КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706323 томов
Объем библиотеки - 1349 Гб.
Всего авторов - 272773
Пользователей - 124662

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

DXBCKT про Калюжный: Страна Тюрягия (Публицистика)

Лет 10 назад, случайно увидев у кого-то на полке данную книгу — прочел не отрываясь... Сейчас же (по дикому стечению обстоятельств) эта книга вновь очутилась у меня в руках... С одной стороны — я не особо много помню, из прошлого прочтения (кроме единственного ощущения что «там» оказывается еще хреновей, чем я предполагал в своих худших размышлениях), с другой — книга порой так сильно перегружена цифрами (статистикой, нормативами,

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Миронов: Много шума из никогда (Альтернативная история)

Имел тут глупость (впрочем как и прежде) купить том — не уточнив сперва его хронологию... В итоге же (кто бы сомневался) это оказалась естественно ВТОРАЯ часть данного цикла (а первой «в наличии нет и даже не планировалось»). Первую часть я честно пытался купить, но после долгих и безуспешных поисков недостающего - все же «плюнул» и решил прочесть ее «не на бумаге». В конце концов, так ли уж важен носитель, ведь главное - что бы «содержание

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
DXBCKT про Москаленко: Малой. Книга 2 (Космическая фантастика)

Часть вторая (как и первая) так же была прослушана в формате аудио-версии буквально «влет»... Продолжение сюжета на сей раз открывает нам новую «локацию» (поселок). Здесь наш ГГ после «недолгих раздумий» и останется «куковать» в качестве младшего помошника подносчика запчастей))

Нет конечно, и здесь есть место «поиску хабара» на свалке и заумным диалогам (ворчливых стариков), и битвой с «контролерской мышью» (и всей крысиной шоблой

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин 2 (Альтернативная история)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин (Попаданцы)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Цикл "Тони Валентайн". Компиляция. Романы 1-5 [Джеймс Суэйн] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Джеймс Суэйн Ва-банк!

Лауре, божественному явлению


И воскликнул Господь: Моисей!

С треф ходить, бедолага, не смей:

Все трефное под запретом,

Круглый год, зимой и летом.

Но Моисей пошел с треф и ободрал Господа на двести пятьдесят баксов.

(Старая игроцкая шутка)

Пятнадцать минут славы

В феврале было прохладно, и Эл Скарпи по прозвищу Ручонки установил скамью-тренажер возле своего трейлера. Ручонки качал железо и поглядывал на парня с волосами, завязанными хвостом. Вздымая клубы пыли, парень осадил «Харлей» прямо перед тренажером, расстегнул косуху, достал конверт с авиабилетом и метнул его Ручонкам. Конверт спланировал точно на грудь.

– И сколько ты делаешь за один подход? – требовательно осведомился парень.

– По пять сотен, иногда и больше, – ответил Ручонки и стер грязным полотенцем пот. – А ты что, тоже качаешься?

Парень хохотнул и крутанул педаль своего борова, давая понять, что это – единственное мускульное усилие, которое он согласен совершить.

– Ты на стероидах или еще на чем? – спросил парень.

– Стероиды для гомиков, – отрезал Ручонки.

Парень умчался, а Ручонки зашел в трейлер. Билет был на полдень, на местный рейс компании «Невада-эйр» до Рино, ночью обратно. На конверте пропечатано подтверждение: в аэропорту Рино, в прокатной компании «Херц», его ждет джип «Чероки». Здесь же – загадочная инструкция: «Гостиница „Кал-Нева“, спросить Бенни».

Внутри конверта были наличные, пять штук тысячедолларовыми банкнотами. Ручонки деньги припрятал и принялся размышлять о рейсе, предложенном работодателем. Ясное дело, самолет будет битком набит этими уродами-бизнесменами! А еще он представил себя в «Херце» в одной очереди с такими же бизнесменами. В результате размышлений Ручонки порвал билет и выбросил на улицу. Ветер унес клочки вдаль.


На машине он добрался до Рино за восемь часов, еще час ушел на довольно неприятную горную дорогу до озера Тахо. Шоссе припорошил снежок, поэтому пришлось буквально ползти – не больше тридцати миль в час. Казалось, он попал в совершенно другой мир, воздух холодный, разреженный, дышать тяжело, и вскоре у него зверски разболелась голова.

Гостиница расположилась аккурат на границе штата, отсюда и название – «Кал-Нева», «Калифорния-Невада». Когда Ручонки припарковался у казино «Счастливый малыш», уже стемнело. К своей цели – гостинице – он спустился пешком, и свет уличных фонарей подталкивал его в широкую мускулистую спину.

В «Кал-Неву» Эл Скарпи вошел под счастливое пение игрового автомата, выбросившего джек-пот. Дежурный сообщил ему, что у Бенни сейчас короткий перерыв. Он снова вышел на улицу и обнаружил, что тот, с кем он должен встретиться, курит у теннисного корта. Точнее, та – Бенни оказалась женщиной.

– Мама хотела мальчика, – пояснила Бенни и выдохнула аккуратное колечко. Колечко зависло в морозном воздухе. – Что, холодно? – Ручонки покачал головой. – Ну ясно, мышцы греют.

Бенни подмигнула и шагнула к нему, Ручонки сделал шаг навстречу и строго глянул ей в лицо. Она нервно сглотнула.

– Слушай, это шутка, понятно? Не дергайся. Кстати, сделаешь эту работку – станешь знаменитостью.

– Кончай болтать, – приказал он.

– Тот парень, что тебе нужен, он в бунгало номер десять. Знаешь, кто это?

Ручонки не знал.

– Сонни Фонтана, вот кто. Крутой тип.

Ручонки не поверил своим ушам: знаменитейшему профессиональному игроку Сонни Фонтане было запрещено появляться на территории Невады – в свое время Сонни ободрал все крупнейшие казино штата. Мысль о том, что Сонни может прятаться в этом Богом забытом месте, показалась Ручонкам абсурдной. Сонни Фонтана, твою мать!

Почувствовав его недоумение, Бенни пояснила:

– Строго говоря, бунгало расположены на территории Калифорнии, понятно? И пока Фонтана не переступает границы штата, никто не имеет права его тронуть. – Она вытащила из кармана сложенную в несколько раз газету. – На, смотри.

Луна светила ярко, и Ручонки хорошо разглядел сделанную несколько лет назад фотографию: Сонни Фонтана на ступенях федерального суда в Карсон-Сити. Черные волосы, кустистые брови, надменный римский нос – типичный макаронник.

– Ты уверена, что он в десятом бунгало?

– А то! – Бенни затоптала окурок. – Что ж, насладись своими пятнадцатью минутами славы.

– Ладно, – буркнул он.

В небе плясал веселый лунный серп. Ручонки пересек двор: десятое бунгало окружали пушистые ели. Ручонки глянул в боковое окно. В крошечной кухоньке стоял голый мужик. Из радиоприемника лилась громкая музыка, на кухонном столике – открытая коробка с пиццей. В профиль мужик был похож на Фонтану, но на него похожи и сотни других итальяшек. Мужик вытащил из холодильника бутылку водки и скрылся в комнате.

Ручонки обогнул бунгало и заглянул в заднее окно, тоже ярко освещенное. На широкой постели сидела женщина с выбритым лобком, тот парень наливал ей в стакан водку. Призывно облизнувшись, женщина сказала:

– Что ж, Сонни, давай-ка проверим, есть ли у тебя еще порох в пороховнице.

Ручонки ухватился за оконный откос: значит, это действительно Фонтана. Ручонки всегда мечтал о большом деле – о деле, которое принесет ему славу. Он смотрел, как Фонтана пристраивается к женщине сзади: они занимались этим так, как показывают в порнухе. Вдруг Фонтана схватил висящую на столбике кровати громадную ковбойскую шляпу, нахлобучил на голову, шлепнул женщину по заднице и воскликнул:

– Давай доскачем до финиша вместе, милашка!

Ручонки отпрянул от окна. Он замер в тени елей, с трудом подавляя желание завыть. Когда ему было шесть лет, он застукал свою мамашу с пожарным в красной форменной шляпе. Мамаша подобрала героя в баре, куда тот зашел после сражения с пожаром четвертой степени. Увидев потрясенную мордашку сына, она залилась слезами, а пожарный и не думал останавливаться. Он продолжал трахать маму, и тогда разъяренный Ручонки набросился на него со своими кулачками.

Ручонки вернулся ко входу. Ни дня не проходило, чтобы он не вспоминал о том пожарном. И о красной шляпе. И о том, что тому было наплевать на его мать. Все эти годы в нем копилась лютая злоба.

Он постучал в дверь. Услышал шаркающие шаги. На крылечке зажегся свет. Ручонки понял, что его разглядывают в глазок.

– Служба безопасности гостиницы, – представился он.

Дверь приоткрылась, Фонтана высунул голову. Он все еще был в шляпе, только теперь она сбилась набок. Благоухая водкой, Фонтана спросил:

– И в чем проблема?

Ручонки присмотрелся к физиономии – просто чтобы удостовериться. Да, тот же тип, что и в газете, никаких сомнений. За свою жизнь он убил многих, но это задание станет особым. Ручонки схватил Фонтану за глотку и для начала шарахнул его дверью по голове.

– Это за маму, – сказал Ручонки.

Полгода спустя

1

Жульничали все. По крайней мере, все, кого Тони Валентайн знал лично. Химичили с налогами, изменяли женам, надували телефонные компании, незаконно подключались к кабельному телевидению, ну а особо смелые подтасовывали карты во время традиционного пятничного покера или – если партнер отвлекался – подталкивали мячики поближе к лункам на поле для гольфа. Каждый хоть раз в жизни да смошенничал – такова уж человеческая натура, вполне простительный грех. Проблему составляли лишь те, кто почувствовал вкус к обману.

И таких великое множество. Соединенные Штаты охватила просто эпидемия профессионального шулерства и мошенничества, и винить в том следовало легализацию азартных игр. А что вы хотите, если денежные ставки в том или ином виде в тридцати восьми штатах стали вполне законным делом? Естественно, страна погрузилась в пучину наглого обмана – совсем как во времена Дикого Запада. На то и лотереи, чтобы подделывать выигрышные билеты, на то и игровые автоматы, чтобы их перепрограммировать, на то и крупье в казино, чтобы тайком отщипывать кусочки от хозяйских пирогов. Мошенники и шулера нагуливали жирок в этой питательной среде, и Валентайн до дрожи ненавидел эту публику – по нему, они куда хуже обычных воров или грабителей. И он ни разу не пожалел тех, кого ему удавалось отправить за решетку.

Но вот настал тот роковой августовский день, когда и он призадумался…

День начинался как обычно. Встал в восемь, проглядывая спортивную страничку – особенно его интересовал бокс, – съел плошку хлопьев с молоком, побрился-помылся, затем, налив вторую чашку кофе, уселся на переднем крыльце своего дома в Палм-Харборе. Он сидел в кресле-качалке под лениво вращавшимся вентилятором и привычно размышлял: а похож ли он на своих соседей, пердунов-пенсионеров? В общем-то похож, с одним лишь отличием: он и не думал предаваться законному отдыху.

– Что-то ты запоздал, – сварливо заметил он курьеру из службы срочной почтовой доставки: на часах была половина десятого. Расписался в протянутой ему квитанции.

– Застрял из-за похоронной процессии, – пояснил конопатый курьер, вручая толстый пакет. – Народ в эту пору мрет как мухи. Ну, я помчался. Доброго вам здоровьечка, господин Валентайн.

Белый фургон с оранжево-фиолетовым логотипом службы «Федерал Экспресс» сорвался с места, а Валентайн так и замер в дверях. Что этот болван имел в виду? Что старики умирают здесь пачками? Флорида, как успел он убедиться за время своей половинчатой отставки, справедливо может гордиться двумя вещами: изобилием солнечных дней и равным ему изобилием дураков.

Пакет был из Лас-Вегаса, отправитель – «Отель и казино Акрополь». Вскрывая его, Валентайн вспомнил вчерашний разговор с мудаковатым питбоссом[1] по имени Уайли. Какой-то клиент ободрал «Акрополь» на пятьдесят штук, и Уайли умолял Валентайна просмотреть видеозапись службы наблюдения и безопасности – а вдруг тот тип жульничал? В голосе Уайли было столько отчаяния, что Валентайн согласился.

В пакете были видеокассета, чек и записка. Большинство питбоссов вряд ли имели среднее образование, и каракули Уайли разобрать было непросто. Но, судя по тому, что Валентайну удалось расшифровать, Уайли предполагал, что дилер[2] был в сговоре с игроком. Питбоссы всегда так думают, и Валентайн выбросил записку в мусорную корзину.

Вставив кассету в видеомагнитофон, Валентайн уселся в любимое глубокое кресло на колесиках. На тридцатишестидюймовом экране «Сони» возникло черно-белое изображение. Размытые очертания молодой женщины раздавали карты для блэкджека столь же размытым очертаниям мужчины. «Акрополь» был одним из старейших в Лас-Вегасе казино, и, чтобы не потерять лицензию, им следовало бы заменить аппаратуру видеонаблюдения на более современную. Валентайн подрегулировал четкость.

Просмотр таких записей требует определенного навыка. Камеры куда более чуткий инструмент, чем человеческий глаз, и потому парички-накладки на мужчинах смотрятся как приклеенные к затылкам коврики, костюмы из дешевых тканей с синтетикой кажутся полосатыми, словно шкура зебры, а женщины в красном выглядят обнаженными – красные предметы для этих камер прозрачны. Зрелище поистине фантастическое.

Вскоре Валентайн поймал себя на том, что зевает. Обычно пленки, которые ему приходилось просматривать, были полны действия, и на них мелькали целые толпы. Именно в такой неразберихе и работает большинство жуликов: кто-то отвлекает внимание, а трое-четверо членов шайки делают свое грязное дело. Эта же запись была совсем другого свойства. Человек, в одиночестве игравший за столом для блэкджека, выигрывал кон за коном. Валентайн сначала присматривался к тому, как он играет, потом – к тому, как симпатичная на вид блондинка раздает карты. Все выглядело вполне благопристойно, за исключением того, что игрок точно знал, когда следует взять карту, а когда пропустить ход.

Валентайн прокручивал пленку взад-вперед уже двадцать минут, но так и не мог понять, в чем дело. Другой бы на его месте решил, что все в порядке и его заставляют делать зряшную работу. Но Валентайн знал: так играть никому на белом свете не дано. Остановив запись, он выудил из мусора записку Уайли. Питбосс накорябал: «Дилер подает сигналы?» Фраза была подчеркнута. Валентайн прекрасно знал, каким образом дилеры могут подавать игрокам сигналы, но блондинка ничего такого не делала. Уайли ошибался.

Однако это не означало, что все чисто. Парню на пленке слишком уж везло, такого не бывает. Взяв со стола блокнот и карандаш, Валентайн опустился на колени перед телевизором – теперь между ним и экраном было не больше фута – и нажал на кнопку «Play».

– О'кей, мистер, – объявил он, когда пленка закрутилась сначала. – Посмотрим, как это у вас получается.


Парень огреб столько, что Валентайн окрестил его Ловкачом.

В течение часа он вел учет сыгранных Ловкачом партий, фиксировал, сколько раз тот выиграл, сколько раз проиграл, сколько было партий ничейных. Игровая стратегия Ловкача была странной, не сказать – нелепой, и все же число выигрышей значительно превышало средние показатели. Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов: сколько именно процентов составляло это превышение? Когда количество выигрышей превышает средние показатели на несколько процентов, это можно списать на удачу, но все, что сверх того, говорит о действии темных сил.

После сыгранных Ловкачом ста партий Валентайн подвел итог: пятьдесят восемь выигрышей, тридцать проигрышей, двенадцать ничьих. Иначе говоря, количество выигранных партий составляет почти две третьих от общего числа – показатель невероятный.

Валентайн вернулся к столу и включил компьютер: пора заняться математикой. На экране появилась программа «Мастер блэкджека»: она имитировала игру, при этом игрок имел право выбирать любую стратегию. Вводишь параметры такой стратегии, и программа, прокрутив миллион партий, выдает результат. За последние годы вышло несколько модифицированных и улучшенных вариантов программы, но Валентайн оставался верен оригинальной версии. Ну и что, если она работает не так быстро, как современные? Свое дело она делала, а это все, что ему требовалось от компьютера.

Когда у дилера оказывалось десять очков, Ловкач предпочитал прикупать к семнадцати, и Валентайн решил ввести этот показатель как стратегический вариант – просто посмотреть, что из этого могло получиться.

«Мастер блэкджека»

A. Установить количество партий (1 000 000)

B. Очистить данные

C. Указать общую сумму игрока (17)

D. Указать первую карту игрока (10)

E. Указать вскрышку дилера (10)

F. Начать/продолжить имитацию

G. Вывести данные по количеству игр

Н. Вывести данные по окончательному счету

I. Вывести данные раздач

J. Отпечатать данные

К. Записать данные на жесткий диск

L. Системный журнал моделирования

М. Возврат в главное меню

Выставив все необходимые показатели, Валентайн нажал клавишу «Enter». Из процессора послышалось характерное жужжание. Через минуту программа выдала вердикт:

Партий: 1 000 000

Шаффлов:[3]148 400

Побед: 213 600

Поражений: 753 330

Количество выигранных фишек: – 43 770,0

Средний ожидаемый доход: – 0,7672

Это была плохая стратегия, уж лучше бы Ловкач вообще ничего не прикупал. Валентайн глянул на листок из блокнота: судя по его далеко не научным подсчетам, применяя эту стратегию, Ловкач, тем не менее, выиграл семьдесят процентов партий.

Абсолютно нереально.

Все остальные стратегии Ловкача, пропущенные через «Мастера блэкджека», давали тот же неутешительный результат, и все равно Ловкач ухитрялся выигрывать с невероятным перевесом. Да только вконец обдолбанный может поверить, что игрок способен поддерживать такой высокий процент выигрышей в течение нескольких часов! А это означало, что Уайли прав хотя бы в одном: Ловкач действительно жульничал. Возникал следующий логичный вопрос: и каким же образом?


Валентайн обедал всегда в одно и то же время и в одном и том же положении: стоя у кухонной раковины и таращась на крохотный задний дворик. Иногда – не так уж и часто – он поглощал свой сэндвич под звуки джаза – его радиоприемник был настроен на 106.3 FM.

– Тони, – бывало, говорила ему жена, – сядь. Еда стоя вредит пищеварению.

А он обычно отвечал:

– От старых привычек трудно избавиться. Сколько ни старайся, некоторые вещи остаются с тобой на всю жизнь.

На что она неизменно возражала:

– С тех пор как тебя перевели в детективы, ты что-то не очень стараешься. – Их реплики звучали заученно, словно у героев комической «мыльной оперы». – А с тех пор прошло двадцать пять лет.

– Двадцать пять лет?! – восклицал он и недоверчиво качал головой. – Боже, а мне кажется, что это было только вчера.


Он потягивал диет-колу и вновь прокручивал в голове разговор с Уайли. Питбосс назвал Ловкача полоумным, и теперь он понимал, почему. Ловкач не просто обставил «Акрополь» – он сделал это в открытую. Ни один шулер, у которого есть хоть пол-унции мозгов, на такое не пойдет. Это просто вредно для здоровья.

Но во всей этой истории был еще один тревожный момент. Даже не поняв, в чем состоит трюк Ловкача, но заметив, что тому уж слишком подозрительно везет, Уайли все равно должен был прервать игру. Казино в Неваде имели статус частных клубов, администрация которых оставляла за собой право отлучать клиентов от игорных столов. Такая практика была не очень-то широко распространена, но на сей раз к ней следовало прибегнуть.

Однако Уайли этого не сделал. Он не воспрепятствовал крупному проигрышу казино, а это означало, что либо Уайли – полный идиот, либо он решил, что Ловкачу просто повезло, в один прекрасный момент удача ему изменит, и тогда «Акрополь» вернет свои потери.

Вдруг кола показалась ему совсем невкусной. Картинка что-то не складывалась… И тут его осенило: шулера стыдливы, словно монахини, они никогда не выставляются напоказ. А Ловкач нарушил основное правило своей профессии.

Почему?

На заднем крыльце материализовалась Мейбл Страк. В оранжевых синтетических брючках и яркой блузке, по которой порхали попугаи, она и сама была похожа на тропическую птичку. Валентайн углядел в ее покрытых старческими пятнами руках пластиковую коробку. Боже, благослови ее доброе сердце, кажется, теперь у него найдется чем поужинать!

– Есть кто-нибудь дома? – спросила она, прижав нос к стеклу. – Я заметила, что у тебя работает телевизор. Снова спишь на работе, сынок? Вставай, лентяй!

Он отпер заднюю дверь.

– Заходи, Мейбл.

– Только не говори мне, что ты так и проторчал тут весь день, – заявила она, входя в кухню.

– Боюсь, что так и было.

– Ничего больше без очков не вижу. – Она ткнула ему коробку прямо в живот. – Вот что я тебе скажу: старость не радость.

– Все лучше, чем до нее не дожить. А я как раз перекусывал. Хочешь сандвич с ветчиной и швейцарским сыром?

– Нет уж, спасибо. Голос у тебя усталый. – Она выудила из кармана очки и, нацепив на нос, оглядела его с ног до головы. – Да и выглядишь ты погано. Эй, малыш, у тебя все в порядке?

– Все прекрасно, – сказал он без намека на энтузиазм.

После того как Лоис умерла, Мейбл взяла за обыкновение оставлять у него на ступеньках миски и кастрюльки с горячей едой – то котлеты с картофельным пюре, то жареного цыпленка с кукурузным хлебом. Пища была такая душевная, что он съедал все подчистую, даже если в тот момент есть вовсе не хотелось. Он взял коробку и поставил ее на верхнюю полку холодильника.

– Тяжелая… Неужто лазанья? Ну зачем ты… Столько возни!

– А, перестань… Что там у тебя случилось?

– Да так, надо решить одну задачку.

– Я могу помочь?

– Конечно. Сядь и подожди, пока дожую.

Мейбл заняла свое обычное место за кухонным столом. Шестидесятичетырехлетняя бывшая телефонистка из Цинциннати, она в одиночку вырастила двоих детей, а когда они вознамерились вернуться под ее кров, сбежала во Флориду. Свое вынужденное безделье она ненавидела и начала здесь новую деятельность, которая – к ее собственному удивлению – принесла ей всеобщее почитание.

– Ты что-нибудь о блэкджеке знаешь?

– Ничего. Но в свое время я поигрывала в бридж.

– Хорошо играла?

– Вполне. Даже в турнирах участвовала.

– Когда-нибудь замечала, как противник подает сигналы своему партнеру?

– Ну… Да, вот когда ты спросил, вспомнила один случай. Это было в 1968 году, на турнире в Бойсе. Я заметила, как Этель Белл показала своему мужу, что у нее пять козырей. Я, конечно, немедленно позвала судью.

– Тогда ты обладаешь достаточной квалификацией, – сказал Валентайн. – Я хочу, чтобы ты просмотрела пленку, которую мне прислали из казино.

– Обязательно, – пообещала Мейбл. – Но прежде чем мы начнем, прочти мое последнее объявление и скажи, что ты думаешь. По-моему, все готово.

Она вытащила из сумочки клочок оберточной бумаги и толкнула к нему через стол. Ее анонимные пародии на личные объявления вот уже год публиковались в «Санкт-Петербург таймс», и Мейбл превратилась в знаменитость. Ее афоризмы и шутки вовсю цитировались в редакционных статьях и речах местных политиков как «глас народа». Она же относилась к своей новой роли со всей ответственностью.

– Только честно, – предупредила она.

Пребывающая в постоянной депрессии, страдающая избыточным весом и склонная подавлять всех своим авторитетом пожилая дама, слегка пьющая, энергичная, живущая на социальное пособие и зависимая от кислородных подушек, желает познакомиться с хорошеньким яппи с развитым брюшным прессом и иностранной спортивной машиной с небольшим пробегом. Просьба высылать резюме, результаты анализов крови и фото в обнаженном виде. Интим не предлагать.

– Хо-хо-хо, – загоготал Валентайн, хлопая себя по бокам. Тот факт, что его милая и добропорядочная соседушка обладала таким необычным чувством юмора, был выше его понимания.

– Значит, понравилось?

– Да ты себя превзошла!

Она вытащила еще один клочок.

– Тогда уж и это прочитай.

– Два? Два объявления за раз? Ну, Мейбл, не бережешь ты народ!

– Перестань валять дурака. Читай.

– Есть, мадам!

Надоел секс по телефону, сладенький мой? Позвони Бабуле Мейбл, и я поведаю тебе все-все о своем артрите, неоплаченных счетах, пожалуюсь на водителей – на севере они ведут себя куда приличнее, – расскажу о том, как трудно жить на пенсию, поделюсь откровенными воспоминаниями о покойном муже, о внуках, в деталях доложу об операции по удалению камней из почек и о многом другом. Чокнутых просят не беспокоиться.

Валентайн ржал до слез:

– Классика, ну просто классика!

– Тебе действительно понравилось?

– Ты подняла пародию на рекламу на новую высоту.

– Хочется что-то оставить после себя на этой бренной земле, – с комично-торжественной миной заявила Мейбл.

– А ты уверена, что стоит использовать свое настоящее имя?

– Ну, поклонники мне не помешают! Ладно, хватит обо мне. Так в чем проблема? Может, Бабуля Мейбл поможет и тебе.

– А вдруг и поможешь…

Лучшего знатока человеческой натуры, чем Мейбл, Валентайн в своей жизни еще не встречал: долгие годы телефонного общения с самыми разными людьми отточили ее природную интуицию. Он усадил ее поудобней, сам пристроился рядышком на полу и включил видеомагнитофон.

– Происходит что-то необычное, – пояснил он. – Этот парень, судя по всему, жульничает, и люди, которые меня наняли, полагают, что дилер в сговоре. Посмотри и скажи, что ты думаешь.

Мейбл придвинулась поближе. Уже через несколько минут она, прокашлявшись, заявила:

– Ну, пока я могу со всей определенностью сказать только одно: она заинтересована в этом парне.

– Что ты понимаешь под «заинтересована»?

– Господи, ты говоришь как настоящий полицейский!

– Извини, но все-таки, что это означает?

– То, что он ей нравится. Что она хочет узнать его поближе.

Валентайн был поражен. Ему-то казалось, что дилер держится весьма холодно. Жаль, что на таких записях нет звука: если бы он слышал, о чем они говорят, он смог бы лучше представить, что там на самом деле происходит.

– На мой взгляд, она ведет себя очень даже сдержанно, – заметил он.

– Ох, Тони, порой мне кажется, что ты просто с дуба упал! Если у женщины есть хоть какой-то намек на класс, на уровень, она всегда ведет себя с понравившимся мужчиной сдержанно. Женщины способны показывать свой интерес к противоположному полу с помощью очень мелких, почти незаметных намеков. Вот, к примеру, как эта юная особа. Она демонстрирует свою симпатию тем, как смотрит ему в глаза. Как улыбается. Да, определенно, по ее улыбке это и видно.

Вообще-то Валентайн тоже обратил на это внимание. Как правило, дилеры в блэкджеке не раздаривают клиентам улыбки. Ловкач был за этим столом единственным игроком, так что ошибки быть не могло.

– Вот оно. – И Мейбл ткнула пальцем в экран.

– Что? – недоуменно спросил он.

– Он только что снова это сделал.

– Сделал что?

– Видишь, как дрогнули ее губы? Она улыбнулась. Этот парень отпускает шуточки, заставляет ее улыбаться. И такое повторялось уже три раза. Я знаю, это не мое дело, но почему казино так засуетилось из-за того, что кто-то несколько раз выиграл в блэкджек? Они же и так по миллиону в день загребают.

Он нажал на «паузу».

– Так-то оно так, но тип вроде этого вполне может их разорить.

– Разорить? Ой, да ладно!

Валентайн снова подумал о том, что, к его стыду и сожалению, никто не воспринимает его работу всерьез. Поэтому он объяснил:

– Вот предположим, что наш герой сделал ставку в сто долларов. И выиграл двадцать раз подряд. А если он играет с нескольких позиций – как если бы за столом сидело несколько игроков, – то к двадцатой сдаче он просто станет полноправным владельцем казино! Если, конечно, его не остановят.

– И вот этот парень, на записи, может такое учинить?

– Совершенно верно.

Она глянула на свои часики с Микки Маусом на циферблате и подскочила:

– Бежать надо! Успеть бы до двух отправить факсом объявления.

– Ты оба собираешься посылать?

– Читай завтрашнюю газету – и узнаешь!

Он проводил Мейбл через главный вход: до ее дома было не больше сотни метров по улице, застроенной обшитыми досками двухэтажными домиками. Она похлопала его по плечу:

– Разогревай лазанью в духовке, примерно полчаса. В микроволновку не ставь, а то сыр расквасится.

– Этот парень настоящий дамский угодник, верно? – Он не привык к недоговоренностям.

– Классический Дон Жуан.

– И ты полагаешь, она с ним заодно?

– Вполне возможно, – ответила Мейбл. – Увидимся.

Да, вот о таком он не подумал… Он вернулся в дом, снова уселся в кресло и включил запись. У Ловкача шла полоса удач, он выигрывал сдачу за сдачей, но на этот раз Валентайн сконцентрировался на блондинке. И через некоторое время понял, что имела в виду Мейбл. Между ними действительно существовало какое-то притяжение, какая-то связь. И, как он теперь увидел, ее вовсе не настораживали его постоянные выигрыши. А это был дурной признак.

2

А в трех тысячах миль от дома Валентайна Нола Бриггс тасовала и перетасовывала карты. Делала она это чисто автоматически. Под потолком витали вечные клубы табачного дыма, сизый полумрак навевал сонливость.

Одиннадцать утра, в казино тихо и спокойно, как на церковном собрании. В городе проходила большая конференция программистов, но участники ее что-то не стремились за игровые столы. Плохо, очень плохо, думала она, ведь ей так нужны наличные… Как и большинству дилеров, Ноле платили по пятьдесят долларов за смену плюс чаевые. Когда казино пустовало, заработка едва хватало на необходимые выплаты да на обеды в «Макдоналдсе». Может, казино и способно существовать за счет старушек, облепивших автоматы по двадцать пять центов за игру, а вот она уж точно нет.

Нола родилась в нью-йоркском Куинсе, а в Лас-Вегас перебралась десять лет назад. Отбросив все сомнения, Нола шла за мечтой: она непременно сорвет джек-пот или встретит богатого и успешного мужика и в конце концов поселится на большом красивом ранчо, где у нее будут свои лошади или роскошная псарня. Мечта возвышенная, как все мечты, а то, что она до сих пор не материализовалась, Нолу ничуть не смущало. Жизнь – игра, и уж она-то своего шанса ни за что не упустит.

– Ну что ж, давайте, бейте, – произнес мужской голос.

Нора очнулась. Перед ее столом стоял самый шикарный мужчина на свете. Их взгляды встретились: он многозначительно улыбался.

– Помните меня? – спросил он.

Еще бы Нола забыла! Он сел на то же место, что и в прошлый раз, и в позапрошлый. Торговец программным обеспечением из штата Нью-Йорк. Он ее просто очаровал – пока не начал регулярно выигрывать, и это когда у нее на руках было восемнадцать и более! В первый вечер он обыграл ее на двадцать тысяч, во второй – на тридцать.

– И куда вас бить? – осведомилась она.

Его улыбка стала шире, и сердце Нолы ухнуло куда-то вниз. Красавчиком его не назовешь, но он чертовски привлекателен: хорошей формы рот, теплый взгляд, нью-йоркский акцент, но лишенный привычной жесткости. Он вытащил из кармана пачку сотенных.

– Ах, Нола, неужели вы не хотите отыграться?

– Конечно, Фред, хочу.

– Не Фред, а Фрэнк, – уточнил он, и его улыбка стала чуть менее ослепительной. – Фрэнк Фонтэйн.

На самом-то деле Нола прекрасно знала, как его зовут. Фрэнк Ален Фонтэйн, возраст – сорок четыре года, разведен, детей не имеет, успешный торговец компьютерами из Покипси, без криминального прошлого. Стоило ему начать выигрывать, как служба безопасности связалась с отелем «Мираж», где он остановился, и получила номер его кредитной карты. И уже через несколько минут факс выплюнул результаты комплексной банковской и персональной проверки.

– Ну просто мальчик из церковного хора, – сказал Уайли, когда Нола подошла к нему в перерыве. – Настоящий мистер Праведник.

– А ты чего ожидал? – спросила она, закуривая. – Второго Теда Банди?[4]

– Мне не нравится, как он играет, – заявил питбосс.

Помещение для персонала находилось над игровым залом, и они через двустороннее зеркало наблюдали за Фонтэйном, терпеливо дожидавшимся за столом Нолиного возвращения.

– И что именно тебе не нравится? – осведомилась Нола.

– Не знаю, но что-то не так. Он жульничает.

– Каким образом?

– А вот и не понимаю. Но, черт меня побери, уверен.

– Людям иногда везет.

– Но не так чтобы подряд.

– Тогда выкинь его.

– И позволить ему вот так уйти со всем нашим баблом? Ты, детка, не понимаешь. Я хочу покончить с этим хмырем раз и навсегда.

– Пробуй, может, и получится. – Сигарета у Нолы догорела, перерыв кончался. – Но он не из игроков.

– Кажется, ты на него запала?

– Что ж, он довольно симпатичный. И хорошо воспитан. И на чаевые не скупится.

– Может, ты с ним уже того, перепихнулась?

– Тьфу, толстый дурак!

Но Уайли сдаваться не собирался. Это обязанность питбоссов – следить за «нормой выработки», и их доходы зависят от доходов казино. Неделя и так выдалась неудачная, а выигрыш Фонтэйна грозил довести баланс Уайли до отрицательных величин, что было явно неприемлемо. Потому Уайли додумался до очередной своей кретинской идеи – а начинания Уайли вообще славились идиотизмом. Фонтэйн приехал на выставку компьютеров, вот Уайли и решил, что у него при себе какой-то хитрый компьютер. А поскольку законами штата Невада запрещено проносить в казино всякого рода электронные устройства и калькуляторы, значит, он, Уайли, сможет изъять у Фонтэйна его выигрыш без каких-либо юридических последствий.

Уайли обыскал Фонтэйна прямо за игровым столом. Фонтэйн отнесся к эксцессу как истинный джентльмен. Он не только ни разу не пригрозил казино судебными исками – он даже голоса не повысил.

– Может, потрудитесь объяснить мне, что сие означает? – осведомился он, после того как Уайли, как ни старался, ничего криминального в его карманах обнаружить не смог.

Красный как рак Уайли пробормотал что-то вроде извинения:

– Уж простите, но вы как две капли воды похожи на того типа, который недавно нас прямо-таки ограбил.

Фонтэйн недоверчиво хмыкнул.

– Клянусь могилой матушки, – божился Уайли, положа руку на сердце, – вы прямо близнецы-братья.

– Тогда непонятно, как мне вообще разрешили пройти, – и Фонтэйн подмигнул Ноле.

И вот он снова был здесь – в темно-синем шелковом пиджаке с перламутровыми пуговицами и с этой своей улыбочкой примерного мальчика. Нола подтолкнула ему фишки:

– Желаю удачи.

Перетасовав в последний раз, она подрезала колоду, раздала карты. Она играла на двух колодах, при этом держала их в руке – большинство казино на Стрипе[5] вернулись к старомодной практике, когда дилер сдавал карты с руки, а не из специального ящичка-шуза: игрокам так больше нравилось.

– Страхуйтесь, – объявила она, поскольку первая ее карта оказалась тузом.

– Ну, страхуются только новички да трусы, не так ли? – осведомился он.

Нола глянула на его ставку: пять черных фишек, пять сотен. Крутое начало! По правилам давать советы запрещалось, но Нола считала, что небольшой обмен знаниями еще никому никакого вреда не принес.

– Совсем не обязательно, – пояснила она. – Страховка защитит вашу ставку, если у меня будет блэкджек.

Фонтэйн глянул на свои карты и вскрылся: у него было пятнадцать очков.

– Не-а, – сказал он.

Нола прикусила губу. По части стратегии игры парень ее мечты был полным лопухом. Она глянула на свою закрытую карту – девятка. Значит, у нее двадцать очков. Фонтэйн проигрывал.

– Уверен, что у вас блэкджека нет, – сказал он, улыбаясь.

Нола поджала губы. Шансов, что он наберет шесть и перебьет ее двадцать, практически не было. «Ну что ж, посмотрим, как ты из этого выкрутишься», – подумала она.

– Дайте карту.

Нола выдала – выпала двойка.

– Еще одну, – спокойно произнес он.

Нола посмотрела на него. Теперь у него было семнадцать очков, так называемая «жесткая» ситуация. Брать еще одну карту ему не следовало – разве только он каким-то чудом знал, какая именно карта лежала в колоде.

– Вы уверены? – осведомилась она.

– Абсолютно.

Карта, которую дала Нола, оказалась четверкой. Он набрал двадцать одно очко. Она перевернула свою закрытую карту.

– Нет, вы только поглядите, – сказал он, смеясь. При этом состроил жалостливую гримасу, будто просил прощения. – Я выиграл.

Нола глубоко вздохнула. Да что ж такое получается? Можно подумать, Фрэнк Ален Фонтэйн задумал превратить ее жизнь в нечто вроде «Дня сурка».[6]

У стола возник Уайли. Изо рта у него торчала зубочистка. Незадолго до этого два богатеньких азиата спустили в крэпс[7] семьдесят тысяч, так что, несмотря на проигрыши Нолы, его недельный баланс выровнялся. И чтобы продемонстрировать истинный спортивный дух, он похлопал Фонтэйна по спине.

– С возвращением, мистер Фонтэйн. Не желаете выпить?

– Звучит привлекательно, – ответил Фонтэйн. – Принесите мне «Севен-ап».

– А что-нибудь покрепче не заинтересует?

– Благодарю, но нет. Еще раз спасибо.

Уайли подозвал наряженную в нечто вроде древнегреческой туники официантку. Звали ее Бонни, и она приняла заказ с радостной улыбочкой. Она была новенькой и пока еще относилась к работе в казино с большим энтузиазмом.

– Но я вот о чем подумал! – как бы между прочим заметил Фонтэйн. – У вас не осталось этих восхитительных сигар?

– «Пола Гармириана»? Полагаю, смогу отыскать штучку.

– Буду премного благодарен, – торжественно объявил Фонтэйн.


Однако когда десять минут спустя Уайли вновь появился у стола, сигары для Фонтэйна при нем не было. Зато был древний, тощий и бледностью походивший на зомби Сэмми Манн, который возглавлял службу безопасности казино. По двенадцать часов в сутки Сэмми просиживал перед мониторами камер, не оставлявших без присмотра ни одного квадратного дюйма. Если кто-то начинал слишком уж выигрывать, обязанностью Сэмми было настроить соответствующую камеру и с помощью зума наснимать как можно больше кадров с увеличением. Много лет назад Сэмми охромел, и теперь, когда он ковылял бок о бок с Уайли, казалось, что они срослись, словно сиамские близнецы.

За это время Нола проиграла двадцать партий и более пятнадцати тысяч долларов. Уайли злобно прошептал:

– Возьми перерыв.

Заметно дрожа, Нола стиснула кулаки и отступила от стола. Почувствовав неладное, Фонтэйн придвинул к себе груду выигранных черных фишек.

– Спасибо, дорогуша, – и он протянул Ноле стодолларовую купюру.

Сэмми воздел костлявую длань, в которой каким-то чудом возникла игральная фишка. Глаза у него были блестящие, как стекляшки, и он тяжело сопел крючковатым носом.

– Я тебя знаю, – объявил Сэмми.

Фонтэйн удивленно поднял брови.

– Стонибрук, выпуск 1976 года?

Сэмми яростно замотал головой.

– Тогда средняя школа в Покипси, выпуск 1972 года?

– Вряд ли, – просипел Сэмми.

– Значит, вы хотите, чтобы я сам догадался, – с невинным видом заявил Фонтэйн.

– Я знаю тебя по старым временам, – сказал Сэмми. – Ты промышлял на большой дороге.

Приятные черты Фонтэйна исказились. Нола почувствовала, как по спине побежали мурашки: кажется, интуиция ее не обманывает. В нем мелькнуло что-то знакомое, только она пока не уловила, что именно.

– Вы назвали меня мужчиной-проституткой? – грозно вопросил Фонтэйн.

– Нет, – ответил Сэмми. – Я назвал тебя шулером.

В прежней жизни Сэмми зарабатывал на жизнь тем, что обдирал казино. В шестьдесят он удалился на покой в Палм-Спрингс, превратился в полноценного алкоголика и спустил все свои сбережения. После лечения он вернулся в Лас-Вегас и продал свои знания и умения по распознаванию бывших коллег по бизнесу тому казино, которое предложило лучшую цену. Он стал новообращенным христианином и без зазрения совести гнал из подведомственного ему заведения своих прежних знакомцев.

Фонтэйн ткнул пальцем в Уайли:

– Сначала этот субъект меня обыскал, а теперь вы смеете называть меня мошенником. У этого места большие проблемы: здесь заправляет целая банда жалких придурков и неудачников.

Фонтэйн принялся распихивать по карманам выигранные фишки, но Сэмми схватил его за руку.

– Мы с тобой работали вместе… Твой смех – я его никогда не забуду.

– Мой смех? – Фонтэйн стряхнул клешню Сэмми. – Только тронь меня еще раз, и я так тебя двину – неделю лететь будешь.

Сэмми ретировался. Уайли рявкнул что-то в переносную рацию, и к ним через весь зал заспешили двое здоровенных охранников. Подскочив, Фонтэйн схватился за спинку своего стула.

– Вот из этого уже получится хороший, увесистый иск, – объявил он.

Нола нервно сглотнула. Теперь ей показался знакомым и голос Фонтэйна. Просто чудеса: она его знает и в то же время не знает. Возможно, их дорожки пересекались когда-то давно, еще в Куинсе. «Вот оно, – подумала она. – Мы знали друг друга, когда были детьми».

– Ну ты и тип! – Сэмми сохранял невозмутимость. – Рано или поздно я вспомню, откуда я тебя знаю. Если у тебя хватит ума, ты сейчас покинешь мое казино, пока еще можешь сам шевелить конечностями.

– Я выиграл эти деньги в честной игре! – гневно воскликнул Фонтэйн, по-прежнему держась за спинку стула. – Платите, или я вызову полицию и прикажу вас арестовать.

– Что-что?

– Вы меня слышали. За воровство.

– Мальчики, взять его! – скомандовал Сэмми.

Охранников звали Жеребец и Кроха. В нежном отрочестве они играли в футбол за юношескую команду штата Мичиган. Фонтэйн был куда мельче и слабее бывших защитников, так что они быстренько припечатали его к полу и вывернули карманы.

– Пересчитайте фишки, – приказал Сэмми.

Возле столов с блэкджеком начала собираться толпа, и Нола увидела знакомые лица коллег. Такое случалось каждый раз: чуть запахнет скандалом, и сбегаются все, кроме той девчонки-инвалида, которая меняет мелочь. Фонтэйн скорчил ей смешную гримасу, и Нола подмигнула в ответ.

А Жеребец и Кроха проволокли его через все казино к главному входу и словно мешок с мусором швырнули на тротуар.


Уайли отпустил ее домой пораньше.

В помещении для персонала Нола переоделась в джинсы и старую трикотажную рубашку и вышла через казино, помахав на прощание двум знакомым дилерам. Проходя через зал игровых автоматов, она остановилась в нише возле главного входа – там располагался самый знаменитый в Лас-Вегасе автомат. Звали его Одноруким Билли, и на сегодняшний день его джек-пот составлял целых двадцать шесть миллионов. Высотой Билли был два метра семьдесят сантиметров и принимал только пять долларов однодолларовыми монетами. На «руке» автомата, словно обезьянки, висели старенькие дамы, надеявшиеся на чудо.

– А вот и ты, – сказала Нола.

На высокой табуретке подле Билли примостился Джо Смит, и на лице его было написано глубочайшее уныние. С точки зрения соблюдения пропорций Джо был идеальным охранником Билли, так как ростом превышал два метра и весил сто двадцать кило. Нола чмокнула его в гладкую черную щеку.

– Слыхал, у тебя неприятности, – сказал Джо.

– Ой, друг, не то слово, – ответила Нола. – Я думала, тот малый сломает стул о башку Сэмми Манна.

– Похоже, большой был шум.

– А ты-то чего не пришел посмотреть? Все сбежались.

– Уверен, они успели записать это на пленку.

– Может, для тебя вечером устроят просмотр.

– А это что, настоящий блокбастер?

– Вот именно. Блокбастер.

Громадное тело Джо заходило ходуном от смеха. Он три сезона играл в баскетбол за команду университета штата Невада, пока профессор кафедры английской литературы, чьи представления о системе образования не совпадали с университетской спортивной программой, не обнаружил, что Джо не умеет ни читать, ни писать. В тот день, когда Джо выкинули из университета, его наняло казино «Акрополь», и с тех пор они с Одноруким Билли не расставались.

– Так из-за чего того парня-то выкинули?

Нола покачала головой:

– Я такого никогда не видела. Он выиграл восемьдесят процентов сдач.

– Вот это да! – воскликнул Джо.

– Но Сэмми заявил, что он жульничает, а уж кому знать, как не Сэмми.

– Тут ты права. Сэмми чует шулеров за версту. А как вообще сегодня дела?

– Не так чтобы очень. Есть идеи?

Джо в задумчивости поскреб подбородок.

– Ну, может Нику стоит поставить в фонтан новых привратниц.

– Вот и посоветуй это Нику.

Привратницы были плодом пышного воображения владельца «Акрополя» Ника Никокрополиса. Вообще-то поначалу Ник планировал установить посреди фонтанов, обрамляющих вход в казино, настоящие древнегреческие статуи с исторической родины. Но правительство Греции почему-то заупрямилось. Однако Ник и не подумал сдаваться и заказал знаменитому скульптору задрапированные в туники фигуры своих бывших жен – двух королев красоты, двух танцовщиц из кордебалета, одной стриптизерши и одной бывшей проститутки, которая баллотировалась на должность мэра и даже получила шесть голосов. По вечерам на их роскошные тела конвульсивно извергались расцвеченные струи – тем самым воплощая мечту о вечном оргазме, что вызывало бурю негодования среди защитниц женских свобод по всей стране.

Но Нику дурная слава была по душе. Вскоре привратницы стали фирменным знаком казино, и их выдающиеся бюсты украшали спичечные коробки, бумажные салфетки и даже фишки.

Но то было восемь лет назад. Теперь Лас-Вегас превратился в центр «семейного досуга», и пышногрудый гарем Ника стал несколько неуместным. «Акрополю» требовался новый имидж, и срочно.

– Ладно, я побежала, – сказала Нола. – Пока.

– Будь осторожна за рулем, – напутствовал ее Джо.

Дом, милый дом, находился на северной окраине, в жилом комплексе, носившем веселенькое название Лужки. Один умный человек в свое время посоветовал ей не покупать жилье в новых кварталах Лас-Вегаса. Нола не послушалась и теперь горько жалела: ее обиталище стоило сейчас меньше, чем она за него когда-то заплатила.

Она свернула на подъездную дорожку и нажала пульт автоматического подъема гаражных ворот. Череда дружков оставила у нее в гараже гроздья боксерских груш, штабеля гантелей и прочего оборудования для выработки тестостерона, так что места для машины едва хватало. Она с трудом втиснулась в свободное пространство, и пока ворота опускались, сидела, положив голову на руль. «Господи Боже мой, – молилась она, – ну за что мне это? Пожалуйста, сделай так, чтобы такие поганые дни не повторялись».

Первую остановку она сделала у холодильника. Выбор был богатый: холодная пицца, холодные спагетти, коробка с китайской едой – холодной, половинка рулета из индейки и пиво «Шлиц». Индейка показалась ей наиболее привлекательной, к ней она прихватила баночку горчицы.

На автоответчике мигала лампочка. Наверняка Шерри Соломон, ее коллега и лучшая подружка – услыхала новость и жаждала получить информацию из первых уст во всех бесславных подробностях. А может, это ее последний дружок, снедаемый страстью побеседовать об интимных делах – он обожал грязные словечки. Она нажала на кнопку, и по спине у нее снова пробежали мурашки: из автоответчика раздался мелодичный голос Фрэнка Фонтэйна:

«Привет, Нола. Извините, забыл попрощаться. Надеюсь, у вас из-за меня не было неприятностей. Увидимся».

Увидимся? Нола подняла трубку и нажала сначала «звездочку», потом цифры «69» – это была служба, позволявшая отследить, с какого номера сделан последний звонок. Автомат зачитал номер, и она его набрала.

– Закусочная «Братишка», – просипел голос.

Нола знала это место. Недалеко от «Акрополя», настоящая дыра.

– Передайте трубочку Фрэнку, – попросила она.

– Милая леди, Фрэнков на белом свете пруд пруди.

– Фрэнку Фонтэйну.

– А как он выглядит?

Нола дала весьма приблизительное описание, но бармен, похоже, прекрасно знал, о ком идет речь.

– Эй, Фрэнк, ты еще здесь? – крикнул он, а потом произнес в трубку: – Простите, леди, но, кажется, он уже ушел. Если надо, могу передать ему сообщение.

– Нет, спасибо.

Нола ела индейку под мультик про Бегуна и Койота – звук она выключила и все думала про звонок: история странная, но все-таки типичная. Ведет себя, как все мужики. Когда за ее столом выигрывали женщины, они, как правило, извинялись перед ней. А мужчины – те, наоборот, норовили еще и мордой в лужу ткнуть… И Нола решила позвонить в телефонную компанию и попросить сменить номер.

Вскоре от индейки остались лишь приятные воспоминания. Нола лежала лицом вниз на кушетке и старательно считала овечек.


Разбудил ее жуткий грохот: звук был такой, будто кто-то взламывал дверь. Она протерла глаза – наверное, по телевизору идет какой-то фильм о полицейских. Но это было не кино: в комнату ворвалась самая настоящая группа захвата. Она попыталась сесть, но в лицо ей уткнулось полдюжины автоматных стволов.

– Лечь на живот! – заорал здоровенный тип, одетый в бронежилет с надписью «Полицейское управление Лас-Вегаса».

Нола рухнула на пол.

– Вы ошиблись, – пискнула она. – Тетенька, которая торгует наркотиками, живет через три дома.

– Заткнись! – грозно прорычал полицейский.

Нола уткнулась носом в пыльный ковер, а полицейские сковали ей руки за спиной пластиковыми наручниками. Ей зачитали права, а потом буквально растерзали дом на клочки. В открытые двери, в которые уплывала драгоценная кондиционированная прохлада, вваливались все новые и новые полицейские чины.

Затем ее, изрядно вспотевшую, усадили на кушетку. Она смотрела на полицейского, выгрузившего на журнальный столик пакетик с марихуаной, бутылочки с найденными в ее аптечке лекарствами, блокнот, который обычно лежал рядом с телефоном, и пачку еще не вскрытых писем. Дыхание у нее восстановилось, и она наконец-то смогла произнести:

– Я требую адвоката!

Она твердила и твердила про адвоката, при этом вопли ее становились все громче. В конце концов они заставили ее встать и через толпу возбужденных соседей, среди которых затесался и местный почтальон, проволокли к полицейской машине. Втолкнули ее туда без всяких церемоний, и она наконец разразилась рыданиями.

К дому подъехал темный седан. Сквозь застилавшие глаза слезы она увидела, как из автомобиля выбрались Уайли и Сэмми Манн. Как всегда, они бок о бок промаршировали через лужайку и, перед тем как войти в дом, остановились на нее поглядеть. Их лица, обычно такие дружелюбные, излучали откровенную злобу.

И только тогда Нола начала понимать, в какую кошмарную историю она влипла.

3

Валентайн спал, и снился ему такой вот сон. Как будто он еще совсем молодой, и тело его еще помнит радость быстрого бега. Зима. Он бежит по набережной в Атлантик-Сити, и легкие с жадностью глотают влажный и холодный океанский воздух. Он бежит мимо кафе «Знаменитые длиннющие хот-доги Мэла», мимо тележки торговца сахарной ватой. Светит луна, в отдалении он видит группу людей – они бьют ногами лежащего на песке полицейского. Полицейский этот – его зять Сальваторе. Валентайн перепрыгивает через ограду, выхватывает револьвер, стреляет в воздух. Люди разбегаются.

– О Боже, Сэл! – говорит Валентайн.

Зять сплевывает кровь. Валентайн опускается на холодный песок и кладет голову Сэла себе на колени. Вскоре ручеек крови пересыхает, и дыхание Сэла становится тяжелым. Валентайн осторожно его трясет, но зять не реагирует. Какая-то теплая дымка поднимается от тела, и Валентайн понимает, что это душа Сэла улетает ввысь.

Слышны чьи-то голоса. Те люди снова появляются на набережной. Их вожак, мерзкий Сонни Фонтана, перепрыгивает через заграждение и приближается к нему. В руке у Сонни револьвер. Он заставляет Валентайна бросить оружие, встать на ноги.

Валентайн охотился за Сонни Фонтаной с того самого дня, как в Атлантик-Сити открылись первые казино. Список его преступлений был бесконечным, и теперь он намеревался добавить к нему убийство.

Фонтана улыбается, словно смерть Сэла не имеет для него никакого значения. Он кладет Валентайну руку на плечо.

– Мы с тобой должны прийти к взаимопониманию, – говорит он.

Валентайн не может сдержать себя. Он выбивает оружие из руки Фонтаны и мертвой хваткой вцепляется ему в горло. Остальные бандиты перепрыгивают через ограду, на ходу выхватывая стволы.

Валентайн сжимает руки сильнее, перед ним – мерзкая рожа Фонтаны с вылезшими из орбит глазами. Это настоящее самоубийство, но Валентайн не может, не хочет останавливаться.

Терял он над собой контроль только во сне.


– Что случилось? – Валентайн протер заспанные глаза и открыл дверь.

На пороге стоял веснушчатый дурачок курьер из «Федерал Экспресс». Смущаясь, он протянул Валентайну пухлый пакет.

– Простите, мистер Валентайн, но я нашел это уже после того, как развез остальную почту, – пояснил он, потупившись. – Я несколько раз позвонил, но вы не ответили, вот я и забеспокоился.

– Это еще почему? – растерянно спросил Валентайн.

– Вы на моем маршруте самый серьезный клиент, и я не хотел вас потерять, мистер Валентайн.

Не хотел потерять? Он еще не очнулся от сна и потому не смог найти точный и достаточно ехидный ответ и просто пробормотал:

– Рад слышать.

Курьер протянул ему квитанцию и сказал:

– Если вы тут распишетесь, внизу, то сможете вернуться в кровать.

– Не прочтя, никогда ничего не подписываю. – Валентайн водрузил на нос бифокальные очки. – И я вовсе не спал. Я сидел в гостиной и работал. А что, я действительно твой самый серьезный клиент?

– Типа того.

Поставив подпись, Валентайн спросил:

– А имя-то у тебя есть?

– Ральф Гомес, – ответил курьер.

– Вот уж никогда бы не подумал, что ты Гомес, – сказал Валентайн, глянув на молочно-белую руку, державшую блокнот с квитанциями, и на покрытую веснушками рожу. – Скорее решил бы, что ты Мерфи или даже О'Салливан, но никак не Гомес.

– А как должен выглядеть Гомес?

– Не знаю. Но он должен быть похож на испанца, может, на мексиканца. А ты по виду типичный ирландец.

Гомес решил, что ему сделали комплимент, и улыбнулся:

– Я в маму, она у меня ирландка. Отец был кубинцем – приехал сюда в пятидесятых. А вы, простите, кто? Итальянец?

Итальянец ли он? Вот ведь дурацкий вопрос: даже на самых ранних детских фотографиях Валентайн выглядел типичным итальянцем.

– Нет, – ответил он. – Я монгол.

– Кто-кто?

– Ну, это вроде китайцев, что торгуют печеньями с предсказаниями.

Улыбка сползла с конопатой физиономии Гомеса, уступив место крайней степени недоумения. Шутка пролетела мимо цели – проскочила над тупой кубино-ирландской башкой и усвистела прямо в стратосферу.

– А кто был китайцем? Ваша матушка или отец?

В пакете лежала пленка из камеры наблюдения казино в Рино и отчаянное послание от еще одного питбосса. Каждый день в Америке обдирали очередное казино, и общие потери составляли миллионы долларов. Работы много, времени мало.

В кухне Валентайн принялся готовить кофе – третью чашку за день. Обычно он ограничивал себя двумя, но спал он слишком крепко и никак не мог толком проснуться. Так что без кофеина организму точно не обойтись. Налил в кофеварку воды из-под крана, поставил под краник чашку.

– Мы женаты уже тридцать пять лет, а ты все никак не избавишься от холостяцких привычек, – говорила Лоис, наблюдая за ежеутренним ритуалом: вот он поджаривает себе яйцо – обязательно одно, вот подрумянивает оладьи.

– Просто так удобнее, – отвечал он.

– И экономия большая выходит, – говорила она.

– Вот именно.

– Ну конечно, то, что ты пьешь такой кофе, экономит нам центов пятьдесят в месяц. А то и больше.

– А мне другого не надо, – говорил он. – Так зачем платить дороже?

– В твоих устах расточительство равно преступлению, – говорила она, улыбаясь и накладывая ему в чашку сахар.

– Вполне возможно, так оно и есть, – отвечал он.

Валентайн сидел за кухонным столом и потягивал обжигающий напиток: для него кофе, от которого не облезал язык, был не кофе. Пока он спал, звонил телефон, и он смотрел на мигающую на автоответчике лампочку. Вот еще одно из великих преимуществ отставки: можно не перезванивать, если на то нет желания. А в данную минуту никакого желания он не испытывал.

Он взглянул на часы. Ну и ну, скоро и ужинать пора. Однако со сна ему требовался не ужин, а хороший завтрак. Кафе на 19-м шоссе работало круглосуточно, и завтраки там готовили славные, но ему не хотелось в одиночку сидеть за стойкой: жалкое зрелище.

На заднем крыльце материализовалась Мейбл. Он отпер дверь. На этот раз брючки на ней были канареечно-желтые, а блузка вся в ярких цветах – явно из старого каталога «Сирса».[8] Из-за жары она переодевалась по нескольку раз в день, и каждый наряд был ярче предыдущего.

– Я собираюсь за продуктами. Наверное, и тебе надо что-нибудь прихватить.

Она открыла холодильник и придирчиво оглядела пустые полки.

– Как насчет итальянского хлеба к лазанье? В «Пабликсе» отличная пекарня.

Местный супермаркет, пытаясь вытеснить с рынка мелкие булочные, начал торговать свежевыпеченным хлебом и рогаликами. На вкус они были почти как настоящие, и он согласился:

– Хорошая идея. Хочешь выпить чего-нибудь горяченького?

– Чаю, если у тебя есть чай.

Он поставил чайник, потом достал из бумажника десятку и сунул Мейбл в нагрудный карман.

– Это за что?

– На бензин. Как прошел день?

– Смотрела игру «Девил Рейз». Это так волнующе!

Тот факт, что новая бейсбольная команда из Тампа-Бэй была способна еще и побеждать, служил для местных жителей источником постоянного и приятного изумления. После каждой победы подвигам бейсболистов посвящались первые полосы обеих газет, и имена героев не сходили с уст. Валентайн находил такое отношение весьма странным: сам-то он рос под знаменами «Янки», а от тех ничего, кроме побед, и не ждали.

– А еще я работала над новым объявлением, – добавила она. – Хочешь взглянуть?

– С превеликим удовольствием, – ответил он.

Она достала листочек, на котором, помимо текста, были отпечатаны рамка, обозначающая поля, и веселенькая виньетка – гордый плод усилий персонального компьютера.

Старый? Усталый? Всеми забытый? Грустно на пенсии? Хочешь поквитаться с детьми? А также со всеми этими мерзкими кредитными компаниями? Тогда спеши записаться в школу банкротства Бабули Мейбл! Ты тоже можешь жить как миллионер! Запомни: лучшая месть – умереть банкротом!

– Это объявление, оно какое-то не такое… – сказал он, возвращая листок.

– Тебе не понравилось?

– Я что-то не уловил юмора. Оно…

– Говори, я не рассыплюсь.

– Ну, не знаю. Какое-то оно уж слишком…

– А шутки они все «слишком». – Но она уже приняла решение: это объявление придется пока отложить. – Ну что ж, с гонораром пролечу, но мне теперь по страховке положено на двести долларов в месяц больше, так что как-нибудь сведу концы с концами.

– Раз так, отправь объявление, – предложил Валентайн.

– Ладно, а ты чем после обеда занимался?

– Поверишь ли, все пересматривал ту пленку.

– Что, никак не разберешься?

Чайник засвистел. Валентайн налил соседке чаю, положил в чашку пол чайной ложки меда.

– На данный момент у меня две теории, – ответил он, снова усаживаясь за стол. – Согласно первой, этот парень способен читать язык тела дилера и потому угадывает значение ее второй, невскрытой карты. В таких случаях у игрока действительно бывает высокий процент выигрышей.

– На самом деле? – удивилась Мейбл и отхлебнула чаю. – А как она это делает – высовывает язык, что ли, каждый раз, когда у нее назревает блэкджек?

– Нет, все гораздо тоньше.

– То есть?

– Видишь ли, дилеры делятся на два типа: те, которые подсознательно желают клиенту выигрыша, и те, кто желает, чтобы он проиграл. Если игрок способен определить, к какому типу принадлежит данный дилер, он получает преимущество.

– Что-то я не понимаю. Почему одни дилеры хотят, чтобы клиент выиграл, а другие – нет? И вообще, какое дилеру до этого дело?

– Дело в чаевых, – пояснил он. – Те, кто подсознательно желает клиенту выиграть, надеются на хорошие чаевые. Те же, кто подсознательно хочет, чтобы клиент проиграл, – либо достаточно обеспеченные особы, либо попросту стервы. Им нравится, когда люди проигрывают.

– И этим самым языком тела дилер выдает, что у него на уме?

Валентайн отпил кофе и кивнул:

– Вот именно. Умение читать такие непроизвольные сигналы свойственно хорошим игрокам в покер. У тех, кто предпочитает блэкджек, я таких способностей не встречал, но все в этой жизни бывает.

– Значит, он просто хороший игрок?

– Чертовски хороший.

– А что за вторая теория?

– Девушка подает ему сигналы.

– Каким образом?

– Понятия не имею.

– Так что ж это за теория, если ты не в состоянии понять, как она это делает?

– Потому что это – вполне логичное объяснение. Весь мой опыт велит выбирать самое простое объяснение – как правило, оно и оказывается верным. Может, она подает сигналы глазами, может, губами или тем, как раздувает ноздри. Чтобы убедиться, я должен встретиться с ней лицом к лицу.

– Значит, виновата девушка?

– Очень даже возможно.

Мейбл отставила чашку. Взгляд ее был устремлен на мигающий огонек автоответчика. Валентайн принялся вертеть в руках пустую чашку.

– Это я не к тому, чтобы сменить тему, – сказала Мейбл, – но когда ты в последний раз говорил с Джерри?

– Он звонил в выходные, – пробормотал Валентайн.

– Вы все-таки поговорили, или он вынужден был оставить сообщение на этом чертовом аппарате?

Если у его дорогой соседки и был какой-то недостаток, так это желание постоянно ворошить то, что он не желал обсуждать ни при каких обстоятельствах. Полгода назад он одолжил своему сыну пятьдесят тысяч долларов на приобретение бара в Бруклине. Джерри постоянно влипал в неприятности, и Валентайн, вопреки своей природной бережливости, постоянно его выручал. Этот бар, божился Джерри, позволит ему начать новую жизнь. Поэтому Валентайн испытал настоящий удар, когда несколько недель назад отправился посмотреть, как идут дела. Он обнаружил, что в комнате за баром его Джерри принимает незаконные ставки в тотализатор. «Ты что-то раненько», – сказал сын, не отнимая телефонной трубки от уха. Валентайн вытащил из штанов ремень и хорошенько огрел великовозрастного оболтуса по заднице. И с тех пор с ним не разговаривал.

– А что такого ужасного в моем автоответчике?

– Тебе надо сменить свое приветствие.

– Мне оно нравится. Соответствует моим взглядам на окружающий мир.

– Так ты намерен отвечать на мой вопрос или нет?

– Вот сейчас ты говоришь ну в точности как моя дорогая покойная жена.

– Извини. Не будешь ли ты так любезен ответить на мой вопрос?

– Когда он звонил, я был на заднем дворе.

– И ты, значит, ему не перезвонил?

– Да что-то настроения не было.

– Тони, мне за тебя стыдно.

– Ну, тогда нас таких уже двое…

– Что ты имеешь в виду?

– Мне тоже стыдно, что я до такой степени не люблю своего сына.

– Тогда почему ты ему не перезваниваешь?

– Потому что он этого не стоит, – отрезал Валентайн.


Валентайн проводил Мейбл до ее припаркованной у переднего входа «Хонды-Аккорд» – хоть и старенькой, но со сделанными на заказ именными номерами. Захлопывая за ней дверцу, он услыхал:

– По крайней мере, хоть прослушай сообщение.

– Ладно, ладно, – торопливо ответил он.

– И перезвони сыну.

– Нет, – заупрямился он, но она уже нажала на газ. Вернувшись в дом, он все-таки нажал на кнопку автоответчика и услышал взволнованный голос:

«Эй, Тони, это Уайли из „Акрополя“. У тебя классное приветствие. А у меня проблемы, большие проблемы, нужна твоя помощь, дружище».

Валентайн нахмурился: ему не нравилось, когда совершенно незнакомые люди называли его «дружище». «Приятель» – еще куда ни шло, «эй, друг» – достаточно приемлемо, «привет, шеф» – уже на грани. Но «дружище» – нет, никогда.

«Ты не поверишь, – продолжал питбосс, – но тот парень, ну, с пленки, снова заявился. И снова начал нас обыгрывать, так что мы его вышвырнули. Наш шеф безопасности просмотрел записи и решил, что дилер с ним в сговоре. Сегодня к вечеру мы ее арестовали. Показали записи в Комиссии по игорному бизнесу, но они там четкого ответа дать не смогли. Считают, что мы должны снять обвинения. – Питбосс нервно прокашлялся. – Тут черт знает что творится. Я бы хотел, чтоб ты прилетел и сам на месте разобрался. Я понимаю, что спешка тебе ни к чему, но подо мной уже стул горит».

– Еще бы, – сказал Валентайн автоответчику.

«Деньги не вопрос. Умоляю тебя, Тони. Высылаю курьером авиабилет. Перезвони».

Валентайн стер сообщение. Ехать в Вегас в августе? Этот клоун, он что, шутит? Кроме того, ну что он может сделать? Комиссия по игорному бизнесу – высший авторитет в Лас-Вегасе, только ее властью расследовались и наказывались случаи жульничества среди работников всех лицензированных казино. Это были рыцари на белых скакунах, призванные блюсти законы чести. Без их поддержки Уайли и поссать не сможет.

Он поставил принесенную Мейбл лазанью в микроволновку и снова задумался о девушке с пленки. Она была симпатичной, вовсе не из той породы, которую можно заподозрить в жульничестве. Теперь, после ареста, ее карьера дилера кончена навсегда. И это ужасно – если она ни в чем не виновата.

Установленный на кухне телефон зазвонил. Всякого рода ходатаи предпочитали звонить, именно когда он собирался поужинать, поэтому трубку он не взял.

«Это Тони Валентайн, – прозвучал записанный на автоответчике голос. – Я не отвечаю на звонки, потому что мне постоянно звонят всякие мудаки. Оставьте сообщение или пришлите факс. Или идите ко всем чертям – выбор за вами».

«Эй, пап, это Джерри, – льстиво проблеял сын. – Похоже, я снова тебя не застал. Рад, что ты ведешь такую насыщенную жизнь».

– А пошел ты, – сообщил Валентайн автоответчику.

«Тем не менее я намерен явиться по твою душу. Я тут надыбал пару билетиков на завтрашний матч „Девил Рейз“ и „Янки“, и мы могли бы сходить вместе посмотреть игру. Как тебе идейка? Было бы здорово, совсем как в старые денечки. Вылетаю утренним рейсом „Дельты“. Позвони мне в бар, хорошо?»

Валентайн вытащил из микроволновки лазанью и вонзил в нее вилку. Сходить на бейсбол – это было бы совсем не плохо, но только не с Джерри. Сын долгие годы не доставлял ему ничего, кроме горя и разочарований, вот теперь пусть помучается и он – достойное наказание. И не слишком суровое.

Раздался звонок. Господи, да его дом становится похожим на Центральный вокзал, люди так и снуют! Валентайн подошел к двери: перед тротуаром стоял фургон почтовой службы «Тампа-экспресс».

Он открыл дверь. На пороге возник самый странный из когда-либо виденных им курьеров. С наголо выбритой головой и физиономией, утыканной металлическими заклепками – некоторые из них были соединены цепочками. На именной табличке на кармане значилось: «Атом». Неужто родители действительно его так нарекли?

Атом вручил ему конверт и вынул из-за проклепанного уха карандаш.

– Распишитесь вот тут.

Валентайн накорябал свое имя, и Атом оторвал квитанцию.

– Атом, не возражаете, если я задам вам вопрос?

– Да нисколечки.

– А сколько это стоило – воткнуть все эти гвозди в лицо?

Атом улыбнулся: вот ведь, тоже падок на комплименты.

– Это работа салона «Проколем все» в Айбор-сити, в Тампе – триста долларов за всю дюжину. А цепи – это от них в подарок.

– Атом, должен сказать, что если к вам на улице подойдет человек, даст в лоб, а потом проткнет вам щеку шляпной булавкой, он получит как минимум десять лет.

Атом в недоумении уставился на него, а потом залился краской – Валентайн мог поклясться, что булавки у него на лице тоже раскалились.

– Ну, это совсем другое дело, – оправдываясь, заявил он.

– Что ж, я рад, что хоть один из нас так считает, – ответил Валентайн.

От чаевых Атом отказался. Валентайн запер дверь и вскрыл конверт. Внутри лежал билет на самолет авиакомпании «Дельта» до Лас-Вегаса, на завтрашнее утро. Он внимательно рассмотрел билет: Уайли раскошелился на первый класс.

Тут опять зазвонил телефон, и он опять позволил автоответчику высказать все, что он думает.

«Слушай, папа, это Джерри. Я только что звонил на сотовый Мейбл Страк. Она говорит, что ты дома и сейчас наверняка стоишь на кухне и показываешь автоответчику язык. Слушай, пап, хватит уже, а? Нравится тебе или нет, но завтра я буду во Флориде, и мы поговорим. Как мужчина с мужчиной».

Как мужчина с мужчиной? Это что означает? Что они займутся греко-римской борьбой вот тут, прямо на кухонном полу? Вся проблема как раз в том, что Джерри понятия не имеет, как ведут себя настоящие мужчины.

– Кончай валять дурака! – рявкнул Валентайн телефону.

«Я серьезно, папа. Учти, я еду».

Джерри отключился. Судя по голосу, он действительно страдал. Что ж, отлично. Значит, до него хоть что-то дошло. Мать вечно с ним носилась, и теперь, когда ее не стало, сын наконец столкнулся с необходимостью вести себя как взрослый человек, что бы это в наши дни ни означало.

Валентайн снова проверил билет. Ишь ты, обратно – с открытой датой! Вот и хорошо: он вернется домой только после того, как Джерри отвалит назад в Нью-Йорк. Внезапно август в Лас-Вегасе показался не таким уж отвратительным – в конце концов, некоторые специально ездят туда на выходные или в отпуск.

Он прошел в спальню, вытащил из шкафа сумку и принялся запихивать в нее вещи.

4

Отец Ника Никокрополиса, как и его дед, был ловцом губок в Тарпон-Спрингс, во Флориде. Занятие это опасное, может, даже самое опасное на свете, и отец с дедом умерли с разницей в несколько месяцев – отец от кессонной болезни, а деда искусала акула. Страховки ни у одного из них не было, и в нежном шестнадцатилетнем возрасте Нику пришлось взвалить на себя заботы о матери, трех сестрах и бабушке.

Самое простое, что ему предстояло, – бросить школу. Вот найти мало-мальски доходное занятие оказалось куда труднее. Сложения он был щуплого – всего-то метр шестьдесят семь ростом и шестьдесят три кило весом, да к тому же греки – народ суеверный, и бывшие товарищи отца и деда близко к себе его не подпускали. А ловля губок была единственной прилично оплачиваемой работой в их городишке. Так что ему пришлось зарабатывать на хлеб насущный профессиональной игрой на бильярде в местных барах, жульничать в карты с туристами, давать деньги в долг под проценты, слегка сутенерствовать да угонять автомобили со стоянки проката в международном аэропорту Тампы. Но все это давало жалкие крохи, и когда мать с бабкой отошли в мир иной, а сестрички подросли и повыходили замуж, он собрал пожитки и отправился на Запад. Было это в 1965 году.

Теперь, тридцать четыре года спустя, Ник Никокрополис с гордостью взирал на пройденный путь. Да, отрочество его счастливым не назовешь, ну и что с того? Врагу не пожелаешь, чтобы дед и отец откинулись практически одновременно, но благодаря этой утрате он получил такие жизненные уроки, которые не смог бы постичь ни при каких иных обстоятельствах. Удары судьбы закалили его, и Ник нашел в себе силы, о существовании которых прежде и не подозревал. В душе у него открылась рана, но потом она заросла, ороговела даже, и в результате он стал по-настоящему крутым.

– Итак, Фонтэйн пропал, – повторил Ник сказанные Сэмми Манном слова. – Средь бела дня зашел на автостоянку, и больше его никто не видел. И как он этот трюк провернул? Через люк в полу, что ли, провалился?

– Я полагаю, они пользовались системой зеркал, – прошамкал Сэмми.

– Кто? – Ник опешил.

– Ну, эти, Зигфрид и Рой,[9] что со слоном.

– Зигмунд Фрейд? А он-то при чем?

– Я думал, вы про тех фокусников…

В ярости Ник стукнул кулаком по чудовищных размеров столу с мраморной столешницей – дело происходило в его личном пентхаузе. Отгрыз кончик сигары, злобно сплюнул в корзину для бумаг.

– Каждый божий день я наблюдал, как эти двое фрицев уводили из моего казино толпы народа! И ты полагаешь, мне интересно, что они делали с каким-то сраным слоном? Я тебе о другом толкую, чертов тупица: как это Фонтэйну удалось стряхнуть твой хвост?

Сэмми пожал плечами, всем видом показывая, что это ему и самому хотелось бы понять. Фонтэйн обогнул казино, вошел на крытую стоянку, нырнул за бетонный столб – и баста, словно в воздухе растаял. Тип, которому Сэмми приказал за ним следить, так его больше и не увидел.

– Мы полагаем, что он переоделся и сел в другую машину, – объяснил Сэмми. – Ничего другого в голову не приходит. А взятую напрокат тачку вместе с ключами он бросил на стоянке.

– Ах, вот как, – саркастически произнес Ник. – Значит, поменял портки и смылся. Интересно, а за что я тебе деньги плачу, а? Я тридцать лет пупок рвал, чтоб все кругом были довольны, а ты позволяешь парню, который ободрал меня как липку, вот так взять и смотаться? Господи Боже ж ты мой!

Сэмми виновато понурился. Его работодатель был представителем вымирающего племени: этот маленький сердитый человечек упрямо сопротивлялся распространившейся в последнее время практике, когда хозяева казино продавались крупным корпорациям, владеющим сетями гостиниц, и сурово расплачивался за свое упрямство. Как только «Акрополь» начинал терять прибыли, банк Ника тут же принимался слать ему сердитые уведомления.

– Простите, босс, – с несчастным видом пробормотал Сэмми.

– Что там насчет девчонки? – спросил Ник.

– Мы сегодня вечером настояли на ее аресте.

– Она внесла залог?

– Еще нет.

– А ты уверен, что она замешана?

– Уверен, еще как уверен! У меня все на пленку записано.

– Я тоже эту пленку видел, – напомнил ему Ник, жуя незажженную сигару. – И хоть убей, ничего такого не разглядел.

– Она подавала ему сигналы, – защищался Сэмми.

– Ты твердо знаешь?

– Ну конечно!

– Так почему сразу же не выкинул этого Фонтэйна?

– Потому что хотел убедиться, прокрутить запись еще несколько раз. Я не хотел выдвигать обвинения просто так.

– А сейчас ты убежден?

– Ну да, окончательно.

– На сто положительных процентов или как?

Сэмми скрипнул зубами. Порой ему казалось, что лучше уж жить на пособие, чем выслушивать всю эту Никову нудянку.

И Ник это почувствовал, доказательством чему стало еще более яростное пыхтенье незажженной сигарой.

– Что говорят в Комиссии по игорному бизнесу?

– На этот раз они не на нашей стороне, – признался Сэмми.

– Ты шутишь!

– Послушайте, – сказал Сэмми. – Я могу неопровержимо доказать, что Нола жульничала. Каждый раз, когда она смотрела на свою закрытую карту, она подавала Фонтэйну сигналы.

– И каким же образом?

– Когда у нее шла выигрышная карта, она опиралась на стол свободной рукой, когда же карта была плохая, она откидывалась назад.

– А в суде это сможет быть доказательством?

– Уайли нанял мне в помощь консультанта. Какого-то отставного полицейского из Нью-Джерси.

– Из Джерси? Ну нет, ты не шутишь, ты просто издеваешься!

– Он считается лучшим из лучших.

Ник в раздумье жевал сигару Эта идея ему активно не нравилась. Если комиссия не встанет на его сторону, дело в суде он проиграет. Но это не значит, что обвинение следует отозвать: как только пройдет слушок, что он сдался, так тут же в его казино, как мухи на падаль, слетятся жулики всех мастей.

– Давно она у нас работает? – спросил Ник.

– Почти десять лет.

– Раньше проблемы бывали?

– Нет, она всегда считалась очень надежной.

– «Ие-йе-йе», – задумавшись, пропел Ник строчку из старой битловской песенки.[10] – Только вот этого не надо! Дилеры не становятся мошенниками в одночасье. Вполне вероятно, она надувала нас и раньше.

Сэмми глаза сломал, читая и перечитывая отчеты о работе Нолы Бриггс. Такие отчеты составлялись питбоссами каждую неделю и служили своего рода личными картами дилеров: там оценивались мастерство, внешний вид, приводились комментарии клиентов и, самое главное, указывался процент выигрышей и проигрышей дилера. Судя по отчетам, до сих пор Нола Бриггс была просто образцовым работником.

– Я так не думаю, – сказал Сэмми.

– Ты что, спорить со мной решил? – вскинулся Ник.

– Вы платите мне за то, чтобы я говорил правду, – уперся Сэмми. – И я честно отрабатываю свои деньги, вот и все.

– Рад слышать. – Ник встал и подошел к огромному, во всю стену, окну. Две недели назад ему пришлось уволить команду садовников, и лужайки уже поблекли и пожелтели. Когда-то у него было самое шикарное в городе казино, и играли здесь по-крупному, а потом – он и «мяу» сказать не успел! – его заведение превратилось в болото, где отираются неудачники да туристы.

– Как ты думаешь, почему она на это пошла? – поинтересовался Ник. – Из-за денег?

– Мы проверили ее банковские счета. На жизнь ей вполне хватало.

– Полагаешь, жадность обуяла?

– Нет, – возразил Сэмми. – Она сделала это назло.

– Назло кому? Неужто придурку Уайли?

– Нет. Назло вам.

Ник уставился в отражение Сэмми в стекле – так он еще больше походил на привидение. Да, глава его службы безопасности явно созрел для дома престарелых.

– Повтори-ка.

– Она сделала это назло вам, – повторил Сэмми. – Вы ее трахнули.

Ник аж подскочил, развернулся и ткнул Сэмми незажженной сигарой в грудь.

– Ну-ка, следи за своим грязным языком!

– Да, сэр.

– И каким же это образом я ее трахнул?

– Вы трахнули ее, – пояснил Сэмми, – вставив свой мужской половой орган в ее женский половой орган.

– Ты что, анатомии меня учить вздумал?! – прорычал Ник. – Кто, твою мать, сказал тебе, что я ее трахал?

– Уайли, – отозвался Сэмми.

– А он сообщил тебе, когда именно это предполагаемое действие имело место быть?

– Уайли сказал, что она появилась здесь лет десять назад. Дотащилась до Вегаса на своем драндулете откуда-то с Восточного побережья, и ее развалюха приказала долго жить прямо на нашей стоянке. Вы ее увидели и пригласили в свои апартаменты. Ну а потом – сами знаете, как это бывает, – бултых!

– Бултых?!

– Ну, в смысле, бултых в койку.

Ник потер лоб, силясь вспомнить.

– Слушай, наверное, это случилось еще до того, как я бросил пить.

– Уайли и говорит, что как раз незадолго.

– Еще один скелет в шкафу, да?

– Боюсь, что так, босс.

Ник печально покачал головой. Пить он бросил десять лет назад, но все еще расплачивался за прошлые грехи. А пил в свое время он мощно, в результате чего целые пласты существования были начисто смыты из памяти – он почти ничего не помнил ни о первых своих двух женах, ни о пылких любовных увлечениях и во многом полагался на Уайли и других старых работников. А уж они-то не упускали случая напомнить ему о былых свершениях.

– Ты сказал, что девушка работала у нас почти десять лет. Как же получилось, что я ее в лицо совсем не знаю?

– А она работала в ночную смену. И когда это случилось, заменяла другую девушку.

– Она что, все десять лет в ночную смену работала?

– Уайли говорит, она сама так хотела.

– Странная какая девица! Так ты уверен, что у меня с ней что-то было?

– Ну, Уайли говорит, что ничего особенного, – пояснил Сэмми. – Говорит, вы с ней трахались с неделю. А потом что-то случилось, и вы разбежались. Но Уайли утверждает, что расстались вы по-благородному: дали ей работу, отправили на курсы дилеров, и с тех пор она была примерным работником.

– До этого случая, – сказал Ник.

– Да, до этого случая.

– Дай-ка мне посмотреть бумаги этой малышки.

Личное дело Нолы было не очень толстым – одни заявления на отпуск да отчеты питбоссов. С внутренней стороны обложки прикреплена фотокарточка, и он принялся внимательно разглядывать миленькую блондиночку с высокими скулами и ровными – явно от дантиста – зубами. Эти черты, хоть лопни, ни о чем ему не говорили, и он подумал, что переспал с ней всего-то раз, не больше. Ник снова глянул в окно: ко входу в его казино подкатил туристический автобус, оттуда вывалила толпа старушек. Бабули подпрыгивали от нетерпения – так им хотелось поскорее припасть к Однорукому Билли. Потом они отправятся в музей Либераче,[11] а оттуда – к дамбе Гувера на пикник. Через дорогу от «Акрополя» располагался «Мираж», и у его подъезда выстроились в очередь длинные черные лимузины – там-то собирались серьезные игроки, и деньги крутились тоже серьезные.

– Вот что я хочу, чтобы ты сделал, – резюмировал Ник. – Отыщи этого Фонтэйна и выбей из него все дерьмо. Хочешь, морду ему на сторону свороти, хочешь, ноги переломай – на твое усмотрение. Главное, чтоб ему больно было.

– Вот это как раз будет не трудно, – согласился с таким решением Сэмми.

– Хорошо. И пусть об этом все в городе узнают.

– Да, сэр.

Ник смотрел вслед Сэмми. Тот уже стоял на пороге, как Ник снова его окликнул:

– Эй!

– Что? – притормозил Сэмми.

– Так ты точно знаешь, что я ее трахал?

– Лола из службы уборки подтвердила.

И Ник горестно покачал головой.


Самой трудной работой в Лас-Вегасе были поиск и поимка мошенников – об этом Сэмми докладывал всякому, кто соглашался его слушать. Они же ничем внешне не отличались от обычных людей, тоже бывали и толстыми, и тонкими, и рослыми, и коротышками, вот только болтали они, что соловьи заливались, и могли выкрутиться из любой ситуации.

Вот возьмем, к примеру, ту милую пожилую даму, что сейчас играет в блэкджек. Сэмми уже двадцать минут наблюдал за ней с проложенных над залом мостков через портативную камеру с зумом. Уж такая она домашняя, волосы седые с голубоватым оттенком, толстые очки – ну типичная бабуля, да и только. И ведет себя соответствующе: утешает соседей по столу, когда те проигрывают, награждает их улыбкой и аплодисментами, когда выигрывают. Проблема только в том, что она шулер, и Сэмми непросто было ее вычислить.

Парень, который выдает себя за ее сына, тоже шулер – такой весь из себя спортивный, со стрижкой за сто долларов и в костюмчике от Ральфа Лорена. Он пристроился за мамулькиным стулом и дополняет ее просто идеально.

Дамочка все увеличивала ставку, и теперь она составляла три сотни. Сквозь свой видеоглаз Сэмми наблюдал, как напряглись плечи лжесына, и перевел объектив на руки женщины. В отличие от многих казино, в «Акрополе» игрокам разрешалось брать карты в руки – так было принято раньше, а Ник был яростным приверженцем старой школы.

Мамаша глянула на свои карты – король и шестерка, комбинация неудачная. Положив карты друг на друга, она подсунула шестерку под левую ладонь, при этом большой палец левой руки оставался совершенно неподвижным – чтобы проделать такой трюк, требовалась немалая ловкость и долгие годы тренировок, подумал Сэмми.

Сняв левую руку со стола, матушка незаметно сбросила шестерку в стоявшую на коленях сумочку. Сынок, в свою очередь, наклонился, приподнял оставшегося в одиночестве короля и воскликнул:

– Ой, мама! Да у тебя же блэкджек!

При этом он ловким, несуетливым движением добавил к королю скрывавшегося в его ладони туза пик и открыл обе карты. Ну поэзия, чистой воды поэзия! К счастью, Сэмми удалось зафиксировать весь процесс на пленке.

– Ой, надо же! – в восторге воскликнула мамаша. – Ты только посмотри! А что, такая комбинация как-то по-особому называется?

Дилер, совсем еще зеленый паренек, который заступил на службу только неделю назад, улыбнулся седовласой даме: он явно ничего не понял.

– Такую комбинацию называют снэппером, – пояснил он.

– Снэппер! Как интересно! – воскликнула дама.

Дилеру пришлось выплатить ей две с половиной к одному.

Засовывая в сумочку выигрыш, она подала дилеру на чай жетон стоимостью в пятьдесят центов.

– Взять их! – рявкнул в переносную рацию Сэмми.

Громадина и Малыш, до того скрывавшиеся у запасного выхода, ворвались в зал, словно парочка оголодавших медведей. Дорвавшись до цели, они припечатали лжесынка к столу, а лжемамашу сдернули со стула и уложили на пол.

– Христа ради, полегче! – взмолился Сэмми.

Сынок завизжал, словно боров, которого режут, и прикрыл голову руками – верный знак, что ему и раньше приходилось подвергаться подобным процедурам. Маменька басовито поскуливала, и Сэмми повертел наушник, чтобы убедиться, что со звуком все в порядке. Скулила она явно не как леди, и когда Малыш снова поставил ее на ноги, Сэмми понял, почему: парик и очки соскочили, и миру предстала бритая наголо башка местного шулера по имени Дуви Джонс. Схватив с пола парик, Дуви снова нахлобучил его на голову.

– Как вы смеете так вести себя с дамой! – негодующе воскликнул он вновь обретенным женским голосом.

Подтянулись и другие охранники. Сэмми снова принялся прохаживаться по мосткам, проверяя остальные столы. Часто бывало так, что, пока двое шулеров создавали ситуацию, на которую отвлекалась вся охрана, третий подельщик попросту воровал с других столов фишки.

Но остальные столы выглядели вполне пристойно. Краешком глаза Сэмми увидел, что как из ниши показалась большая голова Джо Смита.

– Джо! – зарычал в рацию Сэмми. – Чем, черт побери, ты занимаешься?

– Ничем, – раздался в наушниках искаженный помехами голос Джо.

– Тогда вернись на свое место! – приказал Сэмми.

– Есть, сэр.

В наушниках послышался голос Уайли:

– Все под контролем, – доложил питбосс. – Волноваться больше не о чем.

Сэмми услышал в голосе Уайли злорадство. Еще бы: у любого голова закружится, если за один день поймаешь целых две банды мошенников! Но Сэмми торжествовать не спешил. Он знал, что на каждого пойманного жулика приходилось с десяток еще не пойманных, которые кружили, пока не всплывая на поверхность, и жадно принюхивались к запаху свежей кровушки.

– Не обольщайся, – ответил ему Сэмми.


– Этот город просто кишит мошенниками, – сказал Сэмми, когда десятью минутами позже Уайли зашел в его крохотный кабинетик, отгороженный от зала с видеомониторами. – Так что потрудись не терятьбдительности.

– А то, – без должного пиетета произнес питбосс.

– Ну-ну, продолжай в том же духе, и посмотрим, что с тобой сделает Ник.

Сэмми через стол швырнул Уайли отчет по Дуви. Этот отчет вместе с копией видеозаписи требовалось передать в Комиссию по игорному бизнесу для дальнейшего использования в суде в качестве улики. Без видеозаписи дело будет заведомо проигрышным, так как ни одно жюри присяжных в Неваде не признает игрока виновным на основании лишь данных под присягой показаний. Казино не пользовались у местных жителей любовью и уважением, и они стремились навредить игорным заведениям чем только могли.

– По мне, выглядит довольно убедительно, – сказал Уайли, ставя на последней странице, рядом с подписью Сэмми, свою. На телефоне на столе Сэмми загорелась кнопка. Сэмми нажал ее и перевел разговор на громкую связь.

– Манн слушает.

– Сэмми, рад, что тебя еще не уволили! Это Виктор из «Миража».

– Привет, Виктор из «Миража», – Сэмми скрипнул зубами. – Что привело тебя в нашу нору?

– Да вот прослышал, что один из наших гостей выпотрошил вас на пятьдесят тысяч. Звоню принести соболезнования.

В голосе Виктора не было ни грана искренности. Когда-то босс Виктора пытался выкупить «Акрополь» и превратить его в автостоянку, и с тех пор оба заведения находились в состоянии «холодной войны».

– Вам следует повнимательней присматриваться к своим постояльцам, – ответил Сэмми. – Этот тип оказался профессионалом.

– Но мы его проверяли, – сказал Виктор. – Чист, как свежевыпавший снежок. Уже после первого раза вам не стоило снова подпускать его к столу. А он уделал вас три раза подряд! О чем вы только думали?

– Мы пытались поймать сукиного сына с поличным…

– Однако, как я слышал, он от вас все равно ушел.

– Поздравляю, Виктор, тебе все в городе известно.

И Виктор положил трубку. Сэмми только что получил сильнейший удар: он представил себе, как Виктор на том конце корчится от смеха.

– Мы должны отыскать Фонтэйна, – сказал он. – Принимаю любые предложения.

Уайли угнездил массивную задницу на стол Сэмми – стол прогнулся. Вертя в руках пресс-папье, он высказал свое предложение:

– У меня такая идея: как только Нола заплатит залог и вернется домой, мы ее навестим и хорошенечко так потолкуем.

– Имеешь в виду рукоприкладство?

– Если потребуется.

– Ты это серьезно?

– Ничего особенного, только припугнем.

– Это незаконно, – сказал Сэмми.

– Ну и что с того?

И Уайли принялся что-то соскребать с галстука. Сэмми разглядел, что именно: засохшее желтое пятнышко беарнского соуса. В «Акрополе» был лучший в городе шведский стол по четыре девяносто девять за подход, и Уайли никогда не упускал случая им воспользоваться. Наконец питбосс отскреб соус.

– И не вздумай! – с угрозой произнес Сэмми.

Теперь Уайли принялся выковыривать из зубов застрявший кусочек мяса. Справившись с задачей, он швырнул крошки в корзину.

– Другие идеи есть?

– Ты по-прежнему думаешь, что откуда-то знаешь Фонтанна? – спросил Уайли.

– Уверен.

– Ну что ж. У консультанта, ну того, которого я нанял, есть база данных на всех известных шулеров. Может, он его опознает.

Иногда Уайли высказывал поразительно здравые мысли – вот как на этот раз.

– Кстати, а кто он такой, этот консультант?

– Тони Валентайн.

Сэмми не мог сдержать улыбку. До того как обратиться к религии и стать добропорядочным гражданином, Сэмми немало покуролесил в составе шулерской шайки в Атлантик-Сити: они специализировались именно на блэкджеке. И как-то раз – дело было в канун Рождества – Валентайн прихватил его за руку. Вызвали полицейских, и пока их ждали, Валентайн вел себя как истинный джентльмен – не бил его и даже не орал. Настоящий профи.

– Ну что ж, надеюсь, у него получится, – сказал Сэмми. – Но что-то мне в этом Фонтэйне очень не нравится.

– Что именно? – спросил Уайли.

– Пытаюсь понять. – И глава службы безопасности заворочался в кресле. – Фонтэйн обставлял нас три вечера подряд. А настоящий толковый шулер никогда на такое не пойдет.

Судя по тупому взгляду Уайли, логики подобных рассуждений он не постигал.

– Такое впечатление, что он хотел, чтобы его поймали, – пояснил Сэмми.

– Но это глупо. – До Уайли по-прежнему не доходило. – Он должен был понимать, что мы прихватим либо его, либо Нолу.

– Его – нет, а вот Нолу – да.

– Так ты полагаешь, что он использовал Нолу как наживку?

Сэмми в задумчивости поскреб морщинистый подбородок.

На первый взгляд это действительно было лишено смысла, но кто знает, что именно задумал Фонтэйн?

– Он намеренно создал такую ситуацию. Это был отвлекающий маневр, а потом он смылся, оставив Нолу расхлебывать кашу.

– Ну и гад!

Сэмми кивнул. В ушах у него все еще звучал издевательский смех Фрэнка Фонтэйна. Из пятидесяти с лишним казино в городе он выбрал именно их заведение, и Сэмми понимал: не выяснив – почему, спокойно спать он не сможет.

– Он хищник, – сказал Сэмми. – И мы должны отыскать его, пока он не нанесет новый удар.

5

Со времени последнего визита Валентайна в Лас-Вегас местный международный аэропорт имени Маккаррана[12] значительно разросся. Здесь появились движущиеся пешеходные дорожки, в голосах, зачитывавших рекламные объявления, угадывались голоса знаменитостей, в зале выдачи багажа на огромных цифровых экранах крутились рекламные ролики казино. Аэропорт превратился в настоящий парк развлечений – с автоматами видеопокера и сверкающей армией «одноруких бандитов».

– Говорят, что казино всегда жульничает, играет против клиентов, – утверждала леди лет пятидесяти в майке с надписью «Обожаю Леонардо Ди Каприо» и в утягивающих живот лосинах. – Как вы считаете, это правда?

– Полная чушь, – ответил ожидавший рядом с ней багаж Валентайн. Леди прижимала к груди пластиковую сумочку, доверху забитую монетами по одному доллару. Вот публика! Еще багаж свой не получила, а уже к ставкам готова. – Властями штата Невада это запрещено. Потому что казино – единственный основательный источник доходов для всего штата. Вот власти и следят за тем, чтобы лавочку не прикрыли.

– Какую лавочку?

– Я имею в виду весь игорный бизнес.

– А-а-а… А вы игрок или сами в бизнесе?

– Нет, я не играю, – сказал он. – Я считаю, что это занятие для неудачников.

Над багажной каруселью погас красный огонек. Леди глянула на Валентайна с неприкрытой ненавистью: ну вот, испортил ей даже не начавшийся праздник. Лента транспортера двинулась, и надо ж было такому случиться, их сумки прибыли бок о бок!

Валентайн подхватил свою и вышел из здания – прямо в пекло. Солнце стояло высоко, и пустыня, казалось, скворчала от жара. Валентайн пристроился в длинную очередь на стоянке такси, и тут его кто-то окликнул. Без очков Валентайн уже не так хорошо различал лица, поэтому терпеливо ждал, пока окликнувший подойдет поближе. Человек был высоким, поджарым, с резкими индейскими чертами, а его дешевый костюм, казалось, так и вопиял: «Полиция».

– Помнишь меня? Я Билл Хиггинс. Вот уж не ожидал тебя здесь встретить!

Они пожали друг другу руки. Сколько лет прошло, а Хиггинс совсем не изменился. Будучи главой невадской Комиссии по игорному бизнесу, он открыл совершенно новые перспективы, когда объединил усилия по розыску всякого рода мошенников с Отделом по борьбе с правонарушениями в сфере игорного бизнеса штата Нью-Джерси. Этот союз оказался жизнеспособным, и с тех пор обе организации работали рука об руку.

– Ну и как жизнь? – осведомился Хиггинс.

– Не жалуюсь, – ответил Валентайн, – просто потому, что никто не слушает.

– Позволь тебя подвезти.

– Но ты же не знаешь, куда, – сказал Валентайн. Однако Хиггинс уже подхватил его сумку и уверенно направился к стоянке. – Или знаешь?

– В «Акрополь», верно?

– Ну да, – ответил Валентайн раздраженным тоном. – А ты откуда узнал?

Они подошли к белому «Вольво», нагло припаркованному возле пожарного гидранта. За рулем восседал мрачный тип с закрепленным на голове переговорным устройством. Хиггинс поставил сумку в багажник, и они с Валентайном уселись на задние сиденья. Машина влилась в плотный поток автомобилей.

– В «Акрополь», – приказал водителю Хиггинс.

– К заднему входу? – осведомился тот.

– Неплохая идея, – согласился Хиггинс и, повернувшись к Валентайну, заметил: – Машин стало тьма-тьмущая, чтобы добраться до места, иногда приходится делать крюк миль в пять.

– Так кто тебе сказал, что я приезжаю? – переспросил Валентайн.

– У меня свои источники, – ответил Хиггинс. – Забавно, потому что я и сам собирался тебе позвонить.

– Ты?

– Ну да. Мне нужна твоя помощь.

«Вольво» вырвался наконец на аллею Мэриленд. Билл был не из тех, кто просит о помощи. Значит, случилось что-то действительно серьезное – вот тебе и отдых подальше от дома! И в то же время Валентайн почувствовал прилив энтузиазма: приятно, когда кто-то в тебе нуждается.

– Ты ж знаешь, меня так и кличут – «Скорая помощь», – сказал он.


– Ну и как там, в отставке? Нормально? – спросил Хиггинс, когда впереди показались помпезные здания Стрипа.

– Зависит от того, что ты подразумеваешь под словом «нормально», – ответил Валентайн. – Девять месяцев назад умерла Лоис, мы с сыном не общаемся, и, по-моему, работать мне теперь приходится не меньше, чем когда был полицейским, а то и больше. А в остальном все не так плохо.

– Мои соболезнования, – помолчав, сказал Хиггинс. – По крайней мере, ты хоть чувство юмора не потерял.

– Говорят, это последнее, что человек теряет.

Водитель въехал наконец на Стрип. Он разросся, превратился в настоящий город в городе. Старая гвардия вроде «Дворца Цезаря» или «Тропиканы» казалась карликами рядом с идиотскими новомодными пирамидами или средневековыми замками, к которым были пристегнуты популярные отели: новое поколение явно наступало на стариков. Город Греха постепенно превращался в подобие Диснейленда.

– А как получилось, что ты стал консультантом? – спросил Хиггинс.

– После смерти Лоис я маялся от безделья. Однажды мне позвонил начальник охраны из казино «Трамп» в Атлантик-Сити и спросил, не соглашусь ли я посмотреть кое-какие видеозаписи. Я пытался объяснить этому господину, что ушел в отставку и больше не на службе. Но вышеупомянутый господин предложил мне сто долларов в час при минимальной занятости в тридцать часов в месяц – так у меня появился собственный бизнес.

Хиггинс присвистнул:

– Они платят тебе три тысячи в месяц только за то, что ты просматриваешь пленки видеонаблюдения?

– Вот именно.

– А на другие казино ты тоже работаешь?

Валентайн кивнул. Его невероятная способность чуять шулеров за версту уберегала казино Атлантик-Сити от миллионных потерь, и неудивительно, что к его помощи прибегали часто. Доход от этого бизнеса плюс пенсия и страховка позволяли ему вести такой образ жизни, какой ему никогда раньше и не снился. Если бы только рядом была Лоис… Уж она-то научила бы его, как тратить все эти деньги.

– А у тебя как дела? – осведомился Валентайн в свою очередь.

– Настоящий дурдом, – ответил Хиггинс. – Я всегда завидовал вам, парням из Атлантик-Сити. Надзирать над дюжиной казино совсем не то, что здесь, где их шестьдесят два.

– А штат осведомителей, конечно, ничем тебе помочь не может.

Водитель хихикнул, но Хиггинс предпочел слегка обидеться и скривился. В том, что касалось азартных игр, Лас-Вегас превосходил Атлантик-Сити по всем статьям – за исключением контролирующих организаций. В Комиссии Хиггинса числились едва ли три сотни сотрудников, в чьи обязанности входило все на свете – от сбора налогов до ловли жулья, а в Атлантик-Сити аналогичная организация насчитывала тысячу двести служащих. По сравнению с бюро Садового штата[13] контора Хиггинса выглядела откровенно убогой.

– Что за черт тебя укусил? – осведомился Хиггинс.

– Ты мне так и не сказал, кто стукнул тебе о моем приезде.

– Я же говорил: платный осведомитель, – в голосе Хиггинса все еще слышалась обида.

– Кто-то, кого я знаю?

– Вряд ли.

Впереди заплескались легендарные фонтаны «Акрополя». Гарем пышногрудых жен Ника Никокрополиса показался Валентайну таким же несимпатичным, как и прежде. Когда совершаешь одну ошибку в жизни – это еще куда ни шло, но шесть ошибок – это уже преступление.

– Хочу тебя предупредить, – сказал Хиггинс. – Дела у Ника Никокрополиса идут неважно. Он перестал представлять отчеты о крупных игроках для налоговой службы, а это означает, что он утаивает доходы, чтобы удержаться на плаву. Если мы решим его прижать, я тебе намекну, чтобы ты успел уехать из города.

– Большое спасибо, Билл. Я это действительно ценю.

– Нет проблем. А теперь позволь задать тебе вопрос. Я уверен, ты видел записи с тем парнем, который их надул. Есть какие-либо мысли?

– Либо он ухитряется угадывать по движениям и мимике дилера, и в этом случае она ни при чем, либо девушка действительно подавала ему сигналы.

– А тебе не кажется, что он мог использовать другие приемы?

– Это какие же?

– Не знаю. Может, придумал новый способ, как обыграть казино. Например, считает карты.

Валентайн не думал, что Ловкач изобрел что-то новенькое. Неудивительно, что Билл так нервничает. Треть всех, кто садился в Лас-Вегасе за столы с блэкджеком, пытались считать карты. Но если Ловкач изобрел какой-то верный способ накалывать казино, тогда такая игра, как блэкджек, изменится бесповоротно или того хуже – совсем исчезнет из оборота.

– Не думаю. Изобрети он какой-то новый способ, нипочем не заявлялся бы в одно и то же казино три раза подряд.

– Полагаешь, они с дилером работали на пару?

– Такое мне в голову тоже приходило.

Его друг издал вздох облегчения и глянул ему прямо в лицо. Хиггинс был наполовину индейцем навахо и редко глядел в глаза собеседнику.

– Ну что ж, это позволяет по-новому оценить ситуацию.

– Почему? Разве вы не собирались снять с девушки обвинения?

– Собираться-то собирались, да, наверное, изменим решение.

– Вы ее допрашивали?

– Как раз сейчас ее допрашивают в городском полицейском управлении. Я сам собирался отправиться туда, после того как тебя высажу. Но если хочешь, можем поехать вместе.

– Звучит соблазнительно, – сказал Валентайн.

Они уже были перед парадным входом в «Акрополь». Когда-то здесь все так и кричало о богатстве, но сейчас повсюду были заметны следы запустения. Хиггинс наклонился и что-то сказал водителю. Тот развернулся, и вскоре они снова выехали на аллею Мэриленд.

– Скучаешь по работе? – спросил Хиггинс.

– Каждый чертов день, – ответил Валентайн.


Для того, кто никогда в жизни не подвергался аресту, сутки, проведенные в камере полицейского управления Лас-Вегаса, могут показаться истинным кошмаром. Ни с чем не сравнимым кошмаром – ни с дурным днем на работе, ни с днем, когда тебе вручают уведомление об увольнении, ни с днем могучего похмелья. Сутки в камере – это как если бы все эти проблемы слились воедино, да еще этот клубок несчастий облили бы бензином и подожгли. Ну а поскольку Нола Бриггс подобным опытом не обладала, она позволила изящному черному трансвеститу по имени Джуэл напроситься к себе в подружки.

– Ты здесь в первый раз, да, милашка? – осведомилась Джуэл, и голос ее благодаря южному выговору звучал с особой искренностью.

Они сидели на скамье в стальной клетке, где помимо них обретались еще одиннадцать несчастных. Нола лишь кивнула в ответ.

– Слушай, – сказала Джуэл. – Эти сучки, что здесь заперты, могут выглядеть какими угодно мерзкими, но внутри все мы одинаковы. Ты понимаешь, о чем я?

– Догадываюсь, – прошептала Нола.

– Держи хвост пистолетом. – И Джуэл похлопала Нолу по колену. – Здесь, чтобы выжить, надо быть сильной.

Нола кивнула, беспрестанно вертя в пальцах крошечный медальончик с изображением святого Христофора – при личном досмотре полиция почему-то его упустила. Медальончик когда-то принадлежал ее матери, а до нее – бабушке.

– Кто этот парень? – спросила Джуэл.

– Мой святой-хранитель, – сказала Нола и вытащила медальон из-под блузки, чтобы Джуэл могла получше его разглядеть. – Он повсюду со мной.

– Какой хорошенький! – трансвестит нес – несла? – явную околесицу.

И, подцепив наманикюренным пальцем медальон, сорвала его вместе с цепочкой. После чего затолкала святого Христофора в рот и без всяких усилий проглотила. Вся камера разразилась одобрительными воплями и аплодисментами.

– Отдай! – Нола в отчаянии барабанила маленькими кулачками в грудь Джуэл. – Черт побери, отдай сейчас же!

– Вот как пойду в сортир, так сразу и отдам! – И Джуэл отскочила в сторону.

Вскорости бритый наголо полицейский отвел Нолу наверх, в комнату для допросов – ужасную, без окон, – и приковал наручниками к стулу, в свою очередь, привинченному болтами к полу. Нола положила голову на стол и заплакала. Так она и плакала без остановки – пока не заснула.

Полицейский вернулся в сопровождении парня Нолы, Рауля, тоже скованного по рукам и ногам. Шоколадно-карий взор Рауля на секунду встретился с Нолиным взглядом, а потом он только мрачно смотрел в пол. Принесли еще один стул. Полицейский пристегнул к нему Рауля и, не говоря ни слова, снова вышел, громко хлопнув дверью.

Нола прислонилась к столу, стараясь как можно ближе подобраться к Раулю. На ее взгляд, он был самым симпатичным из встречавшихся на ее жизненном пути парней: со светло-оливковой кожей, столь же хороший в постели, как и за ее пределами, улыбчивый, а его веселый смех поднимал ей настроение с тем же неизменным успехом, что и любимые песенки. Ну и пусть образования у него никакого, а на жизнь он зарабатывал тем, что мыл посуду за пять с полтиной в час. И пусть ее друзья-приятели подшучивали над ней – он был настоящим, честным и добропорядочным человеком, он относился к ней по-доброму, внимательно и с уважением, и она собиралась держаться за него, насколько это было возможно.

– О Господи, – прошептала она. – Что они с тобой сделали?

Его выразительные глаза наполнились слезами.

– У меня большие неприятности, – ответил он.

– Почему? Боже мой, а у тебя что случилось?

– Они собираются меня депортировать, – простонал Рауль.

Нола потеряла дар речи.

– Я после работы зашел к тебе, – объяснил он, – а там было полно полицейских. Они меня усадили, начали задавать разные вопросы, а один потребовал документы. Ну, посмотрели и увидели, что срок моей «зеленой карты» истек.

– Боже мой! Что ж ты ее не продлил! – И Нола снова залилась слезами. – О нет, нет, нет! – рыдала она.

– Они сказали, что ты обманывала казино, – продолжал Рауль, – и если ты не сможешь доказать свою невиновность, они меня вышлют.

– Но это все вранье! – вскричала Нола. Слезы, словно частый дождик, капали на стол. – Никого я не обманывала! Как они могли такое сказать? Я проработала там целых десять лет!

– Знаю, – Рауль понизил голос. – Я им сказал: моя малышка, она никогда никого не обманывала, у нее золотое сердце. Но они меня не слушали. Они сказали, что точно знают: ты виновна. Просто на все сто.

– Да я действительно ничего такого не делала! – воскликнула Нола, и слезы струей брызнули у нее из глаз. – Клянусь могилой матери! Тот парень каким-то образом знал все мои карты! – В отчаянии она принялась раскачиваться взад-вперед. – Я ничего поделать не могла. Почему ж тогда Уайли не убрал меня от стола, если думал, что я жульничаю?

– Не знаю, детка, не знаю, – теперь в голосе Рауля появились прежние, всегда так благотворно действовавшие на нее нотки.

– Я буду стоять на своем, – заявила Нола: отчаяние уступило место решимости. – Я ничего не делала. Я не общаюсь с шулерами, у меня совершенно чистое досье. Я десять раз становилась дилером месяца! У них ничего на меня нет, никаких улик. Они сами упустили этого типа, а взамен арестовали меня. В суде у них этот номер не пройдет!

– Я и сам уже им об этом говорил, – сказал Рауль.

– А они что?

– Они сказали, что если ты откажешься им помогать, они возьмутся за меня, – и Рауль помолчал, в надежде, что она передумает и изменит свою позицию: дома, в Тихуане, у него оставались мать и две сестренки, которые зависели от его еженедельных денежных переводов. – Ты точно никогда раньше этого типа не видела?

– Богом клянусь, Рауль, никогда в жизни.

Ее возлюбленный нашел в себе силы засмеяться:

– Ну что ж, – сказал он. – Тогда, детка, думаю, нам пора сказать друг другу «адиос».[14]


– Знаете, чем мексиканцы похожи на бильярдный шар? – спросил лейтенант из полицейского управления Лас-Вегаса. Он вплотную придвинулся к зеркальному окну в комнату для допросов. Хиггинс и Валентайн устроились чуть поодаль на раскладных стульях.

Хиггинс нахмурился:

– И чем же?

– Чем сильней по ним бьешь, тем лучше они понимают английский.

Этого мордатого лейтенанта звали Пит Лонго, и был он законченным мерзавцем. Вместо того, чтобы должным образом допросить Нолу, он предпочел шантажировать ее высылкой Рауля. Это был грязнейший из приемов, и потому полицейское управление Лас-Вегаса заслуженно пользовалось крайне дурной славой.

– Вовсе не смешно, – сердито произнес Хиггинс. – Наверное, мне следует записать вас на занятия по преодолению этнических и культурных предрассудков, которые проводятся в нашем департаменте.

– Чихать я на ваши курсы хотел, – заявил Лонго. Он закурил и нагло выдохнул дым им в лицо. Его бесило, что Хиггинс привел с собой еще одного детектива, пусть и отставного, и Лонго не собирался делать вид, что ему все равно.

– Ваши шутки оскорбительны, – сказал Хиггинс. Лонго снова с явным удовольствием затянулся:

– Я подумываю о том, чтобы снять обвинения.

– Черта с два! – рявкнул Хиггинс.

– Но еще утром вы говорили, что она невиновна, – возразил Лонго.

– То было утром.

– Позвольте, позвольте, – возразил лейтенант. – Утром вы говорили, что Комиссия по игорному бизнесу не заинтересована в задержании Нолы Бриггс. Сейчас же вы просите задержать ее. Что-то я не понимаю.

– А я передумал, – ответил Хиггинс. – Вам-то что с того?

– У вас как в той песне, – хихикнул Лонго, – «Уйти мне или остаться?». Решите, наконец.

– Вот я и решил.

– Но я не собираюсь предъявлять ей обвинение, – упорствовал Лонго. – В деле полно дыр.

Хиггинс встал, подошел к Лонго вплотную:

– Прекрати валять дурака, Пит. Я прошу расследовать это дело, как и любое другое дело о мошенничестве. И если потребуется, я сам пойду к судье.

Лонго ухмыльнулся и заговорил намеренно ровным тоном:

– Твое право, Билл, но позволь мне кое-что тебе напомнить. Меня уже тошнит от всех этих типов вроде Ника Никокрополиса, которые взяли моду указывать мне, кого арестовать, а кого – нет. И так уже мои люди только и заняты этими вашими казино и всем, что с ними связано. А у них и на улицах забот хватает – торговцы наркотиками, банды всех мастей, которые в последнее время хлынули сюда из Лос-Анджелеса. То, что это вот дело в суде поплывет, тебя, похоже, не волнует. Зато волнует меня. Как я уже сказал, занимайся им сам.

Что за речь, подумал Валентайн. Похоже, Лонго давно ее готовил и вот наконец высказался. Все так, но ему ли читать нотации? Судя по брюху, Лонго себя погоней за торговцами наркотиками тоже не утруждал.

– Рад, что хоть в чем-то мы пришли к согласию, – сухо ответил Хиггинс.

– Течет ваше дельце, течет. – Лонго ткнул толстым пальцем в рыдавшую за стеклом блондинку. – Вот объясни мне, как так получается: хорошо, она ободрала «Акрополь», так почему ж тогда со своими денежками не сбежала? Нет, вместо этого вернулась домой, приготовила себе пожрать и улеглась смотреть мультики. Я что, один-единственный не вижу в этом никакой логики?

Хиггинс залился краской, отчего его физиономия стала еще более грозной. В воздухе запахло настоящей дракой, и Валентайн с тоской подумал о том, как хорошо было бы сейчас оказаться в гостинице, сыграть партию-другую на бильярде, а еще лучше – соснуть. Подавив зевок, он глянул на Нолу Бриггс, которая по-прежнему рыдала в голос. Она была по-настоящему красива – из тех, кто заставляет мужские сердца биться быстрее. Валентайн перевел взгляд на висевшие на стене часы: ее парня привели в камеру десять минут назад.

Вытащив из кармана две монетки, Валентайн швырнул их на пол. Лонго уставился на него так, будто мечтал откусить ему голову.

– В чем дело? – рявкнул он.

– Извините, что перебиваю.

– Говорите уж!

– На меня только что снизошло прозрение.

– Что-что? – взревел Лонго.

– Откровение снизошло. Момент истины.

– Снизошло, говорите?

– Вот именно.

– Уж соблаговолите поделиться своим откровением с нами грешными.

– Нола виновна на все сто процентов, – заявил Валентайн.

Лонго чуть в воздух не взвился:

– И как это вы, тут сидя, поняли?

Валентайн подошел к стеклу и посмотрел на Нолу: та самозабвенно рыдала, словно ребенок, потерявший денежку на школьный обед. Валентайн указал на нее.

– Так себя невиновные не ведут, – объяснил он. – Только посмотрите, какое она тут представление закатила! Любой другой вопил бы и требовал адвоката. А она – ничего подобного. Просто сидит, прекрасно зная, что за ней наблюдают, и твердит, что ни в чем не виновата. И вовсе не полицию она пытается убедить – полиции-то до этого нет никакого дела. Она пытается убедить нас! Ну уж нет, невиновные ведут себя по-другому.

Вот что значит прозрение! И у Лонго, и у Хиггинса настроение сразу изменилось, злобы как не бывало.

– Что ж, предположим – дискуссии ради, – что вы правы, – сказал куда более спокойным тоном Лонго. – И вы надеетесь, что одних видеозаписей достаточно, чтобы ее уличить?

– Может, и нет, – ответил Валентайн.

– Тогда мне все-таки придется снять обвинение.

– Подождите немного. На вашем месте я бы попросил судью назначить разумный залог. А вы, как она выйдет, пустите за ней хвост. Фонтэйн непременно попробует с ней связаться.

– Вы, похоже, в этом полностью уверены, – заметил Лонго.

– На кону моя репутация, – ответил Валентайн.

Лонго поскреб лысеющий затылок. Полицейские – народ недоверчивый, и уговорить их бывает непросто. Лейтенант повернулся к Хиггинсу:

– Ты согласен?

– Если Тони говорит, что она виновна, значит, она виновна, – ответил тот. – И я считаю, что он предложил хороший ход.

Лонго от раздумий аж запыхтел.

– Пару минут назад ты сам твердил, что выпускать ее нельзя. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Хиггинс похлопал Лонго по плечу – жест мало походил на дружеский:

– Знаю, знаю. Установите за ней круглосуточное наблюдение. Как только заметите что-то подозрительное, сразу сообщайте мне. Надеюсь, отыщете перерывчик между облавами на наркодилеров?

Лонго побагровел: Хиггинс еще долго будет поминать ему это его выступление.

– Будет сделано, – прошипел лейтенант.

6

На взгляд Валентайна, «Акрополь» совсем не изменился – то же старомодное игорное заведение, столь же безвкусно обставленное, как и раньше, и на плаву ему помогали держаться исключительно игроки, тоскующие по старым добрым денькам. Новому поколению тут предложить было нечего – кроме разнообразия толкущихся персонажей, но в наши дни это вряд ли кого интересовало.

Валентайн зарегистрировался в гостинице только в три пополудни. Здесь его уже поджидали два сообщения. Первое он проглядел, пока лифт возносил его на четвертый этаж. Читая, Валентайн морщился – от престарелого посыльного несло каким-то ужасным одеколоном. Послание было от Уайли – за прошедшее время его каракули не стали разборчивей. Питбосс просил связаться с ним, как только Валентайн устроится, и сообщал номер своего пейджера.

Двери лифта растворились, и Валентайн последовал за посыльным по сложной системе коридоров – ни дать ни взять настоящие катакомбы. Его номер располагался у самой черной лестницы, и когда посыльный открыл дверь, на него глянула комната, приветливостью и уютом вряд ли способная соперничать с пещерой.

Валентайн раздвинул шторы – из окна открывался упоительный вид на серую бетонную стену. Посыльный принялся перечислять имевшиеся удобства.

– Где тут туалет? – перебил его Валентайн.

– Мы как раз в нем и находимся, – ответил посыльный.

– Ты кто, клоун?

– Угадали, – ответил посыльный. – А чемоданы ношу тренировки ради.

Он действительно был забавен – если вам нравятся откровенно жалкие личности, и Валентайн вознаградил его за труды пятидолларовой банкнотой. Посыльный, не снизойдя до благодарности, сунул деньги в жилетный карман.

Валентайн запер дверь, сбросил одежду и направился в ванную.

Ванные комнаты в Лас-Вегасе отличались особым уродством, и эта не оказалась исключением. Ярко-голубые стены состязались в безобразии с раковиной и унитазом цвета мочи, душевую кабину прикрывала пластиковая занавеска, на которой была изображена карта Древней Греции. Через несколько минут горячая вода кончилась, и Валентайну пришлось домываться холодной. Ругаясь на чем свет стоит, он завернулся в полотенце и тут услышал, как звонит телефон.

Однако трубку он не взял, а сначала тщательно вытерся и оделся. В отставке есть свои преимущества, и одно из них – отсутствие необходимости спешить. Лампочка на автоответчике – телефон стоял на прикроватной тумбочке – яростно мигала, словно маяк в штормовую ночь. Он нажал кнопку.

«Привет, Тони. Это Мейбл. Рада, что ты добрался целым и невредимым – знаю, как ты ненавидишь летать. Слушай… Тут недавно прибыл Джерри, он был просто вне себя, когда я сказала, что тебе пришлось отъехать. Наверное, он планировал провести настоящий уикэнд с родным отцом… Короче, я с твоим сыном иду на бейсбол. Он поначалу хотел порвать билеты, но я сказала, что составлю ему отличную компанию. Так что мы идем. Надеюсь, ты не против».

– Боже правый! – пробормотал Валентайн. Джерри и Мейбл отправились на свидание! От этой мысли он вздрогнул.

«Мне нравится твой сын, правда, – продолжала она, словно угадав его реакцию. – Знаю, он доставил тебе немало хлопот, но я просто не могу так с ним поступить. Думаю, ты понимаешь».

– Нет, не понимаю, – возразил он автоответчику.

«Во всяком случае, я звоню, чтобы сказать, что решила не отсылать то объявление, где про „умереть банкротом“. Ты прав, оно не годится. Не то чтобы глупое, но какое-то инфантильное. А вот и хорошая новость: я придумала кое-что взаправду смешное. К тому времени, как ты услышишь это сообщение, я уже перешлю его факсом в твою гостиницу. Если не возражаешь, прочти его и сообщи свое мнение. Буду с нетерпением ждать звонка. Пока».

Валентайн повесил трубку и вспомнил, как когда-то пригласил Джерри посмотреть вместе с ним, как «Янки» играли в решающей встрече, но сын отказался – он предпочел куда-то отправиться со своими обкуренными дружками. Это было одно из самых горестных его воспоминаний. Увы – что посеешь, то и пожнешь.

И в этот миг все в номере заходило ходуном – это пришел в движение служебный лифт. Двери хлопнули, из лифта вышли две горничные-мексиканки, с лязгом толкавшие перед собой тележку из прачечной. Они оживленно болтали по-испански, и Тони отчетливо слышал каждое слово. Телефон зазвонил снова.

– Мистер Валентайн, это Роксана из регистрации, – сообщил приветливый женский голос. – У меня тут для вас факс.

– Сейчас спущусь, – ответил он. – И, Роксана, потрудитесь подыскать для меня другой номер.

– Другой номер? – в голосе женщины послышалась обида. – А что плохого в вашем номере?

– Я нашел под кроватью труп, – заговорщическим тоном сообщил Валентайн.

– Труп?!

– Да. Думаю, это тело Джимми Хоффы.[15]

– Хорошо, – он услышал, как пальцы ее зацокали по клавиатуре компьютера, – посмотрю, что можно для вас сделать.

Во время долгого и непростого путешествия к лифтам Валентайн внимательно разглядывал ковровое покрытие в коридоре: оно было поистине чудовищной расцветки – оранжевое в красную клетку. Ему приходилось читать исследования по поводу того, каким следует быть ковровым покрытиям в казино. Согласно этим трудам, чем ужаснее, тем лучше. Целью же исследований было найти рисунок до того безобразный, чтобы клиент просто не смог на него смотреть и вынужден был перевести оскорбленный взор на дилера или сверкающий игровой автомат. Идея состояла в том, чтобы подтолкнуть к игре даже тех, кто играть не собирался. Однако работ, посвященных выяснению того, срабатывает ли эта уловка, ему почему-то не попадалось.

Спускаясь в лифте, он вспомнил о втором послании – листок из факса по-прежнему лежал у него в кармане. Он развернул его:

Валентайн, старый пердун!

Послушайся дружеского совета – сиди себе на пенсии и не высовывайся.

Поверь, ни одна работа не стоит того, чтобы за нее умереть.

– Что за черт! – сказал он вслух.

Двери лифта раскрылись, но Валентайн этого даже не заметил. За годы службы он привык к угрозам разного рода шулеров, а парочка-другая мошенников даже пытались привести их в исполнение. Двери закрылись, и лифт сам поехал вверх.

Он снова очутился на своем четвертом этаже. Снова нажал кнопку «Вестибюль», снова поехал вниз, снова перечитал послание. Тот, кто его отправил, знал о Валентайне предостаточно – например, что он ушел в отставку. Неужто информатор Хиггинса растрепал о его приезде? Или, может, кто-то из старых знакомцев по Атлантик-Сити заметил его в аэропорту и подслушал разговор, пока они с Хиггинсом шли к машине? Во всяком случае, ему следует быть настороже, а то придется возвращаться домой в багажном отделении – это вместо первого-то класса.

Чтобы добраться до стойки регистрации, Валентайну пришлось пройти через зал казино. Он ненадолго остановился – провести рекогносцировку. Помещение было распланировано на манер колеса: в центре располагались игровые столы и автоматы, а по окружности – все остальное. Любой, кто заходил в «Акрополь», так или иначе попадал в это «колесо», а уж оно крутилось на полной скорости, чтобы вытрясти из посетителя хоть несколько монет. Четверть века назад таким образом планировались все казино Лас-Вегаса. Однако он подозревал, что сегодня таких «колес» осталось совсем немного.

Роксана уже его поджидала. Она оказалась жизнерадостной рыжеволосой девицей с глазами цвета молочного шоколада – его любимый тип женщин. Энергично жуя резинку, она отозвала его в сторону и сказала:

– А я-то думала, что Джимми Хоффа похоронен на «Стадионе гигантов».

– Нет, там похоронен Уолт Дисней, – ответил он.

– Ну вот, все я перепутала! А про Уолта Диснея я думала, что его держат в морозильнике в Орландо.

– В Орландо держат труп Адольфа Гитлера.

Она подтолкнула к нему факс. Листок легко заскользил по мраморной стойке.

– Вы просто прелесть! – заявила Роксана.

Валентайн ухмыльнулся:

– Откуда вы?

– Выросла в Нью-Джерси. Сюда приехала пять лет назад.

– Я тоже из Джерси. Как вы здешнюю жару переносите?

– В общем-то терпимо. Если, конечно, скинуть всю одежку.

Валентайн вытаращил глаза, а она рассмеялась. Он чувствовал, что симпатичен ей так же, как и она ему. Интересно, на сколько он старше? Лет на тридцать, не меньше. А все-таки приятно, что он еще может хоть ненадолго позабавить такую милую девушку.

– Вы приехали на съезд?

– Нет, я должен кое-что сделать для казино.

– Не может быть!

– У меня к вам большая просьба. Если вдруг позвонит мой сын, не можете ли вы сказать ему, что я уже выехал?

Роксана в удивлении подняла брови. Голос ее зазвучал суше и строже:

– Вы не хотите говорить со своим собственным сыном?

– Именно, – ответил он. – И вам не советую.

– Он что, убил кого-нибудь?

– Ничего подобного.

– Так если он не убийца, неужто вы не можете его простить?

Вот она, логика выходца из Джерси! Да, эта юная леди – настоящий крепкий орешек. Он поспешил ретироваться, а Роксана, проводив его суровым взглядом, занялась другим клиентом.

Валентайн направился в расположенный в фойе бар. Назывался он «Убежищем Ника» и манил уютной полутьмой. Посетителей не было, и бармен тешил себя тем, что протирал стаканы. Он с одного взгляда оценил силы и возможности Валентайна: возраст – почтенный, телосложение – хрупкое, волосы – седые, и потому не выказал никакого разочарования, когда тот сделал свой заказ – стакан воды с долькой лимона.

– С газом или без газа? – вежливо осведомился бармен.

– Просто из-под крана, если у вас такая имеется.

Бармен подал воду так же, как подавал другие, куда более дорогие напитки – на подставочке. Валентайн приятно удивился: это был единственный показатель класса, с которым он здесь, в «Акрополе», столкнулся. Поэтому он дал парню на чай два доллара.

Валентайн развернул полученный от Мейбл факс. С чего это Роксана решила, что ему следует быть с Джерри полюбезнее? И кто дал ей право вообще иметь на сей счет собственное мнение? Потягивая воду, он прочел:

Надоело крутиться, как белка в колесе?

Спешите записаться в Школу попрошаек Бабули Мейбл. Станьте настоящим профессионалом! Открыты специальные курсы для телепроповедников и политических карьеристов. Обретите свою стезю – и вам больше никогда не придется трудиться!

Почетный президент Мейбл Джуликер, ул. Подаяния, 813.

Валентайн сморщился. Что произошло с Мейбл? Совсем даже не смешно! И вообще, от объявления за версту несет Джерри: наверняка это он оказал такое разрушительное влияние на чувство юмора его соседки.

В зеркале за баром он увидел отражение толстомордого придурка – придурок явно направлялся к нему. На гангстера не похож: слишком уж растерянный вид. Когда толстяк уселся на соседний табурет, Валентайн сказал:

– А вы, должно быть, Уайли.

– Так точно, – ответил питбосс и постучал по стойке бара. – Роксана сказала, что я могу найти вас здесь.

– Милая девушка.

Уайли заказал бурбон с водой и интимным тоном сообщил:

– У нее слабость к таким вот пожилым джентльменам.

– Спасибо, что сказали, – ответил Валентайн, – а то я все никак не мог взять в толк, что она делала в моем номере.

Уайли заржал так, будто никогда ничего на свете смешнее не слышал:

– Непременно воспользуюсь вашей шуткой!

Когда Уайли подали виски, Валентайн рассказал, что в аэропорту его встречал Билл Хиггинс и что он уже присутствовал при допросе. Потом изложил свою теорию насчет того, что Нола наверняка замешана. В бычьих глазах Уайли мелькнуло нечто похожее на ум.

– Так и Сэмми Манн думает, – сказал Уайли. – Он считает, что она виновна. Но, сказать по правде, я до сих пор так ничего и не понял, хотя знаю эту девушку достаточно хорошо.

– Сэмми Манн здесь? – спросил Валентайн, вспомнив о послании с угрозами.

– Сэмми – глава службы наблюдения казино. Он мой босс. – От удивления Валентайн даже поперхнулся. – Он обратился к религии, – пояснил Уайли, – и перешел на сторону хороших парней.

– Сэмми рассказывал, что я как-то раз поймал его за руку?

– Конечно. Но он говорил, что избежал наказания.

– Вот это да! «Избежал наказания»! Да Сэмми по сей день сидел бы за решеткой, не дай он на лапу судье.

Это сообщение вызвало у Уайли взрыв поистине гомерического хохота:

– Наш Сэмми подкупил судью? Это просто потрясающе!

Уайли глотал свое виски в том же темпе, что Валентайн свою воду, поскольку после перелета все еще мучился от жажды. Вскоре физиономия питбосса переливалась всеми оттенками багрового, а язык слегка заплетался.

– Сэмми полагает, что этот тип Фонтэйн нарочно подставил Нолу, – сообщил он. – Сэмми думает, что все это – дымовая завеса, а у Фонтэйна на уме что-то другое.

– Например?

– По-настоящему большой куш.

– Но пятьдесят тысяч – достаточно большой куш.

– В наши дни – уже нет. – Уайли внимательно разглядывал какую-то соринку у себя в стакане, потом выудил ее ложечкой. – Из всех заведений в городе он выбрал именно наше. Для этого должны быть какие-то причины.

– И вы хотите, чтобы я их отыскал.

– И его самого в придачу, если сможете.

– Вот это будет очень непросто.

– Мы полагаем, что он все еще в городе.

– Вам об этом Билл Хиггинс сказал?

– Угу.

Согласно рекламе, увиденной Валентайном в аэропорту, население «большого Лас-Вегаса» превысило миллион человек. Но по сравнению с настоящими мегаполисами, это был все-таки город скромных размеров. Нола выйдет из участка, полицейские примутся за ней следить денно и нощно и непременно схватят Фонтэйна, поскольку он, конечно же, постарается выйти с ней на связь. Просто, как дважды два.

– Если его поймают, заплатите мне вдвое больше.

Уайли слишком нагрузился, чтобы хорошенько обдумать это предложение. Обычно Валентайн не пытался воспользоваться преимуществом над пьяными, но этот поселил его в самый скверный номер. Будучи католиком, он верил в расплату за грехи – и чем раньше, тем лучше.

– Договорились! – невнятно произнес питбосс.

7

Ближе к вечеру Нолу выпустили под залог, который внесла ее лучшая подруга Шерри Соломон. Шерри была родом из Южной Калифорнии, обладала белокурыми волосами, хорошеньким личиком и потрясающими ногами. Она прибыла в Вегас одновременно с Нолой на стареньком «Фольксвагене», доверху набитом пожитками. Они вместе ходили в школу дилеров и одно время – пока обе не стали зарабатывать – даже вместе снимали крохотную двухкомнатную квартирку. Шерри умела жить, и Нола позвонила ей в первую очередь: даже если у Шерри в данный момент и не было пяти тысяч на залог, она наверняка знала, у кого их можно раздобыть.

– Брат моего бывшего парня как раз занимается залогами, – объясняла она, пока давала три доллара на чай парню с автостоянки. – Сол Кац. Да ты его рекламу наверняка по всему городу видела! Эту вот: «Не рыдай – скорее Сола призывай!» Я за тебя поручилась – сказала, что ты не скроешься, что ты девушка порядочная.

– Спасибо, Шерри. – И Нола в очередной развытерла слезы.

– Да не реви! Все у тебя будет в порядке.

Порывшись в бардачке, Нола вытащила бумажный платок и громко высморкалась.

– Я шесть часов провела в камере прикованная наручниками к стулу. Ты знаешь, каково это? Все мужики, которые заходили, пялились на меня, словно я их собственность. Да я себя сейчас чувствую каким-то куском мяса!

Десять минут спустя Шерри зарулила на стоянку возле «Джамбо Бургер» и сделала обычный заказ – большую хрустящую картошку и диетический апельсиновый напиток. Набив рот картошкой и снова выехав на шоссе, Шерри спросила:

– А у Рауля проблемы, да?

Нола с силой проткнула крышку стакана соломинкой:

– Похоже, что так.

– Я попросила Сола внести залог и за него…

Нола горько рассмеялась:

– А он ответил что-то вроде: «За какого-то мокроспинника?[16] Детка, ты в своем уме?»

– Ну, не совсем… И что ты так на всех кидаешься?

Нола втянула лимонад, а потом со злобой в голосе произнесла:

– По-моему, ты не врубаешься! Это я в полной заднице, дорогая моя! Рауля вышлют, но он хотя бы домой поедет. А мой дом – здесь, в Вегасе. Ник ни за что не примет меня обратно, а если они решат, что я виновна, то и в тюрьму упекут.

– Ты собираешься нанимать адвоката?

– А на что, интересно? – осведомилась Нола. – Дом мой ни шиша не стоит, у меня есть акции казино, но я не имею права их продавать. – Нола опустила голову и с трудом справилась с очередной волной слез. – Черт побери, я понятия не имею, что делать.

Шерри свернула к Лужкам, миновала пустовавшую будку охраны. Одинаковые домишки, состоявшие из гостиной и двух спален, выстроились аккуратным рядком. Из-за остроконечных крыш на фоне оранжевой пустыни они походили на индейские вигвамы. Иногда они выглядели просто как на картинке, иногда – уродливо, все зависело от настроения. Перед ними остановился школьный автобус, из которого выходили детишки. Шерри нажала на тормоза.

– В казино ходят всякие слухи.

Нола подняла голову. В глазах мелькнуло беспокойство.

– Уайли сказал одному дилеру, будто у Сэмми Манна есть видеозапись того, как вы с Фонтэйном разговариваете на автостоянке возле казино.

– На автостоянке?

Шерри кивнула. Она ехала вдоль ряда, в котором находился и дом Нолы. На подъездных дорожках стояли одинаковые японские машины.

– Ник везде установил камеры, даже снаружи.

Нола сидела очень прямо, сжав губы. Теперь лицо ее было напряженным, взгляд – непроницаемым.

– И когда же этот предполагаемый разговор между мной и Фонтэйном состоялся?

– Три дня назад, когда мы выходили со смены.

Нола громко выругалась.

– Ты о чем? – забеспокоилась Шерри.

– Это означает: «Ну и что?» – и Нола сжала кулаки. – Ради Бога, каждый день я на работе с сотнями людей разговариваю!

– Но у Сэмми Манна есть запись.

– Ну и что? – повторила Нола, закипая. – Вон, в «Инкуайерер»[17] постоянно печатают фото всяких знаменитостей, которые стоят рядом с преступниками. Это же не значит, что они сами преступники!

– По словам Уайли, ты сделала это все нарочно, чтобы отомстить Нику за то, что он сделал с тобой десять лет назад. Будто ты его ненавидишь.

– «Йе-йе-йе», – пропела Нола, прекрасно спародировав знаменитый Ников припев.

– Это правда?

– Что я ненавижу Ника? Да не больше всех остальных, кто на него работает.

– А еще Уайли говорит, что с Фонтэйном ты была слишком уж любезной.

– Фонтэйн очень приятный малый. А разве не предполагается, что именно такие и должны нам нравиться?

– Ты с ним где-нибудь встречалась? В баре или еще где-нибудь?

– Ради Бога, Шерри! Я этого парня совсем не знаю! – Нола уже почти кричала. – Я его никогда раньше не видела – Богом клянусь, что не вру!

Шерри въехала на дорожку, ведущую к дверям Нолы, и заглушила двигатель.

– Сэмми и Уайли всех в казино тормошат. Расспрашивают и расспрашивают.

– А ты что им рассказала? – саркастически осведомилась Нола.

– Я сказала, что ты самый порядочный дилер в заведении.

– Спасибо за поддержку.

Шерри положила руку на коленку подруги и ободряюще сжала: как-то раз, ненастной пятничной ночью, когда во всем Лас-Вегасе для них не нашлось ни одного пристойного мужика, они занялись любовью друг с дружкой. Этот эксперимент хоть и не получил продолжения, однако значительно сблизил их эмоционально.

– Ведь ты бы рассказала мне, если б знала этого парня, правда? – мягко спросила Шерри.

– Кажется, ты ревнуешь? – поддразнила Нола.

– Да прекрати. Просто стараюсь тебе помочь.

– Уж тебе бы я точно рассказала, – продолжала Нола. – Ты же знаешь, секреты у меня не держатся. Так что, когда в следующий раз Уайли станет тебя пытать, скажи ему правду. Я с Фонтэйном незнакома.

Нола поцеловала лучшую подругу в щеку и открыла дверь.

– Спасибо, ты спасла меня, Шерри. Я этого никогда не забуду.

– Ну а на что еще нужны друзья? – ответила Шерри.

Она смотрела, как Нола заходит в свой домишко. Ее подруга обречена, но ничего не делает ради своего спасения. Господи, какой ужас!

Шерри по-настоящему расстроилась. Ей было жалко Нолу до смерти. Она дала задний ход и отъехала от дома.

Да, Шерри было жаль Нолу. А еще она жалела себя. Поэтому она засунула руку под сиденье и достала портативный магнитофон, только проехав несколько кварталов.


Полиция разобрала дом Нолы буквально по винтику – потом, правда, собрала заново, но все лежало не на своих местах. Пройдя в спальню, Нола стала на колени перед кроватью и выудила плоскую картонную коробку. Сняв потертую крышку, она не смогла сдержать возгласа негодования.

Ее дневник, письма, а также другие бумаги – банковские отчеты, чеки на покупки и прочее, что она хранила для составления ежегодных налоговых деклараций, – все пропало. И теперь полиция знала всю ее подноготную.

Одежда, которую Рауль держал в ее шкафу, тоже исчезла. Похоже, полицейские, поняв, что она не собирается играть по их правилам, взяли на себя труд самолично запаковать его пожитки. Нацисты проклятые! Никаких улик, никаких доказательств, и сами нарушают законы, которые они же поклялись защищать! Ну ничего, Рауль не пропадет. Каждую неделю в Техас прибывали тысячи нелегальных иммигрантов, так что скоро он снова возникнет на ее пороге и будет скулить, словно побитый щенок.

В ванной тоже все было перевернуто вверх дном. Полотенца валялись на полу, лекарства кучей сброшены в раковину. Она расставила бутылочки по местам, заодно отбирая просроченные медикаменты. Пересмотрев аптечку заново, она заметила, что кое-что отсутствует.

– Черт побери! – выругалась она.

Исчез «Золофт»[18] – его на законных основаниях выписал врач. Эти маленькие голубые пилюльки, которые позволяли ей держаться на плаву. Глаза Нолы наполнились слезами. Чего полицейские добиваются? Хотят, чтобы она спятила?

В кухне ее поджидал мигающий автоответчик. Шесть сообщений. Она прослушивала каждое секунд по пять, тут же стирая:

«Это Шанталь из студии Эм-си-ай…»

«Привет, я Робин из студии „Олин Мотт“…»

«Звоню по поручению…»

«Чистка ковров Фреда. У нас есть для вас…»

«Вас беспокоят из Эй-ти-ти…»

Последнее сообщение отличалось от остальных: кто-то просто дышал, потом повесил трубку. Не в силах справиться с искушением, Нола набрала «*69».

– Закусочная «Братишка», – ответил сиплый мужской голос.

– Передайте Фрэнку Фонтэйну, чтобы он оставил меня в покое! – прокричала она в трубку. – Понятно? Скажите ему, чтоб прекратил мне звонить!

– Фрэнка здесь нет, – ответил скучный голос: судя по всему, на том конце провода привыкли к подобным воплям. – Хотите оставить сообщение?

– Да! Передайте этой пиявке, пусть снова заползет под свой камень и оставит меня в покое! И пусть там утрахает себя до смерти!

– «…утрахает себя до смерти», – повторил голос, как будто он действительно записывал это послание.

– И сами можете трахнуть себя в задницу! – орала Нола.

– «…в задницу», – деловито повторил голос.

Нола швырнула трубку, а потом в ярости выдернула телефонный шнур. Ишь, комик выискался! Лас-Вегас просто набит комиками!


Рядом с кухней был чулан, который она превратила в кабинет – положила на пол дешевый коврик и воткнула маленький секретер. Это была ее святая святых. Нола проскользнула в комнатку и закрыла за собой дверь. Наступившая темнота, как всегда, принесла успокоение.

Она включила ноутбук. В темноте засветился маленький экран. Вошла в «Windows», нажала иконку «файлы»: программа была составлена так, что позволяла увидеть восемь из последних открывавшихся файлов. Пробегая по ним, она поняла: полицейские порылись и здесь. Ничего особенного они здесь увидеть не могли – в основном письма, которые Нола так и не удосужилась дописать, да ее финансовые документы, но это вторжение в ее личное киберпространство оказалось последним ударом. Она стерла все документы.

Через Интернет она соединилась с почтовым сервером и ввела пароль.

– Вам письмо, – раздался веселый компьютерный голос.

Нола вошла в свой почтовый ящик. Одно из сообщений было датировано сегодняшним утром. Обратный адрес оказался ей незнаком. Она задержала дыхание: кому это она понадобилась?

Нола!

Я слыхал, тебя арестовали. Мне очень жаль (правда).

Ты еще никогда с этим не сталкивалась, поэтому вот несколько вещей, которые тебе необходимо знать.

Полицейские наверняка прослушивают твой телефон. Вполне вероятно, они заняли какой-то из соседних пустующих домов и сейчас за тобой наблюдают.

И неважно, что ты ни в чем не виновата. По их мнению, ты виновна, а поскольку они представляют закон, ты действительно виновна, пока ты не решишь что-то предпринять.

Действовать следует без промедления. В своем почтовом ящике ты найдешь ключ. Это ключ от сейфа в хранилище Первого американского сберегательного банка, что находится рядом с твоим домом. Используй эти деньги, чтобы нанять адвоката. Я придумал тебе имя и подделал подпись, так что у тебя есть законный доступ.

С любовью, Фрэнк.

Она в ужасе отпрянула от компьютера. «С любовью, Фрэнк»! Да что этот подлец себе позволяет! И как он раздобыл ее e-mail? Нет, это подстава, натуральная подстава! Она стерла сообщение и выключила компьютер.

Нола сидела в полной темноте. Тихо жужжал кондиционер, слабо мерцал еще не остывший экран. Он становился все темнее и темнее – прекрасная метафора ее собственного будущего. В одном Фонтэйн абсолютно прав. Она действительно попала в беду. Ее заподозрили в жульничестве, а в этом городе, чтобы лишиться лицензии на работу в казино, достаточно и малейшего подозрения. Без этой маленькой пластиковой карточки она никто, а самое ужасное, что она ничего другого и делать-то не умеет.

Ну вот, ты снова основательно влипла!

Да, влипла! Ее внутренний голос – большой мастер провозглашать очевидное. Еще одна печальная глава в истории Нолы-страдалицы, в эпическом романе о глупости и бессмысленных жертвах. Вот она, Нола – та, на которую плюют, которой лгут, которой пользуются, а она только и знает что подставляться снова и снова, и ничего ее не учит!

Ее потянуло на свежий воздух. Она босиком вышла через заднюю дверь во внутренний дворик и тут же подскочила: камень, которым он был вымощен, раскалился так, что на нем яичницу можно было поджаривать. Отпрыгнув на траву, она прошла в соседский дворик – там раньше жила супружеская пара, танцоры, которые выступали под псевдонимом Давенпорты. Но сейчас они вышли на пенсию, перебрались в Палм-Спрингс и выставили свой домик на продажу. Но он что-то не продавался – пустовал уже несколько месяцев. Нола прижалась лицом к заднему окну, пытаясь сквозь жалюзи разглядеть, действительно ли там засели полицейские.

Она услышала ровный шум какого-то электроприбора: внутри явно что-то работало. Любопытство губит не только кошек, однако она прокралась вокруг дома и достала из-под камня запасные ключи.

Вставив ключ в замочную скважину соседской задней двери, Нола подумала о том, что хорошо бы войти решительно, с высоко поднятой головой – посмотрим тогда, как поведут себя полицейские. Но хватит ли у нее на это смелости?

Нет, решила она, не хватит. Вместо этого она подошла к соседскому гаражу на две машины, открыла дверь и проскользнула внутрь.

В гараже стоял совершенно ей незнакомый «Крайслер». Она заглянула в окошко водителя: на приборной доске стояло переговорное устройство. Полиция! Она вздрогнула: еще один раунд остался за Фонтэйном.

В доме какой-то мужчина говорил по телефону, голос звучал мрачно, даже с угрозой. Нола на цыпочках прошла через гараж, стараясь двигаться как можно осторожнее; при этом она вспоминала репетиции своих соседей, неоднократной свидетельницей которых бывала, и прижала ухо к тонкой перегородке.

– Да откуда, черт побери, я знаю, что она сейчас делает! С тех пор, как она позвонила, – ни звука. Представляешь? Только десять минут, как приехала домой, и тут же позвонила в бар, где обретается Фонтэйн. Конечно, я все записал. У парня, небось, шланг длиной в двадцать дюймов, то-то она от него никак не отстанет.

Нола зажала рукой рот: крик просто рвался наружу. И правда, как она теперь убедит полицию в том, что незнакома с Фонтэйном? Тот факт, что Фонтэйн первым ей позвонил, для них наверняка ничего не значит. Все, она обречена!

«Ну что ж, Фрэнк, – подумала она. – Ты победил».

Она выскользнула из гаража, заперла дверь. Вернулась в свой собственный дом и, пройдя через него, вышла в переднюю. Открыв парадную дверь, она метнулась к стоявшему на тротуаре почтовому ящику.

Несмотря на жару, день был прекрасный – ни облачка на ярко-синем небе. Она обожала солнце и свежий воздух и потому проторчала в Вегасе дольше, чем, наверное, следовало бы, потому что не могла со всем этим расстаться. В тюрьме – если до этого дойдет – ей точно не выжить.

Ящик распирало от рекламных объявлений, но один конверт отличался от остальных: ее адрес был написан от руки, обратного адреса не значилось. Она разорвала конверт – на ладонь выпали стальной ключ и записка:

Нола! Вот такую подпись я изобразил.

Она внимательно разглядывала созданную Фонтэйном подделку. Подпись не похожа на ее собственную, но это и не важно – она была простой, и ее легко было повторить. Как и все мошенники, он очень умен и ловок.

Но с какой это стати Фонтэйн решил бросить ей спасательный круг? Что ему с того, что она докажет свою невиновность? Он шулер, а значит, ничего не делает просто так.

Солнце шпарило так, что еще минутка – и она покроется хрустящей корочкой вроде той картошки, что они с Шерри съели. Вернувшись в дом, она схватила ключи и через кухню прошла в гараж. Кондиционер работал и в гараже, поэтому машина была холодной, как лед. Некоторое время Нола просто сидела в ней, размышляя.

Решение, к которому она наконец пришла, было простым. Адвокат ей действительно нужен. И адвокат хороший, который сможет выиграть время, пока она будет улаживать дела с полицией. В банковской ячейке наверняка полно наличных, следовательно, надо их забрать. А что еще она может придумать?

Нола завела машину и одновременно нажала на кнопку пульта автоматического открывания ворот. В гараж хлынул солнечный свет. Ее охватило нетерпение, и она рванула с места, едва ли различая дорогу.

Впрочем, на выезде со своей дорожки все-таки притормозила – не хватало еще сбить кого-то из соседских ребятишек – и краем глаза заметила, как из гаража Давенпортов выехал полицейский «Крайслер».

По кварталу она ехала со скоростью тридцать миль в час, постоянно поглядывая в зеркало заднего вида, – «Крайслер» следовал за ней. Остановилась на красный свет, тот автомобиль тоже остановился. Внутри сидели двое – один черный, второй латинос, на обоих темные очки, как у Терминатора, оба в штатском. Но на их счет Нола не обманывалась.

Она поехала медленнее, «Крайслер» тоже сбросил скорость. Будка охранника на въезде в ее квартал пустовала – впрочем, в ней никаких охранников отродясь не водилось. Через четверть мили был съезд на аллею Мэриленд. Она включила радио – станцию, которая передавала старый добрый рок-н-ролл, и под звуки роллинг-стоунского «Удовлетворения» – а от этих знаменитых первых аккордов уровень адреналина у нее в крови всегда подскакивал – вдавила акселератор в пол. Машина взревела и пронеслась мимо пустой будки.

Когда она выскочила на шестиполосную автостраду, покрышки у нее почти дымились. Но тут как назло перед ней оказался шикарный «Порше», водитель которого ни в какую не хотел уступать ей дорогу. Свобода бесценна, и Нола не собиралась так просто ее лишаться!

Лихо обогнав «Порше», она полетела на скорости сто двадцать миль в час. Чертов «Крайслер» с полицейскими остался далеко позади.

8

В номере Валентайна поджидал все тот же пятидесятилетний мальчонка-посыльный. Он молча подхватил его сумку и препроводил Валентайна в новую обитель, номер на двадцатом этаже – с мраморными полами, мебелью, обитой красной кожей, и джакузи с позолоченными кранами. Райское убежище для игроков по-крупному, номер, который ни за какие деньги не снимешь. Валентайн позвонил в регистрацию и оставил для Роксаны благодарственное послание.

До постели он добрался уже в состоянии крайней усталости и уснул как убитый – давненько он так не спал. В восемь утра у его дверей возник мексиканец с яйцами всмятку, тостами, свежевыжатым апельсиновым соком, полным кофейником и утренней местной газетой. Когда Валентайн уже дочитывал колонку спортивных новостей, в дверь постучали. Он открыл, и перед ним предстал Сэмми Манн с улыбкой от уха до уха.

– Помните меня? – вопросил глава службы наблюдения и охраны.

С возрастом физиономия Сэмми утратила свою прежнюю приятность, и теперь лик его был мрачен и цветом обладал нездоровым. Куда-то подевались и костюмы от хорошего портного, и галстуки из натурального шелка. Теперь на нем были дешевые штаны из синтетики и застиранная полосатая сорочка.

– Да неужто это сам Сэмми Манн, гроза всех казино в округе?! – воскликнул Валентайн. – Заходи, заходи.

Сэмми прохромал к креслу, стоявшему во главе обеденного стола – монстра из стали и стекла, за которым свободно могла бы разместиться дюжина гостей. Валентайн налил две чашки кофе, придвинул стул и себе. Сэмми крутил в руках чашку, его темные глаза блестели. Они словно говорили: «Ну разве жизнь не забавная штука?» Сэмми был самым классным из шулеров, которых Валентайну когда-либо приходилось арестовывать, и некоторое время они с удовольствием припоминали старые деньки и знаменитых в свое время мошенников.

А общих знакомых у них было множество. Как и большинство шулеров, Сэмми часто менял партнеров – список их мог бы составить увесистый том «Кто есть кто в мире прохиндеев». Джейк «Змей» Робертс, Уайти Мартиндейл, Ларри «Лампочка», Сонни Фонтана, Большой Джей-Пи и так далее, и так далее.

– Я работал с каждым из великих мошенников последней четверти века, – бахвалился Сэмми, приканчивая третью чашку кофе.

– А кто, по-твоему, был лучшим из лучших?

– Сонни Фонтана, кто ж еще!

– Парня, который его кокнул, поймали?

– Насколько мне известно, нет.

– Не жалеешь о прошлом?

– Жалею только, что поздно попал в Атлантик-Сити.

Это была традиционная жалоба. В конце семидесятых в Атлантик-Сити ввели новое правило для блэкджека – так называемые отступные. Если игроку не нравились две исходные карты, он мог отказаться от дальнейшей игры, сразу признав свое поражение. При этом он терял не всю ставку, а лишь половину. Тот, кто ввел это правило, оказался не шибко силен в математике, и в результате игра с отступными всегда оборачивалась в пользу клиента – особенно того, кто умел просчитывать карты. И в одночасье этот город превратился в настоящую Мекку для шулеров со всего света. Вскорости отступные были запрещены, но к тому времени потери казино уже исчислялись миллионами.

– В то время немало парней смогло насшибать на безбедную старость, – сказал Валентайн.

– Ну да, пока ты на горизонте не возник, – горестно заметил Сэмми.

– Кто-то же должен был их остановить!

Вскоре разговор зашел о том, как Сэмми удалось подкупить судью. Рассказывал он об этом без всякого стеснения:

– Я до смерти боялся тюрьмы. Разговоры-то всякие ходили! Я знал, что в каждой тюрьме есть свой пахан и что паханы заставляют шулеров работать на них – обыгрывать других заключенных. Поверь, мне совсем не улыбалось обжуливать настоящих бандитов!

– Да, это могло стать смертельно опасным для здоровья!

– Еще бы!

– И во сколько тебе это обошлось? – спросил Валентайн.

– В тридцать тысяч и дачку на Каймановых островах. Мне светило пять лет как минимум, так что пришлось тряхнуть мошной.

Валентайн вылил остатки кофе в чашку Сэмми. Он уже слышал подобные истории: в тюрьме шулерам приходилось куда тяжелее, чем прочим преступникам.

– Расскажи-ка мне про этого Фонтэйна. Уайли сказал, что ты вроде бы его знаешь.

Сэмми поправил:

– Мне кажется, что знаю. Его манера мне кого-то напомнила. Да и вел он себя очень уж нагло.

– В чем это выражалось?

– Такое впечатление, будто он нас дразнил. Мол, поймайте меня, если сможете.

– Действительно странная ситуация, – сказал Валентайн, передавая Сэмми сливки. – Ты отдал судье целое состояние, чтобы не сесть в тюрьму, а этот шутник позволяет схватить себя за руку. Какой в этом смысл?

– Вот именно, – согласился Сэмми. – Уайли говорит, что у тебя есть досье на каждого известного шулера. Может, что-то и на Фонтэйна имеется?

– Да я уже искал, – признался Валентайн. – Внешне он не похож ни на кого из тех, кто есть в моем компьютере. Но, может, он сделал пластическую операцию. Чтобы найти соответствия, мне нужно больше знать о нем самом – привычки, манеру одеваться, какие напитки он предпочитает и все такое прочее.

– Я дам тебе список всех, с кем он соприкасался в казино. Да и Уайли общался с ним предостаточно.

– Отлично.

Через дорогу, в «Мираже», заработал вулкан,[19] и в ясное небо поднялось облачко черного дыма. Они помолчали, наблюдая, как оно тает в вышине.

– За все эти годы тебе пришлось повидать немало мошенников, – сказал Валентайн. – Как бы ты оценил уровень Фонтэйна?

– Один из лучших.

– И все равно его никто не знает.

– Да, – ответил Сэмми. – Странно, правда?

На поясе у Сэмми заверещал пейджер. Он посмотрел на экранчик, затем достал сотовый телефон, набрал номер.

– Это Уайли, – сказал он, закончив разговор. – Он у Ника в кабинете. Кажется, наметился прорыв.


Валентайн стукачей терпеть не мог. Конечно, большинство организаций, стоящих на страже закона, активно пользуются услугами осведомителей, но все равно он считал их паразитами, жалкими людишками, живущими на подачки и сделавшими предательство своей профессией.

Особа, сидевшая в кричаще роскошном кабинете Ника, была именно из этой породы. Звали ее Шерри Соломон, и внешне она была настоящей красоткой – хорошенькая мордаха, роскошная фигура, привлекательная улыбочка. А присмотришься – заметны мешки под глазами, и становится понятно, что дело движется к сорока, и красота, на которую она привыкла рассчитывать, постепенно сходит на нет. Она отчаянно боится завтрашнего дня и потому, не задумываясь, согласилась предать лучшую подругу. Ожидая, пока секретарша ее приведет, Ник успел спросить Уайли, не было ли у него, Ника, и с ней чего-нибудь эдакого.

– Никогда! – твердо ответил питбосс.

Ник вздохнул с облегчением. И объяснил Валентайну, что память у него стала ни к черту и что он больше не в состоянии запоминать все свои приключения. Легендарный любовник Дон Жуан, кумир Ника в отрочестве, умирая, не смог припомнить ни одной из своих возлюбленных. Ник не хотел, чтобы такое случилось и с ним, поэтому – понимаете? – и терпел Уайли. Услышав эти слова, Уайли неловко оттянул воротничок рубашки.

Валентайн молча кивнул. Среди владельцев казино он встречал немало, мягко говоря, чудаков, и Ник несомненно принадлежал к этой категории. Маленький человечек с комплексом Наполеона, готовый вскочить на любую из оказавшихся поблизости женщин, если только она не окажет должного отпора. Распространенный типаж.

Шерри включила магнитофон. Рядом сидел Уайли и выражал свой энтузиазм тем, что одобрительно качал головой. Ник сидел за своим столом и все это время подбрасывал игральные кости.

– Ну и?.. – спросил он, когда пленка кончилась.

Уайли вскочил:

– Я же говорил, Нола вас ненавидит! Разве это по ее голосу не слышно?

– Меня толпы народа терпеть не могут, – напомнил ему Ник.

– Но это мотив! – воскликнул Уайли.

– Она надо мной смеялась, – заметил Ник, снова подбросив кости – выпала семерка. – Вот это «йе-йе-йе» что означает? Шутка какая-то, что ли, которой я не знаю?

Лица его служащих обратились в камень. Наконец стоявший у стола Сэмми прокашлялся и сказал:

– Видите ли, Ник, когда вы волнуетесь, вы всегда говорите «йе-йе-йе».

Ник смутился. Валентайн готов был биться об заклад: Ник понятия не имеет о том, что сказал ему глава его собственной службы безопасности. Да, не стоит говорить королю, что он – голый.

Ник с надеждой глянул на Уайли.

Тот, словно попугай, повторил:

– «Йе-йе-йе».

– Какого черта ты это долдонишь? – побагровел Ник.

Уайли по-идиотски ухмыльнулся:

– Ну, когда вы чем-то озабочены, вы всегда повторяете «йе-йе-йе».

– Я не говорю «йе-йе-йе»! – в сердцах воскликнул Ник. – Я никогда не говорю «йе-йе-йе»! Чушь собачья! Я просто, как каждый нормальный человек, говорю «да». И прекратите нести эту околесицу, понятно?

– Конечно, Ник, – в один голос ответили Уайли и Сэмми.

– Так, на чем мы остановились? Ах, да, запись… Дорогуша, я надеялся, у тебя получится что-нибудь поинтереснее.

Уайли подтолкнул Шерри локтем:

– Повтори Нику то, что ты мне сегодня утром рассказывала.

Шерри сложила руки на коленках – ну просто примерная ученица! – и, глядя прямо перед собой, принялась излагать:

– Видите ли, мы с Нолой одно время снимали вместе комнату. Это было сразу после того, как вы с ней расстались. И она тогда не раз говорила, что поломает вам всю музыку.

Лицо Ника сразу посерьезнело:

– Она действительно так говорила?

– Она мечтала вас разорить.

– Ну что я такого ей сделал, кроме того, что дал работу, позаботился о ней? С чего это вдруг она так меня возненавидела?

– Вы ей душу сломали.

– Что?!

Шерри с торжественным видом кивнула:

– Она даже хотела пойти к психоаналитику, но у нее не было денег, и она изливала все, что у нее накопилось, мне. И все твердила, что когда-нибудь непременно вам отомстит. По полной.

– Значит, она еще тогда свою месть задумала?

– Да. Она говорила, что в системе безопасности казино есть дыра, и когда она поймет, как ее использовать, она заставит вас заплатить.

– Нола действительно такое говорила?

Шерри снова кивнула своей белокурой головкой. Ник повернулся и взглянул на Сэмми:

– Какая еще такая дыра?

– Понятия не имею, о чем она таком говорит, – ответил Сэмми.

Ник снова обратился к Шерри:

– Так какая дыра?

– Вот этого она мне никогда не рассказывала, – пояснила Шерри. – Но вот что я знаю: вы как-то завели ее на мостки, и пока вы ее там, гм… Пока вы там с ней занимались любовью, она смотрела вниз и поняла, в чем проблема. Она собиралась вам об этом рассказать, но на следующий день вы дали ей отставку.

– А ты не допускаешь, что она просто так болтала? – спросил обеспокоенный этой информацией Сэмми.

– Ну нет, на Нолу это не похоже, – возразила Шерри.

– Но все это случилось десять лет назад! – воскликнул Ник. – Время лечит раны, и все такое прочее… С чего вдруг она сейчас про это вспомнила?

– Полгода назад с Нолой что-то произошло, и она вернулась к этой мысли, – пояснила Шерри. – Она поссорилась с парнем, и у нее началась настоящая депрессия. Стала пропускать работу, спала все дни напролет. Как-то раз я к ней заскочила и нашла у нее дома буклет общества «Хемлок».[20] Она подумывала о самоубийстве.

– Господи, вот бедная дурочка! – И Ник уставился на Уайли. – Как так получилось, что ты ничего такого в ней не замечал?

– Мне она казалась вполне нормальной, – тупо ответил Уайли.

Ник снова обратился к Шерри:

– И дальше что?

– Она съездила в отпуск в Мексику, – продолжила та, – и вернулась совсем другим человеком. Я спросила у нее, что случилось, а она сказала, что наконец-то нашла способ вам отомстить.

– И каким же образом?

– Нет, сэр, вот об этом она мне не рассказывала. Но потом появился этот тип Фонтэйн, и я начала что-то подозревать. Я имею в виду, ей как раз такой тип всегда нравился, а он к ее столу просто прилип.

– Что это – «такой тип»?

– Темноволосый, латинистого вида, веселый.

– Ноле, значит, такие мужчины нравятся?

– Да, они ее прямо заводят.

– Йе-йе-йе, – пробормотал Ник и повернулся в своем вертящемся кресле к окну. Перед ним расстилалась его империя – ветшающая, выцветающая, как старая голливудская кинопленка. – Если я правильно тебя понял, ты хочешь сказать, что она представляет прямую угрозу мне и всем, кто на меня работает?

Шерри начала было отвечать, но потом замолкла. Губы ее задрожали. Открыв лежавшую на коленях сумочку, она достала сигарету. Уайли с готовностью протянул ей зажигалку. Она глубоко затянулась, успокоилась и произнесла намеренно ровным тоном:

– Я говорю вам лишь следующее: Нола вас ненавидит. Вам, мужчинам, этого не понять. Вы ранили ее в самое сердце. По ее словам, после того, что вы ей сказали, она больше не могла смотреть на себя в зеркало. И вот теперь она нашла способ вам отомстить.

Ник снова резко крутанулся в кресле: он не намерен терпеть нотации от своих служащих! Игральные кости полетели в стену, отскочили и оказались у ног Валентайна. Выпали «змеиные глаза».[21]

– Но за что, за что?! – воскликнул Ник. – Что я такого с ней сделал? Сказал, что у нее плохо пахнет изо рта? Сразу же после того, как кончил, принялся названивать своему букмекеру? Не мучь меня, детка. Что я мог сделать, чтобы заслужить такую ненависть?

– Вы сказали Ноле, что у нее слишком маленькие сиськи, – и Шерри скромно потупилась. – И бросили ее, когда она отказалась сделать импланты.

Ник застонал, его маленькое смуглое личико сморщилось и стало похоже на сушеную черносливину. Он в надежде взглянул на Уайли, но тот отвел взгляд. Сэмми тоже не смотрел в глаза боссу, и Валентайн – но он в это время что-то записывал в блокнот. В полнейшем отчаянии Ник вновь воззрился на Шерри.

– И что теперь? – вопросил он.


Нола вместе со стулом пододвинулась к столу полированного красного дерева – у нее даже коленки о заднюю стенку стукнулись.

– Я знаю, что вы лучший адвокат во всем Лас-Вегасе, – задушевно проговорила она. – Так все кругом и говорят: «Мистер Андерман – лучший из лучших». Раньше я с адвокатами никогда не сталкивалась, но сейчас, после того как меня арестовали, вы были первым, о ком я подумала.

Легендарный адвокат молча смотрел на молодую привлекательную женщину, которая штурмом взяла его кабинет – словно фурия пронеслась мимо охранников и даже не подумала сначала обратиться к секретарше. Обычно Феликс Андерман по субботам в офисе не появлялся – шабат, как-никак, но всю неделю ему пришлось провести в суде, вот он и пришел разобраться с просроченными бумагами. Поначалу он решил было указать ей на дверь, но уж больно симпатичная особа оказалась… Эта юная леди выглядела невиновной, а такое в его практике случалось редко. И он кивнул, давая ей знак продолжать.

– Во всяком случае, мистер Андерман…

– Называйте меня Феликс, – поправил он.

– Да-да, мистер Андерман…

Андерман нахмурился. Ну вот, опять. Он практиковал в Лас-Вегасе тридцать лет, и всегда все звали его Феликсом. А потом, во время разбирательства особо запутанного дела о тройном убийстве, он отрастил бородку, и все – в газетах тут же принялись называть его мистером. И тот факт, что это выводило Андермана из себя, ровным счетом ничего не значит. Он превратился в «мистера» – и точка. Этого ему уже не исправить никогда.

И тут Нола Бриггс схватила лежавший у ее стула коричневый бумажный пакет и плюхнула его на стол. Потом подтолкнула пакет к нему. Андерману ничего не оставалось, как открыть пакет и заглянуть внутрь.

У него даже дыхание перехватило. Андерман был человеком очень не бедным – в гараже его стояли навороченные спортивные автомобили, а еще у него была собственная яхта в Сан-Диего и пляжный домик в Акапулько, однако деньги привлекали его по-прежнему. Отец его всю жизнь пахал на двух работах – был служкой в синагоге и учительствовал в начальных классах, и все равно к концу жизни денег у него было куда меньше, чем в этом вот бумажном пакете.

– Я заплачу вам десять тысяч, если вы хотя бы возьметесь рассмотреть мое дело, – объявила Нола. – Мне нужна ваша помощь, мистер Андерман.

Андерман закрыл пакет и сдвинул его на край стола, в нейтральную, так сказать, зону. За эти годы он приобрел бесценный опыт – умел прикидывать общую сумму на глазок, так как большинство клиентов платили ему наличными. В пакете Нолы лежало около пятидесяти тысяч.

– Что ж, расскажите о вашей проблеме, – любезно предложил он. – Если я увижу, что могу вам помочь, тогда и обсудим мой гонорар.

– Ой, спасибо, спасибо, мистер Андерман, – залепетала Нола. – Все говорят, что вы настоящий джентльмен.

Андерман выслушивал ее, не перебивая, целых двадцать минут. Он уже знал о ее аресте от одного из своих осведомителей на Стрипе, поскольку давно взял за правило получать информацию обо всех происходивших в Лас-Вегасе задержаниях – это позволяло ему принимать решение, стоит ли браться за дело, еще до того, как потенциальный клиент возникал на пороге. А дело Нолы определенно его заинтересовало. Преступление, за которое ее арестовали, называлось флашингом, или подсказкой, доказать его трудно, а тот факт, что «Акрополь» позволил ее предполагаемому сообщнику скрыться, оставлял адвокату лазейку такой ширины, что он мог загнать в нее многотонный грузовик. Андерману нравилось побеждать казино в зале суда, ибо только в этом зале ему удавалось у казино выиграть.

Потрясающая свидетельница, решил он, когда Нола завершила свой рассказ. Хорошие зубы, приятный голос, заразительная улыбка. Десять раз награждалась званием «дилер месяца». Если ему удастся снять с нее обвинения, он, возможно, сумеет убедить ее подать против Ника Никокрополиса иск о клевете, и тогда Андерман разорит этого маленького неандертальца.

– Позвольте задать вам несколько вопросов, – сказал он наконец.

– Задавайте!

– Ранее у казино бывали к вам какие-то претензии?

– Ни разу, – гордо объявила Нола.

– Так-таки ни одной?

– Ни одной, сэр.

– А проблемы с законом случались?

– Никогда. Меня даже не штрафовали за неправильную парковку.

– Быть не может! – воскликнул он. – Вы, наверное, и машину-то не водите!

Нола просто засветилась от такого комплимента, и Андерман сразу же прикинул, какое впечатление произведет она на присяжных. Не судилась, не привлекалась, прошлое прозрачное, как слеза ребенка, да плюс еще эта прелестная улыбка! Такое совершенство просто невозможно!

– Какие-либо проблемы с прежними или нынешними работодателями или сотрудниками?

– Проблем не было. Взаимоотношения были.

– С кем-то из тех, кто останавливался в отеле, со служащими?

– Десять лет назад я встречалась с Ником Никокрополисом.

Андерман выпрямился. Сам он разводился три раза и знал, что срока давности женская злоба не имеет. Поэтому он устремил на потенциальную клиентку грозный взгляд:

– И? – спросил он.

– И ничего, – просто ответила она, закуривая сигарету. – Наши отношения длились десять дней, потом Ник дал мне отставку, но взамен предложил стать у него в казино дилером. Я приняла предложение, поблагодарила и пошла своим путем.

– Следовательно, вы не собирались идти войной на Ника?

– Ну, тогда мне было обидно, – призналась она, – но такое в моей жизни уже случалось. Я ведь не вчера родилась, мистер Андерман.

– Да, мисс Бриггс, такое с нами со всеми случалось…

– Пожалуйста, зовите меня Нола.

– Хорошо, Нола, я беру ваше дело, но лишь при одном условии.

– Каком же?

– Я хочу, чтобы вы прошли проверку на полиграфе. Если вы ее пройдете, я обращусь с ходатайством к судье, который предъявил вам обвинение. На том основании, что «Акрополь» совершил тяжкую ошибку. В стремлении уличить Фрэнка Фонтэйна их служба безопасности предположила, что вы являетесь его сообщницей. Такое в подобных делах случается часто. И я уверен, что судья снимет обвинение.

– Я согласна, – сказала Нола.

Андерман улыбнулся. Опыт подсказывал, что только люди, которым действительно нечего скрывать, с готовностью соглашаются пойти на то, чтобы их опутывали проводами и терзали бесконечными вопросами. Дело обещает быть слишком уж простым. Сверившись с настольным календарем, он произнес:

– Так, посмотрим… В понедельник у меня снятие показаний под присягой, во вторник – совещание, затянется на весь день… Как насчет утра среды?

– Я готова хоть сегодня.

– Мисс Бриггс…

– Нола, мистер Андерман…

Андерман вскинул руки, словно извиняясь:

– Дорогая Нола, у меня ведь есть и другие клиенты, которые нуждаются в моих услугах. Некоторые даже ждут меня в тюрьме. Не имею права их подвести.

Нола вскочила, снова стукнувшись коленями о стол. Дрожащим голосом она произнесла:

– Простите меня за такие слова, но, мистер Андерман, остальные ваши клиенты – обыкновенные уголовники или законченные неудачники, которые большую часть своей жизни провели за решеткой. Они плохие люди, и чтобы защищать их, им нужен такой безупречный, великий человек, как вы. Я же совсем другое дело. Я не плохой человек. Я невинная жертва системы, которая позволяет таким, как Ник Никокрополис, смешивать всех и вся с грязью. Ник уже однажды нанес мне удар, мистер Андерман. Пожалуйста, не позволяйте ему совершить такое еще раз.

Она с трудом сдерживала слезы, и Андерман растерялся. Он подтолкнул ей коробку с бумажными салфетками и искоса глянул на пакет с деньгами. Его бедный папа наверняка перевернулся бы в могиле! Когда он снова взглянул на Нолу, та уже успокоилась и теперь смотрела ему прямо в глаза.

– Половина – сейчас, вторая половина – когда вы вытащите меня из этого дела, – сказала она.

У него снова перехватило дыхание. Она предлагала ему за день работы целое состояние! Чтобы не выдать дрожью в голосе своей алчности, он посчитал про себя до пяти, а потом сказал:

– Очень хорошо, мисс Бриггс. Я беру ваше дело.

9

Опрос сотрудников «Акрополя» оказался делом куда более трудным, чем рисовалось Валентайну поначалу. Фонтэйн провел в казино три дня кряду и вступал в контакт с дюжинами работников, однако, оказалось, кроме Уайли и чернокожего гиганта Джо Смита, его так толком никто и не запомнил. «Фрэнк… Как там его? – такова была обычная реакция. – Никогда о таком парне не слышал».

И Валентайн не мог их ни в чем упрекнуть. Невада была одним из немногих штатов, жителей которых строго карали только за тот факт, что они знали о мошенничестве против казино, – это само по себе считалось уголовно наказуемым деянием, тянувшим на пятилетний срок в исправительных заведениях штата. И ничего удивительного, что служащие постарались поскорее стереть имя Фонтэйна из коллективной памяти.

К полудню Валентайн уже все закончил. Проскользнул в «Убежище Ника», где его ждало разочарование: обед там не подавали. Усевшись на высокую табуретку, он разложил на стойке бара свои записи и принялся их пересматривать, жуя соленые крендельки. Любимый бармен, даже не задавая вопросов, подал ему то, что требовалось – воду из-под крана с лимоном.

Максимум информации о Фонтэйне предоставил ему Джо Смит. Каждый раз, заходя в казино, Фонтэйн некоторое время забавлялся с Одноруким Билли и болтал с Джо о славных денечках в университете Лас-Вегаса. Тогда-то Джо и заметил, что Фонтэйн носит ботинки на толстой подошве – следовательно, он казался на пару-тройку дюймов выше своего истинного роста. А еще он был заядлым курильщиком – Джо видел, как Фонтэйн жадно затягивался, перед тем как загасить сигарету и войти в зал.

– К вам посетитель, – пробормотал бармен.

Валентайн глянул в зеркало над стойкой и увидел, что к нему направляется Роксана. Ее хорошенькое личико кривилось злобной гримасой. Он повернулся, одновременно закрыв свои записи.

– Очень рад встретить вас здесь, – сказал он. – Спасибо за номер.

– Всегда пожалуйста, – прошипела она. – Надеюсь, никакие девицы вас там не поджидали.

Валентайн побледнел, вспомнив свою дурацкую шутку.

– Этот идиот растрепал по всему казино, – добавила она.

– Я его убью!

– Придется встать в очередь!

Она резко развернулась, но Валентайн успел схватить ее за руку. Роксана попыталась вырваться, но не так, чтобы очень уж отчаянно. Что ею двигало? Действительно обида или же разочарование? Скорее, и то, и другое разом. Вскочив, он сказал:

– Роксана, дорогая, простите. Мне очень жаль. Ну, ляпнул глупость. Правда, не хотел вас обидеть.

Она позволила проводить себя к столику и угостить. Ее смена только что закончилась, и она заказала джин с тоником. Бармен подмигнул Валентайну.

– Мой сынок звонил? – спросил Валентайн.

– Три раза за утро. Я сказала, что вы не хотите с ним разговаривать, но он продолжал трезвонить.

– Да, он такой, – сказал Валентайн.

– Ну разве можно так ненавидеть собственного сына? – начала она с того же места, на котором они завершили свой прошлый разговор. – Что плохого, если он принял несколько ставок? Большинство барменов так поступают. Это часть их работы.

Валентайн не знал, что ответить. Да, таков он, Джерри. Он еще в школе всегда мог выговорить себе у директора освобождение от занятий. От его сыночка можно сбежать, но невозможно спрятаться.

– Извините,Роксана, но я не хотел бы это обсуждать, – наконец сказал он. – Мы с сыном не ладим уже очень давно. Пока была жива жена, она играла роль рефери, и отношения были более-менее сносные. Но она умерла, и стоит нам оказаться рядом, как мы готовы вцепиться друг другу в глотки.

– Вас по-прежнему злит, что он принимает ставки?

– Конечно. Он нарушает закон. И почти всю свою жизнь он только тем и занимался, что нарушал закон. А я еще дал ему деньги на бар! Он… – Валентайн предпочел не продолжать. – Я просто хочу дать ему возможность хорошенько подумать о своем поведении.

– Вот почему вы с ним не хотите разговаривать?

– Совершенно верно. С ним не хочу. Но хочу поговорить с вами.

Глаза Роксаны вспыхнули:

– Правда?

– Отель и казино наняли меня провести небольшое расследование.

– Вы полицейский?

– В отставке. Сейчас даю консультации.

При этих словах Роксана заметно расслабилась. Отпив из стакана, она сказала:

– А Уайли говорит, что ваша компания называется «Седьмое чувство». Почему?

– Это старое выражение, – пояснил он. – Когда шулер говорит о другом шулере, что тот обладает седьмым чувством, это высочайший комплимент. Значит, он не только знает, как надуть партнера по игре, но и в какой момент сделать тот или иной ход. А порой это и есть самое главное в их ремесле.

– А у вас есть это седьмое чувство?

– Я способен почуять, что человек жульничает, хотя, бывает, и не могу понять, как в точности он это делает.

– То есть у вас нюх, как у ищейки.

– Похоже. Так вот, я хотел бы поговорить с вами о Фрэнке Фонтэйне.

– Согласна. – И пока Валентайн открывал чистую страницу, она сказала: – Теперь я понимаю, почему вы мне сразу понравились.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Мой отец тоже служил в полиции, – пояснила она.

Роксана оказалась девушкой не просто красивой – она была девушкой толковой. Оказывается, она училась на вечернем отделении университета и вскоре должна была получить степень магистра бизнес-администрирования. А днем она трудилась на двух работах – в столе регистрации и в гостиничной бухгалтерии. Современная молодая женщина с честолюбивыми устремлениями, она нравилась Валентайну все больше и больше.

Но самое главное – Роксана сразу поняла, какую опасность представляет для казино Фонтэйн. Игрок, который никогда не проигрывает, может запросто погубить заведение. Третье появление Фонтэйна пришлось как раз на ее смену, и она запомнила его довольно хорошо.

– Фрэнк Фонтэйн может быть величайшим из игроков, – говорила она, посасывая уже вторую порцию своего напитка. – Но вот чего-чего, а настоящего класса в нем нет. Отец всегда говорил: «Хочешь узнать, есть ли у парня класс – посмотри на его ботинки. У классного парня ботинки вычищены до блеска». Так вот ботинки у Фонтэйна не сверкали.

– А какого типа ботинки? – спросил Валентайн, лихорадочно записывая ее рассказ.

– Похоже на Феррагамо.[22]

– На что еще вы обратили внимание?

– У него проблемы со зрением.

– Как вам удалось определить?

– Он выронил контактную линзу и подошел к стойке – попросить какие-нибудь капли, чтобы вставить ее обратно. А когда поднес руку к глазу, так чуть его себе не выколол.

И Валентайн приписал: «Дальнозоркий». Теперь ему уже хватало информации, чтобы еще раз пройтись по своей базе данных. Десять к одному, это кто-то, ему уже известный.

– А в этот момент вы видели его глаз, ну, тот, с которого слетела линза?

– Да. Линзы того же цвета, что и глаза.

Вот ведь умница!

– Что-нибудь еще?

– Боюсь, это все.

Он отложил ручку. Бармен, не дожидаясь просьбы, принес им еще по стакану. Кажется, парень становится его поклонником! Валентайн залпом выпил воду – здесь, в пустыне, его мучила постоянная жажда.

– Ну вы и пьете! – заметила Роксана, вытирая губы бумажной салфеткой.

– Это вода, – сказал он.

– Тогда простите. – Она взяла его стакан, провела по стенкам пальцем и облизнула его. – И правда, вода. А вы на такого не похожи…

– На какого?

– Люди, которые пьют воду, либо излечившиеся алкоголики, либо мормоны.

Что ж, у каждого допроса есть своя цена. Этот явно становился для него дороговатым, поэтому он ответил:

– Есть еще третья категория – вы о ней забыли. Это дети алкоголиков. Мой отец был горьким пьяницей, и я видел, до чего он довел мою мать.

– Вот, значит, почему вы не пьете.

– Совершенно верно. И давайте больше об этом не будем, – добавил он.

– Извините, я вторглась не на ту территорию.

– Все в порядке.

Он проводил Роксану к машине. Служащие оставляли свои автомобили на гигантской засыпанной щебенкой парковке позади казино, и за день машины раскалялись до адской температуры. Прежде чем взяться за ручку своего сверкающего белого «Гран-При», Роксана привычно обернула руку платком.

– Ну, – протянула она, – полагаю, нам пора прощаться. Извините, что влезла в ваши дела. Но ваш сын показался мне приятным парнем.

– Порой он действительно бывает приятным парнем.

– Тогда отчего такая неприязнь?

Он пожал плечами:

– Я всю жизнь занимался тем, что отправлял таких приятных парней за решетку.

– О, тогда понятно. Но я уверена, что когда-нибудь все наладится. У меня не может быть детей, поэтому я частенько разыгрываю из себя мамашу. Знаю – в этом нет ничего хорошего, но такая уж я. Пока.

Она неловко клюнула его в щеку и скользнула за руль. Валентайн отступил в сторону. Да, плохо, когда ты не можешь иметь детей, особенно когда их так хочешь. Знай он Роксану чуть получше, он бы рассказал ей, как они с Лоис целых два года пытались зачать их ненаглядного Джерри.

Из-за тучек выкатилось полуденное солнце, и он прикрыл глаза рукой, стараясь разглядеть номерной знак на машине Роксаны. Она казалась замечательной женщиной, но разве в наши дни можно быть хоть в ком-то уверенным? Вытащив ручку, он записал номер на ладони и поспешил вернуться в гостиницу – пока не хватил тепловой удар.


В номере уже убрались, и Валентайн прилег на огромную круглую постель и закрыл глаза. Он внезапно почувствовал страшную усталость – наверняка перелет еще давал о себе знать. Он поворочался, стараясь устроиться поудобнее и, если повезет, поспать часок-другой.

Но заснуть не получалось: мозг был перегружен полученной за день информацией. Таинственная фигура Фрэнка Фонтэйна начинала проступать из тьмы. Валентайн открыл глаза и уставился в зеркальный потолок. Он был немалого роста – почти метр восемьдесят пять, но на этой огромной постели казался карликом. Приподняв голову, Валентайн оглядел номер и впервые заметил, что все здесь казалось непропорционально крупным. Огромная кровать, огромная ванная, огромные фрески на стенах, огромные медные дверные ручки, огромный балкон… Это напомнило ему старый Майами с его склонностью к гигантомании.

Валентайн встал, прошел в гостиную и достал ноутбук. На обеденном столе стояли ваза со свежими цветами и корзина с роскошными фруктами. Валентайн уселся во главе стола и приступил к работе.

В течение всех двадцати лет работы в казино Атлантик-Сити он вел досье на встречавшихся ему шулеров – описывал их приемы, отмечал привычки, слабости и фобии. Шулер может изменить внешность, считал он, но изменить себя он не в состоянии.

К моменту отставки он владел данными на пять тысяч мошенников – достаточно, чтобы жесткий диск его старенького компьютера был забит до отказа. Зато на диске нового ноутбука, который теперь сопровождал его во всех поездках, места оставалось предостаточно. Досье шулеров, которые он любовно называл «Воровским файлом», составлялись в соответствии с программой, написанной Люсиль – первой женой Джерри, очень милой девушкой и отличной программисткой.

Он загрузил «Воровской файл», кликнул «Найти» и ввел известные ему данные.

Имя: Фрэнк Фонтэйн

Пол: мужской

Рост: 169–175 см

Вес: 68–72, 5 кг

Возраст: 40–45 лет

Происхождение: итальянец

Волосы: черные, вьющиеся

Борода, усы: отсутствуют

Особые приметы, татуировки: не отмечены

Приемы маскировки: не отмечены

Право-леворукость: правша

Курение: дорогие сигары, сигареты

Напитки: содовая

Нервные тики: не отмечены

Одежда: дизайнерская, дорогая

Манера поведения: спокоен, расслаблен

Предпочитаемые игры: блэкджек

Вовлечен ли дилер: да

Вовлечены ли иные игроки: не отмечено

Методика ставок: переменчивая

Величина ставок: $100-$1000

Придерживается ли основных правил: нет

Метод жульничества (перечислить все известные методы): североамериканский

Дополнительная информация: дальнозоркий, любит баскетбол

Валентайн нажал клавишу «Ввод». Теперь программа отсортирует всю введенную информацию и сравнит ее с хранящимися в базе данными. И тогда имена тех, кто совпадает с Фонтэйном по четырем или более категориям, автоматически выделятся в отдельный файл.

Через несколько секунд программа свою работу выполнила. Валентайн пробежался по совпадениям – в отдельном файле содержались сорок восемь профилей. Скоро маска с Фонтэйна будет сорвана. И слава Богу, потому что, не поняв, кто он такой, Валентайн не сможет разобраться в том, что здесь на самом деле происходит.

В течение последующего часа он, попивая диет-колу, читал выделенные досье. Тридцать шесть из перечисленных либо сидели за решеткой, либо почили в бозе. Из оставшихся двенадцати он отсеял еще девять – по возрасту, а еще одного потому, что он прошел через операцию по изменению пола. Оставались двое – Джонни Лонн и Фрэнк Гарсия по прозвищу Скелет. Обоих Валентайн знал достаточно хорошо.

Он читал и перечитывал их досье, в которых содержались и фотографии, сделанные во время арестов. Оба – и Джонни, и Скелет – были итальянцами, оба были высочайшего уровня «счетчиками карт», и оба внешне походили на Фонтэйна. Оба действовали в составе преступных групп и знали все ходы-выходы.

Но у обоих были серьезные проблемы. В 1993 году Джонни попал в нелепую автокатастрофу и ему ампутировали большой палец на правой руке. А у Скелета обнаружилось редкое кожное заболевание, в результате которого он лишился всех волос. Следовательно, ни один из них никак не может быть Фонтэйном.

Валентайн в отчаянии грохнул кулаком по столу.

Оттолкнув кресло, он подошел к огромному окну и глянул вниз. В ярком свете дня Стрип выглядел словно уродливая женщина без косметики – в прыщах и родинках. Мимо гостиницы медленно ползла бесконечная вереница машин. Вызывающая манера, в которой играл Фонтэйн, была его визитной карточкой, и Валентайн полагал, что он принадлежит к клубу избранных – тех, кто способен разорить не только казино, но и организации посолидней, а то и пустить по миру парочку малых стран. Этот человек разительно отличался от обычной публики и сделал все, чтобы сохранить свою тайну.

Валентайн позвонил в бюро обслуживания номеров, заказал гамбургер и ведерко льда. Потом снова уселся за стол. Экран уже погас, и он несколько раз нетерпеливо дернул мышкой. Наконец экран засветился вновь, и он вышел на первую страницу «Воровского файла».

На ней содержались данные на Девона Эймса из Филадельфии. Эймс славился тем, что действовал с помощью «заряженных» костей. Валентайн приступил к чтению, твердо вознамерившись не упустить ни единой ниточки. Да, он ищейка, и он намерен унюхать след Фонтэйна – даже если ради этого придется перечитать все пять тысяч досье.

10

– Что это значит – вы отзываете обвинение? – Сэмми Манн воззрился на Пита Лонго с крайним возмущением.

– А так и отзываем, – толстощекий лейтенант прочно уселся на свой заваленный бумагами стол и закурил «Мальборо». Был субботний полдень, и он намеревался сходить на футбол, и выслушивать рекомендации, как ему вести его собственное расследование, да еще от этого побитого молью старого шулера, вовсе не входило в его намерения. – Повторяю, обвинение мы снимаем, и если у вас достаточно мозгов, вы срочно восстановите эту Нолу Бриггс на работе.

– Вы что, спятили?! – взвыл Сэмми. – Она нас обокрала!

– Весьма сомнительное утверждение! Слушайте, Сэмми, ее адвокат – не кто иной, как великий и ужасный Феликс Андерман, – пару часов назад заставил Нолу пройти тест на полиграфе. Эксперт – бывший полицейский и мой хороший друг. И он был настолько добр, что переслал мне распечатку. Хотите узнать, что там написано?

– Еще бы, черт побери! – Пружины на потрепанном диване в столь же потрепанном кабинете Лонго возмущенно взвизгнули: это подскочил сидевший на другом его конце Уайли.

– Он задал ей пятьдесят вопросов, – сказал Лонго, пробегая взглядом распечатку. – И самыми интересными я с вами, джентльмены, так и быть, поделюсь. Вот, например: «Мисс Бриггс, до того, как он вошел в казино и сел за ваш стол, встречали ли вы когда-либо игрока по имени Фрэнк Фонтэйн?» Ответ: «Нет, я видела его впервые».

Лонго посмотрел на своих собеседников.

– Полиграф утверждает, что она сказала правду. Вот еще несколько примеров. Вопрос: «Вам знаком термин „сигнал“?» Ответ: «Да. Это значит, что дилер противозаконно сигнализирует игроку значение своей закрытой карты». Вопрос: «Вы подавали подобного рода сигналы Фрэнку Фонтэйну?» Ответ: «Нет. Я не подавала сигналов Фрэнку Фонтэйну». Вопрос: «Случалось ли вам подавать подобного рода сигналы игрокам?» Ответ: «Вероятно, случалось, но я никогда не делала этого сознательно». Вопрос: «Поза, в которой Фрэнк Фонтэйн сидел за вашим столом, давала ему возможность подглядеть вашу закрытую карту?» Ответ: «Нет. Он сидел прямо. Чтобы увидеть закрытую карту дилера, игрок должен положить голову прямо на стол. Он этого не делал». Вопрос: «Так вы подавали какого-либо рода сигналы Фрэнку Фонтэйну?» Ответ: «Нет». Вопрос: «Фрэнк Фонтэйн каким-либо образом подстрекал вас к сотрудничеству, перед тем как произошел этот эпизод?» Ответ: «Нет».

Лонго опустил распечатку и устало пояснил:

– Эксперт замерил ее пульс до и после тестирования. Семьдесят ударов в минуту до, восемьдесят два – после. Это в пределах нормы: у человека, прошедшего испытание на полиграфе, частота пульса увеличивается всегда.

– Следовательно, она невиновна, – замогильным голосом произнес Сэмми. – И, значит, мы сели в лужу.

– Вот об этом не мне судить, – ответил Лонго, демонстративно взглянув на часы. – Я только знаю, что этот эксперт работает на полицию Лас-Вегаса уже десять лет, и когда нам требуется провести контрольный тест, мы всегда обращаемся именно к нему. Прекрасный специалист.

– Теперь Ник нас убьет. – Сэмми искоса глянул на Уайли, который нервно теребил галстук, оттирая с него очередное пятно. – Попросту выкинет нас на улицу – ведь именно мы поставили его в дурацкое положение.

– Не позволяйте ей уйти, Пит! – взмолился вскочивший с дивана Уайли. – Если с нее снимут обвинение, крайними окажемся мы! И никогда больше во всем Лас-Вегасе не найдем работы. У меня жена и двое детишек, у Сэмми скоро пенсия, и если вы ее отпустите, нам придется просить милостыню.

Лонго выставил ладонь, словно перекрывающий движение дорожный инспектор:

– Хватит, парни, вы разбиваете мне сердце. Улики – это улики, а у вас их нет. Мне придется снять обвинение.

– Нет, ну как же… – продолжал клянчить Уайли.

– Послушайте, вам следует меня поблагодарить, а также поблагодарить Нолу.

– За что это?

– Если я сниму обвинение, а вы перед ней извинитесь, Нола не станет подавать иск за незаконный арест и клевету. Так что вы, ребята, соскочите с крючка.

– А она, что, угрожала подать на нас в суд?

– Естественно! Вот у нее дело – не подкопаешься. В конце концов, мы-то арестовали ее на основании сведений, которые дали нам вы, а следовательно, Ник тоже оказался бы на скамье подсудимых.

– Вы над нами издеваетесь! – воскликнул Уайли.

– Отнюдь. Если ей удастся доказать, что это Ник вас натравил, а вы лишь выполняли его указания… – Лонго печально покачал головой. – Ребята, мне даже страшно подумать о последствиях.

Теперь уж и Сэмми подскочил. Каждый раз, когда ему приходилось сталкиваться с Лонго, тот унижал его, как мог. И всегда вытряхивал из него все, что ему требовалось – от бесплатных пропусков на боксерские поединки до номеров, в которых Лонго уединялся то с какой-нибудь юной проституткой, то со своей очередной пассией. Те, кто уверяет, будто мафия больше не правит Лас-Вегасом, никогда не сталкивались с этим дешевым уродом. А стоило бы…

И Сэмми извлек из кармана конверт с билетом на бой Эвандера Холифилда за звание чемпиона мира в тяжелом весе: на вторник, в казино «Цезарь», лучшее место – в самом центре третьего ряда. За такое место «жучки» просят пять штук, а то и больше.

Лонго достал билет и с невинным видом спросил:

– На одно лицо, и только?

Уайли в растерянности взглянул на Сэмми.

– Господи Боже мой, – пробормотал Сэмми и достал из другого кармана второй билет.

– Вот молодец, знаешь, что я большой любитель бокса! – заявил Лонго и спрятал билеты в бумажник из акульей кожи.

– Я тоже, – поддакнул Уайли. – И Сэмми. Правда, Сэмми?

Сэмми безмолвствовал. Это были его собственные билеты.

Теперь ему придется смотреть матч дома по телевизору или с кучей таких же жалких неудачников в каком-нибудь баре.

– Ради чего еще нужны друзья, – прошипел он. – Так вы нам поможете?

– Я смогу дать вам еще пару-тройку дней, – сказал Лонго.

Сэмми дернул головой:

– Пару-тройку дней?

– По закону я должен снять с нее обвинение прямо сейчас.

– Пару-тройку дней? – переспросил Сэмми.

– Это все, что я могу сделать. Попрошу судью немного поморочить Андермана. Завтра у нас воскресенье, понедельник в Неваде праздничный день. Следовательно, у вас около трех дней на то, чтобы прийти ко мне с солидными уликами, и уж во вторник я с большим удовольствием надеру Андерману задницу. Прямо с утра.

Сэмми нервно пригладил жидкие волосенки: на своем веку ему приходилось иметь дело со всякого рода бандитами, но этот защитник закона мог дать им сто очков вперед! Однако он проговорил:

– Спасибо большое, Пит, мы ценим ваше сотрудничество.

– Вы настоящий друг, – тупо подтвердил Уайли.

– Всегда рад иметь с вами дело, – Лонго сердечно пожал им руки. – Встретимся на матче.


– Жаль, что не удастся попасть на матч, – промямлил Уайли, пока Сэмми расплачивался за стоянку. – А ты-то как?

– Ну, посмотрю где-нибудь в баре или по платному каналу, – ответил Сэмми. – Люблю бокс.

– Платный канал – дерьмо, – пожаловался Уайли.

– Можешь посмотреть по кабельному. Через недельку, может, и покажут.

– Кабельные тоже дерьмо. Никогда не смотрю кабельные каналы.

Редкий случай: Уайли имеет твердое мнение хоть о чем-то. Обычно своего мнения у него не обнаруживалось, о чем бы ни шла речь, и Уайли этим даже гордился.

Когда они выехали на аллею Мэриленд, Сэмми спросил:

– А что ты, собственно, имеешь против кабельного телевидения?

– Сколько раз ты смотрел матчи по кабельному? – осведомился Уайли.

– Не считал. Ну, может, тысячу.

– Ровно тысячу?

– Или тысячу и один раз. Примерно.

– Итак, ты тысячу и один раз смотрел бои по кабельному, а скольких девушек, которые выходят на ринг с номером раунда, ты видел? Уверен – их ты сможешь пересчитать по пальцам одной руки. Эти девицы – самые шикарные телки на матчах, а по кабельному их никогда не показывают.

– Так вот почему ты терпеть не можешь кабельное телевидение?

– Именно поэтому.

Засунув руку под сиденье, Сэмми извлек фляжку с виски, открутил зубами пробку, сделал солидный глоток и облизнул губы.

– Ты снова начал пить? – удивился Уайли.

– Да. Потому что мы в заднице.

– Полагаешь, Ник нас выкинет?

– Очень даже вероятно.

Некоторое время они ехали молча, размышляя о том, что их ждет. Для Сэмми это означало переезд в какую-нибудь дешевую дыру вроде Аризоны и Флориды, где ему, чтобы покупать хорошие сигары, снова придется по мелочи жульничать в карты. Будущее Уайли представлялось менее унылым: он всегда может найти работу в каком-нибудь казино в индейской резервации или на круизном лайнере. Он, конечно, выживет, но все время будет помнить о том, что лучшие его деньки остались далеко позади.

– Нола замешана, – сказал Уайли. – И ты со мной согласился.

– И сглупил, – ответил Сэмми.

– Что значит – сглупил?

– Это значит, что я не продумал все до конца. Знай я, что она затаила на Ника злобу, никогда не пошел бы на ее арест. Понаблюдал бы за ней, посмотрел, куда она целит. История с Фонтэйном – это дымовая завеса. У нее куда более серьезная цель, а мы этого не поняли.

Они были уже возле «Акрополя». Сэмми в полном молчании обогнул бурлящую историю матримониальных ошибок Ника: он думал о Ноле, которая проходила здесь каждый день и каждый день, глядя на увековеченные скульптором силиконовые прелести бывших супруг Никокрополиса, снова и снова вспоминала свое унижение. Неудивительно, что ненависть ее росла как на дрожжах.

Сэмми свернул на стоянку. В казино было тихо, даже швейцар в униформе куда-то скрылся. Заглушив мотор, Сэмми спросил:

– Чем, черт побери, занят Валентайн?

– Я говорил с ним пару часов назад, – ответил Уайли. – Он пошел к себе порыться в компьютере.

– Вычислил он Фонтэйна?

– На тот момент – пока нет.

– Кто перевел его в этот люкс?

– Уж точно не я.

Сэмми барабанил пальцами по рулевому колесу.

– Сколько он с нас запросил?

– Тысячу долларов в день плюс расходы.

– Боже правый! – воскликнул Сэмми. – Ну и бандюга!


Сэмми нашел Ника на мостках. Тот перегнулся через перила и внимательно присматривался к столу, за которым играли в крэпс. На его физиономии плясали зайчики от расшитого циркониевыми стразами пышного бюста сидевшей за столом женщины. Она пыталась выбросить восьмерку и каждый раз перед броском целовала кости практически взасос.

– Порой я просыпаюсь среди ночи, – возвестил Ник, когда дама выбыла из игры, – лежу в темноте и думаю обо всех своих ужасных поступках. По крайней мере, о которых помню. Они преследуют меня, особенно те, что имеют куда более серьезные последствия, чем я себе представлял.

– Как с Нолой, – тихо произнес Сэмми.

– Богом клянусь, я ее совсем не помню, – тяжело дыша, отозвался Ник. – Или, может, я ее одетой не помню?

Но Сэмми был отнюдь не расположен к шуткам. Если Ник собрался покаяться в грехах, то он, Сэмми, вовсе не горел желанием стать его исповедником.

– Так или сяк, – продолжал Ник, – но случай с Нолой – это показательный пример. Шерри сказала, что мы с ней встречались дней десять. Полагаю, первые девять дней мы трахались, как кролики, а на десятый потянуло поговорить. Может, я и сказал, чтобы она поддула себе сиськи, – я вполне мог ляпнуть что-то подобное, а то и похуже. Но, понимаешь, по крайней мере, я был с ней честен – люблю, чтобы сиськи были большие. Это же не преступление, правда?

– Нет, насколько мне известно, – сказал Сэмми.

– И вот до чего меня довела честность, – пожаловался Ник, мельком глянув на Сэмми и снова обратив взор на игральный стол. – В лице этой телки я приобрел настоящего врага.

– Вы полагаете, Шерри сказала нам правду?

– Она не настолько умна, чтобы придумать такую историю, – отозвался Ник. – Нола и вправду затаила на меня злобу.

Поняв, что Ник не намерен сейчас устраивать разнос, Сэмми как можно осторожнее доложил ему о том, как разворачиваются события.

– Полиция собирается снять с нее обвинения. Похоже, она прошла испытание на детекторе лжи с полным успехом.

– Прекрасно! – отозвался Ник.

Он принялся расхаживать по мосткам взад и вперед. Сэмми топал за ним, и их шаги эхом отзывались в почти пустом казино. Остановившись над столами с блэкджеком, они оперлись на перила. Игра шла вялая, далеко не на всех столах.

– Одно я знаю наверняка, – заявил Сэмми.

– Только одно? – спросил Ник.

– Это просто такое выражение.

– Это-то мне понятно, – огрызнулся Ник. – Так что именно ты знаешь наверняка?

– Я знаю, что наша система безопасности работает надежно, – ответил Сэмми. – Мы реагируем на любую попытку нас облапошить, будьте спокойны, босс.

В это время там, внизу, дилер проиграл и расплачивался. Несколько игроков удвоили ставки, и двое преспокойно облегчили казино еще на тысячу двести долларов – дилер открыл неудачную карту.

– Да много-то и не требуется, – сказал Ник. – Пятьдесят штук здесь, сто штук там – и конец. Слышишь, что я тебе говорю?

Сэмми судорожно сглотнул: впервые Ник вслух признал, что его финансовое положение оставляет желать лучшего. Если «Акрополь» закроют по причине финансовой несостоятельности – то есть из-за того, что казино постоянно терпит от клиентов убытки, – они с Уайли больше нигде работы не найдут.

– Я вас не подведу, – пообещал ему Сэмми.

Ник потрепал его по плечу.

– Рад слышать, – сказал он.

11

Валентайн закончил просматривать «Воровской файл» уже ближе к десяти вечера. Глаза болели немилосердно. За окном запульсировали неоновые огни – город ожил, и Валентайн понял, что ему необходимо выйти прогуляться: мозги буквально спеклись, смотреть на экран больше не оставалось никаких сил. А с экрана на него взирал Чан Цинь, знаменитый тайваньский шулер. Заостренным ногтем левого мизинца Цинь во время первой игры помечал все высшие карты, и во второй игре уже знал цену закрытой карты дилера. Цинь – парень способный, верткий, но даже он не в состоянии превратиться в велеречивого итальянца.

Валентайн вышел из программы и закрыл компьютер. Все это превращалось в настоящий кошмар. Валентайн понимал, что Фрэнк Фонтэйн прячется где-то в его компьютере, но отыскать его он не мог. Неужто он так стар и его способности притупились, или Фонтэйн намного хитрее, чем ему поначалу представлялось?

Ни тот, ни другой вариант его не устраивал. Поднявшись, он размял ноги, посмотрел на безумный карнавал под окнами. Узкие тротуары были запружены толпами едва одетых туристов, и Валентайн подумал, что вряд ли получит удовольствие от прогулки. Ему нужен по-настоящему свежий воздух, а на Стрипе его не сыщешь…

Валентайн перешел в гостиную, замертво свалился на диван и нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Откуда-то из-под пола вырос черный куб, в нем, словно по волшебству, открылись дверцы, и на экране телевизора появилась заставка новостей Си-эн-эн. Вот, именно это ему и необходимо.

По части новостей день выдался небогатый. На бегущей строке появились спортивные новости: «Девил Рейз» победили «Бомбометателей из Бронкса»,[23] при этом Боггс взял пять передач. Да, даже жаль, что он не побывал на стадионе с Джерри: его сын никогда не умел держать удары, и наблюдать за его реакцией на то, как любимые «Янки» проигрывают какой-то третьесортной команде, – вот это удовольствие!

Зазвонил телефон, затем стих. На автоответчике замигала лампочка, и Валентайн нажал на кнопку. Это был Уайли:

«Докопались ли вы до сути? Хотел бы с вами переговорить. Я тут думал об этом Фонтэйне… – Валентайн услышал какой-то громкий шум. – Простите, должен бежать!»

Он нажал на повторное воспроизведение. Шум напоминал звуки, которые раздаются, когда кто-то срывает куш в рулетку.

У каждой игры разный круг поклонников, и в особые моменты они издают разные звуки. Он всегда полагал, что эти характерные боевые кличи и это стремление сбиваться в стаи уходит корнями в доисторические времена. Его стая, его племя – это люди, которые предпочитают сидеть вокруг костра, попивать кофеек и беседовать. Он снова прослушал этот взрыв голосов. Определенно рулетка.

Он по пейджеру вызвал Уайли.

Тот еле дышал – бегать с комплекцией Уайли было непросто.

– Вы его вычислили?

– Пока нет, – ответил Валентайн. – Так что вы там говорили о Фонтэйне, о чем вы подумали?

– Да не знаю, может, и ничего особенного…

– Но все-таки?

– Я думал о его манере игры.

– И?

– Ну, это было, словно… Словно он с нами забавляется.

– Каким образом?

– Понимаете, он даже не стремился к победе, – пояснил Уайли. – Он уже входил как победитель. Был заранее уверен в победе. Понимаете меня? И в нем не наблюдалось ничего такого, знаете, подозрительного. В какой-то момент он даже рассмеялся – над нами.

Валентайн крепче схватился за трубку и ощутил в руке холодок. Он знал лишь одного шулера, который смеялся, обыгрывая казино. Только одного.

– Вы шутите, – сказал он.

– Ничуть, – ответил Уайли. – Именно тогда Сэмми сказал, что он его знает.

– Сэмми узнал его смех?

– Да. Именно в тот момент он сказал, что это кто-то из его прошлого. – Снова послышались громкие голоса и восклицания. Теперь за столом для игры в крэпс. – Опять должен бежать. Позвоните, если на что-нибудь наткнетесь.

Валентайн положил трубку. Из уст девиц и этих идиотов питбоссов иногда можно услышать самые необычные замечания. В этом сообщении, с одной стороны, не было никакого смысла, с другой стороны, смысл был, и огромный. Шулера мирового класса из ниоткуда не берутся. Прежде чем сорвать с казино большой куш, они годами оттачивают мастерство. И Фрэнк Фонтэйн тоже давно занимался этим делом.

Достав бумажник, Валентайн выудил из него вчерашнее анонимное послание и перечитал. Шулера не раз ему угрожали, но лишь один действительно пытался его убить. И не без причины, потому что Валентайн хотел убить его самого. И смех этого единственного звучал как дьявольская издевка.

Неудивительно, что Сэмми Манн верил, будто откуда-то знает Фрэнка Фонтэйна, – в игроцком мире его знали все.

Все сходилось. Кроме одного.

Этот тип был мертв.


Валентайн еще немного поразмышлял на эту тему, потом позвонил портье. Трубку взяла Роксана.

– Вы когда-нибудь дома бываете?

– Я об этом могу только мечтать, – ответила она. – Трое из моих коллег заболели гриппом, и пока они не выйдут, я работаю по две смены.

– Бедняжка!

– Да, бедная я.

– Мой сын звонил в последнее время?

– Всего лишь раз десять, не больше, – сказала Роксана.

– А номер, по которому перезвонить, оставил?

Роксана была явно удивлена:

– Нет, а в чем дело?

– Сам не знаю. Но я все думал о том, что вы мне сказали.

– Правда? – Роксана снова помолчала. – Ну что ж, это приятно.

Валентайн тихо засмеялся. Он испытывал просто неприличное удовольствие, поддразнивая эту юную особу. Куда это его может завести, он и понятия не имел, но само путешествие ему нравилось.

– Что ж, уверен, я смогу его найти. Счастливо вам.

– Вам тоже, – отозвалась она.

Следующий звонок был на Восточное побережье, к Мейбл. Разница во времени три часа, значит, там как раз наступило время ужина. Поскольку его соседка славилась своей стряпней, Валентайн так и представлял себе, как Джерри выклянчил приглашение и сидит сейчас у нее на кухне, повязанный салфеткой, с вилкой и ножом на изготовку.

– Как прошла игра? – спросил он вместо приветствия.

Она восторженно кудахтала минут пять – послушать Мейбл, так это была лучшая суббота за всю ее сознательную жизнь. И причиной этому, несомненно, стал его дегенерат-сыночек.

– Он у тебя? – прервал ее восторги Валентайн.

– Твой сын? Да, он сидит здесь, прямо напротив меня.

И кривит рожу, догадался Валентайн.

– Дай мне его. Минуту, Мейбл! Я получил твой факс. Смешно, но ты способна на большее. Несколько не в твоем ключе, если хочешь знать мое мнение.

– Мы с Джерри тоже так думаем, – проинформировала она его. – Он уговорил меня отложить это объявление. Сейчас вот сочиняю новое. Смешное по-настоящему.

Валентайн почувствовал, что от злости он даже покраснел. Контроль за творениями Мейбл – его прерогатива, а не сыночкина.

– Даю ему трубку, – торжественно объявила Мейбл.

– Привет, пап!

– И тебе привет, – сказал Валентайн.

Голос Джерри звучал невнятно – он спешил прожевать какую-то вкуснятину. Затем послышался страшный кашель и звуки ударов – это Мейбл лупила поперхнувшегося Джерри по спине. Вскоре Валентайн услышал торопливые глотки и хлюпанье: сын пил воду.

– Сколько раз я говорил тебе, что говорить с набитым ртом нельзя? – прорычал Валентайн в трубку. – Ради Христа, Джерри, сначала прожуй, потом проглоти, а потом уж говори. Именно этим мы отличаемся от обезьян, понятно?

– Да, пап, – виновато промолвил Джерри.

– Твой дядя Луи…

– Умер, поперхнувшись на Рождество телятиной, – привычно закончил фразу Джерри. – И вы с бабушкой и дедушкой так и не смогли ничего сделать. Я помню, папа. И помню, что такое в семье уже случалось, а я – последний в роду. Но это все равно не преступление федерального масштаба.

Валентайн задержал дыхание. Каждый раз одно и то же: проходит несколько недель, и они выскакивают каждый из своего угла, приплясывая, словно детишки из боксерской секции – сплошная злоба, но никакого мастерства.

– Извини, – сказал он.

Джерри молчал: он явно не знал, что сказать. Валентайн зашел с другого бока:

– Как прошла игра?

Джерри не привык к попыткам отца хоть как-то наладить отношения, поэтому, отвечая, тщательно подбирал слова:

– Прекрасно! Ну, «Янки», конечно, проиграли, и это ужасно, но все равно было здорово. Я взял напрокат маленький телевизор, и мы могли еще видеть, что происходило на скамейке запасных, ну и все такое. Отлично провели время.

– Жаль, что меня с вами не было, – сказал Валентайн.

– Мне тоже жаль.

Они снова помолчали. Валентайну было совсем не жаль, но он чувствовал, что должен сказать именно так. Он прокашлялся:

– Слушай, помоги мне в деле, над которым я сейчас работаю. Зайди в мой дом – у Мейбл есть ключи – и включи мой компьютер. Загрузи «Windows» и войди в программу под названием ФМВ. Справишься?

И в ту же секунду прикусил язык – вот черт, вылетело. Первый нормальный разговор за бог знает сколько лет, и на тебе: все-таки не удержался и все испортил. А ведь Джерри действительно попытался – в тех пределах, какие ему доступны, – наладить контакт. И Валентайн поспешил исправить оплошность:

– Я имею в виду, ты не против?

– Нет, папа, – тихо произнес сын.


Прошло десять минут. Валентайн уже успел загрузить в ноутбук составленное им досье на Фрэнка Фонтэйна, и тут раздался звонок от Джерри.

– Тебе следует уволить уборщицу, – сказал сын.

– У меня нет никакой уборщицы, – ответил Валентайн.

– Именно это я и имею в виду. У тебя везде мусор навален. Ты живешь, как бирюк.

– У меня свое дело. И это не мусор, а деловой беспорядок. Только ничего не трогай.

При обычных обстоятельствах Джерри обязательно что-нибудь да сказал бы, и возобновилась бы привычная свара. Но сегодня Джерри был каким-то другим, более сдержанным. Может, общение с Мейбл так на него подействовало, а может, то, что он примчался во Флориду, но не нашел отца, оказалось для него подходящим испытанием на прочность.

– У меня на экране диск С, – сказал Джерри.

– Отлично, набери «оболочка» и нажми на «ввод». На экране появятся пять или шесть иконок. Кликни на ФМВ два раза.

– Сделано, – сказал сын. – Тебе надо сменить мышку.

– А я и этой не пользуюсь.

– Не пользуешься мышкой?

– Да не могу разглядеть эту чертову стрелочку.

– Ну, раз так тебе удобнее… А что означают эти буквы – ФМВ?

– «Файл мертвых воришек». Твоя бывшая жена убедила меня, что после смерти мошенника лучше не стирать его файл, а переместить в отдельную программу: мало ли, а вдруг когда понадобится…

– Очень похоже на Люсиль. Она никогда ничего не выбрасывала.

«А тебя вот выбросила», – хотел съязвить Валентайн, но обуздал острое желание в очередной раз оскорбить свою плоть и кровь и вместо этого сказал:

– Вот теперь слушай внимательно. На основании информации, которую я тебе сейчас будут диктовать, создай досье, потом сравни его с досье, содержащимися в ФМВ, распечатай то, что получилось, и вышли по факсу мне в гостиницу. Это все займет не более десяти минут.

– Эй, всегда рад помочь! А можно спросить?

– Валяй.

– Почему ты решил посмотреть досье на уже умерших шулеров?

– Это долгая история, – ответил Валентайн. – Расскажу, когда вернусь домой.

Джерри снова замолчал, и Валентайн только теперь понял значение сказанного: чтобы удовлетворить любопытство Джерри, ему придется либо позвонить ему, либо встретиться лично. Что ж, этот раунд его сын выиграл.

– Звучит заманчиво, – сказал Джерри.


Когда пятнадцать минут спустя Валентайн спустился вниз, в казино яблоку негде было упасть. Публика из тех, что шуточек не понимают: парни в рваных джинсах и пропотевших джинсовых рубашках, женщины в обтягивающих майках, ярких шортах и украшениях, купленных в телемагазинах. Нищие и голодные, они съехались в этот город-мираж в пустыне с деньгами, проиграть которые не могли себе позволить: они их либо выклянчили, либо заняли, либо украли. Они приехали сюда за мечтой, о которой вопил каждый рекламный щит в стране. Это был худший тип игроков: их знания о стратегии игр были ничтожными, как ничтожными были и шансы на выигрыш. Такую публику – самого низкого пошиба – в другие казино не допускали, и они набивались в «Акрополь», бедняцкие врата в рай.

За конторкой портье восседала Роксана. Она собрала волосы в узел, и теперь ее уже нельзя было назвать просто хорошенькой – сердце у Валентайна забилось чаще: она перешла на другую, более высокую ступень женской привлекательности.

– Кажется, вы с сыном помирились? – осведомилась она.

– Вроде того. Спасибо за подготовительную работу.

Она передала Валентайну два листочка из факса.

– Знаете, в глубине души вы очень хороший человек.

– Просто старомодный, – признался он.

– А я люблю старомодных, – ответила она.

Глаза ее сияли, и сердце Валентайна заколотилось еще чаще. Он понял, что она имела в виду. Да, это могло бы стать прекрасным приключением, беда только, что он к нему не готов. С тех пор как умерла Лоис, он не имел дел с женщинами, сознавая, что в противном случае оборвет последнюю ниточку, связывавшую его с женой. И если такое все-таки случится, то с какой-нибудь особенной женщиной, а не с молодой девушкой, которую он и знает всего-то сутки.

– Готов поспорить, вы смотрели «Парк Юрского периода» раз десять, не меньше, – сказал он.

Роксана, нахмурившись, наблюдала, как он пятится от конторки.

– Вам определенно нравятся ископаемые, – пояснил Валентайн.


Уже в лифте он развернул присланный Джерри факс. На первой странице было написано:

Привет, пап! Программа выдала только один файл. Прямых совпадений я не увидел, но кто знает? Джерри.

Валентайн перевернул страницу. Единственное выданное ФМВ досье содержало фотографию – из тех, что делают на права или на паспорт. Валентайн прикрыл глаза и попытался сравнить это лицо с лицом Фрэнка Фонтэйна.

На первый взгляд сходства не было никакого: один хорош собой, обходителен и учтив, другой – с грубыми чертами и неприятной скользкой улыбочкой. Однако общее у них все-таки было: манера игры Фонтэйна – спокойная, размеренная и абсолютно безошибочная манера человека, который способен запомнить каждую карту в блэкджеке, где участвуют шесть колод, способен просчитать все шансы в любой из изобретенных человечеством игр и обратить их себе на пользу – путем обмана, изощренных трюков или безупречного математического расчета.

Это была манера игры хладнокровной, безжалостной личности, от рождения наделенной самым ужасным из даров – совершенным мозгом.

И если кто-то способен восстать из могилы, подумал Валентайн, то только он, один-единственный. Только Сонни Фонтана.

12

Валентайн решил позвонить в Комиссию по игорному бизнесу: первым об этом должен узнать Билл Хиггинс. Сонни Фонтана стал для него сущей отравой с конца восьмидесятых, когда словно метеор ворвался в Лас-Вегас. Билл отреагировал мгновенно и перекрыл Сонни доступ во все казино штата, но Сонни не отступился. Он ушел в подполье и принялся обучать других шулеров, которые отстегивали ему процент от своих выигрышей. Помимо того, как жульничать в блэкджек, ученики Сонни получали знания о последних методах «зарядки» костей, перепрограммирования игровых автоматов, воздействия на результаты игры в рулетку. Он создал маленькую армию клонов, и казино приходилось держать постоянную оборону.

У Хиггинса был включен автоответчик. Валентайн не любил оставлять на пленке дурные новости, поэтому просто сказал: «Билл, говорит Тони. Перезвони мне, как только сможешь. Это важно».

Следующим, кому он позвонил, был Сэмми Манн. Сначала попробовал домашний номер, а когда там никто не ответил, наудачу набрал службу наблюдения казино. Как ни странно, Сэмми оказался на месте, и Валентайн осведомился, можно ли ему зайти.

– Это очень срочно? – спросил Сэмми. Валентайн подтвердил: так оно и есть.

– Мы на третьем этаже, – пояснил Сэмми.

Валентайн решил спуститься по лестнице. Он взял себе за правило несколько раз в день давать себе хорошую нагрузку, чтобы сердце не застаивалось. Тогда и мысль его работала активнее. На площадке третьего этажа курили две горничных. Они и показали ему, где находится служба наблюдения – как раз позади помещения для уборщиц и прочего обслуживающего персонала.

На стальной двери не было никаких опознавательных знаков. Он постучал и сделал шаг назад, прекрасно зная, что без соответствующих процедур доступ сюда запрещен законом. Через минуту дверь распахнулась, и Сэмми провел его в помещение с высоким потолком, но без окон.

– Обычно субботними вечерами я свободен, – пояснил, запирая за ними дверь, Сэмми. – Я уже расположился перед телевизором, но позвонил Уайли. Какая-то старушка из Пасадины сорвала банк в крэпс, и Уайли решил, что она жульничала. Так что пришлось подъехать.

– Ну и что, старушка жульничала?

– Конечно, нет, – сказал Сэмми. – Уайли бредит.

Глаза Валентайна постепенно привыкали к полумраку. Каждое казино имеет собственную службу наблюдения и безопасности, и все помещения такой службы похожи друг на друга. С одной стороны располагалась полукруглая консоль длиной в два с половиной метра с видеомониторами,каждый из которых подсоединен к своей видеокамере, а камерами было увешано все казино. За работой мониторов наблюдали пятеро специалистов, все мужчины; на их столах были разложены схемы, стояли клавиатуры, телефонные аппараты, переговорные устройства и множество пустых чашек из-под кофе. Как правило, этой работой занимались отставные полицейские, для которых прищучить очередного мошенника было несказанной радостью. Эксперты, словно зачарованные, вглядывались в черно-белые экраны, их лица казались совершенно непроницаемыми.

Здесь у Сэмми имелся собственный уголок. Они прошли в него, закрыли дверь. На телефоне загорелась лампочка вызова. Сэмми нажал кнопку громкой связи:

– Манн у аппарата.

Голос Уайли, казалось, заполнил весь крохотный кабинетик.

– Ну и что ты думаешь? Эта старая чертовка мухлевала?

– У тебя галлюцинации. Она абсолютно чиста.

– Чиста, как же! – завопил Уайли. – Да она ободрала нас на десять тысяч!

– Хочешь, проверим? У меня тут как раз Валентайн стоит.

– Конечно! Пусть и он посмотрит.

– Шестой экран, – сказал Валентайну Сэмми.

На шестой экран выводилось изображение с камеры, надзиравшей над столом для игры в крэпс. Определить, о ком именно шла речь, оказалось проще простого: количество фишек, лежавших рядом с подозреваемой дамой, намного превышало таковое у ее соседей по столу. Кто-то из экспертов переключил кнопки на консоли управления, и камера взяла женщину крупным планом. Ей было около восьмидесяти, дрожащие руки обезображены артритом. Ну уж нет, она никак не могла припрятать в ладони фишку и прибавить ее к своей ставке после того, как кости были брошены. О чем только Уайли думает?

– Чиста, как свежий снег, – объявил Валентайн, вернувшись в закуток Сэмми.

– Черта с два! – упрямился Уайли.

– Слушай, у Тони есть для нас кое-какая информация, – сказал Сэмми. – Поднимешься к нам?

– Чуть позже.

– Это срочно. И оставь старую кошелку в покое. Она не жульничает.

– И все равно я ее погоню.

– Ты идиот!

– Пусть так.

– Плохая ночь? – осведомился Валентайн у Уайли, когда тот спустя десять минут заявился в каморку с сигаретой в одной руке и стаканом «Джонни Уокера» в другой. Галстук болтался на нем, словно петля висельника.

– Омерзительная, – признался питбосс. Отхлебнув виски, он оглядел Сэмми, который, морщась, поглаживал живот.

– Ты в порядке?

– Бывало и лучше, если честно.

– Снова желудок?

– Желудок, голова, спина, – пожаловался Сэмми. – Не одно, так другое.

– У тебя наверняка рак, – загоготал Уайли.

Сэмми сжал кулаки.

– Предполагается, это шутка такая? Слушай, у тебя мозги явно не на месте.

– Это моя малышка так шутит, – извиняющимся тоном произнес Уайли.

– Твоя малышка тебе такое говорит, и ты ее за это еще ни разу не выдрал?

– Выпороть мою кроху? Ты спятил! Да меня за это в тюрягу упекут!

– Ну, здесь, в казино, ты кулаки не прячешь.

– Это совсем другое дело, – сказал Уайли.

– И какая из твоих крох такая юмористка?

– Младшенькая, Мишель.

– Ей уже двенадцать, не так ли?

– Одиннадцать.

– Да, не везет тебе.

Валентайн терпеливо ждал окончания этого диалога. До прихода питбосса Сэмми вкратце проинформировал его о тяжкой семейной жизни Уайли. Дети достались ему от первого брака жены и были воспитаны просто чудовищно. Уайли работал по две смены, поэтому проводил с ними всего по два уикэнда в месяц, что делало его существование хоть сколько-нибудь терпимым.

– У Тони есть новости, и плохие, – объявил Сэмми.

Уайли вытаращился на Валентайна:

– Вы вычислили Фонтэйна?

– Вычислил, – ответил за него Сэмми.

– И кто это? – Уайли не сводил с Валентайна глаз.

– Это Сонни Фонтана, – сказал Валентайн.

Уайли с размаху хлопнул стаканом по столу. Невероятно, но ни одной капли не выплеснулось.

– Что?! Да это полный бред! Сонни Фонтана мертв. Это знают все, даже его братец. И мы платим вам по тысяче в день, чтобы вы назвали нам имя мертвеца? Это несерьезно!

Сэмми протянул Уайли распечатку файла ФМВ и сказал:

– Забудь о том, что тебе известно. Тони провел сравнительный анализ.

Уайли читал распечатку и бледнел просто на глазах. Оторвавшись наконец от бумаги, он сказал:

– Но я слышал, что тот парень на озере Тахо так стукнул Фонтану дверью по черепу, что у него мозги из ушей полезли. Тот, кто мне об этом рассказывал, божился, что так оно и есть.

– Мне тоже об этом говорили, – сказал Сэмми.

И Валентайн слышал именно эту историю – его источником был не кто иной, как Билл Хиггинс. Именно поэтому он и сбросил досье Сонни в ФМВ.

– Значит, то был не он, – решил Уайли.

– Не хочу даже рассуждать на эту тему, – раздраженным тоном произнес Сэмми. – Знаю одно: когда я услышал смех этого Фонтэйна, то сразу понял, что когда-то с ним сталкивался. И это досье подтверждает мои подозрения. Нас обокрал лучший шулер на свете. И теперь мы должны сделать все, чтобы такое не повторялось.

– Господи Иисусе! – пробормотал Уайли, отпил из своего стакана и протянул его Сэмми.

– Ваше здоровье! – произнес начальник службы охраны и наблюдения и залпом проглотил остаток.

– А ты сам с Фонтаной дело имел? – спросил Уайли.

– Давным-давно, – сказал Сэмми, вытирая рукавом рот. – Если ты что подумал, то могу сказать: теперь Фонтана ко мне никаких симпатий не испытывает.

Уайли растерянно повернулся к Валентайну:

– Но почему мы?

Это был хороший вопрос. Зачем Фонтане выдавать свое новое лицо – явно из-под ножа высококлассного пластического хирурга – в таком низкопробном заведении, как «Акрополь»? Фонтана не мог не понимать, что пятьдесят тысяч для «Акрополя» большая потеря и казино сядет ему на хвост.

– Не знаю, – откровенно признался Валентайн.

– Вам приходилось его арестовывать? – спросил Уайли.

– Нет.

– У Тони свои счеты с Фонтаной, – сказал Сэмми.

– Правда? – уточнил Уайли.

Валентайн только кивнул в ответ.

– Ну что ж, – сказал питбосс. – Может, сейчас у вас появится шанс с ним поквитаться.

– И кто сообщит Нику? – спустя некоторое время спросил Уайли.

– Ты и сообщишь, – сказал Сэмми.

– Я? Наверное, это следует сделать Тони. Он же его вычислил.

Сэмми в задумчивости взглянул на Валентайна:

– Вы сможете?

При обычных обстоятельствах Валентайн ни за что бы не согласился – он не любил выступать в роли гонца, доставляющего дурные вести. Но Сэмми выглядел по-настоящему больным, а Уайли явно надрался.

– Ладно, – согласился он.

– Ну а теперь решим, кто отвезет вас к нему, – сказал Сэмми, выудил из кармана полудолларовую памятную монету с профилем Кеннеди и подбросил ее в воздух. Монета лениво вращалась над их головами. Схватив ее, Сэмми спросил Уайли:

– Орел или решка?

– Орел, – ответил Уайли.

Сэмми разжал кулак:

– Решка. Ты проиграл.

– Ну почему я у тебя никогда не выигрываю?

Валентайн чуть не расхохотался. Подобно семидесяти процентам человечества, Уайли, скорее всего, назвал бы орла. Вот почему шулера всегда носили с собой монету, у которой с обеих сторон была решка.

– Понятия не имею, – ответил Сэмми.


– Кажется, у Ника гости, – сказал Уайли, направляя свой «Бьюик» к подъездной аллее дома, более смахивавшего на дворец. Время шло к одиннадцати, а дом и вылизанная лужайка были освещены словно платная автостоянка.

– Как вы определили?

– Подъездная дорожка пуста. У Ника четверо слуг. Когда он приглашает даму, то дает им выходной.

– У этого парня есть класс.

Уайли припарковался у парадной двери. Выбираясь из машины, Валентайн насчитал восемь полированных колонн, поддерживавших мраморный портик. История либо превозносила людей, которые при жизни возводили храмы в честь самих себя, либо насмехалась над ними, так что Ника ждала еще масса неожиданностей – впрочем, вряд ли коротышка грек об этом когда-либо задумывался.

Уайли позвонил. Где-то в глубине дома гулко отозвался гонг. Поскольку дверь так и не открылась, Уайли вдавил кнопку на домофоне. Из черного ящичка послышался недовольный голос Ника:

– Ну?

– Это Уайли и Валентайн, – сказал Уайли.

– Знаю. Вижу вас на мониторе, идиот. Что это вам не спится?

Уайли смахнул с домофона паутину и почти прижал губы к микрофону: он не знал, один Ник или еще с кем, и стоит ли гостю или гостье слышать, о чем он тут будет говорить…

Да, подумал Валентайн, этот питбосс – тот еще идиот!

– Надо поговорить, – полушепотом сообщил Уайли.

– А разве мы сейчас не этим занимаемся?

– Непосредственно. То есть лицом к лицу.

– Mano a mano? А зачем? Ты что, по морде мне дать хочешь?

И из домофона послышалось довольное ржание, сопровождаемое женским хихиканьем. Валентайн живо представил себе картину. Для Ника секс был чем-то вроде наркотика – в таких ситуациях он становился счастливейшим человеком на планете.

– У нас плохие новости, – пояснил Уайли.

– Насколько плохие? – в голосе Ника появилась озабоченность.

– Нам надо сообщить вам об этом лично.

– До того серьезно?

– Да, Ник, это серьезно.

Послышалось что-то вроде всплеска, и дверь, зажужжав, отворилась.

– Только ноги вытрите, – сказал Ник.

Они вытерли ноги и вошли во дворец площадью под тысячу квадратных метров – каким-то образом, после шести официальных разводов и бесчисленного количества судебных тяжб с претендовавшими на алименты любовницами, Нику удалось его сохранить. Опрашивая служащих отеля, Валентайн слышал о хоромах Ника, но все равно не был готов к столкновению с этим кошмаром. Спроектированный тем же безумным греком, который строил «Акрополь», дворец был украшен фресками, где среди разнообразной флоры и фауны резвились нимфы и нимфетки, застигнутые в различных позах и на различных стадиях половых сношений с персонажами древнегреческого пантеона.

– Боже правый! – не удержался Валентайн от тихого восклицания.

– Это что-то! – восхитился Уайли. Направляясь в гостиную, он спросил: – Хотите выпить?

– Только воды.

Мраморный бар имел форму фаллоса. Уайли налил из-под крана воды, потом достал из холодильника пару бутылок безалкогольного пива. На барной стойке Валентайн увидел стакан с остатками какого-то коктейля и следами оранжевой помады на ободке.

– Новенькая, похоже, – отметил Уайли.

С уже открытыми бутылками он направился по коридору к личным апартаментам хозяина и постучал в дверь.

– Входите, – пригласил Ник. – Мы здесь все свои.

Апартаменты тоже были гигантскими – здесь поместился бы весь дом Валентайна, да еще бы место осталось. И мебели здесь было побольше. Уайли остановился в центре комнаты, высматривая босса.

– Сюда, тупица.

Уайли расплылся в улыбке. Валентайн проследил за его взглядом: через открытую дверь видна была ванна-джакузи с Ником; на коленях у него пристроилась молодая девица, и Ник продолжал заниматься с ней любовью.

– Вот это да! – восхитился Уайли.

Ник помахал им рукой. Голова девицы повернулась ничуть не хуже, чем у героини Линды Блэйр в «Экзорцисте», и Валентайн увидел, что это Шерри Соломон.

– Устраивайтесь поудобнее, – пригласил Ник.

В углу находилось что-то вроде зоны отдыха. Уайли уселся на кожаный диван, Валентайн опустился в мягкое кресло, имевшее форму человеческой ладони. Уайли вполголоса произнес:

– Зря Ник трахается с персоналом. До добра это не доведет.

– Вот и скажите ему об этом, – посоветовал Валентайн.

– Да уж, придется.

И Уайли принялся посвящать Валентайна в подробности сексуальной жизни Ника с таким видом, будто это и так была широко доступная информация. Судя по рассказу, то самое, из-за чего он всю жизнь влипал в неприятности, и составляло его истинное величие. А именно: отношение к женщинам. Ник любил каждую, до которой мог дотянуться своими жадными ручонками. И если они соглашались, он превращал их жизнь в сказку: щедрые подарки, неослабное внимание, лимузины, лучшие места на лучших шоу, свежие розы каждый день – короче, все, что только их душа пожелает.

Но именно из-за этого у Ника возникали проблемы. Он был слишком уж внимателен и щедр. За несколько недель бедная женщина привыкала к этой волшебной сказке, а он вдруг отбирал хрустальные башмачки и объявлял, что бал окончен. Реакция принцесс, снова превратившихся в Золушек, была вполне типичной – от истерики до попыток самоубийства.

Время от времени Ник сдавался и женился на какой-нибудь из них, но кончалось все одинаково – разводом, в результате которого его капитал уменьшался еще на один солидный кусок. Уайли так давно наблюдал за этой каруселью, что в свое время смог точно предсказать день, когда Ника покинет последняя супруга.

Ник выплыл из ванной в алом шелковом халате, с курчавых волос капала вода. Уайли подал ему пиво, Ник уселся в обитое леопардовой шкурой кресло и сделал жадный глоток.

– Ну и на сколько нас ободрали? – спросил он.

– Ободрали? – спросил Уайли. – А разве я об этом что-нибудь говорил?

– Просто я привык, что, когда казино обдирают, ты тут как тут.

– Вот уж не знал, что я такой предсказуемый, – Уайли поморщился.

– Именно такой. – И Ник снова глотнул из бутылки.

– Тони вычислил Фонтэйна, – сказал питбосс.

Ник наклонился, халат его распахнулся, обнажив сморщенные гениталии.

– И ради этого ты прервал мой лучший трах за последние полгода?

Уайли ухмыльнулся:

– Совершенно верно.

– Что такого смешного ты увидел?

– Ваши яйца.

Покраснев, Ник запахнул халат. Уайли снова посерьезнел, а Валентайн, стараясь не расхохотаться, торопливо пил воду.

– Скажите сами, – обратился к нему Уайли.

– Это Сонни Фонтана, – сказал Валентайн.

– Кончайте придуриваться! – воскликнул Ник и одним глотком прикончил пиво. – Фонтана умер. Ему на озере Тахо башку дверью прищемили.

– Эту историю все знают, – сказал Валентайн. – Поверьте, Ник. Это точно он.

– Вы уверены?

– Да.

– На сто положительных процентов?

– И на сто тоже.

Но Ник не желал верить. Он посмотрел на Уайли и спросил:

– А ты и Сэмми с этим согласны?

– Да. Вот почему мы и пришли.

Ник вскочил и принялся мерить шагами комнату. Валентайн краем глаза заметил, как из ванной выбежала и скрылась в спальне Шерри. Если Ник и услышал, как открылась и закрылась дверь, то вида не подал.

– Сонни Фонтана! – воскликнул Ник и с силой выкинул вперед кулак, словно пытаясь сбить с ног воображаемого противника. – Моя жизнь превратилась в какой-то долбаный фильм катастроф! Какого черта Сонни Фонтана выбрал именно меня? – Повернувшись на пятках, Ник вперил указующий перст в своего питбосса: – Идеи есть?

– Я по-прежнему полагаю, что Нола замешана. – Уайли помедлил, но добавил: – Тони тоже так считает.

Уайли понимал, что мнение Валентайна для Ника куда важнее.

– Это правда? – переспросил Ник.

Валентайн кивнул.

– Попросите полицейских заставить Нолу снова пройти испытание на полиграфе.

– И вы полагаете, мы что-нибудь узнаем?

Валентайн снова кивнул. У Фонтаны всегда имелся помощник из числа служащих казино – это отличало его стиль.

– Нола утверждает, что не знает Фонтэйна, но я готов поставить свою пенсию на то, что ей хорошо знаком Фонтана.

– Боже! – в ярости заорал Ник и швырнул пустую бутылку, которая, несколько раз лениво повернувшись в воздухе, разбилась о голову явно не ожидавшей такого удара фарфоровой копии Венеры Милосской. – Как же так получилось, что я не запомнил эту шлюху?

И Ник требовательно глянул на Уайли, словно тот просто обязан был знать ответ. Питбосс пожал плечами:

– Зато она уж точно вас запомнила.

Ответа умнее питбосс придумать не мог.

13

В воскресенье утром Нола долго кружила по крытой стоянке возле аэропорта Маккаррана, но место нашла только в полумиле от зала вылета. Так что ей пришлось тащиться пешком по такой жаре, что туфли буквально прилипали к асфальту.

Пузатый реактивный лайнер пророкотал над головой, дав пассажирам последний шанс взглянуть на оставляемую ими землю, и скрылся в белых облаках. Поскольку Нола выросла на южном берегу Лонг-Айленда, неподалеку от Куинса, она провела немало времени возле аэропорта Кеннеди – покуривала травку, лежа в укромных ложбинках вдоль дороги, и смотрела на исчезающие в небе самолеты. Странно: тогда жизнь казалась ей довольно гадкой, почему же теперь она вспоминает юность с такой щемящей тоской?

Холодный кондиционированный воздух терминала взбодрил ее. Тот, кто проектировал этот аэропорт, явно предпочитал пешие прогулки, и вскоре Нола пожалела, что не надела более удобные для ходьбы туфли. Она решила принарядиться, и сейчас шпильки давали себя знать на каждом шагу.

К нужному выходу она добиралась уже босиком, держа туфли в руках. Металлоискатель заверещал, пробудив закемарившего охранника. Тот проверил ее ручным искателем – ну конечно, ключи…

Чтобы добраться до нового терминала D, ей пришлось проехать в вагончике внутренней железной дороги и пройти еще двумя длиннющими коридорами. Наконец Нола нашла нужный выход. Там она купила себе кренделек и остановилась у игрального автомата, принимавшего только четвертаки: по гороскопу у нее сегодня был счастливый день, и она дернула за ручку автомата: капелька удачи ей явно не помешает.

Пятью минутами позже и двадцатью долларами богаче Нола прошла к выходу 84. Накопитель к этому времени уже опустел – очередной рейс отсюда отправлялся не скоро. Нола снова надела туфли, достала из сумочки бинокль и принялась разглядывать летное поле. Она увидела то, что искала, – автобус с зарешеченными окнами и надписью «Служба иммиграции США» на борту. Возле него стояли человек двенадцать мексиканцев – скованные цепью, они ожидали депортации. Нола внимательно изучила их лица: Рауля среди них не было.

Сердце ее подпрыгнуло: Рауль способен выбираться из сложных обстоятельств с мастерством, достойным самого Гудини, и, вполне вероятно, уже сидит, раздетый до трусов, в гостиной Нолы и поджидает ее возвращения.

А потом она все-таки увидела его, и нарисовавшийся хэппи-энд разбился на тысячу осколков. Полицейские обрили его наголо и нарядили в гадкую тюремную робу – неудивительно, что она его с первого раза не узнала. Глаза Нолы наполнились слезами. Ее нетрудно было заставить рыдать, а рыдая, она обычно впадала в ярость. На этот раз эта ярость была направлена против правительства. «Мы – нация, основанная иммигрантами, – думала она. – Кто дал им право вышвыривать людей, которым надо всего лишь заработать на пропитание своим семьям?»

На летном поле показался грузовой самолет, он подкатил прямо к автобусу. Нола глянула на часы: ровно семь пятнадцать, как и говорилось в полученном по электронной почте сообщении. Спасибо тебе, Фрэнк Фонтэйн, кем бы ты на самом деле ни был.

Нола видела, как Рауль сказал что-то охраннику. Тот захохотал, вытащил сигарету, вставил ее в рот Раулю и поднес зажигалку. Ах, Рауль, ты кого угодно можешь обаять, думала Нола, вытирая слезы.

Подкатили трап, и узники по очереди стали подниматься и исчезать в брюхе самолета. Рауль помедлил у входа, сигарета выпала у него изо рта, он загасил ее ногой. И вошел внутрь.

– Прощай, мой сладкий мальчик, – прошептала Нола.

Самолет покатил по взлетной полосе, на его крыльях плясали солнечные лучи. Она еще долго провожала его взглядом, пока наконец мужчина, который возродил ее веру в любовь, не исчез в синем небе.

– Я так тебя любила, – неслышно проговорила она одними губами, по которым растеклась помада. – Мы снова будем вместе, детка, обещаю тебе. Береги себя. И не забывай меня, прошу, не забывай!

Она снова разрыдалась. Затолкала бинокль в сумочку, порылась в поисках платка.

– Вот, возьмите, – услышала она за спиной мужской голос.

Нола подскочила от неожиданности.

За ее спиной стояли лейтенант Лонго и четверо полицейских в форме плюс Сэмми Манн, Уайли и какой-то пожилой итальянец с волосами цвета соли с перцем и довольно симпатичным лицом. За ними начали собираться любопытные. Нола взяла протянутый Лонго бумажный платок и энергично высморкалась. Что ему здесь надо?

– Собрались в поездку? – осведомился Лонго.

– А вы видите при мне багаж? – Нола открыла сумочку, чтобы каждый мог в нее заглянуть. – И билет тоже видите?

– Пройдемте с нами, – сказал Лонго.

– С вами? Это еще зачем?

– Вы арестованы за попытку скрыться от судебного преследования, – объявил лейтенант и вытащил из-за пояса сверкающие наручники. – Ваши руки!

Нола отступила на шаг и вжалась в стеклянную стену.

– Я что, не могу приехать в аэропорт проводить моего парня, которого вы же и депортировали? В вас что, вообще ничего человеческого не осталось?

– Протяните руки! – скомандовал лейтенант.

– Никуда я не пойду! – закричала Нола, обращаясь к толпе. – Сначала вы выкинули из страны моего парня, а теперь и меня преследуете? Оставьте меня в покое!

Лонго угрожающе надвинулся на нее:

– А теперь слушай! Ты можешь выйти отсюда как леди, или мы вытащим тебя словно поганую шлюху.

– То есть вы предоставляете мне выбор?

– Вот именно.

– Тогда я предпочитаю быть поганой шлюхой.

Нола выхватила из сумки баллончик с перечной смесью и прыснула Лонго в глаза, после чего саданула его коленом по яйцам. Детектив сложился вдвое, кто-то закричал, и публика зарысила к выходу.

Через полминуты трое дюжих полицейских скрутили Нолу и уложили ее лицом в пол – им помог тот самый пожилой итальянец, который ловким движением подсек ее, одновременно выхватив баллончик. Однако Нола все-таки успела расцарапать морду своему старому приятелю Уайли, и сейчас четвертый полицейский крепко обхватил его, не позволяя ударить женщину ногой.

Нола приподняла голову и показала Уайли язык.


Феликс Андерман прыгал словно марионетка на веревочке, бурно жестикулировал, восклицал. Время от времени он срывался с места и бегал по залу суда, потрясая кулаками. Судья выслушивал его пассажи с показным терпением. Судью звали Гарольдом Берки, и обычно он не дозволял в своем суде подобного поведения. Но они с Феликсом Андерманом были приятелями, потому он и не приказал судебному приставу вышвырнуть адвоката вон.

Судье Берки было за шестьдесят, и он знал Андермана всю свою сознательную жизнь. В молодости они вместе играли в гандбол, вместе ходили на баскетбольные матчи, вместе постигали приятную науку общения с противоположным полом, вместе увлекались боксом. Они уважали друг друга – по крайней мере, так считал судья Берки.

– Ваша честь, за всю мою сорокапятилетнюю практику я еще ни разу не сталкивался со столь вопиющими нарушениями прав моего клиента, как те действия, которые были совершены в отношении Нолы Бриггс в аэропорту Маккаррана, – и Андерман в негодовании воздел руки.

– Она нарушила условия освобождения под залог, – заявил Лонго. Он стоял, несокрушимый как скала, и только все еще красные глаза свидетельствовали о недавнем столкновении с перечным баллончиком.

– Моя клиентка провожала своего депортированного друга, – настаивал Андерман. – При ней не было ни багажа, ни билета, ни кредитных карт. Все, что при ней было, – губная помада и шестьдесят долларов наличными. Однако полицейские арестовали ее и при этом вели себя словно гестаповцы.

Берки напрягся. Гестаповцы? Это уже что-то новенькое – таких определений ему от Феликса еще слышать не приходилось.

– Имело место столкновение? – осведомился он у Лонго.

– Подозреваемая направила на меня и моих людей баллончик с перечной смесью, – пояснил Лонго. – Мы вынуждены были применить силу исключительно ради самообороны.

– И сломали ей запястье и подбили глаз! – воскликнул Андерман. – Самооборона! Восемь мужчин против одной женщины!

Берки пробежал взглядом отчет о задержании.

– Подозреваемая уже обвинялась в применении насилия?

– Нет, ваша честь, – ответил Лонго.

– Сколько раз она подвергалась аресту?

– Это второй раз, ваша честь.

Андерман взвыл словно пес, которому прищемили хвост.

– Ваша честь, в первый раз мою клиентку арестовали два дня назад. Ее вина не была доказана, следовательно, у нее нет никакого криминального прошлого.

Берки снял очки и потер переносицу. Андерман действовал ему на нервы, но так поступают все хорошие адвокаты.

– Это правда? – спросил он у лейтенанта.

– Да, ваша честь.

Берки снова надел очки. Криминальные истории девяносто девяти процентов представавших перед ним обвиняемых отличались завидной длиной. А тот факт, что Нола Бриггс еще несколько дней назад была образцовой законопослушной гражданкой, заслуживал особого внимания. Он оглядел зал, забитый задержанными проститутками и торговцами наркотой. Многие из этих лиц были ему хорошо знакомы, как и лица их адвокатов. Из задних рядов слышалась болтовня, и он, призывая к тишине, грозно постучал молотком.

– Детектив Лонго, – заявил Берки, – если вы не представите мне достаточные основания, я намерен отпустить подозреваемую.

– Но я могу представить все основания, ваша честь.

Лонго приблизился к кафедре. Почувствовав неладное, Андерман стал рядом с ним и не спускал с лейтенанта глаз.

– Нола Бриггс была опознана как соучастница известного шулера, – понизив голос, произнес Лонго.

Берки поскреб подбородок.

– И кого это вы имеете в виду?

– Сонни Фонтану.

Берки взглянул на своего дружка. Тот, казалось, потерял дар речи. Воспользовавшись моментом, Берки отхлебнул кофе и продолжил:

– А разве Сонни Фонтане не было запрещено появляться на территории Лас-Вегаса?

– Именно так, ваша честь, – ответил Лонго. – Он сделал пластическую операцию и сейчас выдает себя за человека по имени Фрэнк Фонтэйн.

– Как вы об этом узнали?

– Он был опознан консультантом, которого наняло казино.

– А консультант надежен? – осведомился судья.

Лонго повернулся и махнул рукой в сторону галереи. Валентайн встал и направился к судейской кафедре. Его героические действия в аэропорту не остались безнаказанными. Уже в суде он обнаружил пропажу бумажника из заднего кармана, отчего настроение у него испортилось навсегда. Кредитные карты можно восстановить, наличных там было немного – больше всего Валентайна расстроило исчезновение снимка его с Лоис, сделанного во время их медового месяца. Сердце Валентайна обливалось кровью: разорвалась еще одна ниточка, связывавшая его с покойной женой.

– Ваша честь, – объявил Лонго, – позвольте представить вам детектива в отставке Тони Валентайна из Атлантик-Сити. Детектив Валентайн – признанный эксперт в вопросах безопасности игорного бизнеса. Это он вычислил Фонтану.

Берки жестом пригласил Валентайна подойти поближе:

– Вы уверены, что Фрэнк Фонтэйн – это на самом деле Сонни Фонтана?

– Да, ваша честь. Готов поставить на это всю мою репутацию.

Берки снова поскреб подбородок.

– Понятно. Эта информация заставляет рассматривать дело под иным углом. А что ты, Феликс, на это скажешь?

Андерман нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Сказать он мог лишь одно: Сонни Фонтана мертв. Он был в этом твердо уверен. Один из его клиентов, стопроцентный псих Эл Скарпи по прозвищу Ручонки, расколотил Фонтане башку дверью в гостинице «Кал-Нева» на озере Тахо, в честь чего владельцы всех казино Лас-Вегаса устроили вечеринку, на которой Ручонки был почетным гостем. В Вегасе это знали все, однако в открытую об этом никто не говорил из страха быть обвиненным в пособничестве убийству.

– В подобное утверждение вряд ли верится, – пробурчал Андерман.

Берки ждал продолжения. Андерман молчал.

– Ну и?.. – вопросил судья после довольно продолжительной паузы.

Андерман колебался. Он ступил на опасную тропу. Андерман слышал о Валентайне и понимал, что тот не станет делать подобные заявления без достаточных оснований, к тому же в судебной практике случались истории и более странные, чем воскрешение из мертвых. Он вспомнил Нолу Бриггс, настойчиво подталкивающую к нему пакет с наличностью, и понял, что, словно зеленый новичок, с готовностью заглотнул наживку.

– Моя клиентка прошла проверку на детекторе лжи, – выложил свою последнюю карту Андерман. – Тестирование проводил самый признанный эксперт в этой области.

– Однако мы бы хотели сами подвергнуть мисс Бриггс подобному испытанию, – сказал судье Лонго. – Мистер Андерман, если пожелает, может при этом присутствовать.

– Вполне уместное предложение, – ответил судья. – И законное. А ты, Феликс, как считаешь? Это справедливо?

Андерман понял, что Берки пытается по возможности смягчить удар, и был ему за это признателен.

– Да, ваша честь, – ответил он.

– Отлично. Проведите еще одно испытание ответчицы и представьте мне результаты. Так мы договорились?

Лейтенант и адвокат одновременно кивнули. Берки с такой силой стукнул своим молотком, что все в зале вздрогнули.

– Следующий! – скомандовал судебный пристав.


Валентайн стоял на ступенях суда и ждал, пока его подберут: Уайли пообещал, что автомобиль будет припаркован за углом. Через десять минут он понял, что никакого автомобиля не будет. Это его не особенно удивило. Ему неоднократно предлагали в Лас-Вегасе самые разные должности – от начальника службы наблюдения до главы подразделения, готовившего охранников. И деньги сулили немалые, однако он каждый раз отказывался. Именно из-за людей, с которыми ему пришлось бы работать. Это был город хамов и наглецов, где каждый стоял исключительно за себя, и врать им здесь было не привыкать.

Наконец показался знакомый белый «Вольво». Окошко водителя опустилось, и Валентайн увидел, что за рулем сидит сам Билл Хиггинс – небритый, в измятой куртке цвета хаки и в выцветшей рубашке. Валентайн сел рядом.

Хиггинс мрачно смотрел на дорогу. У него был классический жесткий индейский профиль, продубленную солнцем кожу прорезали глубокие морщины. Валентайн много раз хотел расспросить его о дедах и бабках, но сдерживался, боясь показаться расистом. По его мнению, пресловутая политическая корректность означала, что о каких-то вещах либо умалчивают, либо просто стараются забыть – чтобы не просить прощения.

Когда они выехали на аллею Мэриленд и направились к югу, Хиггинс сказал:

– Слыхал, ты в аэропорту кучу подвигов совершил. Вот уж не знал, что ты у нас мастер восточных единоборств. А в соревнованиях участвовал?

– Я пять лет подряд был чемпионом штата Нью-Джерси по дзюдо.

– Вот это да! Все еще тренируешься?

– Неподалеку от моего дома есть доджо. Иногда, когда у меня особенно дурное настроение, хожу туда покидать ребятишек.

– Отличный способ поднять настроение.

Некоторое время они ехали молча. Валентайн автоматически дотронулся до заднего кармана, где когда-то лежал бумажник. Он каждый день раскрывал его посмотреть на фотографию. Но, может, время начать новый этап в жизни – что бы это по сути ни значило – и вправду настало?

– А что ты воскресным утром делал в суде? – спросил он наконец.

– Тебя искал, – коротко ответил Хиггинс.

Валентайн посмотрел на друга. Лонго не побеспокоился известить Билла о том, что собирается прихватить Нолу, – наивный поступок, поскольку Билл, естественно, вскорости об этом узнал. Но это никоим образом не объясняло, как Биллу стало известно, где он, Валентайн, должен в это время находиться.

– А кто сказал тебе, где меня искать? – спросил Валентайн.

– Птичка на хвосте принесла… Да не злись ты так.

– А я вовсе не злюсь, мне просто интересно.

– У меня есть осведомитель.

– И ты хочешь, чтобы я вычислил, кто это.

– Валяй.

– Сколько?

– Что – сколько?

– Сколько ты ставишь на то, что я не смогу вычислить.

– Десятку, – подумав, сказал Хиггинс.

– Пятьдесят, – предложил Валентайн.

– Пятьдесят? Ну, это солидная ставка.

– Не забывай: на кону моя репутация.

– И со скольких раз?

– С одного.

– Идет.

– Роксана, – сказал Валентайн.

Хиггинс припарковал машину и полез за кошельком. Вытащил одну из новехоньких пятидесятидолларовых банкнот – они выглядели, как игрушечные денежки из «Монополии», – и протянул Валентайну. Валентайн спрятал выигрыш в карман, в тот самый, пресловутый задний.

– Напомни, если я еще хоть раз соберусь играть с тобой в азартные игры, – попросил Хиггинс.

Они ехали через трущобный квартал на северной оконечности Стрипа, и Валентайн подумал, что давно не видел таких унылых мест – в особенности воскресным утром. По замусоренным улицам, с трудом передвигая ноги, тащились редкие прохожие – все они походили на живых мертвецов.

– Почему Роксана? – спросил Валентайн.

– Она толковая и надежная. И ее отец был полицейским.

– Да, она говорила.

– Роксана позвонила мне вчера вечером – после того как пришел факс от твоего сына. Поначалу я не мог поверить, что это Сонни Фонтана. Но чем больше думал, тем больше видел в этом смысла. В историю о его смерти на озере Тахо я никогда особенно не верил. Во-первых, вскрытие не проводилось. Так что я решил провести собственное расследование. У меня есть номер социальной карты Сонни, так что я зашел на сайт социальной службы – у них есть список всех почивших граждан Америки. И тут возникло во-вторых: Сонни Фонтана в этом списке не значится. Следовательно, его социальная карта по-прежнему в ходу. Я связался с внутренней налоговой службой, и – на тебе! По их записям, последний зарегистрированный адрес обладателя этого номера – здесь, в Вегасе. Информация трехмесячной давности. Значит, все это время он находился здесь.

– И занимался тем, что изучал «Акрополь», – сказал Валентайн.

– Вот и я так думаю.

– Но зачем же он пользовался своей старой социальной картой?

– Очередная из его шуточек.

Они свернули на бульвар. Издали «Акрополь» казался карликом, затесавшимся в компанию великанов. Может, Сонни, как среди ублюдков и принято, решил напасть на слабейшего?

– И еще одна неприятная новость, – сказал Хиггинс, когда они остановились на светофоре. – Кто-то тебя заказал.

Валентайн удивленно воззрился на Хиггинса.

– Но никто за дело не взялся, – продолжал Хиггинс. – Здесь не принято отстреливать туристов. К тому же я пустил слух, что ты бывший полицейский и тот, кто попытается тебя тронуть, будет иметь дело со мной.

– Спасибо, Билл.

– Вот я и интересуюсь: есть ли в городе человек, который ненавидит тебя до такой степени, или это Сонни Фонтана постарался?

– Сонни, – ответил Валентайн уверенно.

– У вас что, личные счеты?

– Есть маленько.

– Может, просветишь?

– Это было еще в восемьдесят четвертом. Шайка, которой руководил Сонни, обчистила казино «Ризортс Интернэшнл» в Атлантик-Сити. Один дежурный детектив оказался достаточно сообразительным и вычислил их. Парней Сонни выкинули из казино, и Сонни с подельщиками забили детектива до смерти. А я оказался там слишком поздно.

– Этот детектив был твоим другом? – спросил Хиггинс.

– Моим зятем, – ответил Валентайн.

Светофор переключился, Хиггинс проехал еще сотню ярдов и снова вынужден был остановиться перед следующим светофором. Хиггинс констатировал:

– Тогда это действительно личные счеты.

– Вот именно.

– Не возражаешь, если я спрошу, что ты собираешься сделать, если поймаешь Фонтану?

– Это от обстоятельств зависит.

– Каких?

– Где и каким образом поймаю.

– То есть ты хочешь сказать, что прикончишь его.

– И такое возможно.

Свет сменился на зеленый, но Хиггинс не спешил нажимать на газ. Повернувшись к Валентайну и глядя ему прямо в глаза, он сказал:

– Только тронь его, Тони, и я вынужден буду тебя арестовать.

– Конечно, Билл.


Увечья Нолы Бриггс оказались отнюдь не такими серьезными, как обрисовал их адвокат: ребра вовсе не сломаны, имелось лишь несколько ссадин, что касается кисти руки, то и здесь дело ограничилось растяжением. Нолу снова заключили под стражу в городскую тюрьму, где ее и навестил Андерман.

От клиентки его отделял толстый плексиглас. Было очевидно, что она в ярости, но оставалось непонятным, как такой хрупкой и беззащитной на вид женщине удалось покалечить четверых полицейских, притом вполне боеспособных. Да, он явно ее недооценил, и это стало первой из его ошибок.

– Боюсь, у меня для вас плохие новости, – Андерман решил действовать напрямую. – Полиция собирается повторить тест на детекторе лжи.

– А они имеют право меня заставить?

– Нет. Но если вы не согласитесь, судья Берки оставит вас в заключении.

– Но о чем они собираются еще меня спрашивать? Я ведь уже все рассказала. – Нола поглаживала свою перебинтованную руку. – Сколько же раз я могу говорить, что ничего такого не делала?

– Нола, послушайте…

– Нет, это вы меня послушайте! – Взгляд ее был таким свирепым, что, казалось, мог прожечь перегородку. – Я ничего не делала, и они об этом прекрасно знают.

Андерман молчал, наблюдая, как дюжая надзирательница вводит в соседнюю кабинку еще одну заключенную. Когда надзирательница вышла, Андерман почти вплотную прижался к вделанной в пластик овальной сетке.

– Нола, сегодня утром в суде я испытал несколько неприятных минут, – прошептал он. – Выяснилось, что я ступаю по минному полю. Я-то полагал, что взялся защищать невинно пострадавшего дилера, а на самом деле я представляю сообщницу Сонни Фонтаны, пожалуй, врага номер один всего населения штата Невада. Ни один адвокат, если только он не сумасшедший, не возьмется за такое дело, в особенности невадский адвокат. Вы меня подставили, маленькая лгунья.

Нола начала было что-то говорить, но какое-то время от удивления только открывала и закрывала рот.

Наконец она обрела способность связно высказываться:

– Сонни Фонтана? Да вы что, с какой стати вы о нем заговорили?

Значит, она знала, кто это такой! Андерман поднажал:

– Деньги, которыми вы мне заплатили… Это ваши деньги?

– Нет, – прошептала она.

– Черт побери! – вскричал он в негодовании. – Значит, это деньги «Акрополя», не так ли? Я знаю, как в этом отношении действуют в казино. Выигрыши там выплачивают банкнотами, подобранными в определенном порядке, чтобы Комиссия по игорному бизнесу могла знать, на чьем банковском счету они в конце концов оседают. Это меченые деньги, и вы об этом знали.

– Нет! – воскликнула Нола, и из глаз у нее хлынули слезы. – Клянусь вам…

– Я собираюсь отправиться к судье и заявить, что выхожу из дела, если вы не будете со мною честны до конца, – сказал Андерман, и в глазах его полыхала злоба. – Вам понятно, что я намереваюсь сделать? Я сообщу судье, что вы заплатили мне деньгами казино, крадеными деньгами, и все с вами будет кончено.

– Вы не можете так поступить! – закричала она. – Вы мой адвокат!

– Теперь уже нет.

– Мистер Андерман!

– Рассказывайте все как есть, или я ухожу. Вам решать.

Нола в отчаянии прижалась носом к перегородке:

– Я ничего, ничего такого не делала! Все, что я вам говорила до сих пор, – чистая правда.

– Как ловко сформулировано! – саркастически заметил он. – «Ничего такого не делала»! Именно этот вопрос вам и задал эксперт во время испытания на полиграфе. «Вы что-нибудь такое делали, Нола?» Что ж, вполне возможно, что ничего такого вы и не делали, однако это не означает, что вы не принимали участия в этой истории. Поэтому вот вам прямой и краткий вопрос: вы знали человека по имени Сонни Фонтана?

– И что, если знала?

Андерман оттолкнул свой стул и знаком позвал надзирательницу.

– Пожалуйста! – раздался сдавленный Нолин крик. – Не бросайте меня, мистер Андерман!

Адвокат тяжело глядел на нее.

– Правду, Нола. Что мне еще надо сделать, чтобы добиться от вас правды? Вы знали его или нет?

– Я его знала. Но он мертв.

– Нет. Он очень даже жив. Он сделал пластическую операцию, и сейчас его зовут Фрэнк Фонтэйн.

– Что?!

Нола прижала руку ко рту, удивление на ее лице казалось вполне искренним. К ним подошла надзирательница, здоровенная бабища, похожая на шар боулинга.

– Пожалуйста, – обратился к ней Андерман, – мне нужно еще пару минут поговорить с моей клиенткой.

Женщина осклабилась:

– Тогда перестаньте использовать меня как аргумент, мистер.

– Ни в коем случае, мадам, – ответил Андерман.

Надзирательница вернулась на свой наблюдательный пост.

– Вот ублюдок! – выругалась Нола. – Он меня использовал.

– Вы хотите сказать, что Фонтана намеренно вас подставил? – прошептал Андерман, снова придвинувшись к перегородке.

Нола яростно закивала.

– И вы до сих пор этого не понимали?

– Нет, пока вы мне не сказали.

– Как давно вы его знаете?

– Слишком давно.

– То есть?

– Чуть ли не с детства.

– У вас были отношения?

– Простите?

– Я имею в виду: вы его любили?

Нола усмехнулась, и в этом ее горьком смехе слышался отзвук давней истории любви и предательства. Потом вытащила из кармана грязный носовой платок и решительно высморкалась.

– Были ли у нас «отношения»? – спросила она, передразнивая адвоката. – Черт побери, мистер Андерман, я была замужем за этим сукиным сыном.

14

В то дождливое субботнее утро, когда в католической церкви в южной части Бронкса состоялось ее венчание, Ноле Бриггс едва исполнилось семнадцать. Поначалу отец Мерфи отказывался выполнить обряд – он говорил, что они еще дети, а детей не венчают, – однако, когда Сонни сунул ему стодолларовую бумажку, переменил свое мнение и скрепил их священными узами брака. Вечными узами.

– Жаль, что мне надо уехать, – говорил Сонни, когда они вышли из церкви. – Ты ведь это понимаешь, да?

– Да, – отвечала Нола. – Понимаю.

– Ужасно, что так все получилось, – сказал он.

– Мне тоже обидно.

– Но я вернусь к тебе. Обещаю. Обязательно вернусь.

– Перестань твердить это снова и снова.

Нола безостановочно крутила золотое колечко на левой руке.

Дождь поливал вовсю. Она мечтала, что будет выходить замуж под мелодию песни из «Звуков музыки», а вместо этого дождь выстукивал основную тему из фильма «В порту».[24] Сонни набросил ей на плечи свою кожануюкуртку. Она закрыла глаза, и Сонни поцеловал ее в губы: если бы только этот миг длился вечно!

Но поцелуй был грубо прерван автомобильным гудком. На другой стороне улицы стоял ржавый «Линкольн», за рулем которого сидел отец Сонни – Элвис Фонтана, владелец «Бильярдного зала Элвиса». Он строил грозные рожи и показывал на часы: пора!

– Я буду звонить тебе каждый день, и письма писать тоже буду, – обещал Сонни, отчаянно обнимая Нолу. – Клянусь. Каждый день.

– Ну как же, будешь…

– Не говори так… Разве я бы женился на тебе, если б думал иначе?

– Почему твой отец не уладит эту историю? – допытывалась она со слезами на глазах. – Почему он просто не извинится и не вернет деньги?

– Ты не понимаешь, – сказал Сонни. – Он не просто взял деньги – он жульничал, чтобы их выиграть.

– Ну и что? – не понимала Нола. – Разве это повод, чтобы убивать человека?

– Для этих людей – повод, – сказал Сонни.

Элвис Фонтана развернулся, подогнал «Линкольн» к тротуару и снова нажал на гудок. Нола поняла, что если станет еще удерживать Сонни, его отца прямо здесь хватит удар.

– До свиданья, – сказал Сонни. – Я скоро тебе позвоню.

Они поцеловались в последний раз. Его губы, такие нежные и мягкие… Сонни сбежал по церковным ступенькам и прыгнул в машину. Папаша нажал на газ.

– Я тебя люблю! – прокричал Сонни в последний раз, и машина скрылась за поворотом.

Ноле стало ужасно холодно, и она обхватила себя за плечи, чтобы согреться. Отец Мерфи говорил о любви и дружбе, о терпении и обо всем том, что составляет суть настоящего брака. И Нола расплакалась, зная, что все эти слова – ложь.


– А на следующей неделе у меня случился выкидыш, – сказала Нола, смяв в пепельнице сигарету: вот так окончилась ее история.

– И вы с тех пор ничего о Сонни не слышали?

– Нет.

В душной комнате для допросов, расположенной в подвале управления полиции Лас-Вегаса, повисла тишина. Нола неловко повернулась на своем жестком стуле. Андерман закурил новую сигарету и вставил ее в дрожащие губы своей клиентки. Лонго, который вел допрос, взглянул на стоявших здесь же Валентайна, свежевыбритого Билла Хиггинса и Сэмми Манна. Из-за двухстороннего зеркала за допросом наблюдали Уайли и Ник Никокрополис.

– Нет, не так! – встрепенулась Нола Бриггс. – Я получила несколько открыток – из самых разных мест: Майами, Атланта, Миртл-Бич… А потом и открытки перестали приходить. Ни словечка за двадцать лет.

Она затянулась, а потом яростно смяла и эту сигарету и продолжала мять, мять ее в пепельнице, хотя она давно погасла. Это был жест человека, вымотанного до безумия, и Валентайн тревожно взглянул на нее, потом перевел взгляд на адвоката. Андерман хранил невозмутимое выражение опытного игрока в покер – за все время допроса он не произнес ни слова.

– А как Сонни вас отыскал? – спросил Лонго.

– Это не он, – ответила Нола, – я сама его нашла.

– Объяснитесь.

Вдруг в допрос вмешался Сэмми Манн:

– Вот, значит, как! Ты затаила злобу на Ника и потому решила отыскать Сонни Фонтану.

– А тебя кто сюда позвал, безмозглый кретин! – взорвалась Нола и швырнула в Сэмми окурком. Тот угодил ему прямо в грудь.

– Я позвал, – рявкнул Лонго и убрал пепельницу со стола. – Еще раз сотворите такое, и я надену на вас наручники! Отвечайте на вопрос.

– Да я никогда ничего против Ника не имела, – сказала Нола. – Я проработала на него десять лет. Я была верным и надежным работником. Разве это ничего не значит?

– Известно, что он бросил тебя, – заявил Сэмми. – Он попросил, чтобы ты поддула себе сиськи, а ты отказалась. Он тебя оскорбил.

Нола в немом удивлении взирала на Сэмми, потом перевела взгляд на Лонго:

– Кто сказал вам эту чушь?

– Твоя старая подружка Шерри Соломон, – ответил Сэмми.

– Шерри врет, – решительно заявила Нола. – Ник никогда мне такого не говорил. У нас вообще речь о моей груди не заходила, ты, старый стручок!

– Но это правда! – настаивал Сэмми.

– Да это бред собачий! Спроси у самого Ника.

– Ник не помнит…

Лонго был готов взорваться:

– Сэмми, заткнись!

Если б дело вел Валентайн, он бы выволок Сэмми в коридор и попросту придушил его. Отставной шулер только что разрушил все тщательно выстроенное дело: поскольку Ник ничего не помнил об их взаимоотношениях, значение для следствия имели только слова самой Нолы.

– Мы здесь не затем, чтобы обсуждать, что сказала тебе Шерри Соломон, – сказал Лонго, и на щеках его заиграл грозный румянец. – И не смей снова о ней упоминать, понятно?

– Шерри Соломон – лесбиянка, – заявила собравшимся Нола. – Мы с ней однажды переспали, и с тех пор она постоянно пыталась меня уговорить на это снова.

– Вы переспали с Шерри Соломон? – с недоверием переспросил Лонго.

– Вот именно. Это случилось через несколько недель после разрыва с Ником.

– Боже правый, – прошептал Билл Хиггинс.

Валентайн глянул на зеркало: интересно, понимают ли Уайли и Ник, что сейчас произошло? Шерри Соломон отныне не является надежным свидетелем, так как вступала в интимные отношения со слишком многими из участников процесса. Дело, которое завел на Нолу штат Невада, в эту минуту рассыпалось в прах. Только Нола и ее адвокат, казалось, этого не знают. Лонго покрылся потом. И спросил у Нолы:

– Вы сказали, что разыскали Сонни. Как?

Нола уныло смотрела в пол.

– В прошлом феврале Уайли раздал дилерам «Книгу Гриффина»[25] и приказал запомнить лица шулеров, которые специализировались на блэкджеке, чтобы не поддаваться на их уловки. Там-то я и увидела фотографию Сонни. Ну и воспоминания замучили. У меня до сих пор сохранилось свидетельство о браке и все прочие бумаги, там был номер его социальной карты. Я наняла людей из одного сыскного агентства, чтобы они его отследили. Его нашли в Мехико, он жил на закрытой территории загородного клуба.

– Вы вступили с ним в контакт? – спросил Лонго.

– Я послала ему открытку с моим электронным адресом, – пояснила она. – Он прислал мне e-mail. Я ответила. Переписка продолжалась некоторое время – думаю, он хотел удостовериться, что это именно я с ним связалась, а не кто-то другой.

– Он от кого-то прятался?

Нола устало улыбнулась:

– Сонни всегда кто-то преследовал. В конце концов он позвонил мне, и мы проговорили несколько часов. Это было потрясающе. Сонни всегда был такой… Ну, не знаю… С ним было легко. Он не красавец, но умел очаровывать. После того разговора я почувствовала себя словно Золушка на балу.

– На следующий день, – продолжала Нола, – мне по «Федерал Экспресс» пришел пакет: билет первым классом до Мехико и дюжина красных роз. Я взяла отпуск по болезни. Я подумала: ну что мне терять? – Нола глубоко вздохнула и посмотрела на них как глубоко разочарованная и измученная женщина. – Сейчас, оглядываясь назад, я начинаю понимать, что Сонни меня вызвал с определенной целью. Он жил в роскошном поместье, и охраны у него было побольше, чем в Пентагоне. Мы ели, пили, занимались любовью, загорали у бассейна и играли в карты дни напролет.

– Почему вы считаете, что у него были какие-то замыслы на ваш счет? – уточнил Лонго.

– Мы с ним всегда на деньги играли, даже детьми – это было своего рода соревнование. И теперь словно вернулись в детство. Мы играли в карты по пять-шесть часов в день, и так всю неделю.

– И? – Лонго явно не понимал, в чем тут смысл.

Нола взглянула на Сэмми – этот разговор вымотал ее окончательно.

– Ты ему объясни, – сказала она.

– Фонтана изучал подсказки, – пояснил Сэмми детективу. – Легкие изменения в поведении, характерные для Нолы, которые могли бы подсказать ему, какие именно карты у нее на руках. До сих пор таким методом пользовались только игроки в покер.

– То есть Фонтана учился понимать ваши реакции, – сообразил Лонго.

– Совершенно верно, – сказала Нола. – К концу я уже ни разу не смогла у него выиграть. Это было потрясающе.

– Хорошо. А что случилось после того, как вы уехали из Мехико?

– Ничего. Он проводил меня в аэропорт и с тех пор больше не звонил и не писал. А месяц спустя я подслушала, как Уайли рассказывал кому-то, что один бандит в Рино забил Сонни до смерти. Я пошла домой, вволю наплакалась и стала жить дальше.

– И это все? – спросил Лонго.

– И это все.


В два часа они взяли перерыв. В поисках туалета Валентайн отправился блуждать по цокольному этажу, состоявшему из каких-то маленьких помещений. Возле каждой двери стояли картонные коробки с папками, поэтому все двери казались одинаковыми. Наконец симпатичная секретарша сжалилась над ним и указала, куда идти.

Когда через десять минут все вернулись в комнату для допросов, слово взял Билл Хиггинс.

– Вернемся к вечеру той среды, – начал он. – Фрэнк Фонтэйн сидит за вашим столом и обдирает вас подчистую. Вы не выиграли практически ни одной партии. Он возвращается на следующую ночь и снова вас обыгрывает. И вы не увидели ничего странного?

– Нет, – твердо сказала Нола.

– Ну хватит, Нола, перестаньте, – Хиггинс оперся о стол, приблизившись к ней нос к носу. – Вы профессиональный дилер. Как часто игроку удавалось такое?

– Эй, – запротестовала она, – такое бывает!

– Да что вы говорите! – и в голосе Хиггинса послышалось недоверие. – Вы что же, решили, что ему просто везет?

– Даже слепая свинья способна время от времени находить желуди.

– Но не в таком количестве, – произнес Хиггинс. – Двадцать тысяч в первый раз, тридцать во второй. Вы должны были что-то заподозрить.

– Вы полагаете, я поняла, что это он? Взгляните на фотографию Фонтэйна, – сказала она, сердито попыхивая новой сигаретой. – У Фонтэйна другой подбородок, с ямочкой, и волосы у него гуще, чем у Сонни. Даже голос другой. И я не понимала, что это Сонни, пока мистер Андерман мне об этом не сказал.

Хиггинс нахмурился:

– А почему вы раньше не рассказали о Сонни в полиции? Закон запрещает дилерам иметь отношения с шулерами. Вы же об этом знали, не так ли?

– Но закон не требует, чтобы моя клиентка обнародовала свои отношения с Сонни Фонтаной, – впервые за все время произнес Андерман.

– О чем вы таком говорите? – удивился Хиггинс.

– Нола, с технической точки зрения, по-прежнему состоит в браке с Сонни Фонтаной и имеет подтверждающие это документы, – заявил адвокат. – А по закону супруги не обязаны давать показания друг против друга.

– Вы полагаете, что в данном случае этот закон применим?

– Поскольку брак имел место до того, как моя клиентка начала работать в «Акрополе», применим.

– Послушайте! – воскликнула Нола, тяжело дыша от гнева. – Я любила Сонни, понятно? Но я не знала, что этот парень – он. И арестовали меня только потому, что Сэмми позволил Сонни скрыться.

– Это вранье! – закричал Сэмми Манн.

– Извольте замолчать! – скомандовал Хиггинс начальнику службы наблюдения. – Вы считаете, что казино сделало из вас козла отпущения? – спросил он у Нолы.

– Вы чертовски правы, так оно и есть. – И Нола выдохнула огромное дымное облако.

– Ты неделю провела с ним! – завопил Сэмми Манн, не обращая внимания на приказ Хиггинса.

– И что? – огрызнулась Нола.

– Ты участвовала в этом деле с самого начала, – кричал Сэмми. – Ты нарушила закон и сама прекрасно об этом знаешь!

Нола злобно глянула на Сэмми, потом обвела взглядом всех собравшихся и с яростью загасила и эту сигарету. Она явно пыталась справиться с собой.

– И какой же такой закон я нарушила? Закон, который запрещает быть наивной дурочкой? Или есть закон, по которому я не имею права западать на каждого сладкоречивого придурка? Что ж, я нарушила тогда целых два закона. Тогда давайте, сажайте меня в камеру и выбрасывайте ключи. Я заслужила наказание.


– И на кого вы поставили? – спросил Уайли, потягивая газировку и глядя сквозь двухстороннее зеркало на Нолу.

– На Холифилда, – ответил Ник, выуживая из пакета очередной соленый кренделек (срок годности этих крендельков явно давно закончился).

– В «Голден Наггет» на него ставят два к одному.

– Они просто козлы, – рявкнул Ник.

– Вы газеты читаете? – спросил Уайли. – Этот спортивный обозреватель из «Сан», ну, Джо Тейлор, говорит, что Зверь сейчас в лучшей своей форме. Пробегает каждый день по пять миль, укладывает всех своих спарринг-партнеров. Джо Тейлор пишет, что…

Ник развернулся и дал Уайли подзатыльник:

– Холифилд! Слышал, что я сказал? Холифилд!

Но Уайли сдаваться отказывался:

– И все-таки Зверь великолепно смотрится.

Ник подбросил пакетик с крендельками.

– Никаких «все-таки», болван! Победит Эвандер Холифилд. Казино в этом городе потеряли больше денег на ставках против Холифилда, чем против любого другого боксера. Они брали три к одному в бою против Бастера Дугласа, пять к одному в матче-реванше с Риддиком Боуи, двадцать к одному в первом бою с Железным Майком и каждый раз проигрывали. И теперь ты хочешь сказать, что какой-то бандит, которого только что выпустили из тюрьмы, должен выиграть? Холифилд – и точка. Ну-ка, повтори, что я сейчас сказал?

– Господи, – простонал Уайли. – Могу я иметь собственное мнение?

– Что-что?

– Мнение.

– Нет. Не можешь.

– Ладно, сдаюсь. Холифилд.

Ник потрепал его по плечу:

– Смотри-ка, малыш, а ты, оказывается, способный ученик.

Тут они увидели, что Лонго выводит Нолу Бриггс и ее адвоката из комнаты для допросов. Там произошло что-то важное, а они пропустили. На пороге возник Валентайн – на лице его было написано негодование.

– Что там происходит? – спросил Ник.

– Все отправились на квартиру к Ноле Бриггс. Она говорит, что у нее есть электронные письма от Фонтэйна, подтверждающие ее невиновность.

Ник скомкал пакет из-под крендельков и швырнул его в мусорную корзину. Бой Холифилда состоится через два дня, а уже завтра в город начнут съезжаться болельщики, серьезные парни с большими карманами, которые знают, как тратить денежки. Значит, ему надо быть у себя в заведении, потому что это хороший шанс поправить финансовое положение. Ему уже осточертела эта история с Нолой, он был готов заняться другими, куда более важными делами.

– Ну и?.. – нетерпеливо воскликнул он.

– Если письма настоящие, Лонго будет вынужден ее отпустить.

– А как насчет моих пятидесяти тысяч?

– Попрощайтесь с ними, – посоветовал Валентайн.

Ник подскочил и отшвырнул стол в сторону.

– Только через мой труп! – завопил он и ринулся к двери.

15

Яростно жуя незажженную сигару, Ник вел свой «Кадиллак» по отвратительному новому району, где проживала Нола Бриггс. Впереди маячил седан лейтенанта Лонго – на нем не было ни мигалок, ни иного признака принадлежности к полицейскому департаменту. Машина Лонго завернула в тупиковую улочку, и Ник последовал за ним. Они ехали уже минут двадцать, а кондиционер все не мог разогнать накопившийся в автомобиле жар.

На переднем сиденье, рядом с Ником, расположился Валентайн, на задних сиденьях – Уайли и Сэмми Манн. За все время никто не произнес ни слова, и от этого путь казался еще длиннее. Наконец Уайли нарушил молчание. Он промокнул лицо платком и спросил:

– Где это мы, черт побери?

Никто не знал. Хоть Сэмми уже бывал здесь с полицейскими, самостоятельно найти дорогу он бы не смог: квартал вырастал из пустыни словно сорняк – без всякой логики и намека на архитектурный замысел. Заметив группу мальчишек на роликовых коньках, Ник притормозил.

– Вы по-прежнему считаете, что Нола виновна? – спросил Уайли у Валентайна.

Валентайн обмахивался журналом словно веером.

– Считаю, – ответил он.

– Ну, не знаю… – протянул Уайли, и все удивленно уставились на него. Он быстро добавил: – Ей же светит от пяти до десяти лет. Так почему она не объявила себя главной свидетельницей против Фонтэйна? Полицейские тогда бы ее точно отпустили.

Это было идиотское соображение, и Валентайн попытался объяснить:

– Потому что она уже слишком глубоко во всем увязла. И сейчас просто прикрывает задницу.

– С чего это вы так уверенно об этом говорите?

– Просто я уже наблюдал такие сцены сотни раз.

– То есть?

Валентайн повернулся к Уайли:

– Когда обстоятельства позволяют, большинство людей непременно жульничают. Такова человеческая натура.

– Что значит «большинство»? – спросил Уайли.

– Я имею в виду большинство игроков, – ответил Валентайн. – Возьмем, к примеру, мою бабушку. Даже она жульничала, когда играла в карты с родными. Она держала в одной руке карты, а другой перебирала четки. Я-то думал, она молится, раз шевелит губами, но как-то раз я вышел из комнаты, а потом тихонечко вернулся и стал позади нее. Так вот бабуля моя считала карты, а четки служили ей чем-то вроде счетов.

– Ваша родная бабушка! – воскликнул Уайли, совершенно потрясенный этим рассказом.

– Да, эта история и открыла мне глаза на человеческую натуру, – заявил Валентайн.

Машина Лонго притормозила у дорожки к дому Нолы, точно такому же, как все дома на ее улице. Господи, подумал Валентайн, как можно прожить среди этих одинаковых коробок десять лет и не сойти с ума?

Ник припарковался на другой стороне улицы. Они выбрались из машины и подошли к стоявшим на лужайке перед домом Хиггинсу, Лонго, закованной в наручники Ноле и ее адвокату.

– Давайте постараемся проделать все это быстро, – сказал Лонго, нацепив полицейскую бляху: давал окружающим понять, что он при исполнении.

– Я тоже хочу взглянуть на письма, – сказал Ник.

– Они настоящие, – ответила Нола. – Сами убедитесь.

На тротуаре собралась группа мальчишек. Нола подняла скованные руки и крикнула:

– Привет, Джонни, Тейлор и Джош! Все у вас в порядке?

– Да, мадам, – ответили мальчишки хором.

– Я меняла пеленки, кажется, всем мальчикам в этом квартале, – пояснила Нола своему адвокату.

– Им, наверное, очень неприятно видеть вас в таком вот положении, – заметил адвокат.

– Еще бы! – Нола подсунула скованные руки под стоявший у входной двери горшок с кактусом и сказала: – Ключ здесь, лейтенант.

Лонго приподнял горшок и вытащил ключ.

– У вас установлена охранная система? – спросил он, вставляя ключ в замок.

– Нет, – ответила она. – И собаки тоже не имеется.

– Вот и хорошо.

Лонго открыл дверь, и их окатила волна ледяного воздуха. Валентайн стоял первым, поэтому основной удар пришелся на него. Уайли отошел назад к тротуару, достал бумажник и раздал мальчишкам по доллару:

– Вот, ребята. Сделайте одолжение, исчезните.

Ребята исчезли, но недалеко – отошли к углу и снова уставились в их сторону.

На пороге возник Лонго:

– Все чисто.

Первыми в дом вошли Нола и адвокат, следом за ними Хиггинс, потом Ник и Валентайн. Но когда на пороге возникли Сэмми Манн и Уайли, Лонго сказал:

– Шестеро – это уже толпа. Вы останетесь здесь.

– Но почему? – обиделся Уайли. – Мы же тоже в этом участвуем.

– Знаю, – ответил Лонго. – Вы на нее указали. Именно поэтому вы и остаетесь.

И лейтенант захлопнул дверь.

Вернувшись в машину Ника, Уайли спросил:

– Ну и что нам теперь остается делать?

Сэмми включил двигатель и принялся вертеть ручки настройки кондиционера. Но вентилятор гнал раскаленный воздух: Никовы машины вечно барахлили, хотя он был верен им куда больше, чем своим женщинам.

– Хут эдук бе тесук у шуфут, – ответил Сэмми.

– Что это ты такое сказал?

– Это по-арабски, – пояснил Сэмми. – Любимое выражение моего папаши.

– Вот уж не знал, что ты араб.

– Что ж, теперь вот знаешь.

– Ну и что это означает?

– Засунь палец в задницу и свистни.

– Тогда и ты засунь, – сказал Уайли.


Валентайну показалось, что Ника вот-вот хватит удар.

Ступив в убогий Нолин домишко, Ник принялся топтаться и озираться с таким видом, будто на него обрушились давно забытые воспоминания. Он схватил Валентайна за руку и воскликнул:

– Господи Боже, да я помню это место!

– Неужели?

Ник кивнул и показал вниз:

– Тот же дешевый оранжевый ковер! Уродливее него только покрытие в моем собственном казино! – Он тихо засмеялся, продолжая оглядывать гостиную.

– Может, она не могла позволить себе купить другой, – предположил Валентайн.

– И в доме все по-прежнему, Тони. Ничего с той самой ночи за эти десять лет не изменилось.

Валентайн сходил в кухню и принес Нику стакан воды.

– О какой ночи вы говорите?

– Мы ссорились, – ответил Ник. Он подошел к раздвижной стеклянной двери и уставился на «сад камней» в заднем дворике. – Господи, я вспомнил все, словно это было вчера. Я стоял вот здесь, а Нола – там, где вы сейчас, и она орала на меня что было сил.

– А из-за чего?

Ник потер лоб:

– Не знаю. Наверное, я что-то такое сказал. Ну, знаете, как с женщинами бывает: скажешь что-нибудь и – бах! – они взрываются, как двести тонн тротила.

Он уставился в пространство, силясь вспомнить:

– Она швырнула в меня горшок с цветами, чуть в голову не попала, а потом как заорет: «Я тебе член отрежу, ты, сукин сын!»

Ник поперхнулся и умолк.

– В чем дело? – спросил Валентайн.

– А может, это не Нола крикнула, а какая-то другая цыпочка? – спросил сам у себя Ник. Поскреб живот и добавил: – За эти годы столько их перебывало! – пожаловался он. – Я уж всех и не припомню, все как в дыму: пьянка, секс, эти безумства, чтобы произвести на них впечатление! Ну, знаете, как бывает.

Валентайн не знал: он был из тех странных особей, что всю свою взрослую жизнь провели с одной-единственной женщиной.

– И вы теперь жалеете об этом? – спросил он.

– Ну конечно, – ответил Ник. – Надо было хотя бы записывать.

Откуда-то из глубины дома донеслись жалобные возгласы Нолы. Валентайн с Ником поспешили по коридору к остальным, собравшимся в ее спальне. Комнатка была маленькой, темной – жалюзи никто не поднял. Нола, с которой сняли наручники, стояла на коленях перед картонной коробкой, которую она, видимо, вытащила из-под кровати.

– Но электронные письма, которые я получала от Сонни и потом распечатывала, были здесь, – причитала она со слезами в голосе. – Я хранила их в одном конверте со свидетельством о браке. – Она в отчаянии глядела на них снизу вверх. – Я клянусь, Богом клянусь!

– Может, вы положили их в какое-то другое место? – попытался помочь ей Хиггинс. – Подумайте хорошенько.

– Нет! – воскликнула она, снова перерывая все бумаги в коробке. – Здесь они были! Наверняка он сюда забрался и выкрал их!

– Кто? – спросил Хиггинс.

Нола опустила голову и горько разрыдалась:

– Сонни меня подставил! – рыдала она. – Я снова впустила его в мою жизнь, и вот что этот сукин сын со мной сделал!

Она в отчаянии раскачивалась из стороны в сторону, отказываясь принимать этот последний удар. Даже у Валентайна сердце дрогнуло. Ник вытащил шелковый носовой платок и протянул ей: он уже жалел, что затеял всю эту историю.

– Не делайте этого, – предупредил Лонго, но Ник все равно опустился на колени рядом с Нолой.

– На, возьми, – сказал он.

– Спасибо, Ник. – Она вытерла глаза.

– Скажи-ка мне вот что, – спросил грек. – Я помню, что когда-то уже бывал здесь. И мы с тобой ссорились.

– Ссорились? Да это было сражение на уровне третьей мировой войны!

– Я что, вывел тебя из себя?

– Еще как!

Ник неуверенно глянул на Андермана: стоило ли вести этот разговор в присутствии ее адвоката? И все-таки спросил:

– А что я такого сделал?

– Неужели не помнишь?

Ник покачал головой.

– Что ж. Может, вот это освежит твою память…

И Нола, с разрешения Лонго, прошла в ванную комнату. Открыла шкафчик, достала баллончик с лаком для волос и протянула его лейтенанту.

– Сейф я себе позволить не могу, – пояснила она.

Лонго перевернул баллончик. Никакого лака в нем не было – он оказался имитацией, с отвинчивающимся дном. Лейтенант открутил донышко, и в руку ему выпала маленькая коробочка. Лейтенант присвистнул и протянул ее Нику:

– Узнаете?

Ник в недоумении уставился на обручальное кольцо с бриллиантом, которое все эти десять лет хранилось у Нолы в ванной. Судя по чистоте камня, кольцо было куплено у Мордехая, лучшего в городе ювелира.

– Это я тебе подарил? – спросил он в изумлении.

– Ты стоял на коленях в этой самой гостиной и просил выйти за тебя замуж, – рявкнула Нола, позволив горьким воспоминаниям вырваться наружу. – Просил меня стать твоей женой, твоей радостью, твоим счастьем! Только все это была брехня!

Ник закрыл коробочку: теперь он вспомнил. Он заплатил за кольцо двадцать тысяч. Наличными. Нола была лучшей из его женщин. Ну, по крайней мере, в тот момент ему так казалось.

– Да только ты хотел, чтобы, прежде чем мы пойдем под венец, я нарастила себе сиськи, – сказала она. – Я ответила: нет, только после свадьбы, а ты твердил – перед. Ты желал, чтобы рядом с тобой была невеста с большой грудью. Я спросила: «Так на ком ты хочешь жениться? На мне или на сиськах?» А ты ответил: «Я беру пакетом». Я сказала: «Значит, я для тебя недостаточно хороша!» А ты покачал головой и сказал: «Не в том дело. Мне нужны большие сиськи». И мы поругались, и в конце концов я вышвырнула тебя вон.

Ник принялся совать ей кольцо обратно, Нола брать отказывалась. Ник залился краской стыда, и тогда вмешался Хиггинс:

– Минуточку! В полицейском участке вы заявили, что Ник никогда не просил вас сделать пластическую операцию и увеличить грудь.

– Да, я так и сказала.

Хиггинс недоуменно воззрился на нее.

– Я врала, – пояснила Нола.

Ее адвокат издал легкий рык. Лонго и Хиггинс посмотрели на него, потом друг на друга. Валентайн, в свою очередь, тоже молча взирал на присутствующих. Один только Ник не понимал, что произошло. А произошло следующее: Нола их всех провела.

Вот почему он особенно не удивился, когда услышал, как хлопнули ставни на окне спальни. В комнату упало что-то большое и круглое, покатилось и остановилось у ног Лонго. Дымовая граната! – мелькнуло у Валентайна. Полицейская, для разгона уличных демонстраций!

Через секунду спальню заволокло темное облако.

Валентайн первым кинулся к двери. Пусть Лонго сам разбирается, раз уж он не взял с собой подкрепления! В коридоре тоже был дым – он струился из решетки кондиционера. Пробираясь на ощупь, Валентайн силился припомнить расположение комнат, а сзади, из спальни, доносились вопли Нолы:

– Выпустите меня! Выпустите меня!

Валентайн заколебался: страх трудно подделать, а в голосе Нолы слышался настоящий ужас. Черт побери, что происходит? Неужели Сонни действительно ее подставил?

Из дымовой завесы вырвался Андерман, и они вместе устремились к выходу. За ними, надсадно кашляя, бежал Ник. Выскочив на лужайку, он изо всех сил пнул адвоката в лодыжку, и тот рухнул на траву.

Сердце у Валентайна билось как бешеное, он задыхался. Мир завертелся у него перед глазами, и он услышал радостный гогот соседских мальчишек. Валентайн сел на траву и подождал, пока в голове хоть немного прояснится.

Через секунду из дома выскочили Лонго и Хиггинс. Из дверей продолжал валить дым – почему-то без запаха. Позже они узнали, что источником дыма оказался сухой лед, который используют мороженщики. И был он совершенно безвреден.

– Где Нола? – спросил Валентайн.

Этого не знал никто.


– Пустите, пустите! – кричала Нола человеку в черной горнолыжной маске, впрыгнувшему через окно.

Вместо этого человек сбил ее с ног. Нола почувствовала, как на голову ей натягивают что-то вроде матерчатого мешка, потом человек взвалил ее на плечо и вылез через то же разбитое окно. Нола колотила его в мускулистую спину, пока хватало сил, а человек только тихо засмеялся и похлопал ее по заднице.

– Прекратите! – взвыла она.

Она услышала, как похититель бренчит ключами – явно от машины. Потом открылся багажник, и похититель запихнул ее внутрь – под боком она почувствовала запаску. Места в багажнике было мало, и похититель заставил ее подогнуть ноги.

– Не беспокойся, детка, – в голосе его звучал явный техасский акцент. – Я провертел дырочки, так что ты не задохнешься.

И багажник захлопнулся. Мотор взревел, а через несколько секунд взвизгнули тормоза, раздался автомобильный гудок, послышались крики соседских мальчишек. «Господи! – молила Нола. – Не позволь ему на них наехать!»

Машина совершила вираж, и Нола догадалась, что они выехали с парковки у ворот Лужков. Она надеялась, что услышит вой полицейских сирен, но надежды ее не оправдались. Вскоре машина уже мчалась по шоссе, и Нола сдалась – ее покинули остатки боевого духа.

Похититель завел музыку – из того разряда, которую мужики обычно заводят, когда хотят намекнуть девушкам на свои намерения. «Ганс энд роузис», «Ван Хейлен», «Аэросмит»… Все женщины, мол, похотливые сучки, все мужики – соблазнительно воняющие пивом хищники. Стив Тайлер из «Аэросмит» блажил: «Сядь на мой прибор длиною в десять дюймов…» Нола заткнула уши. Ей ужасно хотелось плакать, но она сдержалась.

Ты сама в этом виновата, думала она. Ты видела в мужиках ответ на все свои вопросы, ты надеялась, что любовь хорошего парня – это все, что тебе нужно, чтобы избавиться от одиночества, которое преследовало тебя с самого раннего детства. И каждый раз ты с готовностью открывала им дверь. Хуже всех был Ник, но разве ты, расставшись с ним, уехала из Вегаса? Нет, тебе надо было остаться – ему назло, доказать, что ты и сама можешь справиться. И каким образом ты пыталась этого достичь? Приняла от него работу в его же собственном казино и сделалась его рабыней. Все правильно: «Сядь на мой прибор» и заткнись…

Прошло минут двадцать. Автомобиль – как поняла Нола – свернул с шоссе. Ей удалось стянуть с головы мешок, и она стала смотреть на дорогу сквозь столь любезно проделанную дырочку. В пределах видимости никаких других машин не было, и Нола поняла, что они едут по пустыне, а там уж ее точно никто никогда не найдет.

Автомобиль свернул с основной дороги и еще какое-то время ехал по щебенке. Похититель притормозил и трижды просигналил. Нола услышала, как поднялись металлические ворота, машина въехала внутрь, и ворота с тяжелым стуком опустились.

Через несколько секунд крышка багажника поднялась, и Нолу ослепил яркий свет.

– Вставай, солнышко, и сияй, – объявил похититель.

Нола выбралась из багажника, протерла глаза и огляделась.

– Здесь не очень шикарно, но это наш дом, лапушка, – сказал похититель.

Они находились внутри какого-то пустого склада, холодно было, как в рефрижераторе. В центре огромного помещения располагалась копия пита для блэкджека из «Акрополя» – несколько старомодных столов. У одного из них стоял Фрэнк Фонтэйн. На нем была красная шелковая рубашка, и он мастерски тасовал колоду.

Здесь же располагался огромный мольберт с планом игрового зала «Акрополя», размеченный, словно карта военных действий, голубыми и желтыми линиями.

– Привет, – сказал Фонтэйн.

– И тебе привет, – онемевшими губами прошептала Нола.

– Что, удивил я тебя?

– И еще как.

– Ты в порядке?

– Бывало и лучше, – сказала она.

– Я не причинил ей никакого вреда, Фрэнк, – заявил стоявший рядом с ней похититель. Он уже успел сменить лыжную маску на огромную шляпу. Высокий, мускулистый блондин с продубленной солнцем и ветром кожей. Настоящий ковбой, подумала Нола. Развернувшись, она отвесила ему звонкую пощечину.

– Ах ты сволочь, хам!

Ковбой улыбнулся, словно она сделала ему комплимент. Фонтэйн вышел из-за стола и сказал ковбою:

– Хорошая работа.

– Спасибо, – ответил тот.

Нахлобучив свою шляпу на Нолу, ковбой открыл ворота и растворился в ярком солнечном свете.

Фонтэйн подошел ближе. Нола вся сжалась и вопреки самой себе разревелась.

– Скучала по мне? – спросил он.

– Пошел ты, Фрэнк, или Сонни, или еще как там тебя зовут! – рыдала Нола. Сжав кулаки, она попыталась стукнуть его в грудь, но он перехватил ее руки и держал, пока она не успокоилась. – Чтоб ты сдох вместе со своими планами и схемами! – рыдала Нола.

– Я тоже соскучился, – сказал он.

16

Валентайн стоял на солнцепеке подле Сэмми Манна – «скорая» должна была вот-вот подъехать. Похититель Нолы оказался парнем не промах. Как выяснилось, первым делом он зашел в дом по соседству, где дежурил шпик Лонго – вот тот оказался как раз тупицей, поскольку позволил привязать себя к стулу. Затем похититель перешел через улицу и наставил на Уайли и Сэмми «Магнум» тридцать восьмого калибра. Уайли он пристегнул наручниками к рулевому колесу, а Сэмми приказал выйти из машины, где с помощью рукоятки пистолета проделал с его здоровой ногой то же, что проделала с ногой своей соперницы Тоня Хардинг.[26]

– Ты этого парня разглядел? – спросил Валентайн.

– На нем была лыжная маска, – проскулил лежавший на траве Сэмми.

– Думаешь, профессионал?

– Угу. Деловой такой, спокойный.

– Почему он стукнул тебя, а не Уайли?

Сэмми скривился от боли:

– Понятия не имею.

– Думаешь, Уайли с ним заодно?

– Не-а.

– С чего это ты так уверен?

– Он в штаны намочил. Буквально.

Наконец Сэмми уложили на носилки, сделали ему укол обезболивающего, и Валентайн смог вернуться в дом. Лонго собрал всех уцелевших в гостиной и расхаживал по мерзкому косматому ковру.

– Это черт знает что такое! – вопил он во всю мощь своих легких. – Нас притащили сюда под предлогом каких-то чертовых писем, которые, черт подери, так в глаза никто и не увидел. И на́ тебе – на нас нападает какой-то тип, которого тоже никто не разглядел! Черт возьми, не надо быть гением, чтобы понять, что нас подставили, черт, черт, черт!!! Вот только кто?

Злобный взгляд Лонго скользил по лицам.

– Нола, кто ж еще! – пискнул Уайли. Ему пришлось снять мокрые штаны и надеть найденный в ванной мужской халат.

– Нола? – недоверчиво переспросил Лонго. – Да единственное, в чем Нола Бриггс виновна, так это в том, что она ненавидит Ника. А судя по размеру камешка в кольце, эта дамочка пылает к вам, мистер, ненавистью нешуточной.

Приткнувшийся в углу Ник стыдливо понурился.

– И так вот всю жизнь, – прошептал он.

– Из этого следует, что виноват один из вас, – и Лонго снова оглядел каждого по очереди. – Кто-то из вас подстроил эту заваруху.

Детектив уставился на Андермана, а за ним и все остальные. Адвокат сидел на табуретке, которую специально для него притащили из кухни, шелковые брюки на коленях промокли от крови – падая, он здорово поранился. Андерман мрачно глянул на Лонго – судя по всему, он был растерян не менее остальных.

– Я к этому делу никакого отношения не имею, – ровным голосом ответил он.

Лонго взвыл, как раненый бык.

– А-а, значит, вы полагаете, что всю вину за эту историю я возьму на себя? Черта с два, придурок! Ты думаешь, что какой-то хитрый адвокатишко может меня провести? И от этого моя репутация пострадает? Ну нет, это теперь твоя проблема! Я тебя арестую!

– Вы с ума сошли. – И Андерман печально покачал головой.

– Это я с ума сошел? Взгляни в лицо фактам! Ты один знал, к чему все это идет! Нола – твоя клиентка!

– Я просто приехал сюда вместе со всеми, – неловко оправдывался Андерман.

Лонго злобно засмеялся:

– И ты считаешь, я не смогу договориться с каким-нибудь уголовником, чтобы он признался, что видел вас вместе с Фонтэйном?

– Такое признание ни одной проверки не выдержит.

– Ты получишь четыре года как минимум. И не в тюрьме штата, а в федеральной, по сравнению с которой наша – просто санаторий! А твоим соседом по камере будет тип весом в сто двадцать кило по имени Зайчик!

– Перестаньте! – огрызнулся Андерман. – Хватит глупости болтать.

– Хочешь позвонить своему адвокату?

Андерман было заколебался, но потом буркнул:

– Нет.

– Ах, вот как мы решили! – воскликнул Лонго игривым тоном. – Вот до чего мы додумались! Сделку захотели заключить.

– О чем это вы? О какой такой сделке?

– А о такой, которая вытащит тебя из тюрьмы.

Нижняя губа Андермана задрожала, но он взял себя в руки и произнес:

– Я вас внимательно слушаю.

– Вот тебе намек. Она наверняка с Фонтэйном.

– Но он – невидимка.

– Только для нас, – сказал Лонго.

– Что вы имеете в виду?

– Фонтэйн – уголовник. Ты имеешь дело с уголовниками. Поговори с ними, попроси их покрутиться и разнюхать. Кто-то да знает, где они прячутся.

– Хорошо, – сказал Андерман. – Пожалуй, я могу попробовать.

– Ты его найдешь?

– Попытаюсь.

– Этого недостаточно.

– Ладно. Найду.

– Значит, договорились?

Адвокат кивнул – казалось, он весь как-то сжался.

А у входа уже бесновались телевизионщики, их яркий фургон перегородил подъездную дорожку. Полицейских же машин, которых по рации вызвал Лонго, нигде видно не было.

Пока Лонго переругивался с репортерами, Валентайн выманил Хиггинса на кухню. Положив ему руку на плечо, Валентайн постарался утешить старого друга:

– Я такой идиотской полицейской операции еще никогда в жизни не видел.

– Да уж, Лонго определенно умом не блещет, – признал Хиггинс. – Как ты полагаешь, Андерман действительно в этом замешан?

– Да конечно же нет, – ответил Валентайн.

– Почему ты так в этом уверен?

– А зачем ему вся эта история? Он и так богат, как Крез. Нола и его подставила.

– Ты думаешь, это она организовала собственное похищение?

– Нет, это сделал Сонни. Правда, Нола все равно замешана. Должна быть замешана.

Хиггинс и Валентайн стояли в дверях и наблюдали за Лонго и Андерманом. Толстый лейтенант протянул руку, и адвокат послушно пожал ее, скрепив сделку.

– Вот сволочь, – сказал Валентайн.

– А ты никогда не выкручивал руки подозреваемому? – спросил Хиггинс.

Нет, такого он никогда не делал. А еще он никогда не лгал в суде под присягой, и взяток не брал, и мертвых не грабил. Поэтому по сегодняшним стандартам он мог считаться старомодным болваном, в чем он никогда не боялся признаться.

– Никогда, – ответил Валентайн.

– Значит, ты лучше меня, – сказал Хиггинс.

– Я не это имел в виду, Билл.

– Я знаю, что ты имел в виду. Подвезти тебя до города?

– Я поеду с Ником. Но все равно спасибо.

Валентайн сидел в «Кадиллаке» рядом с Ником, и раскаленный воздух из вентилятора дул им прямо в лица. Сердце у него колотилось так, что он решил проверить пульс по часам на приборной доске. Девяносто четыре удара в минуту. Вот почему полицейские уходят в отставку довольно молодыми: эта работа отнимает все здоровье. Нику тоже было не по себе, и всю дорогу он что-то бормотал себе под нос. Уайли, все еще облаченный в чужой халат, сидел сзади.

Валентайн мрачно созерцал унылый пейзаж и мечтал поскорее вернуться домой. Здесь всегда жили и будут жить по совершенно иным законам. Этот город и эти казино были построены гангстерами и бутлегерами, и хотя мафию вроде бы отсюда выперли, но образ мыслей и само поведение здешних обитателей изменились мало. Городом по-прежнему правили люди, жалости не ведающие, и в нем по-прежнему жили мелкие разбойники вроде Ника и тупоголовые и коррумпированные полицейские вроде Лонго.

Сначала Ник притормозил возле дома Уайли, чтобы тот мог переодеться. Питбосс выбрался из машины и поскакал по лужайке – встроенная система орошения выстрелила очередную струю, которая угодила прямо под халат, отчего тот распахнулся. В дверях возникла жена Уайли, крупная блондинка в обтягивающих леггинсах из лайкры. Она ткнула пальцем в халат и громко потребовала объяснений. В тот же миг из гаража показались две приемные дочки Уайли в крошечных купальничках-бикини. Они показывали на своего отчима пальцем и хохотали как безумные. Валентайн закашлялся: он еще никогда не видел девчушек, одетых словно уличные проститутки.

Ник печально покачал головой:

– Кто-то сказал, что главный враг любви – это брак.

– По-моему, это Фрэнк Синатра сказал.

– Старый добрый Фрэнк? Да, Синатра знал толк в дамочках.

– Он ведь тоже был женат раз сто?

– Четыре или пять раз, – сказал Ник. – Ну и что такого?

Валентайн пожал плечами. Ник был последним, с кем он хотел бы делиться соображениями о ценностях моногамии. Никто никогда не утверждал, что в браке все так уж просто и безоблачно или что растить детей – одно удовольствие, но все равно женишься и детей растишь, потому что на самом деле никто не придумал ничего лучшего. И Валентайн мысленно записал на счет Уайли несколько дополнительных очков – ему-то определенно приходится тяжелее многих.

В конце концов беднягу Уайли запустили в дом, хамский гогот стих. Ник, повернувшись к Валентайну, спросил:

– Вы позволите задать вам личный вопрос?

– Валяйте.

– Я заметил, что вы не пьете спиртного. Вы алкоголик?

– Мой старик был алкоголиком, – ответил Валентайн. – И я поклялся, что никогда не прикоснусь к спиртному.

– И так никогда и не прикасались?

– Нет.

– Уважаю непьющих, – признался Ник. – Это дело здорово мне жизнь подпортило. А у вашего отца бывала белая горячка?

– Случалось.

– И вам приходилось с ним возиться?

Валентайн помолчал. К чему его работодатель затеял этот разговор? Приходилось возиться? Если это называется «возиться», то да. Разыскивать отца по всему Атлантик-Сити, без конца платить за него залоги, чтобы вытаскивать из тюрьмы, укладывать его в клинику на лечение… А он продолжал лакать эту дрянь, скатываясь все ниже и ниже, пока виски не доконало его.

Прокашлявшись, он коротко ответил:

– Нет.

Теперь уже Ник нервно закашлялся. Валентайн посмотрел на свои часы, потом на часы на приборной доске, потом глянул в окно.

– Не хотите по-быстрому срубить пять штук? – спросил Ник.

– Сверх того, что вы уже мне должны?

– А сколько я вам должен?

– Две тысячи.

Ник вытащил из кармана свернутые рулоном банкноты и отсчитал двадцать сотенных. Протянув их Валентайну, сказал:

– Сверх вот этого.

– Что вы хотите, чтобы я сделал?

Ник колебался:

– Это может показаться довольно странным предложением.

– Не стесняйтесь.

– Я хочу, чтобы вы нашли Нолу.

– А я думал, что вы рады от нее избавиться.

– Я передумал.

– Ник, она ненавидит вас лютой ненавистью.

Ник смотрел прямо перед собой. Потом сглотнул комок в горле и сказал:

– Знаю.

– А еще она на самом деле виновата.

Ник снова сглотнул:

– Возможно.

– Она что, действительно вас за живое тронула?

– Я сам до этого дошел.

– Это как же?

– На меня снизошло прозрение, – пояснил Ник.


Прозрения снисходили на Ника с завидной регулярностью. Первое случилось с ним, когда ему едва сравнялось шестнадцать, и, как ни странно, во время религиозного праздника Богоявления.[27]

Богоявление – маленький греческий рыболовецкий городок во Флориде, где Ник рос, отмечал шестого января. В этот день они праздновали крещение Христа в реке Иордан, когда Святой Дух в виде голубя сошел к юному Иисусу. Согласно канонам православной церкви, именно это событие ярче всего демонстрировало божественную сущность и миссию Христа.

– Для нас этот праздник покруче Рождества будет, – пояснил Валентайну Ник.

В этот день в их городке не работало ни одно заведение. Все жители собирались в церкви Святого Николая, и после недолгой службы священники и паства с хоругвями шли крестным ходом к речке Бэйоу – священники в богатом облачении, с унизанными драгоценными камнями крестами, опирались на узорчатые посохи, а за ними следовала одетая во все белое юная девственница с белоснежной голубкой в руках.

– Как правило, на эту роль выбирали самую красивую девушку в нашем городке, – рассказывал Ник, и лицо его раскраснелось от воспоминаний. – В тот год выбрали девушку, в которую я был влюблен. Ее звали Зельда Каллас.

После благословения голубку отпускали, она летела над речкой, а священник бросал в реку белый крест, и пятьдесят мальчишек прыгали в воду с выстроившихся полукругом лодок, чтобы поймать его.

– Паренек, выловивший крест, возвращал его священнику и получал от него благословение на весь последующий год – именем Иисуса Христа.

– Неплохая сделка, – заметил Валентайн.

– Еще бы! – согласился Ник. – В тот год удача мне была нужна как никогда: один за другим умерли отец и дед, я бросил школу, так как приходилось кормить мать и сестер. И я решил во что бы то ни стало выловить этот белый крест, получить благословение и произвести впечатление на Зельду Каллас.

Ник сокрушенно покачал головой.

– И что?

– А ничего не получилось.

– Вы не поймали крест?

– Мне просто не разрешили прыгать. Священник сказал матери, что лучше бы мне остаться на берегу – якобы из уважения к отцу и деду. Но на самом деле, я думаю, она не разрешила мне прыгать из страха, что я вдруг утону. Ну, сами знаете, как это бывает.

– Это уж точно, знаю.

– Вот тогда это и случилось, – продолжал Ник. – Я стоял на берегу, смотрел, как прыгают в воду мои друзья, и на меня снизошло прозрение. Передо мной явился отец, он погрозил мне пальцем и сказал: «Никогда не сдавайся». А потом – бах! – и растаял.

– Вы действительно его видели?

– Как вас сейчас, – ответил Ник. – Он был сердит. «Никогда не сдавайся». То есть он меня отругал. И знаете что, Тони? С тех пор я ни разу и не сдавался. Я повторяю эти слова, как мантру, и они помогли мне стать тем, кем я стал. Я такой, какой я есть, понятно?

– Понятно, – откликнулся Валентайн.

– А там, в доме Нолы, на меня снизошло другое прозрение. Именно там я понял, что отец мог и ошибаться. Порой нужно как раз сдаться. Господи, какую же глупость я сотворил!

– Вы ее любили?

Ник глубоко вздохнул:

– Да. И она любила меня. Она даже подписала брачное соглашение. Чего еще я мог желать? Я стал перед ней на колени, Тони. Стал на колени на этот кошмарный ковер, надел ей на палец громадное кольцо и попросил выйти за меня замуж. Она сказала: «Да», – а я что в ответ брякнул? Вот идиот! Я сказал: «Но сначала ты должна увеличить сиськи». Тут говно из вентилятора и полетело.

– Получается, после этого вы напились и стерли эту историю из памяти, – осведомился Валентайн.

– И эту, и кучу других глупостей, – признал Ник. Потом взглянул на Валентайна: – Так вы сделаете это для меня?

– Вы имеете в виду, найду ли я Нолу?

– Да. Мне необходимо ее увидеть. Еще хоть разок.

– И вы действительно раскаиваетесь?

Ник мрачно угукнул.

Валентайн задумался. Он уже много лет не занимался розысками. Но пять тысяч – заманчивая сумма, к тому же к ней прилагалась небольшая премия: в ходе поисков он, скорее всего, столкнется с Фрэнком Фонтэйном и заставит его заплатить по счетам. Как там говорится? Месть – это блюдо, которое следует подавать холодным? Что ж, придется еще несколько деньков попотеть, но подобная перспектива вдруг перестала выглядеть пугающей.

– Что ж, попробую, – сказал Валентайн.


Когда Валентайн вернулся в свой номер, горничная-мексиканка все еще наводила там порядок. Безжалостно изгнав ее, он заперся в ванной, сбросил пропотевшую одежду и влез под ледяной душ, после которого буквально заново родился – хоть и продрог.

В номере пахло политурой для мебели и свежими цветами. Он нашел на обеденном столе пульт и включил спортивный канал, по которому шла игра между «Янки» и «Девил Рейз». Ха-ха, «Девил Рейз» вели с перевесом в два очка! Хорошо бы позвонить Джерри и сообщить ему об этом… Желание, что и говорить, неправедное, но подобный поступок, несомненно, доставил бы ему удовольствие, так что совсем уж неправедным оно быть не могло.

Он порылся в шкафу в поисках чего-нибудь легкого. Увы, в поездку он взял рубашки с длинными рукавами, все тех цветов, которые принято называть «немаркими», три пары брюк, все черные, да два темно-синих клубных пиджака. Что ж, он по-прежнему одевался как полицейский – наверное, и в гроб его положат в таком вот прикиде.

Всю выпивку обслуга из бара убрала, заполнив его «Эвиан» и диетической колой. Какое внимание! Он налил себе минералки и улегся на кушетку. Игра в самом разгаре, и – на тебе! – реклама собачьей еды, потом моторного масла. Сегодня без нее телевидению просто не выжить… А вот реклама светлого «Будвайзера» – в ней участвуют два знаменитых бейсболиста, один из которых в прошлом преступник. Дома он слушал трансляции с игр по радио, а телетрансляций старался по возможности избегать.

«Янки» вроде бы сравняли счет, но «Девил Рейз» все-таки удалось вырвать победу. Джерри наверняка сейчас просто с ума сходит. Валентайн прошел в спальню и позвонил Мейбл.

– Он уехал, – сообщила соседка. – Улетел двенадцатичасовым рейсом. Сказал, дела есть. Замечательный молодой человек, Тони, не понимаю, почему ты его не любишь.

– Как-нибудь за молочным коктейлем я тебе расскажу, – пообещал Валентайн, укладываясь на мягкий матрас и изучая собственное отражение в потолочном зеркале. – Мейбл, хочешь – верь, хочешь – не верь, но у меня тут зеркало над кроватью.

– Наверное, это очень приятно – иметь возможность бриться лежа.

– Один-один! – признал Валентайн. – Спасибо, что ты о нем позаботилась.

– Это было совсем не трудно. А знаешь, он ест совсем как ты.

– Руками, что ли?

– Нет! Я имею в виду его отношение к еде. Похоже, у вас в доме принято было относиться к еде всерьез. А как ты там проводишь время, приятно?

– Бывает и хуже.

– У тебя голос что-то не очень веселый. Они тебе платят?

– По-королевски, – ответил он.

– Вот и не ной.

– А кто ноет?

– Да ты, по-моему, собрался пожаловаться на судьбу. Я тут посмотрела в газете погоду – оказывается, у вас там в Вегасе вчера стояла страшная жара.

– Сухо и жарко. Ты мою птичку кормить не забываешь?

– Кормить… – Мейбл запнулась. Потом неуверенно сказала: – Но ведь у тебя нет птички!

– Вот я тебя и поймал! Слушай, я тут получил твое сообщение. Так ты написала новое объявление вместо того?

– Конечно. Я час назад отправила его на факс твоего отеля.

– Уже отправила? – Валентайн сел и посмотрел на телефонный аппарат: лампочка, которой следовало мигать, если б в его отсутствие пришло какое-то сообщение, не светилась. – А мне от портье никто не звонил. Слушай, я сейчас повешу трубку и проверю. Если факс не дошел, я тебе перезвоню.

– Мне с этим новым текстом Джерри помог, – сказала Мейбл.

Он поплотнее прижал трубку к уху. Насколько он знал, его Джерри никогда никому не помогал.

– Повтори-ка!

– Ну, он высказал концепцию. Твой сын очень умный молодой человек. Это объявление пока что у меня лучше всех получилось.

– Что, даже лучше, чем объявление «Татуированный мужчина ищет татуированную женщину», опубликованное в религиозном разделе?

– В миллион раз лучше!

– Тогда его обязательно надо прочитать.

Попрощавшись, Валентайн надел туфли – при этом он пытался представить себе, как Джерри сочиняет объявление. Может, встреча с Мейбл и была той самой дозой реальной жизни, в которой так нуждался его сыночек? Во всяком случае, эта встреча явно пошла ему на пользу.

Он прошел в гостиную и принялся искать пластиковую карточку-ключ от номера. И в этот момент из кухни вышел человек в ковбойской шляпе и навел прямо на него «Магнум» тридцать восьмого калибра. Человек был высок, широкоплеч, со светлыми длинными волосами и глазами холодными, как лед.

– На колени! – скомандовал ковбой.

Валентайн опустился на пол. Плитка была холодной, и ощущения не из самых приятных. Ковбой полез в нагрудный карман.

– Узнаешь?

В руке он держал ту самую фотографию с медового месяца.

– Да, – ответил Валентайн.

Зажав уголок фотографии зубами, ковбой разорвал ее сначала наполовину, потом на четыре части. Валентайн наблюдал, как обрывки его прошлого медленно планируют вниз, и вспоминал тот день на пирсе – так ярко, словно это было вчера.

– У меня к тебе сообщение от Фрэнка Фонтэйна, – сказал ковбой.

– Я весь внимание.

Ковбой усмехнулся:

– Фонтэйн просил передать, что у него есть свои люди в каждом штате. Ты знаешь, что это означает, старик?

Валентайн кивнул. Это означало, что буквально в каждом городе страны у него есть свои бандиты, и Фонтэйну надо лишь позвонить, и они сделают все, что он прикажет, не задавая лишних вопросов. Ковбой снова полез в карман.

– А это узнаешь?

На этот раз он достал записную книжку Валентайна.

– Да, – снова ответил Валентайн.

– Завтра ты уедешь из города, – пояснил ковбой. – Если же нет, Фрэнку достаточно сделать один звонок, и кому-то из твоих близких не поздоровится. Усек?

– Усек, – сказал Валентайн.

Ковбой под дулом пистолета препроводил Валентайна в ванную и закрыл за ним дверь. Настенный телефон в ванной был вырван с корнем. Валентайн спустил штаны и проверил трусы – сухо.

– Побудь здесь некоторое время, – приказал ковбой.

– Уж непременно, – ответил Валентайн.

Он натянул брюки и уселся на толчок. Поскольку заняться было нечем, он принялся обдумывать угрозу Фонтэйна. Почему Фонтэйн попросту не приказал пристрелить его уже сейчас? Ответ логичный: сейчас ему невыгодна большая шумиха.

А это означало лишь одно: Фонтэйн намерен нанести «Акрополю» еще один удар.


Через пять минут Валентайн вышел из ванной. Клочки фотографии, на которой они с Лоис были изображены во время своего медового месяца, по-прежнему валялись на полу. Он собрал их и положил в нагрудный карман. Две полоски клейкой ленты – и карточка станет как новенькая.

Он осмотрел номер, просто чтобы убедиться, что ковбой ушел. Потом сел на кровать и постарался выработать решение.

Прежде всего, бежать он не намерен. Если сбежит, с бизнесом придется распроститься и заняться тем, чем убивают время все остальные старики во Флориде, – бинго, шаффлбордом или еще чем-то в этом роде. Не может он одновременно быть заложником Фонтэйна и специалистом по поиску шулеров и прочих уродов.

Нет, он останется и отыщет Фонтэйна. По поводу большинства своих друзей он не особенно беспокоился: многие из них тоже были полицейскими и могли постоять за себя. Двоих из тех, кто таковыми не являлись, Мейбл и Джерри, он уж как-нибудь сможет прикрыть, пока Фонтэйн не окажется в руках закона. Угрожал Фонтэйн ему по одной лишь причине: он испугался. И даже не того, что его схватят: он боялся проиграть. На кону стояли его гордость и его репутация.

А также гордость и репутация Валентайна.

17

Роксана крутилась как белка в колесе – перед ее стойкой выстроилась целая толпа только что заехавших постояльцев. Валентайн и забыл, что во вторник вечером состоится бой Холифилда, так что он засел за столик в «Убежище Ника» и решил дождаться, пока у нее начнется перерыв.

Сердце у него все еще глухо стучало о ребра – приставленный к виску пистолет никому здоровья не прибавлял. Хуже этого мог быть только выстрел. Наконец появилась Роксана.

– Слыхала, в аэропорту вы изображали из себя Чака Норриса, – сказала она, когда им принесли их напитки. Роксана сделала глоток шардоне и состроила смешную рожицу: – Вот уж никогда не думала, что вы у нас мастер восточных единоборств.

– Я почти двадцать лет проработал в казино, – пояснил он, отпив свою воду из-под крана. – А там оружием не очень-то помашешь.

– Поэтому вы и занялись восточными единоборствами?

– Да.

– Вот что я поняла: вы необыкновенно хладнокровный человек. И не агрессивный.

Валентайн улыбнулся. Сердце его наконец-то перестало колотиться, и он слегка расслабился.

– Вы угадали. Заказать вам еще?

– Спасибо, хватит.

Роксана мечтательно смотрела не него. Сегодня она выглядела старше, чем накануне. От усталости стали видны морщинки, и почему-то от этого она стала ему еще симпатичнее – Валентайн подумал, что сейчас разница в возрасте, наверное, не так бросается в глаза.

– Вы давно работаете на Билла? – спросил он.

– Около года. Билл сказал, что вы меня вычислили.

– Кто-нибудь еще знает?

– Никто. Если вы только сами Нику не рассказали.

– И не собирался.

Она положила свою руку на его и устало улыбнулась. Ее сигарета потухла.

– Вас беспокоит то, что вы мне так нравитесь?

– Начинаю к этому привыкать, – признался он.

– В вашей жизни есть женщина?

– Только Мейбл. Это моя флоридская соседка.

– Та Мейбл, что послала вам смешной факс?

– Она самая. Кстати о факсе: вы еще одного от нее не получали? Где-то с час назад?

– Господи, Тони, я была так занята, что не заметила бы и пожара.

– Вся эта публика приехала на Холифилда?

– Это словно Четвертое июля и Новый год в одном флаконе.

Валентайн жестом попросил официантку принести им еще по одной.

– И как? – спросила Роксана. – У вас с Мейбл серьезно?

Серьезно с Мейбл? Он никогда не думал об их отношениях под таким углом.

– Это не такого рода отношения, – улыбнулся он.

– А… – Она водила наманикюренным пальчиком по краю стакана. – А какие тогда?

– Мы вместе время коротаем.

– И никаких других подруг?

– Никаких.

Официантка принесла свежие напитки и сказала Валентайну:

– Вам – за счет заведения.

Официантка кивнула в сторону бара – там стоял любимый бармен Валентайна. Приветствуя его, Валентайн поднял стакан.

– Знаете, – заметила Роксана, – я ведь старше, чем вы могли подумать.

Валентайн чуть было не сказал: «Я знаю», – но вовремя спохватился и вместо этого спросил:

– Сколько вам? Двадцать восемь?

– Очень смешно. А вам сколько?

– Шестьдесят два, – признался он.

Она и бровью не повела.

– А мне тридцать восемь, – сказала она.

Шестьдесят два плюс тридцать восемь составляет ровно сто, если разделить на два – получится по пятьдесят, самая вершина жизни. Что ж, он согласен на такую арифметику.

– Так почему вы не встречаетесь с женщинами? – спросила она. – Проблемы со здоровьем?

– Да нет, в последний раз когда я проверял, все вроде бы работало исправно.

Она улыбнулась:

– Тогда почему?

– Вы были замужем?

– Не уходите от ответа.

– А я и не ухожу. Так замужем вы были?

– Да. Мой брак продлился пару лет.

– А мой – тридцать пять. Жена умерла в ноябре. И мне по-прежнему кажется, что мы с ней вместе. Освободиться от этого чувства довольно трудно.

– А вы не хотели посоветоваться с психотерапевтом? – тихо спросила Роксана.

– До сих пор у меня проблем не возникало, – сказал он.

Через несколько минут Роксана просмотрела пачку полученных факсов. Последнее присланное Мейбл объявление оказалось в самом низу, и Роксана подала ему лист.

– Хочу попросить вас еще об одной любезности, – сказал он. – Вы могли бы сделать так, будто я уже выехал из отеля?

– Конечно, – ответила она. – Вы снова поссорились с сыном?

– Нет, на этот раз мне надо создать дымовую завесу.

– Считайте, что все уже сделано.

– Большое спасибо.

– Завтра я выходная, – сказала она, когда он уже собрался уходить.

Валентайн вернулся к ее конторке:

– Есть какие-нибудь планы?

Она пожала плечами:

– Отоспаться, посмотреть «мыльные оперы». Может, взять напрокат кино. Давно хотела посмотреть «Мужской стриптиз».[28]

«Мужской стриптиз»? Неужто она действительно хочет видеть, как раздеваются эти английские доходяги? Да, за последнее время женщины действительно здорово изменились. Ему следовало сейчас что-то сказать, но он не был уверен, что именно. Может, предложить ей съесть по чизбургеру, сходить в кино, потом – мороженое? Или такое предложение выглядит несовременно?

– Можно мне вам позвонить? – робко осведомился он.

– Конечно! – Она написала свой номер на гостиничном бланке. – Я знаю в южной части города место, где подают роскошные вегетарианские бургеры.

Вегетарианские бургеры? Это что, оксюморон? И разве он что-то говорил об обеде или ужине? Все, что он попросил, – номер телефона, однако на лице ее сияла такая радостная улыбка, что он не решился ее погасить.

– Звучит заманчиво, – сказал он.


В лифте было полно народа. Валентайн пристроился позади двух афро-американских пар, одетых в майки с надписью: «Холифилд – народный чемпион» – они наверняка приехали сюда со спецтуром. Люди оживленно болтали, воздух был насыщен электричеством того рода, какое бывает только в предвкушении поединка тяжеловесов. Он развернул факс от Мейбл. Она вернулась к тому, что получалось у нее лучше всего, – пародиям на рекламные объявления:

Вниманию любителей секса по Интернету. Надоела одна и та же порнушка? Юные девы больше не услаждают взор вуайериста? Памела Ли[29] кажется старой кошелкой? Бабуля Мейбл готова предложить вам свежее решение. Вот именно: фотки обнаженных старушек! Не смейтесь – когда-то они возбуждали ваших отцов и дедов! Достаточно выслать 5 долларов по адресу: Абонентский ящик 1005, Палм-Харбор, Флорида, 34682.

– Мейбл, Мейбл, Мейбл, – минуту спустя говорил он в телефонную трубку. При этом он снова разглядывал себя во вделанном в потолок зеркале. – Имей в виду, к Джерри и ко мне это никакого отношения не имеет, но ты не должна посылать им это объявление.

– Еще как пошлю! – упорствовала она.

– Я не говорю, что это не смешно – это ужасно смешно, наверняка народ просто укатается от смеха.

– А в чем тогда дело? – раздраженно спросила она. Поскольку он не перезвонил сразу же, как обещал, она отправилась на улицу покормить птичек, и сейчас в ее голосе слышалась одышка – ей пришлось бегом возвращаться в дом. – Боишься, что твой сын может перехватить у тебя твои функции?

Валентайн уставился на телефон. Он вдруг вспомнил вопрос Роксаны по поводу характера их отношений.

– Ты на меня сердишься? – спросил он.

– Да.

– Прости, пожалуйста, – с чувством произнес он.

– Ладно уж. Так что на этот раз тебе не нравится?

– Ты нарушаешь закон, вот что.

Она даже задохнулась от возмущения.

– Может, объяснишь? Или это твоя версия китайской пытки?

– Ты дала в объявлении номер настоящего абонентского ящика, и у почты могут возникнуть проблемы. Они могут даже оштрафовать тебя.

– Как-нибудь переживу!

– Если какой-нибудь кретин действительно пришлет тебе чек, это уже будет нарушением закона о почтовых отправлениях, мошенничеством. У тебя нет криминального прошлого, так что на первый раз это тебе, может, с рук и сойдет – всего лишь полгода условно и несколько сотен часов общественной работы где-нибудь в библиотеке. А в газетах наконец-то появится твоя фотография – точнее, фотография, сделанная в полицейском участке.

– Ты это серьезно?

– Чертовски серьезно. Человек может совершить преступление без намерения его совершить. Понятно я излагаю? Но незнание закона не освобождает от ответственности. Именно это я пытался втолковать Джерри несколько лет назад, когда он затеял торговлю по почте. Но он не послушал.

– А что он продавал?

– Съедобные презервативы. Он назвал их «Вкус Парижа». Снял несколько почтовых ящиков в каком-то штате, кажется в Юте, где незаконным считается буквально все, и, конечно, его прищучили. А мне пришлось вносить залог, чтобы его выпустили из тюрьмы.

– Ой, Тони, может, мне удастся уговорить газету, чтобы они все-таки не печатали это объявление?

Валентайн сел:

– Ты уже отослала?

– Сегодня после обеда. У них факс работает круглосуточно.

– Позвони и дай отбой. А лучше сама к ним поезжай и отзови объявление. Мейбл, ты просто обязана это сделать.

– Хорошо, хорошо. Сделаю.

Она явно сдалась. Из голоса исчезли былые задиристые нотки, он звучал устало. Ну вот, подпустил к ней Джерри – и пожалуйста, тот испортил единственное, что еще радовало Мейбл в жизни. За сколько он управился? За два дня? Это рекорд даже для его сыночка.

– И это не единственная дурная новость, – сказал Валентайн.

– Что?

– Тебе надо уехать из города на пару дней.

– С чего это вдруг?

– Один тип, тут, в Вегасе, грозит убить кого-нибудь из моих друзей.

– А как он про меня узнал?

– У него моя записная книжка.

– Ох, Тони…

– Прости, Мейбл. Слушай, из Тампы каждый день отплывает круизное судно «Карнавал». Отправляйся-ка ты в Мехико на недельку. Я оплачу все расходы.

– Конечно, – ответила она. – Если только меня в тюрьму не посадят.

Валентайн почувствовал, как краснеет.

– Прощай, Тони, – сказала она.

Валентайн уставился на телефонную трубку. Потом набрал номер телефона своего сына в Нью-Йорке. Включился автоответчик. После сигнала Валентайн произнес: «Джерри, это отец. Слушай внимательно. Некие криминальные типы завладели моей записной книжкой и могут тебя разыскать. Лучше тебе на некоторое время скрыться. Понимаю, что это мешает твоим планам, но эти типы не шутят. Слышал, в это время на Бермудах отличная погода. И, Джерри, эта поездка – за мой счет».

Он уже собирался отключиться, потом передумал и добавил: «Береги себя, сынок».

Он понимал, что последние слова прозвучали как-то неестественно. Они с Джерри воевали так давно, что им обоим уже трудно было вести себя друг с другом по-человечески. Валентайн осторожно положил трубку на аппарат, размышляя, кто из них больший болван – его сын или он сам.

18

Феликс Андерман, замаскировавшись панамой с надписью «Я люблю Лас-Вегас» и темными очками в стиле Терминатора, буквально полз по раскаленной пустынной дороге во взятом напрокат «Додже». Это было ужасно утомительно – ехать в пределах разрешенной скорости, да еще в воскресный полдень, но он не хотел привлекать к себе внимание.

Вскоре он пересек границу графства и въехал в Армагоса-Вэлли, о чем ему сообщил веселенький щит. Щит также обещал, что вскоре здесь разместится военный комплекс ракет класса MX армии США. Андерман усмехнулся: в своем стремлении похвастаться местные власти поистине удержу не знали – это ж надо, чем гордиться вздумали! Здесь уже начиналось графство Най, в котором с легкой руки знаменитого гангстера Багси Сигела зародился бордельный бизнес, поставлявший проституток по всему штату Невада. С появлением военной базы местных бизнесменов ждет новый расцвет.

Впереди замаячил знак выезда на двухрядную подсобную дорогу. Андерман глянул в зеркало заднего вида, включил поворотник.

Никаких указателей на этой дороге не было – предполагалось, что ездившие по ней сами знают, что им здесь надо. Повернув на проселок, Андерман снова глянул в зеркало: весь жизненный опыт подсказывал ему, что осторожность излишней не бывает.

Через пять минут перед ним возник «Дворец удовольствий». Старое здание после войны с борделями 1984 года снесли и вместо него построили двухэтажный псевдовикторианский особняк с башенками и прочей белибердой, однако стекла в нем были бронированные. От прежней дешевой роскоши не осталось и следа – в этом строении чувствовалось даже какое-то достоинство. Андерман припарковался и вылез на кипящий асфальт: жара в пустыне качественно отличалась от городской жары, и пока он дошел до входа, пот уже заливал глаза.

Сонный вышибала открыл дверь. Внутри царили полутьма и прохлада, и Андерман, ожидая мадам, опустился на обитую красной кожей кушетку. Интерьер был выдержан в стиле «бурных двадцатых»[30] – красный ковер, красные бархатные шторы, на невысокой сцене – белый кабинетный рояль под сверкающей люстрой от Тиффани. За роялем сидела мертвенно-бледная дама лет пятидесяти и вполголоса напевала что-то из Кола Портера. Адвокат был мало похож на солидного клиента, поэтому никто к нему не спешил.

По правде говоря, Андерман не одобрял проституции, особенно той ее разновидности, что процветала в Неваде. С юридической точки зрения этот бизнес был настоящим кошмаром. В своде законов штата статьи, ее разрешающей, не существовало, но не было и законодательного запрета. И с 1949 года почти во всех семнадцати графствах бордели работали круглосуточно и без всяких препятствий – за исключением графства Кларк, в которое входил сам Лас-Вегас: там проституция была строго запрещена.

Но это была отнюдь не единственная проблема. Самое ужасное – как здесь относились к женщинам. Режим работы у них был каторжным: три недели круглосуточной вахты, одна неделя – перерыв по естественным причинам. Вызвать их могли в любую секунду, при этом они не имели права отлучаться с «рабочего места» на расстояние, превышающее дальность внутренней связи, чтобы успеть тут же встать в строй себе подобных перед придирчивым оком очередного клиента. Неудивительно, что женщины – а происходили они из самых разных слоев, от нищих до вполне обеспеченных, и были всех цветов кожи – старались забыться в алкоголе и наркотиках. И кончали они все одинаково: пару лет – и на помойку; восстановиться после подобной «работы» и вновь обрести самоуважение невозможно.

Из-за шторы выскользнула официантка, подающая коктейли. На ней было вполне пристойное платье с воланами, лицо сильно накрашено.

– Чашку кофе, черного, – попросил он.

– У нас отличная пина-колада,[31] – заученно пробубнила она.

– Спасибо, не нужно. И я хотел бы повидать кого-нибудь из руководства.

– Пожалуйста. Я приглашу Шарлин.

Кофе – горячий и отлично приготовленный, Андерман подумал, что из колумбийских сортов, – появился до Шарлин. Официантка сунула ему в руки карту.

– Шарлин вроде как занята, – пояснила она. – Меня попросили позаботиться о вас. Меня зовут Сэсси.

– Я кое-кого ищу, – сказал Андерман.

Сэсси присела рядом с ним. Теперь Андерман разглядел ее получше: под всем этим гримом скрывалась простенькая девчушка со Среднего Запада, откуда-нибудь из Огайо, которая примчалась в Лас-Вегас на крыльях своей мечты, растратила все деньги и в результате попала вот сюда. Андерман ласково и понимающе ей улыбнулся. Удивительно, но она ответила такой же искренней улыбкой.

– А разве все мы не ищем кого-нибудь? – печально спросила она. Снова взяв у него карту, она зачитала вслух:

Сегодня в меню:

Горячие закуски: интимный массаж или стриптиз по выбору.

Особое угощение…

Сэсси пояснила:

– Это минет – пока у клиента не встанет. Так, читаю дальше:

Основное блюдо:

На все готовая горячая крошка…

– Это значит, что клиент может выбирать любую позицию – миссионерскую, на спине, на коленях, и так далее. Вы меня слушаете?

Андерман кивнул. Все это походило на заказ пиццы по телефону, когда поставщик деловито перечисляет всевозможные начинки.

– Второе основное блюдо по желанию… – продолжала Сэсси. – В качестве подготовки к нему вы можете выбрать отдых в джакузи, шоу с участием двух и более девочек, услаждающих друг дружку, а также оргию, любую, какую только можете вообразить. Есть так называемый «Продвинутый этап» – это для тех, кто предпочитает особые эротические фантазии – садо-мазо и прочее. После этого вам предлагается расслабляющий массаж и душ. Все наши дамы – в статусе свободных подрядчиков, поэтому цена варьируется в зависимости от вида заказов. Мы принимаем наличные, карточки «Visa» и «MasterCard», а также дорожные чеки – естественно, с предъявлением удостоверения личности.

Она замолчала и улыбнулась. И тут же испуганно прижала руку ко рту:

– Ой! Чуть не забыла! Есть еще новая услуга, она пока в меню не обозначена: грудное траханье. Это когда вы вставляете член девушке между грудей и кончаете, или же она в это время вам еще и отсасывает. По выбору.

Андерман глубоко вздохнул. От одного описания у него закружилась голова, но он постарался обуздать разыгравшееся воображение. В октябре ему стукнет семьдесят, так что вопрос об экспериментах в этой области отпадает сам собой. Если он не умрет от сердечного приступа во время, то непременно скончается пару дней спустя, напомнил он себе.

– Итак? – спросила Сэсси. – Вы готовы взглянуть на наших девушек?

– На самом деле мне нужно кое-что другое, – признался он.

– Что же именно, нехороший вы мальчик?

– Мне нужен Эл Скарпи.

Судя по всему, это имя ни о чем ей не говорило.

– Так вам нужен мальчик? Мистер, вы обратились не по адресу, – с достоинством объявила она. – Это честный бордель.

– Да знаю я, знаю! – Андермана взбесила ее надменность. – Эл здесь работает, по крайней мере работал, когда я последний раз с ним связывался.

– Ничего о таком не знаю.

– Вы, наверное, новенькая? – спросил Андерман.

Теперь разозлилась она:

– Да я здесь уже два года и никогда про него не слышала.

– Эл Скарпи, – повторил Андерман.

– Не знаю такого!

– Ручонки.

– А, так вам нужен Ручонки? Что ж вы сразу-то не сказали?

– Сказал. По-настоящему его зовут Эл.

– Никто его так не называет, – сказала она, извиняясь.

– Друзья называют.

– У него есть друзья? Вот уж новость!

Сэсси подошла к сцене. Таперша перестала наигрывать тихие мелодии, они с Сэсси о чем-то переговорили. Потом пианистка подняла глаза от клавиш и в упор глянула на Андермана.

Андерман строго глянул в ответ и отхлебнул кофе, который хоть и остыл, но по-прежнему оставался вкусным. Вероятно, ему следует попросить владельцев внести в меню новый пункт: кофе, полный возбуждающими деталями разговор с официанткой, еще кофе. Потому что лично он теперь может позволить себе лишь это.

– Пойдемте со мной. – Сэсси вернулась и, взяв его под руку, вывела наружу, в полыхающий пустынный ад. При беспощадном солнечном свете лицо ее сразу состарилось. Она показала в ту сторону, откуда он только что приехал.

– Поезжайте миль пять на запад и увидите несколько трейлеров – там живут девушки, которые обслуживают рабочих-иммигрантов. Там и Ручонки обитает.

– Спасибо. – И он потянулся в нагрудный карман за бумажником.

Она сунула пятидесятидолларовую бумажку в бюстгальтер и чмокнула его в щеку.

– Заезжайте на обратном пути, если что понадобится.

– Непременно, – сказал Андерман.


Машина раскалилась добела, и садиться в нее было совершенно невозможно. Андерман включил двигатель, вывел на максимум кондиционер и пристроился подождать в падавшей от здания тени. Размышлял он о Сэсси. Она была официанткой, не проституткой, поэтому ее предложение его заинтриговало. Ей постоянно приходилось общаться с тысячами сексуально озабоченных мужиков, так что глаз у нее, несомненно, был наметанным. Располагая таким выбором, почему она сделала столь недвусмысленный намек именно ему?

Андерман продолжал раздумывать об этом и десять минут спустя, когда ехал по убогой, посыпанной гравием дороге. Теперь ему доступны лишь два вида развлечений – шахматы да хорошая музыка. Может, Сэсси и это поняла? Тщеславия он лишился давным-давно и был уверен, что окружающие видят того же старика, которого ежедневно видит в зеркале он сам. Интересно, насколько освещение в борделе льстило ему?

Бордель для работяг казался мерзкой язвой на поверхности пустыни. Четыре угрюмых трейлера, окруженных опутанным колючей проволокой забором. Андерман подъехал к будке охранника и опустил окно. В будке восседал темнокожий мексиканец с обрезом, вентилятор за его спиной шевелил прямые космы.

– Что вам нужно? – спросил мексиканец.

– Ищу кое-кого, – ответил Андерман.

Следующий вопрос мексиканец изобразил поднятием бровей.

– Ручонки, – пояснил Андерман.

Лицо мексиканца превратилось в камень. Андерман подумал, что этот тип отнюдь не столь глуп, каким хотел бы казаться. Насколько он знал, хозяевами этого местечка были именно мексиканцы.

– Кого-кого? – переспросил мексиканец.

Андерман вытянул вперед руки и пошевелил пальцами.

– Ручонки, – повторил он.

Мексиканец нахмурился: юмора он не уловил.

– А вы кто такой?

– Друг.

– Никогда вас раньше не видел, – сказал мексиканец.

Благодатный холодный воздух улетучивался сквозь открытое окно, машина неумолимо нагревалась. На лбу у Андермана выступил пот. Он спросил:

– Слушайте, неужели вам кажется, что я могу представлять какую-то опасность?

Мексиканец повнимательней посмотрел на него:

– Вполне возможно, – мексиканец поднял с пола переносную рацию и спросил: – Ваше имя?

– Не валяйте дурака, – сказал Андерман.

Мексиканец нахмурился:

– Так вы не скажете, как вас зовут?

– И не подумаю, – сквозь зубы буркнул Андерман. – Лучше ответьте мне вот на такой вопрос: хорошо ли вы знаете Ручонки?

Лицо мексиканца снова окаменело. Андерман улыбнулся:

– Отлично. Я просто хотел убедиться, что мы друг друга понимаем.

Мексиканец пожевал губу и наконец сказал:

– Он вот там, за трейлером с красными дверями.

Андерман въехал на огороженный двор и вылез из машины.

Почва под ногами была мягкой, как пепел, в оставленной «Доджем» колее Андерман увидел раздавленного скорпиона. Он огибал трейлер с красной дверью, и солнце безжалостно долбило его в спину. Каждый шаг был похож на нисхождение в адово пекло.

Ручонки был там, где и предполагалось, – позади трейлера. Торс его был обнажен, и напряженная мускулатура – а ему пришлось напрячься, так как он был занят серьезным делом: отковыривал ломом приборную доску с «Фольксвагена-жука» – являла собой зрелище поистине устрашающее. «Жук» был новехоньким – на ветровом стекле еще красовались временные номера. Его владелица – конопатая проститутка в розовой ночной рубашке – стояла рядом и нервно рыла голой пяткой землю.

Андерман нашел островок тени и принялся наблюдать, как Ручонки раскурочивает машину. Правила наказания проституток, утаивающих деньги, всегда были жесткими. В каждой комнате были установлены подслушивающие устройства, и управляющие всегда знали, кто и за сколько договорился. Как только клиент расплачивался, в обязанности женщины входило отнести деньги в контору, где позже ей выплачивалась ровно половина.

– Так ты не собираешься говорить, где ты их припрятала? – спросил Ручонки уже после того, как превратил «жука» в никчемную оболочку. Он оторвал последнее сиденье и швырнул обивку к ногам конопатой шлюхи. – Или как?

– Мне нечего сказать, – мрачно ответила она.

– Ты что, думаешь, я полный идиот?

– Об этом я вообще никогда не думала.

Ручонки продолжил свою деятельность. Ну что такое немецкий инженерный гений против американского бодибилдинга? Вскоре машина выглядела совсем как «хот род»[32] – от нее остался только остов.

– Эти мишленовские шины – недешевая штучка, – сказал Ручонки, нацеливаясь ломом в передние шины. – Выбирай: мне их проткнуть или ты все-таки скажешь, где деньги?

Конопатая проститутка упрямо скрестила на груди руки. Ручонки саданул ломом в правую переднюю шину, та с оглушительным шумом лопнула. Андерман отскочил: мимо пролетел колпак. Из шины выпал маленький пластиковый пакет. Проститутка разразилась рыданиями, потом бегом бросилась к одному из трейлеров.

Андерман, сжимая в руках панаму, приблизился к Элу Скарпи. Тот строго воззрился на адвоката.

– Мистер Андерман? – удивился он, узнав подошедшего. – Странно видеть вас здесь. Ищете приключений?

– Мне надо с вами переговорить, – тихо сказал Андерман.

Ручонки натянул на лоснящийся от пота могучий торс майку и предложил:

– Пройдемте в мой трейлер. Там нас никто не побеспокоит.

– Давайте поговорим в моей машине, – предложил Андерман.

– Мне не разрешено покидать территорию. Я заперт здесь совсем как эти шлюхи.

– А разрешение вы получить не можете?

Взяв полотенце, Ручонки тщательно вытер свои действительно на удивление миниатюрные ручки. Андерман отвел взгляд в сторону – он знал, что в противном случае его клиент впадет в настоящую ярость.

– Так о чем разговор, мистер Андерман?

Андерман подошел поближе:

– Знаете, кто на днях ободрал казино «Акрополь»?

– Не знаю. А кто?

– Сонни Фонтана.

– Да бросьте, мистер Андерман! И вы, и я – мы оба знаем, что такого быть не может. Я раздавил эту гусеницу на озере Тахо.

– Вы убили кого-то другого, – сказал Андерман.

– Это невозможно.

Андерман покачал головой:

– Фонтана жив. Так как насчет того, чтобы нам с вами кое-куда прокатиться?

Андерман защищал Ручонки четырежды, и каждый раз жюри выносило оправдательные приговоры. И это при том, что во всех процессах его обвиняли в убийстве первой степени. Андерману удавалось так запутать присяжных, что они принимали сторону его клиента даже без того, чтобы Эла Скарпи вызывали давать показания под присягой, – такие показания были бы для клиента Андермана чистой воды самоубийством.

Андерман отъехал в пустыню и остановился как раз на полдороге между двумя борделями – дорогим и дешевым. Не выключая двигателя, он остановился, полез под сиденье и достал оттуда конверт из плотной оберточной бумаги. Ручонки внимательно наблюдал за тем, как под машину заползала гремучка и, казалось, даже не заметил, что конверт лег ему на колено.

– А ведь они устроили в «Цезаре» настоящую вечеринку в мою честь, – сказал он, глянув на Андермана. – Все как положено: девочки, выпивка, музыка.

– Да, я об этом слышал, – ответил Андерман.

– А еще там был праздничный торт. Раньше, когда мне приходилось кого-то убирать, никто мне таких праздников не устраивал. Это было что-то особенное, понимаете?

– Еще бы, – сказал адвокат.

– А теперь вы мне говорите, что это был не Сонни Фонтана. Дерьмо! Думаете, они могут потребовать назад свои деньги?

– Такое возможно, – искренне ответил адвокат.

– И что мне делать?

– Найти Фонтану, – сказал Андерман. – И на этот раз не ошибиться.

Ручонки разорвал конверт. Из него выпали две черно-белые фотографии. Он взял первую и принялся внимательно ее разглядывать:

– Значит, так теперь выглядит этот слизняк?

Андерман кивнул:

– Мои источники говорят, что сейчас он живет где-то в районе Стрипа.

– Хорошенькая пташка. – Ручонки разглядывал вторую карточку.

– Ее зовут Нола Бриггс, – пояснил Андерман. – Она работала дилером на блэкджеке. Она с Фонтаной в сговоре.

– Хотите сказать, если я разыщу ее, то он будет где-то поблизости?

– Вот именно.

– Это может занять некоторое время, – задумался Ручонки.

Несмотря на возраст, при необходимости Андерман мог двигаться с удивительной быстротой и легкостью. Вот и на этот раз он пулей выскочил из машины, открыл багажник, вытащил из него тяжелый бумажный пакет и, даже не успев вспотеть, снова плюхнулся за руль. Пакет приземлился на Ручонкины колени с характерным шмяком.

Ручонки с любопытством заглянул внутрь:

– Господи Иисусе! Здесь, должно быть…

– Пятьдесят штук, – сказал Андерман. – Если надо, выверните весь город наизнанку, но найдите этого сукиного сына. Можете это сделать?

Ручонки расплылся в улыбке:

– Мистер Андерман, да с такими деньгами я целую страну завоевать могу!

– Ну, ваше задание будет не таким масштабным.

– Да, сэр.

На обратном пути Ручонки старательно запомнил лица на фотографиях, потом разорвал карточки в мелкие клочки и выбросил из окошка. Как-то раз Андерману приходилось побывать в одном из Ручонкиных лежбищ, пока его хозяин пребывал в тюрьме. Так вот, все, что могло быть там разорвано на мелкие клочки, было тщательно разорвано – такой уж он был, этот Ручонки.

– Вас послали владельцы казино, да? – осведомился Ручонки, когда впереди показался трейлерный бордель.

Андерман предпочел оставить этот вопрос без ответа: пусть думает что хочет.

– Я высоко это ценю, вот что я хотел сказать. Ну, получить второй шанс и все такое. Я их не подведу. Честное слово.

– Я передам, – сказал Андерман.

– А что насчет телки?

– То есть?

– Ну, я найду ее… И что потом?

Андерман думал над этим, когда ехал сюда. Убийство Фонтаны вряд ли кого обеспокоит – владельцы казино могут даже устроить Элу Скарпи еще одну вечеринку, а вот Нола – это совсем другая история. Похоже, женщину действительно втянули в эту заваруху против воли, и адвокату было искренне ее жаль. Но она, в свою очередь, втянула его, и Андерман вовсе не собирался расплачиваться за ее несчастья потерей собственной лицензии или даже тюрьмой. Так что лучше и ей самой исчезнуть без следа.

– На ваше усмотрение, – сказал адвокат.

19

Да, только в Лас-Вегасе утро может начинаться с обсуждения вопроса о том, мертв ли человек или нет, – думал Валентайн.

Мысль эта посетила его улифта: он собирался ехать вниз, а в этот момент из какого-то номера два санитара выкатили каталку с накрытым с головой трупом. Один из санитаров, не обращая на Валентайна никакого внимания, нажал кнопку вызова и сунул в рот жевательную резинку.

Валентайн старался выглядеть невозмутимым. Из-под простыни торчала ступня мертвеца, и, судя по ней, покойный был белым мужчиной средних лет, среднего роста, с избыточным весом. Когда Валентайн еще служил в Атлантик-Сити, там трупы, соответствующие этому описанию, находили чуть не каждую неделю. Знакомая история: человек приезжал на какую-нибудь конференцию или торговую выставку, решал, что вот она – долгожданная свобода, принимался играть, пить и шалить с дамочками без всякого удержу дни и ночи напролет, не спал, толком не ел, и старый моторчик в конце концов не выдерживал.

– Служебный лифт, кажется, не работает, – заметил тот санитар, что жевал жвачку: на нагрудном кармане у него был вышит череп. – Выходит, Ларри, нам придется катить его через фойе.

– Вот ведь повезло так повезло, – ответил Ларри. – Тогда лучше стянуть простыню.

Пришел пассажирский лифт, и Валентайн придержал дверь. Пока они спускались, Ларри снял простыню с лица: у покойного было такое выражение, будто смерть застала его за каким-то хоть и приятным, но малодостойным занятием.

– Давно он умер? – спросил Валентайн.

– А он не умер, – ответил Ларри.

– Простите?

– Что слышали, – упорствовал Ларри. – Этот человек не умер.

Валентайн приложил руку к шее покойного. Пульса не было, тело давно остыло. Значит, часов шесть назад.

– И вы готовы в этом присягнуть? – спросил Валентайн.

– В чем дело? – спросил Ларри. – Вы что, полицейский?

– В отставке. И повидал трупы на своем веку. Боюсь, заявляя, что этот джентльмен жив, вы совершаете надругательство над покойным.

– Он жив, – повторил Ларри, даже не моргнув.

Валентайн разозлился по-настоящему. Да за кого эти двое придурков его принимают? Когда лифт остановился на первом этаже, он уцепился за каталку и не отпускал санитаров.

– Если я о вас сообщу, вы потеряете свои лицензии, – сказал Валентайн.

– Черта с два, – ответил Ларри.

– Этот тип живой, – заявил, криво ухмыляясь, Череп. Но поскольку Валентайн по-прежнему держался за каталку, добавил: – Это такая шутка, мистер. А устроите сцену, так вас тут же выкинут из казино.

– Вот это тоже черта с два!

Санитары мерзко заржали. Их замогильные шуточки вызывали у Валентайна острое чувство протеста. Уважайте мертвых – и они не станут вам мстить. Отпустив каталку, он бросился к стойке портье – никого. Затем заглянул в казино, пытаясь найти кого-то, кто еще сохранял остатки разума.

И здесь было пусто – за исключением какой-то старушки, чьи руки в огромных старческих пятнах упорно терзали игровой автомат. В отчаянии он бросился к нише с Одноруким Билли и схватил Джо Смита за плечо.

– Идемте со мной, – скомандовал Валентайн, подталкивая Джо к выходу, возле которого санитары уже резво грузили тело в карету «скорой помощи». – Хочу, чтобы вы кое-что засвидетельствовали.

– Но мне не положено покидать пост, – возразил Джо, однако не слишком убедительно – он был рад хоть чем-то отвлечься. – А в чем дело?

– Взгляните на этого человека.

– Какого?

– На мертвеца.

Валентайн снова остановил санитаров и откинул простыню. Джо положил свою громадную ручищу на его грудь и попытался ощутить сердцебиение.

– Да он уже совсем холодный, – наконец сказал Джо и перекрестился.

– Как вам кажется, он дышит? – спросил Валентайн.

Мертвец испустил газы, санитары снова заржали. Сдерживая улыбку, Джо ответил:

– Нет, сэр.

– У него наблюдаются признаки жизни?

– Насколько я могу судить, нет.

– Значит, вы согласны с утверждением, что этот человек мертв?

Но Джо покачал головой.

– Что это значит?

– Этот человек не мертв, – пробормотал Джо. Санитары просто загибались от хохота – хлопали себя по бокам, вытирали слезы. Решив, что весь мир сошел с ума, Валентайн снова поспешил в фойе, надеясь найти Роксану – а вдруг она где-то в задних комнатах, работает над бухгалтерскими бумагами? Но в этот момент послышался вой отъезжающей «скорой помощи». В фойе снова появился Джо, и Валентайн поплелся за ним к его нише.

– К вашему сведению, вы только что нарушили закон, – объявил весь вспотевший Валентайн.

– Здесь совсем другие законы, – ответил Джо, снова взгромождаясь на свою табуретку.

– Может, просветите?

– В «Акрополе» никто никогда не умирает, – ответил Джо.

– Простите?

– Это правило, которое установил Ник.

– Значит, в отношении этого человека правило не сработало. Он мертв, как колода.

Джо широко улыбнулся:

– Все верно. Но они заявят, что он умер по дороге в больницу…

– Вы хотите сказать, что Ник платит коронерам, чтобы те заявляли, будто у каждого здешнего мертвеца, когда его вывозят из отеля, все еще прощупывается пульс?

– А вы быстро схватываете, мистер.

– Есть ли еще какие-нибудь правила, установленные Королем Ником, о которых мне следовало бы знать?

Джо подпер подбородок – сейчас он напоминал роденовского «Мыслителя».

– Ну, у него есть для меня особое правило – насчет меня и этой табуретки. Я должен сидеть на ней как приклеенный.

– Все время?

– Угу. Мне нельзя оставлять Билли.

– Хотите сказать, то, что я сейчас сделал, может стоить вам места?

– Да, сэр. Ник ужасно боится, что его ограбят.

– Значит, если его не заставят, он не станет выплачивать этот знаменитый джек-пот в двадцать шесть миллионов?

– Совершенно верно.

– А мне-то можно попробовать?

– Да пожалуйста.

У Однорукого Билли, отлитого из настоящего чугуна, было шесть барабанов и только один выигрышный вариант – если выпадут шесть вишенок. Тот, кому они выпадут, и получит весь джек-пот. Автомат был старинный, и лишь его слава не позволяла отправить его на свалку. Сегодняшние автоматы управляются компьютерами, вращение барабанов контролируют микрочипы, эти же кремниевые умники не допускают возможности перезарядить машину. Автоматы вроде Билли было легко обмануть, однако Валентайн полагал, что Нику беспокоиться особенно не о чем. Согласно закону в казино все игровые площади должны находиться под неусыпным вниманием видеокамер. За автоматами надзирали с особой тщательностью, и в потолке ниши, где стоял Билли, были установлены целых две камеры.

– А почему Ник так боится за Билли?

Джо пожал могучими плечами:

– Да понятия не имею. Я только делаю то, что мне приказано.

– Конечно. Ну, мне пора идти.

– Уж постарайтесь больше не находить мертвецов.

– Постараюсь, – пообещал Валентайн.


– А я-то думал, что вы уже во Флориде и пересчитываете свой гонорар, – произнес Сэмми Манн, скрытый белой больничной ширмой.

Валентайн стоял в полупустой палате, на руке у него болтался пластиковый пакет из магазина подарков. На ширме плясали тени – сестра как раз делала Сэмми укол в руку.

– Ой! – взвизгнул Сэмми. – Поаккуратней, а, милочка! – И, обращаясь к Валентайну, осведомился: – Ну, как там без меня дела идут?

– Ник назначил Уайли главой службы безопасности.

Сэмми испустил глубокий стон, от которого у Валентайна побежали по спине мурашки. Он оттолкнул ширму и увидел, что сестра отчаянно трясет пациента: Сэмми, похоже, отключился, а сестра была готова последовать за ним. Валентайн подхватил сестру, а потом вцепился в надетое на средний палец Сэмми кольцо с черным ониксом и дернул что есть силы. Сэмми мгновенно открыл глаза.

– Совсем не смешно, – заявил он.

– Ну, вы же знаете, как говорят: с собой в могилу все равно не унесешь.

Сестра наконец оставила их одних. Валентайн положил подарочный пакет Сэмми на грудь и подтянул к кровати стул. Сэмми лежал на спине, левая нога его была с помощью какого-то хитрого устройства поднята чуть ли не к потолку. Балахон из хлопка, в который его одели, оставлял открытыми старческую жилистую шею и иссохшие руки. На прикроватной тумбочке – пульт от телевизора, кнопка вызова медсестры, стакан с водой и стопка журналов с кроссвордами. Когда из подарочного пакета выпали две колоды карт – одна с красной рубашкой, другая с синей, – лицо Сэмми расплылось в улыбке.

– Вы помните, – пробурчал он.

– Я решил, что вы по-прежнему упражняетесь, – сказал Валентайн.

– Каждый день.

Разорвав пластиковую упаковку, Сэмми вынул из коробочки колоду с красной рубашкой. Отбросив джокеры и пустые карты, он принялся тасовать и разрезать колоду прямо на простыне – на его тщедушном теле она лежала совсем ровно. Пальцы Сэмми летали так быстро, что даже Валентайн с его наметанным глазом не смог заметить никаких уловок, однако, когда Сэмми последним плавным движением выложил карты в ряд рубашкой вниз, они оказались в той же последовательности, в которой лежали в колоде изначально.

Валентайн в восхищении присвистнул. Еще в пятидесятых бухгалтер из Нью-Джерси по имени Херб Зарроу придумал поистине революционный способ ложной перетасовки: он фантастически имитировал реальную тасовку карт, однако при этом они оставались в колоде на тех же местах, что и вначале. Представление Сэмми было чистой воды поэзией, и Валентайн понял, что до того, как перейти на сторону «хороших парней», Сэмми часто пользовался этим способом.

– Мне нужна ваша помощь, – сказал Валентайн.

– Вы все еще работаете над делом?

– Ник дал мне новое задание. Он хочет, чтобы я нашел Нолу.

– Снова пронзен стрелой Купидона?

– Боюсь, что так.

– Я думаю, что Нолы уже нет в живых, – сказал Сэмми.

– А я так не думаю. Но интересно было бы послушать вашу теорию.

Сэмми собрал карты.

– Я думаю, что Нола тогда отправилась в Мехико с единственной целью: каким-то образом наказать Ника за то, что он ее унизил, – начал Сэмми с уверенностью, говорившей о том, что он уже не раз обдумывал эту историю и так, и эдак. – Сонни это понял и принялся ей подыгрывать – ведь из нее получилась бы отличная подсадная утка.

– То есть он изучил ее реакции и потом отослал назад?

– Конечно. Закона, запрещающего изучать реакции дилера, не существует. Он не совершил ничего противозаконного, и она тоже.

– Так почему вы думаете, что он ее убил?

– Потому что она знает, где его логово. Мехико – это ведь совсем не так уж далеко. И он не стал бы оставлять ее в живых – это рискованно.

– А колено он вам повредил в назидание, – сказал Валентайн.

– Вот именно. Вы с такой теорией согласны?

– Я придерживаюсь своей первоначальной версии.

– Какой именно?

– Нола замешана по самые уши, – и Валентайн пояснил: – Вы же сами пару дней назад предположили, что за всей этой историей кроется нечто большее. Фонтэйн задумал какую-то грандиозную схему, и Нола с самого начала ему помогала.

Сэмми уложил колоду в коробку и задумался.

– И как там Уайли, справляется? – наконец спросил он.

– Он старается, – ответил Валентайн.

– Как собака, которая старается ходить на задних лапах?

– Ну, вроде того, – улыбнулся Валентайн.

– Как-то раз я поймал Уайли за тем, что он жрал жареного цыпленка за столом для крэпса. Парень, что бросал кости, устроил скандал. Уайли поднялся и швырнул обглоданные цыплячьи косточки под стол. Я спросил, зачем он это сделал, а Уайли ответил: «Цыпленку просто не повезло».

– Тем не менее дела в общем-то идут, – сказал Валентайн. – Он накрутил хвост охранникам, и те демонстрируют невиданный трудовой энтузиазм. Он вообще набрал дополнительных охранников.

– Да я о том Нику несколько лет толковал! Шулеров у нас развелось, как мух.

– Но почему? Это из-за дешевого шведского стола в кафетерии?

– Очень смешно!

Сэмми внезапно расстроился. Он нажал на кровати какую-то кнопку, изголовье приподнялось, так что он мог сидеть.

– Если уж говорить о казино, то Ник – из самых порядочных владельцев. Потому что старается не замечать в людях дурного. Поэтому дилеры в блэкджеке сдают с руки, а понтерам в крэпсе разрешается повышать ставки в десять раз. В других казино на Стрипе такого не позволяют.

Валентайн знал, что в более мелких казино действовали еще по этим, довольно устарелым правилам, но на Стрипе, где владельцы были куда более жесткими, и условия для игроков создавались более суровые.

– Да, на Стрипе я с таким не сталкивался, – признал Валентайн.

– Вот именно. И для того чтобы обыграть «Акрополь», особого умения даже и не требовалось. Когда я только начал работать, шулера роились там, словно мухи в кондитерской лавке.

– Но почему Ник не хочет прибегать к тем же правилам, что и остальные?

– Я пытался его уговорить, – сказал Сэмми. – Но он упорствует.

– Из-за чего?

– У него, видите ли, есть свои принципы.

Валентайн решил было, что это шутка, и засмеялся. Но Сэмми даже покраснел от возмущения.

– Вы всю жизнь провели в Атлантик-Сити, – сказал он так, будто это означало: жизненный опыт Валентайна исчерпывается начальной школой. – В Лас-Вегасе все по-другому. Вы знаете, какая текучка кадров в других казино? А Ник по сравнению с другими владельцами – просто святой. Его работники получают процент от прибыли, у всех есть медицинская страховка. Я вот сейчас лежу в больнице совершенно бесплатно. Разве в каком другом месте мне такое светило бы?

Валентайн огляделся: палата была чистой и вполне современной. Ну, разве что отсутствовали букетики, воздушные шарики и пожелания скорейшего выздоровления на красочных открытках, но человек не может иметь всего – в конце концов, это Лас-Вегас.

– Вчера у меня был визитер, – сказал Валентайн.

– Кто-то, кого я знаю?

И Валентайн рассказал о ковбое и угрозе Фонтэйна.

– Думаете, это тот парень, что меня подбил?

– Уверен.

– Но как он попал в ваш номер?

– Кто-то из работников отеля дал ему ключ.

Сэмми выпрямился:

– Кто?

– Да кто угодно. Посудомойка, посыльный, да хоть Уайли мог.

– Господи! – Начальник службы наблюдения и охраны побелел. – Так… И что вы намерены делать?

– Найти Нолу, – ответил Валентайн.

– Если она еще жива.

– Жива, жива, уж поверьте.

Сэмми вытащил из коробки колоду с синей рубашкой и принялся упражняться с ней. Валентайн повидал многих мастеров, но таких, как Сэмми, не встречал никогда. Другие манипулировали картами, пальцы Сэмми их ласкали.

– Начните с Шерри Соломон, – предложил Сэмми. – Если кто-то и знает что о Ноле, так только она. Она работает в ночную смену, так что сейчас наверняка дома.

Валентайн накорябал ее адрес на бумажной салфетке и поднялся:

– Спасибо большое. Завтра еще забегу.

– Принесите хорошую сигару, ладно?

– Здесь же нельзя курить.

– А я не буду курить. Только понюхаю, – сказал Сэмми.

В холле Валентайн столкнулся с бородатым доктором. Доктор выглядел встревоженно, и Валентайн каким-то шестым чувством понял, что информация, которой он собирается поделиться с Сэмми, не из приятных. У врача была добрая ирландская физиономия с веснушками и морщинками; наверняка из Бостона или Нью-Йорка, подумал Валентайн, или еще из какого бастиона цивилизации.

– Неважные дела? – спросил Валентайн.

– Да, неважнецкие, – ответил доктор.

При обычных обстоятельствах Валентайн остался бы и потом вернулся к Сэмми, чтобы оказать ему моральную поддержку. Но Сэмми жил в мире, в котором сочувствие считалось непростительной слабостью, и ему бы это не понравилось.

– Позаботьтесь о моем друге, – сказал Валентайн врачу.


Шерри Соломон проживала в модном квартале, построенном на скалистой равнине – в той же стороне начинался и каньон Ред-Рок. Свернув с шоссе, Валентайн вглядывался в ряд желтых оштукатуренных домов под черепичными крышами – они резко выделялись на фоне медно-красного неба, такого яркого, что слезились глаза. Веселенький стенд приглашал в Радужную Долину, где в будущем предполагалось сооружение загородного клуба, поля для гольфа, школ, больницы, собственных полицейского и пожарного участков и, как предположил Валентайн, нескольких уродливых супермаркетов.

Улицы, застроенные одинаковыми домами, тянулись и тянулись, их монотонность вгоняла в сон. Такую Радужную Долину вполне можно было выстроить и на Луне. Шерри жила в последнем по ходу его движения микрорайоне, и на лужайке перед ее домом располагался стол, на котором хозяйка выставила на продажу разное барахло.

Он припарковался, подошел – это оказался карточный столик с набором разрозненных тарелок, пластиковых кружек для кофе и прочей белиберды: все по двадцать пять центов. Также на продажу были выставлены кое-какая мебель, спущенный водяной матрас, тренажер для укрепления бедер, коробка видеокассет с упражнениями Синди Кроуфорд. Возле каждого предмета торчала табличка: «Лучшая цена».

Валентайн сунул голову в открытую нараспашку входную дверь и спросил:

– Есть кто дома?

Чей-то резкий голос пригласил его войти – он вряд ли принадлежал той женщине, которую Валентайн видел и слышал в офисе Ника.

– Шерри Соломон здесь живет? – спросил он.

– Я же сказала: входите!

Закрыв за собой дверь, Валентайн шагнул вперед и сразу же наткнулся на маленькую собачонку с розовым бантом. Это был карликовый пудель, который оскалился совсем как настоящий пес. Валентайн отпихнул собачонку ногой:

– Пошел вон!

Шерри болтала в гостиной по телефону. На ней были тесные велосипедные штанишки и майка без рукавов с надписью «Университет Лас-Вегаса». Загорелая кожа просто сияла в лучах беспрепятственно лившегося сквозь окна солнца: штор на них не было.

– Вы из агентства недвижимости?

– Тони Валентайн, – представился он. – Мы встречались у Ника в офисе.

– А, да… Чем могу быть полезна?

– Я помогаю полиции в розысках Нолы, – соврал он.

– Мне надо бежать, – сказала Шерри своему собеседнику и повесила трубку. Затем подозрительно глянула на Валентайна: – Помогаете полиции? А я думала, что вы работаете на Ника.

Валентайн сглотнул. Да, соврал он неудачно: Шерри достаточно позвонить Лонго, и его песенка спета. Словно в ответ на его молитвы, в гостиной появился пудель. Он шатался словно пьяный матрос и написал на ковер лососевого цвета.

– Ой, Господи ты Боже мой! – завопила Шерри и помчалась в кухню за рулоном бумажных полотенец. Промокая лужу, она сказала: – Послушайте, Тони, я не знаю, что вы там затеяли, да это меня и не интересует. Лично мне глубоко плевать на то, что случилось с Нолой. У нее был шанс схватить судьбу за хвост, а она его просрала.

Схватить судьбу за хвост? Да, над этим стоило подумать…

– А как вы думаете, где она могла бы скрываться?

– В объятиях Фрэнка Фонтэйна, вот где.

– Почему вы так считаете? В полиции полагают, что на самом деле она ни в чем не виновата, да и Сэмми Манн так думает.

– Да все они идиоты – что полицейские, что Сэмми. Она его подельница.

Пудель снова пустил струю. Шерри снова промокнула лужу, а потом сунула намокшую бумагу пуделю под нос:

– Видел, маленькая сволочь? Сделаешь еще раз, и я тебя в приют сдам!

– Может, у него проблемы с мочевым пузырем, – предположил Валентайн: а вдруг, отпихивая, он что-нибудь повредил песику?

– Да у него вечно то одна проблема, то другая, – сказала Шерри без капли жалости. – Слушайте, мне бежать надо.

– Только один вопрос, – сказал он.

– Господи, да вы настоящая заноза в заднице, вам об этом говорили?

Кем только его в жизни не называли, но с такой явной и мерзкой гадючкой, как эта Шерри, он, по правде говоря, еще не сталкивался. Намеренно ровным тоном Валентайн произнес:

– Когда у Нолы был роман с Ником, вы с ней проживали вместе, не так ли?

– Да, а что?

– Вы рассказывали, что в ту ночь, когда Ник занимался с Нолой сексом на мостках над залом, Нола, как она позже вам поведала, увидела внизу, в зале, что-то, что показалось ей упущением в работе службы безопасности.

– Ну да. Как она сказала, там была драка или что-то вроде.

– Драка?

– Какая-то пьяная сучка принялась приставать к дилеру, ну тут и началось. Сучкин муж взбесился, принялся махать кулаками – а он был то ли профессиональным борцом, то ли кем-то в этом роде.

– И во время заварухи Нола и заметила это упущение.

– Полагаю, да.

– И она никому об этом не рассказала?

– Она только сказала мне, что при желании могла бы Ника попросту разорить. Я пыталась у нее вызнать, о чем речь, но она молчала. Наверное, ей была приятна сама мысль, что она держит Ника за яйца.

Пудель – теперь он выглядел куда лучше – принялся царапать ей ногу. Шерри подхватила его и позволила лизнуть себя в лицо.

– Вот какой у нас мальчик славный, – ворковала она, целуя собаку в нос. – Плохой дядька нас расстроил, правда? Приходит сюда, огорчает мамочку. Но мы больше такого не потерпим, правда?

Повернувшись к посетителю, она рявкнула:

– Ну что еще?

– Вы переезжаете к Нику? – спросил Валентайн.

– А вам какое дело?

– Просто интересно.

– Да, я переезжаю к Нику.

– Он об этом знает, или вы собираетесь устроить ему сюрприз?

Шерри буквально вытолкала его из дома. Валентайн увидел грузную даму, которая волокла по улице тренажер для бедер – на карточном столике лежали оставленные ею три доллара.

– Позволите дать вам совет? – спросил он у Шерри.

– Проваливай, – и Шерри хлопнула дверью.

– Не спешите продавать дом, – тем не менее посоветовал он и затрусил к своей чуть не добела раскалившейся машине.


На обратном пути Валентайн остановился у офиса Билла Хиггинса на Кларк-стрит и уговорил друга выпить с ним чашечку кофе. Хиггинс выбрал не отличавшееся опрятностью кафе в «Золотоносной жиле» – комплексе развлекательных заведений, которые когда-то составляли самый центр Лас-Вегаса. «Жила» была своего рода исторической достопримечательностью: именно там предавались пороку покорители Дикого Запада. Да и сейчас еще здесь хватало мелких казино и гостиниц, пребывавших, несмотря на неоновые огни и прочие сверкающие атрибуты, в различных стадиях запустения.

– Кофе здесь хороший, но еду, если опасаешься за жизнь, лучше не заказывать, – предупредил Билл, когда к ним подошла унылого вида официантка. – Я сам как-то раз видел здесь парня, который чуть не помер, потому как подавился пончиком с вареньем.

– Спасибо за предупреждение.

Официантка приняла заказ и, еле-еле волоча ноги, отправилась его выполнять. Хиггинс показал на полуразрушенные здания на другой стороне улицы:

– Видишь, вот там, на втором этаже, находится спортзал. Так вот, в свое время в нем тренировались самые крутые парни Вегаса – для них бокс был способом выбиться из гетто. Здесь и Марвин Хэглер – до того, как побить Томми Хернса[33] – тренировался. Тогда таких, как он, тренироваться в «Цезарь» не пускали, а ведь там был кондиционер и все такое прочее.

Валентайн вспомнил тот бой – девять минут истинного героизма, и поднятую рефери руку Хэглера, и Хернса, лежавшего на ринге в глубоком нокауте. Хернс был моложе, выше да и технически сильнее, но у Хэглера была душа победителя.

– А ты видел, как Хэглер тренируется?

– Как-то раз зашел посмотреть. В зале было жарко, как у черта в пекле. Я выдержал минут двадцать, не больше.

– И сколько ж времени Хэглер там провел?

– Три недели.

Принесли их кофе – ведьмино варево, которое Хиггинс попытался усмирить с помощью двух порций сливок и сахара. Валентайн пил черный.

– Ну и как, Нолу нашел? – спросил Хиггинс.

– Пока нет. А у тебя как дела двигаются?

– Да никак. Мы сейчас по уши заняты – из-за этого боя Холифилда в город понаехало игроков по-крупному.

– Слушай, а не мог Фонтэйн, например, съездить в аэропорт и вернуться с толпой туристов?

Хиггинс поставил чашку.

– Интересная идея. Неужели он мог воспользоваться такой наглой уловкой?

– Однажды он такое в Атлантик-Сити уже провернул, – сказал Валентайн. – Поэтому мы за ним не уследили.

– Ты думаешь, Нола при нем?

– Вполне вероятно. Естественно, в гриме, может, в парике – наверняка постаралась изменить внешность.

– И где ж он тогда поселился?

– Трудно сказать. Должен бы выбрать что-то большое, где полно народа, но недалеко от «Акрополя». И пока мы тут с тобой разговариваем, проверяет новые меры безопасности.

– А кем он сейчас может представляться?

– Да кем-то незатейливым, вроде торговца электрическими лампочками из Миннесоты со среднестатистическими 2,4 детишками и преданной супругой. Выкрасил волосы, надел ботинки на толстой подошве, может, бородку отрастил, одет как чучело.

– Ох, как ты его хорошо знаешь!

– Но недостаточно хорошо, чтобы схватить.

– И когда, по-твоему, он снова атакует Ника?

– Скоро. Только дождется, когда в казино будет полно народа – наверное, на следующий день после боя Холифилда. Тогда туда набьется уйма возбужденных людей.

– Есть идеи, как ему это удастся?

– Нет. Но наверняка ему будет помогать кто-то из работников казино.

Хиггинс скривился, словно кто-то двинул ему в солнечное сплетение. Проверять всех служащих казино? Это просто немыслимо. И если кто-то из них вовлечен в заговор, убытки составят миллионы долларов.

– Ты решил меня до могилы довести, да, Тони?

– У нас еще есть время, – сказал Валентайн.

– На что? Подновить резюме, потому что после этого мне точно придется искать новую работу? Слушай, Тони, каждая такая история – пятно на моей репутации. А эта уж точно меня уничтожит.

– Я могу его остановить.

– С чего это ты так уверен?

– Я больше не полицейский. И не обязан соблюдать букву закона, если ты понимаешь, что я имею в виду. – Официантка так грубо шлепнула на стол счет, что Валентайн даже отпрянул. Подождал, пока она разгневанно удалится, и продолжил: – Дай мне всю информацию, которой ты располагаешь, включая записи телефонных разговоров Нолы.

– Нет, – твердо ответил Хиггинс.

– Почему?

– Предположим, ты все-таки выследишь Фонтану и убьешь его. Тогда я стану соучастником.

Валентайн понял, куда он клонит:

– Значит, я его не убью.

– Обещаешь?

Валентайн кивнул.

– Повтори!

– Обещаю.

Хиггинс допил кофе – до конца, хоть и с брезгливой гримасой. Положил на стол несколько долларов, вытер рот бумажной салфеткой.

– Я заканчиваю в шесть. Зайду потом в «Акрополь» и занесу тебе все, что у меня есть. Принесу и магнитофон, чтобы ты мог прослушать записи.

– Спасибо, Билл, ты меня многим обяжешь.

– Эй, смотри!

Валентайн проследил за взглядом Хиггинса: на другой стороне улицы появились четверо темнокожих гладиаторов в боксерских трусах и майках, с их мускулистых тел тек пот. Шутливый обмен ударами превратился в настоящее сражение, и тут из здания появилась еще одна фигура – выше, шире в плечах, лицо прикрыто капюшоном. Мужчина вмешался в драку, раздавая шлепки открытой ладонью и подталкивая задир к машинам, пока они не запросили пощады.

– Это тот, о ком я думаю? – спросил Валентайн.

– Да, Народный Герой, – сказал Хиггинс. – Я поставил на его победу две сотни. А ты?

Валентайн пожал плечами. Противником Холифилда был татуированный хам, бывший уголовник, который олицетворял собой все то дурное, что происходит со спортом в Америке. Валентайн хотел бы, чтобы он проиграл, но этого желания было недостаточно, чтобы он преодолел в себе стойкое отвращение к спортивным тотализаторам.

– Но ты должен сделать ставку, – настаивал Хиггинс.

Валентайн снова пожал плечами.

– Я серьезно!

– Ладно, назови мне хоть одну серьезную причину, почему должен это сделать.

– Потому что это бой добра против зла, вот почему.

– И ставить на Холифилда – значит творить добро?

– В общем-то да.

Валентайн никогда не смотрел на проблему под таким углом. Тотализатор и денежные ставки вообще проявляли в человеке все самое дурное, но ему никогда не приходило в голову, что, поставив несколько долларов, ты вносишь свой вклад в дело гуманизма. Он встал.

– Я должен это обдумать, – сказал он.

20

После расставания с Хиггинсом прошло двадцать минут, и все это время Валентайн торчал в пробке на Стрипе. Нахлынувшие в город тысячи туристов превратили проезжую часть в прогулочную аллею, и потому гудки гудели, моторы перегревались, а таксисты стояли на капотах и выкрикивали в никуда грозные проклятия.

Вот так всегда, думал Валентайн, если нужен регулировщик, его точно не доищешься. Он обещал позвонить Роксане, но, как последний идиот, оставил листочек с ее номером на ночном столике. К тому же он не знал ее фамилии и не мог отыскать ее по справочной. Валентайн глянул на часы: уже около пяти. Включив сигнал поворота, он хитрым маневром подогнал одолженный Ником «Кадиллак» ко входу в отель «Пустыня». Сунув двадцатку мальчику-парковщику, он перекинул пиджак через плечо и пешком двинулся к дрожавшему вдали словно мираж «Акрополю».

Да уж, во Флориде климат куда пристойнее. Там даже можно совершать вечерние прогулки, не рискуя при этом изжариться заживо. Он перешел улицу – неспешно, но дыхание все равно перехватило – и пристроился в тени автобусной остановки. Тень оказалась отнюдь не благодатной.

Он прошел еще один квартал. Ботинки на нем были легкие, и уже через несколько минут ступни начало печь немилосердно. Мимо текли толпы людей – по-видимому, они переносили жару куда легче, чем он. Валентайн в отчаянии огляделся – в любом другом городе вдоль улицы уже стояли бы тележки продавцов ледяной воды и зонтиков, но только не в Лас-Вегасе: здесь свободное предпринимательство ограничивалось стенами казино.

И тут он услышал голоса – женские голоса: какая-то песня лилась над его головой, но слов он разобрать не мог. Казалось, кроме него, этой песни никто больше не слышит. Что за черт, что здесь происходит? Он перешел улицу – голоса стали громче. Глянул из-под руки: где-то там, впереди, омываемый струями фонтана, разместился гарем бывших жен Ника. Это именно они пели ему, Валентайну, серенаду.

Все понятно: из-за жары у него начались галлюцинации. В день накануне смерти Лоис он тоже слышал женское пение. Господь выбирает весьма странные способы общения с людьми, и Валентайн понял, что у Господа есть что ему сказать. Он сначала ускорил шаг, а потом и побежал.

Когда Валентайн наконец добрался до «Акрополя», пот лил с него градом, сердце готово было выпрыгнуть из груди. К столу регистрации выстроилась длинная очередь из вновь прибывших – все они были одеты в просторные майки и пестрые «бермуды». Валентайн направился прямо к лифтам и вскочил в первый попавшийся.

Лампочка на телефонном аппарате тревожно мигала. Сбрасывая на ходу рубашку, он прижал к уху трубку и набрал код голосовой почты.

Сообщение было только одно – от Мейбл.

«Ох, Тони, ты был прав, – раздался расстроенный голос соседки. – Объявление вышло сегодня утром, но мне уже позвонили с почты. С ними связалась полиция – хотят знать, кто владелец почтового ящика. А потом – бац! – и на пороге уже стоит полицейский из Палм-Харбора! Ой, Тони, это ужасно! Он меня арестовал!»

Валентайн сел на постель. Вот так кончаются все блистательные прожекты Джерри: Мейбл пошла у него на поводу, и теперь у нее неприятности. Его сын – ходячее недоразумение.

«Они позволили мне сделать один телефонный звонок. Слава Богу, у меня есть телефонная карточка! А к кому мне обратиться? Я же еще ни разу не нарушала закон. Как ты думаешь, Ф. Ли Бэйли заинтересуется моим делом?»

Голос Мейбл утонул в старой песне Кэрол Кинг,[34] которую пьяным голосом орала какая-то баба: Мейбл наверняка звонила ему с платного автомата в камере предварительного заключения.

«Это Салли поет, – пояснила Мейбл. – Она бродяжка. В общем, час назад мне предъявили обвинение. Судья назначил залог в тысячу долларов, так я рассмеялась ему в лицо и сказала, что скорее в аду все замерзнет, чем я отдам ему свою кровную тысячу. Ты бы видел его физиономию!»

Валентайн рухнул навзничь на кровать.

«Ну, наверное, я здорово его разозлила. Он стукнул своим молотком, совсем как судья Вапнер из сериала, и прочел мне нотацию по поводу того, как следует вести себя в его суде. Я старалась молчать, но ты же меня знаешь… В общем, врезала ему прямо промеж глаз. Сказала, чтобы угомонился, а то удар хватит. И спросила, почему он считает, что деньги налогоплательщиков надо тратить именно на меня, тогда как я каждый день езжу на Клируотер-Бич, и на 19-м шоссе постоянно стоит проститутка, на которую никто из полицейских вообще никакого внимания не обращает. И знаешь, что он мне ответил?»

– Вот оно, – сказал Валентайн, в отчаянии закрывая глаза.

«Сначала ничего – только покраснел как рак и долго хватал ртом воздух. И тогда я спросила: „Что, судья, язык проглотил?“ Он еще больше осатанел, схватил стакан с водой, попытался пить, вытаращился на меня – тут я, честно говоря, перепугалась, подумала: ну, Мейбл, тебе конец… А судья уронил стакан, рот открыл, глаза у него закатились, и он упал на свой стол».

– Господи Иисусе, – простонал Валентайн.

«У него таки случился удар, и его унесли на носилках. Просто передать не могу, как это ужасно. Но все равно он не смел разговаривать со мной как с обыкновенной преступницей».

Тут он услышал, как Мейбл сморкается.

«Ну вот, теперь судья в больнице, и никто здесь, в тюрьме, не хочет со мной разговаривать. Просто не знаю, что делать. Извини, что беспокою, но кому еще я могу позвонить?»

Почему не Джерри? Это же он втравил тебя в эту историю, подумал Валентайн.

«Я понимаю, ты можешь злиться на своего сына, но это не его вина. Я просто старая глупая баба. И вечно куда-то не туда лезу, так что он не виноват, ладно? Что-то я разболталась, наверняка колоссальный счет потом придет. Если ты в ближайшие несколько дней вернешься домой, уж пожалуйста, заезжай в тюрьму Клируотера, и пусть они выпустят меня под залог».

Она снова высморкалась, и тут Валентайн понял, что Мейбл плачет. Он и сам прослезился – так ему было ее жалко. Он вытер слезы рукавом и подумал: ну вот, старческий маразм уже не за горами.

В трубке загудело. Валентайн бросил ее и закрыл лицо руками.


Некоторое время спустя он встал, разделся, влез под ледяной душ – однако предварительно не только набросил цепочку, но и подпер дверь стулом. Потом достал из бара банку диетической колы, сел за обеденный стол, поставил перед собой телефон и принялся разыскивать своего драгоценного Джеральда.

В его памяти хранились пять телефонных номеров сына: квартиры в Бруклине, бара, бывшей жены, бывшей подружки, с которой Джерри прожил два года, а также сотовый. В баре к телефону подошел Писунчик – работавший там бармен. Голос у него заплетался от виски.

– Привет, мистер Валентайн, как вы себя чувствуете?

– Уж получше, чем ты, – огрызнулся Валентайн. – Где мой сын?

– Отправился на обход, – сказал Писунчик. – Что-нибудь ему передать?

Валентайн поморщился: владельцы баров не совершают «обходы».

– Хочешь сказать, что он пошел собирать с должников деньги? – спросил Валентайн.

– Что вы, я такого не говорил…

– Значит, Джерри по-прежнему промышляет букмекерством?

– Я не обязан отвечать на этот вопрос, – сказал Писунчик.

– Это я заплатил за бар, – напомнил Валентайн.

Бармен икнул. Ему недавно перевалило за сорок, но до пятидесяти, если будет пить такими же темпами, он точно не доживет.

– Насколько я помню, тебя освободили условно-досрочно? – осведомился Валентайн. – Так вот, Писунчик, если я позвоню в полицию и сообщу, что Джерри держит подпольный тотализатор, ты снова загремишь за решетку.

– Вы сдадите собственного сына?

– Черт меня побери, если не сдам!

– Вы – это нечто! – провозгласил бармен.

– Тогда отвечай на вопрос.

– Ну ладно – да, он по-прежнему принимает ставки.

Валентайн бросил трубку. Тяжело дыша, он принялся названивать по другим номерам, пока наконец по сотовому не ответила какая-то незнакомая девица со знойным пуэрториканским акцентом. Где-то на заднем плане звучала латиноамериканская музыка, и Валентайн, решив, что сын его лежит в постельке рядом с его собеседницей, рявкнул в трубку громче обычного.

– Джерри здесь нет, – кротко ответила девица. Музыка стала тише – наверное, она прикрутила радио. – А вы и вправду отец Джерри?

– Да. Где он?

– Понятия не имею. А почему вы такой гад?

– Это вам Джерри сказал? Что я гад?

– Он говорит, что вы самый гадский гад на планете.

– Значит, он с настоящими гадами еще не встречался. Куда он ушел?

– Не знаю. Так почему вы такой гад?

– Может, я гад только для Джерри.

– Джерри такой чю-ю-юдный, – слово таяло на ее устах. – Его только вы и не любите.

Это была явная ложь. Валентайн дал ей номера телефонов бывшей жены Джерри и его бывшей подружки и предложил создать группу взаимной поддержки. Пуэрториканка грязно выругалась и бросила трубку.

Валентайн вернулся на постель. Он чувствовал, как у него начинает подниматься давление. От подпольных букмекеров требовалось умение быть обходительными, но это же качество требовалось и в других, законных профессиях, представителям которых надо было ладить с самыми разными людьми, – например, в торговле недвижимостью, автомобилями, даже акциями. И переключиться на такого рода деятельность для Джерри было бы совсем не трудно – стоило лишь захотеть.

Через десять минут он снова позвонил в бар.

– Джерри только что вернулся, – сообщил Писунчик. – Вы хотите с ним поговорить?

– Да ты просто ясновидящий!

– Пожалуйста…

Но через некоторое время Писунчик снова взял трубку – голос его звучал приглушенно:

– Джерри говорит из своего кабинета по другой линии. Он попросил меня узнать у вас, разговаривали ли вы с одной молодой дамой, позвонив на его сотовый.

– Определенно разговаривал, – сказал Валентайн.

Бармен охнул:

– Ну зачем же вы дали Иоланде те номера телефонов?

– Он это заслужил.

– А вот и Джерри…

– Папа, ты меня просто убиваешь, – едва сдерживаясь, завопил Джерри. – Я как раз говорю по другой линии с этой сумасшедшей сукой, которая грозится отрезать мне яйца, – и это после вашего с ней разговора. Что на этот-то раз случилось? Я думал, мы заключили перемирие.

Неужто один более-менее нормальный телефонный разговор означает перемирие? Нет уж, если сын хочет по-настоящему наладить отношения, ему еще придется изрядно потрудиться. Валентайн почувствовал, как внутри него словно что-то взорвалось, и дал себе волю:

– Дорогой мой сыночек, ты – кусок дерьма! А я-то, старый дурак, думал, ты изменился! Помнишь то дурацкое объявление, на которое ты вдохновил Мейбл? Так вот, придурок: Мейбл арестовали за почтовое мошенничество! Она сидит в камере предварительного заключения в Клируотере и не знает даже, к кому обратиться!

– Мейбл арестовали? – спросил Джерри. – Какой ужас!

Какой ужас? Ну и сволочь, на всех ему плевать!

– Ты еще не знаешь, что такое ужас! Ужас наступит, когда я позвоню в полицию и натравлю их на тебя! Ужас наступит, когда я перестану платить за тебя залоги каждый раз, когда тебя сажают в каталажку!

– Папа, да хватит уже! – взмолился Джерри. – Мы просто немного повеселились со старушкой, и только. Ты хоть понимаешь, что она немножко не в себе? Она же публикует эти объявления за свой собственный счет и все думает, что кому-то это смешно и интересно. Она дала мне свою визитную карточку: «Мейбл, Королева Прикола». Честное слово, не вру!

– Людям действительно интересно! – рявкнул Валентайн. – Мне интересно! И если она пенсионерка, это вовсе не значит, что она выжила из ума и никому не нужна! Так вот позволь мне сказать тебе кое-что: Мейбл нужна многим. Она порядочная, сильная, богобоязненная, и она умеет заставить человека улыбнуться. А вот ты, Джерри, ни одним из перечисленных качеств не обладаешь.

– Пап, прекрати.

– Из-за тебя пострадал мой друг, ты, маленький придурок.

– Извини. Я этого не хотел.

– Извинения не принимаются.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что ты сам должен решить эту проблему.

– О чем ты?

Валентайн глянул на часы. На Восточном побережье девять вечера. Наверное, сегодня Джерри на самолет уже не успеет. Его просто выворачивало при мысли о том, что Мейбл придется провести в тюрьме ночь, но, похоже, выхода не было. Он сказал:

– Завтра утром ты должен вылететь в Клируотер и заплатить за Мейбл залог. А потом вы оба уедете из города. Отправитесь в круиз. Я подберу подходящий.

– Что? – возмущенно спросил сын. – А почему ты ей помочь не можешь? Она же твой друг, а не мой.

– Потому что это ты испортил ей жизнь, – прорычал Валентайн. – Это называется причиной и следствием. Ты испортил – ты и исправляй. Именно так устроен мир. И именно такие вечные недоросли, как ты, все в этом мире ломают и портят.

– Ну вот, теперь я уже виноват во всех мировых проблемах! – простонал Джерри.

– И не вздумай снова пытаться отвертеться! Сделаешь все, как я сказал.

– А то что?

Валентайн и подумать не успел – слова сами вылетели, теперь не вернешь:

– Или я больше никогда в жизни не буду с тобой разговаривать.

– Ты серьезно? – Джерри даже закашлялся.

Вот так это и случилось – Валентайн переступил ту воображаемую границу, которую они с Джерри прочертили много лет назад. Они воевали уже лет двадцать – с тех самых пор, как Джерри был подростком, – но старались всегда держаться в рамках правил. И сейчас он первым их нарушил.

– Да, – ответил Валентайн. – Серьезно.

– Господи… – выдохнул Джерри. – Хорошо, папа. Я сделаю, как ты говоришь, – после долгого молчания ответил он. – Ты победил.

Снова наступило молчание. И снова его нарушил сын.

– Я вылетаю ближайшим рейсом.

– Да уж, и постарайся не опоздать, – сказал отец.


Валентайн слонялся по номеру, не находя себе места. Наконец раздался стук в дверь. Валентайн глянул в глазок: в коридоре стоял Билл Хиггинс с большой картонной коробкой в руках.

Войдя в номер, Хиггинс воскликнул:

– Вот это да! И что, вся эта роскошь за счет Ника?

– Естественно!

– Знаешь, как говорят? В этом городе полно всяческой халявы, только никто ее себе позволить не может. – И Хиггинс принялся выкладыватьсодержимое коробки на обеденный стол. – Я заехал к Лонго и собрал все вещественные доказательства. Но завтра я должен все это ему вернуть, так как дело еще не закрыто.

Хиггинс уселся и принялся сортировать вещдоки. Валентайну не сиделось: он никак не мог отойти после разговора с Джерри. Если сын не справится, это будет концом их отношений – он, Валентайн, сам так сказал. А ведь, несмотря на их бесконечные ссоры, Валентайн все-таки в глубине души надеялся, что когда-нибудь они придут к согласию и все наладится: сын есть сын, от этого никуда не денешься.

Хиггинс искоса глянул на него:

– У тебя все в порядке?

– Бывало и лучше, – признался Валентайн. – Ну, что там у нас?

– Обычное барахло. Единственная стоящая улика – записи разговоров.

Хиггинс извлек из коробки кассету и вставил в принесенный с собой магнитофон.

– Фонтэйн оставил запись на автоответчике Нолы. Мы проследили, откуда поступил звонок – из забегаловки «Братишка». То, что ты здесь услышишь, – это запись Нолиного звонка туда и ее довольно резкого разговора с барменом.

Хиггинс нажал на кнопку, и они услышали, как взволнованная Нола спрашивает у бармена о Фонтэйне.

– Судя по ее расспросам, она злится на Фонтэйна, – заметил Валентайн.

– Похоже, – согласился Хиггинс.

– А с самим барменом вы разговаривали?

– Да. Он сказал, что до прошлой недели Фонтэйн у них бывал регулярно.

– Вы проверяли бармена на детекторе лжи?

Хиггинс потер отросшую за день щетину:

– Нет. А это неплохая идея, стоит попробовать.

– Не возражаешь, если я сначала с ним побеседую?

– Пожалуйста, но с одним условием: потом ты мне доложишь о результатах.

– Никто и никогда не мог упрекнуть меня в жадности, – ответил Валентайн.

– Отлично… Тогда, может, поделишься информацией о том, что случилось в доме Шерри Соломон?

У Валентайна сжалось сердце. Значит, Шерри позвонила и нажаловалась Лонго, а Лонго, в свою очередь, нажаловался Хиггинсу. Вопрос, кому поверят в полиции – бывшему полицейскому или продажной сучке и доносчице, – оставался открытым.

– Ничего особенного, – солгал он. – А почему ты спросил?

– Она сказала, что ты на нее набросился. Это правда?

– Я просто задавал ей вопросы.

– Больше к ней не суйся, а то Лонго порвет тебя на куски.

– Извини.

Они разложили остальные вещдоки: в основном обычный мусор – клочки бумаги, счета, листочки с наскоро накорябанными сообщениями. На самом дне коробки лежал дневник. Валентайн начал читать: Нола делала записи – пусть даже и состоящие из одного коротенького предложения – каждый день.

– Кто-нибудь над дневником работал? – спросил Валентайн.

– Один из детективов Лонго его просмотрел. Там есть семь записей, касающихся ее поездки в Мехико. То же, что она рассказывала и нам.

– Хочешь сказать, что она не врет?

– Об этом и улики говорят. А ты по-прежнему считаешь, что она виновна?

– Да, я своего мнения не изменил.

– Ну, тогда ты остался в явном меньшинстве.

– А я никогда к большинству не принадлежал.

Последний пакет был помечен большим вопросительным знаком. В нем лежали две вешалки, скрученные из толстой проволоки.

– Полицейские нашли это у нее в шкафу, – сообщил Хиггинс.

– Можно мне попробовать их распрямить?

– На здоровье.

Валентайн распрямил вешалки. Оба куска проволоки имели длину три фута, у обоих были сгибы на одном и том же месте, оба заканчивались крючками, похожими на рыболовные.

Крючки напоминали приспособления, которые угонщики используют, чтобы открывать автомобильные замки, но были предназначены для чего-то другого.

Валентайн держал проволоку вертикально, крючком вверх. Несколько раз поднял ее, опустил, покрутил из стороны в сторону, пытаясь представить, что можно такой штукой делать. Потом поднял проволоку повыше и повертел крючком высоко над головой – ну вот, один кусочек головоломки лег на свое место. Он с облегчением подумал: да, я прав, и Нола замешана по самые уши. Она ненавидела Ника до такой степени, что даже не сменила мерзкое ковровое покрытие в собственном доме, – чтобы оно постоянно напоминало ей о нем.

– И к какому выводу ты пришел? – спросил Хиггинс.

Валентайн снова скрутил из проволоки вешалки и протянул их другу:

– Боюсь, это мне не по зубам.


Телефонный звонок раздался спустя двадцать минут, когда Валентайн уже закрывал за Хиггинсом дверь.

– Зачем вы отравили собачку Шерри? – вместо приветствия заорал Ник.

– Я и не думал травить собачку Шерри, – сдержанно ответил Валентайн.

– Не пытайтесь обмануть обманщика, – прорычал Ник. – Это вредно для здоровья.

– Я просто отпихнул эту тварь ногой.

– Зачем?

– Шерри пыталась ее на меня натравить.

– С Шерри такое бывает, – согласился Ник, мгновенно остыв. – Особенно когда у нее дурное настроение.

– Как мило. Она переехала к вам?

– Да, поэтому я выехал, – ответил Ник. – Мы теперь с вами соседи.

Во время разговора Валентайн стоял у окна гостиной и наблюдал, как вулкан у входа в «Мираж» извергает в закатное небо очередной поток лавы. Поэтому – без всякой задней мысли – он и спросил:

– Вы перебрались в «Мираж»?

– К черту «Мираж», болван! – снова возопил Ник. – Я живу в соседнем номере, тысяча двести первом!

– Извините. А что случилось?

– Не ваше дело! – снова раздался вопль: одно из преимуществ того, кто платит деньги, перед тем, кому платят деньги, состоит в том, что можно в выражениях не стесняться. – Я позвонил узнать, как прошел день.

– Я начал с того, что… – приступил к отчету Валентайн.

– Не по телефону!

– Извините. Сейчас к вам зайду.


Номер Ника оказался не заперт, и Валентайн вошел без стука. Гостиная была обставлена в стиле славных психоделических семидесятых – стены выкрашены во все цвета радуги, мебель сплошь хром и стекло. Он прошел вперед по выложенному плиткой полу и уставился на телевизор – явно устаревшей модели. К телевизору была прикреплена латунная табличка: 4 мая 1972 года в этом номере останавливался сам Элвис Пресли, который прострелил этот самый телевизор. Почему – в табличке не говорилось.

Ник сидел за обеденным столом. Перед ним суетился врач, который обрабатывал рваную рану у него на руке. Врач достал из своего саквояжа шприц и, протирая плечо Ника смоченной в спирте ваткой, предупредил:

– Будет немножечко больно.

– Великолепно! – рявкнул Ник, когда игла вонзилась в его плоть. – Интересно, что за человек может пихнуть ногой маленькую собачонку?

– Человек, который не хочет, чтобы его покусали.

– Только убийцы-маньяки не любят животных, – проворчал Ник, вздрагивая, поскольку доктор принялся накладывать повязку.

– С моей стороны это была чистая самозащита.

– Я, например, люблю животных. Шерри сказала, что у нее есть собака, вот я и попросил, чтобы она ее взяла с собой. Псина вошла в дом, обнюхала мне ноги, а когда я наклонился погладить, этот маленький монстр на меня набросился, – пожаловался Ник.

– Вы позволили ей к вам переехать? – воскликнул Валентайн, пораженный такой отчаянной недальновидностью.

– Вовсе нет! Просто пригласил ее на секс и на ужин, – с невинным видом солгал Ник. – Я и моргнуть не успел, как на подъездной аллее появился фургон со всеми ее пожитками. Я было попытался поговорить с ней спокойно, но куда там! – Ник покачал головой. – Вот ведь бабы! Все ненормальные! Их ко мне словно магнитом притягивает.

– Следовательно, вам пришлось съехать.

– Временно. Если она завтра не уберется, ею займутся Жеребец и Кроха.

Доктор закончил бинтовать рану и принялся собирать саквояж. Ник достал из бумажника несколько сотенных:

– Док, вы и представить себе не можете, как я вам признателен. Вы меня спасли.

Доктор убрал деньги и протянул Нику флакончик с белыми пилюльками:

– Это антибиотик. Принимать три раза в день по одной таблетке в течение двух недель. И никакого алкоголя.

– Это уж обязательно. Спасибо, док.

Как только врач вышел, Ник швырнул флакончик в корзину для мусора.

– А теперь перейдем к делам по-настоящему важным. Вы отыскали какие-нибудь следы Нолы?

Валентайн дал ему подробный отчет о проделанной работе, опустив лишь рассказ о визите Хиггинса. Билл и так нарушил все правила, познакомив его с вещественными доказательствами, и Валентайн понимал, что, рассказав об этом Нику, скомпрометирует друга. Свой рассказ он закончил так:

– Понимаете, Ник, вам, должно быть, неприятно это слышать, но я считаю, что Фонтэйн намеревается снова объявиться в вашем казино, и Нола будет вместе с ним. Может, так сказать, и не физически, но без ее поддержки он не обойдется. Чем больше я над этим размышляю, тем больше у меня уверенности, что за веревочки дергает именно она. Шекспир говорил, что весь мир – театр, и мы с вами стали актерами в пьесе, придуманной Нолой.

Лицо Ника не выдавало никаких эмоций. Лишь пальцы его играли наполовину выкуренной дешевой сигарой, которая лежала на краешке мраморной пепельницы в форме сердца. Когда он поднес сигару ко рту, кончик ее магическим образом засветился.

– И все равно я хочу с ней встретиться.

– Я счел своим долгом предупредить вас, – сказал Валентайн.

– Хочу уладить дело полюбовно, понимаете? Расчистить, так сказать, дерьмо.

– Она может вам в глаза вцепиться.

– У вас потрясающе оптимистичный взгляд на мир!

Валентайн чуть было не послал его ко всем чертям: на сегодня с него достаточно и разговора с Джерри. На улице темнело, и «Мираж» зажег всю свою иллюминацию – здание сверкало, словно огромная электрическая лампочка мощностью в тысячи ватт.

– Вы полагаете, Фонтэйн попробует грабануть нас завтра вечером, во время боя Холлифилда? – наконец спросил Ник.

Валентайн задумался над ответом. Во время боя в казино будет практически пусто – неудачный момент для такой затеи.

– Скорее всего нет, – ответил он.

– Хорошо. Я собирался идти смотреть бой с Шерри, но теперь у нее другие заботы, так что приглашаю вас.

Валентайн не знал, что сказать. С какой стати Ник предлагает ему билет, за которым гоняются в этом городе все? Потом до него наконец дошло: Ник прожил в Лас-Вегасе более тридцать лет, но так и не обзавелся друзьями. Валентайну вдруг стало искренне жаль этого не в меру пылкого дурачка.

– Спасибо, обязательно пойду, – пробормотал он.

– Если хотите, я попрошу посыльного доставить вам билет.

– Нет, – возразил Валентайн. – Мне приятно будет пойти с вами.

– Вы шутите!

– Да я серьезно.

– А вы увлекаетесь боксом?

Валентайн сказал, что он без ума от бокса. Ник похлопал по стоявшему рядом с ним креслу: присядьте, мол. И тут Валентайна словно молнией пронзило: он так и не позвонил Роксане! Он глянул на часы: уже около семи. Она наверняка дома, ждет его звонка и уже вся кипит!

Но Ник практически впихнул его в кресло.

– Ну садитесь же, садитесь! – скомандовал маленький грек. – Я расскажу вам совершенно невероятную историю про Мохаммеда Али. Не поверите!

21

Валентайн проворочался всю ночь – горькие мысли о том, что Мейбл в тюрьме, Роксана зла на него как черт, а отношения с Джерри близки к окончательному разрыву, не способствовали безмятежному сну. В три часа ночи, когда он в очередной раз обследовал взглядом потолок, его осенило: после смерти Лоис его всегдашние способности портить отношения с близкими расцвели еще более пышным цветом. Теперь, когда Лоис не стало, Валентайн стал еще большим пессимистом, чем прежде, и от этого страдал не только сам – он причинял боль и всем окружающим.

В шесть он поднялся окончательно, заказал в номер кофе и тосты из простого белого хлеба, затем взялся за телефон. На Восточном побережье было уже девять, и первым делом он дозвонился до капитана полиции Клируотера – надо сказать, без особого труда. К счастью, капитан помнил, что Валентайн помог им разобраться с шулерами, работавшими на круизном лайнере, и пообещал перевести Мейбл в отдельную камеру – сразу после утренней летучки. Как правило, полицейские не врут друг другу – в отличие от всех прочих представителей рода людского, и Валентайн, повесив трубку, чувствовал себя уже немного лучше.

Принесли завтрак. Валентайн жевал тост и наблюдал восход. День обещал быть таким же убийственно жарким. В квартале от «Акрополя», перед «Цезарем», обнаженные по пояс работяги заканчивали последние приготовления по установке шапито, в котором состоится вечерний бой. Он присутствовал на многих важных поединках, но не в Вегасе, где наверняка каждый из зрителей – за исключением него самого – имеет финансовый интерес: все делали ставки. Валентайн ставок не делал никогда в жизни и отнюдь не считал, что сегодня должен изменить своим принципам. Он все равно получит удовольствие.

Кофе несколько поднял ему настроение, и Валентайн принялся названивать сыну. Вчера он здорово на него наехал, и сейчас Джерри чувствует себя виноватым по всем статьям – хотя на самом деле Мейбл тоже не без греха. Время вложить меч в ножны и начать все сначала. Он был уверен, что Джерри тоже обрадуется такому повороту.

Вот только одна проблема: Валентайн не мог найти сына. В баре никто не отвечал, а сотовый был непрерывно занят. Валентайн немного переждал, затем снова набрал номер сотового телефона. На этот раз в трубке послышался сонный голос пуэрто-риканской подружки.

– Это Тони Валентайн. Мне нужен Джерри.

Он услышал, как трубка полетела на пол, затем до него донеслась брань. Наконец пышущая яростью Иоланда снова схватила трубку:

– Господи Иисусе! Да неужели мне нельзя хоть одну ночь спокойно выспаться? Сначала в дверь ломились какие-то типы, искали этого чертова Джерри, теперь вот папаша трезвонит! К вашему сведению, я работаю допоздна!

Валентайн пробормотал неловкие извинения и спросил:

– А вы работаете в каком-нибудь клубе?

– В клубе? Я что, по-вашему, стриптизерша?

Солнце уже лупило в окно прямой наводкой, и Валентайн прикрыл глаза ладонью.

– Нет, я просто думал, что вы официантка. У Джерри ведь есть бар, вот мне и пришло в голову, что вы с ним там познакомились.

– Значит, вы полагаете, что я живу на чаевые?

Он глубоко вздохнул:

– Я вовсе не хотел вас обидеть. Вас ведь зовут Иоланда, не так ли?

– Вот именно.

– Так чем вы занимаетесь, Иоланда?

– Я интерн в больнице «Бельвью».

На этот раз уже Валентайн чуть не выронил трубку. Придя в себя, он спросил:

– Так вы учитесь на врача?

– Совершенно верно, – ледяным тоном ответила она. – Нетрадиционное занятие для пуэрториканки, не правда ли?

– И этого я в виду не имел.

– Еще как имели, дорогой мой Тони. Только потому, что я из Пуэрто-Рико, вы предположили, что я из обслуги или того хуже. Джерри, когда мы с ним познакомились, тоже очень удивился. Чем здорово меня унизил.

– А я и не собирался вас унижать, – ответил Валентайн. – Просто я искренне удивился, что мой сын встречается с кем-то, кого не выгнали из начальной школы за неуспеваемость.

Иоланда еле сдержала смешок:

– Джерри предпочитает дурочек, да?

Валентайна так и подмывало ответить: «Нет, это они предпочитают его другим мужчинам», – но он благоразумно промолчал. И вообще, она начинала вызывать у него все большее уважение. Поэтому он ответил:

– За ним такое водится. Послушайте, вы сказали, что кто-то ломился к вам в дверь?

– Ну да.

– Вы их знаете?

– Никогда прежде не видела.

– Можете их описать?

– Еще бы. Здоровущие, итальянистого вида, около тридцати пяти лет. Один все время молчал, у второго шрам через всю щеку. Довольно неприятные типы.

– Они сказали, что им нужно?

– Да. Им был нужен Джерри.

Поскольку его сын был подпольным букмекером, он имел дело с самыми мерзкими людишками, и эти двое вполне могли оказаться его клиентами, а то и охотились за его клиентами. Но вполне возможно, их послал Сонни Фонтана.

– Что вы им сказали?

– Сказала, что Джерри на несколько дней уехал во Флориду, по крайней мере, по его словам. Они ушли, не скрывая разочарования.

Валентайн улыбнулся в трубку:

– Спасибо, Иоланда.


Настроение у Валентайна стало лучше: мир определенно не так уж плох! Двадцать лет назад, когда проблемы с Джерри только начинались, они с Лоис решили сходить к семейному психологу. Там-то Валентайн и узнал о себе много нового и интересного. Взрослые дети алкоголиков, каким он, Валентайн, и являлся, подразделялись на четыре категории. Одни пытались скрыться, убежать от своих проблем, вторые становились отшельниками и одиночками, третьи отпускали злобные шуточки по поводу своих отцов или матерей. Он же относился к четвертой категории: ее представители изо всех сил старались улучшить окружающую действительность в тщетной надежде, что таким образом смогут залечить душевные раны. И дети таких родителей, как он выяснил, часто считали, что ими пренебрегают.

Поэтому он решил выкроить время для Джерри и узнать его получше. Даже несколько часов в неделю смогли сократить разрыв между ними. Они ходили на бейсбол, в кино, иногда просто подолгу гуляли по пляжу. И хотя отец и сын постоянно ссорились – и, наверное, будут ссориться, – в конце концов они всегда приходили к какому-то соглашению. Это была странная любовь, трудная любовь, но разве что-то в этом мире дается легко?

Поэтому Валентайн, узнав, что Джерри сдержал слово и отправился во Флориду спасать Мейбл, заметно повеселел.


Следующим этапом стало восстановление добрых отношений с Роксаной. В восемь утра Валентайн уже спускался вниз. Народу в казино было полно, до него доносились обрывки разговоров, веселые звонки, означавшие, что кто-то выиграл у очередного электронного автомата. А когда он шел мимо стола для крэпса, стикмен[35] как раз возгласил: «Победил одиннадцатый», – и сидевшие за столом разразились воплями – кто разочарования, кто победы.

Роксана выглядела почти приветливо. Ее длинные рыжие волосы были собраны в узел, отчего открытое ирландское личико казалось еще более привлекательным. Он положил обе ладони на конторку: интересно, сколько раз за день заезжие игроки обещали бросить ради нее работу, дом и семью и увезти ее куда-нибудь в тропический рай?

– Найдете ли вы в себе силы дать старой вонючке еще один шанс?

– Никогда, – холодно ответила она. – Отойдите, пожалуйста.

Через минуту он вернулся – с дюжиной белых роз.

– Как мило, – сказала она, нюхая цветы. – Но это все равно вас не извиняет. Почему вы не позвонили?

– Я только собирался, но тут на меня налетел Ник, и я никак не мог от него избавиться.

– Ах, так вы провели ночь с этим маленьким засранцем? – Она швырнула в него букет, промахнувшись всего на пару сантиметров. – Идите к черту!

Он собирал рассыпанные по полу цветы: как же получилось, что он прожил жизнь, так и не разобравшись в женских настроениях? Валентайн взглянул на Роксану: физиономия ее выглядела такой грозной, что он чуть было не сбежал от страха.

– Простите, – пробормотал он. – Я сделаю все, чтобы загладить свою вину.

Она занялась очередным посетителем, успев, однако, сказать:

– Ловлю вас на слове. А пока, до моего перерыва, сделайте хоть что-нибудь полезное.

– Непременно. Что именно?

Роксана достала из кармана пять долларов монетами и швырнула через прилавок:

– Сыграйте для меня на Одноруком Билли. Утром я так торопилась, что не успела.

– Вы играете на этом дурацком автомате? – не подумав, спросил он.

– Каждый дурацкий день, – ответила она.

Двадцать минут спустя они встретились в «Убежище Ника». Прежде сонный бар превратился в жужжащий улей – на небольшой сцене играл джаз, официантки в купальниках едва успевали разносить напитки. Валентайн приткнулся за первым же освободившимся столиком и заказал два кофе.

Теперь Роксана волосы распустила, и это был удачный прием: на нее таращились все мужчины в баре.

– Здравствуйте, – чопорно поприветствовала она проворно вскочившего Валентайна.

– Дайте мне вашу руку.

Роксана подчинилась, и он вложил ей в ладонь три вишенки, дольку апельсина и дольку лайма.

– Я сыграл на ваши деньги, и вот что мне выпало, – улыбнулся он и добавил: – Простите, я действительно очень хотел и собирался вам позвонить.

Она отхлебнула кофе:

– В конце концов я уснула возле телефона. Боялась, что с вами что-то случилось.

Валентайн потупился. Ему, видно, на роду написано обижать тех, кто ему дорог. Он нервно забарабанил пальцами по столу и, к немалому его удивлению, она накрыла его руку своей.

– Больше так не делайте, хорошо? – тихо попросила она.

– Обещаю.

Они сидели молча, слушая, как джаз играет «Нью-Йорк, Нью-Йорк».[36] Эта вещь никогда не оставляла Валентайна равнодушным, кто бы и на чем бы ее ни исполнял. Легенда гласила, что Синатра на самом-то деле собирался назвать песню «Нью-Джерси, Нью-Джерси», но публика в Хобокене как-то раз его освистала, и он передумал. Какой элегантный способ мести!

Роксана улыбнулась:

– Никогда бы не подумала, что вы такой музыкальный!

– Еще бы! Моему голосу многие завидуют.

– Но вы прекрасно чувствуете ритм.

– Главное, что я пока еще чувствую собственный пульс.

– Вы играете на каком-нибудь инструменте?

– Нет. Но зато я виртуоз настройки радиоприемника.

Она рассмеялась.

– Мне пора возвращаться к работе. Как насчет позднего ужина, чтобы загладить вину?

– Вечером мне придется поработать – вдруг удастся найти Фонтэйна.

– Думаете, он может объявиться?

– Есть такая вероятность, – сказал Валентайн.

– Ну тогда мы поужинаем прямо у вас в номере.

– Когда?

– Моя вторая смена заканчивается в десять.

Валентайн задержал дыхание. Бой назначен на восемь, чтобы его успели посмотреть зрители Восточного побережья: он должен был транслироваться по платным кабельным каналам. Ник наверняка захочет сразу же вернуться в казино, и он освободится. Валентайну стало немного не по себе: у такого ужина может быть вполне традиционное продолжение. А вдруг они совершенно не подходят друг другу? Вдруг он ее разочарует? Но она сидела рядом, и она очень ему нравилась. А такое с ним случалось не часто.

Она снова стиснула его руку:

– Язык проглотили?

– В десять, – сказал он.

– Уверены, что вам еще не пора будет спать? – поддразнила она.

– Как-нибудь продержусь – подремлю днем.

Она встала и поцеловала его в щеку:

– Сладких снов.


День, который начинается с улыбки красивой женщины, – замечательный день! Он смело вышел на солнцепек, дошел до отеля «Пустыня» и за двадцать долларов выручил у парковщика одолженный Ником автомобиль. Жизнь в Лас-Вегасе начиналась по вечерам, поэтому машин на Стрипе почти не было.

Закусочная «Братишка» располагалась на унылой боковой улице под названием Одри. Настоящая крысиная нора: с одной стороны ломбард, с другой – солярий. Под ногами хрустело битое стекло.

Бармен явно в прошлом был хоккеистом, судя по могучей фигуре и изуродованному лицу. Звали его Майком, на нем была несвежая рубашка под смокинг, со складочками на груди, и желтый галстук-бабочка.

– Из банки или из бутылки? – осведомился он, когда Валентайн заказал диетическую колу.

– Из банки подойдет, – ответил Валентайн, оглядывая помещение. Помимо него, в баре находился только один посетитель – какой-то тип сидел в углу и посасывал разливное пиво.

Валентайн достал из бумажника стодолларовую купюру:

– Можете разменять?

– Извините, – ответил Майк. – Еще слишком рано.

– Тогда не возражаете, если я задам вам парочку вопросов?

– Смотря каких.

Валентайн подтолкнул к нему купюру.

– Сюда захаживал один человек, он называл себя Фрэнком Фонтэйном.

Майк скрестил на груди руки.

– Вы полицейский?

Валентайн хотел было ответить отрицательно, но спохватился: полицейский всегда остается полицейским, и бармен прекрасно все видит.

– В отставке, – честно признался он.

– Значит, частный детектив?

– Консультант.

– Это уже что-то новенькое!

– Добро пожаловать в девяностые.

В зеркале позади Майка Валентайн увидел, что тот, второй тип прикончил свое пиво. Сложением он напоминал бегемота, который на спор может поднять машину-рефрижератор. Когда бегемот неторопливо покинул бар, Майк положил деньги в карман.

– Знаете того парня? – спросил он.

– Нет. А что, должен знать?

– Он тоже ищет Фонтэйна.

Валентайн пожалел, что не разглядел посетителя получше.

– А он сказал, зачем?

– Заявил, что у Фонтэйна есть должок.

– Не хотел бы я задолжать такому амбалу.

Майк открыл банку диетической колы и вылил в пластиковый стакан. При этом он нарочно сделал так, чтобы поднялась большая шапка пены. Валентайн понял, что это считается своего рода оскорблением – несомненно, Майк, как опытный бармен, умел наливать напитки правильно.

– Слушайте, я скажу вам в точности то, что уже сказал полиции. Фонтэйн заходил сюда несколько раз, чтобы воспользоваться нашим телефоном. Никогда не пил ничего крепкого и всегда оставлял щедрые чаевые.

– И все?

– А еще он любил играть в видео-покер.

– И с каким счетом?

– Не проигрывал никогда.

– На каком автомате играл?

– Ишь, какой вы хитрый! – засмеялся Майк.

В это время зазвонил телефон. Майк взял трубку и пошел разговаривать на кухню.

Прошло пять минут. Валентайн понял, что Майк возвращаться не собирается. Он допивал свою газировку, размышляя об инфляции: как же обесценились в наши дни сто долларов! Интуиция подсказывала ему, что Майк знает больше, чем рассказал, но проблема в том, как заставить его разговориться. Может, повестка в суд сделает свое дело, или Лонго воспользуется одним из своих трюков.

Валентайн швырнул на стойку мелочь – просто чтобы позлить Майка, и направился в туалет.

По дороге туда он и обнаружил два видеоавтомата для игры в покер. Эти автоматы и так не просто обыграть, а уж обыгрывать их постоянно! Такое совершенно немыслимо.

Валентайн ощупал корпуса машин: в обоих были просверлены отверстия диаметром в десятицентовую монету. Наверняка Фонтэйн нашел способ перепрограммировать компьютерный чип так, чтобы ему выпадали специально отобранные карты.

Все понятно, еще одна причина, чтобы у Билла Хиггинса болела голова.

На дверях туалета было аккуратно выведено «Петушки» и «Курочки». Валентайн открыл соответствующую дверь и чуть не потерял сознание от мерзкого запаха.

С годами мочеиспускание превращается в процесс столь же длительный, как когда-то секс, и Валентайн предался ему со всей ответственностью. И тут позади него открылась дверь. Валентайн обернулся и увидел того самого здоровяка. Здоровяк выглядел весьма угрожающе – еще и потому, что у него были совершенно стеклянные глаза, словно он накурился марихуаны.

– В чем дело? – спросил Валентайн.

Амбал молча схватил Валентайна за затылок и прижал лицом прямо к висевшему над писсуаром автомату по продаже презервативов: нос Валентайна упирался аккурат в кнопку под названием «Рифленая Черная Мамба».

– Покажи руки, – скомандовал амбал.

– Я же писаю, – возразил Валентайн.

– Повторять не буду!

– Ты чего хочешь? – упорствовал Валентайн. – Чтобы я обмочил штаны?

Здоровяк слегка стукнул его головой об автомат.

– Слушай, парень, – сказал Валентайн. – Мне шестьдесят два года, и я ношу кардиостимулятор. Если ты не намереваешься меня убить, то почему бы не вести себя потише?

– Ты спрашивал у бармена о Фонтэйне, – прорычал амбал. – Расскажи мне все, что тебе известно.

– Непременно, – ответил Валентайн. – Как только ты дашь мне возможность вздохнуть.

– Вытяни руки!

Валентайн повиновался, и здоровяк обыскал его – явно со знанием дела. Потом схватил Валентайна за член, встряхнул, засунул в штаны и застегнул молнию. Никогда прежде ни один мужчина не дотрагивался до этого самого места и, подавив инстинктивное содрогание, Валентайн решил, что это, пожалуй, все-таки не самое худшее, что могло бы с ним в жизни случиться. Близко к тому, но все же не самое худшее.

Амбал слегка расслабился. И тогда Валентайн, захватив большой палец нападавшего, дернул его на себя и вверх. Амбал рухнул на колени, корчась от боли. Валентайн склонился над ним.

– Как тебя зовут?

– Эл, – еле выдохнул здоровяк.

– Зачем тебе Фрэнк Фонтэйн, а, Эл?

– Затем…

– Ты собираешься его прикончить?

– Отпусти палец!

Но в ответ Валентайн только сильнее его загнул. Вот интересно: чем они здоровее, тем громче орут. И Эл не был исключением.

– Ты тот самый парень, что прищемил ему башку в Тахо?

Эл закивал.

– И на кого же ты, Эл, работаешь?

– Этого я тебе ни за что не скажу.

Валентайн еще сильнее нажал на палец и тут только заметил, до чего же коротенькие у Эла пальчики – какие-то недоразвитые отростки, торчащие из удивительно маленьких ладошек. Все же остальное – по крайней мере, то, что не прикрыто одеждой, – выглядело вполне нормально.

Эл завопил еще громче. Дверь туалета распахнулась, показалась голова Майка. Тот удивленно моргал. Валентайн послал ему убийственный взгляд.

– Где это вы прятались?

– По телефону разговаривал, и все. Господи, я думал, это он вас убивает.

– Спасибо за заботу, – сказал Валентайн.

– Хотите, чтобы я вызвал полицию?

Валентайн посмотрел на Эла:

– А ты как считаешь? Хочешь побеседовать с парнями в синей форме?

Эл затряс головой. Он схватился за кисть свободной рукой, стараясь утихомирить боль, однако, судя по страдальческому выражению лица, это ему не очень-то удавалось.

– Расцениваю твой ответ как отрицательный, – сказал Валентайн и, повернувшись к Майку, добавил: – Постараюсь сделать так, чтобы вопли были не очень слышны.

– Уж пожалуйста, – сказал Майк.

Когда он вышел, Валентайн продолжил допрос:

– Так на кого, говоришь, ты работаешь?

– Не могу сказать! Они меня убьют.

– А вот так лучше?

Поскольку Эл молчал, Валентайн снова поднажал на палец. Физиономия у Эла стала багровой, а глаза вылезли из орбит – ну совсем как у героев комиксов.

– Ну тогда ограничься инициалами. Назови первые буквы имени и фамилии, а я уж додумаю остальное.

– Ф.А., – прошептал Эл.

– Что-что?

– Ф.А.! Ф.А.!

– Это ты мне вздумал говорить «фак»? Ах ты, тупой ублюдок…

И тут злость, давно кипевшая в Валентайне, вырвалась наружу словно вулканическая лава. По непонятной причине тот, кто его отматерил, вызвал у него даже большую ярость, чем тот, кто схватил его за яйца. Он с размаху врезал коленом в челюсть Элу, и Ручонки рухнул в полной отключке.

Валентайн обыскал карманы: несколько сотен долларов и пустой ингалятор. Типичная история.

При его появлении стоявший за барной стойкой Майк вытянулся, как рядовой при появлении генерала. Вопли Эла сделали его куда благоразумней и богобоязненней, и сейчас на верхней губе у бармена поблескивали капельки пота. Валентайн уселся на свое прежнее место, с удивлением обнаружив перед собой стакан со свежей порцией колы – на этот раз без пенной шапки. Он поднес стакан к губам и сделал добрый освежающий глоток.

– Где культурист? – осведомился Майк.

– Отдыхает.

Валентайн допил воду и полез за кошельком.

– За счет заведения, – поспешил уведомить его Майк.

– Вот я сразу понял – что-то в вас мне все-таки импонирует, – сказал Валентайн.

22

– И когда они собираются вас выписывать? – спросил Валентайн, усаживаясь на стул возле кровати Сэмми Манна.

– Явно не скоро, – мрачно ответил больной.

Валентайн пришел намного раньше официального времени посещений, поэтому ему пришлось подниматься на служебном лифте и красться к палате. К счастью для него, медсестры были заняты – они вглядывались в мониторы, и ему удалось попасть к Сэмми незамеченным. Вообще-то он не любил нарушать правила, но ему важно было переговорить с Манном наедине, а в отведенные для посещения часы им мог кто-нибудь помешать.

Валентайн заметил на подносе не съеденный Сэмми завтрак – противного вида остывшую яичницу.

– Они у вас что-то нашли? – спросил он, почувствовав комок в горле.

– Вот именно, нашли.

– Что не так?

– Большую-большую неприятность.

– Рак?

– Простаты.

– В какой стадии?

– Во второй, – ответил Сэмми. – Если верить врачу, мне еще повезло, что мне сломали колено: они вовремя заметили. Еще немного, и начались бы метастазы.

– Когда они приступят к химиотерапии?

– Через две недели, – сказал Сэмми и выключил работавший без звука телевизор. – Сначала они должны вставить мне в коленку стержень, подождать, пока заживет, а потом уж начнут. По правде, мне боязно. Вы сами видите – я не в лучшей форме.

Валентайн не знал, что сказать, поэтому промолчал. Оглядев палату, он не заметил никаких признаков того, что у Сэмми, кроме него, были и другие посетители. Он хорошо понимал состояние Сэмми – в конце концов, они были почти ровесниками. Живешь себе, живешь, и вдруг в один прекрасный день доктор выносит тебе смертный приговор. Ужасно, но еще ужасней – когда приходится переживать это в одиночку.

– Вы позволите мне кое-что вам предложить? – спросил Валентайн. Сэмми кивнул, и он продолжал: – У моей жены был рак груди, запущенный. И в больнице ей попался один замечательный врач. Он убедил жену в том, что исход лечения зависит во многом от ее собственного отношения к болезни. Поэтому Лоис принялась строить планы на будущее – что она станет делать после того, как пройдет курс химиотерапии. Ну, вроде того, чтобы записаться на какие-то курсы или отправиться в путешествие.

– Хотите сказать, что мне надо бы планировать будущую жизнь?

– Почему бы нет?

– И что я буду делать? Жарить бургеры? Я видел пенсионеров, что работают в «Макдоналдсе». Нет уж, увольте.

– Я мог бы найти вам работу на плавучем казино во Флориде, – предложил Валентайн. – Отплывают в полдень, возвращаются вечером, бесплатный буфет и все такое прочее. За две сотни в день будете наблюдать, как пьяные туристы теряют деньги.

– Звучит заманчиво. А почему вы сами на такую работу не пошли?

– У меня морская болезнь.

– Спасибо. Я об этом подумаю.

– У меня к вам пара вопросов. – Валентайн сел поближе к постели и слегка понизил голос: – За Фонтэйном охотится еще один тип. Абсолютно ненормальный. У него патологически маленькие руки – я такого никогда не видел.

– А, это Ручонки Скарпи, – сказал Сэмми. – Ни под каким видом не советую вам с ним сталкиваться. Ходят слухи, что после того, как он убрал Фонтану, владельцы казино устроили вечеринку в его честь.

– И вы полагаете, они могли нанять его заново, как только пошли слухи, что Сонни жив?

– Вполне вероятно.

– А Ник тоже входил в эту группу?

– Нет, – уверенно ответил Сэмми. – Самое ужасное, что может сделать Ник, – это приказать переломать кому-то ноги. Ник относится к человеческой жизни с уважением.

– А теперь мой второй вопрос, – сказал Валентайн. – Уайли – насколько он надежен?

Сэмми сурово глянул на него:

– Уайли? Это вы о чем?

– У Фонтэйна есть свой человек в «Акрополе». И если я намерен поймать этого урода, мне тоже нужен свой человек среди работников.

– И вы боитесь, как бы ваш человек не оказался одновременно и человеком Фонтэйна?

– Точно.

– Что ж… Уайли вы можете доверять. Он, конечно, умом не блещет, но парень честный. Только не рассказывайте ему слишком много, а то он обязательно что-нибудь напутает.

Валентайн встал:

– Спасибо. Мне пора.

– Вы сказали, что там бесплатный буфет. А еда какая?

– В основном всякая морская живность. Омары, креветки, каменные крабы, когда сезон. Вы когда-нибудь пробовали каменных крабов? Это просто потрясающе. Знаете, что они с ними делают? Когда выловят, отрывают одну клешню, а потом снова бросают краба в море. Там и ростбиф подают. Ну, и, конечно, десерты: эклеры, мороженое, шоколадный торт.

– А бар у них имеется?

– Да весь корабль – это бар, – заверил его Валентайн.

– И сигары курить разрешают?

– Все время. Сигары – они особенно на таких кораблях приветствуются. Их все там курят, даже дамы.

– Какой ужас, – опечалился Сэмми. – А вы не забыли сигару для меня?

Валентайн чуть не хлопнул себя по лбу. Ну что такое с ним творится! Столько всего наобещал за эти два дня и обо всем забыл. Он принялся многословно извиняться.

– Тогда в следующий раз принесите, – сказал Сэмми.

В дверях Валентайн остановился:

– Хотите, я позвоню парню, владельцу корабля? Я его хорошо знаю.

– Нет, сначала мне надо справиться с моим раком.

– Строить планы никогда не поздно.

Сэмми улыбнулся, показав пожелтевшие от многолетнего курения и небрежного обращения зубы. В глазах его загорелся огонек.

– Дайте мне еще немного подумать, – попросил он.


В вестибюле Валентайн бросил четвертак в таксофон и набрал основной номер «Акрополя». Механический голос произнес: «Опустите еще десять центов, пожалуйста».

Он принялся рыться по карманам в поисках мелочи. С каких это пор местные звонки стали стоить тридцать пять центов? И вообще, какова себестоимость звонка – даже со всей этой навороченной оптоволоконной связью, спутниками и прочим? Да наверняка не больше пятака – как в далеком детстве. Все остальное мы платим за рекламу. Однако он послушно опустил в щель еще десять центов.

Оператор соединил Валентайна с его номером, и он прослушал голосовую почту. Хотя он теперь официально в отеле не числился, Роксана по его просьбе договорилась с телефонистками, чтобы звонки от Мейбл переводили на его номер: она наверняка снова постарается с ним связаться. Его ожидали три сообщения, и он набрал код, чтобы прослушать.

«Привет, Тони, – раздался голос Мейбл. – Наверное, ты не получил моего первого сообщения, потому что я пока еще здесь, в одной камере с больной СПИДом проституткой и мексиканкой, которая насмерть заколола своего любовника».

Валентайн прислонился лбом к холодной больничной стене. Капитан полиции Клируотера обещал ему, что переведет Мейбл в приличную камеру… Неужто обещание уже ничего не стоит?

«Но есть и хорошая новость: судья, похоже, выздоравливает, – продолжала она. – Не то чтобы я желала ему зла, но он все равно не имел права так со мной разговаривать. Во всяком случае, паралич его все-таки не разбил, а значит, Господь услышал мои молитвы».

Мейбл молилась за здравие судьи! Валентайн поймал себя на том, что улыбается, – несмотря ни на что.

«Что ж, пару деньков я еще здесь вытерплю, а потом сбегу! Ха-ха! А если серьезно, то здесь довольно худо. Еда ужасная, и спать я совершенно не могу. Наверное, потому это и зовется тюрьмой. Надеюсь, что хоть у тебя все в порядке. Пока, Тони».

В трубке раздались гудки. Валентайн глянул на часы: Джерри скоро прилетит во Флориду, и у Мейбл все наладится. Он включил второе сообщение:

«Папа… Это я… Джерри. Слушай, я попал в беду».

Валентайн заткнул второе ухо – из музыкального автомата, стоявшего в вестибюле, полились звуки: «Роллинг Стоунз» пели «Женщины из бара», и голос сына был едва слышен.

«Телефонистка ответила, что ты уже выписался, но потом я перезвонил и поговорил с Роксаной, и она сказала, что ты все еще там. Во всяком случае, я на это надеюсь, потому что меня преследуют два типа из мафии».

– Святый Боже, – сказал Валентайн в трубку.

«Я зашел в бар за наличностью, а они меня там уже ждали. Я спросил, что им надо, и они сказали, что это как-то связано с тобой. Я швырнул в них стол и удрал через заднюю дверь. Эти парни вели себя так, словно собирались меня убить».

Валентайн крепко сжимал трубку, сердце его готово было выпрыгнуть из груди.

«Из-за этого я опоздал на свой рейс. Извини меня за то, что случилось с Мейбл, но мне надо думать о том, как спасать свою шкуру. Уверен, ты все поймешь. Я направляюсь в Атлантик-Сити, спрячусь там. Оттуда позвоню».

Валентайн снова прослушал сообщение: Джерри был явно напуган. Он закрыл глаза и произнес про себя молитву за спасение сына, а затем включил последнее сообщение:

«Эй, Тони, – Ник старался перекричать вой сирен. – Срочно приезжайте. Кто-то пытался спалить мой дом».


Когда Валентайн прибыл к закопченному дворцу, который Ник называл своим домом, пожарные машины уже уехали. Через лужайку пролегли глубокие колеи, оставленные тяжелой техникой, все посадки были уничтожены. Он припарковался позади «Кадиллака», принадлежавшего Нику, вылез из машины и огляделся. Когда-то это место было не лишено своеобразного, пусть и безвкусного, шарма. Сейчас от прежней роскоши не осталось и следа.

Портик с колоннами был покрыт копотью, и, прежде чем войти в дом, Валентайн тщательно вытер ноги о коврик. В вестибюле он застал Ника. Тот яростно спорил со страховщиком, который объяснял, почему страховая компания не может сразу же выписать чек на возмещение ущерба: сначала все должен осмотреть следователь пожарного департамента. Он составит отчет, и если это не поджог, то страховку выплатят.

– Но это же явный поджог! – кричал Ник. – Она попыталась сжечь дом. Жеребец и Кроха ее видели. Правда, ребята?

Бывшие футбольные звезды сидели подле фаллосоподобного бара в гостиной. У Жеребца была повреждена рука, на щеке Крохи красовались царапины. Оба согласно кивнули, а затем, пристыженные, снова уставились в пол.

– Какие еще доказательства нужны? – воскликнул Ник.

Страховщик беззастенчиво глянул на часы и нетерпеливо ответил:

– Я имел в виду намеренный поджог, мистер Никокрополис. Если следователь придет к выводу, что это мисс Соломон устроила пожар, тогда ваше заявление подпадает под статью о вандализме, а на подобный случай вы застрахованы. Но пока такого заключения нет, я ничего не могу сделать, разве только снять вам номер в отеле.

– Снять номер? Да отель мне принадлежит, болван!

– Мистер Никокрополис, мне нужно немного времени, чтобы все уладить.

– Сколько это – немного?

– Три-четыре дня.

– И это, по-вашему, немного?

– На то, чтобы составить исковое заявление, – да.

– Ой, скройтесь с моих глаз! – И Ник взмахнул рукой, словно отпуская страховщика. Затем, повернувшись кВалентайну, спросил: – А вас где черти носили?

Страховщик, однако, не двинулся с места. Медленно-медленно он снял с носа очки и засунул в нагрудный карман рубашки. Валентайн понял, что страховщик собирается сделать сейчас что-то по-настоящему глупое. Он тронул его за рукав.

– Не надо, – вполголоса произнес Валентайн.

Страховщик искоса глянул на него, не понимая, то ли этот старикан ему угрожает, то ли дает добрый совет.

– Вы на него работаете? – спросил страховщик.

– Назовем это частичной занятостью, – ответил Валентайн.

– Ужасно, – сказал страховщик и вышел из дома.

Ник направился к бару, где возложил руки на плечи Жеребца и Крохи. Они по-прежнему сверлили глазами пол.

– Сколько я вам плачу, мальчики? – осведомился Ник.

– Сорок тысяч, – ответил Жеребец.

– И мне столько же, – сказал Кроха.

– И за что же?

Взяв из бара бутылку безалкогольного пива, Ник сказал:

– Подумайте об этом хорошенько.

Затем в сопровождении Валентайна направился в свои личные апартаменты. Сам дом не очень пострадал – в отличие от комнат Ника. Дверь в спальню превратилась в щепки – пожарные были вынуждены разбить ее топориками. Ник в ярости отшвырнул их ногой.

– Когда Жеребец и Кроха попытались ее выпереть отсюда, Шерри пришла в ярость, – пояснил он. – Заперлась в спальне и принялась кромсать мою одежду. Просто как взбесившийся ребенок. А потом нашла альбом, в котором у меня фотографии всех моих телок. Ну, тут ее совсем накрыло…

Валентайн огляделся – альбом лежал в углу. Именно с него пожар и начался – как шел огонь, проследить было нетрудно. С альбома он перекинулся на шторы, потом по потолку добрался до гардеробной Ника – все его костюмы из акульей кожи и шелковые рубашки сплавились в огромный ком. Стены в гардеробной выгорели совсем, и через них был виден задний двор.

Альбом был все еще теплым. То, что полицейские не забрали его в качестве вещественного доказательства, говорило о многом. Валентайн содрал обложку, и его взгляду предстало подкопченное собрание подружек Ника в соблазнительных позах. Валентайн с удивлением узнал несколько лиц сотрудниц отеля.

– Вы снимали своих женщин обнаженными? – спросил он.

– Естественно. Память-то у меня ни к черту, и я решил, что лучше уж вести что-то вроде фотодневника.

– А они не возражали?

– Им это нравится.

– Шутите!

– Вовсе нет! Они даже просят меня снимать так, чтобы были видны лица. Ну, чтобы я потом мог их узнавать. – И Ник захихикал.

– Быть такого не может.

– А вы что, никогда свою старушку голой не снимали?

Валентайн покачал головой. Посмей он предложить Лоис такое, она бы убила его на месте.

– Не стоило вам связываться с женщинами, которые у вас работают, да еще в таком количестве.

– Ой, Бога ради! Только не надо читать мне нотации, ладно? И не надо учить меня жить! Тоже, праведник нашелся!

Валентайн почувствовал, как внутри у него что-то словно оборвалось. Страховщик прав: ужасно, что ему приходится работать на такого урода. Достав бумажник, Валентайн вынул две тысячи аванса и швырнул Нику.

– Что это вы задумали?

– Я увольняюсь, – сказал Валентайн.

– Что-что?!

– Вы слышали.

– Но вы не можете бросить меня вот так! Вы мне нужны!

– Вы сами искали неприятности себе на голову, – сказал Валентайн. – И теперь получили по заслугам.

Подвижная физиономия Ника превратилась в камень. Он вытащил из нагрудного кармана сигару и принялся яростно ее жевать.

– У вас что, день сегодня не заладился?

– А вот хамить не надо. Да, у меня тоже могут быть свои проблемы.

Ник смутился – что такое проблемы, он понимал слишком хорошо. И в бессердечности его упрекнуть тоже никто не мог. Он подобрал с пола деньги, обтер их о штаны и протянул Валентайну.

– Вы победили.

– О чем это вы? – спросил Валентайн.

– Ну, в смысле, что я прошу прощения.

Валентайн снова положил деньги в бумажник.

– Я все равно увольняюсь, – сказал он.

– Но…

– Вы наняли меня разыскать Фонтэйна, я сделал это, теперь мне пора уезжать.

– Но вы не нашли Нолу…

Валентайн пожал плечами. Сын значил для него куда больше, чем Нола Бриггс, да и Мейбл тоже нуждалась в его помощи, и их он не променял бы на все золото мира. По пути к Нику он думал, что хорошо бы отправиться в круиз вместе с ними, и мысль эта привлекала его все больше.

– Вот увидите, сама объявится, – сказал Валентайн.

Грустный Ник плюхнулся на водяной матрас, который, казалось, огонь пощадил. И из-под его тщедушного тельца под самый потолок взметнулись фонтаны.

– Сучка! – заорал он.

Валентайн принес из ванной полотенца и попытался как-то обсушить своего бывшего работодателя. К концу этой процедуры Ник воспрянул духом и даже рассказал об одной из своих бывших, которая пыталась переехать его машиной. Ник обладал уникальной способностью портить отношения с женщинами, и эта его черта была Валентайну – в отличие от всех остальных – даже симпатична.

– Слушайте, – заявил Ник, устраиваясь на безобразной кушетке в форме сердца. – Предлагаю вам сделку.

– Какую еще сделку?

– Вы сами мне сказали, что если Фонтэйн попытается меня еще раз ободрать, он сделает это сегодня.

– Да, я так думаю.

– Сейчас, без Сэмми, я полностью уязвим. Понаблюдайте сегодня в казино, и я заплачу вам пять тысяч.

– Ник, мне надо ехать.

– Но это всего лишь на одну ночь!

– Извините, не могу, – сказал Валентайн.

Ник в задумчивости пожевал сигару, потом спросил:

– Вы уже заказали билет на самолет?

Вот об этом Валентайн как-то не подумал. Он отрицательно покачал головой. Вытащив сотовый телефон, Ник сказал:

– Спорим на сто долларов, что билетов нет.

Воспользовавшись любезно предложенной ему трубкой, Валентайн обзвонил несколько агентств: билеты нашлись только на завтрашний вечер. Он и забыл, что Лас-Вегас – настоящий проходной двор, сюда прилетает и отсюда улетает народа больше, чем в любом другом аэропорте мира.

– Я для своих нужд нанимаю частный самолет, – сказал Ник. – Он вам нужен – вы его получите.

– И за сколько времени надо их предупреждать?

– За двенадцать часов.

Валентайн глянул на часы: около трех пополудни. Если раньше всего выбраться из города можно только самолетом Ника, значит, Джерри и Мейбл придется с этим смириться. Да и ему самому тоже.

Ник дотронулся до его руки:

– Что скажете? Договорились?

– Хорошо, – пробурчал Валентайн.

Ник двинул его кулаком в плечо, скрепляя соглашение.


Они прошли через дыру, образовавшуюся в стене гардеробной, и, стоя на заднем дворе, обозревали разруху. Расположенная у бассейна копия «Давида» Микеланджело подверглась кастрации каким-то острым предметом. Ник нашел в траве каменный пенис и спрятал его в карман.

– Полагаю, вам сегодня следует принять в казино особые меры безопасности, – сказал Валентайн.

Ник уставился на него:

– Какие такие особые меры?

– Пусть Уайли соберет всех охранников из всех смен, но не пускает их в зал, пока там не будет много народа. Так им будет легче смешаться с толпой.

– Хорошо, – согласился Ник.

– И пусть те, кто наблюдает за мониторами, меняются почаще. Особенно это касается смены, которая заканчивает в полночь. Смените их на час раньше.

– Зачем?

– Большинство мошенничеств совершается в казино во время пересменок. Одни уходят, другие приходят, внимание отвлекается, пусть на какие-то мгновения, но мониторы остаются без присмотра. Фонтэйн это хорошо знает.

– Получается, вы уже все продумали, не так ли?

Валентайн кивнул. Он знал, как рассуждают такие, как Фрэнк Фонтэйн, – правда, до сих пор особой пользы ему это знание не приносило.

– Ну а что с Нолой?

– Ник, я вам уже говорил: она тоже замешана.

Ник с несчастным видом покачал головой:

– Вы твердо уверены?

– На все сто положительных процентов.

Ник совсем опечалился. Он вытащил из кармана каменный пенис и принялся его разглядывать. Судя по всему, этот предмет мог служить метафорой всей его жизни: быстрое, решительное начало и медленное, неуклонное угасание вплоть до полного бессилия.

23

Оставив Жеребца и Кроху сторожить обесчещенный дворец, Ник усадил Валентайна в свою машину и, проехав примерно квартал, остановился у соседских ворот. Нажал на кнопку, въехал на территорию поместья и припарковался в тени элегантного тюдоровского особняка. Позади дома, на вертолетной площадке, стоял сверкающий «Сикорский», возле которого их поджидал элегантный светловолосый пилот в солнцезащитных очках «Рэй-Бэн».

– Мы сейчас по Стрипу в машине никак не проедем, – пояснил Ник. – Слишком много туристов. Можно добраться только воздухом.

Пока они шли к вертолету, Валентайн заметил лежащего на полотенце у бассейна лысого крупного мужчину. Соблазнительная мисс в красных стрингах склонилась над ним и делала массаж. Ник присвистнул, женщина подняла голову и посмотрела на них. Мужчина молча отвернулся.

– А это кто? – спросил Валентайн.

– Один модный хирург, – ответил Ник. – Однажды проиграл в крэпс в моем казино сто тысяч. Выяснилось, что он по уши в долгах и расплатиться никак не может. Конечно, я мог забрать у него за долги вот этот домик, но я рассудил иначе – все-таки сосед. И позволил ему отрабатывать долг. Его садовник следит и за моей лужайкой, я могу, когда понадобится, пользоваться его вертолетом, а также его женой, когда он в командировках.

– Вы шутите, – сказал Валентайн.

– Вовсе нет: каждый трах – и его долг уменьшается на штуку, – и Ник подмигнул.

– Надеюсь, что ей-то вы ключей от своего дома не давали.

– Хватит подкалывать.

Ник обменялся крепким рукопожатием с ухмыляющимся пилотом по имени Кен. Они пристегнулись, надели наушники, и Кен направился к Стрипу – сверху казино казались сверкающими каменьями из пиратского сундука. Валентайн летал вертолетом не впервые и знал, что разглядывать какие-либо объекты на земле дольше нескольких секунд нельзя – вывернет наизнанку. Так что он закрыл глаза и привалился к двери.

– Хочу показать кое-что моему другу, – сказал Ник. – Как ты думаешь, твой босс станет возражать, если мы немного отклонимся в сторону?

Кен в ответ лишь громко заржал.

Через несколько минут Кен приземлился на северной стороне города – когда-то здесь была парковка для домов на колесах. Валентайн вылез из машины и проследовал за Ником по пыльной дороге. На обочинах стояли полуразвалившиеся трейлеры. Откуда-то вышел мексиканец – он был без рубашки, и его сопровождал рычащий пес. Мексиканец уставился на них, но не сказал ни слова.

Они шли вдоль заброшенного трейлерного городка примерно с полмили, потом дорога уперлась в кладбище, явно бедняцкое. Захоронения располагались как попало, памятников не было вовсе; последнее пристанище тех, чья жизнь кончилась еще при жизни. Ник быстро шел по петляющей тропинке, Валентайн семенил следом, боясь наступить на чью-нибудь могилу.

В дальнем углу оказалась совсем особенная, не похожая на другие могила – с ухоженной лужайкой, с надгробным камнем. Ник встал на колени, перекрестился и пробормотал молитву. Валентайн тоже перекрестился и, сощурившись, постарался прочесть надпись на камне:

Джеймс «Грек» Дандалос

6.04.1910–9.12.1994

Старайся, и не бойся перестараться

– Мой наставник, – пояснил Ник и достал из кармана черную стодолларовую фишку. – Я приехал сюда в шестьдесят пятом, и Грек сразу же взял меня под крыло. Он был настоящим игроком, лучшим игроком на свете. Однажды мы с ним выиграли в крэпс сорок тысяч. Пошли, купили себе автомобиль и решили: раз уж везет, надо продолжить игру. Проиграли все до цента, а потом разбили к черту машину. Это был лучший урок, который я в жизни когда-либо получал.

Ник выкопал ямку, засунул туда фишку, тщательно заровнял землю.

– Я тогда сказал Греку, что никакому игроку в конечном счете выиграть не удается – казино все равно получит свое. А он засмеялся и ответил, что единственный способ сделать деньги в казино – это стать его хозяином.

– И вы купили казино.

– Как только смог наскрести достаточно денег.

– Наверное, он вконец разорился, если его похоронили здесь.

– Четыре миллиона долга, не считая того, что он задолжал мне. – Ник встал и отряхнул колени. – Умер он в полной безвестности. Даже я об этом не знал, потом только разыскал могилу.

– Как вы полагаете, сколько он проиграл за всю свою жизнь?

– Тридцать, может, сорок миллионов – наверное, столько прошло через его руки, – усмехнулся Ник.

– Да уж, такой игрок был достоин более пышных похорон.

– Грек жил с размахом, а умер скромно, – с нежностью произнес Ник. – Думаю, пышные похороны ему были не по нраву.


Спустя десять минут вертолет доставил их на стоянку у «Миража», которой пользовались и другие казино на Стрипе. Ник когда-то заявил, что ноги его в казино-конкуренте не будет, поэтому им пришлось обходить вокруг всего огромного строения. Путь был долгим, и когда они подошли наконец к «Акрополю», пот с обоих тек ручьями.

– Вы только поглядите, сколько народу! – обрадовался Ник.

Двери были широко распахнуты, поскольку очередь желавших помериться силами с Одноруким Билли тянулась на улицу. Ник, словно политик во время предвыборной кампании, принялся пожимать руки и похлопывать по плечу туристов, раздавая им талоны на бесплатную еду. Туристы сияли от радости, и Ник с Валентайном вошли в казино под гром аплодисментов.

Внутри творилось черт знает что: шум, огни, радостные вопли, сопровождающие выигрышную комбинацию костей или выигрышную карту. В металлические поддоны с грохотом сыплются серебряные доллары, какой-то тип в бейсбольной шапочке только что выиграл в покер двадцать тысяч – вот она, наглядная демонстрация взлетов и падений, пойманной за хвост удачи и банкротств. Ника просто распирало от гордости.

– Нет, вы только поглядите, что творится! – воскликнул он, когда за ними закрылись двери лифта. – Бой за звание чемпиона – лучший способ заставить людей раскошелиться. Сегодня ночью мы сделаем миллиона два, а то и три! Легко!

На это и Фонтэйн рассчитывает, думал Валентайн, пока лифт мчал их на двенадцатый этаж. Блеск таких больших денег ослепляет – для грабителя лучшей ситуации не сыскать.

Войдя в номер, Ник сразу же вызвал Уайли. Питбосс выглядел измученным и каким-то помятым – словно спал в одежде. Севшим от усталости голосом он зачитал данные о доходах:

– С полудня мы сделали на блэкджеке пятьсот тысяч, триста восемьдесят на игровых автоматах, восемьдесят пять на рулетке, шестьдесят на пай гау[37] и пятьдесят на крэпсе.

– А как дела у Однорукого Билли? – осведомился Ник. Он развалился в кресле и посасывал безалкогольное пиво.

– Нам уже дважды приходилось выгребать из него монеты, – ответил Уайли.

– Великолепно! Послушай, Тони хочет ввести дополнительные меры безопасности на сегодня – на случай, если Фонтэйн сунет сюда свой нос.

Валентайн пояснил Уайли, что он задумал. Усталость с пит-босса как рукой сняло: он почуял запах добычи.

– И вы думаете, нам удастся его прихватить? – с надеждой спросил он.

– Только если ты будешь все время настороже, – ответил Ник.

Плечи Уайли поникли вновь: его придавил непомерный груз ответственности. Он извинился и отправился в ванную. Вышел он оттуда с причесанными на пробор волосами и повязанным наново галстуком.

– Пока я на посту, никто не посмеет нас обчистить, – заявил он.

Ник проводил Уайли к двери:

– Мы с Тони отправляемся на бой. Если заметишь что-то странное, сразу же звони мне на сотовый.

– Да, сэр.

– Я на тебя надеюсь.

– Я вас не подведу, – решительно произнес питбосс.

– Иди и заработай мне денежки, – напутствовал его Ник.


Огонек на автоответчике в номере Валентайна мигал без остановки.

Однако сообщение было лишь одно – от Джерри.

«Привет, пап. Просто информирую, как дела. Я все еще в Нью-Йорке. Эти типы подбили мою машину на дороге в аэропорт, так что пришлось свернуть и оставить ее в гараже возле здания ООН. Думал позвать полицию, но с моим прошлым… Ну, ты понимаешь…»

– Еще бы, – сказал Валентайн автоответчику.

«Я связался с Писунчиком, велел ему закрыть бар, так что видишь, твое желание исполнилось: больше никаких подпольных ставок. Ха-ха. В общем, минут через двадцать за мной заедет Иоланда, и мы двинемся в Джерси. Когда устроюсь, позвоню, скажу, как со мной связываться. И, пап, еще раз прости меня за Мейбл. Я все думаю, как она там, в тюрьме… Это меня просто терзает».

Джерри посочувствовал Мейбл! Вот это прогресс: Валентайн не помнил случая, чтобы его сыну было жаль кого-то, кроме себя самого.

«И еще, пап. Раньше я в такой ситуации был бы ужасно на тебя зол, но я не обижаюсь. Что было, то прошло… Я начал понимать, что испытывал ты, когда у тебя из-за меня возникали всякие проблемы. Я тебя теперь лучше понимаю. В общем, позвоню».

Голос Джерри умолк. Валентайн подумал было проиграть запись еще раз, чтобы услышать, как Джерри занимается самобичеванием, но отказался от этой идеи. Ему и одного раза было вполне достаточно. И он стер запись.

Валентайн сел на кровать и задумался о Нике, о том, как тот зарывал фишку в могилу старого грека, задолжавшего ему кучу денег. На что каждый из нас способен ради родных и любимых? Да на все что угодно.


– Через двадцать минут начало! – заявил материализовавшийся на пороге Ник. – Сначала будет бой между боксерами второго полусреднего, я на них тоже ставку сделал.

Ник принарядился: в белых брюках, красной шелковой рубашке, расстегнутой так низко, что были видны седые волосы на груди – странный контраст с иссиня-черной шевелюрой. Шею его обвивали несколько золотых цепей.

– Через минуту буду готов, – сказал Валентайн.

Когда Валентайн ровно через шестьдесят секунд появился из спальни, Ник разразился упреками:

– Нельзя на бой так одеваться! За версту видать, что полицейский. Да на нас все пальцами показывать будут!

Увы, ничего другого чистого у Валентайна просто уже не оставалось.

– Открыт для предложений, – сказал он.

– Снимайте все, кроме штанов, я вам дам свое.

Вкусы Ника явно сформировались в семидесятых, потому что он торжественно выдал Валентайну приталенную рубашку цвета запекшейся крови и кремовый льняной пиджак с широкими лацканами и перламутровыми пуговицами. Валентайн разглядывал себя в огромном зеркале: еще бы волосы набриолинить – и ни дать ни взять боевик команды Мо Грина из «Крестного отца».

Ник постучал по часам:

– Пора двигаться. Я поставил два куска на то, что мой мальчик победит за три раунда.

На пороге Ник остановил Валентайна и показал на книжную полку. Там красовался портрет Элвиса Пресли с подписью: «Нику – ты лучший из лучших! Элвис».

– Я ему как-то раз помог, – по дороге к лифту пояснил Ник.

– Это как же?

– Я тогда только открылся – в семидесятых. Элвис у меня выступал, зал каждый вечер был битком набит. Деньги так рекой и текли! Ну, как-то раз он вечером у себя в номере смотрел телевизор, что-то там ему не понравилось, и он выстрелил прямо в экран. Пуля прошла через стену и чуть не убила парочку в соседнем номере.

– И что же вы сделали?

– Как – что? Пригласил телевизионного мастера.

– Что?!

– А что это вас так удивило?

– То есть вы просто починили ему телевизор?

– Конечно. А что еще я должен был сделать?

Невероятная логика! Непонятно – то ли полицию вызывать, то ли санитаров из дурдома…

– И что же его так разозлило?

Лифт остановился, и из него вышла пожилая пара – он в дешевом синтетическом костюме, она в похожем по тону платье, тоже из синтетики. Пронзительные голоса жителей Среднего Запада резали слух, при этом дама вопила громче:

– И прекрати делать вид, будто это я все проиграла!

– Ну а что прикажешь делать, если проиграла действительно ты, – защищался мужчина.

– Я проиграла в кено четыре сотни, – орала она, – а ты продул в крэпс четыре тысячи!

– Да, но зато я хоть знаю правила игры.

Пара, продолжая переругиваться, скрылась в номере. Ник и Валентайн зашли в кабину, Ник нажал на кнопку с надписью «Вестибюль». Двери за ними закрылись.

– Он смотрел передачу с Робертом Гуле,[38] – пояснил Ник.

24

Внизу Ник первым делом заглянул в ярко освещенную нишу Однорукого Билли. Сейчас он стоял свободным, и Ник отвесил полновесный поцелуй своему самому лучшему работнику. Джо Смит, который так и не поднялся со своей табуретки, хихикнул.

– Билли – моя лучшая придумка, – признался Ник. – Он приносит мне деньги каждый день и в любую погоду.

Снаружи их поджидал личный гольф-кар Ника – с его монограммой на борту и холодным безалкогольным пивом в держалке для бутылок. Валентайн сел на пассажирское место и вознес молитву: теперь-то он уже знал, какой из Ника водитель.

Стрип был запружен толпами, как Таймс-сквер в канун Нового года. Ник мчался поперек движения, заезжал за осевую и проскакивал на красный свет – и все это ради того, чтобы преодолеть несколько не таких уж длинных кварталов. Возле «Цезаря» он резко затормозил, и Валентайн чуть не вылетел вперед. Дорогу перегораживали сверкающие лимузины. Крутанув руль, Ник выскочил на тротуар и нажал на клаксон, сыгравший тему из старой кинокомедии.

– Везу тяжелобольного, везу тяжелого больного, дорогу, ребята! – кричал он, и празднично одетая толпа расступилась.

– Но он выглядит вполне здоровым, – заметил какой-то человек в смокинге.

– Он только что женился на собственной сестре, – заорал Ник в ответ. – И кто он, по-твоему? Здоровый?

По тротуару Ник домчался до стоянки, выскочил, сунул мальчишке-парковщику пятьдесят долларов.

– Не беспокойтесь, мистер Никокрополис, я присмотрю, – пообещал мальчишка.

Вслед за Ником Валентайн вошел в кичащееся роскошью казино. Здесь царил настоящий бедлам: все столы заняты, кругом толпы игроков. Ник сновал среди них чуть ли не вприпрыжку: здешняя атмосфера вызывала у него адреналиновый шок. Джей Сарно, импресарио, который создал «Цезарь» практически в одиночку, стилизовал отель и казино под древнеримские термы, в которых устраивались пышные оргии. Это заведение никогда не задумывалось как место для благопристойного и убогого семейного отдыха, никогда оно таким и не станет.

Миновав ряды игровых автоматов, они вступили в торговую галерею с искусственными фонтанами и статуями, до чертиков похожими на живых людей, так как они периодически меняли позы. На потолок проецировались трехмерные изображения, воздух наполняли звуки тропического леса.

– Вот это все я терпеть не могу! – и Ник выругался. – В казино продают мечты, а не иллюзии! Вы меня понимаете?

Валентайн кивнул, вспомнив, что рассказывал ему Сэмми Манн.

– Трюки не по вашей части?

– Я всегда играл честно! – торжественно заявил Ник.

Они пошли по указателям, которые привели их сначала к ряду дверей, потом – на парковку. За ней и был выстроен ринг в окружении высоких открытых трибун. Ник протянул билеты контролеру, а одетая в древнеримскую тогу официантка провела их на места – в середине пятого ряда – и осведомилась, что принести выпить.

Когда напитки прибыли, Ник заявил:

– Джей Сарно – настоящий гений. В 1978 году, когда начали открывать казино в Атлантик-Сити, все здесь ударились в панику. За исключением Джея. А он начал устраивать бои за звание чемпиона. Каждый новый бой был лучше предыдущего, а потом Джей взял да и поставил пятнадцать миллионов на бой между Леонардом и Хернсом. Ой, что тогда творилось!

Валентайн помнил тот бой. Шугар Рэй Леонард и Томми Хернс, два непобедимых великих боксера, сражались на парковке «Цезаря» за звание абсолютного чемпиона во втором полусреднем весе. Тот бой привлек игроков со всего света, и потому Антлантик-Сити потерпел поражение, от которого так и не оправился.

Ник чокнулся своим бокалом с безалкогольным пивом с бокалом Валентайна, в котором плескалась вода.

– За то, чтобы мы поймали Фрэнка Фонтэйна.

– Да уж, за это стоит выпить, – ответил Валентайн.

На ринг, сверкающий словно огромный бриллиант, вышли два латиноамериканца-легковеса. Рефери зачитал им правила, прозвучал гонг. Боксеры сошлись в центре и начали буквально порхать друг вокруг друга.

Бой шел на равных, и победителя пришлось определять жеребьевкой. Зал встретил такое решение возмущенными криками. Что до Валентайна, то он, напротив, аплодировал: во многих странах бои на равных считались зрелищем благородным, достойным самых высоких похвал. Так с какой стати поливать бойцов грязью? Они бились изо всех сил и заслужили аплодисменты.

– Мой парень выступает следующим, – сказал Ник.

– Он что, до такой степени хорош?

Глаза Ника сверкнули:

– Да, только никто об этом не знает.

Ветер переменил направление, и теперь до них доносился гул машин с ближайшего шоссе. Из-за этого гула ощущение того, что находишься на поле битвы, становилось только острее. В небе метались разноцветные лучи прожекторов – они отбрасывали на установленный над рингом шатер сполохи, словно где-то вдалеке рвались артиллерийские снаряды. Трибуны быстро заполнялись, в передних рядах можно было заметить нескольких кинозвезд в сопровождении шикарных подружек. Эти ряды считались «выставочными» – как пояснил Ник, киностудии платили непристойно большие деньги, чтобы находящиеся у них на контракте актеры могли занимать такие места. Боксер, на которого ставил Ник, повел себя правильно: молотил противника что было сил и победил во втором раунде. Ник сказал:

– Пойду получу свой выигрыш. Что-нибудь принести?

– Нет, спасибо.

– Вернусь через пару минут.

Следующими рефери вывел на ринг двух злобно скалящихся и рычащих девиц. Прозвучал гонг, и они принялись махать руками и царапаться, словно бездомные кошки. Зрелище было омерзительным, и публика принялась громко высказывать свое к нему отношение. К счастью, этот «бой» закончился быстро – врач поспешил к тяжело отдувавшейся в своем углу худенькой темнокожей девушке.

– Смотрите! – сказал вернувшийся со своими деньгами Ник и пихнул Валентайна локтем под ребра.

Валентайн глянул на противоположную сторону ринга и увидел, как известный киноактер позирует фотографу из числа поклонников.

– Ненавижу этого козла, – скривился Ник.

Валентайн не сразу понял, что эти слова относились не к киноактеру, а к адвокату Нолы Бриггс. Тот как раз в этот момент поднялся со своего места. Андерман и так был ростом невелик, а в компании знаменитого актера вообще сжался в размерах. Сложив руки рупором, Ник крикнул:

– Эй, Феликс, как там твоя нога?

И тут до Валентайна дошло: да ведь Феликс Андерман и был тем таинственным Ф.А., который нанял Эла-Ручонки. Довольно нелепый ход, а Андерман вовсе не дурак, но, будучи загнанными в угол, даже мудрецы творят глупости.

Валентайн смотрел, как Андерман уходит с трибуны, потом и сам встал.

– Скоро вернусь, – сказал он Нику.

Андерман шел не спеша, слегка прихрамывая на подбитую Ником ногу, и Валентайну нетрудно было за ним угнаться. Адвокат направился куда-то через зал казино, где царил настоящий ажиотаж: игроки делали последние ставки на бой Холифилда, его противник шел два к одному. Вскоре Валентайн понял, что Андерман держит путь в туалет.

Туалеты в «Цезаре» – это нечто особенное. Стены, облицованные травертинским мрамором, медные ручки и краны, отполированные до такого блеска, что перед ними вполне можно было бриться, словно перед зеркалом. Валентайн остановился возле раковин и подождал, пока Андерман войдет в кабинку, затем опустил в корзинку смотрителя две бумажки по пятьдесят долларов.

– Отлучитесь на пару минут.

– Меня могут уволить, – возразил смотритель.

Валентайн положил в корзину еще сто долларов.

– Вы полицейский? – спросил смотритель.

– А вы как думаете?

Смотритель, не сказав больше ни слова, исчез. Валентайн взял несколько бумажных полотенец и намочил их в воде. Затем подошел к кабинке Андермана и подождал. Открылась дверь, показался адвокат, на ходу застегивавший ширинку. Валентайн одним движением забил мокрым комом ему рот, втолкнул назад в кабинку и закрыл за собой дверь, ухитрившись еще и повернуть засов.

– Садитесь, – сказал он.

Дрожа от ужаса, Андерман послушно опустился на сиденье.

– Посмотрите на меня, – приказал Валентайн.

Андерман уставился ему в глаза.

– Видите шишку у меня на носу?

Андерман энергично закивал.

– Знаете, кто ее мне посадил?

Андерман издал какой-то звук, приблизительно похожий на слово «нет».

– Точно не знаете?

И снова нечто подобное на «нет».

– А ведь это сделал ваш наемник. Тип по имени Ручонки Скарпи. Сказал, что это вы послали его найти Фонтэйна. Ну как, вспоминаете?

Андерман попробовал было изобразить героическое непонимание.

И тогда Валентайн дал ему подзатыльник – из тех, какие когда-то отвешивал ему отец. Смачный такой. С чувством. Из Андермана вырвалось что-то похожее на «перестаньте», и он отвесил ему второй подзатыльник. Андерман тяжело задышал, и Валентайн вытащил у него изо рта бумагу.

– Я совершил ошибку, – просипел, жадно хватая ртом воздух, Андерман. – Я просто с ума сходил от беспокойства.

– И все равно это не повод нарушать закон, – возразил Валентайн.

– Думаете, я этого не знаю? – заявил Андерман уже более бодрым тоном, на который по-прежнему не имел никакого права. Оторвал клочок туалетной бумаги, вытер скопившуюся в уголках рта слюну. – Слушайте, вы производите впечатление разумного человека. Надеюсь, за пятьдесят тысяч долларов вы сможете об этой истории забыть.

Валентайн снова приложил адвокатскую голову к дорогому импортному мрамору.

– Я взяток не беру, болван.

– Семьдесят пять, – простонал Андерман.

Валентайн придвинулся поближе к адвокату:

– Ты в заднице, Андерман. Я уж позабочусь о том, чтобы свои золотые преклонные годы ты провел, составляя апелляции для осужденных на пожизненное сокамерников.

– Да послушайте меня…

Адвокатов за то и ненавидят, что они всегда норовят оставить за собой последнее слово. Валентайн нанес ему короткий резкий апперкот, и обмякший Андерман соскользнул с сиденья на пол.

Валентайн так его там и оставил – в сортире. Отличное место, чтобы поразмыслить о будущем.


Следующий бой заставил Валентайна на время забыть о заботах. За чемпионский пояс какой-то очередной боксерской ассоциации сражались полутяжи – паренек из Комптона по имени Бенни «Молния» Гонсалес и действующий чемпион Барри «Скала» Росс. У Гонсалеса был талант и убийственная правая, но опыта ему не хватало. Росс, напротив, обладал изрядным послужным списком: он начинал как кик-боксер где-то в Европе, потом перешел в бокс и выиграл тридцать боев подряд чистым нокаутом. Это был классический бой: опыт против задора и силы, боксер против уличного бойца.

– Вот это поединок для таких, как мы, – прокомментировал Ник.

На ринге разыгрывался настоящий спектакль из двенадцати раундов. Сначала перевес был на стороне Гонсалеса, потом инициативу перехватил Росс; затем Гонсалес снова пошел в атаку, и Россу пришлось защищаться. Когда прозвучал финальный гонг, оба боксера все еще держались на ногах, а публика неистовствовала.

Валентайн охрип где-то в восьмом раунде, когда Гонсалес перешел в яростное наступление, – так он орал и свистел. Судьи подсчитали очки, и рефери поднял руку Росса. Ник крикнул в его сторону:

– И кто сказал, что белые не могут драться?

На ринг вскарабкался ведущий в смокинге и торжественно зачитал в микрофон имена выдающихся боксеров последних десятилетий. Из динамиков зазвучали спиричуэлс в исполнении великой Махалии Джексон.

– Холифилд специально оговорил это в контракте, – пояснил Ник. – Чтобы перед каждым боем звучали госпелы. Говорит, это его вдохновляет. Мне лично вся эта религиозная белиберда не по нраву.

– Полагаете, он прикидывается?

– Нет, – ответил Ник. – Он действительно очень религиозный. Но, по-моему, это все равно нелепо. После каждого боя благодарит Господа за победу. Неужто он действительно думает, будто Господь испытывает радость оттого, что он только что превратил физиономию какого-то бедолаги в пиццу?

– Это вряд ли.

– Что-то я проголодался. Хотите закусить?

– Нет, спасибо. Могу я воспользоваться вашим сотовым?

– Конечно, – Ник протянул ему свой телефон и вышел. Валентайн достал из бумажника клочок бумажки с номером Хиггинса. Билл явно смотрел бои в баре: слышалось звяканье стаканов и голос ведущего, комментирующего бой между Гонсалесом и Россом. Сам Билл, судя по голосу, был не вполне трезв.

– Я с тобой не разговариваю, – заявил он.

– Почему?

– Потому что ты утаиваешь информацию. Я с тобой поделился всем, а ты вдруг взял и закрылся, словно раковина.

Валентайн понял, что Билл сердится всерьез. Ему хотелось объясниться, сказать, что для молчания есть свои причины, но в таком случае он расстроил бы друга еще сильнее. И Валентайн попробовал зайти с другой стороны:

– У меня есть для тебя горячая информация.

– Ну конечно! – съязвил Хиггинс.

Прикрыв микрофон рукой, Валентайн сообщил:

– Феликс Андерман нанял Эла Скарпи убить Фрэнка Фонтэйна.

Тон Хиггинса мгновенно изменился:

– И ты можешь это доказать?

– Определенно могу.

– Где Андерман сейчас?

– Возможно, пытается удрать из города.

– А ты где?

– В «Цезаре» вместе с Ником.

Хиггинс выругался и добавил:

– Увижу – убью.

– Знаю, что ты меня любишь, – ответил Валентайн.

Вернулся Ник с пакетом арахиса, которым он поделился с Валентайном. Поделился Ник и информацией о последних ставках:

– Я поставил на Холифилда тысячу. Поторопитесь, а то они прекращают принимать ставки.

– Я не делаю ставок, – ответил Валентайн.

Ник взглянул на него с таким изумлением и даже испугом, словно Валентайн был инопланетянином.

– Мне нравится спорт в чистом виде, предпочитаю болеть, ни о чем больше не думая, – пояснил Валентайн.

– Это как?

– Есть разница между тем, чтобы желать кому-то победить, и тем, когда желаешь победы, потому что поставил деньги.

– Но ставки на Холифилда – это совсем другое, – сказал Ник.

– То есть?

– Холифилд велик еще и тем, что никогда не нарушал закона. А о многих ли сегодняшних боксерах вы можете такое сказать? И, делая на него ставки, вы тем самым его поддерживаете. Поверьте, прежде, чем ступить на ринг, Холифилд непременно узнает, как он котируется. Все боксеры так делают.

Странно, но эти рассуждения Ника пришлись Валентайну по душе. Холифилд ему всегда нравился, а когда он низвергнул Майка Тайсона, приязнь перешла в открытое обожание. Его победа для разных людей означала разное, но главный смысл заключался в том, что порядочный человек сражался с не слишком уж порядочным, И порядочность победила. Это был час триумфа для всех, кто верил в игру по правилам.

– Ладно, – сказал он своему работодателю. – Я это сделаю.

Следуя полученным от Ника инструкциям, Валентайн прошел в ту часть «Цезаря», где располагался спортивный тотализатор, – огромное помещение без окон с зарешеченными кабинками, в которых принимали деньги, и огромным дисплеем, на котором высвечивались ставки.

К кабинкам выстроилась очередь. Ожидая, Валентайн изучал дисплей. Это походило на игру в бинго: угадал правильную комбинацию – получи приз. Ему всегда нравилось число пять – он считал его своим счастливым числом и потому поставил на то, что Холифилд победит за пять раундов. Получалось тридцать к одному. Он вытащил из бумажника новенькую стодолларовую купюру.

Очередь двигалась. Словно по волшебству, на дисплее появилась телевизионная картинка: Холифилд и Зверь уже на ринге. Ведущий их представляет. После этого некто, отдаленно смахивающий на растолстевшего Уэйна Ньютона,[39] запел национальный гимн. Уже подойдя к кабинке, Валентайн разглядел, что это Уэйн Ньютон и есть.

Протягивая деньги, Валентайн сказал:

– Холифилд в пяти раундах.

– Знаете ли, вы в меньшинстве, – объявил букмекер.

– Ну и пусть, – ответил Валентайн.

Валентайн только успел засунуть билетик в карман, как почувствовал, что кто-то трогает его за плечо. Обернувшись, он увидел Ника. Лицо его пылало.

– Звонил Уайли. Он только что говорил с Нолой, – сообщил Ник.

– Где она?

– Прячется где-то в западной части города. Говорит, что сбежала от Фонтэйна.

– Уайли вызвал полицию?

– Нет. Я хочу поговорить с ней первым.

– Ник, – как можно проникновеннее произнес Валентайн. – Обратитесь в полицию.

– Но я должен с ней поговорить, – упрямился Ник. – Пойдемте.

Они чуть ли не бегом проскочили к парадному входу «Цезаря». В казино игры прекратились – все взоры были прикованы к гигантским телеэкранам. Бой длился всего минуту, а Холифилд уже пропустил удар и распластался на ринге. В нейтральном углу стоял Зверь и скалился. Чемпион встал на ноги только на счет «восемь».

– Вот так улетают мои по́том и кровью заработанные денежки, – пожаловался Ник. – Ну, вставай, лентяй! Хватит валяться!

Валентайн думал о том же самом и, как ни странно, больше печалился о своей сотне, чем о здоровье Холифилда. Он вынул из кармана свой билетик и разорвал на мелкие клочки.

Когда они уже неслись в гольф-каре Ника по Стрипу, Валентайн снова попытался воззвать к здравому смыслу:

– И все-таки вам следует сообщить в полицию.

– Я сказал: нет, – не сдавался Ник.

– Нола укрывается от правосудия. Узнав о ее местонахождении и скрыв его, вы становитесь соучастником. Это уголовно наказуемое преступление.

Ник искоса глянул на него:

– Вы, между прочим, тоже можете стать соучастником.

– Так вы хотите, чтобы я сам сообщил?

– Нет, – рявкнул Ник и среди гарема своих бывших жен зарысил к парадному входу в «Акрополь». – Послушайте, сначала я, как джентльмен, хочу перед ней извиниться. Неужели вы думаете, что Лонго мне это позволит?

Валентайн хотел было сказать «да», но удержался – это было бы совсем уж откровенным враньем. Священники и врачи на сострадание способны, полицейские – никогда.

И он ответил:

– Нет.

– Мне нужно всего лишь пять минут с ней наедине, – попросил Ник. – И все.

– Только пять минут?

– Да.

– Обещаете? – с сомнением в голосе спросил Валентайн.

– Клянусь могилой матери, – торжественно произнес Ник.

25

Нола спряталась в «Везунчике» – мотеле на западной окраине. По мере отдаления от Стрипа Лас-Вегас становился все ужаснее, и «Везунчику» вскорости предстояло превратиться либо в автостоянку, либо в кладбище автомобилей. Уже сейчас из-за того, что часть неоновых букв в названии мотеля не горели, а часть горели не полностью, само название выглядело самым жалким образом.

Ник припарковался на пустынной площадке, выключил фары. Некоторое время они сидели молча. Первым заговорил Валентайн:

– Я по-прежнему считаю, что вам лучше бы вызвать полицию.

– К черту полицию.

– А что если здесь нас ждут какие-то неприятности?

Ник перегнулся через Валентайна и достал из бардачка револьвер тридцать восьмого калибра с перламутровой рукояткой, такой блестящий, словно только что из магазина.

– Уберите эту штуковину, пока себе что-нибудь не прострелили, – сказал Валентайн.

– Мне тоже нужна защита, – ответил Ник, засовывая оружие за пояс. – Есть другие предложения?

– Да, – ответил Валентайн. – Давайте позвоним Уайли.

Ник вытер рукавом вспотевшее лицо. Двадцать секунд с выключенным кондиционером – и в машине стало жарко, как в духовке.

– А зачем? – спросил он.

– Скажем, чтобы все повысили бдительность.

– С какой это стати?

Валентайн посмотрел на Ника: неужели он ничего не понимает? Или, как это бывает, все настолько на виду, что никто ничего не замечает?

– Потому что начинается последний акт пьесы, задуманной Фрэнком Фонтэйном и Нолой Бриггс.

– Вы полагаете, что меня все-таки попробуют ограбить?

– Уверен.

Пот уже капал у Ника с носа.

– И откуда такая уверенность? – строптиво спросил он.

– Шкурой чувствую.

– Вы что, ясновидящий?

– В таких делах – да.

Ник позвонил по сотовому. Валентайн покрутил ручку радиоприемника и нашел станцию, которая передавала новости. Как раз начался спортивный раздел: похоже, шансов у Холифилда не оставалось. Зверь метал громы и молнии, в конце четвертого раунда Холифилд снова пропустил прямой правой и упал на колено.

Они выбрались из «Кадиллака». В лицо им ударил горячий ветер, несший с собою мелкие песчинки. Валентайн сразу же ослеп и принялся яростно тереть глаза. По сравнению с песком пустыни мерзкие флоридские комары – просто мелкая неприятность. Ник громко постучал в покрытую когда-то красной краской дверь номера 66-А.

– Кто там? – раздался испуганный женский голос.

– Угадай, – ответил Ник.

Дверь приоткрылась, оттуда упал конус желтого света.

– Привет, Ник, – прошептала Нола.

Они проскользнули внутрь. Номер был из тех, что сдаются на час: с водяным матрасом и привинченным к полу телевизором, в который бросаешь монетки – и на тебе порнуха. Валентайн проверил ванную, подошел к окну, приподнял штору, выглянул на улицу и довольно громко сказал:

– Потрудитесь объяснить, как вы сюда попали.

Нола мрачно глянула на него. Они с Ником, держась за руки, сидели на кровати. Если бы Валентайн увидел эту парочку в первый раз, он бы подумал, что они собираются пожениться.

– Вы же сюда не пешком пришли, не так ли?

– Оставьте ее в покое, – сказал Ник.

– С какой это стати?

– Да разве не видите – ее избили!

Валентайн опустился на колено и внимательно, снизу вверх, разглядел Нолино лицо. Да, обработали ее профессионально. Синяки под обоими глазами, в носу – запекшаяся кровь, разбитая нижняя губа. Выглядит ужасно, однако на самом деле повреждения не такие уж серьезные: зубы не выбиты, хорошенький маленький носик не сломан.

– Надеюсь, вы не купились на этудешевку? – сказал он Нику.

– О чем это вы? – удивленно заморгал Ник.

– Такие увечья – старый трюк. Ее поколотили апельсинами, засунутыми в чулок: на первый взгляд все переломано, а на самом деле это только поверхностные синяки и царапины. Не так ли? – закончил он, обращаясь к Ноле.

В ответ Нола лишь горестно всхлипнула. Ник обнял ее за плечи, словно пытался защитить от обвинений.

– Тони, вы настоящая сволочь, – сказал он.

Краска бросилась Валентайну в лицо. Он встал с колен и, вперив в Ника указующий перст, произнес:

– Пять минут. Мы договорились о пяти минутах.

– Да, только пять минут.

– И через пять минут я вызываю полицию.

– Пять минут, – повторил Ник. – А теперь убирайтесь.

– Хорошо.

Валентайн направился к выходу. Он сделал свою работу, и теперь пришло время возвращаться из безумного мира Ника в собственный, не менее безумный мир. Он был нужен сыну, он был нужен Мейбл. И они тоже нужны ему. Очень. Он открыл дверь и вышел.

До него доносился голос из радиоприемника: комментатор говорил о том, что сегодня Холифилд получил больше ударов, чем иные боксеры за всю свою жизнь. Но ни один из этих ударов не мог сравниться по неожиданности с тем, который обрушился на голову Валентайна. Перед глазами у него все завертелось, и он рухнул назад, во все еще открытую дверь номера 66-А.

Валентайн пришел в себя от воплей Нолы, сопровождавшихся кваканьем игрушечного револьверчика Ника. Потом послышался глухой удар, Нолины вопли сменились ее же хрипом, словно женщину душили. Валентайн попытался приподняться, хватаясь за дверной косяк, но пальцы у него свело. Наконец с огромным трудом ему удалось встать.

Над кроватью склонился Ручонки. Он держал Нолу за горло и твердил:

– Где Фонтэйн? Где Фонтэйн?

– Я… не… знаю… – хрипела она.

А Ник, обхватив массивную ляжку Скарпи, впился в нее зубами. Ручонки отшвырнул его словно муху.

– Помогите! – закричал Ник.

Но как? Дзюдо – штука хорошая, но когда приходится обороняться, для нападения эти приемы не годятся. Да и Ручонки вряд ли позволит Валентайну напасть на него – все-таки он профессионал. Лучше всего выскочить из номера и орать в надежде, что кто-нибудь все-таки услышит.

Вместо этого Валентайн стукнул Ручонки ногой в зад. Это было все равно что пинать скалу. Ручонки оглянулся и, не отпуская Нолу, сообщил:

– Ты следующий.

Валентайн снова пнул его.

– Ну старик, я тебя на куски порву!

Все инстинкты приказывали Валентайну бежать – но бежать было невозможно: Нолино лицо уже приобретало синюшный оттенок, счет шел на секунды. Он снова попытался отвлечь Ручонки.

– Феликс Андерман сказал, что твоя мамаша напилась и ее трахнул карлик, – сказал Валентайн. – Это правда?

Ручонки отшвырнул Нолу. Его безумный взгляд говорил, что Валентайн нажал разом на все болевые точки. Он с яростным ревом двинулся на Валентайна, и в этот момент Ник вырвал коврик из-под ног Эла Скарпи. Тот на животе въехал под телевизор.

От удара телевизор включился, и на экране замелькали кадры порнофильма. На кровати лежала женщина с чернокожим парнем, у которого на голове, по каким-то неясным причинам, было сомбреро. Они вопили от страсти, и эти вопли почему-то привели Ручонки в еще большую ярость. Он снова ринулся на Валентайна.

Большинство наемных убийц в достаточной степени искушены в восточных единоборствах, но все, чему Ручонки научился, оказалось им мгновенно забыто. Поэтому Валентайну без большого труда удалось схватить громилу за воротник, отшвырнуть к стене, а затем врезать ему локтем в лицо. Послышался хруст сломанной переносицы, и Ручонки распластался на полу.

Валентайн схватил револьвер Ника и направил на Эла. Гигант перевернулся – все лицо его было залито кровью – и, тыча крошечным пальчиком в телевизор – там парень в сомбреро как раз добирался до оргазма, – заорал:

– Выключите телевизор! Выключите телевизор!

Валентайн впервые видел человека, спятившего от порнухи.

Когда Скарпи отвезут в тюрьму, психиатрам надо будет провертеть у него в башке дырочку и посмотреть, что там не так.

– Как ты нас нашел? – спросил Валентайн.

– Выключите, выключите!

Нола, до того неподвижно лежавшая на кровати, с трудом поднялась и побрела к телевизору. Не найдя никакой кнопки, она сказала:

– Его невозможно выключить.

– Стукните по нему, – посоветовал Валентайн.

Нола так и сделала. Экран начал медленно гаснуть – сомбреро закатывалось, словно солнце за горизонт. Валентайн повернулся к Скарпи:

– Мы твою просьбу выполнили.

– Мне позвонил мистер Андерман, – простонал тот: из-за фасада громилы выглянул маленький несчастный человечек. – Я поехал в «Цезарь», увидел вас там. Решил, что вы выведете меня на Фонтэйна, и поехал следом.

– Ты один или с тобой еще кто-нибудь?

– Я всегда работаю один.

Телевизор включился снова. Теперь в паре с той же женщиной был новый парень – маленький, почти карлик, но с во-о-т таким детородным органом! Ручонки прикрыл лицо руками и принялся визжать, словно его кололи ножом.

– Господи Иисусе! – воскликнул Ник. – Что же нам с ним делать?

Валентайн вышел из комнаты: пока по телевизору шла порнуха, Эла Скарпи можно было не бояться.

– Позвоните девять-одиннадцать, – сказал он с порога. – Пусть полицейские с ним разбираются.


Чем дольше Валентайн пребывал в отставке, тем лучше он понимал, почему обыватели так не любят полицию. К сожалению, все стереотипы оказались истинами, в особенности разговоры о том, что когда полиция действительно нужна, ее ни за что не дозовешься. Ник, сидевший вместе с Нолой в своей машине, в очередной раз пытался набрать девять-одиннадцать.

– Диспетчер говорит, что все дежурные полицейские сейчас направлены в «Цезарь», – сказал он, прикрыв рукой микрофон. – Там какие-то беспорядки.

– И сколько нам тут ждать?

Ник спросил у диспетчера, потом повторил:

– Она говорит, что полчаса, может, и дольше.

– А что случилось?

– Она и сама не знает.

Валентайн включил радио. Комментатор был у микрофона – в этот момент он пытался связаться с собственным корреспондентом в «Цезаре»: «Можете рассказать нам, что привело к массовой драке между болельщиками?»

Корреспондент ответил: «В пятом раунде Холифилд собрался и вспомнил о своем коронном прямом. Он разбил Зверю правую бровь. Зверь взъярился и ударил Холифилда уже после гонга. Холифилд ответил коротким апперкотом. Я был неподалеку и слышал звук удара. Зверя уже не раз предупреждали против нечестной игры, и на этот раз он окончательно достал Холифилда».

Комментатор спросил: «Тогда драка и началась?»

«Нет, – ответил репортер. – Это случилось, когда рефери объявил победителем Холифилда, поскольку Зверь не мог продолжить бой. Тогда-то секунданты Холифилда и Зверя кинулись друг на друга».

Комментатор: «И драка перешла на трибуны?»

Репортер: «Ну да, разгорелась, как лесной пожар».

– Холифилд победил! – радостно воскликнул Ник. – Мы победили!

Валентайн застонал: он собственными руками разорвал три тысячи долларов! Вот ему очередной урок!

Зазвонил телефон Ника. Это был Уайли. Ник внимательно выслушал, потом нажал кнопку отбоя.

– Уайли от ужаса в штаны наделал, – сообщил коротышка-грек. – Он выловил троих, пытающихся ободрать нас по-крупному, и один из них, как он считает, – Фонтэйн. Мне надо возвращаться в казино.

– Мы не можем оставить Скарпи, – сказал Валентайн.

– Тогда делайте что должны, – ответил Ник.

Валентайн вернулся в номер 66-А. Ручонки лежал на постели, прикрыв лицо своими крошечными ладошками. Порнуха по-прежнему крутилась, и каждый новый сладострастный стон на шажок приближал его к полному безумию. Валентайн тихонечко прикрыл дверь: у него появилась идея.

Он обежал взглядом практически пустую стоянку и увидел кроваво-красный «Мустанг» с форсированным двигателем и бамперами, заклеенными рекламой «Спортзала Голда». Он камнем разбил стекло со стороны водителя, влез внутрь. Пепельница была полным-полна ингаляторами – значит, та самая машина.

Намереваясь вывести двигатель из строя, Валентайн потянул за рычаг, открывающий капот. И только тут заметил лежавший на пассажирском сиденье чемоданчик. Он открыл замки, заглянул внутрь и присвистнул: там было полным-полно того, из чего сотканы мечты.

Вернувшись к «Кадиллаку», Валентайн протянул Нику его пятьдесят тысяч:

– Счастливого Рождества, – сказал он.


На обратном пути к «Акрополю» Нола молчала. Положив голову Нику на колени, она тихонечко плакала – классический образ расстроенной Дамочки. Она была более миленькой, чем Никовы жены, – с более четкими и чистыми чертами. Валентайна так и подмывало спросить у нее, кто же из трех крупных шулеров, орудовавших в данный момент в казино, – Фонтэйн, но он решил подождать, пока они доберутся до места: когда он станет задавать вопросы, ему потребуется яркий свет, чтобы хорошо видеть ее глаза.

Валентайн вошел в «Акрополь». Ник приказал выскочившему швейцару принести инвалидное кресло, и они все вместе торжественно вкатили Нолу внутрь.

В казино творилось сущее столпотворение. Парни в майках и кроссовках ставили, как настоящие крупные игроки. Бросок костей – и десятки тысяч долларов переходят от казино к игрокам и обратно. Сумасшедший дом, в котором даже санитары – безумцы… В воздухе витала простая мысль: «Холифилд победил вопреки всему. Так почему я тоже не могу стать победителем?»

Служебным лифтом они поднялись в комнату видеонаблюдения, где тоже царило безумие, но уже другого рода. За консолью с экранами сидело пятеро мужчин, все они беспрестанно что-то говорили в свои рации, пытаясь держать под контролем происходящее в зале.

Уайли, без галстука, нервно прихлебывал из кружки кофе.

– Привет, босс, – буркнул он.

– Ну и кто там меня обдирает? – спросил Ник.

Уайли ткнул в экран слева от себя:

– Подозреваемый номер один – австралиец по имени Мартини. Когда-то останавливался в «Мираже». Как-то раз вызвал к себе в номер три десятка проституток. Заставил их всех по очереди раздеваться и танцевать перед ним. Ту, что ему больше всех понравилась, оставил на ночь, остальных отправил, заплатив каждой по три сотни. Администрация «Миража» попросила его вон.

– А ты впустил, – съязвил Ник.

– Его доллары такие же зеленые, как и у всех прочих.

Валентайн пристально вглядывался в экран. У Мартини была бритая голова и по золотой серьге в каждом ухе. А еще у него был здоровенный нос. Он играл в блэкджек по-крупному и выигрывал.

– И сколько мы ему уже проиграли? – спросил Ник.

– Шестьдесят тысяч.

Уайли показал на экран справа:

– Подозреваемый номер два, Джои Джозеф. Именует себя королем пиццы Лос-Анджелеса. Потребовал, чтобы мы сняли ограничения по этому столу, и после этого принялся нас колоть.

Скривившись, Ник осведомился:

– Сколько?

– Уже сто тысяч, – ответил Уайли. – Он совершенно ненормальный. Я пытался с ним поговорить, так он послал меня куда подальше.

Валентайн присмотрелся к Джои Джозефу. На короле пиццы были темные очки и дешевый парик. На подбородке у него виднелась ямочка – совсем как у Фонтэйна, и в том, как он стучал кулаком по столу, что-то показалось Валентайну знакомым.

– Имени подозреваемого номер три мы не знаем. Утверждает, что он нефтяник из Техаса, – продолжал Уайли, показывая на человека в ковбойском прикиде и галстуке-шнурке. – Появился около часа назад.

– А этот сколько? – рявкнул Ник.

– Восемьдесят штук.

– Ты меня убиваешь! – взвыл хозяин казино.

– А что вы мне прикажете делать? Ни один на Фонтэйна не похож.

Валентайн наблюдал за техасцем. Того же возраста, что и двое предыдущих, тоже играет в блэкджек. И тоже много ставит и много выигрывает. А потом он заметил кое-что еще. Дилеры за всеми тремя столами были женщины, молодые, хорошенькие. И все они мило болтали с клиентами, которые обыгрывали их вчистую!

Великолепно, просто великолепно! Афера на грани гениальности! Он наклонился к сидевшей в инвалидном кресле Ноле:

– Слушайте меня, и очень внимательно. Даю вам шанс выйти из этой истории. Я знаю, что происходит, и, думаю, вы тоже знаете. Помогите нам, и у вас появится шанс избежать тюрьмы.

Ник и Уайли вытаращили на него глаза. Нола посмотрела сначала на них, потом на Валентайна. Суровый свет флуоресцентных ламп лишил ее лицо всякой привлекательности.

– Хорошо, – пробормотала она.

– Мартини, Джозеф и техасец – одна команда, не так ли?

– Угу.

– И все они научились читать язык тела трех разных дилеров, совсем так, как Фонтэйн научился понимать вас. А эти девушки – ваши хорошие знакомые, и вы подсказали Фонтэйну, что их может привлечь: ковбойский прикид, иностранный акцент и все такое прочее.

– Все так, – тихо признала она.

– Фонтэйн избил вас – с вашего, естественно, согласия, и отвез в мотель в надежде, что таким образом удержит нас подальше от казино. Он ведь как рассчитал? Сэмми – в больнице, мы – на другом конце города, так что помешать ему никто не сможет.

– Прямо в точку, – сказала Нола.

– И кто же из них Фонтэйн?

– Австралиец.

Валентайн был поражен: он бы поставил на короля пиццы. Почувствовав его недоверие, Нола пояснила:

– Он сунул в каждую ноздрю по пластиковой трубочке, отчего нос стал казаться толще.

Валентайн обратился к Нику:

– Ну что, этого вам достаточно?

Ник склонился к Ноле, лицо его было искажено гримасой такого горя, которое может принести лишь разбитая любовь:

– Значит, ты меня больше не любишь?

Нола заплакала:

– Я любила. Действительно любила.

– А теперь вот нет?

– Ах, Ник, неужели ты не можешь понять? – простонала она. – Я всегда готова тебя любить, как бы ни ненавидела.

В искренности такого признания сомневаться было трудно. И Ник заключил ее в объятия, он целовал ее в макушку, а Нола рыдала ему прямо в живот. И в этот момент зазвонил сотовый Ника. Он ответил, потом протянул трубку Валентайну:

– Кто-то вас разыскивает.

Валентайн прижал трубку к уху:

– Алло!

– Ох, Тони, – раздался голос Роксаны. Она, судя по всему, плакала: – Я зашла в ваш номер – хотела устроить вам сюрприз. Зазвонил телефон. Он звонил так настойчиво, что я сняла трубку. Это была какая-то женщина из Нью-Йорка, Иоланда или что-то вроде…

Валентайн почувствовал, как сердце у него перевернулось. Теперь Роксана рыдала в голос.

– Тони, с Джерри случилось что-то ужасное!

– Что?

Но Роксана рыдала так, что не могла вымолвить ни слова.

– Господи, – выдохнул он в трубку. – Я сейчас приду.

Он сунул телефон Нику:

– Я должен идти.

Мысли его смешались. Он шел к выходу, а в спину ему кричал Ник:

– Куда это, к черту, вы собрались?

Валентайн даже не обернулся. Ну почему он не связался с нью-йоркской полицией сразу же после первого звонка Джерри? Почему он не попытался хоть что-то сделать? Почему?

– Тони, – кричал Ник, – не поступайте так со мной!

Валентайн остановился на пороге. Помедлил секунду, потом решительно повернул ручку.

– Тони, вернитесь!

Валентайн толкнул тяжелую стальную дверь. Обернулся, взглянул на Ника. Глаза владельца казино пылали неприкрытой ненавистью.

– Ах ты кусок дерьма из сраного Джерси! – крикнул ему в спину Ник.


Валентайн поднимался к себе в номер в лифте, битком набитом пьяными. В одном углу муж яростно спорил с женой по поводу их нынешнего финансового положения.

– Отдай мне деньги, которые я просил мне не отдавать! – требовал он.

– Нет, – решительно отвечала жена.

– Отдай!

– Нет!

После шестого этажа Валентайн остался в одиночестве. Только теперь он почувствовал, как у него болит нижняя челюсть – после удара Эла Скарпи, и прикрыл глаза.

Дверь в номер была не заперта. Из магнитофона лились сладкие звуки старых песен из репертуара Синатры, свет был приглушен. Обеденный стол накрыт на две персоны, и в центре его горят две свечи.

Он нашел Роксану на кушетке. Она рыдала взахлеб, как ребенок. На ней была красная шелковая блузка, черная кожаная мини-юбка, и выглядела она, как супермодель. Она уложила волосы в замысловатую прическу, и один из локонов изобразил на лбу что-то вроде вопросительного знака. «Ну как, осмелишься?» – словно говорил он.

– Я хотела вас удивить, – шмыгая носом, сказала она, когда Валентайн присел рядом.

– Что случилось с моим сыном? – тихо спросил он.

Роксана положила руку ему на колено и крепко сжала:

– Вам надо позвонить Иоланде.

– Скажите.

– Позвоните ей сами, Тони. Она в истерике.

– Он жив?

– Иоланда сказала…

– Он жив?! – Валентайн взял Роксану за подбородок и взглянул ей в глаза: – Жив?

– Пожалуйста… Позвоните ей.

Валентайн закрыл лицо ладонями. Меланхоличный голос Синатры выводил: «Только одинокие», – и он заплакал. Сотовый телефон Роксаны завибрировал. Она ответила, потом прижала трубку микрофоном к груди и сказала:

– Это Ник. Говорит, что дает вам еще один шанс.

– Пусть катится ко всем чертям.

Роксана точно передала его слова, и до Валентайна донеслись вопли Ника. Тони встал, подошел к огромному окну и взглянул на залитый огнями Стрип. Он попытался вспомнить сына – таким, каким видел его в последний раз. Это было в баре, именно тогда Валентайн ударил его ремнем пониже спины. Неужто именно таким суждено ему запомнить Джерри?

– Ты тупой ублюдок, – сказал он самому себе.

И снова заплакал.

– До свидания, – коротко сказала Роксана и отключила телефон.

– Что он сказал? – спросил Валентайн.

– Что он собирается вас пристрелить.

Что ж, замечательное решение всех его проблем! Спасибо, Ник, пуля – лучшее обезболивающее. Валентайн глубоко вздохнул, задержал дыхание, потом сказал:

– Дайте мне ваш сотовый.

Роксана подошла к нему, протянула трубку, они обнялись. Валентайн чувствовал, что сердце его вот-вот разорвется. Потом он прошел в спальню и закрыл за собой дверь.


Он сел на кровать – старик стариком. Ни жены, ни сына, никого у него не осталось. Его взгляд упал на желтую розу на длинном стебле, лежавшую на подушке. Он поднял цветок, понюхал – Роксана продумала все до мелочей.

Он набрал номер сотового Джерри и слушал, как проходит соединение.

– Алло, – раздался сиплый женский голос.

– Иоланда, это Тони Валентайн.

– О Господи, мистер Валентайн! – Иоланда зарыдала, и он вместе с ней.

– Эти громилы схватили вас? – смог наконец произнести Валентайн.

– Да.

– Где?

– В туннеле Холланд.[40] Движение было такое плотное, что мы не могли выбраться.

– Они били его?

– Да.

– А вам удалось сбежать?

Снова послышались рыдания.

– Все в порядке, – сказал он.

– Да, – сказала она. – Я бежала, как безумная.

– Все в порядке, – повторил он.

– Нет, не в порядке.

– Вы звонили в полицию?

– Да. Они поискали. Никаких следов Джерри.

Что означало: они и не пробовали искать. Глубоко вздохнув, он сказал:

– Мы с вами вместе попробуем его найти.

– Хорошо, – прошептала Иоланда.

– Позвоню вам сразу же, как прилечу, – сказал он.

– Хорошо.

Он уже собирался отключаться, как она его окликнула:

– Мистер Валентайн!

– Да, Иоланда?

– Я вправду его любила.

– И я тоже, – сказал Валентайн.

Он отключился и бросил трубку на кровать. Потом прошел в ванную, поглядел на свое опухшее от слез лицо. Неужели ему до конца дней своих суждено проклинать себя за то, что он не вывез Джерри из Нью-Йорка? Похоже, что да, суждено.

Боли в челюсти он уже не чувствовал, но нижняя губа у него все время дрожала. Валентайн услышал, что в спальню вошла Роксана, и покинул ванную.

– У вас есть при себе аспирин? – спросил он.

Но Роксану он не увидел. Дверь шкафа была распахнута, и на него смотрели холодные глаза того самого ковбоя, который пару дней назад наставлял на него «Магнум». Только теперь он держал в руках трехфутовый отрезок стальной трубы, дабы приступить к завершающему акту в драме Нолы Бриггс и Фрэнка Фонтэйна.

– Разве я не велел тебе уехать из города? – спросил ковбой.

Валентайн сделал шаг назад и чуть не упал – его тело перестало слушаться, он больше не мог защищаться. Ковбой криво усмехнулся.

Движения его были быстрыми и точными. Валентайн беспомощно протянул вперед руки, и на его голову обрушился сокрушительный удар.

26

– Этот жалкий ублюдок из Джерси! – кричал Ник. Он снова почувствовал себя маленьким мальчиком в день смерти отца – тогда ему тоже казалось, что его предали. В тот день закончилось детство Ника. – Да как он посмел так со мной поступить!

Ник носился взад-вперед по залу видеонаблюдения и разорялся все громче и громче. Уайли стоял у консоли и одним глазом наблюдал за боссом, а вторым посматривал на экраны.

– Босс! Они сняли у нас уже четыреста тысяч!

Ник схватил трубку внутреннего телефона и приказал кассирам не выдавать выигрыш людям Фонтэйна, если те попробуют обналичить фишки. Затем сунул голову в крошечный кабинетик Сэмми. Нола лежала на продавленном диване, повернувшись лицом к стене. Ее он тоже в данную секунду ненавидел, поэтому спросил:

– Ты в порядке?

– Да, – ответила она.

– Извини за то, что случилось десять лет назад. Прости, что я тебя так обидел.

– Еще как обидел!

– Принести тебе выпить?

Нола уныло помотала головой. Нику показалось, что он понял: она ничего не хотела получать из его рук. Уайли похлопал его по плечу, и Ник проследовал за питбоссом в зал наблюдения. Там выстроились Жеребец, Кроха и остальные охранники казино. Они все занимались бодибилдингом под руководством одного и того же тренера и потому были похожи друг на друга, словно бегемоты из одного стада. Ник прошел вдоль строя, окидывая каждого из них оценивающим взглядом.

– Уайли сказал, что вы готовы. Это правда?

Охранники в унисон закивали.

– Не слышу ответа!

– Да, сэр! – хором рявкнули они.

– Излагаю план, – сказал Ник. – Жеребец и Кроха берут австралийца за столом номер шесть, Джон и Бретт – техасца за столом номер одиннадцать, Карл и Лерой – короля пиццы за пятнадцатым столом. Если вы кому ненароком что сломаете, я вас в беде не оставлю. Понятно?

– Да, сэр!

Уайли велел им сверить часы. Было 10:05. Затем приказал:

– Идите вниз к названным столам, но постарайтесь сделать это незаметно, смешайтесь с толпой. Ровно в 10:08 хватайте своих мерзавцев. Есть вопросы?

Эти ребята не отличались болтливостью. Только Жеребец, их признанный лидер, заметил:

– Задание не из самых трудных, босс.

Охранники повалили вниз по лестнице, которая загрохотала под их башмаками. Ник и Уайли уставились в экраны.

– Может, все-таки следовало вызвать полицию? – спросил Уайли.

– К черту полицию! – ответил Ник.

Дверь в конторку Сэмми Манна распахнулась, и оттуда пулей вылетела Нола. Волосы у нее торчали, словно у невесты Франкенштейна. Уставив в Ника указующий перст, она заорала:

– Какого черта она здесь делает?

Ник недоуменно переспросил:

– Кто?

– Она, идиот!

Ник глянул через плечо. Неизвестно как, но в зал видеонаблюдения проникла Шерри Соломон. На ней была все та же перепачканная сажей одежда, в которой она пыталась спалить дом Ника.

– Черт побери! – удивленно выдохнул он.

Теперь завопила Шерри:

– Ты говорил, что у тебя с Нолой все кончено!

Ник пожал плечами:

– Ну, детка, понимаешь, всяко бывает.

Шерри схватила корзину для мусора и швырнула в него. За ней последовала лампа – но этот снаряд летел уже из угла Нолы.

– Только не говори, что ты с ней трахался! – орала Нола.

– Исключительно в библейском смысле, – оправдывался Ник.

– Это что значит? Что ты несешь?

– Я в том смысле, это было так, на ходу, а не серьезные отношения, – пояснил он. – Я не собирался на ней жениться и все такое.

– Ах ты двуличный, никчемный урод!

– Отстань от него! – заорала Шерри.

– А пошла ты, сука!

Они сошлись в центре зала, растолкав всех столпившихся возле видеоконсоли. Шерри была в лучшей спортивной форме и наносила удары как настоящий боксер. Нола же пользовалась чисто женскими – и кошачьими – приемами: кусалась и царапалась. Вскоре они валялись на полу, старательно лягая и колотя друг дружку. Ник схватил огнетушитель и залил их волнами белой пены.

– Да не стой ты столбом! – крикнул он Уайли. – Сделай же хоть что-нибудь.

Уайли и сделал. Он схватил Ника за плечи и развернул к мониторам. Всего их было сто восемьдесят четыре, и на каждом просматривался свой участок творившегося внизу, в казино, безумия. Техасец и король пиццы мужественно сражались с охранниками – понятно было, что они владеют искусством восточных единоборств не хуже, чем шулерскими приемами.

– Ты это записываешь? – взревел Ник.

– Кажется, да.

– Что значит: кажется?

И Ник рванул в соседнюю комнату, где помещались видеомагнитофоны, подсоединенные к мониторам. На каждом магнитофоне горел красный огонек, указывавший на то, что идет запись. На этот раз Фонтэйн с его бандой уж точно сядут – и надолго. Ник захлопнул дверь и запер ее.

– Пошли, – скомандовал Ник.

– А что делать с девицами? – спросил Уайли.

Шерри захватила Нолу в полунельсон и методично выдирала у нее волосы – прядь за прядью. В ответ Нола яростно кусала свою противницу за грудь. Тот факт, что Шерри оказалась нечувствительной к этим укусам, говорил о многом. Ник поглядел на эту картину, пожал плечами и выскочил из зала.


Такого Ник еще никогда не видел. Мужчины сражались с мужчинами, женщины – с женщинами, его служащие только успевали разнять одну потасовку, как тут же вспыхивала другая, в воздухе летали стаканы, фишки и стулья – казалось, толпа задалась целью разнести его казино в клочья. Ник никогда не испытывал подобных эмоций, но в других такое наблюдал – страсть к разрушению.

Он быстро собрал свои войска: посудомоек, гостиничных служащих, дилеров, которые попрятались от греха подальше. Каждому было выдано оружие: клюшки для гольфа из магазинчика – дамам, метлы и шесты из бассейна – джентльменам. Ник напутствовал их простыми словами: «Если попробуют драться, добивать нещадно».

Армия хлынула в казино. Там двое дилеров забаррикадировались перевернутыми столами для крэпса и, не щадя живота своего, охраняли от жадных рук толпы фишки. При поддержке посудомоек, издававших леденящие кровь боевые кличи, Уайли ринулся в самую гущу событий.

Собственное подразделение Ника состояло исключительно из женщин. В него входили шестидесятилетняя Бетти, которая сидела в кассе, и Луиза – главная экономка: она похвалялась, что сменила Нику больше грязных простыней, чем его родная мать – пеленок. Все эти годы он не раз с ними ссорился, и не раз они доводили друг друга до истерик, и все же они оставались вместе. Они были его людьми, и сейчас, когда он вел их к столам для блэкджека, его люди принялись скандировать: «Ник! Ник! Ник!»

У стола номер пятнадцать король пиццы ногами выбивал дух из Карла и Лероя. Сжав покрепче свою «Большую Берту», Ник ринулся вперед, размахивая клюшкой над головой, словно булавой. Он терпеть не мог тех, кто дрался ногами. Хочешь сучить копытами – иди танцуй степ. Он с размаху прошелся клюшкой по спине короля пиццы. Тот рухнул на пол.

«Ник! Ник! Ник!» – скандировали служащие.

– Это я только разогревался, – сообщил Ник толпе и двинулся в другой конец пита. Там среди перевернутых столов в манере Чака Норриса подтанцовывал техасец, одновременно превращая в фарш охранников. Ник благоразумно приостановился. В сторонке он заметил Уайли – тот выколачивал из кого-то дух. Ник отправился на разведку.

Дух выбивали из Фонтэйна. Уайли припечатал его к столу и методично колотил в морду правым кулаком.

– Отзови техасца, – приговаривал Уайли. – Прикажи ему остановиться, пока он никого не убил.

– А пошел ты, – ответил Фонтэйн.

– Оставь его, – приказал Ник.

Уайли отошел, а Ник схватил Фонтэйна за ухо и выкручивал до тех пор, пока ухо не посинело. Шулер, взвыв от боли, рухнул на колени.

– Хочешь, чтобы я совсем оторвал? – вежливо осведомился Ник. – Это я запросто. Останови его.

– Я не могу его остановить, – стонал, извиваясь, Фонтэйн. – Он уже сидел и поклялся, что скорее умрет, чем сядет снова. Вам придется его убить.

– Это можно устроить, – сказал Ник.

Он отпустил ухо Фонтэйна и для большей убедительности дал ему по яйцам. Затем приказал Уайли:

– Сядь на него верхом.

Питбосс подчинился, но спросил:

– А вы что собираетесь делать?

– Пойду позову Джо.

Служащим уже удалось усмирить толпу, так что Ник беспрепятственно промчался через казино к нише с Одноруким Билли. Джо Смит исправно делал то, за что ему платили: сидел на своем табурете и помирал от скуки.

– Как насчет того, чтобы немного поразмяться? – спросил Ник.

Джо просиял. Он был молод, в хорошей форме, и его два с лишним метра роста и сто двадцать килограммов веса оставались при нем. Так что он вскочил со своей табуретки, как спринтер по сигналу стартового пистолета.

– Вы правда этого хотите, мистер Никокрополис? – завопил он. – Вы правда хотите, чтобы я нарушил правила?

– Конечно, хочу. Иди за мной.

Но Джо так привык находиться при Билли, что Нику пришлось буквально выталкивать его. Очутившись в зале, Джо огляделся и увидел техасца, который, словно цапля, скакал на одной ноге.

– Кто этот урод? – осведомился Джо.

– Враг. Думаю, ты можешь с ним совладать.

– Да пичужка какая-то! Надо пощипать ему перышки.

Ник удовлетворенно улыбнулся. Вот уж наверняка будет роскошное зрелище. Жаль, что Валентайн, этот тупица из Джерси, его пропустит.


Майк Турковски, бывший хоккеист и нынешний бармен из закусочной «Братишка», уже двадцать минут стоял среди знаменитых фонтанов «Акрополя», наблюдая в инфракрасный бинокль размером не больше сигаретной пачки за тем, что творилось в казино. За все эти годы он принимал участие в попытках обчистить дюжину казино – все они были, кстати, успешными, – и опыт позволил ему сделать один важный вывод: что бы в казино ни происходило, полицию владельцы старались не вызывать. Никто полицейским не доверял – особенно там, где большие деньги лежали практически без присмотра. И это обстоятельство здорово упрощало его задачу.

Майк поднес к глазам часы – 10:14. Фонтэйн велел ждать до 10:20 и, если уловка не сработает, давать деру. Его машина была припаркована на другой стороне улицы, в бардачке лежал билет в один конец до Сиэтла, в багажнике – чемодан. Конечно, неприятно уезжать, не попрощавшись с друзьями, но таковы издержки бизнеса.

В 10:16 он увидел, как Ник прошел в нишу к Однорукому Билли. Лишь один человек на свете мог сдвинуть Джо Смита с его поста, и этим человеком был Ник Никокрополис. Фонтэйн все верно рассчитал.

Майк бросил бинокль в фонтан и направился ко входу. Он увидел, как Ник и Джо Смит помчались через казино – как и предсказывал Фонтэйн. Открыв дверь, Майк проскользнул в нишу Билли.

Вытащив из кармана пять долларовых монет, Майк быстро опустил их в щель. Затем потянул за гигантскую ручищу.

Замелькали картинки. Остановились они на двух дынях и четырех лимонах. Майк достал из кармана теннисный мячик, вставил его в руку Билли – так, чтобы она не могла снова подняться. Из рукава он вынул пару проволочных вешалок, раскрутил, затем снова скрутил в форме буквы «L», затем на одном конце сделал крючок. Встав на колени, он запустил крючок в поддон, куда должны были ссыпаться выигранные монеты, и осторожно ввел проволоку внутрь машины. Глаза его при этом не отрывались от объявления о том, что джек-пот Билли составляет двадцать шесть миллионов долларов. Билли был застрахован лондонской компанией «Ллойд», а они, как сказал Фонтэйн, со страховками никогда не накалывали. Как опять же однажды сказал Майку Фонтэйн, залог успеха – тщательно проделанная подготовительная работа. И свое домашнее задание Фонтэйн выполнил.

Внутри у Билли располагались шесть барабанов, и манипулировать им было труднее, чем другими игральными автоматами. Однако Майк оставался, наверное, последним из мошенников Лас-Вегаса, которые знали, как управляться со старыми машинами, – он тренировался на двух чугунных развалюхах в кладовой «Братишки». Майк собирался использовать эти свои знания и умения на круизных судах, где все еще полно было старых автоматов. Конечно, доходы не столь велики, но для умственно отсталых – а до недавнего времени Майк себя к ним причислял – это была непыльная работенка.

Он слышал вопли техасца. Бедный ублюдок. Фонтэйн не посвящал подельников во все детали плана. Для техасца и короля пиццы планом предусматривались серьезные увечья и тюрьма, для остальных участников – жизнь, полная удовольствий. Майку было жаль двух уголовников, но не спать из-за них по ночам он уж точно не станет.

Через двадцать секунд все было готово. Скрутив проволоку снова в вешалки, он засунул их в рукав. И расхохотался: джек-пот вместо шести вишенок представлял собой изображения шести бывших жен Ника с карикатурно громадными сиськами.

– Великолепно! – воскликнул он, целуя окошечко, за которым они скрывались.

И на всех парах выскочил из казино.


В битве за честь казино участвовали далеко не все служащие – в конце концов, в такой драке недолго и пострадать, и кое-кто из наиболее трусливых работников Ника предпочел отсидеться в сторонке. Среди дезертиров оказались официантки и бармен из «Убежища Ника», группа мексиканских посудомоек и горничных и несколько бухгалтеров. Они собрались в комнате отдыха персонала и ожидали исхода сражения.

Среди них находилась и Роксана. Пять минут назад она вышла из лифта, и ее чуть не убило пролетавшим мимо стулом. Она ринулась в комнату отдыха, выпросила у туповатой горничной по имени Долорес сигарету и сидела сейчас в сторонке, кусая ногти.

– А я думала, у тебя свидание, – сказала Долорес, которая все обо всех знала. – Что случилось?

– Ничего не вышло, – холодно ответила Роксана.

Долорес хмыкнула. Накануне она застукала Роксану, когда та прихорашивалась в туалете – ишь, надушилась, лошадь с ног сбить можно.

– «Ничего не вышло», – повторила Долорес, как попугай. – Дорогая, да тебя же всего-то минут сорок пять не было.

– Ну а мне это время показалось вечностью, – сказала Роксана, стараясь перевести все в шутку.

– А что произошло?

– Ты же слышала: ничего не вышло, – и Роксана сердито добавила: – Такое бывает, понятно?

– Что, он так уж плох?

Роксана в досаде топнула ногой. Кухонные рабочие в ужасе уставились на нее: ни у кого не было разрешения на работу, и они боялись любого шума или скандала.

– Прекрати, – сказала она Долорес.

Та снова захихикала:

– Ой-ой, какие мы сегодня чувствительные!

– Хочешь узнать все в деталях?

– Да, – выдохнула Долорес.

Роксана понизила голос:

– Ну что, я поднялась к нему в номер, заказала напитки, накрыла на стол, поставила музыку. А потом зазвонил телефон, я сняла трубку. Звонили по поводу его сына – он пропал, возможно, его убили. Я обзвонила все казино, нашла его, он поднялся к себе. Все было так грустно, но я подумала, что, может, я смогу его как-то утешить.

Долорес, чья социальная жизнь была небогата событиями, чуть не описалась от восторга.

– И? – едва дыша спросила она. – Что было потом?

– А ничего, – печально ответила Роксана.

Долорес вытаращила глаза:

– Как это так – ничего?

– Вот так, ничего.

– Но…

– Он просто уснул, – сказала Роксана, подавив рыдание и утерев глаза рукавом своей шелковой блузки. – Он пошел в спальню позвонить. Я подождала-подождала и пошла следом. А он лежит на кровати и спит. Господи, мне так не везет!

– Ой, детка! – И Долорес сочувственно обняла ее за плечи. – Мне так тебя жаль.

– Мне тоже себя жаль. – И Роксана разревелась.

В 10:20 Роксана высунулась из комнаты отдыха. Ник со своим войском стоял в центре казино, и все рукоплескали Джо Смиту, который высился у стола блэкджека и, сняв рубашку, демонстрировал мускулатуру. Техасец валялся на полу и громко хрипел.

Загасив сигарету, Роксана попрощалась и вышла. А потом, как делала уже тысячи раз, прошла через казино к главному выходу – она могла выйти через боковой, и тогда путь к стоянке для служащих, где Роксана всегда оставляла машину, оказался бы короче. Но она всегда входила и выходила через главный вход, и все кругом знали, почему.

Потому что у Роксаны была мечта – такая же, как у многих. Мечта о лучшей жизни, в которой не надо подниматься по звонку будильника, доставать из почтового ящика кучи счетов и подсчитывать гроши, чтобы вовремя их оплачивать. Это была мечта о богатстве, она заставила ее бросить мужа и уехать в Лас-Вегас. На ходу она вынула из сумочки пять долларовых монет и по привычке поцеловала профиль Эйзенхауэра на каждой. Потом тряхнула ими в кулаке, словно игральными костями – каждый день из тысячи дней совершала она этот ритуал. Путь в обход, монетки, поцелуи, потряхивание-позвякивание и, наконец, момент истины – она опускала монетки в щель Однорукого Билли и посылала воздушный поцелуй Джо Смиту, который всегда желал ей удачи.

Каждый день одно и то же, каждый день. Эта картина стала настолько привычной, что на Роксану уже мало кто обращал внимание. Одни служащие находили это смешным, другие печально качали головами. Смотрите, вот идет Роксана со своими долларами. Целует их наудачу – да, если кто и заслуживает джек-пота, так только она.

Она проскользнула в нишу и удивленно уставилась на пустой табурет Джо Смита. Как это неосторожно со стороны Ника – снять его с поста! Когда в казино меняли камеры наблюдения, Ник решил сэкономить и установил в нише две камеры-фальшивки – чтобы не ковырять здесь потолок и не платить лишние деньги. Ник, как всегда, решил поступить по-своему, и сейчас он за это должен будет поплатиться.

Роксана подошла к Билли и, придерживая его ручищу, достала теннисный мячик и положила себе в сумочку. На секунду она поймала свое отражение в отполированной меди автомата. Это выражение восторга, это волнение и экзальтацию словами описать было бы невозможно.

Она помедлила, смакуя момент. Сейчас она отпустит руку – и раздастся звон, который заставит Ника и всех остальных ринуться сюда. Они увидят, как она подпрыгивает от восторга, и когда первичный шок пройдет, они за нее порадуются. Победителей любят все, и все будут ее любить.

Роксана была в этом уверена.

Но когда она попыталась отпустить ручищу Билли, кто-то схватил ее собственную руку. Какой-то мужчина припечатал ее пальцы и удерживал ручищу Билли на месте.

– Отпустите, – взмолилась она.

– Нет, – ответил мужской голос.

– Пожалуйста!

Но он не отпускал. У нее не хватило смелости повернуться и взглянуть – кто это? Она предпочла снова посмотреть на отражение – и увидела в отполированной медной пластинке Валентайна. Лицо его казалось кровавым месивом. За его спиной стоял Уайли и снимал каждое ее движение на ручную видеокамеру.

– А я ведь до последнего надеялся, что это все-таки не вы, – печально произнес Валентайн.

27

– Да уж, смелый ты у нас парень, – говорил Билли Хиггинс спустя несколько часов. Он сидел на краю огромного мраморного стола Ника и дул на обжигающий кофе.

Валентайн расположился на кушетке с прижатым ко лбу пакетом со льдом. Когда он занимался дзюдо, то по нескольку минут в день стоял на голове – это упражнение укрепляло мышцы шеи. Наверное, поэтому ковбою и не удалось укокошить его ударом трубы. Но при этом Билл все-таки не слишком ему сочувствовал: Валентайн нанес ему жестокую обиду, и их старая дружба дала трещину.

– Ты ворвался в мой город подобно Уайатту Эрпу,[41] – продолжал Хиггинс, – провел свое собственное расследование, а потом прищучил ублюдков, минуя Комиссию по игорному бизнесу и полицию. И я еще должен тебя за это благодарить?

– Но я ведь тебе первому позвонил, разве не так?

– И что?

– А то, что это твой арест, – пробормотал Валентайн.

– Мой арест? – издевательски засмеялся Хиггинс. – Да как я могу представить все это в суде? Это ничей не арест, пока ты мне все подробности не расскажешь.

На дрожащих ногах Валентайн добрел до окна за столом Ника и глянул вниз. Возле парадного входа в «Акрополь» выстроились восемь полицейских машин, отблески их мигалок пробегали по собравшейся у ограждений толпе. А в трех тысячах миль отсюда, думал он, другая толпа собралась у тела, накрытого простыней. Тела его сына.

Валентайн почувствовал, как в груди у него нарастает боль. Ему необходимо хоть недолго побыть в одиночестве, посмотреть в сгущающийся перед его глазами мрак. Но если он не объяснит всего Хиггинсу, Фонтэйн и его банда снова уйдут от возмездия. И как бы плохо ему сейчас ни было, он должен завершить это дело. Он не может позволить им уйти.

– Начинать с самого начала? – спросил Валентайн.

– То есть с того момента, как ты приехал?

– Нет, с того момента, как все это действительно началось.

– Я весь внимание, – сказал Хиггинс.

– Десять лет назад Ник влюбился в Нолу, – начал Валентайн. – Однажды ночью они расположились потрахаться на мостках над залом. Внизу началась драка. Охранник, который присматривал за Одноруким Билли, помчался разнимать, а Ник, увидев это, пришел в бешенство. Нола не дура. Она смекнула, что охранник рядом с Билли – вовсе не для декорации.

– Это и есть то упущение в системе охраны, о котором говорила Шерри Соломон?

– Верно.

– Но почему тогда Сэмми Манн уверял, что никаких дырок в системе наблюдения не существует?

Валентайн пожал плечами:

– Возможно, Ник как-то заставил Сэмми хранить тайну – он ведь рисковал лишиться лицензии.

– Продолжай.

– Теперь перепрыгнем во времени вперед – за полгода до сего дня. Нола отправляется в Мехико, снова влюбляется в Сонни. Рассказывает Сонни об этой дырке, и они задумывают грабануть Ника. Когда Нола уезжает, Сонни еще раз все обдумывает и решает изменить план – он понимает, что Нола знает слишком много и никогда не пройдет испытание на полиграфе. Он делает пластическую операцию, затем находит кого-то похожего насебя и посылает на озеро Тахо.

– И этого кого-то убивает Ручонки.

Валентайн кивнул.

– Сонни, он же Фрэнк Фонтэйн, отправляется в Вегас. Частенько заходит в «Акрополь», слышит разговоры о странном ритуале Роксаны, о том, что она каждый день скармливает Билли свои пять долларов. Он также знает, что Роксана ненавидит Ника. Похоже, у них был роман…

– А об этом-то кто тебе рассказал?!

– Никто. Я видел альбом, где Ник хранит фотографии всех дам, с которыми он спал. Среди них было и фото Роксаны.

Хиггинс злобно на него взглянул:

– Почему ты мне об этом не рассказал?

Валентайн пожал плечами:

– Потому что ты был в нее влюблен.

– Ах ты старый проныра!

«Или старый слепец», – подумал Валентайн.

– Роксана присоединилась к команде, – продолжал он. – Они много репетировали, потом, на прошлой неделе, приступили к осуществлению своего плана. Фонтэйн засветился – по-глупому. Он рассчитывал на то, что при его следующем появлении начнется настоящая заваруха, и тогда призовут Джо Смита. Он покинет свой пост, а Роксане удастся ограбить Билли. На третью ночь заваруха действительно началась – Сэмми Манн выставил его прочь. Но Джо Смит своего поста не покинул, и план сорвался.

– Пока что мне все понятно, – заявил Хиггинс.

От этих разговоров голова у Валентайна буквально раскалывалась. Из кабинета Ника было видно парковку за «Цезарем»: сотни полуголых мужчин разбирали шатер, в котором Холифилд побил своего недостойного противника. Через неделю бой покажут по телевидению, но он поклялся себе не смотреть: теперь это было ему совсем неинтересно.

– Продолжай, – приказал Хиггинс.

– Нолу арестовали. Фонтэйн выкрадывает ее, отвозит туда, где собирается его шайка. И придумывает новый план. Он отвозит Нолу в мотель. Она звонит Нику, тот ее спасает, привозит назад в «Акрополь». Нола указывает ему на членов шайки, Ник посылает своих парней в казино, не подозревая, что это – часть заговора с целью сорвать Джо Смита с его места.

– Но получается, Фонтэйн сам сделал так, чтобы его арестовали, – возразил Хиггинс.

– Вот именно.

– И мы действительно его арестовали. Какой же в этом смысл?

– Да его выпустят на свободу через несколько часов, – ответил Валентайн.

– С чего это ты так уверен?

– Потому что он не нарушал никаких законов, – пояснил Валентайн. Господи, хоть бы Билл схватывал все скорее, чтобы он скорее мог отправиться на поиски тела Джерри! – Разве это преступление – угадывать то, что пытается скрыть дилер? А вы не можете доказать, что Фонтэйн нарочно похитил Нолу.

– Но ведь Нола указала на него!

– Нику. Уверен, что в полиции ее рассказ будет выглядеть иначе.

– Но Фонтэйн начал скандал в казино.

– Скандал начали люди Ника. Просмотри видеозапись. Люди Фонтэйна просто оказывали сопротивление охранникам Ника. А сам Фонтэйн и того не делал. Единственное совершенное им преступление: он ступил на территорию штата Невада, а это грозит ему всего лишь штрафом.

Хиггинс поразмыслил над словами Валентайна и выругался.

– Ну как, я прав? – спросил Валентайн.

– Конечно, прав. И перестань об этом твердить.

– Извини.

Хиггинс нахмурился:

– Когда я принес тебе вещдоки и ты увидел те вешалки, именно тогда ты понял, что Нола уже давно все это замыслила?

Валентайн кивнул.

– А почему ты мне не сказал?

– Боялся, что ты расскажешь Роксане.

– Ты ее уже тогда заподозрил?

Валентайн снова кивнул.

– Почему?

– Потому что мне шестьдесят два, а ей тридцать восемь, – выпалил он, по-прежнему глядя в расцвеченное неоновыми огнями небо Лас-Вегаса. – Мне хотелось думать, что я ей нравлюсь, но в глубине души я понимал, что это невозможно.

Что-то в голосе Валентайна заставило Хиггинса смягчиться. Он положил руку ему на плечо и слегка сжал.

– Ну, такое все-таки бывает, – сказал он.

– Исключительно в кино, – ответил Валентайн.

Хиггинс опустил руку.

– И как мне теперь добиться судебного преследования всей этой компании? – спросил он.

– Надави на Роксану, – посоветовал Валентайн. – Пригрози ей, а потом предложи сделку.

– И ты полагаешь, она запоет?

– Как курица, голову которой положили на колоду, – Валентайн отвернулся от окна. – Слушай, Билл, мне надо ехать.

– Лонго захочет с тобой поговорить.

– Полагаю, ты и сам сможешь ему все объяснить.

– Но почему? Куда ты летишь?

– В Нью-Йорк.

– Что-то случилось?

– Семейные проблемы. Неотложные.

Хиггинс внимательно посмотрел на друга и увидел у него в лице что-то такое, что заставило его отступить.

– У тебя скоро самолет. Поспеши, – сказал он.

По правде говоря, никакого билета ни на какой ближайший рейс у Валентайна не было, но он надеялся как-то уговорить служащих аэропорта. Хиггинс провожал его к лифту. Валентайну уже нечего было сказать, и он шел молча, уставившись в безобразное ковровое покрытие. Нажав на кнопку вызова, глава Комиссии по игорному бизнесу спросил:

– Не хочешь рассказать, что случилось?

Валентайн поднял глаза. Хиггинс смотрел на него с настоящим сочувствием. За последние три дня их дружба подвергалась серьезнейшим испытаниям, и теперь было непонятно, осталось ли от нее хоть что-нибудь. И Валентайн сказал:

– Сегодня днем похитили и, возможно, убили моего сына.

Хиггинс даже задохнулся:

– Но, Тони…

– Это Фонтэйн, – сказал Тони. – Несколько дней назад он мне угрожал.

Лицо Хиггинса потемнело.

– Почему ты мне об этом не сказал?

Валентайн пожал плечами:

– Может, я решил, что я – Уайатт Эрп.

Двери лифта открылись.

– Хочешь, я сделаю ему очень больно? – спросил Хиггинс. – Могу договориться с Лонго. Если я попрошу, он переломает Фонтэйну ноги.

Валентайн понимал, что такое возможно. Но это не вернет Джерри, и легче ему от этого не станет. Он покачал головой и вошел в кабину.

– Позвони, если передумаешь, – донесся до него голос Хиггинса. – Ты понял?

28

Вернувшись в номер, Валентайн сел на кушетку и уставился в пространство. Все тело болело, но сильнее всего болела голова. А завтра ему станет еще хуже.

В воздухе по-прежнему витал сильный аромат духов Роксаны. В пепельнице лежали окурки ее сигарет, на кофейном столике стоял ее стакан со следами губной помады. Она была повсюду, и эти воспоминания отравляли его. Он начал жечь спички из коробка с эмблемой гостиницы, чтобы изгнать ее запах.

Это занятие прервал стук в дверь. Валентайн не был уверен в том, что им удалось арестовать всех членов банды Фонтэйна, поэтому он подошел к двери с опаской. Через глазок он увидел посыльного в униформе и приоткрыл дверь.

– В чем дело?

– Мистер Валентайн? – осведомился посыльный.

– Это я.

Посыльный протянул ему конверт кремового цвета.

– Мистер Никокрополис извиняется, что не может доставить это лично, но он занят с полицейскими.

Валентайн потянулся за бумажником, но посыльный покачал головой:

– Не надо, мистер Валентайн. Спокойной ночи.

Валентайн вскрыл конверт. Внутри лежали пятьдесят стодолларовых купюр и записка:

Тони!

Джек-пот Билли не нанес бы мне особого вреда – я застрахован на три миллиона. Но все равно спасибо.

Уайли рассказал мне о вашем сыне. Мне очень жаль. Мой самолет по-прежнему в вашем распоряжении.

Ник

P.S. Вы отличный парень, хоть и из Джерси.

Валентайн достал бумажник и добавил банкноты ко все увеличивающейся их коллекции. Записку Ника он спрятал за разорванную фотографию его и Лоис. Когда она умерла, он нашел в ее шкафу альбом с газетными вырезками и благодарностями, которые он получал, будучи полицейским. Ей были дороги эти бумажонки, и он добавит к ним записку от Ника – она бы прочла ее с удовольствием.

Валентайн побросал в чемодан грязную одежду. Зазвонил телефон. Он не снял трубку – ему ни с кем не хотелось разговаривать. Но телефон все продолжал и продолжал звонить. Очевидно, звонивший не хотел прибегать к голосовой почте. Он поднял трубку:

– Да!

– Тони, это ты?

– Мейбл?!

– Я свободна, – ее голос звенел от восторга. – Я знаю, у вас поздно, но я должна была тебе сообщить.

– Тебя выпустили из тюрьмы?

– Выпустили! Выпустили!

Валентайн услышал, как где-то там захлопнулась дверь и знакомый голос произнес:

– Мейбл, а где, вы сказали, мороженое?

– Джерри! – закричал он.

– В морозильнике, в гараже, – ответила Мейбл. – Я тут с твоим отцом разговариваю.

– Привет, пап, – послышался в отдалении голос Джерри.

– Джерри? – Слезы катились по лицу Валентайна. – Джерри!

– Привет, – сказал его сын уже в трубку.

– Ты жив!

– Конечно! Знаешь, приемчики дзюдо, которым ты научил меня в детстве, очень даже пригодились.

– Что случилось?

– Один парень попытался задушить меня в туннеле Холланд, но я перехватил его руку, он упал, подмял своего подельника, бум-бум, трах-бах, и оба вырубились. А я вскочил в такси, домчался до аэропорта и вылетел первым же самолетом.

Валентайн уже и припомнить не мог, когда в последний раз был так рад слышать голос сына.

– Но ты позвонил Иоланде?

– Она прилетает завтра, – ответил сын. – Мы собираемся отдохнуть несколько дней.

– Молодец.

– Мейбл тут рвет трубку.

Валентайн снова услышал, как открылась и закрылась раздвижная дверь. Мороженое. Его сын отправился за мороженым. Да откуда ж ему понять, что чувствовал его отец, когда считал сына покойником?

Неоткуда, подумал Валентайн. Не поймет он этого, и хорошо.

В голосе Мейбл слышалась девчоночья радость:

– Ох, Тони, ты должен им по-настоящему гордиться.

– Ну-ка расскажи.

– Твой сын прилетел час назад и сразу же отправился в суд. Упросил судью выслушать мое дело, и они меня отпустили. Твой сын в точности рассказал судье, как все случилось, и что он должен был приехать и все объяснить, и что отец у него полицейский, и что его учили отличать дурное от хорошего, и что на этот раз это он – и в том нет никаких сомнений – виноват. А потом упросил судью меня отпустить…

– Мейбл, – взмолился Валентайн, – помедленнее. А то ты сейчас задохнешься.

Его соседка задержала дыхание, а потом снова начала:

– Тони, это было так трогательно, я даже расплакалась. Джерри рассказал судье, что несколько часов назад двое громил пытались его убить и это приключение изменило все его взгляды на жизнь. Он назвал это странным словом…

– Прозрением?

– Вот-вот! Да, сказал он, это было настоящее прозрение. Он сказал судье, что для него пришло время взять на себя ответственность и что это – хорошее начало, ничем не хуже других.

– Джерри такое сказал?

– Я знаю, – засмеялась она, – это звучит странно, но временами мне казалось, что это не он говорит, а ты.

– И что сказал судья?

– Ну, судья была женщина, и абсолютно полоумная. Она похвалила Джерри за честность, но закон есть закон, поэтому она оштрафовала Джерри на пять с половиной тысяч долларов.

– Пять с половиной тысяч! – взревел Валентайн в трубку. – Да это же просто грабеж! Ее надо изгнать из города!

– Но твой сын вовсе так не считает.

– Не считает? Что он сделал?

– Заплатил.

– Что?!

– Он сказал – цитирую: «Я нарушил закон и заплачу любой штраф, который вы назначите».

Валентайн снова услышал, как хлопнула дверь.

– Дай ему трубку, – попросил он.

– Привет, это снова я, – сказал Джерри.

– Мейбл рассказала мне о том, как ты поступил. Я горжусь тобой, мальчик.

– Теперь, когда ты об этом упомянул, я хотел попросить тебя об одолжении, – сказал сын.

– Все, что скажешь.

– Я расплатился в суде чеком, а мои доходы в последнее время, ну, понимаешь…

Валентайн даже привстал – он не верил своим ушам.

– И ты хочешь, чтобы я покрыл твои расходы?

– В общем, да, – ответил сын.

Валентайн врезал ногой по ночному столику и чуть не взвыл от боли – чем больше мир менялся, тем больше оставался неизменным.

– Но я тебе отдам! – пробормотал сын.

Возникла неловкая пауза. Джерри прокашлялся:

– Папа!

– Что?

– Я знаю, в это трудно поверить, но я стараюсь.

– Ты стараешься, – эхом откликнулся Валентайн.

– Да, стараюсь.

На другой стороне улицы, возле «Миража», вулкан выпустил в небо очередное похожее на бублик облако. От «Акрополя» отъезжали полицейские машины, и их сирены перекрывали все остальные звуки. В одной из этих машин сидела Роксана: для нее тоже начиналась совершенно новая жизнь. Ей предстояло провести в тюрьме штата как минимум пять лет, и когда она выйдет, все вокруг нее будет совсем другим. И она будет другим человеком.

Валентайн заговорил, только когда отъехала последняя машина.

– Что ж, – сказал он, – самое время.

Джеймс Суэйн Фартовые деньги

Маргарет и Чарльзу Суэйнам


Благодарности

Я признателен моему редактору Джорджу Лукасу, моему агенту Крису Калхауну и моим друзьям Стиву Форту и Шону Рэдмонду за помощь и наставления. И самая глубокая благодарность моей жене Лоре, которая всегда рядом, помогая мне писать – и жить.

Отец всегда говорил мне, что делать ставки можно только на ребят из «Нотр-Дам» и «Янки».[42] Но для тех, кто не желает следовать совету моего отца, я объявляю это казино открытым.

(Губернатор Бренден Берн на открытии казино «Дворец Цезаря», Атлантик-Сити, 26 мая 1978 г.)

1 Мейбл

– Перекресточники видят мир не так, как все остальные, – сказал Тони Валентайн своей соседке, сидя за ужином в кухне. Намазав сливочное масло на булочку, он откусил большой кусок. – Знаю, знаю, вредно для сердца, но нужно же мне время от времени вспомнить вкус настоящего масла. Сразу жизнь играет всеми красками.

– Кто такие перекресточники? – поинтересовалась Мейбл Страк.

– Так называют жуликов и мошенников. Это повелось еще на Диком Западе, когда мошенники орудовали в салунах у перекрестков захолустных городков.

– Как я понимаю, чтобы жулику было легче удрать.

– Верно. Так о чем я говорил?

– Ты набрасывал совершенно отвратительные портреты людей, которых посадил за решетку, – сладким голосом произнесла соседка.

– Точно. Они живут обманом двадцать четыре часа в сутки. Знаешь, что для них страшнее всего?

Отправив большой кусок домашней лазаньи в рот, Мейбл отрицательно покачала белоснежной головой.

– Засыпаться.

– Это когда сыпь выступает?

– Нет. Засыпаться, или засветиться – значит попасть под подозрение. А как только тебя начинают подозревать, ты уже не можешь вступить в игру. Так что они идут на все, лишь бы не засветиться.

Мейбл, никогда не игравшая в азартные игры, с трудом улавливала смысл. Ее больше впечатляли красочные истории о знаменитостях, с которыми он сталкивался за двадцать с лишним лет, когда защищал казино Атлантик-Сити, чем рассказы о тонкостях его профессии.

– Приведи пример, – попросила она.

Валентайн почесал подбородок, пытаясь припомнить случай, который не смутил бы Мейбл.

– Ты в покер когда-нибудь играла?

– Покойный муж устраивал у нас дома покерные вечера по пятницам. Сама я не играла, но правила знаю.

– Отлично. Предположим, перекресточник играет в покер с твоим мужем в пятницу вечером. Между раздачами тайком вытаскивает двух королей и прячет их под себя. Через минуту другой игрок забирает колоду и пересчитывает карты. «Тут не хватает», – говорит он. Как поступит мошенник?

Мейбл погрузилась в раздумье.

– А, знаю. Он скажет: «Дайте-ка посмотреть!» Возьмет колоду и вложит двух королей.

– Молодец.

Она хлопнула в ладоши.

– Угадала?

– В десятку. А что он сделает потом?

– Пересчитает карты.

– Правильно. А вот вопрос посложнее. Что он скажет, пересчитав их?

Мейбл в замешательстве умолкла.

– А что сказала бы ты? – спросил Валентайн.

– Я бы сказала: «Вы, наверное, ошиблись. Тут все пятьдесят две». – Мейбл приложила руку к губам. – Постой-ка. Но тогда все сведется к нам двоим, ведь так?

– Именно, – подтверждает Валентайн.

– Тогда я засвечусь, если использовать твое слово.

– Совершенно верно.

– Ладно, сдаюсь. Что же он скажет?

– Он скажет: «Вы правы, тут всего пятьдесят карт». И положит колоду на центр стола. Согласившись с первым игроком, он не засвечивается.

– А что потом?

– Он ждет, – ответил Валентайн.

– Чего?

– Другой игрок непременно возьмет колоду и пересчитает карты. И скажет: «Минуточку, их же пятьдесят две». И тогда уже засветится он, другой игрок.

Мейбл усмехнулась.

– Неудивительно, что тебе нравится отправлять этих людей за решетку, – заметила она.

Валентайн проводил Мейбл до дома. Красивое местечко, этот городок на западном побережье Флориды, куда они оба переехали на старости лет. Ветерок приносил теплое дыханье Мексиканского залива. Пройдя сотню ярдов, разделявшую их обшитые вагонкой дома в новоанглийском стиле, они остановились, чтобы разглядеть новехонький «Лексус», стоявший на подъездной дорожке соседей. На боковом стекле ярко выделялась наклейка автосалона. Они принадлежали к тому поколению, которое потрясали не только астрономические цены в современном мире, но и безмозглые люди, готовые выкладывать такие деньги.

У дома Мейбл они снова остановились. На этот раз, чтобы насладиться чарующим вечерним ароматом жасмина, растущего перед крыльцом.

– Мы парочка обывателей, да? – спросила она.

– Мне нравится быть обывателем, – ответил он.

– Я чуть тебе не поверила.

– Ты о чем?

– Твоя-то жизнь интересна. Я тебе завидую.

Войдя в дом, он быстро спустился вниз, потом проверил заднюю дверь и окна. В старости становишься мишенью. И он боялся, что однажды какой-нибудь грабитель вынесет из дома Мейбл что-нибудь ценное. Она ждала его в прихожей.

– Порядок, – сказал он. – Ты все же подумай о том, чтобы завести собаку.

Этот разговор повторялся много раз. Мейбл собиралась завести собаку, когда будет готова. Она чмокнула его в щеку.

– Спасибо за веселый вечер.

– Не за что. Слушай, у меня к тебе предложение.

– Какое?

– Не хочешь поработать на меня? Мне нужен человек, который будет отвечать на звонки и служить буфером для клиентов. Может, даже с некоторыми расследованиями мне поможешь.

Мейбл молчала. Тони ей нравился, и она чувствовала, что нравится ему. Но он жил в другом мире, в который ей, скорее всего, не вписаться.

– Но я ничего не знаю ни про казино, ни про способы обмана.

– Зато ты прекрасно разбираешься. А это уже полдела, когда работаешь с жульем. Основам я тебя научу. Тебе понравится.

– Думаешь?

– Уверен.

У него все выглядело легко. Если Тони и донес до нее какую-то мысль, так только ту, что шулеры не похожи на других преступников. Они пользуются замысловатыми ухищрениями, камерами и потайными компьютерами, чтобы совершать свои преступления. Они умны. И чтобы поймать их, нужно быть еще умнее.

– Может, у тебя найдется что почитать? Чтобы мне не выставить себя идиоткой, отвечая по телефону.

– Да у меня целая библиотека.

– И ты обещаешь помочь мне разобраться в деталях?

– Обещаю.

Мейбл колебалась. Валентайн улыбнулся. Он и впрямь сделает так, что ей это дело придется по душе, подумала она. И еще раз поцеловала Тони в щеку.

– Звучит заманчиво, – ответила Мейбл.


Валентайн опускался в кресло в своей гостиной, когда зазвонил телефон. Он никогда не снимал трубку, предпочитая, чтобы звонящий оставил сообщение на голосовой почте. В этом Тони находил одно из величайших преимуществ работы на самого себя.

Звонок умолк. Он подождал с минуту, затем набрал номер голосовой почты. Сообщение оказалось от Дойла Фланагана, его бывшего напарника из Атлантик-Сити. Он набрал номер сотового Дойла и поймал друга на выходе из автокафе «Макдоналдс».

– Ты что, домой вообще не заходишь?

Дойл ушел на покой из полиции через полгода после Валентайна. Поняв, что на пенсию не проживешь, стал работать частным детективом.

– Хотел бы, да не получается. Ты успел взглянуть на пленку ночного наблюдения?

– Само собой.

– Э, да что ж такое, – возмутился Дойл.

– Что случилось?

– Эта сука меня обсчитала.

Валентайн слушал, как Дойл возвращается к окошку и спорит с кассиром из-за двадцати пяти центов, пока его гамбургер остывает. Пленка Дойла еще стояла в видеомагнитофоне Валентайна, он поднял пульт и нажал на воспроизведение.

Запись была сделана в «Бомбее», крупнейшем казино Атлантик-Сити. Его раздражало, что Комиссия по игорному бизнесу Нью-Джерси позволяет своим казино не хранить старые видеозаписи и делать новые поверх них. Из-за этого изображение получается нечетким, и глаза устают от напряжения.

На пленке из «Бомбея» он увидел шесть человек, сидящих за столом для блэкджека. Подозреваемому (Дойл в записке назвал его Европейцем) было под сорок, его волосы торчали во все стороны словно наэлектризованные. Европеец выигрывал по-крупному и явно нервничал, давая основания предположить, что играет он нечестно.

– Думаешь, он жульничает? – спросил Дойл.

– Ну уж ведет он себя точно, как будто у него рыльце в пушку, – ответил Валентайн.

– Потеет, да?

– Как шлюха в церкви.

Дойл уронил телефон. Подняв, он сказал:

– Я уже столько мобильников расколошматил, что Лидди в конце концов купила мне новый из нержавейки. Как думаешь, что этот тип делает?

– Есть парочка гипотез.

– Смерть как хочется прищучить гада, – заметил Дойл.

Напарник поддразнивал его. Валентайн посмотрел еще несколько конов. Дойл подпевал песне, которую передавали по радио. «Ниссовый мед» Вана Моррисона.[43]

– Все ясно, – заключил Валентайн.

– И что он делает? – заинтересовался Дойл.

– Я наблюдал, как он играет по своим ставкам. Если ставит много, то очень уверенно. Так – р-раз, и деньги у меня в кармане. Он знает, что выиграет эту сдачу.

– Откуда же?

– У него за столом сообщник, который метит старшие карты, – объяснял Валентайн. – Европеец на первом месте по ходу игры, стало быть, верхняя карта для каждого кона – его первая карта. Стоит ему увидеть меченую начальную карту сверху, он ставит много.

– Но он же не знает, какой будет его вторая карта, – возразил Дойл.

– Не знает, поэтому время от времени может проигрывать. Но по итогам вечера он все равно в плюсе.

– И кто же метит карты?

Валентайн обвел глазами остальных пятерых за столом. Метить карты в Нью-Джерси – уголовное преступление, наказуемое четырьмя с половиной годами тюрьмы. Его взгляд остановился на без конца курящей красотке, напомнившей ему Одри Хепберн в молодости.

– Дама на третьем месте, – определил Валентайн. – Напряжена слишком.

– Ты гений, – ответил Дойл.

– На сколько «Бомбей» уже попал с этими жуликами?

– На шесть миллионов.

– Да ладно, я серьезно.

Дойл откашлялся в трубку. Валентайн выпрямился в кресле. Казино обдирают ежедневно – Лас-Вегас каждый год теряет сто миллионов, – но эти деньги утекают по капле. Большие уловы случаются, но в основном через счетчиков карт.[44] Насколько ему было известно, ни одному мошеннику еще не удавалось украсть шесть миллионов из одного казино. Это слишком большие деньги.

– Ты абсолютно уверен? – переспросил Валентайн.

– Казино подтвердило. Ого, – сказал Дойл, заводя мотор.

– Что случилось?

– Похоже, у меня объявился компаньон.

– Кто?

– Европеец. Я срисовал его белый фургон вчера, когда он выходил из «Бомбея».

– Убирайся-ка ты оттуда.

Шины завизжали, когда Дойл резко сдал задним ходом.

– Черт, стекло на пассажирском месте опускается…

– Уноси ноги!

– Кто-то направил на меня что-то. Похоже на радиоприемник…

Валентайн открыл рот, потом услышал громкий «Бум!» – как будто тысяча дверей разом захлопнулась. Он заорал в телефон, но напарник не отвечал. Наконец он различил крики людей в «Макдоналдсе». Подождал, что кто-нибудь выйдет, поднимет телефон и объяснит, что же там произошло.

Потом мобильник Дойла затих.

Валентайн обзвонил всех знакомых полицейских Атлантик-Сити. Через десять минут выяснил, кто дежурит. Его попросили подождать. Тони начал молиться. В глубине души он уже знал, что произошло. Мог увидеть всю картину так же ясно, как руку перед своим носом. Но все же он дождался, когда полицейский вернулся к телефону и произнес в трубку: «Тони, сочувствую», – чтобы окончательно принять тот факт, что погиб его лучший друг, с которым он был неразлучен сорок лет.

Полицейский пытался утешить его. Валентайн выдавливал из себя слова, но ничего не получалось. Он ощутил резь в глазах. Потом комната вдруг стала очень маленькой.

Он положил телефон и заплакал.

2 Дойл

Кладбище называлось «Сады заката», ухоженные лужайки, свежие и наводящие ужас. Атмосфера не отличалась серьезностью. Это место больше подошло бы для развеселого выступления Джона Тэша[45] перед тридцатилетними бездельниками, потягивающими вино по немыслимым ценам и болтающими по мобильным телефонам. Выбравшись из машины, Валентайн услышал, как еще один человек из траурной процессии пробормотал, что Дойла в таком месте уж точно не хватало, ха-ха.

Кряхтя, шесть человек извлекли гроб из катафалка и угрюмо понесли к свежевырытой яме, которая послужит последним пристанищем Дойлу. Холодный февральский ветер зло дул в спины. Старожилы называли Атлантик-Сити легкими Филадельфии. Восточные ветры отличались особой жестокостью. Поставив гроб на каталку, мужчины выстроились шеренгой под бдительным оком распорядителя похорон.

Валентайн шел, опустив голову. Кому охота лежать на кладбище, которое больше похоже на поле для гольфа? Он похоронил жену полтора года назад, после чего у него возникла стойкая неприязнь ко всем хлопотам, связанным со смертью. «Желаете сосновый гроб за тысячу долларов, мистер Валентайн? Или полированный клен за две?» Что он должен был ответить? «Положите ее в картонную коробку, ей уже все равно, и мне тоже»? Но горе было слишком велико, и ему пришлось пройти весь путь, начиная от выбора цветов и заканчивая выбором надгробия. Сам он хотел бы, чтобы после смерти его кремировали, а прах развеяли на берегу океана в Атлантик-Сити. Просто и рационально, такой и должна быть смерть.

Он приплясывал, чтобы согреть ноги, и слушал, как брат Дойла, отец Том, читает собравшимся из Нового Завета. Полицейские, политики и все судьи за последние тридцать лет пришли выразить соболезнования. Работать в правоохранительных органах Атлантик-Сити и не знать Дойла было совершенно невозможно. И на лужайке не осталось сухих глаз.

Тони покосился на Лидди, вдову Дойла. Она выглядела ошеломленной, словно все еще не могла поверить в случившееся. Будучи женой полицейского столь долго, она, наверное, решила, что после выхода Дойла на пенсию его жизнь перестанет подвергаться риску. Она утратила бдительность и теперь расплачивалась за это. Двое сыновей, Шон и Гай, поддерживали ее под руки, не давая упасть. Рыжеволосый Шон был точной копией своего отца. Гай, склонный к размышлениям музыкант, пошел скорее в Лидди.

За ними в инвалидной коляске сидела мать Дойла, Сара. Еще в 1974 году она возглавила кампанию против казино. Она была настолько убедительна, объясняя избирателям Нью-Джерси, что азартные игры – это плохой выбор, что по результатам референдума через четыре года их оставили только в Атлантик-Сити, городе, на который всем было наплевать. Он вспомнил, когда в последний раз виделся с ней. В ту ночь, когда Дойла ранили, двадцать лет назад. Она пришла в отделение «скорой помощи», чтобы поблагодарить его за арест стрелявшего в Дойла человека, который умирал в соседней палате.

Отец Том спросил, не хочет ли кто-нибудь сказать несколько слов в память о Дойле. Валентайн сделал шаг вперед.

– Дойл был моим лучшим другом. И напарником. Уверен, сейчас он смотрит на нас с неба, и ему не нравятся наши вытянутые лица. Я знаю много историй о Дойле. Вот эта моя любимая.

Как-то мы с Дойлом поймали парня, который крал фишки. Звали его Турман, и был он не слишком хитер. Турман ставил стаканчик с кофе на стол рядом с фишками другого игрока. Когда игрок отворачивался, Турман передвигал стаканчик на фишки, и одна из них прилипала к жвачке на дне.

Мы с Дойлом застукали Турмана и арестовали. Он божился, что понятия не имеет, каким образом фишка на двадцать пять долларов прилипла к его стаканчику. Было ясно, что никаких доказательств, за исключением этой жвачки, у нас нет и в помине. В общем, получалось, в суде будет слово Турмана против нашего.

И тут Дойлу пришла в голову мысль. Он пошел в кухню полицейского участка и взял дуршлаг. Надел дуршлаг на голову Турману и подсоединил его проводками к копировальному аппарату. Пока я отвлекал Турмана, Дойл написал на листке «ОН ЛЖЕТ» и положил листок в аппарат. Дойл попросил меня вести допрос. Я спросил: «Турман, вы украли фишку в двадцать пять долларов у этого человека?» Турман ответил: «Нет, сэр!» Тут Дойл нажал кнопку «копирование», из аппарата выполз лист, Дойл посмотрел на него и протянул: «Ого!» Ну а я говорю: «Турман, вы ведь давно этим промышляете, так?» А Турман мне: «Нет, сэр, это не я». Дойл снова нажимает кнопку. На этот раз буквы были увеличены вдвое. Турман затрясся. А Дойл сказал: «Думаю, тут никаких сомнений быть не может!» И вскоре Турман раскололся.

В море скорбящих мелькнуло несколько грустных улыбок. Вернувшись на место к остальным мужчинам, несшим гроб, Валентайн склонил голову. Отец Том закончил речь молитвой «Отче наш», и толпа рассеялась.


Дойл и Лидди жили в фермерском доме с этажами на разных уровнях в пригороде Абсекона. Вдоль улицы вереницей стояли машины, и Валентайн припарковал свою, взятую напрокат, в соседнем квартале. За весь день он не перемолвился словечком с Мейбл, поэтому включил сотовый и набрал рабочий номер.

Его сразу переключили на голосовую почту – это означало, что Мейбл разговаривала с клиентом.

– Привет, подруга, это я. Надеюсь, все нормально. Оставлю телефон включенным. Звони, если что.

Он вылез из машины и поежился от холода. Дверь дома была открыта, и он вошел.

В накуренной гостиной было полно полицейских. Он пожимал руки и похлопывал по плечам, пробираясь в угол, где отец Том склонился к своей матери Саре. Опустившись на колено, Валентайн поцеловал в щеку престарелую главу клана Фланаганов.

– Сколько лет, сколько зим, миссис Фланаган, – сказал он.

– Прошлым летом у мамы был инсульт, – пояснил отец Том. – У нее отнялась речь.

Валентайн вгляделся в морщинистое лицо пожилой женщины. В ее каштаново-карих глазах он заметил знакомые искорки – все системы работают как положено. Поднимаясь, Валентайн сжал руку отца Тома. На десять лет моложе Дойла, он отказался от футбольной стипендии в университете Нотр-Дам, чтобы служить Господу.

– Мы с мамой как раз рассматривали ваши с Дойлом старые снимки, – сказал священник. – Правда, мама?

Она моргнула. Валентайн проглотил застрявший в горле ком.

– Я бы тоже взглянул, – признался он.

В центре гостиной на столе были разложены фотографии Дойла. Отец Том взял одну и протянул ему. На черно-белом снимке Валентайн и Дойл в идеально отутюженной форме – то была первая настоящая работа.

– Все пытался вспомнить девиз на вашей форме, – сказал священник.

– Нас двое, и мы оба первые, – ответил Валентайн.

Это заставило его улыбнуться. Сара снова моргнула. Валентайн положил фотографию и, извинившись, отошел.

В кухне он нашел Лидди, хлопочущую вокруг нескольких гостей, которые сидели за столиком. Поставив кофейник, она обвила Валентайна руками.

– О, Господи, Тони, – тихо воскликнула она. – Когда умерла Лоис, я и представить себе не могла, что ты чувствовал. Теперь могу.

«Нет, не можешь, – подумал он, крепко обняв ее. – Ты еще не просыпалась на протяжении полутора лет, каждое утро здороваясь с тем, кого нет рядом».

– Как мальчики? Держатся?

– Так себе, – буркнула Лидди. – Только на прошлой неделе отмечали тридцать пятый день рождения Шона. Знаешь, что он мне сказал? «Не верится, что мне потребовалось столько времени, чтобы оценить собственного отца».

Валентайн вспомнил о своем сыне, с которым вел нескончаемую борьбу, и подумал, слетят ли когда-нибудь подобные слова с уст Джерри. Вряд ли.

– Где они?

– В патио.

– Потом еще поговорим, если ты не против?

Она храбро улыбнулась.

– Я буду здесь.

Шон и Гай курили одну сигарету на двоих у каменного мангала. Сначала Валентайн обнял Гая и почувствовал, как бешено колотится сердце парня. Гай отстранился и ушел на другую сторону дворика.

Обнимая Шона, Валентайн спросил:

– Как он?

– Кажется, только начинает осознавать, – ответил Шон.

Валентайн подошел к младшему.

– Эй?

Отделенный от родины предков тремя поколениями, Гай был больше похож на ирландца, чем его родители. Он сунул в рот сигарету и предложил закурить Валентайну.

– Не знал, что ты куришь, – заметил Валентайн.

– Подходящий день, чтобы начать.

Спорить было трудно. Валентайн сдался и взял сигарету. Он бросил в тот день, когда стал инспектором, но так и не смог найти замену никотину. Гай протянул Тони зажженную спичку, и он наполнил легкие приятным дымом.

– На похоронах я ни о чем не мог думать, кроме папиного убийцы, – признался Гай. – Вот как он проснулся сегодня утром, позавтракал, почитал газету и стал делать все то, чего мой отец уже никогда не сделает. И это меня так… разозлило.

Гай заплакал. Ему будет не хватать отца до конца жизни. И Валентайну нечего было сказать, чтобы хоть немного облегчить его страдания. Они докурили, потом зазвонил телефон Валентайна.


Звонила Мейбл. Гай и Шон зашли в дом. Остановившись на краю патио, Валентайн спросил:

– Ну как дела?

– Мне звонил один клиент. Он в панике, – ответила она.

– Кто?

– Ник Никокрополис из Лас-Вегаса. Орал мне в ухо минут пять. Сказал, что его обирают какие-то автоматные жулики. Он невоспитан и очень груб.

С десяток казино ежемесячно платили Валентайну авансом, а он в ответ давал советы, когда у казино появлялось подозрение, что его надувают. Ник, владелец гостиницы и казино «Акрополь», был тупоголовым упрямцем, который отказался продать свою собственность большой сети гостиниц и теперь боролся за выживание.

– Ник описал, как это происходит?

– Да. Сказал, что горничная нашла тысячи серебряных долларов в номере и сочла это подозрительным. В том номере остановилась супружеская пара, и охрана стала следить за ними. Супруги играли только на одном автомате. Охрана задержала их, но ничего не нашла. Ник их не выпускает, а они грозят судом.

Виновные часто так делают.

– Позвони Нику и попроси, чтобы перечислил, что у этой пары было при себе, когда их взяли охранники. Я подожду.

Мейбл перевела его в режим ожидания. Автоматные жулики ограничены в способах кражи монет и программирования автоматов, чтобы сорвать джек-пот. У него было такое чувство, что охранники Ника проглядели что-то очевидное. Голос соседки раздался через минуту.

– Ник сказал, что у обоих были при себе деньги, кредитки и паспорта. Да, и еще оба пили холодный чай из стаканов.

– А в рукавах ничего спрятано не было?

– Нет. Ник говорит, что их обыскали.

– Угу. Я тебе перезвоню.

Поеживаясь, Валентайн несколько раз обошел патио. Полтора года назад он помог Нику поймать другую шайку жуликов, и план «Акрополя» медленно всплыл у него перед глазами. В древнем заведении Ника еще стояло много старомодных железных игровых автоматов «Балли».[46] Обдурить железный автомат гораздо проще, чем новые модели, начиненные микросхемами. И тут Валентайн понял, что делала эта парочка. Достав телефон, он выудил из его памяти номер Ника.

Тот ответил через несколько секунд. О Нике можно было бы рассказать многое. Одержимый сексом, крикливый, в прошлом – запойный алкоголик, он был самый честный владелец казино в Лас-Вегасе. Валентайн растолковал ему свою догадку.

– Ты задержал парочку, грабящую автоматы старых моделей. У них в одном из стаканов с чаем – которые, я надеюсь, ты не выбросил, – удлиненная ложка. Когда выпадает выигрыш, один из них прикрывает автомат от камер видеонаблюдения, а другой засовывает ложку в прорезь, чтобы выпало больше монет. Называется это ложкование.

– Ну и как же мне их прижучить? – зарычал Ник.

– Проверь царапины на ложке. На прорези автомата должны остаться такие же. Если совпадут, это будет достаточным доказательством для обвинения.

– Ты уверен? – спросил Ник.

– Клянусь моей репутацией.

– Башковитый ты тип, – резюмировал Ник. – Хотя и из Нью-Джерси.

– Пока, – ответил Валентайн.


Гости начали расходиться около пяти. К шести остались только Валентайн, Лидди и ее сыновья. Надев фартук, он наполнил кухонную раковину горячей водой и взялся за посуду. Гай вытирал, Шон расставлял. Лидди наполнила кофейник. Магнитофон играл мелодии одного из джазовых альбомов Дойла. Колдовские звуки кларнета Джека Майо плыли по дому, и в каждой ноте слышался беззаботный смех Дойла. Когда с посудой было покончено, все уселись за стол с чашками.

– Тони, – начала Лидди. – Ты в последнее время говорил с Дойлом?

Валентайн покачал головой. О своей последней беседе с Дойлом он никому не рассказывал.

– Нет. А что?

Она вглядывалась в дно своей чашки.

– Его что-то тревожило. На прошлой неделе мы пошли поужинать в ресторан. Дойл был раздражен и как будто не в себе. В конце концов я спросила, что с ним происходит. А он ответил: «Если скажу, придется тебя убрать». Попытался отшутиться, но не очень-то получилось.

Валентайн задумался и капнул кофе на рубашку. Взял губку из раковины и смахнул капли, пока они не расплылись пятном.

– Ну что-то же он должен был сказать…

Лидди покачала головой.

– Я старалась выведать. Но он молчал.

Валентайн допил кофе. В бытность свою полицейским Дойл рассказывал жене о делах, над которыми работал, Лидди передавала эти разговоры Лоис, а та – Валентайну, и Тони никогда не усматривал в этом дурного. Лидди не отличалась болтливостью. Так почему же Дойл не ввел ее в курс именно этого дела?

Магнитофон доиграл последнюю песню, и дом погрузился в тишину. После долгого молчания заговорил Шон.

– Вчера я встречался с инспектором Дэвисом, который занимается этим убийством. Я спросил, есть ли у них версии. А он ответил, что девять из десяти убийств совершаются людьми, с которыми жертва знакома лично или даже дружила. А я ему сказал: «Инспектор, вы явно не знали моего отца». Но он не врубился.

– Никто из друзей Дойла не убил бы его, – подхватила Лидди, вытирая глаза.

– Аминь, – согласился Валентайн.

3 Спарки

Уже достаточно стемнело, зажглись фонари. Шагая к своей машине, Валентайн заметил, как мимо проехал черный «Мини-Мерседес», за рулем мелькнуло знакомое лицо. Фрэнк Портер, глава отдела наблюдения «Бомбея». Портер вышел из машины. Они пожали друг другу руки.

– Выглядишь отлично, – начал Портер.

– Ты тоже. Все анекдоты травишь?

– Ага. Вот как раз сейчас ищу слушателей.

Атлантик-Сити был набит несбывшимися мечтами. Портер работал в шоу-бизнесе. В свободное от ловли мошенников в казино «Бомбей» время он выступал с юморесками на открытых вечерах в клубах. Портер был тучным весельчаком и производил впечатление уморительно смешного человека. Проблема заключалась в том, что впечатление было обманчивым.

– Ты молодец, что на кладбище рассказал про тот случай, – заметил Портер. – А когда я копыта откину, ты какую историю вспомнишь?

Валентайн задумался.

– Может, про Супермена?

Портер улыбнулся. Когда азартные игры только-только пришли в Атлантик-Сити, в нескольких казино начал появляться какой-то чокнутый в костюме Супермена. Он вспрыгивал на стул и орал: «Я умею летать!» Потом начинал махать руками, пока его не выводили охранники. Однажды этот парень пожаловал в казино, в котором работал Портер. Почуяв неладное, Фрэнк задержал его. На допросе чокнутый сломался и признался, что, пока он «летает», его сообщники меняют шуз[47] ничего не подозревающему дилеру. То дело натворило много шуму и привело к тому, что все шузы для блэкджека в Атлантик-Сити стали приковывать цепями к столам.

– Слушай, – продолжил Портер, – мне не следовало бы тебе это говорить, но Дойл выполнял одно мое поручение, когда его убили.

Валентайн открыл рот, чтобы сказать: «Я знаю», – но сдержался.

– Нас тут один тип обдирает на блэкджеке, – объяснил Портер. – Доит нас месяцами.

– И сколько?

Портер опустил глаза.

– Шесть лимонов.

Валентайн присвистнул.

– Полиции сообщили?

– Нет.

– А что так?

– Доказательств не было.

– Думаешь, он и убил Дойла?

– Ну мотив-то у него точно был.

– Хочешь, чтобы я взялся?

– Ты же не возвращаешься во Флориду?

– Не сейчас.

– Да, я бы хотел, чтобы ты взялся, – кивнул Портер. – Ты же лучше всех, когда дело касается шулеров.

Валентайн почувствовал, что пальцы ног коченеют. Он согласился зайти в «Бомбей» на следующее утро и посмотреть пленки видеонаблюдения. Пожал руку Портеру и пошел прочь. Потом вернулся и сказал:

– А Спарки Родос еще в городе?

– Конечно, – подтвердил Портер.

– И он живет все там же, на Джефферсона?

– Ага. Хочешь заглянуть к нему?

– А то, – ответил Валентайн.

Портер понимающе кивнул. Они еще раз обменялись рукопожатием.

– Знаешь, почему брак убивает страсть? – поинтересовался Портер.

Валентайн признался, что не знает.

– Потому что ты вдруг оказываешься в постели с родственницей.

– До завтра, – попрощался Валентайн.


Валентайн ехал назад к побережью на своей взятой напрокат машине. Атлантик-Сити похож на решетку, тут не встретишь изогнутых или кривых дорог. И вскоре он уже гнал по улицам, названным в честь первых двадцати шести штатов. Нью-Гемпшир, Вермонт, Род-Айленд. Интересно, думал он, сколько детишек выучили географию, как он, на задних сиденьяхродительских машин.

Он миновал двухэтажный кирпичный дом на Фэрмаунт-авеню, где когда-то обретался местный мафиози. Будучи итальянцами, «братки» никогда не прятали лиц. Они ходили на дело в открытую. Национальная гордость вставала на пути старого доброго здравого смысла. К середине семидесятых большинство из них оказалось либо в тюрьме, либо в земле. Потом понаоткрывали казино, и его родной город заполонила новая порода преступников.

Тони припарковался в переулке рядом с домом Спарки и вышел. Спарки жил в трущобах. Весь квартал окружали многоквартирные муравейники, обнесенные закрытыми на цепи изгородями. Дом Спарки ничуть не изменился. Отваливающаяся краска, голая лужайка, шторы закрывают все окна. Валентайн трижды постучал в дверь. Через несколько секунд запор откинули, и дверь открылась внутрь. Спарки Родос сидел в инвалидной коляске в прихожей. Его длинные седые волосы были собраны в хвост. «Смит-Вессон» тридцать восьмого калибра торчал из складок камуфляжного жилета.

– Привет, Спарки. Как дела?

– Наслаждаюсь своей гребаной жизнью. А как там в солнечной Флориде?

– Отлично. Можно войти?

– Конечно. – Спарки немного повернул коляску и покатил по коридору. – Я так и думал, что ты забежишь.

– С чего вдруг? – удивился Валентайн.

Спарки ехал по плохо освещенному дому и кивал ему, чтобы шел следом. Во всех углах валялись груды оберток от гамбургеров и стопки пожелтевших газет. На стенах висели фотографии Спарки, когда он работал в полиции, до того как его парализовала пуля несовершеннолетнего правонарушителя. Снимки его жены исчезли уже давно.

– Вы же с Дойлом были напарниками, – вспомнил Спарки. – А напарники ведь как родные друг другу. Обещания там всякие дают иногда.

– Случается.

Двадцать лет назад Дойл подставился под пулю, чтобы Валентайн смог пристрелить подозреваемого в убийстве. В больнице он пообещал Дойлу, что когда-нибудь вернет ему долг. Хмельной от болеутоляющих Дойл сказал тогда: «Да уж, надеюсь».

– Есть какие-то конкретные идеи? – поинтересовался Спарки.

– Идей выше крыши, – отозвался Валентайн.

Выкатившись в коридор, Спарки толкнул желтую дверь. Скат уходил в подвал. Резиновые колеса инвалидного кресла ударили по настилу на удивление сильно. Валентайн последовал за Спарки, держась за поручень, чтобы не упасть.

Ожила голая лампочка, свисавшая с потолка. Спарки подъехал к двери с навесным замком, взял ключик, болтавшийся на цепочке у него на шее, и открыл ее.

Комната оказалась идеально квадратной. Здесь хранилась обширная коллекция огнестрельного оружия Спарки. На полу стояла спортивная сумка. Спарки открыл ее.

– Все стволы чистые. Ни тебе серийных номеров, ни тебе темного прошлого. Тут на любой вкус подобрать можно.

Валентайн опустился на колени и осмотрел богатства Спарки. Посеребренный «Мак II», «Кобрей», «Тек-9», «Кольт» сорок пятого калибра с лазерным прицелом как у Бака Роджерса,[48]«Рейвен» двадцать пятого калибра, а на дне сумки – «Узи-9», укороченный и удобный в обращении вариант автомата «Узи».

– Мой любимец, – признался Спарки.

Валентайн поднялся.

– Мне нужен такой, который можно держать в кармане пиджака. Маленький, но убойный.

– А, ты про малютку «Глока», – догадался Спарки. – Выходное отверстие с кулак.

– Вот это мне подойдет, – согласился Валентайн.

Повернув кресло, Спарки взял «Глок» с полки и поднес к свету. Это был маленький пистолет с любовно отполированным стволом. Он повертел его в руках и протянул Валентайну. Тот потянулся за бумажником.

– Он твой, – отрезал Спарки.

Валентайн начал объяснять, что пришел не за милостыней, но Спарки перебил его:

– Он ведь и мне другом был.

Валентайн убрал «Глок» в карман.

– Он всем был другом, – напомнил Валентайн.

4 Джерри

Следующим утром Валентайн проснулся в семь часов. Солнечный свет бил в окна его номера в мотеле. Завернувшись в одеяло, он распахнул окно и уселся на стул, слушая, как волны бьются о берег, и вспоминая, как они с Дойлом часто после смены гуляли по пляжу. Иногда сбрасывали обувь и опускали ступни в воду – два полицейских расслаблялись после рабочего дня. Воспоминание обострялось оставшимся со вчерашнего дня привкусом сигареты во рту. Он отругал себя за то, что выкурил ее.

На завтрак Валентайн доел остатки еды, взятой накануне на вынос в китайском ресторане. Из чувства ностальгии он выбрал убогий мотель на Пасифик-авеню – «Дрейк». Удобства в номере, номера сдаются на сутки, на неделю, на месяц; «Эйч-би-оу»[49] и «Шоутайм»;[50] собак держать запрещается. Что еще нужно человеку?

В дверь постучали громко и яростно. Взяв «Глок» с тумбочки, Валентайн опустил его в карман пальто, висевшего в стенном шкафу. Потом пошел к двери в одеяле, свисавшем с плеч.

В глазок он увидел своего сына. Его волосы были припорошены серебряными снежинками. Внешне они очень напоминали друг друга, но на этом все сходство и заканчивалось. Валентайн отошел от двери и спрятался в туалете. Стук продолжался.

– Да ладно тебе, отец, – мычал за дверью сын. – Я ж видел, как ты в глазок на меня пялился.

– А кто это?

– Джерри.

– Какой еще Джерри?

– Джерри, твой гребаный сын. Кровиночка твоя. Плод чресел твоих.

Валентайн открыл дверь. Джерри улыбнулся, протянув руку. На нем был траурный костюм-тройка и галстук. Бесившая Валентайна маленькая сережка пропала, к тому же он сбрил щетину, которую называл бородой.

– Похороны прошли вчера, – сообщил ему Валентайн.


Джерри рыдал всю дорогу от Нью-Йорка. По крайней мере, он так сказал. Дойл был ему как родной дядя, Гай и Шон как братья, а Лидди – вторая мать. Послушать его, так он как будто все выходные проводил у них в доме, а не с обкуренным отребьем, столь ярко запечатлевшимся в памяти Валентайна.

– Так как же ты узнал, где я? – спросил он, когда они ели блины в «Айхопе»[51] на той же улице.

Сын скривился, с его губ упала капля кленового сиропа.

– Мне просто любопытно, только и всего, – пояснил Валентайн.

Джерри продолжал жевать, нахмурив лоб. В ресторане было пусто, все сидели дома из-за снегопада. В кухне по радио пел Синатра, любимый сын Нью-Джерси.

– Хочешь, чтобы я сам догадался? – уточнил Валентайн.

– Ну попробуй.

– Тебе Мейбл сказала. Я не дал Мейбл своего номера, но звонил ей. А поскольку у нее есть автоматический определитель номера, она наверняка его записала. Ты позвонил, она продиктовала его тебе. Вот так!

– Ну давай, возбуждай дело федеральной юрисдикции, – агрессивно огрызнулся сын.

– Мог бы мне на сотовый позвонить.

– Хотел сделать сюрприз.

– Ненавижу сюрпризы.

– Даже если это я?

«Особенно если это ты», – чуть не выпалил Валентайн.

– Знай я, что ты так любишь Дойла, я бы тебя позвал. Но если мне не изменяет память, в прошлый раз, когда к нам заходил Шон, ты расквасил ему нос.

– Но я все равно хотел бы выразить соболезнования, – настаивал сын. – Слушай, а ты этот бекон будешь есть?

Валентайн взглянул на отвратительные полоски на своей тарелке. Во время последнего медосмотра врач услышал свист у него в горле и заключил, что сонная артерия закупоривается. Когда-нибудь ее нужно будет прочистить. Что, в общем-то, не страшно, вот только у двух процентов пациентов на операционном столе случается сердечный приступ, и они не выживают.

– Ты что, еще не наелся?

Джерри снова нахмурился. Валентайну никогда не удавалось заставить его признать что-либо, даже сегодняшний день недели.

– Наелся, – буркнул сын.

– Тогда зачем тебе мой бекон?

– Просто не выбрасывать же его.

– Ты по-прежнему посылаешь деньги голодающим детям Африки?

– Ну, папа, ради Бога…

Официантка бросила чек на столик, потом зло зыркнула на Валентайна. Она топталась за кассой, подслушивая. Наверняка догадалась, что они отец и сын, и нарисовала себе портрет Валентайна как чокнутого папаши, издевающегося над отпрыском.

Валентайн достал бумажник.

– Сотню разменяете? У меня меньше нет.

– Эй, Гарольд, – заорала официантка в кухню, – не разменяешь сотку, тут к нам Дональд Трамп[52] заглянул.

Круглоголовый мужчина высунулся из кухонных дверей, протянул: «Не-а» – и исчез.

Валентайн положил кредитку «Виза» поверх чека.

– Мы кредитки не принимаем, – сказала официантка.

Он подвинул счет к сыну.

– Расплатишься, ладно?

Джерри вытащил бумажник, который был сделан из змеиной кожи и очень подошел бы «Крокодилу Данди».[53] Пошарил в нем и ответил:

– Нет.

– У тебя нет десяти долларов?

– Нет, – повторил Джерри.

– А где же твои деньги?

Встретившись взглядом с отцом, он сказал:

– Я потерял их, пап.

Джерри владел баром в Бруклине, а также активно подрабатывал букмекерством в задней комнате этого же бара. Он всегда носил с собой толстую пачку банкнот, свернутую трубочкой. «Лучше, чем член длиной двадцать пять сантиметров», – заявлял он отцу, который за всю жизнь спал всего с двумя женщинами.

– Сколько? – спросил Валентайн.

– Пятьдесят штук.

Официантка перестала делать вид, что не слушает, и ловила каждое слово. На ее значке было написано «Дотти».

– Дотти, вы не оставите нас одних?

Она не обратила внимания.

– Сынок, ты правда потерял пятьдесят штук?

Джерри пристыженно опустил глаза. Валентайн бросил сотню на чек.

– Я потом зайду за сдачей, – пояснил он.

Снег закрыл своим одеялом машины, и они пошли пешком на угол Джефферсона, где остановились у фонаря. Чуть поодаль прибой бился о безжизненный берег.

– Итак, – начал Валентайн, – рассказывай.

Джерри заговорил, глядя прямо перед собой.

– В прошлую субботу мне позвонил один тип, Рико Бланко – тебе лучше не знать, чем он зарабатывает на жизнь, – и пригласил меня в клуб «Шпанская мушка» в нижнем Манхэттене. Мы с Рико закорешились еще в старших классах, ну я и прикинул: почему бы и не пойти?

– Это случайно не тот клуб в Алфавитном городе,[54] куда стекаются все наркоторговцы?

– Алфавитный город зачистили, – объяснил сын. – Квартиры-студии сдают по два штукаря за месяц, ванная в конце коридора. Ну, короче, встретились мы с Рико в «Мушке». Потом приперся этот картежник, Фрэнки Боунс. Он весь в шоколаде и при бабках. Я слышал, Фрэнки кто-то двигает, а по мне, он классный парень. Ну, ты понимаешь, о чем я?

– Посмотри на меня, – потребовал Валентайн.

Джерри повернулся и посмотрел отцу в глаза.

– Ближе к сути, черт побери. Я уже себе мозги отморозил.

– Так я и говорю, – парировал сын. – Сид включает телик. Потом мы смотрим футбол: Бостонский колледж против какого-то Мухосранска. Бостон побеждает, и Фрэнки начинает орать. Кажется, его выперли из Бостонского колледжа за наркоту. Так, по мелочи баловался. Марихуану по чуть-чуть толкал ребятам из своего студенческого братства. Только вот полиция пронюхала…

– Давай живее! – прорычал Валентайн.

– Ага. Ну, тут Фрэнки начинает ставить на Мухосранск…

– А ты – на Бостон.

– Ну разве мог я не поставить на них? Это ж как будто смотришь за дракой.

– И ты начал выигрывать, – констатировал Валентайн. – Дай угадаю. К перерыву ты поднялся до десяти штук.

Джерри помрачнел. Всю жизнь отец читал его мысли, зная в точности, где и как он облажался.

– До двадцати, – выдохнул он.

– Ты развел пьяного на двадцать штук? Стыдно.

– Пап, хорош, а?

Валентайн прикусил язык. Он пытался воспринимать все спокойно, чтобы Джерри мог закончить рассказ, но удавалось это с трудом. Валентайн любил мальчишку больше всего на свете, но это не мешало ему видеть, что за фрукт его сын.

– И что же случилось?

– Начался четвертый период. И разыгрывающего мухосранцев толкнули. Тренер выставляет какого-то слабака. Фрэнки вытаскивает вот такую огроменную пачку бабок и бросает на стойку бара. И говорит: «Семьдесят штук на то, что Бостон продует». А потом он уходит в сортир. Я спрашиваю Рика и Сида, что они думают…

– А они советуют принять вызов, – подсказал Валентайн. Он уже не чувствовал пальцев ног и решил закончить историю сына до того, как станет сосулькой. – И ты ставишь свой бизнес против этого поддатого крикуна, потому что игра – верняк. А потом происходит что-то жуткое. Этот слабак начинает пасовать как бог. Он обходит защиту Бостона, бегает взад-вперед по полю. Один тачдаун,[55] два тачдауна, три, потом четыре. Разумеется, твоим дружкам очень жаль тебя. А когда игра заканчивается проигрышем Бостона, они ужасно расстраиваются, что ты потерял все деньги. Так было?

– Я вижу, тебе это в кайф.

– Это же подстава, Джерри. Игра была записана на видео. Самый старый в мире способ развести на деньги. Ты что, не смотрел «Жало»?

Облака разошлись, как пух разорванной подушки. Снежинки липли ко всему вокруг. Двое мужчин превращались в снеговиков на глазах друг у друга.

– Так что случилось дальше? – спросил отец.

– Я дал Рико расписку, – продолжил Джерри. – Рико продал ее этим бандитам, братьям Молло. Они меня проследили до квартиры Иоланды. Изметелили меня, потом взялись за Иоланду. Прости, пап, но я сдался.

– В смысле?

– Я отдал Молло бар.

Чтобы купить этот бар, Джерри занял пятьдесят тысяч. Плюс уговорил отца записать заведение на свое имя, поскольку история его собственных взаимоотношений с законом не позволяла получить лицензию на продажу спиртного. По бумагам бар принадлежал Валентайну, хотя он заглянул туда всего один раз.

– Как же, черт тебя возьми, ты отдал им то, чем ты не владеешь?

– Они думали, что владею, пап.

Валентайн подумал о закупоривающейся артерии, прикинув, может ли поднимающееся внутри давление вынести кусочек холестериновой бляшки в мозг.

– И чего ты от меня хочешь?

– Я понимаю, это прозвучит глупо…

– Посмотрим…

– Одолжи мне еще пятьдесят штук, чтобы я мог выкупить бар.

– Что?

– Да ладно, у тебя ж есть деньги. Какой смысл сидеть на них, как курица на яйцах? В конце концов, все равно ведь их мне отдашь.

– Вот как?

– А то. Ты когда-нибудь видел фургон «Бринкс»[56] на похоронах?


Валентайн сцепил зубы. Сынок приехал, чтобы выколотить из него деньги. Он положил руку на грудь Джерри и толкнул его.

Джерри упал навзничь на скользкий тротуар. Потом вскочил и бросился наутек. Перейдя улицу, завернул в лесопарк.

– А ну вернись.

Тяжело дыша, Валентайн вбежал в парк и пошел по следам сына, пока они не уперлись в каменную стену. Неужели Джерри думает, что он вчера только родился? Встав на цыпочки, Валентайн заглянул за стену. Джерри сидел на обледенелой клумбе, держа в руке телефон.

– Да выслушай ты. Папаша сказал «нет». Вот именно. Н-Е-Т. Ну чего, придется тебе переехать.

Он говорил с Иоландой, студенткой третьего курса мединститута, которую Валентайн ни разу не видел, но заочно был о ней невысокого мнения.

– Эй, паршивец…

Увидев, как отец карабкается через стенку, Джерри побежал. Его зад облепляли коричневая грязь и листья.

– Вернись!

– Я что-нибудь придумаю, – бросил Джерри в трубку Иоланде, несясь через лес к замерзшему пруду.

– Вернись, кому сказал!

Упав на колени, Валентайн голыми руками скатал снежок и бросил со всего размаху. Руки у него всегда были сильными. Снежок очертил изящную дугу в воздухе, потом направился вниз и ударил его сына в затылок. Джерри упал, как будто его подстрелили.

Невидимый нож вонзился в сердце Валентайна. Много лет назад Лоис взяла с него обещание, что он никогда не станет драться с сыном, даже в дурном настроении.

– Ты его покалечишь, – предостерегла она.

Валентайн в панике кинулся вперед. А вдруг он растряс Джерри мозги, и теперь этот гнус превратится в растение? Сможет ли он жить с этим? Нет, нет, конечно, нет. Он любил сына. И так было всегда. Добежав до опушки, он посмотрел на то место, где упал сын.

Джерри там не было.

5 Великий

Чертыхаясь, Валентайн сел в машину. Бар Джерри был оливковой ветвью, своеобразным способом восстановить мир. А теперь Джерри отдал его шайке шантрапы. Его сынок был способен испоганить что угодно.

Мотор заскулил, но не завелся. Это был «Форд» модели «Проуб».[57] Нелепо называть автомобиль в честь хирургической процедуры. Через заснеженное ветровое стекло он разглядел, как белый фургон с тонированными стеклами затормозил на перекрестке.

Зажегся зеленый, но фургон не двинулся с места. Открыв окно, Валентайн высунул голову, и ему вспомнилось, что убийцы Дойла приехали как раз на белом фургоне. Он полез в карман за «Глоком», но понял, что это глупо.

«Вылезай из чертовой тачки».

Валентайн открыл дверь и услышал выстрел. Пуля попала точно в центр ветрового стекла. Он больно ударился о тротуар, пытаясь выхватить пистолет, а фургон рванул прочь.

Валентайн поднял голову. Без своих бифокальных очков он не мог разглядеть ни зги, а номер фургона расплывался как клякса.

Голубоватый пороховой дымок висел в морозном воздухе. Он поднялся, потом откинул капот «Проуба». Главный провод к крышке распределителя свободно болтался. Валентайн подсоединил его, потом сел за руль и попытался завести мотор. Вскоре заработал обогреватель, и его зубы перестали стучать. Но сердце билось все так же быстро.


Валентайн ехал назад в «Дрейк» и ломал голову над тем, почему Европеец сел ему на хвост. Может, он был на похоронах Дойла и слушал панегирик Валентайна? Вот на Сицилии, откуда приехали предки Валентайна, убийцы обычно разделывались и с лучшими друзьями жертвы, чтобы в дальнейшем избежать мести. А стало быть, Европеец не отстанет. Пора стать осторожным. И переехать в другой мотель.

Перед «Дрейком» стоял с включенным мотором «Мини-Мерседес» Фрэнка Портера. Валентайн припарковался в боковой улочке, чтобы тот не заметил разбитого стекла, потом подошел к нему. Портер нажал кнопку разблокировки дверей.

– Как ты нашел меня? – спросил Валентайн, садясь.

– Позвонил в твой офис, – объяснил Портер. – Мейбл подсказала.

Валентайн подумал, что нужно попросить Мейбл больше этого не делать.

– Окажешь услугу? – спросил Портер.

– Какую?

– Я сказал Арчи Таннеру, что ты вызвался помочь. Он ответил: «Валяй, найми его». А я сказал, что должен спросить тебя. А он мне: «Тебе кранты, если он откажется».

Арчи Таннер, владелец «Бомбея», слыл одним из самых богатых людей в Нью-Джерси. Кроме того, он был беспринципен и не гнушался убийствами. Все, кто работал в игорном бизнесе, терпеть его не могли.

– Кранты – в смысле с работой? – спросил Валентайн.

– Ну да, – подтвердил Портер.

При обычных обстоятельствах Валентайн сразу согласился бы, просто чтобы помочь Портеру выпутаться. Только на этот раз речь шла об Арчи Таннере – человеке, которому он никогда не доверял.

– Сначала мне нужно поговорить с ним, – решил Валентайн.

– О чем?

– О моих условиях.

Портер надул щеки.

– Лады.

Вскоре они уже ехали на север по Пасифик-авеню. Валентайн заметил, что Портер бледен. Он недавно пережил тяжелый развод, бывшая жена отняла у него все, кроме дома.

– Ну как там твой юмористический бизнес?

Портер едва заметно улыбнулся.

– У меня есть шутка, которая отлично все это резюмирует.

– Расскажешь?

– Знаешь разницу между юмористом и пиццей?

– Нет.

– Пицца может накормить семью.


Через двадцать минут они сидели в пентхаусе над «Бомбеем», где располагался офис Арчи Таннера. Арчи знал толк в красивой жизни. Панорама, открывавшаяся из окна, была лучшей в городе. К востоку круизные лайнеры усеивали пенящиеся черные волны Атлантики; к западу частный реактивный самолет приземлился на «Бейдер-Филд»; пересекающиеся взлетные полосы аэропорта образовывали черный крест на снегу.

Ну и конечно, сам офис. Книжные полки полированного красного дерева, сверкающий паркет, персидские ковры, мраморный стол размером со спортивный автомобиль. На стенах фотографии Арчи, дурачащегося с Фрэнком Синатрой, боксирующего с Мохаммедом Али, целующего кольцо Папы Римского.

Портер поднял книгу с журнального столика. Это была автобиография Арчи, написанная неведомыми литературными неграми. «Великий: Жизнь и времена живой легенды Атлантик-Сити».

– Арчи тебе такую послал?

Валентайн кивнул. Арчи скупил несколько тысяч экземпляров и одарил ими всех в городе. Дарственная надпись на экземпляре Валентайна гласила: «Самому честному парню в Атлантик-Сити».

– Ну и что ты думаешь?

– Прочитал десять страниц и выбросил в мусорное ведро.

Портер округлил глаза. Было слышно, как в соседнем кабинете Арчи распекал кого-то. Градус оскорблений был велик. Но когда дверь распахнулась и вошел Великий, Валентайн, к своему удивлению, увидел трех прелестных девушек, следовавших вереницей за ним. Блондинка, брюнетка и афро-американка. Все три в стильных кожаных мини-юбках и черных колготках. Щеки блондинки были влажными от слез. Валентайн поднялся.

– Садись, садись, – разрешил Арчи, пожав ему руку. Для мелкого хулигана он выглядел шикарно. На нем был красивый синий костюм «Армани» и серебряный галстук, подчеркивавший темный загар. Валентайн остался стоять, и Арчи разозлился.

– Что за дела, у тебя геморрой, что ли?

– В комнате дамы. – Повернувшись к ним, Валентайн сказал. – Тони Валентайн. Очень приятно познакомиться.

Девушки представились. Джиджи, Брэнди, Моник. Минимум косметики, никаких драгоценностей. У Моник маленькая татушка в виде розы на голом плече. Они очень отличались от тех грубоватых и резких женщин, которые работали в казино лет двадцать назад. Арчи стоял за столом, бесясь оттого, что внимание сосредоточено не на нем.

– Зову их «Отряд „Стиляги“»,[58] – встрял владелец казино. – Одна блондинка, одна брюнетка, одна черная. Дошло?

Валентайн посмотрел на него так, как посмотрел бы на любого безнадежного идиота.

– Слушай, Арчи, с твоими-то деньгами мог бы купить себе полк.

Арчи побагровел. Казалось, что ему очень хочется двинуть Валентайну в челюсть, но Валентайн знал, что он этого не сделает. Тридцать лет назад он оштрафовал Арчи за превышение скорости и нашел контрабандные сигареты в багажнике его машины. Валентайн отпустил Арчи, потому что был знаком с его отцом. И этот один-единственный акт доброй воли позволил Арчи позднее получить лицензию на открытие игорного заведения, «Бомбея», поскольку его досье в полиции было чистым, как у младенца.

– Дамы, если вы не против, нам нужно обсудить дела, – произнес Великий.

Отряд «Стиляги» вереницей покинул кабинет. Брэнди поймала взгляд Валентайна и подмигнула ему.

– Рад был познакомиться, – сказал он.


– Ну как чувствуешь себя на пенсии? – спросил Арчи, севший за стол и потягивавший «Эвиан» из уотерфордовского бокала.[59]

Валентайн гонял кубики льда в своей коле. На самом деле ему приходилось несладко, но он был уверен, что Арчи до этого нет дела.

– Открыл консалтинговое агентство. Отдыхать некогда.

– Все гоняешься за жуликами, да? Ты же у нас самый лучший, я прав, Фрэнк?

Портер кивнул.

– Тони – лучший.

– Вот и я говорю. Помню, как открылся «Бомбей». С блэкджеком просто беда была. Все нас обкрадывали, даже старушонки. А я ж тогда ни черта не рубил в нашем деле, ну и пожаловался владельцу другого казино. А он мне: «Позови Тони Валентайна. Он спец по жулью». А я ж Тони уже давно знал. Когда мы познакомились, Тони?

– Когда я тебя прищучил, – напомнил Валентайн.

Арчи заржал.

– Ну, ты даешь. Так вот, пришел, значит, Тони, прогулялся по залу блэкджека – и ко мне. Говорит: «Арч, ты вчера родился, что ли? Карты-то у тебя с несимметричным рисунком рубашки». А я говорю: «Ну и что с того?» А он: «Если карту перевернуть, любой игрок за столом может узнать ее». Тогда мы заменили карты, и проблемы не стало.

Валентайн сделал глоток колы. Он такого случая не помнил и списал это на то, что в те времена многие казино страдали от мошенников. Атлантик-Сити не ведал, что творит, и в него стекались жулики со всего света.

Встав, Арчи пересек просторный кабинет и остановился у окна во всю стену, выходившего на океан.

– Вы же с Дойлом были друганы, да?

– Да.

– А я был во Флориде, когда его убили. Я бы приехал на похороны, но дела не пустили.

– Покупаешь «Дисней Уорлд»?[60]

Арчи достал из кармана длинную толстую сигару и закурил.

– Я покупаю гостиницы, Тони. Гостиницы, которые собираюсь превратить в казино. Не вечно же Флорида будет держать монополию за индейцами. Азартные игры дают неплохие налоги, а на налоги строят дороги и школы, как раз то, чего Флориде очень не хватает.

Валентайн с трудом удержался от того, чтобы встать и уйти. Он и переехал-то во Флориду, потому что там не было казино. Прикусив язык, он сказал:

– Ясно.

Арчи уловил сомнение в голосе Тони и посмотрел на его отражение в окне.

– Не хочешь довести до конца работу Дойла?

– Посмотрим, – ответил Валентайн.

Великий прищурился.

– Моя ставка – тысяча в день плюс расходы. Кроме того, мне нужен доступ в комнату видеонаблюдения. И в хранилище пленок видеонаблюдения.

Арчи повернулся к Портеру. Законы Нью-Джерси строго запрещали пускать посторонних в зону, откуда осуществляется видеонаблюдение. Арчи серьезно накажут и оштрафуют, если обнаружат Валентайна там, где ему быть не положено.

– Придется рискнуть, – заметил Портер боссу.

– Ладно, – согласился Арчи и повернулся к Валентайну. – Что еще?

Валентайн хотел было сказать: «Ничего», – но вдруг заметил что-то сверкающее на рубашке. Это был крошечный осколок, бывший когда-то частью ветрового стекла взятой напрокат машины.

– Машину, – сказал он. – А то мою прострелили.

Арчи подошел к столу, подхватил связку ключей и бросил ему.

– Эта свободна. Она в подвале. Сейчас позвоню охраннику, скажу, чтобы выпустил тебя.

Валентайн взглянул на ключи. От «Мерседеса». Он ведь все равно собирался разыскать Европейца. А теперь за это еще и заплатят. Да кроме того удастся прокатиться на машине богача.

Он поднял пальто с кресла, подошел к окну и протянул руку. Арчи пожал ее. Так всегда велись дела в Атлантик-Сити.

– Рад, что ты с нами, – сказал Арчи.

Валентайн посмотрел вниз. И увидел детишек, катавшихся на тротуаре, как когда-то Джерри. Два парня шагали по пляжу, это были они с Дойлом – шли съесть по гамбургеру после работы. «Тебя нет, – подумалось ему, – но ты всегда с нами».

– И я рад, – отозвался он.

6 Фартовые деньги

– А ты крут, – заметил Портер, когда они ехали в личном лифте Арчи.

– Просто честен, – парировал Валентайн.

– Что, и меня это ждет, когда я выйду на пенсию?

– Говорят, становится только хуже.

Стенки лифта были стеклянными, и им открывался вид на обширную империю Арчи. В длину казино «Бомбей» равнялось трем футбольным полям. Дизайн в стиле «Тысячи и одной ночи» мог бы посоревноваться в безвкусии с любым опутанным неоновыми огнями зданием на Стрипе[61] Лас-Вегаса.

Валентайн наблюдал за тем, как экскурсионный автобус подъехал ко входу и выгрузил стайку седовласых чудаков. Казино Атлантик-Сити молились на пожилых, которые просаживали свои пенсии и чеки соцзащиты на игровых автоматах и автоматах видеопокера. Двери лифта разъехались, они вышли.

– Как Арчи собирается пропихнуть азартные игры во Флориде? – спросил Валентайн. – Избиратели дважды отклоняли закон.

– Арчи уломал губернатора Флориды принять особый закон, по которому округа сами смогут решать, нужны им казино или нет, – сообщил Портер.

– То есть Арчи пытается переписать закон.

– Вот именно.

– Ну, флаг ему в руки.

– Он уже целое состояние угрохал на покупку гостиниц в Майами и Сент-Питерсберге. Уж поверь мне, Арчи знает, что делает.

Они пересекли зал. Внутренний декор «Бомбея» складывался из элементов псевдоиндийского и арабского стилей и деталей местного аляповатого колорита. На официантках, разносивших коктейли, были надеты непритязательные восточные костюмы в стиле сериала «В мечтах о Дженни», на дилерах и крупье – шелковые рубашки и атласные бабочки. Все места у автоматов были заняты. Комната казалась морем синтетики и голубоватых волос.

– Мне нужно хлебнуть кофе, – сказал Валентайн.

– Лучше всего пойти в «Синдбад», – посоветовал Портер.

Валентайн последовал за ним через зал блэкджека. Проходя мимо одного из столов, он остановился и принялся разглядывать девушку-дилера, пока она мешала карты, потом раздавала их играющим. Портер встал рядом с ним.

– Что-то не так?

– Она новенькая, да?

– Работает с прошлой недели, – пробормотал Портер. – Откуда ты знаешь?

– У нее своя карта красная девятка.

– Да не парь мне мозги.

– Спорим?

– С тобой? Ни за что.

– Тогда смотри.

Игроки за столом разыграли кон. Потом дилер перевернула свою карту. Это была девятка червей. Портер оттащил Валентайна от стола.

– Ну как, черт побери, ты догадался?

– Она подняла уголок, когда подкладывала ее под верхнюю карту, – объяснил Валентайн. – Неопытные дилеры этим грешат иногда. Мошенники называют это фронтальной загрузкой.

Портер выругался под нос. Каждый день по его казино шатались жулики, выискивая ошибки в игре зеленых дилеров, которые не выучили еще все правила. За каждую вовремя не решенную проблему он терял тысячи долларов, а иногда и больше.

– Я ее сейчас же выведу из зала, – сказал Портер.


Они встретились в «Синдбаде» через десять минут. Девушка в костюме наложницы подала им кофе в кружках, которые имели форму слонов. Сдув пар, Валентайн начал:

– Итак, расскажи мне, как «Бомбей» потерял шесть миллионов и при этом ты умудрился остаться на своем месте.

Портер пролил на себя кофе.

– Не смешно.

– А я и не говорю, что смешно.

Вытащив кипу бумажных салфеток из коробки, Портер вытер подбородок.

– Меня не выперли, потому что я не был виноват.

– Это как?

– Не знаю, заметил ли ты, но «Бомбей» изменился.

Валентайн заметил. Прохаживаясь по казино, он пару раз заблудился.

– Еще в ноябре Арчи запустил новую акцию, – рассказывал Портер. – Каждый клиент получает ведерко специальных монет, которые называются «фартовые деньги». Люди ставят их в игре и выигрывают призы.

Валентайн потягивал обжигающий кофе. За эти годы ему доводилось видеть немало сумасбродных акций в казино, а результат всегда был один и тот же: казино теряли деньги.

– И чья это была идея?

– Отряда «Стиляги». Они управляют отделом маркетинга. Сначала я подумал, что это глупая затея. Казино не должны разбазаривать свое добро. Но все получилось, видать, они соображают, что к чему.

– Что получилось?

– Люди стали воспринимать нас иначе.

– Ясно, – отозвался Валентайн.

Портер выхватил свой телефон. Через пять минут отряд «Стиляги» сидел в «Синдбаде». Брэнди оживленно рассказывала ему об акции. Вблизи она оказалась, как выражались парни его поколения, офигенно клевой: зеленые глаза соблазнительницы и мягкий, тягучий южный говор. Он поймал себя на том, что смотрит на нее чуть внимательнее, чем следовало бы.

– Девяносто восемь процентов людей, играющих в казино, проигрывают, – мурлыкала Брэнди. – Они отлично проводят время, но уходят домой с пустыми карманами. А идея фартовых денег в том, чтобы у них осталось ощущение, что они что-то выиграли.

– Изменить восприятие, – догадался Валентайн.

Она расплылась в улыбке, которая любого свела бы с ума.

– Вот именно. В прошлом октябре мы поставили в казино игровые автоматы, принимающие фартовые деньги. Пришлось сделать перестановку в зале, но в этом деле иногда стоит рискнуть, чтобы добиться успеха.

Сколько же ей лет? Тридцать два? А рассуждает так, словно уже лет сто в игорном бизнесе. Беседу подхватила Джиджи, красавица-блондинка.

– Фартовые монеты подходят только для этих автоматов, которые выдают выигрыш в двадцати процентах случаев. А призами служат остатки товара, которые мы покупаем в сети «Магазин на диване». Кое-что вообще даром получаем, такая это дрянь.

Все три захихикали. В их присутствии Валентайн ощущал себя словно на съемках ситкома.[62] Он тоже засмеялся, просто чтобы потрафить им.

– В автоматах «Фартовые деньги» есть и джек-пот, – продолжила Джиджи. – Это новенький автомобиль. «Дженерал моторс» даром отдала. Для рекламы.

Настала очередь Моник. Казалось, она только что качалась в спортзале и с ходу включилась в разговор.

– Но наши гости что-то выигрывают, и это главное. Они уходят домой счастливыми. Мы меняем для них ситуацию.

– А они рассказывают об этом друзьям, – подсказала Джиджи.

– И их друзья тоже приходят в «Бомбей», – закончила Брэнди.

Их слаженность была сверхъестественной. Акция по-прежнему выглядела сомнительно, но, в конце концов, что он вообще понимает? Менкен[63] как-то сказал, что никто еще не терял денег, недооценив вкус американской публики. Очень в духе Менкена.

У Брэнди зазвонил телефон. Она достала его из сумочки и открыла со щелчком.

– Да, Арчи.

– Где Джиджи и Моник? – заревел владелец казино.

– Со мной.

– Перерыв окончен! Тащите свои прелестные задницы сюда, на второй.

Брэнди бросила телефон в сумочку. Улыбки исчезли с лиц всех трех.

Они гуськом вышли из кофейни, оставив Валентайна недоумевать, почему современным женщинам нравится, когда с ними обращаются, как с девчонками. Если такое отношение и вызывало досаду, им прекрасно удавалось это скрывать.


– Так вот он какой, наш обвиняемый, – протянул Валентайн, стоя у сверкающего автомата «Фартовые деньги» высотой под два метра. Ручка блестела, как лазерный меч из «Звездных войн».

– Тише ты, – попросил Портер. – У нас клиент.

Женщина в спортивном костюме прыгнула на табурет и начала бросать монеты в прорезь и дергать за ручку. На вид в ней не было ничего примечательного, за исключением правой руки. Той, которой она дергала за ручку. Нечто среднее между ручищей Попая[64] и теннисиста Рода Лейвера.

– Хорошо проводите время? – поинтересовался Портер.

– А вы как думаете, – ответила женщина. – Я уже выиграла чистилку для апельсинов и электрический массажер для стоп.

– Спроси, сколько она проиграла за столом, – шепнул Валентайн на ухо Портеру.

– Может, заткнешься? – процедил Портер сквозь стиснутые зубы.

Даже удачно начавшаяся игра в конце концов обернется проигрышем. Вскоре у женщины кончились монеты, и она ушла. Сев на ее табурет, Портер ткнул пальцем в потолок.

– Видишь это небесное око, вон ту камеру? Раньше она отслеживала один стол блэкджека. Когда поставили автоматы «Фартовые деньги», пришлось все тут переустроить. Теперь камера наблюдает за двумя столами.

Это называлось «двойное дежурство» и в игорном бизнесе осуждалось.

– Дай угадаю, – подхватил Валентайн. – Это как раз те столы, на которых вас обдирал Европеец.

Портер кивнул.

– Откуда-то он узнал, что на этих столах камеры двойного дежурства. Он дожидался, когда на другом столе начнется серьезная баталия, а потом начинал играть. Обдирал нас месяцами, но мы заметили это на пленке всего пару раз.

– Неужели никто не заметил, что выручка упала? – удивился Валентайн.

– Так она и не падала, – ответил Портер. – Акция до того благоприятно повлияла на доходы, что этого убытка вообще не заметили.

Что-то тут не состыковывалось.

– А если выручка не падала, чего же ты нанял Дойла? – спросил Валентайн.

– Все эти перестановки в зале меня раздражали, – признался Портер. – Смотришь на экран и не понимаешь, какой стол показывает камера. Вот я и нанял Дойла, чтобы он стал моими глазами.

– И он заметил Европейца.

– В первый же вечер, – подтвердил Портер.

К автомату пришаркал старичок с ходунками. В покрытой печеночными пятнами руке у него было ведерко, заполненное фартовыми деньгами. Портер помог ему сесть на табурет.

Боги удачи улыбались с небес. В первом же раунде у старичка выпало шесть слонов. Появилась пышногрудая сотрудница казино и вручила ему настольную лампу в стиле шестидесятых.

– Мне всегда такую хотелось! – воскликнул старичок.


В дальнем конце «Синдбада» они нашли пустой кабинет. Портер отмахнулся от официантки.

– Ну и что мне делать?

– Многое, – ответил Валентайн. – Во-первых, признай, что у тебя в казино завелся дятел. Этот дятел сообщил Европейцу, над какими столами есть камеры двойного дежурства.

– Господи, – вздохнул Портер. – И как я сам не додумался?

– Во-вторых, признай, что Европеец еще заявится сюда. Большинство мошенников переключаются на другой город, когда их вычисляют. А Европеец вместо этого убрал Дойла.

– Он думает, мы легкая добыча.

– Точно.

– Ну раз так, мы его прищучим.

«Прищучить» означало арестовать.

– Зачем? – понизил голос Валентайн. – Ты не сможешь доказать, что он убил Дойла. И что он обирал казино. Полиция его отпустит, и Арчи тебя уволит.

– Так что же мне делать?

Валентайн написал на салфетке номер своего мобильного телефона и подвинул ее к Портеру.

– Позвони мне.

– Без полиции?

Валентайн вышел из кабинета и надел пальто. В «Синдбаде» было безлюдно. Он достал из кармана свой «Глок» и положил на стол. Портер тяжело сглотнул.

– Без полиции, – повторил он.

7 Дерево в лесу

Свободной машиной Арчи оказался «Мерседес SL 600». В нем было больше удобств, чем во многих развивающихся странах. На светофоре, дожидаясь зеленого, Валентайн экспериментировал с многочисленными кнопками на приборной доске.

Он ткнул кнопку на CD-плеере и чуть не оглох от ритмичного рэпа. Текст вещал о надругательствах над женщинами и убийстве полицейских. Он выключил оскорбительную песню. Арчи принадлежал к его поколению – биг-бэнды, Синатра… А это дерьмо было ему не по душе. Валентайн бросил диск в бардачок.

В его номере убрали. На ковре были заметные следы. На телефоне у кровати мигал красный огонек. Он набрал номер голосовой почты. Его ждало два сообщения.

– Салют, пап, – приветствовал его сын. – Мне тут мой бармен звякнул. Большой Тони сегодня утром пришел и всех уволил. Он ведет мои букмекерские дела, и у него там какие-то жуткие цветные ребята собирают ставки. Мне до зарезу нужно достать для него деньги. Позвони мне, а?

Валентайн был поражен наглостью сына. Бар принадлежал ему, Валентайну, и он не собирался платить за него по второму разу. Он стер сообщение Джерри и перешел к следующему.

– Тони, – это была Мейбл. – Нужна твоя помощь. Перезвони, пожалуйста.

Валентайн глянул на часы. Почти половина двенадцатого. Он обещал Мейбл звонить каждое утро ровно в девять, но ни разу не сделал этого. Валентайн набрал домашний номер.

– «Седьмое чувство», – ответила она.

– Привет, подружка, как дела?

– Ну, наконец-то. Пора тебе уже оставлять свой мобильник включенным. Опять звонил перепуганный клиент.

– Который?

– Фрэнк Бэк.

– Не знаю такого.

– Он новый глава охраны «Харрах» на озере Тахо. Он сейчас как раз на другой линии.

«Харрах» – хороший клиент. Валентайн присел на край кровати и расстегнул пиджак.

– В чем проблема?

– Бэку кажется, что у них появился мошенник, специализирующийся на игральных костях. Этот человек выигрывает при каждой ставке. Но Бэк не может понять, что он делает.

– Спроси Бэка, этот парень сам кидает кости или только делает ставки.

Мейбл переключилась на другую линию, потом вернулась.

– Бэк говорит, он только ставит.

– Пусть опишет, какие парень делает ставки. Это сложно, так что лучше запиши.

На этот раз она говорила чуть дольше.

– Ой, так интересно, – воскликнула Мейбл. – Этот человек как раз сейчас в казино. Бэк говорит, он всегда ставит одну тысячу долларов на «поле», шестьсот долларов на десятку, шестьсот на девятку, двести на двенадцать «на удачу», двести на одиннадцать «на удачу» и шестьсот на любую семерку. Уж не знаю, что все это значит!

Валентайн прикрыл глаза и перебрал ставки в уме.

– Скажи Бэку, что я ему скоро перезвоню.

Мейбл снова переключилась и быстро вернулась.

– А у тебя есть какие-то предположения?

– Да. Он там не один. Они разыгрывают шестерки. Самая древняя в мире афера с костями.

– Так, может, я ему это передам? – несколько обиженным голосом спросила Мейбл.

– Не хочу его смущать.

– А почему это должно его смутить?

– Потому что, понимай Бэк хоть что-то в костях, он сам бы разобрался. А он не понимает, стало быть – новенький.

– Если Бэк ничего не знает, как же он получил работу?

– Видимо, по блату. В казино такое часто случается. Называется «у него там лапа». – Валентайн взглянул на часы. Прошла минута, он взял у Мейбл номер телефона Бэка. – Тебе твоя работа пока не разонравилась?

– Ужасно интересно, – ответила соседка.

– Я еще позвоню.

Он отключился, потом набрал номер Бэка. Тот ответил из зала казино «Харрах». Он был в панике и, судя по голосу, в одном шаге от инфаркта. Валентайн объяснил ему суть аферы.

– У тебя за столом три шулера. Один из них бросает кости, а одну задерживает в руке. Другой, сидящий напротив, вроде как с опозданием делает ставку и оставляет подставную кость на столе, шестеркой вверх. Третий ставит, и именно на те номера, которые ты перечислил моему секретарю. Поставивший выигрывает при любом раскладе, за исключением восьмерки. А это дает восемьдесят четыре процента выигрыша.

– Почему же я этого не вижу? – напористо спросил Бэк.

– Увидишь, если запишешь на пленку и прокрутишь ее в замедленном темпе, – пообещал Валентайн.

– Арестовать их, – велел Бэк кому-то. А Валентайну сказал: – Спасибо, что спас.

– Звони если что, – ответил он.

Повесив трубку, Валентайн пошел в ванную и брызнул холодной водой в лицо. День выдался долгим, а еще даже не полдень. Он ждал обеда и подумывал потомвздремнуть. В комнате зазвонил телефон.

Он выждал минуту, потом проверил сообщение. Звонила Лидди Фланаган. Она была расстроена, и Валентайн догадался, что дело тут не только в скорби по мужу.

– Тони, нужна твоя помощь. Я нашла записную книжку Дойла, когда убиралась. Там полно странных записей. Мне кажется, тебе стоит взглянуть.

Она положила трубку, не попрощавшись. Валентайн смотрел на телефон, прислушиваясь к урчанию в желудке. Обед подождет, никуда не денется. Взяв пальто с кровати, он пошел к двери.


Дорога до дома Дойла должна была занять минут десять, но из-за гололеда отняла все двадцать. «Мерседес» привлекал к себе внимание болванов на стареньких машинах, и Валентайн оценил пользу тонированных стекол. У него-то была «Хонда-Аккорд» девяностого года, добротный надежный автомобиль без стеклоподъемника, одометр давно остановился на ста шестидесяти тысячах миль.

Лидди встретила его у двери. На ней были вытертые джинсы и пушистый зеленый свитер. Волосы красиво уложены. Только покрасневшие глаза выдавали ее истинные чувства.

– Мальчики пришли, – сказала она.

Валентайн пошел за ней в гостиную. Шон сидел на диване, держа на коленях блокнот на пружинке. Он читал вслух Гаю, который стоял у камина, нервно затягиваясь сигаретой и не сводя глаз с голубовато-рыжего пламени: «Это не то, что украсть у друга, это ж казино, мать его. Они к этому готовы. Черт, да они же закладывают это в бюджет. – Шон перевернул страничку. – Вреда никому нет, так что можно считать, что ничего и не случилось. Я ведь не все время это делаю, значит, я и не вор вовсе».

Шон умолк, не в силах еще что-то произнести. Валентайн присел на диван рядом с ним. Шон протянул ему блокнот.

– Почитайте.

Страничка была испещрена знакомыми каракулями Дойла, который писал как курица лапой. Валентайн расшифровал строчку вверху: «Вот как дерево в лесу падает. Не пойман – не вор». – Он поднял глаза на Лидди.

– Где ты нашла его?

– Меняла постельное белье, – объяснила она. – А он был засунут под матрас. Сначала я ничего не поняла. Но чем больше читала, тем больше мне казалось, что Дойл пытается отрицать то, что совершил.

– Он ничего не отрицает, – зло фыркнул Гай, все так же глядя на ревущий огонь. – Отец за всю жизнь ничего ни у кого не украл.

В комнате повисло неловкое молчание. Валентайн посмотрел на Шона. Старший сын Дойла не разделял уверенности брата. Так же как и Лидди. Почувствовав, что семейство не согласно с ним, Гай пересек комнату и вырвал блокнот у Валентайна. Отлистав до первой страницы, он сунул его под нос Валентайну.

– Смотрите.

На листе Дойл изобразил план залов «Бомбея», пометив крестиками игровые автоматы, кружочками – столы блэкджека, буквой «Р» – столы с рулеткой и так далее. На полях шли математические расчеты, цифры различались с трудом, поскольку их много раз стирали. Еще там было нацарапано имя – инспектор Эдди Дэвис. И номер его мобильника.

– Отец говорил с полицией, – бросил Гай. – Он обнаружил что-то ужасное в этом «Бомбее» и позвонил инспектору Дэвису. Отец не был преступником.

– Гай, сядь, – сказал Валентайн.

– Вы мне не верите!

– Гай, я сказал, сядь.

Гай возмущенно вышел из дома. Через несколько секунд до них донесся визг колес, когда он сдавал задом по дорожке. Лидди села на диван рядом со старшим сыном.

– Бедный Гай, – прошептала она.

Валентайн разглядывал карту Дойла. Ни Фрэнк, ни Арчи не обмолвились о том, что Дойл говорил с полицией, следовательно, он им не сообщил. Валентайн пролистал страницы и перечитал написанное. Может быть, кто-то в казино сказал Дойлу о том, что там происходит?

Он поднялся с дивана. Дэвис был ему незнаком, но в полиции работало полно новеньких, которых он не знал.

– Я хочу передать это в полицию, – заявил Валентайн.

Лидди вскинула голову.

– В полицию?

– Да.

– Но ведь Дойл там выглядит…

– Лидди, это улика. Инспектор Дэвис должен ознакомиться с ней. Он наверняка захочет провести блокнот через электростатический детектор, который читает написанное по вмятинам на бумаге. Если Дойл что-то написал, а потом вырвал лист, прибор это увидит.

– А что если…

– Дойл занимался чем-то нехорошим? Я ни на секунду в это не поверю.

Лидди положила голову на плечо Шона. Валентайн стоял в центре гостиной, надеясь на ее согласие. Но она не смотрела ему в глаза. Он застегнул пальто, почувствовав, что пора уходить.

– Делайте, что считаете нужным, – сказал ему Шон.

8 Дэвис

Валентайн занял свободное место на стоянке главного управления городской полиции Атлантик-Сити и заглушил мотор «Мерседеса». Как ни противно было признавать это, машина все больше ему нравилась. Напоминая танк, она прижималась к дороге, как кусок жвачки. Ему всегда импонировала безопасность. А этот автомобиль был ее воплощением. Он запер «Глок» в бардачке и взял блокнот Дойла с сиденья.

На входе в управление полиции прошел через металлодетектор, потом заглянул в комнату, загибавшуюся углом, в которой вдоль стен тянулись пластмассовые скамейки. Несчастного вида люди сидели стайками, о чем-то переговариваясь между собой. Девочка-подросток с плачущим младенцем, ее мать и бабушка. Семейка китайцев. Слепой с собакой-поводырем и слабоумной женой.

В дальнем углу комнаты за пуленепробиваемым стеклом показалось знакомое лицо. Элис Торкаловски подняла палец и бросила «до свидания» в телефонную трубку.

– Хорошую историю ты рассказал на похоронах, – похвалила она.

– Спасибо. – Он не заметил Элис на кладбище, но она была миниатюрной, и ее легко было пропустить мимо глаз. – Как жизнь?

– В следующем июне выйду на пенсию. Вот не знаю, уходить с работы или нет. Как тебе отдых?

Валентайн покачал головой.

– Я опять работаю.

– Что, так плохо?

– Со мной больше не считаются, – ответил он, зная, что из всех полицейских в участке Элис одна поймет эту фразу, поскольку всю жизнь оставалась в тени других. – Открыл консалтинговое агентство.

– Дай-ка угадаю. Теперь зарабатываешь лучше, чем раньше, – предположила Элис, щелкнув челюстью.

– Тем более, что это несложно. Инспектор Дэвис на месте?

Элис нажала кнопку на телефоне, потом приложила трубку к уху.

– Эй, Шафт, в приемной тебя ждет мистер Тони Валентайн. Шевелись.

– Шафт? – удивился Валентайн.

Элис улыбнулась.

– Так я его называю. Очень похож на того актера, который играл Шафта.[65] Такой модник. И симпатичный к тому же.

– Ты про Сэмюэля Джексона?

– Нет, – она покачала головой. – Про первого Шафта. Как же его фамилия…

Валентайн тоже не мог вспомнить, как звали актера. Телефон на столе замигал. Она нажала несколько кнопок и сняла трубку. «Будь осторожен», – сказала Элис одними губами.

Он присел на скамейку, дожидаясь Дэвиса. Элис работала здесь давно. Так давно, что у нее глаз был наметан. Поэтому, когда минуту спустя в приемной появился стильный афро-американец, он попытался отнестись к нему, как к любому другому человеку, прекрасно зная, что в Атлантик-Сити мало кому из черных удавалось дослужиться до звания инспектора.

– Тот самый Тони Валентайн? – удивился Дэвис.

Валентайн улыбнулся, сразу проникнувшись к нему симпатией.

– Тот самый.

– Эд Дэвис. Друзья зовут меня Эдди. Полагаю, вы пришли по поводу Дойла Фланагана.

– Верно. – Он вынул блокнот Дойла из-под мышки и протянул инспектору. – Жена Дойла нашла вот это. Я подумал, вам захочется взглянуть.

Отхлебывая кофе в кафетерии, Дэвид просмотрел записи Дойла.

– Надо думать, вы уже прочитали это, – спросил он, подняв глаза.

– Нет, я обмотал его скотчем и побежал прямиком сюда. Ну разумеется, прочитал.

Брови Дэвиса приподнялись.

– И что это, по-вашему, значит?

Знакомый полицейский подошел к Валентайну, они обменялись рукопожатием. Когда он ушел, Валентайн сказал:

– Я надеялся, вы мне скажете. На первой странице стоит номер вашего мобильного телефона.

Дэвис уронил блокнот на покрытый линолеумом стол.

– Вы проводите собственное расследование?

– Меня нанял Арчи Таннер.

Дэвис ухмыльнулся.

– Наверное, приятно на себя работать.

Консалтинговая работа Валентайна приносила неплохой доход, вот только говорить об этом ему было неловко. Он допил кофе молча. Дэвис постукивал пальцами по столу.

– Дайте угадаю, – сказал инспектор. – Пятьсот в день плюс расходы.

Валентайн смял пластиковый стаканчик.

– Я надеялся, мы обменяемся информацией. Если вас это не интересует, я избавлю вас от своего назойливого присутствия.

– Штука, – предположил Дэвис. – Зашибаете штуку в день, да? Эх, вот это жизнь.

Симпатия Валентайна к инспектору начинала таять. Сколько он зарабатывал, Дэвиса вообще не касалось. Валентайн поднялся, чтобы уйти. Дэвис тоже встал.

– Можно спросить? – не унимался Дэвис.

– Что?

– Ходят слухи, что вы как-то подловили жулика на блэкджеке, стоя к нему спиной. Правда?

Валентайн утвердительно кивнул.

– У вас что, глаза на затылке?

– Угадайте с трех раз.

Дэвис почесал подбородок.

– Так как же вы увидели, что он делает?

– А я и не видел.

– Что, простите?

– Я ничего не видел, – повторил Валентайн. – Я стоял с закрытыми глазами.

– С закрытыми глазами? – Дэвис озадаченно сложил руки на груди.

– Я услышал, – объяснил Валентайн.

– Что услышали?

– Он сдавал вторушки.

– А что это такое?

– Вторые карты.

– Вторые карты сверху?

Валентайн кивнул.

– Вторая карта издает легкий щелчок, когда уходит из колоды. Даже лучший профи не может этого избежать. Заподозрив дилера в том, что он сдает вторушки, я встаю рядом с ним, закрываю глаза и прислушиваюсь.

Дэвис улыбнулся. Эта история явно не давала ему покоя. Он протянул руку. Валентайн пожал ее. В полиции обычным приемом было дождаться конца разговора, чтобы задать провокационный вопрос. И Валентайн воспользовался ситуацией.

– А кстати, о чем вы говорили с Дойлом?

Дэвис чуть не поддался, но вовремя спохватился и удержал слова, готовые сорваться с языка.

– Это вас не касается, – ответил он.


Валентайн поднял воротник, проходя через стоянку. Всего полтора года во Флориде, а кровь уже не греет. Заслышав шаги, он обернулся и позади увидел парня, ужасно похожего на Джерри. Парень был одет в грязные лохмотья. Валентайн смотрел ему вслед, когда он удалялся от стоянки по улице, сунув руки в карманы.

Сев за руль «Мерседеса», Валентайн почувствовал укол совести. Почему он пытается разрешить чужие проблемы и игнорирует Джерри? Нужно помочь сыну независимо от того, как сильно он сердит на парня.

И тут ему в голову пришла мысль.

У «Эй-Ти-Ти»[66] есть замечательная услуга, которая позволяет узнать номер телефона из любой точки страны за пятьдесят центов. Уже через минуту он накручивал сержанту из полицейского участка в районе бара Джерри в Бруклине.

– …еще мне известно, что какой-то бандит по имени Большой Тони Молло захватил мой бар и взял все в свои руки.

– И этот Большой Тони не приходится вам родственником и не работает на вас, – недоверчиво уточнил сержант.

– Нет, сэр, – заверил его Валентайн.

– А в каких отношения с Большим Тони ваш сын?

– В таких же, как его отец.

– Ваш сын с ним незнаком?

– Нет, сэр, – соврал Валентайн.

– Как вы думаете, почему Большому Тони пришло в голову вступить во владение вашим баром?

– Откуда ж мне знать.

– Вы сказали, что вы полицейский в отставке?

Валентайн продиктовал ему свой номер и услышал, как сержант стучит по клавишам компьютера, проверяя.

– А, да, есть такой, – подтвердил сержант. – Тридцать лет в полиции. Две благодарности за храбрость. Впечатляет.

– Просто делал что положено, – ответил Валентайн.

Сержант начал перечислять фамилии всех полицейских из Атлантик-Сити, которых знал. Наконец прозвучала знакомая Валентайну. Они еще поболтали.

– Итак, Тони, – сказал наконец удовлетворенный сержант, – какие меры вы предлагаете принять к этому нежданному гостю, вторгшемуся в вашу собственность?

– Избавьтесь от него.

– Не хотите, чтобы мы выдвинули против него обвинение?

– Если только он будет сопротивляться. У меня к нему претензий нет.

– Вы слишком добры, Тони, – сказал сержант.

– К старости стал великодушнее, – признался Валентайн.

9 Хани

Судя по ранениям Дойла, убившая его бомба была замысловатым устройством. Четверть фунта циклонита, также известного как гексаген, соединенная с ртутным переключателем. Дальнобойщик, сидевший в «Макдоналдсе» сравнил взрыв с тем, как взрывается передержанный в микроволновке мешок попкорна. Обломки машины разлетелись во все стороны.

Из того, что мобильник Дойла отключился не сразу, Валентайн сделал вывод о том, что его отбросило за куст или под машину. Также он предположил, что прибывший полицейский должен был найти телефон и проверить, с кем говорил его владелец. После этого полиция должна была связаться с ним и допросить с пристрастием, чтобы выведать, о чем он беседовал с Дойлом.

Только ничего такого не произошло.

Выйдя из управления городской полиции Атлантик-Сити, Валентайн поехал к «Макдоналдсу», около которого погиб его напарник, чтобы посмотреть, не проглядела ли полиция чего-нибудь очевидного.

Он припарковался за закусочной. Как ни трудно ему было расставаться с деньгами, он начинал понимать, почему люди привязываются к таким автомобилям. Идет мягко, сиденья удобные, стереосистема запредельная. Ему не помешает новая машина. Почему бы и не «Мерседес»?

Он обошел вокруг закусочной. Она стояла на небольшом участке земли. Рядом торчало несколько деревьев, в остальном пейзаж оставался унылым. Ему захотелось посмотреть на окрестности с более высокой точки. Войдя внутрь, он наткнулся на прыщавого мальчугана, вытиравшего пол, и сунул ему в руку десятку. На значке было написано «Гарольд». Валентайн шепнул Гарольду на ухо, что ему нужно.

Парнишка встретил его позади закусочной. В руке у него была лестница. Прислонив ее к стене, он указал на часы.

– Шестьдесят секунд, как договорились.

– Верно.

– Время пошло.

Валентайн вскарабкался по лестнице. Обошел крышу кругом и, к своему удивлению, заметил мобильник рядом с воздухозаборником. Подняв его, Валентайн потер холодную голубую сталь о штанину. От взрыва у телефона сорвало крышку, но в остальном он, похоже, остался цел.

Его взгляд привлек какой-то блеск. Он раскопал в снегу серебристую монету размером с доллар. Она выглядела как настоящая, только вместо профиля Эйзенхауэра на ней красовалась ухмыляющаяся физиономия Арчи Таннера.

– Скорее, – поторопил Гарольд.

Валентайн спустился по лестнице. Ступив на землю, он сунул обнаруженное на крыше в карман.

– Что нашли? – поинтересовался парнишка.

– Не твое дело.

– Не поделитесь находками?

– С какой стати?

– Я думал, я в доле, – воскликнул Гарольд в праведном гневе.

Валентайн посмотрел на него насмешливо. У парнишки были морковно-рыжие волосы. А на физиономии столько колец, что можно было бы спокойно повесить занавеску для душа. Из-за угла вышел менеджер с угрюмым лицом.

– Гарольд? Что здесь происходит?

Парнишка объяснил. Предатель. Дойдя до «Мерседеса», Валентайн сел за руль и уехал.


Если отбросить налог и стоимость дополнительных батареек, которые уговорила его приобрести симпатичная продавщица в магазине «Эй-Ти-Ти», зарядное устройство для мобильника Дойла обошлось Валентайну в пятьдесят долларов. Вообще это нелепо: люди тратят целые состояния на то, чему красная цена четвертак. Вот как в «Старбаксе»[67] кофе стоит четыре доллара, а в кинотеатре на премьерном показе – десять. Не ровен час все станут миллионерами, а гамбургер будет стоить тысячу.

Придя в свой номер, он воткнул зарядное устройство в розетку, и мобильник Дойла засветился у него в руке. Продавщица вложила в коробку инструкцию, и из нее Валентайн узнал, как войти в память телефона и просмотреть ее содержимое. В ней было сохранено шесть имен.

Гай. Шон. Дом. Том. Тони. Хани.

Валентайн задержал взгляд на последнем имени. Что еще за Хани? Дойл никогда о ней не говорил. А это на него не похоже. Тут ему в голову пришла гадкая мысль. Может, у Дойла был роман на стороне?

Это казалось абсурдным. Дойл, как и Валентайн, в отношениях с женщинами был честен. Они оба женились на одноклассницах и оба хранили женам верность во всех ситуациях. Вот только сейчас перед ним была красноречивая улика.

Он вытащил из бумажного пакета диет-колу и открыл банку. Кем бы ни оказалась эта женщина, с ней следует поговорить. А вдруг она что-то знает. Ведь именно поэтому мужчины заводят подружек. В наши дни секс можно получить где угодно. А вот найти человека, чтобы просто поговорить, не так легко.

Валентайн выбрал номер Хани и нажал кнопку соединения. После трех гудков ответил сонный женский голос:

– Да?

Часы показывали почти два часа дня. Что за женщина спит так поздно? А если он с ней знаком? Закрыв ладонью динамик, Валентайн спросил:

– Это Хани?

Женщина затаила дыхание.

– Я друг Дойла, – пояснил он.

Телефон умолк. Он допил колу, прикидывая, сколько еще неприятного предстоит открыть в старом товарище.

Внутренний голос подсказал ему, что Джерри пытается дозвониться. Достав свой мобильник, Валентайн набрал номер голосовой почты и обнаружил, что его ожидает одно сообщение.

«Пап, ты хоть соображаешь, что сделал? – возмущался его сын. – Полицейские налетели на бар и арестовали Большого Тони. Они сказали, что их послал ты! Как ты мог так со мной поступить? Теперь братки Большого Тони ищут меня! Черт, я покойник. Ты врубаешься? Покойник! Чтоб я еще хоть раз тебя о помощи попросил! Да ни за что!»

Валентайн стер сообщение. «Вот так вот, пытаешься помочь, а что из этого получается», – подумал он. Дверь в номер распахнулась. Вошла горничная-мексиканка, толкая перед собой пылесос. Включив его в розетку, она начала наводить чистоту.

– Зайдите позже, – попросил Валентайн, пытаясь перекричать рев пылесоса.

Она лучезарно улыбнулась, не поняв ни слова.

– Позже, – снова заорал он, указывая на часы.

Горничная ткнула пальцем в его телефон. Валентайн опустил глаза. Телефон светился. Подойдя к розетке, он выдернул шнур пылесоса.

– Позже, – повторил он. – Прошу вас.

Она ушла. Валентайн закрыл дверь на цепочку, подождал минуту и набрал номер голосовой почты. Звонил Фрэнк Портер.

«Перезвони», – гласило сообщение.

Валентайн перезвонил.

– Угадай, кто только что впорхнул в «Бомбей»? – сказал Портер.

Это было похоже на начало анекдота.

– Джимми Хоффа?[68]

– Европеец. Уже выиграл пять штук.

Валентайн почувствовал, как ускоряется сердцебиение. «Бомбей» находился в северной части города, добрых десять минут езды от мотеля.

– Буду через пять минут.

– Встретимся у входа, – бросил Портер.

10 Европеец

Через пять минут, проигнорировав красный свет всех светофоров и нарушив все ограничения скорости в городе, Валентайн затормозил у входа в «Бомбей». Швейцара, отгонявшего машины на стоянку, поблизости не наблюдалось, и он поспешил внутрь, оставив ключи в зажигании.

Портер ждал его прямо за дверью. Оттащив Валентайна в сторону, он протянул ему бейсбольную кепку с эмблемой команды «Нью-Йоркские янки».

– В шве приемопередатчик внутренней связи, – объяснил Портер. – Я смогу говорить с тобой из комнаты видеонаблюдения, и никто другой меня не услышит.

Валентайн надел кепку и поправил ремешок.

– Где он сидит?

– Стол сорок два.

Поскольку «Бомбей» отличался огромными размерами, Портер начертил на визитке, как пройти к сорок второму столу. Подойдя к кассе «Фартовые деньги», он взял ведерко с монетами и сунул его в руки Валентайна.

– Возьми. Будешь похож на туриста.

– А сейчас я на кого похож?

– На старого полицейского.

Валентайн бросил визитку в ведерко и, сверяясь с ней, пересек переполненное казино. Европеец выбрал стол в стороне, поближе к выходу. Когда Валентайн подошел к нему, Портер уже вовсю вещал из комнаты видеонаблюдения на третьем этаже.

– Как слышишь меня?

– Прекрасно.

– Третий игрок за столом. Видишь?

Европейца было нетрудно вычислить. Его горки черных фишек по сто долларов возвышались над горками всех остальных.

– Угу.

– Он тебя не видит.

Валентайн обошел стол кругом и оценивающе оглядел Европейца. Худощавый. Лет под сорок. И, кажется, в печальном расположении духа, что странно, учитывая сумму выигранных денег. Одет неприметно: черные брюки, черный свитер с горлом, черный, спортивного покроя пиджак. И еще стрижка. Под горшок, так обычно стригут заключенных в тюрьме.

Валентайн сел напротив автомата «Фартовые деньги» и стал наблюдать за игрой Европейца. Он выиграл еще пять тысяч долларов и при этом ни разу не оставил дилеру чаевых. И это тоже было странно: большинство мошенников щедро одаривали дилеров, чтобы у тех поднималось настроение.

– Он когда-нибудь проигрывает? – сказал Валентайн в кепку.

– Я такого не видел, – ответил Портер.

Европеец был единственным мужчиной за сорок вторым столом. Валентайн переводил взгляд с одной женщины на другую и остановился на той самой темноволосой красавице, которая мелькала на пленке, присланной Дойлом. Она перекрасила волосы в рыжий цвет, но сходство с Одри Хепберн оставалось. Их взгляды встретились.

Повернувшись на табурете, Валентайн выгреб пригоршню монет из ведерка и принялся бросать их в автомат «Фартовые деньги».

– Кажется, меня засекли.

– Да он на тебя даже не смотрит, – успокоил Портер.

– Женщина, первая слева.

– Думаешь, одна шайка?

– Ага.

– По-моему, все в порядке. Ты играй, играй.

Вскоре у Валентайна осталась всего одна монетка. Он бросил ее в автомат и дернул ручку. Игровые автоматы придуманы для слабоумных. У шимпанзе столько же шансов выиграть. Но тут барабанчики закрутились и вспыхнули буквы «БОЛЬШОЙ ПРИЗ». Валентайн непроизвольно поежился.

Пышнотелая сотрудница притащила ему здоровенную кофеварку для каппучино и, задыхаясь, бросила коробку ему в руки.

– Поздравляю, – просияла она.

– Спасибо, не надо, – ответил Валентайн.

– Берите, – рявкнула сотрудница.

– Мне это не нужно.

– Слушай, красавчик, – тихо сказала она, – это последняя кофеварка. Они, заразы, тяжелые, у меня спина ноет. Ну, доставь девушке удовольствие, а?

Валентайн глянул через плечо. Европеец и его помощница собрались уходить. Кофеварка выпала из его рук и с ужасным треском стукнулась об пол.

– Простите.

– Ну конечно, – огрызнулась сотрудница.


Сжимая «Глок» в кармане, Валентайн шел за ними через зал. Европеец направлялся кратчайшим путем в мужской туалет, а его рыжеволосая подружка – к боковому выходу.

– Кто-нибудь следит за девушкой? – спросил он у Портера.

– Нет.

– Почему?

– У нас стычка на другом конце казино, – оправдывался Портер. – В твоей зоне не осталось охранников.

– И что мне, по-твоему, делать?

– Пусть она идет.

Валентайн последовал за Европейцем. Дверь в мужской туалет по виду напоминала вход в египетскую пирамиду. По сторонам стояли в карауле статуи джиннов с мечами. Европеец проскользнул между ними и исчез внутри.

– Я вхожу.

– Сейчас пришлю тебе подмогу, – пообещал Портер.

– Через сколько?

– Через две минуты максимум.

Две минуты – это слишком много. А вдруг Европеец изменит внешность или ускользнет через коллектор? Ему и не такие странности приходилось видеть.

– Нельзя упустить его, Фрэнк.

Он слышал, как Портер втягивает воздух сквозь зубы.

– Будь осторожен, слышишь?

Валентайн дотронулся до рукоятки «Глока». Она была холодной и гладкой на ощупь. Потом он коснулся одного из мечей джиннов наудачу и вошел.

Размеры мужского туалета поражали. Вдоль одной стены тянулись кабинки. Валентайн наклонился, пытаясь узнать штанины. Черные брюки Европейца маячили в самом конце. Он выбрал кабинку через одну от его кабинки и запер дверь.

Опустил крышку и сел. Наклонив голову, он мог видеть ботинки Европейца. Они были изношены и давно не чищены.

Через секунду в кабинку между ними вошел мужчина в кроссовках «Найк» и заговорил на неизвестном Валентайну языке. Европеец стал передавать пригоршни фишек по сто долларов под перегородкой. Опытные мошенники никогда не обналичивают свой выигрыш сами. Они передают фишки другому члену шайки, который раздает их остальным, а уже те обменивают их на деньги. При таком подходе потеря наименее заметна для казино.

Забрав все фишки, человек в кроссовках ушел. Валентайн досчитал до пяти и отпер дверцу. И одновременно левой рукой достал «Глок» из кармана.

Европеец ждал его с другой стороны. Он тяжело дышал, по его рябому лицу катился пот. В руке он сжимал пистолет тридцать восьмого калибра, направив ствол в сердце Валентайну.

– Пушку давай.

Валентайн протянул ему «Глок» и сказал:

– Не стреляйте, – зная, что эти слова заставят Портера подпрыгнуть до потолка и нажать все тревожные кнопки в казино.

Европеец взвесил пистолет на руке, потом опустил свой в карман.

– Дай угадаю, – сказал Валентайн. – Он не заряжен.

– Да это вообще игрушка, – ответил Европеец. – Вот твой – вещь.

Теперь настала очередь Валентайна покрываться потом. Если человек разгуливает по городу с игрушечным пистолетом, кто знает, как он поведет себя, заполучив настоящий. Европеец кивнул в сторону кабинки, из которой только что вышел.

– Садись.

Валентайн сел на крышку и закрыл голову руками. Одного выстрела будет вполне достаточно. Жалеет ли он о чем-то? Только об одном, понял Валентайн. О том, что оставляет Джерри единственным наследником.

– На меня смотри, – прикрикнул Европеец.

Валентайн посмотрел ему в глаза. Они были печальны и безжизненны. Европеец поднес ствол «Глока» к носу Валентайна. Тот закрыл глаза.

– Прекрати за нами ходить, – сказал Европеец.

Валентайн услышал, как закрылась дверца кабинки. Воздух медленно вытекал из его легких. Он подождал, потом встал и выглянул за дверь. Европейца не было. Сняв кепку, он начал орать в нее.


Пять минут спустя Валентайн сидел в кабине Портера в отделе видеонаблюдения на третьем этаже. Не существует большего испытания для нервной системы, чем наставленный на вас пистолет, – разве что выстреливший пистолет.

Стаканчик горячего кофе привел его в чувство. Когда в голове начало проясняться, Валентайн пришел в ужас от того, какую глупость совершил. Мало того что позволил Европейцу уйти, так еще дал ему в руки чистую пушку с собственными отпечатками пальцев.

– Прости, Тони, – бормотал Портер. – Я думал, что предупредил тебя о том, что передатчик не работает в туалетах. Из-за плитки на стенах.

– Может, ты и предупредил, да я забыл, – подбодрил его Валентайн. – Ну, вы его взяли?

– Он ускользнул от нас.

– Что?

– Вывернул пиджак наизнанку, напялил очки и шляпу, прежде чем выйти из туалета. И прошел мимо двух парней, которые бежали к тебе на выручку. А я догадался, что это он, когда было уже поздно.

Валентайн бросил стаканчик в урну. Ему хотелось закричать на Портера, но он понимал, что тот не виноват. Он сам подставился, когда пошел в одиночку, вот и все.

Портер вытащил пончик с желе из фирменной коробки «Данкин Донатс» и с чувством откусил. Тягучая красная начинка капнула на фотографию в рамке, стоявшую рядом. Это был снимок двадцать на двадцать пять, изображающий Фрэнка с юмористом Родни Дэнджерфильдом. Надпись гласила: «Гаду Фрэнку. Родни»

– Выручил его однажды, – мрачно пояснил Портер.

Валентайну было жаль его. Получалось, что Фрэнк не только упустил Европейца, но и позволил ему выиграть еще десять тысяч. Это его начальника вряд ли обрадует.

Валентайн взял со стола четыре колоды карт, которыми играли на сорок втором столе. Вытащив их из коробочек, изучил рубашки. «Пчелка»,[69] изготовлены по эксклюзивному заказу компанией «Игральные карты США».

– Я их уже проверил, – сказал Портер.

– И?

– Чище не бывает.

Он поднес карты к свету. Метить игральные карты считается высшим пилотажем среди мошенников. Обычно пользуются краской, мазью, тенями и веществом, называемым «сок». Иногда на картах ставят засечки тонко заточенным ногтем. Наметанному глазу нетрудно заметить их. Карты с сорок второго стола были чистыми. Тут ему в голову пришла идея.

Взяв карандаш со стола Портера, он прокатил его по лицу карты, потом проверил, не деформировалась ли она. Это был способ посложнее: карту слегка сгибали, и обратно распрямить ее было уже нельзя. И снова мимо.

– Черт, – выругался Валентайн вслух. Он сказал Дойлу, что красавица брюнетка метит карты, и ошибся.

– Ты в тупике, – констатировал Портер. – Это во-первых.

Валентайн стащил последний пончик из коробки и принялся его уплетать. Красная начинка оказалась неестественно сладкой и отвратительно вкусной.

– Есть предположения? – уточнил глава безопасности.

Валентайн доел пончик, размышляя над вопросом.

– Может, лучше я расскажу Арчи о том, что случилось?

– Почему ты? – не понял Портер.

– Я расхвалю Европейца. Наплету Арчи, что он величайший мошенник на блэкджеке из всех, кого мне доводилось встречать.

– Считаешь, он на это купится?

– Должен.

– С чего вдруг?

– Потому что он вполне может оказаться величайшим мошенником на блэкджеке из всех, кого мне доводилось встречать.

Портер задумался. Потом покачал головой:

– Все равно он меня уволит.

– Почему ты так уверен?

Портер усмехнулся. Он как-то сказал Валентайну, что работа в казино требует наличия чувства юмора, потому что никогда не знаешь, что случится через минуту.

– Потому что Арчи увольняет всех, – ответил он.

11 Долг

Чтобы добраться до офиса Арчи Таннера в пентхаусе, Валентайну пришлось доехать на лифте до этажа игровых залов, пересечь казино и побеседовать с секретарем Арчи по интеркому, а уж она отправила к нему личный лифт босса.

Ожидая его прихода, Валентайн заметил, как женщина с мелированными волосами и разноцветными ногтями выиграла джек-пот на игровом автомате. Она начала вопить, как будто рожала близнецов. Вот сейчас придет менеджер и выдаст ей выигрыш. Оплатит ей проживание в гостинице, подарит билеты на какое-нибудь шоу – в общем, обычные приемы подхалимажа. А через несколько дней она уедет домой без гроша. Так всегда происходит.

– Можно дать вам совет? – спросил Валентайн.

Женщина жеманно улыбнулась.

– Ну… это смотря какой.

– Бегите, – сказал он.


Личный лифт Арчи доставил его в коридор, упирающийся в претенциозную стену из хрома и стекла. Дверь без ручки, зажужжав, отворилась, он вошел.

– У мистера Таннера телефонная конференция, – сообщила ему секретарша. – Пожалуйста, входите и располагайтесь. – Обойдя стол, она открыла дверь красного дерева в кабинет Арчи. Дверь перенесли сюда с затонувшего пиратского корабля, найденного у островов Флорида-Кис. Она выглядела ужасно, вся в пятнах и наростах, но ее ценность от этого только увеличивалась.

Арчи сидел за столом и выкрикивал ругательства в интерком. Под расстегнутой рубашкой открывалась галерея черно-синих татуировок, украшавших его грудь. Валентайн присел, чувствуя острую жалость к бедолагам, выслушивавшим тирады босса. Арчи стащил с ноги ботинок и принялся дубасить им по столу.

– Вы слышали, что я сейчас, твою мать, сказал? Индейцы миканопи этого сделать не могут! Закон говорит, что не могут, губернатор говорит, что не могут, и я говорю, что не могут! Заставьте это долбаное флоридское Управление исполнения судебных решений пройтись по долбаной резервации и разнести эти машины к чертям собачьим. А если не получится, я сам к вам прилечу и буду драть вам задницы, пока не заплачете кровавыми слезами!

– Да, сэр, – хором отозвались несколько голосов из коробочки.

– Пока!

Нажав «отбой», Арчи надел ботинок. Потом обошел стол и налил в баре выпить себе и гостю. Через несколько секунд они сидели в мягких кожаных креслах, наслаждаясь превосходным видом из окна.

– Вождь Бегущий Медведь племени миканопи пытается поиметь меня, – пояснил Арчи. – Этот вождь раньше развлекался борьбой с аллигаторами в «Эверглейдс».[70] Теперь завел казино в своей резервации и решил, что ему все можно. Закон Флориды запрещает те виды игр, которые у него ведутся. И что тогда делает Бегущий Медведь? Он контрабандой привозит фуру автоматов видеопокера и предлагает разделить доходы со штатом. Хрена лысого, только через мой труп.

Видеопокер в последние десять лет стал самой популярной игрой и приносил немыслимую прибыль. Любое казино получало выгоду, установив такие автоматы.

– А я думал, что резервации находятся под защитой Конституции США.

Арчи по-обезьяньи почесал подбородок. На улице шел снег, и разноцветная вывеска «Бомбея» подкрашивала каждую снежинку новым оттенком.

– Думаешь, я позволю индейцам наложить лапу на этот бизнес, прежде чем открою казино? Да передо мной губернатор Флориды на задних лапах ходит. Сейчас вот я с его помощниками говорил.

Валентайн наблюдал за тем, как багровеет лицо Арчи по мере действия алкоголя.

– У меня плохие новости, – наконец начал он. Арчи молча ждал продолжения. – Сегодня в казино заявился Европеец, который убил Дойла.

– Портер прищучил его?

– Я заставил Фрэнка ничего не предпринимать.

Лицо Арчи исказилось от гнева.

– Он ушел, – добавил Валентайн.

Арчи замахал указательным пальцем перед его носом.

– Что это еще за хренова спайка у вас? «Он ушел». Если бы не наше давнее знакомство, я бы вышиб тебя из города.

Владелец казино осыпал его проклятьями еще с минуту. Когда он выдохся, Валентайн продолжил:

– Это еще не все.

– Да ты кладезь плохих новостей, – фыркнул Арчи.

– На столах блэкджека большие проблемы. У Европейца новая система. Он обдурил меня, как и всех остальных.

Уотерфордовский бокал полетел через кабинет и разбился вдребезги о книжный шкаф.

– Обдурил тебя? И что ты теперь, черт возьми, предлагаешь?

– Закрыться, размонтировать столы блэкджека, проверить всех сотрудников на детекторе лжи. Иначе ты банкрот.

Арчи перегнулся через стол, дыша парами джина в лицо Валентайну.

– Я не могу закрыться. Как говорили в восьмидесятые, я в деле по самое не балуй. Наличка, текущая в «Бомбей», идет на оплату моей сделки во Флориде.

Валентайн гонял кубики льда в бокале. Ему хотелось спросить Арчи, хватит ли у него денег заплатить самому Тони, но пока поднимать эту тему не было желания.

– Тебе нужен мой совет?

– Да, – решительно кивнул Арчи.

Валентайн поставил бокал с колой на антикварный чайный столик.

– Раздай всем служащим казино листовки с фотографией Европейца. Пообещай награду за его поимку. Не лучший вариант, но, по крайней мере, тогда Европеец не сунется сюда. А большего ждать не приходится.

– То есть ты намекаешь, что мне нужно наступить на собственную гордость и признать, что меня обокрали.

– Да, – согласился Валентайн.

– Но в этом случае мы никогда не поймаем Европейца, ведь так?

– Как только появятся листовки, он наверняка уедет из города.

Арчи встал и подошел к окну. Снегопад усилился, превратившись в непроницаемую пелену. Валентайн смотрел на отражение Арчи в стекле. Владелец казино выглядел встревоженным.

– Так и быть, – сказал он, – но при условии, что ты продолжишь работать на меня.

Валентайн встал рядом с ним у окна.

– И что я должен буду делать?

– Найти Европейца.

В голосе Арчи явно слышалась тревога. Эта афера задела его за живое. И не только потому, что шесть миллионов долларов провалились в тартарары. Эта история показала ему, насколько он уязвим. И у Валентайна сложилось впечатление, что Арчи не сможет спать спокойно, пока Европеец не будет нейтрализован.

Впрочем, спокойно не сможет спать и сам Валентайн.

12 Учитель

– То есть ты хочешь сказать, что я остаюсь на прежнем месте с прежней зарплатой? – уточнил Портер, уплетая толстенный сэндвич с ростбифом и вытекающим со всех сторон майонезом.

– Совершенно верно, – заверил Валентайн.

Портер просиял, дожевывая мясо. Хорошие вести подняли ему настроение.

– Знаешь, чем я собирался заняться, если бы Арчи меня выпер? Вернулся бы в шоу-бизнес. Я тут как раз работаю над одним отличным новым номером. Называется «Почему мужчины не идут в секретари».

– Звучит не слишком политкорректно, – заметил Валентайн.

– Да уж. Начало такое. Женщина возвращается домой и на холодильнике находит записку от мужа такого содержания: «Дорогая, звонил твой врач. Сказал, что пиво „Пабст“ в норме».

Портер захлопал ладонью по столу, истерически гогоча.

– Оставайся на нынешней работе, – посоветовал Валентайн.


Отъезжая от центрального входа «Бомбея», Валентайн настроил приемник на Синатру и прибавил звук, вспомнив, что в прежние времена его голос звучал по какому-нибудь каналу в любой момент.

Он направлялся на юг, в сторону Атлантик-авеню. Ему предстояло разыскать Европейца, и, судя по всему, в его распоряжении оставалось около суток, прежде чем в казино раздадут листовки. В голове родилось сразу несколько идей. Но перед тем как взяться за дело, Валентайну нужно было кое в чем разобраться.

Во-первых, он опозорился в «Бомбее». Последние полтора года он провел на диване в своей гостиной за просмотром пленок видеонаблюдения из разных казино. Инстинкты притупились, а он этого не заметил.

Во-вторых, Европеец оказался умнее его. Он дважды перехитрил Валентайна. И что-то подсказывало Тони, что при следующей встрече Европеец снова уложит его на обе лопатки.

Вот поэтому он поехал прямиком на Мэдисон и припарковался напротив «Школы дзюдо и самообороны сенсея Юня». Если кто и был способен помочь Тони поставить мозги на место, то только его учитель. Он поднялся вверх по холодной лестнице.

На площадке второго этажа Валентайн замер, не увидев света под дверью. К двери бы прикноплен листок: «Сенсей Юнь болен. Занятия отменяются. О продолжении занятий будет сообщено дополнительно».

Он поплелся вниз. Целых двадцать лет Валентайн приходил сюда трижды в неделю, и ни разу на его памяти Юнь не болел – ни одного дня. Значит, на этот раз произошло что-то очень серьезное. Они всегда отлично ладили, и Валентайн раздумывал, не будет ли учитель против, если он заявится к нему без предупреждения.

Видимо, оставался только один способ проверить это.


Он заходил домой к сенсею Юню только однажды – в тот вечер, когда в пятый раз победил в чемпионате Нью-Джерси по дзюдо среди тяжеловесов. Юнь хотел похвастаться им перед своими родственниками, парочкой беззубых курочек, издававших кудахчущий смех. Дом ничуть не изменился – вылизанный дворик, сад камней, шторы на окнах; он нажал кнопку звонка и принялся ждать.

Линь-Линь, нестареющая красавица жена Юня, приоткрыла дверь. Она жмурилась, и Валентайн догадался, что разбудил ее.

– Что вы хотите?

– Миссис Юнь, не знаю, помните ли вы меня. Я приходил сюда много лет назад…

Она как будто узнала его.

– Конечно, помню. Тони Валентайн. Один из любимых учеников моего мужа. Проходите.

Он вошел, Линь-Линь взяла его пальто. На ней был зеленый халат и розовые тапочки. Лежавший на диване карликовый пудель приоткрыл один глаз, решил, что гость не представляет опасности, и снова уснул.

– Юнь говорил, вы вышли в отставку и перебрались во Флориду, – сказала Линь-Линь.

– Да, именно так.

– Вам там нравится?

– Никак не привыкну к погоде. – Валентайн пересек гостиную. На каминной полке он заметил покоробившуюся фотографию – они с Юнем на чемпионате штата, звездный час. – Я зашел в додзё[71] и увидел объявление. Подумал, что-то серьезное, и решил узнать.

– А во Флориде есть школы дзюдо?

Он кивнул и поставил фотографию на место.

– Не такие, как у Юня. Но есть с кем потренироваться, мне этого достаточно. – Валентайн обернулся к ней. – Ему совсем плохо?

Линь-Линь упала на диван.

– Не знаю, что мне дальше делать. С каждым днем ему все хуже. – Она указала на кресло-качалку. – Садитесь.

– Понимаю, это не мое дело, – начал он, опускаясь в скрипнувшее под ним кресло, – но скажите, что с ним.

Линь-Линь тяжело вздохнула.

– Он все время лежит, встает только поесть и сходить в туалет. Я ему говорю: «Ну подумаешь, не так уж скверно она с тобой поступила». Но он со мной не соглашается. Он ведь помог этой девочке. А она его опозорила. Стерва такая.

– Ученица?

– Да. Он ее на улице подобрал. Мать-одиночка. Ее уволили из казино. Обвинили в мошенничестве. Конечно, она все отрицала. И сожитель ее бил. В общем, душещипательная история.

– В каком именно мошенничестве?

– Что-то там со сбрасыванием чего-то.

– Сбрасыванием фишек?

– Кажется, да.

Мошенничество со сбрасыванием фишек разорило не одно казино. Дилер тайком передает фишки игроку и таким образом переплачивает выигрыш. Если их застукают, дилер на голубом глазу говорит, что просто ошибся. Такое происходит сплошь и рядом.

– В каком казино?

– В «Бомбее».

Валентайн понял, что ушел от темы.

– Значит, Юнь взял ее под свое крыло и стал тренировать, да?

Линь-Линь кивнула.

– Однажды Юнь пригласил ее к нам. За ужином она и говорит: «Ваш муж спас мне жизнь». И я подумала: надо же, Юнь многим помогал, но такого еще никто не говорил. Мне так приятно стало. И Юню тоже.

Она поднялась с дивана.

– Простите мою невежливость. Хотите кофе?

– Да, с удовольствием.

– Сливки? Сахар?

– Черный, пожалуйста.

Линь-Линь проплыла мимо него, ступая бесшумно. Валентайн слушал, как она мелет зерна, потом перевел взгляд в конец коридора, который вел в заднюю часть дома, и широко открыл глаза.

В конце коридора стоял Юнь в нижнем белье. Его глаза смотрели холодно и враждебно. Он похудел и стал похож на истощенного петуха – кожа да кости.

– Привет, – поздоровалсяВалентайн.

Юнь смотрел сквозь него.

– Это я, Тони.

– Я знаю, кто ты, – прорычал учитель.

Валентайн попытался подняться из кресла.

– Сиди, – велел Юнь.

– Приехал в город и вот зашел вас проведать, узнать…

– Меня это не интересует.

– Помогите мне.

– В чем?

– Поймать убийцу.

Это заинтересовало учителя. Он моментально перестал хмуриться, его голос стал мягче.

– Я думал, ты на пенсии.

– Я вернулся.

Сенсей задумался.

– Я с тобой свяжусь.

Юнь ушел в туалет и запер дверь. Валентайн почувствовал в руках чашку горячего кофе. Сев на диван, Линь-Линь стала гладить спящего пуделя, потом продолжила рассказ.

– Пару недель назад Юнь узнал, что эта женщина настоящий профессиональный борец. Он пошел в зал и увидел, что она выступает в шоу. Королева дзюдо. Юнь сказал, она дерется в форме, которую он ей дал, а на груди у нее пришит священный журавль.

– Вы шутите.

– Нет. Чертова стерва.

Юнь приехал в Соединенные Штаты в одной рубашке и привез с собой только семейные традиции, спрятанные в глубине его сердца. Священный журавль, символ изящества и скрытой силы, хранился в его семье веками. Валентайн прикреплял его к форме только на соревнованиях и только с разрешения Юня.

– Он с ней говорил? Просил его снять?

– Она ответила Юню: «Проваливай. Женщине нужно как-то зарабатывать на жизнь».

Кофе был обжигающе горячим, как и любил Валентайн.

– Хотите, я с ней поговорю? Вы же знаете, я служил в полиции.

По лицу Линь-Линь пробежала улыбка, и Валентайн понял, что именно этого она и хотела. Найдя ручку, она записала что-то в блокноте, потом вырвала страничку и протянула ему.

– Вот здесь она теперь занимается дзюдо.

Он посмотрел на адрес. Школа профессионального реслинга «Точный удар», Уинстон, 1234. Скверный район, полно шумных баров и парней на «Харлеях», которые толкают товар исключительно по ночам.

– А как ее зовут?

– Кэт.

– Не волнуйтесь, я с ней поговорю по-взрослому.

Они допили кофе. Линь-Линь принесла его пальто и проводила до двери. Когда она открыла ее, пудель проскочил между ног Валентайна и исчез в кустах.

– Передайте Юню, я еще вернусь, – попросил Валентайн.


Он проехал квартал от дома Юня, когда в зеркале мелькнул «Шеви-Каприз». Полицейский департамент Атлантик-Сити закупал эти машины, сколько Валентайн себя помнил. Поэтому люди, преступившие закон, обычно догадывались, когда инспектор в штатском крался за ними по пятам.

Он свернул с дороги и припарковался. «Шеви» встал позади него. Валентайн нажал кнопку, разблокировав дверь переднего сиденья. В машину сел инспектор Дэвис.

– Ну, вы это что-то с чем-то, – признался Дэвис.

– Вот как?

– Сначала приходите в участок с блокнотом Дойла, и я решаю, что вы друг. Потом я узнаю, что вы ошиваетесь у «Макдоналдса» и суете свой нос куда не следует. Как-то очень по-итальянски, не находите? Прежде чем трахнуть, поцелуй.

– Менеджер подал жалобу?

– А то. Сказал, что у вас нет права залезать на крышу.

– Лестницу мне дал его сотрудник. Об этом вам менеджер не сообщил?

Дэвис глянул на него. В гневе он выглядел ужасающе, его глаза горели злобой.

– Дойл был моим лучшим другом, – объяснил Валентайн. – Я хотел увидеть, где он погиб, ясно? Если вам это не по нутру, катитесь к черту.

– Парнишка из «Макдоналдса» заметил, как вы что-то спрятали в карман. Отдайте, или я вас арестую.

Валентайн постучал пальцами по рулю. Интересно, давно Дэвис служит инспектором? Пару лет? Нельзя просить подозреваемого отдать содержимое карманов. Надо самому их проверить. Валентайн достал фартовую монетку, оставив на месте телефон Дойла, и протянул ее Дэвису.

– Ага, – протянул инспектор. – Это вы нашли на крыше?

– Да.

– Полагаете, она была в машине Дойла?

– Полагаю, Дойл держал ее в руке, когда его убили.

– Откуда вы знаете?

– Дойл все время крутил в пальцах монеты. Что-то вроде нервного тика.

Дэвис поиграл монеткой на костяшках пальцев, продемонстрировав некоторое мастерство. Он постепенно успокаивался, и Валентайн чувствовал, что Дэвис отпустит его с миром. Элис была права. Он и впрямь походил на Шафта из первого фильма.

– А знаете последний прикол про эти монеты? – спросил Дэвис.

Валентайн сказал, что не знает.

– Фартовые деньги всплывают в кассах по всему городу. В пиццериях, химчистках, барах. Полиция навалилась на Арчи Таннера из-за этого. И ФБР тоже.

– И что сказал Арчи?

– Арчи сказал, если придурки кассиры принимают их, с него-то какой спрос?

За долгие годы Валентайн перевидал немало людей, работавших с наличными. Как правило, они тщательно проверяли деньги, которые стекались в их кассы.

– Чушь все это, – заметил он инспектору.

– А то я сам не понимаю. – Дэвис распахнул дверцу и поставил ногу на тротуар. Потом обернулся к Валентайну. – Не суйте свой нос куда не следует, ладно?

– Ладно. Можно дать вам совет?

Инспектор настороженно посмотрел на него.

– Какой?

– Не берите «Шеви». Он вас выдает с потрохами.

Дэвис ушел, бормоча что-то себе под нос.

13 Королева дзюдо

– Ричард Раундтри, – отъезжая, произнес Валентайн, вспомнив, как звали актера, игравшего Шафта. Интересный, всегда элегантно одетый парень, по крайней мере, в кино. Дэвис очень на него похож, хотя, конечно, по части элегантности ему до актера далеко.

Дороги покрылись льдом, поэтому он вел машину к школе профессионального реслинга «Точный удар» очень осторожно. Солнечный свет медленно гас в зеркале заднего вида.

Валентайн припарковался напротив здания и вышел из машины. Кучка байкеров средних лет топталась у витрины. Было слышно, как внутри помещения падают люди. От этих звуков вибрировали стекла. Крепкие мужчины, одетые с ног до головы в кожу, качали головами.

– Уж я б ее сделал, – протянул один байкер с собранными в хвост волосами.

– Ее сделал? – передразнил второй. – Да она сама тебя сделает за милую душу.

Валентайн протиснулся вперед. Привлекший всеобщее внимание борец оказался сногсшибательной девушкой в черном трико и с косой, доходившей до середины потной спины. Ее красота ошеломляла. Она была крупной, и это ей явно нравилось. Байкер с хвостом похлопал Валентайна по плечу.

– Эй!

Валентайн покосился на него.

– Себе кричи «эй».

– Старик, обзор закрываешь.

– Это, что ли, Королева дзюдо?

– А то.

Через стекло Валентайн увидел, как вспотевший мускулистый мужчина перелез через веревки. Королева дзюдо набросилась на него и с лету бросила на пол прекрасно исполненным приемом. Байкер с хвостом снова похлопал Валентайна по плечу.

– Ну как, старикан, понравилось?

– Это что-то, – признал Валентайн.

Байкеры заржали, как стадо жеребцов. Всем им, упитанным и громогласным, было уже под пятьдесят, и их мотоциклетная жизнь клонилась к закату. Валентайн открыл дверь и вошел.

Внутри было очень жарко. На ринге Королева дзюдо как раз заломила назад руку своему сопернику – типичный прием подавления. В классической борьбе и дзюдо много общего. Сообразительность играет не меньшую роль, чем техника. Положив пальто на металлический складной стул, Валентайн присел.

Следующие двадцать минут он наблюдал за тем, как Королева дзюдо оттачивает особые приемы своего искусства. Валентайн понял, почему Юнь проникся к ней симпатией. Работает на износ. Разумная. Реакция отличная. Но примешивалась какая-то неприязнь – всякий раз, когда она валила соперника на пол, – и он представлял себе, как эта девушка калечит кого-то.

Когда бой закончился, соперник хлопнул в ладоши и сказал: «Давай!» Королева дзюдо бегом пересекла ринг, ударилась о веревки, потом ринулась назад и отскочила от веревок с другой стороны, как будто это была рогатка. Это заставило Валентайна по-новому взглянуть на тренировку. Через пять минут она, пошатываясь, доплелась до угла и упала на веревки.

– До понедельника, – попрощался соперник.

– Да, – выдохнула девушка.

Соперник перелез под веревками. Поднявшись, Валентайн подошел к рингу. Королева дзюдо подняла голову.

– Поверите, я этому парню по двести долларов в неделю плачу, чтобы вот этим заниматься?

– Оно того стоит.

– Спасибо. Эти дебилы с вами?

Валентайн посмотрел через плечо. Байкеры стояли на своем месте, окно запотело от их дыхания.

– Нет, – ответил он.

Королева дзюдо скривилась и выпрямилась.

– У меня узел в спине. Про массаж что-нибудь знаете?

– Немного.

– Умоляю. Болит зверски.

Он залез на ринг и встал позади нее. Растер больное место большими пальцами сверху вниз и обратно. Обычно Валентайн не стремился прикоснуться к незнакомым женщинам, но тут были зрители, да и она сама попросила. Лови момент, не упускай шанса.

– Спасибо, – сказала девушка. Повернувшись, она протянула ему руку.

– Кэт Берман.

– Тони Валентайн.

Ее рукопожатие было крепким. С ринга «Мерседес» был хорошо виден, и у Валентайна возникло смутное подозрение, что она видела, как он подъехал, и приняла за важную птицу.

– Так чем могу вам помочь, Тони?

– Мне нужно поговорить с вами.

Кэт улыбнулась.

– Дайте угадаю. ЧМР.[72] Нет, МФР.[73]

Валентайн задумался. Она перечислила федерации борьбы. Значит, решила, что он промоутер. Пришел, чтобы осуществить ее мечты.

– ААП,[74] – признался он.

Она хихикнула, как ребенок. Кэт уже не казалась ему неприятной, поэтому он выложил козырь.

– Я друг Юня.

Ее лицо мгновенно окаменело.

– Он вас послал?

– Его жена.

– У меня с Юнями нет неразрешенных вопросов, – отрезала она, стукнув Валентайна по руке для убедительности. – Я предложила заплатить ему за те уроки. Линь-Линь вам не сообщила?

– Разговор не об этом.

Снова удар.

– Мне ребенка кормить надо. Дочка у меня.

– И вам непременно нужно носить на форме его журавля?

– Мне другой не по карману, мистер Мерседес-Бенц. Вот прославлюсь, тогда он будет гордиться, что я эту дурацкую птицу на грудь нацепила.

– Сомневаюсь.

Ее рука взметнулась, чтобы ударить его по лицу. Валентайн перехватил ее и крепко сжал запястье. За окном байкеры скакали, как кролики. Один махал ему банкой «Будвайзера».

– Я вытерпела тысячи ударов и десяток жирных губ, чтобы добиться того, чего добилась, – прошипела она, стиснув зубы. – И никто не остановит меня на пути к успеху. Ясно?

Кэт рывком высвободила свою руку, схватила его за запястье и отстранилась, центрируя вес тела, чтобы уложить его. Она стояла в углу и, стало быть, намеревалась бросить его через веревки на ряд складных стульев.

Это разозлило Тони Валентайна. Девчонка не заметила его седины? Откуда она знает, может, у него вообще кардиостимулятор имплантирован? Ухватившись за ее косу свободной рукой, он резко дернул.

Кэт взвизгнула и выпрямилась – типичная ошибка начинающего. Валентайн подсек ее правой ногой. Она с грохотом упала на пол.

Пораженная Кэт лежала на боку. Из правой ноздри скатилась капелька крови. Она закрыла лицо руками.

– Уходите! Оставьте меня в покое!

Валентайн повернулся. Бросив взгляд на байкеров, он заметил человека, которого до того среди них не было. Высокий, худой, со вдовьим пиком[75] и кровожадным блеском в глазах. Не тот ли это драчливый кавалер, о котором предупреждала его Линь-Линь?

Парень показал на него, потом провел пальцем по своему горлу.

– Уходите же! – закричала Кэт.

Валентайн ушел.


На улице байкеры разбирали пиво из ящика. Кавалера не было. В конце квартала черный «Мустанг» отъехал от тротуара, взвизгнув шинами.

– Знаете того парня?

Лица байкеров были унылыми. Они больше не смеялись.

– Ну, ты даешь, – заметил тот, что с хвостом.

– Ну и на кой черт ты ее избил? – спросил другой.

Валентайн услышал угрозу в их голосах. Интересно, дело в пиве или в том, что они превосходили его числом? Он вытащил руки из карманов.

– Что-то я не заметил, чтобы кто-то из вас ринулся ей на выручку. Для этого потребовалась бы смелость, а у вас кишка тонка. Вы, хамло несчастное, ее пропили много лет назад. – Валентайн подождал, не начнет ли кто-нибудь из них атаку. Но охотников не нашлось. Поэтому он закончил свои рассуждения. – Я всю жизнь свою провел, имея дело с такими слабаками, как вы, так что позвольте уж дать вам совет. Подстригитесь, найдите работу и начните жить нормально. Ах да, и еще одно. Прочь с моей дороги.

Они расступились. Отъезжая, он взглянул в зеркало. Байкер с хвостом поднял банку, прицеливаясь, чтобы бросить ее. Валентайн затормозил.

Байкер опустил руку и засеменил прочь. Остальные последовали за ним как стадо овец. Валентайн

14 Энн

Валентайн лежал на кровати в своем номере и смотрел в потрескавшийся потолок. У него и раньше случались сумасшедшие дни, но не настолько. Он чуть не разбил голову сыну, упустил жулика и нокаутировал чокнутую девицу. Наверное, это своего рода рекорд.

Валентайн прикрыл глаза и постарался уснуть. Не получилось. Какая-то мысль сидела в голове как заноза. Тут он понял, какая именно. Нужно перебраться в другой мотель.

Он уехал недалеко. Через два квартала к югу находился «Голубой дельфин». Управляющий сдал ему номер позади бассейна за пятьдесят долларов в сутки. Валентайн разобрал вещи, достал мобильник и выбрал номер Мейбл.

– Я переехал, – сообщил он ей.

Она записала новый номер и ввела его в курс текущих дел.

– Я поняла, что ты был прав. Мне нужна собака для защиты. Все говорят, лучше всего взять дворнягу. Как думаешь?

– Понятия не имею. У меня никогда не было собаки.

– Загляну в приют для животных. Если какой-нибудь пес лизнет мою руку, я заберу его домой.

– Ты всегда была неравнодушна к теплым языкам.

– Прекрати.

– Поищи-ка кое-что на своем компьютере, – попросил он. – Называется гексаген.

– Звучит интригующе. Искать в «Вупи»?

На Рождество Валентайн подарил Мейбл подключение к интернет-услуге «Роуд Раннер». Он не был поклонником киберпространства, но видя, сколько радости оно доставляет его соседке, решил, что, возможно, не так уж оно и плохо.

– В «Яху».

– Да знаю я, как она называется. Просто «Вупи» мне больше нравится. Так, а гексаген – это овощ, животное или полезное ископаемое?

– Это мощное взрывчатое вещество. Больше мне о нем ничего не известно.

– Им убили твоего друга?

Легкий ветерок ударил в дверь номера, Валентайн подскочил на кровати. Ему представилось, что дух Дойла, словно привидение в рассказах Эдгара Алана По, стоит за дверью и наблюдает за ним.

– Прости, – сказала соседка.


Он купил ужин в «Бургер Кинге» на той же улице и съел его под «Героев Хогана»,[76] выключив звук. По каналу Ньюарка любили показывать всякое старье. Такую чушь можно смотреть и без звука – и так понятно, что происходит.

Валентайн смотрел на экран и думал о Европейце. Дурацкая стрижка, игрушечный пистолет и схема игры на блэкджеке, с помощью которой он все время выигрывал. Это раздражало Валентайна больше всего. Любая схема для блэкджека опиралась либо на откровенное мошенничество, либо на подсчитывание карт, а тут всегда можно ошибиться.

Ему вспомнилась одна шайка счетчиков, с которой он столкнулся давным-давно. В нее входило пять человек: четверо специалистов по подсчету, а пятый, бизнесмен, играл роль КИ, крупного игрока, и носил с собой толстую пачку денег.

Счетчики садились за разные столы блэкджека и работали. Подсчет карт основывался на том, что колода с большим числом старших карт – десяток, валетов, дам и королей – давала игрокам преимущество. Когда в колоде собиралось много таких карт, счетчик сигнализировал КИ, и тот садился за стол и играл.

Однако в тот вечер, когда Валентайн следил за игрой, КИ потерял все деньги. А все из-за статистического принципа, называемого среднеквадратичное отклонение. Среднеквадратичное отклонение – это среднее количество неудачных исходов, которое может возникнуть в играх, основанных на случайности. В блэкджеке оно может начисто убить все преимущество счетчика.

Но Европеец каким-то образом обошел этот принцип. Иными словами, он научился ходить по воде.

Шоу закончилось, Валентайн выключил телевизор. Завтрашний день будет лучше. Он был просто уверен в этом. Погасив свет, Тони уткнулся в подушку.


Его разбудил телефон на тумбочке. Он приоткрыл один глаз. Почти одиннадцать. Наверное, Мейбл, она же по природе сова. Валентайн снял трубку.

– Ну, что раскопала?

– Это Тони Валентайн? – спросил женский голос с сильным акцентом.

Он включил лампу. Этот акцент Валентайн слышал сегодня в туалете «Бомбея».

– Да.

– Вы меня узнали?

Он помолчал.

– Кажется, да.

– На Атлантик-авеню есть бар. «Болтушка». Знаете его?

«С той поры, когда тебя еще на свете не было», – хотел ответить он, но сказал только:

– Да.

– Идите туда и садитесь за столик в самом конце. Приходите один, иначе я не подойду.

– Подождите…

– Даю вам двадцать минут.

Она повесила трубку. Выскользнув из постели, Валентайн взял бумажник и достал визитку Дэвиса. Потом набрал номер инспектора. После пяти гудков ответила заспанная женщина.

– Да?

– Будьте добры Эдди.

– Он не может подойти.

– Вы уверены?

– Кто это? – ее голос стал резким.

– Тони Валентайн. Разбудите его, пожалуйста.

Трубка замолчала. Валентайн глянул на часы. Циферблат светился в полумраке. Прошла минута. Потом другая. Подружка Дэвиса вернулась к телефону.

– Эдди спрашивает, у вас что-то срочное?

– Еще как, – ответил Валентайн.

И повесил трубку.


«Болтушка» издавна была местом сборищ всякого сброда Атлантик-Сити. Валентайн припарковался под потухшей неоновой вывеской и вошел внутрь. Сквозь сигаретный дым он различил неясные очертания бильярдистов. Кроме них, здесь никого не было.

Бар имел форму подковы, окруженной десятком табуретов. В дальнем конце находились огороженные места для наркоторговцев и тайных любовников. В каждом горело по свечке. Он поймал взгляд бармена и заказал диет-колу.

Через три табурета от него сидела женщина, продававшая свою доступность. Ее юбка была задрана до ягодиц, открывая красное атласное белье. Не взглянув в его сторону, она спросила:

– Нравится что-нибудь?

– Здесь – нет.

Она повернулась и уставилась на него.

– Уверен?

В ее голосе слышалось отчаянье. Под слоем штукатурки на лице Валентайн разглядел следы трудной жизни. Она улыбнулась, решив, что он сменил гнев на милость.

– Проваливай, – сказал Валентайн.

– Папаш, ты что, полицейский?

– Очень хочешь это узнать?

Женщина забросила сумочку через плечо и исчезла. Бармен поставил колу на стойку.

– Вы правда полицейский?

– Бывший.

– Лицо знакомое. Кола за счет заведения.

Бармен был его сверстником с очень характерной физиономией. Временами Валентайн сожалел, что не пьет спиртного. Некоторым замечательным людям, с которыми он был знаком, выпивка помогала жить.

Он устроился за столиком и прислонился спиной к стене. Посмотрел на часы. Восемнадцать минут двенадцатого.

Через две минуты подружка Европейца вошла в бар, ее шерстяная шапочка сверкала снежинками. Остановившись у стойки, она заказала разливного пива. Потом направилась к столику Валентайна и села напротив.

– Привет, – сказала девушка.

Вблизи она оказалась еще симпатичнее, чем он предполагал. Но больше всего его поразил ее запах. От нее пахло сигаретами, а точнее – тысячами сигарет. Зубы пожелтели от многолетнего курения. Она сняла шапку и стряхнула снег на пол.

Валентайн продолжал следить за обоими выходами, ожидая, что заявится один из ее сообщников.

– Я одна, – сообщила девушка.

– А имя у вас есть?

– Энн.

– Что вам нужно, Энн?

– Вы всегда такой… прямолинейный?

«Только с ворюгами», – чуть не выпалил он.

– Да.

Энн достала из кармана сложенный листок, раскрыла его и пододвинула к Валентайну. Он пробежал глазами текст.

Разыскивается!

За убийство Дойла Фланагана и кражу денег из казино «Бомбей». Если увидите кого-либо из этих лиц в казино, немедленно оповестите питбосса[77] или охрану. Эти люди вооружены и очень опасны.

Не пытайтесь задержать их самостоятельно!!!

Под последней пронзительной фразой были кадры с пленки видеонаблюдения, запечатлевшие Энн и ее сообщника. Не слишком удачные снимки. Но она так красива, что ее не трудно будет узнать. Он вернул ей листовку.

– Дайте угадаю, – начал Валентайн. – Вы тут ни при чем.

Она сделала большой глоток пива. Над ее губой остались мокрые усы, но Энн, кажется, этого не заметила.

– Знаете, в Нью-Джерси ведь можно и смертный приговор схлопотать.

– Мы не убийцы, – сказала она. – Ваш друг занимался еще каким-то делом.

– Полагаете?

– Это единственное логичное объяснение. Нас превратили в… как это называется?

– В козлов отпущения, – подсказал Валентайн.

– Да, – кивнула Энн. – В козлов отпущения.

– Но вы ведь действительно обдираете «Бомбей».

– Обдираем?

– Обкрадываете.

– Да-да, обкрадываем. Но вашего друга мы не убивали. Мы на такое бы ни за что не пошли. Поверьте, я правду говорю.

Валентайн отпил колы. Интуиция подсказывала ему, что Энн не врет. А это означало лишь одно. Ее сообщник подложил бомбу в машину Дойла, не поставив ее в известность.

– С какой стати мне вам верить? – спросил он.

Она опять отпила пива.

– «Бомбей» нанял вас, чтобы вы расследовали убийство Дойла Фланагана, так?

– Так.

– Вы бывший полицейский.

– Снова так.

– Вы беспристрастны, так?

Валентайн покачал головой. Она не поняла, и он объяснил.

– Дойл Фланаган был моим напарником и лучшим другом. Ваш источник не сообщил вам об этом?

Энн перегнулась через стол.

– В тот вечер, когда убили вашего друга, мы играли в блэкджек в «Бомбее».

– Докажите.

Она допила пиво, ее щеки раскраснелись.

– Как вам, наверное, известно, мы играем за столами, которые не отслеживаются камерами видеонаблюдения.

– Стало быть, записи нет, – констатировал Валентайн.

– Нет. Но один из членов нашей команды обналичивал выигрыш…

– … а поскольку касса всегда под видеонаблюдением, – закончил за нее Валентайн, – ваш напарник должен быть на пленке.

Она шлепнула ладонью по столу.

– Вот именно!

– Милая, это подтверждает лишь то, что в «Бомбее» тем вечером был один из вас.

Входная дверь «Болтушки» распахнулась. Ввалилось с десяток мужчин в форме пожарных, принеся с собой волну ледяного воздуха. Они стащили с себя куртки и облепили барную стойку, наперебой заказывая большие кружки пива.

Энн распахнула глаза. Через секунду она выскочила из-за столика и ринулась к задней двери. Бросив колу, Валентайн побежал за ней.

– Соблюдайте приличия, – засмеялся им вслед бармен.

Энн протаранила заднюю дверь как танк. Дверь распахнулась. Валентайн увидел, что девушка рванула к стоянке, потом внезапно остановилась и принялась озираться. Неужели ее напарник уехал, бросив ее?

Возраст определенно дает некоторые преимущества. Например, люди всегда недооценивали его физические возможности. Энн вскрикнула, когда он схватил ее за плечи, развернул к себе и начал трясти.

– Говорите, где ваши сообщники.

– Вы что… идиот…

Это взбесило Валентайна. Это она идиотка. Любой нормальный мошенник давно уехал бы из города. Он уже хотел ответить, но почувствовал сильный удар по затылку.

Он очнулся на ледяном металлическом полу с запястьями, прикованными наручниками к трубе горячего водоснабжения. Вокруг гудели голоса. Трое мужчин и женщина. Холодный пол оказывал негативное воздействие на его внутренности, и Валентайн ощутил острое желание осрамиться.

Он попытался разобрать разговор, но не узнал язык. Похож на турецкий, или греческий, или албанский – в общем, из этих мест. Валентайн приоткрыл один глаз и принялся рассматривать двух незнакомых ему мужчин, входивших в шайку. Под сорок, поджарые, желтоватый цвет лица, особые приметы отсутствуют.

Комната, в которую они его притащили, была засыпана мусором. В основном пивными банками, попадались и разбитые трубки из-под крэка.[78] Валентайн сделал вывод, что это заброшенный склад в западной части города.

Энн стояла в центре комнаты. Она успела переодеться в спортивный костюм. На шее у нее висели наушники от плеера. Девушка подошла к нему и присела на корточки. В наушниках звучали «Времена года» Вивальди. Она коснулась его лба.

Валентайн открыл глаза.

– Привет.

Вся шайка окружила его. Достав маленький фонарик, Европеец посветил ему в глаза. Потом сказал что-то обнадеживающее Энн.

– Хорошо, – ответила она по-английски.

Валентайн постучал наручниками по трубе.

– Может быть, снимете их? Я же никуда не денусь.

– Только если кое-что скажете, – отрезал Европеец.

– И что именно?

– Хочу знать, как вы сумели вычислить меня в казино. – И добавил: – Никто, кроме вас, не смог.

– Сначала снимите, – гнул свою линию Валентайн.

Европеец вытащил ключи и расстегнул наручники. Сев рывком, Валентайн прислонился к стене, комната кружилась у него перед глазами.

– Ну вот, теперь выкладывайте, – напомнил Европеец.

– Вы сами себя стрижете, да?

Европеец кивнул.

– По очереди.

– Да, это заметно.

– Хотите сказать, меня выдала моя стрижка?

– Боюсь, что так.

– Да в вашей стране полно чудаков. И в казино их немало. Чем же я выделился?

Валентайн пытался придумать, как бы поделикатнее это объяснить. В американских казино действительно можно встретить отвратительно одетых людей. Вот только они не играют в блэкджек за столами, где ставки кратны пяти тысячам долларов. Они развлекают себя кено[79] и игровыми автоматами. А игроки за пятитысячными столами носят часы «Ролекс» и отдают за стрижку по сотне долларов. У них есть деньги, и они выставляют их напоказ.

– Дело в том, что, – осторожно начал Валентайн, – вы выглядите…

Все неотрывно смотрели на него.

– Бедным, – закончил он.

Европеец вздрогнул. Валентайн нащупал его больное место.

– Вы ведь давно не были в этой стране, да?

Европеец положил руку на плечо Валентайну.

– Вы неглупый человек. И если мы позволим вам говорить и дальше, я уверен, вы немало о нас узнаете. Так что закройте рот.

– Это уж точно, – согласился Валентайн.


Они сгрудились в противоположном углу комнаты. Валентайн воспользовался перерывом, чтобы сделать несколько глубоких вдохов и успокоить колотящееся сердце. Прием древних боевых искусств, которым он никогда особенно не владел. Энн отделилась от товарищей, подошла к нему и снова присела на корточки.

– Пожалуйста, послушайте меня.

– Я слушаю.

– Мы играли в блэкджек по всему миру. В конце концов казино понимает, что не может нас победить, и тогда нас зашвыривают…

– Вышвыривают.

– Спасибо. Тогда мы едем в другой город. Монте-Карло. Нассау. Сан-Хуан. Месяц здесь, месяц там. Всегда одно и то же.

– Я что-то вас не очень понимаю, – признался Валентайн.

– В конце концов нам запрещают вход, – пояснила она. – Казино понимает, что им не обыграть нас, и нас выгоняют.

– Ясно.

– В «Бомбее» все иначе. Мы играли, выигрывали и продолжали играть. Каждый вечер думали: «Когда же это кончится? Когда же они нас выставят?» Слишком уж все хорошо было.

– Хотите сказать, что «Бомбей» позволял вам жульничать?

– Да.

За многие годы Валентайн наслушался разных нелепых алиби, но это было уж чересчур.

– Вот это да, – только и смог сказать он.

Энн выскочила из комнаты. Остальные трое приблизились к нему, Европеец опустился на корточки. Из кожаного пиджака он достал знакомый «Глок» и приставил ствол к щеке Валентайна. Валентайн сжал колени. Он с трудом сдерживался, чтобы не намочить штаны.

– Я бы вас прикончил, но тогда Энн перестанет со мной разговаривать, – разоткровенничался Европеец. – Так что возвращайтесь туда, откуда приехали, и наслаждайтесь золотым веком вашей жизни. Понятно?

– Да, – кивнул Валентайн.

Европеец бросил «Глок» через плечо. Один из его сообщников поймал пистолет. Потом он приковал Валентайна все к той же трубе, и они ушли.

15 Гексаген

Они оставили ему ключ от наручников на длинной нитке. Валентайн не спеша дотянулся до него и освободился, не имея ни малейшего желания бежать за ними. Угодить в нокаут не очень приятно, особенно в его возрасте. Потом все тело будет ныть несколько дней, а то и дольше.

Холод пробрал его до костей. Встав, он помочился в углу, потом обошел комнату. Остановившись у окна, Валентайн заметил невдалеке белый фургон, застывший на светофоре. Тот же самый, что он видел около блинной, жуткая рухлядь. Глупо это как-то. Украли шесть миллионов и не могут купить себе приличную тачку?

Он нашел лестницу и осторожно спустился по ступенькам, вцепившись в перила, чтобы не расстаться с милой сердцу жизнью. Мимо проскочила крыса, задев его за лодыжку. Толкнув ногой щербатую дверь, Валентайн вышел на задний дворик, заваленный бутылками и истертыми шинами. Здание по соседству показалось ему знакомым, он заглянул за забор. Через два дома виднелась неоновая вывеска «Болтушки». Лавируя между кучами мусора, он добрался до тротуара и пошел вперед.

Похолодало. Дыхание вырывалось белым, как выпавший снег, облачком. На углу из тени показалась женщина. Та самая проститутка из «Болтушки». Она распахнула пальто, и Валентайн увидел, что женщина успела раздеться до красного нижнего белья, которое столь любезно демонстрировала ему в баре.

– Отстань, – бросил ей он.

«Болтушка» уже закрылась, но Валентайн все равно постучал в дверь. Бармен пришел ему на выручку – согрел в микроволновке кофе и дал пакет со льдом. Через пятнадцать минут он уселся в «Мерседес» и уже вставил ключ в зажигание, когда в его голове раздался голос: «Никогда не ослабляй бдительности».

В тот год, когда он остался непобежденным, Юнь повторял ему эту фразу раз сто. Валентайн вылез, выкопал в мусорном баке газету и расстелил ее на дорожке. Потом заглянул под машину.

– Господи! – промолвил он.


Дэвис прибыл с командой саперов.

Он воспользовался советом Валентайна и поменял «Шеви» на безупречного вида «Сандерберд».[80] Теперь за его рулем Дэвис уже не походил на полицейского, что ему самому, похоже, ужасно нравилось.

– Девочка моя ненаглядная, – промурлыкал он. – Я купил ее подержанную, когда школу закончил. Новый движок поставил, салон отремонтировал. Целых три ярда в длину.

Он привез две чашки кофе из участка. Валентайн вдруг понял, что инспектор ему снова симпатичен. Сидя в «Сандерберде», они наблюдали, как саперы обезвредили взрывное устройство, прилепленное к стартеру машины Валентайна, и положили его в ведро с водой. Командир саперов помахал Дэвису. Дэвис ответил, мигнув фарами.

– А сколько лет вы прослужили в полиции? – поинтересовался он.

– Тридцать.

– И Дойл все это время был вашим напарником?

– Почти.

– Это ж как муж и жена, да?

– Хуже, – признался Валентайн.

– Почему хуже?

– Потому что без секса.

У инспектора кофе брызнул из носа.

– А вы крутой, – заметил он.

Валентайну не хотелось спорить с ним. Фургон саперов уехал. Дэвис наклонился к дверце, глядя на него в полутьме.

– Вы понимаете, что я собираюсь провести расследование по этому случаю?

– Разумеется.

– Ничего не хотите мне рассказать?

Валентайн пожал плечами.

– Я был в баре, вышел, нашел бомбу. Что тут еще рассказывать?

– Вот про шишку на голове.

– Оступился на крыльце.

– Элис Торкаловски поведала мне, что вы пять лет подряд были чемпионом по дзюдо штата Нью-Джерси.

– Так оно и есть.

– В таком случае вряд ли вы упали, выходя из бара.

Валентайн отпил кофе.

– Простите.

– Значит, уговор такой, друг мой. Не покидайте города. Нет, не покидайте свой мотель. Я вам завтра позвоню. И вы приедете в управление, побеседуете с группой инспекторов и попытаетесь все прояснить. Идет?

– Да, сэр.

– А если нет, то я вас арестую и брошу в тюрягу. Понятно излагаю?

– Да, сэр, – повторил Валентайн.


Повинуясь своей интуиции, Тони катался по городу в поисках белого фургона Европейца. Он всматривался в тупики и темные улочки, но все напрасно.

Ночь постепенно превратилась в день. Валентайн остановился и купил «Эдвил»[81] и бутылку воды у безумной на вид продавщицы, сидевшей за пуленепробиваемым стеклом. Приняв три таблетки, он поехал к «Голубому дельфину» и вскоре уже крепко спал.

Сны ему снились неспокойные. События последних трех дней перемешались с винегретом из его подсознания. К счастью, горничная постучала в дверь в десять тридцать утра, и ему пришлось выдернуть себя из кровати.

Валентайн прошелся по привычному сценарию: унитаз, душ, бритва, потом улегся на кровать, чтобы прояснилось в мозгах. В голову закрался вопрос: что, черт возьми, он делает? За последние два дня он дважды чуть не сыграл в ящик и при этом ни на шаг не приблизился к мести за убийство Дойла. Может быть, пора уже задуматься о том, чтобы вернуться наконец во Флориду и состариться в окружении соседей.

Зазвонил мобильник. Он по обыкновению подождал с минуту, потом набрал номер голосовой почты. Это была Мейбл. Он перезвонил ей.

– Я беспокоилась о тебе, – сказала соседка.

– Все в порядке.

– А по голосу этого не скажешь.

– Ничего такого, чего не исправит бутылка бурбона.

– Так ты же не пьешь.

– Тогда ты рассказывай. Повезло с «Яху»?

– Раз уж зашла речь, у меня получилось весьма плодотворное утро. Не представляешь, сколько в Интернете информации о том, как собрать бомбу. Бомбы из железной трубы, бомбы с удобрением, коктейли Молотова. Только вбивай названия, все найдется. Про гексаген не очень много сведений, точнее сказать, там все больше секретные данные. Поэтому я позвонила в Пентагон.

Потолок начал вращаться. Валентайн закрыл глаза.

– Да ладно.

– Я же плачу налоги. В общем, одна милая девушка любезно провела поиск в своем компьютере. И сообщила, что гексаген используют в армии, в магазине его не купишь. Состоит почти из тех же компонентов, что и нитроглицерин, но в десять раз мощнее. Еще она сказала, что гексаген выбирают только очень опытные террористы, потому что он крайне опасен.

– Где его производят?

– В Соединенных Штатах старой доброй Америки. Ой, подожди. У меня звонок по другой линии.

Валентайн сунул под голову подушку. И попытался разобраться в том, что рассказала Мейбл. Европеец использовал взрывчатое вещество, которого нет в свободной продаже. Так как же он его достал?

– Это все тот же козел вонючий, Ник Никокрополис, – известила его соседка, закончив разговор.

– Кто на этот раз его обкрадывает?

– Какой-то парень на блэкджеке. Ник записал на пленку, как он чешет руку, и теперь утверждает, что ты увидишь, как он сует руку себе в рукав. Ник уверен, что он меняет карты. Его задержали, но при нем не нашли держалки, уж не знаю, что это за зверь.

Держалками называли разного рода приспособления, которые помогают перехватчику прятать карты на своем теле. Некоторые держалки были весьма замысловатыми устройствами, стоившими не одну тысячу долларов, как, например, нательная сбруя Кепплингера, хотя попадались и вполне простенькие штучки вроде тросового зажима, прикрепленного к резиновому шнуру.

– Стало быть, этот парень оказался чист, – уточнил Валентайн.

– Ник сказал, что они нашли только какой-то хлам вокруг его стула.

– Какой именно хлам?

– Сейчас узнаю. – Мейбл переключилась на другую линию, потом вернулась. – Обертки от жвачки. Порванная резинка. Несколько бычков. И учетная карточка восемь на десять.

– Вот вам и улика.

– Которая?

Подушка не помогла, Валентайн бросил ее на пол.

– Резинка и карточка. Мошенник обвязывает резинку вокруг бицепса и подсовывает под нее карточку. Это чтобы удерживать карты. Почуяв неладное, он сует руку в рукав и рвет резинку. Улика падает на пол.

– А Ник может подать на него в суд с этими уликами?

Валентайн улыбнулся в трубку. Мейбл начала выражаться как полицейский. Она очень хотела, чтобы агентство работало как следует. И Валентайн понял, что ему самому хочется того же.

– Нет. Но наш жулик все равно попал.

– Как это?

– Ник записал его на пленку. Пусть покажет охранникам, чтобы запомнили лицо. И отправит фотографию в детективное агентство «Гриффин». А там внесут его в книгу, которую рассылают по казино. Этому парню уже ничего хорошего не светит.

Мейбл захихикала.

– Вот здорово. Еще один вопрос.

– Выкладывай.

– Когда ты вернешься домой?

Валентайн услышал стук в дверь. Соскользнув с кровати, он приложил глаз к дверному глазку. На пороге стоял инспектор Дэвис. И выражение его лица нельзя было назвать доброжелательным.

– Скоро, – ответил он соседке.

16 Предательство

В лишенном окон кабинете для допросов в цоколе полицейского участка Атлантик-Сити воняло бычками и по́том. Валентайн расколол здесь немало подозреваемых, но никогда не замечал, какой омерзительный в этом помещении запах.

Дэвис, сидевший за столом, включил магнитофон.

– Начнем сначала.

Трудно было изображать из себя недоумка, но Валентайн старался изо всех сил. И в конечном итоге не сказал ничего такого, что не было бы уже известно инспектору. Раздосадованный Дэвис выключил магнитофон.

В кабинет вошел человек с мясистым лицом. Под пятьдесят, тучный, готовый костюм, тонкие светлые волосы и передний зуб с отколовшимся краем. Дэвис представил его как инспектора Коулмана. Коулман работал под прикрытием охранником в «Бомбее».

– Вам понравится, если вас поимеют? – спросил он, надув пузырь из жевательной резинки. Пузырь лопнул.

Валентайн подумал, что его уже поимели. Капля пота скатилась по его позвоночнику. Скольких подозреваемых он заставил обливаться потом за прошедшие годы, и всегда это казалось ему забавным. Теперь же ему было не до смеха.

– Не очень.

Коулман уперся в него взглядом, не переставая жевать.

– Мы с напарником проводим расследование в «Бомбее». Они не сообщили органам правопорядка о том, что их обкрадывают. Очень жаль. Но еще хуже, что они наняли вас. Это называется препятствовать отправлению правосудия. Улавливаете мою мысль?

Валентайн кивнул.

– Мы не знаем, что намеревается делать Арчи Таннер, но он точно облажается по полной программе. До вас доходит?

– Да.

– Мы с напарником поболтали утром с Фрэнком Портером, – продолжал Коулман, постукивая пальцами по молчащему магнитофону. – Я рассказал ему о бомбе в вашей машине, спросил, кто мог желать вашей смерти. И Фрэнк поведал нам о том, что вчера произошло в «Бомбее» между вами и Европейцем, который мошенничал на блэкджеке.

– Ага, – ответил Валентайн.

Коулман наклонился вперед, прямо к его лицу.

– Фрэнк сказал, что у вас при себе незарегистрированный «Глок». Это так?

Его слова словно ударили Валентайна в живот. Он не мог определить, что тревожит его больше: осведомленность инспектора о пистолете или предательство Портера.

– Да, – признал Валентайн.

– Он и сейчас при вас?

– Нет.

– Может, скажете, где он?

– Европеец отнял.

Глаза Коулмана расширились. Дэвис выругался себе под нос. В комнату вошел третий, на лацкане кителя у него красовался значок инспектора. Валентайн сглотнул. Это был тот самый парень с вдовьим пиком, которого он видел за окном школы реслинга «Точный удар». Драчливый дружок Кэт.

– Это инспектор Маркони, мой напарник, – объяснил Коулман.

Маркони подошел вплотную к стулу Валентайна. Он был высок и сухопар. Немигающие глаза пронизывали насквозь.

– Потрогайте мое лицо, – произнес он, наклонившись.

– Что, простите?

– Что слышали. Пощупайте мое лицо.

Валентайн осторожно дотронулся до подбородка Маркони.

– Мягкое на ощупь, не правда ли? В детстве меня покусал доберман. Пластический хирург пересадил кожу с моей задницы на лицо. Неплохо сработано, не находите?

Валентайн отдернул руку.

– Я бы и не догадался.

– Никто и не догадывался. Правда, братец разболтал всем в городе. Другие дети дразнили меня Жополицым. И знаете что?

– Что?

– С тех пор мне на все насрать.

– Еще бы.

– А вы, мистер, в одном шаге от тюрьмы.

– Я в курсе.

– Хотите избежать этого?

– Да.

– Не лезьте в это расследование. В противном случае, когда мы поймаем вас в следующий раз в том месте, где вам быть не положено, ареста вам не миновать.

– Я постараюсь, – пообещал Валентайн. И добавил: – Честное скаутское.

Он не хотел, чтобы это замечание прозвучало легковесно, но случилось именно так. Маркони сжал кулак и замахнулся, словно намеревался его ударить. Но Коулман вмешался и удержал его руку.

– Он не стоит того, чтобы тебя отстранили от работы, Вик.

Оба инспектора вышли из кабинета допросов. Дэвис устало покачал головой.

– Проваливайте.


Валентайн уселся в «Мерседес» и уставился на приборную доску. Он был уже слишком стар для подобных глупостей.

А мысль о том, что можно угодить за решетку, пусть и всего на несколько дней, беспокоила его больше, чем перспектива быть избитым.

Он завел мотор. Валентайн уже решил смотать удочки, но до того ему непременно хотелось поговорить с Фрэнком. Они были знакомы очень давно, и до сих пор Валентайн считал его больше, чем просто приятелем. Именно поэтому ему и нужно было разобраться, почему Фрэнк предал его.

Пятнадцать минут спустя он затормозил у «Бомбея». У входа было безлюдно. Бросив ключи дежурному швейцару, он вошел в казино. И остановился в ожидании.

В «Бомбее» насчитывалось около тысячи наклонно-поворотно-приближающих камер, в просторечии называемых НПП. И с десяток из них было направлено на центральный вход. Люди на пульте видеонаблюдения беспрестанно следили за дверями, чтобы не пропустить ни одного известного мошенника. Самоепристальное внимание было направлено на подходы к кассе, где хранились деньги.

Вскоре появился охранник, который провел его к внутреннему телефону. Валентайн снял трубку и приложил ее к уху.

– Господи, Тони, прости меня, – сказал Портер.

– Ты продал меня с потрохами.

Валентайн различил хруст. Портер сидел за столом и, очевидно, что-то ел. Валентайн хотел повесить трубку.

– Тони, постой…

Валентайн снова приложил трубку к уху.

– Эти мудаки Коулман и Маркони насели на меня, – объяснял Портер. – Надо ж было бросить им кость.

– В качестве кости оказался я.

– У меня как раз только-только смена закончилась. Я устал как собака и вообще ничего не соображал. Когда они спросили, есть ли у тебя оружие, я проговорился, что у тебя есть незарегистрированный пистолет.

Валентайн сжал трубку, чувствуя, как холод пластмассы проникает через ладонь. Он показал «Глок» Фрэнку в «Синдбаде», но совершенно точно не говорил о том, что оружие не зарегистрировано.

– Хочешь услышать мою последнюю шутку? – спросил Портер.

– Нет.

– Наткнулся тут на толстенную тетку в рубахе с надписью «УГАДАЙ». Ну и спрашиваю: «Что-то со щитовидкой?»

– Не смешно, – ответил Валентайн.

И вышел из «Бомбея».

17 Спарки

Валентайн оставил «Мерседес» в узком переулке за домом Спарки Родоса, поднялся на крыльцо и постучал три раза в дверь. Через несколько секунд он стоял в темной прихожей и смотрел на парализованного полицейского в инвалидном кресле.

– Я потерял «Глок», – объяснил Валентайн.

Спарки почесал подбородок, покрытый однодневной щетиной. На нем был фланелевый халат, грудь обсыпана хлебными крошками. За поясом халата примостился верный друг тридцать восьмого калибра, без которого Валентайн его никогда не видел.

– Хочешь другую пушку?

– Да.

– За эту придется заплатить, – предупредил Спарки.

– Я принес деньги.

– Хорошо. – Спарки повернул кресло и покатил в кухню. – Потому что я больше не принимаю кредитки.

Его хриплый смех раскатился по унылому дому. Он проехал по коридору, объезжая кучи мусора. Жена ушла от Спарки, после того как его подстрелили. Валентайн подумал, что с тех пор здесь никто не убирал.

Они прибыли в кухню. На столе стояли остатки обеда: половина бутерброда с копченой колбасой, пакетик чипсов и бутылка «Будвайзера» с длинным горлом. Притормозив у стола, Спарки взял бутерброд, отправил его в рот, пожевал и запил пивом.

– Есть какие-то предпочтения?

– Подумываю о тридцать восьмом, – ответил Валентайн. – Что-нибудь надежное. Вот вроде твоего.

Спарки вытащил свой пистолет из-за пояса и поцеловал ствол.

– «Смит-Вессон» много пушек производит, но этот малыш самый лучший. – Он поведал Валентайну историю о том, как застрелил четырнадцатилетнего черного мальчишку, который вломился в его дом. Окружной прокурор хотел засудить его, но в конце концов снял все обвинения. Потому что ведь Спарки подстрелил именно черный парень, так что для него это был акт возмездия.

– Понимаешь, о чем я? – спросил Спарки.

Валентайн не понимал. Но уточнять не стал.

– Можно взглянуть?

Спарки протянул ему пистолет. Валентайн осмотрел его, потом положил на стойку – так, чтобы Спарки не достал.

– Ты чего, охренел? – изумился тот.

– Хочу задать тебе вопрос.

Парализованный закусил губу.

– Зачем ты сказал Фрэнку Портеру о том, что дал мне незарегистрированный пистолет?

– Ничего я ему не говорил.

– Врешь, – ответил Валентайн.

– На черта мне врать.

– Фрэнка раскололи два инспектора сегодня утром. И он сболтнул, что у меня при себе незаконная пушка. Я ему об этом не сообщал. Стало быть, это ты.

Спарки открыл рот, но ничего не сказал. Валентайн выжидательно прислонился к стойке. Он видел, как за коровьими глазами Спарки вертятся шестеренки. Тот схватил бутылку и залпом допил пиво.

– Ну, – начал Спарки, – дело вот в чем.

И бросил бутылку в голову Валентайна.

Валентайн успел увернуться, бутылка ударилась о шкафчик позади него и разлетелась на осколки. Спарки резко развернул кресло и ринулся в коридор. Остановившись у двери, ведшей в подвал, он распахнул ее и покатился вниз по скату. Валентайн схватил пистолет и метнулся за ним.

Заорала кошка. Потом сам Спарки. Потом раздался грохот. Добежав до лестницы, Валентайн зажег свет в подвале.

Спарки лежал на спине, его шея была неестественно вывернута. Кресло валялось рядом, колеса еще крутились. К подолу халата льнула перепуганная черная кошка.

Валентайн сбежал по ступенькам. Кошка трусливо забилась в угол и зашипела.

– Спарки? Ты живой?

Он поднес ухо к губам Спарки. Тот едва дышал.

– Я…

– Что?

– Прости.

– За что?

– Ты знаешь…

– Нет.

– Дойл…

Глаза Спарки закрылись. Он перестал дышать.

– О Господи, – прошептал Валентайн.


Валентайн пытался думать.

Умнее всего было бы убежать. Так поступают мошенники в трудных ситуациях. Бегут. Это для него лучший вариант. Вот только по всему дому остались его отпечатки пальцев. Вернувшись наверх, он положил пальто и шарф на кухонный стол, взял тряпку из раковины и обошел комнаты, вытирая все, к чему мог прикасаться. Потом проделал то же самое в подвале. Взобравшись по скату, Валентайн выключил свет и оставил дверь открытой.

Разыскав кошачью миску, он наполнил ее сухим кормом, потом налил в другую миску воды и поставил ее на пол. Завтра он анонимно позвонит в полицию и попросит выпустить кошку.

Валентайн хотел было открыть входную дверь, но тут через прорезь в двери на пол упали письма. Он выглянул в окно гостиной и увидел удаляющегося по дорожке почтальона. На тротуаре стояла женщина в бигуди. Они с почтальоном заговорили. Валентайн присел у двери.

И воспроизвел в памяти случившееся.

Только ни к чему не пришел.

Получалась какая-то бессмыслица. Он знал Спарки лет сто. И нужен-то ему был всего лишь прямой ответ.

Валентайн подбил письма носком ботинка. Они отлетели в сторону. Счета, реклама и что-то из ВНС.[82] Он поднял конверт из налоговой за уголок и посмотрел в окошечко под прозрачной пленкой. В глаза бросились слова «Последнее уведомление».

Письмо показалось ему странным. У Спарки не было ни гроша. Почему же тогда ВНС стоит у него над душой?

Валентайн вскипятил воды на кухонной плите и открыл конверт над паром. Потом вытащил письмо вилкой. Пробежал глазами по строчкам. Спарки сделал два вклада по десять тысяч долларов на свой счет, а банк сообщил об этом в ВНС, как того и требовал закон. Теперь ВНС удерживала эти деньги и требовала объяснить, откуда они взялись.

Валентайн положил письмо. Где Спарки мог взять двадцать штук, черт побери?

Под раковиной он нашел пару резиновых перчаток, надел их и обыскал дом. Спальня Спарки находилась за кухней. Он осмотрел все уголки, до которых мог дотянуться парализованный. На дне корзины для грязного белья его ждала удача – обувная коробка, перевязанная резинками.

Коробка оказалась тяжелой. Открыв крышку, он обнаружил пачки новехоньких стодолларовых купюр. Валентайн бросил их на кровать. Он всегда мог на глаз определить сумму. В коробке было тысяч тридцать. Валентайн пересчитал, чтобы знать наверняка.

Ровно тридцать тысяч.

Он сел на кровать. Голова шла кругом. Неужели Спарки заработал столько, приторговывая оружием? Другого логичного объяснения он придумать не мог. На тумбочке затрезвонил телефон, и он подпрыгнул чуть ли не до потолка. После четвертого звонка включился автоответчик.

– Меня тут нет, – хрипел мрачный голос Спарки. – Друзья пусть оставят сообщения. Все остальные пошли на хрен.

– Сержант, – раздался женский голос. – Вы дома? Подойдите к телефону. Надо поговорить.

Щелчок, трубка повешена. Валентайн глазел на телефон. Какой еще, мать его, сержант?

Он осмотрел прочие ящики комода и на дне одного из них нашел снимок в рамке, сделанный во время операции «Буря в пустыне». Спарки стоял в последнем ряду. В военной форме он выглядел очень сурово. Валентайн рассмотрел остальных. Половина – мужчины, остальные – женщины. Изображение заливал яркий свет, кого-либо узнать было трудно. Он вытащил снимок из рамки и перевернул, надеясь найти название полка или телефоны однополчан. Но там ничего не было.

Тони вернулся в гостиную и выглянул в окно. Почтальон и соседка уже ушли.

Валентайн поспешно покинул дом.

18 Хани

Сев в «Мерседес», Валентайн стащил резиновые перчатки и сдал задним ходом из переулка. Бывают ситуации, когда оказаться за рулем навороченной машины не так уж хорошо. Вот как сейчас.

Он проехал несколько миль, потом припарковался около ресторана «У Венди» и несколько минут просидел в машине, пытаясь собраться с мыслями. Последние слова Спарки не давали ему покоя. «Ты знаешь… Дойл…»

Валентайн сунул руку в карман и вытащил верного друга Спарки, «Смит-Вессон» тридцать восьмого калибра. Он ведь сказал, что ему нужна новая пушка, и получил ее.

Валентайн убрал пистолет обратно. И попытался найти объяснение тому, что случилось. Пятьдесят штук – это не кот чихнул. Продавая незарегистрированные стволы, столько не заработаешь. Но если и заработаешь, это не объясняет, почему Спарки швырнул в него бутылкой. Так же как и страх в его глазах. И это больше всего тревожило Валентайна.

Войдя в ресторан, он взял кофе, вернулся в машину и выпил его. Вскоре его голова затрещала как дешевый телевизор. Во время последнего осмотра врач велел ему отказаться от кофеина после шестнадцати часов. Валентайн пообещал и продолжил поглощать кофе и диет-колу, ибо пристрастие к кофеину было единственной дурной привычкой, которую он намеревался унести с собой в могилу.

Дойл тоже жить не мог без кофеина. И без сигарет, хотя недавно бросил. Они были во многом похожи. До такой степени, что Валентайн знал напарника вдоль и поперек. Если у Дойла и был недостаток, то это неумение хранить секреты. Если Спарки говорил с Дойлом и сообщил нечто действительно стоящее, Дойл непременно кому-нибудь растрепал. Такой уж у него был характер.

Валентайн выудил мобильник Дойла из кармана, включил его и нашел номер Хани. Нужно поговорить с этой женщиной – просто выяснить, что ей известно.

После третьего гудка ответил сонный женский голос.

– Это Хани?

Женщина охнула.

– Послушайте, мы незнакомы. Меня зовут Тони Валентайн. Я…

– Тони?

– Да…

– Господи, это ты?


Лидди Фланаган встретила его у входной двери. Она спала, когда он позвонил. «Нет смысла вставать», – объяснила Лидди. К его приходу она успела надеть джинсы и поношенный свитер и причесаться. Лидди напоминала привидение. Кожа молочно-белая и прозрачная, через нее просвечивают голубоватые вены. Они пошли в кухню. Она налила себе кофе вместо завтрака и сунула чашку в микроволновку.

– Дойл называл меня Хани,[83] – сказала Лидди, присев на диван-уголок. – Это из его любимой песни Вана Моррисона «Ниссовый мед». Когда ты позвонил на днях и произнес это слово, я несколько часов прорыдала.

– Прости.

– Да ты не виноват.

Валентайн наблюдал за тем, как она пьет кофе. От одного его запаха его мозги начинали работать в усиленном режиме. Он потянулся через стол и коснулся ее руки.

– Лидди, зачем ты соврала мне?

Вопрос вывел ее из оцепенения.

– Я не врала тебе.

– Врала, – он понизил голос до заговорщицкого шепота. – Ты сказала, что нашла блокнот Дойла под матрасом. А ведь это не так, правда?

Лидди не ответила.

– Ты нашла его в сейфе, – продолжил Валентайн, – где Дойл держал все важные документы. Например, страховку и сберегательные облигации.

– Кто рассказал тебе про сейф?

– Ради Бога, да я ведь сам помогал ему его устанавливать.

– О Господи, какая же я глупая! – Лидди провела рукой по волосам. На ее лице одно выражение сменяло другое. Победила улыбка. – И как я могла подумать, что мне удастся обвести тебя вокруг пальца.

Повисло долгое молчание. Его нарушил Валентайн:

– Ты отдала мне блокнот, надеясь, что я распутаю все это. Но стоит мне отодвинуть камень, под ним сидит еще одна змея. Дойл должен был хоть о чем-то обмолвиться.

– Я скажу тебе, что рассказал мне Дойл, – тихо ответила Лидди. – Только не впутывай в это меня и мальчиков.

Валентайн дал слово, что не станет.

– Когда Дойл вел расследование, до него дошли слухи о другой афере – в ней участвовали служащие казино. Сначала он не поверил, ведь у него было столько друзей в «Бомбее». А потом ему позвонил телефонист, который там работает. И сказал, что все именно так.

– Ты помнишь, как его звали?

– Спарки Родос. Он инвалид. Он участвовал в операции «Буря в пустыне» с несколькими работниками «Бомбея». Спарки сказал, что шайка его однополчан собралась ободрать Арчи Таннера.

– А с чего вдруг Спарки позвонил Дойлу?

– Сказал, боится, что их поймают и его упекут за решетку, а калеке там долго не протянуть.

– А что потом?

– Дойл поехал к Спарки домой. Спарки тайком записал совещание этой шайки и показал пленку Дойлу. Ребята разозлились, узнав, что Арчи Таннер потратил их пенсионные сбережения на покупку гостиниц во Флориде. Они обсуждали, как ограбить «Бомбей».

– Как?

– На автоматах.

– Так вот откуда эти записи в блокноте Дойла.

– Да.

– И что Дойл предпринял?

– Он позвонил в Отдел надзора за азартными играми и в Комиссию по контролю над казино. Они все проверили и сообщили Дойлу, что выручка от автоматов в «Бомбее» в норме. Дойл попросил перепроверить. Ответ был таким же. Тогда он связался с инспектором Дэвисом.

– Почему именно с ним?

– Дэвис проводил расследования по фартовым деньгам. Ну, знаешь, дело о ненастоящих монетах, которые всплыли по всему городу.

– То есть Дойл решил, что эти дела связаны.

– Наверное.

– Что было потом?

Лидди уставилась в чашку.

– Дойл должен был встретиться с Дэвисом в тот вечер, когда его убили.

– Еще что-нибудь он тебе говорил?

– Что зря выбрал эту профессию.

Она подошла к раковине и вымыла руки. Лидди двигалась замедленно, начав наконец осознавать, что Дойла уже не вернешь. Валентайн подошел сзади и осторожно положил руку ей на плечо.

– Еще один вопрос.

– Да…

– Фрэнк Портер в курсе?

Он заметил, что уголки ее губ поползли вниз. Фрэнк был крестным отцом Шона.

– Я не знаю, – ответила Лидди.

– Пожалуйста, не обманывай меня.

Ее плечи напряглись.

– Почему ты решил, что я тебя обманываю?

Всю жизнь Валентайн умел угадывать, когда люди ему лгали. Это был его дар – и его проклятие.

– Просто знаю.

Слезинка медленно сползла по ее щеке.

– Да. Фрэнк в курсе.

Валентайн протянул ей бумажную салфетку из корзинки на стойке. Лидди промокнула глаза. Ему хотелось сказать ей что-то теплое, чтобы успокоить.

Но ничего не приходило в голову.

19 Играют деньги

Вернувшись в мотель, Валентайн бухнулся на кровать, не раздеваясь, и вытащил свой телефон. Нашел в памяти номер Джо Кортеза из Службы иммиграции и натурализации.

Некоторые дни навсегда запечатлеваются в памяти. Первое празднование Рождества. Первый поцелуй с Лоис. Первый шаг Джерри. Особые события, которые – когда бы он о них ни вспомнил – словно бы произошли только вчера.

У Валентайна один из таких важных дней случился благодаря Джо.

А было все так. В 1982 году его отправили работать в зал с большими ставками в старом казино «Резорт интернешнл». Японский миллиардер по имени Токи Мицо, игравший в блэкджек, попросил казино повысить ставки до полумиллиона за кон. Дилер, важный француз в смокинге с заостренными уголками воротника, начал возражать.

– Но, сэр, это же неслыханно, – возмущался дилер.

Мицо в сердцах ударил по столу. Он проиграл четыре миллиона и даже бровью не повел. Несколько служащих казино плясали вокруг него, ловя на лету любой каприз. Мицо бросил взгляд через зал на Валентайна, который стоял, прислонившись к стене. Мицо знал, что он полицейский, которого уважали все крупные игроки, и жестом подозвал его к столу.

– Эй, мистер полицейский, что скажете?

Валентайн пожал плечами:

– Это меня не касается.

– Да ладно, – настаивал он. – Вы ж тут рядом все время.

Валентайн действительно все время был рядом. И видел немало игроков в блэкджек. Играть один на один с дилером, как Мицо, было опасно. Можно проиграться в пух и прах за пару минут.

– Ну, – ответил Валентайн, – вы же знаете поговорку.

– Какую?

– Играют деньги.

Мицо задумался. Потом просиял.

– И именно они вращают Землю, мои денежки.

– Ну уж точно не мои, – отозвался Валентайн.

Мицо рассмеялся. А вслед за ним и все остальные в зале. Даже дилер прыснул. Главный распорядитель казино нырнул под красную веревку, отделявшую Избранных Небожителей от Немытой Толпы, и зашептал на ухо дилеру.

– Значит, полмиллиона долларов, – констатировал дилер.

Валентайн снова прислонился к стене. Появилась официантка с тяжеленным подносом, уставленным бокалами. Ему она подала колу.

Валентайн отхлебнул. К тому моменту, когда его стакан опустел, Мицо просадил двадцать шесть миллионов долларов.

С той поры эту историю пересказывали снова и снова, поскольку это был самый большой проигрыш за один присест в истории казино. В Лас-Вегасе, откуда переманили Мицо, она всех раздосадовала. А Валентайн заработал репутацию. Выражение «играют деньги» стало лозунгом одной из городских рекламных кампаний.

– Хорошо помню этого коротышку, – сказал особый агент Службы иммиграции и натурализации Джо Кортез. – Ты совершил настоящий полицейский подвиг, выследив его.

– Без тебя ничего не получилось бы, – напомнил Валентайн.

– Да ладно, – отнекивался Кортез, – получилось бы.

Ситуация стала интересной, когда Мицо попытался смыться, не заплатив. Повинуясь интуиции, Валентайн позвонил Джо и узнал, какие аэропорты имеют прямое сообщение с Японией. Раньше других отправлялся рейс «Джапаниз эрлайнз» из Филадельфии. Тони приехал туда и убедил местных полицейских пустить его на борт. Мицо прятался в туалете.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал Валентайн, услышав голос Джо.

Кортез работал в Ньюарке на третьем этаже кирпичного здания со старомодными пожарными лестницами и американским флагом на фасаде.

– Для тебя все что угодно.

– Я пытаюсь выследить шайку мошенников на блэкджеке из Европы. Интуиция мне подсказывает, что они здесь по каким-то особым визам. Вот я и подумал, что ты поможешь мне вывести их на чистую воду.

– Тони, каждый год в Нью-Джерси приезжает двести тысяч иностранцев, – сообщил Кортез. – Задачка не из легких.

Валентайн рассказал Джо все, что знал: трое мужчин, одна женщина, образованные, всем около сорока. Он много думал об их акценте и теперь определился:

– Мне кажется, они из Югославии. Откуда-то оттуда.

– По-моему, такой страны больше нет.

– Ну, я не знаток таких тонкостей.

– Тогда круг сужается. Говоришь, они мошенничают на блэкджеке?

– Именно.

– Образованные?

– Весьма. Одна из них слушает Вивальди.

– Еще есть сведения?

– Женщина очень привлекательна. Похожа на Одри Хепберн в молодости.

– И как они мошенничают?

– Если честно, понятия не имею. У них какая-то схема. Мне начинает казаться, что математическая.

– Видимо, профессионалы, раз сумели тебя поставить в тупик. Может, они приехали по преподавательским визам?

– Не исключено.

Валентайн слушал, как короткие пальцы Кортеза выуживают информацию из суперкомпьютера в цоколе своего офиса. Джо откашлялся, и Валентайн почувствовал: он что-то накопал.

– Я просмотрел список всех иностранцев в Нью-Йорке и Нью-Джерси, приехавших по преподавательским визам, – объяснил Кортез. – Получилось 647 фамилий. Я поискал таких, которые прибыли в группах. Осталось 360. Теперь надо разобраться с ними.

– Как думаешь, сколько времени это займет?

– Трудно сказать. Может, придется дома вечером над этим посидеть.

– Джо, я тебе очень благодарен.

– А зачем еще нужны друзья, – ответил Джо.


Валентайн резко открыл глаза, разбуженный телефонной трелью.

Он уснул в одежде. За окном номера уже стемнело. В желудке заурчало. А ел ли он сегодня? Честно говоря, он не помнил. Валентайн взглянул на часы. После разговора с Джо прошло три часа. Он поднял трубку.

– А, наконец-то, – вместо приветствия сказала Мейбл. – Все же пора тебе оставлять мобильный включенным.

– С какой стати?

– Тебя же люди разыскивают.

– Ну, это не повод.

– Не притворяйся тупым, – посоветовала она.

Валентайн сел рывком, комната завертелась. Он дотронулся до шишки на затылке, перед глазами засверкали звездочки.

– И кто же меня разыскивал?

– Твой сын. Звонил сегодня утром. Говорит, братья Молло гоняются за ним по всему Нью-Йорку. Он умолял тебя еще раз подумать, не дашь ли ты ему пятьдесят тысяч.

Валентайн рассмеялся в трубку. Ему становилось лучше.

– А как вообще день прошел?

– После обеда было тихо. Я начала читать одну из книг про мошенничество, нашла в твоей библиотеке. Назрел вопрос.

– Выкладывай.

– Что такое обезьянья лапка?

– Это такая мохнатая штучка на конце обезьяньей ножки. Они ими бананы чистят.

– Очень смешно. Я про мошенничества в казино.

– Это механический прибор, который мошенник засовывает в монетопровод игрового автомата, – объяснил Валентайн. – На конце у него лампочка, которая приводит автомат в действие и заставляет выбрасывать монеты, даже если барабанчики не выстроились в выигрышную комбинацию.

– В книге написано, что казино теряют миллионы из-за обезьяньих лапок.

– А то и больше, – согласился он.

– Кстати о лапках, – продолжила Мейбл. – Я заглянула в приют и увидела чудесного пса, такого ласкового, только у него черный язык. Не знаю почему, но меня затрясло. Дежурная сказала, что пес наполовину чау-чау. Знаешь что-нибудь про эту породу?

Для Валентайна все собаки были одинаковы. Пока они не начинали ходить на задних ногах и говорить человеческим голосом, ему было плевать, какой породы их родители.

– Нет.

– Я посмотрела в Интернете. Их вывели для защиты монаршей семьи Японии. У меня два дня, чтобы принять решение. Либо он переедет ко мне, либо в собачий рай.

Валентайн понял, что Мейбл уже все решила и теперь только искала одобрения. А поскольку идея принадлежала ему, он почувствовал, что стоит это одобрение высказать. Но какая-то часть его требовала сначала увидеть собаку, узнать ее характер. Все-таки это животное, несущее в себе добро и зло в равных долях. Ему не хотелось, чтобы оно поселилось в доме Мейбл, пока он не убедится, что собака не нападет на нее.

– Подожди, пока я вернусь, – предложил Валентайн.

– А ты закончил?

– Нет, но завтра я в любом случае уеду.

На мгновение ему показалось, что связь пропала.

– Ты бросаешь дело на полпути? – удивилась Мейбл.

Он взял пузырек «Эдвила» с тумбочки и отвинтил крышку. Как только Джо вычислит Европейца, Валентайн планировал передать информацию инспектору Дэвису и убраться восвояси. Смерть Спарки Родоса убедила его в том, что пора уносить ноги.

– Именно так, – подтвердил он.

Снова последовала пауза. Он бросил в рот четыре таблетки и проглотил их, не запивая.

– Знаешь, что про тебя сказал этот засранец грек, Ник Никокрополис? – спросила соседка.

– Нет.

– Что ты чемпион мира по ловле мошенников.

– Я тронут, – ответил Валентайн.

– Тони!

– Да, Мейбл.

– Чемпионы мира не выходят из игры.

Он был слишком потрясен и не нашелся что ответить.

– У меня звонок на другой линии, – сказала Мейбл. – Покедова.

20 Братья Молло

Валентайн решил, что голоден.

Выйдя на улицу, он заметил «Сандерберд» Дэвиса напротив мотеля. Сам же Дэвис стоял у стойки администратора, разговаривал с управляющим и по виду был раздражен. Валентайн сел в «Мерседес» и завел мотор. Радиостанция «Биг-бэнд» передавала песню «Почему дураки влюбляются?» в исполнении Джерри Вейла, этого Синатры для бедняков. «Ответ прост, – подумалось Валентайну. – Потому что они дураки».

Дэвис вышел из мотеля, увидел его и указал на него пальцем. На инспекторе были джинсы и черная гангстерская куртка. Выглядел он сногсшибательно. Валентайн завидовал всем, кто умудрялся выглядеть сногсшибательно, получая тридцать восемь тысяч в год. Через секунду инспектор сидел рядом с ним.

– Выдан ордер на ваш арест, – сообщил Дэвис.

Валентайн сглотнул. В кармане лежал пистолет Спарки. Арестовав, Дэвис непременно обыщет его, и тогда Валентайну светит отдых в местах не столь отдаленных. Худшего кошмара он и представить не мог.

– Я ежедневно просматриваю новые ордера на арест, – продолжал инспектор. – Девушка по имени Кэт Берман заявила, что вы ее избили. Она утверждает, что у нее есть свидетели. Припоминаете что-нибудь подобное?

Валентайн кивнул.

– Я бы предложил вам переговорить с ней и все прояснить. Хорошо?

Валентайн почувствовал, что воздух застрял в бронхах. Инспектор отпустил его. Да у него во всем Атлантик-Сити никогда не было друга лучше.

– Я сейчас же этим займусь, – пообещал он.


Он доехал до школы профессионального реслинга «Точный удар» и припарковался у входной двери. На этот раз фанатов не было видно, Валентайн остановился у окна, чтобы посмотреть, как двое хорошо сложенных мужчин отрабатывали хореографию. «Какой жалкий способ заработать на жизнь», – мелькнуло у него в голове.

В конце зала Кэт болтала с другой женщиной. Волосы ее были собраны на затылке, и Валентайн удивился тому, какое это произвело на него впечатление. Он взялся за дверную ручку и замер. А что, собственно, он собирается ей сказать? «Извините, что вчера так вышло, не будете ли вы столь любезны забрать заявление?» Или, может быть, не следует выкладывать все так прямолинейно. «Как нос? Надеюсь, не сломал!»

Валентайн попятился от двери. Он никогда не был силен в извинениях. Надо сначала написать их и выучить наизусть. Иначе она его раскусит.

Валентайн поехал по Атлантик-авеню и остановился у любимой пиццерии. Творческие удачи всегда приходили к нему на полный желудок. Когда Тони вошел, Марио как раз закрывал ресторан, но не отказался сунуть два куска пиццы с анчоусами и грибами в печь и налить ему содовой.

– Я вас помню, – сказал повар. – Вы вышли в отставку и переехали во Флориду.

– Точно. Как тут без меня, сводите концы с концами?

– Пожаловаться не на что.

– У вас ведь двое сыновей, если не ошибаюсь? Как они?

– Оба в колледже учатся, – гордо ответил он.

Валентайн пролистал семейный альбом Марио, пока тот доставал куски пиццы из печи и посыпал их орегано. Чтобы открыть бизнес, Марио пришлось взять денег у ростовщика под пятьдесят процентов, потом выплачивать долг, что говорит немало о его успехах.

– Раньше ваша жена делала заказы по телефону, – вспомнил Марио. – Луиза, кажется?

– Лоис.

– Как она поживает?

Валентайн откусил пиццы.

– Жена умерла полтора года назад.

– Я вам сочувствую.

– Спасибо, – ответил Валентайн. Странно: после смерти Лоис он сбросил двадцать фунтов. А теперь говорит об этом с полным ртом.

– Как пицца?

– Соус вы по-прежнему готовите лучше всех. Можно у вас попросить листок и ручку? Мне нужно кое-что сочинить.

Марио протянул ему салфетку и ручку.

– Женщине пишете?

– Да. Извинение.

– Сказали ей какую-нибудь гадость?

– Я ей нос расквасил. А она написала заявление в полицию. Как думаете, что мне ей сказать?

Марио почесал подбородок, покрытый железной щетиной.

– Тяжелый случай. Вот, знаю. Скажите так: «Аромат повсюду от цветущих роз, мне ужасно жалко, что я дал вам в нос».

Он продолжил наводить порядок перед закрытием, а Валентайн вернулся к своему творческому заданию. Написав несколько строк, он ощутил холодок у шеи. Вошел еще один клиент, Валентайн увидел его в зеркале за прилавком. Человек стоял позади него и смотрел. Валентайн медленно повернулся.

Это был его учитель.


– Ну ты даешь, Тони.

Валентайн сидел на проваленном сиденье доисторической «Тойоты-Короллы» Юня, пытаясь понять, чем так прогневал сенсея. Юнь крутанул руль, Валентайна швырнуло к двери.

– Мне позвонил один из моих учеников, сказал, что ты избил Кэт, – начал учитель. – Это на тебя не похоже. И я подумал: что-то тут не так. Тогда я направился к школе «Точный удар» и видел, как ты подъехал. У тебя с ней свидание, что ли?

– Я хотел с ней поговорить.

– Грудь ее видел, да? Обалдеть можно.

– Грудь ее тут вообще ни при чем.

– Ты поосторожней. Раз-два, и дети пойдут.

– О Боже, прекрати, – разозлился Валентайн.

Юнь все ехал и ехал. Однажды, после соревнований, в которых он проиграл более слабому сопернику, Юнь катался до тех пор, пока от монотонности движения чуть не свалился в кювет.

– Хочешь знать мое мнение? – спросил учитель.

– У меня есть выбор?

– Ты просто сексуально озабоченный какой-то. Держись от нее подальше, если понимаешь, что такое хорошо и что такое плохо.

– Спасибо за ценный совет.

В Атлантик-Сити не так много улиц, и вскоре они уже ехали мимо ряда мотелей. Показался «Дрейк», первое пристанище Валентайна. Напротив примостился черный «БМВ-531». Очень похожий на машину Джерри. Парень, совсем не его сын, стоял одной ногой на заднем бампере. Крупный парень, под его весом машина присела.

– Остановись на обочине, – попросил Валентайн.

Юнь свернул в проулок и остановился. Проулок упирался в пляж. За ним пенился океан. Валентайн открыл дверцу.

– Может, объяснишь? – спросил сенсей.

– Это машина моего сына. Парень, стоящий на бампере, бандит Большой Тони Молло. Мой сын должен ему пятьдесят тысяч. Большой Тони приехал за деньгами.

– Ну и сынок тебе достался.

– Другого нет, – ответил Валентайн.

– Давай поговорим с этим бандитом вместе, – предложил Юнь.

– А ты в состоянии?

– Справлюсь.

Сунув руки в карманы, Валентайн прошелся вдоль мотеля. Он недоумевал, почему Большой Тони приехал в «Дрейк», но потом вспомнил: ведь он не предупредил Джерри, что сменил мотель. Валентайн остановился в нескольких шагах от машины сына. Большой Тони смотрел сквозь него. «Вот так, стареешь и становишься невидимкой», – подумалось ему.

Большой Тони спрыгнул с бампера. Рост под два метра, вес за сто килограммов. Тело, взращенное на чесночных фрикадельках, лазанье и неограниченном количестве граппы.

– Ты, что ли, старик Джерри?

– Нет, – ответил Валентайн, – мы просто похожи.

– Оборжаться.

Большой Тони шлепнул по крыше «БМВ». Из нее выпрыгнули еще двое. По виду типичные итальянские мерзавцы. Один высокий и тощий, второй – поменьше и слегка заторможенный – с коком на манер пятидесятых. Они были все на одно лицо, и это пугало.

– Мои братья, – представил Тони, – Джоуи и Малыш Тони. А это папаша Джерри. Парни, покажите-ка мистеру Валентайну, чем его сынок занимался последние несколько часов.

Джоуи достал связку ключей и открыл багажник. Там лежали Джерри и девушка, которая, очевидно, и была Иоландой. Их рты были заклеены широким скотчем. Джоуи с силой захлопнул крышку.

– Вам еще повезло, что я их не порешил, – сообщил Большой Тони.

– За долг? – спросил Валентайн.

– Да меня из-за вас арестовали, – пожаловался Большой Тони.

– А раньше тебя не арестовывали?

– Знаете, что со мной случилось в этой долбаной тюряге?

Валентайн задумался.

– Над тобой надругались.

– Что?

– Изнасиловали, опустили, отняли твою мужскую честь. Ну как, я угадал?

– Я вас изувечу, – процедил Большой Тони.

Рядом с Валентайном появился Юнь. Он успел снять пальто. На нем были мешковатый свитер и просторные спортивные штаны. Его лоб блестел. Валентайн догадался, что сенсей успел размяться. Юнь подошел к Большому Тони. Схватка обещала быть нечестной. Впрочем, кто сказал, что в жизни все честно?

– Ну, попробуй ударить меня, – предложил учитель.

Большой Тони смерил его взглядом.

– Чего сказал?

Юнь заехал ему в живот. Большой Тони вздрогнул.

– Ну же, толстячок. Стукни меня.

Большой Тони подчинился и выбросил ногу от колена. Блокировав удар, Юнь схватил Большого Тони за руку, бросил его на обледеневшую землю и вывернул руку так, что здоровяк взвизгнул: «Дяденька!»

Валентайн наблюдал за Джоуи, который оказался самым опасным из двух братьев. Заметив, что он опустил руку за пазуху, Валентайн сделал шаг вперед и дал ему по носу. Джоуи согнулся пополам, и странного вида оружие громыхнуло о землю. Валентайн поднял его. Это был старомодный самодельный пистолет: ствол прикручен скотчем к деревянной рукоятке. Он наставил пушку на Малыша Тони.

– Дяденька, дяденька, – подхватил Малыш Тони.

Валентайн подошел к прижатому к земле Большому Тони.

– Пообещай, что оставишь моего сына в покое.

– Ладно.

– Нет, ты скажи.

– Обещаю оставить Джерри в покое.

Юнь отпустил его. Большой Тони сел и потер руку. Валентайн вернулся к лежащему Джоуи и вытащил ключи от «БМВ» у него из кармана.

И хотя ночь выдалась холодной и неприятной, а голова Валентайна раскалывалась, все это стоило терпеть ради того, чтобы увидеть, как Джерри выбирается из багажника целым и невредимым. Иоланда тоже не пострадала. В общем, все хорошо, что хорошо кончается.

Позднее, за ужином в ресторане, Джерри, как умел, поблагодарил родителя.

– Ну, ты даешь, пап, – набросился на Валентайна сын. – Чего ж ты так долго?

21 Игрушки дьявола

Валентайн проснулся на следующее утро, чувствуя себя так хорошо, как давно уже не чувствовал. И все это благодаря тому, конечно, что ему удалось спасти беспутного сынка, но и тому, что Мейбл оказалась права. Он не может выйти из игры из-за того, что струхнул.

Валентайн сделал зарядку и без чего-то восемь позвонил Джо Кортезу. Мастера своего дела обычно приходят на службу рано, и он застал Джо на рабочем месте.

– Кажется, я нашел твоих мошенников от блэкджека, – сообщил Джо.

Валентайн ухмыльнулся. Ему нравились дни, которые начинались вот так.

– Я перебирал фамилии, и тут у меня родилась идея, – продолжал агент Службы иммиграции и натурализации. – Если бы эти жулики жили в Нью-Йорке, то играли бы в «Фоксвудсе» или «Мохеган Сан» в Коннектикуте. Тогда я сосредоточился на иностранцах с преподавательскими визами только в Джерси. Я стал искать троих мужчин и одну женщину, путешествующих вместе, и – бац! – вот они, голубчики.

– А почему ты так уверен, что это они?

– Девчонка, – ответил Кортез. – Я выкопал в компьютере ее паспортную фотографию. Ты превосходно ее описал. Она и впрямь вылитая Одри Хепберн. Зовут ее Анна Равич. Родилась в Белграде. Тридцать пять лет.

– А что на них есть?

– Компания хорватских умников с кучей докторских степеней. Прибыли в конце октября из Загреба, уж не знаю, что это такое. По приглашению Института перспективных исследований в Принстонском университете.

Кортез назвал фамилии прочих членов шайки. Юрай Гавелка, Алекс Гавелка, брат Юрая, и Рольф Пуин. Кортез успел позвонить в Интерпол, чтобы выяснить, не разыскиваются ли они и нет ли у них криминального прошлого. Но ничего не нашел.

– Я тебе очень благодарен, – ответил Валентайн, когда Джо сказал, что ему нужно бежать.

– Да на кой еще друзья-то, – отмахнулся Кортез.


Валентайн снял соседний со своим номер для Джерри и Иоланды. Осторожно постучал в дверь.

Его приветствовала Иоланда в одной из белых сорочек его сына, больше на ней ничего не было. Она принадлежала к тем поразительным женщинам, которые прекрасно выглядят без макияжа и с жутким бардаком на голове.

– Поспать удалось?

Иоланда подавила зевоту.

– Немного.

– Есть хотите?

Она потерла глаза и утвердительно мяукнула. Валентайн достал бумажник и протянул ей стодолларовую купюру.

– Я на пару часов сгоняю в Принстон, – объяснил он. – Постарайтесь оставаться в пределах досягаемости из мотеля, ладно? На тот случай, если братья Молло передумают.

Иоланда смотрела на купюру. Валентайн мало о ней знал – только то, что она собирается стать врачом и без ума влюблена в его сына. Почему-то два этих факта не увязывались друг с другом, и он поймал себя на мысли, что видит в ней тупоголовую шлюшку, которая окрутила его сына. Иоланда почувствовала это и бросила на него презрительный взгляд.

– Я не какая-нибудь потаскуха или кем вы меня там считаете.

– Я этого и не говорил.

– У вас это на лбу написано.

– Что?

– Ваши мысли.

– Джерри не говорил, что вы способны к телепатии. А спиритические сеансы вы не устраиваете?

– Придурок, – фыркнула Иоланда.

– И?

– Идите вы…

Девушка захлопнула дверь у него перед носом и заперла ее на засов. По дороге к машине Валентайн не мог унять смех. Неужели она хотела ему намекнуть, чтобы он не возвращался? Что ж, это характерно для ее поколения. Они открывают рот, не задумываясь о последствиях.

Валентайн проверил, нет ли под машиной взрывчатки, потом сел за руль и завел мотор. Если он не вернется, кто же тогда, по ее мнению, заплатит за номер?


Иоланда открыла дверь и высунула голову.

– Ушел. Выходи.

Рядом с ней нарисовался Джерри. Он попросил ее открыть дверь, надеясь, что она очарует отца. А получилось, похоже, наоборот. Иоланда была вне себя от ярости и посмотрела на Джерри недовольно.

– Папаша твой – полный придурок.

– Он может быть милым, – защищался Джерри.

– Ну и что мы теперь будем делать?

Хороший вопрос. Что бы он теперь хотел делать, Джерри знал. Покувыркаться в постели, принять горячий душ, поесть чего-нибудь. Вот только вопрос Иоланды был шире. Поэтому Джерри почесал живот, притворяясь, что размышляет.

– А где сотня, которую дал тебе мой старик?

Девушка вытащила купюру из кармана рубахи. Джерри попытался забрать ее, но она крепко держала ее за уголок.

– Так какие планы? – повторила Иоланда.

– Как думаешь, удача на нашей стороне? – спросил он.

– Что ты еще придумал?

– Пойдем поиграем?


До Принстона было часа два на машине, но Валентайн собирался доехать быстрее и все время давил на газ. Магистраль оказалась свободной, и двенадцатицилиндровый двигатель «Мерседеса» мерно задышал на девяноста милях в час. Тони был законопослушным гражданином во всем, кроме езды по пустым трассам. Тут Валентайн гонял как безумный и страдал от последствий, если поблизости прятался полицейский. Покойная жена без конца ругала его за это, но он ее не слушал.

Валентайн нашел местную радиостанцию, которая передавала джаз. Дэйв Брубек, «Летняя ночь». По количеству каналов Нью-Джерси опережал Солнечный штат[84] на целую голову. Вот дома он никогда не мог найти ни джаза, ни биг-бэндов, ни Синатры. Радиостанции мучили слушателей бешеными ди-джеями и самыми жуткими песенками «Лед Зеппелин». Поэтому Валентайн включал радио редко, в основном чтобы узнать, что творится в мире.

В начале часа передавали новости. Темой выпуска был репортаж из Флориды. Резервацию индейцев миканопи взяли в осаду.

– Сегодня утром, – говорил диктор, – губернатор Флориды отправил пятьдесят вооруженных агентов из Управления исполнения судебных решений штата в резервацию индейцев миканопи в округе Брауард. «Видеопокеру здесь не место», – заявил губернатор группе корреспондентов в своем особняке в Таллахасси. Но индейцы оказали сопротивление. Предводитель племени, вождь Бегущий Медведь, выпустил в казино десятки аллигаторов. По словам корреспондентов, агенты УИСР мгновенно испарились. Реакция индейских племен по всей стране сугубо негативная. По закону федеральным агентам запрещено вступать на территорию индейских резерваций. Многие вожди племен требуют вмешательства Вашингтона.

Остальные новости были пустой болтовней, и он выключил радио. Значит, Арчи добился своего. Валентайну стало жаль миконопи. Он общался с Бегущим Медведем на семинаре по мошенничеству в Лас-Вегасе и узнал немного об истории его племени. Веками о них вытирали ноги все кому не лень, и что-то подсказывало ему, что на этот раз им снова не видать справедливости.

На очередном дорожном знаке было написано «ПРИНСТОН, 60 МИЛЬ». Нога вдавила педаль газа в пол. Стрелка спидометра преодолела отметку сто миль в час.


Принстонский университет находится в центре Нью-Джерси. Холмистый пейзаж, изобилующий столетними дубами и олицетворяющий саму историю высшего образования. Университетский кампус мог бы потягаться размерами с небольшим городом. Валентайн дважды останавливался, чтобы спросить дорогу.

Наконец он затормозил напротив Института перспективных исследований и заглушил мотор. Здесь располагалось математическое отделение, благодаря которому университет известен во всем мире. Вокруг прогуливались студенты. Валентайн так и не смог поступить в колледж и очень об этом жалел. Конечно, работа в полиции сама по себе была школой жизни, но учиться там приходилось на собственных шишках.

Он вошел. На доске объявлений в фойе был вывешен список семинаров на день. В лекционном зале 1 – физика колебательных интегралов. В зале 2 – турбулентность в модели сверхпроводимости Гинзбурга–Ландау. В зале 3 – геометрический анализ Чау–Мамфорда. Только чтобы разобрать эту тарабарщину, нужно было обладать ученой степенью. Войдя в кабинет, он увидел за столом секретаршу, заполнявшую бланк на старомодной пишущей машинке. Она подняла на него глаза.

– Чем могу помочь?

– Я ищу профессора-иностранца по имени Юрай Гавелка. Он приехал по приглашению математического отделения.

Она провела пальцем по списку в журнале преподавателей-иностранцев. Валентайн перегнулся через стол, читая вверх ногами страницу, на которой она остановилась. Одна строчка бросилась ему в глаза. Куратором Юрая был преподаватель Питер Дайэмондис.

– Извините, – ответила секретарша. – Но он уехал прошлой осенью.

– Он не оставил адреса для пересылки корреспонденции?

– Боюсь, что нет.

Вернувшись в фойе, Валентайн просмотрел список преподавателей на доске объявлений. Доктор Питер Дайэмондис, заведующий кафедрой теории вероятностей, обретался в Файн-холле, кабинет 408. Он спросил дорогу у студента и вскоре уже шагал через кампус.

Файн-холл выглядел так, как и положено университетскому зданию. Шесть этажей, красный кирпич, по стенам вьется плющ. Все студенты, входившие в его двери, были отягощены стопками книг. Валентайн поднялся на четвертый этаж.

От ходьбы по лестнице его сердце пустилось галопом. Кабинет 408 обнаружился в конце коридора, напоминавшего пещеру. Он постучал в дверь из матированного стекла и просунул голову внутрь.

– Доктор Дайэмондис?

Дайэмондис сидел, сгорбившись, перед компьютером. Он напомнил Валентайну рассеянных профессоров из старых диснеевских мультиков. Типичный ученый, под пятьдесят, на носу пенсне, прическа напоминает лес после бури. Над столом портрет Альберта Эйнштейна с высунутым языком.

– Да?

– Я хотел узнать, можно ли с вами поговорить.

Валентайн вошел, протягивая свою визитку. Профессор поднес ее прямо к носу и скривился.

– Тони Валентайн. Ваша компания называется «Седьмое чувство». Что это?

– Я частный консультант в игорном бизнесе.

– Могу я узнать, по каким вопросам вы консультируете?

– Помогаю ловить перекресточников.

– Это имеет отношение к дорожным полицейским?

– Ничего общего. Позвольте присесть?

– У меня лекция через двадцать минут.

– Я не отниму у вас так много времени.

– Прошу вас.

Валентайн сел напротив и расстегнул пальто.

– Перекресточниками называют мошенников, которые специализируются на обмане казино. Это большой бизнес – около ста миллионов в год в одном только Лас-Вегасе.

– А вы этих людей ловите?

– Да. Я чувствую, когда в зале казино что-то не так, и просто исправляю положение.

– Седьмое чувство.

– Так это называют мошенники.

– Надо думать, вы крупный специалист.

Валентайн утвердительно кивнул.

– И вы пришли ко мне из-за моей работы по поводу мошенничества на блэкджеке?

Валентайн задумался. Он прочел практически все, что было написано по этому вопросу, но фамилия Дайэмондис ему ни о чем не говорила. Впрочем, иногда лучше помалкивать и плыть по течению, поэтому он снова кивнул. Наградой его прозорливости стала колода карт, которую Дайэмондис вынул из стола.


– Вытащите карты и перемешайте, – предложил профессор.

Валентайн разорвал упаковку новенькой колоды карт «Пчелка», которыми играли в сотнях казино по всему миру, и бегло их осмотрел. Ни меток, ни загибов, ни подрезанных сторон.

– Делайте так, – наставлял его Дайэмондис. – Тасуйте-перемешивайте, потом вкладывайте одну половину в другую, потом еще раз и еще раз. Уверен, вы знаете, что именно в такой последовательности тасуют карты в большинстве казино этой страны.

Валентайн послушно следовал указаниям, держа карты близко к столу, как это делают дилеры, чтобы не было видно ранга. Закончив, он протянул карты профессору. Дайэмондис помахал рукой, отказываясь их взять.

– Я не хочу к ним прикасаться, – пояснил он. – Вы раздавайте.

Валентайн замер. Неужели он что-то пропустил?

– Во что играть будем? – поинтересовался Валентайн.

– В блэкджек.

– На скольких игроков?

– На четверых. За одного вы, за остальных я.

Дайэмондис расчистил место на захламленном столе. Валентайн раскладывал карты в три кучки перед Дайэмондисом и в одну – себе. Профессор играл всеми сразу, за двоих проиграл, за одного выиграл.

– А теперь, – сказал он, – на ваш взгляд, все было по-честному или, пользуясь игорной терминологией, без обмана?

– Да.

– Отлично. Заподозрите ли вы неладное, если в следующем кону я сделаю большую ставку? Разумеется, это гипотетический вопрос.

Валентайн задумался. Колоду распечатал он. Карты раздавал тоже он. Если Дайэмондис жульничал, то совершенно непонятно, как.

– Насколько большую? – спросил Валентайн.

– Скажем, пять тысяч долларов на игрока.

– Да, я бы заподозрил.

– Но вы не смогли бы объяснить, почему, да?

– Не смог бы.

– А теперь раздайте на пятерых, – попросил профессор.

Валентайн подчинился, чувствуя, что его завели в темный лес. Профессор перевернул свои карты. Ему выпало: двадцать, блэкджек, девятнадцать и шестнадцать, к которым он прикупил карту и пасанул. Валентайн перевернул свои карты. У него получилось семнадцать. Будь они в казино, Дайэмондис выиграл бы двенадцать тысяч пятьсот долларов.

Валентайн уставился на карты профессора. В трех его наборах присутствовали тузы. И у Юрая тузы мелькали во множестве. В блэкджеке это волшебные карты, они повышают шансы игрока на 500 процентов.

Профессор набил трубку табаком и закурил, не переставая наслаждаться своим мастерством.

– Давайте еще раз, – предложил Валентайн.


Во второй раз Валентайн снова опростоволосился, но в третий его, как говорится, осенило. Все дело в том, как он тасует. Дайэмондис заставил его тасовать карты одинаково каждый раз, как это делают дилеры в казино. Порядок карт предсказуем. И это позволило ему рассчитать формулу последовательности карт в колоде.

Профессор стукнул по столу.

– Превосходно! Знаете, а ведь несколько моих выпускников неделями ломали голову над этой задачкой. Полагаю, у вас нет ученой степени по математике?

– Средняя школа Атлантик-Сити, выпуск пятьдесят шестого года.

– Надо рассказать моим студентам.

– Меня только одно смущает, – признался Валентайн.

– Что же?

– Дилеры тасуют по-разному. Как же вы узнаете, когда выйдут те карты, которые вам нужны?

– Я мухлюю, – ответил Дайэмондис, попыхивая трубкой.

– Каким образом?

Профессор ухмыльнулся. Ему явно было приятно, что он переплюнул профессионала.

– У меня два метода. Если колода новая, карты лежат в идеальной последовательности. Я просто высматриваю те, что идут перед тузами. Например, в новой колоде пиковый король предшествует бубновому тузу. Следственно, если появился пиковый король, я знаю, что не за горами и бубновый туз. Если карты уже перемешаны, задачка будет потруднее. Надо дать колоде один раз сыграть и запомнить те карты, которые идут перед тузами. Эти карты служат мне маяками.

– Но вы ведь не знаете наверняка, когда выпадут тузы, – заметил Валентайн. – Вам все равно приходится угадывать.

– Я возместил любые просчеты, играя сразу за нескольких игроков, – объяснил профессор. – Играя за четверых, я обеспечил себе тузы. А поскольку тузы часто дают двадцать одно очко, то есть блэкджек, у меня и вероятность выигрыша побольше. – Он взглянул на часы. – Пора бежать.

– А вы когда-нибудь проверяли это на деле? Я имею в виду, в казино.

– Разумеется.

– Сколько вы выиграли?

– Пару сотен долларов. Я не азартен.

Зазвенел звонок, и сотни ног прогрохотали мимо кабинета. Сунув бумаги в потертый кожаный портфель, Дайэмондис устремился к двери. Валентайн подхватил пальто со спинки стула и последовал за ним.

Они догнали толпу студентов у лестницы и спустились на первый этаж. Профессор вошел в овальный лекционный зал, который быстро заполнялся студентами. Взобравшись на возвышение, он поставил портфель рядом с кафедрой. Валентайн остановился рядом.

– Последний вопрос. Ваша система работает только с теми дилерами, которые разнимают колоду точно посередине и тасуют равномерно?

– Один коллега задал мне такой же вопрос, – сказал Дайэмондис, проверяя микрофон на кафедре. – Поэтому я разработал схемы для всех известных тасований блэкджека. Они требуют некоторой тренировки ума, но зато не дают сбоев.

Валентайн чуть было не спросил: «А его звали не Юрай Гавелка?» – но решил, что ответ ему и так известен.

– Я опубликовал полученные данные в прошлом году, – продолжал профессор. – Хотите экземпляр?

– Почту за честь.

Дайэмондис вытащил скрепленные листки рукописи из портфеля и протянул ему. «Игрушки дьявола. Математическое исследование тасования карт, его циклы и отклонения». Несколько студентов подошли к кафедре, пытаясь привлечь внимание преподавателя. Валентайн сунул рукопись под мышку.

– Спасибо, что уделили мне время.

– Желаю вам удачи в поимке тех, кого вы там ловите, – кивнул профессор.

Валентайн попытался скрыть удивление.

– А кто вам сказал, что я кого-то ловлю?

На серьезном лице профессора мелькнула улыбка.

– Так ведь вы этим на жизнь зарабатываете, разве нет?

22 Истинная любовь

Джерри хватило пяти минут, чтобы просадить отцовскую сотню в казино «Бомбей». К счастью, Иоланда при этом не присутствовала. Она отправилась к автомату «Фартовые деньги», убежденная в том, что и ей, как ее сестре, улыбнется удача и она выиграет новехонький автомобиль.

Джерри промотал все деньги в кено. По утверждению рекламного листка на стойке, кено – древняя китайская игра, которая помогла китайскому правительству оплатить расходы по строительству Великой стены. Однако листок умалчивал о том, что это игра для простофиль и что прибыль казино составляет ни много ни мало тридцать пять процентов.

Сев за стойку, Джерри купил билетик, называемый бланком, у смазливой продавщицы в мини-юбке. Цветным карандашом он зачеркнул десять из восьмидесяти чисел, потом отдал девушке бланк и деньги. Она ушла в соседний зал кено, отдала бланк работнику казино, который фиксировал ставку, потом вернулась к стойке и протянула Джерри копию. И уставилась на него.

Джерри заерзал. Взяв со стойки пятьдесят центов, которые оставил другой клиент, он протянул их ей.

– Удачи, – сухо сказала продавщица.

Он сидел и ждал. И мечтал выиграть джек-пот.

Прозвучал звонок, подсказывая, что выигрышные номера выбраны. Джерри вперился в экран кено над стойкой. «Да, да, да!» – думал он, увидев, что первые три совпали. Перед его взором уже сверкали итальянские спортивные автомобили и часы «Ролекс». Но за ними последовало: «Нет, нет, нет!» Последние семнадцать номеров подвели его, как переменчивая любовница. Сотня отца уплыла в мгновение ока. Джерри разорвал никчемный бланк.

К стойке подошел человек. Его нос украшали зигзаги белой липкой ленты. Глаза окаймляли черные круги. Джерри соскочил с табурета.

– Пошел отсюда.

– Хочу тебе кое-что показать, – сообщил Джоуи Молло.

Джерри двинулся за ним через залы к входным дверям.

Снежная вуаль успела укрыть машины на стоянке. Черный «Линкольн» мигал фарами. Джерри замер. Большой Тони и Малыш Тони сидели на двух передних сиденьях. Между ними была зажата Иоланда. В ее глазах полыхал ужас. «Отец меня прикончит», – понял Джерри.


Валентайн вернулся в Атлантик-Сити через полтора часа, поскольку дорожный патруль Нью-Джерси любезно стоял на противоположной стороне магистрали. Почти всю дорогу он подпевал радио, чувствуя, как разгорячилась кровь.

Мошенники крайне редко придумывают новые схемы, чтобы обчищать казино. За двадцать лет такие случаи он мог пересчитать по пальцам. А вот Юраю Гавелке – с помощью Питера Дайэмондиса – это удалось. Да он еще добавил хитрый ход. Юрай никогда не сидел за столом блэкджека подолгу. А значит, Анна отслеживала тузы. Когда распечатывалась новая колода, она подавала сигнал Юраю. Таким образом он не привлекал к себе внимания. Идеально организованное мошенничество.

Неудивительно, что никто ничего не замечал.


Арчи Таннер скидывал все, что попадалось под руку, со своего стола у громадного телеэкрана, когда Валентайн вошел в его кабинет. Джиджи, Моник и Брэнди ежились позади него. Цветом дня был синий, и на всех трех девушках красовались соответствующие наряды от Шанель. Казалось, что они готовы обратиться в бегство в любую минуту.

Валентайн бросил взгляд на экран. По «Си-Эн-Эн» показывали анонс новостей о бунте индейцев, охватившем всю страну. В редкостном проявлении единения племена от Коннектикута до Калифорнии проголосовали за то, чтобы выдворить представителей правительства США со своих земель, если племени миканопи не вернут казино. Губернатор Флориды выступил с кратким заявлением, поклявшись стоять на своем.

– Гребаные красножопые вожди за двести гребаных лет друг дружке и слова не сказали, – ревел Арчи. – А теперь – нате вам, собрались вокруг тотемного столба, потому что вождь Бегущий Медведь полез на рожон против белых!

Валентайн поймал пролетавшую мимо коробку скрепок.

– Надо поговорить, – сказал он взбешенному владельцу казино.

Арчи чуть не перепрыгнул через стол, подавшись к нему.

– Ради Бога, ты что не видишь, я занят? – Повернув свое кресло на сорок пять градусов, он уставился на трех девушек, стоявших позади. – Позвонить на телестанции и пригрозить, что отзовем рекламу, если не перестанут передавать всякую хренотень про этого Бегущего Медведя.

Девушки смотрели потрясенно. Задать вопрос храбрости хватило только у Брэнди.

– Вы имеете в виду станции Нью-Джерси?

– Я имею в виду станции, вещающие на всю страну. «Эн-Би-Си», «Си-Би-Эс», «Эй-Би-Си», «Си-Эн-Эн», «Фокс».

– Но, Арчи, мы не можем этого сделать.

– Никогда не произноси эти слова в моем присутствии.

Она помрачнела.

– Нам не следует этого делать.

– Это еще почему?

– Потому что мы дискредитируем себя еще больше в глазах общественности.

– Думаешь?

Брэнди кивнула. Владелец казино перевел взгляд на Джиджи и Моник, чтобы узнать их мнение. Обе девушки согласно закивали.

– Хотите обслуживать столики в «Синдбаде»? Или раздавать карты на блэкджеке? Или заняться еще какой-нибудь сраной работой, за которую в этом казино платят гроши?

Вопрос адресовался всем трем. Разумная Брэнди отрицательно покачала головой, ее поддержали Джиджи и Моник.

– Тогда звоните, мать вашу.

Опустив глаза, девушки вышли из кабинета. Притормозив у двери, Брэнди обернулась через плечо.

– Вы уверены?

– Тебе пойдет юбочка продавщицы билетов для кено, – бросил ей Арчи.

Дверь с пиратского судна задребезжала. Схватив пульт со стола, Арчи прибавил звук. По «Си-Эн-Эн» Волф Блицер брал интервью у Бегущего Медведя в его пристанище в парке «Эверглейдс». На Бегущем Медведе была военная полевая форма, и всем видом он показывал, что готов к долгому противостоянию.

Валентайн стоял, держа в руке пиджак, и ждал. Наконец Арчи поднял на него глаза.

– А потом нельзя? – спросил он.

– Вообще-то нет.

– Поговори с кем-нибудь из девчонок, – ответил владелец казино, повернувшись к экрану.


Валентайн чуть не послал Арчи к чертям собачьим. Но работа есть работа, и ее нужно закончить, как любую другую. Он вышел в приемную и у лифта увидел Брэнди. Валентайн тронул ее за рукав.

– Арчи сказал, чтобы я поговорил с вами, – сообщил он.

– Хорошо, – кивнула она.

Они спустились в «Синдбад» и сели в пустой кабинет в конце зала.

– Все просто, – начал объяснять Валентайн, когда их обслужили. – Дилерам на блэкджеке нужно дольше мешать карты. Пять раз будет достаточно. Тогда порядок карт будет ближе к случайному. И никто из игроков за столами не сможет отслеживать их во время тасования.

– Это что, новый способ мошенничества?

– Вот именно.

Явно пораженная Брэнди улыбнулась. Она заказала травяной чай и теперь размешивала в нем ложку меда.

– Уверена, Арчи оценил бы эту новость, если бы не был так поглощен делами.

– Ну разумеется.

– Хотя это обойдется казино недешево.

– Почему же?

– Дополнительные тасования. Все, что замедляет игру, стоит казино денег. По крайней мере, такова позиция Арчи.

– Воспринимайте это как страховку, – посоветовал Валентайн.

Она подула на чай, и Валентайн поймал себя на том, что не сводит с нее глаз. Брэнди обладала той красотой, которая поражала своей исключительностью. Высокие скулы, безупречная кожа, идеальные зубы. Почти королевская внешность. Если бы они были знакомы короче, он непременно спросил бы, откуда она, и попытался бы угадать, каких она кровей.

– Почему вы терпите его? – спросил Валентайн.

Брэнди поставила чашку.

– А вы всегда говорите то, что думаете?

– Почти.

– Ну, это длинная история.

– Такие я больше всего люблю.

– Почему это вас интересует?

– Вы производите впечатление милой девочки.

– А Арчи – законченной сволочи, да? Что ж, если в двух словах. Я работала в приемной три года. Потом выросла до бухгалтерии. Стала много общаться с Арчи. Мы поладили.

– Вы шутите, – не подумав, ляпнул Валентайн.

Его замечание не задело ее.

– Арчи – человек многогранный. Если захочет, может быть обаятельным. Я полукровка, так что мысль о том, что у нас могут быть отношения, меня не беспокоила.

– А-а, – протянул Валентайн.

– Как-то вечером Арчи позвал меня в пентхаус, сказал, что хочет взглянуть на отчет. Я принесла его, а он пригласил меня на ужин. Вот так все и началось.

– У вас все серьезно, надо полагать, – сказал Валентайн.

– Какое старомодное выражение.

– Да я и сам старомоден.

Расстегнув верхнюю пуговку на блузке, Брэнди вытащила золотую цепочку. Валентайн уставился на обручальное кольцо с бриллиантом, висевшее на ней. Камень был побольше большинства его зубов.

– Арчи обещал жениться на мне после того, как будет заключена сделка во Флориде.

– Мои поздравления, – ответил Валентайн.

Она вернула цепочку под блузку.

– Вы ведь давно с Арчи знакомы?

«Слишком давно», – чуть было не выпалил Валентайн.

– Да.

– Вы можете представить нас вместе?

«Еще бы», – подумал он. Головорезы вроде Арчи Таннера всегда женятся на таких умных и привлекательных девушках, как Брэнди. Это называется эффект ореола.[85] Из-за него они кажутся людям хорошими.

– Вполне, – ответил Валентайн.

Ее лицо смягчилось прелестной улыбкой.

– Спасибо, мистер Валентайн.

– Да не за что.

Он взял пальто со спинки стула и встал из-за стола.

– Скажите Арчи, я отправлю ему счет.

– Уверена, он оценил все, что вы сделали, – ответила Брэнди.

– Я в этом и не сомневаюсь, – согласился он.

23 Шафт. Первая версия

У Валентайна это не укладывалось в голове: Джерри и Иоланды не было. Он еще раз постучал в номер сына, просто на всякий случай. Потом заметил записку на полу и подобрал ее, присев.

«Пошли ловить мечту. Вернемся к шести».

– Вот болван, – выругался Валентайн. Открывая дверь в свой номер, он услышал телефонную трель. Сейчас ему хотелось поговорить лишь с одним человеком. С Мейбл. Рискнув, он снял трубку и в награду услышал ее бодрый голос.

– Ты будешь очень гордиться мной, – сообщила она.

– И что же ты натворила?

– Я раскрыла мое первое дело.

Он плюхнулся на кровать и расстегнул пальто.

– Ну рассказывай.

– Сегодня утром тебе пришел пакет «Федерал Экспресс» с пометкой «СРОЧНО». И я решила, что лучше будет его вскрыть. Внутри лежало письмо из одного заведеньица в Лолине, штат Невада, называется «Счастливица Лилл», и чек на двести долларов. Лилл сама написала письмо. Она была в отчаянии.

Валентайн не сдержал улыбки. Мейбл употребила слово «заведеньице». Казино с подобными названиями и на самом деле всего лишь «заведеньица». Соседка быстро постигала азы его дела.

– Конечно, двести долларов – это меньше твоего минимального гонорара. Но ты же знаешь, как я отношусь к деньгам. Вот я и подумала: может, сама ей помогу. Муж Лилл умер пару месяцев назад, оставив ей казино. А Лилл в игорном бизнесе мало что понимает. Она прислала пленку видеонаблюдения, на ней три азиата, которые выкачали из нее пять тысяч долларов на блэкджеке. Я просматривала пленку несколько часов подряд и догадалась, что они считают карты.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– С чего ты взяла?

– В одной книжке из твоей библиотеки говорится, что счетчиков легче всего определить по колебанию ставок. Вот я и выписала, как азиаты ставили. Каждый раз, когда они учетверяли ставку, я настораживалась. Я пометила себе время, указанное на пленке, перемотала ее и снова просмотрела. Потом выписала, какие карты выходили из шуза. Они все были высокими. Стало быть, азиаты считали.

Существовали и более простые способы вычислить счетчиков, но вариант Мейбл годился для таких случаев. Она была права: он ею гордился.

– Ты рассказала об этом Лилл?

– А как же! Она была очень благодарна.

– Поздравляю, – ответил Валентайн.

– Я так понимаю, ты решил остаться в Атлантик-Сити и довести дело до конца.

– Правильно понимаешь. Спасибо, что вправила мне вчера мозги.

– Не за что. Да, еще одно. Инспектор Дэвис звонил с час назад. Сказал, если ты не позвонишь ему до трех, он тебя выследит и арестует. Наверное, пошутил.

– Ну конечно, пошутил. – Валентайн взглянул на часы. Без четверти три. Ну, что на этот раз не так? Он хотел положить трубку, но добавил: – Ты молодец, подруга.

– Думаешь, у меня есть будущее?

– Еще какое.

Он позвонил Дэвису со своего мобильного. Инспектор был за рулем, и в его голосе не слышалось особого удовольствия. Они договорились встретиться в «Айхопе».

Через десять минут Валентайн въехал на свободное место на парковке. Заперев пистолет в бардачке, он вошел в блинную.

Дотти, официантка, к которой он менее всего был расположен, хозяйничала за кассой. На конце ее сигареты покачивался невероятно длинный столбик пепла. Валентайн так и не зашел за сдачей, а теперь остановился у прилавка.

– Припоминаете меня?

– Не-а.

– Я был тут на днях с сыном. Дал вам сотню за завтрак. А вы сказали, что у вас сдачи нет и чтобы я попозже заглянул.

– Это была не я, – отрезала Дотти.

– Нет, вы.

– Слушайте, мистер…

– Сдачу давайте, – рассердился он. – Мы поели на девять баксов. Плюс бакс вам на чай. Значит, вы должны мне девяносто.

– Я ж вам говорю, это была не я.

Валентайн понял, чем все это кончится. Ему следовало вернуться сразу, не дав Дотти списать его со счетов. В зеркале за прилавком он увидел, как подъехал «Сандерберд» Дэвиса. Инспектор вошел, бросая вокруг суровые взгляды, и погрузил в нагрудный карман дизайнерские солнцезащитные очки. На нем были джинсы, туго охватывавшие бедра, и черная кожаная куртка. Выглядел он так, словно только что ушел со съемочной площадки. Валентайн помахал ему.

– Дотти, это мой приятель Эдди.

– Привет, – буркнула она.

– Здравствуйте, Дотти, – ответил Дэвис.

– У нас тут с Дотти вышел небольшой спор, – пояснил Валентайн, – который вы можете разрешить, показав свое удостоверение.

– Простите?

– Ну, значок.

Дэвис раскрыл бумажник и сунул свой серебристый инспекторский значок под нос скаредной официантке. Дотти изменилась в лице. Ее восковые щеки заалели. Дэвис не убирал значка, и Валентайн почувствовал, что тот упивается происходящим. Может быть, он когда-то заходил сюда за кофе, и Дотти не спешила его обслужить. Или вообще не сочла нужным это делать. В Америке такое безобразие творится сплошь и рядом.

– Ну так что? – спросил ее Валентайн.

На табло кассы появилась надпись «НЕ РАБОТАЕТ». Дотти отсчитала девяносто долларов ему на ладонь. Валентайн вернул ей два.

– Два кофе, если вы не очень заняты.

– Надеюсь, она не станет на кухне писать в наши чашки, – заметил Дэвис, когда они сели за дальний столик в угол. – Такое случается.

– Может, у нее спросите? – предложил Валентайн.

– Да вы просто кладезь идей.

Дотти принесла здоровенные чашки и налила свежезаваренного кофе из кофейника, обращаясь с ними, как с обычными клиентами. Инспектор добавил в чашку сливок и сахара.

– Мне показалось, что вчера вы обещали принести извинения Кэт Берман.

Так вот, значит, в чем дело.

– Я отвлекся, – с облегчением ответил Валентайн.

– А она утром позвонила в участок. Ее переключили на меня. Я сказал ей, что говорил с вами и вы очень сожалеете. И обещал, что найду вас и вы извинитесь.

Дэвис нравился Валентайну все больше.

– Она не оставила номера, по которому ее можно найти?

– Так легко вам не отделаться, – заметил Дэвис.

– В каком смысле?

– Я позвонил ей минут десять назад и сказал, что встречаюсь с вами здесь. Она скоро придет. Так что извинитесь перед ней лично.

У Валентайна загорелись щеки. Как будто ему было шесть лет и его только что отругала мать.

– Я вам так благодарен, Эдди.

– Не сомневаюсь. А в обмен мне нужно следующее. – Достав из куртки листок, он развернул его и подтолкнул к Валентайну через стол. – Ребята из лаборатории пропустили вчера блокнот Дойла через электростатический детектор. И прибор обнаружил отпечаток страницы, которую вырвали. Это записка Дойла его брату Тому. Взгляните.

Валентайн надел бифокальные очки. Детектор сделал копию, которая походила на ксерокс плохого качества. Валентайну пришлось сощуриться, чтобы разобрать.

Том,

прости за перепалку вчера за обедом, это расследование в «Бомбее» превратило меня в комок нервов. Кажется, замешаны многие мои друзья. Я по-прежнему не представляю, что делать. Спасибо, что проявил сочувствие и выслушал.

Дойл

Дэвис подался вперед и понизил голос.

– Если я правильно понял, получается, что Дойл раскопал еще одну аферу в «Бомбее», и участвовали в ней служащие казино. В обычной ситуации я бы прижал Тома Фланагана и узнал, что ему сказал Дойл. Но раз уж вы были с Дойлом друзья, я подумал, может, вы разговорите его.

Валентайн снял очки и подвинул записку к инспектору.

– Афера, о которой упоминает Дойл, связана с автоматами. Тут замешана куча служащих, вероятно, целая смена. Но ее так и не осуществили.

Дэвис выпрямился.

– Откуда вы знаете?

– Я говорил с Лидди Фланаган об этом. По ее словам, Дойл разговаривал с аудиторами из Отдела надзора за азартными играми и с Комиссией по контролю над казино. Они проверяют доходы от игровых автоматов в «Бомбее» каждую неделю. Аудиторы сказали, что доходы в норме.

– И что дальше?

Валентайн старался тщательно выбирать слова. Он презирал гадание на кофейной гуще, но на этот раз другого выхода не было.

– Интуиция подсказывает мне, что Дойл случайно наткнулся на это мошенничество в тот момент, когда оно должно было начаться. Сотрудники испугались и отступились.

– То есть вы не допускаете, что сотрудники убили Дойла, чтобы закрыть ему рот?

Валентайн покачал головой.

– У Дойла в «Бомбее» было полно друзей. Но я вам так скажу: все они в штаны наложили, когда Дойла убили.

– Опасаясь, что их обвинят, – догадался Дэвис.

– Именно.

Инспектор помолчал, потом продолжил.

– Речь-то о чем? Есть сто служащих, которые наверняка что-то об этом знают.

– Как минимум.

– Кассиры, охранники, дилеры. Сколько жизней пойдет под откос, если я начну копать.

– Много.

Дэвис допил кофе. Сговор с целью обмануть казино считается в Нью-Джерси серьезным преступлением. Но что-то подсказывало Валентайну, что участники мошенничества усвоили урок. Как и у Дойла, у него было немало друзей в «Бомбее», и ему не хотелось видеть, как их отправляют за решетку из-за преступления, которое так и не было совершено.

– Не трогай их, Эдди, – сказал он детективу.


Им принесли чек. Дэвис полез в карман за бумажником, перевел глаза на окно и присвистнул сквозь зубы.

– Ну ты подумай! Кто это к нам приехал?

Валентайн проследил его волчий взгляд. Темно-синий «Сатурн» припарковался на стоянке у блинной, из машины вышла сногсшибательная женщина. Валентайн вернул на нос очки. Это была Кэт Берман.

– Это она, – подсказал он.

– Та самая женщина, которую вы избили?

Глаза Дэвиса загорелись, в них засверкали огоньки, которых дотоле не было. Они оба встали, когда Кэт подошла к их столику. Она сделала макияж и уложила гриву своих волос, так что у Валентайна от всей этой картины перехватило дыхание.

– Ну-ну, послушаем, – Кэт посмотрела ему в глаза.

– Я бы хотел извиниться, – пробубнил Валентайн.

– Ну так извиняйтесь! – огрызнулась она.

– Простите за то, что случилось. Я был не в себе.

Кэт скрестила руки на груди.

– Неубедительно.

– Мне правда ужасно неловко, – заверил Валентайн, чувствуя себя идиотом.

– Уже лучше, но ненамного.

– Я же от чистого сердца.

– Вот-вот, делаете успехи. – Она покосилась на Дэвиса. – Привет.

Инспектор ухмылялся, как мальчишка на своем первом танцевальном вечере в школе.

– Как поживаете? – соригинальничал он.

Кэт перевела взгляд на Валентайна.

– Вы не против?

– Не против чего?

– Представить нас друг другу.

Валентайн не привык к тому, чтобы его язык заплетался. Эта женщина производила на него странное действие.

– Кэт Берман, пожалуйста, познакомьтесь, это Ричард Раундтри.

– Приятно познакомиться, Ричард.

Дэвис смотрел на Валентайна как на умалишенного.

– Кто?

– А что я сказал?

– Ричард Раундтри…

Кэт захохотала.

– А вы и впрямь на него похожи.

– На кого? – изумился инспектор.

– На Ричарда Раундтри, – ответили они хором.

Дэвис кипел от злости, и перспектива волшебства рассыпалась в прах. Он ожег убийственным взглядом Валентайна, который делал вид, что занят разглядыванием пола.

– Мне пора, – выдавил из себя инспектор. – Рад был познакомиться, Кэт.

– И я рада, Ричард, – хихикнула она.

Валентайн проводил Дэвиса до «Сандерберда», положил руку ему на плечо, но встречной симпатии не обнаружил.

– Послушайте, ну извините. Наверное, это все возраст сказывается. Нейроны барахлят.

Дэвис промычал что-то оскорбительное себе под нос и сел в машину. Через секунду опустилось стекло, открыв его задумчивый профиль.

– Скрытный старикашка, – бросил он.

Но Валентайн не успел уточнить, что же инспектор имел в виду, потому что тот завел свой доисторический мотор и был таков.

24 Сделка

Валентайн вернулся к столику на свое еще теплое место. Кэт успела снять кожаную куртку. На ней была облегающая черная водолазка, подчеркивавшая все приятные округлости тела. Явилась Дотти с меню и самодовольным выражением лица.

– Удачно поменяли, – бросила она.

– Ваша подруга? – поинтересовалась Кэт, когда Дотти удалилась.

– Пыталась украсть у меня деньги.

– Знаете, вы такие странные вещи говорите.

Он пожал плечами.

– Можно задать вам вопрос? – Кэт не возражала, и Валентайн продолжил. – Как вас занесло в реслинг?

На всю историю у Кэт ушло десять минут. В сухом остатке она была достаточно проста. После того как ее выставили из «Бомбея», она стала искать работу и выяснила, что ни одно казино в городе не желает иметь с ней дело. Все, что ей предлагали, было унизительно: показывать стриптиз, делать массаж сексуально озабоченным придуркам или работать официанткой и флиртовать с клиентами за чаевые. Тогда Кэт пошла в реслинг.

– Как-то увидела объявление в газете, – продолжала она. – «Научись бороться, заработай денег». Ну, я пошла и записалась. У меня получалось. Ни одна из девчонок в группе не могла меня одолеть. Тренер предложил мне надеть дзюдоистскую форму. Он решил, что мне нужна своя фенька. А навороченный наряд был мне не по карману. В общем, я стала выступать в форме, так родилась Королева дзюдо. Все говорят, что это звучит очень по-японски. Как думаете, сойду я за японку?

Валентайн не сводил с нее глаз. Ей что-то было нужно. Такие красавицы не беседуют с пожилыми мужчинами, у которых в ушах волосы растут, если им ничего от них не нужно. Поэтому он сделал обманный бросок, чтобы посмотреть на ее реакцию.

– Полагаю, что в Японии найдется парочка женщин с таким телом, как у вас.

Она громко рассмеялась, потом наклонилась вперед и сжала его руку. Он вспомнил, как по телу пробежало электричество в тот день, когда они подрались. Сейчас Валентайн ощутил его снова.

– Вы всегда говорите что думаете?

– Кажется, это свойственно пенсионерам.

– Можно спросить, сколько вам лет?

– Шестьдесят два.

– А вы отлично выглядите для шестидесяти двух.

– Вы очень любезны, – ответил он.

Кэт прикрыла рот рукой, но смешок сдержать не смогла. Опять появилась Дотти, но они оба отказались от кофе. Потом помолчали какое-то время. Кэт мечтательно смотрела в окно. Валентайн догадался, что она разглядывает его «Мерседес».

– Хотите прокатиться с ветерком?

– Я уж думала, вы не предложите.


«Мерседес» произвел на нее впечатление. Но гораздо больше она была поражена тем, что он принадлежит Арчи Таннеру. Валентайн хотел сказать ей, что знает Арчи с тех времен, когда тот еще нелегально торговал сигаретами из багажника своей машины, но решил, что это не прибавит ему очков. Арчи был местной гордостью, и народ Джерси до исступления любил все свое. Он нашел по радио Синатру, певшего дуэтом с Хулио Иглесиасом. Кэт мурлыкала в такт.

– Я тут навела о вас справки, – призналась она, когда они остановились перед светофором. – Титулованный ученик Юня. Еще говорят, вы бывший полицейский. Завязаны в игорном бизнесе.

Валентайн не знал, насколько он завязан, но решил подыграть ей, чтобы понять, что у нее на уме.

– Все так.

– Мне нужна ваша помощь, – сказала Кэт.

Зажегся зеленый, он плавно нажал на газ.

– За мной следит один полицейский, – продолжала она. – Зовут его Вик Маркони. Прошлым летом, когда я работала в «Бомбее», я узнала про мошенничество, которое затевали сотрудники. Их главари были в Саудовской Аравии во время «Бури в пустыне». Настоящие романтики. Я тогда встречалась с Виком. Ну и рассказала ему. Вик с напарником узнали, кто эти сотрудники, и стали их запугивать.

– Это вам Маркони сказал?

Кэт кивнула.

– Он влюблен в меня.

– А-а, – понял Валентайн.

– А вскоре после того меня выгнали. Я не сразу увидела связь. Но потом до меня дошло: эти вояки решили, что я представляю для них угрозу. Вик посоветовал мне не переживать. Сказал, что они с Коулманом присоединились к шайке и зашибут столько бабок, что нам до конца жизни хватит. Я ответила, что не желаю иметь к этому никакого отношения, и порвала с ним.

Остров Атлантик-Сити насчитывал всего тридцать миль в длину, Валентайн достиг его северной оконечности и припарковался на стоянке пирса «Капитан Старн». Стапеля были пусты, сверкающие боками яхты и комфортабельные катера откочевали на зиму к югу.

– Тогда Вик начал вас преследовать.

– Да.

– Вы написали заявление?

– В полицию? Нет. Вик – опасный тип.

– В каком смысле?

– Помните, пару лет назад ограбили и убили нескольких наркоторговцев? Вик сказал, что это дело их с Коулманом рук.

Валентайн постукивал пальцами по рулю. Вполне могло оказаться, что тупоумный полицейский просто прихвастнул. Поскольку казино приносили такой доход штату Нью-Джерси, полицейские Атлантик-Сити должны были оставаться образцовыми гражданами. Валентайн не сомневался, что несколько звонков нужным людям приведут к тому, что Маркони либо понизят в должности, либо вовсе выгонят на улицу.

– Заключим сделку, – предложил он. – Я заставлю Маркони оставить вас в покое. Но и вы кое-что для меня сделаете.

Кэт тревожно заерзала на сиденье. Потом огляделась, словно ища пути к бегству на тот случай, если предложение Валентайна ее не обрадует.

– Я слушаю.

– Снимите священного журавля с вашей формы.

Она не сразу поняла, что он сказал.

– И это все, чего вы хотите? – удивилась Кэт.

– Все, – подтвердил Валентайн.


– Юнь стал мне как отец, которого у меня никогда не было, – объяснил он, катя по Пасифик-авеню, когда они возвращались к машине Кэт. – Взял меня под крыло и научил многому, а не только приемам дзюдо. Я тут на днях зашел к нему, увидел, в каком он состоянии, и понял, скольким я ему обязан.

– Понимаю, – кивнула Кэт.

Валентайн ехал мимо улицы мотелей. Показался «Голубой дельфин», тротуары утопали в сугробах. Перед входом стоял черный «БМВ» Джерри, хотя он говорил своему бестолковому сыну здесь ее не оставлять. Валентайн тихо чертыхнулся.

– Что случилось?

– Сынок мой. Я остановлюсь на секундочку, вы не против?

– Пожалуйста.

Валентайн затормозил на обочине, припарковавшись напротив офиса управляющего.

Кэт осталась в машине. Валентайн спустился по дорожке к номеру сына. В мотеле было пусто. Он уже хотел постучать в дверь, но увидел на снегу прозрачную обертку от пачки сигарет. Ни Джерри, ни его подружка не курили. В голове зазвучал сигнал тревоги.

– В чем дело? – спросил управляющий, выключив портативный телевизор на столе, когда Валентайн вошел в офис.

Он вытащил десятку.

– Пожалуйста, позвоните в номер моего сына и скажите, что его ждет посылка.

Спрятав деньги в карман, управляющий позвонил в номер.

– А теперь звоните в полицию, – продолжил Валентайн.

Управляющий нахмурился.

– Мне неприятности ни к чему.

– Тогда звоните.

Валентайн спрятался в заснеженных кустах у дорожки. Через несколько секунд перебинтованный Джоуи Молло прошагал мимо него в офис управляющего. Выйдя на дорожку, Валентайн подсек Джоуи ногой. Тот шмякнулся на землю. Валентайн предложил ему руку, тот потянулся к нему, и тогда Валентайн ударил его в лицо.

И пошел к номеру Джерри. Дверь была распахнута. Он сунул голову внутрь. Сын и его подружка сидели в центре комнаты, привязанные к паре стульев. Молло залепили им рты широким скотчем и привязали к их ногам кирпичи, словно намеревались их утопить.

Валентайн заслышал позади шуршанье, потом сдавленный женский крик. Он обернулся и увидел, что Большой Тони обхватил Кэт за шею. В другой руке он держал пакет из «Бургер Кинга».

– Какой удачный денек у меня сегодня, – сказал Большой Тони. – Пошел за жратвой и нашел в вашей тачке эту симпапулю.

– Помощь нужна? – спросил Валентайн Кэт.

– Нет, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

Кэт лягнула Большого Тони в подъем ноги и выскользнула из его захвата. Потом схватила здоровяка за запястье, повернула, и он взвизгнул.

– Ой-ой, – заскулил Большой Тони, корчась от боли. – Я чего, я ничего, честное слово.

– Правда? – уточнила Кэт.

– Ага, – ответил он.

Кэт добавила ему между ног. Тони согнулся пополам, она впечатала ему колено в лицо. У него глаза вылезли на лоб, он упал на замерзшую лужайку с приглушенным стуком.

Валентайн вошел в номер сына. Малыш Тони выскочил из укрытия за дверью. Он сжимал что-то в руке – небольшой нож или дубинку. Валентайн двинул ему в челюсть, Малыш Тони полетел в ванную, выронив свое оружие. Валентайн поднял его. Это был синий контейнер от конфет «Пез».

Он развязал сына и его невесту. Иоланда жалобно вскрикнула, когда Валентайн отлепил скотч от ее рта. Он опустился на колени рядом с ней.

– Он трогал меня, – прошептала она.

Валентайн посмотрел на ее грудь. Блузка была разорвана, правая грудь оголена. На коже виднелись свежие царапины.

– Кто? – спросил он.

Она заплакала. Джерри обнял ее за плечо и сказал, что все будет хорошо.

– Кто это сделал? – настаивал Валентайн.

Сын поднял на него глаза. Ему тоже досталось: щеки опухли и побледнели.

– Большой Тони. Он приставал к ней у меня на глазах.

Валентайн открыл Джерри рот. Все зубы были на месте. Они с Лоис чуть не разорились на скобках для этих вот зубов. Он вышел на улицу.

Большой Тони стоял на четвереньках на лужайке, пытаясь восстановить связь с земным притяжением. Кэт нависала над ним.

– Привет, дурачок, – сказал Валентайн.

Большой Тони поднял голову и тупо посмотрел на него, как будто не мог понять, кто перед ним. Потом его бычьи черты осветила искра узнавания.

– Какого?.. – пробормотал он.

– Ты зачем это делал?

– Что?

– К девушке приставал?

Большой Тони презрительно сплюнул на землю.

– Потому что она шлюха.

Валентайн наступил ему на руку.

25 Зови меня папой

Досье в полиции может стать источником массы преград. В большинстве штатов вам не дадут лицензию на продажу спиртного или право голоса на выборах. Если преступление серьезно, вам запретят водить машину, работать на государственной службе, быть присяжным и баллотироваться на какой-либо пост. Вы становитесь персоной нон грата, по крайней мере, для правительства.

Еще один минус в том, что вы не можете вести серьезных бесед с полицейским. Раз есть досье, значит, вы были преступником – даже если вы уже искупили вину перед обществом и с той поры стали образцовым гражданином, – и это превращает вас во врага в глазах закона.

Вот почему его сын не стал заявлять о нападении, когда в скором времени приехала полиция. Хотя приводы Джерри все были по мелочи – задержание за букмекерство, арест за хранение марихуаны, когда он был еще глупым подростком, – их оказалось бы достаточно для опытного полицейского, чтобы понять, что перед ним не пай-мальчик. А это означало, что братья Молло получат возможность рассказать о случившемся со своей точки зрения, то есть о том, что Джерри задолжал им пятьдесят штук. И поскольку в Нью-Джерси не преследуют людей за желание вернуть долг – разные казино постоянно посылали своих людей в другие штаты за выплатами по векселям, – его сын может загреметь в суд.

Стоя на бордюре Атлантик-авеню, Валентайн наблюдал за тем, как Молло отъезжают в черном «Линкольне», который прижимался задом к земле. Перво-наперво они ринутся в отделение «скорой помощи», догадался он. Потом снова будут таскаться за Джерри. Таким людям уроки впрок не идут. Так и будут возвращаться, пока не примешь радикальных мер, чтобы их отвадить.

Валентайн вошел в офис управляющего. Тот был занят бутылкой «Джонни Уокера» и пялил глаза в портативный телевизор на столе.

– Война началась, – объявил он.

Валентайн обошел его стол. На экране в казино резервации индейцев миканопи кишмя кишели увешанные оружием агенты из Управления исполнения судебных решений. Повсюду валялись дохлые аллигаторы: одни свисали с покрытых сукном столов, другие лежали животами вверх на рулетке. У всех были прострелены головы, из которых сочилась кровь.

– Аллигаторы ведь вымирающий вид, – подсказал управляющий. – Правительство свои собственные законы нарушает.

– А Бегущего Медведя задержали?

– Да он все прячется в болотах.

Валентайн бросил двадцатку на стойку.

– Если эти мерзавцы снова заявятся, позвоните мне в номер, хорошо?

Управляющий сунул деньги в карман.

– Буду держать ухо востро. Мне понравилось, как ваша девчушка себя показала.

Валентайн опешил. Его девчушка? Управляющий решил, что Кэт его дочь?

– Мне тоже, – ответил он.


Джерри мерил номер шагами, как загнанный в клетку зверь.

– Они вернутся, – сказал он. – Ты же это понимаешь,правда?

Валентайн присел на кровать рядом с Иоландой. Она уже оправилась, и по мере того, как отступал шок от надругательства, к ней возвращалась привычная жесткость. Он взял ее руку в свои.

– Прости, что утром я вел себя как отъявленный придурок.

Иоланда едва заметно улыбнулась.

– Днем вы это компенсировали.

– Ты в порядке?

– Переживу.

Валентайн заметил, что Кэт посмотрела на часы, скривилась и схватила куртку со стула.

– Мне пора дочку из школы забирать. Приятно было познакомиться с вами, ребята.

Валентайн проводил ее до дорожки перед мотелем. Со стороны океана дул противный холодный ветер. Он накинул пальто ей на плечи.

– Спасибо, – пробормотала Кэт.

– Слушайте, – сказал он. – Спасибо за помощь.

– Вы бывали на шоу реслинга? – спросила она.

Он бывал. Ребенком. Шоу вызвало у него отвращение. Вид огромных потных мужчин в трико с кличками вроде Красавчик Уильямс или Мистер Чудо был столь отталкивающим для детского восприятия, что он попросил отца отвезти его домой.

– Очень давно, – ответил Валентайн.

– Понравилось?

– Было неплохо.

– Я выступаю в «Арсенале» завтра вечером. Шоу начнется в восемь. Мой выход в половине десятого.

– Я приду, – услышал он свой голос.

Такси с шашечками повернуло на Пасифик, Валентайн помахал шоферу. Кэт протянула ему пальто и села в машину. Она открыла окно, он наклонился к ней, так что их лица разделяли несколько сантиметров.

– Мне понравилась ваша манера драться, – сказала Кэт.

И закрыла глаза. Валентайн понял, что ей хочется, чтобы ее поцеловали. Когда целуешь одну и ту же женщину сорок пять лет подряд, забываешь, как это волнует. Он позволил губам задержаться на ее губах несколько дольше, чем следовало. Она была не против. Отойдя в сторону, Валентайн смотрел вслед удаляющейся на север машине, пока ее не поглотил город, потом вернулся в номер Джерри и Иоланды.


Его сын протирал дырку в ковре. Валентайн закрыл дверь и задвинул засов.

– Ну, что такое?

– Пап, уже не смешно, – ощетинился Джерри. – Я же просил помочь мне, а что получилось? Эти ублюдки нас прикончат. Это дело времени.

– Пока ведь не прикончили, – напомнил Валентайн.

– Ой, ради бога! – Джерри вскинул руки. – Я уже жалею, что пришел к тебе со своими проблемами. Тебе приятно смотреть, как мне хреново, да?

– Нет, – соврал он.

Джерри плюхнулся рядом с Иоландой.

– А я чуть было тебе не поверил, – простонал он.

– Вот появятся у тебя дети, тогда поймешь.

Джерри посмотрел на Иоланду, и их лица словно растаяли в одну и ту же секунду.

– Нет, – выдохнул Валентайн.

Джерри поцеловал Иоланду в лоб.

– Да, – прошептала она.

– Серьезно?

Они оба кивнули.

– И сколько уже?

– Двенадцать недель, – ответил сын.

– О Господи, – выдохнул Валентайн.

Перед ним сидели два влюбленных котенка, радовавшихся ошибке, которую совершили. Он обнял их за плечи и притянул к себе, поцеловал в лоб Иоланду, потом сына. Джерри улыбнулся ему.

– О Господи, – повторил Валентайн.


– С вами бизнес расцветает, – сообщила Дотти, еще раз наполнив их чашки.

– Все дело в вашем обслуживании, – ответил Валентайн.

Она кудахтнула как курица-наседка и уплыла прочь. Джерри продолжил рассказ о том, как на прошлой неделе водил Иоланду гулять на Бруклинский мост. Тут полил дождь как из ведра, поэтому он снял куртку и растянул ее у них над головами, а потом задал сакраментальный вопрос.

– Это было так красиво, – промурлыкала его невеста.

Валентайн пребывал на седьмом небе от счастья и даже не знал, что сказать. Умная, симпатичная девочка, нераспущенная и целеустремленная. Чего же еще ему желать?

– Мы хотим пожениться не откладывая, – поделился с ним Джерри.

– Я все оплачу, – ответил ему отец и обратился к Иоланде. – Хочешь пышную свадьбу?

Девушка сунула руку в ладонь Джерри.

– Обсудим это потом, когда все успокоится.

– Хорошо, – согласился Валентайн. – Как скажете.

За окном мимо ресторана проехала низкая машина, Валентайн проводил ее взглядом. Он понимал, что братья Молло далеко не уедут, поэтому повернулся к сыну.

– Не хочется портить вечер, но, может, поведаешь, как же эти ребята так быстро тебя нашли?

– Да облажался я, – неожиданно признался Джерри.

– Нет, это я облажалась, – вмешалась Иоланда. – Я сказала Джерри, что хочу пойти в «Бомбей» и поиграть на автомате «Фартовые деньги». Моя сестра выиграла машину, вот я и подумала: вдруг снаряд два раза упадет в одну воронку.

– А Молло как раз были там и заметили нас, – пояснил сын. – Я во всем виноват.

– Нет, я, – настаивала девушка.

Ну вот, уже спорят как муж и жена. Принесли ужин. Джерри заказал блины с сосисками. На юге сосиску подают завернутой в блин и называют «хрюшка в одеяле». Странно звучит для северян, но Валентайну это казалось трогательным. Он смотрел, как сын поливает блины кленовым сиропом. Если не начнет следить за тем, что ест, однажды станет огромным, как шкаф. Джерри подхватил кусочек блина, истекающего сиропом, и поднес ко рту.

– Понимаю, последние дни выдались нелегкими, – остановил его Валентайн. – Но не хотите ли вы с Иоландой завтра провести для меня маленькое расследование?

Джерри положил вилку на тарелку.

– Шутишь, что ли?

– Отнюдь, – заверил его Валентайн.

– После всего, через что нам пришлось пройти?

– Да это займет-то всего пару часов.

– Дело не в этом.

Иоланда тоже положила вилку, опустила руку на локоть Джерри и тихонько сжала. Он посмотрел на нее. Иоланда что-то прошептала еле слышно. Джерри скривился, поняв, что попал в западню.

– Ладно, – согласился он.

Валентайн сделал глоток кофе, довольный собой, возможно, несколько больше, чем следовало бы. Джерри перечил ему с того дня, как научился говорить. Но с появлением в его жизни Иоланды все изменится.

– Мы с радостью вам поможем, мистер Валентайн, – добавила девушка.

– Зови меня папой, – предложил он.

26 День холостяков в Уолдбауме

На следующий день, в субботу, Валентайн встал в четверть восьмого, сделал зарядку, прошелся до «Бургер Кинга» и купил кофе, сок и печенье. В те времена, когда казино здесь еще не пахло, в этой части города было полно хороших кафе, где можно было позавтракать. Теперь же – сплошной фаст-фуд, они только делают вид, что готовят для тебя завтрак.

Валентайн остановился у офиса управляющего и уломал его одолжить ему «Желтые страницы», потом дошел до номера сына и постучал в дверь. Открыл Джерри с закрытыми глазами и лицом, опухшим после вчерашней схватки с братьями Молло.

– Ты серьезно говорил, да? – уточнил сын.

– Вполне, – ответил Валентайн.

– Мы будем готовы через десять минут, – крикнула Иоланда из ванной.

– Чудесная девушка, – заметил Валентайн Джерри.

Они позавтракали на кровати в номере Валентайна.

– Я выслеживаю компанию мошенников, – объяснял он сыну и Иоланде. – Мне кажется, они переводят выигрыши в другую страну своему главарю. Хочу посетить все офисы «Вестерн Юнион» в городе, поспрашивать, может, кто их и узнает.

– А мы составим тебе компанию, – саркастически предположил Джерри.

Валентайн нашел в справочнике объявление «Вестерн Юнион» и выписал адреса всех шести отделений в Атлантик-Сити. Закончив, он посмотрел сыну в глаза.

– Всю жизнь люди угадывали во мне полицейского. Иногда это помогает в расследовании, иногда нет.

– Я все равно не понимаю, в чем наша роль, – ответил Джерри.

– Твой отец хочет, чтобы мы поучаствовали в тех случаях, когда это не помогает, – объяснила Иоланда.

– Сынок, да она умница, – восхитился Валентайн.


Дворники на лобовом стекле отчаянно отбивались от снега. Джерри остановил «БМВ» напротив офиса «Вестерн Юнион» в семисотом квартале Индианы и заглушил мотор. Через большое окно им было видно злобную на вид женщину, сидящую за пуленепробиваемым стеклом.

– С этой я разговаривать не буду, – предупредил Джерри.

– От такой добра не жди, – заметила Иоланда.

– Ладно, ладно, – согласился Валентайн с заднего сиденья.

Внутри офиса собралась очередь из трех человек. Валентайн подождал, пока они закончат, потом вошел. Когда-то знавал он одного полицейского, который заходил в бар, затевал разговор с какой-нибудь блудницей, а через пять минут спрашивал, не желает ли она с ним переспать. Брал быка за рога. Валентайн намеревался сейчас последовать его примеру.

– Не могли бы вы мне помочь?

Женщина за стеклом презрительно фыркнула.

– Я ищу одного хорвата по имени Юрай Гавелка. Он назначил мне встречу в офисе «Вестерн Юнион», но не уточнил, в каком именно. Он не заходил?

Она оглядела его с подозрительностью.

– Вы о ком? Вам чего надо?

– Его зовут Юрай.

– У меня неважная память на имена, – ответила женщина. – Опишите его.

– Ростом с меня, голубые глаза, светлые волосы. Собой так ничего.

– К сожалению, – вздохнула она.

Следующий «Вестерн Юнион» располагался на Пасифик-авеню, рядом с «Гранд-казино Балли». Джерри припарковался у двери, Валентайн заглянул внутрь. За стеклом сидели две старомодно одетые женщины, обеим примерно лет по тридцать пять.

– Это, похоже, по твоей части, – заметил Валентайн сыну.

– Избавь меня от подобных комплиментов. – Джерри пригладил волосы и вышел из машины. Остановившись у двери, оглянулся назад. Иоланда послала ему воздушный поцелуй.

Он вошел, женщины за стеклом подняли глаза и заулыбались.

– Как поживаете, девушки? – спросил Джерри.

– Отлично, – ответили они хором.

– Вот подумал, не поможете ли мне.

– С удовольствием, – закивали женщины.

Джерри работал по сценарию, изложенному отцом. К сожалению, они никогда не слышали ни о каком Юрае Гавелке. Джерри попрощался, женщины нахмурились.

– Сердцеед, – подытожил Валентайн, когда машина отъезжала.

Третий офис «Вестерн Юнион» находился в южном районе города. Джерри остановил машину напротив, и Валентайн внимательно осмотрел темноволосого латиноамериканца с тонкими усиками, сидевшего за стеклом.

– Не сочти за труд, – обратился он к Иоланде.

– А он забавный, – ответила она.

– Следи, чтобы он не наглел, – предупредил Джерри.

Смеясь, Иоланда вошла в офис. Джерри никогда не страдал от ревности до той минуты, когда она огорошила его известием о беременности. Латиноамериканец одарил ее улыбкой.

– Вы пуэрториканка? – поинтересовался он.

Девушка кивнула. Как правило, пуэрториканцы понимают друг друга с полуслова. Поэтому без всяких уговоров парень просмотрел стопку квитанций и вытащил ту, где стояла фамилия Юрая.

– Заходил вчера. Вы его подруга?

Иоланда почувствовала какую-то недосказанность в его словах: он хотел добавить что-то о Юрае. Она кивнула.

– Он мой лучший друг. Мне очень нужно его найти.

– Почти каждый выходной я встречаю его или его подружку в супермаркете. Они помешаны на свежих овощах и фруктах. Наверное, это у европейцев бзик такой.

– В каком супермаркете?

– В «Уолдбауме» на Кресент.

Иоланде захотелось обнять парня, но помешало пуленепробиваемое стекло. Вернувшись в машину, она поведала хорошие новости и тут же поняла, что ее жених и его отец поругались.

«Пора с этим покончить», – решила девушка.


«Уолдбаум» оказался ярко освещенной коробкой из стали и тонированного стекла площадью сорок тысяч квадратных футов. К нему примыкал вытянутый торговый центр, оканчивавшийся семейным итальянским ресторанчиком под названием «У Джино». Джерри заехал на пустое место на стоянке, и они все вышли из машины.

– Вы посидите «У Джино», пока я огляжусь, – предложил Валентайн. Открыв бумажник, он протянул Джерри две двадцатки и пошел прочь, расслышав, как Иоланда что-то шепчет на ухо его сыну.

– Хочешь, я с тобой пойду? – спросил Джерри.

Валентайн обернулся недоуменно.

– Ну, помогу, если что.

В голосе сына слышалась настоящая забота.

– Не беспокойся за меня, – заверил его Валентайн.

«Уолдбаум» был до отказа набит покупателями. Войдя через разъезжающиеся стеклянные двери, он увидел, что к нему направляется улыбающаяся женщина в бирюзовом спортивном костюме.

– Женатый или холостой? – поинтересовалась она.

Валентайн хотел уже рявкнуть, что это не ее собачье дело, но у нее на груди был значок магазина.

– Холостой.

– О, свежая кровь. Как вас зовут?

– Тони. А вас?

– Луиза, спасибо, что спросили.

– И вам, Луиза, спасибо. Красивое имя.

Она хихикнула.

– А вы прелесть.

– Прелестны дети, – парировал Валентайн.

– А вы?

– А мне шестьдесят два.

Она снова хихикнула.

– Ну хорошо. Тогда вы лапочка.

Она нацарапала его имя на бумажке и приклеила ему ее на грудь.

– Вот так, Тони-лапочка. Добро пожаловать на «Субботу холостяков в „Уолдбауме“».

Валентайн взял тележку и пошел вдоль полок, оказавшись под прицелом женщин всех форм, размеров и возрастов. Причем таких, внимание которых он никогда в жизни не надеялся заслужить. Валентайн покрутился в овощном отделе, но дамская атака стала уж слишком мощной, поэтому он ретировался в винный магазин, входивший в супермаркет. Понятное дело, никаких озабоченных холостяков обоих полов там не наблюдалось.

Чтобы убить время, Валентайн принялся читать этикетки на бутылках с водкой и джином, вспоминая, сколько раз вечерами его отец заявлялся домой в подпитии и терроризировал близких, а проснувшись наутро, ничего не помнил. Те, кто утверждает, что алкоголь не оказывает терапевтического воздействия, никогда не видели его отца утром после пьянки.

Через полчаса он пребывал уже на грани депрессии. Мысли об отце всегда приводили его в такое состояние. Валентайн хотел было уйти, но тут увидел Анну, шагающую к овощному отделу.

Он прислонился лицом к стеклянной стене, которая отделяла винный магазин. Анна щупала помидоры. Несколько пылких мужчин осаждали ее. Она отразила их посягательства и устремилась к кассе.

Валентайн взял из холодильника диет-колу и расплатился. Потом подошел поближе к выходу и встал у окна. Появилась Анна с сумкой, полной продуктов. Сжав банку, он выскользнул на улицу.

А там шел снег. Анна опережала его метров на сто, направляясь в соседний квартал, с которого начинался район трущоб. Валентайн следовал за ней.

Минуту спустя она вошла в обветшалый многоквартирный дом. Остановившись на углу, Валентайн сунул руку в карман и сжал отдыхавший там пистолет. И задумался о том обещании, которое дал Дойлу Фланагану в больничной палате двадцать лет назад.

Он двинулся по дорожке перед домом. Его внимание привлек посверкивающий огонек. В окне третьего этажа Валентайн заметил Анну, которая стояла у раковины и мыла овощи. Он рывком открыл дверь.

Вестибюль походил на свинарник. Вытертый ковер насквозь пропитался мочой пьяниц. Лифт не работал, и он поднялся по лестнице, то и дело подбивая ботинком пивные банки. Вот еще одна сторона работы полицейского, по которой он не скучал.

Валентайн обошел коридор, читая имена на дверях. На последней квартире таблички не было. Он представил себе окно, у которого стояла Анна, и определил, что правильно вычислил дверь. Валентайн громко постучал и отошел в сторону, достав пистолет. За дверью раздались шаги.

– Да? – в женском голосе слышалась подозрительность.

– Это Питер Дайэмондис, – крикнул он, не слишком убедительно подражая ученому тону профессора. – Мне нужно поговорить с Юраем.

– Питер? – Дверь распахнулась, и Анна чуть ли не выпрыгнула в коридор. – Как вы…

Валентайн закрыл ей рот рукой и поднес пистолет к ее лицу. Глаза Анна вылезли из орбит. Толкнув ее в прихожую, он пнул дверь ногой.

Это была крошечная квартирка с одной спальней и минимальными удобствами. На полу лежали спальные мешки. Раковину в нише, служившей кухней, заполняли консервные банки и молочные пакеты. Валентайн ринулся в ванную и распахнул дверь. Никого.

– Знаешь, что будет, если начнешь орать?

Анна испуганно кивнула.

Он наклонился к ней.

– Остальные где?

– Ушли полчаса назад.

– Когда вернутся?

– Не знаю. – Потом она добавила: – Они уехали в морг.

Валентайн понял, что она плакала, и указал на единственный в комнате стул. Анна села, раздавив коробку из-под пиццы.

– Кто умер?

– Рольф. Юрай и Алекс поехали забрать тело. Откуда вы узнали о Питере?

Валентайн вытащил табурет из ниши и присел рядом с ней.

– Вопросы буду задавать я. Что случилось с Рольфом?

Анна вытащила несвежий носовой платок из кармана и высморкалась.

– Вчера Рольф не вернулся домой с работы, Юрай забеспокоился и позвонил в полицию. Рольф оказался в морге. Его застрелили.

– А где работал Рольф?

– В «Бомбее». Посуду мыл.

Вытащив из-под Анны коробку, он отбросил ее в сторону, задев картину на стене. На пол посыпались осколки. Это стало последней каплей, и Анна разрыдалась так, словно жизнь была кончена. Валентайн принес пива из холодильника и заставил ее сделать большой глоток.

– Почему вы так живете? – спросил он.

Она бросила на него холодный взгляд.

– Как так?

– Как свиньи.

Анна ударила его по лицу.

– Да как вы смеете нас так оскорблять?

Валентайн схватил ее за руку.

– Больше так не делай, ясно?

Казалось, ее не заботит, что он наставил на нее пистолет.

– Мы не такие богатеи, как вы, не разъезжаем в навороченных машинах, не носим дорогой одежды.

– Ну, уж можно было, по крайней мере, остановиться в приличном месте.

– Вы не понимаете. Так ведь?

– Не понимаю, – согласился Валентайн. – Может, объяснишь?


Анна прошествовала в ванную. Стоя в дверях, он наблюдал, как она достает рюкзак из шкафчика и тащит его в гостиную. Расчистив место на столе, за которым они ели, Анна вытряхнула содержимое рюкзака.

Десятки листочков выпали на стол. Валентайн взял несколько, чтобы разглядеть. Это оказались квитанции из «Вестерн Юнион» о переводе денег. Анна собрала их и стала складывать в хронологическом порядке.

– У Юрая всегда один и тот же порядок, – сказала она. – Только мы выигрываем что-то в казино, он все переводит домой. Каждый раз так. Он утверждает, что это избавляет нас от искушения.

Закончив, Анна передала ему стопку. Валентайн пересчитал квитанции, обращая внимание на суммы. Они варьировались между десятью и двенадцатью тысячами долларов. Внизу каждой стояла подпись Юрая. И получатель всегда был один и тот же: М. Путя, Загреб, Хорватия.

Анна стояла рядом с Валентайном и смотрела на него вызывающе.

– Все деньги отправляются домой. Мы так живем, потому что нам ничего не остается.

Валентайн закончил подсчеты. В сумме оказалось девяносто квитанций. Он быстро перемножил числа в уме. Они украли у «Бомбея» меньше миллиона долларов.

Валентайн пересчитал квитанции еще раз, на всякий случай.

В квартире стало очень жарко. Он сунул тупоносый пистолет в карман, собрал листки и сложил обратно в рюкзак. Потом подошел к кухонному окну и опустил глаза на заснеженную улицу.

– Давно Рольф работал в «Бомбее»?

– Вы мне поверили?

– Ответь на вопрос.

– Три месяца.

– Он снабжал вас информацией?

– Да. Он был нашим застланным агентом.

– Засланным.

– Да. Мы все познакомились еще в университете. – Она сложила руки на груди и заплакала. – Я… боюсь.

– Чего?

– Люди, которые убили Рольфа, выследят нас.

– Так уезжайте, – посоветовал Валентайн.

– У нас денег нет.

– Вообще?

– У меня в туфле спрятано двести долларов.

– На берегу есть дешевые мотели.

– А там… мы будем в безопасности?

«Вряд ли, – подумал он, – зато я буду знать, где вас найти». Валентайн подошел к двери и открыл ее.

– До свидания, Анна.


В одиннадцать сорок пять Валентайн вошел в ресторан «У Джино». Аппетит никогда не подводил Джерри, он поглощал жареных кальмаров из одной тарелки со своей невестой. Сунув в рот моток щупальцев, он обратился к отцу.

– Хочешь?

Валентайн отказался и сел за стол, уставленный пустыми тарелками и бокалами. Прогулка по супермаркету пробудила в нем голод, но теперь его охватило оцепенение.

– А выпить? Кофе?

Валентайн снова отказался и ощутил прикосновение руки Иоланды к своему запястью. Он уже понял, что она умеет читать мысли. Их взгляды встретились.

– Вы в порядке… папа?

Валентайн не знал, что ответить. Он только что выяснил, что ничего у него не сходится. Какой уж тут порядок!

Официантка принесла чек. Джерри протянул ей двадцатки, выданные отцом, потом повернулся к нему.

– Пап, не подкинешь еще, а? А то я на мели.

Сынок по обыкновению потратил больше, чем у него было. Валентайн достал бумажник и заплатил.

27 Что такое грех?

По дороге назад в «Голубой дельфин» Валентайн не проронил ни слова. Проводил Джерри и Иоланду до их номера, потом обошел мотель кругом из предосторожности. Он предполагал, что братья Молло не настолько безмозглы, чтобы заявиться сюда белым днем, но жизнь научила его, что поступки неандертальцев предвидеть невозможно.

– Мне нужно уехать на пару часов, – сказал он, вернувшись в номер. – Обещайте, что не натворите глупостей, вроде похода в «Бомбей», чтобы поиграть на автомате «Фартовые деньги».

– Это была моя идея, – напомнила Иоланда.

– И это не глупость, – встрял Джерри. – Сестра Иоланды выиграла новенький «Шевроле»-внедорожник.

– Знаешь, сколько у тебя шансов выиграть машину на игровых автоматах? – спросил его Валентайн. – Столько же, сколько попасть под удар молнии… дважды.

– Всяко бывает, пап, – возмутился Джерри.

Ничто так не злило Валентайна, как идиотская логика, особенно в том, что касалось азартных игр. Подойдя к комоду, он выдвинул ящик, вытащил Гидеоновскую Библию[86] и передал ее сыну.

– Поклянись на Библии, что не выйдешь из номера.

Джерри смотрел на него, как на душевнобольного.

– Ну же, – поторопил Валентайн.


В двадцать минут второго Валентайн остановил «Мерседес» на пустой парковке собора Святой Марии и заглушил мотор.

Сидя в машине, он пытался вспомнить, когда в последний раз переступал порог церкви. Он вырос в строгой католической семье, ходил на мессу каждое воскресенье, иногда и по два раза, если его матери взбредало в голову спеть еще несколько «Аве Мария», но с возрастом бросил эту привычку, а в конечном итоге и церковь вообще. Валентайн по-прежнему верил в Бога и пытался строить жизнь соответственно, но вера, в которой его воспитывали, больше не подходила ему. Чтобы быть добрым католиком, следует каяться и молиться, а ему такое было не свойственно. Вот и все.

Проскользнув в исповедальню, он подивился тому, как эта холодная коробочка способна всколыхнуть тяжелое чувство вины. Валентайн пристыженно опустил голову. Через несколько секунд открылось крошечное окошко.

– Простите меня, отец мой, ибо я согрешил.

– И в чем же твой грех, сын мой? – спросил отец Том.

Валентайн сделал глубокий вдох. Он решил не говорить Тому о смерти Спарки, потому что был убежден, что не сделал ничего дурного. Но его сердце отягощали еще множество других прегрешений, поэтому Валентайн признался священнику, что избил Кэт, бессовестно обманул Коулмана и Маркони, принял гонорар от Арчи Таннера за работу, которую и так собирался сделать – тогда это не казалось грехом, зато теперь – еще каким, – и ввалился в квартиру хорватов, намереваясь всадить пару пуль в Юрая Гавелку.

– Ты времени даром не терял, – констатировал священник.

Валентайн уперся взглядом в пол исповедальни.

– Это еще не все.

– Что еще?

– Я наступил человеку на руку.

Отец Том был чувствителен, и его резкий вдох прозвучал как выстрел пистолета небольшого калибра.

– Поясни, пожалуйста.

Валентайн пояснил, описав так красочно, как сумел, сцену у мотеля с участием Большого Тони.

– Ты наверняка и раньше причинял людям боль, – догадался священник, выслушав рассказ.

– Я переступил черту, – ответил Валентайн.

– Какую именно черту?

Он умолк. Невидимую черту между тем, что действительно хорошо, и тем, что действительно плохо. Но ведь он всегда знал, где она проходит. И он переступил через нее – широким шагом.

– Этот человек был безоружен, – наконец вымолвил Валентайн.

– Но он напал на твоего сына и его невесту.

– Я опустился до его уровня. А может, и ниже.

– Ты никогда такого не делал?

Валентайн уловил намек на скепсис в голосе отца Тома. Как будто грех, о котором он говорил, был чем-то обыденным, вроде ежедневного восхода солнца. Вот только Валентайн воспринимал его иначе. Он прожил жизнь настолько честно, насколько возможно, и никогда не причинял людям боль, если это не было оправдано.

– Нет.

– Тогда, я уверен, Бог на этот раз простит тебя, – подытожил священник.


Они стояли на крыльце, ветер немилосердно бил им в лицо. Собор Святой Марии находился в жилом квартале в стороне от Девятого шоссе в Суэйнтоне – церковь, построенная восемьдесят лет назад и окруженная многоквартирными домами с табличками на почтовых ящиках типа «Мерфи» или «О'Салливаны». Почти из каждой трубы поднимался черный дым. Через дорогу две ватаги ребятишек объединили усилия, чтобы слепить гигантского снеговика.

– Хочу поговорить с тобой о Дойле, – начал Валентайн.

– Стало быть, исповедь – только способ задобрить меня, – предположил отец Том с легкой улыбкой. – Мы с Дойлом часто беседовали, но в основном не о его работе.

– Но все-таки часто.

– Да.

– Можно я задам вопрос о конкретном разговоре?

Отец Том помрачнел. Когда-то он был красив: типично ирландский румянец, волнистые светлые волосы. Но с годами лицо его вытянулось, а линия волос отодвинулась от лба. Увидев на другой стороне улицы что-то, что ему не понравилось, он хлопнул в ладоши и крикнул. Нашкодившие дети бросились врассыпную.

– Извини, – сказал священник. – О каком разговоре между Дойлом и мной речь?

– О том, в котором Дойл вышел из себя. Потом он написал тебе записку с извинениями за это.

Отец Том задумался. Он вышел на улицу без пальто и, кажется, не чувствовал холода. Много раз в жизни Валентайн видел священников, разгуливавших зимой в легкой одежде, словно Господь за верную службу даровал им дополнительный слой кожи.

– Прогуляемся, – предложил отец Том.


Они обошли квартал. На перекрестке наткнулись на тех же озорников, которых отец Том шуганул несколько минут назад. Они бросались снежками в проезжающие машины. Священник выбежал на улицу и прогнал их, угрожая вдогонку позвонить их родителям. За ним было занятно наблюдать. Нарушители спокойствия отступили, пристыженно повесив головы.

– Веселишься, как я посмотрю, – сказал священник, вернувшись к Валентайну.

– Будь на свете больше таких, как ты, стало бы меньше таких, как я.

– Совесть – одно из мощнейших орудий Господа, – заметил отец Том. – Способность человечества ко греху практически неограниченна. Не будь совести, мы все озверели бы, согласен?

– Иногда мне кажется, что мы и впрямь озверели, – ответил Валентайн.

Они стояли у булочной, в ледяном воздухе витал аромат выпечки.

– Мой брат был добрым католиком, – священник понизил голос. – Верным своим близким и друзьям, покорным Создателю. Но и он сражался со своими демонами. Я никогда не видел его таким… напуганным.

– Что случилось?

Отец Том задумался.

– Однажды во время обеда Дойлу на мобильный позвонил какой-то человек. Сказал что-то, а мой брат спросил в ответ: «Что такое грех?» Потом ужасно разозлился. Когда он закончил разговор, я сказал ему: «Дойл, только не говори, что не знаешь, что такое грех». А он мне: «Это совсем другой грех, Том». Я сто раз думал о том разговоре, но так ничего и не понял. Может, ты разберешься.

Валентайн покачал головой. Всякий католик знает, что такое грех. Грехи бывают смертные, простительные, духовные, плотские и тяжкие. Но вот другой грех? Он понятия не имел о таком.

– Ему звонил мужчина или женщина?

– Мужчина.

– Дойл обращался к нему по имени?

Отец Том нахмурил лоб, припоминая.

– Боб? Нет, Барри. Нет, постой. Бенни. Точно, Бенни, – наконец определился он.

– Уверен?

– Абсолютно. Дойл несколько раз произнес это имя.

Единственный Бенни, о котором могла идти речь, это Бенни Розелли, бывший полицейский, тупой, как деревяшка, начальник охраны в казино «Дикий-дикий Запад». С чего это Дойлу вздумалось говорить о религии с Бенни?

Они вернулись к собору. У дверей стояла молодая пара, их лица горели от волнения. Отец Том представил их как жениха и невесту такого-то и такую-то. Они так сияли от счастья, что Валентайн не сдержал улыбки.

– Приятно было поболтать, Тони, – сказал священник. – Сообщи, если что-то узнаешь.

– Хорошо, – пообещал Валентайн.

– И вот еще что…

– Да, отец Том.

– Постарайся не влипнуть в неприятности.

Глаза священника сверкали так, как будто он понимал, что просит о невозможном.

– А если не получится, приходи ко мне, – закончил отец Том.

28 Бенни

Музыка в стиле кантри и ковбойская музыка никогда не доставляли Валентайну удовольствия. Когда же ему приходилось такое слушать, он считал это почти пыткой. То, что «Дикий-дикий Запад», единственное игорное заведение Атлантик-Сити, имевшее узкую музыкальную направленность, крутило такие тошнотворные песни и при этом умудрялось зарабатывать деньги, оставалось одним из самых больших чудес Нью-Джерси. Отвратительнее всего были наряды, в которые силком обряжали дилеров на блэкджеке и крупье. Белые ковбойские сапоги и узкие мини-юбки для женщин. Ковбойские шляпы и галстуки-шнурки для мужчин. В общем, бесконечный кошмар.

Он выслушал серенаду гнусавого баритона Дуайта Йоакамы, пока ехал в лифте на второй этаж, где находилась комната видеонаблюдения. Часы показывали четверть четвертого. Валентайн позвонил Бенни Розелли из машины и сказал, что хочет поговорить. Бенни согласился, пояснив, что не очень занят.

– Здорово, старик, – приветствовал Валентайн, когда Бенни открыл дверь без таблички в комнату видеонаблюдения.

– Да ладно тебе, – ответил Бенни и запер за ним дверь.

В комнате царил полумрак, и Валентайн подождал, пока привыкнут глаза. За столами, выстроенными в ряд, сидело человек двадцать служащих видеонаблюдения. По восемь часов в день они не сводили глаз со стены с мониторами. Экраны мигали, передавая черно-белое изображение того, что творилось в казино под ними.

Бенни пересек комнату и поднялся на возвышение, где располагался пульт начальника. Пульт представлял собой новейшее техническое чудо и вмещал огромный экран, похожий на матрицу, в каждой ячейке которой шло изображение от камеры, снимавшей под разными углами. Как король на троне, Бенни мог следить одновременно за подчиненными и за тем, что происходит на первом этаже.

В комнате не нашлось стула для Валентайна и никто не поспешил его предложить, поэтому он прислонился к пульту.

– Можешь мне не верить, но я был рад твоему звонку, – признался Бенни.

– С чего это?

– Да с того, что нас обворовывают.

Бенни коснулся джойстика на пульте, по экрану пронеслась белая стрелка. Потом появилась картинка. Это был снимок стола блэкджека: шесть игроков и словоохотливый дилер.

– Подозреваемый на третьем номере, – объяснил Бенни.

Камеры видеонаблюдения не жалели тех, кто носил парики, и казалось, что у подозреваемого на голове сидит скунс.

– Я его на прошлой неделе заприметил, – продолжал Бенни. – Выиграл пять штук, вернулся через день и снова пять штук загреб. Ну как пить дать он мошенничает.

Валентайн внимательно вгляделся в экран. Через минуту он уже знал, в чем заключается мошенничество, но подождал еще немного, прежде чем заговорить. Бенни потерял работу в дорожной полиции Нью-Джерси, потому что не мог управляться с радаром. Он знал, что глуп, но это не означало, что Валентайн мог ткнуть его в это носом.

– Он двигает пулю, – сказал Валентайн.

– Отлично, – кивнул Бенни. – А теперь то же самое, но по-английски.

– Человек в парике прячет в руке дюжину заранее припасенных карт. Это называется «пуля». С помощью ловкости рук он подсовывает пулю дилеру, когда тот собирает сброшенные карты. Ты последи за ним.

Бенни сосредоточенно уставился на экран. Потом поморщился.

– Так и дилер замешан?

Валентайн кивнул.

– Посмотри за дилером, когда он тасует. Он присматривает за пулей, пока тасует, потом отмечает, куда она попала в колоде, положив одну карту сверху и сдвинув эту карту назад на пару сантиметров. Это называется «вставка».

– А как он это делает?

– Тренировка.

– Да иди ты.

Они наблюдали за тем, как дилер предлагает подрезать колоду. Человек в парике подрезал по вставке, и пуля оказалась сверху колоды. Дилер раздал карты.

– Смотри, – сказал Валентайн. – У первого, третьего и шестого – блэкджек. Остальные проиграли.

Бенни разинул рот.

– Хочешь сказать, что замешаны дилер и три игрока?

Валентайн кивнул.

– Пуля подтасовывается, чтобы трое выиграли, а остальные трое проиграли. Так легче утаивать украденные деньги. А потом дилер незаметно вытащит пулю.

– Можно вопрос?

– Давай.

– Сколько ты берешь за то, чтобы выступить свидетелем-экспертом?

– По тысяче в день. Плюс расходы.

Бенни откинулся на спинку стула. Чтобы подать в суд, ему нужно предоставить окружному прокурору достаточно улик, иначе заявление не примут. А поскольку камеры не фиксируют мошенничество, показания свидетеля-эксперта в этом деле решают все.

– А как насчет небольшого бартера? – предложил он.

– А именно?

– Твои показания в обмен на то, о чем ты хочешь меня спросить.

– Договорились, – согласился Валентайн.

Бенни снял трубку внутреннего телефона и позвонил в зал. Через двадцать секунд толпа охранников в голубых пиджаках обступила стол. В Нью-Джерси мошенничество преследуется по закону, и шайка решила не сдаваться без боя. В процессе борьбы было сломано несколько стульев, а у одного из охранников губа опухла и стала похожа на кровавую сосиску.

– Я передумал, – сообщил Валентайн, когда мошенников скрутили.

Бенни бросил на него убийственный взгляд.

– Не смешно.

– Извини.

– Твоя очередь.

– Что такое грех? – спросил Валентайн.

Бенни почесал подбородок.

– Ну это когда люди делают то, что в глазах Бога нехорошо. Так ты сюда притащился, чтобы спросить об этом?

– Мне кажется, у этой фразы есть другое значение.

– Ну так позвони в «Джепарди!»,[87] – подсказал Бенни. – Может, там кто знает.

– И ты не понимаешь, о чем речь?

– Извини.

Валентайн понизил голос.

– Недели три-четыре назад ты говорил по телефону с Дойлом Фланаганом. Он спросил тебя: «Что такое грех?» Ну как, припоминаешь?

Лицо Бенни моментально приняло серьезное выражение.

– Так это связано с убийством Дойла?

– Еще как.

Начальник службы видеонаблюдения встал и стащил пальто со спинки стула.

– Не здесь, – бросил он Валентайну.


Они спустились по лестнице на первый этаж и вышли на улицу к погрузочной платформе. Солнце успело растопить облака, но теплее не стало. Подъезжали и отъезжали грузовики. Продукты, скатерти, столовые приборы, алкоголь – все необходимое, чтобы насытить чудовище. В ярких лучах солнца Бенни выглядел старше своих лет, его седые волосы светились, морщины на лице казались глубже и заметнее. Он закурил и встал на край платформы, глядя вниз на рабочих, разгружавших грузовик с пивом.

– Нравится во Флориде?

– Никак не привыкну к погоде.

Бенни заставил Валентайна показать руку и приложил к ней свою. Ее кожа была белой, как у тяжелобольного, а у Валентайна – загорелой и здоровой.

– Моя жена хочет прикупить кондоминиум в Сент-Питерсберге. Это же недалеко от тебя, да?

– Минут двадцать. А ты почему против?

– Потому что это стоит денег. – Вдохнув дым, Бенни принял такую вызывающую позу, словно весь мир был ему обязан. Ему и так повезло, что он немалого добился в жизни, однако Бенни считал иначе.

– Почему ты разговаривал с Дойлом? – спросил Валентайн.

– Хороший вопрос. – Бенни нервно покосился на двух грузчиков, поднявшихся на платформу, и понизил голос. – Я знаю, вы с Дойлом были не разлей вода. Мы-то с ним не были на короткой ноге, но он меня очень выручил однажды, помог не вляпаться в неприятности. Короче, Дойл звонит мне где-то с месяц назад и говорит, что ему нужна моя помощь. Я, конечно, согласился. Он хотел знать, обкрадывал ли один европеец «Дикий-дикий Запад» на блэкджеке. Я ему сказал, что да, было дело. И сказал, когда в точности это было и все такое. Эта сволочь у нас пятьдесят штук стырила, а меня лишили премии, да еще сделали большой втык. Дойл спросил, обкрадывали ли какие-нибудь другие казино, а я ему: «Ты что, с Луны упал, старик? Ясен пень, больше никого не обкрадывали». Он не въехал, а я ему растолковал, что все казино Атлантик-Сити объединены в систему оповещения для борьбы с мошенниками. Ты-то про нее знаешь?

– Нет.

– Началось все где-то с год назад.

– Видимо, уже после того, как я ушел на пенсию, – догадался Валентайн.

– Вот-вот, – согласился Бенни. – Время не стоит на месте, да?

– Это точно.

– Короче, все казино связаны через Интернет. Если казино кажется, что его грабят, оно распространяет сведения о подозреваемом или о ситуации со скоростью света, чтобы жулик не успел поживиться в другом казино. С помощью компьютеров можно посылать фотографии подозреваемых, сделанные прямо с пленки видеонаблюдения, плюс описание того, что произошло. Называется Г.Р.Е.Х.

– Грех? – удивился Валентайн.

– Нет-нет, так произносят чужаки. А казиношники говорят Г.Р.Е.Х., расшифровывается как Внутренняя сеть безопасности.[88]

– И Дойл ничего не знал об этом?

– Пока я ему не сказал, – заметил Бенни. – Когда Дойл спросил: «Что такое грех?», я сразу понял, что он не врубился, о чем я ему втолковывал.

Бенни бросил затухающую сигарету с платформы, чуть не угодив в рабочего. Достал свежую пачку «Мальборо» и снова закурил.

– Хочешь?

Валентайн потянулся к пачке, его легкие умоляли о новой порции никотина. Но напряг силу воли и отказался.

– Нет, спасибо. А «Бомбей» входит в эту сеть?

– Само собой.

– Стало быть, они специально не мешали Европейцу играть?

– Ну, кто-то там наверху не мешал, – ответил Бенни.

– Ты в этом уверен?

– Слушай, Тони, я отправил наверх сигнал тревоги. Я даже срисовал чертов фургон.

– Какой фургон?

– На котором приехал Европеец, – ответил Бенни. – Приметил его на камере, которая следит за стоянкой. Жуткая колымага. Ну я и отправил снимок вместе с его рожей.

Валентайн почувствовал сожаление, что отказался от предложенной сигареты. Бенни посмотрел на часы.

– Пора мне топать к станку. Рад был повидаться.

Они вошли в казино. Остановившись у лестницы, Валентайн вытащил визитку и протянул Бенни. Он озадаченно посмотрел на карточку, потом на него.

– Ты же хотел, чтобы я выступил свидетелем-экспертом, да?

– А если ты уже уедешь во Флориду?

– Прилечу.

– За чей счет?

– За свой.

– Вот это дело, – кивнул Бенни, пряча визитку в карман.

– Я же дал тебе слово, – ответил Валентайн, – так ведь?


Он ехал прочь от «Дикого-дикого Запада», пытаясь разложить по полочкам все, что сообщил ему Бенни. «Бомбей» знал о Юрае и все равно не мешал ему играть. Объяснений можно было найти массу, но самым логичным вариантом казалась месть. Работники Арчи Таннера затаили на него злобу. Заметить мошенника и не сообщить о нем – это же прекрасный способ поквитаться с боссом. Но тогда как объяснить пропавшие деньги? Дойл говорил о краже шести миллионов баксов, и Поттер подтвердил его слова. Если хорваты прикарманили один миллион, куда девались остальные пять?

Версий хоть отбавляй. Во-первых, Арчи. Владельцы казино постоянно снимают сливки с доходов. Второй вариант – деньги украл кто-то другой. И третий – а Бог его знает.

По улице пронеслась пожарная машина, завывая сиреной. За ней следовала «скорая помощь», а замыкала кавалькаду вопящая полицейская патрульная машина. Направлялись они на юг к Атлантик-авеню, в сторону мотелей. Нажав на педаль газа, Валентайн пристроился за ними.

29 Прозрение

Братья Молло подожгли «БМВ» Джерри. Его непутевый сын не потрудился переставить машину с Атлантик-авеню, как советовал Валентайн. И братья Молло сунули тряпку, смоченную в бензине, в багажник и бросили зажженную спичку. Пожарные поливали «БМВ» из шланга, когда Валентайн добрался до места. Все вокруг было в черном дыму.

– Да нет, не видел я их, – втолковывал Джерри полицейскому, пишущему протокол. – Мы в номере сидели, телевизор смотрели.

– Кто-нибудь их видел? – уточнил полицейский.

Джерри покосился на управляющего «Голубого дельфина», стоявшего неподалеку и ежившегося от холода. Тот опустил взгляд на землю, потом перевел его вдаль.

– Нет, – резюмировал Джерри.

– Тогда ничем не могу помочь, – ответил полицейский. – Ваша страховка покроет ущерб, если вас это утешит.

– Страховки у меня нет, – вздохнул Джерри.

Зайдя в их номер, Валентайн с трудом сдержался, чтобы не придушить отпрыска. Джерри имел слабость к азартным играм – лошадиные бега, тотализатор, карты, но когда дело доходило до игр, требующих умственного напряжения, вроде оформления страховки, тут весь его пыл кончался.

– Они нас убьют, – отрезал Джерри, садясь на кровать. И посмотрел отцу в глаза. – Да?

Иоланда опустилась рядом с ним, гладя его по голове.

– Нет, не убьют.

Валентайн присел с другой стороны и положил руку на колено сыну.

– Ребятки, а не хотите ли отправиться в путешествие? Уехать на время, пока все не рассосется?

Джерри и его невеста ожидающе уставились на него.

– Ты серьезно? – уточнил сын.

Валентайн кивнул. Иоланда радостно взвизгнула и обняла Джерри. Но тот не разделял ее восторгов и по-прежнему смотрел на отца.

– Я оплачу, – заверил его Валентайн.

На улице последняя машина «скорой помощи» отъехала от мотеля, оставив его в зловещей тишине. Несколько секунд все молчали.

– Говорят, в это время года в Мексике неплохо, – подсказал Джерри.

– Яподумывал о другой стране, – ответил Валентайн.

– О какой?

– О Хорватии.


Если что-то и поражало Валентайна в современной жизни, так это то, что можно сделать с помощью телефона и кредитной карты. Можно договориться о любой услуге, купить любой товар, сдвинуть любую гору.

Меньше чем через десять минут он заказал в ТЭЛ[89] два билета бизнес-класса до столицы Хорватии Загреба. Это привело его в состояние легкой эйфории, почему – он и сам не понял. Валентайн вышел на улицу, чтобы поделиться хорошими известиями. Его сын и Иоланда стояли у крытого бассейна и целовались. Самая потрясающая девушка на свете, подумал он.

– Вот что я предлагаю, – начал Валентайн, когда они прервались, чтобы передохнуть. – Ваш рейс сегодня в одиннадцать часов. Вылет из Ньюарка с остановкой в Париже. У ТЭЛ отдельный зал для пассажиров бизнес-класса, так что можете поторчать там до отлета, выпить, перекусить.

– Ты правда хочешь, чтобы мы полетели в Хорватию? – спросил его сын.

– Всего на несколько дней. Надо, чтобы вы кое-что проверили. А потом поезжайте куда душе угодно: в Италию, в Испанию – сами выбирайте. – Валентайн шлепнул себя ладонью по лбу. – Господи, вам же обоим нужны паспорта, чтобы выехать из страны.

– Они у нас есть, – заявил Джерри.

Валентайн приподнял брови.

– Ну, если бы ты нам не помог выпутаться, мы с Иоландой планировали свалить в Мексику.

– Разве я когда-нибудь подводил тебя?

Его сын фыркнул.

– Нет, не подводил, кажется.

И тут Джерри удивил Валентайна. Он обвил его руками и обнял, как маленький ребенок обнял бы отца. Валентайн зажмурился и тоже обнял сына. Их взаимоотношения походили на заевшую двадцать лет назад пластинку. Теперь мелодия полилась без помех.

– Так что нам делать в Хорватии?

Порывшись в кармане, Валентайн вытащил смятую квитанцию «Вестерн Юнион», стянутую из рюкзака под носом Анны, и протянул ее сыну.

– Вы полетите до города Загреба. Я хочу, чтобы вы поискали этого человека, не привлекая к себе внимания. Узнайте, кто это. У меня такое ощущение, что это местный криминальный авторитет, так что будьте осторожны.

– А что делать, когда мы его найдем?

– Позвони мне.

– И все?

– И все.

– Телефон-то хоть не выключай.

– Не выключу.

Джерри повернулся к невесте.

– Мой отец только что вылез из пещеры, сама видишь, что из этого получилось.

– Умник, – хмыкнул Валентайн.


Валентайн подвез их до аэропорта Ньюарка, высадил на краткосрочной парковке и попрощался. Покопавшись в кармане джинсов, Иоланда достала монетку и протянула ему. Валентайн посмотрел на жетон в ее ладошке. На монетке было написано: «Фартовые деньги».

– Хочешь, чтобы я сыграл за тебя?

– Пожалуйста.

– На каком-то конкретном автомате?

Она призадумалась, потом покачала головой.

– Сами выбирайте.

Это будет непросто. В прошлый раз, плутая в казино «Бомбей», он был вынужден спросить дорогу.

– А если я выиграю внедорожник?

– Разрешу вам кататься на нем по воскресеньям, – пообещала девушка.

Боже, она нравилась ему все больше. Вытащив свою кредитку, он отдал ее Иоланде.

– Код 4273. На счету двадцать тысяч. Снимай сколько нужно.

– Код 4273, – повторила она, опустив кредитку в сумочку. – А вы как же без нее?

Валентайн показал ей пачку купюр в бумажнике. Джерри, молча стоявший рядом, не мог скрыть возмущения.

– А почему ты ей карточку дал?

– Да ладно, – махнул рукой Валентайн. – Я ж не вчера на свет родился.


Обратная дорога до Атлантик-Сити получилась долгой и скучной. Валентайн не сводил глаз с бесконечной полоски шоссе. Каждый год тридцать семь миллионов гостей проделывают такой же путь, надеясь развеяться, а может, и осуществить мечту. Сам Валентайн не видел в этом ничего притягательного, но он и смотрел на игорный бизнес с другой точки зрения. Он помнил те времена, когда побережью Джерси не приходилось давать ложных обещаний, чтобы оплатить счета. Валентайн зевнул и свернул с магистрали.

В «Серкл К» лучший кофе в мире – спросите любого пенсионера. Расплатившись мелочью из кармана, он вернулся в машину. Выпив кофе, Валентайн поборол сон.

Он вытащил свой мобильник. Целый день не разговаривал с Мейбл. Валентайн начал было нажимать кнопки, но тут понял, что телефон выключен. Джерри прав в одном. Он так и не освоил все эти технологические навороты, которые обрушиваются людям на голову. С приходом Интернета хлынул поток порнографии. С приходом сотовых увеличилось количество дорожных аварий. А вот ноутбуки – отличное изобретение. Теперь в самолетах все молчат. Валентайн включил телефон, и тот затрезвонил уже через несколько минут. Что-то подсказало ему, что звонит его сын, поэтому он ответил.

– Я передумала, – сказала Иоланда.

– Так какой автомат?

– Тот, что рядом со входом. Там моя сестра выиграла машину. Играйте на нем.

Валентайн попытался представить, где стоит этот автомат. Но не смог. Ему вспомнилось, как два дня назад Портер разговаривал с ним в «Бомбее» посредством бейсбольной кепки.

– Дай хоть какой-нибудь ориентир, – попросил он.

– Там всего двенадцать автоматов «Фартовые деньги», – щебетала Иоланда. – Мой – прямо у входа. Мимо не пройдете.

– Кто тебе сказал, что их всего двенадцать?

– Дежурная по залу. Джерри спросил, не знает ли она, на каком автомате моей сестренке выпал джек-пот в прошлом месяце. А она ответила: «Ну, их тут всего двенадцать, так что найти будет нетрудно».

Валентайн сделал глубокий вдох. У него в жизни часто случались прозрения. И всегда они начинались с того, что он задавал себе вопрос. На этот раз он спросил себя: «Отчего все автоматы „Фартовые деньги“ не стоят вместе и над ними не горит большая неоновая вывеска?» Ведь именно по такой схеме в основном устраиваются акции в казино.

Пришедший на ум ответ оказался прост. Настолько прост, что решил все терзавшие его вопросы, которыми он задавался с той минуты, как пересчитал квитанции из рюкзака Анны. Автоматы «Фартовые деньги» поставили порознь, потому что в противном случае у работников не появилась бы возможность сделать необходимые перестановки в казино, чтобы тайно выдаивать из него деньги. Вот куда делись остальные пять миллионов.

– Я непременно буду играть именно на этом автомате, – заверил Валентайн девушку.

30 Жесткий счет, мягкий счет

– Я ошибся, – сказал он Дэвису час спустя.

Валентайн долго искал ресторан помимо «Айхопа», чтобы встретиться там с инспектором, но потерпел неудачу. Это было единственное приличное местечко, не задушенное казиношными буфетами, где на 5 долларов 99 центов разрешалось съесть сколько влезет.

У Дэвиса был выходной, и он приехал небритым и не в духе. Дотти подала им бельгийские вафли с сосисками.

– Ну и? – спросил инспектор, когда она удалилась.

Забыв о советах всех врачей, которых он посетил за последние десять лет, Валентайн облил вафли кленовым сиропом и откусил.

– «Бомбей» обдирают не только хорваты. Против Арчи работает еще шайка служащих.

– Доказательства есть?

Дотти пряталась за прилавком, навострив уши. Валентайн понизил голос.

– Нет.

– Так с чего вы так уверены?

– Просто знаю.

– А, ваше легендарное седьмое чувство подсказывает?

– Да.

– А от меня вы чего хотите?

– Хочу, чтобы вы помогли мне провернуть одну аферу, – объяснил Валентайн.

Дэвис открыл рот, чтобы ответить, но тут заметил Дотти. Он подался вперед так, что их лица разделяло сантиметров тридцать.

– Что вы имеете в виду под словами «провернуть одну аферу»?

– Надо устроить в «Бомбее» диверсию.

Дэвис посмотрел на него в ужасе.

– И что я должен сделать? Дымовую шашку бросить? Или пару раз пальнуть из пистолета? Это обратит их в бегство, как думаете?

– Обойдемся без крайностей, – попытался успокоить его Валентайн. – Просто разозлите нескольких охранников.

– Я полицейский. Это вам, черт возьми, не кино какое-нибудь. Люди меня знают.

– Ну наденьте шляпу и очки. Это должно занять всего несколько минут. Можете пару-тройку друзей прихватить.

– В смысле жутких на вид друзей.

– Ну, это уж сами решайте.

Подошла Дотти справиться, понравилась ли им еда. Сплетни, без сомнения, были ее самым пагубным пристрастием. Она проторчала у их столика целую минуту. Дэвис глотал вафли с таким аппетитом, словно не ел неделю. Покончив с ними, он поднялся и пошел прочь. Потом вернулся и бросил пятерку на стол.

– Назовите хоть одну разумную причину, по которой я должен вам помочь, – предложил он.

Валентайн подумал.

– Потому что вы классный парень.


Через час Валентайн проскользнул в офис Портера в зале видеонаблюдения «Бомбея» и закрыл дверь. Стены освещали видеомониторы, дававшие нечеткое черно-белое изображение. В полумраке он не сразу заметил за столом Портера, жевавшего рогалик.

– Салют, – приветствовал Портер.

– Салют, – ответил Валентайн, выдвинув для себя стул.

В этом помещении поддерживалась прохлада на уровне восемнадцати градусов из-за нежной электроники, поэтому под синим пиджаком на Портере был мешковатый свитер на пуговицах. Валентайн отлично помнил этот свитер: он сам подарил его Фрэнку на пятидесятилетний юбилей.

– Я думал, ты со мной больше не разговариваешь, – сказал Портер.

– Я уезжаю из города. Зашел попрощаться.

– Ты не обиделся?

– Переживу.

Портер на мгновение отвел глаза от экрана. Как большинство людей, отвечающих за безопасность в казино, он беспрестанно вертел джойстиком, меняя угол обзора и наезд, чтобы не уснуть.

– Спасибо, Тони, – выдохнул Портер. – Хочешь анекдот?

– Диет-кола есть? – спросил Валентайн.

– Есть ли у меня диет-кола? Да ты меня подсадил на эту гадость. – Он вытащил бутылку из мини-холодильника позади стола и наполнил два пластиковых стаканчика – пузырящаяся пена перелилась через край на бумаги. Они чокнулись.

– Померла женщина. Устроили ей похороны. Стали доставать гроб из машины, да и долбанули его о стену. Слышат – стонет кто-то. Тетка-то оказалась жива. И еще десяток лет протянула. А потом опять померла. Ну опять похороны. Достают гроб из машины, а муж ее и говорит: «Осторожнее, о стену не ударьте!»

Валентайн почувствовал, как по позвоночнику скатилась капля пота. Он не снял пальто. В кармане пиджака дожидался своего часа пистолет, снятый с предохранителя. Валентайн ощутил на себе взгляд Фрэнка.

– Ха-ха, – сказал он.

– Наверное, плюну на этот анекдот, – расстроился Портер.

– Да нет, смешно.

– Спасибо. Когда твой рейс?

– Через пару часов.

– Назад в солнечную Флориду, да?

Валентайн уловил в его голосе: Портер хочет, чтобы он уехал.

– Надо получить пенсионное пособие, – объяснил Валентайн.

Напряжение исчезло с лица Портера. Дверь распахнулась от удара. В зал вошел один из подчиненных Портера.

– У нас проблема в зале блэкджека. Стол семнадцать.

Он захлопнул дверь.

Портер вбил несколько команд на клавиатуре. Семнадцатый стол появился на всех мониторах в зале. Трое вызывающе одетых афро-американцев спорили с женщиной-дилером. Орудуя джойстиком, Портер увеличил изображение того, который говорил больше остальных. Это был Дэвис в черном котелке и дизайнерских солнцезащитных очках. Сняв трубку внутреннего телефона, Портер позвонил вниз.

– У вас там все под контролем?

Ответ ему не понравился. Склоки вредят бизнесу. И в его обязанности входит тушить любые потенциально опасные ситуации, прежде чем они выйдут из-под контроля. Встав, он схватил рацию со стола.

– Я скоро.

Портер остановился у двери и пристально посмотрел на Валентайна.

– Тони!

Валентайн повернулся всем телом.

– Да, Фрэнк.

– Ты действительно уезжаешь?

От бодрого тона не осталось и следа. Валентайн смотрел ему прямо в глаза.

– Не понял.

– Ответь на вопрос.

– Авиакомпания «Дельта». Рейс семнадцать одиннадцать.

Портер расслабился.

– Подбросить в аэропорт?

– Было бы здорово, – согласился Валентайн.


Портер ушел. Валентайн подкрался к двери и приоткрыл ее. Портер беседовал со своим подчиненным, лысым азиатом свирепого вида. Тот кивал, соглашаясь со словами начальника. Валентайн закрыл дверь и бросил стаканчик в мусорку. Потом сунул руку в карман и сжал пистолет. Азиат вошел в зал.

– Как дела?

– Неплохо, – ответил Валентайн.

– Фрэнк попросил меня устроить вам экскурсию по казино.

– Что вы говорите?

Азиат улыбнулся.

– Именно так.

Валентайн вытащил пистолет и навел его на грудь азиата. Другой рукой указал на подсобку.

– Начнем экскурсию там.

Дрожащий азиат вошел в подсобку. Валентайн закрыл дверь и подпер ручку стулом. Потом сел за компьютер Портера.

Нажал клавишу «shift», экран засветился. На нем была матрица с изображениями с разных камер по всему казино, позволявших Портеру одновременно следить за столами блэкджека, рулеткой, крэпсом[90] и автоматами. Также он мог видеть, как уносили деньги после игры и пересчитывали их в двух специальных зонах, носивших названия «Комната жесткого счета» и «Комната мягкого счета».

За годы работы Валентайн расследовал немало мошенничеств служащих казино. Объединяло их одно. Шайки всегда выдумывали хитрые способы пропихнуть деньги через комнаты «жесткого» и «мягкого» счета, а потом вынести их за пределы казино. Он был уверен, что ребята в «Бомбее» пошли тем же путем.

Переместив курсор, он два раза кликнул мышкой, на экране появилась «Комната мягкого счета». Дежурили две женщины средних лет. Они пересчитывали купюры по восемь часов в день. После смены их обыскивал агент Отдела надзора за азартными играми. Если ему что-то не нравилось, он мог заставить их раздеться донага. Валентайн покрутил джойстик, чтобы осмотреть комнату, и не заметил ничего необычного.

Вернув на экран матрицу, он нашел ячейку с «Комнатой жесткого счета». Здесь взвешивали и заворачивали монеты. В центре комнаты высился стол с огромными весами. Рядом стояла машинка для упаковки монет.

И в «Комнате жесткого счета» все ему показалось нормальным, кроме второго стола, придвинутого к стене. Валентайн тронул джойстик. На этом столе обнаружились весы поменьше. Он увеличил изображение. На кой черт они нужны? На случай избытка монет?

Валентайн откинулся на спинку стула Портера. Получается, члены шайки берут ведерки с монетами, которые вытаскивают из автоматов, взвешивают их на маленьких весах, а потом тайком выносят из казино?

Нет, такое невозможно. За каждым игровым автоматом ведется видеонаблюдение круглые сутки, семь дней в неделю. Записи потом просматривают агенты Отдела надзора за азартными играми. Агент пересчитывает, сколько ведерок собрали из каждого автомата и сравнивает с числом ведерок, поставленных на весы. Если цифры не совпадают, виновных арестовывают.

Иными словами, он по-прежнему не имел ни малейшего представления о том, что происходит.

И начинал раздражать сам себя. Это на него совсем не похоже. Неужели потеря друга и всякие там мелочи жизни виновны в том, что он утратил способность мыслить ясно? Достав бутылку диет-колы из холодильника Портера, он откупорил ее и сделал большой глоток.

– Вы еще здесь? – заорал азиат из подсобки.

Валентайн метнул бутылку в дверь. Потом набрал команду на клавиатуре, на экране появилась матрица столов блэкджека. Портер стоял у семнадцатого стола, разгневанно втолковывая что-то десятку охранников. Дэвиса и его дружков не было видно.

Охранники удалились. Двигая джойстиком, Валентайн следовал за ними но залам казино. Они бежали либо к лифту, либо к пожарному выходу.

Валентайн ввел другую команду. Снова появился стол семнадцать. Портер был еще там. Он поднес рацию к губам. На столе зазвонил телефон. Валентайн помедлил, потом снял трубку.

– Тони?

– Салют, Фрэнк, – ответил Валентайн.

– Ах ты сволочь! – заорал Портер.

– А что случилось?

Фрэнка перекосило от злости. А это означало, что разгадка тайной пропажи пяти миллионов крылась в его компьютере, а Валентайн не сумел найти ее.

– Ты покойник, – прорычал Портер.

31 911

Пообщавшись с Портером, Валентайн позвонил в офис Арчи Таннера, предполагая, что беседа будет короткой. Он хотел предложить Арчи вызвать полицию. Арчи мог подвергнуть аресту по подозрению в краже любого подчиненного, даже если не располагал доказательствами. Штат давал ему такое право, так же как и любому другому владельцу казино в Атлантик-Сити.

– Извините, – ответила секретарша. – Мистер Таннер уехал во Флориду.

– А Брэнди на месте?

– Она дома, приболела.

– А кто за старшего?

– Фрэнк Портер.

Валентайн повесил трубку. Он прикинул, что у него осталась минута до того, как кто-нибудь из ребят Портера добежит до третьего этажа и пристрелит его. Снова сняв трубку, Валентайн набрал 911.

– В «Бомбее» пожар, – сказал он оператору.

И вышел в зал видеонаблюдения. Там никого не было. Валентайн открыл дверь и выглянул в коридор. Пусто. Подошел к кнопке пожарной тревоги и разбил защитное стекло. Оглушительно завыла сирена.

Валентайн пошел к лестнице, следуя по красным значкам «Выход». Выйдя на площадку, он услышал, что кто-то поднимается ему навстречу. Вытащив пистолет, Валентайн направил его в пол и нажал на курок. Шаги застучали в обратном направлении.

Спускаясь вниз, он выстрелил еще пару раз, раздумывая, как будет себя чувствовать, если убил невиновного человека. Но тут его осенило, что все невиновные сейчас стоят на улице и дожидаются пожарных.

На площадке первого этажа не было никого. Валентайн открыл дверь и заглянул в казино. Несколько питбоссов остались на своих местах. Ему вспомнились пятьдесят тысяч на банковском счету Спарки и в обувной коробке. Пять миллионов на пятьдесят тысяч – это сто человек. Значит, никому нельзя доверять.

Вскоре пожарные наводнили казино. Он подождал, когда один из них окажется рядом. Распахнув дверь, Валентайн наставил на него пистолет.

– Иди сюда.

Пожарный повиновался. Ирландец с веснушками и огненно-рыжими волосами. Казалось, он не слишком напуган таким поворотом. Как будто в его жизни случались ситуации и похуже наведенного на него пистолета тридцать восьмого калибра.

Валентайн отправил его наверх в одном нижнем белье, а сам натянул его форму поверх одежды. Она оказалась ему по размеру. Он увидел, что пожарный стоит наверху и качает головой.

В казино царило настоящее столпотворение. Валентайн миновал нескольких пожарных, не вызвав подозрений. Он направлялся к ближайшему выходу. Сердце выпрыгивало из груди.


Валентайн доехал до круглосуточного магазина, оставил машину между двумя грузовиками с товаром, купил сигарет и закурил, едва сев на сиденье. Наполнив легкие дымом, он ощутил, что постепенно успокаивается.

Эх, какой приятный вкус.

Настолько приятный, что он выкурил еще две сигареты и лишь потом достал телефон и набрал номер Дэвиса.

– Выписан ордер на ваш арест. Вы считаетесь вооруженным и очень опасным. Неужели вы действительно угрожали пожарному пистолетом и заставили его раздеться? О чем вы только думали?

– Люди Портера хотели убить меня, – объяснил Валентайн.

– Вы разгадали аферу?

– Нет.

– Узнали что-то новое?

– Нет.

– Вы должны явиться в полицию добровольно, – сказал инспектор.

– Что?

– Вы не владеете собой.

– Да что вы!

– Вы страдаете от слабоумия, Тони. Разгуливаете по городу с огнестрельным оружием, деретесь с женщинами. Вы полагаете, нормальные люди так себя ведут? Господи, да вот вчера вы представили меня как Ричарда Раундтри.

Валентайн следил глазами, как мимо проехали две патрульные машины. Когда они скрылись из виду, он выдохнул огромное облако дыма.

– Я не чокнутый.

– Это единственное, что вас спасет, – парировал Дэвис.

Инспектор был прав. Только это и может спасти его от тюрьмы. Но если его признают психически невменяемым, цена будет высока. Бизнес придется закрыть и до конца своих дней не заниматься… ничем.

– До свидания, Эдди, – отрезал Валентайн.


Телефон зазвонил, когда в пачке осталось три сигареты. Он посмотрел на экран. «Абонент не установлен». Отвечать было рискованно – сотовые компании способны отследить звонок в считанные секунды, – но Валентайн ответил, надеясь, что это Мейбл или Джерри, остро нуждающиеся в дружеской поддержке.

– Мистер Валентайн?

Его молитвы были услышаны. Это оказалась Брэнди.

– Я разговариваю с Арчи по другой линии, – начала она. – Он знает о том, что вы натворили сегодня в «Бомбее». И хочет знать, что же стряслось.

Валентайн сунул одну из оставшихся сигарет в рот, но не закурил.

– Передайте Арчи, что шайка из его подчиненных обкрадывает его, – он старался осторожно подбирать слова. – Фрэнк Портер – один из зачинщиков. Я хочу их разоблачить. Но они тоже не лыком шиты и пытались меня убить.

Брэнди переключилась на другую линию, потом вернулась.

– Арчи спрашивает, почему вы убежали от полиции.

– Потому что полиция тоже замешана.

– У вас есть доказательства?

– Да, – соврал Валентайн.

Она снова поговорила с Арчи.

– Арчи сказал, не беспокойтесь. Сегодня вечером он прилетит домой на своем самолете. Он велел вам отсиживаться в моей квартире до его возвращения. Он все уладит.

Брэнди говорила очень деловито. И ему это нравилось. Она продиктовала свой адрес, и Валентайн понял, что точно знает, где она живет.

– Буду через десять минут.


Брэнди жила в «Заповеднике», дорогом высотном кондоминиуме с видом на океан. Десять лет назад Валентайн с женой подумывали купить здесь квартиру с одной спальней, но выяснилось, что ежемесячная квартплата им не по карману, не говоря уже об ипотеке.

Он доехал до кинотеатра в конце улицы и припарковался за его кирпичным зданием. Потом вышел и снял форму пожарного.

Валентайн шел по Арктик-авеню, колючий ветер с океана пытался отбросить его назад. Казалось, что температура опустилась градусов на десять с тех пор, как он в последний раз выходил на улицу. Валентайн прислушался к своему телу, подумав, что оно подает какой-то сигнал.

У соседнего с кондоминиумом дома он свернул в переулок. К стене была приварена пожарная лестница, по которой Валентайн забрался на крышу. Во времена службы в полиции он лазал на здания много раз, гоняясь за подозреваемыми. С крыш открывался чудесный вид на окрестности.

Этот подъем пробудил в нем множество воспоминаний. Он огляделся по сторонам. На улице не осталось ни магазинов, ни кафе, работавших в те времена. Исчезли булочная, обувная мастерская, зоомагазин. В городе казино такие не выживают.

Здание, на которое он вскарабкался, когда-то служило мясокомбинатом. Из крыши торчали две трубы, словно не на должном месте выросшие зубы. Прячась в их тени, Валентайн осмотрел дом Брэнди через улицу. Сквозь входные двери был виден вестибюль. Ночной охранник сидел за столом и читал газету. Больше никого.

Охранник встал и потянулся. Ему было за тридцать. Квадратное лицо, кудрявые волосы. Обычно в ночные охранники шли такие старые чудаки, как Валентайн. А этот парень был слишком молод для подобной нудной работы. Достав телефон, Валентайн набрал 911 и сделал второй ложный вызов за вечер.

Не зная, чем заняться, он засек время до приезда пожарных. Они прибыли ровно через шесть минут.

Три пожарные машины и две «скорые помощи» сгрудились у входа. Охранник вышел на улицу в сопровождении шести полицейских, прятавшихся в задней комнате.

Валентайн разглядывал стеклянные стены дома, силясь угадать, на каком этаже поселилась Брэнди. И недоумевал, почему женщина, у которой есть все, что можно купить за деньги, ввязалась в такое. Еще один кусочек головоломки, который не вписывался в общую картину.

Ему показалось, что он увидел ее в окне верхнего этажа. Пентхаус. Валентайн набрал ее номер.

– Алло, – ответила она.

– Брэнди?

– Мистер Валентайн?

– Ловко сработано.

32 Человек в фиолетовом костюме

На стоянке «Арсенала» яблоку негде было упасть. Преданные поклонники бесстрашно бросили вызов погоде, чтобы попить пива и полюбоваться схватками. Валентайн втиснул «Мерседес» между двумя жалкими пикапами. Часы показывали десять минут десятого. Кэт должна была выйти на ринг через двадцать минут.

Он посидел еще в машине, чувствуя, как она остывает. Вопрос состоял в том, станет ли Кэт ему помогать. Будучи не слишком сведущим в тонкостях любви в современном мире, он все же понимал, что приглашение от женщины значило много. А Кэт сама захотела, чтобы он увидел ее на ринге. Он ей нравился. Если верно разыграть карты, можно переночевать на ее диване.

Билетер не желал брать у него деньги.

– Шоу началось час назад, – улыбнулся он. – Идите так.

Валентайн вошел и купил ведерко поп-корна. «Арсенал» всегда был оплотом мужской агрессивности, и ему было трудно представить Кэт, сражающейся в этих стенах. За дверями его приветствовал рев публики.

Зал был набит до отказа. Мужчины – а они составляли большинство – надрывали глотки до хрипоты. На ринге мультяшный персонаж в хоккейной маске пытался уложить на лопатки парня в оранжевом трико. Валентайн нашел свободное место в последнем ряду и тяжело опустился, скользя ногами по лужам пролитого пива.

Оба борца были великанами. Подружка оранжевого трико, изящная девица в красном платье, поднялась на ринг, держа складной стул. Вскоре соперник ее кавалера лежал, уткнувшись лицом в пол. Толпа затопала и заулюлюкала.

Хоккеист, пошатываясь, встал на ноги. Оранжевый, будучи в душе истым джентльменом, предложил ему руку. Соседка Валентайна, женщина с голубыми волосами, неодобрительно фыркнула.

– Слабак, мать твою! – заорала она.

Хоккеист воспринял критику и направил кулак в соперника, порядочно промахнувшись. На ринг полетел поп-корн. Он повторил попытку, но опять не попал. Новая волна поп-корна. В третий раз хоккеист достиг цели, и зал наполнили радостные крики.

Схватка закончилась на дружеской ноте. Если бы Валентайну сказали, что сценарий поединка написал десятилетний мальчишка, он бы ничуть не удивился.

Старушка с грязными губами вытащила программку.

– Кто следующий? – поинтересовался Валентайн.

– Лисица!

– И как она?

– Злая, как бешеная собака.

– А с кем она дерется?

– С грудастой шлюхой, этой Королевой дзюдо. У нее нет шансов.

– Кто сказал, что Королева дзюдо шлюха?

Старушка отодвинулась.

– Да без обид, мистер. Вы ей родственник, поди?

Валентайн хотел ответить, но ему помешали вопли. По проходу с другой стороны ринга шла Кэт. Она подлезла под веревками и начала разминаться. Выглядела Кэт потрясающе. Пышные волосы соблазнительно струились по спине. Губы алели. Священного журавля на груди не было. «Какая девушка!», – подумал Валентайн.

Следом появилась Лисица, и зрители замычали. За ней шел ее тренер, крупный парень в фиолетовом костюме. Он был похож на баклажан, и у Валентайна от смеха заболел живот. Когда Лисица добралась до ринга, в зале смеялись многие.

– Чего ржете? – удивилась старушка.

– Да костюм у него такого цвета.

– Отлично на нем сидит, если вам интересно мое мнение.

Лисица скинула халат. Примерно метр семьдесят семь. С ног до головы в коже. За поясом плетка. В общем, такую девушку не поведешь знакомиться с мамой. Она обошла ринг с важным видом, чтобы зрители начали скандировать ее имя.

– Ли-си-ца! Ли-си-ца!

Рефери забрался на ринг. И тут Валентайн заметил одну странность. Росту в нем было метра полтора. Весу – килограммов пятьдесят. Он обливался потом. Любой из двух девушек такой шибздик – на один зуб. На лице Лисицы отобразилась тревога.

Прозвучал гонг. Девушки начали приплясывать. Они делали выпады, топали ногами, но схватка не начиналась, пока Лисица не вцепилась в волосы Кэт и не начала их рвать. Кэт закричала, потом уложила Лисицу на пол отлично исполненным броском через бедро.

– Двинь ей в морду! – завопила старушка.

– Какая вы добрая, – изумился Валентайн.

Огрызаясь, Лисица медленно поднялась. Они начали ходить кругами, постепенно сокращая расстояние. Лисица снова схватила Кэт за волосы, та вскрикнула вполне правдоподобно.

Зрители вскочили с мест. Валентайн невольно последовал их примеру. Старушка бросилась в проход.

– Давай, добей эту сучку, Лисица! Поделом ей!

Кэт и Лисица катались по рингу, лягаясь и крича, потом Кэт оказалась сверху, заломив руку Лисице. Валентайн вдруг осознал, что орет не тише остальных. Миниатюрный рефери начал отсчет для Лисицы. Валентайн подхватил:

– Три… четыре… пять… шесть…

Потом начался сущий бедлам.

Тренер Лисицы запрыгнул на ринг. Схватил Кэт за волосы и дернул ее вверх, освободив подопечную. Он принялся трясти ее, а Лисица тем временем била Кэт по лицу.

Кэт кричала. Из ее ноздрей полилась кровь. Валентайн бросился по проходу к рингу. Не успел он подлезть под веревки, как к нему ринулся рефери.

– Вам нельзя здесь находиться, – предупредил он.

– А этот баклажан что здесь делает?

– Он ее тренер.

– Ну тогда я тренер Королевы дзюдо. Полегчало?

– Это моя работа, – оправдывался рефери.

– Вот и выполняй ее.

Валентайн подошел к тренеру Лисицы и двинул ему в челюсть. Баклажан ударился об пол, отпустив Кэт. Валентайн попытался удержать ее, чтобы она не упала, но тут услышал вопль. Лисица запрыгнула к нему на спину и впилась длинными ногтями ему в руку.

Он не любил драться с женщинами, но в данном случае выбора не было. Встав потверже, Валентайн перекинул девушку через голову. Она плюхнулась на пол, как мешок цемента.

Он помог Кэт подняться. Крошка рефери вскинул руку. Зрители бились в экстазе от такого представления.

– Как нос? – пытаясь перекричать их, спросил Валентайн.

– Нормально, – ответила Кэт. – Вы что, раньше никогда не видели пищевых красителей?

Он открыл рот, но ничего не смог сказать.

– Вы просто болван, – сообщила ему Кэт.


Выяснилось, что Кэт и Лисица, которую на самом деле звали Глэдис Лафонг, – закадычные подруги. Их дочки учатся в одном классе. Они обожают обмениваться вегетарианскими рецептами, найденными на просторах Интернета. Глэдис занималась постановочными боями пять лет. Ее муж Донни Лафонг – тот самый Донни Лафонг, который играл в футбол за команду «Джетс»[91] и проворонил мяч в решающей игре Суперкубка, тем самым угодив в Галерею позора в компании со многими другими звездами спорта. На деле он оказался приятным малым, что Валентайн понял, пытаясь принести извинения.

– Нет проблем, – заверил Донни, прижимая пакет со льдом к распухшей челюсти. – Не зря же наш бизнес называют опасным для здоровья.

– Мне ужасно неловко, – продолжал Валентайн, поглядывая в угол раздевалки, где стояли Кэт и Глэдис. – Я вам все представление испортил, да?

– Ну да, вроде того, – подтвердил Донни, хватая банку пива свободной рукой. – Не хотите холодненького?

– Нет, спасибо. Может, мне нужно кому-то позвонить и все объяснить?

– Нет, в игровом реслинге так дела не делаются, – объяснил Донни.

– В смысле?

Донни допил пиво и вытер губы рукавом.

– Они сами звонят. Промоутеры. Сами пускают в ход свои связи. Это их шоу, а мы просто нанятые клоуны.

– Извините меня, – в пятый раз повторил Валентайн.

– Да не парьтесь.

Валентайн положил руку на плечо здоровяку.

– Я сидел в крайнем секторе, когда вы бежали за тем мячом, чтобы гол забить. Вы играли против Майами в дополнительном матче.

Донни одарил его лучезарнейшей улыбкой из серии «Да ладно, пустяки».

– Спасибо, что помните.

Глэдис и Кэт таким всепрощением не отличались. Они сидели по обе стороны от разложенного фиолетового прикида Донни и пытались зашить дыры на плечах. Когда Валентайн подошел к ним, ни одна не подняла глаз. Он откашлялся.

– Слушайте, если я как-нибудь могу загладить то, что натворил… только скажите.

Глэдис отказывалась замечать его. Без макияжа она оказалась веснушчатой женщиной с непримечательной внешностью, лет тридцати восьми – сорока, с искренним выражением лица и мягким виргинским говором.

– Нет, Тони, теперь уже вы ничего не можете сделать, – ответила Кэт.

– Давайте я позвоню вашему промоутеру и все объясню.

Кэт вывела его из раздевалки в коридор. На ринге начинался последний бой вечера, здание сотрясалось от криков. Сжав его руку, она спросила:

– Вы хоть понимаете, сколько из-за вас будет неприятностей? Нам не разрешают импровизировать, Тони. Это указано в наших долбаных контрактах.

Валентайн сглотнул.

– Я подумал, вам больно. Донни вас так тряс. Я не знаю… просто почувствовал, что должен что-то сделать. Мне очень жаль.

– Что-то от ваших извинений легче не стало.

– Почему?

– Да потому что с вами всегда так. Помните, как мы познакомились? Вы забрались на ринг и сбили меня с ног. Ну хорошо, положим, так мне было и надо. Но это вас не оправдывает. Нельзя же вот так встревать куда попало и избивать людей.

Валентайн попытался ответить, но осекся. Большую часть жизни он сбивал людей с ног. И что-то ему подсказывало, что меняться уже поздно.

– Простите.

– Да хватит уже.

Он топнул.

– Хочу вас попросить об услуге.

Кэт скрестила руки на груди.

– Можно мне сегодня переночевать у вас на диване?

Ее ладошка ударила его по щеке. Звук был такой, как будто лопнул надувной шарик. Валентайн заметил в ее глазах слезы. Ринувшись в раздевалку, она захлопнула за собой дверь.


Валентайн смахнул снег с ветрового стекла «Мерседеса», потом сел за руль. Вставив ключ в замок зажигания, он перебрал несколько радиоволн, пока не нашел Синатру, поющего «Такова жизнь», и прибавил звук. Но песня закончилась скорее, чем он ожидал.

Синатра обладал способностью делать мир гораздо яснее. Валентайн понял, что исчерпал все варианты. Достав телефон, он включил его. Нужно созвониться с парой-тройкой адвокатов и выяснить, кто возьмется за его дело. С помощью адвоката можно состряпать версию, потом связаться с Дэвисом и обговорить условия добровольной сдачи. Ему придется защищаться, а жизнь отныне превратится в кромешный ад. Валентайн решил позвонить Мейбл, чтобы услышать голос друга, который был ему так нужен сейчас.

– Ой, Тони, я так рада, что это ты, – приветствовала его соседка.

– А что случилось?

– Тут звонит женщина по имени Линь-Линь.

– По поводу Юня?

– Да. Его похитили три бандита. И велели Линь-Линь найти тебя.

Валентайн прислонился лбом к холодному рулю.

– Они сказали, куда увезли его?

– В какое-то додзё, бог его знает, что это такое. И пригрозили Линь-Линь, если позвонит в полицию, они его убьют.

– Передай Линь-Линь, что я еду прямиком в додзё.

Мейбл перевела его на ожидание. Стоянка походила на сборище, которое решило разойтись разом. Задним ходом Валентайн выехал со своего парковочного места и рванул на дорогу. Давя на клаксон, он пробивался сквозь поток. В трубке прозвучал голос соседки.

– День какой-то жуткий, – пожаловалась она.

– Что такое?

– Куджо на меня накинулся.

– Так ты взяла этого пса?

– Да. Готовила ужин, а он попытался стянуть кусок свинины у меня из-под рук. Я ему заехала сковородкой по морде, тогда он начал хватать меня за ноги. Ну я и забралась от него на стол.

– А сейчас ты где?

– Все еще стою на столе.

– А почему полицию не вызвала?

– Так я вызвала. В резервации семинолов в Тампе беспорядки. Оператор сказала, что мне придется подождать.

– Ну так позвони соседям, – предложил Валентайн.

– Так ты же моя палочка-выручалочка, – ответила Мейбл и повесила трубку.

33 Смерть Тони Валентайна

Ступеньки жалобно скрипели под сорок шестым размером Валентайна. Здание, приютившее додзё Юня, было древним еще тогда, когда Валентайн пришел на первое занятие. Он остановился на площадке второго этажа. Дверь была приоткрыта, Валентайн толкнул ее и заглянул в просторный зал с высоким потолком и стенами, обитыми матами. Над дверью в раздевалку горела голая лампочка.

На паркетный пол додзё дозволялось ступать только босыми ногами, поэтому Валентайн разулся у порога. Пройдя через зал, он вытащил пистолет из кармана, открыл дверь в раздевалку и заглянул.

Комната была длинной и узкой, по обеим сторонам тянулись ряды шкафчиков, в конце виднелись душевые кабинки. Сенсей сидел привязанным к стулу. Братья Молло стояли рядом. Большой Тони, с загипсованной правой рукой, держал бейсбольную биту. Завидев Валентайна, он ударил Юня по голове. Сенсей дернулся, бита просвистела мимо макушки. Джоуи, чье лицо покрывали полоски белого пластыря, закричал:

– Один страйк![92]

Малыш Тони запрыгал вокруг стула, как сумасшедший придворный шут.

Сердце Валентайна забилось часто-часто.

– Это обязательно?

– Сверху на девятой, минус два, пытается добежать до третьей базы, – ответил Джоуи, подзуживая брата. – Хилый бэттер.

– А вот это за то, что руку мне сломал, – сообщил Большой Тони. Он взялся за биту, как Джо Морган из «Цинциннати редс»,[93] поигрывая мускулами от нетерпения и поднимая и опуская правый локоть, словно питчер[94] уже размахнулся, чтобы бросить мяч.

– Не надо, – сказал Валентайн.

– А то что?

– А то вам денег не видать.

Эта фраза заинтересовала Большого Тони. Он опустил биту. Теперь Валентайн услышал дыхание Юня. Это были короткие вдохи – учитель замедлял сердцебиение, чтобы сохранить спокойствие.

– Ты что, бабки привез?

– У меня их нет, – ответил Валентайн.

– Так чем заплатишь?

Он достал из кармана ключи от «Мерседеса» и, сунув указательный палец в колечко, потряс ими.

– Забирайте машину.

Большой Тони глянул на логотип.

– «Мерс», что ли?

– «SLK 600», купе.

– А пробег какой?

– Шестьдесят тысяч миль.

– Салон кожаный?

– Нет, заменитель. Конечно, кожаный. Ты хоть ездил на таком? – Большой Тони покачал головой. – Это почти так же приятно, как трахаться.

– Пушку в шкафчик убери.

– Так мы договорились?

Большой Тони кивнул.

– Не слышу.

– Договорились, – подтвердил Большой Тони.

Валентайн убрал пистолет в шкафчик и захлопнул стальную дверцу. Он общался с неандертальцами многие годы и мог угадать ход мыслей братьев Молло. Превыше всего им хотелось заполучить свои деньги. Большой Тони развязал Юня.

Тот подошел к Валентайну, стоявшему у входа. Валентайн бросил ключи через комнату. Большой Тони поймал их на лету, показал братьям и поцеловал.

– А как же документы? – спохватился Большой Тони.

– Я их тебе перешлю, – пообещал Валентайн.


Братья Молло вышли вслед за ними из раздевалки, Малыш Тони сделал в дверях колесо. Джоуи взял биту и указал ею на лицо Юня.

– Повезло тебе, китаеза, – сказал он.

Смеясь, они исчезли на лестнице. Валентайн коснулся руки Юня.

– Ты как?

Юнь потер руку там, где была веревка.

– Ты им чью машину отдал?

– Арчи Таннера.

– Ух ты, – удивился сенсей.

Их разговор прервали вопли рэпа. Они подошли к окну зала и посмотрели вниз. Братья Молло уже ввалились в «Мерседес» и теперь гикали и орали как подростки. Автомобиль качался вверх-вниз, как карусельная машинка.

– Она застрахована? – спросил учитель.

– Конечно, он…

Валентайн перевел взгляд в другой конец улицы. На углу стоял белый фургон с включенным двигателем. Стекло со стороны водителя опустилось. Показалась рука, державшая нечто, похожее на радиоприемник.

«Мерседес» съехал на дорогу. Сидя на заднем сиденье, Малыш Тони раскурил косячок. Большой Тони обернулся, чтобы взять его. Именно такая картинка осталась перед глазами Валентайна, когда машина взорвалась.

Белая вспышка на мгновение ослепила Тони. У него подогнулись колени. Когда он снова посмотрел вниз, «Мерседес» уже распался на тысячу частей. Белый фургон исчез.


Улица напоминала зону военных действий. Малыш Тони лежал на тротуаре вполовину меньше себя прежнего – ему оторвало нижнюю часть тела. Рядом растянулся обгоревший Джоуи. Невдалеке обнаружился и Большой Тони, его голова цветом походила на жареный каштан. Он еще дышал. Валентайн снял пальто и подложил под голову Большому Тони. Потом Большой Тони умер, и Валентайн забрал пальто.

– Ты не говорил, что тебя пытаются убить, – сказал Юнь.

– Да просто неделя такая выдалась.

– Ну, все хорошо, что хорошо кончается, – заметил сенсей.

– В смысле?

– Машина-то была твоя. Приедут полицейские, я им совру, что один из трех – ты. Пусть сами угадывают, который именно. Ты умер, по крайней мере на ближайшее время. У тебя появилось преимущество.

– Перед кем?

– Перед тем, кто хочет тебя убить.

Полицейская сирена разорвала заиндевевший ночной воздух. Мнимая смерть давала и еще одно преимущество. Полиция тоже перестанет искать его. Валентайн коснулся руки учителя.

– Я скучал по тебе.

– И я по тебе, Тони.


Перескакивая через ступеньки, Валентайн влетел в додзё и бросился в раздевалку. Велика вероятность, что полицейские попросят Юня пустить их в зал, просто чтобы полюбопытствовать. Он вытащил пистолет из шкафчика. Потом открыл окно и спрыгнул вниз.

Коленям такой маневр не понравился. Сирены разбудили всех до одной бродячих собак в городе. Они выли жутко, как хор привидений, которые решили устроить спевки. Сзади вынырнула машина и поймала его в два круга света от фар. Это было такси. Валентайн сел в него.

Шофер принадлежал к легиону ветеранов, которые работали на улицах Атлантик-Сити с достоинством и на высочайшем уровне. Включив счетчик, он сказал:

– Желание клиента – закон.

– Мотель «Голубой дельфин».

– Отличное место.

Шофер проехал два квартала к северу, потом начал поворачивать налево от Атлантик. Валентайн буркнул недовольно:

– Приятель, да я тут вырос. Куда вы едете?

– На Атлантик была перестрелка. Полиция оцепила весь квартал. Диспетчер советовал объезжать этот район.

– Где конкретно на Атлантик?

– Прямо перед «Бургер Кингом».

А «Бургер Кинг» стоит точно напротив «Дрейка». Он велел Анне оставаться на пляже и вспомнил, сколько обертокот фаст-фуда видел в их квартире. Валентайн подвинулся к разделявшему салон пуленепробиваемому стеклу.

– А диспетчер не рассказал, что там произошло?

Шофер покосился на него в зеркало.

– Полицейский?

– Бывший.

– То-то я смотрю – лицо знакомое. Диспетчер сказал, что какой-то иностранец вышел из «Бургер Кинга», и тут его кто-то пристрелил из фургона.

– А откуда диспетчер узнал, что он иностранец?

– А он услышал в полицейской сводке. Хотите, отвезу вас туда?

– Вы же сказали, там все оцеплено.

– Я знаю тайные тропы, – заверил шофер.


Валентайн обнаружил белый фургон хорватов в переулке рядом с «Дрейком». Он спустился по дорожке к офису мотеля. Управляющий читал газету и курил. Валентайн вошел.

Атлантик-Сити – город азартных игр, здесь у всех есть своя цена. Чтобы узнать у управляющего, в каком номере остановились хорваты, потребовалось всего одна купюра в пятьдесят долларов. Номер тридцать три, вторая дверь с конца ряда.

Валентайн прошел по неосвещенной дорожке к номеру. Постучавшись, шагнул в сторону и вытащил пистолет. Юрай Гавелка приоткрыл дверь на несколько сантиметров и уставился налитыми кровью глазами на ствол, потом отпрянул назад.

– У нас гости, – сообщил Юрай.

Валентайн закрыл за собой дверь. Анна сидела на полу и смотрела новости по телевизору. Она медленно встала.

– Они убили Алекса, – сказала она.

Валентайн перевел взгляд на Юрая.

– Вашего брата?

– Да, – кивнул тот.

Анна обняла Юрая за плечи. Она плакала так горько, что ее глаза превратились в две кучки разбитого стекла.

– Мы с Алексом пошли поужинать. Он переходил улицу. Подъехала машина, в ней два человека. Раздался выстрел, и Алекс рухнул на землю. – Анна опустила глаза. – А я побежала.

– Это вы правильно сделали, – похвалил Валентайн.

Они встретились взглядами.

– Правда?

– Правда.

– Да заткнитесь вы, – рассердился Юрай.

На экране телевизора появился корреспондент. Он стоял на углу улицы и брал интервью у Юня. Валентайн подобрался поближе.

– Не могли бы вы рассказать, что произошло здесь сегодня? – попросил корреспондент.

Камера повернулась, чтобы показать тлеющие обломки «Мерседеса» Арчи Таннера, двенадцатицилиндровый двигатель превратился в кусок расплавленного металла. Большой Тони и его братья были накрыты желтым брезентом. Валентайн указал на экран.

– Это была моя машина.

– Так они и за вами гоняются? – спросила Анна.

– Да.

Юрая эти картинки не тронули.

– Жаль, моему брату не повезло так, как вам.

34 Последний раз

Анна и Юрай были голодны и неплатежеспособны. Валентайн разыскал круглосуточный магазинчик, купил к продуктов и вскоре привез их в номер хорватов. К еде он добавил строгое предостережение: из мотеля не выходить, разве что кто-нибудь будет при смерти. И повесить на дверь табличку: «Не беспокоить».

Анна вышла с ним на улицу. Она была расстроена и, оказавшись под беззвездным небом, объяснила, почему.

– Юрай убежден, что вы член банды из «Бомбея».

Валентайн закурил одну из последних сигарет и наполнил легкие приятным дымом. Интересно, будучи мертвым, он сможет курить и поглощать тонны жирной пищи, не беспокоясь, что таким образом угробит себя? А что, это справедливо, учитывая, через что ему пришлось пройти.

– Почему?

– Когда Юрай сказал вам, что убили Алекса, вы не проявили удивления.

– Потому что я не удивился.

Она смутилась, как будто обвинения Юрая попали в десятку. Валентайн покачал пальцем у нее перед носом, слова слетали с его губ с облачками дыма.

– Да что такое с вами и Юраем? Вы же мне сами сказали о ваших подозрениях, что вас подставил «Бомбей». А теперь удивляетесь, что вас убивают? Вам следовало сбежать из города, когда была возможность.

Анна смотрела на замерзшую землю. Потом уперлась глазами в Валентайна.

– Вы всегда такой… не знаю, как правильно сказать. Уверенный в своей правоте?

– Ну, если это выражение соответствует тому, что вы подразумеваете, то да, обычно я такой.

– Что дает вам такое право? – возмутилась она.

Валентайн задумался.

– То, что я обычно прав.

Анна ушла в номер. Он докурил сигарету и направился к пляжу.


На протяжении всей жизни он гулял по этому пляжу. После уроков, после работы и теперь на пенсии, когда ему этого хотелось. Иными словами, почти каждый день. У воды Валентайн нашел с десяток пустых пивных бутылок, выкопал в мусорном баке полиэтиленовый пакет и сложил все в него. Он провел на берегу свое детство, и его тошнило при виде разбросанных банок, бутылок и прочего мусора. То ли ему казалось, то ли вправду люди стали меньше любить место, где живут?

Он добрел до «Голубого дельфина». Поравнявшись с оградой, отделявшей его от пляжа, он приподнялся на цыпочки и заглянул. Перед мотелем Коулман и Маркони беседовали с управляющим. Маркони держал в руках большой пакет. Полицейские от природы не способны ничего делать быстро, и Валентайн чуть не замерз, дожидаясь, пока они расколют управляющего.

Ему вспомнился вчерашний разговор с Кэт. Убийства наркоторговцев, которыми прихвастнул Маркони, были совершены три года тому назад, когда он еще служил в полиции. За полгода пятерых торговцев кокаином убили выстрелом в голову и ограбили. Одну из жертв обнаружили на стоянке того казино, в котором работал Валентайн.

Торговец был при смерти, когда к месту преступления прибежал Валентайн. Это был еще совсем мальчишка. Валентайн попросил его описать нападавшего, но он только провел рукой по лицу и отправился на тот свет. Валентайн тогда не понял этот предсмертный жест паренька. Теперь же все стало ясно. Он пытался показать шрам на щеке Маркони.

Валентайн наблюдал, как Коулман и Маркони садятся в машину. Управляющий вернулся в офис и выключил свет. Открыв щеколду, Валентайн проскользнул на территорию мотеля.

Пластиковая карточка-ключ от номера сработала. Он вошел в темную комнату и опустил шторы, натыкаясь на мебель. Ударился большим пальцем ноги о ножку кровати и беззвучно выругался.

Потом включил свет и огляделся. Маркони и Коулман обыскали ящики и переворошили одежду. Из ванной пропал бритвенный прибор. Какая-то одежда по-прежнему висела в шкафу, и Валентайн подумал, что инспекторы выбирали только то, что им подходило по размеру.

Он опустился на кровать. Голова разболелась, ноги замерзли, а желудок настоятельно требовал горячего. Но хуже всего было то, что его шестидесятидвухлетнее тело приблизилось к состоянию полного изнеможения.

Валентайн приоткрыл окно, надеясь, что услышит приближение непрошеных гостей. Потом стянул с себя одежду, забрался под теплое одеяло и провалился в сон.


Ему приснилось, что он стоит рядом со строительным рабочим. Тот держал в руках отбойный молоток и трудился над участком тротуара. Валентайн кричал ему прямо в ухо, но тщетно: молоток все заглушал.

Он открыл глаза. Кто-то стучал в дверь соседнего номера. Уже наступило утро, яркий солнечный свет брызгал на стены. Встав, Валентайн взял с тумбочки пистолет, подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул на улицу. И моргнул от удивления. У соседнего номера стояла Кэт Берман.

Он закрыл дверь. Сунул пистолет в карман пальто и накинул костюм, в котором ходил вчера.

– Кого-то ищете? – спросил Валентайн.

– Вас, – улыбнулась Кэт. – Точнее, вашего сына. Надеялась, он подскажет, где вас искать.

– Так вот он я.

К его удивлению, она поцеловала его в щеку.

– Войти-то можно?

– Конечно, – услышал Валентайн свой голос.

Они сели на диван.

– Мне нужно с вами поговорить.

– Так мы вроде как уже говорим.

– Разговор будет серьезным. – Подняв с пола сумочку, она вытащила бутылку содовой и два пластиковых стаканчика, разлила воду, почти опустошив бутылку.

– Что-то празднуем? – поинтересовался Валентайн.

– Еще как. Я не пью, так что, надеюсь, вы не против газировки. – Она протянула ему стаканчик. – Ваше здоровье.

– Вздрогнем.

Кэт хихикнула, услышав в его тосте больше, чем он в него вложил. Он раскраснелся и смущенно заерзал. Да что же, черт побери, происходит? Двенадцать часов назад она была готова его кастрировать. Они допили газировку молча. Потом Кэт положила руку ему на бедро. И не убрала.

– Сегодня утром Глэдис, Донни и я встречались с продюсером вчерашнего шоу. Зовут его Рик Хани. Он организует шоу реслинга для кабельного телевидения. В общем, рассаживает он нас в своем кабинете и делает вид, что взбешен. Он раньше был борцом под псевдонимом Ловкач. Ну вот, Рик нам и говорит: «Кто придумал поменять вчера сценарий?»

– Надеюсь, вы догадались сказать, что это я, – вставил Валентайн.

– Естественно, нет! В этом бизнесе никто никому правды не говорит, Тони. А Донни ему отвечает: «Я придумал, Рик. Мне показалось, что сценарий устарел». Рик уставился на нас и молчал минуту, как будто не мог придумать, что сказать. Потом открыл ящик стола и вытащил какие-то контракты. Бросил их на стол и спрашивает: «Знаете, что это?» Мы закивали, а он дальше: «Прежде чем обсудить условия, хочу кое-что прояснить. С этого дня мы не отступаем от сценариев, лады?» Ну мы переглянулись втроем, и вы не представляете, чего нам стоило не рассмеяться!

– Условия чего?

– Того, как мы с Глэдис будем драться друг с другом целых пять раз. Рик сказал, что после вчерашнего выступления в «Арсенал» позвонило больше народу, чем после всех прочих боев. Мы стали хитом.

– Вы меня разыгрываете, – покачал головой Валентайн.

– Совсем нет. Мы перетянули одеяло на себя.

Он почувствовал, как поднимается настроение. Все-таки он не испортил Кэт жизнь. Может быть, чистосердечное признание на исповеди у отца Тома принесло больше пользы, чем он предполагал.

– И сколько он вам денег предложил? – спросил Валентайн.

– Пять схваток по десять тысяч долларов за схватку.

Он сжал ее руку.

– Это лучшая новость за всю неделю. Надеюсь, вы согласились.

– Вот тут-то и загвоздка.

– Какая еще загвоздка?

Кэт вытащила из сумочки какие-то бумаги и положила ему на колени.

– Эта сделка для нас четверых.

– Что-то я не улавливаю, – насторожился Валентайн.

– Донни сказал Рику, что ваше участие было запланировано.

– Что-что?

– Тони… пожалуйста, не сердитесь.

Валентайн схватил документы и поднес к глазам. Это был контракт. Его фамилия стояла в самом верху, и далее шло подробно описание его роли как ревнивого кавалера. Он должен бить Донни, только на этот раз ему за это заплатят две тысячи за выход. Внизу указывались даты. До первого шоу в центроплексе «Орландо» оставалось три недели.

– Безумие какое-то. – Валентайн положил контракт. – Вы должны были открыть правду этому человеку, Кэт.

– Мы не могли…

– Нет, вы просто не захотели.

Она собралась ответить, но промолчала и уронила голову, так что подбородок коснулся груди.

– Вы отказываетесь.

– Я не борец, – ответил Валентайн, чувствуя, что кровь закипает совсем по-другому и чувства вырываются из-под контроля. – Я же мог кого-нибудь покалечить. Вы сами мне говорили. А теперь хотите, чтобы я занимался этим профессионально. Ради Бога, девочка, о чем вы все думали?

– Черт! – Забрав контракт, Кэт бросила его в угол. – Вы же вышли на ринг, разве нет? Моя жизнь текла себе спокойно, пока вы не появились. Тони, такая возможность представляется раз в жизни – в моей долбаной жизни. Но вам же плевать, да? Нет! Вам нравится портить мне жизнь?

– Вы же знаете, что это не так, – защищался он.

– Тогда почему вы отказываетесь? Будет весело. Три шоу пройдут во Флориде, так что и от дома далеко вам уезжать не придется. Донни и Глэдис классные ребята. Ну же, Тони.

«Потому что это глупо», – подумал Валентайн. Настолько глупо, что он не мог представить себя частью этой затеи. Опуститься до такой степени. Но если сказать ей так, она же уйдет, и он больше ее не увидит. А этого Валентайн тоже не хотел.

– Можно мне подумать?

– Что за отговорки?

Он выдохнул воздух, застрявший в легких.

– Ладно.

– В каком смысле?

Валентайн посмотрел ей в глаза.

– Ради вас я согласен.

– Ой, Тони!

Кэт обвила его руками и начала целовать его лицо. Его обжигало ее дыхание, ее губы были слаще кондитерского сахара. Он пришел в такое возбуждение, что не смог бы повернуть назад, даже если бы пожелал.


Последний раз Валентайн занимался любовью полтора года назад.

Со своей женой на диване в гостиной нового дома в Палм-Харбор. Диван доставили тем утром, и он стал последним штрихом в обустройстве дома. Так началась их новая жизнь.

Как парочка подростков, они с Лоис сорвали друг с друга одежду и устроили оргию.

Это было замечательно. Настолько замечательно, что после ужина они легли в постель и снова занялись любовью. А потом уснули в объятиях друг друга.

А утром, лежа в постели, он играл с ее волосами, надеясь, что, проснувшись, Лоис захочет это повторить. Но она не захотела.

Вскрытие показало, что у его жены было прогрессирующее заболевание сердца. Лоис всегда прекрасно чувствовала свое тело, и Валентайн подозревал, что она знала: что-то внутри работает не так, как надо. Но ничего не говорила, хотела сначала устроиться на новом месте, а уж потом идти к врачу.

Какова бы ни была причина, Лоис ограждала его от новостей, которые, по ее мнению, сулили неприятности.

А потом Валентайн ужаснулся. Ведь это он был инициатором секса в тот день, как и в другие дни время от времени. И места он выбирал не всегда подходящие для этого. Лоис никогда не возражала, а иногда получала больше удовольствия, чем он.

Вот только в тот последний раз все удовольствие досталось ему. И теперь его одолевали мысли о том, что то напряжение повредило ее и без того хрупкому сердцу. И убило ее.

И кто он после этого? Сексуальный маньяк? Валентайн задыхался от боли, думая, что его желание уничтожило ту, которую он любил больше всего на свете. Чувство вины камнем лежало на его душе. Секс стал для него запретным.

До сего дня.


Если бы в соседнем номере были постояльцы, подумал Валентайн, они уже начали бы стучать в стену, потому что он и Кэт расшумелись так, как культурным людям не пристало. Это был секс с фейерверками, такой, о котором слышишь от других, читаешь в книгах, который видишь в кино, но никогда не испытываешь на себе. И дело не в тебе или в твоей партнерше, а в самой ситуации. Это было дикое неуправляемое веселье, как тлеющее пламя, в которое разом вылили несколько бочек бензина.

Валентайн пытался не вспоминать о Лоис, и по большей части ему это удавалось. Но пару раз воспоминания все же вмешивались. И он представлял, что жена судит его оттуда, где она теперь обреталась. В любой другой ситуации Валентайн оцепенел бы от такой мысли. Но сейчас ему было не до этого.

– О чем ты думаешь? – прошептала Кэт полчаса спустя.

Одеяло сползло на пол, лампа с тумбочки валялась рядом. Валентайн изучал потрескавшийся потолок. Его легкие требовали сигареты.

– Думаю, если я и дальше стану с тобой водиться, надо будет увеличить сумму по страхованию жизни.

– Да ну тебя, я серьезно.

– Мне давно не было так хорошо, – признался Валентайн.

– Расскажи что-нибудь о себе, – попросила Кэт немного погодя. – Такое, чего больше никто не знает.

Он повернулся на бок и посмотрел на нее. С секретами у него было не густо – внутри он был почти таким же, как снаружи, – поэтому ему пришлось поразмыслить.

– Только чур ничего не выдумывать, – добавила Кэт.

– Ладно, – сказал Валентайн после долгой паузы. – Вот тебе одна история, которую раньше я никому не рассказывал.

– А про что?

– Однажды я не задержал мошенника.

– Специально?

– Ага.

Кэт оперлась на локоть.

– Ну-ну, рассказывай.

– Когда Атлантик-Сити только-только стал городом азарта, владельцы казино не соображали еще, что к чему. Жулики ужасно любили наш город и называли его кондитерским магазинчиком. Как-то вечером я стоял в зале блэкджека в «Песках». Появилась женщина в инвалидной коляске с мотором. Ей было лет под семьдесят. Звали ее Жюстин. Она сказала питбоссу, что попала в аварию, получила деньги от страховой компании и хочет поиграть в блэкджек. Питбосс нашел ей место за столом. Жюстин сыграла семь раз, по сто долларов за ставку. Она была большая оригиналка. Курила без остановки, пила виски, называла питбосса и дилера «лапочкой» и «пупсиком». Все были ею очарованы, пока она не начала выигрывать.

– И сколько она выиграла?

– Через час к ней перекочевали все фишки дилера.

– И сколько это?

– Около двадцати тысяч.

– Она мошенничала?

– Я полагал, что да.

– Как?

– Мне мой нюх подсказал. Если бы она сыграла один кон, я бы сказал: новичкам везет. Но она-то сыграла все семь. Очень похоже на мошенничество.

Кэт хихикнула.

– Нюх подсказал. Здорово.

Валентайн дотронулся до носа.

– Есть еще порох в пороховницах.

– И что дальше?

– Дилер взял еще фишек. А Жюстин продолжила играть. Бац, бац, бац, и он снова в дураках. А потом она спрашивает с невинным видом: «А можно ставку повысить?» Она и так делала максимальные для этого стола ставки. Тогда питбосс спросил у менеджера смены. А менеджер смены хотел вернуть деньги, поэтому дал добро. Потом повернулся ко мне: «Вы согласны?» Ну я-то не был согласен. Поэтому схватил девчонку с подносом…

– Официантку.

– … извини, и взял у нее стакан воды. У меня в голове сложилась гипотеза разгадки того, что проделывала Жюстин, и я решил проверить.

Они начали наконец замерзать, и Кэт накрыла себя и Тони одеялом.

– И что же?

– В блэкджек играть трудно, особенно если при этом еще беседуешь. А Жюстин болтала со всеми вокруг. Я не мог понять, как она успевает следить за картами. А потом меня осенило. Она вообще сама не играла.

– А кто же играл?

– Ее кресло. В моторчике был спрятан компьютер. Жюстин вводила достоинства карт через клавиатуру, а потом читала ответ на цифровом мониторе. Тогда я подошел к ней и пролил на нее воду. В ту же секунду кресло задымилось.

– А с компьютером играть противозаконно?

– Само собой.

– Так почему же ты ее отпустил?

– Да все произошло очень странно. Я посмотрел на нее, она на меня. Жюстин была напугана. Мне показалось, что она впервые нарушила закон. Я спросил: «Усвоили урок?» Она кивнула. Тогда я отвернулся, а она опрометью выбежала из казино.

– У тебя были неприятности?

– Нет. Компьютер пришел в полную негодность, так что доказательств не осталось. Потом меня мой начальник допрашивал, но я выкрутился.

– Как?

– Сказал, что окропил ее святой водой.

Кэт стукнула его по плечу.

– Ты ужасен.

35 Татуировки

Валентайн не хотел начинать отношения со лжи, поэтому попросил Кэт одеться и рассказал все, что произошло за последние сутки, включая и то, как братья Молло накануне вечером превратились в прах. Расчесывая волосы, она сказала:

– Ну что ж, сами нарвались.

Валентайн сидел на кровати и застегивал рубашку. Его рассказ не встревожил ее, и он догадался, что причиной тому их умопомрачительный секс. Уж ему-то настроение он поднял точно.

Мотор «Сатурна» завелся не сразу. Кэт дала по газам, и машина очнулась от сна.

– Обычно я не привожу новых знакомых домой, – сказала она. – Но для тебя сделаю исключение.

Валентайн подумал, что это шутка. Но потом вспомнил, что Кэт одна воспитывает двенадцатилетнюю дочь.

– Спасибо, – ответил он.


Кэт жила в съемном бунгало в Старгейте, тихом городишке в пяти милях от Атлантик-Сити. Город все еще не мог оправиться от последнего кризиса, когда государство выкачало из всех казино сотни миллионов долларов, не заделав ни одной рытвины на дорогах и не посадив ни одного дерева. Обещания светлого будущего никогда не сдерживались и, вероятно, не будут сдерживаться впредь.

Ее дом стоял на унылой улице с крошечными, обнесенными оградой двориками. Кэт остановила машину на цементной плите, служившей подъездной дорожкой, и заглушила мотор.

– Не ахти, но жить можно.

Валентайн коснулся ее руки.

– Давай сразу кое-что проясним, – предложил он.

– Что?

– Ты не должна извиняться передо мной за то, как живешь.

Она наклонилась и поцеловала его. Так же сладко, как в первый раз. Это ощущение не покидало его до тех пор, пока они не поднялись на крыльцо и Кэт не закричала.

Входная дверь была выбита и стояла, прислоненная к косяку. Отодвинув Кэт за себя, Валентайн достал пистолет и вошел.

Комнаты оказались маленькими, но чистыми. Нигде не было видно выдвинутых ящиков, перевернутой мебели или других следов пребывания вандалов. В воздухе чувствовался странный запах, напомнивший ему жженый сахар.

Вернувшись на крыльцо, он сказал:

– Вроде все в порядке.

Кэт кинулась в спальню, через несколько секунд появилась с ящиком-сейфом в руках и вытряхнула его содержимое на диван. Посыпались деньги, в основном двадцатки.

Валентайн помог пересчитать их. Двести сорок долларов. Тревога постепенно покидала ее лицо.

– Все цело, – выдохнула Кэт.

– А твои драгоценности?

– Они на мне, – сказала она. – Телевизор тоже на месте, и видеомагнитофон, и компьютер. – Кэт стала складывать деньги в ящик. – Ничего не понимаю. Почему они ничего не взяли?

– Понятия не имею. А что это за запах, кстати?

– Я думала, это от тебя пахнет.

– От меня?

– Ты не курил?

Валентайн покачал головой. У него осталось две сигареты, и он принял решение, что они будут последними. Валентайн снова обошел дом, который был полон старомодных безделушек, прямо как его дом во Флориде.

Он принюхивался к цветочным горшкам и другим вещам, которые способны плохо пахнуть. Сильнее всего тянуло из кухни, поэтому Валентайн проверил все приборы, которые могут загореться.

Плита была выключена, так же как кофеварка и тостер. Озадаченный, он осмотрел мусорное ведро. В кухню вошла Кэт.

– Ты зачем радио выключил?

– Я его не трогал.

Старенький белый приемник «Сони» стоял на стойке рядом с книгой кулинарных рецептов. Валентайн отодвинул его от стены и заметил дыру размером с монету в одном из динамиков. Прищурившись, он увидел, где пуля пробила стену, оставив отверстие, через которое был виден задний двор.

– Оно у меня всегда играет, – объяснила Кэт, выглядывая из-за его плеча. – Есть одна джазовая станция, которая мне очень нравится.

– «WQRX»?

– Она самая.

– Выбираешь Синатру?

– Как и все.

Вот теперь он в самом деле влюбился в нее. Валентайн поставил радио на место.

– Ну, мистер детектив, – начала она, – и зачем же грабитель прострелил мой приемник?

«Грабитель не стал бы стрелять в радио», – подумал он. Грабители влезают через окна или задние двери. А если не находят ничего ценного, оставляют следы своего визита – например, стянут бутылку пива из холодильника или облегчатся на женское нижнее белье. Такой уж склад ума у людей, которые грабят дома. Их действия предсказуемы, как погода.

Грабители не вламываются в дома с пистолетом наголо, как это сделали те, кто проник в дом Кэт. Войдя в кухню, они испугались голоса, доносившегося из радиоприемника, и машинально выстрелили.

– Погоди-ка, – сказала она через минуту, садясь за руль своей машины. – Не хочешь ли ты сказать, что эти грабители собирались убить меня?

– Хочу.

– Почему?

Ему в голову пришло лишь одно логичное объяснение:

– Потому что ты знакома со мной.

– Господи, Тони.

Валентайн подумал о других своих близких, которые могут оказаться мишенями. Достав телефон, он включил его и увидел, что батарейка совсем разрядилась.

– Где ближайший телефон-автомат?

Кэт довезла его до «Севен-илевен»[95] в соседнем квартале. Телефон обнаружился в конце магазина у туалета. Бросив четвертаки в щель, он набрал номер сотового Дэвиса.

– Алло, – сказал инспектор.

– Привет, Эдди.

Дэвис съехал на обочину, преследуемый воплями клаксонов.

– Кто это еще?

– Тони Валентайн.

Последовало неловкое молчание. Потом Валентайн вспомнил: его же считают мертвым.

– Это Ричард Раундтри, если не ошибаюсь?

– Валентайн! Вы живы?

– Более чем.

– А в морге лежат три тела…

– Это длинная история. Послушайте, хочу задать вам вопрос. Вы дома давно не были?

– Что? – изумился инспектор.

– Да или нет?

– Да, но это не ваше…

– Сейчас же поезжайте домой и посмотрите, не было ли взлома.

– Что?

– Что слышали. – Валентайн продиктовал Дэвису номер телефона-автомата, выбитый на корпусе. – Перезвоните мне, посмотрим, ошибся ли я.


Кэт вошла в магазин, купила бутылку воды и завела разговор с чудаком-кассиром. Выглядел он жутковато: все лицо утыкано черными булавками, волосы – мешанина кричащих цветов. Но ее это не смущало. Она весело болтала с ним.

Валентайн торчал около автомата. Через десять минут телефон зазвонил.

– Ну, я был прав? – спросил он, сняв трубку.

– Они застрелили моего пса, – кипятился Дэвис.

– Что?

– Он у меня еще со времен учебы в колледже. Они вышибли заднюю дверь, а Бруно, видимо, на них бросился.

– Соседи ничего не видели?

– Видели. По описанию – Коулман и Маркони. – Дэвис помолчал. – Но вы и так это знали, да?

– Их я подозревал в первую очередь. Соседи позвонили девять-одиннадцать?

– Девять-одиннадцать? Тони, я живу в районе черных. Что бы ни сказали Коулман и Маркони, полиция бы всему поверила. – Он снова умолк. – Вы не объяснили, почему они сели вам на хвост.

– Они думают, что я организовал аферу в «Бомбее», а потом рассказал вам.

– То есть я попал, – резюмировал инспектор.

– Да, можно так сказать.

Валентайн почти слышал, как крутятся мысли в голове Дэвиса.

– Может, позвонить на работу и сказать, что приболел? А самому поехать к подружке.

– На вашем месте я так и сделал бы, – согласился Валентайн.

Дэвис продиктовал номер подружки. Валентайн записал его на ладони и повесил трубку.

Чудак за прилавком успел снять рубашку и демонстрировал разноцветное множество татуировок, красуясь своим торсом.

Каждая татуировка представляла знаменитого борца – Громила, Скала, Непробиваемый Стив Остин. Кассир играл мышцами, чтобы картинки двигались. Кэт охала и ахала в нужный момент. Валентайн взял ее под руку и вытащил из магазина.

– Дай-ка угадаю, – сказала она, когда они сели в машину. – Не любишь татуировки.

– Разве ты видела, чтобы я щеголял татуировками?

– Да я и не приглядывалась, если честно.

– Грубиянка. Некоторые религии считают, что это богохульство.

– Какие, например?

– Скажем, иудаизм. Знал я одного еврея с татуировкой. Когда он умер, его жена хотела похоронить его на еврейском кладбище. Так ему пришлось руку отрезать.

Кэт поморщилась.

– А я вот подумываю сделать себе татушку. У многих женщин-борцов они есть.

Валентайн посмотрел на нее так, что стало ясно: тема закрыта. Она перевела взгляд на дорогу.

– А что же сделали с рукой? – спросила Кэт несколько минут спустя.

– Кажется, похоронили ее на нееврейском кладбище.

– Как смешно. – Она ударила его в плечо.

36 Метод «Четырех королей»

Валентайн нуждался в машине.

Кэт довезла его до стоянки «Херц»[96] в аэропорту Бейдер. Тони взял «Мустанг». Не успел он повернуть ключ зажигания, как из радиоприемника Ван Моррисон завопил свой «Ниссовый мед».

Валентайн припарковался рядом с «Сатурном» Кэт и пересел к ней. Кэт разговаривала по сотовому с директором школы, где училась ее дочь, пытаясь втолковать ему, почему забирает Зоуи. Наконец она разъединилась.

– Вот кретин. Зоуи уже столько уроков пропустила – что изменит еще один день?

Валентайн достал сигарету.

– Ничего, что я курю?

– Это вопрос про сейчас или про вообще?

– В смысле?

– Ничего, что ты куришь в моей машине, то есть конкретно сейчас, или ничего, что ты вообще куришь, то есть постоянно?

Валентайн показал ей две последние сигареты в пачке.

– Вот все, что осталось. А потом завяжу.

– Да кури, кури.

Он зажег сигарету и выдохнул темное облачко. Когда Валентайн почти докурил, Кэт снова заговорила.

– Ты не сказал, что намерен делать.

Действительно не сказал. Он объяснил, что нужно делать ей: улететь во Флориду с Зоуи и спрятаться в его доме, пока все само собой не уладится. Это был наилучший выход. Валентайн успокоился, когда она согласилась.

– Не надо тебе это знать, – ответил он.

– Тони…

Валентайн наполнил легкие дымом. Сознание того, что это почти последняя сигарета в его жизни, усиливало вкус. Он смотрел на офис проката автомобилей на другой стороне стоянки.

– Мне нужно выяснить, каким образом обкрадывают «Бомбей». Фрэнк Портер это знает. А я заставлю его открыться мне.

– Каким образом?

– С помощью метода «Четырех королей».

– Звучит пугающе.

– Бывала когда-нибудь на улице Фримонт в Лас-Вегасе?

– Я дальше Миссисипи на запад не ездила.

Сигарета становилась все короче. Валентайн докурил ее до самого фильтра и затушил в пепельнице.

– Скажи человеку «Лас-Вегас», и он сразу представит Стрип и все крупные казино. А настоящий-то Лас-Вегас на улице Фримонт. Местные называют это место старым центром города. Здесь все казино устроены по-старому. А «Четыре короля» – лучшее заведение, член клуба «Замечательные казино». Внутри очень светло, интерьер под тропики. Старожилы приходят туда поужинать да посмотреть шоу. Попадаются матерые игроки, но в основном собираются простые люди. В «Четырех королях» с мошенничеством очень строго. Эта политика ведется уже много лет. Всякий мошенник, когда-либо работавший в Лас-Вегасе, это знает. Поймают за жульничеством, отведут в заднюю комнату. А в задней комнате – стена. Когда-то она была белой, но ее сто лет не красили. Стена заляпана кровью жуликов. И тебя выпустят из комнаты, когда ты добавишь туда своей. Таковы условия. Если ты новичок, то получишь всего разок в зубы. Но если попался не в первый раз, берегись. Метод «Четырех королей».

– Жестоко, – заметила Кэт.

– Да уж. И знаешь, что?

– Что?

– Он действует. «Четырех королей» обворовывают реже, чем любое другое казино в Неваде, а может, и во всем мире. Только пойми меня правильно: я не за то, чтобы избивать преступников без суда и следствия. Просто рассказываю, что на них действует. Их нужно запугивать и быть готовым воплотить угрозы.

– А без этого нельзя?

Он взял ее руку в свои.

– Они убили моего лучшего друга. И пытались убить меня. Теперь они гоняются за тобой и Эдди. Так что без этого никак нельзя.

Валентайн проводил ее до школы. Вскоре выбежала Зоуи. Худенькая, одета как беспризорник, на лице тонна косметики. Завершала картину стрижка под мальчика. Она уселась в «Сатурн» и тут же начала спорить с матерью.

Валентайн следовал за ними до выезда на магистраль. «Сатурн» на мгновение остановился. Кэт обернулась и помахала ему на прощание. Он помахал в ответ.


Каким образом Фрэнку Портеру удалось отсудить у бывшей жены дом в Фазаньей роще, оставалось одной из величайших загадок Нью-Джерси.

Двадцать лет назад Фрэнк купил пять акров райского леса, потом долго копил и построил дом своей мечты: двухэтажный особнячок с двускатной крышей, доходившей чуть ли не до фундамента, и с деревянной террасой на уровне второго этажа. По виду он напоминал швейцарское шале и стал излюбленным местом встреч и футбольных матчей по воскресеньям.

Валентайн осторожно вел «Мустанг» по длинной покатой дорожке. Доехав до середины, он остановился и вышел.

Режим дня Фрэнка он знал наизусть, как свой собственный. Сегодня, в пятницу, у Фрэнка выходной. Обычно он остается дома, паяет что-нибудь в мастерской или работает во дворе.

Прогулка по крутой гравиевой дорожке заставила его сердце биться чаще. Ветер гнул ветки деревьев, вынуждая их шептать на разный лад. Странно, но страха Валентайн не чувствовал. Крыша дома показалась над деревьями. Постепенно ему открылся вид на весь дом целиком. В кабинете Фрэнка на втором этаже горел свет.

Валентайн обогнул дом и вошел в гараж на две машины.

Дверь внутрь дома оказалась не заперта. Он приоткрыл ее. Сверху до него донесся напряженный голос Би Би Кинга. Когда-то, очень давно, Фрэнк играл блюзы на плохонькой гитаре. Потом в одночасье взял и бросил. «Новые интересы» – так он тогда объяснил свой поступок Валентайну.

Через прачечную Тони прошел на кухню. В центре ее возвышался стол, на котором стоял большой аппарат для счета монет, рядом обнаружилась аккуратная стопка оберток.

Валентайн миновал коридор и вошел в кабинет Фрэнка. Работал телевизор. Сериал «Спасатели Малибу» пытался перекричать Би Би Кинга. Фрэнк крутил педали велотренажера и разговаривал по мобильнику. Их взгляды встретились. Валентайн выхватил пистолет.

– Мне пора, – бросил Портер в трубку и слез с тренажера. Небритый, в спортивном костюме с пятнами пота на рукавах, он казался лет на сто старше.

– Телефон положи, – скомандовал Валентайн.

– Думаешь, я его в тебя брошу?

– Делай, что говорят.

– Ладно-ладно, только не стреляй.

Велотренажер стоял прямо у стола. Фрэнк положил телефон на стопку книг, и Валентайн уловил незаметное движение пальцев. Выстрел прозвучал громче, чем он ожидал, словно в голове взорвался фейерверк. Пуля пробила книги. Портер вскинул руку.

– Господи! – заорал он.

Валентайн обошел стол. За книгами лежал «Магнум» тридцать пятого калибра. Он заставил Портера сесть на диван, себе подвинул стул. Портер закрыл лицо руками.

Ожидая, пока он придет в себя, Валентайн разглядывал противоположную стену. Она была увешана всяким мусором с автографами спортсменов: футбольные и бейсбольные мячи, фотографии всех победителей Суперкубка за последние десять лет. В прошлый раз, когда он заезжал к Фрэнку, ничего такого здесь не было.

– Скажи, почему ты это сделал, – спросил Валентайн.

Портер потянулся к коробке салфеток на столе. Но остановился, заметив направленный на него ствол.

– Не спеши.

Фрэнк вытащил салфетку и высморкался.

– Хороший вопрос. Наверное, из-за денег. И еще потому, что это был верняк.

– То есть воровство теперь стало верняком?

– Если воруешь у жулика, да.

– Ты про Арчи?

Портер кивнул.

– Прошлым летом ко мне подошла Брэнди. И сказала, что Арчи тырит деньги из «Бомбея». А я ей: «Ну и что?» А она: «Он уязвим. Мы можем обчистить его, а он не вызовет полицию». А я говорю: «Кто это мы?» А она: «Вся ночная смена».

– То есть тебя позвали последним.

Портер снова высморкался.

– Да. Не уверен, что согласился бы, если бы в этом не участвовало столько народу. И я согласился.

– А какое отношение к этому имеют ребята из «Бури в пустыне»?

Портер посмотрел на него ошеломленно.

– А ты подготовился.

– Отвечай.

– Отряд из «Бури в пустыне» – костяк группы. В нее входят Спарки, Брэнди, Джиджи и Моник. На них – беготня. Вроде выноса денег из «Бомбея» и их отмывание. И еще они координируют действия остальных.

– И бомбы собирают они же.

– Да.

– Кто придумал сделать из хорватов козлов отпущения?

– Я. В случае, если бы что-то пошло не так, можно было бы указать на них.

– И ты же придумал купить белый фургон, как у них?

Портер кивнул.

– Но потом убыток от них стал уж очень велик, и мне в голову пришла блестящая идея. Я решил проверить, действительно ли Арчи боится полиции. Я нанял Дойла, зная, что он вычислит хорватов. Так и случилось. Я рассказал Арчи.

– И Арчи велел тебе не вмешивать сюда полицейских.

– Угу.

Валентайн поднялся.

– Вставай.

– Куда поедем?

– Надо побеседовать с окружным прокурором.

Портер не шелохнулся.

– Ты не поможешь мне выпутаться?

– Нет.

– А я думал, мы друзья…

– Вставай, – повторил Валентайн.

По лицу Фрэнка пробежала тень. Словно он взвешивал варианты. Его рука метнулась под подушку. Валентайн выстрелил ему в грудь.

Портер вверх тормашками перелетел через спинку стула. Из-под подушки на пол упал пистолет. Валентайн перекрестился и обошел стул. Присев, он поднял свитер Портера. На нем был кевларовый жилет,[97] пуля застряла в прочном материале.

На раме велотренажера стояла бутылка «Эвиан». Валентайн плеснул воды в лицо Портера. Тот заморгал.

– Две пушки. Ждешь кого-то?

Портер кивнул, по-прежнему лежа на спине.

– Решил перехитрить своих партнеров? – Фрэнк промолчал. – Интересно будет посмотреть на них.

– Нет в них ничего интересного, – буркнул Портер.


Валентайн отконвоировал Портера в подвал и привязал его к балке куском веревки.

– Я хочу знать, каким образом Арчи обворовывает «Бомбей».

Портер обильно потел.

– Не ты один.

– Ты не в курсе?

Он покачал головой.

– Это тайный козырь Брэнди. Если наша шайка провалится, она представит доказательства и прикроется ими.

– Она тебе так сказала?

– Да нет, конечно, – ответил Портер. – Я сам догадался.

– Еще один вопрос.

– Ну.

– Кто убил Дойла?

Портер уставился в цементный пол подвала.

– Не спрашивай.

Валентайн подумал, не двинуть ли ему рукояткой пистолета. Или просто избить. Но ведь перед ним был Фрэнк, с которым он дружил больше двадцати лет.

Поэтому Валентайн поднялся наверх и обыскал дом. В одной из спален он наткнулся на чемодан, набитый легкой летней одеждой. На комоде лежал билет до Гватемалы и паспорт.

Валентайн вытряхнул вещи и оторвал стенку чемодана. Посыпались пачки стодолларовых купюр. Он вернулся в подвал, прижимая деньги к груди, открыл дверцу печи и начал бросать их туда.

– Тони, прошу тебя, не надо, – умолял Портер.

– Кто убил Дойла?

Портер посмотрел на деньги, потом на друга.

– Мне нужно имя того, кто привел в действие бомбу, убившую моего напарника, – сказал Валентайн.

– Мне не сказали, кто это сделал.

Валентайн бросил в огонь оставшиеся пачки.


Подъездная дорожка Портера растянулась на четверть мили и шла в основном под уклон. Валентайн прошелся до машины и съехал в лес. Найдя пенек, он сел и положил двуствольный пистолет, найденный у Фрэнка в шкафу, на землю.

Через двадцать минут, когда вдалеке показался белый фургон, Валентайн пребывал в глубокой задумчивости.

Из всех мошенников, которых он вычислил за прошедшие годы, лишь немногие пытались его убить, причем исключительно с целью избежать тюрьмы. Большинство же на рожон не лезло. Он объяснял это тем, что они были профессиональными преступниками. То есть принадлежали к тому сорту людей, у которых почти не осталось иллюзий относительно жизни. В вопросах преступления дилетанты ведут себя иначе. Они преисполнены грез и зачастую готовы убить, лишь бы их мечты продолжали жить.

Фургон проворно взбирался на холм. Пассажиров не было видно за тонированным ветровым стеклом. Когда до него осталось метров сто, Валентайн взял пистолет и вышел на дорожку.

Скрежет тормозов разнесся по всей округе. Он поднял пистолет и наставил его на ветровое стекло. Но не выстрелил. Фургон попятился, вильнув задом сначала влево, потом вправо. Опустив ствол, Валентайн прострелили оба передних колеса.

Водитель потерял управление. Фургон съехал с дорожки и покатился в лес, ломая деревья. Потом упал на бок и перевернулся. Валентайн пошел на крики.

В двухстах метрах он нашел перевернутый фургон с бешено вращающимися колесами. Ветровое стекло раскрошилось, и наружу посыпались тысячи серебряных долларов, затопив пассажиров.

Монет оказалось так много, что Валентайну пришлось отступить назад. Заметив торчащую руку, он разгреб монеты и увидел лицо. Это была Моник. Рот открыт. Глаза безжизненные.

Он разгреб еще и нашел за рулем Джиджи. Прелестное личико истекало кровью. Ее ресницы дрогнули.

– Помогите, – прошептала она.

Валентайн проверил ее пульс. Ровный и уверенный. Он не был врачом, но понял, что она выживет, если «скорая помощь» успеет до того, как ее убьет холод. Джиджи распахнула глаза.

– Пожалуйста, – прошептала она.

Нагнувшись, Валентайн приблизил ухо к ее губам.

– Кто убил Дойла Фланагана?

– Я не могу…

– Говори.

– А вы поможете…

– Говори.

Джиджи прошептала имя. Встав, он направился к своей машине.

– Прошу вас… – кричала она ему вслед.

Ветер шумел деревьями. Их ветки словно напевали песню. «Она сладка, как ниссовый мед…». Валентайн знал слова наизусть, потому что Дойл напевал эту песню каждый божий день. У него задрожали руки, и он понял, что холод тут ни при чем.

37 «Балли»

– Ты же знаешь, Дойл тащил в дом всякий хлам, – сказала Лидди.

Валентайн стоял в прихожей в доме Лидди и разглядывал кучу барахла Дойла, сваленного посреди гостиной. Лидди намеревалась все это выбросить. Возможно, что-то там имело отношение и к Валентайну. Музыкальные записи, стопки журнала «Лайф», старая деревянная теннисная ракетка в чехле.

– Мне бы хотелось, чтобы ты уехала из города на несколько дней.

Лидди нахмурилась.

– Тони, я не готова.

– Так будет лучше. Я выяснил, кто обкрадывает «Бомбей».

Она опустилась на диван со страдальческим взглядом.

– Все плохо?

– Да.

Двоюродная сестра Лидди жила в Вермонте. Она написала номер телефона на листке и отдала ему. Валентайн пообещал позвонить, как только сможет. Лидди проводила его до двери и вдруг остановилась.

– Подожди. – Она вернулась через несколько минут с факсом в руках. – Вот, в химчистке нашли в кармане пиджака Дойла.

Валентайн надел очки. Это был заказ на покупку пятидесяти игровых автоматов с микропроцессорами серии «Е» у фирмы «Балли» в Неваде, самого крупного производителя таких автоматов в мире.

– Можно я оставлю это у себя?

– Конечно.

Он сунул факс в карман и обнял ее.


Валентайн доехал до аэропорта Филадельфии и бросил машину. Кэт сидела на скамейке рядом с билетной кассой «Дельты», ее дочь играла на автоматах поблизости.

– Курить охота, – признался он.

Рядом с автоматами находилась специальная курилка с прозрачными стенами. Валентайн всегда смотрел свысока на тех, кто сидел в подобных местах и дымил как паровоз. А теперь оказался на одной скамейке с парочкой самоубийц. Кэт присела рядом и взяла его за руку.

Вскоре в курилку вплыла Зоуи.

– Вы что, мамин новый хахаль?

Валентайн растерянно захмыкал. У французов наверняка нашлось бы название для их с Кэт отношений, а вот английский язык лишен таких изяществ.

– Ну да, – наконец вымолвил он.

– А вы не староваты ли?

– Зоуи!

Девочка уставилась на мать.

– Знаешь, как называют такие комнаты?

– Нет, солнышко, не знаю.

– Никотиновые аквариумы.

Она продолжала разглагольствовать, пока они шли к билетным кассам. Валентайн спросил, когда ближайший рейс до Тампы. Кассир ответила:

– Прямо сейчас вам подойдет?

Валентайн перевел взгляд на большое табло у нее над головой. Полуденный рейс до Тампы еще не вылетел. Кассир объяснила задержку.

– Потребовался мелкий ремонт. Ничего серьезного. Могу вас троих посадить.

– А мне надо в Палм-Бич, – ответил Валентайн.

– Так это конечный пункт тамповского рейса.

Валентайн положил кредитку на прилавок.

– Сколько у вас багажа? – спросила девушка.

– Вообще нет, – ответил он.


– Почему мы премся во Флориду без багажа? – требовала ответа Зоуи, когда они уселись в самом последнем ряду. Самолет простоял уже несколько часов, и пассажиры пребывали в состоянии апатии.

Кэт дотронулась до руки дочери.

– Солнышко, Тони попросил улететь так внезапно, что у меня не было времени складывать вещи.

В динамиках зазвучал голос пилота. Он объявил, что до вылета осталось еще десять минут. Весь салон хором застонал. Кэт и Зоуи начали препираться, девочка умело манипулировала матерью. Взяв телефон Кэт, Валентайн скрылся в туалете и набрал номер Мейбл.

– Ой, Тони, ты не поверишь, что тут случилось, – воскликнула его соседка.

– Что?

– Я воспользовалась твоим советом и позвонила-таки соседу. Он пришел и спас меня от Куджо. Точнее, он просто открыл дверь, и пес убежал. Ну, все было нормально. А час назад стою я в кухне у плиты, наливаю чай. И тут слышу – шум. Словно мышка скребет по дереву. Где-то около задней двери. Я выглядываю. И слышу голос. Мужчина тихо матерится. Сплошной мат, как будто других слов не знает. И тут до меня дошло. Грабитель. Ни за что не догадаешься, что было дальше.

– Неожиданно явился полицейский.

– Да ну тебя!

– Сосед пришел спасти тебя.

– Опять мимо.

– Господи, да что же произошло?

– Меня спас Куджо. Он гулял на заднем дворе и бросился через кусты. Вцепился в задницу грабителю, и так они и вальсировали по всей улице.

В дверь туалета постучали. Валентайн открыл. Перед ним стояла, скрестив ноги, Зоуи.

– Вы тут весь день проторчите?

– А то как же.

Он захлопнул дверь.

– Мейбл, мне нужно сказать тебе кое-что.

– Что? – спросила его соседка.

– Я встретил женщину. И везу ее домой. Просто хотел, чтобы ты знала.

Мейбл молчала, и Валентайн испугался, что она повесила трубку.

– И теперь мне нельзя на тебя работать? – наконец спросила она.

Валентайн почувствовал, как перехватило горло.

– Ну что ты!

– Надо мне как-то устраивать свою жизнь, – заметила Мейбл. – Я рада, что ты свою устроил. Очень надеюсь, что все это не выльется в ситуацию, при которой я не смогу на тебя работать.

– Не выльется, – ответил Валентайн.

– Обещаешь?

– Да.

– Спасибо. Хочешь, встречу вас в аэропорту?

Валентайн улыбнулся в трубку.

– Было бы здорово.

В динамике снова раздался голос пилота. Он попросил всех занять свои места. Валентайн открыл дверцу. Зоуи стояла на том же месте.

– Козел, – буркнула она, проскочив мимо него в туалет.

Он опустился на сиденье и застегнул ремень. Кэт смотрела в иллюминатор на человека на посадочной полосе, машущего пилоту оранжевым флажком. Потом обернулась к Валентайну.

– Ты надолго пропал.

– Извини. Вы с Зоуи разобрались?

– Я скучала по тебе, – сказала Кэт, перегнулась через пустое сиденье и поцеловала его так, словно наступал конец света и в этот поцелуй был вложен огромный смысл. Когда она отстранилась, Валентайн витал на седьмом небе.

– И я по тебе скучал, – вымолвил он.

38 Палм-Бич

Мейбл встречала их у выхода. На ней были солнцезащитные очки, как у Терминатора, рядом с ней сидел один из самых страшных псов, которых Валентайну доводилось видеть. Черная гора мышц весом килограммов тридцать с черным языком, который торчал у него изо рта. Шерсть на загривке ощетинена.

– Как тебе удалось провести сюда это чудовище?

– Сказала охранникам, что я слепая и у меня есть удостоверение, – ответила Мейбл.

– Собака! – завопила от радости Зоуи и вцепилась в рукав Валентайна. – Вы не сказали, что у вас есть собака!

Не успели они и глазом моргнуть как жуткий ребенок уже катался по полу с жутким псом.

– Зоуи, немедленно прекрати. – Кэт наклонилась над дочерью. – Не позорься и меня не позорь.

– Я там у тебя прибралась слегка, постельное белье поменяла, – сообщила Валентайну Мейбл, украдкой разглядывая Кэт. – Все же тебе надо нанять домработницу.

Валентайн счел, что настало время, и дотронулся до плеча Кэт.

– Кэт, познакомься, это Мейбл Страк.

Она выпрямилась и протянула руку. Ее коса расплелась, и теперь черные волосы соблазнительно лежали на груди. Валентайн явственно услышал щелчок, когда Мейбл открыла от изумления рот.

– Тони про вас столько рассказывал, – сказала Кэт, пожимая руку Мейбл.

– Вы шутите, – ответила та.

– Он говорил, что без вас не справился бы с делами.

Мейбл задорно улыбнулась, восприняв все лучше, чем ожидал Валентайн. Так, как будто гордилась им.

– А как вы познакомились? – поинтересовалась его соседка.

– Ой, вы не поверите, – покачала головой Кэт.

– Ну почему же?

– Тони пришел ко мне в спортивный зал и затеял драку.

– Что? – опешила Мейбл.

– Это долгая история, но мы все уладили.

– Драку? То есть он вас ударил?

Кэт хихикнула.

– Он мне нос расквасил.

Мейбл в ужасе повернулась к Валентайну.

– Ну, ты зверь!

Объявили посадку на Палм-Бич. Мейбл сверлила Валентайна глазами. Так же как и Зоуи. И все остальные люди, толкавшиеся у выхода. Поэтому Валентайн поспешил сесть в самолет как можно скорее.


Только во Флориде можно взять напрокат спортивный «БМВ» с пробегом девятьсот миль на одометре за сорок долларов в день.

Он переехал через мост в Палм-Бич, его фары тонули в ярком свете роскошных яхт и комфортабельных катеров, усеявших пролив. Игрушки богачей с названиями вроде «Котировка» и «Доу-Джонс». Члены команд, наряженные в белоснежную униформу, драили тиковые палубы под полной луной.

На дорогах острова его встретили пробки. Машины двигались по одной полосе из-за стройки. Валентайн медленно катил по главной улице в поисках шоссе. Он нашел его, когда уже начал думать, что заблудился, повернул налево и очутился в жилом квартале с домами в средиземноморском стиле с выпуклой черепицей. Дорого, но без фантазии.

За въездом в «Брейкерс резорт» картина изменилась. Дома превратились в особняки с высокими оштукатуренными заборами, стиснувшими узкую полоску пляжа. Максимально допустимая скорость понизилась до двадцати пяти миль в час. Валентайн ехал мимо стоявших у особняков сверкающих «Роллс-Ройсов» и дорогих итальянских спортивных машин.

Он помнил виллу Арчи по фотографии в журнале. Арчи выстроил себе уродливую махину, которая закрывала соседям вид на океан. Валентайн легко нашел ее – инициалы Арчи украшали ворота. Он подъехал ко входу для слуг и остановился за белым фургоном поставщика провизии, подождал немного, не выйдет ли кто-нибудь, чтобы прогнать чужака. Но никто не вышел. Тогда Валентайн выбрался из машины и просунул голову через кусты азалии.

Свет горел во всех окнах дома. У входных дверей стоял лимузин с правительственными номерами и шофером в униформе.

Порывшись в фургоне, Валентайн нашел белую куртку официанта и надел ее – она худо-бедно сочеталась с его брюками. Потом он уравновесил на ладони поднос.

Проникновение в незнакомое здание никогда не пугало его. Во времена службы в полиции он как-то расследовал ограбление универмага. Воры вошли в универмаг, взгромоздили себе на плечи шестиметровое каноэ и удалились. Тут все дело в том, как себя ведешь.

Валентайн открыл заднюю дверь и проскользнул в кухню, оказавшуюся огромным залом с двумя холодильниками, двумя плитами – и вообще здесь было по два всего того, чего остальным людям хватает и в единственном экземпляре. В кухне никого не было видно. В доме раздосадованный мужской голос сотрясал воздух. Валентайн подхватил со стойки блюдо с пирожными, поставил его на поднос и пошел на голос по длинному коридору.

Он миновал гостиную. В углу играло музыкальное трио. В конце коридора ему попалась кучка прислуги, топтавшейся перед закрытой дверью. Валентайн подвинулся ближе.

– Что происходит?

– Губернатор бушует, – прошептала кубинка в форменном платье горничной. – Совсем спятил.

Все улыбались, наслаждаясь такого рода развлечением. Из-за двери доносился голос губернатора:

– … да ты посмотри, до чего меня довел твой план, Арчи! На меня же дерьмо дождем льется, стоит включить телевизор, – и никакого просвета. Индейцы так не бесились с тех пор, как мы у них Манхэттен оттяпали. И чего ты теперь от меня хочешь?

– Подождите несколько дней, все само утрясется, – ответил Арчи.

– Да не утрясется оно, – орал губернатор. – С прессой так не выкрутиться. Я уже стал для них главным мерзавцем месяца. И если не пошевелиться, мне светит минимальный рейтинг к концу года.

– Вы не должны сдаваться, – настаивал Арчи. – Казино – ваше спасение. Сотни миллионов на налоги. А это все пройдет и забудется. Подумаешь, индейцы. До них и раньше-то никому не было дела, не будет и через неделю.

– Сколько миллионов? – уточнил губернатор.

– Триста миллионов в год, все просто.

– Ты можешь обеспечить такую сумму налогов?

– Как минимум, – отрезал Арчи.

– Это ж куча денег.

Губернатор уступил. Сейчас они поднимут тост. Валентайн схватился за ручку двери и повернул ее. Прислуга бросилась врассыпную.

Он вошел, закрывая лицо подносом. За богато украшенным столом сидело пятеро: Арчи, Брэнди, флоридский губернатор с кукольным личиком и двое его помощников. Ужин уже закончился, в центре стола красовался скелет индейки. А ведь именно индейцы приобщили первых поселенцев к индейке. Впрочем, Валентайн был уверен, что никто из присутствовавших не заметил этого подтекста.

– А вот и десерт, – объявил Арчи. – Привезли самолетом из парижского «Ла Бонн». Губернатор, вы никогда не пробовали таких пирожных со взбитыми сливками.

Губернатор блаженно улыбнулся. По его лицу было заметно, что он обожает пирожные со взбитыми сливками. Валентайн поставил поднос на стол. Потом достал визитку и бросил на тарелку губернатора. Губернатор уставился на карточку, потом поднял глаза на Валентайна.

– А вы кто еще такой?

– Тони Валентайн. Частный сыщик.

– И?

– Арчи ведет нечестную игру. Я подумал, вы захотите об этом узнать, прежде чем заключите с ним сделку.

Хозяин дома вскочил. На нем был смокинг, край скатерти он заткнул за пояс брюк. Арчи сердито выдернул скатерть.

– Это свихнувшийся старик. Не слушайте его.

– Так вы знакомы? – спросил губернатор.

– Он выполнял одно мое поручение, – брызгал слюной Арчи. – Но он чокнулся. Вот прошлой ночью…

– Арчи, – остановил его губернатор.

– Что?

– Ты с ним знаком?

– Да, губернатор.

– Сядь. – Губернатор повернулся к Валентайну. – Доказательства где?

Валентайн указал на Брэнди.

– Ее спросите.

Все посмотрели на Брэнди. Ее наряд в этот раз поражал больше, чем обычно. Простое черное платьице и ожерелье из сверкающих бриллиантов. Она взглянула на губернатора и кивнула.

– Арчи снимает сливки с казино, – тихо проговорила девушка.

– То есть получает прибыль и не платит налогов?

– Именно так.

– И сколько это уже продолжается?

– С тех пор, как он стал владельцем «Бомбея», – ответила Брэнди.

– То есть сколько?

– Двадцать три года.

Один из губернаторских помощников встал. У него на лбу словно было написано: бывший сотрудник спецслужб.

За пятьдесят, короткая стрижка, лицо без признаков интеллекта. Он что-то шепнул на ухо начальнику.

– О какой сумме идет речь? – уточнил губернатор.

– Двадцать миллионов, – сказала Брэнди. – Возможно, больше.

Губернатор подался вперед. Пресса часто изображала его глупым, однако Валентайн никогда не верил ярлыкам. Туповат – да, но не глуп. Губернатор прошептал что-то помощникам. Ответил ему бывший сотрудник спецслужб:

– Похоже, это настоящая проблема.

– И я в нее вляпался.

– Обеими ногами, – согласился помощник.

Губернатор сорвал с себя салфетку, бросил ее на тарелку и встал из-за стола.

– Благодарю за ужин.

Казалось, Арчи вот-вот хватит удар.

– Губернатор, ради бога, позвольте, я все объясню.

– Нет! – в ярости бросил губернатор.

– А как же наша сделка?

– Нет никакой сделки.


Губернатор и его помощники удалились. Арчи упал на стул. Кровь отхлынула от его лица. Он вытер уголки рта салфеткой и посмотрел на Брэнди.

– Ты меня угробила.

Брэнди не сводила глаз с недоеденного ужина на тарелке.

– За что? – спросил он.

Сумочка Брэнди от Гуччи лежала на столе у двери. Валентайн вытряхнул ее содержимое. Помимо обычных женских мелочей там нашелся револьвер с инкрустированной перламутром рукояткой и пара армейских медальонов. Он взял револьвер и наставил на нее.

– Потому что она тебя ненавидит, – объяснил Валентайн, выдвинул стул и сел рядом с ней. – Я только никак не мог взять в толк, почему. Но потом до меня дошло: в последние дни происходили совершенно непонятные вещи.

Он ткнул стволом под подбородок Брэнди, заставив ее смотреть ему в глаза.

– Вот, например, налет на казино миканопи. Бегущий Медведь выпустил десятки аллигаторов и выкурил агентов УИСР. Эти аллигаторы не с неба же свалились. Кто-то его предупредил. Или вот протесты индейских племен по всей стране. Я работал на индейцев. Насколько мне известно, у них нет никаких сетей связи. А значит, кто-то сообщил им о том, что творится с миканопи. И этим кем-то были вы.

Брэнди кивнула, не отводя от него взгляда.

– Только я никак не мог понять ваш мотив. Но потом вспомнил нашу милую беседу в «Синдбаде». Вы сказали, что вы полукровка. Я-то, болван, решил, что один из ваших родителей был белым. И ошибся. В вас течет индейская кровь.

– Моя мать была из племени семинолов, – тихо ответила Брэнди.

– Не миканопи?

– Это многое объяснило бы, да?

– По крайней мере, мотив.

Она неуверенно улыбнулась.

– Миканопи мне – как родная семья. Их резервация стала первой, организовавшей у себя игорные дома. Они брали представителей других племен в свои казино. Там работала моя мать, там работал мой отец, там работают мои двоюродные братья и сестры. – Брэнди перевела глаза на Арчи. – Я не могла допустить, чтобы ты все разрушил.

– Это объясняет кражи, – заметил Валентайн. – Но не объясняет убийств.

– Это была идея Коулмана и Маркони, – ответила она. – Когда наши дела начали выплывать наружу, они решили убрать всех, кто мог их сдать.

Он дернул стволом и заметил, как девушка вздрогнула. Брэнди перевела взгляд на него.

– Я не об этом. Джиджи мне шепнула, что именно вы нажали кнопку, которая убила Дойла. Я хочу знать, почему.

Лицо Брэнди мгновенно окаменело. Не осталось и следа той красавицы, которая только что сидела за столом.

– Он путался под ногами.

Валентайн ударил ее кулаком в лицо.

Валентайн сунул револьвер под пиджак. Брэнди сползла со стула и упала на мраморный пол. Наклонившись, он поднял одно ее веко. Она была в обмороке.

К ним подошел Арчи.

– Ты сказал, она меня обкрадывала. Как?

– Автоматы, – ответил Валентайн.

– Кто-нибудь еще замешан?

– Вся смена. Плюс бригада видеонаблюдения. Возможно, еще кто-то.

Арчи сложил пальцы в кулак и ударил им в ладонь другой руки.

– А телохранители? И мой тутошний персонал? Хоть кому-то я могу доверять?

– Нет, – отрезал Валентайн, подхватил Брэнди и перекинул ее через плечо. – Поехали.

– Куда?

– Обратно в Атлантик-Сити.


Они вошли в кухню. Арчи сказал поварихе и кухонному персоналу, что Брэнди что-то съела и потеряла сознание, и напустился на них за то, что смеют подавать такую хреновую еду. Выйдя на улицу, Валентайн открыл заднюю дверцу «БМВ».

– Думаю, это неудачная мысль, – заметил Арчи.

– Почему?

– У нее черный пояс по карате.

Валентайн открыл багажник и проверил, есть ли там вентиляция, чтобы она не задохнулась. Потом положил бесчувственное тело в тесное пространство. Выбросив наряд официанта в кусты, он сел за руль, подождал, пока владелец казино пристегнется, и поехал.

Ему удавалось держать скорость в рамках разрешенного в фешенебельном районе предела, хотя это было непросто. Валентайн то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. Никто из особняка Арчи не пустился за ними в погоню. Вскоре они доехали до центра города. Валентайн притормозил перед светофором. С него градом лил пот, и он включил кондиционер.

Перед модной забегаловкой «Том и Джек» выстроился ряд машин с шоферами. Роскошная вывеска извещала, что фирменное блюдо ресторана – каменный краб. Фунт гигантских клешней всего за семьдесят пять долларов.

– Знаешь, что меня удручает, Арчи?

Тот покачал головой, тоже обливаясь потом.

– Ты настроил этих людей против себя. Твои работники не были ворами, когда устроились к тебе. Ты превратил их в воров.

Арчи смотрел перед собой и молчал.

Валентайн подъехал к мосту, который должен был перенести их через пролив в реальный мир фаст-фуда и машин по земным ценам. На середине моста замигал красный. Движение в обоих направлениях встало.

Он свернул к обочине и увидел, как поднимается пролет моста. Под ним пробралась яхта, капитан которой в шутку дал гудок. От громкого «бам!» они оба дернулись.

Валентайн не шелохнулся, не сводя глаз с отверстия размером с монету в ветровом стекле «БМВ». От него в разные стороны побежали трещины, и только тут Валентайн понял, что произошло.

Кто-то в них стрелял.

Пригнувшись, он посмотрел на седых чудаков, сидевших в «Ягуаре» перед ними. Безобидные старички. Потом Валентайн глянул в зеркало заднего вида на двух подростков в джипе.

Откуда же стреляли?

Над ухом прожужжала вторая пуля. Обернувшись, он заметил две черные дырочки в заднем сиденье. И понял. У Брэнди был второй пистолет.

Валентайн открыл дверцу и почувствовал, что Арчи дотронулся до его ремня.

– Нет!

Сжав револьвер с перламутровой рукояткой, Арчи высадил весь барабан в обшивку заднего сиденья. Валентайн зажал уши ладонями.

Потом мост опустили, и машины поехали.

39 Самый честный парень в Атлантик-Сити

Долгосрочная стоянка аэропорта Уэст-Палм-Бич была пуста. Валентайн припарковался под галогенной вывеской и нажал кнопку, которая открывала багажник. Они с Арчи вышли из машины и заглянули в него.

Брэнди лежала на спине. Ее мертвые глаза смотрели в пространство. Шесть пуль прошили багажник и изрешетили ее тело. Откуда ни возьмись, налетели мухи и сели в лужицы крови. Валентайн прогнал их и хотел захлопнуть багажник, но тут заметил крошечный револьвер, который Брэнди сжимала в руке. Двухзарядный.

– Самозащита, – сказал Арчи.

Валентайн подумал о револьвере. Наверное, Арчи сам ей его подарил. А стало быть, знал, что у нее кончились пули.

– Чушь! – ответил Валентайн.

Арчи сжал его руку.

– А теперь слушай меня, макаронник недоделанный. Это была самозащита. Сболтнешь лишнего, и я устрою так, что окружной прокурор прижмет тебя за пальбу в «Бомбее».

Валентайн отдернул руку. Портер говорил, что Брэнди никому не рассказывала, как Арчи доит «Бомбей». Это был ее козырь. С нею он и умер.

С соседней взлетной полосы поднялся самолет. Подъехал трамвай, они сели в него.

Через двадцать минут они сидели в личном самолете Арчи, который был готов к взлету. Арчи поклялся, что пилоту можно доверять – «Он работает на меня десять лет», – но это не убедило Валентайна, и он проверил кабину на предмет оружия.

Вскоре они поднялись в воздух. Арчи встал и налил им выпить, роняя кубики льда на пол. Он протянул Валентайну диет-колу в пластиковом стакане и сел напротив. Убийство сказывается даже на самых ужасных людях. Его лицо было мертвенно-бледным. Валентайн выпил колу залпом.

Двадцать пять минут спустя показался Джексонвилль. На севере города бумажные фабрики выбрасывали в небо столбы копоти. Дым стоял в ночном небе как ряд ленивых знаков восклицания. Валентайн встал и налил себе еще колы. Потом взял телефон с крышки мини-бара и бросил его Арчи.

– Позвони генеральному прокурору Нью-Джерси. Пусть свяжется с инспектором убойного отдела по фамилии Дэвис. У меня есть номер телефона его нынешнего убежища. Дэвис – единственный полицейский в Атлантик-Сити, которому стоит позвонить.

– Дэвис честный? – уточнил Арчи.

– Честный. Скажи генеральному прокурору, чтобы передал такую весточку. Когда полиция нагрянет к тебе в казино, пусть Дэвис следит за тем, куда рванут твои работники. Куда бы они ни побежали, пусть следует за ними как можно быстрее.

Арчи позвонил и разбудил генерального прокурора, который рыкнул недовольно и настолько громко, что Валентайн услышал. Арчи пересказал ему все.

– Сейчас позвонит Дэвису, – сообщил он, повесив трубку.

– Теперь звони в полицию Палм-Бич и скажи им про тело Брэнди в машине в аэропорту.

Арчи посмотрел на телефон и отбросил его в сторону.

– Пусть полежит еще пару часов.

– Звони.

– Не буду, – огрызнулся владелец казино.

Валентайн слишком устал, чтобы спорить. Откинувшись на спинку сиденья, он закрыл глаза и словно утонул в мягких подушках.

Он подумал о теле Брэнди в багажнике взятой напрокат машины. Ночь в Палм-Бич выдалась жаркой. Через несколько часов тело будет в жутком состоянии. Вдруг он резко открыл глаза, отстегнул ремень и вскочил.

То ли дело было в том, что он так мало спал в последние дни, то ли в том, что стал свидетелем еще одного бессмысленного убийства. А может быть, Тони с грустью осознал, что больше никогда, подняв трубку, не услышит голос Дойла…

Что бы это ни было, оно подхлестнуло решимость Тони. Схватив Арчи за горло, Валентайн начал душить его. «Кровавая Мэри» выплескивалась на белую сорочку и смокинг владельца казино. Он пытался крикнуть, но Валентайн сжимал пальцы со всей силой.

Он и не представлял, что убийство может быть таким приятным.

40 «Биг-Мак» и большая порция картошки

Бруно, немецкая овчарка Дэвиса, прослужил в «К-9» десять лет. Потом его отправили в отставку. Поскольку полиция – организация, лишенная сантиментов, его должны были определить в приют и усыпить. Такова судьба многих псов из «К-9».

Дэвис как раз и был тем, кому поручили отвезти Бруно на смерть. По дороге он завез пса домой и оставил в гараже. А в приюте объяснил дежурному, что Бруно сбежал, когда Дэвис вывел его облегчиться.

– С этими собаками из «К-9» всегда такая история, – кивнул дежурный.

И Дэвису стало легче от осознания того, что он не первый полицейский, нарушивший правила, чтобы спасти животину, которая была преданнее и вернее многих его напарников. Дома Бруно встретил его с такой радостью, словно уже не чаял дожить до завтра и все понимал.

Вот почему у Дэвиса внутри все оборвалось, когда он увидел своего пса застреленным и с куском штанины в зубах. Такого, как Бруно, у него больше не будет. Вот так.

Генеральный прокурор штата позвонил в начале двенадцатого. Повесив трубку, Дэвис взял «ЗИГ-Зауэр», поцеловал свою подружку, сел в машину и поехал домой. От дома его отделяли несколько кварталов. Он затормозил рядом с «Шеви» Коулмана и Маркони и заглушил мотор.

Коулман и Маркони дожидались Дэвиса под фонарем у его дома с восьми вечера. Дэвис поморгал фарами, потом вышел, держа «ЗИГ-Зауэр» у ноги.

Коулман и Маркони вылезли из «Шеви». Они тоже достали оружие, направив стволы в землю.

– Здорово, – поздоровался Маркони как ни в чем не бывало.

– Здорово, – ответил Дэвис.

Как-то они вместе пили пиво, Маркони поведал Дэвису, как в школе ему доставалось, как над ним насмехались. Дэвису тогда стало жаль его, и он заплатил за выпивку.

– Кто из вас застрелил моего пса? – спросил Дэвис.

Оба инспектора уставились на него.

– Чего? – спросил Маркони.

– Что слышал.

Коулман дернулся. Дэвис выстрелил в него и в Маркони раньше, чем они успели увернуться. Он годами оттачивал это мастерство, но не ожидал, что придется его применить. Или даже захочется применить.

Оба инспектора упали на землю, истекая кровью. Во всем квартале зажглись окна. Дэвис подошел к ним и забрал оружие, потом приподнял штанины у обоих. Левая лодыжка Маркони была перебинтована. Сквозь бинт проступала кровь.

– Ясно, – сказал Дэвис.


Валентайн проснулся, когда самолет пошел на посадку, оттого что в ушах начало стрелять. Арчи сидел напротив и разговаривал по телефону. Ну почему только во сне делаешь то, что хочется?

Они приземлились в аэропорту «Бейдер-Филд». Укрытые снегом окрестности напомнили, что зима еще не кончилась. Самолет вырулил к концу полосы, где ожидали три полицейские машины без значков.

Арчи вышел из самолета, инспектор тут же предложил ему пальто. Дэвис в голубых джинсах и рубахе с эмблемой Университета Северной Каролины подошел и предъявил документы.

– Двадцать минут назад мы вошли в «Бомбей» и начали арестовывать ваших подчиненных. Телевизионщики не заставили себя долго ждать. Я подумал, вы захотите пообщаться с ними первым.

– Что, не могли дома их арестовать? – Арчи топнул ногой по замерзшей земле. – Обязательно было устраивать тут гребаный цирк для всех желающих?

– Извините, мистер Таннер, но я не специалист по связям с общественностью.

– А вы не наглейте, – рявкнул Арчи. – И вообще, где, мать вашу, окружной прокурор? Губернатор прислал своих людей? Где все?

Валентайн посмотрел на тех, кого отрядили встречать Арчи. Полицейские, все до одного. Губератор и генеральный прокурор никого не прислали, потому что общаться с Таннером столь же разумно, сколь пожимать руку прокаженному. И это все здесь понимали, кроме самого Арчи.

– Я сделал губернатора этого задрипанного штата! – бесновался он в возмущении. – Кто-нибудь из вас это знает? Я проплатил его последнюю предвыборную кампанию и посадил его в это кресло. Неблагодарный урод.

Полицейские не знали, куда деть глаза. Тирада Арчи не тронула одного только Дэвиса, который не ежился под немилосердным ветром.

– Все мы знаем, – не растерялся он.

– Вы что, пытаетесь меня отшить, инспектор?

– Просто сообщаю вам, как обстоит дело, – ответил Дэвис и указал на три машины у полосы. – Поехали.


В городе стоял такой переполох, что можно было подумать, будто пожаловал сам президент. Сотни полицейских барьеров окружали «Бомбей», затрудняя дорожное движение. За линией блокады лучшие полицейские Атлантик-Сити проводили самое крупное задержание в истории. Сотни арестованных в наручниках стояли в очереди, ожидая, когда их сопроводят в тюрьму.

Местная пресса разбила лагерь по соседству, телерепортеры в лучах искусственного освещения без устали вели свои репортажи. Завидев вышедшего из машины Арчи, они бросились к нему, как акулы, но их отогнали Дэвис и другие инспекторы. Арчи скрылся в «Бомбее», Валентайн не отставал от него ни на шаг.

Казино превратилось в руины. Повсюду валялись разбитые игорные столы и стулья. Автоматы были сломаны, рулетки расколоты пополам, ножками от столов для игры в кости разбили дорогие декоративные украшения залов. Вместо того чтобы уйти тихо, подчиненные Арчи разнесли заведение по кирпичику.

Группа дилеров и питбоссов забаррикадировалась в комнате «жесткого счета». Полицейские пытались уговорить их выйти, но, поняв, что не получится, принесли таран, чтобы вышибить дверь. Валентайн наблюдал, как они стараются. Неужели он не заметил чего-то в этом помещении, когда сидел за компьютером Портера? Он попытался восстановить картинку в голове.

Тут дверь поддалась.

– Всех в расход! – заорал Арчи.

Полицейские были недалеки от того, чтобы выполнить его приказ. Размахивая дубинками, они избили дилеров и питбоссов до беспамятства.

Когда борьба закончилась, Валентайн вошел в комнату. Весы и счетная машинка для монет оказались разбиты. Монеты из ведерок свалены на полу. Он присел и сгреб немного в пригоршню. Там были и фартовые деньги, и настоящие.

А потом Валентайн заметил плакат на стене. «Весы только для фартовых денег». «Как просто», – подумал он.

Кто-то рядом позвал его по имени.

В дверях стоял мрачный Дэвис. Валентайн пошел за ним из комнаты. В зале полицейские уже надели наручники на дилеров и питбоссов и теперь строем выводили их на улицу. Арчи шагал следом, пиная и кляня их.


На улице пошел снег. Снежинки кружились над «Сандербердом» Дэвиса, образуя маленькие вихри. Инспектор рванул с места с бешено мечущимися по ветровому стеклу дворниками.

Валентайн решил, что он едет в участок. Дэвис заставит его сесть перед диктофоном и объяснить, что случилось, чтобы прокурор точно знал, какие именно преступления были совершены. Обычная процедура, он сам такое проделывал много раз.

Но они проехали мимо входа в участок. Когда через пять миль Дэвис включил поворотник, Валентайн не знал, что и думать.

«Сандерберд» скользил по обледеневшей дороге. Сквозь пелену снега Валентайн разглядел знакомые желтые арки буквы «М». Это был тот самый «Макдоналдс», где Дойл нашел свой конец. На другой стороне стояли две патрульные машины. Их фары служили фонарями в такую бурю.

– Менеджер вызвал их двадцать минут назад, – пояснил Дэвис. – Просил без шума, учитывая, что на прошлой неделе тут убили Дойла.

Дэвис заехал на стоянку и помахал одному из полицейских. Тот подошел, сдувая пар с кофе. У него было лицо пятнадцатилетнего подростка. Опустив стекло, Дэвис произнес:

– Только не говорите, что вы что-то тронули.

– Нет, сэр, – заверил его полицейский. – Оставили все, как было.

Дэвис сдал назад и припарковался. Потом вытащил фонарик из бардачка и повел Валентайна через стоянку туда, где стоял «Мини-Мерседес» Фрэнка Портера.

Фонарик осветил Портера, сидевшего за рулем. У него на коленях стоял картонный поднос с «Биг-Маком», большой порцией картошки и густым молочным коктейлем. Фрэнк все еще сжимал в руке пистолет, которого отведал на десерт. Пуля вышла через затылок, забрызгав заднее стекло. «Биг-Мак» остался недоеденным. И Валентайн задумался над тем, что же заставило Портера утратить аппетит и свести счеты с жизнью. Какое внезапное прозрение вынудило его очнуться и осознать, что он натворил?

Он отошел к кустам. Его вырвало.

– Господи! – воскликнул Дэвис.

– Что? – выдохнул Валентайн.

– Он шевельнулся.

Валентайн отнял у него фонарик, открыл дверцу со стороны водителя и направил свет в лицо покойнику. Портер лежал на руле и как будто ухмылялся. Валентайн закрыл ему глаза кончиками пальцев. Фонарик осветил листок, торчавший из кармана Портера.

– Возьмите, – сказал Дэвис.

Валентайн поднял листок так, чтобы они оба могли прочитать.

Тому, кто обнаружит эту записку.

Пожалуйста, скажите моим друзьям, я осознаю, что мой поступок ужасен. Просто я не знал, как это остановить.

Ф.П.

Валентайн сунул записку обратно в карман Портера и прошептал на ухо другу:

– Эх ты, балда.

41 Бальзак

Сидя напротив «Голубого дельфина» в «Сандерберде» Дэвиса, Валентайн пересчитал покойников на пальцах обеих рук. Дойл. Спарки. Рольф. Брат Юрая Алекс. Весельчаки Молло. Отряд «Стиляги». И теперь еще Фрэнк. Он с досадой покачал головой. Все умерли – а ради чего? Из-за нескольких миллионов долларов? Когда разделишь их на сто человек, каждому достанется – кот наплакал. Тюрьма, конечно, не дом отдыха, но уложить столько народу, чтобы в нее не попасть? Это само по себе уже преступление.

– Что случилось с Коулманом и Маркони? – спросил Валентайн.

– Я их подстрелил, – ответил Дэвис. – Вроде оба выжили.

– Вам стало легче?

Детектив глубоко задумался, потом покачал головой. Валентайн открыл дверцу и почувствовал, что холод проникает сквозь пальто, как нож. Дэвис коснулся его рукава.

– Сколько вам надо времени?

– Дайте мне полчаса.

– А за десять минут?

Часы показывали три пополуночи. Валентайн был на грани коллапса.

– А что за спешка?

– Тони, меня ждет окружной прокурор. У него сотня людей за решеткой, а дело еще не заведено. Вот что за спешка.

Некоторые вещи никогда не меняются. Вытащив из кармана факс из компании «Балли», Валентайн бросил его на колени Дэвису.

– Вот вам дело. Прошлым летом некоторые работники «Бомбея» уговорили Арчи провести акцию «Фартовые деньги». Ничего особенного, если бы не одна уловка. Арчи нужно было сделать перестановку в казино. И он повелся. Разрешил перевернуть все вверх дном. Арчи не подозревал, что его подчиненные поставили пятьдесят игровых автоматов, ему не принадлежащих. Владели ими они сами. Вот счет. Во время перестановки в казино некоторые камеры видеонаблюдения поставили на двойное дежурство. Когда работникам нужно было извлечь выручку из автоматов, Фрэнк Портер переключал камеры двойного дежурства, и эти автоматы выводились из наблюдения. Выносить деньги было несложно. Монеты складывали в ведерки, прикрыв сверху фартовыми монетами на тот случай, если заявится агент Отдела надзора за азартными играми. Их сваливали на поднос в комнате «жесткого счета», которая предназначалась только для фартовых денег. Потом их заворачивали и выносили из казино. – Валентайн помолчал. – Сумеете все это запомнить?

Инспектор кивнул.

– Тогда до свидания, Эдди.


Валентайн вошел в офис мотеля с бумажником в руке. Управляющий дремал сидя. Валентайн сунул две сотни в карман управляющему, потом пошел в свой номер и побросал вещи в чемодан.

По привычке заглянул под кровать и обнаружил там красный бюстгальтер Кэт фирмы «Секрет Виктории». От одного вида этого кружевного чуда его сердце забилось чаще. На тумбочке зазвонил телефон. Валентайн поднял трубку.

– Тони, как же ты мог?

Это была Мейбл.

– Как ты меня нашла?

– Позвонила в полицию Атлантик-Сити. Они позвонили инспектору Дэвису в машину. А он сказал, где ты, – ответила его соседка.

Она постепенно превращалась в чертовски хорошего сыщика.

– Так что там «как же я мог»?

– Завести роман с женщиной, у которой двенадцатилетняя дочь.

Валентайн посмотрел на бюстгальтер, который сжимал в руке.

– Сам не знаю, – признался он.

– Джерри звонил, пока я встречала вас в аэропорту. Я сохранила запись голосовой почты.

– Как он?

– Сам послушай. Да, еще одно.

– Что?

– Ты мой должник!

В трубке раздался сигнал набора номера. Валентайн ввел семизначный код доступа к голосовой почте и услышал звонкий голос сына.

– Пап, привет. Я решил, что надо объявиться и рассказать, как мы тут. Прилетели в Загреб вчера вечером. Ты не поверишь, какой в этом городе бардак. Иоланда убедила меня заглянуть в американское посольство и навести справки о том парне, которого нам надо найти. Ну, я так и сделал. Пап, ты промахнулся. Это не криминальный авторитет какой-нибудь, как ты думал. Это католическая монашка, возглавляющая миссию. Такая местная мать Тереза. Мы с Иоландой зарулили к ней с утреца. Она кормит половину нищих в городе. Говорит, ее братья посылают ей бабки из Штатов. Билеты удалось купить только на завтра, поэтому Иоланда предложила нашу помощь миссии. У них тут вроде больницы небольшой. И Иоланда ухаживает за малышней. – Джерри помолчал. – Угадай, что мне доверили.

– Да уж куда мне, – усмехнулся Валентайн.

– Утки выношу. Гадость! Ну, может, не так уж мерзко. И больные ужасно благодарят, хотя я ни хрена не понимаю на этом языке. Вот такие дела. Прилетим в Испанию, я тебе звякну. Да, Иоланда передает тебе привет.

Валентайн прослушал сообщение еще раз, складывая слова сына в картинку, которую надеялся унести с собой в могилу: Джерри помогает людям.

Потом он надел пальто и вышел прогуляться.


Первую остановку Валентайн сделал у телефона-автомата на углу рядом с мотелем. Он много размышлял о Спарки Родосе, не зная, обнаружили ли его тело. Вряд ли. Валентайн начал набирать 911, потом передумал. Все звонки в 911 записываются. Еще не хватало вляпаться в новое расследование, если кто-то узнает его голос.

Бросив пятьдесят центов в телефон, он позвонил в справку и выслушал десять гудков, прежде чем ему ответила телефонистка.

– Назовите номер, пожалуйста.

– Я хочу, чтобы вы позвонили в полицию.

– Простите?

– Вы слышали. Скажите им, что в подвале лежит покойник. – Валентайн продиктовал адрес Спарки. – Да, и еще скажите им, в доме есть кошка.

– Кошка, – повторила телефонистка.

– Да. Старая черная кошка. Ей нужно найти хозяев.

– Я все передам.

– Спасибо.


Следующую остановку он совершил у «Дрейка». Юрай и Анна стояли у бассейна. Красные огоньки их сигарет таинственно мерцали в темноте. Анна подошла к нему.

– Вы что, вообще не спите? – спросил Валентайн.

– Мы уже легли, а потом увидели новости по телевизору. Показали сюжет, в котором вы и Арчи Таннер входите в «Бомбей». Не сразу, но все-таки до нас дошло, что вы сделали.

Валентайн ждал. Анна обвила его руками.

– Спасибо. От всего сердца спасибо.

Вот это уже был другой разговор.

– Пожалуйста, Анна.

Она поцеловала не хуже, чем Кэт. Довольно сердечно. И все бы ничего, но тут и Юрай вознамерился поцеловать его, да еще в обе щеки, а потом крепко и как-то старомодно обнял.

Хорваты проводили его до пляжа. Валентайн хотел объяснить, как им повезло, – как правило, он не отпускает мошенников, даже исполненных благих намерений, – но почувствовал, что они сами это поняли. Они еще раз попрощались, Анна снова его поцеловала. Валентайн ухватил ее за рукав, когда Юрай отошел.

– Вы ведь продолжите обманывать казино, да?

– Нет, – заверила его она.

– Не врите мне, Анна.

Она сложила руки на груди с возмущенным видом:

– Нет!

– Анна…

– Ну ладно, да.

Вытащив две хрустящие двадцатки из кармана, Валентайн сунул их ей в руку.

– Зачем это? – удивилась она.

– Если собираетесь играть на столах со ставкой пять тысяч, заставьте его сделать приличную стрижку.


Валентайн шагал по пляжу, на котором вырос. Начался отлив, невысокие волны превратились в легкую рябь на черной воде. Недалеко от берега на якоре стояло ярко освещенное круизное судно. Он остановился, чтобы разглядеть его. На борту гремела поздняя вечеринка. Люди веселились. Он поежился.

Будучи крепок задним умом, Валентайн не сразу осознал, что сделал. Он раскрыл преступление, которого не было. Деньги ни у кого не пропадали. Ни у Арчи, ни у Отдела надзора за азартными играми, ни у Комиссии по контролю над казино. А если они ни у кого не пропадали, кому до них есть дело?

Деньги. В Атлантик-Сити всегда все сводится к ним. Деньги. Они льются потоком, каждый день переходят из одних рук в другие, но в конце концов оказываются в сейфах казино, потому что казино устанавливает правила. И казино никогда не проигрывают. Почему-то Портер и остальные члены шайки из «Бомбея» об этом забыли.

Валентайн снял ботинки и носки и вошел в воду. Ноги обожгло холодом, но он был не против. Ему хотелось ощутить связь с чем-то за пределами себя самого. И ледяные волны ему помогали.

Валентайн смотрел вдаль, пытаясь представить, как он выносил бы утки в больнице. Наверное, это самая ужасная работа в мире, но в описании Джерри она таковой не казалась. Ощущение было такое, что сын получает что-то в ответ.

«В этом есть какой-то скрытый смысл», – решил Валентайн.


Вернувшись в мотель, он возле офиса управляющего заметил Дэвиса и хотел незаметно скрыться. Но инспектор пошел за ним.

– Вы всегда такой нелюдимый?

– С меня хватит, – буркнул Валентайн. – Оставьте меня в покое.

Инспектор не отставал.

– Вы читали Бальзака?

– Кого?

– Это французский писатель девятнадцатого века.

– Нет, не читал.

– А я читал. В школе. Одна строчка из его книги врезалась в мою память: «За каждым большим состоянием стоит преступление».

От холода у Валентайна в ушах начало звенеть.

– И?

– Вы велели мне следить, куда во время облавы в «Бомбее» побегут работники. Они побежали в двух направлениях. Работники зала ринулись к комнате «жесткого счета». А группа служащих из закрытых помещений – к складу.

Валентайн посмотрел на него.

– Там что-то нашли?

– Ага. Много-много ящиков шампанского без присмотра. А под замком – блоки сигарет, несколько тысяч.

– И что?

– Ящик шампанского сколько стоит – долларов тысячу? А блок сигарет – двадцать. С какой стати запирать сигареты? Разве что с ними не все так просто. И я распорядился провести проверку.

Валентайн сунул руки в карманы, вспомнив все, как будто это было вчера. Он остановил Арчи за превышение скорости, и выяснилось, что у него багажник набит контрабандными сигаретами.

– И?

– Контрабанда.

– Вы его раскололи?

– Минут двадцать назад, – ответил Дэвис. – Жаль, вы не видели, как Арчи вопил.

Это была одна из печальнейших недель в жизни Валентайна, но сейчас он улыбнулся. Продажа контрабандных сигарет в Нью-Джерси – уголовное преступление. Арчи Таннеру придется несладко. И его лишат лицензии на владение казино. Валентайн не удержался и ущипнул Дэвиса за щеку.

– Молодец, чертяка.

42 Три недели спустя

Валентайн стоял перед зеркалом во весь рост и корчил рожи. Бетонные стены раздевалки подрагивали. За дверью в зале для стоячей публики эта самая публика неистовствовала. Она не привыкла ждать. Валентайн слушал, как люди требуют крови и топочут ногами. Его ноги мерзли от холодного пола.

Дверь в раздевалку открылась и закрылась. Встревоженная Кэт подошла к нему.

– Тони, все в порядке?

Да какой уж тут порядок, порядком и не пахло. Но это не имело значения. Он согласился, подписал идиотский контракт и позволил, чтобы его вырядили как клоуна. Ха-ха. Только теперь ему было не до смеха, черт побери.

– Тони,скажи хоть что-нибудь, пожалуйста.

Валентайн не сводил глаз со своего отражения. Он выглядел не так, как следовало, не нормально. Волосы торчали, напоминая нелепые прически двойников Элвиса. На нем были канареечно-желтый пиджак, желтые штаны и мерцающий желтый галстук. Вслед за Донни-баклажаном на свет появился Тони-банан.

– Тони?

Дверь снова открылась. В раздевалку заглянули Донни и Лисица. Они были взволнованы.

– Они там беснуются, – сообщил Донни.

– Ну же, Тони, – подбадривала Лисица. – Вы справитесь.

Валентайн разглядывал свой несуразный наряд в зеркале.

– Он волнуется, потому что в первый раз, – успокоила Кэт своих друзей. – Дайте нам еще минутку, ладно?

Донни и Лисица ушли. В раздевалке повисло молчание. Кэт подошла к нему ближе и тоже отразилась в зеркале. Они встретились взглядами в отражении.

– Ты не обязан этого делать, – сказала она.

– Да нет, обязан.

– Нет, не обязан.

– Я не могу тебя подвести.

Кэт поцеловала его в щеку.

– Ничего, переживу.

– Точно?

– Ага.

Валентайн с облегчением выдохнул. Его пугала мысль о том, что придется подняться на ринг и выставить себя дураком перед десятью тысячами накачавшихся пивом придурков. И о том, что нужно было делать что-то другое, непривычное – впервые в жизни.

Он заметил грусть в глазах Кэт и понял, что она врет. Врет, потому что его чувства волнуют ее больше, чем собственные. Врет, потому что любит его.

Валентайн шлепнул ее по попке. Кэт подскочила.

– Но я-то хочу это сделать, – сказал он.

ДЖЕЙМС СУЭЙН СТАВКА ЛОХА

Томасу Суэйну

Особая благодарность Деборе Редмонд,

Шону Редмонду и моей жене Лоре

Безнравственно позволять лохам распоряжаться деньгами.

Канада Билл Джонс[98]

Перевернутая карта

Простофилю звали Найджел Мун.

Джек Легкоступ узнал Муна сразу, как только вошел в казино резервации миканопи. Давным-давно, еще в восьмидесятых, Мун играл на барабанах в английской рок-группе «Одноглазый свин», и о том, как он крушил гостиничные номера, писали не меньше, чем о его сумасшедших соло на барабанах. В отличие от прочих членов группы, которые разжижали себе мозги наркотой и выпивкой, Мун открыл сеть популярных закусочных, которая теперь охватывает два континента.

Мун шел через казино, и Джек пялился на аппетитную рыжеволосую девушку, которую он вел под руку. Она была подсадной уткой, или, как говорил его партнер Рико, наживкой.

— Наживка убедит Муна прийти в твое казино, — объяснил Рико накануне, — и попытать счастья в блэкджеке. Она приведет его за твой стол. Остальное в твоих руках.

Ее лицо казалось знакомым. Джек был завсегдатаем многочисленных клубов для взрослых Форт-Лодердейла[99] и часто просматривал бесплатные журналы, изобилующие рекламными объявлениями местных проституток. Наживка была проституткой по имени Кэнди Харт. В объявлении Кэнди сообщалось, что ее можно вызвать в любое время дня и ночи, принимаются «Виза» и «Мастеркард».

— Добрый вечер, — сказал Джек, когда они устроились за его пустым столом.

От Муна несло пивом. Ему было под пятьдесят, на подбородке пробивалась щетина, седоватые волосы были заплетены в косицу — такие носят матадоры. Он вытащил из кармана чудовищную пачку денег и бросил ее на стол. Там были одни сотни.

— Предельная ставка на этом столе — десять долларов, — сообщил Джек.

Мун скривился. Кэнди дотронулась до его руки.

— Нельзя ставить больше десяти долларов за кон, — прощебетала она. — На всех столах своя максимальная ставка.

Мун откинулся на спинку стула.

— Десять долларов? Ты че, в сортир меня привела, лапуля? Да я в Майами-Бич со старыми евреями могу в домино больше поставить.

Кэнди впилась ногтями в руку Муна.

— Ты же обещал, помнишь?

— Обещал?

— В машине.

Мун хитро улыбнулся.

— А, да. Минутная слабость, наверное.

— Ш-ш-ш, — остановила она его, покосившись на Джека.

Мун успокаивающе погладил ее по руке.

— Уговор дороже денег.

Мун подтолкнул к Джеку пятьсот долларов. Джек отсчитал фишки. Отбывая срок в тюрьме, он наслушался песен «Одноглазого свина», которые доносились из камер с утра до ночи, и знал наизусть слова многих из них.

Джек пододвинул фишки игроку. Мун положил по десять долларов в каждый из семи кругов для ставок на сукне. Джек вел игру двумя колодами, держа их в руках. Перетасовал карты и протянул Муну, чтобы тот снял.

— Пересчитайте, — сказал Мун.

— Что, простите? — не понял Джек.

— Карты пересчитайте, — потребовал Мун.

Джек привел питбосса,[100] и Мун повторил свое требование.

— Хорошо, — согласился питбосс.

Джек принялся считать карты, перекладывая их на стол.

— Лицом вверх, — рявкнул Мун.

— Что, простите? — спросил Джек.

— Ты слышал.

Джек вопросительно посмотрел на питбосса. Тот кивнул. Джек перевернул колоды лицевой стороной наверх и снова начал считать.

— Зачем это? — спросила Кэнди.

— Хочу убедиться, что все на месте, — пояснил Мун, внимательно наблюдая за колодой. — Я в Пуэрто-Рико как-то нарвался на дилера, который играл короткой колодой, и проигрался к чертовой матери в пух и прах.

Джек закончил считать. Сто четыре карты.[101] Удовлетворенный результатом, Мун откинулся на спинку стула.

— Что там было коротким у этого дилера? — захихикала Кэнди.

— Колода. Так называют колоду, из которой вытащили несколько карт большого достоинства. При таком раскладе казино всегда с наваром.

— И ты догадался? — спросила она.

— Да, лапуля, я догадался.

Джек заметил, как рука Кэнди скользнула под стол на ногу Муна. Лицо Муна засветилось, словно лампочка.

— Ты такой умный, — пропела она.

Джек еще раз перетасовал карты. Раз Мун догадался, что дилер играл короткой колодой, значит, он опытный счетчик. Счетчики внимательны инстинктивно, на подсознательном уровне. Джек понял, что сегодня ему нужно быть особенно осторожным, иначе их афера пойдет прахом, еще не успев начаться. Он положил две колоды перед Муном, который снял их специальной пластиковой картой.

— Желаю удачи, — сказал Джек.

И начал раздавать.


Джека Легкоступа нельзя было назвать типичным картежником.

Он родился в резервации племени навахо в Нью-Мексико и, не успев сделать первый шаг, начал попадать в неприятности. В семнадцать Джек угодил в федеральную тюрьму за несколько ограблений круглосуточных магазинов и отсидел шесть лет.

Заключенные делились на несколько банд. Джек тяготел к мексиканской и ошивался в их крыле. Мексиканцы были заядлыми картежниками и днями напролет резались в карты. Им приходились по душе разные игры: стад на семь карт, омаха, рэзл-дэзл, техасский холдем. В каждой игре была своя прелесть, но влюбился Джек в блэкджек. И когда приходила его очередь быть дилером, он выбирал его.

Быть дилером означало получить преимущество перед другими игроками. Джек быстро это понял и прикинул, что оно составляет чуть меньше двух процентов. Если он проигрывал кон, ему приходилось платить всем остальным, что подрывало его финансовое благополучие. Но уж если он выигрывал, все остальные должны были платить ему. Блэкджек оказался игрой крайне рискованной, но и весьма прибыльной.

Как-то ночью, растянувшись на нарах, Джек размышлял. Он видел немало шулеров среди мексиканцев. Они крапили карты кремом для обуви или прятали в ладони пару карт до начала раздачи. Ему пришло в голову: если стать шулером, лучше всего выбрать для мошенничества блэкджек.

Джек обдумывал все не один месяц. Мексиканцы — люди подозрительные, поэтому манипулировать картами себе дороже. Не лучше ли манипулировать партнерами, добиваясь, чтобы они принимали неверные решения? В покере такое происходит сплошь и рядом. Называется «блеф».

Чем блэкджек хуже?

Как-то вечером один мексиканец дал Джеку волшебный гриб. Джек съел его и лег спать. А проснулся от собственного вопля. Температура зашкаливала за сорок один.

Джека привязали к койке в тюремном лазарете, мозги у него выворачивались наизнанку. Когда он наконец пришел в себя, в его голове осталась только одна мысль.

Перевернув одну-единственную карту, он может изменить ход игры в блэкджеке в свою пользу.

Перевернув одну-единственную карту, он может заставить других игроков принимать неверные решения.

Перевернув одну-единственную карту, он может стать хозяином игры, у которой, согласно правилам, нет хозяев.

Одна карта — и больше ничего не надо.

А от Джека требуется только перевернуть ее.

Он так громко выл, что его продержали привязанным к койке еще целый день.


Вскоре кучка фишек Найджела Муна превратилась в большую гору. Вокруг стола столпились изумленные туристы, чтобы полюбоваться на битву титанов. Британец бросил пренебрежительный взгляд через плечо, как будто внимание его раздражало.

— У тебя появились фанатки, — заметила Кэнди.

Лицо Муна было угрюмым, но глаза горели живо. Он потягивал «мартини», пытаясь изображать безразличие. Кэнди смотрела на него мечтательно.

— Поздравляю, сэр. — Джек говорил заученными фразами. — Вы только что превзошли рекорд нашего казино.

Мун выловил оливку из бокала.

— И каков же рекорд, милейший?

— До сих пор никому не удавалось выиграть восемьдесят четыре раздачи, — ответил Джек.

Мун выпрямился, наслаждаясь моментом.

— Это я столько раз выиграл?

— Да, сэр, восемьдесят четыре кона.

— И ни у кого раньше столько не получалось?

— Подряд — нет, сэр.

— Так я, стало быть, круче всех?

— Да, сэр, вы круче всех.

Мун щелкнул пальцами, и официантка бросилась к нему со всех ног.

— Всем выпивки, — расщедрился он.

Толпа благодарно зааплодировала. Кэнди прошептала что-то похабное на ухо Муну. В его глазах заплясали чертики.

Джек собрал карты. Ему и раньше случалось наблюдать за тем, как игроки выигрывают кон за коном. Они на глазах становились другими. Слабохарактерные превращались в смелых, застенчивые — в откровенных. Победа меняла их в собственных глазах и в глазах окружающих. И все это из-за переворота одной-единственной карты.

— Один вопрос, — сказал Мун.

Джек изобразил ожидание.

— А на чаевые максимум установлен?

— Простите?

— Ну вот, как я понял, на ставки он есть, — продолжил Мун. — А на чаевые?

— Полагаю, нет, — ответил Джек.

Мун подвинул к нему половину своих фишек. Поднялся, перегнулся через стол и дыхнул ароматом «мартини» в лицо Джеку.

— Оттянись по полной сегодня. Это твое.

— Да, сэр, — кивнул Джек.

* * *
Смена Джека закончилась в полночь.

Он переоделся из костюма дилера в джинсы и рубашку и вышел через заднюю дверь. На парковке стояли его коллеги, другие дилеры. Они собирались нагрянуть в «Гепард» в Форт-Лодердейле, чтобы поглазеть на голых студенток. Джек сослался на неотложные дела и отказался присоединиться к компании. Приятели расселись по машинам и уехали.

Джек закурил. Полная луна подкрашивала желтым щебень на дороге. Казино стояло у озера, на поверхности посверкивали десятки пар зеленоватых глаз. Резервация индейцев миканопи находилась в «Эверглейдс»,[102] и местные аллигаторы всегда были начеку, полагая каждого потенциальной добычей.

Джек докурил сигарету до фильтра, раздумывая о наживке. Она оживилась, когда Мун начал выигрывать. Потом Джек смотрел ей вслед, когда она уходила из казино под руку с Муном. Неужели запала на него? Джек надеялся, что это не так.

На парковку въехал черный лимузин. За рулем сидел водитель Рико, жуткого вида кубинец по прозвищу Щепка. Лимузин остановился, распахнулась задняя дверца. На сиденье развалился Рико Бланко, болтавший по сотовому.

Джек сел рядом.

— Саут-Бич, — бросил Рико шоферу.

Лимузин плавно выехал на дорогу. Рико был из Нью-Йорка и любил прихвастнуть тем, что он — единственный представитель клана Джона Готти, находящийся в данный момент на свободе. Сегодня на нем был смокинг от модного дизайнера и красная бабочка. Выглядел он на миллион. Рико прикрыл ладонью телефон.

— Слышал, ты сегодня отличился.

— Кто тебе сказал?

— Кэнди. Только что звонила.

— Да, неплохо получилось.

— Скажи-ка мне вот что. Как думаешь, она на него запала?

Джек кивнул.

— Проклятые шлюхи, — разозлился Рико. — Стоит им учуять запах денег, и у них мозги тут же размягчаются. Знаешь, что я им каждый раз талдычу, когда привлекаю к делам?

Джек понятия не имел, что говорил им Рико. Но у Рико для каждого находилась своя фраза. Если провести в его обществе достаточно долго, рано или поздно услышишь их все. Джек открыл мини-бар и взял бутылку пива.

— И что же?

— Я говорю им: сладкая моя, ты прекрасно знаешь, что из дела нужно уходить, если начинаешь путаться с клиентами. Думаешь, хоть одна послушалась?

— Нет, — предположил Джек.

— Ясен хрен, нет, — сказал Рико. Убрав руку от телефона, он продолжил разговор. — Да, Виктор, я тебя слушаю. Нет, Виктор, я не веду машину, беседуя по телефону. У меня есть кому водить машину. — Рико глянул на Джека и закатил глаза. Виктор был старшим партнером по бизнесу и часто относился к Рико как к ребенку. — Да, Виктор. До завтра. Ровно в девять. Завтракаем в «Брейкерсе». Пока. — Он отключил телефон. — Так о чем мы?

— О шлюхах, — напомнил Джек.

— Кстати говоря, я тут подобрал девочек, они тебе понравятся.

— А они любят индейцев?

— Они любят тех, кого я им велю любить, — ответил Рико. Он взял с полочки «Хайнекен» и чокнулся с бутылкой Джека. — За лучшего блэкджекового шулера в мире.

Лишь одна дорога вела обратно к цивилизации, и она была длинна и окутана тьмой. Лимузин подпрыгнул, встретив колдобину, и тяжело плюхнулся на дорогу.

— Ты чего, совсем охренел? — заорал Рико.

— Простите, — отозвался Щепка, но в его тоне не слышалось сожаления.

Джек оглядел рубашку. Пиво выплеснулось из бутылки и облило его. Он тихо чертыхнулся. Рико заржал, как будто в жизни не видел ничего смешнее.

— Джек весь обмочился, — продолжил Рико с деланным возмущением. — Извинись.

— Простите, — повторил Щепка.

Джек сглотнул.

— Ничего страшного.

— У тебя там полотенце есть? — спросил Рико. — А то на меня тоже капнуло, черт возьми.

К заднему сиденью полетел носовой платок. Рико поймал его в воздухе и скомкал. Потом промокнул мокрое пятно на коленке, наклонился и приложил платок к рубашке Джека. Джек отстранился, Рико выпучил глаза. Его рука сжалась в каменный кулак.

— Ах ты, сукин сын! — прорычал он.


На следующий день в семь утра вождь Бегущий Медведь, предводитель племени миканопи, сидел в своем жилом комфортабельном трейлере в ста ярдах позади казино и смотрел на два одинаковых телевизора. Двумя часами ранее его разбудил телефонный звонок, и теперь он устало тер глаза, вглядываясь в двоящееся изображение.

На одном экране камера видеонаблюдения засняла его работника, Джека Легкоступа, раздающего карты на блэкджеке. Игрок за его столом выиграл восемьдесят четыре кона подряд, а такое, насколько было известно Бегущему Медведю, статистически маловероятно. Игрок ни разу не прикоснулся к картам, исключая тем самым мошенничество. Оставалось лишь одно логическое объяснение: в этой игре мухлюет Легкоступ.

На втором экране вторая камера видеонаблюдения показывала Легкоступа на парковке казино. Он курил.

Прежде чем просмотреть пленки, Бегущий Медведь пролистал личное дело Легкоступа. Джек был из племени навахо и поступил на работу к миканопи по восторженной рекомендации Билла Хиггинса, тоже навахо, который по стечению обстоятельств управлял Комиссией по игорному бизнесу штата Невада. Индейцы своих не обманывают. Бегущий Медведь помнил слова Хиггинса, как будто услышал их вчера.

— Джек тебя не подведет, — пообещал Хиггинс.

Бегущий Медведь покачал головой. Джек Легкоступ все-таки подвел его. Он шулер, причем отменный. Как-то Хиггинс похвастался, что знает всех до единого мошенников в стране. Отчего же он не знает этого?

На втором экране появился длинный лимузин. Бегущий Медведь подался вперед, чтобы разглядеть его. Открылась задняя дверца. На заднем сиденье сидел усатый итальянец с вьющимися волосами. Для Бегущего Медведя почти все белые были похожи как близнецы. Их круглые физиономии напоминали пудинг. Итальянцы его особенно раздражали. Они все носили усы, или, как называли их индейцы, соплесборники. Этот тип выглядел как гангстер.

Бегущий Медведь остановил пленку. Потягивая кофе, он прислушивался к жужжанию кондиционера за окном. Его казино обворовывал дилер, рекомендованный чиновником самой уважаемой организации. И этот дилер работал на мафию. «Да, хуже и быть не может», — подумалось ему.

Дверь открылась. Вошел глава службы безопасности казино, Гарри Гладкий Камень. Он тяжело дышал.

— Проблем прибавилось, — сообщил Гладкий Камень.

Бегущий Медведь заставил себя оторваться от стула. Тридцать лет борьбы с аллигаторами одарили все его суставы артритом. Он поморщился, слушая тоскливую песню собственных костей. Может, он в последнее время опозорил покойного пращура и сам того не заметил? Должна же быть причина столь неожиданного потока невезения.

Джип Гладкого Камня перевалил через бетонный бордюр парковки, и они поехали сквозь мангровые заросли по узкой грязной дороге, ведущей в самое сердце «Эверглейдс». Веками миканопи жили в согласии с аллигаторами, пантерами и медведями, которые считали этот край своим родным домом, а в награду получили такое, что не каждый человек оценит по достоинству.

Спустя десять минут Гладкий Камень затормозил на вырубке и остановился у большой заводи. Бегущий Медведь отлично знал это место. По весне аллигаторы приплывали сюда спариваться, а потом растить потомство. С полдюжины индейцев стояло у края воды с удочками. Вид у них был испуганный.

Бегущий Медведь вылез из джипа. Люди расступились, открыв тело, плававшее в воде лицом вниз. Это был мужчина с простреленной головой. Левая рука у него была откушена, так же как и обе ступни. Кто-то подцепил его за ворот.

— Переверните его, — сказал Бегущий Медведь.

Индейцы послушно перевернули труп. Мертвец был покрыт грязью. Кто-то зачерпнул ведро воды и плеснул ему в лицо. Бегущий Медведь присел, чтобы убедиться, что не обознался.


Вернувшись в трейлер, Бегущий Медведь просмотрел визитки, которые хранил в столе. Он решил бросить тело Джека Легкоступа в соседнем округе Брауард — в лимузине сидели белые, вот пусть сами и разбираются с этим убийством. Гладкий Камень тем временем отдавал распоряжения по телефону.

— Готово, — резюмировал глава службы безопасности, повесив трубку.

Бегущий Медведь наконец отыскал карточку, которая была ему нужна, и протянул ее Гладкому Камню.

— Позвони этому человеку и найми его. Расскажешь ему все как есть, только не говори, что мы нашли тело.

Гладкий Камень глянул на визитку.

Седьмое чувство

Международные консультации по азартным играм

Тони Валентайн, президент

(727) 591-5115

— Он ловит тех, кто обманывает казино, — пояснил Бегущий Медведь.

— Думаешь, он нам поможет?

Бегущий Медведь различил сомнение в голосе Гладкого Камня. Привлекать к делу человека со стороны, конечно, рискованно, но это шанс, и его нельзя упустить. Джек Легкоступ обманывал их. Если пойдут слухи о том, что его дилеры — шулеры и воры, бизнесу конец. Казино — главная статья доходов резервации. Оно платит за здравоохранение, образование плюс по три тысячи долларов пособия ежемесячно каждому совершеннолетнему. Если казино закроется, племени придется туго.

— Я слушал его лекцию на семинаре по азартным играм, — ответил Бегущий Медведь.

— И как?

Бегущий Медведь кивнул. За несколько часов лекции Тони Валентайна он узнал о мошенничестве больше, чем за десять лет управления казино.

— Он — лучший, — заверил Бегущий Медведь.

1

— Так чем вы занимались до того, как попали в этот бардак? — прокричал ему в ухо охранник.

— Я консультировал, — объяснил Тони Валентайн.

— В какой области?

— В игорном бизнесе. Ловил перекресточников.

Они стояли в проходе между рядами крытого стадиона «Орландо», зал был до отказа забит бешеными фанатами борьбы. На ринге Глэдис Лафонг сцепилась с подругой Валентайна, красавицей Кэт Берман. Девушки выступали под псевдонимами Лисица и Дзюдоистка. И именно на их схватку пришли посмотреть фанаты. Валентайн был вроде помощника, впрочем, это не очень беспокоило его. Кэт по всем признакам должна была стать звездой вечера, и он был не прочь постоять в тени ее славы.

— Это кто такие? — поинтересовался охранник.

— Мошенники, которые грабят казино. Мы их так называем.

— И вы их ловили?

— Днями напролет.

Срежиссированное побоище привело зал в состояние неистовства. Глэдис проигрывала, и это ее не очень радовало. Донни, ее муж и тренер, подлез под веревки, схватил Кэт за волосы и протащил по полу.

Валентайн почувствовал, что его кто-то тянет за рукав. Это оказалась Зоуи, двенадцатилетняя языкастая дочка Кэт. Ее глаза были обведены черным карандашом, губы накрашены устрашающе коричневой помадой. Неужели ее сверстники западают на такие вот маски-страшилки?

— Знаете, на кого вы похожи? — спросила Зоуи.

— Нет.

— На огромный банан.

Этот наряд казался единственным недостатком его работы. По контракту ему предписывалось носить ярко-желтый костюм с плечиками, в котором он был похож на героя комиксов. Донни был облачен в лиловый костюм, который делал его похожим на баклажан. Зрители безостановочно хлестали пиво, поэтому им требовалось постоянно напоминать, кто есть кто.

— Эй, — окликнула его Зоуи, — вам пора!

Валентайн забрался на ринг под веревками. Донни шлепал Кэт об пол, держа за волосы, бутафорская кровь струилась по ее подбородку. После смерти жены Валентайн задавался вопросом, будет ли когда-нибудь снова счастлив. А потом, выполняя одну работу в Атлантик-Сити, он познакомился с Кэт. Отношения у них получились не идеальные, но ему было хорошо с ней. Теперь ему ничего другого и не хотелось. Он похлопал по плечу Донни.

— Отпусти ее, — прокричал Валентайн в микрофон над рингом.

— Пошел бы ты, дед, — заорал в ответ Донни.

— Да, — подхватил кто-то в зале, — проваливай, старый пердун!

Валентайн не собирался проваливать. Он заломил свободную руку Донни за спину, тот отпустил Кэт. Она отбежала на другую сторону ринга и навалилась на Глэдис, которая стояла в углу, раззадоривая публику. Теперь по сценарию Валентайн должен был перебросить Донни через плечо. Этот прием они отрабатывали тысячу раз. Здоровяк топнул ногой, сигнализируя, что готов к броску.

— Поосторожней, ладно? — пробормотал Донни.

— Не боись, — ответил Валентайн.


После шоу в раздевалку заглянул промоутер с улыбкой от уха до уха. Звали его Рик Хани, и был он бритым наголо набожным придурком. Рик отдал им чеки и билеты на самолет: на будущей неделе предстояло выступать в Мемфисе, билеты на шоу уже были распроданы. Валентайн заглянул в свой конверт, и Рик бросил на него неодобрительный взгляд.

— В чем дело, Тони, ты мне не доверяешь?

— Тебе-то доверяю, — ответил Валентайн. — Дело не в тебе.

В раздевалку вошла Зоуи.

— Это вас, — сообщила она и протянула Валентайну сотовый телефон матери.

Он вышел в коридор, чтобы поговорить. Валентайн никогда не оставлял свой телефон включенным — из принципа. Поэтому его всегда находили через Кэт.

— Это я, — сообщила ему его соседка Мейбл Страк. В жизни Валентайна было две женщины: Кэт и Мейбл. Мейбл вела дела в его консалтинговой фирме, когда он отлучался из города, что в последнее время случалось довольно часто. — Пришла посылка из казино из Южной Африки. Прочитала послание от главы службы безопасности и решила, что лучше будет позвонить тебе.

Валентайн бросил взгляд на часы. Вторник, девять тридцать вечера, а Мейбл еще работает.

— До завтра не может подождать?

— Он в отчаянии.

— Мейбл…

— Тони, он выслал тебе чек на пять тысяч!

— Подтвержденный?

— Да! Простите, молодой человек, но я сызмальства привыкла каждый доллар ценить…

— Так и я тоже.

— И я не позволю тебе отмахнуться от таких денег, так что слушай внимательно.

Валентайн стоял в тоннеле, струя прохладного воздуха из вентиляции била ему в лицо. Мейбл начала читать, он прикрыл глаза. Казино называлось «Царство джунглей». Глава службы безопасности объяснил ситуацию достаточно хорошо. Деньги утекали из казино через столы блэкджека. Казино подозревало, что его обкрадывает клиент, делающий крупные ставки. Проблема же состояла в том, что у них не было никаких доказательств и они не могли задержать этого человека, опасаясь судебного иска.

— «Мы часами наблюдали за тем, как он себя ведет, — читала Мейбл. — Он играет с разными дилерами, что исключает сговор. Также мы убеждены, что он не занимается подсчетом карт. Иногда кажется, что он рассматривает рубашки карт. Мы осмотрели эти карты — они совершенно чистые. Прилагаю четыре колоды, чтобы вы взглянули своими глазами. Мы были бы вам крайне благодарны за помощь в этом деле. С уважением, Жак Дюгей».

— Жак Дюгей? Он когда-то работал в Атлантик-Сити.

— Вы были дружны?

— Нет, он с приветом. Иди в мой кабинет и зажги черную лампу рядом со столом.

— Все, я в кабинете, — отрапортовала соседка. — Так, свет включила.

— Положи одну из колод под лампу.

— Ага, сейчас. Ого. Карты светятся, как рождественская елка. Даже я могу разобрать, несмотря на свое слабое зрение. Слушай, как же ты догадался?

— В прошлом году делал кое-какую работу для одного казино в Южной Африке. И заметил, что они пользуются картами, произведенными в соседнем городке. Мне показалось, что это очень глупо, и я так и сказал управляющему. Он объяснил, что это ради экономии.

— Хочешь сказать, что мошенники проникают на карточную фабрику и метят все колоды, которые потом отправляются в «Царство джунглей»?

— Да. Такие карты называются «светящиеся метки». Шулер метит их на фабрике еще до отправки заказчику. Значки, нанесенные светящейся краской, можно прочитать только с помощью специальных очков или контактных линз.

— А может, мошенник метит их дома, а потом договаривается, чтобы какой-нибудь сотрудник ввел их в игру?

Мейбл работала на него всего два месяца, но рассуждала уже вполне профессионально. Валентайн объяснил, почему пришел именно к такому выводу.

— Ему пришлось бы выйти на дилера или питбосса. Это рискованно. Особенно при наличии камер. Самый безопасный способ отправить в казино меченые карты — съездить на фабрику и пометить их там.

Валентайн почувствовал, что его снова тянут за рукав.

— Торт тает, — сообщила Зоуи.

Он закрыл ладонью телефон.

— У тебя есть торт?

— Из шоколадного мороженого.

Валентайн отнял руку от телефона.

— Мейбл, мне пора бежать.

— Тебе еще не надоело быть борцом? — спросила соседка.

— Это же сплошное удовольствие, — ответил он.


Торт Зоуи уже начал оседать. Донни держал пустую тарелку и ждал, пока Валентайн возьмет себе кусочек, чтобы попросить добавки. Карьера Донни как профессионального футболиста оборвалась из-за травмы. Людей скромнее Валентайну встречать не приходилось. Кэт и Глэдис уплетали торт, прислонившись к стене. Выглядели они усталыми и счастливыми.

Валентайн нашел себе стул и принялся за свой кусок. Для него вся эта история с выступлением на рингах стала желанной передышкой. Он открыл консалтинговую фирму, чтобы чем-то занять себя после смерти Лоис, и тогда даже не представлял, во что ввязывается. В 1978 году, когда он начал охранять закон и порядок в казино Атлантик-Сити, азартные игры были разрешены лишь в двух штатах. Теперь же их стало тридцать восемь, плюс казино в трехстах индейских резервациях. И каждое хотя бы однажды обворовывали, зачастую на кругленькую сумму. Большинство даже не догадывалось об этом. А кто догадывался — обращался к Валентайну.

Вот почему ему так нравились бои. Ни тебе давления, ни тебе переживаний, и роль у тебя малозначительная. Короче говоря, его жизнь стала легкой. И когда через минуту дверь в раздевалку открылась, он никак не ожидал, что этой легкой жизни придет конец. Причем из-за красавца, впорхнувшего в комнату с букетом цветов.

— Папуля! — завопила Зоуи.

Она бросилась через раздевалку и обняла отца. Тот взъерошил ей волосы, девочка радостно взвизгнула, а Валентайн почувствовал, что в желудок упало что-то тяжелое. За полтора месяца знакомства с Зоуи его хватало максимум на «дай пять!». Донни и Глэдис бросили тарелки в мусорное ведро и вышли.

— Привет, Ральф, — сказала Кэт.

— Привет, красавица, — ответил ей бывший муж. — Это было потрясающе.

— Не знала, что ты любишь борьбу.

— Не знала? А мне казалось, я упоминал об этом в одном из своих писем.

Валентайн моргнул. Ральф бросил Кэт и Зоуи два года назад. Кэт говорила, что они не общаются, если не считать ежемесячно присылаемых чеков. Ральф пересек комнату и протянул Кэт цветы.

— Поздравляю со свалившейся на тебя славой.

Зоуи цеплялась за обоих родителей. Ее лицо сияло улыбкой. Сцена семейного счастья напоминала картины Нормана Рокуэлла.[103] Валентайн поднялся со стула и увидел свое отражение в зеркале. Единственный, кто не вписывался в ситуацию, был клоун в желтом костюме. Кэт вышла за ним в коридор.

— Прости, что не сказала, — начала она.

— Сколько раз? — спросил он.

— Четыре или пять. Мы пару раз еще разговаривали.

Проснувшийся в нем полицейский хотел допросить ее с пристрастием. Они болтали, пока Валентайн спал или выполнял ее поручения, касавшиеся Зоуи?

— Надо было сказать, — сказал он.

— Я боялась, ты уйдешь.

— А должен был?

Ее губы задрожали.

— Черт возьми, Тони. Зоуи все время о нем спрашивает. Если нужно быть милой с Ральфом, чтобы он навещал Зоуи, я буду с ним милой.

— Насколько милой? — выпалил Валентайн, не подумав.

Кэт ударила его по лицу. Со всей силы. Валентайн отпрянул, боясь провалиться в бездну, разверзшуюся между ними.

— Хочешь, чтобы я ушел? — уточнил он.

— Хочу, чтобы ты перестал так себя вести, — отрезала она.

Валентайн достал из кармана ключи от машины.

— Не надо было мне врать, — бросил он и ушел.


Ральф доедал последний кусок торта. Кэт подвинула стул к себе, голова у нее шла кругом. Тони никогда не был разведен и не понимал, как можно ненавидеть человека и при этом беспокоиться о нем в глубине души. Ральф вытащил из кармана несколько монет и протянул их дочери.

— Сбегай купи папочке газировки, ладно?

Зоуи вприпрыжку выскочила из раздевалки, едва касаясь пола. Их брак кончился отвратительно, но все же были в нем и светлые моменты.

— Ну как, тебе нравится продавать машины? — спросила Кэт.

Ральф расстегнул пиджак, из него вывалился его живот, круглый как надувной шарик.

— Я уволился неделю назад.

— Что случилось?

Он презрительно фыркнул.

— Человек не может парить с орлами, когда приходится барахтаться в грязи со свиньями.

Это была любимейшая фраза Ральфа. Он произносил ее, когда увольнялся с должности бармена, администратора в ресторане, продавца недвижимости и биржевого маклера. Он вытащил из-за пазухи какие-то документы и передал ей. Кэт прочла первый лист и подняла на него глаза, не веря.

— Что это такое?

— Я урезаю алименты. Ты зашибаешь приличные деньги, а я нет. Мой адвокат говорит, что у тебя нет ни единого шанса, если ты потащишь меня в суд. — Он вынул дешевую ручку и протянул ей. — Так что окажи любезность, поставь подпись на последней странице.

— Так вот почему ты хотел видеть нас с Зоуи?

— Ну это не единственная причина.

— Какая низость.

Ральф пожал плечами.

— Такое в Америке каждый день происходит.

— И что мне сказать Зоуи?

Он снова пожал плечами.

— Мне не нравится ее раскраска. Если тебе интересно мое мнение.

Кэт показалось, что у нее внутри что-то оторвалось. Зоуи нарисовалась в дверях с бутылкой пепси в руке. Кэт вытолкала ее в коридор.

— Иди в машину, — велела она.

Зоуи заглянула в раздевалку. Ее отец держал в одной руке пачку документов, в другой — грошовую ручку. «Вот черт», — мысленно выругалась она.

— Что случилось?

— Делай, что тебе говорят, — ответила ей мать.


Зоуи вышла из подземного тоннеля на стоянку позади стадиона и увидела, что Тони как раз отъезжает на своей «Хонде-Аккорд» 1992 года.

— Эй, Тони!

Девочка помахала ему, надеясь, что он остановится. Но Валентайн не остановился. Господи, до чего же она терпеть не могла тачку Тони, старую, уродливую, с таким пробегом, что одометр уже зашкалило. У Тони хватило бы денег на что-то крутое — вроде «мерса» или «Лексуса», — но для него это был слишком решительный шаг. И Зоуи ненавидела его за это. Они с матерью заслуживали большего, чем какая-то занюханная дряхлая «Хонда».

Зоуи следила за тем, как он едет по стоянке к дороге. Тони опустил стекло и выбросил что-то. Машина пересекла улицу и повернула на федеральную автостраду номер четыре. Тони, конечно, чудак, но временами может быть забавным. Особенно, когда по телику показывают фокусников. Он всегда раскусывает их.

Пройдя вперед, девочка подняла коробочку, которую он выбросил. Это был подарок, только оберточная бумага вся разорвана. Встав под ярким галогенным фонарем, она сняла обертку, открыла крышку и вскрикнула, увидев, что Тони собирался подарить ее матери.

«Красотища!» — подумала Зоуи.

2

Палм-Харбор примостился к северу от Сент-Питерсберга, на тихом западном побережье Флориды. В те времена, когда Валентайн и его покойная ныне жена подумывали перебраться туда после выхода на пенсию, там насчитывалось пять тысяч жителей. Сонный маленький городишко, он казался другой планетой по сравнению с суетным Атлантик-Сити.

Пятнадцать лет спустя население возросло до пятидесяти тысяч, и спокойствие городка нарушили бульдозеры застройщиков. С каждым днем дороги становились все более забитыми, государственные школы — переполненными, а питьевая вода по вкусу все меньше напоминала питьевую воду.

Зимы были особенно отвратительны. Рестораны наводнялись неотесанными северянами, так же как пляжи и торговые центры.

Валентайн тоже когда-то был неотесанным северянином, но сбросил эту кожу, когда переехал. Ленивая медлительность Палм-Харбора подходила Тони как нельзя лучше, и он с нетерпением ожидал знойного лета, когда зимние пташки[104] улетят домой.

Он сидел на веранде и читал газету. На фондовой бирже не наблюдалось никакой стабильности, и Валентайн проверил свой фонд взаимных инвестиций. Во времена службы в полиции у него больших денег не водилось. Теперь же, на пенсии, их у него скопилось столько, что он не знал, куда их потратить.

По дорожке к нему шагала Мейбл в канареечно-желтых широких брюках и голубой блузке. В руках она несла контейнер для еды. Тони поднялся из кресла-качалки ей навстречу.

— Доброе утро, — приветствовал Валентайн соседку. — Как жизнь?

— Кому какое дело? — отмахнулась она.

Пожилые люди Флориды испытывают какое-то особое мрачное наслаждение, обсуждая свои болячки, их здоровье становится темой для эпопей об упадке сил и постепенном умирании. Мейбл же в этом не участвовала. Это «кому какое дело?» прекрасно отражало ее отношение к себе.

— Завтракать будешь? — поинтересовалась она.

— А то.

Они вошли в дом. Мейбл подкармливала его с той поры, как умерла Лоис. Никаких изысков — простая горячая еда. Она поставила две тарелки на кухонный стол, включила кофеварку, потом сунула контейнер с яичницей, сосисками и жареной картошкой в микроволновку. Зазвонил телефон. Валентайн ответил.

— Пошел к черту, — буркнул он и повесил трубку.

— Тони, как грубо, — удивилась Мейбл.

— Продавец какой-то.

— А зачем хамить?

— Меня достало, что они все время звонят. Я не желаю менять поставщика услуг дальней связи, чистить ковры и покупать акции. Если я выдержу характер и продолжу огрызаться, они отстанут.

Мейбл вытащила контейнер, от которого поднимался пар. Валентайн облил все острым «Табаско». Он был помешан на соусах, вероятно, из-за того, что много лет питался бог знает чем.

— Ну, так ты мне расскажешь? — спросила Мейбл, когда они поели.

— О чем?

— О том, что произошло между тобой и Кэт. Может, зрение у меня уже не то, что раньше, но я пока не ослепла.

Он подобрал остатки соуса сухим хлебцем и вкратце обрисовал ей сцену в раздевалке.

— Я поехал домой с ощущением, что последние два месяца был последним кретином, да еще выряженным в нелепейший костюм. Мне жаль, что ты стала свидетелем этого.

Мейбл подалась вперед и дотронулась до его запястья.

— Ты ей позвонил?

— Я оставил сообщение на сотовом и на автоответчике в ее гостинице.

— Она тебе перезвонила?

— Нет.

— А как же та брошка с бриллиантом, которую ты купил в «Аван-Голд».

— А что?

— Ты ей ее подарил?

— Я выбросил ее из окна машины.

— Эх ты…

— Зоуи ее подобрала.

— Думаешь, она отдаст ее матери?

«Нет, скорее вставит себе в пупок», — решил Валентайн.

— Надеюсь, — ответил он.

— И что ты будешь делать?

— Продолжу жить, наверное.


Они услышали, как у дома затормозила машина, Мейбл пошла посмотреть и вернулась с толстым конвертом «Федерал Экспресс».[105]

— Это от Жака. Я тебе рассказывала о нем. Он прислал чек на пять тысяч. Светящиеся метки.

— Точно. Этот идиот из Южной Африки.

— Тони, так нельзя говорить о клиентах.

— Твоя правда. Ну, открывай же конверт. Может, он еще денег прислал.

Она открыла. Содержимое немало удивило их обоих. Еще один чек, на этот раз на две тысячи, сколько и составляла его обычная ставка. Еще там обнаружился кожаный мешочек с игральными костями и записка. Мейбл зачитала ее вслух.

— «Дорогой Тони Валентайн! Я понимаю, что Вы человек занятой, но мне снова нужна Ваша помощь. Мы арестовали того шулера, метившего карты, и он во всем признался. Когда-то он работал у нас и теперь готов сдать другого служащего, который ворует у нас еще больше, чем он. Этот шулер утверждает, что мошенничество происходит у нас за столами крэпса,[106] но не говорит, кто замешан. На прошлой неделе мы потеряли пятьсот тысяч на крэпсе, поэтому, возможно, он и не врет. Высылаю несколько костей в надежде, что вы их осмотрите. С уважением, Жак Дюкей». — Мейбл подняла глаза от листка. — Ух ты, полмиллиона.

— Вот тебе и ух ты.

— Думаешь, его обворовывают?

— А то как же. Вот ведь осел.

Мейбл помахала чеком перед его носом.

— Осел при деньгах.

Валентайн расслышал подтекст ее слов — возьмись за это дело, даже если настроение у тебя паршивое. Мейбл выросла в ту же пору, что и он: самый конец Великой депрессии. Они не боготворили деньги, но и отказываться от них не привыкли.

— Ладно, — согласился Валентайн.


В начале 1981 года на илистых берегах Темзы недалеко от Лондонского моста бродяги, рывшиеся в отбросах, нашли оловянную банку. Но в ней лежали не монеты, не драгоценности, а двадцать четыре резные игральные кости пятисотлетней давности. Тщательное исследование показало, что в восемнадцать из них была залита ртуть, а на остальных шести не хватало точек, и на гранях было всего три числа.

В том же году команда археологов, ведшая раскопки в Помпеях, нашла аналогичные шулерские кости, только они оказались на несколько тысяч лет старше.

Услышав об обеих этих находках, Валентайн не слишком удивился. В картах существуют сотни вариантов мошенничества, в костях же лишь три надежных способа: утяжелить их с одной стороны, изменить количество точек и слегка подточить их.

Усевшись за стол, он вооружился микрометром, чтобы измерить кости, присланные Жаком. Каждая идеально укладывалась в размеры: один дюйм на один дюйм. Если бы одна из сторон оказалась короче — пусть даже на каких-то пятнадцать сотых, — кость поворачивалась бы все время одной гранью и разорила казино.

Потом Валентайн проверил каждую калибратором. В старые времена кости бросали в стакан с водой, чтобы посмотреть, не утяжелены ли они. Все же калибратор был ближе к науке. Он крутанул каждую кость вокруг ее оси. Все оказались, к его удивлению, чистыми.

Он бросил их на стол. То, что с ними все в порядке, не означает, что не использовалась подставная кость. Мошенник мог подкладывать и убирать подставную кость во время игры, и никто не догадался бы.

— Ты позвони ему, — предложила Мейбл, когда Валентайн вернулся в кухню.

Он сел за стол.

— Неохота.

Она разлила остатки кофе в две чашки и опустилась на стул.

— Но он в отчаянии.

— Они все приходят в отчаянье, когда теряют деньги.

— Тони…

Валентайн отпил кофе.

— Он такой придурок.

— Откуда ты его знаешь?

— Он управлял одним из заведений Трампа в Атлантик-Сити около часа. Его все терпеть не могли из-за характера.

— Хочешь, я ему позвоню?

Мейбл была докой по части компромиссов. Будет забавно дать понять Жаку, что его не удостоили аудиенции у босса.

— Конечно, — согласился Валентайн.

Номер телефона значился в письме. Мейбл набрала его и прервала глубокий сон Жака. Она закрыла рукой динамик.

— Чертыхается по-французски.

— Скажи ему, что французское вино отдает мочой, и брось трубку.

Она отмахнулась от него и сказала Жаку:

— Мы только что получили вашу посылку. Тони осмотрел кости и не нашел ничего подозрительного. Он считает, что мошенник подменил шулерские кости на чистые. — Мейбл умолкла на минуту, потом приложила руку к динамику. — Жак говорит, что казино обыскивает работников до смены и после. Так что дилеры не могут ни принести, ни вынести меченые кости.

— Спроси Жака, куда дилеры крэпса ходят в перерыв.

Она спросила.

— В комнату отдыха для работников.

— Там есть шкафчики, в которых хранится ихуниформа?

Она спросила.

— Жак говорит, да.

— Передай Жаку, что один из его дилеров относит чистые кости в эту комнату и там заменяет. Надо осмотреть шкафчики дилеров и искать там следующие предметы. Готова?

— Готова.

— Напильник, дрель, тиски, буравчик, целлулоидная нить, быстросохнущий цемент, чернила, бутылочка ртути, какая-нибудь полировальная паста и наждачная бумага. Если там обнаружится что-то из этого списка, значит, хозяин шкафчика и есть мошенник.

Мейбл пересказала все Жаку. Повесив трубку, она улыбалась. Мейбл была красива, а когда у нее появлялся повод для улыбки, ее лицо, по мнению Валентайна, становилось прекраснейшим на планете.

— Жак сказал, ты — гений, — сообщила она.

— А он все такая же бестолочь, — ответил Валентайн.


Он провел утро, разбирая почту. На столе высилась гора пленок видеонаблюдения из казино с изображением подозреваемых в шулерстве. Рядом лежала стопка каталогов, адресованных П. О. Койнику. Валентайн решил, что в ком-то из тех, кого он упрятал за решетку, проснулась творческая жилка.

Сначала он передвигал бумаги на столе. Трижды на телефоне загоралась лампочка, означавшая, что звонят по работе. Мейбл еще хозяйничала в кухне. Валентайн слушал, как она отвечает на звонки. Вчера он был на седьмом небе. Теперь же ему казалось, что он оступился на краю пропасти и падает в пустоту. Вернувшись в кухню, Валентайн застал Мейбл за разгадыванием кроссворда в «Сент-Питерсберг таймс» и выдвинул себе стул.

— Я в тупике, — сказала она. — «Одолел Али». Шесть букв. Хотела написать Форман — не влезает. Ведь Джордж Форман одолел Али?

— Нет. Али одолел Формана.

— Фрэзьер. Джо Фрэзьер одолел Али.

— Это уж точно. Только в его фамилии семь букв.

Мейбл наморщила лоб.

— Тогда кто же?

— Уэпнер, — подсказал Валентайн.

— Кто?

— Здоровенный мешок с дерьмом по имени Чак Уэпнер. Один из самых слабых боксеров, когда-либо попадавших в категорию тяжеловесов. Он победил Али.

— Где? В баре?

— Нет, на ринге. Чак из Байонна.[107] Али дрался с ним, потому что думал, что Чак слабак. Чак, конечно, не король, но и не мальчик на побегушках у кого-нибудь. В одном из последних раундов Чак наступил Али на ногу. А Али как раз подался назад, ну и потерял равновесие. Чак ударил его, Али упал, потом поднялся и изметелил его, все лицо ему расквасил.

— Настоящий джерсийский парень, — выдохнула Мейбл.

— Настоящий джерсийский герой, — поправил Валентайн.

Она отложила газету и взяла блокнот, лежавший рядом с телефоном.

— Твой сын звонил из Пуэрто-Рико. Сказал, что они с Иоландой наслаждаются каждой минутой медового месяца. Спросил, сердишься ли ты еще на него. Я ответила, что ты успокоился после того, как тебе пришлось оплатить свадьбу и медовый месяц.

Валентайн разозлился.

— Он раскрутил меня на пять тысяч долларов в день свадьбы. Он прекрасно знает, что…

Мейбл коснулась его запястья.

— Тони, перестань изводиться по этому поводу. У тебя столько денег, что ты сам не знаешь, куда их девать. Твой сын пытается исправить свою жизнь.

— Вот именно. Пытается.

— Тебя послушать, так получается, что это ужасно.

— Ему тридцать пять лет. Когда же он начнет не пытаться, а что-то делать?

У Мейбл было двое взрослых детей. Она давно смирилась с тем, что не может контролировать их жизнь. Она опустила глаза в блокнот.

— Вторым звонил Билл Хиггинс из Комиссии по игорному бизнесу Невады. Сказал, что нужна твоя помощь в одном деле.

— В Неваду я не поеду.

— А настроение у тебя совсем скверное, молодой человек.

— Как только казино начинают доить, они в панике бросаются ко мне. Когда-нибудь эти болваны задумаются о том, что надо позвать меня в свое заведение не после, а до того, как их начнут обкрадывать? Сомневаюсь.

— Мне казалось, вы с Биллом дружны.

— Я не намерен лететь к нему со всех ног по первому зову, и дружба тут ни при чем.

Случались такие дни, когда она не могла переспорить его. Мейбл вернулась к блокноту.

— Третий звонок — от Гарри Гладкого Камня из казино резервации миканопи. Вчера он тоже звонил. Судя по голосу, он в отчаянии.

— Бедняга, — отреагировал Валентайн.

Всякому терпению приходит конец. Мейбл попрощалась, Валентайн проводил ее до пешеходной дорожки перед его домом.

— Ты такой грубиян, — заметила она.

— Прости. Ты же не принимаешь мое ворчание на свой счет.

— Так и будешь сидеть сложа руки и дожидаться, пока она позвонит?

В ее словах звучала жалость.

— А ты что предлагаешь?

— Поезжай, помоги Биллу Хиггинсу или Гарри Гладкому Камню. Отключись от своих проблем на пару дней.

В Вегас ему ехать не хотелось. Слишком много времени уйдет на дорогу. А казино резервации миканопи находилось на юге Флориды — всего в четырех часах неспешной езды на машине. Сегодня — туда, завтра — обратно. Может, Мейбл и права. Смена обстановки пошла бы на пользу.

— Я подумаю, — ответил Валентайн.

3

На бумаге все получалось отлично.

Городок Дэйви располагался в пятнадцати милях к западу от Форт-Лодердейла. Ярмарка с аттракционами прибыла накануне и расположилась на коровьем пастбище. «Чертово колесо» и яркие палатки были видны за несколько миль.

Идея Рико заключалась в следующем: Кэнди уговорит Найджела Муна отвезти ее на ярмарку. Там убедит его поиграть разок-другой во что-нибудь, скажем, побросать мячи в корзину, и выиграть приз. Рико знал, что такие игры управляемы и можно устроить, чтобы игрок победил или проиграл. Оставалось только подкупить владельца аттракционов, и тогда полоса «удач» Муна продолжится.

Однако Рико никак не ожидал, что владелец аттракционов окажется упрямым. Он был каджун,[108] звали его Рей Хикс. Он носил подтяжки и шляпу с загнутыми полями. Рико поймал Хикса у его трейлера, видавшего виды грузовика с залатанными колесами и хрипящим кондиционером, и сунул сотню под нос старому простаку. Хикс взглянул на деньги и усмехнулся.

— Отстань от меня со своими жалкими грошами, парень.

Рико увеличил сумму. Ему доводилось работать с хозяевами аттракционов еще в Бруклине, когда он шестерил на Джона Готти. Такие ярмарки арендовали стоянку у церкви и открывали торговлю. За это владелец отдавал Готти половину «передника», то есть дневной выручки. Рико надлежало собрать положенную плату и проследить, чтобы Готти не обманывали.

Хикс сплюнул на землю.

— Замечтался, парень.

На другой стороне ярмарки Мун и Кэнди катались на «чертовом колесе». Кэнди была одета в огненно-красный брючный костюм, Мун — в длинные шорты и рубашку-поло.

— Я всего лишь прошу вас, чтобы этот человек выиграл парочку занюханных кукол, — объяснял Рико, представляя, как душит Хикса и у того багровеет лицо. — Это займет каких-то двадцать минут. А потом они оставят вас в покое. Ну же, что скажете?

Солнце вышло из-за тучи и брызнуло на плечи Хикса. Он выглядел старше, чем показалось Рико вначале. Его лицо походило на изрытую дорогами карту тяжелой жизни. Он оттянул большими пальцами подтяжки и отпустил их, они шлепнули по его груди.

— Хочешь про деньги побазарить, парень?

По лицу Рико катился пот. От Дэйви до океана было очень далеко, а солнце палило сильнее, чем в Майами-Бич. Ему казалось, что он вот-вот изжарится.

— Точно, — кивнул Рико.


Первое, что ощутил Рико, войдя в трейлер Рея Хикса, это был одуряющий запах дерьма. Там воняло не просто старьем, а настоящим пометом животных, как в зоопарке. Такой смрад, казалось, мог прожечь в голове дыру.

Потом Рико бросилась в глаза большая клетка с железными прутьями за столом Хикса. В ней сидел шимпанзе в человеческой одежде. Здоровенный детеныш, фунтов сто пятьдесят весом. Он тренькал лапами без больших пальцев на укулеле.

— Садись, — бросил Хикс.

Рико опустился на раскладной стул точно напротив стола Хикса. На стенах были приклеены черно-белые плакаты с изображением музицирующего шимпанзе и его гордого владельца. «Назовите любую известную мелодию, — предлагали плакаты, — и наслаждайтесь этим чудом!»

— Поздоровайся с мистером Борегаром, — сказал Хикс.

— Привет, — тупо отозвался Рико.

Мистер Борегар снова забренчал. Резкие звуки, издаваемые дешевым инструментом, складывались в знакомую мелодию. «Дни счастливые вернулись». Шимпанзе уставился ему в глаза, и у Рико все волосы на теле встали дыбом. В мутных карих глазах обезьяны брезжило что-то до жути человеческое. Отложив гитару, шимпанзе поднял с пола пачку «Лаки Страйк» и закурил.

— Вы разрешаете ему курить?

— Не без этого.

— Разве это не вредно для его здоровья? — изумился Рико.

— Ему нравится.

— Я просек. Если у него уже есть красная задница, что меняет пара черных легких.

Хикс прищурился.

— Не смешно.

Рико не был с ним согласен. Он находил свои шутки смешными до колик. Так же как и Джон Готти, наградивший его прозвищем, которое в вольном переводе на итальянский означало «большой рот». Мистер Борегар сломал сигарету и съел ее.

— И какую аферу ты затеял? — поинтересовался Хикс.

Рико перевел взгляд с обезьяны на владельца аттракционов.

— Что?

— Что слышал. Ты этого парня развести хочешь?

— Какого парня?

— Жирного англичашку со шлюхой.

— Что я затеял, не твое собачье дело, мать твою.

— Попрошу не выражаться в моем присутствии, — предупредил Хикс.

Рико не нравилось направление, в котором пошел разговор. Он расстегнул пиджак и показал «смит-вессон» сорок пятого калибра под мышкой. Это была его любимая пушка, подарок Железного Дона на двадцатипятилетие Рико. Хикс скривился, как будто сломал зуб. Подняв голову, он повернулся к обезьяне.

— Мистер Борегар, да у него пистолет!

Мистер Борегар выскочил из клетки. Рико и в голову не приходило, что она может быть не заперта. Он сидел с беспомощным видом, пока шимпанзе, прижав его к стулу, хлопал лапами по его льняному пиджаку. Наконец мистер Борегар положил на стол пистолет и бумажник Рико.

— Спасибо, мистер Борегар. Можешь играть дальше.

И вскоре мелодия «Высоки Скалистые горы» уже соперничала с шумом кондиционера. Хикс вытащил визитку из бумажника Рико и уставился на нее.

— Клуб «Гедо». Бабы голые, что ли?

— Ага, — подтвердил Рико.

Хикс разрядил пистолет и подтолкнул его и бумажник к Рико.

— Ты хочешь обжулить мужика со шлюхой. Верно?

— Угу.

— И, устроив ему выигрыш в нескольких безобидных играх, ты сможешь обстряпать это дельце.

— Так, — кивнул Рико.

— Четыре тысячи двести долларов, — выдал Хикс.

— Чего?

— Четыре тысячи двести долларов. Это моя цена.

Рико поморщился.

— Откуда такая сумма?

Хикс щелкнул языком.

— Назовем это взносом за разрешение. Именно столько я плачу городским клоунам за разрешение на свою ярмарку.

— Кому?

— Не слышал такого выражения?

— Нет.

Хикс повернулся на стуле.

— Городские клоуны, мистер Борегар!

Скрюченные пальцы шимпанзе замерли над струнами его обожаемого инструмента. Он поднял металлический значок шерифа с пола клетки и прицепил на свою рубашку. Приняв позу крутого мужчины, шимпанзе ударил себя в грудь.

— Спасибо, мистер Борегар.

Полицейские. И как он сам не догадался. Организованная преступность не смогла прочно обосноваться в южной Флориде по одной простой причине. Местные полицейские были настолько нечисты на руку, что мафия сама их боялась.

— Значит, четыре тысячи двести, — подытожил Рико.


Рико сидел в своем лимузине и следил в бинокль за Муном и Кэнди. Они стояли у балагана «Шесть кошек». Собьешь трех игрушечных кошек с полки — получишь приз. На вид проще пареной репы, но пока никому победить не удавалось. За это отвечал механик аттракциона. Наступая на ножной тормоз, он отодвигал незакрепленную доску за кошками на пару дюймов назад. Когда полка становилась шире, кошки уже не падали, независимо от силы удара.

Рико смотрел, как Мун бросает мячики. Одна, вторая, третья — падали кошки. Не прикасаясь к тормозу, механик позволил Муну испытать судьбу. Кэнди взвизгнула, и механик протянул ей здоровенного плюшевого панду. У нее уже была кукла-малышка и Большая Птица.[109] Со стороны казалось, что она обчистила магазин игрушек. Механик поймал взгляд Муна и подмигнул ему.

Рико был в восторге. Работники ярмарок, как никто, умели воодушевлять лохов. Он сложил бинокль и бросил его на сиденье.

— Четыре тысячи двести долларов — это многовато, — заметил Щепка, сидевший за рулем.

— Я получил то, что мне было нужно, — парировал Рико. — Зато Муна раззадорили.

— Две штуки еще куда ни шло, — не унимался Щепка.

— Думаешь?

— Ага, — подтвердил кубинец. — Две штуки за глаза.

— Да не парься об этом.

— Этот хрен вас обобрал.

Ну вот опять: привяжется к чему-нибудь и давай долдонить. Это начинало нервировать Рико. Щепка не был обычным кубинским беженцем. Он остро реагировал на такие понятия, как честь и репутация. Как-то в Саут-Бич Рико наблюдал, как он отлупил парня, которому показалось смешным имя Щепки.

— Да забей ты, а?

— А-а-а, — отозвался шофер.

Просто Щепка не понимал, как делают дела в Америке. Хикс сполна отработал сумму. Рико остался вполне доволен сделкой.

Вскоре они уже мчались на юг по трассе 1-95. Щепка выпускал здоровенные облака дыма в окно с видом явной раздраженности. Вот всегда так с этими кубинцами, подумал Рико. Им кажется, тебе есть дело до их переживаний.

Щепке нужно избавиться от этой привычки, иначе Рико придется избавиться от него.

4

Валентайн пообедал, потом позвонил Гладкому Камню и сказал, что согласен.

Гладкий Камень не скрывал облегчения. Он сообщил Валентайну, что дилер блэкджека Джек Легкоступ мухлевал и помог игроку выиграть восемьдесят четыре кона подряд. Гладкий Камень честно признался, что понятия не имеет, как он это провернул.

— И чего он добивался? Чтобы его внесли в Книгу рекордов Гиннесса?

— Да, идиотизм какой-то, — согласился Гладкий Камень.

— На сколько он вас облапошил?

— На восемьсот сорок долларов. У нас на блэкджеке высшая ставка — десять долларов.

— А раньше с этим Легкоступом проблем не было?

— Нет, но он у нас недавно.

Валентайна все это не удивляло. Мошенники-индейцы неожиданно появлялись то здесь, то там по всей стране, поскольку индейские казино не контролировались агентами госслужб, и многие из этих дилеров были чрезвычайно наглы. Валентайн слышал немало историй, но чтобы кто-то сдал восемьдесят четыре кона — такого еще не бывало. Миканопи следовало принять меры, прежде чем какой-нибудь другой дилер, бывший «в курсе», не попытался обчистить их по той же схеме. Валентайн записал, как добраться до резервации, и договорился о встрече с Гладким Камнем. Сошлись на семи часах вечера.


Когда он нес чемодан к машине, его вдруг осенило. Законы Флориды разрешают миканопи игры только второго класса, вроде бинго или игровых автоматов. А в блэкджек в их казино играть запрещено — стало быть, они нарушают закон.

И не в первый раз.

Полтора месяца назад губернатор Флориды отправил вооруженных федеральных агентов в резервацию миканопи с приказом демонтировать сто автоматов видеопокера. Видеопокер, хотя и не был настольной игрой, попадал, согласно классификации, в серый список. «Видеопокеру здесь не место», — заявил губернатор со ступенек своего особняка в Таллахасси.

В конечном итоге победили миканопи, и федеральным агентам пришлось уйти. Как и любое другое индейское племя, миканопи были независимым народом. Губернатор же на их независимость посягнул. И это, как предполагал Валентайн, побудило их установить столы для блэкджека, просто чтобы утереть ему нос.


Он зашел к Мейбл, чтобы попрощаться. В часы, свободные от работы в его фирме, она писала вымышленные объявления в местные газеты. Валентайн нашел ее за сочинительством на веранде и сел рядом. Мейбл протянула ему блокнот.

— Собираюсь поучаствовать в рубрике «Требуются», — пояснила она.

Сняв очки, Валентайн прочитал плотно исписанную страницу.

Оздоровительному центру для взрослых требуется сотрудница для развлечения гостей, массажа и демонстрации нижнего белья «Секрет Виктории». Необходимое условие — всестороннее знакомство с «Камасутрой». Знание английского языка необязательно. График работы гибкий, как вы сами. Резюме и фотографии высылать по факсу (727) 981-1405.

— Это чей факс?

— Полицейского участка, — ответила Мейбл. — По-моему, я им услугу оказываю.

— Мейбл, так нельзя.

— Этот город погряз в безнравственности, Тони. Стрип-бары, эротические танцы, массажные салоны, проститутки, фланирующие по центральным улицам и греющие свои задницы во всех гостиничных барах. Это же омерзительно.

— Все равно нельзя печатать номер факса полицейского участка.

— Испортил мне все удовольствие.

— Кстати, я согласился работать на миканопи.

Мейбл помолчала.

— Стало быть, Кэт тебе не звонила.

— Нет.

Они вместе сошли с веранды. Если в его ситуации и было хоть что-то положительное, так это то, что Мейбл не выказывала неодобрения по поводу его романа с Кэт. Она стала ему верным другом, и теперь, когда в голове начало проясняться, Валентайн осознал, как тяжело ей было наблюдать его глупое поведение. Он чмокнул соседку в щеку, вернулся к своему дому и сел в «Хонду».


Сорок минут спустя Валентайн проехал по «Саншайн скайуэй».[110] Океан сверкал под ним, как множество новеньких монет. Федеральная автострада вывела его к семьдесят пятому шоссе, и он погнал на юг, вдавив педаль газа в пол. Если ему что и нравилось в жителях западного побережья Флориды, так это скорость, с которой они ездили. Следующие несколько сотен миль стрелка на его спидометре не опускалась ниже восьмидесяти.

В Форт-Майерсе[111] он остановился и наполнил бак. Потом купил бутылку воды, сел за руль и включил телефон. Мигающий огонек подсказал, что батарея почти разрядилась. Валентайн считал мобильные телефоны одним из отвратительных способов вторгаться в человеческую жизнь и подумал, как замечательно было бы выбросить его в окно. Приятная мысль, однако не практичная. В игорном бизнесе работа не останавливалась круглые сутки. Если не хочешь, чтобы твоя консалтинговая фирма загнулась, нужно всегда оставаться на связи. Валентайн подключил телефон к прикуривателю, и зеленый огонек засветился снова.

Полчаса спустя он стоял в очереди на заставе, ожидая, когда его пропустят на Аллею аллигаторов. Это шоссе делило пополам нижнюю часть «Эверглейдс» и было одной из старейших дорог во Флориде. Никаких тебе стрип-баров или безобразных типовых домов — на восемьдесят миль всего одна забегаловка с заправкой.

Уплатив за проезд, Валентайн поставил в магнитолу сборник лучших песен Синатры и включил круиз-контроль.


Подпевая Синатре, он заметил туристический автобус, припаркованный на поросшей травой обочине.

Группа азиатов толпилась у изгороди. Валентайн вышел из машины и присоединился к ним. Внизу в болоте грелся на солнце покрытый ряской аллигатор. Валентайн читал, что когда-то Флорида была одним из немногих в Северной Америке мест обитания динозавров. Вероятно, аллигаторы — их отдаленные потомки.

Рядом пробормотал что-то турист. Валентайн обернулся, ожидая, что его попросят сфотографировать. Но человек указывал на его машину. Внутри разрывался сотовый. Сев за руль, Валентайн глянул на экран телефона. Билл Хиггинс, глава Комиссии по игорному бизнесу Невады.

— Здорово, Билл.

— Ты мое сообщение получил?

— Да. Извини, что не перезвонил. У меня тут дела были неважнецкие.

— То же самое мне сказала дама, взявшая трубку. Теперь все наладилось?

— Немного, — признался Валентайн.

— Помнишь тех рулеточных шулеров, которых ты помог мне взять? Им сегодня утром вынесли приговор. По три года, считая и то время, что они уже отсидели. И они должны вернуть деньги.

— Хорошая новость.

— Без тебя мне бы не справиться.

Это было одно из удачнейших дел Валентайна. Мошенники, качки из Венис-Бич, придумали уникальную схему. Нажимая на перила вокруг стола с рулеткой, они умудрялись совместными усилиями слегка наклонять стол и тем самым влияли на результат. Их подружки ставили на определенную группу чисел, называемую шеврон, и надували казино. Хиггинс не сумел разгадать эту аферу и подключил Валентайна. А тот вывел их на чистую воду, предусмотрительно положив плотницкий уровень на стол, когда они взялись за свои фокусы.

— Нужна твоя помощь, — сказал Хиггинс.

— Что-то стряслось?

— Еще как.

* * *
Валентайн доехал до закусочной и припарковался. Войдя внутрь, он купил минералку в автомате, присел на скамейку в тени и перезвонил Хиггинсу.

— Я попал в нешуточный переплет, — продолжил Хиггинс. — Дилер блэкджека, которому я дал рекомендацию в казино резервации индейцев миканопи, исчез. Я этого парня давно знаю. И беспокоюсь за него.

— И ты хочешь, чтобы я туда смотался и разобрался, что к чему, — догадался Валентайн.

— Ну конечно.

— Как его зовут?

— Джек Легкоступ.

Валентайну показалось, что холодок минералки ударил в затылок. Гарри Гладкий Камень и словом не обмолвился о том, что Джек Легкоступ пропал. Обычно казино не приходят в восторг, когда их сотрудники прогуливают без объяснений, и очень пугаются, когда их дилеры начинают пропадать. Однако Гладкий Камень ничего не сказал.

— Говоришь, ты знаком с этим парнем?

— Именно.

— Он в чем-то замешен? Ну там, наркотики.

— Мне ничего такого не известно.

— А что говорят люди в казино?

— Глава службы безопасности у них Гарри Гладкий Камень. Миканопи общительностью не отличаются. Гарри вообще немногословен.

Валентайн допил воду и бросил бутылку в урну. Со слов Хиггинса, Джек Легкоступ не был похож на шулера, однако же Гарри Гладкий Камень утверждал, что игрок за столом Легкоступа выиграл восемьдесят четыре игры кряду. Тут что-то не состыковывалось.

— Может, мне стоит заглянуть к миканопи? — предложил Валентайн.

— Ты не против?

— Ради тебя? Все что угодно.

Хиггинс поблагодарил его. Он не был склонен к театральным эффектам, поэтому Валентайн очень удивился, когда Хиггинс пригласил его остановиться в люксе «Белладжио» во время следующего приезда в Лас-Вегас.

— С удовольствием, — согласился Валентайн.

5

Валентайн выехал обратно на Аллею аллигаторов. Знак сообщал: «Казино миканопи, 20 миль». С Гладким Камнем они условились встретиться в семь. А стало быть, у него будет навалом времени, чтобы оглядеться в казино, не привлекая к себе внимания.

Лучше всего бродить по казино в образе туриста. Туристы считаются среди работников казино лохами и редко вызывают подозрения. Вот только замаскироваться под туриста нелегко. Люди всегда угадывали в нем полицейского, что, по мнению Тони, было как-то связано с его привязанностью к черным пиджакам спортивного стиля и ботинкам на толстой подошве. Так он привык одеваться, и выход на пенсию тут ничего не изменил.

Он добрался до единственной заправки на этом шоссе. Здесь обнаружился круглосуточный магазинчик, и вскоре Валентайн уже перебирал ассортимент дешевой одежды. Кричащая цветастая рубашка и панама облегчили его кошелек на четырнадцать баксов. Он переоделся в туалете и оценивающе оглядел себя в зеркале. Полный придурок. Отлично.

Ровно в шесть Валентайн въехал на стоянку казино миканопи. Человеческая страсть тратить деньги не знает границ. Здесь было полно машин с номерами других штатов. Он нашел место позади главного здания и заглушил двигатель. Ему не давала покоя мысль, что он так и не поговорил с Кэт. Валентайн включил телефон и набрал ее номер. Выждав несколько гудков, он уже хотел нажать отбой, но тут услышал мужской голос.

— Да?

— Это Тони. Можно Кэт?

— Она занята сейчас, — ответил голос.

Валентайн слышал, как рядом Зоуи кричит на своего отца.

— А когда ей лучше перезвонить?

— Никогда.

Телефон умолк. Валентайн с минуту смотрел на него. «Все кончено, — подумал он. — Вот и покончи с этим».


Перед входом в казино стояли четыре оранжевых туристических автобуса. Жертвы бинго. Эта игра помогала убивать время тем, у кого его и так не было. Тем не менее в бинго играло больше народу, чем во все государственные лотереи вместе взятые.

За порогом его шибануло порывом ледяного ветра. Внутри казино имело прямоугольную форму, потолок терялся в вышине. Пол имел разные уровни, что нарушало монотонность интерьера. Акустика пугала, голоса поглощенных игрой людей били по ушам. Валентайн подошел к кассе и купил ведерко с четвертаками на двадцать долларов.

В казино наблюдают за каждым, кто вошел, по крайней мере первые пару минут. Обычно люди сразу идут играть или покупают выпить. Если человек не сделал ни того, ни другого, сотрудники, отслеживающие изображения с камер, ведут наблюдение еще какое-то время. Валентайн сел у игрового автомата и быстро спустил все свои монеты.

Потом он перешел в зал блэкджека. Играли двумя колодами, которые дилер держал в руках. Такое редко встречается в казино, где блэкджек ввели недавно. Обычно карты раздаются из шуза,[112] что не дает дилеру мухлевать.

Валентайн пристально изучил дилеров за двенадцатью столами. Все мужчины, одеты в свободные джинсы, джинсовые рубашки с широкими манжетами и галстуки-шнурки. В казино Лас-Вегаса и Атлантик-Сити так одеваться запрещено. Вести игру за столом вовсе не то же самое, что работать на игровых автоматах или в зале бинго. По всей видимости, миканопи решили написать собственные правила для блэкджека. Проблема состояла в том, что все было сделано не так.


Валентайн переодел рубашку на стоянке и пошел на встречу с Гладким Камнем к залу бинго. Гладкий Камень относился к тем редким людям, внешность которых абсолютно соответствует их голосу по телефону. Лет пятьдесят пять, сухопарый, непроницаемое медно-красное лицо. Седые волосы собраны в хвост. Черная рубашка застегнута на все пуговицы.

— Бегущий Медведь высоко о вас отзывался, — сказал Гладкий Камень. — Спасибо, что согласились нам помочь, несмотря на то, что мы уведомили вас за столь короткий срок.

Валентайн помнил Бегущего Медведя по семинару, который проводил в Лас-Вегасе. Вождь сидел в первом ряду, возвышаясь над остальными владельцами игорных заведений. Внушительный мужчина, высокий, широкоплечий, с лицом, которое просится на парковую статую.

В зале бинго поднялась суета. Валентайн и Гладкий Камень заглянули внутрь. На сцене Бинго-Боб, ведущий, обнимал миниатюрную женщину, которая только что выиграла сто тысяч.

— Она каждый день играет, — сказал Гладкий Камень. — Ее дочери нужна пересадка почки.

В казино есть место прекрасному. Случается такое нечасто, но все же случается. Заядлые игроки говорят: «Дуракам везет». Валентайн же предпочитал думать, что таким образом Господь вкладывает деньги в длань достойных, и любил наблюдать за такими ситуациями.

— Ну, как вам наше казино? — поинтересовался Гладкий Камень, когда суматоха унялась.

Валентайн заколебался. Если не справишься с таким вопросом, наживешь врага.

— Если вы не против, я бы ответил вопросом на вопрос.

— Хорошо.

— Бегущий Медведь вам обо мне много рассказал?

— Он сказал, что вы помогаете ловить мошенников, которые обирают казино.

— И этим я тоже занимаюсь.

— А чем еще?

— А еще, и это главное, я нахожу ваши проколы, которые помогают им вас обирать.

Валентайну понравилось, как у него складывались фразы. Откровенно и по делу. Однако Гладкий Камень остался недоволен, его лицо побагровело от возмущения.

— Хотите сказать, у нас проблемы?

— Да.

— И поэтому нас обкрадывают?

Валентайн понизил голос.

— Дела в этом казино ведутся неправильно. Любой сообразительный шулер этим воспользуется. С тем же успехом можно было объявление на дверях повесить.

Гладкий Камень отвернулся. Валентайн был мало знаком с обычаями миканопи, но обычаи навахо знал неплохо благодаря Биллу Хиггинсу. Навахо не смотрят в глаза собеседнику, когда говорят с ним. А Гладкий Камень смотрел и теперь, казалось, был готов взорваться.

— И вы намерены рассказать все Бегущему Медведю, — сказал он.

— Вот именно.

— Я могу потерять работу.

— Я подслащу пилюлю.

— Зачем вам это?

— Мне не платят за изобличение виновных.

Глава службы безопасности сделал глубокий вдох. У него не было выбора, и он это понимал.

— Хорошо, — согласился Гладкий Камень.


Они вышли через заднюю дверь на стоянку. Казино находилось в обветшалом здании с пристройками, прилепленными по мере разрастания бизнеса. В темноте оно напоминало свернувшегося удава, проглотившего что-то крупное целиком. В Лас-Вегасе и Атлантик-Сити архитектура казино — это целая наука, и для управления обезумевшими охотниками за удачей требуется особый метод. В казино миканопи не было никакой науки, тем не менее оно приносило доход.

Трейлер Бегущего Медведя напоминал те, что можно встретить на стройплощадках: потрепанная алюминиевая обшивка и кондиционер в окне. Поднявшись по пандусу к входной двери, Валентайн спросил:

— Когда вы в последний раз говорили с Джеком Легкоступом?

— Он исчез позавчера.

— Есть предположения, куда он мог деться?

Они стояли под облепленным мотыльками фонарем у двери трейлера. Гладкий Камень открыл ее рывком.

— Понятия не имею, — бросил он.

Интерьер поражал неприукрашенным беспорядком студенческого общежития, простецкая мебель выглядела потертой. Бегущий Медведь сидел за столом. Со времени семинара в Лас-Вегасе он изрядно постарел. Вождь предложил гостю стул и спросил, не хочет ли он пить.

— От минералки не откажусь, — ответил Валентайн.

Он наблюдал за тем, как Бегущий Медведь копается в мини-холодильнике, и спрашивал себя, во что же он влип. Слишком много людей лишились сна из-за каких-то вшивых восьмисот сорока долларов. Вождь поставил на стол бутылку и пластиковый стакан.

— Тони хочет вам кое-что рассказать, — сообщил Гладкий Камень.

Валентайн не спеша налил себе воды. Тактичность еще никому не мешала. Он уважал миканопи за то, что они выживают как могут, и не видел причин оскорблять их чувства.

— Давным-давно, — начал Валентайн, — двое нью-йоркских врачей, Хартшорн и Мэй, провели исследование одиннадцати тысяч школьников. Цель исследования: найти способ измерения детской честности. Они сделали немало интереснейших выводов. Два из них вам стоит знать. Первое открытие: восемьдесят процентов детей попытались смошенничать хотя бы один раз. Это очень много, но ученые клялись, что все точно. Второе: почему? В чем причина?

Хартшорн и Мэй утверждали, что обман, к которому прибегают дети, зависит от среды, в которую вы их помещаете. Если раздать детям тест и оставить их одних, большинство станет списывать у других. Иными словами, если вы дадите им возможность обмануть, они это сделают.

Бегущий Медведь нахмурился и глянул на Гладкого Камня, который подпирал стену, скрестив руки.

— Ты что-нибудь понял?

Глава службы безопасности кивнул.

— Он пытается сказать, что мы сами создали ситуацию, благоприятную для мошенничества. Он считает, что впереди нас ждет много Джеков Легкоступов. Он предлагает изменить некоторые процессы.

Бегущий Медведь уставился на Валентайна.

— Много Джеков Легкоступов?

Валентайн кивнул.

Пока вождь осмысливал сказанное, Валентайн перевел взгляд на Гладкого Камня. Тот склонил голову. Валентайн решил, что это способ выразить благодарность, и тоже склонил голову.

— Так, — отозвался Бегущий Медведь. — И как же нам предотвратить такое в будущем?

— Во-первых, — начал Валентайн, — дилеры должны раздавать карты из пластиковых шузов. Вы позволяете им держать колоду в руках при раздаче, а это порождает проблемы. Во-вторых, замените костюмы дилеров. Я понимаю, что ковбойские наряды соответствуют стилю вашего казино…

— Это индейские наряды, — сухо поправил Бегущий Медведь.

— В любом случае они не подходят, — заверил его Валентайн. — Дилеры-мошенники могут прятать в такой одежде украденные фишки. Например, за широкими манжетами и в штанах. Заставьте их носить кушаки.

— Но они же выглядят по-идиотски, — возмутился вождь.

— Пусть так, но они предотвратят кражи. Вы когда-нибудь слышали о тайнике в штанах? — Оба индейца отрицательно покачали головами. — Дилер берет две пары трусов, вставляет одни в другие и сшивает их понизу. Украденные фишки он просовывает под пояс и отпускает. И они прямиком падают в тайник. Несколько лет назад шайка крупье в Ницце попалась на использовании таких тайников. Они украли четырнадцать миллионов долларов.

Бегущий Медведь наморщил лоб.

— Ты улавливаешь нить, Гарри?

Гладкий Камень взял со стола блокнот и ручку и принялся что-то быстро писать. Валентайну вдруг стало жарко, он дернул за ворот. Казалось, что в трейлере не осталось воздуха. И тут он понял, что происходит.

У него случилось прозрение.

Они случались у него на протяжении всей жизни. Давным-давно он смирился с тем, что часть его мозга действует сама по себе, обрабатывая информацию. И теперь эта часть говорила ему, что Джек Легкоступ мертв и Бегущий Медведь с Гладким Камнем в курсе. Иначе они искали бы его по всему «Эверглейдс» с собаками. Ведь это вполне разумно. А точнее, это единственное, что они должны были делать.

Человек пропал. Его нужно найти.

Но они-то не искали. Напротив, они пытались разобраться, каким образом Легкоступ их обманывал. Они знали, что Джек Легкоступ мертв, но они ли убили его?

— То есть вы хотите сказать, — заговорил Бегущий Медведь, — что до сих пор нас не обворовали просто чудом.

Валентайн моргнул, возвращаясь из своих размышлений. Лоис говорила ему, что в такие моменты он похож на зомби. Но когда ему стукнуло шестьдесят, люди перестали обращать на это внимание.

— Верно, — подтвердил Валентайн.

Бегущий Медведь выдвинул ящик стола и достал видеокассету. К ней был скотчем приклеен чек. Длинная рука вождя повисла над столом.

— Это запись того, как Джек Легкоступ мошенничал. Мы хотим знать, что он делал конкретно, чтобы можно было в дальнейшем это предотвратить.

Валентайн сунул кассету под мышку. Он планировал отправить пленку Биллу Хиггинсу завтра утром. Бегущий Медведь и Гладкий Камень — либо сами убийцы, либо соучастники убийства, и Валентайн не желал иметь с ними ничего общего. Встав, он ощутил, как по лицу скатилась градина пота, и понадеялся, что собеседники этого не заметили.

— Я позвоню вам через пару дней, — пообещал Валентайн.

6

Первым делом, усевшись в свою «Хонду», Валентайн порвал чек Бегущего Медведя. Он был человеком принципиальным. Принцип номер один гласил: он не работает на мошенников. Это означало бы уподобиться тем разбросанным по всему миру казино, которые надували собственных клиентов. Мейбл возражала и утверждала, что деньги в таких случаях нужно брать и отдавать на благотворительность. Но Валентайн стоял на своем и чувствовал себя от этого гораздо лучше.

Не полная еще луна окрасила его машину лиловым сиянием, напомнив ему о Донни и его костюме баклажанного цвета. Донни не был семи пядей во лбу, но с ним невозможно было заскучать. И Валентайн понял, что очень тоскует по этому здоровяку. Потом ему вспомнилась Лисица и ее вегетарианские блюда. Ни мяса, ни костей, но в большинстве случаев очень вкусно. Дальше мысли перекинулись на Зоуи, донимающую всех кучей подростковых вопросов. Когда-нибудь это пройдет, подумал Валентайн.

И наконец он дошел до Кэт.

Сегодня он собирался пригласить ее на ужин, подарить ей брошь с бриллиантом и сказать, как много она для него значит. Валентайн не был мастером по части выражения своих чувств, поэтому заранее подготовил небольшую речь и выучил ее наизусть. Теперь, в тишине и темноте, эти слова всплывали у него в голове. «Я ложусь спать, думая о тебе. Каждый день ты делаешь меня счастливым. Надеюсь, это взаимно. Ты научила меня выходить за пределы самого себя и пробовать что-то новое».

Он обхватил руками руль и уставился вдаль. Бои проходили весело, пока не заявился бывший муж Кэт. Увидев Ральфа, Кэт и Зоуи вместе, он вспомнил, какой была его собственная жизнь, и понял, как ему теперь ее не хватает.

Валентайн включил телефон и позвонил Мейбл.

— Ты все еще в унынии? — спросила она.

— Да, но ничего, переживу. Как там у нас дела?

— Звонил наш добрый друг Жак.

— Что на этот раз?

— Он обыскал шкафчики своих сотрудников, как ты велел. Слушай, ты не поверишь, но…

Валентайн почувствовал, как что-то тяжелое ударилось о машину. Стоянка упиралась в болото, и вокруг не было ни одной живой души.

— Я тебе перезвоню, — пообещал он и отключился.

Снова раздался этот звук: резкое шуршание, как будто наждаком по школьной доске. Краем глаза Валентайн уловил движение. Включив фары, он увидел аллигатора, прилегшего у колес. Его хвост бился о дверцу.

— Господи ты Боже мой!

Валентайн нажал на клаксон, появился второй аллигатор. Этот был настоящим чудовищем. Валентайна замутило, когда он увидел у него в пасти кусок сырого мяса, с которого капала кровь. Рептилии схватились в борьбе за ужин.

Он прикинул, не завести ли машину и не переехать ли их обоих. Но решил этого не делать. Они всего лишь неразумные твари и делают то, для чего их создал Господь. Нужно подождать пару минут, может, они вернутся в свое болото.

Ему не впервой было подвергаться угрозам на службе. Сотрудники казино крали у своих работодателей гораздо больше, чем в среднем по стране. Когда вызывали Валентайна, воры временами пытались отпугнуть его. Чаще всего прибегали к угрозам по телефону или разбивали стекла в машине. Однажды в него стреляли. Но вот аллигаторов к нему еще никто не подсылал. Это что-то новенькое.

Он перевел взгляд на пол под соседним сиденьем. Там что-то лежало. Валентайн включил свет в салоне. Вроде кусок мяса. Достав носовой платок, он поднял его. Это был толстенный бифштекс. Валентайн попытался выбросить его в окно, но тут спинка заднего сиденья с грохотом опустилась; аллигатор, сидевший в багажнике, протиснул морду между двумя передними сиденьями и схватил мясо.

Валентайн расслышал собственный вопль и проверил, на месте ли пальцы. Все тут. Аллигатор пережевывал мясо и недобро поглядывал на него огромными зелеными глазищами.

Валентайн двинул локтем в морду зверюге, руку пронзила электрическая боль. Аллигатор мотнул головой, скорее не от боли, а от возмущения. «Все, выхода нет», — пронеслось в голове Тони.

Разве что один. С ловкостью, которой сам от себя не ожидал, Валентайн вылез через открытое окно и взобрался на крышу машины. Он видел, как ловко Чарлз Бронсон[113] проделывал это в одном фильме, и не предполагал, что такое возможно в жизни. Валентайн встал в центре крыши, аллигатор высунул морду из окна и поглядел на него. Двое других наматывали круги вокруг машины, поймав его в ловушку.

Валентайн поднял голову. Крыша казино была утыкана многочисленными камерами. Кто бы там ни дежурил в зале видеонаблюдения, он непременно заметит его и вызовет помощь, решил Валентайн.

Он перевел взгляд вниз на аллигаторов. Сердце грозило выскочить из груди. Интересно, они смогут забраться на машину? Вряд ли — впрочем, кто их знает. Валентайн помахал одной из камер на крыше.

— Скорее, — заорал он.

7

Все начиналось как дружеская партия покера, играли на четвертаки или на желания. Потом Рико принес выпивку, все пропустили по одной, и игра стала серьезной. С каждым коном банк увеличивался, и теперь на столе лежало фишек больше чем на четыре тысячи долларов.

— Так, сейчас я выложу свой огурчик, — объявил Рико.

Остальные четверо затихли. Слева от Рико сидел Барни Свинг, отошедший от дел нью-йоркский гангстер с камнями в почках. Рядом с Барни — еще один бандит на пенсии, Молчун Джоуи, а рядом с Джоуи — очень деликатный шулер по имени Спорта, которого Рико выписал из Лас-Вегаса. Следующим по кругу был Найджел Мун. Он хлестал «Джонни Уокер», и его голос постепенно утрачивал приятные нотки.

— Выложишь огурчик? — громко повторил Мун. — Что еще за хрень?

— Это значит, Рико собирается поставить все свои деньги, — пояснил Спорти, который вмешивался в разговор всякий раз, когда дурные манеры Муна грозили испортить вечер.

— Что это за фаллические намеки? — возмутился Мун. — У вас в Америке столько странных выражений. И все связаны с сексом. Ладно, Рико, мы разрешаем — выкладывай свой огурчик.

Рико подвинул фишки к центру стола. Он несколько недель планировал этот вечер, подбирал нужных людей, нанял Спорти, чтобы тот показал свое волшебное искусство. Самым сложным было научить Кэнди, чтобы она смогла уговорить Муна поиграть в карты с «моими старинными приятелями» и при этом не вызвала у него подозрений. Она справилась. И Мун как миленький приехал в гостиницу «Райский утес» в Майами-Бич.

Мун сравнял ставку и открылся. У него был «полный дом» — три короля и две восьмерки.

Рико старательно изображал замедленную реакцию.

— Твоя взяла, — наконец сказал он грубияну-англичанину.

Мун сгреб банк.

— У тебя что?

— Какая разница?

— Для меня — большая, — пьяно отозвался он.

Рико показал свои карты. У него был «стрит», который Спорти ему выдал снизу колоды. Комбинация Муна также была взята снизу колоды. Шулеры называют это «выдать доску», и Спорти был в своем деле непревзойден. Неприметный человек, зато какие руки. Он были изящны, как крылья бабочки, и столь же быстры в движениях.

— Ну что, выложил, твою мать, огурчик? — сказал Мун.

Будь на месте Муна кто-то другой, Рико просто пристрелил бы его.

— Предлагаю сделать перерыв, — встрял Спорти.

Остальные согласились и встали из-за стола.

* * *
Они вышли на балкон полюбоваться на мерцание огоньков круизных судов, стоявших на якоре у побережья Майами-Бич. Внизу девушки в бикини и мускулистые юноши играли в волейбол в свете прожекторов. Рико вспомнились времена, когда в этом никчемномгороде никого не убивали. Тогда в Саут-Бич клубы плодились, как грибы после дождя, и по ночам в каждом баре можно было найти кокаин и шикарных баб — сердце останавливалось от такой красоты. Он приехал сюда на уикенд и остался навсегда.

Рико вошел в номер и долил всем в стаканы. Муну — покрепче, остальным вода плюс глоток водки — на случай, если у Муна хороший нюх. Этот трюк придумал Виктор Маркс, его наставник. Рико он понравился, впрочем, ему нравилось все, чему учил его Виктор. Он отнес стаканы гостям.

Барни Свинг предложил тост.

— Ребята, выпьем за то, чтобы не работать.

— Выпьем, — поддержали остальные. Барни улыбался. Он был единственным из всех, не считая Муна, кто выиграл хоть сколько-нибудь. Взглянув на часы, Барни сообщил:

— Завтра лечу в Ньюарк повидаться с новорожденной внучкой. — Он посмотрел в лицо Муну. — Может, еще партию? Один на один?

В устах любого другого человека эта фраза потерялась бы. Но Барни умело играл свою роль. Мун согласился, они ушли в номер.

Мун и Барни сели за стол друг напротив друга. Барни взял колоду и перетасовал ее. Неловкие движения его рук выдавали надвигающуюся старость, карты разлетались по столу.

— Дай я, — предложил Спорти, который сидел слева от Барни. Он собрал разбросанные карты, сложил их и перемешал.

Прислонившись к стене, Рико видел, что происходит на самом деле. Спорти незаметно вытащил из пиджака другую колоду и положил ее себе на колени. В этой колоде карты лежали в заданном порядке, шулеры называют такую колоду вентилятором. Спорти уронил колоду на колени, потом поднял вентилятор.

Мун ничего не заметил.

Спорти протянул вентилятор Барни. Подавшись вперед, он сгреб карты на коленях и сунул их в карман. Рико был потрясен. Ему приходилось видеть наглых шулеров, но не до такой степени.

Барни бросил на стол фишки на тысячу долларов.

Мун ответил.

— Во что играем?

— В покер. По пять карт.

Именно для таких людей, как Барни Свинг, было придумано выражение «приятный во всех отношениях». Барни раздал карты и заглянул в свои. Рико прекрасно их видел. Три короля, валет и скромная четверка.

— Ставь, — предложил Барни.

Мун бросил тысячу в банк.

Барни сравнял и поднял на тысячу.

Мун обдумал его ставку и попросил поменять две карты. Барни выдал их ему, не поднимая колоду со стола. Мун глянул в карты. И его лицо окаменело.

Пьяный англичанин держал в руках «стрит-флэш» от восьмерки до дамы. Можно всю жизнь играть в покер и так и не дождаться «стрит-флэша». Перед игрой, сидя в баре гостиницы, Рико спросил Спорти, каков шанс выпадения такой комбинации.

— Один к шестидесяти пяти тысячам, — ответил Спорти.

Разговаривая, Спорти разминал руку. В баре было пусто, и он выкладывал карты себе на колени. Только не все карты он брал сверху колоды. Некоторые сверху, другие снизу, третьи из середины. Большинство карточных шулеров считают ловкость рук всего лишь способом добиваться своей цели. Для Спорти это была страсть длиною в жизнь.

— Он часто играет, — беспокоился Рико. — Он просечет, что все подстроено.

— Ты же говорил, что он по БД больше, — ответил Спорти, употребив профессиональный термин для игры в очко.

— Так и есть.

— БД — это тебе не покер. В БД главное — основная стратегия, умение считать. А покер — это бабки. Чем больше выиграл, тем больше хочется выиграть еще. А если карта пошла, лоху начинает казаться, что это он такой супермен. Смекаешь?

Рико не верил ему, пока не увидел, как Мун увеличивает ставку Барни на две штуки. Барни сравнял и подождал, пока Мун вскроется и покажет свой «стрит-флэш».

— Господи! — прошептал Барни, перевернув своих четырех королей.

Мун пересчитал фишки в банке.

— Ты мне должен пять тысяч.

Барни покопался в карманах.

— Чек возьмешь?

Мун задумался. Он не настолько пьян, насколько пытается изобразить, понял Рико.

— Да тут любой тебе за меня поручится, — заверил Барни.

— Ладно, — смилостивился Найджел.

Барни выписал чек и протянул ему. Рико перегнулся через него и выхватил чек.

— Барни, это же дружеская игра, — напомнил Рико. Сложив чек пополам, он порвал его и бросил кусочки в пепельницу. — Доходы у тебя невеликие. Уверен, Найджел поймет.

Мун открыл рот. Вид у него был взбешенный. Рико опустил руку, показав Муну ловко спрятанный чек Барни. Спорти закурил и бросил спичку в пепельницу. Обрывки липового чека загорелись.

Мун моргнул, постепенно осознавая, что произошло.

— Ведь так, Найджел? — уточнил Рико и улыбнулся.

Виктор называл такие моменты поворотными пунктами. Именно это нравилось Рико в ремесле мошенника. С лоха кожуру надо снимать осторожно, снял один слой — посмотри, сколько из него еще можно вытрясти.

— Дружеской она и останется, — отозвался англичанин.

«В десятку», — обрадовался Рико.


Щепка довез Рико и Спорти до международного аэропорта Майами на лимузине Рико. На небо выкатилась луна, большая серебряная монета, дожидавшаяся, пока кто-нибудь снимет ее с неба. Рико хотел убрать крышу, но Спорти, носивший прическу в виде архитектурного сооружения, возражал. Рико нажал кнопку в обратном направлении.

— Ты был великолепен. А подменил — просто классно.

Спорти вытащил подмененную колоду из кармана.

— Спасибо.

— Давно ты этим занимаешься?

Спорти задумался.

— А что у нас сегодня? Пятница?

— Очень смешно. Двадцать, тридцать лет?

— Отец дал мне колоду, когда мне было пять лет, — ответил Спорти.

Аэропорт был похож на склеп. Щепка притормозил перед терминалом «Дельты» и припарковал лимузин. У него на голове были наушники от плеера, он постукивал пальцами в такт музыке и качал головой, как Стиви Уандер.[114] Щепка определенно здесь лишний, подумал Рико.

Он полез за пазуху, чтобы расплатиться с мастером мухлежа. В левой руке Спорти появился пистолет. Рико почувствовал, как в животе все сжалось. Это было изобретение тайной полиции Израиля — пластиковая пушка, которую не обнаруживают системы безопасности в аэропортах. Он перевел взгляд вперед, на Щепку. Тот с головой ушел в музыку.

— Руку вынь, — велел Спорти.

— С деньгами или без?

— Мед-лен-но.

Рико показал руку. Потом, еще медленнее, взялся за лацкан и распахнул полу, чтобы Спорти увидел белый конверт, выглядывающий из внутреннего кармана.

Спорти покачал дулом пистолета. Рико взялся за конверт левой рукой и осторожно вытащил его. Спорти забрал его.

— Извини, но твоя репутация бежит впереди тебя.

Рико был ошеломлен. Какая еще репутация? Он за всю жизнь убил только двоих, что вряд ли превращает его в опасного типа. Одного пришлось убрать, чтобы попасть в банду Готти. Второго — в качестве услуги. Двое плюс тот надувала-индеец на днях. Итого три человека. В среде парней, с которыми он общался, три скальпа не считались поводом для хвастовства. Судя по тому, как Спорти держит пистолет, убивать ему не приходилось, догадался Рико.

Спорти прикинул на взгляд сумму и, успокоившись, продолжил:

— Скажи мне одну вещь.

— Какую?

— Что это за аферу ты затеял? Меня еще не нанимали для того, чтобы подстроить выигрыш лоху Ты готовишь этого болвана для убийства?

Рико чуть не разболтал Спорти все. Ему хотелось рассказать это хоть кому-нибудь, такую отличную схему придумали они с Виктором. Вот только Виктор, если узнает, даст ему отставку, а Рико этого не хотел.

— Не твое собачье дело, — огрызнулся он.

Спорти вышел из лимузина. В зале вылетов стояла зловещая тишина. Разъезжающиеся двери терминала «Дельты» были открыты. Он бросил пистолет в мусорный контейнер у входа и обернулся через плечо, входя внутрь.

Рико передернуло. Его развели как лоха с помощью игрушки.

— Эй, — крикнул Рико шоферу.

Щепка подпевал мелодии в наушниках. К удивлению Рико, у него оказался неплохой голос, как будто он в детстве брал уроки вокала или пел в хоре. Ангельский голос, попавший в ловушку сумасшедшего тела. Рико сунул руку сквозь окошко в разделявшей их перегородке и потряс водителя за плечо. Щепка замолк и обиженно уставился на него в зеркало. Наконец он выключил плеер и обернулся.

Рико двинул ему в лицо.

8

На выручку Валентайну в конце концов пришел Бегущий Медведь.

Вождь вальяжно вышел из задней двери с подрагивающей в зубах сигаретой. Увидев, в какую неприятную ситуацию попал Валентайн, он набросился на слонявшихся вокруг машины аллигаторов. Для своих внушительных размеров Бегущий Медведь оказался на удивление резв. Он хватал аллигатора за хвост, тащил через стоянку и бросал в болото. Зрелище было впечатляющее, и Валентайн поймал себя на том, что восхищен сноровкой вождя. В резервации ему на глаза попадались объявления о боях с аллигаторами, и он решил, что это все одна видимость, рептилий наверняка загодя пичкают наркотиками или вырывают им зубы.

Разобравшись с аллигаторами, Бегущий Медведь вытер ладони о голубые джинсы. Валентайн ткнул пальцем вниз.

— Одного забыли.

Вождь заглянул в машину через открытое окно. Аллигатор чуть не откусил ему голову. Бегущий Медведь отшатнулся, запутавшись в ногах. Зверюга протиснулась в окно и бросилась за ним.

Вождь припрыгивал вокруг него, потом вскочил ему на спину, и тут началась настоящая борьба. Аллигатор оказался гораздо более агрессивным, и вскоре Бегущий Медведь уже хватал ртом воздух. Но и аллигатор начал терять силы, его хвост уже не бился о землю. Валентайн сполз с крыши машины.

— Можно?

Вождь взглянул на него озадаченно.

— Можно что?

— Вмешаться.

Обхватив аллигатора за живот, Бегущий Медведь держал его вертикально.

— Он еще хочет продолжить бой, — проворчал он.

— Так же как и я, — ответил Валентайн.

Они поменялись местами, Валентайн вцепился в аллигатора. Он слегка ослабил захват, и рептилия начала яростно извиваться. Сделав бросок через бедро, Валентайн впечатал аллигатора головой в тротуар. Тот перестал изворачиваться и замер.

— Черт, — выругался Бегущий Медведь, — вы занимаетесь борьбой?

— Дзюдо.

— Неплохо.

— Спасибо. Можно задать вам вопрос?

— Пожалуйста.

— У вас что, все камеры наблюдения на стоянке сломаны?

— Сломаны? — повторил вождь. — С чего вы взяли, что они сломаны?

— Потому что кто-то запихал аллигатора в багажник моей машины, а ваши охранники и пальцем не шевельнули по этому поводу.

Бегущий Медведь достал пачку «Лаки Страйк» из кармана рубахи и сунул сигарету в рот. По его лицу струился пот, как будто он только что вышел из душа. Вождь предложил сигарету Валентайну, но тот отказался. Бегущий Медведь закурил и блаженно вдохнул дым.

— Это мои ребята постарались, видимо, — сказал он, выдохнув большое облачко.

— Точно. Небось, и сейчас за нами наблюдают.

Вождь покосился на него.

— Думаете, Гладкий Камень?

— Он первый, кто приходит в голову.

— Почему?

— Вам виднее.

Бегущий Медведь затянулся сигаретой и расправил плечи. Аллигатор очнулся и уполз в осоку, вскоре раздался всплеск воды.

— Я так понимаю, вы не возьметесь за это дело, да?

Валентайн уже хотел ответить «да», но тут вспомнил, что ему придется вернуть запись с Джеком Легкоступом, а это в его планы не входило.

— Возьмусь, — сказал он.

Бегущий Медведь пристально посмотрел на него.

— Вы по-прежнему хотите работать на нас?

— Мне нужны деньги.

Валентайн сел за руль. Сиденье было покрыто слизью. Вождь просунул голову в открытое окно.

— Я разберусь с Гладким Камнем, — пообещал он.

Валентайн понял намек. Бегущий Медведь не хотел, чтобы он вызвал полицию Брауарда и та заявилась в резервацию.

— Уж постарайтесь, — бросил Валентайн.


Валентайн решил остаться в Майами-Бич, архитектура которого казалась человеку его поколения пришедшей из фантастических романов, но на полпути туда понял, что ему не нравится собственное самочувствие. Сердце выстукивало миль сто в час, и встречный поток машин несся быстрее, чем нужно. С помощью мобильного он отыскал ближайшую больницу, вошел в приемный покой «Скорой помощи» и через пятнадцать минут сидел в кабинете врача. Женщина-врач была равнодушна и бесстрастна.

— Это не инфаркт и не инсульт, — сообщила она, закончив осмотр.

Валентайн облегченно выдохнул.

— Отлично.

Врач написала что-то в карте.

— Все в порядке, за исключением частоты сердечных сокращений. Не могли бы вы рассказать, что привело вас в такое возбуждение?

— Схватка с аллигаторами.

— Я серьезно, — одернула его она.

Он показал ей ладони с содранной кожей.

— Вы что, заблудились в болотах? — удивилась врач.

— Аллигатор сидел в моей машине.

Она вышла, извинившись. Валентайн подкрался к двери и выглянул. В конце коридора его врач разговаривала с коллегой. Во Флориде действует так называемый закон Бейкера, в соответствии с которым странно ведущих себя людей можно брать под стражу, даже если они ничего не нарушили. Набросив на себя одежду, Валентайн выскочил из приемного покоя и побежал прочь.

Зарегистрировавшись в гостинице «Фонтенбло», он получил номер с видом на океан.

В молодости Валентайн знавал людей, которые летом работали помощниками официантов в Атлантик-Сити, а зимой перебирались в «Фонтенбло». Это был единственный хороший отель в Майами-Бич. Остальные же предназначались только для того, чтобы справляться с наплывом отдыхающих.

Валентайн достал пакетик крендельков из мини-бара и вышел на балкон. В его воспоминаниях пляж был поуже. Еще появились группки больших пальм, окружавшие бассейн в форме осьминога. А в остальном это место совсем не изменилось.

Присев на кровать, он стал стаскивать ботинки и вспомнил о Мейбл. Он разговаривал с ней по телефону, когда аллигатор едва не оттяпал ему руку, и забыл перезвонить ей.

— Ой, Тони, — воскликнула она. — Я чуть с ума не сошла.

— Тысяча извинений. — Валентайн рассказал ей все, что случилось.

— Слава Богу, ты не пострадал, — выдохнула Мейбл.

Валентайн чувствовал себя настоящим подонком. За последние годы Мейбл сделала для него столько добра. Так почему же он не относится к ней с должным уважением? После смерти жены он очерствел сердцем и знал об этом. Но окаменела ли его душа?

9

Кэнди Харт никогда не любила.

Так сложилось. В старших классах ее сердце разбил один футболист, но они почти все время проводили на заднем сиденье его машины, сношаясь как кролики. Всего пятнадцать лет, а уже член клуба «Зуд между ног», как называла это ее мать, фанатичная проповедница Библии. Как его звали? Брэд? Или, может, Берт? После него их было немало. Кэнди нравились мальчики.

Но ни одного из них она не любила всем сердцем. Кэнди искала повсюду: в барах, спортзалах, даже в церкви — но всегда оставалась у наполовину полного ведра. Еще одно выражение из лексикона ее сумасбродной мамаши.

В двадцать лет Кэнди вышла замуж за продавца ковров по имени Клод, потом, когда он стал ее поколачивать, сбежала в Лас-Вегас. Ей негде было жить, и она поддалась на уговоры одного хитрого владельца казино переспать с важным клиентом за пятьсот долларов. Это не было похоже на работу, и когда владелец казино позвонил ей через пару дней, Кэнди согласилась опять.

Она понимала, что это проституция, но установила для себя некоторые правила. Не больше одного клиента за ночь. Никакой наркоты. Днем она работала в спортзале, преподавала аэробику.

Ее подружки-проститутки считали ее чокнутой, но Кэнди знала, что права.

Она поработала в службе эскорта, потом уволилась — после того как двум девочкам перерезали горло. Перепуганная Кэнди позвонила тому владельцу казино, который помог ей начать, и стала работать только в его гостинице.

У него вся система была отлажена. Перед тем как отправить Кэнди в номер, он проверял клиента через компьютер, чтобы убедиться, что за пределами Вегаса он честный гражданин. Это упрощало работу. И, наверное, так все и шло бы дальше, если бы однажды Кэнди не разрешила богатому клиенту задержаться дольше, чем на обычный час. Последовало шампанское. И обслуживание в номере. Все было как в раю.

На следующий день владелец казино вызвал Кэнди в свой кабинет. Его звали Марвин. Его лицо напоминало подкладное судно. Кэнди стояла перед его столом, за ее плечами высились два охранника.

— Шесть часов? — возмутился он.

— Он влюбился.

— Ты не должна допускать такого.

Кэнди пожала плечами.

— Вы ему это скажите.

— Этот тип увел у меня вчера двести пятьдесят штук. Я хочу, чтобы он сидел за столом и проигрывал назад мои бабки, а не кувыркался с тобой наверху до потери сознания.

— Может, мне секундомер включать?

— Я плачу тебе за час, так?

— Так.

— Вот и работай час. Поняла?

Кэнди вся подобралась. Этот Ромео вчера дал ей свою визитку и пригласил на ужин. Такое и раньше случалось. Она всегда отказывалась, но все же расценивала эти предложения как альтернативный выход. А теперь Марвин велел ей все забыть. Конец мечтам.

Она шлюха, годится на час — и только на раз.

Ей не понравилась такая рифма.

И то, что она при этом почувствовала.

И тогда Кэнди совершила настоящую глупость. Схватив пепельницу, она бросила ее через кабинет как «летающую тарелку». Пепельница ударилась в огромное — от пола до потолка — окно позади стола Марвина. Стекло посыпалось мелкой крошкой, и ветер принялся швырять песок из пустыни в зияющую дыру.

— Пошел ты, — добавила она для убедительности.

Вот почему Кэнди сбежала из Лас-Вегаса.


Саут-Бич показался ей вполне подходящим местом для жизни. Отпадная погода, клевый народ и полно туристов при бабках. Сняв квартиру в кондоминиуме в двух кварталах от океана, она стала работать в гостиницах по ночам. С консьержами было нетрудно договориться, у них была фиксированная ставка — двадцать процентов. А днем Кэнди учила аэробике пышнотелых кубинок. Каждые две недели она ездила на острова Флорида-Кис заниматься подводным плаванием. И все было нормально, насколько вообще в жизни что-то может быть нормальным. Кэнди была счастлива.

А потом она встретила Рико.

Их встречу устроил консьерж. Кэнди поднялась в его номер в «Райском утесе». Он сидел на балконе, на нем были черные шелковые брюки и кремовый пиджак спортивного покроя. Для бандита — просто красавец. Рико указал ей на стул напротив себя. Когда она села, он протянул ей конверт.

— Спасибо, что согласилась поговорить со мной, — сказал Рико.

Кэнди пересчитала — десять стодолларовых купюр.

— Тогда давай разговаривать, — ответила она.

Рот Рико не закрывался ни на секунду. Он объяснил, что подвизается профессиональным мошенником и она нужна ему для того, чтобы умаслить одного лоха. Ей нужно будет встречаться с этим типом неделю или чуть дольше. Рико будет платить ей посуточно плюс расходы. Оставалась всего одна тонкость.

— Какая? — спросила Кэнди.

— Ты не должна запасть на него.

— Обычно все происходит наоборот, — ответила она. — Они западают на меня.

— Он знаменит, — предупредил Рико.

— Отлично.

— Найджел Мун.

Кэнди чуть не покатилась со смеху. Влюбиться в одного из самых больших придурков в мире? В журнале «Пипл» ей как-то попались снимки, на которых Мун снимал трусы. Все деньги планеты не смогут стереть из памяти такое уродство.

— Видали и не таких.

— У него полно денег.

В Лас-Вегасе у нее были мужчины и побогаче Найджела Муна, и ни в кого из них она не влюбилась. Ее тело можно снять, ее душу — нет.

— Да плевать мне.

Рико улыбнулся.

— Молодчина.


Такая была сделка. И Кэнди она вполне устраивала, пока не случилось нечто странное.

После карнавала в Дэйви они отправились в бунгало Найджела гостиницы «Делано» в Саут-Бич и занялись безумным сексом. Кэнди не отпускала плюшевого панду, пока Найджел трахал ее. Потом он заказал обслуживание в номер.

В гостинице был потрясающий ресторан, и они ели омаров и пили шампанское в банных халатах под песни Джошуа Редмена, включенные на полную мощность, поскольку Найджел был туг на ухо с тех пор, как стал ударником. Обычно Кэнди терпеть не могла громкую музыку, но в тот вечер не возражала. Звуки обтекали их разгоряченные тела, словно песни сирен.

Потом, не переодевшись, они вышли на улицу. Луна висела над горизонтом и казалась раз в десять крупнее обычной. В ста ярдах от них постояльцы ужинали в патио. Кэнди и Найджел ушли к краю гостиничной территории, подальше от шума. На небе было мало звезд. Кэнди долго вглядывалась, пока нашла созвездие, название которого знала.

— Смотри, — сказала она, указывая пальцем.

— Куда? — не понял Найджел, щурясь.

— Ну вон же.

— А, — отозвался он через несколько секунд. — Вижу.

— Знаешь, что это?

— Нет.

— Малая Медведица. Такой ковшик с маленькой ручкой.

— Попрошу без оскорблений.

— А?

Он повернулся и распахнул халат, показав свой круглый английский живот и некрупную мужскую гордость под ним. Кэнди зашлась от смеха.

Вот тогда-то и произошло нечто странное. Член Найджела был невелик, впрочем, как и у большинства мужчин. Вот только большинство мужчин пытались доказать обратное. А Найджел хотел сказать, что ему плевать на это, если ей плевать. Он подшучивал над своим небольшим членом.

Но для Кэнди это не было шуткой. Всю жизнь она искала мужчину, который станет говорить ей правду. И не важно, что он толст, лыс или у него маленький член, если он признает это. Ей требовался мужчина честный и не витающий в облаках. Таких ее мать называла полными ведерками.

И ее полным ведерком стал Найджел Мун.

10

— Ты говорила о Жаке, когда нас перебили, — напомнил Валентайн Мейбл следующим утром, пытаясь вернуться к делам. Часы показывали половину девятого, и его соседка уже сидела в офисе у телефона.

— Он звонил вчера, весь на нервах, — начала Мейбл. — Жак проверил шкафчики сотрудников, как ты велел, но ничего из тех предметов, которые ты перечислил, не нашел. Ни наждака, ни дрели, ни быстросохнущего цемента. Он решил, что ты ошибся и никто из его дилеров не подтачивает кости на столах крэпса.

Валентайн успел заказать завтрак в номер. Кусочек тоста удалился о тарелку.

— Это Жак тебе сказал, что я ошибся? Да что этот безмозглый мешок с дерьмом…

— Тони, нельзя так говорить.

— Ладно. Он не безмозглый.

— Тони!

— Его казино теряет деньги. И у него хватает наглости говорить, что я ошибся.

— Просто он расстроен.

— Перезвони ему. Пусть составит опись всего, что лежит в этих шкафчиках. Один из его сотрудников подправляет кости. И я узнаю, кто это.

— Ты в этом уверен? — уточнила Мейбл.

— На сто процентов. И можешь передать Жаку — если я ошибся, верну ему деньги.

Мейбл помолчала. Валентайн поднял тост и откусил. Край подгорел и отдавал паленым. Но он все равно его съел.

— Ты что, правда отдаешь ему все деньги, если ошибся?

— Я не ошибся. Один из его сотрудников подправляет кости. Поэтому казино потеряло полмиллиона баксов.

— А разве не может игроку просто повезти? Всяко бывает.

Если бы это сказал кто-то другой, Валентайн просто расхохотался бы в трубку. Однажды в Атлантик-Сити полоумный компьютерщик попался на том, что мошенничал с кено.[115] Он пользовался программой, которая предсказывала выигрышные номера. Когда ему надели наручники, компьютерщик спросил полицейского:

— Как вы догадались, что я мухлюю?

— Легко, — ответил полицейский. — До вас никому не удавалось сорвать джекпот в кено.

Иногда игрокам везет. А еще иногда в людей ударяет молния. Вероятность того, что два этих события произойдут, примерно равная.


Попрощавшись с соседкой, Валентайн позвонил Биллу Хиггинсу.

Будучи главой Комиссии по игорному бизнесу Невады, Билл управлял мощной командой из четырехсот агентов, которая наблюдала за всеми казино и игорными заведениями Невады. Валентайну ответила голосовая почта. Он вспомнил, что на Западном побережье время отстает на три часа и оставил сообщение.

Валентайн решил спуститься вниз и пройтись. Уже стоя у двери, он бросил взгляд на пленку с записью Джека Легкоступа, лежавшую на стуле. Ему не давало покоя то, что Легкоступ помог игроку выиграть восемьдесят четыре кона подряд. Это какое-то сверхъестественное мастерство.

Валентайн раздумал гулять и просмотрел кассету на видеомагнитофоне в номере. Легкоступ оказался тощим индейцем лет двадцати восьми, отлично управлявшимся с картами. За его столом сидели престарелый хиппи и льнувшая к нему симпатичная рыжеволосая девушка. Легкоступ раздал карты. Хиппи сыграл семь конов и во всех выиграл.

— Ха! — воскликнул Валентайн.

Легкоступ снова раздал карты. И хиппи снова выиграл. И так еще десять раз. И то, что ставка была ограничена десятью долларами, никак не умаляло самого подвига. У стола собралась толпа, аплодировавшая и подбадривавшая игрока. Рыжеволосая девушка вела себя так, словно собиралась трахнуть хиппи прямо здесь — в зале даже воздух казался наэлектризованным.

Валентайн вытащил из мини-бара диетическую колу — этот напиток был одной из его вредных привычек. Он перемотал пленку и посмотрел ее еще раз. Когда она закончилась, колы уже не осталось, а сам Валентайн почесывал в затылке.

Джек Легкоступ завел его в тупик.


В галерее гостиницы «Фонтенбло» располагался неплохой магазин сувениров. Валентайн положил на прилавок две колоды карт «Я люблю Майами». Кассирша с прической, напоминавшей слоеный пирог, пробила чек.

— Пятнадцать долларов девяносто восемь центов, пожалуйста.

— А почем они?

— Семь пятьдесят за штуку плюс налог.

— Да это же грабеж средь бела дня, — возмутился Валентайн.

Она уперла руку в бедро.

— Так возьмите одну.

— Но мне-то нужны две.

— Пятнадцать долларов девяносто восемь центов, пожалуйста.

Вернувшись в номер, он кипел от злости. Тони терпеть не мог, когда его обдирали как липку, особенно в таких дорогих заведениях. Почему бы просто не поставить на входе великана, который схватит тебя за щиколотку и вытрясет все деньги из твоих карманов?

Валентайн сел на пол, скрестив ноги, и включил телевизор. Весь экран занимало лицо Легкоступа. Валентайну за долгие годы довелось насмотреться на шулеров за столами блэкджека, но ни один из них не был способен подстроить восемьдесят четыре выигрышных кона подряд. Случайный порядок перетасованных карт просто не давал такой возможности. Стало быть, Легкоступ пользовался вентилятором.

Вводить в игру двухколодный вентилятор довольно сложно, но возможно. Вероятнее всего, за столом Джека сидел его сообщник с петлей в рукаве. Он-то и заменял карты казино на вентилятор, спрятанный у него в петле. Чтобы это движение не заметили, третий член шайки отвлекал питбосса, задавая ему вопросы.

Чтобы вентилятор сработал, Легкоступ должен был делать вид, что мешает карты. Шулеры пользуются одним из трех способов фальшивого тасования: проталкивание, выдергивание и «Зэрроу». Каждый из них создает видимость того, что карты перемешиваются. Но при этом в каждом есть прокол, который натренированный глаз может заметить.

Глядя на экран, Валентайн повторял движения Легкоступа, тасуя карты, купленные в магазине сувениров.

Легкоступ мешал карты медленно и обдуманно, как учат в школах дилеров. Через несколько минут стало ясно, что, складывая карты, он работал честно. А потому Валентайн по-прежнему не представлял, как тот мошенничал. И к тому же впустую потратил пятнадцать долларов девяносто восемь центов.


Он выключил телевизор. Экран потух и стал черным, только в центре пульсировала маленькая белая точка. Локоть, которым Валентайн защищался от аллигатора, начал ныть. Эта зверюга приснилась ему вчера ночью, и что-то подсказывало, что приснится еще. Упорный, гад.

На тумбочке зазвонил телефон. Он подождал, пока сработает голосовая почта, потом прослушал сообщение. Это был Билл Хиггинс.

— Нашел Джека Легкоступа? — спросил Билл, когда Валентайн перезвонил ему.

— Нет.

— Есть предположения, куда он мог подеваться?

Валентайн помолчал. В этой головоломке не хватало деталей, и он не сомневался, что парочку прикарманил Билл.

— Думаю, он сбежал.

— С чего вдруг?

— Джек Легкоступ обманывал миканопи на блэкджеке.

Билл тяжело дышал в трубку.

— Ты убежден?

— Абсолютно.

От сидения на полу у Валентайна затекла нога. Поднявшись, он открыл раздвижные стеклянные двери и вышел на балкон. Солнце разбрызгало тысячи золотых веснушек по водам океана. Валентайн потянулся, в ногу возвращалась чувствительность.

— Миканопи разрешили тебе поговорить с кем-нибудь из его друзей? — поинтересовался Билл.

— Я же теперь не полицейский, Билл.

Гудящий винтовой самолет проплыл над гостиницей, Валентайн прикрыл трубку рукой. К хвосту самолета был прикреплен бело-красный транспарант: «Клуб „Гедо“ — главный мужской клуб в Саут-Бич». Когда самолет ушел, он убрал руку.

— Ты уверен, что он мошенничал? — спросил Билл.

Валентайну в ухо ударил гул, как будто рядом с Биллом кто-то включил пылесос. Потом шум исчез.

Подойдя к краю балкона, он перегнулся через перила. Самолет пролетал мимо последней в ряду гостиницы, направляясь к островам. Валентайн втянул воздух через зубы. Осознание обмана жахнуло его, словно кулаком в живот.

Билл был в Майами-Бич.

11

Валентайн сделал шаг назад, не сводя глаз с самолета. Как правило, люди из правоохранительных органов не врут друг другу так, как практически всем остальным. Мало того, Билл врал ему вот уже несколько дней. Войдя в номер, Валентайн закрыл двери и сказал Биллу, что должен идти.

— Спасибо за помощь, — ответил ему друг.

Валентайн разъединился, потом позвонил домой.

— «Седьмое чувство», — приветствовала его соседка.

— Вы продаете оберточную бумагу?

— Сегодня этот вопрос я слышу впервые.

— Слушай, помоги мне найти одного человечка, — попросил Валентайн. — Компьютер рядом?

— Я как раз смотрю на большой голубой экран.

— Мне нужен человек, который проживает сейчас в одной из гостиниц Майами-Бич. Я понимаю, это трудная задачка, но есть две подсказки, которые облегчат поиск. Гостиница стоит к югу от «Фонтенбло», стало быть — это район Саут-Бич. Она большая, не какая-нибудь сараюшка.

— Насколько большая?

— Больше пяти этажей.

Мейбл стучала по клавишам. Через минуту она откашлялась.

— Я зашла на сайт Саут-Бич через «Яху». Тут в одном разделе есть карта расположения гостиниц. Щелкаешь мышкой по гостинице — появляется страница с картинками, описанием и номерами телефонов. Как, говоришь, фамилия твоего друга?

— Билл Хиггинс. — Тут Валентайн вспомнил один эпизод. Однажды Билл приехал в Атлантик-Сити, и Валентайн никак не мог его разыскать. Потом Билл объяснил, что останавливается в гостиницах под вымышленным именем на тот случай, если кто-нибудь узнает его в вестибюле и захочет расквитаться. Валентайн из любопытства спросил это вымышленное имя у Билла и запомнил его. — Или Джейсон Блэк.

— Ой, как все загадочно, — ответила Мейбл. — Ты хочешь, чтобы я обзвонила гостиницы и нашла Хиггинса или Блэка?

— Да ты просто мысли мои читаешь, — сказал Валентайн.


Полчаса спустя Мейбл напала на след.

— Твой друг остановился в «Лоуз» под именем Джейсон Блэк, — сообщила она. — Я бы тебе раньше перезвонила, но тут вклинился Жак. Он сделал опись содержимого шкафчиков своих служащих, как ты предложил.

— Он сказал, что нашел?

— Да.

Валентайн взял блокнот и ручку, лежавшие рядом с телефоном.

— Диктуй.

— Крем для обуви, гель для волос, расчески, щетки, ножницы для усов, освежитель дыхания, лосьон после бритья, тоник для волос, зубная паста, дезодорант, утюг, маленький швейный набор, газета, фотография подружки дилера в чем мать родила и шоколадный батончик.

— Все?

— Да. Жак считает, что среди этих предметов нет ничего важного. Я заметила, что это тебе решать. А он слегка вспылил. Тогда я ему сказала: «Если Тони не дознается, как вас обманывали, получите назад свои деньги». А Жак мне: «Ловлю вас на слове». И повесил трубку. Тут-то мне и поплохело. Утром, когда мы с тобой разговаривали, ты был такой раздраженный. Не надо было мне говорить Жаку про деньги.

— Мейбл.

— Да, Тони.

— Я не ошибся.

— А что если ты не вычислишь, как дилер мошенничает?

— Тогда буду играть в шаффлборд[116] и жаловаться на свой геморрой.

Она хихикнула.

— Извини, босс.

Валентайн хотел попрощаться, но потом вспомнил о правилах вежливости.

— Спасибо, что нашла моего друга.

— Как думаешь, смогу я когда-нибудь стать настоящим детективом?

— Безусловно.


Мейбл повесила трубку и ощутила головокружение. Тони обычно не разбрасывается комплиментами. И даже не ругался за то, что она сказала Жаку, что он вернет деньги. Значит, получается. Он выбирается из своего дурного настроения. Наконец-то.

Как же Мейбл ненавидела Кэт! Неужели она не видит, что сердце Тони еще не оправилось после смерти жены? Поэтому он грызется с сыном, грубит незнакомым людям по телефону и костерит клиентов, когда ему заблагорассудится. Валентайн подавлен, и ему не нужна пышногрудная женщина в трико. Ему нужен человек, который будет о нем заботиться, вести дела в его фирме и понимать его, когда нужно. Ему нужен друг. И Мейбл считала себя лучшим кандидатом на эту роль.

Ее отвлек звонок в дверь. Мейбл вышла в гостиную, ожидая увидеть бело-синий грузовичок «Федерал Экспресс» на подъездной дорожке. Но там стоял ослепительно розовый «Мустанг». Мейбл придала лицу приятное выражение и открыла дверь.

— Мейбл, — завопила Зоуи и повисла на ней.

Девочка выглядела как-то необычно. Мейбл поняла, что Зоуи смыла жуткую черную краску с волос. Кэт поднялась следом и поцеловала Мейбл в щеку. На ней были тертые джинсы и облегающий свитер. Мейбл сжала зубы. Неужели вся одежда должна облеплять тело?

— Господи, как я рада вас видеть, — сказала Кэт.

Мейбл сглотнула.

— А где вы были?

— Длинная история. Тони дома?

— Уехал вчера.

— Он, наверное, злится, что я не звонила. — Кэт обняла дочь за плечи и нежно взъерошила ей волосы. — Мне разрешили сделать только один телефонный звонок. И я позвонила своему адвокату.

— Один звонок? В каком смысле?

Продолжая обнимать дочь, Кэт сделала глубокий вдох.

— Я была в окружной тюрьме Оринджа.

Кэт приехала прямо из тюрьмы, они с Зоуи даже не успели поесть. Мейбл сварила кофе, достала яйца и хлеб и сделала гренки, чувствуя себя при этом отвратительно. Она как-то провела пару дней за решеткой из-за одного из своих вымышленных объявлений. То было самое унизительное воспоминание за всю ее жизнь.

Кэт сидела за столом в кухне и изучала дно своей чашки. Она рассказала все, только когда до них донесся звук включенного Зоуи телевизора.

— Ральф, мой бывший муж, зашел к нам после шоу и пытался впарить мне бумаги, по которым он больше не должен платить алименты. Я взорвалась. — Телевизор затих, Кэт перевела взгляд на стену. — Зоуи! Ты знаешь правила. Не прыгать с канала на канал. — Звук появился опять, и Кэт расслабилась. — Так о чем я? Ах, да, я избила Ральфа.

Мейбл повернулась от плиты.

— Правда?

— Ага. Заломила ему руку за спину и чуть не выдернула все его волосенки. У него на башке волосы пересажены. Такими рядками, как на кукурузном поле. Теперь это в прошлом!

Картинка была замечательная. Мейбл отнесла тарелку Зоуи в комнату, потом поставила вторую перед Кэт.

— Вы просто ангел, — сказала Кэт, поливая гренки кленовым сиропом. — Ральф написал заявление, и меня арестовали за избиение. Слава Богу, у меня есть Зоуи.

— Что она сделала?

— Спасла мою задницу, — ответила Кэт. С ее подбородка упала капля сиропа. — Она перешла на попечение Ральфа, пока я была в тюрьме. Он заставил ее смыть краску с волос. Потом выбросил все ее наряды и купил ей одежду в «Кмарте».[117] Надо думать, просто чтобы поквитаться со мной. А Зоуи у нас та еще шпионка. Она обшарила квартиру Ральфа и нашла пачку повесток в ящике комода. Видимо, он с тех пор, как бросил меня, швырял чеки направо и налево на Восточном побережье. Зоуи догадалась, что папаша наш в бегах, и позвонила мне в тюрьму. Я рассказала все своему адвокату. И сегодня Ральф предстал перед судьей.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — резюмировала Мейбл.

Кэт вытерла губы салфеткой.

— Еще не совсем.

— То есть?

— Мне нужно найти Тони. У нас шоу в Мемфисе на следующей неделе.

Мейбл забрала тарелку у Кэт, отнесла ее в раковину и ополоснула горячей водой.

— Он уехал в круиз. — Слова слетали с ее губ неосознанно.

— В… куда?

Мейбл обернулась, на ее лице была написана решительность.

— Он не сказал.

— Хотя бы в какую сторону?

— Тони говорил, что доедет на машине до Майами и купит билет на первый попавшийся круиз. Сомневаюсь, что он заранее выбрал направление. Он просто хотел…

— Забиться в угол? — Щеки Кэт горели, но голос остался ровным. — Почему же вы мне сразу не сказали, Мейбл? У меня за последние дни и так было достаточно сюрпризов.

Взгляд Кэт стал холодным и чужим. Мейбл стояла на своем. «Пусть Господь поразит меня на месте за ложь», — подумала она. Этой женщине не понять, как Мейбл любит Тони, — любит его принципы, его ценности, его большое прекрасное сердце. Она не позволит Кэт еще раз причинить ему боль.

— Извините, — только и произнесла Мейбл.


Швейцар у входа в «Лоуз», заторможенный кубинец, смотрел так, словно никогда не видел машины с пробегом в сто шестьдесят тысяч миль. Валентайн бросил ему ключи, они ударились ему в грудь. Швейцар надулся, готовясь огрызнуться.

— По-английски говорите? — спросил Валентайн.

Швейцар изобразил смертельную обиду. Вопрос Валентайна был явно не политкорректным в этой части света.

— Полицейский? — спросил швейцар.

— Покажите вашу «грин кард»,[118] и я покажу вам мой значок.

Швейцар прыгнул в «Хонду» без дальнейших пререканий. Валентайн рассмеялся впервые за этот день, и ему стало лучше. Он вошел в фойе.

В «Лоуз», гостинице громадных размеров, было холодно, как на полюсе. Бестолковое строение. Вдоль всего пляжа высились гигантские монолиты гостиниц с изысканными коврами и прекрасными картинами. А Майами нужно было совсем другое: маленькие домики на берегу с бамбуковой мебелью и прохладной плиткой на полу. Таким Майами-Бич и был раньше. И он был прекрасен. А этот новый — нет.

Валентайн остановился у ресторана гостиницы. Работая, он всегда испытывал голод. На двери висело меню. Шестнадцать баксов за дюжину креветок, утопленных в соусе. Плюс налоги и чаевые, получается не меньше двадцатки. Уж лучше голодать, решил Валентайн и отправился на поиски внутреннего телефона.

Телефоны нашлись рядом с лифтом. Он набрал «ноль», ему ответила телефонистка.

— Номер Джейсона Блэка, пожалуйста.

— С удовольствием, сэр.

Такой ответ больше подошел бы для какого-нибудь носильщика. Ну какое тут для нее удовольствие? Это ее чертова работа. Билл поднял трубку.

— Угадай, кто это, — сказал Валентайн.

— Тони?

Валентайн подумал было поиграть с Биллом в кошки-мышки и посмотреть, сколько еще вранья можно из него вытянуть. Но, с другой стороны, Билл был его другом, и он хотел дать ему еще один шанс сохранить эту дружбу.

— Молодец.

— Откуда ты знаешь, что я здесь? — голос Билла изменился.

— Ты забыл, что я служил детективом тридцать лет?

— Ты где-то рядом?

— В вестибюле, — ответил Валентайн.


Люкс Билла походил на рабочее место. Коробки из-под китайской еды на вынос, пустые бутылки, телевизор, настроенный на канал «Си-Эн-Эн», без звука. Как будто Билл сидел в засаде и за кем-то наблюдал. Они пожали друг другу руки без особой теплоты. Валентайн присел на диван, Билл — на единственный в комнате стул.

Годы не слишком изменили Билла. Все та же копна темных волос, все то же стройное тело. На его лице застыло выражение, которое Валентайн сравнил бы с выражением лица индейца из магазина сигар, но он никогда не высказывал своего мнения, боясь обидеть друга. Теперь же это выражение исчезло, и на лице Билла отразились опасение и тревога.

— Я совершил ужасный поступок, — сказал Билл.

— Исправить можно?

— Не знаю. Наверное, нет.

— Ты расскажешь, что случилось, или нам придется помериться силами?

Губы Билла скривились в улыбке, он достал из мини-бара две диетические колы и вылил одну бутылку в стакан для Валентайна, даже не спросив.

— Месяц назад мне позвонили из министерства юстиции, — начал Билл. — Попросили помочь в расследовании проникновения мафии в индейские казино Флориды. В особенности они хотели, чтобы я обратил внимание на миканопи.

— А почему именно ты?

— Пять лет назад я работал на это министерство под прикрытием в индейских казино северной Калифорнии. Потом написал отчет, указав, где, по моему мнению, действовали преступные сообщества.

— То есть ты с ними уже имел дело.

— Да. Когда они позвонили на этот раз, я ответил согласием.

— Что произошло?

— Я наступил на фугас. Я не знал, что флоридский губернатор и Бегущий Медведь подрались пару месяцев назад, и Медведь расквасил губернатору нос. И губернатор жаждет мести. По его указке генеральный прокурор штата распустил слух о том, что миканопи связаны с мафией. Слухи добрались до Вашингтона, и министерство юстиции связалось со мной. Меня подвели к мысли, что миканопи нечисты на руку, а я только должен был найти доказательства.

— Охота на ведьм.

— Совершенно верно.

— А каким боком сюда вписывается Джек Легкоступ?

— Джек работал на меня.

— Ты шутишь.

Билл разглядывал пузырьки на поверхности колы.

— Я увидел Джека, когда он работал дилером в одном индейском казино северной Калифорнии. Джек выиграл столько конов, что я понял: он — шулер. Проверил его и выяснил, что Джек на условно-досрочном. Я припер его к стенке и сказал, что он может либо вернуться в тюрьму, либо работать на меня. Джек по моему заданию внедрился в ряд индейских казино и в один игорный дом Вегаса. Для работы под прикрытием лучше него человека было не найти, все шулеры моментально ему верили.

— Что он раскопал у миканопи?

— Ничего.

— Почему же ты не смотал удочки?

— Как раз собирался, — ответил Билл. — Но тут позвонил Джек, сказал, что к нему подъехал один бандит, Рико Бланко. Я нашел досье Рико, оказалось, он входит в клан Готти. Я велел Джеку носить «жучок» и начал записывать их разговоры. Выяснилось, что Рико, видимо, работает на мошенника по имени Виктор Маркс. Ходят слухи, что он обманом выиграл в телешоу «Кто хочет стать богатым?».

— А Рико — его партнер.

— Точно. Я рассказал все своему начальству в министерстве, и они захотели, чтобы я разобрался, что на уме у этого Рико.

Валентайн почуял недоброе.

— И?

— Похоже, он подмазывал одного лоха, Найджела Муна. По плану Найджел должен был приехать в казино, а Джек, будучи дилером, сдать ему восемьдесят четыре выигрышных кона. Все шло как по маслу. А потом Джек встретился с Рико. Тот каким-то образом узнал, что на Джеке есть «жучок», и убил его.

— И у тебя есть запись всего этого?

— Была, — выдохнул Билл. — Министерство забрало пленку и отстранило меня от дела.

— Почему?

— Они хотят сшить дело против миканопи, и я передал им в руки доказательства. У Джека есть судимость. Он был связан с известным мафиозо. Они обманывали казино. Министерству юстиции остается только отредактировать те места, которые им не подходят.

— Хочешь сказать, что племя подставили. Билл кивнул.

— И виноват в этом я.

Билл ссутулился. Он выглядел побежденным, лицо исказила гримаса, он явно устал. Они вышли на балкон.

День был солнечный, и море напоминало мерцающий кобальт. С Атлантики доносился запах, олицетворяющий южную Флориду в чистом виде: соль, плесень, устрицы, задыхающиеся на песке, — все это смешивалось в один опьяняющий аромат. Валентайн положил руку на плечо другу.

— Что будешь делать? — спросил он.

Билл обернулся и посмотрел ему прямо в глаза.

— Хочешь честно?

— Да.

— Приставлю дуло к виску.

— Ты серьезно? — спросил Валентайн.

— Серьезно.

12

— Она все врет, — объявила Зоуи.

Кэт заблудилась. Она сняла солнцезащитные очки, которые окрашивали все бархатистой пастелью гаснущего заката, и попыталась призвать на помощь терпение. Мейбл выдала ей четкие инструкции о том, как добраться до аэропорта Тампы, а Кэт, как последняя идиотка, их не записала. Может, не туда свернула на шестидесятом шоссе? Далеко впереди желтел пляж.

— Кто врет, детка?

— Мейбл.

— Ее зовут миссис Страк, солнышко.

— Ну миссис Страк. Все равно врет.

Разворот сделать было негде. Это больше всего бесит во Флориде. На дорогах штата, в который стекаются миллионы туристов, почти нет знаков. Труднее всего приходится европейцам. Приехать в такую даль, чтобы половину отпуска потерять на дорогах.

Машины ехали бампер в бампер. Кэт припарковала «Мустанг» на обочине, потом повернулась к дочери. Зоуи скрестила руки на груди и смотрела на нее, надув губы.

— Ты меня не слушаешь, — буркнула девочка.

— Я слушаю тебя и веду машину.

— Ну и что я сейчас сказала?

— Ты сказала, что миссис Страк врет.

— Во-во. Я же слышала, как она тебе говорила, что Тони умотал в круиз. А это же дерьмо собачье в натуре.

— Зоуи!

— Да Тони круизы терпеть не может. Я слышала, как он однажды про это Донни втирал. Ну, короче, перед отъездом я там покопалась. — Сунув руку в карман, девочка достала сложенный вчетверо листок и развернула его. — Вот, нашла рядом с телефоном в кабинете Тони. Это номер телефона, где он сейчас живет. Смотри.

Кэт вырвала листок из рук дочери. На нем было написано: «Тони», «Фонтенбло» и номер телефона.

— Опять у тебя лицо такое чудное, — предупредила Зоуи.

Кэт глянула в зеркало. Ее голубовато-бледная кожа розовела, как только у нее подскакивало давление. Машины продвигались вперед с черепашьей скоростью. Кэт вклинилась в поток.

— Не следовало этого делать, — сказала она дочери.

Зоуи обиженно смотрела прямо перед собой.

— Ты слышишь меня?

— Скажи спасибо, мам.

— Что?

— Скажи спасибо.

— Вот что я тебе скажу, деточка…

— Ты хочешь найти Тони, так? Ведь поэтому мы в такую даль поперлись, да? Ну вот, я нашла тебе Тони. Так что давай, скажи спасибо.

Они добрались до развязки на Клируотер-Бич. Требовались решительные действия, Кэт дала по газам и влезла в безумный водоворот машин. Чтобы свернуть, ей нужно было перейти на другую полосу, но никто не хотел ее пропускать. Зоуи ударила по клаксону, и моментально образовалась дырка. Через несколько секунд они уже ехали в нужном направлении по шестидесятому шоссе.

— Спасибо, Зоуи, — сказала Кэт.


Валентайн не был любителем разговоров о самоубийстве на гостиничных балконах, поэтому повел Билла попить кофейку. В квартале южнее «Лоуз» их затянуло в процессию местных гомиков; едва вырвавшись, они нырнули в закусочную, где посетители сидели на матрасах, а у официантов вокруг шеи были обернуты боа-констрикторы. Валентайн и Билл поспешно удалились и нашли ресторан, где разрешалось сидеть на стульях о четырех ножках.

— Черный, — попросил Валентайн официантку, принимавшую заказ.

Она укатила на роликах, оставив их одних в тихом уголке. Билл закурил и предложил сигарету Валентайну.

— Я в завязке уже два месяца, — отказался тот.

— Хочешь, потушу?

— Ничего, перетерплю. Ну рассказывай, с чего тебе вдруг втемяшилось вышибить себе мозги. У тебя еще в запасе есть несколько прекрасных лет жизни.

Губы Билла дрогнули в неуверенной улыбке.

— Думаешь? — Облачка сиреневатого дыма вылетели из его ноздрей. Подъехала официантка с двумя чашками кофе, над которыми поднимался пар, и унеслась прочь. — Слушай, Тони. Мне конец. И не только в профессиональном смысле. Едва это все всплывет, Бегущий Медведь узнает, что я его подставил, и раззвонит это по всем племенам в стране. Я стану изгоем собственного народа.

— Он обладает таким влиянием?

— Да. Что ты о нем знаешь?

— Что он неплохо сражается с аллигаторами.

Билл сдул пар с кофе.

— Бегущий Медведь — полукровка, один на все племя. Его папаша, белый моряк, сбежал, обрюхатив его мать. Родив Бегущего Медведя, она понесла его в бухту, чтобы утопить…

— Что?

— Что слышал. Такая у миканопи традиция. Многовековая.

— Почему?

— Чтобы не портить кровь. Миканопи — последнее чистокровное племя индейцев в Северной Америке. Ни один чужак никогда не проникал в племя. Поистине независимый народ. Если какое племя и заслуживает собственного казино, так это точно они. Так о чем я?

— Мать Бегущего Медведя хотела его утопить.

— Ну да. Вот опускает она его в воду, а один из старейшин хватает ее за руку. Забирает младенца и смотрит на него. А потом говорит: «Он пришел, чтобы помочь нам». Короче говоря, оставили Бегущего Медведя жить. Через несколько лет его мать умирает. И Бегущего Медведя передают с рук на руки по всему племени. Он становится преступником. За ним гоняется полиция, он прячется в болотах, живет с аллигаторами. Идет время, Бегущий Медведь взрослеет. Вербуется в армию. Становится рейнджером[119] и в конце концов попадает во Вьетнам командиром разведгруппы. Он постоянно ходит на вражескую территорию, сея панику. Думаю, по сравнению с рисовыми полями в дельте реки Меконг «Эверглейдс» — просто городской парк.

В шестьдесят восьмом году он уехал домой на побывку. Вьетконговцы каким-то образом узнали об этом, устроили засаду и уничтожили весь его отряд. Бегущий Медведь был сражен. Он демобилизовался, какое-то время слонялся без дела, потом его арестовали.

Сидя в тюрьме, он начал захаживать в библиотеку. Услышал о том, что индейцы кабазоны в Калифорнии открыли зал для игры в покер. А белые его закрыли. Кабазоны вчинили иск, и дело дошло до федерального суда. Бегущий Медведь пристально следил за ходом разбирательства. Когда кабазоны выиграли, он вырезал из газеты судебное решение и приклеил его на стену своей камеры.

Белые. За все годы знакомства Билл ни разу не обронил это слово. В его устах оно прозвучало так отталкивающе. Результат незатянувшейся раны, скрытой где-то в глубине души. Валентайну было неприятно думать, что Билл видит его таким.

— Суть решения суда сводилась к тому, что кабазоны могут держать зал покера, не нарушая местные законы. Таково было их право как независимого народа. А Бегущий Медведь сделал вывод, что это право имеют все индейские племена, а не только кабазоны.

В 1981 году вождь миканопи отошел в мир иной, и были назначены выборы. «Темная лошадка» Бегущий Медведь пообещал построить казино. На тот момент единственной статьей дохода в резервации оставались родео. При этом организация родео была такой скверной, что членам племени приходилось подгонять свои пикапы, чтобы освещать площадку.

Бегущий Медведь победил на выборах. Через два года появилось бинго миканопи. Еще через год каждый член племени начал получать ежемесячное пособие. Бегущий Медведь построил школу и больницу. Взоры индейцев по всей стране обратились на него. Ты бывал в резервациях?

— Только когда работал для казино, — ответил Валентайн.

— Во многих нет водопровода и электричества. «Закон об электрификации сельских районов» 1936 года, подписанный Рузвельтом, не касался индейцев. У них там безработица — хроническая болезнь, уровень самоубийств зашкаливает. А знаешь, что случается с трудными подростками?

— Нет.

— Их отправляют в исправительные заведения для малолетних правонарушителей, где им запрещено общаться на родном языке и посылать родителям письма. Они отрезаны от своего мира. Их учат не быть индейцами. Это же варварство.

Валентайн все понял по его тону, но тем не менее спросил:

— Ты был одним из таких детей?

— Хаскеллская[120] школа, выпуск шестьдесят четвертого года.

Кофе Валентайна стал ледяным. За окном плыла колонна танцующих татуированных тел. Типичное для Саут-Бич веселье набирало силу. Принесли чек, Валентайн взял его. Одиннадцать баксов за две вшивые чашки кофе. Он расплатился, и они вышли.


Танцующие расступились, как воды Красного моря,[121] Валентайн и Билл отправились назад в «Лоуз». До старого здания гостиницы, непритязательного трехэтажного строения, было рукой подать. Билл был настроен враждебно, и Валентайн предложил побыть на веранде.

Они сели за столик в тени и некоторое время молчали. Валентайн прикидывал, как бы разрядить обстановку.

— Что тебя гложет? — наконец спросил он.

— Ты меня взбесил.

— Я?

Билл пристально посмотрел на него, потом перевел взгляд на воду.

— Я спросил, что ты знаешь о Бегущем Медведе. А ты ответил, что он отлично борется с аллигаторами.

— И это тебя взбесило?

— Он спаситель.

— Как Иисус?

Билл покосился на него.

— Как Иисус. А что тебе не нравится?

Валентайн не знал, что сказать, поэтому промолчал.

— Ты же католик, да? В твоей религии Иисуса родила непорочная дева. А небеса — это такой курорт, где души отращивают крылья и превращаются в ангелов. Индейцы видят картину мира иначе. Наш Бог — Земля. Она — и все хорошее, и все плохое. Наши спасители — плоды этой земли. Бегущий Медведь положил конец бесконечной нищете своего племени и показал пример другим племенам. Ты хоть представляешь, сколько племен обзавелись своими казино? Триста.

Валентайн потягивал колу. Бегущий Медведь матерится, курит и держит казино. Что-то не похоже ни на одного спасителя, о которых он читал. Но Билл верил в то, о чем говорил. А когда дело касается религии, этого вполне достаточно.

— Знаешь, — заметил Валентайн, — ты становишься очень трогательным, когда сердишься.

— Это ты сейчас шутить пытаешься?

— Я и не подозревал, что ты завяз. Должно быть какое-то решение проблемы.

— Подскажи.

Солнце ударило Валентайну в глаза, он прикрыл их рукой.

— Тебе нужно накопать улик, связывающих Рико и Джека Легкоступа с Виктором Марксом. Доказательств того, что они работали над этой аферой сообща. Такой симпатичный набор, который можно передать полиции округа Брауард.

— Легко сказать, — протянул Билл.

— Я помогу.

— Как?

— Я работаю на миканопи. Гладкий Камень позвонил мне в тот же день, что и ты.

Холодный взгляд Билла потеплел.

— А чего ты мне не сказал?

— Вот говорю. Есть чем поделиться в смысле доказательств?

— Есть пленка с разговором Рико и Виктора Маркса, до которой не добралось министерство. Они разговаривают на каком-то шифрованном языке.

— Сколько времени осталось до того, как они закроют казино миканопи?

— Губернатор Флориды сейчас в Испании. Вернется только на следующей неделе. Уверен, он не захочет пропустить такую заварушку.

Валентайн поднялся из-за стола.

— Ну это мы еще посмотрим.

— Спасибо, Тони.

Это прозвучало как извинение — все, на что Билл был способен. Перегнувшись через стол, Валентайн ударил его по плечу. Стайка женщин за соседним столиком подняли глаза, переполошившись.

— На кой еще друзья-то? — ответил Валентайн.

13

Бегущий Медведь решил наведаться в трейлер Гарри Гладкого Камня.

Смена Гладкого Камня закончилась в полдень. Бегущий Медведь следил по камерам видеонаблюдения, как он выезжает из резервации, а потом позвонил Гладкому Камню домой — просто чтобы убедиться, что тот именно там. Гарри ответил сонным голосом.

Бегущий Медведь дернул дверь, но она оказалась заперта. Трейлер ничем не отличался от того, в котором работал он сам. Когда-нибудь все они будут сидеть в зданиях из сверкающей стали и стекла, но до этого еще очень далеко. Сначала надо построить станцию водоочистки, потом приют. А удобные берлоги для работников казино подождут. Так решили старейшины племени, а их слово — закон.

Он навалился плечом на дверь. Петли поддались. Бегущий Медведь вошел внутрь и включил верхний свет. Воняло сигаретным дымом. Обстановка исчерпывалась письменным столом, двумя шкафами с папками, телевизором и видеомагнитофоном. Он обошел стол и дернул ящик. Закрыт. И снова он приложил силу.

Замок щелкнул. Вождь выдвинул ящик. Черная общая тетрадь буквально прыгнула ему в руки. Он открыл ее на первой странице. Почерк Гладкого Камня был незамысловат и легко различим. Как и Бегущий Медведь, он бросил школу и доучивался уже позднее.

На странице стояла дата и фамилии пяти дилеров блэкджека. Рядом с каждой фамилией — знак равенства и проценты. Проценты суммировались внизу, и из них выводились другие проценты. Одна из цифр была обведена: 44 %.

Вождь пролистал тетрадь до конца. Остальные страницы очень походили на первую. Менялись только даты и проценты. В одни дни цифры колебались от 30 до 40, в другие — от 50 до 60. Он еще раз пробежал глазами по фамилиям дилеров. Двое из них работали в дневной смене, двое — в вечерней и один — после полуночи. Его взгляд задержался на последней фамилии в списке.

— Черт побери, — промолвил вождь.

Это был Джек Легкоступ.

Взяв со стола линейку, он приложил ее к краю листа. Лист вырвался ровно. Бегущий Медведь аккуратно сложил его несколько раз и сунул в карман рубашки. Потом убрал тетрадь обратно в ящик. В трейлере становилось все жарче, и вождь очень вспотел, что, впрочем, не причиняло ему неудобств. Он погасил свет и вышел.


Гладкий Камень поджидал его на стоянке. Рядом с ним стояли четверо дилеров из списка в тетради. Все они были крупными мужчинами и топтались у джипа Бегущего Медведя с возбужденным видом.

— Нашел, что искал? — поинтересовался Гладкий Камень.

Бегущий Медведь пожал плечами и спустился со ступенек трейлера. Он шел, подняв руки вверх, чтобы показать им, что не вооружен.

— Вообще-то нет, — ответил вождь и, подойдя поближе, ударил Гладкого Камня в пах, просто чтобы посмотреть, что станут делать остальные. Как он и предполагал, они попятились. Если бы они хоть что-то понимали в бою, сразу накинулись бы на него их суммарного веса хватило бы, чтобы победить любого борца на планете.

Бегущий Медведь двинул в челюсть дилеру, который оказался ближе. Тот перелетел через капот джипа и упал на землю бесформенной кучей.

Оставались еще трое. Грузный Джо Сычонок сделал шаг вперед и ударил со всей силы. Бегущий Медведь уклонился. Сычонок продолжил падать вперед, но тут их лбы встретились.

Один из двух еще целых дилеров посмотрел вождю прямо в глаза и бросился наутек.

Остался только Карл Чернорог, чокто[122] с дурным характером. Недавно Бегущий Медведь отчитал его за то, что тот грубил клиентам. Чернорог вытащил нож из ножен у пояса. Длинное лезвие заиграло на солнце.

— Прикончи его, — велел Гладкий Камень, корчившийся на земле.

Бегущий Медведь нащупал каблуком рыхлое место на дороге. Чернорог подался к нему, злобно ухмыляясь.

— Время расплаты пришло, — сказал он.

Присев на корточки, Бегущий Медведь зачерпнул грязи и бросил ее в лицо Чернорогу. Тот сделал шаг назад, отчаянно вытирая глаза. Бегущий Медведь выбил из его руки нож. Он полетел над стоянкой и исчез в мангровых зарослях.

Чернорог упал на джип. Часто моргая, он сунул руку в карман джинсов, пытаясь вытащить пистолет. Бегущий Медведь подошел к нему и схватил его за запястье.

— Без глупостей, — предупредил он.

И тут пистолет выстрелил.


Швейцар «Лоуза» подогнал «Хонду» Валентайна. Слизь аллигатора впиталась в обшивку сидений и коврики на полу всю дорогу до «Фонтенбло» он старательно подавлял тошноту.

Войдя в свой номер, Валентайн взял кассету Билла и вставил ее в магнитофон, стоявший рядом с кроватью. Понять, кто тут Рико Бланко, а кто Виктор Маркс, оказалось легко. У Рико был сицилийский акцент американца в первом поколении или даже человека, переехавшего в Штаты в детстве. Кроме того, в его лексиконе обнаружилось много сленга. Виктор Маркс использовал прибор для изменения голоса, отчего тот напоминал голос простуженного Аль Пачино. Валентайн напряженно прислушивался, стараясь понять, о чем они говорили.

Виктор: Ты должен изобразить К перед старикашкой.

Рико: Не вопрос.

Виктор: Ты понимаешь, в чем разница между расплатой и расплатой у стенки?

Рико: Ага.

Виктор: Послушай, мальчик. Я говорю о том, что в это яблочко нужно сыграть без запасов, помощников и реквизита. Если ты мастер своего дела, выколотишь без посторонней помощи. Но придется тяжело.

Рико: Ничё, управлюсь.

Виктор: А если он решит сбежать? Что будешь делать?

Рико: У меня есть наживка.

Виктор: Это не всегда действует. А если он стукнет?

Рико: Заткну ему пасть.

Виктор: Похоже, ты все варианты продумал.

Рико: А то.

Разговор закончился. Валентайн выключил магнитофон. У шулеров свой особый язык. За долгие годы он навострился понимать его. Краска означает меченые карты. Варежка — человек, который меняет карты во время игры. Существовали сотни специальных выражений, вот только Рико и Виктор Маркс их не использовали. Изобразить К перед старикашкой? Валентайн понятия не имел, что это такое.

Желудок заурчал. Пора обедать. Вот только слишком многое отвлекало его от мыслей о еде. Например, как именно мошенничал Джек Легкоступ, что делать с Биллом, кто обманывает Жака в игре в кости и о чем же говорят на этой проклятой пленке. Чересчур много загадок, чтобы расслабиться.

Желудок заурчал снова. Тело подсказывало ему что-то. Валентайн взял пиджак и пошел к двери.

Валентайн решил поехать на машине.

Движение становилось все медленнее и медленнее, потом и вовсе прекратилось. Парнишка на мопеде лавировал с полосы на полосу, отчего все остальные выглядели глуповато. Тони притормозил у входа в гостиницу «Изгнанник». Вдалеке виднелся контур «Фонтенбло». Чтобы проехать жалких полмили, потребовались десять минут и галлон бензина.

«Изгнанник» принадлежал к старым отелям Майами-Бич, к которым он относился с некоторой нежностью. Их обои в цветочек и мягкие ковры напоминали ему о юности. Позади гостиницы у бассейна располагался ресторан на открытом воздухе. Метрдотель посадил его за столик под зонтом. У края бассейна музыкальное трио наигрывало джазовые мелодии, пытаясь перекрыть вопли детей и крики родителей. Валентайн заказал гамбургер и кофе.

Обед принесли через десять минут.

— У меня заканчивается смена, — сообщил ему официант. — Вы не могли бы расплатиться?

Валентайн заплатил по счету. Семь долларов — самые божеские цены из всех. Пришла новая смена. Несколько официантов были в обычной одежде и несли униформу в прозрачных пакетах из химчистки. Валентайн посмотрел на униформу, потом достал из бумажника список предметов, найденных Жаком в шкафчиках дилеров, и перечитал его.


Крем для обуви

Гель для волос

Расчески/щетки

Ножницы для усов

Освежитель дыхания

Лосьон после бритья

Тоник для волос

Зубная паста

Дезодорант

Утюг

Швейный набор

Газета

Фотография голой девицы

Шоколадный батончик


Улыбаясь, он включил телефон и набрал номер Мейбл.

— «Седьмое чувство».

— Вы предоставляете услуги по чтению мыслей?

— Как смешно, — отозвалась Мейбл. — Я пыталась до тебя дозвониться. Ты что, всегда держишь телефон выключенным?

Да, всегда. Его раздражало, когда в общественных местах начинали трезвонить телефоны. Он не ответил на вопрос.

— Я разгадал тайну шулера Жака.

— Да ты что! А он звонил минут двадцать назад. Такой противный!

— Передай Жаку, что мошенничает тот дилер, в шкафчике которого нашли утюг.

— Утюг?

— Именно. Удивляюсь, как я раньше не догадался.

— Не догадался о чем?

— Да уж я повидал этих шулеров с костями. Ни один из них не гладил рубашек. Они же сдают форму в химчистку. А шулер Жака с помощью утюга меняет форму костей. Приставляешь кость к раскаленному утюгу и держишь долю секунды. Она нагревается и становится плотнее с одной стороны. И как следствие одни комбинации выпадают чаще других. Тонкость приема в том, что после охлаждения внешние размеры кости возвращаются к своему изначальному значению. И все улики исчезают.

Мейбл довольно рассмеялась.

— Здорово. Значит, денежки останутся у нас.

— Помимо Жака я тебе дам еще два задания.

— Выкладывай.

— Во-первых, нужно позвонить инспектору Эдди Дэвису в Атлантик-Сити и попросить проверить человека по имени Рико Бланко.

— Того самого Рико Бланко, который обдурил твоего сына?

Валентайн чуть было не шлепнул себя ладонью по лбу. Два месяца назад бандит Рико Бланко выудил у Джерри пятьдесят тысяч, подговорив его сделать ставку в футбольном матче, который на самом деле был записан на пленку. Наверняка тот же самый тип.

— Ты гений, — признался Валентайн.

— Спасибо. И что дальше?

— Включи мой компьютер…

— Уже.

— …и загрузи «Воровской файл». Теперь вытащи досье Виктора Маркса.

«Воровским файлом» называлась база данных с информацией о пяти тысячах мошенников, которые попадались ему на пути за то время, что он проработал в полиции в Атлантик-Сити, поддерживая порядок в тамошних казино. Это было что-то вроде энциклопедии «Кто есть кто в преступном мире».

— Ага, вот он, — сказала Мейбл. — Виктор Маркс. Профессиональный аферист. Приехал в Атлантик-Сити в 1982 году. Не похоже, что задержался там надолго. Фотографии нет.

Валентайн прикрыл глаза и попытался вспомнить его. Не вышло.

— Словесного портрета тоже нет, — добавила Мейбл. — Так что, надо полагать, он удрал. А, вот есть что-то. У него был партнер, которого ты посадил в тюрьму. Сол Хайман.

Валентайн едва заметно улыбнулся. Вот Сола он помнил хорошо. Бывший нищий. Один из тех, кто не может бросить воровство даже под угрозой смерти.

— Найди его досье, пожалуйста.

Пальцы Мейбл застучали по клавишам.

— Сол Хайман, также известен как Малыш с Кони-Айленда. У тебя тут несколько страниц о нем. Неужели он столько всего натворил?

— Это еще верхушка айсберга. Посмотри, нет ли там его последнего адреса?

Мейбл нашла и расхохоталась.

— Ты не поверишь.

— Что такое?

— Он живет в Майами-Бич.


Сол Хайман жил в поселке для пенсионеров «Солнечные острова» к северу от Майами. Ему, должно быть, под восемьдесят, рассуждал Валентайн, представляя, что он занят тем же, чем большинство стариков во Флориде: ходит по врачам и на танцы и облизывается на хорошеньких девушек, которых в этих краях не меньше, чем пальм.

— Тебе нужен номер его телефона? — спросила Мейбл.

— Где ты его раскопала? — изумился Валентайн.

— Ввела его фамилию в поисковик whitepages.com.

Валентайн нацарапал номер.

— Ну пока ты там, найди, пожалуйста, номер Джерри в Пуэрто-Рико.

Мейбл продиктовала номер гостиницы, Валентайн написал его под телефоном Сола. Его сынок наслаждался медовым месяцем со своей беременной женой в «Ритц-Карлтон». Ему подай все лучшее, особенно если платит отец.

— Слушай, — сказал Валентайн, — ты когда-нибудь смотрела телешоу «Кто хочет стать богатым?»?

— Пару раз.

— Виктор Маркс обдурил их. Хотелось бы знать, как.

— То есть он там мошенничал? Не думаю, что это возможно.

— Почему же?

— Я читала в «ТВ-гайд», что у них в шоу охрана не хуже, чем в Форт-Ноксе.[123]

— Я еще позвоню, — пообещал Валентайн.

14

Отец орал на него, сколько Джерри себя помнил.

Началось все, когда Джерри Валентайна застукали за продажей марихуаны в шестом классе, и продолжалось до прошлой недели, когда он растряс родителя на оплату своего медового месяца. Двадцать три года криков, и всякий раз по одному и тому же поводу: Джерри не слушает, что ему говорят.

Да он и не отрицал. Он шагал под ритм собственного барабана: так было, и так будет всегда. Взять хотя бы предыдущую ночь в казино гостиницы. Сколько лет отец талдычил ему: не играй на островах. «Правила никуда не годятся, — любил говаривать его папаша, — и некому жаловаться, если что-то покажется подозрительным».

Но Джерри не слушал. Иоланда рано легла спать, и ему нечем было занять вечер. Взяв остатки денег, которые отец ему одолжил, он спустился вниз, чтобы встряхнуть Госпожу Удачу.

Казино гостиницы было маленьким, устроенным в европейском духе. Джерри понимал, что в рулетку и карибский стад-покер играть не стоит, поскольку это игры для лохов. Обошел он стороной и столы для игры в кости, которая давала приличные шансы, только если разбираешься в тонкостях. Оставалась лишь одна игра, в которую можно выиграть, — блэкджек. Джерри нашел свободный стул у стола с минимальной ставкой в сто долларов.

Проведя детство и юность в Атлантик-Сити, он знал об этой игре кое-что. Единственный толковый способ играть в нее был изложен в книге Эдварда Торпа «Обставь дилера». Торп вычислил систему, которую назвал «основной стратегией». Это наука не менее точная, чем алгебра.

Рядом с Джерри сидел пьяный с круизного лайнера. На нем была отвратительная рубашка попугайской расцветки, забрызганная кетчупом и какой-то зеленоватой гадостью, похожей на мякоть авокадо. Рыгая в карты, он спросил:

— Пуэрториканец?

— Итальянец. А вам-то что?

— Простите. Просто у вас такой загар, как у пуэрториканца.

— А что вы имеете против пуэрториканцев?

— Им запрещено играть в казино, — парировал пьяный.

— Это кто сказал?

— Правительство. Они хотят, чтобы играли только мы, туристы. — Пьяный понизил голос. — Если вам интересно мое мнение, я думаю, это потому, что у них мозгов не хватает, чтобы понять правила.

Иоланда была пуэрториканка. Окажись они на его территории, Джерри непременно дал бы этому типу по шее. Он глянул на дилера, женоподобного пуэрториканца с оливковым оттенком кожи и волнистыми волосами. Дилер промолчал, но в его глазах полыхал огонь. «Он слышал все, что сказал этот тип», — догадался Джерри.

Отец предупреждал, что с раздраженным дилером играть нельзя. Но что может сделать дилер? Питбосс с него глаз не спускает. А карты раздаются из пластикового шуза. Решив наплевать на советы отца, Джерри остался на месте.

И это была его первая ошибка.

Дилер обыграл всех за столом. «Основная стратегия» требовала напряженной концентрации, поэтому Джерри заметил, что в раздаче было слишком много мелких карт. Мелкие карты — двойки, тройки, четверки, пятерки и шестерки — были на руку казино. Старшие же карты — десятки, валеты, дамы, короли и тузы — игроку. Из шуза вынималось недостаточно старших карт. А стало быть, происходило что-то подозрительное. Джерри решил спросить об этом дилера.

И это была его вторая ошибка.

— Как же ты узнал, что дилер мошенничает? — спросила Иоланда на следующий день, приложив пакет со льдом к глазу Джерри. За безрассудство его попросили покинуть заведение, и на улице он получил на орехи от охранника.

— Да просто я догадался, что он делает.

— Догадался?

— Он придерживал старшие карты. Отец рассказывал про такой приемчик. Это не слишком сложно, главное въехать в азы. Надо было последовать его совету.

— Какому?

— Засек, что тебя дурят, — вали.

— Так что ж ты не ушел?

— Потому что я пентюх, — признал Джерри.

Красавица жена чмокнула его в щеку.

— Совсем нет.

В дверь постучали. Иоланда впустила официанта с завтраком, который она заказала. Она наслаждалась каждой минутой медового месяца. А Джерри мучительно искал способ сказать ей, что не может оплатить ни номер, ни ее сеансы в спа-салоне, ни роскошные ужины, ни все прочие счета. Зазвонил телефон. Иоланда взяла трубку.

— Привет, пап, — бодро сказала она.

Джерри застонал. С родным отцом Иоланда разговаривала по-испански. А значит, звонил его папаша, последний человек на земле, с которым ему хотелось беседовать. Он дернулся в сторону ванной.

— Он рядом, — пропела Иоланда.

— Нет. Меня нет, — прошептал Джерри. — Скажи ему, я в сортире.

— Поговори с отцом, — прошептала она в ответ, протягивая трубку.

Джерри взял ее и какое-то время держал на расстоянии вытянутой руки. Он уже предчувствовал, как папаша начнет орать на него, а ведь он еще не знает, что натворил его отпрыск. Джерри уставился на выступающий живот жены. Готов ли он стать отцом?

— Привет, — сказал он наконец.

В жизни каждого мужчины наступает момент, когда приходится признавать свои ошибки. Джерри понял, что это как раз такой момент. Даже если из-за этого отец взорвется, а Иоланда его просто убьет. Но не успел он открыть рот, как отец ошарашил его.

— Даже не знаю, как это выразить, — начал Валентайн.

— Что?

Последовала короткая пауза. Потом отец все же собрался.

— Мне нужна твоя помощь.

15

Увидев Кэнди Харт, Рико тут же понял: что-то не так.

Было время обеда, они сидели в патио ресторана «Делано». За соседними столиками гнездились бледные девицы и их дружки, открыто нюхающие кокс. Между ними сновали официанты, держа на одной руке громадные подносы. Кэнди позвонила ему час назад. Найджел поехал поиграть в гольф в «Голубое чудовище», и она хотела поговорить.

Все дело в одежде, догадался Рико. В этом желтом сарафане она походила на учительницу из воскресной школы. Хотя что тут такого — не может же она выглядеть как шлюха двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Но волосы ее были уложены иначе, косметики на лице стало меньше. И взгляд уже не соблазняющий, заметил Рико.

— Я хочу выйти из игры, — сообщила Кэнди.

— Выйти?

— Выйти.

— Сейчас?

— Ага.

Рико постукивал пальцами по столу. Кричать нельзя — вокруг слишком много людей. Поэтому он просто нахмурился, осмысливая все про себя. Уход Кэнди можно было бы пережить. Всегда найдется другая смазливая шлюшка. Но Кэнди как раз никуда не уходила. Она оставалась на том же месте, в «Делано», в бунгало Найджела. Вытащив бумажник, Рико бросил на стол две тысячи долларов и подвинул их к ней. Ее глаза опустились на деньги, потом уткнулись в его лицо.

— Это за что?

— Последняя зарплата. Не хочу, чтобы кто-нибудь говорил, что Рико Бланко не платит по счетам.

— Ты уверен?

— Бери, бери.

Она протянула руку за деньгами, Рико с силой прижал купюры к столу.

— Неужели ты правда думаешь, что у тебя что-то с ним получится? — напряженно зашептал он. — Да у него баб было больше, чем в моей жизни сранья. Однажды утром ты проснешься, а он — тю-тю. Навсегда. — Рико увидел, что ее глаза увлажнились, и нанес последний удар. — Ты в курсе, почему я собираюсь его нагреть? Потому что так ему и надо. Найджел Мун — сплошные понты.

Официант принес им напитки. Рико убрал руку. Кэнди забрала деньги и посмотрела на него. Рико опустил взгляд в кружку с пивом. «Амстел», светлое. Он не переваривал светлое. Официант принес не то.

— Что значит сплошные понты?

— Тебе нужны подробности?

Прелестные губы Кэнди изогнулись грубо и злобно.

— Нет.

— Ну, для начала…

— Я же сказала, нет. Заткнись.

— Плачу пять штук, если останешься.

— Так вот сколько я для тебя стою, Рико? Пять штук?

— Это больше того, что я тебе уже заплатил, — напомнил он. Кэнди достала деньги и бросила их в лицо Рико.

— Засунь их себе в задницу, жалкий кусок говна, — громко сказала она и бросилась по дорожке к бунгало. Рико отхлебнул пива, пытаясь делать вид, что невозмутим. Люди смотрели на него. Деньги валялись на полу.

Он перевел взгляд на прозрачные двери, ведшие из патио в гостиницу. За ними стоял, прижавшись лицом к стеклу, его шофер. Рико поманил его пальцем. Щепка подобрал деньги.

Через пять минут они ехали на север по Коллинз-авеню. Щепка опустил разделявшее их стекло.

— Поверить не могу, что она так с вами.

Рико открыл настоящее пиво из личных запасов и сделал большой глоток.

— Я тоже.

— Она обругала вас перед столькими людьми.

— Не напоминай.

— И швырнула ваши деньги на пол.

— Заткнись, а? — Как ни странно, хуже всего было то, какой мерзкий привкус остался во рту от светлого «Амстела». Такого у пива быть не должно. Показался «Райский утес». Щепка включил поворотник и припарковался у входа.

Швейцар в униформе открыл дверцу Рико, тот вышел. На полпути к лифту его осенило. Он вернулся к машине.

Щепка сидел в лимузине, выбирая канал радиоприемника. Он как-то сказал, что на Кубе по радио ничего приличного не найдешь. Рико подошел к его окну и постучал. Стекло поплыло вниз.

— У меня есть для тебя задание.

— Я готов, — ответил Щепка, его пальцы щелкали в такт музыке, вырывавшейся из динамиков.

— Убей ее, — велел Рико.


Джерри не знал, как понять поведение отца.

Сначала папаша выслал ему переводом деньги, чтобы оплатить гостиницу, чтобы Иоланда могла пожить здесь еще несколько дней и чтобы Джерри вылетел в тот же день в Майами. Потом встретил его в аэропорту, весь такой улыбающийся, обниматься полез, помог взять напрокат машину, за которую рассчитался своей кредиткой. И не просто какую-нибудь консервную банку, а «БМВ 540», сто баксов в сутки.

Проезжая по дамбе к Майами-Бич, Джерри поймал себя на том, что насвистывает в такт песне, звучащей по радио. Все было как-то нереально хорошо. Потом он заметил в зеркале заднего вида мигалку полицейского патруля.

— Я сам разберусь, — сказал отец, когда Джерри показал ему в «Фонтенбло» талон за превышение скорости. Они пили газировку у бассейна, а вокруг кишмя кишели симпатичные девушки. Джерри почувствовал, что глаза отца буквально прожигают ему лицо.

— Нечего заглядываться, — сказал Валентайн.

— Что?

— Ты женатый мужчина.

— Если человек на диете, ему уже и в меню не заглянуть?

Отец перегнулся через стол, схватил Джерри за ухо и крутанул его.

— Послушай-ка меня. Сначала реагируют глаза, потом реагирует член. А поскольку он одноглазый, ему видится только половина картинки. Так что не заглядывайся, ладно?

Джерри утвердительно хрюкнул, и отец отпустил его. Вот это было уже больше похоже на папашу. Девица в бикини проплыла мимо их столика и подмигнула ему.

— Как поживаешь? — брякнул он, не подумав.

Она остановилась, чтобы поболтать, и оперлась на столик, чтобы им было лучше видно всю красоту.

— Ты видел эти буфера? — восхитился Джерри, когда девица ушла.

— Да она мне чуть глаза не выдавила, — бросил Валентайн. — Они не настоящие.

— Зато какие красивые, — протянул Джерри.

— Тебе нравятся силиконовые титьки? — удивился его отец.

Джерри ухмыльнулся. Нечасто услышишь это слово: титьки. Так говорят только чудаки папашиного поколения.

— Ну давай, — подначивал Валентайн, — ответь.

— Иоланда хочет себе такие, после того как родит.

— Ничего глупее в жизни не слышал, — фыркнул Валентайн. — Отговори ее.

— Ну пап…

— Тебе нужна женщина, у которой постоянно включен «зеленый»?

Ухмылка исчезла с лица Джерри.

— Нет.

— Тогда послушайся моего совета. Потом спасибо скажешь. — Валентайн допил газировку и вытер губы бумажной салфеткой. — Мне нужно поговорить с тобой, но это строго между нами.

— О чем?

— О Рико Бланко.

Джерри выпрямился. Два месяца назад Рико выиграл у него пятьдесят тысяч долларов, а потом послал головорезов братьев Молло вытрясти долг. Не располагая деньгами, Джерри отдал им свой бар в Бруклине. И все бы ничего, но была одна загвоздка. Бар принадлежал его отцу.

— А что с ним? — спросил Джерри.

— У него стрип-бар в Саут-Бич. Мне нужно, чтобы ты с ним поболтал и выяснил, что у него на уме.

— Рико не станет со мной трепаться.

— А я думал, вы друзья.

— Пап, он меня ободрал как липку.

— Но ты же получил бар назад, так?

— Ага.

— Вот и поговори с ним. Хотя бы просто по телефону. Что бы ты из него ни вытянул, все сгодится.

Джерри нерешительно заерзал на стуле. В каком-то смысле он предпочел бы, чтобы отец на него орал, чем вел такие разговоры. Отвечать отцу нужно было честно, а он к этому не привык. Джерри поставил локти на стол. Валентайн сделал то же самое.

— Слушай, пап. Я тебе расскажу кое-что, что тебя не обрадует. Но все равно, лучше тебе узнать.

— Ну что еще?

— Когда я впервые открыл бар, Рико пытался вымогать у меня бабки. Я показал ему лицензию на продажу спиртного. На твое имя. Я сказал, что ты полицейский и у тебя есть связи. После этого он оставил меня в покое.

Валентайн откинулся на спинку стула, глядя на сына так, словно у того выросли рога.

— То есть ты сказал ему, что я не чист на руку.

— Угу.

— Чтоб тебя, Джерри.

Джерри почувствовал, что ему не хватает отцовского крика.

— Это еще не все.

— А что еще?

— Пару месяцев назад, помнишь, я отдал бар братьям Молло, чтобы расплатиться с Рико? А через несколько дней Молло взорвались в машине. Рико уверен, это ты их.

— Ты ему так сказал?

Джерри уронил голову на руки.

— Ага.

— Так Рико, значит, считает, что я еще и убийца.

— Ага, — повторил Джерри.

— Если ты позвонишь Рико и скажешь, что я хочу с ним встретиться, как думаешь, он согласится?

Джерри поднял глаза и встретился взглядом с отцом. Тот даже не повысил голоса.

— Наверное. Ты не сердишься на меня?

Валентайн пожал плечами, перегнулся через стол и сжал руку сына.

— Переживу.

16

Бегущий Медведь успел позабыть, как противно сидеть в тюрьме.

Прошли сутки с того момента, как он застрелил Карла Чернорога. Чернорог отправился к праотцам по дороге в больницу, а Бегущего Медведя, Гладкого Камня и остальных трех дилеров полиция племени арестовала и посадила в тюрьму резервации.

Он стоял у решетки своей камеры. Прутья ее были вытерты до блеска на уровне груди заключенными, машинально хватавшимися за них. Гладкий Камень и трое других сидели рядом, яростно перешептываясь. Точно как мыши, которые знают, что их вот-вот слопает кошка, подумал вождь. Он сел на свою койку, прислонился спиной к бетонной стене и закрыл глаза.

В последний раз, когда его посадили — больше двадцати пяти лет назад, — ему было видение. В нем он увидел свой народ, живущий в приличных домах и питающийся как следует, обеспеченный медицинской помощью и всем тем, чего у них не было в его детстве. Бегущий Медведь увидел будущее, находясь в месте, где не было будущего. И это изменило его.

Когда он открыл глаза, в его камере стояла женщина-миканопи в деловом костюме. В левой руке она держала дипломат, в правой — пластиковый стул. Бегущий Медведь повел рукой, предлагая присесть.

— А, Глэдис Мягкие Крылья, как поживаете?

— Я боялась, вы меня не помните, — ответила она.

— Вы поступили в Стетсоновский университет и получили диплом юриста, — сказал вождь. — И теперь вы будете представлять мои интересы перед старейшинами.

— Да, и перед полицией Брауарда, если захотите.

Бегущий Медведь окинул ее взглядом. Старейшины племени будут решать, чью версию поведать полиции: его или Гладкого Камня. Старейшины — люди пожилые, со своими устоями. Бегущий Медведь не раз схватывался с ними по поводу того, как он управляет казино.

— Всему свое время, — заметил он.

Она, казалось, не обиделась. Открыв дипломат, Глэдис достала несколько листков бумаги и прочитала объяснения Гладкого Камня и трех дилеров о том, что случилось. В их интерпретации Бегущий Медведь разнес трейлер Гладкого Камня, а потом, столкнувшись с ними, набросился ни с того ни с сего. Когда она умолкла, вождь тихо рассмеялся.

— Вам смешно?

— Смехотворные объяснения, — ответил он. — Пятеро на одного. У Чернорога были нож и пистолет. А я вообще не вооружен.

— Чернорог мертв. А вы знаток боевых искусств.

— Они на меня напали.

— Стало быть, самозащита. Но что вы делали в этом трейлере?

— Я нанял одного консультанта. Он специалист по ловле мошенников. Кто-то сунул аллигатора в его машину. Я заподозрил Гладкого Камня и пошел к нему в трейлер. В его столе я нашел тетрадь, в которой были написаны имена тех, кто на меня напал.

Глэдис снова открыла дипломат и протянула ему лист бумаги. На нем был список предметов, найденных при обыске полицией племени в трейлере Гладкого Камня.

— Полиция никакой тетради не обнаружила, — пояснила она. Бегущий Медведь вытащил из кармана рубахи страницу, вырванную из тетради, развернул ее и протянул Глэдис.

— Взял в качестве сувенира.

Она пробежала по листку глазами. Вождь прекрасно помнил ее ребенком. Босая, перепачканная, почти всегда молчаливая. И вот какой она стала. Нарядная. И разговорами зарабатывает на жизнь. Глэдис покачала головой.

— Я не понимаю, что всеэто значит.

— Я тоже, — ответил Бегущий Медведь. — Но я знаю того, кто понимает.

— Ваш консультант?

— Да. Мой консультант.


Квартира Сола Хаймана находилась на пятом этаже унылой многоэтажки в северном Майами. Звонок Валентайна застал Сола на велотренажере. Заслышав его голос, Сол обрадовался, словно это был давно пропавший брат, а не человек, который упрятал его за решетку.

— Ну, конечно, заезжай, — согласился Сол. — Если ты не по работе.

— Я на пенсии, — ответил Валентайн.

— Сколько ж лет прошло? — спросил Сол час спустя, впустив его в квартиру. Он был миниатюрен и жилист, все время потел и носил щеголеватые усики, которые красил, как и волосы. Вообще-то Валентайн не любил крашеных. Но у Сола это выглядело нормально.

— Двадцать.

— Скучал по мне?

— Ни секунды.

— Ты был моим любимым полицейским.

— С чего бы это?

— Этот твой напарник хотел из меня душу вышибить, а ты вступился.

Валентайн смутно помнил тот случай. В те далекие дни Атлантик-Сити был магнитом для мошенников, и их нередко избивали по дороге в участок. Сол проводил его в гостиную, маленькую комнату, окна которой выходили на два многоквартирных дома через дорогу. Между ними блестела тонкая серебристая полоска океана.

— Хороший вид.

— Спасибо. — Сол сел на диван и махнул рукой на стул. — Так когда ты вышел в отставку?

— В прошлом году. Открыл консалтинговую фирму. Помогаю казино вычислять шулеров.

— Надеюсь, ты с них сдираешь по максимуму.

— А то как же.

Сол улыбнулся, его зубы сверкнули на солнце. Они были отбелены и смахивали на клавиши рояля.

— Молодец.

— Потому что ушел в свободное плавание?

— Потому что делаешь бабки на этих гребаных казино. — Он шлепнул ладонями по коленям. — Слушай, может, выпьем? Могу предложить газировки или фруктового сока. Врач мой, Чокья Глубокий Карман, заставил меня пообещать, что я не притронусь к спиртному.

— Его правда так зовут?

— Я его так зову. Каждый осмотр у него облегчает мои карманы.

— Я буду диетическую колу, если есть.

— Найду.

Сол спрыгнул с дивана и исчез. Дожидаясь колы, Валентайн окинул взглядом жилище Сола. Не хоромы, конечно, но и не сарай какой-нибудь. Философия Сола относительно мошенничества, очевидно, полностью окупилась. «Лучше играть на чужие деньги, чем на свои, — сказал он, когда Валентайн арестовал его. — Гораздо лучше».

Случилось это в «Резорт интернешнл» в Атлантик-Сити. Казино только-только открылось, охрана еще работала из рук вон плохо. Но владельцы поступили мудро. В цоколе стоял компьютер, производивший финансовый анализ разных игр. И компьютер сообщил, что на столе с рулеткой есть проблемы. Охрана вызвала полицию. Отправили Валентайна, и он засел в зале видеонаблюдения.

Сидя перед монитором, он изучал передаваемое камерой изображение стола с рулеткой. К рулетке всегда стекаются самые разные и необычные люди, и прошло какое-то время, прежде чем он заметил Сола и что-то заподозрил.

Сол играл каждый день. Как большинство игроков, он был суеверен и каждый раз, входя в казино, следовал определенному порядку действий. Сначала он заглядывал в кофейню и выкуривал сигарету. Потом отправлялся в казино и играл на рулетке. Сол всегда ставил на поля с шансом выигрыша пятьдесят на пятьдесят — красное, черное, чет-нечет — и обычно через пятнадцать минут уходил, чтобы поиграть в кости или блэкджек. Он был умен и порой выигрывал по-крупному. Но с той же частотой проигрывался вчистую.

А не нравилось Валентайну именно однообразие набора его действий. Возникало ощущение, что они отрепетированы, поэтому он решил записывать Сола на видео в течение недели, а потом сравнить пленки. Просмотрев их, Валентайн вывел четыре действия, которые Сол проделывал каждый божий день.

1. Он всегда курил.

2. Он всегда ставил стодолларовую черную фишку.

3. Он всегда бросал эту фишку на стол и просил крупье поставить за него.

4. Он всегда обращался к одному и тому же крупье.

Валентайн нашел личное дело этого крупье. В прошлом году он подал несколько жалоб в отдел кадров казино, недовольный сроком отпуска, количеством рабочих часов и уровнем зарплаты. В общем, раздраженный тип.

На следующий день Валентайн устроился в будке чистильщика обуви в казино. И положил на колени газету. Под газетой спрятал бинокль. До прихода Сола он беседовал с чистильщиком о бейсболе.

Сол не отступал от своего порядка. Валентайн следил за ним в бинокль, и его взору открылась подлинная красота.

Подойдя к столу с рулеткой, Сол поздоровался с тем самым крупье, бросил черную стодолларовую фишку на стол и попросил поставить ее. Вот только фишка Сола так и не коснулась сукна. Она была прикреплена к нити и исчезла в его рукаве. В то же мгновенье крупье метнул на стол черную фишку, которую прятал в ладони. Чтобы скрыть подмену, Сол выдохнул сигаретный дым над столом.

Сол с крупье проделали это три раза. Крупье таскал фишки со стола и прятал их в руках, тем самым давая Солу возможность играть на деньги казино.

Но потом Сол выкинул еще более потрясающий номер. Вместо того чтобы уйти восвояси со своим выигрышем, он отправился к столу блэкджека. Сол давал казино шанс отыграться. В более чем пятидесяти процентах случаев у казино это получалось. Но в остальных Сол выходил победителем. И при этом никакого риска.

Сол вернулся с подносом, подал стакан гостю и сел на диван, который тут же прогнулся под тяжестью его некрупного тела.

— Так что привело тебя в Майами?

— Выполняю работу для казино миканопи, — объяснил Валентайн, решив сразу перейти к делу. — Один твой приятель подозревается в убийстве.

Сол залпом выпил содержимое стакана. Шулеры могли быть кем угодно, только не убийцами.

— Кто? — Его тон стал серьезным.

— Виктор Маркс.

Сол моргнул, потом еще раз.

— Я не встречал человека более мягкого, чем Виктор Маркс. Знаешь его прозвище? Мотылек.

— Ты в последнее время с Виктором общался?

— Мы сто лет не виделись. Ты уверен, что Виктор замешан?

Валентайн кивнул.

— Он связался с одним бандитом, Рико Бланко. Полиция установила причастность Рико к убийству в казино миканопи.

Сол откинулся на спинку дивана. Валентайн почувствовал, что он борется со своей совестью. Она есть у всякого шулера, только пути ее более извилисты, чем у остальных людей. Валентайн понизил голос.

— Жертва проворачивала аферу с Рико Бланко. Что-то не заладилось, и Рико убрал этого человека. Мне не хочется, чтобы Виктора Маркса постигла та же участь.

Валентайн услышал, как Сол бормочет что-то себе под нос. Мейбл так часто делала, и Валентайн подозревал, что когда-нибудь и сам станет таким же. С возрастом теряешь друзей, а поговорить-то хочется. Затуманенные глаза Сола остановились на Валентайне.

— И мне не хочется, — сказал старый мошенник.


Валентайн поставил пленку с голосами Рико Бланко и Виктора Маркса на магнитофон Сола Хаймана.

— Они обсуждают, как выманить кучу денег у одного лоха, — объяснил Сол, когда пленка кончилась. — Наживка — это смазливая девица, которая участвует в деле. Сыграть яблочко без запасов, помощников и реквизита означает, что Рико работает в одиночку. В остальном Виктор спрашивает, хватит ли у Рико смелости все провернуть. Это самая трудная часть.

Валентайн вытащил кассету из магнитофона.

— Почему же?

— А вот как марлиня ловить, — ответил Сол. — Любой дурак может забросить удочку в воду и поймать его на крючок. Но потом-то нужно еще побороться с ним и подтащить его к себе. А это уже задачка посложнее.

— Зачем Виктор пользуется прибором для изменения голоса?

— Виктор всегда был осторожным, — сказал Сол. — Наверное, я единственный в мире человек, у которого есть его фотография.

— Можно взглянуть?

— Да пожалуйста, — в голосе Сола не было и грамма сомнений.

Через минуту они сидели на диване и листали пыльный фотоальбом. Сол всю свою жизнь провел по ту сторону закона. В тридцатые он работал на Кони-Айленде медиумом, носил тюрбан и рисовал на лбу тикку — красновато-коричневое родимое пятно. Со временем он дорос до мастера трехкарточного монте,[124] потом — до информатора на скачках. Позднее Сол перебрался в Палм-Спрингс и занялся фальсификациями, продавал поддельные нефтепродукты и плантации каучуконосов.

— Ага, вот. — Сол нашел фотографию.

Валентайн впился глазами в две пары за столиком в ночном клубе. Сол с какой-то красоткой. Виктор Маркс с хмурой женщиной. Маркс закрывал лицо рукой. Видно было только его густую шевелюру и кустистые брови.

— Это Вик со своей подружкой, я и Сэди в «Копакабане» в Нью-Йорке, — начал рассказывать Сол. — Пошли послушать Каунта Бейси. Вик чуть не убил фотографа за то, что тот нас щелкнул. Я заплатил парню и заставил уничтожить негатив. — Сол долго всматривался в снимок. Потом обвел пальцем контур головы Сэди.

— Твоя жена?

— Да. Умерла в прошлом январе.

Валентайн почувствовал, как в груди все сжалось. Лоис умерла во сне в январе два года назад.

— Мне жаль, — пробормотал он.

— И мне, — отозвался Сол, вытирая глаза. — Я бы не добился того, чего добился, сидя на заднице. А Сэди всегда меня поддерживала и была рядом. Когда меня посадили, она каждую неделю приезжала с пирогами и печеньем. — Он развел руки, чтобы показать скромную обстановку комнаты. — И вот чем я ей отплатил.

Потеря. Считается, что это состояние, в котором тебе чего-то не хватает. А на самом деле это чудовище, готовое в любую секунду выпрыгнуть из тени и отнять кого-то. И когда такое случается, ничто на земле не может возместить потерю.

— А теперь все это гроша ломаного не стоит, — закончил старый мошенник.

17

Кэнди Харт лежала в ванне, когда зазвонил телефон. Она не шелохнулась, предпочитая оставаться в пене, опустившись в воду по самые уши, и пускать носом пузыри. Это была детская шалость, и она не желала расставаться с ней, так же как и с коллекцией плюшевых зверушек.

Когда она вытиралась, телефон затрезвонил снова. Кэнди глянула на часы, лежавшие на раковине. Почти два. Найджел был неважным гольфистом, и она представила его стоящим у девятой лунки в «Голубом чудовище» и разглядывающим десяток мячей, запущенных им в озеро. Подняв трубку, Кэнди пропела:

— Алло.

— Мисс Харт?

— Да?

— Это Карлос, администратор. Приехал лимузин. Шофер говорит, что мистер Мун позвонил в его компанию и попросил, чтобы вас забрали.

— Он объяснил, зачем?

— Я спрошу. — Кэнди услышала, как Карлос что-то говорит водителю. Затем его голос снова зазвучал в трубке: — Мистер Мун сказал, что хочет встретиться с вами в каком-то особенном месте.

Кэнди улыбнулась.

— Передайте, пусть подождет.

Через двадцать минут она вышла из отеля. «Делано» стоял в многолюдном квартале, и владелец закрыл вход непроницаемой живой изгородью вечнозеленого кустарника. Рядом с изгородью курил жилистый кубинец в шоферской униформе. Он улыбнулся, открыв полный золотых коронок рот, потом распахнул заднюю дверцу лимузина. Сиденье было усыпано десятками алых роз. Кэнди уселась и поднесла цветы к лицу. Их аромат пьянил. Машина плавно поехала.


Выйдя из дома Сола Хаймана, Валентайн позвонил Биллу Хиггинсу на сотовый. Через десять минут они уже сидели в углу ресторана «Лоуз» и пили кофе. Валентайн пересказал Биллу то, что услышал от Сола.

— Сдается мне, Сол знает больше, чем говорит. Последи за ним пару-тройку дней. Ты еще помнишь, как он выглядит?

— А то как же, — ответил Билл. — Я арестовал его после того, как он развел в бридж нефтяного магната из Техаса. А техасец был тоже мировой игрок.

— Дай угадаю, — перебил его Валентайн. — У Сола был помощник.

Билл кивнул.

— Сол играл с техасцем за столом у гостиничного бассейна. А за соседним столом сидел его сообщник с газетой, в которой была сделана щель. Он видел карты техасца и, выдыхая через нос, подсказывал Солу, как ставить.

— Дыхалка, — вспомнил Валентайн.

— Ты слышал о таком?

— Да.

Валентайн видел, как его бабушка и ее подруга проделывали такое за игрой в карты в Катскилле лет пятьдесят тому назад.

— Я не располагал достаточными доказательствами для суда, — продолжил Билл. — Но отнес то, что было, в совет по азартным играм штата. И они запретили Солу возвращаться в Неваду. — Он взял кофейник и наполнил чашки. — Так с чего ты взял, что он замешан?

Кофе оказался необычайно вкусным. Пожалуй, лучшего Валентайну в Майами пробовать не доводилось. Надо бы сюда еще заглянуть.

— Я мастер угадывать, когда люди мне врут. Сначала мне не показалось, что Сол обманывает. Но потом я задумался. Он говорит, что с Виктором Марксом сто лет не виделся. Чушь собачья. Они с Виктором дружили сорок лет. У тебя есть такой друг?

— Само собой, — подтвердил Билл.

— Готов поспорить, ты с ним беседуешь не реже раза в месяц.

— А то и чаще.

— Стало быть, Сол врет. Вот если бы он сказал: «Мы не виделись со Дня благодарения», я бы на это купился. Но несколько лет — это перебор. — Валентайн написал адрес Сола на салфетке и подробно обрисовал его дом вплоть до высоты изгороди. — Вокруг дома — стена. Если Сол вздумает смыться, у него один путь — через передний вход. Я видел его ключи от машины на столике. Он ездит на «Тойоте».

Билл заплатил за кофе, и они встали из-за стола. До этого момента все было нормально. Но тут лицо Билла словно растрескалось: по нему побежали морщины тревоги.

— Что случилось? — всполошился Валентайн.

— Мне звонили из полиции Брауарда. На свалке Форт-Лодердейла нашли труп. Полагают, что это Джек Легкоступ. Меня попросили приехать в морг и опознать тело.

Валентайн почувствовал, какая боль пронзает Билла. Именно в этом и заключалась разница между ними. Он никогда не сочувствовал преступникам. Они вышли из гостиницы.

— Хочешь, поеду с тобой? — предложил Валентайн.

— Если можешь, — согласился его друг.


Тот, кто бросил тело Джека Легкоступа на свалке, особым умом не отличался. В его волосах запутались водоросли, в легких осталась вода из болота, а обе руки и нога были откушены. Не возникало сомнений в том, что умер он в болоте.

Большая часть лица осталась целой, так что опознать его было можно. Руки Билла дрожали, когда он расписывался на отчете коронера. Через час Валентайн подбросил его до «Лоуза» и вернулся в гостиницу. Он чувствовал, что устал как собака, и исполинская кровать манила его к себе. Войдя в вестибюль «Фонтенбло», Валентайн заметил у лифтов индианку в темном деловом костюме. Под тридцать, короткие черные волосы, плоское лицо, коренастая. Она подошла к нему с таким видом, как будто чего-то ждала от него.

— Мистер Валентайн?

Он кивнул. Она протянула ему визитку. Глэдис Мягкие Крылья. Юридический представитель народа миканопи. Имя было обманчиво. Ничего мягкого в ней не проглядывало.

— Я пришла к вам от имени моего клиента, вождя Бегущего Медведя.

— Вашего клиента?

— Вождь участвовал в потасовке с пятью другими членами племени. Один из них погиб.

— Надеюсь, это был Гарри Гладкий Камень.

— Что, простите?

— Он засунул аллигатора в мою машину. Эта зверюга чуть мне руку не оттяпала.

Глэдис достала из кармана сложенный квадратом листок, развернула его и протянула Валентайну.

— Вот единственная улика против Гладкого Камня, которой я располагаю. Бегущий Медведь нашел в его трейлере.

Валентайн прочитал строчки, написанные на странице тетради, потом вернул ее Глэдис.

— Эти уравнения — «задержка» на пять дилеров блэкджека в вашем казино.

— А что это такое?

— Задержка позволяет определить, сколько денег зарабатывается на играх. Если цифры тут не врут, эти дилеры мошенничают.

— Почему вы так уверены?

— Средняя задержка для стола блэкджека — двадцать процентов. А у ваших дилеров — все сорок четыре. Двадцать четыре из них они кладут себе в карман, а остальные двадцать оставляют казино.

Глэдис облегченно выдохнула.

— Бегущий Медведь так и сказал, что вы разберетесь. Хочу попросить вас об услуге.

— Хотите, чтобы я объяснил все полиции?

Она взглянула на него изумленно.

— Вообще-то старейшинам моего племени. А как вы догадались?

— Я этим на жизнь зарабатываю, — ответил Валентайн.


Старейшинами народа миканопи оказались пятеро седовласых мужчин, которым на вид Валентайн дал лет примерно по семьдесят пять. Они сидели за длинным столом с одинаково вытянутыми лицами, которые жизнь исчертила морщинами, словно карту дорогами. На них были куртки из грубой хлопчатобумажной ткани и джинсовые рубашки. Валентайну вспомнилось вычитанное в какой-то книге, что воины миканопи мешали белым осесть во Флориде до начала двадцатого века. То были отцы и деды вот этих старейшин.

Справа от них сидели Бегущий Медведь и Глэдис Мягкие Крылья. Слева — Гладкий Камень и трое его подручных, их адвокат, яйцеголовый индеец в дешевом костюме. Позади стояли шесть полицейских из полиции племени, вооруженные дробовиками «моссберг».

Адвокаты изложили версии случившегося в интерпретации своих клиентов. В отличие от судебных разбирательств никого не просили поклясться на Библии. И статуя с повязкой на глазах по имени Справедливость не глядела на всех свысока.

Потом настала очередь Валентайна. Он предъявил свои документы, вытащил единственное доказательство Бегущего Медведя — листок, вырванный из тетради Гладкого Камня, и положил его на стол. Старейшины одновременно опустили головы.

— Данный лист был найден в тетради Гарри Гладкого Камня.

— Протестую, — встрял яйцеголовый адвокат, вскочив со стула. — Нет свидетельств того, что он действительно был в тетради Гарри.

— Это его почерк, — сказал главный старейшина. — Сядь.

Адвокат сглотнул.

— Вы уверены?

— Я сам учил его писать, — рявкнул старейшина. — Сядь.

Адвокат опустился на стул. Главный старейшина глянул на него так, что стало понятно: больше подобных вмешательств он не потерпит. Валентайн указал на уравнения на листке и продолжил:

— Вот классическое доказательство мошенничества. Я видел такое десятки раз. Глава шайки ведет тетрадь, чтобы у остальных не было сомнений в том, что их обсчитывают. Только так все останутся довольны.

Главный старейшина поморщился.

— Вы хотите сказать, что все эти люди мошенничали?

— Именно так.

— Почему же наша служба безопасности этого не заметила?

Хороший вопрос. Откашлявшись, Валентайн ответил:

— Вероятно, она как раз заметила.

Главный старейшина нахмурился. Нахмурились и остальные четверо.

— Пожалуйста, объяснитесь.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Главный старейшина смерил его взглядом.

— Хорошо.

— Какова численность населения резервации?

— Две тысячи пятьсот человек.

— Сколько из них связаны родством?

— Почти все, — сухо отозвался старейшина.

— Сколько людей работает в службе безопасности казино?

Старейшина посмотрел на Бегущего Медведя, тот ответил:

— Сорок шесть.

— Все родственники?

Бегущий Медведь задумался.

— Да.

— Иными словами, работники вашей службы безопасности следят за своими двоюродными братьями, тетками, дедами, а в этом виде бизнеса ничего страшнее придумать нельзя.

У главного старейшины отвисла челюсть.

— Почему?

— В большинстве казино в службе безопасности работают бывшие полицейские и инспекторы. Они не состоят в родстве с работниками залов и не общаются с ними. Это помогает им оставаться объективными наблюдателями. Если вы сравните эту ситуацию с тем, что творится в вашем казино…

— Прошу прощения, — перебил его яйцеголовый адвокат. — Здесь кто-нибудь собирается предъявить хоть какие-то улики? Или будем сидеть и слушать, как этот человек разглагольствует? У моих клиентов есть законные права.

Старейшины нахмурились все как один. Они произвели на Валентайна впечатление мудрецов, способных узнать правду, едва ее услышав. А адвокат предлагал им отступить назад.

— У вас есть еще доказательства? — спросил главный старейшина.

— Дайте мне пленки видеонаблюдения с записью того, как эти люди работают на блэкджеке. И я предоставлю вам горы доказательств, — ответил Валентайн.

— Прямо сейчас можете это сделать?

— Мне нужен день, максимум два.

Старейшины сошлись тесным кружком, потом проголосовали.

— Решено, — резюмировал главный старейшина.

Не успел Валентайн вымолвить и слово, как старейшины покинули комнату в сопровождении Бегущего Медведя и остальных обвиняемых. Он взялся за это дело, чтобы сбежать от своих проблем. Но получилось все иначе. И теперь Валентайн уже жалел, что не остался дома.

— Отличная работа, — похвалила Глэдис, когда они вышли из трейлера.

18

Он прошел следом за Глэдис в казино, потом на лестницу за дверью с табличкой «Посторонним вход воспрещен». На втором этаже они остановились у двери, над которой висела камера видеонаблюдения. Глэдис стукнула один раз и посмотрела в камеру.

— Ну же, — тихо сказала она.

Им открыл индеец с впалыми щеками в голубом пиджаке. Звали его Билли Тигр, он остался за начальника службы наблюдения, пока Гарри Гладкий Камень торчал в тюрьме. Билли Тигр проводил их внутрь.

Сердце любого казино — зал видеонаблюдения. Обычно это полутемное помещение, напичканное дорогостоящим оборудованием для обнаружения и записи на пленку подозреваемых в мошенничестве. Там всегда поддерживается температура восемнадцать градусов, чтобы приборы не перегревались. К тому же это помогает не превратиться в зомби персоналу, который по восемь часов в день всматривается в черно-белые изображения на экранах. Тигр завел их в отгороженный в углу кабинет и закрыл дверь.

— Я подумал, вам не нужны будут лишние уши, — пояснил он. — Валентайн почувствовал, что тут что-то не так. Откуда Тигр мог знать, что им нужно? И, словно прочитав его мысли, Тигр продолжил: — Мне позвонили старейшины. Все пятеро сразу. Сказали, что вы хотите посмотреть пленки.

— Все пятеро? — повторила Глэдис.

Выражение лица Тигра выдавало в нем человека, который каждое утро просыпался с улыбкой.

— Ага. Чудно так. Они же ни одно решение не могут принять, не проголосовав. Представляю, как они заказывают еду по телефону.

Валентайн достал из кармана рубашки листок, который Бегущий Медведь вырвал из тетради Гладкого Камня.

— Я хочу просмотреть последние записи каждого из этих дилеров, кроме Джека Легкоступа.

Тигр пробежал глазами список.

— Без проблем.

— И их личные дела.

— Сейчас же этим займусь.

Тигр пошел к дверям, Валентайн остановил его.

— У кого из этих дилеров самый скромный опыт работы на блэкджеке?

Тигр взял листок и задумался.

— У Карла Чернорога. Он недавно работает.

— Насколько недавно?

— Месяца четыре, может, пять.

— С него и начнем, — предложил Валентайн.


Вскоре Валентайн и Глэдис всматривались в видеозапись Чернорога. Валентайн в жизни не видел настолько небрежно работающего дилера блэкджека.

— Как ему вообще удалось получить это место? — удивился он.

— Бегущий Медведь, — объяснила Глэдис. — Когда в казино открываются вакансии, которые не получается заполнить своими, он нанимает людей из других племен. Если у них есть семьи, им разрешается жить на территории резервации, а их детям — бесплатно ходить в школу. Другие племена в стране переняли эту политику.

Валентайн следил за тем, как Чернорог ведет игру. Каждому игроку за столом он выдал по две карты. Дойдя до себя, Чернорог замешкался. Стандартный порядок действий, принятый в казино, требовал, чтобы он второй своей картой перевернул первую лицом вверх. А потом убрал вторую карту под первую.

Но Чернорог этого не сделал.

Он глянул на карты игроков и неуклюже положил свою вторую карту на первую лицом вверх. Валентайн впился глазами в экран. Неужели Чернорог перезабыл все правила и перевернул не ту карту? Такое иногда случается и, насколько ему известно, никак не влияет на результат игры.

Лист, вырванный из тетради Гладкого Камня, лежал на столе. Взяв его, Валентайн уставился на цифры рядом с фамилией Чернорога.

СБРОС: 12,104 ВЫИГРЫШИ: 5,812 ЗАДЕРЖКА: 42 %

Чернорог выиграл 42 процента от всех ставок за его столом. Лучшие дилеры блэкджека выигрывают 20 процентов. И при этом они считаются дилерами класса А. Их посылают работать за столы, когда в город прибывают настоящие «киты». А тут какой-то парнишка, у которого молоко на губах не обсохло, выигрывает в два раза больше.

— Дайте-ка мне его личное дело, — попросил Валентайн.

Глэдис протянула ему папку. Валентайн почитал, потом сказал:

— Чернорог отсидел за вооруженное ограбление. Ваше казино проверило его подноготную и узнало об этом. И тем не менее наняло его.

— Точно.

— Попробую угадать. Это дело рук Бегущего Медведя.

— Да. Бегущий Медведь сидел в тюрьме. И многие другие из резервации. Побочный эффект высокого уровня безработицы и плохого образования.

«И что с того?» — чуть не вырвалось у Валентайна. Ни одно законопослушное казино не возьмет на работу человека с криминальным прошлым. Слишком велико искушение для него, когда день за днем перед ним протекает столько денег. Бегущему Медведю было видение, и он решил, что изменит людей добрым отношением к ним. Вот только на преступников это не действует.

— Надо посмотреть другие записи этого человека, — попросил Валентайн.

Они нашли Билли Тигра у стены мониторов наблюдающим за тем, что происходит в казино.

— Закончили? — спросил он, не отрывая глаз от экрана.

— Мы хотим взглянуть на другие записи Чернорога, — ответила Глэдис.

Тигр повернулся к ним с сомнением.

— Это сложно? — уточнила Глэдис.

Смущенное выражение исчезло с его лица.

— Вовсе нет.


Глэдис и Тигр ушли за пленкой, Валентайн вернулся в кабинет и вдруг почувствовал себя обессилевшим. Может быть, это все из-за схватки с аллигаторами? Или дело в том, что любезные разговоры с сыном стоили ему серьезных физических усилий? Его веки отяжелели и стали слипаться. Валентайн уставился в телевизор на столе. Он показывал происходящее в горячих зонах казино и на парковке. У входа стоял черный лимузин. Рядом курила рыжеволосая женщина. Валентайн прильнул к экрану так, что чуть не коснулся его носом. Только одно не начало подводить его с возрастом — память. Эту женщину он уже где-то видел.

Она бросила сигарету, сказала что-то тощему шоферу-латиноамериканцу и указала на часы. Шофер примирительно поднял руки. Пленка с Джеком Легкоступом, понял Валентайн. Рыжая — наживка.

Она села в лимузин. Шофер тоже. Наклонившись, он достал из кармана на дверце пистолет и положил его себе на колени. Потом захлопнул дверцу и тронулся с места.

Валентайн выскочил из кабинета и побежал искать Глэдис Мягкие Крылья.

19

Щепка всегда считал, что казино — пакостное место. Его школа в Гаване занимала здание, в котором при Батисте было открыто казино. После революции Кастро позакрывал все игорные дома, бордели и стрип-бары, заменив их на школы и больницы. Все школьники знали эту историю наизусть. Даже двоечники.

— Вы уверены, что Найджел Мун обещал встретить меня у казино миканопи? — спросила Кэнди с заднего сиденья.

Щепка вел машину по петляющей однополосной дороге, которая в конце концов выходила к магистрали, и искал глазами просвет в мангровых зарослях, где они с Рико бросили тело Джека Легкоступа.

— Да, мэм. Так он сказал.

Он увидел в зеркале, что Кэнди приложила телефон к уху. Но в этом месте сотовая связь не работала, она не смогла дозвониться и бросила телефон в сумочку.

— Я убью его. А почему мы так медленно едем?

На обочине дороги Щепка заметил черную гоночную машину с блестящими боками. Она вдруг ожила и плавно тронулась.

— Кого убьете? — спросил Щепка.

— Найджела Муна, мать его. Типа, который меня снял.

Щепке ее ответ не понравился. Неужели у нее есть пушка? Это все усложнит.

— Как? — спросил он.

— Что как? — возмущенно отозвалась Кэнди.

Щепка покосился в зеркало. Лицо проститутки раскраснелось и в обрамлении ярко-рыжих волос казалось охваченным огнем. Он иногда наблюдал за ней издали и запомнил очертания ее фигуры. Несколько раз представлял ее голой, и себя в ней, и ее реакцию на это.

— Вы собираетесь убить его, — подсказал Щепка.

— Да голыми руками.

Он выдохнул. Показался просвет. Щепка дал по тормозам и засунул пистолет за пояс.

— Черт, — громко выругался он. — Шина спустила.

Щепка съехал с дороги и остановился у тропинки. Она была изрядно истоптана, но на ней не маячили ни туристы, ни рыбаки. Он вылез и распахнул дверцу Кэнди. Она посмотрела на него так, что стало ясно: ее терпение кончилось.

— Я не собираюсь выходить на этом сраном болоте.

— Но…

— Я сказала, не выйду.

Ее лицо еще алело. И это так подействовало на него, что он спрятался за дверцей, чтобы она не увидела, как он возбужден. Щепка представил, как трахает ее и она вырывается, как дикая кошка.

— Шина спустила, — объяснил он. — Надо колесо менять. — Кэнди не шелохнулась, поэтому он добавил. — В машине вам оставаться опасно.

Она вылезла и прошла мимо него вперед. Щепка вытащил пистолет из-за пояса. Подойдя к ней сзади, он ткнул дуло ей в поясницу.

— Знаешь, что это?

Она замерла, слегка откинув голову назад.

— Твой член?

Щепка ухмыльнулся. Редко встретишь шлюху с чувством юмора. Он забрал сумочку из ее протянутой руки и бросил в заросли.

— Это пушка. Или ты предпочла бы мой член?

Кэнди обернулась через плечо и посмотрела ему в глаза. Она была напугана.

— Ладно, — сказала Кэнди.

— Хочешь трахнуться со мной?

— Мне это приходило в голову.

— Правда?

— Да.

— Нет, ты скажи толком.

— Хочу, чтобы ты вставил мне свой здоровенный кубинский член.

Щепка заставил ее повернуться и повторить. Потом велел раздеться. На ней был красный кружевной бюстгальтер — такие стоят сотни долларов. Его она сняла сама, без приказа. Боже ж мой.

— Ты первая, — Щепка указал на тропинку.


— Ну прибавьте газу, а? — попросил Валентайн.

Пальцы Глэдис Мягкие Крылья сжимали руль ее «Вольво». Пулей выскочив из кабинета Билли Тигра, Валентайн схватил ее за руку и потащил на стоянку. И теперь заставлял ее носиться по дорогам резервации, что было Глэдис совсем не по душе.

— Речь идет о жизни и смерти.

Она надавила на педаль газа. Дорога закручивалась, как штопор. Шины визжали на каждом повороте. Глэдис выехала на трассу 1-95, изобилующую полоумными водителями из южной Флориды, которые пугали ее больше всего на свете. Выйдя из очередного поворота, она увидела черный лимузин на обочине и дала по тормозам.

Валентайн ударился о ветровое стекло. Перед глазами замелькали звездочки. Он отпрянул назад, чувствуя, как по лицу потекла теплая кровь. Валентайн дотронулся до носа и чертыхнулся.

— Простите. Почему вы не пристегнулись?

— Потому что я дубина. — Он вытащил носовой платок и прижал его к носу. — У вас случайно пистолета при себе нет?

— Нет. Вам не кажется, что нам следует…

— Вызвать полицию племени? Не кажется. — Валентайн вышел из машины, но, перед тем как захлопнуть дверцу, сунул голову обратно. — Отъезжайте ярдов на сто вперед и ждите там. Если из зарослей выйду не я, а кто-то другой, быстро смывайтесь. Ясно?

— Не хотите рассказать, что происходит?

— Не хочу, — ответил он.

«Вольво» покатилась вперед. Валентайн пошел по тропинке и остановился только в глубине болота. Точь-в-точь как в лесу, только земля под ногами вязкая и мягкая. Послышались голоса. Выглянув из-за кипариса, он увидел двоих людей на бугре рядом с прудом. Валентайн надел очки. Рыжеволосая красотка и водитель лимузина. Водитель как раз снимал униформу, держа девушку на мушке. Этот акробатический трюк усложнялся еще и тем, что его дружок рвался из брюк.

Валентайн взвесил все варианты. О том, чтобы броситься к ним, не может быть и речи. Расстояние слишком велико. К тому же спринтер из него давно уже плохой. Другой выход: подкрасться к ним и отнять у водителя пистолет, что не составит особого труда, главное — не зевать. Валентайн сошел с тропинки в мангровую чащу.

Подходя ближе, он начал различать слова рыженькой. Ее голос звучал успокаивающе, словно она понимала, что ее изнасилуют, и не хотела еще больше все усугубить. Шофер велел ей встать на колени.

Валентайн раздвинул ветки куста и снова посмотрел на них. Рыженькая стояла на четвереньках. Шофер позади нее прилаживался, чтобы начать. Она продолжала говорить, в ее тоне не слышалось страха. Подавшись вперед, Валентайн почувствовал, как ботинок зацепился за вылезший из земли корень, и упал в отвратительно мягкое месиво.

Вынырнув, он услышал вопль рыженькой, и Валентайн бросился на поляну. Девушка попыталась убежать, и шофер сунул ее голову под воду. Она брыкалась, на поверхности воды лопались пузыри. Потом ее ноги перестали дергаться и наконец замерли. Валентайн рванулся через заросли.

— Отпусти ее.

Глаза шофера побелели. Он держал пистолет в левой руке, а правой обхватывал девушку за шею. Он выглядел очень напуганным. Словно увидел привидение. Валентайн подумал, что, наверное, впрямь похож на призрак с прилипшими ко лбу мокрыми волосами и бегущей по подбородку кровью из носа. Прямо-таки мертвец, восставший из трясины.

— Ты кто такой? — спросил шофер.

— Джек Легкоступ, — прорычал Валентайн и заметил, что рыженькая ушла под воду. — Я дилер блэкджека. Помнишь меня?

Шофер отскочил от пруда и подхватил свою одежду, продолжая целиться в Валентайна. Он собирался сбежать, и Валентайн отступил в заросли, скрывшись из виду. Через несколько секунд босой шофер пронесся мимо него, матерясь по-испански.


Валентайн вытащил рыженькую из воды и сделал ей искусственное дыхание. Ее лицо уже посинело, и он не надеялся ее спасти. Между выдохами Валентайн утирал кровь с лица, чтобы не испачкать ее. Глупо, конечно, все равно ведь испачкал.

Она была рыжей от природы. Трудно было не смотреть на ее голое тело. В работе полицейского это самое сложное. Каждый день он сталкивался с тем, чего делать нельзя, но очень хочется. Например, смотреть на голое тело.

У нее внутри что-то квакнуло, словно лягушка пыталась выбраться из ее желудка. Назревал взрыв. Он отпрянул, но поздно. Ее вырвало на него.

— Господи, — выдохнула рыженькая. — Господи.

Она лежала на спине, ловя ртом воздух. Валентайн упал рядом с ней. Мир закружился, и в голове начало стучать. Рыженькая нащупала его руку.

— Вы кто?

— Тони Валентайн.

— А я Кэнди. А где…

— Мужик, который собирался вас прикончить? Я его спугнул. Вам лучше не разговаривать.

Она сжала его руку.

— Я ваша должница, Тони.

На поляне появилась Глэдис Мягкие Крылья. Она в ужасе смотрела на них, лежащих на земле и держащихся за руки.

— Надеюсь, я вам не помешала, — заметила Глэдис.

20

Щепка свернул с шоссе 595 при первой же возможности. Припарковавшись у заправки, он надел свою униформу, беспрестанно бормоча что-то себе под нос. Секса не получилось, шлюха чуть не сбежала, вдобавок явилось привидение. Кто-то сглазил его, и он даже не знает, кто.

Сев в лимузин, Щепка разогнался до восьмидесяти миль, и тут ему стало совсем скверно. Рико велел сделать одно, а он сделал совсем другое. Рико будет недоволен, если узнает. За такое и убить может. Впереди замаячил знак поворота на Дэйви.

Щепка сбросил скорость. Слева от него на выгоне стояли полосатые ярмарочные тенты. Уже несколько дней Щепка кипел от злости из-за той вопиющей взятки, которую Рико дал хозяину ярмарки. Четыре тысячи двести долларов! И за что?

Щепка включил поворотник. У него в голове появилась идея. Он отнимет эти деньги — все целиком — и продемонстрирует Рико свою преданность. Щепка перестроился на другую полосу, чуть не спихнув с дороги какую-то машину.

Черный лимузин — символ власти. Он объехал ярмарку по периметру, и никто его не остановил. Припарковавшись за трейлером хозяина ярмарки, Щепка выпрыгнул из машины и огляделся. С «чертова колеса» доносились обрывки смеха. Была пятница, и вокруг кишмя кишели подростки.

Он подошел к ступенькам трейлера и громко постучал. Ему никто не открыл, тогда Щепка толкнул дверь и сунул голову внутрь. Ему в лицо со всей силы ударил запах дерьма. Он перевел взгляд на шимпанзе в клетке. Рико и словом не обмолвился об обезьяне.

Щепка вошел и закрыл дверь. Шимпанзе тренькал на маленькой гитаре, качая головой вперед-назад. От металлических звуков песни Мадонны «Как девственница» у Щепки по спине пробежал холодок. Сначала призрак на болотах. Теперь еще обезьяна, наигрывающая его любимую песню.

— Сбацай что-нибудь другое, — предложил он.

Шимпанзе перешел на «Багровый дождь» Принца, тоже любимый им. Щепка решил, что у него начались галлюцинации и он принимает какофонию аккордов за знакомые мелодии. Он обошел стол и начал выдвигать ящики. Вдруг шимпанзе зашипел на него, как кошка.

Щепка вытащил пистолет. Стрелять в обезьяну не хотелось, но если она зашумит, выбора не будет. Шимпанзе посмотрел на пистолет, упал на спину и притворился умирающим, комично дергая ногами.

Щепка рывком выдвинул верхний ящик стола. Там лежала пачка стодолларовых купюр. Он отсчитал сорок две и хотел уже засунуть их в карман, когда шимпанзе выскочил из клетки.


— Хочешь, расскажу про прикольную аферу? — спросила Зоуи.

Они сидели на диване в фойе «Фонтенбло». Кэт не сводила глаз с входной двери. Она сняла номер в «Изгнаннике» накануне вечером и попыталась связаться с Тони. Ни телефон в номере, ни сотовый не отвечали. Ей не хотелось оставлять сообщение — он мог прочитать в ее голосе отчаяние, — поэтому она расположилась в фойе его гостиницы. Лучше всего увидеться и поговорить, чтобы все уладить.

— Меня Тони научил, — продолжала Зоуи. — А ему показал один всемирно известный покерщик. Тони объяснил мне всю математику и вообще. Это круто.

— Это математическая задачка?

— Ну вроде того. Хочешь, расскажу?

Со своего места Кэт хорошо видела пространство перед входом. Подъехал черный «Вольво», из машины вышли Тони, весь в грязи, и какая-то индианка. За ними — еще одна женщина, рыжеволосая, тоже в испачканной одежде. Она льнула к Тони, и Кэт почувствовала, как у нее внутри все сжалось.

— Ну конечно, — ответила она.

— Называется — ставка на день рождения. Заходишь в комнату, где собралось тридцать человек. И споришь с кем-нибудь на доллар, что двое или больше людей в комнате родились в один день. Все делается без «уток».

— Уток? — не поняла Кэт, наблюдая за тем, как странная троица пересекает фойе. У Тони было забавное выражение лица. Он удивлен? Или влюблен?

— Ну, без подсадных уток, помощников. Тебе не нужно знать никого в комнате. Так вот, говоришь тому, с которым споришь, что шансы двенадцать против одного в его пользу. Потому что в году триста шестьдесят пять дней, а людей тридцать. Если поделить, получается 12,17. Этот лох наверняка примет ставку, и ты выиграешь!

— Правда? — сказала Кэт, глядя, как они топчутся у лифта. Рыжая висла на Тони, как будто он ей только что жизнь спас и ей не терпелось продемонстрировать свою благодарность.

— Я тебе объясню, в чем тут фишка, — щебетала Зоуи. — Фокус основан на принципе последовательных вычислений. Ты же ставишь не на то, что двое родились в какой-то определенный день. А на то, что они родились в один и тот же день. Для двадцати двух человек в комнате твои шансы — пятьдесят на пятьдесят. Каждый дополнительный человек их увеличивает. Если в комнате тридцать человек, то будет четыре к одному в твою пользу. То есть ты, скорее всего, выиграешь. Ну круто же, правда?

Кэт смотрела, как они входят в лифт, как закрываются двери. За полтора месяца знакомства с Тони она насмотрелась на женщин, пытавшихся его заполучить. Он честный и заботливый — а эти качества редко встретишь в мужчине. Самое смешное, что Тони не понимал их поползновений. Кэт перевела взгляд на дочь, которая царапала расчеты на салфетке. Коэффициент интеллекта сто сорок, почему же в школе отметки так себе?

Зоуи показала ей свои каракули.

— Ну, дошло? Если в комнате пятьдесят человек, шансы тридцать к одному в твою пользу.

Кэт поднялась с дивана. Она скучала по Тони. И ей хотелось отнять его у этих двух женщин, чтобы все было как прежде. Вот только осуществить придуманный план в присутствии двенадцатилетней дочери не получится.

— Пошли, — сказала Кэт.


— Прошу прощения, но мне кажется, я имею право знать, что происходит, — заявила Глэдис Мягкие Крылья, когда Кэнди ушла в ванную принять душ.

Валентайн покачал головой. Он сидел на кровати и жевал попкорн в карамели, взятый в мини-баре. Он помылся первым, поскольку от него разило рвотой, и переоделся в чистое.

— Вы не расскажете, кто эта женщина?

— Не расскажу.

— Почему?

— Потому что в деле Бегущего Медведя это не поможет, — ответил Валентайн, открывая банку колы и делая глоток. — А вам в данный момент нужно думать только о нем. Я потом все объясню.

— Обещаете?

— Что за идиотский вопрос? Вы попросили меня выступить в качестве свидетеля-эксперта в деле вашего клиента и сами же мне не доверяете, когда я говорю, что кое-что для него сделаю.

— Ну ладно. Извините. — В голосе Глэдис звучала обида.

Он протянул ей пакет попкорна. Глэдис зачерпнула пригоршню и отправила ее в рот. Они доели попкорн в молчании.

— Мне нужно поговорить с этой женщиной наедине, — сказал Валентайн. — Возвращайтесь в казино и достаньте другую запись Чернорога, когда он работает на блэкджеке. Заодно осмотрите его шкафчик.

— Мне нужно разрешение старейшин, чтобы сделать это.

— Так получите. Скажите им, это очень важно. И запишите все, что найдете. Потом перезвоните мне.

Глэдис Мягкие Крылья сложила руки на груди и вызывающе посмотрела на него. Валентайн попытался представить, как она защищает клиента в суде, и подумал, что хватка у нее не хуже, чем у питбуля, дорвавшегося до кости.

— Вы всегда так командуете? — спросила Глэдис.

— Почти, — ответил он.

Глэдис ушла, Кэнди выскользнула из ванной. Вместо того чтобы надеть свою одежду, она обмоталась пушистым гостиничным полотенцем. Кроме того, Кэнди высушила волосы, слегка подкрасилась и теперьпоходила на королеву школьного бала. Валентайн моргнул, поняв, что у нее на уме. Она собиралась отблагодарить его за спасение. Он подошел к телевизору и включил его. На экране появился Джек Легкоступ, раздающий карты Кэнди и ее приятелю.

— Откуда это у вас? — изумилась Кэнди.

— Пойдите оденьтесь, тогда расскажу, — ответил Валентайн.

Десять минут спустя они сидели на балконе его номера, в воздухе носился визг детворы, резвящейся в бассейне.

— Я бывший полицейский, — начал Валентайн. — Миканопи наняли меня, чтобы я узнал, как Джек Легкоступ обманывал их. Я увидел вас на стоянке и вспомнил, что вы были на пленке.

— Бывший полицейский, говорите?

— Совершенно верно. Недолюбливаете нашего брата?

— Я проститутка.

Он выдержал положенную паузу. До того как в Атлантик-Сити появились казино, Валентайн работал в отделе нравов и знавал немало проституток. Среди них попадались приличные женщины, оступившиеся однажды. Остальные же были сверхпрактичными особами, готовыми обобрать родного отца. По его представлению, Кэнди находилась где-то посередине.

— Одеваетесь вы не как проститутка, — ответил Валентайн, прикидывая, куда его заведет эта беседа.

Она печально улыбнулась. Ее черты смягчились, и в глазах блеснули слезы. «Отлично, — мелькнуло в голове у Валентайна. — Значит, еще не забыла, как плакать».

— Я пытаюсь выбраться.

— Учитесь где-нибудь?

Она перевела взгляд на бассейн.

— Преподаю аэробику.

— Неплохо. — Валентайн решил ткнуть пальцем в небо. — А почему Рико Бланко хочет вас убить?

— Я сказала ему, что выхожу.

— Из игры?

Кэнди кивнула. Валентайн указал на телевизор в комнате.

— А это кто?

— Найджел Мун.

— Известная личность?

— Знаменитый барабанщик, играл рок-н-ролл. Рико нанял меня, чтобы облапошить его.

— И вы в него влюбились?

— Да.

Казалось, ее взгляд приковал кто-то или что-то, чего Валентайн не видел. Он встречал проституток, которые западали на клиентов. Такие отношения длились недолго, а потом сходили на нет, когда в них вторгалась реальность.

— Вы понимаете, в какую беду попали? — спросил Валентайн.

— Я не нарушала закона.

— Рико убил того дилера блэкджека. Если Рико возьмут, он сдаст всех, кого можно. Включая и вас.

— И вы можете это предотвратить? — спросила Кэнди.

— Да.

— Как?

— Расскажу полиции правду. Рико — мошенник. Нанял вас, чтобы обвести Найджела вокруг пальца. А вам о его афере ничего знать не полагалось. Если полицейские все же решат выдвинуть обвинения против вас, я выступлю как свидетель.

— При условии, что я помогу вам.

— Точно.

Не отводя глаз от бассейна, она спросила:

— А если не помогу?

— Тогда выкручивайтесь сама, дорогуша.

Кэнди надула щеки. На солнце ее лицо начало краснеть. Она отвлеклась от своих мыслей и посмотрела ему в глаза.

— Рико собирается обобрать букмекера Бобби Алмаза.

— А при чем тут Найджел?

— Рико нужны деньги Найджела. Он давно это задумал.

— О какой сумме речь?

— Он говорил о миллионах.

— Когда?

— В ближайшие дни.

— Что еще?

— Я больше ничего не знаю. — Она посмотрела еще пристальнее. — Вы не пойдете на попятную?

— Я же вам слово дал, не так ли?

Ее стул неприятно скрипнул по бетонному полу балкона. Валентайн проводил ее до лифта. Она нажала на кнопку, потом обвила его руками и поцеловала с такой страстью, что Валентайн опешил.

— Спасибо, что спасли меня.

21

Рей Хикс вскинул голову, услышав тревожные крики. Он помогал продавцу сахарной ваты. Солнце клонилось к закату, ярмарка пустела. Мимо пронесся один работник, потом второй. Хикс поймал второго за руку.

— Что стряслось?

— Стреляли, — задыхаясь, ответил тот.

Хикс окинул ярмарку взглядом. Все выглядело спокойно.

— Где?

— У трейлеров.

У киоска с ватой стояла очередь чумазых ребятишек. У продавца кончилась мелочь, и Хикс пришел на выручку с карманами, полными мелочи. Продавец прекрасно знал, что Хикс не доверит ему свои деньги.

— Может, закроемся? — шепотом спросил он у начальника. Хикс посмотрел на детей, жаждущих сахарной ваты. Он обманывал людей многие годы, но никогда не разочаровывал их.

— Раздай им все бесплатно.

— Бесплатно?

— Я же сказал. — Хикс поддернул штаны и поспешил через поляну. Если кто-то стрелял, значит, нагрянули городские клоуны. Потребуется снова кому-то дать на лапу, чтобы все были счастливы. Бывают дни, когда лучше вообще не просыпаться и не вставать с постели.

Трейлеры стояли за ларьками, Хикс завернул за угол и увидел с десяток работников, бегающих вокруг, как курицы, которым отрубили головы. Пробираясь через толпу, он нашел билетера по имени Смитти, у которого мозгов было больше, чем у всех остальных вместе взятых.

— Хреново, — заметил Смитти.

— Насколько хреново? — уточнил Хикс.

— Может помереть.

Хикс покрутил пластмассовую зубочистку, которую сжимал зубами еще с завтрака.

— Да о ком речь-то? О посетителе?

Смитти округлил глаза.

— Вы не в курсе?

— Да говори же, не тяни, парень.

— Грабитель стрелял в мистера Борегара.

Хикс едва не сбил с ног Смитти, взлетая по ступенькам в трейлер. Внутри у стола столпилось несколько работников. Мистер Борегар лежал с закрытыми глазами, а гадалка-мексиканка Принцесса Фатима прижимала окровавленное полотенце к его лбу. Хикс опустился на колени.

— Мистер Борегар, это я. Мистер Борегар, посмотри на меня.

Глаза шимпанзе остались закрытыми. Хиксу вспомнилось, сколько раз мистер Борегар прикидывался мертвым, просто чтобы позлить его. Он вытащил гитару из клетки и взял несколько аккордов. Веки мистера Борегара дрогнули. Принцесса Фатима гладила его по голове и беззвучно плакала, слишком хорошо зная, что таится в будущем.

Прибыла «скорая», сопровождаемая двумя патрульными полицейскими машинами. Хикс понимал, что полиции лучше всего вообще ничего не рассказывать. Мистера Борегара положили на каталку и подняли в машину, Хикс забрался следом. Фельдшером «скорой» была серьезная блондинка с добрым лицом. Когда машина выехала с поля, где стояла ярмарка, она сказала:

— Мы отвезем его в хорошую ветеринарную клинику в Форт-Лодердейле. Они работают с цирковыми животными, когда цирк приезжает в город.

— Нет, — ответил Хикс.

— Что, простите?

— Я хочу, чтобы его отвезли в человеческую больницу.

— Но, сэр…

— Пожалуйста, сделайте так, как я прошу. Я заплачу. Наличными.

Женщина пошепталась с водителем. Хикс положил руку на лоб мистера Борегара и перестал замечать их. Десять лет назад он нашел мистера Борегара в торговом центре в Луизиане съежившимся в клетке. Он купил его за сто долларов и перевез в просторную клетку в своем трейлере в надежде научить его каким-нибудь простым трюкам. Но мистер Борегар оказался образованным. Включи любую мелодию по радио — и он повторит ее на гавайской гитаре. Произнеси название крупного города — и он найдет его на карте. Мистер Борегар умел мыслить, складывать числа, а еще знал то, что знают и люди, — например, ненависть и страх, ревность и предательство, — все это открылось Хиксу в один прекрасный день, когда шимпанзе ударил работника ярмарки между ног за то, что тот обозвал его «грязной обезьяной». Именно тогда Хикс осознал, что мистер Борегар не просто смышленое животное, а чудо эволюции. Он почувствовал, что блондинка обращается к нему, и посмотрел в ее добрые глаза.

— Я говорю, мы отвезем вашего друга в нашу обычную больницу. Хорошо?

Лоб мистера Борегара стал холодным. Хикс отнял руку.

— Спасибо, мэм.


Открыть в Саут-Бич заведение, где танцовщицы и официантки будут выходить с обнаженной грудью, пришло в голову Виктору Марксу.

— Человеку нужно где-то делать дела, — объяснил он Рико. — И это обязательно должен быть стрип-клуб. Никто ж не знает, сколько бабок приносит стрип-клуб.

Рико не понял аргументов Виктора.

— Нужно же как-то отмывать деньги на случай, если явятся парни из внутренней налоговой службы, — пояснил Виктор. — Именно так и облажался твой бывший босс Джон Готти. Он написал в налоговой декларации, что зарабатывает на жизнь продажей кухонного оборудования. Ну и до чего это его довело?

Вот так Рико открыл клуб «Гедо». В бывшем танцзале Артура Мюррея, в одном квартале от пляжа. Каждый день сюда заходили мужчины в шлепанцах, с ногами в песке, платили стриптизершам по двадцать баксов за лэп-данс,[125] потом возвращались к своим семьям и шезлонгам на пляже. В выходные приезжало немало европейцев, но в основном это был стандартный набор: мужчина в майке с банкой пива.

Сегодня, как во всякий пятничный вечер, клуб был набит до отказа. Рико сидел в своем кабинете. Через одностороннее зеркало он наблюдал за происходящим, одновременно следя за баскетбольным матчем по телевизору.

Колледж Майами, на который он поставил, продувал вчистую. Они были новой командой и работали из рук вон плохо. Первокурсники — что с них взять. От напора соперника у них в голове помутилось. За весь сезон не победили ни в одной игре.

Зазвонил телефон. Это был Бобби Алмаз.

— Уже в штаны наложил, да? — спросил Алмаз.

— Что не окончено, то не окончено, — парировал Рико.

— А я знаю, чьи это слова, — ответил букмекер.

— Ставлю сотню, что не знаешь.

— Йоги Беэра.[126]

— Йоги Берра, дубина. Йоги Беэр — мультяшка. Ты мне сотню должен. — Рико увидел через зеркало, что в клуб вошел Щепка. Он попрощался с букмекером, ожидая, что Щепка заглянет и расскажет, как расправился с Кэнди. Но кубинец не заглянул. Протиснувшись к бару, он заказал ром с колой и принялся постукивать пальцами по стойке в такт музыке. Местный ди-джей любил стиль диско, и Щепка подпевал давнишней песне Донны Саммер, наслаждаясь своей гребаной жизнью.

Рико снял трубку и позвонил в бар.

— Отправь этого говнюка ко мне. — Он глянул на экран. До конца игры — пятьдесят секунд. Майами отстает на шесть очков. Неспешной походкой вплыл Щепка. Его накрахмаленная рубашка была вся забрызгана кровью.

— Ты что, башку ей на хрен отрезал, что ли?

— Я ее утопил, — ответил шофер.

— В океане?

— В болоте, там же, где мы утопили дилера блэкджека.

— Тогда что с твоей рубашкой? Порезался, когда брился?

Щепка покосился на телевизор. Он немного разбирался в происходящем и понимал, как важна команда Колледжа Майами в общей картине мира. Он вытащил две пачки стодолларовых купюр из пиджака и бросил их на стол.

— Это еще откуда?

Зазвонил телефон. Рико снял трубку.

— К вам гость, — сообщил бармен.

Рико посмотрел в зеркало. Редкостный лох Джерри Валентайн из Бруклина сидел у стойки, обнимаясь с бутылкой «Будвайзера». Какого черта ему тут надо?

— Скажи, меня нет.

— Он говорит, его отец приехал в город и хочет договориться о встрече.

— Его отец?

— Ну да.

В голове Рико сработала сирена. Папаша Джерри взорвал братьев Молло в Атлантик-Сити. Серьезный мужик.

— Скажи, пусть зайдет завтра утром.

Бармен передал Джерри его слова. Джерри поднялся и пошел к выходу, Рико следил за ним. Щепка двинулся к двери.

— Так откуда у тебя бабки?

— А вы не догадываетесь? — спросил шофер.

Рико откинулся на спинку кресла. Вот это всегда бесило его в кубинцах: никогда не ответят напрямую.

— Ты застрелил хозяина ярмарки, — предположил Рико.

— Его обезьяну.

— Ты хлопнул его шимпанзе?

— Эта мразь на меня накинулась.

Рико потер лоб кончиками пальцев. Накануне ночью ему приснилось, что ему пять лет и он пришел в зоопарк Бронкса с мамой и папой. Он потерялся, и шимпанзе Рея Хикса вышел из клетки, взял его за руку и отвел к родителям. Все улыбались, потом Рико проснулся.

За стеной послышались крики и гиканье, стриптизерши начали по очереди крутиться на шестах. Рико вытащил кожаную сумку из-под стола и бросил в нее деньги Рея Хикса, потом встал и сунул сумку в руки шоферу.

— Я все правильно сделал? — спросил Щепка.

Рико посмотрел на экран. Игрок Майами стоял на линии свободного броска. И оба раза промахнулся. Прозвучал гудок, означавший конец игры. Одним молниеносным движением Рико выхватил свой «смит-вессон» сорок пятого калибра и сунул дуло в складки сумки.

— Не совсем.

22

Выйдя из «Фонтенбло», Кэнди несколько часов гуляла по Саут-Бич и думала о том, как близко подошла в этот день к смерти. Она припоминала все то, что хотела бы еще сделать в жизни.

В «Делано» Кэнди вернулась, когда уже стемнело. Вестибюль, напоминавший Страну чудес, в которой побывала Алиса, заполнили измотанные отпускники. Встав за колышущейся занавеской, Кэнди позвонила в бунгало Найджела по внутреннему телефону. Ответа не было. Тогда она спустилась в бар, но и там его не нашла. Выйдя на улицу, Кэнди наконец отыскала Найджела в ресторане в патио. Он был еще в костюме гольфиста. Напротив него сидел Рико, уплетавший креветочный коктейль.

Настало время расплаты, подумала Кэнди.

Она уселась рядом с Найджелом. Он поцеловал ее.

— Ты куда запропастилась?

Рико смотрел на нее во все глаза. Потом закашлялся.

— По магазинам ходила, — прощебетала девушка. — Привет, Рико. Как делишки?

— Много денег потратила? — спросил Найджел.

— Да все больше на витрины глазела. Рико, ты что, язык проглотил?

— Рико мне как раз рассказывал, как мы разведем одного местного букмекера, — рассмеялся Найджел, словно пил, не просыхая, весь день.

— Ух ты! — удивилась Кэнди.

Лицо Рико приняло голубоватый оттенок, его рука шлепала по столу. Внимательный официант принес стакан ледяной воды. Рико выпил его залпом.

— Чертов соус, — выдохнул он, совладал с собой и окинул ресторан опасливым взглядом. — Найджел, ты же понимаешь: то, что мы обсуждали, не совсем законно.

— Так какая ж развлекуха бывает законной? — удивился Найджел.

— И насколько мы нагреем этого букмекера? — невинно поинтересовалась Кэнди.

Рико снова стал задыхаться. Официант принес ему второй стакан воды. Рико попросил счет. К столу подплыли две пышнотелые немки и на ломаном английском попросили Найджела поставить автограф на меню ресторана. Он согласился, заулыбавшись, когда одна из девиц поцеловала его в щеку. Кэнди извинилась и двинулась в сторону дамской комнаты.


Но направилась она вовсе не туда. Кэнди подождала в вестибюле, пока Рико выйдет, и догнала его на улице. Рико бросил корешок квитанции на парковку швейцару, который тут же исчез в густом кустарнике.

— Проваливай и больше не появляйся, — бросила она в спину Рико.

Он повернулся с незажженной сигаретой в зубах.

— А, это ты.

— Даже не думай.

— О чем?

— Не заговаривай мне зубы, козел.

— Это все штучки моего шофера, — ответил Рико. — Я сказал, что тебя нужно припугнуть.

— Пошел на хрен.

Швейцар подкатил лимузин. Рико дал ему на чай и подождал, пока он отойдет.

— Хочу тебе кое-что показать. — Рико шлепнул по багажнику, тот открылся.

— Нет.

— Да ладно тебе.

Кэнди обошла машину и чуть не закричала в голос. В багажнике лежал кубинец-шофер в полиэтиленовом мешке. Он был весь в крови, а его розовый язык вывалился, как у собаки. Рико захлопнул багажник. У Кэнди подкосились ноги, он подхватил ее под руку и не дал упасть.

— Поработаешь на меня, а?

Она попыталась вырваться.

— Нет.

— Не влюбляйся в Найджела Муна, — прошептал Рико. — Ну потрахает он тебя пару недель, а потом избавится как от прилипучего трепака. Гад он последний. Поэтому я и собираюсь его развести.

Кэнди проглотила застрявший в горле ком.

— Ты это о чем?

— Есть в Нью-Йорке один импресарио, Санто Бруно. Все крупные концерты устраивает он. Два года назад Санто предложил «Одноглазому свину» пятьдесят лимонов за совместное турне. Речь шла о десяти шоу. Угадай, что было дальше.

— Что же?

— Найджел отказался. И сделка расстроилась.

Кэнди вспомнила, что об этом слышала в теленовостях.

— Почему он отказался?

Рико надел солнцезащитные очки.

— Может, его самого спросишь?

23

День перетек в вечер, а Джерри как в воду канул.

Валентайн сидел на балконе своего номера и все больше тревожился. Сотовый Джерри остался в Пуэрто-Рико у Иоланды, поэтому связаться с ним было нельзя. А вдруг во время его встречи с Рико что-то случилось? В номере зазвонил телефон. Валентайн бросился к нему и схватил трубку.

— Все же когда-нибудь я смогу убедить тебя, Тони, не выключать чертов сотовый? — раздался голос Мейбл.

Впервые он услышал ругательство от своей соседки. Валентайн проглотил колкость, которая вертелась на языке, взял сотовый телефон и включил его.

— Уже убедила.

— Боже ты мой. Неужто ты только что включил его ради меня?

— Угу.

— Я польщена. Я там тебе сообщение оставляла. Не буду повторять, сам послушаешь, ладно?

Она повесила трубку. Сотовый бибикнул, сообщая, что на голосовую почту пришло сообщение. Валентайн нажал кнопку. «Тони, это я. Никак не могу до тебя дозвониться. Не знаю, может, ты разозлишься, но час назад я приняла решение самостоятельно».

— Охо-хо, — вздохнул Валентайн.

«Звонил Жак. Сказал, дилер крэпса признался, что подправлял кости. И предложил заключить сделку. По его словам, другая шайка мошенников обкрадывает казино в рулетку на тысячу долларов за ночь. Жак проверил колесо рулетки и просмотрел пленки видеонаблюдения, но не заметил ничего такого. И попросил тебя взглянуть на них. Я сначала отказала ему. Ты ведь так занят. Но Жак настаивал и обещал, что отправит твой гонорар в ближайшее отделение „Вестерн юнион“. Я позвонила в это отделение, и — бац! — деньги уже на месте. В общем, я уступила и согласилась. В конце концов, он хороший клиент».

— И полный придурок, — добавил Валентайн.

«И вот что я предложила Жаку сделать, — продолжала Мейбл. — Он отправил в твою гостиницу письмо по электронной почте с копией записи видеонаблюдения. Сходи к администратору, спроси Джодисью. Она найдет это письмо в компьютере и отдаст тебе. И вот еще что, Тони…»

— Да, Мейбл.

«Не выключай ты свой сотовый».


Джодисью, его ровесница, перебравшаяся на юг из Бостона, дежурила за стойкой администратора по ночам. Она проводила Валентайна в кабинет за стойкой, и он успел заметить недописанное письмо на экране ее компьютера и недоеденный клубный сэндвич[127] в картонной коробочке на столе.

— Есть хотите? — спросила Джодисью, как будто у нее были глаза на затылке.

— Да. Как вы догадались?

— Интуиция.

Она указала ему на стул. Валентайн сел. Ему на колени упал пакет с картофельными чипсами. Открыв его, он отправил пригоршню чипсов в рот.

Закрыв свой файл, Джодисью вошла в почту и отыскала послание Жака: несколько строк и приложение.


Уважаемый Тони Валентайн,

Высылаю вам запись. Я ничего не увидел, но мне до вас далеко.

Заранее спасибо.

С уважением, Жак Дюгей.


Джодисью дважды щелкнула мышкой по приложению.

— Вы полицейский, что ли?

— Консультант, — ответил Валентайн, глядя на замерший голубой экран. — Ловлю тех, кто обманывает казино.

— А я думала, это не зазорно.

— Это серьезное преступление. Около сотни миллионов долларов ежегодно в Лас-Вегасе — и это только раскрытые мошенничества.

— Разве вам не нужно выехать на место и посмотреть там?

— Как правило, достаточно пленок видеонаблюдения.

На экране появилось окошко проигрывателя «Уиндоуз Медиа». Фильм Жака начал загружаться. Еще пару минут они с Джодисью обменивались добродушными шутками, и у Валентайна возникло ощущение, что он танцует. Началось воспроизведение. Съемка была хорошая, с большим разрешением. Стол рулетки и с десяток игроков, делающих ставки. И почти сразу Валентайн заметил то, что ему не понравилось. Он ткнул пальцем в экран.

— Вот кто меня беспокоит.

Это был работник казино. Он менял наличные игроков на фишки.

— Почему же? — удивилась Джодисью.

— Движения у него неестественные.

— Может, он чем-то расстроен, — предположила она.

— На работе о таком не думают.

— Да откуда вы знаете?

— Казино — место странное. Там постоянно сгущается энергия. Невозможно увернуться от нее и не попасть под ее влияние. Посмотрите на него. Он какой-то отстраненный. Как будто со стороны наблюдает.

Джодисью уставилась в экран.

— Вы такой проницательный.

Валентайн прокрутил в голове то, что Жак рассказал Мейбл. Если мошенники уносят по тысяче за ночь, значит, скорее всего, берут по чуть-чуть, а не всю сумму сразу, чтобы не заметили камеры.

Запись кончилась. Догадливая Джодисью перевела курсор по экрану и еще раз нажала на «воспроизведение». Фильм начался заново. На этот раз Валентайн наблюдал только за менялой, не обращая внимания на всех остальных.

В обязанности менялы входит складывать деньги игроков в специальный запертый ящик. Дважды купюры застревали, и ему приходилось раскачивать поршень, чтобы они провалились по желобу. Валентайн откинулся на спинку стула, поняв, что разгадал схему мошенничества.

— Можно вопрос? — спросила Джодисью.

— Пожалуйста.

— Эта дама, которая работает с вами…

— Мейбл?

Она кивнула.

— Это ваша жена?

На пальцах Джодисью не наблюдалось колец. А на столе в рамках стояли только картинки с изображением собак. В другое время и при иных обстоятельствах он пригласил бы ее на бокал молочного коктейля. Хотя бы просто из благодарности за помощь.

— Да, — ответил Валентайн.

— Так я и думала.


Вернувшись в номер, Валентайн растянулся на кровати и позвонил Мейбл.

— Все еще дуешься на меня? — поинтересовался он.

— Немного. Знаешь, Тони, нужно время от времени думать не только о себе, но и о других.

Да будет вам известно, он только и делал, что думал о других — о Джерри, о Кэт, о Билли Хиггинсе, — но соседка намекала на то, что ему нужно начать думать именно о ней, особенно учитывая то, что она ведет дела в его отсутствие.

— Я буду, — пообещал Валентайн. — Честное скаутское.

— Хорошо. Ты посмотрел видеозапись Жака?

— Да. Мошенник — меняла за столом. У него двойной ящик.

— Это еще что такое?

— Внутри одного ящика есть другой, спрятанный в одной из стенок большего. С помощью поршня он отправляет деньги по желобу в нужный ящик. В основе — старый прием фокусников. Передай Жаку, что замешан также и тот, кто вынимает деньги из ящика.

— Он будет счастлив.

— Слушай, я понимаю, что время позднее, но все же зайди в Интернет.

— Я в твоем кабинете, — сказала Мейбл. — Подожди минутку.

Поднимаясь в лифте, Валентайн обдумывал видеозапись Карла Чернорога, которую просматривал раньше. Чернорог мошенничал, но ничто на пленке не показалось ему подозрительным. Разве что один раз он перевернул не ту карту.

— Готово, — отозвалась Мейбл.

— Введи адрес: www.blackjackedge.com.

— Ввела. Тут написано: нужен пароль.

— «Седьмое чувство».

— Хитро. Это что, сайт для шулеров на блэкджеке?

— Да, — ответил Валентайн. Среди посетителей сайта попадались счетчики карт, математики и кое-кто из самых толковых блэкджековых жуликов в мире. — Мне нужно, чтобы ты оставила сообщение для группы обсуждения на форуме.

— Диктуй.

Валентайн прикрыл глаза.

— Дорогие участники группы. У меня есть вопрос относительно изменения шансов казино в двухколодной игре в блэкджек при следующих обстоятельствах. Во время сдачи карты дилера сдаются лицом вниз. Обычно дилер открывает первую из своих карт и показывает ее игрокам за столом. Но тут дилер открыл вторую карту. Влияет ли это на шансы казино при условии, что игроки пользуются «основной стратегией»? Спасибо за помощь.

— А что это за «основная стратегия»?

— Лучший способ играть в блэкджек без мухлежа. Его разработал математик по фамилии Торп. Он уменьшает преимущество казино.

Мейбл перечитала ему сообщение. Валентайн одобрил и попросил отправить его. Раздался стук в дверь. Положив трубку, он пересек номер и посмотрел в дверной глазок. В коридоре стояла Кэт в кожаной мини-юбке и красной шелковой блузке. На груди у нее сверкала бриллиантовая брошь, которую он собирался ей подарить. Его сердце дернулось.

Подняв трубку, он сказал:

— Мне нужно бежать.


До встречи с Кэт Валентайн спал всего с двумя женщинами за всю жизнь. Эффект, который она произвела на него, когда они сели на кровать, был поразительным. Его сердце сбилось с обычного ритма, а зрение вдруг стало острее, чем в последние годы. Даже голос звучал иначе.

— Я скучала по тебе, — сказала Кэт и объяснила ему тот неприятный инцидент с Ральфом. — Зоуи внизу у бассейна режется в игровые автоматы. Я сунула спасателю десятку, чтобы присматривал за ней.

— Ты не злишься на меня?

— Нет, — ответила она.

Ее губы едва заметно разжались. Валентайн понял, что она ждет поцелуя. Путешествуя с Зоуи, они наловчились ускользать на некоторое время, а секс тайком всегда приятнее. Одежда начала падать на пол, но тут Валентайн почувствовал острую боль в руке и отстранился.

— Что случилось?

— На днях ударился локтем, сражаясь с аллигатором, — ответил он.

— Господи! Ну погоди, все Донни расскажу!

Боль, как научило его дзюдо, отлично прочищает разум. Валентайн взял ее руки в свои и нежно сжал их.

— Прости за то, что произошло в Орландо. Если меня жизнь чему и научила, так это тому, что ничего не бывает случайно, у всего есть причины.

— Да?

— Да. Мне нужно было оставить тебя на время и помочь другу.

— Поэтому ты здесь?

— Точно.

— А как же наше шоу в Мемфисе на будущей неделе?

— Я не приеду.

— Из-за этого дела?

— Я решил убрать в шкаф банановый костюм и отказаться от геля для волос.

— Почему…

— Три дня назад в Орландо я посмотрел в зеркало и не обрадовался тому, что в нем увидел.

— Что же ты там увидел?

— Шестидесятидвухлетнего мужчину, нарядившегося как персонаж мультфильма, чтобы произвести впечатление на женщину, которая на двадцать лет его моложе.

У двери послышалось шуршание: кто-то вставлял пластиковую карточку-ключ. Кэт подскочила с кровати и принялась застегивать блузку. В номер вошел Джерри с украшенным жирными пятнами пакетом китайской еды, прижатым к груди. Он посмотрел на Кэт, потом на отца, выдохнул: «Ух ты!» — и попятился к двери.

— Я уже ухожу, — выпалила Кэт и ринулась мимо него, Валентайн бросился за ней по коридору, забыв заправить рубашку в брюки.

Он догнал ее у лифта.

— Мне казалось, между нами было что-то особенное, — сказала Кэт.

У одного из номеров стоял поднос с ужином. Валентайн почувствовал себя этим ужином: кто-то утолил голод, но не доел его.

— Действительно было, — согласился он.

— Но тогда почему ты так поступаешь?

«Потому что я родился не за тем, чтобы строить из себя идиота», — подумал Валентайн. Двери лифта разъехались, Кэт вошла в кабину и сложила руки на груди.

— Либо Мемфис, либо ничего, — бросила она.

И уехала.

24

Субботним утром Билли Тигр сидел на перевернутом ящике из-под апельсинов в камере Гарри Гладкого Камня. Сам Гладкий Камень, дядя Тигра по матери, сидел на металлической койке, прислонившись спиной к цементной стене. В приглушенном свете он выглядел лет на сто. Тени от решетки рисовали на его впалой груди шахматную доску.

— Никуда не годится, — заметил Гладкий Камень.

Тигр только что вернулся из комнаты для отдыха персонала. Глэдис Мягкие Крылья добилась разрешения старейшин перетрясти шкафчики четырех дилеров, обвиненных в мошенничестве. Тигр видел все, что вынули из шкафчиков, и не обнаружил ничего такого, что могло бы навредить дилерам. Но с другой стороны, он понятия не имел, как они работали.

— Что? — спросил он.

— Если Валентайн узнает, что хранилось в шкафчиках, нам кранты.

Тигр выругался. Ему было известно, что Гладкий Камень давно мухлюет в казино. Одни игровые автоматы обманывали игроков с джекпотами («Да кто там будет монеты пересчитывать?» — говорил Гладкий Камень), другие вообще не выдавали выигрышей: микросхемы СППЗУ,[128] которые генерировали случайные числа автомата, были скорректированы. В бинго, когда джекпоты вырастали до слишком больших сумм, иногда выигрывали подставные игроки.

Тигр все это знал, но держал рот на замке. У Гладкого Камня был свой мотив.

Все началось три года назад, когда группа игроков из Лас-Вегаса обдурила племя. Каким-то образом эти мошенники пронюхали, что у определенного типа покерных автоматов есть некоторая особенность в памяти компьютера. Если играть на таком автомате непрерывно в течение часа, обязательно выиграешь семьдесят пять долларов. К несчастью миканопи, в их казино стояло пятьдесят таких автоматов.

Мошенники наняли пенсионеров, чтобы те играли за них. По восемь часов в день старички не отходили от автоматов. Один из мошенников вставал на место того, кто хотел перекусить или сходить в туалет.

Афера длилась месяц. А потом их раскусил контролер казино. Гладкий Камень обратился в полицию округа Брауард, убежденный в том, что у жуликов были связи с производителями автоматов в Неваде. Но полиция отказалась помочь. Тогда он отправился к генеральному прокурору штата, потом в ФБР. Только и это ни к чему не привело.

Несправедливость пробила брешь в Гладком Камне. Если бы мошенники обобрали казино в Лас-Вегасе или Атлантик-Сити, власти упрятали бы их за решетку и заставили давать показания. Так всегда происходит в казино белых.

Гладкий Камень шлепнул ладонью по койке.

— Что? — насторожился Тигр.

— Сядь рядом, — сказал Гладкий Камень.

Койка прогнулась под Тигром. Когда Тигр был ребенком, Гладкий Камень качал его на своей коленке и рассказывал ему сказки. Гладкий Камень сложил ладони у уха Тигра.

— Хочу, чтобы ты кое-что сделал, — прошептал он.

Тигр уставился в вытертый цементный пол. Он пришел к Гладкому Камню из чувства преданности, но теперь ему вдруг стало страшно.

— Что именно?

— Все упирается в Валентайна. Без него и дело развалится.

— Ну…

— Надо его отпугнуть.

Тигр посмотрел на него так, будто хотел сказать: «Я так не думаю». Он дежурил в зале видеонаблюдения, когда шайка Гладкого Камня засовывала аллигатора в багажник машины Валентайна. Он видел, как Валентайн схватил аллигатора и размозжил ему голову о тротуар.

— Вы спятили, — прошептал Тигр.

— На него там одна старушка работает, — продолжил Гладкий Камень. — Будем действовать через нее.

Тигр уронил голову на руки. Теперь они еще будут преследовать старушек. Он хотел возразить, но было слишком поздно. Он стал соучастником во всем, что произошло, включая убийство. Если Гладкий Камень и остальные загремят в тюрьму, ему ее тоже не миновать. Он поднял глаза на Гладкого Камня.

— До чего хреново.

25

Солу Хайману неприятности были ни к чему.

Он начал день роскошным горячим душем, потом приготовил завтрак и вышел на балкон. Пережевывая рогалик, он смотрел за дома через дорогу на серебристо-голубую полоску могучей Атлантики. День был острый, как бритва, такой превращает бессмысленное существование в Майами-Бич во что-то стоящее.

Но все испортила машина, припаркованная на другой стороне улицы.

Темно-синяя «Олтима». Привлекло его внимание то обстоятельство, что она стояла там, где парковка запрещена. Подъехал полицейский на велосипеде и заговорил с водителем. Потом уехал, а машина осталась. Не иначе тоже из полиции, решил Сол.

Вернувшись в комнату, он взял бинокль, который Сэди подарила ему для наблюдения за девушками. «Лишь бы ты возбуждался», — любила повторять она. Выйдя снова на балкон, Сол быстро нашел машину. Водитель читал газету. Сол отрегулировал резкость по его профилю. Он был похож на индейца из магазина сигар. Кровяное давление Сола поползло вверх. Это был Билл Хиггинс, глава Комиссии по игорному бизнесу Невады, один из самых влиятельных агентов спецслужб в стране. Что он тут делает?

«Меня дожидается», — подумал Сол.

Он принялся мерить комнату шагами, то и дело поглядывая из окна на Хиггинса. Сол не работал в Лас-Вегасе уже лет десять. При последней попытке Хиггинс перехватил его в аэропорту Маккаррана,[129] Сол улетел в тот же день.

Так почему он сейчас здесь?

На ум пришло только одно объяснение. Это связано с Виктором Марксом.

Сол лягнул кресло. Удалившись от дел, он обещал Сэди, что больше не будет связываться с Виктором. Но нарушил обещание — и вот, пожалуйста, что из этого получилось.

— Дурень, дурень, дурень, — произнес он вслух.

И понял, что ему нужно уйти из дома, прогуляться и подумать. Войдя в спальню, Сол включил свет в шкафу Сэди. Он сохранил все ее вещи. И сейчас достал ее любимое платье в цветочек. Раздевшись, натянул его на себя, потом открыл ящик и просмотрел ее парики. Сэди особенно нравилась ему блондинкой.

Он замаскировал усы гримом и оценил свой вид в маленьком зеркальце. Сол Хайман, престарелый трансвестит. Соломенная шляпка и солнцезащитные очки убавили стыда, но не намного.

Он не хотел случайно столкнуться с кем-нибудь из соседей, поэтому спустился на первый этаж по лестнице. Потом открыл дверь пожарного выхода и выглянул в вестибюль. Никого. Сол вышел на улицу.

Свежий солоноватый ветерок воодушевил его. Он зашагал по дорожке от дома к тротуару. Народу вокруг было полно. Смешаться с толпой будет несложно.

Он глянул через улицу на машину Хиггинса. Мерзавец смотрел на него в упор. Лицо Хиггинса, обычно не более оживленное, чем кусок гранита, сейчас расплылось в отвратительной ухмылке.

Сол вспотел. Известные жулики оснащаются замысловатыми приспособлениями и пытаются обкрадывать казино ежедневно. А такие люди, как Билл Хиггинс, видят их насквозь.

— О, нет, — простонал Сол.

Хиггинс вышел из машины и направился к нему. Интересно, он хочет поболтать о старых добрых временах или о Викторе? Сол попятился назад к своему дому и заметил Стэна и Лиззи, своих соседей, робко жавшихся к краю дорожки.

— Сол? — пришла в себя Лиззи.

Черт, черт, черт. Сол прошел, опустив глаза.

— Сол, это вы?

— Доброе утро, — буркнул он.

— Господи, — выдохнул Стэн. Они были завсегдатаями пикников у бассейна по средам, и Сол легко представил, кто станет темой для шуточек на следующей неделе. «А что я видел!» — «Что?» — «Хайман-то с пятого этажа того, заголубел». — «Никогда не подумала бы».

Прохладный ветерок из кондиционера в вестибюле он воспринял как пощечину. Платье Сэди облепило ноги. Сол попытался расправить подол и услышал, как рвется ткань. А ведь покойная жена так любила это платье.

Приехал лифт. Сол шагнул в него и оглянулся. Хиггинса нигде не было видно. Как и «Олтимы». Дурацкий полицейский прием, просто чтобы напугать человека до полусмерти.

И ведь сработало же.


Притворившись спящим, Джерри наблюдал за тем, как отец делает зарядку. Махи, отжимания, глубокие наклоны и совершенно дикое упражнение из дзюдо, когда он вставал на голову в углу комнаты. По двадцать минут каждый день, независимо от самочувствия. Джерри как-то попытался, выдержал неделю и решил, что ему больше нравится быть не в форме.

Закончив, отец присел на край разложенного дивана.

— Привет.

Джерри открыл глаза.

— Как ты догадался, что я не сплю?

— Ты перестал храпеть. Есть хочешь?

Джерри сел.

— Ага. Слушай, можно задать вопрос?

— Смотря о чем.

— О Кэт. — Джерри поплелся за отцом в ванную и встал на пороге, пока Валентайн намыливал щеки для бритья. — Я понимаю, что это не мое дело, но с чего вы вдруг расплевались? Она вроде ничего.

— Она действительно ничего, — ответил Валентайн, подставляя бритву под горячую воду. — Просто я не смог быть таким, каким она хотела меня видеть.

— А я думал, тебе нравится борьба.

— Нравится. А еще мне нравится Хэллоуин. Но только раз в году.

— Ты же сам говорил, что эти перемены тебе на пользу.

Валентайн добрился, вытер лицо полотенцем.

— Было у меня как-то дело о человеке, который исчез. Жил он в Нью-Джерси, управлял бухгалтерской фирмой. При этом страдал страстью к азартным играм, и в каждом казино для него был открыт кредит. И вот в один прекрасный день он снял все деньги со своего банковского счета и удрал. Бросил жену, детей, даже собаку. И поминай как звали. Меня назначили на это дело. Я отправил за ним профессионального агента по поиску неплательщиков, а сам сосредоточился на более важных заботах. Он мог отправиться куда угодно, поэтому не было смысла уродоваться и искать его. Через два года звонит мне агент и говорит: «Вы не поверите!» Оказалось, этот человек появился. Живет себе в Нью-Джерси, милях в пятидесяти от своего прежнего дома. Записан в загородный клуб и женат на женщине, весьма напоминающей его первую супругу. И новая жизнь его очень похожа на прошлую. Местные полицейские его арестовали, и я попросил отвести меня к нему. Любопытно стало, понимаешь?

— А то, — кивнул Джерри.

— Звали его Стэнли. Я его спросил: «Чего же вы не убежали, Стэнли?» А он улыбнулся и ответил: «Некуда было бежать». Я некоторое время обмозговывал эту его фразу. И вот к чему пришел. Когда достигаешь определенного возраста, схема твоей жизни определена. Ты можешь думать иначе, но это самообман. Стэнли вернулся в Нью-Джерси, потому что там была его жизнь. И больше ему некуда было ехать. Я стал общаться с Кэт, потому что полагал, что смогу измениться. Моя жизнь была как костюм, который мне осточертело носить. И тогда я надел другой. Но оказалось, он мне не подходит.

— Все никак не перестанешь быть полицейским, да? — спросил его сын.

Валентайн покачал головой.

— Нет, пока от этого зависит моя жизнь.

26

Субботним утром полагалось копаться в саду или спать сколько хочется, а не идти к Тони, чтобы прослушивать сообщения впавших в панику управляющих казино. Мейбл отклонилась от традиции только по одной причине: потому что об этом ее попросил сам Тони.

В его ящике голосовой почты было пусто. Включив компьютер, она проверила электронную почту. Одно письмо. Отправитель — некий «ушлый математик», как он себя назвал, тема — «Ваш вопрос». Мейбл щелкнула мышкой, письмо открылось.

Привет, Обладатель седьмого чувства!
Интересная задачка про БД.

Совершенно не важно, какую карту перевернул дилер, при условии, что он не знал рангов своих карт до их открытия.

Но если знал, то мог повлиять на результат игры, выбрав определенную карту. Вот как это скажется на шансах игроков:

Стратегия, которую я называю крупняк/мелочь, серьезно влияет на результат игры. Решив показать крупняк (десятку, валета, даму или короля), а не мелочь (карты от двойки до семерки), дилер остается в выигрыше в большинстве случаев.

Все, поехал читать лекции в Женеву. Не принимайте близко к сердцу.

Мейбл распечатала письмо на лазерном принтере. Тони переписывался с уймой блэкджековых шулеров высшего класса, которые прикрывались легальными профессиями, вроде кинопродюсеров или университетских преподавателей. Они жульничали больше ради того, чтобы пощекотать нервы, чем ради денег, и, по всей видимости, «ушлый математик» был из их числа.

Мейбл позвонила в «Фонтенбло», попросила соединить ее со стойкой администратора и узнала номер факса в гостинице. Потом написала на листе фамилию Тони. Она была рада, что сумела уговорить его отправиться на юг Флориды и взяться за это дело. У него даже голос звучит более жизнерадостно, когда он в работе.

Через секунду лист прошел через факс.


В детстве и юности Джерри очень многого не делал со своим отцом. Например, не ходил на бейсбольные матчи и в кино, не гулял бесцельно и вообще не занимался тем, чем обычно занимаются отцы и сыновья. Конечно, виной тому был ненормированный рабочий день отца в полиции и еще недовольство Джерри его профессией. Они мало знали друг о друге, поэтому совместный поход в клуб «Гедо» субботним утром не принес ему большой радости.

Клуб сотрясался от ритмов диско. На сцене три девицы в стрингах играли с обручами. Одна из них была редкостной красоткой, и Джерри уставился на нее, как завороженный. Узнав потенциального лоха глазом профессионалки, она поманила его к себе. Смущенный Джерри протиснулся к бару.

— Передайте Рико, к нему пришли Валентайны, — сказал он бармену и заказал две колы.

— Ты встречался со стриптизершами, да? — спросил его отец.

— Да, с парочкой. А что?

— Просто интересно, что ты в них находишь.

— Они в постели такие заводные, — признался Джерри.

— Готов поспорить, ты долго дежурил у выхода, прежде чем они согласились с тобой встречаться.

Джерри почувствовал, как у него загорелся затылок. Все так и было, но почему от этого ему стало стыдно, он не понял. В зеркале за стойкой Джерри увидел красотку-танцовщицу на краю сцены. Она ждала, когда он подойдет. «Ну вот, — мелькнуло у него в голове. — Давай еще ты меня опозорь перед моим стариком». Бармен принес им колу.

— Рико сейчас подойдет.

Джерри отхлебнул из своего стакана. Стриптизерша показала ему язык в зеркале.

— Ну так и что мне разруливать-то? — спросил он отца.

— Что разруливать?

— Что мне делать, когда Рико придет?

— Представь нас. Затылок снова обожгло.

— А потом?

— Наблюдай и получай удовольствие.

Рико вальяжно вышел из своего кабинета. Он сменил нью-йоркский хулиганский наряд на брюки со стрелками, шелковую рубашку и толстую золотую цепочку. Довершал картину загар миллионера. Рико подошел к ним и похлопал Джерри по плечу.

— Джерри, как оно?

— Как всегда, — ответил Джерри.

— А это, надо думать, твой знаменитый отец. Много слышал о вас, мистер Валентайн.

— И я о вас, — отозвался Валентайн.

Рико указал на столик в углу. Они пересекли зал, пробираясь сквозь слепящую метель мелькающих огней. Рико подвинул два стула, продемонстрировав свою воспитанность. Валентайн окинул зал оценивающим взглядом, потом сел. Рико опустился на стул рядом с ним и посмотрел на него в упор.

— Итак, мистер Валентайн, или лучше называть вас Тони?

— Называйте меня мистер Валентайн.

Рикооткашлялся.

— Хорошо, мистер Валентайн. У нас с вами в прошлом были кое-какие недоразумения, но я так думаю, кто старое помянет…

— Согласен.

— Джерри говорит, у вас связи в Атлантик-Сити.

Валентайн почувствовал, как сын толкнул его ногой под столом.

— Совершенно верно, — подтвердил он.

— По словам вашего сына, у вас самые что ни есть серьезные связи в Атлантик-Сити.

Еще один толчок.

— Предположим, и что? — туманно ответил Валентайн.

Рико откинулся на спинку стула и посмотрел на него испытующе. Потом достал из кармана колоду карт и бросил их Валентайну, она ударила его в грудь.

— Докажите.

Валентайн прищурился, разглядывая карты в жидком свете бара. Они были из казино «Речной кораблик» в Атлантик-Сити. Любой бандит в Майами слышал о тамошней афере. Шайка работников «Речного кораблика» приносила меченые колоды на столы блэкджека. Они крали не так уж много. Но компьютерный анализ, проведенный казино, выявил колебание доходов. Проблема состояла в том, что никто не мог понять, как же мошенники работают. По версии Валентайна, кто-то из сотрудников среднего звена — скорее всего питбосс — обнаружил слабое звено в системе.

Афера длилась долго и породила целый сонм легенд. Говорили, что убыток «Речного кораблика» составлял несколько миллионов, что ворами на самом деле были свои люди с большими связями, в том числе политики, полицейские и сам эксцентричный владелец казино.

Красавица стриптизерша нарисовалась у их столика и присела на колени к Джерри. Ее крашеные светлые локоны, силиконовая грудь и трусики со стразами вступали в противоречие с невинным взглядом школьницы. Покусывая его за ухо, она прощебетала:

— Поделись с девушкой денежками.

Джерри с каменным лицом покачал головой.

— У нас деловой разговор.

Валентайн бросил карты из «Речного кораблика» Рико.

— Давно они у вас?

— С год, — ответил Рико.

— И за год вы так и не смогли найти метки?

Рико покачал головой.

— Перетасуйте их.

Рико вынул колоду из коробочки и быстро перемешал карты. Валентайн забрал их, перетасовал еще раз и снял верхнюю карту большим и указательным пальцами.

— Девятка треф, — сказал он.

Рико вырвал у него карту и перевернул ее.

— Еще раз.

Валентайн повторил фокус три раза. На рубашке карт был отпечатан логотип в виде гребного колеса речного кораблика. Он указал на спицы колеса.

— Называется «сок». Смесь бесцветного лака для ногтей и чернил. После высыхания невооруженным глазом ее не разглядишь. Но если натренироваться расфокусировать глаза, то заметить ее нетрудно.

— И это все? — удивился Рико.

Нет, это было не все, но Валентайну доставляло удовольствие представлять, как Рико ломает голову над задачкой. Он вернул ему карты и повернулся к стриптизерше.

— Иди отсюда.


Рико убрал карты. Его кичливости и след простыл. Валентайн наклонился к нему через стол и ударил в грудь. Авторитет, но совершенно потерявший форму.

— Ты мешаешься у меня под ногами, — начал Валентайн.

— Мешаюсь?

— Это моя территория.

— Послушайте, я не…

— Давно ты тут обретаешься? — не дал ему договорить Валентайн. — Пару месяцев? И уже успел обобрать индейцев миканопи и засадить пулю в одного из их дилеров. А теперь, как я слышал, намереваешься развести букмекера на пару лимонов. Смотрю, ты не робкого десятка, сынок.

К ним подошел бармен. Валентайн заказал всем колы. Как только бармен удалился, он продолжил.

— При обычных обстоятельствах я бы сбросил тебя в океан. Вот только мой сын утверждает, что с тобой можно разговаривать. Так что уговор такой. Либо берешь нас в долю как партнеров, либо уматываешь отсюда.

— Как партнеров? — повторил Рико.

— Именно.

— Не понимаю, о чем вы.

Валентайн театрально покачал головой.

— Не понимаешь?

— Нет, — настаивал Рико.

Валентайн подался к нему и понизил голос:

— Найджел Мун, мудила.

Рико дернулся, словно его лягнули, сжался и уставился в пол. Валентайн многое бы отдал, чтобы узнать, какой в этот момент у Рико был пульс. Сто пятьдесят? Двести? Ему нравилось доводить жуликов до холодного пота, особенно вот таких гнусных, которые позорят итальянский народ.

Бармен принес колу и, почувствовав напряжение за столом, молча поставил стаканы. Рико взял свой и поднял его на несколько сантиметров над столом. Валентайн и Джерри повторили за ним. Рико чокнулся с ними.

— Партнеры так партнеры, — кивнул он.

27

Забравшись в «Хонду» отца, Джерри сказал:

— Пап, ты только не обижайся, но у тебя тут воняет, как будто кто-то сдох. Пора бы уже…

Валентайн отъехал от входа в клуб «Гедо», повернул на Коллинз-авеню и поехал на север по запруженной улице.

— Пора бы уже что?

— Новую тачку взять. Бабла-то у тебя хватает. Может, «Бимер» или «Лексус»?

Это была особая черта представителей поколения Джерри. Они полагали: если у тебя есть деньги, то тебе не терпится их потратить. Ровесники Валентайна рассуждали как раз наоборот. Если они есть, тебе хочется их сохранить.

— Меня устраивает эта машина, — ответил Тони.

Они помолчали. Наконец Джерри не выдержал.

— Ну так ты расскажешь или нет?

— О чем?

— Откуда ты все это про Рико знаешь?

— Нет.

— Ну хоть скажи, что ты разглядел на картах?

— Ты не поверил тому, что я сказал Рико?

— Про то, что надо расфокусировать глаза? — Джерри указал на свой левый глаз. — Вот этот и так не в фокусе. На рубашках ничего написано не было.

— Купи себе очки.

— Пап, ну что ты все кругами ходишь?

— Да почему тебя это так интересует?

— Потому что это важно, — ответил Джерри.

Валентайн почувствовал — сын что-то недоговаривает. Он покосился на него и увидел поджатые губы Джерри.

— Только не это.

Джерри уставился в ветровое стекло.

— Боюсь, что так.

Несколько сотен колод из «Речного кораблика» было продано мелким воришкам по всей Новой Англии предприимчивыми работниками этого казино. Каждый полицейский в Атлантик-Сити знал об этом, но меры не предпринимались. Уж слишком все это было комично.

— И сколько ты за них отдал?

— Пятьсот, — вздохнул Джерри.


Сувенирная лавка в главном вестибюле «Фонтенбло» была пуста. Взяв колоду карт с полки, Валентайн бросил ее на прилавок и достал бумажник. Касса звякнула, по позвоночнику Валентайна пробежал холодок.

Джерри развалился на диване в вестибюле. Валентайн распечатал колоду, Джерри заинтересованно выпрямился, забыв о стайке полуголых девиц, проплывавших мимо.

— Перетасуй, — велел Валентайн.

Джерри тщательно перемешал карты. Валентайн забрал их, потасовал еще, потом снял верхнюю карту, удерживая большим и указательным пальцами.

— Король пик, — объявил он.

Джерри взял карту и перевернул ее.

— А еще раз, — попросил он.

Валентайн повторил, ожидая, что сын догадается.

— Ну ладно, пап. Добил ты меня.

— Это называется принцип «одна вперед». Когда ты протянул мне колоду, я заметил нижнюю карту. Это был король пик. Я перетасовал карты и положил короля наверх. — Валентайн перемешал колоду, показывая сыну, как легко перенести нижнюю карту наверх. — Ну, пока все понятно?

Джерри кивнул, не сводя глаз с колоды.

— Дальше, сняв верхнюю карту правой рукой, я уже знал, какая она. И притворился, что вглядываюсь в рубашку. А на самом деле в это время я посмотрел новую верхнюю карту в колоде.

— Как?

— Это называется «подсказка уголка». Я сдвигаю верхнюю карту с колоды большим пальцем левой руки. Противоположный уголок карты упирается в указательный палец левой руки, который лежит поверх колоды. И уголок приподнимается.

Держа колоду, как дилер перед раздачей, Валентайн показал сыну движение.

— Обычно, если человек сидит так близко, как ты от меня, это сразу заметно. А ты не замечаешь, потому что карта в моей правой руке отвлекает на себя твое внимание. Но не мое.

Валентайн развернул руки, чтобы Джерри увидел карты с его точки зрения. Снова проделал трюк «подсказка уголка».

— Видел?

— Кажется, четверка треф.

Валентайн перевернул верхнюю карту.

— Схватываешь на лету.

— Готов поспорить, ты можешь это делать хоть ночь напролет, — ответил Джерри. — Этому долго надо учиться?

— Пару часов перед зеркалом.

— Покажи.

Валентайн отдал ему полколоды, и они пару раз повторили трюк. Через несколько минут Джерри «читал» рубашки карт как настоящий профессионал. Они зашли в лифт, набитый хихикающими девушками в бикини. Джерри тут же начал демонстрировать новое умение.

— Ух ты! — выдохнула одна из красоток. — Ну ты даешь!


Найджел и Кэнди пообедали в бунгало.

Кэнди избаловалась на ежедневных изысках кухни «Делано». Свежие морепродукты, стейки под особыми соусами, картофель, приготовленный десятками способов, салаты с такими фруктами, названий которых она не слышала раньше и даже выговорить не могла, домашние десерты, ради которых и умереть не жалко. Поэтому когда Найджел предложил заказать пиццу в «Домино»,[130] Кэнди и в голову не пришло, какое разочарование ее ждет. Пицца утопала в жире, а коренастый разносчик в идиотской форме стоял на пороге, разглядывая мебель, потом Найджела, потом Кэнди.

Чтобы запить пиццу, Найджел заказал ящик «Шайнер-Бокса». Он обнаружил это пиво во время путешествия по Техасу. После четырех бутылок он перешел на следующий уровень опьянения. Вскоре его веки отяжелели, а весь подбородок был заляпан томатным соусом.

— Хочу задать тебе вопрос, — начала Кэнди.

Он подавил отрыжку.

— Давай.

— Что у вас за дела с Рико?

— Мы партнеры в одном деловом предприятии.

— Он подонок. Мне не нравится, что ты с ним связался.

— А я думал, вы друзья.

— Не надо тебе путаться с жуликами. И затевать с ними аферы.

— Значит, ты с ним больше не дружишь.

Кэнди подалась вперед и взяла его за руку.

— Ты для меня больший друг.

Найджел улыбнулся.

— Да я всю жизнь якшаюсь с аферистами. Они называются продюсерами и менеджерами эстрады. И сама видишь, что это мне дало.

— Рико другое дело.

Стол, за которым они ели, был заставлен пустыми бутылками и недоеденными кусками пиццы. Найджел допил последнюю бутылку пива, и Кэнди пожалела, что не подождала, пока он протрезвеет, чтобы начать этот разговор. Почувствовав ее недовольство, он взял ее руку и поцеловал.

— Никто не пострадает, кроме букмекера, — заверил ее Найджел.

— Покажешь?

Он согласился, сходил в спальню и принес свой ноутбук, тонкий, как лист бумаги, с изображением более четким, чем у большинства телевизоров. Сев рядом с Кэнди, Найджел щелкнул по иконке, на экране развернулась таблица «Эксель». В левых колонках шли названия сотен колледжей. В правых — предполагаемый счет.

— Ты делаешь ставки на баскетбольные матчи, — догадалась Кэнди.

— Точно.

— Можешь ведь и проиграть.

— Нет, не могу.

— Нет, можешь. Здесь нельзя быть до конца уверенным. Если, конечно, Рико не покупает матч.

— Au contraire,[131] — ответил Найджел. — Есть система, и она не имеет ничего общего с договорными матчами. И она всегда побеждает. Хочешь узнать, как она работает?

Кэнди ощутила, как по коже побежали мурашки. Эта идиотская чушь возбудила ее, как запах попкорна в масле или дальнобойщик с потной грудью. Франкоговорящие мужчины занимали первое место в этом рейтинге. Ее рука опустилась на промежность Муна.

— Ты говоришь по-французски?

— Да, в смысле oui.[132]

Кэнди сжала пальцы, пьяные глаза Найджела засияли.

— Еще, — промурлыкала она.

— Пожалуйста, — ответил он. — Только дай я сначала разденусь.

28

— Никогда о таком не слышал, — ответил Бобби Алмаз.

— Точно? — спросил Рико.

Бобби Алмаз был крупнейшим букмекером в южной Флориде. Он торговал газетами и журналами в крошечной лавке на улице Артура Годфри, которая соединяла Майами-Бич с остальным миром. В задней комнате два кубинца сидели на телефонах, принимая ставки. Бобби управлял процессом и следил за кассой, и его стовосьмидесятикилограммовое тело стекало с несчастного стула. Изображая возмущение, он заорал в заднюю комнату:

— Эй, Хесус!

Открылось окошко, из него выглянула голова Хесуса. Копна черных волос закрывала пол-лица. Бобби был расположен к кубинцам и старался использовать их в своих делах при любой возможности. Он называл их евреями Карибского моря.

— Да, мистер Алмаз.

— Ты когда-нибудь слышал о макароннике по имени Тони Валентайн?

— О макароннике? — переспросил Хесус.

— Ну, об итальяшке.

Хесус покачал головой. Рико показалось, что он похож на лохматого пса.

— Спроси Пепе, — велел Бобби.

Хесус пошептался с парнем, сидевшим рядом с ним.

— Пепе его тоже не знает.

Зазвонил телефон. Он закрыл окошко.

Бобби с причмокиванием отхлебнул капучино, которое Рико прихватил из «Старбакса». Он был довольно молод, лет тридцати двух, но из-за тучности выглядел на все пятьдесят.

— Доволен?

Рико смотрел в пространство перед собой. В его голове сработал сигнал тревоги. Тони Валентайн тут ни при чем. Иначе один из кубинцев в задней каморке знал бы об этом. Так откуда же ему известно об убийстве в казино миканопи и о том, что Рико замыслил в отношении Бобби? Узнать это из прослушки Валентайн не мог, потому что по телефону Рико всегда говорил на особом языке. Он сделал глубокий вдох. Кто-то ему сказал, мать их.

— Земля вызывает Рико, — пошутил Бобби.

Рико моргнул и очнулся.

— Извини.

— У тебя проблемы?

Рико выпрямился и понизил голос.

— Есть одно дело, которое никак не идет у меня из головы.

Мощной ручищей Бобби раздавил пустой пластиковый стаканчик с таким хрустом, как будто разрушился мост.

— Да?

— Неделю назад ко мне в клуб зашел Найджел Мун, рок-звезда. Мы поиграли в гольф. Он думает, что со мной закорешился. Найджел сущая свинья, но у него полная жопа бабок. Так что приходится быть с ним ласковым, понимаешь?

— Пока да.

— Ну выпили мы с ним. Он и говорит: «Хочу тебе кое-что показать». Оказалось — программа у него в ноутбуке. Утверждает, что отвалил за нее двадцать штук.

Развернув шоколадный батончик, Бобби откусил немного.

— И чего она делает?

— Это самое интересное. Она анализирует разницу в счете в баскетбольных матчах между университетскими командами. Мун купил ее у какого-то жулика в Лас-Вегасе. Этот жулик убедил Муна в том, что каждую неделю в одном-двух матчах разница неверна. Какие-то там статистические погрешности и прочая хрень.

Бобби заржал так, что чуть не задохнулся. Открыв холодильник, он достал бутылку пепси и отвинтил крышку зубами. Кто не слышал о том, как в Лас-Вегасе мошенники загоняют всякие устройства, которые якобы предсказывают результаты спортивных состязаний. И толку от этих устройств никакого. Они работают только для уже сыгранных матчей, а покупателя уверяют в обратном. Рико наблюдал за тем, как Бобби опустошает бутылку. Он не отказался бы, если бы Бобби предложил ему газировки, но от Алмаза такого ждать не приходилось. Разве наберешь сто восемьдесят кило, если будешь со всеми делиться едой и питьем?

— Ну и лох, — резюмировал Бобби.

— А вот и хорошая часть. Найджел сказал, что эта компьютерная программа дает отличный доход. И он хочет поставить по-крупному.

— Сколько?

— Двести штук.

— Не парь мне мозги. На какую игру?

— Колледж Майами против Университета Дьюка. Он считает, у Майами есть шанс.

— Побить разницу в счете?

— Нет, победить.

Бобби шлепнул ладонью по прилавку и покатился со смеху, отчего у него началась отрыжка. От его хохота у Рико зазвенело в ушах. Бобби был, пожалуй, самым отталкивающим человеком на свете, и Рико с трудом подавлял в себе желание сдать его в химчистку.

— Это ему компьютерная программа подсказала? Что отстойный Колледж Майами сделает третьего номера чемпионата страны? Я обязательно возьму эти двести штук. А у тебя какой интерес?

Рико усмехнулся своим мыслям. Все шло именно так, как предсказывал Виктор.

— Двадцать процентов.

— Лады, — ответил букмекер.


Достав остатки китайской еды из мини-бара, Валентайн и Джерри позавтракали прямо из картонных коробочек. В их доме к приему пищи относились серьезно, поэтому ели молча. Покончив с завтраком, Джерри сказал:

— Есть разговор.

Валентайн приподнял брови.

— О чем же?

— О баре.

Бар Джерри в Бруклине служил неиссякаемым источником трений между ними. Валентайн внес первый взнос на него, и лицензия на продажу спиртного была оформлена на его имя. Проблема заключалась в том, что в задней комнате Джерри занимался букмекерством.

— Ну и?

— Подумываю загнать его.

В дверь постучали. Валентайн поднялся и посмотрел в глазок. На пороге стояла Глэдис Мягкие Крылья. Он глянул на сына, который сидел в трусах на кровати.

— У нас гости. — Он немного приоткрыл дверь. — Доброе утро.

— Я уговорила полицию племени обыскать шкафчики дилеров. — Она показала несколько листков бумаги с текстом. — Вот что они нашли.

— Входите. — Валентайн услышал, как Джерри ретировался в ванную, и распахнул дверь. Глэдис вошла в номер и бросила сумочку на кровать. Валентайн взял у нее листки и пробежал глазами по списку, остановившись на том, что принадлежало Карлу Чернорогу. Как самый неопытный член шайки он, вероятнее всего, мог оставить в шкафчике что-нибудь, что могло его разоблачить.

Под фамилией Чернорога было перечислено пятнадцать предметов. По большей части обычные вещи, вроде одеколона или расчески. Еще там значился конверт из аптеки «Экерд»[133] и в скобках пояснялось: «Фотографии». Валентайн указал на это слово.

— Полиция племени видела эти снимки?

— Да, — ответила Глэдис. — Их сделали в ресторане. Несколько человек сидят за столом и уплетают барбекю.

— Вы кого-нибудь из них знаете?

— Ну конечно, — сказала она, подумав. — Карл, Гладкий Камень и еще трое дилеров, которых арестовали. И еще тот, который пропал.

— А именно?

— Джек Легкоступ.

Вот теперь картинка сложилась. Валентайн удивился, почему не разглядел ее раньше. Джек Легкоступ приехал в резервацию миканопи, чтобы выполнить задание Билли Хиггинса. Но, будучи преступником, он немедленно сошелся с другими преступниками и обучил их своему коронному способу мухлежа на блэкджеке. Из ванной показался Джерри, разило от него как из парикмахерской. Валентайн представил сына Глэдис.

— Яблоко от яблони недалеко падает, правда? — заметила она.

— Расцениваю это как комплимент, — ответил Джерри.

Валентайн еще раз всмотрелся в список вещей Чернорога. Вторым с конца стоял флакон аспирина фирмы «Байер». И в скобках — «просроченный».

— Кто-нибудь заглянул во флакон? — спросил он.

Глэдис покачала головой.

— Не думаю…

— Он был прозрачный или нет?

— Нет. Может, позвонить в полицию племени и попросить, чтобы посмотрели?

— Да уж не помешает.

Она позвонила со своего сотового. Дежурному капитану потребовалось пять минут, чтобы принести изъятые вещи со склада, найти флакон с аспирином и отвинтить крышку.

— Ага, — кивнула Глэдис. — Шеф нашел крошечный квадратик бумаги. Говорит, он не больше монеты.

— Уточните, не наждачка ли это.

Она передала вопрос.

— Он спрашивает, как вы узнали.

Валентайн почувствовал удовольствие оттого, что попал в десятку. Одна часть задачки решена.

— Практика, — ответил он.

29

Билли Тигр с детства катался на глиссере в «Эверглейдс», поэтому и на этот раз ему удалось без всяких сложностей взять на день лодку у начальника пристани.

Начальник уговаривал его выбрать катер с турбовентиляторным двигателем помощнее, полагая, что Тигр собрался пару часиков погонять с ветерком. Но Тигр остановился на легкой моторке. Турбовентиляторный движок слышно за несколько миль. А электрические моторки вообще бесшумны.

Миканопи населяли Флориду триста лет, но только с начала двадцатого века племя жило на территории парка «Эверглейдс». Это переселение было организовано парочкой беспощадных «баронов-разбойников»[134] Дж. П. Морганом и Генри Флэглером, которые нагрянули в штат и предъявили претензии на земли племени миканопи, что выходили к морю, а потом наняли солдат и полицейских, чтобы выдворить индейцев.

Тигр вел лодку по протокам, задавленным мангровыми зарослями и гниющими ивами. Его предки поступили мудро, придя сюда. Вокруг сплошное болото — больше пяти тысяч квадратных миль, человек может потеряться здесь, когда пожелает. И прятаться, пока не надоест.

Впереди замаячил островок земли, ярко-зеленый, поросший падубом. Тигр заглушил мотор, лодка ударилась о неровный берег. Он шлепнул рукой по воде, чтобы распугать водяных, если они там были, потом осторожно вышел из лодки.

Ноги вязли в земле. Тигр стоял на острове среди деревьев. В «Эверглейдс» таких островков сотни. Он расслышал насмешливое кряканье и перевел взгляд на стайку розовых колпиц, свивших гнездо на дереве. Их яркое оперенье резко контрастировало с зелено-коричневой гаммой болот. Стоки с плантаций сахарного тростника чуть было не уничтожили этих птиц. Лишь в последнее время политики схватились за голову и начали исправлять ситуацию.

Тигр достал инструкцию Гарри Гладкого Камня из кармана и перечитал ее. Потом посмотрел на часы. Четыре.

Чтобы убить время, он начал считать колпиц. На деревьях сидело двенадцать, половина из них птенцы. Пару лет назад по всей Флориде их набралось бы штук пятьсот, не больше. А тут целое семейство, да такое большое. У Тигра потеплело на душе так, что он не смог бы выразить это словами.

Тигр побрызгал на себя «Каттером», самым сильным средством, отпугивающим насекомых, но кровососы все равно не унимались. Наконец он сел в лодку и оттолкнулся от берега. С этими болотными людьми никогда не угадаешь, состоится ли встреча. Иногда они приходят, иногда нет.

Тигр возвращался тем же путем, что приехал. Водомерки скакали по поверхности и исчезали в воде. Он подумал, не остановиться ли ему, чтобы половить рыбу, но представил себе, как Гладкий Камень сидит в камере и недоумевает, куда же запропастился посланник.

Из воды выскочил полуметровый окунь. «Прости меня, Гарри», — мелькнуло в голове у Тигра. Заглушив мотор, он достал удочку, которая была завернута в плащ, и глянул вниз с борта лодки. Там сновали серебристые рыбешки. Выхватив одну из них из воды, он поцеловал ее на удачу, насадил на крючок и бросил назад. Вода рядом с лодкой забурлила.

Тигр чуть не свалился за борт, испугавшись, что на него напал оголодавший аллигатор. Вот только из воды показался человек, впрочем, не менее опасный. Знакомая фигура перевалилась через борт и плюхнулась на дно.

— Напугал меня, гад. А если б у меня пушка была?

— Пришлось бы отнять.

— Да черта с два, — ответил Тигр.

Это был Джо Зверобой, но все называли его Водяным. Всю жизнь не вылезая из злоключений, он прятался в болотах, чтобы не угодить в тюрьму за ограбление продовольственного магазина, где он выстрелил в лицо владельцу. Одет он был в жалкие остатки нижнего белья, все его тело покрывали красные болячки.

— Дело у меня к тебе, — начал Тигр.

— Начхать.

— Меня Гладкий Камень прислал.

Водяной взял бутылку с водой.

— Ну и чего ему надо?

— Прижать одного типа.

Тело Водяного источало крепкую вонь. Он помотал черными волосами, которые свисали прядями ниже плеч.

— Кого?

— Зовут Тони Валентайн. На него одна старуха работает. Гладкий Камень хочет, чтобы ты старуху напугал и заставил Валентайна убраться домой.

— И где это?

— Палм-Харбор. Это на западном побережье, рядом с Сент-Питерсбергом.

— Да знаю я. Сколько Гладкий Камень дает?

Тигр сунул руку под сиденье, вытащил пачку денег, завернутую в пленку, и бросил ее Водяному.

— Три с половиной штуки. На парковке казино тебя ждет красная «Шеви-Импала». Ключи под ковриком. В багажнике шмотки и план дома Валентайна. Старуха там пашет на него.

— Набегает на пять, — возразил Водяной.

— Да ладно. Дело-то — раз плюнуть.

— Старушки кусаются не слабее молодых. Так что гони пять.

Тигр сглотнул. Пять штук обычно платили за убийство. Он в газетах раз сто об этом читал. Разгневанные жены и ревнивые подружки нанимали киллера, чтобы поквитаться с неверным мужем или другом. А у киллера стандартная такса — пять тысяч.

— Гарри хочет просто напугать ее.

— Не учи ученого, мать твою, — отрезал Водяной.

Болото стало безжизненно спокойным. Тигр услышал присвист собственного дыхания.

— Остальные бабки положишь в багажник, — велел Водяной, как будто они уже договорились.

— Я… мне надо спросить Гладкого Камня.

— И пушку. Небольшую и легкую.

— Хорошо.

— С маслятами.

— Хорошо…

— И еще передай Гладкому Камню от меня…

— Что?

— Чтоб в следующий раз не посылал щенков выполнять мужскую работу.

Тигр не понял, что было больнее: укусы комаров или эта обидная фраза. Водяной нырнул в воду с борта лодки и исчез в черно-коричневой жиже. Тигр завел мотор и ринулся обратно к цивилизации.


Городского клоуна звали Рассел Попджой. Он был сержантом полиции округа Брауард, отряженным в район Дэйви. Неделю назад он нанес визит Рею Хиксу и вытряс из него четыре тысячи двести долларов за то, чтобы тот мог спокойно развернуть свою ярмарку, не боясь, что его потревожат или прикроют.

Хикс не ожидал увидеть его в больнице. Но Попджой пришел в палату мистера Борегара в воскресенье вечером, когда время посещений почти закончилось. Он был огромен — еще пара сантиметров, и его можно было бы назвать великаном. Его мышцы вздувались, как у штангиста, красное лицо испещряли веснушки. Он посмотрел на мистера Борегара, привязанного к кровати, потом на монитор, отслеживающий сердцебиение обезьяны. И покачал головой.

— Он что…

— Поправится, — перебил его Хикс.

Кризис миновал предыдущей ночью. Мистер Борегар потерял много крови, но у шимпанзе большое, сильное сердце, они живучи.

— Видел я его как-то в Луизиане, — сказал Попджой. — Я сам оттуда. Видел в зоомагазине. Мальчишкой еще. — Сержант вертел в руках фуражку, не зная, продолжать или нет. Решил все же продолжить. — Хозяин там был один, старый идиот. Говорит мне: «Гони доллар, и он тебе песенку сыграет». Ну дал я ему доллар. И подошел к клетке.

Веки мистера Борегара дрогнули. У него в горле что-то булькнуло. Хикс взял бутылку воды, из которой торчала соломинка, и поднес к губам шимпанзе. Тот сделал глоток и снова уснул.

— Прям как ребенок, — расчувствовался Попджой. — Ну да вы сами знаете.

Хикс поставил бутылку на стол и утвердительно кивнул.

— Так о чем я? — продолжил сержант. — А, да. Чудно так. Стою я, значит, у клетки, он берет укулеле и начинает играть старинную песню каджунов. «Почему мой пес не лает, когда ты приходишь». А я-то и слова не успел сказать.

— Вам нравится эта песня?

— Моя любимая. Как будто он мысли мои прочитал.

Многие говорили так о мистере Борегаре. Хикс полагал — это потому, что они не привыкли к обществу животного, не уступающего им в умственном развитии. Пришла медсестра и сказала, что Попджою пора уходить.

Хикс проводил его в коридор. Сержант достал из кармана блокнот и открыл его.

— Есть у меня зацепка на того, кто в него стрелял. Один паренек сидел на «чертовом колесе» и видел, как черный лимузин затормозил около трейлера. Из него вылез человек и проник в трейлер. А потом вышел оттуда, и в руке у него был предмет, по словам мальчишки, похожий на пистолет.

— Черный лимузин?

Попджой кивнул.

— Парень номер не разглядел. Но я тут подумал, может, вы знаете, чей это лимузин.

Хикс отлично знал. Это был тот тип из Нью-Йорка, который заплатил ему за то, чтобы англичанин и его шлюха с часок повыигрывали на аттракционах. У него сохранилась визитка того типа. Она лежала в бумажнике.

А что Попджой станет делать с этой информацией? Арестовать типа не получится — недостаточно улик. Но они могут заглянуть к нему и вытрясти из него деньги. Вот почему Попджой приехал в гости.

— Извините, — ответил Хикс.

Попджой смотрел разочарованно. Он закрыл блокнот и убрал его. Потом положил руку Рею Хиксу на плечо и держал ее так долго, что это Хиксу не понравилось.

— Я хочу помочь. Запомните.

— Пошел к черту! — сказал Хикс, когда Попджой уже ушел.

30

Билл Хиггинс просидел в машине весь субботний вечер, присматриваясь к дому Сола Хаймана. Раза два его сморило, но в основном он не спал. И теперь расплачивался за это. Воскресенье, семь утра — и ощущение у него такое, что его переехал здоровенный грузовик. Старик взялся за то, чем следовало бы заниматься молодым.

А ночь выдалась унылой. В три часа он позвонил Солу по частной линии, достав номер через знакомого полицейского из округа Майами-Дейд. Когда Сол ответил, Хиггинс повесил трубку. Он мог бы поспорить, что Сол так и не сомкнул глаз.

Поэтому-то Хиггинс и не уехал. Чтобы Сол, то и дело выглядывая в окно, видел человека, который выкурил его из Лас-Вегаса и теперь сидит тут. Этого будет достаточно для того, чтобы его дефибриллятор забарахлил.

Он включил радио и попытался найти новостную станцию, не рассчитанную на латиноамериканцев. Подумал, не позвонить ли Тони, просто спросить, есть ли результаты, но отказался от этой затеи. Если Тони захочет поделиться чем-то, сам позвонит. А так лучше не путаться у него под ногами.

Познакомились они в Атлантик-Сити в 1978 году. Хиггинс приехал давать показания против дилера блэкджека, который обобрал казино в Рино за пару лет до того. В те времена Атлантик-Сити кишмя кишел шулерами — мошенники называли город «кондитерской лавкой», — и Хиггинс решил поделиться опытом с местной полицией в том, как распознавать нечистых на руку игроков. Полиция обрадовалась. Тони, тогда еще инспектор, оказался одним из его учеников.

Со временем между ними завязалась дружба. Хиггинс сразу понял, что Тони — не какой-нибудь заурядный полицейский. У него была мощная интуиция и отличные мозги, что редко встречается в органах правопорядка. А еще он отличался крайней вспыльчивостью. Все знали: лучше его не трогать. Впрочем, в этом Тони походил на многих полицейских, в том числе и на самого Хиггинса. Билл знал про себя, что закалился за годы, проведенные в Хаскеллском институте. Откуда это у Тони, он понятия не имел.

Парнишка-латиноамериканец на броском велосипеде затормозил около машины Хиггинса. Хиггинс опустил стекло.

— Вы Билл Хиггинс? — спросил юноша.

— А что?

Парень вытащил коричневый конверт из корзины. На нем маркером было выведено его имя. Хиггинс посмотрел вслед уезжающему юноше, потом вскрыл конверт.

В нем лежали страница из «Уолл-стрит джорнал» за прошлую пятницу и желтый листок-стикер с надписью: «Подумал, тебе будет интересно». Хиггинс просмотрел страницу.

Игроки выигрывают 1,8 миллиона долларов у интернет-казино благодаря хакерам
(«Рейтер»), Можете назвать это маленькой грязной тайной игорного бизнеса. Хакеры грабят интернет-казино с пугающей частотой и выуживают огромные суммы у владельцев сайтов.

Вчера «Оддлоджик», разработчик программного обеспечения из Невады, компания, которая создает онлайновые игры, призналась, что недавно некий хакер взломал один из ее серверов, повлияв на программы крэпса и игровых автоматов таким образом, что игрокам обеспечен выигрыш. В течение нескольких часов в прошлое воскресенье 100 игроков по всей стране сорвали куш, превышающий 1,8 миллиона долларов.

Хиггинс почувствовал, что скрежещет зубами. Он многие годы выступал против азартных игр в Интернете. Бессовестные веб-сайты регулярно обманывали игроков, а честные веб-сайты регулярно подвергались нашествию хакеров. Но хуже всего то, что зайти на них и поиграть мог кто угодно, даже ребенок. «Анонимные игроки»[135] сообщали о сотнях случаев, когда дети восьми-девяти лет попадали в зависимость от игры. Хиггинс вернулся к чтению.

«Оддлоджик» обязана выплатить 500 тысяч долларов украденных денег, а страховка в 1,3 миллиона долларов покроет остальное. Всем 100 победителям разрешено оставить себе свой выигрыш, поскольку отсутствуют доказательства их участия в мошенничестве.

Хиггинс посмеялся от души. До какой же степени надо быть глупым! Ну разумеется, все сто победителей участвовали. Может, не все, но большинство. Они были отвлекающим маневром. Мошенники все время использовали таких людей. Обычно это законопослушные средние американцы, без черных пятен в биографии. Им, как правило, достается 25 процентов.

Вопль клаксона ворвался в его размышления. Подняв глаза, Хиггинс увидел рядом грохочущую «Тойоту-Короллу», катившую в обратном направлении. За рулем сидел ухмыляющийся Сол Хайман.

Его глаза сияли от радости. И тут Хиггинса осенило. Сол нанял мальчишку-велосипедиста и сам написал записку. Он знал, что статья захватит Хиггинса надолго, и у него хватит времени выехать на дорогу.

Хиггинс равнодушно пожал плечами. Он уже признался себе, что слишком стар для такой работы, а это лишь подтвердило его мысль.

— И это все? — возмутился Сол.

— А чего тебе еще? Медаль?

— Я же перехитрил тебя, легавый.

— Платьице тебе идет, — ответил Хиггинс.

Сол присвистнул и укатил.


— Надень что-нибудь, — сказал Найджел. — Мы идем гулять.

Кэнди лежала голая на кровати, потягивала кофе и читала «Майами геральд». Проснувшись, она думала, что Найджел сердится. Накануне Кэнди забросала его вопросами. Для большинства мужчин этого было бы достаточно, чтобы расстаться с женщиной.

Но ее принц не сказал ни слова по этому поводу. Они занимались любовью, потом у дверей появились завтрак и букет красных роз. Так же, как и вчера, и позавчера. Ничто не изменилось.

— Нарядное или простое? — спросила она.

Найджел задумался.

— Что-нибудь в стиле Мадонны.

Кэнди просмотрела свои туалеты. Остановилась на кожаной мини-юбке с разрезом сбоку, которую следует носить с легинсами. Она надела ее и стала прикладывать блузки, в конце концов выбрав красную, полыхавшую, как пожар третьей степени.

— Мило, — похвалил Найджел.

В половине двенадцатого у дверей бунгало нарисовался директор звукозаписывающей компании «Полиэстер рекордс», которая подписала контракт с группой Найджела, «Одноглазым свином», на запись коллекции их величайших хитов. Кэнди видела контракты и стопки всякой юридической ерунды на столе. Директора звали Род Сильвер. На вид ему было лет тридцать. Он разговаривал, как торговец с канала «Магазин на диване». Род протянул Найджелу рекламный плакат.

— Ну что скажете? По-моему, красота. Цвета просто потрясающие.

Кэнди заглянула через плечо Найджела. На плакате была фотография всей группы «Одноглазый свин» двадцатилетней давности. Найджел с диким взглядом сидел, прикованный к своей барабанной установке. Остальные обступили его, опасливо прижимая к себе инструменты, словно боялись, что Найджел вырвется и наломает дров.

— Круто, — резюмировал Найджел.

Пока они шли к лимузину, припаркованному перед гостиницей, Сильвер не закрывал рта. Лимузин был розовый, как и форма шофера — этакий образчик модных тенденций Майами, если таковые вообще существуют. Шофер оказался чернокожим, бритым наголо и сердитым.

Кэнди села в машину. Ее голые ноги прилипали к кожаному сиденью. Ей стало неловко, но Найджелу было весело, а для Кэнди только это и имело значение. Сильвер примостился напротив и боязливо отвернулся к окну, пока Кэнди устраивалась на сиденье.

— Куда едем? — спросила она.

— В музыкальный магазин «Верджин», — ответил Сильвер. — Найджел будет раздавать автографы.

— Магазин «Верджин» на Коллинз?

Сильвер энергично кивнул.

— Там уже народу полным-полно. Эта крошка станет платиновой через полтора месяца. Помяните мое слово. Полтора месяца.

Кэнди посмотрела на Найджела. Они ходили в «Верджин» три дня назад. Он стоял в двух кварталах от гостиницы.

— Ну не могу же я появиться просто так, лапуля, — объяснил он, почувствовав, что она теряется в догадках. — Мои фанаты этого не потерпят. Я должен приехать на умопомрачительно дорогой тачке с грозным шофером, который может страдать манией убийства.

— Все оговорено в контракте, — добавил Сильвер.

Кэнди покосилась на шофера, потом перевела взгляд на Найджела.

— Это правда?

— Что?

— Что он страдает манией убийства?

— Он актер, — успокоил ее Сильвер. — Мы его наняли, потому что он отвечает всем требованиям.

Кэни упала на спинку сиденья.

— Ух ты! — только и смогла вымолвить она.

Очередь в «Верджин» загибалась за угол, верные поклонники нарядились в кожу, цепи и мотоциклетные ботинки. Они смотрелись бы вполне брутально, если бы не седые волосы и округлые животы. Водитель вышел и распахнул дверцу.

— Шоу начинается, — объявил Сильвер.

Он повел Найджела и Кэнди ко входу, где их приветствовали медоречивый управляющий и горстка работников. Всех представили Найджелу. Он пожал каждому руку, не отпуская от себя Кэнди. Она подыгрывала ему, улыбалась, хихикала и демонстрировала свои голые ноги.

— Я видел вас в восьмидесятом на стадионе Ши, — сказал управляющий. Звали его Трип. Хиппи лет сорока с видом человека, который с утра выкурил косячок. — Лучший концерт за всю мою жизнь. Вы разнесли три барабанные установки и выпили два ящика пива.

— Мне в тот день нездоровилось, — объяснил Найджел.

— Правда?

Найджел кивнул.

— Пришлось отключить башку.

Трип засмеялся. Сильвер и шофер засмеялись следом. Кэнди шутку не поняла, но тоже расхохоталась, потому что так полагается вести себя рядом со знаменитостью.

Магазин представлял собой громадину с высокими потолками, изысканную, как ангар для самолетов. Трип проводил их внутрь. Там была расчищена большая площадка. На столе высились пирамиды дисков, компакт и DVD. За столом висел огромный плакат со знаменитой обложкой журнала «Роллинг Стоун»: его голый торс украшают ржавые цепи, глаза сверкают, как у маньяка. Кэнди всегда находила эту фотографию самой отвратительной в мире.

— О-о-о, — промурлыкала она на ухо Найджелу.

— Заводит? — спросил он.

— Угу.

Он порочно ухмыльнулся, обошел стол и сел. Ему предложили ручку. Найджел сжал ее в кулаке, приготовившись к бешеной атаке поклонников.

— Готовы? — уточнил Трип.

— Давайте сюда эту толпу, — ответил Найджел.

Трип хлопнул в ладоши, словно учитель танцев, и работники магазина распахнули двери. Толпа ринулась к столу несколько быстрее, чем хотелось бы Кэнди. Она спряталась за Найджела и не двинулась с места, пока тот болтал и раздавал автографы. Ей доводилось видеть знаменитостей, и в Найджеле сразу угадывался мастер своего дела. Он был приветлив и не возражал против прикосновений.

Вскоре в помещении яблоку негде было упасть. Люди не расходились. Кэнди привлекла гигантская белая тряпка в другом конце зала. Она закрывала что-то большое, и сначала Кэнди решила, что там машина. Но для машины оно было маловато.

По громкой связи раздался голос. Найджел вскинул голову. Трип стоял у белой тряпки с микрофоном в руке.

— Друзья, мы приготовили вам сегодня настоящий подарок. Благодаря щедрости «Полиэстер рекордс» и Зала славы рок-н-ролла в прекрасном Кливленде, штат Огайо, мы привезли сюда один из самых знаменитых музыкальных инструментов в мире. — Схватив тряпку свободной рукой, он сдернул ее, открыв сверкающую ударную установку, основание которой украшали большие буквы «НМ». — Барабаны Найджела Муна, участвовавшие в знаменитой записи на Ист-Энде первого альбома «Одноглазого свина» — «Детка, тебе это нужно позарез»!

Толпа разразилась криками. Кто-то начал скандировать: «Найджел! Найджел!», к нему присоединились остальные. Найджел поднялся и обхватил Кэнди за талию.

Она почувствовала, как бешено колотится его сердце.

— Ты в порядке?

— Само собой, — ответил он.

Они подошли к Трипу. Найджел забрал у него микрофон. «Монстр! Монстр!» — вопила толпа, требуя исполнить самую знаменитую песню группы. Найджел начал говорить, но поклонники не унимались.

— Сыграете? — спросил Трип, протягивая ему палочки.

Найджел посмотрел на людей, потом на него.

— Где у вас туалет?

Трип показал в дальний угол зала. Найджел вернул ему микрофон и поклонился толпе. Продолжая скандировать, они расступились и дали ему пройти.

Он шел быстро, как будто по делу, а у выхода — Кэнди заметила — еще прибавил шагу. Вместо того чтобы повернуть налево, к туалетам, он двинулся прямо.

И с силой распахнул двери.

31

— Ты похож на пакет отсыревших пончиков, — заметил Виктор Маркс.

— Неделька была неслабая, — признался Рико.

— Внешний вид очень важен, — напомнил Виктор с упреком в тоне. — В нашем деле важнее этого нет ничего.

Они сидели в баре «Брейкерс», любимом заведении Виктора в Палм-Бич, где подавали дары моря. Барная стойка представляла собой аквариум, и Виктор называл проплывавших мимо рыб.

— Вот та, оранжевая с белым, — рыба-клоун. Вот эта пурпурная — рыба-ласточка. А эта здоровая — пятнистая мурена. Каждый день она сжирает тут кого-нибудь. Гостиница кучу денег выкладывает, чтобы покупать новых им на замену. А знаешь, почему они не уберут мурену из аквариума?

— Почему?

— Внешность. — Виктор махнул бармену. — Еще два, — сказал он, указывая на стаканы. Бармен ушел. — Ну как там фишка с баскетболом?

— Добиться результата будет трудно.

— Ну разумеется, добиться результата будет трудно. Если бы зарабатывать мошенничеством было легко, все трепачи отсюда до Цинциннати двинули бы в наш бизнес. Ты должен играть свою роль.

— Я стараюсь.

Виктор коснулся руки Рико.

— Посмотри на меня.

— Ладно.

— Что видишь?

Рико видел восьмидесятилетнего человека, одетого лучше всех в гостинице, с идеальной стрижкой, в английском костюме и с коронками на зубах. Он видел человека, на которого хотел бы быть похожим.

— Самого крутого мужика на свете.

— Вот именно. И в данный момент я работаю.

— Здесь?

— Ага. Удивлен?

— Ну…

— Называется это, сынок, злоупотребление доверием. Ты должен источать уверенность, иначе ни за что не проведешь и слепого.

— А что ты делаешь?

Виктор понизил голос.

— Приезжаю сюда три-четыре раза в год. И всякий раз отбываю с мешком денег. Штук двадцать, иногда и больше. Хватает на отпуск и на девочек.

Рико почувствовал, как улучшается настроение. И все благодаря Виктору. Виктор был квинтэссенцией того, что должен представлять собой преступник. Господином вселенной, которую создал сам. Рико знал: каждый совет Виктора приближает его к осуществлению мечты.

— Ну же, расскажи.

— Это афера Титаника Томпсона и Арнольда Ротштайна.

— А что это?

— Ты не прочитал книгу, которую я тебе дал?

Рико потупился от стыда. Он уже лет двадцать книг в руки не брал.

— Нет.

Виктор посмотрел в окно на двух ухоженных женщин, проходивших мимо.

— Я дал тебе книгу, которую надо прочитать. — Теперь он говорил громко, не беспокоясь, что его услышат. — Титаник Томпсон — величайший мошенник двадцатого века. А Арнольд Ротштайн — величайший игрок двадцатого века. Он уладил скандал на чемпионате США по бейсболу в 1919 году.

— А, тот скандал с командой «Блэк Сокс», — вспомнил Рико.

— Садись, отлично. Как-то раз в Нью-Йорке Ротштайн сел поиграть в покер в гостинице «Рузвельт» с шайкой жуликов, среди которых был и Томпсон. В конце концов Ротштайн проиграл полмиллиона баксов. Это уже 1927 год. И это, наверное, самый крупный выигрыш всех времен.

— А Томпсон мухлевал?

— Ну конечно, мухлевал!

Рико подскочил на табурете.

— Как?

— Это самое интересное. Томпсон много лет присматривался к Ротштайну. И заметил, что Ротштайн сам покупает карты для покера. Чтобы они стопроцентно были чистыми. Тогда Томпсон завез меченые карты во все магазины и лавки сувениров в окрестностях гостиницы.

Рико просиял.

— Так вот что ты тут делаешь — играешь мечеными картами?

Бармен принес два стакана. Виктор с наслаждением отхлебнул минералки.

— У гостиницы всегда свои колоды. Я съездил на фабрику и дал им на лапу, чтобы заменили карты.

— Хочешь сказать, что здесь все колоды меченые?

— Ха-ха-ха.

Афера Виктора очень напоминала фокус Тони Валентайна с краплеными картами. Отличное дельце. Вот что отличает людей в возрасте, подумал Рико. Они знают, как заработать денег, не запачкав при этом рук.

Это напомнило Рико, почему он попросил Виктора о встрече.

— Виктор, напряг у меня. — Рико понизил голос.

Виктор любовался на двух девиц, которые стояли на улице, улыбались и махали ему рукой. Он послал одной из них воздушный поцелуй.

— Я сделал ее мужа на десять штук, и она с тех пор со мной все время заигрывает. Господи, как я люблю богатеев.

— Большой напряг.

Виктор повернулся к Рико.

— Ну что там?

— Его зовут Тони Валентайн. Он на меня наехал.

— Тони Валентайн?

— Ты с ним знаком?

— Он служил легавым в Атлантик-Сити. Портил жизнь мне и моим ребятам. — Голос Виктора стал серьезным. — И что ему надо?

— Откат.

— За что?

— Он разнюхал про дельце, которое я провернул в казино миканопи. И про Бобби Алмаза.

— Откуда?

— А пес его знает. Никого, кроме тебя, Виктор, я в подробности не посвящал.

Виктор прищурил глаза.

— Свистишь.

— В каком смысле?

— Да ты ж, небось, всем шлюхам растрепал, стоило им тебе сиськи показать.

— Ах вот как ты обо мне.

— Да, так. У тебя язык как помело.

Виктор разговаривал с ним, как с мальчишкой, без всякого уважения. И Рико это не нравилось.

— Единственным, с кем я поделился, был ты, Виктор.

Виктор достал бумажник и бросил кредитную карточку, поскольку наличными здесь расплачиваться было нельзя.

— За счет заведения, мистер Маркс, — сказал бармен.

Виктор убрал карточку и едва слышно сказал:

— Ты намекаешь, что это я проболтался?

— Никто, кроме тебя, не знал.

— Ты пришел ко мне полгода назад и попросил научить тебя уму-разуму. Сказал, что хочешь вытрясти из букмекера пару лимонов. Я научил тебя нашему ремеслу. И вот как ты мне отплатил?

Рико схватил его за рукав.

— Но я больше ни одной живой душе не говорил.

Виктор хлопнул ладонью по стойке так, что стайка мелких рыбешек моментально исчезла. Бармен бросился к ним с выражением тревоги на лице. Виктор отмахнулся от него и скинул руку Рико.

— Вали в свой Нью-Йорк, сынок. Ты исключен из нашей лиги.

Он расправил пиджак и ушел.


Рико выбрался из бара не просто. Через несколько секунд после ухода Виктора появились два злобного вида охранника. Они проводили Рико до выхода и не спускали с него глаз, пока он садился в лимузин и отъезжал. Один из них записал номер. Глядя на них в боковое зеркало, Рико разразился потоком матерщины.

Он ехал по Палм-Бич, привлекая взгляды других водителей лимузинов, в фуражках и галстуках. Ему нужен новый шофер, который будет играть свою роль, пока он займется своей. Виктор прав. Внешность — это все.

Рико ехал на запад, пока не увидел указатель поворота на Флориду. Он ни секунды не сомневался в том, что Виктор проговорился кому-то. И этот кто-то рассказал Валентину. Это мог быть кто угодно — общий приятель или даже парикмахер, — но Рико хотел узнать, кто именно, до того, как он разболтает еще кому-нибудь.

Он повернул на юг. Нужно надавить на Валентайна и заставить его сознаться. И это следовало бы сделать первым делом.

Порывшись в бумажнике, Рико выудил салфетку, на которой Джерри Валентайн написал номер телефона, и набрал его на сотовом.

— Гостиница «Фонтенбло», — ответили ему.

Ну это будет проще пареной репы, подумал Рико.

32

Мизансцена в магазине «Верджин» быстро превратилась в нечто отвратительное.

Выступление Найджела на барабанах анонсировалось в газетах и по радио. Люди собрались, чтобы увидеть вакханалию из прошлых лет, которые только он умел устраивать. Его маниакальная энергия и бешеный взгляд были теми немногими образами, которые остались от кокаино-алкогольного рок-н-ролла начала восьмидесятых.

Представитель звукозаписывающей компании попытался разрядить обстановку, взяв микрофон и рассказав пару дурацких анекдотов. Кто-то из толпы пообещал выбить его вставные зубы и запихать их ему в глотку. Кэнди сбежала через заднюю дверь и обошла здание. Розовый лимузин стоял перед входом, но она решила больше к нему не приближаться.

Кэнди пошла к «Делано» пешком и вскоре пожалела об этом. Она была одета как уличная проститутка, и машины притормаживали рядом с ней, несколько водителей помахали купюрами, надеясь завлечь ее таким образом.

Кэнди посылала матом и их, и Найджела за то, что он ее бросил. Одно дело работать проституткой, и совсем другое — когда любимый мужчина заставляет тебя почувствовать себя таковой.

Ее шпильки дырявили деревянные полы «Делано». «Розовый бар», неприятный сумеречный закуток, располагался сбоку от вестибюля.

— Где он? — спросила Кэнди у бармена, зная, что ее любовник мог броситься за помощью только к бутылке.

Протирая бокал, бармен указал в направлении бунгало. Кэнди выскочила из бара.

Ей пришлось пройти через ресторан, расположенный в патио, и пара, с которой она как-то мило беседовала у бассейна, теперь отвернулась, чтобы не встречаться с ней глазами. И зачем только она поддалась на уговоры Найджела столь ужасно одеться? Она так разозлилась, что ей хотелось кого-нибудь прикончить.

В бунгало никого не было. Одежда Найджела валялась кучей на полу в ванной. Плавки исчезли. Кэнди переоделась в бикини и поискала что-нибудь острое, чтобы вонзить в сердце любовника, когда тот найдется.


Он нашелся через несколько минут — сидел на берегу в сотне ярдов от гостиницы в компании ящика «Шайнер-Бокса». Набегающий прилив шлепал его по пяткам. Большое тело Найджела отливало молочной белизной. Спина была покрыта завитками седеющих волос. Прикрыв глаза от солнца, он уставился на Кэнди.

— Вот этим? — спросил Найджел.

Кэнди опустила глаза на штопор, который сжимала в руке.

— Ты собираешься меня этим убить?

Поблизости не было ни одного человека. Да, именно это она и собиралась сделать.

Он покачал головой.

— Не глупи, лапуля.

Кэнди подошла ближе, прикидывая, как он будет выглядеть со штопором, торчащим из уха. Не обращая внимания на грозящую ему опасность, Найджел похлопал по коврику.

— Садись.

— Пошел ты.

— Пожалуйста.

— Думаешь, я не смогу? — процедила она сквозь сжатые зубы.

— Не сможешь, если вспомнишь, что тебя поймают.

Она оглянулась.

— Поймают? И как же?

— В кустах сидит парнишка из гостиницы. Косячок забивает. Когда я добью пиво, он сходит в бар и попросит добавки. Это называется вип-обслуживание. Я плачу.

В соленом воздухе плыл дурманящий запах марихуаны. Кэнди бросила штопор в спину Найджелу, потом направилась в кусты и увидела служащего гостиницы, сидевшего на песке и получавшего удовольствие. Он был черный как уголь, видимо, выходец с островов. Кэнди протянула руку.

— Дай-ка мне.

Он сделал большую затяжку и протянул ей сигарету.

— Спасибо.

Кэнди вернулась к Найджелу.

— Тебе лучше? — поинтересовался он.


Кэнди помогла ему расправиться с остатками пива. Прилив усиливался, ее купальник и его плавки быстро заполнялись песком. Появился новый ящик пива. Найджел откупорил две бутылки.

— Я из Мидлсбро, — начал он. — Рабочий городок на севере Англии. Известен своими фабриками. Я работал на одной из них — красил белое кружево. Я научился этому от отца, а он — от своего отца, у которого всего образования было — пять классов. Папаша пошел дальше: среднюю школу окончил. — Найджел чокнулся своей бутылкой о ее. Его взгляд плавно скользил по Кэнди. — Ну и я тоже. И техучилище в придачу. Но работал все там же, на фабрике. Такая вот идиотская семейная традиция, видать. Нет, жизнь была нормальная. Просто ужасно скучная. По выходным я надирался в пабе.

Кэнди принялась за третью бутылку. Солнце палило нещадно — завтра она будет красной, как вареный рак. Кэнди заглянула в глаза Найджелу. Она еще сердилась на него.

— И?

— Уже перехожу к самому интересному. — Он утер рот запястьем. — Я знал тех ребят из рок-группы. «Одноглазый свин» — так они себя называли. Я ездил с ними на концерты, помогал аппаратуру ставить. Они расплачивались пивом. — Он улыбнулся, поднеся бутылку к губам. — Ну вот, однажды звонит мне их вокалист, Трой, и говорит, что у них проблема. Барабанщик свалил. Трой предложил мне играть вместо него.

— Так родилась звезда, — съязвила Кэнди.

Найджел прищурился.

— Не совсем. Я ж не играю на барабанах.

— Как смешно.

— Я не музыкант. Трой хотел, чтобы я прикинулся, что играю, на ближайшем концерте. Чтобы я сделал вид, а они поставили бы фанеру.

— Как можно прикинуться, что играешь на барабанах?

— Палочки были из пенопласта. Звука не издавали.

Большая волна накатила на берег и слегка оттолкнула Кэнди. Найджел, который был фунтов на сто ее тяжелее, остался на месте. Она пересела обратно.

— Концерт проходил в огромном танцзале, — рассказывал он. — Сначала я струхнул, а потом понял, что это ведь первый и последний раз, когда у меня есть шанс попробовать вкус славы. Ну я и давай прыгать и вытворять бог знает что с палочками. Короче, выставил себя полным мудаком. А в зале были в основном безбашенные подростки. Им понравилось. А еще там оказался один продюсер. Звали его Флэш Саммерс. Он любил щеголять в эпатирующих дизайнерских нарядах. И на каждой руке у него висело по девчонке-малолетке. Он тут же подписал с нами контракт.

— Но ты ведь не умеешь играть.

— Какая разница? Я понравился Флэшу. Он сказал, что не видел артиста лучше и естественнее меня. Он обнял меня и сказал, что прославит на весь свет.

Снова пришла волна. Найджел сжал руку Кэнди, чтобы ее не оттащило назад. У него были большие, но мягкие и нежные руки.

— В тот вечер группа и родилась. Это понял Флэш, это поняли мы, это поняли зрители. На следующей неделе мы начали записывать первый альбом.

— Кто же играл на барабанах?

— Они наняли одного студийного музыканта.

Кэнди смотрела вдаль на бесконечное голубое пространство. Она видела Найджела на концерте и помнила его так же отчетливо, как то, что ела утром на завтрак. Концерт в поддержку больных СПИДом в Центральном парке Нью-Йорка. Его показывали по телевизору. Безумное соло Найджела разрывало недвижный ночной воздух. Так под фонограмму не играют.

— Но я же видела тебя в деле, — не унималась Кэнди.

— Где?

— По телевизору. Трансляция из Нью-Йорка.

Он забрал у нее пустую бутылку и протянул полную.

— Да просто очередной обман. Когда наш альбом стал платиновым, пришлось поехать на гастроли. Флэш понимал, что мы не сможем играть на концертах под фанеру, не засветившись, поэтому он посадил этого барабанщика в пустой корпус усилителя прямо за мной. Он играл, я делал вид.

— В усилитель?

— Он был карлик. Флэш раскопал его в цирке.

Кэнди приложила руку к губам.

— Да ладно!

— Я серьезно. Он играл на всех инструментах. И пел. Он теперь в Вегасе.

— И чем занимается?

— Изображает Элвиса. Ходит в таком, знаешь, белом кожаном прикиде со всякими цацками. Называет себя Эльфисом.

Кэнди не заметила надвигающуюся гигантскую волну. Она рассмеялась над шуткой Найджела, волна ударила ее в лицо и накрыла с головой.


— Хочу задать тебе один вопрос, — сказала Кэнди, после того как они сбили простыню, занимаясь любовью.

— Нет, — пробубнил Найджел, зарывшись лицом в подушки.

Она игриво толкнула его.

— Да ладно тебе.

Он перевернулся на бок.

— Ну?

— Почему ты якшаешься с такими, как Рико? Что хорошего это тебе даст? Только проблем наживешь.

Найджел задумался, рисуя контур сердца на ее голом животе.

— Знаешь, какое это чувство, когда все для тебя, хотя ты этого ничем не заслужил?

Кэнди отрицательно покачала головой.

— Звучит заманчиво, — сказал он. — И поначалу так и есть. Как в замечательных книжках Чарлза Диккенса. Когда мальчишку по ошибке принимают за принца и отдают ему во владение замок. Весело. Но со временем вся прелесть пропадает. Люди принимают тебя за другого. И ты уже не можешь стать тем, кто ты на самом деле. Как будто ты умер и переселился в чужое тело.

Найджел коснулся ее подбородка и едва заметно улыбнулся.

— Я якшаюсь с такими, как Рико, по той же причине, по которой играю в казино. Это помогает мне чувствовать себя живым.

33

Валентайн и Джерри провели полдня в номере, просматривая пленку с Джеком Легкоступом.

Валентайну нравилась компания сына. При обычных обстоятельствах Джерри торчал бы у бассейна и убеждал какую-нибудь красотку намазать ему спину лосьоном для загара. Однако на этот раз ему, похоже, было интереснее узнать, каким образом мухлевал Легкоступ. Он забрасывал отца вопросами.

У Валентайна затрезвонил сотовый. Он взял его с тумбочки и посмотрел на экран. Это Мейбл звонила из его дома.

— По воскресеньям тебе не стоит работать, — сказал он вместо приветствия.

— Не беспокойся. Я потребую прибавку за сверхурочные, — ответила она. — Звоню узнать, получил ли ты мой факс.

— Какой факс?

— Который я отправила тебе в гостиницу. Тут пришло электронное письмо от человека, назвавшегося «ушлым математиком». По-моему, он разгадал твою блэкджековую аферу.

— Ты отправила его на стойку администратора?

— Да. Вчера утром. Но ты не позвонил, и я решила проверить.

— Спасибо.

Он попрощался и позвонил администратору по внутреннему телефону. Через две минуты на пороге стоял курьер с извинениями и факсом. Валентайн дал ему доллар и надел очки.

«Ушлым математиком» звали видного университетского профессора из южной Калифорнии, который одновременно был одним из величайших в мире шулеров на блэкджеке. Валентайн перечитал письмо несколько раз, пока Джерри заглядывал через его плечо, и сосредоточился на последнем абзаце.

Стратегия, которую я называю крупняк/мелочь, серьезно влияет на результат игры. Решив показать крупняк (десятку, валета, даму или короля), а не мелочь (карты от двойки до семерки), дилер остается в выигрыше в большинстве случаев.

Валентайн отложил письмо и вспомнил о куске наждачной бумаги, найденном во флаконе из-под аспирина в шкафчике Карла Чернорога. И тут его осенило. Это было нечто совершенно новое.

По коже побежало электричество. За все годы работы в полиции Атлантик-Сити он раскрыл всего лишь несколько новых способов обмануть казино — схем, которые не применялись ранее, — и каждый раз после этого несколько дней ходил очень довольный. Это было особое ощущение. И ему пришлось залезть в словарь, чтобы найти слово, точно его описывающее.

Подошло только одно. Эйфория.

Валентайн позвонил Глэдис Мягкие Крылья.

— Сколько вам нужно времени, чтобы собрать старейшин миканопи?

— Ты дотумкал? — спросил его Джерри.

Валентайн утвердительно кивнул.

— Молодчага!

— Скажем, к завтрашнему утру? — предложила Глэдис.

— Скажем, прямо сейчас? — ответил Валентайн.


Мейбл повесила трубку и посмотрела на часы. Кино начиналось в три. Если поторопиться, можно еще купить билет на приличное место. До нее донесся перелив дверного звонка, изданный компьютером на столе Тони. Значит, пришла электронная почта. Она помедлила, но все же поддалась любопытству.

Письмо было от Жака. Он сообщал, что ему дали расчет. За последние дни было поймано слишком много мошенников, и руководство перестало ему доверять. Его выгнали.

Мейбл стерла письмо и заставила себя подняться. Вот именно этого люди не понимают в мошенниках: они стоят работы охранникам, питбоссам и дилерам. Если потери очень велики, могут и всю смену уволить.

В дверь постучали. Громко и настойчиво. Раздраженная, она поспешила по коридору в гостиную и увидела через окно молодого человека на крыльце. В правой руке он держал толстый конверт. Худощавый, очень загорелый. Длинные волосы убраны под бейсболку. Мейбл его вид не понравился — впрочем, ей не нравился внешний вид большинства молодых людей. Она приоткрыла дверь.

— Да?

— Срочная почта для Тони Валентайна.

Не было ничего необычного в том, что в воскресенье Тони пришла срочная почта.

— От кого?

— «Дворец Цезаря», Лас-Вегас.

«Цезарь» был хорошим клиентом и выплачивал Тони ежемесячное жалованье. Мейбл сняла цепочку с двери и забрала конверт.

— У вас ручка есть? — спросил курьер. — Я свою потерял.

— Подождите здесь.

Мейбл повернулась, чтобы идти в кухню, но тут заметила, что конверт был из «Федерал Экспресс». Они доставляли пакеты почти каждый день, и Тони подписал с этой компанией соглашение. Водители знали, что конверты нужно оставлять в почтовом ящике. Даже переводы.

Мейбл почувствовала легкое головокружение. Ее сковал страх, с которым каждая девочка знакомится, едва научившись ходить. Она позволила незнакомцу втереться к ней в доверие.

Входная дверь хлопнула. Позади нее послышались шаги. Она открыла рот, чтобы закричать, и почувствовала, как сильные руки молодого человека сжимают ее горло.


Выйдя из гостиничного лифта вместе с Джерри, Валентайн заметил Сола Хаймана у внутренних телефонов. Сол разговаривал с телефонисткой.

— Нет, все нормально, — сказал Сол, повесил трубку и подошел к ним. — Это, надо думать, твой сын, — заметил он.

— Нет, мы просто внешне похожи, — пошутил Валентайн.

Сол оглянулся через плечо, как будто боялся, что его преследуют.

— Есть разговор. По поводу Виктора Маркса.

Валентайн бросил взгляд на часы. Он договорился с Глэдис Мягкие Крылья, что приедет в резервацию к трем. Она попросила старейшин провести слушание после обеда и хотела услышать его показания до того. Беседуя с Солом, он точно опоздает. Но, с другой стороны, было очень интересно, что же расскажет ему старый плут. Валентайн указал на кофейню в гостинице.

— Может, там посидим?

Сол согласился. Они вошли в кофейню. Она была переполнена, и официантке пришлось посадить их в зал для курящих. Кто-то в соседнем кабинете дымил, как паровоз, и Валентайн подумал, что может и взбелениться от этого. Сол достал пачку сигарет.

— Не кури, — попросил Валентайн.

Сол отложил пачку и нервно застучал пальцами по столу. Подошла официантка, они заказали кофе. Валентайн окинул взглядом зал. Разве Билл не должен был ходить за Солом по пятам?

Сол сунул руку в карман, достал пухлый конверт и отдал его Валентайну.

— Виктор позвонил в панике. Утром он встречался с этим беспредельщиком Рико Бланко. Рико почуял опасность. Я сказал Виктору, что в конце концов Рико его пришьет, если разозлится как следует. Виктору это не понравилось.

Валентайн заглянул в конверт. В нем лежали фотографии, сделанные с телевизионной картинки. Он узнал Фарли Бэнкрофта, элегантного ведущего телешоу «Кто хочет стать богатым?». Открыв конверт пошире, Валентайн увидел странички, исписанные от руки.

— Там все, — прошептал Сол. — Как надуть телевизионную викторину.

Джерри глядел с любопытством.

— Ой заливаете. Неужели вы правда это сделали?

Сол посмотрел на Валентайна.

— Он в теме?

Валентайн положил конверт на стол.

— Да.

— Сынок, ты что-нибудь в мошенничестве соображаешь? — спросил Сол.

— Немного, — признался Джерри.

— Он букмекер, — подсказал Валентайн.

Джерри вздрогнул.

— Я прикрыл эту лавочку пару недель назад.

— Вот как?

Он кивнул.

— Решил действовать по закону.

Сол сгорбился над своим кофе, как над затухающим огнем.

— Как трогательно, — заметил он.

— Заткнись, — отрезал Валентайн, не спуская глаз с сына. Но улыбка Джерри заставила его понять: парень не врет. «Интересно, что в его представлении означает „по закону“?» — подумал он.

— Так как же обчистить викторину? — не унимался Джерри.

Губы Сола растянулись в хитроватой ухмылке.

— Это было красиво. Звонит мне как-то Виктор и говорит: «Есть план охренительной аферы». Потом зачитывает статью из «ТВ-гайда» про Фарли Бэнкрофта. Там говорилось, что Бэнкрофту принадлежит кусок шоу «Кто хочет стать богатым?». У этого типа сотня миллионов долларов, не меньше. Ну а я ему: «И как это связано с нашими делами?» Тогда Виктор читает дальше. Журналист спрашивает Бэнкрофта про вопросы с несколькими вариантами ответов, которые задаются в шоу. А Бэнкрофт говорит, что сам ответов не знает, чтобы его удивление выглядело настоящим, когда он зачитывает ответ.

Сол откинулся на спинку стула с улыбкой от уха до уха.

— Ну разве не круто?

Джерри посмотрел на него растерянно.

— В каком смысле?

— Ты чего, не допер?

— До чего не допер?

— Такой влиятельный человек, как Фарли Бэнкрофт, должен знать ответы в шоу, которым владеет, — пояснил Сол. — Соврал он.

— И?

— Виктор нанял эксперта по голосам, чтобы проанализировать голос Бэнкрофта, — продолжил Сол, и дым, поднимавшийся над соседним столиком, сложился в нимб вокруг его головы. — Когда он читал варианты ответа, на правильном его голос менялся.

— Неосознанная подсказка, — добавил Валентайн.

Сол кивнул.

— Этот эксперт научил Виктора, как услышать эту подсказку. Только у Виктора была проблемка. Сам в шоу попасть он не мог. Поэтому объединился с Рико Бланко.

— Почему именно с Рико? — спросил Валентайн.

— Телекомпания, которая выпускает это шоу, входит в профсоюз. Профсоюз связан с мафией. Он-то и дал Рико список игроков. Рико просмотрел список и нашел человека, с которым можно поработать. Виктор научил его, как слушать Бэнкрофта. Этот человек пошел на шоу и выиграл миллион.

— А это нарушение закона? — поинтересовался Джерри.

Сол решительно закивал.

— Тот игрок в письменной форме обещал не обманывать телекомпанию. Это серьезное преступление.

Валентайн просмотрел содержимое конверта. Имена, даты, номера телефонов и банковских счетов, копии электронных писем — все, что необходимо, чтобы нарисовать портрет Рико Бланко как крупного мошенника. Но что еще важнее, оно выводило на жулика, работающего самостоятельно. Теперь у Валентайна было достаточно доказательств, чтобы передать их газетам и спасти казино миканопи от закрытия. Билл Хиггинс будет вне себя от счастья. Тони сунул конверт в карман пиджака.

— Я очень благодарен тебе, Сол.

— На здоровье, — ответил старый мошенник.

34

Удача, по мнению Рико, была миниатюрной голой девицей, внешне напоминающей Дженнифер Лопес. Сидит себе такая на плече и нашептывает на ухо советы.

Удача была добра к нему все эти годы. Она следила, чтобы его голос не записывался на пленку, когда Джон Готти проворачивал свои делишки, и хранила его от отсидок. Она сумела оградить его от бед, в то время как десятки других афер пошли наперекосяк.

Вот сегодня как раз еще один пример. Поехав на юг от Палм-Бич, Рико решил, что сначала выбьет из Тони Валентайна, кто же этот болтун, а потом выведет его из игры. Валентайн слишком много знает и может только повредить в большом деле.

Тогда у него созрел план. Он доедет до «Фонтенбло», привяжет Валентайна к стулу и засадит ему пулю между глаз. Заставит Джерри смотреть, а потом отпустит. Слухи об этом быстро распространятся. И умники, вроде Валентайна, оставят его в покое.

Войдя в вестибюль «Фонтенбло», Рико миновал кофейню. У двери висело меню. Блюдо дня — бутерброд с тунцом на зерновом хлебе.

Как он любил их ребенком!

«Поешь», — шепнула голая красотка на плече.

Он вошел и заказал бутерброд. Закурив, Рико услышал знакомый голос в соседней кабинке. Бруклинский говор Джерри Валентайна был острым — хоть хлеб им режь. Рико откинулся на спинку стула и прислушался.

И не пропустил ничего.

Несколько раз его подмывало перестрелять всех троих, прямо здесь, в кофейне. Бац, бац, бац — и мозги растекаются по стене. Только во Флориде за это дают вышку, и головы осужденных вспыхивают на электрическом стуле.

Поэтому он проглотил свою злость, доел бутерброд и принялся ждать.

Наконец троица удалилась. Бросив деньги на скатерть, Рико выскользнул из-за стола и медленно двинулся к выходу из кофейни.

Они стояли в вестибюле, решая его судьбу. У Рико задрожали руки, так сильно ему хотелось сделать это прямо сейчас. Потом все трое вышли на улицу. Рико следил за ними через стеклянные двери.

Швейцары подогнали их машины. Валентайн и Джерри сели в видавшую виды «Хонду», а старик — в «Тойоту-Короллу». Они уехали, Рико выбежал на улицу.

Лимузин был припаркован у входа, поскольку в обычное место на стоянке не вписывался. Он забрал ключи у швейцара и сел за руль.

Ему нужно было принять решение. «Хонда» повернула налево, к дамбе, а «Тойота» — на север, к Бэл-Харбору. За кем же ехать?

За стариком, решил Рико, просто чтобы под ногами больше не путался.


Мейбл очнулась привязанной к стулу.

Она сидела в кабинете Тони. Шторы были задернуты. Мейбл не представляла, сколько времени прошло с тех пор, как курьер отправил ее в страну снов. Он уже, наверное, успел вынести телевизор Тони и вообще все сколько-нибудь стоящее и стремглав умчался в ту нору, из которой вылез.

Она плохо видела из-за тупой, пульсирующей боли. Этот тип был похож на вора, почему же она его впустила? Потому что хотела верить, что он хороший человек. Недостаток характера, конечно, но расставаться с ним Мейбл не собиралась. Большинство людей порядочные. А портит все меньшинство.

Она сумела придвинуться на стуле к столу и ударила по нему подлокотником. Телефон, стоявший сантиметрах в тридцати от края, даже не шелохнулся. Что оставалось делать? Вопить что есть мочи, решила Мейбл.

Она как раз открыла рот, но тут дверь с шумом распахнулась.

— О, Боже, — выдохнула Мейбл.

Это был вор. Тощий, в грязных голубых джинсах, без рубашки, босой. Длинные тусклые волосы падали на плечи. Его кожа была усыпана ярко-красными точками. Вор выдвинул стул и сел на него верхом. От него разило марихуаной.

— Не вздумай орать.

— Хорошо, сэр.

— Будешь помогать мне.

Мейбл уставилась на его ступни. Подошвы и пальцы были черными. Тарзан из болот, догадалась она.

— Я?

— Этот тип, на которого ты работаешь, как его там, Валентайн, — позвонишь ему, скажешь, чтобы домой ехал.

— И что тогда?

Он ответил не сразу.

— Тогда я уйду.

Мейбл покосилась на телефон на столе и пожала плечами.

— Легко сказать, да трудно сделать, — сказала она.

— Почему?

— Он редко включает свой сотовый. Вон там его номер, на столе. Можете позвонить ему, если не верите.

Вор почесал подбородок. В его теле не было ни грамма жира. При каждом движении его мышцы рельефно выделялись.

— Ладно, верю.

Он ушел в кухню и вернулся с двумя бутылками минералки из холодильника. Потом развязал Мейбл и протянул ей одну.

— Ну чего, будем ждать, пока он позвонит. Тогда ты скажешь ему, чтобы ехал домой.

— Это может случиться не скоро, — предупредила Мейбл.

— Твоему боссу на тебя плевать, да?

Это замечание застало ее врасплох. Она никогда не рассматривала молчание Тони с такой точки зрения. Тони перенес серьезную травму, потерял человека, с которым прожил больше сорока лет. И поэтому совершает теперь всякие глупости. Но ему на нее вовсе не плевать. Иначе она бросила бы работать на него, только и всего.

Оставалось лишь пережить все это.

— Рано или поздно он позвонит, — сказала Мейбл. — Можно вас спросить?

Он сделал большой глоток.

— Валяй.

— Как вас зовут?

— Джо, — ответил он. — А друзья зовут Водяным.

Мейбл показалось, что у нее в груди все завязалось в узел. Что это за имя такое? «Пропащий человек», — подумала она.

— А меня — Мейбл.


Кабинет Тони был самой просторной комнатой в доме. Здесь находилась его библиотека, состоящая из книг по азартным играм, утяжеленное с одного края колесо рулетки, несколько ящиков с мечеными картами и разбалансированными игральными костями, хитроумный покерный стол из игорного клуба в Гардене и прочие штуки. Водяной осмотрел кабинет в поисках денег. Не найдя их, он принялся разглядывать оборудование.

Его внимание привлек удерживатель Кепплингера. Он снял его с полки, пристегнул к себе и попытался опробовать. Этим устройством пользовались шулера, чтобы прятать карты в рукаве пиджака. По словам Тони, чтобы научиться как следует с ним работать, требовалось тренироваться часами. Минут через пять Водяной стащил его с себя и бросил на пол.

Потом он заметил картину над столом Валентайна.

— Ну уж эта-то точно бабок стоит, — заключил Джо, сняв картину.

Это была репродукция «Шулеров» Караваджо. На ней были изображены трое за игрой в карты. Двое из них — мухлевали. Караваджо прославился портретами святых и библейскими сюжетами. Один музейный куратор из Италии нанял Тони, чтобы тот осмотрел полотно и определил, разбирался ли художник в карточном мошенничестве.

Тони потребовалась ровно одна минута на изучение картины. Судя по расположению руки молодого шулера с пером на шляпе, Караваджо отлично разбирался в предмете.

— Это копия, — предостерегла Мейбл.

Водяной пробил картину кулаком. Потом открыл шкаф и принялся шарить в ящиках, вытряхивая их содержимое на пол. Мейбл задумалась, сколько времени пройдет, прежде чем ему это наскучит и он решит убить ее. Тони говорил, что лица, склонные к насилию, не способны подолгу концентрироваться на чем-то одном. Водяной лишь подтверждал его слова. В конце концов он разгромит все, что можно, и выместит свою неудовлетворенность на ней.

— Это еще что за хрень? — спросил он.

— Вам придется поднести это ко мне, я отсюда не вижу.

Водяной подошел с коробкой в руках. Мейбл не сразу поняла, что он нашел. Но, поняв, быстро сориентировалась.

— Это самое потрясающее шулерское приспособление на свете.

— Для какой игры?

— Для блэкджека.

Водяной подтянул к себе стул и сел на него верхом.

— Вы играете? — спросила Мейбл.

— Бывало.

— Устройство, которое вы держите, называется «Давид». Ну помните, Давид сражался с Голиафом. Это компьютер с программой стратегии игры в блэкджек. Вы когда-нибудь слышали про счетчиков карт?

Водяной буркнул утвердительно.

— «Давид» ведет подсчет за вас. С его помощью можно обставить любое казино в мире на тысячи долларов. Хотя нет, вру. На миллионы долларов.

— Твой босс, что ли, шулер?

— Он ловит шулеров, — ответила Мейбл.

Водяной вытряхнул коробку на стол. «Давид» был размером с колоду карт. К нему прилагался набор батареек, проводки и специальные мужские ботинки с микропереключателями в подошве под пальцами ног. Была еще и клавиатура, которая использовалась для «разговора» с «Давидом» во время тренировок.

— А ботинки зачем?

— В каждом ботинке спрятан микропереключатель, — объяснила Мейбл. — Ранг карт вводится пальцами ног.

Водяной примерил ботинки. Они оказались ему впору. Его лицо приняло хитрое выражение.

— Ты знаешь, как эта хреновина работает?

Тони потратил двадцать минут, чтобы продемонстрировать ей это устройство. Мейбл была уверена, что этого мало. Но сообщать об этом Водяному не собиралась.

— Ну да, — сказала она. — Знаю.

35

Билл Хиггинс читал последнюю полосу воскресной газеты, когда дребезжащая «Тойота» Сола Хаймана остановилась рядом с его взятой напрокат машиной. Стекло со стороны пассажира опустилось.

— Ты домой вообще, что ли, не заглядываешь? — осведомился Сол.

Хиггинс посмотрел на старого жулика. Он торчал у дома Сола, потому что ему не хотелось сидеть в номере гостиницы. Погода стояла отличная, и Хиггинс прочитал газету от корки до корки, вполуха слушая трансляцию бейсбольного матча на испанском.

— Нет, — ответил он.

— Это Тони попросил тебя приглядывать за мной, да?

— Какой Тони?

— Валентайн. Я с ним только что виделся. Отдал ему доказательства, достаточные для того, чтобы засадить этого подонка Рико Бланко за решетку.

Билл отложил газету. Может, он и не зря тратил тут время. За машиной Сола притормозил и загудел автобус. Сол показал шоферу кулак в зеркало.

— Может, зайдешь выпить чего-нибудь? — предложил он.

— Ну давай, — согласился Хиггинс.

Квартира Сола оказалась такой, какой он и предполагал. Ничего особенного. В своей жизни Хиггинс сталкивался со множеством преступников. Большинство к старости остается у разбитого корыта. Он посмотрел на многоэтажные дома по другую сторону улицы — они закрывали Солу вид на океан. Между ними едва светилась узенькая голубая полоска. Сол принес ему лимонад.

— Твое здоровье, — сказал он, чокнувшись с Биллом.

Хиггинс сделал глоток.

— Помнишь, как я турнул тебя из Вегаса?

— Как будто это было вчера. Ты все сделал культурно, насколько я помню.

— Не думай, что мне не хотелось тебя взгреть как следует, — отозвался Хиггинс.

Сол посмотрел на него так, словно ни один полицейский ни разу его и пальцем не тронул.

— Так чего ж не взгрел?

Хиггинс пожал плечами.

— Из-за моего роста? Меня часто щадили, потому что я коротышка.

— Это тут ни при чем.

Зазвонил телефон. Сол снял трубку, некоторое время слушал в молчании, потом ответил.

— Кто отправляет бандероли по воскресеньям? — Снова помолчал. — От Тони Валентайна? Ладно, присылайте курьера. — Он повесил трубку. — Ну, порадуй старика. Почему?

— Тип, которого ты обобрал, до тебя попался на покере в одном казино, — смилостивился Хиггинс. — Казино смотрело на него сквозь пальцы, потому что он играл по-крупному. Мне это было не по нутру. И я решил, что так ему и надо, когда ты его надул.

Сол улыбнулся.

— У правосудия длинные руки, да?

— Вроде того.

— Не мог бы ты рассказать, чем занимаешься в Майами с Тони Валентайном?

— Не твое дело, — отрезал Хиггинс.

В дверь позвонили.

— Извини, — сказал Сол и вышел из комнаты.

Хиггинс поднес стакан к губам. Солнечный свет заполнял гостиную, подчеркивая убогость мебели. Хиггинс подумал, что Сол, наверное, живет на пенсию соцзащиты и на старые сбережения. Их немного, но ему хватает. Через пару лет Хиггинсу самому светила пенсия. И эта перспектива его не радовала.

До него донеслись резкий хлопок пистолетного выстрела и крик Сола. Хиггинс подскочил с дивана, рассыпав кубики льда по полу. Рука по привычке потянулась к оружию, которого при нем не было. Сол ввалился в комнату. По его лицу текла кровь.

— Беги, — сказал он.

Хиггинс не знал, куда бежать. Сол метнулся мимо него, за ним вбежал человек с чулком на голове. Он навел на Хиггинса «смит-вессон» сорок пятого калибра. Через мгновение Хиггинс лежал на полу, сжимая бедро.

В глубине квартиры послышался звон разбитого стекла. Человек в чулке вернулся, опустился на корточки, обшарил карманы Хиггинса, потом встал, прихватив сотовый Билла, и вышел из квартиры.

Хиггинс осмотрел рану на ноге. Кровь била из нее, как гейзер. Он снял носки, связал их вместе, дополз до кухни и нашел в одном из ящиков деревянную ложку. С помощью ложки и носков смастерил жгут, наложил его в нескольких сантиметрах от раны и затянул так, чтобы кровотечение остановилось.

Потом разыскал телефон, набрал 911 и сказал оператору, что в него стреляли. А вот с адресом вышла загвоздка.

— Держитесь, — подбодрила его оператор.

Хромая, он обошел квартиру в поисках Сола. Заглянул в дверь гостевой спальни. Пол и покрывало были испачканы кровью. Ветер яростно дул в разбитое окно. Комната начала вращаться, и он понял, что сейчас отключится.

Хиггинс сделал несколько глубоких вдохов, потом заставил себя подойти к окну и посмотреть вниз. Четырьмя этажами ниже в прямоугольном бассейне плавал Сол Хайман, по воде расплывалось кровавое пятно.


Хохоча, Рико Бланко мчался на юг по шоссе I-95. У старика, когда он сиганул из окна, выражение лица было — мама не горюй. Напуганное, но и пристыженное. Как будто он знал в глубине души, что всех болтунов ждет одно. Их топят.

Рико включил радио. Передавали трехчасовые новости. Еще не вечер. Это было одним из любимых выражений Джона Готти. Вот украдут они что-нибудь — грузовик шуб, или контейнер из самолета в аэропорту Кеннеди, или что-то в доках, — а Джон говорит: «Еще не вечер», — и тогда они снова идут на дело и крадут еще что-нибудь. Умел поставить дело.

Затрезвонил сотовый. Рико взял телефон и понял, что это как раз тот, который он только что украл. Он решил все равно послушать. В трубке стоял треск.

— Привет, Билл, это Тони Валентайн.

Стало быть, тот тип, которому он попал в ногу, тоже замешан. Рико пожалел, что не прикончил его.

— Ты покойник, — сказал он Валентайну, выбросил сотовый в окно и опять засмеялся.

Через пять минут запел его собственный телефон. Рико взглянул на экран. Хорхе. Рико стиснул зубы. Хорхе ни при каких условиях не должен был звонить ему, особенно на сотовый, по которому их могут подслушать. Вскоре телефон умолк.

Он доехал до того места, где I-95 переходило в шоссе «Дикси», которое привело его в Корал-Гейблс[136] и дальше — в жилой комплекс. Комплекс представлял собой нечто среднее между унылой «Маленькой Гаваной» и сверхдорогим Корал-Гейблс. Примерно то же самое, что можно видеть на юге Майами. Богатство и бедность бок о бок.

Он поднялся на лифте на четвертый этаж. Хорхе открыл дверь и удивленно посмотрел на Рико. Он был в нижнем белье. Его огромное двухметровое тело заполняло весь дверной проем.

— Я же сказал, никогда не звони мне, — рявкнул Рико.

— Ну да, но у меня проблема, — ответил Хорхе, впуская его в квартиру.

Квартира утопала в грязи. Стены были заклеены плакатами с девицами из группы поддержки «Майами долфинс» и голой Памелой Ли[137] в пятнах жира. Сосед Хорхе по квартире, Лупе, спал на диване. Телевизор отбрасывал на него тусклый свет. Он был еще выше Хорхе, и его ноги забавно свисали с подлокотника. Они ушли в кухню, Хорхе закрыл дверь.

— Дело такое. Есть у меня подружка, так вот она…

— Деньги, что ли, нужны? — перебил его Рико.

Хорхе скромно потупился. Он родился в Бразилии, где мужчинам положено вести себя по-мужски и не выпрашивать деньги.

— Да, — прошептал Хорхе.

— Залетела?

— Угу.

— Давно?

— Три месяца. Ей нужны две штуки — ну ты понимаешь, для чего.

Рико подавил улыбку. Хорхе было двадцать четыре, а разговаривал он как двенадцатилетний мальчишка. Ребенок в теле мужчины.

— Завтра будут тебе бабки.

— Все?

— Все. Когда игра кончится.

— А с кем играем?

— С «Дьюком».

Глаза Хорхе засияли. Дверь в кухню распахнулась. Вошел Лупе с всклокоченными, как у чудовища Франкенштейна, волосами. Господь создал его устрашающим. Он зевнул, вытянув свои неимоверно длинные руки, и добродушно хлопнул Рико по плечу, отчего тот отлетел к плите.

— Ну, отдашь Хорхе его бабки? — поинтересовался Лупе.

— Завтра, — ответил Рико, сжимая его руку. — Завтра вы получите свои деньги. Оба.

— О чем разговор? — не понял Лупе.

Хорхе вытащил баскетбольный мяч из-за холодильника и начал стучать им об пол у себя за спиной. Лупе по неграмотности предоставлял Хорхе заполнять бланки. Они оба были тупы, как пробки, и Рико пришлось потратить небольшое состояние, чтобы пропихнуть их в Колледж Майами.

Хорхе перестал стучать и бросил мяч через кухню. Пролетев в сантиметре от носа Рико, он шлепнулся в здоровенную ладонь Лупе.

— Завтра играем по-взрослому, — подытожил Хорхе.

36

Отправившись в казино миканопи с Джерри, Валентайн позвонил на сотовый Биллу Хиггинсу но в ответ услышал истеричные гудки «занято». Ему не нравилось слушать угрозы от других, и сын попытался успокоить его:

— Пап, да просто ты не туда попал. С мобильниками все время такое.

— Тот тип сказал, что я покойник.

— Добро пожаловать в южную Флориду.

Глэдис Мягкие Крылья ждала их в вестибюле казино. Она не скрывала своих эмоций и выглядела разъяренной, как бык.

— Где вы пропадали? — спросила Глэдис, постучав по циферблату наручных часов. — Старейшины ждут вас уже полчаса. Это недопустимо.

Валентайн с трудом сдержался, чтобы не послать ее куда подальше. Он вообще не обязан был этим заниматься. Его интересовал Рико. А проблемы Бегущего Медведя больше не вписывались в его уравнение.

— Можем уйти, — предложилВалентайн.

— Что за шутки? — Она обожгла его взглядом.

— Я серьезно. Ни вы, ни ваша жалкая поза мне не нужны. Тем более не нужны мне деньги племени, из которых я, между прочим, еще не взял ни гроша. — Валентайну показалось, что у Глэдис из ушей повалил пар. Завернув за угол, он скрылся в туалете. Когда Тони вернулся, она выглядела спокойнее. — Ну что, теперь мы поняли друг друга?

— Да.

— Тогда пошли.

Глэдис вывела их через заднюю дверь на стоянку, к трейлеру, служившему зданием суда до окончания строительства настоящего. Внутри за двумя длинными столами восседали старейшины племени. Слева от них сидел Бегущий Медведь в наручниках. Справа — Гарри Гладкий Камень, трое обвиняемых дилеров, тоже в наручниках, и их адвокат. Позади стояли те же шесть полицейских племени, вооруженные теми же дробовиками.

В центре комнаты находился реквизит, который Валентайн попросил Глэдис принести: стол для блэкджека, мольберт с бумагой для рисования и маркеры.

— Займите их на пару минут, — попросил Валентайн.

Она испуганно на него покосилась.

— В каком смысле?

— Говорите что-нибудь.

Глэдис заговорила, а Валентайн принялся рисовать на мольберте. Читая лекции для управляющих казино, он просил, чтобы кто-нибудь засекал время по секундомеру, пока он пишет. И всегда укладывался в пять минут.

Через четыре минуты он надел колпачок на маркер и перевел взгляд на Бегущего Медведя. Совсем скоро вождь станет свободным человеком и продолжит помогать людям улучшать их собственную жизнь. Такой платы за труды вполне достаточно, подумал Валентайн. Глэдис догадалась, что будет дальше.

— Мистер Валентайн собирается объяснить, как наши дилеры блэкджека обманывали клиентов. Мистер Валентайн сообщил мне, что способ мошенничества — который он называет «крупняк/мелочь» — абсолютно нов. Что, на мой взгляд, означает, что Гарри и его шайка — не какие-нибудь рядовые и заурядные жулики.

— Протестую! — крикнул адвокат обвиняемых, вскакивая со стула.

— Сядь, — велел ему главный старейшина.

— Но…

— Помолчи. Мистер Валентайн, вам слово.

Валентайн подошел к мольберту и указал на свои записи.

— Прежде чем я начну, позвольте задать вам вопрос. Кто-нибудь из вас знаком с этой таблицей?

Пятеро старейшин надели очки и посмотрели на доску. Потом посовещались между собой, и главный ответил:

— Нет.

Валентайн вздохнул. В Соединенных Штатах триста индейских казино, но большинство из них не понимает основных правил предлагаемых в них игр.

— Что ж, история вопроса такова. В 1962 году математик Эдвард Торп написал книгу, которая называлась «Обставь дилера. Выигрышная стратегия для игры в очко». В своей работе Торп объяснял, как вести счет карт в блэкджеке. Уж про счет карт вы наверняка знаете?

Старейшины кивнули одновременно.

— Отлично. Еще Торп изложил так называемую «основную стратегию». Это самый лучший из существующих способов игры в блэкджек. Правила «основной стратегии» варьируются в зависимости от количества колод. Данная таблица составлена для того количества колод, которое вы используете в своем казино. — Он сделал паузу, чтобы старейшины рассмотрели таблицу. — Я понятно излагаю?

Старейшины снова кивнули.

Основная стратегия
Игра в казино миканопи двумя колодами

УСЛОВНЫЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ:

О — остановиться (открыть карты),

ВК — взять карту,

УС — удвоить ставку,

Р — разделить карты.


— Итак, «основная стратегия» известна большинству тех, кто играет в блэкджек. И уж конечно, всем дилерам и питбоссам. В сувенирных лавках многих казино продаются ламинированные карты с напечатанной на них «основной стратегией». Ими можно пользоваться за игровыми столами.

Один из старейшин пробормотал что-то себе под нос. «Похоже, они чувствуют себя последними болванами», — подумал Валентайн.

— Тут все очень просто. «Основная стратегия» — это то, как надо играть. Причем, если один игрок не пользуется «основной стратегией», другой растолкует ее ему. Или дилер.

— Ага, — отозвался один из старейшин.

Валентайн перешел к столу для блэкджека. Достав колоду из коробочки, он перетасовал ее. Карты были погашены, края их подрезаны, чтобы впоследствии их нельзя было использовать в казино. Он раздал карты на троих: двум игрокам и себе.

Карты игроков Валентайн выкладывал лицом вверх. Из своих же лицом вверх положил только верхнюю. Это была шестерка. Он указал на нее пальцем.

— Чтобы играть согласно «основной стратегии», вы предполагаете, что скрытая карта дилера имеет цену десять очков, потому что в колоде таких больше, чем карт любого другого ранга. Шестерка у меня открыта, стало быть, в сумме — шестнадцать. То есть комбинация слабовата. Понятно?

— Да, — ответил главный старейшина.

Валентайн указал на карты первого игрока, пару семерок.

— Сэр, — обратился он к старейшине, сидевшему у дальнего конца стола, — давайте представим, что эти семерки ваши. Как вы станете действовать?

Старейшина посмотрел на таблицу.

— Я разделю карты.

— Великолепно. — Валентайн указал на карты второго игрока, восьмерку и двойку.

— А с этими что? — спросил он того же старейшину.

Тот еще раз всмотрелся в буквы таблицы.

— Удваиваю.

— Верно. Да, обе ставки рискованны. Когда разделяешь пару, удваиваешь ставку. То же самое с простым удвоением ставки. Но согласно «основной стратегии» как раз самое время это сделать, потому что дилер, скорее всего, проиграет. Ясно?

Старейшины закивали. Валентайн взглянул на Гарри Гладкого Камня и троих дилеров. По их рубашкам расплывались пятна пота. Их жизни вот-вот должны были измениться навсегда.

— Давайте сделаем вид, что я только что раздал карты. Но на этот раз у меня открылась не шестерка, а десятка. — Валентайн указал на семерки первого игрока и повернулся к старейшине на дальнем конце стола. — Как вы станете играть?

Тот глянул на таблицу.

— Возьму карту.

— А разделить не хотите?

— Нет.

Указав на восьмерку и двойку, он спросил:

— А тут что?

— Тоже возьму карту.

— Не удвоите?

Старейшина покачал головой.

— Почему?

— Потому что «основная стратегия» не советует.

Взяв две свои карты, Валентайн сделал несколько шагов вперед. Он перевернул шестерку лицом вверх и взял ее в правую руку, а в левую — десятку.

— Будем считать, что шестерка — это мелочь, а десятка — крупняк. Эти карты вынуждают игрока принимать определенные решения. Мелочь вредит дилеру, крупняк — помогает. Пока все понятно?

Старейшины закивали. Их примеру последовали Глэдис и Джерри.

— Итак, вот как работает эта схема. У ваших дилеров в одежде спрятан крошечный кусок наждачной бумаги.

— Протестую, — встрял адвокат ответчиков. — Бездоказательно.

Глэдис Мягкие Крылья поднялась и попросила предъявить пакет улик, изъятых из шкафчика Карла Чернорога. Полицейский поставил пакет перед всеми. Из него извлекли флакон просроченного аспирина. Полицейский открыл его и продемонстрировал кусочек наждачной бумаги.

Адвокат фыркнул.

— Ваши дилеры шлифовали края карт для игры, — продолжил Валентайн. — У крупняка — одну сторону, у мелочи — другую. Поэтому и могли определить ранг на ощупь. Мухлевали они в процессе раздачи. Положив себе первую карту, дилер трогает край и узнает, какого она ранга. То же самое он проделывает и со второй картой. И переворачивает ту, у которой ранг выше. Таким образом он показывает крупняк и вынуждает игроков принимать неверные решения. У них нет шанса выиграть.

— Почему же это не сказывается на сборе? — спросил главный старейшина.

Сбором называлась сумма, которую должна приносить каждая игра. Она рассчитывалась на основе средней доли выигрышей. Валентайн указал пальцем на Гарри Гладкого Камня, который съежился на своем стуле.

— Об этом позаботился Гарри. Он забирал разницу и распределял между дилерами и собой.

— Наших бухгалтеров это должно было насторожить.

— Бухгалтеры — ваши соплеменники? — уточнил Валентайн.

Старейшины рассвирепели, как и все остальные за столом. Валентайн решил, что политесов уже достаточно, и подошел ближе к тем, кому предстояло принимать решение.

— Ваши бухгалтеры в доле. И еще несколько служащих, включая Билли Тигра. Такое мошенничество нельзя долго утаивать, так что многие уже в курсе. На самом деле, господа, ваш бизнес превратился в криминальный. Вам нужно срочно взяться за ум. В противном случае вы рискуете оглаской. А это будет означать крах для всех индейских казино в стране. Для начала можете изучить теорию и практику азартных игр. Потом вам следовало бы поменять политику компании. Например, перестать брать на работу бывших заключенных. Фактически вы все виновны — то ли по недомыслию, то ли по причине нехватки здравого смысла и неумения контролировать ситуацию.

Глэдис тяжело вздохнула. Она, конечно, не выбрала бы такой довод в качестве решающего. Старейшины столпились кучкой. Через несколько минут главный старейшина велел Гарри Гладкому Камню и троим дилерам подняться.

— Хотите ли вы сказать что-нибудь в свою защиту?

Гладкий Камень смотрел прямо перед собой, остальные — в пол. Кондиционер гудел надсадно, словно собирался взорваться. Один из полицейских выключил его, и в трейлере повисла мертвая тишина.

— Нет, — буркнул Гладкий Камень.

У дилеров тоже не нашлось слов.

— Очень хорошо, — сказал старейшина. — Властью, данной нам народом миканопи, совет признает вас виновными в обмане племени и убийстве Карла Чернорога. Вы будете переданы полиции округа Брауард вместе с уликами, представленными здесь сегодня, и предстанете перед судом белых. — Он умолк на секунду, потом продолжил: — Вы — позор для ваших предков. Для всех нас.

Полиция племени вывела осужденных из трейлера.


Валентайн смотрел, как они выходят один за другим. Единственным свидетельством, представленным здесь, был он сам. А это означало, что ему придется задержаться для допросов, дачи показаний и слушания дела в суде присяжных. Он снова станет частью этой системы, независимо от того, по сердцу ему это или нет.

Такая перспектива, к его собственному удивлению, привела его в уныние.

Валентайн подошел к столу ответчика. Джерри улыбался, и Валентайн вдруг осознал, что его сын впервые увидел своими глазами, чем он зарабатывает на жизнь. Полицейский снял наручники с Бегущего Медведя. Вождь протянул руку, Валентайн пожал ее.

— Джек Легкоступ показал им этот фокус, да? — спросил Бегущий Медведь.

Валентайн кивнул.

— Повернув его в пользу игрока и показывая мелочь, Легкоступ сделал так, что пьяный англичанин выиграл подряд восемьдесят четыре раза.

— Совершенно верно, — подтвердил Валентайн, глядя, как старейшины покидают трейлер. Ни один из них не подошел поблагодарить его. Видимо, его нагоняй оскорбил их, решил он. — Пошли, — сказал Валентайн сыну.

— Вождь и я приглашаем вас сегодня вечером поужинать, — остановила их Глэдис. — На Лас-Олас есть чудесный ресторан. Нам кажется, он вам понравится.

Валентайн подумал было согласиться, поскольку уже несколько дней толком не ел. Вот только в нем засело какое-то неприятное чувство. Ему не хотелось больше помогать казино, даже если они помогают людям. Возможно, завтра это пройдет, но то будет завтра.

— Нет, спасибо, — ответил Валентайн.

Глэдис и Бегущий Медведь посмотрели на него обиженно, а Джерри — растерянно.

Валентайн вышел из трейлера.

37

Шоссе I-95 было, как всегда, похоже на сумасшедший дом. Джерри сидел за рулем и беспрестанно бросал на отца недовольные взгляды.

— Пап, грубовато ты с ними, — наконец не выдержал он.

— Они тебе что, друзья? — огрызнулся Валентайн. — Мы им ничего не должны.

— Но ты им помог. Они хотели отблагодарить.

— Я много кому помогаю. Отблагодарить можно и деньгами.

— Да я не об этом. Не обязательно ж было так сурово с людьми разговаривать. — С правой полосы их подрезала машина, Джерри ударил по клаксону. — Кстати, а чего ты с ними так сурово?

Валентайн отвернулся к окну. Дома в шкафу висел его желтый костюм. А в его кармане лежал билет на самолет до Мемфиса. Он сделал глубокий вдох.

— Стоя там, перед старейшинами, я вдруг вспомнил, почему мне так нравилось колесить по стране с Кэт.

— И почему же?

— Потому что временами мне противно работать на казино.

— И сейчас как раз такое время?

— Да.

— Думаешь опять вернуться к Кэт?

На самом деле он думал о том, чтобы полететь в Мемфис на будущей неделе и посмотреть на нее из зала. Поддержать ее, не поднимаясь на ринг.

— Да.

— Короче, получается, ты хочешь время от времени расслабляться, но совсем лавочку прикрывать не собираешься.

Валентайн кивнул.

— Именно это я и хотел сказать.

— Тогда тебе нужен напарник.

Валентайн резко повернулся. Джерри на мгновение оторвал взгляд от дороги, и они посмотрели друг другу в глаза. Потом он снова уставился на шоссе.

— Ты же шутишь, правда? — сказал Валентайн.

— Мейбл говорит, у тебя дел невпроворот, одному не потянуть. А я все равно продаю бар. Если у меня останутся деньги, после того как я верну тебе пятьдесят тысяч, которые должен, я бы купил долю в «Седьмом чувстве».

Валентайн моргнул. Вернул долг? Купил долю? Эти три дня не перевешивали последние двадцать два года. И Джерри не значился в его списке потенциальных напарников.

— Я прикинул, ты ж меня научишь, как чего, — продолжал Джерри. — Будет здорово. И ты сможешь больше общаться со мной, Иоландой и своим внуком.

Валентайн снова моргнул.

— У вас будет мальчик?

— Угу. Иоланда сделала УЗИ.

— Имя уже выбрали?

— А то как же.

— И?

— Подожди, пока родится, пап, — рассмеялся Джерри.

Валентайн смотрел на проносящиеся мимо машины. Джерри предложил ему стать частью своей семьи. Это, конечно, хорошо. Но готов ли Валентайн проводить время с сыном, Иоландой и внуком? Это ведь как будто возвращение в прошлое, и он не уверен, что хочет этого. Зазвонил его телефон. На экране высветилось «номер не определен». Валентайн ответил. Это был Билл Хиггинс.

— Тони, в меня стреляли.


Приемный покой «Скорой» в медицинском центре «Гора Синай» был запружен стариками и больными. Хиггинс, один из двух, поступивших с огнестрельным ранением, лежал в палате с двумя пациентами, подключенными к аппаратам искусственного дыхания. Сола Хаймана, второго пострадавшего, поместили в другую палату.

Валентайн подвинул стул к койке Билла. Он открыл глаза.

— Возьми мою карту, пожалуйста.

Валентайн вынул карту из кармашка на спинке кровати.

— Ну, что там написано? — спросил Билл.

Валентайн прочитал описание раны. Пуля не задела кость ноги. Насколько Валентайн мог понять, врач ожидал, что Билл поправится и осложнений не будет.

— Отлично. Хотел убедиться, что он мне не врет.

Валентайн вернул карту на место. В коридоре, у дверей палаты, стоял полицейский. Северный Майами был раем для пенсионеров. Стрельба в людей не считалась здесь нормой, как в нескольких милях к западу или югу отсюда.

Билл подозвал Валентайна поближе.

— В нас стрелял Рико Бланко.

— Ты уверен?

— У него на голове был чулок. Но он что-то сказал, когда Сол открыл дверь. Сол узнал его голос. Это точно он, подонок.

— Когда ты успел поговорить с Солом?

— В «скорой». Нас везли в одной машине.

— Рико забрал у тебя телефон?

— Да. А ты откуда знаешь?

— Я тебе звонил. Он ответил и обещал меня убить.

— Господи. У тебя пистолет при себе?

Валентайн покачал головой. Он оставил свой «Зауэр» дома.

— Возьми мой пиджак, — сказал Билл. — Он в шкафу.

Валентайн снял пиджак и поднес его к кровати. Билл вытащил из кармана ключи от своего гостиничного номера.

— Номер 784. В шкафу есть сейф. Там моя пушка.

— Я не собираюсь стрелять в него, Билл.

— Нет, ты собираешься его взять.

— Я на пенсии, забыл?

— Бывшие полицейские чего-то да стоят, к тому же у тебя есть моя поддержка. Собери доказательства и сдай его в полицию. Окажешь всем большую услугу.

В палату вошли врач в белом халате и женщина-инспектор в штатском. Валентайн уже успел представиться ей, и она разрешила ему проведать Билла.

— Время вышло. Мне нужно поговорить с вашим другом.

— Код 7474, — прошептал Билл.

Валентайн похлопал его по плечу.

— До скорого.


Палата Сола Хаймана находилась в самом конце коридора. У двери сидел полицейский в униформе и читал потрепанный журнал «Пипл». Валентайн заглянул в палату. Сол лежал там один, в нос убегали трубочки, закачивавшие какие-то жидкости в его тело. Он был без сознания, руки и ноги — в гипсе. В шаге от того света.

— Какие прогнозы?

— Жить будет.

— Человек, который стрелял в него, может попробовать еще раз, — предупредил Валентайн.

Полицейский поднялся.

— Вы кто такой?

Валентайн протянул ему визитку.

— Он помогал мне в одном деле.

Полицейский убрал карточку в карман.

— Особые приметы можете назвать?

Валентайн описал Рико во всех подробностях, включая цвет усов. Обычно его не очень заботила судьба преступников, но гут все было иначе. Сол помог ему и из-за этого чуть не погиб. Валентайн чувствовал себя обязанным ему.

— Не беспокойтесь, — сказал полицейский, — мы его возьмем.

«Если я не успею это сделать раньше», — подумал Валентайн.

38

Рано утром в понедельник Водяной растолкал Мейбл, чтобы она проснулась. Он разрешил ей сходить в ванную, потом привязал ее ноги к стулу. Она хотела есть, но это его не волновало. Водяной силился понять, как пользоваться «Давидом».

«Давид» был прикреплен у него на поясе. Два проводка сбегали в брюки, по одному в каждую штанину, и тянулись к ботинкам. В каждом ботинке было по два переключателя: один над большим пальцем, другой под ним. Они соответствовали кнопкам на учебной клавиатуре, которая лежала на коленях Мейбл.

— Ну давай, еще раз покажи, — велел Водяной.

Мейбл скованно кивнула. Она проснулась как будто окаменевшая, как плывущий в спасательной шлюпке человек, обнаруживший, что вода кончилась. Мейбл знала, что умрет и что это только дело времени. Она взяла блокнот со стола и указала на схему, которую нарисовала накануне.

— «Давид» высчитает лучший вариант игры в блэкджек, отталкиваясь от того, какие карты вам выпали. Необходимая компьютеру информация вводится с помощью цифровых кодов. Всего кодов пятнадцать. Каждый из переключателей в ваших ботинках отвечает за одну из четырех цифр: восемь, четыре, два и один. Нажимая на переключатели отдельно или в комбинациях, вы можете ввести любое число от одного до пятнадцати. Пока понятно?

Водяной скривился.

— Чего ты мне тут лекции толкаешь? Как остальная хрень работает?

— Я как раз подхожу к этому.

— Давай на картах покажи, — велел он.

Мейбл огляделась в поисках карт. Недавно она видела их в руках Водяного, а теперь их нигде нет. Он постоянно перекладывал вещи, а потом выходил из себя.

— Я не знаю, куда вы их дели, — разозлилась Мейбл. — Придется открыть новую колоду.

Водяной обшарил ящики стола и на дне одного из них нашел несколько запечатанных колод. Он бросил одну ей на колени.

— На.

Мейбл развернула карты, не сводя глаз со стола. В среднем ящике она заметила открытую коробку, в которой обычно хранился «Зауэр», полуавтоматический пистолет Тони. Он показал его в тот день, когда она начала на него работать. Раз пистолета нет в ящике, значит, Тони забрал его с собой? Или он где-то в доме?

— Не тормози, — рявкнул Водяной.

Мейбл перетасовала карты. Тони большую часть времени проводил в кабинете, вполне логично, что пистолет тоже лежал здесь. Но только накануне Водяной обыскал всю комнату, и никакого оружия не нашел.

— Ну?

Мейбл выложила две карты на стол: девятку и двойку. Водяной несколько секунд смотрел на них в упор. Потом перевел глаза на схему Мейбл.

— Твою мать, — пробормотал он.

— Сначала вводите число двенадцать, чтобы сообщить компьютеру, что начался новый кон, Дальше — число один, то есть количество колод в игре.

Водяной задвигал пальцами в ботинках.

— Ну, — неуверенно отозвался он.

— Теперь введите число одиннадцать, сумму выпавших карт.

— Ну.

Мейбл положила две карты себе: одну лицом вверх, другую — вниз. Лицом вверх легла шестерка. Водяной ввел ее ранг без подсказки и ухмыльнулся. «Давид» отвечал сигналами азбуки Морзе, которые он чувствовал кожей. Видимо, компьютер ответил ему и подсказал, как лучше играть, догадалась Мейбл.

— Он два раза прожужжал, — сказал Водяной. — Это чего значит?

— Долго или коротко?

— Долго.

— Это означает, что вам следует удвоить ставку.

— И я кон возьму?

— Так говорит «Давид».

— Ну лады, удваиваю. Давай еще карту.

Мейбл положила перед ним карту. Десятка. У Водяного получалось двадцать одно очко, самый лучший из возможных результатов. Она перевернула свою карту. Десятка. Значит, у нее в сумме шестнадцать. По правилам она должна была взять себе еще одну карту. Выпала семерка. Перебор.

— Вы выиграли, — сказала Мейбл.

Водяной смотрел на нее озадаченно. Она поняла, что он так и не уяснил, как работает «Давид».

«И слава Богу», — подумала Мейбл.


Швейцар «Лоуза» косо посмотрел на его «Хонду».

Валентайн все утро говорил с Джерри о его желании стать партнером отца по бизнесу. Джерри, по своему обыкновению, ничего не продумал — например, где будет жить или где возьмет денег, чтобы купить машину для Иоланды и ребенка, — и, подъезжая к гостинице, Валентайн засомневался. Отдав ключи швейцару, он кое-что вспомнил. Джерри собирается вернуть ему долг, продав бар. Следовательно, в руках Валентайна окажется пятьдесят тысяч долларов.

— Пора купить новую машину, как думаете? — обратился он к швейцару.

Билл поселился на седьмом этаже. Валентайн открыл дверь его ключом и сунул голову в номер.

— Есть кто дома?

Он вошел.

На тумбочке стояли свежие цветы. На подушке лежала мятная конфета. Джерри схватил ее.

— Положи, где взял.

— Ну, пап, ты ж сказал, он сюда не вернется.

— Не важно. Ты за это не платил.

Джерри положил конфету на место. Открыв шкаф, Валентайн нашел сейф за вешалками и достал из бумажника листок с кодом. Он ввел цифры, сейф зажужжал. Внутри обнаружился «Глок» тридцать восьмого калибра и новая обойма.

— Ну, что скажешь? — спросил Джерри.

Пистолет лежал в ладони основательно и надежно. Валентайн убрал его в карман. Он знал, о чем спрашивает сын. «Пап, давай соглашайся. Скажи „да“ прямо сейчас».

— Мне одно не дает покоя, — сказал Валентайн.

— Что?

— С чего у тебя вдруг засвербело стать законопослушным?

Джерри даже ухом не повел.

— Не хочу, чтобы мой сынишка знал, что я был преступником.

Лучшего ответа нельзя было придумать, только Валентайн на него не купился. Он знал своего сына как облупленного.

— Давай все по очереди.

— В каком смысле?

— Сначала ты продашь бар, отдашь мне долг, потом переедешь, а потом уж начнешь работать со мной. — Валентайн умолк и посмотрел Джерри в глаза. — И я буду твоим начальником. Ясно?

Джерри покорно кивнул.

— Ясно.

39

Клуб «Гедо» находился на узкой улочке в Саут-Бич. Его окна были оклеены глянцевыми плакатами с изображением нагих красоток. «Голая грудь, голые попки, минимальный заказ: два напитка». Свирепого вида вышибала сидел на табурете у дверей.

Рей Хикс нашел в конце квартала свободное место, чтобы припарковаться. Мистер Борегар сидел подле него и слушал радио. Покидая больницу, он ухитрился стащить зеленую шапочку хирурга с проезжавшей мимо каталки и теперь комично напялил ее себе на голову.

Хикс посмотрел на друга. Предыдущий хозяин мистера Борегара кастрировал его, но Хикс сразу заподозрил, что нож хирурга оказался неточен и в шимпанзе осталось мужское начало. Мистер Борегар любил женщин. Обожал смотреть на их фотографии и на них самих, когда они заглядывали в трейлер Хикса. А то, что он никогда не воплощал свои порывы в действия, ничего не значило. Они у него были, в этом и состояла проблема.

Хикс выключил радио. Мистер Борегар недовольно зашлепал губами.

— Сейчас мы перейдем через улицу вон туда, — предупредил Хикс. — Там будут женщины. Голые. Их трогать нельзя. Тебе ясно? Их трогать нельзя.

Мистер Борегар явно расстроился. Хикс как-то наткнулся на «Плейбой» в его клетке. Все картинки с обнаженными девицами были затерты почти до дыр. Шимпанзе вздохнул.

— Спасибо, — сказал Хикс.

Они пересекли улицу и выглядели при этом не более странно, чем любая другая из десятков чудаковатых пар, которые попадались на глаза Хиксу, пока он ехал по Саут-Бич. Вышибала вскочил со стула.

— Вам сюда нельзя!

— Разберись с ним, мистер Борегар.

Даже ослабленный после ранения мистер Борегар был сильнее любого человека. Вышибала перелетел через капот стоявшей рядом машины и глухо ударился о тротуар. Шимпанзе победоносно забарабанил в грудь.

Интерьер клуба напоминал пещеру. Клиенты утопали в ярких лучах прожекторов. Хикс вошел сквозь занавеску из ниток бисера. На сцене танцевали три голые девушки. Мистер Борегар издал вопль первобытного человека.

Звук был ужасающий. Клиенты попрятались под столы, кто-то скрылся в туалете, кто-то выбежал на улицу. Из-за барной стойки выпрыгнул человек в мятой рубашке и замахал бейсбольной битой. Мистер Борегар отнял ее и стукнул его.

— Дай-ка сюда, мистер Борегар.

Шимпанзе бросил ему биту. Хикс пересек зал. На дальней стене висело мутное зеркало, он ударил по нему битой. Стекло дождем хлынуло на пол, открыв кабинет по другую сторону. Хикс и мистер Борегар вошли через дверь.

За столом сидел испуганный латиноамериканец со спущенными штанами. Под столом пряталась голая девушка.

— Где Рико Бланко? — спросил Хикс.

— Уберите вашу гребаную обезьяну! Я просто диджей.

Девушка заплакала. Хикс поднес биту к лицу диджея.

— Отвечай.

— Он вечером будет на баскетбольном матче.

— Во сколько?

— В семь, может, в полвосьмого.

— Где?

— Стадион «Американ эрлайнз».

— Далеко отсюда?

— Прямо по нашей улице.

— Он на своем лимузине поедет?

— У него другой тачки нет.

— Советую тебе не звонить ему, — предостерег Хикс.

Диджей дрожал. Мистер Борегар смотрел на девушку и пускал слюни.

— Да уберите же его!

— Знаешь, какое чувство у шимпанзе самое сильное?

— Нет…

— Нюх. Я могу отпустить его в Саут-Бич, и он найдет тебя за час. А может, и быстрее. А знаешь, что он тогда сделает?

Диджей не хотел знать. Он снял золотой крестик с шеи.

— Клянусь Богом, я ничего не скажу Рико.

Вернувшись в машину, Хикс дал мистеру Борегару батончик «Сникерса» в качестве вознаграждения за то, что тот не тронул девушку. Шимпанзе выкинул шоколадку в окно. Такое количество обнаженных тел зажгло его. Он взял свое укулеле. Песня, которую он заиграл, была очень знакома. Хикс не слышал ее много лет.

«Лайла».

40

Телефон в бунгало Найджела затрезвонил в четыре.

Они спали. Кэнди открыла глаза первой и потрепала любовника по волосам. Вчера ей хотелось убить его. Сегодня она любила его сильнее, чем когда-либо. Ее мать говорила: если сначала любишь человека, потом ненавидишь, потом снова любишь, эти отношения, скорее всего, будут серьезными. На десятом звонке Найджел перегнулся через нее и снял трубку.

Звонил Рико.

Найджел перевалился и сел на краю кровати, прижав трубку к уху плечом.

— Да с полчаса, — сказал он.

Повесив трубку, он нежно шлепнул Кэнди по попке.

— Одевайся. Поедем на баскетбол.

— Это тот матч, на который ты ставишь двести штук?

— Да.

— Мне все же кажется, это ошибка, — ответила она, свесив голову с кровати.

— Да брось ты, — махнул он. — Это всего лишь деньги.

Найджел ушел в ванную и закрыл дверь. Кэнди сползла с кровати и вытащила визитку Тони Валентайна из сумочки. Потом набрала номер его сотового. Валентайн ответил после второго гудка.

— Хотите прижучить Рико Бланко? — спросила она.


Знаменитости никогда не приходят вовремя. Рико мерил вестибюль шагами, когда Найджел и Кэнди наконец появились спустя сорок пять минут.

Найджел подошел к стойке администратора и вызвал управляющего гостиницей. Все вчетвером они отправились в комнату за стойкой, где находились сейфы для хранения ценных бумаг. Найджел достал ключ, открыл свой сейф и начал вытаскивать стопки стодолларовых купюр и бросать их в кожаную сумку Кэнди. Остановился он после двадцатой.

Рико донес сумку до лимузина и положил на заднее сиденье, куда сели Найджел и Кэнди. Рико плюхнулся за руль.

Демаркационная линия между стильными мира сего и остальным Майами-Бич проходила по 26-й улице. Тротуары были запружены пенсионерами в пестрых нарядах. Доехав до улицы Артура Годфри, Рико включил поворотник.

— Не приходи в ужас от лавочки Бобби Алмаза, — предупредил он, затормозив. — На вид сортир сортиром, но такая у Бобби фишка.

Сравнение с сортиром слишком лестно, подумала Кэнди, входя в магазин. Крошечный и невыносимо душный, он вонял испарениями человеческих тел. За прилавком сидел здоровенный мужчина, напоминавший Джаббу Хата.[138] Рико представил их.

— Очень приятно, — ответил букмекер.

Из задней комнаты вышел кубинец и пересчитал деньги в сумке Кэнди. Она слышала, что Бобби работает на синдикат, который в состоянии покрыть любую ставку. Кубинец что-то сказал и скрылся в комнате.

— Хотите все поставить на Колледж Майами? — уточнил Бобби.

Найджел хрюкнул.

— Сможете это устроить?

— Да влегкую. Не хотите узнать разницу?

В газетной лавке повисла гробовая тишина. Игроки всегда хотят узнать, какова разница. Бобби вел себя разумно, подумала Кэнди. Найджел нахмурился.

— Небось разница-то большая, — предположил он.

— Двадцать к одному.

— Ну так вы берете или мне еще где попробовать?

На прилавке лежал пакет картофельных чипсов, в который то и дело ныряла рука Бобби. Бросив в рот пригоршню, он ответил:

— Беру!

И объяснил правила. Если ставка больше пяти тысяч, синдикат направляет своего человека, который отвозит деньги в укромное место, там их пересчитывают и проверяют, не подделка ли. Только после этого ставка принимается.

Найджел согласился на его условия. Бобби выдал ему расписку.

Вернувшись в лимузин, Рико едва сдержался, чтобы не расцеловать Найджела.

— Ну ты красавец, — выдохнул он.


По расписанию баскетбольный матч должен был начаться в половине восьмого. Рико подвез их до «Делано» и пошел с Найджелом в бунгало, чтобы выпить. Кэнди сказала, что хочет прогуляться по пляжу. А сама пошла в «Розовый бар». Там было людно.

— Я здесь, — послышался голос.

Тони Валентайн сидел в угловой кабинке, сливаясь с темным деревом отделки. Кэнди расположилась напротив него.

— Как все прошло?

— Бобби Алмаз принял ставку.

Подошла официантка и приняла у них заказ. Валентайн изучающе смотрел на Кэнди. Она выглядела совсем не так, как накануне на балконе — менее резкой, наверное. Сбрасывает кожу шлюхи, догадался Валентайн.

— А с кем сегодня играет Колледж Майами?

— С Университетом Дьюка.

«Дьюк» был одной из сильнейших баскетбольных команд страны и фаворитом четвертьфинальной серии. Даже их запасные игроки могли на голову разбить лучший состав Майами.

— Найджел не заподозрил, что тут нечисто?

— У Найджела есть компьютерная программа, которая утверждает, что Майами выиграет.

— Это ему Рико ее впарил?

Кэнди улыбнулась.

— Да. Как вы догадались?

— Игра куплена. Но Рико не хочет, чтобы это стало известно. Поэтому он скормил Найджелу одну байку, а Бобби Алмазу — другую. Если его возьмут, полиция не будет знать, какой из них верить.

Официантка принесла напитки. Валентайн сделал глоток кофе и заметил по лицу Кэнди, что у нее внутри происходит борьба. Она не сводила взгляд с лопающихся пузырьков минералки.

— Как мне защитить Найджела, чтобы он не пострадал?

— Расскажи ему обо всем, и о взаимоотношениях с Рико тоже.

— Да он и так знает, что я проститутка.

— Ты ему сказала?

— Вчера ночью. Кажется, он и сам уже догадывался. Я сказала, что ради него завяжу с этим.

— А он?

— Поцеловал меня.

Валентайн допил кофе, Кэнди — минералку. Он хотел сказать ей, чтобы она выбиралась из этой заварушки, пока сама не пострадала. Но молча достал бумажник и оплатил счет.

— И что теперь будет? — спросила Кэнди.

— Вечером пойду на матч и вычислю, что делает Рико. Потом загляну в магазин к Бобби Алмазу. Вы с Найджелом ни в коем случае не входите с Рико, когда он придет за деньгами.

— Ладно.

— Я собираюсь взять Рико, когда он войдет. И отвезти в полицию, чтобы его арестовали. Вас с Найджелом я упоминать не стану.

— А что если Рико будет сопротивляться?

— Разберусь как-нибудь.

Она подалась вперед и сжала его руку.

— Человек слова. Мне это нравится.

Валентайн встал из-за стола.

— Увидимся на матче.

41

— А это что за хрень? — разозлился Водяной.

Мейбл посмотрела на письмо в руке своего похитителя. Обычно она не могла читать без очков, но тут шрифт был достаточно крупным. Водяной нашел последнее послание с угрозой из почты Тони.

— Это от П. О. Койника, — объяснила Мейбл.

— Да вижу. Что я, неграмотный, что ли. Кто прислал?

— Тот, кого мой босс посадил в тюрьму.

На столе зазвонил телефон. Он стоял совсем близко — только руку протянуть. И Мейбл представила, как хватает трубку и кричит во весь голос: «Помогите!» Водяной угадал ее мысли и стиснул ее горло пальцами.

— Сними и скажи «алло». Если это твой босс, отделайся от него.

Он ослабил хватку. Мейбл сняла трубку. Это был Тони.

— У меня звонок на другой линии, — соврала она. — Я тебе скоро перезвоню.

Мейбл повесила трубку. Водяной помахал письмом с угрозой перед ее носом.

— Твой босс легавый.

— В отставке.

— Легавый — это, мать его, пожизненно, — презрительно фыркнул он. — Раз кто-то ему угрожает, он должен был подготовиться. Жить-то всем охота.

Водяной начал обыскивать кабинет Тони, выдвигая ящики и переворачивая их, перетряхивая коробки с шулерским оборудованием. Вскоре половина вещей Валентайна валялась на полу. В комнате был полный бардак.

Водяной бросил письмо от П. О. Койника Мейбл на колени. Она долго смотрела на листок, пока не поняла, в чем суть. Водяной догадался, что в доме есть пистолет, скорее всего, в кабинете. Только он не знал, где именно.


Повернув на шоссе 595, идущее к «Эверглейдсу», Джерри почувствовал, как по рукам побежали мурашки. Он вырос в Атлантик-Сити, потом перебрался в Бруклин и не привык видеть аллигаторов, загорающих на обочинах дорог. Местные называли их «гаторами». На севере страны «гаторы» на сленге означали навороченные ботинки, которые стоили тысячу долларов.

Джерри завернул на стоянку казино. Она была забита: бедняки пытались стать еще беднее. Объехав здание, он припарковался за трейлерами. Джерри видел, как после судебного заседания Бегущий Медведь вошел в один из них, желая поскорее вернуться к работе и не злясь на старейшин. Это произвело на Джерри неизгладимое впечатление.

Он постучал в дверь к Бегущему Медведю и вошел. Вождь появился через мгновение: его длинная тень коснулась капота машины Джерри.

— Джерри, если не ошибаюсь? — спросил Бегущий Медведь.

— Да.

— Чем могу помочь, Джерри?

— Тут кое-что всплыло.

— Что?

— Мой отец хочет засадить того парня, который убрал Джека Легкоступа. Он попросил, чтобы мы с вами его там прикрыли.

Бегущий Медведь задумался над просьбой, потом вошел в трейлер и вскоре вышел в шляпе.

— Поехали.


Валентайн с детства любил баскетбольный чемпионат между колледжами. Но в один прекрасный день пятеро звездных игроков из Университета Сетон-Холл в Нью-Джерси были уличены в нечестной игре. С той поры этот колледж стали называть «Жулик-Холл», и нежные чувства Валентайна к игре прошли.

Колледж Майами играл на крытом стадионе «Американ эрлайнз», где обычно выступала местная команда профессионалов. Все билеты на сегодняшнюю игру против «Дьюка» были проданы, и Валентайн скрепя сердце подошел к спекулянту, болтавшемуся у входа.

— Билеты нужны? — скрипучим голосом поинтересовался тот.

За пятьдесят долларов Валентайну удалось попасть в первый ряд второй секции. У двери охранник заставил его открыть бумажный пакет, который Валентайн держал в руке. Там лежал только что приобретенный бинокль. Охранник пропустил его на стадион.

Крытый стадион был набит битком, зрители пили пиво и развлекались. «Дьюк» выиграл одиннадцать игр кряду, многие его фанаты были одеты в бело-голубые цвета клуба. Валентайн устроился на своем месте и вытащил бинокль. Обе команды вышли на площадку и начали бросать мячи в кольца для разминки.

Валентайн изучил лица зрителей у бортиков. Рыжие волосы Кэнди сияли, как флаг. Она сидела чуть ли не под корзиной. Слева от нее расположился Найджел. Дальше — Рико. Было тепло, но Рико сидел в куртке. Оружие прячет, догадался Валентайн.

Заиграл гимн, потом началась игра.

Много лет назад ему в руки попал отчет о спортивных ставках Комиссии по игорному бизнесу Нью-Джерси. Тогда губернатор Нью-Джерси хотел легализовать спортивный тотализатор и составить конкуренцию Неваде на этом доходном рынке.

Комиссия нарисовала нелицеприятную картинку этого бизнеса. Из целого сонма омерзительных источников они узнали о том, что матчи серии плей-офф в Национальной футбольной лиге были договорными, полуфинал в Уимблдоне предопределен, судьи чемпионатов университетов и профессионалов по баскетболу куплены, в боксе симулировались нокауты, а на ипподромах было в порядке вещей, когда жокей пропускал вперед явного аутсайдера, чтобы тот выиграл заезд.

Объединяло все эти события одно — деньги, которые на них ставились. Несколько миллиардов долларов в год. И комиссия пришла к выводу, что казино Нью-Джерси подвергнут себя риску, если войдут в этот бизнес.


К середине матча «Дьюк» был впереди на четыре очка.

Игра получилась ужасной. «Дьюк» с трудом вытягивал свое преимущество. Игроки выглядели разочарованными, так же как и их тренер. Он был черный, с взрывным характером. Он кричал на своих подопечных, когда те уходили с площадки.

Валентайн сходил к киоску, купил за пять долларов программку и газировку. Возвращаясь на свое место, он, потягивая газировку, пробежал глазами по биографиям игроков. Все члены команды Университета Дьюк были родом со Среднего Запада. Все баскетболисты Колледжа Майами были родом из Флориды, за исключением двух: Хорхе Эстебан приехал из Бразилии, а Лупе Пинто — из Доминиканской Республики. Оба первокурсники и оба начинающие.

Команды вернулись на площадку и начали разминаться. Заняв свое место, Валентайн вытащил бинокль и обшарил взглядом поле в поисках двух иностранцев. У обоих головы были обриты наголо, отчего трудно было определить их возраст. Они попадали мячом в корзину раз за разом из разных точек площадки. Едва заметная улыбка пробежала по лицу Валентайна.

42

Укулеле мистера Борегара умолкло. Хикс колесил по Майами в поисках стадиона «Американ эрлайнз». Он заметил, что шимпанзе почесывает живот. Обычно мистеру Борегару в день требовалось около восьми фунтов еды, и Хикс предположил, что тот проголодался.

— Гамбургер, мистер Борегар?

Шимпанзе взволнованно захлопал в ладоши. Он обожал гамбургеры. Центр Майами был раем фаст-фуда. И вскоре Хикс уже стоял у окошка обслуживания автомобилистов «Бургер Кинга». В громкоговорителе его приветствовал страстный голос латиноамериканца.

— Добро пожаловать в «Бургер Кинг». Желаете попробовать блюдо дня?

— А что это?

— Два чизбургера с беконом по четверть фунта каждый в фирменном соусе. За все доллар девяносто девять.

Мистер Борегар подпрыгнул на сиденье. Он питал слабость к фирменным соусам.

— Заверните десять штук, — попросил Хикс. — И маленькую картошку.

Они перекусили в машине. Мистер Борегар не уважал хлебобулочные продукты, поэтому булочки полетели в окно. Вскоре из ресторана вынырнул охранник, типичный кубинский мачо. Он недобро посмотрел на них и указал на булочки, валявшиеся на земле.

— Вас этому дома научили?

Мистер Борегар высунулся из окна и рыкнул. Охранник в ужасе отскочил. Хикс вышел из машины, опасаясь, что тот может вызвать полицию.

— Прошу вас извинить моего друга.

— Вашего друга?

— Я владелец ярмарки.

— А он… опасен?

— Дружище, это самый умный шимпанзе в мире. Вы музыку любите?

— Ну… да, — ответил охранник.

— Мистер Борегар, сыграй-ка что-нибудь для джентльмена.

Мистер Борегар поднял укелеле с пола и заиграл что-то испанское, вроде калипсо.[139]

— Сдохнуть можно! — изумился охранник.

— Хорош, правда?

— Это ж моя любимая песня, — признался охранник.


В четвертой четверти игры началась нешуточная борьба.

Колледж Майами играл как одержимый, и за пять минут до конца счет сравнялся.

После перерыва Валентайн не сводил бинокля с Хорхе и Лупе. Уж очень необычной парочкой спортсменов они были. Хорхе постоянно задирал соперников и отбирал мяч у нападающих «Дьюка». Он почти не делал бросков по кольцу, предпочитая отдавать пасс и триумф товарищам по команде.

Лупе, чья статистика, указанная в программке, ужасала, играл как одержимый. Отдавал пассы, отбирал мяч, забрасывал его в прыжке, и подборов у него было больше, чем у всех остальных на площадке. Двое игроков «Дьюка» пытались прикрывать его, оставив таким образом без присмотра одного соперника из Колледжа Майами.

За две минуты до сирены Майами повели в счете впервые за матч. Зрители повскакивали с мест, вопя так, словно в жизни ничего лучше не видели. Но Валентайн понимал, что их обманывают. При желании Майами могли легко уйти вперед на десять очков. Хорхе и Лупе играли вполноги. Этим словом нечистые на руку игроки обозначают ситуацию, когда ты играешь всего лишь чуть лучше, чем твой соперник.

Они были профессионалами.


— Твойотец обидел Глэдис Мягкие Крылья, — сказал Бегущий Медведь.

Джерри сжал руль. Он читал где-то, что шоссе 1-95 тянулось более восьмисот миль, и отрезок Майами, всего-то миль десять, был из них самым опасным. Выбравшись из безумного водоворота, Джерри ответил:

— Пожалуйста, принесите ей мои извинения.

— Пусть уж это твой отец сам сделает, — отрезал вождь.

— Я бы не стал на это рассчитывать.

— Почему? — удивился Бегущий Медведь. — Твой отец не в состоянии извиниться?

Джерри затормозил на пятачке, где парковка была запрещена, в сотне ярдов от входа на стадион «Американ эрлайнз». Повернувшись, он посмотрел вождю в глаза.

— Дело в следующем. Папаша моего отца был алкаш и часто бил мою бабку. Когда отец подрос, то выкинул своего папашу из дому. И следующие двадцать лет пытался загладить то, что сделал.

— Получилось?

— Нет, — ответил Джерри.

— Стало быть, он носит в себе чувство вины.

— Да.

Бегущий Медведь хотел что-то сказать, но тут со стадиона на улицу хлынула толпа разгоряченных фанатов.


В последние две минуты «Дьюк» сломался и проиграл семь очков. После финальной сирены горланящие студенты Колледжа Майами бросились на площадку, порвали сетки ограждения и вынесли команду из стадиона на плечах.

В бинокль Валентайн наблюдал, как Рико, Найджел и Кэнди уходят. Он поспешил в фойе и подбежал к дверям. Они стояли на вип-парковке.

Валентайн вышел на улицу. Машина, стоявшая на другой стороне, помигала ему фарами. Это был Джерри. Рядом с ним сидел Бегущий Медведь. Валентайн забрался в машину.

Через минуту с парковки вырулил лимузин Рико. Джерри завел мотор и вклинился в поток.

— Ты понял, что у Рико на уме? — спросил он.

— Да. Он откопал двух профи, помог им поступить в Колледж Майами и заплатил им, чтобы играли вполсилы до этого матча.

Джерри чуть не врезался во внедорожник, набитый фанатами.

— Колледж Майами победил? Знаешь, каковы были их шансы?

— Двадцать к одному, — ответил Валентайн.

Джерри шлепнул по рулю.

— Ты просек, что все так и будет, да?

— Я знал, что игра договорная, если ты это имел в виду.

— А чего мне не сказал?

Валентайн подался вперед в просвет между сиденьями, покосился на Бегущего Медведя, которого, кажется, забавлял их разговор, и повернулся к сыну, которого разговор злил.

— Рули себе. Ладно?


Рей Хикс припарковался на муниципальной стоянке в двух кварталах от центра. Оставив мистера Борегара в машине слушать джазовый канал, он дошел до стадиона «Американ Эрлайнз» и стал дожидаться, когда выйдут зрители. Рико Бланко и двое его спутников появились в числе последних. Рико сиял от счастья. «Ну, это ненадолго», — подумал Хикс.

Он добежал до машины. Мистер Борегар прибавил звука и теперь хлопал в ладоши в такт песне Сэма Кука. Хикс выехал со стоянки, протянул кассиру талончик и нервно заерзал, дожидаясь, пока тот подсчитает время стоянки.

— Сдачу оставьте себе, — сказал он, бросив кассиру двадцатку.

Хикс рванул по улице. Черный лимузин Рико промелькнул мимо в обратном направлении. В зеркале Хикс разглядел, что он повернул на светофоре налево.

Развернуться было негде. Свернув в проулок, Хикс подождал, пока с десяток машин пронеслось мимо. Мистер Борегар разволновался и заиграл все ускоряющуюся мелодию, как в старых вестернах.

Хикс постукивал пальцами по рулю. Иногда его друг совсем не радовал его. Сейчас был именно такой случай.

43

Артур Годфри был знаменитым радиоведущим в пятидесятые. Однажды ни с того ни с сего он уволил своего закадычного друга в прямом эфире. Мать рассказала об этом Кэнди, и с той поры она возненавидела Артура Годфри, хотя больше ничего о нем не знала.

Рико припарковался рядом с газетной лавкой Бобби Алмаза на улице Артура Годфри. Ночь стояла дивная. Тротуары кишели старичками и старушками. Кэнди прижала руку к животу и простонала. Найджел взглянул на нее.

— Ты в порядке, солнышко?

— Что-то мне… нехорошо.

— В холодильнике есть лимонад, — бросил Рико с переднего сиденья. — Моя мать всегда говорила, что пузырьки углекислого газа помогают от боли в желудке.

Кэнди сделала вид, что ей плохо, и прикрыла глаза. Найджел погладил ее по руке.

— Может, в машине останешься? — предложил он.

— Только если ты останешься со мной.

— Ну конечно, — согласился Найджел.

Кэнди прищурилась, чтобы видеть отражение Рико в зеркале. Он буравил ее взглядом, сжав зубы. Рико хотел, чтобы они вошли все втроем, тогда у Бобби Алмаза не возникло бы подозрений.

— Ну сам смотри, — отозвался Рико.

Кэнди услышала, как хлопнула дверца, и открыла глаза. Рико стоял перед входом в лавку Бобби и стучал в стекло. Появился Алмаз, нахмурился и впустил его. Кэнди услышала, как кто-то громко постучал в окно со стороны Найджела. Тот подпрыгнул до потолка.

Рядом с машиной с серьезным выражением лица стоял Тони Валентайн.

— Это он тебе жизнь спас? — спросил Найджел.

— Да.

— Вид у него какой-то злобный.

Кэнди так не показалось. У Валентайна, по ее мнению, был вид человека, который знает, чего хочет. Он пошел по узкому переулку рядом с лавкой Бобби Алмаза. Тогда Кэнди выбралась из лимузина и поманила рукой Найджела.

— Шевелись.


Бобби выглядел так, словно его переехал грузовик. Его волосы стояли дыбом, а рубашка насквозь промокла от пота. Он шлепнулся на табурет за прилавком.

— Ну и игра, да? — начал Рико.

— Не смотрел.

— «Дьюк» продул!

Букмекер взял полотенце и вытер лицо.

— У меня для тебя плохие новости.

— Правда?

— Правда.

Рико машинально оглянулся. Магазинчик напоминал помойку. Тут он заметил нечто на двери в заднюю комнату, отчего его сердце остановилось.

Кровь.

Рико подошел ближе. Пятно напоминало контуры слона. Он приставил нос ботинка к двери и надавил. За ней на полу лежал один из кубинцев Бобби со снесенным затылком. Его напарник обмякшей массой лежал на столе с телефонами. Рико убрал ногу, дверь медленно закрылась.

— Нам всем досталось, — сказал Бобби. — Магазину в Вест-Палм, Помпано и мне. Я был на другой стороне улицы, покупал бутерброд с пастрамой,[140] когда это случилось. — Он посмотрел на дверь и покачал головой. — Знаешь, я ведь любил этих двоих.

— Кому-нибудь звонил? — спросил Рико.

— Те, на кого я работаю, выслали бригаду для зачистки.

— Мне ужасно жаль.

— Спасибо.

Рико указал на улицу.

— Со мной приехал Найджел Мун. Он хочет знать, когда можно забрать бабки.

— Передай, что он получит свои двести штук завтра.

— Сколько?

— Сколько слышал. Меня ограбили, вынесли все.

— Но мы ведь сделали ставку.

— Я ее отменил. Ты что, моих сообщений не получал?

Рико достал сотовый из кармана. На время баскетбольного матча он выключал звук. На экране было написано, что ему пришло три сообщения. Рико нажал кнопку. «Это Бобби. Меня только что ограбили. Ставка отменяется. Позвони мне».

Сотовый ударился о прилавок.

— Но мы же сделали ставку.

Бобби пожал плечами.

— Ну так сделайте еще одну.

«Полгода расчетов коту под хвост, — подумал Рико. — Полгода моей жизни». Он сунул руку под пиджак и вытащил свой обожаемый «смит-вессон» сорок пятого калибра.

— Подъем.

Бобби тяжело сглотнул.

— Ты купил матч, да?

— Шевели кеглями, жирный.

— Я же звонил тебе, старик…

— Я свое будущее тебе доверил.

Бобби слез с табурета, дошел до испачканной кровью двери и остановился.

— Не заставляй меня входить туда.

Рико выпустил в него две пули, думая о Хорхе и Лупе, о беременной подружке Хорхе, об арендной плате за бар и всех других выплатах, которые ему не сделать, и выстрелил еще два раза для верности. Бобби шатнулся вперед, снеся дверь с петель.

— Эххх, — простонал кто-то.

Рико оттащил Бобби в сторону и поднял дверь. Оглушенный Тони Валентайн лежал на полу, сжимая «Глок». Рико отнял у него пистолет. И тут до него дошло, что случилось.

— Это ты сделал, — произнес он.


Джерри с Бегущим Медведем стояли на тротуаре в десяти шагах от лавки Бобби Алмаза. Улицу наводняли пенсионеры, ночная прохлада выманила их из продуваемых кондиционерами жилищ. Джерри посмотрел на часы. С тех пор как отец вошел в дом, прошла минута. Он сказал, чтобы Джерри и Бегущий Медведь вошли внутрь, если он не выйдет через две минуты вместе с Рико.

— Слышал? — спросил вождь.

— Нет. Что?

— Как будто выстрел.

Джерри замялся. Что теперь делать? Что стал бы делать отец? Вошел бы. Джерри направился к двери, но увидел, что из магазинчика, пошатываясь, вышел отец, а за ним Рико. Руки Валентайна были связаны за спиной. Выглядел он отрешенным. Заметив их, Рико поднял пистолет.

— Назад, — скомандовал он.

Джерри дернулся вперед, но Бегущий Медведь остановил его.

— Он его убьет, — предупредил вождь.

На тротуаре было человек двадцать, но никто не обращал на них внимания. Они видели всё и одновременно не видели ничего. Джерри попятился. Рико открыл заднюю дверцу лимузина и толкнул внутрь Валентайна. Люди спокойно проходили мимо.

— Он по-любому его убьет, — сказал Джерри.

Вождь потянул его назад.

— Садись в машину, — бросил он.

Они запрыгнули в «Хонду». Рико вырулил с парковочного места. Джерри пристроился за ним в плотном потоке машин.

На перекрестке у светофора Рико резко развернулся на сто восемьдесят градусов, визжа шинами. Лимузин был громоздок и при этом маневре ударился о газетный автомат, который полетел в зеркальное стекло витрины. Джерри развернулся вслед за ним. «Хонда» съехала на обочину.

Бегущий Медведь выскочил из машины и побежал за лимузином Рико, который успел оторваться ярдов на сто и застрял в пробке. Вождь двигался легко, широкими шагами, и, приблизившись к лимузину, оторвался от земли.

Его тело гулко стукнулось о крышу лимузина. Поток машин наконец двинулся. Рико пытался стряхнуть его, виляя из стороны в сторону. Бегущий Медведь выбил кулаком стекло со стороны водителя, вырвал из-за пояса нож и воткнул его в руку Рико.

Рико издал вопль, который поднял бы и мертвого, и наконец — наконец! — престарелые чудаки на улице вышли из комы.

Лимузин шарахался то влево, то вправо, как пьяный. Вождь продержался еще полквартала, потом его сбросило на землю.

Через секунду Джерри уже помогал ему подняться. Бегущий Медведь растянул лодыжку, ему пришлось опереться на Джерри, чтобы встать. Джерри уставился на окровавленный нож в его руке.

— Ему далеко не уйти, — заверил вождь.

44

Водяной разнес дом по кирпичику.

Связанная, с кляпом во рту, Мейбл наблюдала за тем, как он крушит кабинет, потом, когда он двинулся дальше, ей оставалось только прислушиваться. Полки падали на пол, грохотала посуда, превращаясь в осколки, семейные реликвии и безделушки, которые Тони и Лоис привезли с собой из Атлантик-Сити, валялись повсюду, словно мусор. Смотреть, как он уничтожает все вокруг, было тяжело. А слушать и того хуже.

Водяной вернулся, держа в руке бутерброд. Он развязал ее руки и вытащил кляп.

— Хочешь?

— Да, — ответила Мейбл.

— Где он прячет ствол?

— Наверное, Тони забрал его с собой.

— Будешь врать — пожалеешь.

Бутерброд был с копченой колбасой и майонезом. Ничего вкуснее Мейбл в жизни не ела. Водяной подвинул себе стул и прикрепил «Давида» к поясу, потом надел ботинки.

— Еще разок, — сказал он.

Карты лежали на столе. Мейбл взяла их, перетасовала и раздала на двоих. Водяному достались шестерка и тройка. Он пошевелил большими пальцами в ботинках.

— «Давид» щелкнул меня два раза.

— Удваивайте ставку.

— Лады. Давай еще карту.

Мейбл протянула ему десятку, в сумме получилось девятнадцать. У Мейбл было семнадцать, а следовательно, по правилам она не могла больше тянуть карту. Водяной выиграл.

Они сыграли еще кон.

— «Давид» прожужжал один раз, долго.

У Мейбл в блокноте были записаны все коды «Давида». Долгое жужжание — открывай карты, короткий щелчок — бери карту, двойной щелчок — удваивай ставку, а короткое жужжание — разделяй карты. Водяной ни разу не заглянул в блокнот, предпочитая полагаться на Мейбл.

— Открывай карты, — подсказала она.

Он снова выиграл и издал вопль, от которого по спине Мейбл пробежали мурашки.

— Я разбогатею, — заявил он.

«Да, — подумала она, — конечно». Его ждал успех — не потому что он научился управляться с «Давидом», а потому что не напоминал типичного мошенника. Типичный мошенник — белый мужчина тридцати-пятидесяти лет, который говорит членораздельно и хорошо одевается. Водяной на такого не похож ни в какой степени. Поэтому он не вызовет подозрений даже у самого что ни на есть опытного работника видеонаблюдения.

Лишь одна помеха стояла у него на пути. Мейбл.


Кровь из раны Рико бежала на сиденье. Он осмотрел порез, не увидел кости и решил, что ничего страшного не случилось. Ведя машину по I-95, Рико перестроился в правый ряд, включил круиз-контроль и, придерживая руль коленями, на скорую руку перевязал рану бумажными салфетками и резиновыми лентами, которые нашел в бардачке. Он глянул в зеркало на Валентайна, который сидел сзади.

— Руки покажи, — велел Рико.

Валентайн наклонился в сторону и поднял руки. Его запястья были связаны бечевкой, в руках ничего не было.

— Я хочу тебя проучить.

— И как же?

— Ты обломал лучшую фишку в моей жизни.

— Я?

— Ты пришил кубинцев Бобби и спер мои бабки.

— Кубинцы были мертвы, когда я вошел.

— Только не надо мне лапшу вешать. Это вы с Джерри обчистили Бобби Алмаза. Деньги, которые вы сперли, принесли бы мне четыре миллиона. Подумай об этом, когда я буду тебе зенки выдавливать.

— У тебя кишка тонка, — ответил Валентайн.

Рико потянулся за пистолетом, машину повело в левый ряд. Загудели клаксоны, завизжали шины. Рико понял, что этого Валентайн и добивался: привлечь внимание и заставить кого-нибудь набрать 911 на сотовом. Он выровнял руль. От напряжения руку обожгло такой болью, что он едва не вскрикнул.

— Считай, что тебя уже нет, — процедил Рико сквозь сжатые зубы.


Рей Хикс оставил попытки найти лимузин Рико.

На I-95 было слишком много машин, а в его моторе — недостаточно лошадиных сил, чтобы носиться повсюду с призрачной надеждой различить его среди прочих. Лучше уж вернуться сюда в какой-нибудь другой день и разобраться с ним, решил Рей и направился на север к Дэйви.

Пересекая границу округа Брауард, Хикс заметил дым, поднимавшийся над шоссе. В четверти мили впереди черный лимузин мотался из ряда в ряд. Хикс вдавил педаль газа в пол, и уже вскоре мимо пронеслись указатели «Хеллендейл», «Пембрук-Пайнс» и «Голливуд». К северу от Голливуда лимузин свернул на запад, на шоссе 595. Мистер Борегар, до сих пор бесцельно перебиравший струны, заиграл увертюру из «Вильгельма Телля». От этой мелодии по спине Хикса пробежал холодок.

Вскоре они уже мчались по последнему незастроенному участку округа Брауард, направляясь в «Эверглейдс». Хикс заметил, что лимузин замигал поворотником. Рико ехал в резервацию индейцев миканопи.

Хикс не отставал.

Мистер Борегар продолжал наигрывать мелодии погонь. От них сердце Хикса ринулось галопом, и он уже почти убедил себя в том, что шимпанзе — телепат, но вдруг понял, что это все глупости. Мистер Борегар был наделен даром чувствовать человеческие эмоции — например, гнев и страх. Он просто выбирал ту музыку, которая соответствовала им. А будь шимпанзе и правда телепатом, Хикс продал бы свою ярмарку и пропихнул бы его на телевидение.

45

Водяной окончил школу Мейбл по классу мошенничества в блэкджеке.

Он прошел через все колоду, ни разу не задав Мейбл вопроса. Коды и сигналы компьютера стали понятны ему, как родной язык.

— Ну, — сказал он, — кажись, все.

Мейбл чувствовала, как его взгляд жжет ее лицо. Она держала карты в руках.

— Может, еще кон? — предложила Мейбл.

— Хватит. Ты училка что надо.

У нее пересохло в горле. Она бросила карты на стол Тони, они разлетелись. Мейбл поймала себя на том, что смотрит на книгу, лежавшую у телефона. Тони был жаден до чтения: вестерны, мистика, произведения Элмора Леонарда, — но она никогда не видела, чтобы он читал эту книгу. Она покосилась на корешок. «Преступление и наказание» Достоевского.

Мейбл продумала, как будет это делать. Продумала спокойно, потому что именно так учил ее поступать Тони в критических ситуациях. Ей вспомнилась шайка жуликов, которую он поймал на том, что они делали ставки на рулетке после разрешенного периода. Мейбл несколько раз просмотрела пленку, но так и не поняла, что происходит, пока Тони не объяснил. Двое отвлекали службу наблюдения, крича и стуча по столу, а в это время третий член шайки — сухонькая старушка — тайком делала запоздалую ставку. И ни у кого они не вызывали подозрения, потому что старушка двигала фишки по столу очень медленно. Настолько медленно, что никто ничего не замечал.

— А вы прекрасный ученик, — ответила Мейбл.

— Правда?

— Я бы поставила вам пятерку.

Водяной оскалился. Мейбл спокойно протянула руку к столу и взяла шедевр Достоевского. Бросив его к себе на колени, она открыла его. Как и ожидала Мейбл, внутри книга была полой. Она вытащила лежавший в ней «Зауэр» и навела его на безволосую грудь Водяного.

Он уставился на ствол и улыбнулся, показав два ряда кривых зубов.

— Поймала.

— Вот именно.

— Хитрая, сука.

— Комплименты вам не помогут.

Водяной поднял руки, словно хотел потянуться, Мейбл дернула дулом.

— Не шевелитесь.

— Да я и не думал.

«Еще как думал, — Мелькнуло в голове у Мейбл. — Мне шестьдесят пять, и зрение уже слабовато. Если ты кинешься на меня — а именно этот план, я уверена, сейчас вертится в твоей бестолковой башке, — мне конец, скорее всего. Даже раненому тебе хватит сил меня прикончить».

Мейбл наставила пистолет точно в сердце Водяному. Ему понадобились две секунды, чтобы осознать, что происходит. «Господи, прости».

Водяной вскочил, но Мейбл уже успела нажать на курок.


Когда Рико свернул с шоссе 595, Валентайн наконец понял.

Как и всякий другой хищник, убийца часто возвращается в то место, которое считает безопасным. Рико вез его на болота, туда, где он бросил тело Джека Легкоступа и где Щепка пытался застрелить Кэнди.

Рико проехал несколько миль по неосвещенной дороге и затормозил, съехав на обочину. Колеса ушли в грязь и замерли. Он вышел из машины и распахнул дверцу Валентайна.

— Шевелись, — рявкнул Рико.

Идти со связанными за спиной руками было непросто, Валентайн спотыкался и ощущал, что ноги и все тело еще не оправились после того, как его придавил Бобби Алмаз. Стояла полная луна, болота оглашались звуками всякой живности.

Рико вытащил носовой платок и завязал Валентайну глаза.

— Вперед, — скомандовал он.

Валентайн нащупал ногами тропинку и сделал несколько неуверенных шагов. Почувствовал, как к уху прижалось дуло, и услышал оглушающий грохот.

Боль была белой, она прошила мозг, словно раскаленный стержень. Левую половину лица обдала обжигающая волна. Он упал ничком. Лежа на земле, Валентайн подумал о Джерри, о том, как рассвирепеет его сын, когда огласят завещание.

— Подъем, — крикнул Рико.

Пошатываясь, Валентайн встал и заковылял по тропинке.

Рико подтолкнул его.

— Сюда.

Валентайн повернул направо. Вскоре ноги ступили на вырубку, чавканье болота стало более отчетливым. Рико ткнул дуло ему в спину.

— На колени.


Рей Хикс проехал поворот дороги и увидел лимузин Рико на обочине. Он мигнул фарами, припарковался позади и выключил мотор. Опустив стекло, Хикс различил два мужских голоса, доносившихся со стороны тропы, уходящей в сторону.

В бардачке лежали револьвер с инкрустированной перламутром рукояткой, который он выиграл в покер, и малокалиберный «Вальтер ППК». Хикс выбрал «Вальтер» и проверил, заряжен ли он. Мистер Борегар опустил стекло. Что-то там на болотах манило его к себе, и Хикс забеспокоился, что он сбежит.

— Мистер Борегар, приказываю тебе сидеть здесь.

Шимпанзе смотрел в окно, не обращая на него внимания.

— Останешься здесь.

Мистер Борегар вздохнул. Хикс вышел из машины, достал из багажника фонарик, проверил его и осторожно пошел по тропинке.

Болото заросло, словно непроходимые джунгли, свет фонарика выхватывал оплетенные лианами стволы, которые напомнили ему о луизианских байю. Мальчишкой он проводил в низовьях Миссисипи, испещренных рукавами и протоками, бесчисленные часы с дедушкой, учась охотиться, рыбачить и делать все то, что нужно, чтобы стать мужчиной. То было особенное время. Воспоминания о нем успокаивали его.

Хикс дошел до развилки. Голоса затихли, болота погрузились в мертвую тишину. В какую сторону идти? Он был левшой, поэтому выбрал это направление. Хикс прошел с четверть мили и уперся в тупик. От раздражения он топнул ногой и тут услышал выстрел, пронзивший недвижный ночной воздух.


Хикс вернулся по своим следам на вторую тропинку и вышел на поляну. Луч фонарика осветил лежавшее на земле тело. Это был мужчина с кровавой раной на спине. Рядом на коленях стоял другой — с завязанными глазами.

Хикс подошел ближе. Второй тоже был ранен. Его руки были связаны за спиной. Хикс обошел его кругом на всякий случай.

— Здесь кто-то есть? — спросил связанный.

— Да, — ответил Хикс.

— Он мертв?

Хикс навел фонарик на лицо Рико и хорошенько пнул его. Рико был мертв, как собака, валяющаяся в кювете. Хикс посмотрел на связанного мужчину, по лицу которого бежала кровь.

— Мертв, — сказал Хикс.

Мужчина заплакал. Хикс подумал, не развязать ли его, но решил все же этого не делать. Судя по всему, он преступник и захочет прикончить его.

— Прошу вас, — обратился к нему мужчина, — вызовите полицию.


Дрожа, Хикс сел за руль, набрал 911 на сотовом и вдруг почуял запах серы. Он посмотрел на мистера Борегара, потом на открытый бардачок, коснулся револьвера с перламутровой рукояткой. Он был еще теплый.

В трубке раздался голос диспетчера. Хикс заговорил с трудом, сказал, что произошло убийство, и объяснил где. Диспетчер ответила, что патруль едет по шоссе 595 и вскоре прибудет на место.

— Спасибо, мэм.

Нажав «отбой», Хикс попытался осмыслить произошедшее. Если мистер Борегар шел следом за ним, то, безусловно, различил бы его запах и двинулся за хозяином. Но он этого не сделал. Шимпанзе пошел на поиски Рико. Неужели он понял, что жизнь другого человека висит на волоске?

— Жаль, ты не умеешь разговаривать, — произнес Хикс вслух.

В зеркале мелькнула патрульная машина с вращающейся мигалкой. Вытащив из кармана носовой платок, Хикс протер револьвер и сжал его в руке, чтобы оставить свои отпечатки взамен отпечатков мистера Борегара. Полиция захочет точно знать, что случилось. «Чем проще буду говорить, тем лучше», — решил он и открыл дверцу.

Мистер Борегар взял свое укулеле и растворился в музыке. Хикс почувствовал, как глаза наполняются слезами от знакомой мелодии.

— Черт меня подери.

«Мой старый дом в Кентукки». Любимая песня его дедушки.

46

— Дай угадаю, — сказал Сол Хайман. — Ты оттяпал себе ухо и отправил его своей подружке.

Прошло десять дней, и Валентайн стоял в холле дома Сола, радуясь, что старый пройдоха уже достаточно окреп, чтобы сидеть в инвалидном кресле, поскольку гипс на руках и ногах несколько мешал ему двигаться.

— Подняться-то к тебе можно?

Черный санитар развернул кресло и покатил его в квартиру Сола. Валентайн вошел в гостиную и уставился на серебристую полоску океана. Жаль, что Солу с его кресла, наверное, не видно воды.

Он присел на диван, санитар подвез кресло, чтобы Сол оказался рядом с ним, и вышел.

— Доживу до восьмидесяти, тоже себе такого найму, — заметил Валентайн.

— Где твой сын?

— В Нью-Йорке, бар свой продает.

— Возьмешь его на работу?

— Пусть сначала продаст.

Сол усмехнулся.

— А как твое ухо? Не хочешь заказать протез пластическим хирургам?

Валентайн пришел к Солу не за тем, чтобы обсуждать рваный обрубок на том месте, где раньше было ухо. Он положил руку на резиновое колесо кресла и подкатил Сола еще ближе.

— У тебя когда-нибудь случались прозрения?

— Кажется, евреям они не положены, — отозвался Сол.

— А у меня случались. Например, когда я стоял с завязанными глазами и ждал, пока Рико всадит в меня пулю. Думал, кранты мне, и вдруг — оно.

— Прозрение?

— Угу.

— И как это бывает?

— Все вдруг становится ясным.

— Как у Жанны д'Арк?

— А у нее они бывали?

— В фильме бывали.

— Тогда да, как у Жанны д'Арк.

— Не расскажешь?

Валентайн понизил голос. Санитар, как он догадывался, держится где-то поблизости, так что нет нужды портить отношения.

— Ты и есть Виктор Маркс.

Сол захохотал, словно ничего смешнее в жизни не слыхал. Валентайн положил руку на подлокотник его кресла.

— Не верится, что я раньше этого не разглядел. Ты в южной Флориде, и Виктор там же. Во всех твоих аферах фигурируют меченые деньги, и то же у Виктора. Когда Рико приехал, чтобы убить тебя, ты сказал Биллу Хиггинсу что узнал голос Рико, хотя у него на голове был чулок, и ты никогда прежде с ним не встречался.

Кровь отхлынула от ввалившихся щек Сола. На его лице отразились муки совести. Валентайн понял, что это не притворство. Близкое знакомство со смертью пробуждает у большинства людей самое лучшее.

— Ну, выкладывай, — подбодрил Валентайн.

Сол поднял голову.

— Полгода назад звонит мне Виктор из Палм-Бич. И говорит, что у него рак толстой кишки. И жить ему недели две от силы. «У меня, — говорит, — одно дельце запущено. Хочу тебе его передать». А я ему: «Почему бы и нет?»

— Это была афера с телешоу?

Сол кивнул.

— Я никогда не зашибал столько, сколько Виктор, — все больше крохи доставались. Решил, что это будет несложно. Ну вот, Виктор выходит из игры, я крашу волосы, отпускаю усы и становлюсь им.

— И никто не заметил разницы?

— Так никто и не знал, как выглядит Виктор и какой у него голос. А персонал в «Брейкерс» меняется каждые два-три месяца. Все просто.

— Значит, ты обвел вокруг пальца устроителей «Кто хочет стать богатым?» и связался с Рико.

— Величайшая ошибка моей жизни, — вздохнул Сол.

— Ты не знал, что он киллер?

— Нет, нет. Думал, он просто хочет научиться мошенничать.

— И ты его научил.

Сол подался вперед и коснулся руки Валентайна.

— Боюсь, это прозвучит глупо.

— Что?

— Я всегда мечтал о сыне. Чтобы вот так, как у тебя с твоим.

— И Рико был тебе вроде сына.

— Да.

Валентайн поверил ему. Но это не повлияло на то, что он сказал дальше.

— Будет расследование. И твое имя всплывает. Я не могу спасти тебя от этого, Сол. Понимаю, ты через многое прошел, но правда должна восторжествовать. На карту поставлена репутация других людей.

Сол достал бумажную салфетку из кармана халата и вытер глаза. Он плакал. Валентайн забрал у него салфетку. Лука в ней не было. Он поднялся с дивана.

— Вот что. У тебя есть неделя, может, чуть больше, чтобы убраться за границу.

— В моем-то состоянии? — возмущенно бросил Сол.

— Сам решай.

— А как же моя квартира? Одежда, машина, все мои вещи? Не могу же я все вот так бросить? — Валентайн пожал плечами. — Ну почему нельзя просто не впутывать меня во все это?

— Так не пойдет.

— Все полицейского из себя строишь, да?

— Тебе, кроме себя, винить некого.

Сол посмотрел на него кровожадно.

— За что же? За то, что дал человеку пару советов и открыл несколько секретов профессии, которые узнал за свою жизнь? Это что, преступление?

Валентайн пересек комнату и остановился, чтобы в последний раз взглянуть на океан. Вид был не ахти: голубая полоска такая узкая, что даже волн не различить. Но хоть что-то. Глядя на нее каждое утро, проснувшись, Сол Хайман, выросший в грязи и нищете на Кони-Айленде, наверное, чувствовал себя властителем мира.

Сол неловко повернулся в кресле и посмотрел на Валентайна.

— Тони, прошу тебя, не поступай так со мной.

— Счастливого пути.

47

На невесте было необычное бальное платье со стразами на корсаже без бретелек, со стильной юбкой из шелковой органзы и со шлейфом, который был бы уместен в огромном соборе. Она была так красива, как может быть красива только невеста. Когда она шла по проходу, опираясь на руку Валентайна, гости ахали хором.

На губах Валентайна играла улыбка. Поначалу идея выступить в роли посаженного отца Кэнди не внушила ему радости. А что если он заболтается с гостями и ляпнет что-нибудь неподходящее о ее прошлом? Но Кэнди очень просила.

— Вы же идеально подходите, — сказала она.

— Я? — изумился он.

— Нуда.

— Это почему же?

— Потому что у меня от вас нет секретов.

Ну как отказать в такой просьбе? Пришлось идти на репетицию и терпеть, пока вежливый человечек обмерял его, чтобы сшить смокинг — первый смокинг в его жизни со времен его собственной свадьбы, — а парикмахер колдовал над прической, чтобы отсутствие уха не так бросалось в глаза. И вот теперь он вел Кэнди к новой для нее жизни и новому началу.

Найджел и священник ждали в конце прохода. Валентайн побывал на мальчишнике Найджела и распрощался с убеждением, что рок-музыканты страшные эгоисты. Найджел был парень что надо. Он сможет сделать Кэнди счастливой. Валентайн в этом не сомневался.

Церемония прошла удачно, слова священника шли от сердца. Найджел удивил всех, прочитав английскую венчальную балладу, которая хранилась в его семье пятьсот лет. Кэнди ответила стихотворением о жизненном выборе, которое написала ее сестра, погибшая в автокатастрофе много лет назад. Потом священник попросил всех встать.

Найджел сказал «да», Кэнди сказала «да», и десяток официантов, стоявших у стены обеденного зала «Делано», откупорили бутылки «Моэт-э-Шандон».[141] Провозгласили тост, и рок-группа, скрывавшаяся за занавесом, разразилась бодрой версией песни «Удовлетворение» группы «Роллинг Стоунз».

Валентайн пересек зал и нашел свою спутницу. На ней было завораживающее персиковое платье из двух видов ткани. Он отдал за него больше денег, чем за какой-либо предмет туалета своей покойной жены, и от этого испытывал стыд. Но Валентайну хотелось сказать ей о своих чувствах. А дорогая вещь — неплохое начало для этого.

— Потанцуем?

— Конечно.

Он отыскал свободное пространство в углу площадки. Когда Валентайн взял ее за талию, она сказала:

— Есть вопрос.

— Какой?

— Ты скучаешь по ней?

Он признался, что скучает.

— Не расскажешь, как у вас все закончилось?

— Это важно?

— Для меня да.

Это было непросто. Он улетел в Мемфис и повел ее поужинать. А после этого они еще несколько раз говорили по телефону. Она по-прежнему нравилась ему, но вот притяжение между ними пропало. Когда Валентайн сказал ей, что хочет прекратить эти отношения, она не возражала.

— Я поблагодарил ее за то, что она помогла мне определить мои жизненные приоритеты.

— Неужели ты так ей и сказал?

Оркестр заиграл медленную мелодию. Жаль было пропустить такой танец. Валентайн и его соседка легко скользили по паркету, словно пара ангелов.

— Так и сказал.

ДЖЕЙМС СУЭЙН Заряженные кости

Стиву Форте

Первая игра в кости упоминается в греческой мифологии.

Зевс, Посейдон и Гадес играли по-крупному: бросали кости, чтобы поделить Вселенную. Посейдону достались океаны. Гадесу — подземный мир. Зевсу — небеса. И есть подозрение, что он мухлевал — использовал заряженные кости.

Марио Пьюзо «Внутри Лас-Вегаса»

ВСТУПЛЕНИЕ

Он выехал из Арлингтон-Хайтс рано утром, зная, что на дорогах будут пробки, и предчувствия его не обманули. На шоссе 1-395 длинная вереница машин, направлявшихся в сторону Вашингтона, остановилась, и он ударил по тормозам. Потом нервно глянул на сотовый, лежавший рядом на сиденье. Он специально не включал радио, чтобы не пропустить звонок.

Машины тронулись, он слегка добавил газу. При обычных обстоятельствах он бы с удовольствием послушал, как местные шок-диджеи[142] болтают и несут всякую чушь. Даже не понимая, о чем они говорят, он все же подпитывался их злостью.

Он увидел знак съезда с шоссе и перестроился в левый ряд. Включив указатель поворота, он ушел влево на развилке, потом свернул направо на Си-стрит.

На углу показалась заправка «Тексако». Войдя внутрь, он купил большую кружку кофе. Когда он выгреб из кармана мелочь, чтобы расплатиться, то заметил, что продавец уставился на него.

— Откуда это у тебя, приятель? — спросил продавец.

Он посмотрел на пригоршню монет на ладони. Среди четвертаков и десятицентовиков лежала фишка из казино. Она была коричневого цвета, казиношники называют такие шоколадными фишками.

— Играл, — ответил он.

— Не шутишь? — продавец перегнулся через прилавок. — Мне попадались розовые и желтые, но такие — никогда. И на сколько она потянет?

Он хотел сказать, что фишка стоила пять тысяч долларов. Но передумал. На нем была поношенная повседневная одежда. Он не был похож на человека, который столько выиграл.

— Ни на сколько, — бросил он. — Это так, сувенир.

— А на вид как настоящая, — удивился продавец.

Он вернулся в свой фургон и стал медленно потягивать кофе, пока тот не остыл. Наконец сотовый зазвонил.

— Да? — ответил он.

Это был Зиад.

— Пора, — сказал ему двоюродный брат и отключился.

Он вытащил шоколадную фишку из кармана. Глядя на нее, задумался о том, что уже произошло и что еще впереди. Потом о родителях и других родных, живущих в Пакистане. Что они о нем подумают? Станут ли гордиться тем, что он сделает?

Он выехал с заправки и повернул на Первую улицу. Остановился перед светофором и вдруг понял, что у него трясутся руки. Он расстегнул ветровку и посмотрел на три ручные гранаты, пристегнутые к поясу.

Зажегся зеленый. Запахнув куртку, он повернул направо на Индепенденс-авеню и направился в сторону Пенсильвания-авеню и Белого дома.

ДВА с половиной ГОДА СПУСТЯ

1

Самые желанные женщины Лас-Вегаса — приезжие. Они живут в южной Калифорнии и работают ассистентками зубных врачей, инструкторами аэробики и медсестрами. Они ведут обычную жизнь с девяти до пяти. А потом, по выходным, летят в Лас-Вегас — обычно рейсами компании «Саутвест», их больше всего на этом направлении — сходят с самолета и становятся другими людьми. Меняются и их имена, и прически, и одежда. Словно над ними помахали волшебной палочкой, хотя эти изменения никакого отношения к волшебству не имеют.

Они становятся стриптизершами в мужских клубах, расположенных на Стрипе[143] Лас-Вегаса. Они платят владельцам клубов по двести долларов за ночь и окупают эту трату за двадцать минут за счет пьяных, которые дожидаются танца с прижиманиями. В удачную ночь они привозят домой тысячу.

И дело не в том, что эти женщины красивее тех, что постоянно живут в Лас-Вегасе. Вегас полон красоток. Но отличает приезжих то, что они не привыкли, чтобы к ним относились, как к мусору. А именно так по большей части относятся к женщинам в Вегасе. Нет, эти женщины не перестали мечтать. Они живут в краю грез, и это становится заметно по их лицам каждый раз, когда они улыбаются.


Ее звали Крис. Она танцевала в «Розовом Пони».

Лейтенант Пит Лонго из городского полицейского управления Лас-Вегаса встретил Крис, после того как поступило сообщение о драке. При обычных обстоятельствах он отправил бы патрульного, но перспектива поглазеть на голых женщин, танцующих на фоне огромного экрана, на котором показывают спортивные состязания, подтолкнула его к самостоятельным действиям. Плюс желание оттянуть встречу с женой еще на час.

Драка завязалась между пьяным клиентом и вышибалой. Причиной была Крис. Пьяный был крупным откормленным парнем со Среднего Запада. Он зажал Крис в вип-кабинке. На ней были только эфемерные трусики. Она выглядела напуганной до смерти. Миниатюрная блондинка с великолепной фигурой и натуральной грудью. Не самая красивая из всех, с кем он сталкивался, но чертовски к этому близка.

Лонго приветствовал ее легкой улыбкой. Потом попытался арестовать пьяницу. Тот ответил плевком в его сторону.

Лонго был довольно упитан. Мать называла его «щекастеньким», но то мать. Под жировыми складками таились настоящие мускулы. В спортивном зале он легко выжимал свой вес. Большинству мужчин его комплекции такое было не под силу. А еще он умел драться.

Лонго вырубил бузотера двумя ударами. Чем поразил вышибалу, афроамериканца, итальянский костюм которого пострадал в потасовке. Поразило это и толпу зрителей, и стриптизерш, стоявших неподалеку. На самое сильное впечатление это произвело на Крис.

— У-у-ух ты, — выдохнула она, когда громила со Среднего Запада упал.

Лонго велел вышибале придавить его к полу. Потом снял куртку и накинул ее на плечи Крис.

— Вы в порядке? — спросил он.

Она запахнула куртку и кивнула.

— Он не ранил вас?

Девушка покачала головой.

— Круто вы его.

— Как вас зовут?

— Звездочка, — ответила она.

— А по-настоящему?

Этот вопрос смягчил ее. Тень улыбки скользнула по ее губам.

— Крис.

— Вы не местная, да? — уточнил он.


Это случилось шесть недель назад. Свернув на дорожку к дому Крис на своем новеньком «Форд-Эксплорере», Лонго почувствовал, что качает головой. Казалось, они знакомы уже шесть лет. Всякий раз, когда они виделись, между ними происходило то, что обычно бывает только в мечтах. Посигналив, он выжидающе посмотрел на дверь.

Прошла минута. Он опустил стекло и втянул сквозь зубы свежий воздух пустыни. Было начало апреля, его любимое время года — днем тепло, ночью прохладно. Отличная погода для сна. Лонго снова посигналил.

Крис не вышла, и он соскользнул с сиденья внедорожника. Дверь в гараж была открыта. Его старый «Мустанг» с открытым верхом стоял на своем месте. Лонго отдал его Крис, чтобы та могла ездить по выходным. Для жены он состряпал какую-то замысловатую историю, но она даже не спросила его, куда подевалась машина. Наверное, ничего не замечает от радости из-за нового «Форда», решил Лонго.

Синди была в этом смысле забавна. С тех пор как их брак дал трещину, она перестала спрашивать, откуда берутся деньги. Замечательные путешествия два раза в год, новые машины, сбережения в банке. И все на его грошовую зарплату полицейского.

Входная дверь оказалась заперта, и он потащился в обход. Нашарив запасной ключ в цветочном горшке, Лонго отпер заднюю дверь и подождал, пока пронзительно завопит сирена. Но она не завопила, и он вошел.

— Эй, Крис, это я. Завтрак после девяти не подают. Надо спешить.

По-прежнему никакого ответа. Может, в ванной, волосы укладывает. За пределами стрип-клуба Крис выглядела как девчонка из группы поддержки спортивной команды. Она была ярой приверженкой чистоты в доме, поэтому Пит скинул ботинки и бесшумно прошагал в гостиную.

И сразу понял — что-то не так. Странный запах. Лонго заметил недокуренную сигарету на стеклянном журнальном столике. Крис прилетела накануне ночью и позвонила ему из клуба. Сказала, что будет танцевать до трех утра, потом поедет домой. Он должен был заехать за ней в половине девятого и отвезти позавтракать. Простой план, но только теперь Лонго почувствовал, что вместе с ней приехал еще кто-то.

Подняв глаза, он посмотрел в коридор, ведший к спальне. Они там крепко спят?

Он сделал глубокий вдох. Проработав в полиции двадцать лет, Лонго познакомился со всеми семью смертными грехами. Предательство — самый страшный из них. Он разбивает вдребезги все, что ты считал подлинным. Он опасен для человека не меньше, чем пуля.

Лонго приоткрыл дверь в спальню и заглянул внутрь. Крис лежала под леопардовым одеялом: глаза закрыты, пшенично-золотые волосы живописно разбросаны по подушке. Его сердце сбилось с ритма. Всякий раз, видя ее, он чувствовал себя выпускником школы, у которого впереди вся жизнь, а не толстым сорокапятилетним придурком с двумя детьми и женой, которую он терпеть не может.

Лонго распахнул створку и уставился на дверь в ванную. Может, ее приятель курит там? Его глаза просканировали комнату и выхватили одежду Крис, аккуратно сложенную на стуле. Этот маленький ритуал она повторяла всякий раз, когда они занимались любовью. У Лонго он неизменно вызывал улыбку.

— Крис?

Ее веки не шевельнулись. Он вошел в комнату. Инстинкт подсказывал сначала проверить ванную, а сердце — подойти к Крис. Победил инстинкт. Лонго пнул дверь в ванную. Пусто.

Он присел на край кровати. Под ним прогнулся водяной матрас, такой удобный, что однажды они проспали десять часов кряду. Лонго посмотрел на нее. Краски уходили с ее лица, тонкие черты заострялись.

— Крис?

Он не хотел верить, что ее больше нет. Его сердце брало верх над инстинктами. Лонго приподнял одеяло одним пальцем и увидел, где пуля вошла в ее тело, отняв жизнь.

Убийца был добр к ней. Выстрелил прямо в сердце. Наверное, она умерла мгновенно, подумал Лонго. Опустив одеяло, он поднялся, посмотрел на потолок и постарался не заплакать.

Остается только одно: сесть в машину и уносить отсюда ноги. Нельзя, чтобы его здесь застукали. Лонго посмотрел на нее в последний раз.

— Я так тебя люблю, — прошептал он.


Обувшись в кухне, Лонго уставился на пару носков на столе. Он оставил их здесь в прошлые выходные. В свойственной ей манере Крис постирала и сложила их. Когда он взял носки в руки, с его губ слетело:

— О нет!

Сколько еще его вещей в этом доме? А отпечатков пальцев? Они, наверное, найдутся на каждой дверной ручке и выключателе. А еще телефонные счета Крис. Следователь их точно не пропустит. И все улики будут указывать прямо на него.

Он выдвинул стул из-за стола и плюхнулся на него всем своим грузным телом. Ему светило стать подозреваемым в деле об убийстве. Вести которое будут явно не его друзья. Они станут копаться в его жизни, расспрашивать о дорогих отпусках и новых машинах, которые он покупает каждый год. И что он имскажет? Что нашел мешок с деньгами за зданием казино?

Или поведает о тайном «смазочном фонде»[144] управления? И как деньги перекачиваются с банковских счетов всем известных умников? Они об этом не распространяются, чуя взятку за версту.

Такого он сделать не мог. Это равносильно самоубийству.

Насчет денег он солжет.

— Господи! — проговорил он вслух.

Его выкинут из полиции, и Синди наверняка его бросит. Дочери-подростки станут избегать его, да и родители вряд ли придут в восторг. Его жизнь вот-вот должна рухнуть. И все из-за того, что он взял и влюбился.


Встав, он подвинул стул к столу. Ножка ударилась обо что-то мягкое. Лонго заглянул под стол и увидел черную спортивную сумку. Она была открыта и набита фишками из разных казино. Он вытащил ее и пробежал пальцами по фишкам. Красные, зеленые, розовые и желтые. Была даже одна коричневая. Такие нечасто встретишь.

Лонго надул щеки. Получалось двадцать тысяч, ровно. А вот это уже не просто плохо, а ужасно. Этого он объяснить не мог. А уж следователь в первую очередь захочет услышать объяснение того, как двадцать тысяч в казиношных фишках попали в дом Крис.

Застегнув сумку, Лонго заметил уголок бумаги, торчавший из ее кармана. Он вытащил ее. Это оказалась тисненая визитная карточка. Лонго вгляделся в рельефные буквы.

«Седьмое чувство»

Международные консультации по азартным играм

Тони Валентайн, президент

(727)591-5115

Мир тесен. Валентайна он знал. Инспектор из Атлантик-Сити, на пенсии, помогает казино ловить жуликов. Неужели он внезапно нарисовался в городе, познакомился с Крис и сделал ей предложение, от которого невозможно отказаться?

Сунув визитку в сумку, Лонго обыскал остальные ее карманы и нашел пачку «Мальборо». Он ушел в гостиную и проверил фильтр окурка в пепельнице. Такой же.

Вернувшись в кухню, он поднял сумку с пола и вышел через заднюю дверь. Пошел прямо к свалке, где похоронил сумку под тонной мусора.

Вернувшись в дом, Лонго набрал на кухонном телефоне номер полицейского участка. Его приветствовал записанный голос.

Ожидая ответа диспетчера, он прикидывал, насколько трудно будет выследить Валентайна. Скорее всего он приехал кого-то консультировать и остановился в одном из роскошных заведений на Стрипе. Максимум несколько телефонных звонков — и дело в шляпе, решил он.

Мысли перескочили на покойную подружку. Воспоминания останутся с ним до конца жизни. И Валентайн за это заплатит. Вот только он не будет с Валентайном так добр, как тот был добр с Крис. Для этого нет никаких оснований.

2

Тони Валентайн смотрел, как полицейская патрульная машина несется по Мэрилендскому шоссе. Яркие лучи утреннего солнца отражались от ее крыши. В пустыне трудно определить расстояние на глаз, он предположил, что до машины миль пять. Дома, во Флориде, пейзажи не обманчивы, как здесь. Но в этом и кроется притягательность Лас-Вегаса: никогда не знаешь, что реально, а что призрачно.

Валентайн отвернулся от окна. Он стоял в кабинете в пентхаусе «Греха», самого нового казино Лас-Вегаса. Три тысячи номеров для проживания и игорный зал размером с терминал аэропорта. С начала года «Грех» стал вторым открывшимся в Вегасе казино. Страсть людей швыряться деньгами не знала границ.

В другом конце комнаты стояли трое самых могущественных мужчин Невады. Шелли Майкл, генеральный директор «Азартных игр Майкла», крупнейшей сети казино в стране, человек, которого «Уолл-стрит джорнал» назвала «барракудой в деловом костюме». Рэгс Ричардсон, афроамериканец, владелец трех казино на Стрипе, основатель звукозаписывающей компании «Би-боп-шабам рекордс». И калифорнийский бонвиван Чанс Ньюман, хозяин «Греха», сколотивший состояние в Силиконовой долине еще до начала компьютерного бума.

Подойдя к ним, Валентайн протянул руку.

— Тони Валентайн. Очень приятно.

Они пожали ему руку. Обычно Валентайн ни перед кем не расшаркивался. Однако эти ребята весьма порадовали его. Они позвонили накануне и предложили двадцать пять тысяч долларов за частную демонстрацию. Он и так ехал в Лас-Вегас, чтобы проведать сына Джерри. Но даже если бы не ехал, все равно согласился бы на эту работу.

Двадцать пять тысяч — это не кот чихнул. Больше, чем он зарабатывал поначалу в полиции Атлантик-Сити. Когда они с женой переехали во Флориду, Валентайн счел, что время заработков прошло. Потом Лоис умерла, и он открыл консалтинговую фирму, чтобы оказывать услуги казино в ловле мошенников. Это помогало не думать о прошлом. И приносило неплохой доход.

Валентайн заметил, что все трое сдерживают улыбки, и решил, что дело в его наряде. Авиакомпания потеряла его багаж, и ему пришлось купить брюки и рубашку в галантерейном магазине «Греха». Брюки обошлись в триста долларов и сидели на нем отвратительно.

В центре комнаты стоял стол для блэкджека. Вокруг — четыре табурета. Рядом высился дилер[145] из казино. Поддернув штаны, Валентайн пересек кабинет и отодвинул табурет.

— Не хотите присоединиться? — поинтересовался он.

Все трое расселись за столом. У Шелли Майкла была неприятная привычка подолгу смотреть на часы на запястье. Сделал он это и сейчас.

— На поезд опаздываете?

Шелли пронзил его взглядом. На нем был элегантный шелковый костюм, контрастировавший с париком, слишком плоским для его головы. Палец Майкла украшало обручальное кольцо. Валентайн удивился, отчего его жена не намекнет ему, что он выглядит нелепо.

— Можете начинать, — разрешил Шелли.

Что-то подсказало Валентайну, что отныне ему не видать заданий от «Азартных игр Майкла». Впрочем, это и к лучшему. Надо же где-то подвести черту.

— Как вам известно, блэкджек — популярнейшая настольная игра во всех казино мира, — начал он. — Но также, к сожалению, эта игра наиболее уязвима для шулеров. Я лично знаю сотню способов мошенничества в блэкджеке, не считая подсчета карт. Вот почему казино так усердно следят за столами блэкджека.

Валентайн перевел взгляд на дилера, симпатичного молодого итальянца по имени Сэл Дикинсон. Они успели перекинуться парой фраз в лифте. Сэл был дилером класса А. Это означало, что его отправляли работать в зал с высокими ставками, и чаевые у него были приличные.

— Сэл, — обратился к нему Валентайн. — Перетасуйте, пожалуйста, карты.

Сэл вынул шесть колод карт из пластикового шуза[146] и начал их перемешивать. Валентайн смотрел на трех директоров казино.

— Для каждого способа мошенничества в блэкджеке казино разработали способ его раскрытия. Компьютеры, камеры, зеркала, специальное покрытие и так далее. Кроме того, казино поняли, как это пресекать. А потом на подмостки вышло нечто под названием «тупик».

— Так он существует? — перебил его Шелли.

— Совершенно верно.

— Вы его видели или только слышали о нем? — спросил Шелли.

В его тоне явно читался сарказм. За спиной у Валентайна тихо шуршали тасуемые карты.

— Он есть у меня, — ответил Валентайн.

Чанс Ньюман изобразил удивление. На нем были стильные дизайнерские шмотки, и двигался он так, словно всю жизнь провел на танцполе.

— А я думал, такую штуку не достать, — заметил Чанс.

— Так и есть, — согласился Валентайн.

— А как же она оказалась у вас? — спросил Шелли.

Валентайн побагровел. Матушка Шелли, по всей видимости, редко меняла ему подгузники. Достав пачку «Мальборо», он вытряхнул из нее одну сигарету и зажал ее губами, так и не прикурив.

— Работал я на одно филиппинское казино, оно и подарило. Представители отдела безопасности казино наведались в комнату, где обреталась банда подозреваемых в мошенничестве. Нашли этот прибор в чемодане и сочли его компьютером для подсчета карт.

— И вы сами научились им пользоваться, — предположил Шелли Майкл.

— Именно так.

Чанс Ньюман положил руку на плечо Валентайну.

— Тони лучший в своем деле. Поэтому я и попросил его устроить эту демонстрацию для нас. Если кто и способен понять, как действует «тупик», то это он.

Валентайн повернулся к Сэлу. Шесть колод были готовы к разделению. Валентайн взял со стола ламинированную карту-разделитель и сунул ее между остальными. Сэл снял те, что оказались над ней, и уложил их в шуз.

Потом начал сдавать.


Валентайн сыграл за семерых — максимальное количество игроков за столом, — ставя по сто долларов за раз. Через двадцать минут шуз опустел, а счет Валентайна уменьшился на десять тысяч.

— И это мошенничество? — язвительно спросил Шелли.

Шелли следил за ним, как ястреб. Следили и Чанс с Рэгсом, но запах изо рта Шелли мог убить все живое вокруг. Валентайн задумался: знает ли он, что его дыхание настолько смрадно? С богатыми всегда так. Им никто никогда правды не скажет.

— Безусловно, — ответил Валентайн.

— Но вы же профукали десять штук.

— Правильно. Я сливаю.

— Что-что?

— Сливаю. Это шулерский термин. Я транжирю деньги, вводя вас в заблуждение.

— Как?

— Я заставил вас считать меня лохом.

Валентайн положил незажженную сигарету в пепельницу на столе. Подняв пепельницу, он поставил ее рядом с пластиковым подносом для сброшенных карт, куда Сэл складывал карты после кона. Под пепельницей Валентайн держал «зажим» — кусок резиновой ленты, завязанной в узел с отрезанными кончиками. Средним пальцем он бросил зажим в поднос. Сэл тут же забросал его картами. Потом собрал все карты из подноса и начал их тасовать.

Валентайн развернулся на табурете, практически заслонив Сэла от остальных.

— А что же подскажет нам, что это не так? — спросил Шелли.

— Мое поведение, — ответил Валентайн. — Я потерял десять тысяч и не начал стенать и возмущаться.

До Шелли не дошло. Как и до Чанса. А Рэгс расплылся в улыбке, посверкивая золотыми коронками. Помотавшись по тюрьмам в юности, он хорошо знал манеры и привычки людей с улицы.

— Ну и ну, — сказал он.

— Да уж, — отозвался Валентайн.

— Так что вы хотите нам сказать?

— Что я намерен ободрать вас как липку.

Рэгс ухмыльнулся.

— Это уж точно.

Валентайн считал в уме время — прошло двадцать секунд. Он обернулся к Сэлу, который дотасовывал карты. Его примеру последовали остальные трое.

Закончив, Сэл предложил разделить карты. Валентайн взял ламинированную карту и сунул ее в промежуток, появившийся из-за зажима.

Сэл наблюдал за ним со скучающим выражением лица. Он идеально играл свою роль. Валентайн объяснил ему схему в лифте за считаные секунды. Именно поэтому «тупик» настолько действен. Очень легко склонить дилера на свою сторону.

Сэл убрал карты в шуз и начал раздачу.

Валентайн играл за семерых, ставя по тысяче долларов за раз. Через десять минут он отыграл у казино свои десять тысяч и сверх того — еще двадцать тысяч.

— Да что вы, черт подери, делаете? — завопил Рэгс. Он навалился на поручни стола, наблюдая с недоверием за тем, как Валентайн выигрывает кон за коном.

— Мошенничаю, — бесхитростно ответил Валентайн.

— Это невозможно, — возмутился Рэгс, ища взглядом поддержки у своих коллег. — Ведь так?

— Так, а если нет, то я готов поверить, что он и по воде ходить умеет, — откликнулся Чанс, скептически качая головой.

Шелли глянул на него, отказываясь признать, что его обставили. Валентайн сыграл еще один кон и выиграл за всех семерых. Рэгс недовольно стукнул по столу.

— Так вы покажете нам, как проделываете все это? — наконец не выдержал Шелли.

Он рассчитал все отлично. Карты, с которыми выигрывал Валентайн, кончились. Он больше не мог мошенничать. Но и сообщать об этом Шелли не собирался.

— Да я не против, — ответил Валентайн.

Поднявшись, он расстегнул ремень, несуразные трехсотдолларовые брюки упали до щиколоток. Все трое безотчетно отпрянули. Их взглядам открылись белые трусы и клавиатура, прилепленная скотчем к бедру. Она была размером с карманный компьютер, проводки от нее убегали под рубашку. Валентайн поднял рубашку, чтобы они увидели маленькую черную коробочку, прилепленную на боку.

— Джентльмены, позвольте представить вам «тупик».


— Пару лет назад в Японии группа невероятно толковых студентов отколола небольшую шутку, — пустился в объяснения Валентайн, сняв с себя прибор и положив его на стол. Вернув брюки на место, он продолжил: — Они прочли в газете, что американские самолеты-разведчики пролетают над их страной, следя за Северной Кореей. Тогда студенты внесли кое-какие изменения в компьютер математического факультета своего университета.

В один прекрасный день, когда американский самолет пролетал над Японией, они отправили сигнал со своего компьютера в компьютер самолета и скачали все разведданные по Северной Корее, которые были собраны. А потом разослали информацию электронной почтой всем, кого знали.

Стоит ли говорить, что они попали в переплет и им пришлось извиняться за содеянное. Вскоре все улеглось. А потом в их колледж заявился один человек из Невады. Картежник.

Он принимал участие в афере на блэкджеке в Атлантик-Сити много лет назад. Тогда компьютер был спрятан в фургоне, и у него была шайка сообщников. Он объяснил студентам схему и предложил выдумать нечто подобное, но менее сложное технически и не требующее помощников. Он также пообещал им хорошие деньги, если у них что-то получится.

— Так родился «тупик», — резюмировал Шелли.

— Правильно. — Валентайн взял прибор со стола. — Поначалу у студентов возникли кое-какие проблемы. В основном из-за того, что они ничего не смыслили в правилах блэкджека. Но в конце концов они разобрались. Работает «тупик» следующим образом.

Клавиатура крепится к бедру. Пальцами правой руки я ввожу через ткань штанины значения первых ста двадцати отыгранных карт. Поскольку рука под столом, камеры видеонаблюдения этого не увидят. Так же как и люди за столом.

«Тупик» обрабатывает эту известную последовательность карт, проигрывает все возможные варианты раздачи и выдает стратегию, которая поможет выиграть большую часть денег.

— О скольких последовательностях речь?

— О миллионах.

— А скорость?

— Максимум десять секунд. «Тупик» также рассчитан на ошибки игрока и на участие законопослушных игроков. Все решается на ходу. — Валентайн повернул «тупик» и показал красный индикатор на клавиатуре. Он нажал «1», лампочка загорелась. — Это значит, «тупик» готов передать информацию. — Он указал на свое правое ухо. — У меня тут скрытый наушник. Через пару секунд «тупик» скажет мне, как играть первый кон.

— Скажет? — недоверчиво переспросил Рэгс.

— Именно. «Тупик» разговаривает записанным голосом. Указания всегда предельно ясны.

— Минуточку, — Шелли уже не мог сдерживать гнев. — Карты ведь перемешивались. Они лежали в произвольном порядке.

Валентайн покачал головой.

— Боюсь, что нет.

— Что вы хотите сказать?

Он взглянул на Сэла.

— Мне помогали. Это единственная задачка, которую башковитые ребята из Японии не смогли решить. В мошенничестве должны принимать участие двое.

Всем троим потребовалось время, чтобы осознать сказанное. И тут Шелли взорвался. В его глазах полыхала злоба. Он ожег взглядом Сэла.

— Ты обманывал нас!

Сэл был не робкого десятка и держался спокойно.

— Мистер Ньюман сказал, чтобы я все делал так, как скажет мистер Валентайн. Мистер Валентайн попросил помочь в демонстрации мошенничества. Вот я ему и помог.

— Сэл не тасовал первые сто двадцать карт, — объяснил Валентайн. — А только сделал вид, пока я вас отвлекал. Он перемешал остальные карты, вы это видели и запомнили. Разделив карты, я переложил нетасованные наверх.

— В казино такое не пройдет, — буркнул Шелли.

— Еще как пройдет, — ответил Валентайн.

— Вот на это я бы посмотрел, — вставил Рэгс Ричардсон.


— Это называется «закрыть глаз», — пояснил Валентайн. — Среднестатистический специалист службы наблюдения в казино наблюдает за сорока мониторами. Он склонен сосредоточиваться на том, что притягивает взгляд. Например, на человеке, который делает высокие ставки. Или на красивой женщине. То есть на том, чего в любом казино пруд пруди. Особенно по ночам.

Жулик это знает. Поэтому несколько часов он играет как последний болван, транжирит деньги. И не вызывает подозрений, поэтому наблюдающий перестает к нему приглядываться. И тут-то начинается мошенничество.

— А если пленки потом пересматриваются? — спросил Шелли, все еще не веря ему. — Разве они не заметят, что карты не перемешивались?

Валентайн посмотрел на Сэла.

— Сэл, будьте любезны, покажите нулевое тасование.

Сэл подвинул колоду по сукну стола, разделил ее на две и приготовился перемешивать карты. Но карты не перемешивались. Он только провел большими пальцами по бокам колод, оставив одну половину сверху другой. Потом подровнял их.

— Выглядит глупо, правда? — сказал Валентайн. — Единственный глаз, который это может одурачить, — тот, что на потолке. Для камеры такое тасование вполне нормально.

Шелли взобрался на табурет и заставил Сэла еще раз перемешать карты таким образом. Чанс и Рэгс тоже полезли на табуреты.

— Хреново, — согласился Рэгс.

— В натуре, — добавил Чанс.

Валентайн попросил Сэла еще раз показать нулевое тасование. Сверху все выглядело прекрасно, а остальное значения не имело.

— Господи! — воскликнул Чанс.

— Впечатляет, да? — уточнил Валентайн.

— Да я не об этом, — Чанс указал на огромное окно на другой стороне пентхауса. — Кажется, кому-то жить надоело.

Остальные повернулись и посмотрели. Напротив стоял гадюшник, носивший гордое название «Акрополь». С наружной стороны балкона последнего этажа стояла, держась за перила, красивая женщина. Они бросились к окну, а она как раз начала креститься.

Валентайн прижался лицом к стеклу. Проглотил комок, поднявшийся к горлу. Женщина была похожа на его покойную жену во всем, вплоть до коротких темных волос и того, как облепило ее стройную фигуру платье под порывами ветра. Жену, по которой он скучал больше всего на свете.

— Полицию вызовите, — скомандовал Валентайн.

И ринулся прочь из пентхауса со всей скоростью, которую допускали его штаны.

3

Добежав до вестибюля «Греха», он жестом остановил охранника на велосипеде. Что ужасно раздражает в Лас-Вегасе, так это расстояния. Архитекторы города почему-то забыли, как трудно передвигаться в пустыне, и построили казино очень далеко друг от друга.

— В соседнем доме женщина хочет броситься с верхнего этажа, — сказал Валентайн. — Дайте ваш велосипед.

Лицо рыжеволосого охранника напоминало пчелиный рой.

— Вы полицейский, что ли? — спросил он.

Валентайн столько лет проработал полицейским, что пенсия казалась ему какой-то дурной шуткой.

— Ага.

Охранник отдал велосипед. Валентайн запрыгнул на седло и припустил в двери казино. Яростно давя на педали, он поднял голову и увидел, что женщина, так напоминавшая Лоис, стоит на самом краю, готовясь прыгнуть вниз.

Валентайн обогнул угол и подъехал к дверям «Акрополя», не сводя с нее глаз. Она могла его видеть, и он помахал ей, надеясь привлечь ее внимание. В этом ключ: надо заставить ее переключить мысли со смерти на что-то другое. Ему не раз приходилось иметь дело с самоубийцами-высотниками в Атлантик-Сити. Нескольких он спас, остальных — нет. Нет в этом никакого волшебства.

Он миновал знаменитые фонтаны «Акрополя», которые обдали его брызгами. Ник Никокрополис, тупоголовый идиот, владевший этим местом, понаставил статуй в тогах, изображавших его соблазнительных бывших жен: стриптизерша, две танцовщицы, две королевы красоты и ушедшая от дел проститутка, которая баллотировалась на пост мэра и получила шесть голосов. Была добавлена и седьмая статуя — прекрасной Нолы Бриггс. Нола, дилер блэкджека, похитила сердце Ника, а ее приятель, шулер Фрэнк Фонтэйн, тем временем чуть не украл казино Ника.

Валентайн бросил велосипед перед входом и вбежал в здание. В вестибюле было полно народу, он окинул взглядом лица в толпе. Валентайн часто работал на Ника и знал большинство его охранников по имени. Знакомых лиц ему не попалось.

Приехал лифт, и открылись двери. Тони запрыгнул внутрь и выставил ладонь, останавливая других желающих подняться.

— Полиция. Чрезвычайное происшествие.

Никто не стал с ним спорить. Двери закрылись, Валентайн нажал на кнопку «ПХ». «Акрополь» не принадлежал к тем навороченным заведениям, где без специального ключа на верхний этаж не подняться. Здесь богатые и бедные катались вместе.

Он вышел на этаже пентхауса. И сразу понял, в каком номере живет самоубийца: он сам останавливался в нем два года назад по настоянию Ника.

Дверь оказалась заперта. Валентайн поднял правую ногу, вложил в нее весь свой вес и энергию и пнул дверь над ручкой. Лет тридцать назад он легко мог вышибить дверь одним ударом. Сейчас их потребовалось несколько. Валентайн вошел.

— Не приближайтесь, — закричала женщина с балкона.

Он огляделся, попытался представить, где она стоит, и решил, что прямо за стеной, на которую он смотрел.

— Я не из полиции, — успокоил ее Валентайн.

— Мне плевать, — крикнула она.

Он обыскал гостиную, надеясь найти на чем-нибудь ее имя. Комната была по-прежнему украшена яркими картинами Лероя Наймана и хромированной мебелью, так что набор цветов резал глаз. На журнальном столике ему попалась прощальная записка. В конце стояла подпись: Люси Прайс.

Он вышел в столовую и через раздвижные двери увидел, что женщина сидит на перилах балкона. Она закрыла за собой двери, когда вышла. А это еще один дурной знак.

— Люси Прайс, — обратился Валентайн.

Она резко обернулась. За пятьдесят, итальянка, тонкий нос, высокие скулы и черные проницательные глаза. Не точная копия его жены, но очень похожа.

— Не подходите ко мне! — прокричала она.

Он пересек комнату, открыл двери и высунул голову на улицу.

— Мне нужно с вами поговорить.

— Вы что, не слышали, что я сказала?

Она сидела, словно прикованная к перилам, ветер бросал ей юбку в лицо. Смутившись, она попыталась расправить ее, потеряла равновесие и начала вопить.

Валентайн вышел на балкон и протянул ей руку. Знавал он одного полицейского в Атлантик-Сити: тот схватил самоубийцу, они оба упали и расшиблись насмерть. Валентайн напрягся.

— Хватайтесь за руку.

Она оперлась о перила и уставилась на него.

— У меня украли деньги! Только-только жизнь наладилась, и у меня украли деньги!

— Кто?

— Негодяи, которые управляют этой дырой!

Валентайн не поверил ей. Ника во многом можно обвинить. Он бабник, матерщинник, головорез и неандерталец, но не вор. Внизу шестеро пожарных надували огромный матрас и подвигали его точно под то место, где стояла Люси. Он сделал шаг вперед.

— Держитесь за руку. Вы ведь не хотите умирать.

— Нет, хочу.

— Нет, не хотите.

— Но моя жизнь кончена… — всхлипнула она.

Валентайн стоял уже так близко, что мог бы схватить ее. Их взгляды встретились. Он увидел пустоту там, где когда-то была душа. Желание покончить с собой было подлинным. Валентайн понял: если не сделать что-то немедленно, Люси прыгнет. Он взял ее руку пониже локтя.

— Все будет хорошо.

Он заглянул ей в глаза. Перила доходили ей до пояса.

— Я хочу, чтобы вы перекинули ноги через них, — Валентайн указал на перила. — Сначала одну, потом вторую. Я буду вас держать.

Люси пыталась что-то сказать. Из-за угла здания вылетел вертолет и заглушил ее голос. По звуку это был не полицейский вертолет, и Валентайн догадался, что это местное телевидение. Люси замахнулась на него кулаком.

— Оставьте меня в покое!

Она снова покачнулась и закричала. Просунув руку между прутьями, Люси схватила его за ремень. Штаны упали. Прохладный ветерок пробежал через его трусы.

Валентайн представил, как они оба летят вниз. Схватив женщину за плечи, он поднял ее над перилами. Люси рыдала, ей было очень стыдно.

Он натянул штаны. Вертолет телевизионщиков снова вынырнул из-за здания. Валентайн поднял голову и увидел, что ухмыляющийся оператор показывает ему большой палец.

Валентайн показал ему в ответ средний.

4

Чанс Ньюман отошел от окна, когда мимо пролетал вертолет. Еще не хватало светиться в новостях в сюжете о самоубийстве.

В отражении он увидел Шелли и Рэгса позади себя: у обоих были каменные лица. Сэл, дилер, так и остался на своем месте у стола на другом конце комнаты.

— Можете идти, — сказал ему Чанс.

Сэл удалился. Через несколько секунд дверь в кабинет Чанса распахнулась, на пороге появился бритый наголо человек лет сорока восьми. С ног до головы в черном, он был худ настолько, что производил впечатление больного. Когда-то красивое лицо портил неровный шрам от щеки к подбородку. Он подошел к трем казиношным боссам.

— Это Фрэнк Фонтэйн, — представил его Чанс.

Шелли и Рэгс сдержанно кивнули. Фонтэйн смерил каждого взглядом, пересек комнату и взял «тупик» со стола. Потом покачал головой:

— Вот дерьмо.

— Дерьмо и есть! — заорал Шелли. Подлетев к столу, он замахал пальцем перед носом Фонтэйна. — Ты же божился, что в Северной Америке ни одна душа про «тупик» не знает. Ты говорил, это плевое дело. И мы вывалили миллион, чтобы купить десять этих хреновин. И что же? Оказалось, что ты слегка ошибся.

Фонтэйн почувствовал, что Шелли смотрит на его шрам. Вблизи он выглядел почти омерзительно. Месяца два назад, отбывая пожизненное в федеральной тюрьме, он сдавал карты в покере снизу колоды, за это ему порезали лицо. Врачи, которые зашивали его, не ожидали, что Фонтэйн когда-либо выйдет на свободу, поэтому после их трудов он стал похож на продукцию Франкенштейна.

— Ну ошибся, — признал он.

— Только и всего? Ошибся? — Шелли посмотрел на Рэгса и Чанса, не веря своим ушам. — Нет, парни, вы это слышали? Он, видите ли, ошибся. Вот так взял, профукал наши деньги, а теперь делает вид, что ничего не случилось.

— Полагаю, нам положена некоторая компенсация за потери, — вставил Рэгс, сложив руки и надувая грудь. — Понимаешь, что я имею в виду?

Фонтэйн подошел к окну и посмотрел на соседнее здание. Он нашел глазами статую Нолы Бриггс среди фонтанов и ощутил, как внутри все сжалось. Тогда им почти удалось провернуть крупнейшую аферу века, но вмешался Тони Валентайн и все испортил.

— Не совсем, — ответил ему Фонтэйн.

— Мы наняли тебя, чтобы ты вывел «Акрополь» из игры, — напомнил Рэгс. — Сделай это, и мы квиты.

— Так вам это от меня надо?

Фонтэйн увидел в оконном отражении, как все трое кивнули, и усмехнулся про себя. Он слышал, что они мечтают потопить Ника, поэтому и вышел на них с предложением. Он обанкротит «Акрополь», если они дадут ему денег. Ему был нужен только капитал. Ни разу Фонтэйн не назвал точную цену своих услуг.

— Намекаете, что я должен работать даром, — догадался он.

— Именно, — подтвердил Рэгс.

Фонтэйн перевел взгляд на унылый «Акрополь» и почувствовал, как губы сами собой складываются в улыбку. Казино Ника стояло между «Грехом» и двумя заведениями — Шелли Майкла и Рэгса Ричардсона. Ему всегда удавалось без труда разгадывать загадки. Именно это помогло ему свалить с нар. И теперь он сообразил, почему эти ненасытные зверюги хотят избавиться от Ника Никокрополиса.

— Слушайте, какое совпадение, — заговорил Фонтэйн. — Только что заметил, что казино Ника стоит как раз между вашими. А вы сами этого не замечали? — Он обернулся и посмотрел на них взглядом, который очень помогал выживать в тюремном дворе. — Хотите замостить дорожку между вашими казино, да? Чтобы все лохи вам достались? И ни одного — конкуренту?

— Не лезь в наши дела, — предостерег Рэгс.

В его голосе звучала ощутимая угроза. Фонтэйн изучающе оглядел Ричардсона. Черный здоровяк, разодетый, как африканский принц, в сверкающие одежды, Рэгс и недели не продержался бы там, откуда Фрэнк только что прибыл.

Фонтэйн вынул листок бумаги из кармана и развернул его. Он был вырван из печально известной «Черной книги Невады». В нее помещались фотографии тех, кто обманул казино Вегаса и тем навсегда заказал себе путь в любое игорное заведение. Фонтэйн поднял листок на уровень глаз, чтобы все могли видеть снимок.

— Ну и? — спросил Рэгс.

— Мне не разрешается посещать казино Невады, и все же я здесь. А знаете, почему?

Все трое отрицательно покачала головами.

— Потому что это нужно ФБР, так-то. — Он умолк, чтобы посмотреть каждому в глаза, — Я взял тигра за яйца, детки. Обманите меня с этим делом, и я буду трахать вас до конца жизни. Усекли?

Фонтэйн увидел, как боевой дух покидает их. Упоминание ФБР сделало свое дело. Оно стало самым страшным кошмаром всех казино Невады и заставило многих владельцев наложить в штаны. Фонтэйн пошел к двери.

— Я вам звякну на днях.

— А как же Валентайн? — спросил Шелли.

— А что с ним?

— У вас есть общее прошлое. Он не пройдет мимо, если вы столкнетесь в «Акрополе».

Прошлое. Аккуратно сказано. Он убил шурина Валентайна двадцать лет назад. А Валентайн ответил ему тем, что отправил Нолу в тюрьму, где она заболела и умерла. Так что тут не просто прошлое, тут целая общая жизнь.

— Я с ним разберусь, — пообещал Фонтэйн.

— Мы должны и это профинансировать? — уточнил Шелли.

Тот же вопрос читался на лицах двух других. В этом вся прелесть Лас-Вегаса. О чем бы ни шла речь, все всегда сводится к деньгам.

— За счет заведения, — ответил Фонтэйн.

5

Валентайну показалось, что он танцует.

Люси Прайс была легка, как перышко. Отодвигаясь от него, она коснулась его подбородка своим. Их взгляды встретились.

— Вы правда не полицейский?

— Нет.

— Почему же тогда вы меня спасли?

«Потому что вы напомнили мне ее», — чуть не выпалил он. Через двери Валентайн увидел, что номер заполнили охранники, и проводил Люси в комнату. Уайли, глава службы безопасности казино, уже вовсю командовал. Уайли отличался особенной тупостью, однако умудрялся работать на Ника уже пятнадцать лет. На нем был посверкивающий костюм — нормальное дело для казиношного начальства по нынешним временам. Его волосы были уложены с бриолином. Люси бросилась на него, целясь в глаза.

Уайли немного поборолся с ней, потом передал ее парочке охранников. Она покинула номер, лягаясь и крича. Уайли отряхнулся и хитро улыбнулся Валентайну.

— В таком-то возрасте и все еще бабам нравишься.

— Заткнись, — оборвал его Валентайн, заправляя рубашку.

— А что это у тебя со штанами?

— Не мой размер. Авиакомпания потеряла мой багаж.

— А на хрена ты купил штаны не своего размера?

— Люблю сорить деньгами.

— Так я и подумал.

Валентайн попытался затянуть ремень, но стал еще больше походить на циркового клоуна. Из коридора доносился возмущенный ропот Люси, которую тащили к лифту.

— Чем она недовольна, кстати? — спросил он.

— Хороший вопрос, — отозвался Уайли. — Малышка мисс Люси выиграла двадцать пять штук на блэкджеке, поэтому мы бесплатно разместили ее в люксе. Сегодня утром она проснулась, а денежки из сейфа в номере — тю-тю. Она давай вопить, сказала, что это мы украли.

— А это вы?

— Как смешно.


Уайли захотел угостить его кофе, и они спустились на лифте на первый этаж. «Акрополь» не несет ответственности за деньги, оставленные в сейфах номеров, объяснил он по дороге. Страховка этого не разрешает. И об этом предупреждает памятка в каждом номере.

— Деньги Люси Прайс — не наша проблема, — резюмировал Уайли.

Они прошли через бурлящее казино. Оно было спроектировано как колесо фургона: столы для игры и игровые автоматы в центре, от которого расходятся дорожки к другим развлечениям. Когда-то все казино были построены по такому плану. Подразумевалось, что люди потратят доллар-другой, проходя мимо.

Они вошли в «Бар Ника». Уайли захватил столик с табличкой «заказан» и подозвал официантку, хорошенькую женщину в тоге.

— Два кофе. И побыстрее, ладно?

Она ушла. За соседним столом группка набравшихся мужчин продолжала веселиться. За баром на двух подсвеченных сзади экранах двигались тени танцовщиц с обнаженной грудью. Они вертелись вокруг шестов под ревущую музыку. Валентайн взглянул на часы. Десять утра.

— Видел статую Нолы Бриггс в фонтане, — сказал Валентайн. — Ник еще сохнет по ней?

— А то, — отозвался Уайли. — Любил он эту девку.

— Когда она освобождается?

Уайли посмотрел на него мрачно.

— Ты что, не слышал?

— Нет. А что?

— Нола умерла в тюряге. Что-то там по женской линии. Внутреннее кровотечение. Врачи думали, она отравилась.

Официантка принесла кофе. Валентайн смотрел на свое отражение в чашке. Нола не была плохим человеком, просто сбилась с пути. Он надеялся, что после тюрьмы жизнь у нее наладится. И теперь это уже никогда не случится. Валентайну стало не по себе.

— Ну и что привело тебя в город? — спросил Уайли.

— Да приехал проверить, как дела у сына. Он только-только начал на меня работать. Я хотел, чтобы он научился подсчету карт в блэкджеке, и оплатил ему курсы в школе Барта Калхуна.

— Так ты за ним следишь?

Валентайн ничего не ответил.

— Надеюсь, твоего сына нелегко соблазнить.

— Это тут при чем?

— Много новеньких сколачивает команды. У них преимущество — их рож нет в наших компьютерах. В прошлом месяце такая банда новичков выкачала из «Харраха» двести тысяч.

Валентайн отпивал кофе маленькими глотками. Такие авантюры как раз для Джерри. Его сынок обретался по другую сторону закона с самой юности. Теперь же, в свои тридцать шесть) он решил стать законопослушным, потому что женился на чудесной девушке Иоланде и вскоре у них должен родиться малыш. Вот только слово «законопослушный» Джерри понимал не так, как большинство людей.

Валентайн посмотрел на пьяных за соседним столом и понял, что совершил ошибку. Вегас — город греха. Не следовало отпускать сюда Джерри.

Он перевел взгляд на Уайли.

— Ты не знаешь, где школа Калхуна? По номеру, который у меня, отвечает какое-то учреждение.

— Калхуна нелегко найти. Хочешь, прощупаю почву?

— Да, спасибо. Очень кстати.

Уайли залпом допил кофе.

— Помнишь тех шулеров-азиатов, о которых я писал тебе в электронном письме? Ну, те, что обвели нас вокруг пальца на баккара.

Валентайн покопался в памяти. Несколько десятков казино платили ему ежемесячно и постоянно звонили с просьбами распутать их проблемы. Наконец он вспомнил.

— Трое мужчин, всем слегка за тридцать, ставили по тысяче за кон. Выигрывали слишком уж много.

— Они самые, — кивнул Уайли. — Ты сказал, что они, скорее всего, метят карты ногтями. Что эта такая особенность азиатов. Так ты оказался прав.

— Ты их поймал?

Уайли шлепнул ладонью по столу.

— И красиво сработал. У одного парня ногти были довольно длинные. Под одним он прятал тоненькую бритву. Он подрезал края карт, помечая девятки.

— Бритва?

— Ага. Он прокалил ее в духовке, чтобы она стала мягкой.

— И как ты их взял?

Уайли засмеялся, наслаждаясь ситуацией.

— Это самое интересное. Похоже, парень смекнул, что мы к нему присматриваемся. Он перепугался и начал дергать себя за воротник. Догадайся, что было дальше?

— Он порезался.

— Артерию себе почикал к чертовой матери, — загоготал Уайли. — Чуть совсем кровью не истек прямо на столе баккара. Эх, старик, жаль, тебя там не было.

— Ты думаешь, это смешно?

Уайли схватился за бока и чуть не свалился со стула. Люди за соседним столиком услышали часть разговора и решили уйти. Как и некоторые другие. Уайли не обратил внимания на их уход.

— У меня все на пленку записано. — Он побагровел и продолжал, задыхаясь от восторга: — Ты сможешь посмотреть, это потрясающе!

6

Джерри Валентайн потел, как проститутка перед классом учеников воскресной школы. Его сотовый, поставленный на режим вибрации и убранный в карман, звонил двенадцать раз за истекший час. Трижды он вынимал его и смотрел на экран.

Жена.

Что-то случилась, и Джерри, как ему казалось, знал что именно. Иоланда нашла набитый счетами пакет, который он прятал под кроватью. Или какой-нибудь кредитор принялся названивать и угрожать ей.

Джерри был по уши в долгах. Он сам точно не знал, сколько должен. Поэтому-то ему и пришла в голову гениальная идея войти в бизнес отца.

Старик зашибал неслабо. Он, конечно, скряга. Но интуиция подсказывала Джерри, что, став дедом, папаша будет щедрее. Тогда появится возможность подвалить к нему насчет деньжат в долг и отогнать волков от дома.

Джерри вытер лоб и увидел, что однокурсники смотрят на него с улыбками. В школе Барта Калхуна учились, помимо него, еще четверо. Тара, помощник адвоката из Бостона, — очень умная. Гетти, гей, биржевой маклер из Сан-Франциско, — считает, что обворовывать казино этичнее, чем пенсионные фонды. Амин и Паш, братья-индусы, — их родители в Бомбее уверены, что сыновья учатся в университете Невады на управляющих гостиниц. Они-то не потели, и Джерри понял, что похож на клоуна.

— Вы следите за ходом урока, Джерри? — поинтересовался преподаватель.

— Да-да, я слушаю, — ответил Джерри.

— Хорошо, а то я уже начал волноваться. — Калхун ткнул скрюченным пальцем в доску на стене. Из-за умения считать карты его не пускали на порог всех казино Невады. Он был ковбоем, носил джинсовые рубашки с клапанами на карманах и ремни с широкими серебряными пряжками.

— Сегодня наша тема: как пролететь под радаром. Советую записывать, будет много мелких подробностей.

Джерри уставился на доску. Школа Калхуна очень похожа на все обычные школы. Доска, на которой писалась тема дня, стол для блэкджека, где проходила практическая часть урока, — и все. Учащиеся должны были приносить собственные тетради и ручки. А еще Калхун не выносил, когда его перебивали, — разве что кто-нибудь оказался бы при смерти.

— Пролететь под радаром, вероятно, самое важное. И я вас этому научу, — сказал он, прислонившись к стене и закурив. — Карты считать каждый может насобачиться. Тут все дело в практике. А самое сложное — не попасться.

Наш враг — отдел видеонаблюдения казино. Большинство его сотрудников умеют считать карты. Если в колоде много карт старших рангов и вы увеличиваете ставку, они догадаются, что вы считаете. Так?

Он выдохнул два голубоватых облачка дыма из ноздрей. Трюки с сигаретами были частью развлечения. Пока Калхун ни разу не повторился.

— Нет, не так! — воскликнул он. — Наблюдающие не узнают, что вы считаете, если не будут за вами следить. А не следят они за определенными типами людей. А именно — за женщинами старше семидесяти, за пьяными и за теми, кто постоянно проигрывает. Они-то и пролетают под радаром. Они ходят по казино, но их не замечают.

— А что нам с братом делать? — спросил Амин, старший из двух индусов.

— В каком смысле?

— Мы же не можем замаскироваться под женщин. А религия запрещает нам прикасаться к алкоголю. Как же нам пролететь под радаром?

Калхун поморщился.

— Да куча способов. По словам твоего брата, вы большие мастаки.

Амин кивнул. Они с Пашем были опытными счетчиками. А в школу Калхуна записались, чтобы отточить свои умения и перенять тонкости профессии.

— Можно было бы использовать любительский передатчик, чтобы блокировать частоту камер видеонаблюдения, но это пройдет только один раз, — пустился в объяснения Калхун. — Кроме того, нужно будет тайком пронести аппарат в казино, а это серьезное преступление, если вас поймают.

Можно научиться узнавать, когда камера смотрит в вашу сторону. У каждой камеры под колпаком — маленькая красная лампочка. Если она включена, лампочка горит. Если увидели красную лампочку, значит, камера смотрит в обратную сторону.

Амин яростно зачесался, не переставая водить ручкой по желтому листу блокнота.

— Насчет алкоголя советую подумать еще раз, — продолжил Калхун, попыхивая сигаретой. — Вот вам одна идея. Принесите с собой в казино пивную бутылку с водой. Отличный способ смешаться с толпой. Только не поступайте так, как один придурок в «Тропикане». Он заявился с бутылкой из-под «Короны». Она же прозрачная, так что все видели, что в ней вода.

Паш ударил по парте.

— Отлично!

Все засмеялись. Паш был забавным парнем, полной противоположностью Амину, который часто бывал угрюм и задумчив.

— Вот вам еще один перл мудрости, — улыбнулся Калхун. — В каждом отделе видеонаблюдения есть «слепое время», когда они меняют и перематывают кассеты в видеомагнитофонах. Это занимает от нескольких минут до часа в некоторых крупных заведениях. Если хотите пролететь под радаром, это самое подходящее время.

Амин отложил ручку:

— Гениально.

Кожистое лицо Калхуна пошло морщинами от улыбки.

— Благодарю.

— Но откуда ж взять такую информацию? Нельзя же просто их спросить.

Калхун прикурил новую сигарету от окурка.

— Куча способов, между прочим. Просмотрите газетные объявления о вакансиях в казино. Большинство отделов видеонаблюдения открыто пишут, что им нужен технический сотрудник или специалист по видеонаблюдению. Если там говорится: «Ждем вас в отделе кадров для собеседования», сразу ясно, что они в критическом положении. Смело идите на интервью.

Калхун сделал паузу, чтобы глубоко затянуться. По глубокому убеждению Джерри, всякий американец полагает, что похож на кого-то из телевизора. Для Калхуна это был человек из страны «Мальборо».[147]

— И? — Амин ждал продолжения.

— Попросите показать вам зал видеонаблюдения. Это прозвучит вполне нормально от человека, который пришел наниматься на работу. В конце концов, вы же имеете право взглянуть на место работы.

— А потом и задать вопрос, — встрял Амин.

— Нет-нет, никаких вопросов, — остановил его Калхун.

— А как же?

— Легко. Попросите показать помещение, где стоят видеомагнитофоны. Обычно оно довольно просторное. Там прохладно, чтобы пленка не портилась. Когда войдете, быстро посмотрите на экранчик. Там будет светодиодный или жидкокристаллический счетчик, который отсчитывает секунды записи. Казино растягивают пленки на восемьчасов записи из экономии. Так что посмотрите на счетчик и запомните время. Если он показывает 4.00, стало быть, пленку вытащат через четыре часа. Прибавьте четыре часа к текущему моменту — и получите схему суточной работы.

Амин смотрел на него ошеломленно.

— Объясните, пожалуйста.

Калхун глянул на часы.

— Сейчас одиннадцать часов утра. Предположим, вы увидели на счетчике 4.00. Это значит, что пленку заменят через четыре часа. Следовательно, казино меняет кассеты в три дня, в одиннадцать вечера и в семь утра. Это и есть «слепое время». Как я уже говорил, в крупных казино замена происходит небыстро.

Амин посмотрел на брата и сказал что-то на родном наречии. Паш ухмыльнулся.

— Отлично, — бросил он по-английски.

Сотовый Джерри завибрировал. Считать карты и так сложно, а тут еще надо запоминать всю эту муру. Он вытащил телефон из кармана и уставился на экран.

Иоланда.

Он ощутил приступ паники. Может, у нее роды начались раньше времени? В ее семье такое случалось. А вдруг она звонит, чтобы сказать, что он стал отцом? А он, как последний трус, прячется. Потом ведь ничем не загладишь такое.

Джерри поднял голову и увидел, что преподаватель смотрит на него укоризненно. Калхун ненавидел сотовые телефоны не меньше, чем болтовню во время уроков. Джерри поднялся.

— Простите, мне нужно ответить.

Джерри вышел из класса.


Калхун проводил занятия в собственном доме, обшарпанном здании на задворках Хендерсона, городка, с трех сторон граничащего с пустыней. Джерри прошел по грязной дорожке к своей взятой напрокат машине, сел за руль и включил двигатель.

На шоссе он разогнался до девяноста миль в час и почувствовал, как волнение отступает. Еще в детстве он хорошо умел выворачиваться из передряг. И на этот раз будет так же. А как иначе? Притормозив у магазинчика, Джерри купил газировку и пакетик чипсов, вернулся в машину и позвонил Иоланде.

— Салют, красавица.

— Боже мой, Джерри, что ты натворил? — завопила его жена. Он прикрыл глаза, нашел губами трубочку, уходившую в бутылку, и сделал глоток.

— Ничего я не творил. А что? Ты что, рожаешь, что ли?

— Ты не получил мое сообщение?

— Я же здесь инкогнито, забыла?

— А я твоя жена, черт тебя побери!

Джерри почувствовал, как ледяной напиток ударил ему в затылок.

— То есть ты не рожаешь.

— Нет.

— Так чего ты мне названиваешь двенадцать раз? Мировая катастрофа?

Иоланда молчала. «Зря я это сказал», — подумал Джерри. Он открыл глаза и уставился на пестрый пейзаж. Пустыня упиралась в горы, которые поднимались к бесконечному небу. Он вполне мог понять тех, кто влюбляется в это место. Стоило посмотреть в окно, и на душе становилось лучше.

— Извини.

— Я звонила, потому что контролер оплаты счетов оборвал телефон. Еще звонили из банка, потому что вернулось десять твоих чеков — включая и тот, что выдан моей матери в Сан-Хуане. Кроме того, я нашла пачку счетов под кроватью. И хочу знать, как ты планируешь содержать нас с ребенком.

Трубочка в бутылке издала неприличный звук — напиток кончился.

— Это что такое? — разозлилась Иоланда.

— Это машина, — ответил Джерри. — Слушай, я уже говорил с банком, переведу я им бабки. Ничего страшного. А контролеру я их отправил аж две недели назад. Понятия не имею, почему он не получил чек.

— А все эти счета?

— У меня все под контролем, — спокойно сказал Джерри. — Тебе вообще не надо париться об этом, расслабься. Да, у нас есть кое-какие проблемки. Но вот начну у папаши лямку тянуть, будем как сыр в масле кататься.

— Ох, Джерри, Джерри. Надеюсь, это правда.

— А зачем мне тебя обманывать?

— Джерри, мама мне звонила и плакала в трубку. Она ведь живет только на то, что мы ей посылаем.

Джерри уставился на полуденное солнце. Бледный диск в кремовом ванильном небе. Его лучи плясали на снежных шапках гор. Иоланда была врачом. Родители остались почти без гроша, оплатив ее обучение в мединституте. Обрюхатив ее, он взвалил на себя финансовую заботу о них. И до сих пор это его не пугало.

— Я переслал тебе деньги вчера вечером. Когда получишь, отправь немного матери.

— Ох, Джерри, — вздохнула Иоланда. — Чем ты там занимаешься? То на мои звонки не отвечаешь, то деньги пересылаешь. Где ты их взял?

Джерри почувствовал, как кровь прилила к лицу. Он любил Иоланду больше всего на свете, но разговор надо было заканчивать, и чем скорее, тем лучше.

— Мне нужно возвращаться на занятия.

— Ты не ответил.

— Я ответил. Все под контролем. Ты должна мне доверять.

— Я люблю тебя, — сказала жена испуганно.

— Я тоже тебя люблю. Пока.

Он отключил телефон и вскоре уже ехал по шоссе к дому Калхуна. Теперь Джерри не превышал разрешенной скорости и пытался обдумать сложившуюся ситуацию. За последние полгода он выскреб до дна десять кредиток. Плюс к тому на нем висят просроченная закладная и выплаты за машину. По собственным оценкам он должен тысяч пятьдесят помимо того, что отправил накануне Иоланде.

Катясь по неровной дорожке к дому Калхуна, Джерри сделал глубокий вдох. Он может раздобыть денег, но это будет непросто.

А когда это было просто?

7

Уайли и Валентайн допили кофе и пошли к выходу из «Акрополя». У дверей располагалась ярко освещенная ниша, в которой стоял Однорукий Билли, самый большой в мире игровой автомат. Группа старичков-туристов, сошедших с автобуса, стояли в очереди, чтобы попытать счастье и сорвать джекпот в тридцать миллионов долларов.

— А знаешь, — сказал Уайли, — ничего лучше, чем попытка Нолы Бриггс и Фрэнка Фонтэйна обобрать Билли, с нами не случалось.

— Дела идут так хорошо?

— У Билли — да. Туристические автобусы подвозят по тысяче пенсионеров в день. А ты для них настоящий герой.

Валентайн рассмеялся. Попытка ограбить Билли стала основой для глупого телефильма. Юный голливудский актер с вьющимися волосами и выпуклыми мышцами исполнил роль Валентайна. Он посмотрел фильм до середины и выключил телевизор.

Они вошли в нишу. Джо Смит — два с лишним метра, сто тридцать килограммов — сидел на табурете рядом с Билли. Джо был на работе в день грабежа, от Билли его отвлекла специально организованная драка в казино. Джо пришлось самостоятельно сыграть себя в кино, и похоже было, что эта новообретенная слава ему по душе. На столике рядом с ним были выставлены на продажу его фотографии двадцать на двадцать пять в рамках и с автографом.

— Привет, Джо, как жизнь? — спросил Валентайн.

Джо улыбнулся. Он как раз закончил позировать для снимка с престарелой поклонницей. Взяв со столика микрофон, Джо сказал:

— Дамы и господа, у нас сегодня особый гость. Человек, остановивший ограбление в фильме «Седьмое чувство». Единственный и неповторимый Тони Валентайн.

Кучка пенсионеров заохала и заахала. Престарелая поклонница захлопала в ладоши от удовольствия. Проскользнув мимо Валентайна, она скрылась в фойе казино.

— Что привело тебя в город? — поинтересовался Джо.

— Он только что снова спас наши задницы, — вставил Уайли.

Джо почесал подбородок, как великий мыслитель.

— Дай угадаю. Остановил самоубийцу, собиравшегося прыгнуть с крыши.

Валентайн кивнул.

— Как тебе в шкуре знаменитости?

— Круче, чем работать.

Пожилая поклонница вернулась в нишу с раздраженным видом.

— Тони Валентайна в фойе нет. Где же он?

Джо указал на истинного героя. Старушка окинула его взглядом с головы до ног.

— Это правда он? — недоверчиво уточнила она.


— Люди бывают жестоки, — заметил Уайли, когда они выходили из казино. Только что заработали фонтаны, и статуи бывших возлюбленных Ника нежились под струями воды. У Уайли зазвонил сотовый. Выхватив его из кармана, он вперился в экран.

— Начальство. — Он нажал кнопку. — Привет, Ник, что стряслось?

Валентайн одними губами сказал: «До скорого» — и пошел прочь. Уайли остановил его жестом.

— Да, Валентайн как раз рядом, — сказал он в трубку. — Конечно, он спас положение. Хотите, чтобы он поднялся? — Уайли закрыл рукой микрофон. — Ник хочет лично тебя поблагодарить.

— Мне сына нужно разыскать.

— Да у Ника шпионы по всему городу, — заверил Уайли. — Если кто и способен вычислить Барта Калхуна, так это он. Соглашайся.

Валентайн задумался. Ник живет в Лас-Вегасе лет сто и всех тут знает. И вообще он человек занятный, с ним всегда весело.

— За обед? — спросил Валентайн.

Уайли убрал ладонь с телефона.

— Валентайн тут спрашивает, покормите ли вы его? — Он снова закрыл динамик. — Ник сказал, о чем речь, только за это ты расскажешь, как взял Нолу Бриггс и Фрэнка Фонтэйна.

— Кому? — удивился Валентайн.

— Новой жене Ника.


Новоиспеченную жену Ника звали Ванда Лавсонг. По мнению Уайли, в английском языке не нашлось бы достаточного количества прилагательных, чтобы описать ее внешность. Ведя машину к роскошному имению Ника на окраине города, Уайли рассказал, как Ник с ней познакомился.

— Ты же знаешь, он падок на хорошеньких баб, — начал Уайли.

— Да уж, это его ахиллесова пята, — согласился Валентайн.

— Во-во. Короче, пару месяцев назад звонит ему продюсер по имени Бруно Санто весь в расстройстве. Оказалось, что Бруно проводит конкурс «Обнаженная Мисс мира». И в последнюю минуту ему отказали в аренде зала.

— Какая еще Мисс мира?

— Да, ты не ослышался, — ухмыльнулся Уайли, не сводя глаз с дороги. — Сотня лучших стриптизерок и экзотических танцовщиц со всей страны сражаются за призы. То еще зрелище.

— И каков же главный приз? Новое платье?

Уайли шлепнул по рулю.

— Неплохая мысль. В общем, Бруно попросил Ника провести конкурс в «Акрополе» и к тому же стать судьей. Ну ты же знаешь слабость Ника к голым шлюхам. Он согласился, и нам пришлось готовиться к мероприятию. Самые сумасшедшие выходные за всю мою жизнь.

— Ты сам конкурс-то видел?

— Я бы ни за что такое не пропустил, даже если бы в казино начался пожар. От шоу талантов[148] я вообще офигел.

Жилище Ника замаячило на горизонте: роскошное, широко раскинувшееся имение в окружении себе подобных Бог знает где. Отличительная черта Лас-Вегаса: в пустыне все находится Бог знает где.

Уайли ехал по длинной дорожке к дому, не сбросив скорость. Возле украшенного колоннами подъезда стояли две машины: черный «Кадиллак» Ника и розовый «Ягуар» с эксклюзивным номерным знаком «МАЛЫШКА». Подходя к дверям, Валентайн спросил:

— Так как же она заарканила Ника?

Уайли нажал на звонок. Через секунду дверь зажужжала. Уайли взялся за ручку и посмотрел на Валентайна.

— В «Акрополь» съехались сто лучших стриптизерш Америки, в том числе и Ванда.

Они вошли в чудовищное здание площадью около тысячи квадратных метров, которое Ник умудрился сберечь после шести беспорядочных разводов. Дворец изменился. Картины, изображавшие оргии нимф, уступили место классическим английским пейзажам. Также исчезли анатомически подробные скульптуры знаменитых древнегреческих богов. Любимый предмет мебели Валентайна — мраморный бар в форме полового члена — был обточен и принял форму лимской фасолины. Взяв две минералки в баре, Уайли зашагал по длинному коридору в глубь дома.

— Ник в спальне. Он всегда в спальне.

— Один вопрос, — бросил вдогонку Валентайн.

— Валяй.

— Ванда победила в конкурсе?

Уайли остановился у двери красного дерева, ведущей в спальню, и поднял руку, чтобы постучать.

— Смеешься? — Он забарабанил в дверь.

— Мы тут все свои, — произнес кто-то внутри.

Они вошли в хозяйскую спальню. Холостяцкая берлога Ника превратилась в выставочный зал «Лоры Эшли».[149] Миниатюрный грек возлежал на подушках в своей гигантской кровати. На нем был атласный халат, и, когда Ник выпрыгнул им навстречу, его мужское достоинство предстало во всей красе перед гостями.

— Тони, как поживаешь? — поприветствовал Ник, постукивая Валентайна по плечу и одновременно запахивая халат. От него несло дешевым одеколоном.

— Жаловаться не на что. Слышал, тебя опять окольцевали.

— Ага. Говорят, семь — счастливое число.

Валентайн услышал, как открылась дверь в ванную и прошелестели шаги. Он медленно повернулся, ожидая увидеть нечто ошеломляющее. И не был разочарован. Метр восемьдесят, светлые волосы, слишком обильный макияж и тело, за которое и в войну ввязаться не жалко. Тога, похожая на те, что носили все сотрудницы казино Ника, лишь усиливала впечатление. Валентайн ощутил, что у него отвисла челюсть, и поспешил вернуть ее на место. Ванда скромно протянула руку. Он пожал ее.

— А я видела вас по телевизору, — сказала она, затаив дыхание. — Такой смелый поступок.

Ванда одарила его улыбкой, Валентайн улыбнулся в ответ. Она бессовестно флиртовала с ним, и он моментально забыл о неприятной даме в «Акрополе», которая сочла его слишком старым. Краем глаза Валентайн заметил, как Ник скривился, расстроившись, что его затмили.

— Да уж, настоящий герой, только штаны свалились некстати, — съязвил он.

— Авиакомпания потеряла его багаж, — объяснил Уайли.

— Нужны штаны — так у меня есть, — смилостивился Ник, распахнул дверь гардеробной и жестом пригласил Валентайна пройти за ним. Ник был гораздо ниже ростом, и Валентайн не ожидал найти одежду своего размера, но все же не стал заострять на этом внимание.

— Размер у тебя какой? — поинтересовался Ник.

— Пятидесятый.

— Ладно заливать-то.

Ник просмотрел свою бесконечную коллекцию одежды, потом высунулся в открытую дверь.

— Мы будем заняты минут десять, — сказал он Ванде. — Может, вам с Уайли пока пойти сообразить чего-нибудь поесть?

— Ты проголодался, лапуля? — спросила та.

— Нет, я о тебе беспокоюсь, малышка.

— Хочешь бутерброд по-вандовски?

Ник захихикал себе под нос. Когда они ушли, Валентайн занялся выбором брюк и услышал, как позади сопит Ник.

— Слушай, — начал он.

Валентайн повернулся и оказался нос к носу с Ником. В его маленьких греческих глазах не было и тени веселья.

— Тебе тут ничего не подойдет.

Валентайн чуть не выпалил: «Ты серьезно?», но вовремя остановился.

— Расскажешь мне, что за хрень происходит?

— Ты о чем? — удивился Валентайн.

Ник сунул руку за вешалку с шелковыми пиджаками и извлек бейсбольную биту. Она принадлежала команде из Луисвилла, на ней стояло имя Марка Макгвайра. Ник схватил биту обеими руками, не сводя глаз с Валентайна.

— Хочешь, чтобы я из тебя информацию вышиб?

— А ты не шутишь, — понял Валентайн.

— Совсем не шучу.

8

Еще во времена работы в полиции Валентайн так и не научился миндальничать с теми, кто ему угрожал. Особенно его раздражали те, кто размахивал оружием. Ножи, пистолеты, бейсбольные биты — все эти атавизмы доброго старого времени, когда люди жили в пещерах и улаживали разногласия насилием и кровопролитием.

Сделав шаг вперед, он схватил Ника за запястье, выкрутил биту из его пальцев, и через две секунды Ник уже корчился на полу гардеробной.

— Отпусти! Отпусти! — умолял он, скрежеща зубами.

— Обещай, что больше не станешь мне угрожать.

— Обещаю, что больше не стану тебе угрожать!

В отличие от прочих владельцев казино Лас-Вегаса, Ник свое слово держал. Валентайн разжал руку. Ник уселся на полу, потер запястье и попытался подняться, но потерял равновесие. Они были ровесниками, только Ник красил волосы и брови и сделал пластическую операцию, из-за чего выглядел так, словно попал в аэродинамическую трубу. Валентайн помог ему встать.

— Что на тебя нашло? — спросил он, не выпуская биту.

— Длинная история, — отозвался Ник.

— А я люблю длинные истории.

Они вернулись в спальню. Ник указал на диван в другом конце комнаты. Валентайн положил биту на пол и опустился на диван. Хозяин дворца выдвинул себе стул.

— Последнее время все как-то хреново, — произнес он хмуро.

— Это ты так извиняешься?

— Ага.

— Может, объяснишь?

Ник подался вперед.

— Утром из ФБР звонили. Прошлой ночью грохнули стриптизершу из «Розового пони». Она заглядывала ко мне в казино, обналичивала фишки. Утверждала, что клиенты с ней ими расплачиваются.

Фэбээровцы сказали, что хотят приехать ко мне и просмотреть все пленки видеонаблюдения. Значит, придется закрыть зал видеонаблюдения на несколько дней. Особенно им интересно, не приносила ли эта девица шоколадную фишку.

— Фишку на пять тысяч долларов?

— Ага. В «Акрополе» таких немного. Я так и сказал ФБР. Знаешь, что они ответили? Если не стану сотрудничать, отнимут лицензию на азартные игры.

— У них есть такое право?

Ник вскинул руки.

— Хороший вопрос, мать их. ФБР утверждает, что «Патриотический акт»[150] дает им право закрыть меня, если я не буду помогать.

— А ты будешь?

— У меня нет выбора. Я уговорил их подождать до понедельника, чтобы хоть в выходные деньги не терять.

— Твое казино — единственное в городе, в которое они позвонили?

— Они наехали еще на некоторых. И все по одному поводу — из-за шоколадных фишек.

— Стало быть, она их отмывала.

— Я тоже так подумал, — согласился Ник.

Валентайн посмотрел на бейсбольную биту на полу, потом на Ника.

— И все же чего ты на меня накинулся?

— Ты как-то сказал, что ты на короткой ноге с ФБР. Я подумал, они тебя послали за мной присматривать.

Забавно, люди всегда все понимают по-своему. Валентайн никогда не был на короткой ноге с ФБР. Он был знаком с Питером Фуллером, директором бюро, когда тот только-только перебрался в Атлантик-Сити. Но имя Фуллера всегда сопровождал бранью. Видимо, это Ник и интерпретировал как теплые дружеские отношения.

— Я не стал бы за тобой следить, — заверил его Валентайн.

Ник откинулся на спинку стула.

— Не хочешь поработать на меня?

— Не очень. — Ник скорчил гримасу, и Валентайн добавил: — Мне сына нужно найти.

— А он где?

— В школе счетчиков Барта Калхуна. Уж не знаю, где это.

Ник почесал подбородок.

— Калхуна хрен найдешь. Предлагаю сделку. Я тебе Калхуна отрою, если ты вычислишь, как Люси Прайс меня обобрала.

— Думаешь, она мошенница?

— Она королева игровых автоматов. И частенько проигрывала. А тут впервые села за стол блэкджека и выиграла двадцать пять тысяч. Что-то одно с другим не клеится.

Валентайн воскресил в памяти разговор с Люси Прайс. Она не показалась ему мошенницей.

— Взгляну на пленки видеонаблюдения, если, по-твоему, от этого будет толк.

— Так мы договорились?

Валентайн кивнул.

— Еще мне нужен номер в твоей гостинице.

— Идет.

Они скрепили уговор рукопожатием. В дверь спальни едва слышно постучали.

— Ты не против, мы любовью займемся? — спросил Ник, и хихикающая Ванда вошла, держа поднос с едой.

— А вот и я, Ники, — гордо сказала она. — Куриный суп с лапшой и бутерброды с копченой колбасой, без корочки. Твой любимый обед.

Ванда поставила поднос на журнальный столик, и Валентайн заметил, что на ее груди, едва помещавшейся в топе с низким вырезом, осталось несколько крошек. Ник указал на них:

— А это что, десерт, малышка?

Выражение лица Ванды стало суровым. Наклонившись, она отвесила Нику звонкую пощечину и гордо удалилась. Ник покраснел и взял одну из чашек с супом.

— Не любит, когда я при людях говорю грубости. Передашь соль?

9

В час пополудни Пита Лонго отпустили под его собственную гарантию из департамента муниципальной полиции Лас-Вегаса, при этом его временно отстранили от службы без оплаты и намекнули, что он — главный подозреваемый в деле об убийстве Крис Блейк, стриптизерши, с которой у него были отношения.

Лонго не удивился, что его назвали подозреваемым. Его алиби на предыдущую ночь еще предстояло проверить. Но оно подтвердится, ведь он выпивал с двумя другими полицейскими. Они в один голос заявят, что он не ездил к Крис в момент убийства. Тогда он будет чист.

Вот только слово «чист» весьма относительно. Позора ему не избежать. От стыда-то куда денешься?

Лонго жил на полдороге между Лас-Вегасом и Хендерсоном, в новом комплексе, от которого рукой подать до шоссе на Боулдер-Сити. Скромный пригород, где ежемесячно устраиваются вечеринки для всех соседей, а собаки сплошь добродушны, так что нет нужды сажать их на цепь. Там хорошие школы. Обе его дочери стали учиться лучше.

Дом Лонго стоял в конце тупика. Затормозив на подъездной дорожке, он почувствовал, что краснеет. Он позвонил Синди из участка и во всем признался. Уж лучше самому рассказать, чем это сделает какой-нибудь газетчик, решил Лонго.

Теперь он уже не был так уверен. Его одежда была кучей свалена посреди двора. Рядом валялся открытый чемодан. Все было ясно без слов: «Пошел вон».

Лонго вылез из машины и принялся укладывать вещи. Ему на глаза попался его единственный приличный костюм в ужасном состоянии. Синди явно была в ярости.

Он придавил коленом чемодан, чтобы закрыть, и ощутил, что трясется. В последний раз он чувствовал себя таким униженным на выпускном балу в школе, когда его вырвало в чашу с пуншем. На окнах гостиной трепетали занавески. Может быть, его дочери подглядывают за ним? Он попытался представить, что они думают. «Папаша наш — полное дерьмо», — вот и все, что пришло ему на ум.


Выехав на шоссе, он начал успокаиваться. Дочери со временем перестанут сердиться. Клинтона же они простили. Вот с Синди сложнее. Этот мост уже не починишь.

Лонго въехал в Хендерсон, один из спальных пригородов Лас-Вегаса, с торговыми центрами, вырастающими в пустыне каждую неделю. Были там и казино, но большого дохода они не приносили. Местные были осмотрительны.

Он подъехал к автозакусочной. Впереди два бездельника на «БМВ» смеялись над работником заведения. Лонго посигналил, водитель вылез из машины и вразвалочку подошел к нему. Лет шестнадцати, с ног до головы в дизайнерских шмотках.

— Тебе что-то мешает? — проворчал он.

Лонго показал ему полицейский значок.

— Ты. Вали отсюда.

— Но нам еще жратву не принесли.

— Уродам не положено.

Лонго пообедал на парковке. Он любил Вегас и не мог представить себя в другом городе. Но теперь, наверное, придется переехать. Почему-то ему никогда не приходило в голову, что из-за романа на стороне он может потерять все, чем дорожит.

Зазвонил сотовый. Лонго вытащил телефон из кармана и посмотрел на экран. Джимми Берне, бывший напарник.

— Ты хоть понимаешь, в какие неприятности вляпался? — спросил Джимми.

— Да уж, — устало ответил он. — Понимаю.


Они встретились в туалете «Главной станции», старомодного казино на улице Фримонт.

У этого туалета было две особенности. Первая состояла в том, что писсуары крепились к разукрашенному граффити куску Берлинской стены, который поливали все без исключения пьяницы, входившие в эту комнату. Второй особенностью был тайный вход, о котором знали немногие. Лонго сжал руку Джимми.

— Привет, козявка.

— Привет, толстячок.

— Спасибо, что пришел.

— День какой-то вялый.

Джимми служил в элитном убойном отделе городской полиции, носил сшитые на заказ костюмы и стригся раз в две-три недели. Для города, где имидж — это все, Джимми подходил как нельзя лучше. Все знали, что со временем ему светит место начальника.

Потайная дверь скрывалась за огромным зеркалом. Джимми толкнул его и вышел. Лонго шагнул за ним в темный коридор. Они вынырнули из заднего входа в казино.

Приближаясь к улице Фримонт, оба машинально глянули через плечо. За ними никто не крался, и они прошли под здоровенным стальным куполом, названным «Приключение на улице Фримонт».

«Приключение» было авантюрой ценой семьдесят миллионов долларов, задуманной для привлечения туристов в старый центр города. Раз в час купол превращался в балет гипнотизирующих образов, создаваемых двумя миллионами разноцветных синхронизированных лучей. Зрелище получалось потрясающее, но полюбоваться им собирались только дети.

— Может, зайдем в «Фицджеральд»? — предложил Джимми.

— Отличная мысль.

В «Фицджеральде», дымном заведении с низким потолком, стояли игровые автоматы и рулетка, где ставили по пять центов. За доллар подавали большой бокал Маргариты. Местные жители посещали «Фицджеральд», когда на них нападала тоска по прошлому. Эскалатор отвез их наверх, и они заняли последний свободный столик у бара «Гнездо счастливчика».

Не успели они опуститься на стулья, как перед ними нарисовалась официантка, крупная дама с большими руками. Джимми заказал два разливных пива. Она ушла. Лонго поставил локти на стол.

— Ну, что слышно?

— Все плохо. Насколько близко ты знал эту стриптизершу?

— Мы познакомились полтора месяца назад.

— ФБР проводило расследование, она там фигурировала.

Лонго показалось, что на его плечи свалился тяжелый груз. Где ФБР, там прослушка и хвосты. Сколько фотографий они сделали? Сколько телефонных разговоров записали?

— В чем ее подозревают?

Джимми опустил глаза на лужицу воды на столе, потом поднял их на Лонго. Было совершенно ясно, что он серьезен.

— Отмывание денег. Они обыскали дом твоей подруги и весь участок. И обнаружили спортивную сумку с казиношными фишками в мусорном контейнере.

Лонго нервно заерзал. Официантка принесла пиво, чем спасла его, пусть и на несколько минут. Стер ли он отпечатки пальцев с сумки? Нет, не стер.

— Я нашел эту сумку под столом в кухне, — признался Лонго.

Джимми передернуло. Эта привычка появилась у него с тех пор, как он стал инспектором убойного отдела.

— То есть ты о ней знал?

— Нет, ничего я не знал. Я нашел сумку сегодня утром, после того как увидел Крис мертвой.

— Зачем ты ее спрятал?

— Знал, что из-за нее возникнут вопросы, ответов на которые у меня нет.

— Ты не в курсе ее дел?

Лонго покачал головой. Он был прав на все сто. Всем плевать на то, что Крис убили. Их волнуют только казиношные фишки под кухонным столом.

— Не думаешь, что тебя использовали? — спросил Джимми.

— Каким образом?

— Как щит, за которым она могла прятаться.

— Нет.

Джимми посмотрел в окно на улицу, на гостиницу «Эль-Кортес», на пространство, заполненное попрошайками, порнобарами, карманниками и самым унылым в мире рядом мотелей, облюбованных тараканами. Когда-то это был первый район их совместной работы — кажется, в прошлой жизни. Джимми перевел взгляд на друга.

— Хочешь спасти свою задницу?

— Конечно, хочу.

— Тогда вот тебе сделка. Департамент сомкнет ряды вокруг тебя. У тебя был роман с этой девицей — и все. ФБР может тебя арестовать, так что не отклоняйся от своей истории. Мы не дадим сделать из тебя козла отпущения.

Лонго разглядывал пену, собравшуюся у стенок кружки. Его не уволят со службы. Он сохранит какое-то подобие прежней жизни. Ему захотелось перегнуться через стол и сжать Джимми в объятиях, но он сдержался.

— Спасибо, старик.

Джимми отпил пива.

— Хочу задать тебе один вопрос.

— Какой?

— Ты ведь заглянул в эту спортивную сумку, да?

Лонго утвердительно кивнул.

— Там были шоколадные фишки?

Лонго отодвинулся на стуле от стола.

— Ты меня в чем-то обвиняешь?

Джимми посмотрел на него недоброжелательно.

— Трое полицейских прикасались к этой сумке после того, как ты бросил ее в контейнер. ФБР хочет знать, Пит. Ты нашел там шоколадные фишки?

Так вот почему Джимми позвонил ему. Долбанное ФБР. Лонго достал из кармана шоколадную фишку на пять тысяч долларов, которую стянул из сумки, и бросил бывшему напарнику.

— Одна всего.

Джимми спрятал фишку в карман и швырнул на стол пять долларов за пиво. Официантка бросилась на купюру, как акула, и не уточнила, нужна ли сдача. Джимми поднялся.

— Знаешь, кому принадлежит сумка?

— Да, знаю.

— Ты знаком с ним?

— Шапочно.

— Держись от него подальше, если не хочешь еще больших неприятностей, — посоветовал Джимми и ушел из бара.


Лонго остался на месте и допил свое пиво, потом пиво Джимми. Официантка вертелась вокруг стола, желая усадить за него других клиентов.

— Нет, — твердо сказал он ей.

Она бросила на него злобный взгляд и удалилась. На улице зазвучало объявление. «Приключение» должно было вот-вот ожить. Лонго подвинул стул, чтобы лучше видеть шоу, но его отвлек сотовый. Он вытащил его и посмотрел на экран. Лу Снайдер, человек, связанный с гостиничным бизнесом.

— Привет, — ответил Лонго. — Накопал что-нибудь?

— Валентайн поселился в «Грехе» вчера вечером, — сказал Лу — Съехал сегодня утром. Но мне кажется, он еще в городе.

— Почему ты так думаешь?

— Я залез в компьютеры авиакомпаний, но ни в одном списке пассажиров его не нашел. И машину он еще не сдал.

Световое шоу началось под аккомпанемент громкой музыки из «Звездных войн». Вот такие глупости любила Крис. Ему захотелось позвонить ей, но он вспомнил, что ее убили. Лонго вытер глаза рукавом.

— Я так думаю, Валентайн остановился в «Акрополе», — продолжал Лу. — Ходят слухи, что они с Ником Никокрополисом на короткой ноге. Хочешь, позвоню туда и узнаю, в каком он номере?

Лонго вспомнил предостережение Джимми и решил пренебречь им. Ему нужно было знать, за что Валентайн застрелил ее. Чем Крис заслужила такое? Полиция его не спросит, потому что полиции все до лампочки. Их волнуют только фишки.

— Да, хочу, — согласился он.

10

Валентайн пообедал с Ником и уехал в город с Уайли. С Мейбл он за весь день так и не поговорил, поэтому достал телефон и позвонил ей.

Мейбл Страк была самой важной женщиной в его жизни. Эта привлекательная южанка, с которой Тони подружился после смерти Лоис, теперь помогала ему вести дела, время от времени распутывала несложные случаи и кормила его, когда решала, что Валентайну нужна домашняя еда. Не считая покойной жены, лучшего человека он в жизни не встречал.

— «Седьмое чувство», — бодро ответила Мейбл.

— Это магазин редких монет?

— А, это ты. Я уже начала беспокоиться.

— Как ты там без меня, держишь руку на пульсе?

— Утром пришла посылка «Федерал Экспресс» из Северной Каролины, от индейского племени йесленти. Еще они прислали чек с твоим обычным гонораром.

— Что у них стряслось?

Мейбл зачитала письмо. Год назад йесленти открыли казино, больше походившее на огромный цирк посреди автостоянки. Никаких кричащих архитектурных деталей, как в Лас-Вегасе или Атлантик-Сити. Тем не менее казино уже успело заработать сто миллионов долларов.

Проблемы настигли йесленти за столом блэкджека. Парочка игроков беспрестанно выигрывала. Племя заподозрило крапленые карты.

— Они прислали шесть колод своих карт, — закончила Мейбл.

— Ты их разглядела?

Она помолчала. Одним из завидных качеств Мейбл было то, что она не боялась брать на себя инициативу. Но вот признаться в этом она могла не всегда.

— Молчание — знак согласия.

— Ну, в общем, да.

— И что обнаружила?

— Я положила карты под ультрафиолетовую лампу на твоем столе. Светящейся краской их не обрабатывали. Никаких очевидных меток или засечек тоже нет. Знаю, знаю, ты говорил, что бывают метки, которые невооруженным глазом не различить. Но мне кажется, их вообще не метили таким образом.

— Это почему же?

— Я зашла на сайт племени и посмотрела, как у них все устроено. Освещение в этих палатках ужасное. Только начни разглядывать рубашки карт, тебя сразу засекут. Я так думаю, метки есть, но я не могу их найти.

Валентайн прикрыл глаза и задумался.

— Это «Пчелки»?[151]

Мейбл усмехнулась.

— Ну да, как ты догадался?

— Старый трюк. Еще времен Дикого Запада. Карты не мечены. Но мошенник знает, какого они ранга.

— Ну и трюк.

— Открой центральный ящик моего стола. Там должна лежать новенькая колода «Пчелок». Возьми ее и положи рядом с теми, что прислали йесленти.

Валентайн подождал, пока Мейбл найдет колоду. Через ветровое стекло он видел сюрреалистическую линию горизонта — Стрип. Они с Уайли ехали уже минут десять, но так и не приблизились к точке назначения.

— Готово, — сказала Мейбл. — Ой, ну надо же! Они же по бокам совсем не такие. В твоей колоде линии по бокам совершенно параллельны. А в колоде из казино резервации — нет. Хитро.

— Называются они «классы», — объяснил Валентайн. — Колоду карт вырезают из одного листа. И тогда у всех карт получается одинаковый рисунок на рубашке и по бокам. Чтобы собрать колоду классов, мошенник покупает несколько коробок «Пчелок», выискивает колоды, которые вырезаны со смещением, берет из них карты высоких рангов и перемешивает их с обычными картами низших рангов. Вот и все, что ему нужно.

— Так кого же йесленти арестовывать?

— Им нужно понять, кто приносит карты. Это может быть питбосс[152] или старший смены. Пусть последят за ним пару-тройку дней, заметят, с кем он общается. Кто знает, может, он и есть главарь банды.

Мейбл записала его указания и прочитала их вслух. Ему ни за что не написать так гладко, и Валентайн сказал об этом Мейбл.

— Слушай, а как там Иоланда? — спросил он. — И малыш?

— Она зайдет сюда попозже. Ребеночек дозревает.

— Передавай ей привет.

Они доехали до Стрипа. Валентайн собрался попрощаться, но вспомнил, что звонил Мейбл не просто так. Вместо того чтобы убить несколько часов на просмотр записей камер видеонаблюдения, почему не попросить ее выяснить, не мошенница ли Люси Прайс.

— Посмотри, пожалуйста, в «Воровском файле» одну женщину. Возможно, она мошенничает на блэкджеке. Я дам тебе краткую информацию о ней. — Закрыв глаза, Валентайн описал женщину, которую отговорил от самоубийства этим утром.

— Судя по всему, ты успел хорошо разглядеть ее, — заметила Мейбл.

Валентайн открыл глаза. В тоне соседки ему послышался оттенок ревности. Это было на нее не похоже.

— Нас с ней по телевизору показывали. Я тебе попозже перезвоню.


Мейбл положила трубку, улыбаясь. Тони — большой любитель окончить разговор загадкой. «И что вы там в телевизоре вместе делали?» — хотелось спросить ей.

Она включила компьютер на его столе. Кабинет был ее любимой комнатой в доме Тони. Его стены украшали сокровища шулерского оборудования и книги по азартным играм. Но когда доходило до ловли жуликов, самой действенной штукой в комнате оказывалась компьютерная программа «Воровской файл». В ней содержались данные о пяти тысячах шулеров и мошенников, с которыми Тони сталкивался за те двадцать лет, что он, будучи полицейским, обеспечивал порядок в казино Лас-Вегаса. Когда доходило до ловли жуликов, лучше этой программы не было ничего.

В бланк «параметры» Мейбл ввела приметы Люси Прайс. Потом провела поиск по всей базе данных. Никаких совпадений.

Она перечитала бланк, желая убедиться, что заполнила все пункты. Было в приметах Люси Прайс что-то необычное. Но Мейбл не могла понять, что именно.

И тут ей в голову пришла идея. Тони говорил: если кажется, что у тебя что-то не так, сравни это с заведомо правильным. Она пробежалась по базе и выудила сведения о Петти Лейн, одной из величайших казиношных мошенниц всех времен. Она сопоставила их с данными о Люси Прайс и сразу увидела разницу.

От нечего делать Мейбл сравнила ее еще с тремя женщинами. То же самое.

Тони назвал рост, вес и возраст Люси Прайс. В файлы остальных четырех женщин эти параметры были введены на глазок. Точно он не знал, а лишь предполагал.

С Люси Прайс — нет.

Тони был старомоден в том, что касалось противоположного пола. Он редко вступал в беседы с незнакомками, когда работал. Наверное, боялся, что это отвлечет от дела, решила Мейбл. Так откуда же столько информации о Люси Прайс? Напрашивалось лишь одно объяснение: она ему нравится.

Мейбл печально покачала головой. Она любила своего босса и смирилась с тем, что это чувство не взаимно. Нельзя сказать, чтобы он плохо к ней относился. В этом смысле Тони был абсолютно безупречен. Он выдавал ей восхитительную зарплату с неимоверными премиями, смешил ее каждый день, водил ее в рестораны и кино и с радостью делился своими обширными знаниями. Но он не любил ее. И ничего с этим она поделать не могла.


Иоланда стояла на крыльце, прижимая бумажный пакет к своему большому животу. У нее были красные глаза, и Мейбл догадалась, что она плакала. День был мерзкий. Дождь бил по плечам словно камнями, которые бросают мальчишки-хулиганы.

— Выпей, — Мейбл протянула ей стакан молока. — Станет лучше.

Иоланда выпила молоко залпом. Она поставила бумажный пакет на пол, сжав его ногами. Он упал, и конверты разлетелись по выцветшему линолеуму. Наклонившись, Мейбл покосилась на обратные адреса. Компании, выдающие кредитные карты. Уйма компаний, выдающих кредитные карты.

— Счета?

Иоланда кивнула. На восьмом месяце беременности она по-прежнему выглядела одурманивающе красивой. За хорошеньким личиком и фигурой скрывался чудесный человек: врач, который посылал деньги своим пожилым родителям в Пуэрто-Рико. Они с Джерри поженились несколько месяцев назад. И Джерри стал работать на Тони. Все это было непросто, но пока, кажется, протекало нормально. Мейбл налила молока Иоланде и себе.

— Джерри в беде, — сказала Иоланда.

— Ты с ним говорила?

— Да, утром.

— И что там?

— Он только и делал, что врал. — Иоланда опустила глаза на свой живот и улыбнулась. — Малыш танцует ча-ча-ча. Помяните мое слово, он у нас будет танцором. — Она подняла голову и встретилась взглядом с Мейбл. — Джерри мне никогда не врет. Поэтому я и осталась с ним. Он не ангел, но в глубине души — порядочный человек. Вы меня понимаете?

— Разумеется, — кивнула Мейбл.

— Но от его порядочности теперь не осталось и следа, — продолжила Иоланда. — Мне только что звонили из «Американ экспресс». Они видят, что Джерри активно пользуется кредиткой, и хотели убедиться, что он осознает размер расходов. Я попросила зачитать мне список того, что он купил.

Иоланда поставила стакан на край стола и подалась вперед.

— Он купил револьвер.

— В Лас-Вегасе?

— Да. «Смит-Вессон» шестьдесят пятой модели. — Иоланда выудила листок из кармана блузки. — Я зашла на сайт одного из торговцев оружием. Вот что там написано: «Шестьдесят пятая модель изготовляется из нержавеющей стали. Зубчатая прицельная планка, открытый курок, шесть патронов тридцать восьмого калибра. Массивное, основательное оружие. При ночной стрельбе выстрел сопровождается ослепительной желтой вспышкой, оглушительный звук в закрытом помещении опасен для ушей. Такой револьвер обращает на себя внимание».

— Боже мой! — выдохнула Мейбл.

Листок выпал из руки Иоланды, спланировал, как бабочка, и упал на кучу конвертов. Она покачала головой, словно человек, потерявший надежду.

— У Джерри серьезные неприятности, — сказала Иоланда. — Я кожей чувствую.

Мейбл вспомнилось, как она сама была беременна в первый и второй раз, — гормоны, бушевавшие в ее теле в последний триместр, того и гляди грозили вырваться из-под контроля. «Чем больше Иоланда переживает, — подумала она, — тем хуже для ребенка».

— Это ужасно, Иоланда. Я расскажу Тони.

— Я надеюсь… — Она запнулась.

— Что?

— Еще не поздно.

Мейбл ободряюще похлопала ее по руке.

— Не волнуйся. Тони уже столько раз вытаскивал Джерри из передряг.

11

Добравшись до «Акрополя», Валентайн первым делом позвонил Джерри. Он не предупредил сына, что приедет в Лас-Вегас, и понял, что тот может прийти в ужас, когда они в конце концов встретятся. Поэтому он решил его подготовить.

— Привет, Джерри, это папа, — наговаривал Валентайн на голосовую почту сыну. — Я вот подумал, а не махнуть ли в Вегас. Может, пересечемся? Позвони мне на сотовый.

Он положил трубку, чувствуя себя очень виноватым. Они мало времени проводили вместе, пока Джерри рос. И теперь это панибратство звучало нелепо. Он надеялся, что у Джерри с сыном отношения будут совсем другими.

Потом Валентайн отправился на поиски своего багажа. Он доехал на велосипеде, который позаимствовал утром, до «Греха» и спросил о пропаже.

— Еще не привозили, — ответила девушка-администратор, не отрываясь от экрана компьютера.

— Велосипед можете пока оставить себе, — сказал Валентайн.

Она нахмурилась, не уловив шутки. Он уже хотел уйти, но замер у стеклянной двери. Он что-то забыл. Что-то очень важное.

Гонорар.

Мейбл постоянно распекала его за то, что он забывает забирать деньги. Может быть, так случалось, потому что большую часть жизни Валентайн прожил без гроша в кармане и никогда особенно не ценил деньги. Он вернулся к столу администратора и объяснил, в чем дело. Девушка позвонила наверх.

— Идите в кассу в южном крыле казино, — она нарисовала ему схему, напоминавшую по сложности план футбольного матча. — Хьюго, телохранитель мистера Ньюмана, вас там встретит. У него деньги и ваше оборудование.

Валентайн вошел в казино, держа схему на вытянутой руке. Гигантских размеров помещение было отделано в стиле Древнего Рима, нарисованным пьяным воображением. Проходя по залу, он представил, как напряглись ребята в отделе видеонаблюдения. Он приехал на велосипеде, а теперь петляет по казино. Найдя под потолком серую коробочку, Валентайн помахал ей.

Хьюго дожидался его у кассы. У него было телосложение борца и лицо чокнутого болгарина. Он открыл сумку, в которой лежали пачки денег и «тупик».

— Ваш гонорар и прибор, — пояснил Хьюго.

— Пересчитайте, — ответил Валентайн.

Лицо парня украсила характерная восточноевропейская гримаса.

— Я это уже сделал.

Валентайн подумал, что Хьюго уже ничем не поможешь, но все же попросил пересчитать деньги еще раз и добавил:

— Если вы не против.

На Хьюго была практически незаметная гарнитура рации. Валентайн почувствовал, что кто-то с ним разговаривает. Хьюго передал сумку кассирше через прутья защитной решетки.

Кассирша пересчитала купюры. Все точно. Валентайн достал из сумки «тупик» и проверил, не вынули ли из него начинку. Потом подписал квитанцию о получении гонорара.

— Давно из тюрьмы вышел?

Хьюго захлопнул отвисшую челюсть.

— Такие мышцы не накачаешь, заглядывая в спортзал два раза в неделю.

— Да вы просто Вебстер, — изумился телохранитель.

«Вебстерами» на казиношном жаргоне называли умников, которые считали, что все на свете знают.

— Ты передай кое-что Чансу Ньюману, — ответил Валентайн.

— Чего?

— Скажи ему, я не лох какой-нибудь. Знаешь, что это значит?

— Любимый клиент в любом заведении, — улыбнулся Хьюго.

— Правильно. Чанс думал, если послать меня через все казино, так я тормозну, сделаю пару ставок, и он все свои деньги отыграет. Может, он еще наживку за стол посадил, чтобы меня соблазнить.

— Наживку?

— Девочку из здешних. Шлюху. Такие слова тебе знакомы?

Хьюго дотронулся до лацкана. Валентайн понял, что он отключает рацию.

— Вали отсюда, а то я тебе помогу, — сказал телохранитель.

Валентайн удивился, что он сумел сложить столько слов в предложение. Подняв сумку с прилавка, Валентайн почувствовал, что что-то в этой сцене было не так. Хьюго даже не прикоснулся к нему. Охранники всегда хватают смутьянов за грудки. Почему же Хьюго сдержался? По виду так он и автомобиль одной рукой поднимет.

— Знаешь, что говорят про тех, кто тягает тяжести?

Телохранитель замотал головой.

— Что у них члены маленькие. Были бы большие — с какой стати стали бы они постоянно торчать в спортзалах.

Хьюго даже не шелохнулся. Валентайн зашагал прочь, качая головой.


Он зарегистрировался в «Акрополе», положил двадцать пять тысяч в гостиничный сейф и вошел в лифт, не переставая качать головой. Какой толк от телохранителя, который не любит драться?

Ник разместил его бесплатно в люксе пентхауса. В «Акрополе» это означало три комнаты с высоким потолком, набитые сверкающим хромом и мягкой кожей. Экстравагантная палитра напоминала телесериалы шестидесятых. Это так в духе Ника. Он любитель старья.

Валентайн вошел в номер и заметил тележку горничной в гостиной. Горничным не положено запираться в номерах. Он осмотрел номер.

— Есть тут кто?

Раздался какой-то звук. Валентайн остановился у двери в столовую и посмотрел сквозь стеклянные раздвижные двери, ведшие на балкон. Никого.

Разувшись, он один за другим швырнул ботинки в столовую. Второй ботинок угодил в вазу с цветами, она разбилась вдребезги. В кухне послышалось движение. Подхватив мраморную пепельницу, Валентайн вошел в столовую.

Из кухни появился здоровяк с чулком на голове. Его руки были сжаты в кулаки. Несколько секунд они ходили кругами. На глазок весу в незнакомце было столько, что зашкалили бы весы. Парни такого размера обычно не тратят время впустую. Но этот, видно, любил покрасоваться.

— А я думал, ты умеешь драться, — сказал здоровяк.

Валентайн ухватил пепельницу на манер «летающей тарелки» и покачал головой.

— Стало быть, в кино про тебя пургу гнали, да?

Валентайну вспомнилась давешняя нерешительность Хьюго.

— Наверное.

— Да ты просто старый пердун с высохшим членом.

Валентайн поставил пепельницу на обеденный стол.

— Ну давай, покажи, на что способен, говнюк.

— Что ты сказал?

— Что слышал.

Здоровяк выдал правый хук. Валентайн уклонился от удара, но не заметил второго. Коварный апперкот попал ему в висок. Упав навзничь, он выкинул вперед ногу и ударил соперника точно в голень.

Голени — самое слабое место человеческого тела. Здоровяк завыл, прыгая на одной ноге. Валентайн выпрямился. Голова у него кружилась. Давненько его не вырубал салага.

Он взвесил варианты. Можно сбить здоровяка с ног или перекинуть через бедро. Таковы стандартные способы расправиться с нападающим. Вот только этот парень взбесил его не на шутку. Поэтому Валентайн дал ему по физиономии.

Здоровяк шатнулся назад и ударился головой о стеклянные двери балкона. По стеклу побежала мелкая сетка. Неуверенной рукой он вытащил пистолет и навел его на Валентайна. Облегченный «Глок» сорок пятого калибра. Любимое оружие сотрудников управления муниципальной полиции Лас-Вегаса.

— За что вы ее убили? — спросил он.

— Кого? — удивился Валентайн.

— Крис Блейк. Я нашел ваши вещи в ее доме. Вы привезли ее домой из «Розового пони» вчера ночью и застрелили. Почему?

— Приятель, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Ну конечно, мать твою.

Он говорил как влюбленный парнишка, а не человек, который намерен убить.

— Мои вещи не могли оказаться в доме твоей подруги, старик. У меня их нет. Авиакомпания потеряла мой багаж.

На чулке проступила кровь.

— Чушь собачья.

Валентайн указал на дверь в спальню.

— Я заполнил бланк заявления о пропаже багажа. Оно на тумбочке у кровати, рядом с билетом на самолет. Ради Бога, проверь.

— Ну, если ты врешь, тебе не жить.

— Да не вру я.

Здоровяк пересек комнату и открыл дверь в спальню. Оттуда вышла горничная в форменном платье, ударила его коленкой в пах и выбежала из номера, вопя как ненормальная. Валентайн нырнул в кухню и схватил большой нож из ящика с приборами. Потом выглянул из-за угла. Здоровяк убегал. Валентайн схватил бесшнуровой телефон со стола и набрал «О».

— Прекрасный день в «Акрополе», — приветствовала его оператор.

— Помогите! — заорал он.


Преследовать вооруженного человека довольно глупо. Поэтому он присел на корточки в кухне и стал дожидаться, пока его спасут. В номер влетел запыхавшийся Уайли. Валентайн спрятал нож в ящик и вышел из укрытия.

— Поймали?

— Кого?

— Того, кто вломился в мой номер.

Уайли покачал головой, разглядывая разбитую вазу на полу и растрескавшееся стекло балконной двери.

— Тут драка, что ли, была?

— Нет, я записывал шумовые эффекты. Конечно, была драка. — Валентайн подошел к главе службы безопасности. — Рост — метр восемьдесят пять, вес — килограммов сто десять. На голове чулок. Как же вы его проглядели?

Как большинство людей, работающих в казино, Уайли терпеть не мог расспросы. Он пожал плечами.

— В казино полно народу, как и в гостинице. Ты же знаешь, как мы тут крутимся.

Сердце Валентайна забилось чаще. Он достиг того возраста, когда неприятности расстраивают так, что уже не владеешь собой. Он выдвинул стул из-за обеденного стола и сел.

— Ничего я не знаю, — сказал он, сделав несколько глубоких вдохов. — Может, объяснишь?

Взяв телефон, Уайли связался с хозяйственным отделом гостиницы и велел заменить дверь.

— Дело обстоит так, — начал он втолковывать Валентайну. — В «Акрополе» сто потолочных камер. Кажется, много, но и они не могут фиксировать все. Так что каждая наблюдает попеременно то за одной зоной в казино, то за другой.

— И?

— Так посчитай. Сто процентов времени половина казино не отсматривается. То же самое с гостиницей. Что-то мы вообще не видим. Вот как этого твоего взломщика.

— А как же охранники в залах?

— В смысле?

— У этого парня пошла носом кровь. Неужели они этого не заметили?

— Ты ему двинул?

— Нет, это у него от высоты. Да, я двинул ему.

Уайли позвонил вниз. Для охраны залов «Акрополь» нанимал бывших полицейских. Они были людьми наблюдательными. И через несколько секунд Валентайн получил ответ на свой вопрос. Охранники такого человека не видели.

— Растворился в воздухе, — съехидничал Уайли.

Валентайн поднялся. В виске стучало. Взломщик проговорился, что его подруга работала в «Розовом пони». Так же как и убитая стриптизерша, о которой говорил Ник. Наверняка это она и есть.

Настало время навестить Билла Хиггинса, директора Комиссии по игорному бизнесу Невады и одного из самых могущественных представителей органов правопорядка в штате. Если кто и знает, что происходит, так это он.

Валентайн вышел в коридор, захлопнул дверь и услышал, как разбитое стекло осыпалось на пол с ужасным грохотом, сопровождаемым многоэтажными проклятиями Уайли. Тони улыбнулся и направился к лифту.

12

Валентайн забрал арендованную машину со стоянки «Акрополя». Это была настоящая развалина. Окна опускаются вручную, пассажиру на переднем сиденье ноги деть практически некуда — и все это за тридцать девять долларов в день.

Отъехав от «Акрополя», он проследовал по указателям на бульвар Лас-Вегас и вскоре уже катил на юг, в пустыню. Здания казино становились все меньше в зеркале заднего вида, и Валентайн понемногу расслаблялся. За прошедшие годы ему несколько раз предлагали довольно доходную работу на полную ставку в Лас-Вегасе, но он всегда отказывался. Ему нужна была прочная связь с реальностью, а в этом городе ее не водилось.

Через пять миль Валентайн повернул налево на бульвар Кактусов, а еще через милю — направо, на бульвар Гибискуса. Это был недавно построенный пригород, дороги которого покрывал еще только первый слой асфальта. Он не помнил точного адреса Билла на бульваре Гибискуса, но не сомневался, что сразу узнает его дом.

Валентайн включил телефон. Он считал, что это одно из неприятнейших вторжений в человеческую жизнь и редко оставлял его включенным. В голосовой почте дожидалось сообщение.

«Тони, позвони мне, — сказала Мейбл. — Это срочно».

Он набрал ее номер. Соседка ответила после второго гудка.

— Что случилось?

— Когда ты перестанешь выключать телефон? — отчитала она его. — Случился Джерри.

— Ты с ним говорила?

— Не я, а Иоланда. Он впутался во что-то дурное.

«Вот так новость», — чуть не ляпнул Валентайн.

— Иоланде звонили из «Американ экспресс», — продолжала Мейбл. — Джерри активно пользуется своей кредиткой. Он купил револьвер в Лас-Вегасе.

— Что-что?

— «Смит-Вессон» тридцать восьмого калибра. Иоланда встревожена. Я тоже.

Валентайн увидел впереди жилище Билла: одноэтажный фермерский дом с терракотовой черепицей и озеленением в стиле дикой природы. Валентайн притормозил.

— У меня к тебе просьба. Свяжись со всеми администраторами невадских казино, с которыми мы работаем. И попытайся раздобыть у них адрес школы Барта Калхуна.

— Хорошо. Можно узнать, что ты сделаешь, когда разыщешь Джерри?

«Сверну ему шею», — подумал Валентайн.

— Притащу за шкирку домой.

— Так и сказать Иоланде?

— Можешь говорить ей все что угодно.

Мейбл молчала. Валентайн въехал на дорожку к дому Билла. Вымещать на Мейбл свое недовольство было недостойно.

— Слушай, я что, превращаюсь в старого ворчуна?

— Да. Мне кажется, тебе нужно сложить вещи в чемодан и ехать домой.

— Так и сделаю, как только мне его вернут и я найду Джерри.

— Чудесно. Ты только помни одно.

— Что именно?

— Не выключай свой телефон!


Не успел Валентайн выбраться из машины, как Билл вышел ему навстречу, опираясь на металлическую трость. Билл был из индейцев навахо. Метр восемьдесят, каменное лицо, пронизывающий взгляд и копна волос. Огнестрельная рана, полученная им в Майами два месяца назад, заживала медленно. Он пока работал дома.

Они пожали друг другу руки. Валентайн справился о его ноге. Билл сказал, что все в порядке, и спросил об ухе. Напавший тогда на Билла отстрелил Валентайну ухо. Валентайн показал Биллу новенькое ухо.

— Искусственная кожа? — не поверил тот.

— Нет, настоящая. Только не спрашивай, откуда они ее срезали.

Они вошли в дом, который имел форму буквы «U». Комнаты выходили во двор, в котором был тщательно воссоздан японский сад с водопадиком и прудом с золотыми рыбками. Позади участок отгораживала стена, закрывавшая обзор. Биллу и его другу Алексу так больше нравилось. На столе в гостиной стояли кувшин с лимонадом и поднос со стаканами. Билл налил лимонада себе и гостю. Они выпили за здоровье друг друга.

— Что привело тебя в Лас-Вегас? — спросил Билл.

Валентайн посмотрел на водопад в саду. Лучше не рассказывать Биллу, что он ищет Джерри. Если Джерри нарушает закон, Биллу придется как-то отреагировать на это. А ставить друга в неловкое положение ему не хотелось.

— Так, консультирую кое-кого, — ответил Валентайн. — Но я к тебе не поэтому приехал.

Билл потягивал лимонад, дожидаясь продолжения.

— Сегодня ко мне в гости заглянул мужик в чулке. Божился, что я убил его подружку, стриптизершу из «Розового пони». Ну, мы слегка помахались, и он сбежал.

— Полицию вызвал?

— Тут начинается самое плохое. Мне кажется, он как раз сам полицейский.

Билл приподнял бровь.

— Я обедал с Ником Никокрополисом. Ник сказал, что ему звонили из ФБР по поводу все той же стриптизерши. Фэбээровцы считают, она отмывала казиношные фишки.

— Есть предположения, как твое имя оказалось в этой истории?

— Нет. А ты об этом деле что-нибудь слышал?

— Да слышал, — кивнул Билли. — Но говорить мне о нем не положено.

— Даже со старым другом?

Обычай навахо предписывал не встречаться взглядом с собеседником. Но сейчас Билл смотрел ему прямо в глаза.

— Даже с тобой. Когда с тобой свяжется ФБР — уж поверь мне, это обязательно случится, — ты должен будешь с ними сотрудничать. Что бы ни спросили, рассказывай все как есть. Иначе тебе небо с овчинку покажется.

— Так я же ничего не знаю.

— Это уж пусть они сами судят, ладно?

Валентайн отпил лимонада. Билл редко читал ему лекции. Значит, ФБР напугало его не меньше, чем Ника. Бюро оккупировало Лас-Вегас после 11 сентября[153] и, помимо проведения обширной наблюдательной операции, еще присматривало за денежными потоками казино. Они стали Большим Братом и осложняли жизнь людям.

Билл по-прежнему смотрел на него точно ястреб.

— Да как скажешь, — согласился Валентайн.


— Хочешь — верь, хочешь — не верь, но я как раз собирался тебе позвонить, — начал Билл, когда они допили лимонад.

— Тебе не хватало моего бодрого голоса?

— Я тут проверял одно дело. И совершенно запутался.

Они перешли в кабинет. Стены украшали изделия коренных американцев и снимки из Нью-Мексико, где на ранчо жили родители Билла. Узнав, что их сын — гей, они прогнали его еще подростком. Но потом помирились с ним, и теперь их фотографии стояли и висели везде.

Билл взял пульт и включил телевизор на столе.

— Вот запись ограбления на прошлой неделе. Все произошло так стремительно, что казино уверено: здесь не обошлось без своих. Всех работников проверили на детекторе лжи. Все чисты, как младенцы.

На пленке появилась женщина лет пятидесяти пяти с прической, как у Долли Партон.[154] Она сидела в кассе за решеткой и должна была обменивать фишки клиентов на деньги, когда те решали закончить игру. К ее окошку подошел бородатый мужчина и сунул пистолет между прутьями решетки. Женщина приложила руки к голове, словно собираясь закричать. Бородатый помахал пистолетом, чтобы она замолчала.

Женщина открыла ящичек с деньгами и начала вытаскивать пачки купюр и просовывать их между прутьями. Бородатый распихал их по карманам ветровки и убежал. Женщина снова приложила руки к голове. Потом нажала на тревожную кнопку, и в казино поднялась суматоха.

Билл остановил пленку.

— Что скажешь?

— А ее на детекторе проверяли? — уточнил Валентайн.

Билл снова нарушил обычай и посмотрел ему в глаза.

— Кассиршу?

— Ну да. Сдается мне, не проверяли. Учитывая ту психологическую травму, которую она получила.

— Думаешь, она замешана?

Это казалось столь очевидным, что Валентайн не сразу ответил.

— Я там у нее насчитал двенадцать ящичков с наличными. Она открыла тот, в котором сложены крупные купюры, хотя грабитель об этом не просил. Она в доле.

Билл перемотал пленку, просмотрел ее снова и расхохотался во весь голос.

— Вот ты сказал, и теперь все стало ясно, правда?


Было почти три часа. И Валентайн понял, что беседы с Биллом не помогут ему найти сына. Он попрощался и уже собирался уйти, как заметил большую коробку «Федерал Экспресс» на столе. В строке «отправитель» значилась какая-то компания в Японии. В строке «получатель» — Чанс Ньюман. Она была открыта, и Валентайн заглянул внутрь.

— Вчера перехватили наши друзья из «Федэкса», — пояснил Билл. — В сопроводительном письме сказано, что там карманные компьютеры, а на самом деле это компьютеры для подсчета карт. Я позвонил Чансу Ньюману, спросил, что это. Он сказал, что это вроде тренажеров для его службы охраны, чтобы они могли определять счетчиков.

Объяснения Чанса звучали вполне разумно. Проще всего вычислить счетчиков карт, заметив, как они вводят данные в компьютер. На рынок поступило несколько неплохих моделей. Вот только приборы, высланные Чансу из Японии, были не компьютерами, а «тупиками».

Весь день Валентайна и так донимали тревожные вопросы, и вот еще один на его голову. Зачем Чанс потратил двадцать пять тысяч долларов на знакомство с незаконным прибором, о котором он, по всей видимости, уже знал? Уж слишком велика сумма, даже для такого богатея, как Чанс.

Валентайн дождался, пока Билл отвернется, достал «тупик» из коробки, сунул его в карман и направился к двери.

— Я тебе позвоню, — бросил он на прощание.

13

— Здорово, Джерри, готов размять кости?

Джерри оторвался от мужского журнала, который читал. В дверном проеме, разделявшем их номера в мотеле, стоял Паш. На нем были джинсы и футболка такого размера, что он в ней терялся. Джерри сказал ему как-то, что футболки его размера тоже бывают, но Паш только рассмеялся такому предположению.

— Хочу чувствовать себя гладиатором.

Поднявшись со стула, Джерри подошел к окну и задернул шторы, потом включил телевизор и прибавил звука. Администрация гостиницы не отвечала за пропажу вещей из номеров, поэтому он решил принять меры.

— Ну, готов.

Он вышел за Пашем в соседнюю комнату. Там, как всегда, был жуткий кавардак. По утрам приходила горничная и застилала кровати. Но к вечеру казалось, что по номеру прогулялось торнадо.

— А брат твой где? — спросил Джерри.

— Косячок забивает. В нашей команде новый игрок, познакомься. Эй, Дин, ты готов?

Дверь в ванную распахнулась, и вышел парень с раздвоенной бородой, в очках и бейсболке. На нем были джинсы и джинсовая рубашка, вся в пятнах от еды. Таких опытные картежники называют пентюхами или пнями. В общем, неудачник.

— Знакомься, Дин Мартин, — представил Паш.

Джерри посмотрел на растрепанного парня, потом на Паша.

— Дин Мартин? Да какой это Дин Мартин. Он же помер!

Паш прижал ладонь ко рту.

— Ой!

— Придурок, — набросился парень на Паша. — Я ж тебе говорил, неподходящее это имя!

— Так я ж не в курсе, что он так популярен.

— Дина Мартина все знают, — вмешался Джерри, подходя ближе. — Амин, это ты, что ли?

Подобие улыбки скользнуло по губам Амина. Такое случалось с ним нечасто. Для Амина не существовало выпивки, задниц и танцующих голых девиц. Он был погружен в себя, но при этом волшебным образом управлялся с числами. Математические операции мог проделывать в уме со скоростью компьютера.

— Обманул я тебя, да? — радовался Амин.

Он выглядел иначе, потому что вставил в ноздри кусочки пластиковой трубки, зачесал волосы вперед, чтобы лоб казался уже, и нарисовал родинку там, где ее не было. Амин был мастером маскировки, что неудивительно. Его лицо хранилось в базе данных известных счетчиков карт «Фейс-Скан». За отдельную плату казино могло отправить по электронной почте фотографию клиента в «Фейс-Скан» и узнать, не счетчик ли он.

— А то, — признался Джерри. — Но имя нужно попроще. Никаких знаменитостей.

— Только надо подыскать такое, которое мы оба запомним, — встрял Паш. Он с трудом запоминал американские имена, кроме тех, что мелькали в кино. — Может, Джеймс Дин?

Джерри отверг его, качнув головой.

— Оно привлечет внимание. А нужно такое, которое впишется. Вот, скажем, Джон Дин. Это герой книги «Вся президентская рать».

— О, — поддержал его Паш. — Джон Дин. Да.

Амин открывал и закрывал рот — это означало, что он думает. Потом подошел к большому зеркалу, висевшему рядом с кроватью, и оценил свой внешний вид.

— Джон Дин. Да, подходит.


Той же ночью они поехали в город на двух машинах. Паш и Амин — на своей, Джерри — на взятой напрокат.

Амин припарковался через улицу от «Бухты Мандалай», Паш выпрыгнул на мостовую. Они не хотели, чтобы их видели входящими в казино вместе или просто сидящими в одной машине. Камеры видеонаблюдения очень мощные, особенно те, что висят по периметру снаружи. Номерной знак с их помощью можно прочитать за квартал.

Паш пошел прогулочным шагом к «Гласс-Пул-Инн» и остановился поглазеть на поднятый над землей овальный бассейн на парковке. В стенке бассейна было семь иллюминаторов, через которые прохожие могли видеть ноги и руки плавающих. Его много раз показывали в фильмах, которые видел Паш. Амин посигналил и уехал.

Джерри притормозил у обочины, чтобы переждать. Сегодня они намеревались посетить «Эм-Джи-Эм Гранд», а служба наблюдения у них первоклассная. Так что лучше не спешить. Тогда его не засекут рядом с Пашем и Амином, до того как они войдут в казино.

Через десять минут он въехал на стоянку «Эм-Джи-Эм». На ней помещалось двенадцать машин в ряд. Выглядела она как автошоу. Ожидая, чтобы его машину отогнали, Джерри достал сотовый и включил его. В ящике голосовой почты обнаружилось сообщение.

Отец сообщал, что едет в Лас-Вегас.

— Только этого мне не хватало, — пробурчал Джерри.

Он стер сообщение и выключил телефон. Уже четыре ночи он подумывал позвонить отцу. Каждый раз, входя в казино с Пашем и Амином, он выхватывал сотовый и хотел попросить отца вытащить его из беды.

Но так и не решался позвонить.

И сам не знал, почему. Может быть, причина в том невидимом давлении отцовства, которое все сильнее душило его последние месяцы по мере того, как у Иоланды рос живот. И среди его проблем стали появляться те, что еще не родились. Как там выразился отец? Пора Джерри перестать пытаться и начать делать.

Наверное, поэтому он и не звонил отцу.


Джерри вошел в фойе через несколько минут и почтительно остановился у стола регистрации перед стеной с киноэкранами, на которых показывали шоу. Так все поступали, и он не хотел выделяться.

Он не спешил: сначала зашел в бар и заказал кофе, потом пересек казино, останавливаясь то там, то тут, чтобы поглазеть, как люди теряют свои деньги. На этот раз казино выбирал Паш, и только теперь Джерри понял, почему ему приглянулось именно это. «Эм-Джи-Эм» принадлежало одноименной киностудии.[155] И в залах было полно черно-белых кадров из знаменитых фильмов.

Дойдя до зала блэкджека, он увидел Амина. Амин играл на третьей базе — последней на столе. Место рядом с ним было не занято.

Оно дожидалось Джерри.

— Здесь свободно? — спросил он, поставив чашку с кофе на стол. Дилер и Амин кивнули. Джерри уселся и бросил десять мятых двадцаток на зеленое сукно.

— Меняю двести, — объявил дилер.

И вскоре Джерри уже вовсю играл, ставя по десять долларов за кон. Он руководствовался «основной стратегией», не отступая от нее ни на шаг. Его роль в афере была проста. Постараться не просадить все деньги быстро — вот и все, что ему надлежало делать.

У Амина миссия была совсем другая. Ему надлежало не выигрывать слишком много. При желании он мог бы выиграть тысячи долларов за час, но тогда люди, следящие за залами с помощью камер, начнут присматриваться к нему. И если им что-то не понравится, к нему применят «особые операции». Они станут рассматривать под микроскопом каждое его движение, прогонять его через компьютер, может быть, даже приставят к нему человека. А тут уж удовольствия не больше, чем убегать от патрульной полицейской машины.

Поэтому Амин осторожничал и выиграл пятьсот долларов за час. Скучно, конечно, зато безопасно. Он работал по системе «высоко-низко». Приписывая +1 или -1 розданным картам, Амин мог определить, когда игра удачна для игрока, а когда для казино, и ставил в соответствии с этим. И почти всегда оставался в прибыли.

Амин реализовывал систему «высоко-низко» без сучка и задоринки. Он всегда знал точный счет в игре. Барт говорил, что даже лучшие счетчики точны только на семьдесят процентов. К Амину это не относилось. Он был сосредоточен.


К десяти вечера Джерри потерял пятьдесят долларов и весь вспотел.

Амин выигрывал. И немало. Чтобы скрыть свой выигрыш — шулеры называют это «бурением», — Амин прикрывал ладонью фишки на сто долларов, а потом сбрасывал их в недопитый кофе Джерри. Если бы кто-то в отделе видеонаблюдения присмотрелся, то заметил бы, что кофе в чашке Джерри все прибывает.

Амин начал подбрасывать фишки и в карман пиджака Джерри. Все бы ничего, но их было так много, что Джерри ощущал, как они оттягивают карман. Амин действовал почти в открытую, и Джерри стало казаться, что его хотят подставить. Наконец он встал из-за стола, бросив свои последние фишки, и спросил дилера:

— Где тут сортир?

Дилер объяснил. Налево, направо, налево, мимо не пройдете.

Джерри пошел через казино, осторожно неся свою чашку и боясь отпить из нее, чтобы никто не увидел, как фишки посверкивают на дне.

Стены туалета украшали фотографии голливудских актеров. Он нашел Паша у одного из писсуаров и устроился у соседнего. Паш разглядывал снимок Кэри Гранта.

— В первом кино, которое я увидел, играл Кэри Грант. «Ганга Дин»[156] называлось. Он играл Арчибальда Каттера. Ты смотрел?

Джери покачал головой.

— Слушай, надо поговорить об Амине.

— И кинотеатр был чудесный. Платишь за билет, проходишь через фойе, выходишь во двор и смотришь фильм под звездами. Мне было шесть лет. Увидел впервые Кэри Гранта и подумал: «Вот таким я хочу вырасти!» — Он рассмеялся. — Смешно было. Думал, вырасту, изменю цвет кожи и волос и буду похож на Кэри Гранта!

— Твой брательник дурит, — процедил Джерри сквозь стиснутые зубы.

Паш застегнул ширинку и оглянулся через плечо. Туалеты — единственное место в казино, где нет камер видеонаблюдения. Запрещено законом. Но это не мешает охранникам то и дело заглядывать внутрь и осматривать туалет.

— Как? — спросил Паш.

Джерри показал ему фишки и чашку.

— А за столом еще кто-нибудь выигрывает?

— Нет, в том-то и проблема. Там народ проигрывается в пух и прах. У дилера на подносе все меньше фишек. Кто-нибудь в отделе наблюдения точно заметит, тогда нам с Амином каюк.

Косясь на дверь, Паш сгреб фишки у Джерри и убрал их в свою поясную сумку.

— Заберешь меня у «Гласс-Пул-Инн» через двадцать минут. Я просигнализирую брату, что мы уходим.

— Я сам ему скажу, — предложил Джерри. — Я еще не расплатился.

Джерри повернулся уходить, Паш коснулся его рукава.

— Уж извини.

Джерри хотел ответить, что все в порядке. Вот только все было далеко не в порядке. Амин известный счетчик карт. Если Джерри сочтут членом его команды, его сфотографируют и отправят снимок в базу «Фейс-Скан». Тогда в казино ему путь заказан навсегда, не говоря уже о работе у отца. Джерри был зол, и Паш это понимал.

— Правда, извини, — добавил Паш.

14

Краем глаза Амин наблюдал, как Джерри подходит к столу, сгребает свои фишки, желает всем удачи и удаляется. Он не встречался с ним взглядом, но понимал, что происходит.

Джерри бросал его.

Амин продолжил играть. На его родине мужчин, нарушивших обещание, заставляют заплатить за это. Как правило, они теряют, например, руку или глаз. В Америке все иначе. Именно это и бесило его больше всего в американцах. Они могли передумать и предать, если им так было удобнее.

Амин посмотрел на свои фишки. Он вел учет выигрыша в уме. Больше шести тысяч долларов. Немало. Но нужно компенсировать ту сумку с фишками, которую он накануне оставил в доме стриптизерши.

Крис. Еще одна предательница. Ее задача была проста, как и у Джерри. Раз в два-три дня она приносила фишки Амина в разные казино и обменивала в кассе на наличные. Если кто-то начинал расспрашивать — а так обычно и случалось, — она отвечала, что получила их как чаевые. Стриптизершам их часто дают, и казино не возражают.

Вот только Крис решила обвести его вокруг пальца. Десять процентов в качестве ее доли ей было мало. Она хотела двадцать. Когда Амин отказал ей, она стала угрожать.

— Мой друг из тебя котлету сделает, — сказала Крис, развалившись на диване в своем доме. Она всегда одевалась скромно, когда заходил Амин. Оставляла стринги и вульгарный макияж для клиентов. — Он тебя прижмет.

— Твой друг? — недоверчиво переспросил Амин.

— Ага. Пит Лонго. Он полицейский.

Амин постарался изобразить хладнокровие. Он был уверен, что полицейскому хватило бы ума не связываться с такой женщиной.

— Десять процентов — стандартная ставка, — сказал Амин, присев на подлокотник дивана. — Ну чего ты?

— Хочу двадцать.

— Я ведь могу и другую найти.

Крис раскурила косячок и выпустила облачко отвратительно сладкого дыма ему в лицо.

— Только попробуй. И я расскажу Питу чем ты занимаешься.

— Да хватить заливать, — отмахнулся Амин. — Нет никакого Пита Лонго.

Крис сходила в спальню и принесла цифровой фотоаппарат. В его памяти нашлось с десяток снимков Крис с ее другом, здоровенным лысеющим мужчиной с обручальным кольцом и широкой улыбкой, обещавшей неприятности.

На последнем снимке Амин увидел раскрытый бумажник со значком инспектора и удостоверением с фотографией. На ней был тот же мужчина, Пит Лонго.

Амин любил носить рубаху навыпуск. Он сунул руку под нее и вытащил «Смит-Вессон» тридцать восьмого калибра, купленный утром по карточке Джерри. Увидев его, Крис чуть не задохнулась.

— Амин, да я только…

— Пошутила?

— Да, — улыбнулась Крис.

— А я тебе не верю.

Она предложила ему секс. Словно это могло компенсировать ее предательство. Они пошли в спальню. Амин наблюдал за тем, как она раздевается, аккуратно снимает одежду и складывает ее стопкой. Потом она легла в постель и поманила его к себе.

Ему не приходилось видеть женщин красивее. Рассудок, расположившийся в данный момент у него между ног, требовал заняться с ней любовью. Амин начал расстегивать брюки.

Но остановил себя. Этого делать нельзя, даже в минуту слабости. Трахни он Крис — и это станет началом конца. Он разрушит свою решимость, и тогда пиши пропало. Улегшись на нее, он прижал револьвер к ее грудной клетке, спустил курок и убил ее вместе со своим желанием овладеть ею.

Амин вернулся в настоящее. За столом стоял питбосс и нашептывал что-то дилеру. Дилер кивнул, потом вынул карты из шуза и положил их на поднос к снесенным картам.

— Вы что делаете? — удивился Амин.

— Перемешиваю, — ответил дилер.

Он собирался начать игру сначала. Это называется «преимущественное тасование», любимый метод казино помешать счетчикам. Стало быть, его приметила служба видеонаблюдения «Эм-Джи-Эм». Амин собрал свои фишки и встал из-за стола.

В казино было четыре выхода. Взятая напрокат машина ждала его позади здания, поэтому он спустился на эскалаторе в подземный торговый центр и прошел мимо магазинов к выходу. Вокруг толпились люди. Амин расслышал в их разговорах, что в городе проходит конференция компьютерщиков. Добравшись до выхода, он заметил «истребителя» у стеклянных дверей и вздрогнул.

Большинство крупных казино нанимают таких сотрудников. Их задача — охранять вход и не пускать счетчиков карт и мошенников. Они владели последними данными и получали премию, когда замечали нежелательного посетителя.

Истребитель «Эм-Джи-Эм» был черным и телосложением напоминал игрока в американский футбол. В ухе у него виднелся наушник от рации. Он быстро говорил в крошечный микрофон. Его взгляд подозрительно скользнул по лицу Амина. Он сделал шаг вперед и похлопал Амина по плечу.

— Не трогайте меня, — громко возмутился Амин.

Истребитель убрал руку.

— Документы можно посмотреть?

— У вас нет права требовать мои документы, — парировал Амин.

— Пойдем выйдем.

Амин пошел за истребителем на улицу. Тот вытащил бумажник из заднего кармана. Вот сейчас он посмотрит в свою карточку и сообщит, что Амину запрещен вход в это казино. Потом он скажет, чтобы Амин никогда больше не появлялся в «Эм-Джи-Эм». Амин согласится и уйдет. Такое с ним уже не раз случалось, почему сегодня должно быть иначе?

Но истребитель как-то странно на него посматривал, поднимая глаза от карточки. Он наклонил голову к плечу, словно хотел лучше разглядеть Амина под его маскировкой.

— А мы с вами не знакомы?

Амин развернулся и направился к парковке. Он знал свои права. И не нарушил ни одного закона. «Эм-Джи-Эм» не может отвести его в заднюю комнату как подозреваемого в мошенничестве. «Им нельзя прикасаться ко мне», — успокаивал себя Амин, уходя.

Он слышал, как истребитель догоняет его. И это было странно. Мимо прошла парочка, бросив на него подозрительный взгляд.

— Я ж с тобой разговариваю, брат, — сказал истребитель.

Амин знал, что в некоторых казино запросто могут избить счетчика. Барт говорил, что именно поэтому ушел из бизнеса.

— Руки на виду держи, — велел истребитель.

У него был тон полицейского. Многие казино нанимают бывших полицейских на такую должность. Не сбавив шага, Амин вынул руки из карманов. На одном пальце у него висела связка ключей от машины.

— Это просто ключи.

Он остановился у лестницы парковки. Амин не мог вспомнить, на каком этаже оставил машину, а попасть не туда ему не хотелось. Истребитель подошел следом и осуждающе ткнул пальцем в лицо Амина.

— Да я ж тебя знаю.

«Третий этаж», — вспомнил Амин. Он припарковался в среднем ряду на третьем этаже. Амин пошел вверх по ступенькам.

Истребитель схватил его за плечо и отбросил к стене. Потом сорвал с него бороду и сбил бейсболку. Несколько секунд он просто смотрел на Амина.

— Ты!

Ключи Амина были и оружием. Маленькое сокровище, найденное им в долгих странствиях. Он сдавил кольцо — выскочило восьмисантиметровое лезвие из нержавейки. Одним молниеносным движением сверху вниз Амин перерезал горло истребителю.

Того повело назад, к лестничному колодцу Алая кровь лилась по темной коже. Глаз у Амина был точен: он перерезал артерию. Амин бросился вверх по лестнице на третий этаж и быстро нашел свою машину.

Плюхнувшись за руль, он почувствовал, что сердце колотится слишком часто, и сделал несколько глубоких вдохов. Чуть не попался. Двигатель заработал, Амин задним ходом вывел машину с парковочного места.

Она ударилась обо что-то твердое. Он поставил переключатель скоростей на «парковку» и выскочил из машины. На асфальте позади машины лицом вниз лежал истребитель. Его ноги бились в судорогах.

Амин увидел длинную дорожку крови, ведшую к лестнице. Несколько секунд он пытался понять, что все это значит. Какой человек станет преследовать другого, когда сам умирает?

Амин понял, какой. Наклонившись, он вынул бумажник из кармана лежавшего мужчины. Документов нет. Странно. Амин обыскал другие карманы и нашел второй бумажник — для визитных карточек. Удостоверение лежало там. Амин взглянул на него и вздрогнул.

Истребитель был агентом ФБР.

Амин переехал его во второй раз и был таков.

15

Валентайн убил вечер, катаясь по Стрипу и высматривая Джерри.

Легче было искать иголку в стоге сена, но временами такой подход давал результат. Еще в детстве он читал рассказ О.Генри о том, как на глазах мальчика убили его отца. Мальчик вырос и стал полицейским. И попросил назначить его на пост у Нью-Йоркской публичной библиотеки, объяснив это тем, что убийца рано или поздно пройдет мимо. Однажды так и случилось. И справедливость восторжествовала.

В «Акрополь» Валентайн вошел в половине десятого. Сняв трубку внутреннего телефона, он позвонил наверх в зал видеонаблюдения и попросил Уайли. Вечер и ночь пятницы — самое хлебное время для казино. Главы отделов безопасности зачастую отрабатывают по две смены.

Уайли подошел через минуту.

— Ну что там?

— Хочу сменить номер. На случай, если тот парень, с которым я пообщался утром, выкинет еще что-нибудь, — объяснил Валентайн.

— Заметано.

— И еще я хочу, чтобы меня не было в гостиничном компьютере.

— Думаешь, кто-то проболтался тому парню, в каком ты номере?

— Именно это я и думаю, — подтвердил Валентайн.

Он слышал, как пальцы Уайли стучат по клавишам.

— Готово. Я переселил тебя в четвертый люкс в пентхаусе. Ник сказал, ты согласился посмотреть пленку с Люси Прайс. Так я ее тебе отправлю?

— Давай.

Он забрал ключ на стойке администратора и поднялся наверх. Новый номер выходил окнами на запад и обеспечивал прекрасный вид на Стрип. Валентайн позвонил в службу доставки в номер и заказал чизбургер и картошку. Еду принесли одновременно с пленкой.

Он поужинал на балконе. Сотовый Валентайн не выключил, и теперь батарейка почти совсем разрядилась. Телефон пикал, и Валентайн каждый раз думал, что это звонит Джерри. Он всматривался в тысячи людей, снующих по тротуарам внизу. Его сын был там, он чувствовал это кожей.

Валентайн доел ужин, вернулся в номер и сунул кассету в видеомагнитофон. Заглянув в кухню, он взял диетическую колу из мини-холодильника и выпил полбутылки. Валентайн читал где-то, что искусственные заменители сахара вредны для здоровья. Ему представлялось, как после его смерти врач проведет вскрытие и обнаружит, что все артерии забиты этой гадостью.

Он уселся рядом с огромным телевизором и внимательно посмотрел на Люси Прайс.

К нему снова пришло то неясное ощущение похожести, которое посетило его утром. Прекрасное воспоминание, которое вернулось, как удар кинжала. Запись была черно-белой. Двое мужчин и Люси сидели за столом и играли в блэкджек. Люси выигрывала, и на ее лице отражалась искренняя радость.

Валентайн отпил колы. Кофеин каким-то образом помогал ему мыслить четко. Он следил за тем, как карты летают по столу. Люси вела себя так, словно раньше никогда не играла, и заглядывала в ламинированную таблицу «основной стратегии» всякий раз, когда нужно было принять решение. Валентайн почувствовал, что улыбается. Она в самом деле была новичком.

«Основную стратегию» для блэкджека придумал математик Эд Торп. Это оптимальный способ игры, основанный на значении верхней карты дилера. Люси внимательно смотрела на верхнюю карту, потом сверялась в таблицей «основной стратегии».

Сцена была забавная. Когда наступала очередь Люси делать ход, игра замирала. Казино не запрещают клиентам пользоваться этой таблицей, потому что удерживают порог в полтора процента. А этого достаточно, чтобы кого угодно обставить.

Кроме Люси.

Десять минут спустя рядом с ней уже лежало несколько тысяч долларов. Но она не жульничала. Просто выиграла чуть больше конов, чем другие. Поскольку Люси ставила по пятьсот долларов, выигрывала она тоже немало. С каждым коном все больше и больше.

«Да что за черт», — подумал Валентайн.


Через пятьдесят минут выигрыш Люси увеличился на пять тысяч.

Уайли говорил, что в сумме она выиграла двадцать пять тысяч, стало быть, играла пять часов без перерыва. Валентайн машинально покачал головой. Каким-то образом Люси изменила соотношение шансов в игре в свою пользу. И теперь упивалась этим преимуществом на всю катушку.

Он выключил магнитофон, вышел на балкон и посмотрел вниз на горящий неоном город. Стрип бурлил. Он попытался прикинуть, сколько там народу. Пять тысяч? Десять? То же самое, что угадать, сколько муравьев копошится в муравейнике. Кто-то постучал в дверь его номера.

Он пересек комнату и прильнул к глазку. За дверью стоял Уайли с пустым стаканом в руке. Выглядел он в доску пьяным.

Валентайн не выносил пьяных. Его отец был алкоголиком и нещадно бил его, когда Валентайн был ребенком. Потом он вырос и расквитался с отцом. В пьющих он видел одну только слабость и больше ничего.

Валентайн впустил Уайли и предложил ему стул. От главы отдела безопасности несло виски, и Валентайн старался сдерживать раздражение.

— Что стряслось?

— Ты уже смотрел пленку? — спросил Уайли, подавив отрыжку.

— Да. Странно, что вы не остановили ее раньше.

— Думаешь, она жульничала?

Валентайн еще раз взвесил увиденное и постарался тщательно подобрать слова.

— Там точно что-то нечисто. Она всегда выигрывает крупные коны. Ты заметил?

— Ты о чем?

— Стоит ей удвоить ставку, она выигрывает. Стоит разделить пары — то же самое. Вот почему Люси Прайс вас одурачила. Она берет только важные коны.

Уайли болезненно поморщился.

— Нику сказал?

— Ничего я Нику не говорил. Мне кажется, вы увидели, что она сверяется с таблицей «основной стратегии», и сочли ее лохом. Когда она выиграла несколько тысяч, вы списали это на удачу новичка. Когда же она стала выигрывать по-крупному, вы решили, что она мошенничает, и наконец упали с небес на землю. Я прав?

Уайли уставился в свой стакан. Кажется, его удивило, что в нем ничего не осталось.

— Тебе надо было идти в телепаты, — выдавил он.

Валентайну стало жаль его. Серьезные убытки нередко стоят начальникам отделов безопасности их мест.

— Сорок девять из пятидесяти питбоссов поступили бы так же, как ты. Позволили бы Люси Прайс играть дальше.

Уайли просиял.

— Так ты это собираешься сказать Нику?

— Да. Слушай, вы допросили дилеров, которые работали на столе Люси, когда она выигрывала?

— Мы еще лучше сделали, — ответил Уайли. — Я их проверил на детекторе лжи.

— И?

— Все чистые.

Валентайн подался вперед и посмотрел на него. Человек, впервые севший за стол блэкджека, не выиграет двадцать пять тысяч, ставя по пятьсот долларов. Соотношение шансов в игре этого не позволяет. Валентайн не любил оказываться в тупике. А этот случай поставил его в тупик.

— Мне нужно поговорить с этой женщиной, — сказал он.

Уайли глянул на него с издевкой.

— И как ты это сделаешь?

Валентайн подумал о сцене на балконе этим утром. Он не мог отрицать, что, взяв ее на руки, ощутил какое-то притяжение. Но это не помешает ему вычислить, что она делала. Если Люси мошенница, он заставит ее ответить.

— Легко, — заверил его Валентайн. — Я ей позвоню.


Номер телефона Люси он нашел без труда. Она была королевой игровых автоматов и принимала участие в чемпионатах, которые проводили крупные казино. Это означало, что ее фамилия, адрес,телефон и предпочтения хранились в их базах данных. Сделав несколько звонков, он вышел на казино, с которым когда-то работал, и получил номер Люси.

А точнее, три номера: рабочий, домашний и сотовый. Валентайн прижал трубку плечом к уху и задумался над тем, по какому позвонить. Возможно, она проходит психиатрическое обследование в местной больнице, но скорее всего ее уже отпустили домой. Это один из минусов Лас-Вегаса. Уровень самоубийств здесь самый высокий по стране, однако всем прописывают одно лечение — не обращать внимания на свою проблему.

Он выбрал домашний номер. Его приветствовал автоответчик. Записанный голос Люси звучал бодро и весело: «Ну, приветик. Вы не застали меня. Дождитесь сигнала и не забудьте оставить свой номер. Пока».

Через несколько секунд раздался сигнал. Откашлявшись, Валентайн сказал:

— Это Тони Валентайн. Мне нужна Люси Прайс. Мы встречались сегодня утром в «Акрополе». Я надеялся…

Его прервал оглушительный гудок.

— Это Люси Прайс.

— Здравствуйте, — сказал Валентайн.

— Вы верите в судьбу, мистер Валентайн?

— Тони. Нет, не верю.

— А я верю. Я вот сижу перед компьютером и разглядываю ваш сайт.

Он не знал, что сказать. Завести сайт предложила Мейбл. Это хорошо для бизнеса, уверяла она. И дешево. Вот только он чувствовал себя чертовски неловко, когда в телефонном разговоре кто-то говорит ему, что любуется его сайтом. «Подловить меня хочешь?» — чуть не спросил Валентайн.


— И чем же вам понравился мой сайт? — спросил он ее, когда они встретились на следующий день в десять утра за завтраком.

— Графика крутая. И статьи, которые вы написали про мошенничество в казино для «Гэмблинг таймс», тоже интересные, — ответила она. — Я и не подозревала, что на свете столько жульничества.

Ему было трудно отвести от нее взгляд. Валентайн проснулся злым как черт из-за того, что Джерри не объявился. Но стоило посмотреть на Люси, и злость как рукой сняло. Она была голубой симфонией: кобальтово-синий брючный костюм, голубой бант в волосах и голубая подводка на веках. Может, на сайте сказано, что голубой — его любимый цвет? Если бы не темные круги под глазами, он счел бы ее красавицей.

Валентайн воткнул вилку в яичницу — желток вытек на тарелку. Он пригласил ее на завтрак, воспользовавшись советом какой-то газеты. В статье говорилось, что завтрак — самый нейтральный вариант. Люси согласилась. И теперь они сидели в недавно открывшейся закусочной во «Дворце Цезаря». Она налила обезжиренного молока в тарелку с мюсли и поднесла ложку к губам.

— Сколько Ник заплатит вам за то, что вы меня прощупаете? — спросила Люси.

Валентайн моргнул. Тон ее голоса не изменился, но изменился взгляд.

— Нисколько. Я делаю это бесплатно. — Ее глаза прожигали его насквозь, но при этом Люси продолжала невозмутимо есть. Валентайн откусил хлебец. — Дело интересное. Вы считаете, что Ник вас обокрал. А он — что вы его обманули. Ник — человек честный, я за это ручаюсь. Получается, что это вы мошенница. Но я посмотрел пленку видеонаблюдения, на которой заснято, как вы играли в блэкджек. И мне не показалось, что вы жульничали. Стало быть, вы оба ошибаетесь.

Ложка Люси шлепнулась в тарелку.

— Это как?

— Тут замешан кто-то третий. Как там говорится? С двух сторон загребает в середину. По-моему, именно это и происходит.

— Значит, я такая тупая тетка, которую использовали, а она и не заметила. — Люси вскочила и бросила салфетку в тарелку. — Большое спасибо, Тони.

Валентайн смущенно встал. Вот только брюки не последовали его примеру. Он схватил их за пояс и потянул вверх. Она инстинктивно усмехнулась.

— Авиакомпания потеряла мой багаж, — глуповато оправдался Валентайн.

— Так купите себе другие. Сходите в магазин. Попросите жену помочь.

У него пересохло во рту.

— Кто вам сказал, что я женат?

— На сайте есть данные о вашем сыне.

— Моя жена умерла от сердечного приступа два года назад. — Валентайн заметил, что Люси изменилась в лице. Ясно, слабое место. — Она покупала мне одежду. И цвета подбирала. Кажется, у меня нет вещей, купленных не ею.

— Кроме этих брюк, — подсказала Люси. — С размером промахнулись? — Он кивнул. — Прямо как мой бывший. Слушайте, Тони, не знаю, куда заведет нас эта беседа, но я на самом деле хочу только вернуть свои двадцать пять тысяч. Если не можете помочь, проваливайте.

Ее голос стал грубым. Вот она какая, Люси, азартный игрок. Такая она ему не нравилась.

— Зря вы так рубите сплеча, — заметил Валентайн.

— То, что вы разговорами увели меня с балкона, не означает, что я вам обязана.

— Я не работал на Ника, когда познакомился с вами, — ответил он.

Люси задумалась над его словами. Его завтрак остывал. Валентайн сел на стул, взял вилку и продолжил есть. К его удивлению, она последовала его примеру.


В том, что стареешь, есть один плюс: начинаешь понимать, как драгоценно время. Они решили начать сначала. Первой заговорила Люси.

Она выросла в Цинциннати. В семнадцать лет уехала в Лас-Вегас, привязав к своей машине пожитки, стала стоматологом-гигиенистом, родила двоих детей, развелась и проиграла опекунство бывшему мужу. Чтобы развеяться, играла на автоматах. Свое нынешнее финансовое положение она называла «откатом назад».

Потом наступила очередь Валентайна. Его жизнь не походила на кино — преданный муж, хороший полицейский, неважный отец, если верить сыну, — и она остановила его, когда он дошел в своем рассказе до пенсии.

— Я понимаю, что это не мое дело, но сколько вам лет?

— Шестьдесят три.

— А я бы вам дала пятьдесят три. Мне пятьдесят два.

Люси улыбнулась. Все это начинало напоминать свидание, и Валентайн решил вернуть разговор в нейтральное русло.

— После смерти жены я начал консультировать. Еще во времена службы в полиции Атлантик-Сити у меня проявилось особое чутье на мошенников. Я мог распознать жулика в зале, даже не зная, что он делает. Шулеры называют это «седьмым чувством».

— Как же вам удается заметить мошенника, если вы не знаете, что он делает?

— Мошенники — настоящие актеры. Результат игры им заранее известен, поэтому им приходится изображать естественную реакцию. Это в афере самое сложное.

— Вы можете заметить разницу между настоящим и притворным?

— Совершенно верно.

— И какая же я?

— Настоящая, — ответил Валентайн.

Люси снова улыбнулась и попросила счет у официантки.


Они вышли из кофейни. Из всех заведений Вегаса Валентайн имел слабость именно к «Цезарю». Здесь куда ни взглянешь — бесконечные зрелища. Да еще красивые статуи, фрески на древнегреческие мотивы и персонал, который относится к клиентам с особым вниманием.

Они остановились у магазинчиков «Форума». Объявление сообщало, что очередное шоу «Говорящие римские боги» состоится через десять минут. Валентайн уже видел его. Муляжи древнеримских богов рассказывали идиотские истории под аккомпанемент лазеров и грохочущих звуковых эффектов. Глуповато, но очень смешно.

Они нашли свободную скамейку. Люси села боком, так что ее колени почти касались его. Было трудно поверить, что это та же женщина, с которой он познакомился накануне. Она быстро оправилась от состояния крайнего отчаяния.

— Откуда вы знаете, что я настоящая?

— Мне кажется, сама Шерон Стоун не смогла бы изобразить те эмоции, которые я видел на пленке, где вы выигрываете на блэкджеке, — объяснил Валентайн.

Эта фраза почему-то рассмешила ее.

— Хорошо. Если вы по пленке смогли понять, что я не мошенница, почему же тогда захотели поговорить со мной?

Он подумал, уж не пытается ли она загнать его в угол, где ему придется признать, что у него был тайный мотив пригласить ее на завтрак. Поскольку его на самом деле не было, Валентайн ответил честно:

— Потому что две вещи не дают мне покоя.

Улыбка исчезла с ее губ.

— Да? И какие же?

— Во-первых, вы начали играть, имея десять тысяч долларов. А закончили, выиграв двадцать пять тысяч у казино.

— И что? Разве людям не позволено время от времени выигрывать?

— Позволено. Но не так.

— В каком смысле?

Валентайн колебался. Люси — опытный игрок. Большинство игроков уверены, что разбираются в играх. Это действительно так, когда речь идет о правилах и стратегии. Но мало кто понимает математику игры, особенно в вопросах выигрыша и проигрыша. В этой области почти все игроки — лохи. Валентайн поднялся.

— Я скоро.

Он купил бумагу в магазине сувениров. Вернувшись к скамейке, Валентайн обнаружил, что с Люси пытается познакомиться мужчина с неровно выкрашенными волосами и множеством золотых цепей. Увидев Валентайна, он пожал плечами и ушел.

— Итак, — сказала Люси, — покажите же, почему я не должна выигрывать.

Он начертил табличку на листе. Такую же Валентайн обычно показывал во время лекций в «Обществе анонимных игроков».[157] Закончив, он перевернул лист вверх ногами. Люси внимательно посмотрела на таблицу.



— Это правда?

— Боюсь, что так.

— Но почему же преимущество казино все увеличивается? Разве оно не одно и то же все время?

— Для каждого кона — да.

— То есть преимущество неизменно.

— Да, но оно съедает ваши средства. Преимущество приносит казино 1,4 процента с каждой вашей ставки. Вы постепенно теряете деньги, что делает вашу цель удваивания недостижимой. Чем больше вы делаете ставок, тем хуже. Именно за счет этого и содержится данное заведение, как и все остальные в городе.

— За счет преимущества, — подытожила Люси.

— Вот именно. Играя долго, победить их нельзя.

— Но я же смогла. Это просто везение?

Валентайн указал ручкой на верх таблицы.

— Удача — поставить все деньги в один кон. В первую ставку ваши шансы с казино почти равны. И если вы выиграете — это и будет удача. Вы же играли пять часов и выиграли больше пятидесяти процентов конов. Тут уж удача ни при чем.

Люси сжалась и отодвинулась, не понимая, куда ведет этот разговор.

— Вы сказали, что вам две вещи не дают покоя. Какая же вторая?

Валентайн молчал. Люси поняла его сомнение, положила руку ему на колено и впилась в него ногтями. Он поморщился.

— Ваша история похожа на сказку. Вы никогда раньше не играли в блэкджек. С чего же вас потянуло поиграть в тот день? Я так думаю, вас кто-то надоумил.

На ее лице появилось изумленное выражение.

— И, видимо, тот же человек снабдил вас десятью тысячами. Он убедил вас играть в «Акрополе». Вы заключили с ним сделку.

— С чего вы взяли, что меня кто-то снабдил деньгами? — Люси начинала злиться. — Разве я не могла играть на собственные?

«Потому что ты должна всему городу», — сказал бы Валентайн любому другому человеку. Но эту женщину обижать ему не хотелось. Ей и так досталось.

Рука Люси лежала на его колене. Он накрыл ее своей.

— По пятьсот за кон ставят наглецы с бриллиантовыми перстнями на мизинцах. Или нефтяные магнаты в ковбойских шляпах. Но новичок, впервые севший за стол? Ну ладно бы еще сто долларов за кон — куда ни шло. Но не пятьсот. Кто-то подбил вас на это.

Валентайн заметил по ее лицу, что попал в точку. Он раскусил ее, и она это знала.

— Люси, прошу вас, скажите мне правду Кто дал вам денег? Что происходит?

— Я… не могу вам этого сказать.

— Пожалуйста.

Люси покачала головой.

— Мне пора. — Она резко встала, вырвала руку и поспешно зашагала прочь, прижимая сумочку к груди. В ее глазах был страх.

— Люси…

— Нет!

Валентайн заметил мужчину, который пытался с ней познакомиться. Он подошел к ней опять и заговорил. Настырный. Люси остановилась, только чтобы отвесить ему оплеуху. Шлепок заметался эхом под куполом «Форума» словно пистолетный выстрел.

16

Ездить по Лас-Вегасу на такси — бессмысленная трата времени. Поэтому Валентайн дошел до «Акрополя» пешком. Всего-то три здания плюс длинный подход к «Цезарю». В казино были движущиеся тротуары для входа, но не для выхода.

Воздух был свеж и чист, небо безоблачно. Он шел быстро, чтобы сжечь навалившееся неприятное ощущение. Люси все-таки замешана в афере. И ему не хотелось, чтобы в конце концов она пострадала. Обычно он к жуликам подобного участия не испытывал и теперь пытался разобраться в своих чувствах. По всей видимости, Люси не член банды, а просто подставная фигура. Ее использовали обманом, решил Валентайн.

Он миновал вход. Безжалостные лучи солнца выявляли все до единой трещинки и кусочка отошедшей краски. Рядом с мечтами всегда стоит грубая реальность. Реальность Люси заключалась в том, что кто-то снабдил ее деньгами и указал на определенный стол. Этот же кто-то выдал ей карточку «основной стратегии» и велел следовать ей. Уайли проверил на детекторе лжи дилеров, работавших за столом Люси. Но это не означает, что в аферу не вовлечен кто-то еще. Например, другой игрок. Или кто-то, стоявший у стола, вне зоны действия камер. Этот человек спланировал аферу, а потом выкрал выигрыш Люси из сейфа в ее номере. Только так можно было объяснить произошедшее.


Он дошел до входа в «Акрополь». Уборщик тер бывших жен Ника мокрой шваброй, оставляя пену в неприличных местах. «Больше нигде в Америке такое не может сойти с рук», — подумалось Валентайну.

Здоровяк Джо Смит затащил его в нишу Однорукого Билли, где ему пришлось сфотографироваться с толпой туристов, оставить автографы на их кепках и рубашках, после чего Валентайн поспешно удалился.

— А, господин Знаменитость, — приветствовал его Уайли, когда он через минуту вошел в зал видеонаблюдения. Уайли смотрел на мониторы и смеялся.

— Хочу задать тебе пару вопросов, — ответил Валентайн.

— Твое желание — закон для меня.

— Вы записывали Люси Прайс с других точек, когда она играла?

— Да со всех, разве что под юбку не заглянули, — сказал Уайли.

— Кто-нибудь стоял у стола, наблюдая за ее игрой?

— Слушай, а ведь действительно было там несколько человек. Думаешь, они замешаны?

Валентайну захотелось отвесить Уайли подзатыльник. Удивительно, как он, пятнадцать лет работая на Ника, каждый день находит дорогу до работы. Люси Прайс была любителем. Игроки никогда не наблюдают за игрой любителей.

— Да, думаю, замешаны. Дай мне пленки, хочу посмотреть.

— Не вопрос, Кемосабе.[158]

Уайли подошел к консоли в центре зала. Это был казиношный вариант пульта центрального управления. Усевшись перед компьютером, он ввел команду через клавиатуру и откинулся на спинку стула, ожидая ответа.

После того как его чуть не ограбил Фрэнк Фонтэйн, Ник купил продвинутую систему видеонаблюдения «Лороникс». Система работала в цифровом формате и могла хранить запись за семь дней. На картинке имелись особые водяные знаки, которые выявляли любые изменения первоначальной записи. Поэтому пленки всегда можно было использовать в суде.

Уайли указал на стену мониторов.

— Люси на мониторах с первого по четвертый.

Валентайн пересек зал и вперился в экраны. На записи двое зрителей наблюдали за Люси. Пышная дама, сжимавшая пластиковое ведерко с монетками, и тощий мужчина в бейсболке и дешевых солнцезащитных очках. Уайли встал рядом с Тони.

— Кого-нибудь из них узнаешь? — поинтересовался Валентайн.

— Женщина из местных. Заходит к нам и продувает свое пенсионное пособие на видеопокере.

— Проблемы с ней были?

— Да нет. Погоди-ка. Один раз… она нашла золотую монету на полу, подумала, что это потерянное сокровище Ника. И очень расстроилась, узнав, что это конфетка в фольге.

Потерянное сокровище Ника было частью мифа Вегаса. Во время очередного развода Ник велел одному своему надежному работнику спрятать запас золотых монет, которые купил у охотника за сокровищами. Монеты были найдены на затонувшем испанском корабле «Аточа»[159] и стоили целое состояние. Работник Ника спрятал их, а потом неожиданно умер от сердечного приступа. Ни карты, ни других намеков, ведущих к тайнику с монетами, не осталось.

Валентайн продолжал вглядываться в мониторы. Женщина с ведерком ушла. Мужчина в бейсболке стоял у стола. Он был неряшлив и не брился несколько дней.

— Узнаешь его?

Уайли ткнулся носом в экран.

— Нет. Трудно разглядеть лицо под кепкой, усами и очками.

— Ты серьезно?

— Думаешь, он имеет отношение к этому?

— Да.

Они следили за неряхой минут десять. Он менял позу и один раз отошел от стола, потом вернулся. Он определенно следил за игрой Люси.

— Заметил что-нибудь странное? — спросил Валентайн.

Уайли хватило ума догадаться, что его дразнят. Он еще минуту вглядывался в экран.

— Сдаюсь.

— Присмотрись к его обуви.

Уайли последовал совету и сразу увидел несоответствие.

— Ковбойские сапоги из аллигаторовой или змеиной кожи. Не монтируются с дешевыми очками, да?

— Так точно, сэр.

Уайли ринулся к главному пульту и застучал по клавишам. Картинка на мониторе застыла, и ковбойские ботинки увеличились. Валентайн прохаживался за спиной Уайли, пытаясь понять, что тот делает.

— Что ты делаешь? — спросил он.

На лице Уайли отразилось удивление.

— Дамы и господа, — громко сказал он, — минуточку внимания, пожалуйста. Только что произошло историческое событие. — Десять работников в зале одновременно подняли головы. — Я сделал то, чего Тони Валентайн — тот самый Тони Валентайн — раньше не видел. Пожалуйста, запомните дату и время на будущее. Спасибо. — Повернувшись к гостю, Уайли добавил: — Надеюсь, я не смутил тебя.

— Лучше ответь на вопрос.

— У «Лороникс» есть прекрасная функция. Я могу остановить кадр — вот как с сапогами этого типа — и сравнить его с записями за последние семь дней, хранящимися на жестком диске компьютера. «Лороникс» найдет и выдаст все совпадения. Отличный способ собирать улики.

Валентайн был озадачен. Ему показывали «Лороникс» в работе, но про такую функцию и словом не обмолвились. Он похлопал Уайли по плечу, тот улыбнулся в ответ.

— Молодчина.

На пульте замигала желтая лампочка. Уайли ввел команду. На маленьком экране пульта появилась какая-то тарабарщина. Уайли расшифровал ее за несколько секунд.

— Похоже, наш приятель в ковбойских сапогах заходил в казино двенадцать раз за последнюю неделю. Хочешь еще на него полюбоваться?

— Конечно.

Валентайн вернулся к стене мониторов. На двенадцати экранах пошли записи человека в ковбойских сапогах. Он оказался большим любителем перемещаться. На записи он прохаживался по казино, время от времени останавливаясь у рулетки, столов блэкджека, крэпса[160] и азиатской игры в домино «Пай Гау». Но ни разу не сел, чтобы поиграть.

На экране он стоял у телефона-автомата. Поднеся трубку к губам, он поднял голову. Камера видеонаблюдения поймала его в профиль, и Валентайн ощутил, как в животе завязался узел.

— Господи Боже мой! — выдохнул он тихо.

И посмотрел через зал на Уайли. Уайли был на дежурстве в ту ночь, когда «Акрополь» чуть не рухнул.

— Это Фрэнк Фонтэйн, — добавил Валентайн.

— Фонтэйн срок мотает. Ему тридцатку впаяли.

— Посмотри на него.

Уайли подошел и прильнул к монитору.

— Ну, есть какое-то сходство, но не больше. Потом у этого вон шрам через всю морду.

Фрэнк Фонтэйн был величайшим казиношным мошенником за последние четверть века. Его аферы походили на произведения искусства, и в них неизменно участвовали служащие казино. У Валентайна не осталось и малейших сомнений в том, что это был именно он.

— Думаешь, я ошибся? — спросил Уайли.

— Да.

— Тони, ты стареешь.

— Правда?

— Ага.

— Я скажу Нику.

До Уайли начало доходить.

— Ты в самом деле считаешь, что это он?

— Да.

Уайли вернулся к пульту, ввел команду и ушел к лазерному принтеру в углу зала. Из принтера вылез лист. Уайли поднял его так, чтобы Валентайн мог видеть. Это была фотография Фонтэйна, говорящего по телефону.

Подойдя к одному из техников команды наблюдения, Уайли протянул ему снимок.

— Сделайте пару сотен копий и раздайте всем служащим казино. Если кто его засечет, пусть подаст сигнал.

Техник ушел. Валентайн посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на Уайли. Ему не понравилась эта реплика про старость. Именно это ему больше всего не нравилось в Лас-Вегасе. Друзей здесь не хватает надолго.

Подойдя к принтеру, он забрал фотографию Фонтэйна и удалился, не проронив ни слова.

17

Субботним утром Мейбл встала, приготовила себе фруктовый коктейль и дошла до дома Тони. Усевшись за его стол, она выпила свой завтрак, разбирая поступившие за ночь электронные письма и сообщения на автоответчике от впавших в панику владельцев казино. Игорный бизнес не знает сна, а ночь с пятницы на субботу и вовсе похожа на лихорадку. На просмотр всего у Мейбл ушел час. В десять затрезвонил телефон. Это была личная линия Тони. Мейбл сняла трубку. Звонила Иоланда.

— Вы не могли бы приехать?

— Конечно. С тобой все в порядке?

— Да, — заверила ее Иоланда. — Дело в Джерри.

— Буду через пять минут.

Она вышла из почтовой программы, потом выключила компьютер. Они жили в столице молний, и оставлять компьютер работающим означало навлекать на себя беду. Когда Мейбл поднималась из-за стола, зазвонил рабочий телефон. Она взглянула на определитель номера и прижала руку к губам.

— Ой, нет.

Это был Ричард Бимер, хозяин привилегированного «Клуба лжеца» в Беверли-Хиллс. Два дня назад он переслал чек и с тех пор обрывал телефон. А она забыла сказать Тони!

Чек Бимера лежал на столе. На три тысячи — обычный гонорар Тони. Мейбл выросла в последние годы Великой депрессии и помнила, как ела хлеб трехдневной давности и стояла с корзинкой в очереди за кислой капустой и свиными копытами, которые выдавали из бочонка. Она подняла трубку.

— «Седьмое чувство». Чем могу вам помочь?

— Это Ричард Бимер. Вы поговорили с шефом?

— Он сейчас в Лас-Вегасе, — ответила Мейбл. — Просил записать информацию. Он перезвонит вам, как только поймет, что делают ваши мошенники.

— Они были тут вчера вечером, — сказал Бимер. — Другие члены клуба хотят, чтобы их вышвырнули. Моя работа под угрозой.

— Так почему же вы их не вышвырнете?

— Я не могу без доказательств. Они засудят клуб.

— Во что они играют?

— В покер.

У Мейбл появилась идея, она перевела звонок в режим ожидания и сняла с полки одну из любимых книг Тони «Выиграй в покер» Эла Смита. Тони говорил, что девяносто девять процентов покерных шулеров пользуются тремя схемами, описанными в этой работе: высший расклад, холодная колода и размещение. Мейбл открыла содержание и взяла трубку.

— Я задам вам несколько вопросов.

— А мистер Валентайн действительно позвонит?..

— Ваши мошенники сидят рядом друг с другом во время игры?

— Ну да, — ответил Бимер. Его оживленный голос звучал так, словно он брал уроки актерского мастерства. — Откуда вы знаете?

— Это обычный прием. Идем дальше. Всегда ли один из них выходит из игры, а второй выигрывает?

Бимер призадумался.

— Нет. Иногда они оба остаются в игре.

Мейбл улыбнулась. Значит, исключается «высший расклад», при котором игроки сигнализируют друг другу, у кого комбинация карт сильнее. Тот, у кого слабее, пасует.

— Следующий вопрос. Не случалось ли вам видеть, как один из них проливал на карты какой-нибудь напиток и колоду заменяли на новую?

Снова пауза.

— Не припомню. А, я догадался. Новая колода уложена так, что они выигрывают.

— Да. Этот прием называется «холодная колода», — зачитала Мейбл из книги. — Как правило, карты до входа в игру перетасованы специальным образом.

— Я бы заметил, — заверил ее Бимер. — Я сам поигрываю.

— Последний вопрос. Не сравнивали ли мошенники свои карты, после того как оба вышли из игры?

На этот раз Бимер ответил сразу.

— Да. Они постоянно это делают. Пасанут — и сравнивают. Я думал, в этом нет ничего такого.

— Они их запоминают, — пояснила Мейбл, отлистав до раздела «Размещение». — В следующем кону карты передаются одному из мошенников. Он тасует их, не трогая те, которые запоминал. В конце он кладет двадцать карт вниз и просит своего сообщника снять их. Сообщник снимает ровно по запомненным картам и перекладывает их наверх. Мошенник раздает карты. Потом они играют, например, в семикарточный стад-покер, где первые две карты раздаются лицевой стороной вниз. Посмотрев эти две свои карты и восстановив в памяти те, что запоминал, мошенник понимает, какие карты на руках у остальных.

— Ну точно! — воскликнул Бимер.

— Точно?

— Именно это они и делают, — победоносно заключил он. — Они всегда играют в семикарточный стад-покер, в котором каждому игроку раздается по две карты лицом вниз. Вы их вычислили, мисс…

— Просто Мейбл.

— Вы их вычислили, Мейбл. Премного благодарен.

В трубке раздались гудки, Мейбл положила ее на место. Потом взяла чек «Клуба лжеца» и поцеловала его. И тут вспомнила, что ее ждет Иоланда.


Мейбл заперла дверь дома Тони и пошла по дорожке. Стояло дивное утро, и она улыбалась.

Иоланда и Джерри поселились через дорогу в доме с застекленной верандой, построенном в пятидесятых. Трубы и проводку с той поры не меняли. То, что они жили на расстоянии плевка — как выразился Тони, — создавало проблемы. Впрочем, Мейбл давно поняла, что в семейных отношениях по-другому и не бывает. Она позвонила. Дверь открылась.

— Привет, — сказала Иоланда. На ней было розовое платье для беременных, никакого макияжа, волосы убраны в хвост. Карие глаза смотрели печально.

— Извини, что я так долго, — ответила Мейбл.

Иоланда завела ее внутрь и бесшумно пошла по коридору в глубь дома. Мейбл поспешила за ней, глянув на работающий без звука телевизор в гостиной. Показывали мультфильм. Перед телевизором лежал блокнот. Иоланда стала смотреть популярные детские передачи и сортировала их в зависимости от содержания и уровня жестокости. Она решила заранее определить, что ее малыш будет смотреть по ящику.

Мейбл вошла в кухню. Она была крошечной: места едва хватало для стола. Иоланда подняла с него стопку книг по медицине.

— Давай помогу.

Мейбл помогла ей переложить книги на плиту. Иоланда была интерном в больнице Тампы, что через залив, пока не ушла в декрет. Рабочий день был длинный, зарплата грошовая, но она наслаждалась каждой минутой. Иоланда подвинула стул Мейбл и села рядом.

— Что Джерри выкинул на этот раз? — спросила Мейбл.

Иоланда раздраженно вздохнула, посмотрев на фотографию Джерри на столе. Он был загорелый и обаятельный, его улыбка сияла, как лампочка.

— Он прислал мне посылку.

— Это плохо?

Иоланда встала и взяла с разделочного стола картонную коробку.

Мейбл заглянула внутрь и почувствовала, как зашлось сердце. Она подняла глаза на Иоланду, та кивнула. Мейбл вытащила пачку денег. Двадцатки и полусотенные, в основном мятые. Она вытащила еще несколько пачек. Казалось, что денег больше, чем их было в коробке на самом деле. Впрочем, их и впрямь было немало.

— Ты пересчитала?

Иоланда кивнула.

— Шесть тысяч пятьсот. Может быть, я и выросла в оранжерейных условиях в Сан-Хуане, но я не дура. Почему Джерри не отправил их чеком или переводом?

Мейбл знала ответ, но не хотела произносить его вслух.

— Потому что он украл эти деньги.

— Ты же не знаешь наверняка, — попыталась остановить ее Мейбл. — А сомнение толкуется в пользу обвиняемого.

Иоланда посмотрела ей в глаза.

— Тони отправил Джерри в Лас-Вегас учиться счету карт. Мне кажется, это была проверка. Думаю, Тони хотел посмотреть, сможет ли Джерри противостоять искушению. Джерри не справился. Он крадет деньги в казино.

— Считать карты не значит красть, — возразила Мейбл.

— Называйте как угодно, все равно это противозаконно. И Джерри этим занимается.

— Но он же в Лас-Вегасе всего пять дней, — напомнила ей Мейбл. — Не мог же он так быстро научиться считать карты. Это совсем не просто.

Иоланда задумалась, разглядывая пачки денег на коленях Мейбл.

— Ладно, — она подняла глаза. — Если мой муж не считает карты, тогда что же он там делает?

Хороший вопрос, подумала Мейбл, и попыталась найти какой-нибудь неглупый ответ.

— Как что-нибудь в голову придет, вы мне сообщите, — попросила Иоланда и вышла из кухни.

18

Через несколько минут Валентайн вошел в свой номер, все еще расстроенный репликой Уайли. Какая связь между возрастом и зрением? Он угадывал преступника, едва увидев его. А тот человек на пленке видеонаблюдения был самым настоящим преступником.

На журнальном столике лежал конверт с его инициалами. Он надорвал его и вынул записку от Ника.


«Привет, джерсиец!

Барт Калхун — настоящий человек-невидимка. Все мои шпионы только и смогли что нарыть номер его телефона. Извини.

НН»


В конце листка стоял номер сотового Барта. Валентайн взял колу и вышел на балкон, размышляя, как поступить.

Их с Бартом связывало общее прошлое. В 1980 году Комиссия контроля над казино штата Нью-Джерси решила поставить эксперимент, позволив счетчикам карт играть в блэкджек во всех казино Атлантик-Сити. В результате были потеряны миллионы долларов. Эксперимент прикрыли, а счетчики покинули город.

Все, кроме Барта. Барту нравился городок у моря, и он придумал уникальный прием, чтобы продолжить играть. Он посылал команды счетчиков в казино, чтобы они садились за разные столы блэкджека. Почувствовав, что стол «созрел», счетчик давал знак — обычно закуривал. Тогда к нему подходил Барт, делал большую ставку и снимал пенку.

Остановить Барта было нелегко. Формально он карт не считал, так что арестовать его было не за что. Валентайн решил эту задачку, связавшись с ВНС[161] и рассказав им о тех баснословных суммах, которые выигрывал Барт. Они набросились на него, точно хищники, и Барт сделал ноги.

У большинства счетчиков феноменальная память. Валентайн был уверен, что Барт его не забыл. Вопрос был в другом: держит ли он на него зло. Узнать ответ можно было лишь одним способом. И он набрал номер с записки Ника.

— Кто это? — ответил хриплый голос.

— Здравствуйте. Мой сын учится в вашей школе. Мне надо с ним поговорить.

— Откуда у вас этот номер?

— Друг дал.

— Кто?

Валентайн знал, что, дуря кому-то мозги, лучше врать как можно меньше.

— Ник Никокрополис.

Последовала продолжительная пауза.

— Как сына зовут?

— Джерри.

В трубке раздался звук, похожий на чирканье спички о кремень.

— И в чем дело?

— Его жена рожает.

Калхун хмыкнул.

— То-то она ему трезвонит через каждые десять минут. Подождите. — Он перевел его в режим ожидания и вернулся через несколько секунд. — Большинство моих учеников останавливаются в мотеле «Красный курятник». Это в Хендерсоне. 702-691-4852.

Валентайн поблагодарил его и начал записывать номер.

— Слушайте, мистер, можно задать вам вопрос? — спросил Калхун.

— Почему же нет?

— Вы Тони Валентайн?

Валентайн перестал писать. Он терпеть не мог, когда люди, которых он когда-то вычислил, обставляли его.

— Да. Что натворил Джерри? Зарегистрировался под настоящим именем?

— Не-а. Под вымышленным. Просто он на тебя похож. Смешной все-таки у нас мир. Ты меня выпер из Атлантик-Сити, а теперь твой сын учится у меня на шулера.

— Смешной до колик, — согласился Валентайн.

Калхун повесил трубку. Валентайн улыбнулся, радуясь тому, что последнее слово осталось за ним, и набрал номер мотеля «Красный курятник».


Джерри лежал в постели в своем номере, когда зазвонил телефон. Он попытался угадать, кто это. Иоланда? Или отец? Ни с ней, ни с ним ему говорить не хотелось, поскольку он предчувствовал головомойку. Уж лучше пусть оставят сообщение.

Звонки прекратились. Джерри подождал минуту, потом зашел в голосовую почту и прослушал сообщение. Звонил отец, совершенно взбешенный.

«Твоя жена места себе не находит, так же как и я. Я остановился в „Акрополе“. 611-4571. Четвертый люкс. Позвони, когда получишь это сообщение. Ты понял?»

Джерри стиснул зубы. Папаша где угодно его отыщет. Он позвонит ему, только не прямо сейчас. Джерри стер сообщение и вылез из постели.

Неспешно оделся. Выспаться ему не удалось: он переживал из-за того, что произошло в «Эм-Джи-Эм Гранд». Джерри был абсолютно уверен, что его сняли на пленку и теперь его физиономия занесена в компьютер. Так что его «бурение» для Амина и Паша вот-вот закончится.

Но это вовсе не означало, что они больше не могут зашибать бабки вместе. У него была идея, отличная идея. Но для начала надо, чтобы Паш ее проверил. Он постучал в дверь между номерами. Открыл Паш с зубной щеткой в руке.

— Не хочешь прокатиться? — спросил Джерри.

— Ты чего задумал?

— Бордель.

Паш улыбнулся. Из-за зубной пасты казалось, что он пускает ртом пузыри.

— Отличная идея, — выдохнул он. — Я только Амину скажу.

Джерри смотрел через открытую дверь. Голый Амин лежал в кровати и смотрел телевизор без звука. Паш сказал ему, что уходит. Амин взглянул на него неодобрительно. Паш пожал плечами и вернулся в ванную. Через минуту он появился причесанный и благоухающий лосьоном.

«Чудненько», — подумал Джерри.


Когда они вырулили на дорогу, Паш достал телефон и позвонил в бордель. Публичные дома разрешены во всех округах штата Невада, кроме округа Кларк, где и находится Лас-Вегас. Джерри остановился у небольшого универсального магазина и вошел в него.

Вернувшись, он застал Паша за оживленными переговорами. Паш предпочитал смуглых девочек и всегда звонил заранее, чтобы избежать разочарований. Кроме того, он знал, что лучше договориться о цене до того, как переступишь порог заведения.

— Слушай, — сказал Паш, прикрыв микрофон ладонью, — мадам говорит, что ждет нас. Ты какую хочешь?

Джерри отпил газировки. Он планировал отвезти Паша в бордель и сделать вид, что никто ему там не понравился.

— Решу, когда приедем.

— Да ладно, колись.

— Себе заказывай, — ответил Джерри.

— Но…

— Я ж для тебя стараюсь, приятель.

До Паша не сразу дошло, что Джерри имел в виду. Потом он просиял.

— Правда?

— Ага. Тебе не помешает хороший трах.


В Неваде тридцать лицензированных публичных домов, или ферм, как их все называют. Паш решил остановить свой выбор на «Куриной ферме».

— Говорят, она лучшая, — пояснил он Джерри.

«Куриная ферма» находилась в городке Пахрамп, ярком образчике того, что случится, если отменить государственное законодательство об огнестрельном оружии. В Пахрампе винтовки и дробовики торчали из каждого пикапа. Местные очень гордились своим наследием Дикого Запада.

— Вон она, вывеска, — возбужденно сказал Паш.

Впереди маячил рекламный щит:

ПРИБАВЬ ГАЗУ!

ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНАЯ «КУРИНАЯ ФЕРМА»

В ПЯТИ МИЛЯХ!

Через несколько минут они затормозили на гравийной стоянке.

Бордель напоминал мотель-переросток, с креслами-качалками на открытой веранде и дымом, поднимавшимся из каменной трубы. Выйдя из машины, Джерри заметил камеру видеонаблюдения на углу здания.

У двери их приветствовала пышнотелая седая женщина. Она напомнила Джерри старшую вожатую из отряда бойскаутов-волчат.[162] Воспоминание совсем не подходило для борделя, и Джерри попытался выкинуть его из головы.

— Это с вами я, наверное, говорила, — сказала она Пашу.

— Со мной, — радостно подтвердил тот.

— Любите темненьких.

— Точно.

— Очень темненьких?

Она чирикала так, словно он заказывает курицу в ресторане. Паш энергично закивал.

— Вы приехали по адресу, молодой человек. По рейтингам прошлого года «Куриная ферма» стала лучшей в Неваде. Лучшие номера, лучшая еда, лучший бар и самые лучшие…

— Девушки, — перебил ее Паш.

— А, вы видели наше объявление.

— Да. И сайт у вас что надо.

Она взяла Паша под руку и повела внутрь. Джерри отставал на два шага, радуясь, что она не повисла на нем. Может, заметила сомнение в его взгляде. Или трусость. Они с Иоландой не занимались сексом несколько месяцев. И он поклялся, что не прикоснется к другой женщине.

Перекрестившись, Джерри вошел в бордель.


Через полчаса Паш в футболке с надписью «СВЕЖЕОЩИПАН НА КУРИНОЙ ФЕРМЕ» поедал блины в закусочной на той же улице.

— Ну чего мы так быстро свалили? — спросил он.

Джерри сдувал пар с кофе.

— Ты видел, сколько там камер?

— Ну и что?

— Бордели — те же казино. Правительство штата заставляет их устанавливать камеры видеонаблюдения. Мне не хотелось торчать там дольше, чем надо.

Паш отправил в рот кусок блина, с которого капало черничное варенье.

— Думаешь, нас разыскивают?

— После того, что мы отмочили в «Эм-Джи-Эм Гранд»? Еще бы!

— Хреново.

— Надо играть в казино, у которых видеонаблюдение не ахти. Как в Рино. Или в заштатных заведениях Миссисипи.

— А как узнать, в каких казино какое видеонаблюдение? — спросил Паш, закончив есть. — Разве это не секретная информация?

Джерри вытащил визитку и подвинул ее через стол к Пашу.

— Секретная. Но у него есть к ней доступ.

Паш взглянул на карточку.

— «Седьмое чувство»? Кто такой Тони Валентайн?

— Мой отец. Это его бизнес. Он помогает казино ловить мошенников.

— Твой папаша полицейский?

— На пенсии.

— И ты на него ишачишь?

— Мы партнеры. У меня тоже визитка будет на следующей неделе.

Паш вырвал салфетку из-за воротника. Вид у него был испуганный.

— И зачем ты мне это говоришь? Чего тебе надо?

Джерри улыбнулся ему.

— Он отправил меня в школу Барта, чтобы я научился считать карты. И вот что я здесь понял: это хороший бизнес, и не противозаконный. Проблема только одна: если тебя заснимут, тебе кранты. Отец консультирует казино по всей стране. Он знает, в каких казино сложная система видеонаблюдения, а в каких нет. Например, на речных судах Миссисипи меньше всего оборудования для видеонаблюдения.

— Почему?

— Они же из дерева, и у них есть ограничение по весу. Вот они и урезали количество камер и записывающей техники, чтобы можно было больше народу посадить.

— Очень ценная информация.

Завладев его вниманием, Джерри подался вперед.

— Вы с Амином тут уже все гостеприимство исчерпали. Пора перебираться на новое пастбище. А я вам помогу.

Паш указал пальцем на визитку.

— Сколько хочешь?

— Треть, как и сейчас.

— И будешь «бурить» для нас?

— По выходным — да. Как два пальца…

— Пальца?

— Проще пареной репы. Ваш риск попасться упадет до нуля.

— Ты думаешь?

Джерри кивнул. Он все взвесил и не нашел изъянов в своем плане.

— Каждую неделю открывается по казино. Там персонал свою задницу от третьей базы не отличит, когда речь идет о том, чтобы засечь счетчика. Я скажу вам с Амином, где находятся такие казино. — Джерри улыбнулся, улыбнулся и Паш. — Будете жить как у Христа за пазухой.

— За пазухой? Это где?

Джерри достал бумажник и расплатился.

— Рядом с раем.

19

Валентайн провел утро на балконе своего люкса, наслаждаясь прекрасной погодой и ожидая звонка от Джерри. К полудню его терпение лопнуло, и он позвонил в мотель «Красный курятник». Менеджер ответил, запыхавшись.

— Простите, что утруждаю вас, но не могли бы вы сходить в номер моего сына и постучать в дверь? Он не звонит уже несколько дней. Пожалейте мое стариковское сердце.

Менеджер согласился и положил трубку на стол. Валентайн почувствовал, что ухмыляется. До сих пор он никогда не пользовался своим возрастом и был удивлен тем, как упоминание о нем воздействует на людей. Может быть, старость — это не так уж и плохо.

— В номере никого нет, — сообщил менеджер, вернувшись. — Ваш сын заходил недавно, спросил, нет ли у меня карты дорог, хотел что-то посмотреть. Кажется, он собирался в Пахрамп.

— Что это за зверь?

— Это городишко в горах, в часе езды отсюда.

— А в чем его прелесть?

— Черт его знает.

Валентайн поблагодарил его и повесил трубку, закипая от злости. Он не сомневался, что Джерри избегает его. В иные дни Валентайн не мог понять, зачем впустую тратит время, чтобы помочь сыну. Войдя в номер, он хлопнул дверью.

Снимок Фрэнка Фонтэйна с камеры видеонаблюдения лежал на столе рядом с телефоном. Валентайн уже несколько часов пытался решить, не позвонить ли Биллу Хиггинсу. За эти годы Фонтэйн стоил казино Лас-Вегаса миллионы долларов. И Билл начнет расследование, когда услышит, что Фонтэйн ограбил «Акрополь».

А останавливала его Люси Прайс. Утром, закончив завтракать, он решил, что это Фонтэйн обманом заставил ее участвовать в афере. Но оставался вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов: как ему это удалось? Если найти на него ответ, можно будет уберечь Люси от тюрьмы.

Валентайн вытащил из бумажника карточку с номерами ее телефонов. Она ушла довольно сердитой, и он сомневался, что она захочет ответить на его звонок. Чтобы узнать наверняка, Валентайн позвонил ей домой. Люси взяла трубку после первого звонка.

— Нам нужно поговорить, — сказал он.


Люси жила в скромном кондоминиуме в общине «Садовая терраса» в десяти минутах от Стрипа. Он стоял перед ее дверью в половине первого, надеясь повести ее обедать. На ней были джинсы и бледно-красная рубашка-поло. Этот цвет ей очень шел.

— На этот раз моя очередь, — сказала Люси, пропуская его внутрь.

Обстановка была самой обычной: продавленный диван, доисторический телевизор с комнатной антенной, несколько разнокалиберных стульев, картинки на стенах, — но ей удалось создать здесь уют. Идя за Люси в гостиную, Валентайн понял, что все связывают воедино цветы и многочисленные растения в горшках. Она была мастерицей в этом деле — куда бы он ни бросил взгляд, везде все цвело.

Она накрыла стол на двоих, поставила корзиночку с хлебцами и картофельными чипсами, тарелки с тунцом и яичным салатом и два бокала лимонада. Это напомнило ему пикники, которые они с Лоис устраивали, когда только начали встречаться. Валентайн выдвинул стул для Люси.

— Вы настоящий джентльмен, — прокомментировала она, садясь.

Он сел напротив. Глядя ей в глаза, Валентайн заметил, что они слегка припухли. Неужели он довел ее до слез? Он хотел спросить, но прикусил язык.

— Как прошло утро? — начала Люси.

Валентайн взял два хлебца, когда она протянула ему корзиночку, и сделал бутерброд с тунцом под ее пристальным взглядом.

— Просматривал пленки видеонаблюдения.

— Что-нибудь узнали?

Она не прикасалась к еде, только смотрела на него. У Валентайна всегда просыпался аппетит во время работы. Он кивнул и откусил от бутерброда. Тунец оказался острым, как он любил. Покончив с бутербродом, Валентайн взял чипсов. Ее взгляд не отпускал его. Один раз он заметил на ее губах легкую улыбку, которая сразу исчезла.

— Очень вкусно, — похвалил Валентайн. — Не стоило вам так утруждаться.

— Хотелось увидеть вас еще раз, — ответила Люси.

Ее слова произвели на него больший эффект, чем ему хотелось бы. За сорок лет семейной жизни он привык к тому, что на свете есть женщина, которая хочет его видеть. Потеря этого ощущение была самым жестоким испытанием в его жизни.

— А, — отозвался он.

— У меня для вас кое-что есть.

Валентайн пошел за ней в одну из спален. Обстановка здесь была не менее спартанской, чем в остальных комнатах. Вся мебель была разной. На кровати лежало трое мужских брюк: светлые, черные и коричневые.

— Моего бывшего, — пояснила Люси. — Уж не знаю, почему он их оставил. Может, хотел напомнить мне о чем-то.

Валентайн проверил этикетки. Талия — 50, рост — 180. Его размер.

— Если какие подойдут, берите, — подсказала Люси и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Несколько секунд он стоял, не зная, как реагировать, но потом понял, что это просто любезность. Сняв свои необъятные брюки, он начал примерять предложенные.


Черные оказались точно впору.

Валентайн оценил свое отражение в зеркале. В черном он всегда выглядел лучше всего. Ему в голову пришла странная мысль. Люси во многом очень напоминала его покойную жену. Может быть, и в нем были какие-то черты ее бывшего мужа?

Он огляделся в поисках фотографии. На туалетном столике лицом вниз лежала рамка. Валентайн поднял ее. В ней был снимок Люси, сделанный несколько лет назад. Она была седая, а в остальном такая же, как теперь. Люси держала огромный чек и улыбалась. Чек был выписан в казино «Фламинго» на сумму 250 ООО долларов.

Он долго всматривался в фотографию, в воображении видя ее в «Аладдине» у игрового автомата. Барабанчики складываются в слово «джекпот», и автомат начинает буйствовать. Люси прыгает и кричит. Он чувствовал ее радость.

Это был ответ на все вопросы о ней. Валентайн положил фотографию так, как она лежала, и вышел из спальни. Люси сидела на диване в гостиной и листала глянцевый журнал. Не дав ему сесть, она заставила его пройтись и одобрительно покивала головой.

— Так гораздо лучше. В тех штанах вы выглядели…

— Как старый чудак?

— Старомодно, — поправила Люси. — А в этих — весьма сексуально. Жаль, что мой муж в них так не выглядел.

Сексуально. Валентайн не помнил, чтобы кто-то говорил о нем так, и не был уверен, что поверил ей. Он сел рядом с ней. Она бросила журнал на пол и повернулась к нему. Он пытался найти деликатный способ сказать то, что хотел. Но подобные политесы ему никогда не удавались, поэтому Валентайн выпалил все, как есть.

— У меня только что было прозрение.

— А я думала, они случались только у Жанны д'Арк.

— Они меня посещают с детства, — объяснил он. — Посмотрю на что-то бессмысленное, оно переворачивается у меня в мозгу и сразу становится осмысленным.

— А при этом бывают удары молний и раскаты грома?

Валентайн покачал головой.

— Никаких театральных эффектов.

— Так расскажите, о чем оно?

— О вас.

Люси поджала губы.

— Ну тогда, я полагаю, у меня есть право узнать.

Он положил руки на колени, внезапно почувствовав неловкость, и сделал глубокий вдох.

— В спальне я видел фотографию, на которой вы стоите с чеком на четверть миллиона долларов. Можно задать вопрос?

— Конечно.

— Вы тогда впервые играли на автоматах, когда взяли джекпот?

Она отшатнулась в изумлении.

— Как вы догадались?

— Это распространено среди тех, кто много играет.

— То есть среди королев игровых автоматов?

Он кивнул, обрадовавшись, что она первой употребила это выражение.

— Это вызывает у нас зависимость? — серьезно спросила Люси. — Мы выигрываем очень много в первый раз и решаем, что у нас удачливая рука?

Валентайн снова кивнул и сделал глубокий вдох.

— Выигрыши меняют людей.

— Допустим, я поверю. Это и есть ваше прозрение?

— Пока не все.

— Так рассказывайте.

Он еще раз вдохнул.

— Мне нужно вам кое-что объяснить. Вы когда-нибудь слышали выражение «толчковый агент»?

— Нет.

— Мошенники используют толчковых агентов, чтобы выигрывать на подправленных автоматах. Обычно это мужчины от тридцати пяти до пятидесяти, любящие азартные игры и обиженные на казино за то, что те отняли у них деньги. Мошенники находят их в барах казино, пока они льют слезы в кружки пива. Мошенник ведет такого человека за стол покера и подстраивает ему несколько победных конов. А сам следит за его поведением. Если он проходит проверку, то узнает, что все подстроено и остальные игроки — тоже члены команды. Тогда ему объясняют его роль в общей схеме.

— А какое отношение это имеет ко мне?

— Недавно вы играли на автоматах в «Акрополе» и познакомились с одним человеком. У него отлично подвешен язык, и вообще он очарователен. Настолько, что вы даже перестали задумываться о том, откуда у него шрам на лице.

Люси проглотила комок, поднявшийся к горлу.

— Он зарабатывает на жизнь тем, что обворовывает казино. Откуда-то он прознал, что у вас счастливая рука. Разговорился с вами и спросил, не играли ли вы раньше в блэкджек.

Валентайн умолк. Это все были только догадки, и он ждал ее реакции.

— Продолжайте, — ответила Люси.

— Вы сказали: «Нет, никогда». А он вам — про то, что новичкам везет и что люди, играющие впервые, часто выигрывают. И вы прекрасно поняли, о чем он говорит, потому что на автоматах сами в первый раз выиграли четверть миллиона.

Лицо Люси стало каменным. Валентайн не мог уже угадывать по его выражению, о чем она думает.

— Он дал вам карточку «основной стратегии» и научил играть. Потом вытащил колоду и разыграл пару конов. И случилось нечто удивительное. Вы выиграли все коны. Он был так поражен, что предложил профинансировать вас. Дал десять тысяч и указал на стол блэкджека. С условием: если вы выиграете, то поделитесь. Если проиграете, вы ему ничего не должны.

Валентайн остановился, потому что глаза Люси велели ему сделать это.

— Да откуда же вы это знаете, черт побери? — спросила она. — Вы что же, все время за мной следили?

Он покачал головой.

— Тогда объясните. Только не надо мне мозги пудрить этими вашими прозрениями. Я перестала верить в такие нелепости, когда бросила читать любовные романы.

Валентайн уставился в потертый прямоугольник ковра на полу. Ему никогда не удавалось подсластить пилюлю, и он понимал, что обидел ее.

— Он вас подставил. Сделал толчковым агентом, только вы об этом не подозревали.

— Каким же образом ему это удалось?

— Он мастер. Когда вы играли в первый раз, он подкладывал вам выигрышные карты. Удача тут ни при чем.

— Но я же видела, как он тасовал карты.

— Половина колоды была сложена нужным образом. А он тасовал вторую половину. Вы не могли проиграть, уж поверьте.

— И кто я после этого? Невольная подсадная утка?

— Да, — тихо подтвердил Валентайн.

— Он же мне и стол блэкджека указал, — продолжала Люси. — Настаивал даже на нем. Там тоже игра была подстроена?

— Да.

— Еще кто-то замешан?

Валентайн кивнул.

— Но вы не знаете, кто именно?

— Не знаю, но намереваюсь узнать. — Он поднял глаза. Люси негодовала. Ее лицо было холодным и неумолимым.

— Я поняла. Вы как эти, из Королевской канадской конной полиции. Любой ценой своего добьетесь. Поэтому и мне позвонили. Вам бы только его найти и схватить, а на мои потерянные деньги вам плевать. — Люси развела руками. — Видите, в каком Тадж-Махале я живу? Еле-еле концы с концами свожу. А эти деньги помогли бы мне вернуться к нормальной жизни. В них было мое спасение.

Валентайн не знал, что сказать. Те деньги никогда ей не принадлежали. Но Люси не желала это признать. Ему было жаль ее, несмотря на то, что она была лохом.

— Позвольте вопрос. Почему вы пошли у него на поводу?

— Он сказал, что Ник ублюдок и так ему и надо.

Валентайн моргнул. Это в самом деле был Фонтэйн. Люси поднялась с дивана.

— Вставайте, — велела она.

Он встал и машинально сделал примирительный жест. Люси указала ему на дверь.

— Уходите. И больше никогда мне не звоните.

— Люси, я пытаюсь вам помочь.

— Ну разумеется. А после вашей помощи в мою дверь постучат полицейские.

Уже на пороге Валентайн обернулся, силясь подобрать слова.

— Спасибо за брюки, — выдавил он из себя. Прозвучало это как-то не так, и Валентайн поспешил прочь, пока она не запустила в него пепельницей.

20

Да уж, в разговорах с женщинами Валентайн был не силен. Он вернулся в «Акрополь» и обнаружил, что весь вестибюль запрудили туристы. Повсюду щелкали фотоаппараты, и Валентайн с трудом продрался сквозь толпу.

Посреди всей этой суматохи на полу красовался Ник в ослепительно-розовом костюме, окруженный морем золотых монет. Позади него стояла Ванда в костюме русалки, и ее грудь едва не вываливалась через край сверкающего корсета. Ник вел себя как ребенок, весело помахивая ему рукой.

— Есть разговор, — попытался перекричать гул голосов Валентайн.

— Ты не видишь, что ли, я работаю? Это ребята с канала «Дискавери». Они снимают передачу об исчезнувших сокровищах. Там будет эпизод про мои пропавшие золотые монеты с «Аточи». Ванда все устроила.

Валентайн покосился на Ванду, она ему лучезарно улыбнулась. Неужели Ник намекает на то, что женился на женщине с мозгами? Такое с ним впервые.

— По поводу Фрэнка Фонтэйна, — уточнил Валентайн.

— Дай угадаю. Он откинул ласты в тюряге, и ты хочешь мне об этом сказать.

— Я видел его в твоем казино.

К ужасу съемочной группы канала «Дискавери» Ник подскочил с пола, разбрасывая фальшивые монеты во все стороны. Схватив Валентайна за запястье, он оттащил его в нишу Однорукого Билли и набросил цепочку, чтобы никто не вошел. Великан Джо Смит не двинулся с места.

— Ты видел Фрэнка Фонтэйна именно в моем казино? — на всякий случай переспросил Ник.

— Вот именно.

— Он с Люси Прайс?

— Он ее подставил.

— И что мне делать? — разволновался Ник.

— Во-первых, мне нужно точно знать, каким образом тебя обирал Фонтэйн и кто из твоих работников замешан. Как только будут доказательства, позвоню Биллу Хиггинсу и позабочусь, чтобы Комиссия по игорному бизнесу обеспечила арест. А ты должен сделать заявление. Иначе жулики подумают, что у тебя тут кондитерская. А пока ты сам лично присматривайся ко всему. Начни с кассы. Если клиент обменивает много, задержи его и разберись.

— Неужели я настолько уязвим? — обеспокоенно спросил Ник.

Валентайн кивнул. Фрэнк Фонтэйн не просто обворовывает казино, он обирает их до нитки. Тут речь идет о гораздо большей сумме, чем двадцать пять тысяч Люси Прайс.

Ник зло топнул по ковру.

— В этом бизнесе только отвернись на секундочку, и кто-нибудь залезет тебе в карман.

На пороге ниши появилась женщина в майке с надписью «Дискавери». Она держала в руке папку и имела вид начальника.

— Ник, нам надо закругляться с вашим куском. Ваши клиенты растаскивают фальшивые монеты.

Она ушла, и Ник неожиданно разрубил кулаком воздух.

— Фонтэйн напрашивается на мордобой, он его получит. — Он взглянул на Валентайна. — Только скажи, что мне делать.

— Через десять минут жди меня в зале видеонаблюдения.

— Заметано.


Валентайн поднялся в зал видеонаблюдения на третий этаж и нашел Уайли перед стеной мониторов. Тот видел на экране, что Валентайн говорил с Ником, и понял, что назревает буря. Валентайн увел его в кабинет и запер дверь, чтобы никто из работников не подслушал.

— У меня проблемы? — спросил Уайли.

— Нет, я тебя не упоминал.

Глава службы безопасности просиял.

— Спасибо, что выручил.

— Это была хорошая новость. Есть еще и плохая. Парень на пленке, которую я утром просматривал, в самом деле Фрэнк Фонтэйн. — Валентайн подождал, пока Уайли осознает эти слова, и продолжил: — Люси Прайс замешана, хотя она об этом ни сном ни духом. Я так думаю, что Фонтэйн затеял какую-то крупную операцию, а мы пока видим только верхушку айсберга. Что там говорит твой компьютер, сколько раз Фонтэйн заглядывал в казино за последнюю неделю?

— Двенадцать, — отчеканил Уайли.

— И какие игры?

— Все.

Валентайн оперся на край стола. Если Фонтэйн проворачивает аферы на всех играх, тогда у него должна быть небольшая армия подручных. А для этого ему потребовался бы свой человек в зале видеонаблюдения.

— Сколько у тебя людей на мониторах? — спросил Валентайн.

— В данный момент? Четырнадцать.

— Скольким можно доверять?

Уайли сходил в соседнюю комнату и вернулся с длинным списком тех, кто работал эту смену. Он пробежал глазами по фамилиям.

— За девятерых поручусь. Остальные пятеро — новенькие.

— Сколько работают?

— С месяц.

— Отправь их домой.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас. И принеси их личные дела, пока ты тут.

Уайли вышел в зал и отпустил пятерых сотрудников домой. Он не закрыл дверь, и Валентайн увидел, как в зал вошел Ник. Он успел переодеться из розового костюма в черную шелковую рубашку, такие же брюки и ярусы золотых цепей. Ник был склонен к ретростилю и гордился этим. Он нашел Валентайна в кабинете.

— Ну, двинем кое-кому, — сказал грек.


Уайли попросил девятерых достойных доверия оставить рабочие места и собраться перед стеной с мониторами. Все они проработали на Ника по десять и больше лет, и в волосах у них уже белела седина. С каждым из них Валентайн так или иначе уже общался. Зарплаты у них были невысокие, но Ник устроил им хорошую страховку и систему пенсионного обеспечения. Поэтому они держались за место и трудились честно.

— Я уже давно работаю на казино Ника, — начал Валентайн. — Порядочно денег из него выкачал. Думаю, пришло время ему отплатить. Я научу вас, как ловить жулье. В основе метода — система, которую я разработал в Атлантик-Сити. Называется «логическая обратная последовательность», сокращенно ЛОП. Использует память и здравый смысл. Все готовы?

Несколько лиц засияло, остальные просто кивнули.

— Пару дней назад некто Люси Прайс выиграла за одним из ваших столов блэкджека двадцать пять тысяч. Исходя из того, что шансы на это немыслимо ничтожны, я заключаю, что перед нами мошенничество. Однако не знаю, как оно осуществлялось. Поэтому я воспользуюсь ЛОП и проанализируют то, что мне стало известно.

Валентайн взял со стола блокнот и маркер и начал писать:


1. Люси Прайс (новичок).

2. Ставит 500 долларов за кон.

3. Играет с карточкой «основной стратегии».

4. Играет 5 часов подряд.

5. За столом еще один игрок.

6. Он также играл 5 часов.

7. И проиграл.

8. Не использовал «основную стратегию».


Валентайн отложил маркер и протянул блокнот работнику, стоявшему справа. Тот прочитал и передал следующему. Валентайн подождал, пока прочтут все.

— Если исходить из этих фактов, что мы знаем?

Работница по имени Надин откашлялась. Она была из страны бывшего советского блока и приехала в Лас-Вегас сразу после падения Берлинской стены. У нее был дар замечать несостыковки у игроков. Не «седьмое чувство», но близко к нему.

— Ее игра полностью предсказуема, — сказала Надин.

— Потому что она использует «основную стратегию»?

— Именно. На самом деле Люси Прайс и не играла совсем. Это делала за нее карточка «основной стратегии». Люси Прайс делала то, что ей подсказывала карточка.

— А почему это так важно?

Надин улыбнулась.

— Другой игрок точно знал, что она делает.

Валентайну захотелось обнять ее. Ответ был столь прост, что проскользнул мимо него. Информация давала второму игроку за столом разыгрывать карты Люси. Мошенники называют это «играть ранним якорем». Валентайн объяснил, все засмеялись. Кроме Ника.

— Что значит второй игрок разыгрывает ее карты?

— Сейчас покажу, — успокоил его Валентайн.

Девять достойных работников сгрудились у стены с мониторами. Уайли нашел запись Люси на главном пульте и вывел ее на все экраны.

Запись показывала конец победоносной игры Люси. Валентайн наблюдал за вторым игроком. Он сидел справа от Люси и брал карты раньше нее. Он контролировал игру.

Валентайн ждал, когда это заметит еще кто-нибудь. На выручку снова пришла Надин. Она указала пальцем на того же игрока.

— Это он разыгрывает карты Люси. Он знает, какие карты выйдут из шуза. Если у Люси одиннадцать, а следующая карта в шузе десятка, он ее не берет, а отдает Люси, чтобы она выиграла кон. И наоборот, если он видит мелкую карту сверху, скажем, четверку или пятерку, то забирает ее, чтобы она не досталась Люси. Он либо ей помогает, либо предохраняет ее. И поэтому у Люси такое преимущество.

Ник дергался так, словно у него загорелись брюки.

— Да что за хрень вы тут несете? Откуда он, мать его, может знать, какие карты придут из шуза?

Надин глянула на Валентайна. Ее манера недоговаривать ему очень импонировала. Она была умна, но не кичилась этим.

— Да, пожалуйста, — кивнул Валентайн.

— Карты крапленые, — объяснила Надин. — Игрок, сидящий по правую руку от Люси, контролирует ее игру, забирая карты, которые ей повредят, и оставляя для нее те, что ей на пользу.

Ник уставился на Валентайна.

— А при чем тут Фонтэйн?

— Он стоит позади стола, где его не видит камера, и управляет процессом.

Ник перевел взгляд на Уайли.

— Угадаешь мои мысли?

Уайли поскреб подбородок.

— Хотите знать, кто приносит карты на стол.

— Мой Бог, да ты гений, — воскликнул Ник.

Подскочив к главному пульту, Уайли вошел в базу данных казино, за пару секунд выудил из нее фамилию и присвистнул. Если Уайли нашел ключ к разгадке, значит, ключ этот размером со слона, поэтому все в зале ждали его откровения, затаив дыхание.

— А он тоже новенький, — изрек Уайли.

Через несколько мгновений Уайли вывел фамилии всех, кого «Акрополь» нанял на работу за истекшие три месяца. Получилось тридцать человек.

— Это много? — уточнил Валентайн у Ника.

— Да, многовато, — кивнул Ник. — Что ж я раньше не заметил?

— Чего не заметил?

Ник просматривал данные на новых работников и наконец указал на экран.

— Они все раньше работали в «Грехе». Это заведение открылось всего полгода назад. С чего они ринулись увольняться и наниматься ко мне? — Ник умолк, словно ожидая, что кто-то из его служащих вслух оценит его сообразительность. Но все промолчали. — Это же нашествие какое-то, — продолжил он. — Чанс Ньюман, Шелли Майкл и Рэгс Ричардсон хотят снести «Акрополь» и построить движущийся тротуар, который соединит их казино. Мои шпионы мне говорили. — Ник перевел взгляд на Валентайна. — Вот они и наняли Фонтэйна, чтобы выжить меня из бизнеса. Я только одного понять не могу.

— Чего же? — поинтересовался Валентайн.

— Как же им удалось вытащить Фонтэйна из федеральной тюрьмы?

Тот же самый вопрос не давал покоя самому Валентайну. Чанс, Рэгс и Шелли — люди влиятельные. Но даже их влияния не хватило бы, чтобы освободить убийцу из-за решетки. Значит, происходит что-то еще. И он был настроен разобраться в этом.

— Дай-ка мне посмотреть личные дела всех тридцати, — сказал Валентайн.

21

Мейбл всегда придерживалась мнения, что большинство мировых проблем может решить хороший обед. Поэтому она взяла Иоланду в ресторан «Бон аппетит» в близлежащем городке Дандин, и они полдня любовались парусными судами в гавани Клируотер и поглощали чудесные закуски из морепродуктов. Когда официант принес счет, Иоланда окончательно пришла в себя и начала улыбаться.

— Уверена, всему произошедшему есть объяснение, — успокаивала ее Мейбл по дороге назад в Палм-Харбор. Мейбл заметила, что Иоланда нервно ерзает, и не поняла, было это из-за ребенка или из-за Джерри. — Кстати, не хочешь попробовать лучший в мире бисквитный торт?

— Только если его испечете вы, — ответила Иоланда.

Через несколько минут Мейбл затормозила у дома Тони. Она пекла бисквитный торт каждые две-три недели и один обязательно убирала в холодильник Тони. Они были неплохи горячими, но холодными — просто объедение. И Иоланда снова заулыбалась, когда Мейбл завела ее в кухню.

— Мне нравится есть за двоих, — призналась Иоланда, отрезая себе большой кусок.

— Наслаждайся, пока есть возможность, — подбодрила Мейбл.

В дверь позвонили. Мейбл нашла туфли и пошла открывать. Через окошко в двери она увидела на крыльце привлекательного мужчину в костюме и галстуке. Обычно к ним приходили курьеры, напоминавшие изгнанников с отдаленной враждебной планеты. Она сняла цепочку и распахнула дверь.

— Добрый день. Чем могу помочь?

— Особый агент Тимоти Рейнолдс, ФБР. — Гость протянул ламинированное удостоверение. Он был атлетически сложен, под метр девяносто ростом, с раздвоенным подбородком и маленькими глазками. Мейбл прищурилась, вглядываясь в его удостоверение, он захлопнул бумажник.

— Я ищу Тони Валентайна. Можно войти?

Две эти фразы не вязались друг с другом, и Мейбл почувствовала, как напрягается всем телом.

— Тони нет в городе. А войти — нет, войти нельзя.

— Пока что я был вежлив, мэм.

Он открыл сетчатую дверь и поставил ногу на порог. Мейбл не дрогнула. Два месяца назад один человек из болотной местности проник в дом и напал на нее. Она облегчила ему задачу, повернувшись к нему спиной. Больше такого не повторится.

— Нет, — отрезала Мейбл.

— Мэм, властью, данной мне…

— Меня зовут Мейбл. Мейбл Страк.

— Госпожа Страк, властью, данной мне правительством Соединенных Штатов, прошу вас отойти в сторону, чтобы я мог войти в дом.

— Где ваш ордер?

Рейнолдс помолчал, изучая ее.

— Акт о национальной безопасности. Уверен, вы о нем слышали.

— Да, — хладнокровно ответила она. — Но я не подозревала, что в нем записано, будто вы можете появляться в частных владениях и без объявления своих намерений, без предупреждения, с разбега вламываться в чей-то дом. А тут, знаете ли, люди живут.

— Я сказал вам, каковы мои намерения, — парировал Рейнолдс.

— А я вам ответила, что Тони нет. Вы хотите обыскать дом?

— Я хочу, чтобы вы отошли в сторону, чтобы я мог войти в дом. В противном случае…

Рейнолдс не стал заканчивать предложение. В противном случае ему придется вызвать ее в суд за то, что она препятствовала отправлению правосудия. Вблизи он оказался вполне приятным молодым человеком. Хорошие зубы, волевой подбородок. Мятное дыхание. Мейбл предположила про себя, что он бросил в рот мятное драже, перед тем как позвонить в дверь. На зверя не похож, решила она, пропуская его в коридор и закрывая дверь.

— А я думала, фэбээровцы всегда по двое ходят.

— Так и есть, — подтвердил Рейнолдс.


Напарник Рейнолдса уже проник в дом через заднюю дверь. Когда Мейбл вошла в кухню, он представился. Особый агент Скотт Фишер. Еще один привлекательный, чисто выбритый молодой человек в костюме и галстуке.

Рейнолдс выдвинул стул из-за стола.

— Прошу вас, присаживайтесь, госпожа Страк.

Мейбл осталась стоять и посмотрела на Иоланду, которая по-прежнему сидела. В ее глазах скользнул страх. Иоланда связала появление фэбээровцев с проделками Джерри.

— Они ищут Тони, — пояснила Мейбл.

— А-а, — отозвалась Иоланда.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — настаивал Рейнолдс.

Мейбл почувствовала, что закипает. Двое мужчин навязывают свое присутствие двум женщинам — вот что происходит. Она с грохотом плюхнулась на стул.

Рейнолдс пересек кухню, встал рядом с напарником, вытащил из заднего кармана блокнот на пружинке, раскрыл его и уставился в свои записи.

— Итак, дамы, дело в следующем. Нам нужно поговорить с Тони Валентайном, причем прямо сейчас.

— Желаю удачи, — фыркнула Мейбл. Ни один из агентов не проронил ни слова. — Тони считает сотовые телефоны одним из величайших неудобств в мире, — продолжила она, — и редко оставляет свой включенным. Даже если кто-то заранее предупреждает, что позвонит.

— Вы говорили с ним в последнее время?

— Да. Часа два назад.

— Откуда он звонил?

— Из Лас-Вегаса.

— Это нам известно. Откуда конкретно в Лас-Вегасе? ФБР разыскивает его со вчерашнего дня. Он не зарегистрирован ни в одной гостинице.

Мейбл снова напряглась. Откуда им это известно?

— Он там работает. Хотите пообщаться с ним, — оставьте сообщение на сотовом. Уверена, он вам сразу перезвонит.

Рейнолдс захлопнул блокнот. Милое выражение исчезло с его лица.

— Вы его жена?

— Помощница, — ответила Мейбл.

— Вам известно, что сразу после одиннадцатого сентября Тони Валентайн написал письмо, где обвинял ФБР в том, что оно не дает покоя арабам, проживающим в США?

— Что? — чуть не задохнулась Мейбл.

— И что он подозревается в убийстве женщины, которую, в свою очередь, подозревали в отмывании казиношных фишек по заданию игрока-араба, также разыскиваемого ФБР?

Потрясенная Мейбл мотала головой.

— Мы с напарником намерены обыскать дом, — продолжал Рейнолдс. — Будем искать переписку между вашим боссом и любым игроком-арабом. Кроме того, мы ищем вот это. — Он достал из кармана фишку и поднес ее к носу Мейбл. Фишка была коричневой, но завсегдатаи казино обычно называют такие шоколадными. — Если можете оказать нам содействие каким-либо образом, пожалуйста, сделайте это сейчас. В противном случае советую оставаться на своем месте.

— А если мы не подчинимся? — спросила Мейбл.

— Тогда мы будем вынуждены арестовать вас.

Он посмотрел на Мейбл с убийственной силой, потом перевел взгляд на Иоланду. Та выглядела совсем напуганной, и у Мейбл в голове прозвучал сигнал тревоги. Иоланда была размером с дом, но ни один из непрошеных гостей ничего об этом не сказал. В таких обстоятельствах мужчины обычно говорят что-нибудь, увидев беременную женщину Тони советовал ей замечать маленькие неувязки в поведении людей, и Мейбл поняла, что это одна из таких неувязок. Эти люди не были агентами ФБР. Они были самозванцами.

— Вам понятно? — спросил Рейнолдс.

Обе женщины кивнули.

— Отлично.

Мейбл поняла, кто они такие. Они работали на конкурента «Седьмого чувства». На того самого, который месяц назад с помощью хакеров пытался вытащить «Воровской файл» из компьютера Тони. Защитная программа остановила их, и тогда конкурент подослал этих головорезов.

— Позвольте еще раз взглянуть на ваши документы, — сказала Мейбл.

Рейнолдс сверкнул глазами.

— Я была без очков, когда открыла вам. — Она взяла очки со стола и надела их. — Если вы не против.

Рейнолдс покачал головой.

— Нет, — выразительно ответил он.

— Настоящий агент ФБР не отказал бы.

— Не забывайтесь.

Других доказательств Мейбл было не нужно.

— Не знаю, как ты, а я просто умираю от жажды, — сказала она Иоланде. — Хочешь холодненького?

Иоланда еле слышно вымолвила «конечно», не сводя глаз с Рейнолдса. Мейбл подумала о том, как тяжело носить под сердцем дитя, и о том, что должно было сейчас проноситься у нее в голове. Она встала из-за стола, спокойно посмотрела на Рейнолдса и Фишера, повторила свой вопрос и взялась за дверцу холодильника, дожидаясь ответа.

— Я не буду, — отказался Фишер.

— Нет, спасибо, — пробормотал Рейнолдс.

Открыв холодильник, Мейбл вытащила заряженный «зауэр», который лежал в коробке из-под творога. Это Тони пришла мысль положит пистолет туда, а не в вырезанное отверстие в книге. Именно из этого пистолета два месяца назад Мейбл выстрелила прямо в сердце напавшему на нее мужчине. Психотерапевт, к которому она пошла, спросил, не ощущает ли она отвращения к оружию. Напротив, ответила Мейбл. Она ежедневно целовала его ствол.

Повернувшись на каблуках, Мейбл наставила пистолет на гостей и увидела, как краска сходит с их лиц.

22

Валентайн сидел за столом в кабинете Уайли в зале видеонаблюдения. Лишенное окон помещение было унылым, словно пещера. В дверном проеме материализовался сам Уайли, прижимавший стопку папок к груди.

— Вот тебе личные дела тех, кого наняли недавно. — Он положил папки на стол. — Ник прав. Подозрительно, черт побери, что они все к нам слетелись сразу. Как же это я не заподозрил неладное?

Валентайн принялся изучать папки и понял, что Уайли поступил благоразумно. Он разделил служащих казино по виду игр, на которых они работали. Из новеньких четверо обслуживали блэкджек, шестеро — крэпс, шестеро — рулетку, четверо — покер, еще шестеро — игровые автоматы и автоматы видеопокера, один был питбоссом, двое сидели в кассе и один — в финансовом отделе.

Валентайн прикрыл глаза. Ему попалась большая мозаика, в ней было много деталей. Чтобы рассортировать их, у него ушла минута. Потом он открыл глаза. Уайли стоял у стола и ждал.

— Ну, чего получилось? — поинтересовался он.

— Ник упомянул интересную вещь. Он сказал, что ему известно, будто Чанс Ньюман хочет извести «Акрополь» и проложить дорогу по этому месту. Поэтому Фонтэйна и задействовали.

— И что? — удивился Уайли.

— «Акрополь» приносит деньги, верно?

Уайли радостно заулыбался.

— Ник заработал шесть миллионов в том году.

— Хорошо. Фонтэйн не сможет разорить Ника и заставить его закрыть казино, украв двадцать пять тысяч на блэкджеке. Это же как слону дробина.

Уайли опустил глаза. Потом у него, как у героя комикса, над головой словно засветилась лампочка.

— Ты хочешь сказать, что нас дурят на всех наших играх?

— Есть такое предположение.

— Но это было бы заметно, разве нет?

— Нет, если как следует замаскировать.

Уайли сделал глубокий вдох. Он уже не был похож на человека, который вот-вот потеряет работу. Теперь Уайли впал в ярость. Он вытащил папку из стопки и помахал ею перед носом Валентайна. Это было личное дело человека из финансового отдела.

— Этот крот и маскирует все недостачи, да?

— Думаю, да.

— Так нас выдоят до донышка.

— Именно.

Уайли закусил губу. Узнать, насколько велик ущерб, можно было, только начав копать. Судя по тому, как давно были наняты эти тридцать человек, потери могли быть колоссальными. И тогда Нику конец. Уайли понимал это.

Валентайн поднялся и похлопал его по плечу. Лицо главы службы безопасности ожило, но не более того.

— А где вообще Ник?

— Наверху, с Вандой.

— Ты шутишь.

— Ник у нас человек привычки. Сейчас время послеобеденного траха.

Валентайн не смог не отдать Нику должное. Все рушится, но он не позволяет проблемам испортить себе день.

— Сколько из них сейчас на работе? — спросил Валентайн, указав на папки.

Уайли просмотрел стопку.

— Шестнадцать.

— Давай узнаем, чем они заняты, прежде чем начнем тыкать в людей пальцами. Не хватало еще, чтобы ко всему прочему на Ника подали в суд.

— Отличная мысль, — серьезно ответил Уайли. — Откуда начнем?

— С галереи.

«Акрополь» — одно из последних казино в Лас-Вегасе, сохранившее у себя галерею. В те времена, когда компьютеры еще не управляли миром, галереи были во всех казино. Обычно они представляли собой пространство под потолком с узким проходом и ограждением. Через полупрозрачное зеркало охранники высматривали мошенников. Валентайн до сих пор считал, что эффективней такого наблюдения еще не придумали.

— Я готов, — сказал он Уайли.

— Какую игру выберешь?

— Крэпс.


Уайли разложил на полу галереи личные дела и вытащил три папки тех, кто работал на крэпсе. Валентайн раскрыл их. В каждой нашлось по фотографии. Все трое мужчины. Один — рыжий, второй — лысый, третий — сильно загоревший блондин. Посмотрев вниз, Валентайн быстро отыскал их в зале у стола.

Крэпс — игра неистовая. Трое новеньких работали на разных концах стола. Работали старательно. Даже слишком старательно, решил Валентайн.

Он изучил лица других игроков. Вульгарный юнец в костюме от Армани бросал кости. В первый раз у него выпало шесть очков. Теперь ему нужно было выбросить шестерку еще раз, семь или одиннадцать означали бы проигрыш.[163]

Парень взял кости и потряс их. На его руке висела красотка в кожаной мини-юбке. Парень поднес кости к ее губам и заставил поцеловать на удачу.

Потом опустил руку, она остановилась у плоской сумочки девицы на долю секунды, и Валентайн представил, как кости падают, а их место в его ладони занимают подправленные, называемые «верхушками». На верхушках бывает только по три числа на каждой кости, в данном случае — два, четыре и шесть. С верхушками парень никогда не выбросит семь или одиннадцать и, значит, не проиграет. А шесть очков в конце концов получатся. Поскольку человеческий глаз может видеть одновременно лишь три стороны кости, обман заметить невозможно.

Через три броска парень выиграл. Использовать сумочку, чтобы заменить кости, — старый прием. Но Валентайн никак не мог понять, какова роль трех работников в этой афере. Он решил понаблюдать за ними попристальнее. Уайли последовал его примеру. И, к его чести, разгадал загадку.

— Они дурят остальных игроков за столом, — сказал он и указал на рыжего. — Этот отговаривает их делать разумные ставки, когда шансы велики, и подводит их к бестолковым ставкам, когда шансы хуже некуда.

— А у блондина какая роль?

— Этот недодает выигранные фишки тем, кто выиграл честно, — объяснил Уайли. — Он вроде банкира. Когда надо отдать выигрыш, он сгребает фишки со стола в одну большую кучу и двигает их к игроку, зажуливая одну в руке.

— А потом возвращает ее на поднос, — вставил Валентайн.

Уайли кивнул.

— Тогда убытки не кажутся такими большими.

— Именно поэтому никто в зале видеонаблюдения ничего не засек.

— Ребята наверху натренированы следить за тем, что на столе. Увидят недостачу — сразу напрягаются.

— А что же этот лысый?

— Курильщик-то? Он убирает шулерские кости со стола, заменяя их на обычные из фартука. Если менеджер зала, проходя мимо, пожелает взглянуть на кости — пожалуйста, с ними все в порядке.

Валентайн оттолкнулся от перил. Он был уверен, что аналогичные аферы проворачиваются на других столах, где работают нанятые недавно. Такой мухлеж требовал участия большого количества мошенников, выученных особым ухищрениям. Это фирменный стиль Фрэнка Фонтэйна, и все участники достойны «Оскара».

— Дай-ка мне дело этого, из финансового отдела, — попросил Валентайн.

Уайли протянул папку. Валентайн открыл ее и посмотрел на фотографию. Алберт Мосс, тридцать пять лет, кудрявый тип с развязной улыбкой. В обязанности Мосса входило ежедневно подводить финансовый итог и держать Ника в курсе соотношения прибыли и убытка в казино. Вот только Мосс их не выполнял. Он подтасовывал бухгалтерские данные и плел Нику, что денежки приплывают в казино, когда на самом деле они из него уплывали. Он рисовал картину финансовой стабильности, чтобы Ник спокойно отдыхал после обеда в объятиях сексапильной новобрачной и ни о чем не беспокоился.

— Я пойду к Нику, расскажу, что происходит, — решил Валентайн.

Уайли помолчал.

— И что я прокололся скажешь?

Валентайн стукнул его по плечу папкой Мосса.

— Ты не прокололся. Стало быть, я этого и не скажу.

Уайли расплылся в улыбке.

— Спасибо, старик.


Кабинет Ника в «Акрополе» своей вопиющей безвкусицей напоминал его дом. Секретарша Ника не работала по выходным, поэтому Валентайн прошел в кабинет хозяина без объявления.

Он остановился у двери, которая вела в спальню. На ручке висела табличка «НЕ БЕСПОКОИТЬ». Секс играл в жизни Ника такую же роль, как питание в жизни всех остальных людей. Если он недополучал его, лучше было ему под руку не попадаться. Валентайн тихо постучал.

— Войдите, — крикнул Ник.

Валентайн приоткрыл дверь. Комната была огромной. Ник сидел на кровати в трусах и хлопал, как ребенок, впервые попавший на бейсбольный матч. Ванда, абсолютно голая, стояла на голове на какой-то металлической штуковине, которая позволяла ей крутиться, раскинув ноги в разные стороны. На заднем плане ревела музыка в стиле диско.

— Давай… детка! — вопил Ник.

Валентайн тут же закрыл дверь. И только тогда его мозг осознал увиденное. С этим номером Ванда выступала в шоу талантов на конкурсе «Обнаженная Мисс мира». Именно этот номер привлек внимание Ника и воспламенил его сердце.

Валентайн поспешил в коридор, еде сдерживая приступ хохота. Прислонившись к пальме в горшке и держась за живот, он смеялся до колик, пока смех не прошел.


Валентайн выждал десять минут и снова постучал в дверь спальни.

— Мы ж тут все свои, — крикнул Ник.

Валентайн открыл дверь и просунул голову внутрь. Ник лежал под атласным покрывалом, сонно глядя на свое отражение в зеркальном потолке. Дверь в ванную в другом конце комнаты была закрыта. За ней шумела вода. Ник поднял голову и сел рывком.

— Слушай, Тони, ты только не обижайся. Нельзя ли потом?

— Нет. Войти можно?

— Конечно. Чувствуй себя как дома. Мы просто трахаемся.

Голый Ник вылез из постели. Его тело покрывали черные волосы. Он был похож на существо, которое только что вынесло волной на берег. Надев халат с вышитой монограммой, он отвел Валентайна к креслам. Валентайн отдал ему дело Мосса. Ник пролистал его.

— Ну и чего этот кудрявый вытворяет?

Валентайн объяснил, как шайка Фонтэйна методично доит Ника.

— А ты не видишь этого в финансовых отчетах, потому что Алберт Мосс скрывает это от тебя. Он подделывает бухгалтерскую информацию недели три-четыре. А это значит, ты потерял чертову уйму денег.

— Сколько?

Валентайн думал над этим, ожидая в коридоре. Он достаточно поработал на Ника и представлял, сколько денег проходит через «Акрополь» каждый день. А еще он знал, что есть некий предел тому, сколько мошенники могут украсть, прежде чем это обнаружат.

— Семь-восемь миллионов долларов. Как минимум.

Ник зажмурился.

— А как максимум?

— Десять-двенадцать миллионов.

Ник присвистнул.

— Это поможет мне попасть в «Книгу рекордов Гиннесса»?

— Вполне. — Валентайн помолчал и задал вопрос, который мучил его с той минуты, когда он закончил подсчеты: — Сможешь компенсировать?

Ник открыл глаза и покачал головой.

— Никоим образом.

23

Мейбл решила поговорить с Тони, прежде чем вызвать полицию. Но его сотовый был выключен.

«Проклятье!»

Повесив трубку, она посмотрела на Рейнолдса и Фишера. Злые, как черти, они были скованы одними наручниками, переброшенными через турник в дверном проеме. Иоланда надела на них наручники и проверила карманы, а Мейбл держала их на мушке. В удостоверении говорилось, что они агенты ФБР, но Мейбл на это не купилась. У них не было причин вламываться в дом и обвинять Тони в антиамериканских настроениях и отсутствии патриотизма. ФБР сотрудничало с Тони по многим делам. Там его знали.

— Черт, — выругалась Мейбл себе под нос. А если они все-таки агенты ФБР? Тогда им с Иоландой грозят такие проблемы, с которыми не управиться и целой армии адвокатов. Жалко, что она уже наставила на них пистолет. Но Рейнолдс и Фишер вели себя как гестаповцы, и у нее лопнуло терпение.

— Позвоните еще раз, — предложила Иоланда. Она достала из холодильника йогурт и уплетала его ложкой. Тем самым добавив нормальности этой ненормальной сцене.

— Ладно. — Мейбл нажала «повтор» и сразу попала в голосовую почту Тони. — Черт!

— Что случилось?

— Его сотовый по-прежнему выключен.

Она повесила трубку и поймала беспомощный и смущенный взгляд Рейнолдса. Тони говорил, что наставленный на человека пистолет провоцирует раскрытие сфинктеров. «Интересно, он обмочил штаны?» — подумала Мейбл.

Иоланда положила ложку в раковину.

— Думаю, лучше всего вызвать полицию. В любом случае Тони нам это и посоветовал бы сделать.

Иоланда была права. Нужно было привлекать местных полицейских. Мейбл посмотрела на часы. С момента, когда она вынула пистолет из холодильника, прошло несколько минут. Полиция непременно спросит, почему она не позвонила сразу. Приемлемого ответа у нее не было, но Мейбл решила, что к их приезду сочинит что-нибудь.

Она сняла трубку и, набирая 911, услышала, что звук тонального набора затихает, пропадает и умолкает совсем. Мейбл несколько раз нажала пальцем на кнопку «отбой», но тщетно.

— Странно, — произнесла она, повесив трубку.

Иоланда взяла яблоко из тарелки на столе.

— Что?

— Телефон сдох.

Кухня была средних размеров, и в окно над раковиной открывался чудесный вид на задний дворик. Тони говорил: хорошая изгородь — хорошие соседи. Его владения окружала изгородь высотой в три доски. У самого забора торчал телефонный столб. Мейбл увидела, как какой-то человек поспешно слезает с него. «Это он перерезал провод», — догадалась она и перевела взгляд на Рейнолдса. Тот покачал головой.

— Этот с вами?

Рейнолдс облизал губы в замешательстве.

— Я жду ответа.

— Да, он с нами. Мэм, вам грозят большие неприятности.

По спине Мейбл пробежал неприятный холодок. Воры такими угрозами не бросаются. Она подкралась к окну и увидела, как человек спрыгнул со столба и побежал в узкую улочку за дом. Там стоял такой же дом, возведенный тем же строителем. На его кровле Мейбл разглядела прячущегося за трубой человека. Иоланда ударилась о нее животом, жуя яблоко и тоже смотря в окно.

— А что это он там на крыше делает? — спросила она.

— Сама себе этот вопрос задаю. — Наклонившись над раковиной, Мейбл прильнула к стеклу и напрягла зрение. — Кажется, что-то держит в руке.

Иоланда уронилаогрызок в раковину.

— Господи, — выдохнула она.

— Что? — Мейбл продолжала вглядываться. — Похоже на лопату…

— Господи! — повторила Иоланда.

Мейбл оторвалась от окна. Иоланда прикрыла рот рукой, и выражение блаженного ожидания будущей мамаши мгновенно покинуло ее лицо. Мейбл схватила ее за запястье.

— Ну что там? Говори.

— У него винтовка, — испуганно ответила Иоланда.


Ник был хозяином «Акрополя» больше тридцати лет, и на его долю выпало немало трудных времен и злоключений, как и на долю любого другого владельца казино. Но такого широкомасштабного ограбления, как описал Валентайн, ему переживать не доводилось. Подобное случалось с немногими.

— Ники, — нараспев позвала Ванда из ванной.

Ник поднял голову.

— Я занят, малышка. У нас гости.

— Но мне нужно тебе что-то сказать. Что-то потрясающее.

— И оно не может подождать?

Новобрачная явилась из ванной на высоченных каблуках и в купальнике из тонких розовых веревочек.

— Ну Ники… — Она надула губы и выжидающе замерла в центре комнаты.

Ник как будто не заметил ее, погрузившись с головой в проблемы казино и не понимая, что Ванда хотела сообщить нечто важное. Оскорбившись, она схватила халат в шкафу и вышла из спальни, хлопнув дверью. Ник вздохнул.

Несколько секунд прошли в молчании.

— Ну так что мне делать? — наконец спросил Ник.

Валентайн успел тщательно продумать варианты действий. Если он сможет доказать Комиссии по игорному бизнесу, что «Акрополь» обкрадывали, Билл Хиггинс отправит тридцать работников за решетку, арестует их банковские счета, так же как и дома, машины и все сколько-нибудь ценное, чем они владеют. Их разденут до нитки. Потерь Ника все это не покроет, но для начала сгодится.

— Созови недавно нанятых работников на экстренное совещание, — предложил Валентайн. — Я их допрошу. И настрою друг против друга. Пообещаю, что договорюсь с ребятами, которые передо мной на цыпочках ходят, в обмен на информацию, которой у меня нет.

— Думаешь, получится?

Он кивнул.

— Мошенники всегда друг дружку выдают. Это у них в крови. Ник позвонил Уайли и велел ему назначить совещание на четыре часа в цоколе казино.

— Да не собираюсь я тебя увольнять, — заверил он главу службы безопасности. И повесил трубку. — Дай мне пять минут. Я оденусь. И спустимся вместе.

Валентайн ушел дожидаться в кабинет, вспомнил, что обещал Мейбл, и включил телефон. Сколько раз она просила его не выключать. Но он никогда не понимал, зачем. Надоедливая штука сотовый.

Пришло сообщение. Валентайн услышал голос своей соседки.

Мейбл кричала.

24

Сердце Валентайна подпрыгнуло. Женские истерики всегда на него так действовали. Из сбивчивого рассказа соседки он понял, что в дом вошли двое — то ли агенты ФБР, то ли нет, — и Мейбл приковала их наручниками к его турнику, а третий загорает с винтовкой на крыше соседнего дома. Телефонная линия перерезана, и Мейбл звонит с сотового Иоланды.

— Перезвони мне на сотовый Иоланды! — закончила она.

Валентайн набрал номер невестки. В ухо ударил яростный сигнал «занято». Звонок не проходил. Подойдя к двери в спальню, он громко постучал. Ник разрешил войти, и Валентайн сунул голову за дверь.

— Мне нужен телефон. Срочно. А мой сотовый не соединяет.

Ник появился по-прежнему в халате и проводил его до стола. Стол размером со спортивный автомобиль был весь заставлен фотографиями. Ник указал на телефон.

— Вторая линия. Это моя личная.

Ник удалился в спальню. Валентайн набрал номер Иоланды, разглядывая фотографии. С них ему улыбались группки рыбаков-греков. Они стояли на причалах и держали в руках свои уловы.

Мейбл ответила после первого же гудка.

— Привет, — сказал Валентайн.

— Ой, Тони. Я тут такого натворила.

Мейбл объяснила, что случилось. Они с Иоландой старались держаться подальше от окна, опасаясь снайпера на крыше. А на подъездной дорожке стояла странная машина. И ей слышалось, что рядом с домом кто-то скребется.

— А зачем ты наставила на них пистолет? — поинтересовался Валентайн, когда она закончила.

— Да они же вломились в дом и практически обозвали тебя предателем родины, — воскликнула Мейбл. — Ты же всегда говоришь, что у тебя с ФБР хорошие отношения. А они вели себя так, будто тебя вообще не знают.

— Как они меня обозвали?

— Ну, они сказали, что ты непатриотичен.

Валентайн почувствовал, как кровь бросилась в лицо. Он вешал на доме флаг в День ветеранов, исправно платил налоги, верил в истину и справедливость, в американский образ жизни.

— Они там в пределах слышимости?

— Да куда ж они денутся? — выпалила Мейбл.

— Ну дай трубку одному.

Валентайн расслышал, как она идет через кухню и подносит трубку кому-то. Мейбл сказала, что пристегнула их наручниками к турнику, и ему было любопытно, как они себя чувствуют, после того как их перехитрила шестидесятипятилетняя женщина.

— Это Тони Валентайн, — сказал он. — А вы кто будете?

— Особый агент ФБР Рейнолдс.

— Похоже, вы с напарником попали в неприятную ситуацию.

Последовала долгая пауза. Рейнолдс откашлялся.

— Это ваша подруга Мейбл нажила себе большие неприятности, если вы еще не поняли.

— Так же как и вы, — парировал Валентайн. — А теперь отзовите своих псов.

— Что, простите?

— Людей, которым вы приказали окружить дом. И того, с винтовкой, с крыши не забудьте. Отзовите всех.

— А что взамен?

— Возможность закончить все это мирно, без стрельбы.

Снова пауза. Рейнолдс пробормотал что-то своему подвешенному напарнику. Валентайн разобрал только: «Да черт с ними». Рейнолдс согласился.

— А не скажете ли, как? — спросил он.

— Легко, — ответил Валентайн. — Я собираюсь поболтать с Питером Фуллером, вашим начальником. У вас ведь найдется номер, по которому с ним можно связаться, правда?


Рейнолдс продиктовал ему номер частной линии Питера Фуллера и пообещал держать агентов, окруживших дом, в узде. Валентайн повесил трубку и вышел из кабинета Ника.

Доехал на лифте до пентхауса этажом ниже. Забрал из своего номера ноутбук, который купил, когда открыл «Седьмое чувство», и вернулся наверх.

Сев за стол Ника, он подсоединил провод от ноутбука к телефонной розетке в стене и уже через минуту вышел в Интернет. Потом снял трубку и набрал номер Питера Фуллера в ФБР. Ему отрывисто ответил женский голос.

— Чем могу помочь?

— Это Тони Валентайн. Мне нужен мистер Фуллер.

— Мистер Фуллер сейчас не может подойти. Чем могу помочь?

— Все же дайте ему трубку. А пока ищете его, продиктуйте мне адрес его электронной почты.

— Об этом не может быть и речи.

— Скажите ему, у меня есть фотографии.

— Что, простите?

— Фотографии. Скажите, я сохранил те фотографии из Атлантик-Сити.

Женщина замялась. Насколько она была осведомлена о жизни Фуллера? Достаточно, догадался Валентайн. Большинство личных секретарей знают о привычках своих начальников больше, чем их жены.

— Подождите, пожалуйста, — попросила она.

Дожидаясь, Валентайн открыл почтовую программу, вошел в папку «сохраненные сообщения», нашел письмо с пометкой «Фуллер» и открыл его. На голубом экране ноутбука появились десять фотографий Фуллера, занимающегося сексом с проституткой в Атлантик-Сити в 1979 году. Проститутка была привязана к кровати и по виду не слишком этому радовалась. Валентайн получил эти снимки от маньяка-убийцы, который пытался шантажом заставить Фуллера уехать из Атлантик-Сити и прихватить своего напарника. Сбежав, Фуллер позволил убийце лишить жизни еще одну, последнюю жертву, чего Валентайн так и не смог ему простить.

Фуллер был паршивой овцой в стаде. В органах правопорядка паршивые овцы встречались. Предполагалось, что система сама должна вычищать их, и чем выше пост, тем тщательнее. Но время от времени они просачивались через прорехи системы, точно как Фуллер.

Они с Фуллером общались пару раз в год, как правило, когда Фуллеру нужна была помощь в делах, связанных с азартными играми и поставивших бюро в тупик. Фуллер всегда старался напомнить Валентайну, что уладил ссору со своей женой и со своим напарником, которого обманул. Он любил говорить, что нашел правильную дорогу. В свободное от работы время он возил дочку на тренировки по футболу или водил скаутский отряд сына в походы.

Валентайн не верил ни единому его слову.

Фуллер любил секс, причем в грубой форме. Чтобы удовлетворить свои желания, он снимал проституток. В Атлантик-Сити он жил в двух мирах: в обычном и в перевернутом мире, за пределами совести. Больше всего его заводило, когда он причинял женщинам боль во время секса. Эта тяга была глубоко встроена в его психику, и побороть ее Фуллер не мог.

— Валентайн? — спросил мужской голос.

— Это ты, Фуллер?

— Да. Говори.

— Я звоню по поводу того, что творится в моем доме. Двоих твоих агентов держит на мушке моя помощница. Тебе это известно?

— Ты чего наболтал моей секретарше про фотографии?

— Какие фотографии?

— Ты давай из себя дурака-то не строй, — громыхал Фуллер. — Что ты ей сказал?

— Я сказал, что сохранил те снимки из Атлантик-Сити.

— Ты же уверял меня, что уничтожил их.

— Так и есть. Но до того я записал их на жесткий диск своего компьютера. Вот сейчас как раз ими любуюсь. Знаешь, ты совсем не постарел.

Фуллер выматерился так, словно попал по пальцу молотком.

— Чего ты хочешь? — процедил он.

— Объяснений. Разве я не заслужил один телефонный звонок перед обыском моего дома? А твои агенты высказали мнение, что я предатель родины. Я с этим не согласен.

— Твое имя всплыло в рамках одного дела, связанного с национальной безопасностью. Было принято решение, что в твоем доме произведут обыск.

— Кем принято?

— Мной, — ответил Фуллер.

— А мне позвонить нельзя было? Ты не подумал, что я могу помочь?

— Нельзя. Ты же подозреваемый по делу об убийстве. Твоя визитка и спортивная сумка «Найк», идентичная той, что ты купил полгода назад, были найдены на месте преступления.

— Я в город только вчера приехал, — заметил Валентайн. — Хочешь, расскажу тебе подробно свой маршрут? Господи, да у меня не было времени кого-то убивать.

— Твой самолет приземлился позавчера, — поправил его Фуллер. — За несколько часов до убийства. И твои вещи нашли на месте преступления.

— Мой рейс задержали в Далласе, — парировал Валентайн. — Я прилетел вчера в час ночи. Авиакомпания потеряла мою сумку, и я два часа проторчал в аэропорту, заполняя бланк претензии. Не веришь — позвони в «Дельту».

— А как же ты объяснишь появление там твоей визитки и спортивной сумки? — не унимался Фуллер.

— Да я визитки тоннами в Лас-Вегасе раздаю. А сумка «Найк» благополучно лежит у меня дома в шкафу. Я ее в поездки не беру.

— Так когда ты приземлился?

— В час ночи. Зарегистрировался в «Грехе» в три. Там у них должны были остаться записи. И еще куча очевидцев.

Последовало молчание. Потом Фуллер выругался едва слышно.

— Да, я тоже так думаю, — ответил Валентайн. — Ну, так ты отзовешь своих псов от моего дома, или будем беседовать, пока кого-нибудь не убьют?

25

Вести переговоры с вооруженными людьми — дело непростое. Кто-то должен уступить и первым сложить оружие. Это — самое трудное. Поскольку Мейбл первой его достала, Валентайн понимал, что ФБР будет легче, если она первой же сдастся. И поскольку ФБР окружило его дом, он сумел уговорить ее поступить именно так.

— Они меня арестуют? — спросила его соседка.

— Разумеется, нет, — заверил Валентайн.

— Но я же им пистолетом угрожала.

— Они расценят это как крупное недоразумение.

— Правда?

— Да.

— Так ты не предатель?

Валентайн побагровел, услышав это слово. Фуллер ведь так и не объяснил. Ладно, рано или поздно он припрет его к стенке и узнает, почему агенты так сказали.

— Нет, я не предатель.

— Значит, его люди не станут обыскивать твой дом? — уточнила Мейбл.

Валентайн улыбнулся. Обыскивать дом с помощью агентов Фуллеру хотелось меньше всего. Он же сказал Фуллеру, что его фотографии с проститутками сохранены на жестком диске компьютера. Агенты, конечно, сунут свой нос туда, и тогда секрет откроется.

— Точно не станут.

— Хорошо, — обрадовалась Мейбл. — Тогда я уберу «зауэр» в холодильник. Все, убрала и дверцу закрыла. Видимо, теперь надо освободить этих двоих.

— Пока рано. Я сейчас повешу трубку, и тебе позвонит их начальник Фуллер. Он захочет поговорить с Рейнолдсом. Ты приложи сотовый к его уху, пусть послушает. Я тоже буду слушать.

— Как же?

— А Фуллер у меня на другой линии.

Мейбл понизила голос до шепота.

— Ой, Тони, извини, что так получилось.

— Да ладно, не извиняйся, — успокоил ее Валентайн. — Ты поступила так, как считала нужным.


Повесив трубку, Мейбл попыталась скрыть улыбку.

— Похоже, наше начальство пришло к компромиссу, — сообщила она.

Рейнолдс и Фишер промолчали. Иоланда с облегчением выдохнула и присела за стол. Старый стул скрипнул. Вдруг на ее лице отразился ужас. Она посмотрела на заднюю дверь, словно ожидала, что та вот-вот рухнет и в дом ворвутся полицейские из группы специального назначения.

— Все в порядке, — угадала ее мысли Мейбл. — Они уйдут. Тони все уладил.

Иоланда подошла к окну над раковиной, раздвинула занавески и глянула на крышу соседнего дома.

— Вы правы. Он слезает на землю.

Иоланда пошла в гостиную, Мейбл последовала за ней. Они увидели, как машина с тонированными стеклами, стоявшая на дорожке, уезжала прочь. Иоланда обняла Мейбл и заплакала.

— Ну-ну, что ты, — успокаивала Мейбл.

Защебетал сотовый Иоланды. Мейбл вытащила его из ее кармана.

— Алло.

Звонивший назвался директором Фуллером из ФБР и попросил к телефону особого агента Рейнолдса. Мейбл помнила Фуллера по фотографиям в газетах. Симпатичный блондин. Единственный изъян — слишком тонкие губы.

— Он рядом.

Вернувшись в кухню, она приложила телефон к уху Рейнолдса и услышала, как Фуллер объясняет ему, что бюро действовало по ложной информации и задание отменяется. Рейнолдс прикрыл глаза и пробормотал что-то нечленораздельное в сторону.

— Да, сэр, — отчеканил он в трубку. — Понял. Мы покинем дом, как только мисс Страк освободит нас. — Он перевел взгляд на Мейбл. — Мистер Фуллер хочет поговорить с вами, если вы не против.

— Не против, — ответила она.

Приложив сотовый к уху, Мейбл выслушала извинения Фуллера по поводу случившегося. Он говорил ровным бесстрастным голосом, каким обычно говорят представители органов правопорядка. Вытащив из кармана ключи от наручников, Мейбл отпустила на волю Рейнолдса и его напарника.

Валентайн дослушал извинения Фуллера, адресованные Мейбл, и повесил трубку. Когда он поднимался со стула, ему в голову пришла странная мысль. В его дом пожаловали агенты ФБР. В его дом! ФБР, наверное, лучший орган юстиции в мире. Возможно, они отменные придурки и высокомерны до безобразия, но это не умоляет их работы. Они профессионалы. А значит, у них была действительно серьезная причина вломиться в его дом. На месте преступления нашли его визитку и спортивную сумку, вроде той, что он купил полгода назад. Совпадение? Кто-то поумнее его однажды сказал, что в работе полиции не бывает совпадений.

Визитка, спортивная сумка.

Он схватил трубку и снова набрал домашний номер. Линию починили, и Валентайн услышал бодрый голос Мейбл.

— «Седьмое чувство». Чем могу помочь?

— Просто звоню узнать, как вы там с Иоландой.

— Ой, какой ты заботливый! Мы нормально. А эти двое из ФБР оказались милыми мальчиками. Долго извинялись и даже вынесли мусор, когда уходили. Я была поражена.

— Рада, что не пристрелила их, да?

— Да ну тебя.

— Слушай, нужна помощь.

— Твое желание для меня закон.

— Сходи в мою спальню и загляни в шкаф.

Мейбл перевела его в режим ожидания. Через несколько секунд она ответила ему по телефону из спальни.

— Ну, открываю твой шкаф. Ой, Господи, какой же тут бардак!

Выйдя из детского возраста, Валентайн никогда не оставлял бардака в шкафу.

— Ты о чем?

— Грязная одежда. Свалена кучей в углу. Грязная форма для дзюдо и футболка с дырками под мышками, ее ты просто обязан выбросить.

— А моя спортивная сумка там?

Мейбл зашуршала вещами.

— Нет. Пропала.

Валентайн откинулся на спинку стула и долго в молчании смотрел на телефон. Только один человек способен бросить грязную одежду на пол и забрать сумку без спроса.

Джерри.

Он поднял глаза. В дверях стоял Ник, готовый спуститься и дать кому-нибудь по шее.

— Мне пора бежать, — сказал Валентайн Мейбл. — Я еще позвоню.

26

Вернувшись из Пахрампа, Паш и Джерри обнаружили в мотеле Амина, который не был похож на себя. Бороды и усов след простыл. Кроме того, он постригся. Теперь у него была короткая неровная стрижка, и выглядел он как подросток-панк, которые без дела шатаются по улицам. Он также поменял стиль одежды. На нем были легкие хлопковые брюки и полосатая футболка игрока в регби.

— Ну как, потрахался? — осведомился он у брата.

Паш снял ветровку и присел на край кровати.

— Ага. Клево.

— Надеюсь, ты не забыл про резинку.

— А у меня выбора не было. Она сама ее мне натянула.

Амин скривился, словно не мог представить ничего отвратительнее. Он был привлекательным, и Джерри не сомневался, что найти женщину для него не проблема. Пашу же, напротив, всегда приходилось платить за это удовольствие.

— Они еще и моют, — добавил Паш для пущей убедительности.

— Ты позволил незнакомой бабе мыть твой член?

Паш заулыбался.

— О да! Антибактериальным скрабом. Так пощипывает, просто улет. Хотя есть, конечно, один минус.

— Какой?

— Только почую бетадин, так у меня сразу встает.

Амин хохотнул. Паш обещал задобрить его, чтобы Джерри мог изложить ему свою идею о счете карт в «легких» казино. Поняв, что время пришло, Джерри взял стул и, что называется, разложил товар.

Для начала он объяснил, каким образом намерен использовать информацию отца для выбора казино. Амин благодушно кивнул. Потом он перешел к цифрам. Триста тысяч на каждого — такова была его прикидка на первый год.

— Но казино, о которых ты говоришь, маленькие, — заметил Амин. — Они сразу засекут такие убытки.

— У отца есть доступ к ежедневным финансовым отчетам во всех казино, на которые он работает, — успокоил Джерри. — Он изучает их, чтобы не прозевать колебания доходов на разных играх.

— А нам-то с этого какой навар?

— В течение дня поток то затихает, то усиливается. Будешь играть, когда поток усиливается и деньги в казино текут рекой. Тогда твои выигрыши не так заметны, как в то время, когда в казино мало народу.

Амин приложил палец к подбородку и задумался. Потом заговорил с братом на родном языке. Джерри этого терпеть не мог и собирался сказать об этом, когда они сойдутся поближе. Амин закончил беседу, встал и хлопнул Джерри по плечу.

— Думаю, нам надо стать партнерами.

Джерри посмотрел ему в глаза.

«Амин купил товар».

— Ты в деле?

Амин одобрительно кивнул.

Джерри чуть не завопил от радости.

— Давай я угощу вас с Пашем стейком? Думаю, у нас есть что отметить.

Амин бросил взгляд на часы.

— Поесть можно потом. Сейчас я хочу познакомить тебя с моими друзьями. Прокатимся?

Джерри еле сдерживал смех. Когда это он был против того, чтобы прокатиться? Амин вот-вот сделает его богачом. Так что он прокатит Амина куда угодно, даже может напялить шоферскую фуражку.

— Когда скажешь.


Амин сидел на переднем сиденье. Джерри проехал через Хендерсон, повернул на 93-е шоссе и двинулся на восток. Дорога была длинной и прямой, как линейка. Миль через десять Амин указал на проселок, идущий в сторону от шоссе.

— Туда поверни.

Машина запылила по проселку. Вскоре показалась заправка. Пьяно покосившееся здание оказалось заброшенным. К ржавой жестяной кровле была прибита табличка с неровными буквами:

АВТОРЕМОНТ. ЛЮБЫЕ РАБОТЫ.

Позади заправки стояла еще одна постройка с жестяной крышей.

— Там ждут мои друзья, — указал на нее Амин.

Джерри крутанул руль, ему стало не по себе. Друзья встречаются в барах и ресторанах, а не на задворках брошенных хибар посреди пустыни. Что-то тут было нечисто. Он объехал автомобильное кладбище, забитое скелетами машин и пирамидами пустых канистр. В воздухе витали запахи химикатов, и Джерри потушил сигарету в пепельнице.

В центре площадки стоял побитый «универсал». Рядом топтались два мексиканца с суровыми лицами. За тридцать, черные как смоль волосы, смуглая кожа. Джерри покосился на Амина.

— Это твои друзья?

— Они самые.

Он остановил машину метрах в трех от мексиканцев и посмотрел на бумажный пакет, стоявший на полу между ног Амина. Джерри предполагал, что там еда, которую он прихватил в дорогу, но теперь понял, что это нечто другое.

— Сваливаешь?

Амин проигнорировал вопрос. Схватив пакет, он вылез из машины и направился к мексиканцам, помахивая рукой. Те помахали в ответ.

Паш просунулся между передними сиденьями.

— Что-то не так?

— Да уж.

Лицо Паша умоляло дать объяснение.

— Это пограничные крысы. Контрабандисты. Брательник твой меня подставил.

— Как подставил?

— Взял меня как прикрытие. На случай, если у ребят возникнут забавные идейки.

— Ты им не доверяешь?

Джерри покачал головой. В те времена, когда он занимался букмекерством в Бруклине, местные бандиты притащили двух мексиканцев и пытались уговорить его профинансировать переброс кокаина из Мексики. Джерри их выслушал, потому что ему было любопытно, как проворачивают такие дела, но потом отказался.

А еще он узнал, что пограничные крысы стали весьма популярны в мире контрабандистов после одиннадцатого сентября. Взятки пограничникам, чтобы те закрывали глаза на грузовики, набитые кокаином, давно остались в прошлом. Контрабанда переходила на новые рельсы. А пограничные крысы оказались дешевой альтернативой. Они переносили наркотики на спине, пробираясь в страну с незаконными иммигрантами на юге штата Нью-Мексико.

Дружки Амина выглядели угрожающе. Низкорослые, широкоплечие, с отливающими сталью глазами, в свитерах, которые закрывали пояса. Джерри догадался, что у них есть оружие. По крайней мере оно было у тех мексиканцев в Бруклине.

— Амин с ними хорошо знаком? — спросил он у Паша.

— Да виделись разок.

Джерри крутанулся на сиденье и уставился на него.

— И Амин собирается отдать им мешок с деньгами? Он что, свихнулся?

— Думаешь, они его уберут?

— Ясное дело.

— Но у них же хорошие рекомендации.

— От кого? От Пабло Эскобара?[164]

Глаза Паша стали величиной с серебряный доллар.

— Ой, — пробормотал он. — Что-то там не так.

Джерри обернулся к ветровому стеклу. Один из мексиканцев держал в руках пачки денег. Другой указывал на деньги и кричал. Не зная испанского, Джерри и так прекрасно понял, о чем речь. Амин привез меньше, чем обещал. В сделках с наркотой такое часто случается.

Но Амин и не думал извиняться. Ему следовало бы упасть на свой меч и позволить мексиканцам восстановить свою честь. А он просто стоял и спокойно отвечал.

— Он нарывается, — констатировал Джерри.

Амин вытащил что-то из кармана. Это была казиношная фишка. Он протянул ее одному из мексиканцев как оливковую ветвь. Орущий мексиканец выбил фишку из его руки и потянулся за пистолетом.

Амин поднял футболку и выхватил свой револьвер. Он был быстр как молния и успел трижды выстрелить мексиканцу в грудь. Тот разрядил пистолет уже в землю, покачнулся и упал на остов автомобиля.

Мексиканец, державший деньги, оказался в безвыходном положении и посмотрел на Амина, как будто спрашивая: «И что дальше?» Потом пожал плечами и сказал Амину, что возьмет и меньше, без обид. Настоящий бизнесмен.

Амин опустил револьвер и потянулся за потертым «дипломатом», который принесли мексиканцы. Он как раз схватился за его ручку, когда лежавший на капоте ожил и начал стрелять. В его свитере виднелись дырки от пуль, но крови не было. Бронежилет, догадался Джерри.

Его напарник ринулся в укрытие. Оживший спрятался за пирамидой канистр, продолжая пальбу. Стрелок из него был никудышный, но Джерри понимал, что рано или поздно он попадет в Амина, который стоял на открытой площадке. А потом мексиканец погонится за ним и Пашем, чтобы избавиться от свидетелей.

— Заводи, — велел Паш. — Проедешь между ними.

Джерри покачал головой. Тогда подстрелят их. Он посмотрел на гору канистр поблизости. На этикетках было написано «РАСТВОРИТЕЛЬ». Джерри выскочил из машины и принялся их трясти. Найдя одну наполовину полную, он отвинтил крышку, вытащил из кармана носовой платок и сделал «коктейль Молотова».

— Зажигалку дай, — крикнул он Пашу.

Паш разыскал свою зажигалку, вылез из машины и поджег носовой платок. Тот мгновенно занялся ярко-оранжевым огнем.

Джерри обошел машину, держа пылающую канистру на вытянутой руке. Быстро сделав три шага, он размахнулся и со всей силы бросил ее. Она стремительно пронеслась в воздухе, и Амин, распластавшийся на земле, приподнял голову.

Канистра приземлилась на вершине пирамиды и обрушила ее. С оглушительным треском все воспламеняющееся загорелось. Вокруг мексиканца поднялась стена пламени. Он завопил благим матом. Джерри ощущал жар от пожара. Мексиканец вылетел из своего укрытия, весь в огне.

Рядом с Джерри появился Паш.

— Живой факел, — пробубнил он.

Они смотрели, как мексиканец уносится в поле, а от его одежды валит черный дым. Его напарник рванул в противоположную сторону, прижимая к груди пачки денег. Они сели в машину, Джерри вдавил педаль газа в пол. В нескольких метрах от Амина он дал по тормозам. Амин подобрал с земли коричневую казиношную фишку. «Понимали ли мексиканцы, что она стоит пять тысяч долларов?» — подумал Джерри.

Амин подтащил к себе «дипломат» и тоже сел в машину. Джерри не мог отвести глаз от языков пламени, которые поднимались все выше и выше с каждой секундой. Они двигались чувственно, почти дразняще.

— Держись, — крикнул он.

Спидометр показывал семьдесят миль. Джерри гнал по пыльному проселку к 93-му шоссе и тут услышал приглушенный взрыв. Сбавив скорость, он обернулся. Позади все было в огне: брошенная заправка, кладбище автомобилей, даже прилегающее поле. Не будь они там минуту назад, Джерри мог бы поклясться, что это взорвалась огромная бомба.

Амин коснулся его локтя.

— Спасибо, что спас мне жизнь.

— Брехло ты паршивое, — обозлился Джерри. — Ты хоть понимаешь это?

27

— Ты понимаешь, что мне конец? — спросил Ник, когда они спускались в лифте.

Он произнес это так, будто отзывался о погоде. Но голос был напряжен, и Валентайн почувствовал его внутреннее страдание.

— Комиссия по игорному бизнесу опишет имущество всех тридцати твоих работников, которые тебя обворовывали, — попытался утешить его Валентайн. — Ты сможешь вложить эти средства в казино и продержаться, пока не получишь ссуду в банке.

Ник хрипло засмеялся.

— Этого не будет. Чанс Ньюман и Шелли Майкл контролируют банки — каждый год прогоняют через них по несколько миллиардов. Я мелкая сошка. У меня нет влияния, поддержки.

Поддержка. Это волшебный эликсир Лас-Вегаса, даже более сильный, чем деньги. Кого ты знаешь и насколько хорошо ты их знаешь. А вот у Ника, по его словам, этого нет вовсе.

— Ты думал о продаже казино? — спросил Валентайн, когда лифт остановился.

— Предложения уже есть. Венчурные инвесторы, банки. Все спят и видят, как бы урвать себе мое казино, превратить его в большую ловушку для идиотов. Знаешь, что я им отвечаю?

— Нет.

— Отвалите.

Когда они выходили из лифта, Ник хлопнул Валентайна по плечу. Довольно ощутимо. И Валентайн понял, что он хотел сказать. Ник смирился с тем, что его песенка спета.

— Прижмем гадов, которые меня ободрали.


Они отыскали Уайли в зале видеонаблюдения. Он наблюдал за рулеточными столами, и по тому, как были сгорблены его плечи, Валентайн догадался, что он что-то почуял.

— Вычислил, что делает шайка Фонтэйна?

Уайли кивнул, удивив Валентайна отсутствием злорадства по этому поводу.

— Рассказывай, — подстегнул его Ник.

— Шайка делает ставки с опозданием, — ответил Уайли.

Валентайн был потрясен. Такую схему он видел всего один раз в жизни. В Пуэрто-Рико, где рулетка граничила с высоким искусством. Банда из Сан-Хуана облегчила карман казино на миллион с лишним. Валентайн решил не лишать Уайли его триумфа.

— Как? — спросил он.

Уайли ткнул пальцем в мониторы. Стол рулетки был слишком велик, и его контролировали сразу две камеры. Одна следила за самой рулеткой, а вторая — за полем, на котором делались ставки. Никто из службы видеонаблюдения не мог наблюдать за обоими мониторами одновременно. И большинству рулеточных шулеров это известно.

— В шайке три человека, — продолжил Уайли. — Дилер и те две женщины в конце стола.

Он указал на двух женщин, игравших в рулетку. Обе были одеты как туристки. Одна — тихая и сдержанная. Вторая, блондинка, любительница стучать по столу.

— Тихоня и делает запоздалые ставки. За последние двадцать минут выиграла пять тысяч. А не видим мы этого, потому что дилер и та, которая стучит, отвлекают наше внимание. Смотрите.

Они следили глазами, как костяной шарик бегает по кругу. Когда он начал останавливаться, дилер объявил, что ставки больше не принимаются. Шарик упал в ячейку, и тут стучавшая дама попыталась сделать ставку. Дилер остановил ее и вежливо объяснил, что уже поздно. И отодвинул ее фишки.

— Видели? — спросил Уайли.

— Что? — не понял Ник.

— Дилер закрывает камеру, когда отодвигает фишки. Тихоня в это время ставит фишку на поле за его рукой. И никто не обращает на нее внимания.

Ник повернулся к Валентайну.

— Ты такое раньше видел?

Это было глупо и смешно, но Валентайн почувствовал прилив гордости за Уайли. Он умнел на глазах, что с тупицами случается крайне редко. Поэтому Валентайн решил слегка приврать.

— Да, слышал о таком, но сам не видел.

— Серьезно? — Ник перевел взгляд на Уайли. — Если эти запоздалые ставки скрыты от камеры, как же мы их выведем на чистую воду?

— Были скрыты, — поправил Уайли.

— Погоди-ка, — сообразил Ник. — Ты отправил кого-то вниз, в зал, с видеокамерой, чтобы все заснять.

Уайли улыбнулся.

— Так точно, сэр. Я подумал, может, стоит дамочку-то не трогать, а проследить за ней. Кто знает, а вдруг она выведет нас на Фонтэйна.

Ник просиял.

— А у тебя котелок варит. Тони, башковитый он, правда?

Пару лет назад Валентайн предпочел бы Уайли разве что собачке, умеющей ходить на задних лапах.

— Правда башковитый, — согласился он.

Ник обхватил Уайли рукой за плечи, отвел его через зал в укромный уголок и обрушил на него дурные вести. Он работал на Ника семнадцать лет, что по стандартам Лас-Вегаса целая жизнь. По мере того как Ник доносил до него мысль о том, что «Акрополь» обречен, лицо Уайли постепенно менялось. Он то и дело пытался возразить, но Ник не давал ему вставить слово. Это был конец.

Когда Ник закончил свою речь, глава службы безопасности хлюпал носом.


В четверть четвертого тридцать работников, ответственных за крах Ника, начали стекаться в переговорную в цокольном этаже «Акрополя».

Валентайн наблюдал за ними на видеомониторах. Они смеялись и шутили, не представляя, что их вот-вот разоблачат. Рядом возник Ник, жующий целую пригоршню таблеток «тамс»,[165] запивая их водой.

— Крысы чертовы, — ругался он. — Жаль, это случилось не тридцать лет назад.

— Почему?

— В старые добрые времена владельцы казино вгоняли таким пулю в башку и закапывали трупы в пустыне.

Валентайн покосился на него.

— И ты такое проделывал?

— Да кому какое дело?

— Мне хотелось бы знать, на кого я работаю.

— Нет. Я им только ноги ломал.

— Очень мило с твоей стороны.

— А у меня выбора не оставалось. В те времена камер видеонаблюдения не было. Другой раз сфотографируешь кого-нибудь с галереи, но это сложно. А так обычно твое слово против их слова в суде. Присяжных на это не купишь. Так что жуликам все с рук сходило.

— Поэтому ты ломал им ноги, чтобы не совались к тебе.

— Одну ногу.

— Почему же только одну?

— Не хотел превращать их в калек. Человек с тростью может передвигаться, найти работу, вести нормальную жизнь. У меня есть принципы, понимаешь?

Валентайн отвернулся к мониторам. Уайли стоял в цоколе точно перед камерой. Когда все новые работники соберутся, он заложит карандаш за ухо. Таков был сигнал для Ника спускаться, чтобы Уайли не пришлось его вызывать и тем самым возбуждать подозрения.

— Сколько там охраны? — уточнил Валентайн.

— Двадцать моих лучших ребят.

— Забыл, как в прошлый раз Фонтэйн бросил в дело мастеров боевых искусств?

Ник позвонил вниз и удвоил охрану снаружи переговорной.

— Если начнут выделываться, не хочешь взять одного на себя? — спросил он, повесив трубку.

Валентайн посмотрел на него так, словно заподозрил, что у него неладно с головой.

— Я?

— Ну да. Разве ты не чемпион дзюдо? В кино говорили, что чемпион.

— Был лет сто назад.

— Да ладно, ты же не боишься этих сосунков?

Ник пытался делать хорошую мину при плохой игре, и Валентайн хотел ответить что-нибудь. Он чуть было не сказал Нику правду. А именно: если живешь достаточно долго, все хорошее в жизни заканчивается. Валентайн увидел на мониторе, как Уайли сунул карандаш за ухо. Ник это тоже заметил и выбежал из зала.


Через пять минут Ник в сопровождении сорока охранников влетел в переговорную цокольного этажа и объявил, что все новые работники задержаны по подозрению в мошенничестве против казино.

Последним вошел Валентайн. Он заметил, что несколько женщин начали хныкать. Прочие повалились на пол, закрыв голову руками, — явный признак того, что процедура ареста знакома им не понаслышке. Небольшая группка мужчин решила прорваться силой.

Двадцать охранников окружили их и бросились в схватку. Они молотили резиновыми дубинками и кулаками, забыв о вежливости. Ник тут же присоединился к рукопашной и начал размахивать руками. Драться он толком не умел, но каждый десятый его удар неожиданно попадал кому-то в челюсть и отбрасывал кого-то на пол. Поймав взгляд Валентайна, Ник крикнул:

— Как тебе такое развлечение?

Выглядело это в самом деле недурно, но Валентайн был не в настроении. Джерри не шел у него из головы. Его нужно было найти до того, как ФБР увидит связь между ним и спортивной сумкой. Валентайн хотел помочь сыну выбрать наилучшую стратегию дальнейших действий. Наверное, стоило нанять толкового адвоката. Или самому сдаться полиции. В любом случае ему нужно быть рядом с Джерри и помочь ему.

Тони заметил знакомого на вид мужчину, ползущего по полу. Это был Алберт Мосс из финансового отдела, который подделывал бухгалтерские отчеты. Валентайн встал в дверях, чтобы Мосс не сбежал. Тот встал с пола.

— Проваливай, — огрызнулся он.

— И не подумаю.

Мосс попытался снести ему голову кулаком. Валентайн уклонился от удара, схватил Мосса за руку, одним отработанным движением перебросил его через плечо и ахнул о бетонный пол.

Мосс окаменел, лежа на спине. Валентайн опустился ему на грудь. Мосс распахнул глаза. Он выглядел старше, чем на фотографии. Тонкие багровые губы и короткие кудрявые волосы, которые смотрелись бы уместнее на другой части его тела.

— Дышать не могу, — прошипел Мосс.

— Отпущу, если расскажешь мне кое-что.

— Что…

— Мы разгадали все ваши аферы, кроме той, что вы придумали для игровых автоматов. Я хочу знать, как вы выкачивали из них деньги.

Мосс прищурился.

— Вы… Валентайн.

— Нет, я долбаный клоун Бозо.

— Фрэнк меня во все не посвящал, — прошептал Мосс.

— А ты мозгами пошевели.

— Фрэнк говорил, что его натолкнула на мысль афера с автоматами в «Звездной пыли».

Афера с автоматами в казино «Звездная пыль» случилась в 1980 году и уже успела стать легендой. Четырнадцать миллионов четвертаками исчезли из казино. И никто не понял, каким образом. Валентайн подумал, что Мосс знает больше, чем говорит.

— Врешь.

— Клянусь, я ничего не знаю.

— Где прячется Фонтэйн?

— Я скажу, — пообещал Мосс. — Только дайте встать.

Его лицо начало синеть. Валентайн поднялся с его груди. Остальные работники стояли вдоль стены и слушали, на что имеют право. Совсем скоро они будут соглашаться на любые сделки и сдавать друг друга.

Он наблюдал за тем, как Мосс встает. На полу, там, где была его голова, осталась лужа крови размером с добрую оладью. Валентайн вздрогнул. Он никогда не бил людей, чтобы причинить им боль, и теперь задавался вопросом, не раскроил ли Моссу череп.

— Хотите знать, где Фонтэйн? — ожил Мосс.

Валентайн поднял на него глаза. Мосс сжимал в руке маленький нож. Наверное, из носка достал, предположил Валентайн.

— Фрэнк сейчас с вашей подружкой, — бросил Мосс и распорол ему щеку.

28

На стоянке «Красного курятника» Джерри смотрел на закат и раздумывал, что делать дальше.

Солнце стекло за горы кровавым пятном. Отец приохотил его любоваться закатом, когда есть возможность. Раньше папашу подобные вещи не трогали. Но став вдовцом, он изменился. Начал наслаждаться тем, чего раньше и не замечал.

Джерри докурил сигарету до фильтра. Папа. Сколько же он всего в жизни натворил, чтобы довести его до бешенства, теперь-то Джерри это понимал. Подростком он вечно вляпывался в неприятности, а Тони всегда его выручал. Он был его страховочным тросом. Заслонял сына от последствий его поступков.

Джерри пульнул окурок в кучу мусора. Он знал, что надо уезжать из Лас-Вегаса. И то, что за последние несколько дней он не нарушил ни одного закона, ничего не значит. Он якшался с двумя парнями, которые нарушили их предостаточно. И это знакомство его погубит. В Неваде все иначе. Если ты вынес деньги из казино — следовательно, виноват, пока не докажут обратное.

Вытащив бумажник, Джерри достал свою кредитку «Американ экспресс». Он одалживал ее Амину пару дней назад по какой-то идиотской причине. Бог весть, что тот на нее накупил. Джерри перегнул карточку, и она треснула пополам. Надо позвонить в их офис и сказать, что кредитка пропала. И если из-за покупок Амина возникнут проблемы, можно будет отговориться тем, что ее украли. И взятки гладки.

Куда сложнее будет откреститься от того, что он засветился с Амином за столом блэкджека в «Эм-Джи-Эм». Джерри видел только один выход: попросить отца вмешаться. «Эм-Джи-Эм» его клиент, вдруг это поможет.

Он почувствовал, что дрожит. Пустыня не удерживает тепло. Стоит солнцу зайти, становится зябко. Джерри подумал, не сесть ли ему за руль и не отправиться ли перекусить, но остановил себя. Нужно завершить это дело. Взять все под контроль. Очиститься.

Для начала хорошо бы вернуться домой во Флориду и во всем признаться Иоланде. Он столько всего от нее скрыл. Теперь либо он выложит всю правду, либо она его бросит. Она ведь доктор. И без него сможет оплачивать счета и зарабатывать на хлеб. Джерри почувствовал, что у него пересохло в горле. Господи, как же он ее любит!

Потом придется наступить на собственную гордость и покаяться перед отцом. За ним числилось столько грехов, что Джерри не представлял, с чего начать. Может быть, лучше всего с того, как он впервые украл деньги из сумочки матери.

И наконец, расколовшись перед Иоландой и отцом, он полетит в Атлантик-Сити и найдет отца Тома, семейного священника. Джерри не был на исповеди уже… он не мог вспомнить сколько. Но сделать это нужно поскорее, излить душу. Ему нужно сесть в исповедальню и поведать Создателю о всех своих проступках, сколько бы времени на это ни потребовалось. У католика всегда есть выход. Он впустит Господа в сердце свое и попросит очистить его от совершенных преступлений.

— А иначе — вечное проклятье, — прошептал Джерри.

Достав сотовый, он начал набирать номера бесплатных соединений с разными авиакомпаниями, решив найти ближайший рейс.

Ожидая ответа «Американ эрлайнз», Джерри подумал об отце и снова ощутил, как перехватило горло. У него не укладывалось в голове, как отец находит силы терпеть его столько лет. Ему эти силы не передались.

Джерри ответили. Беспосадочный рейс «Американ» до Тампы вылетал в семь утра, осталось два билета в экономклассе. Значит, они с отцом могут вместе вылететь из Лас-Вегаса.

Паш вышел из мотеля и встал рядом с ним, пока Джерри диктовал номер карточки «Виза» кассиру. Он предложил Джерри сигарету. Джерри взял ее и закурил. Кассир прочитал ему номер подтверждения заказа. Он унаследовал от отца великолепную память. Номер запечатлелся в его мозгу, и Джерри разъединился.

— Ты не замерз? — спросил Паш.

Джерри пожал плечами.

— Я вырос в Нью-Джерси, на берегу океана.

— Там бывает холодно?

— Раньше мы пели песни о том, как у нас холодно. Холоднее, чем ведьмин сосок, чем пингвиньего дерьма кусок, холодней, чем сосулька на жопе моржа, холоднее, чем яйца ежа.

Паш хлопал в ладоши и смеялся. До нынешнего вечера Паш нравился Джерри настолько, насколько ему вообще мог нравиться человек, с которым он знаком пять дней. Но перестрелка на заправке посреди пустыни все изменила. Под внешностью Джима Кэрри[166] прятался нехороший человек. О доверии теперь не могло быть и речи. Джерри вглядывался в огни машин, мчавшихся по дороге рядом с мотелем.

— Кажется, ты разочарован в нас с братом, — заметил Паш.

— Да уж, разочарован, — ответил Джерри, выдохнув огромное облако дыма. — Я-то к вам пришел с легальным деловым предложением, а вы меня как лоха развели.

Паш склонил голову к плечу и уставился на него.

— Ты пришел к нам со способом срубить денег. А мы тебе показали другой способ. Что тут плохого?

День уже пошел на убыль, и неровный свет от неоновой вывески мотеля окрашивал Паша вомерзительный оттенок. Джерри покачал пальцем перед его носом.

— Ну да. Давайте еще банк грабанем. И перестреляем охранников до кучи. Нет уж, спасибо.

— Мой брат никогда раньше не стрелял. Это просто…

— Для вида.

— Ага.

Джерри приблизился к Пашу и выдохнул ему в лицо. Старый бандитский трюк, отличный способ привлечь внимание человека. Паш съежился.

— Я сегодня прикончил человека, чтобы спасти задницу твоего брата, — пояснил Джерри. — Может, так оно ему и надо, но дело не в этом. Я его УБИЛ.

— Да знаю я, — ответил Паш.

— Есть мнение, что убийство — это освобождение. Для меня это не так.

Паш сглотнул.

— Мне жаль.

— Ни хрена тебе не жаль.

— Нет?

— Да ты счастлив, что я убил того типа. Я спас жизнь твоего брата. Ты понимаешь, что я говорю?

Паш покачал головой. Он ничего не понимал.

— Дело в следующем. Ты никогда не почувствуешь того, что почувствовал сегодня я. Твоя жизнь потечет дальше, и в конце концов ты об этом забудешь. А мне придется с этим жить. Это будет висеть тяжким грузом на моей душе долго, очень долго.

— На твоей душе, — прошептал Паш.

— Вот именно.

Паш не выдержал его взгляда, прикурил сигарету от дотлевающего окурка и слегка тряхнул пачкой, предлагая сигарету Джерри. Вот и все, что осталось между ними, подумалось Джерри: долбаная сигарета и тонкая ниточка дружбы.

— Вспомни об этом, когда будешь продавать наркоту, — бросил Джерри. Потом он ушел в свой номер и захлопнул дверь.

29

Ник то и дело вскакивал со стула в медпункте, пока Валентайну накладывали швы на лицо.

— Я ничего круче в жизни не видел, — сообщил Ник медсестре, пожилой женщине с терпением библейского Иова. — Сначала Тони применил приемчик из дзюдо, чтобы выбить нож из руки Мосса. Бух-бам-бум! Потом бросился на него один на один.

И вышиб из него дух. — Он выбросил вперед кулак, изобразив апперкот. — Круто было!

Валентайн вздрогнул, когда медсестра затянула швы. Мосс ощутимо резанул ему по щеке. Придется прибегнуть к пластической хирургии, чтобы физиономия выглядела презентабельно. Он вытащил руку из миски с кубиками льда и посмотрел на ужасные синяки на костяшках пальцев. Да, Моссу тоже понадобится пластика.

Валентайн перевел взгляд на Ника, который метался по кабинету, нанося удары в воздух. Для человека, который вот-вот потеряет все, что имеет, он был слишком весел. Поэтому он и нравился Валентайну. Ник умел жить.

Сестра закончила накладывать швы и наклеила пластырь на рану.

— Пластырь надо менять дважды в день. Еще я дам вам пенициллин. Пожалуйста, примите всю дозу, хорошо?

Она говорила так, словно знала, что он не хотел принимать лекарство. Валентайн взял пузырек с таблетками и поблагодарил ее. Ник стоял в нескольких шагах от него, лупцуя воображаемого врага.

— А для нашего друга что-нибудь найдется? — спросил Валентайн.

— Если бы, — вздохнула медсестра.


Валентайн вышел в коридор и включил сотовый. Рана на лице так саднила, что боль разливалась по всей голове. Он позвонил Джерри, попал в голосовую почту и оставил сообщение. Он пытался придать голосу нежность и заметил, как Ник скривился.

— Будь мужиком, — посоветовал он, — и скажи, чтобы притащил сюда свою задницу.

— Сразу видно, что у тебя нет детей, — парировал Валентайн.

— Это тут при чем?

— Такой подход больше не действует.

Медпункт располагался на первом этаже казино, за зоной регистрации. Они вышли и попали в игровой зал. По рекомендации Валентайна Ник закрыл казино и позвонил в Комиссию по игорному бизнесу. Теперь в любой момент команда ее агентов могла ввалиться в двери, опутать все желтой лентой и превратить заведение в место преступления. В Лас-Вегасе подвергнуться мошенничеству плохо, а не сообщить об этом властям — еще хуже. Ник раздраженно выдохнул.

— Прям как в гробу, да? Здесь упокоился Ник Никокрополис. Он никогда не сдавался.

— Хочешь такую надпись на могильной плите?

— Да, и больше чтобы ничего на ней не было.

Они обошли пустое казино. Это незаполненное пространство вызывало грусть. И Валентайну вспомнилось, как ребенком он увидел в гавани полузатонувший корабль и расплакался. Ник остановился и поднял какой-то мусор с пола.

— От старых привычек трудно избавиться, — пояснил он.

Но Валентайн его не слышал. Его взгляд остановился на кассе в центре зала. В кассах клиенты обменивают фишки на деньги. Обычно кассы стоят в дальнем конце казино с расчетом на то, что клиент остановится по дороге к выходу и сделает ставку.

Но эта касса высилась в центре казино. Небольшая, с латунными прутьями и окошками для двух кассиров. На табличке написано: «ОБМЕН ТОЛЬКО ДЛЯ ИГРАВШИХ НА АВТОМАТАХ». Внутри несколько сотен пластиковых ведерок, наполненных четвертаками и монетами в полдоллара.

Валентайн почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке. Так вот, значит, каким образом шайка Фонтэйна выносила монеты из казино. Они их конвертировали.

— Ключ от кассы есть? — спросил он.

— Ну, само собой, есть.

— Открой-ка. Я тебе немного денег сделаю.

Ник выудил связку ключей из кармана и открыл дверь в кассу. Валентайн вошел и обыскал места кассиров. Он нашел две дамские сумочки и вытряс их содержимое на вытянутые руки Ника. Обе оказались набиты стодолларовыми купюрами. Ник пересчитал их. Больше тридцати тысяч. Он схватил Валентайна за руку.

— Ты знаешь, что ты прекрасен?

— Спасибо, — ответил Валентайн.

— Ну рассказывай же, что тут творилось.

— Шайка Фонтэйна подкрутила весы в «Комнате жесткого счета», чтобы получался вес поменьше. Потом они возвращали украденные монеты в казино, в эту кассу. Их раскладывали по ведеркам и продавали клиентам. А деньги прятали в сумочки, которые выносили кассирши.

Ник скривился:

— Ты не поверишь.

— Чему?

— Установить кассу в центре зала предложил Алберт Мосс. Он сказал, что так будет проще старушкам, которые играют на автоматах.

— Старушкам?

— Ага. А я купился.

Они от души рассмеялись. Мошенники использовали старушек в своих аферах с допотопных времен. И до сих пор этот прием срабатывал.

Они пошли к выходу из казино, но тут у Валентайна затрезвонил сотовый. Он вытащил его из кармана и посмотрел на экран. «Номер не определен». Валентайн решил, что это Джерри звонит из автомата, и ответил.

— Тони? Это Люси Прайс.

Услышать ее он ожидал менее всего. Субботний вечер, и она дома одна.

— Могу я вам перезвонить?

— Не разъединяйтесь, — попросила Люси.

— Послушайте, у меня сейчас важное дело.

— Умоляю, не разъединяйтесь.

Он нахмурился. Не она ли отбрила его несколько часов назад?

— Прошу вас!

— Хорошо, я вас слушаю.

Люси хлюпнула носом.

— Т-тут один человек хочет с вами поговорить.

— Кто?

— Он.

— Кто он?

— Да он же, черт побери!

Валентайн припомнил реплику Алберта Мосса, которую тот бросил как раз перед тем, как он его вырубил. «Фрэнк сейчас с вашей подружкой».

— Фонтэйн?

— Да, — подтвердила она.

Валентайн покосился на Ника, тот принялся боксировать, молотя воздух.

— Давайте, — согласился Валентайн.

30

На улице совсем стемнело, когда он въехал в район Люси Прайс. Фонтэйн пригрозил, что убьет ее. И Валентайн ему поверил. Двадцать лет назад в Атлантик-Сити Фонтэйн убил шурина Валентайна. Забил его ногами до смерти на Променаде, пока шайка его дружков-бандитов наблюдала за этим. Он отличался от всех мошенников, с которыми имел дело Валентайн. Настоящий психопат.

— Приезжай один, — сказал Фонтейн. — А не то всажу ей пулю в башку.

Поэтому Валентайн отправился к Люси один. Ник предложил команду своих головорезов-охранников для прикрытия, но Тони отказался и не жалел об этом. В нескольких кварталах от дома Люси стоявшая у тротуара машина включила фары и двинулась за ним. Хвост.

Кругом было все спокойно. Жители сидели по домам, ужинали. Достав телефон, Валентайн нашел в его памяти домашний номер Билли Хиггинса и нажал «набор». Билл ответил после третьего гудка. Валентайн быстро объяснил ему, что происходит.

— Не вздумай соваться туда в одиночку, — отрезал Билл.

Валентайн глянул на часы. Шесть сорок четыре. Фонтэйн велел приехать не позднее семи. Разумнее было бы дождаться подмоги. Но если ждать слишком долго, Люси окажется на мраморном столе в морге.

— Придется.

— Ты знаком с этой женщиной? — спросил Билл.

— Познакомились вчера.

— Ты вооружен?

Да, он был вооружен лучше некуда. Настоящий спецназовец, спасибо арсеналу Ника, хранившемуся в сейфе его кабинета. Валентайн набрал столько пистолетов, сколько смог распихать по карманам. Он давно ждал момента поквитаться с Фонтэйном.

— До зубов.

— Адрес давай.

Он объяснил Биллу, где живет Люси.

— Потяни время, займи Фонтэйна на несколько минут, — сказал Хиггинс. — Немедленно отправлю тебе подкрепление.

Валентайн поблагодарил друга. Билл повысил голос:

— Ты там поосторожней, слышишь? — И повесил трубку.

Валентайн заметил парня, двигавшегося за ним след в след в темноте. На улице, где жила Люси, он включил поворотник. Хвост сделал то же самое, не скрывая, что следит за ним.

Он затормозил на подъездной дорожке у дома Люси. Включился детектор движения над дверью гаража. Валентайн вышел из машины, почувствовав себя голым в ярком свете. Хвост припарковался через дом, не спуская глаз с Валентайна.

Тони вытащил пистолет тридцать восьмого калибра и одним выстрелом потушил свет. Теперь он снова почувствовал себя в безопасности.

Шум разбудил соседскую собаку, которая залилась лаем. Он подошел к двери Люси и глянул на часы. Семь часов, тютелька в тютельку. Тони нажал кнопку звонка и шагнул в сторону.

— Открыто, — крикнул кто-то внутри.

Валентайн взялся за ручку свободной рукой и приоткрыл дверь. Из-за нее хлынул свет, словно лезвием разрезавший темноту. Он заглянул внутрь. Люси сидела на диване в гостиной лицом к двери. Фонтэйн расположился рядом, прижав пистолет к ее виску. Это была дерьмовая пушечка двадцать второго калибра, но и такой хватит, чтобы убить Люси.

Около Фонтэйна стоял ковбой с соломенными волосами. Валентайн помнил его по афере в «Акрополе» два года назад. Тот самый ковбой, который пытался убить его куском свинцовой трубы. Он единственный из всей шайки смог удрать.

— Я вхожу, — сообщил Валентайн.

— Милости просим, — ответил Фонтэйн.

Еще в машине Валентайн бился над тем, как разрешить эту ситуацию. Один из подручных Фонтэйна наверняка прячется за дверью. Это ясно как день. А вот как с ним разобраться — большой вопрос.

Вариантов было два. Его можно застрелить и тем самым вывести из игры. Но стрелять вслепую рискованно, недолго и впустую пулю потратить. Или можно вырубить его дверью. Уж с дверью-то он не промахнется.

Валентайн резко толкнул дверь плечом и услышал, как она стукнулась о человека по другую сторону. Человек упал. Валентайн быстро вошел.

— Ну и достаточно, — остановил его ковбой.

Он держал у бедра здоровенный — тридцать пять сантиметров в длину — «Кольт-анаконду» из нержавейки. Валентайн наставил свой пистолет на ковбоя и увидел, как на его лице отразилось искреннее удивление. Словно ковбой ожидал, что гость будет вести себя честно.

Валентайн всадил в него три пули. Ковбой пошатнулся, накренился назад и рухнул на стеклянный журнальный столик с оглушительным грохотом. Его лицо сохранило все то же изумленное выражение.

— Мать твою, — выругался Фонтэйн, ткнув в голову Люси дулом своего пистолета.

Валентайн вошел в гостиную. Люси смотрела на него испуганно и виновато. Он заглянул за дверь. Подручный Фонтэйна лежал на спине без сознания.

— Пушку на пол клади, — приказал Фонтэйн.

— Разбежался.

— Я ее убью.

— Только и всего.

Фонтэйн моргнул, медленно осознавая свою ошибку. Сидя на диване, он был легкой мишенью. Он не сможет одним прыжком спрятаться за чем-нибудь или распластаться на полу.

— Ты брось тут передо мной мачо разыгрывать, — огрызнулся Фонтэйн. — Там в спальне твои штаны. Хочешь, чтоб я прикончил твою подругу?

Валентайн подождал, пока его слова осядут в голове. «Твою подругу». Он посмотрел в глаза Люси. Она с трудом сдерживала слезы и держалась из последних сил.

— Нет, — ответил Валентайн.

— Тогда пушку на пол.

Сапоги ковбоя стукнули по полу в предсмертной судороге, и он отбыл к праотцам. Валентайн пытался прикинуть, сколько прошло времени. Минута? Сколько еще пройдет, прежде чем приедут люди Билла или полиция? Угадать невозможно.

— Я сюда не умирать пришел. Выкладывай, чего тебе надо. Я это сделаю, ты отпустишь Люси, а я отпущу тебя.

— Уже торгуешься?

— Да.

Фонтэйн задумался. Шрам, заработанный в тюрьме, уродовал его. Вид у него был устрашающий: голова обрита, как у пациента психушки, глаза выпучены, словно он сидел на наркотиках.

— Ладно, — согласился Фонтэйн.

— Чего ты хочешь?

— Позвони Нику, скажи, пусть моих отпустит.

Валентайн ожидал чего-то в этом роде и выложил козырь.

— Всех он отпустить не сможет.

— Чего это?

— Алберт Мосс в больнице.

Фонтэйн моргнул.

— Это ты его?

— Боюсь, что так.

По лицу Фонтэйна пробежала темная туча. Ему было плевать на своих людей, кроме Алберта Мосса. Мосс знал все. Полиции достаточно расколоть его, чтобы открыть дело. Освобождение всех остальных — просто дымовая завеса.

— Пусть Ник позвонит в больницу.

— И Мосса вывезут на каталке?

— Именно.

— Боюсь, я забыл сотовый в машине.

— Телефон на столе, — бросил Фонтэйн. — Сейчас Люси его возьмет и толкнет по полу к тебе.

— Алберт Мосс не тронется с места.

— Звони!

Валентайн помялся. Если Мосс улизнет из города, Фонтэйн сорвется с крючка. Словно прочитав его мысли, Фонтэйн ткнул пистолетом Люси в лицо.

— Ладно, я позвоню в больницу, — согласился Валентайн.

— Телефон ему дай, — приказал Фонтэйн Люси.

Ее глаза наполнились слезами, но она не дала им пролиться. Люси взяла трубку бесшнурового телефона с журнального столика. Ее рука напряглась.

Полицейским Валентайн дважды участвовал в переговорах по освобождению заложников. Оба раза шаткое равновесие ситуации нарушил случайный фактор — фактор X. В первом случае это была стая чаек, пролетевших над школьным двором. Во втором — вошедший в дверь разносчик пиццы. Сейчас таким фактором стала Люси, бросившая телефон в лицо Фонтэйна. Другой рукой она схватила его пистолет и направила ствол к потолку. Раздался выстрел. Пуля выбила сноп искр, ударившись о что-то металлическое.

Валентайн не помнил, как начал двигаться и прыгнул на Фонтэйна. Это случилось само собой. Бросив Фонтэйна на пол, он принялся наносить удары по его бритой голове. Люси стояла рядом, держа пистолет у бедра, и вопила что есть мочи:

— Так его, гада! Еще! Поделом ему!

«Какая женщина!» — подумал Валентайн.

Через несколько секунд до них донесся крик: «Всем стоять!» Комната наполнилась вооруженными людьми.


Это не полиция, догадался Валентайн, когда его оторвали от Фонтэйна, а у Люси забрали пистолет. И не агенты Комиссии по игорному бизнесу. Те и другие обязаны назваться, входя в чей-то дом. А эти не представились.

Их было человек двенадцать. Одеты одинаково: черные брюки и черные свитеры, под которыми угадывались бронежилеты. Все коротко стрижены. На вид всем между тридцатью и сорока.

Шестеро белые, остальные черные. Атлетического сложения. Наверное, ФБР, подумал Валентайн.

Один из агентов поставил его к стене и обыскал. Валентайн расслышал удивленное цоканье языком, когда весь его арсенал перекочевал на диван.

— Чисто, — наконец объявил агент.

— Черта с два, — ответил ему другой и сдавил Валентайну яйца. Это ощущение было не похоже ни на что другое, и Валентайн охнул, когда другая рука схватила его за воротник и потащила через комнату. Оглянувшись через плечо, он наткнулся на взгляд директора Питера Фуллера.


Фуллер затолкал его в гостевую спальню и захлопнул дверь. Одетый в черное, как и остальные, он походил на крутого героя комиксов со вздутыми мышцами на руках и груди. Годы не слишком изменили его, тронув только волосы, когда-то светло-русые, а теперь снежно-белые.

— Хочешь провести остаток жизни в тюрьме? — спросил Фуллер.

— За что? Я никаких законов не нарушил.

— Да что ты? Расскажи об этом парню, которого ты застрелил в соседней комнате.

— Его полиция разыскивает. Он преступник, — объяснил Валентайн. — Они с Фонтэйном держали Люси Прайс в заложниках. Какого черта ты мне тут мораль читаешь?

— Потому что мне известно, что у тебя с Фонтэйном кровная месть. Фрэнк сказал, ты за ним охотишься.

Валентайн посмотрел на Фуллера, не веря своим ушам.

— Фрэнк тебе сказал? Только не говори, что вы его вытащили из тюряги и завербовали в ФБР.

— Так и есть.

— А ты знаешь, что, работая на вас, он обанкротил «Акрополь»?

— Доказать можешь?

Валентайн подумал об Алберте Моссе, лежащем в больнице. Он — ключ, но, пожалуй, сразу не расколется.

— Со временем смогу.

— Со временем? — Фуллер толкнул его в грудь. — Фонтэйн работает на ФБР уже месяц. Ему некогда было мошенничать в «Акрополе». — Фуллер снова толкнул его. — Ты наврал мне сегодня. Спортивная сумка, которую мы нашли в доме стриптизерши, точно твоя. Твой сын привез ее в Лас-Вегас. Это подтвердила авиакомпания.

Рана на лице Валентайна вспыхнула, и боль прокатилась по лицу. Но она жгла не так сильно, как стыд. Нужно было перезвонить Фуллеру и рассказать всю правду. А он этого не сделал.

— Я догадался уже после нашего разговора, — тихо ответил Валентайн.

— А про револьвер ты знал? — спросил Фуллер.

— Я знал, что он его купил.

— Твой сынок отоварился в оружейном магазине Лас-Вегаса «Смит-вессоном» тридцать восьмого калибра. Из такого же револьвера убили стриптизершу, у которой была твоя спортивная сумка. Я хочу сейчас же побеседовать с твоим сыном. Понятно излагаю?

Валентайн поймал себя на том, что пристально глядит в глаза Фуллеру. Он не назвал Джерри убийцей. Фуллер смотрел на него умоляюще, с оттенком отчаяния.

— Я приведу Джерри. И можешь допрашивать его с пристрастием о чем хочешь.

— Слово? — уточнил Фуллер.

— Слово.

— Даю тебе время до полуночи. А потом все ставки отменяются.

— Я привезу его. А ты расскажешь мне, в чем дело?

Фуллер покачал головой и для убедительности добавил:

— Нет.

После чего директор ФБР вышел из спальни.

31

Валентайн вышел в гостиную и увидел Фонтэйна, мило болтающего с группой агентов ФБР. Наручников на нем не было. Валентайн почувствовал, что голова идет кругом. Фонтэйн был профессиональным преступником, а агенты трепались с ним, как со старым приятелем.

Мимо прошли два агента, несшие тело ковбоя в черном мешке. Человек, которого Валентайн ударил дверью по лицу, стоял рядом. Один из агентов протягивал ему нашатырь. На нем тоже не было наручников.

Валентайн почувствовал, что Фонтэйн уставился на него. Он ответил на его взгляд. Фонтэйн ухмыльнулся, как человек, знающий, что выйдет сухим из воды.

— Поехали, — сказал один из фэбээровцев.

Фонтэйн подошел к Валентайну.

— Мой шрам больше твоего, — сказал он и последовал за остальными.

Валентайн подобрался к окну, немного отодвинул пальцем занавеску и увидел, как Фонтэйн запрыгнул в машину, ожидавшую у тротуара. Он едва удержался, чтобы не броситься за ним в погоню.


Оставшиеся агенты ФБР убрались из дома Люси через несколько минут. Фуллер еще раз пристально посмотрел в глаза Валентайну и посоветовал не выдумывать глупостей.

Валентайн покачал головой. Выдумки у него кончились.

Стоя у окна, он наблюдал за тем, как агенты ФБР отъезжают от тротуара в трех черных седанах. Фонтэйн сидел рядом с шофером в одном из них как особо важная персона. Валентайн опустил занавеску и покачал головой. Мир сошел с ума, и никто не потрудился сообщить ему об этом.

Он нашел Люси в кухне. Она налила себе вина и достала колу из холодильника.

— Знаю, вы любите всякую химию. Эта подойдет?

Он кивнул и сел за стол. Люси поставила перед ним банку, присела напротив, поднесла бокал к губам и сделала глоток. От вина ее лицо мгновенно расслабилось. Она поставила бокал и посмотрела на Валентайна долгим испытующим взглядом. Белки ее глаз стали розовыми.

— Вы в порядке? — спросил он.

— Не совсем. А что у вас с лицом?

— Глава финансового отдела «Акрополя» постарался.

— Дайте угадаю. Он работает на Фонтэйна.

— Ага. Похоже, он мозговой центр их операции. А еще он был весьма влиятельным человеком в «Акрополе». Сдается мне, это по его приказу из вашего номера украли двадцать пять тысяч, которые вы выиграли.

Люси прищурилась.

— Надеюсь, вы накостыляли ему как следует.

— Если честно, да.

Они вернулись к напиткам. Люси допила вино и налила себе еще. Валентайн меньше всего любил наблюдать за тем, как люди пьют спиртное, но Люси почему-то его не раздражала. Она заслужила порцию алкоголя.

Люси снова села за стол, на этот раз рядом с ним.

— Вы так застрелили этого ковбоя, — сказала она.

Ее слова повисли в воздухе, словно облачко дыма. Он дал ей закончить.

— Вы ведь и раньше стреляли в людей.

— Да. Я был полицейским.

— И многих убили?

— Этот пятый.

— Вас это тревожит?

— Это останется со мной, если я правильно понял ваш вопрос.

— Надолго?

Валентайн допил колу и почувствовал кайф, который доставляла ему смесь сахара и кофеина. В ее глазах он прочел неподдельный интерес.

— До конца жизни, — тихо ответил он.

Люси подвинулась к нему, обняла, притянув его голову к своей груди и поцеловала в макушку.


Она поменяла ему пластырь в ванной. Потом, рука об руку, они пошли в спальню. Валентайн в жизни не ощущал ничего более естественного, чем движение их прижатых друг к другу тел. Словно они парили над полом.

В спальне она нашла свечу, поставила ее на комод и зажгла. Идеальная атмосфера, подумалось ему. Люси расстегнула его рубашку. Валентайн посмотрел на кровать и представил, как они занимаются любовью, а потом он вскакивает и бежит разыскивать своего сына.

Она распахнула его рубашку, пробежала пальцами по груди. В ее поцелуе он чувствовал улыбку. Валентайн положил руки на талию Люси и слегка отодвинул ее.

— Мне нужно найти сына.

— Ты не останешься?

— Нет. Извини.

Она различила сомнение в его голосе.

— Твой сын не может подождать?

Валентайн покачал головой.

— Он имеет отношение к случившемуся.

— Боже ты мой!

Она застегнула его рубашку и поцеловала еще раз. Они вышли в гостиную. Люси открыла входную дверь. Собака, потревоженная выстрелом, по-прежнему лаяла. Но никому в округе не было до этого дела. Ему это не понравилось.

— Может, ты переночуешь сегодня в гостинице? — предложил он.

— Хочешь верь, хочешь не верь, но у нас есть группа из жителей района, которая следит за порядком.

— Это хорошо.

Они оба рассмеялись.

— Могу напроситься к друзьям, если тебе так будет спокойнее, — сказала Люси.

— Будет. Я позвоню завтра.

Она поцеловала его снова, и Валентайн пожелал ей спокойной ночи.


Пит Лонго поднял голову от руля. Он крепко уснул и теперь тупо смотрел на светящиеся на приборной доске часы. Семь двадцать пять. Опустив стекло, Лонго втянул прохладный ночной воздух и посмотрел наверх, на мигающие звезды, медленно заполнявшие небо.

Взяв с коленей инфракрасный бинокль, он отыскал дом, в который вошел Валентайн. Его машина по-прежнему стояла на дорожке. Лонго с облегчением выдохнул. Не упустил. Входная дверь дома открылась, в дверном проеме показались силуэты двух людей.

Лонго присмотрелся. Это был Валентайн и какая-то симпатичная женщина. Недостаток инфракрасных биноклей заключается в том, что с их помощью в темноте ничего толком не разглядишь: для работы им нужно хоть немного света. Но вокруг Валентайна и его подруги света было просто чересчур.

Женщина поцеловала его на прощание. Довольно страстно. Лонго попытался вспомнить, как Крис целовала его. Было ли это так же хорошо?

Было, решил он.

Со вчерашнего дня, когда Валентайн сломал ему нос, Лонго пришлось несладко. Он затолкал в нос вату, выпил аспирина и подумал, что все будет в порядке. Но надежды не оправдались. Он проснулся утром с раскалывающейся головой и понял, что нужно идти к врачу. Лонго потратил весь день, чтобы найти врача, который согласится его принять. Приемные покои «скорой помощи» были забиты беременными женщинами и детьми, упавшими с велосипедов. Только в четыре часа ему попался наконец интерн второго года, пожелавший посветить фонариком в его нос.

— Обе перегородки смещены, — диагностировал он.

— Поэтому я дышать не могу? — спросил Лонго.

Интерн крест-накрест приклеил ему на переносицу пластырь и кивнул.

— Носом должен заняться хирург. Иначе до конца жизни будете дышать ртом.

Машина Валентайна покатилась назад по дорожке. Лонго потянулся к зажиганию и выругался. Ключей в зажигании не было. Он судорожно пошарил рукой по сиденью. Машина Валентайна выехала на дорогу, Лонго наклонился набок к сиденью, следя глазами за проплывающим мимо светом фар.

Сев на место, он опустил руки на пол. Согласно закону Мерфи, ключи должны упасть в самое недоступное место. Понятное дело, он нашел их под педалью газа, под ковриком.

Лонго вставил ключ в замок зажигания, завел двигатель и задумался, где бы срезать, чтобы догнать Валентайна. Поэтому он и не заметил, как в открытое окно влетел кулак.

Он угодил ему точно в челюсть. Перед глазами поплыли черные круги. Дверцу открыли рывком. Пара рук грубо потянула его из машины. Он поддался и упал на щебенку. В желудке что-то дернулось и полезло наружу. Ужин.

— Черт, он блюет, — сказал кто-то. — Полегче надо было ему двинуть.

— Поделом, любопытен больно, — ответил другой.

— Откуда ты знаешь, что он тут что-то выглядывал?

— Знаю и все.

— Смотри, вон его бинокль, — вступил третий голос.

Лонго снова вызвал у себя рвоту. Пока его рвет, они не станут бить, а это уже хорошо. Он приоткрыл один глаз и увидел рядом три пары кроссовок. Местный «комитет бдительности», у одного бейсбольная бита. Он вытащил бумажник из кармана, тот упал на землю. В нем были все его деньги. Другого способа спасти свою задницу Лонго не придумал.

— Глянь, он нам взятку хочет дать, — сказал первый.

— Возьмем деньги и сломаем ему ноги, — постановил второй.

— Да ты храбрец, — отозвался первый.

Лонго заметил, как третий поднял бумажник. Увидев золотистый значок инспектора, он бросил его на землю.

— Черт возьми, да он из полиции, — сообщил третий.

И они поступили так, как поступил бы любой законопослушный гражданин с головой: побежали прочь со всех ног. Лонго расслышал, как захлопнулись двери их домов.

Район погрузился в тишину. Лаявшая собака замолчала. Он медленно поднялся. Голова трещала. Дом через улицу двоился. Но, по ощущениям, челюсть вроде бы не сломана. Повезло.

— Ура, — прошептал Лонго.

Он сел в машину, завел двигатель, нажал кнопку кондиционера и повернул вентиляторы, чтобы дуло в лицо. Это был старый трюк, которому он научился еще в колледже. Самый быстрый способ прийти в себя после пьянки длиной в ночь.

Воздух охлаждал лицо, словно по коже водили невидимыми кубиками льда. Собрав мужество, Лонго опустил козырек над рулем и посмотрел на себя в подсвеченное зеркало.

— Господи, — простонал он.

Глаза как у енота, челюсть опухла, нижние веки черные. А хуже всего то, что через пару часов вид у него будет еще страшнее. Намного страшнее.

Надо найти лед и мягкую постель. Он раскрыл бумажник, который сжимал в левой руке. Деньги на месте, на номер в дешевом мотеле хватит. А поквитаться с Валентайном он успеет потом.

Отъезжая, Лонго заметил вывеску «Районная группа наблюдения за порядком». Эти наблюдатели за порядком всегда казались ему идиотами. Но теперь он поменял свое мнение.

32

Джерри принял горячий душ в мотеле. Совесть не даст ему забыть, что несколько часов назад он убил человека. В голове у него глухо стучало.

Выйдя из ванной, он обнаружил в своем номере Паша и Амина. Дверь между номерами была открыта нараспашку. Он отбросил еще влажные волосы со лба, как когда-то в детстве. Итальянцы знали, что этот жест означает «пошел на хер».

— Полагаю, ты хотел бы знать, что происходит, — начал Амин.

Джерри подумал прогнать их, но все же решил выслушать точку зрения Амина. Он опустился на одну из кроватей. Амин и Паш сели на вторую.

— Я и сам догадался, — сообщил им Джерри.

— Дану?

Он кивнул. Амин успел снять свитер, и теперь у него за поясом не было револьвера.

— Вы придумали способ учетверить деньги, выигранные в блэкджек. Вы купили наркоту.

— Точно, — согласился Амин.

Паш уставился в пол, не желая принимать участия в разговоре. По его поведению Джерри понял, что идея с наркотиками принадлежала Амину. Ему стало жаль Паша.

— И чего купили?

Амин посмотрел озадаченно.

— Мексиканскую наркоту.

— Кокс,[167] снежок или мет?[168]

— Снежок? — не понял Амин.

— Героин.

— Кокаин, — ответил Амин. — Мы купили кокаин.

— Сколько?

— Тридцать четыре кило.

— Сырой?

— Чистый, если ты об этом.

Еще в те времена, когда у Джерри был бар, он слышал о многих наркодилерах и представлял, на сколько потянут тридцать четыре килограмма кокса на улице. Сумма длиной с телефонный номер, как говаривали его покровители. Он упал на спину и какое-то время смотрел в облупившийся потолок. Потом рывком сел и уставился на своих партнеров. Паш повесил голову, так что он видел его макушку. Амин не отвел взгляда.

— Треть твоя, когда толкнем, — сказал он.

— Не интересует, — отрезал Джерри.

— Я продам его через пару дней и отдам тебе твою долю, — продолжал Амин. — Твердой наличкой. А потом, если хочешь валить — вали.

Джерри не нравилось направление, которое принял разговор. Амин совсем рехнулся. Он убил наркодилера. Полиция Лас-Вегаса узнает, что наркотики пропали, и расставит ловушки. Амин, если не проявит осторожность, угодит прямиком в лапы закона.

— Нет уж, спасибо, — отказался Джерри.

— Но у нас же договор, — повторил Амин.

Он умел говорить бесстрастно, и это удивляло Джерри, учитывая, что несколько часов назад на их глазах человек сгорел заживо.

— Ты не говорил, что мы будем заниматься наркотой.

— А какая разница?

— Большая.

— Почему? Это просто бизнес. И все.

— Ты видел фильм «Крестный отец»?

— Нет.

Паш поднял голову и прошептал что-то брату на ухо. Выражение лица Амина изменилось.

— А, это тот, с Марлоном Брандо? — Он посмотрел на Джерри. — Да. Видел. Паш его очень любит.

— Есть там одна сцена, — продолжил Джерри. — Все крестные отцы сидят за огромным столом и пытаются убедить Брандо, чтобы тот помог им толкнуть наркоту в Нью-Йорке. А Брандо купил всех судей. И крестные отцы хотят, чтобы он воспользовался своим влиянием. Но Брандо не соглашается. Помнишь этот эпизод?

Амин задумался. Паш снова пошептал ему на ухо.

— Ага, вспомнил.

— Отлично. Брандо говорит остальным, что не станет этого делать. «Наркотики убьют нас всех», — отвечает он. Вот у меня сейчас такое же чувство. Я никогда ими не занимался. И не хочу. Ясно?

— Но треть денег твоя, — настаивал Амин.

Джерри взял пачку сигарет с тумбочки и сунул одну сигарету в рот. Он не собирался сообщать Амину, что и без него знает, что часть денег причитается ему — как-никак он их спас. Джерри встал и направился к двери.

— Отдай ее на благотворительность.

И вышел покурить.


Валентайн возвращался в «Акрополь». Голова по-прежнему кружилась. Он чуть было не переспал с Люси Прайс. А у этой женщины проблем больше, чем у голливудской старлетки. Валентайн не мог отрицать, что рядом с ней ощущал некое притяжение. Но достаточно ли этого, чтобы вступить с ней в такие отношения?

Швейцара у дверей «Акрополя» не оказалось. Валентайн припарковался у входа и решил войти. Вход преграждал бархатный шнур. Объявление сообщало, что казино закрыто. Он сунул голову в нишу Однорукого Билли. Даже крепыша Джо Смита не оказалось на месте.

Валентайн подошел к столу администратора и позвонил. Из задней комнаты появилась знакомая на вид работница казино. Завидев его, она улыбнулась.

— Здравствуйте, мистер Валентайн. Слышала, вы сегодня надавали кому-то по шее.

На ее табличке значилось имя — Лу Энн.

— Да ничего особенного.

— Думаю, Алберт Мосс с вами не согласится. Говорят, у него на лице живого места не осталось.

— А где все, Лу Энн?

— Все клиенты съехали, когда узнали, что казино закрыто, — грустно объяснила она. — Не день, а сплошное расстройство. Говорят, Нику конец.

— Давно тут работаете?

— Как колледж закончила.

— И сколько уже? Лет пять?

Она снова заулыбалась.

— Скорее двадцать. Вы тоже съезжаете?

— Нет, побуду еще. Я ищу сына. Его зовут Джерри. Он не заходил, не спрашивал меня?

— Моя смена началась после обеда. Я его не видела, — ответила Лу Энн.

Он обещал Фуллеру привести Джерри до полуночи. До Хендерсона ехать минут двадцать. Валентайн решил отправиться туда на поиски сына. Он не делал этого с тех пор, как в старших классах Джерри связался с дурной компанией. «Чем больше все меняется, тем больше все остается по-старому»,[169] — пришло ему на ум.

Валентайн отошел от стойки.

— Все равно спасибо, Лу Энн.

— Поесть не хотите? — спросила она. — Повар пытается перевести запасы продуктов. Все равно ведь испортятся.

— Благодарю, но мне нужно бежать.

— Да это ж пять минут, не больше. Порадуйте персонал. Пусть думают, что хоть один клиент у нас еще есть.

Он не знал, как отказаться от такого предложения. Лу Энн указала на «Бар Ника». Валентайн пересек казино и вошел. С десяток сотрудников за столами сидели и ели. Валентайн присел, и официантка приняла у него заказ.

Дожидаясь, он вдруг понял, что Лу Энн и другие работники казино знали: Нику грозит банкротство, и у него не будет средств выдать им следующую зарплату. Они остались из преданности, а это качество в наши дни так редко. Ник всегда хвастался, что у него лучшие сотрудники. Теперь понятно, что это были не пустые слова.


Чизбургер принесли с изрядной порцией картошки-фри и кружком лука размером с саму булочку. Валентайн попросил официантку поблагодарить повара. Над баром без звука работал телевизор. Поглощая чизбургер, он смотрел на экран.

И постепенно понял, что видит знакомые лица. Те же, что были в доме Люси. Они стояли посреди пустыни в лучах палящего солнца. За ними горело здание. Он нашел бармена и заставил его прибавить звук.

На экране появилась белокурая ведущая новостей, держащая лист бумаги.

— Поступают различные сведения о том, что произошло сегодня днем на заброшенной автозаправочной станции на шоссе Боулдер-хайуэй, — печально затянула она. — Шоссе перекрыто в обе стороны. Полиция и ФБР дежурят на контрольно-пропускных пунктах. С места событий сообщает наш корреспондент Ланс Питерс.

Ведущую сменил корреспондент с внешностью голливудского красавца. Он стоял на фоне пустыни и сжимал микрофон обеими руками.

— Спасибо, Мэри. Я говорил с пресс-секретарем полицейского департамента Хендерсона и узнал, что на заправке произошла перестрелка, в результате которой один человек был убит. Его сообщник, мексиканец, нелегальный иммигрант, арестован в городе за вождение с просроченными правами.

На экране снова показалась дикторша.

— Ланс, правда ли, что на место событий прибыли агенты ФБР с собаками и вертолетами и отказались пропускать машины в обоих направлениях?

Опять Ланс.

— Совершенно верно, Мэри. Здесь находятся несколько десятков агентов ФБР. Со стороны может показаться, что произошла какая-то серьезная катастрофа.

Снова включилась картинка из студии.

— Ланс, была ли у вас возможность поговорить с кем-то из них?

Лицо Ланса осветило экран.

— С этим возникли сложности, Мэри. Агенты ФБР отказались отвечать на мои вопросы и пригрозили отобрать у нас камеры и записывающее оборудование, если будем их снимать. Но я точно знаю, что ФБР переправило мексиканца в неизвестное место и в данный момент его допрашивают.

Опять показали Мэри.

— Стала быть, мы не зря платим налоги. К другим новостям. Шесть членов бейсбольной команды Университета Лас-Вегаса временно исключены за то, что позволяли самозванцам посещать вместо них занятия. Все шестеро надеются на будущей неделе принять участие в Национальном чемпионате…

Валентайн отправил последнюю картофельную стружку в рот и встал из-за стола. Может, ФБР и в это дело встрянет. По крайней мере во все остальное, происходящее в Лас-Вегасе, они уже успели влезть.

Он бросил на стол десять долларов официантке и вспомнил о своем телефоне. Не успел Валентайн его включить, как раздался звонок. Он посмотрел на экран и почувствовал, как сердце остановилось.

Сынок наконец решил ему позвонить.

33

Лежа на кровати в темном номере мотеля, Джерри выложил отцу правду. Он рассказал ему все, с момента, когда связался с Пашем и Амином пять дней назад, до сегодняшней перестрелки на заправке. Отец, слава богу, не стал спешить с выводами. Он просто слушал, дыша в трубку ровно и спокойно.

— Вот и все, что было, — закончил Джерри, глянув на часы на прикроватной тумбочке. Прошло двенадцать минут. И не так все страшно, как он ожидал.

— Мою спортивную сумку обнаружили в доме убитой стриптизерши, — сообщил ему отец. — Как думаешь, ее Амин убил?

— Наверняка, — ответил Джерри, стараясь говорить тише телевизора, по которому передавали бейсбольный матч. Голос комментатора отлично прикрывал его голос. — Паш говорил, что Амин использует стриптизерш для отмывания казиношных фишек.

— Тебя с этой девушкой ничто не связывает?

— Нет, папа. Я не гулял, не трахался и даже не целовался ни с кем другим с тех пор, как познакомился с Иоландой. Чист как младенец.

— Молодец, — одобрил Валентайн.

От последнего слова Джерри переполнило радостью. Отец был скуп на похвалу, впрочем, обычно он ее и не заслуживал. Но все равно услышать такое приятно. Джерри мысленно добавил похвалы в список дел, которые пригодятся, когда подрастет его сын.

— И ты хочешь, чтобы я пошел в ФБР, — уточнил он.

— Да. Надо, чтобы они выслушали твою версию всего этого, причем немедленно.

— А если они мне не поверят? Если решат, что я купил ствол и убрал стриптизершу?

— Я смогу доказать, что это не ты.

— Сможешь?

В трубке раздался щелчок, означавший, что отцу кто-то звонит.

— Погоди, чудо-мальчик. Я быстро.

Отец перевел его в режим ожидания. Чудо-мальчик. Давненько отец его так не называл. Как-то во время летних каникул они поехали отдыхать в горы Кэтскилл. Тогда отец научил его читать мысли. Фокус назывался «Ясновидение». Отец вставал у стены комнаты, сжимая в кулаке монету, полученную от одного из зрителей, и говорил:

— Подумай хорошенько. Пожалуйста… только быстро.

— У тебя четвертак, — отвечал Джерри. — Отчеканен в тысяча девятьсот шестьдесят пятом.

Фокус был чистой воды обманкой. Основывался на простом коде. «Я» означало единицу. «Хотеть» — двойку. «Мочь» — тройку. Другие простые слова — цифры от четырех до девяти и ноль. Вставляя соответствующие слова в предложения, отец сообщал ему номинал монеты и дату.

Они повторяли этот фокус для всех вновь прибывающих в их пансионат. И один старичок окрестил его чудо-мальчиком. Прозвище прилипло к нему. Джерри услышал голос отца в трубке.

— Это Мейбл звонила? Как там Иоланда?

— Это не Мейбл, — ответил отец. — Это одна моя новая знакомая.

Джерри навострил уши.

— А имя у нее есть?

— Люси Прайс.

— Она тебе нравится?

— Мы познакомились вчера.

— А ты ей?

— Похоже на то.

Джерри спустил ноги с края кровати. Он надеялся, что у отца появится личная жизнь. Какое-то время он встречался с женщиной, занимавшейся борьбой. Но там все печально закончилось.

— Молоток, пап.

Джерри расслышал, как отец дышит в трубку, и догадался, что он не хочет говорить об этом.

— Так как ты докажешь, что я не убивал стриптизершу?

— Легко. По закону Невады в оружейных магазинах должны стоять камеры видеонаблюдения на случай ограбления. Стало быть, они засняли того, кто купил револьвер с помощью твоей кредитки.

Джерри улыбнулся в трубку. На отца можно положиться, он всегда спасет положение. Он посмотрел на часы. Начало девятого.

— Я шмотки сложу и освобожу номер. Встретимся в половине десятого.

— Почему так поздно? — подозрительно поинтересовался отец.

— Пап, это ж субботний вечер. На дорогах черт знает что будет. Встретимся у казино «Безумный джокер» на Боулдер-хайуэй. Там есть небольшой театрик в вестибюле.

— На кой мне эта дыра?

— Тебе надо посмотреть там одно шоу.

— Некогда нам шоу смотреть, — разозлился отец. — С тобой хочет побеседовать ФБР.

— Ты же сказал, у нас есть время до полуночи.

— Зачем откладывать?

— Пап, это отнимет минут десять. Не пожалеешь. Поверь мне.

Валентайн молча дышал в трубку.

— Значит, в «Безумном джокере», — согласился он наконец.


Джерри повесил трубку в хорошем расположении духа. У него в жизни и был-то всего один источник радости — Иоланда. Но отец иногда тоже делал его счастливым.

Джерри достал чемодан из шкафа и раскрыл его на кровати. Грязную одежду он сложил с одной стороны, чистую — с другой. А между ними — кроссовки «Гуччи», которые купил в сувенирном магазине казино. Он приметил их в витрине и понял, что жить без них не сможет, несмотря на полное отсутствие денег. Джерри принес туалетный набор из ванной и закрыл чемодан.

У двери он остановился. Стоит ли попрощаться с Пашем? В глубине души он по-прежнему симпатизировал этому парню. Хотя тот и был весь в своего братца по части вранья. Лучшене надо, решил Джерри. Неизвестно, как на это отреагирует Амин.

Он приложил ухо к стене, разделявшей номера. Паш и Амин о чем-то горячо спорили. У них работал телевизор. Джерри понял, что они смотрят тот же матч.

Ему в голову пришла мысль, и он прибавил звук у телевизора. Его шум сольется с шумом их телевизора. И он сможет улизнуть неслышно.

Джерри открыл дверь. Порыв ночного воздуха влетел в номер и заставил его поежиться. Мотель выходил фасадом на шоссе. Светящиеся желтые шары таинственно плыли мимо, словно фары существовали отдельно от своих машин. Он слышал, как из них доносятся громкая музыка и человеческие голоса.

Джерри сделал глубокий вдох. Настало время платить по счетам. Он пересек гравиевую площадку, громко скрипя ботинками. Чемодан был тяжел, и с полпути Джерри стал волочить его по земле. Открыв багажник, он поднял чемодан и бросил его внутрь.

Сзади раздались шаги. Оглянувшись через плечо, Джерри увидел Амина, приближавшегося к нему с мрачным видом. Он подумал, что Амину хватит мозгов не сотворить что-нибудь посреди улицы, и спокойно обошел машину.

Амин окликнул его.

— Мне наплевать, — сказал Джерри.

Амин заорал. Джерри медленно повернулся и увидел его в пяти шагах от себя. За поясом у него торчал револьвер тридцать восьмого калибра. Джерри оглянулся на сотни машин, пролетавших мимо. Тот, кто сказал, что в количестве есть своя сила, не шутил. Джерри посмотрел в глаза Амину.

— Ну давай, чего стоишь? — сказал он.

34

Валентайн разговаривал с Джерри, стоя у «Бара Ника». Разъединившись, он попытался понять, где конкретно на Боулдер-хайуэй находится «Безумный джокер». Насколько он помнил, где-то на полпути к Хендерсону, на голом участке пустыни. Настоящая дыра, гнусное место. Оставалось только догадываться, что именно сынок хотел ему там показать.

Сотовый снова зазвонил. Валентайн посмотрел на экран. Билл Хиггинс. Он стиснул зубы. Билл его предал. Иначе появление ФБР в доме Люси не объяснить. И хуже всего то, что Билл знал, как они с Фуллером друг друга ненавидят.

— Привет, — ответил Валентайн.

— Есть разговор.

— Я занят.

— Это по поводу твоего сына. Можешь приехать ко мне сейчас?

Валентайн нахмурился. Ехать к Биллу домой сегодня ему хотелось меньше всего, и он было начал объяснять это ему. Но Билл оборвал его.

— Тони, тебе стоит это знать. Не хочу, чтобы твой парень пострадал.

Валентайн расслышал предостережение в его голосе. Дом Билла находился в южном направлении, «Безумный джокер» — в юго-западном. От одного до другого ехать максимум минут пятнадцать.

— Скоро буду, — пообещал Валентайн.


Друг Билла Алекс приветствовал его у двери. Алекс был ветераном Управления по борьбе с незаконным оборотом алкоголя, табака и оружия. Высокий, загорелый, с хрипловатым голосом человек, проводивший выходные, лазая по горам.

— Что у тебя с лицом? — удивился Алекс.

— Один мошенник в «Акрополе» ножом задел.

— Ты с ним рассчитался?

— Сверх меры.

Алекс улыбнулся, проводил его в кабинет Билла и постучал в дверь.

— Тони пришел.

Они вошли. В комнате свет был приглушен, шторы задернуты. Билл сидел за письменным столом в той же одежде, что и накануне. На экране телевизора застыл стоп-кадр. Это была пленка видеонаблюдения. Парень из «Лиги плюща»[170] в костюме от «Брукс Бразерс»[171] играл в блэкджек. Груды фишек доставали ему до подбородка. Если Билл заинтересовался им, значит, он либо счетчик, либо шулер.

— Присаживайся, — пригласил Билл.

Валентайн опустился на стул напротив него. Билл потер лицо ладонями. Он не успел побриться, щетина на его подбородке была преимущественно седой. Через несколько лет ему светила пенсия, и, по предположению Валентайна, он должен был пойти той же дорогой, что и его предшественники, возглавлявшие Комиссию по игорному бизнесу: в частный сектор, где зарплата будет втрое выше, а головной боли вдвое меньше. Билл опустил руки, и Валентайн увидел, что глаза у него красные.

— Мы с тобой не первый день знакомы, — начал Билл и помолчал несколько секунд, чтобы Валентайн осознал его фразу. — Сейчас я скажу тебе такое, за что меня могут уволить.

— Спасибо.

Билл оперся на локти и подался вперед.

— Помнишь, два года назад ты написал письмо, где критиковал ФБР за их требование ко всем казино страны завести дела на игроков с Ближнего Востока?

— Конечно.

— А помнишь ли ты, почему ФБР попросило казино это сделать?

Валентайн задумался.

— По двум причинам. Во-первых, ФБР получило информацию о том, что в США есть игроки с Ближнего Востока, связанные с террористическими актами 11 сентября. Во-вторых, человек ближневосточной внешности был замечен утром 11 сентября в миле от Белого дома. Он показал продавцу на автозаправке казиношную фишку на пять тысяч долларов. Продавцу это показалось подозрительным, и он сообщил в полицию.

ФБР решило, что эти две истории могут быть связаны. И попросило казино поиграть в Большого Брата и особо следить за всеми игроками с Ближнего Востока. Говорят, они написали в ответ письмо, напомнив ФБР, что в США проживают пять миллионов человек с Ближнего Востока. Заводить дело на всякого, кто играет в казино, — это потеря времени.

— Ты в курсе, что ФБР распрощалось с этой затеей?

— Да. А при чем тут мой сын?

— ФБР нашло того человека. И твоего сына видели с ним.

Валентайн вспомнил, как Джерри описывал ему Амина и Паша.

— Господи, — выдохнул он.

На столе Билла лежала стопка фотографий. Билл перевернул верхнюю. Это был кадр пленки видеонаблюдения. Мужчина с Ближнего Востока лет тридцати играл в блэкджек.

— Этот парень всплыл в прошлом месяце при расследовании убийства в Билокси. Он подружился с картежником, с которым познакомился в казино, накупил всякой всячины по его кредитке, а когда запахло жареным, свалил из города. Перед тем как сбежать, он дружка своего убрал, замаскировав все под самоубийство. Следователь заметил сходство в этом деле и в самоубийстве другого картежника в Билокси. Решив, что в городе объявился маньяк, он отправил отчет в ФБР, в Отдел поведенческих исследований. ФБР объединило это дело с еще четырьмя самоубийствами картежников, которые произошли в Рино, Атлантик-Сити, Новом Орлеане и Детройте.

Продавец автозаправки в Вашингтоне узнал на фотографии, предъявленной ему фэбээровцами, того самого человека, которого он видел утром 11 сентября. Тогда ФБР разослало фотографию по всем казино страны, попросив поместить ее на доску с ориентировками.

Билл перевернул второй снимок. На нем были изображены двое у входа в казино «Экскалибур» на Стрипе. Мужчина с Ближнего Востока в солнцезащитных очках и бейсболке. И хорошенькая блондинка.

— На прошлой неделе одно местное казино заметило его и сообщило ФБР, — продолжал Билл.

Валентайн указал на блондинку.

— Это та стриптизерша, которую убили?

— Да.

Билл перевернул последнюю фотографию на столе. Валентайн уставился на нее и ощутил, как жар бросился в лицо. Тот же самый мужчина, на этот раз сильно замаскированный. Он сидел за столом блэкджека. А рядом с ним — Джерри.

— Снимок сделан прошлой ночью в «Эм-Джи-Эм Гранд». ФБР полагает, твоему сыну грозит смертельная опасность. Также они считают, что ты его покрываешь. Мне Фуллер недавно звонил. Я ему сказал, если ты обещал привезти Джерри, ты привезешь.

Валентайн пытался ответить хоть что-нибудь.

— Не надо меня благодарить, — опередил его Билл. — Тебе, небось, несладко.

— А каким боком во все это вписывается Фонтэйн?

Билл нахмурился.

— К ФБР попали телефонные счета этого человека, и выяснилось, что у него целая сеть помощников по всей стране. Они прослушали некоторые звонки и установили, что он говорит на сложном зашифрованном языке. А Фонтэйн же мастер взламывать всякие шифры. Вот ФБР и вытащило его из тюрьмы. Я был против.

Валентайн взглянул на часы на столе Билла. Пять минут десятого. До «Безумного джокера» минут пятнадцать езды. Опаздывать ни к чему. Его сын и раньше вляпывался в неприятности, но не такого масштаба.

Он поднялся со стула. Билл тоже встал и протянул ему фотографию, сделанную у входа в «Экскалибур».

— Я тебе этого не давал, — предупредил он.

Валентайн сложил снимок и убрал его в карман.

— ФБР решило, что я каким-то образом причастен. Из-за того письма, которое я написал два года назад. А теперь еще мой сынок нарисовался рядом с этим человеком.

— Я сказал Фуллеру, что это совпадение.

— И он поверил?

Билл пожал плечами.

— Кто ж угадает, чему верит Фуллер. Он параноик. Из-за этого все бюро наперекосяк пошло.

— А то я не знаю, — ответил Валентайн.


Билл двинулся проводить Валентайна, но тот затормозил в дверях кабинета. Замершее на экране телевизора лицо наконец всплыло в его памяти.

— Это же Карл Кинг.

Билл вернулся в комнату.

— Знаешь его?

— Он счетчик. Один из лучших.

— Шутишь? Да он в карты почти не смотрит.

Валентайн нашел пульт, запустил пленку и рассмотрел других игроков и зрителей за их спинами. Его внимание привлек неприметный парень, куривший сигару. Он стоял позади Кинга, неподвижный как статуя. Счетчики разработали массу приемов маскировки своего мастерства.

— Вот этот, с сигарой, считает карты и подсказывает Кингу.

— Как?

— У него компьютер привязан к бедру. Видел, как он руку в карман сунул? Вводит ранг карт в компьютер.

Билл уставился на экран.

— А как он передает информацию?

— Это делает компьютер. С помощью радиосигналов. У Кинга в ухе передатчик. Информация передается с помощью морзянки.

— Но ведь казиношный радиочастотный детектор ничего не засек, — возразил Билл.

В каждом казино установлены радиочастотные детекторы. Их используют для обнаружения незаконных радиоизлучений в залах казино. Они направлены на игроков с потолка.

— Сигнал идет по спинке стула Кинга, — объяснил Валентайн. — Поэтому детектор его не улавливает. Частота слишком высокая.

— А ты-то откуда столько об этом знаешь?

— Пару месяцев назад я взял студентов Кинга.

— Его студентов?

— Он профессор Массачусетского технологического института.

Билл проводил его до дверей. Они пожали друг другу руки, и Валентайн поблагодарил его за помощь. Билл смотрел на него как-то странно.

— Ты чего? — удивился Валентайн.

— Как мне остановить Кинга? — раздражаясь, спросил Билл. — Не могу же я приказать казино, чтобы охранники обошли все залы, наставляя на клиентов радиочастотный детектор.

Валентайн похлопал друга по спине. Иногда никто не обращает внимания на самые простые решения.

— Замени стулья для игроков на такие, у которых сплошная спинка. И их фокусам конец.

35

Отъехав от дома Билла, Валентайн повернул направо на бульвар Лас-Вегас. Вдалеке он увидел неоновый спектакль, в который превращался Лас-Вегас по ночам. Казино сжигали сотни тысяч киловатт, стремясь затмить друг друга.

Машины ехали бампер в бампер. Он двигался почти ползком и смотрел на зеленый луч лазера, вырывавшийся из вершины пирамиды казино «Луксор» и разгонявший в остальном безупречную черноту ночного неба. Включив свет в салоне, Валентайн достал из кармана фотографию и пристроил ее на руль.

Была ли его вина в том, что этого парня не поймали? Мысль об этом не давала ему покоя. Но и в правильность подхода, выбранного ФБР, Валентайн не верил. Следить за людьми только из-за цвета их кожи — это же средневековье какое-то. Есть и более цивилизованные способы ловить преступников.

Валентайн ехал, держа снимок на руле.


В девять двадцать пять он затормозил на стоянке «Безумного джокера». Казино стояло на пустынном участке шоссе Боулдер-хайуэй. Захудалый шатер похвалялся игровыми автоматами, в которые надо было бросить всего пять центов, и блэкджеком в одну колоду.

Валентайн вошел. Из вестибюля он попал в театр. Люди стояли в очередь на шоу в девять тридцать. Как там Джерри сказал: встречаемся внутри или на улице? Он не помнил и решил заглянуть в казино.

Игровое пространство представляло собой комнату с низким потолком, утонувшую в сигаретном дыме настолько, что страшно было вдохнуть. Здесь яблоку негде было упасть, и Валентайн протиснулся сквозь толпу к дверям. Открыв их, он оказался в зале бинго. На сцене стоял ведущий в клетчатом, как плед, пиджаке.

— Друзья, — взывал он. — Настало время встать со стульев. Давайте же, у вас получится. Ну же, не дадим крови застаиваться!

Валентайн вернулся в холл. Джерри сказал, что хочет показать ему какое-то шоу. По его словам, это нечто особенное. Может, сынок уже здесь и внутри дожидается? Он купил билет и вошел.

Зал был наполнен грубоватыми на вид людьми, потягивающими пиво. Валентайн прошел вдоль рядов и обратно, но Джерри не увидел. Свет погас. Он встал у входа. В громкоговорителе раздался рокочущий голос:

— Дамы и господа, добро пожаловать в «Безумный джокер», столицу развлечений Лас-Вегаса…

— Да! — завопил один из зрителей с волосами, собранными в хвост.

— … а может, и всего мира. Сегодня мы с гордостью представляем вам премьеру двух новых номеров. Приготовьтесь смеяться и удивляться, держаться за живот и не верить своим глазам. Шоу вот-вот начнется!

— Не тяни, — крикнул хвостатый.

— Первым номером нашей программы выступит человек, не нуждающийся в представлении. Вы видели его у Джонни Карсона,[172] слышали его голос в сотнях телереклам. Итак, он здесь, мастер веселья, единственный и неповторимый… Хэмбоун!

Луч прожектора ударил в центр сцены. Зрители попытались выдавить из себя приветственный шум. На сцену, шаркая, вышел старик с лицом, напоминавшим морду бассета. Войдя в круг света, он прикрыл глаза рукой.

— Да выключи ты эту хреновину, — заорал он.

Свет притушили. Старик опустил руку. Он был в смокинге. Его плечи бессильно повисли — казалось, если бы не одежда, он тотчас рухнул бы на пол.

— Ну, как дела, ребята? — спросил старик.

— Да уж получше, чем у тебя, — ответил хвостатый.

Хэмбоун вскинул руки в удивлении.

— Мать честная! А я и не знал, что тут Джерри Спрингер![173] Привет, мужик, раньше комикам помогал?

— Нет!

— Ну так и сейчас не пробуй! Пасть закрой!

Зрители начали посмеиваться. Валентайн заметил вошедшего в зал человека и постучал по его плечу. Человек обернулся. Это был не Джерри.

— Извините.

— Со мной забавная штука случилась, пока я ехал на шоу, — продолжил Хэмбоун. — А именно: я доехал! А если серьезно, это дело не из легких, когда случается концерт Селин Дион. Слушайте, кто-нибудь в курсе, сколько она зашибает в неделю?

— Два лимона, — подсказал кто-то.

— Два лимона, — повторил Хэмбон. — Но это как-то ненадежно!

На сцену вышла женщина в красном платье. Ее волосы были уложены на манер Белоснежки. Весила она килограммов сто.

— Телеграмма для Хэмбоуна! — провозгласила женщина, помахивая конвертом.

— Это я, — сообщил ей комик, схватил конверт и надорвал его. — Это из агентства Уильяма Морриса.[174] Ну и ну! Написано: Хэмбоун, остановись. Видел твое выступление — сыт по горло. — Он скомкал телеграмму и бросил через плечо. — Сплошные комики вокруг! — Хэмбоун повернулся к ассистентке. — Как вас зовут?

— Твигги. — Ее голос напоминал шипение воздуха, медленно сочащегося из надувного шарика. — Хэмбоун, а правда, что вы когда-то были боксером?

— Истинная правда.

— И сколько боев вы провели?

— Сто один.

— И во скольких вышли победителем?

— Во всех, кроме ста.

— Удалось на боксе заработать?

— А то как же. Я продал место для рекламы на подошвах моих ботинок.

— Я слышала, у вас были проблемы с коленями.

— Точно. Они все время дрожали.

— А почему вы ушли из бокса?

— Больничные расходы были мне не по карману.

Прошло немного времени, прежде чем настроение аудитории стало враждебным. Взяв под руку ассистентку, Хэмбоун пошаркал прочь со сцены, не обращая внимания на насмешки и глумливые замечания. Валентайн посмотрел на часы. Без пятнадцати десять. Ладно, еще пятнадцать минут он сыну даст, а потом поедет в Хендерсон его разыскивать.


Занавес заело, и следующий номер готовили прямо перед зрителями. Валентайн почувствовал, что улыбается, увидев на сцене Рея Хикса и мистера Борегара, самого умного шимпанзе в мире. Два месяца назад во Флориде Хикс спас ему жизнь, и они подружились. Так вот почему Джерри выбрал для встречи именно «Безумный джокер»! Хотел удивить.

На Хиксе был канареечно-желтый пиджак, мешковатые черные брюки и котелок. Выглядел он смешно, но никто в зале не обращал на него внимания. Все смотрели на мистера Борегара, который был одет в роскошный смокинг с блестящим атласным поясом. Шимпанзе прокатился по сцене на роликах, уставился на Валентайна и радостно свистнул.

— Добрый вечер, — начал Хикс, взяв микрофон. — Меня зовут Рей Хикс. А это мистер Борегар. Несколько лет назад, путешествуя по Луизиане с моей передвижной ярмаркой, я нашел мистера Борегара в зоомагазине. Над ним издевались и недокармливали. Я купил его за пятьсот долларов.

— Луизиана? — переспросил хвостатый. — Там же бешеных собак пристреливают, да?

— Я думал научить мистера Борегара простым трюкам, — не обратил на него внимания Хикс. — Чтобы он выступал на ярмарке. Но начав дрессировать его, я понял, что мистер Борегар уже закончил школу.

В центре сцены стоял большой сундук. Это был единственный реквизит их номера. Шимпанзе откинул крышку, достал потертую гавайскую гитару и забренчал на ней лапами без больших пальцев.

— Кто-нибудь, назовите песню. Любую, — крикнул Хикс.

— «Вольная птица», — отозвался хвостатый.

Мистер Борегар перешел на быстрый темп и заиграл знакомую мелодию. Хвостатый и его девушка принялись топать в такт, как и все остальные.

— Здорово, — сказал кто-то.

— Давайте другую, — предложил Хикс.

— Тема из сериала «Друзья»!

— Мистер Борегар, ты знаешь тему из сериала «Друзья»? — спросил Хикс у шимпанзе.

Шимпанзе подъехал к краю сцены и заиграл.

— Точно, она, — одобрил заказчик.

— Говорят, животные общаются на ином уровне, чем люди. И вроде как не способны мыслить, — рассуждал Хикс. — Как бы не так. Смотрите сами. Могу я пригласить добровольца из зала?

Хвостатый вскинул руку своей подружки. Прожектор осветил ее. Она нехотя поднялась. Это была крупная женщина. Вид у нее был такой, как будто ее переехала не одна машина. Хикс попросил ее назваться.

— Сука, — ответила женщина.

На сцену вывезли школьную доску. Хикс повернул ее так, чтобы мистер Борегар не видел, что на ней напишут, и протянул мел Суке.

— Пожалуйста, напишите название песни на доске.

Сука написала: «Стуча в двери рая».

Мистер Борегар начал играть песню, когда она еще не успела закончить. Мелодия была медленная, воздушная. Кто-то в зале захлопал.

— Давайте еще, — подсказал Хикс.

Сука написала «Кокаин». Мистер Борегар снова забренчал. На этот раз зал разразился овацией. Хвостатый поднялся и сказал:

— Дайте ей кусочек сахара!

Сука соскочила со сцены, как будто бросилась в толпу поклонников. Она побежала к своему дружку, по ее лицу текли слезы, зал улюлюкал. Сцена была отвратительная. Валентайн услышал, что голос в громкоговорителе объявил: «Шоу закончено».


— Мне показалось, что твое лицо мелькнуло в зале, — сказал Хикс, заводя Валентайна в гримерку через несколько минут. — Как говаривала моя дражайшая матушка, не Бог весть что, но нам хватает.

Гримерка напоминала яму. Штукатурка на стенах облупилась, как будто по ним лупили из автомата. Мистер Борегар уселся в кожаное кресло директора. Он успел снять коньки и теперь попыхивал сигаретой.

— Я ищу сына, — объяснил Валентайн. — Ты его случайно не видел?

— Джерри-то? — Хикс бросил котелок на стул, открыв несколько торчащих седых прядей на веснушчатой голове. — Он заглядывал на днях с двумя приятелями. Побыл недолго и ушел.

— Что-то случилось?

— Мистеру Борегару не понравились его приятели. Впрочем, как и он им.

Валентайн взглянул на шимпанзе. Хикс утверждал, что он наделен особыми способностями. Валентайн в это не верил, но точно знал, что Хикс спас ему жизнь не без помощи мистера Борегара. Это шимпанзе учуял его рядом с собой. Потом Хикс, конечно, не рассказывал об этом полиции. Валентайн тоже. Он достал фотографию из «Экскалибура» и показал ее Хиксу.

— Это один из них?

Хикс прищурился.

— Зрение у меня уже не то. — Он взял снимок и показал его шимпанзе. — Мистер Борегар, это один из них?

Шимпанзе зашипел.

— Да, — перевел Хикс.

Валентайн убрал фотографию и посмотрел на часы. Почти десять. Может, Джерри попал в пробку и теперь дожидается в холле.

— Мне пора. Надолго ты в городе?

— Пока не надоест. Промахнулись мы слегка.

— В каком смысле?

— Арендовали театр и установили цены на билеты из учета того, сколько народу ходит на каждое шоу. К сожалению, я не учел силу популярности Селин Дион. Правда, мистер Борегар?

Шимпанзе достал резиновый нож из смокинга и воткнул его себе в сердце. Упав на кресло, он высунул язык.

— Я всегда могу вернуться к ярмарке, если мы решим, что эти шоу не для нас.

Валентайн пожал ему руку и попрощался. Мистер Борегар по-прежнему изображал мертвого.

— Мистер Валентайн уходит, — сказал ему Хикс. — Веди себя вежливо.

Мистер Борегар сел, залез в карман, вытащил сигару в прозрачной обертке и протянул ее Валентину. Валентайн ранее любил покурить от души, поэтому с благодарностью принял подарок. Шимпанзе нашарил в кармане коробок спичек и отдал их в придачу.

— Полагаю, он хочет, чтобы я закурил сейчас же, — догадался Валентайн.

— Похоже на то, — согласился Хикс.

36

Валентайн проверил в вестибюле. Потом обошел казино, осознавая, что привычка курить вернулась к нему и без разжигания сигары. Он даже еще раз заглянул в зал бинго. Сынку придется поставить неявку.

Валентайн вышел на стоянку. И там не нашел ничего нового. Джерри нарушал обещания всю жизнь.

Он сел в машину и увидел свой телефон на сиденье. Валентайн забыл его выключить, и теперь он мигал и пищал. Тони схватил его и набрал номер голосовой почты.

— Привет, отец, это я, чудо-мальчик, — звенел голос его сына. — Слушай, тут одна хреновина случилась. Я сегодня не смогу. Позже звякну. Пока.

Валентайн отнял телефон от уха и уставился на него, ничего не видя от злости. «Хреновина случилась». О чем, черт побери, он говорит? Джерри прекрасно знает, что его ищет ФБР. Что отец поставил себя под удар, чтобы вытащить его. Окажись он сейчас рядом, Валентайн просто придушил бы его.

Резкий гудок автомобиля заставил его подпрыгнуть. На стоянке не было свободных мест. Валентайн увидел в зеркале плотного парня в пикапе, пытавшегося приткнуться куда-нибудь.

— Эй, папаша, выезжаешь? — спросил водитель.

Валентайн покачал головой. Пикап покатился дальше. Он назвал его «папаша». Джерри обычно обращался к нему «папа», «пап». Так же как и сам он когда-то называл своего отца. Джерри никогда не говорил ему «отец».

Валентайн еще раз прослушал сообщение.

«Привет, отец, это я, чудо-мальчик…»

Джерри пытался что-то сказать ему. Он стал вспоминать их секретный язык для фокуса «Ясновидение». И вспомнил. Слово «отец» было особым сигналом. Оно означало, что Джерри не понял его и нуждается в помощи.

Слово «отец» означало беду.


Он несся по Боулдер-хайуэй к Хендерсону, где остановился его сын. Покопавшись в кармане, Валентайн вытащил бумажник, нашел листок с телефоном мотеля «Красный курятник» и набрал номер. Ответил ночной дежурный. Валентайн попросил соединить с номером его сына.

— Он съехал, — сообщил дежурный. — Точнее, друг вашего сына выписал его из мотеля.

— Опишите этого друга, — попросил Валентайн, войдя в мрачный офис мотеля десять минут спустя, по дороге нарушив все ограничения скорости и проскочив на красный.

Ночной дежурный являл собой живое свидетельство дурного влияния алкоголя на человека: его лицо походило на мозаику из разноцветных синяков, глаза слезились и смотрели уныло. Он почесал небритый подбородок, соображая. Валентайн бросил ему двадцать долларов, чтобы освежить память.

— Ближневосточная внешность. Метр семьдесят пять. Примерно под восемьдесят кило, — оживился дежурный. — На лицо так ничего. Только хмурый очень. Они с братом в одном номере жили.

— Давно?

— Пару недель.

Валентайн достал снимок из «Экскалибура» и положил на стойку.

— Он?

Дежурный старательно рассмотрел фотографию.

— Угу.

На стойке лежала учетная книга. Валентайн раскрыл ее. Дежурный ойкнул.

— Меня же за это уволят, — запротестовал он.

Валентайн бросил ему вторую двадцадку и пробежал глазами по фамилиям постояльцев. Двое привлекли его внимание. Амин и Паш Аманни.

— Они? — указал на запись Валентайн.

— А то.

— Дайте-ка посмотреть копию их кредитки.

— Они не расплачивались кредиткой. — Дежурный достал из ящика стола фляжку. Деньги привели его в праздничное настроение. Из того же ящика он извлек два стакана и поставил их на стойку. Потом открыл фляжку зубами.

— Пить будешь? — спросил дежурный.

Валентайн ощутил, что у него внутри что-то лопнуло. Стаканы разлетелись вдребезги, едва коснувшись пола. Дежурный отскочил назад, как от удара.

— Эй, да я же просто…

— Плевать мне, что ты там просто. Мне нужно найти этих людей. Все, что ты вспомнишь, до того как налижешься, может помочь.

Валентайн взялся за фляжку Дежурный сглотнул, поняв, что выпивки не будет, пока он не расскажет что-нибудь. Он поморщился, напрягая память.

— Знаешь, кое-что всплыло, — сказал дежурный.


Амин и Паш Аманни любили пиццу. И часто ходили в кино. Вот и все, что всплыло в памяти дежурного.

Негусто, но лучше, чем ничего. Валентайн провел вечер, обходя пиццерии и кинотеатры Хендерсона. Везде он показывал персоналу фотографию Амина и спрашивал, не узнает ли его кто-нибудь.

Никто из работников, украшенных кольцами и пирсингом, не узнавал.

К полуночи он валился с ног от усталости. Сидя в машине на стоянке торгового комплекса, он жевал пиццу, по вкусу напоминавшую картон с кетчупом, и запивал ее газировкой, заставляя себя продолжить поиски. Если Амин знал, что его засняли в «Эм-Джи-Эм» накануне ночью, то он должен держаться подальше от Лас-Вегаса. Стало быть, прятаться он может только в Хендерсоне. Или в палатке в пустыне.

Валентайну до смерти хотелось закурить. Он завязал год назад, и его почти не тянуло, только во время стресса. Валентайн достал из кармана сигару мистера Борегара, снял обертку и провел ею под носом. Табак высох, но пахнул отменно.

Он закурил и наполнил рот приятным дымом. Настроение сразу улучшилось. И в то же время нервы успокоились.

В пиццерии погас свет. Другие магазины в Хендерсоне тоже закрывались. Значит, у Амина остается все меньше мест для укрытия.

Валентайн завел мотор и начал выезжать со стоянки, когда услышал взрыв. Он прогремел прямо перед ним, очень громко. Голова откинулась назад. Перед ним разверзлась бесконечная чернота. «Вот и конец», — мелькнула мысль.


В реальность его вернуло постукивание в окно. Валентайн увидел паренька, который продал ему пиццу, и опустил стекло.

— Мистер, с вами все в порядке?

Валентайн пощупал свои руки, потом лицо. Все цело.

— Да, кажется, да, — пробормотал он.

— А чего случилось-то?

— Честно говоря, понятия не имею.

Парнишка потрусил прочь. Валентайн обследовал машину. Ветровое стекло не разбилось. Как и все остальные. Он включил свет в салоне и уставился на свое отражение в зеркале. Губы и лицо были покрыты черными точками. И до него постепенно дошло, что случилось. Мистер Борегар подарил ему взрывающуюся сигару.

Валентайн вспомнил, как шимпанзе протягивал ему коробок спичек. Ему не нравилось, когда его держали за дурака. Он хотел было звякнуть Рею Хиксу и вставить ему по первое число. Но тут зазвонил сотовый.

Валентайн посмотрел на светящиеся на приборной доске часы. Пять минут первого.

— Мне нужно еще немного времени, — сказал он Фуллеру.

— Время истекло, — ответил директор ФБР.

37

Связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, Джерри лежал на заднем сиденье в машине Амина и наблюдал за тем, как солнце встает из-за горизонта.

Лас-вегасские рассветы не похожи на прочие. Перед тем как появиться солнцу, в небе начинается представление. Черный цвет сменяется пурпурным, а тот в свою очередь роскошным темно-синим. Смена окраски происходит постепенно, но неумолимо — небо словно высасывает цвета из пустыни.

Вскоре солнечный свет наполнил машину. Паш и Амин зашевелились на передних сиденьях. Они уехали в пустыню около одиннадцати вечера, припарковались за каким-то брошенным зданием и моментально уснули. Джерри не сомкнул глаз. Его сердце стучало так громко, что грозило взорваться.

Амин протер глаза, вылез из машины и пошел прочь. Подняв голову, Джерри выглянул в окно и увидел, что Амин стоит в двадцати метрах и мочится на кактус. Он пнул спинку сиденья, на котором примостился Паш.

— Проснись, — пробубнил он сквозь кляп.

Паш обернулся и посмотрел на него. Беззаботное выражение на его лице сменилось нарастающим ужасом.

— Тихо ты, — шепнул он.

— Сначала скажи, что происходит.

Паш потянулся к нему и вытащил кляп.

— Помалкивай. Или брат тебя пристрелит.

— Если честно, так мне и надо, — признался Джерри.

— Брат тебя убьет, ты понял?

— Ну и хрен с ним!

Такой ответ изумил Паша.

— Тебе не страшно умереть?

«Не так, как тебе», — чуть не выпалил Джерри. Но Паш отвернулся.

— Брат возвращается. Прошу тебя, ни звука.

Джерри поднял голову. Амин по-прежнему орошал колючее чудовище. Ночью Джерри понял: он может умереть, так и не узнав, что на уме у братьев.

— Да ладно тебе. Я имею право знать.

— С чего это вдруг? — спросил Паш, глядя прямо перед собой.

— Я вас вчера спас, ведь так? Ну, скажи правду.

— Все, хватит. Прошу тебя.

— Вы ж не наркоторговцы. Я догадался.

Паш напрягся, как от удара током. Он открыл рот, нижняя челюсть его отвалилась, да так, что коснулась груди. Джерри понял, что он едва сдерживает желание закричать.

— С чего ты взял?

— А вы не попробовали товар.

Паш закрыл рот и оглянулся через плечо.

— Не понял.

— На той встрече с мексиканцами. Вы отдали им деньги. Они вам — наркоту. Но вы ее не попробовали. И не проверили какой-нибудь химией. Откуда вам было знать, может, это крахмал.

Паш посмотрел на него виновато.

— Я только одного понять не могу, что за хрень они вам толкнули. Амину дали такой драный «дипломат». Слишком маленький, чтобы положить туда пушки. Так что же там было?

Паша трясло, словно тайна пробуравливала в нем дыру. Он просунулся между сиденьями и вернул кляп в рот Джерри.

— Извини, что так вышло, — сказал он.


Валентайн тащился по пустому вестибюлю «Акрополя». Он катался по Хендерсону до трех утра. Потом остановился у круглосуточной заправки, чтобы выпить кофе и съесть пончик. Очнулся он в машине в девять утра с огромным пятном от кофе на рубашке.

Кто-то позвал его. Это была Лу Энн, миловидная администраторша, с которой он болтал накануне. Валентайн поплелся к ее стойке.

— У меня для вас сногсшибательная новость, — сказала она. Сногсшибательная? А он-то надеялся, что они кончились. Валентайн посмотрел на нее вопросительно.

— Авиакомпания нашла ваш багаж.

По шкале от одного до десяти эта новость тянула на минус два балла. Но тут он вспомнил, что у него уже не осталось чистых рубашек. Хорошо, пусть будет плюс два балла.

— Отлично. И где он?

Лу Энн взяла листок со стойки и прочитала:

— Ваш чемодан попал в Портленд. Компания переправляет его в Лос-Анджелес. Завтра он будет здесь.

Валентайн поблагодарил ее и пошел к лифту. Дожидаясь его, он вытащил телефон и посмотрел на экран. Сообщений не было. И Джерри не было. А может быть, он уже в другом городе. Или похоронен в пустыне. Двадцать минут назад Валентайн позвонил Биллу Хиггинсу, чтобы узнать, не нашло ли ФБР его сына. Билл сказал, что не нашло.

Двери лифта открылись. Он вошел и почувствовал, что кто-то взял его за плечо. Он обернулся и увидел Уайли, шаги которого не расслышал из-за усталости.

— Не помешаю? — спросил Уайли.

— Это тебе может помешать моя зевота.

Уайли покачал головой. Пока они поднимались к пентхаусу, Валентайн достал фотографию Амина из кармана и показал ее главе отдела безопасности.

— Не встречал такого? Он счетчик.

Уайли всматривался в снимок.

— Нет. Но его ведь несложно выловить.

Валентайн подумал, что ослышался. Двери открылись, они вышли.

— И как же?

— Легко. Наше казино подписалось на «Фейс-Скан». У них в компьютере рожи всех известных счетчиков. Я дам им твою фотку, и посмотрим, чего они нароют.

Скорее всего, подумал Валентайн, ФБР это уже сделало. Но всегда остается вероятность, что они что-нибудь да проглядели. Он похлопал Уайли по руке.

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты чертовски умен?

Уайли изобразил смущение.

— Слушай, мне с тобой надо поговорить. Как с другом.

— О чем?

Уайли промычал что-то нечленораздельное. Валентайн подумал, что он вряд ли смог бы выступить со связной речью, даже если бы от этого зависела его жизнь. Они подошли к номеру Валентайна.

— Дай ключ, — сказал Уайли.

Валентайн протянул ему пластиковую карточку. Уайли распахнул дверь.

— Вот о чем я хотел с тобой переговорить.

Валентайн вошел в номер. Гостиная была заставлена букетами. От их аромата и лошадь упала бы с копыт. На журнальном столике он нашел адресованный ему конверт.

Из конверта он извлек открытку ко дню Святого Валентина с сердечком в центре. К надписи было прибавлено его имя: «С днем Святого Тони Валентина». Он улыбнулся и открыл ее.

КАЖЕТСЯ, Я В ТЕБЯ ВЛЮБИЛАСЬ

Уайли велел ему сесть на диван и принес две диетические колы из мини-бара. Валентайн держал открытку и смотрел на признание в любви от Люси.

Уайли плюхнулся рядом и протянул ему колу. Валентайн сделал большой глоток. Он читал где-то, что искусственный заменитель сахара в диетической коле повышает тягу к сладкому. А это вредно. Но ведь так вкусно, просто беда.

Уайли откашлялся.

— Слушай, Тони, мне трудно это говорить. Но ты должен услышать. Ради твоего же блага.

— Ну, говори.

— Люси Прайс — плохая компания.

— Думаешь?

— Да. Знаешь ее прозвище?

— Нет.

— Паяльная лампа. Сжигает все, к чему приближается.

Валентайн вернул открытку на журнальный столик.

— Мне сейчас не до этого, не хочу это слышать.

Уайли отпил колы и уставился на него.

— Знаешь, сколько раз за эти годы меня подмывало сказать это тебе? Раз сто. А знаешь, почему я молчал? Потому что понимал: все, что ты говоришь, правда.

— Предлагаешь мне заткнуться и послушать?

— Ага, — подтвердил Уайли. — Теперь я все скажу.

— Валяй.

Уайли посерьезнел.

— Дело в следующем. Люси Прайс не смогла бы бросить игру даже под угрозой смерти. Она профукала все. Дом, машину, семью. Полгода назад ее муж взял детей в охапку и свалил в Юту. Нашел работу и прислал ей билет на самолет. Но она к нему не полетела.

— Кто это тебе рассказал?

— Ее муж. Он тут работал. Он умолял ее обратиться за помощью, но Люси отказалась. Она считает, что все в ажуре. А на самом деле она — безнадежный случай.

— Не говори так.

— Она тебе нравится, да?

Валентайн призадумался.

— Я был бы не против, — признался он.

— Не надо.

— Тебя послушать, так она какая-то прокаженная.

— В казино Лас-Вегаса есть программа для игроков-маньяков. Если человек, подсевший на игру, обратится к нам, мы не впустим его в казино. Уже больше тысячи человек записались. Программа начала работать в Канаде, причем очень успешно.

— Ну и?

— Люси ни за что не запишется.

— А ты предлагал ей?

— Раз десять.

Валентайн допил колу. Удачная поездочка в Лас-Вегас, ничего не скажешь. Сына потерял, лицо изрезали, а теперь еще это. Он посмотрел на открытку на столе. КАЖЕТСЯ, Я В ТЕБЯ ВЛЮБИЛАСЬ. Знает ли Уайли, как дороги эти слова? У него есть жена, и он, наверное, слышит всякие нежные глупости, когда захочет. Он не понимает, что это такое — быть одному.

Уайли взглянул на часы, поднялся и пошел к двери.

— Офис «Фейс-Скан» как раз по дороге ко мне домой, — сказал он, вытащив из кармана фотографию Амина. — Я заеду к ним и попрошу прогнать ее через компьютер.

— Спасибо. Ты золото.

— Звякни им через пару часов. Они по выходным работают.

— Хорошо.

Уайли взялся за ручку двери и, понизив голос, добавил:

— Ты уж извини, Тони. Я должен был тебе сказать.

38

Валентайн доехал до дома Люси Прайс, обдумывая разговор с Уайли. Он назвал ее безнадежным случаем. Валентайн не поверил. Нельзя так говорить о человеке — надежда есть всегда. Возможно, это единственное, что он вынес из своего католического детства. Всегда остается возможность искупления.

Уже на подъездной дорожке понял, что ему следовало бы сначала позвонить и предупредить о визите. После того, что стряслось накануне, она, наверное, уже успела купить пистолет. Входная дверь была открыта. Взяв с сиденья бумажный пакет, Валентайн вылез из машины.

Люси стояла на пороге. Ее кожа в солнечном свете сияла нежно и загадочно. Валентайн подошел к ней, и она его поцеловала.

— Нашел сына?

— Нет еще. Захотелось тебя навестить. Спасибо за цветы.

— После вчерашнего это самое малое, что я могла сделать.

Она пригласила его войти. В доме пахло свежезаваренным кофе и подгоревшими хлебцами. Люси предложила ему омлет, и они пошли в кухню. Валентайн сел за стол, поставив пакет между ног. Пока Люси колдовала над завтраком, он разглядывал мебель и утварь. Все старое и видавшее виды. Все фанатичные игроки, которых ему доводилось встречать, жили так же. Валентайн попытался отогнать эту мысль.

— Надеюсь, тебе не надо сильно зажаривать? — спросила она, выкладывая омлет на тарелку.

— Нет, что ты. У тебя «табаско» не найдется?

Она разыскала бутылочку в шкафу и присела за стол. Годы питания в забегаловках приучили его к острому соусу, и он обильно полил им омлет. Потом подвинул ногой пакет по линолеуму к ее стулу.

— Это мне?

Валентайн кивнул.

— Все тебе.

Она приподняла брови и подняла пакет с пола. Потом открыла и вскрикнула. Пакет упал, содержимое рассыпалось по полу.

— Господи! Господи! — Люси вцепилась в его руку. — Это мои двадцать пять тысяч, да? Да?

Он кивнул, продолжая есть. На самом деле это был гонорар, который Чанс Ньюман выдал ему два дня назад за демонстрацию «тупика». Валентайн счел чистым совпадением тот факт, что Чанс заплатил ему ровно столько же, сколько пропало из сейфа в номере Люси.

— Ты вытряс из них мои деньги? — спросила она.

Снова кивок. Омлет был ужасен. Он бросал его в рот, не останавливаясь.

— Даже спрашивать не буду, как тебе это удалось. — Ее лицо сияло. Люси собрала пачки купюр с пола и крепко прижала к груди. — Ты понимаешь, что это значит для меня?

Она поцеловала его, подпрыгнула, скинула шлепанцы и принялась танцевать как балерина, то и дело замирая, чтобы сделать пируэт. Деньги сыпались из ее рук. Валентайн отложил вилку и улыбнулся.

— Это значит, что ты можешь упорядочить свою жизнь.

Люси застыла.

— Ты о чем?

— О том, что ты рассказала мне на балконе. Эти деньги помогут тебе привести свою жизнь в порядок.

— Я так сказала?

— Да. И теперь у тебя появилась такая возможность.

Она захохотала. Смех получился хриплым.

— Это значит, что ко мне пришла удача. Это значит, что прежняя Люси Прайс вернулась.

Яйца танцевали рок-н-ролл у него в желудке. Валентайн вытер губы бумажной салфеткой и встал. Момент истины приближался, и он почувствовал, что колени трясутся.

— Есть разговор, — сказал Валентайн.

Люси подобрала деньги с пола, сложила в пакет и выпрямилась.

— О чем?

— У меня к тебе просьба.

Она посмотрела на него мечтательно.

— Проси что угодно.

— Войди в программу «Анонимные игроки» и начни посещать занятия. Они собираются каждый вечер. Тебе нужно справиться с этой проблемой.

Эффект был такой, словно он ударил ее по лицу. Люси попятилась, пока не уперлась в стойку, глядя на него как на злейшего врага.

— С чем справиться? О чем ты?

— С тягой к игре. Это проблема, ты не можешь себя контролировать.

— Кто тебе сказал, что у меня есть проблема?

— Я это говорю.

— А ты что, специалист? Психиатр?

— Я почти всю жизнь работаю в казино. Могу узнать патологического игрока с первого взгляда.

— Мне просто не везет. Как и многим другим.

«Нет, — подумал Валентайн, — ты в отчаянии». Именно поэтому она и поддалась на уговоры Фонтэйна стать подсадной уткой. В глубине души Люси, наверное, понимала, что условия сделки уж слишком хороши для нее. Но ее трудности затмили разум.

— Тебе нужна помощь, — настаивал Валентайн.

— Пошел ты к черту со своими нотациями, — огрызнулась она.

— Но я хочу помочь.

— Не надо. Проваливай.

— Прошу тебя. Сделай это ради меня.

Она покраснела и в ярости затрясла головой. Это была уже не та Люси, которую он знал. Перед ним стояла картежница. Валентайн достал из кармана открытку, которую нашел в своем номере, и прислонил ее к тарелке. Потом посмотрел на Люси.

— Я ухожу.

— Ты и деньги заберешь?

— Они твои.

Она пересекла кухню, подозрительно косясь на него, и схватила пакет с яростью матери, выдергивающей своего ребенка из ревущего потока. Валентайн ждал, оставаясь оптимистом в вопросах, которые касались дел сердечных.

— Прощай, — ответила Люси.

39

Яростный стук в дверь вывел Мейбл из глубокого сна. Она оторвала голову от подушки и обнаружила у себя на груди молчащую телефоннуютрубку. Рядом лежал блокнот, в который она записала то, что накануне вечером продиктовал доведенный до отчаяния хозяин казино. Неужели она задремала, пока он с ней беседовал? Честно говоря, Мейбл не помнила этого.

Выбравшись из постели, она накинула халат и зашлепала босиком по холодному деревянному полу.

— Не гони лошадей! — крикнула она и пошла в ванную.

Через минуту Мейбл приоткрыла входную дверь. На крыльце стояла Иоланда, одетая так, словно собиралась в путешествие. В руке она держала чемодан. Мейбл распахнула дверь.

— Воды отошли?

Иоланда покачала головой.

— Нет. Но уже пора. Не подвезете меня?

— Схватки начались? — спросила Мейбл, выезжая задом от дома.

— Нет, все в порядке.

— Тогда чего…

— Просто я знаю.

Почти все жители Флориды по воскресеньям ходят в церковь. Поэтому на дорогах в Палм-Харбор творится что-то невообразимое. Мейбл гнала на пределе разрешенной скорости, свернула на 60-е шоссе и направилась на запад через дамбу.

— Да откуда ты можешь знать? — не унималась она.

Иоланда отпила воды из бутылки.

— Мама сказала, что мне приснится сон. К моему дому подъедет грузовик. Водитель откроет багажник. Он будет набит яблоками. И я почувствую их аромат во сне. Если яблоки зеленые — родится мальчик. Если красные — девочка.

— И сегодня тебе приснился такой сон?

Иоланда приподняла брови и улыбнулась. Она умела передавать свои мысли, не произнося ни слова. Мейбл взяла Иоланду за руку и сжала ее.

— Какого они были цвета?

— Красного. У нас будет девочка.

Иоланда выбрала больницу Святого Иосифа, которую все называли коротко «Сент-Джо». Она была далековато, но Иоланда навела справки и узнала, что эта больница — самая лучшая в городе. К тому же она нашла отличного врача, седого русского с нервным тиком в глазу и нежнейшими руками. Именно этим рукам, по ее решению, предстояло вывести ребенка в этот мир.

— Ты с Джерри говорила? Он знает? — спросила Мейбл, когда до больницы оставалось несколько миль.

— Он со вчерашнего дня не звонил.

— А-а.

Мимо с воем пронеслась «скорая помощь», и движение остановилось. Мейбл посмотрела на Иоланду и заметила, что у нее дрожат уголки губ.

— Что случилось, милая?

— Я вам не весь сон рассказала.

— А что там еще было?

— Водитель дал мне яблоко. Я пошла в дом показать Джерри. А его не было. И одежды и всех его вещей тоже. Он как будто исчез.

Движение возобновилось. Мейбл нажала педаль газа, взяла Иоланду за руку и не отпускала до самой больницы.


Амин затормозил на дорожке у школы Барта Калхуна и увидел в гараже коричневатый пикап своего учителя. Калхун не производил на него впечатление человека, который проводит воскресное утро в церкви. Он заглушил мотор и сделал несколько глубоких вдохов. Эта часть нравилась ему меньше всего. Калхун помог ему. Но куда же деваться.

Амин окинул улицу взглядом. Район не был еще застроен полностью, и ближайшее здание стояло в четверти мили от школы. Он открыл дверцу и покосился на Паша. Младший братик выглядел испуганно.

— Обещай, что не подведешь меня.

Паш тупо смотрел на приборную доску, как загипнотизированный.

— Отвечай, велел Амин.

— Не подведу, — прошептал Паш.

Амин посмотрел на заднее сиденье, где лежал Джерри, по-прежнему связанный и с кляпом во рту.

— А с ним что?

— Останется здесь.

— А если попробует смыться?

— Я посигналю.

У Паша подрагивали губы. Амин положил руку на его колено.

— Скоро конец этому путешествию. И начало другому.

Амин хотел выйти, но поймал в зеркале взгляд Джерри. Обернувшись, он со всей силы ударил его кулаком в живот. Джерри свернулся как эмбрион. Кляп заглушил его стон. За последние два года Амин убил пятерых, чьи паспорта присвоил. Последние минуты их жизни разнились — одни испражнялись под себя, другие плакали как дети.

— Попытаешься свалить, я вернусь и пристрелю тебя. Ясно?

— Да, — промычал Джерри.

Амин поправил револьвер, чтобы рукоятка выступала над пряжкой ремня, прикрыл его рубашкой и вышел из машины.

Он как раз расправлял рубашку, когда Калхун открыл дверь. Учитель был небрит, в коротко стриженных волосах виднелось перышко. Как будто он только что проснулся, подумал Амин. Но глаза Калхуна смотрели настороженно. Он прищурился на Амина.

— Что случилось? — спросил Калхун.

— Мы с Пашем едем в Лафлин поиграть в блэкджек. Хотел попросить у вас пару советов, чтобы обойти видеонаблюдение.

Калхун поколебался. Его ответу предшествовала секунда сомнения, обычно ему несвойственного. Их разделяла сетчатая дверь. Калхун толкнул ее ногой.

— Кофе хочешь? — спросил он, когда они шли к бывшему гаражу, переделанному в класс.

— Нет, спасибо.

Калхун включил флуоресцентные лампы, и Амин на мгновение ослеп от их яркости. Он ударился о парту и услышал, что шаги Калхуна ускорились. Учитель быстро шел в свой кабинет.

Амин бросился за ним, взявшись за рукоятку револьвера под рубашкой. Обстановка в кабинете была спартанской. Стол, крутящееся кресло, обитое потрескавшейся кожей. На столе — древний компьютер. По голубому океану на экране плыла тропическая рыбка.

Калхун сел в кресло и поставил локти на стол. На столе лежали карточки, которые он использовал во время контрольных.

— Ну так что у тебя за проблема? — поинтересовался Калхун.

Амин помолчал. Учитель успел забыть, о чем они говорили.

— Мы с Пашем едем в Лафлин.

— А, ну да. А почему именно туда? Там все казино — настоящие притоны, сплошной обман. Что-то выиграешь — управляющий заставит тебя играть, пока все не продуешь.

Амин напрягся. Ноги Калхуна ходили под столом. Он был ковбоем. Судя по тому что показывают в кино, ковбои склонны выкидывать всякие глупости, подумал Амин.

— Хотим отдохнуть от Лас-Вегаса, — пояснил он. — Вы как-то на уроке говорили, что оборудование для распознавания лиц в Лафлине легко обмануть. А потом отвлеклись и не объяснили, как же именно.

Калхун улыбнулся.

— Большинство казино Лафлина пользуются камерами, которые установили лет десять назад. Иди мимо них быстрым шагом, и объективы не успеют снять достаточно информации. У меня в одной книге был список казино Лафлина, в которых установлены такие камеры.

— Правда?

— Да. Хочешь посмотреть?

— Хочу.

Калхун сунул руку под стол. Амин поколебался, потом отскочил. Пуля пробила стол и прошла в нескольких сантиметрах от его головы. Карточки подлетели в воздух.

Калхун опоздал со вторым выстрелом. Амин выхватил револьвер и нажал на спуск. Учитель откатился на кресле, ударился о стену и рухнул на пол.

Амин обошел стол. Калхун лежал на спине. В его глазах еще теплилась жизнь. Губы разомкнулись. Амин понял, что он пытается что-то сказать.

Калхун ему всегда нравился. Амин присел на корточки и поднес ухо к его губам.

— Пошел ты на хер… — прошептал учитель.

Амин хотел выстрелить еще раз, но Калхун уже умер.


Амин подвинул кресло к столу и поставил его у компьютера, который, судя по виду, был первым компьютером в мире. Он кликнул мышкой. Подводные красоты пропали, и Амин увидел на экране объявление «Разыскиваются ФБР». В центре была его фотография за столом блэкджека в казино в Билокси. Он прокрутил изображение вверх и нашел письмо отправителя:

Барт, все казино в городе получили это вчера ночью.

Видел когда-нибудь этого человека?

Амин прочитал объявление и выругался на родном языке.

ФБР увязало его с убийствами в Рино, Детройте, Новом Орлеане, Билокси и Атлантик-Сити. Информации там было немного, но вполне достаточно («В последний раз замечен в Лас-Вегасе, вооружен, его сопровождает брат»), чтобы понять: он все сделал правильно. Больше бегать он не мог да и не хотел.

Амин вышел из Интернета. В компьютере Калхуна был текстовый редактор «Ворд Перфект». Он загрузил ее. Компьютер работал медленно, и Амин пару раз треснул его кулаком, думая, что это поможет. Наконец программа загрузилась. Нажав клавишу «Caps Lock», он напечатал:

В МЕНЯ СТРЕЛЯЛ АМИН. ОТПРАВИЛСЯ В ЛА. ЗАТЕВАЕТ ЧТО-ТО СТРАШНОЕ. ЕГО НАДО ОСТАНОВИТЬ.

Амин перечитал сообщение. Довольный результатом, он откатил кресло от стола. Вот и пригодилась страсть Паша к кино. Амин насмотрелся фильмов, в которых умирающие пишут записки, и надеялся, что эта сойдет за настоящую. Драматизма в ней достаточно.

На развороченном пулей столе стоял телефон. Он набрал 911. Ему ответил диспетчер.

— Полиция. Чем могу помочь?

— Помогите, — прохрипел Амин в трубку.

— Сэр? Что с вами?

— Он… стрелял в меня.

— Кто?

— Амин. Поехал в Лос-Анджелес. Надо остановить…

— Сэр? Сэр!

— Собирается… что-то страшное.

Амин сбросил трубку со стола и послушал, как диспетчер отчаянно кричит в телефон. Потом посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. Полиции понадобится минут десять, чтобы добраться до места. Плюс десять минут сложить два и два и вызвать ФБР. Он глянул на безжизненное тело Калхуна на полу.

— А пошел бы ты сам… — прошептал Амин.

40

Валентайн вышел из дома Люси и, не зная, куда податься, стал кататься взад-вперед по Стрипу. В воскресное утро это место навевало депрессию. Он слушал перезвон игровых автоматов, доносящийся из открытых дверей казино, и представлял, как Люси за одним из них спускает деньги, которые он ей дал.

Думать об этом было тягостно. Найдя джазовый канал, он мысленно попросил, чтобы передали Синатру или другого певца из старой гвардии для поднятия настроения. Зазвучал Луи Армстронг. Что такого он натворил, чтобы оказаться черным и печальным, вопрошал певец. Грустная песня, но Валентайн все равно начал подпевать.

Когда-нибудь, сидя в одиночестве и исходя жалостью к себе, он будет ругать себя за это. А ведь мог завести отношения на расстоянии, видеть Люси, когда заблагорассудится, и плыть по течению. Мог бы притвориться, что этой ее страсти к игре не существует. Многие пары живут так всю жизнь.

Но он-то так не мог. Не мог жить во лжи. Так уж он устроен. И глупо думать, что ты можешь измениться.


В одиннадцать он позвонил в «Фейс-Скан».

Уайли сказал, что на сравнение снимка Амина с фотографиями в базе данных у них уйдет несколько часов. Может быть, они найдут что-то, что упустило ФБР.

Валентайн получил номер телефона «Фейс-Скана» в справочной, набрал его и прослушал записанное сообщение, в котором назывались часы работы и адрес. Как оказалось, компания находилась в двух милях от него, рядом с бульваром Сахара.

Через пять минут Валентайн затормозил на стоянке «Фейс-Скана». Компания занимала пятиэтажное здание из стали и стекла. На стоянке было несколько десятков мест для сотрудников. И все они оказались заняты.

Вестибюль был набит камерами видеонаблюдения. Валентайн снял трубку внутреннего телефона и позвонил секретарю, найдя номер на листке рядом с телефоном. И снова прослушал записанное сообщение. Он стал набирать другие номера из списка. По пятому ответили. Доброжелательный человек по имени Линвилл.

— Это Тони Валентайн. Я рассчитываю на вашу помощь.

Линвилл вышел в вестибюль через минуту. За сорок, в очках, аккуратная бородка. Он пожал Валентайну руку.

— Я разрабатывал системы наблюдения для «Балли».[175] О вас легенды ходили. Приятно познакомиться.

Линвилл производил впечатление человека, который остановится на трассе и поможет собрату-водителю, у которого лопнула шина. Валентайн обрисовал ему ситуацию. Они поднялись на второй этаж, и Линвилл повел его через зал, разделенный перегородками, за которыми сидели работники компании. Перед каждым из них светился экран компьютера с запросами казино о подозреваемых в счете карт.

Они завернули в пустой отсек. Линвилл указал на стул.

— Это место Монте. Он работает с «Акрополем», так что Уайли, надо думать, передал фотографию ему. Я видел его минуту назад.

Линвилл встал на цыпочки, поискал глазами Монте и покачал головой.

— Кому-нибудь помогает, наверное. В воскресенье утром у нас запарка. Временами выручаем друг друга, особенно когда казино сталкивается с командой счетчиков.

Часы на стене показывали двадцать минут двенадцатого. Валентайн чувствовал, что шансы тают. Линвилл просмотрел пачку бумаг на столе Монте и нашел фотографию Амина на самом верху. К ней была прилеплена желтая бумажка.

— Это ваш? — спросил он.

Валентайн кивнул.

— Сканером пользоваться умеете?

Валентайн кивнул еще раз. Через секунду он сидел за компьютером Монте, получая краткие инструкции от Линвилла по обращению с программой «Фейс-Скан». Она была очень похожа на систему управления базами данных, которой он пользовался дома. Валентайн быстро в ней освоился.

— Будут трудности — кричите, — закончил Линвилл. — Я рядом, прямо по коридору.


Валентайн отсканировал фотографию Амина и загрузил ее в компьютер. Для человека, ненавидящего все электронное, он на удивление хорошо обращался с компьютером. Валентайн ввел нужные команды и откинулся на спинку стула, пока «Фейс-Скан» искал совпадения в базе данных.

Работники компании оказались людьми болтливыми и шумными, и он прислушивался к их разговорам. До него долетала брань, и это не удивляло Валентайна. Служа в полиции, он и сам не раз костерил всех вокруг по утрам в воскресенье. В каждом казино есть периоды, когда работников видеонаблюдения не хватает. Как правило, такое случается в воскресенье утром.

На экране появилось сообщение: «По вашему запросу совпадений не найдено».

Валентайн почесал подбородок, покрытый щетиной. Билл сказал, что Амин известный счетчик. В «Фейс-Скан» занесены все известные в мире счетчики. Что-то не сходится. Он еще раз отправил фотографию в поиск и получил тот же ответ.

— Да, — протянул Валентайн и нашел Линвилла в другом конце зала. Тот помогал коллеге. Через минуту Линвилл стоял рядом с Валентайном и глядел на экран.

— Вы уверены, что он известный счетчик?

— По информации Комиссии по игорному бизнесу, — да.

— Есть еще какие-то данные о нем?

— На нем пять убийств.

Линвилл вышел из программы и открыл другую. Она запросила пароль, он ввел свое имя справа налево и нажал клавишу «Enter». На экране появился сайт ФБР Линвилл вышел на страницу поиска.

— «Фейс-Скан» и ФБР делятся информацией, — пояснил он. — Они пользуются нашей базой, а мы — их. Человек, которого вы ищете, должен быть в их базе. В противном случае он просто человек-невидимка.

Линвилл ушел. Валентайн еще раз отсканировал фотографию Амина и попросил поисковик ФБР сравнить ее с базой данных известных преступников. На экране появилось окошко с сообщением: «Ждите. Это может занять одну-две минуты».

Да, правительственные организации большие специалисты по части призывов к терпению. Он пошел поискать кофе. Недостаток сна давал о себе знать. Валентайн почувствовал — еще немного, и он упадет на ближайший диван.

Автомат с кофе он нашел в комнате отдыха. К счастью, он принимал банкноты, а не только монеты. Валентайн купил двойной эспрессо и почувствовал, как задрожали веки от первого бодрящего глотка. Кофеин подхлестнул засыпающий мозг, и Тони пружинящим шагом вернулся к компьютеру.

Экран мигал. Поисковик ФБР нашел совпадение. Валентайн опустился на стул. Наконец-то он хоть что-то узнает о мерзавце, который похитил его сына. Он кликнул мышкой. Появилось сообщение: «Доступ ограничен. Введите ваш пароль».

Он напечатал «Линвилл» наоборот и нажал «Enter». На экране открылась окошко. Это было объявление «Разыскиваются ФБР». В центре красовался тот же снимок, который лежал у Валентайна в кармане. Рядом было напечатано «особое предупреждение» и стояло время: 2:00 по восточному поясному. То есть предупреждение вывесили чуть больше двадцати минут назад.

Он быстро прочитал сообщение и ощутил, как напрягаются нервы, словно их опять подстегнули двойным эспрессо. ФБР определило Амина как террориста, который планировал акцию где-то под Лас-Вегасом.

41

Валентайн сел в машину, повернул с бульвара Сахары на шоссе I-15 и поехал на юг к дому Билла Хиггинса. Большую часть дороги он гнал под семьдесят миль, его глаза впивались в пустое шоссе. Неприятное ощущение, которое поселилось в нем, когда он читал объявление ФБР, не пропадало.

Ему нужно было услышать родной голос, и он решил позвонить Мейбл. Но по домашнему она не ответила, и Валентайн набрал ее сотовый.

— Я в Сент-Джо с Иоландой, — объяснила Мейбл.

Валентайн чуть не свалился в кювет.

— Что с ней?

— Десять минут назад у нее начались схватки. Врач на месте. Он обеспокоен тем, что роды начались раньше времени. По сроку ей надо ходить еще три недели.

Валентайн затормозил на обочине и закрыл глаза. Потом сделал глубокий вдох.

— Но с ней пока все в порядке?

— Пока да. Но она знает, что Джерри попал в серьезный переплет. Это она из сна узнала.

— Из сна?

— Знаю, знаю, звучит нелепо. Но она уверена, что это предупреждение.

Валентайн проглотил поднявшийся в горло комок.

— Все будет хорошо.

— Джерри связался с очень опасными людьми, да?

— Все образуется.

— Ох, Тони. Доказательства у нас тут под боком. Джерри прислал Иоланде коробку с деньгами и купил револьвер по кредитке. И…

— Ты слышала, что я сказал? — Валентайн понял, что перешел на крик и понизил голос. — В конце концов все решится. Прошу тебя, доверься мне.

— Но, Тони…

— Прошу тебя, Мейбл.

— Ты хочешь, чтобы я передала это Иоланде?

Он представил, как Иоланда мучается в схватках и какие мысли посещают ее в это время.

— Да. Именно это ей и передай.

— Как скажешь, — согласилась Мейбл.

Идя по дорожке к дому Билла, Валентайн поднял воскресный номер «Лас-Вегас ревью джорнал», лежавший в траве. Заголовок кричал о шести членах бейсбольной команды университета Лас-Вегаса, которые прогуливали занятия. Под их фотографиями красовалась подпись: «Ай-ай-ай». Не успел Валентайн нажать на звонок, Билл открыл дверь и забрал у него газету.

— Что-то сегодня бедно с новостями, — сказал он.

Они ушли в кабинет. Билл бросил газету в мусорную корзину, прислонил трость к столу и сел на стул. Валентайн остался стоять, рассеянно глядя на друга.

— То есть ты в курсе происходящего, — резюмировал Билл.

— Ага. А ты откуда знаешь?

— ФБР отслеживает все обращения к секретному сегменту их сайта. Они позвонили Стиву Линвиллу из «Фейс-Скана» и спросили, зачем его сотрудник туда залез. Он сказал, что это был ты.

— О моем сыне есть новости?

— Нет. Он с тобой не пытался связаться?

— Вчера вечером оставил мне сообщение на голосовой почте, — ответил Валентайн. — Зашифрованно намекнул, что он в беде.

Билл провел рукой по волосам. Таким знаком шулера намекали друг другу, что стало «жарко» и запахло жареным. Валентайн подумал, уловил ли сам Билл иронию этого жеста.

— Почему ты мне вчера не сказал, что ФБР считает этого сукина сына террористом?

— Потому что вчера ФБР еще не считало.

— А что изменилось?

— Может, присядешь? Ты меня нервируешь.

Валентайн выдвинул стул и сел.

— Так лучше?

— Да. — У Билла слезились глаза от недосыпа. Он потер их. — Помнишь, я рассказывал тебе, что ФБР связало два убийства в Билокси с четырьмя самоубийствами других игроков?

— Помню.

— Просматривая эту информацию, ФБР наткнулось еще на одну штуку. Самоубийства произошли в Билокси, Детройте, Новом Орлеане, Рино и Атлантик-Сити. У всех этих городов есть нечто общее.

— Что же?

— За последние два с половиной года там были найдены тайники с высококачественными взрывчатыми веществами. Там же были самые современные детонаторы и ртутные переключатели. По каждому городу в ФБР поступал анонимный сигнал, который выводил на взрывчатку до того, как ее успевали применить. В Новом Орлеане нашли фургон, в котором взрывчатка была уложена вдоль стенок кузова.

Валентайн почувствовал новый удар по нервной системе. Что-то они зачастили, испугался он и приложил руку к груди, чтобы почувствовать биение сердца. Сердце билось ровно. Это все нервы, решил он.

— Ты как?

— Жить буду. Когда ФБР увязало взрывчатку с убийствами?

— Сегодня утром, — ответил Билл. — Вчера на заправке недалеко от Хендерсона была перестрелка. Погиб мексиканец. Его напарника тормознула дорожная полиция. Собака из отдела К-9 унюхала что-то в его грузовике. Сегодня утром он раскололся. И признался, что продал взрывчатку человеку, похожему на подозреваемого.

— Какую взрывчатку?

— Триацетон трипероксид, иначе называется ТАТП. Именно это вещество было в подошве кроссовок у человека по фамилии Рейд, который пытался взорвать самолет сразу после 11 сентября.

— Сколько ему продали?

— Тридцать четыре килограмма. Если взорвать все сразу, снесет целый квартал.

Валентайн зажмурился, потом медленно открыл глаза.

— Думаешь, он планирует ударить по Лас-Вегасу?

— Все пришли к такому выводу.

— Я говорил с сыном вчера вечером. Об этом человеке мне известно такое, чего, возможно, не знает ФБР.

— Ты Фуллеру рассказал?

— Пытался вчера. Но он не стал слушать.

— Хочешь, я ему позвоню?

— Хочу.

Валентайн смотрел, как Билл набирает номер. Он надеялся найти Джерри раньше, чем это сделает ФБР, но понял, что теперь это не самое важное. ФБР должно найти Амина, и как можно скорее. Даже если это повредит его сыну.

— Питер, это Билл Хиггинс. У меня тут в гостях один человек. Думаю, он может помочь в расследовании.

42

Лонго проснулся в воскресенье утром с таким чувством, будто голову зажало в тиски. Накануне вечером он, как последний идиот, купил шесть банок пива, уселся перед телевизором в номере мотеля и выдул все. Тело ныло от побоев, поэтому он напился, надеясь, что алкоголь заглушит страдания.

Помогло. Он спал как убитый.

А потом проснулся со страшнейшей головной болью. Доковыляв до ванной, он уставился на свое отражение в зеркале и простонал. Шишки и синяки на лице напоминали о белых боксерах на спортивном канале, которые не умели драться. Если добавить сломанный нос, из него получился бы портрет полного слабака.

Это было выше его сил. Особенно в такую рань. Поэтому он взял пригоршню ибупрофена и запил его остатками пива. Вскоре голова у него закружилась, и он рухнул на бугристую постель, вернувшись в мир сновидений.

В одиннадцать на тумбочке у кровати зазвонил телефон. О том, что он в мотеле, знали только несколько полицейских. Лонго поднял трубку.

— Что случилось?

Ему ответил инспектор Хотчкис из наркоконтроля, работавший под прикрытием.

— Я тебе уже битый час названиваю, — накинулся на него Хотчкис. — Ты где пропадаешь, мать твою?

Лонго сел.

— На пробежке был. Есть чего для меня?

— Да. Нашел я твоего парня.

Перед тем как уснуть, Лонго позвонил всем полицейским Лас-Вегаса, которые ходили у него в должниках, и попросил найти Валентайна.

— И где он?

— В данный момент он на бульваре Лас-Вегас, едет в город.

— Ты за ним хвоста пустил?

— Нет, — ответил Хотчкис. — Вертолет.

Лонго ухмыльнулся. Отдел наркоконтроля имел большие возможности по отслеживанию подозреваемых. Они ставили крошечные маячки под капоты машин и вели их с вертолетов.

— А как ты нашел его машину?

— Один шериф видел, как он ехал по Стрипу сегодня утром. Проследил его до «Фейс-Скана» и посадил ему жучка.

Лонго улыбнулся от уха до уха. Лицо от этого заболело, но ему было плевать. Наконец-то можно будет расквитаться с Тони Валентайном. Ничто другое на свете не доставило бы ему такого счастья.

— Он только что вошел в «Акрополь», — сообщил Хотчкис.

Последовала пауза, и Лонго решил, что Хотчкис наблюдает за происходящим из кабинета, а вертолет отправляет ему картинку на компьютер в режиме реального времени.

— И чего он делает?

— Оставил машину у входа и вошел. Говорят, это казино закрывается.

— Чего вдруг?

— Какая-то шайка мошенников их разорила.

Лонго медленно поднялся с кровати. В голове было пусто, как в надувном шарике. Ноги не слушались. Он плюхнулся обратно.

— Спасибо за информацию. Большое спасибо.


Лонго проглотил еще одну порцию ибупрофена, сорвал упаковку с кекса, который купил накануне, и съел его. На этот раз таблетки не усыпили его. Он оделся в то же, в чем был вчера, взял из комода свой «Глок» сорок пятого калибра, сунул его в наплечную кобуру, зашел в ванную и причесался. В дверь постучали.

— Я уберусь через несколько минут, — крикнул Лонго.

В дверь постучали опять. На этот раз громче и решительнее. Он подошел к двери и посмотрел в глазок. Там стояла его жена Синди. Лонго отпрянул.

Рядом с дверью было занавешенное окно. За стеклом появилось лицо Синди. Она заглянула в промежуток между занавесками и увидела его.

— Пит, открой, пожалуйста. Надо поговорить. — Жена. Господи! Нельзя же в таком виде перед ней предстать. — Пит, ты хочешь, чтобы я дверь вышибла?

Она вышибет. Сил у нее хватит. Ее отец был судьей, и у Синди гены папаши. Лонго снял цепочку и отодвинул засов. Потом сделал шаг назад, надеясь, что полумрак номера затенит его физиономию.

Синди вошла, увидела его и с трудом сдержала вопль.

— Боже мой! Что у тебя с лицом?

— Наткнулся на реактивный двигатель.


Они долго смотрели друг на друга. Прохлада заполняла комнату. Его жена не закрыла дверь, словно на случай побега. Наконец к ней вернулся дар речи. Говорила она медленно.

— Твой друг, инспектор Джимми Берк, сказал, что ты здесь. Я была у него сейчас. Догадалась, что ты общаешься с ним, и он должен знать, что у тебя на уме. Я спросила Джимми, не знает ли он, почему ты завел роман на стороне. Все-таки он так давно служит в полиции. Должен разбираться в мотивах. Он сказал: «Да, знаю». И показал мне фотографию твоей подружки. — Лонго было тяжело это слушать, и он уставился в пол. — Посмотри на меня, Пит.

Лонго поднял глаза на жену. Она выглядела так же, как во время той первой их встречи в колледже, когда ей было чуть за двадцать. Тогда он очень ее любил. И что же изменилось? Он? Она? Или просто все в мире так устроено?

— Она была красивой, — признала Синди.

Лонго показалось, что его ударили. Зачем она все это затеяла?

— Не надо, — попросил он.

Синди подошла ближе. И едва заметно улыбнулась. «Я не обижу тебя», — говорило ее лицо. Она потянулась к нему и обняла.

— Я посмотрела на фотографию и сказала себе: «Кажется, Пит нашел себе „пляжного мальчика“. Или, точнее, девочку».

Лонго заметил огонек в ее глазах. Как-то он притащил домой бутылку рома «Пляжный мальчик». На этикетке был нарисован красивый, хорошо сложенный парень в плавках. Синди целый вечер восхищалась им.

— Ты не сердишься? — спросил Лонго.

— Еще как сержусь, тупица. Я пытаюсь донести до тебя, что все понимаю. Да была б я мужиком, тоже трахнула бы такую.

Лонго не сдержал ухмылки. Уже при первой встрече она потрясла его своей манерой говорить. Синди прижалась к нему.

— Джимми сказал, эта женщина использовала тебя. Отмывала казиношные фишки, а ты был вроде защиты.

— Это Джимми так сказал?

— Да. И что ее поймали за этим в Лейк-Тахо. И впаяли два года условно. Она была плохим человеком, Пит.

Синди держала его, не давая упасть. Они были странной парой: в нем метр восемьдесят пять росту, она всего сантиметра на два ниже. Лонго положил подбородок ей на голову и почувствовал, как ее сердце бьется рядом.

— Я ничего… не мог с собой поделать, — прошептал он.

— Давай дадим нашему браку еще один шанс, — предложила она через секунду. — Сходи к психологу и облегчи душу. Я не стану держать на тебя зла.

— Не станешь?

— Нет. Но только ты пообещай мне одно.

— Что угодно.

— Больше никогда не поступать так со мной и с девочками.

Лонго поцеловал жену в светлую макушку. Он так сильно любил Синди, что даже представить не мог, что полюбит другую. Любил всем сердцем, всей душой. И теперь она дает ему шанс все восстановить.

— Больше никогда и ни за что, — ответил Лонго.

— Поклянись. И не вздумай скрестить пальцы.

Лонго расплылся в улыбке, так что лицо снова заболело. Прильнув к ее уху, он прошептал:

— Клянусь могилой моей матушки, больше никогда не изменю ни тебе, ни моей семье.

Синди посмотрела ему в глаза, словно ища чего-то. И нашла.

— Пошли уже из этого сортира.

43

По-прежнему связанный, Джерри сидел прямо, на заднем сиденье. Он убедил Амина, что не станет поднимать шум, и тот вытащил кляп.

Они отъехали от дома Барта Калхуна с час назад. Амин кружил по Лас-Вегасу, потом свернул на шоссе 1-15 и направился к калифорнийской границе. В миле от нее он затормозил на стоянке старого казино «Виски Пит». Припарковался сбоку, в сотне метров от других машин. Выйдя из дома Барта Калхуна, Амин не проронил ни слова. Джерри наблюдал за тем, как он идет к казино. «Сейчас или никогда», — пронеслось у него в голове.

— Знаешь, как это место называют?

— Как? — спросил Паш, разглядывая казино.

— Опилочная.

Паш поправил зеркало, чтобы он мог одновременно видеть и Джерри, и вход в «Виски Пит».

— Почему?

— В сороковых годах во всех казино на полу лежали опилки. И их называли «опилочными». Потом в город приехал гангстер Багси Сигел.

Паш оживился.

— А Уоррен Битти[176] не про него кино снял?

— Про него. А еще Багси Сигел — прототип Мо Грина в «Крестном отце».

— Мо Грин. Это бандит, которому в глаз выстрелили?

Джерри кивнул. Сработало: Паш опять становился человеком.

— Багси Сигел купил «Фламинго» и превратил его в шикарный клуб. Это было первое казино в городе без опилок на полу. И его назвали «ковровая».

Паш улыбнулся.

— Ковровая. Здорово.

— Слушай, ты вот от кино балдеешь. А вестерны смотрел?

— А то. Джона Уэйна[177] больше всего люблю.

— В вестернах приговоренному всегда дается право на последнюю просьбу. Моя последняя просьба: расскажи, что происходит.

Паш поджал губы. Джерри подался вперед и сунул голову между спинками сидений.

— Слушай, Паш. Неохота мне умирать, не узнав, какой счет. Понимаешь?

Паш тяжело вздохнул, не сводя глаз со входа в казино.

— Счет?

— Ну, правду, факты, как оно есть на самом деле. Давай, ведь ты мой должник.

— Точно хочешь знать?

— Угу.

Паш собрался с мыслями. И заговорил бесстрастным голосом:

— Ну хорошо, друг мой. Вот тебе правда. Слышал о событиях 11 сентября?

Джерри моргнул.

— Конечно.

— Так вот, была вторая группа террористов, которые планировали разрушить важные здания и сооружения по всей стране. Мой брат был главным в этой группе.


Джерри показалось, что ему на голову упал кирпич. Он откинулся на спинку сиденья.

— Вот тебе и вся правда, — продолжил Паш. — Мы с братом пакистанцы. Его завербовали в колледже, готовили в лагере Усамы бен Ладена в южном Афганистане. По ночам Усама любил крутить кино. Знаешь, какой у него любимый фильм?

Джерри покачал головой.

— «День независимости». Когда космический корабль инопланетян разносил Белый дом, все в лагере вставали и хлопали.

— Скоты, — тихо выругался Джерри.

Паш достал бутылку воды из-под сиденья, отхлебнул и предложил ему. Джерри отказался, и он завинтил крышку.

— Амин прилетел сюда в девяносто девятом по студенческой визе. Два года скупал пластиковые бомбы. Хотя он был иностранцем, находились люди, желавшие их ему продать. Бывшие цээрушники, наркоторговцы, белые, ненавидящие черных. В общем, накопил столько, что можно было целый фургон набить. А еще он помогал членам своей группы деньгами, которые зашибал в казино, считая карты. Его люди были в Атланте, Чикаго, Лос-Анджелесе и Филадельфии. Утром 11 сентября брат поехал в Вашингтон. Общался со своей группой по сотовому. — Паш умолк и уставился на Джерри. — Ты знаешь что-нибудь о пластиковых бомбах?

Джерри передернуло.

— Нет.

— Ее нужно детонировать другой бомбой. У брата на поясе висели три ручные гранаты. Он собирался поехать по Пенсильвания-авеню, снести ограждение и пересечь лужайку перед Белым домом. У него было достаточно взрывчатки, чтобы сровнять его и все вокруг с землей.

Джерри попытался вспомнить тот день. Про грузовик в столице ничего не сообщалось.

— И что ему помешало?

— Стечение обстоятельств. Его человек в Лос-Анджелесе попал в пробку. Запаниковал и позвонил Амину. Брат тормознул в нескольких кварталах от Белого дома и попытался успокоить его. Потом обзвонил остальных и понял, что и они в панике. Молодые были, испугались.

Один за другим они отказались. Амин услышал по радио, что самолеты протаранили башни. Он вернулся на Пенсильвания-авеню и увидел, что полиция перекрыла улицу. Тогда он поехал в Виргинию и бросил машину.

Паш повернулся. Его влажные глаза сверкали.

— И вот еще что я тебе скажу. Я не террорист. Я учитель начальных классов. Приехал сюда два года назад. Брата искал. Он пропал, не писал нам. Я боялся, что он заболел. Не знал, чем он занимается. Я его нашел, и он мне все рассказал. Тогда-то я и понял, что он обречен. Либо полиция убьет, либо в тюрьме загнется. Его жизнь кончилась. Как и моя.

— Могли бы сбежать в Канаду или в Мексику, — вставил Джерри.

— До 11 сентября могли. А теперь уже нет. Контрабандисты нас сдадут. Даже они нас ненавидят.

— И ты пустился с ним в бега.

— Да. Мы пустились в бега.

Паш напрягся. Джерри посмотрел в окно. Полуденное солнце бросило отсвет на стекло, и он увидел абрис Амина у входа в «Виски Пит».

— Теперь ты знаешь, — прошептал Паш.

Амин подошел к машине. Он всегда казался Джерри каким-то другим. И теперь он понял, почему. Амин заключил союз с дьяволом.

44

Амин сел в машину, вытащил револьвер из-под рубашки и сунул между спинками сидений, так что ствол оказался направленным в грудь Джерри.

— Сейчас выйдут мои друзья, — сказал он. — Когда подойдут к машине, улыбайся и веди себя нормально. Понял?

Джерри смотрел на дуло револьвера. Если бы руки не были связаны, он нарвался бы на пулю, лишь бы сомкнуть их вокруг шеи Амина.

— Как скажешь.

Через минуту из задней двери казино вышли два человека ближневосточной наружности в черно-белых костюмах официантов. Один высокий и тощий, другой низкорослый и невероятно толстый. Амин помигал фарами. Они помахали ему.

Официанты исчезли на стоянке, потом подъехали в синем «Шеви-Интриг» и остановились рядом с машиной Амина. Высокий сидел за рулем и улыбался. Амин опустил стекло.

— Еще раз спасибо, — сказал высокий.

Низкорослый перегнулся через колени высокого.

— Да! Спасибо, что арендовал нам эту машину. Мы давно мечтали посмотреть Лос-Анджелес.

— Хорошо, — ответил Амин.

— Когда ты уезжаешь? — спросил высокий.

— Сегодня вечером. У меня еще есть дела.

Высокий вытащил листок из кармана рубашки.

— А это место, где мы с тобой встречаемся, «Китайский театр Граумана»[178] — его легко найти?

— Там все суперзвезды отпечатывают свои ладони в бетоне, — объяснил Амин и ткнул пальцем в сторону Паша. — Мой брат назовет вам все фильмы, в которых они снимались.

— Чудесно! — воскликнули официанты.

— Чуть не забыл. Хотел попросить вас кое-что отвезти в Лос-Анджелес.

— Конечно.

Амин нажал кнопку на приборной доске, которая открыла багажник.

— Чемодан сзади, — сказал он Пашу. — Сходи, перенеси в их машину. — Он глянул на Джерри. — А я за ним присмотрю.

Паш окаменел.

— Они в курсе?

— Разумеется, нет, — процедил Амин сквозь сжатые зубы.

— Но почему…

— Так безопаснее.

Паш вышел, достал потертый чемоданчик из багажника и с усилием поставил его на заднее сиденье «Шеви-Интриг». Джерри понял, что это тот самый чемоданчик, который Амин купил у мексиканцев накануне. Взрывчатка. Мексиканцы продали ему взрывчатку.

Паш вернулся в машину, тяжело дыша. Официанты уехали. Высокий посигналил на ходу.

— Зачем мы собрались в Лос-Анджелес? — спросил Паш.

— В Лас-Вегасе становится опасно, — ответил Амин. — ФБР знает, что мы здесь. Они нас выследят — это дело времени. — Он положил руку на колено брата. — Поедем в Лос-Анджелес и закончим нашу миссию. Так?

Паш сдержанно кивнул.

— И что же это за миссия? — не выдержав, закричал Джерри. — Взорвать несколько тысяч ни в чем не повинных людей? В этом твоя миссия, псих ненормальный?

Амин рывком убрал револьвер, повернулся, наклонился в просвет между сиденьями и ловко перехватил оружие, поймав его за ствол. Потом он встретился взглядом с Джерри.

— Да, — сказал он, поднимая руку с револьвером.

Джерри выругался и увидел тысячи звездочек, взорвавшихся перед глазами.

45

Валентайн вернулся в «Акрополь» — больше ему идти было некуда. Швейцара у входа не нашлось, и он оставил машину прямо у входа. Администратор сообщила, что до трех часов он должен освободить номер.

— Мы закрываемся, — печально объяснила она.

Он поднялся к себе. Цветы от Люси еще стояли в вазах. Валентайн затолкал их в два мусорных ведра. Потом взял колу из мини-бара и вышел на балкон. День был прекрасен, как на открытке. Полчища людей заполняли Стрип. Он наблюдал за ними и потягивал колу.

Тони проиграл в уме последние два дня. Сколько шансов помочь Джерри упущено. Нарочно ли? Или он надеялся, что Джерри сам выпутается?

Ему вспомнился день, когда Джерри появился на свет. Крошечный, с черными кудряшками. И все время кричал. То был самый счастливый день в жизни Валентайна.

Когда он узнал, что Иоланда беременна, то подумал, что, став дедом, ощутит такую же радость. Если Джерри больше нет, сможет ли он не казниться, глядя на своего внука?


Джерри открыл глаза и подумал, что умер. Его окружала кромешная тьма. Он не чувствовал ни рук, ни ног, ни вообще своего тела. «Ты попал прямиком в ад», — подумалось ему. Но потом он почувствовал запах бензина и кляп во рту.

Джерри попытался пошевелить руками и понял, что они все еще связаны за спиной. Постепенно в его голове прояснялась картинка. Он лежал в багажнике машины Амина. Бандиты называют это «дохлой рыбой». Еще жив — но едва-едва.

«Не сдавайся», — велел ему внутренний голос.

Он сделал несколько глубоких вдохов и опустил руки к бедрам. Если бы только переместить их вперед, тогда можно развязать веревку зубами. Ему вспомнилась детская книжка, где рассказывалось, как фокусники это делают. Там все было очень просто.

Опустив руки, Джерри попытался протащить их под подошвами. Он тянулся изо всех сил, так что чуть не вскрикнул от боли.

Без толку.

Джерри зажмурился. В той книжке говорилось, что фокусники вывихивали себе плечи, а дальше следовало предупреждение: не пытайтесь повторить это сами.

Джерри просунул кисти под подошвы, закусил кляп и резко надавил ногами. Боль была страшной. Он подумал о чемоданчике, который Паш перенес в машину официантов. Сколько невинных людей погибнет из-за этого чемоданчика? Сотни? Тысячи?

Он еще раз надавил. Правое плечо щелкнуло. Потом левое. Он снова попытался перевести руки вперед. Теперь места было достаточно. Джерри улыбнулся сквозь слезы, поднес руки к лицу и вытащил кляп.

Он вдохнул глубоко, почувствовал, как успокаивается сердце, и попытался развязать запястья зубами. Но веревка не поддалась.

Джерри судорожно пошарил вокруг. Нужно найти что-нибудь острое, чтобы перерезать ее. Но в багажнике было пусто.

Им снова овладела паника. Что делать теперь? Можно закричать. Но тогда Амин откроет багажник и убьет его.

Внезапно его осенило. Сунув руку в карман, он нащупал сотовый и вытащил его. Путаясь в темноте, Джерри нажимал на все кнопки, пока экран не загорелся.

«Ты еще не умер», — сказал он себе.


— Ты представляешь, где ты можешь быть? — спросил его Валентайн. В голосе сына звучал страх, и Тони чувствовал, что сам начинает трястись.

— Я только что слышал голоса, — ответил Джерри. — Кто-то объяснял кому-то дорогу. Они стояли далеко. Похоже, мы на заправке на Т15. Я вроде бы видел ее, когда мы сюда ехали. Милях в двадцати от казино «Виски Пит».

— Ты позвонил 911?

— Нет. Сначала хотел тебе.

«Глупо, — подумал Валентайн. — Трогательно, но глупо».

— Я сам позвоню в полицию, потом тебе.

— Погоди, — остановил его сын.

— Джерри, время дорого.

— Я хотел попросить тебя. Скажи Иоланде, что я ее очень люблю.

Валентайн вытер глаза.

— Ты не умрешь.

— Пообещай, пап.

Валентайн почувствовал, как что-то заколыхалось у него в груди и сжало горло.

— Я передам. И перезвоню тебе.

— Спасибо, пап. Я люблю тебя.

— И я тебя.

— Черт!

— Что случилось? Джерри! Джерри!

Телефон умолк. Валентайн поспешно набрал номер сына и попал в голосовую почту. Он разъединился и набрал 911. Джерри не умрет, сказал он себе. Не умрет.

Ожидая ответа диспетчера, Валентайн разглядывал небо к северу от Лас-Вегаса. Там собирались орды черной саранчи, готовые обрушиться на город. Прямо как в научно-фантастическом фильме. Все люди на улице смотрели в том же направлении.

По мере приближения роя он понял, что привлекло его внимание. Это была эскадрилья военных вертолетов с соседней авиабазы Неллис. Валентайн прикрыл глаза, когда они пролетали мимо его балкона. Вертолеты круто развернулись и направились на юго-запад.

«В сторону казино „Виски Пит“», — мелькнуло у него в голове.

46

На заправке, у которой остановился Амин, был круглосуточный магазинчик. В двенадцать десять он вошел и убил несколько минут, разглядывая стенд с журналами. Обычно такие места его раздражали. Ими неизменно владели улыбчивые арабы.

В двенадцать четырнадцать Амин взял две бутылки воды из холодильника и пошел к выходу. За кассой стоял человек величиной с гору. На его табличке значилось имя Эрл. Все прочие покупатели в магазине, похоже, были с ним знакомы. Амин встал в очередь.

В двенадцать шестнадцать он поставил бутылки на прилавок. Эрл провел их через кассу. Амин вытащил из бумажника сотню. Эрл нахмурился.

— У меня меньшенет, — сказал Амин.

Эрл выхватил у него купюру и поднес к флуоресцентной лампочке. Амин попытался скрыть раздражение и перевел взгляд на пачку воскресных газет у пола. Один из заголовков привлек его. Он положил газету на прилавок.

— И ее посчитайте.

В двенадцать семнадцать Амин вернулся в машину, которая стояла рядом с автомойкой. На углу здания висел телефон-автомат. Семи минут вполне достаточно, решил он и протянул Пашу воду. Паш отвинтил пробку и отпил. Амин мотнул головой в сторону багажника.

— Джерри тебя беспокоил?

— Нет. Он тихо сидит.

— Хорошо. — Амин завел мотор и посмотрел на брата. Паш нервничал. «Он все-таки это сделал», — подумал Амин, но решил спросить. Чтобы уж узнать наверняка.

— Ты им позвонил?

Паш дернулся.

— Кому?

— Сам знаешь.

— Не знаю.

— В полицию.

— Ты о чем?

— Ты позвонил в полицию, пока я был в магазине?

— Да ну тебя, — отмахнулся Паш.

Амин вцепился в его руку и сжал с такой силой, что тот выпучил глаза.

— Игры кончились. Я знаю, что ты это сделал.

— Да что ты несешь?

— Ты звонил в полицию в Новом Орлеане, Билокси, Детройте и других городах. Ты рассказал им, где спрятана взрывчатка. Я-то сначала подозревал кого-то из наших. А это был ты.

— Я не…

Амин схватил брата за затылок и ударил его лицом о приборную доску.

— Не ври мне. Или я тебе шею сверну.

Паш высвободился. Его глаза вылезали из орбит от страха.

— Так вот что ты думаешь? Что я тебя предал?

— Да! Ты позвонил в ФБР и как-то навел их. Каждый раз, когда угроза была реальной, тебе удавалось их предупредить. Разве нет?

Паш сделал несколько глубоких вдохов.

— Я рассказывал им только о взрывчатке. О тебе не говорил.

Амин замахнулся для удара. Паш перехватил его руку. Они начали бороться.

— Зачем ты убиваешь невинных людей? — вопил Паш. — Что это докажет?

Амин замер и ожег его взглядом. Потом указал ему на газету, лежавшую на сиденье между ними.

— Прочти.

Не отпуская руку брата, Паш уставился на первую полосу. Заголовок сообщал о шести бейсболистах, которых поймали на мошенничестве, но разрешили играть в чемпионате.

— И что? — не понял он.

— Вчера молодая палестинская пара погибла во время артобстрела израильтянами сектора Газа. В Ираке расстрелян автомобиль с семьей: отец не остановился на контрольно-пропускном пункте. Об этом в газете нет. Посмотри сам, если не веришь.

Паш отпустил его.

— Если их там нет, откуда ты про них знаешь?

— В Интернете видел.

Паш уставился на заголовок и покачал головой.

— Это неправильно. Но и убивать невинных людей — не решение проблемы.

— Ты позвонил в полицию, пока я был в магазине, да или нет?

Паш посмотрел на него сердито.

— Да.

— Ты сказал им про взрывчатку в той машине?

— Да.

— Еще что выболтал?

— Что официанты поехали в Лос-Анджелес.

— Хорошо.

По шоссе промчалась патрульная машина с воющей сиреной. Потом еще одна, следом еще. Сирены пронзали воскресную тишину. А их заглушил рев военных вертолетов над головой. Все они направлялись в Лос-Анджелес.

— Ты… хотел, чтобы я им позвонил? — понял Паш.

Амин посмотрел на него с грустью. Сколько раз он пытался донести до брата, что, приехав в Соединенные Штаты, тот стал частью джихада. Но достучаться так и не удалось.

— Да, — подтвердил Амин.

— Зачем?

Амин взялся за обивку своей дверцы и отогнул ее. Под ней обнаружились пакеты с ТАТП. Поняв, что его обманули, Паш в ужасе согнулся пополам, как от удара.

Вырулив с заправки, Амин поехал обратно в Лас-Вегас.

47

Валентайн гнал под сто миль по I-15 за патрульными машинами. «Виски Пит», старое казино, стояло в миле от границы штата. Джерри сказал, что заправка милях в двадцати от «Виски Пита». Стало быть, от Лас-Вегаса до заправки тоже миль двадцать.

Валентайн наблюдал, как счетчик наматывает мили. Пейзаж пустыни был плоским и суровым. Он искал глазами возвышение на горизонте. И нашел. Заправка «Шелл» рядом с дорогой. С автомойкой и магазином. Валентайн визгнул тормозами, подъезжая к дверям. Здоровяк за кассой посмотрел на него недобро.

Валентайн вбежал в магазин. К кассе стояла очередь. И все обернулись на него. Только теперь он задумался о том, как выглядит. Небрит. Рубашка в пятнах. Рот открыт.

— Тут нельзя машину оставлять, — пробурчал кассир.

Валентайн выхватил фотографию Амина из кармана, развернул ее и показал всем.

— Вы видели его?

— Слышь, Эрл, не этот парень тебе сотку дал? — спросил мужчина из очереди.

Эрл перегнулся через прилавок, взял снимок у Валентайна, присмотрелся и вернул его.

— Да, был он тут. Вы его ищете?

Валентайну показалось, что сердце забилось быстрее мотора. Мимо магазина прошмыгнула еще одна патрульная машина.

— Да. Его все ищут. И вертолеты тоже.

Эрл посмотрел на него серьезно.

— А он кто?

— Террорист.

Эрл вышел из-за кассы. Обычно кассиры встают на телефонные книги, чтобы казаться выше. Но Эрлу она была не нужна. Он положил свою здоровенную лапу на плечо Валентайна.

— Ты мне тут фуфло не гонишь, а? У меня брат в Ираке служит.

— Не гоню, — заверил его Валентайн.

Эрл вывел его на улицу и указал на шоссе.

— Этот тип уехал за пару минут до тебя. Зеленая тачка. «Таурус», кажись. Туда поехал.

Эрл махнул на восток, в сторону Лас-Вегаса.

— Ты уверен? — спросил Валентайн.

— На все сто. Ты, небось, с ним разъехался.

Полиция и вертолеты отправились по ложному следу. А Амин сидел тут и смотрел на них. Валентайну вспомнились толпы туристов, за которыми он только что наблюдал на Стрипе. Мужчины, женщины, дети. Тысячи людей. Он схватил Эрла за руку.

— Мне нужна пушка.


У Эрла нашлись охотничья винтовка и пикап тонны на четыре. Он вел его по I-15 к городу, как сущий дьявол. Валентайн сидел рядом, держа винтовку на коленях. Он пытался дозвониться по 911 с сотового, но слышал только нервный сигнал «занято». Разозлившись, Валентайн бросил телефон на пол и переключился на винтовку. «Ремингтон» модели 720 калибра. 270 с прицелом «Льюпольд». Как-то в горах Кэтскилл он охотился с таким же оружием. Отличная штука, известная своей дальнобойностью и плоской траекторией пули. Впереди, на расстоянии полумили, Валентайн заметил пропускной пункт, составленный из нескольких патрульных машин, и понял, что полиция поступила толково, блокировав город.

— Машину видишь? — спросил Валентайн.

Здоровяк повертел головой.

— Не-а.

— Если надо пробраться в центр города, другая дорога есть?

— Асфальтированной нет.

— А грунтовые?

— Эти есть. Они могли поехать по грунтовке и заложить крюк.

— Показывай.

Эрл вырулил на дорогу с указателем «ТУПИК». Валентайн заметил, что он переключился на полный привод. В конце улицы он перепрыгнул через бордюр, проехался по чьей-то лужайке и вскоре несся по ухабистой пустыне.

Полуденное солнце слепило. Валентайн напрягал зрение, чтобы увидеть машину, которую описал Эрл. Ему вспомнились слова Билла о том, что в Новом Орлеане взрывчатка была вмонтирована в автомобиль. «Машина и есть бомба», — дошло до него. Эрл указал на скалу вдалеке.

— Оттуда, поди, их можно увидеть. Если мы правильно свернули. Эрл задал вопрос и ждал подтверждения.

— А ты бы так поехал?

— Да, так быстрее.

— Ну вот и дуй дальше.

Эрл вдавил педаль газа в пол, пикап ринулся вперед, как зверь, выпущенный из клетки. Валентайн вцепился в ручку над дверцей, опасаясь за свою жизнь. А тут еще в голову пришла неприятная мысль. Он забыл узнать у Эрла, заряжена ли винтовка.

В такой модели есть магазин на четыре патрона плюс один в патроннике. Если винтовка заряжена полностью, у него будет пять шансов уложить Амина.

Ближе к утесу Эрл сбросил скорость, Валентайн откинул затвор и проверил. В магазине всего три патрона, в патроннике пусто. Его кинуло вперед, когда Эрл дал по тормозам.

Они выскочили из пикапа. Утес поднимался над землей не более чем метров на десять. А вокруг ничего, кроме полыни и убогого пространства, которое со временем, вероятно, покроется одинаковыми домами. Эрл схватил его за руку и указал вперед.

— Вон. Там.

Валентайн приложил руку ко лбу козырьком. В четверти мили от них по строящемуся жилому району ехала машина, подходившая под описание Эрла. Ее колеса были облеплены коричневато-красной грязью. Валентайн вскинул винтовку к плечу и поймал сидевших в машине в перекрестье на телескопическом прицеле.

— Они? — затаив дыхание, спросил Эрл.

Валентайн вгляделся в водителя, потом в пассажира. Оба мужчины, с ближневосточной внешностью. Он опустил прицел пониже и посмотрел на багажник. И представил там Джерри.

— Да? — не унимался Эрл.

— Да.

Эрл стукнул кулаком по пикапу.

— Стреляй по гадам!

Валентайн наставил ружье на затылок Амина. Он понимал, что пуля не только убьет его. Она пройдет навылет и попадет в двигатель или, что еще хуже, во взрывчатку, лежащую где-то внутри. Вся машина взлетит на воздух. И его сын погибнет. Он опустил винтовку.

— Да какого черта? — зарычал Эрл. — Они ж свалят.

— В багажнике мой сын, — прошептал Валентайн.

Эрл выхватил у него ружье, прицелился и выстрелил.

— Мать твою!

Выстрел отозвался эхом в пустыне. Амин свернул с дороги и перевалил через бордюр. Он понял, что за ним гонятся, и поехал к только что построенному микрорайону стандартных домов с коробками японской бытовой техники на подъездных дорожках.

Эрл еще раз нажал на крючок. Грязь летела из-под колес «Тауруса».

— Черт! — бросил он.

Валентайн подумал об Иоланде, которая вот-вот родит. Ему вспомнилось, словно это было только вчера, как появился на свет его сын, как он закричал во всю глотку. Самый важный момент в его жизни — это точно.

— Я люблю тебя, Джерри, — прошептал Валентайн.

Он отнял винтовку у Эрла, навел его на затылок Амина и выстрелил последней пулей.

48

Ник сидел в своем кабинете в «Акрополе» и глядел на гроссбухи казино, лежавшие у него на столе. Он приехал в Лас-Вегас в 1965 году, а уже через два года открыл казино. Это был непростой забег.

Он услышал деликатное покашливание и обернулся. В дверях стояла Ванда в его любимом наряде: красной кожаной мини-юбке и туфлях на шпильках.

— Привет, малышка.

Он не видел ее со вчерашнего дня. Был слишком занят подсчетами, на какую сумму его нагрел Алберт Мосс. Старина Ал буквально вырыл ему могилу. Наличных не осталось совсем, кредит в банке исчерпан.

— Можно войти? — спросила Ванда.

— Конечно, малышка.

Ванда не вошла, а внесла себя в кабинет. Ник поднялся со стула и следил глазами, как она огибает стол. Взяв его за руку, Ванда повела его за собой.

— Куда идем?

— К большому окну. Хочу сказать тебе что-то замечательное.

Хорошие новости ему были очень кстати. Она взяла пульт дистанционного управления и нажала кнопку, которая раздвигала шторы на большом окне. Солнечный свет хлынул в кабинет.

День был дивный. Внизу один из последних работников стоял на стремянке и тер тряпкой его бывших жен. Ник решил не выключать фонтаны столько, сколько получится, просто чтобы позлить всех в городе.

— Возьми меня за руки, — попросила Ванда.

Ник подчинился. У нее на шее висела старинная золотая монета. Он улыбнулся. Он подарил ей эту монету, когда сделал предложение. Она единственная уцелела после того, как его помощник спрятал сокровище.

— Помнишь, ты дал мне эту монету, — начала Ванда, — и сказал, что веришь в ее магическую силу? Помнишь?

— Да, малышка.

— Ну так вот: она и правда волшебная. Я беременна.

Ник открыл рот, потом опустил взгляд и посмотрел на ее идеально плоский живот.

— Я думал… ты не можешь иметь детей.

— Так говорили врачи. Мы с первым мужем все перепробовали: пробирку, искусственное оплодотворение. И они все твердили, что дело во мне. Что я не могу быть матерью. — Она коснулась монеты, качавшейся над ее роскошной грудью. — А монета волшебная. У меня будет ребенок.

Ник уставился на монету. Его отец и дед были ныряльщиками за губками в городишке Тарпон-Спрингс. Иногда, вернувшись вечером домой, они давали ему монетки, найденные на дне. «Они волшебные», — говорили отец и дед.

Ник обнял Ванду за талию.

— Ты уверена?

— Да. Ты… не злишься? — Он покачал головой. — Я подумала… может, ты не захочешь ребенка.

— Твоего захочу.

Она одновременно взвизгнула, подпрыгнула и поцеловала его. Ванда вела себя так, словно это был счастливейший день в ее жизни. И Ник решил отложить рассказ о том, что потерял казино. Обнимая ее, он почувствовал страшный взрыв, разорвавший воздух.

— Господи, Ники! Господи!

Здание затряслось. Стекло в окне выгнулось, как будто было мягким. Странно, что оно уцелело. Они смотрели, как огромное черное облако поднимается в небе на западе.

Облако быстро закрыло солнце. По улице бежали в укрытие перепуганные туристы, топча и калеча друг друга. Ник хотел что-то сделать, но не знал, что. Он посмотрел на Ванду. Она рыдала.

— Ники, что случилось?

Он и сам хотел бы это знать. Подойдя к столу, Ник схватил трубку и начал нажимать кнопки. Он был знаком со всем начальством городской полиции. Но по всем номерам было занято. Ник шмякнул трубку на место.

— Поезжай домой, — сказал он. — Сиди там. И не выходи, пока я не позвоню.

Ванда прижалась лицом к стеклу и замерла, как каменная.

— Ты слышишь меня?

Она обернулась.

— Ой, Ники.

— Что?

— Это… это…

— Что?

— Волшебство.

Ник подбежал к ней. Внизу его работник упал со стремянки на статую Бэмби, его второй жены. Статуя разломилась по талии, и в бирюзовой воде фонтана россыпью посверкивали золотые монеты.

49

Валентайн моргнул и очнулся. Он лежал в тени пикапа, над ним возвышался Эрл с винтовкой в руке. Его губы двигались, но Валентайн не слышал слов.

— Я не слышу, — сказал он.

Эрл опустился на колени и приблизился к его уху.

— Что за хрень была в этой машине?

Валентайн рывком сел. Последнее, что он запомнил, — как стрелял в затылок Амина. «Таурус» ударился о насыпь и перекувырнулся. Он побежал, надеясь, что Джерри еще можно спасти. Потом его обволок белый сверкающий свет.

Валентайн встал на трясущихся ногах, глядя туда, где видел «Таурус» перед взрывом. Вместо машины там теперь зияла черная дымящаяся воронка размером с два футбольных поля. Валентайн перевел взгляд на микрорайон, в который направлялся Амин. Окна в домах вышибло. На ближних домах снесло и крыши. Разрушения были масштабными. Жильцы собрались у заборов и глядели на воронку. Здоровенная ручища коснулась его плеча.

— Мне жаль, что с твоим сыном так вышло, — крикнул он на ухо Валентайну.

Валентайн прислонился к пикапу. Он долго смотрел на землю и слышал свое дыхание. Он сделал то, что должен был сделать.

— Ты в порядке? — громко спросил Эрл.

— Нет.

Эрл вытащил сотовый и попытался набрать 911. Ему ответил сигнал «занято». Тогда он позвонил на свою заправку, внезапно разволновался, заставил Валентайна сесть в пикап и рванул через пустыню. Валентайн знал, что следовало бы остаться — в конце концов явится полиция и захочет задать кучу вопросов, — но Эрл и слушать его не стал.

Вскоре они подкатили к заправке. Один из работников стоял на пороге. Эрл выскочил из машины. Слух Валентайна восстановился, и он услышал, как Эрл спросил:

— Где он?

Сотрудник указал на автомойку на другой стороне заправки. Эрл обошел пикап, открыл дверцу Валентайна и взял его за локоть.

— Выходи.

Валентайн пошел за ним, как во сне, от которого никогда не пробудиться. Они обогнули мойку, и Валентайн увидел двоих мужчин, которых раньше заметил в очереди в магазине. Они стояли над человеком, который лежал на земле. Валентайну показалось, что сердце прыгнуло в горло. Это был его сын.

Валентайн, не раздумывая, растолкал людей, упал на колени и понял, что Джерри дышит. Он тут же пообещал сыну, что будет снова ходить в церковь, взял его голову в ладони и услышал стон.

— У него с плечами что-то, — пояснил один из мужчин.

Другой скатал свою куртку, и Валентайн положил на нее голову сына. У Джерри на виске был ужасный синяк, глаза смотрели мутно, но в остальном он был писаный красавец.

— Привет, пап, — прошептал Джерри. — Ты их остановил?

Валентайн сказал, что да, остановил. Джерри улыбнулся.

— Отлично.

— Как ты тут очутился?

— Паш… вытащил меня из багажника.

Джерри было трудно говорить. Один из мужчин сбегал в магазин, вернулся с бутылкой воды и поднес ее к его губам. Джерри пробормотал слова благодарности.

— Паш тоже был в машине? — спросил Валентайн.

Его сын кивнул.

— Да. Брат Амина. Он вытащил меня из багажника, пока Амин ходил в магазин. Сказал, что ему жаль. И шарахнул меня по башке.

— А с плечами что?

— Я их вывихнул, чтобы руки развязать.

— Больно?

— Жуть.

Валентайн расслышал приближающийся вой сирен. Эрл вышел из-за автомойки и обратился к водителю полицейской машины, только что затормозившей перед заправкой. Джерри скривился. Валентайн понял, что его самочувствие тут ни при чем. Пришло время все рассказать полиции.

Сын поманил его, Валентайн опустился в пыль.

— Ближе.

Валентайн понял, что Джерри не хочет, чтобы его еще кто-то услышал. Он наклонился и поднес ухо прямо к губам сына.

— Знаю, это глупо, — начал Джерри.

— Что?

— Мне Паш нравился. Мне жалко, что тебе пришлось его убить.

Валентайна передернуло. Из-за угла мойки появился человек в голубой форме, он шел прямо к ним.

— Полиции об этом лучше не сообщать, — посоветовал сыну Валентайн.

50

Помимо Амина и Паша при взрыве никто не погиб.

Яма от взрыва по размерам напоминала воронку от метеорита. Ударная волна докатилась до Лос-Анджелеса. И теперь газеты, телевидение и новостные службы Интернета на разные голоса называли это чудом.

Несколько тысяч окон разлетелись на куски — включая и окна казино на три километра вокруг. Сотня домов в радиусе взрыва были повреждены, газо- и водопровод выведены из строя, что повлекло немедленную эвакуацию жильцов. Разрушения оценивались в двадцать миллионов долларов, не считая потерь, которые понесли казино из-за того, что им пришлось закрыться.

Уцелели даже два официанта-пакистанца, которых Амин обманом отправил в Лос-Анджелес. Они затормозили на стоянке для дальнобойщиков на шоссе I-15 и зашли облегчиться, когда вертолет спикировал и изрешетил их машину.

Старушка по имени Элис Суит была найдена мертвой в своем доме в миле от места взрыва. Но коронер округа быстро определил, что она скончалась накануне ночью во сне по естественным причинам.

А ведь погибнуть могли многие. Пресса привлекла экспертов и показала, что могла натворить бомба, если бы Амин добрался до города и подорвал тридцать четыре килограмма ТАТП в пространстве, окруженном домами. Взрыв убил бы тысячи пешеходов и снес целый квартал. Число возможных жертв в таком случае оценивалось примерно в пятьдесят тысяч.

Это стало главной темой пресс-конференции мэра города Оскара Гудмана. Стоя перед залом, забитым репортерами, он назвал Лас-Вегас самым удачливым городом на земле и вознес хвалу военным, полиции и пожарным, которые так быстро среагировали на чрезвычайную ситуацию. Потом мэр снял очки и поблагодарил полицейского в отставке Тони Валентайна.

— Мне сообщили, что этот человек в одиночку в течение многих лет спасал миллионы долларов наших казино от посягательств мошенников и воров. А теперь он спас сам наш город. Как же нам отблагодарить его? Честно сказать, не представляю. Давайте пойдем и все сделаем ставку в его честь.

Валентайн слушал речь мэра в палате Джерри в университетском медицинском центре. Ему меньше всего хотелось, чтобы кто-то делал ставки в его честь. Джерри, только что пришедший в себя, смотрел на экран и хохотал.

— Может, они назовут в твою честь улицу, — предположил он. — Или игровой автомат.

— Очень смешно.

За дверью стояли два полицейских с мрачными лицами. Как только Джерри станет лучше, они арестуют его, пусть и формально. Он был связан со всем, что натворил Амин за прошедшую неделю. Ему светило сразу несколько обвинений в преступлениях, которые могли вылиться в срок до тридцати лет.

В отчаянии Валентайн обзвонил всех, кого знал в Лас-Вегасе. Помочь согласился лишь один человек.

— Ты с Мейбл говорил? — спросил Джерри.

— Десять минут назад.

— Новости есть?

— Иоланда еще не родила. Будет девочка.

— Откуда она знает?

— Ей приснился сон про красные яблоки.

Какое-то время они сидели молча и смотрели на прекрасный день за окном. Нетрудно было представить, что могло бы случиться. И Валентайн заметил, что Джерри несколько раз смахнул слезу.

— Всегда мечтал о дочке, — тихо сказал Джерри.

51

Ник не любил терять время попусту. Он провел оценку своего потерянного сокровища в тот же день, показал документ своему банку и получил кредит, который позволил открыть «Акрополь» тем же вечером. Потом Ник позвонил Чансу Ньюману и потребовал встречи с ним, Шелли Майклом и Рэгсом Ричардсоном на следующий день.

— В твоем офисе, ровно в десять. И никаких адвокатов.

— С какой стати мне с тобой встречаться? — возмутился Чанс.

— У меня есть нечто, что принадлежит тебе.

Следующим утром Ник появился в офисе Чанса под руку с Вандой. На нем была типичная бандитская одежда: черные слаксы и рубашка, серебряный галстук и черный спортивный пиджак с серебряными пуговицами. Ванда была одета в стиле Нэнси Синатра — в стильный розовый комбинезон. Когда Ник представил ее, Чанс, Шелли и Рэгс поднялись. Все они были в костюмах в узкую полоску. Выражение лиц сердитое.

— Очень приятно, — промурлыкала она.

Мужчины сели. Ник сунул руку в карман и вытащил шулерское устройство «тупик», которое отдал ему Валентайн несколько часов назад за завтраком. Оно ударилось о стол Чанса с глухим стуком.

— Учитывая, что наши казино стоят рядом, неудивительно, что я иногда получаю посылки, адресованные вам, — начал Ник. — Вот эта крошка пришла из Японии. Кажется, ее зовут «тупик».

Все трое владельцев казино смотрели потрясенно. Каждый из них прошел тщательную проверку, получая лицензию на открытие игорного дома. Любая криминальная деятельность была строго запрещена. Если станет известно, что у них есть это хитроумное устройство, лицензию точно отнимут.

— Вы, конечно, можете ответить, что купили «тупик», чтобы обучать сотрудников отдела видеонаблюдения, — продолжал Ник. — Но есть такая крошечная проблемка под названием Фрэнк Фонтэйн. Утром его взяло ФБР и отправило назад за решетку. Если я намекну ФБР о «тупике» и они поинтересуются у Фонтэйна, знает ли он что-нибудь, тогда вам, ребята, полный трындец.

— Ник! — неодобрительно перебила его Ванда.

— Извини, малышка. Я больше не буду.

— Надеюсь.

Ник улыбнулся молодой жене. Он обещал ей перестать выражаться. Ванда боялась, что ребенок услышит и переймет дурные привычки отца.

Шелли Майкл откашлялся.

— Я понял. Ты хочешь заключить сделку.

Улыбка Ника стала шире.

— Назовем это деловым соглашением.

Рэгс покачал головой и повернулся к своим партнерам.

— Я лучше под суд пойду, чем буду терпеть, как этот клоун нас имеет.

Ник чуть не ударил его. Неужели Рэгс не заметил, как остро реагирует Ванда на непристойные выражения? Он решил нанести удар по больному месту.

— Как называется твоя компания? «Би-Боп-Шабам Рекордс»?

— Да.

— Или «Би-Боп-Обман Рекордс»?

Рэгс злобно глянул на него.

— Ты чего сказал?

— Что слышал, — Ник выпятил грудь. — У вас же все схвачено, да? Находите рэперов из бедных кварталов, толкаете их диски другим детям из тех же кварталов. И они у вас становятся золотыми за две недели. Потом идете в сетевые магазины, показываете им результаты продаж, они заказывают у вас миллионы дисков. Так все крутится, да?

— Да, — подтвердил Рэгс. — И что дальше?

— А дальше то, что эти дети не покупают музыкальные диски. Они покупают батончики «херши» с измененными штрих-кодами. Результаты продаж подделаны. Хочешь встретиться в суде? А?

Рэгс осел, от его злости не осталось и следа.

— Нет.

— И я так думаю. И уж раз я начал, может, поведать всем, как Чанс обанкротил свою софтовую компанию в Силиконовой долине? Или как юридическая компания Шелли заключила тайную сделку с федералами, чтобы никто из партнеров не сел?

Шелли и Чанс закрыли глаза.

— Ребята, неужели вы думали, что я протянул бы в этом городе двадцать пять лет, будучи тупым? — Ник повысил голос. — Я все про всех знаю. Можем договориться или подраться. Сами решайте.

Чанс открыл глаза.

— Чего ты хочешь?

Ник вскинул два пальца.

— Два предложения.

— Не тяни.

Ник щелкнул пальцами. С элегантностью ведущей телешоу Ванда достала из сумочки бумагу, свернутую трубочкой. Ник развернул лист. Это был набросок чертежа пешеходной дорожки, соединявшей «Акрополь» с казино всех троих. На рисунке также присутствовали человечки в стиле «палка-палка-огуречик» и улыбающееся солнышко. Ванда даже поставила свой автограф.

— Во имя духа сотрудничества и благополучия человечества я предлагаю объединить наши казино. Это пойдет на пользу всем.

Чанс простонал, словно столкнувшись наяву со страшнейшим из своих кошмаров.

— Будем считать, что это значило «да», — резюмировал Ник.

— А ты избавишься от этих жутких статуй?

— Их как раз сию минуту демонтируют, — заверил Ник. — Я заменю их на статуи Ванды.

Шелли Майкл уставился на чертеж.

— Чего еще тебе надо?

Ник подошел к окну. За завтраком он спросил Валентайна, как может отблагодарить его за спасение города. Тони попросил всего одно.

— Услуга моему другу.

Он увидел в отражении, как все трое переглянулись.

— А конкретней? — не выдержал Шелли.

За свою жизнь Нику не раз приходилось давать взятки, но у него все же не хватало духу сделать то, о чем попросил Тони. Тут понадобится помощь, понял Ник. Он постучал пальцами по стеклу и обернулся к троим своим собеседникам.

— Это не так просто.

52

Лоис Мари Валентайн была совсем крошкой, весила всего два семьсот, но по силе голоса могла бы посоревноваться с толстушками из оперы. Врач Иоланды сказал, что малышка совершенно здорова. Джерри не выпускал ее из рук. Иоланда лежала в постели, совершенно обессилевшая, словно ее переехал грузовик. Роды длились тридцать часов.

— Больше никогда сама рожать не буду, пусть кесарят, — объявила она.

Валентайн сидел рядом с ее постелью и не сводил глаз с внучки. Чужие младенцы всегда похожи на гусениц, другое дело — свои. Прошло всего два дня с того момента, как он застрелил Амина. Какое же счастье оказаться дома! Валентайн заставил себя подняться.

— Пойду за кофе. Вам чего-нибудь принести?

— Нет, спасибо, — хором ответили Джерри и Иоланда.

Он вышел. Джерри положил дочку на кровать, чтобы можно было смотреть на нее вдвоем. На ее крошечном личике он различал черты своей матери, и от этого в его сердце теснилось какое-то совсем новое чувство. Иоланда коснулась его руки.

— Джерри, что же будет?

— Ничего, — ответил он, гладя головку дочери.

— Но Мейбл сказала, ты попал в беду. Что тебя могут посадить за то, что ты помогал террористам выигрывать деньги в казино и покупать взрывчатку. Она сказала, что окружной прокурор хотел дать тебе срок на полную катушку.

— Он передумал.

— Да?

— Да. Я свободен, — тихо произнес Джерри.

— Свободен? Правда?

Он поймал ее взгляд, уловив нотки сомнения в ее голосе. И подумал, что постарается снова завоевать ее доверие, сколько бы времени на это ни ушло.

— Правда.

— И как тебе это удалось?

Малышка вскрикнула так, что у него волосы встали дыбом. Иоланда взяла ее на руки, и она мгновенно затихла.

— Папа убедил тех трех казиношных боссов уладить все с окружной прокуратурой. Дело закрыли сегодня утром. Судья не очень-то обрадовался.

— Что он сказал?

— Да промыл мне мозги. Сказал, чтобы я больше не показывался в штате Невада. Из суда мы сразу поехали в аэропорт. Кажется, отец боялся, что судья передумает.

Иоланда сжала его руку.

— Господи, как хорошо.

— А то я не знаю.

— А что с твоей работой? Отец разрешит тебе и дальше работать на него?

Джерри уставился в пол и увидел отражение в его блестящей плитке. Если этот парень, смотрящий на него, не самый счастливый на свете человек, тогда кто же самый счастливый?

— Он дает мне еще один шанс.


Валентайн стоял у заднего входа в больницу и курил. Он купил пачку два дня назад и дымил без остановки. Мейбл вышла и остановилась рядом с ним.

— Извини, что отравляю тебе удовольствие, но это вредно для твоего здоровья.

Валентайн поднес сигарету к губам и затянулся.

— Там у регистратуры дожидается съемочная группа с местного телевидения, — добавила она. — Они пронюхали, что ты в городе. Настойчивые ребята.

Он снова затянулся. Его имя мелькало во всех газетах и теленовостях по всей стране. И теперь пресса решила, что он их собственность.

— Все равно придется с ними пообщаться, — настаивала Мейбл.

Валентайн наблюдал за кольцами дыма. Журналисты ему не нравились, и он решил избегать их как можно дольше. Уж слишком легко они бросались словом «герой» — так они называли его, хотя он им вовсе не был. Выстрелить человеку в затылок из мощной винтовки — что тут геройского? Герои сносят двери самолетов и сражаются с вооруженными убийцами голыми руками. Героями были солдаты, которые ушли на войну и не вернулись домой.

— Так что им передать? — продолжала Мейбл.

Сигарета почти кончилась. Валентайн бросил окурок на землю и растоптал. Посмотрел вперед, за стоянку, и увидел выезд на улицу. Отлично.

— Мы потом увидимся?

Валентайн кивнул.

— Я звонила пластическому хирургу, который заменял тебе ухо. Записала тебя на прием на будущей неделе. Он посмотрит твое лицо.

Он снова кивнул и выудил из кармана ключи от машины.

— У меня в морозилке есть твоя любимая лазанья. Я разогрею ее в микроволновке, куплю кубинского хлеба. Салат будешь?

Звучало аппетитно, и Валентайн подумал, что ответ написан у него на лице. Мейбл улыбнулась, повернулась, чтобы войти в больницу, но тут он вспомнил что-то.

— Погоди.

Она остановилась и посмотрела на него. Валентайн достал из кармана золотую монетку, подаренную Ником. В аэропорту он купил элегантную золотую цепочку и сейчас застегнул ее на шее Мейбл.

— Она с затонувшего корабля с сокровищами.

Мейбл поднесла монету к глазам. Она была старая, потертая, удивительно тонкой работы. Мейбл подняла голову, увидела, что Тони уходит, и окликнула его.

— А ты расскажешь мне ее историю?

Валентайн нашел на стоянке свою «Хонду» девяносто третьего года выпуска, отпер дверцу и обернулся к соседке. Это были самые длинные пять дней в его жизни, и он хотел поскорее отправить их в прошлое. Он мысленно пересмотрит эти воспоминания, но потом, спустя какое-то время.

— Когда-нибудь, — ответил Валентайн.

Джеймс Суэйн ГОСПОДИН СЧАСТЛИВЧИК

Деборе и Шону Редмонд.

Всякий честен, когда может себе это позволить…

Бенни Бинион, известный владелец казино
За помощь в написании этого романа и в изысканиях, с ним связанных, автор хотел бы поблагодарить Питера Балласа, Криса Калхауна, Майкла Коннелли, Стива Форте, Джони Хатча, Джерри Хутена, Дану Айзексон, Линду Мэрроу, Дебору Редмонд, Роберта Кнутса, Чарльза и Маргарет Суэйн и мою жену Лору.

1

Луна казалась какой-то странной в ту ночь. Такой яркой, похожей на физиономию с полузакрытыми глазами и хитренькой ухмылкой. До конца своих дней Рики Смит будет вспоминать ее каждый раз, когда ему случится задуматься над цепочкой событий, которые перевернули его жизнь с ног на голову.

— Так как же ты выиграл такие деньжищи? — расспрашивала красивая девица. Ее звали Рита. Каким-то образом ему удалось уговорить ее подняться к нему в номер, высоко над Стрипом[179] Лас-Вегаса. И теперь ее сногсшибательное тело лежало рядом с ним на бугристой двуспальной кровати. Господи, она великолепна, подумал Рики. Ее взгляд требовал объяснения. Он пожал плечами, словно бы выиграть двадцать кусков на блэкджеке — это сущие пустяки.

— Ну же, — умоляла она, сжимая его колено. — Давай, расскажи.

Приятель между ног Рики сосредоточился. После развода прошло шесть месяцев и одиннадцать дней, и Рики возбуждался даже от сильных порывов ветра. Время замерло, пока он пытался придумать какой-нибудь не слишком идиотский ответ.

— Просто повезло, — пробормотал Рики.

Рита прищурилась.

— Ни на секунду в это не поверю.

Он заглянул в ее глаза и заметил в них подвох.

— Уж поверь.

Рита начала целовать его, едва касаясь языком мочки уха. Ее рука поползла вверх по бедру Рики. Его приятель уже был готов взорваться, и Рики сдвинул ноги.

— Мухлевал, да?

Он вскинул голову.

— Нет.

— Карты считал?

Рики покачал головой. Он играл по системе, разработанной легендарным счетчиком Стэнфордом Вонгом. Однако сегодня не было нужды запоминать карты. Всякий картежник знает: бывают такие дни, когда все у тебя получается и не нужно рассчитывать, продумывать, вычислять вероятность и применять стратегии.

— Ты меня за нос водишь, — лепетала Рита.

Приятель Рики был готов к активным действиям. Команда поднята в ружье, экипаж выстроен на шканцах. Рука Риты меж тем продолжала движение вверх, ее розовый ноготок уже дотянулся до ширинки. Рики сглотнул.

— Я заставлю тебя рассказать.

Он подумал, что это будет несложно. Девушка жеманно отняла руку, ожидая, что он сдастся и заговорит.

— Выпить хочешь? Или еще чего? — Он неловко закашлялся.

Она скрестила руки на груди. Еще не бесится, но уже близка к тому.

— Еще чего? Это ты о чем?

Рики покраснел. Беседы с женщинами всегда его нервировали. Наверное, поэтому он женился на первой девчонке, с которой переспал. Попытавшись подняться, она взяла его за руку.

— Ну, открой свой секрет, — потребовала Рита.

Его язык словно одеревенел.

— Тогда мне придется тебя убить.

Рита упала на спину и расхохоталась. Рики хотел было обидеться, но она притянула его к себе, и они принялись кувыркаться в объятиях друг друга, словно подростки в стогу сена. Он коснулся губами ее губ, и в следующее мгновение они уже целовались. Сердце Рики зашлось. Вот так все и должно быть, мелькнуло у него в голове. Казалось, ей плевать на то, что он не красавец и одет просто и что волос у него на голове не больше, чем у других на заднице. Рики оставалось надеяться только на то, что его волшебное обаяние, одурманившее ее, не улетучится до утра.

— Так что ты там говорил о выпивке? — спросила Рита, когда они расцепились.

— Чего бы ты хотела?

— Джин с тоником, джина побольше.

Он подошел к мини-бару. Когда горка выигранных им фишек стала внушительной, казино начало поить его бесплатно, и теперь он едва держался на ногах. Рики притормозил у дымчатого зеркала, чтобы изучить свой вид. Лицо в розовых пятнах помады. Волосы торчат в разные стороны. Выглядел он жутко. Рики поймал отражение Риты, зажигающей погасший окурок. Она тоже была растрепана, но как-то сексуально — будто только что проснулась. Что бы Рита с собой ни делала, подумал Рики, она всегда будет красавицей, а он — уродом. С этой мыслью Рики доплелся до ванной и хлопнул дверью.

— О Господи! — Свет в ванной был ярким и острым. Наполнив раковину холодной водой, он опустил в нее голову, поднял, вдохнул и опустил снова.

— Ты в порядке? — спросила Рита из-за двери.

Он вынул голову из воды.

— Дай мне минутку, хорошо?

— Пить хочешь?

— Колы.

— Рома добавить?

— Нет, просто колы.

Снова в воду — ему стало немного лучше. Вытираясь полотенцем, он осмотрел в зеркале оспинки и морщины на лице, висящие сосульками мокрые волосы, веснушчатую лысину. Рики давно похоронил свою самолюбие. И сейчас почувствовал, что в нем проснулся скептик. Ну что нашла в нем Рита помимо двадцати кусков? Никакого вразумительного ответа ему в голову не пришло. Но пришла гениальная идея: спросить ее саму.

Он слегка приоткрыл дверь. Она стояла у мини-бара спиной к нему. Рики видел в зеркале, как она наливает колу. Рита успела скинуть туфли и нашла станцию с Кенни Джи.[180] И теперь ее ножки притопывали в такт музыке. Она уже была навеселе, и приятель Рики посоветовал мозгу сбросить штаны и отправиться прямиком к ней. «Или еще чего», — скажет он ей и бросит ее на постель. Дальше будет дикий необузданный секс, и на некоторое время в жизни все станет хорошо.

— Не утони там, — крикнула девушка.

Он уже спустил брюки до колен, когда заметил, что Рита вытащила из сумочки крошечный пузырек. О нет, подумал он, неужто кокаинистка? Отвинтив крышечку, она высыпала содержимое в пузырящуюся колу и перемешала мизинцем.

— Я жду, — промяукала Рита.

Рики закрыл дверь и прислонился к ней, тяжело дыша. Не кокс — транквилизатор. «Лоха вырубаешь, бабки забираешь». Ему захотелось заорать. Но он был не один.

— Ну сколько можно? — крикнула она.

Рики натужно ухмыльнулся. Он всегда носил в кармане миниатюрную отвертку — было у него такое чудачество. Теперь он опустился на колени и отвинтил решетку воздуховода, вытащил выигрыш из-за пазухи и сунул в небольшую дыру в стене.

Из отдушины несло чем-то неприятным. Рики вдохнул, пытаясь угадать, что это. Как будто тосты сильно подгорели. Рита постучала в дверь ванной.

— Ри-ки!

— Уже кончаю.

— Без меня?

— Ха-ха.

Он прикрутил решетку на место. Открыв дверь, Рики увидел Риту на кровати в полурасстегнутой блузке. В руках она держала два стакана.

— А вот и я, — сообщил он, присаживаясь рядом.

Девушка протянула ему колу.

— До дна.

Они чокнулись, и Рики почувствовал, что она смотрит на него пристально. Он поставил стакан на пол.

— Слушай, тут кое-что случилось. Думаю, тебе лучше уйти.

— Но мы же только начали.

От таких губ, как у нее, любое сердце растает. У Рики была слабость к красоткам, поэтому он беспрестанно напоминал себе, что она намерена вырубить и обокрасть его.

— Нет, правда, пора тебе, — сказал он, глядя в сторону.

Девушка сжала его бедро. На этот раз приятель остался безучастным.

— Что случилось? Тебя дома дожидается жена, о которой ты мне не сказал?

— Вроде того.

— Точно не хочешь покувыркаться?

— Точно.

Мечтательное выражение исчезло с ее лица. Поставив стакан на пол, Рита взяла сумочку.

— А я-то думала, ты не такой, как все.

Рики посмотрел ей в глаза, пытаясь проникнуть в душу женщины, которая воспользовалась тем, что мужчине одиноко, чтобы обчистить его. Разве ей было дело до того, что у него аллергия на транквилизаторы и это снадобье может его убить? Нет, скорее всего. Он встал и указал на дверь.

— Уходи.

Ее лицо стало каменным. Рита подошла к мини-бару, надела свои лодочки — подвыпившей она уже не казалась — и спокойно направилась к двери.

— Может, в другой раз, — бросила она.

— Вряд ли.

Девушка нахмурилась. Упущенные деньги как будто сжигали ее изнутри. В кино в подобных ситуациях герою положено сказать что-нибудь залихватское. Рики снова указал на дверь.

— Увидимся, детка.

— Чья это фраза? Богарта?[181] Или Эдварда Робинсона?[182]

— Джимми Кэгни.[183]

Она задержалась у двери, робко улыбнувшись.

— Точно не хочешь, чтобы я осталась?

— Никогда не сдаешься, да?

— Сдаются только слабаки, толстяк.

— Проваливай, а то охрану позову.

— Какой смелый.

— Еще слово, и я сам тебя вышвырну.

— Такой жирный козел, как ты? — Она достала из сумочки баллончик со слезоточивым газом. — Вряд ли.

Рики моргнул. Толстая черная змея чуть ли не трех метров в длину заползла в номер и обвилась вокруг стройных ног Риты. Решив, что от выпивки начались галлюцинации, он неподвижно наблюдал за тем, как змея сжимает девушку, но она вдруг превратилась в безвредное облачко дыма. Рита посмотрела на пол, почувствовав неладное.

— Что за вонь? — спросила она.

— Горит что-то. Дверь не открывай.

— Почему?

Потому что в глубине души мне хочется верить, что тебе есть дело до меня, подумал Рики.

— Похоже, в гостинице пожар.

Рита взялась за ручку двери и повернула ее.

— Ага. И мы с тобой останемся тут дожидаться пожарных. Мой герой. Только если я останусь, тебе придется заплатить, унитаз на ножках. Четыреста за час. Тысяча за ночь.

Рики передернуло. Всю жизнь его как только не обзывали, но эта шпилька почему-то задела сильнее остальных. Он же не специально облысел. А женщины почему-то считали, что у него проблемы с наследственностью, раз он такой. Нижняя губа Рики начала подрагивать. Он глубоко задумался.

— А может, я дам тебе двадцатку, и ты мне к утру ботинки почистишь?

Рита разинула рот. Один ноль в пользу Рики Смита.

— Засунь ее себе в задницу, кабан, — огрызнулась она, распахнув дверь, и выскочила в коридор.

Ее встретило громкое шипение: тлевший огонь оживился от воздуха из номера Рики, и коридор запылал. Рита оказалась посреди пламени. Она дергалась в замешательстве, как человек, попавший в комнату смеха на ярмарке. Рики с мстительной радостью наблюдал за тем, как струящиеся светлые волосы и коротенькая красная юбочка вспыхнули ярко-оранжевым.

Теперь явно чувствовался запах пригоревшей еды. Он решил, что пожар начался в гостиничном ресторане. Может быть, газовый шланг прохудился, или на плите жир загорелся. Как только температура огня превысит тысячу градусов, раскаленный воздух распространится вверх по лифтовым шахтам и вентиляционным трубам и поджарит все здание, как огромное суфле. Рите досталось по полной. Она вбежала в номер, как будто в нее попали из пушки.

— Сволочь! — завопилаона.

Рики шагнул в сторону от нее. Девушка ринулась вперед и разбила головой стеклянную раздвижную дверь. Черный дым заполнил комнату. Рики выбил остатки стекла и вышел за ней на балкон.

Но Риты там не было. Он перегнулся через перила и посмотрел вниз. Ее горящее тело лежало в траве пятью этажами ниже. Руки раскинуты, как у ребенка, который делает «ангела в снегу».[184] Ведь я мог бы тебя спасти, подумал Рики и поднял глаза к небу. Луна как будто едва заметно ухмылялась.

Снизу неслись крики постояльцев, высыпавших на балконы своих номеров. Тут Рики вдруг вспомнил о двадцати тысячах в ванной. Он попытался вернуться, но наткнулся на непроницаемую дымовую завесу.

Рики попятился на балкон, нащупал стену и прислонился к ней спиной.

Что же это творится, спросил он себя. Сегодня ему наконец повезло. Он выиграл неслабую сумму. Но вместо того чтобы остаться в казино и продолжить, позволил первой подмигнувшей ему куколке увести его наверх. Такой шанс испортил. И винить, кроме себя, некого.

Гостиница ходила ходуном. Рики слышал, как пламя ревет в номерах, и догадался, что температура уже породила смертоносную волну. Суфле вот-вот будет готово.

Пора пообщаться с Главным Начальником, решил Рики.

В колледже он писал сочинения о всех романах Эрнеста Хемингуэя, в которых герои молились в минуту, когда молитвы уже не могли помочь. Для Хемингуэя молитва и трагедия всегда идут рука об руку, а мир печален и ненадежен. И Рики думал примерно так же. Живешь дерьмово, потом вообще умираешь. Но все же, на случай, если Господь слушает…

— О Господи, огради меня от смерти, — пробормотал он, зажмурившись. — Прошу тебя, Господи… Я больше никогда так не облажаюсь.

Языки пламени выползли на балкон, обжигая ему руки. Рики вскрикнул и открыл глаза. Ему тридцать пять. Семьи нет. Парень, у которого были большие мечты — и ничего не осталось. Он оглянулся через плечо. Огонь съел потолок номера. Куски электропроводки падали на кровать. Вот-вот пламя охватит всю комнату, начнут плавиться стены. И он запылает, как Рита.

Рики подошел к перилам и стал перелезать через них. Пока пожар бушевал только в главном здании. Он посмотрел вниз, на стеклянную крышу шикарного спа-салона, где Ольга и Хильга, парочка шведок, похожих друг на друга как две капли воды, делали массаж. К ним записывались за три месяца. Рядом сверкал бассейн. И тут Рики вспомнил, что с глубокой стороны в нем не меньше трех с половиной метров. Если прыгнуть и попасть в нужное место, конечно, переломаешься весь, но все же есть шанс остаться живым. А сейчас ему больше ничего и не надо. Вопрос в одном: можно ли надеяться на удачу?

— Ну что, — произнес Рики, надув грудь, как Клинт Иствуд,[185] — рискнешь, придурок?

Всю жизнь он пользовался фразами крутых парней из кино, но храбрости это ему не прибавляло. Бывшая жена тысячу раз просила его бросить эту привычку. На бракоразводном процессе он сказал ей, что не знает, как бросить. Эти слова сами вырывались у него.

Перила постепенно нагревались. Скоро раскалятся так, что и не дотронешься. Время уходит. Что ж, подумал Рики, по крайней мере, последнее слово остается за мной. Он выставил вперед ногу, но тут же убрал назад. Прыгай или превратишься в головешку. Ну и выбор.

— Ваш ход, господин Бонд.

Вот уж точно его ход.

2

От резкого ветра, продувавшего дом Тони Валентайна насквозь, трещали ставни, закрытые по случаю урагана. Бамбуковые деревья в саду трясли ветками. Температура упала на несколько градусов. Тони чувствовал, как кожа коченеет под одеждой. Буря, устав хозяйничать в Мексиканском заливе, теперь закручивалась над океаном. Владельцы малых судов получили штормовое предупреждение. В такую ночь лучше остаться дома, предупредил метеоролог по телевизору.

Сидя в своем кабинете, Валентайн смотрел в единственное окно, выходящее на задний дворик. Хотя отсюда океан не был виден, Тони чувствовал его запах — и этого ему вполне хватало. Даже в такую ночь океан был ему другом, всегда готовым поддержать в трудную минуту.

На столе затрезвонил телефон. Номер не определился, но интуиция подсказала: это Люси Прайс. Женщина, которую Валентайн выручил месяц назад в Лас-Вегасе. Тогда казалось, что он делает все правильно. Кто же мог подумать, что она разыщет его во Флориде?

— Заткнись, — сказал он телефону.

Но тот все звонил. Как будто молотком по башке долбил. Ему нечего ей сказать. И совершённое ею уже не исправить. Новый порыв ветра пронесся по дому, духи океана наполнили воздух. Валентайн почувствовал себя лучше, но не надолго.


Наконец телефон затих. На столе стояли часы в виде рулетки. Почти десять. Обычно он так поздно не работал, предпочитая проводить вечер с книгой, пока не уставали глаза. Но в последнее время его так отвлекала Люси Прайс, что целый день работать не получалось и дел накопилось много. Валентайн посмотрел на стопку конвертов «Федерал Экспресс». Все адресованы «Седьмому чувству», его консалтинговой фирме. Он открыл эту фирму, чтобы хоть чем-то заполнить жизнь после смерти жены, и никак не ожидал, что сделает вторую карьеру.

Валентайн вытащил самый толстый конверт из кипы. Внутри обнаружился чек на три тысячи долларов, его обычную ставку, несколько колод игральных карт и письмо от управляющего казино «Золотой дракон» в Макао.

Ему доводилось работать на разные казино Макао. Странное место. Источников дохода там два. Азартные игры — первый, проституция — второй. Из континентального Китая туда можно добраться на теплоходе. Каждый день тысячи богатых азиатских бизнесменов снимаются с места и валом валят в казино острова точно голодная саранча.

В письме говорилось, что в «Золотом драконе» с одного из столов блэкджека утекают деньги. Глава службы безопасности казино, австралиец по фамилии Кроуфорд, был уверен, что мошенники пользовались «бумагой», как на шулерском жаргоне называются меченые карты. Но проблема состояла в том, что Кроуфорд не мог разглядеть метки.

Кроуфорд еще никогда не обращался к Валентайну за помощью. Он писал, что слышал по сарафанному радио в казино, будто Валентайн — дока по части «бумаги», поэтому решил рискнуть и отправил несколько колод и деньги. Кроуфорд был в отчаянии.

Валентайн в самом деле был докой по части «бумаги». За двадцать лет полицейской работы в казино Атлантик-Сити он насмотрелся на аферы с мечеными картами. Существовало невероятное количество способов поставить метку, и он разработал тест для их обнаружения, лучше которого не найти. Для него нужна чистая колода, которую Кроуфорд и выслал прямо от изготовителя.

В «Золотом драконе» играют картами, произведенными «Компанией игральных карт Соединенных Штатов» из Цинциннати, штат Огайо. Они толще обычных, поэтому чернила не стираются от частого использования. Открыв чистую колоду, Валентайн вытащил одну карту и положил ее под лампу рядом с подозреваемой в том, что она помечена.

Для невооруженного глаза они выглядели как близнецы. Но это ничего не значило. Он сунул меченую под чистую. Потом резко убрал чистую и несколько секунд сосредоточенно всматривался в меченую.

Он проделал это двадцать раз. И на двадцатый глаза увидели метки. Они были в центре, белые и почти микроскопические. Шулеры называют такие ретушью. Обычно метят карты за столом специальным составом (его называют «штукатуркой»), помадой или никотином. Карты из «Золотого дракона» метил профессионал за пределами казино. А потом кто-то из работников проносил их внутрь. Стало быть, замешаны свои.

Валентайн отложил карты и подавил усталый зевок. Завтра занятия по дзюдо. Трижды в неделю он ездил в спортзал в Клируотер и накануне всегда старался хорошенько выспаться. А плохие новости Кроуфорду он сообщит завтра по телефону. Валентайн протянул руку, чтобы выключить лампу, но тут на глаза ему попалось письмо Кроуфорда. И его последняя строчка: «Управляющий дал мне сутки на решение этой проблемы».

Он перевернул конверт и посмотрел на штемпель. Отправлено вчера утром. Следовательно, песочек в часах Кроуфорда почти весь высыпался. Они не были знакомы, но Валентайн непроизвольно испытывал к нему сочувствие. Он нашел номер его телефона в письме и снял трубку.

В Макао уже было завтра. Кроуфорд сидел в зале видеонаблюдения, присматривая за столами блэкджека на мониторах. Валентайн рассказал о своей находке и заставил Кроуфорда провести тест с двумя картами. Тот рассмеялся, когда разглядел метки.

— Нет, вы только посмотрите! Прямо под носом у меня были.

— У вас там кто-то из работников замешан.

— Должно быть, дилер[186] за столом. У него серьезные трения с администрацией. Но тут возникает одна проблема.

— Какая?

— Эти карты не пройдут в качестве доказательства.

Валентайн уже присовокупил меченые карты «Золотого дракона» к сотням других меченых колод, которые держал в столе.

— Почему же?

— У нас в казино очень дымно — хоть топор вешай. Тут ранг-то не разберешь, когда карты лицом лежат. Так что любой судья сочтет, что это просто помарка при печати.

Валентайн улыбнулся.

Ему понравилось, как Кроуфорд отреагировал, различив метки. Понял, что его провели, и был готов учиться и узнавать новое.

— Вам нужно продемонстрировать судье тест. Потом показать, что он работает точно так же, когда карты раздаются из шуза.[187] Шулер смотрит внимательно на шуз и замечает карты, когда они выходят из него. Стоит появиться меченой, глаз ее тут же засекает.

Кроуфорд опять усмехнулся.

— Была б у меня шляпа, снял бы перед вами, приятель.

— Не за что.

— Еще один вопрос. Шайка, которую мы подозреваем, сейчас в казино.

Валентайн опять подавил зевок.

— Хотите, чтобы я на них взглянул и сказал, кто что делает?

— Буду должником по гроб жизни, — ответил Кроуфорд.

Валентайн включил компьютер. Не так давно он подписался на услугу для высокоскоростного Интернета «Роуд раннер» и уже через минуту наблюдал за живой картинкой с камеры видеонаблюдения, установленной в зале блэкджека «Золотого дракона». Сигнал шел с компьютера Кроуфорда.

— И кто все время выигрывает? — спросил Валентайн.

— Господин Чэн, джентльмен на третьей базе, — ответил Кроуфорд.

Третья база соответствовала самому крайнему месту за столом блэкджека. Господин Чэн, коротышка лет сорока, стоял позади стула, пил, курил и стучал рукой по столу при каждой раздаче. Кроуфорд не соврал: видимость в казино была так себе. Чэн не мог различать метки. Стало быть, это делал кто-то другой и тайком передавал информацию Чэну.

Валентайн уткнулся носом в экран. За столом сидело семь игроков. Позади них стояла толпа зевак, хлопавших в ладоши и изрядно шумевших. Один человек выделялся из толпы. Худой, в очках, не сводит глаз с дилера. Азартные игры — часть азиатской культуры. Азиаты отдаются игре со всей страстью. Все, кроме этого тощего. Он застыл, как изваяние.

Валентайн поделился догадкой с Кроуфордом.

— Попробуйте увести очкарика из зала, не вызывая подозрений.

— Понял.

Вскоре рядом с тощим как из-под земли появилась стройная официантка и что-то ему сказала. Тот кивнул и ушел с ней.

— Вы были правы, — признал Кроуфорд через несколько минут. — Мы отвели тощего в служебный кабинет и обыскали его. На нем был ударник.

Валентайн стукнул кулаком по столу. Он был взбудоражен не меньше, чем люди на экране. Валентайн ловил мошенников уже очень давно, но все равно всякий раз испытывал дрожь, когда удавалось вычислить кого-то. Ударник — это простой электронный передатчик, который посылает сигналы другим игрокам за столом. У принимающего — в данном случае Чэна — на ноге должен быть приборчик, который вибрирует одну-две секунды, когда нажимают на ударник. На экране Чэн заозирался, очевидно гадая, куда делся тощий с ударником. Потом сгреб фишки, собираясь уходить.

— Подозреваемый-то навострил лыжи, — предупредил Валентайн. — Хотите развлечься?

— А что вы задумали? — спросил Кроуфорд.

— Есть одна шутка — я играл ее в Атлантик-Сити с шулерами, которые пользовались ударниками. Ударник сейчас у кого?

— У одного из моих людей в зале.

— Там есть такой рычажок для увеличения и уменьшения силы тока. Скажите своему человеку, пусть прибавит и пошлет сигнал господину Чэну.

Кроуфорд снял трубку. Валентайн смотрел на экран. Вокруг стола столпилось столько народа, что Чэн с трудом продирался сквозь толпу. Опасливо прижимая к груди фишки, он расталкивал зрителей плечами. Но никто не шевелился.

— Сейчас попляшет, — сказал Кроуфорд.

Внезапно господин Чэн так резко вскинул правое колено вверх, что чуть не заехал себе по подбородку. Валентайн отставил трубку от уха, поскольку Кроуфорд загоготал во все горло. Нога Чэна снова взлетела в воздух. Он напоминал солдата на марше. На его лице отразилась паника. Нога дернулась в третий раз, господин Чэн уронил фишки и рухнул сам. Почувствовав неладное, толпа расступилась, наблюдая за бьющимся в конвульсиях человеком. Каждые пять секунд его дергало, словно он танцевал под им одним слышимую ритмичную мелодию. Кроуфорд уже почти рыдал от смеха.

— Мы называем это «сыграть в веселого цыпленка», — пояснил Валентайн.

— У вас, американцев, лучшее в мире чувство юмора, — ответил Кроуфорд. — Спасибо, что поделились опытом.


Повесив трубку, Валентайн расписался на чеке Кроуфорда и положил его в стопку других, отложенных до визита в банк. Неделя выдалась удачная, но на его настроении это никак не сказалось. Деньги никогда не могли развеять его хандру.

Он оторвал себя от стула. Давно уже пора было лечь, но усталость прошла. Телефон зазвонил снова. Определитель сообщил, что это Мейбл Страк, соседка. Мейбл была самой важной женщиной в его жизни. Пенсионерка с юга, она вела дела в его консалтинговой фирме, при необходимости готовила еду и не давала ему придушить сыночка Джерри, который два месяца назад въехал в дом через дорогу с женой и новорожденной дочкой.

— Надеюсь, не разбудила, — сказала Мейбл.

— Я тут над одним делом работал, — ответил он. — Решил, пора уже разгребать накопившийся завал.

— Тебе лучше?

«Лучше» — понятие относительное, когда настроение ни к черту. Мейбл была в курсе ситуации с Люси Прайс и ежедневно перехватывала ее звонки.

— Немного.

— Рада это слышать. У тебя ящик работает? Из Лас-Вегаса передают специальный репортаж. Там ужас что творится.

— Дай угадаю. В каком-то казино за ночь мало выручили.

— Тони, не шути. В одной из гостиниц пожар.

Валентайн вышел из кабинета, прижав трубку телефона к плечу. Полы поскрипывали под босыми ногами. Он жил на безмятежном западном берегу Флориды в доме новоанглийского стиля. Дом был построен шестьдесят лет назад, пережил с десяток ураганов и цунами. Его главным качеством была прочность.

В гостиной Валентайн включил телевизор, всегда настроенный на канал «Си-эн-эн», — Тони не мог прожить без новостей. На экране появилось изображение горящей гостиницы. Огонь поднимался над зданием метров на десять. Внизу экрана было написано, что это «Речной кораблик». У Тони там работало немало знакомых. Из окон гостиницы вырывались клубы черного дыма.

Валентайн беспомощно плюхнулся в кресло.

— Ты где там? — спросила соседка.

Он и забыл, что прижимал трубку плечом к уху.

— Тут.

— Смотришь?

— Угу, — пробубнил Валентайн.

— Я подумала, что тебе надо это увидеть. Кажется, ты говорил, что у тебя там есть друзья.

На экране появилась стена гостиницы — вид с вертолета. Камера наехала на лысого тучного человека, стоявшего на балконе. Он перелезал через перила, а вокруг него бушевало пламя. Мужчина перекрестился и посмотрел прямо в объектив. Режиссер дал его лицо крупным планом.

— Да что же вы показываете?! — возмутился Валентайн.

Человек на балконе колебался. В его глазах мелькало бесстрашие, которое нечасто встретишь. Взгляд того, кто смирился с судьбой. Он открыл рот.

— Я жалею лишь о том, что не могу умереть за свою страну дважды,[188] — прокричал он в камеру.

И прыгнул.

3

Макс Дункан, двадцативосьмилетний дилер блэкджека, наблюдал, как подоспевшие пожарные машины тормозят у казино «Ручной кораблик» через дорогу. Их становилось все больше, потом появилось множество воющих полицейских машин. «Эта дыра, видать, загорелась», — заключил Дункан.

Максу хотелось подойти к окну и разглядеть происходящее получше, но по правилам казино ему запрещалось покидать стол. В казиношных кругах ходила байка о том, как один дилер бросился помочь человеку, которому стало плохо с сердцем, и его тут же уволили.

Питбосс[189] пронесся мимо Макса. Это был крепкий орешек по имени Гарри. Ежедневно перед сменой Гарри собирал дилеров в раздевалке и писал на доске крупными буквами одно-единственное слово: ВЫИГРАТЬ.

Через минуту Гарри вернулся с каменным лицом. Макс попытался привлечь его внимание.

— Гарри, что там?

— Игрой занимайся, — бросил ему Гарри.

И прозвучало это как угроза. У него любое слово так звучало. Макс посмотрел на старушку за своим столом. Хелен, бухгалтер на пенсии. Она выиграла первую ставку несколько часов назад и никак не могла это забыть.

— Делайте ваши ставки, — объявил Макс. — Вы же знаете пословицу. Не заплатишь — не выиграешь.

— И не проиграешь, — разозлилась Хелен. После одного удачного кона карты не шли, но она держалась и даже сравняла счет.

Хелен положила зеленую фишку на двадцать пять долларов в круг для ставок.

— Будь зайкой, — сказала она, пока Макс раздавал.

Две ее карты в сумме дали шестнадцать очков. Хелен досталась «пьяница», худшая комбинация. Она шлепнула ладонью по столу.

— Ну-ну, — остановил ее Макс. — Пощадите мебель.

Мимо казино промелькнуло еще несколько пожарных машин. Кто-то открыл входную дверь. Вой сирен заполнил зал, точно хор вопящих котов. Девушка-кассирша прошла мимо стола, Макс поймал ее взгляд.

— Что там творится? — вполголоса спросил он.

— В «Кораблике» пожар.

— Сильный?

— Люди с балконов прыгают.

— Господи! — пробормотал Макс едва слышно.

— Раздавай, — велела Хелен.

Макс посмотрел на нее. Она слышала все, что сказала кассирша.

— Ну что вы, — возмутился он. — Проявите хоть каплю сочувствия. Через дорогу от вас люди гибнут.

— И неудивительно, — громко произнесла Хелен. — Владельцы очень спешили с шиком открыть казино. Сколько пальм загубили, чтобы эту махину построить. Раздавай уже.

Макс положил перед ней четвертку, доведя сумму до двадцати.

— Ну что, так трудно было? — хихикнула она, моментально выходя из подавленного состояния.

Хелен начала вечер с пятьюстами долларами, потом у нее осталось двадцать, и теперь она немного выиграла. Макс хотел посоветовать ей вернуться домой, но правила это запрещали. Он молча смотрел, как старушка подвигает все свои фишки в круг ставок.

— Ну, поехали.

На этом столе предел ставки был пятьсот долларов. Макс позвал питбосса.

— Дама желает сделать императорскую ставку, — пояснил он подошедшему Гарри.

— Она счетчик?

— Нет.

— Так не мешай.

Остальные столы блэкджека пустели. Игроки прилипали к окнам или выходили на улицу поглазеть на пожар. Хелен не обращала на них внимания. Ее взгляд был прикован к пластиковому шузу, словно бы следующая карта, готовая выпасть из него, таила в себе тайну мироздания.

Макс разыграл кон. Обоим вышло по двадцать очков. Ничья. Ему казалось грехом играть, когда люди гибнут. Но у Хелен был свой взгляд на вещи. Второй час подряд она жевала жвачку, как корова на пастбище.

Макс разыграл еще один кон. На этот раз у Хелен получилось двадцать очков, а у него шестнадцать. Он вытащил карту и резко перевернул ее. Пятерка. Старушка заскрежетала зубами и выругалась.

— Вечно так, — пробубнила она, пока Макс сгребал ее фишки.

Проиграв все, Хелен поднялась, чтобы уйти. В казино вошел тучный мужчина, встал за ней и галантно выдвинул ее стул. Хелен поблагодарила, а потом присвистнула. Макс проследил ее взгляд. Вошедший был до нитки вымокшим, на плечах и лысеющей макушке посверкивали осколки стекла.

— А где ваши ботинки? — спросила Хелен.

— Потерял.

Он сел на ее стул и придвинулся вплотную к столу. Хелен встала рядом, чтобы посмотреть, что он будет делать дальше. Порывшись в карманах, мокрый выругался. Бумажника не было. Сняв с запястья часы, он бросил их на сукно стола и подвинул к Максу.

— Сколько за них дадите?

— Прошу прощения, сэр, но правила нашего казино запрещают мне выдавать фишки под залог.

— Тебе не говорили, что ты лопочешь, как робот? — бросил мокрый и повернулся к старушке. — Ну а вы как? Я за них восемь сотен отвалил.

Хелен осмотрела часы и вернула их на стол.

— Не ходят. Вы, что ли, напротив были?

Мокрый уставился на разбитый циферблат своего «Мовадо».

— Ну да.

— Вы в бассейн прыгнули?

Он указал на часы. Стрелки застыли на 12.05. Старушка кивнула, все моментально поняв.

— Я прыгнул, пробил стеклянную крышу спа-салона и плюхнулся на матрасы в бассейне. Они смягчили удар. Вылез из воды, смотрю — а ботинки тю-тю.

Хелен присела рядом с ним.

— А как вас зовут?

— Рики Смит.

— Удачный день у вас, да, Рики?

— Это точно. Я сегодня двадцать тысяч выиграл.

— Двадцать! А во что?

— В блэкджек.

Старушка посмотрела ему в глаза. Они поняли друг друга без слов. Достав кошелек из сумочки, она вытащила двадцатку, спрятанную за фотографией кошки.

— Когда я была девочкой, мать заставляла меня носить с собой двадцатку в укромном месте. Я думала: что за глупость. А потом один парнишка попытался изнасиловать меня на свидании. Я убежала и поймала такси. И знаете что?

— Что? — спросил Рики.

— Таксист взял с меня ровно двадцать долларов. — Она бросила потертую купюру на стол и подвинула ее к Максу. — Фишек, пожалуйста.

Макс взял купюру, выкрикнул «меняю двадцать» и пропихнул ее в ящик для наличных специальной палкой. Потом он взял со стойки четыре красные фишки по пять долларов и подвинул к Рики.

— Удачи, сэр.

Рики двигал пальцем кучку фишек, глядя на Хелен. Она моргнула три раза, словно у нее начался нервный тик. Рики улыбнулся ей, положил фишки в круг ставок и пристально посмотрел на дилера.

— Начнем?

4

Через два дня после страшного пожара в «Речном кораблике» Билл Хиггинс, глава Комиссии по игорному бизнесу штата Невада и один из ближайших друзей Валентайна, позвонил из международного аэропорта города Тампа. Он только что прилетел из Лас-Вегаса и хотел поговорить.

— По делам приехал? — спросил Валентайн.

— Боюсь, что так.

Таксист высадил Билла у дома Валентайна через полчаса. Билл был облачен в мрачный черный костюм, но на трость уже не опирался, а на его щеках играл здоровый румянец. Четырьмя месяцами ранее один бандит прострелил ему ногу. Выздоровление шло медленно, но уверенно. Принадлежа к племени навахо, Билл скрывал эмоции в самой глубине сердца.

Валентайн пожал ему руку, провел в гостиную и принес из кухни две диетические колы.

— Ну, как она, жизнь-то?

— Хреново, — ответил Билл, ослабив галстук. Он сделал большой глоток, потом продолжил: — Слушай, ты меня на эту гадость подсадил. Я по три банки в день выпиваю.

— Извини.

— А где Мейбл? Я с ней столько по телефону общаюсь, а живьем не видел.

— У нее выходной. Она много работала в субботу и воскресенье. И я решил, что надо дать ей передохнуть, а то уволится еще.

Валентайн заметил, что Билл пристально изучает гостиную. Повсюду высились горы пленок видеонаблюдения из разных казино. К каждой кассете была приклеена бумажка от начальника службы безопасности с описанием мошенничества. Такие записки всегда приходили вместе с чеком. Билл восхищенно присвистнул.

— Дела идут неплохо.

— Поднимаемся помаленьку. У тебя как?

Билл осушил банку и вытер губы рукавом.

— Вшиво. Я в такую заваруху вляпался. Вынужден просить тебя об одолжении.

— Буду рад.

— А ты не спеши. Сначала выслушай.

Валентайн уселся в любимое кресло и вытянул ноги. Какой-то юнец так отделал его накануне в спортзале, что утром он проснулся, чувствуя себя одноногим стариком, поучаствовавшим в чемпионате по пинкам в зад.

— Я слушаю.

— Уверен, ты следишь за историей Рики Смита в газетах.

Он кивнул. Рики Смит стал сенсацией, свалившейся на средства массовой информации как снег на голову. Прыгнув с балкона горящей гостиницы в бассейн, он вальяжно продефилировал в казино «Монетный двор» через дорогу, занял двадцать долларов у пенсионерки и выиграл на блэкджеке двести тысяч. Потом он отправился к рулетке и взял четверть миллиона. И еще триста тысяч на столе крэпса.[190] Смит закончил вечер за покером с легендарным Тексом Снайдером по кличке «Без тормозов», которого раздел до нитки. Даже по стандартам Лас-Вегаса это было невероятно. И газеты окрестили его самым везучим в мире.

— Тем вечером мне позвонил владелец «Монетного двора», — продолжал Билл. — У него в кассе не хватало наличных, чтобы расплатиться с Рики. Тот согласился вернуться утром за своими деньгами. Владелец решил не тратить времени даром и попросил проверить его по всем статьям.

— На случай, если он мухлевал, — вставил Валентайн.

— Именно.

— И что?

— Рики Смит чист как младенец. Никаких приводов и судимостей. Я подключил компанию, торгующую по кредиткам, чтобы просмотреть его данные. Он живет в городке Слиппери-Рок в Северной Каролине. С января он уже четвертый раз в Лас-Вегасе. Каждый раз останавливался в «Речном кораблике». Вот все, что у меня есть. Четыре поездки за прошедший год.

Я взял в «Монетном дворе» пленки видеонаблюдения, на которых засняты его победы. Смотрел битых три часа. На вид все нормально. Он садится, ставит и выигрывает. Никакого мошенничества. Выглядит так, как будто ему просто-напросто повезло.

От нечего делать я решил прошвырнуться по казино, посмотреть, не играл ли он еще где раньше. Оказалось — играл. В блэкджек в «Белладжио» два месяца назад. И знаешь что? Они распознали в нем счетчика карт.

— Они его выставили без права входа?

Билл покачал головой.

— Он проигрывал, так что они его не тронули. Но завели на него досье, на случай, если захочет вернуться.

Валентайн бросил пустую банку из-под колы в мусорную корзину.

— Ну, ясно. Ты посмотрел пленки из «Монетного двора» другими глазами.

— Вот именно. — Билл подался вперед. — И я уловил разницу. Играя в «Монетном дворе», он карт не считал. По сути он и «основной стратегии» не придерживался. Играл как лох и при этом выигрывал каждый кон.

— Каждый кон? Ни разу не продул?

— Ни разу.

«Основную стратегию», оптимальный способ играть в блэкджек, придумал математик Эдвард Торп. Счетчики карт знали ее как свои пять пальцев и никогда не отступали от нее ни на шаг. Чтобы Рики перестал пользоваться «основной стратегией»? Невероятно!

— Я позвонил владельцу «Монетного двора» и поделился находками, — рассказывал Билл. — Сказал, что мне все это кажется подозрительным и должно быть какое-то объяснение.

— Прыжок из горящей гостиницы, — догадался Валентайн.

— Ну конечно. Рики Смит находился в состоянии шока, поэтому вел себя необычно. — Билл умолк и уставился на протертый кусок ковра у себя под ногами.

— Этот ковер у тебя и в Атлантик-Сити лежал, да?

— Да.

Переехав в Палм-Харбор, Валентайн не купил ни одной вещи, кроме телевизора с большим экраном. И то только потому, что старый упал во время грозы. Тратами занималась жена, а не он.

— По-моему, это я дыру протер, — предположил Билл. — Короче, владелец «Монетного» велел не выдавать выигрыш Рики Смиту. По закону они могут провести расследование, если подозревают мошенничество.

— Глупо, — резюмировал Валентайн.

— А то я сам не знаю. Адвокаты Рики Смита подали заявление против «Монетного» вчера. Все казино города стоят на ушах от страха. Боятся, что газеты им устроят веселую жизнь. Меня вчера на ковер вызывали.

— А ты тут при чем?

— Владелец «Монетного» сказал, что принял решение на основе моих рекомендаций. О том, что Рики мог быть в шоковом состоянии, он умолчал.

— Очень удобно.

— Мне нужна твоя помощь. Интуиция подсказывает мне, что нечестно он выигрывал. Рики рассказал одной газете, что, кроме блэкджека, ни в одну казиношную игру не играл раньше. Но ведь выиграл как-то.

— Новичкам везет. Ты же знаешь.

— Я так и сказал. Но я хочу, чтобы ты объяснил мне, что именно он делает.

Валентайн был знаком с Биллом очень давно и считал его одним из лучших своих друзей. Он полагал, что готов на все, чтобы выручить его. Но здесь речь шла о Лас-Вегасе, единственном городе Америки, где мерзавцы разгуливают в дорогущих шелковых костюмах и подставляют других, потому что им так удобно.

— Боюсь, я не смогу помочь тебе, Билл.


Билл не разозлился и не выразил особого удивления. Он вышел из дома, чтобы позвонить по мобильному. Палм-Харбор не изобиловал антеннами сотовых операторов, так что прием был неустойчивый. И Валентайн считал это, наряду с прекрасной погодой, одним из величайших преимуществ своего района. Билл вернулся в гостиную, качая головой.

— Не ловит. Можно, с твоего позвоню?

— Пожалуйста.

Билл ушел в кабинет. Валентайн решил, что он звонит владельцу казино, чтобы описать ситуацию. По заведенному порядку казино Лас-Вегаса оповещали другие игорные заведения в стране о шулерах и счетчиках, которых им удалось засечь в своих стенах. Полтора месяца назад они разослали уведомление о том, что сын Валентайна, Джерри, стал персоной нон грата. В результате Джерри уволился из фирмы отца и остался без работы.

В ответ Валентайн отказался впредь работать на казино Лас-Вегаса. Джерри, конечно, не ангел, но и статуса прокаженного не заслуживает. Чтобы восполнить недостаток заказов, Валентайн стал сотрудничать с казино Европы и Дальнего Востока. Разница во времени, безусловно, мешает. Но, как любила говорить его мать, деньги везде зеленые.

Взяв пульт, Валентайн включил видеомагнитофон. На экране появился японец, играющий в роскошном казино Новой Зеландии. Японец ставил по несколько сотен за кон в крэпс. Потом ни с того ни с сего поставил пять тысяч и выиграл. До неприличия подозрительно.

Валентайн разыскал письмо от директора казино и перечитал его. По словам директора, играя, японец всегда один раз ставил пять тысяч. Причем в то время, когда кости кидал другой игрок. И всегда срывал банк.

Валентайн перемотал пленку и снова нажал «воспроизведение». Теперь он следил за тем, как японец делает ставки. Вместо фишек он выкладывал старые добрые наличные. Когда кости взлетели в воздух, японец наклонился над столом, чтобы поставить «на поле». То есть, если выпадет 2, 3, 4, 9, 10, 11 или 12, японец победил. Но бросавший оказался слишком проворным и рявкнул на японца, чтобы тот был аккуратнее. Японец отшатнулся, так и не выпустив свои купюры из рук, и посмотрел на дилера, управлявшего игрой. Банкующий кивнул, приняв ставку. Валентайн почувствовал, как губы сами собой расплываются в улыбке. Старая как мир афера. У японца среди купюр есть сложенная. Крупные купюры сложены пополам, что дает ему две ставки. Если бросающий забирает ставку «на поле», японец роняет все свои деньги на стол. Если бросающий проигрывает, японец прячет большие купюры в левой руке, а раскрытые кладет на стол правой. Когда Билл вышел из кабинета, Валентайн выключил видеомагнитофон.

— Там на фотографиях на столе — это твоя внучка?

— Она. Ее зовут Лоис.

— Настоящая красавица. — Билл устроился на диване и откашлялся. — Я только что приватно поговорил с главными акулами Стрипа. Хотят предложить тебе сделку.

— Надеюсь, ты послал их к черту.

— Сделка выгодная.

— Мне неинтересно. — Билл нахмурился. Он не часто демонстрировал свои эмоции, и Валентайн догадался, что разговор был не из приятных. — Понятно. Они пригрозили тебе увольнением, если я не вступлю в игру. — Билл мрачно кивнул. — Думаешь, они способны?

— Конечно, способны.

— Когда тебе на пенсию?

— В будущем году.

— И увольнение подпортит тебе пенсию, да?

— Слегка.

Валентайн бросил пульт на стол рядом с креслом. Но промахнулся. Пульт грохнулся об пол и раскололся. Батарейки закатились под диван. Всем известно, что мафию выжили из Лас-Вегаса много лет назад. Но мало кто знает, что люди, занявшие ее место, не менее жестоки. Вся разница в том, что у них есть дипломы магистров делового администрирования Гарвардской школы бизнеса.

— Ну, что они там предлагают? — спросил Валентайн.

5

— Берегись!

Валентайн вдавил педаль тормоза в пол, чтобы не сбить босого в рваных джинсах, лавировавшего между машинами. День клонился к вечеру, и единственная полоса Дюваль-стрит в Ки-Уэст замерла в пробке. Крыши машин сверкали в ярких лучах солнца, вдалеке рокотал гром. На дороге сновали мальчишки, продающие газеты, цветочницы и энергичный парень, предлагавший лотерейные билеты, свернутые в рулон наподобие туалетной бумаги.

Босой остановился перед машиной Валентайна. Он сжимал в кулаке бутылку минералки. Валентайн весь подобрался, опасаясь, что сейчас она полетит в его ветровое стекло. Но босой вытащил зажигалку, выдохнул и щелкнул ею. Оранжевый огненный шар вырвался из его рта. Босой хотел повторить фокус, но Валентайн достал бумажник и поманил его к себе.

— На вот, — воскликнул он, вложив ему в ладонь пять долларов. — И проваливай, пока нас всех тут не подпалил!

Босой потрусил прочь, едва увернувшись от мотоцикла, петлявшего по дороге. Валентайн слегка надавил на газ, машина прокатилась несколько метров, и движение снова остановилось. Он убил целый день на поездку из Палм-Харбор в Ки-Уэст и теперь любовался солнцем, качающимся на верхушках пальм.

В окно постучала цветочница-кубинка. На ломаном английском предложила цветы на все случаи жизни: для именинников, юных любовниц, даже подозрительных жен. Впервые за день Валентайн улыбнулся.

— Я ищу «Корал-Хаус». Он где-то рядом с Дюваль, да?

Она махнула в сторону следующего квартала. Указатель закрывала растяжка с рекламой фестиваля, который начинался через день. Помятый автобус «Фольксваген» вклинился перед ним. Крышка капота у него была снята, чтобы мотор не перегревался.

— В конец улица, — крикнула цветочница. — За заросли гибискуса. Там «Корал-Хаус».

— Gracias, señorita.[191]

— Цветов не хотите купить?

Валентайн покачал головой.

— Может быть, есть женщина, который вам тайно нравится.

Поток машин наконец двинулся с места. Валентайн нахмурился и нажал на газ.


Валентайн подарил Джерри и его жене неделю отдыха в «Корал-Хаус». Анафему казино Лас-Вегаса они оба перенесли тяжело. Пока Иоланда сидела с ребенком, Джерри оставался единственным добытчиком. Потеряв работу, он оказался в весьма затруднительном положении. Ему было тридцать шесть лет, и всю жизнь он зарабатывал, неизменно нарушая закон. Не считая того, что держал бар, который служил прикрытием для букмекерства.

Идя по дорожке, Валентайн с радостью отметил, что выбрал приятное место. Старый двухэтажный дом в викторианском стиле с верандой по всему периметру и видавшими виды креслами-качалками. Стойка администратора примостилась сразу за входной дверью. За ней сидел аккуратный человечек. Он пил травяной чай и вел подсчеты в чековой книжке.

— Добрый день, — приветствовал Тони администратор, подняв глаза.

— Здравствуйте.

— А вы… господин Валентайн?

Странно, этого человека ему арестовывать не доводилось.

— Совершенно верно. Откуда вы знаете?

— Вы с сыном похожи как две капли воды. Они наверху. В седьмом номере.

Валентайн поблагодарил и вскарабкался по винтовой лестнице на второй этаж, притормозив на полпути, чтобы полюбоваться развешанными по стенам черно-белыми фотографиями старого Ки-Уэста. С нескольких на него смотрел седой загорелый Эрнест Хемингуэй. Как-то приехав сюда на экскурсию, Валентайн зашел в дом Хемингуэя. Уютно и никакой мишуры — дом произвел на него сильное впечатление.

Седьмой номер оказался в самом конце коридора. Он легонько постучал. Ответил голос его сына:

— Не заперто.

Валентайн открыл дверь и вошел. Джерри стоял, склонившись над кроватью, и пытался поменять подгузник двухмесячной дочке. Девочка брыкалась и громко выражала свое недовольство. Джерри был на грани нервного срыва.

— Дай покажу, как это делается, — сказал Валентайн.


Назвать девочку в честь умершей жены Валентайна предложила Иоланда. Джерри все время твердил, что его жена — экстрасенс, и в этом случае оказался прав. Малышка пошла в бабушку: нежное фарфоровое личико, черные волосы и пухлые губки. Держа ее на руках, Валентайн всякий раз ловил себя на том, что безгранично счастлив и в то же время невероятно печален. Он пощекотал внучкины пяточки, чтобы она перестала плакать, и поменял подгузник. Джерри поднял ее.

— Дедуля у нас классный, да?

— Я подгузник поменял, мне и на руках ее держать, — заметил Валентайн.

— Конечно, конечно. Только пообещай, что не укусишь ее.

— Очень смешно.

Джерри передал дочку Валентайну.

— Так что у тебя там? Ты по телефону такой был — я думал, ты в лотерею выиграл, но потом вспомнил, что ты азартные игры не уважаешь.

Валентайн прижал девочку к груди. И понял, что внуки — самое великое изобретение на свете. Одно удовольствие — и никакой головной боли.

— Вчера мне представилась уникальная возможность. И тебя это тоже касается.

— Ну, я весь внимание.

Из ванной вышла Иоланда и поцеловала свекра в щеку. На ней были белые шорты и мужская рубашка. Выглядела она ослепительно. Его сыну повезло жениться на удивительной девушке. Она была врачом. Но главное — она мирилась с глупостями Джерри, что в глазах Валентайна делало ее святой.

— Еще раз спасибо за этот отдых, — прощебетала Иоланда.

— Да, пап, — подхватил Джерри. — Спасибо.

Валентайн передал девочку Иоланде.

— Мне надо с сыном поговорить. Ты не будешь против, если мы исчезнем ненадолго?

Она взглянула на Джерри. Отпуск явно пошел им на пользу, и в глазах Джерри блеснули озорные огоньки.

— Только не задерживайтесь.


Джерри всегда любил зрелища. Поэтому Валентайн не удивился, когда они очутились на пирсе в конце Дюваль-стрит, где в лучах заходящего солнца выступали уличные артисты. Тут были жонглеры, музыканты и гибкая акробатка, испещренная татуировками на библейские сюжеты. Но внимание зрителей было приковано к тощему пареньку с четырьмя дрессированными кошками. Все они были рыжими и худыми, как их хозяин. Кошки прыгали через обруч и звонили в колокольчики, за что получали награду: крошечный кусочек мяса. Казалось, что они вот-вот упадут бездыханными, и Валентайну захотелось купить им еды, но он сдержался и бросил десять долларов в шляпу дрессировщика.

— Ты такой доверчивый, — сказал Джерри, когда они пошли дальше.

— Да?

— Этот парень разъезжает на «Мерсе».

— А почему он такой худющий?

— Фишка такая. Люди его жалеют. И его кошек тоже. А он зашибает будь здоров.

Смеркалось. Толпа рассеивалась. Валентайн и Джерри остались на пирсе одни. Они уплетали шоколадное мороженое, купленное в палатке. Джерри откусил кончик рожка и высасывал мороженое через получившееся отверстие.

— Не хочешь вернуться и снова работать на меня? — спросил Валентайн.

Джерри дернулся, белая капля поползла по его подбородку.

— Ты серьезно?

— Нет, я убил целый день на дорогу, просто чтобы пошутить.

Джерри вытер подбородок салфеткой.

— Ты договорился с этими типами из Лас-Вегаса?

Валентайн кивнул. Билл Хиггинс предложил ему простую сделку. Валентайн берется за дело Рики Смита, и владельцы казино вычеркнут Джерри из черного списка да еще выплатят Тони гонорар, которого он до сих пор не получал. Валентайн, конечно, был оскорблен, но не настолько, чтобы отказаться от такого предложения. Джерри выбросил свой рожок в океан и обнял отца.

— Пап, ты мой спаситель.


Закатное солнце окрасило горизонт розовым. По небу были раскиданы оранжевые клочки облаков, точно куски порванного плаката. Валентайн и Джерри направились обратно к «Корал-Хаус». Ки-Уэст давно уже неофициально вышел из Соединенных Штатов. Флаги Республики Конк[192] висели на каждом дереве и в каждой витрине.

Фонари мерцали в квартале от гостиницы. Валентайн притормозил на углу, чтобы посмотреть на рикшу с двумя подвыпившими туристами.

— Сделка такая, — сказал он, когда рикша исчез из вида. — Тебе нужно съездить в Галфпорт, штат Миссисипи, и поговорить с игроком в покер по имени Текс Снайдер.

— С Тексом Снайдером «Без тормозов»?

— Точно. Ты с ним знаком?

— По телевизору видел. Он дважды выиграл ежегодный чемпионат по покеру. Считается одним из лучших ныне живущих спецов по техасскому холдему.[193] А он каким боком сюда?

Валентайн вытащил из кармана пачку никотиновой жвачки и бросил одну подушечку в рот. Сорок пять дней без сигарет — и еще никого не убил. Никотин начал проникать в кровь, и он почувствовал, что расслабляется.

— Уверен, ты слышал про человека, который выиграл миллион баксов в «Монетном дворе» на прошлой неделе.

— Рики Смит, его теперь все называют господином Счастливчиком.

— Он самый. Билл Хиггинс из Комиссии по игорному бизнесу Невады полагает, что он мог мухлевать.

— Да ну! И как?

— Не знаю.

— То есть ты не думаешь, что он мухлевал?

Валентайн пожал плечами.

— Я уже раз десять просмотрел запись его игры в «Монетном». Никакого мухлежа не вижу. Да, играет он странновато — какие-то дикие ставки делает и явно плюет на то, что шансы не в его пользу. Но он же выпрыгнул из горящего здания. Так что адекватного поведения ожидать не приходится.

— А при чем тут Текс Снайдер?

— Рики Смит разделал Снайдера под орех. У Снайдера было достаточно времени подумать об этом. Я хочу, чтобы ты его прощупал и выяснил, не считает ли он, что его обманули.

— А что Снайдер делает в Галфпорте? В покерном турнире участвует?

— Тыпросто телепат.

— Да он не станет со мной разговаривать.

— Очаруй его.

Мимо пролетел комар размером с птицу.

— Извини, если это прозвучит грубо, — сказал Джерри, — но чем ты займешься, пока я смотаюсь в Галфпорт?

Валентайн отправил в рот еще одну гадкую на вкус подушечку. «Извини, если это прозвучит грубо». Ну и ну! Что-то новенькое в лексиконе Джерри. Неужели Иоланда заставила его закончить школу и занялась его манерами? Валентайн окинул сына взглядом. Отвратительной серьги в ухе больше нет. И рубашка отглаженная. Да, это точно, Иоланда постаралась.

— Я поеду в один городишко в Северной Каролине, называется Слиппери-Рок. Родной город Рики. Копну там слегка, может, чего нарою.

— Надеюсь, ничего.

— Почему?

— Не хотелось бы думать, что Рики Смит мошенник.

Валентайн энергично жевал жвачку. Он понял, что́ имел в виду его сын. Рики Смит надул саму смерть. А потом пошел и переиграл фортуну. Люди готовы слушать такие истории бесконечно. Валентайн надеялся, что поездка в Слиппери-Рок не лишит Рики героического ореола.

6

Как обычно бывает с маленькими городками, Слиппери-Рок был очень милым. Симпатичные кирпичные дома в центре построили еще в начале XIX века. И многими магазинами и ресторанчиками владели не безликие корпорации, а простые люди. На Главной улице располагались старомодное кафе-мороженое, фермерский рынок, открытый по выходным, и кинотеатр с электроорга́ном. Жило здесь девять тысяч душ, работавших не покладая рук. Все знали всех.

Рики Смит, став знаменитостью, уже не мог просто так выйти за хлебом или газетой — его обязательно кто-нибудь останавливал. Странное ощущение, когда тебя узнают после стольких лет пренебрежения. В глазах соседей он замечал целый спектр чувств: радость, зависть, а у некоторых его одноклассников — даже тихое отчаяние. И каждый считал своим долгом задать один и тот же идиотский вопрос.

— Будешь судиться с «Монетным двором» за свой выигрыш?

— Наверное, — отвечал Рики.

— Надеешься выиграть суд?

— Конечно.

— А чего с деньгами делать будешь, когда получишь?

— Стану правителем мира.

По большому счету, никого не касается, что он сделает со своими деньгами. Но соседям не втолкуешь — они полагали, что это и их деньги, ведь они живут в одном городе. И готовы потратить их совместно с ним при первой же возможности.


Выигранного в «Монетном дворе» миллиона Рики еще не получил, но это не остановило его покупательского зуда. Ему везде отпускали в кредит. Продавец в автосалоне Муди встретил его с распростертыми объятиями.

Муди был единственным дилером «Лексуса» в округе, и дела у него шли неплохо. Рики обошел стоянку и быстро остановил свой выбор на серебристом «Лексусе LS430», четырехдверном седане. Именно так он хотел обставить свое появление. Эта машина кричала о его приезде.

Выезжая со стоянки салона, Рики дал по газам, и, получив дозу топлива, восьмицилиндровое чудище под капотом приглушенно зарычало. Он вырулил на шоссе. И вскоре холмистые угодья Слиппери-Рока и поля с перелесками уже проносились мимо словно в ускоренном кино.

Рики приплатил за CD-плеер с автоматической сменой дисков и теперь прыгал с песни на песню пиратской копии альбома Стиви Рея Вона.[194] Визжащая гитара Вона разрывала сердце Рики на куски, сколько бы он ее ни слушал. Блюз он полюбил уже после развода. И теперь наслаждался им каждый день. Его внимание привлекла одинокая жалкая фигура на обочине. Рики притормозил.

Это был Роланд Пью. Лет десять назад по нему сохли все девчонки в городе. Он вел под уздцы старый ржавый велосипед со спущенной шиной. Подростком Рики часто сидел с маленьким Роландом и всегда относился к нему с симпатией. Он нажал на кнопку, и стекло рядом с передним сиденьем пассажира поплыло вниз.

— Салют, Ролс, — крикнул Рики. — Что с твоей тачкой?

Роланд устало покачал головой, скорбя над очередной тоскливой главой книги своей жизни.

— Да какая разница?

— Только не говори, что ты ее добил.

— Хуже.

— А что может быть хуже?

— Не могу ее найти.

— Садись. Подвезу.

Рики не видел Роланда около месяца, и тот разительно изменился. Хвост, густые рыжие усы и пиратское кольцо в ухе пропали. Самой популярной темой для пересудов в Слиппери-Роке в последние дни была история с Роландом и Уэнелл Бэкон, кассиршей местного магазина «Пиггли-Уиггли». Уэнелл залетела и решила рожать. Отчего Роланд выпил столько бурбона, что чуть не впал в коматозное состояние. Очнувшись через пару дней в доме своего дяди, он увидел, что его остригли и побрили.

Алюминиевый велосипед легко сложился и поместился в багажник. Роланд устроился на переднем сиденье и принялся щупать обивку.

— Можно спросить, сколько ты отвалил за эту красотку? — спросил он, когда они проехали несколько миль.

— Семьдесят тысяч. Полный набор.

— Господи! Ты что, в лотерею выиграл?

«Ты где был, балбес?» — чуть не вырвалось у Рики. Но он и так знал, где был Роланд: отсыпался у дяди после запоя. Семейство Роланда грамотой не владело, посему новости редко достигали их мирка, если вообще достигали. Рики поведал ему о том, что произошло в Лас-Вегасе. Роланд присвистнул сквозь сжатые зубы.

— Ну уж давно пора кому-нибудь из наших засветиться, — сказал он. — А про мои новости ты, небось, слышал.

В его голосе звучали нотки иронии. Рики кивнул. Когда Роланд учился в выпускном классе, его отец скоропостижно скончался. С той поры парень пошел по наклонной.

— Знаешь, что меня бесит?

— Что?

— Что я не могу обеспечить своего ребенка. У меня уже целых два года работы нет.

Рики смотрел на дорогу. Ему хотелось сказать: «Я тебе помогу». Но люди постоянно говорили это Роланду. Только годы шли, а Роланд, несмотря на помощь, не менялся. Да и не нужна была ему помощь — скорее он нуждался в передышке. Чтобы восстановить веру в человечество. Роланд стал напевать любимую песенку Уоррена Зевона[195] «Роланд Томпсон, безголовый пулеметчик», заглушив коронный аккорд Стиви Рея, рвущего свои шесть струн на фоне ритмичного аккомпанемента. Не будь это Роланд, Рики велел бы ему заткнуться.

Впереди маячил круглосуточный магазин. На стоянке толпились шумные старшеклассники. Рики припарковался у входа и оставил мотор включенным. За прилавком стоял одноклассник Рики, Барри Кларксон. Он посмотрел на «Лексус», потом на Рики и отвернулся к покупателю.

Подростки на стоянке брызгали друг на друга шипучкой. Глядя на них, Рики вспомнил себя и своих друзей двадцать лет назад, когда мир еще не рухнул всей своей оглушительной махиной ему на плечи.

Он покосился на Роланда. Тот продолжал щупать обивку. С тех пор как его отец сыграл в ящик, у Роланда все пошло наперекосяк. Он не заслужил тех карт, что сдала ему судьба. Рики коснулся его локтя. Роланд поднял на него свои тоскливые глаза.

— Мне вчера приснился дикий сон, — сказал Рики. — Еду я значит. И подбираю автостопщика, твоих лет примерно. Приятный такой парень. Подъезжаем мы к городу. А он говорит, что хочет закурить. Я останавливаюсь у магазина. Он вылезает и говорит: «Хочешь чего?» А я подумал и отвечаю: «У меня в кармане десять долларов, боюсь, дыру прожгут. Притащи десять лотерейных билетов. Если сорвем куш, поделим поровну».

— Типа вы партнеры?

— Ну да. — Рики вынул бумажник, вытащил из него хрусткую двадцатку и помахал ею перед уставшими глазами Роланда. — И знаешь, что было дальше?

— Ты… выиграл?

— Ага.

— Сколько?

— Пятьдесят тысяч.

На лице Роланда появилось выражение, чем-то напоминавшее счастье. Рики сунул купюру в руку приятеля. Тот выскользнул из машины и равнодушно побрел к магазину. Роланд мог бы написать книгу о том, как сохранять невозмутимость, — это был его главный талант.

Рядом с «Лексусом» затормозила другая машина. Старушка с голубыми волосами, сидевшая за рулем, глянула на него ожесточенно. Мисс Экс два года подряд учила его математике в старших классах, ставила ему тройки с минусом, испортила всю юность и продолжала портить ее другим детям. Узнав его, она подошла к «Лексусу» и постучала в окно. Ничего приятного мисс Экс сказать не могла, поэтому Рики прибавил звука. Из восьми колонок Стиви Рей завопил во весь голос свою апокалипсическую версию песни Джимми Хендрикса «Дитя вуду».

— Господин Счастливчик, чтоб тебя, — кричала она с той стороны стекла.

Рики показал ей язык.

Потрясая кулачком, мисс Экс удалилась и скрылась в магазине. Его везение явно было ей поперек горла. Через несколько минут Роланд вышел и сел в машину. В руке он держал веер из десяти билетов «Быстрой шестерки».

— Поделим выигрыш, — напомнил он.

— Само собой, — подтвердил Рики. В глазах Роланда мелькнула неуверенность. — Хочешь, забьемся?

— Нет. Просто хотел проверить.

Рики учуял, что от Роланда несет пивом, и заметил открытую банку, торчащую из кармана его джинсовой куртки. Он ткнул в нее пальцем. Роланд вытащил пол-литровую банку «Бада».

— Глотни, — предложил он.

Рики отпил и почувствовал, как ледяная пена щекочет горло и растекается в пустом желудке. Он уже неделю не пил пива — пообещал себе завязать, едва вернувшись из Вегаса. Он сделал еще глоток. Такие обещания нарушить — пара пустяков.

— А в твоем сне у кого из нас был выигрышный билет?

Рики пожал плечами.

— Какая разница?

— Я в жизни ничего не выигрывал.

— Хочешь, я выберу?

— Ну сон-то твой был.

Рики вытащил билетик из веера в руке Роланда, интерес которого уже погас. Рики пожалел, что сразу не выписал ему чек. Чтобы он снял квартиру, обеспечил ребенка и вышел из черной полосы. Роланд вытащил монетку из кармана и опустил в ладонь Рики.

— Сотри.

На каждом билете «Быстрой шестерки» двенадцать окошек с защитным слоем. Его надо стереть, если в шести окошках суммы совпадут, выигрыш ваш. Рики не спешил. В первых пяти окошках стояло 50 000 долларов. Он протянул билет Роланду, забрал пивную банку и указал на окошко в левом углу.

— Это.

— Думаешь?

— Точно.

Рики допил пиво и увидел мисс Экс. Выходя из магазина, она обожгла его взглядом. Он опустил стекло.

— Мисс Экс?

Она вставляла ключ в замочную скважину.

— Чего тебе, Рики? — Мисс Экс обернулась.

— Я вас люблю. Честное слово. Всегда любил. Поэтому так плохо учился. Все из-за вас.

Нахмурившись, она села в машину и уехала. Рики шлепнул ладонью по рулю. Пиво подняло его настроение до предела. Роланд насупился, от его невозмутимости не осталось и следа. Его парализовало от волнения. Монетка замерла в руке.

— Ты чего?

— Ну просто… не знаю.

— Хочешь, я сотру?

— Ага, — прошептал Роланд.

Забрав у него билет и монетку, Рики поцарапал окошко в углу. Там стояла сумма: 50 000 долларов. Он показал ее Роланду. Тот осел и зажмурился.

— Я чуть не умер, — выдавил Роланд.

7

Мейбл Страк случалось в жизни видеть странности, особенно в последние два года, когда она стала работать на Тони, который ловит шулеров сотнями. Но ничего более странного, чем предмет, который она держала в руках, ей не попадалось. Шоколадный батончик, стоящий сто тысяч долларов.

Мейбл перебирала почту, сидя за столом Тони. Ее босс отбыл пару часов назад в Слиппери-Рок. А она села за его компьютер и просмотрела десятки электронных писем. Потом принялась за бумажные: срочные в одну кучку, несрочные — в другую. Самое последнее письмо оказалось пухлым. Мейбл надорвала его. На стол упал гигантский батончик «Три мушкетера». К нему прилагалась записка от Рона Шеперда, главы отделения по надзору за игорным бизнесом Канадской королевской конной полиции.

Привет, Тони.

Вот тебе конфетка за 100 000 долларов в твою коллекцию. Владелец магазина во всем сознался, ему светит год за решеткой. Плюс компенсация правительству всех налогов, которые он не выплатил с левых доходов. Я думал, что меня уже ничем не удивить, но это просто шедевр, а не афера. Спасибо, что помог раскусить ее.

Рон.
Мейбл сжала батончик в руке. На нем обнаружилась этикетка с ценой. Один канадский доллар тридцать центов. Курс примерно десять к семи. То есть батончик стоил около одного американского доллара. Отчего же эта конфета подорожала в сто тысяч раз?

Мейбл положила батончик на стол и пристально посмотрела на него. У Тони есть одно любимое выражение: «Быть в курсе». Именно это и отличает толковых людей от невежественных. Мейбл была не в курсе относительно этой дурацкой шоколадки, и это безмерно расстроило ее. Она сняла трубку и позвонила Иоланде, которая занималась уборкой дома. Через десять минут Иоланда стояла в кабинете, прижимая к груди малышку Лоис и читая письмо Рона Шеперда.

— Я думала, вы пошутили, — сказала она, возвращая письмо. — И в чем, по-вашему, хитрость?

— Понятия не имею. И знаешь, что больше всего меня огорчает? Тони и словом не обмолвился, что работает на этого человека.

— Наверное, просто оказал ему услугу. Джерри говорит, он часто так поступает.

Мейбл заскрежетала зубами. Тони попросил ее вести дела в его фирме. И она согласилась, предполагая, что люди должны платить за услуги ее босса. А он раздавал налево и направо бесплатные советы и помогал кому ни попадя.

— Мог бы хоть сказать.

— Вероятно, не хотел вас тревожить. Он считает, вы слишком много работаете.

— Бывает временами. Но это же очень… интересно.

— Так позвоните ему. Он с радостью все объяснит.

Мейбл снова осмотрела батончик. В записке Рона Шеперда говорилось, что продавцу грозила тюрьма. Может, он накрыл батончик полотенцем и сделал вид, что это пистолет? Нет, решила она, тут должна быть какая-то уж очень каверзная хитрость. Иначе Рон Шеперд не обратился бы к Тони. Она подняла взгляд и увидела, что Иоланда держит трубку.

— Хотите, я позвоню ему?

Мейбл покачала головой.

— Не надо. Я сама.

Мобильный Тони был выключен. Мейбл оставила сообщение с просьбой перезвонить. Ее босс прослушивал сообщения от случая к случаю. Так что может пройти несколько часов или даже целый день, прежде чем она добьется от него объяснений.

Иоланде пора было кормить дочку, и Мейбл проводила ее до порога. Когда она закрыла дверь, ее вдруг осенило. В последнее время, если память ей не изменяет, Тони в Канаду не ездил. Стало быть, эту аферу с шоколадкой он разоблачил, сидя в своем любимом кресле. Войдя в гостиную, Мейбл просмотрела груды видеокассет, наваленных по всей комнате. Почерк Тони расшифровать было нелегко — Джерри сравнивал его с почерком Бульвинкля, персонажа мультиков, — поэтому она заглядывала в пояснения тех, кто прислал кассеты.

Мейбл перебрала их все, потом прошлась по ящикам стола и шкафа. Про батончик ничего не нашлось. Это уже начинало раздражать ее. Где-то же должна быть эта чертова кассета.

В кресле лежали блокнот и пульт — главные рабочие инструменты Тони. Ей пришло в голову, что нужная пленка может стоять в видеомагнитофоне. Она включила телевизор и нажала «воспроизведение». На экране появилось изображение лысого босого мужчины. Это был Рики Смит в «Монетном дворе». Мейбл читала в газете о его подвигах, но не ожидала увидеть такое.

Рики играл как одержимый. Одной рукой ставил, другой бросал кости или переворачивал карты. Ни единого движения впустую. Бам-бам-бам! И что самое удивительное — он не проигрывал. Ни разу. Это невозможно. Мейбл медленно опустилась в кресло, не сводя глаз с экрана.


Если верить «Мэпквесту»,[196] Слиппери-Рок в Северной Каролине находился в шестистах шестидесяти милях от дома Валентайна во Флориде и в значительном отдалении от гражданских аэропортов. Поэтому Валентайн поменял масло в своей «Хонде» 1992 года выпуска и вырулил на шоссе.

Он ехал в правом ряду и замечал, как пролетающие мимо водители косятся на него. По «Хонде» было видно, что ей уже немало лет. Темно-синяя краска потускнела. Валентайн подумывал поменять машину. Однако же заводилась она с пол-оборота, а что еще нужно от автомобиля?

Въехав в Северную Каролину, он почувствовал, как щелкает в ушах, и схватил подсказку из «Мэпквест», лежавшую рядом на сиденье. Валентайн всегда жил на равнинной местности и не догадался проверить, на какой высоте стоит город, когда распечатывал карту. Слиппери-Рок располагался в девятистах метрах над уровнем моря. В предгорье Аппалачей. Неудивительно, что он туда так долго добирался.

Тони всматривался в дорогу в поисках заправки. Никотиновая жвачка кончилась час назад, и ему до смерти хотелось курить. Он покрутил ручку радиоприемника, нашел местные новости и душеспасительную проповедь Билли Грэма.[197] В плеере стоял диск Синатры, но его он приберегал для особого случая. И Валентайн решил, что лучший спутник — тишина.

Из размышлений его вывел звонок мобильного. На экране было написано «домашний».

— Еще не тошнит от дороги? — поинтересовалась у него соседка.

— Уже начинает.

— А ведь я предупреждала. Долетел бы до Атланты — и все было бы в порядке.

— Если бы аэропорты меня не бесили, я бы так и сделал.

— Знаю, знаю, они напоминают тебе тюрьмы общего режима, — вспомнила Мейбл. — Слушай, я тут посмотрела пленку с Рики Смитом. И вынуждена согласиться с твоим другом Биллом Хиггинсом. Там что-то нечисто, как ты любишь говорить.

Валентайн выпрямился.

— Думаешь?

— Бьюсь об заклад.

Мейбл редко расходилась с ним во взглядах, особенно по работе. И на этот раз она как будто отчитывала его. Но ответить он не успел.

— Мне кажется, тебе нужно заново рассмотреть это дело, Тони, с чистого листа.

— Да?

— Да. Ты еще злишься на владельцев казино Лас-Вегаса за то, что они так поступили с Джерри. Но обиды нужно выкинуть из головы.

Валентайн сглотнул.

— Ладно.

— И забыть о том, что Рики Смит выпрыгнул из горящего здания, — продолжала Мейбл. — Этот инцидент затуманивает тебе картину его игры. Парень сделал восемьдесят ставок в блэкджеке, крэпсе и на рулетке — и все выиграл. Ни одной не продул.

— Случается, что людям везет, — услышал он свой голос.

Мейбл рассмеялась.

— Не до такой степени.

Валентайн вдруг почувствовал себя идиотом. Мейбл явно заметила что-то на пленке. Накануне поздно ночью, вернувшись из Ки-Уэста, он пересмотрел запись. Ему хотелось спать, и под конец он задремал.

— Что ты там углядела?

— Пленка в твоем магнитофоне — это на самом деле четыре склеенные пленки. На каждом куске указано время. Ты не удосужился проверить?

— Нет.

— Там нет разрывов во времени. Он босой бегал от одного стола к другому. Разве так ведут себя удачливые игроки?

Солнце клонилось к горизонту. Валентайн почувствовал, что улыбается.

— Конечно, нет.

— Вся эта история дурно пахнет, если тебе интересно мое мнение.

В свете фар мелькнул зеленый указатель: до Слиппери-Рока осталось тридцать миль. Валентайн вдавил педаль газа в пол.

— Ты гений, — сказал он соседке.


С эстакады центр Слиппери-Рока казался картинкой из книжки: четыре квартала, решетка пересекающихся улиц, дома из красного кирпича, максимум три этажа, старомодные витрины магазинов и никакого неона. Умиротворяющий шаг назад в прошлое. Когда Валентайн въехал в город, колокол пресвитерианской церкви пробил шесть. Дороги, смоченные недавним дождем, блестели, и Валентайн медленно катил по Главной улице в поисках офиса «XXI века».

Развернувшись, он проехал по центру еще раз. Слиппери-Рок напоминал ему те городки, о которых они беседовали с женой, когда подыскивали, куда переехать после выхода на пенсию. В конце концов остановились на Флориде. Но такой вот городок точно попал бы в список кандидатов. Он просто сиял от чистоты — а это всегда хороший знак.

Валентайн нашел офис «XXI века» в проулке. Многостворчатое окно было усеяно фотографиями домов и квартир, выставленных на продажу. Постучав в дверь, Валентайн стал топать ногами, чтобы согреться. В горах всегда холоднее. Жаль, что он не вспомнил об этом, когда складывал вещи. Дверь открыла уборщица.

— Я ищу Долорес Паркер, — сообщил он.

Женщина пожала плечами.

— Вы кто?

— У меня с ней назначена встреча в семь часов.

Уборщица указала ему на гостиницу «Холидей Инн» через дорогу.

— В баре поищите. Невысокая такая блондинка. Болтушка.

Валентайн поблагодарил и перешел дорогу. Долорес Паркер — бывшая жена Рики. Ее имя упомянули в газетной статье, попавшейся Валентайну в Интернете. Там говорилось, что она продает недвижимость. Он позвонил в торговую палату и узнал, где именно. Назначить ей встречу под видом клиента, конечно, было нехорошо. Но все же лучше, чем обманывать казино.

Бар «Бифштекс и пиво» находился прямо рядом с вестибюлем. Темная комната с низким потолком, набитая гомонящими людьми. Больше всего шума было от оживленной блондинки с длинными ногтями. Она стояла босая на столе и пела «Последний поезд на Кларксвилль» группы «Манкиз». Но слова заглушались криками невосприимчивой аудитории. Когда блондинка допела, Валентайн сделал шаг вперед и помог ей слезть со стола.

— Спасибо, приятель, — бросила она.

— Тони Валентайн. — Он протянул ей руку. — У нас с вами встреча в семь.

Блондинка прикрыла рукой рот, захихикала, потом крепко пожала ему руку.

— Долорес Паркер. Приятно познакомиться. Друзья зовут меня Полли или Пи в квадрате. А-а, я поняла: ваш рейс задержали. Или это из-за дорог? В это время года они ужасны. Ну, главное — вы добрались до Слиппери-Рока целым и невредимым. И как вам наш маленький оазис?

— Симпатично.

— Ну и славно! — Надев туфли, Долорес стала сантиметров на семь выше: ее макушка доставала теперь Валентайну до подбородка. Взяв его под руку, она объявила во всеуслышание:

— До скорого, ребята! — и потащила своего клиента на улицу, в холодный, дождливый вечер.


Валентайн ехал за Полли в северный квартал города. Его укачало, и он открыл окно, чтобы ночная прохлада обдувала лицо. Слиппери-Рок ему нравился, но теперь он вспомнил, почему они с Лоис решили, что горная местность им не подходит: здесь по полгода зима.

Полли остановила свою «Акуру» в тупике. Вокруг среди деревьев стояли скромные дома в стиле ранчо. Валентайн притормозил на наклонной дорожке рядом с «Акурой». Он вышел из машины. Полли открыла окно. Она говорила по телефону. Валентайн расслышал: «Привет, Кимберли, это Полли. Дела хорошо. Слушай, я тут показываю приезжему клиенту дом Мюллера на Уиллард-корт. Закончу — перезвоню. Пока».

«Умно, — подумал Валентайн. — Подружку предупредила и меня заодно». Они пошли по узкой выложенной кирпичом дорожке к двухэтажному крытому гонтом дому.

— В это время года в Слиппери-Рок трудно снять дом, — сказала Полли, вертя в руке ключи. — Не то чтобы этот был плох, нет. Просто за те же деньги я бы вам нашла получше в соседнем городке.

— Может, просто скажите, что в этом не так, и мы его вычеркнем?

Она вставила ключ и помолчала.

— Уверены?

— Я уже большой мальчик. Переживу.

Полли издала звук, походивший на мурлыканье. Красные глаза свидетельствовали о том, что она пьяна. Раскрывая рот, она то и дело облизывала кончиком языка ровные зубки.

— Ну смотрите: крыша протекает, подвал заливает во время дождя, ковры воняют сыростью, от которой не избавишься никакими силами, телевизионный кабель на этой улице не проложен, так что в вашем распоряжении три канала, причем два из них принадлежат Евангелической ассоциации Билли Грэма. Плюс сосед — Хэнк Ридли. Когда-то его папаша владел почти всем округом. Время шло, и он продавал участок за участком, чтобы оплачивать текущие нужды, вроде новой машины или образования сыночка. Когда он помер, последний участок по завещанию достался Хэнку, который считает себя стареющим поэтом поколения битников. Весь день сидит и курит травку. И никогда у себя не убирает, так что можете представить…

Валентайну показалось, что она приготовилась рассказать ему всю историю города от его основания. Вскинув руки, как регулировщик на перекрестке, он сказал:

— Может, просто покажете дом?

— А, ну да, — радостно согласилась Полли.

Взяв его за руку, она ринулась в дом.


Полли устроила ему экскурсию по дому. Под конец Валентайну стало жаль ее. Пятница, вечер, половина восьмого, а ей нечем заняться, кроме работы. Несколько раз он пытался ее разговорить, чтобы она рассказала о себе. Но Полли не поддавалась. И он понял, что зря потратил ее время. И свое. Они вошли в кухню. Полли налила воды в два стакана и протянула ему один.

— Забыла, чем вы на жизнь зарабатываете?

— Я полицейский на пенсии.

— А сюда чего приехали?

— Пишу мемуары. Хочу тишины и покоя.

— Отдохнуть от Флориды?

Этот допрос с пристрастием начал действовать ему на нервы. Валентайн достал бумажник и показал ей фотографии, которые все время носил с собой.

— От внучки, сына и его жены.

Полли посмотрела на снимок малышки Лоис, и он заметил, что ее взгляд потеплел.

— Вы, наверное, очень гордитесь.

— Так и есть.

— Послушайте, я не пытаюсь сменить тему. Но этот дом сдается за шестьсот долларов в месяц. Плюс залог. Что скажете?

Валентайн хотел ответить, что подумает. Но тут его внимание привлек шум на улице. Облупившееся окно над раковиной выходило на задний дворик, поросший деревьями. Он открыл его обеими руками и выглянул.

Визг, который могла издавать только расстроенная электрогитара, разрывал прохладный вечерний воздух. Полли встала рядом с ним. Валентайн указал на обветшалый дом за деревьями.

— Как будто кошку мучают.

Полли скривилась.

— Точно.

Он выпрямился и закрыл окно.

— Мне нужно все обдумать.

Она пошла за ним, взялась за ручку входной двери и остановилась.

— Я могу поговорить с ним, если хотите. Попрошу, чтобы перестал.

— Кого?

Полли распахнула дверь, и вопль гитары ворвался в дом.

— Этого придурка, который любит громкую музыку.

— Вы с ним знакомы?

— Это Рики Смит. Мой бывший муж. Любит врубать стерео так, что мертвого разбудит. Особенно паленые диски Стиви Рея Вона.

Где-то среди деревьев выла собака. Ей вторили дворняжки по всей округе. Полли открыла сумочку, достала бумажную салфетку и высморкалась. Вдруг визг гитары замер на высокой ноте. Соседские собаки слились в единый хор. Валентайн заметил, что Полли плачет. Он коснулся ее руки.

— Вы как? Справитесь? — спросил Валентайн.

— Кто знает? — ответила она.


Они вернулись в кухню. В древнем холодильнике обнаружилась банка пива «Миллер-лайт». Полли налила себе в высокий бумажный стаканчик и чокнулась им о стакан Валентайна. Вытирая слезы, она размазала по лицу тушь и сейчас напоминала восемнадцатилетнюю девушку с припухшими несчастными глазами.

— Простите, что расплакалась. Мы с Рики расстались не лучшим образом. Мы встречались еще в школе. Потом я его бросила. Он казался мне придурком. А несколько лет назад опять сошлись. Я думала, он изменился. Ну, или — что смогу с ним жить. Идиотка. Знаете, каково это — жить с человеком, который уверен, что родился неудачником, и сам себя не уважает? Как будто он себя в унитаз спускает. Ну, я и ушла.

— Он всегда так громко музыку слушает?

— Да. Поначалу мне казалось, что это забавно. Как будто он бунтует против кого-то. Но когда я попросила сделать потише, он подарил мне затычки для ушей.

— У вас дети есть?

— Да какой из него отец? Наверное, поэтому мы и разошлись. Он же бесхребетный.

— Вы общаетесь?

— После развода мы ходили к консультанту по вопросам брака. Слиппери-Рок — городок небольшой. Мы тут каждый день сталкиваемся. Консультант сказал, что нам нужно поддерживать диалог. Ну, знаете, чтобы как все цивилизованные люди. Ха! Мы только злобу друг на друге срывали — и все. Один раз выпили в «Холидей Инн», так я ему там накостыляла.

Стакан Полли опустел, и она полезла в холодильник поискать еще пива.

— Не жалеете? — спросил Валентайн.

— Жалею. Надо было подождать, пока у него деньги появятся, тогда уж разводиться. — Валентайн ничего не ответил. Она с силой захлопнула дверцу холодильника. — Он меня на десять тысяч нагрел, когда мы расплевались, — объяснила Полли.

— Понятно.

— А теперь Рики богатенький. Миллион в Лас-Вегасе выиграл. А сегодня, говорят, вытянул лотерейный билет на пятьдесят тысяч. Можете себе представить? Но, честно говоря, думаю, и все деньги мира не смогли бы нас помирить. Горбатого могила исправит. Понимаете?


Он проводил Полли до машины. Застрекотал ее мобильный.

— А, привет, Кимберли, — ответила она, заводя мотор. — Угу, все в порядке. Вот только уезжаю. Спасибо за заботу. Пока.

Валентайн отошел от машины. В «Холидей Инн» за ночь брали сто тридцать долларов. Плюс налоги и сборы — получится сто пятьдесят, не меньше. Умножить на четыре дня, которые он намеревался провести здесь. Итого шестьсот. Валентайн достал бумажник, вынул шесть хрустящих купюр и постучал в окно Полли. Стекло опустилось, она высунулась и посмотрела на него выжидающе.

— Вот вам шестьсот за первый месяц.

— Берете?

— Сойдет.

— Еще залог, — напомнила она.

— За что? Дом того и гляди развалится. И украсть там нечего. Шестьсот. Это мое последнее слово.

Он сунул деньги ей в руку. Полли задумалась на мгновение.

— Договорились. Хотите, позвоню Рики, попрошу, чтобы убавил свою музыку? Он послушается.

— И не рассердится?

— Ну, поорет, конечно. Не без этого.

— Может, продиктуете мне его номер? Если начнет орать, я пойду и дам ему по шее.

Она хихикнула. От выпитого ее голос стал выше.

— Пятьсот пятьдесят пять, двенадцать, девяносто два.

Запомнив номер, он посмотрел вслед удаляющейся машине. Валентайн рос рядом с отцом-пропойцей и знал, что́ алкоголь творит с людьми. Он успел махнуть Полли, чтобы та вернулась. Она приехала обратно и опустила стекло.

— Вы забыли дать мне ключи от дома, — сказал Валентайн.

8

Пока отец устраивался в Слиппери-Рок, Джерри ехал в Галфпорт, что в штате Миссисипи, чтобы найти Текса Снайдера «Без тормозов» и поговорить с ним.

День получился долгим. Сначала он прилетел из Ки-Уэста в Атланту, добрался на микроавтобусе до Хаттисберга и взял машину напрокат. Когда Джерри выехал на шоссе, уже начало смеркаться, и он решил не рисковать и держаться правой полосы. По шоссе тянулась вереница высоких белых трейлеров. Они с ревом обгоняли его.

Джерри нашел на приемнике станцию, которая не передавала музыку «кантри», и прибавил громкости. Он чувствовал усталость, но то была приятная усталость. Отец выручил его, словно новые крылья дал. Джерри ни разу не попадал в тюрьму, поэтому не знал, каково это — выйти на свободу. Но ему казалось, что охватившая его эйфория похожа на то, что чувствует освободившийся заключенный.

Он посмотрел на себя в зеркало. Утром по совету Иоланды Джерри постригся. Ему нравилось носить длинные волосы. Но жена напомнила ему, что он едет в Дикси,[198] где пришлым янки[199] не всегда рады. Тогда он согласился, и результат ему, в общем, понравился.

Джерри перевел взгляд на дорогу. Она убегала с севера на юг. Ее разбивала надвое аллея шириной метров пятнадцать, на которой росли вековые сосны. Ночь казалась бескрайней. Звезды освещали самые дальние уголки Вселенной. Такой красотой хотелось поделиться. Он взял мобильный и набрал номер жены.


Через час он проехал мимо школы, а потом мимо лесопилки, где высоченные деревья стеной смыкались у кромки шоссе. Рядом стоял магазин, продававший только Библию. Потом Джерри миновал городок, состоявший из одного здания, в котором приютились два ресторана. В его тени пряталась патрульная машина, поджидавшая нарушителей скоростного режима.

В конце концов шоссе уперлось в пристань для яхт и парк развлечений на берегу. В свете полной луны парк казался каким-то дьявольским, потусторонним и напомнил ему фильм ужасов «Карнавал душ». Держась правой стороны, Джерри подкатил к ярко освещенному казино «Волшебство Дикси» и нашел место на переполненной парковке.

Правда, до входа оттуда было с четверть мили, но это мелочи. Ноги у него затекли, и он был не прочь их размять. Джерри раньше не бывал в Миссисипи, и отец объяснил ему, как тут обстоят дела. Закон запрещал открывать казино на земле этого штата. Поэтому местные предприниматели вырыли огромные котлованы на побережье, заполнили их водой, в которой даже плавать нельзя, и запустили в них баржи-казино. Чтобы скрыть их убогость, снаружи баржи украсили сверкающими лампочками и яркими неоновыми огнями.

Джерри поднялся по металлическому трапу, который пружинил под ногами. Найти Текса, поболтать — и назад к жене и красавице дочурке. Проще пареной репы.

Охранник у входа щелкнул счетчиком. Баржа могла выдержать определенное количество пассажиров, поэтому велся строгий счет входящих.

— Беспокойная ночка? — поинтересовался Джерри.

— Других не бывает, — ответил охранник.

Джерри толкнул стеклянную дверь, и ударивший в лицо запах чуть не сбил его с ног. Адреналин и дешевый одеколон, дым сигарет, дармовая выпивка. Запах тел тысячи человек, зажатых в узком помещении и поглощенных азартом игры. Давно уже ходят слухи, что в казино через вентиляцию подается дополнительный кислород, чтобы возбуждать клиентов. Но это, конечно, выдумки. Людей возбуждает сам процесс игры.

Джерри поймал взгляд симпатичной девушки, которая в кассе обменивала деньги на фишки. Она объяснила, что чемпионат по покеру проходит на втором этаже. В Ки-Уэсте отец дал Джерри запись победного марша Рики Смита и он посмотрел пленку вместе с Иоландой. Рики Смит двадцать минут поиграл в покер с Тексом Снайдером и выиграл двести тысяч. Снайдер при этом выглядел полным болваном. У него наверняка появились мысли по поводу той игры. Теперь главное — заставить его говорить.

Джерри вошел в битком набитый лифт и украдкой посмотрел, как кто пострижен. Он ничем не отличался от остальных. Отлично!


Чемпионат по покеру проводился в покерном зале казино. Его снимал оператор местного кабельного телеканала. Такие передачи привлекали зрителей и, по словам его отца, породили уже целый сонм лохов. Вход был свободный. Джерри вошел и заметил нужного человека у двери. Чернокожий, шестьдесят два года, тонкая полоска волос под нижней губой. Черная рубашка навыпуск скрывает внушительный живот. Сделав шаг вперед, он ткнул толстым, как сарделька, пальцем в плечо Джерри.

— Тебя звать Джерри Валентайн?

— Да.

— А меня — Ламар Биггз. Я тут начальник охраны. Тебе тут не место, и я тебя выставлю. Будешь сопротивляться — пожалеешь.

Джерри одарил Ламара лучезарнейшей улыбкой.

— Au contraire. Все улажено. Если вы позвоните Биллу Хиггинсу из Комиссии по игорному бизнесу штата Невада…

— Чего?

— Au contraire. Это по-французски «наоборот».

— То есть ты мне по-французски сказал, что я идиот. — Ламар прищурился.

— Я сказал, что все улажено.

Ламар сжал его плечо, Джерри инстинктивно отпрянул. Ламара это обескуражило и лишило напористости. Он посмотрел на Джерри удивленно. Потом его лицо превратилось в кусок гранита, и он мотнул головой в сторону таблички «Аварийный выход».

— Тебе туда.

Джерри повиновался. Спускаясь по лестнице, он чувствовал горячее дыхание Ламара на своей шее. От него несло луком. Отец советовал Джерри не обижаться на начальников службы безопасности с плохими манерами. Скорее всего они злятся, потому что их казино обчистили, и надо же на ком-то сорвать злость. На площадке первого этажа Джерри остановился и посмотрел наверх. На потолке висело нечто, похожее на разбрызгиватель. Сантиметров шесть в длину и весь волосатый.

— Что это?

— Мышь летучая, — ответил Ламар. — На барже их полно. И крыс тоже. Давай, шевели ногами.

— Поэтому у вас эта лестница только на случай аварий? Не стоит показывать клиентам колбасный цех изнутри.

— Чего?

— Колбасный цех. Это шутка, старая. Ну, то есть…

Ламар толкнул его.

— Да плевать мне. Иди давай.

Джерри вполне отчетливо представлял, что будет дальше. Ламар отведет его на стоянку, где нет видеокамер. Вон он уже и рукава засучивает.

— День не задался, да?

Ламар проворчал что-то себе под нос и занес кулак для удара. Джерри не был дзюдоистом, как отец, но несколько приемов освоил. Увернувшись от кулака, он схватил Ламара за запястье и заломил ему руку за спину. Перспектива быть сброшенным в лестничную шахту его не прельщала, поэтому Джерри надавил посильнее. Ламар сморщился.

— Ладно, ладно, — пробурчал он.

— Давай кое-что проясним. — Держа его запястье одной рукой, другой Джерри выудил из кармана телефон. — Какой номер в зале видеонаблюдения?

— Зачем тебе? Хочешь позвонить им и меня опозорить?

— Нет. Хочу разобраться.

Ламар продиктовал номер. Джерри набрал его и подсунул трубку под нос Ламару.

— Скажешь тому, кто подойдет, чтобы сел за твой стол и поискал письмо из Комиссии по игорному бизнесу.

Ответила женщина с южным акцентом. Ламар велел ей пойти в его кабинет. Она ответила через несколько секунд.

— Извини, Ламар, но писем тут не видно.

— Пусть проверит электронную почту, — прошептал Джерри ему на ухо.

— Электронную почту проверь.

— А, вот оно, — сказала женщина.

— Читай.

— От Уильяма Хиггинса, главы Комиссии по игорному бизнесу штата Невада. Тут написано: «До меня дошли сведения, что недавно некоторые казино Лас-Вегаса распространили предостережение относительно некоего Джерри Валентайна. Это заявление было сделано по ошибке. Джерри Валентайн не мошенник и не счетчик. Он работает на своего отца, всеми уважаемого консультанта по азартным играм Тони Валентайна. Прошу не обращать внимания на это предостережение. Спасибо».

— Когда отправлено? — спросил Ламар.

— Вчера. Это тот парень, которого ты только что вытащил из зала?

Ламар помолчал, очевидно, не зная, что ответить. Джерри зашептал ему на ухо:

— Скажите: «Да, это он. Наверное, его следует отпустить».

Ламар покосился на него через плечо. Его губы сложились в подобие улыбки. Он повторил слова в трубку, попрощался и повернулся, тряся рукой.

— Ну, спасибо тебе.

— Да не за что, — ответил Джерри.


С казино на барже главная проблема — ограничения по весу, объяснил Ламар. Чтобы впустить на борт больше клиентов, приходится сокращать количество оборудования для видеонаблюдения. И тут хуже всего приходится Ламару и его подчиненным, когда надо выследить шулера или счетчика.

— Нас постоянно обворовывают, — признался он, разглядывая визитку Джерри. — Каждый понемногу, а в сумме набегает ого-го сколько. А что такое «Седьмое чувство»?

— Консалтинговая фирма моего отца.

— Это я понял. — Его кабинет был раза в два просторней телефонной будки. Женщина, говорившая с ним по телефону, вошла без стука, поставила на стол две чашки горячего кофе и вышла. — Что значит такое название?

— Умение распознать шулера или мошенника. Вроде других чувств — обоняния там или слуха.

— И вы этим с папашей занимаетесь?

Джерри за всю жизнь ни одного мошенника на чистую воду не вывел. Но сообщать об этом Ламару было не обязательно.

— Именно. Многие казино платят нам ежемесячно. Мы просматриваем видеозаписи подозреваемых в мошенничестве. А иногда и живую картинку прямо из казино.

— А как вы этому научились?

— Мой отец двадцать пять лет прослужил полицейским в Атлантик-Сити.

Ламар щелкнул пальцами.

— Вот откуда мне фамилия знакома. И давно ты на него работаешь? Пару месяцев?

В его глазах мелькнуло лукавство. Но Джерри понял, что это проверка на вшивость.

— Послушай. Мой отец лучший в своем деле. Но и я не из последних. Вас обдирают? Наймите нас, и если мы не выясним, что происходит, получите свои деньги назад.

Ламар хохотнул.

— Да брось ты эти рекламные штучки. Наймем, если ответишь на простой вопрос.

— На какой?

— У нас тут постоянно мухлюют. Но вот одна схема не дает мне покоя. Нас грабят дважды в месяц на одну и ту же сумму. Мы понятия не имеем, как и на каком столе. Но дважды в месяц в выручке не хватает четырех штук.

Ламар разом разорвал пачку пакетиков с сахаром и ахнул их в чашку. Джерри отпил кофе, пытаясь подавить улыбку. Ламар выбрал именно тот вопрос, на который он точно знал ответ.

— Основываясь на том, что ты сейчас рассказал, — Джерри посмотрел ему в глаза, — я делаю вывод, что это кто-то из своих.

Ламар глянул на него, мешая сахар тупым концом карандаша.

— Да ладно. Как можно сделать вывод из того, что я сказал?

— У вас недостача в одни и те же дни дважды в месяц?

— Точно.

— Каждый месяц?

— Ну да. И что?

— Накануне зарплаты?

Ламар откинулся на спинку стула и посмотрел на Джерри так же задумчиво, как на стоянке.

— Знаешь, а ты начинаешь мне нравиться.

9

Валентайн сидел в кресле-качалке на застекленной веранде своего нового дома и смотрел на лес, начинавшийся прямо на заднем дворе. Ночь была прохладной, и он надел пальто, застегнув его на все пуговицы. По пути в Слиппери-Рок он выпил галлон диетической колы и теперь не смог бы уснуть даже под страхом смертной казни.

Музыка Стиви Рея Вона по-прежнему неслась из дома Рики Смита. Валентайн решил, что она ему по душе. Было в этой мелодии что-то настоящее. И голос певца ему нравился. Грубый и мощный.

Через несколько минут после полуночи музыка у Рики Смита затихла. Валентайн увидел, как в его окнах погас свет. Он попытался представить, как Полли могла быть женой такого клоуна. Валентайн сам был женат больше сорока лет. Секрет счастливого брака: компромиссы и еще раз компромиссы. А судя по Рики, он такого слова не знал.

Лес наполнился гиканьем и криками, которых Валентайн никогда не слышал во Флориде. Рядом с его домом обычно квакают лягушки да стрекочут сверчки. Иногда собака гавкнет. А тут прямо звуки дикой природы. Он подался вперед, чтобы рассмотреть, откуда они исходят.

До Валентайна донеслись шаги, и он выпрямился. Шаги раздавались в лесу и приближались к его дому. Он решил, что это дети возвращаются с прогулки, и успокоился. Ему захотелось пива.

Задний дворик был в ширину метров тридцать. А дальше шел лес. Шаги все приближались, и он подумал, что дети вот-вот выйдут из-за деревьев. Тони напряг глаза, чтобы разглядеть их. Но было уже так темно,что он увидел только неясные тени.

— Этот дом? — спросил кто-то.

— Он, — ответили ему.

— Точно? Не хочется не того вырубить.

— Да точно. И козел там.

Голоса не детские. Говорили взрослые мужчины, причем с испанским акцентом. В каждом слове слышалась угроза. Валентайн стал медленно подниматься из кресла, оно громко скрипнуло.

— Что это? — спросил третий.

— Нас засекли, — ответил четвертый.

— Думаешь?

— Заткнись, — шикнул первый.

Валентайн почувствовал, что сердце проделывает то, что всякий раз проделывало, стоило ему сильно испугаться. Его пистолет лежал в чемодане в другом конце дома. Можно было бы вызвать полицию по мобильнику, да только Полли не назвала ему адреса. И тут ему вспомнился разговор с Мейбл. «Нужно забыть о том, что Рики Смит выпрыгнул из горящего здания». Иными словами: посмотри на это, как на любое другое преступление. А он этого не сделал. И теперь вот попал в переплет.

Второй вариант — ринуться в дверь. Так можно выиграть немного времени, а сейчас каждая секунда дорога. Валентайн выдернул себя из кресла. И тут зазвонил его мобильный. Он лежал на тумбочке. На светящимся экране определился номер. Джерри звонил из Галфпорта. Валентайн беззвучно выругался.

Из леса доносилось перешептывание по-испански. Он пытался разобрать слова, которые знал. Они обсуждали, что делать дальше. Ему не встречались крутые ребята, наделенные хоть каплей смелости. И эти не были исключением.

Валентайн осмотрел веранду в поиске какого-нибудь средства защиты на случай, если они ворвутся в дом. В углу стояли ведро и швабра. По всему дому были разбросаны тряпки и прочие приспособления для уборки, как будто кто-то только что навел порядок и ушел. Он взял швабру. У нее была регулируемая ручка, что позволяло отжимать ее, не наклоняясь. Ему в голову пришла мысль.

Валентайн подождал, пока сотовый умолк. Потом взял швабру и резко вдвинул более тонкую часть ручки в более толстую. Потом еще раз. Звук получился похожим на взведение курка. Он подошел к краю веранды и посмотрел туда, где за деревьями, как ему казалось, прятались четверо испанцев.

— Я слышу, что вы там, гаденыши, — крикнул он, стараясь придать речи южный акцент. — Я буду стрелять, если хоть один на мою землю ступит. Вы меня слышите?

Его слова звучали комично. Но Валентайн чувствовал, что они разницы не улавливают. Вопрос в том, примут его крики за блеф или убегут. За деревьями снова зашептались. Он уже подумал, не прокрасться ли тихо к входной двери, но тут услышал удаляющиеся шаги. Они купились, попались на крючок. Сработало. Валентайн улыбнулся. Ему не терпелось рассказать обо всем Мейбл.

В лесу зашелестели кусты, как будто через них пробежал какой-то зверек. Кто-то возбужденно произнес несколько слов по-испански. Раздался выстрел из пистолета малого калибра. Валентайн рухнул на пол.

— Вырубил это дерьмо, — сказал первый голос.

Кто-то зло рассмеялся.

Когда они ушли, Валентайн вбежал в дом и вытащил свой пистолет. «Глок» тридцать восьмого калибра. Такие покупают, чтобы всегда носить с собой. И ему следует так поступать. Или вернуться домой и вступить в кружок любителей шаффл-борда.[200] Он решился выглянуть из дома и достал фонарик из багажника своей «Хонды». Такие обычно носят полицейские, патрулирующие на своих двоих. Удобный и достаточно большой, можно и в качестве дубинки использовать.


Валентайн обошел дом и остановился на заднем дворе. Все было тихо. Он двинулся в лес, держа пистолет наготове. Войдя в темноту, включил фонарик. Желтый луч осветил широкую полосу кустов. Валентайн нашел тропинку и двинулся по ней, стараясь не шуметь.

На тропинке лежал мертвый кролик. Еще теплый. Валентайн осмотрел входное отверстие от пули. Она вошла сзади в шею. Не больше двадцать второго калибра. Крутые парни не пользуются таким. Только подростки.

Валентайн почувствовал, что может снова спокойно дышать. Может, они хотели ограбить дом? Вполне логичное объяснение. И он решил остановиться на нем. Но все равно надо быть осторожным. Для начала оставить при себе оружие.


Он проснулся на рассвете, как всегда в последние лет сорок. Плеснул водой в лицо, почистил зубы, натянул вчерашнюю одежду и вышел на улицу.

На рассвете всегда подмораживало. На траве лежал иней. Валентайн вошел в гараж и увидел у стены лопату, потом отправился в лес, нашел кролика и поднял его вялое тельце на лопате.

На заднем дворе он выбрал тенистое место и положил кролика на землю. Потом вырыл ямку в полметра глубиной. Земля была твердая, смерзшаяся. На лбу Валентайна выступил пот. Чем старше он становился, тем больше ценил жизнь. Пусть даже неразумной зверюшки. «Глупые дети», — подумал он.

Валентайн положил кролика в яму и забросал землей. Утрамбовал холмик носком ботинка и нашел в лесу палку, напоминавшую крест. Воткнул палку у могилки, перекрестился и ушел в дом.

10

Встав затемно, Рики Смит надел спортивный костюм, вышел на улицу в сопровождении верного добермана, который был в восторге от новой привычки хозяина. Звали пса Тор. Фактически он принадлежал его бывшей жене, но столько раз сбегал от нее к Рики, что она плюнула и перестала его возвращать домой.

— Оставь его себе! — крикнула Полли в трубку, когда они говорили в последний раз. Рики повесил трубку, смеясь до колик.

Ноги сами вышли на знакомую дорожку, бегущую через лес. Тусклые листья блестели от вчерашнего дождя. Вернувшись из Лас-Вегаса, Рики стал бегать по утрам, чтобы сбросить лишние двадцать килограммов, которые таскал на себе со старших классов. Поначалу он бегал медленно, пыхтя и задыхаясь. Но через несколько дней у него на щиколотках словно выросли крылышки, и он уже поспевал за умеренной рысью Тора.

Лес Хэнка Ридли примыкал к двум акрам земли Рики. Когда он бежал по дорожке, покосившийся амбар Ридли виднелся за деревьями. Черепица посверкивала на солнце. Рики увидел своего тучного соседа, прячущего в руке косячок. Пес Хэнка, косматая дворняга Бастер, выскочил из-за деревьев и остановился как вкопанный перед Тором. Собаки обнюхали друг друга — проверка, чем другой поужинал, — потом начали вилять хвостами.

— Доброе утро, Хэнк, — сказал Рики. За Хэнком всегда тянулся ароматный шлейф марихуаны. Его никогда не арестовывали и не просили пересмотреть свои возмутительные привычки. И Рики был одним из немногих в городе, кто знал причину. Семейство Хэнка по-прежнему владело землей, на которой стоял полицейский участок.

— Доброе, Рики, — ответил Хэнк, выдохнув голубоватое облачко дыма. — Ну, как твоя погоня за богатством?

Хэнк не читал газет и не смотрел телевизора и, как и Роланд, не знал ничего о недавно свалившейся на Рики удаче.

— Не жалуюсь. Как сам-то?

— И я не жалуюсь. Читал Уолта Уитмана?[201]

— Только «Листья травы» в школе.

— Не больно-то тебе понравилось, да? — Косячок выпал из руки Хэнка, он втоптал его в сырую землю дорожки. Хэнк делил людей на тех, кто читает поэзию, и тех, кто не читает. — Не знаю, в курсе ли ты, у нас тут новый сосед объявился.

— Кто-то снял дом Мюллера?

— Ну да. Какой-то Тони Валентайн. Говорят, полицейский в отставке, мемуары пишет.

С запада дул ветер, унося резкий запах марихуаны. Сарафанное радио Слиппери-Рока довольно активно. Остаться инкогнито здесь невозможно.

— Говорил с ним?

— Нет. Твоя бывшая говорила. Это она ему дом сдала.

Стоя на месте, Рики начал замерзать. Солнце висело просто как украшение на холодно-голубом небе. Разговоры о Полли всегда его настораживали. Он пожал плечами. Хэнк щелкнул пальцами, и Бастер рванулся через кусты к хозяину, тяжело дыша.

— Я тебе расскажу, когда узнаю, что он замышляет.

— Думаешь, он что-то замышляет? — удивился Рики.

— А на кой черт еще в Слиппери-Рок приезжать?

— Спасибо, Хэнк.


Рики решил вернуться в обход. Ноги у него затекли — слишком долго стоял на месте. Он побежал по заброшенной крутой тропинке, скользкой от мокрых листьев. Из-под ног летела грязь, и Рики почти катился по склону холма. Тор трусил рядом. Сбежав вниз, Рики резко взял влево и выбрался на мощеную дорогу.

Через минуту он миновал старый дом Мюллера. Перед ним стояла затрапезная «Хонда» с флоридскими номерами. Май только начался, и, если верить прогнозу погоды по телевизору, во Флориде сейчас чудесно. А вот в Слиппери-Роке нет. Дожди стеной, и зимние холода еще дают о себе знать. Хэнк прав. Странно, что в это время года человек приехал из Флориды сюда.

Только приняв душ и усевшись с чашкой кофе в кухне, Рики решил все обдумать как следует. Полли, без сомнения, проверила этого парня. Она всех потенциальных клиентов проверяла. Если бы ей показалось, что Валентайн что-то вынюхивает, сдала бы она ему соседний дом намеренно?

Он включил компьютер на столе в кабинете и вошел в Интернет. Загрузил сайт «Спроси Дживса»,[202] вбил фамилию «Валентайн» и нажал «поиск». Первая строчка результатов привлекла его внимание. У нового соседа был сайт под названием «Седьмое чувство».

Рики вошел на него. Валентайн владел консалтинговой фирмой, которая помогала казино по всему миру разоблачать мошенников. На сайте лежали статьи, которые он писал для издания «Казино таймс» — все по той же теме, и длинный список благодарных клиентов. Рики откинулся на спинку стула. Это «Монетный двор» послал Валентайна в Слиппери-Рок, решив, что Рики их обманул.

— Ну спасибо, Полли.

В кухне зажужжал будильник. Он встал и выключил его. Потом покрутил ручку радиоприемника, нашел «Ваду» и прибавил громкости. Передавали буги Стиви Рея Вона «Любовь пришла, детка». Ноги сами стали притопывать в такт ритму. «Ваду» — радиостанция на общественных началах, существует на пожертвования. Получив от Рики обещание щедрой помощи, управляющий станции охотно пересмотрел список своих «любимых исполнителей» и осведомился, в какое время Рики обычно слушает радио. Судя по объявлению в газете, «Ваду» решила скупить старые пиратские диски Стиви Рея. И Рики не терпелось узнать, что они найдут.

В кухню вошел Тор, за ним — мисс Марпл. Она тоже невзлюбила его бывшую жену и изодрала всю мебель. Как-то утром Полли заявилась к Рики и оставила кошку, не сказав ни слова. Мисс Марпл была уже преклонных лет и по утрам обычно спала. Но проснувшись, требовала еды. Рики открыл холодильник и вытащил пакет «Фрискиз». Кошка потерлась о его ногу и выгнула спину.

Зевнув, Тор уселся в углу. Обычно он доедал за мисс Марпл. Рики протиснулся за стол с чашкой кофе в одной руке и кошачьей едой в другой. Он поставил чашку перед собой, а плошку с кормом — на место бывшей жены и постучал по столу ладонью, разрешая мисс Марпл запрыгнуть. Прыгучести в ней с годами поубавилось, и она ударилась животом о край стола, а задние ноги повисли в воздухе. Рики подсадил ее, и кошка опрокинула его кофе.

Он смотрел, как черная жидкость, от которой поднимался пар, стекает в его сторону. Под рукой не было ничего, чтобы остановить ее, и отскочить Рики уже не успевал. Поэтому он сидел неподвижно и наблюдал, как кофе двумя ручейками обходит неровность на столешнице и стекает на пол по обе стороны от него. Ни капли не упало ни на левую, ни на правую ногу. Кошка, не притронувшаяся к корму, смотрела на него удивленно.

«Ну и счастливчик же я», — подумал Рики.

11

Валентайн нашел растворимый кофе в шкафчике, вскипятил воды и налил в кружку. На вкус — гадость, но это нестрашно. Нельзя же только хороший кофе пить, в самом деле.

Он сделал глоток и подумал о Люси Прайс. Они познакомились случайно, когда он выполнял одно задание в Лас-Вегасе. Люси помешалась на игре. К таким людям Валентайна обычно не тянуло. Но ей удалось высечь в нем искру. Ощущение, которое он считал давно умершим, ожило. Поэтому он дал ей денег и попытался помочь.

Люси деньги взяла и ушла в игорный загул. Сначала выигрывала — в какой-то момент сумма превышала сто пятьдесят тысяч долларов, — потом проигрывала, потом снова выигрывала. Почувствовав, что ей сам черт не брат, Люси пришла в «Беладжио» и спустила все на игровых автоматах. Сотрудники казино вели себя так, словно она принцесса, и были весьма обходительны, пока у нее не закончились деньги. Тогда они стали крайне неприветливы.

Без гроша в кармане Люси забрала машину у швейцара и уехала. В пяти кварталах от казино она перепрыгнула через цементный разделитель на Лас-Вегасском бульваре и ударилась в борт машины, набитой туристами из Великобритании. Один человек погиб.

Люси арестовали и предъявили обвинение по статье «причинение смерти в результате дорожно-транспортного происшествия». Слушания должны были начаться через несколько дней. Ее ждали трудные времена, и она очень боялась тюрьмы.

Валентайн поставил пустую кружку в раковину и посмотрел в окно на лес позади дома. Он совершил ужасную ошибку, дав ей денег. Люси такого натворила, что теперь не поправишь. Это стало кошмаром, который постоянно возвращался к нему.


Ровно в восемь часов он включил телефон. Мобильники Валентайн ненавидел почти так же сильно, как вопящих детей в самолетах. Но при его работе без телефона не обойтись. Поэтому он нашел компромисс: включал его в определенное время дня. И пока все шло неплохо.

В ящике голосовой почты его ждало сообщение. От Джерри, блудного сынка. Валентайн очень надеялся, что Джерри добрался до Галфпорта без приключений и не натворил там глупостей.

С подросткового возраста он только этим и занимался. Джерри верил, что существуют шальные деньги. Два месяца назад это убеждение едва не стоило ему жизни. Он поклялся, что усвоил урок. Но интуиция подсказывала Валентайну, что только время покажет, усвоил или нет.

«Привет, пап. Угадай, что случилось, — раздался голос Джерри. — Кажись, я нам нарыл нового клиента. Это плавучее казино в Галфпорте, называется „Волшебство Дикси“. Вчера говорил с главой службы безопасности. Я рискнул и сказал, что помогу ему прищучить сотрудников, которые обкрадывают казино. Только не врублюсь никак, что искать».

Валентайн выругался. Разве Джерри не знает, что нельзя трепаться направо и налево? Казиношный мир тесен. Если Джерри постигнет неудача, все управляющие казино от Атлантик-Сити до Рино об этом узнают.

«Дело обстоит так, пап. Деньги не утекают ни из „Комнаты жесткого счета“, ни из „Комнаты мягкого счета“.[203] Ламар, начальник службы безопасности, проверил обе. Значит, деньги крадут со столов. Стол крэпса у них один, и рулетка одна, а столов блэкджека больше шестидесяти. Так что, думаю, с них и тянут».

— Гениально, — произнес Валентайн.

«Тасование тут довольно строгое. Игрокам не разрешают дотрагиваться до своих карт, так что вряд ли они мухлюют с картами. Значит, сотрудник крадет фишки либо с лотка, либо у игроков. Ну, пока такие у меня мысли. И я тут подумал… может, звякнешь, подскажешь, чего мне искать? Я б тебе был очень благодарен. И Ламар тоже».

Валентайн отставил трубку от уха и уставился на нее. А как же Текс Снайдер? Джерри так и не удосужился его найти? Разве не за этим он сына в Галфпорт отправил? Валентайн сердито набрал номер Джерри.

— Алло…

— А ну вставай из кровати, — рявкнул Валентайн.

— Пап, это ты?

— Нет, это пародист. Проснись и пой.

— Тут же на час раньше, — возразил Джерри. — За окном темень.

Валентайн приказал себе успокоиться. Сын нашел нового клиента. Это хорошо. Так чего он рычит на парня, как цепной пес? Просто Люси Прайс все время лезет в голову и бесит его, и ему надо сорвать злость на ком-нибудь, пока она не довела его до инсульта.

— Извини, — услышал Валентайн свой голос.

— Да ладно, — ответил Джерри уже бодрее. — Все равно надо встать и позвонить Иоланде. Спасибо, что перезвонил.

— Не за что. Ты там говорил, что «Волшебство Дикси» доят собственные сотрудники. Исходя из того, что ты рассказал, у меня родилось несколько гипотез. Возьми лист бумаги. Я тебе объясню, что нужно узнать, чтобы помочь твоему приятелю Ламару.

— Отлично. Я тебе говорил, что он хочет нас нанять?

— Ага, — отозвался Валентайн. — Я рад.


Валентайн пришел к выводу, что в «Волшебстве Дикси» идет афера с фишками. Такие аферы заметить практически невозможно, поэтому нечистые на руку сотрудники выбирают такой метод. Минут двадцать Валентайн объяснял сыну, в чем они состоят.

До того как на потолках казино появились следящие камеры, дилеры-жулики просто сталкивали кучку фишек в руку сообщнику, пока рассчитывались с выигравшим кон. Если питбосс не смотрел в их сторону, кража проходила незамеченной.

Но потом появились камеры. Отдел видеонаблюдения следит в том числе и за тем, как дилер отдает фишки победителю. Если он переплачивает или «сливает» фишки на сторону, его увольняют в тот же момент и, как правило, передают полиции.

Но некоторые дилеры-мошенники оказались не лыком шиты и разработали способ красть фишки, обманывая камеры. Валентайн немало насмотрелся за те годы, что охранял казино Атлантик-Сити. Это настоящие фокусы. Прямо у тебя под носом все происходит, а ты не замечаешь, если не знаешь, что именно надо заметить.

Он говорил с сыном спокойно, без напряжения, останавливаясь, когда ему казалось, что Джерри не поспевает за его мыслью. Джерри был неглуп, просто не тренировал мозги, данные ему от Бога. Когда-нибудь он начнет ими пользоваться, и мир изменится к лучшему.

— В общем и целом, дело обстоит так, — закончил Валентайн и расслышал стук покерных фишек, который ни с чем не спутаешь. — Ты там чем занят? Практикуешься?

— У меня тут кучка из десяти зеленых фишек, — гордо ответил Джерри. — Просто поразительно, как изобретательно это жулье.

Зеленая фишка стоит двадцать пять долларов. А у Джерри в кармане обычно шаром покати. Ему и на дорогу-то отец денег дал.

— И что ты с ними делаешь?

— Пап, это не то, что ты подумал.

— Ты же поехал, чтобы найти Текса Снайдера, не забыл? Давай, Джерри, работай по плану.

Трубка молчала.

— А та женщина из Вегаса все названивает тебе?

Валентайн провел по лицу рукой.

— Да. А что, так заметно?

— Да ты из-за нее на стенку лезешь. Она охотится за тобой, пап. Тебе бы номер мобильника сменить. Может, до нее дойдет, и она отстанет.

В дверь позвонили. Звук был тихим. Как будто звонок заменили на игрушечный. Валентайн попрощался с сыном и нажал «отбой».


Рики Смита он узнал, как только открыл дверь. В каждом выпуске новостей по всей стране демонстрировали его фотографию: небрежная мальчишеская ухмылка — и взгляд, всегда устремленный куда-то в сторону. Он был странноват и предпочитал вкусную, но вредную пищу. Валентайн вышел на веранду, и Рики протянул ему здоровенную лапу.

— Добро пожаловать в наши края. Я Ричард Смит, но все зовут меня Рики. Я через дом от вас живу.

— А, это ты музыку на всю катушку врубаешь.

Рики застенчиво улыбнулся.

— Ага. Надеюсь, спать вам не мешаю.

— Ну, только первую половину ночи. Блюз любишь?

— Люблю Стиви Рея Вона, — признался Рики. — На мое счастье, он чего только не записал — рок, блюз, кантри-рок, серф-музыку… Так что никогда не надоедает.

— Разве что соседям, — напомнил Валентайн.

Рики хохотнул, от чего все его тело сотряслось. На пленке видеонаблюдения «Монетного двора» он вел себя как зомби. Разделывая казино под орех, он не выказал ни одной эмоции. А в нормальной жизни оказался веселым и живым человеком с физиономией мальчишки, которого только что застукали с украденным печеньем.

— Послушайте, — продолжал Рики. — Я вас хотел пригласить на ежегодную первомайскую ярмарку. Она в нашей школе проводится. Там полно вкусной еды, выставка школьных работ. И вообще так удобнее с соседями знакомиться.

— Прямо сейчас?

— Угу. Она весь день работает. Я бы вас с удовольствием подбросил.

Валентайн задумался. Ему в самом деле нужно познакомиться с местными. На людей посмотреть и себя показать. Чтобы не косились подозрительно, встретив его в городе, и не совали нос куда не следует. Но что-то в предложении Рики ему не нравилось. Мужчины обычно к новым соседям вот так, с распростертыми объятиями, не заявляются. Женщины — те могут. Значит, Рики что-то замышляет. Валентайн заметил, что он глянул на часы.

— В одиннадцать на ярмарке лотерея начинается, — объяснил Рики. — Если опоздаем, на главный приз претендовать нельзя.

— А что за приз?

— Полностью оплаченная поездка на Гавайи.

— Думаете, вам достанется?

Рики вытащил из бумажника коричневый билетик, на котором были напечатаны пять чисел.

— Я его купил до того, как отправился в Лас-Вегас и выиграл миллион. Мне кажется, я и поездку эту выиграю. У меня полоса такая.

Валентайн посмотрел на числа, потом — в бледно-голубые глаза Рики. Он говорил так, словно победа была свершившимся фактом. Валентайн понял, что сосед бросает ему вызов. Вот зачем он пришел. Рики разнюхал, чем Валентайн занимается и зачем прибыл в Слиппери-Рок. И теперь хочет, чтобы он своими глазами все увидел, а потом уже принял решение.

— Я только пиджак возьму, — сказал Валентайн.

12

Средняя школа Слиппери-Рока оказалась бестолковым одноэтажным строением, примостившимся за шеренгой тополей и сосен. Цветная растяжка сообщала, что сегодня — «Первомайская ежегодная ярмарка. Приглашаются все желающие». Парковка была забита. Пристраивая свой «Лексус» на последнее свободное место, Рики объяснил, как разрасталось здание по мере того, как горожане умирали и оставляли деньги своим любимым школьным кабинетам.

— Что-то вроде традиции, — сказал он, заглушив мотор.

Довольно долго они сидели молча. В роще олень и два олененка подняли головы, чтобы рассмотреть людей. У взрослого животного изо рта торчали листья. Убедившись, что угрозы нет, олень продолжил жевать их.

— А вы свои какому кабинету завещаете? — спросил Валентайн.

— Рисования. Только на эти уроки я с удовольствием и ходил. Хотел стать дизайнером. Но родители вбили мне в башку, что это неудачный выбор. — Он взглянул на часы, потом распахнул дверцу. — Пойдемте. Розыгрыш через пять минут. Не хочу упустить большой приз.

Валентайн шел за ним по парковке, и ему вспомнилось замечание Мейбл о том, что Рики переходил от одной игры к другой в «Монетном», как будто у него было какое-то расписание. Подозрительно до ужаса. А вдруг у него в самом деле удачная полоса? Может, находясь в ней, действительно нельзя терять время?

Они прошли длинным коридором, протертым тысячами детских ног, в спортивный зал с возвышением. Тут и там вокруг столов-прилавков, придвинутых к стене, толпились сотни людей. В дальнем конце в кафетерии волонтеры продавали хот-доги и гамбургеры — все вырученные средства шли в фонд школы. Рики постучал пальцем по циферблату своих часов.

— Успели: осталась одна минута. Есть хотите?

— Лучше бы попить, — ответил Валентайн, идя за ним к кафетерию. Женщина с суровым лицом, с волосами, убранными в сетку, улыбнулась Рики. Он еще ничего не успел сказать, а она уже достала из ящика фанту.

— А что будет твой друг? — поинтересовалась женщина.

— Диетическую колу, — сказал Рики.

Валентайн почувствовал, как вспыхнуло его лицо. Продавщица достала пол-литровую бутылку его любимого напитка и отвинтила крышку. Откуда Рики знает? О нем много писали в газетах с месяц назад. Наверное, в одной из них обмолвились и об этом, когда уже нечего было больше сказать. Рики отлично подготовился.

— Спасибо, — отозвался Валентайн.

Кто-то постучал по включенному микрофону, и все повернулись к сцене. На ней стоял мужчина лет тридцати пяти в наряде распорядителя ярмарки: котелок, пестрый галстук-бабочка, красный пиджак спортивного покроя, который был мал этому тощему костлявому человеку. Он говорил с легкой улыбкой на губах.

— Доброе утро, друзья. Меня зовут Вернон Хадсингер, — сообщил распорядитель.

— Да знаем мы, — выкрикнул кто-то из толпы.

— Еще бы! Мне оказана честь приветствовать вас на первомайской ярмарке Слиппери-Рока. Простите, что день ненастный, особенно после такой отвратительной зимы. Вот почему главный приз в этом году самый что ни на есть подходящий. Недельный отдых на сказочном курорте Мауна-Каи прекрасного острова Оаху. Давайте по-нашему, по-слипперирочному, поблагодарим ребят из компании «Трип-Трэвел» за то, что нам предоставили такой потрясающий приз.

Половина людей в кафетерии начали аплодировать. Остальные — топать ногами. Звучит как на хоккейном матче, подумал Валентайн. Гам длился секунды три и стих как по сигналу. Мгновение стояла тишина, потом все рассмеялись.

— Я что-то пропустил? — не понял Валентайн.

— Старая традиция, — объяснил Рики.

— Итак, — продолжил ведущий. — Начнем наше шоу. Уверен, вы все в курсе, как это происходит. Наша библиотекарь Мэри Элис Стоукер выйдет к нам с мешком шариков для пинг-понга. Я закатаю рукав, суну руку в мешок и вытащу пять шариков. На каждом из них написан номер. Если пять номеров, которые я вытащу, совпадут с цифрами на вашем билете — не забывайте, они могут быть в любом порядке, — главный приз ваш. Если всех пяти ни у кого не окажется, победит тот, у кого совпадут четыре, три, два — или я вытащу шарики еще раз. Но, по-моему, такого еще не случалось. — Он сделал шаг назад и крикнул в кулису: — Эй, мисс Стоукер, у нас раньше переигровки были?

— Не припомню, — ответил женский голос.

— Значит, не было.

Ведущий занял середину сцены и снял пиджак. Под жидкие аплодисменты Мэри Элис вышла к нему. Библиотекарша оказалась седовласой пожилой дамой с идеальной осанкой и в строгом платье до пят — воплощение провинциальной элегантности. Она держала в руках коричневый бумажный мешок.

Вернон бросил пиджак на стул, стоявший рядом, и закатал рукав. Он театрально крутанул пальцами, и некоторые зрители засмеялись.

— А теперь, дамы и господа, — начал ведущий, — позвольте представить моих помощников. Детки, идите сюда.

Пятеро детей не старше десяти лет просеменили к нему и были вознаграждены громом аплодисментов. Мальчики были в костюмах и галстуках, девочки — в нарядных платьицах и с бантами в волосах. Выстроившись в ряд, они нервно улыбались толпе, в которой зажужжали видеокамеры.

— Готовы, ребятки? — спросил их Вернон. — Итак, номер первый.

Сунув руку в мешок, он зажмурился и пошарил в мешке, потом вытащил шарик и протянул его первому помощнику. Мальчик уставился на шарик.

— Назови число, — прошептал Вернон.

— Шесть, — громко произнес мальчик.

Родители малыша захлопали в ладоши. Рики, глотавший газировку и гоготавший над всем, что говорил ведущий, вынул из кармана билет и помахал им перед носом Валентайна.

— Один есть, осталось четыре.

Валентайн посмотрел на шестерку в центре билета. Потом перевел взгляд на Вернона, который вытащил второй шарик из мешка. Вдали он еще видел очень хорошо и сумел разглядеть число. Двенадцать. На билете Рики это число присутствовало.

— Что-то мне жарко, сейчас закиплю, — сказал Рики.

Следом выпало двадцать три. И это число было на билете. Когда ведущий вытаскивал четвертое и пятое число, Валентайн уже смирился с тем, что Рики выиграл. Было ясно, что он подговорил своего приятеля подстроить ему выигрыш. А местные слишком наивны, чтобы понять это.

— Постыдились бы, — сказал Валентайн, когда Рики поднял руку, чтобы объявить о своей удаче.

Рики покраснел и резко одернул руку, сжимая билет.

— Вы что, меня в мошенничестве обвиняете? — громко проговорил он, привлекая внимание окружающих.

— Давай потише.

— Так обвиняете?

— Я уверен, — процедил Валентайн сквозь сжатые зубы. — Я не вчера на свет появился.

— Нет, вы появились пятьсот лет назад, — крикнул Рики. — Вас послали ребята из Лас-Вегаса, потому что они не верят, что я честно выиграл свои деньги. Они не верят в удачу. И когда кому-то вдруг везет, они хотят его уничтожить.

Люди вокруг начали нервничать. Рики ткнул пальцем в сторону сцены.

— Мы проводим эту лотерею, сколько я себя помню. Никто никогда не жульничает. Если думаете, что тут что-то нечисто, докажите.

Толпа расступилась, Рики прошел к сцене. Валентайн двинулся за ним, ощущая на себе недобрые взгляды. Они поднялись на сцену вместе, и Рики обратился к детям. Они по очереди подходили к Валентайну и показывали свои шарики.

— Вот так, сэр, — сказал последний из них.

Валентайн осмотрел все пять шариков. На вид — ничего особенного. Он подошел к библиотекарю и заглянул в мешок. Внутри лежало около сотни шариков. Валентайн вытащил, сколько ухватил рукой, и посмотрел на номера. Все разные. Он сравнил их с номерами шариков, которые отдали ему дети. Размер и качество те же. Значит, на ощупь Вернон их отличить не мог. А именно так и можно было осуществить это мошенничество. Вот только доказательств тому не было. Шарики-победители ничем не отличались от прочих. Валентайн взглянул на библиотекаршу, желая задать ей вопрос, но она смотрела сквозь него. У него перехватило дыхание. Она была слепая.

— Ну так что скажете? — спросил Рики, стоя рядом с ведущим на другом конце сцены. — Все чисто, господин Валентайн?

— Да.

— Не могли бы вы сказать это погромче? Мне кажется, не все вас услышали.

Валентайн перевел взгляд на зрителей. Он уже был готов наступить на собственную гордость и признать, что поспешил с выводами, но тут заметил съемочную группу. Она состояла из оператора, звукооператора и затаившей дыхание женщины-репортера с волосами, убранными в пучок. Из зала он их не видел. Звукооператор направил на него здоровенный микрофон.

Валентайн покинул сцену и через секунду был в безопасности за левой кулисой. До него донесся голос Рики, вызвавшего в толпе очередную бурю восторга. Они аплодировали и топали ногами, насмехаясь над Валентайном, пока тот шел к парковке. Дойдя, он остановился и задумался над тем, как доберется до дома.

13

Для встречи Джерри с группой видеонаблюдения «Волшебства Дикси» Ламар арендовал подвал ресторана. Группа состояла из двадцати одного работника, по семь на каждую восьмичасовую смену. Казино закрылось на час, чтобы съемочная группа с телевидения, делающая передачу о покерном турнире, могла провести съемки и взять интервью в залах. Вооруженные охранники следовали за телевизионщиками по пятам, дав Ламару возможность увести своих подчиненных на летучку.

— Итак, слушайте внимательно, — начал он, встав у стены. — Как вам всем известно, наше казино кто-то доит. Этот джентльмен слева от меня — Джерри Валентайн, совладелец фирмы «Седьмое чувство», которая специализируется на отлове шулеров. Джерри пришел к выводу, что мошенничество происходит за столами и связано с фишками. Он покажет нам это необычное искусство, а потом ответит на вопросы.

Ламар отошел в сторону, Джерри встал у стола в центре комнаты. Стол был накрыт зеленым сукном, на нем стоял лоток с такими же фишками, какие дилеры раздают в казино. Сделав шаг к лотку, Джерри посмотрел на лица собравшихся. Две женщины, остальные мужчины, всем за тридцать, смотрят напряженно, словно он только что сообщил им, что они тупицы. Люди из отдела видеонаблюдения — крепкие орешки. Будь скромным, предупредил отец.

Джерри унаследовал от него две черты. Первая — смуглая итальянская внешность, которая раздражала его в детстве, но с возрастом он понял ее преимущества. Вторая — память, почти фотографическая. Работая по сценарию, составленному отцом, Джерри начал:

— Доброе утро. Спасибо, что уделяете мне время. Есть такая поговорка: все новое — это хорошо забытое старое. Аферы с фишками стары как мир. Но они приносят деньги, а жуликам другого и не надо.

Мужчина в заднем ряду подавил зевок. Шутка, подумал Джерри. Следовало пойти против отцовских указаний и начать с шутки.

— Существует три основных типа афер с фишками. Во всех дилер должен вступить в сговор с игроком. Полагаю, все вы понимаете, что это значит.

Слушатели стали поглядывать на него с неприязнью. Естественно, им было знакомо слово «сговор».

— Я должен вам объяснить одну вещь. Эти аферы трудно засечь с помощью камер видеонаблюдения. Их могут заметить питбоссы в залах, но они, как правило, смотрят в другую сторону, когда такое происходит. Знаете, почему?

Аудитория окаменела. Краем глаза Джерри увидел, что Ламар уставился на него так, словно у него выросло две головы.

— Причина в том, что сообщник дилера пользуется заранее установленным набором сигналов, чтобы сообщить дилеру, смотрит ли питбосс на стол. У сообщника два сигнала: «стоп» и «вперед». Опытные сообщники меняют сигналы каждый час, чтобы невозможно было их распознать.

Джерри скользил взглядом по аудитории. Он прочел в бесплатном журнале, который выдают в самолетах, что это лучший способ обращаться к толпе. Джерри заметил, что Ламар глянул на часы, и почувствовал, как по спине катится пот. К черту сценарий, решил он.

Взяв с лотка четыре зеленые фишки на двадцать пять долларов, Джерри положил их в левую руку, поиграл пальцами и показал всем, что фишки исчезли. Еще в детстве он увлекался фокусами. Присутствующие оживились. Он показал им все четыре фишки, зажатые между пальцами правой руки. Потом сложил их столбиком на сукне.

— Представим, что это ставка сообщника. Он выиграл кон, и я двигаю фишки к нему. Но прежде чем расплатиться с ним, я увеличиваю ставку.

Джерри раскидал фишки по столу. Только теперь их было пять. Он указал на пятую.

— Кто из вас понял, откуда эта взялась?

— Из вашего рукава? — выкрикнул кто-то.

— Нет, я выудил ее из кучи. Потом добавил к ставке моего сообщника. Это называется «наварить верхушку». Я расплачиваюсь с игроком, и мы забираем у казино эту «верхушку». Это трудно обнаружить, потому что во всех действиях нет ничего необычного.

Он показал трюк два раза. Первый раз медленно, второй — быстро.

— Еще чего-нибудь покажите, — предложил чернокожий с последнего ряда.

— Пожалуйста. — Джерри улыбнулся ему, но тот сохранил суровость на лице. На нем был темно-синий пиджак с потертыми рукавами. Пиджак был расстегнут, и под ним виднелась наплечная кобура с пистолетом. Джерри сглотнул. В казино оружие разрешается носить только охране. Может быть, у этого человека имелось особое разрешение.

Джерри взял четыре зеленые фишки и сложил их в два столбика на сукне.

— Другая часто встречающаяся схема: использовать проигранную ставку, чтобы пополнить ставку выигравшего. Дилер забирает проигранную ставку и делает вид, что кладет фишки на лоток. А на самом деле он прячет их в руке и добавляет к ставке выигравшего. — Он раскрыл ладонь и показал фишки. — Если ставки невелики, это трудно заметить.

— А ну-ка еще раз, — сказал чернокожий.

Джерри повторил. На этот раз чернокожий согласно кивнул. Джерри украдкой взглянул на часы. Прошло пятнадцать минут. А ему показалось, что целый час.

— Третья схема с фишками начинается с того, что сообщник просит разменять, — продолжал Джерри. — Игроки нередко сбрасывают фишки большого достоинства и просят обменять их на мелкие. Дилер забирает их и добавляет фишки, которые прячет в руке. Он всегда добавляет столько фишек, чтобы в столбике их было четное число. Тогда он в любой момент может разделить его на два равных, так что камеры видеонаблюдения ничего такого не засекут.

Джерри положил шесть зеленых фишек на сукно и показал трюк, добавив две зеленые фишки, когда разделял столбик на два. Выглядело все как волшебство фокусника, словно фишки вдруг появились из воздуха. Джерри заметил, что неприязнь исчезла с лиц.

— Таковы три основные схемы мошенничества с фишками, — резюмировал он. — Вариаций бесчисленное количество, но все опираются на этих трех китов. Отвлечение, сигналы между сообщником и дилером и питбосс, смотрящий в другую сторону. Вопросы есть?

Взметнулось с десяток рук. Ламар указал на одну из женщин, рыжеволосую, симпатичную. В ее внешности было что-то французское. Джерри предположил, что она из Луизианы.[204] Она одарила Джерри лукавой улыбкой южанки.

— Да, Изабель, — сказал Ламар.

— И как нам поймать эту сволочь? — спросила она.


Изабель подалась вперед. Как и все остальные. Джерри пытался воскресить в памяти телефонный разговор с отцом. У отца была своя гипотеза того, что происходило в «Волшебстве Дикси», и Джерри решил, что пора вернуться к сценарию.

— Ламар сказал, что вы теряете по четыре тысячи дважды в месяц. Большинство мошенников с фишками крадут по четыреста долларов за раз. Это около десяти игр. Больше — рискованно.

Разделите четыре тысячи на четыреста. Получаем десять команд. Я думаю, они заодно. Возможно, у них даже есть человек, который работает «отвлекалом».

— Кем? — удивилась Изабелль.

— Его задача — отвлечь внимание питбосса от действий своих сообщников. Обычно он просто пристает с вопросами. Как правило, «отвлекало» — симпатичная девушка или глуховатая старушка.

— Почему глуховатая?

— Потому что питбоссу приходится ей все повторять.

Отец обещал Джерри, что рано или поздно он завоюет аудиторию. Тогда Джерри принял эти слова просто за отцовскую поддержку и теперь был приятно удивлен, когда увидел, что все улыбаются и кивают.

— Следующий вопрос: как засечь команду мошенников, — объяснял он дальше. — У вас шестьдесят дилеров блэкджека в каждой смене. Смен три. Какие же десять дилеров нечисты на руку? — Джерри умолк и обвел слушателей глазами. — Вам надо найти между ними какую-то связь, кроме работы. Может быть, они живут в одном доме. Или раньше работали вместе. Или служили в армии. Связь обязательно должна быть.

— Это почему же? — спросил Ламар.

— Потому что в команде сложнее всего добиться доверия друг к другу. Доверие должно существовать с самого начала. Почти у всех жуликов, работающих совместно, общее прошлое.

Взметнулось еще десять рук. Джерри понял, что аргументы у него кончились, и повернулся к Ламару. Словно прочитав его мысли, глава службы безопасности подошел к нему и положил руку ему на плечо.

— Мне кажется, это все было очень познавательно и поможет нам, когда мы будем ловить этих ребят. Давайте выразим Джерри нашу благодарность?

Аудитория разразилась оглушительными и продолжительными аплодисментами.


Ламар отвез Джерри в «Холидей Инн». Он сдержал обещание и устроил Джерри встречу с Тексом Снайдером «Без тормозов», который жил в той же гостинице. Остановившись у входа, Ламар сказал:

— Ну, тут наши пути расходятся. Спасибо, что нашел время для нас. Надеюсь, твоя встреча того стоила.

Джерри открыл дверцу и шагнул из машины. Он ожидал, что Ламар захочет нанять фирму отца, и был разочарован. Ему вспомнился человек с пистолетом в кобуре. Джерри сел обратно и посмотрел Ламару в глаза.

— Так ты полицейский, да?

Ламар скривился.

— Почему ты так решил?

— Да потому, что я сейчас общался с кучей полицейских.

— С чего ты взял?

— Потому что среди них не было ни одного толстяка. А у одного под мышкой была пушка. Они все на вас работают, так?

— Может быть. А ты глазастый.

Джерри посмотрел через ветровое стекло на оранжевый туристический автобус, изрыгающий престарелых пассажиров. Он видел, как они уезжали из гостиницы в казино, такие веселые и энергичные. Сейчас они выглядели уставшими и побитыми. Никому удача не улыбнулась, заключил Джерри.

— У вас серьезные проблемы, да?

— Да, — признал Ламар.

— На скольких играх вас обчищают?

Ламар тяжело вздохнул, словно соображая, стоит ли об этом рассказывать.

— Насколько мы можем судить, на всех.

— Крадут нагло, как я только что описал?

Ламар кивнул. Последняя пассажирка автобуса прошла мимо машины. Седая женщина сияла улыбкой и щебетала без умолку. Никто ее не слушал. Наверное, сорвала джекпот, предположил Джерри. Он взглянул на Ламара в последний раз.

— Понадобится наша помощь, позвоните.

— Позвоню, — согласился Ламар. — Удачи с Тексом.

— А она мне понадобится?

Ламар улыбнулся.

— Ага. Слышал я, что он тот еще говнюк.

14

Валентайн нашел на парковке школы того, кто согласился подвезти его до дома. По крайней мере один человек не был свидетелем звездного часа Рики. Потом Тони выехал в город на своей «Хонде» и купил сэндвич с ветчиной и сыром. Начинка сэндвича была сантиметра два в толщину, такие раньше назывались дагвудовскими.[205] Валентайн съел его за столом в кухне, запив домашним лимонадом, купленным в том же магазине. Он был терпким. У фабричного питья такого вкуса не бывает. Валентайн пил медленно, вспоминая, как утром опростоволосился при всем честном народе. Рики разыграл его, как ребенка.

Валентайн вышел на веранду. Мебель была закрыта пленкой. Он снял ее с диванчика и устроился на нем. На веранде в тени деревьев было холодно. Валентайн почувствовал, как в голове проясняется. Он мысленно вернулся к тому, как час назад Рики размахивал выигравшим билетом у него перед носом. Почему Рики это делал? Ответ пришел лишь через несколько минут. Потому что не хотел, чтобы Валентайн подумал, будто билет каким-то образом напечатан после розыгрыша. Рики хотел определить эти номера. А значит, ведущий как-то подстроил выбор шариков. Другого логичного объяснения не было.

Валентайн услышал, как кто-то громко стучит в дверь. Потом раздался мужской голос. Он прошел дом насквозь и встал у двери. Голос был знакомый. Валентайн дернул дверь и увидел, как Рики отскочил назад.

— Эй, только не бейте, — он оскалился шутовской улыбкой.

— А есть за что?

Рики стоял на ступеньках и улыбался.

— Вы такой сердитый из школы ушли.

— Ты меня подставил.

— Я? — Рики приложил руку к сердцу. — Честное скаутское, ничего такого не делал. Вы просто не хотите верить собственным глазам. Вы скептик.

— Так чего ты пришел? Еще раз хочешь ткнуть меня носом в мою ошибку?

— Нет, нет, — ответил гость. — Я пришел заключить мир. Не хочу, чтобы вы считали меня каким-то жуликом. Я знаю, вы с жульем все время дело имеете — заходил на ваш сайт в Интернете. Но я не жулик. За всю жизнь ни одного закона не нарушил. Хочу вас в этом убедить.

— Тут только одна проблема, — перебил его Валентайн.

— Какая?

— Ты жулик.

Выйдя на веранду, Валентайн ткнул указательным пальцем в грудь Рики.

— Вот тебе вопрос. Почему ты не пошел к автоматам во времятвоего триумфа в «Монетном дворе»? У них там джекпот накопился на десять миллионов. Так чего ж ты не попытал счастья? — Он чувствовал, как в голове Рики скрежещут шестеренки. — А я тебе отвечу. Потому что автомат тебе не надуть. Никому не надуть. Вот ты и обошел их стороной.

— Автоматы — для идиотов. Поэтому я в них и не играл, — отрезал Рики, откинув руку Валентайна. Он покраснел и, сделав вид, что оскорблен, сунул руки в карманы. — Вы себя вообще контролировать не можете, вам это известно?

— Да, мне говорили. Ну так чего тебе надо?

— Еще один шанс.

— Чтобы что?

— Чтобы убедить вас в том, что это не афера никакая, что мне правда везет.

— Хочешь опять выставить меня идиотом?

— Нет, — ответил Рики.

Валентайн посмотрел на него в упор, едва не пробуравив в нем дыру.

— Честное слово, — прибавил Рики.


— Ты ее купил? — поинтересовался Валентайн, сев в «Лексус» Рики через несколько минут. В машине удобств было не счесть. Он насчитал двадцать шесть кнопок на приборной доске и дверце.

— Я купил ее на деньги, которых у меня нет, — сообщил Рики, саркастически хмыкнув.

— То есть на деньги «Монетного»?

— Ну да. У меня неограниченный кредит везде в городе. Как будто я стал калифом на час — и такое каждый день.

Они катились под гору, и Валентайн попытался расслышать, как переключаются передачи, но не смог. Не машина, а песня. Валентайн вспомнил, что и ему нужно менять средство передвижения. Но он старался об этом не думать, чтобы не сглазить свою «Хонду». И до сих пор его философия вполне работала.

— Хочу объяснить вам кое-что в моей полосе удачи, — сказал Рики, когда они съехали с холма на ровную дорогу. — Если меня к чему-то тянет, я за это берусь. Если не тянет, не берусь. Я не могу просто сесть за автомат и ждать победы.

— Если тебя к нему не тянет, — закончил Валентайн.

— Вот именно.

— Я угадаю. Внутренний голос подсказывает.

Рики хотел что-то сказать, но промолчал. Он пытался не выглядеть болваном, ему это было поперек горла. Валентайн же мог позволить себе выглядеть болваном когда угодно.

— В афере с шариками для пинг-понга была маленькая промашка. Хочешь, расскажу какая?

Рики расплылся в ухмылке городского идиота.

— Ой, пожалуйста, расскажите.

— В том мешке было сто шариков с номерами. Каковы, по-твоему, твои шансы вытащить все пять номеров, обозначенные на твоем билете?

— Понятия не имею, — ответил Рики, глядя на дорогу.

— Один к семидесяти пяти миллионам. Столько же шансов у молнии дважды попасть в тебя. Дошло?

— Нет. Вы о чем?

— Я о том, что, если бы совпали четыре из пяти, я бы еще поверил. Но не пять из пяти. У этого есть название. Слишком хороший конец. Тут явно пахнет подкупом. Ты дал на лапу своему дружку — ведущему, а может, и еще кому.

Рики надул щеки. Они ехали по шоссе из города. Валентайн глянул на приборную доску и понял, что спидометр показывает более восьмидесяти миль в час. В машине скорость не чувствовалась, словно она была отделена от внешнего мира. И только мелькающий за окном пейзаж говорил о том, как быстро они едут.

— И исходя из этого, вы называете меня жуликом.

Валентайн сдержал улыбку, готовую появиться на губах. Уже второй раз Рики употребил это слово. Валентайн откинулся на спинку сиденья и ничего не ответил. Через минуту Рики кивнул на зеленый указатель. Они въехали в Южную Каролину.

— Наш поворот через несколько миль. В прошлом году в Южной Каролине разрешили делать ставки на скачках. Я собираюсь выбрать победителя. — Он ухмыльнулся. — Не волнуйтесь. Почему-то я не всегда попадаю в яблочко с лошадьми. Наверное, и у госпожи удачи случаются проблемы с этими тупыми тварями.


Букмекерская контора вне ипподрома находилось в нескольких милях от границы штата. Издалека она напоминала черный сарай с тонированными окнами. Отец Валентайн был завсегдатаем таких заведений в Нью-Джерси. Он прекрасно помнил тот вечер, когда папаша проиграл зарплату, прежде чем до чека добралась мать. Она рыдала несколько часов подряд.

Валентайн вошел в здание вслед за Рики. Контора была набита небритыми мужчинами, не выпускавшими сигареты изо рта. Они не сводили глаз с допотопных телевизоров на стене, которые показывали скачки в разных концах страны. Рики помахал присутствующим, они ответили ему тоскливыми взглядами.

— Видать, им ты победителей не подсказал? — спросил Валентайн.

— Думаете, они стали бы меня слушать? — ответил Рики, вытирая нос рукавом.

— Наверное, нет.

— Вот именно. Я могу угадывать победителей хоть целый день, они не заметят.

Валентайн прошел за ним в дальний конец комнаты. За зарешеченным окошком сидели три тощих человека с болезненно-желтыми лицами и принимали ставки. Валентайн не мог определить, кто выглядит хуже: завсегдатаи таких контор или их сотрудники.

— А знаете, почему не заметят? — сказал Рики, стаскивая куртку. — Потому что у них у всех своя система, предчувствие или интуиция, которые подсказывают, на кого ставить. Им кажется, что удача взмахнет над ними волшебной палочкой и они разбогатеют.

Перекинув куртку через руку, он подошел к окошку. Букмекер просунул бланк ставки между прутьями решетки. Рики взял карандаш, глядя на клички лошадей. Через несколько секунд он обвел трех лошадей на бегах в нью-йоркском «Белмонт-парке» и вернул бланк в окошко. Из кармана брюк Рики извлек три стодолларовые купюры и вложил их в руку букмекера.

— Вот эти три лошадки до третьего, — сказал он.

Валентайн наблюдал за тем, как букмекер регистрирует ставки. «До третьего» означает, что Рики получит деньги, если лошадь придет первой, второй или третьей. Ставка без особого риска. Вот только у лошадей, которых выбрал Рики, шансов было немного. Вероятность того, что он хоть что-то выиграет, была близка к нулю.

Они прошли к телевизорам, чтобы посмотреть за бегами. В комнате было накурено — хоть топор вешай, и Валентайн с трудом сдержался, чтобы не взять пачку сигарет у стоявшего рядом человека.

— Вы понтер? — спросил Рики.

Так англичане называют азартных игроков. Валентайн покачал головой.

— Мой отец был азартен. Проиграл все, что у нас было.

— И сын получил пожизненную прививку, — заключил Рики и указал на телевизор в центре. — Вот наши.

Валентайн посмотрел на экран. «Белмонт-парк» рядом с нью-йоркским районом Куинсом был одним из самых престижных ипподромов в мире. Здесь выступали только чистокровные лошади. Ему рассказывали о забеге в «Белмонте», результат которого собирался подстроить один из жокеев. Каким-то образом распорядители скачек узнали об этом как раз перед стартом. Вместо того чтобы выпустить лошадей, они отключили питание стартового барьера и предложили вернуть деньги всем, кто сделал ставку. Рики Смит мог как-то смошенничать в казино и в школьной лотерее, но не в бегах на ипподроме «Белмонт». Это просто невозможно.

Длина дорожки — полторы мили. По ней неслись девять лошадей, целый табун. Валентайн запомнил номера тех, которых выбрал Рики. Еще на старте они ушли в отрыв. Рики принялся приплясывать, вызывая раздражение у окружающих.

— Простите, ребята, — сказал он. — Это я на удачу.

На отметке «одна миля» все три лошади Рики шли в ряд, стремясь вырваться вперед. Четвертым бежал фаворит скачек по кличке Четырехлистник.[206] Жокей был не в форме и позволил взять себя в «коробочку». Его лошадь могла дать нужную резвость, но у него не получалось воспользоваться этой ее способностью.

По толпе прокатился возглас. Когда Четырехлистник исчез с экрана, а троица Рики пересекала финишную черту, они порвали свои билеты и начали топать ногами. Рики, словно не замечая их отчаяния, от души наяривал твист. Валентайн заметил, как один из неудачников сжал руку в кулак, и инстинктивно встал между ним и Рики.

— На вашем месте я бы этого делать не стал, — предупредил Валентайн.

— Ваш приятель долбаный придурок.

— Тут я с вами спорить не буду.

Рики зажмурился и мотал головой, как Стиви Вандер. Он насмехался над ними, и толпа быстро обступила его. Проигравшие смотрели на него голодными волчьими глазами, как будто намеревались растерзать в клочья и сожрать.

— Заканчивай, — посоветовал Валентайн.

Рики открыл глаза. Увидев, что происходит, он выставил ногу вперед и крутанулся вокруг себя, как Элвис Пресли.

В дальнем конце комнаты со стуком распахнулась дверь. В нее высунулся букмекер, который принимал ставку Рики.

— Ну хватит! — крикнул он.

Рики продолжал свой дикий танец. Букмекер подошел к нему и сунул выигрыш ему в руку. Потом указал на дверь.

— Вали отсюда.

Рики еще крутился, когда Валентайн потащил его к выходу.

15

Джерри остановился перед дверями «Холидей Инн». Оглянувшись, он увидел, как Ламар кивнул на прощанье. Джерри кивнул в ответ, проводил взглядом отъезжающую машину Ламара и вошел в гостиницу.

Свежевымытые полы вестибюля сверкали. Если ему и нравилось что-то в южанах, так это их пристрастие к чистоте. Лифты находились рядом со стойкой администратора. Джерри потянулся к кнопке, но дверцы открылись сами.

Из лифта вышла красотка и продефилировала мимо. На ней были узкие черные брючки и облегающая красная блузка. Джерри поймал ее взгляд, и она одарила его робкой улыбкой. Она лишь чуть-чуть недотягивала до супермодели. Джерри смотрел ей вслед, пока она цокала шпильками по сияющему полу. У стеклянных дверей она остановилась и оглянулась на него через плечо. Взгляд был явно зазывным.

Джерри вошел в лифт и нажал кнопку последнего этажа. Двери закрылись, он повернулся и увидел, что девица по-прежнему смотрит на него. До встречи с Иоландой он непременно заговорил бы с ней. Но теперь Джерри был мужем и отцом, и подобные разговоры стали опасны. Все равно что болтать с чертом. А это уж совсем ни к чему.


Текс Снайдер по кличке «Без тормозов» остановился в «люксе». Дверь была распахнута настежь. Джерри заглянул внутрь. В центре гостиной стояла тележка горничной. Номер выглядел так, словно тут только что закончилась безумная новогодняя вечеринка: на стенах висит какой-то хлам, абажуры ламп сбиты на сторону. Текс сидел на диване и говорил по мобильнику. Фирменный черный «стетсон»[207] лежал у него на коленях. Подняв голову, он заметил Джерри и нахмурился.

— Ты кто?

— Друг Ламара, — ответил Джерри.

— А кто такой Ламар?

— Начальник службы безопасности в «Волшебстве Дикси».

— А, ну да. — Текс вернулся к телефонному разговору: — Уж простите, мадам, что я довел вас до истерики. Жизнь такая. — Нажав «отбой», он рявкнул что-то горничной по-испански, та перестала наводить чистоту и испарилась, закрыв за собой дверь. Текс указал на стул напротив дивана.

— Промочить горло не хочешь?

Джерри жестом отклонил предложение и присел на стул. Текс пригладил редеющие волосы и нахлобучил шляпу, словно собирался фотографироваться. Ему было под семьдесят. Лицо грубое, словно из сыромятной кожи, взгляд серых глаз острый, как клинок.

— Знаешь, что самое трудное в жизни знаменитости? — спросил он, понизив голос.

— Нет.

— Не выражаться. Эта женщина, с которой я говорил, мэр моего родного города. Неделю назад журналист спросил меня, есть ли в моем городе что-то необычное. Я ответил, что самое необычное в нем то, что народ там не меняется. Стоит какой-нибудь девчонке залететь, тут же какой-нибудь парень валит из города.

Текс ударил себя по колену и загоготал. Джерри засмеялся, но лицо Снайдера вдруг стало каменным.

— Мэрша пронюхала и теперь грозится смешать мое имя с грязью, если я не извинюсь. Чую, придется извиняться. А может, и нет. — Он встал с дивана и вытащил ледяное пиво из ведерка на барной стойке. Повернувшись, Текс встретился взглядом с Джерри. — Может, все же выпьешь?

Джерри уставился на влажную бутылку. Отец говорил: на работе никакого алкоголя.

— Спасибо, нет, — нехотя отказался он.

— Ну, как знаешь. — Текс вернулся на диван. — Так чем могу помочь? Ламар там что-то невнятное плел…

Джерри вытащил бумажник и протянул Тексу свою визитку.

— Мою компанию нанял «Монетный двор» из Лас-Вегаса, чтобы мы проанализировали выигрыш Рики Смита. Мы хотим убедиться, что там нет жульничества. «Монетный двор» попросил нас побеседовать с вами и узнать, что вы думаете по этому поводу.

— Твой папаша Тони Валентайн?

— Именно так.

— Слышал про него, когда играл в Атлантик-Сити. — Текс положил визитку на журнальный столик и поднял глаза. Теперь у него было лицо игрока в покер — непроницаемое, а взгляд, как у змеи. — Дело вот в чем, сынок. Меня обыграл парень, которому поперло. Рики Смит ни черта в картах не смыслит. Но в покере это иногда не имеет значения.

— Мог ли он мухлевать?

Текс хмыкнул.

— Черта с два.

— Не допускаете мысли, что вас могут обмануть в карты?

Текс глянул на него.

— Нет. Слышал анекдот про четырех техасцев, режущихся в покер? Один поворачивается к другому и говорит: «Я видел, как Билли Боб сдает снизу колоды». А тот ему: «Ну так его же сдача». Там, где я вырос, мухлюют все, сынок. Я повидал всяких шулеров и все схемы, какие только есть. Если бы Рики Смит вздумал со мной жульничать, я бы понял.

Джерри подался вперед.

— У моего бати есть присказка.

— Какая?

— На всякую хитрую задницу найдется хрен с винтом.

Текс откинулся на спинку. Взял бутылку и отпил пива. Потом вернул бутылку точно на мокрый кружок, который она оставила на столе, и указал на дверь.

— Пошел отсюда.


Джерри остановился в дверях. Отец велел ему очаровать Текса. Интересно, что, по его мнению, он должен был сделать? Пощекотать ему зад перышком? Он обернулся к старику.

— Ну и как она была?

Текс замер, не донеся бутылку до рта.

— Кто?

— Шлюха, которая вышла от вас, перед тем как я поднялся. Я засек ее в вестибюле.

— Не знаю, о чем…

— Хороша. На тысячу долларов в час потянет. В этой гостинице больше никто себе такую позволить не может.

— Ты хватаешься за соломинку, сынок.

Джерри шагнул в номер. Текс не протестовал.

— Шлюхи, которые работают в гостиницах, просят своих клиентов встречать их в вестибюле и потом провожать. Чтобы их не задержали. А у этой шлюхи провожатого не было. Вы не хотели, чтобы вас с ней видели, господин Знаменитость.

Текс поставил бутылку и смерил Джерри задиристым взглядом, словно прикидывал, чего тот стоит. Потом указал на стул, на котором Джерри только что сидел.

— Сядь.

— С какой стати?

Старик расплылся в улыбке.

— По-моему, ты мне нравишься, парень.


Текс ушел в спальню и вернулся с кожаной сумкой, которую бросил на колени Джерри. Старая сумка. Кожа потерлась и потрескалась. Джерри заглянул внутрь. Там лежали пачки новехоньких сотенных купюр.

— Хочешь в легкую срубить пятьдесят тысяч? — спросил Текс, сев на диван.

Внутренний голос подсказывал Джерри, что надо делать ноги. Но он не мог оторвать взгляд от денег. Пятьдесят тысяч покрыли бы их с Иоландой долги. Джерри велел внутреннему голосу заткнуться и бросил сумку на пол.

— За что?

— Знаешь, что такое денежная ферма?

Джерри покачал головой.

— Это лох, у которого наличных больше, чем мозгов. Как раз такой участвует сейчас в этом дурацком покерном турнире. Фамилия Кингман. Сколотил состояние на трейлерных парках. У нас с ним сегодня игра без свидетелей. Есть свободное место.

— И?

— Предлагаю тебе быть моим партнером.

— Игра нечистая?

Текс улыбнулся, как будто ничего смешнее в жизни не слышал.

— Ну не разочаровывай меня такими глупыми вопросами.

Текс допил пиво и смачно рыгнул. В мире азартных игр ходило немало баек о богатых лохах, которые проигрывали миллионы знаменитым игрокам в покер. Лохов часто надували — обычно с помощью простых мошенничеств вроде крапленых карт, или с помощью профессиональных дилеров, которые были ловкими шулерами. Сначала лоху давали выиграть кон-другой. А потом обдирали его как липку. Когда дело доходит до расчета, лохи честны. Деньги для них пыль. А после игры можно хвастаться друзьям, что играл лицом к лицу с мастером.

Джерри уставился на сумку, лежащую на полу. Половина пачек вывалилась. Деньги пели призывные песни, точно сирены Одиссею, заставляя его забыть все обещания, данные жене, отцу и исповеднику за последний месяц.

Текс подошел к мини-бару и сунул руку в ведерко. На этот раз он вытащил две бутылки пива. Одну протянул Джерри и чокнулся о нее своей.

— Партнеры? — спросил Текс.

Джерри посмотрел на свое отражение в бутылке. На него смотрел старый Джерри, Джерри перекати-поле. Всего один разок сыграю, подумал он. И все. Один разок.

— Договорились, — сказал он.

16

Рики вел машину по шоссе, придерживая руль одной рукой, а другой настраивал громкость песни Стиви Рея, несшейся из динамиков. Валентайн смотрел на бланк для ставок на бегах, лежавший на сиденье между ними. Спеша поскорее выпроводить Рики, букмекер по ошибке отдал ему вместе с выигрышем и бланк.

Валентайн взял листок. Тот как будто что-то подсказывал. А именно — что он попал впросак. Валентайн не мог понять, как Рики угадал победителей. Ведь ясно, что не жульничал.

Валентайн знал это наверняка благодаря той сумме, которую выиграл Рики. Восемьсот тридцать шесть долларов восемьдесят шесть центов. Если бы Рики как-то повлиял на результат забега, ему пришлось бы дать взятку этим трем жокеям, плюс другим жокеям, распорядителям и конюхам. На это ушла бы уйма денег. Это стоило делать только ради крупного выигрыша. Восемьсот долларов — гроши. Валентайн покосился на Рики.

— Знаешь, я, может, и поверил бы тебе, не веди ты себя как первоклассный придурок, — сказал Валентайн.

Рики не сводил глаз с дороги.

— Так вот что вас так взбесило?

— Да. Те ребята в конторе были готовы тебя убить. А ты с ними держался как законченный кретин.

— Да у нас тут все сплошь кретины. С чего мне быть другим?

— Стань для них примером. Покажи класс.

— Вы не понимаете, я оказал тем ребятам услугу.

— Это в каком же смысле?

— Знаете, почему люди играют? Я не о тех занудах, которые по выходным перекидываются в картишки. Я о тех твердолобых, которые на кон в кости могут поставить свой дом. Или вон на бегах каждый день ставят. Знаете, почему?

Валентайн наслушался разных объяснений того, почему люди играют. Чтобы развлечься, взбодриться, почувствовать прилив адреналина — таковы были самые распространенные причины. Но что-то подсказывало ему, что Рики говорит о другом, поэтому он покачал головой.

— Так они себя наказывают.

Это было что-то новенькое. Валентайн усмехнулся, ничего не ответив.

— Нет, вы вдумайтесь. Они ставят деньги и по большей части проигрывают. В конце концов все проигрывают. Ведь так?

— Так.

— Получается, они идут на это, зная, что продуют. Они знают, что у букмекера преимущество, которое не переломить, но все равно ставят свои кровные.

— Может, они думают…

— Что на этот раз все будет иначе? — закончил Рики. — Вряд ли. В глубине души они понимают, что проиграют.

— Ты-то откуда знаешь? У всех свои мечты.

Рики саркастически хмыкнул.

— Вы видели тех ребят в конторе? Они же со вчерашнего дня не переодевались. У них лица неудачников, потому что они и есть самые настоящие неудачники.

— Так в чем состояла твоя им услуга?

Рики просиял.

— Значит, вы согласны с моими доводами?

— В них есть своя правда.

— Рад, что вы так думаете. Моя услуга состояла в том, что я им напомнил, как жестока бывает госпожа удача. Я подкатил на тачке за семьдесят тысяч, поставил разок и вышел победителем. Будет им урок.

— И в чем же он?

— Жизнь — дерьмо. И время от времени тебя в него окунают с головой.

Валентайн понял, что Рики не шутит. Печальная философия. Он перевел взгляд на дорогу.


Окраины Слиппери-Рок походили на тысячи других городков: повсюду торговые центры и забегаловки быстрого питания с плоскими крышами. Рики купил две здоровенные чашки кофе в «Макдоналдсе» и несколько раз объехал район. Водители других машин махали ему, но он не отвечал.

— Ты всегда такой необщительный? — спросил Валентайн.

— Я их раньше не знал и теперь не хочу, — ответил Рики, сдувая пар. — Ну вот почему все думают, что им необходимо с тобой познакомиться, просто потому что ты разбогател? Господи, одними звонками достанут!

— Люди тебе докучают?

— Можно и так сказать.

В голове Валентайна что-то щелкнуло. Он предполагал, что накануне та четверка из леса искала его. А вдруг они искали Рики и ошиблись домом? В темноте такое могло случиться.

— Среди них есть латиноамериканцы?

Рики повернулся и уставился на своего пассажира. Валентайн указал на дорогу.

— Смотри, куда едешь, ладно?

— Нет.

— Не хочешь смотреть, куда едешь?

— Среди них нет латино.

Шоссе сделало крюк, «Лексус» съехал на соседнюю полосу. Валентайн протянул руку и повернул руль. Рики перевел взгляд на дорогу. Через мгновение он глянул на часы и выругался.

Валентайн почувствовал, что машина едет быстрее. Промелькнул знак «60 м/ч». «Лексус» делал, как минимум, восемьдесят.

— Куда спешим?

— Обещал приятелю, Роланду Пью, встретиться с ним у Республиканского национального банка в два. Мы по лотерейному билету вчера вместе выиграли. Чек выписан на наши имена. Обналичивать нужно вместе.

— Банк работает по субботам?

Рики кивнул.

— Такая в Слиппери-Роке традиция. Управляющий придет поздравить Роланда. Его зовут Горный Мох.

— Видимо, событие того стоит.

Рики опять кивнул.

— Роланд собирается открыть счет и положить на него свою долю. Ему тяжко в жизни пришлось. В его семье еще ни у кого не было счета в банке.

— Поэтому управляющий согласился прийти в субботу и помочь ему?

— Точно.

— А мне казалось, ты говорил, что тут все сплошь кретины.


Республиканский национальный банк располагался в одноэтажном бетонном бункере с одним-единственным окошком для обслуживания автомобилистов. Банкомата не было вовсе. На лужайке стоял щит с сегодняшней ипотечной ставкой. Под ней было написано: «Скидок нет». Они вышли из машины. Рики запер ее и направился к дверям банка. Валентайн последовал за ним.

— Попадаются и приличные люди, — признал Рики. — Горный Мох, например. Роланд Пью вот тоже. И Макс Букбайндер.

— Кто это?

— Бывший директор школы. — Он поймал взгляд Валентайна. — Погодите-ка. Мое поведение должно бы мешать мне испытывать симпатию к бывшему директору, да?

— Разве я так сказал?

— Нет, но подумали. Макс отличный мужик. Через несколько недель после того, как мы с Полли расстались, она провела выходные с Максом. А он ей в отцы годится. Ну я, понятное дело, узнал об этом — в деревне ж на одном конце чихнут, на другом слышно. — Они подошли к дверям. Рики постучал. — И вот я столкнулся с Максом в овощном отделе супермаркета. Я несколько дней репетировал, что ему скажу. Ну и выдал: «Привет, Макс. Любишь товары б/у?» Я во весь голос спросил. А Макс глазом не моргнул, положил грейпфрут в тележку и говорит: «А ты и вовсе в товаре не разбираешься, Рики. Не разбираешься». — Рики улыбнулся. — Обидно, конечно. Но он тоже ответ репетировал, да?

— У тебя какое-то извращенное чувство юмора, — заметил Валентайн.

— Спасибо.

Стеклянная входная дверь была закрыта занавеской. Над дверью висел раскрашенный транспарант «Сегодня вкладывайте в полугодовые ДС[208]» — шла кампания «счастливые дни ваших сбережений». Седоволосый охранник отодвинул занавеску и махнул, чтобы они убирались.

— Это Клод. В одиночку охраняет все стрип-бары в округе, — шепнул Рики. — Привет, Клод, впусти нас!

— Мы закрыты, — пробубнил Клод из-за стекла.

Рики указал на видавший виды велосипед у двери.

— Я приехал помочь Роланду Пью открыть счет. Я должен подписать чек вместе с ним.

Клод отвернулся, и Валентайн догадался, что кто-то там внутри с ним заговорил. Клод нахмурился, снял с пояса здоровенную связку ключей и задумался. Рики стукнул в стекло ладонью.

— Да ладно, Клод. Открывай уже.

Клод открыл дверь. Он двигался неестественно. Как только они вошли, Клод запер дверь. В банке было холодно, как в морозильной камере. Вдоль одной стены шли три кабинки с окошками. Вдоль другой — столы. На каждом столе лежал гроссбух, стояли телефон и компьютер. Никого из сотрудников банка не было.

Валентайн шел за Рики к столу с табличкой «Горный Мох». Телефон на этом столе яростно мигал лампочками всех четырех линий. Валентайн почувствовал, что в голове загудела сирена. Он обернулся, окинув зал взглядом. Кабинки тоже были пусты. Он заметил содержимое женской сумочки, разбросанное по полу. Помада, монеты, жвачка и карманный календарик.

«Черт!» — промелькнуло у него в мозгу.

Кто-то кашлянул, и Валентайн оглянулся. Из-за занавески позади стола Горного Мха вышел высокий неуклюжий человек. На его лицо была натянута черная лыжная шапка. Одет он был как пу́гало. Джинсы с продранными коленками, красная фланелевая рубашка заляпана грязью. В правой руке он держал «Магнум».

— Руки вверх, — скомандовало пу́гало.

Валентайн и Рики подняли руки.

— А где Роланд? — спросил Рики, сглотнув.

— Твой приятель?

— Ага.

— Да тут он.

Пу́гало щелкнуло пальцами, из-за занавески вышел Роланд Пью. Симпатичный паренек в праздничном костюме. Небось, счастливейший день в его жизни был, пока он сюда не пришел, подумал Валентайн. Пу́гало пихнуло Роланда вперед и указало на пол.

— На колени. И ты тоже, Клод.

Несколько секунд никто не шевелился. Пу́гало угрожающе помахало «Магнумом» перед их носами.

— Не заставляйте стрелять.

Все четверо опустились на пол.


Рики не мог оторвать взгляд от Роланда. Он впервые увидел этого парня, которого когда-то нянчил, выбитым из колеи. Роланд позвонил ему утром, сказал, что чек на лотерейный выигрыш прислали экспресс-почтой, что он хочет обналичить свою половину сегодня же и вечером отпраздновать это бутылочкой-другой пива.

— Вы, ребята, оказались в плохом месте… в плохое время, — сообщило им пу́гало. — Не надо было из кроватки утром вставать. Сидели бы дома, смотрели Опру.[209]

Пу́гало пыталось выглядеть крутым. По его лицу струился пот, и он остервенело вытирал лоб свободной рукой. Мать Рики, которая умерла молодой от рака яичников, говорила, что Господь иногда выводит людей на распутье. И дорожки всегда ясно видны: одна плохая, другая хорошая. И выбираешь ты сам. Пу́галу, очевидно, досталась не та дорожка, которую он хотел.

Круговая стальная дверь, ведшая в подвал, открылась, и в зал вошел второй грабитель в маске. Он был ниже ростом и толще. Его одежда была заляпана кровью. Он тащил по плиточному полу кожаную сумку, набитую до отказа деньгами.

— А это еще кто такие, мать вашу? — завопил коротышка. — Я же говорил, никого не впускать!

— Они долбили в дверь, — оправдывалось пу́гало.

— И что?

— Я боялся, что они вызовут полицию. По мобильнику.

— Какой же ты убогий, — разозлился коротышка.

Рики услышал странный звук. Это заговорил желудок Роланда. Сначала он хрюкал, потом кудахтал, потом заржал, как лошадь. Рики пожалел, что раньше не знал о таком таланте своего друга.

Рики поднял глаза. Окровавленный грабитель остановился посреди зала и теперь злобно пялился на Роланда, словно тот был его знакомым. Роланд смотрел на него, как будто и сам его знал.

— Эй, Бисли, — сказал Роланд. — Это ж надо, какая встреча.

— Я не Бисли, — огрызнулся коротышка. — Закрой пасть!

— Сколько лет прошло? Года два?

— Я сказал, заткнись.

И тут Роланд совершил самый отважный поступок, по мнению Рики. Он встал и сделал шаг вперед.

— Ты что… это же я, старина Роланд.

Бисли вытащил из кожаной сумки обрез и направил ствол в лицо Роланду.

— На колени, мать твою.

Роланд сделал еще шаг вперед.

— Дай нам выйти. Мы ж с тобой дружили сто лет.

— Заткнись, я сказал!

— Мы скажем полиции, что вы были в масках…

— Я сказал, заткнись, Роланд.

— И Клод то же самое скажет, — пообещал Роланд. — И Рики. И я уверен, мы убедим так же поступить этого человека. Ведь так, сэр?

— Конечно, — согласился Валентайн.

— Вы же в масках, — продолжал Роланд. — Мы вас не узнали.

— Закрой пасть, Роланд, — гаркнул на него Бисли. — Теперь уж пути назад нет.

Роланд помотал головой.

— Ты не можешь нас убить.

— Еще как могу, — ответил Бисли. Он отравлял воздух своим зловонным дыханием. — Все идет, как должно идти. И тут ничего не поделаешь. Хочешь, зови это природой, хочешь судьбой или Божьей волей. Так что — на колени. Давай, мать твою.

Роланд не послушался. Он вытянул руки вперед, моля о пощаде. Рики видел, что Бисли весь на нервах, и пытался угадать, что связывает его с Роландом. Может, они играли в одной баскетбольной команде в старших классах? Или по осени вместе охотились на оленей? Или просто встречались время от времени и глушили пиво? Дружба в этих краях — крепкая, обычно на всю жизнь.

— Я уже все решил, — ответил Бисли. — Это мой единственный шанс выбраться из задницы. Мне и нужно-то — чуток рая. — Он глянул на пу́гало, ожидая поддержки. — Верно, Ларри?

В глазах пу́гала сверкнула надежда, и он энергично закивал.

— Будем жрать чизбургеры в раю.

— Вот именно.

— Да ладно, Бис, — не унимался Роланд. — Мы с тобой уже нарушали закон. И этот раз ничем не отличается. Я ж тебя никогда не сдавал.

— На колени, — зарычал Бисли.

Рики понял, что всем им суждено погибнуть, и едва сдержался, чтобы не намочить штаны. Роланд стоял на своем, отказываясь опускаться на пол.

— Ты чертов трус, — сказал Роланд, хватаясь за последний шанс. — Значит, не будет мне больше гамбургеров! Закатов, киношек и стычек один на один за школой. И у меня никогда не будет детей из-за тебя.

Терпение Бисли лопнуло. Шагнув вперед, он ударил ногой Роланда между ног. Тот согнулся пополам, обхватив себя руками. Потом выпрямился, расправил плечи и показал Бисли язык.

— Пошел на хер, Бис.

Бисли упер ствол между глаз Роланда.

— Закрой глаза, — велел Бисли.

— Нет.

— Делай что говорят!

Роланд не слушался. Его глаза расширились и стали как два блюдца. Бисли отшатнулся, дрожа от злости.

— Уведи его, Ларри, — велел он пу́галу. — Всади ему пулю в башку. И можно будет валить отсюда.

— Я? — пискнул его напарник.

— Да, ты. Ты же их впустил.

— Но…

— Никаких «но». Делай что говорят.

Сжимая «Магнум» обеими руками, Ларри зажмурился и попытался проделать дыру в голове Роланда.

— Я… не могу…

— Я сказал, пристрели этого сукина сына.

— Не могу…

— Ну же!

Ларри открыл глаза.

— Я никогда не убивал, — хныкнул он.

— Новую жизнь хочешь? — закричал на него Бисли. — Чизбургеры в раю, помнишь?

— Ага…

— Тогда ради Бога, убери этого хрена!

Рука пу́гала перестала дрожать. «Магнум» застыл в тридцати сантиметрах от головы Роланда.

— Прости, парень, — прошептал Ларри.

Всё пошло не так, подумал Рики. Всё должно было кончиться хорошо, все бы стали богатыми. Таков был план. Но Бисли и пу́гало разве убедишь, кровожадные недоумки — что с них взять? Рики хотел сказать, что у него полно наличных и он будет рад поделиться, пусть только оставят беднягу в покое. От грохота выстрела Рики оцепенел.

Роланд мотнул головой назад. Рики ждал, что он сейчас рухнет. Но Роланд не рухнул. Упало пу́гало. В том месте, где под маской срослись его брови, образовалась дырка размером с монетку. Его глаза в обрамлении маски округлились от изумления.

Второй выстрел был не менее громким. После него дыра появилась в челюсти Бисли. Тот подскочил над плиточным полом. И мгновение висел так, вскинув ноги вверх, будто от конвульсии. Его обрез выплевывал пули и флуоресцентные вспышки. Грохнувшись на пол, он подпрыгнул, словно резиновый. Носки его ботинок дернулись несколько раз, и дух покинул тело Бисли. Противопожарные разбрызгиватели на потолке пронзительно засвистели, и через секунду помещение банка уже поливал унылый равномерный дождь.

17

Охранник Клод никак не мог подняться со скользкого пола. Его суставы ныли от артрита. Когда прогремел первый выстрел, он очнулся: словно в немом кино, вся жизнь мгновенно пролетела перед его глазами. Клод знал, как звучит выстрел «Магнума», — этот звучал иначе.

Охранник подошел к Бисли и пу́галу и проверил пульс. Оба были мертвы. На всякий случай он взял их оружие и положил его на стол Горного Мха. Как-то на рыбалке ему довелось поймать детеныша акулы. Когда Клод вытаскивал крючок, детеныш был уже мертв, но все же исхитрился куснуть его за руку. Так он узнал, что зло способно на многое.

Охранник глянул на Рики Смита и его пожилого спутника с пистолетом. Клод, хоть убей, не мог понять, откуда взялась эта пушка. Вот только что этот мужчина держал руки за головой — и вдруг выстрелил. Клод предполагал, что у грабителей под одеждой могли оказаться кевларовые жилеты, которые в наше время доступны каждому. Приятель Рики, видать, тоже догадался, поэтому засадил им по пуле в голову.

Но как он это сделал! Быстрый, как молния. Глаз верный. Такое только с практикой приходит. Видно, есть опыт. Клод почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо, и посмотрел на Рики Смита.

— А где Мох? — спросил Рики.

Клод указал на дверь, которая вела в подвал. Бисли уволок туда Мха и еще двоих работников банка пять минут назад. Потом раздался приглушенный звук выстрела.

— Они все там, — сказал охранник.


Горный Мох терял сознание, когда Валентайн и Рики Смит подошли к нему. Пол подвала заливала его темная кровь. Двое его сослуживцев рыдали как белуги. Валентайн вывел их из подвала, потом вернулся. Рики стоял на коленях рядом с Мхом.

— Привет, Рики, — слабо проговорил управляющий. — Давненько не виделись.

В ответ Рики выдавил что-то похожее на писк. По его щекам катились слезы, лицо стало мертвенно-бледным.

— Столкнулись с Бисли? — прошептал Мох.

— Он мертв, — наконец собрался с силами Рики. — Господин Валентайн его застрелил.

— А его приятель?

— Его господин Валентайн тоже уложил.

Мох посмотрел на Валентайна с одобрением.

— Перед тем как выстрелить в меня, Бисли говорил, будто его выгнали с острова большинством голосов, что-то такое. Вроде бы потому он и грабит банк. Ты что-нибудь понимаешь?

Рики сглотнул и покачал головой.

— Я тоже. — Мох моргнул, потом еще раз. Казалось, что какая-то часть его уже покинула тело. Дыхание стало поверхностным, грудь слегка впала, и Валентайн мысленно приготовился к тому, что должно случиться следом. Рики наклонился к нему.

— Что мне сделать? — спросил он. — Хотите, кому-нибудь позвоню?

Мох подумал и покачал головой.

— Времени уже нет, — прошептал он.


К тому моменту, когда приехала «скорая», Мох уже покинул этот мир. Медики заполнили подвал, а Валентайн и Рики с двумя банковскими служащими вернулись в зал. Разбрызгиватели на потолке отключились. Они нашли два сухих стула.

Через несколько минут прибыли десять полицейских Слиппери-Рока, обоих полов, гладиаторского телосложения, подтянутые и агрессивные, что, кажется, свойственно всем, кто проводит слишком много времени в спортивном зале.

Командовал ими амбал в звании сержанта — Род Гейлорд. Лет сорока пяти, весь в веснушках. Он вел себя так, словно впервые попал на место убийства. Валентайн наблюдал за тем, как он и его команда забрали оружие со стола Горного Мха, потом проверили трупы. Они затаптывали место преступления — впрочем, вряд ли кто-нибудь из них вообще понимал, что это значит. Гейлорд сгреб охранника и потащил его к выходу. Валентайн встал и направился к ним.

— А ну сядьте на место, — рявкнул Гейлорд, указав на стул.

— Но…

— Никаких «но». Я допрошу вас, когда буду готов.

— Мне нужно с вами поговорить, — настаивал Валентайн.

— Сказал же, сядьте, — отрезал сержант.

Гейлорд выглядел чертовски раздраженным. Как будто знал, что это — ключевой момент его карьеры, а он того и гляди все запорет. Валентайн достал из кармана «Глок», из которого застрелил грабителей, и протянул его сержанту.

— Я их пристрелил.

Гейлорд уставился на пистолет, как будто это был инопланетный младенец. Его веснушчатое лицо побагровело.

— Я думал, вы их убили, — сказал он охраннику.

— Нет, сэр, — ответил Клод. — Это сделал господин Валентайн.

Гейлорд повернул пистолет на ладони.

— У вас есть на него разрешение, сэр? — спросил он у Валентайна.

Валентайн достал лицензию из бумажника и передал сержанту. Он ходил на стрельбище дважды в неделю и тренировался выхватывать пистолет из кобуры на лодыжке, надеясь, что это мастерство ему никогда не пригодится.

— Неплохо постреляли, — похвалил Гейлорд.

— Повезло чуток.

— Две пули — два трупа. При чем же здесь везение? Что привело вас в Слиппери-Рок?

В дверь банка уже барабанила съемочная группа телевизионщиков. Сержант отмахнулся от них. Говорить Гейлорду, что он приехал сюда по работе, бессмысленно. Это его город, и сержант обидится, что Валентайн не пришел сначала к нему. Поэтому он соврал ему так же, как Полли.

— Я полицейский в отставке. Пишу мемуары.

— Да вы что! Издателя нашли?

Такого поворота Валентайн не ожидал.

— Пока нет.

— Мне нужно допросить Клода, потом вам несколько вопросов задать. Посидите тут, хорошо?

Сержант произнес последние слова с улыбкой, но в его тоне улыбки не было. Валентайн покорно пересек зал и плюхнулся на указанный стул.


Молясь, чтобы на трассе не было полицейских, Полли вдавила в пол педаль газа своей «Акуры». Этим утром ее жизнь, похоже, возвращалась на круги своя. У нее появился новый парень, карьера в агентстве недвижимости «XXI век» пошла на лад. Она потратила немало времени, чтобы почувствовать себя по-настоящему независимой, не только материально, но и в мыслях. И один телефонный звонок все уничтожил.

Полли вела переговоры с клиентом, когда позвонила мать. После выхода на пенсию заняться матери было нечем, и она звонила Полли от скуки, придумывая неотложные дела, чтобы подманить дочь к телефону. Полли это начинало действовать на нервы. Она выхватила трубку у своей помощницы.

— Что еще?

— Ты новости слышала? — спросила ее мать.

Это привело Полли в настоящее бешенство. Попробуй сделать карьеру в продаже недвижимости, если мать опекает тебя, как малое дитя.

— Послушай, мама, — начала она ледяным голосом. — Неужели это не может подождать до вечера? Я на переговорах. Они уже готовы подписать…

— Твой бывший муж сегодня был в банке во время ограбления. Там было два бандита. И их застрелили. Я подумала, тебе будет интересно.

— Рики? Во время ограбления банка? Ты уверена?

— Да, детка. Целый день по радио и телевизору передают. Один из грабителей убил Мха. Ладно, не буду тебя задерживать.

— Рики цел?

— Да, солнышко. Рики в порядке.

Полли повесила трубку и приложила руку к губам. Ощущение было такое, словно ей сообщили, что один из ее братьев чуть не умер. Однако речь-то шла не о брате, а о ее никчемном бывшем муже. Но она все равно разрыдалась.

Узкая лента двухполосного шоссе расплылась у нее перед глазами. Полли вытерла слезы и прибавила газу. «Если очень долго падать, можно выбраться наверх». Так называлась одна забавная книжка, которую она как-то подарила Рики на день рождения. Он смеялся, когда она грозилась вставить ее в рамку и повесить над камином. Да, у них случались и приятные моменты. Но плохие их заслонили.

Полли объехала школу и заметила Макса Букбайндера, игравшего в баскетбол с парнями лет на двадцать его моложе. Макс вел мяч легко и непринужденно, перебрасывал его из одной руки в другую, между ног за спину. Она и не подозревала, что он способен такое выделывать. Он сделал ложный рывок на несложный двухочковый бросок, потом отдал мяч молодым товарищам по команде.

Полли припарковалась на стоянке, нашла проем в ограде и направилась к площадкам. Правый каблук провалился в землю, лодыжку свело. Земля в их краях походила на зыбучий песок. Она сняла туфли, сунула их в сумочку и пошла дальше в одних чулках.

Макс Букбайндер, бывший директор школы Слиппери-Рока, превратившийся в учителя физкультуры, отошел в сторону. У Полли остались приятные воспоминания об их кратком романе, перетекшем в дружбу, которая нравилась ей еще больше. На вечеринке по поводу выхода на пенсию он сообщил всем, что мечтает работать учителем физкультуры, потому что тогда дети будут его слушаться. Макс стянул с головы кепку. Несколько легких прядей волос торчало вверх. Поцеловав Полли в щеку, он сказал:

— Ну, как жизнь?

— Лучше. У тебя как?

— Потрясающе. Опять начал бегать. Каждое утро по две мили. — Он ударил себя по груди, как орангутан. — Чувствую себя мальчишкой.

— Поговорить надо.

— Что стряслось?

Полли поняла, что новостей он не слышал.

— Сегодня на Республиканский национальный банк напали грабители. Мой бывший там оказался. Грабители застрелили Мха, а потом их самих кто-то уложил.

Букбайндер посмотрел на нее недоверчиво.

— Мха убили, — повторила Полли.

Букбайндер закрыл лицо кепкой. Он тридцать лет проработал учителем и директором. Полгорода училось в школе на его глазах. Надев кепку, Макс повернулся к мальчишкам, бросавшим мяч в корзину, и издал дикий вопль.

— Ребята, я тут.


Букбайндер проводил Полли до машины. У ограды она оперлась на его руку, вытерла ноги и обулась.

— Когда услышала об этом, расплакалась, — призналась она.

— Из-за Мха?

— Нет. То есть да, я плакала из-за Мха. Но и из-за Рики. Представила, что его могли убить, — у меня чуть сердце не остановилось. Не понимаю.

— Чего не понимаешь?

— Ведь я его ненавижу.

— Вы же были женаты, ты его тогда любила, — напомнил Макс. — У вас общее прошлое. Вы жили вместе, у вас был один, только вам понятный язык. Как у всех женатых пар. Тебе этого не хватает.

— Откуда ты знаешь? Я тебе никогда…

— И не надо. Сам женат был.

— Значит, я по-прежнему люблю его?

— Ты так говоришь, как будто это проклятие.

— Господи, да ты даже не представляешь, как мы жили.

Мимо пронесся кабриолет «Мустанг», набитый подростками. Букбайндер перегнулся через ограду и выкрикнул имя одного из них. Машинамоментально перешла на черепашью скорость. На вечеринке по поводу выхода на пенсию Макс произнес речь и прекрасно закончил ее. Дети — это само подтверждение жизни. Находясь рядом с ними, он чувствовал, что надежду не так легко погасить, а мечты невозможно отбросить.

— Что собираешься делать? — спросил Букбайндер, обернувшись к Полли.

— Честно говоря, не знаю.

— Не похоже на тебя, Полли.

— Правда, ума ни приложу.

Букбайндер сунул руки в карманы и уставился в землю.

— Вот что, Полли. Я давно знаю Рики. Он не так плох, как ты пытаешься представить.

— Рики не плох?

— Именно.

— Ох, Макс, — воскликнула она. — Перестань!

18

Джерри Валентайн вернулся в «люкс» Текса Снайдера в четыре часа. Он успел принять душ и побриться. В кармане его пиджака лежали деньги, которые Текс дал ему для приятной дружеской игры.

Текс все устроил. Дал на лапу кому надо в гостинице, чтобы к нему в номер принесли настоящий карточный стол, заказал самое дорогое спиртное, кубинские сигары, повсюду стояли миски с орехами и чипсами. Он превратил свой «люкс» в мужской клуб — и все ради того, чтобы надуть Кингмана, трейлерного магната.

Когда приехал Джерри, Кингман уже накачался виски. Уроженец Чикаго, он был невысок ростом, тучен, обладал дурным характером и сотней миллионов долларов. Он развалился на диване так, что больше ни для кого не осталось места. Джерри представился, Кингман буркнул что-то нечленораздельное в ответ.

Трое других игроков вплыли в номер и представились. Билл, Боб и Фил. Никаких фамилий. Джерри предположил, что и они — «приятели» Текса.

Все расселись за карточным столом, и Текс предложил сыграть в техасский холдем, самую популярную разновидность покера в мире. По телевизору часто показывают турниры техасского холдема, в которых игроки «открывают» карты перед камерой. В результате миллионы зрителей пребывают в уверенности, что умеют играть. У профессионалов для таких новичков есть свое название. Лохи.

Кингман определенно принадлежал к категории лохов. Он озвучивал шансы после каждого кона и говорил игрокам, что они блефуют, когда у него возникало такое подозрение. Всякий раз Билл, Боб и Фил поддакивали ему, окончательно убедив Джерри в том, что они подставные. Кингман не расставался со стаканом. В покере он не понимал ничего.

Первый час Джерри играл сдержанно. Текс велел ему по большей части пасовать, потому что он будет нужен «в игре» позднее, когда Кингмана поведут на заклание и они вдвоем его «сделают».

Схема Текса была проще пареной репы. После раздачи Текс даст Джерри заранее оговоренный знак. Достанет сигару из коробки, но прикуривать не станет. Только пожует ее немного.

Это будет сигналом для Джерри поднимать ставку, потому что у Текса убойная комбинация, которой он наверняка побьет Кингмана. Несколько раз повысив ставку, Джерри спасует, и Текс поддастся Кингману.

Шулеры называют это «сыграть высокую». Отец рассказывал Джерри, что многие ведущие игроки в мире пользуются этим приемом, чтобы облапошить лохов. Обманчиво здесь то, что поднимающий ставку никогда не знает, что́ на руках у партнера. Он просто делает то, что ему говорят.

Но Джерри знал еще кое-что. Игра в высокую не всегда надежна. В техасском холдеме три этапа — флоп, торн и ривер. Лох может вытащить удачную карту на ривере и выиграть все деньги. Это часто случается.

Но почему-то Джерри казалось, что Текс такого не допустит.


Через час официант принес в номер гамбургеры и молочные коктейли. Джерри не стал бы кормить миллионера таким мусором, но Кингман набросился на еду, словно она была последней в его жизни. Текс, очевидно, неплохо подготовился к встрече.

В номере было две ванные. Пока Билл, Боб и Фил по очереди ходили в одну, Джерри отправился в спальню Текса, где была вторая. Но дверь в ванную оказалась запертой. Изнутри доносилось тихое пиканье. Джерри прильнул ухом к двери. Звук показался ему знакомым. Слуховой аппарат. Многие жители его района во Флориде пользовались такими. Когда батарейка в них садится, они издают такой писк.

Улыбаясь, Джерри отстранился от двери. У Текса слуховой аппарат. Вот почему он так уверен, что сделает Кингмана. Текс не просто высокую играет. Он еще играет подглядку.

Подглядка — самое старое мошенничество, известное шулерам. Спрятавшийся сообщник подглядывает в карты игрока и тайно сообщает о них другим. Иногда подглядка — это дыра в стене или человек, смотрящий в окно с помощь бинокля. До того как шулерскую банду выгнали из Лас-Вегаса, такое непременно случалось во всяком помещении для карточных игр. И у тех, кто по сию пору организует приватные игры, это любимый прием.

Текс вышел из ванной, заправляя рубашку.

— Батарейки заменил? — спросил Джерри.

— Тише ты. Сколько у тебя осталось?

— Двадцать пять штук.

— Хорошо. Продолжай.

Джерри глянул в дверной проем, который вел в комнату, где располагались игроки. Кингман стоял в дальнем конце и болтал с Филом. Он пренебрежительно цедил слова. Штаны его были испачканы кетчупом. Все деньги в мире не смогли бы помешать ему выставить себя полным ослом.

— Почему ты не играешь с ним по-нормальному? — спросил Джерри вполголоса.

— Думаешь, сработает?

— Он лох.

— Иногда лохам везет, — заметил Текс, уходя.

Джерри вошел в ванную и запер дверь. Опустив сиденье, он включил мобильный и сел. Внутри все напряглось. Джерри потер переносицу двумя пальцами. Текс — один из лучших картежников в мире. Ему не нужно мошенничать с Кингманом. Он может обыграть его в девяноста девяти случаях из ста. Но именно этого одного ненадежного случая Текс и боялся. Все это выглядело подозрительно.

Джерри обдумал, как объяснит Иоланде, почему не звонил. Они заключили соглашение насчет телефонных звонков. Она придет в бешенство, что Джерри его нарушил. Он начал набирать домашний номер, когда телефон чирикнул, что пришло сообщение.

Джерри вошел в ящик голосовой почты. Сообщение от Иоланды пришло в два. Он ощутил, как загорелись щеки, словно его уже застукали. Они не ссорились с тех пор, как родилась дочка. Лучшие два месяца в его жизни.

«Джерри, привет, ты где? — спрашивала жена. — Понимаю, ты занят и все такое, но я соскучилась. — Джерри ощутил, как напряжение уходит. Иоланда не злилась. — А еще, — продолжала она, — тут есть человечек, который по тебе скучает и хочет с тобой поговорить. Подожди минутку».

Он слушал, как она говорит что-то неразборчиво. Потом раздался смех его дочери, который он сразу узнал. Жена поднесла трубку к Лоис и щекотала ей пяточки. От этого малышка всегда смеялась. Джерри уставился в пол ванной, представив свою дочь. Она смеялась еще несколько секунд. Потом Иоланда снова взяла трубку.

«Это что-то, да? Всего минуту назад она рыдала во весь голос. Потом я сказала, что буду звонить папуле, и она начала улыбаться. Просто хотела сказать, что мы думаем о тебе и ждем тебя скорее домой. Правда, солнышко?»

Дочка усмехнулась. Джерри решил, что теперь Иоланда щекочет ее животик — еще одно слабое место. Жена попрощалась с ним, и в трубке наступила тишина.

Стук в дверь вернул его на землю. Джерри приоткрыл ее и увидел взволнованного Текса.

— Ты там провалился что ли? — спросил старый шулер.

— Что случилось?

— Мы начали. Пора устроить Кингману зачистку.

— Надо поговорить.

— Потом нельзя?

— Нет.

Джерри закрыл дверь. Он положил телефон на раковину, открыл холодную воду и плеснул в лицо. Потом критически посмотрел на себя в зеркало. Месяц назад он летал в Атлантик-Сити, чтобы поговорить с их семейным священником, отцом Томом. Провел четыре часа в исповедальне, каясь в грехах и пытаясь очистить душу. Слушая, как признания льются из его собственного рта, Джерри понимал, что ничего сложнее ему в жизни делать не доводилось. Но оно того стоило.

Он сунул мобильник в карман и вышел. Текс нервно переминался с ноги на ногу. В углах его губ собралась слюна. Зрачки были расширены.

— Ну, что стряслось? — спросил он тихо.

— Я выхожу из сделки, — ответил Джерри.

— Что за бред?

— Что слышал. Пусть вон Фил продолжает. Или Боб. Или Билл.

— Да у них кишка тонка. Сдрейфят.

— Ничем не могу помочь.

— Но мы ж договорились.

Джерри вытащил из кармана пиджака деньги, которые Текс выдал ему, и сунул в его морщинистую руку.

— Кингман тупица. Обыграй его по-честному.

— Ну не умеет он играть. Ты-то чего так беспокоишься, парень?

— Да это ж как у ребенка красть.

— И?

Джерри передернуло. Слава Богу, он не пошел дальше. Тут уж пути назад не было бы. Джерри пошел прочь. Текс схватил его за руку.

— Ты меня бросаешь?

— Называй как хочешь.

— Да в Техасе ребята дерутся, чтобы в такое дело попасть.

— Мы не в Техасе.

Текс стиснул зубы. Они были кривыми и желтыми от многолетнего курения.

— Ты совершаешь большую ошибку, Джерри, — процедил он. — Даю тебе шанс еще раз подумать. Иди в комнату и помоги мне забрать деньги у Кингмана. Я отдам тебе пятьдесят тысяч, когда закончим. И тогда возвращайся к своей жизни, а я вернусь к своей. Что скажешь?

Текс улыбался так, словно мир стал бы лучше, если бы Джерри посмотрел на него глазами Текса. Он был лжецом с головы до ног. Джерри вдруг почувствовал, как он ему неприятен.

— Я лучше стал бы собакой на кухне корейского ресторана, — ответил Джерри.


В лифте осознание всего значения содеянного ударило Джерри по голове, как лопатой. Этими пятьюдесятью тысячами он расплатился бы с кредиторами. Он задолжал немало, а доходы были скромны. Пятьдесят тысяч решили бы проблему всех долгов. Лифт остановился и открыл дверцы. Выйдя, Джерри решил подняться обратно. Кингману этот проигрыш беды не принесет. Так в чем же преступление?

Запикал телефон. Он вытащил его из кармана. Сообщение Иоланды все еще лежало в ящике голосовой почты. Джерри нажал «прослушать», приложил телефон к уху и послушал смех дочери. Когда-нибудь он будет влиять на нее так же, как она влияет на него сейчас. Думать об этом было страшно. И Джерри направился в свой номер, зная, что принял верное решение.

19

Ответы Тони Валентайна сержанту Родни Гейлорду не нравились. Наверное, сработало шестое чувство хорошего полицейского. Но поскольку он не мог понять, что именно ему не нравится, то держал свои мысли при себе, опасаясь показаться идиотом.

Этого Гейлорд боялся больше всего — выглядеть глупо. Когда-то он принимал стероиды, чтобы нарастить мускулатуру, отчего стал вспыльчивым, и коллеги придумали ему обидную кличку. Они называли его «бомба замедленного действия». Гейлорд служил в полиции всю жизнь и гордился тем, как блюдет порядок в Слиппери-Роке. Он заслуживал лучшего, по крайней мере по его мнению.

Часы показывали почти пять. Гейлорд стоял у стола и печатал отчет об ограблении банка. Тони Валентайн сидел на стуле рядом и дул на чашку кофе. Так ведь весь кофеин можно сдуть. Гейлорд перечитал отчет, не вынимая его из пишущей машинки, чтобы разобраться в своих подозрениях. Что-то не вписывалось в общую картину. Валентайн рассказал ему не всю правду. В Слиппери-Рок заглядывали туристы, но обычно это были ребята из Атланты и Чарлстона, их манили антикварные магазины или прогулки в горы. Из Флориды редко кто приезжал. И Гейлорд никак не мог поверить, что Валентайн явился сюда писать мемуары.

— Поговорим о Мхе, — сказал сержант, выключив машинку.

Валентайн отпил кофе.

— Я уже рассказал вам все.

— Знаю, знаю. Но что-то меня смущает. Вы говорите, Мох сказал вам, что Бисли сказал ему, будто его выгнали с острова большинством голосов. И по мнению Мха, это стало причиной того, что Бисли пытался ограбить банк. Что, по-вашему, это означает — «выгнали с острова большинством голосов»?

— Это из телевизионного шоу, — ответил Валентайн.

— Это вам Мох сказал?

— Нет. Сам вспомнил недавно.

— И из какого же шоу?

— «Последний герой».

Гейлорд почувствовал, как вспыхнуло лицо. Каждый вечер добросовестно смотрел в ящик и «Последнего героя» видел миллион раз. Обычно при этом он сжимал в руке бутылку пива и пялился на симпатичных участниц в бикини, которые оказывались соперницами.

— И о чем, по-вашему, говорил Бисли? — спросил сержант.

— Мне думается, о том, что его турнули из какой-то компании и он рассвирепел.

Гейлорд заглянул в свои записи. Чуть раньше он задал Рику Смиту такой же вопрос. И получил такой же ответ. Интересно, он когда-нибудь сможет понять истинные причины таких вот совпадений? Краем глаза сержант заметил, что Валентайн ерзает на стуле от нетерпения.

— Да, да, скоро закончим, — заверил Гейлорд. — Мне еще одно покоя не дает.

— Что же?

— И Ларри, и Бисли держали оружие в руке. Но так и не выстрелили. Вы стояли на коленях, они в полный рост. Но вам удалось попасть им обоим в лицо. Вы что, циркач?

— Нет.

— Так как же вы это объясните?

— Я был в отчаянии.

— И все?

— Ну и повезло еще.

Гейлорд пристально посмотрел на Валентайна. Не тянуло это на правду. Ну еще в одного случайно застреленного грабителя он бы поверил, но в двух… Вероятность такого события совершенно ничтожна.

— Еще кофе хотите? — спросил сержант, подойдя к двери.

— Вы же сказали, я могу идти, — удивился Валентайн.

— Надо кое-что проверить, — ответил Гейлорд.


Гейлорд захлопнул за собой дверь. Он не мог стоять подолгу — спина начинала болеть. Сержант принялся мерить шагами коридор. Он понимал, что Валентайн начинает раздражаться, по крайней мере ведет себя тревожно. Если давить на него слишком явно, пружина может выстрелить прямо в лицо Гейлорда.

Может, Валентайну и впрямь повезло. Сержант начал склоняться к этой версии, поскольку ничего, кроме интуитивных подозрений, у него не было. Факт в том, что Валентайн остановил грабителей. Подвиг совершил. В результате которого малыш Роланда не останется без отца, Клод сможет наслаждаться стриптизом до конца жизни, а Рики Смит утвердится в звании самого везучего человека Слиппери-Рока. Благополучный конец — не подкопаешься.

В конце коридора был конференц-зал, а в нем — кофейный автомат. Сержант выудил из кармана два четвертака и вошел в зал. Там два его помощника уплетали гигантские сэндвичи и пялились в телевизор, стоявший на столе. Гейлорд посмотрел на черно-белое изображение на экране.

— Что смотрите?

— Запись ограбления в банке, — ответил один из полицейских.

Не сказав ни слова, сержант подвинул к ним стул. На экране двое грабителей в масках наставили оружие на Рики, Роланда, Валентайна и охранника, которые стояли на коленях. Изображение было нечетким и без звука. К тому же камера стояла под неудачным углом. Поэтому Валентайн попадал в кадр только частично.

Ситуация была очень напряженная. Грабители кричали на заложников, потом друг на друга. И вдруг, ни с того ни с сего оба оказались на полу с пулей в голове.

— Прокрути еще раз, — велел Гейлорд.

Один из полицейских перемотал пленку и прокрутил ту же сцену. Все произошло удивительно быстро. Только что были два грабителя, и вот уже — ни одного.

— Сержант, вам надо взять его к нам, — съязвил второй полицейский. — Он же стреляет, как Нолан Райан[210] подает.

Гейлорд велел ему прокрутить пленку в третий раз, глядя на часы на руке. По его не слишком научным расчетам, Валентайн выхватил пистолет из кобуры на лодыжке и пристрелил двух грабителей за две секунды, даже чуть быстрее. У него внутри все похолодело. Он был готов поставить всю зарплату на то, что ни один американский отставной полицейский не способен так орудовать пистолетом.

Вернувшись в кабинет, сержант застал Валентайна за чтением газеты, найденной среди мусора. Гейлорд похлопал его по плечу. Валентайн бросил газету в корзину для бумаг и встал.

— Вы можете идти, — сказал сержант. — Вероятно, мне захочется побеседовать с вами еще, поэтому прошу вас не покидать город до конца расследования. — Валентайн направился к двери. — Послушайте моего совета и не ищите неприятностей на свою голову, — не выдержал Гейлорд.

Валентайн остановился и обеспокоенно посмотрел на него.

— Это совет или предупреждение?

— Уж сами решайте.

20

Валентайн спустился к стойке дежурного, полагая, что там его дожидается Рики Смит. Тот обещал подвезти его до дома. Но дежурная протянула ему записку.

Привет, господин Валентайн!


Простите, что бросил вас одного, но мне надо домой.

Вас помощник сержанта подбросит, если хотите.

Спасибо, что спасли мне жизнь.

Рики.
Валентайн скомкал листок и бросил его в мусорную корзину. Он ему жизнь спас, а этот парень не может подождать немного, чтобы отвезти спасителя домой. Вот тебе и благодарность! Через стеклянные двери Валентайн заметил солнечные лучи, пробивавшиеся из-за тучи. Наконец-то хоть какой-то намек на нормальную погоду. Он спросил дежурную, далеко ли до его нового дома.

— Мили две, если напрямик, — ответила она.

— А если нет?

Дежурная показала, куда идти. Валентайн вышел на улицу. День клонился к вечеру, воздух был чист и свеж. Он пересек улицу и пошел по тротуару в сторону города. Двигался Тони не спеша. В такую погоду хочется гулять, и с каждым шагом он чувствовал, как успокаивается.

Он шел, сунув руки в карманы, и думал о Бисли и пу́гале. За всю жизнь Валентайн убил семерых, включая этих двоих. И каждый раз в нем образовывалась незримая рана, которая очень долго заживала. Большинство его знакомых полицейских не чувствовали никаких угрызений совести, пристрелив кого-нибудь. Валентайн так не мог. Теперь он будет долго думать о Бисли и Ларри, изводя себя вопросом, нельзя ли было решить дело иначе.

Он прошел уже с милю, когда рядом с ним притормозил пикап. Валентайн услышал, как машина замедляет ход, и остановился. Потом посмотрел на водителя. Это была женщина средних лет, с волосами, убранными в пучок. Она уставилась на него встревоженно, и он узнал ее. Она подавала напитки в кафетерии и знала, что Рики любит фанту.

— Здравствуйте, — приветствовал ее Валентайн.

Она не сводила с него взгляд, словно остолбенев.

— Могу я вам помочь? — спросил он.

От ее дыхания стекло дверцы запотело. Женщина покачала головой.

— Хотите мне что-то сказать?

Она глянула в зеркало, чтобы проверить, не идет ли кто сзади, и опустила стекло.

— Город у нас маленький, — произнесла женщина, словно проклятие.

— Мне грозит опасность?

Она медлила.

— Ехали бы вы отсюда. Вам же лучше будет.

— Мне грозит опасность? — повторил Валентайн.

— Больше ничего сказать не могу.

— Послушайте, нам с вами по пути. Не подкинете меня?

Она задумалась. У нее было доброе лицо. Ему вспомнилась ее непринужденная беседа с Рики этим утром. Валентайн шагнул на дорогу, решив, что она все ему расскажет, если он сядет в машину. Женщина покачала головой, и пикап резко рванул с места. Стоя на месте, Валентайн озяб, поэтому, не теряя времени, пошел дальше.

Одно из проклятий пенсионеров — стремление копаться в детских воспоминаниях. Валентайн вычитал это в журнале, издаваемом ААП.[211] По утверждению автора статьи, пожилые люди тратят слишком много времени на размышления о том, что с ними происходило в детстве. Это капкан, в который легко попасть, учитывая бездну свободного времени, которым располагают пенсионеры. Журналист предлагал им обзавестись хобби, например, коллекционировать марки.

Статья не на шутку разъярила Валентайна. После переезда во Флориду он часто думал о детстве и пришел к выводу, что такие воспоминания — еще одна естественная стадия жизни. Человек стареет, жизнь его течет медленнее, и тогда он оглядывается назад, на свое прошлое. И никакой это не капкан. Нет тут ничего дурного.

Валентайн часто вспоминал отца. Доминик Валентайн был пьяницей и бил жену. Когда Валентайну исполнилось восемнадцать лет, он вышвырнул отца из дома. С тех пор они не ладили. Но теперь, думая о нем, Валентайн вспоминал его честность. Отец не понимал, как можно украсть или взять то, что тебе не принадлежит. Он и сына научил этому. И Валентайн был ему благодарен.

Он остановился. Впереди показался Слиппери-Рок. Валентайн шагнул в лес, начинавшийся сразу за обочиной, и встал под сенью огромного дуба. Выудил из кармана пачку леденцов и бросил один в рот.

Некоторое время он наблюдал за потоком машин, идущих в город и из города. Днем он казался не таким плотным, как ночью. Валентайн попытался прикинуть, сколько людей живет в этом городке. Тысяч девять? Наверное, меньше. Атлантик-Сити, в котором он родился и вырос, город небольшой. Его мать часто говорила, что сплетни там — местная валюта; все всё про всех знают, как в деревне. Слиппери-Рок вряд ли в этом отличается от других городков такого размера.

Мысли Валентайна переключились на Рики Смита. На нем все в городе помешались. Вот та женщина из кафетерия помнила, какую он любит газировку. И Рики тут всех знает. Он приметил велосипед Роланда Пью у банка.

«Город у нас маленький».

Что же пыталась сказать ему та женщина в пикапе? Что все здесь каким-то загадочным образом связаны с Рики? Бред какой-то. Но она выглядела по-настоящему напуганной.

Валентайн прислонился головой к дереву, почувствовал шеей холодную кору и закрыл глаза. Ему показалось, что он падает в бездонную яму, и он схватился руками за дуб. На протяжении всей жизни у него бывали прозрения — такие странные мгновения, когда мозг вдруг видел истину там, где до той поры все оставалось в тумане. И вот теперь такое прозрение опять снизошло на Тони. Полоса удач Рики представилась ему в совершенно ином свете. Для стороннего наблюдателя то обстоятельство, что Рики выиграл в лотерею, заполучил возможность поехать на Гавайи и угадал лошадей на скачках, — это просто чудо. Но местные жители не увидели тут никакого чуда. Они не создали ажиотажа вокруг него, а приняли победы Рики как факт. В любом другом месте ему под ноги бросали бы пальмовые ветви, к нему бы относились как к святому.

А здесь — нет. Сколько раз Валентайн видел, как люди подходят на улице к Рики, хлопают по спине и говорят: «Ну ты подумай, как тебе везет, парень!»

Но почему?

На ум приходил всего лишь один разумный ответ. Местные знали о Рики то, чего не знал Валентайн. Они в курсе того, что происходит.

«Город у нас маленький».

Валентайн открыл глаза и понял, что близок к верному ответу. Ключ к головоломке находится здесь, в Слиппери-Рок. Валентайн вышел из леса исполненный решимости найти этот ключ.

21

Джерри решил, что ему пора уезжать из Галфпорта. Он сделал все, как велел отец, и с Тексом Снайдером поговорил. Кончилось это, правда, не очень хорошо, но тут уж ничего не поделаешь.

Джерри покинул «Холидей Инн» в начале седьмого. За весь день он так толком и не поел и теперь посматривал на сверкающую неоновую вывеску ресторана через дорогу от казино. «Лучшие стейки Юга». Джерри не отказался бы от большого сочного куска мяса, даже несмотря на то, что отец, конечно, не обрадуется, когда увидит, сколько за это снято с кредитки. Ну и ладно.

Джерри выбрал огромный стейк на косточке с картофельными оладьями и стручковой фасолью, политой сливочным маслом. Мясо замариновали в чем-то таком, что, наверное, вызовет рак желудка лет через десять. Но Джерри это не волновало. Сегодня он пересек очень важную черту в своей жизни. Ушел от соблазна. Это стоило отметить.

После еды его стало клонить в сон. Он заказал двойной эспрессо. За руль Джерри сел в четверть восьмого, сна уже не было ни в одном глазу. Он заказал себе номер в гостинице Хаттисберга и планировал встать рано утром и успеть на рейс до Атланты, а оттуда — до Тампы.

Джерри доехал до обветшалой пристани и свернул на Сорок девятое шоссе. Огни пристани медленно гасли в зеркале заднего вида. Он слышал, что Дональд Трамп интересовался этой гаванью, но потом передумал. По мнению Джерри, все дело было в том, что великому Дональду не нравится, как в Миссисипи ведется казиношный бизнес. У штата проснулась совесть, и он установил предел ставок для местных. Пятьсот долларов за два часа — таков был максимум. Закон был принят в ответ на увеличение числа банкротств и очень помог. Джерри счел его разумным — он удерживал людей в рамках здравого смысла.

Ограничение на скорость составляло шестьдесят пять миль в час. С милю по окраинам Галфпорта он ехал даже медленнее. Еще одним плюсом было то, что штат отдавал доходы от казино школам и социальным службам. Как и в индейских резервациях, деньги шли на благое дело. И это Джерри тоже импонировало.

Спустя час он выехал из города. У церковной лавки дорога делала поворот и Джерри заметил патрульную машину, спрятавшуюся в тени двух ресторанов. Через несколько миль в машину проник запах свежесрубленной сосны. Фары осветили лесопилку. Вдоль обочины лежали бревна, подготовленные к обработке: их превращали в брус. Джерри глубоко вдохнул приятный сосновый аромат.

Сзади мигнули фары. Это был джип, нарушавший все ограничения скорости. Джерри перестроился на правую полосу. Джип последовал за ним и сократил дистанцию. Дальний свет его фар слепил глаза, и Джерри повернул зеркало вниз. Ему показалось, что джип едет слишком близко, и он дал по газам.

Джерри оторвался, но джип нагнал его. И где эти патрульные, черт бы их побрал, когда они так нужны? Прогремел выстрел. Сверкнула вспышка. Машина Джерри дернулась в сторону. Левая задняя шина разлетелась в клочья. Джерри ударил по тормозам и увидел, как джип вильнул, чтобы не столкнуться с ним. Он прибавил газа и услышал второй выстрел. В джипе кто-то выматерился.

На этот раз он вдавил педаль тормоза в пол. Машина с визгом проехала еще сотню метров, потом остановилась. Джип не мог затормозить так быстро, не рискуя перевернуться. Он проскочил мимо Джерри, замедлил ход и резко повернул обратно.

Джерри огляделся. Самый центр миссисипской глуши. По одну сторону дороги — пустое поле. По другую — тянулись кучи бревен. Он пересек разделительную черту, две полосы встречного движения и поискал просвета между бревнами, в который мог бы проскочить на своей машине. Позади гоготали трое мужчин. Смеялись они по-доброму.

Наконец Джерри нашел просвет и въехал в него. Машина прошла едва-едва. Тут его осенило. Ударив по тормозам, он включил заднюю передачу, открыл дверцу, выпрыгнул и дал деру. Машина покатилась назад и стукнулась о джип.

— Черт, — воскликнул кто-то.

— Уходит, — прокричал второй.

— На своих двоих, — завопил третий.

Джерри несся по коридору между штабелями бревен. В просветы между ними он видел своих преследователей, бежавших с другой стороны. У каждого был пивной живот, помповое ружье, и волосы, убранные в хвост. Куда ушли времена, когда длинноволосые мужчины выступали за мир, любовь и терпимость? Джерри увидел, как один из них остановился, прицелился и выстрелил. Пуля просвистела над его головой.

Впереди показался проход между штабелями. Он был обречен: эти ребята сейчас выбегут оттуда и пристрелят его. Джерри не мог в такое поверить. Только-только он взял себя в руки, и вдруг придется отдать Богу душу.

Ему на глаза попался бело-зеленый знак. Он стоял рядом со штабелем. Буквы сияли в лунном свете: «Опасно! Не трогать!»

— Вон там проход, — крикнул один.

— Он мой, — гаркнул второй.

— Нет, мой!

Джерри показалось, что у него на ногах выросли крылья. Он добежал до знака раньше, чем его преследователи выскочили из-за бревен. Шаря в темноте в поисках того, что запрещал трогать знак, Джерри нащупал металлическую ручку. Он схватился за нее и посмотрел в щель между бревнами на троих мужчин, больше похожих на шкафы. Они стояли и ухмылялись, словно загнали в ловушку кролика, а не себе подобного.

Джерри с силой дернул ручку. Металлические тросы выпустили пятнадцатиметровые бревна, и те с грохотом покатились. Один из преследователей завопил.

Джерри застыл как парализованный. Он увидел, как двоих накрыло бревнами. Третий сорвался с места и уже почти добежал до шоссе, когда бревна догнали его. Его сбило с ног, как кеглю в боулинге, протащило вперед и придавило.

Бревна раскатились по дороге. Джерри подождал, пока они остановятся. Потом подошел к первым двоим мужчинам. Оба умерли с выражением удивления на лицах. Джерри пытался ощутить радость по поводу их гибели, но это ему не удалось. Он хотел только выбраться из этой заварухи. Но не убивать их. Просто так получилось.

Джерри подошел к третьему, который лежал посреди дороги. В нем еще теплилась жизнь. Он по-прежнему сжимал в руке ружье. Джерри отбросил его ногой.

— Ты… — простонал умирающий.

— Кто вас послал?

— …скоро…

— Говори.

— …умрешь…

Он закрыл глаза. Джерри понял, что и этот отправился в иной мир. Сильный ветер с залива внезапно стих. Время как будто застыло. Джерри посмотрел в лицо покойного. Потом отошел на обочину и выплеснул весь свой ужин.


По дороге домой на Тони обрушился ливень. На ходу стаскивая одежду, он отправился прямиком в ванную.

Через десять минут Валентайн вышел с ощущением свежести. В холодильнике отыскал недоеденный накануне сэндвич и банку диетической колы и сел за кухонный стол. После смерти жены он ужинал всухомятку, поздно ложился спать и вообще жил, как безалаберный юнец в студенческом общежитии. Мейбл беспрестанно его бранила за это. После еды из уважения к ней он собрал промокшую одежду, оставленную в прихожей, и бросил в стиральную машину на цокольном этаже. Потом вытащил телефон и позвонил соседке.

— Как поживаешь? — спросил Валентайн.

— А, Тони. Я тут такую глупость сделала, — ответила Мейбл.

Валентайн искренне усомнился в ее словах. Мейбл была весьма разумной. Она редко допускала промахи. И уж если делала ошибку, то находила способ ее исправить.

— Дай угадаю, — сказал он. — Стерла базу данных из моего компьютера.

— Такое больше никогда не повторится, — ответила Мейбл. — Нет, ну такая глупость. Мне очень стыдно.

Вернувшись в прихожую, Валентайн остолбенел. На коврике под дверью лежал белый конверт. Кто-то приходил, пока он был внизу. Тони распахнул входную дверь и шагнул на веранду. Дождь лил как из ведра. Вдалеке он разглядел мальчика на велосипеде. Налегая на педали, он взбирался на холм.

— Это, наверное, было что-то сногсшибательное, — сказал Валентайн в трубку, закрыл дверь, поднял конверт и пошел на кухню.

— Я сидела в твоем кабинете, разбирала сегодняшнюю почту, отвлеклась и как-то машинально…

— Ну говори уже. — Валентайн бросил конверт на стол. — Что ты натворила? Неизвестность меня убивает.

— Я съела твой шоколадный батончик за сто тысяч долларов.

— Что?

— Батончик «Три мушкетера», который прислал Рон Шеперд из Канады, — ответила ему соседка. — Посылка пришла вчера. Шеперд сказал, что это для твоей коллекции шулерских штучек. Вот я и подумала, что вещь важная, хотя так и не поняла, как она работает. А сегодня, как последняя дура, по рассеянности порвала обертку и откусила. Когда я поняла, что натворила, меня чуть не стошнило.

Валентайн прикрыл рукой рот. Он помог Рону разобраться в одной проблеме год назад. Канадское казино подозревало продавца своего сувенирного магазинчика в том, что тот обкрадывает клиентов. Рон прислал видеозапись поведения продавца на рабочем месте. И Валентайн быстро разгадал аферу. Потом он узнал, что мошенник выручал по сто тысяч долларов в год. Должно быть, рекордная сумма. Валентайн попросил Рона прислать ему после судебного разбирательства шоколадный батончик в коллекцию. И он не мог поверить, что батончик теперь оказался в желудке его соседки.

— Ты смеешься или мне послышалось? — спросила Мейбл.

— Извини.

— У меня такое ощущение, что я тебе начисто испортила день.

— Я просто представил, как ты вгрызлась в батончик — и тут поняла…

— Прекрати! — возмутилась Мейбл.

— Извини.

— Ладно. Раз уж ты отсмеялся, объясни, что в этом батончике такого особенного. На вкус самый обычный, точно не стоит ста тысяч.

— А на сколько потянет?

— Прекрати!

— Извини. Продавец держал батончик на прилавке, там, куда покупатели кладут товары, которые должны пройти через кассу. Если товаров было больше трех, он прибавлял к общей сумме батончик. Если кто-то заглядывал в чек и задавал вопросы, продавец указывал на батончик со словами: «Разве он не ваш?» Покупатель говорил «нет», он извинялся и возвращал деньги. Как будто случайно ошибся. Поэтому никто не жаловался на него начальству.

— И сколько стоит батончик на самом деле?

— Доллар.

— Хочешь сказать, он проделывал это сто тысяч раз в год?

— Угу. За день через магазин проходят сотни покупателей. Он вел двойную бухгалтерию, чтобы скрыть свои делишки.

— Иными словами, я могла бы купить другой батончик вместо этого, и ты ничего не заметил бы.

На этот раз Валентайн не смог сдержать смеха.

— Да что тут смешного? — удивилась Мейбл.

— Я так и сделал бы.

— Ой, Господи, сколько времени-то, — всполошилась она. — Мне пора в кино. Нельзя, чтобы единственный выходной прошел впустую.

Валентайн хотел ответить, но в трубке раздались гудки.


Он взял конверт, найденный в прихожей, и открыл его. Мейбл, наверное, не понравилось, как он с ней разговаривал. Валентайн обещал себе загладить вину, когда вернется домой. В конверте обнаружился белый лист почтовой бумаги, источающей едва уловимый аромат женских духов. Тони вообще не любил анонимок. Если автор не решился посмотреть ему в глаза, с какой стати верить написанному? Валентайн пробежал по строчкам.

Мы виделись сегодня утром. Я хотела бы поговорить с вами. Встретимся завтра в школьной библиотеке. Входная дверь будет открыта. Пройдите через все здание, поверните налево, потом до конца длинного коридора. 9.00.

Валентайн покачал головой. Тайная встреча в школьной библиотеке воскресным утром? Куда как заманчиво. Очевидно, та дама из пикапа наконец набралась смелости поговорить с ним. Он подавил зевок. Усталость навалилась на него.

Бугристая постель в спальне оказалась на удивление удобной. Он лег, не раздеваясь, и уставился в потолок. Ночью он обязательно проснется в холодном поту. Так всегда случалось после того, как он убивал человека. Потом будет лежать без сна, проигрывать в голове все произошедшее, чтобы еще раз убедить себя в том, что поступил правильно. Иногда удавалось забыться. Но чаще он так и продолжал изучать потолок до утра.

Закрыв глаза, Валентайн подумал о Джерри. Они не говорили весь день. Интересно, как у него прошла встреча с Тексом Снайдером? Наверное, Джерри ничего нового не разузнал. Иначе непременно позвонил бы.

Размышляя об этом, Валентайн уснул.

22

Джерри настаивал на том, что не станет говорить без адвоката. Но отклика в душах двух полицейских, прибывших через десять минут, не нашел. Все трое погибших были местными жителями, а Джерри — ньюйоркцем, недавно переселившимся во Флориду. Один из полицейских угрожающе покачал пальцем перед его физиономией.

— Парень, советую тебе все рассказать, — сказал он.

— Ни слова не скажу до приезда адвоката.

Тогда они надели на него наручники, бросили на заднее сиденье своей машины и повезли в окружную тюрьму Гаррисона. По пути полицейские продолжали давить на него. Джерри понурил голову и уставился в пол. Отец как-то сказал ему, что полицейские обычно доверяют первому впечатлению и дальше действуют в соответствии с ним. На этих он явно произвел не лучшее впечатление.

Тюрьма оказалась трехэтажным зданием из желтого кирпича, увенчанным спиралями колючей проволоки. Там полицейские передали Джерри инспектору в штатском, жующему табак. Он сидел в кабинке, отгороженной тремя стенками. Инспектор задавал вопросы — адрес проживания, дата рождения, приводы — и периодически сплевывал в корзину для мусора. Джерри чувствовал, как переворачивается желудок.

— Значит, вас арестовали за продажу наркотиков, — отмечал инспектор.

— Травки. Я был мальчишка совсем. И пакетик был маленький.

— А маленький это сколько?

— Четверть унции.

— Где это случилось?

— В Атлантик-Сити. Я там родился.

— Сколько вам было лет?

— Пятнадцать.

— В Миссисипи пятнадцатилетние могут водить машину и вступать в брак.

Джерри уловил его намек. Инспектор велел ему встать. Они прошли коридором к аппарату для снятия отпечатков пальцев, стоявшему в дальнем углу. Инспектор расстегнул наручники и снял отпечатки, тщательно прокатав каждый палец Джерри по подушечке, пропитанной чернилами, и по формуляру. Потом еще раз, сгруппировав странным образом: большие пальцы отдельно, остальные вместе. После этих процедур пальцы Джерри стали такими черными, что не видно было ногтей. Инспектор протянул ему бумажное полотенце, пластиковую бутылочку-пульверизатор и повел в туалет.

— Давай недолго там, — сказал он.

— А недолго это сколько? — спросил Джерри.

Ему показалось, что на губах инспектора мелькнула ухмылка. Следующей остановкой на их пути была комната, где задержанных фотографировали. Там же перекусывали. Инспектор бросил монету в автомат и получил шоколадный батончик, пока фотограф делал снимки Джерри в фас и профиль.

— Пришли мне их по электронке, — сказал инспектор.

— Да я тут зашиваюсь, — отмахнулся фотограф.

— Это срочно. Мне нужно отправить их в НЦИП.

Фотограф покосился на Джерри.

— Ну ладно, — согласился он.

Джерри вернулся в кабинку инспектора и только теперь вспомнил, как расшифровывается НЦИП. Национальный центр информации о преступниках. Инспектор намеревался отправить его отпечатки и фотографии в базу данных правоохранительных органов, чтобы узнать, не разыскивается ли он за другие пакости. Джерри глянул на часы на стене. Три часа утра.

— И сколько это еще займет? — спросил он.

Инспектор смотрел на экран компьютера, как ребенок, получивший тест с вопросами, которых раньше не встречал.

— Зависит от того, смогу ли я вообще все это отправить, — ответил он, не отрывая взгляда. — А уж когда они получат информацию — там как знать? У них по выходным дел по горло.

— Ну хоть примерно.

Инспектор вскинул голову.

— Еще одно слово, хитрожопый, и я тебя посажу в обезьянник.

Джерри вздрогнул. Субботним вечером в обезьяннике, вероятно, собирается весь цвет галфпортской мрази. Учитывая то, как ему сегодня везет, среди них наверняка найдутся приятели тех троих, которых он только что порешил.

— Простите.

Инспектор буркнул что-то и снова уставился на экран.

— Не хочется выглядеть наглым, но вы не дали мне вызвать адвоката, — добавил Джерри.

— Это потому, что в субботу ночью никакие адвокаты не работают, — заметил инспектор, сплюнув в урну. — А завтра с утра хоть обзвонись своим адвокатам.

Инспектор откусил шоколадный батончик, при этом не выплюнув табак. Джерри снова затошнило. Ему хотелось вдохнуть свежего воздуха и выпить чего-нибудь холодного. Но больше всего хотелось, чтобы ушел страх.

— А можно я позвоню своему другу из вашего города? — спросил он.

— Это кому же?

— Ламару Биггсу. — Инспектор оторвался от компьютера. Смотрел он недоверчиво. Джерри понял, что пересек какую-то воображаемую черту, и поспешил пояснить: — Я помогал ему сегодня. У «Волшебства Дикси» проблемы с работниками, которые крадут фишки. Я подсказал его команде, как работает эта схема мошенничества. Работа у меня такая. — Он указал на свой бумажник, лежавший на столе инспектора. — Там моя визитка.

Инспектор достал визитку.

— Ты работал на Ламара?

— Ну да.

— Так чего ж ты, черт подери, сразу не сказал?


Валентайн очнулся от сна и услышал, что в кухне надрывается телефон. Часы рядом с кроватью показывали три. По ночам люди звонят, только если стряслось что-то нехорошее. Он выдернул себя из постели.

Идти было невыносимо трудно. С возрастом без многого уже не можешь обойтись. Например, без восьми часов сна. Валентайн сел за кухонный стол, взял мобильник и посмотрел на экран. Номер не определился. Значит, Джерри, решил Валентайн. Сын мог позвонить когда угодно.

— Ну что там? — сказал Валентайн вместо приветствия.

— Тони? Это вы? Ой, Господи, я так рада, что вы наконец ответили.

Люси Прайс. Он прикрыл глаза и сделал глубокий вдох.

— Вы меня слышите? Только не говорите, что уже отключились.

— Если бы я отключился, то не смог бы ничего сказать.

Люси пронзительно захохотала, и Валентайн догадался, что она выпила. Холод металлического корпуса телефона проникал в ладонь. Он не мог говорить с Люси, одновременно не представляя себе ее лица. Она была невероятно похожа на его покойную жену, по которой он немыслимо тосковал. Поэтому Валентайн позволил себе несколько сблизиться с Люси. Это была наиглупейшая ошибка в его жизни.

— Я не могла вам не позвонить. Извините, что потревожила.

Глаза Тони расширились. Вот она выставляет себя виноватой, на жалость давит.

— Что вам нужно? Что-то стряслось?

— Откуда вы знаете?

— Потому что сейчас три утра, — повысил голос Валентайн.

— Ой, да, вы правы. Вечно я путаюсь в часовых поясах. Со мной сегодня произошло нечто ужасное. И мне надо с кем-нибудь поделиться. А вы так… поддерживали меня.

Опять взывает к жалости. Воспитанный в католичестве, он моментально чуял комплекс вины в любом предложении. Валентайн откинулся на спинку стула.

— Я слушаю вас.

Люси громко высморкалась.

— Я сегодня пошла в булочную «Холсам-брэд» купить хлеба. Я там в приятельских отношениях с одной кассиршей, ее зовут Эшли. Очень милая. И вот Эшли мне и говорит: «Рада была с вами беседовать. А теперь мы закрываемся, насовсем». Я пошла к управляющему. И он сказал, что это правда. Здание будет переделано в дорогой кондоминиум «Холсам-лофт». Я вышла оттуда и расплакалась.

— Из-за того, что закрывают булочную?

— Да.

— Можно же покупать хлеб в другом месте.

— Ну что вы! Это же компания «Холсам-брэд».

И тут Валентайн вспомнил. Когда он был в Лас-Вегасе, агент Комиссии по игорному бизнесу штата Невада показал ему здание «Холсам-брэд». Агент пояснил, что именно там всякий проигравшийся в казино Лас-Вагаса в пух и прах покупает вчерашний хлеб, чтобы накормить семью. А если уж он совсем на мели, то с черного хода ему дадут позавчерашний хлеб бесплатно.

— Знаю, это прозвучитнапыщенно, — продолжала Люси, — но «Холсам» был последним прибежищем. Как бы плохо все ни складывалось, всегда можно зайти туда и получить хлеба. А теперь на его месте будет стоять шикарная многоэтажка.

Она снова высморкалась. Валентайн догадался, что только это она и хотела ему рассказать. Он поднялся и откашлялся. За последний месяц Люси Прайс лишилась всего: денег, машины, а возможно, и свободы. И теперь Валентайн задавался вопросом, дошла ли она до самого края. Готова ли она наконец взяться за ум?

— Может, это намек? — спросил он.

— Что?

— То, что здание «Холсам-брэд» снесут.

— Намек от кого?

Валентайн задумался.

— От Бога.

— Это вы так шутите?

— Нет. Люси, вы дошли до точки. Вам нужна помощь. Вы всегда думали, что при любых обстоятельствах сможете купить хлеба и не умрете с голоду. Но теперь этой возможности не будет. Бог говорит вам: вот и все. Прислушайтесь к его совету и согласитесь на помощь.

— Но…

— Никаких «но». Сделайте то, что советует Бог. И пока не сделаете, не звоните мне.

— Но мне же в суд идти через несколько дней. Я очень боюсь.

Валентайну показалось, что у него в горле застрял бейсбольный мячик. Ему хотелось помочь ей. Только как помочь человеку, который сам себе помочь не желает? Иногда забота о нем лишь все портит.

— До свидания, Люси, — услышал Валентайн свой голос.

23

В восемь сорок пять Валентайн подъехал к школе Слиппери-Рока и припарковался у центрального входа. Ему так и не удалось снова заснуть, и он чувствовал онемелость в мышцах, когда вылезал из машины. Всего-то несколько дней недосыпа, и начинаешь ощущать себя стариком.

Без одной минуты девять Валентайн вошел в здание. Без детей школы всегда кажутся пустыми. Он слышал собственные гулкие шаги, направляясь по коридору в библиотеку. В записке было сказано: последняя дверь перед кафетерием. Валентайн остановился и постучал костяшками пальцев.

— Открыто, — манерно ответил женский голос.

Он распахнул дверь и заглянул внутрь. На него смотрели пятеро детей в возрасте примерно от девяти до пятнадцати лет. Перед ними лежали открытые книги.

— Идите сюда.

Валентайн повернулся на голос. Симпатичная седая женщина сидела за столом в углу.

— Простите, — сказал он. — Я, наверное, ошибся дверью.

— Нет, не ошиблись. Входите.

Валентайн вошел в библиотеку и захлопнул дверь. Дети уткнулись в книги. Валентайн пересек комнату и только теперь узнал женщину. Это была Мэри Элис Стокер, слепая библиотекарша, которую накануне он видел во время лотереи. Записку послала именно она.

— Садитесь, пожалуйста, — предложила она.

Валентайн выдвинул себе стул. Что-то на ее столе привлекло его внимание. Это была фотография, сделанная еще до того, как Мэри Элис ослепла. На снимке она каталась на лыжах. Теперь Мэри Элис не могла его видеть, но могли другие.

— Я надеялась поговорить наедине, — сказала она. — Но позвонили родители этих детей, попросили открыть читальный зал. Через несколько недель начнутся экзамены, им нужна справочная литература. Понимаете?

Валентайн кивнул и почувствовал, что краснеет от смущения.

— Конечно.

— Хорошо. Если говорить вполголоса, они ничего не услышат, я уверена.

Он придвинул свой стул ближе к ней.

— Слух уже не тот, что раньше, — признался Валентайн.

— А можно спросить, сколько вам лет?

— Скоро шестьдесят три.

— Правда? Учитывая последние события, я предположила…

— Что я молод и крепок?

Мэри Элис прикрыла рукой рот. Но смешок удержать не успела. Дети резко обернулись к ней.

— Да вы их совсем засмущали.

— Смотрят на нас?

— Боюсь, что так.

— Ох и дадим же мы с вами пищи для сплетен.

Валентайн откинулся назад и усмехнулся. С ней было легко. Казалось, что слепота не нарушает ее душевного равновесия. Может быть, если он ей понравится, она откроет свой секрет.

— Хочу рассказать вам историю. Вы не против?

— Вовсе нет.

— Был у меня один любимчик. К шестому классу перечитал все книги в этой библиотеке. Мог шпарить наизусть Шекспира, преамбулу к конституции и вообще все, что в голову придет. Умница, а не ребенок. Вот только семья у него была — не приведи Господи. Родители пили, не просыхая, дрались и то и дело попадали за решетку. Он сбегал из дома в библиотеку. Я и по воскресеньям ее для него открывала.

И вот как-то раз, — ему только-только тринадцать исполнилось, — он исчез. Полиция решила: похитили нашего мальчика. По всему штату искали, землю носом рыли. Но так и не нашли. Все женщины в городе рыдали в один голос. Я вообще все глаза выплакала.

Одиннадцать месяцев спустя его нашли в захолустном городишке во Флориде. Никто его не похищал. Он сбежал с бродячим балаганом.

Балаганщики были цыганами. Они взяли его с собой. Он у них работал. Они покрасили ему волосы в черный цвет и дали новое имя. В Слиппери-Рок он вернулся другим человеком. Они его не обижали, не издевались над ним — ничего такого. Но они изменили его.

Мэри Элис положила руки на колени. В уголках ее невидящих глаз собирались слезы. Воспоминания причиняли ей такую боль, что ее грудь поднималась и опускалась. Валентайну почудилось, что он пришел в кинотеатр на середине фильма и не улавливает, что к чему.

— Вы ничего не понимаете, да? — спросила она.

— Ничего.

— Этот мальчик Рики Смит.

Когда Валентайн начал работать в полиции Атлантик-Сити, ему первым делом поручили выгнать из города ярмарочный балаган. И задание это оказалось не из простых. Балаган этот приезжал в город с тех пор, как он себя помнил. Они арендовали на лето пустырь и разбивали на нем свои разноцветные шатры и старомодные аттракционы. У них можно было выигрывать призы. Иногда выступали артисты. Сразу после Дня труда, в первый понедельник сентября, они собирались и уезжали на юг. Глядя им вслед, Валентайн всегда грустил.

Сначала он не понимал, почему надо непременно выдворить ярмарку. На Променаде Атлантик-Сити тоже стояли аттракционы, выступали артисты, и никто их не трогал. Задание казалось Валентайну ошибочным, поэтому он пошел к начальству.

Начальник Тони, Банко, был довольно суровым типом. При других обстоятельствах он вставил бы ему по первое число за неисполнение приказа. Но что-то во взгляде Валентайна подсказало ему, что на то есть веские причины. Поэтому Банко усадил его за стол и потребовал объяснений.

— Эти балаганщики, что приезжают в Атлантик-Сити, — наглые мошенники. На вид их аттракционы не отличишь от тех, что на Променаде. Но все не так просто. Там все механизмы нужным образом отрегулированы. Знаешь, почему?

Валентайн покачал головой. Балаганщики всегда относились к нему хорошо. И ему было трудно поверить Банко.

— Да потому что они этим на жизнь зарабатывают, — огрызнулся начальник. — Ярмарки приезжают к нам на два месяца. Открываются только по вечерам. Это тебе не Променад, где в любое время полно народу. Люди приходят на ярмарку разок-другой. Если бы одна десятая из них выигрывала призы — вроде этих здоровенных мягких игрушек — балаганщики разорились бы. Поэтому они так настраивают свою машинерию, чтобы никто не выиграл.

— Но я видел, как люди выигрывали, — буркнул Валентайн.

— Это были смазливые девицы?

— Что вы этим хотите сказать?

— Выигрывают только смазливые девицы.

— Что вы этим хотите сказать?

— Полезно для торговли. Ходит такая красотка по ярмарке в обнимку с плюшевым пандой. А все вокруг умиляются. — Банко положил руку на плечо Валентайну. — Да они там все насквозь жулики. Шпагоглотатели, самый высокий человек на планете, бородатая Хильда. Нет, среди них попадаются профессионалы. И за вход возьмут всего-то двадцать пять центов. Сделка века, да?

— Да, — согласился Валентайн.

— А на самом деле это мошенничество, обман. Они и плату за вход берут, только чтобы к тебе в кошелек заглянуть. Люди же вечно тащат на ярмарку кучу денег, особенно если у них там свидание. Или детей приводят развлекать. Билетер сидит на высоком стуле и отрывает билеты. Но на самом деле он таращится в бумажник. Если там полно денег, он подмигивает другому балаганщику, отирающемуся в толпе. Этот второй подходит к простофиле сзади и мелом ставит у него на спине метку. Для достоверности он делает вид, что столкнулся с ним. Теперь посетитель — отличная мишень для карманника. Его обирают до нитки, а бумажник незаметно возвращают. Таким образом, если кто-то пойдет в полицию с жалобой, там увидят, что бумажник-то при нем, и решат, что он просто продул все деньги.


Валентайн постукивал пальцами по столу Мэри Элис Стокер. Он помнил разговор с Банко так живо, как будто это было вчера. От этого разговора остался осадок — как будто ему сообщили, что Деда Мороза не существует. И вот теперь библиотекарша говорит, что Рики Смит провел почти целый год с какими-то сомнительными балаганщиками.

— И что же такого нового было в Рики, когда он вернулся?

— Рики уже не был маленьким мальчиком. Я бы сказала, что он утратил невинность.

— Он вернулся к родителям?

— Они развелись. И тогда Рики поселился у своей тетки.

— Вы часто с ним общались?

Она покачала головой. Ее стол стоял у окна, выходившего в лес. Из-за деревьев вышел олень и принялся жевать траву, косясь на Валентайна краем глаза.

— Рики перестал заходить в библиотеку, — ответила Мэри Элис. — Начал прогуливать занятия, учебники с собой в школу не носил. Но каким-то образом умудрялся учиться на круглые пятерки.

— Думаете, жульничал?

— Многие учителя его в этом подозревали, но доказать так и не сумели.

— А вы что скажете?

— Жульничал он.

Валентайн посмотрел на оленя. Он жевал нервно, и Валентайн догадался, что олень привык к тому, что Мэри Элис не обращает на него внимания, когда он приходит.

— Еще что-нибудь подозрительное подмечали?

Библиотекарша кивнула.

— Был у него товарищ, Стэнли Кессел. Рос без отца. Азартные игры любил. Несколько раз его в школе заставали за игрой в карты и кости. В выпускном классе его исключили из школы, и он туда так и не вернулся.

— И они болтались вместе?

— Друзья не разлей вода.

— И сейчас дружат?

— Пять лет назад Стэнли уехал в Нью-Йорк, стал биржевым брокером и разбогател. Говорят, они с Рики до сих пор дружат.

— А вы были лично знакомы со Стэнли?

— Да. Мерзкий тип. Я ослепла из-за заболевания глаз, начавшегося двадцать лет назад. Когда я окончательно потеряла зрение, Стэнли пришел сюда и украл сорок долларов из моей сумочки. При мне.

В ее голосе зазвучала резкость, которой раньше не было. Стэнли Кессел вонзил в нее незримый нож, возможно, даже не осознав этого. Валентайн подался вперед и положил ладонь на ее руку. Она слабо улыбнулась. Он не убрал руку.

— Мисс Стокер, мы закончили, — пискнул кто-то из детей.

Валентайн оглянулся через плечо. Все пятеро, только что сидевшие, зарывшись в книгах, теперь выстроились в ряд. Они лукаво улыбались, и Валентайн убрал руку.

Мэри Элис представила ему детей.

— Это Кристен, Дэвид и Энни Бухгольц, Сара и Терри Вильямс. Детки, поздоровайтесь с господином Валентайном. Дэвид, если ты в бейсболке, сними ее, пожалуйста.

Дети протянули ему руки и поздоровались. Они смотрели на него во все глаза, словно он был каким-то чудом. И Валентайн попросил их повторить имена, когда пожимал руки. У каждого была книга, и Тони вспомнил, как трудно было заставить Джерри читать в школьные годы. Терри Вильямс, мальчик лет тринадцати, с копной волос, сделал шаг вперед.

— Мисс Стокер, можно попросить господина Валентайна нам кое-что показать?

— И что же именно, Терри?

— Ну, мы вчера зашли на сайт господина Валентайна. А там столько всякого про мошенничество в казино. На сайте говорится, что господин Валентайн приходит в казино и все это демонстрирует.

— Да, — добавила Энни. — Нам хочется увидеть что-нибудь из этого.

— Какое-нибудь мошенничество? — спросила библиотекарша.

— Ага! — хором ответили все пятеро.

— У меня колода карт с собой, — просиял Терри, вытащив из кармана потрепанные карты и протянув их Валентайну. — Она полная. Я считал.

Валентайн заметил, что Мэри Элис нервно заерзала на стуле, и предположил, что она боится, не пойдут ли по кривой дорожке еще пятеро деток. Он решил показать им один-другой простенький трюк, но потом понял, что Мэри Элис этого не увидит. Тут ему в голову пришла другая мысль.

Дети поставили стулья полукругом. Валентайн взял карты и снял резинку, державшую их вместе. Потом положил их на раскрытую ладонь и вытянул руку вперед. Дети не сводили с него глаз.

— Мошенничества я вам показывать не собираюсь. Знаете, почему?

Дети разочарованно покачали головами.

— Потому что мошенничество — это преступление. Ничем не отличается от воровства. Но я знаю кое-что такое про эти карты, что мало кому известно. Хотите услышать?

Они закивали.

— Хорошо. Нам неизвестно, кто придумал игру в карты. Кто-то считает, что их изобрели средневековые колдуны, которые зашифровали разные оккультные символы в картинках. — Валентайн перевернул карты картинками вверх и разложил на руке. — Колода разделена ровно надвое: двадцать шесть красных, двадцать шесть черных. Это символизирует день и ночь. Дальше — четыре масти: трефы, червы, пики и бубны. Что они, по-вашему, означают?

— Четыре времени года? — предположил Дэвид, мальчик в бейсболке.

— Совершенно верно. И откуда ты такой умный?

Дети захихикали. Валентайн выдвинул всех валетов, дам и королей и указал на них.

— Хорошо. В колоде двенадцать картинок с людьми. Кто скажет, что они означают?

— Двенадцать месяцев года? — ответила Сара.

— Умница. А вот вам вопрос на засыпку. В картах всего тринадцать рангов: от туза до короля. Что же это?

Дети призадумались, и вдруг Терри просиял.

— Тринадцать лунных циклов?

— Именно. Тогда простой вопрос. Почему карт пятьдесят две?

— В году пятьдесят две недели, — объяснила Кристен.

— Да, в самом деле простой. И последний вопрос. Но этот уж совсем сложный. — Валентайн наклонился вперед и понизил голос. — Если сложить значения всех карт полной колоды, считая джокера за единицу, какое число получится? — Дети переглянулись и замотали головами. Краем глаза он заметил, что Мэри Элис одобрительно кивает. — Ровно триста шестьдесят пять — количество дней в году.

Дети снова переглянулись.

— Здорово! — выдохнула Энни.

Валентайн подровнял колоду ладонями. В его огромных руках ее не было видно. Когда он развел руки через секунду, карт в них не было. Валентайн достал колоду из кармана пиджака, едва заметно улыбаясь.

— Все, представление окончено.

Дети, щебеча, вышли из библиотеки. Валентайн предложил Мэри Элис подвезти ее до дома. Она отказалась, сославшись на то, что позднее за ней заедет подруга.

Мэри Элис проводила его к выходу по пустому коридору. И он подумал: какое счастье, что она работает в таком месте, которое хорошо помнит. Она остановилась в шаге от двери.

— Наверное, это прозвучит нелепо. Но вы не такой, как я думала.

Валентайн смотрел сквозь стеклянную вставку двери. На пустой парковке его машина выглядела одиноко. Он попытался представить, каким его представляла слепая женщина.

— Разочаровал?

Она протянула руку, нащупала и сжала его запястье.

— Я думала, вы грубый. Я ошиблась. Снаружи вы крепкий орешек, а в душе очень заботливый человек. Вы можете нам помочь.

— Полагаете?

— Уверена.

— И как помочь?

— Разобравшись в этих странностях. — Мэри Элис махнула второй рукой. — Сначала Рики выигрывает кучу денег в Лас-Вегасе, потом возвращается домой и начинает побеждать в лотереях, тотализаторах. А потом это ограбление банка. Странно.

— Думаете, эти события связаны?

Она отпустила его руку.

— Да. Жаль, что не могу сказать, каким образом.

Валентайн смотрел ей вслед. Ее шаги эхом отзывались в коридоре. Убедившись, что она дошла до библиотеки, Валентайн вышел и сел в машину.

24

Ламар Биггс вытащил Джерри из окружной тюрьмы Гаррисона в пять утра. На нем были джинсы и рубашка с надписью «Штат Миссисипи». Вид у него был изможденный. В участке Ламара знали все, что лишь утвердило Джерри в мысли, что он никакой не охранник казино, а как-то связан с полицией.

— Объясни, что произошло, пока ты ехал, — сказал Ламар.

Джерри смотрел в ветровое стекло. Они ехали по магистрали I-10, идущей с востока на запад. По шести полосам неслись машины из Флориды в Западный Техас. Вокруг раскинулись пустоши, убитые промышленностью. От проезжающих машин в воздух поднималась белая пыль. Джерри очень захотелось домой, к жене и дочурке.

— Трое парней спихнули меня с Сорок девятого шоссе около лесопилки, — начал он. — У них были помповые ружья. Они пытались меня убить. Я подумал, что терять мне нечего, и нажал на рычаг, над которым было написано: «Не трогать!» Он высвободил сотню бревен, они раскатились и придавили парней насмерть.

Ламар что-то невнятно буркнул. Он вел машину, как нью-йоркский таксист, наклонившись вперед, едва не прислоняясь подбородком к рулю. Ламар свернул с автострады и через пять минут замедлил ход на проселке без указателей. Рядом показался красивый двухэтажный дом, крытый черепицей. Ламар подъехал к нему и заглушил двигатель.

— Ты тут живешь? — спросил Джерри.

— Ага. Решил, что это самое подходящее место для тебя. Безопасное.

Джерри уставился на него.

— А чего мне прятаться-то?

— Жена завтрак готовит, — продолжал Ламар. — Давай сначала поедим. А потом я тебе растолкую, что происходит.

На пороге до них донесся запах жарящихся сосисок. За обеденным столом было всего два места. Ламар указал на одно из них. Джерри плюхнулся на стул. Достав телефон, он включил его и вошел в голосовую почту. Звонили Иоланда и отец. Оба встревоженные до предела. Дверь в кухню распахнулась. Вышла Изабель, та самая женщина из Луизианы, с которой Джерри виделся накануне. Она принесла две тарелки, от которых поднимался пар. Изабель поставила их на стол, не переставая улыбаться Джерри.

— Слышала, вам несладко пришлось, — сказала она. — Надеюсь, это поможет.

Джерри посмотрел в тарелку. Кукуруза, сосиски, кирпичик омлета с зеленью и два горячих тоста. Вот что ему особенно нравилось на Юге. Никаких диет. Джерри с аппетитом набросился на еду.


— Эти трое, которых ты порешил, — братья Дабб. — Ламар расправился с едой и отодвинулся от стола. — Киллеры. Работают на мафию Дикси.

Вилка выпала из руки Джерри и звякнула о тарелку.

— В Миссисипи есть мафия?

— Ага. Не итальянцы. Но сами себя именно так величают. Доел?

Джерри кивнул, Ламар поставил одну тарелку на другую и унес в кухню. Вернулся он с кофейником, налил кофе Джерри, даже не спросив, потом себе и сел.

— Еще до того как появились казино, Миссисипи был самым нищим штатом Юга. Джесси Джексон[212] как-то сравнил его с Эфиопией. Мафия Дикси всю преступность держала в своих руках. В основном это была наркота: амфетамины и кокаин. Плюс проституция и азартные игры по мелочи. Время от времени даже веселым соком приторговывали.

— А что это?

— Выпивка самопальная. Потом стали открываться казино. Ну и игорные притоны как ветром сдуло. А со временем и в других занятиях им пришлось потесниться. Клиентов становилось все меньше. — Ламар вытряхнул зубочистку из коробочки и сунул ее в рот. — А сейчас я тебе скажу то, что не надо никому передавать.

— Хорошо, — согласился Джерри.

— Мафия Дикси просочилась в «Волшебство Дикси». Может, и в другие казино в городе. Крадут кучу денег. Это их последний рубеж, так сказать. Дальше отступать некуда.

Джерри понял всю серьезность слов Ламара. Если даже пойдут слухи о том, что в Миссисипи люди из организованной преступной группировки работают в казино, игровому бизнесу в штате моментально придет конец. И скажется это на всем, начиная от здравоохранения и заканчивая образованием.

— А ты каким боком к этому относишься? — спросил Джерри.

— Я возглавляю полицейский отдел Комиссии по азартным играм Миссисипи. Изабель и все, кто вчера с тобой встречался, работают со мной. У меня задание: вычислить, как мафия Дикси обманывает казино, и отправить за решетку всех замешанных.

— Ух ты!

— Точнее не скажешь. Хочу задать тебе вопрос. И мне нужен честный ответ.

Джерри напрягся.

— Хорошо.

— Что там у вас случилось вчера с Тексом Снайдером?


Джерри знал, что правда может быть и лучшим другом, и злейшим врагом. Все зависит от того, как ее подать. Он поставил локти на стол и начал вполголоса:

— Текс попросил помочь ему развести одного лоха в покер. Предложил пятьдесят тысяч. Совру, если скажу, что меня это не заинтересовало.

— Но ты отказался.

— Точно. Отказался и свалил.

Ламар ковырял в зубах зубочисткой.

— Это многое объясняет.

— Что?

Ламар едва заметно ухмыльнулся.

— По нашим сведениям, лоху повезло. Он выиграл у Текса несколько сот тысяч. Но проблема в том, что Текс-то играл не на свои. Бабки ему мафия Дикси дала.

Джерри показалось, что его ударили хлыстом.

— И они…

— Пришли за ним? Еще как. Братья Дабб измордовали Текса до полусмерти. Он сейчас в больнице. Состояние критическое. Я так думаю, Текс им сказал, что ты его подставил и всю схему ему нарушил. Поэтому-то Даббы за тобой и рванули.

Джерри посмотрел в чашку и сделал глубокий вдох. Если бы Иоланда не поднесла дочку к телефону, он, наверное, согласился бы на предложение Текса и обыграл этого лоха. И тогда стал бы соучастником мафиозной группировки.

— Я под прицелом?

— Именно. Пока мы не выловим последнего Дабба.

— Еще один брат?

— Нет, папаша. Зовут Хак. Это он отправил ребят изметелить Текса. И сынков своих к тебе послал. — Ламар вышел из-за стола и вернулся со снимком, сделанным в полиции. — Можешь себе оставить.

Джерри посмотрел на снимок Хака Дабба. Лет пятьдесят пять, в комбинезоне. По виду — деревенщина с жидкой бороденкой и волосами в носу. Джерри опустил фотографию в карман рубашки.

— Ты нужен полиции в качестве свидетеля, — предупредил Ламар. — И вот что я тебе предлагаю. Можешь пожить у нас с Изабель. Хочу быть уверен, что тебе ничто не грозит. А ты пока домашненького покушаешь.

— И долго?

— Дня три. Максимум четыре.

— И все?

— У нас тут закон быстро работает.

Джерри задумался. Если положение Ламара в Комиссии по азартным играм такое, как у полицейского начальства в других штатах, то он человек могущественный. Настолько, что может велеть полиции засунуть Джерри в убогий мотель и следить за ним двадцать четыре часа в сутки. А предложение пожить у него — это уже не исполнение служебного долга.

— Рад, что могу помочь, — ответил Джерри. — Спасибо за гостеприимство.

Ламар улыбнулся одними глазами.

— В обмен я попрошу тебя кое-что сделать.

— То есть великолепная стряпня Изабель даром не дается?

— Вроде того. «Волшебство Дикси» обдирают как липку. Посмотри за играми. Может, чего заметишь. Нам бы это очень помогло.

Джерри снова глубоко вдохнул. Похвастался, что разбираешься в казиношных мошенничествах, — получай. Когда же ты прекратишь врать, отругал себя Джерри, понимая, что вряд ли прекратит. Слишком уж давно он этим занимался — затянуло. А с помощью отца и Мейбл он вполне может распутать это дело.

— Я с радостью, — заверил Джерри.


Изабелль не разрешала курить в доме. Джерри вышел на улицу, встал за гаражом и закурил. Поднеся спичку к сигарете, заметил, что руки трясутся: он едва не вляпался в большие неприятности. Но его почему-то пощадили. Джерри подумал, что это может быть связано с его исповедью отцу Тому месяц назад. Очиститься от грехов было очень трудно. Но оставаться безгрешным еще труднее. Теперь он это понял и испугался.

Джерри вытащил фотографию Хака Дабба из кармана и посмотрел на нее. Как он отреагировал, когда узнал, что трое его сыновей переехали на небеса? «Небось, ищет меня повсюду прямо сейчас», — подумал Джерри.

Он включил телефон. Джерри не говорил с Иоландой после стычки с Даббами. Не знал, как объяснить ей, что он только что убил троих, пусть даже это была самооборона. Джерри уже столько раз разочаровывал жену, что не мог обрушить на нее еще и это. Поэтому решил подождать до возвращения домой. Трусость, конечно, но поступить иначе у него не было сил.

25

Мейбл открыла дверь дома Тони и начала набирать номер на панели сигнализации, когда зазвонил телефон в кабинете. Ей не нравилось приходить в воскресенье утром, но в отсутствие Валентайна выбора не было. Субботний вечер — самое прибыльное время в казино по всему миру. И удобнее для мошенников, чем любое другое.

Сигнализация пикнула, приняв код. Мейбл прошла по коридору в кабинет. Телефон умолк, но тут же затрезвонил снова. Она подумала, что звонивший нажал быстрый повтор последнего номера. Видимо, что-то серьезное.

— «Седьмое чувство», — бодро ответила Мейбл.

— Вы мысли на расстоянии читаете?

Тони. Она присела на стул у стола.

— Нет, гадаем на картах Таро и чайном листе.

— А по руке?

— Боюсь, нет. Мне как-то один колдун гадал по руке. Сказал, у меня влажное будущее, и плюнул мне в ладонь.

Валентайн захохотал. Смеялся он заразительно. Мейбл вдруг поняла, что в последнее время он редко смеется. Очевидно, из-за этой несносной дамы из Лас-Вегаса, Люси Прайс. Стоило ей позвонить, и у Тони моментально портилось настроение.

— Джерри не звонил? — спросил он.

— Иоланда говорила с ним вчера вечером. Джерри встретился с Тексом Снайдером, но ничего толком не узнал. Он уже ехал домой.

— Текс считает, что его не обманули?

— Именно так. Это плохо?

— Это одна из частей головоломки, которая не вписывается. Исход игры можно подстроить. Но обмануть игрока в покер мирового класса — это совсем другое дело.

Мейбл оторвалась от чтения электронной почты.

— Так ты полагаешь, что Рики Смит — мошенник?

— Скажем так, я что-то нащупал.

Компьютер Тони стоял на столе. Мейбл изучала содержимое его электронного почтового ящика. Со вчерашнего дня пришло больше десяти писем из разных казино. При обычных обстоятельствах Тони попросил бы ее зачитать их. Значит, не просто нащупал, догадалась Мейбл.

— Хочу попросить тебя прокатиться и пошпионить немного, — сказал Валентайн. — Можешь?

— Сегодня?

— Угу. Возьми с собой Иоланду и малышку. Заодно и проветритесь.

— Да ты просто кладезь чудесных идей. Еще предложи устроить пикник. Так куда ехать-то?

— В край фантазий.


В полдень Мейбл завела свою «Тойоту», проехала полквартала и затормозила у дома Иоланды. К ее удивлению, Иоланда вышла через несколько секунд, держа дочку одной рукой. В другой она несла автомобильное детское кресло. Мейбл впервые видела молодую мать, которая не опаздывает. Иоланда усадила девочку, пристегнула и плюхнулась на переднее сиденье.

— Ну, поехали, — сказала она.

Мейбл смотрела на нее во все глаза.

— Готовишься к роли суперженщины?

— Я? Почему?

— Мамочки всегда опаздывают. Традиция такая.

— Джерри недавно звонил. Взбудоражил меня, — ответила Иоланда, сияя улыбкой. — Собирается задержаться в Галфпорте еще на несколько дней. Комиссия по азартным играм Миссисипи попросила помочь им.

Мейбл дала задний ход.

— Ты как будто рада, что он задерживается.

— Ой нет, что вы. Я ужасно скучаю по нему. Просто… — Иоланда пыталась подобрать точное слово. — Мне всегда хотелось, чтобы Джерри занимался делом. Мне кажется, работа с отцом пойдет ему на пользу.

Мейбл протянула ей листок, лежавший на сиденье. Это был маршрут, который она скачала с сайта «Мэпквест» и распечатала. Иоланда пробежала глазами по листу.

— Так мы сюда едем? — уточнила Иоланда.

— Да. Городишко называется Гибсонтон. Примерно час езды отсюда.

— И что там в этом Гибсонтоне?

— Балаганщики.


Гибсонтон стоял в восьми милях к югу от автострады. Дыра дырой. И городом-то не назовешь: несколько магазинов и семейных ресторанчиков вдоль пустынной улицы, парковка для трейлеров в конце. Обычный сонный городок Центральной Флориды. Мейбл ощутила некоторое разочарование. В детстве она любила проводить время на ярмарках. И ей представлялось, что по городу ходят люди на ходулях и на каждом углу стоит жонглер. Иоланда указала на здание через дорогу. Гриль-бар «Город веселья» — оповещала рукописная табличка.

— Зайдем? — предложила Иоланда. — Нам надо подгузник поменять.

Мейбл подъехала ко входу. Дорога заняла меньше времени, чем она предполагала. Часы показывали всего лишь половину первого, а в барах и ресторанах продажа спиртного до часа дня в воскресенье запрещена. Поэтому Мейбл ожидала найти заведение пустым и подумала, что они с Иоландой перекусят и подождут завсегдатаев.

«Город веселья» был вполне обычной забегаловкой с длинной стойкой в пятнах и несколькими столами в зале. В баре было всего два человека: бармен, тощий, как палка, мужчина лет шестидесяти, теребивший козлиную бородку, и гном, сидевший на табурете у стойки со стаканом томатного сока. Оба поздоровались.

— Добрый день, — ответила Мейбл, подойдя к стойке. Зеркало над ней было утыкано открытками с изображением бродячих цирков и артистов. Гном церемонно снял шляпу, из складок которой выпорхнула бабочка. Он хихикнул.

— Меня зовут Брауни. А это Малыш Пит, — представил бармен. — Чем можем помочь вам, дамы?

— Я собираю информацию о ярмарке, которую все время выгоняли из Панама-Сити, и надеялась, что вы, джентльмены, что-нибудь мне расскажете.

Малыш Пит оглянулся через плечо.

— Джентльмены? Вы о ком?

— О вас, — ответила Мейбл.

— Эй, — крикнула Иоланда из другого конца зала.

Мейбл обернулась.

— Что случилось, милая?

— Дверь в женский туалет — это не дверь.

Зал был плохо освещен. Мейбл прищурилась и посмотрела туда, куда указывала Иоланда. Дверь в мужской туалет. Рядом дверь в женский с латунной табличкой. Иоланда толкала ее, но та не открывалась.

Малышка плакала, а ее мама теряла терпение. Мейбл подошла к ним, предположив, что дверь заперта. Только в шаге от нее она поняла, что это обманка. Дверь была нарисована на стене. Причем так детально и точно, что отличить невозможно.

— За углом, — крикнул Брауни.

— Нашли предмет для розыгрыша, — буркнула Иоланда и убежала.

Мейбл обернулась к бару. Бармен и гном улыбнулись ей. Малыш Пит указал на ее голову.

— Ваши волосы. Растрепались.

Мейбл коснулась волос. Она любила убирать их наверх. Гном кивнул в сторону зеркала на дальней стене. Мейбл подошла к зеркалу и вскрикнула. В нем отражалось все, кроме нее самой.

Она дотронулась рукой до зеркала. Снова рисунок на стене. Обстановка зала была воспроизведена детально, вплоть до ведра на полу и серебристых коробочек с салфетками на столах.

— Впечатляет, — сказала Мейбл двоим шутникам. Ухмылка Брауни подсказала, что это его проделки. Она двинулась через зал. Малыш Пит ткнул пальцем в пол.

— Осторожно!

Мейбл увидела открытый люк с откинутой крышкой. Она машинально остановилась и дотронулась до крышки ногой. Опять нарисовано. Она изумленно покачала головой. Странно: ведь понимаешь, что обманка, а мозг все равно заставляет осторожничать. Мейбл несмело переступила через люк к удовольствию обоих зрителей.

Дойдя до барной стойки, она шлепнула ладонью по ней.

— Думаю, за это стоит выпить. Как у вас с имбирным элем?

Брауни разыскал бутылку эля в холодильнике и налил его в стакан с колотым льдом.

— За счет заведения, — сказал он.

— Что это за рисунки такие? — спросила Мейбл, сделав глоток. — Никогда подобного не видела.

— Тромплей, — ответил бармен. — Это по-французски «обман зрения». В этой технике все выглядит как настоящее. Надеюсь, мы вас с подругой не обидели.

— Вовсе нет. Мне нравится, когда меня дурачат.

Брауни и Малыш Пит оказались бывшими бродячими артистами, занятыми в интермедиях, вставных номерах. Они как раз рассказывали о своей жизни, когда Иоланда пришла и села у стойки. Девочка спала у нее на руках.

Брауни с Малышом Питом за сорок лет исколесили всю страну с цирками и ярмарками. Брауни начинал как клоун еще в юности. Раскрашивал лицо кремом для бритья и помадой. Малыш Пит сообщил, что лично ему никакой грим вообще не нужен.

— Повзрослев, я стал «говоруном», — продолжал Брауни. — Это такой человек, который стоит у палатки и убеждает толпу купить билет. У нас была «зазывальня» — такая маленькая сцена, где показывают номер-другой бесплатно, чтобы заманить зрителя. Еще я выступал «балбесом». Это человек, который начинает и заканчивает представление.

— Наверное, ни минутки свободной не было, — посочувствовала Мейбл.

— Когда работа, спал часов по пять в день. Но удовольствие получал от каждой минуты.

Мейбл вытащила листок из кармана. Она записала инструкции, которые диктовал Тони по телефону, и теперь сделала вид, что подсматривает в них. Что-то ей подсказывало, что Брауни, если его не остановить, может разглагольствовать весь день.

— Вам не доводилось слышать о ярмарке из Флориды? — спросила Мейбл. — Ею владела семья цыган. Лет двадцать назад.

— Небось, это ярмарка Шлитци. Они были цыгане.

— Преступники они были, — подхватил Брауни. — Автоматы подкручивали. Деньги у людей крали налево и направо. — Он посмотрел на Мейбл. — Так вы этих ищете?

Мейбл глянула в записи. Тони говорил, что цыгане взяли Рики Смита в оборот, когда тот был подростком, и обучили тонкостям своего ремесла. Что может быть пагубнее для молодого человека?

— Наверное, да, — согласилась она.

— Слова о них доброго не скажу. Если ничего не путаю, мать с отцом выдворили из страны. И ярмарка загнулась. Это было примерно…

— Пятнадцать лет назад, — подсказал Малыш Пит, поймавший бабочку под стакан. Сняв шляпу, он ловко сдвинул стакан со стойки и стряхнул бабочку в шляпу, которую тут же нахлобучил на голову.

— Сколько они живут? — спросили Мейбл.

— Эта — уже полтора месяца, — ответил гном.

Мейбл заглянула в листок. Тони обманули во время лотереи. И он решил, что этому фокусу Рики Смит научился во времена странствий с балаганщиками.

— Последний вопрос, — сказала Мейбл. — Один мой друг был на розыгрыше лотереи. Его там надули. Номера были написаны на шариках для пинг-понга. Он считает, что розыгрыш был подстроен. — Она подняла глаза на Брауни и Малыша Пита. — Ничего вам не напоминает?

— Шарики для пинг-понга? — повторил Малыш Пит. — Она сказала «шарики для пинг-понга»?

— Кажется, да, — подтвердил бармен.

Малыш Пит подскочил на стуле и запрыгнул на стойку. Потерял равновесие и чуть не упал, но вдруг резко выпрямился. Мейбл подумала, что у него в стакане не только томатный сок. Он пробежал до конца стойки и схватил бумажный пакет, стоявший на холодильнике. Пит стоял к ней спиной, и Мейбл не видела, что он делает. Но тут Пит повернулся, держа пакет на вытянутой руке.

— Загляните внутрь. И скажите, что там.

Мейбл посмотрела в пакет. Иоланда тоже. Девочка, благослови ее Боже, не издала ни звука. Пакет был набит белыми шариками для пинг-понга. На каждом был отчетливо написан номер. Малыш Пит встряхнул пакет для пущего эффекта.

— Итак, дамы и малышка, смотрите внимательно. Сейчас мой дорогой друг Брауни вытащит пять шариков с закрытыми глазами. А я, всеведущий, всевидящий Малыш Пит, предскажу, какие на них будут номера. Готовы?

Мейбл посмотрела на Иоланду.

— Ты следишь за левой рукой, а я за правой.

— Ладно, — согласилась Иоланда.

— Номера: девять, четырнадцать, двадцать три, тридцать пять и сорок семь. Именно их Брауни достанет из пакета. Девять, четырнадцать, двадцать три, тридцать пять и сорок семь.

Брауни расстегнул пуговицы на манжетах рубашки и закатал рукава до локтей. Его руки были покрыты голубоватыми татуировками с изображением русалок и линкоров. Моряк, стало быть, догадалась Мейбл.

Прикрыв глаза, Брауни сунул руку в мешок и вытащил шарик. На нем было написано «23».

— Двадцать три! Ну скажите же, что я гений. Все так говорят! — объявил Малыш Пит.

Брауни вытащил сразу два шарика. — «9» и «14».

— Двойное попадание! Как он это делает? Никто не знает!

Улыбаясь, Брауни достал четвертый шарик. «35».

— Ну разве он не достоин поклонения! — вскричал гном. Он посмотрел на Иоланду с дьявольской ухмылкой. Потом протянул ей пакет.

— А теперь вы. Достаньте последний. «47».

— Но я не понимаю, как работает ваш фокус, — возмутилась она.

— Не важно, — подбодрил Пит.

Озадаченная Иоланда отдала Мейбл спящую дочку, приподнялась и сунула руку в бумажный мешок. Выражение ее лица моментально изменилось. Мейбл не сразу догадалась, что оно означает. Иоланда поняла, в чем был подвох.

Она вынула руку и протянула Мейбл мячик с номером «47».

— Как ты это сделала? — воскликнула Мейбл.

26

В полдень в дверь позвонили. Валентайн уже пришел к мысли, что не следовало снимать дом в Слиппери-Роке. Ничего глупее он в жизни не делал. Все знали, где его искать. Входную дверь перекосило от бесконечных дождей. Ему пришлось резко дернуть ее, чтобы открыть. На пороге стоял Гейлорд. В форме. Фуражку он держал в руке.

— Сержант Гейлорд. Какой приятный сюрприз.

Сержант глянул на него враждебно.

— Я обычно по воскресеньям не работаю. Но учитывая, что у меня в морге три трупа, приходится вкалывать сверхурочно. Войти-то можно?

— А что вас ко мне привело?

— Вы сами, друг мой.

Валентайн провел его в кухню и предложил стул. Потом сварил кофе в кофеварке, обнаруженный в кладовке. Он не встречал полицейских, которые отказались бы от чашки кофе. Гейлорд не стал исключением. Заправив кофе несколькими ложками сахара, сержант сделал глоток и поморщился.

— Ух, крепкий какой. Вы кофейный наркоман?

— Вроде того.

— У всех свои привязанности. Радуйтесь, что ваша не противозаконна. — Сержант отпил кофе, выпучив глаза. — В общем, дело такое, Тони. Я тут порасспрашивал, позвонил кое-кому, справки о вас навел. Вы в Слиппери-Рок пожаловали не за тем, чтобы мемуары пописывать.

Валентайн подумал, что Гейлорд последним в городе догадался об этом.

— Шило в мешке не утаишь, да?

— От меня — нет. — Сержант ослабил узел галстука. — И вот что я вам предлагаю. Выкладывайте все начистоту. Я хочу знать, почему вы пришли с Рики Смитом в банк. Только не сочтите, что я вас в чем-то обвиняю. Но мне нужно знать правду. И если я почувствую, что вы врете, арестую вас по подозрению в преступлении. Ясно?

Валентайн кивнул. Он некрасиво поступил с Гейлордом, не рассказав ему всего накануне. Это было невежливо. И они оба понимали это. Валентайн отхлебнул кофе и выложил сержанту истинную причину своего приезда в Слиппери-Рок.


Сначала Гейлорд был немногословен. И в его тускло-зеленых глазах не отражалось никаких эмоций. Всем известно, что в маленьких городках полицейские до безобразия тупы. Во многих участках при приеме на работу одним из требований был уровень интеллекта ниже среднего. Почему-то все считали, что человек с мозгами не захочет торчать целый день в патрульной машине. Открыв пачку жвачки, сержант бросил три подушечки в рот и начал яростно жевать. Когда Валентайн умолк, Гейлорд спросил:

— Жвачку будете?

— Нет, спасибо.

Он убрал пачку.

— То есть вы думаете, что Рики все подстроил? И делает вид, что он самый везучий на свете?

— Гипотетически.

— Но доказательств у вас нет.

— Нет, сэр.

— А мотив есть, — сержант продолжал усиленно работать челюстями.

Валентайн покачал головой.

— Да есть, есть. Рики пытается быть не собой.

— Что вы имеете в виду?

Сержант поставил чашку в раковину и сел обратно.

— За большинством ограблений всегда есть мотивация. Грабителю нужны деньги, потому что ему кажется, будто они изменят его и всю его жизнь. Это же пропуск в рай.

Кофеварка по-прежнему работала. Валентайн налил себе еще, вспоминая ограбление банка.

— Да, так думали Бисли и Ларри.

— Именно. — Гейлорд выудил из кармана блокнот и заглянул в него. — Как раз перед тем, как вы их пристрелили, Бисли сказал своему напарнику, что они будут лопать чизбургеры в раю. Это строчка из песни Джимми Баффета. У моей жены все его диски есть. Я вчера вечером эту песню послушал. Знаете, о чем там на самом деле поется?

— Нет.

— О мечте.

Валентайн прихлебывал кофе. Мэри Элис Стокер сказала, что, по ее мнению, везение Рики и ограбление банка каким-то образом связаны. Теперь вот то же самое говорит Гейлорд. Но он никакой связи не улавливал. Валентайн поставил чашку на стол.

— Может, я что-то упустил, но какое отношение это имеет к тому, что Рики Смит выигрывает все подряд? Грабители вели себя так, словно с ним незнакомы.

Сержант закрыл блокнот и бросил его на стол. В его глазах сверкнул огонек.

— Честно говоря, понятия не имею. Но нутром чую — связь есть. У Бисли и пу́гала приводов не было. Что-то их подтолкнуло. — Гейлорд глянул на часы. — Жена меня прибьет.

Он встал.

— К ужину ждет?

— Мы в ресторан идем. У нас сегодня годовщина.

Валентайн проводил сержанта до машины. Гейлорд достал ключи и открыл дверцу. Мимо пронесся джип. Сержант уставился на него, точно ястреб.

— Машину видели? Новехонький «Лексус». А владелец — маляр. Отвалил сорок пять тысяч баксов.

— Говорят, хорошая машина, — заметил Валентайн.

Гейлорд посмотрел на него насмешливо.

— Знаете, сколько новых машин я видел на этой неделе? Ровно двенадцать. «БМВ», «Мерседес-Бенц», «Лексус», даже один устрашающего вида «Хаммер». Я тут шестнадцать лет уже работаю, но столько новых машин не встречал.

— Люди, покупающие их, как-то связаны друг с другом?

— Нет. Просто наши, местные. Заходят в банк, берут ссуду.

Валентайн весь подобрался: «Они покупают в кредит, как и Рики Смит».

— И не только на машины, — продолжал сержант. — Люди берут деньги, чтобы купить телевизор с плазменным экраном, или мотоцикл, или чтобы пристройку к дому сделать. Можно подумать, что Слиппери-Рок хочет в одиночку поддержать нашу экономику.

У Валентайна запиликал телефон. Он достал его и открыл. Звонил Джерри.

— Сын, — пояснил он Гейлорду.

Тот сел в машину и опустил стекло. Затем протянул бумажный пакет. Валентайн взял его и заглянул внутрь. В нем лежал его «Глок».

— Спасибо.

Валентайн посмотрел вследуезжающему сержанту и поежился. Он вышел на улицу без пальто и теперь пожалел об этом. Старое присловье не врет: северянину всегда холодно, а южанину всегда тепло.

— Ну, как делишки? — спросил он у сына.

— Не сахар, — ответил Джерри. — Я еще в Галфпорте.


Валентайн вошел в дом и захлопнул дверь. Связь стала лучше.

— Ну и сколько ты профукал?

— Ты о чем? — обиделся Джерри.

Валентайн плюхнулся на стул. Сын появился на свет, лягаясь и вопя. И с тех пор был постоянной головной болью для родителей.

— Сколько ты проиграл в казино? Ты же поэтому мне звонишь, разве нет?

— Не, пап, не поэтому. Три брата пытались меня убрать на выезде из Галфпорта вчера вечером. Они из мафии Дикси. Я обрушил на них бревна и убил. Задержусь в Галфпорте, пока полиция не арестует их папашу. Он тоже из мафии Дикси.

Валентайн почувствовал, что сердце сбилось с ритма. В голосе Джерри слышался настоящий страх. Открыв рот, он различил такой же страх в своем.

— Почему они пытались убить тебя?

— Текс Снайдер попросил помочь ему развести лоха. Я отказался. Оказалось, что Текс связан с этими ребятами.

— Ты как? Нормально?

Джерри сделал глубокий вдох. Он говорил, запинаясь. Валентайн пожалел, что сын так далеко, что он не может обнять и подбодрить его.

— Нет, — ответил Джерри.

27

Хаку Даббу показалось, что ему вонзили острый нож прямо в сердце. Он стоял в цоколе морга окружной тюрьмы Гаррисона и смотрел на троих своих сыновей, лежавших рядом на столах. Их голые тела покрывали бордовые синяки. Руки были неестественно вывернуты. Он бросился сюда, как только узнал об этом. Ему нужно было увидеть их своими глазами.

Хак дотронулся до каждого. Кожа его сыновей стала ледяной и липкой. Он и раньше в Бога не верил, а теперь и подавно. Бог не отнял бы у человека троих сыновей разом. Даже у такого мерзавца, как он. Хак посмотрел на пучеглазого санитара, который привел его в морг. Его звали Кер. Много лет назад с его отцом Хак промышлял незаконной торговлей спиртным.

— Накрой их, — велел Хак.

Кер накинул черные простыни на три тела. Хак еще раз прикоснулся к ним. В прошлое воскресенье они вчетвером пили виски на веранде его дома. Под их весом доски веранды прогнулись и придавили насмерть его лучшего охотничьего пса. Сыновья от смеха чуть животы не надорвали. Хак убрал руку.

Как несправедливо! Если бы погиб один из сыновей — это еще можно было бы пережить. Но когда вот так, сразу все трое… Он посмотрел на Кера.

— Что слышно?

— Слышно, что это какой-то итальяшка их убрал, — ответил санитар. — Валентино, что ли.

Хаку показалось, что нож в сердце всадили еще раз. Он как раз отправил мальчиков разобраться с Валентайном.

— И где этот Валентайн? В окружной? — спросил Хак.

— Нет, — отозвался Кер. — Его Ламар Биггс вытащил.

— Этот черномазый из казиношной комиссии?

— Ну да. Говорят, что он тот еще гад, этот Ламар. Мать родную не пожалеет.

Хак сплюнул на пол. Ламар Биггс выбился в люди: простой чернокожий, а получил высшее образование. И это бесило Хака больше всего.

— Знаешь, где этот гад живет?

Кер кивнул.

— Хочешь отыскать его?

— А ты как думал?

— И пришьешь?

— А ты как думал?

— И Биггса? — Кер поднял на него глаза. — Слушай, у него жена красивая. Белая.

— И его, — отрезал Хак.

Кер криво улыбнулся и объяснил, как добраться до дома Ламара Биггса.


Хак вырулил на дорогу в своем пикапе «Шеви», вытащил ружье из чехла, проверил, заряжено ли, положил его на колени и поехал к Биггсу. Машина у него была новехонькая. С мягкими кожаными сиденьями и прочими наворотами. Но стоила не больше, чем его «Шеви», купленный шесть лет назад. Продавец объяснил, что сделано все в Мексике, а собрано уже здесь. Хаку это не понравилось. Мексиканцы не лучше черномазых. И ему не хотелось, чтобы его деньги уплыли к ним. Но прокатившись на пикапе, он решил, что переживет это.

На полдороги его как молнией ударило. Если черный живет с белой женщиной в Миссисипи, у него должен быть полный дом оружия. Хак решил, что его помпового ружья недостаточно для встречи с целым арсеналом, и резко повернул назад.

Его дом стоял на северной окраине Галфпорта, рядом с промышленной зоной. Соседей у него не водилось. Вонь заводских выбросов отпугивала приличных людей.

Через десять минут он съехал на проселок и остановился у своего жилища. На самом деле это был двойной готовый дом,[213] к которому пристроили веранду, чтобы он был похож на настоящий. В общем, ничего особенного, но Хак его любил. Неопределенное местоположение делало его недосягаемым для полиции. Разве что она решила бы отслеживать Хака через спутник.

На лужайке перед домом стоял ярко-зеленый «Мустанг» его подружки Китти. Она работала за стойкой забегаловки «Майский жук». Припарковавшись рядом, Хак заметил новую вмятину на дверце «Мустанга». Пьяные клиенты без конца приставали к Китти. Те, кто не желал смириться с отказом, отыгрывались на машине.

— Ты где был? — спросила Китти, когда он вошел.

— Не твое дело.

Китти лежала на диване под одеялом. Телевизор орал так, что стены тряслись.

— А, ну извини. День неудачный?

— Я потерял сыновей, — сказал он, идя в спальню.

— Поищи в барах, — крикнула Китти ему вслед. — Они там вечно ошиваются.

Хак захлопнул за собой дверь спальни. Упал на колени и вытащил картонную коробку из-под кровати. Достал АК-47 и принялся набивать карманы патронами. Он доедет до дома Ламара, выйдет из машины и начнет стрелять. АК-47 легко пробьет стены. А может, и весь дом насквозь. Внутри живых не останется. Хак поднялся, чтобы идти, но тут ему в голову пришла другая мысль. После убийства Биггса и его жены ему придется на некоторое время убраться из города. Значит, понадобятся деньги. Он начал рыться в ящиках комода в поисках наличных.

— Чертова баба! — ругался он.

Китти его выпотрошила. Она утверждала, что в завязке уже пять недель. Но Хак знал, что это вранье. Китти проглотит, выкурит или вынюхает что угодно, лишь бы словить кайф. А потом будет валяться на диване и уничтожать содержимое холодильника. Поэтому Хак начал подстраховываться. Подхватив автомат с пола, он пошел к выходу.

— Эй, — удивилась Китти, — ты куда намылился с этой штуковиной?

— На белок охотиться. Где заначка с наркотой?

— На телеке. Только я последнюю травку выкурила. — Она выключила звук телевизора на пульте и встала с дивана, кутаясь в одеяло. — Слушай, у тебя деньги есть? Пожрать бы купить надо.

Хак посмотрел на нее и почувствовал, что сейчас взорвется от злости. Не баба, а пиявка. Выдоит его до последнего цента, а потом найдет себе нового.

Он схватил коробочку с телевизора и перевернул ее. На пол упала бумага для самокруток и трубка для наркоты. Засунув руку в коробку, он сдвинул второе дно и достал толстую пачку стодолларовых купюр. Китти взвизгнула.

— Так ты их от меня прячешь!

Хак указал на диван.

— Заткнись и сядь.

— Чего ж ты не говорил, что ты при деньгах?

— Делай что велено.

Китти поплотнее укуталась в одеяло, села и надула губы, как ребенок.

— Это нечестно. Сам по барам с сыновьями развлекаться будешь, а я тут сиди.

— Мальчики погибли.

Она посмотрела на него в изумлении.

— Чего?

— Чего слышала. Мне надо по счетам расплатиться. Может, исчезну на чуток. Завалится полиция — ты ничего не знаешь, ясно?

— Погибли? Все трое? Да как же это?

Она смотрела на него стеклянными глазами. Китти успела накачаться чем-то посерьезнее травки. Не иначе в «Жуке» кто-то химией угостил. Дальнобойщики часто заходят и предлагают девчонкам таблетки. Хак выдернул из пачки две стодолларовые бумажки и бросил ей. Она попыталась поймать их на лету, но промахнулась и подняла с пола.

— Спасибо, Хак.

— Если полиция придет, что ты скажешь?

— Ничего. Вообще ничего не скажу. — Китти расстегнула блузку и сунула деньги между грудей. Еще одна привычка, которая появилась у нее в «Майском жуке». — Я тебе кое-что простирнула. Возьми в сушилке, если надо.

Хак посмотрел на нее.

— Когда смогу, позвоню.

Он тупо кивнула.

— Справишься одна?

— Наверное, — ответила девушка.

Хак забрал одежду из сушилки и скомкал, чтобы занимала меньше места. Китти врубила телевизор на полную громкость. Будет жить здесь, пока деньги не кончатся, догадался Хак.

— Эй, — крикнула Китти. — Иди посмотри.

— Некогда мне, — ответил он, засовывая одежду под мышку.

— Да там нас показывают! — воскликнула девушка.

— Что ты мелешь, дура?

— Наш дом в телеке. Я переключила на другой канал, а там мы.

Хак вернулся в гостиную. Телевизор был большой, купленный на распродаже. С трудом в дверь протиснулся. На экране он увидел свой дом и две машины перед ним. Ком одежды плюхнулся на пол.

— Какой это канал?

— Какой-то спутниковый.

Хак выскочил на крыльцо и задрал голову. Ничего необычного вокруг не наблюдалось. Но тут ему на глаза попался телефонный столб во дворе. На самой его верхушке была прикреплена белая коробочка трансформатора. Китти встала рядом с ним. Хак указал на трансформатор.

— Когда эту штуку установили?

— Вчера. Приезжала бригада рабочих. Ошивались тут недолго. Там камера что ли?

— Ага. Свинья столбовая.

Китти вскрикнула.

— Ты чего обзываешься?

— Я не обзываюсь. Я говорю: свинья на столбе.

— Прекрати!

Хак не стал отвечать и поднял автомат. Столбовые свиньи — это новейшая игрушка органов правопорядка. Коробочка, в которой спрятана камера с высокой разрешающей способностью и телеобъективом. Микроволновый передатчик отправляет сигналы камеры в приемник, расположенный на расстоянии до мили. Видимо, что-то в коробочке повредилось, и сигнал пошел на антенну, установленную на доме. Хак прицелился и нажал на спуск.

Из коробочки повалили голубые искры. Он зашел в дом и увидел погасший экран телевизора. Потом перевел взгляд на Китти. Она рыдала в три ручья.

— Ну ты и сволочь, — промямлила девушка.

Хак затолкал ее в ванную и подпер дверь стулом. На улице завывали сирены. Очевидно, его поджидала полиция. Он выскочил из дома через заднюю дверь. Джипы сыновей стояли в ряд. Хак завел один из них. Мотор зарычал. Хак вбежал обратно в дом.

Сквозь входную дверь он увидел патрульные машины, несущиеся по дороге. Хак выбил окно прикладом автомата и начал стрелять. Первой машине он попал в двигатель. Она резко дернулась и встала. Остальные притормозили и съехали с дороги. Хак подошел к ванной.

— Ляг на пол, — велел он.

— Не бросай меня, — умоляла Китти.

Хак вышел и прыгнул за руль джипа. За домом простирались мили проселков, петляющих в рощах и перелесках. Он ехал по проселку с минуту, потом свернул. За спиной грохотали отрывистые выстрелы. Хак представил, как полицейские расстреливают его дом. Местные полицейские — сплошь трусы. Притаятся за машинами и лупят вслепую. Так что шансы выжить у Китти пятьдесят на пятьдесят.

— Удачи, детка, — произнес он вслух.

28

Валентайн проговорил с Джерри по телефону битый час. И не был уверен, что это помогло. Убийство братьев Дабб вывело Джерри из равновесия.

Валентайну это ощущение было отлично знакомо. В кино всё врут про то, как чувствует себя человек, убивший другого. В этом нет ничего героического или торжественного — и никогда не будет.

— Пап, пора мне. Ламару только что позвонили из полиции. Папаша братьев Дабб подался в бега. Ламар хочет спрятать меня в укромном месте.

Валентайн оторвал себя от стула. Ему не хотелось, чтобы сын повесил трубку сейчас. Произошедшее с Джерри напомнило ему о том, что в жизни есть вещи и поважнее поиска мошенников, которые обчищают казино.

— Не отходи ни на шаг от Ламара Биггса. Неизвестно, кого Хак Дабб знает в этом городе.

— Хорошо, — согласился Джерри.

— Иоланде об этом рассказывал?

— Пока нет. Хотел подождать, пока вернусь. Ну как ты с мамой раньше, после того как застрелишь кого-нибудь.

Валентайн всегда спрашивал себя: научился ли сын у него хоть чему-нибудь? Приятно знать, что не все пошло мимо него.

— Я не буду выключать мобильник, — сказал Валентайн. — Звони в любое время.

— Ты не выключишь телефон? — театрально удивился Джерри. — Первый случай в истории человечества. Нужно предупредить прессу.

Еще и на язык остер. Это Джерри тоже перенял у отца.


Нажав «отбой», Валентайн вышел в гостиную и стал изучать книги, оставшиеся от предыдущих хозяев. Полное собрание «Британники» с пожелтевшими от старости корешками заняло одну полку. Он снял том со словом «Атлас» на корешке. На форзаце была изображена четырехцветная карта США. Большим пальцем Валентайн измерил расстояние от себя до Джерри. Примерно пятьсот миль. Отцовский инстинкт подсказал, что надо ехать.

Телефон остался на кухонном столе и теперь там пикал. Валентайн вернулся в кухню и прослушал сообщение. Его приветствовал голос неунывающей Мейбл: «Мы только что чудесно пообщались с двумя веселунами в Гибсонтоне. Так на их жаргоне называются балаганщики. И знаешь что? Они объяснили нам фокус с шариками для пинг-понга! Неудивительно, что тебя обвели вокруг пальца. Позвони мне на домашний, когда сможешь. Я с удовольствием тебе расскажу, как это делается».

Валентайн стер сообщение, набрал номер Мейбл и почувствовал, что улыбается. Ведь схемы и трюки мошенников до той поры растолковывал он. И теперь Тони понимал, что она рада отыграться.

— Знаю, знаю, что́ ты скажешь, — начал Валентайн, дозвонившись до соседки. — Четырехлетний ребенок мог бы догадаться, где тут собака зарыта.

— Не совсем. Мне кажется, я сама никогда не смекнула бы. Секрет фокуса — в шариках.

Он сел за стол.

— Хорошо, сдаюсь. Выкладывай.

— Пять шариков заморожены заранее. Они и есть выигрышные. Зрители не видят, что они заморожены, прежде всего потому, что шарики белые. А тот, кто вытаскивает, просто находит в мешке холодные.

Стало быть, распорядитель в школе был соучастником. Улыбка исчезла с его лица. А что же Мэри Элис Стокер? Она тоже замешана? Или сама ничего не знает? И ее выбрали, потому что она слепая и не догадается, что в мешке есть замороженные шарики?

— Но ведь я их трогал, и все были теплые.

— О, это еще одна уловка.

Валентайн молча ждал, слушая ее дыхание в трубке.

— Сдаюсь.

— Сдаешься?

— Да. Так в чем уловка?

— Шарики согреваются в руке, — ответила Мейбл, довольная собой. — Пластику нужно всего секунд десять, чтобы вернуть комнатную температуру. Старый балаганный фокус.

— Надо думать.

— А еще у меня есть наводка на цыган, владельцев ярмарки, с которой скитался Рики Смит. Их фамилия Шлитци. Настоящие прощелыги.

Валентайн почувствовал, как к лицу прилила кровь. «И таких в городе пруд пруди». В дверь яростно забарабанили. Валентайн вышел в коридор и прильнул к стеклянной вставке в двери. На пороге никого не было.

— Забавно, — сказал он.

— То, что Шлитци — прощелыги? — уточнила соседка.

— Извини. Это я так, мысли вслух.

— Мне пора. У меня в духовке лазанья запекается. Скоро Иоланда придет поужинать. Ты там береги себя.

— Ты тоже.

Телефон умолк. В дверь снова застучали. Да так громко, что Валентайн чуть не подпрыгнул. Он резко распахнул дверь. На пороге стояла девчушка с собранными в хвост волосами. На подъездной дорожке лежал велосипед.

— Господин Валентайн, — прошептала она, задыхаясь, — помогите, пожалуйста.


Валентайн нагнулся, чтобы оказаться на одном уровне с девочкой. Этому он научился в те времена, когда дежурил на улицах. Тогда приходилось часто общаться с детьми. И это сразу разрушало возрастную преграду. Девочке было лет двенадцать. Она была рослая, светловолосая. На ней была темно-синяя ветровка с надписью «Сил нет как люблю покупать!». Комичная надпись. Вот только в глазах девочки сверкал страх.

— Как тебя зовут?

— Элизабет Форд. Можно просто Лиз.

— И кому нужна моя помощь, Лиз?

— Мисс Стокер.

Валентайн положил ей руку на плечо.

— Ее кто-то обидел?

Девочка еще не отдышалась, поэтому просто кивнула.

— Это она тебя послала?

— Она не знает.

— Вдохни поглубже и расскажи, что случилось.

— Я пришла к ней домой. Она обещала помочь мне подготовить доклад для школы. Я обычно сама вхожу через заднюю дверь. Там ключ под ковриком лежит. Ну вот, вошла я и слышу — в гостиной кто-то разговаривает. Я толкнула дверь и заглянула внутрь.

По ее щекам катились слезы. Валентайн держал ее крепко.

— Ты очень смелая. Так что ты там увидела?

— В комнате было четыре человека и мисс Стокер. Они говорили с акцентом. Они ей угрожали. Она сидела в кресле, а они вокруг нее стояли. А один что-то ломал…

— Что ломал?

— Не знаю. Мне было страшно.

— Понимаю. Что говорили те люди?

— Один угрожал мисс Стокер. Все твердил, что у нее язык без костей. И что он ей его вырвет, если она еще болтать будет. Мисс Стокер хотела ответить, но он все время бил ее по плечу. И вот она стала что-то говорить и…

— Что?

— Он ударил ее по лицу.

Лиз зарыдала во весь голос. Валентайн прижал ее к груди и держал, пока она не успокоилась. Он помнил это чувство отчетливо, словно все происходило вчера. Отец напивается и начинает бить мать. Годы шли, а воспоминание становилось только ярче.

— И что ты тогда сделала? — спросил Валентайн.

— Спряталась в кладовке. Я услышала, что они ушли, и бросилась в гостиную. Мисс Стокер сидела в кресле и плакала. Она велела мне идти домой и забыть о том, что я видела.

— Но ты пришла ко мне.

Лиз вытерла глаза.

— Я слышала, что она вам нравится.

Валентайн выпрямился.

— А ты умная девочка.

— Вы поможете мисс Стокер?

— Даже не сомневайся.

29

Лиз объяснила, как добраться до дома Мэри Элис Стокер, прыгнула на велосипед и укатила. Слепая библиотекарша жила рядом со школой. Валентайн ломал голову над тем, как она добирается до работы каждый день. Теперь он понял. Пешком.

Валентайн взял свой «Глок» и кобуру, крепившуюся на лодыжке. Он планировал отправить пистолет на покой. Но только когда вернется домой, и ни секундой раньше.

Отъезжая от дома, он резко бросил машину вперед. Шины взвизгнули. Валентайн вытащил «Глок», положил его на колени и поехал к Мэри Элис, поглядывая в зеркало.

Завидев школу, он подумал, не позвонить ли сержанту Гейлорду, чтобы ввести его в курс дела. Ведь Гейлорд дал ясно понять: больше глупостей не потерпит. Мэри Элис жила на улице сразу за школой. Валентайн ехал по ней, сжимая в руке телефон.

Но звонить не стал. Мэри Элис не велела Лиз вызывать полицию. И у него не было права наплевать на ее просьбу. Он положил телефон на сиденье и стал искать дом Мэри Элис. Обнаружился он в самом конце улицы. Простенький, двухэтажный, с облупившейся краской, веранда по кругу, на ней качели. Сунув пистолет в карман, Валентайн вышел из машины.

Он неуверенно стукнул в дверь и замер в нерешительности, но за дверью послышались шаги.

— Это Тони Валентайн. Можно войти?

— Я занята, — ответила Мэри Элис из-за двери. — Что вам надо?

— Хочу вернуть просроченную книгу.

Последовала долгая тишина. Эти четверо напугали ее до полусмерти. Поэтому-то она и не открывает дверь. Он постучал еще раз, теперь уже сильнее.

— Что вам надо? — снова спросила она.

— Ваше разрешение.

— На что?

— Проучить тех четверых, что угрожали вам.

Дверь распахнулась. В дверном проеме вырисовывался ее силуэт. На ней было платье из джинсовой ткани до пят, волосы распущены. Валентайн почувствовал, как что-то тяжело бухнуло в желудок. На правой стороне лица Мэри Элис виднелся страшный пунцовый шрам. Она держала в руке пакет со льдом, только что отнятый от щеки, чтобы Валентайн мог увидеть, что натворили эти четверо. Он молча прошел за ней в дом.

Валентайн осмотрел гостиную. Лиз говорила, что те четверо что-то ломали, угрожая Мэри Элис. Но никаких подтверждений этому он тут не заметил.

— Это вам Элизабет Форд наябедничала, — предположила она, сев на диван.

Валентайн поставил себе стул напротив дивана.

— Точно. Она сказала, вам угрожали четверо.

— Это недоразумение.

Валентайн посмотрел на синяк на ее лице. Красота неописуемая.

— По опыту знаю — дети отлично чувствуют плохих людей. А эти ребята ее напугали.

— Говорю же, произошло недоразумение.

— Лиз сказала, один из них ударил вас.

— У нее слишком буйное воображение.

— А синяк у вас откуда?

— Днем на улице упала. Со слепыми это случается.

Валентайн откинулся на спинку стула. Она явно не хотела открываться ему. Приветливость, с которой Мэри Элис встретила его утром, испарилась. Он чувствовал, что ему в этом доме не рады.

— Хотите, чтобы я ушел?

— Вы проницательны.

Валентайн поднялся, вернул стул на место и пошел к двери, но тут у него под ногой что-то хрустнуло. Он разглядел крошечный осколок фарфора на ковре. Присев на карточки, Валентайн поднял его кончиками пальцев.

— Что вы делаете?

— Думаю, почему вы меня обманываете.

Мэри Элис вздрогнула.

— Полагаю, вам пора. Я отдыхала. Прошу вас, уходите.

— Нет.

Валентайн прошел в кухню к раковине и открыл дверцы шкафчика под ней. Мэри Элис неуверенно следовала за ним.

— Что вы делаете? Пожалуйста, перестаньте.

— Нет.

Задняя дверь была приоткрыта. Валентайн вышел на улицу. Небольшая деревянная лестница вела в палисадник. Он содержался в образцовом порядке. Три ровных ряда роз: красных, белых и желтых. Они пышно цвели. Ее дети, догадался Валентайн.

У подножия лестницы он заметил картонную коробку, спустился и поднял ее обеими руками. Она оказалась увесистой. Внутри что-то каталось. Валентайн поднялся по ступенькам, вошел в дом и бросил коробку на кухонный стол. Мэри Элис подпрыгнула на месте.

— Вы мне лгали.

— Пожалуйста, не сердитесь на меня.

Он снял крышку. В коробке лежали осколки фарфоровых статуэток. Например, голова маленького мальчика. Валентайн положил на ладонь этот образец тончайшей работы.

— Коллекционируете? — спросил он.

Мэри Элис нащупала стул, выдвинула его и присела.

— Да. Они из немецкого города Мейсен. Один магазин в Палм-Бич раньше их продавал. Я за год скапливала денег и делала себе такой подарок.

— И сколько их у вас?

— Двадцать две. И у каждой есть имя.

Валентайн убрал голову в коробку и закрыл крышку. Тоже ее дети, подумал он, выдвинул стул и сел рядом с ней. Потом положил ей руку на предплечье. На ее лице отразилась решительность.

— Я бы предпочла, чтобы вы не дотрагивались до меня.

Валентайн убрал руку.

— И с каких пор я стал плохим для вас?

— Мои друзья позвонили мне и рассказали, что вы сделали.

— И что же я сделал?

— Хладнокровно застрелили двух грабителей в банке. Они пытались торговаться, чтобы как-то выпутаться. А вы их убили. Вас посылают казино. Вы что-то вроде наемного убийцы.

В центре стола стояла фарфоровая тарелка с конфетами. Он запустил в нее руку. Некоторые оказались твердыми, другие мягкими. Валентайн бросил несколько штук в рот и начал жевать. Сладкие и очень вкусные.

— Вы знакомы с Роландом Пью? — спросил он.

— Я учила Роланда читать.

Валентайн взял трубку телефона со стола, позвонил в справочное бюро, узнал номер Роланда и набрал его. После второго гудка ответил его голос. Валентайн передал трубку Мэри Элис.

— Роланд был там во время ограбления, — пояснил он. — Попросите, пусть расскажет о том, что произошло.


Валентайн уговорил всю тарелку конфет, пока Мэри Элис беседовала с Роландом. Она заставила его повторить рассказ несколько раз. Валентайн сообразил, что она сравнивает его версию с версией своих друзей. Наконец Мэри Элис повесила трубку, качая головой.

— Не верится, что друзья мне соврали, — произнесла она.

— Может, их самих обманули. Конфеты у вас — пальчики оближешь. Дадите рецепт?

Она неуверенно улыбнулась и протянула к нему руку. Валентайн понял, что она хочет дотронуться до него, и накрыл ладонью ее руку.

— Простите, что усомнилась в вас. Вы не обиделись?

— Переживу.

— Эти конфеты приготовлены из арахиса, изюма и овсяных хлопьев. Складываете все в мешочек для мусора, добавляете растопленный шоколад, арахисовое масло и чашку сахарного песка. Хорошенько потрясите мешочек — и готово.

— К ним можно пристраститься. Как называются?

— Белый хлам.

Валентайн повторил рецепт про себя. Готовить он не умел, так что придется уговорить Мейбл все это смешать.

— Вы знаете тех четверых, которые вам угрожали?

— Голоса незнакомые.

— Акцент испанский?

— Да.

— Они велели перестать со мной разговаривать, да?

— Да. Сказали, что вы виноваты во всех тех ужасах, что творятся в последнее время.

— И кто из них ударил вас?

Мэри Элис покачала головой и улыбнулась.

— Я правда упала на улице.


На холодильнике Мэри Элис висел список важных телефонных номеров, фамилий друзей и родственников. Номера были напечатаны цифрами и шрифтом Брайля. Валентайн пробежал по списку глазами.

— У вас есть поблизости друзья, у которых можно пожить? Думаю, лучше вам будет уехать из Слиппери-Рока на несколько дней.

— У меня двоюродная сестра в Бреварде. Десять минут на машине.

— Я бы вас отвез, если вы не против.

— Вы такой заботливый.

Через десять минут Мэри Элис сидела в его машине. Ее чемодан уже лежал в багажнике. Валентайну не хотелось увозить ее из дома, где все было ей знакомо, но иного способа защитить ее он не находил. Когда машина уже выезжала на дорогу, зазвонил мобильник. Валентайн посмотрел на экран.

— Господи, как вовремя! — пробубнил он.

— Что-то случилось?

Это была Люси Прайс, с которой ему меньше всего хотелось сейчас беседовать. Валентайн раскрыл телефон и отключил его.

— Нет, ничего.

— Вы отключили мобильный телефон.

— Звонил человек, с которым я не желаю говорить. Знаете дорогу до Бреварда?

— Интересно, кто же это?

Валентайн доехал до конца дорожки и остановился, не зная, куда повернуть. В ее голосе ему послышалась настороженность.

— Это одна женщина. Мы познакомились с месяц назад в Лас-Вегасе. Я пытался ей помочь. Но не получилось. Теперь она названивает мне по десять раз на дню.

— А как вы пытались ей помочь?

— Я бы не хотел говорить об этом, если позволите.

— Да, да, конечно, — ответила Мэри Элис сухо. — Я сажусь в машину к незнакомому мужчине, и он везет меня неизвестно куда. Я хочу знать, кто вы такой. Или я сейчас же выйду и вернусь домой.

Она положила руки на колени. Валентайн понял, что Мэри Элис из тех людей, которые могут ждать прямого ответа сколько угодно. Он заглушил двигатель и повернулся к ней.

— Ее зовут Люси Прайс. Она азартный игрок. Помешана на игровых автоматах. В долгах у всего Лас-Вегаса. Я пожалел ее и дал ей двадцать пять тысяч долларов, чтобы она могла выпутаться.

Мэри Элис встрепенулась, услышав цифру.

— Вы серьезно?

— Да. Она неплохой человек. Просто попала в переплет. Вот я и дал ей денег.

Мэри Элис выглядела озадаченной. Она пробежала рукой по сиденью, потом по приборной доске и наконец по дверце и покачала головой.

— У вас старая машина, да?

— «Хонда» девяносто второго года.

— Значит, вы небогаты.

— Зарабатываю прилично. Но в общем да, небогат.

— То есть вы ей деньги отдали по доброте душевной.

— Можно и так сказать.

— Так почему же теперь вы от нее прячетесь? Как-то одно с другим не сходится.

Валентайн выдохнул. Ему не хотелось углубляться в историю с Люси. Это было неприятно. Потом всю ночь ворочаться и не спать, потому что будут донимать проблемы Люси и собственная неспокойная совесть. Словно прочитав его мысли, Мэри Элис наклонилась к нему, взяла за руку и сжала ее.

— Ответьте, пожалуйста.


Ему никогда не нравилось разговаривать в машине. Они вышли и сели на качели, которые заманчиво висели на веранде ее дома. Валентайн уткнулся взглядом в клен перед крыльцом и попытался собраться с мыслями. Большая толстая ворона села на ветку и уставилась на него.

— Только-только став полицейским в Атлантик-Сити, я решил, что моя работа предполагает еще и помощь людям. Я там вырос. Поэтому многих, с кем приходилось общаться, знал лично. Это были мои друзья. И я старался помогать им выкарабкиваться из трудностей.

— Вместо того чтобы арестовывать их.

— Именно. И вот как-то мой начальник, Банко, отвел меня в сторонку. Он все делал как положено. Банко сказал, что я совершаю ошибку. И пора это прекратить.

— И вы послушались?

— Сначала нет. А потом случилось такое, что заставило меня одуматься. Двоих моих знакомых полицейских вызвали разобраться в мелком бытовом скандале. Их звали Мэнли и Хэтч. Мы с ними еще в школе вместе учились. Хорошие ребята. Так вот, какая-то девица повздорила со своим парнем, хотела его бросить. А он не хотел ее отпускать. Угрожал ей. Вот соседи и позвонили в полицию.

Мэнли и Хэтч вошли в дом. Парень на них накинулся. Им бы сразу надеть на него наручники, зачитать права и бросить в свою машину. Так надо поступать в подобных ситуациях. Но они этого не сделали. Мэнли положил парню руку на плечо и попытался вразумить его. А парень оказался злобным. Он как раз ремонтом занимался, и в коридоре валялись всякие инструменты. Парень взял скругленный молоток.

— Что это такое?

— Специальный молоток для придания металлу желаемой формы. Он ударил Мэнли в лицо. Своротил ему нос на сторону. Хэтч выхватил пистолет и застрелил парня. Попал прямо в сердце.

— И поэтому Мэнли неправ?

— Да.

— Вы не могли бы объяснить, почему именно?

— Намерения у Мэнли были хорошие. Как и у меня, когда я шел на подобные случаи. Но факт остается фактом: если бы Мэнли надел наручники на этого парня, как и положено, ему не пришлось бы сегодня ходить со стальным протезом на лице. И парень остался бы жив. Иногда лучше арестовать человека и подержать в тюрьме. Это, конечно, не курорт. Но некоторым очень полезно там побывать.

Мэри Элис сложила руки.

— В том числе и Люси Прайс?

— Да.

— Но вы дали ей двадцать пять тысяч долларов. Это уж точно должно было помочь.

— Но только все усложнило. Я самодовольно считал, что вот дам я ей денег, она наведет порядок в своей жизни, и мы будем вместе. Но вместо этого она пошла играть. И все спустила. Люси пришла в такое отчаяние, что выбежала из казино, села в машину и поехала по разделительной полосе Лас-Вегасского бульвара. Врезалась в машину с туристами. Несколько человек пострадали. Один погиб.

— И вы себя вините?

— Да.

— И искренне полагаете, что для нее было бы лучше, если бы вы не давали ей этих денег.

— Уж не знаю, было бы ей лучше. Но я точно знаю, что человек не погиб бы.

Ворона стала каркать на него. Валентайн порылся в кармане в поисках монетки, которой можно было бы в нее запустить. Мэри Элис внезапно встала. Качели скособочило на одну сторону, и Валентайн чуть не упал. Она подошла к двери и обернулась к нему.

— Доброта не может быть греховной.

Он смотрел на нее. Его лицо горело.

— И вам должно быть стыдно за такие мысли, — добавила Мэри Элис.

— Вы не поедете со мной в Бревард?

— Нет.

Она вошла в дом и захлопнула дверь. Грохнула задвижка. Звук был унизительный. Валентайн посидел еще, выслушивая брань вороны. Потом вытащил чемодан Мэри Элис из багажника и поставил на коврик у двери.

30

В половине четвертого в воскресенье Ламар заехал на парковку «Волшебства Дикси», нашел одно из немногих свободных мест и заглушил двигатель. В казино бурлила жизни, и Джерри сполз вниз на сиденье.

— Думаете, мне тут ничто не угрожает?

— Я тебя в казино не поведу. — Ламар указал на трейлер на другом конце парковки. — Там будешь сидеть.

Джерри уставился на трейлер. Он был покрыт алюминиевыми листами. Из кондиционера, прикрепленного к окну, капала вода. Дыра дырой.

— Почему там?

— Это командный центр. Пошли.

Ламар взял пистолет с сиденья и заткнул за ремень. Они вышли из машины и пересекли парковку, при этом Ламар держался между Джерри и дорогой.

Он постучал в дверь три раза. Помедлил, потом постучал еще три раза. Дверь распахнулась. Им в лицо дунуло прохладой. Они вошли. Ламар запер дверь. Джерри поежился в своей легкой рубашке с короткими рукавами.

— Мы поддерживаем здесь такую температуру, чтобы оборудование не портилось от влажности, — объяснил Ламар.

Джерри огляделся. На множестве столов располагались десятки мониторов, регистраторов даты и времени видеозаписи, телефонов. Там же были разбросаны журналы и пустые стаканчики из-под кофе. За мониторами сидели двое, которые накануне присутствовали на лекции Джерри. Оба обернулись и поздоровались.

— Мы организовали этот пункт несколько недель назад, — продолжал Ламар. — Помогает следить за тем, что происходит в казино. И никто об этом не знает.

Джерри посмотрел на мониторы.

— Еще что-то заметили?

Ламар почесал подбородок.

— Вот как раз с этим ты нам и поможешь.

— Каким образом?

— Ну, так же, как с этой фишечной аферой.

— Вы хотите, чтобы я догадался, как вас доят?

— Если ты не против.

Джерри почувствовал, что завтрак просится из желудка наружу. Ему доводилось просматривать видеозаписи мошенников у отца в библиотеке. Всякий раз он заходил в тупик. Однажды вранье сведет тебя в гроб, пронеслось у него в голове.

— Конечно, не против, — заверил Джерри.


Двух помощников Ламара звали Кентом и Бумером. Оба играли в футбольной команде Университета Миссисипи. Приятные ребята. Вот только их плечи… Сев между ними, Джерри почувствовал себя зажатым между двумя глыбами.

Кент и Бумер работали на Комиссию по азартным играм Миссисипи уже с десяток лет и были специалистами по безопасности казино. Оба понимали: проще всего раскусить аферу, если найдешь стол, с которого утекают деньги, а потом раскрутишь схему назад. Именно так всегда поступал отец Джерри, называя это обратным логическим ходом.

Они сумели определить, на каких столах в казино крадут больше всего, и поняли, что именно там мошенничают по-крупному. В проблемную зону входили столы для крэпса, рулетка и столы блэкджека. Игру на них записывали на видео в течение двух дней. И теперь Кент и Бумер отсматривали пленки в замедленном темпе, чтобы уловить, каким образом уходят деньги.

Джерри вглядывался в мониторы, прихлебывая горький кофе. Смотреть видеозаписи не намного занятней, чем наблюдать, как сохнет краска. Конечно, когда знаешь, что кто-то ворует, становится интереснее. Но не слишком. Сколько раз отец застукивал его за тем, что он прыгает с канала на канал, когда ему следовало изучать видеозаписи из казино.

— Мы уже эти долбанные пленки вдоль и поперек проглядели. Все равно не можем понять, что происходит, — пожаловался Кент, поглощая шоколадный батончик. — Просто руки опускаются.

— Наверное, там что-то довольно простое, — предположил Джерри. Кент и Бумер уставились на него. Посмотрел на него и Ламар, стоявший в углу. — Такие трюки труднее всего выявить, — добавил он.

— Как те схемы с фишками, которые вы нам показали, — предположил Бумер.

— Именно. Схемы с фишками считаются низшей ступенькой в этом ремесле. Тем не менее казино они обходятся в миллионы долларов каждый год.

Все трое отвернулись. Повисла пауза.

— Так что мы там пропустили? — спросил Ламар.

Джерри понятия не имел, да только признаваться в этом было поздно. А то чего доброго из города вышвырнут. Тут ему в голову пришла мысль: пора позвонить отцу.

— Мне надо просмотреть пленки в одиночестве. Можно мне в ваш кабинет?

— Пойдешь колдовать над хрустальным шаром? — пошутил Ламар.

— Вроде того.

— Да пожалуйста. — Ламар отвел его в кабинет, где было темно и уютно, как в пещере. Там стоял стол с компьютером и телефоном. Ламар включил компьютер и велел Кенту переслать изображение по сети. Через несколько секунд на экране появилась матрица с разными ракурсами изображения в ячейках.

— Ну вот, готово, — сказал Ламар, выходя.

Джерри закрыл за ним дверь. Сев за стол, он достал мобильник и включил его. Набирая номер отца, Джерри вдруг впал в панику. Отец тысячу раз обещал не выключать свой телефон, только пока что не выполнял обещания. В вопросах современной техники его отец был настоящим динозавром. «Давай же, пап, удиви меня», — попросил Джерри, дожидаясь соединения.


— Когда же ты перестанешь врать им, паршивец? — возмутился Валентайн, выслушав рассказ сына. Валентайн редко выражался. И Джерри не мог припомнить, чтобы отец выражался в его адрес. Хотя нагоняй он, конечно, заслуживал не раз. Но Тони всегда проявлял выдержку.

— Пап, чего-то случилось?

— Только что одна слепая библиотекарша сказала, что я полный олух, раз бегаю от Люси Прайс. Ты тоже считаешь, что я олух, раз бегаю от нее?

Джерри перевел взгляд с экрана компьютера на стену. Голос у отца был грустный. От этой Люси Прайс одни неприятности. Джерри обсудил ситуацию с Мейбл, и они пришли к выводу, что отцу лучше всего вычеркнуть Люси из своей жизни. Она опускалась на дно и могла увлечь его с собой.

— Пап, ты и так уж ее под залог вытащил. Дал ей шанс исправиться. Таким, как она, больше ничем не поможешь. Остальное было в ее руках. И она свой шанс упустила.

— Ты правда так думаешь?

— Да. Так что хватит истязать себя из-за нее.

— А я себя истязаю?

— Судя по голосу, да.

Валентайн сделал глубокий вдох.

— Ладно. Спасибо, что выслушал меня. Теперь рассказывай, что там у тебя на мониторах.

Джерри вернулся к компьютеру. Он еще никогда в жизни не давал советов отцу.

— С чего начать?

— С процедур, которые используются для каждой игры, — объяснил Валентайн. — Именно там рождаются схемы мошенничества на настольных играх.

— В каком смысле?

— Нечистые на руку дилеры и крупье изменяют процедуру. Изменение не слишком бросается в глаза, но его вполне достаточно, чтобы скрыть мошенничество. Они пользуются новой процедурой какое-то время и следят, не вызовет ли это подозрений. Если никто им ничего не говорит, они запускают свою схему. Шулера называют ее «усыпить глаз».

— А, — отозвался Джерри.

— Я ведь тебе это уже объяснял.

— Правда?

— Да. Недели две назад. Но ты, кажется, слушал вполуха.

Джерри сглотнул и принялся рассказывать отцу, что видит на мониторе.


Через десять минут Джерри вышел из кабинета Ламара, выпятив грудь и расплывшись в самодовольной ухмылке. Ему удалось раскусить все аферы, выслушав отца и внимательно посмотрев на экран. Отец, конечно, тот еще бронтозавр, но всегда поможет, если надо.

Кент и Бумер раздвинули свои стулья, освободив Джерри место. Он сел и ткнул пальцем в экран.

— С чего начать?

Ламар стоял в углу.

— Ты всех троих вычислил?

— А то.

— Ну ты подумай! Ладно, давай начнем с рулетки.

Рулетка была на среднем мониторе. Кент пробежал пальцами по клавиатуре, и та же картинка появилась на всех экранах.

Вокруг стола с рулеткой толпились люди. Джерри указал на крупье с одутловатым лицом и в плохо сидящем смокинге. В его обязанности входило следить за игрой, крутить колесо, бросать шарик и собирать ставки на своем конце стола.

— Крупье в доле, — заявил Джерри. — Он изменил процедуру игры за столом, что позволяет его сообщникам делать ставки постфактум.

— То есть они ставят, когда шарик уже упал в ячейку рулетки? — уточнил Ламар.

— Именно так. До того как колесо начнет останавливаться и шарик упадет в ячейку, крупье должен махнуть рукой над столом и сказать: «Ставок больше нет». Тогда работники службы видеонаблюдения, следящие за залом, поймут, что все ставки сделаны. Ну а тут крупье рукой не машет. Если вы просмотрите пленку, то заметите, что он это произносит. Поэтому охранники в зале не заметили ничего странного. А служба видеонаблюдения его не слышит, потому что камеры передают только картинку, без звука. Крупье дает подельникам возможность увидеть, куда упадет шарик, и после этого сделать ставку.

Кент и Бумер уставились на мониторы. Через минуту Кент определил мошенника — человека в инвалидном кресле в самом конце стола. Он держался за стол обеими руками и с опозданием подсовывал ставки на поле.

— Прямо у нас под носом, — констатировал Кент.

— А что там с крэпсом? — спросил Ламар.

Джерри покосился на него.

— Ага, я понял. Вы поспорили с Кентом и Бумером, что мне нипочем не допереть, что там происходит?

Ламар закусил нижнюю губу и промолчал. Кент и Бумер покатились со смеху.

— И на сколько? — поинтересовался Джерри.

— На двадцатку, — сознался Кент.

— Двадцать на двоих или по двадцатке с носа?

— С носа, — ответил Бумер. — Ламар у нас азартный игрок.

— И каков мой откат? — спросил Джерри.

Оба бывших футболиста перестали смеяться.

— В каком смысле откат? — удивился Кент.

— Я выигрываю — и вы выигрываете. Это понятно?

Кент пожал плечами.

— Десятка устроит?

— С носа?

На этот раз расхохотался Ламар.

— Да он парень не промах.

Кент и Бумер переглянулись.

— Идет, — согласился Кент.

Джерри повернулся к мониторам. Кент набрал на клавиатуре команду, на экранах появились столы крэпса.

— Афера с крэпсом похожа на аферу с рулеткой. Она тоже строится на том, что камеры не записывают звук в залах казино. Дилер крэпса и его сообщник пользуются вербальной схемой. Она достаточно примитивна, но дает отличные результаты.

Вокруг столов крэпса толчется куча народа. Шумят они — мама не горюй. Сообщник подходит к столу, бросает деньги и говорит дилеру, сколько ставит. Только никто за столом его не слышит. Дилер произносит: «Играют деньги», что означает — «ставка принята». Бросает кости. И каким бы ни был результат, выплачивает выигрыш сообщнику, как будто он ставил именно на эту комбинацию.

Джерри указал на дилера на экране. Все молча наблюдали за тем, как дилер рассчитывается с игроком по якобы сделанной ставке. Выигрыш составил несколько тысяч долларов. Ламар простонал.

— С тебя по двадцатке мне и ему, — сообщил ему Бумер.

— Но он еще не объяснил схему с блэкджеком, — напомнил Ламар.

Схема с блэкджеком была козырем Джерри. В ней участвовали простая коробка бумажных салфеток и дилер с насморком. Отец называл такие аферы сопливыми. Джерри глянул через плечо на Ламара.

— Еще ставочку сделать нежелаете?

— Нет уж, спасибо.

Над дверью висел монитор, показывавший, что творится рядом с трейлером. На пороге стоял толстяк в комбинезоне, с автоматом в руках. Толстяк поднял автомат и навел его в упор на трейлер.

— Ложись!

Очередь пуль пробила алюминиевые стены. Все случилось так быстро, что никто не шелохнулся. Ламар, Кент и Бумер вскрикнули и упали на пол. Джерри ощупал себя. Наверное, у него на плече сидел ангел — он остался невредим.

Джерри увидел на мониторе, что толстяк меняет обойму. Ламар это тоже заметил. Он лежал на полу, держась за простреленную руку. Вытащив из-за пояса пистолет, он протянул его Джерри.

— Останови его.

31

Мейбл слышала от кого-то, что май всегда прекрасен, где ни окажись. И не только в США, а вообще в любом уголке мира.

Во Флориде это действительно так. Тепло, но не влажно. Повсюду буйствует зелень. Мейбл сидела в кресле-качалке на веранде и впитывала в себя всю эту красоту. Поездка в Гибсонтон ее развлекла, но и утомила. Она частенько работала допоздна, выполняя поручения Тони. И обычно это было ей в радость, хотя иногда изматывало.

К дому Тони подкатил грузовик «Федерал Экспресс». Они работали и по воскресеньям, но за это приходилось прилично доплачивать. Наверное, привезли пленку из казино, потерявшего кучу денег. Чем дальше, тем чаще такое происходит, несмотря на все технические достижения вроде базы данных для опознания по фотографии и цифровых камер, которые способны зафиксировать бородавку на спине слона. В казино стекалось такое количество наличных, что они привлекали самых отъявленных подонков. Как любит повторять Тони: вопрос не в том, будут ли у казино проблемы, вопрос в том, когда они возникнут.

Мейбл расписалась на квитанции и посмотрела вслед отъезжавшему грузовику. Через секунду Иоланда вышла на порог своего дома с малышкой на руках. Иоланда выглядела замученной, и Мейбл заметила, что на ней разные тапочки. Мейбл поднялась из кресла-качалки и пошла по дорожке в ее сторону.

— У тебя все хорошо? — крикнула она через улицу.

Иоланда покачала головой.

— Нет.

— С Джерри что-то?

— Да.

— Я сейчас.

Мейбл вошла в дом, проверила, не оставила ли на огне чайник, схватила ключи и побежала к двери. Ее и так уже тревожило, что Джерри не вернулся из Галфпорта сразу. Что-то в его объяснении казалось фальшивым. Мейбл вошла в дом Иоланды.

Из кухни доносился ее голос. Она говорила по-испански по телефону. Идя по коридору, Мейбл заглядывала в комнаты. В каждой был идеальный порядок: ни детских игрушек, ни ползунков на полу. Мейбл была уверена, что рано или поздно Иоланда сдастся и станет обычной безалаберной мамочкой. Но пока этого не происходило.

Иоланда сидела в кухне за столом, малышка вертелась у нее на коленях. Мейбл подняла девочку и почувствовала, что ее подгузник полон. Она ушла в спальню и поменяла его.

— Это мама звонит из Сан-Хуана, — крикнула Иоланда из кухни. — У нее предчувствие насчет Джерри.

— Он в беде?

— Да.

Мать Иоланды обладала сверхъестественной способностью заглядывать в будущее и предсказывать грядущие неприятности. А имея такого зятя, как Джерри, ей не приходилось сидеть без дела. Мейбл разобралась с подгузником Лоис и вернулась в кухню.

— И что он натворил? — спросила она.

Иоланда как раз прощалась с матерью, что могло продлиться и десять секунд, и целую минуту. Наконец она повесила трубку.

— Маме приснился сон. Как будто она спит сегодня днем, — начала рассказ Иоланда, забрав дочку. — И в этом сне видит, как за Джерри бежит человек, похожий на медведя. Мама говорит, Джерри у него что-то отнял.

Ее губы дрожали. Мейбл не верила в медиумов и обманщиков, которые заявляли с телеэкрана, что общаются с умершими. Но предчувствия матери Иоланды всегда сбывались.

— Плохо дело, — выдохнула Мейбл. — Ты звонила Джерри? Просила его все рассказать?

— Нет.

Мейбл покосилась на телефон, лежавший на столе. Посмотрела на него и Иоланда. Мать напугала ее. Она прижала девочку к груди и принялась убаюкивать.

— Хочешь, я ему позвоню? — предложила Мейбл.

Иоланда прикрыла глаза и поцеловала Лоис в макушку.

— Да, позвоните, пожалуйста.


Джерри смотрел на монитор над дверью, сжимая в руке пистолет Ламара. Толстяк — Хак Дабб, как он догадался, — никак не мог зарядить автомат. Джерри предпочел бы, чтобы дуло опустилось пониже. Еще бы сантиметров на тридцать, тогда он распахнул бы дверь и разнес ему башку.

— У него АК-47, — подсказал Ламар. Из его руки хлестала кровь, другой он зажимал рану. — У таких дуло перегревается, если строчить без остановки.

Джерри глянул на Кента и Бумера. Они переползли в угол и теперь обрабатывали друг другу раны.

— Тебе надо вырубить его, — посоветовал Ламар.

— Да знаю я.

— Тогда сними с предохранителя.

Джерри нашел предохранитель и щелкнул им. На мониторе Хак Дабб матерился и бил по автомату ладонью. У Джерри зазвонил телефон, он выхватил его из кармана. Номер определился: домашний. Иоланда.

— Я тебя люблю. Перезвоню.

Джерри выключил телефон и убрал его. Потом распахнул дверь и вышел из трейлера на низкое крыльцо с тремя ступеньками. Хак стоял в двадцати шагах и не видел его. Он навел пистолет на грудь Хака и нажал на спуск. Пистолет кашлянул. Хак крутанулся точно волчок. Автомат вылетел из его рук. Джерри увидел, как он упал за стоявшую рядом машину, и почувствовал, что гора свалилась с плеч.

Хак привалился к машине и прижал руку к голове. Из уха бежала кровь. Джерри понял, что задел его. Он спустился по ступенькам. Хак попятился. Джерри попытался остановить его жестом. Хак продолжал пятиться.

— Стрелять буду, — предупредил Джерри.

Одна половина лица Хака была залита кровью. Хак плюнул в Джерри.

— Ты убил моих мальчиков.

— Не надо было посылать их за мной.

— Ты полицейский?

Джерри покачал головой. Вдали завыли сирены.

— Чтоб ты сдох, — выдохнул Хак.

Он повернулся и побежал. Джерри прицелился ему в спину и уже положил палец на спуск, но задумался. Ламар кричал ему из трейлера: «Ну же, давай!» Джерри вспомнились лица братьев Дабб в тот момент, когда на них катились бревна. В их глазах он разглядел всепоглощающий ужас от осознания того, что жизнь кончилась. Ему не хотелось снова увидеть это. Он опустил руку.

— Вот черт! — не выдержал Ламар.


Через минуту приехали две «скорые» и половина галфпортской полиции. Началась погоня за Хаком. А медики уложили троих раненых на каталки и повезли в больницу. Джерри сел в «скорую» к Ламару.

— Что ж ты его не пристрелил? — спросил он.

— А ты когда-нибудь человека убивал?

Ламар покачал головой.

— Тогда помалкивай.

Джерри отвернулся, пока фельдшер обрабатывал рану Ламара. Он почувствовал, что его трогают за руку. Это Ламар протягивал ему свой телефон.

— Позвони Изабель, пожалуйста. Расскажи, что случилось.

Джерри позвонил. Изабель была уже в курсе. Работников, на которых пало подозрение, задержали. Она попросила дать трубку мужу. Джерри поднес трубку к губам Ламара, тот прошептал что-то и попрощался. Джерри приложил мобильник к своему уху.

— Изабель, у меня к вам просьба. — Он наклонился к Ламару. — Какой стол блэкджека я отсматривал?

— Семнадцатый.

— Изабель, проследите за тем, чтобы изъяли мусорную корзину из-под семнадцатого стола блэкджека. В ней будет много использованных бумажных салфеток.

Она сказала «хорошо», и повесила трубку. Ламар улыбнулся.

— Использованные салфетки?

— Именно.

— Хочешь выиграть пари, да?

— Двадцать баксов на дороге не валяются, — заметил Джерри.

32

Валентайн еще переживал замечания Мэри Элис, когда под вечер в воскресенье ему позвонил Билл Хиггинс. Из-за нее он почувствовал себя отвратительным человеком, а ведь знаком с ней был всего один день. Женщины в этом смысле удивительные существа: они обладают гораздо большей силой, чем им кажется.

— Ты еще меня помнишь? — спросил Билл.

Вот только этого ему не хватало: почувствовать себя еще более виноватым. Разумеется, он помнил Билла. Но ничего ценного сообщить ему не мог. Тут Валентайн в очередной раз осознал, почему любит выключать телефон. Только так можно вести нормальную жизнь.

— Я работаю над этим делом, — сказал Валентайн. — Боссы казино кусают тебя за пятки?

— Завтра вызывают меня на ковер.

— А я думал, у вас встреча не раньше пятницы.

— Я тоже. «Ассошиэйтед пресс» не перестает трепать об этом деле. Они взяли в оборот мэрию и бюро по туризму. Ты в курсе, что Рики Смит нанял компанию по связям с общественностью в Нью-Йорке?

— На чьи средства?

— Это и я хотел бы знать.

Валентайн сидел в кресле-качалке на веранде своего дома и смотрел на лес. Во Флориде лесом называют заросшие болота. А здесь лес — это клены и сосны и кусты, в которых не кишат аллигаторы.

— Интуиция подсказывает мне, что Рики Смит — жулик, каких мало, — сказал он. — Но проблема в том, что я не могу это доказать.

Билл тяжело дышал в трубку. Он работал в Комиссии по игорному бизнесу уже тридцать лет. Найти новую работу на этом этапе жизни будет нелегко.

— Я тут наткнулся на одну странную штуку, — наконец вымолвил он.

— А именно?

— В ту ночь, когда Рики обставил «Монетный двор», я допросил весь персонал, работавший в зале. Всё выглядело нормально, без обмана. Но меня осенило: я же не побеседовал с группой видеонаблюдения. Я прочитал их отчеты. Ничего подозрительного не происходило, пока Рики выигрывал. Так что я не стал копать дальше. Но тут я подумал: какого черта, надо поговорить с этими людьми, прощупать их.

— И что-то нащупал?

— Ага. За столом крэпса следили два сотрудника. За десять минут до того, как Рики начал бросать кости, им позвонили из зала. Распорядителю в зале показалось, что две птички крадут у других игроков фишки.

Птичками называются зрители, которые стоят рядом со столом, но не играют. Казиношники их терпеть не могут, но избавиться от них невозможно. Страна-то свободная.

— Птички стояли у противоположных концов стола, — продолжил Билл. — Сотрудники службы безопасности наблюдали за ними. Вроде бы кражи не заметили. Но ты же знаешь, фишки трудно разглядеть.

— Да.

— Тогда один из них позвонил вниз и велел официантке, разносящей коктейли, подойти к ним. Она сказала птичкам, что принесет им бесплатные напитки, если они живут в гостинице казино. Птички обрадовались и представились. Официантка позвонила наверх и сообщила их имена сотрудникам. Те связались с полицией и Комиссией по игорному бизнесу, чтобы проверить, нет ли чего за этими птичками.

— И как?

— Нет. Оба чистенькие. Но есть и приятное. Когда я допрашивал этих сотрудников, один из них нашел эти имена в отчете.

— Знакомые есть?

— Фрэнк Барнс и Клейтон Маккормик.

Валентайн покопался в памяти.

— Впервые слышу.

— Они оба из Слиппери-Рока, штат Северная Каролина.

— Наверное, дружки Рики.

— Так я и подумал. Но потом вспомнил кое-что. Рики сказал мне, что приехал в Лас-Вегас один.


Валентайн вскочил из кресла. В лесу послышался пугливый шорох листьев. Прозрение, пришедшее накануне, вернулось. «Город у нас маленький». Как же ему сразу не пришло в голову: если люди в Слиппери-Роке готовы помогать Рики Смиту подстраивать выигрыш в лотерею и на бегах, отчего им не сесть в самолет и не отправиться в Лас-Вегас, чтобы и там он мог творить свои чудеса.

— Барнс и Маккормик жили в «Монетном дворе», — добавил Билл. — Приехали тем утром, уехали на следующий день.

Валентайну показалось, что деревья расступились и открыли перед ним дорогу. Прокручивая пленку видеонаблюдения, он следил только за Рики. И в этом заключалась ошибка. Надо было присматриваться к другим игрокам за столом. Он почувствовал головокружение, которое начинается, когда задачка вот-вот решится.

— Я тебе скоро перезвоню, — пообещал Валентайн другу.


Валентайн зашел в спальню, вытащил чемодан из-под кровати и достал пленку с записью Рики Смита. Вернувшись в гостиную, он сунул видеокассету в магнитофон под телевизором. Магнитофон чавкнул. Валентайн испугался, что он зажует пленку. Но экран вдруг ожил.

Валентайн просмотрел эпизод, в котором Рики выигрывает в крэпс. Рики бросал кости пятнадцать раз и все время оказывался в выигрыше. А ведь шансов у него было не больше, чем получить удар молнией, выйдя на улицу. Валентайн позвонил Биллу.

— У меня на экране стоп-кадр с Рики. Кто там Барнс и Маккормик?

Билл описал их очень подробно. Обоим лет по тридцать пять. Волосы редеют. Брюшко растет. Они стояли у разных концов стола. Когда Рики выигрывал, они прыгали и вопили как резаные.

— Говоришь, Барнс и Маккормик жили в «Монетном»?

— Да.

— В одном номере?

— Да.

Валентайн подтащил низкую скамеечку к телевизору. Именно этой детальки ему и не хватало. Барнс и Маккормик друзья. А друзья не стоят у разных концов стола. Значит, они входят в шайку. Они намеренно вели себя подозрительно, чтобы распорядитель в зале позвонил наверх и велел службе видеонаблюдения присматривать за ними. Такова была их роль в общей схеме.

— Мне надо подумать, — сказал Валентайн.

— Я подожду, — согласился Билл.


В доме быстро стемнело, стало холодно. Валентайн неподвижно сидел перед телевизором, двигая только пальцем, нажимавшим на кнопки пульта дистанционного управления. Когда пленка заканчивалась, он перематывал ее и снова следил за игрой в кости. Пятнадцать конов, пятнадцать побед. Но Валентайн никак не мог разобраться в схеме мошенничества. Он чувствовал, что начинает ненавидеть Рики. Хотя бы потому, что из-за его фокусов застрял здесь и не может заниматься более важными делами. Зазвонил телефон, лежавший на полу у его ног. Валентайн посмотрел на экран. Билл Хиггинс.

— Чем похвастаешься?

— Пока нечем.

— А у меня был мозговой штурм, — сказал Билл.

Валентайн смотрел в экран, напоминавший ему окно в другую Вселенную.

— Что-что?

— Я позвонил в бюро по туризму, попросил их связаться со всеми гостиницами города. Дал им задание: искать фамилии людей из Слиппери-Рока, которые были в Лас-Вегасе в эти выходные.

Валентайн оторвался от телевизора и посмотрел на телефон, светившийся в его руке.

— И?

— Ты не поверишь!

— Ну-ка?

— Их было двадцать шесть. Я записал всех.

Валентайн нажал кнопку «пауза» на пульте. Если жители Слиппери-Рока хотели поиграть, могли бы отправиться в Билокси или индейские казино Северной Каролины. Он сосчитал игроков за столом крэпса, подбадривавших Рики. Ровно двадцать шесть. Валентайн нажал кнопку «воспроизведение». Кости полетели на стол, зрители захлопали в ладоши.

— Господи Боже ты мой! — воскликнул он.

— Что такое?

— Да там все замешаны.


Валентайн чувствовал себя последним идиотом. Ключ к разгадке, который он все это время искал, лежал у него под носом. Рики научился мошенничать у балаганщиков. А в этих ярмарочных жульничествах участвует вся ярмарка. Поэтому-то кажется, что там все по-честному.

— В каком смысле все? — не понял Билл.

— Игроки, ведущий за столом, даже распорядитель в зале.

— Что?

— Это такая большая шарада. Они неправильно называют выпавшие на костях числа, Билл. Именно поэтому распорядитель позвонил наверх. Он попросил ребят из видеонаблюдения следить за разными концами стола, чтобы камера брала широкий план. На пленке мы видим, как кости летят на стол, но не видим, что на них выпадает. Нам показывают только реакцию зевак и ведущего на то, что Рики выбросил семерки или одиннадцать, или на то, как он забирает ставку. Только он ничего такого не выбрасывает. Просто толпа убеждает нас в этом.

— Минуточку, — перебил его Билл. — Я трижды видел, как ведущий подтащил лопаткой кости. Причем медленно. И там были семерки.

— Совершенно верно. Трижды Рики в самом деле выбросил семерки. И тогда ведущий показывал их камере. Во всех остальных случаях он просто переворачивал кости, подтаскивая их к себе. Так, чтобы камера не сняла выпавшие числа.

Билл присвистнул.

— Ничего подобного не видел. А ты?

— Тоже.

— Так как же их прижать, если у нас нет пленки? Что мы в суде покажем?

Валентайн выключил видеомагнитофон и вышел на веранду. Никакие присяжные в Неваде не осудят человека за мошенничество, если оно не записано на пленку. И пусть у прокурора будут тонны косвенных улик. Местные жители ненавидят казино и при любой возможности стараются с ними поквитаться. Валентайн смотрел на жутковатое сияние, которым луна наполнила его двор.

— Никак, — ответил он.

— Хочешь сказать, что им все сойдет с рук.

— Боюсь, что так. Нет пленки — нет дела.

— И что мне сказать владельцам казино?

— Скажи, что сохранил им миллион. У тебя есть подходящий повод не выдавать Рики его выигрыш. Я разберусь в какой-нибудь другой схеме, и у тебя будет достаточно улик для ареста. И пусть уволят тех работников, которые замешаны. И добьются для них запрета на работу в сфере игорного бизнеса. Наказание, конечно, слабовато. Но лучше, чем ничего.

Печальный вой гитары Стиви Рея Вона ворвался в умиротворенную тишину ночи. Рики снова издевался над соседями. Ему это нравилось. А еще ему явно нравилось развращать людей. Особенно друзей. А если вдруг запахнет жареным, он посылает своих головорезов, чтобы те наводили страх на слепых библиотекарш. Открыв дверь, Валентайн сошел по ступенькам и направился через двор к дому Рики.

— Мне надо поговорить с соседом, — сказал он в трубку. — Я тебе перезвоню.

33

Временами Валентайн радовался, что больше не служит в полиции. Он любил свою работу и то ощущение душевного равновесия, которое она ему приносила. Но законы и правила подчас связывали ему руки. Особенно в тех случаях, когда надо было общаться с преступниками.

Валентайн подошел к дому Рики сзади. Музыка орала так, что у него заболела голова. Мелодия показалась ему знакомой. Стиви Рей пел песню Джимми Хендрикса «Маниакальная депрессия». Ее аккорды навеки застряли в голове Валентайна еще со времен службы в полиции. Его напарник называл эту песню гимном всех наркодилеров.

Дом Рики сооружал какой-то плотник-любитель: пристройки не подходили по стилю к самому дому, черепица на крыше была разномастной. Валентайн заглянул в кухню через заднюю дверь. В углу жались друг к другу старый доберман и кошка. Оба были напуганы. Валентайн заметил лужу мочи на полу.

Он взялся за ручку. Дверь оказалась не заперта. Валентайн приоткрыл ее. Собака и кошка вскочили, надеясь скорее вырваться на улицу. Он распахнул дверь. Собака и кошка проскочили мимо него.

Валентайн вошел. Из духовки несло паленым. Он выключил духовку и открыл дверцу. Внутри обугливались какие-то полуфабрикаты.

Заиграла инструментальная мелодия Стиви Рея в сопровождении оркестра. Валентайн любил оркестры. Но это было слишком громко. Он подошел к двери в соседнюю комнату — это оказалась гостиная — и приоткрыл ее пальцем. В щелку разглядел Рики, развалившегося на стуле. На нем были джинсы и старая футболка. Он смотрел в пол.

— Нет, — произнес Рики.

К нему подошел мускулистый парень в черных брюках и водолазке. Похож на кубинца, лет под сорок. Волосы зализаны назад, как у бандитов в старые времена. Он сжал подбородок Рики и поднял его голову. Второй рукой он ударил Рики по лицу.

— Будешь делать что скажу, — гаркнул кубинец, перекрикивая музыку.

— Нет, не буду, Хуан.

— У тебя нет выбора, — ответил Хуан.

Рики с вызовом посмотрел на него.

— Все кончено.

Хуан отвернулся. У стены стояли еще трое кубинских мачо.

— Вы слышали? Рики говорит, все кончено.

— Ха! — хмыкнул один из них.

Валентайн приоткрыл дверь еще чуть-чуть. Судя по буграм на рубашках, эти ребята были неплохо вооружены. На полу валялись сотни раздавленных компакт-дисков, и Валентайн догадался, что это гордость Рики — музыкальная коллекция. Они обращались с Рики, как прежде с Мэри Элис. Валентайн отпустил дверь, та закрылась. Он вышел на улицу через кухню. Герои — это такие люди, в честь которых посмертно называют школы. Это Валентайн давно усвоил. Надо позвонить Гейлорду, пусть сам с ними разбирается.

На лужайке его дожидался доберман. Валентайн дал ему понюхать руку и вдруг услышал хлопок, за которым последовали крики.

Он обернулся. Свет в доме погас. Пробки вышибло, понял Валентайн. Так вам и надо за то, что музыку врубаете на всю громкость, подумал он. В кухне кто-то ходил, натыкаясь в темноте на мебель.

— Щиток там, сзади, — сказал кто-то. — Я видел, когда входил.

— Так иди включи.

Валентайн поискал, куда спрятаться. Луна сияла, и его было легко заметить. Он нырнул за дом и затаился. Через секунду один кубинец вышел и направился как раз туда, где стоял Валентайн. Он прижался спиной к стене, ощущая всю нелепость ситуации. Но это все же помогло: головорез его поначалу не заметил.

Они были одного роста, только кубинец мощнее и лет на тридцать моложе. Открыв распределительный щиток, он прищурился, разглядывая переключатели в лунном свете, потом перевел взгляд на Валентайна, стоявшего всего в нескольких шагах от него. Кубинец положил ему руку на предплечье, как будто хотел убедиться, что это не игра воображения.

— Привет, — сказал он.

Валентайн схватил его за руку и вывернул ему пальцы. Застонав, кубинец осел на землю.

— Ну что ты там застрял? — крикнули из дома.

Валентайн заломил кубинцу руки и потащил его за дом. Задняя дверь распахнулась. На улицу вышел другой кубинец.

— Да включи ты уже эти долбаные пробки. Это что, так трудно?

Валентайн вышел из-за дома как раз, когда второй кубинец потянулся к щитку. Валентайн резко двинул ему в челюсть. Кубинца повело в сторону. Доберман бросился на него и парень тяжело рухнул на землю.

— Хороший пес, — похвалил Валентайн и подошел к упавшему. Тот был без сознания. Валентайн задрал его свитер и, к своему изумлению, обнаружил там не пистолет, а сотовый телефон. Он быстро обыскал его. Оружия не было.

Валентайн обежал дом и обыскал первого кубинца. Этот тоже оказался не вооружен. Это несколько меняло ситуацию. Наклонившись, Валентайн достал «Глок» из кобуры на лодыжке, вернулся к щитку и нажал переключатели. Дом сразу ожил.

Он отправился в гостиную. Рики все так же неподвижно сидел на стуле. Валентайн наставил «Глок» на двух оставшихся кубинцев.

— Руки вверх, девочки.

Хуан и второй мачо замерли. Потом медленно подняли руки вверх. Валентайн отвел их в небольшую кладовку.

— Надеюсь, вы друг другу не противны, — сказал он.

Они нехотя втиснулись в тесный закуток. Валентайн захлопнул дверь и подпер ее стулом. Потом подошел к входной двери и открыл ее. Черный джип с тонированными стеклами загораживал дорогу «Лексусу» Рики.

— Пошли через заднюю, — велел Валентайн.

Они вышли на улицу. Доберман бросился к хозяину.

— Кошку не видели? — спросил Рики.

— С кошкой порядок, — заверил его Валентайн.


Сначала Валентайн хотел пойти прямиком домой и позвонить Гейлорду, но понял, что это не лучшая идея. Если кубинцы решат пойти следом, они окружат дом.

— Тропинки в лесу знаешь?

— Как свои пять пальцев, — ответил Рики.

— Веди. И без глупостей.

— Каких глупостей? Не говорить, что мама вас смешно наряжает?

Валентайн посмотрел на него. Лицо Рики опухло. Губы и нос в крови. Обычно такой вид внушает жалость. Валентайн подтолкнул его, и Рики сжался, как будто его пнули.

Пройдя в лес ярдов на сто, они расслышали возню. Валентайн оглянулся. Дверь дома Рики резко распахнулась. Хуан и его друг сумели выбраться из кладовки. Хуан сжимал ружье, а второй кубинец на него орал.

— Ради Бога, опусти эту хреновину.

— Я убью эту суку! — цедил Хуан, глядя в темный лес. — Вон они там шуршат, я слышу. Эй, парни, думаете, мы вас не слышим? Зря!

Валентайн схватил Рики за руку и затащил его за дерево. Сердце билось в ребра. Адреналин несся по венам. Оба кубинца стояли под фонарем, и в них было бы легко попасть. Валентайн пригнулся, поднял «Глок» и навел его точно на грудь Хуана.

— Пожалуйста, не стреляйте в них, — прошептал Рики.

— Это почему же?

— Да они просто сборище идиотов.

— И что это…

— Они нам не причинят вреда.

— Они над тобой уже неплохо поработали.

— И поделом, — прошептал Рики.

— Ружьем можно очень больно сделать.

— Да он скорее всего себе в ногу попадет.

Хуан все еще пререкался с товарищем. Если бы не ружье, их перепалка выглядела бы забавно. Они вели себя, как гангстеры в кино. Вот только им не хватало смелости, чтобы довести дело до конца.

— Они родственники? — спросил Валентайн.

Рики кивнул в темноте.

— Двоюродные братья?

— Ага. Как вы догадались?

У Валентайна была куча двоюродных братьев и сестер, и он понимал, что происходит. Хуан строил из себя крутого, чтобы произвести впечатление на брата. Иначе брат потом станет над ним подшучивать. Валентайн опустил «Глок». Рики был прав. Если они в кого и попадут, то только в себя.

Доберман ткнулся в бок Рики, показал зубы и злобно рыкнул. Рики обхватил его морду рукой и закрыл пасть.

— Слышал? — встрепенулся Хуан.

— Да просто звери в лесу. Давай, валим отсюда, пока полиция не заявилась.

— Да они вон там. А ну выходите, козлы!

Брат потянул его за рукав.

— Пошли.

Хуан оттолкнул его. Шагнул вперед, вскинул ружье и начал стрелять. Валентайн убрал голову за дерево, кляня себя за то, что упустил возможность. Пули свистели по обе стороны, пробивая листву. Через несколько секунд стрельба прекратилась. Валентайн посмотрел на Рики. Он обнимал ствол дерева и всхлипывал.

34

Валентайн подтянул Рики к себе.

— Больше не лезь с советами.

Он высунулся из-за дерева. Хуан бил по ружью запястьем, как будто его заело. Двое кубинцев, которых Валентайн уложил, уже поднялись с земли и теперь уговаривали Хуана не лезть в бутылку. Но Хуан их не слушал.

— Нет, я до него доберусь. Пусть даже это будет последнее, что я в жизни сделаю, — сказал он.

Валентайн снова прицелился. Точно в сердце. Он положил палец на спусковой крючок — и опять засомневался. Ну убьет он Хуана. Ситуацию это не изменит. У них ружье, у него пистолет. Кто-нибудь из оставшихся троих схватит ружье и пустится за ними вдогонку. Валентайн чуть приподнял пистолет, целясь теперь в лампочку над дверью. Она освещала весь двор. Он выстрелил два раза и вторым выстрелом разбил ее. Двор погрузился в темноту.

Валентайн вскочил.

— Двигай вперед, — велел он Рики.

Они побежали по тропинке. Доберман не отставал. Метров через триста Валентайн остановился, чтобы посмотреть, не преследуют ли их. Но до него доносился лишь беспокойный стрекот и щебет лесных обитателей. Тони нащупал руку Рики.

— Ты как? Нормально?

Рики сглотнул.

— Ага. Простите.

— Соседи у тебя кто?

— Хэнк Ридли.

— Он разрешит нам взять у него машину?

— Мне разрешит. А куда поедем?

— В полицию.

Валентайн разжал руку, ожидая, что Рики поведет его к соседу. Но тот стоял как вкопанный. В конце концов, не найдя слов, Рики развернулся и понесся через лес.

Через минуты они очутились на широком дворе, в центре которого стояла бамбуковая хижина. Дом Хэнка Ридли маячил на другом конце участка. Типичный фермерский дом с шиферной крышей, кирпичной трубой и большим флюгером. Над крыльцом вместо американского флага со звездами висел «пацифик».[214] Они ступили на лужайку, и прожекторы, реагирующие на движение, на мгновение ослепили их. Рики поднялся по ступенькам и остановился.

— Хэнк покуривает марихуану, ясно?

Валентайн кивнул. Любители травки беспокоили его меньше, чем пьяницы, — возможно потому, что по службе он редко с ними сталкивался. Они не бьют жен, не дерутся в барах. Торчат себе дома, дымят, не слезая с дивана.

Рики громко постучал в дверь. Из дома доносились аккорды рок-н-ролла. Рики прильнул ухом к двери.

— «Выбор Дика». Концерт «Благодарного папочки» в Тампе во Флориде. Декабрь 1973 года. На этом альбоме самая улетная песня — «И восходит солнце».

— А что такое «Выбор Дика»?

Рики отбивал ритм ногой, словно позабыв, зачем пришел сюда.

— Парень по имени Дик Латвала собрал паленые записи «Благодарного папочки» и выпустил самые удачные с разрешения группы. Всего получился тридцать один диск.

— И у Хэнка есть все?

— А то!

Дверь открылась. Крыльцо окутало марихуановым туманом. К ним вышел грузный мужчина лет шестидесяти. Он был одет в стиле битников — потертые шорты и линялую майку. Не ощущая уличной прохлады, Хэнк предложил Рики тлеющий косячок. Тот покачал головой. Тогда Хэнк предложил косячок Валентайну, словно это было в порядке вещей.

— Он бывший полицейский, — предупредил Рики.

Красные глаза Хэнка расширились. Он бросил косячок себе в рот и захлопнул его. Потом начал давиться, словно тот жег ему горло.

— Говорю же, бывший! — воскликнул Рики.

Хэнк проглотил косячок и широко улыбнулся гостям.

— Стихи любите?

Валентайн понял, что вопрос адресован ему.

— Как раз начал читать Билли Коллинза.

— Этот парень мне по сердцу. Я бы пригласил вас в дом и показал свою коллекцию, но у меня там разбросаны противозаконные препараты. Уверен, вы понимаете.

— Разумеется.

— Нам нужна твоя машина, — вставил Рики.

Хэнк выудил ключи из кармана и подбросил их в воздух. Валентайн поймал их раньше Рики. Хэнк развернулся, врезался лицом в дверной косяк, отскочил, как резиновый мячик, и исчез в доме.

— Он всегда такой? — спросил Валентайн, когда они обходили дом.

— Это он еще в приличной форме, — ответил Рики.


Машина Хэнка воняла травкой. Это было доисторическое такси, купленное через Интернет у чикагского продавца. Сиденья напомнили Валентайну старый школьный автобус. Он сел за руль и повернул ключ. Потом достал из кармана пистолет и положил его на колени. Рики устроил пса сзади, потом сел сам и пристегнулся.

— Рассказывай, как отсюда выехать.

Рики указал на гравиевую дорожку.

— Там выезжайте. На вершине холма берите влево. Чтобы выбраться в город, придется проехать мимо моего дома.

— Другого пути нет?

— На машине — нет.

Валентайну это не понравилось. Если кубинцы их дожидаются — могут поехать следом и открыть пальбу.

— Сколько до твоего дома?

— С полмили.

Валентайн выключил фары и поехал со страшным грохотом. Двигатель гудел так, словно вот-вот должен был развалиться. Валентайн опасался, что кубинцы услышат их, даже если не увидят. Дорога шла резко под гору. Он заглушил мотор, машина на нейтралке беззвучно катилась вниз по склону холма.

Они миновали жилище Валентайна, дальше виднелся дом Рики. Черный джип стоял на подъездной дорожке, мордой к улице. В лунном свете Валентайн разглядел дым выхлопа.

— Это они, — в ужасе прошептал Рики. — Жмите.

Валентайн призадумался. Ну оторвутся они от кубинцев — и что дальше? Джип, даже груженный четырьмя лбами, может догнать этот драндулет. Валентайн остановил машину, взял «Глок», опустил стекло и прицелился. Сначала он хотел всадить пулю в двигатель джипа, но понял, что «Глок» слабоват.

— Господи, разве нельзя просто свалить отсюда? — ныл Рики.

Валентайн покачал головой. Он предположил, что кубинцы прочесали окрестности и увидели, что это единственный путь для спасения. Их надо остановить прямо сейчас. А иначе ему уже не придется ни болтать с Мейбл, ни распекать Джерри, ни менять подгузники внучке.

— Нельзя, — отрезал Валентайн.

— Собираетесь их перестрелять?

Валентайн кивнул.

— Тебе-то что?

— Я на такое не подписывался.

— Так ты с ними знаком?

— Угу.

— Глаза закрой.

— Зачем?

— Делай что говорят.

Рики закрыл глаза руками. Точь-в-точь как малый ребенок. Валентайн пристально посмотрел на джип, мотор которого тихо гудел. Утвердил левую руку с пистолетом на дверце. В салоне было темно, и ему пришлось на глаз прикинуть, где сидит водитель.

Сверкнул огонек. Водитель курил. Отличная мишень. Валентайн прицелился и выстрелил.

Ветровое стекло джипа взорвалось и полетело внутрь. Кубинцы завопили и попадали на пол. Все, кроме водителя. Это был Хуан. Он остался сидеть, пристегнутый ремнем. Горящая сигарета прилипла к его нижней губе. Пуля попала ему в лоб. Как и те парни в банке, он не осознал происходящего.

Валентайн завел двигатель и рванул с места.

— Можешь открыть глаза, — разрешил он Рики.

35

Для человека, которому только что прострелили руку, Ламар был слишком улыбчив. Он шутил с медсестрами и врачами отделения скорой помощи галфпортской больницы и с Джерри, приехавшим с ним.

— Знаешь, почему полиция не может расследовать убийства южан?

Джерри покачал головой.

— ДНК одинаковые. И к зубному не ходят.

Его настроение не изменилось, когда пришла Изабель.

— Хак в него стрелял, — сообщил он, улыбаясь и указывая на Джерри. — А задел меня, Бумера и Кента. Отведи парня в казино и дай ему в руки кости!

Изабель нашла в себе силы ответить улыбкой.

— Полиция считает, Хак отсиживается у родственников. Они будут обыскивать каждую стоянку для трейлеров, пока не найдут его. — Она перевела взгляд на Джерри. — Тебе бы спрятаться пока.

— А я что делаю?

— Так, чтоб тебя никто не видел. Поживешь у нас под охраной полиции.

Джерри кивнул. Врач зашивал руку Ламара. Автоматная пуля вырвала кусочек плоти, которая, видно, не нарастет уже никогда. Джерри почувствовал, как переворачивается желудок. Ламар подмигнул ему.

— Принесла мусорную корзину из казино? — спросил он.

Изабель открыла сумку, висевшую у нее на плече, достала маленькое металлическое ведерко, набитое использованными бумажными салфетками, и протянула его Джерри.

— Она стояла у семнадцатого стола. На нем казино теряло очень большие деньги.

Джерри взял ведерко и отодвинул салфетки, лежавшие сверху. У дилера явно был очень сильный насморк. На дне ведерка покоились пятнадцать игральных карт, как и предсказывал отец. Джерри сунул ведерко под мышку и поблагодарил Изабель.

— Мне пора возвращаться в казино, — сказала она. — Скоро должен прийти инспектор Кларксон. Он отвезет тебя домой. И задаст несколько вопросов о Хаке Даббе.

— Да я ничего про него не знаю, — ответил Джерри.

— Может, и так. Но Хак знал, где тебя искать. Кларксон хочет понять, откуда. Он попытается покопаться в твоей памяти, если ты не против.

Джерри уже и сам ломал голову над этим вопросом. На парковке никого не было, когда они с Ламаром входили в трейлер. Но Хак каким-то образом его выследил.

— Конечно, не против.

— Отлично. Тогда увидимся дома.

Изабель поцеловала мужа в губы и ушла. Ламар посмотрел туда, где она только что стояла, и улыбнулся. Джерри подумал, что никогда еще не видел в мужских глазах такой любви. Когда доктор и медсестры ушли, Ламар сказал:

— Я впервые увидел Изабель в казино. Она была в красной блузке. Я объяснил ей, что камеры видеонаблюдения видят сквозь красную материю. И ребята наверху восхищаются ею. Знаешь, что она сделала?

Джерри покачал головой.

— Она разузнала, сколько я уже там работаю. А это был мой первый рабочий день. Так Изабель поняла, что я не наблюдал за ней. На следующей неделе я пригласил ее на свидание. — Ламар указал на ведерко. — По-прежнему надеешься выиграть пари?

— Само собой.

— Эй, парни, — крикнул Ламар за занавески, отделявшие его от Кента и Бумера. — Тащите сюда свои кошельки. Сейчас начнется концерт.


Все трое чудом отделались поверхностными ранами. Они понимали это, обменивались добродушными шутками и шлепали друг друга по ладони. Потом Джерри заставил их достать деньги из бумажников, и смех затих.

Он взял пустую мусорную корзину и осторожно вытащил салфетки из ведерка, которое принесла Изабелль. Закончив, Джерри продемонстрировал кучку карт на дне.

— Видите эти карты? Они из игры, которая шла за семнадцатым столом. Все детки.

Детками называются мелкие карты: от двоек до шестерок. Они помогают казино выигрывать.

— А как же ты это узнал, даже не посмотрев на них?

— Так работает схема этого мошенничества. — Джерри встряхнул ведерко, карты перевернулись лицевой стороной. Все они были детками. — Происходит это так. До начала игры дилер обязан разложить все карты на столе лицом вверх. Чтобы игроки — и камеры — увидели, что все карты на месте. Если старших карт не хватает, то казино обыграть невозможно. Если не хватает деток, шансы игрока становятся гораздо выше.

Итак, в начале игры колода была полная. Но у дилера случился страшный насморк. Он поставил коробочку с салфетками на стол. Это было его прикрытие. Потом дилер прячет деток в руке и бросает их в мусорную корзину. Он задерживает их в руке в тот момент, когда сбрасывает отыгранные карты на лоток. Потом берет салфетку и сморкается. Салфетка прикрывает спрятанные карты. Он бросает их вместе в корзину.

— То есть он уменьшает колоду, чтобы повысить шансы игрока, — заключил Кент.

— Именно.

— Похоже, мы выиграли сорок долларов, — подытожил Бумер.

Ламар осмотрел ведерко. Было заметно, что он еще не готов сдаваться.

— Погодите-ка. Каждый вечер дилеры блэкджека обязаны пересчитывать карты. Я лично слежу за этим. И на семнадцатом столе никогда не было недостачи карт. Если дилер прятал деток, почему же это не обнаружилось при пересчете?

В его голосе звучал скепсис. Джерри улыбнулся.

— Дилер возвращал их.

— Каким образом?

— Пересчитывая, он роняет несколько карт на пол. И одновременно опрокидывает мусорную корзину. Потом поднимает те, что уронил, и добавляет к ним деток из корзины.

— А если на них попадут его сопли?

Джерри улыбнулся еще шире.

— Полагаю, он спишет это на простуду.

Ламар округлил глаза. Кент и Бумер заржали, как мулы. Ламар нехотя протянул им деньги.


— Изабель говорит, вы дока в казиношных мошенничествах, — начал Кларксон.

Они стояли у больницы. Кларксону, заядлому курильщику, надо было покурить. Джерри присоединился к нему. Его тоже потянуло к сигарете, поскольку события прошедшего дня навалились на него девятым валом. Кларксону было за тридцать. Высокий, широкоплечий и до кончиков ногтей типичный полицейский.

— Это мой отец дока. А я пока только учусь азам.

Кларксон выдохнул два голубоватых облачка через ноздри. Джерри понравился собственный ответ. Красиво сказал. И не соврал.

— Не знаете, как это Хак Дабб разыскал вас? — спросил инспектор.

В его вопросе прозвучало обвинение. «Он думает, я сам ему позвонил», — догадался Джерри. Нормальная логика для полицейского. Трейлер был тайным укрытием. О нем знали только полиция и агенты Комиссии по азартным играм Миссисипи. И больше никто. Кроме Джерри.

— Я ему не звонил, если вы об этом.

Кларксон улыбнулся. Но это была не улыбка. Он просто растянул губы, вдыхая облако дыма.

— А кому звонили?

— Отцу. Я никак не мог разобраться в мошенничестве, которое показал мне Ламар. Вот и позвонил отцу. А он все мне растолковал.

Вот опять получилось: чистая правда. И совсем не так сложно, как он предполагал.

— А местным? — продолжал гнуть свою линию Кларксон. — В гостиницу или еще куда.

— Нет.

— Отец ваш где-то рядом?

— В Слиппери-Роке. Это Северная Каролина.

Кларксон прикурил от затухающей сигареты.

— А не мог ваш отец кому-то позвонить?

— Ну, мы не всегда ладим. Но не до такой степени.

Кларксон скривился. У него в кармане зазвонил телефон. Он вытащил и открыл его.

— Инспектор Кларксон к вашим услугам. — Секунду он слушал молча, потом прикрыл телефон рукой. — Это Изабель. Она покупает еду в «Лучших стейках Юга». Спрашивает, что тебе взять.

Джерри ухмыльнулся. Он ужинал там прошлым вечером и понял, что название вполне соответствует качеству блюд в этом заведении. Джерри попытался вспомнить меню и выбрать что-нибудь подешевле. Насколько он знал, платила за это сама Изабель.

— Гамбургер, средне прожаренный. С луком.

Кларксон передал его ответ, попросил себе тоже гамбургер, но хорошо прожаренный. Потом попрощался и убрал телефон в карман. Джерри перевел взгляд на стоянку больницы. Небо было чистым. Солнце отражалось в крышах машин. Отец говорил Джерри, что у него иногда случаются прозрения. Тогда он начинает видеть смысл в, казалось бы, бессмысленных ситуациях. Джерри понял, что сейчас с ним происходит нечто подобное. Пальцы рук и ног покалывало.

Он посмотрел на Кларксона.

— Я только что понял.

— Что же? — спросил инспектор, выбросив окурок.

— Каким образом Хак Дабб узнал, где меня искать.

Кларксон уставился на него.

— Ну и?

— Я ужинал в «Лучших стейках Юга» вчера вечером. После того как я ушел оттуда, братья Даббы пытались меня убить. Им позвонил кто-то из ресторана. Тот же самый человек увидел сегодня, как я входил в трейлер, и сообщил Хаку.

— Но вы же сказали, что на парковке никого не было, когда вы входили.

— Не было.

— Так как же этот человек вас увидел? Я в этом ресторане был раз сто. Там нет окон.

— На углу здания висит камера видеонаблюдения. Я ее видел вчера. Дятел из ресторана повернул камеру на казино. Он увидел меня и позвонил Хаку.

Инспектор скептически скривился.

— Черт! Ты точно раньше не служил в полиции?

Джерри помотал головой. Кларксон вытащил мобильник и позвонил начальству. Через минуту он уже распорядился осмотреть ресторан. Покалывание в конечностях не исчезло, и Джерри разглядывал свои пальцы. И тут до него дошло: раньше его никто не принимал за полицейского. Он представил, как мама улыбается ему с небес.

36

Хак Дабб сидел в кабинете в доме своей бабушки и смотрел на экран компьютера. Он купил ей его в подарок на прошлое Рождество и пользовался им, чтобы получать и отправлять письма. Большинство его приятелей поступали так же: ставили компьютер в доме родственников, чтобы не обнаруживать свои имена. В кабинет вошла бабушка. Последние десять лет она носила только халат и тапочки. На картонной тарелке бабушка принесла сэндвич со стейком.

— Поешь, — настаивала она. — Ты такой худой.

— Не хочу.

— Не огрызайся, мой мальчик. Давай-ка, поешь.

Бабушка практически вырастила Хака и его умственно отсталого брата. Перечить ей — значит забывать о принесенных ею жертвах. Хак взялбутерброд и откусил. Раненое ухо заныло. Он втер в него кокаин, и боль ушла — с такой болью справится легко. А другая — полыхающая во всю силу — грозила вырваться из него наружу.

— Чаю со льдом хочешь? — спросила бабушка. — Я его посластила.

— У меня есть выбор?

— Хак!

— С удовольствием.

Она пошаркала обратно. Хак снова уставился в компьютер. На экране была живая картинка с камеры видеонаблюдения «Лучших стейков Юга». Камера показывала стоянку через улицу. Его двоюродный брат Бьюфорд, владелец ресторана, уже несколько недель снабжал его изображением с этой камеры. Хак надеялся, что все повторится. Джерри Валентайн вернется в трейлер, Хак прыгнет в свою машину, поедет туда и пришьет этого ублюдка.

К ресторану подъехали два автомобиля. Из каждого вылезли по четыре полицейских. Они вынули пистолеты и направились в ресторан. У Хака зазвонил мобильник. Бьюфорд.

— Ты это видишь? — спросил он.

— Вижу. Ты сам где?

— В своем кабинете в ресторане. Смотрю на экран компьютера. Что мне делать-то?

— Адвоката вызывай.

— Меня ж привлекут за соучастие. Они меня за яйца подвесят, как пить дать. Какого черта ты поперся в трейлер, сукин ты сын?

— Он убил моих мальчиков.

Бьюфорд бросил трубку с такой силой, что Хак чуть не выронил мобильник. На экране один из полицейских отделился от остальных. Встав на крыло машины, он принялся снимать камеру. Хак вскочил и оттянул лямки своего комбинезона.

— Мать вашу!

— Хак! — крикнула бабушка из кухни. Она была глуха на одно ухо, вторым слышала плохо, но как-то умудрялась улавливать, когда Хак выражался.

— Прости, бабуль.

— В доме не браниться. Пока я жива.

— Да, бабуль.

— Быстренько иди сюда. У меня для тебя что-то есть.

Подавленный, Хак направился к ней через весь дом. Если они за Бьюфордом послали восьмерых, значит, Джерри Валентайна охраняет целая армия. Он упустил шанс отомстить за сыновей. Ухо опять разболелось. Но сердце болело гораздо сильнее.

Бабушка стояла в кухне с высоким стаканом чая. Она полагала, что своей стряпней может излечить любой недуг. Хак сделал глоток. Напиток был таким холодным, что у него свело зубы.

Его умственно отсталый братец Арлен сидел за столом и ел кукурузные хлопья. Их мать принимала наркотики, а расплачивался за это Арлен. Он жил в собственном мире. Когда все спали, он бодрствовал. Когда все ужинали, он завтракал. Физически братья ничем не отличались и всю жизнь носили одежду друг друга. Что было нетрудно, поскольку обычно один из них бодрствовал, когда второй спал. Хак похлопал Арлена по плечу. Тот поднял на него свои бычьи глаза.

— Чего тебе? — настороженно спросил он.

Как-то раз Хак стащил у брата десерт. Тот его так и не простил.

— Да ничего. Как дела?

— Дышу еще, — ответил Арлен, сжимая ложку.

— Хочешь покататься? Давай уедем из Галфпорта на несколько дней.

— Не знаю.

Хак опустился на корточки рядом с ним. Бабушка мешала что-то в кастрюле.

— Мне нужна твоя помощь, — продолжил Хак вполголоса. — Мне надо поквитаться кое с кем. Я собираюсь убить его семью. Они живут где-то во Флориде. Поможешь мне убить их?

— Как убить?

— Из пистолета и ножом.

— Мне можно смотреть?

— Ага.

В глазах Арлена сверкнули живые огоньки. Случалось, что Хак и раньше брал брата на дело. Перспектива увидеть, как человека застрелят или как ему вспорют брюхо, всегда выводили Арлена из ступора. Ложка громко звякнула о тарелку.

— Когда? — спросил он.


Хак всегда понимал: его образ жизни и поступки рано или поздно отольются ему. Такова реальность, с которой смиряются все преступники. Поэтому Хак подготовился и зарыл банки с деньгами в разных концах города. В каждой хранилось по тысяче долларов в мятых стодолларовых купюрах. На заднем дворе бабушкиного дома он спрятал две банки. Теперь он выкопал их мотыгой и открыл. Арлен светил ему фонариком.

— Мы богаты, — обрадовался Арлен.

Хак сунул сотню в руку брата, тот просиял. Хак вошел в дом и поставил банку на стол в кухне. Бабушка чистила картошку у тумбочки.

— Это тебе, — сказал Хак.

— На что?

— Я покупаю твою машину.

— Машина столько не стоит. — Бабушка бросила несколько очищенных картофелин в кастрюлю с кипящей водой. — Забирай так. Я уж на ней и не езжу. А вернешься, так и отдашь.

— Может, я и не вернусь.

Бабушка достала несколько картофелин из бумажного пакета и принялась их чистить.

— Хочешь остаться во Флориде надолго?

— А у меня выбора нет. Полиция меня ищет.

— Ух и длинное же там лето. Арлена назад отправишь?

— Да. Он ведь жару не выносит.

— Ну хорошо.

Хак вышел из дома и вывел ее старый «Форд» из гаража. Потом достал из кладовки два незарегистрированных короткоствольных ружья и коробку с патронами. Арлен появился в камуфляжном жилете охотника с набором резиновых ножей и игрушечных пластмассовых пистолетов. Он сел на переднее сиденье и шлепнул ладонями по коленкам. Хак посмотрел на него.

— Ты с бабушкой попрощался?

Арлен нахмурился, как всегда, когда ему напоминали о его скудоумии. Он погрустнел и надул губы.

— Нет, — бросил Арлен.

— Наверное, надо нам это сделать.

— Да.

Хак повел его обратно в дом. Бабушка готовила им сэндвичи с арахисовым маслом и бананами. Это было любимое лакомство Арлена. Она сложила четыре сэндвича в пакет и добавила к ним термос с холодным чаем. Отдала пакет Арлену, обняла внука и поцеловала его на прощание.

37

Стоянка для посетителей полицейского участка Слиппери-Рока была пуста. Валентайн припарковался у входа в унылое стандартное здание с темными окнами, вышел из машины и постучал в дверь. Никто не открыл, и Валентайн вернулся к машине.

— Сиди тут, — велел он Рики.

Рики отнял кусок ваты от носа. Кровь пошла, как только они отъехали от дома.

— А куда мне идти-то?

Валентайн оперся на открытую дверцу. Пока они ехали, Рики наотрез отказался объяснить, почему кубинцы заявились к нему и избили его до полусмерти. За истекшие два дня Валентайн дважды спас ему жизнь. Однако они не стали ближе, чем в день знакомства.

— Просто замри, ладно?

— Так точно, сэр.

Валентайн обошел здание участка и увидел одинокий драндулет на стоянке для сотрудников. Он постучал в заднюю дверь. В зарешеченном окошке показалась взбудораженная латиноамериканка. Она покачала головой, намекая на то, что скорее небо упадет на землю, чем она откроет. Валентайн снова вернулся и сел в машину.

— Нет никого.

— Так ведь воскресный вечер, — заметил Рики. — Дежурные либо на вызове, либо в «Макдоналдсе».

— А кто же ответит, если позвонят по номеру 9-11?

— Оператор сидит в другом округе. Он свяжется с дежурным и все ему передаст.

Валентайн повернул ключ зажигания. Ему хотелось отвезти Рики в безопасное место. И полицейский участок подходил для этого как нельзя лучше. Валентайн осмотрелся и выехал на дорогу. Она была пуста. Он задумался над тем, хватило ли кубинцам ума взять с собой запасную машину. Профессионалы поступают именно так.

— Надо отвезти тебя в безопасное место.

— Ну давайте.

— А не оставить ли тебя у бывшей жены?

Рики дернулся так, что собака, дремавшая сзади, подняла голову.

— Вы спятили? Мы с Полли в одной комнате находиться не можем.

— Ты ей небезразличен. Она без конца о тебе говорила, когда показывала мне дом. — Валентайн покосился на Рики. — Правда, не все ее отзывы о тебе были благожелательными, но все же…

— Ух ты, вот здорово. Сначала задницу мою спасли. Теперь пытаетесь спасти мой рухнувший брак. Для вас что же, невозможного нет?

Если бы у Рики не шла носом кровь, он врезал бы ему как следует.

— Где она живет?

— Ни за что не скажу.

— Хочешь, чтобы я позвонил в справочную? А потом перезвонил ей? Тогда ты будешь выглядеть полным придурком.

Рики бросил окровавленную вату на пол и закрыл лицо руками.

— Что ж это происходит, даже не верится, — выдавил он.


Полли Паркер стояла в халате на веранде, когда Валентайн затормозил на дорожке у ее дома. Он добился от Рики номера ее телефона и позвонил ей. Без всяких колебаний она предложила свой дом в качестве укрытия. Он был прав. Любовь не умерла окончательно.

Дом Полли был небольшим и тихим. Он обладал южным очарованием — так и просился на страницы журнала. Рики вытер лицо рукавом и только потом вылез из машины. Прямо как мальчишка, идущий на первое свидание. Доберман выскочил первым и бросился к Полли, которая принялась целовать пса.

— О Господи! — воскликнула Полли, когда Рики поднялся на веранду. — Что у тебя с лицом? — Она перевела взгляд на Валентайна, шедшего следом. — Это вы с ним сделали? Вы?

— Какие-то головорезы завалились ко мне домой и накостыляли. — Рики ткнул большим пальцем в Валентайна. — А господин Чудо меня спас.

Полли легонько оттолкнула пса. На ней были тапочки с мордочками Гарфилда.[215] Она оказалась на фут ниже бывшего мужа. Полли коснулась его опухшего лица.

— Не можешь не лезть в неприятности, да?

Рики отшатнулся, словно его ударили по щеке.

— Только не начинай, ладно? Мне и его хватает. Выше крыши.

— Ну Рики, прошу тебя.

— Ты о чем?

— Пора повзрослеть и забыть о прошлом. Я так и сделала.

Рики уставился в пол.

— Ну… извини.

Она обняла его за талию и прижала к себе.

— Пойдем в дом. Я умою тебя. Налью тебе сливового джина. Сядешь к телевизору и успокоишься. А?

Последовала пауза. Рики как будто боролся с ее предложением, глядя в пол. И тут Валентайн понял, что происходит. Рики держал Полли в неведении. Она не входила в шайку жителей Слиппери-Рока, участвующих в этой безумной афере. Он защищал ее, не говоря ей правду. Это характеризовало его определенным образом. Но еще важнее для Валентайна было другое: из такого поведения по отношению к Полли следовало, что Рики понимал всю пагубность выбранного им пути. Иначе не было бы смысла скрывать от нее всё это.

— Я согласен, — наконец вымолвил Рики.

Полли повела его в дом. Из коридора она обернулась на Валентайна.

— Входите, милости просим. Простите, что накинулась на вас.

— Спасибо, но мне пора бежать.

Рики посмотрел на него. В его глазах снова появилась паника.

— Вы в полицию поедете?

— Не сомневайся.


Не зная еще толком Слиппери-Рока, Валентайн вернулся к полицейскому участку по своим следам. На стоянке по-прежнему не было ни одной машины, и он направился домой. По пути Валентайн начал набирать 9-11, но передумал. Как он сможет понять, не замешан ли полицейский, который ответит на звонок, в мошенничестве Рики? Поэтому он позвонил в справочную и спросил номер Родни Гейлорда. Как Тони и подозревал, этот номер отсутствовал в телефонной книге.

— Не могли бы оказать мне услугу? — сказал Валентайн оператору. — Пожалуйста, позвоните сержанту Гейлорду и скажите ему, что с ним хочет поговорить Тони Валентайн. Передайте, что я у себя дома. И чтобы он сразу ехал ко мне. Хорошо?

Оператор была молодой женщиной и не любила, когда ей указывают, что делать.

— Мне не положено этого делать. Наши правила запрещают.

— Передайте ему, что я только что застрелил человека. И мне кажется, ему нужно это знать.

— Вы серьезно, сэр?

— Более чем.

Валентайн поехал назад к дому Рики. Как он и ожидал, черного джипа уже не было. Через несколько минут Валентайн затормозил у дома Хэнка Ридли. Полчаса назад Хэнк уже выглядел достаточно обкуренным, а теперь и вовсе должен был летать в астрале. Оставив ключи на коврике, Валентайн приложил ухо к двери и услышал вопли рок-н-ролла. Еще один паленый диск «Благодарного папочки». Музыканты решительно не попадали в ноты. Но, возможно, Хэнка это устраивало.

Валентайн пробрался через лес к своему дому, останавливаясь через каждые пятьдесят шагов, чтобы прислушаться к лесным звукам. В ушах что-то ровно стучало. Он понял, что это его собственное сердце. Валентайн увидел пень и присел на него.

Он вспомнил о Хуане. Ему не хотелось убивать его, но выбора не было. В те времена, когда он охранял казино Лас-Вегаса, доставать оружие приходилось редко, а пользоваться им еще реже. В толпе оно очень опасно. Но и работая на улицах, Валентайн понимал: пистолеты проблем не решают, а только завершают какие-то эпизоды.

Он сосчитал свой пульс. Восемьдесят восемь ударов в минуту. А норма для него — семьдесят. Валентайн поднялся и пошел по тропинке к дому.


Сержант Гейлорд дожидался его на дорожке. На нем были голубые джинсы, поношенный свитер и кроссовки. Глаза припухшие. А волосы растрепаны так, словно он сунул голову в кофемолку.

— Пистолет давайте, — сказал он.

Валентайн вытащил «Глок» из кобуры на лодыжке. Сержант осмотрел пистолет и покачал головой.

— Одна пуля?

Валентайн не понял, что он имел в виду.

— Вы застрелили его одной пулей в голову?

— Точно, — резко выдохнул Валентайн.

— Да вы мастер. — Гейлорд запер «Глок» в багажнике своей машины. — Показывайте, где это было.

Валентайн повел его по дороге к жилищу Рики, объясняя, что произошло и почему он решил застрелить Хуана на подъездной дорожке к этому дому. Гейлорд сосредоточенно смотрел на него в темноте, то и дело спотыкаясь на рытвинах.

— Рики сказал, почему они его избили? — спросил сержант.

— Нет, сэр.

— И Мэри Элис Стокер дала вам от ворот поворот?

— Да.

— Вы полагаете, это имеет отношение к афере в «Монетном дворе»?

Валентайн встретился с ним взглядом. Гейлорд впервые высказал вслух свои подозрения относительно Рики.

— Еще как полагаю.

— Идите за мной, — велел сержант, когда они оказались у дома Рики, и прошел вперед, попросив Валентайна показать, где стоял джип. Они остановились на этом месте, точно против гаража. Гейлорд вытащил из кармана фонарик и осветил землю. Он не спешил. Валентайн ежился от ночной прохлады, пробиравшейся под одежду.

Через минуту Гейлорд присел на корточки. Зажав фонарик зубами, поднял что-то с земли и разложил находки на ладони. Поднявшись, он подошел к Валентайну. Тот посмотрел на крошечные осколки тонированного стекла и окурок сигареты. Выглядел окурок странно. Валентайн взял его и принюхался. Марихуана. Ребята в джипе курили косячки, когда он начал в них стрелять.

— Похоже, они за собой прибрали, — заметил Гейлорд.

Прибрали они и в доме Рики. Никаких разбитых компакт-дисков на полу гостиной. Мебель стоит, где и раньше. Даже лужа мочи, оставленная псом на кухне, исчезла. Гейлорд заглянул в мусорное ведро, ничего не обнаружил, вышел на улицу и нырнул в мусорные баки у гаража. Уничтоженной коллекции дисков Рики не было и там.

— Вы сказали, они стреляли в вас, — вспомнил сержант.

Валентайн стоял на черной лужайке и восстанавливал события. Гейлорд порыскал в траве в поисках гильз от автомата Хуана. Но ничего не нашел. Он вытащил из кармана телефон и вызвал подкрепление. Они вошли в дом и сели за кухонный стол.

— И что тут, по-вашему, происходит? — спросил сержант.

Валентайн покачал головой. Он не имел ни малейшего представления.

Пятнадцать минут спустя явился полицейский по фамилии Фарнсуорт. Симпатичный парень с красным лицом. Валентайн прикинул, где он мог так изжариться.

— Глаз с него не спускай, — приказал Гейлорд.

Фарнсуорт сел на место сержанта. Гейлорд вышел на улицу, хлопнув дверью. Через окно Валентайн увидел, как он уходит в лес с зажженным фонариком. Валентайн ощутил тяжелый взгляд Фарнсуорта и повернулся к нему.

— Видел видеозапись вашей стрельбы в банке, — сообщил полицейский. — Где это вы так ловко стрелять научились? В армии?

Валентайн пожал плечами и стал снова смотреть в окно. Образы Бисли и пу́гала постепенно выветривались из его памяти. Через пару недель вовсе исчезнут. И будут появляться только в ночных кошмарах или в тех случаях, когда жизнь будет обходиться с ним особенно сурово.

— Я хотел сделать комплимент, — пояснил Фарнсуорт.

— Спасибо.

— Мне еще не приходилось в людей стрелять.

— Вам чертовски повезло.

Через десять минут Гейлорд вышел из лесу, прижимая к себе кошку Рики. Сержант вошел в кухню. Кошка спрыгнула на пол и ринулась к своей миске. Гейлорд подошел к столу, сунул руку в карман и бросил на стол несколько предметов.

— Нашел в лесу, — сказал он.

Валентайн взял их и осмотрел. Это были резиновые пули.

38

— Спокойной ночи! — сказала Изабель в трубку.

Они сидели на кухне ее дома. Джерри за столом пил кофе без кофеина, Кларксон в комнате смотрел спортивный канал. Две патрульные машины стояли неподалеку. Изабель послала мужу поцелуй по телефону и повесила трубку.

— Добавки? — спросила она у Джерри.

— С удовольствием.

Изабель села рядом с ним, и он заметил слезинку в уголке ее глаза. Ему вспомнилось, как отца подстрелили впервые. Мать тогда была в ужасном состоянии.

— Ламар хочет знать, потратил ли ты выигранные у него деньги.

— У меня времени не было.

— Наверное, он пошутил, — заметила Изабель, насыпая сахар в чашку.

Кларксон издал вопль. Джерри заглянул в соседнюю комнату. Инспектор махал руками: его команда забила гол. Приятно было видеть, что он столь открыто демонстрирует свои привязанности.

— Ламар очень любит свою работу, да? — спросил Джерри.

— Обожает.

— Это ведь не остановит его?

Изабель покачала головой.

— Думаю, для него это что-то вроде значка. Сам он на него не напрашивался, но раз выдали — будет носить.

— Какого значка?

Она покосилась в сторону гостиной, проверяя, не услышит ли ее Кларксон. Изабель была соблазнительной женщиной, что передалось ей с генами. В ней текла французская и еще Бог знает какая кровь.

— Когда Ламару было шестнадцать, — начала она вполголоса, — он пошел в магазин в Галфпорте, чтобы купить хлеба и молока. Его арестовали. Он провел в камере целую ночь с какими-то жуткими типами, настоящими преступниками. Они его до смерти напугали. Самое ужасное событие в его жизни, хотя он об этом и не говорит почти.

— А что он сделал?

— Я же сказала. Купил хлеба и молока.

Джерри показалось, что над ним издеваются. Он попытался представить, как шестнадцатилетний чернокожий парнишка без задней мысли входит в магазин, а его там арестовывают, но у него ничего не получилось.

— Они обознались?

Изабель покачала головой.

— Было без десяти минут десять вечера. А магазин закрывается в десять.

Джерри задумался, переваривая информацию.

— Магазин был в нехорошем районе?

— Да. Его грабили несколько раз. И всегда прямо под закрытие. Потому что в это время в кассе больше всего денег. Владелец увидел Ламара и решил, что его опять будут грабить. Он нажал кнопку под прилавком и вызвал полицию. А все из-за того, что Ламар был рослым и черным.

— Поэтому он пошел служить в органы правопорядка?

— Да. Знаешь, что он сделал в первый же день службы?

— Что?

— Пошел в тот магазин и поговорил с управляющим.

Мобильник Изабель издал трель. Он лежал в ее сумочке. Казалось, это крохотная птичка пытается вырваться оттуда. Изабель вытащила телефон и посмотрела на экран.

— Легок на помине.

Она сказала «алло» и умолкла. Потом передала телефон гостю.

— Хочет с тобой побеседовать. Говорит, срочно.


Кларксон довез Джерри до галфпортской больницы. Одна патрульная машина ехала впереди них, вторая позади. Кларксон считал, что выходить из дома опасно, но Джерри его не слушал. Он не из тех, кто наплюет на просьбу умирающего. В больнице их встретил седовласый врач с добрым лицом. Он прижимал к груди карту.

— Несколько часов назад все было неплохо, — сказал врач. — А потом наступило резкое ухудшение. Не люблю выносить людям смертные приговоры, но, боюсь, мне пришлось сообщить ему. Я спросил, кому позвонить. Он назвал вас.

— Он объяснил, почему?

— Нет. По-моему, у него нет близких. В графе «родственники» он написал «отсутствуют».

Они доехали на лифте до последнего этажа больницы. Джерри шагал за врачом по коридору, миновал пост дежурной медсестры и вошел в отделение интенсивной терапии. У двери врач обернулся.

— Буду нужен, вызывайте. Там у койки есть кнопка.

Он ушел. Джерри проглотил комок, застрявший в горле, и заглянул в палату. Она оказалась одноместной. Кровать стояла у стены. Пациент был опутан трубочками. Текс Снайдер по кличке «Без тормозов» посмотрел на него глазами-щелочками. Лицо мертвенно-бледное. Текс стоял одной ногой в могиле. Его рука выскочила из-под одеяла, как в фильме ужасов. Он подозвал Джерри ближе, беззвучно двигая губами. Джерри подтащил стул и сел около кровати.

— Привет, Текс. Как дела?

— Вот помираю, — прошептал Текс.

Он протянул руку к Джерри, и тот взял ее обеими ладонями.

— Хочешь, чтобы я что-то сделал?

Текс кивнул.

— Что?

— Тебе было откровение в туалете вчера, да? — проскрежетал старый картежник. — Ты пришел туда, готовый обчистить того лоха вместе со мной. А когда вышел, ты был уже другим человеком. Что случилось?

Джерри рассказал ему о сообщении от жены. О том, как смех дочери прочистил ему мозги и заставил отказаться от неверного решения. Когда Джерри умолк, Текс одобрительно кивнул и посмотрел на бутылку с водой на тумбочке. Джерри поднес соломинку к его губам.

— Есть у меня сводная сестра в Сент-Огастине, — начал Текс, напившись. — Не виделись лет двадцать. Хочу оставить ей немного денег из моих сбережений.

— Где они?

— В сейфе. Ячейка на ее фамилию. Она ничего не знает.

— Хочешь, чтобы я связался с ней?

— Да. Я твой вечный должник.

Джерри взял блокнот и карандаш у дежурной, записал адрес банка, номер ячейки, фамилию и адрес сестры Текса. Он обещал Снайдеру найти ее, даже если она переехала. Интернет всегда поможет. Текс запустил руку под воротник пижамы и вытащил тонкую золотую цепочку. На ней висел ключ от сейфа. Он хотел отдать его Джерри, но как будто колебался.

— Обещай, что сделаешь это.

— Даю слово.

— Не бери моих денег себе, пожалуйста.

— А сколько их там? — Джерри заметил, что Текс покосился на него подозрительно. — Я к тому спрашиваю, сестре твоей сумку с собой брать или нет.

— Полтора миллиона.

Джерри надул щеки. Целое состояние — сестре, с которой не виделся двадцать лет. Он оторвал листок блокнота и сунул его в карман. Потом взял ключ из рук Текса. Тот смотрел на Джерри так, словно только что совершил ужаснейшую ошибку в своей жизни.

— Пожалуйста, не бери моих денег себе, — повторил он.

— Да не буду я их брать, — заверил его Джерри. — Но уж и ты выкладывай все как есть.

— Про что?

— Рики правда обыграл тебя в «Монетном» тогда?

Губы Текса сложились в слабую улыбку.

— Ясное дело, нет.

— Ты поддался?

— Его подельник приплатил мне, чтобы я проиграл. Какой-то хлыщ из Нью-Йорка. Я ответил: не вопрос. Мне от этого тоже польза. — Джерри смотрел на него вопросительно. Текс поманил его, чтобы он сел ближе. — Фишка в следующем, сынок. Я шулер. Если я буду все время выигрывать, никто не сядет со мной за стол. Вот я и продуваю иногда игрокам помельче. Начинают поговаривать, мол, я старею и уже не тот, что раньше. Лохи думают, будто я легкая добыча. И ищут встречи со мной.

От напряжения он закашлялся. Джерри схватил бутылку с водой. Он прокручивал в голове видеопленку с записью игры Текса и Рики. В кадр никогда не попадали карты обоих одновременно. Обычно это означало одно: кто-то блефует. Но здесь дело в другом. Текс сносил удачные комбинации, чтобы Рики сорвал банк.

— И сколько отвалил тебе тот парень из Нью-Йорка?

— Десять тысяч.

— А имя у него было?

— Стэнли. — Текс перевел взгляд на дверь. Джерри обернулся и увидел на пороге инспектора Кларксона. Вид у него был безрадостный. Он подозвал Джерри, тот поднялся. Текс схватился за манжету его рубашки.

— Поклянись на Библии, что найдешь мою сестру.

— Я же дал тебе слово.

— Не верю я тебе.

Джерри посмотрел в глаза Тексу. «Так зачем ты меня позвал?» — хотел спросить он и наклонился к самому уху умирающего.

— Мне жаль, — шепнул Джерри.


Кларксон вывел Джерри в коридор.

— Хак Дабб со своим умственно отсталым братом заявился в «Холидей Инн» полчаса назад, — начал он вполголоса. — Хак спросил у дежурного администратора, в каком ты номере живешь. А тот ответил, что ты вчера съехал. Хак ему не поверил. И они с братцем разгромили гостиницу.

— Из-за того, что я приехал сюда, у вас проблемы будут?

— Да. Я должен отвезти тебя назад к Ламару. Pronto.[216]

— Мне нужно попрощаться с Тексом.

— Твоя жизнь в опасности. Надо сейчас же уходить.

Инспектор схватил Джерри за руку и потащил по коридору. Когда они проходили мимо поста дежурной медсестры, раздался пронзительный звук. Медсестра посмотрела на монитор. Потом вскочила, побежала по коридору и исчезла в палате Текса.

Джерри глянул на монитор. По экрану ползла ровная линия. Текс умер. Джерри перекрестился и вошел в лифт с Кларксоном.

39

Гейлорд не был настолько глуп, насколько можно было заключить из его поведения. После того как Валентайн осмотрел резиновые пули, он сел на стул и заставил Валентайна повторить все сначала. Гейлорд подробно записывал за ним и просил детально объяснять то, что было непонятно. Старый полицейский фокус, придуманный для того, чтобы запутать подозреваемого. Сержант явно не верил Валентайну.

Когда он умолк, Гейлорд взял телефон и позвонил Полли Паркер домой. Попросил Рики и говорил с ним несколько минут. Ему он задавал те же вопросы, что Валентайну. И так же конспектировал ответы, прикрыв блокнот. Потом попрощался и повесил трубку. На его лице было написано замешательство.

— Что он сказал? — спросил Валентайн.

— Четверо его знакомых кубинцев пришли к нему домой и заявили, что он им должен. Избили его. Что-то поломали в доме. Потом прибежали вы и спасли его.

— А что тот парень, которого я пристрелил? О нем Рики упоминал?

Гейлорд бросил блокнот на стол.

— Рики сказал, что вы велели ему зажмуриться. Он слышал, как вы выстрелили, но ничего не видел. Это правда?

Валентайн покачал головой. Хоть кто-нибудь верит правде в этом проклятом городе?

— Да.

— Стало быть, свидетелей не было?

— Не было.

— Свидетелей нет, трупа нет. — Сержант встал и взял свой блокнот. — Черт, как бы я хотел понять, что тут произошло. Интуиция подсказывает, что вы не врете. Но нет ничего, что подтверждает ваши слова. Вам ясно?

— Да. Вы дело завели?

— Пока нет. — Валентайн посмотрел на него с надеждой. — Хочу проработать варианты, — сказал Гейлорд. — Предположим, вы говорите правду. И сегодня вы застрелили человека. Значит, есть труп. И его надо куда-то деть. Я разошлю сводку во все участки в радиусе пятидесяти миль. Попрошу сообщить, если им попадется тело мужчины с пулевым ранением между глаз.

— А если они бросили труп в реку?

— Рики сказал, что джип они взяли напрокат. Им придется утопить труп раньше, чем сдать машину. Я так думаю, сделают они это как можно скорее.

Валентайн прочел его мысли и поднялся.

— Что мне делать?

— Сидите дома. Я вам утром звякну.

— Спасибо, что приняли мою сторону.

— Да только на вашей стороне есть логика.

Валентайн перешел через двор от дома Рики к своему. Кошка Рики царапала дверь. Наверное, бывший владелец дома подкармливал ее. Валентайн впустил кошку и открыл кухонную кладовку. Там нашлась коробка кошачьей еды, срок годности которой истек несколько недель назад. Он вывалил ее в миску и поставил на пол. Кошка была не против просроченного корма.

Валентайн положил телефон на стол и заметил, что тот мигает. Пришло сообщение. Он вошел в ящик голосовой почты и услышал голос сына. Валентайн дважды прослушал сообщение. Была радостная новость: Джерри удалось разговорить Текса Снайдера, и тот признался, что участвовал в мошенничестве Рики. Была и плохая: Хака Дабба еще не нашли. Он стер сообщение и позвонил сыну.

— Как ты?

— Нормально, — ответил Джерри. — Вернулся в дом Ламара. Ты мне не говорил, что занимаешься таким опасным делом.

Валентайн опустился на стул. Кошка принялась тереться о его ногу. Он почесал ей за ушком.

— Что-то в твоем сообщении не стыкуется. Ты сказал, что Хак Дабб с братом искали тебя в «Холидей Инн», так?

— Так.

— Но ведь Хак знал, что ты съехал. Он же послал за тобой своих сыновей, помнишь?

Последовала долгая пауза.

— Может, он забыл? — предположил наконец Джерри.

— Не думаю.

Снова пауза. Если Джерри желает остаться в этой профессии, ему надо научиться использовать голову не только для поглощения еды.

— Сдаюсь, — признался он.

— Хак и его брат знали, что ты жил в «Холидей Инн». Они искали там что-то другое.

— Например?

— Например, карточку постояльца, которую ты заполнял при регистрации, — предположил Валентайн. — Они есть в каждой гостинице. Там указывают полное имя и адрес. Их отправляют в главный офис, чтобы внести тебя в список рассылки.

— Думаешь, он ее искал? Думаешь, он хочет добраться до моей семьи?

— Ты же убил его сыновей. Естественно, он хочет поквитаться с твоей семьей.

— О Господи, пап! Боже мой!

Валентайн почувствовал, что сын сейчас расплачется. Он до одури хотел войти в компанию отца. Но теперь, возможно, передумает?

— Я позвоню в полицию Палм-Харбора и предупрежу их, — пообещал Валентайн. — А ты позвони Иоланде и скажи, чтобы шла ко мне домой и сидела там, пока Хака не арестуют.

— Черт!

— Ты чего?

— В той карточке было две графы: домашний адрес и рабочий адрес. Во вторую я вписал твой.

Валентайн досчитал про себя до пяти. У него был абонентский ящик, которым он велел Джерри всегда пользоваться. Но тот, очевидно, пропустил всё мимо ушей.

— Тогда скажи Иоланде, пусть идет к Мейбл.

— Думаешь, Мейбл не будет против?

— Не будет, если вежливо попросишь.


Валентайн позвонил в отделение полиции Палм-Харбора. Он жил в этом городке уже два года и пытался навести мосты дружбы с местными полицейскими, не сильно им досаждая. И пока ему это удавалось. Полицейский, ответивший на звонок, обещал послать патрульную машину к дому Джерри. А еще — позвонить в полицию Галфпорта, чтобы скоординировать действия. Валентайну именно это и было нужно.

Он зашел в спальню, вытащил чемодан из-под кровати и начал складывать вещи. Если этот псих из Миссисипи решил напасть на его близких, он должен быть рядом с ними и разобраться с мерзавцем, даже если придется нарушить обещание сидеть дома, данное Гейлорду.

Тони посмотрел на светящийся циферблат наручных часов. Почти одиннадцать. Если выехать сейчас, можно успеть на шоссе, пока оно еще пустое. Хак, наверное, тоже на машине отправился. Но на трассу он не сунется, чтобы не столкнуться с патрулями, которые могут его искать.

Валентайн нашел в прихожей свое пальто и набросил его на плечи, не застегивая. Потом окинул дом взглядом, проверяя, не забыл ли чего. Если и забыл, то поймет это, скорее всего, уже в дороге.

Он открыл дверь и увидел на улице два луча света, пронзавших темноту. К дому ехала машина. Тони захлопнул дверь и подумал, не дать ли деру. Если это кубинцы, надо спрятаться в лесу.

Машина остановилась, не доехав до крыльца. Валентайн увидел, как в салоне зажегся свет. Он прищурился и узнал водителя. Это был Гейлорд. Валентайн открыл шкаф и пихнул в него чемодан. Потом стащил пальто и повесил его на вешалку. В дверь постучали. Валентайн открыл. На пороге стоял Гейлорд.

— Труп нашли, — сообщил он.

40

Мейбл уже была готова поймать мошенника, когда кто-то постучал в дверь.

— Это я, — крикнула Иоланда.

Мейбл посмотрела на часы на столе Тони. Почти полночь. Обычно в такое время она уже лежит в постели, грызет лакричные леденцы и читает. Но на этот раз все было иначе. Сегодня она намеревалась выловить невидимку, крадущего фишки.

Каждое казино сталкивается с кражами среди персонала. Может быть, причина в том, что мимо них ежедневно проплывают огромные суммы денег. Или в длинном рабочем дне и невысокой зарплате. Тони всегда говорит: работать в американском казино — что на заводе вкалывать.

Казино «Дворец» в Южной Африке обкрадывал его сотрудник. Каждую ночь со стола рулетки утекало по сто долларов. Казино было уверено, что это дело рук кого-то из своих. Тони поручил Мейбл разобраться в этой афере неделю назад, пообещав выдать премию, если она сама справится. Поэтому она допоздна не отходила от компьютера.

— Иду, иду, — ответила Мейбл, вставая со стула.

Иоланда стояла на пороге, малышка спала у нее на руках.

— Джерри звонил из Миссисипи. Сказал, какой-то Хак едет во Флориду, чтобы убить нас с Лоис.

— Что? — Мейбл втащила ее в дом и захлопнула дверь. — Полиция в курсе?

Иоланда кивнула. Выглядела она на удивление невозмутимой.

— Да. Они считают, что этот человек доберется сюда не раньше завтрашнего утра. Он едет на машине, поэтому они расставят кордоны на дорогах. Они уверены, что перехватят его, но Джерри не хочет, чтобы я рисковала. Можно нам с Лоис остаться у вас?

Мейбл обняла Иоланду, которая изо всех сил старалась быть храброй.

— Ну конечно, можно. Будешь спать в гостевой спальне. Ты вещи взяла?

— Я сразу из дома убежала. Как Джерри велел.

— Но ты же сказала, этот человек будет здесь только завтра.

— Джерри утверждает, что у него полным полно друзей. Может, и во Флориде найдутся.

Мейбл посмотрела ей в глаза. Они были припухшими и без макияжа. Наверное, спала, когда позвонил Джерри. Мейбл снова ее обняла.

— Сейчас схожу и выключу компьютер Тони. А потом пойдем ко мне.


Сев за стол Тони, Мейбл собралась выключить компьютер и вдруг замерла, глянув на экран. Во «Дворце» полным ходом шла игра в рулетку. С десяток игроков делали ставки. На столе лежало столько денег, что трудно было наблюдать за работниками казино. Но Мейбл все же сосредоточилась на одном из них. Он собирал ставки проигравших и выдавал выигрыши счастливчикам. Перед ним стоял огромный лоток разноцветных фишек. Когда он наклонялся вперед, чтобы забрать ставку, его галстук падал в лоток, и он придавливал его локтем.

— Попался!

Мейбл позвонила во «Дворец» и попросила к телефону главного управляющего.

— Господин Валентайн просил связаться с вами. Ваш сотрудник, собирающий ставки, только что украл черную фишку на сто долларов. Она приклеилась к его галстуку на двусторонний скотч.

— Господин Валентайн уверен? — спросил управляющий.

— Абсолютно.

Мейбл расслышала щелчок в трубке. Иоланда подошла к ней. На экране появились двое. Они сдернули подозреваемого со стула. Один из них перевернул его галстук и отлепил украденную фишку. Мейбл захлопала в ладоши от удовольствия.


— Еще Джерри сказал, что Хак Дабб может ворваться и в дом Тони, — сообщила Иоланда, когда они вышли на крыльцо и Мейбл заперла дверь.

— То есть нам лучше сюда не возвращаться, пока его не поймают, — резюмировала Мейбл.

— Да.

— А кто этот Хак Дабб?

— Джерри говорит, он из мафии Дикси. Джерри ему насолил. Хак пытался убить его, но ничего не вышло. Тогда он решил взяться за нас.

Мейбл вошла обратно, взяла «Зауэр», полуавтоматический пистолет Тони, и поставила дом на охрану. Снова запирая дверь, она попыталась представить себе человека, который хочет на них напасть. Если этот Хак Дабб мчится сюда во весь опор из Миссисипи, чтобы отомстить, значит, Джерри ему очень сильно насолил. Стало быть, не найдя Иоланду дома, Хак не остановится. Полиция может поймать его. А может и не поймать. Тогда ей и Иоланде придется защищаться самостоятельно.

— Плохо дело, — подытожила Мейбл. — Может, чечевичного супчику?

Иоланда улыбнулась.

— С удовольствием.

Ночь была лунная. Они прогулялись по улице до дома Мейбл и вошли в дом, наполненный божественным ароматом еды.

Добавка чечевичного супа оказалась еще вкуснее первой порции. Лоис спала, как ангел, на руках матери. Иоланда и Мейбл сидели в гостиной, поглощали суп и смотрели в окно на улицу. Патрульная машина проехала мимо и остановилась у дома Иоланды. Полицейский в форме обошел участок с фонариком в руке. Потом сел в машину и уехал. Прошло несколько минут.

— Не нравится мне все это, — наконец изрекла Иоланда.

— Суп?

Иоланда показала пустую тарелку.

— Мне не нравится чувствовать себя беспомощной. Сидеть тут и ждать у моря погоды. Ведем себя как совершенно не эмансипированные женщины.

— Разве мы так себя ведем?

— Да. Чего мы ждем? Мы должны что-то предпринять, чтобы защитить себя.

— Так мы уже предприняли. Спрятались.

— Но ведь в этом случае мы жертвы, так?

Мейбл посмотрела на пистолет, лежавший на диване, и поняла, что согласна с Иоландой. И налила еще супа им обеим.

— Так что ты предлагаешь? — спросила Мейбл, вернувшись из кухни. — Заманить в ловушку Хака Дабба?

— Именно так поступили бы Тони и Джерри. Зная, что он скоро приедет, они повернули бы ситуацию в свою пользу. Они опередили бы его на шаг. И устроили бы засаду.

Мейбл встала у окна, держа в руках тарелку с супом. Патрульная машина показалась снова. Она взглянула на часы. После первого визита полиции прошло пятнадцать минут. За пятнадцать минут Бог знает что может случиться.

Иоланда была права. Нужно принять меры предосторожности. А то недолго стать поводом для вечерних новостей. Только на это убийства нынче и годятся.

Мейбл присела рядом с Иоландой. В глазах Иоланды сверкала хитринка. И Мейбл догадалась, что та задумала что-то каверзное.

— Расскажешь, что у тебя на уме?

— Мне кажется, надо позвонить нашим новым знакомым из Гибсонтона.

— Брауни и Малышу Питу?

— Да. По-моему, они могут нас выручить.

41

Валентайн завел Гейлорда в кухню и поставил вариться кофе. Сержант рухнул на стул. По выражению его лица было заметно, что меньше всего в воскресенье вечером ему хочется заниматься убийством. С убийствами всегда так — вечно они не вовремя.

Валентайн извинился, ушел в спальню и позвонил Мейбл с мобильного. Расслышав обеспокоенность в его голосе, соседка тут же заверила его, что она, Иоланда и Лоис целы и невредимы.

— Мы принимаем меры предосторожности, — сказала она. — Не волнуйся.

— Я приеду, как только смогу.

Когда он вернулся в кухню, кофе уже сварился. Гейлорд положил на стол несколько листков факса. На каждом были пометки желтым маркером, а на полях — неразборчивые каракули. Сержант получил кружку горячего кофе и только тогда заговорил.

— Можно задать вам личный вопрос?

— Какой же? — спросил Валентайн.

— Почему вы стали работать после выхода на пенсию? Денег не хватает?

— Жена умерла. Раньше она планировала мою жизнь вне работы.

Гейлорд уставился в кружку.

— То есть надо быть заранее готовым?

— Подготовиться к этому невозможно.

Сержант поднял на него глаза.

— К потере жены?

— К одиночеству.

Гейлорд поставил кружку на стол, даже не попробовав кофе, взял факс и зачитал:

— Управляющий небольшим магазином примерно в пятидесяти милях к северу отсюда час назад обнаружил за магазином труп. Это тело латиноамериканца лет сорока, рост около ста восьмидесяти сантиметров, вес восемьдесят пять килограммов. Смерть наступила в результате пулевого ранения в голову. Полицейский, прибывший на вызов, сообщил, что тело было еще теплым.

— А документы?

— Не обнаружены. Карманы пусты. Но это еще цветочки. Отпечатки снять нельзя — кончики пальцев сожжены какой-то кислотой.

— Ну хоть зубы-то они ему оставили?

— Да, я уже выяснил, кто он такой. — По лицу Гейлорда пробежало подобие улыбки. Очевидно, шанс раскрыть настоящее дело ему выпадал раз в год. Он взял чашку и отхлебнул кофе, растягивая удовольствие. — Я предположил, что бросившие его ребята не станут разъезжать с кислотой в машине. Связался с крупными компаниями, торгующими по кредиткам. Попросил посмотреть, не покупал ли кто кислоту в магазинах стройматериалов или запчастей для автомобилей за последние два часа. Я закинул сеть в радиусе сотни миль от того места, где нашли труп.

«Верный ход», — подумал Валентайн. После терактов одиннадцатого сентября компании, торгующие по кредиткам, стали верными союзниками органов правопорядка. Если полицейский знал, как подозреваемый совершает покупки, то мог проследить его передвижения по городу или даже по всей стране.

— У меня получился целый список, — продолжал сержант. — Но вот одна покупка выделяется среди остальных. Некий Анхель Фернандес приобрел банку борной кислоты в «Хоум депо»,[217] что примерно в тридцати милях от места, где оставили тело. А также — моющую жидкость. Расплатился за все карточкой «Виза». А теперь самое интересное. Такие кредитки выдает своим сотрудникам компания «УРА». Расшифровывается как «Управление ростом активов». Находится в Нью-Йорке.

— Брокерская контора, что ли? — уточнил Валентайн.

— Она самая. Я попросил сотрудников «Визы» переслать мне фамилии работников «УРА», владеющих кредитками.

Гейлорд взял один из факсов. Это был список из пятнадцати фамилий. Одну из них он выделил маркером. Хуан Родригес.

— Вы сказали, что застреленного вами парня звали Хуан. Стало быть, это он.

— Вы проверили его досье?

Гейлорд протянул ему другой факс. Перечень правонарушений и нечеткая фотография Хуана Родригеса. Валентайн узнал парня, в которого стрелял.

— Наркодилер, — сообщил сержант. — Действует в Майами. Связан с несколькими картелями в Колумбии. Вы застрелили крупную рыбу.

Валентайн почувствовал, как в груди распускается невидимый узел. Слова Гейлорда означали: забудьте о тех резиновых пулях, вы убили человека, опасного для общества. Валентайн указал на факсы, лежавшие на столе.

— Можно взглянуть?

— Конечно.

Валентайн проглядел страницу с фамилиями сотрудников «УРА», владевших картами «Виза». Его взгляд упал на первую.

— Стэнли Кессел.

Гейлорд заглянул в факс.

— Впервые слышу.

— Он до вас, что ли, был?

Сержант посмотрел на него обиженно.

— В каком смысле?

— Стэнли Кессел родом из Слиппери-Рока. Он друг детства Рики Смита. Мэри Эллис Стокер сказала, что Стэнли однажды украл деньги из ее сумочки. И что он — паршивая овца.

Гейлорд задумался. Будь его мозг механизмом, подумал Валентайн, можно было бы расслышать, какдвигаются шестеренки.

— Стэн Кессел. Да, вспомнил я этого мерзавца. В выпускном классе он стащил ответы к отборочному тесту.[218] Его застукали. Пришлось отменить испытания во всем штате. Я слышал, он перебрался в Нью-Йорк и сорвал куш на фондовом рынке.

— У него тут родня есть?

— Родители давно умерли.

— Его фамилия стоит первой. Я думаю, это его компания. Как по-вашему, зачем он послал четырех головорезов запугивать Рики Смита?

— Потому что Стэнли замешан.

— Не без этого, — согласился Валентайн.


В детстве Валентайну очень нравился один сосед — Ральф Кокер. Он был коммивояжером, продавал сантехнику и всегда ездил на хороших машинах. Валентайн часто играл с его сыном Эдди. Как-то Эдди взял его с собой к отцу в офис. Там стоял один стол, а на нем телефон. Больше ничего.

— А где же стул твоего папы? — спросил Валентайн.

— Ему стула не дали, — ответил Эдди. — Чтобы он не сидел на месте, а ездил и предлагал людям товар.

Кабинет Гейлорда в отделении полиции напомнил Валентайну офис Ральфа Кокера. Стол, телефон, компьютер. Стул стоял у стены — Валентайн догадался, что он для гостей, и присел, пока Гейлорд включал компьютер. Пухлые пальцы сержанта мелькали над клавиатурой. Компьютер отвечал писком и комичными звуками, которые сливались в подобие музыки.

Гейлорд вошел в НЦИП — Национальный центр информации о преступности, доступный любому полицейскому. Он набрал «Стэнли Кессел».

— Вы что, вообще не сидите?

— Сижу. В машине и перед телевизором. Это как зарядка.

НЦИП ничего не выдал. Гейлорд повторил попытку через «Гугл». На этот раз он получил множество ссылок, прокрутил страницу вниз и щелкнул на одной из них мышкой.

— А вы были правы, — сказал сержант. — Кессел — президент и основатель «УРА». Я нашел статью о нем в «Уолл-стрит джорнал». Написано, что он миллионер, который сам всего в жизни добился. Специалист по формированию рынка, уж не знаю, что это такое.

Валентайн откинулся на спинку стула. Холод бетонный стены проникал в шею. От этого прояснилось в голове, и теперь он смог увидеть всю картинку целиком. Стэнли Кессел — толковый парень, основал компанию. Рики Смит — неудачник и домосед, любит слушать громкую музыку. Это Стэнли правит бал, а вовсе не Рики.

— За сколько миль отсюда они бросили тело? — спросил Валентайн.

Гейлорд оторвал взгляд от экрана.

— За пятьдесят. А что?

— Можете провести поиск по соседним городам?

— Конечно. А что искать?

«Дом на окраине, — подумал Валентайн. — Или большую квартиру. Место, где жулье Слиппери-Рока может собираться и упражняться в способах обмануть казино. У всякой шайки есть логово».

— Помещение, зарегистрированное на имя Стэнли Кессела.

42

Стэнли Кесселу принадлежал дом на участке в два акра на окраине Слиппери-Рока. А точнее — его компании. Гейлорд видел этот дом, но не бывал в том районе много лет.

— Не верится: он был у меня под носом, а я ни о чем не подозревал, — возмутился Гейлорд, когда они ехали по проселочной дороге. Дом стоял в тупике без фонарей. Сержант заглушил двигатель и замер. Был почти час ночи. Он успел зайти домой к судье и уговорил его подписать ордер на обыск.

Гейлорд открыл дверцу и покосился на Валентайна.

— Тут сидите.

— Вы не знаете, что искать, — ответил Валентайн.

— Думаете, я не узнаю механизмы для мошенничества, когда увижу их?

— Да откуда вам знать, что такое механизмы для мошенничества.

Гейлорд нахмурился.

— Так что́ вы предлагаете?

— Отправьте меня. Я не оставлю следов на месте преступления.

Валентайн видел, что это предложение не вдохновляет сержанта. Он поднял руку, чтобы подбодрить его. Гейлорд покачал головой и согласился.


Они вышли из машины и посмотрели на дом. Здание едва не разваливалось. Шиферная крыша в заплатках. Ставни повисли на одной петле. Крыльцо жалобно заскрипело, когда они наступили на него. Гейлорд прильнул к стеклянной вставке в двери, которая оказалась заперта.

— Шаг назад, — велел он.

— Вышибать будете?

— Нет, сдую.

Валентайн улыбнулся. Он впервые услышал шутку из уст сержанта.

— Может, проверим заднюю дверь, — предложил Валентайн.

— С какой стати?

— Видно, что этой нечасто пользовались.

Гейлорд пробурчал что-то и спустился с крыльца. Он был упитан, но при необходимости мог развивать неплохую скорость. Когда они завернули за угол дома, включился прожектор, реагирующий на движение. Ярко-оранжевый свет ударил им в лицо.

Валентайн моргнул, чтобы привыкнуть, и увидел, что лужайка за домом завалена сломанными холодильниками. Гейлорд покачал головой.

— Город заберет этот мусор. Бесплатно.

Валентайн подошел ближе и понял, что зрение его обмануло. Это были не холодильники, а игровые автоматы с вырванными внутренностями. «Шайка хотела сорвать джекпот, но не могла понять, как это сделать», — подумал он.

Гейлорд дернул заднюю дверь, но и она была заперта. Он выбил стекло рукояткой пистолета и просунул руку.

— Погодите-ка, — остановил его Валентайн.

— Полагаете, за дверью что-то есть?

— Вы сказали, что Кессел негодяй. Хотите отдать свою жизнь в руки негодяя?

Гейлорд отошел от двери.

— Нет.

Валентайн сходил в гараж позади дома и вернулся с куском веревки. Привязал ее к ручке двери и отошел. Потом передал Гейлорду конец веревки. Тот с силой дернул. Дверь распахнулась. Раздался щелчок. В дверной проем пролетела стрела. Она прошла точно между Валентайном и Гейлордом. Оба слышали ее свист.


Стрела воткнулась в дуб с такой силой, что Валентайн не смог вытащить ее, не сломав.

— Спасибо, что спасли мне жизнь, — сказал Гейлорд, достав пистолет, и вошел в дом.

Зажегся свет. Валентайн последовал за сержантом в кухню. Ею оказалась квадратная комната с пожелтевшим линолеумом на полу. В центре к металлическому стулу был прилажен арбалет. К спусковому крючку и двери был привязан шнур.

До сих пор Валентайн видел арбалеты только в кино. Жутковатое оружие. Он решил, что предпочел бы больше никогда его не видеть.

Валентайн осмотрел нижний этаж. Мебели мало. Повсюду толстый слой пыли. Наверху то же самое, на полу спальни валяются матрасы.

— Ничего не нашел, — сказал он, вернувшись в кухню. — Тут цокольный этаж есть?

— Что за странный вопрос?

— Я живу во Флориде. У нас нет подвальных этажей.

— Тут точно должен быть.

— Значит, он тайный. Потому что я его не нашел.

Гейлорд принялся стучать по стенам. В кладовке наткнулся на пустоту и оторвал перегородку ногтями. В лицо ударила прохлада. Он сунул голову в отверстие, нащупал веревочку и потянул за нее. Зажглась голая лампочка. Валентайн выглянул из-за его плеча и увидел лестницу, спускающуюся в подвал. Сержант занес ногу, но Валентайн его остановил.

— Можно я первый пойду?

— А, ясно. Не хотите, чтобы я тут что-то трогал.

— Если вы не против.

Гейлорд пропустил его вперед. Валентайн почувствовал, как холод пробегает по телу с головы до ног. Он остановился на последней ступеньке. Сержант врезался в него сзади.

— А вот и оно, — пробормотал Гейлорд.

Подвал напоминал казино в миниатюре. У одной стены стоял стол для блэкджека и два стула, у другой — стол для крэпса стандартного размера. На полу рядом с каждым столом мелом было начерчено множество крестиков.

— Как будто танцевать учились, — заметил сержант, указывая на крестики.

Валентайн подошел к столу блэкджека. Ему не давала покоя мысль, что он до сих пор не смог понять, каким образом Рики выиграл все до одного кона в «Монетном дворе». Тони еще не доводилось сталкиваться с мошенничеством, которое он не мог бы раскусить. И Валентайн решил, что все дело в пленке.

Поэтому он встал в нескольких шагах от стола и вперился в него взглядом. Всего два стула: один для Рики, второй для кого-то еще. Валентайн припомнил пленку. За столом сидела седовласая старушка. Она дала Рики денег на первую ставку. То есть старушка тоже замешана?

С минуту он не сводил глаз со стола. Ничего необычного, кроме пачки «Лаки Страйк» справа. Если память ему не изменяет, та старушка курила как паровоз. Валентайн присмотрелся к пачке. Она лежала точно под машинкой для тасования. Как и многие казино Лас-Вегаса, «Монетный двор» пользуется машинками для тасования карт за столами блэкджека. С их помощью игра ускоряется и становится более прибыльной.

Валентайн их никогда не любил по одной причине: шулеры тоже могут до них добраться. На столе стояла модель «Мастер тасования». Она способна работать сразу с восемью колодами и обладает уникальным свойством: после тасования колод меняет их порядок, перекладывая по одной карте. Делается это быстро, но если прильнуть к «Мастеру», видно, как всё происходит. Или если под этим устройством разместить камеру.

Он взял пачку «Лаки Страйк». На вид — обычная. Но тяжелая. Валентайн открыл ее и увидел крошечную камеру. Потом осмотрел всю пачку. Объектив камеры совпадал с кружком на рисунке.

На одном из стульев висела дамская сумочка. Внутри обнаружился приемник. Гейлорд подошел к Тони сзади.

— Что нашли?

Валентайн протянул ему сигаретную пачку.

— Камера в пачке записывала последовательность карт в машинке для тасования. Информация отправлялась в компьютер. На нем установлена программа, которая рассчитывает, как надо играть, чтобы казино осталось с носом во всех конах.

— Разве такое возможно?

— Рики все время менял количество сдач. То он играл с одной сдачей, то с тремя. Это ему программа подсказывала.

— А как же он получал информацию?

Валентайн постучал пальцем по стулу, на котором висела сумочка.

— Информацию получала его соседка. Ей и надо-то было — только заглядывать в сумочку. А Рики она подавала сигналы с помощью какого-то кода.

— А дилер замешан?

— Дилер вообще ни о чем не подозревал.

— И они тренировались тут у нас, в Слиппери-Роке, — сокрушался сержант. — Что ж, этого должно быть достаточно, чтобы обвинить Рики в мошенничестве.

— Ни в чем его нельзя обвинить. Нет ничего противозаконного в том, что люди владеют шулерским оборудованием для азартных игр. Преступлением будет, если они принесут все это в казино.

Гейлорд глянул на него раздраженно.

— Так что же нам делать?

— Найти то, что все-таки докажет его вину.


Валентайн перешел к столу с рулеткой, запустил колесо и вбросил шарик из слоновой кости. Самый обычный способ мошенничества на рулетке — создание «пристрастного» колеса, при котором достигается предпочтение определенным секторам. Другой способ — поработать со стенками, чтобы определенные участки отражали шарик лучше других. Валентайн обнаружил пачку желтых листков с рядами цифр и записями математических вычислений. Пораженный, он уронил листки на стол.

— Что, плохо дело? — спросил Гейлорд.

— Они используют визуальное предсказание.

Гейлорд встал рядом с Тони.

— И что, это тоже не преступление?

Валентайн покачал головой.

— Это стратегия, дающая преимущества и при этом не требующая помощи со стороны. Игрок мысленно рассчитывает скорость шарика и колеса, чтобы определить, где шарик сойдет с дорожки. А затем, основываясь на оценке скачка…

— Как вы сказали?

— Речь идет об оценке отскока шарика после падения. Каждое колесо имеет свои особенности — как и бросок шарика каждым крупье. Игрок все это учитывает и таким образом прогнозирует, какие числа могут выпасть с наибольшей вероятностью.

— Но как это мог делать Рики Смит? — спросил сержант. — Он не настолько умен.

— Рики этого и не делал, — ответил Валентайн. — Такую задачу выполнял другой игрок, который много дней, а может быть, и недель изучал особенности колеса этой рулетки. Он делал сотни записей, причем учитывал и фиксировал также особенности работы различных крупье. — Тони обошел вокруг стола и остановился за колесом рулетки. — Этот игрок стоял вот здесь, производил свои расчеты и подавал Рики сигналы, на какие номера следует ставить. Что тот и делал.

— Вы такое видели раньше? — спросил сержант.

— Видел. Подобный метод срабатывает, если игрок способен к быстрому счету. — Валентайн показал на желтые листочки с вычислениями. — Вот такой вполне годится.

— Вы думаете, это работа Кессела? Ведь в школе он показал хорошие способности.

— Возникает вопрос: зачем тогда ему понадобилось красть ответы на отборочный тест?

— Я же говорил вам, что он мерзавец.


Валентайн уже понял, как работает схема с крэпсом, поэтому не стал тратить время на стол. Он встал в центре комнаты и почесал подбородок. Ни одна из его находок не поможет упечь в тюрьму кого бы то ни было. Кроме арбалета — но трудно будет доказать, кто поставил его в кухне.

— Ого, смотрите-ка. — Гейлорд стоял сбоку у очага. Он нашел дверь и взялся за ручку.

— Стойте. — Валентайн сходил наверх и принес веревку. Они повторили фокус с открыванием двери, но на этот раз отошли в сторону. Из-за двери ничего не вылетело. Гейлорд вошел и щелкнул выключателем.

Комната была не закончена строителями: неоштукатуренные стены, неровный бетонный пол. В центре — стол с двумя телевизорами. Перед ним стул. На стуле — пульт дистанционного управления. Валентайн взял пульт и нажал на кнопку включения питания. Заработали сразу оба телевизора. По одному шла реклама. По другому диктор читала спортивные новости. Валентайн вглядывался в экраны, не видя никакой связи.

Его взгляд упал на огромный мешок с мусором, приваленный к стене. Такими же — с завязками наверху — он пользовался дома. Валентайн подошел к нему и развязал. Внутри обнаружилось несколько тысяч лотерейных билетов со стертыми окошками.

— Отличненько, — пробормотал он.

— Что? — не расслышал Гейлорд.

Валентайн вытащил с десяток билетов.

— Рики же сорвал лотерейный джекпот в пятьдесят тысяч долларов, да?

— Да, на днях. Погодите. Значит, он нашел выигрышный билет и додумался, как заново закрыть окошки.

— Так-так.

— Потом отдал билет приятелю, который работает в круглосуточном магазине, — продолжал сержант, — и планировал снова купить его, чтобы все видели, что он выиграл джекпот. Только потом решил включить в аферу Роланда Пью и поделиться с ним.

— И почему он это сделал, как вы считаете? — спросил Валентайн.

— Они старые друзья.

Валентайн закинул мешок за спину и пошел к двери. Гейлорд застыл перед телевизорами. На обоих показывали скачки. Забег был один, но на разных этапах. Лошади бежали по разным отрезкам грунтовой дорожки.

— Я знаю этот канал, — заметил сержант. — Это кабельное. Они показывают только бега и другие соревнования по конному спорту. У меня дочка-подросток. Она его обожает.

Валентайн досмотрел финиш забега на одном телевизоре. Потом на другом. Все время считая про себя. Семь секунд между финишами.

— Вы что-нибудь понимаете? — спросил Гейлорд.

— Так подделывают результаты бегов.

43

Они вышли из дома Стэнли Кессела в половине второго. Валентайн предложил Гейлорду проехаться до букмекерской конторы, где Рики накануне угадал победителей. На заднем сиденье лежал мешок с лотерейными билетами, найденный в доме Кессела. Гейлорд полагал, что это улика. А у Валентайна не было сил спорить с ним. Рики купил пачку билетов, нашел выигравший пятьдесят тысяч и закрасил окошки каким-то похожим веществом. Это не преступление.

Они остановились у ночного магазина выпить кофе. Он оказался очень крепким. Допив, Валентайн объяснил сержанту, почему билеты нельзя считать уликой. На этот раз до Гейлорда дошло.

— Так что мы имеем в итоге? — спросил он, когда они вернулись на трассу.

— Нам нужно найти доказательства того, что Рики обманул букмекерскую контору. Иначе дело не завести.

До конца поездки они молчали. Валентайну приходилось иметь дело со множеством выдающихся преступников. И Стэнли Кессел, похоже, был претендентом на первое место в этом списке. Он не оставлял зацепок и улик, которые можно предъявить суду. В этом и состоит разница между простым преступником и профессионалом. Профессионалы редко попадают в тюрьму.

Они пересекли границу штата и въехали на парковку конторы. Машина на краю площадки раскачивалась в ритме любви. Гейлорд вытащил мигалку из-под сиденья, поставил ее на приборную доску и включил вместе с сиреной. Полураздетые мужчина и женщина подскочили на сиденьях.

— Заставь его отвезти тебя в мотель, — крикнул сержант в окно.

Машина поспешно ретировалась. Гейлорд припарковался у входа и выключил фары. Валентайн вышел и остановился у двери. Он встал на цыпочки, чтобы разглядеть крышу. Луна пряталась за облаками, и Валентайн ничего не увидел. Он вернулся в машину и попросил у сержанта фонарик.

— Он в багажнике. Сейчас открою.

Валентайн подошел к багажнику, достал фонарик, включил его и подошел к двери. Он направил свет на крышу и поводил им из стороны в сторону. Антенна была всего одна. Валентайн вернулся в машину.

— Можно влезть на вашу машину? Мне нужна точка обзора получше.

— Пожалуйста. Только обувь снимите, ладно?

Валентайн стащил ботинки и носки и влез на капот. На этот раз он направил луч фонарика на антенну. Из крыши торчал толстый черный провод. Валентайн чертыхнулся и слез на землю.

— Тут нас обскакали, — вздохнул он, садясь в машину.

— Уничтожили улики?

— Да. — Валентайн саданул по приборной доске. Вмятина медленно исчезла. Отличный образ для того, что происходит. Теперь он точно знал, что Рики жульничал во всех до одной играх. Но доказать ничего не мог.

— Хочу еще кофе.

— Думаете, от него в голове прояснится?

— Да.

— Думаете, вы что-то пропустили?

— Возможно.

— А не лучше ли лечь спать? Утро вечера…

— К утру они уничтожат все улики до единой. Если хотите прерваться, я подвезу вас до дома.

— Да я только предложил…

Валентайн повернулся к нему.

— Другие предложения есть?

— Какие именно?

— Вроде решения.

— То есть?

— Как бы вы расследовали это дело, будь оно вашим?

Гейлорд обдумывал его слова всю дорогу до ночного магазина. Валентайн решил, что парень неглуп, просто завяз в болоте системы, которая разрешает пользоваться мозгами только для написания отчетов. Заехав на стоянку, сержант шлепнул ладонью по рулю.

— Допёр я, — сообщил он с победоносной улыбкой. — Надо искать ту женщину, которая помогала Рики на блэкджеке. Она соучастница. Сунем ей под нос компьютерные штучки, которые нашли в подвале, и прижмем ее.

Валентайн почувствовал, что улыбается. Из уст младенцев и сержантов полиции чего только не услышишь. Он попытался вспомнить ту старушку. Седые волосы и сигареты — вот и все, что всплывало в памяти. Она передавала Рики информацию десятки раз. Для этого требуются сотни часов практики. И доверие к партнеру. А этому не научишься. Должно само прийти.

— Она его родственница, — выпалил Валентайн.

Гейлорд уставился на него.

— Думаете?

— Точно.

— Это, наверное, ваша первая чашка кофе подействовала.


Сидя на парковке ночного магазина, Валентайн позвонил Биллу Хиггинсу на мобильный. Обычно он не звонил другу вечером домой, чтобы не мешать. В конце концов, речь ведь шла только о деньгах казино. А это всегда может подождать до утра. Но теперь все было иначе. Следовало предположить, что Рики связался с той женщиной, которая помогала ему мошенничать на блэкджеке, и предупредил ее. Биллу надо допросить ее до того, как она сумеет придумать объяснения.

— Ее зовут Хелен Ледбеттер, — сообщил Билл.

— Ты с ней знаком?

— Беседовали на прошлой неделе. Она бухгалтер на пенсии. Раньше работала в казино. Считаешь, она замешана?

В голосе Билла слышалось сомнение. Может быть, Хелен Ледбеттер угостила его кофе с пирогами и тем очаровала? Ее же научили, как вести себя во время мошенничества. Могли научить и тому, как вести себя с полицейским во время допроса.

— Скажу по-другому, — продолжал Валентайн. — Она — наша единственная зацепка. Если не удастся найти связь между ней и Рики Смитом, пиши пропало, дела не открыть.

— А меня, вероятно, уволят с работы, — добавил Билл.

— Совершенно верно.

— Мне нужен ордер на обыск. Учитывая, что у меня нет никаких улик, придется перед судьей сбацать чечетку. А на это нужно время.

— Сколько? — уточнил Валентайн.

— К утру управлюсь.


Валентайн наполнил два больших стакана кофе. Гейлорд болтал с продавцом, азиатом в тюрбане, с неизменной улыбкой, прилипшей к губам. Валентайн поставил стаканы на прилавок и заметил, что сержант косится на пончики в картонной коробке у кассы. Как же это называют специалисты по розничной торговле? Оптимальное размещение товара на торговых площадях. Валентайн взял салфетку и выбрал два пончика, истекающих джемом.

— Это тоже посчитайте, — попросил он. — Я плачу.

— Сигареты не хотите? — спросил продавец.

— Откуда вы знаете, что я курю?

— Сержант Гейлорд сказал, что вы бывший полицейский.

— И что, все полицейские курят?

— Те, что в мой магазин приходят, — все.

— Я пытаюсь бросить.

— Тогда никотиновую жвачку?

Валентайн вскинул руки, сдаваясь. Улыбка продавца стала еще шире, и он положил пачку жвачки на прилавок. Валентайн вытащил десятку из бумажника и протянул ему. Дожидаясь сдачи, он изучил свои финансы. Не густо. Надо срочно найти банкомат. Валентайн взял сдачу, сунул ее в кошелек и заметил там бумажку, которую раньше вроде бы не видел.

Он достал ее. Это был квиток Рики из букмекерской конторы. На нем были выбиты дата и время забега и три лошади, которых выбрал Рики. Рики махал квитком у него перед носом, потом бросил его на сиденье машины. И Валентайн машинально убрал его в бумажник, подсознательно поняв, что этот листок еще пригодится. Теперь он поднес его к губам и поцеловал.

— Вы что, в лотерею выиграли? — обрадовался продавец.

— Почти, — ответил Валентайн.

44

Хак и Арлен Даббы пересекали Флориду. Арлен попросился в туалет. Смеркалось. Они катили по пустынному шоссе I-10, которое разрезало надвое северную часть Флориды и проходило через два часовых пояса. Они выбрались из Галфпорта четыре часа назад и ни разу не останавливались. Хак боялся, что их засекут какие-нибудь полицейские соглядатаи, которым больше заняться нечем, только бы выискивать преступников.

— Потерпи, а? — предложил Хак.

— Не могу, — ответил Арлен.

Арлену было сорок восемь, но в развитии он остановился на уровне второго класса. Хак напоминал себе об этом каждый раз, когда сердился на брата. Он взял бабушкин термос с холодным чаем и выплеснул остатки в окно. Потом протянул его Арлену.

— Давай сюда. Чтобы время не терять.

Арлен поморщился.

— Не-е-ет.

— Почему?

— Мне и по-большому надо.

— Так что ж ты об этом сразу не сказал?

— Не хотел.

Хак сдержался, чтобы не выматериться, и прибавил скорости, превысив разрешенную. Через минуту мимо них пронесся указатель: стоянка через две мили.

— Уже скоро, братишка, — успокоил Арлена Хак.


Арлен расстегнул брюки еще в машине. Он бросился к кирпичному домику туалета и со всей силы двинул дверь плечом.

Хак вышел из машины и потянулся. Казалось, что его зад слился с сиденьем. Он обошел площадку и заметил несколько знаков и щитов. На одном было приветствие Джеба Буша.[219] Другой сообщал, что стоянка круглосуточно охраняется. Хак поискал глазами охранника, но не нашел. Машины охранника на парковке тоже не наблюдалось. Что-то не так.

Он пошел по бетонной дорожке к зданию, закурил и оглядел стоянку в неровном свете сигареты. И вдруг углядел патрульную машину. Она укрылась в тени у выезда. Прячутся или просто дремлют?

Хак вернулся в машину и принялся постукивать пальцами по рулю. Полицейский фары не включил. Может, спит. Или не заметил их. Или ему вообще на все плевать. Через несколько секунд Арлен вышел из здания, жуя шоколадный батончик, и плюхнулся на сиденье.

— Пристегнись, — велел Хак.

Он вырулил с остановки на шоссе. Теперь он ехал на пределе разрешенной скорости, но не превышал. Через минуту в его зеркале замаячила машина. Потом другая. Они шли в ряд. Засекли.

Хак вдавил педаль газа в пол. Преследователи исчезли из зеркала. Он перевел взгляд на спидометр. Сто миль в час. Арлен хлопал в ладоши, как тюлень.

Впереди на дороге их ждал подвесной мост, который Хак считал самым красивым произведением человеческих рук. Он висел над лощиной, поросшей лесом. На дне бежал ручей. Проехав по мосту, они перейдут из центрального часового пояса в восточный. На нем никакой полиции не будет — слишком опасное место. Пост должен быть на другой стороне. В зеркале сверкнули мигалки. Далеко, но все ближе и ближе.

— Видишь мост впереди? — спросил Хак.

Арлен радостно закивал.

— На той стороне будет пост. Полиция. Я собираюсь сбросить машину. Помнишь, что делать в этом случае?

— Полиция?

— Да. Хочешь, я все повторю?

— Нет. Я помню.

— Точно?

Арлен мотнул головой вверх-вниз. Хак оторвал одну руку от руля, вытащил бумажник и бросил его брату. Тот принялся вытаскивать из него деньги и кредитки.

— Мне-то оставь, — гаркнул Хак.

— Сколько тебе надо?

Вот паршивец, ведет себя, как будто это его кошелек.

— Ну, чтобы ноги не протянуть.

Впереди показался мост. В сумерках он выглядел жутковато. Хак вспомнил, как много лет назад был здесь в лунную ночь. Ему тогда подумалось, что, переехав через мост, он вернется в прошлое. В голове пронесся вихрь мыслей. Например, о том, что многое он в жизни сделал бы иначе, если бы представилась такая возможность.

Хак въехал на мост на скорости сто десять миль в час. На середине включил дальний свет. На другой стороне поста не было. Он с облегчением выдохнул и перестал давить на газ. И только теперь заметил неясные очертания четырех патрульных машин на обочине. До них было с полмили. Странно, подумал Хак, почему они именно здесь встали? Может, испугались, что какой-то деревенщина промчится по мосту и врежется в них? Преследовавшая патрульная машина догоняла его. Хак глянул на брата.

— Держись крепче.

Арлен обхватил себя руками.

— Да не за себя, идиот. За машину!

Арлен схватился за ручку двери. Машины впереди тут же одновременно включили фары и мигалки, ярко осветив шоссе. Хак ударил по ним дальним светом. Приблизившись к ним так, что можно было различить лица, он резко рванул влево и выскочил на разделительную грунтовую полосу. Это было опасно. По полосе шли глубокие дренажные канавки. Но рискнуть стоило.

Шины заскрежетали по камням. Он проскочил мимо полицейских машин. Сверкнула вспышка выстрела. Мимо. Да эти тупицы и в слона не попадут.

Правая задняя шина взорвалась. Машина осела на одну сторону. Хак крутанул руль вправо и вернулся на шоссе. В зеркале он увидел, как полицейские запрыгнули в машины и ринулись в погоню.

— Бросаю машину. Я побегу в одну сторону, ты в другую. За мной не беги!

— Хорошо, — согласился Арлен.

— Помнишь, что говорить, если они тебя схватят?

— Ага.

— Точно?

Арлен постучал пальцем по голове.

— У меня тут все записано.


В двух тысячах миль от этого моста Хелен Ледбеттер встала из постели и накинула халат. На протяжении тридцати лет она вставала каждое утро в половине седьмого и шла на работу. Выйдя на пенсию, Хелен ожидала, что внутренние биологические часы наконец дадут ей поспать подольше. Но пока они привычного режима не меняли.

Она съела тарелку хлопьев в сахарной глазури. Несколько раз косилась на телефон на столе. На нем мигала красная лампочка, подсказывая, что кто-то оставил сообщение. Хелен выключала его звук на ночь и иногда забывала включать. Она внесла свой номер в Национальный реестр запрещенных номеров, но назойливые продавцы находили лазейки. «Мы проводим исследование» — таково было стандартное начало. Или это была компания, с которой «она работала ранее», и теперь они хотят известить ее о «специальном предложении».

Поев, Хелен поставила тарелку в раковину и нажала кнопку «прослушать» на телефоне.

«Тетя Хелен, это Рики. У меня плохие новости. Детектив, которого наняло казино, вышел на нас. Он тут, в Слиппери-Роке. Того и гляди раскусит нашу схему с блэкджеком».

Она тяжело рухнула на стул.

— Нет, — вымолвила Хелен.

«Вам надо делать ноги», — продолжал ее племянник.

— Нет! — прокричала она телефону.

«Я вам переведу пять тысяч долларов. Это все, что у меня осталось. Уезжайте из Лас-Вегаса. Простите, что так вышло».

У Хелен все поплыло перед глазами. Пять тысяч долларов? Рики обещал ей больше двухсот тысяч. Она уже набрала буклетов обо всем, что наметила купить, и раскладывала их на полу в гостиной. Как-то вечером даже танцевала перед ними.

«Перезвони, когда прослушаешь это. Пожалуйста».

Хелен сидела, как парализованная, и неотрывно смотрела на автоответчик. Рики утверждал, что все пройдет без сучка без задоринки. И что плохого в том, чтобы взять деньги у казино?

Наконец Хелен пришла в себя и отправилась в гостиную. Буклеты лежали аккуратной стопкой на журнальном столике. На страницах с понравившимся ей товаром были приклеены закладки. Она взяла стопку и, тихо выругавшись, бросила ее в пресс для мусора на кухне.

Хелен собирала чемодан, когда за окном послышался шорох шин. Она подошла к окну, слегка отвела занавеску и в свете фонарей увидела двоих мужчин средних лет в черной «Импале». Тот, что сидел за рулем, показался ей знакомым. Когда он вышел из машины, Хелен поняла, что это Билл Хиггинс, руководитель Комиссии по игорному бизнесу штата Невада, который допрашивал ее.

Она бросилась к шкафу в коридоре и достала сумочку с миникамерой, с помощью которой помогала Рики мошенничать в «Монетном дворе». Рики велел ей бросить сумочку с плотины Гувера.[220] Но Хелен этого не сделала.

Она ринулась в кухню и сунула ее в пресс для мусора. В дверь позвонили. Хелен нажала кнопку и вышла к задней двери. На пороге стоял второй.

— Нет, нет, нет! — закричала она на него.

Мужчина встретился с ней ледяным взглядом и поднес серебряный значок к стеклу.

— Позвольте войти, — вежливо произнес он.

Хелен скрылась в спальне, заперлась изнутри и стала бегать по комнате, схватившись за голову. Она знала, как в Неваде поступают с мошенниками. Сама тысячу раз видела в казино, где работала. Их приводят в суд в наручниках, выносят приговор и отправляют в тюрьму, а это сущий ад. Обман казино — уголовное преступление, потому что крадешь не только у казино, но и у государства. За это чаще всего дают четыре с половиной года.

Заднюю дверь взломали. Хелен плюхнулась на кровать и зарыдала.

— Госпожа Ледбеттер, — сказал Билл Хиггинс за дверью.

— Уходите!

— Госпожа Ледбеттер, откройте, пожалуйста.

Она попадет в федеральную тюрьму. Будет жить в камере и делать, что велят. В семьдесят три года попрощаться со свободой — что может быть хуже?

Хелен подошла к окну. Оно выходило на запад, на пустыню. Каждый день она подолгу гуляла там, даже когда стояла невыносимая жара. От этого в голове прояснялось. И что же, теперь она все это потеряет?

— Прошу вас, госпожа Ледбеттер, — настаивал Хиггинс.

Над окном висела полка. Хелен взяла с нее револьвер и приставила дуло к виску. Нажать на спуск оказалось гораздо проще, чем она думала.

45

— Мы потеряли свидетеля, — сказал Билл Хиггинс.

Валентайн прикрыл глаза. Настроение упало. Было восемь утра. Он сидел в кухне своего дома с Гейлордом и пил кофе. Они не ложились спать и травили байки о войне, дожидаясь звонка Билла.

— Только не говори, что она сбежала.

— Пистолет к виску приставила.

Желудок Валентайна сделал кувырок. Итого девять трупов за три дня. И ради чего? Ради миллиона долларов, которые Рики Смиту даже не удалось получить.

— Мы обыскали ее дом, — продолжил Билл. — Она тетка Рики со стороны матери. Я нашел письма в столе и фотографию Рики в альбоме.

— А для суда улики есть?

— Нет. Она сунула сумочку в пресс для мусора до того, как мы вошли. И он расколол на тысячу кусочков мини-камеру, с помощью которой они провернули свою аферу.

У Билла был больной голос. Никто в полиции не пожелает стать причиной самоубийства. И смерть Хелен Ледбеттер будет мучить Билла так же, как смерть тех троих мучает Валентайна. Он открыл глаза.

— Мне очень жаль.

Повисла пауза.

— Что ты теперь будешь делать? — нарушил ее Билл.

Валентайн достал из кармана выигрышный квиток Рики из букмекерской конторы. Он молился, чтобы Билл нашел Хелен Ледбеттер и та дала показания против всей шайки. Тогда ему можно было бы с чистым сердцем возвращаться домой. Вот только в жизни не все происходит так, как хочется.

— Я попрошу здешнего сержанта, чтобы арестовал всех, кто замешан.

— А для этого тебе улик хватит? — не поверил Билл.

Валентайн посмотрел на квиток. В любом преступлении есть хотя бы одна промашка. Этот квиток принадлежал Рики. А посадит он за решетку всю честную компанию, причем надолго.

— Да. Но сначала у меня к тебе просьба.

— Какая? — спросил Билл.


Гейлорд подвез Валентайна до полицейского участка на своем автомобиле, четырехдверном «Вольво». Валентайн поймал себя на том, что оценивает его. Мощный двигатель и куча удобств, но что-то ему не нравилось. И он понял, что. Это была семейная машина. Купишь такую, и Джерри тут же ее отнимет.

Они вошли в участок. Помощник Гейлорда флиртовал с уборщицей. Валентайн хотел спросить, где он был несколько часов назад, но решил, что уже и без того причинил местной полиции немало хлопот. Они прошли в кабинет сержанта и закрыли дверь. Из факса вылезала бумага. Гейлорд взял верхнюю страничку из лотка и прочитал ее.

— От вашего друга из Лас-Вегаса.

— Сколько листов он пересылает?

— Двадцать семь, включая титульный.

Валентайн взял пять уже вылезших из факса листов. На каждом был счет из гостиницы Лас-Вегаса с информацией о постояльце, длительности пребывания, стоимости номера и так далее. Билл пересылал сведения обо всех жителях Слиппери-Рока, проживавших в гостиницах Лас-Вегаса в тот момент, когда Рики проводил свою аферу в «Монетном дворе».

Валентайн передал листки Гейлорду. Прочитал свежие и тоже отдал. На двадцатом сержант побледнел и опустился на стул.

— Я знаю этих людей, — потрясенно сказал он. — Хожу с ними в церковь. Мои дети учатся в одной школе с их детьми. А моя жена входит в родительский комитет с… Боже, что я говорю?

— Вы говорите, что они ваши друзья.

Гейлорд сжал листки.

— Лучшие друзья.

Валентайн заглянул в соседнюю комнату и принес себе стул. Потом захлопнул дверь и сел рядом с сержантом.

— Вы можете не заниматься этим делом. Я все сделаю сам. Времени, конечно, больше уйдет, но ничего страшного. Мне не хочется портить вам жизнь.

Факс выплюнул последний листок. Гейлорд собрал их все. Его взгляд упал на один из них.

— Врач моих детей, — простонал он, положил листки на стол и устало потер лицо руками. — Можно вопрос? Сколько им всем светит? Год? Два?

— Скорее четыре с половиной в федеральной.

— Четыре с половиной!

— Они замешаны в уголовном преступлении.

— Но Рики же не получил денег.

Валентайн увидел мольбу во взгляде Гейлорда. В Неваде законы против мошенничества строже, чем в других штатах. Подготовка кражи из казино приравнивается к самой краже. А эти двадцать шесть человек — скорее всего вместе со своими супругами и друзьями — виновны в подготовке к мошенничеству. Им конец.

Гейлорд подался вперед. На его подбородке проступила щетина — вот-вот превратится в оборотня.

— Несколько недель назад я читал в газете о казино Лас-Вегаса, которое подстроило розыгрыш призов. У них проводилась лотерея. Они отдали «Мерседес», фишку на десять тысяч и фишку на пять тысяч. Просто подстроили результаты, чтобы какие-то крупные игроки, продувшие большие суммы, получили призы. Слышали об этом?

Валентайн кивнул, не понимая, к чему он клонит.

— Комиссия по игорному бизнесу штата Невада наложила на это казино штраф в миллион долларов, а это не кот начихал. Вот только казино-то в год зашибает по четверти миллиарда. Двое из высшего руководства, которые это затеяли, поменяли место работы. А третий получил повышение.

— Какое отношение это имеет к нашему делу? — спросил Валентайн.

— Вы работаете на этих людей.

Валентайн хотел сказать «нет». Но ведь так оно и было. Он приехал в Слиппери-Рок, потому что работал на казино, хотя и ненавидел их все до единого.

— Правильно.

— А может, мы тут что-то похожее провернем? — предложил Гейлорд. — Заставим всех замешанных заплатить штраф. Или отправим на общественные работы. При условии, что они дадут показания против Стэнли Кессела и Рики Смита. Ведь вам нужны только эти двое.

Валентайн задумался. Гейлорд просил его не вырывать кишки Слиппери-Року. За каждого, кого он отправит за решетку, будет страдать гораздо больше людей. И все потому, что они доверились каким-то негодяям-краснобаям и согласились участвовать в мошенничестве.

— Идет, — кивнул Валентайн.

Они пожали друг другу руки. Валентайн взял стопку факсов со стола и протянул их сержанту.

— Выберите, кого вы сможете уговорить помогать нам.

Гейлорд выбрал детского врача. Звали его Рассел Макфарленд.

— Расс может потерять слишком много. Он сделает все, что захотите.

— Навестим его, — предложил Валентайн.


Как и все толковые полицейские, Гейлорд при необходимости мог быть весьма жестким. Как только они вошли в кабинет Расса Макфарленда, он тут же взял доктора в оборот. Работал Макфарленд в четверти мили от города, в отреставрированном здании с блестящим паркетом и дорогой мебелью.

Макфарленд оказался именно таким, каким Валентайн представлял его себе. Лет сорок пять, хорошо одет, стрижется в дорогой парикмахерской, ни в чем себе не отказывает. Может, Организация медицинского обеспечения[221] отняла у него часть доходов, и он решил вступить в шайку Рики? Валентайн сожалел, что допрашивать его выпало Гейлорду. Он ненавидел богачей, решающихся на мошенничество. У них есть все, что душа пожелает. Но им мало.

— Сделаю все, что скажете, — заверил их Макфарленд.

— Даже дружков сдашь? — уточнил Гейлорд.

— Да. Только жене не говорите. Она думает, я уезжал на вечер встречи выпускников.

Сержант бросил стопку факсов на колени Макфарленду и объяснил, что от него требуется.

— Хотите, чтобы я позвонил всем? — изумился доктор.

Гейлорд ударил кулаком по столу. Макфарленд подскочил на стуле и потянулся за телефонным справочником, стоявшим на полке.

— Быстро соображаешь, — одобрил сержант.

46

Чтобы обзвонить всех, Макфарленду понадобился час и десять минут. К концу списка он уже весь вспотел. Между делом доктор признался, что у него есть двадцатидвухлетняя любовница из Лос-Анджелеса, с которой он встречается два раза в год в Лас-Вегасе.

Валентайн сидел на краю стола. Пока Макфарленд трудился, он выглянул в коридор, где малыши и их матери ждали своей очереди. И из-за этого еще больше разозлился на Макфарленда. Давным-давно он смирился с тем, что на свете существуют люди, испорченные до мозга костей. Но почему они должны лечить детей? Макфарленд повесил трубку.

— Все, это был последний.

Валентайн не двинулся с места. Доктор огляделся и понял, что Гейлорд вышел в туалет. По его лицу пробежал ужас.

— Да не смотрите вы на меня так, — сказал он.

— А как я на вас смотрю?

— Как будто я дрянь, прилипшая к вашей подошве.

— Я задам вам вопрос.

— Я сделал все, что вы велели. Теперь убирайтесь из моего кабинета.

Валентайн обошел стол и положил руку на спинку стула доктора. Не успел тот и пикнуть, как Валентайн стащил его на пол и наступил ногой ему на поясницу.

— Чего вы хотите? — прохрипел Макфарленд, уткнувшись лицом в пол.

— Хочу знать, что вы за врач.

— Я педиатр.

— Я не о том.

— Я хороший врач. Просто оступился.

— А еще раз оступитесь?

— Нет, нет. Больше никогда. — Он глянул на Валентайна одним глазом. — Обещаю.

— И раз уж вы встали на путь исправления, больше никаких любовниц.

Макфарленд попытался возразить, но вовремя остановился.

— Хорошо.

Гейлорд вошел в кабинет, округлил глаза и выскочил в коридор. Валентайн убрал ногу и поспешил за сержантом к машине.


Они зашли в единственный в городе магазин канцтоваров, и Валентайн купил упаковку цветного картона, маркер и коробочку цветных кнопок. Он попросил Гейлорда подбросить его до дома Рики, а сам по дороге рисовал указатели. ВСТРЕЧА В ДОМЕ. ПРОХОДИТЕ, ПРИСАЖИВАЙТЕСЬ. Валентайн как раз закончил, когда сержант затормозил.

— После одиннадцати тут не появляйтесь, — предупредил Валентайн, открывая дверцу.

— Мне с вами зайти?

— Нет. Ждите на улице. И пусть ваши люди приедут и рядом встанут. — Он поставил ногу на землю и задумался. — И еще одно. У вас не найдется лишнего значка для меня? Думаю, это поможет.

Гейлорд порылся в бардачке, потом достал свой значок из бумажника и бросил Валентайну.

— Только вернуть не забудьте, ладно?

— Непременно. Мне на пенсии очень хорошо.

Он выпрыгнул из машины и пошел к дому Рики. К первому от дороги дереву Валентайн прикрепил кнопкой одну из табличек. Он услышал, что сержант его зовет, и обернулся. Гейлорд припарковался у бордюра и опустил стекло.

— Только без грубостей, ладно?

— А что вы называете грубостью?

Гейлорд покачал головой и уехал. Валентайн распределил остальные таблички по участку, а последнюю повесил на дверь дома. Потом вошел через заднюю дверь в кухню, отнес оттуда стулья в гостиную и поставил их так, чтобы они образовали полукруг с диваном. Будем надеяться, что все, кто придет, почувствуют себя как дома и сядут.

Он вышел тем же путем и отправился через двор к себе. У задней двери его ждала кошка Рики. Валентайн наклонился к ней, она запрыгнула к нему на руки. Он никогда не питал любви к кошкам. Но эта нравилась ему все больше и больше. Валентайн вошел и насыпал ей корма в миску.

Кресло-качалка на веранде манило его. Разум говорил: «Не надо», но тело велело сесть. Он упал в него и посмотрел на часы. Почти десять. Валентайн откинулся назад и прикрыл глаза. Кошкаприсоединилась к нему через минуту, и он почувствовал, как она перебирает лапками по его груди. Валентайн погладил ее по голове, не открывая глаз. Засыпая, он велел себе проснуться, заслышав шум первой приехавшей машины.


Ему снилось, как он гонит по Лас-Вегасскому бульвару с Люси Прайс. Шины бьются о бетонную разделительную полосу. Он кричит ей, чтобы притормозила.

— Не могу, — сквозь слезы отвечает она.

Валентайн хватается за руль обеими руками, чтобы она не пересекла разделительную полосу и не врезалась в машину, полную туристов. Он хочет предотвратить то, что, как он знает, уже произошло. Он хочет исправить этот мир, хотя бы во сне. Машина поворачивает и набирает скорость.

— Сбрось скорость! — вопит Валентайн.

— Не могу.

Он дотягивается ногой до педали тормоза. Но тот оказывается мягким, как глина. Машина мчится вперед. Валентайн пытается повернуть руль, но он не поддается. Люси тихо плачет.

— Ты опоздал, — говорит она.

Казино, выстроившиеся в ряд, расплываются перед глазами ярким неоновым пятном. Валентайн продолжает сражаться с рулем. Машина выпрыгивает на разделительную полосу. Он поднимает взгляд и видит лица британских туристов в машине, в которую они должны врезаться. Двое мужчин и две женщины. Он хочет сказать им, как ему жаль. Но уже слишком поздно.


Его разбудил звонок мобильника. Он осторожно столкнул кошку с коленей и выудил телефон из кармана. На экране было написано «Джерри».

— Полиция задержала Хака Дабба несколько часов назад, — взволнованно сообщил сын.

Валентайн посмотрел на дом Рики. Перед ним стояло с десяток джипов и дорогих импортных машин. Он глянул на часы. Почти одиннадцать.

— Где его нашли?

— В северной Флориде, примерно в пятидесяти милях от Таллахасси. Дорожный патруль стоял на трассе. Хак пытался проскочить, но разбил машину. Его брат сумел убежать. Они говорят, что через час-другой поймают и его.

Валентайн увидел, что задняя дверь в доме Рики открылась. Из нее вышел человек и огляделся. Шайка Рики в сборе. Они, видимо, не понимают, что происходит. Надо срочно идти туда.

— Флоридская полиция считает, что брат Хака опасен?

— Нет, — ответил Джерри. — Он умственно отсталый. Водительских прав у него нет. И до Палм-Харбора ему не добраться. Он не причинит вреда Иоланде и малышке.

— Ты им веришь? — спросил Валентайн.

Последовала долгая пауза. Валентайн догадался, что нагнал на сына страха.

— Полицейские — не самые умные люди на планете, — продолжил он. — Они могли и ошибиться в брате Хака. Джерри, речь идет о твоей семье.

— Да понимаю я все, пап, — Джерри говорил спокойно. — Я и с Ламаром об этом поговорил. Он прекрасно знает этих Даббов. Умственно отсталого брата зовут Арлен. Ламар утверждает, что больше всего он опасен для самого себя.

— В смысле?

— Ламар сказал, что если Арлен заблудится в лесу, то скорее всего умрет.

— А оружием он пользоваться умеет? Ты об этом не спросил?

— Спросил, пап. Ламар сказал, что Арлен скорее себя застрелит, если дать ему оружие.

От Таллахасси до Палм-Харбора больше двухсот миль. Если Ламар прав, шансы Арлена Дабба добраться до Палм-Харбора и причинить кому-то вред сводятся к нулю.

— Хорошо, — решил Валентайн. — Извини, что напугал тебя.

— Да ничего, пап. Спасибо, что так о нас заботишься. Я, пожалуй, поеду отсюда. Ты когда домой вернешься?

Валентайн взглянул на часы. Секундная стрелка ползла к одиннадцати. Настал час правосудия. Он поднялся из кресла.

— Скоро, — ответил Валентайн.

47

Идя по двору, Валентайн приколол значок Гейлорда на рубашку. С ним он ощущал себя странно, но не сказать чтобы неприятно. Ему, в отличие от многих его знакомых, нравилось работать в полиции. Словно он для этого и появился на свет.

Кошка шла рядом с ним. Валентайн взял ее на руки и вошел в дом Рики через заднюю дверь. В кухне стояли семь человек. Увидев его, кто-то из них вскрикнул, одна женщина закрыла лицо руками и застонала.

— Мы пропали, — послышался шепот.

— Давайте пройдем в комнату, — предложил Валентайн.

Они не двигались. Он указал на дверь в гостиную, другой рукой гладя кошку. Казалось, это всех немного успокоило.

Все семеро вывалились из кухни одновременно. Остальные дожидались в гостиной. Женщины сидели на стульях и на диване. Мужчины стояли. Комната была небольшая, поэтому они производили впечатление толпы и говорили вполголоса. Когда вошел Валентайн, все умолкли.

— Черт, — выругался кто-то.

— Не надо грубых слов, — сказал Валентайн, спустив кошку на пол. Он обвел всех глазами и посчитал по головам. Двадцать пять. Половину из них он видел за эти три дня. Остальных — никогда. Макфарленд не удосужился зайти.

— Спасибо, что пришли. Вы все арестованы.

Раздались приглушенные возгласы. Кто-то закрыл глаза, кто-то уставился в пол.

— Минуточку.

Валентайн посмотрел на мужчину у противоположной стены. Лет тридцать, темный костюм и ядовито-желтый галстук. Детское личико и желеобразное тело. Наверное, ни разу в жизни зарядки не делал, подумал Валентайн. Мужчина подошел к нему и протянул визитку.

— Я представляю этих людей.

Он сунул визитку под нос Валентайну. Карточка была простая, с рельефным тиснением имени и фамилии. Лоренс Мэттью Бендер, III. Лицензированный адвокат. «Дикам и Файн». Специализируется в вопросах врачебных ошибок и нарушений корпоративных правил.

— У этих людей есть права, — продолжил Бендер. — Нельзя заманивать их сюда, как в дешевых детективах. Ваши действия можно расценить как провоцирование на уголовно наказуемое деяние с целью его изобличения. Вы нарушили закон.

Валентайн вернул ему визитку.

— Вы получали деньги от этих людей?

— Что, простите?

— Что слышали. Кто-нибудь из них заплатил вам за то, чтобы вы пришли сюда?

— Ну нет…

— В таком случае ваше мнение не имеет ни малейшего значения. Проваливайте.

— Нет, погодите-ка…

Валентайн схватил Бендера за руку и вывернул ее. У адвоката подогнулись колени. Валентайн ослабил захват и потащил его к выходу. Распахнув дверь, он вытолкал Бендера на крыльцо. На лужайке перед домом Рики стояло двадцать четыре машины. Вероятно, в Слиппери-Роке не подозревают, что можно друг друга подвезти. Чуть поодаль за рулем патрульной машины сидел Гейлорд. За ним стояло еще пять патрульных машин, в каждой по два полицейских. Если и не вся полиция города, то почти вся, подумал Валентайн. Он дотащил Бендера до машины Гейлорда и толкнул его на заднее сиденье.

— Этот парень портит мне все дело. Посидите с ним, пожалуйста, пока я там закончу.

— Не вопрос, — согласился сержант. — Крикните, если что.

— Хорошо.

Возвращаясь в дом, Валентайн расслышал, что адвокат лает, как дворняга. Гейлорд утихомирил его, напомнив про вождение в нетрезвом виде. Валентайн перевел взгляд на группу людей, вышедших на веранду. Они смотрели на ряд полицейских машин, разинув рты. Если у них и были надежды выиграть дело в суде, то теперь они исчезли. На их лицах был написан страх. Для начала неплохо. Валентайн загнал их в дом и захлопнул дверь.


Они расселись в гостиной. Валентайн встал в центре комнаты спиной к двери в кухню — на случай, если придется делать ноги.

— Значит так, — начал он. — Я говорю, вы слушаете. Тут вам не ток-шоу, где все орут, когда вздумается. Ясно?

Он обвел взглядом комнату. Все кивали. Возраст присутствующих колебался лет от тридцати с лишним до пятидесяти. Все хорошо одеты и, как предположил Валентайн, весьма образованны. Похоже, никто из них прежде не нарушал закон. Превратить простого гражданина в преступника непросто. Скорее всего Рики Смит и Стэнли Кессел обратились к общему для всех пороку — алчности.

— Отлично. За свою жизнь я насмотрелся на замысловатые мошенничества, но с вашим они не идут ни в какое сравнение. Вы тренировались в подвале того дома на окраине. И великолепно выучили свои роли. Потом отправились в Лас-Вегас и сыграли их в «Монетном дворе». Разумеется, без стараний Рики не обошлось. Но без вас ему не удалось бы убедить всех и каждого в том, что у него началась полоса удач. Вы отменно справились с заданием. И следы замели превосходно. Полагаю, это заслуга Стэнли Кессела, ибо он — мозг вашей аферы. Стэнли следил, чтобы не осталось никаких зацепок, которые можно использовать против вас в суде. Осталась мини-камера в сумочке. Но ее уничтожили сегодня утром. Стэнли устраивал все так, что ваши действия не фиксировались камерами видеонаблюдения. Так что этих доказательств тоже нет. И если честно — нет ничего, что связывало бы вас с аферой в «Монетном дворе» и могло бы пригодиться в суде.

Некоторые члены шайки обменялись взглядами. Мужчина, стоявший за диваном, поднял руку. Он был невысок ростом. Галстук обвивал его шею как удавка.

— Вам надо выйти в туалет?

— У меня вопрос. Если нет доказательств, почему нас арестовали?

— Еще один адвокат выискался?

— Я бухгалтер.

— Что ж, господин Бухгалтер, дело в следующем. Рики и Стэнли не только обвели вокруг пальца «Монетный двор». Они мошенничали на бегах. — Валентайн вытащил из кармана квиток из букмекерской конторы и помахал им. — Вам об этом известно?

Бухгалтер покачал головой.

— А остальным?

Остальные тоже покачали головами.

— Нет, — для убедительности ответила женщина, сидевшая на диване.

— Очень плохо, — сказал Валентайн, убирая квиток в карман и не сводя глаз с шайки. Это была единственная улика, и он готов был выскочить через заднюю дверь, если кто-нибудь дернется в его сторону. Но никому это в голову не пришло.

— Видите ли, хоть у меня не получается доказать, что вы обманули «Монетный двор», с Рики и Стэнли я вас связать очень даже могу. Как и доказать, что они жульничали на скачках. И тогда получится, что вы — их сообщники.

— А вы не могли бы объяснить, что они сделали? — попросил бухгалтер.

— Пожалуйста. Они установили спутниковую тарелку на крыше букмекерской конторы и дали картинку забега в «Белмонт-парке» с этой тарелки вместо настоящего телесигнала. Трансляция через спутник идет с задержкой в семь секунд, потому что он летает в космосе. Эти семь секунд позволили работнику конторы узнать, какие три лошади первыми вышли со старта. Мало кто знает, что три лошади, которые первыми выходят со старта, обычно приносят выигрыш тем, кто на них поставил. Знатоки много лет пользуются этим и делают ставки уже после начала забега. Это называется «поздняя ставка».

Работник бюро написал номера лошадей на квитке и передал его Рики через окошко. Рики сделал вид, что пишет на квитке. Потом положил деньги и вернул квиток работнику. А мне он сказал, что с лошадками ему не всегда везет. Вроде как предупредил меня.

Но с этим забегом ему как раз повезло. Все три выбранные им лошади выиграли. Он получил восемьсот тридцать шесть долларов восемьдесят семь центов за ставку в триста долларов. Будь Рики поумнее, порвал бы квиток. Но ему же надо было помахать им у меня перед носом и позлорадствовать.

— Постойте, — встрял бухгалтер. — На квитке стоит время.

Валентайн кивнул. Остальные смотрели на него недоуменно.

— На квитке указано, когда принята ставка. А именно через семь секунд после начала забега. Стэнли и Рики не нашли способа это изменить, поэтому так и оставили.

— Сколько законов они нарушили? — спросил бухгалтер.

Приятный парень с располагающим лицом и внимательным взглядом. Валентайну стало жаль его. Он отогнал эмоции и принялся загибать пальцы по количеству преступлений.

— Вымогательство, мошенничество с использованием электронных средств коммуникации, преступный сговор. Ипподром «Белмонт» находится в штате Нью-Йорк. Генеральный прокурор этого штата недолюбливает такие преступления. Рики и Стэнли придется несладко. Как и всем вам.

— Но мы же ничего об этом не знали, — заметила женщина на диване.

— Не важно. Вы входите в банду.

— Что нам грозит? — поинтересовался бухгалтер.

Все притихли.

— Лет десять в тюрьме. За хорошее поведение могут иногда отпускать домой.

— Если не станем сотрудничать с вами.

Валентайн хотел ответить, но увидел машину, остановившуюся прямо перед входом. Из нее вышли двое. Когда они поднялись на веранду, он смог разглядеть их лица. Полли Паркер и Рики.

48

Полли и Рики вошли в дом, держась за руки. У Рики были заплаканные покрасневшие глаза и пунцовое лицо. Полли вывела его на середину комнаты и отошла в сторону. Он посмотрел на Валентайна со страдальческим выражением лица.

— Вы знаете, что произошло утром в Лас-Вегасе? — спросил Рики.

— Да, — кивнул Валентайн.

— Хелен Ледбеттер была моей теткой. Я… очень ее любил.

— Мне жаль.

Рики ткнул пальцем в сторону своей шайки — смотреть этим людям в глаза он не мог.

— Вы их отпустите, если я буду с вами сотрудничать?

— Ты готов на это пойти?

— Да. Я вам все расскажу, как было.

— И Стэнли Кессела прищучить поможешь?

Рики решительно кивнул.

— Все начистоту?

— Я же говорю — да.

— Я не вчера родился, парень. Тут ведь не только мошенничество в «Монетном». У вас со Стэнли были планы помасштабнее. На это ушло много времени и денег. Либо рассказываешь абсолютно все, либо сделка отменяется.

Ответ Рики застрял у него в горле. Он задрожал, уставился в пол и заплакал. На остальных Рики по-прежнему не смотрел. И, наверное, уже не посмотрит никогда.

— Ладно, — наконец согласился Рики. — Только отпустите их. Слишком много народу из-за этого погибло.

Валентайн окинул взглядом присутствующих. Они лишь ждали позволения уйти. Он получил что хотел. Но теперь этого казалось мало. Теперь Валентайн хотел получить и свой фунт мяса[222] от этих людей. Кошка вернулась в гостиную и теперь терлась о его ноги. Валентайн поднял ее на руки.

— Вы мечтаете убраться отсюда подобру-поздорову, да? Мечтаете вернуться домой, к детишкам, к работе и забыть обо всем этом. Так ведь?

Все двадцать четыре человека, столпившихся в гостиной, кивнули в унисон. Именно этого они и хотели.

— Но ничего у вас не получится, — продолжил Валентайн. — Потому что случившееся не останется в этой комнате. Сержант Гейлорд будет поставлен в известность. А также его помощники. А уж они поведают всем, как вы обманывали казино, пока через дорогу от вас люди выпрыгивали из окон горящей гостиницы. Вы воспользовались трагедией для собственной выгоды. И вам это прекрасно известно. А теперь об этом узнают и ваши соседи.

Вид у них был такой, словно он ударил всех до одного в живот. Да что тюрьма — им и так уже хватило. Они по очереди покидали дом. Валентайн посмотрел на Рики сурово.

— Ты мне лучше не ври, парень.

Рики не нашел сил ответить. Он был похож на человека, который вернулся домой и увидел, что его дом унесло ураганом. Земля уходила у него из-под ног. Жизнь рушилась. Полли подошла к нему и обняла. Рики прошептал что-то ей на ухо.

— Он сделает все, что скажете, — произнесла она.


Валентайн по-прежнему пристально смотрел на Рики. Он не доверял ему ни на грош.

— Что это ты вдруг так переменился? В рай захотелось попасть?

— Сегодня утром звонил Стэнли, — ответила за бывшего мужа Полли. — Угрожал, что мне не поздоровится, если Рики пойдет в полицию.

— Вы ему верите?

Рики кивнул. Совесть у всех просыпается по-разному. В случае с Рики она походила на ведро холодной реальности, выплеснутой ему на голову.

— Стэнли всегда был подлым, — прошептал он.

— Это ведь он все придумал, да? — спросил Валентайн.

— Да. Как всегда.

— В каком смысле?

— В детстве я сбежал из дома с ярмаркой. Работал у них оформителем. Было здорово. И вот однажды приходит Стэнли. Он тоже из дому сбежал. Только афиши рисовать или убирать за слонами ему было лень. Он хотел научиться обману. Ну и уговорил меня учиться вместе с ним.

— Так это он тебя испортил?

— Ага, можно и так сказать. Стэнли все время говорил: не пойман — не вор.

— И с той поры пошло у вас одно сплошное развлечение, — подытожил Валентайн.

Рики осмелился посмотреть ему в глаза.

— Я тысячу раз пытался завязать, но Стэнли меня обратно втягивал. Вот и в Лас-Вегасе я сказал ему: все, хватит. Но тут эта чертова гостиница загорелась.

— А при чем тут пожар?

— Когда начался пожар, Стэнли перебежал на другую сторону улицы. Увидел, как я прыгаю с балкона. И вытащил меня из бассейна. Потом начал давить мне на совесть. Говорил, что все наши из Слиппери-Рока от меня зависят.

— И тогда ты сдался.

Рики кивнул и сглотнул.

— Вы меня презираете, да?

— Из-за тебя я убил троих. Так что — да, презираю.

— Как же мне теперь быть? Как все исправить?

Валентайн посмотрел ему в глаза и понял, что Рики наконец готов говорить правду. Он поставил рядом три стула, велел Рики и Полли сесть и сам сел перед ними.

— Во-первых, расскажи, что вы со Стэнли затевали. Почему не остановились после аферы в «Монетном дворе»? Зачем вам еще понадобились лотерея и скачки? И зачем вы наняли компанию по связям с общественностью, чтобы раззвонить всю эту чушь через газеты?

— Реклама, — ответил Рики. — Стэнли хотел сделать из меня знаменитость.

— Чего ради? Чтобы поместить твой портрет на коробки с сухими завтраками?

— Хотел вывести меня в люди.

Валентайну надоели глупые шутки, и он чуть на заехал Рики по уху. Но сдержался, увидев, что Полли кивнула, подтверждая серьезность слов бывшего мужа.

— Ну и сколько денег намеревался огрести Стэнли?

— Сто миллионов долларов, — признался Рики. — Чтобы вложить в страховой фонд, которым я должен был управлять. Я бы угадывал выигрыш, а инвесторы пожинали бы урожай.

— А на самом деле выигрыш выплачивался бы акциями Стэнли.

Рики положил руку на колени Полли.

— Точно. Стэнли купил бы акции заранее, а потом продал бы задорого. Фонд в конце концов рухнул бы, а мы остались бы при больших деньгах.

— Классическая схема: выкачивай деньги и беги.

— Угу.

— Все ваши подельники, которые только что тут были, в курсе, да?

Рики кивнул.

— Это был их откат. Каждому разрешалось купить акций на десять тысяч, когда рынок открыт, и продать их на пике. В городе и другие об этом знали.

Валентайн постукивал пальцами по спинке стула. Вот и еще одна деталька головоломки легла на свое место.

— А те ребята, которых я пристрелил в банке, вы их выгнали, да?

Рики опять кивнул.

— Они много болтали. Мы проголосовали и выкинули их с острова.

Кошка вошла в комнату и прыгнула на колени к хозяину.

— У тебя есть доказательства того, что собирался делать Стэнли? Он описал компанию, которую намеревался организовать?

— Да. У меня есть все.

Валентайн поднял его со стула. Странная штука: он в глаза не видел этого Стэнли Кессела и не представлял даже, как он выглядит, но очень хотел упечь его в тюрьму до конца жизни. Может быть, потому, что подобные типы ему часто встречались. Крупные мошенники, которые втягивают в свои делишки невинных людей, а потом планомерно ломают их жизни.

— Иди, собери чемодан, — велел Валентайн Рики.

— А куда мы едем?

— В Нью-Йорк. Навестим службу, которая обеспечивает безопасность фондового рынка.

Рики и Полли встали, по-прежнему держась за руки. Валентайн догадался, что это Полли уговорила Рики повиниться. Жаль, что они развелись. Что-то подсказывало Валентайну: будь они вместе, Рики не пошел бы по кривой дорожке.

— Вы тоже можете поехать, — разрешил ей Валентайн.

49

Валентайн вышел на веранду — подождать, пока Рики сложит вещи. Кошка, льнувшая к хозяину, теперь вышла следом за Валентайном и вновь стала тереться о его ноги. Он взял ее на руки.

— Предательница, — сказал Валентайн, почесывая ее за ухом.

На лужайке не осталось ни одной машины. Патрульные тоже уехали. Ему придется позвонить Гейлорду и объяснить, что произошло. Сержант обрадуется, что не нужно арестовывать всю шайку. Валентайн сомневался в правильности этого шага. Но это не его город. Он начал отстегивать значок от рубашки, но тут услышал, что его кто-то окликнул. Валентайн зашел за угол дома и увидел Мэри Эллис Стокер на качелях.

— Давно вы тут сидите? — спросил он.

— С самого начала. Я была на веранде. Слышала вашу речь. — Она похлопала ладонью по качелям рядом с собой. Валентайн присел, цепи качелей застонали. — Я когда-то жила в этом доме. Легко ориентируюсь.

— Кто вас привез?

— Соседка. Она была с ними заодно. — Мэри Эллис оттолкнулась от земли, и качели ушли назад. — Вы были к ним добры, учитывая, что они натворили.

— Слишком добр.

— То есть?

Он взял ее руку и положил на полицейский значок, приколотый к рубашке.

— Когда это случилось?

— Вчера. Это временно.

Она похлопала его по колену.

— Вы хороший человек, Тони Валентайн. Но меня все же кое-что беспокоит.

— Что именно?

— Ваша подруга из Лас-Вегаса, Люси Прайс. Почему вы ее бросили?

Ему показалось, что в грудь вонзился клинок. Недавний сон всплыл в памяти. Он снова ехал в машине с Люси и не мог предотвратить катастрофу. Мораль была ясна: ему не дано изменить течение ее жизни и отменить несчастья, которые она приносит другим. Это под силу только самой Люси. Валентайн встал с качелей. Мэри Эллис напряглась.

— Прошу вас, от меня так не убегайте.

Он сел, ожидая, что она скажет дальше. Качели замерли.

— Как полицейский вы знаете, как помочь человеку. Но как человек вы заблуждаетесь.

— Думаете?

— Да.

— Так развейте мои заблуждения.

Мэри Элис улыбнулась и положила руку на его локоть.

— Вчера вы рассказали мне о двух полицейских, которых вызвали на обычный бытовой скандал. Вместо того чтобы арестовать бузотера, один из них попытался урезонить его. Тот ударил полицейского молотком. Тогда второй его пристрелил. Вы сказали, что эти ребята совершили ошибку. Арестуй они парня, ничего бы такого не случилось.

— Совершенно верно.

— Но вы упустили очень важное. Вы не учитываете все те случаи, когда двум полицейским удавалось урезонить человека словами и тем самым не дать ему пойти по кривой дорожке. Сколько раз, по-вашему, такое происходило?

Валентайн пожал плечами.

— Трудно сказать.

— Много?

— Наверное. Работа такая. Все время приходится быть царем Соломоном.

— Вот именно. Полицейские каждый божий день вынуждены принимать решения, которые меняют чью-то жизнь. Так к чему я это все? Эта трагедия не отменяет всего хорошего, что совершили те двое полицейских. Зло никогда не отменяет добро. Только затмевает и мешает нам его видеть. Но добро никуда не девается. Оно есть всегда. Вот поэтому человеческий опыт так ценен.

Дверь открылась, и на веранду вышли Рики и Полли. Мэри Эллис услышала шум и сжала локоть Валентайна.

— Дурной поступок Люси Прайс не перечеркивает того добра, что вы ей сделали. И он не должен мешать вам помогать ей дальше. В конце концов вы победите, вот как сегодня.

— Вы думаете?

— Я знаю.

Так могли ответить те дети, которых он встретил в ее библиотеке. Рики и Полли стояли на веранде, выглядывая его. Валентайн помахал им и указал на «Лексус» Рики под навесом. Рики и Полли прошли через двор и сели в машину.

— Мне пора. Подвезти вас до дома?

— Меня соседка заберет в полдень и отвезет назад в школу. Можно спросить, куда вы едете?

— В Нью-Йорк. Хочу посадить Стэнли Кессела.

— У меня к вам просьба, если позволите. Только не обижайтесь.

— Говорите.

— Я мысленно нарисовала ваш портрет. Можно дотронуться до вашего лица? Просто чтобы проверить, угадала ли я ваши черты.

— Сначала скажите, какой я на вашем портрете.

— Ни за что.

Валентайн пристально посмотрел на нее. Раньше он старался этого не делать, боясь, что это некрасиво — смотреть на слепого человека. Валентайн увидел перед собой храбрую женщину с сильным характером. Отняв ее руку от своего локтя, он поднес ее к лицу. Она пробежала по нему пальцами и опустила руку.

— Удачи вам в Нью-Йорке, — сказала Мэри Эллис.


На приборной доске «Лексуса» был телефон. Рики забронировал билеты из Шарлота до Нью-Йорка на тот же вечер. Дорога до аэропорта займет часа два с половиной, прикинул Валентайн, устроился поудобнее и позвонил Джерри.

— Я в аэропорту Хаттисберга. Посадка началась, — сообщил ему сын. — Я попрощался и свалил оттуда к чертовой матери. Ламар хочет нанять нас. Но я что-то сомневаюсь.

— Наелся Галфпортом?

— По уши. Пап, объявили посадку. Мне надо идти.

— Погоди, — остановил его Валентайн, вспомнив, что терзало его все утро. — Брата Хака-то поймали?

— Когда я говорил с Ламаром, еще нет.

— Давно это было?

— Минут пятнадцать назад. Он попросил позвонить из аэропорта. Ну, что я добрался без приключений.

— И полиция Северной Флориды его не нашла?

— Нет. Слушай, пап, этот парень же совсем того. Помотается по лесу да и выбьется из сил.

— Это обнадеживает, — заметил Валентайн.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Чего ты волнуешься?

— Когда я служил в полиции Атлантик-Сити, несколько пациентов психушки сбежали ночью. Их было несложно найти.

— Очень смешно.

— Я совершенно серьезен, Джерри. Ты не отмахивайся.

— Пап, самолет улетит без меня. Приеду — позвоню.

Трубка умолкла. Тон у Джерри был раздраженный. Валентайн не хотел пугать его, но что-то тут не сходилось. Если флоридские полицейские на что и способны, так это выслеживать и ловить людей. Они умеют охотиться.

Валентайн откинулся на спинку сиденья и почувствовал, что глаза слипаются. В голове пронеслись воспоминания о том вечере в Атлантик-Сити. Он со своим напарником Дойлом запихали одного из психов в машину, а тот все время вылезал наружу. Скользкий, как угорь. И стоило ему вылезти, он начинал истерически смеяться над ними. Длинная выдалась ночь тогда.

«Лексус» вильнул, объехав что-то на дороге. Валентайн открыл глаза. Людей с психическими отклонениями трудно выводить на люди. Так зачем же Хак потащил с собой душевнобольного брата? Валентайн достал телефон и снова позвонил сыну.

— Папа, самолет уже разбегается.

— А тебе не приходило в голову, что флоридские полицейские в глаза Хака Дабба не видели?

— Но его же опознали.

— А если больному брату велено говорить: «Я — Хак»? — спросил Валентайн. — Может, у него кредитки в кармане. А на них написано «Хак Дабб». Вдруг это ловушка? То, что Хак Дабб деревенщина, не значит, что он тупица.

— Ты меня пугаешь.

Валентайн взглянул на часы. Почти полдень. Хак сбежал девять часов назад. Вполне достаточно, чтобы найти машину и добраться до Палм-Харбора. Валентайн попрощался с сыном и набрал номер Иоланды.

— Пожалуйста, будь дома, — попросил он.

50

Хак Дабб сидел в машине, доставляющей пиццу, в квартале от дома Джерри Валентайна в Палм-Харборе. Часы показывали полдень. На улице — пусто. Он угнал эту машину час назад от торгового центра, где находилась пиццерия. Водитель сидел за рулем и пересчитывал деньги, когда Хак наставил на него ствол через открытое окно. Водитель тут же отдал ему ключи и даже бросил свою идиотскую кепку.

Хак угонял новую машину через каждые сто миль по дороге из Флориды. Это отнимало время, но так было надежнее. Меняя автомобили каждые два часа, он заметал следы. Так полиция не могла сесть ему на хвост.

Хак посмотрел на бланк, украденный в «Холидей Инн» в Галфпорте. Адрес на нем совпадал с адресом на почтовом ящике. Но что-то ему не нравилось. Старомодный дом в новоанглийском стиле. Совсем не такой, в каком, по его мнению, должны жить итальяшки. Взяв мобильник водителя, он позвонил в справочную, и оператор подтвердила, что это адрес Джерри.

В зеркале появилась машина шерифа Палм-Харбора. Хак почувствовал, что сердце забилось чаще. У него ушло девять часов, чтобы добраться сюда от того места, где они расстались с Арленом. И все эти девять часов — каждую минуту — он думал о том, как накажет семью Джерри. Как он будет резать и душить их, как будет в них стрелять. Мысли об этом жгли его огнем.

Достав из кармана деньги, он сделал вид, что пересчитывает их, пока шериф ехал мимо. На заднем сиденье в теплосберегающих сумках лежали коробки с пиццей. От них шел дурманящий запах. Хак поднял глаза и увидел, что шериф притормозил рядом с ним. Он улыбнулся.

— Привет, как жизнь? — обратился он к шерифу.

— Не жалуюсь, — сказал тот.

— Я никому не скажу. Хотите бесплатный кусочек? У меня тут одна пицца лишняя.

Шериф улыбнулся в ответ, отказался и поехал дальше. Хак смотрел ему вслед. Шериф остановился у дома Джерри Валентайна, обошел его кругом, сел в машину и уехал.

Хак ухмыльнулся и завел мотор. Полиция Флориды, стало быть, догадалась, что Арлен — это Арлен, и предупредила местных коллег. Даже хорошо, что он нарвался на шерифа. Значит, надо держать ухо востро. И теперь он знал, что у Джерри по участку не разгуливает пес без привязи.

Хак оставил машину на том месте, где только что стоял шериф, заглушил мотор и услышал, как урчит в животе. У него маковой росинки во рту не было после выезда из Галфпорта. А пицца на заднем сиденье так и манила. Но сначала дело, напомнил себе Хак.

Выйдя из машины, он взял одну из сумок с заднего сиденья, открыл багажник и вытащил короткоствольное ружье, захваченное в доме бабушки. Хак сунул оружие под коробку, где оно весьма удачно поместилось.

Он пошел к крыльцу, прикидывая, насколько нелепо выглядит в комбинезоне и кепке сбежавшего водителя, лихо сдвинутой набок. Заглянул на веранду через сетчатую дверь. На полу валялись детские игрушки. У него перехватило дыхание. Как там сказано в Ветхом Завете? Око за око, зуб за зуб.[223] Хак постучал в дверь свободной рукой.


Никто не показался. Он взялся за ручку, повернул ее, открыл дверь и вошел внутрь. Веранда была маленькая и уютная. На столе лежали газеты. Хак оглянулся на улицу. Тихо, как в церкви.

— Хозяева, дома кто есть? Доставка пиццы.

В доме играла музыка. Латиноамериканский ритм заставил Хака машинально притопывать в такт. Он дернул ручку следующей двери. Она оказалась не заперта. Хак открыл ее и вошел в дом человека, убившего троих его сыновей.


Хак был преступником с восьми лет. Научился он всему у своего отца, который варил самогон в дальней комнате дома и продавал его по доллару за галлон чернокожим и батракам. Усвоил он одно: все надо делать быстро. Каким бы ни было преступление, главное — скорость. Остальное второстепенно.

Хак поставил коробку с пиццей на пол. Музыка доносилась из комнаты справа. Глория Эстефан и «Майами саунд машин». Он вытащил охотничий нож из чехла, что болтался под рубашкой, и прошел по коридору в комнату. Опять игрушки на полу. В углу — кроватка. Джерри Валентайн, значит, новоиспеченный папочка. Это еще больше взбеленило Хака. И он понял, что сделает. Жену убьет, а ребенка возьмет с собой. Чтобы Джерри до конца жизни мучился.

Хак вышел на середину комнаты и поискал глазами фотографию. Ему не хотелось прикончить по ошибке домработницу. В углу стоял стол с компьютером и семейным снимком. Он подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть Джерри и женщину рядом с ним. Настоящая красотка, подумал Хак.

Его пробрало от песни Глории Эстефан. Латиноамериканская музыка ему нравилась. Особенно он любил под нее танцевать. Он нашел магнитофон и прибавил звука. Хаку предстояло разрушить жизнь человека, и это внушало ему ощущение собственного могущества. Хак вышел в коридор и остановился у подножия лестницы. Навострил уши и расслышал шум. Он занес ногу на ступеньку и замер. Надо убедиться, что она не на первом этаже, а то ведь сбежит.

Хак дошел до конца коридора, который поворачивал направо. Он заглянул за угол. Коридор переходил в кухню. Жена Джерри Валентайна стояла неподвижно у раковины спиной к Хаку. На ней были джинсы и футболка. Наверное, посуду моет.

Он отпрянул за угол. Нож или ружье? Все-таки ружье. Так быстрее. Собрался, вбежал, выстрелил — и дело сделано.

Час расплаты настал!


Мейбл Страк потчевала Брауни и малыша Пита лазаньей с баклажанами, когда в кухне зазвонил телефон. Она пригласила их на обед после того, как они согласились помочь ей. Брауни сообщил ей, что они не едят мяса. Тогда Мейбл нашла в Интернете вегетарианский рецепт, легкий в приготовлении.

— Прошу прощения, — сказала она.

— Ну что вы, что вы, — ответили балаганщики-пенсионеры.

— Прошу вас, приступайте без меня. А то ведь остынет. — Мейбл вышла в кухню и взяла трубку. После проделанной ими работы — да как быстро! — самое меньшее, чем она могла отблагодарить их, — хорошее угощение.

— Алло!

Звонил начальник полиции Палм-Харбора. Он рассказал ей последние новости. Мейбл прислонилась к стене и закрыла рот рукой.

— О Господи! — выдохнула она. — Да, я сейчас буду.

Начальник полиции не пришел в восторг от ее слов. В доме было много крови.

— Я все равно приду.

Мейбл вернула трубку на базу, не дав ему ответить. Она ощутила внутреннюю легкость и посмотрела в окно на улицу, залитую солнцем. Казалось немыслимым, что столь жуткие события могут происходить в такой дивный день. Мейбл пожалела, что Тони нет рядом и они не могут пойти вместе. Хотя нельзя же полагаться на Тони до конца жизни. Вздохнув, она вышла через заднюю дверь.

Иоланда сидела на крыльце и качала на руках спящую дочку. Несколько минут назад Лоис подняла крик, и Иоланда вышла с ней на улицу, чтобы у Брауни и Малыша Пита не лопнули барабанные перепонки.

— Все в порядке? — спросила она, подняв голову.

— Наша ловушка захлопнулась.

Иоланда поднялась.

— Полиция сейчас там?

Мейбл кивнула.

— Твоя соседка услышала выстрел и позвонила 9-11.

— Его поймали?

— Да. Он прострелил себе ступню. Полиция считает…

— Что?

— Что он может умереть.

Иоланда схватила Мейбл за руку и сурово посмотрела ей в глаза.

— Не жалейте его. Он хотел убить нас с Лоис.

— Знаю. Просто…

— Он получил то, чего заслуживал.

Именно так и сказал бы Тони. Мейбл закивала. Прижав к себе дочь, Иоланда бросилась в дом. Мейбл поспешила следом.


Перед домом Иоланды стояли три машины из ведомства шерифа Палм-Харбора и «скорая». Она представилась шерифу и попросила впустить ее. Тот посмотрел на ребенка, потом на Мейбл.

— Она со мной.

— Там не очень-то красиво, — предупредил шериф.

— Прошу вас, впустите, — настаивала Иоланда.

Шериф провел их в дом. Все выглядело нормально, пока они не вошли в кухню. Пол был залит кровью. Картина оказалась настолько жуткой, что у Мейбл перехватило дыхание. Иоланда, если и была потрясена, виду не подавала.

Мейбл посмотрела на дверь в конце коридора. Утром Брауни и Малыш Пит нарисовали на ней обманку: Иоланда стоит у раковины спиной ко входу. По сравнению с картинками в «Городе веселья» эта была не столь четкой, но плохое освещение в коридоре скрадывало недостатки. Хак Дабб, наверное, смотрел на нее, когда падал.

— Где он? — спросила Иоланда у шерифа.

— В «скорой». Он споткнулся о веревку, натянутую вашими друзьями, и снес себе ступню выстрелом. Мы ищем больницу, которая его примет.

— К чему такие хлопоты? — фыркнула Иоланда.

Мейбл не могла больше выносить вид крови и вышла из дома. На лужайке рос огромный дуб. Она встала в его тени и попыталась взять себя в руки. Задняя дверь «скорой» была открыта. Команда медиков колдовала над Хаком Даббом. Крупный мужчина, он напомнил Мейбл выбросившегося на берег кита. Каким бы отвратительным человеком он ни был, видеть его смерть ей не хотелось.

Мейбл посмотрела на группу полицейских у тротуара. Они болтали, смеялись, радовались хорошей погоде и что-то ели. Зрение у нее было уже не то — она присмотрелась повнимательнее и поняла, чем они подкреплялись. Пиццей.

Подняв глаза к небу, Мейбл поблагодарила Бога за то, что он заботится о них.

51

Генеральная прокуратура США располагалась в Нью-Йорке по адресу Сент-Эндрюс Плаза, один. Восемь этажей стали и грязного стекла были обителью самых могущественных федеральных прокуроров в стране. Валентайну случалось бывать здесь, и его всякий раз мучил вопрос: когда же федералы удосужатся помыть свое здание. До сих пор этого не произошло.

Рядом с прокуратурой возвышался римско-католический храм Святого Андрея, одна из исторических достопримечательностей города, построенная в начале XVIII века. На следующее утро, в половине восьмого, Рики Смит поднялся по ступеням храма, чтобы исповедаться. Валентайн и Полли дожидались его на тротуаре. С этого места открывался прекрасный вид на Бруклинский мост. Утро было чудесное. Полли надела лучшее платье. Рики — лучший костюм.

— Они поступят с Рики по справедливости? — спросила она.

— Да. Добровольная помощь следствию — совсем другое дело, — ответил Валентайн.

— Ему придется свидетельствовать против Стэнли в суде?

— Вероятно.

Полли покусывала ноготь.

— Рики грозит тюрьма?

Валентайн смотрел на поток машин, съезжавших с моста. Ему казалось, что помощник генерального прокурора больше заинтересован в том, чтобы посадить Стэнли Кессела. Так ему подсказывала интуиция. Но помощник генерального прокурора вполне может и Рики устроить веселую жизнь. Коль назвался свидетелем обвинения, такой поворот тоже вероятен.

— Не исключено.

— Сколько светит Стэнли?

— От десяти до двенадцати, если повезет.

— Думаете, этого достаточно?

Валентайн пожал плечами. Стэнли Кессел целый город привлек к незаконной деятельности. Валентайн не знал, какое наказание было бы адекватным такому преступлению. Рики вышел без десяти восемь и посмотрел на тротуар, словно тот должен был разверзнуться и поглотить его целиком. Полли сжала его руку.

— Ты как, нормально? — спросила она.

— Не совсем.

— Ты уверен, что хочешь пройти через это?

Он посмотрел на нее, потом на Валентайна.

— Совершенно уверен.


Вестибюль генеральной прокуратуры напоминал полицейский участок: на стенах камеры видеонаблюдения, на входе рамки металлоискателей, через которые должны были проходить все без исключения. Они назвались, предъявили документы суровому дежурному и встали у стены с прочими ожидающими вызова наверх.

Валентайн предположил, что эта очередь состоит из преступников и их адвокатов, и несколько минут пытался понять, кто из них кто. Но разницы не заметил и бросил это глупое занятие.

В восемь пятнадцать сотрудник прокуратуры спустился за ними. Они прошли через рамку, охранник поводил вокруг них ручным детектором. Валентайн попросил вернуть ему документы, но ему сказали, что отдадут их, когда он будет выходить из здания. Сотрудник повел их к лифту.

— Процедура для всех одна, — пояснил он. — Такой порядок ввели после одиннадцатого сентября.

Они вышли на седьмом этаже и оказались в комнате для совещаний с длинным столом, шестью стульями и мигающими лампами под потолком, плитки которого грозили обрушиться на голову в любой момент. Двое мужчин поднялись со стульев и представились: Роберт Кнутс, помощник генерального прокурора, и Стивен Томас Робертс, специальный агент ФБР. У Кнутса была копна светлых волос и румяные щеки. Робертс производил впечатление жесткого ирландца. Взгляд его темных глаз мог пробуравить собеседнику дыру в голове.

— Присаживайтесь, — пригласил Кнутс, указывая на стулья напротив себя и Робертса. — Что-нибудь выпьете?

Они отказались и расселись за столом. Рики тяжело задышал, и Валентайн испугался, что он сейчас удерет. Казалось, его удерживает здесь только Полли. Она была абсолютно спокойна.

Рики ткнул пальцем в диктофон на столе.

— Записывать будете?

Кнутс кивнул.

— Вы против?

Рики открыл рот. Валентайн почувствовал, что сейчас он пошлет Кнутса подальше и сбежит. Но Рики только захлопнул рот.

Кнутс нажал на кнопку диктофона, и тот зажужжал. Он произнес свою фамилию, дату и время, потом перевел взгляд на Рики.

— Вам слово.


Рики начал с самого начала и объяснил, как они со Стэнли научились мошенничать у балаганщиков Шлитци во Флориде. Потом он перешел к возвращению в Слиппери-Рок, к аферам, которые они провернули со Стэнли, пока росли. Он рассказывал подробно. Практически все розыгрыши призов и тотализаторы, проводившиеся в Слиппери-Роке, были ими подстроены. Полли то и дело прикрывала глаза и печально качала головой.

Стэнли уехал из родного городка после того, как его застукали с ответами к тесту. Рики не видел его много лет. За это время Стэнли стал брокером в Нью-Йорке и сколотил себе состояние. Рики же жил в Слиппери-Роке, перебиваясь случайными заработками. Но вот три года назад на его пороге появился Стэнли.

— Повел меня пропустить по стаканчику и рассказал про эту схему, которую обмозговывал. Стэнли занимался тем, что делал мелкие компании из закрытых открытыми, выпуская их акции на рынок. Он понимал, что большинство компаний — товар неходовой. Но время от времени попадались и перспективные. Стэнли считал: если подкидывать мне такие, чтобы я скупал их акции, пока они дешевы, у меня появится отличная репутация человека, безошибочно определяющего победителей. А потом он представит меня инвесторам как величайшего в мире специалиста по фондовому рынку.

Какое-то время мы все это обсуждали. Я говорил, что ничего не получится, потому что я ни черта в рынке не понимаю. А Стэнли говорил, что большинство таких специалистов тоже ни черта в нем не понимают.

Стэнли утверждал, что главное — убедить инвесторов в том, что у меня глаз — алмаз. А для этого надо им показать, что я самый везучий на свете. Стэнли сказал, что проще всего это сделать, обманув казино. Я стану известным. И все будут мне доверять. Остальные схемы уже я сам придумывал.

— Сколько, по оценкам Стэнли, вы могли получить от частных инвесторов? — спросил Кнутс.

— Сто миллионов для начала.

— Для начала?

— Стэнли хотел использовать первоначальный капитал, чтобы преподнести меня. Потом основать страховой фонд, которым я буду управлять. Стэнли говорил: тут главное только начать, а дальше нам сам черт не брат.

— Но вы ведь обсуждали сумму.

— Полмиллиарда долларов.

Полли ахнула. Все обернулись на нее. Она прикрыла рот рукой и посмотрела на бывшего мужа, не веря своим ушам. Кнутс потянулся к диктофону и выключил его. Потом перевел взгляд на агента ФБР.

— Ваш черед.


За годы службы Валентайн тысячи разсталкивался с агентами ФБР. Среди них встречались всякие: от отличных ребят до полных идиотов. К какой группе отнести Робертса, Валентайн пока не понял. Он был ирландцем, что Тони считал добрым знаком, и производил впечатление вполне нормального человека, если не считать взгляда. В нем таилась сила человека, который побывал в аду и остался недоволен этим эпизодом своей биографии. Робертс сунул руку в карман, вытащил большую упаковку конфет «М&М’s», открыл ее одним рывком и насыпал в ладонь горку разноцветных шариков. Потом толкнул пакет к Рики.

— Угощайтесь.

Рики выудил несколько конфет и бросил их в рот.

— Я заведую отделением ФБР в Южном Манхэттене, — сообщил Робертс. — В основном имею дело с белыми воротничками и брокерами, сбившимися с пути истинного. Вчера вот полдня убил на вашего приятеля.

— На Стэнли?

— На него самого. Пришел ко мне в кабинет и рассказал ту же сказочку, что и вы.

— Вы его арестовали?

Робертс покачал головой.

— Так не за что арестовывать-то. Ну растрезвонил он, что вы величайший в мире специалист по фондовому рынку, — это же не преступление. Да все брокерские конторы на Уолл-стрит этим занимаются. А Стэнли утверждает, что никакой конфиденциальной информации вам не передавал. Что это обсуждалось, но так и не произошло. Это правда?

Рики закашлялся, как будто подавился.

— Да, — наконец вымолвил он.

— Значит, под преступления подпадают: мошенничество в «Монетном дворе» в Лас-Вегасе и ставки постфактум на бегах в букмекерской конторе, — подсчитывал Робертс. — Стэнли говорит, что в «Монетном» его роль ограничивалась визуальным предсказанием на рулетке, как он выразился, а это не противозаконно. — Он повернулся к Валентайну. — Говорят, вы специалист по мошенничеству в казино. Это так?

— Так, — подтвердил Валентайн.

— Визуальное предсказание — это преступление?

— Нет.

— Стало быть, Стэнли никаких законов в «Монетном дворе» не нарушил.

Валентайн почувствовал, что взгляд Робертса прожигает его насквозь.

— Совершенно верно.

Агент ФБР снова посмотрел на Рики.

— Стэнли заявил, что афера в букмекерской конторе целиком и полностью ваших рук дело. А он вообще непричастен. Как и ко всем остальным событиям в Слиппери-Роке.

— Но это же вранье, — возмутился Рики, покраснев.

— Можете доказать, что Стэнли причастен?

— Да ведь это он финансировал всю операцию.

— Стэнли сказал, что одолжил вам некоторую сумму.

Рики поставил локти на стол. Казалось, что он вот-вот взорвется. Полли положила руку ему на плечо.

— И вы ему верите? — процедил он.

Робертс снова взял пакет «М&М’s» и наполнил ладонь шариками. Он вел себя как ни в чем не бывало. Бросил в рот несколько конфет, прожевал и только потом ответил:

— Верю я ему или нет — это роли не играет. Я опираюсь на доказательства. И на данный момент у меня их нет. По моему личному мнению, Стэнли Кессел — мразь редкостная. Я бы с наслаждением посадил его в камеру с ребятами, которые потеряли свои пенсионные накопления во время обвала, и посмотрел бы, какой праздник жизни они ему устроят. Но это я смогу сделать только с вашей помощью.

Рики отодвинулся от стола. Типично для свидетеля, который решил пойти на попятную. Робертс и Кнутс тоже отодвинулись. Несколько секунд все молчали. Валентайн обвел всех взглядом. «Черт возьми!» — мелькнуло у него в голове.

52

Робертс и Кнутс вышли из комнаты, не проронив ни слова. Рики поднялся и отошел к закопченному окну. Полли бросилась за ним, но Валентайн удержал ее за рукав и указал глазами на дверь. Она помялась, потом нехотя вышла.

Валентайн встал рядом с Рики, который смотрел вниз на улицу. Это все равно что заглядывать в микроскоп с грязными линзами. Он тихо выругался.

— Мне уйти? — спросил Валентайн.

Рики покачал головой, вытащил из бумажника фотографию, закрытую пленкой, и прислонил ее к окну. На ней была изображена женщина с седыми волосами и легкой улыбкой. Валентайн догадался, что это тетя Хелен.

— Когда я был подростком, тетка на год перебралась в Слиппери-Рок, чтобы приглядывать за мной, пока родители разводились. Она ограждала меня от всех склок. — Рики сглотнул. — Я хотел как-то отплатить ей. Поэтому и позвал.

— Ты втянул ее?

— Ага. — Рики взял снимок и убрал его в бумажник. Потом перевел взгляд на черепичную крышу храма. Он покачал головой, понимая, что не может исправить случившееся. — Пусть заходят.

— Ты про Робертса и Кнутса?

— Ага.

— Рики, они не мальчишки. Я не могу гонять их туда-сюда.

— Я готов все рассказать.

— Про Стэнли?

— Да, про Стэнли.

Валентайн подошел к двери. Рики окликнул его.

— Еще одно.

— Что?

— Пусть Полли останется там.


Через десять минут Робертс и Кнутс вернулись в зал и сели на прежние места. Робертс бросил пакет с конфетами на середину стола. Кнутс нажал кнопку на диктофоне. Рики подтолкнул пакет к агенту и посмотрел на обоих тяжелым взглядом.

— Вы когда-нибудь слышали о компании «Каскад Интернэшнл»?

Кнутс и Робертс покачали головами.

— Это компания во Флориде. Производят дорогую повседневную одежду для женщин.

— Кажется, жена у них что-то покупала, — вспомнил Кнутс. — Это Норт-Майами-Бич?

— Да-да, — ответил Рики. — Их главный магазин в том же здании, где центральный офис. Тысяча квадратных метров модной одежды. Платья, туфли, нижнее белье — что угодно.

— Ну и что? — нетерпеливо перебил его Робертс.

— Компания выпустила акции на рынок в прошлом голу. Угадайте, кто им помог.

— Слушаем.

— Стэнли Кессел. Акции шли по доллару за штуку. А сейчас идут по девять. «Каскад» стоит все семьдесят миллионов. Просто потрясающе, учитывая то, что у них один-единственный магазин.

Кнутс и Робертс подались вперед.

— Что-что?

— Вы не ослышались. У них всего-навсего один магазин.

— Поясните.

— «Каскад» — это мираж, созданный Стэнли Кесселом. Компания существует на бумаге. В ежегодном отчете говорится, что у них тридцать шесть точек. И во всех дела идут фантастически хорошо. Магазины разбросаны по стране. Таскалуса, Панама-Сити, Саванна, Фресно и другие города, которые у всех на слуху, но до которых нелегко добраться. Улавливаете?

Кнутс и Робертс покачали головами. Было заметно, что они вообще ничего не понимают. Рики посмотрел на Валентайна.

— Может быть, вы объясните, доктор?

Робертс и Кнутс повернулись к Валентайну. Ему все казалось очевидным.

— Магазин в Майами — это фасад. Стэнли поместил прочие магазины — которые на самом деле фантомы — в медвежьи углы, которые люди с Уолл-стрит вряд ли станут проверять. — Он посмотрел на Рики. — Вроде так?

Рики кивнул.

— Открыть дело в Майами больших денег стоит, — вставил Кнутс. — Кто же предоставил Стэнли средства?

Рики впился взглядом в диктофон, как будто боролся с самим собой.

— Стэнли получал деньги от кокаиновых дилеров Майами. Они его партнеры.

Робертс вскочил.

— «Каскад» существует на деньги наркодилеров?

Рики кивнул.

— У «Каскада» счет в одном крупном банке Майами. Через этот счет наркодилеры отмывают деньги. Такой у Стэнли с ними обмен. — Рики покосился на Валентайна. — Это они меня избили дома.

— Так я, значит, прикончил наркодилера, — успокоился Валентайн.

— Да. Они так его постоянно и опекали вчетвером. Он называл их компаньонами. Они входят в картель.

— Откуда вам это известно? — спросил Робертс.

— Стэнли мне про сделку с «Каскадом» рассказал, когда ко мне в первый раз пришел, — объяснил Рики. — Он меня втянул, продав мне десять тысяч акций по начальной цене. Я толкнул их через месяц с большой выгодой. На то и живу.

— Вы понимаете, что я вынужден вас арестовать? — спросил Робертс.

Рики кивнул. Кнутс и Робертс отошли в сторону и достали телефоны. Они дали начало процессу, который в конечном счете приведет Стэнли Кессела в тюрьму. Валентайн повернулся к Рики, тот беззвучно плакал. Он положил ему руку на плечо.

— Ты молодец.

— Правда?

Валентайн кивнул. И Рики с трудом улыбнулся.

— Думаю, все когда-нибудь случается в первый раз.

53

Через пять минут Валентайн стоял в коридоре. Рики прощался с Полли. Вдруг мимо пролетел Робертс, впрыгнул в лифт и уехал вниз. Двигался он проворно, и Валентайн решил, что у них появилась наводка на Стэнли Кессела. Он проделал слишком большой путь, чтобы пропустить грандиозный финал, и поэтому ринулся за ним.

— Погодите, — остановил его Рики, когда Валентайн вошел в лифт.

Валентайн не дал закрыться дверям. Рики, в наручниках, неловко приблизился. За ним приглядывал другой агент ФБР.

— Один вопрос.

— Какой? — спросил Валентайн.

— В тюрьме могут быть занятия по рисованию?

— Наверняка.


В холле Робертса он не нашел. Валентайн вышел на улицу и увидел, как тот запрыгнул в черный автомобиль, который тут же рванулся с места. Валентайн подозвал такси и попросил сесть на хвост Робертсу.

Водитель был пакистанцем и вел так, словно боролся за приз «Инди-500».[224] Валентайн намекнул ему, чтобы держал дистанцию, откинулся на спинку сиденья и залюбовался городом, проплывавшим мимо. На службе ему нравились будоражащие погони. Теперь — нет. С ним и так уже случилось немало скверных эпизодов — до конца жизни хватит.

— Останавливаются, — заметил водитель, притормозил за черной машиной и посмотрел на счетчик. — Четырнадцать долларов тридцать центов, пожалуйста.

Валентайн расплатился и посмотрел на уличные указатели. Угол Сорок шестой улицы и Третьей авеню. Фешенебельный Ист-Сайд. Рики говорил, что у Стэнли есть дом в Ист-Сайде и он любит проводить время в этом районе. Выйдя из машины, Валентайн увидел Робертса перед модным рестораном «Золотая дверь». Робертс его тоже заметил и быстро подошел.

— Вы что здесь делаете? — рассердился он.

— Да вот, пообедать приехал. А вы?

— Не до шуток, — огрызнулся Робертс. — Стэнли Кессел там внутри. Мы собираемся взять его за жабры и отволочить в центр города. Даже не думайте переступать этот порог. Или я вас упеку в одну камеру со Стэнли и его дружками-наркодилерами. Ясно излагаю?

— Вполне, сэр.

У тротуара затормозил второй черный автомобиль. Из него выскочили трое. Темные волосы, темные костюмы. И на лицах написано: ФБР. Робертс отдал им приказы, как сержант на плацу. Потом все они вошли в ресторан.

Валентайн прислонился к такси. Водитель припарковался вторым рядом с другой машиной и теперь пялился на «Золотую дверь».

— Стрельба будет, да? — Валентайн ничего не ответил, не сводя глаз с ресторана. — Вы ведь из полиции? — Вопрос был риторический. — Вы похожи на полицейского из телесериала «Полиция Нью-Йорка», — продолжал вещать водитель. — Не на толстого, а на другого. Мой любимый сериал. Каждую неделю смотрю.

«Черт бы его побрал», — подумал Валентайн. Водитель встал рядом с ним.

— Хочу вам кое-что рассказать, — сообщил он полушепотом.

Валентайн хотел предложить ему убраться. Но что-то во взгляде водителя его остановило.

— И что же?

— У этого ресторана сзади есть выход в переулок. Всякие знаменитости и шишки пользуются им, когда тут едят. — Водитель указал на проход через несколько домов. — Вон там.

Валентайн встрепенулся. Стэнли Кессел — один из самых хитрых преступников, с которыми Валентайна сталкивала жизнь. Он подстраховался по всем направлениям и даже больше. Глупо думать, что Стэнли и тут не продумал все варианты. Валентайн вытащил пять двадцатидолларовых купюр и протянул их водителю.

— Поставьте вашу машину так, чтобы заблокировать выход.

Водитель отказался от денег.

— Не надо мне платить. Я и так это сделаю.

— Точно?

— Конечно. Так будет правильно.


Валентайн обошел ресторан. В голове звучали слова водителя. «Так будет правильно». Когда он слышал эту фразу в последний раз? Лет пятьдесят назад, от матери. В переулке Валентайн заметил черный лимузин у задней двери ресторана. Впереди сидели двое. Те самые кубинцы, которых он взгрел как щенков у дома Рики. Дружки Стэнли, наркодилеры.

Вдоль тротуара в ряд выстроились контейнеры для мусора. Валентайн выудил из ближнего к нему пустую бутылку «Джек Дэниэлс» и прикинул, как лучше обыграть ситуацию. Вытащив рубашку из брюк, он поковылял к «БМВ», сжимая бутылку в руке. Кубинец, сидевший на месте пассажира, выскочил и ткнул пальцем в Тони.

— Вали отсюда, старина.

Потом он отвернулся к стене и помочился на нее. Валентайн, пошатываясь, добрел до дверцы водителя. Стекло опустилось.

— Ты глухой? — гаркнул водитель. — Проваливай.

Валентайн вынул двадцатки, которые предлагал таксисту, и разжал пальцы.

— Кажись, вы обронили, сэр, — указал он на бумажки.

Кубинец уставился на деньги. Потом открыл дверцу и стал вылезать из машины. В этот момент Валентайн навалился на дверцу всем телом. Кубинец вскрикнул и упал.

Валентайн подошел ко второму, который еще поливал стенку. Тот явно хотел ударить его, но не мог остановить процесс. Валентайн саданул ему бутылкой по голове. Парень так и рухнул, держась за член.

В ресторане раздались выстрелы. Он прильнул к двери и прислушался. Стэнли так просто не сдастся. Валентайн хотел вломиться в ресторан, но вспомнил предупреждение Робертса и решил остаться на месте.

Рядом с дверью стоял перевернутый ящик. На нем лежала недокуренная сигарета, от которой поднималась тонкая струйка дыма. Он машинально поднес окурок к носу и вдохнул. Кубинцы начали постанывать. Вообще Валентайн не любил причинять людям боль. Но это были не люди, а наркодилеры.

Он некоторое время работал с наркотиками в Атлантик-Сити и знал, как орудуют эти ребята. Приходят на вечеринки и раздают бесплатно кокаин и героин. Кто-нибудь обязательно попадается на их крючок. Дилер подкармливает наркомана зельем, пока у того есть деньги. Потом отправляется на охоту за новыми жертвами.

В ресторане слышались хлопки выстрелов. Валентайн отбросил сигарету и приоткрыл дверь. В конце темного коридора он разглядел человека, стоявшего спиной к нему и стрелявшего из автомата в ярко освещенный зал. Человек отступал назад, не прекращая огня.

Валентайн закрыл дверь и сделал шаг в сторону. Пульс учащался. Можно сбежать. А можно попробовать сбить Стэнли с ног. Разумнее всего, конечно, дать деру. Но в этом случае Стэнли может скрыться. Тогда все старания впустую.

Валентайн вжался в стену у двери. Он напомнил себе, что больше не служит в полиции и правила игры теперь другие. Дверь распахнулась. Мужчина вышел, размахивая автоматом.

— Привет, Стэнли, — произнес Валентайн.

Стэнли удивленно обернулся. Он был невысок ростом. Кожа отливала идеальным загаром. На нем был светло-серый дорогой костюм в капельках чужой крови. Он хладнокровно направил автомат прямо в сердце Валентайну. Тони схватил его за руку и повернул ствол дулом в небо. Грохнул выстрел.

— Брось, — велел Валентайн.

Стэнли лягнул его в голень и попытался перехватить автомат. Перед глазами Валентайна пронеслись лица Бисли, пу́гала и Хуана. Три трупа, и четвертый на подходе.

Он выкрутил Стэнли руку, так что дуло теперь смотрело в лицо брокеру, и дал ему секунду на размышление. Стэнли посмотрел на него с ненавистью.

— Пошел ты, — процедил он.

Валентайн сжал его пальцы. Автомат разрядился ему в лицо.

54

Вечером Мейбл приготовила у себя ужин для Джерри и Иоланды. Она выбрала их любимое блюдо: курицу с клецками, кукурузным хлебом и капустой, а на десерт — клубничный слоеный торт. Это была еда для души. И гости излили на Мейбл даже больше благодарности, чем обычно. Но и усилий потребовалось немало. После ужина она мыла кастрюли в раковине, а Джерри вытирал чистую посуду. Иоланда играла с малышкой на полу в гостиной. Накануне Джерри вышел из самолета, не зная, как там его семейство, и выражение облегчения до сих пор не сходило с его лица. Он дотер последнюю кастрюлю и поставил ее в шкаф. Мейбл сняла фартук.

— Надо поговорить, — сказал Джерри.

— Конечно.

Джерри включил свет на заднем крыльце и вышел. Мейбл последовала за ним, отбиваясь от комаров, налетевших тучей. Джерри растягивал полотенце, которым вытирал посуду.

— У меня к вам большая просьба, — негромко произнес он.

Мейбл кивнула, но поняла, что кивка ему недостаточно.

— Пожалуйста.

Джерри кинул полотенце на плечо, сунул руку в карман рубашки и достал сложенный листок и ключик. Он отдал их Мейбл и взял ее ладони в свои.

— Этот ключ дал мне один человек перед смертью. Он — от ячейки сейфа. Сейф — в банке. Адрес — на листке. Там еще есть фамилия сестры этого человека и ее адрес. Отвезите ей этот ключ, пожалуйста.

Мейбл развернула листок. Сестра умершего жила в деревушке для пенсионеров Сент-Огастин в другом конце штата. Часа четыре на машине, не больше.

— А что там, в ячейке? — спросила Мейбл.

— Деньги.

— Сколько?

— Полтора миллиона долларов.

Мейбл ахнула.

— А почему… ты сам это не сделаешь?

Джерри печально улыбнулся.

— Собирался. Мы с Иоландой хотели вдвоем съездить. Посмотреть Сент-Огастин, достопримечательности там всякие, а потом найти эту сестру. Но только чем больше я об этом думаю, тем яснее понимаю, что это никуда не годится.

— Но Сент-Огастин милый городок. Увидишь старый форт и деревню. Ты знаешь, что это старейший город Америки?

Джерри покачал головой.

— Я не об этом. Я боюсь, что во время поездки начну думать о том, что́ мы с Иоландой можем сделать на эти деньги. Ну там дом побольше купить. Или новую машину. Или внести уже плату за колледж для Лоис. А еще я могу попросить сестру поделиться со мной. Ну, понимаете, вроде как процент нашедшему клад. Найду способ убедить ее, что так и нужно поступить. Я скажу себе, что она не будет против, потому что вообще не знает об этих деньгах.

— Твой отец называет это преступной логикой.

— Вот именно.

— То есть ты боишься искушения, — поняла Мейбл.

Джерри посмотрел ей в глаза.

— Да.

— Но ты ведь понимаешь, что это нехорошо. Я же вижу.

— Неважно.

— Как неважно?

— Это деньги так на меня влияют.

Мейбл завернула ключик в листок и сунула его в карман. Джерри расслабился. Она обняла его и прижала к себе, как родного сына.

— Для тебя, дорогой, все что угодно.

Эпилог

— Штат Невада против Люси Прайс, — объявил судебный пристав. Невысокий грузный адвокат Люси Прайс вскочил и двинулся к скамейке, застегивая пиджак. Судья-женщина одобрительно посмотрела на него. Обычно зал суда был набит пьяницами, проститутками и наркоманами. Поэтому мелкие проявления вежливости были редкостью и очень ценились.

Адвокат Люси объяснил судье, что его клиентка желает изменить свое признание. Судья посмотрела на Люси, сидевшую в первом ряду, потом на адвоката. Взгляд был недобрый. Люси обернулась и резко глянула на Валентайна. Он сидел через два ряда от нее, и ему показалось, что она ударила его по лицу.

— Все хорошо, — прошептал Валентайн.

Люси скривилась, не веря ему, и отвернулась. Накануне вечером он прилетел из Нью-Йорка и пришел к ней. Он так долго прятался от нее, что теперь Люси захлопнула дверь перед его носом. Но Валентайн снова нажал кнопку звонка. На этот раз, когда дверь открылась, он попросил прощения.

Она согласилась поужинать с ним в «Смит и Волленски». По его деньгам это был лучший ресторана в городе. Люси съела салат с курицей, а Валентайн — сочный стейк. Когда принесли десерт, она уже держала его за руку и шептала на ухо.

По дороге домой Люси фантазировала, как бы они могли сбежать вместе. За тем он и приехал, представила она. Тони арендовал частный самолет, который дожидался на взлетной полосе в аэропорту Маккаррана.[225] И полетят они в какое-нибудь экзотическое место вроде Акапулько или Канкун. Слушая ее щебет, Валентайн загрустил.

Когда они остановились на ее пороге, Люси попыталась поцеловать его.

— Нет, — сказал он.

— Но…

— Извини. Я вернусь завтра рано утром.

— Так мы не… сбежим?

Он обнял ее за плечи и покачал головой. Люси смотрела обиженно. Смерть надежд всегда мучительна.


На следующее утро, в семь часов, Валентайн подвез Люси до здания окружного суда Кларка на Южной Третьей улице, в двух кварталах к югу от развлекательного комплекса «Фримонт-стрит экспириенс». Он бывал в этом здании несколько раз — выступал в качестве эксперта на процессах. Суд находился рядом с обветшалыми казино в захудалом районе города. И это соседство всегда казалось лучшей метафорой Лас-Вегаса.

Люси, в строгом синем платье, почти без косметики, по дороге молчала. Поскольку перед зданием суда парковаться было запрещено, Валентайн оставил машину неподалеку. Заглушив двигатель, он сказал Люси, что созвонился со своим другом Биллом Хиггинсом и расспросил его о судье.

— Фамилия Редмонд. Раньше была государственным защитником.[226] Так что опыт общения с пристрастившимися к азартным играм у нее есть. Это для вас хорошо.

— Почему?

— Она знает, как казино соблазняют людей. Человека, падкого до азартных игр, в казино обхаживают. Это изменяет личность — как наркотики.

— Так произошло со мной?

— Да.

— И судья это понимает?

Валентайн кивнул. Люси смотрела прямо перед собой на грязное ветровое стекло. Валентайн увидел, что она дрожит. Она подошла к той черте, за которой мир ее фантазий столкнулся с реальным миром. Сделав глубокий вдох, Люси продолжила:

— Вы хотите сказать, что я должна изменить признание? И отдать себя на милость суда? Так?

— Так. Если будет суд и вы проиграете, вам придется несладко.

Люси приходила в ужас от мысли, что можно угодить в тюрьму: невадские тюрьмы самые жуткие в стране. Они обсудили его предложение, и Люси согласилась. Они вошли в здание суда и в вестибюле нашли ее адвоката. Люси сказала ему, что передумала, и адвокат облегченно выдохнул.

— Госпожа Прайс, прошу вас выйти вперед.

Пристав подал ей знак. Она поднялась на непослушных ногах, чувствуя, что мир вот-вот рухнет, и подошла к скамье, опираясь на руку адвоката.

— Ваш адвокат сообщил мне, что вы желаете изменить свое признание вины, — начала судья Редмонд. — Это так?

Люси безжизненно кивнула.

— Отдаете ли вы себе отчет в том, что, поступая таким образом, вы отказываетесь от права на суд присяжных равного с вами социального статуса? А также в том, что я вынесу решение сегодня же и вы можете оказаться в тюрьме?

Люси снова кивнула. Судья опустила глаза и еще раз просмотрела факты дела. Все было собрано в одной папке: пристрастие к азартным играм, распавшийся брак, вся неприглядная история. Валентайн надеялся, что судья увидит в этой папке то же, что он разглядел в Люси при первой встрече: несчастную женщину, отчаянно нуждающуюся в помощи.

Минуту спустя судья закрыла папку и посмотрела на Люси.

— Я готова вынести приговор. Госпожа Прайс, желаете ли вы сказать что-нибудь перед этим?

Люси покачала головой.

— Следовательно, вы готовы выслушать мое решение.

Люси хотела подтвердить слова судьи, но не смогла. Она снова оглянулась на Валентайна, и он увидел панику в ее глазах. «Так будет правильно», — сказал он, когда они вышли из машины. Слова придали ей сил, поэтому сейчас он повторил их. Люси едва заметно улыбнулась и повернулась к судье.

— Да, ваша честь. Я готова.

1

Питбосс – сотрудник казино, ответственный за контроль над другими сотрудниками, работающими на данном пите, ограниченном пространстве в игровом зале, включающем в себя игровые столы и прочее необходимое оборудование. (Здесь и далее – примеч. переводчика.)

(обратно)

2

Дилер – работник казино, в обязанности которого входит ведение и контроль игры.

(обратно)

3

Шаффл – тасование колоды.

(обратно)

4

Тед Банди – серийный убийца и насильник женщин, орудовавший в США в 1974–1978 гг. По самым скромным подсчетам, за ним числится более тридцати жертв.

(обратно)

5

Стрип – южная часть Лас-Вегасского бульвара длиной в шесть с лишним километров, на которой расположено большинство игорных домов и отелей.

(обратно)

6

«День сурка» – фильм режиссера Г.Рэмиса (1993), герой которого попадает во «временную петлю», когда каждый день в точности повторяет предыдущий.

(обратно)

7

Крэпс – азартная игра, цель которой предугадать и поставить ставку на комбинацию, которая выпадет на двух костях.

(обратно)

8

Каталог «Сирса» – один из крупнейших и самых популярных каталогов торговли по почте, издаваемый компанией «Сирс, Роубак энд К°» с 1893 г.

(обратно)

9

Зигфрид и Рой – знаменитые иллюзионисты, немцы по происхождению, долгие годы работавшие в Лас-Вегасе в казино «Мираж».

(обратно)

10

Имеется в виду песня «She Loves You».

(обратно)

11

Владзио Валентине Либераче (1919–1987) – американский пианист, певец и актер.

(обратно)

12

Патрик Маккарран (1876–1954) – сенатор США от штата Невада. Прославился своим яростным антикоммунизмом. Помимо аэропорта, его имя носит бульвар в Рино.

(обратно)

13

Садовым штатом называют Нью-Джерси.

(обратно)

14

Adios – прощай (исп.).

(обратно)

15

Джеймс Хоффа (1913–1975) – американский профсоюзный лидер, подозревавшийся в связях с мафией. Исчез при таинственных обстоятельствах, и тело его до сих пор не найдено.

(обратно)

16

Мокроспинники – уничижительное прозвище нелегальных иммигрантов из Мексики.

(обратно)

17

«Нэшнл Инкуайерер» – еженедельный журнал, специализируется на публикации сенсационных новостей для неискушенного обывателя.

(обратно)

18

«Золофт» – популярный антидепрессант.

(обратно)

19

Один из аттракционов казино «Мираж» – искусственный вулкан, из которого каждый час извергается лава.

(обратно)

20

Общество «Хемлок» (образовано в 1980 г.) – организация, пропагандирующая право человека на самоубийство и эвтаназию.

(обратно)

21

«Змеиные глаза» – комбинация, когда на обеих костях выпадает по одному очку.

(обратно)

22

Сальваторе Феррагамо – итальянский дизайнер обуви, умер в 1960 г.

(обратно)

23

Нью-йоркскую команду «Янки» иногда называют «Бомбометателями из Бронкса».

(обратно)

24

«Звуки музыки» – романтический мюзикл режиссера Р. Уайза (1965), композитор Р. Роджерс.

«В порту» – гангстерская драма Э. Казана (1954), музыку к которой написал Л.Бернстайн.

(обратно)

25

«Книга Гриффина» – список известных и предполагаемых шулеров и мошенников, публикуемый компанией «Гриффин инвестигейшнз», которая ведет мониторинг казино.

(обратно)

26

Тоня Хардинг – американская фигуристка, двукратная чемпионка США и серебряный призер чемпионата мира 1991 г. Во время подготовки к зимней олимпиаде 1994 г. ее соперница Нэнси Керриган получила тяжелое увечье, и Хардинг обвинили в соучастии в заговоре против Керриган. Поначалу Хардинг исключили из команды, но адвокаты смогли добиться, чтобы ее допустили к участию в играх. Она заняла восьмое место, а сумевшая восстановиться Керриган – второе. После этого против Хардинг все-таки было возбуждено судебное дело, в результате которого ее лишили всех чемпионских титулов и приговорили к условному сроку и большому денежному штрафу. Позднее профессионально занялась кикбоксингом.

(обратно)

27

По-английски слово «epiphany» означает одновременно «Богоявление» и «прозрение».

(обратно)

28

«Мужской стриптиз» – фильм английского режиссера П. Каттанео (1997) о группе безработных, которые решили зарабатывать на жизнь стриптизом.

(обратно)

29

Памела Ли Андерсон – канадско-американская актриса, прославившаяся пышным бюстом. У нас более всего известна по телесериалу «Спасатели Малибу».

(обратно)

30

«Бурные двадцатые» – образное название 1920-х, периода интенсивной урбанизации, процветания, легкомысленного отношения к жизни и пренебрежения серьезными проблемами. Название вошло в обиход после выхода на экраны в 1939 г. фильма «Бурные двадцатые» с участием звезд Голливуда Дж. Кэгни и Х.Богарта.

(обратно)

31

Пина-колада – коктейль, в состав которого входят светлый ром, кокосовый ликер и апельсиновый сок.

(обратно)

32

Хот-род – автомобиль, переделанный для гонок, с которого сняты все лишние детали.

(обратно)

33

Марвин Хэглер и Томми Хернс – американские боксеры-средневесы конца 70-х – середины 80-х годов.

(обратно)

34

Кэрол Кинг (р.1942) – американская певица и композитор (настоящее имя Кэрол Клейн).

(обратно)

35

Стикмен – сотрудник казино, работающий на крэпсе. В обязанности стикмена входит подача игроку кубиков, а также ведение самой игры.

(обратно)

36

«Нью-Йорк, Нью-Йорк» – песня из фильма Мартина Скорсезе «Нью-Йорк, Нью-Йорк» (1977), музыка Дж. Кандера, стихи Ф. Эбба. В фильме ее исполняет Лайза Минелли, но потом она прочно вошла в репертуар Фрэнка Синатры. Легенда, о которой говорит герой, не имеет под собой никаких оснований – в песне изначально говорилось именно о Нью-Йорке.

(обратно)

37

Пай гау – так называемое китайское домино, игра, принятая в казино Лас-Вегаса и Атлантик-Сити.

(обратно)

38

Роберт Гуле (р. 1933) – американский эстрадный певец и актер.

(обратно)

39

Уэйн Ньютон (р. 1942) – американский киноактер и эстрадный артист, выступал в Лас-Вегасе в течение сорока лет и заслужил титул «мистер Лас-Вегас».

(обратно)

40

Туннель Холланд – автомобильный туннель под рекой Гудзон, соединяет город Нью-Йорк с городом Нью-Джерси.

(обратно)

41

Уайатт Эрп (1848–1929) – легендарный американский шериф времен Дикого Запада.

(обратно)

42

«Нотр-Дам» (Университет Нотр-Дам) – университет в г. Саут-Бенде, Индиана, известный своими спортивными командами. «Янки» («Нью-Йоркские янки») – бейсбольная команда из г. Нью-Йорка, входящая в Восточное отделение Американской бейсбольной лиги.

(обратно)

43

Ван Моррисон (наст, имя Джордж Айвен, р. 1945) – американский композитор, музыкант.

(обратно)

44

Счетчик карт (Card counter) – профессиональный игрок, использующий счет карт для увеличения вероятности выигрыша при игре в блэкджек

(обратно)

45

Джон Тэш (р. 1952) – популярный американский пианист и композитор.

(обратно)

46

«Балли манюфэкчуринг» – корпорация, производящая игорное оборудование и предметы для азартных игр.

(обратно)

47

Шуз – специальное устройство для раздачи карт в многоколодные игры казино (блэкджек, баккара и тому подобные).

(обратно)

48

Бак Роджерс – классический герой американской научной фантастики, капитан звездолета. Фильмы с Баком Роджерсом были оснащены всяческим фантастическим оружием, отсюда частое употребление этого имени в значении «суперсовременный».

(обратно)

49

Аббревиатура «Home Box Office», одной из первых компаний кабельного телевидения.

(обратно)

50

Платный кабельный телеканал, специализирующийся на показе фильмов и развлекательных программ.

(обратно)

51

IHOP (International House of Pancakes) – «Международный дом оладий». Фирменное название сети экспресс-блинных одноименной компании.

(обратно)

52

Дональд Трамп – американский шоумен и миллиардер.

(обратно)

53

Крокодил Данди – герой одноименных австралийских фильмов.

(обратно)

54

Алфавитный город – часть Ист-виллиджа, района в южном Манхэттене, где авеню названы буквами алфавита: A, B, C, D.

(обратно)

55

Тачдаун – гол в американском футболе. Засчитывается, когда мяч или игрок с мячом пересекает линию гола противника; при этом команда получает шесть очков.

(обратно)

56

«Бринкс» – компания, специализирующаяся на производстве бронированных автомобилей для перевозки ценностей.

(обратно)

57

Одно из значений слова «probe» – зондировать.

(обратно)

58

Отряд «Стиляги» (Mod Squad) – голливудский боевик 1999 года, реж. Скотт Силвер.

(обратно)

59

«Уотерфорд кристал» – ирландская компания, производитель хрусталя, отличающегося особенным блеском и чистотой.

(обратно)

60

«Дисней Уорлд» – увеселительный парк корпорации «Уолт Дисней».

(обратно)

61

Стрип – южная часть Лас-Вегасского бульвара длиной в шесть с лишним километров, на которой расположено большинство игорных домов и отелей.

(обратно)

62

Ситком – телесериал, построенный на смешных ситуациях, в которые постоянно попадают одни и те же персонажи.

(обратно)

63

Генри Луис Менкен (1880–1956) – американский журналист, эссеист, критик, лингвист.

(обратно)

64

Попай – персонаж комиксов и мультфильмов, особенно популярных в 1930-е гг., смешной пучеглазый морячок, обладавший способностью превращаться в суперсилача каждый раз, когда он съедал банку консервированного шпината.

(обратно)

65

Речь идет об американском фильме «Шафт» 1971 г., реж. Гордон Парке. Главный герой – Джон Шафт, чернокожий частный детектив.

(обратно)

66

«Эй-Ти-Ти» – компания «Американ телефон энд телеграф».

(обратно)

67

«Старбакс» – международная сеть кофеен.

(обратно)

68

Джеймс Хоффа (1913–1975) – американский профсоюзный лидер, подозревавшийся в связях с мафией. Исчез при таинственных обстоятельствах, и тело его до сих пор не найдено.

(обратно)

69

Распространенный вид игральных карт с узнаваемой эмблемой (две пчелы) на рубашке.

(обратно)

70

«Эверглейдс» – национальный парк в южной Флориде.

(обратно)

71

Додзё – помещение для занятий боевыми искусствами.

(обратно)

72

Чемпионат мира по реслингу.

(обратно)

73

Международная федерация реслинга.

(обратно)

74

Американская ассоциация пенсионеров.

(обратно)

75

«Вдовий пик» – волосы, растущие треугольным выступом на лбу; примета, предвещающая раннее вдовство.

(обратно)

76

«Герои Хогана» – телесериал, популярный в 1965–1971 гг.

(обратно)

77

Питбосс – сотрудник казино, ответственный за контроль над другими сотрудниками, работающими на данном пите, ограниченном пространстве в игровом зале, включающем в себя игровые столы и прочее необходимое оборудование.

(обратно)

78

Крэк – кристаллическая форма героина, сильнодействующий наркотик.

(обратно)

79

Кено – азартная игра, вид лото.

(обратно)

80

«Сандерберд» – мощный полуспортивный двухместный автомобиль компании «Форд мотор».

(обратно)

81

«Эдвил» – товарный знак болеутоляющего и жаропонижающего средства – ибупрофена.

(обратно)

82

Внутренняя налоговая служба США.

(обратно)

83

Хани (honey) – мед (англ.); может означать также женское имя и нежное обращение («голубушка», «милая»).

(обратно)

84

Солнечный штат – официальное прозвище штатов Флорида и Южная Дакота.

(обратно)

85

Эффект ореола – восприятие поступков и личностных качеств человека на основе общего впечатления и в условиях дефицита информации о нем.

(обратно)

86

Гидеоновская Библия – Библия, изданная и бесплатно распространяемая организацией «Гидеонс интернэшнл». Обязательная принадлежность номера в американской гостинице.

(обратно)

87

«Джепарди» – телевизионная викторина, требует от участников высокой эрудиции. На российском телевидении выходит под названием «Своя игра».

(обратно)

88

Английское SIN (грех) здесь служит аббревиатурой для Security Internal Network (Внутренняя сеть безопасности).

(обратно)

89

«Трансуорлд Эр Лайнз» – американская авиакомпания.

(обратно)

90

Крэпс – азартная игра, цель которой предугадать и поставить ставку на комбинацию, которая выпадет на двух костях.

(обратно)

91

«Нью-Йорк джетс» («Нью-Йоркские ракеты» – команда американского футбола из г. Нью-Йорка.

(обратно)

92

Страйк – в бейсболе: штрафное очко, которое получает бэттер (игрок нападающей команды, отбивающий мяч), когда промахивается по мячу.

(обратно)

93

«Цинциннати редс» («Цинциннатские краснокожие» – бейсбольная команда из г. Цинциннати, шт. Огайо.

(обратно)

94

Питчер – игрок обороняющейся команды, бросающий мяч.

(обратно)

95

«Севен-илевен» («С семи до одиннадцати») – сеть однотипных продовольственных магазинов шагового доступа.

(обратно)

96

«Херц» – одна из крупнейших общенациональных фирм США по прокату автомобилей.

(обратно)

97

«Кевлар» – товарный знак упругого синтетического волокна (прочность в 5 раз превышает прочность стали). Из ткани с кевларом делают, в частности, пуленепробиваемые жилеты.

(обратно)

98

Канада Билл Джонс — знаменитый игрок в покер и шулер первой половины XIX века.

(href=#r>обратно)

99

Форт-Лодердейл — город на юге штата Флорида.

(обратно)

100

Питбосс — сотрудник казино, ответственный за контроль над другими сотрудниками, работающими на данном пите — ограниченном пространстве в игровом зале, включающем в себя игровые столы и прочее необходимое оборудование.

(обратно)

101

Две стандартные колоды по пятьдесят две колоды.

(обратно)

102

«Эверглейдс» — национальный парк в южной Флориде.

(обратно)

103

Норман Рокуэлл (1894–1978) — американский художник-реалист, автор многочисленных патриотических плакатов времен Второй мировой войны, портретов президентов США и лидеров других стран, книжный иллюстратор.

(обратно)

104

Жители северных штатов, переезжающие на зимнее время в южные штаты.

(обратно)

105

Крупнейшая в США частная почтовая служба срочной доставки небольших посылок и бандеролей.

(обратно)

106

Крэпс — азартная игра; задача игрока — предугадать и поставить ставку на комбинацию, которая выпадет на двух костях.

(обратно)

107

Байонн — город в штате Нью-Джерси.

(обратно)

108

Каджун, или кейджун — член одной из франкоязычных общин на юге Луизианы, потомок канадских франкоязычных переселенцев, изгнанных из Новой Шотландии англичанами в XVIII веке.

(обратно)

109

Один из главных персонажей детской телепрограммы «Улица Сезам».

(обратно)

110

«Саншайн скайуэй» — название 24-километровой эстакады через залив Тампа-Бэй.

(обратно)

111

Город на юго-западе Флориды, одно из самых фешенебельных мест в штате.

(обратно)

112

Шуз — специальное устройство для раздачи карт в многоколодных играх казино (блэкджек, баккара и тому подобные).

(обратно)

113

Чарлз Бронсон (1921–2003) — известный американский актер. Снимался в фильмах «Великолепная семерка», «Однажды на Дальнем Западе» и др.

(обратно)

114

Стиви Уандер, наст, имя и фамилия Стивленд Моррис (р. 1950) — американский певец и композитор, слепой от рождения. Музыкант, взявший сценический псевдоним «Уандер» (т. е. «чудо»), и впрямь был «чудо-ребенком»: в 12 лет он уже блестяще играл практически на любых клавишных и духовых инструментах и получил первый контракт с фирмой «Мотаун» — крупнейшим центром негритянского шоу-бизнеса.

(обратно)

115

Кено — азартная игра, вид лото.

(обратно)

116

Шаффлборд — игра с передвижением деревянных или металлических дисков по размеченной доске или площадке.

(обратно)

117

«Кмарт» — сеть дешевых магазинов в США.

(обратно)

118

«Грин кард» — документ, разрешающий человеку, не являющемуся гражданином США, жить и работать в этой стране.

(обратно)

119

Рейнджер — боец десантного диверсионно-разведывательного подразделения.

(обратно)

120

Хаскеллская школа, позже переименованная в Хаскелловский институт, — учебное заведение, где бесплатно обучаются индейцы. Основана в 1884 г., расположена в Лоуренсе, шт. Канзас. Названа в честь Дадли Хаскелла, депутата штата Канзас в палате представителей Конгресса США.

(обратно)

121

Согласно Библии, воды Красного моря расступились перед Моисеем, когда он вел свой народ из египетского плена. (Исход, XIV, 21.).

(обратно)

122

Чокто — индейское племя, жившее на территории нынешних штатов Миссисипи, Алабама и Луизиана.

(обратно)

123

С 1935 года хранилище золотого запаса США.

(обратно)

124

Монте — популярная испанская азартная игра.

(обратно)

125

Лэп-данс — танец, исполняемый стриптизершей для одного клиента, причем во время танца она садится ему на колени.

(обратно)

126

Йоги Беэр — медвежонок, персонаж серии мультфильмов (1958–1963). Шуточное искажение фамилии знаменитого бейсболиста из команды «Нью-Йорк янкиз» Йоги Берра.

(обратно)

127

«Клубный сэндвич» состоит из трех ломтиков хлеба, проложенных слоями начинки из мяса, сыра, помидоров, салата и др.

(обратно)

128

Стираемое программируемое постоянное запоминающее устройство, перепрограммируемая память.

(обратно)

129

Патрик Маккарран (1876–1954) — сенатор США от штата Невада. Прославился своим яростным антикоммунизмом. Помимо аэропорта его имя носит бульвар в Рино.

(обратно)

130

«Домино» — популярная сеть доставки пиццы на дом, действующая практически во всех городах США. Пицца доставляется в течение 30 минут. Разносчику полагаются чаевые.

(обратно)

131

Напротив (фр.).

(обратно)

132

Да (фр.).

(обратно)

133

«Экерд» — крупная американская аптечная сеть.

(обратно)

134

Барон-разбойник: в средние века — феодал, разбойничавший на дорогах; во второй половине XIX века — капиталист, наживший состояние нечестным путем; позднее — бизнесмен, готовый пойти на все ради обогащения.

(обратно)

135

Общественная организация, ставящая целью помочь своим членам добровольно избавиться от пристрастия к азартным играм.

(обратно)

136

Корал-Гейблс — город на юго-востоке штата Флорида, на Атлантическом побережье.

(обратно)

137

Памела Андерсон Ли (р. 1967), американская актриса и фотомодель канадского происхождения.

(обратно)

138

Джабба Хатт — персонаж киноэпопеи Джорджа Лукаса «Звездные войны», огромное отвратительное инопланетное существо.

(обратно)

139

Калипсо — народная песенная импровизация на островах Вест-Индии.

(обратно)

140

Пастрама — копченая говядина с приправами.

(обратно)

141

«Моэт-э-Шандон» — всемирно известный французский дом шампанских вин.

(обратно)

142

Радиоведущие, использующие в общении со слушателями оскорбительные шутки и прочие провокационные приемы.

(обратно)

143

Стрип — южная часть Лас-Вегасского бульвара длиной шесть с лишним километров, на которой расположено большинство игорных домов и отелей.

(обратно)

144

Деньги, предназначенные для взяток, подкупа.

(обратно)

145

Работник казино, в обязанности которого входит ведение игры.

(обратно)

146

Вертикально стоящая коробка, из которой достаются карты.

(обратно)

147

Центральный персонаж рекламы сигарет «Мальборо» с 1950-х гг. — сильный, бесстрашный, молчаливый мужчина.

(обратно)

148

Часть конкурса, во время которого девушки демонстрируют свои музыкальные, интеллектуальные и прочие способности.

(обратно)

149

Британская компания по производству одежды и товаров для интерьера.

(обратно)

150

«Патриотический акт США», принятый Конгрессом США после террористических актов 11 сентября 2001 г., расширил полномочия спецслужб в антитеррористической деятельности.

(обратно)

151

Распространенный вид игральных карт с узнаваемой эмблемой (две пчелы) на рубашке.

(обратно)

152

Питбосс — сотрудник казино, ответственный за контроль над другими сотрудниками, работающими на данном пите, ограниченном пространстве в игровом зале, включающем в себя игровые столы и прочее необходимое оборудование.

(обратно)

153

Имеется в виду 11 сентября 2001 года (день масштабных террористических актов на территории США).

(обратно)

154

Долли Партон (р. 1946) — знаменитая певица в стиле кантри и актриса, носит довольно пышную прическу.

(обратно)

155

«Метро-Голдвин-Майер» (MGM) — голливудская киностудия, создана в 1924 г.

(обратно)

156

«Ганга Дин» — знаменитый фильм, снятый Джорджем Стивенсом в 1939 г.

(обратно)

157

Общественная организация, ставящая целью помочь своим членам добровольно избавиться от пристрастия к азартным играм.

(обратно)

158

Слово из популярных вестернов об Одиноком Рейнджере и индейце Тонто, а также из распространенного в Америке анекдота об этих героях; в переводе с одного из языков американских индейцев означает «маленький индейский мальчик».

(обратно)

159

В 1622 году на пути из Гаваны в Кадис затонул испанский галион «Аточа» с 260 пассажирами на борту и золотом на 200 миллионов песо.

(обратно)

160

Крэпс — азартная игра, цель которой предугадать и поставить ставку на комбинацию, которая выпадет на двух костях.

(обратно)

161

Внутренняя налоговая служба США.

(обратно)

162

Младший отряд бойскаутов, от 8 до 10 лет.

(обратно)

163

При игре в крэпс каждый раз бросаются две кости. Если с первого броска выпадает 7 или 11 очков, игрок выигрывает, а 2, 3 или 12 очков означают проигрыш. Если при первом броске выпадает 4, 5, 6, 8, 9 или 10 очков, то повторные броски должны принести такое же количество очков, пока не выпадет 7, означающее поражение.

(обратно)

164

Пабло Эмилио Эскобар Гавириа (1949–1993) — колумбийский наркобарон. В 1989 году занял седьмое место в списке журнала «Форбс» среди самых богатых людей планеты.

(обратно)

165

Нейтрализатор кислотности, выпускается в виде жевательных таблеток с различными вкусовыми добавками.

(обратно)

166

Джим Кэрри (р. 1962) — популярный американо-канадский киноактер.

(обратно)

167

Кокаин.

(обратно)

168

Метамфетамин.

(обратно)

169

Известный афоризм французского писателя Альфонса Карра (1808–1890).

(обратно)

170

«Лига плюща» — группа из восьми самых престижных частных колледжей и университетов на северо-востоке США.

(обратно)

171

Компания, выпускающая модную мужскую одежду.

(обратно)

172

Джонни Карсон (1925–2005) — комедийный актер, звезда разговорного жанра, ведущий популярных телевизионных программ.

(обратно)

173

Джерри Спрингер (р. 1944) — американский актер и продюсер.

(обратно)

174

Крупнейшее в мире агентство в области индустрии развлечений, основано в 1898 г.

(обратно)

175

«Балли манюфэкчуринг» — корпорация, производящая игорное оборудование и предметы для азартных игр.

(обратно)

176

Генри Уоррен Битти (р. 1937) — американский актер и режиссер. Сыграл роль легендарного бандита Бенджамина Сигела в гангстерском фильме Барри Левинсона «Багси» (1991).

(обратно)

177

Джон Уэйн (1907–1979) — американский актер, которого называли королем вестерна.

(обратно)

178

«Китайский театр Граумана» — знаменитый кинотеатр в Голливуде; перед его входом в бетоне сохраняются отпечатки рук или ног кинозвезд.

(обратно)

179

Стрип — южная часть Лас-Вегасского бульвара длиной в шесть с лишним километров, на которой расположено большинство игорных домов и отелей. (Здесь и далее примечания переводчика.)

(обратно)

180

Кеннет Джи (наст. имя Кеннет Горелик, р. 1956) — знаменитый американский саксофонист. Особенно любим публикой за романтические медленные композиции.

(обратно)

181

Хамфри Богарт (1899–1957) — культовый американский актер, часто игравший «крутых» детективов.

(обратно)

182

Эдвард Дж. Робинсон (1893–1973) — американский актер, прославился ролями гангстеров.

(обратно)

183

Джеймс Кэгни (1899–1986) — американский актер, стал популярен благодаря ролям гангстеров и полицейских.

(обратно)

184

Зимняя забава. Человек ложится навзничь в снег, разводит и сводит руки и ноги, потом встает. На снегу остается отпечаток, похожий на силуэт ангела.

(обратно)

185

Клинт Иствуд (р. 1930) — американский актер, прославился ролями «крутых» парней в вестернах.

(обратно)

186

Дилер — работник казино, в обязанности которого входит ведение и контроль игры.

(обратно)

187

Шуз — специальное устройство для раздачи карт в многоколодных играх казино (блэкджек, баккара и т. п.).

(обратно)

188

Слова, приписываемые американскому разведчику времен Войны за независимость США Натану Хейлу (1755–1776), которые тот произнес перед тем, как англичане его повесили в 1776 году.

(обратно)

189

Питбосс — сотрудник казино, ответственный за контроль над другими сотрудниками, работающими на данном пите — ограниченном пространстве в игровом зале, где размещены игровые столы и прочее необходимое оборудование.

(обратно)

190

Крэпс — азартная игра, цель которой предугадать и поставить ставку на комбинацию, выпадающую на двух костях.

(обратно)

191

Спасибо, сеньорита (исп.).

(обратно)

192

Республика Конк провозглашена 23 апреля 1982 года в г. Ки-Уэст в знак протеста против безответственности властей.

(обратно)

193

Разновидность покера.

(обратно)

194

Стивен «Стиви Рей» Вон (1954–1990) — американский джазовый гитарист и певец.

(обратно)

195

Уоррен Зевон (1947–2003) — американский рок-музыкант и певец.

(обратно)

196

«Мэпквест» (МарQuest) — бесплатный сетевой картографический ресурс.

(обратно)

197

Билли Грэм (Уильям Франклин Грэм, р. 1918) — популярнейший американский проповедник, баптист, консультировал президентов США (Д. Эйзенхауэра, Л. Джонсона, Дж. Форда, Дж. Картера, Р. Рейгана, Б. Клинтона и семейство Бушей).

(обратно)

198

Общее название южных штатов США.

(обратно)

199

Житель северных штатов США.

(обратно)

200

Настольная игра с передвижением деревянных кружочков по размеченной доске.

(обратно)

201

Уолт Уитмен (1819–1892) — американский поэт и публицист. Его главная книга — сборник стихов «Листья травы» (1855–1891).

(обратно)

202

«Спроси Дживса» (Askjeeves.com) — поисковая система в Интернете, существующая с 1996 года; в 2006-м г. сменила название и ныне именуется «Спроси» (Ask.com). Дживс — персонаж произведений П. Г. Вудхауза о беспечном аристократе Вустере и его находчивом и хитроумном слуге Дживсе.

(обратно)

203

Зоны казино, где пересчитывают деньги — соответственно монеты и купюры.

(обратно)

204

Территория штата Луизиана принадлежала Франции с конца XVII века и была продана США Наполеоном в 1803 году.

(обратно)

205

Большой многослойный сэндвич, в состав которого входят необычные и чаще всего совершенно несовместимые продукты. Назван в честь героя комиксов Дагвуда Бамстеда.

(обратно)

206

Считается, что лист клевера с четырьмя листочками приносит удачу.

(обратно)

207

Ковбойская шляпа.

(обратно)

208

Депозитные сертификаты.

(обратно)

209

Опра Уинфри, знаменитая американская ведущая ток-шоу.

(обратно)

210

Нолан Райан — знаменитый американский бейсболист. Прославился своими рекордными подачами.

(обратно)

211

Американская ассоциация пенсионеров.

(обратно)

212

Джесси Джексон (р. 1941) — американский правозащитник, один из самых влиятельных религиозных лидеров среди афроамериканцев.

(обратно)

213

Дом из двух секций, оборудованный всем необходимым для постоянного проживания; перевозится на автомобильном прицепе и устанавливается на специально отведенной территории.

(обратно)

214

«Пацифик» — графический символ, выражающий идею мира; напоминает отпечаток голубиной лапки.

(обратно)

215

Смешной кот из одноименного мультфильма.

(обратно)

216

Быстро (итал.).

(обратно)

217

«Хоум депо» (Home Depot) — американская торговая сеть, крупнейшая на планете по продаже инструментов для ремонта и стройматериалов.

(обратно)

218

Стандартизованный тест, проводимый централизованно Советом по вступительным экзаменам в колледж. Определяет знание английского языка и математики в объеме средней школы. Ежегодно такой тест проходят выпускники средних школ США, рассчитывающие продолжить свое образование в колледже или университете.

(обратно)

219

Джон Эллис «Джеб» Буш (р. 1953) — американский политик, губернатор Флориды; младший брат 43-го президента США Джорджа Буша.

(обратно)

220

Плотина Гувера — уникальное гидротехническое сооружение в нижнем течении реки Колорадо, бетонная плотина высотой 221 м. и гидроэлектростанция.

(обратно)

221

Организация медицинского обеспечения (Health Maintenance Organization) — система медицинского обслуживания в США, нанимающая специалистов и приобретающая медицинское оборудование, чтобы оказывать широкий спектр услуг на условиях предоплаты.

(обратно)

222

В пьесе Шекспира «Венецианский купец» Шейлок требовал от своего должника купца Антонио фунт его плоти в уплату долга.

(обратно)

223

Лев, 24:20.

(обратно)

224

«Индианаполис-500» — автогонки класса «Формула-1» на дистанцию 500 миль, проводимые в пригороде Индианаполиса, штат Индиана.

(обратно)

225

Патрик Маккарран (1876–1954) — сенатор США от штата Невада. Помимо аэропорта его имя носит бульвар в Рино.

(обратно)

226

Адвокат, назначаемый подсудимому, если у того не хватает средств нанять частного.

(обратно)

Оглавление

  • Джеймс Суэйн Ва-банк!
  •   Пятнадцать минут славы
  •   Полгода спустя
  •     1
  •     2
  •     3
  •     4
  •     5
  •     6
  •     7
  •     8
  •     9
  •     10
  •     11
  •     12
  •     13
  •     14
  •     15
  •     16
  •     17
  •     18
  •     19
  •     20
  •     21
  •     22
  •     23
  •     24
  •     25
  •     26
  •     27
  •     28
  • Джеймс Суэйн Фартовые деньги
  •   Благодарности
  •   1 Мейбл
  •   2 Дойл
  •   3 Спарки
  •   4 Джерри
  •   5 Великий
  •   6 Фартовые деньги
  •   7 Дерево в лесу
  •   8 Дэвис
  •   9 Хани
  •   10 Европеец
  •   11 Долг
  •   12 Учитель
  •   13 Королева дзюдо
  •   14 Энн
  •   15 Гексаген
  •   16 Предательство
  •   17 Спарки
  •   18 Хани
  •   19 Играют деньги
  •   20 Братья Молло
  •   21 Игрушки дьявола
  •   22 Истинная любовь
  •   23 Шафт. Первая версия
  •   24 Сделка
  •   25 Зови меня папой
  •   26 День холостяков в Уолдбауме
  •   27 Что такое грех?
  •   28 Бенни
  •   29 Прозрение
  •   30 Жесткий счет, мягкий счет
  •   31 911
  •   32 Человек в фиолетовом костюме
  •   33 Смерть Тони Валентайна
  •   34 Последний раз
  •   35 Татуировки
  •   36 Метод «Четырех королей»
  •   37 «Балли»
  •   38 Палм-Бич
  •   39 Самый честный парень в Атлантик-Сити
  •   40 «Биг-Мак» и большая порция картошки
  •   41 Бальзак
  •   42 Три недели спустя
  • ДЖЕЙМС СУЭЙН СТАВКА ЛОХА
  •   Перевернутая карта
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  •   5
  •   6
  •   7
  •   8
  •   9
  •   10
  •   11
  •   12
  •   13
  •   14
  •   15
  •   16
  •   17
  •   18
  •   19
  •   20
  •   21
  •   22
  •   23
  •   24
  •   25
  •   26
  •   27
  •   28
  •   29
  •   30
  •   31
  •   32
  •   33
  •   34
  •   35
  •   36
  •   37
  •   38
  •   39
  •   40
  •   41
  •   42
  •   43
  •   44
  •   45
  •   46
  •   47
  • ДЖЕЙМС СУЭЙН Заряженные кости
  •   ВСТУПЛЕНИЕ
  •   ДВА с половиной ГОДА СПУСТЯ
  •     1
  •     2
  •     3
  •     4
  •     5
  •     6
  •     7
  •     8
  •     9
  •     10
  •     11
  •     12
  •     13
  •     14
  •     15
  •     16
  •     17
  •     18
  •     19
  •     20
  •     21
  •     22
  •     23
  •     24
  •     25
  •     26
  •     27
  •     28
  •     29
  •     30
  •     31
  •     32
  •     33
  •     34
  •     35
  •     36
  •     37
  •     38
  •     39
  •     40
  •     41
  •     42
  •     43
  •     44
  •     45
  •     46
  •     47
  •     48
  •     49
  •     50
  •     51
  •     52
  • Джеймс Суэйн ГОСПОДИН СЧАСТЛИВЧИК
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  •   5
  •   6
  •   7
  •   8
  •   9
  •   10
  •   11
  •   12
  •   13
  •   14
  •   15
  •   16
  •   17
  •   18
  •   19
  •   20
  •   21
  •   22
  •   23
  •   24
  •   25
  •   26
  •   27
  •   28
  •   29
  •   30
  •   31
  •   32
  •   33
  •   34
  •   35
  •   36
  •   37
  •   38
  •   39
  •   40
  •   41
  •   42
  •   43
  •   44
  •   45
  •   46
  •   47
  •   48
  •   49
  •   50
  •   51
  •   52
  •   53
  •   54
  •   Эпилог
  • *** Примечания ***