Мелочь [Парк Годвин] (fb2) читать постранично, страница - 3

раздражение. “Эй, как — нибудь предупреждайте. Вы не всегда появляетесь в пламени?”

“Только в первый раз. Сатанисты ждут этого, как остролист на Рождество. Г. Л., вам повезло. Я сказал администрации — сохраняйте спокойствие, пустим вашу идею вокруг плахи, чтобы увидеть, где она остановится,” Широким жестом Дж. Б. очертил в воздухе успех — “и они чертовски загорелись этим, даже Князь”.

Который, сообщил он Леммингу с неподдельным уважением, имел настолько космическую дальновидность, что мог продать русским капитализм. “Он загорелся этим. Брошенный вызов, сказал он. Оригинальный, огромный! Только одно затруднение.”

“Что, что?” — Торопил его Лемминг, неспособный и не желающий сейчас поворачивать назад. “Я знаю, что должен быть контракт”.

Отсутствие прецендентов не было препятствием для юридического продолжения. Не будет никакого уголовного преступления, это просто бюро находок и находка принадлежит нашедшему. “Администрация хочет первоклассную чистую сделку, парень. Ваша подача”. Хорькоподобные черты Дж. Б. сияли трансцендентальным восторгом серафимов. “Никаких проблем. Мы всегда сводим контракт к сделке; вот почему мы продержались в бизнесе. И вот самая прелесть. Это бесплатно”.

Волшебное слово заиграло настоящую музыку на расстроенных струнах Леммингова сердца. “Даром..”.

Дж. Б. пожал плечами; узкие лацканы поднялись и упали. “Ну, почти даром. Малыш, это детали. Мы говорим здесь о лунной прогулке. Прогулка по Марсу, гигантский шаг для человечества”.

“Нет — нет. Постойте”. Лемминг притормозил, когда это определение забренчало на более привычных струнах его души. “Что значит «почти»?”

— “Хорошо, вперед, карты на стол. Администрация выразила желание заключить договор за эту или сходную цену, но, естественно, не в убыток. “ Quid pro quo, Г. Л. Наше quid точно соответствует вашему quo. Не днем, не секундой больше. Эй, я говорил, что это великолепно?”

Дж. Б. положил контракт перед Леммингом, предложив изящную ручку Waterman для подписания. Клиент медлил, пока тщательно не изучил каждую линию типовой формы с юридической точки зрения: скрытые пункты, штрафные санкции. Ничего этого не было. Шаблонное и стандартное, прямое как линейка. Как бы долго он ни жил, он возместит только это время, и не днем больше. Лемминг подписался, Дж. Б. убрал контракт и сверился со своим Ролексом, щелкнув платиновыми запонками.

— “Без пяти минут полночь — мм, это моя ручка, Г. Л. Он скоро будет здесь”.

Лемминг неохотно возвратил оправленную в серебро ручку. “Кто?”

— “Коллекционер Номер Пять, один из наших лучших. Солидный представитель, великий в деталях”.

— “Здесь?” — Лемминг с трудом сглотнул. “Он сейчас появится здесь?”

— “Минута в минуту. Вы честно получаете кредит за сегодняшний день. Куда вы хотите его сложить?”

Заминка перед золотой судьбой. Лемминг сделал неопределенный жест, как стрелки часов, отмеряющие отрезок дня. “Наверху… пожалуй. В свободной спальне”.

— “Там вы и будете его получать. О, малыш, всего одна малюсенькая вещь. В полночь не подглядывайте за курьером, хорошо? В двенадцать он отрывается от своих булочек и не расположен к болтовне. Просто позвольте ему сделать свое дело, потом входите и начинайте подсчитывать. Чао”.

Попрощавшись, Дж. Б. просто схлопнулся внутрь. Дыра, открывшаяся в воздухе, всосала его и закрылась. Несколько минут спустя Лемминг услышал приглушенное «пуф!» наверху, затем движение и звук множества предметов, рассыпавшихся по полу и мебели. Затем другое «пуф!» и тишина.

Ликующий, но нервничающий, Лемминг заполз наверх, чтобы подслушивать у спальни. После пяти минут робости он осторожно открыл дверь и включил свет. Никакого запаха серы, только запах раздевалки после тяжелых физических тренировок и, возможно, воображаемое им — за пределами обоняния, раздражение в воздухе, словно кто — то оставил след из злобных проклятий, как эхо захлопнувшейся двери.

Мгновенное впечатление, не более того. На кровати, стульях, тумбочке, сложенное на приставном столике, разбросанное по полу, находилось маленькое состояние в раскатившихся пенни, пятицентовиках, десятицентовиках, четвертаках, и полудолларах, пирамиды монет на столе, некоторые груды развалились от своего веса, закатившись в смежную ванную комнату. Торчащая из них пачка замусоленных квитанций, была точным, до скрупулезности, бухгалтерским учетом каждого наименования и общим итогом дня: семьсот долларов и тридцать шесть центов.

Лемминг трясся и бормотал, упав на колени и поглаживая документы, нащупывая закатившие четвертаки, лаская увесистые полудоллары, как груди любовницы. Один день, всего один, и семь сотен баксов! Рассуждения понеслись бурным потоком: