Зимняя битва [Жан-Клод Мурлева] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (101) »
Жан-Клод Мурлева Зимняя битва
Я хочу поблагодарить людей, которые сопутствовали мне в работе над этим романом: Тьерри Лароша из «Gallimard Jeunesse» – за его дельные и всегда дружеские замечания; Жана-Филиппа Арру-Виньо из «Gallimard Jeunesse», который сумел развеять мои опасения по поводу того, что я пишу «на ощупь»; врача Патрика Каррера – за сведения, относящиеся к медицине; музыканта Кристофера Мюррея – за столь же драгоценную помощь в музыкальных вопросах; Рашель и моих детей Эмму и Колена – за то, что они, все трое, рядом, и это для меня бесценный и всегда новый подарок. Еще я хотел бы выразить огромную благодарность британской певице Кэтлин Ферьер, волнующий голос и судьба которой отозвались во всем здесь написанном. Без нее этого романа не было бы.Ж.– К. М.
Памяти Рони, моего товарища по интернатуЖ.– К. М.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ГОЛОС МИЛЕНЫ
В человеческом голосе есть нечто такое, что, исходя из души, до глубины души трогает нас.Дженет Бейкер, меццо-сопрано, о голосе Кэтлин Ферьер
I В ИНТЕРНАТЕ
ПО ЗНАКУ надзирательницы одна из девочек, сидевших в первом ряду, встала, подошла к выключателю и щелкнула металлическим рычажком. Три голые лампочки озарили классную комнату резким белым светом. Смеркалось, и читать давно уже было трудно, но правило соблюдалось неукоснительно: в октябре свет включали в восемнадцать тридцать и ни минутой раньше. Хелен выждала еще минут десять, прежде чем окончательно решиться. Она понадеялась было, что свет разгонит боль, которая гнездилась у нее в груди с самого утра, а теперь подступала к горлу, – Хелен прекрасно знала, как называется этот давящий ком: тоска. Ей уже доводилось такое испытывать, и она убедилась на опыте, что бороться с этим не в силах, а ждать, что пройдет, нечего, будет только хуже. Значит, так тому и быть, она пойдет к своей утешительнице, а что сейчас октябрь и год еще только начинается – что ж, ничего не поделаешь. Хелен выдернула листок из черновой тетради и написала: «Я хочу пойти к утешительнице. Взять тебя в сопровождающие?» Подписываться не стала. Та, кому предназначалась записка, узнала бы ее почерк из тысячи. Хелен сложила листок пополам, потом еще два раза, и написала имя и адрес: «Милена. Оконный ряд. Третий стол». Она подсунула записку своей соседке Вере Плазил, которая дремала с открытыми глазами над учебником биологии. Тайная почта заработала. Записка проследовала, переходя из рук в руки, вдоль коридорного ряда, где сидела Хелен, до четвертого стола, оттуда незамеченной перелетела в центральный ряд, потом в оконный, а там продолжила свой путь в другой конец класса, прямо в руки Милены. Все это заняло не больше минуты. Таков был неписаный закон: послания должны передаваться безотказно, быстро и обязательно доходить до адресата. Их передавали, не задумываясь, даже если терпеть не могли отправительницу или получательницу. Эта запрещенная переписка была единственным способом общения как на уроках, так и во время самостоятельных занятий, потому что правила предписывали полное молчание. За три с лишним года, проведенные здесь, Хелен ни разу не видела, чтоб посланную записку потеряли или вернули, не передав, а уж тем более, чтоб прочли – случись такое, виновнице не поздоровилось бы. Милена пробежала глазами записку. Пышные белокурые волосы рассыпались по ее плечам и спине – настоящая львиная грива. Хелен дорого дала бы, чтоб иметь такие волосы, но приходилось довольствоваться своими, жесткими и короткими, как у мальчика, с которыми ничего нельзя сделать. Милена обернулась, неодобрительно нахмурившись. Хелен прекрасно поняла, что та хотела сказать: «С ума сошла! Еще только октябрь! В прошлом году ты продержалась до февраля!» В ответ Хелен нетерпеливо вскинула голову, жестко сощурилась: «Пусть так, а я хочу пойти сейчас. Идешь со мной или нет?» Милена вздохнула. Это означало согласие. Хелен аккуратно сложила все учебные принадлежности в стол, поднялась и, провожаемая десятком любопытных взглядов, прошла к столу надзирательницы. От надзирательницы, мадемуазель Зеш, резко пахло потом, на шее и над верхней губой, несмотря на холод, выступала нездоровая испарина. – Я хочу пойти к моей утешительнице, – шепотом сказала Хелен. Надзирательница не выказала ни малейшего удивления. Только открыла большую черную тетрадь, лежавшую перед ней. – Фамилия? – Дорманн. Хелен Дорманн, – ответила Хелен, уверенная, что та прекрасно знает ее имя, но не желает этого показывать. Надзирательница жирным пальцем прошлась по списку и остановилась на букве «Д». Проверила, не исчерпала ли Хелен свой лимит. – Хорошо. Сопровождающая? – Бах, – сказала Хелен. – Милена Бах. Палец надзирательницы пополз вверх, до буквы «Б». Бах Милена с сентября – начала учебного года – выходила в- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (101) »
Последние комментарии
2 часов 22 минут назад
3 часов 29 минут назад
4 часов 27 минут назад
4 часов 41 минут назад
13 часов 51 минут назад
13 часов 53 минут назад