Последний жрец богини Лу. Том II [Александр Якубович] (fb2) читать онлайн

Последний жрец богини Лу. Том II

Пролог. Тихое дыхание

От автора

Дорогой читатель! Рад приветствовать тебя здесь, на втором томе серии книг о приключениях Антона и Лу. Я решил отнять немного твоего внимания и обратиться напрямую, со страниц книги.

Первый том оказался не настолько динамичным, как многие ожидали от жанра попаданца в магические миры, но на все есть свои причины. Я серьезно работаю над темой развития Антона, как персонажа, а никакое развитие невозможно без вызовов и препятствий. Конечно, хотелось бы, чтобы приключения бухгалтера в мире магии и богов оказались более оживленными, где-то более простыми, то есть ближе к канону жанра, и ему не давали по роже трое крестьян, но такова жизнь — это был реальный уровень Антона на тот момент. Я стараюсь не слишком осложнять жизнь бухгалтера, хотя признаюсь — начинал я свою творческую карьеру писателя с романа антиутопии. Так что держусь из последних сил:)

Но персонаж живет, сюжет движется. Второй том повышает ставки, впереди нас ждут как и более серьезные проекты московского бухгалтера, так и более серьезные испытания, которые заставят Антона не только подставлять щеку под удары, но бить самому в ответ. Как мечом, так и магией.

Очень надеюсь на твое терпение, читатель. А еще верю, что чтение доставит тебе удовольствие.

— Ваше Величество! Ваше Величество!

Главный дипломат клерийского королевства, герцог Элиний Мофорос, сейчас был похож на выброшенную на берег рыбину.

Глаза герцога были округлены, сам он чуть раскраснелся и гневно хватал воздух ртом.

— Мой уважаемый Элиний, ничего не предпринимать, посольство останется на месте, — голос говорящего был молод, что не мешало ему звенеть властными, даже капризными нотками.

Прямо перед старым герцогом в кресле развалился в неподобающей позе его монарх — король Кай из династии Фотенов, первый своего имени.

На лице короля блуждала тень, свидетельствующая о крайней скуке и нежелании дальше продолжать разговор государственной важности.

Он был молод, подтянут и совершенно не походил на наследника рода Фотен. В отличие от своего отца, Сандера Четвертого, Кай не отличался волевой внешностью и физической силой. Пойдя весь в мать, легкую, как весенний ветерок, шаринскую княжну, Кай казался слишком тщедушным на фоне своих мощных предков.

Молодой король был высок, худощав, бледен и невероятно красив. Длинные пальцы, узкие ладони, слишком худые и слабые для ратного дела ноги. Занятиями на арене и владению боевым топором — традиционным оружием рода Фотен, он пренебрегал, предпочитая изнурительным тренировкам общество молодых дворянок и хорошее вино. Небольшой узкий подбородок бросался в глаза всем, кто когда-либо видел золотые монеты Клерии, на которых был изображен профиль Сандера Второго — прадеда Кая, настолько он был не похож на мощную челюсть великого предка молодого человека. Злые языки при дворе вообще поговаривали, что мать Кая, наследная княжна Марин, вовсе нагуляла сына на стороне, и в этом молодом человеке не было и капли крови Фотенов. Впрочем, слухи эти ходили в очень узких кругах и очень тихим шепотом, дабы не нарваться на монарший гнев.

О принадлежности Кая к роду Фотенов и его праве занимать престол Клерии у графа Мофороса не было никаких сомнений. Глубоко посаженные серо-белесые глаза и темная шевелюра, которые были отличительной чертой рода Фотен, в Кае проявились во всю мощь. Знающие люди поговаривали, что Кай был крайне похож на своего двоюродного деда — родного брата Сандера Третьего — фактического соправителя Клерии в прошлом. В молодом короле присутствовала еще одна отличительная черта Фотенов — владение стихией воды с уклоном в смертоносную магию льда, которая, как по часам, проявлялась у всех наследников мужского пола. Именно это было причиной, по которой всех Фотенов обучали бою с секирой: в сочетании с магией льда она превращала королей Клерии на поле боя в грозных и почти неуязвимых противников. И даже если у кого-то хватало смелости выйти против короля в прямом столкновении, он быстро оказывался зарубленным огромным боевым топором монарха, предварительно, конечно, замедленный или вовсе замороженный магией льда.

Кай был далек от традиций предков с уханьем разрубать надвое своих оледеневших врагов, и когда все же выбирался на арену размяться, то предпочитал пользоваться рапирой.

Сам Кай Первый о слухах своего сомнительного происхождения знал, но не пресекал — пока это были лишь трусливые разговоры в кулуарах или на закрытых вечеринках, да и то, шепотом, опасаться было нечего. Реагировать же на откровенно порочащие его мать слухи было сродни расписаться в своем ублюдочном происхождении. Так что Кай закрывал глаза на сплетников, давая тем возможность почесать языком.

— Мой дорогой герцог, — Кай намеренно игнорировал все правила, обращаясь просто по титулу к своим аристократам, — я уже все сказал. Посольство остается на месте. Да, я знаю, что в нем состоит ваш племянник, но что поделать. Это будет грубо с нашей стороны.

— Война только дело времени, Ваше Величество! Только дело времени! И мы должны сделать первые шаги, чтобы показать, что Клерия готова принять удар с достоинством! — Заходился герцог.

Сейчас молодой король нарушал все устоявшиеся протоколы. Клерийскому послу было нанесено прямое оскорбление при отказе принять грамоты на следующий год. Это означало, фактически, непрямое объявление войны. При таком охлаждением дипломатических отношений, за которым последует выдворение посольства, как только истечет срок действия текущих договоренностей, обычно следует война. Случится это накануне для Лета — уже через четыре месяца. После начнутся пограничные стычки, которые уже к следующей весне могут перерасти в полномасштабную войну.

Насколько было известно Каю, Париния не готовилась к войне, и его правление на троне Клерии могло и вовсе пройти спокойно, став эпохой мира между бывшими осколками Империи. Но все карты смешали действия Ламхитана по отношению к Короне, а мимо такой заварушки непостоянный союзник Клерии — Республика Бренн, пройти не могла. Осложняла ситуацию и история в баронстве Тиббот, которая и стала катализатором роста военных амбиций паринийской знати.

Каждый раз, когда Кай думал о предстоящей кампании, его изящные руки сжимались в кулаки. Он прекрасно знал, чего хотят при дворе короля Паринии: связать его боями на востоке. В это время давние торговые партнеры Паринии, гонгорцы, под шумок откусят от Клерии стратегический порт Меллер вместе с полуостровом Фейн.

Это грозило королевству Кая колоссальными финансовыми потерями: гонгорские и прочие парусные суда, которые ходили с запада на восток при попутном ветре, при должном оснащении могли вовсе не заходить в клерийские порты на стоянку, прямиком отправляясь в Паринию. Это лишало казну тысяч золотых портовых сборов ежегодно, и еще десятков тысяч — на сопутствующей торговле. Вся налаженная торговля и производство, направленная на обслуживание портов и заходящих в них на стоянку торговых судов, летела псу под хвост. Собственный торговый и военный флот Клерии не мог переработать и десятой части того, что производилось для морского дела в королевстве.

Оставался еще галерный флот, который двигался с востока на запад, но это меньше половины кораблей, которые обслуживались портами Клерии. Да и многие галеры при должной подготовке могли дотянуть от берегов Паринии до самого Меллера, так что тут Кай был опять в пролете.

Спасало одно — никто войны не ждал, и все стороны начинали примерно с одной и той же точки. Надо было послать голубей и гонцов в Шаринское Княжество, может, родственнички смогут как-нибудь отвлечь или усмирить гонгорцев. Или хотя бы сдадут в найм пару своих легионов, усиленных магиками.

Ни для кого не было секретом, что княжество активно участвовало в военных конфликтах по всей Таллерии и предоставляло услуги своих солдат и магов тем, кто готов был щедро платить. Очень щедро. Но нанятые отряды стоили каждого золотого, уплаченного за них: с идеальновый выучкой, привычные взаимодействовать в связке со своим магом, шаринские бойцы могли взять любую крепость или выстоять там, где прочие не продержались бы и двух часов. По этой причине княжество, раскинувшееся на двух разных берегах залива и не имеющее сухопутной связи между своими частями, до сих пор и существовало. Легкая конница Токонской Империи разбивалась о тяжелую пехоту под прикрытием магов, как волна разбивается о скалу. То же происходило и с многочисленными пешими армиями гонгорцев: даже если они и доходили до рядов шаринцев, до победы было очень далеко. Прорываясь через град камней, молний, огня и льда, которыми осыпали их маги, гонгорцы всегда несли чудовищные потери. Но даже добравшись до княжеской армии, последняя очень часто ставила на атаке гонгорцев жирную точку, заставляя противника умываться кровью и нести потери минимум три к одному.

На секунду Кай задумался, что свободные легионы могли уже зафрахтовать для Нельской Короны, но попытаться стоило.

Герцог все еще пыхтел, стоя прямо перед Каем, так что ему надо было бросить какую-нибудь кость, чтобы избавиться от старика.

— Уважаемый герцог… Поймите, я не собираюсь отзывать посольство, которому работать еще несколько месяцев. Мы должны быть в курсе, что происходит при беласаргисском дворе. Так что послы останутся на своих местах до моих распоряжений. Или пока их не выдворят за пределы Паринии. Вам понятно?

Герцог Мофорос собирался было что-то сказать, но в этот момент молодой король подозвал стоящую в углу фаворитку и жестом показал ей налить вина. Слишком старая для короля, разменявшего всего четверть века — ей было уже 27 лет — женщина сразу же подхватила кубок, плеснула рубиновой жидкости из графина, после чего подала питье своему покровителю.

Этим Кай показал Мофоросу, что аудиенция окончена и сейчас он собирается перейти к более приятным делам проникающе-поступательного характера. Возможно, прямо на этом самом кресле. Вино в его руке и блестящие похотью глаза фаворитки, которая уже была готова услужить своему королю, были только лишним тому подтверждением. Последней каплей стало то, что Кай, будто незаметно, запустил руку под платье женщины, поглаживая ее бедро.

Герцог Мофорос, не в силах более выдерживать подобного разврата и распущенности своего монарха, резко развернулся на каблуках и вышел прочь из комнаты. Король остался наедине со своей фавориткой.

— Вот видишь, как все складывается, Вила — король в последний раз провел рукой по бедру женщины и убрал руку. — Даже мой главный дипломат не до конца мне верен. Преследует собственные интересы, хотя был самым верным сторонником моего отца.

Жалованная графиня де Шонц, в прошлом, до приближения к Королю и последующего возвышения — потомственная баронесса Вильм, третья дочь барона Вильм, молча предложила своему королю еще вина.

— Можешь поговорить с девочками, что там творится в комнатах герцога? — Прямо спросил Кай Фотен Первый.

С графиней он мог общаться не таясь. Он приблизил третью дочь нищего безземельного барона к себе, пожаловал персональный титул и выделил небольшое поместье вместе с крепостными, так что все, чем владела Вила де Шонц, она получила от короля.

Фаворитку откровенно презирали при дворе и, зачастую в лицо, называли ее баронессой де Шонц, что было верхом грубости для высшего света. Так что никаких опасений в лояльности женщины у Кая не было. Он, король — ее лучшая стена и опора и молодая женщина, была с ним до конца.

До того, как возвыситься до статуса единственной и бессменной фаворитки молодого монарха, тогда еще Баронесса Вила вела не слишком приличную жизнь, пытаясь соблазнить кого-нибудь из обеспеченных наследников дворянских кровей. Безуспешно. На одной из разнузданных попоек, в которых при жизни отца еще принимал участие тогда принц Кай, он ее и заприметил. С тех пор у них установились, к обоюдному удовольствию, весьма плодотворные рабочие отношения. Особенно помощь Вилы и ее бесконечных нищих, как и сама баронесса, подруг, пригодилась Каю после смерти отца. Старый король погиб бесславно и внезапно: упал на охоте с лошади и сломал шею.

В тот момент Кай даже не задумывался, что ему придется реально управлять государством, а не просто взойти на трон. Молодой человек справедливо думал, что всю полноту власти заберет его матушка — наследная княжна и вообще, мудрый в политическом плане человек. Но случилось внезапное: после смерти правящего монарха, его мать, шаринская княжна по происхождению, внезапно отказывается от всех прав на клерийский престол, садится на небольшой торговый корабль и отплывает к берегам Бланда, где пересаживается на шаринское судно и возвращается к себе на родину.

Официальная версия гласит, что убитая горем монаршая вдова решила посвятить себя служению Матери, но по факту, она просто бросила Кая на произвол судьбы, сбежав из королевства. Молодой король подозревал, что сделала она это под давлением — при жизни папеньки отношения с шаринцами пошатнулись и они сильно сблизились с гонгорцами, не помог даже династийный брак. Шаринский князь не раз публично заявлял, что отдал свою любимую дочь за «тупого мужлана» и при любой возможности послы княжества приглашали королеву посетить родину с визитом. Так что у матери могло просто не быть выбора.

Легче от этого Каю не жилось, потому что без поддержки, опытной свиты и своих людей, он оказался втянут в водоворот придворных интриг. Но Каю повезло, возможно, его просто недооценили, а когда поняли, что «щенка» уже есть зубы и мертвая хватка, было слишком поздно.

Тогда посулами, угрозами, подкупом, шантажом и прочим инструментарием придворного, Каю удалось подавить зреющий бунт и переворот. Немалую роль в этом сыграла Вила и ее доносчицы.

Слишком многое себе позволяют говорить мужчины в присутствии ублажающих их женщин. Особенно, если речь шла даже не о нищих дворянках, а о простой обслуге, которой при дворе постоянно задирали юбки.

С обслугой, кстати, Вила тоже имела хорошие отношения.

Обдумывая просьбу короля что-нибудь разузнать, Вила налила себе вина во второй кубок попроще.

— Знаешь, мой король — такое вольное обращение к монарху было частью ее привилегий, — тут все сложно.

— От чего же? Неужели завязал? — Усмехнулся Кай.

— Да вот как раз нет, герцог еще тот жеребец, — просто ответила Вила. — Но вот ходят в последнее время слухи, что он окончательно перешел на мальчиков.

О специфических и крайне широких вкусах герцога говорили давно, но до недавнего времени он, все же, чередовал.

— Что, совсем от девочек отказался?

Вила только кивнула и добавила:

— И переключился на мальчиков со, скажем так, выдающимся достоинством.

Король тихо фыркнул в кубок. Да, удивляет герцог.

— Так найди ему мальчика, в чем проблема?

— Редкая и сложная задача, мой король, но я постараюсь.

Король только коротко кивнул. Он понимал, что это будет долго, дорого и сложно, но что поделать. Надо было готовиться к грядущей войне, которая неизбежно начнется в ближайшие полгода-год, так что при дворе все должно быть тихо. Потому что он и так был в сложном положении из-за ситуации в баронстве Тиббот.

Всех деталей Кай Фотен не знал, но из полученных недавно от самого Амера Тиббота писем, смог восстановить определенную картину происходящего во всегда тихом, мирном, но очень важном для королевства регионе. Кто-то серьезно присосался к землям Амера, и тащил не только из кармана барона, но и из его — короля. Насколько обширной была преступная сеть, можно только догадываться, но то что она раскинулась на множестве земель по всей Клерии, Кай был уверен железно. К сожалению, талантливый счетовод, который нашел все концы в пыльной отчетности, просто растворился в ночи. Возможно, даже, уже где-то погиб, так что первую было мысль провести такую же ревизию в своих прямых владениях, король уже давно от себя отогнал. Не до этого, пусть даже счетовод прямо сейчас появится перед ним, вот на этом самом месте.

Надо готовиться к войне.

Они посидели с графиней еще минут двадцать — чтобы не вызывать подозрений, после чего Вила засобиралась по делам. Задачу ей молодой монарх поставил не самую простую.

Графиня чуть ослабила корсет, слегка растрепала волосы и немного покусала губы — чтобы все выглядело более-менее натурально, после, с удивительным для своего внешнего вида изяществом и достоинством, она поклонилась своему королю в глубоком реверансе, и покинула рабочий кабинет Кая Фотена Первого.

Молодой король скользнул взглядом по зрелой изящной фигуре графини и только тяжело вздохнул, глядя ей вслед.

Он слишком ценил и уважал Вилу де Шонц, чтобы тащить ее в свою постель.

Глава 1. Доки

Что первое приходит на ум, когда вам говорят о столице достаточно богатого королевства? Ну, я сразу представлял себе узкие улочки, каменную застройку, шумную рыночную площадь и ленивую, толстую стражу. И чтобы обязательно они все были усатыми.

На деле же Пите — столица Клерийского Королевства, оказалась шумным, грязным и очень бедным портовым городом со всеми вытекающими. Даже зимой, в холода, вонь от рыбьей требухи, выбрасываемой многочисленными лавочниками, трактирщиками и просто жителями, которые добывали себе рыбным промыслом пропитание, стояла просто невыносимая. Хоть топор вешай.

Дополнялась картина многочисленными небольшими рынками, демонстративной перенаселенностью и бесконечными пьяными разборками матросов, которые сошли на берег в увал.

Порт был сердцем Пите, огромным, шумным, вонючим сердцем. Находясь в очень удобной бухте с очевидной, но простой для обороны навигацией — корабли, чтобы зайти в порт, постоянно лавировали между скал, подставляя аппетитные бока под осадные орудия на берегу — город с момента своего основания стал торговым узлом региона. А после — и столицей молодой тогда еще Клерийской Империи.

Но империи рушатся и исчезают, а вот торговля остается. И даже после развала большого восточного государства на три удельных королевства и торговую республику, Пите своего статуса не потерял. Как был портом, так и остался. Как был столицей — так и остался, только теперь это была столица не империи, а простого королевства.

Верхний город, расположившийся подальше от вони и шума порта, конечно, блистал. Тут были и чистые мощеные улицы, и дорогие особняки, и даже менее толстые стражники, чтобы не смущать своим видом расположившуюся там знать, зажиточных купцов и прочие сливки клерийского общества. В целом, Пите производил впечатление России в миниатюре: верхний город — это Москва и Питер, а порт с доками — вся остальная страна.

Как и ожидалось, осели мы с Илием и Лу в нижнем городе, недалеко от доков, по сути, в трущобах.

В первые дни у меня были какие-то призрачные надежды найти достойную «офисную» работу по моему финансовому профилю, но чем чаще я совался в различные конторы, торговые гильдии и прочие заведения, тем больше понимал, что никому тут не нужен. Все были при своих местах и должности в Пите были поделены и расписаны на поколение вперед: купцы двигали своих сыновей и зятьев, на службу в управу брали, предпочтительно, бедных или безземельных дворян. В страже, куда набирали после службы в королевских легионах, мне тоже места не нашлось: за позицию интенданта при отделениях гарнизона Пите велась борьба похлеще, чем за внимание монарха при дворе. Снабженец — это где угодно серьезно. В любом мире такое место было очень теплым и желанным.

Короче, помотавшись недельку по славному граду Пите, я принял волевое решение: будем ближе к целевой аудитории богини Лу. То есть к нищим, обделенным и просто несчастным людям из трущоб столицы.

Двигаться куда-либо дальше я первое время смысла не видел: это был густонаселенный торговый центр региона, где хватало потенциальных молящихся моей богини. Так что надо было просто обеспечить выживание нашей небольшой банды, пока Илий и Лу будут вести свою миссионерскую деятельность.

Сначала, было, поселились в одном из трактиров с гостиницей, но быстро поняли, что такое жилье и стол сожгут все сбережения раньше, чем мы добьемся сколь-нибудь значимых результатов. Пришлось опять старику Илию потоптать сапоги в поисках квартиры или комнат во многочисленных домах нижнего города.

Чем дольше старик искал жилье, тем ниже падали мои стандарты. Сначала хотелось поселиться подальше от доков и рыбной вони, чтобы была своя баня, как в Трейле, желательно, у лавочницы или другой приличной хозяйки.

Реальность быстро расставила все по своим местам и уже через неделю безуспешных поисков и закатывания глаз от Илия на мои слова «как мы будем жить в таких клоповниках», стандарты пришлось до этих самых клоповников и понизить. В итоге жрецу удалось найти нам относительно просторную и светлую комнату на южной окраине Пите, недалеко от моря. Воняло там примерно так же, как и в любой другой части нижнего города, но за время, проведенное в столице, я уже как-то принюхался.

Пока мы со старым жрецом метались из стороны в сторону, пытаясь обустроить наш быт, Лу тоже не скучала. Красивая, благородной наружности, она привлекала к себе внимание ребятни, с которой и вела просветительскую работу. Слишком сильно богиня не отсвечивала: мы на второй же день купили ей простое платье горожанки, а волосы она собирала в высокую гульку на затылке, как делали все местные женщины. От чепца Лу отказалась наотрез, как я не просил, хотя бы в целях конспирации. Но и переодевание пошло ей на пользу: сейчас бы я ее охарактеризовал не как странствующую воительницу-аристократку, а как гувернантку из семейства обедневших дворян, дочь лавочника или небольшого купца, а то и как молодую жену местного жреца. Лу удалось слиться с местностью.

Маскировка, конечно, была не слишком выдающаяся, так что любой, кто смотрел на девушку дольше двух минут, сразу же просекал, что она не так и проста. Воинская грация, четкость и плавность движений, осанка, походка, чуть вздернутый точеный подбородок и глаза, светящиеся внутренней силой и достоинством, никакие платья и чепцы спрятать не могли.

Деньги быстро кончались. От суммы, что мы смогли накопить во время жизни в Сердоне и Трейле, осталась только мошна с золотом — неприкосновенный запас на строительство храма — да полсотни серебром. Очень много сжирало содержание лошадей на городских конюшнях, где купцы и прочие гости Пите оставляли своих лошадей, ослов, мулов и прочую рабочую скотину. За каждого коня приходилось платить по серебру в день — столько обходилась аренда стойла, фураж с соломой и питье для коней. За чистку местным конюхом надо было выложить еще половину, а выгул лошадей, чтобы животные не застаивались, стоили трешку за раз. Ценник был реально конским — для меня это определение вовсе заиграло новыми красками — но продать лошадей за полцены, чтобы потом платить втрое, мы были не готовы. В любом случае, если совсем прижмет, мы можем избавиться от своего четвероного транспорта и просто возместить расходы на содержание, отправившись в путь пешими, с каким-нибудь караваном. Или вообще погрузиться на один из кораблей пассажирами — путешествовать морем тут было в порядке вещей, портовый де город.

Но лошадей мы пока содержали. Обходилось нам это порядка 25 серебряных монет в неделю, то есть почти равнялось двум третям моего заработка у барона Амера Тиббота.

Но была у высоких цен столицы и оборотная сторона — платили тут за работу намного больше, чем на тихом юге.

Так как я был опытным провинциалом — в одной столице, которая пожирала и перемалывала судьбы людей, выплевывая тех на обочину жизни по окончанию пиршества — я в своей жизни обустроиться разок уже успел. Речь о Москве, конечно, в которой я остался после учебы в институте. Так что и Пите, как я думал, мне должен покориться.

Когда я получил от ворот поворот во всех более-менее приглянувшихся мне конторах, торговых домах, гильдиях и даже ростовщических лавках, пришлось воспользоваться опытом жизни в Москве. К этому способу я прибегал каждый раз, когда сталкивался с нехваткой денег или планировал крупную покупку. Нет, я не про гоп-стоп. Я начал искать халтуру с поденной оплатой.

Что в сути своей халтура на денек или недельная шабашка? Это трудная, тяжелая работа, которую надо делать быстро. Платят за такие дела сразу же, на руки и сумма не облагается никакими налогами. Еще и довезут обычно, куда надо. Ну, это я про стройки в Москве и области. Тут же никуда ехать не пришлось — доки были местом, где мужчина всегда может найти себе работу. Было бы желание.

Желания у меня, кстати, особо не было, но худеющая мошна вкупе с грядущей перспективой лезть в золотой запас или продавать лошадей, на работу меня погнали.

Сначала ничего не получалось, я только бесцельно ходил между складами, перемежающихся грязными улицами с какими-то покосившимися халупами, и только крутил башкой.

Судьба послала мне Тарта.

Наша первая встреча с Тартом прошла живописно. Я шарился по докам в поисках работы, а он блевал в подворотне. За день я уже такое количество прохожих и делового вида моряков дернул своим вопросом «где бы тут работки найти», что в моем отупевшем от холода, рыбной вони и мелькающих вокруг лиц мозгу даже не родилось и тени сомнений, что момент крайне неподходящий.

Я постоял, подождал пока мужик проблюется, и когда он разогнулся, утирая рот и подбородок, прямо его спросил:

— Уважаемый, минутка найдется?

Мужчина только удивленно на меня посмотрел.

— Не знаешь, где работенку найти можно? Для честного человека, без мутных и донных дел, — продолжил я свои расспросы.

Тарт удивился, но мне уже было настолько плевать, кого теребить расспросами, что я просто стоял и ждал, что мне скажет этот мужик в крепкой одежде и неплохих сапогах, который еще до захода солнца решил проблеваться за углом портовой таверны.

Как оказалось, Тарт был старпомом на галере, которая только сегодня пришла в порт Пите со стороны Бреннской республики. Чуть за тридцать, может тридцать пять, как и все южане, он был смугловатым, с высокими скулами и темными кудрявыми волосами. Дополняли образ «горячего итальянца» небольшая бородка и черные, аки душа ростовщика, большие глаза с пышными, как у девицы, ресницами.

— Удивительный способ заводить знакомства, — почти без акцента, на клерийском, ответил мне мужчина.

— Я просто приехал в город и ищу работу, — пожал я плечами. — У кого не спросишь, все заняты и торопятся, а тут такой шанс завести беседу.

Моряк усмехнулся, показывая ряд крепких белых зубов.

— Говоришь, для честного человека работу ищешь? — Оценивающе посмотрел на меня моряк, пытаясь понять, что такой худой и высокий парень забыл в доках.

Посмотрел на мои руки без мозолей. Руки писаря, жреца или аристократа.

— А ты кто по профессии вообще? Что умеешь?

— Счетовод, — просто ответил я. — Но берусь за любую работу. Грузчиком в том числе.

Собственно, найти себе работу грузчиком я и планировал. Хорошая шабашка, честные деньги. Вот только спина потом будет вываливаться, но я постоянно делал гимнастику и старался упражняться с мечом, так что сейчас был посильнее, чем до путешествия в этот мир.

Проблема трудоустройства была в том, что в порту Пите уже давно действовали целые банды и гильдии грузчиков, которые забирали себе самые сладкие заказы. Вольнонаемные же, типа меня, должны были собираться каждое утро на специальных пятачках в порту, где их цепляли на разовые работы бригадиры или капитаны в помощь собственным матросам.

Об этом я не знал, потому что это были тонкости деловой жизни порта. Чтобы застать вольнонаемных, надо было приходить на пристань засветло. Так что пока я доходил до мест сбора, там уже никого не было — работать в порту начинали в районе шести часов утра, за два-три часа до рассвета. Я в это время только начинал делать гимнастику и греть завтрак для себя, Илия и Лу.

— Приходи завтра на пятый причал, четыре часа после полуночи. Капитан будет вольных смотреть.

— Вольных? — на тот момент, еще не зная особенностей здешнего найма, спросил я.

— У-у-у, и вправду приезжий. Откуда занесло?

— Из Сердона.

— Это что еще за дыра?

— Это на юге, возле гор.

Мужчина оценивающе на меня посмотрел. Странным я ему показался, счетовод, который ищет работу руками.

— Пятый причал, не опаздывай. Ребята из команды спросят — скажешь, что Тарт пригласил. Мы пытаемся мутных личностей к капитану не пускать.

Я благодарно кивнул и, видя, как стремительно зеленеет лицо старпома, решил оставить его наедине с этой уютной подворотней. Кажется, ему еще было что «сказать» на тему выпитого и съеденного.

Хорошие новости приподняли боевой дух нашей банды. Илий откровенно радовался, что я наконец-то нашел работу. Лу же сдержанно кивнула, будто у нее на глазах пришельцы из другого мира, повязанные с ней заклинанием Матери, каждый день грузчиками в незнакомых городах устраиваются.

Честно, я еле-еле проснулся и если бы не вездесущий Илий, который начал теребить меня еще за полчаса до подъема, наверное бы и вовсе проспал. Собрался, перекусил, памятуя о том, что физический труд люто сжигает калории, закинул в карман небольшой свиток с солониной и кусочком сыра — пожевать в обед.

Ну, вроде готов. Посмотрим, что там за работа в доках.

Только подходя к причалу я понял, какая жизнь здесь кипит ранним утром. Было людно, будто на рыночную площадь вышел, а не приперся в порт за несколько часов до позднего зимнего рассвета.

Ветер был с моря и пробирал до костей. Вообще климат Клерии и конкретно в Пите был достаточно мягкий, я бы даже сказал, субтропический, если бы не холодные северные ветра зимой.

Омываемое теплым течением, идущим с востока на запад и иссякающим в районе полуострова Фейн, Клерийское побережье очень напоминало мне берега родной Европы, которая грелась в потоках Гольфстрима. Тут, конечно, течение было не таким масштабным, но для обогрева побережья и защиты клерийских портов ото льдов северного моря, мощи течения хватало с лихвой.

Бывалые моряки рассказывали, что тут, в Клерии, течение уже иссякает, а вот на востоке, у изгиба материка, можно наблюдать удивительное явление встречи масс воды разных плотностей: теплые воды, которые были лазурно-светлыми, в открытом море встречались с массой темно-синей холодной воды северного моря. Говорят, зрелище завораживающее. Я вспомнил, что видел в сети что-то такое про встречу двух океанов, воды которых имели разную температуру и минеральный состав, но не мог подумать, что такое явление будет актуальным для других миров.

Благодаря такой прихоти природы северные порты континента никогда не замерзали, а судоходство здесь, у берегов Клерии, Паринии и Республики Бренн было весьма специфичным. Так, выходя на прямой курс на запад, корабли шли на веслах — подгоняемые вперед теплыми водами, быстро преодолевали лигу за лигой. Обратно же купеческие суда использовали силу ветра. Корабли выходили в открытое море, за пределы теплого течения, и, оседлав попутный западный ветер, неслись уже обратно, в сторону Паринии и Бренна. Большинство судов были одновременно и парусными и весельными, однако некоторые имели и специализацию, то есть обычно ходили в один конец, возвращаясь на родину либо легко груженные, либо порожняком. В случае маршрутов из Гонгорского Королевства в Бренн и Ламхитан — или даже дальше, в Корону и Сархозан, использовались мощные парусники бочкообразного профиля. На таких кораблях держалась минимальная команда гребцов, а за весла частенько садились и сами матросы. Их задачей было как можно быстрее дойти до пункта назначения, потому что часто они везли зерно, муку, оружие, сталь. Короче все то, что не любит путешествия морем. Возвращались они со специями, тканями и прочими легкими и не слишком объемными товарами, спешка с которыми не требовалась, а качественная упаковка оберегала продукцию от соленого и влажного морского воздуха. Так что потерять в скорости из-за постоянного лавирования в поисках ветра и небольшой команды гребцов, они себе позволяли.

Для быстрой доставки с востока на запад предпочитали использовать галеры с низким хищным профилем. Узкие, длинные, галеры при движении буквально разрубали водную гладь, ускоряемые дружными взмахами сидящих на веслах рабов, наемных гребцов и матросов. У любой галеры были и минимальные снасти для установки простого треугольного паруса, как и подъемная мачта, которая в обычное время просто лежала через всю палубу — длина корабля позволяла.

Эти маленькие «торпеды» развивали для этого мира удивительную скорость, когда шли по течению, и еле-еле тащились, когда возвращались назад.

На пятом причале я увидел что-то среднее между двумя этими типов судов. Передо мной был пришвартован универсальный корабль, который с равной скоростью ходил как по западному, так и по восточному маршруту. Такие суда часто строили купцы для личного пользования или вольнонаемные капитаны, которые наконец-то накопили на покупку своего личного корабля. Типичный корабль «малого бизнеса», универсальный и безотказный в любых условиях. Специализация была, все же, уделом торговых флотов государств и крупных купеческих гильдий.

Быстро просочившись через редкую цепь матросов, которые отгоняли от причала нищих, попрошаек, и прочий сброд, который мог помешать спокойному найму «вольных», я влился в небольшую разношерстную толпу.

Были тут и представители «союзов» грузчиков, которые готовили свои предложения капитану, стояли и такие же «вольные» люди как и я. Одеты все были более-менее прилично, хотя в глаза и бросалась поношенность обуви и несколько сгорбленных фигур. Видимо, совсем отчаявшиеся пришли, да вот только шансов у них было немного.

Когда толпа стала занимать уже добрую четверть длинного причала, кто-то из матросов гаркнул строиться. Я сначала было растерялся, не понимая, что вообще происходит, но потом быстро стал повторять за своими соседями. В итоге все, кроме представителей независимых бригад, построились в одну длинную цепь вдоль борта корабля.

Когда я уже решил, что пора сваливать, потому что такое стояние на холоде и ветру начало откровенно утомлять, с корабля к нам спустился капитан.

Мужчина был немолодым, но еще в силе. Полуседая борода, такая же посеребренная

шевелюра, большой мясистый нос и цепкий взгляд.

Мне он сразу не понравился.

Сначала капитан поговорил о чем-то с бригадными, но, судя по активной жестикуляции, ни к чему толковому не придя, он обратил внимание на наши нестройные ряды вольнонаемных.

— Значит так, сброд, — голос капитана был чуть звенящим, будто бы вот-вот он станет истеричной бабой с рынка, но зычным, — я вижу тут есть желающие поработать!

Ответил капитану нестройный хор голосов, что, мол, да, было бы неплохо.

— Значит, вам повезло! Работа у меня для вас есть! Но сначала посмотрим, кто тут явился!

Капитан пошел от конца причала в сторону берега, внимательно рассматривая людей перед ним и иногда задавая вопросы. Некоторым он давал знак пройти в конец причала и ждать там, но все больше людей он отсылал прочь, на берег. Не нравились ему старые, внешне слабые, грязные, с тупыми лицами, или большими ушами. Мол, все лопоухие — лентяи. Одному парню он вообще сказал, что у него вместо лица жопа, и такого он к кораблю не подпустит, а другому — что с таким видом ему на большую дорогу, купцов грабить.

Короче, капитану было не угодить.

Дошла очередь и до меня, но в целом, я был спокоен.

— А это что за жердь у нас стоит? — начал капитан осмотр моей тушки, — неужто работу ищешь? А тебе там как на верхотуре, не дует?

И сам своей шутке засмеялся. Для меня издевательства по поводу роста были в новинку: дома я считался абсолютно обычной комплекции и только тут, в средневековом мире я оказался выше остальных минимум на полголовы. Так что особой реакции не последовало.

Для себя я решил, что, скорее всего, работу я и так не получу, так что решил малек похамить:

— Да нет, капитан, не дует. Не сильнее, чем в открытом море.

Лицо капитана очень сильно напряглось. Поставил я его в не самое выгодное положение. С одной стороны, если он сейчас закончит свою шутку и скажет, что мне все мозги, небось, уже выдуло, то и себя он дерьмом польет знатно. Потому что моя маленькая фраза поставила его умственные способности в прямую зависимость от моих.

Мгновенно оценив мое коварное телодвижение, капитан вдруг оскалился в улыбке:

— Дерзкий, я смотрю. Видать, что-то ветер внутри головы оставил. Посмотрим, как будешь шутить к концу дня, после разгрузки, — сказал он и коротко дернул головой в сторону конца причала, мол, иди, принят.

Я прибился к группе довольно крепких мужиков, которых так же, как и меня, приняли в бригаду грузчиков.

Довольно быстро капитан закончил отбор людей, в общей сложности согнав в конец причала человек двадцать-пять. Остальных же, даже не доходя до конца строя, он отправил в сторону берега, мол, все, найм окончен. Когда капитан вернулся к нам, его лицо было сосредоточено, а сам он — собран. За спиной мужчины тихо встал уже знакомый мне по переулку Тарт.

— Ну что же, работнички. Давайте кое-что вам проясню. Я не потерплю лентяев, небрежного отношения с грузом, грязи на своем корабле и прочих непотребств. Во всем подчиняетесь мне или моему старпому Тарту, — он кивнул на смуглого помощника за своей спиной.

Немного помолчав, капитан продолжил:

— Работы тут у вас дня на четыре. Платить каждому буду одинаково: пять серебра в день.

По нашей компании прошел небольшой гул. Судя по обрывкам фраз окружающих меня мужчин, я понял, что цена не самая низкая, но могло быть и лучше. Бригадники продают свои услуги по шесть-семь монет за грузчика.

— Если кого что не устраивает — берег там! — Пресек разговорчики в строю капитан. — Оплата пять серебряных монет и точка. Я и так оказал вам доверие, наняв неведомо кого.

«Да бабки ты зажал на бригаду, умник», — подумал я про себя.

— А чтобы вы не ленились, то вот вам задача, — продолжил капитан, — разгрузите все за три дня и не попортите товар, дам каждому еще по десятке. И на день меньше работать, и пятерка сверху. Считаю, честная сделка.

С этим никто спорить не стал. Премия за быструю разгрузку была нормальным делом, но обычно ее получали бригады. Вольным такие условия почти не предлагали, потому что для быстрой и четкой работы требовалась некоторая слаженность действий.

— Теперь выберите одного или двух главных, кто будет получать распоряжения от меня или Тарта, и приступаем к работе. Уже светает, а тратить на вас масло вечером я не собираюсь.

С выбором главных проблем не возникло. На эту роль как раз вызвалось два мужика: один крепкий и коренастый, а второй худой, но жилистый и сразу видно — крайне сильный. Оба были похожи на опытных в погрузочно-разгрузочных работах людей, так что их кандидатурам никто не противился.

Работа была адская. На холодном ветру, потные от напряжения, мы таскали с корабля на причал тюки с какими-то тканями. Сначала все было бестолково, много толкались на трапе, но довольно быстро наши самоназначенные бригадиры выстроили процесс, организовав из людей конвейер. После полудня работа пошла полным ходом. На обед сделали перерыв буквально минут на десять. Многие достали то, что захватили с собой, в основном хлеб и сыр. Сушеное мясо, как у меня, грызли единицы.

Зачерпнув из ведра полный ковш воды и жадно запив им сухую еду — на кипячение сейчас было плевать, да вроде ничем серьезным тут заболеть было нельзя — я вместе со всеми остальными вернулся к работе.

Последний тюк мы выгрузили еще до того, как зашло солнце, при этом не уронив и не порвав ни одного из них в воду. Судя по незаметной ухмылке Танта, он был доволен нашей работой, как и капитан.

Я уже было подумал, что тут будет не рабский труд, а чисто синекура, но потом бригадники позвали всех к себе и серьезно нас озадачили: под тканями лежали большие ящики и бочки, которые мы будем извлекать в следующие дни. Попытка поднять их простым блоком из двух шкивов показала, что усилий на это надо немеряно, так что за оставшиеся два дня нам точно не управиться. Придется половине бригады спускаться в трюм, подавать груз руками при поддержке людей сверху, подпирая коробки досками, а потом, когда груз все же вытащат на палубу, уже на роликах спускать на берег. Там груз принимался отдельной портовой бригадой амбарных и складских грузчиков, которая с ослами и тележками развозила товары по местам хранения.

Расходились в угрюмые. Придя домой, рассказал все Илию и Лу, которые к моему горю отнеслись философски: за четыре дня я получу двадцать серебра, а это затормозит наше стремительное падение на финансовое дно, за которым последует продажа таких дорогих лошадей. Я был с таким подходом не согласен, потому что разгрузка за три дня и получение премии в десятку почти бы вывело эту неделю в ноль, а найдя какое-нибудь дело еще на пару дней, мы бы вышли в небольшой плюс.

Со стороны могло показаться, что прожить в Пите не так и сложно, но это только если не вникать. Во-первых, я не пил, не имел сомнительных связей или детей, которых надо было бы кормить. На моем иждивении была некрупная девушка и старик, ели оба немного. Одеждой мы закупились в более дешевых краях, да и жить в столице вечно не планировали. Большинство же мужиков, с которыми я работал в доках, не только тащили семьи, где было по три-четыре голодных рта, но еще и любили заложить за воротник, поиграть в кости или местный аналог нард, сделать ставки на петушиных боях или просто спустить деньги на вино и женщин низкой социальной ответственности. Все это из раза в раз пробивало дыру в их семейных бюджетах — жены зарабатывали намного меньше — после чего мужики шли к ростовщикам разной степени наглости. Первый займ, второй, потом третий, все это усугублялось еще и чудовищными процентами в стиле «сегодня берешь серебряный, в конце недели отдаешь два» — и вот вроде неплохо зарабатывающий в доках мужик попадает в кредитную кабалу.

Ростовщики тоже были не дураки. Совсем опустившихся личностей трясли до последнего медяка, после чего за них брались местные бандиты и бедолагу находили где-нибудь на берегу бухты или у причалов, скоропостижно утопшим. Долги перевешивали на жен, склоняя тех к проституции, а детей — к попрошайничеству и воровству.

Если же мужик был работящий, то его доили бесконечно. Иногда давали отсрочки, иногда списывали проценты, позволяя ему «почти» вырваться из кредитнойкабалы, но никогда не отпуская до конца. Так люди десятилетиями отдавали половину или более от своего дохода, сетуя на тяжелую долю и нищету. Хотя все дело было в том, что они перехватили у «надежного» ростовщика десятку на выпивку для себя и своих корешей в один теплый летний вечер много лет назад.

Вот именно с такими мужиками «на крючке» я, в основном, и работал в тот день.

Из головы не шла проблема подъема грузов. Я точно чувствовал, что это можно было сделать проще, легче и быстрее, просто не понимал как. С такими беспокойными мыслями я и уснул.

На следующее утро я явился на причал раньше всех. Кивнул сонному матросу из команды корабля, который сразу же узнал мою высокую фигуру, и пошел к люку в трюм.

Никаких узких лестниц или прочей бредятины, которую я раньше видел в приключенческих фильмах. Корабль был сделан по уму, и доступ в трюм у него достаточно свободный: огромный, метра четыре на четыре люк с откидными дверцами, которые при полной разгрузке или загрузке корабля довольно быстро снимались с массивных петель и уносились в сторону. Таких люков на палубе было два — в начале и конце судна, чтобы из дальних частей трюма не таскали волоком грузы, да и сам корабль можно было загружать равномерно сразу с двух сторон.

Я еще раз осмотрел блок, которым мы поднимали вчера тюки.

Простая конструкция из двух шкивов, закрепленная на специальной перекладине на недалеко стоящей мачте, с косым упором в ту же мачту. В итоге у нас в распоряжении была небольшая стрела и подъемный механизм. После сна голова работала лучше, благотворно на мыслительном процессе сказывалась и холод, которым тянуло со стороны моря. Надо бы себе вязаную шапочку из шерсти заиметь, такую все мужики-грузчики носили. Моя полусинтетическая черная шапка, в которой я прибыл в этот мир, почти не пропускала воздух и годилась только что для неспешных прогулок. Хотя смотрели на нее многие с завистью — слишком хорошо выглядела.

Я быстро пробежался на другой конец корабля и уже полез на мачту снимать установленный там блок, как меня окликнул Тарт:

— Знаешь, я видел много воров, но ты, видимо, самый тупой, — в голосе старпома слышалось веселье.

— Ты думаешь, я вот это, — тыкнул я пальцем в блок со старыми канатами, — упереть хочу?

— А зачем тебе тогда еще шкивы? — Просто пожал плечами Тарт.

Я продолжил снимать механизм со стрелы, который просто подвешивался на специально выкованных для этого крюках на петли, попутно объясняя Тарту мою задумку.

— Дурость какую-то придумал, он же клинить постоянно будет, — общую суть блока на четырех шкивах старпом уловил, но у него были свои замечания, — да и крутить может начать. Два шкива — в самый раз.

Я не стал с ним спорить. Ведь это мне обещана десятка за стахановские темпы, а не ему.

Когда я возился с блоком на носу корабля, уже стали подтягиваться и прочие грузчики нашей импровизированной бригады. В чем-то Тарт был прав: шкивы были слишком грубыми, а веревки — старыми. Блок постоянно норовило заклинить даже при порожней протяжке из-за резкой смены направления. Так что для стабилизации конструкции пришлось организовывать угол между первым и вторым неподвижным шкивом блока, подвешивая новый шкив на самом носу перекладины. Зафиксировал я его с помощью каната и пары вбитых наскоро скоб.

«Если капитан увидит, что я сделал со стрелой подъемника, он меня на нем же и вздернет», — подумалось мне на секунду, но тут пришло время испытаний.

Конструкция блока на четыре шкива вместо двух дала ожидаемый прирост силы более, чем в полтора раза. Конечно, в идеальном мире школьных учебников физики этот прирост составляет F/4, но тут у нас был суровый реальный мир с трением и хреновыми канатами. Но даже полуторный прирост делал задачу по подъему выполнимой, а после того, как я смазал самый дальний шкив — опасаясь вымазать рабочую часть каната маслом, за который потом не ухватишься, если полезу хотя бы к третьему в блоке — дело и вовсе пошло веселее.

Мужики быстро посекли, в чем дело и оценили конструкцию. Принцип работы блочного подъемника им был всем знаком и интуитивно понятен, но вот кратное увеличение шкивов, которое дает такое же снижение прилагаемой силы с пропорциональным ростом хода рабочей части рычага, как-то из поля их зрения выпадал. Нет, где-то использовали и три шкива, но такие системы не давали явного преимущества, потому что слишком много сжирало трение.

У меня же получилось собрать из… веревок и палок приличный блок, который приходилось лишь регулировать из трюма палкой — чтобы груз попал в люк, так как точка подъема немного сместилась в сторону. Но работа по корректировке эта была — не бей лежачего, так что все прошло хорошо.

Пока разгрузка на носу пошла полным ходом, мы вытрясли с матросов еще шкивов, которые использовались на парусных снастях и сейчас лежали без дела, и я соорудил еще один блок уже на второй подъемник. Управился еще до полудня, так что даже с учетом простоя кормового люка мы шли с серьезным опережением графика и успевали закончить разгрузку в объявленный капитаном срок — к вечеру следующего дня.

Сам же капитан в мои действия не вмешивался. Как он справедливо заметил, мы сами должны трудиться в поте лица, потому что лодыри просто не получат свое серебро в конце дня. Никто свободных вольнонаемных людей тут понукать и принуждать к труду не собирался. Чистый капитализм в его первозданном виде. Рядом с капитаном стоял и Тарт, что-то тихо ему рассказывая.

— И откуда ты такой тут взялся? — По тону мне не удалось понять, был ли доволен капитан тем, что я ускорил процесс разгрузки, либо же нет. Может, это была просто «морковка», которой он хотел чуть завлечь нас, «осликов», чтобы мы усерднее работали, а на самом деле никакую десятку платить он не собирался.

— Да вот, он нашел, — подло перебросил я стрелки на старпома, помогая мужикам поднять первую коробку с грузом на новом блоке и наблюдая, не перекручивает ли конструкцию и выдержит ли временный крепеж второго неподвижного шкива остаток рабочего дня.

На первой стреле, кстати, скобу уже подбили, потому что она начала выходить из балки под боковой нагрузкой. Было бы неплохо усилить и саму стрелу, а то, ненароком, еще обломится, но об этом я старался не думать. Устраивать тут филиал столярной мастерской мне точно никто не даст.

— И что, на самом деле легче тягать? — Спросил капитан мужиков, которые споро перебирая руками — тащить канат теперь приходилось вдвое дольше прежнего, но с меньшим усилием — только дружно загудели в ответ, мол, да, намного легче.

Я же тихо пояснил капитану, что увеличение шкивов вдвое, вдвое же увеличило и плечо самого блока с двойным увеличением длины каната. В идеале, это давало удвоенный прирост усилия, но на деле потери на трение были слишком велики.

— То есть, если я повешу на стрелу восемь шкивов, то эту бочку, — капитан кивнул на поднимаемый груз, — вытащит один крепкий матрос?

— Ну, в теории да, но на деле трение будет слишком большим и выигрыша не будет. Да и слишком долго придется тянуть, ведь канат станет длиннее в четыре раза. Так что оптимально — как сейчас, четыре шкива.

— А почему потери, о которых ты говоришь? Вроде же все должно быть вдвое лучше по твоим словам, — не унимался капитан, а Тарт просто молча слушал рядом.

— Ну, что сказать. Плохой металл шкивов, тяжело крутит, старые мохнатые канаты вместо хороших и гладких, стрела маловата, — стал перечислять я недостатки конструкции, — но даже если все заказать у лучших мастеров, получится ну выигрыш в семь-восемь десятых. Трение никуда не денется, как не мажь маслом.

Мне ничего не ответили, но почему-то я был уверен, что собранные мною конструкции так и останутся висеть тут навсегда. Только второй неподвижный блок закрепят по-людски, да укрепят стрелу. Эта конструкция реально облегчала работу и экономила драгоценное время торгового судна. Хоть мир был и средневековым, но дураков, как принято считать в моем мире, тут не было, да и законы физики люди на уровне интуиции понимали весьма четко. Я был уверен, что где-то используют многошкивную конструкцию блока, и используют успешно, но в каком-нибудь строительстве, где плевать на «метр влево» или «метро вправо», вращение и прочие проблемы сложных систем. Тут же, в условиях корабля, золотым стандартом считалась система именно двойного блока, и никто даже не думал ее менять.

Справились вовремя и капитан, с абсолютно отсутствующим лицом, заплатил части бригады обещанную премию. Троих мужиков прокатили — они реально пытались смазаться с работы все время и еле-еле выклянчили свои пять монет. Мы не стали уже совсем лютовать, но то, что премия халявщикам не досталась, душу немного грело.

Мужики сразу же позвали меня в ближайший кабак поиграть в кости. Предложение я принял — пропустить кружку пива хотелось, а вот играть на заработанные деньги я не собирался.

Посидели неплохо. Поговорил с «бригадирами» и узнал, что, оказывается, и у вольных были свои «команды» по погрузке и разгрузке кораблей, просто с большей текучкой и без входа на самые сладкие участки порта. Быстро договорился с ними, что приду завтра на следующую халтуру, уточнил, какой причал, после чего вернулся домой.

Из головы не шла игра в кости, за которой я наблюдал весь вечер, и даже после того, как я лег спать, перед глазами прыгали небольшие кубики с рунами на отполированных тысячами прикосновений гранях.

Глава 2. Камни и руны

Чем дольше я вращался в кругах простого рабочего люда, тем больше замечал, какую роль в их жизни играют азартные игры. Они были буквально повсюду: бои петухов и собак, кости, нарды, какие-то другие заумные настольные игры, по своим правилам более похожими на странную китайскую игру, которую очень любил Барни Стинсон, было даже несколько бойцовских клубов. Пока в ходе игрищ никто не умирал, стража смотрела на все эти развлечения сквозь пальцы, так что многочисленные игорные дома, да и просто посиделки в кабаках и тавернах за игрой в кости в доках Пите были нормой.

Уверен, что и в верхнем городе азартные игры были в почете. Не знаю, дошли ли здесь до преферанса с куртизанками, но то, что герцоги и бароны так же азартно, как и простые мужики, выбрасывали из стакана кости, провожая их полет блестящими в предвкушении выигрыша глазами, я был убежден. Не может быть так, чтобы вся чернь сходила с ума по играм на деньги и ставкам, а высший свет эта чума обошла стороной. Нет, просто там были другие ставки, да делалось все в более торжественной атмосфере.

Я много размышлял на тему азартных и настольных игр, ведь здесь можно было бы привнести что-то новое и заработать свои «два процента», как в том анекдоте. Вот только ничего толкового в голову не шло. Рулетка? Для этого нужно помещение, охрана, стол, собственно, сама рулетка, которую надо было еще смастерить так, чтобы она плавно двигалась. Карточные игры? Тут бы было великое раздолье, кое-что в картах я смыслил. В молодости поигрывал в общаге в покер, где ставкой была бутылка пива. Но о картах тут пока толком не слышали: слишком паршивым был пергамент, буквально рассыпался в руках, если его слишком сильно теребить. Толстый и ломкий, его можно было только скатывать в свитки или делать небольшие записки, которые даже вдвое не сложишь. Так что о картах пришлось забыть.

Размышления о многочисленных вариантах азартных игр, которые были в ходу в казино моего родного мира, привели меня к тому, что это, скорее всего, тупиковая ветвь и ничего не получится. Тем более, я реально опасался внимания со стороны местного криминала, хотя напрямую с мутными личностями, повсеместно обитающими в доках, я пока не пересекался.

Бригадиры, к которым я прибился, как и несколько других грузчиков из той, первой команды, где мы получили по десятке серебра, оказались толковыми товарищами, и мы почти никогда не сидели без дела. Они быстро искали заказы, узнавали, когда в порт придут новые корабли и вообще, делали многое для нашего небольшого коллектива. Всего вместе со мной постоянно работало восемь человек, я был в нашей мини-бригаде девятым.

Мы не задирали сильно нос, потому что если собрать настоящую бригаду человек на тридцать, которая будет способна в одиночку разгрузить средний парусник, то начиналась совсем другая игра. Можно было нарваться на нож под ребро от конкурентов или обнаружить, что кто-то уронил тюки с товаром клиента с причала. Так что мы приняли решение, что более десяти человек в наш коллектив набирать не будем: вакантным оставалось одно место.

Такая организация позволяла нам более уверенно получать заказы, когда нанимали вольных грузчиков, но при этом не переходить дорогу бригадам. Наши старшие часто перед смотром вольных перекидывались парой слов с матросами и старпомами, которые уже сами доносили до капитана, что на причале имеется группа знакомых друг с другом мужчин, которые стараются держаться вместе, но нанимаются как вольные.

Чаще всего капитаны нанимали всех нас скопом, добирая недостающее количество народу из числа оставшихся грузчиков-фрилансеров. Но пару раз нас и прокатывали, так что проходили мы отбор на общих условиях, а приступали к разгрузке далеко не все наши.

Мне везло. Из-за своего роста я был заметным товарищем, так что чаще всего меня охотно брали в команду грузчиков: как минимум мне было удобно снимать верхние тюки, да и другие преимущества мой рост имел. Впрочем, как и недостатки, но о них как-то не думали, а я благоразумно помалкивал.

Так прошло несколько недель, пока меня не нашел Тарт.

Я как раз сидел со своими «коллегами» и лениво потягивал терпкое, весьма неплохое по местным меркам пиво, когда старпом буквально бухнулся на лавку напротив.

Сверкнув жемчужной белизны улыбкой, Тарт подозвал девушку-носильщицу, заказал себе кувшин такого же, как у меня, пива, сыра и мясную тарелку с тонкими, поджаристыми лепешками. После чего уже он повернулся ко мне и, будто удивившись, поздоровался:

— О! Да это же наш мастер погрузочных работ! Привет-привет, дорогой друг! — Он поднялся со своего места и даже немного приобнял меня за плечи.

Все это время я видел, как в его черных глазах скачут огоньки смешинок. Тарт был определенно в хорошем настроении.

— Меня вообще-то Антон зовут, — спокойно сказал я и отпил пива.

Посидели, потрещали, как старые приятели. Я бросал ожидающие взгляды на Тарта, а он же только пил пиво, да закусывал сушеным мясом. Наконец-то до меня дошло, что старпом хочет поговорить наедине и я шепнул пару слов своим товарищам, чтобы они дали мне пару минут с глазу на глаз со старпомом.

Мужики были не дураки и будто растворились в воздухе: если к одному из «бригады» пришел целый старпом торгового судна, то дело пахнет работой. Так зачем мешать переговорам, да и вообще влезать в это дело? Одна головная боль, вон, путь Антон и отдувается.

Когда грузчики нас покинули, Тарт удовлетворенно кивнул:

— Я уже было подумал, что ты не настолько умен и идею блока где-то просто украл, — прямо сказал он мне.

— Просто я привык, что когда людям что-то нужно, они говорят об этом прямо.

— Ну, не при твоих коллегах, — многозначительно протянул Тарт и сделал пару больших глотков из своей кружки. — Ух! Хорошее пивко!

— Так в чем дело?

— Капитану очень понравился твой блок, толковая затея, — прямо сказал Тарт. — Мы знаем, что похожие используют на стройках, но вот то, что ты закрепил отдельно верхние шкивы, было грамотно. Ты же писарь, так?

— Вообще-то счетовод, — ответил я.

Впрочем, ошибку Тарту можно было простить. Перед его глазами ежедневно мелькали десятки лиц, а по моей прическе и рукам сейчас было невозможно понять, к какому сословию я отношусь. Руки огрубели от постоянной тяжелой работы, появились первые мозоли, которые быстро сошли, а на их месте выросли вторые. А потом и третьи.

Свой писчий хвостик я сохранил, но вот виски и затылок выбрил наголо — помогли Лу с Илием. Слишком уж жарко было работать с длинными, пусть и собранными в хвостик на макушке волосами.

Прямо сейчас рядом со мной на лавке лежала узкая вязаная шапочка, которую так любили моряки и портовые грузчики, и при этом я отказывался сбривать бороду, как делало большинство местных жителей, ограничиваясь только подстриганием. Когда же на меня кто-то косился из-за растительности на лице, я просто отвечал, что приехал с юга, с гор, и все вопросы отпадали сами собой. Что взять с провинциала, который не следит за модой?

Так что видок у меня сейчас был крайне экстравагантный. Писчий хвостик, но частично выбритая «под горшок» голова, борода, как у кузнеца, руки грузчика и при этом я вовсе назывался счетоводом. Крайне любопытное сочетание, короче.

— В общем, вот, от меня и капитана, твоя схема очень помогла при погрузке королевского заказа, — сказал Тарт и, чуть оглянувшись, аккуратно положил передо мной две золотые монеты, попутно отпив из кружки пива.

Монеты я сразу же накрыл ладонью.

— Как-то очень щедро для такого, как твой капитан, — прямо сказал я. — Что нужно?

Тарт только усмехнулся, вновь показывая свои белоснежные зубы. Этот разговор определенно доставлял ему удовольствие.

— Может, у тебя еще какие идеи будут, счетовод? Уж очень быстро мы управились, сэкономили два дня. А это много при исполнении королевского заказа.

Не дожидаясь моего ответа, мужчина достал из внутреннего кармана куртки небольшой тубус, из которого извлек пару чистых листов пергамента и, подозвав девицу, попросил у нее перо и чернила.

— Мы сейчас идем в порт Миллер, если слышал о таком. Везем груз армии и это только первый рейс. Нас зафрахтовали почти на полгода, четыре рейса. Если успеем — пять. Вот чтобы успеть, нам с капитаном и нужны твои светлые мысли, счетовод.

Таиться тут было бесполезно, поэтому Тарт играл, как говориться «картами вверх», прямо говоря, что меня подряжают за пару золотых на модернизацию погрузочной системы корабля.

— А чего не посмотрите, как сделано на торговых флотилиях в тех же гильдиях? Там, вроде как, все по уму сделано.

Тарт только усмехнулся.

— У гильдий свои мастера, которые на сторону не работают. А нам надо объяснить кузнецам, что ковать, чтобы получить искомое. Пытались пару раз наши вольные капитаны сделать системы, как у больших купцов, по памяти, да только работает абы как. Там все магией усилено.

Я согласно кивнул. Нехватку хороших сталей и сплавов тут компенсировали магическим усилением, которым занимались маги земной стихии. Я этот вопрос пробивал, когда интересовался, что можно изготовить силами местных умельцев. Действовало усиление месяц-два, а то и вовсе пару дней, но позволяло механизмам работать за пределами своих технических характеристик.

Принесли пару перьев, нож для заточки и небольшую чернильницу. Тарт подбросил пальцем серебряную монету, которую девушка ловко поймала в воздухе, и заказал нам еще пива. И ласковый такой, складный, шельмец. Чувствую, сейчас сделаю за пару монет работы на сотню золотых.

— Я сейчас кое-что набросаю, и если вы это поставите, то после первого же рейса с капитана «король», — прямо сказал я, а глаза Тарта на этих словах ехидно блеснули. Было видно, что старпом во мне не разочарован.

— Сообщу капитану, но гарантировать могу не больше пяти-семи золотых. Дальше уже от его настроения зависит, — пожал плечами южанин. — Ну, так что?

Я взялся за письмо и, чуть подумав, начал чертить и делать пометки.

Сначала я думал, было, предложить капитану заказать у какого-нибудь толкового кузнеца новые шкивы с полировкой рабочих поверхностей, чтобы снизить трение, но чуть подумав, решил, что такая работа не стоит марания пергамента. Просто сделал пометку, что шкивы надо заполировать, как это делали тут с мечами и прочими клинками. Так что вместо описания шкивов я быстро набросал концепт механизма простой лебедки на две грубые шестерни в масштабе примерно 1:10, где большая — барабанная, а малая — привод двойного рычага.

— Вот тут — тыкнул я пером в пергамент, показывая рисунок старпому, — надо чтобы кузнец сам смотрел. Шестерня должна быть большой, но ее может повести при закалке или вовсе не прокалить такой толстый слой металла.

Тарт согласно кивнул и сказал, что такие детали обычно укрепляют магики, которые дерут за свою работу три шкуры.

— Ну, значит попробуйте сделать пакет деталей, смотри, — чуть подумав, выдал я идею. — Делаете пять-шесть одинаковых тонких шестеренок, только с клиньями внутри. Ставите их все на вал рычага вплотную, и получится одна большая. Работы в разы больше, но так кузнец сможет закалить правильно все детали. А вот тут можно сделать упор, но только не на один зубец, а лесенкой, на несколько, чтобы не обломало. Сможете фиксировать грузы на полпути, чтобы люди на рычагах смогли смениться. Только сделайте боковые малые шестерни чуть толще, чтобы вся конструкция выходила за пределы ширины главной шестерни.

Я закончил марать бумагу и делать пометки. В успехе уверен абсолютно не был, но лебедок, даже простейших, я тут пока не видел. Только барабаны с прямым приводом, на который наматывали канаты и цепи, да шкивы с простейшими блоками. А в моей конструкции, если сделать ручку достаточно длинной, могут работать одновременно до четырех человек.

— Только не увлекайтесь с толщиной, а то ее даже порожняком провернуть будет проблема, — добавил я, когда старпом уже прятал мои просохшие каракули в тубус.

Тарт внимательно посмотрел на мое творчество и спросил:

— А ты откуда вообще все это взял?

Я принял ленивый вид, потому что готовился к такому вопросу.

— У нас шахтеры на юге таким пользуются. Руду поднимать.

Старпом моим ответом удовлетворился.

Расстались с южанином почти друзьями. Я чуть захмелел от пива, мои коллеги по бригаде стали расходиться кто куда. Карман приятно грели два золотых кругляша.

Вернулся домой поздно, когда Илий и Лу уже поели и о чем-то тихо переговаривались, сидя на одном из топчанов. После того, как мы перебрались в Пите, мы все меньше и меньше времени проводили вместе. Старик шарился по району, слушая разговоры, да и сам общался с людьми. Чем занималась Лу все это время, я вообще имел весьма смутное представление.

Мы с моей богиней все еще старались заниматься по вечерам ментальной магией, но первую неделю я так уставал, что просто замертво падал на кровать после рабочего дня в доках. Иногда выпивал кружку-другую пива с мужиками из нашей бригады, да на этом мои дела и заканчивались. Так что сегодня был третий день, когда я должен был заниматься с Лу, но вместо этого приперся бухой.

Предвосхищая недовольство богини — в шее стало покалывать — я выудил из кармана дневной заработок в пять серебряных монет, а после присовокупил к ним еще и два золотых.

Богиня удивилась:

— Это откуда?

— Помнишь первый заказ, где премию дали в десятку? Меня нашел старпом с того корабля и подкинул премию за новую систему блока. Ну и вопросов позадавал.

— О чем? — Лу чуть заметно напряглась, я это четко почувствовал.

— О подъемных механизмах, в основном. Я же тогда переделал их блок, чтобы успеть премию получить, — я хитро улыбнулся и Лу тоже не смогла удержаться.

Мое стремление где-нибудь перехватить лишний серебряный кло они с Илием уже давно заметили. Хотя главный жлоб у нас был, конечно же, старик.

— Так что если все пройдет хорошо, в следующий рейс мне привезут еще пару золотых премиальных. Если не обманут, конечно.

Лу чуть успокоилась. По моему эмоциональному состоянию и мыслям богиня поняла, что все прошло тихо и спокойно, да и никаких великих планов и идей, которые бы могли вызвать подозрение, я Тарту не выдавал.

Чуть поплескавшись в небольшом корыте, которое служило нам умывальником, я немного отошел и был готов к нашему занятию. Лу уже сидела на полу, поджав под себя ноги и ждала, когда я нырну в чертоги.

Сейчас, за невозможностью полноценно заниматься фехтованием, мы много времени уделяли формированию конструктов иллюзий. Для этого мне надо было прилично овладеть искусством концентрации своих ментальных сил, так что мы много времени проводили в чертогах.

Чуть кряхтя, я уселся рядом с богиней и уже привычно скользнул внутрь своего сознания. Почти сразу же рядом появилась Лу — барьеры я уже рефлекторно держал открытыми, хотя толстые стены были готовы в любой момент взметнуться вверх.

Удивительно, но после самоубийственной атаки чистым ужасом, который я почерпнул из своей души, чтобы отогнать от нас стаю волков, восстановился я подозрительно быстро. Барьеры, которые после сражения были больше похожи на тонкое стекло, опять стали толстыми и крепкими, больше похожие на крепостные стены. Да и в целом я ощущал себя как-то увереннее. Возможно, потому что знал — теперь у меня есть «ядерная кнопка», последний аргумент. Я много размышлял на тему использования ресурсов души в ментальной магии и расспрашивал об этом Лу, хотя она изо всех сил противилась даже самой мысли о таких действиях. Но мне удалось выудить из богини, что при желании, да, я смогу выдать удар чистой силой такой мощи, что он сведет с ума все живые существа в радиусе шагов пятидесяти. Правда, после этого я со стопроцентной гарантией отправлюсь на аудиенцию к Жнецу.

Но сам факт наличия столь мощной, хоть и самоубийственной атаки, придавал мне внутренних сил. Я хотя бы смогу прихватить обидчиков с собой на тот свет, просто надо черпать не все самое темное, как я делал на поле боя с волками, а вообще, все что имею.

Сегодня что-то было не так. Я чувствовал сознание Лу довольно отчетливо. Богиня врала, причем врала в первую очередь сама себе.

— Что не так? — Я сразу как-то весь собрался, памятуя о нашей первой встрече в чертогах. Сейчас Лу, конечно же, не начнет громить мой разум, но, как говорится, осадочек остался.

Богиня ничего не ответила и в попытках уклониться от разговора, начала посылать мне образы ментальных конструктов.

Я жестче, чем следовало, отмахнулся от них, и в ответ послал сгусток эмоций: тревогу, участие, беспокойство.

Но вывести богиню на разговор не удалось, а через некоторое время и ощущение неправильности ее эмоций пропало.

Продвигались мы, по словам Лу, довольно медленно, но в этом была и ее вина — из-за нее я был так зациклен на обороне и расщеплении, вместо необходимой концентрации. Мы смогли нивелировать большинство проблем, но старая концепция моего ментального поведения нет-нет, да и вылезала наружу.

Наконец-то мне удалось создать что-то, похожее на стальную указку.

«Почему не меч? Это же самая простая конструкция, знакомая всем», — спросила богиня.

«Не знаю, для меня меч не так привычен и прост, как тебе кажется», — ответил я.

Указка в моей руке была около метра в длину и почему-то напоминала мне кусок арматуры, только из алюминия. Я покрутил ее и так, и сяк, пытаясь понять свои ощущения. Она почему-то казалась мне живой и теплой, а если сосредоточиться — то даже немного пульсирующей. Хотя визуально это был просто кусок светло-белесого металла.

«Хорошо. В любом случае, с этим можно работать. Постарайся зафиксировать его в памяти в мельчайших деталях. Все, что ты чувствуешь», — сказала Лу.

Я последовал ее совету. Некоторое время мы потренировались растворять и призывать назад мою «указку», которую про себя я окрестил арматурой.

«Что за арматура?»

Я поделился с богиней образами стальных прутьев, торчащих из бетонных блоков.

Вынырнули из чертогов, когда была уже почти полночь.

Мне хотелось сказать Лу, что она может поговорить со мной, довериться мне, потому что я так и не забыл это ее чувство тревоги и самообмана, которое я почувствовал на просторах чертогов разума. Но не сказал. Как это всегда бывает, я просто струсил и не стал ничего говорить богине, просто испугавшись, что она меня оттолкнет. Наши взаимоотношения находились в каком-то абсолютно непостижимом балансе. С одной стороны мы были, вроде как, повязанными партнерами. С другой, она — пятисотлетнее божество, которое вообще находится за пределами понимания человеческого разума. О чем я могу с ней говорить? Что могу сказать? «Успокойся, все хорошо?» Такой себе план, откровенно на троечку.

Так что я ничего ей не сказал, а она и не стремилась со мной общаться. Да и спать мне оставалось не слишком долго.

Так что с тяжелой от занятий и выпитого вечером головой, я лег спать. Снилась мне, как не странно, блестящая ментальная арматурина.

В последующие вечера я попытался опять вывести Лу на разговор, но богиня уклонялась. Пару раз даже напомнил о своем существовании ошейник Матери, что вызвало во мне только волну негодования. Я чувствовал, что Лу скрывает что-то важное, критически важное не только для нее, но и для меня.

На четвертый день богиня сдалась и показала причину своих тревог.

Был выходной и мы как раз прогуливались по торговым рядам главной рыночной площади Пите, которая размещалась в нижнем городе. Тут всегда кипела торговля, а в особые дни проводились публичные казни за совершение особо тяжких преступлений. Каких-то массовых зверств тут не было, но бандитов-душегубов периодически вешали, а убийц детей и женщин, если был доказан факт того, что жертв было более одной — четвертовали. Такие будничные вещи, как отрубание рук ворам, проводились обычно сразу в застенках городской стражи. Веселья для людей в этом было мало, да и надо было перевязать приговоренного. Все же убить человека цели не стояло, хотя отсутствие даже одной кисти обрекало преступника на жалкое существование и медленную, голодную смерть. Быстрее умирали те, кому отрубали две руки.

Я, кстати, узнал, что ворам не всегда рубили руки, это только если ущерб был значительным. Если попадались дети, то часто их отправляли на принудительные работы, а на «первый залет» ограничивались плетьми. Дальше суровость наказания возрастала: могли отрезать ухо или два, поставить на лоб или щеку клеймо с руной «ВОР». Если человек все же сходил с кривой дорожки, то увечные уши можно было спрятать волосами, а клеймо срезали или шрамировали, так что через пять-семь лет от руны не оставалось и следа, только большой шрам. Я постоянно видел в доках мужчин, которые трудились в поте лица, с недостающим куском уха, шрамами на лбу или щеке, но почему-то думал, что это последствия каких-то специфических травм. Впрочем, мужики из моей бригады быстро мне пояснили, что к чему, удивляясь мягкости нравов на юге королевства.

Тут, впрочем, даже врать не приходилось. Все, с кем я работал, знали, что я человек грамотный и занимаюсь физическим трудом только потому, что не смог устроиться на нормальную работу. Так что мой рассказ о том, как мою задницу спас городской голова, довольно быстро стал хитом, обрастая все новыми и новыми подробностями. Я старался в них не врать о своих боевых навыках: еще кто решит проверить, как долго я выстою против трех противников, но в целом, в рассказах все выглядело не так мрачно, как было на самом деле.

Удивительно, но надо мной почти не потешались и много хвалили голову, который решил вопрос деньгами, а не начал лить кровь.

— Не, ну точно говорю, тот голова — точно правильный мужик! Как все решил! — Вот что я слышал примерно раз в неделю от одного из грузчиков или друзей моих коллег по вольной бригаде.

Оно и понятно. В столице многие люди оказывались изуродованными или покалеченными и за менее тяжкие преступления, нежели то, на которое пошел сердонский трактирщик: кража, укрывательство и последующее избиение группой. Так что к жестким законам отношение тут было неоднозначное.

Когда я и Лу почти вышли с рыночной площади, то столкнулись с маленькой бледной горожанкой, которая прижимала к груди какой-то сверток. Как я догадался — младенца.

Вид у девицы был почти напуганный. Чуть растрепанные волосы, выбивающиеся из-за неплотно натянутого чепца, мятая одежда, синева недосыпа под глазами и чуть припухшие и красноватые от давних слез глаза.

Я заметил, как Лу было потянулась к ней рукой, чтобы остановить и что-то сказать, но девица только зыркнула глазами и скрылась в рыночной толкотне.

Богиня опустила руку, а меня не отпускало тяжелое чувство несоответствия. Я не мог сформулировать, что было не так, но определенно было.

Лу еще секунду постояла, глядя девушке вслед, после чего подхватила меня под локоть и повела прочь с площади.

— Что-то было не так. Неправильно, — тихо сказал я погруженной в задумчивость богине, — что именно?

Она только повела плечом, но через некоторое время все же ответила:

— Подумай, Антон. Что ты видел? Не только глазами, но и своим разумом, — Лу была крайне мрачна. В последний раз я видел ее такой, когда меня пырнули ножом в кабацкой драке, и она опасалась, что я отправлюсь в лучший мир досрочно.

Я чуть прикрыл глаза, буквально на секунду, чтобы не споткнуться и не убиться о грубый камень брусчатки, попытался вспомнить девушку, как я ее видел не только глазами, но и своей ментальной силой.

Я все чаще стал замечать, что теперь у меня проявляется «вторая картинка». Кроме реального мира я начинал видеть еще и средоточие «Я» людей, их ментальные сгустки, души, если так будет проще объяснить. Короче, видел я тех самых светлячков, в которого превращался сам, когда шарахался от богини в моих чертогах.

Вот. Образ молодой горожанки. Печальная, светляк темный, хаотично пульсирующий. Она куда-то спешит, давно плакала. Она в печали — понятно, почему Лу обратила на нее внимание. Думала помочь, пусть и без рассказов о доброй южной богине, которую почитают в шахтерских деревнях.

Лу бросала на меня короткие взгляды, ожидая вердикта. Это была классическая позиция человека, который не хотел говорить первым. Мол, догадаешься — молодец. Не догадаешься — не твоего ума дело.

— Я не понимаю… Я чувствую, что что-то не так, но не могу разглядеть. Что-то неправильно с ее сознанием?

— Вроде счетовод, а считать не умеет, — тихо ответила богиня.

И тут меня озарило. Один. Возле девушки был только один светляк сознания. Ее сознания. А это значит…

— Ребенок был мертвым.

— Да. Один день уже точно. И горе сводит ее с ума.

— Поэтому ты потянулась к ней? Хотела помочь.

Лу только кивнула, глядя прямо перед собой. Мы чуть ускорили шаг.

— Знаешь, Антон. Мне до сих пор тяжело на них смотреть. На убитых горем матерей, — сказала богиня. — Особенно сейчас, когда я в человеческом теле и живу среди людей. Когда людская надежда создала меня, почему-то почти сразу я стала из спасительницы виновницей всех бед. «Лу! Не забирай их!», «Лу! Зачем ты наслала на нас мор?!», «Лу, за что ты прокляла наше селение?!».

В словах богини было столько горечи, столько тяжелой, искренней обиды, что я даже удивился. Никогда бы не подумал, что Лу способна настолько сильно реагировать на мнение окружающих. Она всегда была чуть отстранена, немногословна и даже холодна в общении даже со мной и Илием, а незнакомцы и вовсе удостаивались от нее лишь коротких взглядов.

Мне нечего было сказать. Как я могу утешить древнюю богиню, которая сама — божество утешения и покоя? Это как в том анекдоте, где доктор, чтобы поднять настроение, советует сходить на выступление популярного клоуна, а мужчина говорит, что он и есть этот клоун.

Настроение было испорчено и мы довольно быстро вернулись домой. Лу пошла к женщинам, которые по вечерам собирались у одной пожилой швеи, я же предался безделью. Вечером — занятия ментальной магией, а завтра опять в доки, на работу.

Следующие дни прошли без серьезных новостей. Единственное о чем можно упомянуть — в нашей бригаде больше не осталось свободных мест. Десятым грузчиком стал молодой парень, моложе меня на пару лет, по имени Орвист. Он был высоким — даже выше меня на пару сантиметров — крепким и очень улыбчивым человеком. Работалось с ним в паре всегда легко и приятно, ну а бесконечные рассказы о его похождениях и вовсе быстро сделали парня душой нашей компании. В пьянстве или излишнем блуде тоже замечен не был, так что уже к четвертому дню совместной работы бригадир предложил ему держаться нашего небольшого объединения грузчиков-фрилансеров.

Конечно, в доках «официальные» крупные бригады поглядывали на нас искоса, но мы ни разу не претендовали на какой-то особый статус в глазах капитанов, как и не лезли в первую волну торгов за разгрузку: у нас просто не было достаточно людей для полной разгрузки даже небольшого судна. Но вот когда капитаны узнавали, что в рядах на причале есть десяток сработавшихся между собой вольных, то нанимали нас охотно. Тем более что ценник выше, чем другие одиночки, мы не просили.

Так что заказами мы были нагружены и не простаивали.

На следующей неделе, в очередной поход за продуктами вместе с Илием, мне на глаза попался писарский лоток. Были там навощенные дощечки с баночками воска для обновления рабочей поверхности, продавались письменные принадлежности, какие-то книги, тубусы, шнурки для перевязи свитков, листы пергамента разного качества. Мой взгляд же зацепился за стопку «не кондиции» — испорченных пергаментных листов. Их нижний край был вымочен и сейчас они не подходили для оформления накладных, писем или документов — слишком малы были после среза пострадавшей части, чтобы можно было свернуть их в трубку и не поломать. А тубусами пользовались далеко не все.

В голове будто запустился часовой механизм. Повальное увлечение азартными и настольными играми не давало мне покоя, хотя я уже и отчаялся что-нибудь придумать. А тут столько малоразмерной бумаги пропадает.

Чтобы не спугнуть торгаша, который мог просечь мой интерес и заломить за испорченную бумагу, как за новую, я стал перебирать товары на лотке. Покрутил в руках пару чернильниц, тыкнул пальцем в простенький тубус, который и так хотел купить — мало ли, часто приходилось бегать с причала с накладными по амбарам, чтобы там начали принимать грузы — взял пучок не заточенных перьев для письма, пяток дощечек. И уже когда собрался уходить, будто невзначай спросил, что тут за бумага лежит с краю.

— А, это, — разочарованно протянул хозяин, который из-за хвостика и покупки тубуса принял меня за какого-то странного писаря. Может, работающего на корабле, так как моряки тоже часто пренебрегали бритьем, — испорченный пергамент. Вон, залили с одного краю, и стал совсем ломким, в труху осыпается, надо обрезать. Да кому оно надо?

Я согласился с огорченным торговцем и для виду отломил краешек листа, который пострадал от воды. Пергамент быстро рассыпался грязными кусочками и я недовольно поморщился.

— Знаете, может и приспособлю на что. Почем отдаете?

Торговец не поверил своему счастью. Какой-то дурак позарился на порченный товар.

— Да по два медных за лист и отдам, — сказал быстро мужик.

Я прикинул количество листов в стопке. Не меньше сотни, мне кажется. То есть просил торгаш шесть с половиной серебром.

— Дорого как-то… Нормальные же листы по три медяка идут?

— Где ж вы видели по три? У меня по пять!

— Да где-то видел, думал, по три, а это у вас такой пергамент дорогой, потому что хороший.

— Ну нет, по пять же, обычная цена, — убеждал меня торговец и был, в общем-то, прав.

Я еще раз оценивающе посмотрел на стопку листов и демонстративно повздыхал.

— Ну тут серебра на пять будет… А вот если бы за три монеты — я бы все разом забрал. И мне на что сгодится и вам вид портить не будет.

Я попал в цель. Торговец думал, что я возьму пару листов и свалю подальше, а тут пришло относительно выгодное предложение освободить его от всей партии порченного пергамента, да еще и получить три монеты. То, что ему удастся продать все до единого листы, мужчина даже не надеялся.

— Ай! Хоть и в убыток, но давай, писарь! Три монеты и трешка — и твоя стопка! — Торговец чуть приподнял цену, но торговаться я не стал. Честно отдал три белых кругляша и медную трешку, взял все листы, лежащие в стопке, и быстро-быстро свалил, пока торговец не передумал.

Вот это мне повезло, вот это мне фортануло.

С учетом всех прочих покупок у лотка, моя мошна похудела на семь серебра, но оно того стоило. Я наконец-то смогу реализовать свой потенциал путешественника между мирами и взорвать местный рынок новым «товаром». Не промежуточный патрон, конечно, но заработать точно получится. И если все пойдет гладко, то горбатиться на причалах больше не придется. Во всяком случае, не каждый день.

Пришлось сразу же припахать к работе Лу и Илия. Сначала старик ворчал, но когда я ему объяснил, что это — денег заработать, принялся обрезать испорченные листы с удвоенным рвением.

Сам же я лихорадочно вспоминал все, что помнил о лото. Да-да, я решил изобрести тут лото, в том виде, в котором оно существует как настольная игра. Я это видел, как возможность устраивать розыгрыши между всеми желающими во время вечерних попоек в кабаках, например.

Наибольшие проблемы у меня возникли с форматом полей и, что на них писать. Местные цифры не подходили, да и грамоте были обучены не все. Я обратился за помощью к жрецу и богине, и мы уже втроем начали решать эту проблему.

— А ты уверен, что это будет интересно? — Илий сомневался в успешности моей затеи после того, как я рассказал ему основные правила игры. — Это выглядит немного… Скучно.

Я постарался как можно красочнее описать старику лотерейную лихорадку, которая царила в моем мире.

— Илий, пойми правильно. Кроме небольших призов будет и главный выигрыш, который получить сложнее всего — надо заполнить все поля. Плюс — можно сделать дополнительное поле на три-четыре значения для розыгрыша дополнительного приза.

— И откуда эти призы будут браться?

— Мы и будем выплачивать.

Жрец вылупился на меня, не понимая, откуда я взял такую тупую мысль.

— Илий, тут все просто. Мы каждый раз будем разыгрывать половину собранных с игроков денег. Себе забирать четверть, а четверть — класть на следующий розыгрыш. Так что каждый раз главный куш будет расти и расти.

— А если нас решат ограбить? Все же будут знать, что у нас есть деньги? — Лу сейчас озвучила то, о чем я и так думал, и потянулась к небольшому кошельку с золотыми монетами, который всегда носила с собой под платьем или за корсетом.

— Отдадим ростовщику в рост или на хранение, — просто ответил я.

— А откуда денег на первый приз возьмем?

— Два золотых, что мне дал старпом. Они на нас и так с неба свалились.

Про падение денег с неба жрец был не согласен, но резон в моих словах увидел.

Осталось решить, как будет выглядеть игровое поле. Во время обсуждения мне в голову пришла мысль:

— А если использовать руны богов, на нас никто не обидится?

Илий и Лу сильно удивились моему вопросу.

— За что? — Спросила богиня.

— Ну, в моем мире, если кто-то недостаточноуважительно относится к их богу, то эти люди становятся врагами, вспомни, что я показывал на счет религиозных войн.

Лу понимающе кивнула, а Илий только внимательно слушал.

— Никто не обидится на нас, врагов мы не наживем, — медленно сказала богиня. — У нас никто не заступается за богов, потому что мы сами можем постоять за себя и покарать обидчика. Вообще, заступничество за одного из Пантеона, даже малого — большая глупость. Мы же боги.

До меня наконец-то дошло. И в самом деле, святотатства тут, как такового, не существовало, а отношение к богам было как в Древнем Риме: если кто-то поносит какого-либо бога, то это дело конкретно этого человека и, собственно, бога. Пусть сами между собой разбираются. Да и что это за бог, если ему нужно заступничество смертных?

Так что решено. Будем использовать руны богов. Игровое поле определили почти стандартное: три строки и семь столбцов, два поля плюс три ячейки для «супер игры».

В первой строке будут вписаны случайные руны богов Старшего Круга в их реальной очередности: Матерь, Воин, Жнец, Купец, Кузнец, Мудрец и Бард. Именно поэтому длина поля была определена как семь, а не девять столбцов.

Дальше в первом поле следовали вещи, которым эти боги покровительствуют, тоже прямо под их рунами. Например, для Матери мы выбрали руну «Жизнь» и «Плодородие», для Воина — «Слава» и «Бой», а, например, у Барда — «Путник» и «Радость». Второе поле тоже решили сделать «божественным», но уже с богами Второго Круга. Тут явного старшинства нет, так что подбирали божеств, популярных в Пите.

Стали перебирать популярных тут божеств Второго Круга. Само собой, внесли в список покровителя гонцов и посыльных, быстроногого Кея. Дальше пошли богиня попутного ветра и покровительница моряков — Оранса, бог-покровитель рыбаков и рыбного промысла — старый Войдур, бог пива и вина — добрый Марг, бог штормов и морского прибоя — могучий Идирон и богиня-швея — умелая Карса.

— Так, шесть богов есть. Осталось седьмого вспомнить, — перевела дух Лу, поднимая голову от пергамента. Писали сидя прямо на полу, так как стола в комнате не было.

— А что тут думать, — просто сказал я, хотя внутри все бушевало от волнения и предвкушения, — у нас есть седьмой бог. Точнее, богиня.

Лу не понимая, куда я клоню, недовольно на меня посмотрела, уже готовая записывать.

— Это богиня Лу, защитница детей и несущая покой, — ребрендинг был так себе, но называть Лу богиней вдов и сирот как-то не хотелось.

Илий аж замер, а вот Лу сильно смутилась.

— Но мы вписываем богов, которых тут почитают. Знают их руны…

«Что я вижу?! Да она покраснела! Так, соберись, Антон, важный момент!», — пронеслось в моей голове, когда я увидел, как засмущалась Лу моему предложению.

— Значит, будут знать и тебя, — просто и спокойно ответил я богине. — Мы же создаем игру, нам и решать.

Под мою диктовку Лу все же вписала себя на пергамент, а своими рунами выбрала «покой» и «надежду».

Решили, что на каждом поле должно быть заполнено не больше трети — как было в лото в моем мире. Только там было поле в три строки и девять столбцов, то есть 54 клетки и 90 чисел. У нас было поле на 42 клетки и рун тоже 42, а не 90, как в каноничном земном варианте. Так что приняли решение, что в каждом поле будет по 12 случайных рун, богов или их признаков, не важно. По четыре руны в каждой строке.

Илий нарезал из пергамента карточки высотой в полторы ширины ладони. Получилось как раз по две карточки с каждого листа. При итоговом пересчете у нас вышло почти полторы сотни заготовок под карточки — более чем достаточно.

Для начала сделали три десятка игровых полей, которые я опробую на своей бригаде — предложу мужикам сыграть в далекую южную игру.

Следующий день Лу чертила, рисовала, переносила на поля руны и старалась следить, чтобы узоры на игровых полях не слишком сильно повторялись. Также вносила три руны и в специальное поле в самом низу листа — как я его окрестил, поле «супер игры» за отдельный приз.

Теперь нужно было сделать бочонки для розыгрыша и фишки, чтобы закрывать поля на карточках. Я, само собой, планировал, чтобы они были многоразовыми. Чтобы пергамент не развалился раньше времени, с обратной стороны мы промазали его тонким слоев воска, который по моей задумке должен был работать, как клей. Слой был настолько тонким, что даже не осыпался, если лист согнуть. Тоже самое мы сделали и на лицевой стороне, чтобы никто не подумал вписать свои руны в карточку или как-то марать чернилами игровое поле.

Я сунулся с заказами на бочонки и фишки к ближайшему плотнику, но старый хрыч заломил мне такую цену за работу, что я скорее сам на эти деньги куплю инструмент, материалы, освою столярное мастерство и выточу необходимое. И еще останется. Так что от деревянных бочонков с вырезанными рунами пришлось отказаться.

Когда я уже даже немного отчаялся и почти согласился заплатить жадному мастеру, на помощь пришла Лу.

— Так давай использовать гальку. Маленькую и плоскую — закрывать руны на карточках. На больших камушках начертим руны на розыгрыш, покроем воском, чтобы не стиралось, и готово.

Я был готов расцеловать мудрую богиню, но удержался. Осталось понять, где взять столько одинакового размера гальки, потому что пока я бродил в свой очередной выходной по берегу, мне подвернулось всего пять-шесть подходящих по цвету и форме камушку.

И опять отличилась Лу, которая очень загорелась идеей лото. Не знаю, была ли причина в новизне игры, либо же богиню подстегивало то, что больше людей узнает ее имя, но она прямо закусила удила и тащила наш маленький проект вперед с впечатляющим упорством. Эта хитрая девушка нашла себе помощников в лице босоногой ребятни, с которой так много проводила время в последние недели. Мальчишкам и девчонкам были выданы несколько камушков из моего куцего улова, и дано задание найти таких же на берегу.

Глядя, как Лу общается с детьми, мне вспомнилась фраза из британского сериала о бессмертном путешественнике во времени: «одинокий и невообразимо древний, он не мог пройти мимо, когда плачут дети». Лу тоже была древней и, как я надеялся, скоро опять станет бессмертной. И она также любила детей.

Награда за помощь нам была достойной. Каждому, кто принесет хотя бы жменю гальки правильной формы, Лу обещала пару медяков и кусок пирога с капустой и яйцом из ближайшей лавки. По мне так можно было отделаться и пирогами: дети восприняли предложение красивой девушки, как новую игру, схватили выданные им камушки и шумной гурьбой убежали куда-то в сторону моря. Было это утром седьмого дня, а уже к вечеру дети притащили нам целую гору гальки, которая, внезапно, заняла чуть ли не половину комнаты, и для хранения нам пришлось приспособить одну из простыней, связав из нее импровизированный мешок.

Лу честно выдала каждому оборванцу по паре медяков, а за пирогами сказала приходить завтра утром — когда лавка откроется, и напекут свежего. Дети покорно согласились, что горячие пироги вкуснее, и в предвкушении растворились в опускающемся на Пите вечернем полумраке.

Натащили маленькие помощники Лу много мусора, но было и достаточно подходящей гальки, которая обошлась нам всего в две трешки. При свете масляной лампы мы быстро рассортировали камушки, отложив самые лучшие в сторону, и улеглись спать.

Почти все было готово. Осталось нанести руны на «игровые» камни, покрыть их воском, и опробовать мою идею на фокус-группе, в которую я записал мужиков из своей бригады. Мы как раз должны были на днях закончить с разгрузкой очередного парусника, так что нас ожидали посиделки в кабаке на полученные за работу деньги. Я очень надеялся, что в этом мире лото приживется.

Глава 3. Взлеты и падения

Первое тестирование заново изобретенного лото я ждал с каким-то мальчишеским нетерпением. Как воспримут игру люди? Получится ли мне сделать розыгрыши достаточно популярными, чтобы больше не работать руками? А что, если не пойдет?

Эти вопросы распирали мой мозг и давили на нервную систему, так что перед финальным днем разгрузки, после которого мы с бригадой должны были пойти в кабак отдохнуть и поиграть в кости, я почти не спал.

День тянулся медленно, будто время превратилось в кисель. Я бесконечно перегружал ящики и мешки, подавал, принимал, таскал, переставлял и орал на портовых грузчиков, которые принимали товар в амбары и склады доков.

В порт прибывало все больше и больше военных грузов и по городу уже стали ходить разного рода разговоры. Люди поговаривали, что Париния готовится откусить пару пограничных районов, другие — что нас ждет война с гонгорцами, поэтому король укрепляет порт Миллер.

Много кораблей на самом деле следовали на запад, то же судно, на котором Тарт служил старпомом, было зафрахтовано именно для перевозки грузов военного ведомства в стратегический порт королевства. И таких подрядов было десятки, не говоря о собственном военном флоте Клерии, который курсировал туда-сюда между столицей и другими городами побережья, развозя людей, припасы и оружие.

С Гонгорским Королеством и Паринией воевали относительно давно — еще при жизни прошлого короля, Сардена Фотена IV и тогда Клерия вышла, вроде как, победителем. Я особо не вникал. Но то что очередной военный конфликт назревает именно сейчас, меня совершенно не радовало. С другой стороны, у Лу появился много работы по ее божественному профилю, так что кому война злая мачеха, а кому мать родная.

Наконец-то мы закончили работу, получили по пять серебра и еще медную половину сверху за аккуратность, после чего отправились в облюбованный нашим трудовым коллективом кабак.

Как я уже говорил, все питейные заведения этого мира, где мне доводилось бывать, были похожи друг на друга, как будто состояли в одной сети. Отличия были минимальны: где-то пол менее заплеван, где-то пиво свежее, где-то вкуснее готовят. Но в общих чертах, все они казались мне безликими и одинаковыми после пестроты и самобытности баров и ресторанов Москвы.

Таким безликим был и наш «любимый» кабак, но он имел для нас ряд преимуществ. Хозяин нормально относился к работящим вольным, сюда редко заглядывали «официальные» бригады грузчиков из доков, а еще тут не ошивались мутные личности. Так что в целом место было тихим и спокойным для того, чтобы пропустить пару кружек пива после завершения очередного заказа.

Мы быстро нашли с владельцем общий язык, так что для нашей компании были сдвинуты пару столов в дальнем углу зала, а над головой всегда была заправлена масляная лампа. Мы были при деньгах, не дрались, почти никогда не напивались до соплей, так что не любить нас как клиентов поводов не было.

Еще во время обеда я закинул мужикам, что принес с собой настольную игру на деньги, которая популярна среди шахтеров юга. Вообще, удивительные люди жили на юге по моим рассказам и в этом потоке бесконечного вранья меня спасало только то, что все из нашей группы были с побережья, даже Малыш Орвист. Да, рослого и крепкого парня быстро стали называть Малышом Орвистом или просто Малышом из-за его молодости, в тоже время как бы подчеркивая несоответствующей кличкой его внушительные габариты.

Когда мы завалились в кабак, уставшие и веселые, то я уже был готов убиться головой об стену — так колотилось сердце от предстоящей «презентации».

«Антон, успокойся. Представь, что продаешь им смартфон», — успокаивал я себя, но помогало слабо.

Одно дело впаривать человеку принципиально знакомый ему девайс, попутно вешая в плечи пакет услуг сотового оператора, а другое — быть первопроходцем. Так что когда принесли первое пиво, я все еще сидел сложа руки и даже не начал рассказывать бригаде детали игры.

Кто-то достал кости, стакан и начался стандартный вечер после закрытия заказа.

— Эй, Антон, а что ты там за игру принес? — Внезапно вспомнил Малыш Орвист о моем обещании показать что-то новенькое вечером. — Меня от костей уже воротит.

Слова Малыша поддержали несколько человек и я все же вытащил из-за пазухи сверток с карточками и два мешочка с камнями. В одном были игровые, с рунами, а во втором — мелкая плоская галька, чтобы закрывать руны на игровом поле.

Я начал объяснять правила лото, как их помнил. Каждый берет случайную карточку и скидывается на банк. После чего из мешочка по кругу вытаскивается вслепую по одному камню с руной. У кого есть такая на игровом поле — закрывает ее камушком. В первом круге побеждает тот, кто закроет одну строку в любом поле, то есть четыре руны. Победитель первого круга забирает пятую часть банка и мы продолжаем тянуть камни с рунами. На втором круге побеждает тот, кто первым заполнит верхнее поле. Этот человек забирает две пятых банка. На третьем круге надо закрыть оба поля, а победитель забирает все оставшееся. Про поле супер игры я тоже рассказал, но так как банка не было, сказал, что если кто-то выиграет, то я поставлю ему кружку пива.

Сначала игра показалась мужикам мудреной, но когда они увидели знакомые руны богов первого круга, стали жарко обсуждать, кому какие карточки достались на жеребьевке. Из их разговоров я понял, что все радовались, если у них попадался одновременно Купец и Бард.

— А на втором поле кто? Тоже боги? Я вроде вижу руны Кея и Орансы… — Спросил один из мужиков.

Я быстро объяснил, что на втором поле внесены руны богов Второго Круга, и перечислил их всех.

Скидываться решили по десятке для начала и игра пошла. Сначала мужики сосредоточенно пыхтели, разглядывая руны, но довольно быстро освоились, и началось веселье. Каждый камень с руной встречался либо радостными криками, либо разочарованными вздохами, но довольно быстро у нас организовался первый победитель. Как не странно, это был я.

Кто-то было пытался меня поддеть, что у меня карточка легкая или я подыгрываю, но его быстро приструнили прочие. Начался второй, а за ним и третий круг. Последним разыграли «супер игру»: сгрузили все камни рун обратно в мешок и вытащили 12 камней. Никто не выиграл, но я объяснил, что это нормально.

В целом игра бригаде понравилась, но были и замечания.

— Мудреная немного, да и банк небольшой получился, — заметил один из моих коллег. — Надо ставить по половине, а то и по серебряному, чтобы было интереснее.

Обсуждали и руны богов на полях. Всем понравились карточки с Матерью, Купцом и Бардом, а из второго круга — с Орансой, Маргом и Лу. Последнему я удивился, но, как оказалось, у всех кроме меня и Орвинга тут были семьи и дети. Так что богиня-защитница детей не осталась без внимания.

На розыгрыш ушло больше часа, так что вторую партию играть не стали. Победители захотели оставить себе удачливые карточки для следующей игры, которую мы договорились провести на следующей неделе, и я немного в убыток, но продал их по три медяка за штуку.

На следующую игру я предложил пригласить кого-нибудь из знакомых и друзей, чтобы было больше людей и, соответственно, больше банк. Роль ведущего взял на себя, а также рассказал, что если станем играть постоянно, то часть банка будет накапливаться в отдельном кошеле «супер игры». Система призового фонда была тут в новинку, но мужики быстро оценили перспективы: с каждой партией итоговый банк будет расти, так что рано или поздно кто-то сможет сорвать большой куш.

Последующие недели прошли сумбурно. Февраль подходил к концу, весна, а следовательно, и война, были все ближе, но я методично развивал свой игорный бизнес. С нашим знакомым кабачником договорились об аренде помоста за символическую плату, чтобы удобнее было доставать и показывать игрокам камни с рунами. Конечно, не обходилось и без конфликтов: пару раз мне порывались дать в морду за «косые руки, которые ни одной нужной руны вытащить не могут», но драчунов быстро успокаивали другие, более успешные игроки, которых мои руки очень даже устраивали.

Удивительно, но вопрос выбора билета, с которым будут играть, оказался крайне важен, причем у каждого были свои предпочтения. Кто-то наотрез отказывался брать карточки, где есть Бард — слишком непостоянной была эта богиня, кому-то не хотелось видеть на карточке Жнеца или Воина. Другие же с радостью играли билетами, на которых были все трое первородных. Многие уважали билеты с Кузнецом, женщины охотно брали карточки с богиней швей Карсой и защитницей детей Лу. Я легко продавал «счастливые билеты» всем желающим, теперь уже по пять меди за штуку, разрешая играть с ними постоянно, ведь нужно было только заплатить взнос в банк перед партией.

Продажа лотереек тоже оказалось прибыльным делом. Из целого листа пергамента, который стоил те же пять медяков, получалось три карточки. Сверху добавлялись трудозатраты Илия и Лу, но они были рады таким образом помочь мне в зарабатывании денег, так что чистая прибыль с каждого билета составляла примерно три медные монеты. Некоторые игроки покупали сразу несколько штук — я быстро объяснил, что играть можно сразу несколькими карточками, главное сделать свою ставку на текущий розыгрыш за все три.

Наше сообщество игроков разрослось до полусотни человек, которые дважды в неделю собирались в нашем кабаке, чтобы сыграть в лото, но этого было недостаточно. После расчета с трактирщиком и отчисления десятины в банк «супер игры», у меня оставалось чистыми три-четыре серебра без учета продажи билетов. Слишком мало.

— Надо повышать банк, — тяжело я сказал Лу и Илию как-то вечером.

Мои спутники согласились, и Лу выудила из кошеля два золотых, которые я получил от Тарта.

— Пока хватит одного. Но черт, как привлечь новых людей?!

Я столкнулся с типичной проблемой роста любого стартапа. Не знал, как выйти на новые рынки и уперся головой в стеклянный потолок.

Объявление розыгрыша в «супер игре» банка в сорок пять серебра — именно столько накопилось с учетом моего золотого, который я «вбросил» в раскрутку дела — произвела определенный фурор. Плюс, я перенес место игры в другое заведение, правда, вышло мне это дороже обычного.

У меня были в целом не плохие предчувствия, но все пошло наперекосяк, когда в «супер игру» опять никто не выиграл и банк ушел на следующий розыгрыш.

— Ты че нас дуришь-то, умник? — Донеслось из зала. — Я уже в пятый раз играю и только два раза в первом круге побеждал. Тут вообще реально победить?

Крикуну вторило несколько голосов, которые быстро потонули в возмущенном оре моей бригады — там мужики точно знали, что я никого не дурю, потому что играли мы теми же камнями, что и в первый раз. Да и я продолжал работать вместе с ними в доках. Кстати, на розыгрыш такого куша пришли все и положили по стандартному серебряному — именно такой сейчас была плата «за вход».

Назревала драка. Зал разделился. С одной стороны была моя бригада и другие люди, которые уже выигрывали в лото, а с другой — неудачники, новички и просто случайные люди, которым захотелось почесать кулаки.

Еле-еле обошлись без мордобоя. Я кое-как убедил недовольного крикуна — мужика неопределенного возраста с пропитым лицом, что я никого не обманываю. А если он мне не верит, пусть сам в следующий раз тянет руны из мешка.

Предложение своей рукой определить удачу многим понравилось, а я взял это на заметку: надо на каждый круг звать кого-нибудь из зала на помост, а лучше двух человек, чтобы они сами тянули камни с рунами на них. Меньше ко мне вопросов.

Через неделю главный приз, размер которого вырос уже до двух золотых, все же разыграли. Счастливый обладатель одного золотого и тридцати серебряных все порывался меня расцеловать, прижимал к себе победный билет и вообще, всячески демонстрировал, как ему повезло в заумной игре.

После этого случилось неожиданное.

На следующий розыгрыш пришло меньше десяти человек.

Для меня это было чудовищным ударом: больше трех недель я раскручивал лото, договаривался о помостах, Лу чертила новые карточки, а после розыгрыша главного приза все резко потеряли к игре интерес. Зачем тратить деньги, если можно попробовать сорвать большой куш попозже?

— Ты слишком мало забирал себе. Мы что-то имели, но теперь у нас нет денег на приз, — справедливо заметил Илий, когда я вечером убитый и расстроенный рассказывал о том, что на лото никто не пришел.

Восстановить популярность игры не удалось — нужно было вбрасывать еще золотой и, тем самым, загонять себя в минус. Я уже почти забросил идею игры, как все внезапно изменилось.

Одним солнечным утром седьмого дня мы с Лу встретили на рыночной площади Энжи.

— Антон! — Взвизгнула бард, когда увидела мою высокую фигуру, и уже через секунду повисла у меня на шее.

— Лу! — Богине тоже досталась своя порция обнимашек от пышногрудой певицы, так что никто не остался обиженным.

— Как дела, Энжи? Как зимовка? — Спросил я.

Бард была одета в те же вещи, в которых я ее видел в последний раз. Она немного похудела, что было четко видно по ярче очерченным скулам, и заострившемуся носу, но в целом Энжи создавала впечатления человека, не теряющего присутствия духа, хоть и столкнувшегося с трудностями.

— Ай, да с этой войной все наперекосяк пошло! — В сердцах махнула рукой бард. — Постой стал дороже, многие разъехались подальше от побережья, вглубь страны, пока дороги не развезло. Еда вон дорожает.

Во всем этом Энжи была права. Слухи ходили не самые приятные, так что народ, надеясь конечно на короля и мощь армии, все же готовился к долгому и голодному периоду. Купцы тоже это почуяли. В итоге в городе стало меньше приезжих, а цены на все товары выросли. Особенно на долгоиграющую провизию, такую как мука, сушеное мясо или вяленая рыба.

Трактирщики и владельцы комнат тоже не оставались в стороне, пытаясь компенсировать свои убытки повышением аренды. Мы тоже с этим столкнулись, но у нас был определенный запас прочности — даже лошади до сих пор стояли на городской конюшне. У меня как-то получалось пока крутиться.

— Но я держусь. Вот, перебралась в Пите, тут как-то многолюднее и жизнь еще идет. А вы как? Чем занимаетесь? Я смотрю, Антон больше не счетовод?

Она заметила мои мозолистые грубые руки и вязаную шапочку портового грузчика.

— В доках работаю…

Поговорили минут десять, после чего Лу меня удивила: предложила Энжи зайти к нам сегодня в гости. Приглашение бард с радостью приняла, видимо, в Пите у нее было не слишком много знакомых и девушка много времени проводила в одиночестве.

Когда разошлись, я прямо спросил Лу:

— Это что сейчас было?

— М-м-м?

— Я про приглашение Энжи. Она нас разок под монастырь подвела, да и я думал, что ты от ее общества не в восторге.

— Антон, нам очень нужно сегодня правильно поговорить с Энжи, она может решить наши проблемы.

— Которые? — В моем вопросе сквозил сарказм.

— С лото, — терпеливо ответила Лу. — Ты видел, как она одета?

Энжи на самом деле серьезно пообносилась. Куртка разошлась на плече по шву и была прихвачена грубой ниткой, штаны потерлись, да и сама она была какая-то… Голодная с виду, что ли.

— Она на мели, — продолжила Лу, — поэтому и пришла в Пите.

— Пришла?

— Ты вообще слепой или прикидываешься? — Не выдержала богиня. — Конечно пришла, лошадь она уже продала. Ты видел состояние ее сапог?

Я удивился наблюдательности Лу и стал обдумывать ее слова. Если бард сейчас на мели, в поисках денег, то может и согласиться поучаствовать. Только в качестве кого? Ведущей? Если вспомнить ее выступления, что я видел в Трейле, должно получиться сильно. Люди будут платить за вход в игру, только чтобы посмотреть на эффектную певицу. А еще можно будет культурную программу организовать по ее песенному профилю… Дело за малым — убедить Энжи работать с нами за приемлемый процент.

Пришла бард даже чуть раньше, чем мы ее ждали. Специально для посиделок мы взяли у хозяйки небольшой стол, который занял треть комнаты, и четыре табурета — обычно мы ели, сидя на топчанах. Илий сделал сырной нарезки и приготовил горячее рагу с мясом, мы с Лу прихватили на рынке двухлитровый кувшин неплохого вина, за который мне пришлось выложить три серебряные монеты. Короче, к визиту гостью мы были готовы.

Когда Энжи только вошла в комнату, сопровождаемая старым жрецом, я понял, насколько Лу была права в своих выводах. Бард на самом деле вела сейчас полуголодное существование, а ее мошна давно показала дно.

Разговоры отложили на потом — за вином, сейчас же сели просто поесть. Мы видели, каких усилий стоило Энжи удержаться и не съесть свою порцию за минуту, но вид у нее все равно был не слишком впечатляющий. Жрец тоже быстро смекнул, в каком положении девушка, так что ненароком предложил всем добавки. Мы не отказались, Энжи же просто благодарно посмотрела на старика.

«Голод — омерзительный медленный убийца», — подумал я, глядя, как всегда гордая и независимая артистка сейчас орудовала ложкой, будто типичный нищий из доков.

После еды пришло время вина и разговоров. Мы невзначай поинтересовались, как у Энжи дела с работой, и ожидаемо услышав, что все печально, начали ее дружно обрабатывать.

Ну как, обрабатывать, я думал, что барда придется чуть ли не уговаривать поучаствовать в нашем проекте, но она согласилась буквально после двух фраз, в которых фигурировало «азартная игра» и «нам нужна ведущая».

— Это я могу, — сейчас, сытая и со стаканом вина в руках, Энжи была похожа на ту девушку, которую я знал по нашему путешествию в Пите.

Она сделала небольшой глоток, после чего с улыбкой добавила:

— Еще как могу…

Дальше было делом техники. Мы объяснили ей правила, показали комплект с рунными камнями, лотерейными билетами и камушками, рассказали о первых розыгрышах.

Чем больше Энжи слушала, тем больше втягивалась и понимала, что эта тема — золотое дно.

— Значит, согласна? — Спросил я артистку.

— Конечно, согласна, ты что, такие возможности!

— Теперь поговорим о самом неприятном.

Энжи чуть напряглась, Лу хмыкнула, потому что прямо сейчас видела мои мысли, а Илий развесил уши. Впрочем, все как всегда.

— Поговорим о деньгах, — серьезно закончил я.

После жарких торгов пришли к выводу, что каждый в предприятии получает чистую долю от прибыли. Энжи было думала замахнуться на кассу, но я ее быстро осадил, указав на множество расходов, в том числе, и на ее рабочее место в виде помоста. Девушка пыталась возражать, что она же еще будет петь для игроков перед или после игры, но я стоял на своем. В итоге сошлись на том, что Энжи, как и все остальные, будет получать четверть. Ударили по рукам.

— А завтра вы с Антоном пойдете за одеждой, — добавила Лу уже после того, как торги и обсуждение закончились.

Бард смутилась. У нее на самом деле сейчас был не самый товарный вид и, как мы поняли, это было лучшее, что у нее осталось. Энжи пыталась как-то пререкаться, но мы быстро ее задушили. Она должна выглядеть так же эффектно и соблазнительно, какой мы видели ее в Трейле. Так что завтра нам предстоят серьезные траты.

Я смог уделить покупкам с Энжи почти весь день. Девушка сначала старалась выбирать что-то попроще и дешевле, но после короткой выволочки на тему того, что она подводит под монастырь все наше предприятие, которое крайне нуждается в ее харизме и сексуальности, все же сдалась. Хотя каждый раз немного вздрагивала, когда за ее покупки платила не она сама.

Я откровенно не мог понять, что происходит в голове барда. Еще несколько месяцев назад она облапошила трех алкашей на пару серебряных монет, за что я в итоге получил удар ножом в бок, а теперь стесняется того, что за нее платят на торговых рядах. Странная она, скажу я вам.

Как только Энжи приступила к своим обязанностям, надежда, что наши лотерейные дела пойду в гору, во мне окрепла. Конечно, разок бард поприсутствовала в качестве игрока, чтобы понимать нюансы лото и с этой стороны, а еще раз — просто наблюдала из угла зала. Схватывала девушка все на лету и без каких-либо моих подсказок быстро пришла к выводу, который сделали маркетологи в моем родном мире: секс продает что угодно. Значит, она должна выглядеть и вести себя так, чтобы все окружающие мужики пускали на нее слюнки, а женщины — смотрели либо с завистью, либо с восхищением.

Но для начала надо было провести подготовительную работу. Илий нашел приличные заведения подальше от доков и поближе к верхнему городу, а я арендовал там для Энжи помосты. Один вечер — одно выступление, всего четыре концерта. Пятое, главное шоу, должно было состояться на шестой день, тогда же была намечена первая игра в лото, которую проведет бард. На раскачку ни времени, ни денег у нас не было, так что сразу с корабля на бал.

Для подготовки пришлось серьезно влезть в накопления, которые раньше мы считали неприкосновенными. Я, было, сопротивлялся этому, но Лу и Илий меня все же продавили. Так что с учетом нового наряда для Энжи, аренды помостов и пополнения призового фонда «супер игры», наша мошна похудела на двенадцать золотых. Больше «короля»! Только помосты обошлись нам по золотому в каждом заведении, а на субботнюю игру мы арендовали большой и светлый зал с настоящей сценой для артистов, в котором часто отдыхали гильдейские купцы и мастера — люди, в городской иерархии стоящие намного выше работяг из доков. Это нам обошлось в полторы желтые монеты.

Но все траты были обоснованы. Как справедливо заметила Энжи, аудитория в доках была не слишком платежеспособна, тут мужики больше предпочитали кости. А вот в случае более обеспеченных районов Пите все было не так однозначно. Статус не позволял этим людям слишком многого, так что они были еще более стеснены в азартных развлечениях, чем их менее успешные сограждане. Плюс, если все пойдет хорошо, мы сможем неплохо заработать на изготовленных под заказ комплектах фишек или другой мелочевке, если лото приживется.

Концерты Энжи проходили великолепно. Бард пела, как в последний раз, выбивая слезу из самых черствых кузнецов и заставляя смеяться в голос от похабных четверостиший вечно серьезных купцов. В конце каждого выступления, перед тем, как бросить на помост новенький зеленый платок, девушка приглашала всех желающих вместе с женами и друзьями на новую для Пите забаву — игру в лото, вести которую будет сама Энжи, как и петь для гостей после розыгрыша. Что за игра такая и почему на нее стоит прийти, певица была готова рассказать каждому лично за столиком, либо предлагала обратиться ко мне или Илию, которого мы для такого дела тоже приодели-причесали.

Цену за вход сильно не ломили — решили начать с пяти серебра за один билет. Конечно, публика, на которую мы рассчитывали, могла проиграть в кости за вечер и пару золотых, но нужно было нащупать дно массовой платежеспособности. Если людям игра понравится, то можно будет повышать и ставки. Кроме того, никто не запрещал покупать сразу два-три лотерейных билета, что не только повышало расходы, но и шансы на выигрыш.

От долевой схемы выплат отказались — слишком много победителей получалось на первом круге. Так что за собранные три в ряд руны платилась двойная стоимость билета, за победу на втором круге — тройная. Причем первый и второй круг игрались строгое число рун — 8 и 16 соответственно. Числа были не слишком правильные, но теорвер я помнил отвратительно плохо, так что не стал заморачиваться. Третий круг игрался до первого победителя — он забирал десять стоимостей лотерейного билета. Остальное отходило нам, как организаторам игры. Половину прибыли мы честно решили перекладывать в фонд «супер игры», а все остальное составляло наш заработок на четверых.

Вечер шестого дня прошел, как в тумане. Энжи отработала великолепно. Бард игриво звала на помост нескольких игроков или зрителей каждый круг, которые по очереди доставали для нее камни с рунами. После чего, как настоящая телеведущая, Энжи демонстративно поворачивалась к залу и громким, поставленным голосом объявляла, какая руна и какой позиции была извлечена. Насколько я мог судить, бард даже ни разу не заглянула в специальную шпаргалку, которую мы сделали для нее с Лу — она помнила все 42 руны и порядок их расположения на билетах, как будто родилась с этим знанием.

Победителей каждого круга Энжи тоже звала на сцену, где счастливчики получали не только свой выигрыш, но и под завистливые взгляды остальных — еще и поцелуй в щеку от эффектной девушки. Одного толстого купца я думал, и вовсе придется откачивать, так он раскраснелся, когда Энжи прижалась к нему в поздравительном чмоке после вручения небольшого кошелька.

Сразу после лотереи Энжи устроила небольшой концерт, который крайне хорошо восприняла публика. Тут не звучали уже похабные частушки — многие пришли с женами, которым было любопытно, что такого нового удумали в плане благородных развлечений — а женщинам не слишком нравилось такого рода творчество. Ну, или они делали вид, что не нравилось.

После окончания выступления, Энжи не стала бросать платок на сцену, как это было принято у бардов. Вместо этого девушка попросила приходить на следующий розыгрыш завтра, в седьмой день, да приводить друзей-знакомых. А платой за ее выступление было, как она выразилась, «участие столь благородной публики в новой, до этого невиданной игре для самых удачливых». Но пара серебряных на помост все же полетела: слишком рыжая артистка была хороша.

Когда народ начал расходиться, мы принялись считать нашу кассу, хотя еще во время игры я прикинул в уме, что все не очень хорошо.

На первом круге у нас было пять победителей, на втором — два, а третий круг выиграл только один человек. Фонд «супер игры», в который мы вложили пять своих золотых, никем выигран не был и перешел на следующую игру. В итоге мы выплатили довольным победителям 105 серебра, а на руках у нас осталось еще 165 серебряных монет. За вычетом стоимости аренды в 45 серебряных — столько зарядил трактирщик — у нас осталось ровно четыре золотых кло. Две монеты отправились в призовой фонд, пятнадцать серебра получила Энжи, нам осталось сорок пять монет. Этого не хватало даже на аренду сцены для завтрашней игры.

Очень хотелось грязно выругаться, что я и сделал под удивленные взгляды своих компаньонов.

— Антон, успокойся, это только начало… — Энжи была немного смущена, ведь это не ее мошна терпела такие чудовищные расходы.

— Бард права, парень, рано сдаваться. Это только первая игра в этом районе. В следующий раз придет больше людей, — добавил Илий.

Мы все четверо сидели в нашей небольшой комнате, я гипнотизировал стопки монет, сложенные на полу.

Я кое-как подавил приступ иррациональной жадности и стал думать. Что я делаю неправильно? Плата за вход была не слишком велика — пять серебра. Может, стоит ранжировать игровые дни? Например, по средам проводить малые игры где-нибудь в тихом, но приличном месте, где помост будет стоить не больше двух десяток. Там сделать вход в игру по три монеты, по субботам все также требовать пять монет, а в седьмой день проводить главную игру? Например, за десять или пятнадцать серебра? Ставки были выше, но все еще не такие серьезные деньги, какие проигрывались людьми в кости, ведь тут главное массовость. Но тогда мы бы выходили на какое-то подобие прибыли.

С этими мыслями я и уснул. Лу, Илий и Энжи, которой мы поставили четвертый топчан у свободной стены, тоже уже тихо сопели.

Знаете эту шутку о том, что ты что-то делаешь, а утром просыпаешься звездой интернета? Вот и мы четверо проснулись звездами. Ну как звездами, звездочками. Понял я, что все будет хорошо и клерийскую столицу ждет лотерейная лихорадка, когда вырулил со своими товарищами из-за поворота и на наши глаза попался арендованный на этот вечер трактир.

Даже с улицы, через открытые двери, было видно, что внутри яблоку негде упасть, а люди продолжали подходить. Многие с женами, кто-то — с друзьями и деловыми партнерами. Неискушенный зритель жаждал новой забавы: странной, но азартной игры с рунами богов и выступления горячей артистки после основного действа.

Я быстро прикинул, хватит ли нам сотни комплектов фишек, что мы оставили у трактирщика в небольшой шкатулке. По всей видимости — не хватит.

— Илий, бегом домой. Бери все, что есть, — сказал я севшим голосом.

Это был аншлаг. Это был фурор. Это был финансовый успех и реальный шанс вырваться из нищеты, в которой мы существовали все то время, которое я провел в этом мире.

На игру в седьмой день, начало которой было запланировано на четыре часа после полудня, пришло почти две сотни человек. Мест за столами для всех не хватало, девушки-носильщицы сбивались с ног, а трактирщик, кажется, никогда разом столько народу в своем заведении не видел. За многими столами, рассчитанными на четырех, сидело по пять-шесть человек, а на лавках вообще трамбовались по семеро.

Тут были все: мастера, писцы, кузнецы, купцы, писари. Где-то в конце зала, за дальними столиками, я даже заприметил несколько камзолов, расшитых серебряными нитями с гербами на груди, в районе сердца — своим присутствием нас почтили аристократы.

Этот шанс нельзя было упускать, так что я схватил несколько билетов, комплекты фишек к ним, и прошел через весь зал, направляясь прямо к благородным. За столиком для четверых сидело трое — место, обращенное спиной к сцене, предусмотрительно пустовало.

— Доброго дня, Ваши Сиятельства, — тут я перегнул палку, потому что обратился к, очевидно рядовым дворянам, как к графам или князьям, — меня зовут Антон, я устроитель игры в лото.

Я легко поклонился, насколько это вообще было возможно в переполненном зале.

Мою лесть приняли с удовольствием, что отразилось на лицах благородных гостей.

— У вас к нам какое-то дело, Антон?

Это говорил старший из трех аристократов. Судя по одинаковым гербам, это был отец семейства с сыновьями, максимум — племянниками. Слишком одинаковые у всех троих были носы.

— Что вы, Ваше Сиятельство, я лишь засвидетельствовать свое почтение и удовольствие от присутствия представителей дворянства на моей игре. Вот, примите, пожалуйста, комплекты и сыграйте, — еще раз легко поклонившись, я положил на стол три карточки и три комплекта фишек.

— Молодой человек, мы планировали просто посмотреть, о чем все утро говорят купцы и мастера столицы, — спокойно ответил старший, а молодняк переглянулся.

— Ваше Сиятельство, уверяю, игра настолько же благородна, насколько и захватывающа, — ответил я. — Тем более вы окажете мне и моим помощникам честь, если примите наше приглашение.

Было понятно, что платить за билеты не надо, вот они, уже лежат на столе.

«Ну, давай-давай, халява же», — крутилось в моей голове, пока висела секундная пауза.

Халяву любили все и в любые времена, так что комплекты были приняты с нескрываемым удовольствием.

— Очень надеюсь что вам понравится лото, — сказал я на прощание, откланялся и вернулся к делам.

«А еще я очень надеюсь, что вы что-нибудь выиграете и расскажете всем своим друзьям и знакомым о новой забаве», — добавил гаденький внутренний голос.

Наверное, мои молитвы услышала сама Калита, потому что один из сыновей аристократа на самом деле выиграл на втором круге и был одним из четырех победителей. Аристократа Энжи на сцену не звала — подошла сама — и в легком реверансе вручила довольному молодому человеку небольшую мошну с десятью серебряными монетами.

За этот вечер мы продали почти две сотни билетов — больше людей просто не смог вместить зал. Еще шестьдесят человек купили карточки и сделали взнос на следующую игру — Лу оставила на их билетах специальную пометку пером. Слава богу мы не все карточки покрыли воском с лицевой стороны.

На призы в этот раз ушло 180 серебряных монет, но общая касса составила больше трех «королей». Если в пересчете — тридцать две золотых и двадцать серебряных кло. Так что на руках у нас осталось двадцать шесть золотых. Тринадцать отправились в призовой фонд «супер игры», который сразу же вырос до двух «королей», а нам досталось по четыре золотых и десятке серебром.

Когда после концерта и длительных посиделок за столом аристократов — ни за чей другой стол после прямого приглашения Энжи сесть и не могла, я протянул Энжи ее долю, девушка даже опешила. Самые лучшие ее выступления не давали и половину этой суммы.

Немного взвесив кошелек в руке, она протянула деньги обратно:

— За одежду. И еду. И вообще за все.

Я не стал спорить. Бард была независимой личностью, и я не хотел заставлять ее чувствовать себя должной.

В тот же вечер я с Энжи объявили, что следующие игры состоятся в шестой и седьмой день, причем сразу в нескольких заведениях разом, чтобы благородные гости могли с комфортом проводить время.

Это сообщение встретили одобрительным гулом, так что тут все было решено — мы расширяемся. Цену я решил не поднимать, чтобы не вызывать вопросов с дроблением главного приза, который может быть разыгран еще не скоро.

На следующей неделе придется поработать ведущими мне и Лу, пока Энжи не найдет нам пару помощниц из числа знакомых бардов.

С работой в доках было покончено. На следующий же день мы сняли комнаты в приличном районе — одну для меня и Илия и еще одну для Лу и Энжи. Было бы странно, если бы организаторы такой денежной забавы прозябали в трущобах. Каждая комната обходилась нам по два золотых в неделю, но оно того стоило. Я наконец-то смог нормально попариться в хозяйской бане, а не плескаться в теплой воде в корыте, привели себя в порядок и мои товарищи. Жизнь стала налаживаться.

Чтобы обеспечить всех желающих билетами, нам пришлось нанять стороннего писаря, который помог Лу за неделю сделать еще пятьсот билетов к тем двумстам пятидесяти, что у нас были заготовлены заранее. Гладких камушков для игры пока хватало, но я сходил и заказал у кузнеца небольшие металлические фишки квадратной формы по цене хорошего гвоздя — по пять медяков за штуку, в общей сложности полсотни комплектов, что встало еще в три золотых монеты и десятку серебром.

Эти комплекты предлагалось продавать постоянным игрокам, а билеты делать, все же, одноразовыми, предлагая игрокам аккуратно обводить пером те руны, которые совпали с вытащенными из мешка. Благо, все, с кем мы имели теперь дело, были хоть немного грамотными, так что теперь за каждым игровым столом планировалось ставить чернильницу и класть пяток перьев.

Следующие выходные прошли с таким же аншлагом, как и предыдущие. Конечно, публика, с которой работал лично я, сначала была разочарована, не увидев Энжи. Но я быстро сообщил степенным купцам, мастеровым и мелким дворянам, что для них тягает руны лично устроитель лото, а не какой-то левый паренек. После этих слов мужики в зале как-то оттаяли, и вечер прошел отлично.

Еще лучше все получилось у Лу. Богиня была не похожа на артистку, но ее красота и стать приковывали к себе взгляд, так что и в третьей таверне все остались довольны. Упоминать, что у Энжи был фурор,думаю, излишне. Бард вошла во вкус и делала из простых манипуляций с камнями и рунами целое шоу, закрепляя все игрой на лютне и исполнением собственных и общеизвестных песен после игры.

На вторую неделю наша чистая касса составила почти полторы тысячи монет серебром. Или пятьдесят с лишним золотых кло. Многие купцы и дворяне покупали сразу по нескольку билетов, повышая свои шансы выйти на помост и получить от ведущего свой приз. Ну и конечно, все желали заполучить приз «супер игры». Двадцать пять монет мы отправили в призовой фонд, остальное разделили между нашей с Лу и Илием бандой и Энжи. Певице досталось чуть больше шести золотых.

На следующую неделю Энжи уже подыскала нам с Лу замену. Теперь игры проводились сразу в пяти заведениях, а касса одного игрового дня выросла до шестидесяти-семидесяти золотых.

Хранить такую прорву денег при себе было, как минимум, опрометчиво, так что я быстро озаботился вопросом открытия депозита. Сначала, думал было, податься к ростовщикам, но быстро отмел эту мысль. Нужно было что-то надежное. В итоге, через многочисленные расспросы купцов и бесед с мастерами, я вышел на контору королевской купеческой гильдии. Там можно было разместить деньги на хранение, отдать в рост под небольшой процент или получить вексель, который можно было обналичить в любом отделении в Клерии или за ее пределами.

Именно купцам я доверил хранение как наших накоплений, которые составили уже почти двести золотых, так и кассы «супер игры», которая выросла за месяц до абсолютно неприличных по нынешним меркам ста восьмидесяти золотых монет. Еще пятьдесят золотых кло я отложил на следующий джек-пот, чтобы не закладывать свои деньги.

Сложнее всего было договориться с купеческими приказчиками о том, что я буду еженедельно пополнять счет, и каждый раз им придется выписывать мне вексель на полную сумму — это для главного приза лотереи. Дело сдвинулось с мертвой точки, когда я рассказал, кто я такой и что это за деньги.

Контора сразу же оживилась — тут о новой азартной игре знали не понаслышке, купцы были постоянными гостями наших розыгрышей. Так что вексель на внесенную на хранение сумму я оформил почти мгновенно, как и уверения, что деньги можно будет получить в любое время работы самой конторы. Специально по моей просьбе в строку с именем вписали «на предъявителя в присутствии клиента» вместо моего имени.

— Кстати, молодой человек, а как вас полностью вписать в книгу? — Обратился ко мне клерк гильдии, уже заканчивая оформление моего личного депозита.

Я немного растерялся. Тут я пользовался только именем, хотя по паспорту был Волковым Антоном Сергеевичем, но тут моя фамилия была не слишком благозвучна, а отчество вообще было ни к чему. Так что, прямо как в банке, я назвал укороченную версию фамилии матери, которая в девичестве была Тинтова:

— Тинт, запишите как Антон Тинт.

Писарь быстро вписал названную мной фамилию в документ.

— Вот и все, господин Тинт, ваш вексель.

Клерк протянул мне бумагу, которая гарантировала быстрое получение принятых гильдией на хранение двухсот золотых кло.

В тот же вечер ко мне подошла Энжи, которая только вернулась с ревизии трактиров. Девушка сама проверяла помосты и подтверждала договоренности аренды со всеми хозяевами лично, хотя мне и казалось, что в этом нет необходимости.

— Антон, у нас проблемы.

«Ну конечно у нас были проблемы. Всего месяц покоя, и уже проблемы».

Вроде как, часть недовольства отразилась на моем лице, но я быстро взял себя в руки. Время нытья о горькой доле прошло. Сейчас мы делали серьезные деньги, которые постоянно приближали меня не только к свободе от заклинания матери, но и к возвращению Лу в статус богини. Я видел, насколько это было для нее важно. Она окончательно оттаяла, от былой холодности не осталось и следа. Мы с удовольствием занимались ментальной магией в свободное время, а после переезда еще и смогли и возобновить наши тренировки на мечах в небольшом внутреннем дворике дома, где сейчас жили. И нам обоим нравилось совместное времяпрепровождение. Я это видел в мыслях и чувствах богини, которые уже научился уверенно видеть, когда концентрировался.

— Что такое, Энжи?

— Я сразу не говорила тебе, но еще на той неделе на одну из бардов, Ирви, наехали мутные типы. Требовали мзду. Она их отшила и теперь они вышли на меня. И мне кажется, Антон, все серьезно.

Ясно, крыша нарисовалась.

Я ожидал чего-то подобного, но через несколько месяцев. А там грозила начаться война, и бандитам было бы не до меня — самим бы пережить грядущую мясорубку и при этом еще и поживиться.

— И сколько требуют?

— Пятую часть от всего, что уже было заработано, и потом четверть с будущих розыгрышей.

Я видел, что Энжи была напугана, реально напугана, то есть прессовать нас начинают очень опасные люди. Но двадцать процентов?! Это что еще за золотая крыша такая? Я был морально готов отстегивать местному криминалу десятину, чтобы не мешали работать и других ко мне не подпускали. Но четверть?

— А есть вариант послать их …. — закончил я на русском.

Для Энжи это слово уже было знакомо, так что она только горько улыбнулась и покивала головой:

— Не думаю. Только если ты не найдешь каких-нибудь других покровителей, с более умеренными аппетитами.

— Например?

— Кто-нибудь из князей или герцогов. Или личный патронаж управы Пите, но последнее почти невозможно, на них и так висят все крупные и средние купцы города. Да и забирать в казну города они будут почти ту же четверть…

Ситуация выглядела патовой, но я быстро придумал, как из нее выкрутиться.

— А мытари, что они?

— А что?

— Если я начну платить налоги напрямую в королевскую казну, то стану прямым плательщиком Его Величества, так?

Энжи стала понимать, куда я клоню, но выглядело это, как одна большая авантюра.

— Антон, купцы тоже платят, но на них всем плевать.

— Платят не купцы, а гильдия. Это разные вещи. За месяц мы заработали почти двести золотых, а это лото не докатилось до высшей знати и купечества верхнего города. Как думаешь, за четыреста-пятьсот золотых налоговых отчислений в год, смогу ли я рассчитывать на что-нибудь?

В этот момент Энжи крепко задумалась, а я не стал ей мешать. Я работал со счетами Тиббота и знал, что это равняется почти трети того, что платил Тиббот своему королю в виде прямой дани. Пятьсот золотых монет — очень заметная сумма.

На следующий день, с самого утра, я отправился в управу, искать мытарей. Для пущего эффекта в переговорах заплел свой писчий хвостик, демонстративно перехватив его дорогой лентой, а не простым шнурком. Надел новые штаны, хорошую куртку, высокие сапоги и вообще, был весь из себя красавец.

Первый же работник управы быстро указал мне, где находится начальник мытарского отдела, так что проблем с поиском нужного человека у меня не возникло.

— Ваше Благородие, — я опять лукавил с обращениями, но глава мытарей на самом деле мог оказаться персональным дворянином, так что осторожность не повредит, — найдется ли у вас несколько минут для обсуждения вопроса об уплате налогов на крупную сумму?

Мужчина за столом ожидал чего угодно, но не такой постановки вопроса, так что только согласно кивнул, а я быстро проскользнул в кабинет и сел на стул для посетителей.

— Меня зовут Антон Тинт, я устроитель игр лото в городе, — быстро представился я.

О лото здесь тоже слышали, так что чиновник сразу стал как-то добрее.

— И чем обязан вашему визиту, господин Тинт? — прямо спросил чиновник.

— Знаете, я очень хочу заплатить налоги в королевскую казну, — на слове «королевская» я специально сделал ударение, что мужчина, само собой, заметил, — вот только не знаю, как все правильно оформить.

— Вы говорите о королевской десятине? То есть платить вы хотите сразу в казну государства, а не в городскую, правильно?

— Понимаете, я планирую расширяться и уплата налогов только в казну славного града Пите была бы неверным шагом. Думаю, я должен платить подати сразу королю.

Тут чиновник согласился. Те же купцы через свои гильдии тоже платили налоги прямо королю, в обход местных бюджетов.

— Казна принимает стандартную десятину. О какой сумме уплаты идет речь, господин Тинт?

— Я думаю уже к дню Лета уплатить чуть менее сотни золотых, а до конца года — еще две-три сотни. Смотря, как пойдут дела, — прямо ответил я, наблюдая за реакцией клерка.

Дальнейший разговор несколько затянулся. К сожалению, поход в управу мне ничего не дал. Я надеялся хоть на какое-то официальное содействие, но все или прикидывались идиотами, или были подмазаны теми самыми бандитами. Так что ничего, кроме налоговых обязательств, я не получил. Впрочем, это случилось бы в любом случае, просто в принудительном порядке после визита мытаря.

Что делать было непонятно, потому что неизвестных рэкетиров я даже не видел. Но, очевидно, надо повысить интенсивность тренировок с Лу. Очень скоро уроки богини могут мне понадобиться.

Глава 4. Тусклый блеск меча

Остаток недели прошел в напряжении, пик которого пришелся на дни проведения игр, но ничего плохого не случилось, скорее, наоборот.

Наконец-то главный приз был разыгран.

Я как раз заходил в трактир, где работала Энжи, когда девушка начинала розыгрыш джек-пота нашей лотереи.

По условиям «супер игры», сейчас Бард должна была вытащить три руны из полного мешка, причем в правильном порядке. Если они совпадали с тремя рунами, указанными в специальном поле внизу билета, то человек объявлялся победителем и получал джек-пот.

Я не стал слишком усложнять, увеличивая число необходимых рун. Хватало и того, что они должны были быть вытащенными в правильной последовательности. Я рассчитывал, что главный приз будет разыгрываться хотя бы раз в две-три недели, учитывая, что мы проводили сейчас по пять игр одновременно, но до сих пор главный банк лото только рос. Сегодня же нашелся счастливчик.

Победной комбинацией рун стало достаточно редкое сочетание из трех старших богов: «Воин», «Мудрец» и «Бард». Мы старались разнообразить поле финальной игры, так что боги в нем встречались редко. Видимо, это был один из первых билетов, который сделала Лу.

Когда Энжи вытащила руну Калиты, я уже было развернулся идти к стойке, как в зале тихо прозвучало:

— У-у-у м-м-м-меня…

Девушка быстро сориентировалась и мигом подошла к огромному мастеру-кузнецу, владельцу и главе нескольких мастерских в городе. Мужчина был в шоке и пялился на свой билет так, будто бы он его сейчас укусит. Кузнец молча протянул кусок пергамента оказавшейся рядом Энжи, и просто смотрел на нее, будто впервые видел.

В зале притихли, я тоже остановился.

Энжи окинула помещение взглядом и нашла в толпе меня. Коротко кивнула. Ну наконец-то.

— У нас есть победитель! — Рука барда взметнулась вверх с победным билетом, а мужик уже был схвачен за мощное плечо и тащился к помосту следом за ведущей. — У нас есть победитель главной игры!

Зал взорвался. Кто-то кричал от негодования, что такой куш уходит кузнецу, пусть и уважаемому в городе, остальные же поздравляли победителя: многие из присутствующих уже выигрывали на разных этапах лото, но все ждали, кому же повезет с главным призом.

Энжи поманила меня на помост, и я быстро вскочил на сцену, представившись публике, как устроитель лото.

— Уважаемые игроки! Все мы ждали этот день! У нас есть победитель!

После моих слов по залу прокатились крики поздравлений и аплодисменты. Люди, не стесняясь, поздравляли удачливого кузнеца, которому улыбнулась сама Калита.

— Вот вексель на главный приз размером двести четыре золотых кло, которые хранятся в Королевской купеческой гильдии! Наш победитель сможет получить по нему приз уже завтра утром!

Я торжественно передал документ кузнецу, который заранее вытащил из внутреннего кармана куртки, где он хранился в специальном тубусе. Мужчина впился взглядом в пергамент в поисках заветной цифры. Когда искомое было найдено, кузнец расплылся в улыбке и в порыве чувств обнял меня, а потом и Энжи. Первый шок уже прошел и сейчас мужчина светился от счастья, будто маленькое солнце.

— У меня есть еще одно важное заявление! — Сказал я, после того как кузнец отпустил меня и барда из своих лапищ, а зал немного успокоился. — Хоть главный приз и был разыгран, но мы готовились к этому дню! Так что на следующий розыгрыш в качестве главного приза объявляется сумма в пятьдесят золотых кло! И, как вы знаете, если приз не будет разыгран сразу же, то с каждой игрой эта сумма будет только расти! Приглашаю всех на игру завтра!

Определенно, это был важный вечер. Розыгрыш главного приза показал всем сомневающимся: лото — это серьезно и без обмана. Уже после официальной части и начала концерта в исполнении Энжи, я подошел к победителю и обговорил наш совместный визит в купеческую гильдию. Ведь только в моем присутствии вексель можно было обналичить одним днем и без каких-либо проволочек.

После того, как джек-пот был разыгран, популярность лото только выросла. В итоге моя игра стала вроде безобидной, но очень увлекательной забавой для зажиточных жителей Пите. Благодаря визиту нескольких аристократов, лото стало проникать и в высшие круги, но пока там относились к игре «купцов и мастеров» немного свысока. Видимо, не хватало статуса и шика. Тут у меня тоже были мысли: дорогие, в вензелях, билеты, специальные наборы для игры, заказанные у лучших мастеров, повышенные ставки и подарки победителям. Шелк и лучшая кожа вместо обычных тканей для мешочков с выигрышем. О люксовом сегменте я имел отличное представление: чем дороже и сложнее в изготовлении вещь, тем больше статуса в ее обладании. Но все это было в далеко идущих планах. Сейчас же я планировал максимально выжимать деньги из купцов, кузнецов, капитанов кораблей и прочих людей при деньгах.

После рассказа Энжи о визите бандитов к одной из наших бардов, мы с Лу удвоили интенсивность тренировок. Я понимал, что рано или поздно мне придется сражаться за собственную жизнь и свое детище в виде лото, и на этот раз моими противниками будут не трое пьяниц или крестьянских ребят. Это будут матерые душегубы, которые моментально прирежут выскочку-организатора, чтобы подмять под себя такое лакомое дело.

Как устроителя игр лото меня уже знала половина верхнего города, потому что язык людской бывает удивительной длины. Меня постоянно видели во время игр, обо мне охотно рассказывали клиентам сотрудничающие с нами трактирщики, да и мое вручение векселя на две сотни золотых монет не прошло незамеченным: после победы мастера-кузнеца город гудел, как растревоженный улей еще несколько дней. Работники королевской купеческой гильдии подбросили дров в этот костер слухов и толков, рассказывая, что уже на следующее утро я явился в контору вместе с победителем, где честно передал ему выигранные деньги.

Так что все обсуждали не только новую забаву, но и ее молодого организатора, который еще вроде месяца два назад работал в доках на погрузке и разгрузке кораблей, а до этого вообще был счетоводом у барона Тиббота. Это уже растрепали мои бывшие коллеги по докам и прочие знакомые, которые слышали мои рассказы об «удивительном юге». Я только диву давался, как быстро информация из нижнего города, фактически, из трущоб, дошла до города верхнего.

Последнее, кстати, было мне только на руку. Признание меня человеком интеллектуального труда в качестве счетовода и мытаря поднимало мой статус на несколько ступеней социальной лестницы. Ведь одно дело, когда игрой для купцов и дворян заведует грузчик или вообще неизвестный авантюрист, а совсем другое — талантливый счетовод, который нашел свое место в жизни.

В свете грядущего столкновения с криминалом Пите мы опять переехали. На этот раз сняли небольшой дом в верхнем городе, с высоким забором и крепкими воротами. Обошлось нам это удовольствие пять с половиной золотых в неделю, но оно того стоило. Пять комнат, кухня, столовая, достаточно просторный двор, в котором мы с Лу могли заниматься фехтованием. Так мы оказались подальше от любопытных глаз, что давало нам с богиней возможность в открытую пользоваться ментальной магией в случае нападения. Как и учила Лу, отпускать кого-либо я не планировал, а за то, что я прирежу несколько бандитов, которые пытались обнести жилище устроителя игр лото, мне стража еще и медаль даст. За еще один золотой в неделю к нам приходила прислуга: убирались, стирали, готовили простую еду из наших продуктов, которые мы брали в лавках неподалеку или заказывали с доставкой на дом. Обновили и гардероб всей банды, причем инициатором выступил Илий. Как заметил старик, негоже нам, теперь уважаемым и известным людям, ходить в непонятно чем. Поэтому я купил себе целый камзол с модными сейчас туфлями на высоком каблуке, несколько комплектов чулок, пару белоснежных рубашек. Лу тоже стала одеваться, как молодая дворянка или зажиточная горожанка, окончательно избавившись от простого платья. Илия мы приодели в аккуратные штаны и куртку, так что сейчас он был похож на личного слугу благородного человека или купца, кем он, по сути, и являлся, прислуживая Лу. Ну а с Энжи все и так понятно. Это же Энжи.

Предлагали мне сменить и прическу, но я настоял на том, чтобы сохранить писчий хвостик и выбритые виски. Выглядело это вполне прилично и подчеркивало мое происхождение как образованного счетовода. Избавился только от широкой бороды: теперь я был гладко выбрит, благо, щетина росла не слишком активно, поэтому тревожить Илия этим вопросом мне приходилось не чаще трех раз в неделю. Опасную бритву я так и не освоил, хотя стоило бы.

Со сменой места жительства и имиджа я понял, что теперь имею некоторый вес в местном обществе, так что раздолью трактирщиков пришел конец. Как? Я просто объявил конкурс на право «приютить» проведение игр среди заведений верхнего города. Нам нужен был зал, способный вместить более сотни человек, высокий помост или полноценная сцена, хорошее освещение, чистота и прекрасная репутация среди купцов и мелких дворян. Таких кабаков и ресторанов нашлось довольно много, а сами владельцы точек общепита быстро просекли, что принимать у себя игры лото — это не только выгодно, но и очень престижно. Так что теперь мы имели доступ в одни из лучших залов, подходящих нам по размеру. Чтобы увеличить охват, я решил проводить розыгрыши в десяти заведениях вместо пяти, как было раньше. В шестой день это был один комплект трактиров и ресторанов, а в седьмой — уже другой. Это позволяло не «столбить» кабак намертво и не конфликтовать с местными бардами, у которых мы отбирали помост. Вообще, стоило бы разнести розыгрыши на разные участки недели, но пока работали, как привыкли люди. Сейчас обученных бардов у нас было впритык, и если перенос игр с шестого на третий или четвертый день приведет к падению выручки, то придется компенсировать большим числом розыгрышей в седьмой день. А надежных людей на это у нас не было.

С моей подачи Лу стала активно интересоваться меценатством. Я не был уверен, что в этом мире подобное вообще существует и пришел к выводу, что и тут можно стать первооткрывателями. Если Лу начнет помогать, например, сиротам или откроет на наши деньги пансион — это будет прекрасная возможность продвигать веру в богиню-защитницу детей. Тем более, все будет делаться как раз под вывеской уже известной по билетам лото Лу ее реальной «тезкой».

— Еще! — Лу раскраснелась, несколько прядей выбились из воинского хвоста, в который она собрала свои черные волосы, и уже встала в оборонительную стойку.

Два глубоких вдоха, чтобы сконцентрироваться, послать иллюзию, отвод глаз и атаковать богиню справа.

Лу почти повелась на мою уловку и в последний момент отпрыгнула в сторону, уводя мой тупой тренировочный меч в сторону и переходя в контратаку. Теперь мне пришлось извернуться, чтобы богиня не ткнула меня куском железа в плечо, а потом и вовсе угадывать, какая из Лу — настоящая. Богиня уже пользовалась иллюзиями в полную силу, и иногда мне казалось, что я сражаюсь внутри зеркального лабиринта.

Я выбрал правую цель, нанося мощный широкий удар чуть снизу и вверх, надеясь просто сбить с ног своего легкого, но юркого противника.

Лу подняла меч, чтобы заблокировать мою атаку, и я уже оскалился в предвкушении: сейчас сработает инерция удара, и я просто повалю богиню на землю. Но мой клинок прошел сквозь меч и голову Лу, растворив наведенный ею морок. В этот же миг я получил мощный пинок по заднице и упал на колени. Богиня стояла у меня за спиной и довольно улыбалась.

— Еще! — Хрипло выдохнул я и занял оборонительную стойку.

Опять зазвенела сталь тупых клинков.

Отсутствие надобности в изнурительном ежедневном труде, хорошее питание и здоровый сон прекрасно сказались на моих возможностях в обучении магии и фехтованию. Теперь я мог выкладываться на полную, не думая, что завтра на работе буду клевать носом или не смогу разогнуться. Плюс, тренировала меня Лу уже почти полгода, а учителем она была превосходным. Наконец-то я смог дойти до уровня среднего мечника, приближаясь по навыку владения мечом к мелким дворянам, которые с самой юности брали уроки у мастеров или обучались собственными отцами.

Я с клинком в руках не родился, но богиня с удивительной скоростью вбивала меня знания о бое на мечах, иногда — буквально, как сейчас, отвесив пинок под зад.

Зачем мы пользовались иллюзиями во время тренировок, точнее, зачем ими пользовалась Лу? Ну, как объяснила богиня, мне редко когда придется сражаться один на один. Чаще всего жизнь будет сводить меня с двумя-тремя противниками, и нужно учиться правильно двигаться и вообще, чувствовать поле боя. Это имело свой смысл, потому что даже если я ошибался с выбором цели, то старался уйти от коварной атаки Лу с боку или со спины. Иногда мне вовсе казалось, что из-за постоянных попыток контролировать всю площадку, я превращаюсь в голубя или лошадь — животных с весьма большим полем зрения со спины.

Кроме чувства поля боя постоянное использование иллюзий повышало мои магические навыки. Как справедливо заметила Лу, если я научусь стабильно и быстро создавать иллюзию, которая сможет ввести в заблуждение даже ее, то в случае сражения с обычными людьми я буду способен оперировать пятью-шестью убедительными мороками одновременно. Поэтому я не жалел сил на то, чтобы из раза в раз использовать магию. В будущем это могло спасти мне жизнь в неравной схватке.

Столкнувшись в очередной раз, мы с богиней вошли в некоторое подобие клинча, оказавшись вплотную друг к другу. Погода была все еще прохладной, и на меня пахнуло жаром, исходящим от разгоряченного боем тела девушки, а до ноздрей долетел запах ее волос и кожи. Глаза богини горели фиолетовым огнем — чем больших успехов я достигал в фехтовании, тем больше ей нравилось учить меня. Лу получала настоящее удовольствие от наших спаррингов.

Отогнав возникшие мысли и ассоциации, я разорвал клинч, оттолкнув меч моей наставницы своим, и попытался пнуть ее ногой. Почти получилась. Будто кошка, Лу отпрыгнула назад, сразу же принимая атакующую стойку: меч чуть поднят над плечом и направлен острием на меня. Я уже примерно догадывался, что дальше сделает девушка, так что наоборот, опустил клинок чуть ниже и согнул ноги в коленях, готовый принять следующий удар Лу на плоскость клинка и увести его в сторону.

Шаг, атака, звон стали. Меч богини уходит в землю, я же вращаюсь вокруг своей оси в противоположном направлении, уходя богине за спину и имитируя мощный рассекающий удар, который либо снесет ей голову, либо клинок войдет глубоко в туловище.

Богиня сумела меня удивить. Почти припав на колени, она мощно отпружинила от земли и впечаталась плечом мне в грудь, повалив на спину и упав на меня сверху. Мой меч отлетел в сторону, клинок богини остался воткнутым в вытоптанный грунт двора.

Бой был окончен. Очевидно, если меня сбили с ног — я проиграл, потому что в реальном бою противники быстро запинают лежачего толпой. Богиня скатилась с меня на землю и улеглась рядом, переводя дух.

— Ты самоубийца, ты знаешь? — Просто сказал я.

— Ты сбит с ног, это главное. Ты же знаешь правила.

Я молча согласился с Лу. Сейчас от девушки исходили волны эмоций: радость боя, легкое возбуждение и отчетливое удовольствие от происходящего на нашей тренировочной площадке. Я разделял чувства своей богини. Чем больше я узнавал о фехтовании и магии, тем больше мне нравились наши сражения.

Я не обманывался, для меня уровень Лу был все еще недостижим, слишком опытным и опасным бойцом была богиня. Но сам факт того, что иногда мне удавалось ее почти подловить, как в этот раз, тешило мое самолюбие. Это как зарядить расслабившемуся Тайсону мощный хук с правой. Толку не особо много, но ты дал по морде самому Тайсону! Вот примерно так воспринимались мои успехи в спаррингах: никакого ущерба для богини, но я быстро учился.

«Воды?» — послал я мысль Лу.

«Давай».

Я поднялся на ноги и пошел за полным кувшином, который стоял на пороге у задней двери. Сделав пару больших глотков по пути назад, протянул воду богине, которая не стесняясь тоже приложилась к сосуду с водой.

Мы были с головы до ног грязные, уставшие и довольные проведенной тренировкой.

— Почему ты все время медлишь с иллюзиями? Я же чувствую, что у тебя уже хватает сил.

— Тяжело удерживать конструкт, — просто ответил я, — держу в руках меч, а одновременно приходится представлять и его.

Моя ментальная арматурина подросла и теперь была похожа на длинный серебристый посох.

Лу понимающе кивнула. И в самом деле, такое раздвоение сознания без нырка в чертоги разума, прямо посреди боя, требовало некоторых усилий.

— Меч сделать не получается?

Я отрицательно покачал головой. Я пытался изменить свой конструкт, через который фокусировал ментальную энергию, но получалось что-то несуразное. Стабильно вызывать у меня выходило только посох.

Богиня задумалась. Видимо, у нее были какие-то мысли на счет того, как облегчить мою участь, но эти соображения она держала пока при себе.

Сегодня у нас был важный день: кузнец, у которого заказали для меня меч, должен был закончить работу и мы с Лу готовились отправиться за клинком сегодня же вечером.

Я хотел купить готовый — мечник из меня был все еще средненький — но богиня настояла на том, чтобы выковать оружие на заказ. Основная причина — мой рост. Готовые клинки были чуть короче, чем требовалось в моем случае, чтобы я мог в полной мере исполнять все необходимые движения и иметь полный сектор защиты ног, не выкручивая себе руки в суставах. Заказали мы клинок, кстати, в одной из мастерских нашего победителя «супер игры», где мне были несказанно рады. Так что в качестве конечного изделия я ни на секунду не сомневался.

Вышли из дома, когда солнце уже почти зашло и начало смеркаться. Мастерская была в минутах пятнадцати ходу, так что мы успевали как раз к закрытию: кузнецы прибирались на своих рабочих местах, мастера чистили инструмент. Самое лучшее время для приемки, когда никого не будешь отвлекать от работы. Конечно, можно было бы зайти и рано утром, но тогда был риск простоять на улице до получаса, пока нужный мастер не освободится и не продемонстрирует свою работу заказчику.

Встретил нас лично владелец мастерской. Я для виду покрутил клинок в руках, после чего передал его на инспекцию богине, что не укрылось от взгляда кузнеца.

— Она больше меня смыслит в мечах, так что почему и нет?

Мужчина только согласно кивнул. Он обратил внимание, как Лу держала в руках клинок, и у него не осталось никаких сомнений в компетенции девушки.

Богиня осталась довольна работой кузнеца, о чем и сообщила нам обоим. Меч вышел отличным.

— Вот, у меня есть еще для вас подарок, — сказал кузнец и извлек из-за прилавка, перед которым мы стояли, хорошо выделанные кожей и обитые полосками железа ножны вместе с поясом к ним. По изделию было видно, что оно намного дороже и качественнее тех простых ножен, которые мы заказали к мечу. Повторно осматривая клинок, который отдала мне Лу, я обратил внимание на тонкую темную вязь рун у самой гарды. На мой вопросительный взгляд кузнец просто ответил:

— Я подумал, что они будут уместны на вашем клинке. Это руны, которые принесли мне победу, а также двух богов, которые, очевидно, покровительствуют вам, господин организатор. Это руны «Воин», «Мудрец» и «Бард». Воин — обычная руна для меча, почти на каждый клинок, сделанный на заказ, мы наносим ее. Эту руну только лихие люди вымарывают. Мудрец — ведь все говорят, что вы счетовод, да и дурак не смог бы руководить такой игрой, как лото. Ну а Бард — оно понятно. Калита определенно должна быть довольна новой забавой, которая так нравится людям.

Я согласился с кузнецом — отчеканенные и вытравленные кислотой руны и вправду были уместны на моем мече, хотя знаки Софа и Калиты редко когда наносили на оружие. Эти боги мало вязались с насилием. Чаще уж можно было встретить руну Купца, которую наносили на самые богатые мечи или роскошно выделанные ножны, достойные пояса королей. Ну а на артефактах всегда была руна Кузнеца, которую, как говорят, бог мастеров наносил лично.

Окончательно расплатившись за работу и передав кузнецу оговоренные пятнадцать золотых — за меч мы внесли только небольшой задаток в несколько желтых монет, на уголь и металл, так как я был надежным клиентом в глазах владельца — и забрав подарочные ножны с поясом, которые по стоимости тянули еще минимум на половину «короля», мы с Лу покинули гостеприимную мастерскую.

Богиня отправилась в один из арендованных на выходные трактиров — сегодня Энжи проводила там общее собрание для наших помощников-бардов и Лу захотела поприсутствовать. Я же решил отправиться в ближайшее святилище богов, чтобы помолиться Софу и Калите.

Из-за бесконечной занятости в порту, а потом по причине хлопот вокруг лото, я редко посещал святилище. Нет, после получения двух золотых за устройство блока от Тарта, я заглянул на огонек к Мудрецу, но после этого больше ни разу не посещал святилища или храмы ученого божества. Нанесенные на меч руны напомнили мне важность богов в этом мире, хотя странно, как я уже свыкся с присутствием рядом Лу; вот же она, богиня, руку протяни и дотронься. Но некоторые привычки так просто не искоренить, так что в глубине души я все еще был то ли агностиком, то ли вообще атеистом.

Святилище Семерых было ниже по улице, в минутах десяти от мастерской. Я предпочитал такие коллективные часовни персональным храмам, зная, что Соф и так услышит меня, а вот свидетелей нашей с ним «беседы» может и вовсе не быть. Хотя стоило бы посетить храмы Мудреца и Барда в верхнем городе, так сказать, совершить демонстративный выход в свет. Чтобы меньше вопросов ко мне было.

Наконец-то я увидел привычное по форме строение. Местное святилище было не в пример богаче такового в Трейле, да и намного просторнее небольшой полусферы в провинциальной столице южного баронства.

Войдя внутрь, я увидел в мягком свете заботливо кем-то зажженных масляных ламп силуэты божественного пантеона. Я даже удивился уровню работы скульптора: боги стояли, как живые. Привычно повернул направо, к алтарям Софа и Калиты.

Сначала помолился Мудрецу. Благодарил его за мудрость и остроту ума, попросил не останавливаться в накачке моих мозгов ни на миг, а взамен преподнес божеству выкладки по теории вероятности, что смог вспомнить. Этот раздел высшей математики теребил мою душу все время с тех пор, как я занялся лото, но к своему огромному стыду, вспомнить получилось немного. Понимая, что информация весьма обрывочна, я присовокупил к жертвоприношению устный рассказ о базовых постулатах теории игр и игре с ненулевой суммой. Получилось вроде складно.

После общения с Софом, перешел к алтарю Калиты. Как общаться с веселой богиней бардов я не знал, так что просто поблагодарил богиню за то, что послала мне Энжи, да и другие девушки, которые работали ведущими на играх, были просто незаменимы. Так что благодарить богиню было за что — она на самом деле распростерла над моим начинанием по созданию лотерей в этом мире свою длань и оказала посильную помощь через подопечных. Но что я мог предложить богине взамен?

Я припомнил несколько гитарных мелодий, которые можно было бы исполнить на лютне, и напел для богини бардов несколько песен, которые можно было благозвучно переложить на клерийский. К сожалению, в местном языке просто не было аналога некоторых слов или конструкций, которые существовали в русском. В конце, плюнув на все, перешел на язык моего родного мира и зачитал несколько стихов, которые помнил наизусть. Даже если богиня ничего и не поймет, то уж точно почувствует ритм и красоту неизвестных ей слов. Она же богиня бардов — местных кочующих поэтов-песенников.

Решив, что на этом мой визит к богам окончен, я подхватил ножны с мечом, аккуратно закрученные в большую простыню — на ношение меча в черте города надо было получить разрешение в управе, у городской стражи и уплатить столичную пошлину, чего я еще не сделал — и вышел на улицу. Я сразу окунулся в ночной Пите, который тут, в самом начале верхнего города, имел свой определенный шарм. Технически, мы были в пограничье: «настоящий» верхний город, как считали аристократы и самые богатые купцы, начинался в пяти улицах отсюда, намного ближе к крепости и королевскому дворцу. Но я был с ними не согласен: под ногами хорошая мощеная дорога, кое-где стоят масляные фонари, освещающие по вечерам путь, вокруг аккуратные дома.

Было пустынно. Святилище находилось почти в тупике, так что, чтобы выйти на оживленную улицу, надо было пройти шагов двести вверх, в горку, и тогда уже попадаешь в редкий поток спешащих по делам или домой местных жителей и торговцев.

Когда я прошел уже полпути и был в самом крутом месте пригорка, мой внутренний параноик аж взвыл, а я сразу же потянулся вокруг магией, пытаясь понять, есть ли кто-нибудь рядом.

Их было трое. Двое выходили прямо на меня, а третий — со спины, отделившись от тени одного из домов. Выскочку-счетовода, который игнорировал посыльных местного криминала и недвусмысленные сигналы о том, что надо бы и поделиться нажитым, причем поделиться щедро, пришли убивать.

То, что беседы не получится, я понял по настроению неизвестных: их сознания сейчас горели предвкушением легкой крови, которую они собрались пустить глупому счетоводу из Трейла.

Я моментально сбросил с ножен ткань, и вытащил совсем новый клинок. Он был длиннее и чуть тяжелее учебных, на которых мы дрались с Лу, или моего первого меча, который я взял в оружейной барона, но на удивление приятно лег в руку.

Я поднял меч и встал в оборонительную стойку. Мои противники уже тоже обнажили свои короткие клинки и сейчас брали меня в кольцо.

— Смотри, какой боевой счетовод, — прохрипел один из бандитов, — не порежешься, сопляк?

На шутку товарища двое других душегубов только тихо усмехнулись, и тут началось.

Атаковали молча и практически одновременно, бесед со мной вести не собирались. Только бесконечные пинки под зад от Лу и приобретенная по этой причине паранойя, и спасли меня сейчас. Я сделал два шага вперед, увел в сторону один из клинков, уклонился от второго и попытался выйти из окружения.

Такой наглости мне не позволили. Ко мне сразу же устремилось два клинка, а третий противник опять начал заходить за спину.

— Юркий, говорил, самострел надо было брать, — бросил один из бандитов своим товарищам.

Я же времени не терял, создавая первый боевой конструкт в своей жизни. Мне нужно было отвлечь хотя бы одного из них, чтобы у меня было больше шансов. Образ серебристого посоха формировался неохотно: кровь стучала в ушах от переизбытка адреналина, и я просто не мог достаточно сосредоточиться. Когда я был уже почти готов применить магию, меня снова атаковали, вновь пришлось уклоняться. О каких-либо активных действиях в ответ речи и не шло. Мои противники были опытными именно в быстром убийстве — навалиться втроем и насадить на мечи, как мясо на шампур. Так что приходилось изворачиваться и постоянно разрывать дистанцию, отражая редкие проверочные удары.

Лу заказала идеальный для меня меч. Если раньше приходилось чуть сгибать колени или напрягать плечи, чтобы достаточно опустить клинок для защиты стоп, то теперь я мог драться, крепко стоя на ногах. Это я проверил уже в бою: один из бандитов попытался рубануть меня снизу, но я смог отразить коварную атаку.

«Ну, давай же!» — кричал я внутри себя, лихорадочно формируя конструкт ментального посоха. Меня пока не ранили — пару раз только зацепили камзол и оставили царапину на ноге — так что черпать силу из собственной души, как я сделал в сражении с волками, пока не решался.

Наконец-то я смог уловить течение ментальной силы внутри себя и оформить конструкт, направляющий мои силы. Практически в последний момент я создал простейшую иллюзию того, что делаю шаг назад, спиной на третьего бандита. Не веря своему счастью, мужик с легким гиканьем бросился с мечом вперед, пытаясь проткнуть мою спину. Вместо насаженного на меч тела, он получил только пустоту, в которую и провалился. Я в это время провернул тот же трюк, что исполнил сегодня утром с Лу. Только в этот раз после разворота и ухода за спину противнику, я бил изо всех сил, не останавливая меч, только ускоряя, вкладываясь в движение всем корпусом.

Клинок вошел в тело бандита в районе ключицы, развалив мужика почти до самого центра груди. Я почувствовал, как металл входит в плоть, рассекает кости и начинает увязать в ребрах. По лезвию пошла омерзительная вибрация от встречи с костями тела. Опасаясь, что клинок увязнет в теле, я рванул его на себя. Брызнула кровь, которая попала на мое лицо и уже потрепанный камзол, щедро оросив при этом красным руны у самой гарды. Моим богам-покровителям была принесена первая кровавая жертва. Воин будет точно доволен, а вот как отнесутся Мудрец и Бард, мне только предстояло узнать. Если выживу.

Внезапная гибель одного из противников дала мне чуть времени перевести дух. Хрипящий бандит завалился на брусчатку улицы и сейчас окончательно испускал дух: с такой раной не живут даже минуту.

Сейчас для бандитов дело приняло совершенно иной оборот. Их отправляли демонстративно порезать на ремни дерзкого счетовода, который слишком заигрался в неприкасаемого со своим лото, а получилось, что у нас тут завязался бой с реальными потерями.

Один из двух оставшихся на ногах душегубов глухо зарычал и бросился вперед, атакуя сверху, его же товарищ молча зашел слева, пытаясь ударить меня по ногам, если я буду блокировать мощную атаку первого противника.

В этот раз я смог создать очень качественную двойную полноразмерную иллюзию: для атакующего в лоб бандита, я встал в верхний блок, а для заходящего сбоку — сделал тоже самое, но с шагом вправо, якобы уходя из под его удара. На самом же деле я отпрыгнул назад.

Меч первого атакующего, который летел сверху вниз в молодецком ударе, отсек кисть второго бандита, который в глубоком выпаде пытался дотянуться до моего открытого бока. Ведь я якобы стоял сейчас в верхнем блоке, принимая мощный удар на лезвие меча.

Второй бандит взвизгнул, не понимая, что произошло и почему его товарищ отсек ему руку, когда счетовод стоял дальше, а первый атакующий только ошалело крутил головой: моя иллюзия, рассеченная его мечом, сейчас растворялась в воздухе, а я стоял в четырех шагах за ней.

«Никаких свидетелей», вспомнил я наставление Лу о том, что нужно делать с теми, кто познает удовольствием сражаться с менталистом на мечах. Рубанув еще дважды по обезоруженному противнику, я насел на последнего бандита, не давая тому сбежать. В бою один на один иллюзии был почти не нужны, я лишь пару раз отвел ему глаза, чтобы дотянуться режущими или колющими ударами.

Наш бой длился несколько минут, но я чувствовал, что меня уже разрывает изнутри: организм исправно вбрасывал в кровь адреналин, повышая и повышая давление.

Удар, блок, удар. Я увожу в сторону меч противника, насылаю на него иллюзию нижнего выпада, вынуждая опустить меч, а сам в мощной атаке сверху вниз опускаю оружие на его голову. Череп раскалывается от удара и клинок, развалив половину лица душегуба, увязает в костях где-то в районе верхней челюсти. Я смог достать меч, только после того, как уперся упавшему на колени бандиту ногой в грудь. Вышел он с омерзительным хлюпаньем и скрежетом.

Бой был окончен.

Кроме подосланных убийц погиб и мой камзол, залитый сейчас чужой кровью. Еще я получил пару царапин на руках и ногах, которые срочно надо было бы обработать и перевязать, а может даже, и зашить. На стороне же противника потери исчислялись тремя хладными бандитскими трупами.

Будто в тумане, я подобрал ножны и простынь. Меня стало отпускать, в ноздри ударил металлический запах крови и омерзительная вонь разрубленных тел.

Меня абсолютно неблагородно вырвало. Одновременно и от вони, и от перенапряжения. Стало легче, очень хотелось пить. Кое-как обтерев клинок и вложив его обратно в ножны, которые в начале боя были отброшены в сторону, я накинул на плечи простынь и заспешил в сторону дома. Если немного пробежаться, то это минут семь-десять. Надеюсь, по пути меня никто не узнает.

Все уже были дома — я пришел последним. Увидев меня, всего в крови, Илий бросился помогать, а вышедшая из столовой Лу нахмурилась, чувствуя мое состояние, близкое к прострации. Последней на глаза я попался Энжи, которая от вида крови как-то побледнела. Не помогло даже уточнение, что кровь была не моя.

Сбросив камзол, туфли и приложившись к кувшину с водой, я наконец-то смог рассказать в деталях, что случилось.

С каждым словом Лу хмурилась все больше и больше, а Энжи бледнела. Илий тихо сидел рядом и рассматривал собственные пальцы.

— Это война, Антон, — тихо сказала богиня. — Наверное, тебя на самом деле хранят Соф и Калита, потому что если бы не он — она кивнула на меч в ножнах, который я положил рядом с собой на стол, — тебя бы просто выловили и прирезали.

Я тоже понимал, насколько мне повезло, что нападение произошло именно в этот день: я постоянно выбирался по делам в город, часто вечером, забирая сделанные мастерами, писарями и кожевенниками заказы.

— Теперь вечером ходим вместе. Днем стараться быть в толпе и с оружием, — тихо сказала богиня, отведя меня в сторону чуть позже, когда первый шок прошел, и я ответил на все интересующие Илия и Энжи вопросы, — В потоке тебя не выцелить, а вечером я точно смогу почувствовать убийцу с арбалетом. Если тебя решат просто пристрелить. Или меня. Или нас обоих, на всякий случай. Ценность-то представляет только она — Лу показалаглазами на Энжи, которая была лицом нашей лотереи и, по сути, могла уже вести дела без нас.

Я был согласен с богиней. Мне было тяжело постоянно держать разум открытым для поиска чужих сознаний, да и радиус мой был не слишком велик. О том, чтобы засечь засевшего где-нибудь на втором этаже жилого дома стрелка с арбалетом, не могло идти и речи.

— Ты как вообще? — Спросила Лу.

— Думал, это будет более… Благородно.

— В убийстве мало благородного. Даже если это убийство в бою, оно остается убийством, — спокойно ответила богиня.

Она была настолько права, что я даже не захотел обсуждать эту простую, но крайне противоречивую для многих людей мысль.

Кое-как отмывшись от крови и обработав царапины, я завалился спать. Лу сказала, что сама почистит мой клинок и ножны, а завтра с самого утра мы пойдем в управу и получим разрешения на ношение мечей — Лу тоже теперь должна быть вооружена.

Думая о том, что везение, как и сама богиня Калита — вещь крайне непостоянная, и вечно мне фартить не может, я провалился в тяжелый сон полный ярких сновидений. Мозг пытался переработать переживания прошедшего дня.

Глава 5. Под распростертой дланью богов

Следующие за нападением дни прошли суматошно. Постоянно озираясь, будто воры, мы с Лу завалились в управу и оформили документы на свободное ношение оружия, которое давало право применять сталь в целях самообороны, либо в целях защиты чести и достоинства — но уже в рамках дуэльной площадки.

Я с тревогой ожидал выходных из-за опасений, что криминальные авторитеты решат устроить провокацию во время игры. Например, затеют драку с поножовщиной и прочим преферансом, или вовсе подожгут заведение, давая таким образом трактирщикам понять, что со мной и лото не стоит связываться. Вообще, у меня в голове крутился десяток различных способов, как можно было бы разрушить мое дело.

Лу, чувствуя мою тревогу и тяжелые мысли, довольно быстро меня успокоила: мы не перешли никому дорогу, так что тут вопрос стоял не в устранении конкурента, а именно в принуждении платить дань. Криминал устроит даже смена организатора игр на более сговорчивого, поэтому я и стал целью для наемных убийц. С той же Энжи, я уверен, бандиты смогли бы договориться, если бы очень сильно прижали артистку.

Как показали следующие две недели, Лу оказалась права. Игры проходили штатно, популярность лото росла и мы наняли еще трех девушек-ведущих, устроив одну дополнительную точку в шестой день, и две — в седьмой. По началу я опасался воровства, но тут все контролировала Энжи. Она выбирала людей, которые будут работать с публикой, она отвечала за их действия. Учитывая, что бард имела не фикс, а процент — порядок был идеальный.

Энжи вообще цвела. Удивительно, но она стала еще веселее, притягательнее и сексуальнее, чем я помнил ее по Трейлу. Хотя куда уж больше. Видимо, постоянная нужда и поиск работы сильно давили девушке на мозг, а сейчас она занималась уникальным делом, все еще развлекала публику своими выступлениями и песнями, и получала за это какие-то баснословные для барда суммы. И при всем этом, ей не нужно было ублажать какого-нибудь жирного аристократа или развратного старикашку. Практически идеальные условия.

Я не слишком внимательно следил за личной жизнью Энжи, но вроде как, она почти всегда ночевала дома. Памятуя ее «деревенские» загулы, когда я восстанавливался после ранения и мы застряли в безымянном селе, были опасения, что бард сядет на стакан. Но профессионализм брал верх над тягой к алкоголю: в своих возлияниях рыжеволосая красавица была крайне умерена, а пьяной вдрызг, как в ту ночь, когда она оказалась в моей постели, я ее больше вообще не видел. Короче, поговорка про «деньги меняют людей» сработала с Энжи на сто процентов, но в диаметрально противоположном направлении. Бард при постоянном деле и деньгах нравилась мне намного больше, чем Энжи, которая умыкнула пару серебряных, за что меня потом пырнули ножом.

Золотце, а не бард, честное слово.

Мы удвоили интенсивность наших с Лу тренировок. Много отрабатывали движения с боевым оружием — я должен был привыкнуть к весу и габаритам нового меча, плюс Лу постоянно требовала от меня держать ментальный конструкт наготове. Перешли к практике чтения мыслей. Пришлось привлечь к этому Илия, потому что тренироваться было больше не на ком. Ментальная сила богини была для меня серьезным препятствием для того, чтобы читать мысли Лу, и то, что я уже научился видеть обрывки ее эмоций, было серьезным достижением. Правда, мы склонялись к версии, что и «ошейник» Матери имеет здесь свое влияние.

Я чувствовал, что Лу форсирует события и я пока не готов, но богиня была неумолима. В отличие от ситуации десять месяцев назад, когда я, с пакетом из «пятерочки» в руках, оказался в этом мире, перед богиней забрезжила реальная надежда. Мне удалось сдержать слово: я нашел иной путь, кроме кровавых подвигов во имя Лу, о которых изначально мечтала богиня, чтобы собрать для нее паству, построить храм и найти ей нового Истинного Жреца. Деньги в любом из миров открывали массу возможностей, чем мы и пользовались.

Затею с меценатством не забросили, но планы пришлось скорректировать. Спустившись в доки и пообщавшись со старыми товарищами по погрузочным работам, я выяснил, что в Пите был пяток ночлежек и один детский приют, который содержали жрецы Матери по мере своих сил и возможностей. В городе в наибольшем почете был Воин, Купец и Кузнец, так что жрецы Матери играли тут далеко не первую скрипку, но определенный вес и возможности имели.

Приняли решение работать пока через жрецов Матери, а начали с пожертвования десяти золотых на одежду и еду для детей, присовокупив их рассказом о том, что сами мы являемся почитателями небольшой богини Лу, которая в наших родных краях как раз за сиротами и присматривает. Жрецы отнеслись к подобной информации крайне спокойно, пообещав поблагодарить не только Матерь, которой служили, но и маленькую богиню с юга, которая послала их приюту столь щедрых спонсоров.

Ситуация была так себе, но лучше, чем ничего.

За прошедшее время на моих персональных счетах скопилось почти четыреста золотых кло. Часть векселей я выписал на предъявителя, и хранились они у Лу и Илия: если убийцы до меня все же доберутся, мои товарищи смогут без проволочек забрать деньги из гильдии купцов и отправиться в путь. В целом, вырученных средств уже хватало на то, чтобы купить участок королевской или баронской земли, поставить сруб и соорудить алтарь. И все, одна из трех задач моего невероятного квеста выполнена.

Но вопрос с массовостью паствы решен все еще не был. Во всяком случае, так говорила богиня. Поэтому проект с лото надо было продолжать — лучший способ заставить людей что-то запомнить, это сделать информацию обыденной. Я даже устал удивляться, как гармонично лото на базе рун богов вписалось в этот мир. Думаю, если бы я использовал привычные цифры вместо рун, то все предприятие даже не оторвалось бы от земли. Здесь же многие с трудом считают до сорока, да и вообще, все измерения как-то стремились к кратности трем или тридцати, как и в случае национальной валюты Клерии.

Второе покушение случилось при свете дня, на рыночной площади.

Мы пробирались с Лу через толпу к лавке знакомого нам торговца письменными принадлежностями: почти с самого начала нашего проекта именно у этого лавочника мы закупали перья и чернила. Товар у него был хорошего качества, наценка — как у всех, но при этом мужчина был лишен какой-то липкости, которая часто присуща торгашам.

Когда наши дела пошли в гору и моя рожа стала узнаваема, хозяин лавки дал нам небольшую скидку и стал принимать персональные заказы — теперь мы забирали сразу заготовки под билеты, вместо цельных листов пергамента. Это очень экономило время Илию и делало проще и дешевле работу писарей, которые эти самые билеты заполняли.

Кстати, способ заполнения полей случайными рунами достоин отдельного упоминания. Потому что Лу очень намучилась в свое время с ручным вписыванием рун богов в необходимые поля. Мы не один час провели в тихой ругани на тему того, что поля должны быть абсолютно разными. Так что когда мы стали отдавать процесс на аутсорс наемным писарям, я вспомнил о генераторе случайных чисел.

У нас было два поля по три строки и семь столбцов каждое. Как сгенерировать случайные значения для каждой строки? Я не придумал ничего лучше, чем заказать восьмигранные кости, по форме напоминающие две спаянные основанием четырехсторонние пирамиды. На каждую грань, кроме одной, была нанесена одна из семи рун ряда. Восьмая грань осталась пустой. Писарю надо было просто взять стакан, встряхнуть кости и записать в билет получившуюся комбинацию рун. И так повторить четыре раза. Если руна повторялась или выпадала пустая сторона кости, то нужно было просто бросить ее повторно. Для заполнения поля «супер игры» выбрасывались все шесть костей и писарь выбирал три из них в слепую.

Чуть позже я понял, что конкретно ступил, и просто заказал семь шестигранных костей с нанесенными рунами по каждому столбцу. Ведь строк у нас было как раз шесть. Такие кости обошлись мне намного дешевле, да и писарям они были привычны. Плюс, сократилось время на заполнение билета — пустой грани больше не было, и перебрасывались теперь только дубли.

Как мне кажется, это был идеальный способ исключить человеческий фактор в заполнении билетов и сделать наборы рун на них по-настоящему случайными.

Мы забрали заготовленные для нас товары, расплатились по счету, внеся сверху десятку серебром задатка, и двинулись прочь с рыночной площади.

Сегодня в город пришло сразу несколько крупных караванов, и рынок, расположенный недалеко от верхнего города, заполонили повозки, торговцы и покупатели. Кто-то хотел посмотреть, что привезли купцы, основная же масса — узнать свежие новости и пошататься без дела. Сегодня был шестой день, многие закончили свои дела еще до обеда и сейчас предавались праздному безделью в ожидании вечера.

Я почувствовал, как в моей голове поскреблась Лу, привлекая внимание, но так, чтобы я не сбился с шага.

«Кто-то рядом», — услышал я ее послание.

Не оглядываясь, я сконцентрировался на своих ментальных силах, чтобы прощупать окружающих, при этом стараясь не отставать от юркой богини.

Людей вокруг было слишком много, так что светляки сознания, эмоции и обрывки чужих мыслей смешались в один большой поток белого шума.

«Сюда», — Лу подхватила меня под локоть, уводя на небольшую узкую улочку, примыкающую к этой большой и шумной рыночной площади. Через такой проулок можно было быстро пройти на соседнюю крупную улицу, минуя перекрестки и сэкономив минут десять времени. Сейчас тут было относительно пустынно: народ сейчас собирался на площади, лениво подходя по центральным путям, нежели расходился окольными тропами.

Я окинул взглядом место, где мы остановились. Выходы из проулка хорошо просматривались, но и мы сами были как на ладони. Мимо проходили люди, в основном — местные жители, для которых этот путь был естественным и привычным.

Лу остановилась у стены одного из домов и, прижавшись к камню спиной, притянула меня за камзол.

«Идет, но осторожно. Что-то понял», — сообщила богиня.

Я с трудом заставлял дышать себя ровно и не озираться по сторонам, будто бы мы просто решили с моей помощницей завернуть в ближайший проулок и немного поворковать. Я, следуя жесту богини, чуть наклонился к Лу, а она положила свою ладонь мне на шею. Со стороны мы выглядели парой любовников, которые не могут дотерпеть до более уединенной обстановки и решили пообжиматься.

«Отдай мне товары. Схватишь мой меч и ударишь за спину, когда дам сигнал».

Я доверял Лу, научился за все это время.

Позиция была не самая удачная. Единственный вариант — вырвать короткий меч Лу из ножен и нанести либо косой удар сверху вниз, либо попытаться зарубить киллера во вращении, на противоходе.

«Лучше руби сверху, он может увидеть разворот», — подсказала мне Лу.

Сейчас она не стеснялась и сидела в моей голове чуть ли не целиком. Ощущения были странные. В тоже время я чувствовал, как Лу прижималась ко мне всем телом, имитируя порыв страстных обнимашек, которые по местным меркам были верхом распущенности.

Вдруг я успокоился. Что мне грозит? Со мной сейчас настоящее божество, пусть и заточенное в человеческом теле. Более безопасного для меня места, чем рядом с Лу, в мире просто не существует. Поэтому я расслабил до этого напряженные мышцы, заглянул в глаза богини и даже чуть улыбнулся. Когда она подаст сигнал, я буду готов.

Богиня ощутила перемену в моем настроении и чуть ослабила свою ментальную хватку. Видимо, боялась, что я сорвусь из-за напряжения. Фиолетовые глаза богини одобрительно сверкнули. Лу положила ладонь мне на щеку, погладив по двухдневной щетине, и улыбнулась мне в ответ.

Миг покоя и единения прошел.

Еще до того, как богиня дала через нашу ментальную связь команду рубить, я сам почувствовал убийцу. Вот, его мощно пульсирующий светляк сознания, прямо в трех шагах у меня за спиной. От человека исходили волны холодной угрозы, так что сомнений никаких не было — он по мою душу.

Не отводя взгляда от глаз богини, я выхватил ее меч и нанес мощный удар сверху вниз.

Не знаю, был ли клинок Лу зачарован — скорее всего да, но не Кузнецом, на нем не было клейма бога — но я разрубил мужчину от плеча до самого пояса и почти не почувствовал сопротивления плоти под лезвием.

Несостоявшийся убийца захрипел, завалился на землю и, пару раз дернувшись, затих. Из стопки пергамента, которую он нес в руках, на брусчатку выпал короткий кинжал, который, по всей видимости, предназначался моей печени.

Через пару секунд кто-то закричал. К визгу присоединилась и Лу, повиснув на моей руке и пряча лицо у меня на груди, будто бы была в шоке от увиденного. Артистка, похлеще Энжи, ей богу. Я приобнял богиню за плечи, окончательно входя в образ защитника «слабой девушки» и наконец-то всмотрелся в лицо подосланного киллера.

Это был паренек, который около двух недель назад начал работать в той самой лавке, из которой мы вышли десять минут назад. От осознания того, что убийца прятался под видом работника одного из наших поставщиков, у меня пробежала по спине дрожь. За меня взялись очень и очень плотно.

Мы никуда не бежали — дождались стражу. Сначала рослые мужики в легких доспехах двинулись, было, меня крутить, но увидев дрожащую на моей груди Лу, решили начать с разговора.

И как ей это удается? Я отчетливо чувствовал эмоции богини в этот момент: смесь беспокойства за нашу безопасность и кокетливое озорство. Она прекрасно понимала, что играла свою роль идеально, но ни на мгновение не выходила из образа. Крупные слезы на раскрасневшихся щеках, чуть растрепанная, она сейчас была просто красивой девушкой, которая пережила страшное потрясение.

Чтобы решить вопросы со стражей, пришлось долго объясняться, потом пройти под конвоем в управу, где наши копии разрешений на ношение оружия сверили с оригиналом. Кинжал на земле стражники заметили сразу, а когда я рассказал, кто такой и что произошло, только понимающе хмыкнули. Видимо, не в первый раз местный криминал пытается устранить бизнесменов без серьезных покровителей за спиной. Вопрос в том, что обычно им это удается. Отделались легко: потеряли около часа на проверку документов и заплатили небольшой штраф за участие в «происшествии».

Еще одна неделя прошла спокойно, но потом, по всей видимости, Калита отвернулась от меня.

Случилось это утром, когда я вышел в ближайшую лавку за продуктами. Единственное, что я отчетливо помню после того, как завернул за угол — удар чем-то тяжелым по голове. Потом меня везли на какой-то карете или телеге, а похитители пытались что-то затолкать в глотку, заставляя проглотить, закрывая мне рот и нос. После недолгой полубессознательной борьбы я окончательно потерял сознание, не успев скользнуть в чертоги разума и использовать свои ментальные способности.

Когда я очнулся, то увидел только серые стены. Помещение, в которое я угодил, было похоже на каменный мешок. Грубо обработанный камень, скрепленный белесым раствором, такой же грубый пол, низкий потолок. Сама комната едва ли была пять на пять шагов, то есть вдвоем тут уже было бы тесновато. Единственный источник света был за дверью; через решетки смотрового окошка в мою камеру пробивался неровный свет масляного светильника, висевшего где-то в стороне. Определенно, мне достался местный люкс.

Я попытался встать, но понял, что связан по рукам и ногам, причем так туго, что от резкого движения по мышцам прошла мощная судорога. Плечи болели, во рту пересохло. У меня были разбиты губы — видимо, когда мне что-то запихивали в рот и заставляли проглотить, особо не церемонились.

Я старался сохранять спокойствие и еще раз осмотрел камеру. Ничего, совсем ничего, что могло бы дать мне какую-то полезную информацию. Я лежал у самой стены, напротив входной двери, так что имел полный обзор. Только в противоположном углу в полу было небольшое отверстие. Видимо, местный аналог нужника.

Руки я перестал чувствовать вовсе: раньше их хотя бы жгло от нехватки крови, а сейчас даже пальцем пошевелить не могу. Ноги тоже почти не шевелились. Запеленали меня знатно.

Надо пытаться выбираться. Я, конечно, был не настолько силен в магии, но стоит попробовать связаться с Лу посредством нашей связи, а потом ждать того, кто войдет в камеру. Может, получится провести его моими иллюзиями, которые я стараниями богини насобачился создавать за пару мгновений.

Я сконцентрировался, прикрыл в глаза и нырнул в чертоги своего разума.

И ничего.

Не понимая, что происходит, я попробовал еще раз.

Пустота.

Я был лишен возможности использовать ментальную магию.

Меня стало поколачивать от осознания, что на самом деле произошло. Лу рассказывала, что один из этапов порабощения менталиста — его отлов, после чего мага накачивали какими-то снадобьями и отварами, которые не позволяли пользоваться силой разума.

Следующие полчаса я провел в попытках вызвать конструкт, скользнуть в чертоги или почувствовать сознания людей вокруг меня. Ответом на все мои потуги была только полная пустота. Сейчас я был абсолютно обычным человеком, максимум средним мечником, которого туго спеленали и положили отлеживаться в этой камере.

Я потерял счет времени. Окон в камере не было, а масляная лампа горела ровно и без перебоев. Очень хотелось пить. Дрянь, которой меня накачали, по всей видимости, вызывала обезвоживание и мой язык уже распух и начал трескаться. В горле першило.

Пол был очень холодный, я ощущал, как мое тело медленно деревенеет. Через боль и «не могу», я кое-как поворочался, разгоняя холодную кровь по телу и конечностям, которых уже совсем не чувствовал.

«Если сейчас кто-нибудь не явится, то мне придется ампутировать руки и ноги», — невесело подумал я.

Почему-то больше меня беспокоило, как там Илий, Энжи и Лу, а не то, что со мной произойдет в дальнейшем. Я понимал, что меня будут принуждать дать рабскую клятву перед ликом семерых — это единственная причина, по которой меня могли похитить, скрутить и опоить какими-то редкими секретными отварами. Так что свои перспективы я видел более чем четко: или рабство, или смерть.

Технически, я уже был рабом богини Лу, но никаких клятв перед ликом богов я не давал: Матерь просто накинула на меня ошейник, а поводок вручила богине. Поначалу было тяжело, но мы нашли с Лу общий язык. Для божества она вообще была не самым плохим человеком.

Лу, моя богиня Лу. Ведь мы так хорошо начали воплощать в жизнь мой план, в конце которого я получаю свободу, денег на жизнь, да знакомую полновесную богиню в старых товарищах. Кто еще мог бы похвастаться таким карьерным ростом? Вернуться домой? Об этом я не смел мечтать, да и как? Завалиться к Матери и топнуть ногой? Занимался бы тут сектором развлечений… У меня была вообще уйма планов. Можно было бы открыть сеть игорных домов…

Но теперь я лежал в каком-то каменном мешке, который по ошибке можно принять за тюремную камеру, и выбирал, что предпочтительнее: стать рабом аристократа, возможно даже короля, или сдохнуть в застенках.

К своему удивлению я заметил, что не боялся расправы. Сначала абсолютная власть надо мной со стороны Лу, избиения в драках, удар ножом, столкновение с волками и два покушения что-то изменили в моем отношении к жизни. Окончательно мои взгляды сформировались в том самом переулке, когда я обнимал мою богиню, готовый в следующий момент зарубить неизвестного мне человека. Чтобы защитить себя и ее. Рабство меня прельщало меньше.

Знаете эти ироничные ситуации, которые случаются с каждым? Когда ты чего-то очень ждешь, но когда оно случается, то лучше бы не случалось вовсе? Вот то же произошло со мной.

Я очень ждал, когда откроется дверь и в камеру кто-нибудь войдет, но когда это случилось, я горько пожалел о своем желании.

Дверь открылась тяжело, цепляя нижним краем грубый деревянный пол.

В камеру вошли двое, подхватили меня под руки, как мешок, и потащили куда-то по прямому, едва освещенному коридору.

«На процедуры ведут», — с горечью подумал я, украдкой вглядываясь в лица своих палачей. То, что это были именно они, я даже не сомневался. Профессия человека накладывает отпечаток на его лицо, мимику, взгляд, поведение, походку. Эти двое создавали впечатление людей, которые постоянно рубят головы и пытают каленым железом.

Меня заволокли в комнату попросторнее, которая, в отличие от моего люкса, была хорошо освещена. Посреди комнаты стоял стул с кандалами. Путы умело срезали одним движением, после чего усадили в кресло. Мужчины не торопились: мои ноги затекли настолько, что даже выйди они из комнаты, оставив меня лежать развязанным, я бы никуда с этой вечеринки не ушел. Просто не смог бы.

Когда на горле сомкнулось кольцо ошейника, закрепленного на спинке пыточного «трона», я почувствовал, что дело принимает серьезный оборот. Один из палачей схватил меня за челюсть, разжимая зубы, и вставил в горло какую-то трубку. Другой же стал заливать в нее какое-то варево. Вкуса я почти не чувствовал, горло неприятно обожгло неизвестной жидкостью. Мне приходилось через силу глотать, иначе я рисковал просто захлебнуться отвратительным варевом.

После неизвестной настойки в меня влили немного воды — и на том спасибо, после чего бросили сидеть в кресле.

Проверил кандалы — держат крепко. Руки и ноги жгло от прилившей крови, но это была правильная боль. Видимо, со мной работали настоящие мастера, и обойдется без ампутаций по причине омертвения тканей на фоне кислородного и прочих голоданий.

Я не успел осмотреть все помещение, но очень внимательно рассмотрел стол с инструментом и небольшую жаровню в углу. Назначение у этих вещей было слишком очевидным, так что мне стало не по себе. Прочувствовать прелесть каленого железа на своей шкуре не хотелось, как мне казалось, я банально еще не нагрешил настолько серьезно.

Мысли вообще были дерзкими, как у перекаченного тестостероном юнца. Возможно, так оно и было — реакцию организма на стресс выбросом этого гормона никто не отменял, да и ресурсов моего бренного тела для таких вещей пока хватало.

Дверь за моей спиной открылась и в комнату кто-то вошел. Когда неизвестный поравнялся с моим «троном», я увидел полного, почти бесформенного мужчину за пятьдесят с огромной плешью и бегающими глазами. Был он среднего роста, непримечателен, с острыми чертами лица, которые очень контрастировали с его рыхлым телом, состояние которого четко угадывалось под дорогим камзолом. Привычного для аристократов герба рода над сердцем я не увидел, но держался мужчина так, будто бы был властелином мира.

— Меня зовут Гарен, — голос был с хрипотцой, чуть низким, как будто мужчина всю жизнь скуривал по пачке «Беломора» в день. — Я задам тебе один вопрос червь. Ты готов принести клятву и служить своему хозяину и королю до самой его или твоей смерти?

Я промолчал. Что тут говорить? Соглашаться? Слишком рано и слишком быстро. Возможно, вот-вот в подземелье ворвется моя богиня и, зарубив жирного придурка своим зачарованным мечом, вытащит меня из этой задницы. Так что будем до последнего тянуть время.

— Знаете, мне надо время подумать.

Гарен ожидал чего-то подобного и только усмехнулся.

— Вас, грязных тварей, вечно нужно учить, — сказал, как плюнул, Гарен. — Эй, ребята, поприветствуйте гостя, он тут надолго. Потом позовете.

Гарен вышел из пыточной, а его место заняли уже два знакомых мне палача.

С этого момента начался мой персональный ад.

Имеет ли смысл описывать все пытки, которым меня подвергали? Думаю, нет, слишком много в этом шокирующего. Из самого популярного — меня прижигали железом, подвешивали за кожу на спине на крюки, секли плетьми, пытали водой. Это повторялось изо дня в день — теперь визиты на пыточный трон стали моим персональным календарем. Но самое плохое начиналось, когда палачи звали Гарена.

К тому моменту, как мужчина заходил в камеру, я был больше похож на плохо прожаренную отбивную: весь в кровоточащих ранах, ожогах, с поломанными костями, изуродованным лицом. Гарен меня лечил.

Мужчина оказался магом воды, который специализировался на целительских практиках. Как я понял из обрывков разговоров — личный придворный лекарь Его Величества, короля Кая Фотена Первого.

Мне почему-то казалось, что исцеление магией тут такое же, как и в книжках: с рук колдуна сходит теплое свечение, которое дает покой, уют и желание жить. Реальность оказалась диаметрально противоположной.

Перед началом лечения в меня насильно заливали полведра воды, что уже само по себе было пыткой. После этого Гарен приступал к исцелению.

Маг не церемонился со мной и работал грубо, но эффективно. Кости с хрустом вставали на место и срастались, раны затягивались, жилы, которые из меня тянули, возвращались на место. Все это сопровождалось чудовищной болью: маг напрямую оперировал жидкостями моего организма, принуждая ткани тела восстанавливаться с невероятной скоростью. В качестве строительного материала использовалась его чистая сила мага воды и те самые полведра, которые заливались мне в глотку. Частенько воду лили просто на меня, если требовалось восстановить кожу или вырастить мне новые уши. Так было проще для Гарена и хуже для меня: вода в месте исцеления от силы мага практически вскипала, одновременно исцеляя и пытая меня.

Меня не кормили, смертнику не нужна пища. Если я приму клятву, то стану абсолютно безопасен и получу комнату, соседствующую с покоями короля. А если откажусь — мне просто отсекут голову.

Мерзким отваром, который блокировал ментальную магию, меня накачивали стабильно раз в день. Несколько раз после пыток мое бессознательное тело волокли не в мой «люкс», а в некое подобие карцера — узкий пенал метр на метр, где даже сесть было нельзя, только стоять.

На вторую неделю я стал терять рассудок. Постоянная боль, пытки, требования принять клятву, в ответ на которые я извергал проклятия и передавал привет матерям палачей, матери Гарена и особенно жаркие послания — клерийской королеве, которая породила столь достойного отпрыска, Кая Фотена I.

В какой-то момент я потерял надежду. Образ Лу, который стоял у меня перед глазами все это время, просто растворился. Я даже не понял, что произошло. Сейчас богиня была рядом, вот-вот меня вытащит, потому что мы связаны и я должен ей паству, храм и Жреца, а в следующий момент — пустота. Видимо, палачи тоже что-то почувствовали, так что тип пытки изменился. Теперь мне не давали спать, запирая в клетке с раскаленными прутьями. Если я вырубался, то тут же касался железа и получал тяжелый ожог, который быстро приводил меня в сознание. Пару раз меня бросали не меньше, чем на двое суток, в пенал-карцер.

В такие моменты я пытался говорить сам с собой, чтобы окончательно не сойти с ума. Оголодавший, еле держащийся на ногах, я вел сам с собой беседы, которые мог вспомнить, и переживал ситуации, которые произошли давным-давно, либо не случались вовсе. В моем измученном без сна и еды мозгу рождались удивительные комбинации: вот Лу преподает в моем институте и почему-то мы изучаем историю живописи, хотя такого предмета у меня не было. А тут Энжи идет по заснеженной Москве и рассказывает, какую лютню прикупила.

Прошлое, настоящее и фантазии слились для меня в единое целое, я стал терять ощущение времени, пространства и даже самого себя в череде этих тяжелых галлюцинаций.

В какой-то момент я понял, что ненавижу Лу, всегда ненавидел.

Сейчас, освобожденный от ее влияния достаточно долго, я четко осознал, что именно богиня — ее гордыня и неспособность принять поражение, да кануть тихо в неизвестность — и привели меня в эти коридоры и комнаты, полные боли и страдания. Именно для нее Матерь призывала героя, а вырвала из привычной жизни меня — бухгалтера из другого мира. Потом последовала череда унижений, избиений и жизнь с постоянным осознанием, что способность дышать зависит от порывов капризной девчонки, которая по ошибке является пятисотлетним божеством.

Ненависть к Лу осталась единственной осознанной эмоцией, на которую я был способен. Но и она ушла. И вот когда я уже перестал кричать под каленым железом, перестал проклинать палачей, родивших их матерей и лично Кая Фотена, они решили, что я обработан достаточно.

В этот раз палачи не потащили меня прочь из камеры, а принесли широкую рубаху, которая больше была похоже на ночную сорочку или те смешные платьица, в которых крестят младенцев. Только размером платьице было на взрослого мужчину.

Нарядив меня, словно куклу, палачи вытащили меня из «люкса» и потащили по коридору, как делали все недели до этого. Я даже не утруждал себя осмотром окружающей обстановки, хотя мы быстро прошли мимо слишком знакомой двери пыточной и сейчас спускались куда-то глубже, в самое темное подземелье.

В сознании лениво шевельнулась мысль, что сейчас мы находимся в самой глубокой и наименее посещаемой части этого гостеприимного заведения. Шевельнулась и угасла. Мне было все равно, я просто хотел, чтобы это бесконечное турне закончилось, хоть чем-нибудь.

Мы оказались в небольшом хорошо освещенном зале. У одной из стен стояли семь статуй Старших Богов с массивными каменными алтарями, а у противоположной стены расположился Гарен, пара солдат и какой-то парень.

«Кай Фотен Первый собственной персоной», — подумал я, глядя прямо сквозь клерийского монарха. Совсем зеленый, какой-то тощий, он меня не впечатлил. Ради службы этому выродку мою волю и стремление к жизни ломали в застенках палачи?

Меня поставили на колени на небольшом удалении от алтарей Семерых. Один из экзекуторов взял стоящий у стены широкий меч, которым обычно рубили головы пленникам, и поднял его к плечу. Мышцы мужчины взбугрились — клинок был реально огромным и очень тяжелым. Но я был уверен, что палач сможет простоять так столько, сколько потребуется. Мои мучители были также выносливы, как и изощрены.

В поле моего зрения появился Гарен — мой главный враг. Еще во второй сеанс его «лечения», которое было самой страшной пыткой, я поклялся, что если у меня будет такая возможность — я оторву этой мрази мошонку и затолкаю ему в пасть. В отличие от палачей, которые просто выполняли порученную им работу и деловито превращали мое тело в отбивную, Гарен наслаждался моими страданиями. Он чувствовал свое превосходство надо мной — магом разума, который опоенный и изувеченный, в пыточных застенках был полностью в его власти.

В это время маг воды стал прямо напротив меня и негромко заговорил:

— Слушай внимательно, выродок. Сейчас ты принесешь клятву служения своему новому хозяину — нашему королю Каю Фотену Первому. У тебя есть только один шанс остаться в живых. Не будешь повторять за мной слова клятвы — вернешься в камеру. Я позабочусь, чтобы ты прожил достаточно долго, чтобы окончательно сойти с ума. Дернешься — наш общий друг разрубит тебя пополам. Понял?

Если до этого мне было на все плевать, то вид Гарена всколыхнул во мне волну ненависти, хотя мне казалось, что я больше вообще не могу мыслить — моя апатия была даже глубже, чем после атаки Лу на мой разум — но, как оказалось, что-то уцелело. Желание придушить этого ублюдка — точно пережило пытки.

Я почувствовал, как глухая злость стала медленно перерастать в ярость, и только мысленно усмехнулся. Даже в статусе королевского раба я найду способ, как тебя прикончить, Гарен. Ведь у меня будет впереди достаточно времени и, я уверен, возможностей. Ты труп, Гарен, пусть для этого мне придется стать рабом. Ничего, не впервой. Нашел общий язык с истеричной богиней, и к молодому королю найду подход.

В ответ я медленно кивнул, мол, все понял.

Гарен встал за моим плечом с другой стороны и стал зачитывать куски клятвы, да такой интонацией, будто выплевывал что-то омерзительное.

Я покорно повторял за придворным целителем, пестуя в груди чувство ярости, которое вернуло меня к жизни. Спасло мне эту самую жизнь. Нельзя, нельзя упустить эту ярость, я должен пронести ее сквозь годы и служение, взрастить и сделать центром себя, за отсутствием других целей. Я прикончу эту мразь. С королем будет сложнее, клятва будет меня сковывать, но и на паренька я найду управу, даже если это будет самоубийством. Они заплатят мне за боль и унижение, дорого заплатят. Потому что дважды уничтожить человека невозможно — за них со мной это сделала Лу, еще там, в далеком Трейле.

Клятва подходила к концу, это чувствовалось в том, как с каждой фразой повышал голос Гарен. Наконец, он остановился:

— А теперь подтверди свою клятву перед каждым богом словами «клянусь, Матерь» и далее, упоминая каждого бога. Когда поклянешься перед всеми, скажешь «Да будете вы свидетелями моей клятвы», — сказал Гарен.

Я начал подтверждать клятву перед ликом богов.

— Клянусь, Матерь…

…

— Клянусь, Воин…

…

— Клянусь, Кузнец…

Осталось всего два божества — Мудрец Соф и Бард Калита. После чего я призову их в свидетели и стану рабом-менталистом короля.

— Клянусь, Мудрец…

…

— Клянусь, Бард…

Я сглотнул.

— Да будете вы свидетелями моей клятвы, — закончил я ритуал собственного порабощения.

Глава 6. Охотник и дичь

Что должно было случиться? От алтарей спустится свет и пронзит мою грудь? Появится реальный рабский ошейник или клеймо на лице? Как вообще становятся рабами клятвы? Потому что я пока ничего не ощущал, все также планировал оскопить Гарена и как-нибудь придушить молодого короля.

«Боги не приняли мою клятву? Потому что я раб Лу? Так я не давал ей клятв», — пронеслось в моей голове.

В этот момент два алтаря — Мудрого Софа и Веселой Калиты — буквально взорвались на части, осыпав осколками всех присутствующих в комнате, а алтарь Воина раскололся по самому центру. О таких особенностях принятия рабской клятвы я не слышал.

Солдаты за моей спиной, быстро оценив ситуацию, попытались увести короля, а Гарен высоко взвизгнул и подал палачу отчетливый знак. Расценить резкое движение рукой можно было только одним образом: «кончай его быстрее».

Палач не успел. Огромный клинок в его руках раскалился добела, сжигая ладони до костей. Потянуло вонью горелого мяса. Мужчина закричал. Меч, выпущенный палачом из сожженных до локтя рук, со звоном упал на каменный пол. Клинок почти сразу сменил цвет с белого на темно-красный, то есть его температура резко упала с двух тысяч до шестисот-семисот градусов.

«Любопытно», — скользнуло по краю сознания.

— Убить! Убить! — заверещал Гарен, давая команду пришедшим вместе с королем солдатам, когда увидел, что палач со своей задачей не справился и сейчас просто выл от боли, катаясь по полу.

Параллельно с раздачей приказов маг плел какое-то заклинание — я видел это по движениям рук, которыми он помогал себе сформировать конструкт и наполнить его энергией.

Я не стал дожидаться когда меня проткнут ледяным копьем или что там шаманил этот урод, и схватился за раскаленную рукоять меча, который лежал прямо передо мной. Гарен стоял буквально в двух шагах от меня. Так что надо просто найти в себе силы подняться на ноги, разок взмахнуть этой дурой, которую кто-то по ошибке принимал за меч, и я снесу мерзкому магику голову.

Я уже стоял напротив мага и почти поднял меч над плечом. Гарен же заканчивал плетение, готовый в любой момент проткнуть меня созданным заклинанием.

В последний момент между нами влетел молодой король, от крика которого затряслись стены:

— СТОЯТЬ!!! ВСЕМ!!! СТОЯТЬ!!!

Гарена в этот же миг скрутили солдаты, сбивая плетение конструкта, а король схватился за мои ослабевшие руки, не давая окончательно поднять для удара меч.

— Нам надо очень серьезно поговорить, — прямо сказал монарх.

— И о чем мне говорить с хозяином моих палачей? — высокомерно выплюнул я в ответ.

Хоть король, хоть император, хоть сам властелин вселенной и всего сущего, сейчас мне было плевать на чины. Этот человек встал между мной и моей добычей в лице Гарена. Скорее всего, магик успел бы бросить свое заклинание, так что наша с ним дуэль должна была закончиться двумя трупами. Но я был согласен и на такой счет.

— Например, о том, что твою клятву не только отклонили, но еще за тебя заступились Мудрец, Бард и Воин, — сказал король, который все еще держал меня за руки и не давал поднять меч. — Знаешь, у меня тут скоро большая война, а я чуть не прикончил любимца трех из семи богов Старшего Круга. Среди которых — бог Войны. Так что поговорить будет о чем, господин счетовод.

Я наконец-то перестал высматривать жирную тушку Гарена, выволакиваемую из зала солдатами, и перевел взгляд на монарха, который лично удерживал меня от самоубийственной атаки. Я заглянул в серые, почти белесые глаза молодого короля и тут до меня вообще стало доходить произошедшее. Тупая ярость притихла, уступив место любопытству. И надежде.

— Хорошо, — я выпустил меч из обожженных до кости ладоней, — Давай поговорим, Кай Фотен Первый.

Из алтарного зала, где Семеро отвергли мою клятву, а трое из них и вовсе вступились за вырванного ими же из другого мира бухгалтера, мы пошли длинными коридорами наверх — прочь из подземелья.

Как я понял, держали меня в темницах дворца, причем очень далеко от основных помещений — в каком-то глухом углу, который, видимо, строился специально для порабощения менталистов.

Конвоировали меня два гвардейца, которые вынырнули из-за ближайшего угла, как только я вышел из алтарного зала следом за молодым королем. Меня взяли в клещи: один гвардеец шел впереди, закрывая от меня короля своей широкой спиной в форменной куртке. За мной, сохраняя дистанцию в несколько шагов, шел его сослуживец.

Мне было плевать. Произошедшее несколько минут назад накатывало на меня волнами вопросов, так что мне было о чем подумать, вместо того чтобы дуться на недоверчивость личной охраны монарха.

Я мог понять заступничество Софа: уверен, у нас с ним установились некоторые обоюдно полезные отношения. Я подкармливал божество новой информацией, он же поддерживал мои мозги в тонусе, я реально чувствовал себя если не умнее, то способнее к интеллектуальному труду.

Бард? Чем я угодил Веселой Калите? Своей придумкой с устройством игр лото? Или тем, что на меня сейчас работало, с учетом Энжи, еще восемь бардов, а за свои труды они получали денег больше, чем могли и мечтать? Теплее только на месте личного песенника графа или барда короля при дворе. Или Калите понравилась новая азартная игра и поэтому ветреная богиня решила вступиться за маленького слабого человечка?

Но даже если все именно так и Шестой с Седьмым божеством Первого Круга решили раскинуть надо мной свою покровительствующую длань, то как в этой компании нарисовался Воин Пал? Могучий бог Солнца и Войны, покровитель героев и солдат? Я даже отдаленно не мог претендовать на милость сурового Первородного, не говоря уже о заступничестве с его стороны. Что произошло? То, что Пал явился чуть ли не лично, возглавляя троицу моих заступников, я не сомневался: его алтарь хоть и не взорвался, но треснул пополам, а меч палача раскалился в самый нужный момент. Еще и упал так удобно, будто просился мне в руку… Вот только Пал не остудил клинок до конца. Проверял, на что я готов и крепок ли мой дух? Смогу ли я ухватиться за раскаленную рукоять и, вдыхая вонь собственной горящей кожи и мяса, пустить огромный секач в дело?

Надеюсь, я не разочаровал бога Войны, потому что руки болели ужасно.

Только пережитые в застенках пытки позволяли мне сейчас уверенно и не отставая следовать за конвоиром по этим коридорам. Хотя сейчас мне хотелось орать от боли в изуродованных руках.

Наконец-то путь по коридорам окончился и мы оказались в какой-то просторной комнате с маленьким зарешеченным окошком под потолком. В комнате стоял стол, несколько стульев, у стены — лавка-лежак и стеллаж для навощенных табличек и свитков пергамента. По всей видимости, это кабинет местного распорядителя или начальника, но сейчас он был в нашем распоряжении. Думаю, впереди короля пробежался один из солдат, что крутили бесновавшегося Гарена, и нашел для нашей с монархом беседы подходящее помещение.

У меня ни на секунду не возникло тупой мысли, что сейчас меня проводят в королевские покои и там нальют чаю, да предложат сладких булочек. Нет, отнюдь. Битва за мою жизнь была в самом разгаре: я все еще бесконтрольный менталист, которого, кроме прочего, несколько недель пытали и ломали в самом глубоком подземелье королевского дворца. Кай Фотен должен понимать, что у меня нет ни единой причины не то что любить или уважать его — даже оставлять в живых. Ведь все, что со мной произошло, делалось с прямого приказа короля, это очевидно.

Король занял место за столом, предложив мне коротким жестом сесть напротив. Я видел, что монарх слегка обескуражен, но как опытный политик — другим он быть не мог, иначе его бы уже давно похоронили, а на троне установилась бы новая династия — держался достойно.

Я аккуратно присел на предложенный стул, и положил руки ладонями вверх, стараясь не потревожить ноющие тупой болью ожоги. Фотен заметил это мое движение и легким движением руки чуть приморозил мои руки. С одной стороны король лично облегчил мои страдания, пока ожогами не займется лекарь, с другой же показал, что обладает крайне опасной и эффективной в ближнем бою магией льда. Именно поэтому мы остались в комнате наедине.

«Ну ладно, посмотрим, что ты мне предложишь», — подумал я.

Кай Фотен был всего на несколько лет младше меня, но воспринимать тощего короля иначе, как юнца, я почему-то не мог.Может, дело было в том, что в основном я проводил время с людьми, старше себя самого. Илий, вот, был стариком по местным меркам, а Лу так и вовсе — древность древняя. На их фоне я тоже начал мысленно докидывать себе пятерик, хотя мне только недавно исполнилось 27 лет. Плюс статус короля не вязался с внешним видом Кая: слишком тонкий, он казался почти прозрачным, но только на первый взгляд.

Сейчас у меня была возможность рассмотреть своего похитителя внимательнее. Цепкий, почти тяжелый взгляд светлых серых глаз, острые черты лица, темная шевелюра с аккуратной, без вычурности, прической, такая же сдержанная одежда. На короле был вышитый золотом камзол, а на груди, над сердцем, простой щит с вписанным в него гербом монаршей семьи — морской змей, вьющийся вокруг весельной галеры. Фотены брали свой род из потомственных моряков и капитанов, которые смогли еще во времена расцвета Империи возвыситься за службу престолу, а при расколе государства — захватить власть в Клерии.

Возможно, мне было бы проще вести дела с каким-нибудь типичным жирным и тупым королем, который только пьет, жрет и тащит в свои покои девиц всё моложе, чем сам он становится старше, но судьба послала мне молодого Фотена. Работаем с тем, что есть.

— Итак, счетовод Антон…

— Я бы предпочел Антон Тинт вместо счетовода. Ведь я ничего никому сейчас не считаю, — перебил я монарха, стараясь завладеть инициативой в беседе и вывести королевскую особу из себя.

Моя выходка, впрочем, осталась без внимания, Фотен даже бровью не повел, а только сцепил пальцы, сложив ладони ленивым домиком.

— Хорошо, Антон Тинт. С чего хочешь начать?

Вот это было неожиданно. Вместо того, чтобы прожимать меня, как сделал бы на месте монарха любой другой, Кай отдал инициативу мне. С другой стороны — он хозяин положения, а я все еще просто бесправный кусок мяса, который даже защититься сейчас не способен: долго меч в обожженных руках я удержать не смогу, а ментальной магии в себе я все еще не чувствовал — действие отвара, которым меня стабильно накачивали, продолжалось.

— Почему я вообще жив и задаю этот вопрос?

— Я это сказал еще там, в подземелье. За тебя заступились боги, причем вмешался сам Воин, это очевидно. А мне скоро вести кровавую войну на два фронта. Зачем мне гневать бога-покровителя солдат?

— И это все?

— В основном — да. Ну и еще, мне нужен личный менталист.

— И вы думаете, господин король, — я сейчас нанес практически смертельное оскорбление монарху, поставив его на одну ступеньку со мной, безродным счетоводом из Трейла, — что я помогу вам найти нового несчастного для принесения клятвы?

— Зачем искать менталиста, если он уже сидит передо мной?

А вот это мощный хук с правой! Слова короля подействовали на меня, как мощный удар на боксера, после которого спортсмен отправляется как минимум в нокдаун, где за десять секунд пытается прийти в себя и продолжить бой. У меня десяти секунд не было, на пару мгновений мы замолчали.

— Должен сказать, что я еще не отказался от желания зарубить Гарена, а потом придушить вас, король Кай.

— Я это понимаю и принимаю, — согласился Кай с моими словами, хотя его глаза опасно блеснули сталью, — но давай я тебе кое-что расскажу. Хочешь услышать историю, которая привела тебя сюда?

Узнать, как меня изловили люди короля конечно же хотелось.

— Стоит начать с событий осени, когда ко мне на аудиенцию пришел молодой баронет с посланием от своего родителя. Один известный нам барон столкнулся с бунтом, который был не способен подавить. Баронские шахты крайне важны для короны в свете надвигающейся войны, так что я должен был отреагировать. Приняв у баронета письмо, я узнал детали: кто-то обносил оброк барона, а нашел все один никому неизвестный, но крайне талантливый счетовод, который вместо постоянной службы в замке — блестящая карьера — предпочел скрыться из города. Барон дал ему денег за честную работу, выделил из своих конюшен трех лошадей, и счетовод пропал. Мои люди пытались его найти, но он будто в воду канул. Я уже забыл про странного счетовода, но буквально два месяца назад в мою канцелярию приходит ходатайство от королевской купеческой гильдии. В нем купцы требуют покарать капитана корабля «Стремительный» и его старшего помощника за воровство секретов гильдии. Конкретно — механизма подъема грузов. Обвинение очень серьезное, за такое грозит виселица, так что канцелярия взялась за выяснение обстоятельств, при которых секрет гильдии был украден. И знаешь что они нашли? Они нашли простого грузчика, который, оказывается, раньше были счетоводом в Трейле. Знакомо?

Я промолчал, а король спокойно продолжил:

— Может, счетоводу просто повезло или это другой человек? А может, это вообще шпион? Надо бы проверить, что еще он знает и почему ради десяти серебра выдает секрет торговой гильдии. Канцелярия вербует помощника капитана, имени не помню, извини, и, снарядив того парой золотых, отправляет к счетоводу. И знаешь что? Счетовод соглашается, как наивный мальчишка, помочь доброму старпому, и выдает несколько крайне любопытных чертежей, будто бы обучался инженерному делу в Шаринском Университете или здесь — у королевских мастеров гильдии. А для этого нужно быть или аристократом, или как-то иначе выудить информацию у других людей.

— И вы начали за мной следить.

— Конечно начали.

— Но вы не знали, что я маг разума.

— Мы думали, что ты шпион или опасный дурак. Потому что очень не вовремя для нас начался бунт в баронстве Тиббот. Потом ты разбрасываешься гильдейскими секретами направо и налево.

— Почему не схватили раньше?

— В канцелярии решили, что стоит посмотреть, что ты будешь делать дальше. Если шпион — поймать тебя, твой контакт и казнить обоих. Если просто дурак — может еще что полезное родишь.

— И я придумал лото.

— Да, очень забавная игра, знаешь. Я бы даже сам попробовал, но по статусу не положено, — улыбнувшись, развел руками Кай, — и когда мы уже почти решили, что ты просто авантюрист-мечтатель со светлой головой, тем более, после того, как узнали, что ты молишься именно Софу, на тебя напали.

— Драка в переулке, — вспомнил я.

— Знаешь, ты оказался полон сюрпризов, Антон. Никто не ожидал, что счетовод справится с тремя грабителями. Причем зарубит двоих из них.

На этих словам моя щека дернулась в нервном тике.

— Вы ошиблись, там было трое.

— Не ошибся, — возразил Фотен, — нападавших было трое, а зарубил ты двоих.

Монарх хищно улыбнулся, наслаждаясь моментом.

— Тот, с отсеченной рукой…

«Антон, запомни», — в моей голове всплыли слова Лу, будто она сама сейчас говорила со мной.

— Он выжил?

«Никогда не оставляй в живых тех»…

— И соглядатай из канцелярии его спас?

«Кто видел, что ты ментальный маг».

— Да, — подтвердил Фотен, — и после посещения знакомого тебе зала душегуб рассказал, что ты — злой дух, который может растворяться в воздухе и появляться в другом месте во время боя.

Я вспомнил уловку, которой заставил одного бандита отрубить другому кисть руки.

— А в канцелярии из этого сделали правильные выводы, — закончил я за короля.

— Все правильно, мы сделали выводы.

— Удивительно незаметные у вас люди, раз я никого не видел, — горько усмехнулся я.

— Ну что ты, Антон. Обычные люди. Стража! — вдруг крикнул король, — Найдите виконта де Гранжа!

За дверью послышались торопливые шаги. Пока гвардейцы искали неизвестного графского отпрыска, мы сидели молча. Мне было, что обдумать, король же меня не торопил.

Дверь открылась, и в помещение вошел рослый гвардеец. На груди, рядом с королевским гербом у него была еще одна нашивка — родовой герб, очерченный красным кантом — признанный, но незаконнорожденный наследник аристократа. Обычно такие сыновья шли на воинскую службу в армию или как-то иначе доказывали свою полезность государству и аристократии.

Я присмотрелся к рослому виконту и когда узнал его, то понял, каким наивным идиотом я был. Перед королем, в идеально сидящей форме и легком доспехе, придерживая короткий меч, чтобы тот не стучал по поножам, стоял Малыш Орвист.

— Будьте знакомы, Антон, ваш личный соглядатай, которого к вам направила королевская канцелярия, виконт Орвист де Гранж.

От былой простоты и открытости, которая всегда была на лице Малыша, не осталось и следа. Сейчас рядом с моим стулом стоял гордый гвардеец короля, уверенно смотревший перед собой и ожидающий указаний своего монарха.

Я вспомнил, что Малыш Орвист появился из ниоткуда, прямо как я. Быстро устроился в бригаду, честно работал и как-то всегда был рядом. Был умен, немногословен. И всегда был рядом. Спросил про игру, которую я обещал показать в кабаке после успешного завершения заказа. И сидел слева от меня в этот момент.

— Ну не смотрите уже так на своего спасителя, Антон, — усмехнулся Кай, — виконт честно доложил в канцелярию, что вы не являетесь соглядатаем гонгорцев или паринийцев, а просто умный человек, который оказался на дне общества. И который очень старается оттуда вырваться.

— Это не объясняет, как вы убедились в том, что я менталист, — сказал я прямо королю, не стесняясь де Гранжа.

Король только подал короткий знак, и виконт выудил из-под формы кулон на шнурке. Это был простой белесый минерал, обточенный в форму кристалла.

— Это довольно редкий минерал, который солдаты носят в качестве оберега, — сказал король, отвечая на мой непонимающий взгляд, — если рядом есть маг, он начинает греться, наполняясь рассеянной силой колдуна. Это может спасти в бою жизнь, если где-то рядом творится мощное заклинание. Но вообще это популярно у шаринийцев, где в армии на службе состоят и маги, в Клерии встречается редко.

Я смотрел на безделушку, которая сдала меня королевской канцелярии, как бомж на стеклотару. Орвист и в самом деле приходил пару раз на игры после первого нападения, мы с ним даже немного поговорили. Тогда «Малыш» рассказывал, что хочет попытать удачи сорвать главный куш. Вот так просто, методично и последовательно, королевская служба вычислила меня как менталиста.

— Я бы мог быть просто скрытым магом-стихийником.

— Последней каплей стало происшествие на рынке, — подал голос виконт, предварительно спросив разрешения говорить у короля, — я видел этот удар мечом. Его не мог сделать простой человек или маг стихий.

— Почему же?

— Потому что ни вы, господин менталист, ни ваша подруга не могли видеть убийцу. А удар был сделан в идеальный момент, будто бы у вас глаза на затылке. Или если бы вы его чувствовали, — объяснил де Гранж и снова замер, глядя прямо перед собой.

Я ощущал, насколько неуютно было Орвисту в данной ситуации, тут даже способностей мага разума не надо. Он, признанный сын графа де Гранжа, шпионил за безымянным счетоводом, сам прикидываясь грузчиком. Но его статус незаконнорожденного вынуждал браться за любые задания канцелярии — бастард должен быть полезен трону, чтобы оправдать оказанное доверие. Вообще, интересная у нас собралась компания: молодой король, под которым шатается трон, а его государство вот-вот рухнет в горнило войны на два фронта; незаконнорожденный сын графа в статусе гвардейца, который шабашит в канцелярии Его Величества в качестве соглядатая; и я, московский бухгалтер и одновременно опасный маг-менталист. Просто какое-то бинго из нестандартных личностей.

— История конечно прекрасная, — подал я голос, — но как будем жить дальше, Ваше Величество?

— Я предлагаю вам дать клятву и вступить на службу мне, королю Каю Фотену Первому.

Я только усмехнулся.

— Вы опять требуете от меня дать рабскую клятву? Думаете, боги передумают и во второй раз прокатит?

— Я разве сказал, что клятва должна быть рабской? — повел бровью Фотен. — Я даже не говорю о клятве верности. Мне будет достаточно того, что вы засвидетельствуете перед богами, что не навредите мне любым доступным вам способом.

Я задумался. Дела короля были крайне плохи, если он предлагает подобный вариант. Дать клятву местного Гиппократа в стиле «не навреди», направленную на конкретного человека? И что потом? Стану таким же озорным диверсантом, как и Орвист?

Убить меня король не осмелится, уж очень явно Воин продемонстрировал свое недовольство. И в следующий раз ожогами рук не обойдется. Это Кай Фотен понимал, наверное, лучше меня. Он в этом мире настоящих богов родился и вырос, для него они — норма бытия, как для меня явление ядерного синтеза или электричество.

— И чего вы от меня ожидаете? — спросил я монарха.

— Помощи в подготовке к войне, само собой, — ответил король. — Что ты будешь развивать свое лото, может, предложишь еще какие-то идеи. Станешь ближе ко двору. Знаешь, во дворце нынче крайне неспокойно.

«Ба! Да трон под ним не просто шатается, а аж выплясывает!», — осенило меня, и тут я посмотрел на Кая Фотена другими глазами.

Передо мной сидел почти мой ровесник, который оказался в очень сложных обстоятельствах. Он был совершенно один, окруженный враждебной средой собственных аристократов. Над ним нависла угроза войны, изнутри королевство разрывают на части амбиции старой аристократии, а собственную партию король просто не успел собрать — слишком рано он взошел на трон из-за гибели предыдущего государя. Даже его мать, королева Клерийская и княжна Шарийская, сбежала из страны, бросив единственного сына на произвол судьбы. Во всяком случае, так говорили в народе. И по причине всего этого молодому королю на самом деле был очень нужен личный менталист, просто чтобы понимать, кто хочет воткнуть ему нож в спину.

— А не слишком ли много вопросов будет от внезапно появившегося во дворце счетовода? Насколько я помню, другие монархи держат существование своих магов разума в тайне и никто толком не знает, есть ли они у них вообще. По дворцу пойдут слухи и толку будет от меня немного, Ваше Величество.

— О твоем захвате знает меньше десятка человек, двое из них — уже в этой комнате. Двое палачей, мой придворный целитель Гарен и еще трое надежных людей из канцелярии. Гвардейцы будут молчать, и не такое видели. Так что даже если слухи и пойдут, мы их пресечем. Кроме того, я хочу, чтобы ты вернулся к лото и продолжил работу.

— Зачем?

— Заработаешь на дворянский титул, само собой. Это даст тебе право появляться при дворе, ну а там, — король усмехнулся, — я просто приближу выскочку к себе. Не впервой.

Я вспомнил грязные слухи, которые ходили по Пите о короле и его фаворитке, которая по разговорам годилась ему в матери, то есть на самом деле была, скорее всего, просто моей ровесницей. Кстати, вот эту средневековую тягу брать в жены шестнадцатилетних девушек, а то и вовсе выдавать тринадцатилетних девочек за взрослых мужчин, я откровенно не понимал. Это какие-то средневековые комплексы или чем-то еще им нормальные взрослые женщины не угодили? Видел я тут барышень и своего возраста, и старше — ну без косметики, кое-где морщины, но не старухи же. Люди везде стареют одинаково.

По рассказам, фаворитка короля была то ли обнищавшей дворянкой, то ли седьмой дочерью мелкого барона, то есть вообще фигурой незначительной. Но молодой король приблизил ее к себе, за что ему уже несколько лет активно мыли кости все, кто умел говорить. Так что если Фотен пригреет еще и какого-то счетовода, никто не удивится. Поговорят-поговорят, да успокоятся. Тем более, кое-какие успехи у меня все же были.

— Пожалуете титул? За лото?

— Ой, ну я же тупой юнец, мог бы дать дворянина и за двойной блок, но лото очень хорошая ширма. Да и прибыльное дело, мне отчитались из гильдии, — просто сказал Фотен.

Сейчас мы были на стадии торгов. В зависимости от того, о чем я договорюсь с королем, будет зависеть мое будущее. Он может меня не убивать, но вернуть в камеру и держать там лет пятьдесят — легче легкого. Боги они такие, ребята прямолинейные. Отказались порабощать и запретили убивать, но вот о тюремном заключении не было ни звука. Так что вариант отправиться на постоянное место жительства в самый дальний угол подземелья был для меня все еще реальным. И там я вновь окажусь во власти Гарена.

При воспоминании о жирном маге у меня чуть было не сжались кулаки, но я вовремя себя остановил — заморозка короля уже сходила и боль возвращалась с новой силой. Если сожму руки, горько пожалею.

Так что я просто поскрипел от злости зубами.

— Меня не интересует дворянство, если вы считаете, что это будет достаточной за то, чтобы я забыл… Обстоятельства нашего знакомства, — сказал я королю прямо, как только чуть успокоился.

— И что же интересно счетоводу из Трейла?

Вот. Самый важный момент торгов. Если прокатит, то руками короля я закрою все свои долги перед Матерью.

— Мой двоюродный дед был последним жрецом небольшой богини, которой поклонялись в наших краях, — начал я издалека, мигом записав Илия в дальние родственники, — вот только последний храм был осквернен, а деда выбросили на улицу, потому что в богиню никто уже не верил. Мы с ним и его внучкой отправились в путь, чтобы возродить в людях веру и попытаться построить новые храмы той, кому служил мой родственник и в кого верю я.

— Так это та самая клятва, которой ты связан и из-за которой боги не дали тебя поработить? — удивленно спросил Кай.

Я кивнул, после чего продолжил:

— Если Ваше Величество прикажет в течение трех лет поставить по всей Клерии десяток храмов Лу — богине-покровительнице вдов и защитнице сирот — плюс небольшие молельни в крупных городах, то я готов служить престолу как личный маг-менталист Его Величества короля Кая Фотена Первого. А расходы казны оплачу с прибылей лото, которое для этого, впрочем, и затевалось — заработать денег на храмы.

Фотен был ошарашен. Из ушлого счетовода, который по непонятным причинам приглянулся богам, я мигом превратился в странного паломника с удивительной миссией по сохранению древнего забытого божества из Малого Круга. Причем настолько наивного, что готов был предоставлять свои услуги менталиста за сущую безделицу — небольшие храмы на территории королевства, под которые подойдет любой сруб и клочок незанятой земли.

Не осознавая, какую услугу мне оказывает, Фотен согласился:

— Хорошо. Я принимаю твои условия. Я прикажу в течение трех лет возвести для Лу десяток храмов и найду для них смотрителей, а в крупных городах будут установлены молельни.

Было бы неплохо ударить по рукам, но мои сейчас были немного не в кондиции, поэтому закрепили наш уговор легким поклоном с моей стороны.

Дальнейший день прошел, как в тумане. Мне принесли новую одежду — даже лучше, чем была моя старая, но немного не угадали с размером, или это я отощал — камзол и штаны болтались. Мне вернули кошелек и другие личные вещи. Уже переодетым, я отправился с королем и Орвистом в дворцовую молельню, где перед ликом семерых дал клятву, что не буду вредить королю Каю Фотену Первому любыми доступными мне способами, магией или читать его мысли с целью злого умысла.

На этот раз боги приняли мою клятву. Над алтарем Матери вспыхнула небольшая искра. Точно такие же, волной, зажглись над алтарями прочих богов. Наш с королем договор вступил в силу.

Меня отвели к одному из дворцовых магов-лекарей — Гарен тут был далеко не единственным, просто приближен к трону как самый сильный из всех — и мне подлатали обожженные ладони. Оказывается, если маг работает аккуратно и не спеша, то процедура была не такой болезненной, но все равно неприятной. Там же я немного перекусил — от долгой голодовки желудок давно остановился, и я аккуратно закинул в себя кусок пресной лепешки, которую запил теплой водой. Иначе вырвет.

Вывели с территории дворца меня боковой калиткой. Орвист предупредил, что официально я был сегодня тут по вопросам, связанным с лото — короля интересовала новая забава и меня вызвали во дворец. Я только молча согласился. Если мне жалуют дворянский титул за изобретение новой игры, то повод был вполне благозвучный. Причину же моего почти двухнедельного отсутствия — продержали меня в темнице семнадцать дней — мне придется придумать самому. В самом конце Орвист протянул мне пояс с моим мечом, выкованным на заказ.

— Это тоже твое.

Я забрал оружие и застегнул пояс на бедрах. Вот теперь точно почти как новенький.

Уже вечерело, так что недолго думая я отправился прямиком к тому дому, где жила наша компания. Если Лу и Илий решили сбежать из города, то какой-нибудь знак они должны были оставить именно там.

«Первым делом посмотрю в бане. Старик точно бы спрятал записку там, зная мою любовь к мытью», — подумал я.

К моему удивлению, в снимаемом нами доме горел свет. Я коротко постучался и стал ждать. Дверь открыл Илий. Увидев меня, измученного, похудевшего, с нездоровым блеском в глазах и чужой одежде, старик чуть ли не за сердце схватился.

Я молча прошел внутрь дома в поисках Лу.

Я не забыл то, о чем думал в темнице между пытками, да и мои чувства к богине сейчас были далеки от теплых. Мне на самом деле приходится переживать в этом мире слишком многое из-за того, что она заключила сделку с Матерью и вообще Семерыми.

Уже готовый к перепалке и, возможно, бесславной кончине в ментальном поединке — магических сил я до сих пор не чувствовал, хотя Кай уверил меня, что действие эликсира, подавляющего магию, выветрится через несколько дней — я вошел в комнату Лу.

Богиня сидела за столом, заваленным письменными принадлежностями, и смотрела куда-то сквозь мутное окно со слюдой вместо стекла.

Когда Лу обернулась посмотреть, кто зашел, весь мой гнев, вся моя злость на капризное божество просто испарилась.

Выглядела богиня не лучше меня. Вся в синяках и ссадинах, будто подралась одновременно с боксером и стаей диких кошек, она сейчас была похожа скорее на ходячий труп, чем на сильную молодую девушку, которой я ее всегда знал.

Сначала я не понял, кто на нее напал, но когда увидел, КАК она смотрела, до меня дошло.

Обратная связь. Ошейник Матери. Лу прожила все те пытки, которым меня подвергали, вместе со мной, пусть и ощущала их в десятки раз слабее. Но рядом со мной был злобный целитель Гарен, который, будто Зевс Прометею, каждый вечер исцелял все мои раны, чтобы пытка повторилась завтра вновь.

Я сделал шаг вперед, но Лу уже вскочила со своего места и повисла у меня на шее.

— Знаешь, счетоводы люди очень живучие, — тихо сказал я, обнимая тонкую фигуру богини, при этом стараясь не потревожить ее раны.

Нашу почти семейную идиллию нарушила Энжи, которая вихрем ворвалась в комнату и, громко взвизгнув, повисла на нас обоих, чуть не повалив с ног.

Рассказ о моих приключениях много времени не занял. Пришлось сказать, что меня похитили бандиты, а потом мне удалось сбежать, найдя чужую одежду и кое-как выкрав свой любимый меч.

— И где тебя держали? — спросила Энжи.

— Где-то в доках, не знаю, я выбрался вчера ночью, а сегодня весь день просидел в каком-то пустом амбаре, чтобы затаиться, — на ходу выдумывая, рассказывал я «правильную» версию моего отсутствия.

Короче, еле отбрехался. Энжи проторчала с нами весь вечер, даже отменила свои планы на «культурную программу» — сегодня был пятый день, и она могла где-нибудь отдохнуть за стаканом приличного вина. Но я не стал ее винить за назойливость. Она на самом деле была рада моему «побегу».

На следующий день, когда бард упорхнула по своим богемным делам, я смог изложить реальную версию событий, произошедших со мной. Лу очень обрадовалась тому что я смог выторговать у короля храмы для нее и в глазах богини я видел искреннюю благодарность. Ведь я мог просто попросить титул барона — Кай Фотен согласился бы, особо не раздумывая.

Глядя в фиолетовые глаза богини, я понял, что последние крохи той злости и обиды на Лу, которая возникла в моей душе во время пыток, рассеялись. В этот же момент я услышал и отголоски эмоций моей богини — ко мне стали возвращаться силы, все это время подавляемые специальными отварами. Это ощутила и Лу, и нежно коснулась моего сознания, окатывая меня волной покоя и умиротворения. Мы были снова вместе.

— Я-то понятно, а что вы сказали Энжи по поводу этого, — кивнул я на Лу, имя в виду крайне странный характер ее травм.

Богиня пожала плечами:

— Соврали, что меня сбил какой-то придурок на лошади.

— И она поверила?

— Пришлось. Я почти все время «проболела» в своей комнате, лежа под одеялом, да и не заглядывала она толком. Все время где-то пропадала, игры же остались только на ее плечах после того, как ты исчез.

Я понимающе кивнул. Энжи на самом деле спасла лото, работая все эти дни за троих. Илий помогал ей по мере своих возможностей, но больше старик был обеспокоен состоянием богини, чем делами. Так что бард должна была крутиться как белка в колесе. По всей видимости, нам удалось оставить артистку в блаженном неведении на тему реального положения вещей.

Вечером шумно отметили мое возвращение и договорились завтра же нанять для дома охрану, а мне телохранителей — настояла Энжи. Сказала, что если меня еще раз умыкнут прямо возле дома, она плюнет на все и вернется к бродячей жизни, потому что чуть ноги не двинула от рабочих нагрузок за это время. Пришлось согласиться. Тем более, угроза со стороны криминала никуда не делась, хотя тут были некоторые надежды на королевскую канцелярию, которая, оказалось, занималась и «особыми» делами.

Мне надо было возвращаться к делам, ведь уже к концу следующей недели мне придет «неожиданное» приглашение во дворец. Так что лото должно работать как часы — персональное дворянство надо же чем-то подтверждать.

Глава 7. Из грязи в князи

Как оказалось, Энжи прибеднялась, аки коренная одесситка. Я вернулся к делам уже на следующий день после нашего небольшого празднования — это как раз был день игры — ожидая увидеть руины моего детища, в которых бард из последних сил поддерживает жизнь, а обнаружил четко работающий механизм. Со всеми трактирщиками было договорено, все помосты были приготовлены заранее, письменные принадлежности в наличии, билеты — с избытком. Так что я для виду покрутился между нашими точками и, плюнув на все, вернулся домой, к Лу.

Богиня понемногу приходила в себя. Когда меня пытали в застенках, я как-то забыл, что наша связь, наложенная Матерью, в плане получения ран работает в две стороны, просто до Лу доходит только небольшая часть. Но и этой части ей хватило с лихвой.

«Привет», — скользнул я по сознанию Лу.

— Чего так быстро?

— Энжи знатная притворщица.

— В плане?

— Там все организовано лучше, чем было при мне, — я демонстративно поубивался, откровенно ерничая. — Но вот в гильдию сходить придется. Ты со мной?

Богиня молча кивнула и пошла к себе — надеть сапоги и прихватить меч. Я же зарулил в свою комнату, чтобы забрать деньги.

Единственное, что не могла делать Энжи — пополнять депозиты от моего имени, хотя я уже задумывался выдать ей и такое право, как и право на вручение джек-пота. Потому что бард доказала свою преданность делу: вместо того, чтобы срулить в неизвестность когда я пропал, да прихватить с собой кассу за пару недель, которая составляла почти пять сотен золотых с учетом отчислений в призовой фонд «супер игры», она аккуратно складывала деньги в верхнем ящике моего стола. В итоге, когда я попытался открыть его в первый раз, то подумал, что ящик заклинило: он еле двигался из-за веса золота внутри.

Так что в кризисной ситуации Энжи полностью оправдала оказанное доверие и если уж меня кинет эта рыжеволосая, то верить вообще никому нельзя. Даже себе. Так что в гильдии я решил переговорить с уже хорошо знакомыми клерками на тему того, чтобы они вписали в договор и барда, как человека, способного распоряжаться этими финансами: пополнять депозит, на котором хранится банк «супер игры» и выдавать его по векселю победителю в присутствии последнего.

Я понимал, что как только Кай Фотен пожалует мне дворянский титул, для того, чтобы организовать мою легенду нахождения при дворе, синекура кончится и начнется реальная работа. Рядом с королем придется тусоваться почти безвылазно минимум месяц, пока мне или Лу на глаза не попадутся все до последнего придворные и значимые фигуры королевства. И это будет только первый этап моей работы как личного менталиста Его Величества.

Почти сразу же мы начали поиски охраны. Сходили в управу, но Энжи настояла на том, что нужно подать заявление еще и в гильдию наемников — объединение профессиональных солдат, которые занимались как раз охраной жилищ, людей, караванов и грузов.

На весь Пите было сразу несколько гильдий с разными основателями, как я понял — местные ЧОПы. Самая многочисленная и, при этом, слабая — «Всеобщая клерийская гильдия наемников и стражей», куда часто подавались бывшие солдаты, авантюристы и прочие люди, которые не смогли найти себя в армии или обычной жизни. В целом, для того чтобы начать карьеру наемника — было самое оно. Но в Пите было еще две гильдии: одна была основана при поддержке объединения вольных купеческих гильдий, которые работали независимо от главной, королевской. Вторая — вообще малый клуб элитных наемников, куда я даже не смог попасть. Так как они работают только «со своими и для своих» или «по рекомендациям». Я не стал говорить, что у меня есть «рекомендации» от самого Кая Фотена, да и не был я уверен, что это было бы аргументом. Так что работали с первыми двумя.

По большому счету, мне было плевать кто именно получит работу по охранению моей тушки, потому что все функции этих людей, в идеале, должны сводиться к тому, чтобы меня никто не тюкнул по затылку. С остальным я должен как-то справиться сам. Так что когда меня пригласили на смотр кандидатов в всеклерийскую гильдию, я сразу же согласился. Цены там были ниже — по семь серебра жалования в день на человека. Переплачивать не хотелось.

Войдя на небольшую тренировочную арену, которая использовалась и как смотровая площадка, меня провели к шеренге из мужчин разного возраста и степени помятости. Почувствовал я себя, будто в каком-то военизированном борделе, только вместо «девочек» передо мной стояли люди с мечами на поясе. Распорядитель давал краткие характеристики, кто есть кто, как долго состоит в гильдии, какие заказы выполнял.

Почти все мужчины имели опыт в охранении персон, в основном — купцов и мелких дворян, так что я быстро отобрал троих кандидатов среднего возраста, надежных с виду, степенных мужиков с цепкими взглядами.

Мы уже дошли почти до конца строя, как распорядитель сообщил:

— Ну, тут у нас новенькие стоят, поэтому и в конце строя. Ознакомитесь?

Я кивнул. Может, какой молодой человек будет полезнее матерых псов.

Слушая распорядителя, я присматривался к новичкам — всего их было семь человек. Я уже было собрался развернуться и пойти в начало строя. Там остался помеченный, но не нанятый пока крепкий охранник с хорошим послужным списком, но мой взгляд упал на последнего новичка.

Чуть выше меня, крупный и крепкий, с волевым лицом, в конце строя стоял Орвист.

Я чуть не присел от неожиданности, но быстро оценил изощренность королевской канцелярии. Вот это да! Вот это номер!

Над образом виконта де Гранжа хорошо поработали: сейчас у него была двухдневная щетина, на щеке — небольшой шрам, который, впрочем, быстро может устранить дворцовый лекарь, видимо, специально нанесли порез и вылечили не до конца, а темная шевелюра Орвиста была осветлена. То ли какой перекисью, то ли магией. Но факт был в том, что вместо темненького здоровяка, который таскал со мной коробки и тюки, а потом тянулся по струнке перед Каем Фотеном, сейчас стоял чистокровный светловолосый ариец. Если бы Орвист в таком виде прошел мимо меня на улице, я бы его точно не узнал. Теперь стало понятно, почему я не заметил такого, казалось бы, видного человека на рыночной площади во время покушения.

— А что по этому молодому человеку? — спросил я у распорядителя и кивнул в сторону виконта.

Легенда Орвиста была хороша. Служил в армии, уволился в чине десятника после дуэли с аристократом — отсюда и шрам на щеке — искал работу и вот, подался в наемники.

Я для виду покивал, помялся, и попросил внести Орвиста в список нанятых.

Я не был гордым идиотом и понимал, что появление виконта под видом отставного солдата, да еще с измененной внешностью — послание от короля. Он одновременно показывал мне свое расположение, и в то же время — приставлял соглядатая, чтобы и я не соскочил с наших договоренностей. Клятву же я дал «не навреди», а не «буду служить», так что ничто не мешало мне набить золотом карманы и отчалить в соседнее государство, в ту же Паринию, или вообще податься на вольный Бланд.

Быстро оформили все документы, договорились, что наемники придут завтра с самого утра к моему дому. Все, кроме Орвиста. Королевский засланный казачок увязался за мной, типа, есть у него какие-то вопросы и вообще, он человек простой, но очень старательный. Я не препятствовал комедии, которую ломал виконт, так что с умным видом рассказывал ему, какой я важный человек, какая ему оказана честь и доверие и вообще, что надо будет очень стараться.

Все закончилось, когда мы покинули здание гильдии и отошли шагов на двести.

— Он прислал? — прямо спросил я.

— Ну а кто еще.

— Ну, мало ли, я тебе так понравился, что ты проявил инициативу, — я двусмысленно оскалился, так что виконт аж засмущался.

— Когда ждать гонца?

Мы шли по улице, так что я старался не говорить прямо о том, что жду приглашения во дворец.

— Дней девять-десять. Надо подготовить подарок.

— Кому?

Виконт поморщился, как от зубной боли.

— А сам как думаешь?

Так, у меня появилась еще одна проблема. Сделать подарок королю на тематику лото. Впрочем, вопрос решился быстро. В первую очередь лото — это настольная игра, а только потом государственных масштабов лохотрон для сравнительно честного отъема денег у населения. Надо просто заказать комплект костей, фишек на персон пять-семь, сделать десятка два-три карточек, да упаковать посимпатичнее, и все будет «в огне».

Когда пришли домой, нас встретил только Илий. При виде нордически-сурового Орвиста, старик даже чуть крякнул, но быстро понял, что вот он, мой личный охранник. Виконт на самом деле будет везде таскаться со мной. Первое — он все же не наемник, а самый натуральный гвардеец, так что я надеялся, что выучен прямому бою он не в пример лучше других бойцов всеобщей гильдии. А именно боец рядом со мной мне и нужен. Ветеранов оставим сторожить дом, да курсировать между трактирами во время игр.

Второе — мне было не с руки портить и так крайне шаткие отношения с Каем Фотеном, так что присланного соглядатая надо будет держать как можно ближе. Чтобы доклад виконта был похож на сводку с комсомольской стройки: план перевыполняем, все счастливые, довольные, просим прислать газет и передаем привет всем студентам необъятной родины.

Когда я донес это до Илия, не стесняясь находившегося в комнате Орвиста, жрец все понял и посмотрел на молодчика совершенно другими глазами. Человек короля — это не тупой наемник из гильдии, совершенно иная сущность и задачи.

Через некоторое время пришла Лу, с которой у меня состоялось короткое ментальное совещание, так что пересказывать, кто такой Орвист и что он тут забыл, не пришлось. А вот когда пришла Энжи, дело приняло серьезный оборот.

Ввалилась бард уставшая и даже немного злая: пока мы прохлаждались, она обновляла договоренности с трактирщиками, выплачивала гонорары нашим ведущим, проводила ревизию карточек и вообще, трудилась в поте лица. Уже готовая высказать нам все, что она думает о лото и вообще о такой жизни, Энжи вошла в столовую и увидела виконта.

Ох, попал гвардеец, ох попал. Рыжая певица как-то сразу приосанилась, как будто вышла на сцену, блеснула глазами и не вошла — вплыла в комнату.

— О, я вижу, у нас гости. Антон, кто этот молодой человек? — спросила Энжи, уже раздевая светловолосого гиганта взглядом.

— А, Энжи, это мой новый телохранитель, — сказал я, пока Орвист не успел открыть рта; о том, что бард не в курсе наших королевских дел, мы его как-то не предупредили, — знакомься, это Орвист.

— Орвист… — голос артистки стал бархатно-низким, — я Энжи, деловой партнер господина Тинта по устройству игр лото. Вы слышали о нашей работе? Может, даже заходили к нам? Хотя о чем это я, такого молодого бойца я бы точно запомнила…

Настолько тупого, очевидного и топорного съема я в своей жизни еще не видел, но вот виконт поплыл. Глянул на меня, ища поддержки или указаний, но я только чуть дернул плечом и принял скучающий вид, мол «давай, удачи, я тут вообще не при делах». Так что остаток вечера мы трое — я, Лу и Илий — наслаждались представлением под названием «гвардеец на задании и горячая певица».

Было немного завидно, но я сам решил отморозить Энжи тогда, в безымянном селе, когда бард буквально не давала мне проходу. Потом пара пьяных поцелуев и на этом все: смотреть можно, трогать руками — нет. Тем более, что это было бы серьезной ошибкой и вылилось бы в массу проблем, это я сейчас понимаю более чем отчетливо. Так что нечего завидовать свободным людям, главное, чтобы это маленькое приключение не аукнулось виконту в будущем.

Мысленно поспорив сам с собой о том, затащит Энжи в свою койку Малыша Орвиста сегодня, или подождет до завтра-послезавтра, я показал гвардейцу его комнату — у нас было пустое помещение на первом этаже, возле кухни, да пошел спать.

Утром устроили первое с Лу занятие. Я чуть отъелся за пару дней, но голодовка в застенках не прошла даром, так что почти час богиня посвятила моей гимнастике и растяжке, только после которой мы взялись за тренировочные мечи. Было тяжело, но я понимал всю необходимость занятий.

На звон мечей из дома выбежал Орвист, чуть помятый и какой-то дезориентированный.

«Ушатала беднягу наша Энжи, точно ушатала», — подумалось мне, когда я увидел состояние виконта.

Быстро осознав, что он не только проспал, но сейчас пялится на тренировку между мной и, как вчера я сказал виконту, моей дальней кузиной, которую он принял за обычную девчонку, Орвист быстро скрылся в доме. Впрочем, вернулся он уже минут через десять: одетый, умытый и собранный. О том, что гвардеец полночи не спал, свидетельствовали только небольшие круги под глазами, почти незаметные.

Как опытный воин, виконт не стал вмешиваться, а просто наблюдал.

«Насколько мы ему доверяем?»

«Он знает, что я менталист. А вот про тебя — нет».

«Поняла».

Поэтому наша тренировка ограничилась только моими иллюзиями, да отработке технических моментов. Свою магию Лу в ход не пускала.

Орвист оказался профессионалом. Не знаю, чему там учат людей в канцелярии Его Величества, но гвардейца я перестал замечать уже через пару часов. Огромный блондин перемещался, будто кот, держась всегда вне поля моего зрения или на самом его краю, так что иногда я вообще забывал, что ко мне приставили королевского соглядатая.

Вечером Орвист предложил небольшой спарринг.

— Ваша сестра отлично владеет мечом, я бы хотел увидеть ее учителей, — начал виконт, — но вам стоит практиковаться и с противниками своего веса.

В этом гвардеец был прав. Я во всю эксплуатировал то, что был почти вдвое больше маленькой и стройной богини, так что постоянно продавливал Лу массой или пытался реализовать преимущество собственной длины рук.

Первый же выход на площадку с Орвистом показал, что реальный бой с гвардейцем закончится моей гибелью в ста процентах случаев, если я не буду использовать ментальную магию. Не желая проигрывать, я впервые использовал магию разума против человека, которого мне не придется потом убивать.

Когда Орвист повелся на то, что я ушел в глухой блок и поддался вперед, чтобы атаковать еще раз, я просто сделал шаг в сторону и поставил ему подножку. Гвардеец с удивленным уханьем покатился по пыльному двору, но очень быстро вскочил на ноги, ошалело крутя головой.

В приступе озорства я создал морок, который когда-то продемонстрировала мне Лу: на площадке меня стало двое, причем иллюзия двигалась зеркально.

— Ну как тебе? — спросил я.

Орвист ошалело пялился на меня и мою копию, не находя слов. Одно дело — слышать истории о бойцах-иллюзионистах, а другое — столкнуться с этим самому.

— Это нечестно… — начал, было, гвардеец, но потом поймал мой полный иронии взгляд.

Виконт все понял. Я — человек с мишенью на спине из-за своих способностей, так что разговора о честности не шло. Да и видел он мой бой там, в переулке, против трех опытных душегубов. Если бы они реально тогда захватили с собой самострел, то дела мои были бы очень плохи: отбиться не получилось бы. Да и в бою насмерть любые средства хороши.

Мы продолжили наш спарринг, но с одной оговоркой: Орвист стал показывать мне грязные приемы и трюки, которые знал сам. Я пытался запомнить то, что могло бы пригодиться при создании иллюзий. Больше всего интересовали фальшивые блоки и движения, позволяющие зайти за спину противнику.

В случае обычного мечника исполнение таких финтов требовало высокой скорости и мастерства. Мне же было достаточно создать правильную иллюзию и отвести противнику глаза, чтобы оказаться в нужной позиции.

За тренировкой нас застала Лу. Она была недовольна тем, что я показал Орвисту на что способен, пусть он и был человеком короля и знал что имеет дело с менталистом. Идею же проводить спарринг с бойцом одной со мной весовой категории Лу поддержала — мне нужно было нарабатывать опыт и против крупных противников.

В следующие дни избивали меня уже оба одновременно. Лу и Орвист оказались страшной парой бойцов; мелкая и юркая богиня вовсю использовала мощного партнера для того, чтобы навязать мне силовое противостояние, во время которого постоянно атаковала меня со спины или боков, будто назойливая оса. Виконт тоже быстро втянулся в стиль боя богини, так что легко создавал для нее пространство для маневра. По условиям спаррингов противник оставался на площадке до первого касания мечом или пинка, после чего выходил из боя. Сначала я пытался побыстрее вывести из дела богиню — она была опаснее и умелее виконта, но каждый раз я натыкался на удары Орвиста, которыми он отгонял меня в сторону. Приходилось защищаться, я увязал в бою против здоровяка и, в итоге, проигрывал.

— Да это невозможно!

Лу в очередной раз сбила меня с ног подсечкой, и сейчас я неблагородно лежал в пыли двора, жалуясь на свою тяжкую долю.

— Вы меня не тренируете, а просто избиваете!

Орвист только хмыкнул.

— Это ты с нашим командиром гва… В армии не встречался. Он заставляет драться сразу против двоих, причем каждые две минуты выпускает свежих бойцов. И так пока не упадешь.

— И как победить?

Я слабопредставлял, как в ситуации постоянного спарринга выбить разом двух бойцов, тем более, если они свежи и полны сил, а ты уже выстоял несколько кругов.

— А никак. Нас учили стоять насмерть, до последнего, — пожал плечами виконт.

Это имело свой смысл. Гвардия — последний рубеж между врагом и королем, так что каждый из ее бойцов — немножко смертник, который должен буквально сражаться до последней капли крови. У них нет возможности отступить и перегруппироваться, потому что если в бой пошла гвардия, то отступать уже некуда. И, чаще всего, рядом с ними в этот момент будет король.

Как я смог понять из обрывочных фраз де Гранжа, гвардия вообще стояла на философии смертников. Преданные только королю, эти люди стояли над политикой, подчинялись только монарху, а многие еще и отказывались от семьи и других «земных дел», посвящая себя служению роду Фотенов. Многие гвардейцы служили по двадцать-двадцать пять лет, только после этого уходя на почетную пенсию. Однако почти все, кто мог держать в руках меч, оставались при гвардии — инструкторами, интендантами, оружейниками. Весь тыл гвардии был полон «пенсионеров», которые, однако, все также продолжали тянуть лямку. Так что фактически, вместо двухсот мечей, в гвардии были все триста — при необходимости, каждый отставник был готов взять в руки меч и встать в строй рядом со своими молодыми преемниками, пусть у них уже давно не было форменного камзола с вышитым морским змеем на спине.

Кстати, по этой же причине на службе во дворце гвардейцы не носили полную броню — только шлемы, легкие нагрудники, поножи и браслеты. Гвардейцу не нужна защита спины, потому что если гвардеец повернулся или допустил проход противника в тыл — он не справился с возложенной на него миссией по защите короля.

«Секта какая-то», — подумал я, размышляя об устройстве гвардии после рассказов виконта, — «была бы здесь фотография, они бы с портретом короля в обнимку спали, ей богу».

В голову пришла непрошенная картина: вот, виконт Орвист де Гранж, лежит в постели и, тихо посапывая во сне, руками и ногами обхватывает дакимакуру с королем Каем Фотеном. Дакимакура — это такая ростовая подушка, на которой обычно рисуют персонажей из аниме, чтобы потом спать с «любимой вайфу» в обнимку, если что.

К моему ужасу, преданность гвардии королю могла достигать и таких высот, так что в присутствии этих суровых мужей надо быть аккуратнее. Это Орвист — бастард и фрилансер в королевской канцелярии, у него взгляды шире, да и сам он молод. Но при рассказах о гвардии глаза-то так и горят. Какой-то имперский космодесант, а не дворцовая охрана.

В один из дней прибыл мой заказ — персональный набор лото, который я подарю королю. В увесистой шкатулке, украшенной золотом и серебром, лежало тридцать карточек из светлого плотного пергамента лучшего качества, мешочек с маленькими серебряными бочонками, на которые были нанесены руны, а также комплект серебряных же тоненьких фишек, которыми можно было закрывать на поле руны. Заказ я размещал у ювелира — никто другой за такое бы не взялся. Он делал и игровой комплект через собственного каллиграфа, и саму шкатулку. Обошелся мне этот «подарок» в невероятные сорок золотых — только на материалы ушло полтора «короля», еще пять золота взял за работу каллиграф, а двадцать золотых кло затребовал ювелир: пятнадцать за работу и пять за срочность. Так что, накануне предположительного визита гонца из дворца, я был готов.

Одежду, подходящую случаю, тоже пошили заранее. В моей комнате лежал новенький комплект одежды зажиточного горожанина: серо-стальной камзол с вставками голубой ткани и прямым воротником, бриджи из той же ткани, новые белые чулки, черные туфли с блестящими металлическими пряжками. Единственное, на чем я настоял — рукава камзола были простыми, а не пышными, как было сейчас модно при дворе. Так что в целом, костюм хоть и выглядел дорого, но в то же время был утилитарным.

Для себя я решил, что надо заказать пошив обычных брюк, какими я их знаю, рубашки на пуговицах вместо тесемок, да пошить короткую жилетку из какой-нибудь шерстяной ткани. На лето можно будет заказать более легкий вариант. Тут такие часто носили разного рода чиновники и приказчики, и хотя такая одежда была мне уже не по статусу, и выглядеть я должен был павлином, на каждый день было бы очень удобно.

Портной очень уговаривал меня добавить к образу еще и яркий берет, который можно украсить пером или брошью, но я отказался. Если король сказал, что приблизит к себе выскочку, то надо соответствовать. Так что я готовился шокировать двор писчим хвостиком, который по своей длине уже приближался к воинскому хвосту — что было почти грубо с моей стороны, да выбритыми висками и затылком.

Ко двору я пойду один, хотя стоило бы взять с собой и Лу. Однако мы пока не решили, как быть с тайной богини, ведь она тоже менталист, и стоит ли Каю Фотену вообще знать о том, что моя «кузина» — маг разума. То, что король попробует поработить Лу, я даже не думал. Кай Фотен не был дураком и четко знал, что в «паломничество» я отправился с дальними родственниками и цель у нас одна, так что если боги не приняли мою клятву — не примут и клятву Лу.

Гонец явился, как и говорил Орвист, через десять дней после того, как я «нанял» королевского шпиона телохранителем. Небольшой мужичок с острым лицом протянул мне свиток с сургучной гербовой печатью дворцовой канцелярии, убедился, что я понял, откуда и кого послание, после чего коротко, с достоинством, поклонился и свалил.

Я немного погипнотизировал свиток, после чего сломал печать и ознакомился с содержимым. Как и ожидалось, меня ждали во дворце на общую аудиенцию, проводимую для горожан и мелких дворян послезавтра, к полудню. Форма одежды — парадная, опаздывать нельзя. Значит, придется толкаться в общем зале, ожидая милости подойти к телу монарха со своим делом.

Такие «аудиенции», а по факту — прием граждан — проводились раз-два в месяц по предварительным заявкам через канцелярию Его Величества, либо по прямому приглашению из этой самой канцелярии. Так что ничего необычного, все буднично и просто; клерийские монархи таким образом поддерживали ощущение того, что король рядом и живет проблемами своих подданных.

Проблемы начались за день до визита во дворец. Энжи не пришла домой, в смысле, вообще не пришла. Позабавившись несколько ночей с Орвистом, бард немного охладела к белокурому здоровяку, и быстро вернулась в привычный ей ритм жизни. Она частенько могла где-нибудь или с кем-нибудь задержаться, но ночевать приходила всегда, даже если и под утро.

Послав охранников метнуться по нескольким заведениям наших партнеров — Энжи вчера должна была быть там с ревизией во второй половине дня — мы сами, это я, Лу и Орвист, отправились в любимый кабак артистки. Находилось заведение не так далеко от дома, было достаточно дорогим и приличным, так что Энжи постоянно там ужинала и выпивала, общаясь с местными купцами, мелкими дворянами или просто обеспеченными людьми. Такой образ жизни и новый круг общения нравился девушке, а мы и не препятствовали: она много и качественно работала и определенно заслужила возможность тратить свои деньги так, как посчитает нужным.

Когда мы подошли к трактирщику, глаза хозяина заведения забегали.

«Задавай вопросы, а я пока буду проверять, что он знает на самом деле», — послала мне мысль Лу.

В ходе короткого разговора выяснилось, что он ничего не видел, ничего не знает, да, заходила, куда пошла — не знает.

«А если ее похитили и прирезали? Из-за моих амбиций и нежелания платить дань? Жадный мудак ты, Антон. Тебе-то ладно, уже море по колено, но ты же должен думать и о людях вокруг тебя! Или пойдешь по трупам? Или плевать? Просто очередная рыжая девица-бард, пусть и смышленая. Новую найдешь? Энжи-2?»

С каждым словом мужика о том, что он «ничего не знает», хотя потел в процессе разговора он, как свинья — тут не надо было быть и менталистом, чтобы почувствовать, что кабачник просто пытается съехать с темы — внутри меня нарастал ком злости, который вот-вот был готов перейти в разрушающую ярость. Лу почувствовала это состояние и обеспокоенно коснулась моей руки. Сразу же стало легче. Впрочем, этот жест не ускользнул от внимания Орвиста, но виконт ничего не сказал, сделав вид, что очень занят изучением пустого зала заведения — время было раннее.

Когда трактирщик в очередной раз начал блеять на тему того, что мы зря сюда пришли, Лу молча схватила меня за локоть и бросив на мужика прожигающий взгляд, потащила в сторону лестницы на второй этаж.

Нашли мы Энжи в одном из номеров. Одежда на барде была порвана, сама девушка — чем-то опоена и серьезно избита. Рядом с кроватью я нашел небольшой плоский шестиугольник, высеченный из железа и покрашенный в черный.

— Это что такое? — спросил я Орвиста, который очень внимательно смотрел на кусок железа в моей руке.

— Послание.

— Какое?

— Что ее пометили, — виконт кивнул на барда, которую сейчас пыталась привести в чувство Лу, — и выкупить ее жизнь можно только другой жизнью.

Я нахмурился. Послание было более чем очевидное. Энжи была слишком полезна и нужна для дела, но терпение местных авторитетов не безгранично. Сначала я пропадаю на две с половиной недели — они же не в курсе, что я пробыл у них «в плену» все это время, как думала бард — а потом возвращаюсь и живу, как ни в чем не бывало. Нанял пару охранников и телохранителя и типа все отлично.

Мне всегда казалось, что Энжи в безопасности — она была лицом игры и люди, которые хотели попробовать лото впервые, старались попасть на розыгрыш именно к ней. Бандитам нужен был мой бизнес в рабочем состоянии, так что я надеялся, что все барды вне их прицела.

Но, видимо, всюду следующий за мной виконт спутал все планы душегубов и они перешли ко второму этапу — «отстрелу» близких мне людей. То, что Энжи жила со мной в одном доме, ни для кого секретом не было, а длинные языки уже обсуждали, кувыркаюсь я только с бардом, или еще и со своей «кузиной». Или у нас тут вообще полный разврат на троих, а Илий со свечкой в углу стоит, советы дает.

Лу кое-как привела в сознание артистку, и мы уволокли ее домой, замотав в простынь. Время было ранее, но большинство людей уже дошли до работы, так что на улице мы встретили не слишком много народу, да и до дома было рукой подать.

Сдав Энжи на поруки Илию и Лу, мы с Орвистом сели в столовой.

— И что с этим делать? — я все еще держал в руках странный шестиугольник.

— Придется решать этот вопрос визитом в гильдию, — сказал Орвист.

— В какую еще гильдию?

— Воров, само собой. Или ты думал, у них своей власти нет?

Гильдия воров, приплыли. Ладно, пусть будет так.

— И что мы там решим? Не думаю, что для гильдии воров я указ, как и королевская канцелярия.

Орвист пожевал губы.

— Я могу посоветоваться с начальством…

— И загнать меня в неоплатные долги перед королем? — в моем голосе сквозил сарказм.

Виконт пожал плечами.

— А что ты предлагаешь делать? — прямо спросил он.

Я покрутил в руках шестигранник. В груди росло чувство, которое я познал в королевских пыточных: желание вцепиться человеку в горло. Сильнее всего это чувство было у меня при виде Гарена, но и сейчас сойдет.

— Мы явимся в гильдию, раз уж нам забили «стрелку», — сказал я, вроде Орвист суть уловил, — а потом я предлагаю выпотрошить пару человек.

— Убить тех, кто избил Энжи? Не поможет, — покачал головой виконт.

— Ты не понял, мой милый благородный гвардеец. Я предлагаю не отомстить, я предлагаю показать им, что они связались с больными на голову людьми, вхожими во дворец.

— А ты реально больной?

— Не-а, — честно ответил я, хотя был не до конца уверен.

— По мне, твой план — дерьмо, — честно ответил Орвист.

— Я знаю. Поэтому я буду просить короля как можно быстрее вывести меня в фавор. Как только это произойдет, проблема исчезнет. Ну, хотя бы частично, — честно ответил я.

Орвист потерял нить моих рассуждений.

— Тогда зачем искать тех, кто прессовал Энжи?

Я тяжело вздохнул. Мне крайне не нравилось то, во что я ввязываюсь, но отступать было некуда. Потеряю Энжи — потеряю дело, а я обещал Каю Фотену оплатить храмы из своего кармана, хотя бы частично.

— Потому что покровительство короля будет распространяться только на меня и, предположим, Лу и Илия. А кто защитит Энжи? Так что они должны понимать, что связываются не только с канцелярией и дворцом, но и со мной, если решат трогать бардов.

С этим Орвист согласился. Дворец будет защищать меня и родственников, но вот о работниках индустрии лото речи не шло.

— Все равно твой план наитупейший, — сказал виконт.

— Есть идеи получше, с удовольствием выслушаю, — вызверился я.

Меня захлестывала ярость, а перед глазами стоял образ избитой и лежащей без сознания певицы. Лу же была сейчас слишком занята заботой о пострадавшей девушке, чтобы успокоить мой гнев и привести в чувство.

Глава 8. Королевский дар

Королевский дворец в Пите был, по сути своей, старой перестроенной крепостью, которую возвели здесь еще во времена Империи. Задача фортификации была простая: если прибрежные форты и гавань падут, крепость должна была запереть вражеский десант в бухте, удерживая наступление с моря так долго, как это было возможно.

Сложная навигация в этом регионе не давала возможности высадиться где-нибудь рядом, если речь шла о нормальной атаке, а не ленивой переправе на шлюпках небольших десантных групп. Так что Пите был воротами Клерии в случае нападения с моря со стороны паринийцев. Если же атака предпринималась со стороны суши, то крепость уже начинала защищать порт, через который защитники могли стабильно получать припасы и подкрепления.

Со времен Империи прошли сотни лет, однако крепость не утратила своего ключевого значения, просто немного облагородилась: территория была расширена через строительство второго кольца внешних стен, внутренние фортификации переработаны, а сам королевский дворец стал отдельным от цитадели зданием.

Предыдущий монарх как раз и закончил возведение этого отдельного от крепости дворца, который соединялся со старой цитаделью лишь несколькими подземными переходами. Жить монархи под охраной гвардии должны были, по традиции, в главном здании крепости, однако уже Сандер IV — отец Кая, все больше времени проводил в «новом» дворце, строительство которого началось еще при прадеде нынешнего короля.

Новострой стоял за пределом старых стен, ближе к верхнему городу, так что быстро стал типичным дворцом в моем прямом понимании, напоминая больше Версаль, нежели средневековые мрачные постройки. Только огромных садов и парков не хватало — до этого здесь пока не дошли.

Сам Пите тоже рассекали стены, превращая город в укрепрайон, однако были они не слишком высокими — метров пять в высоту, и скорее служили опорными пунктами и частичным препятствием для атакующих, нежели реальными укреплениями, на которых можно долго держать оборону.

Всего по Пите полумесяцем шло три стены. Городская стена, отделяющая трущобы и доки от «основного» города, где были рынки, лавки, мастерские и жилые дома простых людей, потом шла стена между «основным» и так называемым «верхним» городом. Тут жили уже зажиточные горожане, были разбиты несколько скверов, а улицы — вымощены шлифованным гладким камнем, а не обычной брусчаткой. Третья и последняя стена стояла недалеко от цитадели и отделяла поместья знати, королевские службы и прочую внутреннюю кухню от остального Пите. И уже пройдя через этот кампус, можно было попасть во дворец.

Со стороны суши Пите не особо развивался, предпочитая расти вдоль побережья, так что сразу за крепостью и стенами стояли только несколько кварталов жилых домов и строения для нужд торговли. Там размещались перевалочные амбары, мастерские, купеческие стоянки и прочие вещи, которые стоило вынести за пределы города. Этакий «задний двор» короля. Скрывалось все это от цитадели глухой и высокой стеной, так как вероятность сбора осадных машин со стороны континента была выше, чем если бы их тащили кораблями для осады города — атаки с моря всегда заканчивались обширными и кровавыми штурмами.

Стена доков упиралась в боковые форты, которые опирались на прибрежные скалы, а стена верхнего города изворачивалась полумесяцем и примыкала к укреплениям цитадели. Конечно, этот рубеж перестраивали каждые десять лет — город рос вширь, но это только разгоняло строительный сегмент в столице, обеспечивая обращаемость огромных денежных масс среди населения. Ведь за перенос стены всегда платили те, кому это было интересно, при минимальной поддержке казны.

Я вовсю готовился к походу во дворец — визит в гильдию воров было решено отложить на завтра. Со мной в комнате была Лу, беззастенчиво наблюдая за моими сборами. А чего она не видела? Кто-то же ухаживал за мной после ранения в бок, так что богиню я не стеснялся, хотя внутренне был немного напряжен.

— Как вообще, наша задумка с лото, помогает собрать паству? — решил я завести «светскую» беседу, чтобы молчание не было таким тяжелым.

— Знаешь, да, помогает. Я чувствую, как меня стали чаще упоминать и мои силы, которых меня лишила Матерь, возвращаются, — ответила богиня. — Смотри.

Богиня приняла сосредоточенный вид, и я почувствовал, как меня окатило знакомой волной покоя и умиротворения, хотя Лу сидела сейчас в другом конце комнаты. Раньше ей для такого фокуса требовалось прикоснуться ко мне.

— Ого. Неплохо, значит, мы на верном пути.

В ответ я получил согласный кивок.

Ну что же, отлично. Если даже простое упоминание Лу в городской молве в контексте персонажа азартной игры так повысило ее возможности, то моя сделка с королем закроет один из пунктов моего божественного задания.

— Значит, строительство храмов вырвет тебя из забвения, так? Надо будет найти жреца и мое задание будет окончено, да?

Лу задумалась, я продолжил одеваться. Было видно, что я поставил богине сложный вопрос, и сейчас она решала, что именно мне ответить. Так ничего и не дождавшись, я закончил собираться, подхватил подарок для короля и отправился на назначенную аудиенцию.

В зале, полном людей, было сложно дышать от духоты и запаха пота. О вентиляции тут не слышали, так что как только я нырнул в месиво пестро разодетых просителей, то в полной мере ощутил, что я — в средневековье. Нет, бани в столице были, а у аристократов — еще и большие купальни, высеченные в камне, но сейчас я был в обществе купцов, мелких дворян, мастеров и прочих жителей «среднего» пояса Пите. А эти люди зачастую банными процедурами пренебрегали, предпочитая тратить свое время на что-то более, по их мнению, полезное.

Стараясь дышать ртом и не слишком широко открывать глаза, я ждал своей очереди на аудиенцию.

Кай Фотен Первый сидел на высоком троне, который стоял на возвышении в самом конце зала. Приказчик громко называл имена тех, кто пойдет на поклон к монарху следующим. Как и ожидалось, промариновали мою тушку почти до самого конца — очевидно, рожей не вышел — так что после мелких аристократов и безземельных дворян, коих тут было неприлично много, последовали купцы, а только потом — простолюдины типа меня.

Когда подошла моя очередь, я постарался оправдать ожидания небольшой публики, состоявшей из десятка человек, что еще стояли в зале и ждали своей очереди, и подошел к подножью помоста, на котором стоял трон.

— Ваше Величество, — я согнул спину так, будто бы пытался сложиться вдвое, как и другие простолюдины до меня. — По Вашему и Вашей канцелярии приказанию, Антон Тинт прибыл.

Кай только дернул пальцем в сторону распорядителя, и тяжелую шкатулку которую я все это время продержал в руках, у меня мигом забрал один из гвардейцев. После проверки содержимого — вдруг там что оскорбительное или отравленный самострел, кто его знает — страж Его Величества передал подарок распорядителю, который уже и представил комплект лото под ясные очи монарха.

«И смотрит же так, будто говна в шкатулку положил вместо произведения искусства», — подумал я, удивляясь метаморфозе, которой подвергся молодой король на публике.

Ей богу, если бы не общался с ним с глазу на глаз, подумал бы, что он первостатейный тупой говнюк. А так — просто говнюк, но умный и изворотливый, с такими говнюками дружить бывает полезно.

— Что это? — царственно протянул Фотен, указывая взглядом на содержимое шкатулки.

— Согласно письму из канцелярии, меня вызвали, так как Ваше Величество проявили интерес касательно новой забавы, набирающей популярность в верхней части славного града Пите. Я, организатор этой забавы, взял на себя смелость придумать и заказать изготовление комплекта для самостоятельной игры в узком кругу, достойного Его Величества.

Дальше я как можно более витиевато описал содержимое коробки, указав, что подобный предмет был изготовлен в единственном экземпляре и более такого на всей Таллерии даже и близко нет.

«Че ж ты меня, скотина, в конец списка поставил? Такая бы реклама могла получиться», — нелестно думал я о короле и своем месте в очереди на поклон.

С другой стороны, слухи разлетятся и разговоры о новой игре в узком кругу пойдут быстро. Я не мог привлечь знать к своим массовым розыгрышам, но мог устроить им поставки игровых комплектов для подобного времяпрепровождения. Товар, конечно, штучный, но что мешает сделать его баснословно дорогим? А если кто-то будет делать сам — так высмеивать жлоба, что решил сэкономить и заказал «паленку». Как продвигать товар за счет чужих понтов я знал отлично.

Наконец-то аудиенция закончилась. Король сказал пару слов, что желает услышать об игре подробнее, после чего меня под завистливые взгляды оставшихся просителей препроводили в отдельное помещение, где меня уже ждал Орвист.

Одет он сейчас был как обычный горожанин, так что мог сойти за гвардейца, который не догулял свое увольнение и побыстрее вернулся к объекту своего обожания — монарху.

Посидели, помолчали.

— Ты ему все рассказал.

Мне даже не надо было спрашивать. Орвист думал настолько громко, что мне бы пришлось поднимать ментальные барьеры, чтобы оградиться от этого роя мыслей на тему того, что за мой вопрос с гильдией воров уже взялась королевская канцелярия. Вообще, в последнее время я заметил, что чтение мыслей дается мне все проще и проще. Видимо, дело было в росте способностей Лу из-за участившихся упоминаний и обращений к богине.

Виконт смутился, но быстро взял себя в руки, неприязненно посмотрел на меня, мол, я за ним подглядываю.

— Ты думаешь настолько громко, что хоть уши затыкай, — парировал я, заставляя смущаться уже гвардейца, — так что нечего на меня зыркать.

— Я говорил, что твой план — тупейшая тупость, — начал виконт, но я перебил его жестом.

Да знаю я, что тупость. Лу знатно присела мне на уши после того, как смогла отвлечься от Энжи и уловила мое состояние и мысли. Сначала она, конечно, позудела, потом прокатила по мне волну покоя, что отогнало захлестывающую меня ярость, ну а потом взялась в полный рост. Короче, аргументы богини были настолько убийственными, а тон — ледяным, что пришлось согласиться: никого я потрошить не буду. Потому что тупо. А не тупо — повесить эту гирю на шею короля, раз уж ему так нужен целый и невредимый менталист. И пусть его люди сторожат «стратегический» проект с играми лото вместе с работающими на нем бардами, раз уж на то пошло. Тем более, пока нет храмов, то и Фотен не может ничего предъявлять на тему моих аппетитов и запросов — пока король только молол языком да позвал меня во дворец, посулив морковку в виде персонального дворянства, которое мне сейчас — как собаке пятая лапа.

Через полчаса нас проводили в отдельный зал с накрытым столом — время было уже ближе к четырем, и мой желудок недвусмысленно намекал, что можно бы и поесть.

Буквально минут через пять в комнату вошел переодетый в «домашнее» Кай Фотен. На короле был простой голубой камзол — в цветах правящего рода — с едва заметной золотой вышивкой. Король жестом указал мне на стул, сам же опустился в массивное кресло. Орвист остался стоять чуть в стороне.

— Знаешь, прекрасный подарок, — беседа была приватная, так что молодой король сам наколол кусок прожаренной свинины на трехзубую серебряную вилку, и положил на тарелку.

Я дождался, когда монарх закончит, после чего повторил его действия: немного мяса, чуть потушенных овощей, плеснул из отдельного кувшина вина.

— Мне он стоил четыре «короля», Ваше Величество. Конечно он должен быть прекрасным, — не таясь назвал я Каю сумму.

Король только хмыкнул и, ловко орудуя ножом, отрезал себе кусок мяса, который сразу же отправил в рот. Я чувствовал, что Кай устал не меньше моего и сейчас просто наслаждался едой. Как здраво расценил монарх, скрываться от менталиста или своего верного гвардейца — как-то глупо, так что сейчас он с удовольствием поглощал хорошо прожаренное на углях мясо.

Я последовал его примеру и тоже, используя вилку и нож, стал разделывать свой кусок.

— Тебя обучали этикету? — король удивленно поднял бровь, наблюдая, как я аккуратно держу в руках столовые приборы, опустив локти со стола.

Я даже не нашелся, что ответить, потому что о моем реальном происхождении Фотену знать точно не обязательно.

— Знаете, с разными людьми приходилось в последние месяцы общаться, Ваше Величество. Пришлось быстро учиться, — выкрутился я, но Фотен, очевидно, мне не поверил.

Потому что слишком натурально и привычно получалось у меня правильно сидеть, аккуратно орудовать вилкой, не ставя локти на стол, держать в правой руке нож для мяса. Такое легкое поведение вбивается в человека годами. Это я прочитал в эмоциях короля, которые сейчас были достаточно сильны. Или это я стал чувствительнее?

«Ну-ну, пожил бы ты с моей маман, тоже бы в любой ситуации брал нож и вилку в нужную руку», — подумал я, отправляя в рот очередной кусок мяса.

Утолив первый голод, монарх пригласил к столу Орвиста. Гвардеец, коротко поклонившись, сел рядом со мной, и с предлагающего жеста монарха наполнил свой кубок. Пришло время доклада, точнее, моей публичной порки на тему плана с гильдией воров. Орвист же меня заложил и не поморщился, конечно король уже в курсе.

— Я знаю, о чем мы будем говорить, так что давайте к сути, а потом обсудим вопросы дворянства, — наигрубейше встрял я, обозначая, что тянуть незачем.

Фотен со смесью иронии и удивления повел бровью, после чего заговорил:

— Как верный слуга престола, виконт де Гранж…

— Сдал меня и мой план с потрохами в канцелярию Вашего Величества, — продолжил я за короля.

— Чем оказал вам большую услугу…

— И при этом загнал в серьезные долги перед престолом, — закончил я.

Фотен немного удивился, но быстро уловил ход моих мыслей.

— Ах, вот как вы на это смотрите, господин Тинт. Ну что вы, людям стоит доверять, — Кай Фотен горько усмехнулся, он-то никому толком верить не мог, — во всяком случае, доверять своему королю.

— Знаете, после обстоятельств знакомства с Гареном… Как-то тяжеловато, откровенно говоря.

— О, очень понимаю. Поэтому мое вмешательство сейчас, скажем так, ответный примирительный подарок, в качестве уплаты долга за… Подвал и, скажем, за эту прелестную шкатулку. Примите, господин менталист?

Глаза короля сверкнули, он ждал моего ответа и внимательно следил за реакцией.

— Ваше величество, вы слишком громко думаете, — сбил я спесь с короля, — я даже намеренно с трудом могу оградиться от вас.

Оп! Удар! Глаза короля сначала расширились от удивления, а потом сузились, но вдруг он резко успокоился, поток его мыслей на самом деле стал тише.

«Фига у клерийского монарха с выдержкой», — мысленно присвистнул я.

Мне для такого фокуса надо было приподнимать ментальные барьеры, которых Кай Фотен, очевидно, был лишен и иметь не мог. Но король был магом Льда — школы, которая требует серьезной концентрации.

Чем больше я узнавал от Лу о метафизике местной магии, тем больше убеждался, что законы физики тут такие же, как и в моем родном мире, ну или очень похожи.

Любая стихийная магия опиралась на два столпа: сила самого мага и, собственно, стихия. То есть магу воды или его подвидам для работы требовалась влага, магам воздуха — воздушное пространство, а магам земли — эта самая земля в прямой досягаемости. Так, ни один маг воды не может наколдовать водопад посреди пустыни, хоть он трижды архимаг, потому что работать он будет с влагой вокруг себя. Если бросить мага земли в море, то максимум, на который он будет способен — собирать частички песка их окружающей его толщи воды, причем с чудовищными энергозатратами. Ну и так далее. Причем в своей работе стихийники пользовались не только сверхъестественными конструктами, как, например, маги-лекари, которые управляли через жидкость тканями организма, но применяли и обычные законы физики. Так, при создании воздушного кулака, маг воздуха создавал вокруг или за собой зону разреженного воздуха, которая была опасна для самого колдуна и других людей. Так что много молодых магов гибли еще на этапе обучения. В магов воздуха, ушедших в молнию, часто эти самые молнии и били; маги воды влезали в жидкости собственного организма, превращая себя в мумий; а маги земли — нарушали внутренний минеральный обмен тела в попытках вычленить конкретные металлы из почвы, что приводило к долгой и мучительной смерти.

Исключением были маги огня — представители основной боевой специализации. Так как, в отличие от других стихий, они оперировали не конкретными веществами в их базовых агрегатных состояниях, а работали напрямую с плазмой, то были самодостаточны. То есть магия огня была наиболее энергозатратной, но при этой самой независимой от внешних условий. Но даже магам огня было проще работать с существующим пламенем или хотя бы с искрой — чтобы было, что накачивать своей силой.

Полным исключением были маги разума, которые напрямую работали с энергиями на другом уровне бытия, причем как своей собственной, так и с энергией разума других живых существ — теми самыми светляками сознания, которых я теперь отчетливо видел при желании вторым зрением, либо при погружении в чертоги разума с последующим выходом в бездну.

Конечно, мои знания в физике и химии давали мне некоторое преимущество в плане понимания стихийной магии, но и местные ученые не отставали: многие вещи в плане молекулярной физики были уже предсказаны, причем предсказаны правильно. Это понимание позволяло магам не стоять на месте, а развиваться в своих умениях.

Единственное, что меня беспокоило — ядерная реакция. Рано или поздно кто-нибудь из магов дойдет и до этого физического аспекта, и храни господь этот мир, чтобы его почвы оказались крайне бедны на уран и плутоний. Хотя никто не отменял попытки расщепления водорода, а этот «сарай» таблицы элементов вот точно не скрыть, не спрятать. Но я очень надеялся, что это произойдет где-нибудь далеко, и, желательно, когда меня здесь уже не будет.

Пока король молча потягивал вино из бокала, поглядывая то на меня, то на Орвиста, в комнату вошел еще один человек.

На пороге появилась высокая красивая женщина в длинном платье со слишком откровенным декольте, которое, впрочем, выгодно подчеркивало ее фигуру. Столь откровенных нарядов я при дворе не видел, так что быстро понял, кто посетил нас своим присутствием — королевская фаворитка, согласно народной молве — еще и королевская шлюха — графиня Вила де Шонц.

Я почувствовал, как шевельнулись и сразу же угасли эмоции короля при появлении эффектной темноволосой женщины, я же позволил себе повнимательнее оценить красоту королевской фаворитки.

Примерно одного со мной возраста, с холодным, цепким взглядом, которым она прошлась по мне и Орвисту, который, впрочем, быстро сменился глупенькой улыбкой распутной девицы.

Коснувшись сознания графини, я почувствовал легкий интерес к моей персоне, а также целое море льда и преданности. Опа. Неужели молва врет и она просто приближенная монарха, но в его постели не бывала?

Фаворитка сделала неглубокий реверанс и присоединилась к столу, сев рядом с Каем на пустой стул. Вила де Шонц плеснула себе вина, и стала сверлить меня взглядом.

— Да, Антон, знакомься, графиня Вила де Шонц, — просто представил гостью король в ответ на мой вопрошающий взгляд.

— При ней мы можем обсуждать любые вопросы и дела, — добавил Кай Фотен.

Я ощущал между ними эмоциональный поток, направленный друг на друга, но как не старался, не мог уловить похоти или возбуждения. Нет, определенно эти двое были бы не прочь разделить постель, но их отношения очень походили на таковые между мной и Лу.

Морганатические. Мезальянс. Недопустимые, ибо разрушат взаимовыгодное равновесие.

— Многое слышал о вас, графиня, но, как вижу, молва врет, — прямо сказал я, чуть склонив голову.

Женщина оценивающе посмотрела на меня, после чего обратилась к Фотену:

— Мой король, я не до конца понимаю, зачем я здесь.

Кай не заставил себя долго уламывать и объявил: в ближайшие дни он подпишет указ о присвоении мне дворянства, после чего графиня возьмет надо мной патронаж, чтобы ввести в курс дела при дворе. Король считал, что это будет наилучшим вариантом, так как при попытках разобраться самостоятельно, я просто увязну в бесконечных интригах и могу сделать неправильные выводы. Вила же была плотно в курсе всего происходящего, так что она выступит как навигатором, так и консультантом по основным вопросам.

— Это подразумевает мой переезд во дворец?

— Да, Антон, подразумевает. Война близко, так что времени на игру тоньше, чем мы затеяли, у нас нет. Официально будет продавать историю про лото, а если всплывет твое прошлое времен Трейла — так даже лучше. Но вслух никто об этом, понятно, сообщать знати не намерен.

На словах о знати король чуть не поморщился. Видимо, его крепко достали местные разборки за власть и влияние, которые только расшатывали его самодержавную власть.

Мы еще некоторое время побеседовали о делах. Орвист оставался приставленным ко мне и во дворце, но скорее уже в качестве охраны, чем соглядатая, да и мне было бы комфортнее перемещаться по дворцу с уже знакомым гвардейцем, которому я мог доверять. Жалование титула же должно состояться уже через несколько дней, а мой переезд — не позднее, чем через неделю.

Немного поторговался на тему того, смогут ли со мной перебраться Илий и Лу — Энжи в любом случае придется остаться в городе, чтобы вести дела.

Однозначного ответа на свой вопрос я не получил, так как в этом плане все было сложно. Переезд своих родственников в гостевые покои был возможен, только если я получу милость короля, а это произойдет не раньше, чем после приближения меня к телу монарха в качестве фаворита. А это значит, Илий и Лу останутся одни минимум на несколько недель.

Я высказал свои претензии на эту тему, так как опасался за безопасность богини и старого жреца. Не сказать, что Лу была абсолютно беззащитна, но подстрелить ее из арбалета было вполне реально: богиня была в человеческом теле и, если вспомнить, то серьезные раны, полученные богиней, напрямую отражались и на мне.

Последнее рассказать королю я не мог, но он принял во внимание мое беспокойство.

— Можем отправить к твоей сестре Орвиста и несколько гвардейцев, а ты пока останешься на попечении Вилы, — предложил альтернативу король.

Я согласился. Орвист был в курсе наших дел, хоть и не знал, что Лу тоже менталист, а моя компания уже доверяла здоровяку.

От слов о том, что ему придется вернуться в мой дом, где как кошка, по вечерам нет-нет, да и появлялась Энжи, виконт чуть покраснел. Даже не понятно, работой это для него будет или таким вот изощренным увольнением.

Когда все вопросы были улажены, а графиня откланялась, Кай будто встрепенулся.

— У меня есть и для тебя подарок, Антон. Не королевский, но пойдет.

Я удивился, но Кай уже встал со своего места и пошел на выход, я и Орвист последовали за монархом, за спиной которого сразу же встали два караульных гвардейца.

Уже через пару минут я понял, куда мы движемся — подземным ходом в основную цитадель, где меня и держали в пыточных застенках. Любопытно.

Когда пришли на место, в одной из камер сидело трое прикованных к стене мужчин характерной наружности. Я вопросительно посмотрел на короля.

— Это их ты хотел выпотрошить. Канцелярия их быстро нашла и доставила сюда, к нашей встрече, — спокойно сказал король.

Вместо ответа я попросил открыть решетку камеры — вместо глухого каменного мешка и такой же двери, как было в моем «люксе», это трое сидели, по факту, в клетке — я вошел внутрь камеры. Королю я, конечно, доверял, а вот его канцелярии — не до конца. Так что я сделал то, чего раньше никогда не пробовал.

Я положил руку на голову одного из бандитов и скользнул в чертоги разума.

Прямо передо мной висел мутный светляк сознания пленника. Не слишком церемонясь, действуя по наитию, я начал расслаивать его оболочку в поисках последних воспоминаний. Передо мной замелькали образы, в основном — тюремной камеры. Так, это была краткосрочная память, нам же надо чуть назад.

Ага, вот, знакомый кабак, дает пару серебряных трактирщику… К этой потной свинье надо будет зайти отдельно… Сидят, ждут кого-то. Конечно же Энжи.

Того, что я увидел, было достаточно, чтобы прекратить допрос, но, нахлынувшая злость от воспоминаний об избитой девушке, заставила меня продолжить. Вот входит Энжи, выпивает, с кем-то общается. Потом она встает из своего угла, так, людей уже совсем мало…

Двое стоят на стреме, а мой клиент хватает барда со спины и, пока трактирщик «не видит», затаскивает без единого звука девушку на лестницу, угрожая ей ножом. О чем-то таком Энжи говорила, но я не думал, что все было настолько серьезно.

Я чувствовал, как во мне закипает злость, и уже не думая, что и как делаю, стал «пролистывать» воспоминания бандита, добираясь до сути происходящего.

Так, вот тут ей угрожают, делают вид, что собрались насиловать, вот один из них бьет барда ботинком в живот, от чего Энжи рвет прямо на грязный пол комнаты.

После сцены, когда я глазами бандита вижу, как он в очередной раз хватает барда за волосы и бьет ее по лицу, я потерял контроль.

В порыве тупой ярости, мощным усилием я просто… Разорвал светляк сознания бандита на несколько частей, рассеяв его в бесконечности бездны подо мной. И только после этого я вернулся в реальный мир.

В камере кричали люди — оставшиеся два бандита. Их же товарищ бился в предсмертных конвульсиях, а из его глаз, ушей и носа текла кровь. Создавалось такое впечатление, что он пережил серьезную травму мозга, и сейчас алая жидкость сочилась из всех доступных щелей и отверстий.

Я убрал руку с головы преступника, пытаясь взять под контроль свои эмоции. Я стал слишком легко выходить из себя после знакомства с Гареном, а Лу сейчас была далеко, чтобы стабилизировать мое состояние.

— Это что сейчас было? — спросил король, глядя на дергающееся в предсмертных конвульсиях тело.

— Экспресс-допрос.

— И как?

— Это был он. Ну и остальные двое тоже. Канцелярия отлично поработала.

— Ты со всеми людьми, чьи мысли хочешь прочитать, делаешь вот… Это? — немного обеспокоено спросил монарх. Потому что если я во время своей работы перебью половину клерийской аристократии, легче его жизнь не станет.

— Нет. Это… Просто это был особый случай. Но вообще свидетелей быть не должно, если вы меня понимаете, Ваше Величество — я показал глазами на оставшихся двух бандитов.

То, что они увидели только что, подписало им смертный приговор.

Монарх принял мои слова. А что ему оставалось? Тут только один ментальный маг. Намек о «зачистке» он тоже понял. В его же интересах было сейчас тщательно охранять мою тайну, так что я думаю, до заката бандиты не доживут.

Вернулся домой поздно, сообщил последние новости, рассказал Лу о «подарке» короля.

— Я просто не смог удержаться… Понимаешь, я видел его глазами как он избивает ее и…

— Что ты сделал?

— Я разорвал его на части и растворил в бездне.

Богиня немного побледнела, потому что для такого номера нужно два условия: чрезвычайная жестокость и огромная сила.

— Мне всегда казалось, что если ты и будешь способен на такое в Чертогах или бездне, то нескоро, — Лу было плевать на трех душегубов, ее больше заинтересовали мои изменения в ментальном плане.

— Ярость может меня накачивать силой?

— В смысле? Просто когда злишься? Не думаю. Можешь показать?

Я кивнул и скользнул в чертоги, вызывая перед собой воспоминания, которые я почерпнул из головы бандита, присовокупляя к этому еще и образ Гарена. Довольно быстро я вышел из себя настолько, что будь я в реальности — рванул бы в дворец искать жирного лекаря, чтобы пустить ему кровь.

Когда я почти достиг, как мне казалось, пика, по моему сознанию прокатилась волна покоя. Рядом со мной, в моих чертогах, стояла Лу и держала меня за руки, накачивая своей божественной силой.

Богиня тоже изменилась. Хотя она все еще была для меня в своем человеческом образе, но вокруг ее фигуры появилось какое-то свечение, которого раньше она была или лишена, или я его просто не замечал.

Мы вынырнули из чертогов разума одновременно.

— Это очень плохо, Антон. Я стала сильнее за счет упоминаний и молитв, но и ты — тоже, — начала Лу, — а то, что сделал этот лекарь… Я не знаю, как это исправить, прости. Но тебе надо себя контролировать, иначе кто-нибудь погибнет или ты не вернешься с той стороны.

— То есть, силы не появились из ниоткуда?

— Нет, это все еще моя сила, как мне кажется. Но вместе со мной становишься сильнее и ты. Просто я — как божество, а ты — как маг разума.

В итоге сошлись на том, что мне нужно будет просто чаще тренироваться с мечом, а еще следить за своими эмоциями. И, по возможности, звать Лу. Как сказала богиня, если я потянусь к ней напрямую, что, возможно, она сможет мне помочь, даже когда я буду находиться во дворце.

Я на самом деле стал намного лучше чувствовать мою богиню, а сейчас, когда она сидела прямо рядом со мной, мне и вовсе казалось, что мы сливаемся с ней в единое целое. Так что, возможно, я не останусь один на один с дворцовыми лизоблюдами под присмотром единственной фаворитки короля.

Уже перед сном я подумал о том, что Вила де Шонц очень эффектная и красивая женщина, которая определенно работает на короля, но никогда с ним не спала. А еще я почувствовал в ее взгляде что-то еще. Интерес? Но какого рода?

Так и не поймав ускользающую от меня мысль, я провалился в глубокий крепкий сон.

Глава 9. Роковая женщина

Присвоение мне дворянского титулаи последующий переезд во дворец прошли как-то буднично. Просто через пару дней после моего визита к нам пришел все тот же мужичок из канцелярии, передал мне свиток — уже с поклоном, заметьте — после чего быстро-быстро удалился.

В свитке было два письма.

Первое — грамота о присвоении мне персонального, то есть ненаследуемого дворянства без конкретного титула типа маркиза, виконта, барона и так далее. Просто дворянин, таких бегали тысячи по Клерии и ближайшим королевствам.

Однако титул открывал для меня массу возможностей.

Первое — содержание лошади и верховая езда в пределах главных улиц города. Это значительно облегчало жизнь.

Второе — я теперь имел право на персональный герб. Это меня тоже устраивало, так как я мог использовать его теперь как клеймо при производстве тех же комплектов лото. Герб дворянина защищался короной, так что подделывать его — нарваться на серьезный штраф или отправиться на плаху.

Третье — теперь мне дозволялось расшивать одежду серебряной нитью. Тут уже каждый руководствовался своими вкусами, но вообще было принято, что чем безроднее и мельче аристократ — тем меньше в его камзоле серебра. С другой стороны, я был уже достаточно богат по здешним меркам, так что мог позволить себе что-то уровня виконта или даже барона — так точно. Если кто-то начнет бухтеть, что не по Сеньке шапка, то я всегда смогу потрясти перед его носом мошной, полной «королей». Но если не поможет, то тогда уже переходим к четвертому пункту.

Четвертое — я имею право бросать вызов на дуэль лицу, оскорбившему меня. При этом я мог вызвать на прямую дуэль, в случае нанесения оскорбления, аристократов вплоть до титула виконта, а вот уже бароны, графы и герцоги были вне моей досягаемости. Дуэльный кодекс подразумевал, что я могу только принимать вызовы крупных аристократов, либо же бросить его, в случае если мой секундант имеет схожий титул согласно местному аристократическому табелю о рангах. По сути, это было узаконенное бретерство, так как давало возможность мелкому дворянчику драться вместо графских и герцогских отпрысков на дуэлях. На такие дуэли, однако, предлагалось выставлять тоже «своего бойца», так что ряды мелких дворян постоянно пропалывались усилиями более старых и титулованных аристократов. При этом высокородный аристократ мог принять вызов мелкого дворянина, но при условии экстремальной тяжести оскорбления, публичности сего действа и так далее, и так далее.

Короче, когда я читал местный дуэльный кодекс, то быстро понял, что любая собака может мне бросить вызов, а мой отказ от дуэли в таком случае — несмываемый позор, вплоть до лишения дворянства через решение канцелярии Его Величества. Я же персональный, жалованный, а не наследный дворянин, так что никакими родовыми вопросами прикрыться и впоследствии уклониться от дуэли я не смогу.

А жаль, мне эти дуэли были бы вообще не в дугу, ведь с аристократами придется драться честно, конечно, если дуэль не будет смертельной, что практиковалось тут не так и часто. А вот несчастные случаи, типа сам три раза упал на меч — всегда пожалуйста.

Теперь, когда я мог дистанционно обращаться к моей богине, жить стало намного проще. Лу была постоянным поставщиком моего душевного спокойствия, так что в какой-то момент я даже испугался, что просто тяну из нее силы.

— Тянет ли из солнца силы то, что ты вышел из тени? — ответила вопросом на вопрос Лу, когда я пытался разузнать, так ли это.

Аналогия была более чем понятна, так что я моментально перестал париться по этому поводу. Во дворце «ловило», конечно, паршиво, я еле-еле ощущал богиню, но все же она была рядом.

Очень не хватало компании Орвиста. Я так привык к высокому и молчаливому гвардейцу, что сейчас ощущал свою спину абсолютно голой. Хотя, вроде как, во дворце мне ничего не угрожало. Ну почти.

Первый, с кем я познакомился усилиями Вилы де Шонц, был герцог Элиний Мофорос — местный министр иностранных дел.

Пожилой мужчина мне сразу не понравился, хотя Кай и Вила отзывались о нем почти хорошо. Он был сильно предан старому монарху, отцу Кая Фотена — Сандеру Четвертому, а вот с юным королем у него как-то не сложилось. Или он просто не мог заставить себя уважать Кая в должной степени из-за его молодости.

В целом же, двор короля Кая Фотена Первого был похож на мою группу в институте: что тут, что там, был знатный, я бы даже сказал первостатейный гадюшник. Из-за постоянного присутствия рядом Вилы де Шонц меня знал в лицо каждый аристократ, посыльный и служанка, я же старался не утонуть в череде званий и титулов.

Так что тот факт, что я нашел арену для тренировок, где в основном пропадали гвардейцы, стало для меня колоссальным облегчением. Там я мог и потренироваться без вечных уловок и иллюзий Лу, а также завести полезные знакомства.

Почему я считал гвардейцев лучшей компанией, нежели аристократов? Все просто: скоро война, а гвардия была одной из самых обученных частей Клерии, фактически, местным спецназом, задача которого состояла в защите короля. Может показаться, что длительное отсутствие угроз должно расслаблять, но тренировались гвардейцы с фанатичным упорством, а командование постоянно придумывало местный аналог военизированных игр или прочих учений в стиле «во дворец проник убийца». Так что гвардия не скучала, постоянно находясь в движении.

При этом я бы не мог назвать этих мужчин тупыми. Многие из них были младшими сыновьями аристократов, некоторые, как виконт — признанными бастардами. Короче, гвардия была им за мать и отца, а они отвечали ей тем же.

Так что арена мне понравилась, и я проводил там неприлично много времени, общаясь, сражаясь и набираясь опыта у одних из лучших солдат страны.

Дружба со стражами имела и еще одну причину. Часть из них уже знала о моем статусе, но, на удивление, все молчали, как воды в рот набрав. Я, поразмыслив, для себя решил, что точно бы не удержался и растрепал хотя бы лучшим своим друзьям о том, что видел менталиста. Но где я, а где гвардия?

Еще один момент заключается в том, что если ты не нравишься гвардейцам, то перемещаться по дворцу становится откровенно сложно. Множество дверей, постов охраны в секретах и просто патрулей. Людей, которые не нравились гвардии, постоянно могли останавливать, спрашивать, кто такой, куда идешь. В особых случаях — вовсе провожали до покоев и проверяли, за того ли ты себя выдаешь. Короче, развлекались мужики, как могли, и я их в этом понимал. Конечно, шпынять так герцога или графа не получится, а вот возить лицом по грязи зарвавшихся дворянчиков — это легко. Особенно с учетом того, что половина гвардии была из благородных, о чем частенько забывали.

К концу первой недели я уже почти освоился и как обычно, утро проводил на арене с парой знакомых гвардейцев.

Мне понравилась классическая тренировка королевской стражи — бой на выносливость, где велся подсчет по выстоянному времени против свежих противников, а не какая-то иная метрика. Моим личным рекордом пока были три минуты — то есть я пережил только одну смену бойца, мои же новые знакомые могли продержаться и по десять, и по пятнадцать минут, если будут крайне внимательны.

Я не понимал, откуда они берут силы, но хотелось точно так же.

Находясь в арене круга, я затылком почувствовал направленное на меня внимание — на верхнем балконе стояла Вила де Шонц и наблюдала за моей тренировкой.

Если не подошла или не отправила слугу — значит, время терпит, так что я продолжил отрабатывать основные движения. Скоро выходить в круг — я был сейчас сменщиком и у меня оставалось минуты три, чтобы подготовиться. Если буду халтурить, то могут больше и не позвать, а занятия с рослыми и крепкими мужчинами были мне необходимы — не все же богиню пинать.

Под звон мечей я почти забыл о графине и вспомнил об эффектной женщине, только когда выходил из арены, обтирая мокрую от пота голову прихваченным полотенцем. Сейчас на мне был легкий тренировочный костюм, а чтобы переодеться, надо было пройти в казарму в пяти минутах ходьбы от крытого зала в дальнем крыле дворца.

Летом занимались на свежем воздухе, но пока воздух окончательно не прогрелся, предпочитали уличным тренировкам вот эту закрытую арену.

— Антон, а вы точно счетовод? — лукаво спросила графиня, показывая свою белоснежную улыбку.

— Счетоводы не могут держать в руках меч?

— Мне всегда казалось, что для образованного человека подобный навык излишен. Ваше главное оружие — разум, — двусмысленно намекнула фаворитка.

— Не поверите, но уже дважды это умение спасало мне жизнь там, где разум был бессилен, — прямо ответил я.

Я любил нашу с графиней пикировку на грани колкостей, но сейчас был слишком уставшим, чтобы поддерживать обычную светскую беседу.

— Знаете, я подумала, что вам стоит потренироваться с королем. Он отлично владеет рапирой, — внезапно выдала графиня.

Я немного напрягся. Рапира была оружием местной городской аристократии, а сам принцип фехтования на ней кардинально отличался от того, чему учила меня Лу, и что я сейчас закреплял вместе с гвардейцами. Рапирой кололи и жалили во время драки в узком переулке или на дуэли. Меня же готовили к встрече с бандитами, которые предпочитали короткие мечи или дубинки. Поэтому я был абсолютно не уверен в исходе нашего сражения с королем — слишком разными были наши предпочтения в оружии, и, скорее всего, я ему проиграю буквально за несколько секунд.

Но Вилу было уже не остановить, так что графиня все решила без меня, просто поставив перед фактом, что в ближайшие дни мне будет назначена аудиенция у короля, которая пройдет на крытой арене.

Кая Фотена я эти дни почти не видел, хотя слава о моем подарочном наборе лото разлетелась по всему дворцу: видимо, король все же устроил несколько показательных игр с высшими аристократами, готовя почву для моего выдвижения в фавор. Возможно, наша встреча на арене также является подготовкой к этому политическому ходу.

Предоставленный частенько самому себе, я наблюдал за обитателя двора, а посмотреть было на что.

Большинство аристократов крайне отрицательно относились к грядущей войне с Паринией, при этом одновременно осуждая короля за то, что он не вошел в образ оскорбленной девицы и не отозвал раньше времени посольство. Как оказалось, основным источником этих разговоров был, как не удивительно, герцог Мофорос.

Как-то я сообщил о своих выводах графине, но она лишь фыркнула в ответ:

— Это очевидно и без выдающихся способностей, дорогой Антон. Каждый здесь знает, как Мофорос любит оспаривать все решения короля.

Я согласился, но окончательный вывод оставил пока при себе: занимался этим герцог банально по причине косности своего мышления, будто юнец, ища конфликта с монархом. Видимо, старый пес все еще не смирился с тем, что вместо службы внушительному Сандеру Четвертому, ему приходится возиться с его сыном.

А вот настроения среди младшей знати и, в особенности, среди молодых дворян, мне совсем не понравились. Любая кучка молодняка, с которой по возрасту я был примерно на одной ступени, источала буквально миазмы презрения и пренебрежения монаршей особой. Разговоры велись весьма откровенные, а думали молодые люди и того более дерзко, чем следовало бы.

У меня получилось найти самые буйные головы и вычленить их из общего потока, и когда я навел справки через графиню, к моему удивлению в их числе оказался и единственный сын барона Амера Тиббота. Грен Тиббот до сих пор находился в Пите по учебе и частенько заглядывал ко двору, пообщаться с другими благородными своего уровня.

Дуэль с королем прошла отвратительно, хотя скорее, это был банальный провал. Кай Фотен двигался легко, как шмель, нарушающий самим фактом своего существования все законы аэродинамики. Мне казалось, что я уже привык к юрким противникам, но Лу была еще и мелкой, а вот Фотен смотрел мне прямо в глаза. И длину рук имел соответствующую. Так что в тот момент, когда рапира короля открыла второй десяток смертельных уколов по моей тушке — целил Кай в район сердца — я банально сдался.

— Ты меня разочаровываешь, Антон.

— Чем же?

— Ты дерешься не в полную силу, будто боишься меня поранить, — ответил король.

Мы были на арене одни, только у дверей немыми статуями стояла пара гвардейцев, которая ранее провожала нас в подземелья, где король демонстрировал мне свой улов из бандитов, избивающих бардов.

Я отреагировал на слова короля и мои глаза немного сузились:

— Вы хотите, Ваше Величество, чтобы я дрался по-настоящему в полную силу?

— Само собой, иначе какой толк в нашей встрече?

Я кивнул, и сразу же пустил в ход иллюзии. Король, увидев как меня резко стало трое, только довольно оскалился. Он давно хотел увидеть в деле мага разума.

После первого же фальшивого выпада, после которого король рассеял один из мороков, Кай пустил в ход собственную магию льда.

Действовал монарх аккуратно, банально пытаясь приморозить подошвы ботинок к земле и тем самым меня замедлить, причем делал это практически одновременно сразу по двум целям. Король не угадал, в какой последовательности применять магию, так что пока морок делал вид, что атакует справа, я зашел королю в левый бок и чувствительно ткнул его металлом тупого тренировочного меча.

— Так менталисты расправляются со своими соперниками? — спросил прямо король, отпрыгивая в сторону, — обманывают и спокойно всаживают клинок в спину?

Я только пожал плечами, мол, все средства хороши, и наслал на короля очередную иллюзию.

На этот раз молодой король изменил тактику и просто сформировал маленький кусочек льда, которым запустил в грудь ближайшей цели. Ледышка без ущерба для меня отскочила от кожаной тренировочной куртки, а я, чуть увлекшись, от души пнул клерийского короля в район живота.

«Ну, все, доигрался, сейчас меня прикажут казнить», — каким бы умелым менталистом я не был, шансов живым покинуть дворец, пройдя сквозь несущую службу гвардию, у меня все еще не было. Слишком их было много, да и боец на их фоне я был такой себе.

Приземлившись на пятую точку, Кай Фотен чуть зло посмотрел на меня.

— Знаешь, это было больно.

— Примите мои извинения, Ваше Величество. Но вы сами просили показать, как я сражаюсь по-настоящему, без страха вас поранить, — нашел я способ выкрутиться.

Такое объяснение, вроде как, его устроило.

Остаток нашего с монархом спарринга прошел в более спокойной обстановке. По совету Кая, я повесил на левую руку небольшой круглый щит — чтобы уравнять шансы своего обычного меча против его длинной рапиры — и дело пошло веселее. В конце концов, я мог сказать, проиграл молодому королю с разгромным счетом, но не позорно.

Поклонившись монарху, я поставил оружие на стойку. Кай же передал свою рапиру одному из гвардейцев — король предпочитал использовать личное оружие.

— Присоединишься сегодня к нам, Антон?

— «К нам», это к кому?

В общении с Каем я изо всех сил старался не читать мысли монарха, а даже если что-то до меня и долетало, то делал вид, что ничего не понял. Это было базисом нашего шаткого доверия. Кай Фотен не мог точно знать, насколько глубоко я копаюсь в его голове и что узнал, но сам факт того, что я изо всех сил показывал, что не делаю ничего подобного, монарх оценил. Окончательно король перестал зыркать на меня, только после того, как я объяснил ему и Виле, что не до конца могу контролировать происходящее.

Конечно, я немного лукавил. У меня всегда были крепкие и надежные ментальные барьеры, которыми я мог в момент отгородиться от окружающего мира, но тогда я рисковал потерять связь с Лу. Я не знал, смогу ли вновь услышать богиню без визита домой, если подниму барьеры на таком расстоянии. А отлучаться из дворца я был пока не намерен. Тем более, уже скоро Илий и Лу переберутся сюда.

Как я выяснил, дворянин мог взять с собой нескольких неблагородных слуг или спутников, но тут все было строго. Я мог разместить в соседних с моими апартаментами комнатах до трех человек, но при этом нужно было полностью оплачивать, как и «номера», так и прочие аспекты проживания — я же жил во дворце за счет короля. Расценки у короля и его канцелярии были, мягко говоря, грабительскими — 15 золотых в неделю без учета питания, но такова цена нахождения во дворце.

— Сегодня вечером за игрой в лото. Я собираю своих министров и еще ряд вельмож. Нам нужен ведущий, — вырвал меня из размышлений о стоимости постоя в таком элитном отеле, как дворец, клерийский король.

Само собой, приглашение было формальным — я был обязан явиться, так что уверил Его Величество в своем присутствии в качестве ведущего игры, которую он затевал для своих вельмож. Для меня же это была отличная возможность понаблюдать за людьми, к телам которых в обычных условиях у меня почти не было доступа.

Вечером играли по упрощенным правилам — тянули бочонки до тех пор, пока в каждом раунде не определялся победитель. Тоже провернули и с «супер игрой», чтобы главный банк, который легко перевалил за 150 золотых кло — ставили по два «короля», для «интереса» — все же был разыгран между присутствующими.

Сначала высокородные мужи не слишком серьезно отнеслись к игре, однако после того, как один из герцогов, довольный забрал выигрыш в тридцать золотых, втянулись все. Финал вообще оказался крайне азартным, потому что на кону были неплохие даже для этих людей деньги. Выиграл билет главнокомандующего армией — огромного толстого мужика с тараканьими усищами — что понравилось далеко не всем.

— Калита сегодня улыбнулась мне, — довольно пробасил местный генерал и забрал кошель с монетами из моих рук.

Благо, тягание бочонков из небольшого мешочка с оглашением начертанной руны не требовало слишком много концентрации, так что я смог, как успел, аккуратно пощупать присутствующих.

Конечно, работать за пределами чертогов было очень сложно, особенно из-за того, что люди сидели в комнате на своих креслах достаточно плотно, но я старался. Уловил вечное недовольство Мофороса, генерал был прост и незатейлив, словно булыжник, а вот несколько вельмож, которые относились к управлению торговой гильдией и руководили закупками для армии, мне не понравились.

Они сидели слишком довольные собой, а думали при этом очень громко.

После того, как все разошлись, я сообщил о своих подозрениях королю.

— Как минимум — люто воруют. Как максимум — армия может остаться голой и голодной в самый ответственный момент, — сообщил я королю.

Кай напрягся, Вила же будто слилась с мебелью и только впитывала информацию. Женщина присутствовала на розыгрыше в качестве чашницы монарха, так что была тут весь вечер, а сейчас осталась на «финальный разговор».

Король немного задумался, а потом его будто осенило.

— Антон…

— Ваше Величество…

— Ты же…

— Вы уверены, что это хорошая…

— Талантливый счетовод? — игнорируя мои попытки съехать, прямо спросил король.

Отнекиваться смысла не было, а задание Кая было предельно простым — сунуть нос в армейские записи, которые существовали где-то отдельно и не попадали в поле документооборота канцелярии Его Величества. Точнее, попадали, но уже в виде финальных отчетов и смет.

Пришлось подчиниться, так что последующие дни я провел закопавшись в бумагах — дощечки тут не использовали вовсе, так что пришлось просить принести мне десяток штук для моих записей на русском. Владеть сносно пером я пока так и не научился, да и практики в последнее время у меня было не слишком много.

Я пока не нашел ничего конкретного, но общая картина смущала, и смущала серьезно. Тут не надо было быть дипломированным бухгалтером, чтобы увидеть насколько дорого армия обходилась королю. Причем фураж, форма и услуги кузнецов вообще казались какой-то черной дырой, если смотреть на картину целиком.

Только посмотрев в армейские записи, я понял какие серьезные деньги вращаются в столице. Когда я служил в управе Трейла, то считал, что баронский оборот около 11 тысяч золотых кло в год — серьезная сумма. По факту же, Тиббот был весьма скромным землевладельцем, отсюда все эти оптимизации, договоренности с шахтерами и прочие прогрессивные вещи, с которыми я столкнулся во владениях Амера.

Самый жир был на побережье: торговля с другими государствами, обслуживание своих и чужих кораблей, таможенные сборы и пошлины — счет шел на сотни тысяч золотых ежегодно, а содержание армии сейчас стоило в районе двухсот тысяч золотых кло в год. Так это еще не было всеобщего призыва по владениям: когда дружины и персональные отряды вольются в королевскую армию, часть расходов по обеспечению ляжет именно на корону.

Постоянный армейский контингент Клерии составлял пятнадцать тысяч мечей, которые сейчас стягивались к столице, но обычно были расквартированы по всей стране. Жалование простого солдата — шесть серебра в неделю, десятника — восемь, сотника — двенадцать серебряных кло. Дворянский титул давал еще плюс три-четыре серебра к жалованию для рядового и удваивала на прочих позициях.

Короче, когда я пытался разобраться и понять, сколько же реально уходит хотя бы на зарплаты, у меня ничего не получилось. Потому что внезапно, армия оказалась полна дворян, еще часть солдат получала бонус еще и за арбалет, часть была конниками, у разведчиков и пограничников вообще была своя ставка.

Но на зарплатах особо не украсть, если речь идет о глобальном распиле бюджета, хотя я подозреваю, что ушлые десятники записывали своих бойцов «на все руки мастерами», а профит уже пилили вместе с подчиненными в приятных пропорциях. Нет, меня не интересовало мелкое воровство. Я искал хвосты, которые вели сюда — в столицу и богатый квартал аристократии, которая жила на два дома: половину года в Пите, вторую половину — в собственных замках и поместьях.

Хвостик нащупать удалось. Еще по работе у барона я помнил приблизительные цены закупки зерна купцами, которые отправлялись на север — в обжитые районы. За мешок зерна столичный купец платил пять серебра и три медных. Даже если грубо округлить до невероятных шести монет, накинуть «два процента» купца — до 10 серебряных кло за мешок, то вот по этой таблице цену завысили минимум в полтора раза. Потому что пока зерно ехало из условного Трейла, оно дорожало до неприличной половины золотого. В итоге только на зерне, муке и фураже для скотины по столичному району ушел «мимо кассы» годовой бюджет барона Тиббота — десять тысяч золотых. Если прикинуть, то, получается, ушлые управленцы отпиливали от бюджета минимум треть. Я склонялся к двум пятым бюджета, который «осваивался» по знакомой мне схеме манипуляций с ценами. Только тут никто не прятался за медяками — воровали в полный рост.

Чем глубже я закапывался в отчеты, тем хуже мне становилось. Я не знал, как отреагирует Кай Фотен на мои находки, которые я выкопал в путаных бумагах армии — некоторые счета и записки вообще противоречили друг другу по близко знакомому мне принципу взаимоисключающих параграфов. Сказать королю часть правды? Сказать все как есть? Поговорить с ним, подготовить, рассказать о моем опыте Трейла, так сказать, из первых рук? С другой стороны, Кай не был дураком, но и доверять королю настолько, чтобы даже не рассматривать вариант того, что он бросит меня под колеса гнева коррупционеров и воров, я пока был не способен. Не заслужила монаршая тушка такого доверия с моей стороны, не заслужила.

В таком вот раздрае меня как-то вечером и обнаружила графиня де Шонц. Быстро оценив отвратительно низкий дух отдельно взятого менталиста, она устроила мне релакс-вечер: нормальный горячий ужин, беседа ни о чем и немного вина, которое сбивало мою концентрацию и заглушало способность слышать мысли людей без подъема ментальных барьеров. В основном, говорила Вила — я слушал, так как особо мне рассказывать было не о чем.

Графиня же совмещала приятное с полезным: я чувствовал, что ей нравится моя компания, при этом она, будто ненароком, посвящала меня в жизнь и историю двора, вворачивая важную информацию между забавными историями и собственными воспоминаниями.

Я сильно сблизился с Вилой за то время, что провел во дворце. Можно даже сказать, что она была единственным человеком, с которым я общался достаточно свободно. Моя ровесница, статная и умная, эта женщина была чертовски привлекательна. А отсутствие каких-либо отношений с королем, за исключением деловых, давало мне право открыто симпатизировать графине де Шонц. Внимание с ее стороны я тоже ощущал все явственнее с каждым днем: во взглядах, случайных прикосновениях, полуулыбках.

Вила была почти полной противоположностью холодной и отстраненной Лу. Она охотно шла со мной на контакт, выделяла мои положительные качества, впрочем, без тупой лести и, сохраняя собственное достоинство, открыто показывала, что мое общество ей по душе.

Я все слабее чувствовал богиню, как тогда, в темнице. Нет, я не начал винить Лу во всех моих бедах — ей навязала меня Матерь точно так же, как мне навязали саму Лу и ее проблемы. Это была задача из категории «стихийное бедствие», которую надо просто решить. Но богиня так и не стала мне до конца доверять. Ее нежелание обсуждать со мной нюансы моего квеста по восстановлению ее в божественном статусе стало уже откровенно раздражать. Лу либо отмалчивалась, либо уклонялась от разговора, либо меняла тему, попутно проговаривая то, что я и так знал: паства, храм, жрец.

Никаких дополнений, наводок или другой божественно-инсайдерской информации, которая бы добавила определенности. Ну и да, Лу что-то скрывала. Она даже не могла ответить, как долго продлится мое задание. А если мы не сможем найти ей жреца? Я буду таскаться за ней всю свою жизнь, пока не стану сухим стариком, как Илий? Ответов не было, что служило незримым барьером между мной и Лу.

Вила же, при всех ее секретах, тайнах, недомолвках и работе на короля, была человеком. То есть ее страсти, задачи и цели были потенциально мне понятны. От нее не исходило этого давящего на мозг чувства неопределенности, что только возвышало женщину в моих глазах.

Поэтому когда в один из наших совместных вечеров после работы с бумагами, который мы проводили в главной комнате покоев фаворитки — тут она принимала просителей, гостей и проводила свободное время — она оказалась рядом со мной на диване, положив руку мне на бедро, я совершенно не удивился.

Я заглянул в карие, почти черные глаза графини: она как-то незаметно оказалась настолько близко, что я мог увидеть свое отражение в ее расширенных зрачках.

Резко стало жарко. Выпитое вино гудело в голове, близость соблазнительной, умной женщины только осложняла ситуацию, так что когда Вила прижалась ко мне, я принял единственно правильное решение в этой ситуации: привлек стройную графиню к себе и ответил на страстный поцелуй.

Месяцы нахождения рядом с красивыми женщинами — Лу и Энжи на самом деле были практически ослепительны — сделали свое дело, и я буквально начал растворяться в моменте. Рука графини скользнула по моему камзолу и опустилась ниже живота, от чего дышать стало еще сложнее. Я перехватил женщину — она оказалась сверху, ловко подобрав юбки — и с новой силой впился в алые губы королевской фаворитки. Мы два взрослых человека, которых влечет друг к другу, это очевидно. Так какого черта? Я не монах, да и она не будет требовать взять ее в жены.

В тот момент, когда я был готов схватить графиню на руки и понести ее в сторону спальни — дверь туда была буквально в десяти шагах через комнату и Вила уже несколько раз призывно поглядывала в ту сторону — я вскользь прикоснулся к сознанию женщины.

Меня окатило волной холодного расчета, ревности и легкого презрения. Вила считала меня конкурентом за расположение монарха, непонятной и опасной фигурой. Я не подпускал к себе соглядатаев — всех девушек, которые приходили вечерами «потереть мне спинку» я моментально отсылал прочь. Только одной позволил войти, после того, как она полчаса проскулила под дверью на тему того, что с нее спустят шкуру. Но спала она в гостиной на диване, к своей кровати я не подпустил ее и на десять шагов. Один раз в мою дверь даже поскребся смазливой наружности юноша, но напоровшись на мой взгляд, который последовал за стандартным предложением «потереть спинку и услужить», очень быстро слился. Я знал, что этих людей подсылает в том числе и Вила, но не она одна. Но ни у кого ничего не вышло. Так что графиня, посчитав меня слишком непредсказуемым и бесконтрольным типом, который еще и менталист, приняла решение держать меня как можно ближе. А что может быть ближе любовника?

Все эти мысли Вилы, которые вылезли сейчас наружу, когда ее план, как она считала, уже состоялся, окатили меня будто ведро холодной воды вперемешку с помоями. Графиня потеряла сейчас над собой контроль, потому что знала — алкоголь заглушает мои ментальные способности. Однако прямой контакт с женщиной, которая прямо сейчас чуть ли не рыча прижималась к моим ногам своими упругими бедрами и впивалась в губы в поцелуе, открыл лазейку в ее сознание.

Я замер и совершенно другими глазами посмотрел на Вилу де Шонц, королевскую фаворитку.

Думаю, все было написано на моем лице, потому что страсть, которой еще секунду назад пылала графиня, куда-то улетучилась. Она мигом стала серьезной, холодной и немного деловой. Такая желанная еще минуту назад женщина бодро вскочила с меня и, одернув платье, отошла к креслу, в котором обычно сидела во время наших бесед за ужином.

Я тоже поправил свой камзол и ремень на брюках, который уже расстегнула графиня, после чего решил откланяться.

— Я думаю, мне пора, — со всем доступным мне спокойствием и достоинством, стараясь, чтобы голос не дрожал от сдерживаемой бури эмоций, сказал я.

Выйти из этой ситуации «чисто» не вышло: от перевозбуждения голос был низкий и хриплый.

Я еще раз одернул свой камзол, пригладил выбившиеся из хвоста волосы, вышел в коридор и направился в свои покои.

Закрывшись на все замки и послав к Жнецу очередную услужливую служанку, которая поскреблась в мою дверь, я тяжело упал в кресло.

— Да б….! — в сердцах я сжал кулаки и ударил по деревянным подлокотникам с такой силой, что чуть не расколол их.

Кое-как помывшись в холодной воде, я повалился на постель и стал прокручивать последние одиннадцать месяцев, которые я провел в этом мире. Перед глазами каруселью крутились образы Лу, Энжи и Вилы. Три женщины, которые привлекали меня, но с которыми у меня никогда ничего взаимного не будет.

«Плевать. У меня есть цель — избавиться от ошейника и стать свободным человеком», — я попытался успокоить еще чуть бурлящую кровь внутренним монологом. Я уже не был юнцом и быстро принял произошедшее: возбуждение сменилось тяжелой усталость и разочарованием.

Женщины все усложняют. Роковые женщины — а именно такие меня и окружали — все усложняют вдвойне, а сложностей надо избегать, если хочешь выжить.

«Вижу цель — иду к цели. Мне нужна свобода, значит надо выполнить навязанный мне договор. Все остальное — потом», — эта мысль осталась в моей голове в гордом одиночестве и сейчас выстукивала в моем сознании барабанной дробью.

Послезавтра во дворец должны перебраться Лу и Илий — с канцелярией уже все оговорено. Так что буду просто больше времени проводить с богиней. К счастью, она была слишком сильным менталистом для того, чтобы я смог так открыто прочитать ее мысли о собственной персоне, как это случилось с Вилой.

Сейчас мне меньше всего хотелось знать, что о моей персоне на самом деле думают небезразличные мне люди.

Глава 10. Части одного целого

Следующие пару дней после событий в апартаментах графини де Шонц прошли как в тумане, но во дворец наконец-то переехали Лу с Илием.

Только увидев богиню и старика, я понял, как успел к ним привязаться за прошедший год. Пока я был в темнице, время будто бы остановилось, так что наша разлука не казалась мне долгой. Сейчас же я вел активную социально-политическую жизнь, общался с различными людьми, королем и его фавориткой, прочими аристократами, гвардейцами и даже прислугой. И именно эта чехарда лиц и титулов показала мне, как на самом деле важны отношения, в которых ты можешь хотя бы частично доверять людям: во дворце я чувствовал себя лисицей на псарне, которую вот-вот раскроют и разорвут на клочки.

Общему росту напряжения способствовало и то, что король все чаще и чаще показывал мне свое расположение. Мы с Каем еще раз встретились на тренировочной арене, я стал окончательно вхож в казармы и комнаты отдыха гвардии — что недопустимо для обычных аристократов и дворян, стал негласным ведущим игр лото для высшей знати.

Кроме того, меня допустили до работы с документацией, от чего я пытался изо всех сил отвертеться, но уговор с королем был крайне прост: я полезен ему сейчас, когда его королевство вот-вот рухнет в горнило войны, а он взамен решает проблему моего «паломничества».

Хоть мы и не обсудили сроки моей службы изначально, но в одной из приватных бесед с Каем все же пришли к соглашению: я свободный человек, так что после окончания войны, то есть когда основная угроза для власти монарха и стабильности королевства минует, я волен заниматься, чем захочу.

Впрочем, исполнение своих обязательств Кай Фотен Первый не стал откладывать в долгий ящик, и в верхней части Пите уже появилась маленькая молельня богине Лу — защитницы вдов и сирот. За неимением собственных жрецов у божества, патронаж за помещением был передан жрецам Матери, которые уже были знакомы со мной и Лу по нашей меценатской деятельности. Конечно, они крайне удивились тому, как высоко я взлетел и что моим патроном выступает сам король, но кошель со звонкой монетой на нужды жречества только добавил им рвения помочь с обслуживанием помещения.

— Какие жертвы принимает Лу? — прямо спросила одна из жриц храма Матери, пожилая женщина в простом платье и подобранными волосами.

Тут я немного опешил, потому что этим вопросом никогда и не задавался.

— Лу принадлежит второму кругу, — вмешалась сама богиня, которая сопровождала меня в этом походе к жрецам, — так что конкретных жертвоприношений она не ждет. Достаточно просто искренне просить ее о помощи и Лу откликнется.

Жрица согласно кивнула, принимая такое объяснение. Так как инициаторами строительства храма руками короля выступали мы, то и нам было нести знание о старом-новом божестве в массы.

Отдельной молельней дело не ограничилось и алтарь богини «с карточки лото» поставили и в общем молельном зале богов второго круга, который находился на балансе города. Это было, наверное, даже важнее, чем отдельное помещение — тут поток просителей был не в пример выше и находился зал в нижнем городе, прямо на границе с доками.

Я не обольщался на тему щедрости короля: Кай был деловым человеком и когда он почувствовал, что я начал приносить пользу и выполнять наш уговор, предпринял ответные шаги. Кроме того, заниматься полноценно храмами и алтарями во время войны у нас не получится, так что «задаток» начали выплачивать в оставшееся мирное время.

С Вилой де Шонц все было одновременно и просто, и сложно. С одной стороны женщина показала, что недостойна моего доверия как человек, потому что пыталась меня окрутить и прижать к ногтю. С другой — она была верной соратницей и фавориткой Кая, занималась для короля дворцовым шпионажем и интригами, и в целом была ценным источником информации.

Ходить по коридорам дворца или территории королевской крепости, вслушиваясь в мысли каждого проходящего — с ума сойдешь. Так что как бы мне не было тяжело общаться с де Шонц, иногда контактировать все же приходилось. Я быстро получал от фаворитки информацию и наводки, по которым потом занимался «прослушкой», но это — максимум, ни словом больше.

Во время «прослушки» чужих мыслей я в основном узнавал о мелочах, местных склоках и прочих дрязгах. Иногда я выдавал де Шонц информацию о том, когда и кого лучше было «подложить» под очередного аристократа или мелкого дворянина. Временами приходилось обрабатывать и заходивших по делам купцов и прочих видных граждан Пите.

Мне казалось, что со временем я привыкну к такой жизни, привыкну к статусу бесплотной тени, которая ковыряется в душах людей, выведывая все грязные тайны и помыслы. Но время шло, а мне было все так же мерзко. Я не получал никакого удовольствия от того, чем занимаюсь, но сам же на это подписался. И молельня с алтарем в общем зале богов были свидетельством того, что я все делаю правильно.

Тренироваться с Лу в полную силу стало сложнее, так как на арену мог зайти кто угодно, так что мы ограничивались отдельными ментальными уроками в моих покоях и практикой боя на мечах уже вместе с Орвистом. Часто я занимался с гвардейцами.

За прошедшие недели последствия моего пленения полностью сошли на нет. Постоянные физические нагрузки, хорошее питание, спокойный сон на чистых простынях и возможность мыться каждый день благотворно сказывались на моем здоровье. Организм, будто почуяв вольницу, стал наращивать мышцы в объемах, которых у меня никогда не было. Только в магическом мире я понял, что если бы уделял спорту в юности хоть сколько-нибудь времени, этот гормональный период моей жизни прошел бы намного веселее и приятнее, чем было в реальности.

Иногда к нашим тренировкам «на троих» присоединялись и другие гвардейцы. Чтобы не вызывать вопросов, Лу приходилось себя сдерживать, показывая уровень владения мечом не слишком превышающий мой собственный, но даже такие умения эти вояки оценили по достоинству: не многие женщины этого мира уделяли внимание владению холодным оружием, предпочитая луки или арбалеты. Впрочем, ходили разговоры, что в том же Сархозане женщина-воин была такой же нормой, как и женщина-швея в Клерии. Но и люди на юге были более рослыми и крепкими, так что тут все не так и однозначно. Впрочем, знакомство Лу с бойцами гвардии значительно упростило всем нам жизнь, сняв множество вопросов о том, кто учил счетовода орудовать мечом и почему он был поначалу так неумел против крупных и высоких противников.

Забавно было наблюдать за тем, как некоторые бойцы «подкатывали» к богине. Нет, никаких сцен, истерик, хватаний за руки или оскорблений — девушка показала свои умения на арене и в глазах королевской стражи перешла в статус воина, да и держать себя в руках гвардейцы умели, чай, не обычные солдафоны. Но вид того, как Лу один за другим отшивает красивых и рослых парней и мужчин, как-то грел мое мелочное счетоводческое сердечко. Так сказать, добро пожаловать на борт, господа, у нас с вами много общего.

— Завтра нам места тут не будет, — объявил Орвист, когда мы трое уже выходили за пределы арены. — Мой десятник сказал, что командир объявил отработку строевого боя.

О строевом бою я слышал весьма отдаленно, так что незамедлительно засыпал гвардейца вопросами.

Орвисту «починили» морду лица, вернули натуральный темный цвет волос и сейчас он опять носил свою форменную куртку с синим змеем во всю спину.

Как оказалось, строевой бой — основа тактики на полях сражений для всех местных армий. В зависимости от поставленных задач, построение могло быть различным, как и использование вооружений. Для противодействия коннице были отряды тяжелой пехоты с огромными заточенными пиками, длиной от трех с половиной до пяти метров. Были тяжелые метательные копья, которые выбрасывали из вторых-третьих рядов в щиты противника, чтобы замедлить ход и порвать строй. Вроде у меня дома такие копья называли пилумами.

Копье было на самом деле тяжелым, причем утяжелено оно было специально — до трех-четырех килограмм, чтобы эта дура наверняка увязла в щите противника или сбила человека с ног, если броня выдержит удар крупного наконечника.

Были в армии и длинные персональные копья — от двух до двух с половиной метров в длину, которые использовались в качестве оружия первого контакта в бою стенка на стенку. Они не слишком надежны и маневренны, так что как только наконечник копья отсекался или его вырывали из рук солдата, в ход пускались короткие мечи.

Я напросился понаблюдать за тренировкой по строевому бою, по итогам которого был крайне впечатлен.

В этот раз гвардейцы были облачены в более тяжелую броню, а на руке держали щит, полностью закрывающий корпус.

Началась тренировка с отработки совместного передвижения плотным строем щит к щиту, после — атакующие движения с выставленными на щиты копьями. После трех минут имитации схватки с невидимым противником, во время которой строй колол копьями специальные чучела, гвардейцы перешли на мечи.

Как объяснил мне потом Орвист, эта была лишь часть подготовки гвардейцев. Их активно обучали еще и бою верхом с длинными полуторными мечами, метанию местных пилумов, бойцы учились складывать некоторое подобие и римской черепахи, по периметру которой солдаты ощетинивались длинными второго и обычными копьями первого ряда.

Я быстро оценил преимущество копья перед мечником: в своем обычном исполнении палка с металлическим наконечником была с меня ростом. Против такого колющего оружия у мечника в бою один на один было унизительно мало шансов даже с небольшим наручным щитом.

На мои расспросы, почему копье непопулярно, Орвист только хмыкнул:

— В общей свалке его легко обломать или вырвать, да и чтобы эффективно орудовать такой махиной нужно пространство в шагов пять. В плотном строю это невозможно, так что наш выбор — мечи.

— А в бою один на один?

— Ну, копье опасное оружие, но это удел простолюдинов и ополчения. Да и ненадежно обычное копье, а если изготавливать из хорошей древесины, усиливать отварами и магией, чтобы было упругое и прочное, что по цене как три хороших меча выходит, — осадил мои идеи Орвист.

Как оказалось, владели копьем более-менее тут все, потому что оно проистекало из первого и простейшего воинского снаряда, на котором начинали обучать юношей — из деревянной палки. Но как только основные движения отрабатывались, а связки рук достаточно укреплялись под ударными и продольными нагрузками, ребятам давали тренировочные мечи и небольшие щиты.

Более активно копья использовались в баронских ополчениях и дружинах, но там это были просто одноразовые заточенные палки. Бандиты же предпочитали обитые железом короткие дубины, которые больше по размеру были похожи на короткие мечи, чем на копье.

Позже я поинтересовался у Лу, как такой базис воинского дела, как владение копьем, прошел мимо меня и зачем она сразу стала учить меня бою на мечах: наблюдая за действиями гвардейцев я переосмыслил некоторые уроки и движения, которые преподавались мне богиней.

Ответ был до безобразия прост: я уже старый, да и учить меня надо было быстро. Так что Лу нехотелось сначала прививать мне одни знания, чтобы потом переучивать на владение мечом.

Своя логика в этом была, но мне было немного неловко перед Орвистом из-за своей дремучести.

Опробовать копье мне довелось через несколько дней — гвардеец сам предложил мне взять в руки оружие простолюдинов, чтобы уловить хотя бы основные моменты сражения с копьем. Сам гвардеец взял полуторный меч — почти такой же, как мой, и начал демонстрировать основные приемы защиты.

— Смотри, основное преимущество копейщика — дистанция. Он будет стараться жалить тебя издалека. Давай, ткни в меня, — сказал виконт, после чего я сделал неловкий выпад вперед.

— Копьем тебя может заколоть любой крестьянин, а если ты позволишь ему атаковать с удобной дистанции, то никакой блок не поможет, — сейчас Орвист забрал у меня копье, передав меч, и предложил принять удар верхним блоком.

Я послушно поднял оружие, готовясь отразить верхний удар металлического наконечника копья. К моему удивлению, за счет рычага, я не смог удержать руки на достаточной высоте, и мой меч опустился до уровня груди. Виконт же, даже не перехватывая копье, просто новым движением чуть в приседе, обозначил удар острием мне в шею или голову. Все, один удар и я труп.

— Понял?

Я кивнул, мне стало не по себе. Меня можно легко заколоть любой достаточно длинной для этого палкой, просто потому что я не имею ни малейшего представления, как с этим бороться. А впереди была война, так что копейщиков вокруг будет хоть пруд пруди.

Следующий час Орвист избивал меня копьем, как хотел. Основной проблемой была дистанция — я просто не мог подойти к виконту на расстояние удара меча, постоянно следя за металлическим жалом копья.

— А теперь смотри. Попробуй атаковать меня так же, покажу, как защищаться.

Мы обменялись оружием, в моих руках оказалось копье, виконт забрал меч.

Я попытался сделать обманный выпад и потом уколоть гвардейца в грудь, как делал он сам, но вместо этого виконт нырнул в мою сторону, перехватывая копье под руку, и оказался совсем рядом.

— Ты мертв, — Орвист обозначил боковой рубящий удар мечом, удерживая мое оружие свободной рукой.

Позже он показал мне еще несколько приемов. Все они основывались на быстром разрыве дистанции и уходе из основного атакующего сектора острия копья. Большинство этих движений казались мне самоубийственными, потому что один рывок — и копье могло распороть бок, но и тут Орвист преподал мне урок.

— Ты вряд ли встретишь копейщика и не будешь при этом облачен в броню. Основную угрозу несут удары в голову, шею и по ногам. Еще могут попытаться выбить меч ударом по ладоням, но тут уже самому надо не зевать.

Мы еще раз закрепили основные движения, и перешли к полноценному спаррингу. Я остался с копьем, Орвист взял небольшой щит и полуторный меч.

Еще на этапе тренировок и обучения базису я заметил, что с копьем в руках мне стало проще обращаться к своему ментальному конструкту, через который я фокусировал магическую энергию и творил иллюзии. Что и продемонстрировал виконту.

Орвист был не готов к такой прыти, так что я несколько раз безнаказанно «заколол» гвардейца, почти моментально насылая на него идеальные иллюзии и безупречный отвод глаз. Мой партнер ничего не сказал, а я сделал некоторые выводы. Лу очень сильно ошиблась, когда не обратила внимания на то, что мой конструкт из короткой «арматурины» принял форму достаточно длинной палки, а не меча.

О чем я, собственно, в тот же день заявил богине.

— Копье — оружие простолюдина, — фыркнула в ответ на мои догадки касательно ее педагогического промаха богиня. — Тем более, не самое эффективное. Я учила тебя владению универсальным оружием, то есть владению мечом. Тебе же надо было научиться постоять за себя, а не стать профессиональным бойцом в армейском строю.

В конце концов, мои доводы касательно ментального конструкта богиня приняла, но все еще была недовольна: Лу надеялась, что я все же научу формировать меч, который станет продолжением моего реального оружия на ментальном уровне. По словам Лу, это значительно расширило бы мои боевые возможности. Например, сама богиня коротким взмахом меча призывала сразу несколько своих иллюзий на поле боя, мне же требовалось для этого время на подготовку и некоторая концентрация внимания. Во время колдовства я мог только обороняться, да и то, вяло, используя для концентрации на ментальных силах время коротких передышек между сериями ударов меча противника.

Практика с копьем показала мне преимущества владения оружием, похожим на мой ментальный инструмент фокусировки сил: копье все еще имело немного другую форму из-за металлического наконечника, и было чуть длиннее моего конструкта, но практически полное совпадение по форме значительно упрощало жизнь. Фактически, первый же наш магический спарринг с Лу, который мы устроили на свой страх и риск рано-рано утром, показал, что копье для меня — прорыв в использовании ментальных способностей. Иллюзии создавались очень легко, глаза отводились тоже почти моментально и я смог несколько раз серьезно удивить свою наставницу, которая в вопросе противодействия копейщикам была где-то на уровне Орвиста.

— Виконт объяснил тебе основные недостатки этого оружия? — прямо спросила Лу.

— В целом — да. Надо много пространства, но это же не проблема.

— Это оружие простолюдинов.

— А я и есть простолюдин, знаешь ли, проще некуда.

Сейчас богиня меня откровенно бесила своими придирками и тревогой о моем статусе при дворе, так что я ей откровенно дерзил. Безнаказанным это не осталось, так что Лу решила преподать мне урок: в следующий наш раунд она ловко увела копье в землю, уперев острие в песок, после чего ударом стопы отломила наконечник копья, оставив меня в руках с обычной палкой.

В этот момент я понял, что мне все время мешало. Острие! Оно было определенно лишним, ведь мой ментальный конструкт был цельным, а железный набалдашник с лезвием нарушал это ощущение. Я почувствовал, что теперь могу почти все.

Перехватив, казалось бы, теперь бесполезную палку за самый конец, я сделал широкий жест полукругом, как это делала Лу со своим мечом. Для богини я растворился в воздухе, а через мгновение перед ней стояло уже четыре Антона. На этот раз мне удалось создать иллюзии ранее недоступного мне во время боя качества: они якобы издавали звук шуршащих по песку подошв, двигались независимо друг от друга и полностью подчинялись моей воле.

Я не дал богине времени опомниться и отправил мороки в атаку. Первые два Лу растворила в воздухе короткими взмахами меча, после чего я сам пошел в нападение. Перехватив древко обломанного копья левой рукой так, будто бы это перекладина турника, и прижав его к груди, я коротким движением, как учил меня Орвист, отклонил клинок богини в сторону земли, а сам обозначил удар по голове основанием копья.

Если бы я бил в полную силу, то размозжил бы богине череп.

Вместо гнева или раздражения я почувствовал исходящее от Лу веселье.

— Ты точно самый простой простолюдин из всех, Антон! Посох! Оружие путников, бардов и опора старцев! Твой конструкт принял форму посоха!

Сейчас Лу хохотала в голос, а я не понимал причин ее веселья.

— Почему ты не смог сделать хотя бы, ну не знаю, молот или булаву? Почему именно посох?

Я только пожал плечами, разглядывая в руках обломанное копье. Если сконцентрироваться, то я мог увидеть, как мой ментальный конструкт заполнял собой реальное оружие, позволяя мне, наконец-то, легко творить магию разума во время боя, без погружения в чертоги или бездну.

Лу быстро открыла мне глаза на мое «титульное» оружие. Посох был грозным предметом в умелых руках, особенно, если постоянно практиковаться против мечников, но если на противнике был шлем или хорошая броня, посох оказался бы бесполезен. Если не применять ментальную магию.

Богиня объяснила, как атаковать через ментальный конструкт, вложенный в реальное оружие. Если кратко — мне достаточно было вложить достаточно сил и воли в посох, после чего нанести удар в район головы или груди. Контакт оружия с телом приведет к ментальному удару, который буквально расплавит мозги атакующему и разорвет его сознание на части. Как я уже сделал с одним из бандитов, избивших Энжи.

Проблема этого метода заключалась в том, что все должно выглядеть натурально: если у человека хлынет из глаз кровь от тычка палкой в грудь, окружающие начнут задавать вопросы. Так что пока я не научусь мастерски владеть обычным посохом — а, по словам Лу, для этого понадобится некоторое время и хороший наставник — стоит практиковаться во владении копьем.

Мы перебрали основные варианты из оружейной и остановились на среднем копье с тонким трехгранником вместо плоского перьевого оконечника, который тут использовался чаще. Оно меньше всего искажало мой конструкт, и почти не ограничивало в ментальной магии во время боя.

— Это дуэльное копье, — сообщил мне Орвист, когда я показался со своим новым оружием на арене на следующий день, — очень специфический выбор. Обычно таким сражаются либо в кругу, либо против врагов в латах или кольчуге.

Копье с трехгранником на самом деле было чисто колющим оружием, в отличие от привычного меча или обычного копья. Ближайшая аналогия, опираясь на мой опыт — длинная рапира, которой пользовался король Кай.

Желание свободно пользоваться в бою магией подстегивало мой интерес к оружию простолюдинов, но мои наставники заставили оставить при себе и меч, закрепив ножны за спиной: если копье в бою разрубят посередине, я должен быть готов выхватить более стандартное и надежное в плане поломок оружие. Закрепленный же на поясе меч мешал двигаться и постоянно цеплялся за землю — бой с копьем подразумевал стойку на полусогнутых ногах.

Из-за своего выбора я чуть было не стал парией в глазах гвардейцев, но преданные королю воины быстро смекнули, что у них появился весьма неудобный, но при этом массовый в условиях военных действий противник. Так что проблем с поиском партнеров для спаррингов у меня не было. С гвардией я отрабатывал основные приемы противодействия мечникам, с Орвистом и Лу — еще и элементы ментальной магии. Достаточно быстро я понял, что избивать виконта на фоне моих возросших сил не имеет смысла, так что практиковал иллюзии я, в основном, на Лу.

Сегодня у нас была назначена более серьезная тренировка. Богиня решила, что я готов отработать некоторые из летальных для обычных людей ментальных практик.

Мы хорошо подготовились: богиня накачала меня своей силой и покоем, чтобы я не сорвался во время боя, сама же подняла ментальные барьеры, которые должны были погасить магические удары.

Методом постепенных проб и тестов мы нашли безопасный уровень напряжения моих сил — на самом деле, эта граница была близка к моему текущему максимуму — в ходе применения которых я со 100 % гарантией не мог нанести Лу вреда.

— Тебе надо привыкнуть пропускать магию с помощью конструкта через свое реальное оружие. Тогда любой удар или касание будут если не смертельными — то выведут противника из боя и ты сможешь добить его несколькими ударами. Так что давай, отрабатывай.

Постоянно обращаться к магии разума оказалось очень тяжело и хватило меня всего на двадцать минут активного спарринга. Каждый мой удар, совмещенный с колдовством, отзывался в ментальном пространстве дрожью: я чуть ли не кожей ощущал, как волны моей силы разбиваются о твердь ментальных барьеров Лу. Если бы на месте богини был обычный человек, то любая подобная атака как минимум привела бы к дезориентации, а как максимум — к повреждению сознания с последующим кровоизлиянием в мозгу.

За всеми бесконечными тренировками я не заметил, как наступило начало мая — годовщина моей жизни в этом мире.

Праздновать, само собой, я не собирался, но надрался знатно, предварительно запершись в своих комнатах.

В таком виде — вдрызг пьяным, меня нашел король.

В последние дни, из-за своего открытия касательно копья и посоха, я стал откровенно пренебрегать общением с Вилой де Шонц, обязанностями по работе с армейской документацией и вообще, принесением пользы престолу.

— И что тут у нас такое? Антон, ты без пяти минут официальный фаворит клерийского короля, а вместо того, чтобы служить престолу, жрешь вино в своих комнатах? — с каждым словом голос короля становился чуть громче и холоднее.

— Ай, да что ты знаешь.

Я абсолютно самоубийственно махнул рукой в сторону Кая, прикладываясь к недавно распечатанному кувшину — посредник между мной и вином в лице стакана был устранен еще пол литра назад.

Сейчас мне было глубоко плевать на то, что скажет король. Я устроил запоздалые поминки по своей спокойной и относительно сытой жизни в Москве, где у меня были простые возможности, простые желания, а также доступ в интернет, круглосуточно горячая вода и безопасная для здоровья еда с пивком по акции. Сейчас же я был в мире антисанитарии, магии, богов и вот-вот прыгну с головой в региональный военный конфликт. Меня уже успели сломать ментально, пырнули грязным ножом, чуть не сожрали волки, я жил в трущобах, перенес нечеловеческие пытки в королевских застенках и убил пять человек. Не сказать, что я сильно мучился от того, что лишил кого-то жизни, но и хладнокровным убийцей я никогда себя не видел. Это если еще не вспоминать того, что я засунул голову в пасть льва в тот момент, когда вскрыл схему хищений в баронстве Тиббот, а сейчас эту же пасть пытался захлопнуть собственными руками, дергая льва за усы — ведь слишком много общего с бумагами южного барона обнаруживалось во время изучения бумаг короля.

Так что причин нажраться у меня была масса, просто раньше как-то все не находилось достойного повода. Годовщина моего переноса в этот мир за повод сошла отлично, причем Илий и Лу подтвердили мои подсчеты: ровно год назад, в этот вечер Матерь сотворила свое заклинание, приковав своей магией к полузабытой богине, обреченной на забвение.

— Хочешь, я расскажу тебе одну интересную историю?

Фигура короля плыла перед глазами, но я все еще понимал, где нахожусь. А вот мой язык — не очень. Монарх отпихнул пустой кувшин носком ботинка и, отослав охрану за дверь, уселся в свободное кресло.

— Так вот, — не дождавшись ответа начал я, — жил-был простой парень, но его заставили отправиться в путь. Без денег, с людьми, которых он раньше не знал, но которым пришлось помогать. Отправиться решать чужие проблемы, как будто это его собственные. На пути парень столкнулся со злым ментальным магом, который чуть его не убил. Спасло только то, что в нем прорезались такие же ментальные силы. Но разум его после встречи со злодеем был похож на выгоревший лес. Потом парень нашел чужой секрет, рассказал все одному барону и, пока его не нашли хозяева тайны, уехал в столицу. По пути его чуть не сожрали волки, а в столице, пытаясь выжить, он привлек внимание канцелярии одного молодого короля. Люди короля опять чуть не убили парня, но на этот раз пострадало тело — ни за что, потому что просто так было принято. А еще на всём пути парень сталкивался с женщинами, которые были или холодны к нему, или испытывали жалость, или хотели использовать.

Я икнул, глядя в упор на короля. Кай молчал.

— Мой король, как ты думаешь, что остается человеку, разум которого растоптали, а тело — десятки раз сломали?

— И что же?

— Чувство собственного достоинства, — ответил я. — Это единственное, что оставалось у парня, но даже это попытались у него отнять, когда одна коварная женщина решила, что сможет использовать парня, затащив его в свою постель.

— Антон, слушай…

Я перебил короля:

— Вила пыталась провернуть это со мной по собственной инициативе или это был твой приказ?

— А какая разница?

— Я просто хочу знать, настолько ли я был отвратителен и жалок сам по себе, или это из-за того, что ей пришлось бы лечь со мной по принуждению с твоей стороны, — язык заплетался, но я сумел оформить свою мысль.

Король молчал.

— Ну же, король Кай Фотен Первый, расскажи смертнику, что дважды прошел через ад: чья это была затея? Только скажи правду, не заставляй меня сомневаться и впервые лезть в твою голову за ответами.

Я сделал упор на том, что никогда намеренно не старался читать мысли короля и Кай заметил это.

— Ну ладно. Вот тебе правда: это было наше общее решение. Вила посчитала это разумным, я не стал ее отговаривать, даже поддержал.

— И ты не подумал, как я отреагирую, когда узнаю?

Кай пожал плечами. Видимо, мои нормы морали серьезно расходились с тем, что думали об использовании постели в своих целях при королевском дворе.

— Я, может, и пожалею об этих словах завтра, но вы оскорбили меня, король Кай Фотен Первый. Очень сильно оскорбили тем, что посчитали настолько примитивным, что будто бы женщина в моей постели приведет к большей лояльности трону. Я простой счетовод, но у нас с вами был уговор, не зачем это все было. Незачем. В приличном обществе мужчины должны верить друг другу на слово.

Дальнейшую беседу я помню смутно — от вина меня перекрыло наглухо. Единственное, что четко врезалось в память: я вернусь к активной работе и все же подпущу Вилу чуть ближе. Она была удивлена моей реакцией и последующим резким охлаждением наших взаимоотношений. Видимо, в этой истории пострадала не только моя гордость.

Следующее утро выдалось тяжелым. Разбудил меня посыльный из канцелярии: меня разыскивала некая бард по имени Энжи. Сказала — срочно. Это было очень удобно, потому что когда я узнал, что посох — оружие путников и бардов, я сразу же подумал о нашей рыжеволосой управляющей играми лото. Сама Энжи пользовалась длинным кинжалом, но я был уверен, что в ее кругах есть люди, которые смогут научить меня основным приемам боя на посохах.

В коридорах дворца я столкнулся с Вилой де Шонц.

— Ваше Сиятельство, — поклонился я женщине и, ожидая просто ответной дежурной вежливости, уже приготовился идти дальше.

— Господин Тинт, — кивнула в ответ графиня, — наслышана о вашей вчерашней вечерней беседе.

Я повел бровью:

— И что же говорят?

— Ничего такого. Просто хотела бы кое-что прояснить.

— Внимательно слушаю.

— Антон, вы должны понять, что когда я работаю на благо престола, эмоциям нет места. Я холодна и сосредоточена. А ваши отношения с… вашим нанимателем мне пока не до конца понятны. Так что прошу не принимать на свой счет все произошедшее.

Это были практически официальные извинения от графини за собственные мысли в мою сторону. Я, не таясь, коснулся сознания де Шонц — она не король, неприкосновенности ее мыслей нет — и понял, что Вила не лжет. Она на самом деле сожалеет о том, что я узнал и почувствовал в самый неподходящий для этого момент. Конечно, графиня была немного рассержена тем, что ей приходится извиняться перед вольным менталистом, который сейчас читал ее, как раскрытую книгу, но при этом я почувствовал и толику интереса с ее стороны. Моя реакция была точно нетипична для местного мужчины, особенно, с учетом моего неблагородного происхождения. Так бы мог отреагировать глава рода или наследник трона, но уж точно не рядовой счетовод, пусть и обладающий редким магическим даром.

— Благодарю. Конечно, я не буду воспринимать все так серьезно, — выбор у меня был невелик. Оставалось согласиться и принять протянутую мне ветвь мира.

Раскланялись, после чего я поспешил к Энжи: бард ждала меня минимум полчаса и, думаю, у нее были какие-то важные новости.

Глава 11. Вакуум

Для меня началась черная полоса.

Завертелось все тем утром, когда бард поставила меня перед фактом: она уходит из команды по организации игр лото и готова передать все дела либо мне и Лу, либо кому-нибудь из королевской канцелярии.

Срок на раздумья — неделя, после чего Энжи планировала перебраться вглубь страны, где будет поспокойнее: по городу активно ходили разговоры о том, что уже этим летом начнется полномасштабная война с Паринией, так что Пите окажется под ударом. Все кто мог уехать — уезжали. Пустели постоялые дворы и съемные комнаты, жизнь в огромном портовом городе стихала. Купцы взвинтили цены на продукты, крайне подорожало оружие и вообще любой металл, и это при условии того, что поставки из баронства Тиббот шли непрерывно, да и торговые суда из Республики Бренн — союзника Клерии — прибывали постоянно. Везли с востока готовое оружие, простые заготовки под мечи, щиты, копья, наконечники стрел и так далее.

На фоне всеобщего упадка и дороговизны пошла вниз и популярность моей игры. Совсем недавно был разыгран очередной джек-пот на четыреста золотых монет, после чего Энжи столкнулась с эффектом, с которым познакомился и я на старте моей затеи: люди затаились в ожидании следующего большого куша. Так что теперь на игры собиралось хорошо если два полных зала, почти все нанятые артистки остались без работы.

Энжи сообщила, что выделит из своего кармана подъемные для бардов, которых ждут тяжелые времена — во время боевых действий людям не до веселья в кабаках — я к этой инициативе присоединился.

По большому счету, деньги мне уже были и не так чтобы нужны. Молва о Лу пошла, причем вылилась за границы Пите благодаря тому, что нашими игроками было и множество купцов, которые, будто ворона на хвосте, разнесли рассказы о новой забаве и богах, в ней упомянутых, не только по всей Клерии, но и далеко за ее пределы.

Храмы в рамках нашего договора уже начал строить король Кай, так что мне оставалось только найти для Лу нового жреца, и я буду свободен.

Эту мысль я и высказал Лу, на что богиня отреагировала не слишком, как мне кажется, адекватно. Меня обвинили в том, что я отклонился от нашей миссии и, будто мальчишка, нырнул в дворцовые интриги, службу монарху и вообще, все мои силы — заемные. А мое задание еще далеко от завершения.

— Так ты скажи нормально, что тебе нужно! — я уже срывался на крик, игнорируя удушающую тяжесть магического ошейника, который Лу пустила в ход, потеряв над собой контроль. — Я гнию тут уже год! И только разговоров про «храм, паства, жрец». Что тебе еще от меня надо?!

— Чтобы ты выполнил договор с Матерью! — шипела в ответ богиня.

— Так не я заключил этот договор — а ты! Я даже толком не знаю, о чем вы там договаривались! Год спрашиваю, а ты все отмалчиваешься!

— Ничего я не отмалчиваюсь!

— Отмалчиваешься! Или считаешь, что это не моего ума дело? А, ну да, я же простой смертный, бесполезный счетовод, которого выдернули в этот мир служить самому неуравновешенному и бездушному божеству второго круга! Куда уже мне понять!

Моя реакция была понятна. Я на самом деле постоянно пытался получить от Лу детали, но в ответ нарывался только на молчаливую стену. Видимо, накопилось, так что меня прорвало, и сейчас я ругался с богиней как в последний раз.

Мои слова о бездушности зацепили Лу, я это видел. Ошейник сжался еще крепче, после чего ослаб.

— Дело не в том, что не твоего ума дело, а в условиях, что поставила Матерь! — я довел богиню своей руганью, которая длилась уже добрых минут двадцать, так что сейчас она тоже орала на меня.

— Так просвети! Видишь, у меня целых два уха есть для того, чтобы выслушать эти самые загадочные условия!

Лу сжала кулаки и почти с ненавистью посмотрела на меня. Такой богиню я никогда не видел. Будто бы я пытаюсь выведать у нее что-то постыдное.

— Мне нужен Истинный Жрец! Вот в чем проблема! Вот что я не заметила, когда заключала договор с Пантеоном!

Я ничего не понимал. Ну, жрец и жрец, пусть и истинный. Вон, Илий был когда-то ее жрецом, пока стоял последний не оскверненный храм, и ничего. Я озвучил свои мысли.

— Ты ничего не объяснила! Что это значит? Почему истинный жрец — это проблема?

У меня стали появляться догадки, от которых похолодело между лопаток, но я очень надеялся, что в этот раз моя чуйка дала сбой.

«Ага, уже. Не, чувак, я не ошибаюсь», — сообщил мне мерзкий внутренний голос. Стало еще страшнее.

Внезапно Лу как-то обмякла и стала, что ли, меньше ростом. Ее воинственность ушла, горящий в глазах огонь потух, а кулаки — разжались. Мне показалось, что богиня сдалась и одновременно приняла какое-то решение.

«Наконец-то я узнаю правду», — подумал я.

Бойся своих желаний, человече, бойся.

— Чтобы инициировать Истинного Жреца, нужна почти абсолютная вера со стороны человека, его безоговорочная преданность, желание приблизиться к божеству и быть с ним всегда. А добиться такого отношения к себе можно только будучи богом. А я сейчас человек, и не способна к посвящению другого человека в Истинного Жреца, — тихо сказала Лу, стоя передо мной и глядя куда-то в сторону.

Меня пронзило осознанием того, насколько сильно боги Пантеона обманули маленькую богиню.

— Договор с Матерью выполнить практически невозможно, — пробормотал я сам себе под нос.

Вся моя боевая ершистость куда-то улетучилась. Остались только пустота и горечь. Все, что я делал — было зря. И Лу все это время лгала мне, зная, что договор с Матерью никогда не будет выполнен.

— То есть это сделать совсем невозможно? Старшие Боги просто подшутили над тобой? — задал я уточняющий вопрос, надеясь, что неправильно понял Лу.

— Фактически — да. Истинным Жрецом человек может стать и самостоятельно, но для этого надо провести годы в молитвах, очистив разум и посвятив свою жизнь служению божеству. Этот процесс может занять десятилетия, и не дать результата.

— Так в чем проблема? Найди какого-нибудь сироту, а лучше двух, и начни обучать, готовить к инициации. Даже если ты человек — ты сейчас молода. Часть сил у тебя есть, а когда ученик станет жрецом, ты вернешься в свой статус божества.

Лу горько посмотрела на меня, и я понял, что знаю пока далеко не все.

— Антон, Матерь дала мне пять лет. Всего пять лет на паству, храмы и жреца. Ты выполнил два из трех условий всего за год, сделав почти невозможное. Я даже и представить не могла, что ты с этим справишься. Но за оставшееся время я не успею подготовить Истинного Жреца, как бы не старалась. Этот договор был невозможным с самого начала.

Она лгала мне. Целый год она лгала мне, скрывая правду, чтобы я не опустил руки. Я по-другому посмотрел на события прошедших месяцев. Если бы я с самого начала знал, что обречен, возможно, мы бы остались там, на поляне, сожранные волками. Или я просто осел бы в баронстве Тиббот. Или отказался давать рабскую клятву богам и палач снес бы мне голову — Семеро же не заступились, когда меня пытали. А тогда я не раз был на самом краю. Вытаскивала меня только магия мерзкого Гарена.

Лу боялась того, что потеряет даже призрачную надежду, или пыталась дать эту самую надежду мне, взяв груз правды на свои плечи? Или она боялась, что если я умру — Матерь придет или пришлет за ней Жнеца раньше срока? Эти вопросы роились в моей голове, все сильнее и сильнее вгоняя в какое-то подобие ступора.

— Значит, осталось четыре года? А что будет потом?

— Матерь развоплотит меня окончательно, я умру и как бог, и как человек, — спокойно ответила Лу бесцветным голосом.

— А наша связь? Получается, вместе с тобой Матерь уничтожит и меня?

— Я не знаю. Если не снимет перед этим свое заклинание — думаю, что да. Тут я ничего поделать не могу.

В этом я Лу верил, потому что куда ей, маленькой забытой богине до могущества главного божества Пантеона. Я не был уверен, что это заклинание может снять вообще хоть кто-то, кроме Первородной.

Итак, у меня осталось в лучшем случае четыре года. Не знаю, что чувствуют приговоренные к смерти или люди, которым врачи сообщают о том, что через несколько лет рак или другая неизлечимая болезнь их убьет, но я сейчас был в состоянии свободного падения. В голове — пустота, во всем теле — свинцовая тяжесть.

Кое-как подняв руку, я поправил волосы, после чего закрыл ладонью глаза. И что мне с этим делать?

— Антон, — из раздумий меня вывел тихий голос Лу, — я думаю, что мне надо отпустить тебя.

В смысле? Не понимая, о чем говорит богиня, я уставился на нее, будто она сморозила какую-то чушь.

— Ты уже ничего сделать не можешь, точнее, ты сделал все, что мог. Так что я отпускаю тебя, живи как считаешь нужным и делай, что посчитаешь нужным. Мы с Илием переберемся в святилище, что поставил в Пите король. Может, мне удастся найти кого-то достаточно верующего, чтобы обратить его или ее в Истинного Жреца. Но тут ты мне точно не помощник. Так что оставайся здесь и служи королю. Или уезжай с Энжи, если хочешь, — богиня была абсолютно серьезна и я чуть ли не почувствовал, как между нами лопнула какая-то связующая нить. У нас больше не было общей цели, мы друг другу чужие люди.

Я не стал уговаривать Лу остаться, не просил взять с собой. Никакие ее слова и сожаления не отменяют факт огромной, чудовищной по своим размерам лжи, которая лежала в основе наших взаимоотношений весь последний год. Пусть уходит в свой новенький храм, я же продолжу нести взятые на себя обязательства. Война закончится за пару лет — если гонгорцы вторгнутся в порт Миллер и захватят его, то Клерия безоговорочно проиграет, и дальнейшее сопротивление не будет иметь смысла, так что у меня останется еще пара лет жизни «для себя». То же касается и победы Клерии: если войска Кая Фотена отбросят нападение паринийцев и удержат Миллер, то враги королевства заползут в те норы, из которых выползли. Чтобы перегруппироваться и собрать силы для нового удара через пять-десять лет. Но к тому моменту меня уже, скорее всего, не будет в живых, так что не мои проблемы, а короля Фотена.

Лото принесло достаточно денег, чтобы мне больше не пришлось работать руками или в какой-нибудь управе — сейчас на счетах в торговой гильдии у меня хранилось больше тысячи золотых. На два года жизни на широкую ногу точно хватит.

Лу и Илий уехали из дворца на следующий день, взяв немного денег на содержание храма и жизнь. Не прощались, я только пожал руку старому жрецу — он сильно помог мне освоиться в этом мире. На богиню я почти не смотрел, нам не о чем было говорить.

Чтобы не свихнуться от нахлынувшего на меня ощущения скорой смерти, я погрузился в дела короля с головой. Пропадал за бумагами, подслушивал мысли придворных, периодически встречался с Каем. После нашей пьяной беседы, часть которой я вообще не помнил, Кай Фотен объявил меня официальным фаворитом короля, что создало эффект разорвавшейся бомбы. Дворец гудел, мне в спину кидались завистливые взгляды, а за глаза меня поливали грязью.

Ходили разговоры, что я получил статус фаворита из-за того, что приглянулся Виле де Шонц, так что я был крайне рад тому, что в реальности у нас ничего не было: проще было переносить весь поток грязи и сплетен, который обрушился на мою голову.

Сложнее всего были отношения с герцогом Мофоросом, который, в силу специфики его должности при короле, очень активно участвовал в политической жизни государства на этом этапе.

Как и ожидалось, Республика Бренн еще несколько месяцев назад ввязалась в конфликт на своих южных границах, поддержав притязания Ламхитана и выступив с ним единым фронтом против Нельской короны. Посланники совета только разводили руками на требования Кая в военной помощи в виде атаки Ламии, если Париния перейдет наши границы. В ответ на это республиканцы заявляли, что людей у них недостаточно, они могут обеспечить только бесперебойную поставку оружия и прочих товаров военного назначения, дефицит которых стал назревать в Клерии. Свободных мечей у Бренна не было — Корона серьезный противник и почти все силы были брошены на помощь воинственному Ламхитану. Единственное, чем могли помочь торговцы Бренна — дать денежную ссуду для того, чтобы Фотен усилил свою армию отрядами наемников. Но процент был настолько грабительским, что даже если Кай выиграл бы грядущую войну, выплаты по процентам оставят Клерию в нищете на десятилетия. Вот такие вот союзнички.

Я стал больше проводить времени на арене, тренируясь владению копьем. В гвардии нашлось пару сносных копьеносцев, которые успели достаточно послужить в армии до того, как перешли в прямое подчинение королю, так что кое-какую науку я получал. Учителя боя на посохах найти не удалось, но я хотя бы изучил базис, который преподается мальчикам. И на том спасибо.

Энжи уехала. Бард могла бы найти мне учителя бою на посохах из числа бродячих певцов и артистов, но никого достойного в Пите не осталось — артисты разъезжались из столицы, как и все прочие. Так что я просто тепло поблагодарил рыжеволосую певицу за ее помощь и работу, и она отправилась в путь. По словам Энжи, в ее планах было осесть в Трейле или другом южном городе, подальше от побережья, которое скоро будет полыхать.

Герцог Мофорос от постоянной пикировки перешел к откровенному вредительству после того, как мы получили известия о принудительном выдворении клерийского посольства из Паринии. Похожая ситуация была и в Гонгорском королевстве, но наши западные соседи все еще делали хорошую мину при плохой игре и не разрывали столь показательно дипломатические отношения. Но вот доступ послов во дворец гонгорского короля уже был значительно затруднен, если не сказать, что закрыт.

После получения дурных вестей старый аристократ откровенно сорвался с цепи, после чего стал собирать оппозиционную монарху фракцию, в которую вошли многие заметные фамилии клерийской аристократии. По дворцу поползли старые разговоры о том, что Кай — даже не бастард, а прижитый шаринской княжной сын со стороны, что Фотены вообще имели прав на престол не больше, чем любой другой древний род.

Вроде бы, стандартное мучение воды, но как оно было не вовремя! Чем больше я узнавал о мыслях оппозиционеров короля, тем больше утверждался в том, что Мофорос — просто говорящая голова, а ситуация зрела и ранее. На фоне этих разговоров осложнялся и созыв вымпелов: король не получил ответа от слишком многих аристократов, которые имели собственные дружины, на свое требование поступить на службу в войско и предоставить своих людей.

В этом не было ничего необычного: в королевствах бывшей Клерийской Империи существовала некоторая процедура призыва на войну. Если аристократ не был целиком согласен с требованиями монарха, то тогда королю надо было возглавить сбор вымпелов лично, через визит в родовые поместья и замки сомневающихся герцогов, графов и баронов. Традиция же гласила, что если король лично приезжал за вымпелом аристократа, то отказать ему уже было нельзя: войска, провизия и прочее на нужды войны аристократ предоставить был обязан, как и сам поступить на службу или отправить в армию сыновей, если они у него были. Это была, своего рода, такая система заложников, которая обеспечивала покорность остального семейства во время боевых действий, держа в узде весь прочий род.

Доносчики Вилы оказались не так полезны в ситуации, когда во дворце в открытую стал зреть заговор. Информации графиня получала все меньше, а несколько преданных ей служанок и вовсе пропали. По официальной версии — сбежали из дворца в родные края, спасаясь от грядущей войны. По факту, я уверен, их где-нибудь тихо придушили, предварительно выведав все, что знали несчастные о шпионской сети королевской фаворитки.

Мое расследование махинаций с армейскими закупками продвигалось. Я нащупал нескольких крупных купцов, которые состояли в частных гильдиях, через которых проворачивались мутные дела. Нет, само собой, эти люди не ставили свои печати на векселях и чеках, но именно в их карманы стекались полученные финансы. Я практически не удивился, когда понял, что эти люди крепко связаны как с криминальным миром, так и состояли в тесных отношениях с рядом высших аристократов Клерии — в том числе и с заговорщиками.

Капкан, выставленный на Кая Фотена Первого, становился все реальнее, а его зубья — все острее.

Одним из фигурантов махинаций оказался и уже знакомый мне усатый главнокомандующий — герцор Малкис Ренор. Именно ему я передал увесистый кошель с главным призом нашей первой игры в лото во дворце и уже тогда он показался мне подозрительным увальнем.

К сожалению, пощупать мысли герцога Ренора мне не удавалось: он отбыл в расположение войск, которые сейчас стояли лагерем в восьми лигах от города, ожидая приказов короля занять форты Пите или двинуться в сторону Миллера. Я сообщил о своих выводах королю, но пока Кай медлил. Мне вообще казалось, что монарх потерял нить происходящего и спустил многие дела на самотек, бесконечно проводя время в своих покоях.

Единственное место, где я мог спокойно провести время вдали от дворцовых интриг — тренировочная арена. Было уже тепло, лето ломилось в двери, так что гвардейцы тренировались во дворе своей казармы. Я же, чтобы скрыться от чужих глаз, все больше времени проводил в душном зале. Хотелось побыть одному.

Я почувствовал, как на песок арены ступило четыре пары ног. На двух молодых мужчинах были форменные куртки гвардии, еще двое — принадлежали к средней руки аристократии, которая сейчас активно выбирала, к какому лагерю примкнуть. Скажу прямо, счет был далеко не в пользу молодого короля.

— И кто пустил безродного на арену? — голос говорившего дворянина был высоким и чуть звенящим. Совсем еще мальчишка. — А, да это же выскочка-фаворит нашего короля.

Все четверо уже снимали со стоек тренировочные мечи и приближались ко мне. В моих руках сейчас было длинное копье, с которым я отрабатывал вращение и бой в широком секторе.

— Да ты посмотри, какой он фаворит? Машет палкой, как настоящий крестьянин. Может, готовиться сражаться в первом ряду за любимого короля? — это уже был второй из аристократов.

Гвардейцы пока хранили молчание, но я узнал их — два брата, младшие сыновья одного из западных баронов.

Я быстро понял, что меня пришли если не убить, то покалечить. Настроены молодчики были агрессивно, это чувствовалось сразу. Как ощущалось и то, что их кто-то подослал. Арена сейчас пустовала, и им никто не мог помешать выполнить задуманное.

Хоть тренировочные мечи и были затуплены, но хороший удар мог сломать кости, а пропущенный в голову — лишить жизни. Так что я не обольщался на тему того, что меня не могли зарезать. Потому что мои противники были способны просто забить меня до смерти.

Я быстро оценил обстановку. Если я убью четырех дворян — а пустив в ход ментальную магию, мне придется их умертвить в любом случае — в дворце может вспыхнуть бунт. Если же они прибьют нового королевского фаворита, то все будет обставлено, как несчастный случай: неумеха просто не смог поставить очевидный блок, и пропустил удар в голову. Такое иногда случалось, никто не застрахован от травм, когда люди махают тяжелыми металлическими предметами друг у друга перед носом. Это была почти безвыходная ситуация: против двух гвардейцев одновременно, без использования магии, я мог выстоять несколько минут. А противников было четверо. Звать на помощь бесполезно, Лу сейчас далеко и даже если услышит мой ментальный призыв, к тому времени, как она доберется до дворца, я буду уже трижды мертв. Если я поубиваю четырех аристократов, все из которых были значительно выше меня по статусу, то мне тоже грозила мучительная смерть и никакая защита со стороны короля тут не спасла бы. А если что-то пойдет не так об этом сразу же узнают нужные люди: я ощущал как минимум еще двух соглядатаев, которые наблюдали за ареной из тени балконов.

Убить всех? Я не дотянусь своей магией до наблюдателей, для смертельного воздействия мне все еще нужен был физический контакт с целью, пусть и посредством легкого касания копьем или посохом.

Единственный шанс — каким-то чудом вырубить всех четверых. Еще я мог попытаться прорваться из окружения и попытаться сбежать с арены. В таком случае мой статус при дворе будет уничтожен, но я хотя бы останусь жив.

Я поудобнее перехватил копье, готовясь отражать атаки. Его наконечник был затуплен, но если бить в голову, я смогу наверняка вырубить любого из подосланной четверки.

Все четверо создавали впечатление шакалов, которые сейчас кружили вокруг беззащитной овцы. Они осознавали свое доминирующее положение и даже будь я так же умел, как лучший гвардеец, шансов у меня было бы немного.

Первый выпад я отклонил наконечником копья, уводя меч в сторону, и контратаковал болезненным тычком в грудь. Заплатить за эту наглость пришлось сразу же: мне прилетел мощный удар в спину, который чуть не сломал половину костей и позвоночник.

Задыхаясь от боли, я отпрыгнул в сторону, отражая следующий удар. Длина моего оружия позволяла держать противников на расстоянии, а болезненные тычки в грудь и живот немного охладили их пыл, но я понимал, что, не нанося смертельные удары в голову или шею, долго я не продержусь. Единственное, чего мне удалось добиться — отступить к одной из стен арены, так что сейчас нападавшие прижимали меня широким полукругом.

Раскрутив копье по широкой дуге восьмеркой, я чуть отогнал четверку дворян, и внезапно изменил направление своего движения, атакуя крайнего левого ударом в колено. Ничто не мешало мне сломать пару рук или ног, главное, чтобы выжили.

Пришлось прибегнуть и к ментальной магии, но совсем чуть-чуть, будто бы мои руки двигались с такой скоростью, что направление движения копья рассмотреть не удалось.

Мощным боковым ударом я выбил одному из аристократов колено. По арене прокатился визг, будто кто-то привел сюда свинью.

— Тварь! Мразь! Ты мне ответишь!

Пока дворянчик грязно ругался, я уже вернулся на исходную, и еще раз крутанул перед собой восьмерку, заставляя бойцов отступить.

Удивили меня братья. Они почти одновременно провели слаженную атаку: один из них принял на меч мой удар копьем, уводя оружие вниз, второй же, понимая, что не успевает дотянуться до моей тушки, просто обломал наконечник ударом ноги.

Древко дернулось в моих руках, и вместо восьмифутового грозного оружия в моих руках осталась двухметровая палка. Твою мать, как же все плохо.

Я перехватил деревяшку левой рукой, прижимая импровизированный посох к груди. Сейчас начнется главное веселье: если я не смогу вырубить хотя бы одного из оставшихся троих нападавших, я проиграл.

Все изменилось, когда оставшийся на ногах дворянин увидел, что я, якобы, безоружен. Гвардейцы знали, что я интересуюсь посохами как оружием, так что не считали свою победу абсолютно безоговорочной, а меня — беззащитным. Но вот их товарищ по мутному делу в таких тонкостях не разбирался.

С молодецким улюлюканьем, дворянин бросился ко мне, занося меч для рубящего удара в голову, который должен был размозжить мне череп или расколоть древко копья. Я в последний момент поднял руки с импровизированным посохом и, вопреки ожиданиям дворянина, принял удар не центром древка, а его краем — уводя меч всторону, используя инерцию удара.

Сделав широкий шаг навстречу и подойдя практически вплотную, я ударил врага вторым концом древка в район уха, вложив в движение всю массу корпуса. Послышался мерзкий глухой стук, будто бы кто-то ударил по полному ведру с водой, и молодой дворянин мешком рухнул на землю.

«Убил или нет?», — проскользнула в голове мысль.

Но сейчас это было не важно. Один из гвардейцев заставил меня серьезно заплатить за проведенную атаку, со всей силы опустив меч на мою голень. Послышался мерзкий хруст, а ногу прострелило от чудовищной боли: ублюдок раздробил мне кость и практически обездвижил. Почти теряя сознание, я отпрыгнул обратно к стене и приготовился использовать магию. Это зашло слишком далеко.

Следующие несколько ударов я тоже пропустил: мне отбили левую руку в плече и еще раз приголубили сломанную ногу, которую я не успел убрать с линии движения тренировочного меча. Да, план душегубов пошел ко всем чертям — и коню будет понятно, что это не несчастный случай, но мне было уже как-то плевать. Приготовившись использовать ментальную магию, чтобы разорвать сознание гвардейцев в клочки, я поднял повыше свой импровизированный посох.

В этот момент на арене стало очень шумно: в помещение вбежал десяток гвардейцев в своих легких доспехах и с мечами наголо, а следом за ними на арену влетели Вила и Гарен.

Бой замер. Я не поверил своим глазам, увидев гвардейцев, которые, очевидно, пришли остановить смертоубийство, но еще больше меня удивило наличие в этой компании жирного Гарена — человека, которого я все же очень хотел убить.

Придворный лекарь и сам не выглядел слишком радостным — я чувствовал это по его эмоциям, но внутри него шла внутренняя борьба между отвращением ко мне и чувством долга перед королем.

Вот эмоции Вилы были однозначны — она очень волновалась и сейчас была рада, что они все же успели. Видимо, одна из ее птичек принесла фаворитке весть, что на арене творится что-то странное.

Гвардейцы мигом скрутили своих поникших сослуживцев, еще несколько человек оттащили в сторону бесчувственного дворянина и его убаюкивающего сломанное колено товарища.

— Антон! Я рада, что мы успели! — графиня де Шонц уже была рядом и помогала мне доковылять до ближайшей лавки.

— Я вижу, у вас хватило ума не убивать этих благородных юношей… — прошипел подошедший Гарен, который уже успел убедиться, что бесчувственный дворянин еще дышит.

Я волком посмотрел на придворного лекаря, на что он только закатил глаза. Видимо, Гарена удивляло то, что я не принимаю его ненависть к моей персоне как должное.

Лекарь быстро посмотрел мою ногу, снял с пояса флягу и, плеснув водой прямо на штаны, схватился руками за перелом. Больно было — не пересказать, однако я уже через несколько секунд почувствовал, как по ноге прокатился жар сил целителя, а раздробленная кость, разрывая окружающие ткани, собиралась на место.

Силен, тварь. Другой лекарь бы потратил на это не менее десяти минут, да еще не смог бы закончить за один подход, а этот садист собрал мою кость и привел в порядок ногу меньше, чем за минуту. Правда, я чуть не потерял сознание от боли, но опыт жизни в темнице был еще достаточно свеж, так что ограничился только тихими проклятиями и русским матом в уме.

Ничего не говоря, Гарен отпустил уже целую ногу, после чего двинулся прочь с арены. Внутри магика кипела злость на то, что король оставил меня в живых, но он ставил долг превыше своих желаний. Так что сделал все, что должен был.

Наконец-то появилась возможность поговорить с Вилой, с которой мы как-то внезапно остались наедине.

Я чувствовал исходившую от женщины тревогу за мою жизнь и радость, что они подоспели вовремя — еще десяток секунд и мне бы пришлось убивать гвардейцев, что поставило бы мою персону вне закона на территории всей Клерии. Потерять такой актив король не мог, да и меня перспектива пуститься в бега, оставляя за собой дорожку из трупов, не особо прельщала.

Я оперся на руку женщины — наступать на исцеленную ногу было все еще больно и, зная по собственному опыту, это чувство сохранится еще как минимум несколько часов.

— Что, следили за мной, графиня? — спросил я прямо де Шонц.

— Скорее, оставила наблюдателей для подстраховки, — призналась Вила, — и оказалась права. Слишком многим твоя фигура мозолит глаза.

— И что будет дальше?

— Это все замнут, будто ничего и не было. Никто не хочет говорить вслух о том, что безродный выскочка отправил двоих дворян отдохнуть на песке, отбиваясь при этом еще и от двух баронских сыновей-гвардейцев.

— Но этим же четверым не сойдет все с рук?

— Ну, братья куртку со змеем больше никогда не наденут, а вот с остальными двумя, увы. Рычагов давления у нас нет, — честно ответила на мой вопрос графиня.

На секунду я пожалел, что не прибил всех четверых сразу же, пустив в ход магию, но эта мысль быстро улетучилась. Я планировал выжить в этом гадюшнике и отдохнуть пару лет перед тем, как Матерь вырвет жизнь из Лу, чем, скорее всего, убьет и меня.

Меня окатывало теплом и приятными ароматами трав, исходившими от тела идущей рядом графини, от чего в мозгу шевельнулись непрошенные мысли. Она все еще была красива и желанна, но при этом все так же абсолютно для меня недоступна.

Проводив меня в покои, Вила де Шонц удалилась, а я остался наедине с самим собой. Горячка боя прошла и сейчас я чувствовал себя так, будто бы попал под грузовик — абсолютно разбитым. Левая рука, по которой я пропустил удар, тупо ныла, по ней растекался огромный синяк. Перелома не было, так что Гарен не посчитал необходимым исцелить мой ушиб, хотя сейчас я бы потерпел десяток секунд ради того, чтобы вернуть полную подвижность руки. Я знал, что уже к вечеру боль отступит и мне станет легче, но вот прямо сейчас очень хотелось пожалеть себя любимого.

Остаток дня я провел в своих покоях, пооткисал в горячей ванне, после чего спокойно улегся спать. Завтра было много дел, плюс, надо было поговорить с королем на тему неожиданного нападения. Сегодня я не потащился к Каю, все, что ему нужно было знать, сообщит Вила.

Посреди ночи меня разбудил громкий стук в дверь. Снаружи что-то происходило и звуки, как и отголоски мыслей снующих туда-сюда людей, мне совсем не нравились.

— Антон! Это Орвист! Открывай! Срочно!

Я завернулся в простыню — предпочитал спать голышом — и сонно отворил дверь.

На пороге стоял взлохмаченный виконт, который держал в руках свою броню и меч.

— Ты чего? — я еще не до конца проснулся и силился понять, что происходит.

— Корабли в гавани! Антон! Война! Вот-вот начнется штурм города!

Меня пронзило осознание: началось. То, к чему так долго готовились и чего все так ждали, началось темной майской ночью без официального объявления войны, которое было тут, конечно, желательным, но необязательным. Париния решила нанести сокрушительный удар сразу по столице соседнего королевства и закончить боевые действия одним махом. А победителей потом не судят.

Быстро одевшись и прихватив с собой меч, я отправился следом за Орвистом. По распоряжению Вилы, я присоединюсь к тем двум десяткам гвардейцев, которые будут охранять короля. А чтобы меня ненароком не зарубили свои же, придется нацепить форменную куртку с синим змеем на спине.

Уже подходя к казармам, рядом с которыми разместился и арсенал и склад одежды, я застыл посреди двора.

— Ты чего? — спросил Орвист.

Лу.

Все дело было в ней.

Богиня, с которой я был связан физически и все раны которой напрямую отражались и на моем теле, сейчас была в городе, в своем храме. Гордая богиня Лу, которая уже смирилась с тем, что выполнить договор Матери она не в силах, будет сражаться до последнего — одного своего святилища она не так давно лишилась, да и терять ей было особо нечего. Что такое четыре года для божества? Пыль.

Я же отчетливо почувствовал дыхание приближающейся гибели. Нужно было каким-то образом достучаться до богини и вытащить во дворец, но на все попытки установить контакт с помощью магии ответом мне была лишь пустота.

Лу на самом деле сдержала свое слово и отпустила призванного матерью бухгалтера из другого мира, оборвав нашу связь и окончательно закрывшись от меня ментальными барьерами.

Глава 12. Битва за Пите

Куртку по размеру я нашел довольно быстро. Еще из оружейной прихватил обычное, мне по подбородок, боевое копье, древо которого было обито железными кольцами. После чего отправился вслед за Орвистом. Мы шли в рабочий кабинет короля, где Кай Фотен Первый обычно принимал посетителей.

Дворец был похож на разворошенный улей. Кто-то куда-то бежал, гвардейцы орали на прислугу, сонные дворяне, которые уже добрались сюда из своих покоев или прибежали из ближайших поместий, только добавляли происходящему хаоса своими претензиями и вопросами.

Окинув взглядом разношерстную толпу, которая толпилась у кабинета короля, я сразу понял, что очень многих не хватает. Почти все представители оппозиции, которые в последнее время в голос критиковали действия Кая, так и не явились во дворец, хотя и должны были. Среди толпы я не увидел нескольких графов и герцогов, но самое главное — отсутствовал Мофорос, который больше других критиковал мягкотелость и нерешительность короля.

Активно работая локтями и не обращая внимания на возмущенные крики позади, мы пробились к большим двустворчатым дверям. На страже стояли сразу пять гвардейцев, которые, впрочем, завидев Орвиста и меня, мигом расступились и пропустили нас внутрь.

«Умница, Вила, оставила указания», — подумал я.

Еще минута в этой истеричной толкучке, и я бы начал убивать, ей богу.

Как оказалось, часть моих выводов была поспешной. Как минимум половина высших аристократов, которых я записал в предатели, сейчас были внутри комнаты, собравшись у рабочего стола короля. Впрочем, Мофороса среди них не наблюдалось.

Я встал у стены рядом с Орвистом, прикинувшись гвардейцем, что, впрочем, не ускользнуло ни от бойцов внутри кабинета, ни от аристократов.

Мне было плевать. Я не гений тактики или стратегии, танковые клинья на прорыв не водил, в войнах и конфликтах в родном мире не участвовал. Даже в армии не служил, а вся воинская наука ограничивалась умением бросать гранату типа «колотушка» на зачетную дистанцию с разбега. Еще я умел забивать рожок от автомата Калашникова холостыми патронами, которые наш военрук засыпал в разрезанный пополам баскетбольный мяч, после чего он начинал близоруко пялиться на циферблат механических часов — время так засекал.

— Нам надо стянуть основные силы к фортам, — Кай активно тыкал в разложенную на столе карту города, которая была нанесена в правильном масштабе на огромный кусок кожи — пергамент таких размеров был бы слишком хрупкий.

— Пусть баллисты и маги форта не пропускают корабли в гавань так долго, как смогут. Понятно? Поставим баррикады тут, тут, и тут, надо удержать основные улицы — король продолжил тыкать пальцем в карту.

От сонливой лени, которая сопровождала монарха последние недели, не осталось и следа. На него напали, и надо было защищаться. Мне вообще показалось, что он специально вел себя таким образом, провоцируя своих противников на активные действия, но, видимо, перестарался — в итоге Пите сейчас начнут штурмовать.

В этот момент в комнату вбежал посыльный в форме городской стражи.

— Ваше Величество! Форты!.. — мужчина запнулся и утих, оценивая концентрацию аристократов на квадратный метр помещения.

— Да что такое!? Говори! — не выдержал один из графов, пожилой седой мужчина в богато расшитом камзоле.

— Так это… Восточный потеряли, орудия не стреляют, магов не видно… В моем, Западном, идет бой… Предательство, Ваше величество…

В комнате повисла тишина. Форты по бокам от гавани Пите были воротами порта. Пристрелянные тяжелые орудия закрывали всю бухту: катапульты и баллисты могли делать до двух выстрелов в минуту и были способны если не потопить, то серьезно повредить корабль любых размеров. Особенно, если снаряды были зажигательными — начиненные сырой нефтью, которую тут называли просто черным болотным маслом.

Потеря даже одного форта — это нонсенс. Если король потеряет сразу два, то город обречен.

Это понимали все присутствующие, а по отголоскам мыслей и эмоций, от которых я сейчас пытался изо всех сил отгородиться — понял и я.

— Значит… — Король замолк, быстро что-то решая в уме.

— Ваше Величество, прикажите идти на помощь Западному. Я возьму своих людей, граф Вертес — один из аристократов кивнул на крепкого мужчину, стоящего рядом с ним у стола, — он своих, и мы отобьем форт. Прикроем хотя бы часть бухты.

Король замер, будто ожидал чего-то.

«Антон. Нужна твоя помощь. Как в темнице, только оставить в живых», — король смотрел на меня в упор, прокручивая эту мысль в голове.

Я коротко кивнул.

По едва заметному жесту и тихой команде короля, гвардейцы внезапно отлепились от стены и взяли двух добровольцев в круг.

— Прошу простить меня, но так надо, — ответил король.

В тот же момент я сделал шаг вперед — гвардейцы по еще одному знаку короля пропустили меня к вельможам — и, положив ладонь на голову ничего не понимающего Вертеса, нырнул в чертоги разума.

Вся легенда псу под хвост, но сейчас я или раскрою себя, или город падет.

Светляк сознания графа был удивительно ярким и сильным — волевой, активный человек. Стараясь не навредить аристократу, я быстро прошелся по его мыслям и чувствам. Не найдя никаких следов заговора или мыслей предать короля Кая, я силой магии «собрал» мысли графа к тому виду, в котором они были до вмешательства, вышел в реальность и шагнул ко второму мужчине.

Граф Нирифор — так звали аристократа — был так же чист, как и его товарищ. Оба были давними друзьями и умеренными представителями знати, которые придерживались мысли, что борьба за престол и козни против Фотена погубят их дома и само государство.

После ментального допроса мужчины ошалело крутили головами, а до меня стали долетать обрывки их мыслей и мыслей окружающих.

«Значит, правда…»

«Менталист… Но где ошейник?»

«А говорили — мальчишка идиот и якшается с простолюдином…»

«Хорошо, что я здесь…»

Мыслей было много, некоторые — даже могли привести к смертной казни, но я сделал вид, что ничего не слышал.

— Они преданы трону, Ваше Величество, — коротко сообщил я Каю Фотену. — Извиняюсь за вторжение, Ваши Сиятельства, но обстоятельства вынудили, — обратился я уже к графам, низко поклонившись. Новые враги мне были ни к чему.

— Граф Вертес, Граф Нирифор, берите своих людей и отправляйтесь к Западному. Примите и мои извинения за методы проверки. Ваша верная служба престолу не будет забыта, — серьезно обратился к чуть приосанившимся мужчинам король, оказав тем самым невиданную честь.

Вельможи выскочили из кабинета, как будто на двоих им была не сотня лет, а всего сорок. Я же ощущал на себе десяток настороженных взглядов.

— Господа, — уловил общее настроение Кай Фотен, — думаю, каждому стоит пообщаться с господином Тинтом, чтобы снять общее напряжение и мы продолжим работу. Раз уж вы все в курсе. И попрошу постараться не выносить информацию о менталисте за пределы кабинета. Это мой приказ.

Аристократы чуть вздрогнули, но вид недавно выходивших и абсолютно здоровых Вертеса и Нирифора дали им определенную надежду.

Я проверил мысли оставшихся девяти в кабинете мужчин — все были верными слугами короля, о чем я и сообщил Фотену.

Конечно, двое из них принадлежали к «сомневающимся», которые выбрали сторону монарха в последний момент, но, я думаю, мою услугу они оценили. Если выживем, у меня будет, что попросить у этих людей взамен за мою вольную интерпретацию их намерений в этой стрессовой ситуации. Потому что не надо было быть магом разума, чтобы понять: любого предателя Фотен прикажет казнить прямо в этой комнате, что гвардия выполнит без промедления — для них существует лишь один монарх, и это Кай Фотен. Во всяком случае, так должно быть.

Я не остановился на достигнутом, и прошелся по каждому солдату в комнате, коих набилось тут полтора десятка с учетом Орвиста — еще пятеро стояли в дверях. Многие из них оскорбились моим действиям, но все же все понимали необходимость и действенность данного метода. На «допрос» каждого у меня уходило не больше пяти-десяти секунд: с каждым разом работать с чужим сознанием для меня становилось все проще и проще, так что последние трое гвардейцев и вовсе ничего не почувствовали.

Убедившись таким топорным образом, что в комнате нет предателей, я чуть успокоился. Впрочем, осознание того, что окружающим можно доверять, добавило немного уверенности всем присутствующим. Это читалось по эмоциональному фону в помещении.

Кабинет стал, фактически, ставкой главнокомандования на время атаки. Кай отдавал распоряжения, принимал гонцов, обсуждал вопросы обороны порта со своими вельможами. С каждой новой вестью о прорыве, десанте или захвате очередной улицы, мужчины в расшитых серебром и золотом камзолах покидали комнату, пока внутри не остались только я, Кай, Вила — фаворитка проскользнула сюда чуть позже меня, уже после массового допроса — и личная охрана короля.

Все остальные отправились на ранее оговоренные точки в нижнем городе, на стенах или чуть выше — уже в городе верхнем.

Форт Западный, по всей видимости, отбить удалось, потому что орудия наконец-то начали бить по кораблям, с которых на шлюпках спускались на берег солдаты Паринии.

Король в сопровождении своей охраны прошел на стену крепости, с которой открывался вид на весь город, лежащий на берегу бухты. Мы с Вилой сопровождали монарха. Графиня успела переодеться — сейчас на ней был легкий охотничий брючный костюм, а в руках — небольшой арбалет. Из оружия ближнего боя — только кинжал, женщина не умела фехтовать.

Вид открылся не самый радостный. Уже начало светать и нашим взглядам открылась горящая столица. Доки и причалы были разорены, склады кое-где горели, издалека слышались крики и звуки боя. Люди, кто не был готов взять в руки оружие, массово бежали за пределы городских стен — в сторону королевского тракта, пытаясь утащить нехитрый скарб на своих плечах или случайном транспорте, который удалось раздобыть.

Никто людской поток не задерживал: гражданские на поле боя могли послужить живым щитом для атакующих, которым было плевать на судьбу жителей Пите.

Тушить вспыхнувшие тут и там пожары было некому, так что уже через несколько часов нижний город будет пылать; смог уже стал клубиться над постройками, ограничивая видимость с крепостной стены.

Через полчаса форт Западный прекратил огонь. Скорее всего, просто закончились снаряды, потому что гонцов с информацией о том, что противник пошел на штурм портового укрепления, мы не получали.

Нижний город пал, шум боя уже приближался к верхнему, за которым были основные укрепления и королевская крепость. Противника надо было задержать — к армии, стоящей в пригороде, уже отправили нескольких гонцов, так что минимум пять тысяч мечей должны были прийти в столицу уже к вечеру, полностью готовые к бою, хоть и с марша. За это время надо не допустить полного окружения Пите, потому что при бое в чистом поле потери защитников будут слишком велики. А вот бой в условиях города с возможностью отступить для передышки за неприступные стены, с перспективой рано или поздно сбросить паринийцев в море — выглядел наиболее выгодной тактикой.

У атакующих не было времени вставать лагерем в городе, за пределы стен их никто не выпустит — защитники начнут бить в спину, накатывая на паринийцев волнами и отступая за городские стены, так что единственный шанс восточных соседей сломить сопротивление здесь и сейчас. Им нужно было дойти до крепости, заблокировать обороняющихся внутри, а потом, уже свободно высадив все свои силы, попытаться разбить армию, которая спешила на подмогу королю. Если это случится, то война будет проиграна одним днем, а голова Кая Фотена — насажена на пику.

Все это понимал и молодой король, так что в какой-то момент он отдал короткую команду: собрать лучшую сотню гвардии, еще сотню подготовить как резерв. На крепостных стенах и воротах оставить всех остальных — около семидесяти мечей. Он лично возглавит защиту главной улицы верхнего города, которая была самым коротким путем к крепости.

— Ваше Величество, это неразумно, — посмел возразить командир гвардейцев, выслушивая распоряжения монарха. — Позвольте мне возглавить оборону во славу рода Фотенов, вам незачем рисковать.

— Мой преданный Лакиций, — спокойно ответил король, — если эта улица не будет удержана, то мою голову насадят на пику до конца недели. Так что я пойду на укрепления вместе со своей гвардией, это не обсуждается. Тем более, мои предки никогда не бежали от битвы.

Командир гвардии коротко поклонился, ударив кулаков по панцирю брони в районе сердца, после чего стал зычным голосом раздавать команды, называя десятников, чьи бойцы отправятся в первой волне обороняющих стратегическую точку.

— Мой король, — чуть слышно обратился я к нему, — это точно хорошая затея?

— Нет, но мои деды всегда брали в руки секиру в трудные моменты боя. Если я отсижусь за стенами, это подорвет боевой дух армии. Так что пришло время подвигов, мой счетовод.

Кай совсем по-простому хлопнул меня по плечу, намекая, что ожидает от меня того же рвения, что и от гвардейцев.

Я оценил свои перспективы. То, что я менталист — уже не секрет. Если король умрет, то и меня постараются где-нибудь тихо придушить, так что мое выживание напрямую зависело от выживания короля Кая Фотена Первого.

Выдвинулись на позиции быстро, прихватив с собой телеги, арбалеты, болты к ним — в условиях городского боя луки были неэффективны. Взяли с собой немного метательных копий и вообще всего, что могло пригодиться на баррикаде. Вместе с нами отправился Гарен и еще несколько лекарей — специально для них на подводах тащили пяток бочек воды. При доступности материала, все целители могли творить ледяные стрелы, копья или водные лезвия — упрощенный вариант ледяной стрелы из плотно сбитого потока воды, не особо расходуя магические силы.

Для обороны выбрали место в шагах трехстах от ворот. До ближайших переулков было далеко, да и здесь начиналась уже территория поместий аристократов, которые были огорожены аккуратными, но достаточно высокими стенами в полтора человеческих роста, скрывая жизнь внутри от любопытных глаз. Так что быстро проскочить нам за спину у атакующих не выйдет, а мы, чуть что, сможем отступить под прикрытие крепостных стен, не обращаясь при этом в бегство.

Ширина улицы в этом месте достигала тридцати шагов. Гвардейцы стали деловито расставлять телеги поперек улицы, преграждая проход, в ход пошли бочки, мебель из ближайших домов, которые смотрели на мир зияющими провалами дверей — их владельцы сейчас, в большинстве своем, сражались в городе.

Король отправил вперед несколько гонцов, предупредить защитников стены верхнего города, что стоять насмерть им не обязательно, и они могут отступить на последнюю линию обороны, присоединившись к своему монарху.

Паринийцы давили активно, так что особой надежды на отступающих к крепости у нас не было.

Разместив дозоры на крышах ближайших поместий, чтобы отслеживать перемещения противника и исключить внезапное окружение нашего отряда, мы принялись ждать. То, что бой придется принять — было понятно, как и то, что мы столкнемся с основной ударной силой паринийского десанта.

Сначала к нам стали стекаться раненые, следом — кое-как отступающие группы защитников стены верхнего города. Среди них было много аристократов со своими дружинами и безземельных дворян, которые жили в столице или при дворе.

Где-то на соседней улочке, ближе к стене, была молельня Лу, которая, по сути, являлась ее первым храмом.

— Мой король…

Я понимал, что времени мало, и если я не отправлюсь на поиски богини сейчас, то позже уже не смогу отлучиться. До храма было не больше пяти минут рысью, с учетом того, что надо будет пробираться дворами поместий.

— Разрешите сходить к храму, что вы приказали поставить для богини Лу. Там сейчас моя сестра и дед, — прямо попросил я у короля.

Фотен недовольно дернул щекой. Менталисты были опасными противниками в ближнем бою, даже такие посредственные мечники, как я. Но король все же меня отпустил:

— Если там будут паринийцы — возвращайся. И возьми с собой Орвиста и еще пару гвардейцев, — наконец-то решился король.

Он понимал, что от меня деморализованного, в бою толку будет немного.

Я коротко поклонился монарху, кликнул Орвиста, передал ему приказ Фотена и мы стали продвигаться дворами на нужный нам переулок.

С начала штурма города прошло не более трех часов, но все вокруг свидетельствовало о том, что в столицу неожиданно пришла война. Повсюду валялись личные вещи, брошенные горожанами, кое-где — застрявшие или сломанные тачки с пожитками. Редкие жители, что еще не покинули Пите, бесплотными тенями пробирались вдоль стен — до крепости, а потом прочь, на равнину, в сторону Королевского Тракта.

Уже через несколько минут до нас стал доноситься шум локальной стычки. Звенела сталь, слышались крики раненых и ругань сражавшихся. Мы аккуратно подошли к углу дома и выглянули из-за укрытия.

Прямо посреди улицы, недалеко от храма Лу, сражался небольшой отряд защитников города — человек семь, на которых наседало два десятка паринийцев. Часть защитников была ранена, некоторые — уже лежали мертвыми на брусчатке улицы.

Среди крупных спин мужчин я заметил невысокий профиль — Лу, будто оса, перемещалась между флангами, с каждой атакой отправляя к Жнецу по одному противнику. Однако другие воины вокруг богини не справлялись, это было видно, что вот-вот они сдадутся.

Я потянулся ментально к богине и понял, что она уже полностью истощена — Лу активно пользовалась магией разума уже не менее часа, умертвив неизвестно сколько человек, но сейчас, не имея божественной сущности, ее организм требовал отдыха. Так что максимум, на который сейчас была способна богиня — легкий отвод глаз для того, чтобы найти брешь в обороне очередного противника. О массовой иллюзии или убийстве одним касанием меча речи уже не шло.

У меня неприятно кольнуло в груди, когда я понял, что не вижу старика Илия рядом с обороняющимися, но времени на раздумья не осталось: еще чуть-чуть и отряд, в котором сражалась богиня, сомнут.

Еще на бегу я почувствовал, как по руке из тонкого пореза потекла тонкая струйка крови — до Лу кто-то дотянулся и зацепил клинком плечо, что немедленно превратилось и в мою рану.

Мы врубились во фланг отряда паринийцев, чего они точно не ожидали. Сейчас я не экономил силы, и щедро вкладывал в свое копье ментальную энергию. В итоге, каждое касание превращало обычное копье в несущее мучительную смерть оружие: из глаз паринийцев хлестала кровь и буквально за мгновение трое противников полегли на мостовой.

Не отставали и мои спутники. Гвардейцы были выучены совместному бою против превосходящих сил противника и сейчас Орвист с товарищами превратились в трех демонов, которые резво крошили ничего не понимающих паринийцев. Атакующие, было, попытались перегруппироваться, но отряд, которому мы пришли на помощь, быстро оценил тактическое преимущество и бойцы во главе с Лу насели на солдат с новой силой. Через минуту все было кончено. Моя куртка, как и легкий нагрудник, была залита кровью; от чужой крови же рука чуть скользила по древку копья.

Я посмотрел на богиню, которая прямо сейчас добила последнего оставшегося в живых паринийца и выпрямилась во весь рост.

Уставшая после долгого боя, какая-то осунувшаяся, она была залита чужой кровью и не до конца понимала, что произошло: Лу взглядом рыскала по сторонам в поисках новой цели. Я подошел к богине и, взяв ее за руку, увлек за собой — прочь с улицы, в сторону поместий, откуда мы только что пришли. На разговоры не было времени.

Довольно быстро моя богиня пришла в себя и уже двигалась следом за нежданными спасителями самостоятельно. Я поскребся в ее разум, ища контакта, которого был лишен все то время, что провел во дворце после ее и Илия отъезда.

«Как ты?», — послал я мысленный вопрос, когда богиня все же ответила мне.

«Жива. Спасибо».

«Илий?..»

«…»

Молчание Лу было выразительнее всяких слов. Мой первый в новом мире наставник и собеседник, человек с которым я мог свободно общаться, в том числе и о своем прошлом, который не раз выручал меня и богиню своей прозорливостью и прижимистостью во времена жизни в баронстве Тиббот, старый жрец Илий отправился к Жнецу.

Почувствовал мою печаль, Лу практически рефлекторно коснулась моей ладони, пропуская через меня свою божественную благодать. Определенно, за это время я стал наркоманом — я почувствовал удовольствие, мало с чем сравнимое. С другой стороны, когда она была рядом, я ощущал, насколько богиня стала мне дорога. Даже с учетом того, что она лгала мне почти год, давая ложную надежду. И нам придется еще раз обсудить с ней это.

Но потом, если переживем этот день.

Мы быстро вернулись к баррикадам и Гарен, возглавив звено лекарей, занялся ранеными. Тяжелых сразу отправляли в крепость, предварительно остановив кровь — все для того, чтобы они протянули до вечера. Легкие раны целители затягивали целиком, хоть и оставляли уродливые шрамы — на эстетику времени и лишних сил не было, главное, чтобы боец мог вернуться в строй.

Подошла и наша с Лу очередь залечить свои порезы. Целитель, который нами занялся, только удивленно вскинул бровь: два одинаковых, как брата близнеца пореза у брата и его сестры. Но чего только не случается на войне, правда? Гарен бросил на меня короткий взгляд, но промолчал. Копаться же в мыслях жирного магика у меня желания не было, так что я просто отмахнулся от него. Не сейчас, не время.

Окончательно рассвело и мы смогли оценить, как много смога поднялось над городом из доков. Порт был фактически уничтожен и даже если мы отобьем Пите, то эффективно принимать корабли не сможем еще долгое время. О быстром сообщении с портом Миллер, который был второй мишенью, можно было забыть как минимум до середины лета.

Тихо. Так тихо только перед большой грозой или чем-то плохим. Солдаты, что не были задействованы в дозорах и наблюдателях, расселись вдоль стен поместий, привалившись к ним спинами. Но оружие все держали наготове. Для магиков из крепости притащили еще несколько бочек воды, а также немного еды — лекари должны быть в тонусе, потому что во время боя представляли собой не только звено поддержки, но и грозную силу, которая может обратить в бегство атакующих.

Я слабо понимал возможности придворных магов воды, но было очевидно, что ненавистный мне Гарен был самым сильным из всех. Это прослеживалось по тому, как быстро он лечил раненых, да и в целом другие маги относились к главному целителю двора крайне уважительно. Очень надеюсь, что на войне его мерзкая сущность обернется исключительно против паринийцев и толстяк не даст стрекача в самый ответственный момент.

Первая же атака на наши баррикады оказалась удивительно мощной: видимо, разведчики паринийцев доложили, что на главной улице, ведущей к крепости, закрепилась королевская гвардия, так что штурмующие подготовились, надеясь сломить сопротивление одним ударом.

В конце улицы появились стройные ряды паринийцев, которые прикрывались ростовыми щитами. Гвардейцы быстро повскакивали со своих мест, заняли позиции на наших хлипких укреплениях. Часть взялась за копья и щиты — остальные взвели арбалеты.

Абсолютной неожиданностью для нас стало то, что из-за рядов щитов в баррикаду полетели магические снаряды. Первый же огненный шар размером с кулак, прожег в телеге дыру, воспламенив сухое дерево. По одному из гвардейцев ударила короткая молния, убив на месте, в другие части укреплений полетели камни и водяные лезвия.

Маги воды с нашей стороны сориентировались мгновенно — в щиты противников полетели узкие ледяные и водные лезвия, которые на высокой скорости разрубали броню, будто фрезой, оставляя ужасные раны в телах наступающих.

Однако трех колдунов было объективно недостаточно для того, чтобы нанести нападающим ощутимый урон: на нас надвигалась махина минимум из трех сотен солдат.

Когда до остатков баррикады, которая уже частично пылала, частично была разбита вражескими магами земли, оставалось менее пятидесяти шагов, а паринийцы были готовы перейти на бодрый бег, король приказал опрокинуть бочки.

Не знаю, отрабатывали ли они это с Гареном, либо придворный маг мигом понял задумку своего короля, но я увидел, как магик мгновенно отправил разлитую по камням влагу под телеги — на другую сторону баррикады. Кай же сосредоточился и вложил, как мне показалось, большую часть своих сил в массовое колдовство, взмахнув своей рапирой. Через секунду король, владеющий боевой магией льда, при поддержке своего лекаря который удерживал своим колдовством натяжение воды, превратил площадку шириной в десяток шагов, в идеально ровный каток.

«Фига», — только и смог подумать я, оценив все коварство приема.

Чтобы удержаться на ногах, солдатам противника пришлось замедлиться и начать дробить лед перед собой краем щитов или мечами. В это время из-за баррикад высунулись гвардейцы с тяжелыми арбалетами и пустили первую кровь с помощью железа в этом столкновении.

Почти все болты нашли свои цели — слишком удобно торчали плечи и головы паринийцев, которые сейчас пытались прорваться через внезапное заграждение, так что к тому моменту, как первый солдат противника поднялся на борт перевернутой телеги, гвардейцы успели сделать еще три залпа.

Дальнейший бой я помнил плохо. Слева от меня стоял Орвист, справа Лу, оба прикрывали мои бока, а я без устали орудовал копьем. Несколько раз я творил массовые иллюзии, внушая противникам, что где-то рядом гвардия пошла в контратаку и сейчас бьет во фланг. Мороки быстро уничтожались и с каждым разом работали все хуже — противник учился, но в мгновения, которые он тратил на перегруппировку и отражение несуществующей фланговой атаки или прорыва, гвардейцы короля получали передышку.

Кай Фотен был достойным наследником своего рода. Путь он и не отличался мощным телосложением, а в его руках была длинная рапира вместо мощного боевого топора, но перед королем уже образовалось небольшое кладбище, а любого, кто пытался атаковать монарха с боков, встречали мечи и копья его верных гвардейцев.

В какой-то момент атака захлебнулась и паринийцы откатились, оставив на камнях не меньше полусотни бойцов убитыми или тяжело ранеными. Мы потеряли три десятка гвардейцев, половина из которых погибла из-за атак магов.

Чуть отдышавшись, король позвал меня к себе.

— Антон, маги, с ними надо что-то делать!

— Мне надо коснуться человека хотя бы копьем, чтобы убить на месте магией, — никаких титулов или приветствий, мы были на поле боя.

Фотен зарычал. Он оценил иллюзии, которые я насылал на атакующих, но этого было недостаточно. Лекари уже вышли из сражения — экономили силы для раненых. В строю в качестве боевого мага остался только проклятый Гарен.

— Откуда у них вообще столько магиков?

Насколько я знал, Париния, как и Клерия, не могла похвастаться большим числом колдунов. Все маги стекались в Шаринское Княжество, потому что там было для них отдельное учебное заведение, да и исторически шаринцы покровительствовали колдунам, опираясь на их силу и даруя больше привилегий, чем в других государствах.

— Хотел бы я знать, — хмуро ответил молодой король.

Лицо Кая Фотена было залито чужой кровью, и сейчас он был очень похож на своих воинственных дедов, о которых пели барды и рассказывали в легендах. Груда из семи обмороженных трупов перед тем местом, где сражался монарх, была лучшим подтверждением — он истинный Фотен, а не прижитый на стороне бастард шаринской княжны.

Потери оказались выше, чем можно было ожидать, так что король, посовещавшись с командиром гвардейцев, принял решение отходить к кольцу стен, которые окружали «правительственный квартал» и особняки наиболее влиятельных аристократов. На обратном пути на нас с боковой улочки внезапно вынырнули остатки отрядов графов Вертеса и Нирифора вместе с выжившими защитниками Западного форта.

Не знаю, чего стоило им пробиться обратно к крепости, но выглядели воины измученными: почти все были легко ранены. Вертес, бледный и шатающийся от потери крови, держал левую руку на перевязи — скорее всего перелом от удара булавы или топора по щиту, с которым сражался аристократ. Его друг, граф Нирифор, выглядел не лучше, но оба не теряли присутствия духа, подгоняя короткими окриками своих людей.

— Ваше Величество, мы отбили форт. Часть боеприпасов катапульт и баллист была уничтожена, мы расстреляли остаток, и пошли на прорыв, — отчитался Нирифор перед подошедшим к ним молодым королем.

— Трон не забудет вашего подвига, герцог Вертес и герцог Нирифор — за самоубийственную вылазку король неофициально пожаловал вельможам следующий по старшинству титул, — отправляйтесь в крепость, там вам помогут.

Вместе дошли до стены и отряд новоиспеченных герцогов отправился дальше — в главную твердыню города.

— Не слишком легко жалуешь титулы? — не удержался я от вопроса.

— Они пролили свою кровь и кровь своих людей. Плюс, я не заметил в отряде старшего сына Вертеса, а он должен был пойти с ним, он опытный боец, — спокойно ответил Кай Фотен.

Вот так вот. Сражаясь за короля, в первые часы войны один из этих мужчин лишился наследника, но при этом не бросился на молодого монарха с кулаками при встрече. Они на самом деле заслужили свои титулы.

Серьезно раненых гвардейцев — почти десяток человек, мы отправили к лекарям, а отряд усилился резервной сотней, полностью готовой к бою. На стену уже натаскали чанов с маслом и сырой нефтью, готовили крупные камни. Короче, проводили весь тот цикл мероприятий, который совершался при подготовке обороны стен.

Через полчаса выяснилось, что встретились мы с авангардом — основные силы паринийцев подошли только сейчас. На широкой улице собралась колонна минимум из семи сотен мечей, еще неизвестно, сколько отрядов подходило к двум другим воротам, которые находились на окраинах стены. Всем было понятно, что и этот рубеж долго удерживать нам не удастся, особенно, если вспомнить, сколько магов было на стороне противника.

— Надо что-то делать с магами, — повторил король нашей троице, которая не отходила от монарха ни на шаг.

С присутствием Лу король как-то быстро смирился, особенно увидев девушку в бою. Сейчас каждый опытный воин был на счету.

Противник продвигался аккуратно, ожидая очередной каверзы, но сил на то, чтобы опять закатать улицу в лед у короля не осталось. Гарен же управлял жидкой водой и на ледяное колдовство был не слишком способен.

— Ты точно не можешь ничего сделать с их магами отсюда?

Я задумался. Был один способ, но это форменное самоубийство. Я потратил много сил и сейчас чувствовал, что эта авантюра может стоить мне жизни. С другой стороны, если нас отбросят к крепости раньше времени, то паринийцы получат необходимое пространство для маневра. Я был уверен, что прямо сейчас на берег высаживаются все новые и новые силы, разбиваются походные кузни и кухни, ставятся палатки для обычных лекарей и магических целителей. Если спешащей в столицу армии придется воевать с ними сначала в чистом поле, то выбить противников из бухты будет слишком сложно.

Нужно было рискнуть.

Я глянул на Лу, потом на короля, и ответил:

— Есть один способ.

Богиня все поняла и только крепко сжала мою ладонь. Мы почти не разговаривали, ни словами, ни ментально, каждый сам по себе проживая этот бесконечный день.

Когда строй врага подошел на двадцать шагов к стене, я сел в небольшой нише для караульного, чтобы меня не зацепило шальным болтом, рядом втиснулась Лу, и мы оба скользнули в чертоги разума.

Выглядела богиня отвратительно человеком. Истощение магических сил привело к тому, что обычно яркое сияние вокруг богини сейчас еле теплилось, а сама она даже тут выглядела уставшей и осунувшейся. Я был уверен в том, что смотрелся не лучше, так что, послав Лу короткую ободряющую мысль, полностью открыл свой разум бездне.

Шагнув за пределы полусферы я увидел множество огоньков, каждый из которых был живым человеком. Вот леденисто-синий шар сознания короля, чуть дальше — ярко-голубой Гарена. Удивительно, я думал, что у толстяка будет больше тьмы и грязи в душе. Видимо, он был банальным фанатиком, что я никогда не брал в расчет.

В бездне не было направлений как таковых, так что через несколько шагов я увидел строй из сознаний, которые, несомненно, принадлежали паринийцам. То тут, то там, я видел сознания магов, которые как яркие светодиоды на фоне тусклых лампочек, разрывали своим светом тьму бездны.

Я оскалился, пора начинать грязную работу.

Потянувшись к первому светляку огненно-красного цвета, я запустил в него руки и, с некоторым усилием, разорвал пополам. Сейчас маг, которому принадлежало это сознание, должен был замертво упасть на камень улицы. Лу была рядом со мной, не давая погрузиться в бездну слишком глубоко и постоянно напоминая, кто я и зачем сюда пришел.

После третьего убийства меня захлестнула жажда крови. Я перестал разбирать, где солдат, а где — маг, перестал обращать внимание на Лу.

Внезапно я почувствовал, как бездна стала засасывать меня, пуская свои черные щупальца через мое сознание.

«Антон! Антон!», — звонкий голос богини был полон тревоги, она пыталась до меня достучаться и вытащить обратно. Я и так сделал слишком много.

Я обернулся и посмотрел на Лу. Поток сознаний паринийцев захлестнул то место, где были сознания короля и Гарена. Я понял, что штурм стен начался и гвардия проигрывает, пусть каждый солдат короля и дорого продавал свою жизнь, унося за собой двух-трех штурмующих. Но силы были слишком неравны.

Если нас сметут, всему конец, а мне так хотелось жить, пусть осталось всего четыре года.

Сбросив хватку богини, которой она держала меня на «поверхности», я нырнул во тьму с головой, обращаясь к силам собственной души.

Что мне терять? Вокруг меня смерть, всегда была, с того момента, как я опустил руку, которой защищался от яркого света галогеновых фар в своем дворе. Смерть следовала за мной по пятам, постоянно стремясь заглянуть в лицо.

Богиня говорила, что использовать силу души опасно? Жить тоже опасно, да и осталось не мне так долго.

Я стал сильнее, намного сильнее и умелее, чемполгода назад на зимней поляне, окруженный волками.

В моих руках засиял серебристый посох — конструкт сформировался мгновенно и охотно прыгнул в протянутую руку. В то же время я полной ладонью зачерпнул все то, что пережил за последние месяцы: тяжесть труда в доках, волнение из-за лото, страх перед бандитами, гнев при виде избитой Энжи. Следом в конструкт отправились мои воспоминания о пытках в королевских застенках.

Тьма вокруг меня стала плотной, как желе, ее можно было резать. Но я все еще видел перед собой строй сознаний паринийцев, редко перемежаемых душами неизвестно откуда взявшихся в таком количестве боевых магов.

Самую сильную, самую свежую душевную рану я вложил в посох последней.

Боль от предательства со стороны Лу. Боль от ее лжи. Боль от того, что мы оба умрем, когда Матерь выдернет жизнь из тела богини. Боль от того, что я не могу ее спасти.

Я почти не мог больше удерживать посох, так что я перехватил его двумя руками и, будто дубиной, ударил им в сторону паринийцев, рассекая магией саму плоть бездны.

Волна, прокатившаяся по Ничто, стала взрывать людские души, как наполненные водой шарики. Миг — и свет сотен жизней погас. Посох после удара рассыпался на тысячи осколков, истратив всю вложенную в него силу.

Я был тут совершенно один. Я устроил локальный геноцид, но выиграл для Кая битву за город.

Армия успеет вовремя.

«Антон!»

Из последних сил Лу пробилась ко мне, на этот уровень бездны, и обхватила руками за грудь со спины, будто я тонул.

«Вернись, пожалуйста».

«Зачем? Тут покой. Тут я свой. Тут я уже был и сюда я в итоге все равно приду».

Бездна пожирала меня. Я стал намного большей ее частью, чем тогда, при ранении.

«Пожалуйста, вернись к живым, вернись ко мне».

Я безучастно посмотрел через плечо на ментальный образ богини, которая сейчас, на другом уровне мироздания, была похожа на человека больше, чем когда-либо.

«Антон, вернись ко мне».

Внутри что-то дрогнуло. Я вспомнил тепло рук Лу, ее фиолетовые глаза, темные волосы и нашу общую невеселую судьбу.

Следуя за богиней, я начал вырываться из пут тьмы. Будто пловец, поднимающийся с глубины, когда легкие жжет от нехватки воздуха, но впереди еще полпути, я старался прорваться обратно к своим чертогам разума, к миру живых, где меня ждала Лу. Богиня чуть не убила меня, лгала почти год, скрывая факт того, что выиграть у Матери невозможно.

Но я все равно шел к ней, потому что был должен.

Потому что я этого хотел.

Эпилог. Неведомая тварь

— Ну и что ты выяснила? Эта тварь пришла за ним или вместе с ним?

Рыжеволосая красавица лениво потянулась и посмотрела на строгую и величественную женщину перед собой.

— Я думаю, она скользнула в разрыв ткани миров, когда ты активировала заклятие призыва.

Девушка подхватила тонкими пальцами виноградину с большого блюда и отправила ягоду в рот.

— Но ты говоришь, что он ничего о ней толком не знает, как так?

— Твоя сила вырвала его из мертвого безжизненного мира без магии. Удивительного мира, скажу я тебе, я хорошо изучила его воспоминания. Но магия там — такая же сказка, как у нас россказни о горных троллях или эльфах южных лесов.

Девушка подхватила еще одну виноградину и окинула всех прочих присутствующих за столом игривым взглядом. М-да, все их дружное семейство в сборе.

— Но мы же не просто так потеряли доступ в Кватт!

Мужчина в доспехе всегда был немного импульсивен, хотя старался держать себя в приватных беседах максимально холодно.

— Да, я согласен. Та секта существовала в Империи сотни лет, но им никто не отвечал. Это была просто выдумка нескольких безумцев, а как прибыл этот Антон, так они резко обрели силы и стали творить чудеса, — высказался толстый мужчина в дорогих одеждах. — И что самое странное, они мгновенно увеличивают число сторонников, почти неуязвимы перед магией или даже нашими силами. Только простое железо.

— Да не в нем дело. Он из мертвого мира, нам же сказали, — в разговор встрял седой старец, — мне кажется, тварь была просто там заперта. А когда она открыла проход — он кивнул на женщину во главе стола, — просто вырвался из своей клетки в нашу реальность.

— Если мы не решим проблему в Кватте, это может перекинуться на земли дряхлой Токонской Империи и дальше, на восток. Шаринцы вообще ничего не смогут противопоставить этим фанатикам — слишком полагаются на своих магов, — подал голос бородатый здоровяк.

— А император Кватта принял новую веру? Или это переворот? — спросил худощавый мужчина с бледным лицом, который до этого постоянно молчал.

Потеря Кватта — самой северной и темной в плане продолжительности светового дня страны, больно била по его силам.

— Принял, — ответила женщина во главе стола. — Теперь это официальная вера империи, наши алтари и храмы активно разрушаются, а жрецов сжигают.

Повисло тяжелое молчание.

— И что, этот Антон вообще ничего не знает? Зря за него вступались?

— Он точно ни во что не верит, в плане истинной веры в богов. Просто признает наше существование в этом мире. Но вот это я нашла в его старых вещах, — рыжеволосая девушка сделала движение рукой, и в ее руке материализовался какой-то серебристый предмет.

На стол перед заинтригованными участниками встречи лег кусочек серебра в форме креста.

Конец второго тома

Авторское послесловие

Дорогой читатель! Я очень рад, что ты остался со мной и мы встретились в этом моменте.

Я написал две книги за три недели, в сумме около 830к знаков. Это была титаническая работа, так что мне нужен небольшой перерыв перед третьим томом — его написание начнется в середине марта, а закончить первую арку серии я планирую до своего 30-летия — к 5 апреля 2021 года.

Ну и, конечно же, лайки, комментарии, добавления в библиотеку и прочие активности очень тешат ЧСВ автора, который по природе своей — эгоманьяк, и дают ему сил работать в таком чудовищном темпе:)

Всех обнимаю, а гермофобам и социопатам — машу рукой издалека:)

* * *

Многие другие книги вы найдете в телеграм-канале «Цокольный этаж»:

https://t.me/groundfloor

Нравится книга?

Давайте кинем автору награду на АТ. Хотя бы 10–20 рублей…

https://author.today/work/118674

Оглавление

Пролог. Тихое дыхание

Глава 1. Доки

Глава 2. Камни и руны

Глава 3. Взлеты и падения

Глава 4. Тусклый блеск меча

Глава 5. Под распростертой дланью богов

Глава 6. Охотник и дичь

Глава 7. Из грязи в князи

Глава 8. Королевский дар

Глава 9. Роковая женщина

Глава 10. Части одного целого

Глава 11. Вакуум

Глава 12. Битва за Пите

Эпилог. Неведомая тварь