КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706300 томов
Объем библиотеки - 1348 Гб.
Всего авторов - 272776
Пользователей - 124657

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

iv4f3dorov про Соловьёв: Барин 2 (Альтернативная история)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин (Попаданцы)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).

Понкайо [Евгения Минчер] (fb2) читать постранично

- Понкайо [publisher: SelfPub] 5.17 Мб, 856с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Евгения Минчер

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Евгения Минчер Понкайо

Пролог

Он обрел имя спустя тысячелетия после рождения. Вековечный сон его был прерван бурливым утром 1470 года; первозданная земля вздрогнула от прикосновения чужеродного тела – и каракка разлетелась в щепки. Обломки парусного судна кружились в черных водоворотах и опускались на дно. Из раздраженных бурунов на белый, как кипень, песок выползали моряки. Усталые, едва живые, они откашливались от соленой воды и пытались встать на ноги; рассеянно, вяло озирались. Из сорока семи участников экспедиционной группы уцелело девятнадцать человек.

Остров нарекли именем погибшего судна, и не прошло и полусотни лет, как на Понкайо зазвучали первые голоса поселенцев. Пролегающая под островом хитросплетенная сеть пещер превратилась в каменоломни, откуда понкайовцы добывали известняк для постройки домов и монастыря. Позднее часть пещер отвели под погреба для хранения домашней снеди. Чтобы защититься от вторжения неприятеля, спастись от его жестокой длани, карающей по велению собственной прихоти, за одно лишь дерзновенное желание жить, сметливые понкайовцы отделили туннели от погребов, замаскировали входы и укрывались в безмолвных глубинах всякий раз, когда по склонам горного массива прокатывался тревожный звон колокола, предупреждающий о приближении пиратского судна. Монахи собирали нехитрые алтарные принадлежности и спускались в подземелья господней обители, где находилась усыпальница, давшая последний приют упокоенным предкам.

Крошечное поселение, задержав дыхание, приветствовало чужаков пустыми домами и хлевами, следило вопросительным взором и хранило упорное молчание. Расположившиеся в погребах среди обилия полок и бочек тяжелые дубовые шкафы надежно прятали входы в подземелья и не задерживали на себе внимание морских бесов. Когда шкаф открывали, закрепленные на полу ложные опорные бруски оставались неподвижны и не рисовали на известняковой насыпи предательских полумесяцев. Петли же были установлены таким образом, что смотрели в угол, куда никак не подступиться, и свет ламп их не достигал.

Хитрые понкайовцы брали с собой достаточно еды и питья и отсиживались в укрытии, пока отправленный на вылазку разведчик, обычно какой-нибудь прыткий мальчуган, не имеющий равных в скорости, не прибегал и не сообщал, что угроза миновала. Выходы из туннелей были разбросаны по самым разным уголкам острова, но юный разведчик пользовался только теми, что выводили в соседний лес. Мальчуган шустро вскарабкивался по каменным ступеням, приподнимал деревянную крышку люка, прикрытую лесным дерном и жухлыми листьями где-нибудь в тени дерева или путаного кустарника, и внимательно осматривался. Убедившись, что вокруг никого нет, он выбирался на поверхность и во всю прыть несся к восточному берегу, где на волнах покачивалось вражеское судно со спущенными парусами.

Незваные гости, задобренные вином и съестным угощением – часть от общих припасов, которую понкайовцы предусмотрительно оставляли в погребах, – отчаливали прочь. Вплоть до середины XVII века хитрость с подземельями работала во благо островитян. Они вели тихую жизнь, занимались простым трудом, возделывали земли Понкайо, торговали и обменивались с проезжающими через остров судами. Свиньи на убой, солонина, вино из финиковой пальмы, сироп и кофе из стручков рожкового дерева, пряности, овощи, древесина и многое другое – взамен понкайовцы получали все, что не могли вырастить или сделать своими руками. Понкайо так привык жить бок о бок с людьми, что уже и не помнил, каково это: без них. Он стал домом, частью сердец, не будет его – не будет и жизни. Он это понимал, чувствовал, и земля его проникалась любовью этих людей.

Времена года на острове сменялись своим чередом, и вот однажды летом 1660 года сезонное ненастье вынесло на берег обломок палубы с истощенным подростком, юнгой с торгового судна, захваченного и потопленного морскими разбойниками. Понкайовцы сжалились над ним, выходили, окружили заботой и приютили как родного. Когда на остров за положенной данью прибыли пираты, юнец уже стоял на ногах. Увы, слишком твердо… Жители хватились его, чтобы отвести в укрытие, но паренька и след простыл. На оклики юнец не отзывался, отыскать его так и не удалось. Он в ту минуту как оглашенный бежал прочь, прочь, все дальше и дальше, напуганный колокольным звоном и подступающей с востока исполинской тенью кровожадного противника, столкновение с которым в прошлый раз едва не стоило ему жизни. Он бежал, не разбирая дороги, слезы текли по его щекам, он так хотел жить, что надеялся перегнать смерть. Он забыл о своих спасителях, видел перед собой только горящие обломки палубы и распластавшиеся на воде паруса, тонущих людей, смертельно раненых, но еще живых, слышал грохот пушек и яростный клич врага. Он падал, оцарапывая коленки и руки, вставал и мчался дальше, он давно сбился с пути, но не сомневался в успехе своего замысла: перегнать смерть,