Пуля в Лоб [Эдвард Ли] (fb2) читать онлайн

ЭДВАРД ЛИ ПУЛЯ В ЛОБ

Каж Нош (Перевод: Дмитрий Архангельский)

Грэй уже видел эту девчонку. Вечером, у Трассы, несколько дней назад. Типичная чистокровная деревенская телка, вот только… как же она хороша́. Грэй ехал по краешку гравийной дорожки, и в зеркалах его темных очков отражался этот топик с бретелькой на шее, выцветшие джинсовые шорты, открывающие вид на шикарные нагие ножки. Он читал как-то в местной газете, что Трасса славилась тем, что здесь промышляли проститутки.

Грэй же работал в деловой части города, $125 тысяч в год, ассистент директора по программированию «ЮниКорп». Для сорока лет карьера складывалась недурно. А за работу в ночную смену на карман капали еще десять процентов сверх оклада. Переход на такой режим пришелся по душе — народа в офисе немного, меньше болтовни, телефонных звонков, больше времени на саму работу. Грэй сейчас был холост, о личной жизни вообще никогда особенно не заботился, все, что имело значение — работа, только благодаря ей можно чего-то добиться в жизни. И он уже достиг немалого. К примеру, тачка. У Грэя был «Коллоуэй Корветт» с двойным турбонадувом за 60 косарей. Дома — стереосистема «ВТЛ/Аподжи» за пятнашку. Да и сама квартира не какая-то конура, а апартаменты класса «люкс» с тремя спальнями и видом на набережную. Вот они — прелести жизни. То, ради чего он и работает.

Но вот в такие моменты, как сейчас… Во время этих бесчисленных одиноких поездок закрадывался вопрос. Быть может, он что-то упускает? И вопрос хороший. После двух-то разводов да череды несерьезных связей. Бабы постоянно что-то требуют, по крайней мере, в его случае. Как будто ты им жизнью обязан за то, что тебе раз в неделю дают. Нет уж, с него хватит, Грэй свою чашу испил. Мне не нужна женщина — решил он. — С ними ты словно садишься за руль машины без подушки безопасности. Я самодостаточен. Все, что мне нужно, у меня есть, — это я сам.

Но был ли Грэй честен с самим собой? Безусловно, это был самообман.

Работа в вечернюю смену имела еще один бонус — не попадаешь в час пик. Грэй вышел с работы в полночь и поехал по Трассе в сторону автострады. Машин нет, каких-то полчаса — и ты дома. Местная Трасса 154 представляла из себя длинную извилистую дорогу, огибавшую густые леса южного округа. За окном живописные пейзажи, невероятно красивые в ночное время. Особенно летом. Свет низкой луны просачивался сквозь ветви деревьев. Сверчки и светлячки выдавали свой какофонический концерт, на небе — россыпь звезд.

И вот опять она. Та девчонка, которую он видит уже несколько вечеров подряд, и которая так заводит.

Да, в газетах писали, что проститутки часто ошиваются вдоль Трассы, но они были другими. Не такими, как в городе, где все шлюхи одеты в какой-то хлам, сидят на наркоте и смотрят на тебя отсутствующим взглядом. А те, что работали на Трассе, как слышал Грэй, были обычными бедными приезжими белыми девчонками из простых семей, которые вырвались в город, не устроились на новом месте, а сейчас пытаются заработать пару баксов, чтобы уехать домой на ферму. Достаточно посмотреть на нее…

Прошлой ночью Грэй проехал мимо этой красотки, да, все ровно так и было. Девушка просто шла вдоль трассы, он увидел ее за поворотом и в этот момент что-то внутри всколыхнулось. В свете фар дальнего света Грэй поймал на себе взгляд этой провинциальной блудницы. И в голове что-то перемкнуло.

Эх, мужик.

И сейчас в лучах автомобильных огней девушка предстала во всей своей красе. Выцветшие шорты, бедра разведены, лощеная сумочка на плече. И эти изгибы восхитительного тела… Бюстгальтера не было, и крепкая налитая грудь, даже великоватая для обладательницы такой точеной фигурки, без помех дерзко колыхалась под укороченной блузкой, а ниже… у Грэя просто перехватило дух от вида такого плоского животика и узенького пупочка. Волосы цвета спелой пшеницы раскинуты по плечам. Большие карие глаза, маленькие крепкие губки, аппетитная фигурка, которую ты готов облизывать, как мороженое.

Да, Грэй запомнил все детали, каждую ее черточку, пусть «Корветт» и проехал мимо девушки за какие-то доли секунды. Но было то, что врезалось в память больше всего — вытянутая рука, поднятый большой палец. Она хотела, чтобы Грэй остановился.

Сделай это, подбери ее, — пронеслось в голове. — Может быть, она…

Может быть, она что? Озвучит свое предложение?

Это ли ему нужно?

Но ведь ответ был «да», потому что, не проехав и милю, Грэй уже разворачивал машину и несся обратно. Сердце выскакивало из груди, пока мужчина ехал в надежде, что сейчас фары осветят ее силуэт. Но…

Вот же проклятье!

Когда Грэй добрался до того поворота, где оставил девушку, там уже был припаркован белоснежный ухоженный «Камаро» 68 года. Это была карбюраторная тачка с глушителем. Мотор, судя по звуку, был в идеальном состоянии.

Но все воодушевление, которое Грэй испытал ранее, было разрушено в одно мгновение, когда мужчина увидел, как…

…как девушка села в эту белую машину. А что убило окончательно — вид водителя. Тупорылый волосатый колхозник. Да это же просто какой-то ублюдочный шиномонажник, — c отвращением подумал Грэй.

Вот и конец всем надеждам. Или…

…может, и нет.

Сегодня фары опять освещают эти чудесные нагие ножки. Красотка поднимает руку вверх и голосует большим пальцем, слегка дефилируя назад.

Остановись, подбери ее…

Грэй остановил «Корветт». Глаза словно заволокло невидимой пеленой. В лобовом стекле он увидел приближающийся силуэт, пассажирская дверца открылась. Незнакомка впорхнула в машину, послышался звук захлопывающейся дверцы. Почувствовался какой-то странный мускусный запах.

— Привет, — сказал Грэй.

— А, здарова, чувак, — ответила девушка.

Там, откуда она родом, это, наверно, тоже означало «привет».

— Ахренеть, какая апупенная тачила.

Апупенная? А это еще как понимать? А! Офигенная, «классная» наверняка хотела сказать.

— Приятно слышать, благодарю. Куда направляетесь?

— Тайлерсвилль. В смысле, если сам туда прям едешь. А если нет, ну ты, что ли, выкинь, где сворачивать, типа, будешь.

Вот засада. Тайлерсвилль в самом конце трассы, миль десять ехать.

— Конечно, поехали, — согласился Грэй. А что мне остается делать? Домой рулить? Может еще на «Лено»^[1] успею? — Нам как раз почти по пути.

— Вот крута! Спасибо! И ты это, извини, если от меня воняет крабами.

— Чем? — недоуменно спросил Грэй.

— Ну крабами, ты че? Я, типа, работаю в «Крабовой Стивенсона». У нашей конторы склад есть у Трассы. Я ща как раз оттудова. Разделываю там крабов. Они, как бы, покупают крабов в Сити Док, а мы выдергиваем все мясо, ну из крабов, типа. Потом засовываем мясо в жбаны, ну, знаешь, такие железные, и их прям в рестораны потом везут. Ну, знаешь, эти, в которых пирожки всякие, бутерброды делают. И еще и платят неплохо! На целых пятьдесят центов выше минимальной почасовки, прикинь!

О чем она? Это получается около семи баксов в час за то, что ты весь день разделываешь крабов в какой-то потнючей конуре? Да я за 5 минут больше поднимаю, — подумал Грэй.

— Ничего себе, похоже, интересная работа.

— Неа, отстой, — возразила девушка. — Но мне ребенка кормить, а пособие, службы все эти социальные. Не. Не хочу.

— Вот как? Это характеризует Вас, как порядочного и чрезвычайно ответственного человека, что заслуживает искреннего уважения, — не нашел ничего лучше сказать Грэй.

— Знашь, а я тут попутку на хату ловлю каж нош, на постой.

На хату, на постой? Что она имеет в виду? Может… — Грэй никак не мог понять фразу, сообразить, как же ее трактовать. — …Блин, просто опять этот диалект. На хату на постой… А! Она, по всей видимости, подразумевала, что «постоянно», «каждую ночь», вероятно, на попутке до дома едет!

— Да, знаете, мне кажется, что я Вас видел здесь прошлым вечером.

— И я, я тя тоже. На такую пафосную тачилу не каждый день увишь. И я с тобой поехать хотела, тот мужик на «Камаро» — нищеброд просто какой-то. И хам еще.

Голова Грэя отчаянно работала, он пытался понять девушку и что-то ответить. Но прежде, чем его осенила хоть какая-то мысль…

— Да мне на работе за крабов и то больше платят!

В машине повисла тишина. Грэй не решался ее нарушить. Мужчина боялся как-то неправильно отреагировать, ляпнуть что-то лишнее. Ощущал себя, как нерадивый ученик на сдаче экзамена.

А может, как раз вот он и момент? Либо ты действуешь, либо, если кишка тонка, на твоих желаниях можно смело ставить крест.

По паху прошла волна. Похотливый животный инстинкт, который мужчина не мог контролировать. А Грэй ведь даже не посмотрел на девушку с тех пор, как она села в машину, но его безудержно влекло к попутчице. Этот запах мускуса и пота, ее манера мягко растягивать слова, грациозная тень, падающая на приборную панель.

— Вижу, ты понимаешь, к чему я, — недвусмысленно произнесла девушка. — Если только ты в штаны не спелый кабачок засунул.

Грэй, несмотря на полуобморочное состояние, рассмеялся. Это походило на старые добрые школьные шутки. «У тебя в штанах Лох-Несское чудовище, или ты просто так рад меня видеть?». Вот же, блин. Спелый кабачок. Всего-то пятнадцать сантиметров с копейками. И это если реально очень круто заведен. А сейчас разве иначе? Пора переходить к делу.

— Ты не беспокойся, я не мусор, не законник, — вырвалось у Грэя.

Это ведь в первую очередь, вроде, девушка должна была у него спросить. Мужчина смотрел передачи про ментов, фильмы. Если мусор под прикрытием на вопрос о том, кто он, прямо отрицал то, что он мент, это было нарушением какого-то закона и обвинение коту под хвост, все дело развалится. Хотя, может, Грэй и путал что-то.

— Да знаю я, че ты не мусор, — ответила девушка с усмешкой. — Чтоб у ментов были такие тачилы?! Да не гони! Но хлопец, пацан видный.

Хмм. Видный пацан, что бы это значило?

— Благодарю, очень приятно слышать, — ответил Грэй. — Ты очень милая.

— А ты хоть видел мусоров местных? Ваще не такие, как ты. А шерифы окружные? Эти самые стремные. C ними лучше дел не иметь.

Грэй не находил нужных слов. Он был слишком возбужден, чтобы поддерживать беседу. В нависшей тишине было слышно лишь урчание двигателя. Мужчина прочистил горло и спросил:

— А… о какой сумме идет речь… и за что?

— Ну, десятка за отсос, плюс до дома меня довезешь, — невозмутимо сказала девушка.

Десять баксов? Она серьезно?

Грэй и на сотню бы согласился с готовностью. Он запустил руку в карман, там где-то двадцатка с копейками должна была быть. Мужчина вынул несколько банкнот и не глядя передал девушке.

— Я не знаю, сколько здесь, — сказал он. — Может, двадцать. Может, тридцать. Забирай все.

— Фигасе, чувак, — ее руки легли на бардачок, и ловкие пальцы пересчитали купюры. — Да здесь, типа, все двадцать, а не десять! Пятерка еще!

— Можешь оставить их, они тебе пригодятся, ну знаешь…

Но рука девушки, опустившаяся на пах Грэя, заставила мужчину замолчать. Сначала лишь легкое прикосновение, едва ощутимое, но тут же нежное поглаживание, и вот уже рука девушки усиливает давление. Грэй уже от этого чуть было не кончил.

Мужчина откинулся в водительском кресле, игривый голосок девушки смолк, рука стала более напористой.

— И я это, я не хочу, чтобы ты считал, что я какая-то шалава или типа того. Но я так думаю, что если деваха пацану че-то приятное сделает, он же может ей взамен че-то тоже дать, а? Как это говорят: по абаюдному согласию, или типа того.

— Ты… ты совершенно права, — у Грэя сбилось дыхание.

— Вот че тебе скажу, — прошептала девушка. Сейчас ее губы были настолько близки к самой возбужденной части тела Грэя, что дыхание грело пах. — Те нужно тока руль держать и следить за доро́гой, а я, типа, сделаю все остальное.

Грэй сглотнул слюну и молча согласно кивнул головой.

Мужчина почувствовал, как раскрылась пряжка ремня, послышался звук расстегиваемой молнии. Какой сладкий трепет, тело Грэя дрожало от восторга. И вот уже руки девушки стянули вниз штаны мужчины, обнажив пах Грэя, его набухший член. Девушка нежно сжала яички мужчины, а затем, уже со страстью — головку. Грэй почувствовал, как из его пениса уже выделяется предэкулянт.

— Просто езжай прямиком по Трассе. Поверни на указателе на дорогу 3, до Тайлерсвилля, а я все это время буду ублажать тя.

Грэй уже почти не мог сдерживаться, им предстояло ехать десять миль, а ведь девушка еще даже не прикоснулась к нему своими губами. Я… Я… Не думаю… что… столько… продержусь, — скрипя зубами думал мужчина.

Правая ладонь девушки охватила яички, и одновременно с этим член Грэя погрузился в ротик девушки. Сначала только головка. Потом весь. Целиком. Все пятнадцать с копейками сантиметров. Головка уперлась в горло. Пенис Грэя словно окунулся в восхитительный оазис теплой вязкой слюны девушки. Она заглотила член полностью, тесно овила губами основание ствола, прижавшись губами к мошонке и ее рот проскользил обратно, к головке. Это были непередаваемые, феноменальные ощущения. Ее ротик продолжал совершать эти сладчайшие движения. Вниз и вверх. Глубоко вниз и обратно.

Грэю, чтобы сдерживаться, нужно было думать о чем-то отвлеченном. Бейсбол сработал! Каждый раз, когда он балансировал уже на краю, воспоминание о победе, которую двадцатью «страйками» принес Роджер Клеменс, или когда Алекс Родригес побил рекорд плэй-офф — мысли об этих эпизодах на время отдаляли оргазм. Но при этом было безумно обидно, что приходится портить такие сенсационные ощущения этими картинами, что Грэй от злости скрежетал зубами. И все же. Как хотелось продлить эту эйфорию, какими бы варварскими ни казались методы, позволявшие это сделать. Грэй прогонял образ бейсболистов и вот, когда уже опять был готов оказаться на пике блаженства, на выручку вновь приходили мастера мяча и биты: Ник Суишер, Дерек Джитер, Марк Тейшейра и прочие.

Но! Нет, только не это! — cтоило только вспомнить КЧ Сабатию, как эрекция почти сошла на нет.

— Ммм, а ты хорош, — сделала паузу девушка. — Долго можешь держаться. Знаешь, а даже была бы не против, чтобы ты меня трахнул. Бьюсь об заклад, с тобой я б кончила.

Она медленно провела ладонью по обильно смоченному слюной члену Грэя. Мужчина смотрел на дорогу ошалело вытаращенными глазами.

— Лично я ничего такого плохого не вижу, в том, чтобы отсосать парню, — медленно, растягивая слова произнесла девушка. — Это прикольно.

Она сжала рукой головку и из уретры выступила капля предэкулянта. Девушка принялась размазывать ее по головке большим пальцем. Грэя колотила дрожь.

— Знашь, че, а ты не такой, как другие, — девушка говорила, продолжая играть с пенисом Грэя рукой. — Обычно мужики, типа, грубо разговаривают, гадости говорят. Как тот вчера ночью. Свиноматкой меня называл, говорил мерзости всякие, типа: «Соси, мелкая шлюшка», и все такое.

Ноги Грэя затряслись, правой он уже не мог должным образом контролировать педаль газа.

— Это… это… было не очень мило с его стороны, — прохрипел Грэй в ответ.

— Ага. А ты вот оч милый.

Девушка говорила медленно. Ее голос был невероятно сексуальным. Немыслимое сочетание опыта и невинности. Образ КЧ Сабатии покинул воображение Грэя, и его член опять был в полной боевой готовности. Твердый, как стальной прут. Девушка сжала ладонью набухший, пульсирующий пенис и принялась массировать его кистью. Медленно. Ладонь ходила вверх и вниз. По всей поверхности. Не пропуская ни сантиметра. Еще одно движение и Грэй выстрелит себе же в лицо… И в этот момент девушка переключилась на массаж яичек. Ох, все это определенно сто́ило каждого заплаченного мужчиной цента.

— Ну да лана, — сказала девушка после некоторых раздумий. — Ты, типа, не подумай, че я такая, обычно так не делаю. Просто, чтобы ты знал.

Грэй был в полном смятении, с лица ручьем тек пот.

Какого, блять, хера?! А ну продолжай сосать!

Девушка достала из кармана какой-то предмет, раздался едва слышный звук разрывающегося пакета. Грей оторвал взгляд от дороги и перевел на спутницу в надежде понять, что происходит. Девушка доставала из пакетика презерватив. До мужчины донесся запах лубриканта, нанесенного на латекс.

— Ты, оххх, что ты…

— Тссс, — ответила девушка. — Тебе это понравится.

Она что, собралась трахаться со мной, когда я за рулем, на скорости веду машину?

— Все мужики любят это. Просто кому-то, типа, стремно признаться, чтобы не подумали, что он баба какая-то, а не мужик.

Грэй был в растерянности, он словно опять потерял дар речи, пока девушка расправляла презерватив большим и указательным пальцами правой руки, затем нагнулась к промежности мужчины.

— Что, о-о-о, что ты…

— Я? Иду вперед, — палец вонзился в анус Грэя.

Резко и глубоко.

Грэй чуть было не заорал, мужчина был совершенно потрясен произошедшим, чего-чего, а такого поворота событий он точно не ожидал. Но всего секунду спустя произошедшее окрасилось новыми оттенками. Грэя охватило чувство странного томительного наслаждения. И не успел он осознать это, как девушка уже с невероятным усердием работала ртом. Она словно через соломинку жадно осушала молочный коктейль, только вместо бокала был пенис Грэя, а в роли соломинки выступала уретра, сзади же работал ее палец. Мужчина знал, что больше не сможет сдержаться ни на секунду… Но это уже и не имело значения, потому что это будет лучшей секундой в его жизни.

Да, прямо, сей…

Грэй скрючился в водительском кресле и обильно кончил в этот мокренький, слюнявый, прекрасный ротик. Вот это был взрыв! Словно взорвалась канистра с наполнителем для маркеров. Такой мощи разряд. Грэй думал, что ротик девушки одернется в стoрону, от такого обильного выстрела, но он ошибался. Девушка не просто не оторвала губки, а стала заработать ими еще быстрее и усерднее. Вверх и вниз. Вверх и вниз. Колени Грэя била дрожь, анус плотно сжимал палец девушки. Ягодицы мужчины, уже не осознававшего, что он находится за рулем машины, оторвались от кожаного автомобильного кресла. Из него вышло столько семени, что было просто поразительно, как такое количество могло поместиться в этой девичьей головке. В оргазме он словно перенесся в другой мир, глаза закатились, колени трясло так, что мужчина едва ощущал своими ступнями педали.

Когда все было окончено, девушка оторвала губки, откинулась в пассажирском кресле и заглотила то, чем щедро одарил ее Грэй.

— Мужикам так больше нравится. Когда деваха заглатывает, — сказала она. — Не знаю, почему. Но я привыкла, даже ко вкусу уже.

Грэй едва слышал ее. Почти в отключке. Он ощущал себя кулем с тестом, лежащим на водительском сидении. И тут мужчину передернуло, он чуть не заорал — девушка выдернула палец с презервативом из его ануса. Посторгазменные ощущения усилились, это было невообразимо, но из уретры вышло еще какое-то количество, немыслимо каким образом оставшейся еще в его организме, спермы.

Это невероятно.

Девушка высунула руку в окно и сбросила презерватив с пальца. Он улетел во тьму, как смачный плевок.

— Ну че, лучше сейчас ся чувствушь, а? — cпросила девушка.

Грэй попытался сказать «да», но язык прилип к небу. Тяжело дыша, он утвердительно покачал головой.

— Я знала, че те понравится. Мои братцы мне рассказали. Ну типа, че им прикольнее, когда у них сосут с пальцем в жопе. Там че-то чувствительное у мужиков находится, железа какая-то, или типа того.

Грэй не мог промолвить ни слова. Она что, реально сказала «братцы»? Братья давали ей уроки ректальной анатомии? Нет, он не хочет об этом даже думать. Что это за семейка должна быть? Но, справедливости ради, мужчина признавал, что девушка была права́. Ее хитроумная техника подарила ему лучший в жизни оргазм. Девушка продолжала играть с яичками Грэя, и тело мужчины еще сотрясали посторгазменные спазмы. «Прикольнее, когда у них сосут с пальцем в жопе», ничего себе. До сегодняшнего дня в этой части тела у Грэя гостили только экскременты, поэтому дискутировать на этот счет ему было сложно.

Грэй сбросил скорость, только сейчас поняв, что не контролировал себя и набрал лишние обороты. Речь наконец вернулась к мужчине:

— Это было потрясающе.

— А мне по кайфу, че те клево было, потому шо ты мне приглянулся. А если тебе тоже по кайфу, подбери мя в другой раз там же у конторы крабьей. Я там на постой попутку ловлю после работы. Каж нош.

— Да ты что, конечно! Я так и сделаю!

— Только я не хочу, чтобы ты думал, шо я жлобиха, — прозвучала еще одна малопонятная тирада. Девушка погладила Грэю живот, посмотрела на пах. — Я ж не могу тебя так оставить, когда ты еще не все выдал? Я всегда все довожу до конца!

Грэя опять передернуло, он вновь едва не вскрикнул, когда девушка неожиданно в очередной раз взяла его пенис в свой рот и принялась мощно, с силой высасывать остатки семенной жидкости из члена Грэя. Когда, казалось, уже последняя капля покинула тело мужчины, его колени и ступни задрожали. Член был припухшим, полуэрегированным, и в нем еще пульсировала эта сладкая посторгазменная дрожь. Девушка облизнулась, одновременно опустив руку на покрытую слюной головку, обвила ее основание большим и указательным пальцем и выдавила уже действительно последнюю каплю спермы из уретры, наклонилась и слизала ее.

Это непередаваемо.

Сейчас Грэй уже приходил в себя и был в состоянии следить за доро́гой. Девушка держала руку на его яичках, пальчиком поигрывая ими. Оххх, как же она сосет… Его репродуктивная система сейчас… каждая ее составная часть… от побудительных нервных импульсов до выделения семени… он был услажден, высосан без остатка, пребывал в посторгазменной расслабленной эйфории.

— А ты до хера выдал, — оценила девушка, причмокнув губами. — И елда у тебя прикольная, да и залупень ниче так на вид. Не в буграх вся, как почти у всех этих.

— Очень приятно, — это был без сомнения самый дикий комплимент, который Грэй когда-либо слышал в свой адрес.

— А еще ты чистенький такой, — продолжила беседу девушка. — И обрезанный. Не, я ниче против кожи на членах не имею, но дофига мужиков не моют там, и оттудова воняет ахренеть как проста.

— Даже представить себе такое не могу, — постарался пошутить Грэй. — Но положусь на твой опыт и приму на слово.

Попытка намека на завершенность обсуждения подобных интимных деталей провалилась. Девушка вновь причмокнула губами, и оживленно выпрямившись на пассажирском сидении продолжила:

— А еще, слышь, у тебя вкусная сперма, ага. Не то что у этих всех. У них горькая и все такое.

Вкусная сперма, — мысленно повторил Грэй. — Блин, прямо какая-то ночь откровений. Если у него когда-нибудь будет подружка, обязательно нужно будет с ней поделиться. Прямо на первом свидании. А что, просто бомбический подход. Знаешь, дорогая, один человек, на чье авторитетное в данном вопросе мнение можно смело положиться, признал, что у меня вкусная сперма. Вот так вот.

Девушка смотрела в лобовое стекло и теребила подбородок, словно в ее голове шел напряженный мыслительный процесс, как при разгадывании кроссворда.

— Слышь, может, этот вкус зависит от того, че жрешь? А?

— Я… не знаю, но мысль интересная, — ответил Грэй со скептической ухмылкой.

— Ну вот если мужик жрет бекон, у него сперма тоже будет, типа, как бекон на вкус? А если он сладкоежка? — девушка приобрела еще более задумчивый вид. — Это че тада получается, у него сладкая тогда будет, что ль?

— Возможно, и так, — Грэй поперхнулся, с трудом сдерживал смех. Ну и разговор. Какие темы. — Но ты, в самом деле, очень классная, — сказал Грэй, когда дыхание вернулось в норму.

Девушка застегнула ремень на брюках Грэя, грациозно заправила ему рубашку, и наконец, убедившись, что с молнией на штанах ничего не произошло, застегнула ее элегантным движением кисти.

— Ну вот…

— Послушай, ты ведь говорила, что часто бываешь на этой дороге.

— Да, на постой. Каж нош. Каж неделю с работы по ней. Типа так. Да.

— А почему бы нам с тобой не заключить сделку? Я буду из офиса ехать этой дорогой, каждую ночь, в одно и то же время и, я подумал, может подбирал бы тебя по пути, а ты, знаешь…

— Ты че, правда меня каж нош будешь возить и еще до кучи четверть сотни отваливать за отсос?! — восторженно воскликнула девушка.

— Ну да, почему бы и нет? — в голове Грэя заработал калькулятор. Двадцать пять за ночь. Пять дней в неделю. Немногим более шести кусков в год. Да просто сделка мечты! Обе бывшие к этому моменту благополучно выскочили замуж, обязательства по их частичному содержанию погашены, он свободен. — Я просто подумал, что тебе нужны деньги для ребенка, а мне нужно…

Рука девушки в бессознательном порыве впилась в пах Грэя.

— А ты знатный хахаль. Обычно те, кто на постой меня возят, десятку дают или пятеру, да еще часто требуют делать вещи, на которые я, типа, и не соглашалася. И они, ну типа, отбросы всякие, знаешь, грязные такие, да еще бухие почти все. А ты не такой. Ты мне приглянулся. Слышь, а ты че, серьезно, двадцать пять за отсос? Каж нош?

— Да, именно так, — подтвердил Грэй. — Каждую ночь.

* * *

Жила она в полной дыре. По раздолбанной окружной общественной дороге «Корветт» въехал в лесополосу. Луна, вернее полумесяц, окрашивавший все кругом в желтый цвет, поднялся выше. Грэй переводил на него взгляд при малейшей возможности, но все равно мысли его были о его спутнице. За все время она так и не убрала руку с его промежности. Сквозь ткань брюк мужчина ощущал исходившее от ее ладони тепло. Сейчас кисть массировала пах мужчины, в то время, как глаза девушки цвета темной карамели всматривались в лес. И вот опять. Он опять хотел, опять был наготове!

Шины «Корветта» въехали на гравийную дорожку. В конце дороги показался двухэтажный фермерский домик, стоявший в высоких зарослях сорняков. Когда-то он, по всей видимости, был белого цвета, но сейчас почти вся краска облупилась, и дерево почти приобрело свой первоначальный вид. С накренившихся оконных ставней сползали шторы. Чердак с одним окном. На заостренной крыше уже местами осыпалась черепица. С боковой части дома большой гараж, с виду самострой. За ним — пустая поляна и старый выцветший дощатый забор высотой около двух с половиной метров. В зарослях сорняка раскорячились какие-то здоровые оранжевые штуки. Тыквы, — подумал мужчина. — Чертовски уместно. Эта хибара бы победила в любом конкурсе домов на День Всех Святых. Грэю не хотелось здесь задерживаться. У нее ребенок, значит, и муж, скорее всего, есть. А у мужа обрез наверняка имеется, чтобы уж совсем все было в гармонии с этим местечком.

Мужчина затормозил у окончания гравийной дорожки.

— Слышь, ты, типа, такой добрый и щедрый со мной был. Особенно когда каж нош предложил меня возить, а я тут с двумя братьями живу: Джори и Халлом. Они механики. Ну знаешь, это такие, что с машинами работают.

— А как же… Я хотел спросить, ты замужем?

— А, не, ты че?! — воскликнула девушка, словно это был самый абсурдный вопрос. — А, ну да, ясно, ребенок-то у меня есть. Но это просто от одного мужика, который меня изнасиловал как-то.

— О, сожалею, я не хотел…

— Да че жалеть? Она ладная деваха, — пальцы спутницы изящно гладили промежность Грэя. Опять все возвращалось. Ткань брюк едва выдерживала напор его пениса. — Вот не хочу, чтобы ты подумал, что я жадина последняя, динамщица какая-то. Я же чувствую, что ты опять хочешь. Хочешь зайти в дом и трахнуть меня?

Услышав одно только слово «трахнуть» из ее уст, Грэй чуть было моментально не кончил прямо в брюки. Грудь сковало.

— Но, но ты ведь сказала, что у тебя там два брата.

— Да не, братья есть, но они ща не дома и вернутся еще хз когда, с учетом того, что им еще в Пенсильванию за запчастями нужно было ехать. Они на какой-то, типа, крупное сборище, слет автолюбителей собрались. Так че, идешь? Нам никто, типа, не помешает. Но только, это, придется заплатить, ну, типа, может… сорокен?

Разум Грэя отключился. Он выключил габариты, мотор, вытащил бумажник и дал девушке сто долларов.

— Да ты охренел? На кой стока многа?!

— Возьми, — произнесли пересохшие губы мужчины. — Просто ты такая… такая… красивая.

Лицо девушки приблизилось. В темноте он почти не видел его, зато прекрасно чувствовал. Какое теплое, нежное… Девушка поцеловала Грэя, мягко прикоснувшись к его губам своими, ее кисть массировала пах мужчины, и член мужчины был уже в полной боевой готовности. Как же Грэй хотел ее, какая-то безумная страсть к ней, мужчине словно превратился в бушующий вулкан этой страсти, и лава вот-вот была готова вырваться наружу.

— Ну пойдем же, — прошептала девушка. — Те оч понравится. Мож даже без резины.

Но резина была последней вещью, занимавшей мысли Грэя. Равно, как и все остальное. Кроме нее. Она и только она. Больше ни о чем он думать не мог. Грэй открыл водительскую дверцу и чуть не вывалился из машины. Голова кружилась от испытываемой эйфории. Она что, рассмеялась? Девушка взяла Грэя за руку и повела к дому. Входная дверь открылась, девушка зажгла свет.

Какая конура, — подумал Грэй. — Похоже на местечко, где обитали Джед и Грэнни^[2] до переезда в Беверли-Хиллс. Внутри дом был еще более запущен, чем снаружи, просто сральник какой-то. Но Грэю вдруг стало стыдно за свои мысли. Она была просто малоимущей девчонкой. У нее не было возможности получить образование. Чтобы прокормить ребенка, трудится на грязной работе — потрошит крабов, и ей не нужны подачки, пособие. Если задуматься, как человек она ведь лучше его.

— Прости за беспорядок, — извинилась девушка.

Мужчина не слышал ее. Его мозг словно был окутан туманом. Единственное, на что Грэй был способен — смотреть на девушку. Каждый из его глаз словно имел свой собственный разум, жил своей жизнью и не подчинялся воле мужчины. Он не мог оторвать взгляд от девушки. Она небрежно повернулась, подняла голову и как-то грустно улыбнулась. Затем девушка скинула блузку, сбросила шорты.

Она просто бесподобна.

Даже в этой помойке, в свете чахлой лампы… она была прекрасна. И это не кукольная, навязываемая глянцевыми журналами, а особенная, редкая, природная красота, чистая и естественная. Она реальная женщина, словно источающая жизнь, олицетворяющая самое это подлинное слово. Даже ее недостатки были прелестны: небольшой скол на верхнем переднем зубе, набухший сосок на одной груди чуть больше своего близнеца, застарелый шрам на колене. Как же она великолепна, — Грэй все еще пребывал в своем немом оцепененье. Во рту пересохло. Девушка тоже была скованна, стоя совершенно нагой перед абсолютно незнакомым человеком. Небольшой пушок просматривался подмышками. Между ног взъерошенный темно-русый кустарник из-под которого едва проглядывались девичье лоно.

Девушка ступила навстречу Грэю, большие, высокие груди покачивались в такт шага.

— Ну как, ты готов? — cпросила она.

— Да, — просипел Грэй.

Вид девушки завораживал, мужчина рухнул на колени. Сейчас его лицо было как раз у манящего заросшего треугольника. Грэй провел губами по лобковым волосам, они оказались такими мягкими, едва ощутимыми. Руки мужчины прошли путь по нежнейшим шелковым бедрам до ягодиц. Язык стал продвигаться сквозь щекочущие волосы, и когда добрался до клитора, ладони мужчины ощутили, как напряглись ягодицы девушки.

— Мммне так нннравится это, — послышался с высоты легкий шепот.

Нравится. Это. Да, Грэй хотел, чтобы ей было приятно. Вернее, хотела та его часть, которая в нем обычно не замечалась. Все же естественные мысли, желания, его современная практичность, эгоизм словно стерлись, ушли куда-то очень глубоко. Вылизывать проститутке? Сейчас это вряд ли было в тренде. Но Грэй не мог остановиться и наслаждался ее вкусом, влажным жаром, обдававшим лицо. Дыхание девушки участилось, она пальцами овила клитор и осторожно потянула его на себя, направив хоботок так, чтобы Грэю было удобнее делать ей еще приятнее. Пальцы другой руки впились в волосы мужчины. Послышались придыхания, знакомый, и такой заводящий звук, ни с чем не спутаешь — девушка была очень близка к кульминации. Грэй чувствовал ее, вязкая соленая жидкость заструилась от ее лона по пушистым зарослям. Мужчина был на седьмом небе от гордости за себя. Он, ботан, компьютерным техник, гик, сейчас ублажает такую роскошную и опытную жрицу любви. Ну, по крайней мере язык ее тела просто кричал о том, что у него получается!

Но теперь в Грэе самом начала закипать страсть, страсть, за удовлетворение которой он и заплатил.

— А-а-а, теперь малыш, — донеслось сверху.

Грэй поднял глаза, между роскошных грудей на мужчину смотрело это лицо. Сияющее, терзаемое желанием. Руки девушки перешли на плечи Грэя и потянули их вверх. И вот мужчина уже был на ногах, никакие штаны не могли скрыть его бурную эрекцию. Девушка прильнула своими губами к его рту и проскользнула внутрь своим язычком.

— Даставай свой инструмент, малыш, — прошептала она.

Грэй повиновался, с трудом подавляя поползновение кончить прямо сейчас, пара движений рукой и это случится, но девушка повернулась и наклонилась, чтобы немного расчистить кухонный стол, стоявший позади. Взгляд Грэя скользнул по бедрам девушки, дошел до белесого крестца, затем пошел по точеным линиям ее спинки. Грэй лишь только дотронулся до своего пениса… Он прежде никогда не был таким… Невероятно упругий, пульсирующий словно дрожащий зверь. Массивный бугристый безудержный ящер.

Девушка, опьяненная желанием, повернулась. Она присела на край стола, откинула спину на его поверхность, широко раздвинула ноги, задрав ступни.

— Малыш, иди ко мне. Просто войди…

Грэй подошел к столу. Брюки и трусы болтались на голеностопах. Мужчина вошел в девушку, сделал обратное движение и прикусил губу. Нет только не опять… Только погрузившись в ее лоно, Грэй был уже в полушаге от очередного разряда. Мужчина из последних сил старался переключиться на проверенных бейсболистов.

— Сильнее. Сильнее.

Грэй попытался. Нет, забудь. Даже представив себя в душе с Рэнди Джонсоном, сдержаться было невозможно. Ствол Грэя вошел полностью, мошонка встретилась с ее лобком, мужчина громко застонал. Шлюз плотины поднят, первая волна выпущена. Но прежде чем пришла очередь второй…

Удар тупым предметом по макушке. Грэй падает на спину. В глазах темнеет. Свет. Желания. Мечты. Весь его мир. Все. Все погружается во тьму.

* * *

Грэй очнулся. Он лежал в неестественной позе на полу из грубого дерева. Зрение немного прояснялось, свет слепил глаза, но в них уже прояснялись размытые очертания двух фигур.

— Как самочувствие, городской? — раздался голос. В ушах Грэя вибрировало, словно он услышал зов со дна колодца, голова раскалывалась от боли. Мужчина прищурился, пытаясь разглядеть, кто был перед ним. Два мужчины в рабочих комбинезонах, оскалившись, демонстрировали свои черные зубы. — Ты ж, типа, оттудава, ага? С города?

Пронзительная боль в голове вызвала новый стон. Была еще какая-та боль, но череп раскалывался так, что даже не позволял сосредоточиться, чтобы понять, где именно.

— Да ясень пень, он с города, Халл, — раздался второй голос. Вибрация в ушах Грэя отступала. — Эти тряпки модные. А тачилу его видел? Каллавэй! Пластиковые карты. Они же, типа, только у городских бывают.

Грэй попытался рассмотреть того из говоривших, кто казался помоложе. Взъерошенные клочья волос. Парень с ухмылкой копошился в его бумажнике из лаковой кожи.

— Это мой малой братишка — Джори, а я, типа, Халл, — сказал второй человек.

Ну что за речь?! Без сомнений, пара колхозников, вонючих тружеников села. Да и одеты под стать. Рабочие комбинезоны из грубой ткани, на ногах какие-то говнодавы. А девка, поди, с ними заодно, заманила меня сюда. И чем же они меня огрели, что боль такая, холодильником, мать его, что ли? Грэй приложил руку к раскалывающейся от боли голове.

— Че, больно? Бьюсь об заклад, че так, — предположил старший, Халл, зацепив большими пальцами лямки комбинезона. Плечи и грудь — заросли волос и груда мышц. — Джори тя сильновато приложил, — Халл захихикал. — Сзади тоже, типа, горит, бьюсь об заклад.

Только сейчас до Грэя начало доходить, с чем были связаны другие болезненные ощущения. Он посмотрел на себя: где шелковая рубашка от «Ксандрини»? Итальянские брюки из коллекции «Гредани'с» за полторы сотни содраны… Пронзительное жжение в анусе, казалось, волнами пульсировало в такт головной боли.

— Что… Что вы со мной сделали?

— Ну, типа, пока ты тут сладко спал, Джори отдуплил тебя.

— У этой сучки, самая узкая дырка, что я пробовал. Ага, — включился Джори, продолжая рыться в кошельке Грэя. — Халл, смари сюда. Да тута же несколько сотен!

Грэй оперся на дрожащие руки. Ответ на его вопрос был очевиден — боль в заднем проходе, но он не мог не задать его, как бы все явственно не было:

— Минутку, подождите. Вы что, хотите сказать, что вы со мной занимались содомией?

Деревенская парочка зашлась гоготом.

— Содо — чем? Слышь, да он точна с города! — воскликнул Джори.

— У нас это не содомией зовут, городской. Мы реальные пацаны, и у нас это называется «отдуплить», — взял слово Халл.

Да за что же мне это?!

— И мне кажется, — продолжил Халл. — Что на сегодня Джори с тобой еще не закончил. Мне обычно раза в день хватает. А у такого мальца-то, кровь играет. Ему три-четыре раза в день нада.

У Грэя это не укладывалось в голове. Я в плену у сельских гомосеков. Халл тер свою промежность, как дотошный покупатель, нащупывающий в корзине самый сочный авокадо. У Джори же вообще член свисал из прорези в комбинезоне. Парень стряхнул с него кусочек прилипших фекалий.

Грэй постарался было принять какое-то более удобное положение, как услышал скрип металла. Из чего следовало новое, весьма зловещее открытие. Левая лодыжка мужчины была закована в стальную скобу, соединенную с железным креплением в полу массивной двухметровой цепью.

Я еще и прикован. Цепью.

— Пришлось заковать тебя, — объяснил Халл. — Нельзя ж, чтоб ты драпанул, типа. Тут от Трассы километрах в восьми всего участок Шерифа.

Меня заковали — повторно пронеслась мысль в голове Грэя, словно одного раза не было достаточно, чтобы принять это. И данный факт с большой вероятностью означал, что в сравнительно скором будущем отпускать его никто не собирается.

— Мой зверь твердеет просто от взгляда на тебя, городской, — продолжил Халл. — Давай. Быстро встал раком!

Грэй отказывался в это поверить. Халл скинул комбинезон. Его примеру последовал Джори.

— Парни, ну хорош уже, довольно так шутить, это не смешно, — сказал Грэй. — Вы же не хотите…

Халл обрушил кулак на череп жертвы. Перед глазами у Грэя поплыло, и он занял требуемую позицию.

— Вот так, рачком, прямо как собачка, — блеснуло лезвие, Халл решил предотвратить желание жертвы погеройствовать, раскрыв перочинный нож.

— Ага, — ухмыльнулся второй брат. — Ты слышал ведь, как собачонок, сучек имеют? А ты и есть сучка.

— Послушайте, — взмолился Грэй, сделав последнюю попытку. — Парни, зачем делать это со мной. В смысле, у вас же есть девчонка. Она наверняка на порядок приятней меня.

Еще один удар в голову от Халла. Грэй завопил от боли.

— Да ты че несешь, а?!! — возмущенно взревел Халл. — Кэйри Энн? Она наша сестра! Это же будет тогда этот, инстсестус. Ты че, нас за извращенцев считаешь?

Под черепом Грэя мозг являл собой цельный пульсирующий сгусток боли. Ой, любезно прошу простить мне такое бестактное предположение, — подумал он, одновременно взбешенный и до смерти напуганный, — но как-то прежде я не заметил здесь признаков высокой нравственной культуры. Вы же только что ИЗНАСИЛОВАЛИ МЕНЯ! В ЖОПУ!

— Слышь, да тебе мало яйцо отрезать за такой базар, — гневно прорычал старший брат.

— Простите меня, — пробормотал Грэй.

— К чертям тебя, Халл. Не обламывай! Я собираюсь зачетно засадить этому городскому в задницу. Второй раз за день — он самый клевый, — осадил брата Джори. Он сел на колени, повернул поудобнее Грэя, и начал мастурбировать. — Вот это будет кайф!

— Советую не брыкаться, городской, — предупредил Халл. — Мы все равно тя отымеем, по-любому. Давай по-хорошему. На заставляй меня еще и резать тя.

Глаза Грэя расширялись от ужаса по мере осознания всех масштабов его безысходного положения. Он ничего не мог сделать. Прикован этой чертовой цепью. Что с ним будет после того, как мучители удовлетворятся? Единственный разумный путь выжить был… у меня нет иного выхода…

Халл напряг мышцы обильно покрытой волосами груди.

— Пока Джори с твоей задницей возится, ты мне отсосешь.

Согнувший раком Грэй беспомощно кивнул головой. Он взвизгнул, когда Джори, прочистил горло и отхаркнул слюну на его анус.

— Так поприятнее будет, городской, ага? Такая крепкая детская попка заслуживает смазку.

— Ты прикинь, Джори, а он сосать не хочет, волосня ему, видите ли, мешает, — проинформировал брата Халл. — Предпочитает, наверное, чтоб его драли постоянно. Но вот я… Я как раз другое люблю. Слышь, столица, не люблю я говно на своем члене, понял? А вот когда сосут — это мне, типа, ой как нрааавится.

— Время загнать болид в гараж, — издал клич Джори и пристроился сзади Грэя.

Щеки мужчины от напряжения наполнились воздухом: проникновение влажной головки… продвижение вглубь, и…

Хлюп!

…«болид» Джори ловко вошел в «гараж» Грэя. Он громко выдохнул воздух. Не сказать, чтобы боль была настолько прямо дичайшая, насколько дискомфортно было давление внутри, противное чувство переполненности. Мозолистые ладони Джори вцепились в бедра Грэя, движения парня участились. Какой же огромный у этого ублюдка! Мужчине оставалось только терпеть. Такое ощущение, что я сейчас обосрусь…

— Тебе повезло, что Халл дуплить не любитель. У него зверь еще больше моего будет.

— Ну же, Джори, — ухмыльнулся старший брат. — Где твои манеры? Дерешь чувака, так будь добр, хоть подрочи ему.

Джори вошел в стабильный ритм, каждый толчок глубоко, прямехонько по кишке.

— Слышь, городской, я извиняюсь. На серьезе. Это было не шибко гостеприимно с моей стороны.

Рука Джори прошла под правым коленом Грэя и схватила его член и мошонку. Парень сжал их несколько раз, словно доил коровье вымя.

— Ты позырь сюда, Халл, у этого чувака вааще почти ниче там нет.

Гениталии Грэя не подавали никаких признаков жизни.

Халл оскалил свои черные зубы.

— А ты достаточно жестко его?

— Да ты только позырь, Халл! Жестко? Этого городского? Спросишь тож! Дау меня стояк просто нереальный. А булки у чувака не шибко больше пары оливок. Так что заходит глубоко, как доктор прописал!

— Бьюсь об заклад, он ваще импотент, — Халл опустился на колени, его мошонка была ровно напротив лица Грэя. Старший из мучителей стянул с себя комбинезон, взял в руку свой член. — У меня кой-че для тебя есть, городской. Большой горячий «чупа-чупс».

Глаза Грэя вытаращились на то, что было перед ними, до размера пятидесятицентовой монеты с изображением Кэннеди^[3]. Да такого просто не бывает. Если у самого Грэя в его лучшей форме был пятнадцатисантиметровый, то… Тут было явно больше полутора его члена, и кто знает в лучшей ли ЭТО сейчас форме? То, что было направлено на Грэя, больше походило на здоровую палку сырокопченой колбасы, которую венчал свиной пятак. Сморщенный хобот крайней плоти напоминал шмат хамона.

— А теперь ты сделаешь мне приятно. А если вдруг надумаешь кусаться, знай, че я те глаз тада вырежу и сожрать заставлю. Ты мя понял?

Грэй отчаянно закивал головой в знак согласия.

Халл потянул на себя сморщенную крайнюю плоть, и взору Грэя предстала розовая головка, покрытая смегмой.

— А теперь, городской, открой рот, как на приеме у доктора, и скажи: «Ааааа». И не парься о белом десерте на моем члене. Немного творожку тебе не повредит. Считай, что угощаю.

Грэй, остолбеневший от ужаса и стыда, закрыл глаза и открыл рот. То, что туда вошло было по ощущениям походило на шею сырой индейки. Только значительно крупнее в размере.

— А че ты яйца мне не ласкаешь? Начал быстро, я сказал, — грозно приказал Халл.

Чтобы сделать это Грэю понадобилось переместить весь свой вес на одну ладонь. И то, что сейчас оказалось в другой руке наощупь напоминало два плода киви, только очень больших.

— Давай, городской! Вишь! Ты, типа, можешь, када захочешь. Соси, как тя папочка учил.

Ты, конечно, будешь удивлен, но отец НЕ учил меня сосать члены… Грэй понимал, что его жизнь и смерть сейчас зависят от качества отсоса, который он сделает этому грязному колхознику. Рот заполнен, дышать можно только носом, обоняние убивал самый мерзкий запах, который он когда-либо ощущал. Да, блин, у меня ведь никогда не было такого опыта. Откуда мне знать, как это правильно делается? Но тут Грэя осенило. Нужно делать так, как их сестра мне сосала…

Он попытался собраться, как-то абстрагироваться и попытаться понять, как все сделать грамотно, по реакции уловить, что понравится Халлу. Прилетевшая пара жестких ударов по голове, показала, что Грэй пока еще не встал на верный путь, но затем… Все же получилось должным образом отвлечься: он представил на месте Халла себя, что сосет себе. Во рту появилось достаточно слюны, губами получалось крепко обвивать ствол, язык нашел уздечку и с нажимом ходил по ней взад и вперед.

Мужчине показалось, что, наконец, у него стало получаться, как Халл, захлебывающимся от ярости голосом, заорал:

— Ты просто сраный бесполезный кусок гoвна. От тебя никакого проку. Надо прям сейчас тебя угандошить. Тот, кто настолько бестолков в работе головой, не заслуживает права жить.

Отзыв был явно невдохновленным, но из него можно извлечь урок, на ошибках, как говорится, учатся. Просто делай это лучше. Старайся, что есть сил! Грэй наращивал темп, от постоянно открытого и забитого рта складывалось впечатление, что ему в горло засунули распорку для ботинка. Грей заработал жестче, энергичнее и почувствовал во рту склизкую жидкость, и это была не его слюна.

— Ого. Теперь неплохо, скажу те. Уже лучше. Продолжай в том же духе, и сегодня я не перережу твою глотку. Может, еще на разок тебя оставлю.

Вот она награда за упорный труд! Но Грэй понимал, что нельзя не удовлетворить этого мужлана. И тут его осенило.

Как их девка.

Мужчина очень хорошо помнил. Как такое забудешь?

Но чем смазать? — последовал отчаянный вопрос. Член, буравящий его задницу, достаточно быстро принес просветление. Джори использовал слюну. Я тоже сделаю так. На мгновение Грэй вынул инструмент Халла из своего рта, облизал указательный палец, и…

— А городской-то, не такой уж и безнадежный дурень, кажись, — оскалился Халл, когда рука его жертвы прошла по его тазу, и увлажненный палец скользнул в анус колхозника.

Перст Грэя продолжал продвижение вглубь, преодолевая на своем пути препятствия из кусков экскрементов Халла. Мужчина вновь заглотил член сельского жителя и начал работать пальцем в его анусе.

— Ух ты, столица! Вот! Да! Так! Вот теперь то, че надо! У тя получается!

— Бьюсь об заклад, Кэйри Энн его этому научила, — догадался Джори, наяривавший сзади. Грэй чувствовал, как яйца младшего колхозника с каждой фрикцией с размахом шлепают по его собственным. — Бьюсь об заклад, она его мелкий член так же в машине сосала.

— Ставка — верняк.

— Эта мелкая спермоглотка всегда была тупорылой коровой, но хоть мы-то ее чему-то достойному научили.

Глаза Грэя чуть вылезли из орбит. И это говорят люди, которые меня дубасили за то, что я позволил себе допустить возможность инцеста с их сестрой? Поди пойми их. Но сейчас важно было другое. Его больше не награждали затрещинами за низкосортный отсос. Указательный палец пробил еще один пласт деревенского говна и добрался до предстательной железы. Рот и задница уже горели от того, что выдалось испытать.

Количество кисловатой смегмы во рту Грэя увеличивалось, мужчина старался переключить свои мысли с запахов, исходивших из промежности Халла, на что-то иное. Розы. Клюквенный ламбик. Ванильная пудра, запах материнского яблочного пирога. Но когда Грэй старался отвлечься, его анус рефлекторно в защитной реакции сжался от яростных фрикций насильника.

— Халл, а этот чувак походу дела гамачок. Он прется от этого. Мой стержень так ща сжал! — oдобрительно воскликнул Джори. — Никого еще так кайфово не дуплил.

— А знаешь че, Джор? — произнёс Халл, мастурбируя основание своего члена, все еще находившегося во рту Грэя. — И сосет он на зависть многим.

— Ща, ща, да, ща, я уже почти готов. Сожми сильнее! Еще сильнее.

Грей напрягся, сжал сфинктер, заработали какие-то мышцы в промежности, о существовании которых он раньше толком не задумывался.

Пальцы Джори впились в бедра Грэя.

— О, да! Да! Я кончаю. Кончаю прям в него. У меня член в огнемет превращается!

Грэй не мог со всей ответственностью сказать, что полностью согласен с выше озвученным сравнением. По ощущениям это скорее было больше похоже на то, что ему глубоко в задницу спринцовкой заливали горячий жидкий китайский яичный суп. Грэй чувствовал, как вязкая жидкость вспрыснулась в него и осела в кишечнике. Халл тем временем все сильнее помогал себе рукой.

— Ща, ща. Получай, городской, получай! Я ща…

У Грэя померкло в глазах, когда старший из братьев кончил ему в рот. Это было мощнейшее семяизвержение. Могучие заряды струй, низвергались в глотку, обвисая на ее стенках гигантскими макаронинами.

— Ебааать…

Раздался хлопок от выдернутого изо рта этого похожего на слоновий хобот члена. Халл взял Грэя рукой за подбородок и поднял голову жертвы вверх.

— А теперь глотай. Будь хорошим сосуночком и заглатывай все до последней капли, если не хочешь, чтобы я те глаза выдрал.

Грэю не хотелось, чтобы ему «выдрали глаза» и он «заглотил». И то, что полилось внутрь, по вкусу было похоже на горячие сопли, океан расплавленных козявок. Грэя передернуло, едва не вывернуло наизнанку, но все же удалось удержать рвотный позыв и, закрыв рот, принять в себя все.

И вот уже проглоченная масса начала свой спуск, оставляя за собой, по мере продвижения по пищеводу, странное теплое мятное послевкусие.

— Да разрази меня гром, Джори. Чувак сосет член, как опытная пятидесятилетняя блядища.

— А я говорю те, что и в жопе у него просто нереально ахрененно, — восхитился Джори. — Никада, слышь, никада я так ахуенно никого не дуплил. Из меня с молочный пакет, наверное, вышел. Без базара!

Грэй вынул палец из ануса Халла и, наконец, освободившись, рухнул на живот. Кольца цепи заскрипели. Грэй чувствовал запах экскрементов, исходивший от пальца.

— Мы его красиво, типа, начинили, — поразмышлял Халл. — Ну, типа, я ему желудок залил, ты — кишки.

— Ага, — поддержал Джори. — Жаль, не зима ща. А то наша сперма б его ща, типа, согревала.

Грэй вжался в пол. Какое же счастье, что все теперь позади. Но…

Из последних сил мужчина обернулся — его итальянские брюки так и остались спущенными ниже колен. А там… То, что Грэй увидел, повергло его в полный шок. Это было кощунственно! Джори вытирал свое хозяйство его шелковой рубашкой «Ксандрини». Словно это было какое-то обычное полотенце!

— Парень, эта рубашка за двести баксов.

— Стоит того, — ухмыльнулся Джори. — Я никого так кайфово не дуплил, а эта пидорская городская рубаха — лучшая тряпка для члена. После чумового траха да еще и тряпка такая мягкая. Кайф!

Переведя взор наверх перед собой, Грэй увидел, как Халл засовывает свой жирнющий опорожненный член в комбинезон и встает на ноги.

— Шикарно поработал, городской. Шикарно. И раз ты так постарался, был так хорош с нами, ты заслуживаешь награду. Мы пришлем сюда Кэйри Энн, чтобы она ну, типа, позаботилась о те.

— Ну увидимся. Завх-трах, — приободрил Джори.

— Надеюсь, ужин тебе понравился, городской, — Халл ухмыльнулся, повернулся к брату и похлопал его по плечу. — Погнали, Джор. Вниз. Пора за работу. К тачилам.

Громкие шаги. Мучители удаляются. Щелчок замка… И Грэй отрубается.

* * *

— Эй, просыпайся.

Во сне кто-то теребил его по щеке, расталкивал, Грэй открыл глаза. Это был не сон. Он опять здесь, в этом кошмарном месте!

Перед глазами показались раскачивающиеся груди, возвышающееся над ними лицо девушки.

— Подъем! Я те чуток хавки и воды притащила.

Грэй приподнялся. По крайней мере голова уже так не раскалывалась, а задница… словно онемела. Мужчина провел рукой по лицу и вздрогнул. Как же нестерпимо воняет от указательного пальца. Грэй передвинулся в сидячее положение, цепь тихонько скрипнула. Какой же дикий у него, наверно, вид, с учетом всего, что выпало пережить, голый, он мечтал, наконец, надеть рубашку и носки.

— На вот. Звиняй, че ложки нету. Придется руками хавать.

Взгляд Грэя остановился на предмете в ее руке.

Горшок.

Ну если быть конкретнее, то в руках было два горшка, садовых. Грэй выпрямился, цепь вновь заскрипела. Бессознательно, словно накрытый волной смущения, мужчина схватил майку и попытался натянуть ее как можно ниже, прикрыть ей обнаженный пах. Быть может, причиной тому издевательства и унижения, которые он испытал? Но сейчас его член сжался и выглядел, как половой орган пятилетнего ребенка. К сожалению, усилия Грэя были тщетны: в последнее время он немного набрал вес, и майка даже с усилием еле дотягивалась только до верхушки паха.

— Что в этих горшках?

— В этом? — девушка подняла один из них и села в угол напротив мужчины. — Это для, ну ты, типа, в курсе.

— Нет, ни в каком я не курсе, — вспылил Грэй.

— Ну, типа, это для мочи, а то…

Горшок. Для дерьма. Просто великолепно! У нас здесь оказывается мужская уборная. А где, интересно, местный халдей, который на руки выдавит мыло, чтобы я мог их сполоснуть.

Впрочем, это был пустой сарказм.

Под бледными, как у привидения, ягодицами ощущалось тепло деревянного пола.

Но что за запах? Нет, не та ужасная вонь от высохшего дерьма на пальце, ароматное благоухание распространялось по всему подвалу.

Девушка опустила второй горшок на пол. Из него шел пар.

— …то — твой ужин, — закончила девушка, и волна восхищения окатила Грэя.

— Слава Богу. Я умираю от голода.

Вы можете недоумевать, как может человек думать о еде, после того, как его унизили, избили и изнасиловали? После ночи, проведенной голым, прикованным цепью к полу? Подумайте сами. Для того, чтобы выбраться из этого ужасного места ему нужны силы, а откуда им взяться без пищи?

— А что это? — cпросил мужчина. — Запах довольно знакомый, но никак точно не определю.

И после этих слов девушка толкнула горшок в сторону Грэя.

— Я для тя это приготовила. Не знаю, че с этим обычно делают, и, в общем, короче, я просто решила сварить.

Грэй посмотрел в горшок.

— Ты что, издеваешься?! — взорвался Грэй.

В дымящемся горшке лежали дольки тыквы.

— Ну, ты, типа, извини, шо ниче лучше не притащила, но они сказали это те дать. Халл говорит, что ща экономить нада, а этих тыкв, как грязи, по всему огороду растут.

Грэй одарил девушку критическим взором.

— Тыкву не едят. В таком виде, по крайней мере. С ней пироги пекут, в качестве приправы используют.

— Халл говорит, что краснокожие едят тыкву, на постой…

На постой, — с отвращением повторил Грэй про себя.

— …в голодное время, когда пришли эти, колонисты, им, типа, ниче больше и не было есть, — продолжала девушка, ее глаза горели от восторга. — И они не умерли с голода, а жили, потому что ели тыкву.

Грэй посмотрел на девушку.

— Со мной не все так плохо, — приободрил собеседницу мужчина. — По меньшей мере, не до такой степени.

Грэй оттолкнул дымящийся горшок от себя. Сейчас его уже не заботила его оголенная мошонка.

— Все, конечно, замечательно, но ЭТО я есть не могу.

— Ты, это, — заикаясь, произнесла девушка. — Лучше похавай, а то Джори сказал, что если не будешь, они придут и прям как-то жестко тя отделают.

— Великолепно! Так вот оно что! Унижение! Вот он истинный смысл — максимум унижения! Насилуйте его, вставляйте ему член в глотку. А потом еще на десерт тыкву заставьте жрать! Да за что мне все это?

Что ты, черт тебя дери, несешь? Не будешь есть — эта парочка придет и надерет тебе задницу. Причем, в самых разных смыслах этих слов.

— Ну хоть че-та в желудке будет, — попыталась урезонить девушка.

А ведь она права, — Грэй стал рассуждать с более практичной точки зрения. — Тыква немного насытит, придаст сил, энергии, а это необходимо, чтобы выбраться отсюда. Значит, надо есть, что дают, хоть тыкву. Но… чем? Только руками. Рука… Палец на одной из них тесно познакомился с анусом Халла, и Грэй не собирался дотрагиваться этой рукой до еды. Мужчина залез другой кистью в горшок и взял кусок тыквы. По крайней мере натуральная, девчонка сама ее вырастила. Грэй откусил от дольки, словно ел арбуз.

Но по вкусу это было совсем не похоже на арбуз.

— Ну как? Ниче? — cпросила девушка.

Грэй бросил на нее взгляд. Это было не «ниче», а некое пористое скопление безвкусных склизких волокон. Мужчина пытался представить себе, что он ест баклажан.

— Похож на пирох тыквенный, а?

— Нет, — проворчал Грэй.

И не «пирох», а «пирог»! Но при приготовлении пирогов тыкву, приправу из нее, действительно используют, по крайней мере, хоть что-то полезное сегодня узнала. Блин, какой же дерьмовый вкус у горячей тыквы. Не мешкая, Грэй выгрыз всю светлую тыквенную мякоть, оставив только оранжевую кожуру. Это было просто отвратительно.

Девушка, наблюдая, как мужчина ест, постепенно наклонялась все ниже и ниже, пока наконец не оказалась на коленях. В разрезе блузки просматривались ее голые груди, но сейчас никакая, даже самая яркая эротическая фантазия не возымела бы своего эффекта. Когда Грэй приступил ко второй дольке, девушка переместилась за спину мужчины и начала массировать его плечи.

— Я че-нить могу сделать для тя? Все, че пожелаешь, — произнесла девушка. — Можешь, типа, трахнуть меня, если хошь.

Рот Грэя, переполненный горячей тыквенной мякотью, перекосило в гримасе.

— Нет уж, благодарю!

— А хошь отсосу?

— Нет! — кусок тыквы вылетел изо рта. — Я не в настроении, знаешь ли. Эти животные, твои братья, изнасиловали меня. И виновата в этом ты!

— Это неправда! — внезапно слезы брызнули из глаз девушки. — То, че они плохие, не значит, че я такая же!

— Да ты еще хуже, чем они! — выпалил Грэй. — Это ты меня заманила в их ловушку. Соблазнила, завлекла в этот капкан.

— У меня не было выбора, — она почти рыдала. — Они сказали, че, если я не сделаю этого, они мя убьют. И малую маю.

Девушка была на грани истерики. Грэй, заглатывая очередную порцию тыквы, пытался осознать то, что сейчас услышал. Она ведь была просто тупой деревенской лохушкой, рожденной в нищете, с первого дня жизни ее подвергали постоянным унижениям, оскорблениям, издевательствам. Что еще можно было ожидать от такой девки?

Не будь таким ослом, эта тупая деревенская сука нужна тебе, чтобы сделать ноги из этого места.

— Слушай, прости меня, — сказал Грэй и повернулся к девушке. Он обнял ее, это было лицемерно, да, но как еще завоевать ее доверие? — Мне не стоило так с тобой говорить. Понимаю, как тяжко тебе пришлось, с такими-то братцами. Это наверняка сущий ужас — жить в таком кошмаре.

— Да, да, — Кэйри Энн, обвила рукой спину Грэя и хныкала, уткнувшись в его плечо. — Они постоянно бьют меня и говорят, че, если я отвечу, убьют. А че тада с малой будет? Это самое ужасное, че может случиться. Кто о ней позаботится? Джори и Халл ненавидят мою малую, если я умру, и ее они убьют. Просто запакуют и все, стопудово.

— Запакуют?

— Ну они так от парней обычно избавляются.

Запакуют, — отдалось эхом в голове Грэя. — От парней обычно избавляются. Мужчина совершенно не понимал, что под этим подразумевалось, не знал и знать не хотел. Основная мысль была понятна. Они меня не собираются отпускать, после того, как наразвлекаются со мной. Эта пара мужланов прикончит меня.

Но когда?

— Слушай, а как тебя зовут? Ты Кэлли Энн?

— Кэйри Энн, — прохныкала девушка.

— Твои братья от меня тоже собираются «избавляться»? Так?

Кэйри утвердительно покачала головой, хмыкая носом, глотая слезы.

— А почему они до сих пор этого не сделали?

— Сделают, когда закончат.

— Закончат что?

— Твою машину.

Так вот в чем дело. Раздевают мою тачку, — просвистела мысль в голове Грэя.

— Сколько у меня осталось времени?

— Мож, день. Они обычно шустрые. А потом от тебя избавятся. Но если тебе повезет…

— В чем, Кэйри Энн? В чем мне повезет, — глаза Грэя широко раскрылись, мужчину переполняла надежда.

Белки глаза девушки покраснели от слез. Она вытерла нос.

— Если тебе повезет, они тя придержат. Пока не присмотрят новую тачилу.

Ну что ж. Грэй кажется окончательно понял, что к чему. Джори и Грэй заставляют Кэйри заманивать несчастных оболтусов в свое логово. Потом бедолаг заковывают и держат в подвале для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Держат до тех пор, пока не разберут на запчасти машины своих жертв.

— Если ты, ты, ну типа, — начала девушка. — Если ты с ними будешь хорошим, наверно, они тя сразу не замочат.

Будущее Грэя становилось более отчетливым и еще более мрачным. Теперь все ясно. Он в руках гомосеков-социопатов. Вся ценность моей жизни зависит от того, приятно ли им еще меня трахать во все щели… Чем лучше Грэй будет ублажать эту парочку, тем дольше будет жить. Пока они не найдут новую жертву.

Похоже, ему придется изо всех сил стараться угодить им.

— А где я, кстати, — спросил мужчина. — Это какая-то подсобка?

— Чердак, — последовал ответ.

Грэй посмотрел в сторону единственного окна в помещении и вспомнил то одинокое оконце, которое видел, когда подъезжал к дому. Это, должно быть, и вправду оно… Насколько он помнил, оно выходило на задний двор, огороженный деревянным забором. Я наверху. Как же мне спуститься вниз? И снова девчонка была его единственной надеждой.

— Джори и Халл — они надругались над тобой, да? — начал Грэй. — Склонили тебя к инцесту?

— Нет, нет, ты че?! — возразила девушка. — Просто заставляли сосать, да в жопу долбили. Халл говорит, что в жопу — это не инцестус. В письку-то ниче не попадает.

А, ну естественно, как же я не догадался?!

— Но после того, как они с тачилами начали это проворачивать, их больше на парней тянет. Со мной уже этого не делают, не. Просто дубасят время от времени.

— А отец твоей дочери, — продолжил Грэй. — Ты ведь, кажется, сказала…

— Я соврала, — ответила девушка. Она выглядела смущенной. — Когда сказала те, что меня изнасиловали, шоб ты пожалел меня. Просто один парень, с котором я встречалась. Когда залетела, Джори и Халл замочили его, — Кэйри Энн вновь зашлась в рыданиях, обняв Грэя. — Прости мя. Мне оч жаль. Я постоянно в страхе, что если не сделаю, че братья говорят, они убьют мою малую.

— Все в порядке, — мужчина пытался успокоить девушку. — Я прекрасно тебя понимаю. Но, как бы это дико не звучало, но всем этом есть и плюсы, если бы не они — я бы не встретил тебя.

— Че?????

Говори, как можно мягче, будь ласковее и убедительнее, — дал себе задание Грэй.

— Ты не такая, как все. Ты особенная. Ты — та самая девушка, которую я искал всю сознательную жизнь.

— Ты… ты… ты… это… че? Ты серьезно? — девушка смотрела на Грэя заплаканными глазами.

— Конечно. И я даже представить себе не могу, как ты живешь в этом кошмаре… с такими братьями.

— Типа, не очень, да, — шмыгнула носом Кэйри. — Но я должна делать, че они мне говорят, а то малую мою убьют.

Грэй взял девушку за руку. Со стороны сцена вполне заслуживала Оскар.

— Я тебя понимаю, все в порядке. Любая женщина, мать, не имея иного выбора, поступила бы так же. Но я должен тебе что-то сказать, Кэйри Энн, и я говорю это совершенно искренне. Я думаю, думаю, что начинаю сходить по тебе с ума, похоже, я безнадежно полюбил тебя.

Девушка не сводила глаз с Грэя. На ее лице было смущение, смешанное с чем-то еще, наверно, с надеждой.

— Мы должны быть вместе, — продолжил Грэй. — Я очень много зарабатываю, Кэйри Энн. Я вытащу тебя из всего этого. Но ты должна мне помочь.

— Я не могу…

— Ты должна открыть этот замок на браслете, который моей лодыжке. А когда уйдешь с чердака, оставить незапертой дверь. Тогда я смогу увезти тебя из этого места. Тебя и твою дочь. Чтобы у вас была настоящая жизнь, та которую вы заслуживаете.

— Братья меня оч сильно отдубасят, — вновь заревела девушка. — Может, до смерти забьют.

— Этого не случится, Кэйри Энн, — успокаивающим шепотом произнес Грэй. — Потому что они никогда не узнают. Не беспокойся о своих братьях. Я позабочусь о тебе. Тебе и твоей малышке. Все будет прекрасно.

Верхняя губа девушки задергалась. Слезы продолжали лить ручьями из ее карамельно-коричневых глаз.

— Не могу! Мне низя! Мне надо уходить!

Девушка судорожно схватила горшок с тыквенной кожурой, выскочила за дверь и закрыла ее. Послышался топот ее босых ног по ступеням.

Ну почему я, Господи? Почему я?

* * *

Грэй проснулся в кромешной тьме, ему снились кошмары, вот только реальность была еще хуже. В единственное окно светила луна. Мужчина едва успел добежать до горшка и опорожнить содержимое кишечника в горшок. Тыквенный ужин. Такое впечатление, что из него выходил горячий суп. Еще один внезапный залп выстрелил в дно горшка и отрикошетил, обжигая кожу на ягодице. Конечно, бумаги, чтобы подтереться, здесь не было, и Грэй с мокрой задницей побрел обратно спать. Чуть позже он снова проснулся от позыва освободить мочевой пузырь. Спасибо луне, которая еще не ушла и все еще подсвечивала чердак, мужчина мог лицезреть, как его моча разбавляет в горшке бледную поносную жижу. Вонь в помещении стояла такая, что Грэю вспомнился общественный туалет в лагере, где он был еще мальчишкой.

В ожидании рассвета за окном бодро защебетали птицы, и вот уже солнце стало наполнять светом место его заточения. Снаружи раздался грохот, послышались голоса. Цепь оказалась достаточно длинной, чтобы подойти к окну.

Может, узнаю, что там происходит…

Пришлось изрядно выгнуть шею, но мужчине удалось посмотреть во двор. Обзор открывался на ту его часть, которая выходила на деревянный забор. Грэй увидел гараж. Кусок брезента, прикрепленный к кольям, накрыли что-то, наверно, от дождя. Во дворе несколько машин, среди которых черный лакированный «Камаро» 68-го года и его «Коллоуэй Корветт», с заклеенными стеклами и лобовухой. Что эти уебки делают с моeй тачкой?!! — мысленно заорал Грэй. Братья перекрасили его машину в цвет розовой сахарной ваты. У багажника Халл из пульверизатора покрывал поверхность лаком. Но на этом тюнинг не ограничивался. На заднем крыле серебряным курсивом кричала надпись: ПОРВУ ПАСТЬ, И НЕ СПРОШУ, КАХ ЗВАТЬ. О, нет! — очередной вопль в голове Грэя. — Мою прелестную машину превратили в фургон долбоеба. Они даже слово «как» без ошибок написать не могут! Сейчас машина мужчины скорее походила на средство передвижения какого-то сутенера.

Халл тем временем посмотрел на брата.

— Ну че, Джор, пора уж.

Грэй метнул взор направо.

— Ща, Халл. Я тока лезвию заточу, — Джори стоял у диска для заточки инструментов и полировал лезвие пугающих размеров топора.

Рядом с брезентовым навесом лежал обнаженный труп.

— Да, этот чувак ни на че не годен был.

— Без базара, Джор. Сосать вообще не умел.

Раздалось ритмичное: «чмок-чмок-чмок».

Живот Грэя пронзили колики, словно полоснули этим самым топором.

— Не то что наш городской сверху, ага? О, д-а-а-а, — победоносно вскрикнул Халл. — Да он, когда сосал, я думал, что даже воздух из жопы моей затягивает.

Джори заржал и опустил топор.

— Жаль, ты не любитель дуплить, Халл. Потому что у этого парня тама так узко, будто цыпленка долбишь. Я те точно говорю.

Джори нагнулся и принялся укладывать нарубленные куски тела на натянутое брезентовое полотно. Рука, голень, кисти, ступни. Голову оставил напоследок.

И… Грэй видел это лицо.

Это же тот самый колхозник, что подобрал девчонку за день до меня. И это его «Камаро», просто перекрашенный в черный цвет…

И тут из гаража показалась Кэйри Энн, обнаженная по пояс. Смуглый ребенок звучно пил материнское молоко, прильнув к ее соску.

Халл, все еще державший в руке пульверизатор, одарил сестру свирепым взглядом.

— Убери с глаз моих эту малую. Че, не вишь, я работаю!

Грэй присмотрелся повнимательнее к ребенку, который принялся кричать. Голенькая, меньше года на вид, почти совсем черная, но…

Не может быть…

Более пристальное визуальное ознакомление выявило неутешительные пороки. Судя по форме головы, у ребенка был синдром Дауна. Одна нога короче другой, разного размера уши, глаза косят. Кэйри Энн воткнула оттопыренный сосок в ротик дочурки, но та не утихала. Девушка в свою очередь, судя по всему, над чем-то размышляла, отстраненно смотря в землю.

— Но, Халл, мне нужно с тобой поговорить. Нам, это, реально нада этого городского завалить? Может просто, типа, отпустим его, а?

— Ща по башке получишь. Нет бабы тупее тя.

— Нам нужно будет его завалить, Кэйри Энн, — вмешался Джори. — Если отпустим, сдаст нас мусорам.

Губа девушки задергалась.

— А если пообещает никому не рассказывать?

— Када мозги раздавали, ты точно в не в ту очередь встала. Те гoвно в башку твою вместо них залили, — прорычал Халл. — Покажи-ка ей.

Джори схватил отрубленную голову за волосы и поднес к лицу сестры.

— Эй, Кэйри Энн. Поцелуй любимого.

— Убери эту голову от меня, — взвизгнула девушка.

— Бьюсь об заклад, была б ниггерская башка, засосала бы, — предположил Халл.

Джори зашелся хохотом, голова затряслась от смеха.

— Ну же! Вытяни губки, — Джори принялся бегать за сестрой по двору, держа в руке голову трупа.

— Халл, скажи ему чтоб остановился, — кричала девушка. — Хватит! Не нужно! Он пугает малую!

— Да прям. Ща! — усмехнулся Халл в ответ. — Разве что-то может испугать эту отсталую дебилку? Скорее, она кого угодно до усрачки стреманет.

— Бьюсь об заклад, она сама себя бы только испугать может, Халл!

Джори гонялся за визжащей Кэйри Энн по двору, пока, наконец, девушка не забежала в дом, ребенок продолжал вопить. Снаружи уже гоготал Халл.

Да, сэр, — пронеслось в голове Грэя. — Прекрасен день на Примроуз Лэйн^[4].

— Эй, Халл! Лови момент!

Джори с завидной сноровкой подкинул отрубленную голову ударом ноги и запулил ее в сторону забора. Голова ударилась об ограду и отлетела точнехонько на брезент, к остальным частям расчлененного тела.

— Гоооооол, Халл! Виел, как я! Я забил!

— Вижу, пацан, — отметил Халл, кивая. — Ты — это что-то. Ну все, пока мы здесь закончили. Нужно подождать, пока лак подсохнет, чтоб накрыть машину.

— А че с этим терпилой, которого я сейчас разделал? Может, упакуем его и скинем, типа?

— Не, подождет. Этот чудила с «Камаро» больно тощий, — возразил Халл, глядя на груду костей и мяса на брезентовом настиле. — Городского когда завалим, тогда вместе их упакуем. По ходу, оба поместятся. И скинем сразу обоих, типа, завхтрах.

Завхтрах, — подумал Грэй. — Завтра.

Говорили о нем. Мужчина даже видел железный короб во дворе. Достаточно просторный, чтобы вместить два расчлененных трупа. Живот пронзила судорога.

Они разрубят меня на части и упакуют в тот короб. Завтра.

* * *

Однако «завтра» длилось еще два дня и две ночи. Грэй посчитал, это было счастливым стечением обстоятельств. Халл сказал, что у него закончился лак, а он хотел, чтобы было готово десять машин. Это были хорошие новости.

А вот нехорошие заключались в том, что Грэю приходилось проводить эту отсрочку приговора. Каждую ночь Джори трахал его в зад, одновременно мужчине приходилось полировать громадный шланг Халла ртом. Братья устроили грандиозных размахов фестиваль содомии, где главными звездами стали анус и рот Грэя. Но тот воспринял это стоически, как настоящий мужчина: в позе раком, выполняя то, что от него требовалось.

Также каждую ночь его заставляли есть вареную тыкву. Грэй предположил, что, вероятно, делалось это не из чистой жестокости, желания его унизить. Дело в том, что вареная тыква способствовала постоянному жидкому стулу и влажности в анусе, что облегчало проникновение. После каждого акта надругательств Грэй сидел на горшке и продолжал запруживать его бледными поносными массами, сдобренными спермой Джори. Мужчину терзал ужасающий вопрос: а что случится, когда горшок будет полон? Возьмет ли Кэйри Энн этот горшок, чтобы опустошить? А может, ему и вовсе не дожить до этого момента?

На вторую ночь Грэй заметил в жиже своих фекалий кровавые следы. Нечему удивляться после того, что ночами с ним проделывал Джори. Он был очень груб, очень возбужден, и работал своим поршнем в его заднице, как вантузом в сливном отверстии унитаза. Сосать Халлов член и массировать его очко было не многим легче. При этом Халл пытался держаться как можно дольше, прилагая все возможные силы, лишь бы отсрочить оргазм изо всех сил. Поди, сейчас представляет себе образ сраного Рэнди Джонсона^[5], - думал Грэй. — Ну и как успехи, Халл? А? Получается? Блять! Под ногтем у Грэя уже въелась корка Халловского кала. Очистить было нереально. Мыть руки не давали (мужчина даже не исключал, что его мучители и сами этим не занимаются). И этот грязный палец просто доканывал. Стоило почесать нос, как тут же этот кошмарный запах застарелой смеси дерьма и слюны. И у него никаких шансов.

Или все же была еще надежда на что-то?

Грэй ведь слышал, как она, Кэйри Энн, говорила с братьями о нем. Чтобы его отпустили.

По крайней мере это означало, что девушка думала об этом.

Третьей ночью братья приходили дважды. А ведь сложно концентрироваться и трудиться на полную, когда слышишь, как Халл говорит: «Давай, работай пальчиком, пидорок», а еще Джори тут же со своим: «Сожми очко потуже». Еще и яйцами своими по Грэевским шлепает. Ну как работать в такой обстановке? И вот очередной гейзер Халловской спермы в глотку, пока Джори разряжает свой ствол в его задницу.

Когда Джори вышел из Грэя, он грубо шлепнул свою жертву по ягодице.

— Вот так! Ты клевая подстилка! — торжествующе провозгласил младший брат. Джори потянулся вперед и ущипнул Грэя за сосок. — Тя просто нереально круто дуплить. Тя драть все одно, что школьницу-малолетку.

— А че нада сказать, када мой брат тебе ках-пли-менты говорит, а? — cпросил Халл, зажав голову жертвы своими коленями.

— Спасибо, — пролепетал Грэй, закатив глаза.

— Знаешь, че, Джори, — обратился к брату Халл, все еще со спущенным комбинезоном. — Я ся седня так чувствую. Думаю, что решусь. Я на подъеме.

— Че, реально?

Увидев, что в данный момент делает старший из братьев, Грэй впал в замешательство. Халл мастурбировал свой только что опорожненный член. Что? Опять? — подумал Грэй.

— Ваще не любитель этого обычно, — начал Халл. — Но че-та вот прям ща, думаю, может, тоже ему в жопу засажу. Давненько я в зад никого не драл. Сейчас, только зверя моего нужно разбудить…

Халл продолжил работать над своим хоботом. Пожалуйста, пожалуйста, пусть у тебя не встанет, — мысленно взмолился Грэй.

Но у Халла встал.

— Угостись и ты кусочком, братан, — предложил Джори.

Грэй в ужасе молился. Он знал, что его сфинктер ни за что не выдержит проникновение такой громадины. Может это куда и можно засунуть, например, в дырку от пончика, но его анус не такого размера!

Он просто разорвет меня!

— Да, чувак, да, — зааплодировал Джори. — Давай, брат. Засади этой грязной потаскушке!

Халл опустился на колени и начал продавливать походившую на яблоко, головку своего члена в зад Грэя, продолжил погружение. И вот шланг мучителя уже был в толстой кишке, из которой вырвались остатки жидких тыквенных фекалий. Грэя трясло, из глаз лились слезы, создавалось ощущение, что Халл засунул в него всю свою ручищу.

— Ну как, нравится, столица? — cпросил старший мучитель и протянул пятерню, сжав грудь Грэя, словно он лапал женщину.

— Бьюсь об заклад, что да, — предположил Джори. — Бьюсь об заклад, у него, поди, у самого уже стоит.

— Неа, — отозвался Халл, схватив вялые, как желе, гениталии жертвы.

От поступательных движений мучителя Грэй в такт раскачивался вперед и назад.

— О, да! O, да…

Он был совершенно изможден, боль и невероятное напряжение, почти уже потерял сознание, когда Халл, наконец, кончил. Будто в задницу забрался огромный ящер и начал там блевать. Когда Халл вышел из него, у Грэя было ощущение, что из него извергается бочка горячего кофе. Совершенно обессилев, мужчина рухнул на пол и перевернулся.

— Сладких снов, дорогуша, — ухмыльнулся Джори.

— Это твоя последняя ночь, пацан, — произнес Халл.

— Моя… последняя ночь? — пробормотал Грэй.

— Захв-трах залакирую остатки, и твоя тачила будет готова.

— Но не пугайся так, — успокоил Джори, застегивая комбинезон. — Мы еще разок тобой займемся и тока потом замочим.

Гогоча, братья покинули чердак, с грохотом захлопнув дверь. Грэй лежал, не в силах пошевелиться. Теперь он понимал, что чувствуют женщины, после того, как над ними надругаются. Это было значительно больше, чем просто физическое насилие. Но и моральное тоже. Душа растоптана. Ощущение, что ты лишь кусок мяса, который использовали для удовлетворения животных инстинктов. Использовали и выплюнули. Грэй ощущал себя салфеткой, в которую высморкались.

А завтра салфетку выкинут в помойку.

Когда они закончат свои перевоплощения машины, ее продадут, место освободится, следовательно, привезут новую, а место Грэя займет другой несчастный простофиля.

И вот Грэй дошел до сути. Вся правда, какой бы жестокой она не была, открылась мужчине. А вправе ли он вовсе винить Джори и Халла в совершенных ими преступлениях? А девушку?

Положа руку на сердце, ответ «нет». Единственный, кто был во всем виноват — он сам. Я сам пришел в это место. В этот кошмар. Я сам во всем виноват. Никто не заставлял его, приставив пистолет к затылку, подбирать Кэйри Энн. Грэй сам сознательно сделал это. Чтобы удовлетворить свою похоть. Ради секса. Просто потому, что девушка была доступна для того, чтобы он ей воспользовался.

Мужчина думал о Боге. Да, о Боге. Все его мысли, поступки были греховны, от отвернулся от Создателя. Так с какой стати ему рассчитывать на благосклонность Господа? То, что случилось, было карой, возмездием, эффектом бумеранга. Сейчас истекающий кровью и чужой спермой мужчина совершенно по-иному смотрел на свою жизнь, свои поступки. Нельзя ведь отрицать, что шел неправедной дорогой. Грэй, говоря по правде, никогда особенно не любил ни одну из своих двух жен. Он женился на красочных обертках. Просто потому, что они классно выглядели. А другие связи? То же самое. Мотивы всегда не те. Неправильные. Люди должны быть вместе совершенно по другим причинам.

Быть частичкой чьей-то жизни, любить своего партнера, вырастить детей, вложить в это все свои силы, использовать все возможности. Вот в чем смысл жизни, ради чего сто́ит жить, а не в хождении по стрип-клубам и не в съеме проституток. Грэй сейчас отчетливо понимал, что если существует Господь, то все существование мужчины было сплошным грехом. Ответственности он предпочел легкомысленный образ жизни, морали противопоставил плотские инстинкты, похоть.

За все нужно платить, и сейчас Грэй делал это.

Мужчина обреченно приложил одну ладонь к другой. Он не забыл о Кэйри Энн, последнем лучике его надежды. Быть может, она не отвергнет его. Возможно, с Божьей помощью она найдет путь, как вызволить его из этого места.

Прошу тебя, Боже, — взмолился Грэй. — Я знаю, что был недостойным человеком. Нарушал твои законы. Но, пожалуйста, прости меня. Я лицемерный болван, я знаю это, но я даю обет, что, если у меня есть какая-то возможность заслужить прощения, впредь я буду творить добро. Я начну новую жизнь. Заберу с собой Кэйри Энн и женюсь на ней. Клянусь. Стану отцом ее ребенку, и сделаю все, что только в моих силах, чтобы вести праведную жизнь христианина. Обещаю…

Грэй сидел, облокотившись на стену, через окно чердак заливал темно-желтый свет. Мужчина закрыл глаза. Перед ним только бесформенные тени сливались. Грэй отключался. Во сне его насиловали черти. Если он умрет во сне, что случится? Возможно, он останется в нем, и это насилие будет продолжаться веки вечные? Даже если и так, Грэй знал, что заслужил это.

— Эй! — кто-то толкнул его. — Ты спишь?

Что, уже и во сне варят тыкву?

— Давай, пора, типа, ужинать.

Когда Грэй открыл глаза, перед ним склонилась Кэйри Энн с очередным тыквенным горшком.

— О, Кэйри Энн… — Грэй оторвался от стены и обнял девушку. — Я больше не могу. Не выдержу. Ты должна помочь мне выбраться отсюда. Я женюсь на тебе, обещаю. Все сделаю для тебя, буду отцом твоей малышке. Никогда не обману тебя, не изменю тебе, посвящу тебе всю свою жизнь, — выпалил мужчина, прильнув к Кэйри, слезы текли из его глаз. — Обещаю тебе. Я даже Богу клятву дал. Мы будем жить праведной жизнью, ходить в церковь и все такое. А что касается твоей дочурки…

Вот, блин, — вспомнил Грэй. — Ребенок-то ненормальный, голова эта несуразная. Но сейчас это не имело значения. Он взял сжал руку девушки, все еще продолжая плакать, уткнувшись в ее плечо.

— Я очень много зарабатываю, Кэйри Энн. Я буду заботиться о ней, устрою твою малышку в самую лучшую спецшколу, буду ей тем отцом, которого у нее никогда не было.

В глазах Кэйри Энн тоже появились слезы. Она провела ладонью по щеке Грэя, казалось, ее не отпугивает ни смрад, исходящий от его тела, ни стоящий рядом горшок, наполненный его поносными массами.

— Я знаю, что ты все это сделаешь. Я, типа, вижу тя, что ты правду говоришь.

— Так помоги же мне! Все, что нужно сделать — вызвать полицию.

— Не, не могу. Телефону нету.

Грэя затрясло.

— Но вот че могу, — девушка поцеловала мужчину в лоб. — Я думала над этом, это, типа, стремно… но попробую.

* * *

Больше этой ночью Грэй не уснул. Он был чересчур возбужден, эмоции переполняли. Кэйри Энн не могла позвонить в полицию, поскольку телефона в доме не было, но она рассказала мужчине, что собирается сделать. Вместо того, чтобы звонить, она просто пойдет в участок. Сегодня, в то время, когда братья девушки будут думать, что она цепляет клиента, она собирается поймать попутку до полицейского отделения. Участок окружного шерифа всего в нескольких километрах отсюда.

Просто будь готов.

Грэй считал, что Бог смиловался над ним и собирался выполнить то, что обещал. Сейчас как раз время, чтобы начать.

Длины цепи хватало только для того, чтобы добраться до окна. Окно не заперто, да и зачем это делать? Цепь прикована к полу. Вылезти в окно, конечно, не получится, а…

Приоткрыть можно, как два пальца.

Деревянная рамка подгнивала, в одном месте кусочек уже оттопырился. До рассвета у него всего несколько часов. Сейчас нужно работать. Пыхтя и кряхтя от напряжения, Грэй расшатывал рамку, пока та, наконец, не поддалась. Грэй с ужасом подумал, что стекло может выпасть из рамки во двор (это будет конец всему), но удача, нет, высшие силы, были на его стороне. Грэй добился своего, теперь между рамой и окном была щель. Достаточная, чтобы можно было услышать, когда он закричит.

Грэй не знал, который был час, но, наверно, чуть позднее полудня, когда снаружи послышалось, как по гравийной дорожке подъехала машина. Чуть ранее Джори сбросил останки расчлененного колхозника в железный короб. Халл тем временем заканчивал с лакировкой (когда-то черного) «Корветта» Грэя.

Надежда уже покидала Грэя: быть может, это звук колес машины почтальона или подельника Джори и Халла. Из-за забора невозможно было разглядеть, какие ужасные дела проворачиваются в этом дворе. Но Джори и Халл тоже услышали звук с дороги. Оба в этот момент на мгновение замерли.

Сердце Грэя запело. Из подъехавшей машины вышел окружной шериф. Джори и Халл смотрели наружу через прорези забора. Братья выглядели встревоженно.

— Где? — резко спросил шериф Кэйри Энн. — Звучит, как чушь собачья.

— Тама! — раздался выкрик Кэйри. — Тама его заковали! На чердаке! И трахали его тама!

Шериф упер руки в бока и смотрел в направлении чердачного окошка.

— Проклятье! — cказал он. — Похоже, я кого-то там вижу.

— На по-о-о-о-о-мощь!!! — вопль Грэя был сродни пушечному залпу.

Мужчина неистово размахивал руками, затем ударил локтем по окну, которое разлетелось на кусочки.

— ПОМОГИТЕ, РАДИ БОГА!!! МЕНЯ ПОХИТИЛИ И ЗАПЕРЛИ ЗДЕСЬ!

— Глазам своим не верю, — ошарашенно произнес шериф и обратился к Кэйри Энн. — Жди здесь, мне нужно подняться туда.

Блюститель порядка выхватил револьвер и вошел в дом.

Грэй кричал, скакал, услышав приближающиеся шаги шерифа по лестнице, адреналин бил через край. Мужчина выглянул в окно. Братьев во дворе не было. Наверно, уже деру дали прятаться в местных холмах! — подумалон.

Дверь распахнулась, окружной шериф держал оружие наготове.

— Невероятно, — прошептал он, увидев Грэя закованного, на теле только грязная майка и носки. — Это правда… Девчонка не врала. Эти уроды тебя приковали.

От счастья Грэй хотел кинуться к шерифу и обнять его, но длина цепи бы не позволила.

— Спасибо Вам! Спасибо! Джори и Халл — они меня здесь уже почти неделю держат! Они крадут машины, перекрашивают! Они… они… насиловали меня…

— Успокойся, парень, — начал шериф.

Сердце Грэя почти остановилось, когда… за спиной его спасителя… показался… Халл. Он подкрадывался к шерифу сзади, в немой ухмылке оскаля свои гнилые зубы.

— Берегитесь! — брызгая слюной, заорал Грэй. — Сзади!

Шериф развернулся.

— Какого черта вы тут творите? Парня здесь заковали?

— Ну да.

Стреляйте же, стреляйте в него! — мысленно призывал Грэй.

— И мне ни слова не сказали, — продолжил страж закона. — Ну что за парочка жадных эгоистичных засранцев?! Поди, сами-то ему каждую ночь засаживали!

— Ну, слышь, Бобби. Мы, это, не думали, что те пацан будет интересен. Но теперь, типа, знаем, та что в любой момент можешь угоститься.

— Бля-a, — прорычал шериф и начал расстегивать ширинку. — Да я так заведен, что сейчас даже дырку в стене готов выебать.

Халл кивнул на Грэя.

— Ну во те и дырка.

Грэй почувствовал, как все рассыпалось, на маленькие камешки. То, что оставалось от внутреннего стержня, питавшего надежды и дававшего силы, было обрушено ударом невидимого молота прямо в его основание. Последний лучик надежды оборван. Как серпом… Почва выбита из-под ног.

— Лицом к стене, сучка, — приказал страж закона. — Я на диком взводе. Нереально нужно засадить, — cейчас Грэю даже не давали времени опуститься на колени, шериф просто припер его к стене и готовился оттрахать прямо так, стоя! Блюститель порядка терся оголенной промежностью о зад Грэя, протянул руки, чтобы схватить его за соски́. — Да, я быстрый на подъем. Давненько не выпадал шанс так спонтанно кому-то в жопу засадить.

— А он хорош. Умеет жопу сжимать, када твой член внутри него. И сосет чертовки хорошо. Бобби, просто чертовки хорошо.

Во время весьма жесткой прелюдии, когда ягодицы Грэя раздвинули и смочили анус плевком, его голова была прижата к стене под таким углом, что он смотрел в сторону окна и мог видеть, что происходит во дворе.

— Походу, Кэйри Энн к те небезразлична, городской, — раздался сзади голос Халла. — Пади, наплел ей, что увезешь отсюдова, если она те поможет, а? Джори сейчас стопудово уже учит уму-разуму эту тупорылую корову. Как пить дать. Грустно, знаешь ли, узнать, что тя сестра предала. Но, с другой стороны, прикинь, какая пруха: из всех мусоров, которым она могла нас сдать, из всех в окру́ге эта кошелка выбирает как раз того, кто нам помогает проворачивать дела.

Больше Грэй уже ничего не слышал. Его опять насиловали. К горлу подступила желчь.

Мужчина так крепко сжал челюсти, что зубы заскрежетали. Зрение расфокусировалось. Один глаз смотрел во двор. Джори уже отдубасил свою сестру и сбил с ног. Она лежала на земле. Девушка смотрела наверх, из окровавленных губ раздался крик. Джори гоготал, подкидывал в воздух ее дочку, раскручивал на руке, как корж для пиццы. И вдруг он запустил тельце прямо в металлический короб, закрыл опустил крышку и начал закрывать замки́.

А что же Грэй, спросите Вы?

Грэя в это время трахали. Привычно со вкусом трахали. Но было одно отличие от близости с Халлом. Член шерифа… был еще больше.

* * *

Грэй был начинен с обеих концов.

— Вииишь! — завопил Халл, его шланг был все еще погружен в глотку Грэя.

Джори был занят другой частью тела, проворно наяривая сзади.

— Да черт бы его падрал! У парня там седня еще у́же, чем давеча.

Грэй старался абстрагироваться, мысленно представить, что все это происходит не с ним. Просто представь себе. В воображении мужчины — это не его рот сейчас сосал Халловский член, и не в его задницу ритмично входил поршень Джори.

— О, да! Сейчас залью его дупло! Во мне стока многа накопилось, что у него из носа польется.

— А вот и ууужииин, городской, — предупредительно произнес Халл.

Грэй не мог утверждать это со всей ответственностью, но, похоже, братьям удавалось кончать одновременно. В кишку полился теплый поток и в этот же самый момент рот наполнился обильными Халловскими выделениями. Грэй, уже не мешкая, заглотил все. Вязкая жижа прошла по горлу в желудок, словно туда пробирался огромный теплый червь. Руки и колени Грэя разъехались, и он рухнул на пол.

Наконец-то, — думал он. — Наконец-то они закончили.

— Да-а-а-а-а, — Халл сжал свой член у основания, провел до головки и выдавил последние капли. Полезно для простаты. — Я те раньше уж говорил, но скажу еще раз, этот чувак — лучший членосос, что у меня был.

— И еще лучший жопотрах, — Джори дебильно гоготнул и вынул инструмент своей репродуктивной системы из задней сферы Грэя. — Надеюсь, Бобби своей елдой резьбу нашей крошке не сорвет, с учетом того, что теперь он теперь тоже в игре.

— Да уж, сэр. По ходу, Кэйри Энн нашла нам победителя. И сосет, как олимпийский чемпиён, еще и тачила такая пафосная.

Грэй сел, откинувшись на стену.

— Такая вот разводка, да? Заставили девчонку заманивать сюда людей, отжимаете их тачки, что-то перекрашиваете, сбываете потом, просто автосалон.

Халл почесал пузо и начал надевать комбинезон.

— Да, столица. Мы тачилы в разны света́ красим, потом загоняем. Тот зачетный «Карвет» твой. Мы на нем хороший куш срубим. Три или даж четыре касаря минимум.

Даже находясь в полуобморочном состоянии, Грэй встрепенулся от такой дикости.

— Три или четыре тысячи?! Да эта машина сто́ит ШЕСТЬДЕСЯТ три тысячи! Парни, вас тут обдирают просто!

— А мы, это, мы здеся не жадные, типа, понял? — парировал Халл. — Нам нравится, когда все тихо и спокойно. Безопасность важнее.

Джори вновь использовал шелковую рубашку Грэя в качестве тряпки для своих гениталий.

— Забор нас прикрывает. Пото́м просто поставляем машины дилеру. А тот уже продает.

— И сколько народу здесь побывало, — Грэй уже не боялся задавать вопросы. Если все равно убьют, почему бы и не рассказать. — Скольких вы сюда заманили?

— За все время? — cпросил Халл, в раздумьях почесывая выпирающий подбородок. — Дай подумать. Типа сотни будет.

— Скорей, типа, ста пятидесяти или около того, — уточнил Халл.

— И здесь, на холмах ваших, — добавил Грэй. — Никто и ухом не ведет. Краденые машины перекрашиваются и продаются. Окружной шериф, похоже, прикрывает вас, отвлекает лишние взгляды от того, что сюда приезжают и уезжают разные машины. И тела никогда не находят.

— Опять догадался, городской, — признал Халл.

— А Кэйри Энн слила все, че ты надумал. Обещал жениться, растить ребенка ее. А знаешь че, городской? Тупо это.

Кто бы еще про тупость говорил.

Рука схватила Грэя за волосы и поволокла по полу. Когда мужчина осознал, что сейчас произойдет, он успел сделать глубокий вдох и…

Буль!

…его голову погрузили в горшок с испражнениями.

— Погружение, убрать перископ, столица. Буль-буль-буль.

Грэй был слишком вымотан и просто не мог сопротивляться. Никаких сил не осталось. Ничего в мышцах, ничего в сердце. Проникли ли личинки в его поносную жижу? Какие-то мелкие штуки, похоже, роились в фекальных массах, щекоча опущенное в них лицо. Но Грэй внушал себе, что визуально все происходящее — не больше, чем плод его воображения. При этом даже смирился с тем, что произойдет. Его хотят убить, утопить в его собственном поносе, но по крайней мере все, наконец, закончится. Грэй надеялся, что он достаточно настрадался, после всего, что пережил, уже не попадет в ад.

Легкие расширились, скоро их прорвет. Грэй задался вопросом — умрет ли он до того, как рвотный рефлекс заставит его выблевать этот первый глоток. Но сейчас это уже и не имеет значения. Значит, умру чуть погодя, и знаете, что? Я готов к этому.

Грэй был залит, пропитан субстанцией, в которую его погрузили, когда голову выдернули из горшка. Мужчина сделал жадный вдох воздуха, как окунь, вынесенный волной на пирс. Фекальные массы стекали по лицу. Когда Грэй осознал, что какой-то удар сердца отделял его от смерти, когда голову вытащили из горшка, мужчина заорал:

— Ну же! Убейте же меня и закончим с этим!

— Убить тя? Убить? — переспросил Джори.

— Не-е-е, ты че, это было наказание, за то, что пытался нас наебать, — сказал Халл. — Что за нашими спинами захговоры плел.

— Ты — особенный. Лучше, чем ты, у нас еще не было.

— Без дураков, лучше не было, — Халл потер свою промежность. — Черт меня подери, у меня уже сейчас встает, когда я вспоминаю о твоем пяти-звездном отсосе.

— Слышь, Халл, а ты дело говоришь. У меня тоже встает. Может, еще по одной ему кинем?

— Вишь, — Халл стал доставать свое орудие. — Давай, городской. Давай еще разок, сучка.

— О, нет, — выдохнул Грэй.

Вместе с воздухом с губ вылетели куски фекалий. Опять? Только не это!

Да. Опять. Это. Грэй устало принял позу, опершись на колени и локти, напоминая кофейный столик из человеческой плоти. Рот поглотил набухшую головку. Пара ловких движений глоткой и поршень Халла уже был тверд, как полицейская дубинка. Сзади привычный мокрый шлепок: Джори вонзил в него свою дубинку и воткнулся бедрами в его ягодицы.

Халл схватил Грэя за уши, как за ручки для кистей.

— Вот это жизнь, да, Джор?

— В точку, Халл, — согласился Джор, двигаясь в бешеном темпе. Он шлепнул Грэя по правой ягодице. — Давай, городской, сожми свое очко, как ты умеешь.

Грэй напряг сфинктер…

— Да-а-а-а! Вот так! Вот это кайф!

Грэй не мог ответить, глотка по самые гланды была занята шлангом Халла.

— Вишь ли, городской, — с ухмылкой сказал старший брат. — Все остальные, мы их просто убивали и на куски разделывали. С тобой мы так не поступим.

— Мы уже все решили!

— Мы оставим тя живым!

Глаза Грэя округлились.

— Да, вот так, городской, — Джори продолжал поступательные движения. — Мы с Халлом все обсудили. Мы будем идиотами, если прикончим тя.

— Потому, что ты так хорош.

— Такую подстилку нельзя так потерять.

— Да, которая еще и соска такая.

— Короче, вместо того, чтобы убить тя, как других, мы, типа, здесь тя жить оставим.

— Кэйри Энн будет о те заботиться. Воду приносить.

— А ты будешь нашими с Джором членами заниматься. На постой. Каж нош.

На постой, каж нош, — причмокивал Грэй. — Постоянно. Каждую ночь.

— Точно, городской, — сказал Халл погладив свою жертву по голове. Почти ласково. — Бушь сосать мой член каж нош.

— А я тебя в очко буду дуплить, — подхватил Джори. — Каж нош.

— Понял, городской? Каж нош.

— Каж нош.

— Слыш. Каж нош. Всю твою жизнь.

Грэй понял намек. Он уже не слушал. Просто работал сфинктером. И сосал.

Каж Нош (альтернативный конец) (Перевод: Дмитрий Архангельский)

Братья закончили. Грэй просто сидел и смотрел в потолок. Мысль, что вот так вот закончится его жизнь сводила с ума. Разве заслужил он подобное? Грэй прекрасно помнил, каких мук его матери стоило пережить смерть отца. Смириться с тем, что мужа больше с ней нет.

Когда-то давно, она решилась на побег. С гор. Oт этoгo бeзумия. Она больше не могла там находиться. Нужно было выбраться из того места. Начать новую жизнь, а со старой покончить. Раз и навсегда. Молчать о прошлом. И тогда никто ничего не узнает.

И матери удалось сбежать, вырваться в город, найти работу на свиной ферме. Это была чудовищная грязная работа, но женщина наконец-то была свободна. От гор, от их жутких обитателей. Больше не нужно было с ними разговаривать, притворяться, что рада носить тряпье, которое зачастую было на несколько размеров больше, терпеть их издевательства. Но мать поклялась, что никому об этом не расскажет.

В один прекрасный день мать Грэя познакомилась с хозяином свиной фермы, и полюбила его. Его звали Билл. Со временем появился Грэй, единственный ребенок в их семье. Хороший ребенок, замечательный сын. Окончил колледж, устроился на престижное место.

К тому моменту отца уже не стало, и Грэй забрал мать жить к себе. Он видел, как тяжело женщина переживает смерть Билла. Она была в депрессии, днями напролет рыдала в гараже, отказываясь выходить. Грэй переделал гараж в жилую пристройку к дому, чтобы мама была как можно ближе. Он безумно любил ее и был готов ради мамы на все.

* * *

Когда Грэй не вернулся домой, матери стало страшно. Невероятно. Она уже потеряла мужа и не могла поверить, что теперь лишилась и сына.

* * *

Слезы лились по щекам Грэя. Ему было жалко. Но не себя. Маму. Кто теперь о ней позаботится? Отец ушел из жизни, Грэй попал в этот адский капкан. Почувствовав прилив сна, Грэй помолился. О том, чтобы умереть быстро, без мучений.

* * *

Эмма мерила шагами комнату. Из глаз не прекращали литься слезы. Нет, у нее не было иного выхода. Женщина собрала всю свою волю в кулак и направилась в горы. Туда где еще жили брат с отцом. Рассказала родственникам, что ее сын пропал, что она боится. Отец, Илай, просто захохотал:

— Твоего засранца поди просто кто-то до потери сознания отдуплил.

Брат, Хак, тоже предположил, что Грэй из тех парней, кто любят, когда им хорошенько засадят и загоготал.

Отец сказал, что их старый грузовик дышит на ладан, и чтобы они могли отправиться в город на поиски, Эмме нужно купить им новый.

— Надо сходить к Джори и Халлу, у этих парней может быть че-то на продажу.

Эмма согласилась, и семейство направилось к этим людям. «Парни» были посреди двора у деревенского дома, как раз трудясь над какой-то машиной.

— Эти засранцы тупы, как свиньи, но с тачками умеют ладить, во че я тебе скажу, — проинформировал Эмму Илай.

Отец представил Эмму, но братья словно вообще ее не заметили. Еще одна тупорылая из города. Время на нее еще тратить. Парни всего лишь хотели поскорее закончить с машиной и вернуться на чердак. К своему городскому парню.

Пока отец общался с братьями, Эмма осмотрела двор. Ее взор упал на уродливую розовую машину. Когда женщина увидела, ЧТО лежит на заднем сидении — ее сердце на миг замерло. Плащ. Тот самый, что она подарила Грэю на прошлое Рождество. Но как такое возможно? Эмма решила сделать вид, что ничего не произошло. Мужчины направились к дому.

У этих кретинообразных братьев ничего подходящего не было, они предложили Илаю взять их старую машину. На время. Пока не найдут для старика грузовик. Илай и Хак были не в восторге от того, что им придется ездить на «галимой» розовой машине, но все же это было лучше, чем путешествовать на своих двоих. Эмма с родственниками сели в машину и поехали домой к отцу.

Машина казалась Эмме такой знакомой…

— Открой багажник, — сказала Эмма брату, когда они приехали домой.

Она не могла понять в чем дело, но интуиция подсказывала — там, что-то есть, что-то важное.

— Слышь, сеструха, а на хера те эта нада? Че там такого важного?

— Завали свое хлебало и делай че сестра тебе грит, — сказал Илай и отвесил сыну подзатыльник.

Хак повиновался и Эмма, взглянув внутрь оцепенела от ужаса. Там лежал кейс. Кейс Грэя. Но как он там оказался? И почему был другого цвета?

— Боже Милостивый, это кейс Грэя… и… это машина Грэя, эти братья обокрали моего сына!

Но что они с ним сделали? Он еще жив?

Илай почесал подбородок и на минуту погрузился в раздумья.

— Ну эти парни со странностями, вот че я те скажу. Я думал че они просто два дурака. Которые дуплят друг друга. У них еще сеструха есть. Кэйри. А у той дитя. Черное. Ну я те так скажу, им бабы не нужны, потому и ребенок негритос. Не ихий. Если б им бабы нужны были, дите бы белым было, када такая сеструха дивная. Зуб даю. Мы их вечерком с Хаком навестим, а ты в хате, это, сиди, вот че.

Вечером Илай и Хак пробрались к дому Джори и Халла и притаились за деревьями. В окне на чердаке горел свет.

— Наверняка там сейчас кому-то весело.

И тут они увидели в окне чье-то лицо. Кто-то с силой вдавил его в стекло. Лицо под нажимом расплывалось по поверхности.

— Эта рожа в окне. Она типа какая-то знакомая, — предположил Хак. — Бать, я это, типа думаю, че это Грэй.

Илай одобрительно закивал головой. Он знал, что эта парочка предпочитает мужиков. И в любой другой ситуации просто бы постоял в сторонке, посмотрел, да вздрочнул. И с удовольствием спустил бы на окрестные деревья. Но это было другое дело.

Семья!

Никто не вправе дуплить членов семья Илая! Никто!

Это заслуживало возмездия.

— Хак, иди-ка и притащи ту сумку, че я на сиденье кинул. Типа с дробовиком, которая, ага. И мы седня повесилимся, вот я те че скажу.

— А как мы, типа, веселиться будем? — недоуменно спросил Хак.

— Ну, сынку, вот и пришло время узнать, че твой батька еще не рассказывал. Мы сделаем Головача.

— А че за Головача?

— Хак, не спрашивай. Я тя всему научу. Покажу че нада делать.

* * *

Кэйри вылезла из грузовика Джеда, парня, который ее подвозил.

— А знаешь че? За еще десятку можешь мне типа засадить.

Джед, с воодушевлением воспринял это предложение. Его точно бы хватило на еще один заряд. Парень с девушкой вошли в дом. Сверху раздался звук дрели.

* * *

— Вот так сынку. Суешь свою пипку прям в эту дырку.

* * *

Кэйри поднималась по лестнице, заинтригованная, что еще ее больные братцы отчебучили. Но то, что открылось глазам парализовало девушку. Она не могла пошевелиться. Какой-то мужчина… засаживал член в череп ее брата. Другой стоял рядом и мастурбировал. Второй брат был привязан к стулу. На лице застыла гримасa ужаса.

А тот парень, который раньше был прикован — сидит на кресле с дробовиком в руках. И целится в Кэри.

Звук выстрела был последним, что девушке довелось услышать в этой жизни… прежде чем все вокруг поглотила тьма.

«Солевой Ворожей» (Перевод: Сергей Трофимов)

Ономансеры потерпели неудачу. То же самое случилось с сивиллитами. Тогда вперед вышли гаруспикаторы — жрецы, с пронизывающими взглядами, жуткие и мрачные в своих кроваво-красных одеяниях. Один из них кивнул головой, скрытой под широким капюшоном, и юную деву, раздетую донага, уложили на плиту из черного оникса.

Обученный кастрат, которому чуть ранее зашили глаза, неуклюже сунул посох в вагину девы. Стройные бедра обнаженной жертвы дернулись вверх, и крик боли поднялся выше зиккурата, словно девушка взывала к самим богам. Слепой кастрат передал окровавленный посох для осмотра Синода. Вне всяких сомнений она была девственницей.

Кастрата тут же обезглавили, и молчаливые легионеры утащили его тело в темную нишу. И тогда величайший из гаруспикаторов вонзил длинный заостренный крюк глубоко во влагалище девы. Она вздрогнула и умерла. Лишь токая красная струйка излилась наружу. Но гаруспикатор уже работал. Его святая рука аккуратно вытащила крюк из теплых внутренностей девушки. Закатав рукава мантии, он бросил кишки на каменный пол зиккурата. Ветер завывал в колоннах. Или, возможно, то было дыхание великого Эа.

Однако, когда жрец внимательно взглянул на мокрые и вывернутые внутренности, он тоже не увидел предвестия. Челюсть царя отвисла. Казалось, что он окаменел на своем троне. Оставалось только одно спасительное средство. Если и оно не поможет, то царя и царство ожидала гибель. Он повернулся к дальнему ряду жрецов в черных мантиях — к загадочным аломансерам. Царь медленно кивнул головой.

Неуклюжая фигура вышла вперед. Лицо было скрыто под балахоном. Одной рукой жрец помахивал кадилом, заполненным солью. Он поставил его на огонь и дождался момента, когда соль начала плавиться. Дым изливался через крохотные отверстия. Ворожей склонился над кадилом, сделал несколько глубоких вдохов и рухнул на пол. Царь напряженно ждал. Легионеры выбежали вперед, предлагая свою помощь. Через несколько мгновений — слава Эа — аломансер пришел в себя и поднялся на ноги. Тревожное молчание затянулось. Даже ветер перестал завывать среди колонн. Даже облака, казалось, замерли в небе.

Аломансер содрогнулся, посмотрел на царя глазами аметистового цвета и начал произносить пророчество…

1

Все это началось, когда рассыпалась соль.

Незнакомец выглядел нелепо. Его черные волосы были пострижены «под горшок», как у мультяшного Мо^[6]. Он стоял у стойки — высокий и бочкообразный, с зубастой усмешкой лунатика.

— Альд, пожалуйста, — потребовал он. — Я не пробовал его уже века.

Руди и Бет сидели чуть дальше, сжимая в руках банки с «Милуокиз Бест». Руди с притворным интересом смотрел боксерский бой, который шел по телевизору. Они с утра крутились по городу в надежде занять у кого-то деньжат. Но у них ничего не выгорело. Тогда они вернулись в кафе-бар «Перекресток» неподалеку от бульвара Рут. Руди не хотел идти на поклон к Вито — ни минутой раньше, чем придется. Он чувствовал себя, как осужденный в день жестокой казни.

— Ты слуга этой таверны? — спросил у бармена нелепый мужчина. — Подай мне альд.

— Никогда не слышал о таком напитке, — ответил бармен, щеголявший бачками и пивным животом, похожим на шар для фитнеса. — У нас здесь импорта нет. Это «Перекресток», мать его, а не «Четыре Cезона».

— Я в затруднении. А с медовухой как?

Руди едва не рассмеялся. Голос мужчины звучал еще более нелепо — с высоким носовым прононсом. О каком чертовом «альде» он тут говорит?

— Нам привезли пару бочек «Роллинг Рок»^[7], приятель. Надеюсь, это тебя устроит?

— Благодарю за рекомендацию, добрый человек.

Когда бармен подошел к пивному крану, Руди склонился к стойке.

— Эй, брат, что это за тип?

Брюхатый бармен пожал плечами. Из-под его воротника торчал пучок волос, похожий на подпаленную стекловату.

— Какой-то псих. У нас таких полным-полно.

Бет, нахмурившись, отвернулась от телевизора.

— Руди, тебе, что, больше нечем заняться? Так и будешь интересоваться каждым фриком в баре? А если Вито заглянет сюда?

— Вито Глаз? Сюда? Скорее, мир перевернется.

Впрочем, особой уверенности у него не было.

— Может, Мона займет нам немного бабла?

— У нее денег хватает только на обучение и ренту. Когда же ты вернешься в объективную реальность?

Ох, уж эти женщины, — подумал Руди. — От них всегда один негатив. Он посмотрел на телевизор. Черепаха сражался со Щукой. Средний вес. Четвертьфинальный поединок. Но мысли о Вито продолжали беспокоить Руди. Интересно, что со мной сделают его парни?

Бармен поставил перед нелепым мужчиной большой стакан с пивом. При этом его мускулистый локоть перевернул солонку. Белые гранулы рассыпалась на стойке. Странный посетитель усмехнулся. Он кивнул головой, взял щепотку соли и бросил ее через левое плечо.

— Пусть это навредит Нергалу и всем его дьяволам. Пусть они не потревожат сие место и вернутся к своим злобным подземным делами.

— К чему такие суеверия, приятель? — проворчал толстый бармен.

— Чтобы ослепить стражей нижних регионов, — пояснил мужчина. — Они всегда слева от нас и за нашей спиной. Соль является даром святейшего Эа — бога всех хороших вещей. Рассыпая священную соль, мы отгоняем плохую судьбу, идущую с небес. Когда-то соль была дороже мирры^[8].

— Что еще за «мира» такая? — спросил бармен.

— А ты, мой добрый друг, остерегайся обмана язычниц, — ответил посетитель. — Твоя наложница…

— Какая еще к черту наложница?

— Любовница, — сказала Бет. — Или подружка.

Недаром у нее было хорошее образование.

— Ее зовут Стейси? — спросил нелепый мужчина.

Лицо бармена, и без того похожее на рыло мопса, сморщилось от изумления.

— Откуда, мать твою, ты знаешь имя моей женщины?

— Я — аломансер, — ответил странный посетитель. — А у твоей наложницы волосы, как мешковина, и гнилые зубы старой обманщицы. В данное время она находится в кровати с доселе неизвестным ей мужчиной.

Бармен почесал свои баки.

— О чем ты говоришь?

— Он сказал, — пояснила Бет, — что твоя сожительница сейчас трахается с парнем, с которым недавно познакомилась.

— Сей муж, — продолжил посетитель, — имеет особый талант в использовании своих причиндалов.

— Хватит прикалываться! — рявкнул бармен. — Еще один мешок с дерьмом!

Прикольный мужик, — подумал Руди. Он хотел поделиться своим комментарием с Бет, но кто-то похлопал его по плечу. О, нет! Он медленно повернул свою рыжую голову направо.

— Вито! Приятель! А я как раз искал тебя по всему городу.

— Да?

Вито носил кожаную куртку и белые штаны — итальянские. Все называли его Глазом, потому что левое бельмо этого букмекера прикрывала черная повязка.

— Твой счетчик крутится до пятницы, братишка. Ты не забыл об этом, а?

— Что ты, Вито? — залепетал напуганный Руди. — Я помню. Я все помню.

— Шесть штук. Босс рассердится, если ты не принесешь их в срок.

— Бармен, — меняя тему, крикнул Руди. — Принеси пивка для моего лучшего друга Вито. И для этого парня тоже.

Он похлопал нелепого мужчину по спине. Вито погрозил ему пальцем.

— Я посижу в той кабинке. Нужно заняться записями. Если захочешь, что-то сказать, найдешь меня там.

— Отлично, — проблеял Руди, оценивая шансы на отсрочку платежа. — Я вот тут подумал… Ты не мог бы дать мне немного дополнительного вре…

— Я рассказывал тебе, как лишился глаза? Это было около десяти лет назад. У меня тоже был долг перед боссом, и я сделал большую ошибку, попросив его о дополнительном времени.

Руди с трудом сглотнул слюну. Когда Вито скрылся в задней кабинке, Бет начала ныть.

— Какой ты добрый человек! Мы сидим «на мели»! У тебя шесть тысяч долга, и ты покупаешь букмекеру пиво? И этому незнакомцу? Господи!

— Таким парням, как Вито, нравится щедрость. Это часть их натуры.

— Посмотри, что ты наделал! — прошипела Бет.

Мужчина с зубастой усмешкой приблизился и встал напротив Руди.

— Бесчисленные благодарности, господин. Хотя это и не альд, я благодарен тебе.

— Что за хрень такая, альд? — спросил его Руди.

— Крепкий высококачественный напиток, особенно любимый машмашами. Кстати, это мы изобрели его, хотя ваши зимургисты отказываются признавать нашу правопреемственность. А суть простая! Большие горы зерна, выставленные на солнце, выделяют конденсаты влаги. Эти испарения пропитывают нижние слои зерна. Остается лишь отжать влагу в бочки.

Он сделал глоток пива и скосил глаза.

— Я — Гормок. А вас как зовут, добрые люди?

Гормок? Что за идиотское имя!

— Я — Руди. Это Бет, моя невеста.

Бет снова нахмурилась, и Руди понял причину ее недовольства. Он давал ей сотни обещаний, но ни одно из них пока не стало правдой. Рискованные ставки и аферы являлись для него священным ритуалом — актом одержимости, похожим на почитание. Все это создавало долги, чье бремя иногда напоминало Кинг-Конга, забравшегося на их спины. Стресс уже оставлял свои следы на милом личике Бет: тонкие морщины и заметный налет утомления. Она теряла вес. Ее блестящие длинные волос карамельного цвета приобретали оттенки седины. Пока Руди носился по ипподромам и букмекерским конторам, она надрывалась на двух работах. Но и это не помогло. Люди босса поставили их на «счетчик». Не удивительно, что она все время злится. В следующую пятницу мне вырвут глаз, а я тут покупаю пиво для какого-то придурка по имени Гормок.

— Клянусь, что ваша щедрость не останется неоплаченной, — трескучим голосом продолжил Гормок. — Если я могу оказать вам услугу, умоляю вас, дайте мне знать.

— Забудь об этом, — сказал Руди.

Вот же идиот! Он глотнул пиво из банки.

— Куда ушел бармен? Я хотел сделать еще один заказ.

— Наш скромный слуга переживает момент печали, — ответил Гормок. — Он хочет пообщаться со своей неверной наложницей.

Руди оглянулся и увидел бармена в той части заведения, где находился телефон. Толстяк внезапно побледнел и повесил трубку.

— Сначала я позвонил управляющему трейлерного парка, — сообщил огорченный мужчина. — Моей подруги там нет. Затем я связался с администратором в мотеле «Наковальня», и он сказал, что моя Стейси провела там час удовольствия… с каким-то долговязым парнем.

— Со статным молодцем, доселе неизвестным ей, — напомнил Гормок. — И с огромными причиндалами.

— Заткнись, урод.

Бармен вернулся к телефону. Бет хранила молчание, но Руди уже размышлял.

— Гормок, как насчет того, чтобы испробовать эту соль на мне.

— Аломансию? — с усмешкой отозвался незнакомец.

— Скажи, кто победит в этом бою? — понизив голос, спросил Руди.

— О, гладиаторы нового темного века!

Гормок взглянул на экран телевизора.

— Найдется ли у тебя курильница? Ясные видения должны порождаться огнем.

— Какая на хрен курильница?

— Это предмет, в котором что-то жгут во время ритуалов, — пояснила Бет. — Не будь таким болваном, Руди.

Игнорируя ее слова, он осмотрелся по сторонам.

— Как насчет этого?

Он взял со стойки большую стеклянную пепельницу с наклейкой шведской команды пловчих в спортивных бикини.

— Возможно, подойдет, — ответил Гормок.

Он насыпал щепотку соли в салфетку и сунул ее в пепельницу.

— Теперь нужна свеча или факел. Или огниво с трутом.

Надеюсь, он говорит о зажигалке. Руди отдал ему свой «Бик». Мужчина поджег салфетку, и та, странно полыхнув ярким пламенем, тут же угасла. Лицо Гормока стало безмятежным. Казалось, он действительно принимал участие в каком-то ритуале. Склонившись к стойке, он вдохнул сизый дым. Руби выжидающе смотрел на него.

— Боец с темной кожей и в светлых трусах, — рассеянно сказал Гормок. — Тот, кого называют Черепахой. Через две минуты он нанесет удар в голову противника и одержит победу.

Руди схватил сумочку Бет.

— Нет! — вскричала его невеста.

— Мне нужно что-нибудь поставить, — проворчал он, роясь в сумочке.

Открыв бумажник, он сердито зарычал.

— Двадцать баксов? Это все?

— Проклятье, Руди! Ты не смеешь…

Он повернулся к кабинке букмекера.

— Эй, Вито? Ставлю двадцатку, что Черепаха одолеет Щуку в этом раунде.

— Больше никаких кредитов, — не поднимая голову, ответил букмекер.

— Наличка, парень. Вот, смотри.

Вито перевел взгляд на экран телевизора.

— Сейчас твоему Черепахе надерут задницу, браток. Ты действительно хочешь, чтобы я забрал твою зелень?

— Кончай, Вито, — взмолился Руди. — Перестань крутить мои шары.

— Ладно, приятель, — пожав плечами, ответил букмекер. — Ты в игре.

Руди посмотрел на экран телевизора и рухнул на стул. Щука танцевал кругами вокруг его парня, нанося ужасающие хуки. Голова Черепахи дергалась назад и в стороны, словно шар на резинке.

— Ты идиот, — простонала Бет.

— Вот! Сейчас! — прошептал Гормок.

Черепаха вслепую нанес удар в голову Щуки и послал противника на канаты…

— Да! — крикнул Руди. — Да, будь я проклят!

Он громко захохотал, когда рефери, встав над Щукой, начал отсчет, а затем объявил победу Черепахи.

— Хорошая ставка, братишка, — сказал Вито, возвращаясь к записям. — Только не забывай о шести штуках.

— Теперь это пять тысяч девятьсот восемьдесят, Вито, — с улыбкой ответил Руди.

— Увидимся в пятницу, остряк.

Вито покинул прокуренный бар. Руди задумчиво покачивался на стуле. Даже Бет, потирая щеку, размышляла о чем-то своем. И Руди догадывался, какие мысли носились в ее голове.

— Как ты это делаешь? — спросил он у Гормока.

— Я — аломансер, — с нелепой усмешкой ответил мужчина. — Я солевой ворожей Четвертого Кенота Нергала.

Дурак ты набитый, — подумал Руди. — Но я все равно люблю тебя. Он по-дружески похлопал Гормока по плечу.

— Может, хочешь пойти с нами? Поживешь у меня некоторое время.

2

— Кто это? — поморщилась Мона, когда они пришли домой.

Сопливая сучка, — подумал Руди.

— Это наш добрый друг, — ответил он белокурой студентке. — Его зовут Гормок.

Массивная грудь девушки выпирала под блузкой.

— Гормок, это Мона, наша соседка по квартире.

Их гость с восторгом осматривал аппетитную девушку в тугих джинсах.

— Люди плыли бы через моря ради такой красоты! Жрецы взбирались бы на зиккураты!

— Не спеши, Гормок, — сказал Руди. — Мона, ты не хочешь пройти в свою комнату и позаниматься там немного? Нам с этим парнем нужно переговорить.

Девушка не возражала. Она сунула под мышку папку с рефератом: Паунд, Элиот и Сеймур: величайшие поэты нашего века.

— Присаживайся, Гор, — произнес Руди. — Чувствуй себя как дома.

Их гость опустился на потертую софу. Руди заглянул на кухню и крикнул Бет:

— Принеси ему пиво. Кажется, оно понравилось ему.

— Руди, это плохая идея. Не знаю, смогу ли я…

— Заткнись и принеси ему пиво, — вежливо ответил он.

Руди вернулся в грязную гостиную, неся в руках солонку и пепельницу.

— Короче, Гор. Расскажи мне о себе.

На лице его гостя появилась усмешка.

— Я всего лишь скромный солевой ворожей, некогда благословенный Эа, а позже проклятый Нергалом.

— О! — отозвался Руди.

— Я был ашипу, белым и добрым аколитом, но, увы, мне пришлось продать душу Нергалу, несносному богу Эбона. О, как жалок я в своих грехах! Увы, мои сожаления не принимаются в расчет. Отверженный небесами и изгнанный из ада, я обречен на вечные скитания по грязной корке земли. И ныне хожу я, обретая те или иные тела, как сосуды для моего бессмертного духа.

— Хм!

— Господи! — прошептала Бет.

На ее лице появилась гримаса неодобрения. Она сунула Гормоку зеленую банку «Бада». Да, он знатный чудила, — подумал Руди. Следующий бой — Дженкинс против Клиппера — проходил на западном побережье. Ночное шоу. Ставки принимались до вечера.

— Все это очень интересно, Гормок. А ты можешь повторить свой фокус с солью?

На губах его гостя пузырилась пена от пива.

— Аломансию!

— Ну, да, аломансию. Мне очень хотелось бы знать, кто победит в бое Дженкинса и Клиппера.

Усмешка не сходила с лица Гормока. Он встал на колени на маленький коврик и начал таинственный ритуал, сжигая соль в салфетке и вдыхая дым, который поднимался из пепельницы. Затем он закачался на коленях.

— Воин по имени Клиппер. На шестой стадии конфликта.

Внезапно он рухнул на пол.

— Вот же дерьмо!

Руди и Бет помогли аломансеру подняться.

— Гор! Ты в порядке?

— Слишком много для одного дня.

Гормок говорил, как обкуренный нарик.

— Уложите меня спать, дорогие друзья. Завтра утром я буду в порядке.

— На кушетку, — предложил Руди. — Поднимай его за ноги…

— Куда-нибудь вглубь и вниз, — бормотал Гормок. — Я должен покоиться в глубине, как все проклятые нашипу. Перенесите меня к одному из кенотов.

— Кенот — это дыра в земле, — сказала Бет, вспоминая университетский курс древних мифов. — Там проводили ритуалы, жертвуя девственниц и кастрируя мужчин.

Дыра?

— Подвал! — предложил Руди.

Бет дернула за кольцо, открыла люк, и они потащили бормотавшего гостя по деревянным ступеням.

— Уже лучше. Сладкая тьма.

Они уложили мужчину на старый тюфяк рядом со сломанной стиральной машиной и сушилкой. Пыль поднималась с грязного пола.

— Он тяжелый, как мешок с кирпичами, — пожаловалась Бет.

Руди набросил на него старое армейское одеяло.

— Порядок.

— Эа, я искренне раскаиваюсь, — лепетал во сне Гормок. — Отпусти мне грехи, умоляю тебя!

Он начал похныкивать.

— И я, проклинаю тебя, Нергал. Нечестный грабитель! Преследователь и совратитель душ!

— Ни фига себе, — проворчал Руди.

Он настоящий псих… и золотая жила.

3

В постели между ними начался спор.

— Как ты мог пригласить такого фрика в наш дом? — шипела Бет.

— Я не слышал, чтобы ты возражала, — напомнил Руди.

— Как будто ты меня послушал бы. Я боюсь его.

— Только не верь всей этой мумбо-джумбо, ладно? Он просто болтает всякую шизофреническую чушь.

— Не совсем, Руди. Перед тем, как бросить университет и пойти ишачить на двух работах, чтобы вытащить тебя из цементных колодок, я изучала древнюю историю. Кеноты, зиккураты, аломансия — это все из вавилонских мифов. Парень говорит, что он одержим духом солевого ворожея — нашипу. Фактически, он признался, что в нем сидит демон.

Руди тихо рассмеялся.

— Ты, наверное, перегрелась на солнце, милочка. Он обычный шизик, понимаешь? Я думаю, парень сбежал из ближайшей психушки, а всю эту дрянь он вычитал в какой-нибудь оккультной книжке. Гор верит в одержимость демонами. Ну, и ладно. Пусть думает, что хочет. Для нас важно, что он обладает даром экстрасенса. Ты же слышала его? Он сразу же предугадал, что подружка бармена изменяет ему на стороне.

— Это могло быть совпадением.

— Совпадением? А что ты скажешь насчет боя Черепахи и Щуки? Он не только назвал победителя, но и раунд угадал. Гор выбрал парня, которого каждый городской букмекер считал пропащим лузером.

— Меня это не волнует, — повернувшись спиной, ответила Бет. — Он жуткий тип. Я не хочу, чтобы он жил в нашем доме.

— Дорогая, этот Гормок — золотой рудник на двух ногах. Мы будем держать его под своим крылом, и нам больше не придется тревожиться о деньгах. Мы будем…

Крик рассек воздух, как лезвие гильотины. Руди и Бет напряглись под одеялом. Еще один крик донесся из соседней комнаты.

— Это М… Мона? — заикаясь, прошептал Руди.

— Д… д-да, — согласилась Бет.

— Она твоя подруга. Сходи и посмотри, что случилось.

— Мать твою! — закричала Бет. — Трусливый сукин сын!

— Ладно, пойдем вдвоем. Я буду защищать тебя.

Руди храбро взял со столика Бет одну из пилочек для ногтей. Затем, всклокоченные и в нижнем белье, они на цыпочках вышли из спальной.

— О, Боже! — прошептал Руди, заметив открытую крышку подвального люка.

Они прошли по коридору и заглянули в комнату Моны.

— О, Боже, — еще раз тихо повторил Руди.

Однако Бет не стала шептать. Она истерично завизжала. Гормок, с лицом, измазанным алой жидкостью, смотрел на них с дикой усмешкой. На кровати, перепачканной кровью, лежала Мона, обнаженная и мертвая… и немного выпотрошенная.

Живот студентки был вспорот от пупка до грудины. Рядом лежали извлеченные внутренние органы, как бы выставленные для ужасной проверки. Вокруг трупа растекалась струйки крови, создававшие жуткое подобие кирлиановской ауры. В руке Гормока находилось что-то темное и влажное. Ее печень, — понял Руди. — Он жрет печень Моны!

— Приветствую вас, друзья! — с набитым ртом сказал Гормок.

— Что, во имя Бога, ты делаешь? — взревел Руди.

— Не во имя Бога, — возразил Гормок. — А во имя Нергала. Увы, это моя вечная вина. Я обречен нести свое проклятье. Всем сердцем я стараюсь бороться с адским принуждением, но злобный Нергал приговорил меня к подобным действиям. И когда бы я ни вдыхал божественные пары соли, мне приходится совершать убийство.

— Плохое уравнение!

Руди покачал головой и посмотрел на пилочку для ногтей. Может, мне убить его. Но затем он передумал. Прежде всего, Мона никогда не нравилась ему. Упрямая сучка. Она всегда вела себя, как дешевка. Конечно, он трахал ее пару раз, когда Бет была на работе. Глыба льда в постели. Как будто пялишь холодную рыбу. И потом она постоянно шантажировала его, поэтому он не мог поднять ей плату за съемную комнату.

— Гормок, подожди минуту. Мне нужно поговорить с Бет.

— Конечно! Беседуйте, друзья. А я пока наслажусь своей пищей.

Руди пришлось тащить Бет за руку. Она шла в спальную с бледным лицом.

— Нам нужно бежать отсюда, пока мы можем, — наконец, затараторила она. — Мы должны позвонить в полицию.

— Не драматизируй ситуацию, милая. Он безвредный парень.

— Безвредный?!

Глаза Бет едва не выскочили из ее головы.

— Он ест печень Моны! И ты называешь его безвредным?

Руди уже придумал план, но ему следовало разыграть его по нотам.

— Послушай, Бет, — сказал он убедительным и тихим голосом. — У Моны нет ни родственников, ни друзей. Черт! У нее даже нет парня. Ее никто не будет искать. И она редко ходила в свой университет, поэтому…

— Руди, звони в полицию! Немедленно!

— Ладно, ладно.

Он вскинул руки вверх. Его волосы торчали во все стороны.

— Я уже звоню.

Руди взял телефон и начал набирать номер. Но он звонил не в полицию, а спортивному букмекеру. Какое-то время он молча слушал ответ, барабаня пальцем по столу. Затем на его лице появилась улыбка.

— Клиппер выиграл в шестом раунде.

Бет перешла на крик.

— Руди, ты сошел с ума! Что с тобой происходит?

— Милая, это только из-за любви к тебе. Я иду на это ради нас обоих. Мне хочется, чтобы мы однажды поженились, завели детей и все такое.

Бет шмыгнула носом и приподняла голову.

— Правда?

— Конечно, милая, — заверил он ее. — Мне лишь нужно, чтобы ты поверила в меня. Иди в постель. Доверься мне.

Он нежно погладил ее по щеке.

— Я обо всем позабочусь.

* * *

Руди начал выполнять свое обещание. Сначала он отвел Гормока обратно в подвал. Аломансер улыбался.

— Я теперь насыщен, добрый Руди. Мое проклятие облегчено, и я могу заснуть. Я искренне извиняюсь за любые причиненные беспокойства.

— Все нормально, Гор. Не волнуйся об этом. Со всеми иногда такое случается.

Руди поморщился, вспомнив о печени Моны.

— Тогда, до завтра, — сказал аломансер. — Сейчас мне требуется сон. Возможно, я даже увижу добрые сновидения.

— Спокойной ночи, — ответил Руди.

Поднявшись наверх, он запер люк на замок.

* * *

Копать могилу было трудно. Тяжелее, чем он ожидал. Но Руди, одетый только в трусы, копал глубоко и обстоятельно. Вставлять органы обратно во вспоротый живот тоже было нелегкой задачей, хотя, если смотреть на все это с другой перспективы… Позже, на маленьком заднем дворе, при свете луны и с трелями сверчков, с холодной травой под ногами и запахом лавра в чистом воздухе, он похоронил капризную Мону.

* * *

Однако осталось еще одно дело. Гормок сказал, что он должен был совершать убийство в тот день, когда выполнял ворожбу. Это большая проблема, — подумал Руди. Он не хотел позволять Гормоку вспарывать людей и поедать их печени. Но ему требовались его предсказания о результатах следующих игр и боев. Значит…

Он тихо прокрался в подвал. Гормок спал, тихо бормоча какие-то слова на вавилонском языке.Сейчас все устроим, — подумал Руди, поднимая топор.

— Сна больше нет! — вскричал аломансер, цитируя Шекспира. — Макруди убил этот сон!

Кровь текла, как соус на спагетти. Руки и ноги отлетали в стороны. Но другого способа не было. Черт, я оказываю ему услугу. Руди был уверен в этом, отсекая члены ворожея. Рубить пришлось много и долго. Закончив работу, он перевязал обрубки бинтами и шпагатом. Какой насыщенный день, — подумал он, поднимаясь наверх.

4

На следующий утро Бет спустилась в подвал и снова разразилась криком:

— Что ты наделал?!

— Разве я не говорил, что обо всем позабочусь?

— От него остался только торс!

— Да, и теперь он не сможет никому навредить, — ответил Руди. — Теперь ему не нужно волноваться об убийствах. Мы будем кормить его и заботиться о том, чтобы он ни в чем не нуждался.

Бет нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Руди решил сменять тему.

— Смотри! — сказал он, помахав пачкой 100–долларовых купюр. — Наш парень снова потрудился. «Вечерний чай» пришел на ипподроме первым. Ставки были тридцать два к одному. Ты можешь этому поверить?

Бет пришла в бешенство, что было вполне ожидаемо.

— Руди! Ты снова играл? Пойми, он — убийца! Мы не можем держать такого человека в нашем подвале. Тем более, без рук и ног!

— Все обойдется, золотце.

Руди вложил в ее ладони пухлую пачку денег. Бет вздохнула от изумления.

— Похоже, тут тонн десять…

— Одиннадцать тысяч, — поправил он ее. — Я уже расплатился с Вито. Мы закрыли тему долга.

Глаза Бет были прикованы к деньгам.

— Но ты должна понять, что тут не все так просто.

Он перешел к плохим новостям.

— Имеется одно условие, детка. Помнишь, я говорил тебе, что мы должны заботиться о нем, чтобы он ни в чем не нуждался?

— Какое условие? — спросила Бет.

* * *

Условие была таким.

Ранним утром Руди поднес расписание скачек к голове искалеченного Гормока. Другой рукой он сунул под нос аломансера дымившуюся пепельницу.

— «Вечерний чай», добрый Руди, — сказала голова. — В первом заезде.

Руди не стал оспаривать столь странное предсказание. Но ему не давал покоя важный вопрос. И этот вопрос чесался в его голове, как швы на заживавшей ране.

— Эй, Гор? Вчера ты сказал, что должен совершать убийство после ворожбы над солью.

— Да, в тот день, когда я выполняю святую аломансию, — подтвердил Гормок. — Нергал, принц бездны, обрек меня на такие деяния.

— Что случится, если ты не совершишь убийство?

— Тогда мой дар пророчества покинет меня, Навсегда.

Черт, — подумал Руди. — Вот же дерьмо!

— Если только я не получу замену, — добавила голова Гормока. — А замена заключается в облегчении моей сексуальной страсти до полного опустошения сока, собравшегося в паховой области.

Глаза Руди сузились.

— Ты хочешь сказать…

* * *

— Нет! — взвыла Бет, услышав эту новость. — Я на такое не подписываюсь!

— Милая, перестань, — настаивал Руди. — Это единственный способ. Если ты не поможешь ему, он больше не сможет называть победителей.

— Руди, читай по моим губам! Я не собираюсь трахаться с этим чертовым обрубком!

Вот они, женщины, — подумал Руди. — Ты просишь их о чем-нибудь малом, и они выкручивают тебя, как тряпку. Пора привлекать тяжелую артиллерию.

— Это ради нашего будущего, золотко. Ради наших детей.

Очевидно, слово «дети» было магическим для Бет. Она надула губки, затем, покраснев, взглянула на него.

— Ради наших детей, — прошептала она. — Я…

Руди обнял ее и пригладил волосы.

— Это единственный способ, милая. Я не просил бы тебя о таком, но иначе никак. Неужели мы не хотим, чтобы наши дети имели все лучшее?

— Наши дети, — тупо повторила она. — Я думаю, ты прав.

Затем она подняла люк и начала спускаться в подвал.

Моя маленькая амазонка, — глядя ей вслед, подумал Руди.

* * *

Маленькая амазонка сделала все, как надо. Руди, обладая пытливой натурой, решил проконтролировать процесс. Прокравшись вниз, он несколько минут подсматривал в дверную щелочку. Вот и славно, детка. Многие сочли бы его поступок мерзким. Не каждый мужчина смог бы наблюдать за тем, как его невеста занималась сексом с обрубленным «торсом». Бет не тратила время впустую. Несмотря на недовольную гримасу, она выполняла свою миссию с непреклонной решимостью. Она сидела на Гормоке, как хищница на поверженной добыче. И хотя ее расстройство было очевидным, она по ходу, так сказать, проекта постепенно начинала расслабляться.

В тусклом освещении подвала Руди видел, что ее лицо пылало румянцем. Маленькие груди свирепо раскачивались, пока ее компаньон в ответ на знаки внимания болтал какую-то вавилонскую чушь. Как она делает это, — удивлялся Руди. — Наверное, не просто трахать искалеченное существо. Фактически, обрубок. Затем у него возник другой вопрос: О чем она сейчас думает?

Это был суровый вопрос! О чем могла думать женщина, хлопая ягодицами по усеченному солевому ворожею? Возможно, Руди пришел к неверному выводу, но единственным ответом, который дал ему внутренний голос, была следующая догадка: она думает обо мне… Конечно! О ком ей еще было думать? Не о Гормоке же! Внезапно Руди почувствовал сильное возбуждение. Моя подруга горбатиться над обрубком, а меня это заводит. Перед его глазами появился иллюзорный образ…

Он представил себя на месте Гора — прямо там, на подвальному полу. Он содрогался от блаженства, пока влагалище Бет жарко скользило по его твердому члену — вверх и вниз. Эрекция Руди усилилась. Сердце бешено забилось. Маленькие грудки Бет яростно подскакивали, когда она опускалась на торс ворожея. Вверх и вниз, вверх и вниз, жарко и неистово. Ее бедра двигались, как поршни машины… О, Господи!

— Сладкая милость Эа! — воскликнул Гормок на грани семяизвержения.

Руди поймал дыхание и понял, что кончил в трусы. Его либидо высвободилось в спазматической пульсации. Я смотрю на свою будущую жену, которая трахается с калекой, — с отвращением подумал он. — И при этом спускаю в трусы. Он стыдливо прокрался вверх по лестнице. Его успокаивало только одно: все это делалось по хорошей причине…

5

Нет, по великолепной причине! По абсолютно чудесной причине! За неделю Руди сотворил настоящее чудо! Он погасил все долги. Купил себе байк «Малибу» и «Мустанг Джи Ти» для Бет. Он приобрел телевизор «Сони» с 52–мя дюймами по диагонали, квадрофонический музыкальный центр и мебель на пятьдесят тысяч долларов. И новый дом — просторный и светлый, на Бэй-Ридж Драйв. Прекрасный дом, который имел большой и темный подвал.

6

Несмотря на алчность Руди, Гормок оставался на удивление хорошим компаньоном. Днем он нежился в подушках и пил пиво через соломинку, а Руди в это время собирал наличку в букмекерских конторах. Гормок ни разу не ошибся. Вскоре основной проблемой Руди стал вопрос: что делать с такими деньжищами. Бет продолжала свои скачки «вверх и вниз». Теперь она могла купить буквально все, что ей хотелось. Но ее радость омрачалась постоянным сексом с мерзким торсом в подвале. Не удивительно, что однажды она устроила бунт…

— Эта штука внизу заставляет меня делать минет, — прошипела она Руди. — Ты слышишь меня? Мне приходится отсасывать у тухлого пенька!

Вот ведь занудная женщина, — хмуро подумал Руди. — Ты делаешь ей добро, а она по-прежнему тычет тебя в бок.

— Дорогая, он не «штука». Ты говоришь о Гормоке, а он наш человек.

— Наш человек? — закричала Бет. — Тогда спустись в подвал и отсоси у него! Посмотрим, как тебе это понравится. Иди и отсоси у нашего человека!

Руди еще раз поблагодарил судьбу за то, что Гормок не был геем.

— Не будь такой эгоисткой, — ответил он. — Разве мы не получили то, что хотели?

— Да, Руди, получили. Но знаешь, что я думаю? У нас уже достаточно денег. И я больше не хочу ублажать его.

Руди осуждающе посмотрел на нее.

— Пойми, малышка. Денег всегда недостаточно.

— Ах, так?

Из-за возросших потребностей Гормока Бет теперь носила только трусики. Она обежала вокруг стола и встала перед Руди.

— Значит, ты до конца жизни будешь вычищать кассы букмекерских контор? А старушка Бет должна трахаться и посасывать член искалеченного вавилонского аломансера?

— Не будь такой вульгарной, милая. Мне это не нравится.

Маленькие груди Бет подпрыгнули, и она разразилась злым смехом.

— Ты заставляешь меня трахаться с уродом и в то же время говоришь о вульгарности? Мне опротивело это! Ты слышал меня. Я не хочу больше заниматься сексом с отвратительным обрубком!

Руди поднес палец к губам.

— Говори потише. Он может услышать тебя. Зачем обижать его чувства?

— Господи, — всплеснув руками, зарыдала Бет. — Он теперь так долго не кончает…

Она еще раз всхлипнула.

— У него такой огромный член!

Тогда прекрати ныть, — подумал Руди. — Женщины всегда хотят мужчин с большим членом. Ты получила его. Радуйся! Он начал раскладывать деньги по десяткам, двадцаткам и сотням.

— Бет! — раздался из подвала знакомый голос с носовым прононсом. — О, Бетииииииии! Где ты, мое сладкое видение? Любимая Бет со светло-коричневыми волосами!

— О, нет, — простонала она.

— Не оставляй меня долго в томлении. Мой чудесный ангел с милым личиком и пухленькой попкой. Приди! Я умоляю тебя! Приди и утоли мой нестерпимый зуд.

Руди вопросительно изогнул бровь.

— Нестерпимый зуд?

Бет сердито посмотрел на него.

— Он говорит, что снова возбудился.

Она в отчаянии закатила глаза.

— Я не могу поверить в это! Мне хотелось обрести нормальную жизнь, а что я получила вместо нее? Обрубленный торс с торчащей костяшкой.

— О, милейшая госпожа, я умоляю тебя. Раздели мое желание! Мой скакун тоскует о своей кобылке!

Бет с презрением посмотрела на Руди.

— А ты сильно изменился. Ты не спал со мной уже несколько месяцев.

Руди лишь пожал плечами. Какой мужчина стал бы заниматься сексом с потаскухой, которая трахалась с обрубленным торсом? Ты получаешь свое удовольствие, а я — свое, — подумал он. Девушки по вызову вполне устраивали его. Некоторые из них могли бы высосать всю краску с боевого эсминца. И после этого в старой авторучке уже не оставалось чернил.

— Я нахожусь под сильным стрессом, дорогая, — ответил он обычной ложью. — Все эти ставки. Они требуют много сил.

— Чудесная Бет, — завывал из подвала похотливый аломансер. — Моя страсть пульсирует при мысли о тебе! Пусть твое прекрасное лоно оседлает моего горбунка! Пусть твои ангельские губки прильнут к нему и изопьют мое теплое обильное семя.

— Тебе лучше спуститься к нему, — посоветовал Руди. — Я не хочу проиграть все наши деньги на следующей ставке.

Плечи Бет начали подрагивать.

— Я ненавижу тебя, — сказала она.

* * *

Купив новый дом, Руди в тайне от Бет установил в подвале скрытую видеокамеру. Как ни крути, он был удачливым бизнесменом, а удачливые люди не подсматривают в дверную щель, когда их подруги трахаются с вавилонскими калеками. Нет, они наблюдают за этим с помощью видеокамер. И Руди тоже наблюдал…

Господи, — подумал он, глядя на экран в своем кабинете. Несмотря на возбуждение, он начал замечать, что подобные сцены стали порождать в нем презрение к Бет. Не важно, что это он подталкивал ее к Гормоку. Данная тема вообще не обсуждалась, потому что такой была логика его бизнеса. И ему требовалось презрение к ней, чтобы подталкивать ее к аломансеру. На самом деле деньги, а не какая-то любовь заставляла вращаться их мир. И Руди нравилось жить в своем прекрасном мире.

Иногда картины на экране беспокоили его. Взять хотя бы то, что он видел сейчас. Бет делала минет, и Руди возмущался вслух:

— Черт! Как его член еще не дымится!

Теперь он понимал, что жалобы Бет были полностью обоснованными. Член Гормока действительно не поддавался описанию. Огромный, как у жеребца. Такого хватило бы на четырех или на пять парней, — подумал Руди, вяло теребя свой пенис, похожий на завтрак «Джимми Дин». Бет напоминала ему сейчас шпагоглотательницу. Ее неутомимые губы двигались до самого эфеса. Безногие бедра Гормока сжимались от удовольствия. Куда все это входило? Как в фильме «Глубокая глотка». Наверное, до самого желудка. А ведь она никогда не делала такого со мной, грязная сучка.

Пока его рука ублажала собственную похоть, ненависть Руди крепла все больше и больше. Могу поклясться, что она получает удовольствие. Могу поклясться, что ей нравится это. Она стонет и хрюкает, как целый грузовик, набитый свиньями!

По старой привычке Руди представлял себе, что Бет сосала не пику аломансера, а его собственный член. Ему нужны были такие фантазии. Они помогали ему терпеть обиду и унижение. Но когда он выпустил на разноцветный ковер все содержимое своей простаты, фантазия разбилась на куски. Даже его семяизвержение выглядело жалкой струйкой в сравнении с китовым взрывом белой спермы, которая покрыла толстым слоем покрасневшее личико Бет. Счастливый Гормок уже что-то гундосил на своем языке…

7

Руди знал, что это не продлится долго. И он уже придумал аварийный план. Однажды ночью, проснувшись на своей постели, он увидел Бет, стоявшую у большого окна.

— Милая? — спросил он с притворной тревогой. — Что-то случилось?

— Я не могу больше спать. Я слышу, как он лепечет там внизу.

И действительно. Всю ночь было слышно, как Гормок в подвале бормотал свои арканные заклинания и гулко смеялся над своими шутками. Если бы ты трахала его получше, он крепче бы спал, — подумал Руди. — Это не моя вина, что ты тупая шлюха. Кто-то должен был выполнить условие, и это оказалась ты.

Бет села на кровать и заплакала.

— Ах, мое сердечко, — прошептал ей Руди. — Не плачь.

— Ты говорил, что мы поженимся, — рыдая, сказала она. — Ты говорил, что у нас будут дети.

— Да, милая, будут.

— Когда, Руди? Я должна знать.

— Скоро. Обещаю.

Он погладил ее волосы и поцеловал в мокрую щеку.

— У меня уже есть план. Финальные лошадиные скачки, пару баскетбольных игр и все. Это не займет много времени.

— О чем ты говоришь? — хныкая, спросила она.

Руди протянул руку к ночному столику.

— Смотри! Мы будем жить, как в раю, дорогая.

Он показал ей журнальную страницу с индексом NASDAQ^[9].

— Ты станешь миллионершей, Бет. И тогда, обещаю, мы поженимся и заведем детей, как планировали.

— Прошу тебя, Руди, — обнимая его, сказала она. — Сделай это, пожалуйста.

— Я обещаю, — заверил он ее. — Но тебе придется немного потерпеть.

Ее рыдания начали утихать.

— Ты согласна, милая? Согласна?

— Ладно, — прохрипела она.

— О, Бееетииии! — послышался голос снизу. — Приди ко мне, прошу тебя!

8

Через несколько месяцев они переехали из городского дома в элитарное поместье с большим прудом и двумя бассейнами. Они поменяли свои «Мустанги» на «Ламборджини Дьяблос». Гормок по-прежнему выполнял для Руби предсказания, а тот давал поручения нанятым брокерам. Стоки «Блу чип». Муниципальные бонды. Это принесло дополнительные тридцать миллионов. Несмотря на высокие федеральные и государственные налоги, Руди наращивал свой капитал. Прежние девочки по вызову стали его личными девочками. Тридцать телочек — по одной на каждый день месяца. Он поселил их в роскошных номерах и завалил наличкой. Все шло не так уж и плохо. Скорее, даже хорошо.

Руди находил большое утешение в своем календарном гареме. Девочки создавали убежище для его израненной психики — абстрактный катарсис, который выпускал наружу заповедные мысли его сложной и наполненной стрессами жизни. Плюс, они хорошо трахались, и это еще больше усиливало его ненависть к Бет. Забываясь в руках своих девочек, он больше не думал о том, что его невеста садилась на безногого и безрукого мужчину с огромным и неутомимым членом.

Бекки была его любимицей — стройная, белокурая, с колечками на языке. Она старательно вылизывала его, и Руди ценил такую гигиену. Затем шла Шанна — полногрудая брюнетка. Ее можно было бы использовать, как сухой док для ремонта подводных лодок. В сексе она всегда предпочитала — хм, хм — заднюю дверцу. А Крисси? Вот это женщина! В ее присутствии Джессика Альба серьезно подумала бы о самоубийстве. Ее милый язычок мог бы вылизать городскую площадь.

Да, «врачебная бригада» Руди приносила огромную помощь. В конце концов, его реальной проблемой стал вопрос: как много радостного сока могли производить яички мужчины. Естественно, они имели ограниченный ресурс. Но его девочки часто доказывали, что он обладал бесконечными резервуарами любовной лавы. А в тех ужасных случаях, когда подъемный кран Руди отказывался функционировать, его красавицы, с их огромным опытом, поднимали мертвеца из могилы. Он любил своих девочек. Он заботился о них. Если какая-нибудь милашка надоедала ему, он прогонял ее и находил достойную замену. И как в Баварии никогда не кончается пиво, так и в Америке не кончались красотки, которым нравились деньги. Вот это была жизнь!

С самого начала их знакомства с Гором Руди побуждал Бет к научным исследованиям. Он заставлял ее изучать месопотамскую мифологию, вавилонские ритуалы и дохристианскую ворожбу. Она нашла книгу с названием «Синод аломансеров» и усвоила всю информацию о кенотах Нергала, нашипу, ашипу, зиккуртах и различных сложностях регалий в древних ритуалах. Руди хотелось, чтобы бедный Гормок чувствовал себя, как дома. Он привлек подрядчиков и сделал подобие храма в подвале. Он купил настоящие курильницы и кадила, флаги и статуи, и даже настенные фрески со святыми глифами. Спускаясь к аломансеру, он надевал особую мантию с кушаком и балахоном, похожую на те, что носили древние жрецы. Взамен Гормок давал ему все новые предсказания. Руди старался, чтобы ворожея окружала правильная атмосфера. Он почему-то находил это нужным.

А вот Бет становилась все более угрюмой. Она редко разговаривала с Руди, хотя ему тоже некогда было болтать. Он либо пропадал в гареме, либо общался с букмекерами и брокерами. Однако он заметил, что Бет стала замкнутой. В последнее время Гор настаивал, чтобы она обслуживала его по несколько раз в день, и они выделывали в подвале такие немыслимые штучки, что лучше вообще их не описывать.

Прошло еще несколько месяцев. Богатство Руди росло по экспоненте.

9

Забавно, как работает вселенная. Руди часто вспомнил свои слова — что денег всегда недостаточно. Однажды он понял, что был не прав. Он стал одним из богатейших людей в стране. Зачем метаться и ждать большего? Поэтому, когда однажды вечером Бет вошла в его кабинет и сбросила бомбу, все, в каком-то глобальном и космическом смысле, сыграло ему на руку.

— Я беременна, — сказала она.

Сначала Руди почувствовал ярость.

— Беременна? Ты издеваешься надо мной? Это шутка, правда?

— Нет, это не шутка. Я беременна.

Он сжал зубы и вскочил на ноги.

— Ты хочешь сказать, что похотливый обрубок обрюхатил тебя?

— Я трахаюсь с ним по десять раз на дню, — сухо напомнила она. — Что ты ожидал?

— Проклятье! Я думал, что ты принимаешь пилюли.

— Пилюли не всегда эффективны.

Успокойся, парень, — подумал он. — Не паникуй.

— Впрочем, это не проблема. Сделаешь аборт.

Казалось, что ее лицо было высечено из гранита.

— Я не буду делать аборт. Я выношу ребенка.

— Ни в коем случае.

Он сжал и разжал кулаки, успокаивая клокотавшую ярость.

— У тебя не будет ребенка от этого огрызка.

— Огрызка? — с усмешкой просила Бет. — А я думала, он наш человек. Успокойся, Руди. Я оставлю этого ребенка. Ты не дал мне своего, поэтому я рожу дитя от Гормока.

Ах, ты злобная расчетливая сучка, — подумал он. — Значит, ты специально это устроила? Ты не принимала пилюли, чтобы сделать мне предъяву.

— Но я могу пойти на сделку, — продолжила она. — Я сделаю аборт, если ты выполнишь два условия. Первое, ты сам сделаешь мне ребенка. И второе, ты убьешь Гормока.

Затем она передала ему небольшую коробку.

— Открой ее.

Руди открыл крышку и увидел револьвер «Смит энд Вессон». Модель 65.

— Ты сделаешь это прямо сейчас. Никакой новой лжи, дорогой. Никаких фальшивых обещаний. Ты выкопаешь могилу на заднем дворе, затем вытащишь эту тварь и убьешь ее. Я хочу, чтобы это было сделано сейчас!

Руди немного расстроился. Ему диктовали условия. И кто? Позорная женщина. Значит, хочешь стрельбы? Ты ее получишь, маленькая соска. Он с трудом сдержал улыбку.

— Хорошо. Будь по-твоему.

Руди взял лопату и отправился на задний двор.

* * *

Разве он не думал о таком сценарии? Лопата яростно вонзалась в почву. Ему не нужно больше денег, и, значит, не нужен Гормок. А что еще ему не нужно? Бет, — подумал он с усмешкой. Руди получил от нее все, что хотел. В эти дни она выглядела очень подавленной. Костлявая, с темными кругами под глазами. Я теперь крутой парень, — сказал он себе. — Зачем парню с большими баксами такая телка с маленькими сиськами. Потрепанная сучка — вот, кто она такая!

Он перевезет свой гарем сюда! Черт! Эти девочки превратят его поместье в рай, по сравнению с которым особняк Плэйбой будет выглядеть, как собачья конура. Можно будет добавить несколько новеньких: милашек с калифорнийским загаром, бритыми лобками, аппетитными «дыньками» и сосками, торчащими, как золотые клеммы. Их сиськи можно будет вывешивать в Национальной галерее! Взять, например, Мелиссу. Шедевр косметической хирургии; при виде на такое тело даже у Римского папы был бы стоячок! Или Алисин, чья вагина обгоняла по проворству любого олимпийского гимнаста. О, да-а-а, — подумал он. А Шелли и Келли — две рыжеволосые близняшки с крепкими задками. Их любимой постельной игрой был «сэндвич». И Руди играл там роль сыра.

Можно было найти сотни других — бесконечный список образчиков невообразимого секса! Это будет рай! Я перевезу их сюда. Всю «бригаду бимбо»! Я построю роскошный жилой комплекс на заднем дворе. Он уже воображал такую жизнь. Новая чика на каждый день. Ежедневные оргии. Он будет слизывать белужью икру с их загорелых животиков. Пить шампанское из ложбинок между их грудей. Блондинки в соусе! Рыженькие под бокал мартини. Брюнетки в шоколаде! Я буду жить, как принц. Но сначала нужно было позаботиться об аломансере и Бет. На его лице появилась злая усмешка. Передохнув немного, он начал рыть вторую могилу.

* * *

— Ты пойдешь со мной, — сказал он. — Мне нужно, чтобы ты держала фонарик.

— Ладно, — согласилась Бет. — Принеси оружие.

Даже без рук и ног Гормок казался неподъемным. Руди с трудом тащил его вверх по лестнице. Как будто набит кирпичами. Чуть позже он опустил торс на тачку и отшатнулся от струи, ударившей в лицо. Он поморщился, как будто ему нанесли пощечину. Очевидно, Гормок уже не мог контролировать свою мочевую систему. Бет захохотала.

— Прими мои извинения, добрый друг, — произнес аломансер. — Поверь, такая несдержанность была непредвиденной!

— Не волнуйся, приятель, — мрачным тоном ответил Руди. — Я все понимаю. Когда мужчине что-то нужно, он просто делает это.

— Скажи, мой благодушный господин, красавица Бет уже сообщила тебе хорошую новость? Урожай моей плоти сделал ее живот вместилищем для ребенка.

— Да, она сообщила, — ответил Руди.

Он покатил нагруженную тачку по аллее вдоль бассейна.

— Вот почему мы решили отправиться на задний двор. Мы проведем там вечеринку. Все трое!

— Великий Эа! — едва не заплакав от восторга, вскричал аломансер. — Моя радость становится необузданной. У нас будет семейное торжество!

Его обрубки закачались от радости.

Все верно, будет торжество, — подумал Руди, задыхаясь от усилий. — Я похороню вас обоих и попраздную, окропив своей мочой ваши свежие могилы.

Огромный задний двор сиял в спокойном лунном свете. Ночь была теплой и милой. Прекрасная ночь для погребения людей. Руди, потея, толкал нагруженную тачку к задней части поместья. Он поднял обрубок Гормока и опустил его рядом с первой вырытой могилой. Гора свежей земли скрывала вторую яму от глаз Бет.

— Какое странное место для нашего пиршества, — заметила голова Гормока.

Бет передала Руди револьвер и с невинной улыбкой отошла в сторонку. Руди крутанул цилиндр и убедился, что тот был заряжен патронами.

— Сделай то, что обещал, — приказала Бет.

Он ответил ей презрительной усмешкой.

— Нет, я сделаю кое-что другое, похотливая сучка. Я убью вас обоих!

Он прицелился в окаменевшее лицо невесты.

— Стреляй, — сказала она. — Думаешь, я не знала о твоих планах? Попробуй использовать мозг. Напряги извилины! Гормок — аломансер. Он предвидит будущее. Ты, наверное, думал, что мы только трахались в подвале? Нет, тупоголовый Руди!

— Ты… — смущенно пролепетал ее жених.

О чем она говорит…

— Я попросила парня в оружейном магазине вытащить порох из патронов, — проинформировала его Бет. — Твой револьвер бесполезен.

Руди несколько раз нажал на спусковой крючок. Боек бил по металлу — клик-клик — но ничего не происходило.

— А вот этот пистолет стреляет.

Когда Бет навела на него ствол оружия, Руди намочил штаны.

— Убей Гормока! — закричала она.

— Чем?

— Меня не волнует, чем ты убьешь его. Просто убей!

Ствол пистолета был направлен на его лицо. Он схватил лопату и приставил к горлу аломансера.

— Не бойся, добрый Руди, — произнес говорящий торс.

На лице Гормока сияла усмешка.

— Судьба манит нас к несбыточным мечтам. Но вызовы провидения иногда бывают наполнены радостью.

Бет взвела курок. Руди надавил ногой на клинок лопаты и отделил голову аломансера от безруких плеч. Кровь хлынула из обрубка, забрызгав дерн «Кентукки блю». Руди пнул ногой отсеченную голову, и та полетела в могилу.

— И что теперь? — хрипло спросил он. — Ты убьешь меня?

— Нет, — ответила Бет.

Прежде чем Руди успел повернуться к ней, она с силой ударила его по голове стальной рукояткой пистолета.

ЭПИЛОГ

Напрасно Руди не читал те книги, которые Бет приносила из городской библиотеки. Гормок подтвердил информацию, которую она обнаружила в научных статьях. Дух проклятого солевого ворожея нельзя было убить. Погибало только тело, занятое им на какое-то время. После этого дух переходил в другое тело, которое находилось в ближайшей доступности.

Бет похоронила голову Гормока и торс. Во второй могиле она погребла руки и ноги Руди. Чуть позже она спустилась по ступеням к новому обитателю подвала и тихо прошептала:

— Доброй ночи, милый.

— Уже утро, моя сладкая красавица, — со знакомым носовым прононсом ответил ее жених. — Давай займемся любовью. Я заставлю тебя переживать небесные грезы.

Теперь Бет могла завести себе столько детей, сколько ей хотелось. Руди больше не будет противиться.

А если у нее начнут заканчиваться деньги… в доме всегда найдется пепельница и соль.

Холодильник полный спермы (Gore Seth)

1

— Эй, шеф? — спросил Хэйc. — Я когда-нибудь рассказывал вам о том случае, когда я вылизывал Джинни Джо Картер, и вдруг из ее щелки полился гонококковый гной?

В тот момент, когда были произнесены эти красноречивые слова, Шеф Ричард Кинион вгрызался в сложенный сэндвич с «Ma's Market», как обычно, обильно сдобренный майонезом, и в полной синхронности с упоминанием своим заместителем гонококкового гноя, значительная доля этого майонеза выплеснулась прямо на язык Шефа Киниона.

— …выплеснулся прямо на мой язык, едрён-батон, и я имею в виду огромное количество, шеф, как большой комок этой херни, — спокойно продолжил свою историю патрульный 1-го класса Хэйc. — Бля-а-а, скажу я вам, босс. Всего минуту назад я лизал письку одной из самых горячих цыпочек в городе, а в следующий момент весь мой рот был заполнен ве-не-a-ри-чес-ки-ми выделениями, да, сэр! Одному Богу известно, сколько я глотнул прежде, чем выплюнул этот большой комок.

Шеф Кинион побледнел, выплюнул откушенный кусок сэндвича, а затем бросил в мусорную корзину оставшуюся часть. От представленного им образа он чуть не подавился и с трудом сдержал рвотные позывы.

— Чё-ерт возьми, Хэйc! — в конце концов смог буркнуть он. — Ты не мог бы не рассказывать подобные истории, когда кто-то пытается пожрать!

Хэйc развернулся на своем месте за стойкой регистрации.

— Ох, бля-а-а, шеф. Извиняйте. Правда. Не знал, что вы обедаете. Но разве это не самая прикольная штука, которую вы когда-либо слышали, едрён-батон? Девчонка прекрасно знала, что у нее трипак, но ни хрена мне не сказала, пока я не набрал полный рот. Я усиленно жую ее ершик, босс, и внезапно начинаю чувствовать во рту что-то очень плохое, а она произносит: «О, Мика, дорогой, не обращай внимания, это всего лишь малёхонький гонококковый гной, как сказал доктор». Тогда я смотрю на ее шмоньку и вижу это, шеф. И выглядит каким-то зеленоватым, с небольшой желтизной, и… оооо-ии!.. воняло невообразимо…

Кинион разразился еще одним приступом предрвотного кашля, и его внушительный живот скрутился в узел.

— Заткнись, Хэйc, ради всего святого…

Хэйc еще глубже откинулся на спинку креслa, закрыв глаза при этом воспоминании об одном из своих многочисленных подвигов.

— И… вы знаете, каково это было на вкус, шеф? Помните, когда на прошлый Четвертого июля Има Паркер притащила большую кастрюлю испортившегося соуса Ранчеро? На вкус был такой же, как и гной из письки у Джинни. У меня потом неделю не стояло, шеф, я имею в виду, после киски Джинни, а не соуса. Очень хотелось навалять ей пиздюлей за то, что она выкинула со мной такой фокус, но, конечно, я этого не сделал, потому что Мика Хэйc никогда не ударит женщину.

Кинион сидел, согнувшись над мусорной корзиной, с открытым ртом и выступившим на лбу потом. Нет, нет, пожалуйста, — подумал он. Он не хотел блевануть прямо в отделении; такой поступок, как ему казалось, не соответствовал статусу начальника полиции Люнтвилля. Однако, в конце концов, живот успокоился, и он откинулся назад, поглаживая его рукой.

— Хэйc, я больше никогда не хочу слышать твои грязные истории. Никогда!!! Ты меня слышишь?

— Хорошо, шеф. Но я скажу вам, едрён-батон, что в этой истории нет ничего грязного — это просто неприятная история. Грязная история, это несколько другое, потому что, блин, от грязных историй, наоборот, встает. Например… я вам рассказывал когда-нибудь о том, как я проводил время вместе с Мэри Бет Бэннер и ее сестрой-близняшкой Алисой?

— Хэйc, не…

— Вот это — грязная история, шеф, у меня все твердеет, едва я подумаю об этом! Представьте, одно мое яйцо во рту у Мэри Бет, другое — у Алисы, и каждая засовывает палец мне в задницу, одновременно вертясь кисками на моем лице. И это были классные письки, шеф, без всякого трипака. Это было… охренительно, едрён-батон! Немного сладковато на вкус, как глазурь на ромовых булочках из пекарни Фуллера. Ну чистый сахар, да, сэр! А позже мы сыграли в небольшую игру под названием «Сэндвич»… где я был сыром.

Шеф Кинион пожал плечами; он должен был признать, что картина происходившего получилась довольно эротичной. Две красивые женщины, одинаковые близнецы? Ни одна из них не воняет, и обе одновременно? На мгновение разум Шефа отключился от реальности и перенесся в образ.

Я — сыр, — подумал он.

Затем пенис Шефа, который не вставал уже в течение некоторого времени, вдруг… набух.

— И вот, что я сделал дальше, — продолжил Хэйc, — Я накончал в задницу Мэри Бет, а потом ее сестра высосала это, да, шеф, она поднесла губы прямо к жопе Мэри Бет, да, да, едрён-батон, и высосала мою сперму прямо из ее пердaка, после чего она поцеловала Мэри Бет так, будто на фотографии в «Пентхаузе». И вот, что еще сделала Алиса — во время поцелуя она выпустила мою сперму прямо в хлебальник Мэри Бет, а та проглотила ее, как настоящий солдат! Будто мама-птичка кормит птенчика! И сказала, что было вкуснее, чем бисквитный соус, который подают в «Джуне». Бля-а-а, шеф, она потом даже облизала пальчики — не вру!

Прекрасный образ, конечно, разлетелся на куски, и Шеф Кинион выплеснул обильный поток рвоты в мусорную корзину. Точнее, два, потом три, потом четыре потока, залив содержимым своего неоспоримо большого живота весь подложенный на дно ведерка пластиковый пакет. Когда он закончил, корзина выглядела наполовину наполненной блевотиной.

— Ох, едрён-батон, шеф, — сказал Мика Хэйc с искренним сочувствием. — Это был самый большой проблёв, который я когда-либо видел. Что с вами? Наверное, что-то съели? Может, испортившееся свиное ребрышко или окорок. Или, может быть, недоваренную картошку в «Хэш-хаусе Марли»?

Когда Шеф Кинион наконец-то избавился от мысленного видения Алисы Бэннер, высасывающей сперму из ректальных глубин Мэри Бет, с ее последующим оральным переносом, он вздрогнул и вытер рот салфеткой. Да, Хэйc, — подумал он — хуёвая недоваренная картошка у ёбаной Марли…

Иногда Шеф Кинион желал ударить Хэйcа прямо по макушке, и он даже подумывал, что сделает это именно сейчас, но тут кое-что произошло, и данная возможность осталась нереализованной.

Зазвонил телефон.

— Хотите, чтобы я ответил, шеф?

— Нет, Хэйc. Это ведь у меня все лицо в блевотине, и я только что отправил съеденный сэндвич в мусорную корзину, — ответил Шеф с некоторым сарказмом. — И к чему тебе это делать, учитывая, что телефон стоит прямо на твоем гребаном столе?

Мика Хэйc сообразил, что данная тирада означает, что его босс и работодатель предпочел бы самому не отвечать на телефонный звонок. Поэтому он схватил трубку и объявил своим резким, профессиональным голосом южного полицейского:

— Отдел полиции Люнтвилля, говорит патрульный 1-го класса Мика Хэйc. Чем могу помочь?

Кинион стер с губ большую часть содержимого своего живота салфеткой «Стаки», в пол-уха слыша бормотание Хэйcа в телефон: «Да, сэр» и «Угу».

— Скоро будем, сэр, — сказал патрульный и повесил трубку.

— Что случилось, сынок? — спросил Шеф.

— Собирайтесь, босс, — ответил Хэйc. — Это был Док Уиллис, и он сказал мне, что только что приехал с медицинского конгресса, где был в течение последней недели. Так вот, он явился домой сегодня и обнаружил, что все окна в доме разбиты, а его женa Джин исчезла.

Кинион застыл, услышав эту невероятную информацию.

— Его женa… исчезла?

— Все верно, шеф. Так что нам сейчас лучше поторопиться, потому что, похоже, в истории прекрасного города Люнтвилля впервые произошло похищение человека!

2

— Итак, у нас есть немного времени, пока мы едем, — сказал Хэйc, — Я когда-нибудь рассказывал вам, как гонял шары в «Нашем месте», ну, знаете, босс, в том баре рядом с поворотом, который по левую сторону от стоянки грузовиков «Бон Файр»?

— Нет, Хэйc, не рассказывал, — быстро ответил Шеф. — И не хочу, чтобы ты рассказывал.

— Так вот, шеф, я гонял шары — в смысле, играл в бильярд, если говорить по-городскому — с одним большим толстым бестолковым парнем-деревенщиной по имени Дэвид Уэллс, и он чертовски хорошо знал, что я более, чем хороший игрок, так что он вызвал меня на поединок, и я говорю: «Сколько ты хочешь поставить?». А он отвечает: «Ну, у меня нет денег с собой, поэтому давай ты поставишь полтинник, а я поставлю свою девчонку Джуди Энн, которая сидит вон там». И показывает на чуть ли не самую горячую телку, которую я только видел на той неделе, босс, сидящую на барном стуле и потягивающую вискарь «Дикель» с водичкой, а у нее большие пухлые сиськи, торчащие из крохотного деревенского лифона, и обрезанные шорты, такие короткие, что, наверняка, натирают ей задницу, шеф, и она даже подмигнула мне! Итак, я говорю Дэйви Уэллсу: «Заметано, друган» и обыгрываю всухую этот жирный кусок дерьма, а следующее, что я помню, это, как я выхожу из того гадюшника с Джуди Энн под руку. Но, прежде чем мы загрузились в мою тачку, я слышу, как это чучело Дэйви Уэллс треплется со своими приятелями Томми Трешем и Стиви Хэмилтоном, и ржет так, что сотрясаются все крыши в городе.

— Ну, ну, — заметил Шеф, — и над чем же он смеялся?

— Скоро узнаете, босс! — ответил Хэйc. — Так что тащу я ее офигительную задницу, едрён-батон, в мотель «Дорр» на третьем шоссе — знаете это место, $14,95 за ночь, да, сэр! — и, скажу вам, босс, пока мы идем, весь истекаю слюнками, глядя на ее луковую жопу, если так можно выразиться.

Лицо Шефа скривилось.

— Что, что? Луковая жопа?

— Да, знаете, шеф. Стоит только взглянуть на нее, и сразу хочется плакать от счастья. Как бы то ни было, как только мы вошли внутрь, эта горячая сучка не стала терять времени впустую, едрён-батон, а сняла с меня одежду и как следует вылизала мой член, и я имею в виду, что, действительно, как следует, шеф, она засосала его до самого корня и ее язык бегал вверх и вниз по отверстию моего мочеиспускательного канала, да, да, и она даже пару раз лизанула мою сраку — о-о-дааа! — она была настоящим солдатом, и, Шеф, потом она сняла свой дурацкий лифон и показала пару сисек, которые выглядели такими пухлыми и безупречными, что напомнили мне яблочные кнедлики в сахарной глазури, что продаются в пекарне на рынке «Граулс» по девяносто девять центов, только у этих яблочных кнедликов были соски, похожие на красные леденцы, торчащие на добрые полдюйма! В любом случае, я так проникся ее женской красотой, шеф, что понял, что мне нужно увидеть еще больше, поэтому я стянул те крохотные шортики прямо с ее задницы, да, да, после чего она садится на кровать и говорит: «Слава Богу, ты выиграл эту игру, Мика! Меня так давно не трахали», а я отвечаю: «А что же ты тогда делаешь со своим парнем, Джуди Энн? Играешь в шашки, едрён-батон?», и она говорит: «О, это просто притворство. Эта толстая свинья Дэйви Уэллс никогда не трахает меня, и он даже не мой парень. Он просто позволяет мне слоняться вокруг него в бильярдной и, когда проигрывает, отдает меня победителю вместо денег», и тогда я начинаю думать, шеф, что, черт возьми, не так с Дэйви Уэллсом, если он не хочет трахать эту вкусняшку. Что? У него нет члена? Он гомик? Это были единственные объяснения, которые я только смог придумать, потому что сучка была горячее, чем камень в костре, и любой нормальный здравомыслящий американский парень захотел бы засунуть свой хрен в такое великолепие, сэр, и даже сейчас, как я только подумаю о ней, мой член становится почти такой же жесткий и твердый, как чертов телефонный столб, босс, но Джуди Энн такая лакомая, что я сначала хочу попробовать на вкус ее прекрасную щелку, и она, должно быть, читает мои мысли, потому что сразу выдает мне эту блядскую ухмылку, затем поднимает ноги и раздвигает так, что становится похожей на гребаную жареную курочку, а я смотрю прямо в ее киску, шеф, и, бля буду, это самая красивая киска на свете, которая только может находиться у сучки между ног, не то, что все эти мясистые и неаккуратные, как у большинства девиц, больше похожие на кучу гребаных мясных нарезок из гастронома, с губами, висящими подобно гребням петухов, нет, сэр, такую письку, как у Джуди Энн надо повесить где-нибудь в музее, босс, вся обрамленная мягкими светло-каштановыми волосами, такими же красивыми, как волосы на голове ребенка, а сама дырка имела этот сочный нежно-розовый цвет, босс, вот какой она была! Так что я не стал тратить время впустую, а уткнулся в нее мордой и начал жадно жевать ее коврик, да, и она стонет, и охает, и выгибает бедра, зарывая пальцы в мои волосы, и — бля-а-а — на вкус она просто превосходна, шеф, именно такой вкус, едрён-батон, и должен быть у телки, соленый, с женским ароматом, и к тому времени мой член настолько затвердел, что я чуть было не выпустил мощную струю на гребаный пол. Клянусь, это была лучшая киска, к которой я только прикладывался, да, сэр.

Не то, чтобы у Шефа Киниона было какое-либо желание слушать истории Хэйcа, но даже он, то есть Шеф, не совсем догнал.

— Что? Как так? Ты только что целых десять минут расписывал мне эту горячую девицу, и на этом хочешь закончить?

— Ох, блядь, шеф, — махнул рукой Хэйc, — это совсем не все. Еще далеко не все. Видите ли, как я только что сказал, дырка у Джуди Энн была лучшей, в которую я когда-либо засовывал язык… или, по крайней мере, как я думал. Ну вот, я набрасываюсь на ее письку, как жаждущая лошадь на корыто, думая, что вот сейчас через секунду-другую она кончит, после чего можно заняться тем, чтобы заткнуть ее дырку по самые яйца, а затем наполнить в большом количестве всем тем, что выйдет из моего петуха, босс, но внезапно она отстраняет мое лицо от своей дыры и говорит, вся такая разгоряченная и тяжело дышащая, она говорит: «О, Мика, дорогой, ты самый лучший пиздолиз во всем штате!», а я отвечаю: «Да, я знаю, но почему тогда ты оттолкнула мое лицо?», и она продолжает: «Потому что мне нужно, чтобы ты сделал остальное, дорогой, я имею в виду, что мне очень сильно нужно это!», а потом я почесал свою башку и уточняю: «Джуди Энн, что значит, что тебе нужно, чтобы я сделал все остальное? Ты подразумеваешь, чтобы я запузырил в тебя свой шланг, да, верно? Чтобы он поднял тебя до небес?». «Нет, нет, — отвечает она, — я покажу тебе. Видишь ли, я немного отличаюсь от большинства девушек, но это не так уж и страшно, так что не волнуйся из-за этого, как делают большинство парней…». И, конечно, я думаю, о чем, черт возьми, говорит эта деревенщина, но затем, босс, она показывает мне. Вот, что она делает, понимаете, она засовывает пальцы в свою дырку и копается там, будто потеряла кольцо, или что-то в этом роде, а потом, в конце концов, она… ну, она кое-что вытаскивает оттуда, и это кое-что…

Хэйc театрально посмотрел на Шефа.

— Что это было? — рявкнул Шеф, глядя на свое сердитое лицо, отражающееся в зеркальных солнечных очках своего помощника.

Мика Хэйc ухмыльнулся.

— Я рад, что вы спросили об этом, шеф, потому что то, что она вытащила из своей дырки, былo… ее маленьким петушкoм!

Кинион вздрогнул в замешательстве.

— Ты имеешь в виду, хуй?

— Точняк, босс, это был именно хуй, который она вытащила из своей киски, — не вру! — только он был очень маленьким, размером не больше окурка, и у него имелся ствол с венами и маленькая головка на конце, и у него даже была малюсенькая пара яичек внизу!

Кинион ухмыльнулся.

— Ты пиздишь, Хэйc.

— КлянусьБиблией, шеф, это правда! А потом я говорю ей — или ему — или, как там — я говорю: «Джуди Энн! Как так получилось, что девчонка с самой классной киской, которую я когда-либо видел, вытащила из нее маленький хуй?», а она отвечает: «Это такая прикольная штука, которую называют врожденным зи-го-ти-чес-ким герма-фроди-тизмом и би-го-на-дным эм-бри-оти-чес-ким синдромом. Смотри, я в основном девчонка, но, когда я находилась в материнской утробе, что-то случилось, и у меня начал расти петушок, как у мальчика, однако затем мои клетки, как будто изменили свое решение и сделали меня девочкой, а маленький петушок остался. Моя мама показывала мне журнал „Лайф“, где сказано, что каждый год рождаются четыре или пять девчонок, подобных мне, а сейчас, Мика, мне очень нужно, чтобы ты пососал моего маленького дружка!», и потом, шеф, клянусь, она начинает наяривать, да, да, она начинает наяривать свой крошечный член, зажав его между большим и указательным пальцами. Не шучу, босс, у этой девочки он даже встал! И знаете, что я тогда сделал?

Нет, Кинион не знал, и, на самом деле, не хотел знать, но все равно спросил:

— Ты имеешь в виду, что… что пососал ей этого маленького петушка?

— Бляяяяяяядь, нет! Чё-eрт, босс, я не сосал ее петушка! Я перевернул эту сучку и оттрахал ее в жопу, пока она не завизжала, затем плюнул в ее дерьмо и ушел, но, разумеется, толстяк Дэйви Уэллс и его приятели все стояли снаружи, согнувшись от смеха, как гребанные гиены, и к тому времени я уже знал, над чем они смеялись. Но вы должны признать, шеф, что это была довольно интересная история, не так ли?

Шеф Кинион застонал.

— Хэйc, просто заткнись и веди машину.

Дом Дока Уиллиса находился чуть в стороне от окружной дороги № 3, являясь фактически единственным на этом направлении. Он представлял собой большое двухэтажное ветхое здание с крытым крыльцом, множеством деревьев и парой, как мог бы их назвать городской житель, «садовых гномов», другими словами, парой маленьких статуй чёрных парней с фонариками, одетых, точно гребанные жокеи. Шеф Кинион никогда не понимал эту херь.

Но Док Уиллис — он был совсем другой песней. Очень уважаемым в городе. Известным. Таким доктором, к которому вы всегда хотели бы попасть на прием… ну, не то, чтобы он занимался практикой; сказать по правде, он ей не занимался все те десять лет, что жил здесь. Просто наслаждался жизнью на пенсии, и здесь мы подходим к еще одному важному моменту — у Дока имелась красавица-жена, с которой наслаждаться жизнью на пенсии представлялось еще приятнее, да, сэр. По прикидкам Шефа Киниона, Доку было около шестидесяти, и здесь, в округе Рассел, никто особо не удивлялся, что шестидесятилетний мужчина состоит в браке с девицей, которой всего лет тридцать. И, разумеется, он женился на ней десять лет назад, раздумывал Шеф — незадолго до того, как купил дом — так, что ей было тогда в районе двадцати, но… что с того. Успешный парень, такой как Док, может делать все, что хочет, верно? Его жена Джин имела репутацию верной супруги — и это тоже не удивительно, поскольку Док являлся самым богатым парнем в Люнтвилле. Здесь не считалось зазорным то, что симпатичная девчонка прицепилась к парню постарше с баксами. Так было заведено на этой земле, и, как однажды сказал патрульный Мика Хэйc, в такую землю не грех и лечь.

— Думаешь, она могла сбежать? — отважился Шеф спросить своего помощника, припарковывающего патрульную машину перед домом Уиллиса.

— Eдрён-батон, шеф, если она сбежала, почему все окна выбиты?

Хороший вопрос, — подумал Шеф. Они вышли и направились к дому, поглядывая на причудливый «Мерседес» Дока. Блестяще-красный. Он выглядел совершенно новым, без единой царапинки.

— Eдрён-батон, шеф, — восхитился Хэйc. — Классная тачка. Я мог бы затащить клевую телку в это чудо на колесах, правильно?

— Хэйc, судя по тому, что я знаю, тебе не требуется «Мерседес», чтобы подцепить телку. Ты можешь водить городской мусоровоз, и всякая девчонка по эту сторону границы округа все-равно будет бежать за тобой по улице.

Хэйc выдал свою знаменитую усмешку в стиле Элвиса и хлопнул в ладоши.

— Да, сэр! Я Крысолов Любви! Именно так меня и называют!

— Да? А я называю тебя «самовлюбленным кобелем». Теперь отвлекись немного от телочек. Нам надо выполнять полицейскую работу.

— Кто самовлюбленный? Я? — Хэйc, казалось, опешил. — Ох, шеф, вы расстраиваете меня до слез. Я не самовлюбленный! Я добрый, внимательный, страстный, всегда чуткий к тому, что хотят девушки. Клянусь, они мне все так говорят. К примеру, прошлым вечером у меня было свидание с Джейни Джо МакКрон, и, прежде, чем ехать к ней домой, я купил ей «Биг Мак» и коктейль в «Мак-Дональдсе»…

— Хэйc! Замолкни, — потребовал Шеф Кинион. — Я уже сказал тебе, чтобы ты занялся делом — больше никаких грязных историй.

— Ох, шеф, это совсем не грязная история, я просто хочу поведать вам что-нибудь, что изменит ваше мнение о том, что я эгоистичен. Знаете, не хочу, чтобы мой прекрасный босс думал обо мне в таком негативном ключе.

— Хорошо, Хэйc, — пробормотал Кинион. — Если это не грязная история, давай, выкладывай.

— Ну так вот, я и Джейни Джо, не путайте с Джинни Джо, мы приехали в ее маленький гадюшник в Трейлерном городке, шеф, и я оттрахал ее до потери пульса. Чё-ерт, я так усердно трахал ее, что кровать сломалась, и все это время она визжала: «О, Мика Хэйc, я люблю тебя!», и, знаете, шеф, что я сказал в ответ? Я сказал: «Бля-а-а, Джейни Джо, я тебя не люблю, но я, черт возьми, люблю трахать твою грязную наркоманскую дырочку, и если я так говорю, то это так и есть!». Ну я и нафаршировал ее как следует, босс, типа — эгегееей! — я влил в нее столько спермы, что ей можно теперь целый год не ебаться! А когда вытащил, то напоследок тряханул своим яйцом ей по лицу, вытер член об ее волосы, потом поссал в ее туалете и не смыл, оставив сиденье поднятым, оделся, высморкался в ее шторы, перднул, взял банку пива из ее холодильника и ушел от этой шлюхи, не попрощавшись!

Шеф Кинион пристально взглянул на молодого помощника.

— Хэйc! Я думал, что ты пытаешься убедить меня, что ты не самовлюбленный кобель!

Хэйc хлопнул руками и громко рассмеялся.

— Ой, eдрён-батон, шеф! Да я просто стебался. На самом деле, я думаю, что женщины — это лучшее, что есть в мире, но не сами, а только то, что у них между ног. Они ни на что не годятся, кроме, как на то, чтобы бросить им палку, ну и после того, как я бросил свою, я свалил оттуда! У меня нет времени, чтобы покупать розы в день гребаного Валюнтина, и слоняться по парку, держась за руки! Пошло все это на хуй, мужик!

— Знаешь что, Хэйc? — пробормотал Шеф. — Ты просто недальновидный ебанутый на всю голову пацан.

— Чё-ерт побери, точно, шеф, — захохотал Хэйc. — И мне нравится быть таким!

К этому времени они уже добрались до парадной двери Дока Уиллиса, и им показалось странным, что хозяин не спешил им навстречу, учитывая срочность своего звонка.

— Чё-ерт, — пробормотал Шеф себе под нос. — Если бы я подозревал, что мою жену похитили, я бы ждал полицию снаружи…

— Правильно подмечено, шеф.

Но когда Шеф на мгновение задумался о своем нерешительном заявлении, он понял, что это вовсе не так.

Бо-о-же, хоть бы кто-нибудь похитил мою жену, потому что она не что иное, как 260-фунтовая^[10] жирная корова, которая жрет больше всей команды дорожных рабочих, храпит громче гребанной гориллы и не позволяет мне трахать ее, наверное, уже лет пять, хотя мне и не очень-то хочется трахать эту толстую свинью. Бля-а-а, спасибо хоть за это… Думаю, я лучше бы трахнул гориллу… Но все эти размышления так и остались невысказанными — и, конечно, нет, конечно, он не мог поделиться ими со своим помощником — Шеф поднял свою большую руку и громко постучал в дверь, но, когда он это сделал, дверь распахнулась, оказавшись лишь прикрытой.

— Док? — крикнул Шеф в дверной проем. — Док Уиллис? Это по-ли-и-ция!

Но ответа не последовало.

— Думаю, нам лучше войти, а? — предположил Хэйc.

— Полагаю, да.

И это именно то, что они сделали, и внутри хаты Дока Уиллиса оказалось очень даже ничего. Прекрасный деревянный пол застилали причудливые ковры, не говоря уж о куче антикварной мебели, которая выглядела очень дорогой.

Большая кухня в деревенском стиле также была оснащена самыми дорогими прибамбасами, такими как большая шестиконфорочная плита, четыре сковородки «Тефаль» различных размеров, посудомоечная машина, кухонные шкафы «Кузинарт», в один из которых были прикольно вмонтированы холодильники, имевшие даже приспособление для изготовления льда. Шеф весьма впечатлился, и подумал, что на такой кухне он мог бы и сам состряпать для себя какую-нибудь жратву, да, сэр.

— Эй, шеф. Взгляните-ка сюда.

Кинион подошел поближе и увидел, что имел в виду Хэйc.

— Но зачем…? Что это за хрень…?

А Хэйc заметил полдюжины 2-литровых бутылок из-под «Kока-Kолы», опрокинутых в большую раковину из нержавейки.

— Какая-то херня, босс, — констатировал факт помощник. Шесть маленьких белых крышек от бутылок аккуратно лежали в ряд на краю раковины. — Пустые бутылки с «Kолой», все перевернутые. Похоже, кто-то преднамеренно опустошил их.

— Да, сынок, и правда херня, но какого лешего кто-то мог сделать это?

— Я бы сказал, шеф, что с ка-ба-ле-ри-сти-чес-ки-ми целями, не ведомыми нам…

Кинион нахмурился.

— …или, возможно, парню либо не нравится «Kока-Kола», либо ему понадобились бутылки для чего-то другого.

Действительно, казалось чертовски неразумно выливать всю «Kолу» только из-за бутылок, но сейчас голову Шефа занимало не столько это, сколько то, что необходимо разыскать Дока Уиллиса.

Оставив пустые каббалистические бутылки из-под «Kолы», они обыскали остальную часть нижнего уровня. У Дока, конечно, был хороший дом, но его самого нигде на первом этаже не нашлось. Однако каждое окно внизу являлось разбитым снаружи, и этот факт поразил как Шефа, так и Мику Хэйcа, поскольку представлялся очень странным.

— Думаю, какой-то парень разбил окна, чтобы попасть внутрь, — заметил Шеф. — Но…

— Какой смысл разбивать все окна? — закончил Хэйc.

Это казалось непонятным, а также многое другое.

— Док Уиллис! Где ты, черт возьми? — голос Шефа отозвался эхом по причудливой винтовой лестнице.

Но ответа снова не последовало.

— Ладно, Хэйc, давай поднимемся и проверим остальную часть дома.

Они протопали наверх в своих блестящих полицейских ботинках, мимо выглядящих дорогими картин, развешанных по всему пути.

Наверху было темно и тихо, также, как и внизу. Хэйc и Кинион заглянули в пару комнат, но все равно не смогли найти Дока Уиллиса.

— Эй, Хэйc? Ты думаешь то же, что и я?

— Что именно, шеф?

— Что, может быть, похитили не только жену Дока.

Мика Хэйc нахмурился.

— А, на хрена кому-то похищать Дока Уиллиса, едрён-батон?

— А, на хрена кому-то похищать его жену? — парировал Шеф.

— Ну, потому что, например, похищение людей часто является преступлением на сексуальной почве, и несколько раз, когда я видел Джин Уиллис, у меня вставал так быстро, что чуть ли не разрывал штаны.

— Хэйc! — возмутился Шеф бесконечным грязным замечаниям, вылетавшим изо рта его помощника по любому поводу. — Давай ближе к делу!

— Но, это моя точка зрения, шеф. Вы спросили, почему кто-то мог захотеть похитить Джин Уиллис, и вот мой ответ, едрён-батон. Какой-нибудь извер-щенец мог утащить ее для, понимаете, типа дружеской тусовки без ее согласия. Хотя, конечно, маловероятно, что кто-то решил бы украсть самого Дока Уиллиса, так как большинство кид-нэп-пе-ров не захотело бы его трахать, и, во-вторых, перспектива имеет еще меньше смысла, поскольку достаточно много похищений также связаны с выкупом, а мы все знаем, что Док богаче самого дерьма, и он не сможет заплатить выкуп, если его самого похитят.

— Ну, да, — пробормотал Шеф.

— И, кроме того, шеф, вы не думаете, что ситуация с окнами выглядит странной? Все они до единого выбиты снаружи, и не только внизу, но и те, что здесь. Полагаю, вы этого еще не заметили, шеф?

Что за… Нет, Шеф не заметил, и Хэйc являлся прав. Все окна наверху тоже были разбиты снаружи, а по всему полу лежали осколки стекла.

— Конечно, я заметил это, Хэйc. Я ничего не говорил об этом, потому что хотел посмотреть, заметишь ли ты. Что подводит меня к следующему вопросу. Как…

— …чё-ерт возьми, кто-либо может разбить все окна наверху снаружи, если только он не обойдет с лестницей вокруг всего долбанного дома?

— И зачем?

— Хорошие вопросы, шеф, но я полагаю, мы не найдем на них ответов, по крайней мере, пока не осмотрим остальную часть здания.

Они прошли несколько спален для гостей и кабинет, все хорошо и красиво обставленные, но без малейшего следа присутствия Дока Уиллиса.

— Боже ж мой, какой большой дом, — пожаловался Шеф, когда они добрались до главной спальни в конце коридора. — Мне нужно передохнуть, сынок.

Хэйc прохаживался по помещению, в то время, как Кинион уселся на большой кровати с балдахином.

— Господи, шеф, на такой большой кровати можно так натрахаться… — Смешок. — …И я полагаю, старый Док Уиллис именно этим и занимался со своей атасной женой. Неважно, сколько лет старичку — жена с такими сиськами и такой фигурой, как у Джин Уиллис, вызовет стояк даже у пидора из Канзас-Сити.

— Завязывай с этой неуважительной болтовней, Хэйc! — возмутился Шеф, все еще отфыркиваясь и пыхтя после кропотливого обыска в доме. — Говорить о жене уважаемого человека в таком духе — бля-а-а, Хэйc! Что, если Док тебя услышит?

Хэйc безразлично махнул рукой, задумчиво рассматривая комод.

— Eдрён-батон, шеф, он ничего не услышит, потому что его здесь нет, — затем Хэйc открыл ящик тумбочки и его лицо расцвело. — Уууууу, шеф! Посмотрите! Фотки!

— Блин, Хэйc, хватит копаться там! У тебя нет права вторгаться в личинную жизнь Уиллиса!

Но дерзкий констебль уже достал пачку фоток, ну, в смысле, фотографий, и начал рассматривать их. Снимки с отдыха Дока и миссис Уиллис в Канкуне. Первой была горизонтальная фотка миссис Уиллис в узком красном бикини у плавательного бассейна.

— Святые угодники, шеф, позырьте на это тело! Блядь, я готов как следует вздрочнуть, только взглянув на это!

— Следи за своим грязным ртом, сынок! Ты говоришь о жене уважаемого человека!

Но Шеф, даже в своем протесте, должен был признать, что Джин Уиллис являлась действительно красивейшей супер-пупер женщиной. Он старался не смотреть на фотографию, но не слишком преуспел в этом. Да, сэр, вот она такая, загорающая, с изящными женственными линиями тела, изгибами, гладкой белой кожей и классными буферами, чуть прикрытыми бикини. В самом деле, фотографическое изображение миссис Уиллис, казалось, улыбалось Шефу прямо с картинки с очевидно соблазнительным выражением лица, большими голубовато-синими глазами и милыми короткими причесанными волосами. Ну почему моя жена не может выглядеть так… — угрюмо подумал Шеф.

— Eдрён-батон, босс, я мог бы стащить с ее задницы эти трусики и пользоваться ими в качестве нитки для зубов, — произнес Хэйc. — Я имею в виду, просто посмотрите на эти биркини, которые носят мокрощёлки в Калерфорнии, да, сэр! — После этого помощник пролистал еще несколько фоток, а затем провозгласил довольным голосом: — Eдрён-батон, босс! Это видение райской долины, вот что!

Э-ге-гей! — не удержался от мысленного возгласа Шеф, краем глаза взглянув на следующую фотографию. Она представляла собой фронтальный снимок от груди и выше все в том же ярком солнечном свете Канкуна, где бы этот чертов Канкун ни находился (а он полагал, что, вероятно, Канкун находился в Мэриленде). Та же самая блядская улыбка и блеск в глазах, симпатичное личико, мокрое после купания в океане, и, что самое главное, большие твердые буфера, обтянутые красным бикини, нехило выпирающие из него, да, сэр. Мокрая ткань не могла скрыть огромные соски, прилично выпяченные вперед.

Хэйc выдал свою знаменитую улыбку.

— Это настоящие фрукты божьи, что же еще, босс. И я говорю: ебаааать-колотииить! Самые классные дыни, не слишком большие и не слишком маленькие, как помидоры в магазине Гримальди, вы знаете, те большие, которые он продает чуть дороже, — Хэйc подтверждающе сжал свою промежность. — Эй, шеф, не хотели бы вы содрать с нее это калерфорнийское биркини и засунуть свой член между этих мясных шариков? Спорим, что хотели бы, а? Сжать вместе эти две большие сиськи и устроить ей добрый старый сиськотрах, а? А затем выпустить хорошую длинную струю прямо ей на подбородок…

— Блин, Хэйc, положи фотку на место, — рявкнул Шеф, но глубоко в душе, он не мог отрицать восхитительности этого образа, и во второй раз за сегодняшний день он почувствовал, как на него накатывает стояк.

— Спорим, у вас зашевелилось, а, шеф?

О, да, но Шеф, даже отвлекаясь по такому роскошному поводу, не мог допустить ничего подобного. Он ведь несет за все отверственность, как глава полиции.

— Положи фотки на место, сынок, или я двину ногой тебе по башке! Ты не имеешь права копаться в личных вещах законопослушного гражданина!

— Ну хорошо, шеф, но вы же сами сказали, что нам надо обыскать дом…

— Правильно, Хэйc, обыскать дом и постараться найти Дока Уиллиса, но ты вряд ли найдешь его в гребаном ящике комода!

Хэйc бросил последний взгляд на фотографию, еще раз потер свою промежность, а затем положил стопку карточек на место и закрыл комод.

— Теперь проверь оставшуюся часть комнаты! — приказал Кинион. — Я, что, всегда должен говорить тебе, что делать? Проверь ванную!

Хэйc повернулся, чтобы выполнить распоряжение, и когда он это сделал, Шеф, все еще остававшийся под впечатлением от фотки Джин Уиллис в бикини, воспользовался случаем, что его помощник не смотрит, и потер свою промежность.

— Вы сейчас потерли себе между ног, шеф? — поинтересовался Хэйc, стоя спиной к Шефу.

— Нет, заткнись и проверяй ванную, как я тебе приказал!

Хэйc подошел к двери, заглянул внутрь и пожал плечами.

— Ну, я проверяю ее, шеф. И что?

— Что там внутри?

— Ну, раковина, унитаз, ванна, зеркало. Но знаете, чего там нет, шеф?

— Чего?

— Дока Уиллиса, eдрён-батон.

— Не умничай, парень!

— Ой, подождите секундочку, шеф. Смотрите, что я нашел.

Хэйc на мгновение исчез в ванной, а затем снова появился, держа в руках пару желто-синих трусиков с оборками.

— Смотрите, шеф. У них тут корзина с бельем для стирки, и я вытащил оттуда парочку зашибенных трусиков миссис Уиллис…

— Чё-ерт возьми, Хэйc! Положи обратно! Только извер-щенец копается в грязном женском белье…

Хэйc выдал свою стандартную говноедскую ухмылку, затем поднес грязные трусики к носу и сделал длинный глубокий занюх.

— Йоу! Какой классный выдержанный запах, босс. Ууу-еее! Без сомнения, у этой девки есть особый аромат. — Затем Хэйc протянул трусики Шефу. — Давайте, шеф, я никому не скажу. Трудолюбивый человек, подобный вам, заслуживает удовольствия. Нюхните их…

— Хэйc! Положи их на место!

— Ой, да ладно, босс. Ничто так не будоражит кровь парня, eдрён-батон, как запах девкиной щелки.

Голос Шефа Киниона загрохотал на всю комнату.

— Положи их обратно и проверь шкаф, или, клянусь Богом, я…

— Расслабьтесь, шеф, все в порядке.

Хэйc вернул трусики на место, а затем начал исполнять приказание. Он открыл дверь шкафа и заглянул внутрь.

— Что там?

— Одежда, вешалки, обувь, — ответил Хэйc.

— Отлично! Иди проверь другой шкаф!

Хэйc снова повиновался и заглянул во второй шкаф.

— Я его тоже проверяю, шеф. Хотите знать, что в нем?

— Да!

— Одежда, вешалки, обувь и… ну… в общем, Док Уиллис. Он тоже там.

— Э… что? — спросил Шеф, надеясь, что он что-то неправильно расслышал.

— Док Уиллис, eдрён-батон, собственной персоной, шеф, — сказал Хэйc, показывая в шкаф пальцем. — Лежит прям здесь, в шкафу, мертвый, как куча камней, да, сэр.

Черты лица Шефа Киниона растянулись в тонкие линии.

— Ты, бля, шутишь, да, Хэйc? Дока Уиллиса на самом деле нет в этом шкафу, да? Тем более мертвого, как ты говоришь?

Хэйc полностью повернулся к Шефу и пожал плечами.

— Ну, шеф, я могу только сказать, что Док Уиллис лежит в этом шкафу, но я не берусь утверждать, что он точно мертв, потому что я не врач, и у меня нет ни стетоскопа, ни аппарата для ЭКГ. Но я могу сказать, что он, вероятно, мертв, потому что, видите, его горло перерезано прямо сквозь адармово яблоко, и я скажу вам кое-что еще, шеф. Не только Док Уиллис валяется здесь, в шкафу, но прямо позади вас стоит рыжеволосая девка в военной форме, и у нее в руке пистолет.

Это звучало нелепо, даже учитывая обычные высеры Хэйcа. Шеф был слишком стар для подобных приколов, и он определенно чувствовал, что человек, находящийся на должности, подобной его, заслуживает гораздо большего уважения со стороны своего помощника. Может, если бы я уволил его хитрую жопу, он бы понял, что полицейская работа — это серьезное дело. Ради Бога! Док Уиллис с перерезанным горлом в чёртовом шкафу и девка в военной форме, стоящая позади меня с пистолетом?

— Хэйc, ты меня уже затрахал своими шуточками. Как тебе понравится, если…?

Но прежде чем Шеф успел закончить свое предупреждение, он услышал щелчок. Кинион перевел взгляд с того места, где он сидел на кровати, в противоположном направлении и увидел следующее: Прямо за ним стояла девка в военной форме с пистолетом.

— Замри, — сказала женщина низким, строгим тоном, — или я отстрелю тебе башку.

Шеф обоссался.

3

Потребовалось некоторое время, чтобы все уладить. Во-первых, Док Уиллис действительно лежал мертвым в шкафу с перерезанным горлом; во-вторых, девушка в армейской форме с пистолетом действительно существовала, и в-третьих, казалось, что эта девушка с пистолетом подозревает, что Хэйc и Шеф Кинион могут иметь какое-то отношение к Доку Уиллису, лежащему мертвым в шкафу.

— Шеф Кинион, я прошу прощения за то, что напугала вас до такой степени, что вы… обмочили брюки, — сказала женщина и вложила свой «Кольт» 45-го калибра в черную армейскую кобуру.

Она была одета в элегантную летнюю форму цвета «хаки», на воротнике виднелись аккуратные латунные кнопочки и две серебряные полоски, указывающие на звание капитана.

— Ну, ну, ничего страшного, мисс, — заверил ее Шеф, прикрывая переднюю часть штанов розовым махровым полотенцем из ванной Уиллиса. — У меня просто проблемы с мочевым пузырем, вот и все.

— В самом деле, шеф? — спросил Хэйc. — Вы никогда не говорили мне об этом. Я…

— Заткнись, Хэйc… В любом случае, мисс, я уверен, вы видите, что мы с моим помощником не имеем никакого отношения к убийству Дока Уиллиса. Мы были просто…

— Я понимаю, шеф, — сказала девушка, и, ну, выглядела она очень классно: блестящие рыжие волосы почти до плеч, красивая фигура под строгой армейской туникой цвета загара, и какой-то прохладный, очень деловой тон голоса, который Шеф сразу же счел очень привлекательным. — Прошу прощения за мою первоначальную реакцию, — продолжила она объяснение. — Я услышала здесь голоса и поэтому вошла с пистолетом в качестве логичной меры предосторожности.

— Конечно, конечно.

— О, и простите мои плохие манеры, шеф. Забыла представиться. Я — капитан Дана Маджора…

Затем в разговор вмешался Хэйc, прервав его странным образом.

— Ну хорошо, скажите мне, капитан Минора…

— Моя фамилия Маджора, рядовой.

Она обратила свои восхитительные глаза — нефритово-зеленые — на Шефа, и тому очень понравилось, что всякий раз, когда Дана собиралась сказать что-то важное, она обращалась к нему напрямую, четко признавая его авторитет. И хотя Кинион не мог сказать наверняка, он подумал, что прекрасная, подтянутая и откровенно симпатичная — достаточно для того, чтобы впечатлить Шефа — капитан Маджора бросила на него пару взглядов, которые могли означать, что он ей тоже нравится.

— Итак, теперь вы можете видеть, — добавил Шеф, — что я и мой помощник находимся здесь исключительно в качестве ответной меры на звонок, который мы получили от самого доктора Уиллиса по поводу его подозрения в том, что кто-то похитил его жену…

— Шеф, вы не обязаны что-то ей объяснять, — внезапно взорвался Хэйc. — Если уж на то пошло, именно она должна нам кое-что объяснить, eдрён-батон.

Шеф Кинион свирепо посмотрел на него.

— Хэйc, о чем ты говоришь?

— Эта девка, очевидно, состоит на службе в военной полиции, и, согласно документу, называющемуся Констертуция Соединенных Штатов, военные всегда должны контролироваться гражданским правительством, что означает, что они не имеют полномочий правоохранительных органов, существующих в гражданских юрисдикциях, таких, какими обладаем мы. Так что, как насчет того, чтобы кое-что объяснить нам, мисс. Можете начать с подтверждения подлинности вашей личности, предъявив мне ваше военное удостоверение.

Шеф не мог поверить, что его помощник так внезапно проявил дурные манеры.

— Хэйc, так с дамой разговаривать не полагается, поэтому умолкни!

Но женщина не постеснялась ответить, как раз наоборот:

— Шеф, замечания вашего помощника вполне справедливы, и вот, рядовой, моя идентификационная карточка армии США.

Она передала Хэйcу белую пластиковую карточку, чтобы тот смог ее изучить. Хэйc посмотрел на нее, пожал плечами и вернул обратно.

— Хммм, думаю, все в порядке…

После этого она продолжила:

— Однако, я не из военной полиции, а оперативный сотрудник АКРБППИ.

— АКРБППИ? — Шеф моргнул. — Что это?

— Армейское командование разведки и безопасности США, подразделение похищенного имущества, — сказала она быстро и очень кратко.

Боже, — подумал Кинион. — Она, безусловно, очень привлекательная девчонка!

— Это очень впечатляет, миссис, извините, я имею в виду, капитан Маджора, — путаясь пробормотал он. — И я прошу прощения за неприветливый тон моего помощника. Но у меня у самого есть вопрос. Типа… какого чё-ерта здесь делает армия США?

Маджора стояла в своей свежей, накрахмаленной форменной одежде. Стоит также упомянуть, что ее сиськи достаточно сильно выпирали из туники цвета хаки, да, сэр!

— То, что я собираюсь сказать вам, джентльмены, засекречено, но поскольку армия обязана в полной мере сотрудничать с гражданскими правоохранительными органами, и поскольку вы, шеф, являетесь старшим сотрудником правоохранительных органов в этой юрисдикции, я должна поделиться с вами информацией. Я нахожусь здесь, чтобы расследовать возможный заговор с целью осуществления кражи специализированных боеприпасов из соседней военной базы, расположенной в тридцати милях к югу, известной как «Форт Падуанна».

— Боеприпасов? — встрял в разговор Хэйc. — Вы имеете в виду снарядов, не так ли?

— Да, рядовой, именно так, — сухо ответила Маджора.

— Но Форт Падуанна был закрыт три года назад!

Маджора кивнула.

— Совершенно верно, рядовой, и следующая информация будет секретной. Форт Падуанна действительно официально закрыт в качестве активной военной базы. Тем не менее, он все еще выполняет складские функции.

Шеф почесал подбородок.

— A…

— Это означает, шеф, что активный армейский персонал все еще дежурит там, чтобы обеспечить безопасность хранимого бинарного химического оружия, ожидающего уничтожения в соответствии с Договором об ОСВ-2.

— Мм… Ох, — ответил Шеф.

— И уточняю, причина, по которой я нахожусь здесь, состоит в том, чтобы расследовать возможную причастность, а теперь… — она холодно посмотрела на мертвое тело Уиллиса, — и очевидное убийство доктора Уиллиса.

Шеф был сбит с толка.

— Разве вы только что не говорили о краже боеприпасов? Какое отношение к этому имеет сельский врач?

— На самом деле он не являлся сельским врачом, шеф. Уиллис получил докторскую степень в области прикладной физики плазмы в Массачусетском технологическом институте, после чего сотрудничал с армейским командованием США по науке и исследованиям. Он провел двадцать лет в армии, работая над секретными технологиями для детонаторов. Однако десять лет назад, дослужившись до звания полковника, Уиллис ушел в отставку. Затем он переехал сюда, чтобы, по-видимому, наслаждаться жизнью на пенсии.

— Капитан Маджора, — не мог не перебить ее Шеф. — Должен признаться, я не могу понять, о чем вы говорите.

Но тут вмешался Хэйc.

— Смотрите, дамочка. Мы здесь занимаемся надлежащим расследованием убийства Дока Уиллиса и исчезновения его жены, и я не вижу, каким образом это может быть связано с предполагаемым заговором, о котором вы нам поведали.

— Хэйc, перестань грубить капитану! — громко потребовал Кинион.

Но Маджора оставалась невозмутимой.

— Я расследую то же самое, рядовой. Вы должны понять, что незадолго до своего ухода Уиллис занимался разработкой новой серии высокотехнологичных бесконтактных запалов для артиллеристских ядерных боеголовок W-79. Недавно наша разведка выявила те же механизмы запалов, обнаруженные в арсеналах таких стран, как Ирак, Северная Корея и Коммунистический Китай.

Широкое лицо Киниона по-прежнему отражало недоумение, но Хэйc, похоже, понял ее мысль:

— Итак, вы говорите, что наше одновременное пребывание здесь является всего лишь совпадением. Мы расследуем дело о пропавших людях, а вы расследуете дело о подозрении Уиллиса в том, что он продавал военные тех-но-лор-гии коммунякам.

Маджора подняла брови.

— Ну, сама я сформулировала бы это немного по-другому, но да, рядовой, по сути, вы правы. Мы уже давно ведем наблюдение за домом Уиллиса.

— Ну что ж, — наконец вымолвил Шеф, пытаясь разобраться в ситуации, — если вы следили за особняком, то не видели ли вы что-нибудь необычное здесь в течение последнего часа? Потому что Док Уиллис позвонил нам именно час назад.

— Нет, шеф, не видели. Никакой активности внутри.

Все замолкли, обдумывая данный факт. Шеф Кинион чувствовал себя выбитым из колеи, вот как. Бесконтактные запалы? Продажа технологий коммунякам? Армейское наблюдение за домом в захолустье?

Это было похоже на историю, которая не имела никакого смысла!

Хэйc, как и следовало ожидать, стоял в стороне со скрещенными руками, часто поглядывая на капитана, на ее впечатляющую женственную фигуру, и, без сомнения, представлял себе в уме всю чепуху, которую он бы сделал с ней, и это, ну, в общем-то, это вызывало недовольство Шефа, потому что он просто знал, что по тому, как Маджора смотрела на него, если бы перед ней стоял вопрос, кого взять с собой в постель — его или Хэйcа…

Это был бы я, — подумал Шеф.

— Хэйc! — выпалил он. — На что пялишься, парень?

— А? Да ни на что, босс. Я просто размышляю о несоответствиях в деле.

— Ну хорошо, почему бы тебе не пойти впереди нас на первый этаж, чтобы вызвать спасательную команду округа…

— Хорошая идея, шеф, — заметил Хэйc, — тогда мы сможем избавиться от тела Дока, пока оно не начало вонять хуже, чем куча жира на мясном рынке Берта.

Кинион только покачал головой, после чего все трое вышли из комнаты и направились обратно вниз. И во время этого, Шеф почувствовал совершенно обворожительный аромат духов капитана Маджоры. Он чуть не впал в прострацию от этого роскошного запаха, и, бля-а-а, он даже не знал, что означает слово прострация! И как раз, когда он начал представлять симпатичную капитаншу в более провокационной одежде, начиная от обтягивающих вечерних платьев и заканчивая тем, в чем ее мать родила, раздался неприятный голос Хэйcа:

— Так скажите мне, капитан, что вы думаете обо всех этих пустых бутылках «Kолы» в раковине?

— О… чем? — произнесла капитанша после длительной паузы.

— Едрён-батон, — удивился Хэйc. — Важная первоклассная армейская сыщица, и даже не заметила этого?

— Нет, не заметила.

— И я полагаю, вы не заметили, что все окна разбиты снаружи, а?

— Это я заметила, рядовой. Но боюсь, что еще не могу найти подходящего объяснения данному факту.

— Ну хорошо, у меня есть кое-что для вас, о чем можно поразмыслить и…

— Хэйc! — крикнул Шеф со ступенек. — Умолкни!

Спустившись вниз, Хэйc пошел на кухню, рассчитывая, что именно там находится ближайший телефон. И он нашел его рядом с холодильником — один из этих причудливых аппаратов электрического типа, у которых отсутствуют провода. Открыв рот, Хэйc схватил его, но прежде, чем он попытался дозвониться до машины скорой помощи округа, капитан Маджора произнесла:

— Рядовой, вы что-то говорили про пустые бутылки «Kолы» в раковине?

Кинион и Хэйc одновременно обернулись и увидели прекрасную капитаншу, стоящую перед раковиной…

Пустой раковиной.

— Какое-то наваждение, — отметил Хэйc.

Боже, — подумал Шеф. В большой причудливой кухонной раковине из нержавейки ничего не было, в то время, как совсем недавно ее заполняли открытые 2-литровые бутылки из-под «Kолы». Также, не хватало шести белых бутылочных крышек, ранее располагавшихся в рядок вдоль края мойки.

— Вот это сюрприз, — пробормотал Шеф.

— Точняк, босс, — отозвался Хэйc. — Мы оба видели их. И если их сейчас здесь нет, значит, кто-то забрал их отсюда, пока мы все находились наверху.

Прежде, чем можно было высказать какие-то дальнейшие предположения, все трое встрепенулись от резкого звука.

— Твою… — воскликнул Шеф.

— …мать! — закончил Хэйc.

Но Маджора уже выскочила из боковой двери с пистолетом в руке, потому что, звук, услышанный ими, являлся шумом заводившейся и отъезжающей на большой скорости машины. В голове Шефа моментально промелькнула мысль: Кто-то уезжает в моем патрульном автомобиле! Если проклятый Хэйc снова забыл ключи в зажигании, я заставлю его всю оставшуюся карьеру в полиции драить общественный туалет на городской площади! Хэйc бросился вслед за капитаном Маджорой, а Шеф, ну, в общем, поскольку он не мог никуда бежать, заковылял позади других так быстро, как позволяли ему его 260 фунтов^[11] веса.

И как только они выскочили наружу, Кинион увидел, что угнали вовсе не Люнтвилльскую полицейскую патрульную машину, а блестящий красный «Мерседес» Дока Уиллиса, в пыли от колес которого они и остались стоять.

— Черт, — задыхаясь сказала Маджора.

— Бля-а-а, — выругался Хэйc. — Кто-то взломал и украл машину Дока! Попробуем догнать их?

— Не вижу смысла, рядовой, — ответила капитан Маджора, убирая в кобуру свой пистолет 45-го калибра. — Это был «Мерседес 560SL» с 5,6-литровым 8-циллиндровым двигателем. У наших машин нет шансов догнать его.

— Бля-а-а, — выговорил Шеф. — Интересно, кто его угнал?

Усмехаясь, Хэйc выдвинул собственное суждение.

— Ну, шеф, по крайней мере, мы знаем, кто его точно не угонял. Док Уиллис. Eсли, конечно, мертвецы не могут водить машину.

— Хэйc, не разевай пасть, если не можешь сказать чего-то полезного, — буркнул Кинион, и от всей этой неразберихи и стресса его живот внезапно скрутило.

Но затем произошло нечто странное, потому что сразу после того, как Хэйc выдал свой бесполезный комментарий, капитан Маджора сделала несколько медленных шагов назад, и посмотрела на дом.

— Что еще, черт возьми, капитан? — спросил Шеф.

— Второй этаж, шеф, — ответила она, прикрывая глаза рукой.

Солнце стояло высоко, и пока Маджора продолжала смотреть на дом с поднятой рукой, прикрываясь от него, Шеф, на секунду, учтите это, так как он не был таким извер-щенцем, как Хэйc, в общем, Шеф увидел зазор между ее рукой и коротким рукавом рубашки цвета хаки, а в нем — мягкую, пухлую, выбритую подмышку, и он должен был признать, что это была лучшая подмышка, какую он когда-либо себе представлял, а не то, что видел. Это была подмышка ангела, да, сэр! А следом за ней начиналась белоснежная чаша ее лифчика, и когда Шеф попытался представить, какая в ней находится сиська… ну, черт возьми, он был близок к тому, чтобы потереть себе промежность.

— …это окно вон там, — продолжила Маджора своим строгим, прохладным, деловым голосом, — окно в главной спальне. Менее пяти минут назад мы втроем стояли в главной спальне, и я уверена, вне всяких сомнений…

— Это окно было закрыто! — заметил Хэйc.

Да, конечно, — теперь и Шеф обратил на это внимание. — А теперь оно открыто нараспашку…

Маджора и Хэйc бросились обратно в дом, в то время как Шеф — ну, мы уже это проходили. Он, мягко говоря, поковылял за ними, с трудом взобрался по лестнице и втиснулся в главную спальню, но к тому времени, как он туда попал, Хэйc и Маджора уже давно прибыли и сделали свое удивительное открытие, которое Шеф только сейчас смог увидеть собственными глазами.

Тело Дока Уиллиса больше не лежало в шкафу, нет, сэр. На самом деле, оно не лежало нигде в комнате. Оно пропало.

4

Короче говоря, Шеф запустил ориентировку по всему штату на модный красный «Мерседес» Дока Уиллиса и на его жену — лицо, пропавшее без вести. Однако он умолчал об исчезновении тела Дока, которое, хотя теоретически и являлось объяснимым, тем не менее могло бы показаться нелепым, и, несомненно, вызвать критические усмешки в адрес Шефа. Что он должен был сказать? Что? В промежуток времени между тем, как я спустился вниз и услышал звук двигателя, тело Дока Уиллиса исчезло? А также шесть пустых 2-литровых бутылок из-под «Kолы». И нет, я ни на йоту не намекаю, что ТРУП Дока Уиллиса выпал из окна и украл эти бутылки, после чего уехал в этой шикарной нацистской машине…

Tяжело быть Шефом, едрён-батон.

Прекрасная капитанша Маджора уехала в своей серой служебной машине, но пообещала скоро выйти на связь. Поскольку она занималась расследованием, которое могло затянуться, ей требовалось жилье в городе, и Шеф услужливо предложил мотель «Белая Лошадь» прямо на главной улице, напротив участка. Док Уиллис был убит, его тело похищено, тело его жены исчезло — все это, безусловно, являлось явным перебором для такого городка, как Люнтвилль, однако Шеф осознавал и один хороший аспект ситуации: прекрасная капитанша Маджора также работает с ними по этому делу. Да, сэр, — размышлял он. — Она, несомненно, очень красивая и изыссанная девушка, высший класс… А потом он представил в уме довольно чувственный образ: Он просыпается под звуки щебечущих воробьев, свежий утренний воздух поднимается через открытые окна, витая над теплой постелью, дразнящей ее прекрасным ароматом, а затем он видит, что она спит рядом с ним, прижимая к его большой груди свою изящную ручку, после чего ее большие зеленые глаза открываются, она смотрит на него, улыбается и шепчет: «Я люблю тебя, дорогой…».

— Эта сраная армейская сучка для начала должна вытащить кочергу из своей задницы, шеф, — своевременно прервал фантазию Киниона Хэйc. — Могу поспорить, у нее волосы на жопе, целый куст, точно.

Шеф чуть не подавился. В эту самую минуту он и Хэйc сидели за задним столиком закусочной Джуны, потому что, видите ли, после того, как капитан Маджора рассталась с их компанией, Кинион понял, что данное дело нужно серьезно обмозговать, а у Джуны подавали особые свиные ножки по $1,09 за тарелку, ну и Шеф решил, что это будет очень подходящее место для обмозговывания.

— Чего это ты так заточился против капитана, Хэйc? — спросил Кинион. — Целый день ты смотрел на нее, словно выпил кислого молока.

Хэйc сжал свой подбородок и сузил глаза, словно размышляя.

— Я не имею ничего против нее, босс. Просто от нее чувствуется запах тухлятинки — и я имею в виду не ее киску. Я имею в виду, что все это похоже на какую-то аферу.

— Что всё это значит, парень?

Хэйc обсосал свиную ножку, а затем откинулся назад, как будто он только что услышал дурную шутку.

— Подумайте, шеф! Весь этот бред о том, как Док Уиллис продает секретную технологию коммунякам! Док Уиллис? Да отрежьте мне лучше кусочек моего члена, а? Мы оба хорошо знаем Дока Уиллиса. И тут появляется эта крутая накрахмаленная меднозадая армейская мокрощёлка, втюхивающая нам, что он какой-то предатель.

— Боже, Хэйc, она офицер-военнослужащий вооруженных сил США! Ты говоришь, что не веришь ей?

Губы Хэйcа поджались; все его лицо представляло собой маску недоверия.

— Ой, подумайте, шеф. В ней больше дерьма, чем в навозной куче Старика Маклаки на старой почтовой дороге.

Шеф Кинион наклонился над столом, его лицо изобразило жирную улыбку.

— Я не тупой, Хэйc, я знаю, в чем твоя проблема…

Хэйc нашелся, что ответить.

— У меня нет проблем, шеф, по крайней мере, я не знаю о них, если только не называть проблемой десятидюймовый^[12] член, который всегда стоит. О какой проблеме вы говорите?

Но Шеф знал его игру.

— Не неси мне чепуху, парень. Ты просто злишься на Маджору, потому что она тобой не заинтересовалась. Вместо этого, сынок, совершенно ясно, что она положила глаз на меня.

— О, шеф, я не заметил, — сказал Хэйc, — но это же просто супер! Я никогда не хотел бы думать, что сопердельничаю с моим вышестоящим боссом, и если вы считаете, что она хочет немного мясца из ваших штанов, тогда флаг вам в руки! Едрён-батон, шеф. Давайте. Вставьте ей в щелку, чтобы она завизжала, потому что этого хотят все бабы. Им надо только вдуть, как следует, и чтобы они почувствовали вашу горячую струю, да, сэр! И я надеюсь, что вы поработаете над ней так, что достанете до самой матки! Черт, трахните ее раз пять или шесть раз, залейте ее спермой, чтобы она потом еще долго хлюпала в ее дырке. Я когда-нибудь рассказывал вам, как закатил Крисси Энн Клэннер девять раз? Не вру, шеф, я трахнул ее вонючую щелку аж девять раз — и все за одну ночь. Конечно, я не стал звонить ей потом — к черту это дерьмо, босс — почувствовать их, трахнуть и забыть все, что говорю — но, тем не менее, примерно через неделю прихожу я в таверну Дипьетро и, конечно же…

— Хэйc! Хэйc, пожалуйста, — ухмыльнулся Кинион. — Не надо мне рассказать всю историю…

— Конечно, надо, шеф, и, как я уже сказал, конечно же она ждет меня за столиком, и, естественно, она помнит ту безумную еблю, которую я устроил ей неделю назад, так что она набрасывается на меня, босс, тявкая о том, как сильно она скучает и хочет увидеть меня снова, поэтому я говорю: «Крисси Энн, твоя пизда так мерзко воняет, что убьет опоссума, сожравшего кучу падали, и я бы не стал тебя снова трахать даже ручкой туалетного ёршика, поскольку это будет несправедливо по отношению к ручке». Так что, конечно, она отшатывается в истерике, спускается к кабинкам у бильярдных столов, а затем наклоняется, чтобы забрать пустые пивные бутылки, и… чё-ерт возьми!.. если я не вижу струйки спермы, текущие по ее ноге! Ручейки, как их бы назвалкакой-нибудь студент из коллериджа. Да, сэр, у нее виднелись ручейки от моего кончуна, бегущие прямо из ее дыры и спускающиеся по ноге! Через неделю, черт возьми, после того, как я закачал ей!

Что ж, у Шефа существовали некоторые сомнения по этому поводу, но он не стал их озвучивать. Вместо этого он отодвинул от себя оставшуюся часть свиной ножки, уже не испытывая чувства сильного голода после прослушивания истории о том, как недельной давности сперма вытекает из девкиной грязной пизды и сбегает по ее ноге. А все, что он сделал — это зажал пальцами переносицу, как всегда, испытывая чувство отвращения, как сегодня утром, когда Хэйc поведал ему историю, как он непреднамеренно облизывал гонококковые выделения из дырки какой-то девки.

— Хэйc, — проворчал он, испытывая кислое чувство в животе, — тебе всегда необходимо быть таким живоописательным?

— Ах, едрён-батон, шеф, я не пытаюсь быть живоописательным, я просто пытаюсь выразить вам свою радость от того, что это стройное, рыжеволосое, армейское сперматозоидохранилище запало на вас, — Хэйc высосал остатки мяса со следующей свиной ножки. — Только сперва завалите ее в койку, потому что именно это нужно, чтобы она любила вас. Полижите ее вонючее мясцо, босс, а кроме того, очень эффективно одновременно поработать пальцем туда-сюда, потому что это реально заведет ее, и как только вы засунете в нее свою кукурузину, босс, убедитесь, что дотягиваетесь, и положите палец на ее вонючую заднюю дырку, потому что…

— Достаточно, Хэйc! — взревел Шеф так громко, что некоторые посетители повернули головы в их направлении. Выслушивать грязные истории о городских девчонках было само по себе достаточно неприятно, но по отношению к восхитительной капитанше Маджоре, это уже казалось настоящим богохульством. — Просто… заткнись!

— Извиняйте, шеф, я просто пытался дать вам несколько советов, и я не проявляю какого-либо неуважения, сэр, но, насколько я могу судить, у вас имелось не много возможностей погулять на стороне, понимаете, о чем я, в смысле, что вы последние двадцать с лишним лет состоите в браке с этой жирной деревенской коровой, которую вы называете своей женой… О, и я не проявляю какого-либо неуважения, называя вашу суженую жирной деревенской коровой. Просто мужская болтовня, знаете. К примеру, если бы я был женат, то не обиделся, если бы вы назвали мою жену жирной деревенской коровой, потому что, в некотором смысле, все женщины ими и являются. Все они ничто иное, как кучка грязных пизденок, вонючих дырок на двух ногах. О, да, они говорят, что любят вас, что будут заботится о вас и клянутся в верности навсегда, но в действительности они ничто иное, как сборище лживых шлюх с автостоянок, все они, ну разве не так? Жадные, эгоистичные, членососущие, спермоглотающие, ногораздвигающие, вжопудающие, пиздовонючие ведра для спермы с трейлерных парковок.

Шефа настолько ошарашил обрушившийся на него поток сознания, что он не смог сразу возразить против этой тирады женоненавистничества в правильном ключе, но как только он успокоился и взял себя в руки, то открыл рот, чтобы сделать это: в полной мере пристыдить Хэйcа в том, что он имеет такое низкое мнение о прекрасных существах, посланных Богом на эту землю и называемых девушками.

— Хэйc! — взревел он так, что содрогнулась крыша закусочной, — если ты продолжишь, и я имею в виду, хоть когда-нибудь скажешь еще хоть одну уничижительную вещь о девушках, я…

И именно в это самое время портативная радиостанция «Моторола» Хэйcа заорала хриплым голосом диспетчера сектора, который, кстати, являлся женщиной:

— Машина два-ноль-восемь, это диспетчерская служба округа.

— Слушаю, диспетчер, — ответил Хэйc в микрофон. — На связи — Люнтвилльская машина два-ноль-восемь и патрульный Мика Хэйc, рвущийся в бой и готовый к серьезной поли-ицейской работе. И позвольте мне заметить, окружной диспетчер, что вы — цыпочка с очень страстным голосом, так что, что вы скажете на предложение когда-нибудь прогуляться вместе? Приём.

Пауза, заполненная статическим шумом, затем:

— Два-ноль-восемь, пожалуйста, соблюдайте правила передачи радиотрафика, как указано в Руководстве округа по протоколу межведомственной связи. Нарушения данного протокола могут наказываться выговором и штрафом в размере 1000 долларов США.

— Бля-а-а, — прошептал Хэйc Шефу. — Ее, вероятно, не трахали в течение десяти или двадцати лет, и ее киска высохла, как кучка крендельков. Вот почему она ведет себя как фригидная сучка во время менталпаузы…

— Два-ноль-восемь, — продолжила диспетчерша, — прореагируйте на обращение граждан по возможному коду 9N по адресу: Маунт Эйри Роуд 861.

— Принято, — покорно ответил Хэйc. — Машина два-ноль-восемь уже в пути! Конец связи, дорогая!

Патрульный вновь повесил рацию на пояс.

— Бросайте ваши овощи, босс. Пора проверить этот код 9.

Шеф Кинион быстро кивнул, вытирая губы салфеткой. Код 9? Он не совсем помнил, что это такое, не так ли? Тем не менее они встали из-за стола.

— Я угощаю, босс, — настойчиво сказал Хэйc, вытаскивая бумажник. — Я даже оставлю Хвостатой Марте хорошие чаевые, да, сэр.

Хвостатая Марта, была еще одной вещью, в которую Шеф не совсем въезжал. Она сидела за кассой у Джун столько, сколько он мог помнить. Нахальная, тощая старуха с седыми волосами, вероятно, уже высравшая свой седьмой десяток лет. Абсолютно беззубая, и никогда не носившая протезов, сейчас она улыбалась Мике Хэйcу, пока они шли к кассе, чтобы заплатить.

— Ну, привет, Марта, — поздоровался Хэйc. — Как поживает моя самая любимая девчонка во всем этом растреклятом городе?

Улыбка женщины превратила ее обветренное лицо во что-то, превосходящее по числу линий дорожную карту штата.

— Гля, никак, это сам Мика Хэйc, мечта каждой женщины с юга. Когда ты снова придешь ко мне, дорогуша?

— Ты слишком хороша для меня, Марта, — отвесил комплимент Хэйc. — Знаешь, некоторые девушки слишком страстные. Кроме того, меня и Шефа срочно вызвали на Маунт Эйри Роуд, а когда служба зовет, мы выполняем приказ.

— Только будь осторожен, Мика Хэйc, — пожелала старуха. — Если с тобой что-нибудь случится, это будет большая потеря для всех девушек округа.

— Мне нравится ход твоих мыслей, Марта, — Хэйc шлепнул на стойку пятерку. — Оставь сдачу, дорогая, потому что ты этого заслуживаешь!

Хвостатая Марта похотливо подмигнула ему.

— Пытаешься купить мое расположение, сладенький?

— Марта, твое расположение стоит миллионы!

— О, ну разве ты не миляга, — промолвила Марта.

Шеф хмуро прищурился, когда они вышли из заведения на солнце.

— Что это за дерьмо, Хэйc? Она ведет себя так, словно имеет какие-то виды на тебя.

Хэйc извлек ключи, приблизившись к патрульной машине Люнтвилля.

— Конечно, имеет, босс. Все женщины имеют виды на меня, едрён-батон, особенно после того, как я поимел их.

Кинион остановился на пыльной парковке.

— Постой, парень. Уж не хочешь ли ты сказать, что ты… ну, ты понимаешь…

— Ебал ее? — озвучил Хэйc невысказанный любопытствующий вопрос своего начальника. — Да, я ебал ее, шеф.

— Но… она… — Как он мог выразить свою мысль, не проявляя неуважения к старым людям? — Она, хм…

— Страшная, беззубая, семидесятилетняя карга? — вновь озвучил рядовой. Затем он пожал плечами. — Пизда есть пизда, босс. То, что она старая, не означает, что ее нельзя выебать. Вы знаете, что сыр с годами становится вкуснее? Так же и пизда. Или, позвольте мне сказать так, иногда мне нравится мясо с душком. Да, сэр, примерно год или два назад я действительно вытрахал все потроха и соки из этой старой суки, и я говорю не только об ее дырке. Ооо-да, босс, Хвостатая Марта трахается и сосет великолепно.

Боже мой! Шеф был абсолютно ошеломлен, но потом… Что я могу ожидать от Хэйcа? — осознал он. А затем у Киниона возник следующий любопытный вопрос.

— Ты просто какая-то безнадежная шлюха мужского пола, парень, такая, что просто не верится. Но скажи мне кое-что, что мне всегда было интересно…

— Хотите знать, почему она получила это прозвище, босс? Хотите знать, почему ее называют «Хвостатой Мартой»?

— Ну, да. Это всегда было чем-то, чего я не мог понять.

Хэйc открыл водительскую дверь и скользнул внутрь. Машина завелась, и Хэйc вырулил, щелкая по своим крутым зеркальным солнцезащитным очкам.

— Бля-а-а, шеф. Неужели я никогда не рассказывал вам, как трахнул Хвостатую Марту? Ну, просто супер, потому что это — одна из моих лучших историй, а нам ехать добрых двадцать минут — достаточно времени, чтобы рассказать вам…

Шеф Кинион вздохнул в кресле, сожалея о том, что он имел неосторожность спросить. Все моя болтливая пасть, — подумал он.

— Это произошло одним вечером, как я говорил, год или около того назад, — начал рассказ Хэйc о Хвостатой Марте. — Я проторчал в боулинге с ребятами и выпил восемь или десять банок пива, но компания собралась чисто мужская, и рядом не тусовались какие-либо мокрощёлки, чтобы можно было их снять и потрахаться, пока у них мозги не загремят в головах, поэтому я решаю послать все к черту и поехать домой, но, вот везение, не успеваю я проехать и одной мили, как у меня лопается левая задняя шина, однако еще хуже, что запасное колесо оказывается еще более плоским, чем грудь Долли Карриган после мастеректермии, и у меня нет другого выбора, кроме как ковылять пешком. Так что иду я один по дороге, а это превосходный жаркий вечер, шеф, стрекочут сверчки, на небе луна, а в животе у меня полно классного пива, поэтому я начинаю думать, что будет очень здорово, если мимо проедет и подберет меня какая-нибудь молодая озабоченная сучка из бара, однако вместо этого меня подобрала старая озабоченная сучка из бара, Хвостатая Марта, на своем дерьмовом драндулете «Шеви», наверное, одного возраста с ней самой, причем она была пьянее бродяги с автостоянки, а мой пёсик уже стоял и лаял, так, что по-хую, правильно? Старые бродяги тоже нуждаются в любви, так что, думаю, было бы эгоистично, если бы я не дал ей ее немного. Итак, приезжаем мы к ее старому дерьмовому дому, который ей давно еще оставил папаша, помните? Который нажрался самогона и упал в молотилку. И как только мы вошли внутрь, она сразу приступила к делу, босс. Она стянула мои штаны до носков и принялась сосать мой член, будто это что-то вкусное — и это был самый классный минет в моей жизни, а их у меня было значительно больше десятка, и позвольте мне кое-что сказать вам, шеф, считайте, что вам никогда не отсасывали, пока вам это не сделает беззубая, и я клянусь, что мой петушок проходил так глубоко в ее горло, что я подумал, что вот сейчас кончу прямо на ее желчный пузырь, или что-то в этом роде, но я решил сделать одолжение старой сучке и сдержался, а затем говорю карге, чтобы она сняла одежду, дабы я мог трахнуть ее как следует, так, как и полагается трахаться со всеми девчонками, и как только она разделась, босс — я подумал, что смотрю на мертвяка из окружного морга. Ее сиськи отвисли так, будто на них раскачивалась стая горилл, а на них виднелись большие шишковатые соски, выглядящие как парочка харкотин, которые вы выплевываете, когда у вас простуда, только из них торчали волосы, а пупок ее напоминал дыру от выстрела картечью, шеф. В общем, старая развалина являлась не чем иным, как мешком костей…

Шеф Кинион поднес руку ко лбу, словно пытаясь справится с головной болью.

— Хэйc, пожалуйста, ты не должен рассказывать мне все это, просто ответь, почему ее называют Хвостатой Мартой.

— И я вернусь к этому через минуту, шеф, — заверил его Хэйc, выруливая по длинным залитым солнечным светом поворотам трассы 154, - и, как я уже говорил, эта старая развалина являлась не чем иным, как мешком костей, но, конечно же, в этом конкретном мешке имелась пара отверстий, которые очень интересовали мой член. Так вот, лежит она на грязном полу, задыхаясь, как течная сучка, и ее кожа полностью обвисла, а затем раздвигает ноги — и я могу добавить, что ее ноги были похожи на две метлы, выкрашенные в белый цвет, а ее киска напоминала сэндвич со свининой, босс, за исключением того, что сэндвичи со свининой, как правило, не имеют большой кучи волос наверху, и я полагаю, что их не брили, вероятно, со времен битвы на Марне, но это же не значит вовсе, что я не могу туда кончить, верно? Так что я прижимаю колени этой старой сучки к ее мумифицированному лицу и вставляю свою трубу прямо туда, да, сэр, прямо в этот сэндвич со свининой, перегнув ее так, что я думал, ее старые кости не выдержат, но какого черта? Ебля — есть ебля, верно, и я считаю, что делаю для нее доброе дело, поскольку, похоже, последний раз, когда ее так же хорошо жестко трахали, был еще до того, как Хардинг^[13] находился на своем посту, но вы знаете, что, босс…?

Лицо Киниона стало отекшим и горячим, а свиные ножки, похоже, не слишком хорошо улеглись в желудке.

— Что, Хэйc?!! — только и мог вымолвить он.

— Я начинаю замечать что-то… ну… довольно прикольное. Как будто мой десятидюймовый шланг чувствует что-то не совсем обычное, словно я его засунул в пакет с сырыми куриными потрохами, а потом она поднимает взгляд, затаив дыхание и вспотев, и произносит: «Не останавливайся, дорогой! Почеши мне их! Так приятно почесать их хорошим большим членом, как у тебя!». Ну, я говорю: «Почесать их? О чем ты? Что почесать?», а она отвечает: «Мои вагернальные полипы, как их именует доктор. Видишь ли, Мика, у меня в пизде есть такие наросты, называемые полипами, и врач говорит, что они безвредны, к тому же я слишком старая, чтобы удалять их. Но, святые угодники, они чешутся! Я все время снимаю молодых парней, и они чешут меня своими петушками, но с тобой, Мика, это не идет ни в какое сравнение! Такой большой член, как у тебя, и чешет глубоко! Глубже, чем их когда-либо чесали! Глянь, я покажу их тебе». Блядь, шеф, на самом деле я не хотел смотреть никакие наросты в ее старой дряхлой пизде, но… черт с ней. Я вытащил свой член, а Марта поднимает свои тощие ноги назад, насколько может, затем раскрывает свою старую письку пальцами и показывает мне. Сначала мне не понравилось, но потом, когда я пригляделся, то нашел их довольно интересными, да, едрён-батон. Она типа оттопырила свои половые губы и загнула их назад, так что я мог видеть их, я мог видеть ее полипы! Как будто у нее в пизде находилось множество фрикаделек! И я размышляю, какого черта — если она хочет, чтобы я почесал эти фрикадельки своим членом, я сделаю это. Так что я припарковываю своего петушка туда вновь и продолжаю трахать ее хорошо и жестко, как старая сучка, которой она является, и хотела, и, конечно же, босс, я кончаю прямо на эти полипы, да, сэр! Я затопил всю Долину Фрикаделек, да, и, пока я кончал, она тоже кончила, надрачивая клитор своим пальцем — а он, ее клитор, выглядел как нос Дэша Вулли, до того, как он по пьяни опрокинулся и разбился насмерть — и мой член чувствовал, как сперма течет по всем этим полипам, о да! Это было что-то абсолютно новое, босс, да, сэр, выебать пизду, полную полипов.

На этом откровения закончились, или, по крайней мере, так казалось, поскольку Мика Хэйc притормозил и повернул прямо к началу Маунт Эйри Роуд. Слава Богу, это все, — подумал Шеф, приложив руку к животу, но затем ему в голову пришла еще одна мысль. Минуточку… Полипы? Вагернальные наросты?

— Хэйc, — не смог сдержаться он. — Какое отношение все это имеет к тому, что ей дали прозвище «Хвостатая Марта»?

— Никакого, — ответил Хэйc. — По крайней мере пока, так как история еще не закончилась. После того, как я прополоскал ее полипы своей спермой, следующее, что я помню, старая Марта вновь принялась жестко сосать мне — она одновременно засунула в рот оба моих яйца — не вру — и сосала их, как леденцы, и, конечно, мой член все еще находился в твердом состоянии, потому что я никогда не теряю стояка, по крайней мере, после одной или двух эяхерляций, а она сосет мои яйца и поглаживает член своей костлявой рукой, и я думаю: черт возьми, мне придется зарядить этой старой карге еще разочек на память, а она говорит: «Мика Хэйc, ты не только самый красивый мужчина в городе, но также Бог снабдил тебя хреном, который является самым красивым из всех. Я повидала много хренов в свое время, но я никогда не видела такого восхитительного, как этот», а я думаю, она действительно повидала много хренов в свое время, шеф, вероятно, со времен еще до бурской войны, и, конечно, я искренне оценил ее комплермент, не то, чтобы это было что-то, чего я не знал, не хочу показаться нескромным, шеф, но, должен признать, что все мокрощёлки, которым я когда-либо вставлял, говорили мне то же самое, что мой дружок — лучшее, что они когда-либо видели…

— Просто скажи мне, почему ее называют Xвостатой Мартой! — чуть не взорвался Шеф.

— О, верно, босс, я как раз перехожу к этому, как и обещал. После этого офигительного сосания моих яичек, я почувствовал, что у меня еще достаточно спермы, чтобы залить ею всех мокрощёлок в Китае, а член настолько тверд, что кажется, он вот-вот лопнет, будто оставленный слишком надолго в микроволновке хот-дог, итак, что же происходит дальше, Марта переворачивается, встает на свои тощие руки и колени и говорит: «Теперь засунь свой большой-пребольшой, прекрасный-распрекрасный хрен прямо в задницу Марты, дорогуша, потому что мне нужна кукурузина, какой у меня не было со времен царя Гороха», а я полагаю, что это, вероятно, было значительно раньше, чем время царя Гороха, так как такой жезл, как у меня, ей сзади засовывали еще до того, как Шайлер Колфакс^[14] работал военным репортером, и так как я никогда не откажу девчонке в том, что ей нужно, я засовываю своего дружка прямо туда и начинаю по-жесткому метелить. Конечно, я предпочитаю более тугую задницу у девчонки, которую я туда дрючу, но, чё-ерт возьми, эта старая кошелка ведь ни в чем не виновата. Любой парень знает, что жопа теряет некоторую эластичность после того, как в нее начинают засовывать, со времен изобретения двигателя внутреннего сгорания, и все парни также знают, что вторая палка за ночь всегда самая клевая, и я понимаю, что лучшее место, куда я бы мог кончить — это прямо в то, что она кушала вчера, да, сэр. Приправить подливкой ее какашку, о да! Поэтому я хватаюсь за ее костлявые старые бедра, едрён-батон, и жарю ее, а ее пустые мешочки, оставшиеся от сисек, раскачиваются взад и вперед, как пара расплющенных кусочков теста, и она тянется рукой назад, наяривает свой большой клитор размером с нос, и начинает снова и снова кричать о том, что со мной у нее самый лучший трах, который она когда-либо имела в своей жизни, а затем — блин, босс! — я так шикарно кончаю, накачиваю в ее задницу столько, что, думал, у нее польется из носа, и когда я закончил, то полагал, что выполнил свой долг перед пожилыми людьми, так что уже намеревался обтереть свой член об ее щель и почалить домой, но только я собираюсь вытащить палку, как она говорит: «Нет, нет, ты еще не можешь уйти, Мика! Пожалуйста! Понимаешь, я хочу, чтобы ты сделал для меня еще одну вещь!», а я думаю, бля-а-а, неужели она желает, чтобы я трахнул ее по третьему кругу? Нет, я мог бы это сделать, я могу ебаться целую ночь, спросите любую девушку в городе, но сейчас это был бы уже перебор. Возможно, мне было тяжело удержать стояк после того, как я насмотрелся на ее отвисшую кожу и качающиеся пустые сиськи, но я решил не говорить ей правду, чтобы не ранить ее чувства, типа, что ее древняя пизда не стоит еще одной палки от Великого Мики Хэйcа, и вообще я бы не трахнул два раза подряд такую старую шлюшку, как она, членом, достойным Дэша Вулли, если бы не напился, нет, я решил ответить по-джентельменски: «Божежь, Марта, прекрасная горячая девчонка, ты меня всего вымотала! Ты выжала меня, как лимон, дорогуша, я так устал, что мне нужен день отдыха, чтобы я снова смог это сделать». Но затем она оглядывается через костлявое плечо и произносит: «Нет, нет, мне не нужно, чтобы ты снова трахал меня, но, видишь ли, когда девчонки доживают до моих лет, у них возникают разные проблемы, знаешь, как эти полипы в моей письке, о которых я тебе рассказывала, и которые ты так любезно почесал», а я интересуюсь: «Что это значит, Марта? Только не говори мне, что в жопе у тебя тоже полипы!», и она отвечает: «Нет, нет, у меня нет полипов в жопе, но кое-какие проблемы там имеются. Доктор называет это синдромом воспаленного кишечника — видишь ли, у меня там язвы, и я могу есть только определенную пищу и должна принимать специальные лекарства и тому подобное. И еще, я должна каждый день ставить себе клизму — как прописал доктор — так что, дорогой, поскольку твой хуй все еще находится в моей жопе, я хочу попросить тебя пописать туда», и я говорю: «Что! Ты желаешь, чтобы я поссал тебе в жопу?», а она отвечает: «Правильно, дорогой. Видишь ли, у меня под старость накопилось столько медерцинских проблем, что я просто ненавижу вставлять эту клизму в свою задницу, потому что это больно, но так как твой наконечник уже там, как насчет того, чтобы избавить меня от этой процедуры? Просто будь так любезен, блядь, и сделай мне приятную теплую клизму с мочой, ладно?». Ну, бля-а-а, шеф, я раньше встречался с девчонками, которые просили сделать им какие-то чертовски странные вещи, но никогда ни одна девчонка не просила меня помочиться ей в задницу, и только тогда я вдруг осознал, как сильно мне необходимо облегчиться, потому что, как я уже говорил, я выпил восемь или десять банок пива в боулинге, и внезапно все восемь или десять из них яростно затребовали выхода, так что я думаю, какого черта? Убить двух зайцев одним выстрелом, да, шеф? Ей нужна клизма, а мне нужно поссать, так что, черт возьми, я просто откинулся назад и позволил этому случиться. Должно быть, из меня раньше никогда не выходило такое количество пивной мочи, и вся она закачалась прямо в задницу Марте. Наверное, она не предполагала, что ее окажется так много, так как не знала сколько пива я выпил в боулинге, но, чё-ерт, она хотела этого, и она это получила. Клянусь, босс, я мочился в нее добрых пять или шесть минут — не вру — чё-ерт побери, думал, что это продлится весь остаток ночи! В конце концов, я закончил, вытащил свой член и собрался уходить, но когда старая Марта встала, я чуть не покатился от смеха, и я полагаю, вы думаете, что, блин, такого смешного, чтобы помочиться в задницу, да, шеф? А я скажу вам, чё-ерт побери. Старая Марта встает, намереваясь пойти в туалет и слить всю мою мочу из жопы, но вы должны были ее видеть, босс! Я нассал в нее столько, что ее живот торчал, как будто она находилась на восьмом месяце беременности! Это было так прикольно! И когда она делала шаг, я слышал, как вся эта горячая моча плещется в ее брюхе, как будто, если ты трясешь наполовину наполненный кувшин с молоком. Вот, как это звучало!

Плещущаяся горячая моча, — подумал шеф. В горле у него стоял комок, и все, что он мог делать, это, прежде всего, обвинять самого себя в любопытстве. Причем он так и не получил ответа на свой вопрос, но больше не собирался напоминать Хэйcу об этом. Лучше просто оставить все как есть и заняться своими делами. Кинион прочистил горло.

— Хорошо, Хэйc. Так куда мы едем? Код 9…

— Код 9N, шеф, — ответил патрульный. — И вы понимаете, что это значит.

— Э-э… — Ну, на самом деле, как уже отмечалось ранее, Шеф не слишком хорошо помнил коды своего округа. — Э-э, верно, это… неисправное транспортное средство, не так ли?

— Неа, шеф, ну же. Разве вы не помните список кодов округа? Код 9 — это подозрительная личность…

— О, конечно! — подтвердил Шеф. — Я просто подумал о старом списке, который был еще до того, как ты к нам пришел.

— Ага, тогда, я думаю, вы также знаете, что такое код 9N, верно, шеф?

Бля-а-а!

— Как я могу помнить такие вещи со всеми моими обязанностями в качестве шефа!

— О, хорошо, я понимаю, босс, так что я освежу вашу память. Видите ли, буква N в кодe 9N — означает голого человека^[15].

Шеф раскрыл рот.

— Голого? Что, совсем голого?

— Именно так, шеф, едрён-батон. Не просто подозрительная личность, а голая подозрительная личность и, судя по адресу, шеф, 861 Маунт Эйри, это похоже на дом Клода Галларда, а? И, бля-а-а, шеф, я, искренне надеюсь, что подозрительный обнаженный человек не он, потому что, должен сказать, последнее, что мне хочется видеть, это голого жирного пердуна, нет, сэр, я совсем не горю желанием посмотреть на член Клода Галларда, его яйца и волосатую задницу. Ага!

Несмотря на то, что полипы являлись достаточно плохим образом, мысль о голом Клоде Галларде была ничуть не лучше. Шефа перекосило от отвращения.

— Это там находится то самое чертово либеральное учреждение? Знаешь, эта окружная штука…

— Чё-ерт меня побери, если вы не правы, шеф! — воскликнул Хэйc, хлопнув по рулю. — Окружной приют для мальчиков! Точно, вот что там. Наверняка, к какому-нибудь прохвосту туда прокралась подружка, а потом, когда они кое-чем занимались, их застукал кто-то из персонала, после чего девчонка смыла удочки не успев одеться…

Учреждение, упомянутое рядовым Хэйcом, являлось «кооперативом» округа Рассел: приютом средней степени надзора для мальчиков-подростков, которые совершили тяжкие преступления, но были слишком молоды, чтобы преследоваться по закону. Таким образом, их в качестве наказания запирали здесь на шесть месяцев. Ну и, конечно, единственные уроки, которые они извлекали, пользуясь совокупностью своих криминальных познаний, заключались в том, как совершать преступления еще лучше, однако это уже никого не волновало.

И когда они остановились на 861 Маунт Эйри роуд, на свое парадное крыльцо действительно вышел Клод Галлард, слава Богу, не голый, как оказалось являвшийся тем, кто заявил в полицию о происшествии.

Он был толстый и вонючий, одетый в комбинезон, и пока рассказывал Хэйcу и Шефу о том, что видел, все время чесал задницу, футболка под комбинезоном отсутствовала, что открывало неприятный вид на его верхнюю часть груди, выглядящую как пара сисек, только с волосами на них.

— …так и есть, Шеф, уверен, я видел это собственными глазами. Это была девчонка, отлично выглядящая, если вы спросите меня…

— У вас встал? — спросил Хэйc с ноткой внезапного интереса.

— Хэйc! — взревел Шеф. — Это не имеет отношения к делу, перестань спрашивать всякую хуйню.

Но Хэйc быстро нашелся, что ответить в свою защиту.

— Шеф, не хочу с вами не соглашаться, но должен сказать, что мой вопрос совершенно актуальнен, поскольку он проясняет субъективерный момент в нашем разговоре с мистером Галлардом. Я имею в виду, когда мистер Галлард говорит, что эта голая девчонка была очень хорошенькой, нам нужно установить, насколько она хорошенькая. И если бы мы знали, что она настолько хороша, что у мистера Галларда встал, то это означало бы, что она, скорее всего, очень красивая, не так ли? И подобная информация только повысит эф-фе-ра-ктив-ность нашего расследования по обращению, не так ли?

Но прежде, чем Шеф смог шлепнуть Хэйcа по голове за то, что он высказал что-то столь абсурдное, Клод Галлард внезапно встал на сторону рядового:

— Чё-ерт, офицер Хэйc, вы очень пер-спер-ктив-но мыслите. Наверное, вы учились в колеридже, что стали таким смышленым.

— Так точно, едрён-батон, мистер Галлард, — с гордостью ответил Хэйc. — Получил степень по уголовной юстериции в Балльском Университете, и считался лучшим в своем классе.

Глаза Клода Гaллара расширились от неподдельного благоговения.

— Ого, офицер Хэйc, я уверен, что это что-то да значит. А вы, Шеф, какой коллеридж закончили?

— Я не заканчивал никаких чертовых хипповских коллериджей! — любезно ответил Шеф. — Чтобы управлять полицейским отделом мне не требуется заканчивать чертов хипповский коллеридж!

Клод Галлард почесал свои волосатые сиськи сквозь комбинезон.

— Ну, тогда… как же так получилось, что именно патрульный Хэйc догадался спросить, встал ли у меня, а не вы?

К настоящему времени Шеф Кинион хотел рвать на себе волосы из-за разочарования в сложившейся ситуации (все те немногие, что у него остались). А затем Клод Галлард сказал:

— И, отвечая на ваш вопрос, офицер Хэйc, да, действительно, когда я увидел, как эта очень красивая девушка бежит совершенно голая по моему двору, я уверен, что, черт возьми, у меня сразу же встал, будто внезапно в комбинезоне поднялся флагшток, на самом деле, у меня так встал, что, должен это признать, ребята, я побежал и по-быстренькому вздрочнул.

Хэйc кивнул, глядя на Шефа.

— Ну вот видите, босс. Теперь мы знаем, что это была не просто обычная обнаженная девушка, бегущая по двору, а настоящая секс-бомба, шеф. Что приводит меня к следующему предположению, едрён-батон.

Кинион устало потер лицо; это уже становилось привычкой.

— И что это может быть, Хэйc? В самом деле. Мне не терпится услышать.

— Ну, шеф, навскидку я могу назвать только одну особу, при одной мысли о которой у меня бы мгновенно встал — это Джин Уиллис, да, сэр.

— Ради Бога, Хэйc! — потерял контроль Кинион. — Какого чё-ерта Джин Уиллис будет бегать здесь голышом!

Хэйc ответил на этот вопрос другим вопросом, на этот раз обращенным Клоду Галларду.

— Мистер Галлард, не были бы вы столь любезны сказать мне, имела ли эта обнаженная девушка короткие коричневатые волосы, которые городские жители назвали бы кофифейными?

— Ну… да, имела! — подтвердил Клод.

— И были ли у нее сиськи, не слишком здоровые, но и не слишком маленькие, как помидоры в магазине Гримальди, вы знаете, те большие, которые он продает чуть дороже?

Клод Галлард хлопнул себя по бедру.

— Чё-ерт возьми, если вы не совершенно правы, офицер Хэйc. У этой девушки были именно такие сиськи, как вы описали! И я скажу вам кое-что еще. У нее были — как это называют, вы знаете, эти пизданутые жители Калерфорнии… точно! Офицер, у нее были линии загара, которые остаются у девок на коже, когда они часто жарятся на солнце в одних бикирини!

Хэйc тихо усмехнулся Шефу, но тот не купился на провокацию и произнес следующее:

— Хэйc, это ничего не значит! Джин Уиллис не могла бегать здесь без одежды. Бля-а-а, это могла быть любая девка с короткими каштановыми волосами, красивыми сиськами и линиями загара!

— Ну, конечно, шеф, вы правы, — пошел на попятную Хэйc. — Вы — босс, и я всегда согласен с тем, что вы говорите.

— Отлично, — одобрил Кинион, — так что помолчи и позволь мне задать кое-какие вопросы.

Шеф перевел взгляд на Клода Галларда и открыл рот, чтобы что-то сказать, но, черт возьми, он не мог придумать ни одного вопроса.

— Ну, хорошо, Хэйc, я немного устал сегодня, поэтому почему бы тебе не поспрашивать еще?

— Конечно, босс, — сказал Хэйc, после чего спросил: — Хорошо, мистер Галлард, так вот, когда вы увидели эту голую девку, которая не являлась Джинн Уиллис, бегущую через ваш двор, откуда именно она бежала?

Клод не стал терять времени на раздумья.

— Вон оттуда, — произнес он и указал на дальнюю сторону груды гнилых досок, которая служила его обителью, — из леса за моим домом, вы знаете, где находится проклятый…

— Окружной приют для мальчиков, да? — вывел умозлоключение Хэйc.

— Абсолютно верно, офицер! Это чертово либеральное дерьмократическое место, набитое полными подонками, с которыми сюсюкаются вместо того, чтобы бросить их в настоящую окружную тюрягу, где они бы быстро прочувствовали все свои прегрешения, — высказал свое довольно консервативное мнение Клод Галлард, — всего лишь после пары ночей, когда их трахнет в попку кучка больших черных парней с огромными членами, похожими на пончики — да, сэр, они очень быстро научились бы не нарушать закон, после того, как какой-нибудь чувак по имени Тоби запихнет им свой хоби по самые яйца.

Ну, Шеф на самом деле не знал, что думать о подобных вещах, которые зависели от социальной дерьмографии и тому подобного, но ведь речь шла не об этом, верно? И хотя Кинион ни на секунду не поверил, что голой девчонкой действительно являлась Джин Уиллис, он должен был признать, что расследование этого звонка неуклонно приведет их к развратному гнезду Окружного приюта для мальчиков. Но в тот момент, когда Шеф уже собирался поблагодарить Клода за уделенное им время и отправиться в Приют, корпулентный мужчина с волосатыми сиськами вспомнил последнюю подробность, ну, на самом деле, две.

— О, и кое-что я забыл, шеф. Когда эта голая девчонка пробежала по моему двору, она исчезла сразу за теми деревьями, а затем прошло несколько секунд, и я услышал звук отъезжающей машины. Не видел ее, но, чё-ерт возьми, точно слышал.

— Может быть, красный «Мерседес», — предположил Хэйc.

— Хер-ня-я-я, — ответил Шеф.

— О, да, и еще одна вещь, — припомнил Клод, — хотя я не совсем уверен, что это было, но… она, казалось, держала что-то, когда бежала, но… клянусь я не могу понять, что. Что-то под мышкой…

— Одну из больших пластиковых бутылок из-под «Kока-Kолы»? — предположил Хэйc. — Типа двухлитровки?

Клод снова хлопнул себя по бедру.

— Да! Да! Откуда вы это узнали, офицер?

— Не берите в голову — спасибо, что уделили время, Клод, — Кинион схватил Хэйcа за руку и потащил его вокруг задней части дома.

— Хэйc, мы уже прилично облажались здесь, когда ты спросил Клода Галларда, был ли у него стояк. И эта белиберда о бутылках из-под «Kока-Kолы» и кофифейных волосах, и сиськах размером с томаты Гримальди — все это не что иное, как досужие вымыслы.

— Ну, не знаю, шеф, потому что, видите…

— Просто заткнись и пошли!

Они продирались сквозь сорняки, пока не подошли к передней стороне Окружного приюта, и первое, что Шеф заметил, было… ну… Ужасно тихо для дома, полного хулиганов-подростков и буйных панков. Действительно, стояло полное безмолвие, и нигде не прослеживалось никаких признаков какой-либо активности.

— Странно, не правда ли, шеф? — спросил Хэйc.

— Да, верно. Давай зайдем и посмотрим, что происходит…

Большая входная металлическая дверь была широко открыта. Не хорошо. Также казалось странным, что они не обнаружили никаких признаков охранника или сотрудника службы приема.

Э-э, по крайней мере, не сразу войдя внутрь…

Их ботинки стучали по блестящему плиточному полу. Внутри было темно; свет еле просачивался из маленьких зарешеченных окон, расположенных высоко вдоль главного коридора. Табличка на стене гласила:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, НОВЫЕ ПОСТОЯЛЬЦЫ!

— Ox, едрён-батон, шеф, — процедил Хэйc. — Их даже не называют заключенными или осужденными — их называют постояльцами. Видимо, не хотят оскорбить их неокрепшие чувствия, а? Что за левацкое, дерьмократическое, либеральное говно!

— Заткнись, Хэйc.

Еще одна табличка гласила:

ПОЖАЛУЙСТА, ГОВОРИТЕ ТИШЕ.

— Ох, бедняжки, — саркастически заметил Хэйc. — Не могут даже громко говорить. Для меня представляется, какое жестокое и извращенное наказание, наверное, мы нарушаем их гражданские права! Чё-ерт, шеф, думаете, мы должны позвонить в Американский союз гражданских свобод?

— Нет, я думаю, ты просто должен заткнуться!

В конце главного коридора располагались спальни, а вовсе не камеры и ряд классных комнат. Затем последовало кафе похожее на институтское, с красивыми столами и стульями.

— Бля-а-а, шеф, — вставил свое мнение Мика Хэйc. — Я вынужден согласиться с Клодом. Не так надо обращаться с ватагой хитрожопых не-дис-ци-пле-рни-ро-ван-ных панков. Наши налоговые доллары уходят на содержание подобных мест, чтобы у преступников имелись модные спальни с телевизорами, красивыми кроватями и кафетерием! Они должны спать на проволочных койках и питаться холодными бобами с жестяной тарелки! Работать по 16 часов в день, закованными в кандалы. Именно это покажет им, каково нарушать закон.

— Они просто подростки, Хэйc, они дети, — сказал Шеф. — Мы сейчас не наказываем детей, мы их реабилитируем.

— Eдрён-батон, — ухмыльнулся Хэйc. — Как по мне, так из этого места нужно сделать окружной центр порки. За первое нарушение отходить розгами, за второе — сломать пару костей. Так они усвоят урок. Или, как сказал Клод, бросить их в окружную тюрягу, чтобы им там пару недель подряд потрамбовали какан. После такого веселья им уже не захочется продавать наркотики или грабить добропорядочных граждан. Да, шеф, как по мне…

— Блин, тебя никто не спрашивает, так что заткнись! — пророкотал Шеф на весь коридор. — Мы должны найти ответственного офицера, узнать, что происходит.

В конце следующего коридора оказались большие двойные двери и табличка: СПОРТЗАЛ.

— Бля-а-а, шеф, я надеюсь, мы не помешаем их игре в волейбол, поскольку бедные мальчики имеют право на реабилитацию, — усмехнулся Хэйc. — Да, сэр, если эта кучка маленьких грабителей и насильников не потренируются как следует и не повеселятся, это будет расцениваться, как нарушение их кон-стер. ту-ци-он-ных прав.

Однако, когда Хэйc распахнул двойные двери, он застыл на месте, уставившись вперед, и Шеф сделал то же самое.

— Ебать меня три раза в жопу! — произнес Хэйc.

— Блядь, — ответил Кинион.

То, что открылось перед ними, являлось, несомненно, самым странным зрелищем, которое кто-либо из них когда-нибудь видел. Все подростки, проживавшие в Окружном приюте для мальчиков, — все тридцать, заметьте, — лежали бок о бок на полу спортзала в один ряд, и три сотрудника отдела содержания под стражей лежали вместе с ними. Да, сэр, ряд из парней от одного конца спортзала до другого.

И если это само по себе не являлось достаточно необычным, то следующий факт уж точно являлся. У каждого из них были спущены штаны до лодыжек, и еще страннее было то, что их члены торчали вверх, твердые, как камни. Да-да, то, что предстало взглядам Хэйcа и Шефа — это зрелище ровно тридцати трех эрегированных членов, всех форм и размеров.

Но ни один из этих парней не двигался, абсолютно, как будто они все лежали на полу рядом друг с другом и спали или…

— Бля-а-а, Хэйc, — встревоженно произнес Кинион. — Они… они мертвы?

— Нет, если у мертвых не может быть эрекции, шеф. Я имею в виду, смотрите! У них у всех стояки!

— Я вижу это, Хэйc… Иди проверь.

Хэйc посмотрел на своего босса.

— Проверить что? Их стояки?

— НЕТ, НЕ ИХ СТОЯКИ, ДУРАК ЧЁ-ЕРТОВ! ПРОВЕРЬ, ЖИВЫ ЛИ ОНИ!

Под содрогание стен от взорвавшегося ревом Шефа Хэйc принялся делать, как велено, наклоняясь над каждым ребенком и проверяя пульс.

— Они все живы, босс. Просто от чего-то потеряли сознание.

— Пошлепай кого-нибудь, разбуди.

Хэйc схватил какого-то прыщавого мальчишку за воротник, потряс его, а затем отвесил несколько затрещин по его губам тыльной частью ладони.

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Ничего.

— Эти парни в полной отключке, шеф, и офицеры тоже! И, подойдите сюда. Тут кое-что еще…

Кое-что еще? Тридцать подростков и трое взрослых лежат без сознания в рядок с торчащими членами. Что может быть еще? Кинион приблизился к лежащим в отключке мальчикам и увидел их лица.

Хэйc был прав. Еще одна странность.

Они все широко улыбались.

И менее чем через секунду двойные двери распахнулись. Хэйc и Шеф инстинктивно схватились за оружие, но остановились, увидев…

— Государственный департамент здравоохранения! — рявкнул какой-то парень в спецодежде. — Дайте пройти!

По крайней мере, еще две дюжины парней забежали в спортзал, держа носилки, на которые они быстро загрузили детей, а затем потащили обратно.

Шеф почесал свою лысую голову.

— Государственный департамент здравоохранения?

— Как, чё-ерт возьми, они узнали, что им надо ехать сюда?

Они последовали за людьми с носилками, и увидели снаружи два больших автобуса с логотипом Государственного департамента здравоохранения. Сотрудники быстро грузили в них потерявших сознание подростков.

— Это не имеет никакого смысла, Хэйc.

Голова Киниона блестела на солнце.

— Кто-то, должно быть, обнаружил этот спортзал раньше нас, Шеф, после чего вызвал парней из здравоохранения штата.

— Да, но кто?

Изящная тень упала на их спины.

— Это была я.

Кинион и Хэйc резко обернулись на звук голоса…

— Я вызвала их, шеф Кинион, — сообщила капитан Маджора.

5

Чтобы выполнить то, что может считаться поворотом сюжета в рамках параметров структурного и/или редакционного протокола, здесь мы производим нарушение общепринятого стандарта на то, каким должна быть повесть, скажем, из 16 000 слов, полностью ведущаяся с личностно-ограниченной точки зрения третьего лица…

Арт Колл поднялся из-за стола, и это казалось невероятным подвигом: он весил 300 фунтов^[16]. Короткая стрижка «ёжиком» и угловатое лицо вполне подходили ему, как, пожалуй, самому искреннему члену ветеранской организации VFW^[17] Post 3063, а искренность эта заключалась в том, что он яростно выступал против гомосексуалистов, лесбиянок, фриков, извращенцев, либерастов, наркоманов и любых других категорий граждан, которые стремились подорвать моральные основы этой великой страны. И детей, Боже! Посмотрите на нынешних детей! Дьявольские татуировки и все эти металлические хреновины на лицах, а также футболки с фотками серийных убийц или изображениями Иисуса, ширяющегося наркотой. В прошлом году он летал во Фриско, чтобы присутствовать на 30-м слёте подразделения «Альфа» 2/81-й, 1-й бронетанковой дивизии, где он с честью служил заряжающим танка Sheridan M551 во время войны во Вьетнаме, и он стоял прямо перед всеми выжившими 16 бойцами и вещал в микрофон: «Как сказал великий Мак: Старые солдаты никогда не умирают! Бля-а-а, мужики, несколько десятилетий назад мы боролись за свободу наших детей, и посмотрите, кем стали наши дети! Мальчики красят губы помадой и носят платья, девочки бреют головы! Сегодня, во время обеда, я погулял по центру этого блядского уродского города, и, клянусь, я не мог отличить мальчиков от девочек. У них у всех фриковские татуировки с перевернутыми сатанерическими крестами, заклепки в языках, гвозди и рыболовные крючки на лицах, а волосы цвета Kool-Aid торчат в разные стороны! И я с гордостью иду в рубашке с танком M551 и надписью: ХАНОЙ ИЛИ ХАНА, и какой-то мальчишка с желтыми волосами, синей помадой и чем-то похожим на кольца для занавесок в ушах подходит ко мне в черном платье и говорит: „Дай угадаю, для тебя наступила хана, да, убийца детей!“, но вместо того, чтобы начистить его извратную физиономию, я сказал: „Мы бы наверняка добрались до Ханоя, если бы у нас была пара таких парней, как ты, потому что тогда косоглазые коммуняки взглянули бы на вас, и они бывсе согнулись от смеха так сильно, что мы могли бы надрать им задницы и выиграть эту чертову войну за один день!“. Так вот, это нечто в платье начинает вести себя, как девчонка, когда она знает, что не права, и говорит: „Да, но вы, убийцы детей, все-таки не выиграли войну“, а затем он достает косметичку и начинает подправлять помаду, и я тогда отвечаю: „Послушай, сестра, возможно, нам не удалось достичь нашей главной цели — уберечь добрых людей из Южного Вьетнама от тисков коммурнизма только потому, что в гребаном Конгрессе засела куча либерастов, но мы конечно, черт возьми, не проиграли эту войну. Узкоглазые убили 58 000 наших, но мы уничтожили два миллиона их азиатских задниц, а еще полмиллиону поотрывали руки или ноги, превратили всю их дорожную инфраструктуру в кратеры, и они до сих пор не могут ее восстановить, мы протравили половину их сельхозугодий старым добрым „Агентом Оранжем“^[18], и они до сих пор не могут там ничего выращивать, и ты утверждаешь, что мы проиграли? Мы выбили весь рис из этих чертовых ублюдков так, что у них до сих пор сыплются звездочки из глаз, и ты знаешь почему, девочка? Чтобы показать всему миру, что Соединенные Штаты Америки бросят вызов любому дьявольскому заговору с целью распространения коммурнизма в свободном мире, и посмотри, что происходит, Сьюзи, сейчас вообще нет никакого коммурнизма, за исключением ёбаного Китая, Северной ёбаной Кореи и пары других азиатских дыр, и многие из них даже не могут существовать без финансовых инвестериций от нас! И это чертовски хорошо, что мы воевали тогда, потому что, если бы мы этого не делали, Бетти, можешь быть уверена, черт возьми, ты бы не стояла здесь с волосами цвета ёбаной канарейки и губной помадой, одетой в ёбаное платье, с таким количеством металла на лице, что можно заполнить ящик для снастей, и ты даже не смогла бы воспользоваться своей свободой слова, потому что не было бы ничего, Гарриет! Ты была бы в каком-нибудь сельхоз лагере, где жрала бы кору деревьев и прочее дерьмо, горбатившись на рисовых плантациях для какого-нибудь комиссара!“».

И после этой речи оставшиеся бойцы «Альфы» 2/81 вскочили на ноги и зааплодировали, почти так же, как и члены VFW Post 3063 аплодировали ему каждую неделю здесь, в штаб-квартире в Люнтвилле, после чего они все сидели и пили пиво, рассказывая интересные истории о войне, чтобы не идти домой, пока их жены еще не спали. Да, это была великая страна, и Арт считал, что каждый раз во Вьетнаме, когда он заряжал 155-миллиметровый снаряд полный напалма или белого фосфора в большую пушку в «Шеридане», он помогал делать ее еще чуть более великой. И нет, он никогда не убивал детей — ну, на шоссе 13 была стая 10-летних подростков, и Арт покрошил их станковым пулеметом, но, черт возьми, дети все равно являлись саперами. Если кто-то пытается тебя убить, какая разница, сколько ему лет? Просто еще одни лесбо-гомо-фрико-либерастские сопли. Итак, во всяком случае, прямо сейчас Арт отошел назад и сказал:

— Джимми, сделай мне еще один «Дикси»^[19], хорошо? — а затем проследовал в заднюю часть зала для встреч и проскользнул в туалет.

Он с удовольствием мочился, наслаждаясь прекрасной жизнью, которую дал ему Бог, прекрасным домом на колесах, которым он теперь полностью владел, хорошим грузовичком (не каким-то там японским, а «Фордом») и прекрасной пенсией после ухода с фабрики. И в тот момент, когда он уже почти полностью залил писсуар содержимым своего мочевого пузыря…

— Чё-ерт возьми!

…везде погас свет.

Неосознанное изменение его положения привело к тому, что оставшаяся струя почечного сока обрушилась на стенку писсуара и забрызгала брюки.

— Бля-а-адь!

Но что случилось со светом? Сначала он подумал, что, может быть, кто-то выключил его шутки ради, но в туалете никого не было, кроме него, и, если бы вошел кто-то еще, он бы наверняка его увидел, так как стоял прямо рядом с чертовой дверью. Отключение электричества? — гадал он. Конечно, это иногда случалось во время бурь, но сегодня вечером в небе не наблюдалось ни облачка. Только луна, звезды и сумеречное небо.

— Что за хрень! — воскликнул он. — Должно быть, перегорел чертов предохранитель.

Он застегнул молнию ширинки и повернулся, нащупывая ручку двери, но когда открыл ее…

— Бооооже…

Арт просунул свое большое лицо в дверной проем, вглядываясь в зал для встреч. Там тоже не было света, по крайней мере, от белых люминесцентных ламп, который он ожидал увидеть.

Зато он видел синий свет. Темный, моргающий синий свет, который почти ничего не освещал. В некотором роде он напомнил ему о тех хипповских лампах, которыми они в шестидесятые освещали свои либерастские антивоенные плакаты.

А затем…

Окна начали взрываться…

И он увидел…

6

— Все очень просто, шеф Кинион, — объяснила прелестная капитанша Маджора, как только они вернулись в участок. — Чистое совпадение, да, но я просто услышала, что вас отправляют на 861 Маунт Эйри роуд через мой полицейский сканер. Я оказалась в этом районе — вот почему прибыла сюда первой и смогла позвонить в Департамент здравоохранения штата, чтобы сообщить о случившемся в Окружном приюте для мальчиков. Затем они прислали автобусы «Неотложной Помощи».

— Теперь я понял, капитан, — признался Шеф, полностью удовлетворенный рассказом красотки. — Вы, армейские ребята, очень дотошные. Кто бы мог подумать: следите за радиочастотами полиции.

Хэйc ухмыльнулся, вставляя вилку кофеварки в розетку у противоположной стены комнаты регистрации.

— Один вопрос, капитан. Вы говорите, что «оказались» в этом районе. И что же вы тут делали, а?

— Хэйc, не твое дело, как капитан проводит свое время, — процедил Кинион, натянуто улыбаясь.

— Да, но шеф, я просто думаю, что это немного…

— Просто заткнись и принеси кофе, как я тебе сказал! — затем Шеф повернулся к прекрасной капитанше, сидевшей за столом напротив него. — Я, очень извиняюсь за нахальный тон моего заместителя в последнее время.

— Извинения не нужны, шеф, — ответила Маджора, и, возможно, стоит отметить, что теперь она была одета не в официальный армейский летний «хаки», а в настоящую бордовую блузку и черные джинсы «деним», которые, ну, скажем так, довольно захватывающе акцентировали ее южные полушария. — Я просто ездила, знакомилась с местностью, и могу добавить, шеф, что у вас здесь прекрасный город.

— Да… спасибо, капитан…

— Пожалуйста, шеф, зовите меня Дана, — предложила она. — Это совершенно уместно, учитывая, что я не на дежурстве и не в штатной форме.

Шеф чуть не выпрыгнул из своих брюк 60-го размера. Боже ж мой! Она только что попросила меня называть ее по имени! Может быть… может быть, я ей действительно понравился!

— И я должна сказать, — продолжала она, опустив свои прохладные, ясные глаза, — для меня большая честь работать с таким профессиональным и проницательным человеком.

Шеф снова чуть не подпрыгнул.

Однако затем разговор вновь вернулся в деловое русло, поскольку непогрешимая капитанша Маджора продолжила:

— Все это так ненормально, не так ли, шеф? Тридцать мальчиков-подростков и три сотрудника следственного изолятора — все потеряли сознание…

Шеф кивнул.

— И все одновременно.

— Все в одинаковом положении и с обнаженными гениталиями.

— Да, с обнаженными, — вмешался Хэйc, — твердыми, как камни и пульсирующими.

— Хэйc! — закричал Кинион, — Разве ты не должен был сделать кофе?

— Делаю, босс. Насыпал на фильтр ваше любимое.

— Отлично!

Шеф поймал себя на мысли, что не хотел показаться грубым в глазах капитанши, и он, конечно, желал, чтобы она смогла оценить его профессионализм.

— Но, отвечая на ваш вопрос, капитан… то есть Дана… Я не могу придумать особо много причин, объясняющих, почему эти парни могли отключиться. Может быть, плохая вентерляция, или, ну, если подумать, я помню довольно давно, когда Форт Падуанна еще функционировал, там проводили какие-то полевые учения и, как оказалось, использовали слезоточивый газ, так что он весь взорвался недалеко от города, и наш бойскаутский отряд 469 накрыло в лесу во время ежегодного турслета.

Красивые глаза капитана Маджоры широко раскрылись.

— Какая блестящая и вполне правдоподобная гипотеза, шеф! Мне такое и в голову не пришло!

У Киниона отвисла челюсть. Было замечательно, что она назвала блестящей его мысль, но… Что, чё-ерт возьми, она имеет в виду?

— Что? Вы считаете, что слезоточивый газ может сделать что-то подобное?

— Нет, шеф, не слезоточивый газ, но что, если произошла случайная утечка какого-то военного парализующего вещества, например, триоксида углерода или ДБН? Эти газы могут заставить человека потерять сознание на длительное время, шеф. И, как я упоминала вчера, несмотря на то, что Форт Падуанна больше активно не функционирует, он все еще используется в качестве хранилища для бинарного химического оружия, ожидающего уничтожения. Я бы сказала, что вполне вероятно, у них там есть определенные парализующие вещества, и очень может быть, что какие-то из них утекли в атмосферу.

Естественно, Шеф кивнул в полном согласии.

— Ну, Дана, это именно то, о чем я подумал…

Но с галёрки его освистали.

— Едрён-батон, шеф. Форт Падуанна находится в 30 милях^[20] отсюда. Bы что, говорите, что какой-то военный газ блуждал тридцать миль по всяким задворкам и попал точно в чё-ертов Окружной приют для мальчиков? Да скорее «Святые» выиграют Суперкубок…

— Хэйc! Предоставь делать выводы капитану и мне! — довольно громко посоветовал Шеф. — И когда, наконец, ты нальешь нам кофе?

Хэйc осторожно подмигнул Шефу.

— Еще чуток, и эта детка закапает, босс.

— На самом деле, шеф, — объявила изысканная капитанша Маджора, взглянув на свои армейские часы, — он сохраняет свойства в течение двадцати двух сотен часов. Мне нужно связаться с командиром бригады, чтобы начать расследование по поводу хранимых в Форте Падуанна боеприпасов. А потом ложиться спать. Рано в кровать, рано вставать — это армия.

— О, да, конечно, — сказал Кинион.

Капитан Маджора поднялась, распространяя аромат своего парфюма, и, когда Шеф также из вежливости встал, чтобы проводить выходящую из комнаты даму, он совершенно случайно взглянул вниз и мельком увидел мягкую белую расщелинку, показавшуюся в верхней части ее блузки.

Шеф внезапно почувствовал, будто у него в штанах находится живая лягушка.

Увидимся утром, шеф. Спокойной ночи, — произнесла Маджора. Затем, бросила быстрый взгляд на Хэйcа. — Спокойной ночи, рядовой.

— Спо… спо… спокойной ночи, капитан… э-э, Дана, — запинаясь вымолвил Кинион.

Затем капитанша Маджора покинула участок, оставив за собой шлейф из прекрасного аромата своих духов.

— Похоже, у вас кол в штанах, шеф, — хмыкнул Хэйc, стоя у кофеварки.

Кинион быстро сел.

— Чё-ерт, Хэйc! Она ушла! Если бы ты приготовил кофе за меньшее время, чем нужно, чтобы поменять коробку передач, она могла бы задержаться подольше!

— Извините, босс, но машина работает только с такой скоростью, — Хэйc поставил чашку перед Шефом. — И, умоляю, шеф. Рано в кровать, рано вставать? Больше похоже на быстрее трахнешься, быстрее кончишь. Боже, эта снежная-королева-грязная-девчонка-в-жопе-затычка вся обкончалась от вас.

Шеф посмотрел на своего заместителя.

— Ты… ты так думаешь, Хэйc?

— Ну, босс, я не вижу иной причины, почему каждый раз, когда она смотрит на вас, она похожа на блядскую сучку шакала во время течки с животом, набитым шпанскими мушками. Заметили мокрое пятно на ее штанах, когда она уходила?

— Да ладно, Хэйc! У нее не было мокрого пятна на…

— Шеф, едрён-батон, либо у этой армейской шлюхи, когда она уходила, из пизды капало, как из сломанного крана, либо кто-то вылил ведро воды ей в штаны.

Блядь, — подумал шеф. Может ли это быть правдой? Что особенного прекрасная, необыкновенная и, конечно, просто охренительно красивая девушка, типа капитанши Даны Маджоры может увидеть в таком мужике, как Шеф?

— Ну, она попросила меня называть ее по имени, — подал он голос.

— Шеф, учитесь у меня, я — эксперт по мокрощёлкам. Когда всякие высокомерные сучки ведут себя подобным образом, это все равно, как если бы они носили табличку с надписью: ВЫЕБИ МЕНЯ, КАК БЛЯДИНУ, КОТОРОЙ Я И ЯВЛЯЮСЬ. Итак, когда вы собираетесь этим заняться?

Шеф был совершенно ошеломлен.

— Что ты говоришь, Хэйc? Ты имеешь в виду, что я должен пригласить ее куда-нибудь?

Патрульный Мика Хэйc разразился смехом.

— Пригласить ее? Бля-а-а, шеф, зачем еще тратить на нее деньги? Никогда не тратьте больше, скажем, пяти или шести баксов на девчонку, а этого достаточно, чтобы напоить ее. По моему мнению, это девки должны платить нам, потому что только мужчины обладают единственной штукой, что наполняет бабью жизнь смыслом, и эта штука — хуй. Так что, к дьяволу все это дерьмо со свиданиями, босс, просто возьмите с собой упаковку пива «Кейстоун», напоите в своей машине до поросячьего визга, затем напрудите ей полную щелку и оботрите член об ее дурацкую блузку. Именно так нужно обращаться со всеми девками, и это, в любом случае, все, чего они заслуживают, поскольку Ева откусила от того яблока в раю, и с тех пор они прокляты Богом — вот почему Господь сделал так, что их киски пахнут хуже, чем куча рыбьих кишок под солнцем на столетней пристани. Единственный смысл существования девок — это чтобы парни использовали их в качестве дырок для траха. Так что сделайте это, если не хотите оказаться в пролёте. Будьте кулинаром, шеф, и приправьте ее пиздячное суфле своим горячим южным перцовым соусом. Она, как течная сука, босс. Она хочет трахаться, пока ее пизда и срака не станут по размерам, как канализационные люки. И если вы не отымеете ее, то это сделает какой-нибудь другой кобель.

Шеф опечалился не столько из-за яростного женоненавистничества Хэйcа, сколько из-за его последних слов. Если она хочет меня, то пусть лучше это сделаю я. Потому что, если это буду не я, то какой-нибудь другой парень…

— Но, Хэйc, я не могу просто так закадриться с капитаном… Бля-а-а!.. Я же женат.

Хэйc покачал головой с прощающим лицом.

— Не поймите меня неправильно, шеф. Я очень уважаю вашу прекрасную жену Карлин, и мне все равно, что она весит больше, чем грузовик, полный шлакоблоков для строительства чертовой дамбы, босс, потому что я уверен, что она замечательная жена, которая дает вам все, что вы хотите в жизни…

— Ближе к сути, Хэйc, — выпалил Шеф с интонацией ядовитой гадюки.

Блядь. Моя жена? Дает мне все, что я хочу в жизни? Единственное, что она дает мне, — это головную боль, да еще и пердит в кровати…

— Конечно, шеф, и вернемся к тому, что вы имели в виду, говоря о нерешительности, в том, смысле, что вы не можете быть неверным из-за того, что женаты. Что ж, я скажу на это следующее, то, что вы совершили самую большую ошибку в своей жизни, не является поводом сделать вторую, еще большую. Посмотрите на это так, босс. Женщины — это пепельницы, а ваш член — это «Мальборо». Лучше сунуть его туда до того, как пепельница станет слишком заполненной окурками других парней. Девки — не что иное, как ведра для спермы, ну… и заполните это ведро под завязку. Кроме того, в любом случае, капитан Маджора не более чем лгунья.

Лгунья? Шеф почувствовал обиду.

— О чем ты говоришь?

— Ой, да ладно, шеф. В этой девке больше дерьма, чем на ипподроме Черчилль-Даунс. Пытается втереть нам, что перехватила наш звонок через какой-то дурацкий полицейский сканер? Какая-то гребаная утечка газа из какого-то закрытого гребаного армейского форта в тридцати гребаных милях отсюда? Доктора Уиллиса убили, потому что он продавал взрыватели бомб или какое-то там дерьмо для коммуняк? Только арбуз из магазина Гримальди труднее проглотить, чем все это. Что вам необходимо сделать, так это трахнуть ее, бросить в нее хуёвую соплю, а затем выставить из города, потому что она ничто иное, как фальшивка. Бля-а-а, шеф, она даже не в гребаной армии.

Чего-чего?

— Слушай, ты уже совсем отупел, парень! — возразил Кинион. — Что ты имеешь в виду, говоря, что она не в армии?

Хэйc налил себе чашечку кофе, плюхнул в нее пару кубиков сахара и перемешал.

— Я не знаю, кто она, босс. Может быть, одна из следователей Отдела Внутренних Расследований или одна из репортерш какого-нибудь глупого таблоида, или что-то в этом роде, но она не в армии, босс. Я это знаю.

— Неужели, умник?

— Это факт, шеф, если верить моему дяде Сэнди. Он уволился из армии в прошлом году, а вчера, когда мы увидели эту рыжеволосую девку в униформе в доме Дока Уиллиса, она имела при себе «Кольт» 45-го калибра, верно?

Шеф в раздумье почесал подбородок.

— Ну, да…

— Мой дядя Сэнди рассказывал мне, что теперь в армии пользуются дурацкими 9-миллиметровыми «Береттами». «Кольт» 45-го калибра не числится в армейском инвентаре уже более десяти лет…

7

Ёбаный Хэйc… Кинион ковылял от участка к своему личному транспортному средству, которое, кстати, было практически винтажным «Эльдорадо» с откидной крышей 72-го года выпуска. Цвета серого вереска, с хорошими колесами, да, сэр, и большим 8-цилиндровым двигателем на 460 литров. Но Шеф был крайне взволнован, да. Отчасти потому, что он хотел бы врезать Хэйcу по макушке за весь его пессермизм и дурные слова о симпатичной капитанше Дане Маджоре, но также и потому, что…

Бля-а-а…

Что-то не давало ему покоя, понимаете? Как крупица сахара, прилипшая к плохой пломбе или клюв дятла в коре дерева. Шеф знал нескольких парней, которые служили в армии и недавно вышли в отставку, среди них много тех, кто посвятил армии всю жизнь, и, в частности, Дж. Ли Пирса, бля-а-а, он являлся инструктором по огнестрельному оружию в Форте Макклеллен в течение тридцати лет. Каждый второй четверг с момента отставки Дж. Ли вместе с Шефом ходили в оружейный клуб «Братьев Понтиак» на Пауэрс-роуд, где за пятьдесят центов стреляли пульками по бумажным человечкам, а также мишеням, изображающим Джейн Фонду, Саддама Хуссейна, Дженис Джоплин, и того двуликого, коксонюхающего-скрывавшего-медерцинскую-карту-чтобы-никто-не-узнал-о-его-лечении-от-наркомании-и-герпеса-коварного-получавшего-откаты-в-обмен-на-средства-избирательной-компании-продававшего-американские-компьютерные-технологии-проклятым-коммунистическим-китайским-поработителям-в-обмен-на-еще-большие-средства-блудливого-размахивавшего-членом-перед-20-летними-в-бытность-губернатором-двенадцать-раз-отправлявшего-адвоката-в-швейцарские-банки-с-гребаным-чемоданчиком-вскоре-после-чего-Торговая-Палата-недосчиталась-800 000-долларов-уплаченных-правительством-Вьетнама-трое-бывших-подружек-которого-были-найдены-покончившими-жизнь-самоубийством-с-пистолетами-в-правой-руке-хотя-они-являлись-левшами-точно-также-как-и-тот-же-самый-адвокат-был-найден-мертвым-в-каком-то-парке-в-Вирджинии, и, правильно, ребята, левшу обнаружили совершившим суицид с ЕБАНЫМ ПИСТОЛЕТОМ В ПРАВОЙ РУКЕ, НА КОТОРОМ ДАЖЕ НЕ БЫЛО ЕГО ОТПЕЧАТКОВ ПАЛЬЦЕВ, НО ИМЕЛИСЬ ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА, однако чертов специальный прокурор по фамилии Фис… ох, блядь! ЧЕРТОВ СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР ДАЖЕ НЕ СЧЕЛ ЭТОТ ФАКТ ЗАСЛУЖИВАЮЩИМ ВНИМАНИЯ!!! Но давайте вернемся к человеку, от которого мы отвлеклись на того, чье лицо украшает бумажные мишени вместе со всеми остальными, да, на этого низкого, бесхребетного, лживого ублюдка, которого зовут…

Ох, бля-а-а. Мы же рассказываем совсем не о том, поэтому возвращаемся обратно к нашему повествованию: каждый раз, когда Шеф и Дж. Ли Пирс стреляли по мишеням в оружейном клубе, Дж. Ли с гордостью пользовался служебной моделью 1911A1 «Кольта» 45-го калибра, и каждый раз, заканчивая стрельбу, он всегда говорил одно и то же. Он говорил:

— Бля-а-а, это самый лучший чё-ертов пистолет, который когда-либо произвели на земле. Уму непостижимо, почему проклятая армия заменила его на этот гребаный кусок дерьма 9-миллиметровую «Беретту» 92F, греющуюся, как печка, с постоянно заклинивающим затвором и дающую осечки…

Хммм. По меньшей мере, это казалось… любопытным.

Таким образом, сомнения были посеяны, хотя Шеф даже не осознавал этого. Он звякнул ключами на изящной цепочке с логотипом Национальной Стрелковой Ассоциации, вытаскивая их из кармана, и как раз собирался засунуть свою огромную задницу на кожаное переднее сиденье, после чего запустить большой 460-литровый двигатель…

Чё-eрт побери!

Но не сделал этого. Вместо этого он посмотрел прямо на Мэйн-стрит, и вы знаете, на что он смотрел?

На «Белую Лошадь», которая, если кто-то забыл, былa тем самым мотелем, в котором остановилась харизматичная капитанша Маджора…

Затем…

Чё-eрт, Кинион! Какого хрена ты делаешь?

А делать Шеф начал следующее: он пошел прямиком через Мэйн-стрит, и было бы уместно описать его перемещение, как крадущееся. Центр города пустовал в столь поздний час; главная улица с обеих сторон тянулась в туманной темноте, а луна низко висела над холмами. Спокойная, ленивая ночь, как и большинство ночей; шум стоял только ближе к южным границам города, где располагались все бары и, конечно, парковки дальнобойщиков на Шоссе. Шеф чувствовал несравненную благодарность городу, как бы благословляющим его, за то, что тот не был переполнен преступниками и другими неприятными личностями, и, поскольку на Мэйн-стрит не наблюдалось никаких признаков движения или пешеходов, это создавало еще лучшие условия для того, что задумал Шеф.

Если кто-то заметит меня, — думал он, — я скажу, что услышал странный шум, или, что мне показалось, что я видел какого-то подозрительного человека!

Конечно, единственным подозрительным человеком сейчас на улице являлся сам Шеф Кинион, но, он же ведь находился при исполнении служебных обязанностей, верно?

Неоновая вывеска гудела светящимися трубками: МОТЕЛЬ «БЕЛАЯ ЛОШАДЬ», ВСЕГО $25.99 ЗА НОЧЬ! ЕСТЬ СВОБОДНЫЕ МЕСТА! Гостиница не представляла собой ничего необычного, простое узкое одноэтажное здание, аккуратно выкрашенное в белый цвет. Десять скромных комнаток располагались в ряд, в некоторых горел свет, и Шеф разглядел тусклый служебный седан капитана Маджоры, припаркованный перед второй секцией с конца…

Шеф пересек главную улицу и обошел вокруг здания, и надо ли говорить, что он сделал все от него зависящее, чтобы пробраться настолько незаметно, насколько это было возможно с человеческой точки зрения. Удивительно, но его большие подошвы, 47-го размера, не слишком шумели, когда он крался по заросшим сорняками задворкам, и, конечно, непрерывное громкое стрекотание сверчков отлично заглушало звуки его шагов. На мгновение остановившись, Кинион позволил глазам привыкнуть к темноте, а затем возобновил движение. Заднее окно последней секции было освещено, и Шеф обрадовался опущенным на нем жалюзи, потому что ему не требовалось приседать на корточки и ползти под ним. Между пластин жалюзи виднелся лишь крошечный зазор, и Кинион не мог удержаться от того, чтобы не заглянуть туда: какой-то короткий толстый парень сидел на кровати в футболке без рукавов, шортах и черных носках, у него был ореол кудрявых волос вокруг лысины и лицо, похожее на глиняную маску, зажатую в прессе для сыра. Боже-е-е! — подумал Шеф. — Это самый уродливый мужик, которого я только встречал. Лицо парня обрамляла полная темная борода, выглядящая довольно дерьмово, больше похожая на волосы вокруг члена, чем на правильную бороду, он занимался вытаскиванием козявок из носа, вытирая их об каркас кровати, одновременно смотря Гомера Пайла^[21] по телевизору. Тьфу, — подумал Шеф и прошел мимо. На следующем окне жалюзи были открыты немного больше. Кинион отступил назад, затем очень медленно наклонил свою физиономию вперед, чтобы заглянуть между пластинами, и…

Эге-гей!

Прекрасная капитанша Маджора находилась там, сидя за маленьким письменным столом, освещенная большим ярким торшером. Она выглядела сосредоточенной, стуча по клавишам одного из новомодных маленьких компьютеров, которые складывались до размеров чего-то, что можно положить в портфель, а на кровати, на самом деле, лежал портфель. В шкафу висела ее армейская форма цвета «хаки», а также черная кожаная кобура с вызвавшим так много вопросов «Кольтом» 45-го калибра, из-за которого Шеф и предпринял подобную экстремальную меру дознания. Однако, не это, прежде всего, привлекло его внимание, а тот факт, что капитанша Маджора сидела и стучала по своему маленькому компьютеру без одежды!

Ее прямые, шелковистые рыжие волосы сияли в свете лампы, да, а шикарная, пара сисек с сосками наинежнейшего розового цвета покачивалась, пока она печатала. Это был райский вид, и еще лучше, почти как, если бы Бог ответил на невысказанную молитву, капитанша отодвинулась от стола, встала и потянулась!

Ох, блядь…

Член Шефа задвигался в его штанах с первого взгляда на нее. Она была самим воплощением слова «охренительная»: стройная, подтянутая и фигуристая, покрытая идеальной белой кожей, и она стояла там, все еще потягиваясь на цыпочках, доставая руками до потолка, с откинутой назад головой, закрытыми глазами и торчащими ангельскими сиськами… Ох, блядь! — снова подумал Шеф, поскольку теперь он мог лицезреть лакомый кусочек мягких рыжих волос между ее ногами, торчащий маленький кустик, а также очаровательную женственную расщелинку за волосами, и с данным видом мозг Шефа посетило предвидение, каким бы необычным оно ни было, особенно для начальника полиции, но, да, он знал, что ему придется сделать то, чего он не делал целую вечность…

Ох, блядь! Я должен подрочить!

Это не заняло бы много времени — в особенности, глядя на это! И, черт возьми, вокруг никого не было, кто мог его видеть, верно? В данный момент его петушок чувствовал себя подобно кукурузному початку в штанах, и этот початок, несомненно, нужно было пошелушить. Руки Шефа очень медленно начали опускаться на ширинку…

— Чё-ерт! — раздался яростный шепот. — Только посмотрите на дойки этой сучки!

Шеф Кинион чуть не обосрался и не блеванул на окно одновременно, его сердце замерло и, казалось, больше не возобновит биения, пока он находился примерно в одной секунде от сердечного приступа. Конечно же, это был Хэйc, который прошептал свой грубый комментарий, подкравшись за спиной Шефа.

Кинион с трудом смог подавить свой голос до шепота.

— Хэйc! Что, ради Бога, ты здесь делаешь?

Но Хэйc все еще не мог оторваться от окна.

— Едрён-батон, босс. У нее такой классный разрез между ног, а? Ооо-да, и посмотрите на эти рыжие волосы на ее киске! Чё-ерт, шеф, вы имеете больше самообладания, чем я, потому что, если бы я стоял здесь, подглядывая за этой голой шлюхой, я бы как следует вздрочнул и кончил прямо на окно…

Шеф, несмотря на его очевидное возмущение, почувствовал некоторое облегчение от того, что еще не успел вытащить свой член, когда столь неожиданно появился Хэйc.

— Ох, гляньте, босс… Она повернулась спиной, и теперь вы можете увидеть ее задницу!

Первым побуждением было стукнуть Хэйcа по макушке, но это показалось не слишком разумным, даже учитывая тот факт, что окно закрыто, поскольку капитанша все-таки могла услышать шум, что было бы нехорошо. Поэтому, вторым побуждением…

На хуй, — подумал шеф, и снова посмотрел в окно.

И нервно сглотнул.

Капитанша Маджора, заметьте, все еще обнаженная, теперь стояла спиной к окну, и надо было видеть, что это была за спина! И она все еще тянулась, а затем стала выполнять упражнения, такие, как сгибание и касание руками пальцев ног, и всякий раз, когда она наклонялась, можно было во всех подробностях лицезреть ее ангельскую задницу.

— Да, я бы вздрочнул, босс, — прошептал Хэйc.

Я бы тоже вздрочнул, Хэйc, если бы ты не появился! — не мог не подумать Шеф. Стояк в его штанах являлся тому напоминанием. Но глаза Киниона все еще были прикованы к проему между планок жалюзи, и ему пришла в голову мысль о том, какой прекрасной может быть женская задница, и, в частности, эта конкретная задница, задница восхитительной капитанши Маджоры… ну, красоту ее просто не передать словами. В человеческом языке просто не существовало эпитетов для нее. Тугая, но такая совершенная по форме, идеально кремового белого цвета, да, сэр, без единого прыщика, и каждый раз, когда она наклонялась, член у Шефа приходил в движение. Казалось, что эта задница подмигивала ему! И дразнила его — то, как ягодицы чуток раздвигались, так, что он почти мог видеть дырочку между них, да! А то, как были расположены ее ноги, давало ему возможность разглядеть клочок того рыжего кустика меха, находившегося спереди, но затем муза Шефа улетучилась, и он подумал: Если бы у моей жены была такая жопа, я являлся бы самым счастливым человеком на земле, — правда, однако, заключалась совершенно в другом…

Конечно, Кинион, но так уж получилось, что у твоей жены нет такой задницы. Вместо этого у нее что-то похожее на пару стофунтовых мешков свиного корма, сложенных вместе…

Хэйc дьявольски ухмыльнулся и прошептал:

— Ну разве это не клево, шеф? Я имею в виду, поставить ее лицом к стене, как следует кончить ей на спину, а затем смотреть, как вся сперма стекает прямо в расщелину ее задницы? Затем задать ей старого доброго траха, да, сэр, это то, что ей нужно… Ой, бля-а-а, думаю, что жопа-шоу закончилось.

Маджора прекратила заниматься упражнениями и казалась очень озабоченной, внезапно увидев что-то на маленьком открытом экране своего компьютера. Затем, в спешке, она надела свою армейскую одежду, схватила «Кольт» 45-го калибра с кобурой и вышла из комнаты мотеля, а через секунду Шеф и Хэйc услышали звук отъезжающего служебного седана.

— Куда это она так сорвалась? — удивился Хэйc.

— Не знаю, но я скажу, куда отправляешься ты! — Кинион схватил своего заместителя за воротник и быстро поволок его обратно на главную улицу. — Ты отправляешься в страну Дерьмоландию!

Шеф был взбешен, да, но он делал все возможное, чтобы сдержать свой гнев, по крайней мере, до того момента, пока они не вернутся к участку, но тогда…

— Я откручу тебе башку, парень! — взорвался Шеф.

— Эй, шеф! Какая муха вас укусила?

— Ты — вот какая! То, как ты подкрался ко мне!

Хэйc пожал плечами.

— Едрён-батон, шеф, откуда мне было знать, что вы подглядываете за ней в окно, пока она голая?

— Я не подглядывал, чтобы увидеть ее голой! Я не извер-щенец!

— Да ладно, шеф, я не считаю, что подглядывать за этой сучкой — что-то плохое. Чё-ерт, для этого и нужны окна. Ничего такого, чего бы не сделал любой другой истинный американец.

— Я не подглядывал, Хэйc! Я просто осуществлял небольшое следственное наблюдение за ней!

— Зачем?

— Зачем! Потому что ты сам мне сказал, что она на самом деле не из армии, поэтому я просто проверял ее, чтобы посмотреть, не делает ли она что-то подозрительное!

— А мне показалось, что вы больше проверяли ее задницу, босс…

Да, Шеф почувствовал, что готов выпороть Хэйcа ремнем.

— Скажи, зачем, чё-ерт возьми, ты потащился за мной!

— Я не тащился за вами, шеф, — объяснил Хэйc. — Я вернулся в участок, и вас там не было, а ваша машина стояла рядом. Потом я увидел, как вы идете позади мотеля, поэтому я поспешил за вами.

— Поспешил за мной, нахрена?

— Поступил еще один звонок, — сообщил помощник. — И дело очень серьезное. Пара дюжин домохозяек только что позвонили диспетчеру, и все они говорят, что их муженьки пропали.

Звонок? В этот час?

— Пропала куча парней, говоришь?

— Точняк, босс. Никто из них не вернулся домой сегодня вечером, и у всех есть кое-что общее. Все они должны были встретиться в зале для ветеранов VFW.

8

— Диспетчер, говорит экипаж два-ноль-восемь, сообщаю, что мы находимся в пути к залу VFW Post 3063.

— Принято, два-ноль-восемь.

— О, и, если я вернусь до того, как ты уйдешь с работы, дорогая, как насчет того, чтобы мне подъехать к тебе и…

Кинион выхватил микрофон у Хэйcа и отключил его с проклятием на губах.

— Заканчивай это дерьмо и веди автомобиль!

— Понял, босс.

И вот они снова едут на вызов, Хэйc управляет городской патрульной машиной, а Шеф находится на переднем пассажирском сиденье. Боже, стоял уже поздний час; возможно, однажды проклятый мэр выделит достаточно средств, чтобы нанять ночного полицейского. Да, — подумал Кинион, — а если бы у меня была квадратная жопа, я мог бы высрать телевизор. Но что это могло быть? Куча парней из VFW не вернулись домой?

— Бля-а-а, Хэйc, они, наверное, все пошли в бар или еще куда-нибудь.

— Неа, шеф, — возразил Хэйc. — Видите ли, одна из женщин, которая звонила — Гленда Роунер, вы знаете, шеф, большая толстая неаккуратная дама с прикусом, выглядящим так, будто кто-то ударил ее в челюсть, скажем, стропилом? Она замужем за Коннером Роусоном, вы знаете, тем паршивым парнем, которому в какой-то войне оторвало одну ногу, и ходят слухи, что не только ногу, потому что…

— Я знаю, кто такие Роусоны, черт побери, Хэйc! Давай к делу!

— Так вот, я хочу сказать, что Гленда Роусон обнаружила, что двери в зал VFW заперты, но клянется, что слышала, как там кто-то ходит внутри, и не только это, она говорит, что видела, как какой-то парень смотрит в окно на нее, однако он не открыл дверь. Говорит, что весь свет погас, даже лампы на парковке. Звучит как-то странно, да, шеф?

Как-то странно. А как насчет того, что Док Уиллис был убит, и его жена исчезла, а затем все эти мальчики в Приюте без сознания со спущенными штанами, да, сэр, это реально стало апогеем этого долбанутого дня, который быстро превратился в столь же долбанутую ночь с этой фигней насчет зала VFW. Но Кинион думал и о положительных аспектах: по крайней мере, теперь он вернется домой, когда его толстожопая жена уже уснет, и ему не придется выслушивать ее упреки. Господи, когда Карлин начинала скулить, Шеф был готов истыкать себя в голову одной из тех больших шариковых ручек, продающихся в магазинчике скобяных товаров Ходжа.

И затем, конечно, у него оставалось незаконченное дельце с блистательной капитаншей Маджорой. Почему она носила пистолет, больше не использующийся в армии? Как она попала в Окружной приют для мальчиков быстрее, чем он и Хэйc? И куда она так быстро сорвалась, когда демонстрировала голую версию шоу аэробики Дениз Остин?

— Ой, бля-а-а, шеф, — вспомнил Хэйc. — Я только что подумал, что так и не закончил свой рассказ о Марте, не так ли?

— Да, — согласился Шеф, и его живот спазмировал при мысли об этом. — Именно так.

— Точно, точно, босс, я так и не добрался до конца и не рассказал вам, почему ее называют Хвостатой Мартой.

Ну, на самом деле, это являлось правдой, но в данный момент Шеф больше не хотел внимать отвертительным историям Хэйcа, особенно после двойного бургера, который он купил на лотке для барбекю.

— Забудь об этом, Хэйc. Я не хочу слушать.

— Конечно, хотите, шеф…

— Нет, Хэйc. Просто заткнись и веди машину!

— Это большой отрицательный момент, босс, потому что не здорово начинать какую-то историю и не заканчивать ее должным образом. Поэтому я расскажу, нравится вам это или нет.

— Хэйc, если ты еще…

— Видите ли, босс, как я уже говорил вам, после того, как я засадил в ее задницу свою мочу от десяти банок пива, она встает, чтобы пойти в туалет, да — и, бля-а-а, — а мне в туалет уже не надо, нет сэр, после того, как я опустошил свой мочевой пузырь в жопу старой карги. В любом случае, как я пытался вам сказать, она встает, и — Господи, шеф! — я слышу, как вся моя моча булькает в ней, в ее животе, торчащем, как мешок с зерном, в который я так обильно поссал, а потом, шеф, потом… — но на этом месте Хэйc замолк и начал тормозить. — Чё-ерт, шеф, похоже, мне придется закончить позже, потому что мы уже приехали.

Кинион поблагодарил Господа за это, как это сделал и его желудок. Хэйc заехал на стоянку VWF Post 3063, и его рассказ подтверждался: все освещение не функционировало — в здании, на парковке, даже на большом знаке VFW на фасаде. Но…

ВВВВВРУМ!

Они чуть не подпрыгнули от раздавшегося звука, парковку заполнило облако пыли, и когда Шеф выпрыгнул из машины и оглянулся, он увидел…

— Вы издеваетесь!

…большой длинный автобус с ревом катил прочь, и прежде, чем он полностью исчез из поля зрения, Шеф Кинион смог различить написанные по трафарету слова на его борту, которые гласили…

— Государственный департамент здравоохранения! — прочитал вслух выскочивший из машины Хэйc.

— Снова эти засранцы?

Кинион и Хэйc стояли в пыли. Автобус ехал уже далеко впереди. Двое мужчин подошли к залу VFW, и Хэйc сразу же кое-что заметил.

— Смотрите, шеф. Видите?

— Что вижу? — ответил Кинион.

Хэйc указал на передние окна зала…

Стекол нет, — понял Шеф.

— Видите, босс, стекла отсутствуют. Все окна выбиты снаружи, как и в доме Дока Уиллиса.

— Не, ну, разве это не полный пиздец! — возмутился Шеф.

— Да, и, кажется, намечается еще один…

На другом конце темной парковки быстро завелся и газанул другой автомобиль — служебный «седан» капитанши Маджоры.

— Все еще думаете, что она та, за кого себя выдает, босс? — раздраженно поинтересовался Хэйc. — Во второй раз за сегодня она опередила нас по выездам на наши звонки.

Шеф погладил свой тройной подбородок. Конечно, вокруг блистательной капитанши Маджоры, казалось, накопилось множество странных вещей, но…

— Подожди минутку, Хэйc, единственная причина, по которой она попала сюда раньше, чем мы, заключается в том, что мы задержались из-за… ну…

— Из-за того, что вы захотели заглянуть в ее окно, пока она была голой, чтобы поглазеть на ее узкую попку и красную щелку…

— Ничего подобного, я уже говорил тебе! — завопил Кинион. — Я просто проводил расследование подозрительной ситуации!

— Ну, как вам угодно, босс, и вы можете потратить оставшуюся часть времени на объяснения, или же последовать за ней и посмотреть, куда она направляется.

— Чего?

— Езжайте за этой грязной, лживой сукой в патрульной машине, едрён-батон. У вас еще есть время догнать ее.

Кинион обдумал это предложение и, черт побери, оно показалось ему достаточно хорошим. Он быстро подошел к машине.

— Давай, Хэйc, залезай!

Хэйc бросил Киниону ключи.

— Езжайте один, босс. Я хочу вернуться в участок и провести кое-какое собственное расследование.

Кинион в недоумении оглянулся.

— Хорошо, но как, черт возьми, ты собираешься вернуться в участок без автомобиля?

Хэйc хитро улыбнулся.

— Предоставьте это дело мне, шеф, а вам лучше поторопиться, если не желаете упустить ее.

Хэйc был прав — на споры не оставалось времени. Поэтому Кинион запрыгнул в патрульную машину Люнтвилля и быстро вырулил с парковки VFW, как будто он преследовал какого-нибудь злостного самогонщика, следуя в том же направлении, что и Маджора.

А когда Шеф отчалил, рядовой Мика достал комплект отмычек и начал выбирать, какой бы автомобиль угнать…

9

Пока Шеф Кинион выжимал до упора педаль газа, стремительно двигаясь по старой Харли Уоррен-роуд, он думал о том, что замыслил Хэйc, однако в большей степени его беспокоило то, что намерена предпринять Маджора. Мало того, что казалось странным, что ее «Кольт» 45-го калибра больше не числился в армейском инвентаре, но еще более необычным являлось то, что она каким-то образом смогла получить уведомления обо всем, что происходило в VFW Post. Она не могла услышать об этом через полицейский сканер, как раньше рассказывала насчет Окружного приюта для мальчиков, потому что Шеф сам видел, когда он рассматривал ее голую задницу, что у нее не было сканера в комнате, и она никуда не звонила, и ей никто не звонил, так что… Как, чё-ерт возьми, она узнала, что ей следует ехать к VFW Post и снова, чё-ерт побери, вызвала ребят из Департамента здравоохранения штата?

Прошло не так много времени, прежде чем Шеф узрел впереди ее задние огни, и поэтому он немного сбросил скорость. Он не хотел поймать ее, он просто намеревался посмотреть, что она будет делать, а она, черт возьми, не собиралась возвращаться в свою комнату в мотеле, потому что ехала в совершенно противоперложном направлении. Поэтому он осторожно следовал за ней, стараясь чтобы она ничего не заподозрила. А тем временем у него появилась идея…

— Диспетчер, это Люнтвилльский экипаж два-ноль-восемь, ID-1, - сказал Шеф в свою портативную «Моторолу». — Мне нужно сделать запрос.

— Слушаю, два-ноль-восемь, — пробился сквозь статический шум ответ окружного диспетчера.

Видите ли, Шеф являлся не настолько глупым, как некоторые могли бы подумать, и он прекрасно знал, что любой экстренный транспортный вызов регистрируется на компьютере штата, независимо от того, был ли он локальным, окружным или общештатовским, и он также понимал, что диспетчер округа имеет доступ к данной информации, а в-третьих, он осознавал, что любой медицинский транспорт, вызванный Департаментом здравоохранения штата, получает метку со статусом в этом компьютерном журнале!

— Мне нужен статус прибытия и назначения ответа Государственного департамента здравоохранения на вызов в Люнтвилльский VFW Post 3063, - сказал он в микрофон.

— Оставайтесь на связи, два-ноль-восемь.

Шеф услышал, как диспетчер стучит по клавишам компьютера. Затем наступила пауза, и женщина продолжила:

— Два-ноль-восемь, согласно журналу состояния компьютера штата, в указанное место не отправлялось никаких транспортных средств Департамента здравоохранения.

Что за хуйня?

— Ну, я только что видел их, отъезжающих менее пяти минут назад! — возразил Кинион. — А раньше, сегодня? Проверьте вызов Департамента здравоохранения штата в Окружной приют для мальчиков на Маунт-Эйри-роуд.

Еще немного статического шума и стука по клавишам, а затем:

— Извините, два-ноль-восемь, Департамент здравоохранения штата не сообщал ни о каких вызовах своих автомобилей сегодня, ни в указанные вами места, ни в любые другие.

Сначала Шеф собирался поспорить, так как оба раза видел эти машины собственными глазами, но потом… Хммм, — подумал он.

— Огромное спасибо, — сказал он в микрофон. — Должно быть, я получил неверную информацию. Два-ноль-восемь, конец связи.

Да, сэр, куча странностей с каждой минутой становилась все выше и выше. И не только из-за слов диспетчера, но также и из-за того, что он заметил в следующий момент.

Видите ли, далеко впереди, он все ещемог видеть задние огни служебного «седана» Маджоры, и вот, что этот седан сделал дальше — он повернул налево от старой Харли-Уоррен-роуд и направился прямо по окружной дороге № 3, а Шеф Кинион прекрасно знал, что на окружной дороге № 3 не было ничего, кроме одного дома…

Дома Дока и Джин Уиллисов.

10

У Мики был прекрасный выбор автомобилей на парковке, все они, конечно, принадлежали старым пердунам из VFW, поэтому он выбрал хороший 4-дверный «Олдсмобил» с большим салоном и использовал свои отмычки марки HPC, чтобы попасть внутрь машины и завести ее. Видите ли, патрульный не считал свои действия зазорными, потому что он на самом деле не воровал автомобиль; нет, он временно экспроприировал его для срочных полицейских дел, о возможности чего, черным по белому написано в Государственном Аннотированном кодексе, да, и, кроме того, владельцу в данный момент машина точно не требовалась, так как он наверняка находился в большом медицинском автобуса Государственного департамента здравоохранения и, вероятно, пребывал без сознания со спущенными штанами и вставшим членом, точно так же, как и у всех мальчиков в Окружном приюте. Так что Мика запрыгнул внутрь и уехал, направляясь к участку, как он и говорил Шефу. Конечно, Хэйc немного слукавил, поскольку, хоть он и направлялся к участку, сразу возвращаться туда он не собирался.

А целью его поездки был мотель «Белая Лошадь».

Да, он прекрасно знал, что Шеф, будучи сам по себе отличным мужиком, все-таки не мог смотреть на происходящее незамутненным зрением, поскольку положил глаз на эту рыжеволосую прошмандовку Маджору. Просто удивительно, что пизда может сделать с парнем, особенно с парнем вроде Шефа, принимая во внимание тот факт, что он, вероятно, не имел хорошего траха с тех пор, как люди впервые высадились на Луне. Но Хэйc с первого взгляда мог вычислить лживую мохнатку, которой как раз и являлась Маджора. Несомненно, она была красавицей, и Хэйc не стал бы возражать против того, чтобы как следует засандалить ей в одну или вo все ее дырки, потому что именно этим являлись все девки: тремя дырками для парней, чтобы засунуть туда члены и хорошо кончить. Красавицей, да, однако Хэйc не был так впечатлен, как Шеф. Мажора казалась ему слишком аккуратной и правильной, слишком опрятной. Хотелось сбить с нее спесь и немного повалять в грязи, чтобы она стала такой, какой и полагается быть женщине. Да, сэр, собрать десяток хороших, крепких парней и устроить ей особую жарку на бильярдном столе на всю ночь. О-о-о-да-а, это бы быстро избавило ее от излишнего нахальства. Уложить ее хитрую жопу и трахать от заката до рассвета, закачать в нее столько спермы, чтобы уже больше не лезло, и она, несомненно, потом еще спасибо скажет за это. Видите ли, Хэйc, опираясь на свой неопровержимый опыт, рассуждал так: чем больше относиться к девке, как к низкопробной грязной шлюхе, тем больше ей это нравится, потому что это удовлетворяет какую-то внутреннюю потребность в том, чтобы с ней обращались, как с резервуаром для спермы. Лично Хэйc не мог себе этого представить, но опыт подобного обхождения более, чем с 700 девицами его полностью убедили. Совершенно верно — без обмана — на самом деле список патрульного доходил ровно до 721 — причем это были 721 разные девчонки, в которых он засовывал своего дружка, и изрядную долю из них он трахал больше раз, чем мог сосчитать! И также мы не погрешим против истины, когда скажем, что более ста из них он трахнул еще до того, как ему исполнилось 16 лет! Едрён-батон, когда Мике Хэйcу было всего 7 лет, он имел сексуальные контакты со своими няньками, а к 10 годам уже стал чертовски крутым чуваком. В младших классах средней школы он не просто перетрахал всех своих девчонок из седьмого класса, но и поимел изрядное количество учительниц. Бля-а-а, он помнил время, когда ему было всего 13 лет, и у него еще не все волосы выросли вокруг члена, и хотя он мог иметь стояк и кончать, его яички еще не вырабатывали сперму, ну так вот, он помнил большую толстую учительницу естественных наук по имени миссис Кристиан, у которой коренастое тело компенсировалось шикарными сиськами, и однажды Мика сидел в классе, глазея на эти большие дыни и думая, как было бы здорово обозреть их в обнаженном виде, и, конечно же, в штанах у него хорошенько встало, а, поскольку он сидел в первом ряду, миссис Кристиан прекрасно это увидела, без сомнения подумав про себя: Что за фигня? У 13-летнего мальчишки член в три раза больше, чем у моего мужа! — так что, конечно, она попросила Мику остаться после уроков, и давайте просто скажем, что он не только положил свой карандаш, в ее школьный пенал. Потом он трахал эту сучку пару раз в неделю до тех пор, пока не поступил в старшую школу. Слухи распространяются быстро, а если это слухи о таком парне, как Мика Хэйc (уж, не говоря о том, что если этот парень искусный любовник и может дать, что надо женской киске), то с таким же успехом они могли бы передаваться по гребаному интеркому. К 9-му классу, фактически, каждую неделю он трахался не только с парой разных девушек, но и с несколькими преподавательницами, такими как мисс Брилл — она являлась учительницей по физкультуре, худая и высокая, почти без сисек, но это не имело значения для Мики Хэйcа, нет, сэр — у нее, возможно, и не было сисек, но он точно знал, что у нее имеется киска между ног, ну и вот в один прекрасный день, когда Мика собирался на тренировку своей команды, откуда-то появилась мисс Брилл, схватила его, затащила в свой маленький кабинет и заперла дверь. Видите ли, она много слышала о том, насколько хорош Мика Хэйc, и, естественно, загорелась желанием проверить все самой, поэтому она стащила с себя спортивные штаны и стянула штаны с Мики, и, конечно, у него уже стоял, так, что она уставилась на это дело и сказала чуть ли не повизгивая: «Боже мой, Мика Хэйc, это самый большой елдак, который я когда-либо видела!» (и имейте в виду, что он тогда еще был мальчишкой!), поэтому Мика, будучи прилежным учеником, всегда хотел оправдать ожидания своих учителей, так что он как следует засандалил свой член в мисс Брилл, трахая ее жестко и быстро, как и хотят женщины, а она визжала: «Сильнее, Мика! Сильнее!», так что, в конце концов, начало казаться, что в ее пизде работает отбойный молоток, и, бля-а-а, эта тощая сучка никак не могла насытиться, поэтому она задирает коленки до ушей и продолжает вопить: «Сильнее!», однако потом что-то случилось, понимаете, и на тот момент, будучи молодым, Мика не мог понять, что произошло, но он услышал влажный хлюпающий звук и внезапно блядские блаженные вопли мисс Брилл превратились в крики, и из ее дырки хлынула кровь, точно из пробитой бочки с вишневым вином, и, короче, оказалось, что Мика так сильно ебал эту бабу, что порвал ее чертову шейку матки, да! и ей пришлось ложиться в больничку! Сначала он чувствовал себя виноватым из-за этого — Бля-а-а, — думал он. — Я разворотил дырку мисс Брилл! — но, черт возьми, он дал ей только то, о чем она просила, не так ли? Так что, на самом деле, это была не его вина, и, поскольку он порвал ее пизду до того, как кончил сам, то не чувствовал себя виноватым и в том, что потом немного подрочил. Вот такая история о самом первом опыте, когда Мика Хэйc разворотил чью-то пизду, и тогда он не предполагал, что таких случаев будет еще много.

Ну ладно, едрён-батон! Похоже, наше повествование немного ушло в сторону в результате вышеприведенного пассажа о деревенском трахоёбе, однако, прямо сейчас Мика Хэйc возвращался в город в большом шикарном «Олдсмобиле», который он взломал и украл… э-э, не украл, а экспроприировал в соответствии с соответствующим положением закона штата… с парковки VFW, а затем он подъехал к одному из парковочных мест напротив мотеля «Белая Лошадь», и через пару секунд обошел вокруг мотеля до того места, где ранее обнаружил Шефа, подглядывающим в окно за непристойно чистой, рыжеволосой, нуждающейся в жесткой ебле, лживой деревенской шлюхой, и, вероятно, намеревающегося подрочить, пока смотрит на нее. Его целью являлось второе окно сзади, но, конечно, прежде чем Хэйc добрался до второго окна, он должен был миновать первое окно, а там никого не было, кроме коротенького толстого парня с погаными волосами и бородой, которая больше походила на грязный торфяной мох на лице, и — Боже! — этот парень, должно быть, являлся самым уродливым парнем во всей Северной Америке, его лицо могло не только остановить гребаный поезд, но, может быть, даже заставить его развернуться на рельсах и поехать в противоположном направлении, да, сэр, вот каким он был уродливым; на самом деле лицо этого парня было больше похоже на подошву ступни калеки, чем на лицо, но да это неважно. Этот чувак — довольно толстый — сидел на кровати в труселях, смотрел телевизор и одну за другой выковыривал козявки из носа, вытирая их об низ кровати и тумбочку, другой же рукой он теребил промежность, причем так, будто доил корову, а не сжимал член, ну и вот, затем этот парень стягивает свои трусы и начинает дрочить! Конечно, это выглядело так, как будто Мать-Природа изрядно насрала на бедного чувака, потому что он не только являлся самым уродливым парнем на Божьей Земле, но также его член составлял в длину примерно три дюйма^[22] — и это при самой оптимистической оценке. Затем Хэйc посмотрел на то, из-за чего у чувака возник стояк… эээ, на самом деле, не стояк, но, может быть, что-то вроде детальки от детского конструктора — и это было какое-то глупое шоу по телевизору про группу калерфорнийских дурынд, бегающих по пляжу в красных купальниках и, вроде как, спасающих жизни людей, которые тонули в море. Девчонки, конечно, были красивые, да, сэр, достаточно хорошие, чтобы бросить им палки, но последнее, что хотел сейчас делать Мика Хэйc, — это стоять здесь, наблюдая за тем, как, возможно, самый уродливый представитель рода человеческого терзает свое мясо, поэтому Мика подошел ко второму окну и, ну, в общем, совершил действие, которое можно охарактеризовать как взлом и проникновение.

На хуй, — подумал он. — Я не грабитель-взломщик. Кража со взломом, как определено в Государственном Аннотированном кодексе, является незаконным нарушением физического пространства с намерением кражи. Ну, черт возьми, он не собирался ничего красть, он просто хотел осмотреться. Ведь это же не преступление, не так ли?

Он отжал латунную защелку карманным ножом, да, затем приоткрыл окно и пролез внутрь. Прежде всего, патрульный автоматически визуально оценил имеющееся пространство и заметил шкаф, в котором висела какая-то одежда, еще немного одежды валялось на полу, на кровати лежал черный портфель, а на столе стоял ноутбук с поднятым экраном. Естественно, Хэйc направился к тому, что счел первостепенно важным: одежде на полу, так как заметил там пару кружевных голубых трусиков, и, конечно, он сразу поднял их и сделал хороший занюх.

Ох, что же за абсолютно НИКЧЕМНАЯ мокрощелка, — подумал он, потому что, трусики почти совсем не воняли! Ни единого следа от выделений, ни пятен от мочи, ничего. Хэйc считал, что если киска у девки не пахнет, то на нее не стоит и тратить время. Бабский запах, вот, что являлось ключом ко всему! Когда парень что-то делает, он должен знать, что делает, и если у девки не воняет так, что закладывает ноздри, какое же тогда в этом удовольствие? Бля-а-а, Мика Хэйc любил запах бабских дырок; почти так же, как и сами дырки, и, черт побери, если уж он собирался по щедрости душевной одарить девку своим твердым членом, то ее пизде надлежало получше вонять, мать ее так. Щелка, которая не воняет, похожа на выпивку без алкоголя, — сконструировал он вполне уместное сравнение, — или, как если вставить двигатель от газонокосилки в гребаный «Корвет». Ни сока, ни удовольствия. Ебать чистую пизду имеет не больше смысла, чем есть пиццу, из которой вытащили весь сыр! Но ладно, хватит о запахе киски и его отсутствии на грязных трусиках Маджоры — Хэйc находился здесь по серьезной причине, так что он решил, что лучше заняться делом, поэтому он включил телевизор и прошелся по каналам, пока не обнаружил то шоу, которое смотрел парень из соседней комнаты, являющийся, возможно, самым уродливым чуваком за всю историю цивилизации, и…

— Едрён-батон! — воскликнул вслух Хэйc.

…теперь там показывали какую-то жизнерадостную блондинку в том же красном купальнике с огромными сиськами и ртом, предназначенным для минета, на руке у нее красовалась блядская татуировка в виде виноградной лозы, которая, по мнению Хэйcа, выглядела дерьмово, да, но, блин, эта стройная орехово-коричневая сучка делала искусственное дыхание изо рта в рот какому-то парню, и все, о чем Хэйc мог подумать, было: Как насчет искусственного дыхания изо рта в ЧЛЕН прямо здесь, ты спермоглотка! Боже, Мика, даже зная, что он находился здесь по серьезному полицейскому делу, не мог не сформировать пару теорий об этой мокрощелке с телеэкрана, ведь он знал, что ей нужно, точно, а именно сбить всю эту голливудскую спесь, да! Например, затащить ее дорогую, 50-тысяч баксов за эпизод, телезадницу, однажды ночью в Коттерс-Филд, стянуть этот глупый красный купальный костюм, а затем как следует оттрахать в жопу, да, сэр. Воткнуть член по самые гланды, чтобы она ощутила вкус своего дерьма на нем, а затем накачать спермой до бесчувствия. Да, сэр, это то, что ей нужно, и она потом мне спасибо скажет за это! Хэйc внимательно посмотрел на картинку, и ему пришло в голову, что это, безусловно, первый раз в жизни, когда он хотел трахнуть телевизор, и чем больше он разглядывал эту шикарную калерфорнийскую телку, тем больше он думал, что мог бы сделать это на самом деле, да, сэр, просто спустить штаны и кончить прямо на экран, надеясь, что блондинка в это время откроет рот, а затем пофантазировать, как его сперма потечет по ее горлу прямо в желудок, где, вероятно, уже болтаются какое-нибудь прикольное розовое шампанское и суши с кишем, а также банановые чипсы и другое причудливое голливудское дерьмо, которое едят в Калерфорнии. Но затем он осознал, что, на самом деле, ситуация, когда он хотел трахнуть телевизор, случалась у него и раньше, так что это было не первый раз, потому что он вспомнил, что когда в подростковом возрасте смотрел шоу «Я мечтаю о Джинни», все время думал, что его нужно переименовать в «Я КОНЧАЮ на Джинни», так как у той девки в придурочном костюме имелись шикарные сиськи, из-за которых любой чувак захочет на всю жизнь перейти на молочную диету — бля-а-а, Хэйc задавался вопросом, сколько спермы вылилось на пол от молодых парней, смотрящих это тупое шоу и гоняющих лысого, и, ну, мы не отвлекаемся, но Мика вспомнил еще одно старое шоу, подходящее для дрочки, конечно же «Остров Гиллигана», в отношении которого Мика Хэйc часто желал, чтобы оно называлось «Островом Мики Хэйcа», потому что, Боже, если бы это было так, Джинджер и Мэри Энн ходили бы беременными все четыре сезона, да, а Мика даже оттрахал бы в хлам саму миссис Хауэлл, после чего, возможно, вытер свой член об ее вычурную шляпу. Почему бы, блядь, нет? И… ну, поскольку мы начали обсуждать эту тему, «Напряги извилины» также неплох. Помните ту девку по имени Агент 99? Бля-а-а, — подумал Мика, — Ставлю свиное жаркое против золотых кирпичей, что из пизды этой чопорной сучки каждый день вытекало по литру спермы Макса, Шефа и Хайми! Вероятно, продюсер сериала, режиссер, осветитель и чё-ертов помощник осветителя тоже погружали свои фитили в ее киску. А после них дошла очередь до реквизитора, поставщика провизии и гребаного монтажера…

Ну ладно, хватит о телевидение. Следующим, что привлекло внимание Хэйcа, являлся новомодный ноутбук, хотя Хэйc мог придумать для Маджоры и лучший объект для размещения на ее коленях. Включенный цветной жидкокристаллический экран красиво светился, да, и вот что было на нем:

ВОЕНСЕТЬ. НАЧАЛО СООБЩЕНИЯ.

ЭТАП — УВЕДОМЛЕНИЕ

КОМУ: «ГЕЙЗЕРИТЕ»

БЕЗОПАСНЫЙ ПАРОЛЬ И ИД-ЛОКАЛИЗАЦИЯ

КОМАНДНАЯ ЦЕЛЬ — СЕТКА ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ GPS: KH-3-UUHF ПОДТВЕРЖДЕНО

ДЛЯ АФФИРМАТИВНОЙ БИ-МАТРИЦЫ (НИЗКОЧАСТОТНЫЙ ГАММА ПРИЕМ)

СООБЩЕНИЕ: «ГЕЙЗЕРИТА», ДОЛОЖИТЕ ПО СЛЕДУЮЩЕЙ ЛОКАЦИИ — ХАРЛИ УОРРЕН-РОУД, ЛЮНТВИЛЛЬ, ВА, 191 НЕ, 2004 E — NSA GRID-MAP/БЛИЖАЙШАЯ СЛЕДУЮЩАЯ ВЕРОЯТНАЯ ЛОКАЦИЯ — VFW POST 3063 –

РАСШИФРОВАТЬ И УДАЛИТЬ

ВОЕНСЕТЬ. КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ.

— Чё-eрт, что за белиберда? — спросил сам себя Хэйc, посмотрев на экран.

Он был настолько поглощен, что даже не взглянул на телевизор, где еще одна цыпочка в том же красном купальнике принялась выполнять искусственное дыхание другому парню, вытащенному из воды, и вот эта девка казалась намного стройнее, чем первая блондиночка — у нее были короткие каштановые волосы и меньшие округлости на груди, чем у мисс Брилл, учительницы физкультуры, но, черт возьми, Хэйc выебал бы эту блядушку так же без раздумья, как и блондинку, да, сэр, оттрахал бы по лицу сучку и кончил ей прямо в глаз, а остаток бы спустил на ее плоскую, как доска, грудь.

Да, это, вероятно, именно то, что ей нужно, но в данный момент Хэйc заглянул в открытый портфель на кровати, собираясь изучить лежащие там бумаги, однако…

Бляяяяяяяяяяяяяяя-а-а!

Кто-то влезал в комнату через окно!

11

Шеф воздержался от закуривания «Уинстона», так как, если вы пытаетесь тайно следить за кем-то среди ночи, то запаливать зажигалку «Бик» представлялось не очень хорошей идеей. Вместо этого, после того, как он последовал за блистательной капитаншей Маджорой к жилищу Уиллиса и припарковал патрульную машину дальше на дороге, Кинион подкрался к дому так тихо, как мог, однако заметил, что сама капитанша не пошла внутрь, а направилась за резиденцию Дока. Так что Шеф двинулся дальше, да, и, хотя ему страстно хотелось закурить, вероятно, было хорошо, что он не сделал этого, поскольку из-за своей физической комплекции Кинион отдувался и пыхтел, и у него, скорее всего, сразу же случился бы сердечный приступ, а если бы это произошло, он бы никогда не разгадал эту тайну, не так ли?

Маджора продолжала идти, спускаясь вниз по склону за домом в поле, а затем, казалось, что-то вынула из кармана и уставилась на небо, после чего просто стояла, делая это, в течение чертовски длительного времени!

Что, чё-ерт возьми, она держит в руках? Бинокль? На что она смотрит?

Ну, по мнению Шефа, что бы капитанша ни делала, она планировала заниматься этим еще долго, поэтому Кинион решил, что на некоторое время может обратить свое внимание на другое. Ведь, если она проделала весь путь до жилища Уиллиса, то, вероятно, ради чего-то большего, чем просто стоять в поле позади дома и смотреть в небо, поэтому вполне логично, что Шеф подумал о том, чтобы пойти в резиденцию Дока и посмотреть, есть ли там что-то необычное.

По крайней мере, для него это имело смысл.

Входная дверь была не заперта, поэтому Шеф просто вошел внутрь, однако ни одна из ламп не горела, и Кинион решил, что включать их не здорово, так как Маджора могла заметить свет и подумать, что что-то тут не так. Поэтому Шеф стоял посреди темного дома, чувствуя себя немного глупо, поскольку не видел ничего, но затем вспомнил о своем миниатюрном фонарике, прикрепленном к связке ключей — она его, конечно, не засечет! — и побрел по помещению. Красться по темному дому было жутковато, учитывая тот факт, что только сегодня утром они нашли в нем мертвого человека, не говоря уж о том, что этот мертвец исчез, а затем, видимо, чтобы окончательно испортить настроение, он вспомнил, как в 1969 году, когда ему было, может быть 22 года, и он выглядел чуточку постройнее, он устроился на работу на завод по переработке компоста, где получал по сто долларов в неделю, и у него имелся спортивный «Шеви Корвейр» (который позже Детройтский завод отозвал из-за утечек угарного газа в области переднего сиденья), а также была некая толстая девчонка, работавшая в универсальном магазине Халла прямо на углу Лейхилл-роуд и запавшая на него, и Шеф (который тогда еще не являлся Шефом, конечно) как-то набрался смелости и пригласил на свидание эту толстушку (ее звали Дори Мэй, и у нее была грудь, похожая на две головы, слипшиеся под блузкой), а она, конечно же, ответила: «Да, конечно, Ричи, я просто мечтаю погулять с таким красивым парнем, как ты!», и, видите, тогда его называли «Ричи», и еще она сказала, что хотела бы отправиться а автокинотеатр Палмера, а это очень устраивало Шефа, потому что все знали, что, когда девчонка просит отвезти ее в автокинотеатр, это означает, что она хочет потрахаться! Так что Шеф посадил ее в свой «Корвейр», и они поехали, лакомясь жареной курицей из большого ведра от «Бон Фаер», а затем переключились на бутыль самогона «Сияющий Сладдер», являвшегося довольно мощной штукой, да, и Шеф прикинул, что ему надо прикладываться один раз на каждые ее четыре, но ему было все равно, потому что, как только он припарковал свою машину и втащил в окошко громкоговоритель, Дори Мэй хихикнула и высвободила из-под блузки свои гигантские сиськи, прежде, чем Шеф смог сказать «безнравственно», и не то, чтобы он знал, что означает это слово, и так же быстро ее толстая маленькая ручка оказалась между его ногами, сжимая его хозяйство, да, и как же приятно было это почувствовать, и прежде чем он смог даже посмотреть, какой показывают фильм, Дори Мэй спустила его штаны и моментально засунула его член себе в рот, да. А поскольку это был первый раз, когда его дружок оказался в пределах девичьего рта, Шеф чертовски возликовал, думая: Мне делают минет, да! Мне отсасывают! Но…

В общем… отсасывали Шефу не долго из-за явной проблемы, скажем так, с неисправной гидравликой. Видите ли, самогон «Сияющий Сладдер» являлся мощной штукой, и его эффект проявлялся неожиданно, а, если подумать, Шеф сделал более дюжины глотков из той бутыли, так что затем…

— Ах, что ты делаешь со мной, Ричи Кинион! — выпалила Дори Мэй своим громким медным деревенским голосом. — Я сосу твой член уже добрых пять минут, и ничего не происходит! Ты перепил, вот, что ты сделал! Из-за этого у тебя и не встает! Вот что я буду делать теперь с этой маленькой штучкой? — и, конечно же, она указала на промежность молодого Шефа. — Бля-а-а, Ричи, это больше похоже на чертов мизинец ребенка, чем на хуй!

Ну, то, что его мужское достоинство назвали чертовым мизинцем ребенка, само по себе травмировало Киниона, но сразу после данных слов она фыркнула и открыла пассажирскую дверь «Корвейра», после чего вытащила наружу свою толстую задницу, да, а еще она сказала:

— Черт тебя побери, Ричи Кинион! Если ты не можешь трахнуть меня, то я, уверена, найду каких-нибудь парней, которые смогут это сделать!

Затем она захлопнула дверь и потопала к первому ряду, переваливая свой большой зад, после чего загрузилась в блестящий серый «Шевелл» 67-го года, полный каких-то рокабилльщиков, и судя по звукам, которые вскоре раздались из этой машины, она получила именно то, что хотела. Конечно, молодой Ричи Кинион был несколько подавлен случившимся, ему предпочли «Шеви» с кучей парней, одетых в макинтоши и футболки, с пачками «Мальборо», закатанными в рукава, особенно в свете того, что он оказался настолько проницательным, что сначала накормил ее жирную задницу прекрасной жареной курицей. В любом случае, его мужественность испытывала то, что испытывал Александр Великий, вторгнувшись в чертову Персию, и тогда он сделал то, что сделало бы большинство парней на его месте: выпил еще. На самом деле, он, блин, практически допил бутылку самогона «Сияющий Сладдер» и отрубился, а проснувшись несколько часов спустя, обнаружил, что наблевал себе на колени и обосрался, да, сэр, и когда он посмотрел в окно «Корвейра», то увидел рокабилльщиков, выстроившихся в очередь, чтобы трахнуть Дори Мэй, распластавшуюся жирной задницей на капоте, причем она ничуть не возражала против этого, но по крайней мере Шеф проснулся вовремя, чтобы застать последние пятнадцать минут последнего из трех фильмов, на которые он купил два билета, и это был фильм про некого долговязого черного парня, сражающегося с кучкой зомби в каком-то дерьмовом доме в Питтсбурге, и это то, о чем Шеф подумал прямо сейчас, в темном доме Дока Уиллиса, что сегодня они видели мертвое тело Дока, а через несколько минут он, черт возьми, ушел, будто, действительно, мог встать и уйти, как, ну, как зомби.

Ох, это был просто тупой фильм, — подумал он.

Но затем зомби похлопал Шефа Киниона по плечу…

12

— Джин Уиллис! — воскликнул Хэйc.

Да, сэр, она и являлась тем, кто пролезал через окно в мотеле, и сейчас на ней было одето меньше, чем на отпускных фотографиях, которые Хэйc видел сегодня днем, а это значило, что на ней был только лак для ногтей.

— О, привет, офицер Хэйc, — сказала она теплым елейным голосом, пробравшись через окно и встав совершенно голой перед ним.

И — черт возьми! — тело Джин Уиллис могло заставить позавидовать любую красавицу, ведь по сравнению с ней даже девчонки из того глупого шоу про спасателей выглядели, как мазки дерьма на туалетной бумаге — вот такой была Джин Уиллис, да, сэр. Чертовы сиськи, как спелые белые фрукты, и ноги, которые способны обернуться вокруг спины какого-нибудь парня, и кустик…

Мать твою, бляяяяя-а-а!

Видите ли, у этой девчонки был кустик и такие нижние причиндалы, что даже гребаный Папа Римский мог бы откинуть голову назад и издать боевой клич, да, сэр. Изящный пушок прикрывал ее восхитительную девичью расщелинку; это выглядело как что-то, что должно находиться в чертовой подарочной коробке с обвязанной вокруг нее белой ленточкой. И в данный момент исполняющий свои служебные обязанности патрульный Мика Хэйc не мог думать ни о чем другом, кроме как развязать эту белую ленту.

— Будь моим, Мика, — довольно страстно выдохнула миссис Уиллис, сделав шаг вперед. — Я так много слышала о твоем сексуальном мастерстве, но тогда я еще была замужем. С тех пор я поднялась на грандиозно новый уровень иерархии…

— Что за хуйня? — ответил Мика Хэйc.

— Позволь мне пососать твой хуй…

— Э-э… конечно, — ответил Мика Хэйc, и у него уже был такой стояк просто от ее взгляда и от соблазнительного звука голоса, что, казалось, в штанах находился мраморный бюст Наполеона.

Ее улыбка сияла. Ее страстный рот приоткрылся, язык высунулся и облизал губы, и в то же самое время левая рука поднялась к сиськам, которые она стала вызывающе ласкать, а затем эта же самая рука соскользнула вниз к ее пирожку, после чего она сунула палец внутрь и вздохнула. Но это была ее левая рука.

В правой руке она держала…

Гребаный мешок для стирки? — удивился Хэйc.

Ну, это и являлось тем, чем выглядело, только не было похоже, что внутри находится много белья. Хэйc попытался суммировать факты в связи со сложившейся ситуацией: Что мы имеем? Голую жену мертвого доктора, стоящую передо мной с сумкой для белья, у нее засунут палец в щелку, и она хочет пососать мой член прямо в номере мотеля какой-то фальшивой армейской девки, с каким-то глупым шоу спасателей по телевизору. Что еще у меня есть? Я имею в виду, помимо гигантского стояка?

Не так много, по крайней мере, недостаточно для ответов на многочисленные вопросы, возникшие в связи с этим затруднительным положением. Джин Уиллис сделала еще один медленный шаг вперед, ее большие яркие глаза широко смотрели на Мику Хэйcа, и… Это все только запутывает! — подумал Мика… она реально пускала слюни, глядя на него, да, длинная струйка стекала прямо из ее рта. Мика прекрасно знал, что является лакомым кусочком для девчонок — едрён-батон, они шли за ним по улице, словно он был одним из гребаных «Битлз» или кем-то в этом духе! Они преследовали его, прятались перед его квартирой, врывались внутрь и прочее, прочее! — но даже он должен был признать, что никогда не видел, чтобы у кого-то текли слюни от его вида. Конечно, это было хорошо, потому что нет ничего лучше шумного, мокрого, слюнявого минета.

— Ты позволишь мне пососать твой член, не так ли, Мика?

— Ну, дайте мне минутку подумать. Как насчет… да, блин!

— Позволь мне посмотреть на него…

Привыкший никогда не отказывать женщинам, Мика извлек член наружу, ну, не совсем извлек, поскольку он был уже тверже рукоятки молотка — просто немного подтолкнул его, и после этого его пульсирующий орган уставился на нее.

Ее неторопливые движения на мгновение прекратились, и она уставилась, раскрыв рот.

— Черт возьми! — произнесла она. — Это самый большой пенис, который я когда-либо видела…

Хэйc пожал плечами, покачивая своим достоинством.

— Точняк, миссис Уиллис. То же самое говорит большинство девчонок, когда видят его.

В порыве восхищения она поднесла руку ко рту.

— Ну и ну, здесь должно быть почти десять дюймов…

— Не почти, мэм, — поправил Мика Хэйc, — и это только в обычный день. Помню, однажды близняшки Шайнер делали мне двойной отсос в фургоне их папаши, они надрались и все прикалывались по поводу размера, а потом одна из них — Элли Джун или Рути Сью, не знаю точно, кто из них, так как выглядят они совершенно одинаково — достала линейку из набора инструментов своего папаши и — простите за каламбур — измерила мой инструмент, и результат оказался десять и три восьмых дюйма — не вру, мэм.

Миссис Уиллис сглотнула.

— И что ты сделал потом?

Что за глупый вопрос!

— Ну, мэм, я наполнил их рты спермой, потом, по-прежнему сохранив стояк, трахнул в жопу их обеих, а затем пошел в бар и выпил немного пива, э-э, прошу прощения за использование подобной лексики перед уважаемой замужней женщиной, такой как вы, мэм.

— О-о-о, и у вас довольно впечатляющая пара яичек, офицер…

Мика Хэйc сжал их в руках и гордо продемонстрировал.

— Да, мэм, они большие, как птичьи яйца, и я не имею в виду куриные, я имею в виду утиные яйца. Я знаю это точно, миссис Уиллис, потому что однажды запиндюривал одной из девочек Кесслер, а Кесслеры, как вы, возможно, осведомлены, владеют утиной фермой на полпути к Крик-Сити, и я трахнул эту девку в задницу столько раз, что прошел слух, что она потом неделю не могла ходить, но, возвращаясь к делу, мэм, мы занимались этим на одной из их утиных ферм, где Кесслеры выращивают уток, а затем продают их китайским ресторанам и прочим в городе, и вот там я видел все эти снесенные утиные яйца, и, конечно же, они были того же размера, что и мои.

— Вы — довольно сверхвыдающийся офицер, — сказала Джин Уиллис.

— Какой? — переспросил Мика Хэйc.

— Сверхвыдающийся — это тот, кто превосходит всех остальных, тот, кто выделяется над всеми остальными. В вашем случае это означает, что вы бесподобный репродуктивный образец. Вы случайно не знаете концентрацию ваших сперматозоидов? На кубический миллилитр?

— Чего, чего?

— О, не важно. Я определю ее позже.

Миссис Уиллис открыла мешок для белья и извлекла оттуда несколько вещей. Одна штуковина была чем-то похожим на фиолетовый мрамор. Другой являлась игла для подкожных инъекций. И последняя, имеющая особенное значение для Хэйcа: пустая 2-литровая бутылка из-под «Kока-Kолы».

— Мэм? — вежливо спросил он. — Прежде чем приступить к полировке моей рукоятки, не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

То, как она наклонилась вперед, давало Хэйcу потрясающий вид на ее сиськи, свисающие вниз, а прямо между ними он мог разглядеть ее лобковый пушок, да, сэр.

— Да, офицер, — согласилась она, выбрав из содержимого сумки маленькую фиолетовую мраморную штуковину.

— Ну, например, это вы убили своего мужа Дока Уиллиса?

Джин Уиллис усмехнулась.

— О, нет, конечно, нет.

— Ну, кто-то это сделал, черт возьми, потому что вскоре после того, как он позвонил в участок, чтобы сообщить, что вас похитили, мы нашли его тело в шкафу с перерезанным горлом, а через пять минут после этого кто-то сбежал не только с кучей пустых 2-литровых бутылок из-под «Kока-Kолы», точно таких же, как вы только что вынули из мешка для белья, но и с телом Дока, уехав в его модном «Мерседесе», и видите ли, у меня есть чертовски смешное чувство, что человек, который сделал все это — вы.

Она выдохнула с бессмысленной улыбкой на лице.

— Не обращайте сейчас на это внимания. Все, что вам нужно сделать, офицер, это посмотреть на свет…

Свет? — подумал Хэйc. — Какой свет? От настольной лампы, потолочной лампы? Пивной банки?

— Этот свет…

Она держала между указательным и большим пальцами ту самую фиолетовую мраморную штуковину, да, и вдруг все огни в комнате разом погасли вместе с телевизором, все еще показывающим глупое шоу с калерфорнийскими блядушками в красных купальниках… почти, как если бы оборвалась линия электропередачи, а после этого…

Едрён-батон! — подумал Хэйc.

…фиолетовая мраморная штуковина в ее пальцах начала светиться.

Это был настоящий темный свет, темно-пурпурно-синий и очень странный, и в довершение всего, Мика сам начал чувствовать себя очень необычно, будто ему дало по шарам после того, как он махнул три стопки вискаря «Мэйкер» на голодный желудок, а фиолетовый свет как бы… расцвёл перед его глазами так, что казалось, он каким-то образом проникает в голову!

— Вы должны делать то, что я говорю, — сказала миссис Уиллис, но теперь ее голос звучал по-другому, немного глубокий и тонкий, как если бы она вещала с другого конца канализационной трубы. — Вы понимаете, офицер Хэйc?

— Угу-у-у, — ответил Хэйc, заметив, что его голос звучит точно так же, и в это же время безумный пурпурно-синий свет, казалось, начал, извиваясь, проникать глубоко в его извилины, словно он имел пальцы. — Да, я прекрасно понимаю, миссис Уиллис.

Но это не то, что он хотел сказать! На самом деле он собирался произнести что-то вроде: Ты, сумасшедшая голая сука! Я арестовываю тебя по подозрению в убийстве, да! И можешь забыть о минете, потому что это серьезное полицейское дело!

— Хорошо, хорошо, офицер Хэйc, — ответила она. — Теперь, первое, что мне нужно, чтобы вы спустили штаны…

Хэйc быстро подчинился, его большой твердый хер качался, как доска трамплина после чьего-то прыжка. Но нужно упомянуть, что Хэйc сделал это не по собственной воле. Как только он услышал ее слова, его тело просто сделало это, так что казалось, что чем бы ни являлся данный пурпурный свет, он обладал способностью управлять его телом, но, по крайней мере, Мика все еще мог думать, и вот то, что он думал: Это своего рода гипнозерис! Она гипнозирует меня, заставляя делать вещи против моей воли! Какой-то хиппи-контроль сознания или что-то в этом роде! Надо бороться с этим! Надо бороться!

Но пока бороться не получалось, не так ли? Не после того, как он изящно сбросил свои полицейские штаны. И пока фиолетовый свет проникал все глубже в его мозг, до него донеслись новые трубные, отдающие эхом слова:

— Владычица будет рада вашему экстраординарному вкладу в ее миссию, офицер Хэйc…

КТО?

…и сейчас вы ляжете на пол и заснете, а я буду проводить с вами фелляцию в течение часа…

Только через мой труп… Э-э-э, ладно, на самом деле мысль о неповиновении долго не задержалась, потому что, ну, потому что, идея, что страстная голая девчонка, будет сосать его член в течение часа, звучала для него шикарно…

— …и ты аспирируешь своей спермой мой рот несколько десятков раз…

Несмотря на свое обучение в колледже, Хэйc не был до конца уверен, однако он полагал, что аспирация спермы означает эякуляцию, и это казалось ему заманчивым, но последняя струйка рассудка еще оставалась в его мозгу: Я должен кончить ей в рот несколько десятков раз… в течение долбаного ЧАСА? Бля-а-а, даже я не смогу сделать ЭТО! Это не под силу ни одному человеку!

— …и это может показаться вам физически невозможным, офицер, но уверяю вас, это не так. Это возможно благодаря силе Владычицы, и точно так же, я уверяю вас, у вас произойдет несколько десятков оргазмов — в мой рот — в течение часа, я могу еще раз заверить вас, что они будут самыми лучшими оргазмами, которые когда-либо случались в вашей жизни…

Рассудок Хэйcа продолжало штормить. Владычица? Несколько десятков кончунов за час? Что за хуйню она несет? Но чем больше его мысли продолжали бунтовать, тем сильнее он ощущал физическую беспомощность.

— …потом вы проснетесь, и все будет нормально, офицер Хэйc, так что никакого вреда не произойдет, не так ли?

— Ну-ну-нет, я думаю, нет, — сказал Хэйc.

— Тогда, я так понимаю, вы готовы начать?

— Д-д-да, — произнес Хэйc.

— Отлично. Но прежде чем мы приступим к делу, вы должны сделать кое-что еще, хорошо?

— К-к-конечно, — вымолвил Хэйc.

Миссис Уиллис вложила иглу для подкожных инъекций в его руку.

— Мне нужно, чтобы вы ввели этот шприц… в свой пенис…

Чего-ЧЕГО?!! Это была самая безумная вещь, которую он когда-либо слышал. Да ни за что в жизни я не воткну иглу в свой гребаный член! — подумал он, но только подумал. Сделал он совсем другое.

Боже мой БЛЯ-Я-Я-А-А-А-А! Какого хера я делаю?!!

Он взял иглу для подкожных инъекций в одну руку, свой твердый, как камень член — в другую, и начал нацеливаться острием прямо на головку!

— Давайте, — приказала миссис Уиллис из-за пульсирующего темно-фиолетово-синего света. — Будьте хорошим мальчиком и воткните шприц в свой пенис…

Капли пота поползли по лицу Хэйcа, как жуткие божьи коровки. Его пальцы судорожно сжимали шприц, а кончик иглы опускался все ближе к цели, и все, о чем он мог думать, было: Борись с этим! Борись с этим! Он это осознал и делал сейчас. Это все свет, который парализует мою волю! Это все проклятый зловещий фиолетовый свет! Борись с ним!

— Хорошо, хорошо, воткни его на всю глубину, — восторженно произнесла миссис Уиллис.

Мика Хэйc съежился, его тело не могло реагировать на команды мозга, а затем он почувствовал, как острие иглы дотронулось до его члена…

— Не волнуйтесь, офицер Хэйc… — подобно ведьме усмехнулась Джин Уиллис. — Игла в длину всего несколько дюймов…

13

Шеф Кинион был, по стандартам большинства людей, и, как уже упоминалось, крупным мужчиной, так что многие, возможно, были бы немного удивлены, увидев, как глупый старый зомби схватил Шефа за воротник и швырнул через весь коридор, где он приземлился на старинный телефонный столик и в результате падения полностью снес его (и это мощное воздействие, разумеется, также уничтожило и тот телефон!). Кинион перевернулся, как пьяный морж, моргая от полетевших из глаз искр, а затем зажегся свет.

Кинион посмотрел… и увидел зомби.

— Док Уиллис? — пробормотал он.

Да, это был Док Уиллис: старый и худой, с торчащими седыми волосами, да, сэр, и он выглядел таким же, каким его последний раз видел Шеф Кинион, в коричневых брюках и повседневной темно-синей рубашке — о, и еще кое-что. У Дока зиял ножевой разрез от уха до уха, достаточно глубокий, чтобы через него увидеть переднюю часть шейной косточки (или то, что по-научному называется медиальными птеригоидными пластинками глотки и каменистой костью, если это кому-то интересно).

Да, Док, действительно, был мертв, и на самом деле уже начал гнить, а кожа на его старом лице приобрела красивый зеленый оттенок, не говоря о том, что глаза полностью покрывала пелена. Зомби, — подумал Шеф Кинион, и он оказался недалек от истины, точно такой же, как зомби в том фильме, на который он повел Дори Мэй в 1969 году, когда у Шефа не встал, и она убежала, чтобы выстроить в очередь за своей пиздой целый «Шевелл», наполненный набриолинеными рокабилльщиками.

Но затем, безусловно мертвый, доктор Уиллис сделал кое-что, что не делал ни один из зомби в том фильме.

Зомби спустил штаны и насрал на пол.

— Какого хрена ты сделал это? — не cмог удержаться Шеф от вопроса.

Зомби не ответил, по крайней мере, словами, да Шеф и не предполагал, что мертвяки могут разговаривать. Однако, вот, что зомби Дока Уиллиса действительно сделал, это снова натянул штаны, а затем схватил Шефа за воротник и потащил его брыкающегося и кричащего к… Угадайте чему?

Правильно. Он потащил шефа прямо к куче зомби-дерьма.

И — о, Боже! — от кучи дерьма шел пар, да, и становилось совершенно очевидным, что Док-Уиллис-Зомби намеревался…

Лицо Шефа оказалось на расстоянии меньше дюйма от этой кучи! И — оооооооо! — как она воняла! Конечно же, единственной вещью, которая пахнет хуже, чем куча дерьма, является куча дерьма мертвеца!

…ткнуть Шефа лицом прямо в кучу дерьма, и держать, пока он не задохнется!

Ох, Боже…

Теперь физиономия Шефа уже почти уперлaсь в эту большую груду зомби-фекалий, и он подумал, что может умереть от одного запаха задолго до того, как его лицо увязнет в ней, но…

Ни один проклятый зомби не убьет меня, нет, сэр! Не без боя! Но прежде чем Шеф смог воспротивиться непреодолимой сверхъестественной силе этого зомби — что он, несомненно, сделал бы, а затем как следует надрал задницу этому слуге Сатаны — он, ну, то, что он сначала сделал, это мощно и обильно отрыгнул всеми теми овощами, которые ел сегодня, а когда человек комплекции Шефа Киниона рыгает, это может вызвать довольно серьезное расстройство желудка, да, что и случилось, в результате чего силой этой отрыжки мертвого Дока Уиллиса отбросило в сторону, и…

Бу-бух!

Зомби отбросило на переднюю часть лестницы, он споткнулся и с грохотом приземлился на ступеньки, в результате чего задняя часть головы Дока довольно сильно ударилась о край седьмой ступени.

И… ничего.

Шеф заставил себя подняться, да, будучи безумно счастливым, что наконец убрал свое лицо от этой испускающей пар кучи зомби-дерьма, а затем повернулся, чтобы посмотреть, что случилось с его обидчиком…

— Ну, будь я…

Зомби, являющийся Доком Уиллисом, лежал поперек лестницы с разбитой точно кокос головой, а его мертвые зомби-мозги вытекали на ковер.

— Вот так-то! — обрадовался Шеф. — Вот, что происходит, когда зомби связываются с Шефом Ричардом Кинионом!

Он хлопнул в ладоши и загоготал, радуясь своей победе, и когда он это делал, то посмотрел вниз и увидел…

— Что за хрень?

Он увидел приоткрывшуюся навесную деревянную панель вдоль боковой стороны лестницы.

Хм, — подумал он. — Интересно, что за ней находится…?

Ну, это он узнал довольно быстро, когда сдвинул панель и увидел гребаные деревянные ступеньки!

Деревянные ступеньки, ведущие вниз…

Шефу очень не хотелось спускаться по этим ступенькам, нет, но он решил, что обязан сделать это, особенно с учетом странностей, в изобилии творившихся в последнее время, одной из которых было то, что он только что видел дерьмо покойника, а затем ему пришлось убить и самого мертвеца. Так же, как и потроха лучше жарить, чем варить, Шеф был уверен, что в этом домепроисходит что-то неладное, и ему нужно выяснить, что именно. Так что с большим усилием, чем об этом стоило бы и упоминать, он втиснул свою тушу в проем позади панели и начал спускаться по узким ступеням.

Спустившись, он оказался посреди чего-то, похожего на лабораторию, полную микроскопов, лабораторных столов, пробирок и прочей ерунды. На стенах располагались большие металлические стеллажи, заполненные коробочками с мигающими огоньками, а также циферблатами и рукоятками. Точно, лаборатория… Но не представляла ли она опасности?

Да, судя по всему, Шеф Кинион знал обо всем этом причудливом оборудовании меньше, чем о натурализме в литературе 19-го века, но ему требовалось получить хоть какое-то представление о том, что здесь происходит, так же, как и о том, что вернуло к жизни Дока Уиллиса.

Но, видите ли, Шеф кушал последний раз более часа назад, а когда он находился так долго без еды, ему было трудно сконцентрироваться, а, конечно, ему необходимо было сконцентрироваться, если он ожидал выяснить, что здесь происходит, и так получилось, что в лаборатории стоял один агрегат, прямо в углу, который Шеф Кинион опознал…

Холодильник.

Да, интересно, что за жратва у них здесь. Возможно, я найду тарелку с холодными ребрышками или, может быть, большую свиную отбивную, да, сэр! Вероятно, большинство людей могут посчитать не слишком уместным тот факт, что страж закона собирался пожрать из чужих закромов без надлежащего разрешения законного владельца, но… К черту! — подумал Шеф. — Не думаю, что Док Уиллис будет возражать, учитывая, что я только что убил его к хренам собачим!

Поэтому Шеф открыл холодильник и заглянул внутрь.

14

…и вдруг все окна разбились снаружи вовнутрь!

— Вот так, вот так, офицер, — голос миссис Уиллис продолжал доноситься из странного, гипнозирующего пурпурного света.

И, да, Мика, теперь почти полностью потерявший свободу воли, понял, что шприц вот-вот воткнется в головку его члена!

Я не могу бороться с этим! — подумал Хэйc. Я беспомощен против нее и ее зловещего, гипнозирующего, контролирующего разум фиолетового света! У меня нет выбора! Я должен вонзить иглу в свой петушок!

Но… могло ли такое случиться? Могло ли быть так, что рядовой Мика Хэйc, Божий дар для всех красавиц, на самом деле воткнет иглу для подкожных инъекций — длиной в несколько дюймов! — на всю глубину в свою гордость и радость?

— НЕТ!!! — закричал Хэйc, и движением, слишком быстрым, чтобы его можно было увидеть невооруженным глазом, бросил шприц, вытащил свои моднючие зеркальные очки и надел их, и вдруг все его чувства вернулись!

— Теперь я все контролирую, сука, — усмехнулся он миссис Уиллис.

Потому что, видите ли, весь этот жуткий гипнозирующий свет теперь отражался от солнечных очков Мики прямо в глаза миссис Уиллис! Она стояла с пустым выражением лица в состоянии глубокого транса.

— Засни, сука, — приказал Мика Хэйc. — И не просыпайся, пока я не скажу тебе.

— Да, офицер Хэйc, — ответила она, и — бац! — упала.

Eе голая задница и спина шлепнулись об пол, а затем странная маленькая пурпурная мраморная штуковина выскочила из ее пальцев, фиолетовое свечение ослабело, и в номере мотеля вновь включился свет.

— Пронесло, — Хэйc засунул свой пенис обратно в штаны и застегнул молнию, затем посмотрел на переднее окно. — Я знал это!

Ну, конечно же, модный блестящий красный «Мерседес» Док Уиллиса был припаркован прямо перед входом.

— Это она угнала его! Именно она перерезала горло Доку Уиллису, а затем вытащила его тело из дома, чтобы сбить нас с толку! И именно она вырубила всех парней из Окружного Приюта и, несомненно, сделала то же самое со всеми собравшимися в зале VFW!

Ну и ну, проявляющий дедуктеривные способности Мика Хэйc уже все понял — гм-м, ну, пока не все. Например, зачем нужна была игла для члена и вся эта свистопляска? А также, что насчет фиолетового мрамора, бутылки колы и прочего дерьма?

Затем Хэйc заглянул в портфель Маджоры и нашел там несколько бумаг.

— Ну вот, уже кое-что! — сказал он себе.

15

Да, сэр, Шеф открыл холодильник, будучи уверенным, что найдет там что-нибудь хорошее, что получится сожрать, например, большую тарелку свинины и бобов с тушеным луком, или блинчики с патокой, а, может быть, даже кусочек кукурузного хлеба…

— Что за херня? — сказал он, открыв дверцу полностью.

Нет, видите ли, в этом проклятом холодильнике не было ничего подобного, сэр. Абсолютно ничего, чтобы пожрать. Бля-а-а… Все, что там находилось…

— Ну-ка, минутку, — пробормотал Шеф.

В холодильнике стояли пять 2-литровых бутылок из-под «Kока-Kолы».

Конечно, Шеф не возражал бы против хорошего глотка сладкой «Коки», чтобы промочить горло, однако, было совершенно ясно, что ни в одной из бутылок «Kола» не находилась; в ярком внутреннем свете холодильника Шеф мог убедиться, что все бутылки наполнены молоком или чем-то в этом роде, чем-то белым, поэтому он достал одну, открутил крышку, понюхал и…

— Боже! Что это?

— Это сперма, шеф, — раздался голос сзади. — Сперматозоиды человека и семенная жидкость.

Данный голос стал настолько большой неожиданностью, что Шеф развернулся в состоянии, близком к шоку, и что еще больше потрясло его, так это то, что источником голоса являлась не кто иная, как блистательная капитанша Маджора.

Уже не столь ошеломляющим казался тот факт, что она направляла большой служебный «Кольт» 45-го калибра прямо ему в лицо.

— Капитан Маджора! — воскликнул он.

— Не делайте резких движений, — сказала она. — Сожалею об этом, шеф, но вам придется остаться под арестом, пока вас не допросят надлежащим образом.

— До… допросят?

— Именно так, шеф Кинион, — произнесла она, одетая в узкую, аккуратную армейскую форму, и, хоть мы и не сексисты, но заметим, что ее сиськи просто шикарно заполняли топик цвета «хаки» и торчали так, что любой парень при виде их завыл бы на Луну. — Боюсь, что все не так, как кажется…

— Ты все правильно поняла, лживая блядища! Замри!

клик!

— Хэйc! — обрадовался Шеф.

Да, сэр, как раз в самый последний момент, по Божьей милости, словно из ниоткуда появился не кто иной, как рядовой Мика Хэйc, и что еще лучше, он держал свой служебный револьвер направленным прямо в висок капитанши Маджоры.

— Ты — тупая сука, не так ли? — с кривой усмешкой произнес Хэйc. — Думаешь, что можешь держать на мушке моего прекрасного босса. Ну, у тебя есть всего одна секунда, чтобы бросить свою пушку, иначе я уложу тебя на хрен, капитан Маджора, или я должен сказать Гейзерита!

Маджора выронила пистолет и пожала плечами.

— Как вы узнали моё секретное кодовое имя и криптоним?

— Точно так же, как я узнал, что ты действительно не из армии, — ответил Хэйc, — и так же, как я узнал, что происходит на самом деле.

— Хэйc, — Кинион шагнул вперед, все еще держа открытую 2-литровую бутылку «Kолы». — Чё-ерт, хорошая работа, парень, в точности, как я учил тебя. Но… что еще ты припас?

Хэйc поднял пистолет Маджоры, затем подошел к лабораторному столу, на который положил портфель капитанши и открыл его.

— Здесь все ee дерьмо, босс. Во-первых, как мы уже подозревали, она не армейский офицер. Она служит в гребаной ФБР.

Чё-ерт! — подумал Шеф. Затем повернулся к Маджоре.

— Это правда?

— Боюсь, что да, шеф Кинион, — ответила капитанша. — Это все — часть федеральной стратегии дезинформации, которая работает уже пятьдесят лет. Маскировка под другие службы для запутывания свидетелей. То же самое с контекстом — сфабриковав дезу, в которой утверждалось, что доктор Уиллис занимался продажей технологий террористическим правительствам, я смогла, так сказать, вклиниться в ваш круг для исследования реальной проблемы.

— Э-э-э-э, — ответил Шеф. — Мне все больше кажется, что ты просто спятила, — затем он повернулся к патрульному. — Хэйc, знаешь, что она только что сказала мне? Она сказала, что эта 2-литровая бутылка «Kока-Kолы» наполнена… ну… спермой, знаешь. Кончуном. Хуeсоплями.

— Это так, шеф, — сказал Хэйc.

Шеф Кинион немедленно уронил бутылку, и она поскакала по полу, а, так как ее крышка все еще была открыта, она — буль-буль-буль — опорожнилась на пол лаборатории.

Шеф Кинион сглотнул и посмотрел вниз. Было чертовски похоже, что из бутылки действительно выливается сперма.

А в холодильнике стояли еще четыре бутылки!

— Вы, наверное, удивляетесь, — вывел умозаключение Хэйc, — откуда взялось столько спермы, чтобы заполнить целую бутылку…

— Средняя эякуляция у мужчин, — добавила Маджора, — содержит объем жидкости 7 куб. см — примерно достаточно, только чтобы заполнить пипетку.

Глаза Киниона расширились до размера лужи на полу.

— Тогда как, черт возьми…

— Посмотрите это, шеф. В этом портфеле полно таких бумаг, — сказал Хэйc и протянул Шефу лист.

Пока Кинион читал, его глаза оставались вылезшими из орбит:

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ТРЕБУЕТСЯ СПЕЦИАЛЬНЫЙ ДОСТУП / ТОЛЬКО ДЛЯ ПРОЧТЕНИЯ

ВЫСШИЙ КОД ДОСТУПА

ДЕПАРТАМЕНТ ВВС

ФО ВАШИНГТОН 20330-100

СЕКРЕТАРИАТ

25 мая 1998 г.

SAF / AAIQ

1610 ВВС Пентагон

КОМУ: ДИРЕКТОРУ, ФЕДЕРАЛЬНОЕ БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ

ПРЕДМЕТ: КЛАССИФИЦИРОВАННЫЙ ЗАПРОС НА МЕМОРАНДУМ (код GAO 701034); AFR 12–50 (КЛАССИФИЦИРОВАНО), Том II, Расположение записей и материалов ВВС

(a) Определить соответствующую директиву, касающуюся авиационных происшествий внеземного происхождения, расследований, сбора, восстановления и оценки обломков / осколков / тел.

Уважаемый, господин директор!

По вашему запросу относительно вышеуказанного меморандума, то есть инцидента, касающегося обнаружения объекта низкочастотной радиолокационной матрицей (LFRA) 18 апреля 1998 года и его местонахождении. Это тринадцатый зарегистрированный контакт транспортных средств с подобной структурой, и мы только можем ожидать аналогичные последующие действия по «сбору». Импульсы МАДАМ и МИВР подтверждают точку контакта вблизи отдаленного сельского городка Люнтвилль, штат Вирджиния. Как и в прошлом, я бы хотел, чтобы вы передали это дело специальному агенту Дане Маджоре, которая, по нашему мнению, является лучшим кандидатом для данной работы.

Приложение (В): — ВОЕНСЕТЬ

— Объединенное командование ВВС США по восстановлению

— NSA (Межведомственное бюро связи)

Подпись,

Уильям Джефферсон Клинтон

ПРЕЗИДЕНТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ

1600 Пенсильвания авеню

Вашингтон, округ Колумбия, 20012

— Проклятие! — рявкнул Кинион. — Это письмо подписано Президентом!

— Едрён-батон, именно так, босс, — подтвердил Хэйc.

— И… какого чё-ерта…

Хэйc ухмыльнулся Маджоре.

— Капитан… эм, я хотел сказать, специальный агент Маджора. Я думаю, что будет уместно и правильно, если вы объясните все остальное.

Маджора уныло опустила глаза.

— Речь идет о ВГС, шеф Кинион — это означает Внутригалактические Сущности.

— Что за хрень? — выдал Кинион свое замешательство.

— Пришельцы, — продолжила Маджора. — Определенный вид, который мы определили, как прибывающий из звездного скопления M34; каждые 6 лет и 25 дней — в соответствии с так называемым эпициклическим апогеем и классифицированными системами технологического обнаружения, такими как МАДАМ, то есть «Механизм Активированной Детекции по Активной Массе», и МИВР — «Микроволновое Исследование Высокого Разрешения» — другими словами, шеф, технологиями обнаружения воздушных объектов, которые значительно превосходят возможности традиционных высокочастотных и низкочастотных радиолокационных систем, каждые 6 лет и 25 дней этот аппарат, в тайном соглашении с некоторыми представителями нашей расы возвращается на Землю, чтобы пополнить запасы конкретной субстанции, которую их собственная раса больше не может продуцировать, чтобы поддерживать свою цивилизацию.

— А? — сказал Шеф.

— Сперма, шеф. Раса инопланетян из M34 больше не может производить необходимую сперму, чтобы обеспечить размножение своей цивилизации, по крайней мере, без посторонней помощи, должна сказать. Доктор Уиллис на самом деле не имел к этому никакого отношения — я приплела его, как имеющего отношение к заговору по продаже передовых технологий, по причинам, описанным ранее, — чтобы отвлечь внимание вашего собственного расследования от фактической истины. На самом деле, именно миссис Уиллис первоначально установила коммуникативный контакт с инопланетянами из M34 около 12 лет назад, когда получила несанкционированный доступ к приемным устройствам радиотелескопа Агентства Национальной Безопасности, после чего она под надуманным предлогом вышла замуж за доктора Уиллиса, чтобы присвоить деньги с его банковского счета для поддержания связи с инопланетянами… и помощи им в их миссии.

— Их миссии по сбору… спермы? — спросил Кинион.

— Правильно, шеф, — встрял Хэйc. — Вот чего хотят от нас эти проклятые пришельцы. Они хотят хорошей порции наших кончунов, чтобы продолжать размножаться, пока они не вернутся в следующий раз. Ну, знаете, шеф, нашей спермы, наших хуeсоплей, наших…

— Сперматозоидов, — пояснила Маджора.

— И, видите, эти инопланетяне были в сговоре с миссис Уиллис, — снова вмешался Хэйc, — и она сообщала им наилучшие места для того, чтобы заполучить как можно больше спермы за короткое время, потому что они могут находиться здесь совсем недолго.

— Это называется стратикулярным промежутком апогического отклонения, шеф, — добавила Маджора. — Рассматривайте его, как окно или возможность. У инопланетян есть около одного дня, для того, чтобы прибыть, достичь своих целей и улететь. Если они задержатся, то никогда не вернутся на свою планету, так как изменится угол наклона Земли.

Хэйc кивнул.

— И, знаете, шеф, есть кое-что еще. Но сначала у меня вопрос к мисс Маджоре, — oн посмотрел ей прямо в глаза. — Видите ли, я вырубил миссис Уиллис в вашем номере мотеля, когда она пыталась проделать со мной свою работу, но… она говорила что-то о… Владычице. Кто это такая, черт возьми?

— Инопланетный летный техник. Самка их вида. Фактически, она единственная обитательница корабля.

— И этот корабль скоро прилетит? — спросил Хэйc.

Маджора посмотрела на часы.

— Через считанные минуты, на самом деле. Но на этот раз их ждет большой сюрприз. Никакой спермы.

Теперь Хэйc врубился, но он чувствовал, что Шеф заслуживает более подробного объяснения.

— И как я уже сказал, шеф, есть кое-что еще. Видите ли, они вручили миссис Уиллис маленький пурпурный кусочек мрамора, который испускает странный свет, гипнозирующий людей и вызывающий потерю сознания…

— Маломощный микроволновый разрядный блок, меняющий активность бета-мозговых волн, — подчеркнула Маджора.

— Как в случае этих мальчиков в Окружном приюте? — сложил вместе части головоломки Кинион.

— Точняк, шеф, и она сделала то же самое в зале VFW. Поскольку у инопланетян слишком мало времени на то, чтобы собрать как можно больше спермы, им нужно идти в места со значительным скоплением парней — знаете, результат по максимуму, затрат по минимуму. И я готов поспорить, что они промыли мозги миссис Уиллис при помощи излучения от своих модерновых радиотелескопов, чтобы она сделала это.

— Точно, — сказала Маджора. — У вас очень хорошие дедуктивные способности, рядовой.

Хэйc разволновался, рассказывая обо всем, что установил.

— И, шеф, есть еще кое-что, что она делает, понимаете. Прежде чем она приказывает парням потерять сознание, она заставляет их вколоть какое-то вещество… в их члены!

— Нет! — воскликнул Шеф Кинион.

— Ваш помощник совершенно прав, шеф, — сказала Маджора. — Это генетически измененный нутриент на основе окситоцина, который не только питает яички и семенные пузырьки, но и позволяет мужчинам или мальчикам достигать нескольких десятков оргазмов в течение часа. Это стимулятор либидо, шеф.

Но Шеф посмотрел на нее косо, будто не понимая, что за фигню она несет.

Хэйc заметил это и поэтому добавил:

— Она имеет в виду, босс, что вы впрыскиваете это в свой член, и в результате очень быстро получаете множество кончунов, едрён-батон, а миссис Уиллис отсасывает всю эту сперму и выплевывает ее в большие, 2-литровые бутылки. Пришельцы дали ей эти вещи, а также фиолетовый мрамор, воздействуя на нее своими причудливыми инопланетными технорлогиями.

— Это может казаться нелепым, шеф, — сказала Маджора, — но это так, и рядовой Хэйc абсолютно прав во всех своих предположениях — технология, конечно, является рабочей фразой. Это инопланетный заговор, чтобы украсть человеческую сперму для своих собственных нужд.

Шеф Кинион снова взглянул на гигантскую гребаную лужу спермы на полу. Боже, бля-а-а. Че-ертовски до хрена разлилось, да, сэр! Вероятно, в каждой из этих бутылок достаточно спермы, чтобы размножать инопланетян в течение ДОЛГОГО времени! Какой ЗЛОВЕЩИЙ заговор!

— И поскольку доктор Уиллис, несомненно, был мертв этим утром, — продолжила Маджора, — а когда вы столкнулись с ним наверху, оказался вполне живым — это объясняется технологиями, которые пришельцы дали миссис Уиллис в обмен на ее помощь. Миссис Уиллис ввела в труп простую биогенную реанимационную сыворотку, и в результате получила немого помощника для осуществления своих целей.

Зомби, — смекнул Шеф. Все это звучало как белиберда, но Шеф подумал, что начинает понимать ситуацию.

— Но, — задал он следующий вопрос, — как инопланетяне узнают, что им надо прилетать именно сюда?

— Все просто, шеф, — ответила Маджора, — и это тоже может звучать смешно, но это правда. Доктор Уиллис, даже в отставке, каждый год посещал несколько медицинских конвенций. В таких случаях, когда мужа не было в городе, его жена снимала деньги с его банковского счета для создания низкоомного рефракторного радиотелескопного приемника; он закопан в поле за домом. Видите, все просто. Через несколько минут инопланетяне начнут суб-ор-би-та-ли-за-цию, думая, что получат следующую порцию спермы от миссис Уиллис. Возможно, вы заметили меня раньше, за домом, смотрящую в небо.

Да! Шеф заметил! И она пользовалась чем-то, похожим на бинокль!

— Я применяла специально изготовленное оптическое устройство, разработанное командованием ВВС, которое проникает в скрытые системы инопланетян.

Ну, да, — подумал Шеф. Все выглядело, скорее, как невероятное, чем простое, но как он мог не поверить? Доказательства были налицо…

— Но есть еще одна вещь, — сказал Маджора, — и, очевидно, благодаря своему интеллекту и проницательности, рядовой Хэйc уже понял, что я имею в виду…

Но когда Маджора и Кинион оглянулись…

Мика Хэйc исчез…

16

Да, Хэйc прочитал все странные секретные правительственные документы из портфеля этой рыжеволосой сучки. Он знал ситуацию, и был чертовски зол. Кучка злых инопланетян пытается спиздить наши хуeсопли!

Он побежал за дом, прекрасно понимая, когда произойдет посадка аппарата пришельцев, потому что видел собственными глазами информацию, полученную от НАСА.

Да, он знал…

И он чертовски хорошо знал, что надо делать.

Он встал в поле за домом. Мика посмотрел в небо, но не был удивлен, не увидев ничего, кроме звезд. Он знал все, что ему требовалось знать.

Она прибывает. И она подумает, что я принес ей сперму.

Внезапно поднялся сильный ветер; казалось, он кружится вокруг него, чуть не сбивая с ног. Травинки, сорняки и пыль поднимались, будто сорванные бешеным торнадо, и Хэйc подумал, что его унесет, как пучок соломы…

Бля-а-а! Как холодно!

Конус света, яркого, как солнце, опустился на него, а секунду спустя…

БАХХХ!

Хэйc оказался в другом месте. Совершенно не похожем на холодное поле позади дома Дока Уиллиса, но… внутри чего-то. Состоящего из множества ячеистых стен тускло-серого цвета, соединяющихся под разными углами, здесь было холодно, и он слышал постоянный гул в ушах, низкий, темный, вибрирующий шум…

Однако Хэйc сразу понял, где находится.

Святые угодники в порно-театре! Я прямо в центре корабля пришельцев!

Да, — прозвучал в его мозгу знойный голос.

От одной из сот отделилась тень и двинулась вперед.

Едрён-батон.

Фигура приблизилась — она выглядела короткой и тонкой, покрытой гладкой серой кожей, с худыми жердеобразными руками и ногами. Существо, вероятно, не превышало ростом четырех футов^[23], но имело большую лысую серую голову, похожую на перевернутую грушу. Рот напоминал маленькую щель, зияющую под двумя носовыми отверстиями. Тем не менее, очевидно, что это была инопланетная самка, потому что у нее виднелись заостренные, серые сиськи на плоской худой груди и темно-серые соски, торчащие словно метки для гольфа, а между жердеобразными ногами Хэйc мог различить небольшую расщелину. Неплохо для пришельца, — отметил Мика. Но затем он обратил внимание на…

Глаза.

Чё-ерт!

Они были большими, как кристально-черные теннисные мячи, утопающие в черепе. О, да, когда Хэйc увидел их, он точно знал, на кого смотрит…

— Владычица, — прошептал он.

Да.

Но то, как эта инопланетная девка говорила с Хэйcом, не походило на обычную речь. Это было больше похоже на скрипящий звук, раздающийся в его голове, который звучал как слова. Телепердия, — предположил он.

Где сосуды со сбором? — спросила Владычица.

— О, ты имеешь в виду 2-литровые бутылки из-под «Kолы», наполненные кончуном? Ну, они в холодильнике, глупая серая сука, — имел любезность ответить Хэйc.

Ты, дурак! Полностью положительный стратикулярный апогей вот-вот произойдет!

— Да, я знаю, уёбище, а это значит, что ты должна убираться. Что ж, на этот раз ты улетаешь без этих бутылочек, как тебе такое нравятся, печенька?

Вернись и возьми их! — прогремел телепатический голос инопланетной женщины. — Возьми их и принеси мне!

— Пошла на хуй со своим космическим кораблем, — посмеиваясь ответил Хэйc. — Я не сделаю ничего, кроме, как, может быть, отдеру тебя, как сучку.

ВОЗЬМИ СОСУДЫ СО СБОРОМ! МОЯ РАСА НЕ МОЖЕТ РАЗМНОЖАТЬСЯ БЕЗ НИХ!

— Отсоси, пизда космическая! — Хэйc взял себя за промежность и слегка сжал. — Мне по хую, что ты говоришь!

О, да, ты сделаешь…

Внезапно кристально-чёрные глаза Владычицы начали светиться тем же адским пурпурным светом, который исходил из мраморной штуковины миссис Уиллис в мотеле! Да, сэр, тем же самым зловещим, контролирующим разум, гипнозирующим светом!

У тебя нет выбора, кроме как делать то, что я приказываю, — сказала Владычица. Вернитесь в выходной луч, затем возьми сосуды со сбором и немедленно принеси их мне.

Хэйc замер, глядя вперед, и его голос пробубнил:

— Да, моя инопланетная хозяйка. Ваше желание для меня закон… — затем Мика широко улыбнулся и снова схватил себя за промежность. — В пизде у свиньи, блядь инопланетная!

Видите ли, Хэйc мог противостоять приказам, так как он заранее надел зеркальные солнечные очки, когда вышел на задний двор Дока Уиллиса! Свет не оказывал на него никакого влияния!

Затем он спустил штаны, как всегда продемонстрировав мощную эрекцию.

— Эй, кошелка! Если ты хочешь спермы, то ты ее получишь!

Хэйc уложил впавшую в ступор пришелицу на пол корабля. Затем он как следует плюнул на свое достоинство, прижал шестипалые ступни сучки к ее ушам и погрузил каждый дюйм своего члена прямо в ее маленькую серую инопланетную киску. Было довольно узковато, да, сэр, но он сделал несколько мощных движений, и вскоре стало очевидно, что она не возражает. Инопланетянка являлась такой маленькой, что ему на ум пришла мысль, что это равносильно тому, что трахаться с ребенком, но…

Это не ребенок! — констатировал он истину. — Это повелительница пришельцев, которая ворует человеческое сырье для рождения детей!

О-о-о-о-у, какой классный землянин! — страстно сказала она. — Сильнее! Сильнее!!!

Хэйc двигался так же эффективно, как нефтяной насос.

— Я стараюсь, едрён-батон, как только могу, ты, инопланетная шлюха!

Сильнее! Сильнее!!!

Да, бля-а-а. Патрульный Мика Хэйc никогда не отказывал девкам, даже если это были инопланетные девки! Так что он трудился, как мог, да, сэр, в то время как разгоряченная и возбужденная Владычица продолжала изливать свое оргазмерическое блаженство прямо в его голову, испуская гудение, как «Петербилт» без тормозов. И как же хороша была ее космическая киска, по-настоящему тугая, горячая и мокрая, как у истинной бляди. И как раз в тот момент, когда Мика собрался кончить столько, что даже носорог охренел бы от такого количества, он подумал: Секундочку, черт возьми! Сперма — именно то, чего ХОЧЕТ эта злобная инопланетная сука! Поэтому это — единственная вещь, которую я не могу ей дать! И он дал ей кое-что другое: принялся обрушиваться на нее всем своим телом!

Да!

И это именно то, что он сделал, да. Он налегал на кости слизистой инопланетной суки как одержимый…

Еще! Еще!!! Сильнее! Сильнее!!!

Мика Хэйc подчинился, конечно, он так и сделал, атакуя ее пизду будто кувалдой.

Сильнее! Сильнее!!!

А потом он действительно добился успеха…

Владычица закричала в его голове, настолько сильно она кончила! Возможно, она была первой инопланетянкой, испытавшей множественные оргазмы! Нет, Мика Хэйc призвал на помощь всю дисцерплину, и не спустил, но к тому времени, когда он закончил свой жесткий и быстрый трах, которого она так хотела, пришелица была…

— Уупс, — сказал Хэйc, взглянув на нее.

Сучка была мертва. Ее пизденка сейчас выглядела как куча серого мяса, из которой вытекали тонкие струйки серой крови, большие глаза в черепе закрылись, и она лежала, напоминая мешок с хворостом…

— Ну, как тебе это нравится? Я раздолбал ее дырку так же, как и у мисс Брилл, когда был маленьким!

Конечно, на самом деле Хэйc в свое время разворотил немало вагин своим гигантским членом, но это был первый раз, когда он раздолбал пизду инопланетянки…

Eдрён-батон. Я заебал сучку до смерти!

Внезапно корабль начал вращаться, возможно, автоматически управляемый каким-то компьютером. Наступил апергей, и, без сомнения, звездолет собирался вернуться в свой родной мир.

Хэйc совсем не горел желанием отправиться вместе с ним…

Он натянул штаны — это было нелегко из-за все еще держащегося стояка, — затем отступил к середине корабля, откуда он появился. Там светился белый луч, но он начинал очень быстро тускнеть.

Хэйc прыгнул в него…

…и шлепнулся задницей посреди поля позади дома Дока Уиллиса.

Слава тебе, Господи! Я жив! И…

Он потрогал промежность.

…у меня все еще стояк!

ЭПЕРЛОГ

Таким образом, злобная инопланетная сучка лишилась своей обычной порции человеческой спермы также, как и ее родной мир — Хэйc постеснялся рассказать, что он заебал ее НАСМЕРТЬ и разворотил ее пизду к хренам собачьим — поэтому кто знает, что произошло? Вымрет ли инопланетная раса? Или же они продержатся до следующего апергея и вернутся за новой порцией?

Ответ: кого, черт возьми, это волнует?

И, как выяснилось, Маджора оказалась не такой уж фальшивой пиздой, какой считал ее Хэйc, — ну, конечно, она являлась лживой рыжеволосой врушкой, но по крайней мере она была на нашей стороне. Единственное, ей потом пришлось позвонить своим приятелям из ФБР, и они вскоре нагрянули, чтобы учинить Хэйcу и Шефу надлежащий «допрос», после чего их заставили подписать документ, называющийся «Соглашением о неразглашении тайны в интересах национальной безопасности», представляющее собой форму 1501-95 Министерства обороны США, в котором они обязались никому не говорить о том, что видели, под страхом санкций, предусмотренных Кодексом Соединенных Штатов, нарушения которого влекли за собой наказание в виде пожизненного заключения в федеральном исправительном учреждении и штраф в размере одного миллиона долларов.

Ничего страшного.

А что касается мальчиков из Окружного Приюта и старых пердунов из VFW, то автобусы Государственного департамента здравоохранения вообще не являлись автобусами Государственного департамента здравоохранения, а вместо этого были автобусами ФБР с фальшивыми номерами! — и их доставили в федеральное медерцинское учреждение, где довольно скоро они все проснулись, будучи в полном порядке, и что еще лучше, не помня ни черта, все до одного! (Конечно, учитывая, сколько спермы миссис Уиллис высосала из их членов, вероятно, пройдет еще немало времени, прежде чем кто-нибудь из них сможет как следует кончить).

Дело закрыто, переходим к следующему. Специальный агент Маджора поблагодарила их обоих и ушла, пожелав всего наилучшего. После этого Хэйc заявил:

— Бля-а-а, шеф, никто нам не поверит, но мы уверены, что, черт возьми, это правда. Гребаные инопланетяне в дьявольском союзе с женой бывшего ученого хотели украсть мужскую сперму и увезти ее в 2-литровых бутылках из-под «Kока-Kолы»? Нахальная цыпочка, являющаяся агентом ФБР и маскирующаяся под армейского офицера? Специальные инопланетные лекарства, которые позволяют парням кончать десятки раз за час? Это самая невероятная вещь, которую я когда-либо слышал, настолько невероятная, что кажется просто нелепой! Звучит, как одна из странных фантастических историй, только очень халтурная, как если бы автор не знал, что за херню он пишет, но все равно написал это. Во всяком случае, шеф, мне надо идти, я отправляюсь на свидание с Джинни Джо, и позвольте мне сказать вам, — Хэйc ухмыльнулся и потрогал промежность, — мой шест твердый, как вековой дуб! У меня, конечно, найдется немного мясца, чтобы положить в ее кладовую! Буду относиться к ней как к собачьему дерьму, трахну ее, вытру член об ее волосы, и отправлюсь выпить пива с ребятами. Пока, шеф!

Кинион поднял взгляд от своего кофе.

— Хэйc, подожди секунду. Ты только что сказал, что у тебя свидание с Джинни Джо?

— Точняк, босс.

Шеф потер глаза.

— Черт возьми, разве это не та девушка, про которую ты рассказал мне утром, у которой, ну, ты знаешь…

— У которой в киске полно гонококкового гноя? Да, сэр, та же самая блядушка, шеф. Только теперь я ученый, так что я не собираюсь лизать ей, нет, сэр! Я предпочту лучше лизнуть дно канализационной решетки в гребаном Пакистане. Вместо этого я зажму нос, надену на член сразу две резинки и отдеру ее дырку, как полагается, да, сэр! И, гарантирую, шеф, она потом мне спасибо скажет.

Кинион помахал рукой. Ему даже не хотелось думать об этом.

— Отлично, Хэйc. Хорошего тебе вечера.

Хэйc повернулся, чтобы именно это и сделать, но остановился в дверях здания участка и сильно ударил себя по бедру.

— Чё-ерт, шеф, я очень извиняюсь!

Прикрытые глаза Кинона не выразили особого интереса.

— Извиняешься, за что?

— Я так и не рассказал, почему Марту называют Хвостатой.

Шеф издал долгий раздраженный вздох.

— Хэйc, я не хочу знать.

— О, нет, шеф, я не могу так с вами поступить. Парень не должен рассказывать незавершенные истории! Это неправильно.

— Хэйc, — строго произнес Шеф, — я не хочу это слышать.

— Ой, да ладно, шеф, я имею в виду, что я рассказал вам только о том, как я трахал эту старую шлюху, и ее киска оказалась полной вагернальных полипов или подобного дерьма, и чем бы они, черт возьми, ни были, по ощущениям это напоминало, что мой член погружен в пакет с куриными потрохами, а потом я рассказал, как после того, как я кончил на эти полипы, она попросила меня трахнуть ее в жопу, что я и сделал, босс, и изрядно туда закачал, но и это еще не все, помните? После этого она попросила меня пописать ей в задницу, и, черт возьми, во мне еще болталось около десяти банок пива, требующих выхода наружу, так что, конечно, я выполнил ее третью просьбу и влил в нее всю эту мочу, да, а потом…

— ХЭЙC! ВЫМЕТАЙСЯ НА ХРЕН ОТСЮДА, И ЭТО ПРИКАЗ! — взревел Шеф, выйдя из себя.

Дело в том, что теперь, когда дело было закончено, Маджора вернулась попрощаться. Шеф пригласил ее на свидание, но она сказала:

— Нет, извините.

— Но… Я вроде как думал, что… Ну, ты знаешь… Я имею в виду, что по тому, как ты смотрела на меня, я мог бы сказать, что ты согласишься…

— Меня влекло к вам. Но все это было при исполнении служебных обязанностей, шеф. Я уверена, что вы понимаете.

— Э-э…?

— По той же самой причине, по которой я подделала армейские документы, я имитировала сексуальный интерес к вам, шеф, чтобы вы были более расположены предоставлять информацию и более склонны сотрудничать. Это был вопрос национальной безопасности.

Итак, патрульный пожал плечами и сделал, как ему сказал начальник. Отлично, если он не хочет слышать оставшуюся часть истории, я не буду ему рассказывать. Для Хэйcа это казалось несколько неправильным, поскольку история с недосказанным финалом — это все равно, что книжка с вырванными последними страницами, самому Мике такое бы не понравилось, но… хрен с этим! Он решил, что просто прибережет концовку своего повествования на следующий раз, да.

Верно?

Так что Хэйc вышел из участка в самый разгар прекрасного вечера. Конечно же, федералы забрали блестящий красный «Мерседес» вместе со все еще обнаженной и бесчувственной миссис Уиллис, а также шприц, полный инопланетного либидинального стимурлятора, и Хэйc представил, как прекрасную голую задницу миссис Уиллис доставляют в какой-нибудь правительственный тюремный центр, где ей самое место.

И в дополнение к этой ситуации, уходя, Хэйc в последний раз бросил взгляд на участок через переднее окно, и то, что он увидел, было действительно печальным зрелищем.

Ох, это неправильно…

Он увидел, что Шеф все еще сидит за своим столом с физиономией, нависшей над чашкой остывшего кофе, выглядя удрученным и подавленным, что неудивительно, учитывая, как он запал на агента Маджору, но теперь ему не оставалось ни на что рассчитывать, кроме своей китообразной жены, храпящей на двуспальной постели Шефа так, что и мертвец бы проснулся…

Это заставило Хэйcа задуматься.

В глубине души Шеф являлся хорошим мужиком, и он, безусловно, заслуживал лучшего, чем та жизнь, которую он вел до сих пор, и когда Хэйc посмотрел на другой конец паркинга, он увидел следующее: Агент Маджора садилась в свой служебный «седан».

И тогда у Хэйcа появилась идея…

— Агент Маджора! — крикнул он. — Подождите секундочку, если можете!

Хэйc поспешил к ней, маша рукой.

— Да, рядовой Хэйc? — произнесла она, глядя на него поверх машины.

Видите ли, была одна вещь, которую он забыл отдать федералам, и не то, чтобы Мика умышленно скрыл ее, он просто запамятовал.

— В чём дело? — немного раздраженно спросила она.

Хэйc сунул руку в карман и вытащил маленькую пурпурную мраморную штуковину, зажав между большим и указательным пальцами, а когда он нажал на нее посильнее…

Она засветилась тем же странным фиолетовым гипнозирующим и контролирующим разум светом, и свет этот попадал прямо в ярко-зеленые глаза агента Маджоры.

— У тебя нет выбора, кроме как делать то, что я скажу, — произнес он. — Ты понимаешь?

Маджора застыла в трансе.

— Да, — пробубнила она в ответ. — Я понимаю.

— Хорошо, тупоголовая пизда, — похвалил Хэйc. — Видишь ли, у нас тут серьезная проблема. Шеф Кинион — самый сексуальный мужчина в мире, правильно?

— Да, — согласилась она. — Правильно.

Хэйc усмехнулся.

— Так что возвращайся назад и займись им, надменная сука!

Агент Маджора тупо кивнула, отвернулась от своей машины… и направилась обратно в полицейский участок.

* * *

Ну что же, едрён-батон. Дело было закрыто, да, суматоха дня закончилась, и все вернулось на круги своя, что с одной стороны выглядело хорошо, однако Шеф Кинион чувствовал себя несколько угрюмо. Черт возьми, он, конечно, сильно увлекся агентом Маджорой, но теперь она ушла, и он, скорее всего, больше никогда ее не увидит. Ну ладно, — успокаивал он себя. — По крайней мере я всегда могу нежно думать о ней и вспоминать ее…

Он включил радио, надеясь поймать что-то милое и успокаивающее, как, например, «Голубая луна» Короля^[24], но то, что он вместо этого услышал, едва не выбило его из кресла…

Злобные, дьявольские, хэви-металлические гитары заглушили шум статических помех, вкупе с вокалом, как если бы кто-то набил рот ржавыми бритвенными лезвиями. «Ты обосрешься в момент смерти!», — вопил голос, — «и я устрою пир над тем, что осталось!».

Чертова хипповская сатанинская какофония! — подумал Шеф и быстро выключил радио. Печально, что истинный южанин мог включить радио и услышать это вместо Элвиса!

Потом дверь участка открылась, и вошла…

— Агент Маджора! — обрадовался Шеф и, черт побери, чуть не опрокинул свой рабочий стол.

— Пожалуйста, — сказала она. — Зови меня Дана.

— Э-э-э-э, ну да, конечно… Дана, — пробормотал Кинион. — Итак, зачем вы вернулись? Что-нибудь забыли?

— О, да, шеф, определенно, забыла. Видишь ли, я забыла заняться любовью с самым сексуальным мужчиной, которого я когда-либо встречала.

Кинион ухмыльнулся.

— Хэйc уже ушел.

— Не с Хэйcом, — промурлыкала она. — С тобой.

Ну, Шеф чуть не рухнул, когда она сказала это, а затем подумал, что это должно быть какая-то шутка, по крайней мере, пока она, ну, в общем, не начала быстро раздеваться.

И так же быстро у Шефа штаны натянулись, как палатка…

Она подошла, теперь такая же обнаженная, как и тогда, когда он видел ее в комнате мотеля, но почему-то еще более красивая: ее безупречная белая кожа светилась в офисном свете, ее рыжие волосы сияли, как свежий шелк, и ее великолепные, пышные сиськи торчали, будто призывая их сжать.

— Оооооооох, шеф, — простонала она.

A затем ее мягкие руки легли ему на плечи и толкнули назад в кресло, после чего она села своей милой маленькой задницей на стол и посмотрела прямо на него взглядом широких зеленых глаз, который, казалось, говорил: «ОТЪЕБИ МЕНЯ ДО БЕСЧУВСТВИЯ!».

Ее голос исходил из губ, как горячий, густой мед.

— Шеф, весь день я пыталась контролировать себя, но… но чем больше я нахожусь рядом с тобой, тем слабее становлюсь. Мне стыдно, что я так слаба перед тобой…

Будь слабой! Будь слабой! — мысленно взревел Шеф.

— …но я ничего не могу с этим поделать! Ты, без сомнения, самый сексуально возбуждающий мужчина, на которого я когда-либо обращала внимание, и прости меня, если это звучит нахально, но… но… но… Я хочу, чтобы ты отъебал меня до бесчувствия…

Что ж, Шеф не возражал против того, чтобы она была нахальной подобным образом, нет, сэр. Он сидел с выпирающим из штанов членом, глядя на нее. А затем она подняла одну из своих мягких маленьких ножек и поставила ему прямо на промежность, и Шеф Кинион подумал, что он может кончить прямо здесь и прямо сейчас. Эта милая маленькая нога чуть-чуть поелозила там, в то время, как она тяжело дышала, грудь вздымалась, а соски так сильно торчали, что он подумал, что они могут отскочить, брызнув кровью ему в лицо, да!

— Моя вагина жаждет твоего горячего, пульсирующего мужского достоинства, шеф, — сочились ее слова, а затем обе ее нежные ножки поднялись и оплели его уши, что дало Шефу больше, чем просто вид на ее шикарную, прекрасно сложенную, ладно… вульву, ее полные нежно-розовые губы увлажнились прямо пока он смотрел на нее и на мягкие светло-рыжие волосики, обрамляющие ее сверху.

Это была картина воплощенного желания!

Затем ее ноги как бы зацепились за его голову и… начали тянуть вперед.

— Но сначала, шеф, пожалуйста, пожалуйста — прошу тебя — пожалуйста! Поласкай мою горячую розовую дырочку своим большим мужественным языком!

Шеф Кинион вздохнул. Да, он мог сделать это, да, сэр, он мог сделать это с превеликим удовольствием, да. Вероятно, на вкус она будет, как сахарная печенька, такой милой и идеально чистой она казалась! Да, после всех этих лет, наконец — наконец — Шеф получил какую-то награду, которую он заслужил за тяжелую работу. Он нашел девушку своей мечты — о, да! — самую совершенную женщину, когда-либо встречавшуюся на его пути!

И лизать ее щелку было сплошным наслаждением. А вскоре после этого можно будет переходить и к основной части: глубоко засадить свой член в ее дырочку!

Поэтому Шеф высунул свой большой язык и — да, сэр! — погрузил его в ее лоно, как ласка, засунувшая голову в змеиную нору, вот так, принявшись двигать им со сноровкой заправского пиздолиза, а агент Маджора сразу начала кончать, да, и Шефу это нравилось — доставлять удовольствие такой классной девчонке, и он принялся лихорадочно облизывать прелестный маленький клитор, вызывая у нее мягкую дрожь, да, сэр, и вдруг…

Едрён-батон!

Внезапно в нос ему ударил резкий запах, да, а потом так же быстро он почувствовал что-то горячее и склизкое на своем языке, и, отпрянув, яростно выплюнул на пол субстанцию, напоминающую плавленый сыр, а затем, давясь, упал на колени, и выхватил из-под стола мусорную корзину, так как осознал, что проглотил немного этого сыра, и…

Шефа Киниона рвало в мусорное ведро так мощно и обильно, что, казалось, его желудок скрутится в узел, и он почти полностью заполнил эту корзину! А потом он еще немного поблевал, взглянув на щелку Маджоры и увидев, как из нее вытекает еще больше этой сырообразной субстанции. И тогда он понял, что это за вещество!

Гонококковый гной…

Примечания

1

«Гараж Джея Лено» — документальный сериал, популярный среди автолюбителей.

(обратно)

2

Герои американского сериала 60-х-начала 70-х годов «Деревенщинa из Беверли-Хиллс» (Beverly Hillbillies). Восемь сезонов входил в двадцатку самых рейтинговых сериалов США. Дважды ситком получал премию лучшего сериала года.

(обратно)

3

Приблизительно 3,6 см в диаметре.

(обратно)

4

Слегка переиначенная переводчиком строчка из песни «Primrose Lane» известного кантри исполнителя Джерри Уоллэса. В оригинале: «Прекрасная жтзнь на Примроуз Лэйн».

(обратно)

5

Известный американский бейсболист.

(обратно)

6

Моррис «Мо» Лестер Сизлак — персонаж мультсериала «Симпсоны», озвученный Хэнком Азариа. Мо — владелец и одновременно бармен в «У Мо», спрингфилдском баре, любимом месте отдыха Барни Гамбла, Гомера Симпсона, Карла Карлсона, Ленни Леонарда.

(обратно)

7

Rolling Rock — это американский лагер 4,4 %, выпущенный в 1939 году Пивоваренной Компанией Latrobe Brewing Company. Хотя он был основан как местное пиво в Западной Пенсильвании, он активно продавался и в конечном итоге стал национальным продуктом.

(обратно)

8

Мирра, мирро, смирна — ароматическая смола, ценившаяся в древности как благовонное курительное вещество.

(обратно)

9

NASDAQ (сокр. от англ. National Association of Securities Dealers Automated Quotation — Служба автоматизированных котировок Национальной ассоциации дилеров по ценным бумагам) — американская биржа, специализирующаяся на акциях высокотехнологичных компаний (производство электроники, программного обеспечения и т. п.). Одна из основных фондовых бирж США (наряду с NYSE), с 2006 года не является подразделением NASD, контролируется SEC. Собственник биржи — американская компания NASDAQ OMX Group. Помимо NASDAQ, ей принадлежат также 8 европейских бирж.

(обратно)

10

Около 118 кг.

(обратно)

11

Около 118 кг.

(обратно)

12

Около 25.5 см.

(обратно)

13

Уоррен Гамалиэль Хардинг (1865–1923) был 29-м президентом Соединенных Штатов с 1921 года до своей смерти в 1923 году.

(обратно)

14

Шайлер Колфакс (1823–1885) — американский политик, член Республиканской партии, вице-президент США в 1869–1873 годах.

(обратно)

15

Naked — голый (англ. яз.)

(обратно)

16

Около 136 кг.

(обратно)

17

Ветераны Зарубежных Войн.

(обратно)

18

Название смеси дефолиантов и гербицидов синтетического происхождения. Применялся армией Великобритании во время Войны в Малайе и Вооружёнными силами США во Второй Индокитайской войне с 1961 по 1971 годы в рамках программы по уничтожению тропических лесов и растительности. Неформальное словесное название «Оранж» появилось из-за оранжевой окраски бочек для транспортировки этого химиката.

(обратно)

19

Пряный, фруктово-тёрпкий шотдринк (аперитив) с джином, сухим вермутом и лимонным соком.

(обратно)

20

Около 48.3 км.

(обратно)

21

Гомер Пайл — телевизионный персонаж, сыгранный Джимом Наборсом и представленный в середине третьего сезона «Шоу Энди Гриффита».

(обратно)

22

Около 7.62 см.

(обратно)

23

Около 1.22 м.

(обратно)

24

Имеется в виду Элвис Пресли.

(обратно)

Оглавление

Каж Нош (Перевод: Дмитрий Архангельский)

Каж Нош (альтернативный конец) (Перевод: Дмитрий Архангельский)

«Солевой Ворожей» (Перевод: Сергей Трофимов)

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  ЭПИЛОГ

Холодильник полный спермы (Gore Seth)

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  ЭПЕРЛОГ

*** Примечания ***