КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706323 томов
Объем библиотеки - 1349 Гб.
Всего авторов - 272773
Пользователей - 124662

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

DXBCKT про Калюжный: Страна Тюрягия (Публицистика)

Лет 10 назад, случайно увидев у кого-то на полке данную книгу — прочел не отрываясь... Сейчас же (по дикому стечению обстоятельств) эта книга вновь очутилась у меня в руках... С одной стороны — я не особо много помню, из прошлого прочтения (кроме единственного ощущения что «там» оказывается еще хреновей, чем я предполагал в своих худших размышлениях), с другой — книга порой так сильно перегружена цифрами (статистикой, нормативами,

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Миронов: Много шума из никогда (Альтернативная история)

Имел тут глупость (впрочем как и прежде) купить том — не уточнив сперва его хронологию... В итоге же (кто бы сомневался) это оказалась естественно ВТОРАЯ часть данного цикла (а первой «в наличии нет и даже не планировалось»). Первую часть я честно пытался купить, но после долгих и безуспешных поисков недостающего - все же «плюнул» и решил прочесть ее «не на бумаге». В конце концов, так ли уж важен носитель, ведь главное - что бы «содержание

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
DXBCKT про Москаленко: Малой. Книга 2 (Космическая фантастика)

Часть вторая (как и первая) так же была прослушана в формате аудио-версии буквально «влет»... Продолжение сюжета на сей раз открывает нам новую «локацию» (поселок). Здесь наш ГГ после «недолгих раздумий» и останется «куковать» в качестве младшего помошника подносчика запчастей))

Нет конечно, и здесь есть место «поиску хабара» на свалке и заумным диалогам (ворчливых стариков), и битвой с «контролерской мышью» (и всей крысиной шоблой

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин 2 (Альтернативная история)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин (Попаданцы)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Цикл "Женский убойный клуб". Компиляция. Романы 1-8 [Эндрю Гросс] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Джеймс Паттерсон Умереть первым

Хочу выразить признательность моим друзьям, чей самоотверженный труд и большой опыт помогли мне в написании данной книги. Доктору Грегу Зорману, главному врачу нейрохирургического отделения госпиталя Лейкленд, Форд-Лодердейл, штат Флорида, который очень поддержал меня в трудную минуту. Обаятельным и талантливым Ферну Гальперину, Мэри Джордан, Барбаре Грошевске и Ирен Маркоски.

Пролог

Инспектор Линдси Боксер

Несмотря на необычно теплую для июля ночь, я дрожу, стоя на большой террасе из массивного серого камня, находящейся позади моей квартиры. Я смотрю вниз на величественную панораму Сан-Франциско и прижимаю к виску холодный ствол служебного револьвера.

— Боже мой, черт бы тебя побрал, — прошептала я, подумав, что фраза получилась глупой, сентиментальной, но в то же время вполне справедливой и подходящей для такого случая.

В этот момент я услышала слабое ворчание Марты, повернулась и увидела, что она пристально наблюдает за мной из-за ведущей на террасу стеклянной двери. Марта знает: что-то случилось.

— Все нормально! — прокричала я ей сквозь стекло. — Со мной все в порядке. Ложись и успокойся, девочка моя.

Марта не ушла и даже не отвернулась. Она моя хорошая, добрая и преданная подруга, которая никогда не забывала пожелать мне спокойной ночи на протяжении последних шести лет. Глядя в глубокие глаза колли, я вдруг подумала, что, может быть, мне стоит вернуться в квартиру и позвонить подругам. Клэр, Синди и Джилл окажутся здесь еще до того, как я положу трубку. Они обнимут меня, успокоят и найдут нужные слова. «Ты замечательный человек, Линдси, — скажут они, — и все любят тебя».

Только я абсолютно уверена, что завтра вечером или послезавтра я снова приду на эту террасу с револьвером в руке. Просто я не вижу выхода из этого жуткого тупика, несмотря на то что обдумывала данную ситуацию сотни раз. Конечно, я могу быть предельно логичной и разумной, но в то же время я чрезмерно эмоциональна, и это редкое сочетание является моим главным преимуществом в качестве инспектора полицейского департамента Сан-Франциско. Именно поэтому, вероятно, мне удается добиться большего успеха в своей работе, чем многим мужчинам из отдела по расследованию убийств. Разумеется, никому из них и в голову не придет выйти на террасу с целью вышибить себе мозги собственным служебным оружием.

Я провела холодным стволом по щеке, а потом снова приставила его к виску. О Господи! Это напомнило мне Криса и его мягкие руки, отчего я чуть не расплакалась. Все эти воспоминания пролетают в моем сознании так быстро, что я просто не могу совладать с ними. Эти ужасные убийства во время медового месяца, которые потрясли весь наш город, непостижимым образом смешались с воспоминаниями о моей маме и даже об отце, хотя последние были довольно смутными. И конечно, о моих лучших подругах — Клэр, Синди и Джилл. Я даже себя часто вспоминала в том возрасте, когда никто еще не мог представить, что я действительно работаю в полиции, в отделе по расследованию убийств и являюсь единственной женщиной-инспектором во всем полицейском департаменте Сан-Франциско. Мои друзья часто говорили, что я больше похожа на Хелен Хант, жену Пола Рейзера из фильма «Без ума от тебя». Но я не была Хелен Хант, когда вышла замуж, а мой супруг тем более не был похож на Пола Рейзера.

Как все это тяжело, плохо, несправедливо. И так не похоже на меня. Я вспоминала Дэвида и Мелани Брандт, первую пару, которая была убита в «Мандариновом номере» отеля «Гранд Хайатт». Видела тот ужасный номер, в котором они умерли так бессмысленно и безвременно.

И это было только начало.

Книга первая Дэвид и Мелани

Глава 1

Превосходные красные розы на длинных стеблях заполняли почти весь гостиничный номер. Это действительно был прекрасный подарок, как, впрочем, и все, что происходило в тот день.

Конечно, где-нибудь в мире и найдется более счастливый человек, думал Дэвид Брандт, нежно обнимая свою невесту Мелани, но только не в Сан-Франциско. Более счастливым может быть лишь какой-нибудь житель Йемена, крестьянин и ревностный поклонник Аллаха, да и только потому, что судьба послала ему вторую козу.

Они посмотрели из окна «Мандаринового номера» отеля «Гранд Хайатт» на мерцающие вдали огоньки Беркли, на мрачные очертания острова Алькатрас и на изящные контуры ярко освещенного моста «Золотые Ворота».

— Это невероятно! — просияла Мелани. — Я бы не изменила ни единой секунды в сегодняшнем дне!

— Я тоже, — прошептал Дэвид. — За исключением, может быть, того, что не пригласил бы своих родителей.

Они весело рассмеялись.

Несколько минут назад они распрощались с последним из трехсот гостей, которые собрались в банкетном зале отеля отпраздновать их свадьбу. Теперь все это позади — многочисленные тосты, поздравления, пожелания самых невероятных благ, танцы, праздничная суета, вспышки фотоаппаратов и бесконечные поцелуи над свадебным тортом. Теперь они остались наедине и могли насладиться общением друг с другом. Им было всего лишь по двадцать девять лет, а впереди их ожидала долгая и счастливая жизнь.

Дэвид потянулся за парой наполненных до краев и запотевших бокалов шампанского, которые оставил на небольшом, сверкающем лаком столе.

— У меня есть тост! — торжественно объявил он. — За второго самого счастливого человека на свете.

— Второго? — с искренним удивлением переспросила Мелани и хитро улыбнулась. — А кто же первый?

Они сделали несколько глотков из кристально чистых бокалов.

— Арабский кочевник со своей второй козой, о котором я расскажу тебе позже, — шутливо пояснил Дэвид и вдруг поднял вверх руку, припомнив нечто важное. — У меня кое-что есть для тебя.

Он уже подарил Мелани превосходное свадебное кольцо с бриллиантом в пять карат, но помнил, что она надела его только для того, чтобы умилостивить его родителей. Дэвид подошел к твидовому пиджаку, висевшему на спинке стула, и вернулся с небольшой коробочкой для драгоценностей.

— Нет, Дэвид! — запротестовала Мелани. — Самый лучший подарок для меня — это ты.

— И все равно открой, — настойчиво попросил он. — Тебе это понравится.

Мелани открыла красивую коробочку и увидела на фоне зеленого сукна великолепные сережки, выполненные из серебра и украшенные парой сверкающих бриллиантов.

— Они такие же прекрасные, как и ты, — тихо шепнул Дэвид.

Мелани приложила их к мочкам ушей и просияла от счастья. Он прав, они действительно так же прекрасны, как она.

— Нет, меня ты волнуешь больше, чем они, — пробормотал Дэвид, поцеловал невесту и стал расстегивать молнию на ее шикарном свадебном платье. Затем поцеловал Мелани в шею и наклонился над грудью, но в этот момент в дверь номера громко постучали.

— Шампанское! — послышался из коридора чей-то грубый голос.

Дэвид недовольно поморщился и хотел крикнуть, чтобы шампанское оставили перед дверью. Весь вечер он мечтал поскорее уединиться с невестой и сбросить платье с ее белоснежной груди.

— О, забери его, — тихо прошептала Мелани, внимательно рассматривая серьги. — А я тем временем надену их.

Она вырвалась из его объятий и направилась в ванную комнату, радостно сверкая огромными карими глазами. Боже, как Дэвид любил эти глаза!

Приближаясь к двери, он улыбался и думал, что никогда не променял бы свое место мужа этой очаровательной женщины на что-либо другое.

Даже на вторую козу.

Глава 2

Филлип Кампбелл много раз пытался представить этот момент, эту волнующую сцену. Услышав шаги, он сразу догадался, что дверь откроет жених.

— Мои наилучшие поздравления, — пробормотал Кампбелл, переступая порог номера и протягивая шампанское.

Перед ним стоял высокий красивый мужчина в расстегнутой рубашке и небрежно болтающемся на загорелой шее галстуке.

Дэвид Брандт бросил на него быстрый взгляд, а потом уставился на перетянутую яркой лентой коробку с шампанским. «Кло дю Месниль», 1989 года изготовления.

— Интересно, что самое ужасное из всего, что только случалось в этом мире? — тихо пробормотал Кампбелл себе под нос. — Способен ли я на такое? Обладаю ли я качествами, которые необходимы для этого?

— А открытки здесь не было? — поинтересовался Дэвид, шаря по карманам в поисках чаевых.

— Нет, сэр, только это, — решительно произнес Кампбелл и, шагнув вперед, глубоко вонзил нож в грудь жениха, стараясь попасть между третьим и четвертым ребром, где проходил самый короткий путь к сердцу. — За человека, у которого все есть, — добавил он в ту же секунду и, подхватив на руки обмякшее тело Дэвида, осторожно захлопнул за собой дверь. После этого он прислонил его к двери и еще глубже воткнул нож в тело.

Лицо Дэвида перекосилось от боли, а в глазах застыло недоумение, смешанное с ужасом. Он отрывисто дышал, а из груди вырывались хриплые звуки, напоминающие сиплое бульканье сдавленной и с трудом прорывающейся наружу жидкости. Для Кампбелла это было восхитительное зрелище. Он почти физически ощущал, как вместе с хрипом уходят последние жизненные силы человека, который только что испытал самые радостные чувства в своей жизни. И вот теперь он медленно умирает.

Кампбелл отступил, и бездыханное тело жениха рухнуло на пол. Комната поплыла перед его глазами, все запрыгало, завертелось, как в раскачивающейся на волнах лодке, и происходящее стало напоминать Кампбеллу привычные сцены из телевизионных новостей. Поразительное, ни с чем не сравнимое ощущение! Ничего подобного он и представить не мог.

Кампбелл услышал донесшийся из ванной комнаты голос жены, стряхнул с себя наваждение и вынул нож из окровавленной груди Дэвида. Он бросился к ванной комнате, чтобы перехватить жену в тот момент, когда она будет выходить оттуда.

— Дэвид? — позвала Мелани, мило улыбаясь и поправляя свадебное платье. Увидев перед собой незнакомого человека, она остановилась как вкопанная и с недоумением уставилась на него. — А где Дэвид? Кто вы такой?

Мелани медленно оглядела незваного гостя, задержав взгляд на его лице, потом посмотрела на окровавленное лезвие ножа и только после этого с ужасом уставилась на неподвижно застывшее тело мужа.

— Дэвид! — вскрикнула она, заламывая руки. — Боже мой! Дэвид! Дэвид!

Кампбелл подумал, что больше всего хотел бы сохранить в памяти этот эпизод, запечатлевший застывшие, преисполненные ужасом и широко открытые от безумного страха глаза. Еще мгновение назад они были полны надежды и радости, а сейчас покрылись мутной пеленой отчаяния и неописуемого ужаса.

— Вы хотите знать, почему я это сделал? — нарочито мягко спросил он. — Я тоже хотел бы это знать.

— Что вы наделали?! — закричала Мелани, все еще не осознавая трагичность ситуации.

Ее потемневшие от страха глаза блуждали по комнате, безуспешно пытаясь найти выход из этого кошмара. В конце концов она бросилась к двери гостиной, однако Кампбелл был начеку и, схватив ее за руку, притянул к себе и приставил к горлу окровавленное лезвие ножа.

— Пожалуйста, — едва слышно прошептала она, — не убивайте меня. Умоляю вас.

— По правде говоря, Мелани, — ухмыльнулся Кампбелл, — я пришел сюда, чтобы спасти вас.

С этими словами он медленно опустил лезвие к ее груди и вонзил его до самой рукоятки. Мелани дернулась, издала громкий крик и посмотрела на него безумными глазами, которые вспыхнули на мгновение, как яркая электрическая лампочка, навсегда запечатлев так и не прозвучавший вопрос: за что?

Кампбеллу понадобилась минута, чтобы прийти в себя после этого волнующего момента агонии и смерти. В носу слегка щекотало от терпковатого запаха жертвенной крови Мелани Брандт, а он все еще не мог поверить в реальность того, что только что свершилось. Справившись с волнением, Кампбелл подхватил на руки легкое тело невесты, отнес его в спальню и осторожно положил на широкую кровать. Мелани была прекрасна в этот момент. Изящные и тонкие черты лица, нежная кожа и молодая кровь на груди. Он вспомнил, как впервые увидел Мелани и был поражен ее красотой и изяществом. А она была недоступной для него и думала, что теперь весь мир будет у ее ног.

Кампбелл провел пальцами по ее нежной щеке, а потом прикоснулся к сверкающей лунным светом сережке. Интересно, что самое ужасное из всего, что только случалось в этом мире, снова подумал он, прислушиваясь к гулкому биению сердца. Именно то, что он только совершил? Может ли быть нечто более ужасное, чем смерть этой супружеской пары?

Нет, это еще не самое ужасное, ответил ему внутренний голос. Пока еще не самое, но все впереди.

Филлип Кампбелл оглядел Мелани с головы до ног, а потом стал медленно поднимать ее прекрасное белоснежное свадебное платье.

Глава 3

В то прохладное июньское утро, которыми обычно славится летнее время в Сан-Франциско, часы показывали почти половину девятого. Был понедельник, не предвещавший мне ничего хорошего. Стало быть, и вся неделя окажется такой же неприятной и тяжелой. Я сидела в приемной своего врача, доктора Роя Орентхолера и рассеянно перелистывала старые номера «Нью-йоркера», думая только о том, чтобы поскорее освободиться и поехать на работу.

Доктор Рой, как я его иногда называла, был моим лечащим врачом еще в студенческие годы, когда я изучала социологию в государственном университете Сан-Франциско. С тех пор я раз в год регулярно навещала его для рутинного осмотра, однако этот визит вызывал у меня некоторое беспокойство. К моему удивлению, доктор сам позвонил мне в прошлый вторник и попросил заехать к нему в понедельник перед работой. А мне предстоял трудный день, в течение которого нужно было разобраться с двумя незаконченными делами, а потом совершить весьма утомительную поездку в окружной суд. Поэтому я очень надеялась, что быстро освобожусь и к девяти часам буду на рабочем месте.

— Миссис Боксер, — наконец пригласила меня медсестра, — доктор готов принять вас.

Я проследовала за ней в кабинет врача. Обычно доктор Орентхолер приветствовал меня с добродушным юмором и очень старался, чтобы он хоть чем-то походил на полицейский. «Если вы здесь, — к примеру, говорил он, — то кто же тогда охраняет наши улицы от преступников?» Доктор знал, что мне уже тридцать четыре года, из которых последние два я работала ведущим инспектором в отделе по расследованию убийств и в этом качестве часто выступала на судебных процессах во Дворце правосудия.

Но сегодня он был настроен совсем по-другому, встал мне навстречу, молча кивнул и указал на стул. До сих пор мое поведение на приеме у врача было довольно простым: если он воздерживается от шуток, мрачно смотрит и молча указывает на стул, то из этого следуют три вывода, из которых только один может оказаться действительно печальным. Остальные ограничиваются текущими и совершенно неопасными болезнями или просьбой вести правильный образ жизни и заботиться о своем здоровье.

— Я хочу вам кое-что сказать, — осторожно начал доктор Рой, рассматривая на свет какие-то слайды. Он показал на едва различимые пятна сферической формы. — Это сгустки крови, которую мы взяли у вас на анализ некоторое время назад. Вот эти пятна называются эритроцитами, или красными кровяными тельцами.

— Они выглядят довольно симпатичными, — пошутила я, нервно ерзая на стуле.

— Да, Линдси, они действительно симпатичные, — ответил доктор без тени улыбки на лице. — Однако проблема в том, что их у вас очень мало.

Я пристально посмотрела ему в глаза, не зная, что и думать. В душе я надеялась, что он сейчас улыбнется и посоветует мне больше отдыхать и меньше терзать себя сверхурочной работой.

— Это очень серьезно, Линдси, — угрюмо продолжал доктор. — Довольно редкое заболевание, в результате которого ваш организм больше не может вырабатывать достаточного количества эритроцитов. — Он взял другое фото и протянул мне. — А вот так выглядит нормальная кровь.

Я посмотрела на фотографию и убедилась, что она значительно отличается от моей. На ней темных пятен было гораздо больше, и они чем-то напоминали мне нашу городскую площадь примерно в пять часов вечера, когда на ней просто не протолкнуться. Моя же фотография удручала своим пустынным пространством, которое больше напоминало избирательный участок после завершения выборов.

— Но ведь это же поддается лечению? — поинтересовалась я, не сомневаясь в том, что получу желанный ответ.

— Да, Линдси, поддается, — мрачно подтвердил доктор и тут же добавил: — Но все же это очень серьезно.

Неделю назад я пришла к нему проконсультироваться по поводу глаз, которые в последнее время сильно слезились и чесались. А заодно поделилась своими опасениями насчет того, что на нижнем белье иногда остаются пятна крови, и к трем часам каждый день я чувствую себя так, словно внутри поселился какой-то страшный гном, высасывающий все мои силы. Мне приходится работать по четырнадцать часов в день, а то и две смены подряд.

— Доктор, — собралась я с духом, — скажите откровенно, насколько это серьезно? — Последние мои слова прозвучали с каким-то скрипом.

— Красные кровяные тельца играют исключительно важную роль в процессе окисления крови, — терпеливо пояснил Орентхолер. — Короче говоря, без них жизнедеятельность организма становится практически невозможной…

— Доктор Рой, — прервала я его, — мы же не на конференции медиков. О какой степени серьезности вы говорите? Что вы имеете в виду?

— Что вы хотите услышать от меня, Линдси? — уклонился он от прямого ответа. — Диагноз или возможные последствия?

— Я хочу услышать от вас правду.

Орентхолер молча кивнул, встал, обошел вокруг стола и взял меня за руку.

— Хорошо, пусть будет так. Линдси, правда заключается в том, что ваша жизнь в серьезной опасности.

— Это опасно для жизни? — опешила я и с замиранием сердца уставилась на него. Во рту мгновенно пересохло, а перед глазами поплыли темные круги.

— Смертельно опасно, Линдси.

Глава 4

Эти холодные, леденящие душу слова прозвучали как удар молотком промеж глаз. «Смертельно опасно, Линдси». Некоторое время я ждала, что доктор Рой осознает свою ошибку и признается, что это была всего лишь неудачная шутка, не более того. Или по крайней мере скажет, что произошло недоразумение и он просто-напросто перепутал мои анализы с чьими-то другими.

— Я хочу направить вас к специалистам-гематологам, — продолжал как ни в чем не бывало Орентхолер. — Как и у любой другой болезни, у этой свои стадии развития. На первой просто уменьшается количество эритроцитов, что можно поправить в течение нескольких месяцев интенсивного лечения. На второй стадии наблюдается их хроническая нехватка, что тоже в большинстве случаев поддается лечению. А вот на третьей стадии требуется немедленная госпитализация и пересадка костного мозга.

— Так на какой же стадии я сейчас нахожусь? — с трудом выдавила я, чувствуя, что задыхаюсь от нехватки воздуха.

— Ну, если судить по количеству эритроцитов в вашей крови, то вы сейчас пребываете в промежутке между второй и третьей стадиями.

В жизни каждого человека бывают моменты, когда все рушится и на карту поставлено буквально все. В привычное течение жизни врываются катастрофические перемены, а человек натыкается на непреодолимую стену отчаяния и горя. Мне эти чувства были тем более понятны, что я наблюдаю подобные ситуации практически каждый день. И вот теперь настал мой черед. Добро пожаловать в ад.

— И что же это все означает? — слабо спросила я, чувствуя, что кабинет врача поплыл у меня перед глазами.

— Это означает, Линдси, — подчеркнуто спокойно ответил доктор, — что вам придется пройти весьма продолжительный и напряженный курс интенсивной терапии.

Я решительно покачала головой.

— А как же моя работа?

Я работаю в отделе по расследованию убийств почти шесть лет и к тому же два года назад стала ведущим следователем по наиболее важным делам. А это означало, что если повезет и моего начальника повысят в должности, то я займу его место. Тем более что я — единственная женщина-следователь во всем полицейском департаменте и до сих пор не сомневалась, что вскоре возглавлю отдел.

— В данный момент, — продолжал доктор, — я не думаю, что это каким-то образом повлияет на вашу карьеру. Пока вы чувствуете достаточно сил для продолжения работы и будете придерживаться строго режима в лечении, никаких серьезных препятствии для исполнения служебных обязанностей я не вижу. Более того, это может послужить для вас превосходным терапевтическим средством.

Мне вдруг показалось, что стены кабинета быстро сжимаются, сдавливают меня со всех сторон и не дают дышать.

— Я направлю вас к хорошему специалисту, который самым подробным образом проинструктирует вас, — сказал в заключение Орентхолер и стал долго расписывать все достоинства рекомендуемого специалиста, но я уже не слушала его.

Я думала о том, что будет с работой и кому можно рассказать о случившемся. Мать умерла десять лет назад от рака груди, отец исчез из поля зрения, когда мне исполнилось тринадцать лет, а моя сестра Кэт жила тихой, спокойной жизнью в местечке Ньюпорт-Бич и вряд ли обрадуется, если на нее свалится эта неприятность.

Доктор Орентхолер пододвинулся ко мне и прикоснулся к руке.

— Я хорошо знаю вас, Линдси. Сейчас вы наверняка полагаете, что решите эту проблему посредством еще большего погружения в свою работу. Но это было бы очень серьезной ошибкой, если не сказать — трагической. Это действительно очень серьезно, Линдси, и я хочу, чтобы вы позвонили ему сегодня же.

Неожиданно прозвучал сигнал пейджера. Я порылась в сумке и посмотрела на номер. Звонили из офиса, скорее всего Джейкоби.

— Мне нужен телефон, — сообщила я доктору.

Рой посмотрел на меня с нескрываемым неудовольствием и сокрушенно покачал головой, словно хотел сказать, что выполнил свой врачебный долг, а дальше хоть трава не расти.

— Я все поняла, доктор. — Я постаралась успокоить его и нервно улыбнулась. — Мне нужна интенсивная терапия.

Он кивнул на телефонный аппарат на своем рабочем столе, встал и вышел из кабинета.

— Шутки кончились. Боксер, — послышался в трубке взволнованный голос моего напарника. — У нас тут двойное убийство в отеле «Гранд Хайатт».

В моей голове все еще звучали последние слова доктора, и я просто не успела перестроиться на серьезный разговор с напарником.

— Ты слышишь меня, Боксер? — повторил Джейкоби. — Пора приступать к работе. Ты уже едешь?

— Да. — Наконец я сообразила, о чем идет речь.

— И надень что-нибудь приличное, — угрюмо проворчал Джейкоби. — Как если бы собиралась на свадьбу.

Глава 5

Не помню, как я добралась от офиса доктора Орентхолера через весь город до отеля «Гранд Хайатт». Все это время в голове гулко стучали слова доктора о том, что у меня серьезная болезнь, которая в случае крайней запущенности может привести к летальному исходу. Помню только, что минут через двенадцать после звонка Джейкоби мой десятилетний «бронко» скрипнул тормозами и остановился перед парадным входом в отель. Вся прилегающая к нему улица была заполнена полицейскими. Черт возьми, что же там стряслось?

Квартал вокруг отеля был оцеплен полицией, и повсюду мелькали фигуры людей в белой и голубой униформе. Вход в отель был прочно заблокирован, старательные полицейские тщательно проверяли всех, кто входил или выходил из него, некоторые из них тщетно пытались отогнать любопытных зевак, столпившихся у дверей.

Я показала полицейский значок и с трудом протиснулась в вестибюль отеля, где наткнулась на парочку знакомых сотрудников. Одним из них был толстопузый Мюррей, которому остался год до пенсии, а рядом суетился его молодой напарник Васкес. Подойдя к Мюррею, я попросила его коротко изложить суть дела.

— Насколько мне известно, — удрученно начал тот, — на тридцатом этаже убили парочку важных персон. Все следователи сейчас уже там и занимаются делом.

— Интересно, а кто всем командует? — поинтересовалась я, чувствуя необыкновенный прилив энергии.

— Думаю, в данный момент руководство расследованием возложено на вас, инспектор.

— В таком случае я хочу, чтобы все выходы из отеля были немедленно перекрыты. И возьмите у менеджера список всех гостей и обслуживающего персонала. Никто не должен входить или выходить из отеля, если его нет в одном из этих списков.

Через секунду я уже поднималась в лифте на тридцатый этаж. Толпа полицейских и сотрудников отеля подсказала мне, где именно случилось убийство. Я прошла по коридору и остановилась у двери с надписью «Мандариновый номер». Из коридора я сразу же увидела Чарли Клаппера, начальника группы обследования места преступления. Само присутствие этого человека говорило о важности произошедшего. Он возился в своей сумке, окруженный двумя техническими специалистами. Через открытую двойную дверь я заметила огромное количество роз, которыми был уставлен весь номер.

Только после этого я обнаружила в одной из комнат своего напарника Джейкоби.

— Осторожно, инспектор, — предупредил он меня, жестом приглашая к себе.

Моему партнеру было сорок семь лет, но он выглядел минимум лет на десять старше. На большой голове уже выделялась лысина, а оставшиеся волосы заметно поседели. Мы проработали с Джейкоби два с половиной года, но я была старше его по званию, хотя он имел более богатый и продолжительный опыт работы.

Я вошла в номер и чуть не наступила на распростертое на полу тело мужчины. Он лежал у входной двери и, судя по всему, был женихом, который стал первой жертвой неизвестного преступника. Об этом можно было догадаться по его дорогим твидовым брюкам и белоснежной рубашке, на которой уже засыхали пятна крови. Он лежал, скрючившись на полу и прижимая руки к ране на груди. Я глубоко вздохнула и выжидающе посмотрела на Джейкоби.

— Разрешите представить вам мистера Дэвида Брандта, — сказал Джейкоби с грустной улыбкой. — А вон там находится миссис Брандт, — добавил он и показал на спальню. — Думаю, все произошло очень быстро, и они не успели насладиться своим медовым месяцем.

Я наклонилась и долго рассматривала мертвое тело жениха. Он был красив, с черными короткими волосами и мягкими чертами лица, искаженными лишь предсмертной гримасой ужаса и боли. Глаза были широко открыты и застыли с выражением крайнего недоумения. Рядом с телом лежал черный свадебный смокинг.

— Кто их обнаружил? — спросила я Джейкоби, роясь в карманах жениха в поисках бумажника или каких-нибудь других предметов.

— Помощник менеджера, — ответил он. — Они должны были сегодня утром отправиться на Бали, и тот пришел разбудить их и предупредить, что все готово. Бали — это остров, а не казино, инспектор, — объяснил Джейкоби.

Наконец я отыскала бумажник погибшего. Там была всякая всячина: водительские права, выписанные в Нью-Йорке, несколько платиновых кредитных карточек и стодолларовых купюр. Осмотрев содержимое бумажника, я встала и внимательно оглядела номер. Он был оформлен в стиле музея восточного искусства: драконы, картины, фигурки восточных мудрецов, стулья и диваны, украшенные сценами имперского суда. Теперь понятно, почему этот номер люкс получил название «Мандаринового». Он действительно был похож на миниатюрный китайский дворец.

Но больше всего меня поразили розы. Повсюду стояли огромные букеты красных и белых роз на длинных стеблях. Я всегда придерживалась скромности в быту, но если человек хотел произвести впечатление на свою невесту, то обязательно должен был поселиться с ней именно в таком номере и с огромным количеством роз.

— А сейчас давай познакомимся с невестой, — предложил Джейкоби.

Я последовала за ним в спальню и остановилась на пороге. Комната была обставлена в таком же восточном стиле, а на широкой кровати лежало тело молодой красивой женщины. За время службы мне доводилось видеть немало убийств, и я давно уже научилась сразу определять характер преступления, но то, что предстало перед моими глазами сейчас, повергло в состояние шока. Я не была готова к этому и почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Невеста лежала на спине в своем прекрасном белоснежном свадебном платье.

Глава 6

Даже наглядевшись по долгу службы на большое количество жертв жестоких убийц, человек никогда, вероятно, не привыкнет к возникающей при этом боли, но это зрелище произвело на меня особенно жуткое впечатление. Невеста была молодой и красивой: спокойной, умиротворенной и совершенно очаровательной, даже несмотря на три красных кровавых пятна, расплывшихся на ее белой груди, как три огромные распустившиеся розы. Она чем-то напомнила мне спящую красавицу из детской сказки, которая терпеливо дожидается своего принца. Однако ее принц находился в другой комнате и в таком же состоянии.

— А что ты хотела за триста пятьдесят баксов в сутки? — пожал плечами Джейкоби. — Прекрасную волшебную сказку?

Я собралась с силами, чтобы не нагрубить напарнику, но так посмотрела на него, что он даже поежился.

— Боже мой. Боксер, что я такого сказал? — сконфузился Джейкоби. — Это была просто шутка.

Его перекосившееся от неловкости лицо вернуло меня в нормальное состояние. Я снова посмотрела на невесту. На пальце правой руки ярко сверкало кольцо с большим бриллиантом, а в ушах виднелись еще более прекрасные серьги почти с такими же крупными бриллиантами. Непонятно, какие мотивы толкнули преступника на столь жестокое убийство, но совершенно ясно, что это было не ограбление.

— Похоже на три удара острым предметом, предположительно ножом, — сказал эксперт из бригады медиков, закончив предварительное обследование. — Однако для нее было достаточно и одного, так как уже первый удар оказался смертельным.

В этот момент я вдруг подумала, что 90 процентов всех убийств происходят на почве секса или денег. В данном случае деньги, кажется, ни при чем.

— Когда их видели живыми в последний раз? — поинтересовалась я.

— Вчера вечером после десяти часов. Именно в это время закончилось их свадебное торжество в банкетном зале.

— И никто не видел их после этого?

— Я знаю, что тебе это трудно понять, — ехидно ухмыльнулся Джейкоби, — но все нормальные люди стараются не тревожить жениха и невесту после окончания свадебного торжества. Во всяком случае, хотя бы некоторое время.

Я понимающе улыбнулась, встала и еще раз внимательно осмотрела огромный номер отеля.

— Это может удивить тебя, Джейкоби, но мне интересно, кто может снимать здесь такой дорогой номер?

— Отец невесты — какая-то большая шишка на Уолл-стрит, — со знанием дела пояснил тот. — Сейчас он вместе с женой приходит в себя в одном из номеров на двенадцатом этаже. Как мне сообщили, свадьба была более чем роскошной. Ты только посмотри на совершенно немыслимое количество этих чертовых роз.

Я вернулась к жениху и обратила внимание на коробку, в которой обычно хранят бутылки с шампанским. Она стояла на небольшом мраморном столике у двери и была обильно полита кровью.

— Первым ее заметил помощник менеджера, — поспешил объяснить Джейкоби. — У меня такое впечатление, что преступник принес ее с собой.

— А они не видели здесь посторонних людей?

— Ну как же? — удивился он. — Здесь было множество посторонних в смокингах, фраках и твидовых костюмах. Кроме того, все они были с цветами в руках. Надеюсь, ты не забыла, что вчера здесь состоялась грандиозная свадьба?

Я внимательно осмотрела коробку с шампанским. «Кло дю Месниль», 1989 год.

— Тебе это говорит о чем-нибудь? — снова съязвил Джейкоби.

— Только то, что у убийцы неплохой вкус, — ответила я и стала рассматривать пиджак от костюма.

Он был безупречен, и только на левой стороне можно было заметить небольшой разрез, куда, вероятно, и был нанесен смертельный удар ножом.

— Насколько я могу судить, — прокомментировал Джейкоби, — убийца нанес ему удар ножом, а потом зачем-то снял с него пиджак. — Он пожал плечами и замолчал.

— Зачем он это сделал, черт возьми? — громко пробормотала я.

— Не знаю, — снова пожал плечами тот. — На этот вопрос может ответить только он сам.

Чарли Клаппер остановился неподалеку от меня и вопросительно смотрел в мою сторону, выжидая момент, чтобы приступить к осмотру тела. Я кивнула ему и снова направилась в спальню. Все это время меня не покидало странное чувство. Если это не ограбление, то, стало быть… секс. Не долго думая я приподняла платье невесты и оторопела. Подтвердились мои худшие опасения. Ее кружевные трусики были спущены почти до колен и держались только на одной ноге. Я чуть не задохнулась от возмущения. Значит, он изнасиловал ее, а потом убил, или сначала убил, а потом изнасиловал. Я посмотрела в потухшие глаза невесты. У нее впереди была вся жизнь, прекрасные надежды, чудные мечты. И вот теперь она превратилась в бездыханное тело по вине какого-то жуткого маньяка. Мне вдруг показалось, что я вот-вот расплачусь, и я направилась к напарнику.

— Уоррен, — обратилась я к Джейкоби, — я хотела бы поговорить с родителями жениха и побеседовать со всеми участниками вчерашней свадьбы. Попытайся составить список гостей и их местонахождение. А также список всех сотрудников, дежуривших в отеле вчера вечером. Только все это надо сделать срочно, Уоррен, — добавила я и отвернулась, стараясь не смотреть ему в глаза.

Я знала, что если не уйду отсюда немедленно, то могу не совладать с собой. Не говоря ни слова, я бистро покинула номер.

— Черт возьми, что это с Боксер? — недоуменно спросил Чарли Клаппер.

— Ты же знаешь женщин, — услышала я приглушенный ответ Джейкоби. — Они всегда плачут на свадьбах.

Глава 7

Филлип Кампбелл шел по Поуэлл-стрит по направлению к площади Согласия, за которой виднелось высокое здание отеля «Гранд Хайатт». Полиция уже оцепила все подходы к отелю, а вокруг собралась огромная толпа зевак. В воздухе постоянно раздавались громкие возгласы полицейских и сирены «скорой помощи». Это было так непохоже на цивилизованный и респектабельный облик Сан-Франциско. И это ему нравилось.

Кампбелл не мог поверить, что возвращается на место преступления. Конечно, опасно, но он ничего не мог с собой поделать. Вчера Кампбелл ощутил необыкновенный прилив сил и теперь надеялся снова пережить нечто подобное. По мере приближения к отелю в кровь выбрасывалось все больше и больше адреналина, а сердце от волнения готово было выскочить из груди.

Подойдя поближе, он протиснулся сквозь толпу зевак к краю полицейского кордона и стал прислушиваться к разговорам. Здесь собрались в основном весьма солидные люди в деловых костюмах, которые изредка обменивались мнениями и сокрушенно качали головами. Говорили о возникшем в отеле пожаре, настаивали, что кто-то выпрыгнул из окна, доказывали, что в отеле было совершено убийство. Но никто из них даже не догадывался о том, что там на самом деле произошло.

Кампбелл протиснулся еще ближе и наконец увидел за работой городских полицейских. При этом два человека стояли чуть поодаль и пристально изучали собравшихся людей. Не было никаких сомнений, что они искали его! А он совершенно не волновался из-за того, что может быть обнаружен. Это невозможно, просто невероятно. Вряд ли кто-нибудь заподозрит в совершении преступления именно его. Кампбелл знал, что принадлежит к тем пяти процентам людей, на которых в последнюю очередь может пасть подозрение полиции. Это обстоятельство успокаивало его и одновременно волновало.

Господи, он сделал это, и вот сейчас по его вине здесь собралась толпа и цвет городской полиции. И это только начало. Кампбелл никогда еще не испытывал подобного чувства, как, впрочем, и город Сан-Франциско.

В этот момент из отеля вышел какой-то бизнесмен и репортеры бросились к нему с расспросами, словно это была кинозвезда. Это был мужчина чуть больше тридцати лет, на его лице блуждала ухмылка человека, посвященного в какую-то страшную тайну. Он знал, что располагает информацией, за которой они все охотятся, и наслаждался этим.

— Это была супружеская пара, — медленно проронил он, почти не останавливаясь. — Их убили в пентхаузе почти сразу же после свадьбы. Ужасно, не правда ли?

Толпа вокруг Филлипа Кампбелла охнула и замерла, а у него заныло в душе от переполнивших его чувств.

Глава 8

Какое событие! Синди Томас с трудом пробралась сквозь плотную толпу зевак, собравшихся перед отелем «Гранд Хайатт», но удрученно застонала, увидев, что все подходы к отелю перекрыты плотным кордоном полиции. Там собрались не меньше сотни человек, которые отчаянно кричали, размахивали руками и пытались прорваться внутрь. Там были туристы с фотоаппаратами, бизнесмены, направляющиеся по своим делам, и многочисленные журналисты, сующие полицейским свои служебные удостоверения. А на противоположной стороне улицы стоял телевизионный фургон, вокруг которого расставляли аппаратуру журналисты.

После двух лет работы в отделе местных новостей газеты «Кроникл» Синди уже научилась с первого взгляда определять события, подробное освещение которых могло бы положить начало ее успешной профессиональной карьере. Более подходящего случая и представить невозможно. Синди была так взволнована, что, казалось, даже волосы шевелились на голове.

— Убийство в отеле «Гранд Хайатт», — сообщил ей редактор городских новостей Сид Гласе после телефонного разговора с представителем полицейского департамента. Сюзи Фицпатрик и Том Стоун, главные специалисты «Кроникл» по криминальным делам, были в отъезде, поэтому босс сразу же обратился к ней. — Немедленно туда! — рявкнул он Синди, и ему не пришлось повторять дважды, так как она мгновенно выскочила из редакции и помчалась в отель.

Однако сейчас, увидев толпу людей и плотный полицейский кордон, энтузиазм Синди заметно поубавился. То, что сначала показалось ей редкой удачей, обернулось полным провалом. Вход в отель перекрыт, а через несколько минут сюда сбегутся репортеры из других изданий и все будет кончено. Если она не найдет выхода из этого тупикового положения, то вскоре сюда приедут Стоун и Фицпатрик, и тогда Синди не на что будет надеяться. Значит, нужно во что бы то ни стало прорваться внутрь, а не стоять здесь, на тротуаре, и ждать у моря погоды.

Синди увидела на обочине длинную вереницу лимузинов и направилась к первому. Окна автомобиля были затемнены, и она постучала в стекло.

Водитель оторвался от газеты, а это была, естественно, «Кроникл», и опустил стекло.

— Вы ждете мистера Стидмена? — спросила Синди, назвав первую случайную фамилию.

— Нет, — медленно ответил тот, — Эддлсона.

— Какая жалость, простите, — пролепетала Синди и приветливо махнула рукой, но в душе зародилась слабая надежда.

Это была единственная возможность проникнуть в тайну отеля. Не долго думая Синди врезалась в толпу и стала расталкивать локтями собравшихся, медленно продвигаясь к парадному входу.

Изрядно намяв бока, она с трудом протиснулась к двери, но тут на ее пути выросла крупная фигура полицейского.

— Извините, — невинно пролепетала Синди с видом человека, который опаздывает на важное дело, — у меня встреча в отеле.

— С кем?

— С мистером Эддлсоном. Он уже ждет меня там.

Полицейский посмотрел в распечатанный список имен.

— Вы знаете номер комнаты?

Синди покачала головой.

— Он сказал, чтобы я ждала его в гриль-баре ровно в одиннадцать.

Она знала, что гриль-бар в «Гранд Хайатт» часто используется бизнесменами Сан-Франциско для проведения важных встреч за завтраком.

Полицейский пристально осмотрел Синди с ног до головы и засомневался. Конечно, ее затрапезный вид — старый кожаный пиджак, потертые джинсы и покрытые пылью сандалии — не давал оснований считать, что она действительно идет на важную встречу.

— У меня важная встреча, — напомнила она полицейскому, постучав пальцами по часам, — с мистером Эддлсоном.

Полицейский немного подумал, а потом взмахом руки пропустил Синди внутрь. Это был первый шаг к победе. Ворвавшись в вестибюль, она огляделась вокруг, а потом обернулась к дверям и усмехнулась. На улице толпились люди, мелькали знакомые лица растерянных журналистов, а она, Синди Томас, была уже внутри. Теперь надо сообразить, что делать дальше. Огромное пространство вестибюля было заполнено полицейскими, туристами, бизнесменами и служащими отеля в кремовых костюмах. Босс сказал, что произошло убийство, причем не простое, а чрезвычайное, учитывая безупречную репутацию отеля. Но Синди не знала, где именно оно произошло и когда. Она даже понятия не имела, кто оказался жертвой убийцы. И что толку, что она прорвалась в отель? Что теперь делать?

Синди посмотрела в дальний угол вестибюля и обратила внимание на чемоданы и сумки, возле которых никого не было. Похоже, кто-то собрался в дальнее путешествие, а носильщик выносил их на улицу. Синди подошла к вещам и наклонилась над сумкой, словно проверяя прочность застежек.

— Вам нужно такси? — услужливо поинтересовался неизвестно откуда взявшийся второй носильщик.

Синди покачала головой.

— Нет, меня заберут отсюда. — Затем она изобразила искреннее удивление и обвела взглядом переполненный вестибюль. — Я только что проснулась. Что здесь стряслось? Неужели я проспала что-то невероятно интересное?

— Как, вы ничего не знаете? — удивился носильщик. — Вы, наверное, единственный человек, который еще не в курсе дела. У нас тут такой кошмар!

Синди выпучила глаза и приготовилась слушать.

— Два убийства сразу, — продолжил носильщик, понизив голос. — На тридцатом этаже. — Он наклонился к ней, будто собираясь открыть какую-то страшную тайну. — Неужели вы не видели вчера вечером грандиозную свадьбу в нашем банкетном зале? Так вот, убили жениха и невесту. Кто-то ворвался к ним в «Мандариновый номер» и зарезал обоих.

— Господи Иисусе! — вскрикнула Синди и попятилась.

— Мадам, вы уверены, что не хотите вынести свои вещи на улицу? — спросил носильщик.

Синди слабо улыбнулась.

— Нет, благодарю, я подожду здесь.

В этот момент напротивоположной стороне вестибюля бесшумно открылась дверь лифта и оттуда вышел еще один носильщик, толкая перед собой большую тележку с вещами. Синди сразу догадалась, что это служебный лифт, возле которого не было ни единого полицейского. Собравшись с мыслями, она медленно направилась в сторону лифта, вошла внутрь и нажала кнопку с цифрой «30». Слава Богу, он был пустой. Дверь закрылась, и лифт стал быстро подниматься. Синди чуть не запрыгала от радости. Если ей и дальше повезет, то она напишет репортаж о двойном убийстве в «Мандариновом номере» отеля «Гранд Хайатт». И это будет ее репортаж!

Глава 9

Когда лифт остановился на тридцатом этаже, Синди затаила дыхание и приготовилась к самому неожиданному повороту дел. Сердце колотилось в груди, а в ушах гудело. Лифт открылся в самом дальнем конце коридора. Синди выглянула наружу и поблагодарила Бога, что рядом не оказалось полицейского. С противоположного конца доносились какие-то голоса и звуки. Она собралась с духом и быстро направилась по коридору. Голоса становились все громче. Мимо нее прошли два человека в желтых куртках, а чуть дальше стояла группа полицейских и следователей. Синди была уже так близко, что могла прочитать надпись на двери — «Мандариновый номер». Итак, она не только прорвалась в отель, но и оказалась в самом центре взбудоражившего город события.

Синди решительно направилась к двери номера. Полицейские даже не взглянули на нее. Они знали, что внизу выставлен надежный кордон, и проверяли только тех, кто выходил из гостевого лифта. Синди подошла к двери и заглянула внутрь. Шикарный номер, весь уставленный огромными букетами роз. И тут взгляд Синди уперся в нечто такое, от чего ее чуть не стошнило. У порога на полу лежало окровавленное тело мужчины. Ноги у нее подкосились, и она прислонилась к стене. Синди никогда еще не видела так близко жертву нашумевшего убийства. Ей хотелось наклониться и запомнить каждую деталь, но тело отказывалось подчиняться ей.

— Кто вы такая, черт возьми? — прозвучал над ухом чей-то грубый голос.

Синди подняла голову и увидела перед собой уставившегося на нее полицейского. Он был огромного роста и с перекошенным от злости лицом. В следующее мгновение полицейский схватил ее за плечи и сильно прижал к стене. Так сильно, что у Синди даже в глазах потемнело от боли и страха. Во рту мгновенно пересохло, и она молча показала на сумку, где хранилось служебное удостоверение. Сердитый коп порылся в сумке, а потом долго рассматривал ее документ с цветной фотографией.

— Боже милостивый, — недовольно поморщился он, как верный и преданный хозяину доберман. — Она журналистка.

— Как вы сюда попали, черт возьми? — не менее сердито спросил его коллега.

— Убери ее отсюда ко всем чертям! — рявкнул ему похожий на добермана полицейский. — И забери удостоверение. Надеюсь, что в течение ближайшего года ее ноги не будет рядом с полицией.

Полицейский схватил Синди за руку и потащил к лифту. Она обернулась и бросила последний взгляд на труп мужчины. Это было ужасно. Причем настолько, что она дрожала как осиновый лист.

— Проводи ее до выхода, — приказал полицейский одному из тех, кто дежурил возле лифта, и помахал перед носом Синди конфискованным удостоверением. — Надеюсь, ваш удачный прорыв компенсирует потерю этого документа.

Когда дверь лифта уже почти закрылась, снаружи послышался громкий крик:

— Задержите лифт!

Дверь снова отворилась, и в лифт вошла высокая женщина в голубой майке и с прикрепленным к поясу полицейским значком. Она была недурна собой, со светлыми волосами песочного цвета, но с обеспокоенным выражением лица. Женщина грустно вздохнула и посмотрела на сопровождавшего Синди полицейского.

— Ну что, инспектор, самый настоящий кошмар? — поинтересовался тот, сочувственно глядя на нее.

— Да, — ответила женщина и отвернулась.

Слово «инспектор» произвело на Синди впечатление разорвавшейся бомбы. Она не поверила своим глазам. Что же могло там случиться, если даже видавшая виды инспектор полиции оказалась в расстроенных чувствах? Пока лифт спускался на первый этаж, эта женщина тупо смотрела на дверь, не проронив ни слова. А когда дверь наконец открылась, инспектор быстро вышла и направилась вдоль по вестибюлю.

— Видите вон ту дверь? — показал ей полицейский на выход. — Убирайтесь прочь и не попадайтесь мне больше на глаза.

Дверь лифта снова закрылась, и Синди с облегчением заметила, что полицейский не стал дожидаться, пока она покинет отель. Оглядевшись, Синди увидела, что инспектор скрылась за дверью женского туалета. Не долго думая она последовала за ней.

Инспектор стояла перед зеркалом и устало смотрела на свое отражение. Она была стройной и весьма привлекательной, несмотря на высокий рост. Но самое удивительное заключалось в том, что инспектор плакала. Синди даже опешила от неожиданности. Что же там, черт возьми, случилось? Что довело эту женщину до слез?

— С вами все в порядке? — вежливо поинтересовалась Синди, надеясь завязать разговор.

Женщина даже вздрогнула, обнаружив, что не одна в туалете. Однако через секунду она уже взяла себя в руки и повернулась к Синди.

— Все нормально. А вы та самая журналистка, которой удалось проникнуть в номер?

Синди молча кивнула.

— Ну и как вам удалось это сделать?

— Сама не знаю, — откровенно призналась Синди. — Просто немного повезло, вот и все.

Инспектор вынула из сумки бумажную салфетку и приложила к глазам.

— Ну что ж, такое бывает, но сейчас ваше везение закончилось. От меня вы ничего не узнаете.

— А я и не собиралась вас расспрашивать, — соврала Синди. — Просто увидела слезы у вас на глазах и решила поинтересоваться, не нужна ли вам помощь.

Женщина резко повернулась к ней и гневно сверкнула глазами, словно подтверждая, что действительно ничего не скажет о случившемся. Однако Синди показалось в этот момент, что в них было и нечто другое. Такой взгляд обычно бывает у людей, которые испытывают ужасную боль, но не могут ни с кем поделиться своими горестными чувствами. Синди чувствовала, что за суровой внешностью инспектора скрывается нечто странное, не совсем понятное, но вполне для нее доступное. Если ей и на этот раз повезет, то, возможно, удастся разговорить ее.

Синди вынула из сумки свою визитную карточку и положила на край раковины.

— Если вам вдруг захочется с кем-то поговорить…

Симпатичное лицо инспектора покраснело. Она долго смотрела на визитку, потом взяла ее и едва заметно улыбнулась.

Синди тоже ответила ей улыбкой.

— А пока я еще здесь… — Она подошла к женщине поближе и протянула косметичку. — Вам это пригодится.

Глава 10

Полицейский департамент Сан-Франциско расположен в большом десятиэтажном здании из серого гранита, где находятся и другие ведомства правоохранительной системы, включая офис окружного прокурора. Здесь же содержатся камеры предварительного заключения для людей, вина которых должна быть доказана в установленном порядке.

Здание департамента находится почти в центре города, а вокруг него расположено огромное количество магазинов, стоянок и небольших кафе, что еще больше подчеркивает неказистость и грубость нашей громадины.

После окончания напряженной и до предела изматывающей пресс-конференции мы с Джейкоби договорились встретиться в отделе и снова обсудить сложившуюся ситуацию. В нашем отделе работало двенадцать человек, которые занимались расследованием тяжких преступлений по всему городу, и все мы сидели в нескольких небольших комнатах, ярко освещенных лампами дневного света. Мой рабочий стол находился в наиболее удачном месте и к тому же рядом с окном, выходившим на центральную часть города. Он всегда был завален стопками бумаг, папок, файлов, фотографий и официальными документами департамента. Единственным частным предметом на столе был большой куб из плексигласа, подаренный мне первым напарником несколько лет назад. На нем были написаны знаменательные и дорогие для меня слова: «Глядя на железную дорогу, никогда не узнаешь, в каком направлении пойдет поезд».

Я сделала себе чашку чая и встретила Джейкоби в комнате предварительного допроса номер один. На прикрепленной к стене доске я провела вертикальную линию, разделив ее на две равные части. На первой я написала все, что мы узнали об убийстве супругов, а на второй — что еще предстоит выяснить.

Первый разговор Джейкоби с родителями молодоженов практически ничего нам не дал. Отец невесты был большим человеком на Уолл-стрит и руководил солидной фирмой, которая занималась международной торговлей. Он сообщил, что они с женой оставались в зале до ухода последнего гостя, а потом «проводили детей в их номер». У них никогда не было врагов, долгов, дурных пристрастий, и они не получали никаких угроз. Другими словами, в их жизни не было ничего, что могло бы спровоцировать такое немыслимо жестокое убийство.

Что же до общего списка гостей, приглашенных на свадебное торжество, то здесь их усилия оказались более успешными. Супружеская пара из Чикаго обратила внимание на незнакомого человека, который несколько раз появлялся около «Мандаринового номера» в половине одиннадцатого. Они даже припомнили, что он был среднего роста, обычного телосложения, с короткими темными волосами, в темном костюме или смокинге. Кроме того, в руках молодой человек держал нечто, отдаленно напоминающее коробку с бутылкой.

Мы долго обсуждали этот эпизод, задавали друг другу множество вопросов, выпили чаю и закончили свой рабочий день в начале восьмого, хотя формально наша смена заканчивается ровно в пять часов.

— Ты сегодня встречаешься с кем-нибудь? — поинтересовался Джейкоби.

— Я уже вдоволь насытилась этими свиданиями, Уоррен.

— Значит, я был прав, и у тебя действительно нет сегодня никаких свиданий, — продолжал хитро ухмыляться Джейкоби.

В этот момент в нашу комнату без стука заглянул лейтенант Сэм Рот, которого мы между собой называли Весельчаком.

— Ты видела это? — спросил он тоном, не предвещавшим ничего хорошего, и швырнул на стол последний номер газеты «Кроникл».

В глаза бросился набранный крупным шрифтом заголовок: «КРОВАВАЯ БРАЧНАЯ НОЧЬ В „ГРАНД ХАЙАТТ“». Я взяла газету и прочитала первую строчку: «Под покровом ночи и в обстановке, доступной только очень богатым людям, у двери роскошного номера отеля лежал скрюченный труп двадцатидевятилетнего жениха».

Сэм Рот еще больше насупился.

— Интересно, кому это пришло в голову пригласить репортера на место происшествия? Ей известны все имена и почти все подробности происшествия.

Автором статьи была Синди Томас. Я вспомнила про ее визитную карточку и тяжело вздохнула. Черт бы тебя побрал, Синди Томас!

— Может быть, мне позвонить ей и поинтересоваться, кто дал ей такую наводку? — грозно допытывался Сэм Рот.

— Очевидно, ты хочешь сам подключиться к расследованию? — парировала я и показала на доску. — Нам твоя помощь была бы очень кстати.

Некоторое время Сэм Рот молча стоял у двери, покусывал верхнюю губу, а потом повернулся и вышел.

— Линдси, — бросил он с порога через плечо, — я жду тебя в своем кабинете завтра утром без четверти девять. Нам нужно самым тщательным образом обсудить это дело. Пока еще твое дело, — ехидно добавил Рот и исчез, прикрыв за собой дверь.

Я встала, прошлась по комнате, а потом присела на край стола, ощущая тяжесть во всем теле. День прошел, а я так и не поделилась с кем-нибудь своей печальной новостью.

— Ты в порядке? — заботливо спросил Джейкоби.

Я посмотрела на него и подумала, что могла бы ему рассказать обо всех своих проблемах или даже просто расплакаться на его плече.

— У нас был ужасно трудный день, — сказал Джейкоби уже у двери. — Тебе нужно поехать домой, принять ванну и все такое прочее.

Я благодарно улыбнулась и кивнула. Не ожидала от него такого сочувственного отношения. Когда он ушел, я уставилась на доску и долго смотрела на пустую графу наших достижений. Слабость и нервное истощение лишили меня сил, а в голове снова всплыли печальные подробности моего визита к доктору: «Это смертельно, Линдси». И тут я вдруг вспомнила о совете доктора немедленно связаться со специалистом. Поздно, скоро уже восемь часов.

Я так и не прислушалась к совету доктора Орентхолера.

Глава 11

Впрочем, в тот вечер я все-таки выполнила некоторые из советов доктора. Прежде всего я вышла прогуляться со своей очаровательной Мартой. Обычно в течение дня за ней присматривают мои сердобольные соседи, но Марта всегда рада погулять со мной поздно вечером. После прогулки я сбросила с себя одежду, швырнула на кровать кобуру с пистолетом, а потом долго наслаждалась под мощной струёй теплой воды. Только после продолжительного и успокаивающего душа я выбросила из головы события прошедшего дня и воспоминания об окровавленных телах Дэвида и Мелани. Однако от рекомендаций доктора Орентхолера так и не смогла до конца избавиться. А больше всего меня мучила совесть, что не решилась позвонить специалисту-гематологу.

Подставляя лицо под струю воды, я все время думала о том, что отныне моя жизнь круто изменилась. Теперь я вынуждена бороться не только с убийцами и садистами, но и с собственной болезнью, то есть сражаться не только за жизнь жителей нашего города, но и за свою собственную.

Выйдя из ванной комнаты, я долго приводила себя в порядок и придирчиво оглядывала в зеркало. Только сейчас меня посетила странная, никогда ранее не приходившая в голову мысль, что я совсем недурна собой. Не красавица, конечно, но весьма симпатичная — высокая, стройная, прекрасно сложенная, с живыми, выразительными и, как мне всегда казалось, достаточно глубокими глазами. Во всяком случае, не хуже многих других женщин.

И почему это, собственно говоря, я должна умереть?

Однако сегодня мои глаза были другими — испуганными, что ли. Да и все сегодня казалось мне иным. Нереальным. И как я ни старалась успокоить себя, вновь и вновь вставал этот жуткий вопрос: почему я?

Набросив на себя домашний халат, я завязала волосы в пучок и отправилась на кухню, чтобы отварить макароны и сосиски, которыми запаслась пару дней назад. Пока вода закипала, я поставила компакт-диск с Сарой Маклоклан и уселась за стол с бокалом прохладного красного вина. А в такт музыке похлопывала по голове вилявшую хвостом Марту. После моего развода с мужем два года назад я жила в гордом одиночестве и страшно ненавидела это состояние. Я всегда любила людей, друзей, а когда-то любила и своего мужа Тома. Причем любила самозабвенно, больше жизни. Правда, до тех пор, пока он не ушел от меня со словами: «Линдси, я не могу объяснить это, но вынужден покинуть тебя. Не знаю, что случилось, я по-прежнему люблю тебя, но больше так не могу. Мне нужен кто-то другой, и больше мне нечего тебе сказать».

Полагаю, что Том говорил правду, но это была самая неприятная и печальная правда в моей жизни. Его слова разбили мое сердце на миллион мелких кусочков, и оно остается разбитым до настоящего времени. И поэтому даже сейчас, пребывая в постылом одиночестве, если не считать, конечно, мою любимую Марту, я все еще опасаюсь связывать судьбу с любимым человеком. А если он вдруг перестанет любить меня? Я этого больше не вынесу. Именно поэтому я отталкиваю от себя любого приблизившегося ко мне мужчину.

И все же. Боже мой, как я ненавижу одиночество!

В особенности сегодня вечером.

Моя мать умерла от рака груди, когда я только окончила колледж. Из Беркли я перевелась в школу, чтобы быть поближе к матери, помогать ей, а заодно присматривать за младшей сестрой Кэт. Мама слишком поздно обратилась к врачам, и помочь ей было уже практически невозможно. Она все делала слишком поздно. Даже с отцом мама попыталась наладить отношения только тогда, когда было слишком поздно.

После того как мне исполнилось тринадцать лет, я видела отца лишь дважды. Он был полицейским и почти двадцать лет носил форму. Говорят, он был хорошим копом. А после дежурства часто заходил в свой любимый бар и иногда брал с собой меня, «свой маленький талисман», как отец меня часто называл. У парней это вызывало такой восторг, что они боготворили меня.

Когда макароны с сосисками были готовы, я вывалила их на тарелку, обильно полила острым соусом и пошла на террасу в сопровождении радостно виляющей хвостом Марты. Колли стала моей тенью с самого начала, с тех пор, как я приобрела ее в местном обществе собаководов. В то время я уже жила в этом доме на Потреро-Хилл, окна которого выходят на залив. Конечно, это не тот шикарный вид, который открывается из окна «Мандаринового номера», но все же весьма неплохо для человека моего уровня.

Я уселась на стул, положила ноги на другой, а тарелку с едой поставила на колени. На противоположной стороне залива ярко мерцали огоньки Окленда, как будто тысячи глаз с завистью наблюдали за моим вечерним пиршеством. Я посмотрела на эти огни, часто заморгала и вдруг поняла, что уже второй раз за сегодняшний день на глазах появились слезы. Марта сочувственно завиляла хвостом, потерлась о мою ногу и в конце концов доела вместо меня все то, что осталось на тарелке.

Глава 12

На следующее утро ровно без четверти девять я постучала в дверь кабинета лейтенанта Сэма Рота. Он часто говорил мне, что любит меня как свою вторую дочь. Не знаю, правда это или нет, но я тоже любила его, но только как дедушку.

Я ожидала, что в его кабинете будет толпа начальников, по крайней мере кто-нибудь из министерства внутренних дел или даже сам капитан Уэлтин, осуществляющий контроль над деятельностью всех полицейских инспекторов. Но когда я вошла, в его кабинете находился лишь один неизвестный мне человек. Это был высокий симпатичный мужчина с короткими темными волосами, интеллигентным лицом и в белоснежной рубашке, с которой приятно гармонировал галстук с узкими полосками. Он был широкоплечий, физически сильный и с безупречной улыбкой, что означало только одно — этот тип представляет высокое полицейское ведомство или по крайней мере пресс-службу всего полицейского департамента штата. Они о чем-то говорили, и у меня возникло смутное подозрение, что предметом разговора была именно я.

По пути на работу я неоднократно прокручивала в голове свой разговор с начальством и придумывала самые различные объяснения того, почему опоздала на место происшествия и как сведения о преступлении просочились в печать. Однако Сэм Рот удивил меня новым сообщением в газете.

— Они назвали это «Блюзом свадебных колоколов», — отрывисто процедил он, швырнув в мою сторону утренний выпуск газеты «Кроникл».

— Я уже видела это, — спокойно отреагировала я, стараясь сфокусировать внимание на существе дела.

Сэм посмотрел на своего гостя.

— Теперь мы будем читать об этом убийстве каждый Божий день. Оба они были очень богатыми, известными и состояли в Лиге плюща, куда входят выпускники самых престижных университетов страны. Что-то похожее на молодого Кеннеди и его красавицу жену. Там тоже была подобная трагедия.

— Мне совершенно все равно, кем они были, — парировала я. — Послушай, Сэм, то, что произошло вчера…

Он жестом остановил меня.

— Забудь про вчера. Мне уже звонили из министерства по этому поводу. Это дело находится под непосредственным контролем мистера Мерсера. — Сэм посмотрел на сидевшего молча молодого человека. — Как бы то ни было, он хочет быть в курсе дела и надеется, что оно находится в крепких и умелых руках. У нас не должно случиться того, что иногда случается во всех делах с высокопоставленными и известными персонами. — Он сделал многозначительную паузу и повернулся ко мне. — Мы меняем правила в отношении всего этого дела.

В кабинете воцарилась гробовая тишина. Незнакомец встал и подошел ко мне.

— Мэр Сан-Франциско и мистер Мерсер, — продолжал Сэм Рот, — пришли к выводу, что это дело является настолько неординарным и важным, что следует объединить усилия двух департаментов. Если, конечно, ты согласна продолжить работу с новым коллегой, — заключил он, поворачиваясь к гостю.

— Новым коллегой? — удивленно переспросила я, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

— Да, Линдси, познакомься со своим новым коллегой, — повторил Сэм, снова посмотрев на гостя.

Я тупо уставилась на него, не зная, что сказать. Ничего подобного я и представить не могла.

— Крис Роли, — представился молодой человек и добродушно улыбнулся, протягивая мне руку.

Я даже не пошевельнулась.

— В течение последних лет, — продолжал как ни в чем не бывало Сэм Рот, — капитан Роли отвечает за взаимодействие всех общественных организаций в канцелярии мэра и специализируется по расследованию самых важных и щекотливых дел.

— Расследованию?

Роли удивленно уставился на меня и впервые за время встречи на мгновение утратил уверенность в себе.

— Да, расследование нанесенного ущерба, контроль над исполнением постановлений, решение самых болезненных проблем в деятельности штата…

— А, ну теперь все ясно, — бесцеремонно прервала я его. — Иными словами, вы занимаетесь маркетингом рынка общественных услуг.

Он улыбнулся и снова обрел столь привычное для него чувство собственного превосходства, каким и должен обладать опытный чиновник в администрации мэра.

— А раньше, — продолжал Сэм Рот, — Крис служил капитаном полиции в северной части города.

— То есть в дипломатическом квартале, не так ли? — не без ехидства спросила я.

В полиции всем было хорошо известно, что представляет собой работа в районе от Ноб-Хилл до Пасифик-Хейтс, где проживают преимущественно дипломаты. Наиболее серьезными преступлениями там считаются жалобы нервных женщин на уличный шум или громкая музыка запоздавших и хорошо отдохнувших туристов.

— Мы также занимаемся контролем за дорожным движением вокруг района Президио, — добавил Роли с неизменной ухмылкой.

Я проигнорировала его замечание и повернулась к Сэму Роту.

— А как же Уоррен? Мы с ним расследовали все важные дела в течение последних двух лет.

— Джейкоби получит новое задание, — отмахнулся тот. — У меня есть для него весьма интересное предложение.

Я очень не хотела оставлять коллегу и уж тем более менять его на этого чиновника, но знала, что у него есть слабые места.

— Вы согласны с таким предложением, инспектор? — неожиданно спросил Роли.

Я молча кивнула, не видя перед собой другого выхода.

— Но только в том случае, если вы не будете вмешиваться в мои дела и нарушать привычный ход расследования. Кроме того, ваш галстук намного лучше, чем у Джейкоби.

— Подарок на День отца, — гордо объявил Роли, чем еще больше разочаровал меня.

Боже мой, что же теперь делать?

— Я снимаю с тебя все остальные обязанности, — начальственным тоном объявил Сэм Рот. — И никаких конфликтов на этой почве. Джейкоби может помогать вам, если хочет заниматься этим делом.

— А кто же будет руководить расследованием? — поставила я вопрос ребром, имея в виду, что до сих пор держала все под своим контролем и вообще привыкла вести дела по-своему.

Сэм заметно смутился.

— Он работает в офисе мэра и является капитаном полиции. Как ты думаешь, кто должен возглавить расследование?

— А как насчет того, что вы будете руководить расследованием всех обстоятельств дела, а я беру на себя ответственность за использование его результатов? — неожиданно предложил Роли.

Я замолчала, раздумывая над этим предложением. А все-таки он хитер и ловок.

— Может, ты хочешь, чтобы я сделал подобное предложение Джейкоби? Думаю, он не станет так долго раздумывать.

Роли повернулся ко мне.

— Послушайте, если мы не сработаемся, я сразу же сообщу вам об этом.

В конце концов я пришла к выводу, что это было лучшее предложение, которое только могло поступить в подобной ситуации. По крайней мере я сохраняла за собой весь ход расследования.

— Как я теперь должна вас называть? Капитан?

Роли облегченно вздохнул, набросил на плечо плащ и направился к двери.

— Попробуйте называть меня по имени, — бросил он через плечо. — Ведь последние пять лет я был гражданским лицом.

— Ну что ж, Роли, договорились, — сказала я с легкой усмешкой. — Вы когда-нибудь видели окровавленные трупы за все время работы в дипломатическом квартале?

Глава 13

В нашем отделе по расследованию убийств уже давно ходила шутка, что, несмотря на благоприятный климат, наилучшим местом для работы является морг. Здесь не было ни малейшего намека на невыносимый запах формальдегида или угнетающую обстановку местных больниц, которая отбивает всякую охоту наведываться туда без особой надобности. Однако в морге хранились мертвые тела, и это само по себе уже накладывало определенный отпечаток на обстановку в данном заведении.

Я ни за что на свете не зашла бы туда, если бы там не работала моя лучшая подруга Клэр. О ней трудно сказать что-либо определенное. Клэр Уошберн — превосходный специалист, образованный человек и моя самая лучшая подруга. В течение шести лет она является главным медицинским экспертом, что, по мнению многих сотрудников нашего отдела, было явной недооценкой ее таланта. Впрочем, Клэр фактически руководила работой всего отдела, а ее начальником был Энтони Ригетти — властный, честолюбивый, амбициозный человек. Однако Клэр смирилась со своим положением и никогда не жаловалась на начальника.

Для нас же она была главным судебно-медицинским экспертом, который всегда охотно откликался на наши просьбы и никогда ни в чем не отказывал. И это несмотря на то, что она была женщиной и к тому же темнокожей.

Когда мы с Роли пришли в морг, нас сразу же препроводили в ее кабинет. Клэр была в своем обычном белом халате с игривой надписью «бабочка» на левом нагрудном кармане. Первое впечатление, которое складывается о ней у всех, кто ее посещает, — Клэр носит на себе лишние пятьдесят фунтов веса.

— Я в форме, — всегда отшучивалась она по этому поводу. — А форма у меня круглая.

А второе впечатление зарождалось только после непродолжительной беседы и состояло в том, что это была умнейшая женщина, прекрасно знающая свое дело. Словом, у Клэр было тело брахмана, ум орла, а элегантность и изящество порхающей бабочки.

Когда мы вошли к ней, она окинула меня придирчивым взглядом. Немного усталым, но тем не менее добродушным и ласковым. Я представила ей Роли, а Клэр хитро улыбнулась и подмигнула мне. Она была мудрой женщиной, но на этот раз ошиблась. У нее было двое чудных детишек, и Клэр давно подсказывала мне, что нужно раз и навсегда покончить с моим одиноким существованием и обзавестись семьей. А ее муж Эдмунд, который стучал на барабанах в симфоническом оркестре Сан-Франциско, был настолько добрым, покладистым и хорошим человеком, что постоянно поддерживал во мне надежду, что еще не все потеряно и можно найти хорошего человека.

— Я уже давно жду тебя, — сказала Клэр после формальных приветствий. — Даже звонила тебе вчера вечером. Ты не получила мое сообщение на автоответчике?

Она крепко обняла меня, и мне вдруг стало намного легче. Даже позабылись неприятности сегодняшнего утра. Мне так хотелось поделиться с подругой своими мыслями, но присутствие Роли не давало такой возможности.

— Вчера я была как выжатый лимон и с трудом добралась домой, — откровенно призналась я. — Сумасшедший был день.

— Еще бы, — понимающе кивнула она.

— Такое впечатление, что вы не виделись целую вечность, — заметил Роли.

— Все нормально, — улыбнулась Клэр. — Просто это стандартная подготовка к вскрытию трупа. Неужели вас этому не учили в офисе мэра?

Роли молча развел руками.

— Ага, все ясно, — ехидно сказала Клэр, сжимая мои плечи. — Значит, у вас все еще впереди. — Ее лицо стало серьезным, и она перешла к делу: — Я только сегодня утром закончила всю подготовительную работу. Хотите посмотреть на тела?

Я молча кивнула.

— Но только предупреждаю: это совсем не похоже на рекламу свадебного обряда из журнала «Современная невеста».

Клэр повела нас по длинному коридору до большой комнаты, где обычно держали все недавно поступившие трупы. Я шла впереди рядом с Клэр, которая, улучив момент, шепнула мне на ухо:

— Насколько я понимаю, ты распрощалась с Джейкоби и подыскала себе этого красавчика? Удачный выбор, ничего не скажешь. Он похож на сказочного принца.

— Он работает в офисе мэра, Клэр, — остудила я ее энтузиазм. — Думаю, они прислали его, желая убедиться, что я не упаду в обморок при виде крови.

— В таком случае, — посоветовала подруга, толкая тяжелую дверь морга, — тебе лучше держаться поближе к нему.

Глава 14

За последние шесть лет мне довольно часто приходилось видеть мертвые тела, однако то, что предстало перед моими глазами в морге, повергло меня в состояние шока. Окровавленные трупы молодых супругов лежали рядом с застывшими лицами и остекленевшими глазами, в которых запечатлелся предсмертный ужас. Дэвид и Мелани Брандт, Их обезображенные тела были еще одним свидетельством того, что жизнь людей далеко не всегда управляется справедливыми или по меньшей мере разумными законами.

Мой взгляд задержался на лице Мелани. Вчера, когда она была в белоснежном свадебное платье, ее вид производил хоть и трагическое, но все же какое-то умиротворяющее впечатление. Сегодня же ее обнаженное и уже изрядно побледневшее тело оставляло лишь впечатление застывшего и оттого еще более гротескного ужаса. И все чувства, которые так и не прорвались вчера, сегодня неожиданно вышли наружу. И мне пришлось отвернуться, хотя это был первый случай за всю шестилетнюю практику в качестве следователя.

Я ощутила дружескую руку подруги и невольно прильнула к ней. К моему удивлению, это была не Клэр, а Роли. Густо покраснев от смущения и злости, я отпрянула от него.

— Спасибо, — вяло промямлила я, — все нормально.

— Я работаю здесь уже более восьми лет, — поддержала меня Клэр, — но на этот раз даже мне захотелось отвернуться и ничего больше не видеть. — Она взяла папку со стола рядом с Дэвидом и показала на глубокую рану на левой стороне его грудной клетки. — Удар был один, и нанесли его прямо в сердце между четвертым ребром и грудиной. После такого удара наступает немедленная смерть. Повреждения не совместимы с жизнью.

— Он умер от сердечного приступа? — решил уточнить Роли.

Клэр надела резиновые хирургические перчатки.

— Электромеханический паралич сердца. Только так можно объяснить то, что происходит, когда удар наносится прямо в сердце.

— А что ты можешь сказать насчет орудия убийства? — поинтересовалась я.

— На данный момент я могу сказать лишь то, что это был самый обыкновенный нож с длинным прямым лезвием. Края раны ровные, и нет никаких признаков того, что убийца применил какое-то особое орудие. Могу также добавить, что убийца был среднего роста, удар наносил правой рукой, о чем свидетельствует угол наклона. Другими словами, жених был гораздо выше убийцы, а у невесты угол удара и края раны совсем другие.

Я внимательно осмотрела руки Дэвида в поисках хоть каких-нибудь царапин или порезов.

— И никаких следов борьбы?

— Их и не могло быть. Беднягу застигли врасплох, и он даже не успел сообразить, что к чему.

Я кивнула и посмотрела на лицо Дэвида. Клэр покачала головой.

— Нет, там ты ничего не увидишь, — сказала она. — Парни Чарли Клаппера самым тщательным образом исследовали все его тело и одежду и в туфлях обнаружили крохотные капли жидкости.

Она продемонстрировала небольшой сосуд с мутными каплями. Мы с Роли с недоумением уставились на него, ничего не понимая.

— Моча, — коротко объяснила Клэр. — Бедолага от страха и боли обмочился. — Она накрыла лица трупов белым покрывалом и покачала головой. — Думаю, это небольшой секрет, который нам следует держать при себе. К сожалению, — добавила Клэр, тяжело вздохнув, — для невесты все кончилось намного хуже. — Она повела нас к другому краю стола, где лежала Мелани. — Не исключено, что невеста изрядно удивила его. Во всяком случае, на ее руках есть немало свидетельств того, что она отчаянно боролась за свою жизнь. Вот, например. — Она показала на потемневшие царапины на ее шее. — Я попыталась извлечь хоть какие-то частицы из-под ее ногтей, но не знаю, что из этого получится. Результаты будут известны еще нескоро. Первый удар был нанесен в грудь и попал в легкие. Даже этой раны для Мелани было бы достаточно. Она могла умереть от потери крови.

Клэр сделала паузу и показала на другую рану, а потом на третью. Обе находились под левой грудью и были смертельны. Клэр подробно объяснила, что происходит, когда кровь заливает внутренние органы. Человек просто задыхается и погибает.

Эти слова произвели на меня такое жуткое впечатление, что даже в глазах потемнело.

— Похоже, что он специально наносил такие удары, чтобы продублировать раны.

— Я тоже подумала об этом, — согласилась со мной Клэр. — Он наносил удар точно в сердце.

Роли насупился и молча смотрел на труп.

— Вы хотите сказать, что убийца был профессионалом? — высказал он догадку.

Клэр пожала плечами.

— Если судить по техническим характеристикам ран, то не исключено. Но я так не думаю.

В ее голосе прозвучали едва заметные сомнения. Я уловила их и посмотрела на нее испытующим взглядом.

— А мне бы хотелось знать, был ли он сексуальным маньяком?

Клэр напряженно сглотнула и посмотрела на меня.

— Трудно сказать, но есть совершенно четкие свидетельства того, что он пытался проникнуть в нее после смерти. Ее вагина была серьезно повреждена, и я собрала там крохотные частицы вещества, похожего на сперму.

Меня захлестнул приступ ярости.

— Значит, она была изнасилована!

— Если это и так, то это было не совсем обычное изнасилование, — сухо заметила Клэр. — Ее влагалище было растянуто до таких размеров, что мне даже трудно представить, что это было. Честно говоря, у нас сейчас нет никаких оснований говорить об изнасиловании в общепринятом смысле слова.

— Какой-нибудь тупой предмет? — спросил Роли.

— Да, и к тому же довольно широкий. — Клэр немного подумала, тяжело вздохнула и продолжила: — Анализ вагины и всех повреждений дает основание предположить, что это мог быть кулак.

Меня снова охватил гнев. Значит, Мелани была не просто убита, но и лишена девственности почти сразу после свадебной церемонии. Этот подонок хотел не просто убить ее, но и обесчестить самым постыдным образом, унизить, опозорить. Но почему?

— Если вы еще не лишились сил, прошу за мной, — сказала Клэр и повела нас по коридору в лабораторию.

Там на стерильном листе бумаги лежал окровавленный смокинг жениха. Клэр осторожно подняла его за воротник.

— Клаппер отправил его мне, чтобы я определила принадлежность содержащейся на нем крови. Левая сторона смокинга была порезана, а вокруг повреждения расплылось темное пятно крови. Я стала проверять кровь и обнаружила, что здесь не только кровь Дэвида Брандта.

Мы с Роли удивленно вытаращили глаза.

— Кровь убийцы? — спросил Роли.

Клэр покачала головой:

— Нет, кровь невесты.

Я мгновенно вспомнила место преступления. Жених был убит у входной двери номера, а его жена — совсем в другом конце, в спальне, то есть минимум в тридцати футах от него.

— Интересно, как могла кровь невесты попасть на смокинг жениха? — выпалила я.

— Я тоже терзала себя подобным вопросом, — откровенно призналась Клэр. — А потом взяла этот смокинг и приложила его на тело убитого жениха. Оказалось, что порез на смокинге не совпадаем с раной на теле. Вот, посмотрите, рана на теле находится под четвертым ребром, а порез на смокинге находится на три дюйма выше. Более того, дальнейшая проверка показала, что этот смокинг вообще не совпадает по качеству материала с брюками.

Клэр остановилась, видя, что мы с Роли уже ничего не понимаем. Значит, смокинг принадлежит не жениху? А кому? Неужели убийце?

Клэр окинула меня торжествующим взглядом.

— Ни один настоящий профессионал не оставил бы без внимания такую подробность.

— Вполне возможно, что убийца воспользовался свадьбой в качестве прикрытия, — неуверенно пробормотал Роли.

А в моей голове уже зародилась еще более поразительная мысль.

— Он мог быть гостем на этой свадьбе.

Глава 15

В редакции газеты «Сан-Франциско кроникл» Синди Томас напряженно стучала пальцами по клавиатуре компьютера, набирая текст своего нового репортажа. До последнего срока сдачи материала оставалось не больше часа, и она изо всех сил старалась успеть к этому моменту. От одного из носильщиков в отеле «Гранд Хайатт» Синди узнала имена двух гостей свадебной церемонии, которые все еще находились в отеле. После продолжительной беседы с ними вчера вечером она попыталась составить трагическую картину убийства, причем с массой интересных подробностей — тостами, поздравлениями, танцами и поведением жениха и невесты в конце свадебной церемонии.

Все другие репортеры заметно отстали от нее и довольствовались скудными сведениями, которыми облагодетельствовала их полиция. Синди обогнала всех и имела реальную возможность закрепить за собой лидерство. Ей было очень приятно осознавать это, и она не без гордости говорила себе, что данный материал — лучший из всего, что она написала за время работы в газете. А может быть, даже с того момента, когда Синди еще училась на последнем курсе в Мичигане.

Удачный прорыв на место преступления в отеле сделал ее знаменитой среди многочисленных сотрудников. Люди, которых Синди раньше не знала, останавливались и поздравляли ее. Даже издатель, которого она видела на самых торжественных мероприятиях, специально приехал в редакцию, чтобы узнать, кто она такая.

В самый разгар работы к ее столу подошел редактор городских новостей Сидни Гласе, которого сотрудники часто называли просто Эл Сид. Он остановился перед Синди и подождал, когда она сделает паузу и обратит на него внимание.

— Нам нужно поговорить, — сказал он сдержанным тоном.

Синди удивленно уставилась на него.

— Ты знаешь, что у меня есть два амбициозных сотрудника, которые уже много лет специализируются на криминальных делах. Они хотят во что бы то ни стало проникнуть в это дело. Сюзи сейчас сидит в муниципалитете и ждет официального заявления начальника полиции и мэра города. А Стоун рыщет в отеле в поисках новых сведений. Они проработали в этом отделе более двадцати лет и получили две Пулитцеровские премии. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит?

Синди почувствовала, что сердце вот-вот остановится.

— Ну и что вы им сказали? — спросила она, пристально глядя ему в глаза.

А там она видела только одно — желание редактора любой ценой закрепить лидирующее положение газеты в городе. И для этого все средства хороши. Конечно, он симпатизировал ей и сам направил на это дело, но сейчас его интересовал только конкретный результат, а он мог оказаться не у нее, а у более опытных и напористых соперников.

— Покажи, что там у тебя есть, — сказал наконец редактор и уставился в экран монитора. Прочитав несколько строк, он удовлетворенно хмыкнул. — Ну что ж, в целом это неплохо. «Невыносимые страдания» лучше поставить вот сюда. — Он ткнул пальцем в конец текста. — Это определяет существительные «отец невесты». Знаешь, ничто так не злит Иду Моррис, как смешение определений и инверсий.

Синди неловко заерзала и густо покраснела.

— Да, я знаю, но у меня еще есть немного времени. Последний срок сдачи…

— Я знаю, когда последний срок, — прервал ее редактор, — но лучше все делать правильно с самого начала, а не дожидаться последнего срока. — Он повернулся к ней и так долго рассматривал, что Синди не выдержала и смущенно заерзала на стуле. — В особенности если ты намерена и дальше заниматься этим делом, — добавил он наконец и едва заметно улыбнулся. — Я сказал им, что это твое дело и ты будешь заниматься им до конца расследования.

Синди с трудом удержала себя от желания вскочить и крепко обнять коренастого и грубоватого редактора на глазах у всех сотрудников.

— Вы хотите, чтобы я поехала в муниципалитет?

— Нет, самый интересный материал находится не там, а в номере отеля, — назидательно ответил тот. — Отправляйся туда и посмотри, что еще можно сделать.

Эл Сид повернулся и быстро зашагал прочь, засунув руки в карманы брюк, однако через секунду вернулся. — Надеюсь, ты понимаешь: для того чтобы успешно раскрутить это дело, тебе придется поискать надежный источник информации среди тех полицейских, которые непосредственно расследуют это дело. И как можно быстрее.

Глава 16

Покинув помещение морга, мы с Роли молча направились в полицейский участок, погруженные в свои мысли. Мне не давали покоя некоторые детали убийства. Почему преступник забрал смокинг своей жертвы? Для чего оставил в номере бутылку шампанского? Я не находила в его действиях никакого смысла.

— Думаю, мы имеем дело с преступлением на сексуальной почве, — сказала я Роли после продолжительного молчания. — Причем самым отвратительным, которое только можно представить. Я хочу прогнать все результаты вскрытия через компьютерные банки данных полицейского управления и ФБР. Кроме того, надо обязательно поговорить с родителями невесты. Установить всех людей, с которыми она имела дело до Дэвида. И к тому же тщательно проанализировать список приглашенных на свадьбу гостей.

— А почему бы нам не подождать появления хотя бы некоторых признаков подтверждения этой версии, — заметил мой новый коллега, — прежде чем мы начнем полномасштабное расследование?

Я остановилась и удивленно посмотрела на него.

— Вы хотите подождать, пока кто-нибудь не обратится за своим окровавленным смокингом в бюро находок? Не понимаю, какой в этом смысл. Чего вы хотите этим добиться?

— Прежде всего, — рассудительно начал Роли, — чтобы полиция не вторгалась в частную жизнь убитых горем родителей с весьма гипотетическими предположениями. Нам нужны более веские доказательства, которые полностью раскрыли бы картину преступления. А сейчас у нас нет уверенности в том, что именно убийца забрал с собой смокинг жениха, оставиввзамен свой. И вообще не ясно, был ли преступник среди приглашенных гостей.

— Кому же, по-вашему, принадлежит этот смокинг? Местному раввину?

Роли снисходительно ухмыльнулся.

— Его могли оставить там специально, чтобы ввести нас в заблуждение.

Его тон показался мне странным.

— Вы хотите оставить это дело?

— Нет. По крайней мере до тех пор, пока мы не выясним, что в этом деле не замешан кто-либо из ближайшего окружения жениха или невесты. Нам нужны твердые доказательства, прежде чем мы приступим к допросу кого-либо из Их близких. А до тех пор мы должны исключить их из числа подозреваемых.

Теперь понятно, почему Криса Роли прислали ко мне. Большая политика требует бережного отношения к репутации столь важных персон, какими являются семьи Брандтов и Уэйлов. Другими словами, от меня требуют поскорее найти преступника, но начальство опасается, как бы деятельность полиции не бросила тень на кого-нибудь из близких родственников этих несчастных жертв.

— А я уверена, что мы должны проверить список приглашенных гостей, — упрямо повторила я. — Во всяком случае, вероятность того, что преступник находился в числе гостей, весьма велика.

— Не возражаю, Линдси, — дипломатично согласился Роли, — но все же предлагаю немного поработать и получить более веские доказательства правильности вашей версии. Очень рискованно вторгаться в частную жизнь таких людей, не имея на то достаточных оснований.

Я молча кивнула, внимательно наблюдая за выражением его глаз.

— Ладно, Крис, — наконец согласилась я, — немного подождем, а тем временем займемся другими деталями этого преступления.

Некоторое время мы шли молча, обдумывая ход дальнейшего расследования.

— А почему вы считаете, что убийца поменялся с женихом смокингами? — спросила я после продолжительной паузы.

Роли остановился и задумался.

— Мне просто пришло в голову, что он был в смокинге, когда вошел в номер и нанес первый удар. Но потом он обнаружил, что забрызгал его кровью. А ему нужно было покинуть отель, не вызывая никаких подозрений. Смокинг жениха лежал рядом с телом, и поэтому преступнику не составляло большого труда надеть его и незаметно покинуть номер.

— Крис, вы серьезно полагаете, что убийца таким образом надеялся нас обмануть? Надел смокинг жертвы и оставил свой, специально продырявленный? Смокинг, сделанный из совершенно другого материала и размера? Другими словами, надеялся, что все следователи — полные идиоты и не догадаются проверить одежду? Нет, Роли, тут что-то не так. Почему бы ему не забрать окровавленный смокинг с собой? Ведь он мог положить его в сумку или просто запихнуть под тот смокинг, который надел.

— Ладно, — согласился со мной Роли, — сдаюсь и признаю, что не знаю ответа на этот вопрос. А вы сами что думаете по этому поводу?

Я не знала, что ответить. Мне и в голову не приходило, почему убийца вел себя так глупо и оставил нам весьма существенную улику. И тем не менее в голове стали роиться самые жуткие предположения.

— Вариант первый, — осторожно начала я. — Убийца мог допустить такую оплошность в состоянии паники. К примеру, зазвонил телефон или кто-то постучал в дверь и спугнул его.

— И это в первую брачную ночь? — недоверчиво хмыкнул Роли.

— Вы говорите как мой бывший напарник, — недовольно поморщилась я и быстро зашагала в сторону полицейского участка.

Роли поспешил за мной и услужливо распахнул массивную стеклянную дверь. А когда я вошла внутрь, он нагнал меня и схватил за руку.

— А вариант второй?

Я остановилась и пристально посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, насколько откровенной я могу быть в своих догадках с этим человеком.

— Вы действительно хорошо знаете, что делают люди в первую брачную ночь?

Роли самоуверенно усмехнулся.

— Когда-то я сам прошел через это.

Я ничего не ответила и решила не продолжать разговор, поскольку второй вариант мог показаться ему маловероятным. К тому же мне было страшно высказать вслух подобное предположение. Неужели убийца решил пометить свои жертвы, оставить какие-то вполне очевидные следы? Он решил начать с нами своеобразную игру и с этой целью оставил нам ключ к разгадке? По опыту я знала, что случайные убийцы никогда не оставляют таких важных улик. И уж тем более этого не сделают профессионалы.

Такое могли сделать лишь серийные убийцы.

Глава 17

Из окна открывался прекрасный вид на залив, но Филлип Кампбелл ничего не замечал, погруженный в свои мысли. Наконец-то все началось, и в этой игре все действующие лица заняли свои места. Отныне этот город на берегу чудесного залива никогда не будет прежним, никогда не вернется к бывшему безмятежному состоянию. «Да и я стал другим, — думал он. — Конечно, это трудно и все произошло не так, как хотелось бы, но по-своему прекрасно».

Он запер дверь офиса, как делал всегда, когда был поглощен своими исследованиями. А недавно перестал тратить драгоценное время на беседы с сотрудниками. Они стали казаться ему слишком скучными и надоели до смерти. Их жизнь наполнена какими-то никчемными заботами, фондовыми рынками, курсами акций, супермаркетами, спортом и прочей ерундой. Да еще пустыми разговорами о том, куда они собираются поехать в отпуск. Такие мелкие, примитивные мечты, столь характерные для простых обывателей среднего класса. И его планы некоторое время назад были столь же мелочны и печальны. Кампбелл тоже тратил время на всякую ерунду и ломал голову над тем, как завоевать Силиконовую долину.

Впрочем, все это в прошлом, а сейчас у него появилась своя тайна. Самая большая тайна в мире.

Он отодвинул деловые бумаги на край стола и подумал, что наступило новое время, когда можно не корпеть над бумагами, не заниматься скучными вещами и не изображать рабочую пчелку.

Филлип открыл верхний левый ящик письменного стола, где среди всяких личных вещей была припрятана небольшая серая коробочка, в которой он хранил пакет с карточками размером три на пять дюймов. Теперь это — его единственный мир.

Мысли Кампбелла вновь вернулись к отелю «Гранд Хайатт». Невеста была прекрасна в своем свадебном наряде, с фарфоровым лицом и ярко-красными кровавыми цветами на груди. Он до сих пор не мог поверить, что все это действительно случилось — удар острым лезвием ножа, хруст костей и брызги крови. А еще ее последний вздох перед смертью. И его тоже, конечно.

Как же их звали? Господи Иисусе, как же он мог забыть? Ах да, Брандт. О них сейчас сообщают все газеты и телевизионные программы. Достав из кармана ключ, Кампбелл открыл коробочку, откуда наружу вырвался очаровательный и пьянящий запах его новой мечты. Все персональные карточки были аккуратно сложены в алфавитном порядке. Он стал перебирать их, произнося новые, пока еще никому не известные имена: Кинг… Мерсед… Пассено… Питерсон…

И все они были женихами и невестами.

Глава 18

Когда я вернулась из морга, на моем рабочем столе уже лежало несколько срочных сообщений. Именно срочных, другого слова и не подберешь. Чарли Клаппер прислал предварительные результаты судебно-медицинской экспертизы. Несколько репортеров из газет и телевидения слезно умоляли принять их в связи с расследованием громкого преступления. И даже та женщина из газеты «Кроникл», которая оставила мне свою визитную карточку.

Я быстро перекусила зажаренным в гриле цыпленком и салатом, которые прихватила с собой по пути на работу, а потом позвонила Клапперу.

— Только хорошие новости, — сразу предупредила я, услышав в трубке его бодрый голос.

— В таком случае могу дать тебе номер «900», и за каких-нибудь пару баксов они скажут тебе все, что только пожелаешь услышать.

— Ты хочешь сказать, что ничего нового для меня нет? — догадалась я по его голосу.

— Много мелочей, Линдси, — ответил руководитель группы медицинских экспертов, имея в виду огромное количество отпечатков, которые были извлечены его группой из номера. — Невесты, жениха, помощника менеджера, горничных и так далее и тому подобное.

— А ты проверил тела жертв? — настойчиво допытывалась я, зная, что убийца расправился с Мелани в одном месте, а потом отнес ее в спальню. — И коробку с шампанским?

— Разумеется. К сожалению, ничего такого, что могло бы помочь следствию.

— А на полу? Неужели там не осталось никаких волос, отпечатков обуви?

— Ничего, кроме мочи. — Клаппер рассмеялся. — Линдси неужели ты думаешь, что я пытаюсь скрыть от тебя какие-нибудь улики? Ты же умная женщина, но я больше видел подобных дел и знаю, как поступать в таких случаях. А смокинг я уже отправил на экспертизу и сразу сообщу тебе, как только появятся первые результаты.

— Спасибо, Чарли, — разочарованно промолвила я и положила трубку.

После этого разговора на глаза мне попалось имя Синди Томас. Обычно я никогда не звоню репортерам, пока следствие еще не закончено, но эта женщина настолько поразила меня своей настырностью и желанием обязательно прорваться на место преступления, что я изменила своему правилу. Тем более что я была благодарна ей за сочувствие, которое она выказала мне в туалетной комнате.

— Спасибо, что позвонили, инспектор, — ответила Синди, не скрывая радости.

— У меня небольшой должок перед вами, Синди, — сказала я, напомнив ей о нашей встрече в туалете. — Спасибо за поддержку, сочувствие и косметику.

— Ничего, такое случается со всеми. Однако потом у меня возник неожиданный вопрос: вы всегда так реагируете на преступления? Ведь вы же инспектор и не должны принимать все близко к сердцу.

У меня не было ни времени, ни желания объяснять ей все подробности моего отношения к этому делу, поэтому я воспользовалась испытанным приемом Джейкоби.

— Это была свадьба, а я всегда плачу на свадьбах. Чем могу помочь, миссис Томас? — быстро перешла я на официальный тон.

— Синди, — напомнила мне она. — Хочу оказать вам услугу, надеясь, что и вы отплатите мне тем же.

— Речь идет об убийстве, — строго предупредила я. — Ужасном убийстве, Синди. Ни о каких сделках сейчас и речи быть не может. А если мы все-таки встретимся когда-нибудь, то вы убедитесь, что я не стану делать никаких скидок на то, что нахожусь перед вами в долгу.

— Нет, я просто надеялась услышать от вас более подробную историю о трагической судьбе жениха и невесты.

— А разве не Том Стоун освещает криминальную хронику в вашей газете? — поинтересовалась я.

В трубке послышался тяжелый вздох.

— Не будут врать, обычно я занималась освещением местных новостей, — призналась Синди.

— Ну что ж, зато теперь у вас самая настоящая сенсация, — не без ехидства заметила я. — «Брак, заключенный на небесах, завершился в аду», — процитировала я один из ее заголовков. — Вы очень быстро схватываете суть дела.

— По правде говоря, инспектор, — откровенно призналась Синди, — ничего подобного я прежде не видела. Увидев Дэвида Брандта, лежавшего на пороге своего номера… сразу после свадьбы… — Она сделала паузу, вероятно, чтобы успокоиться. — Я знаю, что вы подумали обо мне, но дело вовсе не в моем репортаже. Мне бы очень хотелось вам хоть как-то помочь.

— Я ценю ваше желание помочь, но это возможно только после того, как мы закончим все необходимые расследования. Поэтому самая лучшая помощь для нас — это не мешать нам. Ваш отчаянный прорыв на тридцатый этаж доставил мне массу неприятностей от начальства. Ведь за проведение расследования отвечаю именно я.

— Скажу откровенно, — потухшим голосом произнесла Синди, — я даже представить не могла, что у меня это получится.

— Итак, мы установили, что еще не известно, кто кому больше должен. Но поскольку это моя…

Но Синди не дала мне договорить, прервав более решительным и официальным тоном:

— Я позвонила вам с единственной целью узнать вашу реакцию на материал, который появится сегодня в вечернем выпуске. Вам, вероятно, известно, что отец жениха руководит большой торговой фирмой. Наш редактор из отдела бизнеса выяснил у Блумберга, что эта фирма в самый последний момент отказалась подписывать соглашение с компанией — третьим по величине производителем автомобилей в России. А Брандт готов был выложить почти двести миллионов долларов за этот контракт. Фирма является одним из тех российских конгломератов, которые были захвачены новой волной полулегальных капиталистов, контролирующих черный рынок страны. Как мне объяснили, без наличных денег эта компания будет объявлена банкротом. Мои источники сообщили, что настроения там далеко не самые радужные.

— Не самые радужные? — засмеялась я. — Вы бы знали, миссис Томас, какое у меня сейчас настроение.

— И все же для меня совершенно очевидно, — продолжала фантазировать Синди, — что некоторые русские остались с носом и могут сейчас надеяться только на своего дядю Ваню.

Это меня еще больше развеселило.

— Заговор с целью совершения убийства является преступлением федерального масштаба, — пояснила я. — Если у вас действительно есть серьезные основания для подобных подозрений, советую позвонить в министерство юстиции.

— Я просто подумала, что вам это будет любопытно, — извиняющимся тоном произнесла Синди. — Но сейчас меня интересует другое. Вы не могли бы дать мне хотя бы несколько версий случившегося?

— Разумеется, почему бы и нет? Могу, например, сообщить, что их действительно несколько и все они самым тщательным образом изучаются.

— Благодарю вас, — облегченно вздохнула Синди. — А вам удалось сузить круг подозреваемых?

— Вас именно это просили узнать в редакции? — охладила я ее пыл. — Вы же знаете, что я не могу сейчас говорить об этом.

— Ну хорошо, не для печати, а просто так, по дружбе, — взмолилась она.

Пока я слушала Синди, мне припомнились аналогичные факты из своей биографии, когда я, молодая выпускница университета, так же настырно работала локтями, продираясь вперед сквозь плотную толпу соперников. А мир полицейского ведомства был еще более жестким и закрытым, чем городская газета. Именно поэтому мое отношение к этой женщине смягчилось.

— Я уже сказала, миссис Томас, что не могу дать вам никаких обещаний.

— Меня зовут Синди, — снова напомнила она. — Если не можете мне помочь, то хотя бы называйте меня по имени. И когда в очередной раз вы окажетесь в ванной комнате наедине со своими слезами, может так случиться, что рядом с вами никого не будет.

— Хорошо, Синди, я непременно буду иметь вас в виду.

Глава 19

Я не хотела идти домой и не могла больше оставаться на работе. В конце концов я схватила сумку, спустилась в подземный гараж и завела свой старенький «бронко», еще не зная толком, куда именно направлюсь. Выехав из гаража, я без колебаний повернула налево и поехала по центральной улице по направлению к набережной Эмбаркадеро. Мимо мелькали яркие огни кафе и ресторанов, освещенные окна фешенебельных домов и празднично украшенные витрины торгового центра. Возле залива я повернула направо, обогнула парк и поехала вдоль набережной. Я не знала, куда еду и зачем, но руки сами крутили руль, словно подчиняясь какому-то инстинкту. В голове стоял шум, перед глазами мелькали окровавленные тела невесты и жениха. А в промежутках между этими ужасными картинками в памяти всплывали слова доктора Орентхолера. Кстати сказать, я все же позвонила доктору Медведю, которого Орентхолер рекомендовал как крупного специалиста-гематолога.

Тем временем на горизонте появились высокие шпили супермаркета. Я машинально повернула влево и вдруг сообразила, куда меня влечет неведомая сила. Вскоре я пересекла площадь Согласия и остановилась перед ярко освещенным парадным входом в отель «Гранд Хайатт».

Предъявив менеджеру полицейский значок, я вошла в лифт и поднялась на тридцатый этаж. Перед дверью «Мандаринового номера» маячила одинокая фигура полицейского. Я сразу же узнала Дэвида Хейла из центрального отдела.

— Вам больше некуда поехать, инспектор? — удивился он, увидев меня.

Поздоровавшись с Хейлом, я взяла ключ, перешагнула через желтые ленты полицейского ограждения, открыла дверь и вошла в номер. Если вы никогда не находились на месте недавнего преступления, то вряд ли поймете, какие странные чувства беспокойства и тревоги всегда охватывают человека, который оказывается в таком месте. Я почти физически ощущала присутствие призраков Дэвида и Мелани. Но еще большее волнение вызывала у меня мысль, что во время осмотра я пропустила нечто важное, без чего наше расследование будет обречено на провал. Но что это может быть?

Весь номер был точно в таком же состоянии, когда я осматривала его в последний раз. Огромный восточный ковер увезли в лабораторию Клаппера, однако положение тел и пятна крови были аккуратно очерчены голубым мелом.

Я пристально посмотрела на то место, где находилось тело Дэвида Брандта, и снова представила картину его гибели. Было ясно, что молодожены решили выпить немного шампанского. На столике у выхода на террасу остались два полупустых бокала. Может быть, незадолго до этого жених подарил Мелани серьги с бриллиантами. Именно поэтому на полке в ванной комнате стояла открытая коробка из-под ювелирных изделий. Потом раздался стук в дверь. Дэвид идет в прихожую и открывает. На пороге стоит человек с шампанским в руке. Не исключено, что Дэвид хорошо знает этого человека или видел его на свадьбе. Тот делает шаг вперед и наносит удар жениху ножом в грудь. Дэвид поражен в сердце, сползает по двери на пол и мгновенно умирает. Все произошло так неожиданно, что он даже не успел вскрикнуть. «Этот бедняга даже обмочился в брюки», — вспомнила я слова Клэр.

А где же в это время находилась невеста? Почему не закричала и не позвала на помощь? Вполне возможно, что она была в ванной комнате и надевала подаренные ей серьги (открытая коробка). А убийца тем временем идет по номеру и наталкивается на невесту, которая, ничего не подозревая, выходит из ванной комнаты. Я живо представила Мелани Брандт — яркая, красивая, радостная, пылающая от счастья. Убийца тоже видит это. Могло ли так случиться, что Мелани знала его? Например, встречалась с ним раньше, а потом прекратила всякие отношения? У индейцев навахо есть, кажется, интересная поговорка: «Даже у тихого ветра — свой голос».

Я остановилась и прислушалась, словно пытаясь получить ответ на свой вопрос. «Скажи мне, Мелани, я слушаю тебя. Я пришла сюда ради тебя, слышишь?»

Реконструкция тех трагических событий, которые произошли в этом номере некоторое время назад, была настолько четкой и ясной, что у меня мороз по коже пошел. Мелани отчаянно сопротивляется, пытается убежать, о чем свидетельствуют многочисленные синяки на ее руках и шее. А убийца преследует ее и наносит удар ножом неподалеку от кровати. Он охвачен ужасом и вместе с тем болезненно возбужден тем, что натворил. Мелани не умерла после первого удара, и ему пришлось еще дважды вонзать в нее лезвие ножа.

А когда все было кончено, убийца подхватил ее на руки и понес к кровати. Если бы он тащил ее, то непременно остались бы следы на полу. И это очень важное обстоятельство. Преступник проявляет к ней «нежные чувства», из чего можно сделать вывод, что он знал ее раньше. Очевидно, он любил ее когда-то? Он кладет Мелани на кровать и аккуратно складывает на груди ее руки, придавая выражение спокойствия и умиротворенности. То есть в тот момент она была для него спящей красавицей, сказочной принцессой, которая наконец-то дождалась своего принца. Может быть, он воспринимает все случившееся как дурной сон?

Я еще раз осмотрела весь номер и не обнаружила абсолютно никаких признаков того, что здесь поработал профессионал или наемный убийца. Они ведут себя по-другому. У меня даже появилось ощущение, что это был человек, который прежде никогда не убивал. Он разъярен, понимая, что никогда больше не увидит свою принцессу. Он охвачен гневом и жаждет овладеть ею, хочет быть рядом с ней, ощутить уходящее тепло ее тела.

Но не может этого сделать, так как это осквернит ее. И вместе с тем он не может без нее. И тогда убийца задирает платье Мелани и использует для этого кулак.

Во мне все кричит от гнева и досады. Я чувствую, что чего-то не понимаю, что-то пропустила. И не только я, но и остальные, кто здесь работал все это время. Но что?

Я подошла к кровати и представила лежащее на ней тело Мелани. Она вся в крови, но на лице удивительное спокойствие. Во всяком случае, убийца оставил ее именно такой и даже не снял с ее пальца огромное кольцо с бриллиантом.

И тут на меня обрушилась внезапная догадка, как поезд, выскочивший на огромной скорости из темного тоннеля. Боже мой, как я раньше об этом не догадалась. Кольца!

Я снова представила Мелани на этой кровати. Она лежит спокойная, со сложенными на груди белыми руками, на пальце сверкает бриллиантовое кольцо. Господи! Возможно ли это?

Я бросилась в прихожую и попыталась вспомнить скрюченное тело Дэвида. Они поженились за несколько часов до этого, поклялись в верности и обменялись кольцами.

Обручальные кольца!

Убийца не взял с собой дорогие серьги и кольцо с бриллиантом Мелани. Он забрал только обручальные кольца.

Глава 20

На следующее утро ровно в девять я была в кабинете доктора Виктора Медведя, приятного человека невысокого роста, с узким интеллигентным лицом, который сразу же до смерти напугал меня своим откровенным признанием.

— Это очень опасное заболевание, — заявил он с легким восточноевропейским акцентом. — Оно лишает организм возможности снабжать его кислородом. Первые симптомы проявляются в легком недомогании, головной боли, быстрой утомляемости и общем ослаблении иммунной системы. А заканчивается все серьезным нарушением мозговой деятельности, частыми приступами невыносимой головной боли и полной потерей способности к мыслительному процессу.

Он встал, подошел ко мне, обхватил голову обеими руками и пристально посмотрел в глаза сквозь толстые стекла очков.

— Вы уже начали чахнуть.

— Знаете, у меня по утрам всегда слабость, а кровь лучше циркулирует только к обеду, — слабо улыбнулась я, пытаясь заглушить охвативший меня панический страх.

— Так вот, моя дорогая, — сурово продолжил доктор Медведь, — месяца через три вы будете похожи на призрак, если мы, конечно, не остановим этот процесс. — Он вернулся к своему столу и взял мою медицинскую карту. — Если не ошибаюсь, вы — инспектор полиции.

— Да, отдел по расследованию убийств, — подтвердила я.

— В таком случае пока нет необходимости переходить к крайним мерам. Не хочу вас расстраивать, но эта болезнь чрезвычайно коварна. Только тридцать процентов больных положительно реагируют на интенсивное лечение и в конце концов полностью излечиваются. Остальных ожидает нелегкая судьба, включая пересадку костного мозга, болезненную химиотерапию и все такое прочее.

Я застыла и молча слушала приговор. Значит, все кошмары Орентхолера становятся явью.

— Скажите, доктор, есть ли надежный способ узнать, кто реагирует на лечение, а кто нет?

Доктор сложил ладони и покачал головой.

— Единственный способ узнать это — приступить к лечению. А потом посмотрим, какова будет реакция.

— Дело в том, что сейчас я занимаюсь очень важным делом, — с замиранием сердца промолвила я. — Доктор Орентхолер сказал, что я могу продолжать работать.

Доктор скептически поджал губы.

— Вы можете продолжать работать ровно столько, сколько у вас хватит сил.

У меня заныло в груди, а перед глазами поплыли темные круги. Как долго я смогу скрывать это от сослуживцев? С кем мне поделиться своим горем?

— А если мы начнем лечение, — с надеждой в голосе спросила я, — сколько понадобится времени, чтобы определить улучшение?

Доктор еще больше насупился.

— Понимаете, это лечение не имеет ничего общего с тем, что вы глотаете таблетку аспирина от головной боли. Думаю, что оно будет долгим и весьма обременительным.

Долгим и обременительным. А я уже начала мечтать о чине лейтенанта в случае продвижения по службе Сэма Рота.

— Да, Линдси, — мрачно подытожил доктор, — ничего не поделаешь. Это самый серьезный вызов вашей жизни.

— А если лечение не поможет, — едва слышно произнесла я, — то сколько времени…

— Не надо думать об этом, дорогая, — подбодрил меня он. — Давайте ополчимся против болезни всей мощью нашего оптимизма и надежды на лучшее. А все детали обсудим по ходу лечения.

Теперь мне все стало ясно. На карту поставлена не только моя карьера, работа, но и жизнь. Отныне мне придется ходить и работать с бомбой внутри, сознавая, что ее пусковой механизм уже запущен. Остается только слабая надежда на те тридцать процентов, которым удается окончательно поправиться и предотвратить взрыв этой бомбы.

— Когда мы начнем? — спокойно спросила я.

Доктор нацарапал на бумаге номер процедурного кабинета, который находился в том же здании на третьем этаже, но не указал дату первой процедуры.

— Оставляю выбор за вами, Линдси, — сказал он на прощание. — Я бы хотел начать прямо сейчас.

Глава 21

История о деловых отношениях Джералда Брандта с русскими наконец-то выплыла наружу и запестрела крупными заголовками практически во всех газетах. «ОТЕЦ ЖЕНИХА ВЫЗВАЛ У РУССКИХ ПРИСТУП ЯРОСТИ». А газета «Кроникл» также сообщила, что этим делом занялись специалисты из ФБР.

Обогащенная гемоглобином кровь напряженно пульсировала в моих венах, когда я в половине одиннадцатого наконец добралась до своего рабочего места. Немалых усилий мне стоило выбросить из головы процесс перекачки чужой крови в мои вены.

Не успела я приступить к работе, как услышала возбужденный голос Сэма Рота.

— Линдси, ты читала, что написали в «Кроникл»? — сообщил он мне. — Это сделали русские! А ФБР, по-моему, не спешит опровергнуть эту версию. — Он наклонился над моим столом и подсунул свежий номер газеты!

— Да, я видела, — сказала я, кивнув. — Думаю, ни в коем случае нельзя допускать сюда ФБР. Это наше дело, и мы сами должны довести его до конца.

Я рассказала ему о вчерашнем посещении «Мандаринового номера» и о всех своих соображениях относительно сексуальных мотивов убийцы, окровавленного смокинга и исчезнувших обручальных колец.

— Не думаю, что все это сделали какие-то русские профессионалы, — закончила я на оптимистической ноте. — Этот мерзавец обесчестил невесту кулаком и сделал это в ее первую брачную ночь.

— Ты хочешь, чтобы я отверг услуги федеральных органов на основании твоих зыбких убеждений? — не без ехидства заметил Сэм.

— Это убийство, — упрямо повторила я. — Гнусное, мерзкое, отвратительное, но всего лишь убийство на сексуальной почве, а не международный заговор.

— А почему не предположить, что русский убийца искал какие-то доказательства или вообще был сексуальным маньяком?

— Доказательства чего? — продолжала напирать я, отказываясь верить в этот бред. — О деле сейчас говорят все телевизионные программы и пишут все газеты. И потом, разве русские киллеры не отрезают палец своей жертвы в качестве доказательства выполненного контракта?

Сэм Рот успокоился и тяжело вздохнул. По всему было видно, что ему не хотелось расставаться с этой глупой версией, но чувство реальности взяло верх.

— Мне пора бежать, — сказала я и шутливо взмахнула кулаком в воздухе, надеясь, что тот поймет мою шутку.

Джералд Брандт все еще находился в отеле, дожидаясь, когда можно будет забрать тело сына. Я сразу же отправилась в его номер и громко постучала в дверь. Брандт был один и сразу пригласил меня внутрь.

— Вы видели сегодняшние газеты? — спросила я, когда мы уселись на террасе за небольшим столом, укрытым от солнца ярким зонтом.

— Да, мне тут всю ночь звонили из газет, из офиса Блумберга и даже какая-то журналистка из газеты «Кроникл», — угрюмо проворчал он. — Все, что они пишут, — это полное сумасшествие.

— Смерть вашего сына тоже была результатом сумасшествия, мистер Брандт, — в тон ему добавила я. — Вы хотите, чтобы я была предельно откровенной с вами, когда дело дойдет до расследования обстоятельств вашей семейной жизни?

— Что вы имеете в виду, детектив? — всполошился он.

— Вас уже спрашивали недавно, знаете ли вы кого-нибудь, кто хотел бы причинить вам вред…

— Да, и я ответил вашему детективу, что только не в этом смысле и не таким образом.

— А вам не приходит в голову, что некоторые круги в России очень недовольны тем, что вы отказались от их предложения?

— Мы не имеем дела с такими кругами, миссис Боксер. Крупными акционерами этой фирмы являются весьма влиятельные люди России. Однако ваши вопросы создают у меня неприятное ощущение, что я нахожусь под подозрением. Это были чисто деловые отношения, не более того. Обычные переговоры, которые нам приходится вести практически каждую неделю. Я абсолютно уверен, что смерть Дэвида не имеет никакого отношения к русским.

— Мистер Брандт, — продолжала упорствовать я, — почему вы так уверены? Ведь в конце концов речь идет о смерти вашего сына и его жены.

— Потому что деловые переговоры никогда не срываются, детектив, — назидательно заключил он. — Этот термин мы использовали специально для средств массовой информации. Что же до переговоров, то вчера мы успешно завершили их. — Брандт встал, и я поняла, что пора завершать беседу.

После разговора с убитым горем отцом я позвонила Клэр. Мне хотелось обсудить с ней результаты вскрытия и вообще немного поболтать. Но ее секретарша попросила меня подождать: Клэр в это время общалась с кем-то по телефону.

— Знаешь, чем я сейчас занимаюсь? — весело спросила подруга, когда нас соединили. — Какой-то парень мчался на машине, превысил скорость и в конце концов врезался в припаркованный автомобиль, в котором старик ждал жену из магазина. Теперь он подал в суд на старика и хочет доказать, что тот неправильно припарковал машину и должен уплатить ему стоимость ремонта своей. Бред какой-то. Ну ладно. Бог с ним, как дела? — закончила она тараторить.

— Ничего, все идет своим чередом.

— Я соскучилась по тебе, дорогая, — сказала Клэр и грустно вздохнула. — Сейчас ты тоже по делу?

Я тоже вздохнула, и мне вдруг захотелось рассказать ей обо всем, что случилось со мной за последнее время. Но это не телефонный разговор, да и вообще вряд ли нужно говорить об этом. Вместо этого я спросила ее, не было ли у супругов Брандт свадебных колец на пальцах, когда их доставили в морг.

— Насколько мне известно, ничего подобного у них не было, — ответила Клэр, немного подумав. — В журнале инвентаризации помечены дорогие серьги и кольцо с огромным бриллиантом, но никаких обручальных колец у них не было. Знаешь, я тоже обратила на это внимание и даже хотела поговорить с тобой вчера вечером, но так и не дозвонилась.

— Великие умы идут сходным путем, — пошутила я.

— Пытливые умы, точнее сказать, — поправила она меня. — Как идет расследование?

Я вздохнула.

— Пока никак. Сейчас нам предстоит допросить почти триста гостей и выяснить, не было ли у кого-нибудь из них оснований для убийства. Но тут масса проблем. Ты же видишь, какая шумиха поднялась в прессе. Даже русский след отыскали. ФБР грозится отобрать у нас дело, а Мерсер требует, чтобы убийством занялись «настоящие» детективы. Правда, Сэм Рот пока сопротивляется, но давление на него усиливается с каждым днем. Кстати, я попросила Джейкоби заняться поиском смокинга, но результатов пока нет. Так что пока ничем не могу порадовать.

В трубке послышался смех.

— Не волнуйся, дорогая, никто не отнимет у тебя это дело. Если кто и может его распутать, так это ты, и никто другой.

— Если бы проблема была только в этом… — начала я, но вовремя остановилась.

— А что случилось? — озабоченно спросила Клэр. — По правде говоря, последнее время ты ведешь себя странно. Да и голос у тебя отнюдь не бодрый.

— Мне нужно поговорить с тобой, Клэр. — Я сделала паузу и призадумалась. — Может быть, встретимся в субботу?

— Конечно, почему бы и нет? — обрадовалась она. — О, черт возьми, в субботу у Регги выпускной вечер. А если в воскресенье? Я могла бы подъехать к тебе к полудню.

— Прекрасно, — согласилась я, хотя и не без огорчения. — Здесь нет ничего срочного. Значит, договорились, жду тебя в воскресенье.

Я положила трубку и улыбнулась. Даже простой разговор с Клэр принес мне некоторое облегчение. Будто гора свалилась с плеч. Хорошо, что встреча перенесена на воскресенье. У меня будет больше времени подготовиться к важному разговору. Надо же как-то бороться за свою жизнь. Да и насчет работы тоже нужно поговорить.

В этот момент возле моего стола появился Роли.

— Хотите чашечку кофе?

Мне показалось, в его вопросе прозвучал упрек, что я пришла на работу слишком поздно. И вообще создается впечатление, что он что-то чувствует.

А Роли между тем вынул какой-то стандартный конверт, помахал им у меня перед носом и пожал плечами.

— Здесь список всех гостей, приглашенных на свадебную церемонию. Думаю, тебе будет интересно познакомиться с ним.

Глава 22

Мы отправились в небольшое, европейского стиля кафе с романтическим названием «Рим», расположенное напротив полицейского департамента. Я бы, конечно, предпочла «Пит», но это — намного ближе. Я заказала чашку чая, а Роли попросил кофе с поджаренным хлебом и пирожным, которое он положил передо мной.

— Вы не задумывались, как делают деньги в таких заведениях? — неожиданно спросил он.

— Что? — откликнулась я, погруженная в свои мысли.

— Таких кафе сейчас огромное количество, и стоят они на каждом углу. Во всех готовят одно и то же, подают одно и то же, и за среднюю покупку они получают примерно два доллара и тридцать пять центов.

— Мы с вами не на свидании, Роли, — недовольно фыркнула я. — Давайте лучше просмотрим список гостей.

— В лучшем случае три доллара или три с половиной, — как ни в чем не бывало продолжал он. — А за год их оборот не превышает четырехсот тысяч.

— Роли, умоляю вас, — проворчала я, теряя всяческое терпение.

Он протянул мне конверт.

Я открыла его и обнаружила восемь или девять листов, испещренных огромным количеством имен, фамилий и адресов и украшенных шапкой главного офиса Джералда Брандта. Некоторых гостей со стороны жениха я узнала мгновенно. Берт Роузен, бывший секретарь казначейства Соединенных Штатов, Самнер Смит, миллиардер, сколотивший огромное состояние на нефти в восьмидесятые годы. Чип Стейн, близкий друг Стивена Спилберга, Мэгги Сонтеро, знаменитая модельерша из нью-йоркского района Сохо, и так далее и тому подобное. И все они — большие шишки или знаменитости, с которыми очень трудно будет иметь дело.

Со стороны невесты тоже было несколько известных имен из района Сан-Франциско. Мэр города Фернандес, например, или знаменитый прокурор Артур Эйбрамз. С последним мне неоднократно приходилось встречаться в зале суда, давая показания по совершенным преступлениям. Или взять хотя бы Вилли Антона, который уже много лет надзирает над всеми общественными школами штата.

Роли пододвинулся ко мне и тоже заглянул в список. Вместе мы посмотрели его до конца и окончательно убедились, что состав гостей внушает священный трепет. Почти перед каждой фамилией стояло либо «доктор», либо «профессор», либо «почетный», либо «почтенный». Весьма впечатляющее зрелище представляла эта свадьба!

Впрочем, ничего другого я и не ожидала. Правда, надеялась, что из всего этого списка хоть что-то бросится в глаза или вызовет подозрение. Но все эти надежды оказались тщетными. Ни единой зацепки или фамилии, за которую можно было ухватиться.

Роли издал вздох крайней обеспокоенности.

— На меня это список производит угнетающее впечатление. Не знаю, что теперь делать. Предлагаю вам взять пятьдесят фамилии, и я возьму столько же. А остальных отдадим Джейкоби. А потом встретимся через пару недель и посмотрим, что из этого получилось.

Перспектива встречи с каждым из этих известных, амбициозных и чрезвычайно обидчивых людей меня нисколько не радовала. Ведь каждый начнет качать права и возмущаться, что полиция посмела подозревать его в каких-то жутких преступлениях.

— Как вы полагаете, наш мэр Фернандес может оказаться сексуальным маньяком? — пробормотала я, обращаясь скорее к себе, чем к Роли. — Как бы не так!

Взглянув на Роли, я поняла, что ему сейчас не до шуток. И тут меня посетила неожиданная мысль.

— Помнится, вы сказали, что были женаты? — С одной стороны, мы должны были больше знать друг о друге, раз уж нам предстояло вместе работать. А с другой — во мне разыгралось чисто женское любопытство.

Роли грустно улыбнулся и после небольшой паузы кивнул. Мне даже показалось, что в его глазах промелькнула боль.

— С формальной точки зрения я все еще женат. Бракоразводный процесс будет только в следующем месяце. После семнадцати лет совместной жизни.

Я сочувственно подмигнула ему.

— Простите, не думала, что это неприятные воспоминания.

— Ничего страшного, — натянуто улыбнулся Роли. — В жизни всякое бывает. Просто мы вдруг обнаружили, что вращаемся в разных кругах и никак не можем сойтись вместе. А если говорить откровенно, то Мэрианн влюбилась в парня, который владеет тем зданием, в котором находится ее офис. В общем, это давняя история и я никогда даже не пытался понять ее до конца.

— Да, но судя по всему, для вас это болезненный развод, — посочувствовала я. — А дети у вас есть?

— Два превосходных парня, — оживился он. — Четырнадцати лет и двенадцати. Джейсон очень подвижный и физически крепкий, а Тедди отличается недюжинным умом и увлекается компьютерами. Я навещаю их каждые выходные и считаю самым светлым лучом в моей жизни.

Я легко представила Роли в роли заботливого и любящего отца. Он гуляет с сыновьями, играет с ними в футбол, возится с компьютерами и так далее. Кроме того, у него были на редкость красивые глаза, и вообще я пришла к выводу, что он отличный парень и не враг мне.

— Линдси, — сказал Роли и хитро усмехнулся, — вы умная женщина, которая все знает и понимает, но, насколько я могу судить, вам тоже не удалось избежать развода? Вы ведь не замужем сейчас, правда?

— О, какая проницательность, — попыталась отшутиться я, но поняла, что придется ответить ему откровенностью за откровенность. — Да, я только закончила полицейскую академию, а Том был на втором курсе юридического факультета в Беркли. Сначала он хотел стать следователем, но потом все круто изменилось, и в конце концов Том перешел в крупную корпорацию.

— А потом? — потребовал продолжения Роли.

— Мне это не понравилось. — Я улыбнулась и покачала головой. — Мне не нравилась светская жизнь, частные клубы и все такое прочее. Короче говоря, разошлись на почве профессиональных разногласий. Точнее сказать, Том ушел от меня. Я очень переживала по этому поводу, но сейчас боль понемногу утихла.

— Похоже, у нас с вами много общего, — деликатно заметил Роли, а я снова подумала, что у него действительно красивые глаза.

— Если хотите знать, — решилась я довести разговор до конца, — в течение последних шести месяцев я встречаюсь со своим коллегой Уорреном Джейкоби.

Роли засмеялся и сделал вид, что удивлен.

— Боже мой, Линдси, никогда бы не подумал, что Джейкоби в вашем вкусе. Чем объяснить вашу привязанность к нему?

Мне почему-то вспомнился мой бывший муж, а потом и другой человек, с которым у меня когда-то были близкие отношения. И все они обладали одним общим качеством.

— Мягкие руки и мягкое сердце.

— Что вы имеете в виду? — воодушевился Роли. — Если вы возьмете чашку кофе и назовете его каким-нибудь сексуально привлекательным именем, то от этого вырастет средняя продажа напитка?

— Почему вы завели этот разговор? — недовольно поморщилась я.

Роли окинул меня странным взглядом, в котором было некоторое смущение и одновременно какой-то вызывающий блеск, отчего его голубые глаза заметно потемнели.

— Я работаю в полиции более шестнадцати лет и немалого достиг, если получил это место. А вы, вероятно, думаете, что все дело в связях или личных отношениях.

— Извините, но ничего подобного мне и в голову не приходило.

— Ну что ж, это самые приятные слова, которые я услышал от вас с момента нашего знакомства.

Я встала, спрятала конверт и направилась к выходу.

— Могу сказать еще кое-что приятное, — бросила я через плечо. — Похоже, вы хороший отец и любите детей.

— Ответ на любой случай, — съязвил он, догоняя меня. — Мудрые люди всегда имеют ответ на любой вопрос.

— Если хотите знать, — добавила я уже на улице, — я тоже довольна своей работой и считаю, что заслужила ее.

— Хотелось бы поближе познакомиться с вами и вашей работой.

— Не исключаю такой возможности.

Откровенно говоря, я была немало удивлена тем, что узнала о Роли. Он оказался довольно простым человеком, непосредственным и достаточно образованным. И вообще он, кажется, неплохой парень. Интересно, какие у него руки, мягкие или нет?

Глава 23

Глядя на свое великолепное свадебное платье, Ребекка Пассено вдруг подумала, что с этого момента она уже перестала быть маленькой девочкой своей мамочки. «Ты моя маленькая девочка», — часто повторяла мать. Ребекка слышала эти слова с первых дней своей жизни и так привыкла к ним, что сейчас не могла поверить, будто все это уже позади.

Конечно, нетрудно понять, почему мать обращалась к ней с такой нежностью. Три старших сына не доставляли ей ничего, кроме хлопот и неприятностей, а она всегда хотела иметь девочку. Отец тоже, хотя со временем стал ладить с сыновьями. Правда, старшего брата Бена к этому времени уже не было в живых. Он погиб еще до рождения Ребекки.

— О, малышка, — послышался за спиной нежный голос матери.

— Мама, какая я тебе малышка? — запротестовала Ребекка, но все же добродушно улыбнулась.

Сейчас ее больше занимало свадебное платье. Оно было действительно чудесным, а Ребекка в нем — еще более прекрасной. Никогда прежде она не ощущала себя такой красивой и счастливой. И Майкл тоже будет в восторге. Наконец-то наступил этот долгожданный день, когда их отношения будут официально оформлены и они станут мужем и женой.

— Ты сразишь всех гостей наповал, — просияла миссис Перкинс, оглядываягоры цветов и последние приготовления к свадьбе.

Ребекка быстро обернулась, словно опасаясь, что та просто пошутила.

— Правда? Вы не шутите?

— Мы с отцом решили подарить тебе одну вещь, — сказала мать и вынула из сумки небольшую коробочку с потертыми краями.

Осторожно открыв ее, она достала чудное ожерелье из речного жемчуга, украшенное массивным бриллиантом примерно в четыре карата. Это сокровище досталось ей по наследству от матери, и теперь она решила подарить его дочери. Сделав шаг вперед, она надела его на изящную шею Ребекки.

— Боже мой, какая прелесть! — воскликнула дочь и радостно захлопала в ладоши. — Спасибо, мамочка!

— Это ожерелье мне подарила мама в день свадьбы, — утирая слезы, сказала мать. — Оно принесло мне много счастья в семейной жизни. Теперь оно твое.

Бекки повернулась к зеркалу и восхищенно прикоснулась рукой к бриллианту. Такое прекрасное платье, да еще жемчуг с бриллиантом. О чем еще может мечтать счастливая невеста? Насладившись драгоценным подарком, она повернулась к матери и крепко обняла ее.

— Я люблю тебя, мама. Ты самая лучшая мама в мире!

— Была самой лучшей, — со слезами на глазах проворчала мать. — Теперь все кончилось. Ты уже взрослая, и у тебя будет своя семья.

— Нет, нет, — попыталась успокоить ее миссис Перкинс, — не совсем так. Мать нужна не только младенцам, но и взрослым детям.

С этими словами она побежала в комнату и вскоре вернулась с огромным букетом цветов. Букет был обыкновенный, но сейчас он выглядел как самый красивый в мире. Она вручила его Бекки, и та, поблагодарив миссис Перкинс, снова вернулась к зеркалу, прижимая цветы к груди.

— Вот теперь все в полном порядке, — подытожила миссис Перкинс, благословляя невесту.

Когда Бекки вышла к гостям, все дружно зааплодировали, восхищаясь красотой невесты и ее свадебным нарядом.

А больше всех радовался стоявший неподалеку Фил-лип Кампбелл.

— Твой главный день в жизни уже почти наступил, — еле слышно прошептал он. — Ты выглядишь прекрасно.

Глава 24

На следующее утро ко мне явился Милт Фаннинг из отдела по сексуальным преступлениям ФБР. В его компьютерной базе данных отыскалась дюжина подобных преступлений, но он сразу признался, что ни одно из них так и не раскрыто по сей день. Из всего количества зафиксированных преступлений он выбрал те, в которых женщины были изнасилованы с помощью кулака, однако большинство из них было связано с активностью гомосексуалистов. И только одно дело почти полностью совпадало с нашим. Еще в 1992 году в городке Комптон подобным образом были изнасилованы и убиты две проститутки, но виновник трагедии Николас Чито был арестован, осужден и сейчас отбывал двадцатипятилетнее заключение в городе Сан-Квентин.

Было также несколько дел, связанных с убийствами в гостиницах, причем в одном из них жертвой стала невеста, жених которой зарезал ее, узнав, что был далеко не первым в ее жизни.

Разумеется, я была разочарована, но не удивлена. Все в этом деле подсказывало мне, что, когда Дэвид и Мелани столкнулись со своим убийцей в «Мандариновом номере» отеля, это была не первая их встреча.

В этот момент я увидела Джейкоби, медленно ковыляющего в полицейский участок. В течение последних дней он всячески избегал встречи со мной и постоянно ссылался на неотложные дела, связанные с изучением шампанского и смокинга. После двух лет совместной работы я уже понимала, что если он не пристает ко мне, значит, с ним что-то не так.

— Как идут поиски? — с нарочитой беззаботностью спросила я, когда он вошел в отдел.

Джейкоби посмотрел на меня и натянуто улыбнулся.

— Чин и Мерфи обзванивают каждый чертов винный магазин в радиусе сорока миль. Но разве можно проследить, кому, когда и при каких обстоятельствах продали эту чертову бутылку шампанского? Правда, они сказали, что такую бутылку нельзя было заказать в другом месте, но от этого не легче. К тому же ее могли заказать по телефону, по почте или вообще по Интернету.

Я знала, что это потребует много времени, но не столько же. Да и сколько людей в нашей округе могли заказать бутылку шампанского стоимостью две сотни баксов?

— И все же, — наконец порадовал Джейкоби меня своей улыбкой, — нам удалось установить несколько имен. — Он стал медленно листать свою записную книжку, причем делал это так неспешно, словно хотел специально позлить меня. — Да, вот здесь, — сказал Джейкоби, остановившись где-то на тридцатой странице. — Винный магазин «Голден стейт», что на улице Криссент. «Кло дю Месниль». — Джейкоби тщательно выговаривал французские слова и явно был доволен своей находкой. — Тысяча девятьсот восемьдесят девятого года выпуска. Некто Рой С. Шун заказал у них в марте целый ящик этого шампанского.

— Ты проверил, кто это такой?

Он кивнул.

— Этот парень никогда не видел Брандтов и даже не слышал об их существовании. Он дантист, причем работает неплохо. Если судить по его склонности к дорогому шампанскому. — Джейкоби перевернул несколько страниц. — Следующий магазин находится в Милл-вэлли. — Он посмотрел на меня и широко улыбнулся. — Самое интересное, что этим магазином занимался Мерфи и когда узнал, что шампанское в этом магазине покупал тоже какой-то Мерфи, то чуть со стула не свалился. Этот Мерфи является завсегдатаем магазина и закупил шампанское на день рождения жены. Если ты отпустишь меня завтра утром, я поговорю с ним, но думаю, будет лучше, если туда поедет наш Мерфи. Надеюсь, однофамильцы быстро найдут общий язык.

— А что насчет смокинга?

— Да, мы обзвонили всех производителей, а их в нашем штате около пятнадцати. И все они производят подобные товары. Так что проследить движение этого смокинга будет очень нелегко, но мы этим занимаемся.

— Хорошо, а пока ты будешь там работать, — решила я немного позабавиться, — посмотри, нет ли у них более приличного галстука.

— Ну, сейчас это уже неактуально, — с нескрываемой грустью сказал Джейкоби. — Да, кстати, как ты без меня? — Он пристально посмотрел мне в глаза, и я пожалела о неудачной шутке. По всему было видно, что он тяжело переживает эти перемены.

— Все нормально, Уоррен, — сказала я серьезно. — Мне очень жаль, но ты же знаешь, я не просила, чтобы мне прислали этого парня.

Он молча кивнул и посмотрел в окно.

— Ты хочешь, чтобы я проверил всех, кто покупал это чертово шампанское?

Я покачала головой, встала и протянула ему список гостей.

— Нет. Уоррен, я хочу, чтобы ты сверил свой список с этим и выяснил, нет ли каких-нибудь совпадений.

Джейкоби пролистал длинный список фамилий и даже присвистнул от удивления.

— Плохи наши дела, Боксер, — подытожил он. — Здесь нет никого из тех, кто был замечен в покупке шампанского. Боюсь, нам придется подождать, пока не появится вторая пара несчастных.

— Уоррен, как ты можешь так говорить? — возмутилась я, хотя сознавала, что полностью исключать такую возможность преждевременно.

Джейкоби — отъявленный грубиян, но отличный сыщик, обладающий прекрасным чутьем на преступников.

— Насколько я понимаю, мы ищем отъявленного подонка, который любит грязно поиздеваться над мертвыми невестами?

Я молча кивнула и вспомнила своего первого напарника, который часто повторял, что нельзя бороться со свиньями, так как сам запачкаешься. А свиньям грязь по душе.

— Думаю, этому парню нетрудно будет найти вторую невесту, — грустно сказал Джейкоби.

Глава 25

Кажется невероятным, но уже прошел целый месяц нашего расследования трагической гибели жениха и невесты. Группа Джейкоби почти полностью завершила изучение шампанского и смокинга, но до сих пор так ничего интересного не выяснила. А мы с Роли опросили более двадцати гостей, от мэра города до лучших друзей жениха, примерно с таким же результатом. Все они очень переживали эту трагедию и всячески старались нам помочь, но не могли указать ни единой возможной причины их смерти.

У меня с каждым днем становилось все тревожнее на душе. Нужно было предпринять что-то срочное, пока этот мерзавец не натворил других бед. А между тем я прошла второй этап лечения, но так и не поняла, помогает мне это или нет. Правда, меня с самого начала предупредили, что быстрых результатов ждать бессмысленно. А часы упрямо отсчитывали время. Мое и начальника полиции, который торопил с расследованием дела.

В субботу в шесть часов вечера Джейкоби убрал в стол все бумаги, надел спортивную крутку, повесил кобуру с пистолетом и направился к двери.

— Пока, Боксер.

Вслед за ним стал собираться и Роли.

— Я должен вам кружку пива, — бодро сказал он. — Могу угостить вас сегодня.

Пиво было бы совсем неплохо, подумала я и поймала себя на мысли, что привыкаю к компании Роли. Но внутренний голос подсказывал мне, что если я пойду с ним сегодня, то все потеряю — и мое лечение, и расследование, и даже тот страх в душе, который все время удерживал меня от опрометчивых поступков.

— Нет, благодарю, — решительно отказалась я и покачала головой. — Мне еще нужно немного поработать.

— А на завтра у вас какие планы? — не унимался он.

— Встречаюсь с Клэр, а потом приеду сюда. А вы что собираетесь делать?

— Джейсон завтра играет в футбол в Пало-Альто, так что придется мне везти туда своих парней.

— Прекрасный отдых, — искренне позавидовала я ему.

У меня никогда не было подобных забот, и я понимала, что пропустила нечто очень важное в своей жизни.

— Я вернусь завтра вечером, — сообщил он. — Я буду в часе езды от Сан-Франциско, поэтому звоните, если что случится. — Он с первого дня дал мне номер своего пейджера, но у меня не было повода воспользоваться им.

После ухода Роли в отделе воцарилась непривычная тишина и только из дальнего конца коридора доносились приглушенные голоса двоих дежурных. Никогда еще я не чувствовала себя такой одинокой. А дома тоже делать нечего. Я знала, что, вернувшись домой, все равно буду думать об этом деле.

Зачем убийца забрал обручальные кольца?

Во всем теле ощущалась какая-то страшная истощенность. Казалось, силы покидают меня вместе с дыханием. Но я уже знала, что это мои здоровые кровяные тельца борются за свою жизнь, спасая и мою. Нет, больше так нельзя.

Я сложила бумаги в папку и положила ее на полку с надписью «неоконченные дела». А рядом было много других папок с такими же результатами. Потом я долго сидела в темной комнате и в конце концов заплакала.

Книга вторая «Женский клуб»

Глава 26

Бекки Диджордж вышла из вестибюля гостиницы, держась за руку мужа. Это был ее первый день в качестве жены Майкла, и она чувствовала себя безумно счастливой. Они вдохнули прохладный вечерний воздух — первый глоток свежего воздуха за весь день.

В первый день их совместной жизни они с Майклом несколько раз занимались любовью и даже дважды принимали вместе душ. А потом, проводив гостей и родственников, поспешили в свой номер, открыли последнюю бутылку шампанского, а Майкл поставил кассету с откровенно эротическим фильмом. Во время просмотра каждый из них играл свою роль, по-своему необычную и чрезвычайно возбуждающую. При этом Майкл демонстрировал свои изощренные фантазии и постоянно переодевался в женскую одежду.

Завтра они отправятся на Мацатлан, где в течение целой недели будут наслаждаться общением друг с другом и всячески совершенствовать свои навыки в искусстве любви. А в свободное от любовных утех время станут наблюдать за играми дельфинов и строить планы на будущее. Так что пока все идет прекрасно.

Тем более что сегодня вечером они собираются отметить это торжество в шикарном французском ресторане, самом лучшем в их городке Нейпа. Все в один голос говорят, что там прекрасно готовят и хорошо обслуживают. Ресторан оказался настолько популярным, что им пришлось заказывать столик за шесть месяцев до этого дня. У Бекки даже слюнки потекли, когда она представила французские салаты, запеченную и фаршированную лесными ягодами дикую утку — и все это под прекрасное французское шампанское.

Выйдя из гостиницы, они направились к машине, но дорогу им преградил неожиданно остановившийся перед ними черный сверкающий лимузин. Стекло со стороны водителя опустилось, и оттуда высунулся человек в униформе.

— Мистер и миссис Диджордж? — спросил он, добродушно улыбаясь.

Они недоуменно переглянулись, явно застигнутые врасплох, а потом радостно просияли.

— Да, это мы.

— В таком случае я к вашим услугам, — торжественно объявил шофер. — Маленький подарок нашей гостиницы. Бекки всплеснула руками.

— Вы хотите сказать, что для нас? — переспросила она, все еще не веря своим глазам.

Однажды, когда она еще работала секретарем адвоката, ей приходилось ехать в таком лимузине на какую-то вечеринку. Но тогда она сидела на заднем сиденье, со всех сторон стиснутая четырьмя толстыми адвокатами.

— Лимузин оплачен и находится в вашем распоряжении всю ночь, — добавил шофер и многозначительно подмигнул.

Счастливые молодожены снова недоверчиво переглянулись.

— Но нас почему-то никто не предупредил, — сказал Майкл, не без удовольствия подумав, что все-таки приятно ощущать себя важной персоной.

Бекки заглянула внутрь лимузина и ахнула.

— О, Майкл, ты только посмотри!

Она едва не потеряла дар речи, увидев отливающие матовым цветом кожаные сиденья и отделанный красным деревом бар, манящий сверкающими хрустальными бокалами. В полумраке приятного освещения все это казалось ей пределом романтических мечтаний. Тем более что из ведерка со льдом торчало горлышко «Шардоне». Бекки живо представила, как они подъезжают к ресторану в этом шикарном лимузине, а потом он ждет их у входа и мчит назад.

— Ну что, Майкл? — повернулась она к мужу с такой решительностью, что, казалось, готова была насильно втолкнуть его в машину. — Это же будет наше свадебное путешествие!

— Не волнуйтесь, я подожду вас возле ресторана, — сказал шофер, пытаясь развеять их последние сомнения. — К тому же вы имеете дело с человеком, который знает все живописные места в нашем городке. Так что вполне можете совершить небольшое путешествие.

Бекки снова посмотрела на мужа и увидела, что тот все еще колеблется, но уже готов согласиться на такой неожиданный подарок.

— Дорогой, неужели ты не хочешь порадовать свою принцессу такой поездкой?

Майкл долго посмотрел на сверкающий капот лимузина и странно улыбнулся. Бекки хорошо знала эту улыбку. Она появлялась каждый раз, когда Майкл оказывался перед быстрым и решительным выбором. Так было во время их первой встречи в его офисе, а потом когда он стал снимать с нее одежду. Майкл вообще был чрезвычайно осторожным и предусмотрительным, что, впрочем, вполне соответствовало его профессии бухгалтера. И вместе с тем он всегда находил в себе силы преодолеть неуверенность и согласиться с разумным решением.

— Ладно, твое желание для меня закон, — сказал Майкл и махнул рукой.

Глава 27

— Молодожены? — с невозмутимым видом спросил Филлип Кампбелл, с трудом подавляя охватившее его волнение. Огни фар встречных машин пронизывали его насквозь, словно пытаясь высветить потаенные желания.

— Двадцать шесть часов, двадцать две минуты и… сорок пять секунд, — весело отрапортовала Бекки, посмотрев на часы.

Сердце Кампбелла застучало еще громче. Она была прекрасна в этот момент. Впрочем, они оба были прекрасны и счастливы. Даже в гораздо большей степени, чем он мог представить.

Дорога была пустынной и казалась совершенно бесконечной, но Кампбелл хорошо знал, куда они поедут.

— Можете расслабиться и немного выпить, — бросил он через плечо. — В ведерке со льдом не просто «Шардоне», а «Палмейер». Говорят, это лучшее вино в нашей долине.

Несмотря на видимое спокойствие, его нервы были напряжены до предела, а возбуждение достигало порой такой степени, что даже дорога терялась из виду. «Что может быть самым ужасным из всего, что происходило в этом мире? — вспомнилась ему знакомая фраза. — Способен ли я совершить это снова? Точнее сказать, смогу ли я когда-нибудь не делать этого?»

Кампбелл посмотрел на молодоженов в зеркало и увидел, что они уже налили себе по бокалу вина, звонко чокнулись и выпили все до дна. А потом стали неистово целоваться, откровенно наслаждаясь каждой секундой счастья. Как он ненавидел их в эту минуту! «Дорогой, неужели ты не хочешь порадовать свою принцессу такой поездкой?» — вспомнил Кампбелл слова Бекки и интуитивно погладил пальцами холодный металл пистолета, который лежал на его коленях. Он решил изменить орудие убийства, чтобы не искушать судьбу. Через некоторое время Кампбелл свернул с главной дороги и вырулил на небольшой холм.

— Куда мы едем, водитель? — послышался сзади встревоженный голос Майкла.

Тот посмотрел на них в зеркало и снисходительно усмехнулся.

— Я хочу показать вам самые живописные места в нашем городе. С этого холма открывается чудесный вид на долину. А у ресторана мы будем ровно в восемь часов.

— Имейте в виду, что мы не должны опаздывать на свадебный ужин, — сказал Майкл и смачно зевнул. — Заказать место в этом ресторане намного сложнее, чем в гостинице.

— Не волнуйся, дорогой, — сонно пролепетала Бекки, уронив голову на его плечо, — все будет в порядке.

— Совершенно верно, — успокоил их водитель, — все будет нормально. Все только начинается, и впереди вас ждут прекрасные минуты счастья и покоя. Это я вам гарантирую. А сейчас расслабьтесь и отдохните. Можете включить музыку, а я тем временем познакомлю вас с самыми романтическими и живописными местами.

Не дожидаясь ответа, он нажал кнопку, и салон лимузина наполнился необыкновенно приятной и мелодичной музыкой, мгновенно превратившей их поездку в романтическое приключение.

— О, как это прекрасно! — томно простонала Бекки, всем телом прижимаясь к мужу.

— Я опущу стекло, чтобы обеспечить вам наибольшую интимность, — предупредил шофер. — Ведь молодоженами становятся только раз в жизни. Это ваш праздник, делайте здесь то, что вам только заблагорассудится.

Кампбелл действительно опустил стекло, но не до конца, чтобы видеть и слышать, что происходит за перегородкой. А лимузин тем временем взбирался вверх по холму, все дальше унося их от оживленной трассы. Молодожены целовались, обнимались, томно вздыхали, а руки мужа то и дело тянулись к бедрам Бекки. А она не только не возражала, но и делала все возможное, чтобы он мог проникнуть к ней с наименьшими усилиями.

Дорога стала неровной, грязной и напоминала проселочную, с многочисленными колдобинами и рытвинами. Машина взбиралась все выше и выше, оставляя за собой глубокую колею. Кампбелл прислушивался к доносившимся из салона звукам и понял, что молодожены наконец-то перешли к серьезному делу. Отрывистый смех Бекки сменился глубоким и ритмичным выдохом, перемежавшимся страстными стонами и вскриками. И все это происходило в нескольких дюймах от него. Все было так близко и так страстно, что у него внезапно разлилось тепло в нижней части живота, точь-в-точь как тогда, в отеле «Гранд Хайатт». Через некоторое время Кампбелл понял, что Майкл овладел Бекки и она громко вскрикнула. И все же что может быть самым чудовищным в этом мерзком мире?

Вырулив на небольшую поляну, он остановил лимузин, взял пистолет, взвел курок и опустил защитную стеклянную перегородку. В смутном свете луны Кампбелл увидел полулежавшую на сиденье невесту, с поднятым до пояса вечерним платьем.

— Браво! — громко воскликнул он, напугав до смерти молодоженов.

Те застыли на мгновение и с недоумением уставились на него. Кампбелл приподнял пистолет и увидел вспыхнувший в глазах невесты страх. Она дернулась, пытаясь защитить себя, но это был уже порыв отчаяния. Только сейчас Кампбелл понял, почему он ощутил тепло внизу живота. Это была его собственная моча.

В следующую секунду он разрядил пистолет в Бекки и Майкла.

Глава 28

В то воскресное утро впервые за всю неделю я проснулась с надеждой. Погода была превосходная, а спокойная вода залива отражала ранние лучи солнца. Кроме того, в этот день должна была состояться встреча с Клэр, на которой я хотела во всем ей признаться.

Быстро собравшись и позавтракав, я отправилась на свое любимое место, которое посещала почти каждое воскресенье. Спустившись на машине к причалу Грин, я пробежалась в тени огромного моста, любуясь его ажурными арками и крутыми берегами острова Алькатрас. Как обычно, я пробежала почти три с половиной мили по направлению к гавани, а потом поднялась вверх в парк Форт-Мэйсон, преодолев двести двенадцать каменных ступенек и ощутив прилив радости оттого, что пока моя болезнь дает мне возможность выносить такие физические нагрузки.

Добравшись до конечного пункта моей утренней пробежки, я встретила на самом верху горы группу китайцев, которые всегда собирались по воскресеньям в этом месте и занимались своей гимнастикой. Часы показывали без четверти восемь.

Никто здесь не знал меня, и никого я не интересовала. Как всегда, я присоединилась к китайцам, а их старый учитель лишь слегка кивнул мне в знак приветствия. Старательно выполняя все восточные упражнения, я вспомнила знаменитые слова Торо: «Время похоже на речку, в которой каждый ловит свою рыбу. А когда я наклоняюсь испить прохладной водицы, то вижу ее песчаное дно и понимаю, насколько она мелка. Течение уносит ее вперед, а вечность остается навсегда. И в этот момент мне хочется выпить ее до дна, а потом ловить рыбу в небесах, чье дно покрыто яркими звездами».

Мне кажется, я читала эти слова сотни раз и вспоминаю их всегда, когда оказываюсь в этом чудном месте и ощущаю себя частицей этой речки. И никаких болезней, убийств, перекошенных в предсмертных муках лиц, женихов и невест.

Я упивалась свободными и расслабляющими движениями «Дракона», глубоко вдыхала свежий утренний воздух и чувствовала себя так же хорошо и свободно, как до того жуткого разговора с доктором Орентхолером. Учитель закончил гимнастику и поблагодарил всех присутствующих. А мне он кивнул с едва заметной добродушной улыбкой. И никто не приставал ко мне с досужими расспросами о моих делах, жизни или работе. А я просто радовалась наступающему дню и была уверена, что он пройдет прекрасно.

Да, это действительно мое любимое место. Я бы осталась здесь на весь день, но время уже поджимало. Домой я вернулась почти в одиннадцать, сварила чашку кофе и уселась на террасе с воскресным номером «Кроникл» в руках. Мне нужно было посмотреть, нет ли чего интересного от моей новой подруги Синди Томас.

В начале двенадцатого в комнате зазвонил телефон. К моему удивлению, это был Роли.

— Вы уже одеты? — почему-то спросил он.

— Да, а что? — опешила я.

— Боюсь, вам придется изменить свои планы, — решительно сказал он. — Я заеду к вам через несколько минут, и мы отправимся в городок Нейпа.

— Нейпа? — машинально повторила я, еще не понимая, что происходит. Сначала мне показалось, что Роли шутит, но в его голосе не было даже намека на это. — А что случилось?

— Сегодня утром я заскочил в отдел. Просто так, на всякий случай. И в это время позвонил какой-то полицейский по имени Хартвиг. Он сказал, что работает в полицейском участке этого городка и уже несколько часов ищет пропавших молодоженов, которые вчера вечером отправились отмечать свой медовый месяц.

Глава 29

Я позвонила Клэр и отменила нашу встречу, потом приняла душ, насухо вытерла волосы и оделась. В это время снизу прозвучал сигнал из машины Роли. Спустившись, я обратила внимание, что он пристально разглядывает меня — мокрые волосы, потертые джинсы и кожаную куртку.

— Вы неплохо выглядите, Боксер, — улыбнулся Роли, встречая меня у машины.

Он тоже выглядел превосходно, но я не собиралась отвечать ему комплиментом на комплимент.

— Мы не на свидании, Роли, — недовольно проворчала я, раздосадованная из-за испорченного воскресного дня.

— Вы повторяете эту фразу уже несколько раз, — хитро подмигнул он, и машина тронулась с места.

В городок Нейпа мы приехали примерно через час с небольшим, в то самое время, когда я планировала излить душу Клэр. Городок располагался высоко в горах, а в самом его центре находилась старая, но вполне приличная гостиница с огромными лоджиями и массивными дверями. Именно в такой гостинице в каком-нибудь тихом городке мне всегда хотелось провести несколько дней. У входа уже стояли две зелено-белые патрульные машины и несколько полицейских. Нас сразу проводили в офис менеджера, где мы увидели еще двоих полицейских и юного рыжеволосого управляющего, который, казалось, только вчера окончил колледж, а сегодня приступил к исполнению своих обязанностей.

— Хартвиг, — представился высокий молодой человек в гражданской одежде с бумажным стаканом в руке. — Очень сожалею, что нарушил ваши воскресные планы. — Он протянул нам свадебную фотографию исчезнувших молодоженов. — Мистер и миссис Диджордж, Ребекка и Майкл, — сказал он. — Сочетались законным браком в пятницу, а потом отмечали медовый месяц в этой гостинице. Оба работали в Сан-Франциско, в одной крупной бухгалтерской фирме.

Фотография получилась удачной. Невеста была в длинном свадебном платье, с густой копной длинных темных волос и сияющими от счастья глазами. А жених казался сдержанным, чрезвычайно серьезным, в очках в большой роговой оправе. Господи, неужели снова убийство?

— Когда их видели в последний раз? — спросила я, продолжая рассматривать фотографию.

— Вчера вечером в пятнадцать минут восьмого, — отрапортовал Хартвиг. — Сотрудники гостиницы говорят, что именно в это время они отправились во французский ресторан, где у них был заказан столик. Причем консьерж самым подробным образом написал, как туда добраться, но в ресторане они так и не появились.

— Значит, они уехали в ресторан и не вернулись?

Хартвиг потер рукой подбородок.

— Менеджер говорит, что они прибыли сюда в своей машине марки «лексус» и несколько раз выезжали в город.

— И что? — потребовала я продолжения.

— Но их машина осталась на стоянке.

— А какие-нибудь сообщения они получали?

Хартвиг подошел к столу и вручил мне несколько открыток. Я быстро просмотрела их, но ничего странного не обнаружила. Самые обычные поздравления и пожелания счастливого отдыха.

— Мы тщательно исследовали близлежащую территорию, а потом расширили поиск, но пока безрезультатно. Боюсь, у нас произошло то же самое, что и у вас. Роскошная свадьба, много цветов, многочисленные поздравления — и вот теперь молодожены исчезли.

— Да, похоже на то, — грустно подытожила я, оглядываясь по сторонам. — Правда, у нас были тела, а у вас нет ничего.

Добродушное лицо местного полицейского внезапно напряглось.

— Поверьте, я позвонил вам вовсе не для того, чтобы оформить протокол об исчезновении людей, — извиняющимся тоном пролепетал он.

— Почему вы так уверены, что их постигло несчастье? — вмешался в разговор Роли.

— Потому что вчера вечером в гостиницу звонили из ресторана и подтвердили, что место забронировано.

— Ну и что?

Хартвиг замялся и отхлебнул кофе из бумажного стакана, стараясь не смотреть нам в глаза.

— А то, что из ресторана вчера им никто не звонил.

Глава 30

Молодая супружеская пара не принимала никаких нежелательных гостей и не планировала рискованных поездок. Они заблаговременно заказали столик во французском ресторане, но только на двоих. И все бы ничего, но они не явились на самолет, который должен был отправить их в свадебное путешествие в Мексику.

Пока Роли рыскал около гостиницы, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы исчезнувшей пары, я тщательно проверила их номер. Огромная двуспальная кровать из красного дерева была аккуратно заправлена, дорожные сумки стояли наготове, а вся одежда и туалетные принадлежности столь же аккуратно сложены и подготовлены для быстрого отъезда. И еще много цветов, в основном роз. Скорее всего Бекки Диджордж принесла их с собой после свадебного торжества. Словом, не было никаких доказательств того, что молодожены передумали и не собирались успеть на самолет на следующее утро.

Я нашла Роли на улице. Он разговаривал с привратником, который последним видел молодых супругов. А когда мы остались одни. Роли грустно вздохнул.

— Никаких следов. Мы с двумя местными полицейскими обследовали все окрестности и прочесали лес. — Он покачал головой. — Я обследовал их машину — и с таким же результатом. Никаких признаков крови, борьбы или чего-нибудь такого, что свидетельствовало бы о похищении. И вообще она была заперта. Но чутье подсказывает мне, что с молодоженами что-то случилось, кто-то ждал их здесь, у гостиницы, в нескольких ярдах от входа.

Я молча оглядела пространство вокруг гостиницы и остановила взгляд на автомобильной стоянке. Полицейская машина находилась за пределами территории гостиницы.

— Нет, Крис, это маловероятно. Слишком рискованно. Все пространство здесь хорошо просматривается. Их могли подобрать только за пределами гостиничного двора.

— Однако столик был заказан только на двоих, — возразил он. — А привратник утверждает, что они направились к своей машине.

— Значит, они просто растворились в воздухе?

В этот момент наше внимание привлек огромный черный лимузин, свернувший в сторону гостиницы и остановившийся прямо перед парадным входом. Дверь гостиницы открылась, и носильщик стал выносить из нее огромные дорожные сумки и чемоданы. А водитель тем временем вышел из лимузина и открыл багажник. Это настолько поразило нас обоих, что мы невольно перетянулись.

— А это мысль, — обрадовался Роли и хитро подмигнул.

— Вполне возможно, — ответила я, вдруг осознав, что мы стали понимать друг друга с полуслова. — Но все равно нужно доказать, как такая машина могла забрать молодоженов, не привлекая к себе внимания. Думаю, следует проверить, не пропал ли какой-нибудь лимузин за последнее время.

Не успела я договорить, как во двор гостиницы въехала серебристого цвета «мазда» и остановилась в дальнем конце. Из нее вышла женщина в брюках грузчика и светлой майке с надписью «Мичиганский университет».

— Роли, вы однажды сказали, что всегда боролись с преступными элементами, не так ли?

Он посмотрел на меня так, будто я спросила доктора Кеворкяна, умеет ли он смешивать химические элементы.

— Ну ладно, — быстро сменила я тему разговора, увидев приближающуюся к нам фигуру, — попробуйте справиться с этой персоной.

К нам быстрыми шагами приближалась Синди Томас.

Глава 31

— Либо вы напишете нечто совершенно невиданное и неслыханное, — с нескрываемым раздражением сказала я, обращаясь к Синди, — либо я начну подозревать вас в причастности к последним преступлениям. — Она уже второй раз вмешивалась в расследование, причем в самом его разгаре.

— Надеюсь, вы не станете подозревать меня во вмешательстве в служебный роман? — парировала Синди.

Я чуть не задохнулась от возмущения. Следствие по этому делу только началось, и если что-нибудь попадет в печать, все может быть испорчено с самого начала. Мы просто-напросто потеряем контроль над расследованием и ничего больше не сможем сделать. Я даже представила все ужасные последствия подобных заголовков: «Убийца молодоженов наносит новый удар!» А Сэм Рот вообще с ума сойдет. Ведь я второй раз теряю контроль над местом преступления, причем с одним и тем же репортером.

— Кто это? — насторожился Роли, обращаясь ко мне.

— Синди Томас, — поспешила представиться она, протягивая руку. — А вас как зовут?

— Синди работает в газете «Кроникл», — быстро предупредила я напарника.

Роли оторопело посмотрел на нее, неуверенно пожал руку, а потом быстро ретировался, не проронив ни слова.

— Послушайте меня внимательно, миссис Томас, — твердо произнесла я. — Я не знаю, как долго вы здесь находитесь и что уже выяснили об этом деле. Но если вы собираетесь совать свой нос в наши дела, то у вас будут большие неприятности. Советую вам быстренько собрать свои вещи и покинуть место преступления. Но прежде я хотела бы знать, откуда вам стало известно об этом происшествии.

— Меня зовут Синди, — в очередной раз напомнила она. — Но все же позвольте спросить, почему я снова наталкиваюсь на вас в этом городке?

Роли вернулся к нам, и мы молча уставились на нее, явно теряя всяческое терпение.

— Сначала вы ответите на мой вопрос, — настойчиво потребовала я.

— Ну хорошо, — сказала Синди и упрямо поджала губы. — Двое следователей из отдела по расследованию убийств проводят свой воскресный день в тихом городке неподалеку от Сан-Франциско. При этом капитан Роли рыщет по окрестным лесам, а потом тщательно обследует автомобильную стоянку, в то время как вы опрашиваете служащих гостиницы. И оба вы производите впечатление растерянных и озадаченных сыщиков. Кроме того, место преступления еще не оцеплено и не ограждено полицейскими лентами. Стало быть, вы все еще сомневаетесь, что произошло именно преступление, а не что-либо другое. Из всего вышесказанного легко сделать вывод, что здесь исчезли какие-то люди. Таким образом, зная, чем именно вы занимаетесь в последнее время, нетрудно предположить, что снова пропали молодожены. Похоже, наш убийца молодоженов нашел себе вторую парочку.

Я удивленно вытаращила глаза, пораженная ее информированностью.

— Либо я ошибаюсь, — с усмешкой продолжила Синди, — и вы решили просто немного отдохнуть в местном ресторане и отведать их вина.

— И все эти выводы вы сделали, наблюдая за нами? — недоверчиво спросила я.

— Если честно, то нет, — призналась она и кивнула з сторону гостиницы. — Почти всю информацию я получила от того огромного полицейского, которого, вероятно, никто и никогда не учил держать язык за зубами.

Я облегченно вздохнула, а Роли еще больше насупился.

— Давайте поговорим серьезно, — произнес он. — У вас все равно ничего не получится. Из этого вы не сделаете сенсацию.

— Правда? — хитро улыбнулась Синди. — Значит, по-вашему, смерть очередной пары молодоженов не тянет на сенсацию? Ошибаетесь, вот это-то и будет самой настоящей сенсацией.

Я начала понимать, что ситуация складывается отнюдь не в нашу пользу.

— Настоятельно рекомендую вам сесть в машину и вернуться в город.

— А что вы скажете, если сюда приедет Фицпатрик или Стоун? — не без ехидства заметила она.

— Если вы сейчас же вернетесь в город, то я действительно предоставлю вам некоторую информацию.

Синди снова улыбнулась.

— Вы шутите? Я должна вот так просто взять и уйти?

— Да, взять и уйти, — решительно повторила я свое требование.

Синди столь же решительно покачала головой.

— Простите, но это невозможно. Во-первых, меня уволят, а во-вторых, я просто не могу оставить это дело.

— А если я поеду вместе с вами? — предложила я после некоторых раздумий. — Вы получите многое из того, что ищете, и всегда будете в курсе дела, освободив меня от вашего назойливого присутствия во время расследования.

У Роли даже челюсть отвисла от неожиданности, но я так на него посмотрела, что он успокоился.

— Если эта история получит широкую огласку, — настаивала Синди, — то события выйдут из-под вашего контроля.

— И вот тогда-то вы и получите всю необходимую информацию.

Она хитро прищурилась. По всему было видно, что Синди лихорадочно обдумывает мое предложение и прикидывает, можно ли мне доверять.

— Вы имеете в виду эксклюзивную информацию лично от вас? — недоверчиво переспросила она.

Я ждала от Роли отчаянного протеста, но он, к моему удивлению, продолжал хранить молчание.

— Все сообщения для прессы находятся под контролем мистера Мерсера? — продолжала допытываться Синди.

— Да, но только публичные.

Я посмотрела на Роли и почувствовала, что сейчас все это дело находится в его руках. Если он не поддержит меня, то потом у меня будут крупные неприятности, вплоть до отстранения от дела. Но у меня все же было ощущение, что этого не произойдет и Роли не выдаст меня.

— Значит, договорились, — наконец сказала я, все еще поглядывая на напарника, — я еду с миссис Томас в город.

— Синди! — упрямо напомнила она с воодушевленным выражением.

Роли посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Синди и кивнул.

— Тем временем я закончу беседу с Хартвигом, а потом расскажу вам о результатах. Миссис Томас, очень приятно было познакомиться.

Я благодарно улыбнулась, взяла под руку Синди и повела на стоянку.

— Пошли, а все детали и правила нашего соглашения мы обсудим в пути.

Глава 32

Я не знаю, почему сделала это. Довольно рискованный шаг и к тому же противоречил всем правилам, которых я придерживалась в последние годы. Очевидно, я просто хотела послать подальше начальство, и в особенности Сэма Рота и Мерсера, и хотя бы раз в жизни сыграть по-своему. А может быть, я интуитивно понимала, что это дело получает широкую огласку, и хотела создать иллюзию, будто оно все еще находится под моим контролем.

— Прежде чем мы отправимся в город, — сказала я, схватив Синди за руку, когда она заводила мотор, — мне нужно кое-что выяснить. Откуда вам стало известно, что здесь произошло?

Она глубоко вздохнула.

— Могу сказать только то, что до сих пор вы всячески старались устранить меня от дела и помешать моей карьере. А теперь хотите, чтобы я выдала вам еще и свои источники информации?

— Все, что мы собираемся предпринять с этого момента, зависит от вашего ответа.

— И все же я бы предпочла не раскрывать свои карты. Можете строить любые догадки, но я не открою вам свои секреты.

— Если мы собираемся сотрудничать, — резонно заметила я, — то обязаны доверять друг другу.

— В таком случае доверие должно быть обоюдным, не правда ли, инспектор?

Мы еще долго сидели в раскалившейся от жаркого солнца «мазде», салон которой был забит пустыми банками из-под прохладительных напитков, и спорили насчет правил игры.

— Ну ладно, — наконец уступила я и кратко пересказала Синди все, что нам было известно о случившемся в этом городке. Молодая супружеская пара Диджордж справила свадьбу, а потом решила отметить ее во французском ресторане. И внезапно исчезла, не оставив ни следа. — Надеюсь, это не будет опубликовано в вашей газете завтра утром, — предупредила я. — Во всяком случае, до тех пор, пока мы не получим хоть какое-то подтверждение этой версии. Я дам вам знать, когда это произойдет.

Глаза Синди заблестели от волнения, а потом в них появилось некоторое сомнение.

— А теперь ваша очередь, — перешла я в наступление. — Здесь не было прессы, и никто в принципе не мог знать о случившемся. Как вы узнали об этом?

Синди включила радио и выехала с территории стоянки.

— Я же сказала, что тесно связана с репортерами из отдела городских новостей, — уклончиво ответила она, выруливая на основную дорогу. — И к тому же я всеми силами стараюсь удержаться в этом деле. Повторяю, что для меня это вопрос карьеры и дальнейшей жизни. Мои шеф дал мне эти выходные, чтобы я могла достать хоть какой-то материал по делу о молодоженах. Мне ничего не оставалось, как припарковать машину возле вашего дома и терпеливо дожидаться, когда что-нибудь произойдет.

— Вы следили за мной? — опешила я.

— Опрометчивый поступок, не правда ли? Но к сожалению, другого более эффективного способа вычислить вас у меня практически не было.

Я прокрутила в голове обстоятельства двух последних дней.

— Значит, вы следили за мной, когда я ходила в кино? А сегодня утром ездили на вершину горы?

Синди густо покраснела.

— Я хотела уже бросить это дело, когда ваш коллега приехал к вам сегодня утром. А потом решила все-таки проследить, куда вы направляетесь в воскресный день.

Я откинулась на спинку сиденья и громко рассмеялась.

— Ничего отчаянного я в этом не вижу. Многие преступники занимаются этим годами.

Конечно, мне было неприятно от такого открытия, но все же наступило некоторое облегчение. Так всегда бывает, когда человек осознает причины происходящих событий. На полпути в город я изложила Синди все принципы и правила нашего соглашения. Откровенно говоря, я уже делала нечто подобное и раньше, когда настырные репортеры слишком приближались к расследованию того или иного преступления. Главное из них — не давать материал в печать, пока не получено мое согласие. А в нужный час я даю Синди добро и делаю все возможное, чтобы ее публикация оказалась первой и наиболее полной. Другими словами, я позволяю ей держаться впереди других, но только отчасти и ненадолго.

— Здесь есть одна важная вещь, — твердо заявила я в заключение. — То, что мы сейчас делаем, называется приоритетными отношениями. И они не касаются больше никого — ни ваших друзей, ни сослуживцев, ни начальства. То есть все то, что я вам сообщу, остается исключительно между нами и не получает освещения до тех пор, пока я не дам добро на публикацию.

Синди согласно кивнула, но я хотела получить от нее более надежные доказательства того, что она правильно меня поняла.

— Если ваш босс спросит вас, откуда такая информация, вы просто пожмете плечами и ни слова обо мне, понятно? Даже если вас начнет допрашивать высшее полицейское начальство или кто-нибудь из прокурорских работников, вы ответите, что просто не понимаете, о чем идет речь.

— Ясно, — охотно согласилась Синди, и на этот раз я была уверена, что она действительно усвоила правила игры.

Оставшуюся часть пути мы говорили о своих проблемах, о личной жизни, об увлечениях, и в конце концов я пришла к выводу, что эта женщина мне определенно нравится. Я рассказала ей о том, как начала работать в полиции, чем занималась в первые годы. Рассказала даже о своем отце, когда он оставил меня в возрасте тринадцати лет.

Синди порадовала меня тем, что, оказывается, тоже училась на факультете социологии в Мичиганском университете, а перед въездом в город выяснилось, что у нас вообще много общего. Кроме того, ее младший брат родился 5 октября, то есть в один день со мной. Синди также занималась йогой, и сейчас ее тренировала та же женщина, которая учила меня многолет назад. Мы обе любили книги о путешествиях и загадочных событиях, много раз перечитывали Сью Графтон, Патрицию Корнуэлл, Элизабет Джордж и других писателей и просто обожали «Дом изящной еды» Гордона. К тому же у Синди тоже не было отца. Он умер семнадцать лет назад, когда ей было чуть более тринадцати, то есть столько же, что и мне, когда я потеряла отца.

Однако больше всего меня поразило другое совпадение — отец Синди умер от лейкемии, то есть почти от той болезни, которая угрожала мне. Я уже хотела рассказать о своем несчастье, но одумалась. Об этом нужно рассказать Клэр, а не репортеру, который может воспользоваться информацией в своих целях. Правда, когда мы уже подъезжали к «Золотым Воротам», у меня было такое чувство, что мы знаем друг друга целую вечность и вообще очень близки по характеру и жизненным устремлениям. Мне даже показалось, что Синди — это именно тот человек, с которым мне хотелось бы поддерживать дружеские отношения.

Непосредственно перед городом я позвонила Клэр в надежде, что она все еще хочет встретиться со мной. Правда, прошло уже немало времени с момента нашей предполагаемой встречи, но мне очень хотелось поговорить с ней по душам.

И я не ошиблась. Клэр радостно согласилась встретиться в небольшом кафе, где мы могли бы пообедать и побеседовать. Она все пыталась выяснить, какие обстоятельства помешали мне встретиться с ней в условленное время, но я не стала объяснять, пообещав все рассказать позже.

А потом я неожиданно задала вопрос, который удивил меня еще больше, чем близкое знакомство с Синди. Я спросила, не станет ли Клэр возражать, если я приеду с подругой.

Глава 33

Когда Клэр появилась в кафе, мы с Синди допивали второй стакан коктейля «Маргарита». Увидев нас, она широко улыбнулась, а я встала и крепко обняла подругу.

— Вы не могли подождать свою старую мамочку? — с нарочитой серьезностью спросила Клэр, посмотрев на наши пустые стаканы.

— У нас был долгий и трудный день, — попыталась я оправдаться. — Познакомься, это Синди.

— Очень приятно, — ответила Клэр, крепко пожимая руку Синди.

Она ничуть не обиделась на то, что я привела на встречу совершенно незнакомую женщину. Клэр вообще очень легко вступала в контакт с незнакомыми людьми, считая это качество величайшим достоинством.

— Линдси как раз рассказывала мне о вас, — сказала Синди, усаживаясь на свое место.

— Думаю, что большая часть ее рассказа является сущей правдой, — весело подхватила Клэр, — за исключением, может быть, того, что я являюсь самым крутым патологоанатомом во всем штате.

— Нет, она говорила о том, что вы являетесь ее лучшей подругой, — пояснила Синди.

Кафе «Сюзи» было одним из наших любимых заведений, где всегда можно спокойно посидеть, побаловать себя острыми карибскими блюдами, выпить хорошие коктейли и насладиться традиционным джазом или зажигательной карибской музыкой. Кроме того, здесь можно вести себя раскованно, говорить, смеяться, танцевать и даже орать во всю глотку, чего мы никогда не делаем, но радуемся, когда так поступают другие.

Пока мы обменивались дежурными фразами, подошла наша официантка Лоретта, мы заказали еще по стаканчику «Маргариты» и поджаренные до хруста и чрезвычайно острые куриные крылышки.

— Как прошел выпускной вечер Регги? — спросила я.

Клэр облегченно вздохнула и покачала головой.

— Знаете, все-таки приятно видеть, что после стольких лет мучений в школе человек начинает что-то понимать и даже может произнести несколько вполне осмысленных слов. Словом, все нормально, а директор школы даже сказал, что этих ребят ждет неплохое будущее. Впрочем, он всем так говорит.

— Ну, если у них что-то не получится, то всегда можно поступить в полицейскую академию, — пошутила я.

Клэр усмехнулась.

— Мне нравится, что ты сегодня такая веселая и беззаботная. А когда мы виделись с тобой в последний раз, было такое впечатление, что Весельчак наступил тебе на горло кованым армейским башмаком.

— Весельчак? — удивилась Синди.

— Да, это мой босс, — пояснила я. — Мы прозвали его так, потому что он всегда заставляет нас вести себя дружно, не ругаться и вообще демонстрировать максимум человеческих чувств. Он действительно похож на жизнерадостного живчика, от которого, правда, даже во рту становится приторно.

— А мне показалось, что вы говорите о моем редакторе, — захихикала Синди. — Правда, мой босс любит всем угрожать, стращает всяческими карами и вообще грозится отнять у нас льготы. Но он даже не понимает, насколько это мерзко и неприятно для сослуживцев.

— Синди работает репортером в газете «Кроникл», — объяснила я Клэр, видя, что она с нескрываемым удивлением посмотрела на нашу новую подругу.

Вообще между представителями прессы и силовых структур всегда существовали некоторая подозрительность и взаимное недоверие, и я решила сразу же все прояснить, чтобы не было никаких недоразумений.

— Ты собираешься писать мемуары? — сразу насторожилась Клэр, услышав про «Кроникл».

— Возможно, — коротко ответила я, решив, что сейчас не время для подробных объяснений.

Официантка принесла коктейли, и мы дружно подняли наши стаканы.

— За неиссякаемую силу наших ведомств! — торжественно провозгласила я тост.

Синди весело рассмеялась.

— За ту силу, в которой так много дерьма, идиотов и лизоблюдов и которая все время пытается поставить нас на свое место.

Клэр очень понравились слова Синди, и она охотно поддержала тост. Мы громко чокнулись и дружно выпили, как старые добрые друзья.

— Знаете, — сказала Синди, вгрызаясь в куриное крылышко, — когда я впервые появилась в редакции газеты, один из сотрудников сообщил, что я пришла как раз в день рождения главного редактора. И мне пришлось посылать ему по электронной почте поздравления, хотя я его в глаза не видела. Я, конечно, надеялась, что ему будет приятно получить поздравление и это с самого начала улучшит наши отношения. На следующий день он вызвал меня к себе, нахмурил брови и сказал, что очень рад моему появлению у него на работе.

Клэр весело рассмеялась, а я допила свой коктейль.

— Так вот, — весело продолжала Синди, — после такого многообещающего вступления этот подонок прищурился и заявил, что, кроме меня, в его редакции еще почти шестьдесят придурков, которые не знают, чем себя занять и как осчастливить мир своими сенсационными открытиями. Так что у меня есть немало шансов проявить себя и сделать что-нибудь путное. В конце концов он поручил мне сочинить очерк о школьниках пятого класса, которые пишут сочинение на тему «Почему я хочу стать журналистом».

Я закашлялась от смеха и посмотрела на пустой стакан.

— Очень хороший мог бы получиться очерк под заголовком «Ни одно хорошее начинание не проходит безнаказанным». Ну и что же ты сделала?

Синди хитро подмигнула.

— Рассказала об этом всему отделу, после чего разослала план интервью по электронной почте. Босс взбеленился и целый день ходил бледный как смерть.

В этот момент к нам подошла Лоретта, и мы заказали более существенную еду: цыплят в остром соусе, жареный картофель и огромный салат на всех. А в добавление ко всему этому попросили принести по бокалу хорошего красного вина.

— Это похоже на обряд инициации, — заметила я, когда официантка удалилась. — Теперь мы можем быть более откровенными и перейти на неформальные отношения.

Синди радостно поддержала мое предложение, а Клэр добавила, что этот вечер напоминает ей, что самым важным условием обряда инициации является острый соус или татуировка.

Синди огляделась вокруг, а потом обнажила руку и продемонстрировала две маленькие буквы "С" на левом предплечье.

— Последствие классического образования, — промолвила она с усмешкой.

Мы с Клэр многозначительно переглянулись и одобрительно закивали.

После этого Клэр смущенно приподняла кофту. На ее коричневом упругом теле чуть пониже груди красовалось изображение небольшой бабочки.

— Это мне Линдси когда-то сделала, — призналась она с улыбкой. — После окончательного разрыва с одним прокурором из Сан-Хосе мы пошли в ресторан, чтобы выпустить накопившийся пар. Одни девчонки. Неплохо посидели, а потом сделали друг другу небольшие наколки.

— А где же ваша татуировка? — повернулась ко мне Синди.

Я решительно покачала головой.

— Не могу продемонстрировать здесь.

— Да ладно, Линдси, — продолжала настаивать она. — Мы же все свои.

Я вздохнула, наклонилась влево и похлопала себя по правой ягодице.

— Редкая ящерица гекко величиной с один дюйм и с замечательным хвостиком. Когда кто-то из подозреваемых доводит меня до белого каления, я хватаю его за грудки, прижимаю к стене и говорю, что сейчас так сильно прижму эту ящерицу к его роже, что она покажется ему размером с Годзиллу.

Все громко рассмеялись и вдруг ощутили необыкновенно приятное родство душ. Это был настолько волнующий момент, что мы мгновенно позабыли о молодоженах, о своих жизненных проблемах и даже о болячках. Нам было очень хорошо. Я вдруг почувствовала, что в это мгновение произошло что-то важное, нечто такое, чего всем нам так не хватало уже много лет.

Лично я впервые ощутила себя частицей единого и очень важного для меня целого.

Глава 34

— Итак, теперь, когда мы стали друзьями, — сказала Клэр, покончив с едой, — расскажите мне, как вы познакомились. Насколько я знаю, вы обе отправились в Нейпу проверить поступившее из местной полиции сообщение о таинственном исчезновении пары молодоженов.

В моей голове снова завертелись имена Майкла и Бекки Диджордж. Мне хотелось так о многом рассказать Клэр, но день получился настолько сумбурным и непредсказуемым, что все планы пошли кувырком. Я сбивчиво поведала ей обо всем, что узнала на месте происшествия, опустив лишь незначительные детали.

Клэр молча выслушала меня и задумалась. Ее острый ум напряженно работал, пытаясь слепить из столь скудных сведений хоть какую-то картину. Она была главным медицинским экспертом в нескольких крупных делах и имела огромный опыт.

Пока Клэр думала, у меня появилась неожиданная мысль, причем настолько необычная, что даже голова закружилась. По правде говоря, нечто подобное мне уже приходило в голову и я хотела обсудить это с Клэр, но обстоятельства помешали мне. И только сейчас я снова вернулась к своей идее.

— Как вы отнесетесь к тому, чтобы оказать мне посильную помощь? — спросила я, обращаясь к подругам.

— Помощь? — воскликнула Клэр и удивленно заморгала. — Какую?

— Понимаешь, Клэр, — начала я после непродолжительной паузы, — скоро это дело взорвется и наделает много шума. Если у нас действительно появился серийный убийца молодых супружеских пар, то это непременно вызовет широкий резонанс по всей стране. А все мы так или иначе заинтересованы в расследовании этого дела. Так вот, я предлагаю регулярно встречаться в неформальной обстановке и обсуждать наши дела. Я имею в виду всех троих.

Клэр посмотрела на меня с недоумением и ухмыльнулась.

— Другими словами, ты предлагаешь нам расследовать это дело самостоятельно?

— А почему бы и нет? — решительно ответила я, все больше убеждаясь в разумности такого предложения. — Мы втроем представляем здесь самые важные функции расследования. Я веду следствие от имени закона и власти, ты занимаешься судебно-медицинской экспертизой в качестве патологоанатома, а Синди берет на себя освещение этого дела в печати. Во время наших встреч мы могли бы обмениваться мнениями и предпринимать какие-то шаги для скорейшего завершения этого дела. Таким образом нам удастся избежать ненужной огласки, многочисленных бюрократических проволочек и многих других препятствий. К тому же мы могли бы доказать мужчинам-ортодоксам, что чего-то стоим и ни в чем не уступаем им.

Эта идея вдруг стала для всех ясной и понятной. Правда, Клэр нерешительно покачала головой, но по всему было видно, что она тоже согласна со мной.

— Клэр, — продолжала настаивать я, — ты считаешь, что из этого ничего не выйдет? Думаешь, мы такие дуры, что не сможем разобраться в этих преступлениях и наказать убийцу?

— Нет, дело вовсе не в этом, — улыбнулась она. — Я знаю тебя уже почти десять лет, и за все это время ты никогда не обращалась ко мне за помощью. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

— Значит, это будет сюрприз, — сказала я, пристально глядя ей в глаза. — Сейчас я прошу тебя об этом. — Мне очень хотелось намекнуть ей, что у меня есть проблемы помимо расследования убийства, но я не уверена, что она поняла меня.

Клэр немного подумала, а потом просияла.

— Истина в «Маргарите», — перефразировала она известное выражение. — Я согласна.

Я благодарно пожала ей руку, потом повернулась к Синди.

— А ты что скажешь? Вступаешь в наше общество?

Она застыла на мгновение, затем махнула рукой.

— Не знаю, что сказал бы на это Сид Гласс, но… ну его к черту! Согласна.

Мы в едином порыве сдвинули наши стаканы с коктейлем и выпили.

Так появился «Женский клуб».

Глава 35

На следующее утро я пришла на работу сразу же после процедур и чувствовала себя превосходно, хотя иногда кружилась голова. Первым делом я просмотрела утренний номер «Кроникл» и с облегчением вздохнула, убедившись, что в газете нет ни слова о вчерашнем событии. Значит, Синди умеет держать язык за зубами.

Вскоре из кабинета Сэма Рота вышел Роли и сразу же направился ко мне. Он был возбужден, энергичен, а закатанные до локтей рукава обнажали сильные мускулистые руки. Роли сдержанно улыбнулся, и я сразу же поняла, что он не одобряет мою вчерашнюю сделку с Синди. Он молча кивнул в сторону лестницы и вышел из отдела. Я последовала за ним.

— Нам нужно поговорить, — сказал Роли, когда мы остановились в самом дальнем углу.

— Послушайте, Роли, — решила я упредить его упреки. — Я очень сожалею о том, что произошло вчера, но мне показалось, что таким образом мы выиграем немного времени и не допустим широкой огласки в печати.

Его глаза заметно потемнели.

— Может быть, вы все-таки объясните мне, почему именно она должна держать под контролем все это дело?

Я равнодушно пожала плечами.

— Она умеет держать слово. Вы видели в сегодняшней газете хоть слово о событиях в Нейпе?

— Вы нарушили прямой приказ начальника полиции, — назидательным тоном промолвил Роли. — Если вы в конце концов отделаетесь легким испугом, то мне они влепят на полную катушку.

— А вам не кажется, что нам влепили бы еще больше, если бы в сегодняшнем номере появилась обширная статья о новом серийном убийстве молодоженов в окрестностях Сан-Франциско?

Роли облокотился на стенку.

— Это уже проблемы Мерсера, а не наши.

Мимо нас прошел знакомый полицейский и поздоровался со мной. Я молча кивнула, раздумывая над словами Роли.

— Ладно, а как бы вы поступили на моем месте? Предпочли бы, чтобы я пошла к Сэму Роту и выложила все начистоту? Я могу это сделать.

В его глазах промелькнуло сомнение. Я видела, что Роли опасается последствий и не хочет, чтобы это дело провалилось с самого начала. Он думал почти минуту, а потом покачал головой.

— Нет, я не хочу этого. В этом нет никакого смысла.

Я облегченно вздохнула, прикоснулась к его руке и благодарно улыбнулась.

— Спасибо.

— Линдси, — быстро добавил Роли, — я проверил все патрульные подразделения штата. Никаких сообщений о пропаже черного лимузина к ним не поступало. Во всяком случае, за последнюю неделю.

Эта новость окончательно добила меня. Рухнула последняя надежда ухватиться за единственную ниточку.

В этот момент из отдела донесся громкий голос:

— Где Боксер?

— Я здесь! — крикнула я и поспешила назад.

Меня встретил Пол Чин, студент-практикант, приписанный к нашему отделу.

— Вас просит к телефону лейтенант Фрэнк Хартвиг. Говорит, что вы знаете его.

Я схватила трубку, надеясь на хорошие новости.

— Мы нашли их, инспектор! — надтреснутым от возбуждения голосом произнес лейтенант.

Глава 36

— Их обнаружил ночной сторож, — продолжал Хартвиг, собравшись с духом. — Ужасное зрелище, ничего подобного я в жизни не видел. Они были убиты в то время, когда занимались любовью.

После этого он сбивчиво объяснил нам, как проехать на место преступления, и мы с Роли немедленно помчались туда.

— Ночной сторож приходит сюда дважды в неделю, — рассказал нам Хартвиг, когда мы добрались на место. — А сегодня он пришел в семь утра и обнаружил их в заброшенном здании винного завода.

Место действительно производило впечатление фантастической разрухи. Стены здания были еще целыми, но повсюду валялись куски железа и огромные бочки, а одноколейная железная дорога давно уже заросла травой.

— Вы, вероятно, привыкли к подобным убийствам, — оправдывался Хартвиг, когда мы подошли к руинам. — А я вижу такой кошмар первый раз в жизни.

Возле огромного стального пресса, который некогда использовался для давки винограда, стояли полицейские из местного участка и разглядывали небольшой серый холмик на земле. Когда мы подошли поближе, меня чуть не стошнило. Этим холмиком оказались сплетенные и уже изрядно посеревшие тела Майкла и Бекки Диджордж.

— Боже мой, Линдси! — брезгливо поморщился Роли.

Глаза Майкла были мутными и уже остекленевшими. Он был в блейзере, на лбу зияла дыра от пули, из которой тянулась засохшая струйка крови. Бекки лежала в черном вечернем платье, причем нижний его край был заброшен Майклу на грудь. Бюстгальтер спущен до пояса, а полная грудь залита кровью. Трусики тоже спущены и находились на коленях.

Это действительно было кошмарное зрелище, от которого к горлу поднималась тошнота.

— Вы установили примерное время их гибели? — спросила я Хартвига и отвернулась от обезображенных тел.

У лейтенанта был вид человека, которого вот-вот вырвет.

— Медики говорят, что если судить по характеру ран, то они мертвы уже минимум двадцать четыре — двадцать шесть часов. То есть были убиты в ту ночь, когда исчезли. Господи, они же совсем еще подростки!

Я снова посмотрела на окровавленное тело жены, а потом перевела взгляд на руки. Как и в предыдущем случае, обручального кольца на ее пальце не было.

— Вы сказали, что их убили во время полового акта? — поинтересовалась я. — Почему вы уверены в этом?

Хартвиг кивнул на стоявшего неподалеку помощника главного судмедэксперта. Тот подошел поближе и снял с мужа тело жены. Из расстегнутых брюк Майкла торчал прекрасно сохранивший эрекцию пенис.

Меня охватил гнев, смешанный с тошнотой. Они были так молоды и непосредственны, как супруги Брандт. Кто же это сделал? Каким ублюдком надо быть, чтобы пойти на это?

— А вот по этим следам можно легко обнаружить, как их тащили сюда, — сказал Хартвиг, показывая на потемневший след крови на грязном бетонном полу.

Следы тянулись до небольшой поляны перед зданием, где люди из офиса шерифа уже снимали отпечатки протекторов машины, на которой молодожены сюда приехали.

Роли наклонился к земле и внимательно изучил следы от машины.

— Следы широкие, не менее четырнадцати футов, покрышки в хорошем состоянии. Да, похоже, это был огромный и роскошный автомобиль.

— А я думала, что вы кабинетный полицейский, — шутливо промолвила я, присматриваясь к следам.

Он усмехнулся.

— Однажды во время учебы в колледже я целое лето работал в автомастерской и с тех пор неплохо разбираюсь в автомобилях. Могу заменить покрышку быстрее, чем любитель пива выпьет двадцатую кружку. Если говорить точнее, то это может быть «кадиллак» или «линкольн».

Мне вспомнились слова Клэр о том, что нужно связать эти два убийства. А как их связать, если это убийство совершенно не похоже на предыдущее? По опыту я знаю, что серийный убийца, как правило, не меняет методов совершения преступления. Сексуальные маньяки всегда предпочитают такие средства, которые дают возможность прикасаться к жертве, — петля на шее, нож в теле или что-нибудь в этом роде. Они хотят видеть, как жертва борется за жизнь, страдает, умоляет о пощаде. А тут совсем другое. Выстрел на расстоянии практически ничего не дает убийце, не доставляет наслаждения и не вызывает столь желанного возбуждения. Я вдруг подумала, что убийц могло быть двое, но потом отбросила эту мысль.

И пока еще никто не обратил внимания на исчезнувшие обручальные кольца.

Когда доктор стал застегивать черный мешок с телом Бекки, я подошла поближе и посмотрела в ее застывшие глаза. Мне почему-то показалось, что я обнаружу в них нечто, напоминающее удивление, однако в глазах застыл только страх.

Значит, этот сексуальный маньяк и психопат имеет склонность постоянно менять методы убийств. Другими словами, мы имеем дело с преступником, который любит оставлять после себя загадки.

Какую же он оставил здесь?

Чего недостает в этой жуткой картине?

Глава 37

Когда мы вышли из полуразрушенного здания, мои легкие наполнились свежим воздухом. Крис Роли, лейтенант Хартвиг и я медленно спускались по грязной грунтовой дорожке, глядя на раскинувшуюся перед нами долину с длинными рядами виноградников. Мы молчали, подавленные увиденным, и не испытывали ни малейшего желания обменяться мнениями.

Внезапно меня поразила одна странная мысль. Сейчас мы находились на высоте почти тысячи футов над уровнем моря и к тому же в полной изоляции от внешнего мира.

— Лейтенант Хартвиг, — попыталась я развеять свои сомнения, — почему он выбрал именно это место?

Тот пожал плечами.

— Это совершенно пустынное место, куда давно уже никто не заглядывает.

— Нет, я имела в виду другое, — уточнила я. — Мне интересно, почему преступник выбрал именно это место, а не какое-либо другое, которых немало в здешних окрестностях. Кому известно об этом конкретном месте?

— Все окружающие эту долину склоны являются частной собственностью, и именно поэтому здесь практически не бывает посторонних людей, — объяснил лейтенант. — Консорциум поглотил эту долину и выжал из нее все соки. А сейчас эта земля требует больше труда, чем денег, и работающие здесь люди любят труд больше, чем деньги.

— Первое убийство произошло в городе, — рассуждала я. — И убийца хорошо знал, куда он идет и в каком месте совершит свое гнусное преступление. Но здесь? Кстати, кто является владельцем этого участка?

Хартвиг покачал головой.

— Понятия не имею.

— Ну ладно, сама выясню, — пообещала я. — А заодно еще раз проверю их комнату в гостинице. Меня не оставляет ощущение, что кто-то или что-то навело убийцу на цель. Надо просмотреть их туристические карты, кредитные карточки, квитанции и, что самое важное, хоть какой-то документ, подтверждающий вызов лимузина.

Внизу послышался натужный рев автомобиля. Вверх по грязной дороге медленно взбирался автомобиль судебно-медицинской экспертизы, за рулем которого сидела Клэр. Я специально пригласила ее сюда, чтобы с ее помощью составить представление о сходствах между двумя преступлениями.

— Спасибо, что приехала, — сказала я подруге, когда машина поравнялась с нами.

Клэр сокрушенно покачала головой.

— Очень надеюсь, что не увижу кошмара, подобного тому, который был в отеле. — Несмотря на свои пышные формы, она легко спрыгнула на землю. — Откровенно говоря, у меня сегодня в городе очень важная встреча, но я не думаю, что осмотр места преступления отнимет слишком много времени.

Я представила Клэр лейтенанту Фрэнку Хартвигу.

— Если не ошибаюсь, с вами работает Билл Толл? — спросила Клэр со знанием дела. — Неплохой патологоанатом.

Лейтенант густо покраснел и растерянно замигал. Нас с Роли он вызвал сам, а что сюда приедут специалисты из отдела судебно-медицинской экспертизы, он и представить не мог.

— Не волнуйся, — по-дружески успокоила его Клэр. — Я уже созвонилась с ним по мобильному телефону, и он должен ждать меня на месте происшествия.

Она увидела возле разрушенного здания группу людей в белых халатах и поспешила к ним. Хартвиг торопливо зашагал следом.

Я посмотрела на Роли и вдруг впервые за последние дни заметила, что он выглядит крайне усталым.

— С вами все в порядке? — спросила я.

Роли покачал головой и посмотрел на то место, где лежали упакованные в черные мешки тела погибших. А мне вспомнилось, как он успокаивал меня в морге.

— Первый раз вы вели себя более стойко, — заметила я, пытаясь хоть как-то поддержать его.

— Нет, дело совсем не в этом, — возразил он. — Я просто представил, какой поднимется шум в городе. А власти начнут клевать нас и обвинять во всех грехах. Линд-си нам нужно во что бы то ни стало найти этого ублюдка. И как можно скорее.

Я выразила свое согласие кивком. Разумеется, мы должны остановить этот кошмар, иначе нам не поздоровится. Городские власти спустят на нас всех собак и припомнят даже малейшие огрехи.

Некоторое время мы стояли молча, обдумывая план дальнейших действий.

Первым прервал молчание Роли.

— Конечно, это не разрушит институт брака в нашей стране, — заметил он с грустной улыбкой, — но многие в нашем городе серьезно задумаются, прежде чем устраивать свадебную церемонию.

Глава 38

Филлип Кампбелл выехал на рассвете, нервно поеживаясь в арендованном лимузине. Он все еще испытывал приятное возбуждение, которое притуплялось в этот ранний час лишь некоторой усталостью. Ему нравилось это странное ощущение, которое он испытывал после удачного завершения столь важного для себя дела.

Через некоторое время он свернул на шоссе, проехал по длинному мосту, пересекающему залив, и двинулся в город. В районе Валледжо он вклинился в интенсивный поток машин и с тех пор следил, чтобы скорость движения не превышала положенные для этого шоссе шестьдесят миль в час. Надо быть предельно осторожным на этом участке, чтобы не попасться на глаза дорожной полиции. Все газеты единодушно называли его чудовищем, монстром и вообще психопатом с нарушенными социальными связями. А эти умники и эксперты, выступая по телевидению, то и дело анализировали его мотивы, поступки, предполагаемое прошлое и вполне возможные будущие убийства.

Все эти кретины ничего не знают и ни о чем не догадываются. Их скудных мозгов достаточно лишь для того, чтобы повторять те версии, которые он специально для них приготовил, и видят лишь то, что он оставил на поверхности.

Вскоре движение стало менее плотным, и Кампбелл спокойно пересек границу штата, оказавшись на территории Невады. Через некоторое время его лимузин медленно въехал в небольшой ковбойский городок Рено, который всегда оставлял у него самые неприятные впечатления. Однако у городка было одно неоспоримое преимущество — здесь Кампбелла никто ни о чем не спрашивал. Именно в таких тихих городках можно было без особых проблем купить оружие, отремонтировать машину или продать ее случайному покупателю.

В самом центре городка Кампбелл остановился на парковке, заглушил мотор, открыл бардачок и еще раз просмотрел все бумаги на автомобиль. Лимузин был в отличном состоянии. Вчера он самым тщательным образом почистил салон, ликвидировал все пятна крови, натер до блеска металлические детали и аккуратно вымыл пол. Теперь лимузин был чист, как в тот день, когда он взял его напрокат.

Через минуту Кампбелл облегченно вздохнул, словно Майкла и Бекки никогда не существовало, расплатился за арендованный автомобиль, вызвал такси и отправился в аэропорт. Там он зашел в кафе, купил бутылку фруктового сока и большой бутерброд, просмотрел утренние газеты и удовлетворенно хмыкнул, увидев, что никаких сообщений о смерти Майкла и Бекки в газетах еще не было. После этого Кампбелл зарегистрировался на рейс до Сан-Франциско, прошел в салон самолета, уселся в мягкое кресло и стал с удовольствием поглощать купленную еду.

Рядом с ним сидела симпатичная женщина с золотистыми волосами, упругим стройным телом, с бриллиантом на пальце и массивной золотой цепочкой на шее, на которой Кампбелл без труда прочитал ее имя: Брэнди. Он широко улыбнулся ей, показывая, что всей душой рад такой компании.

Женщина выпила несколько глотков минеральной воды, а потом достала из сумки книгу Киплинга и стал увлеченно читать «Мемуары гейши». Последнее обстоятельство заинтересовало Кампбелла больше всего. Он увидел в этом добрый знак, так как речь шла о закрепощенной женщине, оказавшейся в положении рабыни.

— Хорошая книга? — расплылся он в улыбке.

— Еще не знаю, но все говорят, что очень интересная, — сдержанно ответила женщина, не отвергая его предложение завязать знакомство. — Я только начала читать.

Филлип наклонился к ней и с удовольствием вдохнул дурманящий запах ее духов.

— Трудно поверить, что эта книга была написана мужчиной, — сказал он.

Она перевернула несколько страниц, а потом многозначительно посмотрела на него.

— Эту книгу подарил мне жених.

Филлип Кампбелл вжался в кресло и почувствовал, как по телу пробежал приятный холодок, а тонкие и короткие волосы на руках вздыбились и стали покалывать. С трудом сдерживая волнение, Кампбелл провел рукой по горлу и жадно сглотнул.

— Правда? — прошептал он. — А когда же ваша свадьба?

Глава 39

Роли вернулся в город в нашей машине, а я еще немного походила вокруг, а потом поехала домой вместе с Клэр. Мне нужно было поговорить с ней и рассказать о своей болезни. Ведь она уже много лет является моей лучшей подругой, с которой я встречалась практически каждый день. Я хорошо понимала, почему так долго не могла поведать Клэр о своих неприятностях. Просто не хотела причинять ей боль и обременять проблемами.

Пока машина спускалась по грязной дороге, постоянно подпрыгивая на кочках и ухабинах, я спросила Клэр, что ей удалось обнаружить на месте преступления.

— Нет никаких сомнений, — ответила она после небольшой паузы, — что непосредственно перед убийством они занимались сексом. Это видно по состоянию половых органов и остаткам спермы на бедрах жены. Кроме того, могу сказать, что мужа застрелили первым. Он умер мгновенно, так ничего и не поняв. Разумеется, о сопротивлении и речи быть не может. А с женой гораздо больше загадок. Характер раны свидетельствует, что она была убита сзади. Причем пули прошли сквозь лопатку и шею. Выстрелы были сделаны на определенном расстоянии, примерно от трех до пяти футов. Если они действительно занимались любовью перед смертью, то нетрудно предположить, что жена находилась сверху, то есть сидела у мужа на коленях. А из этого сделать вывод, что убийца не наблюдал за ними. Во всяком случае, они его не стеснялись. Если следовать твоей теории, что они ехали в ресторан не в своей машине, а в арендованной, то можно предположить, что убийца находился на переднем сиденье и скорее всего за рулем.

— И это все? — разочарованно спросила я и улыбнулась, всем видом показывая, что надеялась на большее.

— Я же сказала, что у меня было лишь несколько минут. К тому же это твоя теория, а я нашла ей лишь некоторое подтверждение. И если она окажется правильной, то мне останется лишь связать воедино некоторые факты.

Несколько минут мы ехали в полной тишине. Я лихорадочно подыскивала нужные слова, чтобы начать разговор о болезни.

— Как тебе твой новый напарник? — неожиданно спросила Клэр.

Я пожала плечами.

— Неплохой парень. Во всяком случае, не мешает мне и во всем поддерживает перед Ротом и Мерсером.

— А ты все это время была уверена, что он выступает в роли цепного пса из офиса мэра, который хочет во что бы то ни стало погубить тебя?

— Да, это была моя ошибка.

— Тебе не кажется, дорогая, — не без ехидства заметила Клэр, — что ты уже далеко не первый раз ошибаешься насчет мужчин?

Я притворилась обиженной, насупила брови и проигнорировала ее слова.

— Впрочем, это совершенно не важно, — продолжала с усмешкой Клэр. — Важно то, что он чертовски хорош и производит гораздо лучшее впечатление, чем твой Джейкоби.

— И умнее, — согласилась я.

— Значит, — многозначительно подвела итог она, — между вами что-то произошло?

— Ты имеешь в виду что-то еще, кроме четырех невинно убитых людей?

— Я имею в виду Криса Роли, Линдси, — нетерпеливо взмахнула она рукой. — Он хорош собой, умен и к тому же работает в офисе мэра. И у тебя соответствующий социальный статус. К тому же на этот раз ты не можешь сказать, что он не в твоем вкусе.

— Клэр, — недовольно поморщилась я, — мы сейчас с головой заняты расследованием этого дела.

— Да, конечно, — хмыкнула она. — Он ведь не женат, не так ли?

— Клэр, оставь эти глупые мысли, — взмолилась я. — Сейчас я просто не готова к таким вещам.

Пока Клэр отчаянно крутила руль, пытаясь избежать крупных выбоин, я представила, о чем мы говорили бы, если бы в воскресенье я возвращалась из Нейпы не с Синди, а с Роли. Мы вполне могли бы заехать ко мне домой, выпить по чашке кофе, посидеть на террасе и обменяться мнениями по поводу расследования. У Роли действительно красивые глаза — глубокие, чувственные и необыкновенно умные. Да и мне он неоднократно делал комплименты, хотя характер наших отношений этого вовсе не предполагал. Однако все мои мечты рассеялись в тот момент, когда я вдруг вспомнила о своей болезни и о том, что жизнь постепенно уходит из моего тела. Да, в такой ситуации нечего и думать о каких-то отношениях с Роли или кем бы то ни было.

Когда машина вырулила на шоссе, я посмотрела на Клэр и тяжело вздохнула.

— Ты что-нибудь слышала об апластической анемии Негли?

Глава 40

Мои слова прозвучали как гром среди ясного неба. Все произошло так неожиданно, что Клэр поначалу даже не поняла, в чем дело.

— Нарушение структуры крови, — ответила она спокойным тоном, которым обычно отвечала на вопросы полицейских в своей лаборатории. — Болезнь редкая и очень опасная. Организм прекращает вырабатывать достаточное количество эритроцитов.

— Да, красные кровяные тельца, — тихо сказала я.

Клэр удивленно посмотрела на меня.

— А почему ты спрашиваешь? Надеюсь, это не Кэт? — уточнила она, имея в виду мою сестру.

Я покачала головой и уставилась вдаль невидящим взглядом. На моих глазах появились слезы. Пауза, вероятно, была настолько долгой, что Клэр побледнела.

— Линдси, ты хочешь сказать… Неужели?..

Мое напряженное молчание подтвердило ее страшную догадку.

— Боже мой! — всплеснула она руками и мгновенно остановила машину на обочине шоссе. — А что сказал врач?

— Что это серьезно и может закончиться летальным исходом, — с трудом произнесла я.

Лицо Клэр перекосилось от боли и сострадания. А ведь она была патологоанатомом и уже давно привыкла к человеческой боли. Я поспешила успокоить ее и сообщила, что уже прохожу курс лечения и регулярно посещаю лабораторию, где мне переливают кровь.

— Вот почему ты хотела встретиться со мной в прошлое воскресенье, — задумчиво протянула Клэр. — Боже мой, Линдси, ну почему ты мне ничего не сказала?

Обстоятельства, которые помешали мне сделать это показались сейчас совершенно никчемными.

— Я очень хотела рассказать тебе, но испугалась. А потом произошло второе убийство, и я снова с головой окунулась в это дело.

— А кто еще знает об этом? Джейкоби? Рот?

Я молча покачала головой.

— Роли?

Я глубоко вздохнула.

— Ты все еще думаешь, что после всего этого у меня могут быть с ним какие-то отношения?

— Бедняжка, — простонала Клэр, крепко обнимая меня.

По мелкой дрожи в ее теле я поняла, что она плачет. Я не выдержала и тоже расплакалась. Мы сидели в машине и плакали навзрыд, утешая друг друга и освобождаясь от негативных эмоций. Слезы заметно облегчили мне душу и укрепили в мысли, что я не одинока на этом свете.

— Я с тобой, дорогая, — с трудом произнесла сквозь слезы Клэр. — Я люблю тебя, малышка, и готова оказать любую помощь.

Глава 41

Убийство в Нейпе все изменило. Ситуация накалялась, и впервые прозвучали упреки в адрес полицейского департамента по поводу медлительности и отсутствия конкретных результатов расследования. В прессе чаще стали появляться крикливые заголовки о неуловимом садисте, который все еще находится на свободе и терроризирует город, а в программах новостей местного телевидения мелькали фотоснимки погибших молодоженов и заплаканные лица их родственников.

Наша группа расследования, которую я возглавляла, собиралась дважды в день, а в последнее время к ней добавили еще двух инспекторов из федерального ведомства и психолога, занимавшегося проблемами преступности. Кроме того, к нам зачастили агенты ФБР, которые потребовали показать им все материалы расследования и предупредили, что будут контролировать каждый наш шаг.

Тщательное изучение прошлых контактов и связей погибших не дало результатов. Мы не нашли абсолютно никакой связи между гибелью несчастных молодоженов и их прошлым. Джейкоби к этому времени закончил изучение всех винных магазинов, выявил еще несколько имен, но и это не дало ничего нового. Неудачей закончилось и исследование окровавленного и продырявленного смокинга. Оказалось, что он был сшит лет пять-шесть назад, а за это время все следы производства и продажи одежды, как правило, безвозвратно исчезают.

В конце концов Мерсер разозлился и пригрозил, что утроит количество следователей по данному делу и это будет означать признание нашего бессилия перед преступником.

Я же за время расследования пришла к единственному выводу: убийца выбирал своих жертв с необыкновенной тщательностью и просчитывал все до последних мелочей. Оба убийства произошли в день свадьбы и свидетельствовали о близком знакомстве убийцы со своими потенциальными жертвами. Он знал всю их подноготную: адреса, привычки, наклонности, место жительства, планы на ближайшее будущее. У всех жертв остались их дорогие украшения: часы, перстни, бумажники, драгоценности. Словом, при них осталось все, кроме обручальных колец.

Убийство молодой супружеской пары Диджордж произошло в пустынном месте, но с таким умыслом, чтобы их отыскали в кратчайшие сроки. Не исключено, что убийца оставил какие-то важные следы преступления, которые могли послужить ключом к разгадке, но пока их выявить не удалось.

Ясно было одно: убийца хорошо знал, что делает, и был осведомлен о наших шагах. Нужно обязательно найти связь между этими двумя преступлениями, отыскать тот общий знаменатель, который поможет нам напасть на след преступника. А таким знаменателем может быть только метод знакомства убийцы со своими жертвами и способ получения информации об их жизни.

В конце концов мы с Роли решили разделить обязанности. Он взял на себя задачу проверки бронирования гостиницы, туристического агентства, аренды лимузина и всех прочих предприятий сферы обслуживания. А я вплотную занялась методикой планирования и осуществления обоих преступлений. После этого мы должны были сверить полученные результаты и попытаться обнаружить сходство между двумя убийствами.

— Если мы не добьемся хотя бы малейшего прогресса, — угрюмо заметил Роли, — то скоро в нашем городе появится толпа священников и раввинов, которые поднимут такой шум по поводу конца света, что все остальные упреки в наш адрес покажутся детским лепетом. Чего же он добивается, этот мерзавец?

Я не ответила, хотя, как мне казалось, знала ответ на этот вопрос. Он добивался своеобразно понимаемого счастья, удовольствия, осуществления болезненной мечты и своих развратных ожиданий. И вместе с тем преступник всеми силами пытался разрушить надежду, то есть то главное, что заставляет нас всех жить, работать и двигаться.

Глава 42

В тот вечер Клэр Уошберн налила себе чашку крепкого чая, отнесла ее в спальню, заперла дверь и снова расплакалась.

— Черт тебя побери, Линдси, — проворчала она сквозь слезы, — почему ты не доверилась мне раньше?

В это время ей хотелось побыть одной. Весь день она ходила как неприкаянная и никак не могла сосредоточиться на чем-либо другом. Тем более что ее муж, Эдмунд, был дома по понедельникам и всегда возился на кухне, готовя обед и ужин. Это был их обычный ритуал — в понедельник папа готовит еду, дети убирают квартиру, а мама отдыхает.

Однако сегодня все пошло кувырком. Клэр не находила себе места и все время думала о том, что должна хоть как-то помочь своей подруге. Но как? Конечно, она дипломированный врач, но всегда имела дело исключительно с мертвыми, а не с живыми. Словом, она была врачом, который никогда никого не лечил.

Допив чай, Клэр пошла в ванную, приняла душ, а потом долго смотрела на свое смуглое и довольно симпатичное лицо в зеркало. Конечно, она не была красавицей в общепринятом смысле слова — высокая, толстая, мягкая, с огромной грудью, которая переходила в живот, а тот превращался в массивные бедра. И на этом фоне явно выделялись большие толстые руки, которые так умело обращались с медицинскими инструментами.

Однако при всем при этом Клэр обладала одной прелестной особенностью, впервые обнаруженной ее мужем. Она умела прекрасно и легко танцевать, завораживая всех настолько энергичными телодвижениями, что все ее недостатки казались мелкими и совершенно несущественными. Да и глаза у Клэр были просто очаровательными, излучающими какой-то странный привлекательный свет. Именно эта неиссякаемая энергия позволила неприметной чернокожей девочке из бедного негритянского квартала Сан-Франциско получить медицинское образование и добиться немалого успеха в своей профессии. А главным источником энергии для Клэр всегда было чувство, что она способна любить, дарить людям свою любовь и быть любимой.

Конечно, это было не совсем справедливо. Линдси была намного лучше и, уж во всяком случае, более достойна лучшей участи. А в результате у нее нет семьи, детей, да еще и эта зараза приключилась. А ведь Клэр знала, что означает болезнь, высасывающая из человека все силы и обрекающая его на медленное угасание. Конечно, еще есть надежда на улучшение, но далеко не каждому светит такая радужная перспектива. А Клэр находится рядом с подругой, но практически ничем не может помочь ей. «Доктор, который не лечит», — какая горькая правда скрыта в этихжутких словах!

После ужина Клэр отправила детей в их комнату, быстро убрала со стола и ушла в спальню.

— Тебе нездоровится, моя кошечка? — заботливо поинтересовался Эдмунд, присаживаясь на край кровати и обнимая жену. — Ты можешь сколько угодно прятаться от меня, но я же вижу, что с тобой что-то происходит.

— Нет, со мной все в порядке, — отмахнулась она.

— Тогда в чем же дело? — продолжал допытываться он. — Какое-то ужасное дело? Неприятности на работе?

Клэр подняла руку, понимая, что теперь от него не отвяжешься.

— Нет, Эдмунд, вчера вечером я узнала от Линдси, что она серьезно больна. Настолько серьезно, что я до сих пор не могу прийти в себя. У нее редкая и очень опасная болезнь крови, которая довольно часто заканчивается летальным исходом.

— Неужели? — не поверил Эдмунд.

Клэр молча кивнула и снова заплакала.

— Да, человек теряет силы и умирает.

— Господи, — тихо проворчал Эдмунд. — Вот бедняжка. — Он взял жену за руку, и несколько минут они сидели в полной тишине.

— Я же врач, Эдмунд, — произнесла Клэр, посмотрев на мужа сквозь слезы. — Я каждый день сталкиваюсь со смертью, знаю все ее признаки и симптомы, но сейчас ничего не могу сделать. Понимаешь? Я ничем не могу помочь своей лучшей подруге. Я не могу лечить и избавить ее от этой напасти.

— Ты лечишь всех нас, дорогая, — попытался утешить ее муж. — Каждый день лечишь меня и детей. Однако рано или поздно наступает момент, когда даже твоя безграничная любовь не может помочь людям. С этим надо только смириться.

Клэр прильнула к мужу, положила голову на его плечо и улыбнулась.

— Ты слишком умен для простого музыканта, который стучит на барабанах в своем оркестре. Что же нам теперь делать?

— Только любить друг друга, — сказал Эдмунд, крепко обнимая жену.

Они еще долго сидели на кровати, и Клэр была абсолютно уверена, что он по-прежнему считает ее самой прекрасной женщиной в мире. И это помогло ей.

Глава 43

На следующий день я наконец-то получила первые более или менее надежные сведения о внешнем облике убийцы. Крис Роли в это время занимался людьми, которые имели отношение к свадебным путешествиям молодоженов, а я проверяла показания тех, кто так или иначе принимал участие в организации и проведении брачного торжества. Правда, ничего конкретного так и не добилась. Две совершенно разные свадьбы, которые проводились по разным программам и разными агентствами. Последняя пара вообще справляла свадьбу по своему усмотрению, а брачной вечеринкой супругов Брандт занималась некая Мириам Кампбелл, беседа с которой не дала мне абсолютно никакой ценной информации.

И когда я сидела за рабочим столом, не зная толком, к чему теперь подступиться, дежурный полицейский позвал меня к телефону. Это была Клэр. Она только что вернулась из лаборатории, где вместе с судебно-медицинским экспертом городка Нейпа завершила обследование тел погибших. Она была возбуждена и не скрывала этого.

— Приходи ко мне, — сказала Клэр. — Только поживее, пожалуйста.

— Неужели ты нашла признаки сексуального насилия в отношении Бекки Диджордж? — осторожно предположила я, надеясь на положительный ответ. — Ведь именно этого звена нам и недостает.

— Линдси, мы имеем дело с законченным и совершенно больным извращением. Они действительно занимались любовью в момент смерти, — сообщила мне Клэр через несколько минут, когда я спустилась к ней в лабораторию. — Сперма, обнаруженная нами в теле Бекки, полностью совпадает с той, которую я соскребла с тела ее мужа. И анализ раны на ее теле подтвердил мою прежнюю догадку. Бекки действительно была застрелена сзади. Она сидела у мужа на коленях и именно поэтому обрызгала его своей кровью. Но я пригласила тебя вовсе не для этого.

Клэр уставилась на меня своими огромными карими глазами, по выражению которых я сразу же поняла, что она обнаружила нечто чрезвычайно важное.

— Я подумала, что будет лучше, если мы пока воздержимся от широкой огласки. Об этом сейчас знают только медицинские эксперты и я.

Я напряглась и от нетерпения заерзала на стуле.

— Что это, Клэр? Ради Бога, не тяни!

Она повернулась к столу, на котором стояли микроскоп и специальные подставки, знакомые мне еще со студенческих времен, когда мы проводили опыты в биологической лаборатории.

— Если ты помнишь, — загадочно улыбаясь, сказала Клэр, — в деле первых жертв убийства были обнаружены дополнительные сексуальные улики. Убийца изнасиловал невесту с помощью кулака. Но в последнем случае такое вторжение в тело жертвы не столь очевидно. У Бекки нет разрывов, никаких внешних повреждений, но это легко объясняется ее расслаблением в момент полового акта. Я долго возилась с ней и в конце концов обнаружила в ее вагине нечто такое, что проливает свет на характер преступления.

Она взяла со стола коробочку и протянула мне. Внутри лежал один-единственный рыжий волосок длиной в полдюйма.

— Это волос мужа? — спросила я.

Она покачала головой.

— Посмотри сама.

Я посмотрела в микроскоп и увидела на ослепительно белом фоне два волоска. Один из них был длинный, блестящий, темно-коричневого цвета, а другой — короткий, толстый, изогнутый в виде серпа.

— Сейчас ты видишь волосы Майкла Диджорджа, — прокомментировала Клэр. — Длинный волосок из его головы, а короткий — из области гениталий.

После этого она положила на подставку другой волосок. Я посмотрела в микроскоп и ахнула. Он был рыжевато-коричневый и почти в два раза толще обоих волосков Майкла. Было совершенно ясно, что этот волос принадлежал другому человеку.

— Самое интересное, — возбужденно пояснила Клэр, — это его происхождение. Он не из головы и не из области гениталий. — Она сделала многозначительную паузу и пристально посмотрела на меня. — Этот волос — из бороды.

Я отпрянула от микроскопа и с недоумением посмотрела на подругу. Как мог волос из бороды убийцы оказаться в половом органе жертвы?

— Да, да, дорогая, — подтвердила мою догадку Клэр, — это сексуальное извращение, совершенное над уже мертвой женщиной.

Глава 44

Как сказала Клэр, мы постепенно складывали по кусочкам образ предполагаемого убийцы — его вес, рост, цвет волос, тип лица и все такое прочее. Теперь мне предстояло выяснить, каким образом он находил себе очередную жертву. Роли уже заканчивал исследование всех предприятий сферы обслуживания, куда по тем или иным причинам могли обращаться погибшие. А я снова просмотрела всех гостей, пытаясь выяснить, не было ли среди них человека с рыжей бородой. Теперь я уже не сомневалась, что рано или поздно мы выйдем на след преступника. В конце концов, человек с такой редкой бородой не мог остаться незамеченным.

На следующее утро позвонил Хартвиг.

— Мне удалось выяснить, кому принадлежит тот полуразрушенный винный завод. Это группа парней, известных в местных кругах под названием «Черные ястребы». А возглавляет их адвокат Эд Лестер.

— Вы узнали, где он находился в прошедшие выходные?

— Да, я все проверил. Лестер был в Портленде по делам своей конторы. Я разговаривал с ним в его офисе и выяснил, что он действительно был там в воскресенье.

И все же я была уверена, что убийца не случайно выбрал для реализации своего жуткого плана винный завод. Это намек. Данное место имеет для него какой-то тайный смысл. Но какой?

— А документы на право собственности у них в порядке? — спросила я.

— Да, эти ребята являются законными владельцами и никаких нарушений не допускают. Кроме того, все внешние финансовые поступления тоже проходят без нарушений. У них имеется довольно широкий круг спонсоров, а в роли главного менеджера выступает сам Лестер.

— А кто именно дает им деньги?

— Не знаю, они отказались сообщить мне.

— Отказались? — возмутилась я. — Почему?

— Понимаете, инспектор, этот Лестер — неплохой юрист и доходчиво объяснил мне, что инвесторы имеют право сохранить в тайне свои имена. Думаю, что у него ничего больше не выудишь. Да и незачем это делать, так как вряд ли эти люди имеют хоть какое-то отношение к убийству.

Я провела трубкой по щеке и посмотрела в окно.

— Послушайте, лейтенант, это самое громкое убийство в наших краях. И к тому же самое ужасное. А винный завод находится в трех милях от оживленной трассы. Человек, который ночью проделал такой путь, наверняка должен хорошо знать окрестности. Не исключено, что он часто бывал там раньше. Правда, я не думаю, что это мог быть кто-либо из местных жителей. Надо быть идиотом, чтобы привезти своих жертв поближе к дому. А наш убийца далеко не идиот, в чем мы уже убедились. Поэтому настоятельно прошу вас выяснить имена партнеров Лестера и немедленно сообщить мне.

Я положила трубку и почувствовала, что от былого оптимизма не осталось и следа. Дело опять зашло в тупик. Роли закончил работать с туристическими агентствами, но так ничего толком и не выяснил. Супруги Брандт воспользовались услугами респектабельного агентства «Трэвел венчерз», которое обслуживает весьма состоятельных клиентов, а последняя супружеская пара обратилась к фирме «Джорнитайм», находившейся в небольшом городке Лос-Альтос. Мы проверили весь персонал обеих фирм, но они не имели между собой ничего общего. Правда, менеджер последней фирмы откровенно признался, что любой человек может без особого труда получить всю информацию о предстоящих планах их клиентов, но отыскать такого человека практически невозможно.

Мои собственные усилия тоже оказались безрезультатными. Я собрала все данные о музыкантах, фотографах, официантах и так далее, но ничего интересного не обнаружила. Кроме того, эти две пары были выходцами из совершенно разных миров, которые редко пересекаются. Однако убийца каким-то образом вышел именно на них. Вот в этом-то и кроется главный ключ к разгадке.

Глава 45

Я позвонила Клэр и Синди и договорилась с ними о втором заседании нашего клуба. Правда, на этот раз настроение было совершенно другим. Нам было не до веселья, и даже коктейль мы решили не заказывать. С момента нашей первой встречи появилось еще два трупа, а мы не имели даже более или менее четко очерченного круга подозреваемых. Да и собранные нами улики не приносили желаемого результата. А давление на полицию усиливалось с каждым днем.

Первой в кафе вошла Клэр. Она крепко обняла меня и поинтересовалась, как я себя чувствую.

— Не знаю, — откровенно призналась я и махнула рукой.

Три этапа лечения пока не дали никаких результатов. Правда, иногда я чувствовала себя более или менее сносно, но во второй половине дня силы иссякали, а я все больше походила на призрак.

— Доктор Медведь сказал, что пересчитает мои кровяные тельца на следующей неделе.

Вскоре появилась Синди в потертых джинсах и куртке, наброшенной поверх белой мужской рубашки. Я не разговаривала с ней с понедельника, когда поделилась некоторыми обстоятельствами второго убийства.

— Сегодня я всех угощаю, — торжественно заявила она и небрежно швырнула на стол новую визитную карточку с ярким логотипом на глянцевой стороне: «„Кроникл“. Синди Томас, репортер криминальной хроники».

Мы дружно поздравили ее с новым назначением, а потом немного покритиковали, чтобы слишком не зазнавалась. Для чего же еще существуют в мире друзья?

После этого я коротко объяснила подругам, что вся наша работа по изучению сферы обслуживания и туристических агентств никаких результатов не дала.

— Откровенно говоря, — перешла я к самому главному, — меня беспокоят некоторые проблемы. Во-первых, оружие. Сексуальные маньяки, как правило, не меняют единожды выбранный способ убийства. Причем этот способ является неотъемлемой частью сексуального возбуждения.

— Да, это довольно странное сочетание, — согласилась со мной Клэр. — Убийца тщательно готовится к нанесению удара, держит все под контролем и получает полную информацию о своих жертвах, включая место, где должна состояться свадьба, гостиничные номера и планы молодоженов на ближайшие после торжества дни. Кроме того, он прекрасно знает место, где запланировал совершить убийство, а также пути отхода. Однако в момент убийства преступник приходит в неописуемую ярость и частично теряет над собой контроль. По всему видно, что ему мало убить ни в чем не повинных людей — ему надо еще поиздеваться над ними и осквернить невесту.

Я кивнула и продолжила:

— Да, именно в последнем обстоятельстве содержится ключ к разгадке. Он приходит на свадьбу и видит там что-то невыносимое для себя. Причем все его внимание сосредоточено на невесте, а женихи его совершенно не интересуют. Их он убивает сразу и без колебаний. А невесты… Они представляют для него наибольший интерес.

Над нашим столом повисла мертвая тишина. Все напряженно думали над моими словами.

— Итак, — снова заговорила я, — куда должен направиться этот ублюдок для выбора очередной жертвы? Если вы хотите убить невесту, где вы можете узнать о ней все подробности?

— Молодожены должны обменяться кольцами, — предположила Клэр, — а купить их можно в ювелирном магазине.

— Или в муниципалитете, — неожиданно добавила Синди. — Именно там все молодожены получают свидетельства о регистрации брака.

Я посмотрела на нее и рассмеялась.

— Вот будет хохма, если за всем этим стоит какой-нибудь государственный чиновник.

— Почтовые служащие! — одновременно воскликнули Клэр и Синди.

— Фотографы, — добавила через секунду Клэр, а я живо представила серийного убийцу за объективом фотоаппарата.

Все эти варианты можно тщательно проверить, если, конечно, получить в распоряжение достаточное количество людей и времени.

— Хочу откровенно сказать, — грустно улыбнулась я, — что не являюсь большим знатоком всех тех проблем, с которыми обычно сталкиваются невесты. Именно поэтому я собрала вас здесь.

— А что же происходит с нашими мужчинами? — неожиданно спросила Клэр. — Неужели они совсем нюх потеряли?

Мы весело рассмеялись и выпили немного пива. Действительно, наш «Женский клуб» начинает работать в полную силу, и мы не допустим в него никого из представителей противоположного пола.

— Но где же эта чертова связь? — напомнила я о главной теме разговора. — Нет никаких сомнений: убийца специально оставляет нам ключ к разгадке, чтобы мы нашли его. Другими словами, он хочет, чтобы мы обнаружили связь между этими двумя убийствами.

Все снова погрузились в свои мысли.

— Я чувствую эту связь, — продолжила я после небольшой паузы. — На свадебной церемонии он долго наблюдает за невестой, и она по какой-то непонятной пока для нас причине приводит его в ярость. Но почему? Что лежит в основе его выбора? Надежда в ее глазах? Невинность? Счастливое лицо? Мужа он убивает сразу, с ним все понятно. А невесту? Что толкает его на тот или иной выбор?

— Если он живет в искаженном мире болезненных фантазий, — резонно заметила Синди, — то непременно должен тянуться туда, где эти фантазии проявляются наиболее ярко и почти физически ощутимо. А наблюдение за физическими страданиями и предсмертными муками невесты доставляет ему странное удовлетворение, без которого он жить не может.

В этот момент Клэр окинула нас взглядом, в котором промелькнули искорки радости.

— На месте убийцы я бы не стала ломать себе голову, а отправилась туда, где все невесты обычно покупают свадебные платья. Именно там я бы наметила очередную жертву.

Глава 46

Когда я на следующее утро пришла на работу меня уже ожидал факс от Хартвига с подробным списком всех спонсоров и инвесторов того винодельческого завода, где нашли трупы супругов Диджордж. Я сразу же отдала его на проверку Джейкоби, а сама позвонила в фирму «Белое кружево» и Мириам Кампбелл, которые, по моим сведениям, занимались организацией и проведением свадебных церемоний.

Разумеется, я не ждала никаких особых результатов, но, к моему удивлению, и «Белое кружево», и Кампбелл подтвердили, что Мелани Брандт и Бекки Диджордж покупали свадебные платья в одном и том же месте. Это был бутик для невест в универмаге «Сакс».

Я даже подпрыгнула от возбуждения. Ведь это был первый намек на связь между двумя убийствами. Конечно, это направление расследования могло закончиться ничем, но интуиция мне подсказывала, что тоненькая ниточка приведет нас хоть к каким-то результатам. Не долго думая я сразу же поехала в бутик и была там незадолго до его открытия в десять часов. Он находился на третьем этаже, рядом с магазинами «Подарки» и «Китайский фарфор».

Заведовала бутиком Мэрианн Перкинс, которую я неожиданно встретила у входа с чашкой горячего кофе в руке. Это была красивая женщина лет пятидесяти, стильно одетая и с тем безупречным видом, который неизбежно вырабатывается за двадцать лет работы в таком деликатном бизнесе. Мы прошли в ее небольшой кабинет и уселись за стол, заваленный кипами журналов и фотографий со свадебными нарядами.

— Я была просто в шоке, когда услышала о смерти миссис Брандт, — тихо сказала она, потягивая кофе. — Мелани была здесь всего лишь пару недель назад и произвела наилучшее впечатление. Она была так прекрасна. Знаете, инспектор, я отношусь ко всем своим невестам как к собственным детям. И теперь у меня чувство, будто я потеряла своего ребенка.

— Ребенка? — удивилась я и пристально посмотрела ей в глаза. — Почему одного? Вы ничего не знаете?

— Что вы имеете в виду? — с таким же неподдельным удивлением переспросила Перкинс.

Я рассказала ей о печальной судьбе Бекки Диджордж.

Ее лицо мгновенно исказилось болью и состраданием.

Огромные зеленые глаза потемнели и затянулись тонкой пеленой слез.

— Боже мой, какой ужас, — пролепетала она. — Мы с мужем находились в нашем загородном домике в Модесто. А она как раз в этот момент… Господи, что же у нас происходит, инспектор?

Я немного помолчала, а потом забросала Мэрианн Перкинс вопросами: кто мог получить информацию о ее клиентах, кто из продавцов вызывает у нее подозрение, как поступают заказы в бутик, работают ли в бутике мужчины…

Каждый из этих вопросов вызвал у миссис Перкинс негодование, смешанное с недоверием. Весь ее персонал работает вместе не менее восьми лет и никогда не давал повода для подозрений. К тому же мужчин в ее заведении нет и никогда не было. Тоже своеобразный женский клуб, подумала я.

Миссис Перкинс откинулась на спинку кресла и попыталась припомнить все обстоятельства тех дней, когда они обслуживали Бекки Диджордж.

— Мы восхищались этой девушкой, — тихо сказала она. — Бекки была очень милой, скромной, такой невинной. У меня сложилось впечатление, что она даже не мечтала, что когда-нибудь ей улыбнется счастье. А как она радовалась, что платье получилось удачное. Ее мать подарила ей дорогое ожерелье из жемчуга с бриллиантом, а я тут же побежала на улицу за цветами. И вот тогда-то я обратила внимание на одного странного типа. Он стоял напротив нашего магазина и внимательно наблюдал за Бекки. Я еще подумала тогда, что даже посторонние люди любуются такой прелестной невестой. Да, да, именно так я тогда и подумала.

Я воодушевилась и попросила ее описать этого человека.

— Я не очень хорошо рассмотрела его, — промолвила Мэрианн Перкинс. — На первый взгляд ему было лет сорок или чуть меньше. И у него была борода.

Я едва не подскочила на стуле. Борода! Теперь уже не осталось сомнений, что это был убийца. Значит, Клэр права, обратив внимание на один-единственный волосок из его бороды. А из этого следует, что своих жертв он выбирал именно в этом бутике.

— Миссис Перкинс, — решительно потребовала я, — как может посторонний человек узнать о подробностях предстоящей свадьбы? Я имею в виду конкретную дату, место свадьбы и место проведения медового месяца?

— Не знаю, — задумалась она. — Подобная информация не подлежит разглашению. Собственно говоря, она нам и не нужна. Мы просим невесту сообщить нам только то, что помогает нам наилучшим образом выполнить заказ, не более того. Обычно это касается последнего срока, к которому должно быть готово свадебное платье. Все остальное нас мало интересует. Кроме того, нам нужна информация о личных пристрастиях невесты, чтобы понять, какое именно платье ей подходит больше всего.

— А кто имеет доступ к такой информации? — продолжала допытываться я.

Она покачала головой.

— Только мы, то есть я и мои ассистенты. Вы же знаете, у нас маленький бутик. Правда, иногда мы делимся впечатлениями с нашими соседями — персоналом магазинов «Подарки» и «Китайский фарфор».

Я почувствовала, что впервые так близко подошла к разгадке этой страшной тайны. От волнения у меня даже мурашки по телу пошли.

— Мне нужны копии всех документов, которые имеют хоть какое-то отношение к погибшим женщинам. Кроме того, мне потребуются сведения обо всех клиентах, с которыми вы работаете в данный момент.

Я была абсолютно уверена, что убийца находится где-то рядом, и кто знает, не явится ли он сюда снова за своей очередной жертвой. А эта жертва вполне может оказаться в списке нынешних клиентов.

Миссис Перкинс вдруг вытаращила на меня свои огромные глаза и даже привстала от неожиданности.

— Знаете, инспектор, думаю, есть еще кое-что, о чем вы должны знать.

— Что? — напряглась я всем телом.

— После очередной инвентаризации, которая была у нас примерно месяц назад, мы обнаружили пропажу папки, где хранилась вся информация о наших клиентах.

Глава 47

Вернувшись на работу, я сразу же позвонила Клэр и Синди и кратко сообщила им о своем визите в бутик. После этого я нашла Криса Роли, и мы договорились, что немедленно отправим туда симпатичную сотрудницу из отдела сексуальных преступлений. Кроме того, я предложила послать к миссис Перкинс нашего художника чтобы тот с ее слов составил как можно более полный портрет предполагаемого убийцы.

Крис тоже поделился со мной новостью, от которой у меня даже лицо перекосилось от злости. Оказалось, что рот и Мерсер отправили наше дело агентам ФБР. Услышав это, я почувствовала приступ тошноты, побежала в туалет, заперла за собой дверь и устало прислонилась спиной к холодному кафелю. «Черт бы их побрал, этих пройдох из ФБР! А заодно с ними Рота и Мерсера!»

Я посмотрела на свое отражение в зеркале. Щеки покрылись нездоровым румянцем, а кожа горела. Только ФБР здесь недоставало! Это же мое дело. Оно значит для меня больше, чем любое другое. В ногах появилась какая-то странная слабость. Неужели болезнь берет свое и свалит меня в самый ответственный момент? Нет, только не это, не сейчас. Кстати, сегодня вечером у меня очередная процедура. Не забыть бы.

Господи, как это ужасно! Как раз в тот момент, когда наметились первые положительные сдвиги, вдруг появятся эти кретины в черных костюмах и с высокомерными физиономиями. Я снова посмотрела на себя в зеркало. Лицо стало мертвенно-бледным, а глаза даже потемнели от злости и досады. Ничего, как-нибудь прорвемся. Я всегда выигрывала в подобных ситуациях. Главное сейчас — не упасть без сил в самый разгар расследования.

Я плеснула в лицо горсть холодной воды, вытерлась, сделала несколько глубоких вдохов и вернулась на рабочее место. К моему удивлению, Роли ждал меня у стола.

— Ну что ж, теперь вы можете торжествовать победу, — съязвила я, даже не посмотрев в его сторону.

— Я не знал об этом, — тоном оправдания произнес он. — А как только узнал, сразу же пошел к вам.

— Да, да, — кивнула я, понимая, что зря набросилась на него.

Роли обошел вокруг моего стола и присел на край, пристально наблюдая за мной.

— Что-нибудь случилось? — спросил он. — Линдси, что с вами происходит?

Я посмотрела на него, но ничего не ответила. Откуда Роли все знает? Может быть, он действительно неплохой сыщик? Внезапно мне захотелось рассказать ему о своей болезни, поделиться с ним самыми сокровенными мыслями и вообще излить душу. Но Роли вдруг совершил совершенно неожиданный поступок, от которого у меня челюсть отвисла. Он взял меня за руки, поднял со стула и крепко прижал к себе. Я даже опомниться не успела, не говоря уже о каком-то сопротивлении. Ничего сексуального в таком объятии не было, но я почувствовала такой прилив страсти, что даже в глазах потемнело.

Роли держал меня в своих объятиях ровно столько, сколько мне хватило времени прийти в себя. И все это в отделе, на глазах десятка изумленных сотрудников. Я не знала, что делать, но мне определенно не хотелось уходить от него.

— Я напишу докладную о вашем непристойном поведении, — едва слышно пробормотала я ему в плечо.

Он даже не пошевелился.

— Хочешь, я дам тебе ручку?

Медленно и крайне неохотно я отодвинулась от него и пристально посмотрела в глаза.

— Спасибо за поддержку.

— Пустяки, — улыбнулся он. — Просто мне показалось, что ты сейчас не в своей тарелке. Рабочий день почти закончился. Может, поговорим за чашкой кофе? Я не напрашиваюсь на свидание, Линдси, просто выпьем по чашке кофе.

Я посмотрела на часы и с ужасом обнаружила, что уже почти пять. Мне нужно срочно бежать в лабораторию.

— Сейчас не могу, Крис, — сказала я с нескрываемым сожалением и таким тоном, в котором содержался намек на следующий раз. — У меня сейчас срочные дела.

Глава 48

Симпатичная, вежливая и постоянно улыбающаяся женщина в отеле, ведающая бронированием номеров, добродушно кивнула, приглашая очередного клиента.

— Добро пожаловать в «Лейкфрант-Хилтон», сэр.

Филлип Кампбелл подошел к ее столу и натренированным взглядом прочитал ее имя — Кейлин. Миловидная, с огромной копной волос и сверкающими задорными глазами. Растянув рот в улыбке, он протянул ей квитанцию на подтверждение брони.

— Вы первый раз у нас, мистер Кампбелл? — поинтересовалась она.

Он едва заметно кивнул, подтверждая ее догадку. Пока женщина оформляла документы, он внимательно следил за каждым ее движением и задумчиво поглаживал свою рыжую бороду. Причем делал это нарочито торжественно, чтобы она надолго запомнила черты его лица и в особенности жесткую, коротко подстриженную бороду. А потом, когда сюда заявятся обеспокоенные агенты ФБР и начнут расспрашивать ее о подозрительных клиентах, она непременно вспомнит его — во всяком случае, самые важные черты. Точно такую же операцию он проделал в том самом бутике, который продавал невестам свадебные платья. Все эти женщины настолько наивные и непосредственные, что было бы глупо не воспользоваться их способностью запоминать все необычное, неординарное.

— Вы приехали к нам посетить музеи? — между делом поинтересовалась Кейлин.

— Нет, на свадьбу Воскул, — откровенно признался он.

— Да, сейчас почти все наши гости прибывают на свадьбу, — подтвердила она с неизменной улыбкой на губах.

Филлип внимательно посмотрел на ее пальцы, которые ловко бегали по клавиатуре компьютера. Они были длинные, с такими же длинными ногтями, выкрашенными в абрикосовый цвет.

— Я дам вам прекрасный номер с живописным видом на залив, — проворковала Кейлин, протягивая ему ключи. — Желаю хорошо повеселиться на свадебном вечере. Надеюсь, вам у нас понравится.

— Не сомневаюсь в этом, — таким же вежливым тоном ответил Кампбелл, а потом как-то странно посмотрел на нее и на мгновение замер. — Кстати, о свадьбе, — промолвил он после небольшой паузы. — Мне очень понравилось ваше кольцо.

Поднявшись в свой номер, Кампбелл раздвинул шторы и убедился, что Кейлин его не обманула. Перед ним открылся действительно прекрасный вид на окрестности Кливленда, штат Огайо.

Глава 49

Я видела его, этого подонка с рыжей бородой. Что он здесь делает? Почему затесался в огромную толпу на рыночной площади и пробирается к магазину? Кровь застыла в моих жилах. Он был в голубой рубашке с расстегнутым воротом и бежевом пиджаке и напоминал профессора. В другое время я прошла бы милю, не обратив на чего никакого внимания. Все в нем было привычно, традиционно, за исключением единственной детали — рыжей бороды.

Его голова то и дело мелькала из толпы, а я спешила за ним и никак не могла сократить расстояние.

— Полиция! — закричала я во всю глотку, безуспешно пытаясь нагнать его.

Толпа в панике бросилась в разные стороны, а мне в этот момент показалось, что я навсегда потеряю его. Я не знала его имени, но хорошо знала имена его жертв — Мелани Брандт и Ребекка Диджордж.

Внезапно он остановился, посмотрел на меня, а потом повернулся и направился в мою сторону. Его лицо сияло от удовольствия и чем-то напоминало знаменитые святые лики древних русских икон. На мгновение наши взгляды встретились. И от этого меня всю передернуло. Я поняла, что он знает обо мне все, что ему нужно. А самое главное, он знал, что я преследую его.

А потом, к моему ужасу, он мгновенно исчез, растворившись в плотной толпе обезумевших от страха людей. Холодный пот покрыл все мое тело. Не теряя ни секунды, я вынула пистолет и навела его в ту сторону, где он только что стоял.

— Стой! — закричала я. — Стой, или буду стрелять!

Но толпа была неуправляема. Люди бросались мне под ноги, мешали продвигаться вперед, и я вдруг с ужасом поняла, что вот-вот потеряю его. Тогда я подняла пистолет, прицелилась в его рыжую бороду, но он вдруг остановился, повернулся ко мне и хитро ухмыльнулся. И не только он. Толпа тоже повернулась ко мне, и на меня уставились тысячи пар невинных глаз. Я отступила и опустила ствол пистолета. Я не могла выстрелить, так как все эти люди были рыжебородыми.

И все это мне померещилось в тот момент, когда я сидела на кухне и тупо уставилась в почти пустой стакан, на дне которого виднелись остатки «Шардоне». А возле ног вертелась Марта, требуя внимания. На плите громко булькала кипящая в кастрюле вода, в которой я собиралась приготовить свои любимые сосиски, а в комнате изо всех сил надрывался записанный на компакт-диск Тори Эймос.

Только сейчас я осознала, что произошло. Чуть меньше часа назад у меня взяли из вены большое количество крови, и вот сейчас организм таким странным образом отреагировал на ее нехватку. Именно поэтому в голове звучал какой-то странный метроном, мерно отбивающий тяжелые ритмы пульсирующей крови. Господи, как мне хотелось в этот момент вернуться к прежнему, нормальному образу жизни и не думать о своих болезнях! Я мечтала видеть рядом переполненного сарказмом Джейкоби, занудного до невозможности Рота, бегать по утрам к своей любимой вершине, а больше всего хотелось слышать в своей квартире детские голоса. Правда, я не собиралась снова выходить замуж, но ведь все эти проблемы можно решить и по-другому.

Мои грустные мысли были неожиданно прерваны настойчивым звонком из парадного входа. Кого там еще черти несут?

— Кто это? — недовольно крикнула я в трубку.

— Мне показалось, — послышался в трубке приятный голос Криса Роли, — что ты хочешь немного прогуляться.

Глава 50

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросила я.

Конечно, мне было приятно, что Крис так неожиданно решил навестить меня, но я не готовилась к приему гостей. Волосы были взлохмачены, а на теле болталась огромных размеров тенниска, в которой я обычно сплю. В квартире невообразимый беспорядок, а настроение такое, что хочется упасть на диван и больше никогда не подниматься. После вечерней процедуры по переливанию крови я была похожа на выжатый лимон и не хотела предстать перед Крисом в таком виде.

— Я могу войти? — деликатно напомнил он о своем существовании.

— Ты по делу или просто так? — спросила я, чувствуя всю глупость своего вопроса. — Надеюсь, нам не придется сейчас ехать в какой-нибудь город, где снова пропали молодожены?

— Нет, нет, — засмеялся он. — Во всяком случае, не сегодня вечером. На этот раз я решил просто навестить тебя.

Я, конечно, так ничего и не поняла, но все же открыла ему дверь, а сама опрометью бросилась в спальню, подобрала с пола подушки, убрала нижнее белье, а потом прибежала на кухню и выключила кастрюлю с кипящей водой, в которой собиралась варить сосиски и макароны. После этого я заскочила в ванную, пару раз провела помадой по губам, слегка поправила волосы, придав им вид небрежной домашней прически, и хотела переодеться, но прозвучал дверной звонок.

Роли был в светлой рубашке с расстегнутым воротом и свободного покроя брюках защитного цвета. В руках он держал бутылку вина.

— Надеюсь, ты не выгонишь меня за то, что пришел без приглашения? — спросил он извиняющимся тоном.

— Из этой квартиры еще никого никогда не выгоняли, — ответила я, широко распахивая дверь. — Входи. Откровенно говоря, — добавила я, чтобы развеять всякие недоразумения, — совершенно не понимаю, что ты здесь делаешь.

Крис весело рассмеялся.

— Ничего особенного, просто был в этих краях и решил зайти, вот и все.

— В этих краях? — удивленно хмыкнула я. — Странно. Если не ошибаюсь, ты живешь на другой стороне залива.

Крис кивнул, даже не пытаясь отрицать очевидный факт.

— Плачу откровенностью за откровенность. Просто хотел удостовериться, что с тобой все в порядке. Когда я увидел тебя на работе, мне показалось, что с тобой происходит нечто странное.

— Очень мило с твоей стороны. — Я пристально посмотрела ему в глаза и убедилась, что он не шутит.

— Итак, как ты себя чувствуешь? — спросил Крис Роли нарочито небрежно.

— Все нормально, — отмахнулась я. — На работе меня достали все эти проблемы с начальником и агентами ФБР, но сейчас все позади.

— Я рад за тебя, — промолвил Крис, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Во всяком случае, голос у тебя по-прежнему бодрый.

— Да, я тут немного подумала, собралась с мыслями и пришла к выводу, что не стоит волноваться из-за каких-то пустяков. — Я замолчала, лихорадочно соображая, что еще сказать в такой обстановке. — Ты уже ужинал?

Он решительно покачал головой.

— Не беспокойся.

— Значит, ты не хочешь беспокоить меня и именно поэтому явился с бутылкой вина?

Крис покраснел, а потом расплылся в своей неотразимой улыбке.

— Если бы тебя не было дома, я зашел бы в кафе на улице Бреннана и выпил бы вино. Я часто захожу в это заведение.

Я улыбнулась, развела руками и отступила, приглашая его войти. Крис сделал несколько шагов, остановился и огляделся по сторонам. Ничто в моей квартире не впечатляло его больше, чем чудесный вид на залив. Он протянул мне бутылку, а сам подошел к стеклянной двери террасы и стал смотреть вдаль.

— В баре уже есть початая бутылка такого же вина, — сказала я, направляясь на кухню. — Налей себе стакан, а я тем временем приготовлю что-нибудь поесть. — С этими словами я поспешила на кухню, пододвинула еще один стул, добавила свежих макарон и сосисок и вообще навела там небольшой порядок.

— Спортивная куртка игрока номер двадцать четыре команды «Гигант»? — донесся до меня его голос из гостиной. — Она действительно настоящая?

— Да! — крикнула я из кухни. — Это отец подарил, когда мне исполнилось десять лет. Он хотел сына, а родилась дочь. Вот он и подарил мне эту куртку. Я храню ее все эти годы и ни за что не расстанусь с ней.

Крис вошел в кухню, сел на стул и налил себе стакан вина.

— Ты всегда себе так готовишь?

— Да, по старой привычке, — ответила я, поворачиваясь к нему. — Моя мать много работала и возвращалась домой очень поздно. А у меня еще была сестра, на шесть лет моложе. С тех пор я почти всегда сама готовлю ужин, хотя не скажу, что делаю это с удовольствием.

— А где же был твой отец?

— Он оставил нас, — тихо промолвила я, подмешивая в салат горчицу, виноградный сок и кусочки лимона, — когда мне было тринадцать лет.

— Значит, тебя воспитывала только мать?

— Да, хотя у меня часто возникало ощущение, что я сама себя воспитывала.

— Пока не вышла замуж?

— Да, а потом стала воспитывать мужа. — Я улыбнулась, надеясь, что Крис правильно меня поймет. — Ты задаешь слишком много вопросов.

— Детективы всегда задают слишком много вопросов, разве не так?

— Да, конечно, настоящие детективы именно так и поступают.

Роли обиженно поджал губы, но проигнорировал мое едкое замечание.

— Линдси, я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Натри сыр, — ответила я, стараясь обратить все в шутку и пододвигая к Крису кусок пармезана и терку.

Некоторое время мы сидели молча, занятые своими делами. Я следила за макаронами, Крис старательно перетирал сыр, а Марта терлась о его ногу и добродушно виляла хвостом, когда он поглаживал ее.

— Линдси, — первым заговорил Крис, — сегодня после обеда ты выглядела странной. Что случилось? Ведь обычно ты очень спокойно реагируешь на всякую чушь, которую несет наш босс. У меня сложилось впечатление, что с тобой что-то произошло.

— Нет, все нормально, — солгала я. — Во всяком случае, сейчас. Впрочем, это не имеет отношения к делу.

Я внимательно посмотрела на гостя. Крис был моим напарником, но не только. Он был человеком, которому я могла полностью доверять. Давно уже у меня не складывались такие отношения с людьми, тем более противоположного пола. Для заполнения паузы я поставила компакт-диск с Тори Эймосом.

— Ты любишь танцевать? — неожиданно спросил Крис.

— Примерно так же, как и готовить, — пошутила я.

— Значит, ты хорошо танцуешь, — вполне серьезно сказал он, потирая подбородок.

— Ты сначала попробуй, что я приготовила, а потом будешь говорить.

Крис огляделся вокруг.

— И все-таки я думаю, что ты хорошо танцуешь, — настаивал он, намекая на желание испытать меня в танце. Музыка была мягкой, приятной и очень мелодичной. Через минуту я была уже готова принять его приглашение.

Крис почувствовал это и, взяв за руку, повел в гостиную. Я хотела вырваться и оттолкнуть его, но внутренний голос подсказал, что это будет глупо и по-детски наивно. Да и почему бы не потанцевать с человеком, которому полностью доверяешь?

Несколько мгновений мы стояли на месте, лишь слегка покачиваясь в такт музыке, потом я неожиданно для себя положила голову Крису на плечо и позабыла обо всем на свете.

— Крис, мы же не на свидании, — едва слышно пробормотала я, чувствуя, что все теснее прижимаюсь к нему. Как приятно ощущать себя в руках надежного и преданного друга!

— Да, — шепнул мне на ухо Крис, — я очень рад, что ты оказалась дома.

— Я тоже.

После этого он прижал меня еще крепче. Я напряглась всем телом, а по спине пробежал давно уже забытый холодок. Я хорошо знала, что это означает, и радовалась, что наконец испытала это чувство после стольких лет.

— У тебя есть то, что мне так нравится в мужчинах, — призналась я.

— Что именно? — не понял тот.

— Мягкие руки.

Глава 51

Кати и Джеймс Воскул старательно исполняли свой первый свадебный танец. Причем танцевали ламбаду, что противоречило общепринятом традициям. Громкие ритмы зажигательной музыки заполняли весь огромный и ярко освещенный танцевальной зал в Кливленде.

— А теперь рок-н-ролл! — громко объявил жених, приглашая гостей. — Присоединяйтесь к нам!

Вскоре весь зал заполнился шумной молодежью в ярких одеждах в стиле шестидесятых годов. Молодожены специально устроили этот ретромаскарад, чтобы придать свадебному торжеству некий налет оригинальности. И сами переоделись по такому случаю, чтобы не выделяться на фоне остальных гостей и с легкостью выделывать сложные фигуры этого зажигательного танца.

«Это может разрушить все мои планы», — подумал Фил-лип Кампбелл, с недовольным видом наблюдая за невестой. Он хотел видеть ее в белом свадебном платье, а не в какой-то старомодной хламиде. Да и ее торчащие во все стороны рыжие волосы не добавляли ей элегантности, в особенности на фоне идиотских очков, напоминающих по форме кошачьи глаза. «На этот раз, Кэти, ты зашла слишком далеко».

Филлип оглядел присутствующих. В зале было не менее сорока столов, и на каждом находился какой-нибудь символ прошедшей эпохи рок-н-ролла. А со стеклянного потолка свисал огромный флаг с надписью «Джеймс и Кати».

Музыка закончилась та же неожиданно, как и началась. Десятки потных и взъерошенных гостей стали рассаживаться за столики, с трудом переводя дыхание. Невеста подошла к пожилой паре в нарядных костюмах и крепко обняла их. Филлип догадался, что это ее родители, и все это время не спускал глаз с невесты. Она была прекрасна даже в таком необычном наряде, а в свадебном платье выглядела просто великолепно.

В этот момент к ней подошел жених и шепнул что-то на ухо. Кати смущенно улыбнулась в ответ и даже слегка покраснела. Потом жених ушел, а она сделала жест, который означал только одно: «Я сейчас приду, дорогой».

Джеймс тем временем немного поболтал с друзьями, а затем направился к выходу из зала. У двери он снова посмотрел на невесту, и та приветливо помахала ему рукой.

Кампбелл решил последовать за ним, но предпочел держаться на безопасном расстоянии. Джеймс прошел по длинному, хорошо освещенному коридору, обернулся, а затем открыл дверь и вошел в туалет. Филлип быстро зашагал в том же направлении, вошел в туалет и, нащупав в кармане пистолет, взвел курок. В этот момент он уже не контролировал свои поступки. В голове навязчиво стучала единственная мысль — найти жениха и сделать свое дело.

В туалете не было ни души. Осторожно продвигаясь вперед, Кампбелл остановился у одной кабинки и втянул носом странный запах: марихуана.

— Это ты, дорогая? — послышался из кабинки возбужденный голос жениха.

Кампбелл напрягся и пробормотал что-то невнятное, стараясь, чтобы голос звучал как женский.

— Давай живее, — поторопил Джеймс, — а то останешься ни с чем.

Филлип Кампбелл решительно распахнул дверь кабинки. Джеймс вытаращил на него глаза и даже забыл вынуть сигарету изо рта.

— Эй, парень, чего тебе надо, черт возьми?

— Я один из тех, кто убивает таких мерзких червей как ты, — с брезгливой миной прорычал Кампбелл и выстрелил ему в голову.

Джеймс на мгновение застыл, а потом рухнул на унитаз, несколько раз дернулся в предсмертной судороге и затих. Эхо выстрела громко разнеслось по пустому помещению туалета, в нос ударил резкий запах порохового дыма.

Филлип почувствовал странное облегчение, от волнения не осталось и следа. Он приподнял бездыханноетело жениха, прислонил его к стене и стал дожидаться невесту. Через минуту в туалете зазвучала музыка, доносившаяся из зала. Невеста не заставила себя долго ждать.

— Ты где, Джимми? — спросила она, приближаясь к кабинке. — Боже мой, ты там куришь солому, что ли?

Кати захихикала и, подойдя к зеркалу, открыла кран с водой. Кампбелл наблюдал за ней сквозь узкую щель в кабинке. Она внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале, потом вынула из сумочки расческу и стала приводить в порядок растрепавшиеся волосы. Кампбелл закрыл глаза и живо представил, что обнаружат здесь полицейские. Ему потребовалось немало усилий, чтобы взять себя в руки и не выскочить к ней из кабинки. Нет, надо подождать, когда она зайдет к нему.

— Джимми, не увлекайся, — предупредила его невеста. — Оставь мне пару затяжек.

Бросив на себя последний взгляд, она танцующей походкой направилась к кабинке. А когда открыла дверь, Кампбелл наконец-то увидел тот взгляд, ради которого и пришел на это торжество. Мгновение Кати оторопело смотрела на застывшее лицо мужа, на стекающую из его рта струйку крови и только после этого взглянула на знакомое лицо с рыжей бородой. Это удивление, смешанное с ужасом и страхом, так и осталось на ее лице.

— В белом платье ты мне нравилась больше, Кати. Это была последняя фраза, которую она услышала. В следующую секунду прогремел выстрел, и на лбу женщины образовалась красная точка, из которой брызнула кровь.

Глава 52

В понедельник утром я сидела за столом и обдумывала свой первый опыт близкого общения с Крисом Роли. Этот вечер доставил мне множество приятных минут, и даже приготовленный на скорую руку ужин не испортил хорошего настроения.

— Линдси, — раздался за спиной голос инспектора Пола Чина, — в комнате для допросов сидит женщина, с которой, как мне кажется, тебе следует поговорить.

С тех пор как мы разослали фоторобот предполагаемого убийцы, в полицию стали звонить люди, которым казалось, что они видели или знают этого человека. Конечно, большинство сообщений не выдерживало никакой критики, а Пол Чин как раз и занимался сортировкой всех этих сообщений.

— Еще одна сумасшедшая старушка, страдающая манией преследования? — усмехнулась я, не испытывая никакого желания выслушивать очередной бред.

— Нет, на этот раз, думаю, что-то серьезное, — ответил Пол. — Она присутствовала на первой свадьбе.

Я вскочила из-за стола и последовала за ним. На пороге отдела я столкнулась с Роли, который в одной руке держал чашку кофе, а в другой — свежую газету. Я остановилась перед ним и вновь подумала, что мы чудесно провели вечер. Я даже о своей болезни забыла в тот момент.

Только одно меня смущало весь тот вечер — странное чувство щемящей боли и тревожного ожидания. Я знала, что это означает, и опасалась, что наши отношения зайдут слишком далеко. Эх, если бы мы встретились немного раньше, лет хотя бы на пять!

— Линдси, привет! Как дела? — приветливо поздоровался Крис, глядя мне в глаза.

— Все нормально, — ответила я. — Вот хочу поговорить с женщиной, которая была на первой свадьбе. — Я схватила его за руку. — Ты пойдешь со мной? Пол Чин утверждает, что она видела убийцу.

Не дожидаясь ответа, я помчалась вниз по лестнице, а Крис, швырнув на стол газету и допив кофе, последовал за мной.

В комнате для допросов я увидела весьма привлекательную и со вкусом одетую женщину лет пятидесяти. Пол Чин представил ее как Лори Бернбаум. Она нервно ерзала на стуле и все время поправляла рукой волосы.

— Миссис Бернбаум, — обратился к ней Пол, усаживаясь на соседний стул, — расскажите, пожалуйста, инспектору все то, о чем вы только что говорили мне.

Женщина была чем-то напугана и долго собиралась с мыслями.

— Я вспомнила его лишь потому, что у него была борода, — неуверенно начала она. — То есть о бороде я вспомнила только сейчас, когда увидела его фоторобот в газете.

— Вы были на свадьбе четы Брандт? — уточнила я, желая дать посетительнице возможность успокоиться.

— Да, я была приглашена семьей невесты, — быстро проговорила она. — Дело в том, что мой муж работает в университете вместе с мистером Уэйлом. — Она сделала паузу и отхлебнула немного кофе. — Я видела его только один раз, но и этого было достаточно. У меня даже мурашки по коже пошли от его взгляда.

Пол Чин незаметно нажал кнопку портативного магнитофона.

— Продолжайте, пожалуйста, — сказала я, с трудом преодолевая волнение — ведь я снова напала на след этого подонка с рыжей бородой.

— Так вот, я стояла рядом с ним и неплохо рассмотрела его внешность. У него была отвратительная рыжая борода с проседью, как у козла. Примерно такая, какую обычно носят в Лос-Анджелесе. Он выглядел немолодо, хотя, как мне показалось, ему не больше пятидесяти лет. Но дело даже не в этом. В его облике было что-то странное, необычное. Я говорю не совсем понятно?

— Вы беседовали с ним? — спросила я, стараясь поощрить ее откровенность.

— В этот момент я только что вошла в зал после танца и сразу же наткнулась на него. — Она задумалась, припоминая детали этой встречи. — Да, я что-то сказала ему. Не помню точно, но что-то вроде «приятная свадьба, не правда ли?» Потом, кажется, спросила, кто его пригласил, жених или невеста. А он смотрел на невесту как-то странно, потом повернулся ко мне. Я даже попятилась от страха и подумала, что скорее всего он один из тех жутких и безжалостных банкиров, приглашенных мистером Брандтом.

— А что он вам сказал? — допытывалась я.

Миссис Бернбаум потерла рукой лоб, припоминая подробности той сцены.

— Он сказал каким-то неприятным голосом, что молодоженам повезло.

— Повезло? — переспросила я. — Кому именно?

— Обоим, Мелани и Дэвиду. Он так и сказал: «Им очень повезло, не правда ли?» Они действительно производили впечатление вполне счастливой пары. — Она подняла голову и посмотрела на меня с легким смущением. — Да, еще он назвал их… кажется, избранными.

— Избранными?

— Да, он посмотрел на них, а потом произнес: «Им повезло… можно даже сказать, что они избранные».

— Вы говорили, что у него козлиная борода?

— Да, и в этом было что-то странное. Эта рыжая борода делала его гораздо старше своих лет, но все остальное подсказывало, что он не такой уж и старый.

— Все остальное? — насторожилась я. — Что вы имеете в виду?

— Его лицо, голос и все такое прочее. Я понимаю, что это звучит несколько странно, но у меня сложилось именно такое впечатление. Правда, я видела его только несколько минут.

В конце концов мы выжали из нее все, что могли: рост, вес, цвет волос, одежду. Самое важное заключалось в том, что женщина подтвердила все наши прежние сведения. Убийца действительно был с короткой рыжей бородой, одетый в темный смокинг. Вероятно, тот самый, который он оставил в «Мандариновом номере» после убийства.

Эти совпадения взволновали меня больше всего. Я уже не сомневалась в правдивости показаний миссис Бернбаум.

— Вы можете что-либо добавить? — обратилась я к ней с последним вопросом. — Нечто такое, что бросилось вам в глаза? Например, в его внешности или манере поведения?

Она покачала головой.

— Все произошло так быстро… Я вспомнила об этом, только когда увидела фоторобот в газете «Кроникл».

Я посмотрела на Чина, намекая, что нужно пригласить художника и дополнить новые детали к описанию преступника. Потом я поблагодарила свидетельницу и поспешила в отдел, обдумывая попутно свои дальнейшие действия. Прежде всего надо сверить данные показания с показаниями Мэрианн Перкинс.

С этого момента расследование вступило в новую фазу. Мы шаг за шагом приближались к разгадке нашумевших убийств, хотя до завершения следствия было еще далеко.

Резко прозвучавший на моем столе телефон заставил меня вздрогнуть.

— Да, это Боксер, — ответила я, все еще просматривая длинный список клиентов свадебного бутика.

— Меня зовут Макбрайд, — прозвучал в трубке глубокий мужской голос. — Я детектив отдела убийств полицейского департамента Кливленда.

Глава 53

— У меня тут произошло убийство, — взволнованно продолжал Макбрайд. — Оно по многим признакам напоминает те, которыми вы сейчас занимаетесь. Застрелены молодожены, причем пули в обоих случаях попали между глаз.

Он быстро, но достаточно подробно описал все обстоятельства убийства Кати и Джеймса Воскул, тела которых были обнаружены в туалете знаменитого танцевального зала в Кливленде. На это раз преступник даже не дождался окончания свадебного торжества.

— Какое оружие использовал убийца в последнем случае? — спросил Макбрайд, закончив рассказ.

— Девятимиллиметровый револьвер, — ответила я.

— Здесь то же самое.

Я внимательно слушала полицейского, а сама никак не могла понять, почему эти трагические события перемостились в штат Огайо. Только мы приблизились к разгадке действий Рыжей Бороды, как он снова спутал все наши карты. Неужели он знает о ходе нашего расследования? Если да, то как? А может быть, это простое совпадение? Такое случается довольно часто. Среди сумасшедших немало тех, которые тщательно копируют серийные убийства. Впрочем, все нужно выяснить на месте.

— Вы сфотографировали место преступления? — спросила я после долгих раздумий.

Макбрайд снисходительно хмыкнул.

— Да, разумеется. Снимки сейчас передо мной. Ужасное преступление, должен вам сказать. Причем с несомненным сексуальным подтекстом.

— Послушайте, Макбрайд, — не выдержала я, — вы не могли бы описать мне их руки?

— Конечно, но не понимаю, почему именно руки.

— Что было у них на пальцах? — продолжала допытываться я, не обращая внимания на его вопросы.

В трубке послышался шелест от перелистываемых фотографий.

— Вы имеете в виду обручальные кольца? — догадался полицейский.

— Да, детектив, именно их.

Пока он рассматривал фотографии, я молилась, чтобы это был не наш парень. Кливленд… только этого нам недоставало. Почему он оказался там? Неужели Рыжая Борода будет странствовать по стране, оставляя везде трупы несчастных молодоженов?

— У них нет обручальных колец, — наконец подтвердил мои худшие предположения детектив Макбрайд.

Значит, этот подонок действительно покинул свой штат, оказался на расстоянии почти двух тысяч миль и снова убил молодую супружескую пару. На этот раз в Огайо. Черт возьми, когда же все это кончится?

— Макбрайд, — с нескрываемым разочарованием проворчала я, — вы сказали, что это убийство имеет несомненную сексуальную подоплеку?

Тот долго молчал, а потом ответил:

— Да, но это только предположение. Дело в том, инспектор, что жениха нашли на унитазе и со спущенными брюками, а невеста сидела у него на коленях, и ее голова находилась у него между ног. Правда, мы установили, что ее застрелили в тот момент, когда она вошла в кабинку, но что произошло потом, можно только догадываться.

Я напряженно думала, пытаясь представить картину преступления. Этот мерзавец весьма изобретателен и изощряется как может.

— Знаете, инспектор, — продолжил после долгой паузы Макбрайд, — она находилась в той позе, которую обычно принимают, чтобы… — Он замялся, не находя нужных слов. — Ну, в общем, вы меня понимаете. Есть несколько вопросов, которые вам хотели бы задать наши следователи.

— Завтра у них будет такая возможность, — решительно заявила я. — Я приеду к вам.

Глава 54

На следующее утро ровно в половине седьмого мы с Роли вылетели в Кливленд. Макбрайд встретил нас в аэропорту и произвел на меня совершенно неожиданное впечатление. Я представляла его толстым коренастым ирландцем-католиком средних лет, а он оказался высоким, стройным мужчиной лет тридцати восьми, к тому же черным.

— А вы намного моложе, чем я предполагал, — поделился он аналогичными догадками и добродушно улыбнулся.

— А вы оказались далеко не ирландцем, — ответила я улыбкой на улыбку.

По пути в город мы забрасывали его вопросами относительно всех подробностей убийства, пытаясь хорошо подготовиться к осмотру места преступления.

— Жених родом из Сиэтла, — вводил нас Макбрайд в курс дела. — Имел отношение к музыкальному бизнесу и работал со многими популярными рок-группами в качестве продюсера. Кроме того, он занимался изучением рынка шоу-бизнеса и устраивал концерты известных музыкантов.

Он сделал паузу и посмотрел в окно.

— А невеста родилась и выросла в Огайо. Умная, симпатичная, рыжеволосая, носила очки. Ее отец работает адвокатом в одной из юридических контор. — Он достал из «бардачка» конверт и небрежно швырнул на заднее сиденье.

Я открыла конверт и вынула несколько черно-белых фотографий размером восемь на одиннадцать, которые напомнили мне времена моего детства. Мужчина сидел на унитазе с выражением крайнего удивления на лице. Верхняя часть головы была снесена выстрелом. Невеста сидела у него на коленях, уткнувшись головой в его промежность. Оба были залиты кровью и производили жуткое впечатление.

Сложив фотографии, я передала их Роли, а сама уставилась в окно. Пока все события разворачивались в северной Калифорнии, мне казалось, что рано или поздно мы его поймаем, а сейчас, когда он добрался до Огайо, такой уверенности у меня уже не было. Убийца расширил географию преступлений, и это неизбежно внесет дополнительную путаницу в ход расследования.

Мы еще долго терзали Макбрайда вопросами о том, почему молодожены оказались в мужском туалете, как охраняется здание и так далее. И каждый раз я все больше убеждалась в том, что это именно тот человек, за которым мы охотились. Непонятно было только одно — почему он выбрал этот штат.

Въехав в город, машина свернула с главного шоссе, миновала бульвар Лэйк, а потом остановилась возле высокого здания, расположенного в центре Кливленда.

— Вот мы и приехали, — объявил Макбрайд, выходя из машины.

Я огляделась по сторонам и поняла, что здание танцевального зала было жемчужиной местной архитектуры на фоне старых и довольно обшарпанных домов городского центра. Вероятно, убийца специально выбрал именно это здание для своего очередного преступления. Он был эстетом и искал для своих злодеяний самые известные места. Где же он сейчас? Вернулся в Сан-Франциско? Или сидит у окна расположенного напротив отеля и с усмешкой наблюдает за нами? Впрочем, с таким же успехом он может находиться в Чикаго, Нью-Йорке или любом другом городе страны.

Да, сейчас уже ясно, что Рыжая Борода может появиться в любом месте.

Глава 55

Уже третий раз за последние две недели мне приходилось осматривать место преступления. Макбрайд провел нас по пустому, гулко отражавшему наши шаги залу, где совсем недавно состоялась свадебная церемония, потом по длинному коридору на втором этаже и наконец подвел к туалету, уже огороженному желтой лентой полицейского оцепления.

В туалетной комнате уже не было окровавленных тел. Трупы отвезли в морг, а на месте преступления остались лишь обведенные мелом контуры да черно-белые фотографии, которые давали довольно полное представление о случившемся. После непродолжительного осмотра я сразу же восстановила трагические события. Жениха убили первым, о чем свидетельствовали пятна крови на стене за унитазом. Рыжебородый терпеливо дожидался невесту, немало удивил ее, когда она открыла дверь кабинки, выстрелил ей в лоб, а потом придал ее безжизненному телу такое положение, которое, по его замыслу, символизировало смысл убийства. Словом, маньяк снова оставил свой знак, обесчестив невесту.

— Почему молодожены оказались в мужском туалете в самый разгар свадьбы? — недоумевал Роли, рассматривая кровавые пятна на стене.

Макбрайд показал на черно-белые фотографии.

— Мы обнаружили окурок сигареты с марихуаной. Он лежал прямо у ног Джеймса. Судя по всему, жених пришел сюда немного побалдеть, а его молодая жена решила присоединиться к нему.

— И никто ничего не видел? — удивленно переспросил Роли.

Макбрайд покачал головой.

Я вновь ощутила приступ злости, уже хорошо знакомый мне по предыдущим делам. Я ненавидела преступника все больше и больше. Этот ублюдок совершенно откровенно издевался над нами. Он каждый раз оставлял нам свой тайный шифр и наглел от своей безнаказанности.

— А какая была охрана в тот вечер?

Макбрайд пожал плечами.

— Обычная. Все входы и выходы, кроме главного, были заперты и надежно охранялись. А у дверей дежурила бригада охранников. Все гости пришли точно в назначенное время и не вызывали никаких подозрений. Конечно, кто-то из охранников немного выпил, но при этом не было никаких нарушений.

— Я вижу, что здесь повсюду установлены видеокамеры, — сказал Роли. — Наверное, там остались какие-то записи.

— Я тоже надеюсь на это, — сказал Макбрайд. — А сейчас я представлю вас начальнику охраны. Надеюсь, он сообщит вам что-то важное.

Эндрю Шарп, начальник службы безопасности, был сухощавым мужчиной с усталыми глазами, квадратным подбородком и узкими, почти бесцветными губами. Он выглядел испуганным и сбивчиво объяснил нам суть дела. Было заметно, что он переживал о случившемся и не находил себе места от такого количества следователей и агентов ФБР. Через несколько минут Эндрю Шарп достал пачку сигарет и вопросительно посмотрел на Роли.

— Через восемь минут у меня встреча с исполнительным директором.

— Скажите, — решила подвести я итог разговора, — неужели ваши охранники не заметили ничего странного, необычного?

— Мадам, здесь было не меньше трехсот гостей, — резонно заметил он. — И вся эта огромная толпа собралась в относительно небольшом зале. Мои охранники, как правило, никогда не вмешиваются в торжество, а все свои силы направляют на охрану входа и недопущение подвыпивших посторонних людей.

— А как же преступник покинул это здание?

Эндрю Шарп нервно заерзал на стуле и развел руками.

— Как вошел, так и вышел — через главный вход. Кроме того, он мог уйти через заднюю веранду, которая была открыта, хотя и надежно охранялась. А оттуда уже легко попасть в летнее кафе, расположенное на берегу озера.

— Значит, никто ничего не видел и не слышал?

— Да, мадам. К тому же не забывайте, что здесь собралась не молодежная тусовка, а первоклассное общество которое не любит, когда охранники мешают ему веселиться. Наша задача заключалась преимущественно в том, чтобы не допускать подгулявших гостей в те места, которые были для них закрыты. Неужели я должен был выставить патрульные бригады по всем коридорам и туалетам? Да и что можно украсть в этих туалетах? Туалетную бумагу?

— А что осталось на ваших видеокамерах? — напомнил Роли.

Эндрю Шарп тяжело вздохнул.

— Разумеется, у нас есть все записи торжества в главном зале, на входе и даже в некоторых отдаленных местах здания. Однако никаких съемок коридора и уж тем более туалета мы не вели. Впрочем, сейчас наша полиция изучает пленки вместе с членами семей погибших молодоженов. Проблема в том, что мы не знаем, кого искать.

Я открыла сумку и вынула оттуда фоторобот предполагаемого преступника с узким подбородком, зачесанными назад волосами и рыжей бородой.

— Почему бы вам не начать с этого человека?

Глава 56

Пока Макбрайд отчитывался перед начальством, я размышляла над ситуацией и попыталась понять, почему убийца приехал именно в Кливленд. И вообще есть ли какая-то связь между этим убийством и двумя предыдущими, произошедшими в Сан-Франциско. Но прежде всего надо было побеседовать с родными и близкими погибших молодоженов. Роли поехал к родителям жениха, а я направилась в дом невесты.

Район Шейкер-Хейтс представлял собой типичный пригород большого мегаполиса, украшенный многочисленными ветвистыми деревьями и небольшими садиками перед каждым домом. Дом невесты был выстроен в колониальном стиле, напоминал старые нормандские постройки и поражал своей ухоженностью и благополучием, о чем свидетельствовали вековые дубы, огромные ветви которых почти полностью прикрывали фасад здания.

Дверь открыла старшая сестра невесты, которая представилась как Хиллари Блум. Она усадила меня в удобное кресло в гостиной, и я некоторое время рассматривала камин, книжные полки, огромный телевизор и многочисленные детские фотографии сестер.

— Кати всегда была восторженной натурой и к тому же довольно своенравной, — начала свой рассказ Хиллари. — Она любила свободу, была упрямой и именно поэтому так долго выбирала будущую профессию. Мы очень переживали, что она никак не определит свое место в жизни. В конце концов все уладилось, и Кати нашла хорошую работу рекламного агента в одной из крупных и надежных фирм в Сиэтле. Именно там она и познакомилась с Джеймсом.

В этот момент в гостиную вошли родители невесты — Хью и Кристин Когут. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, как сильно они страдали из-за трагической гибели дочери.

— Да, Кати тщательно выбирала друзей и подруг, — подтвердила мать. — Она очень любила жизнь и всегда находилась в гуще событий.

— Кати была очень юной и совершенно неискушенной, — скорее возразил, чем подтвердил ее муж. — Может быть, мы испортили ее чрезмерной опекой и безграничной любовью. А она с детства мечтала быть самостоятельной и испытать на себе все прелести жизни.

Я еще раз посмотрела на фотографии Кати и вдруг поняла, что в ее глазах была та же страстная жажда жизни, что и у предыдущих жертв. Неужели убийца выбирает только тех, кто радуется жизни и способен ощутить все ее прелести? От этой мысли мне стало еще хуже на душе.

— Вы уже знаете, почему я приехала к вам?

Отец молча кивнул.

— Да, хотите убедиться, что это убийство имеет какую-то связь с теми ужасными преступлениями в вашем штате.

— В таком случае попрошу вас подумать и ответить мне на один вопрос: имела ли ваша дочь хоть какое-то отношение к Сан-Франциско?

Их лица мгновенно потемнели, а на глазах проступили слезы.

— Она действительно жила там некоторое время после окончания колледжа, — с трудом промолвила мать.

— Да, она поступила в Калифорнийский университет и примерно год проживала в Лос-Анджелесе, — добавил отец. — Но долго там не задержалась. Вскоре начались проблемы с учебой, а потом Кати получила хорошее место в Сан-Франциско и переехала туда. Вот там-то все и началось: пьянки, вечеринки, презентации… Мы, конечно, были страшно недовольны, но Кати считала, что это и есть настоящая жизнь.

Значит, она все-таки жила в Сан-Франциско. Немного подумав, я спросила, слышали ли они о Мелани Уэйл или Ребекке Пассено.

Они покачали головами.

— А как насчет сомнительных связей, которые вызывали у вас подозрение? — допытывалась я, прекрасно понимая, что доставляю родителям излишнюю боль. — Возможно, она была связана с каким-то человеком, который хотел отомстить ей за что-то?

— Конечно, Кати была безрассудной, поэтому могла завести подобные связи, — откровенно призналась Хиллари.

— Я тоже предупреждала ее, — добавила мать и сокрушенно покачала головой. — Но она всегда делала все по-своему.

— А она никогда не упоминала о каких-то неприятных событиях, которые случались с ней в Сан-Франциско?

Родители одновременно посмотрели на старшую дочь.

— Нет, нет, ничего такого она нам не сообщала.

— Ничего? — засомневалась я. — Никаких имен? Неужели Кати за это время ни с кем не общалась, не встречалась, не имела друзей?

— Да, я помню, что она однажды сказала, что все еще наведывается в Сан-Франциско. — Отец сделал паузу и снова взглянул на старшую дочь. — Но только по делам.

— От старых привычек трудно избавиться, — угрюмо усмехнулась Хиллари и недовольно поджала губы.

Теперь я отчетливо понимала, что у Кати действительно были тайные связи в Сан-Франциско. Нет никаких сомнений, что там у нее остался человек, которого она неплохо знала и который приехал сюда, чтобы отомстить ей за какие-то прошлые грехи.

— А кто из ваших гостей приехал из Сан-Франциско? — спросила я на всякий случай.

— Была там одна ее подружка, — задумался отец, потирая подбородок.

— Да, да, Мерилл, — вспомнила мать. — Мерилл Коул. Теперь у нее фамилия Шортли. Она остановилась в отеле «Хилтон» и, вполне возможно, еще не успела уехать.

Я вынула из сумочки фоторобот преступника и протянула им.

— Это слишком приблизительное изображение, но, может быть, вы видели на свадьбе этого человека?

Семейство Когутов посмотрело на фоторобот и решительно отвергло свое знакомство с ним.

Мне ничего не оставалось как закончить разговор, я поблагодарила их за помощь, попросила немедленно связаться со мной, если вспомнят что-либо важное, и направилась к двери. Хиллари последовала за мной.

— Да, еще одно, — сказала я, остановившись на пороге. — Вы, случайно, не знаете, где Кати заказывала свое свадебное платье? В Сан-Франциско или в каком-нибудь другом месте?

Хиллари посмотрела на меня мутным взором и покачала головой.

— Нет, она купила его в одном из магазинов Сиэтла. Ее ответ разочаровал меня, но, подумав немного, я пришла к выводу, что это именно та связь, которую я так долго искала. Первые два убийства были совершены человеком, который наблюдал за своими жертвами издалека и отыскал их по уже известной нам схеме. Он просто выследил их.

А Кати он выбрал совсем по другому принципу. Теперь уже нет никаких сомнений, что преступник хорошо знал ее по прежней жизни и долго вынашивал план этого убийства.

Глава 57

После встречи с родителями невесты я направилась в отель «Хилтон» на бульвар Лейк и застала Мерилл Шортли в тот момент, когда она собиралась в аэропорт. Это была весьма привлекательная женщина лет двадцати семи, хорошо одетая, с большой копной темных волос, затянутых в пучок на затылке.

— Мы всю ночь не спали, — сказала она, словно извиняясь за темные круги под глазами. — Конечно, я бы хотела остаться на похороны, но кто знает, когда они отдадут ее тело. А у меня дома годовалый ребенок.

— Родители Кати сообщили мне, что вы живете в Сан-Франциско.

Она присела на край кровати.

— В Лос-Альтосе. Я переехала туда пару лет назад, когда вышла замуж.

— Мерилл, — осторожно начала я, — мне нужно знать некоторые подробности пребывания Кати в Сан-Франциско. Я имею в виду ее любовные связи, размолвки, конфликты и все такое. Короче говоря, меня интересует, кто мог желать ей зла.

— Вы хотите сказать, что Кати знала этого ненормального? — спросила она без видимого удивления.

— Не исключено, но в этом деле только вы можете нам помочь. Я могу рассчитывать на вашу помощь?

Мерилл надолго задумалась.

— Кати легко и часто вступала в контакт с мужчинами, — промолвила она после продолжительной паузы. — И вообще была очень свободной в выборе партнера.

— Вы хотите сказать, что она была развратной женщиной?

— В общем, да, — неохотно согласилась Мерилл. — Кати нравилась мужчинам и не упускала случая пообщаться с ними. К тому же она была энергичной, любила кино, музыку, вела довольно раскованный образ жизни, свободный от всяческих предрассудков, разумеется. Словом, делала все то, что позволяло ей в наибольшей мере ощущать полноту жизни.

Картина стала постепенно проясняться.

— Не исключая и наркотиков?

— Я же сказала, Кати делала все, что придавало ей смысл жизни, — повторила Мерилл. — Она часто употребляла легкие наркотики, которые повышали ее жизненный тонус.

— Мерилл, а вы не могли бы вспомнить кого-нибудь из ее прежних знакомых, желающих отомстить ей? Ну например, мужчину, который был без ума от нее, а Кати изменила ему? Может быть, он ревновал, когда она уехала в другой город и вышла замуж?

Мерилл задумалась, а потом покачала головой.

— Нет, вряд ли кто-либо способен на это.

— Вы были близкими подругами?

Она кивнула, но в ее глазах промелькнула досада.

— Почему она уехала из Сан-Франциско?

— Нашла прекрасную работу, которая открывала перед ней неплохие перспективы. Ее родители были очень довольны этим обстоятельством, так как всегда упрекали дочь в нежелании заняться делом и остепениться. Послушайте, я опоздаю на самолет! — спохватилась Мерилл, нетерпеливо посмотрев на часы.

— А вдруг Кати просто убежала от кого-то или чего-то? — продолжала допытываться я, не обращая внимания на ее спешку.

— Все возможно, — уклончиво ответила она. — Вам ли не знать, что каждый человек убегает от кого-то или от чего-то. — Мерилл пожала плечами и отвернулась, демонстрируя явное нежелание продолжать разговор.

Я пристально посмотрела на нее и вдруг подумала, что в ее поведении есть нечто такое, что настораживает, какая-то холодность, недоброжелательность и откровенный цинизм. Кроме того, меня не покидало чувство, что Мерилл что-то скрывает.

— А чем вы сейчас занимаетесь, Мерилл? Удачно вышли замуж за магната из Силиконовой долины и сидите дома с ребенком?

Она недовольно поморщилась и покачала головой.

— Нет, за менеджера одного финансового фонда.

— Значит, вы не помните никого, кто мог бы желать Кати смерти? Очевидно, она боялась кого-то?

— Знаете, — украдкой посмотрела она на меня, — я вообще плохо помню те времена. И уж тем более всех ее любовников.

— Но она же была вашей лучшей подругой! — напомнила я, невольно повысив голос. — Хотите посмотреть, что он с ней сделал?

Мерилл резко вскочила, подошла к шкафу и стала небрежно швырять в сумку оставшиеся вещи. Затем она бросила взгляд на свое отражение в зеркале, обернулась и посмотрела на меня.

— Был у Кати один мужчина, с которым она долго встречалась. Он был намного старше ее и вообще какая-то большая шишка. Она однажды рассказывала мне о нем, но никаких имен не называла. Думаю, они познакомилась на работе. Если не ошибаюсь, он был женат, но никаких подробностей не знаю. К сожалению, не помню, чем все это кончилось. И кончилось ли вообще.

Я взволнованно привстала.

— Кто это был, Мерилл? Вы понимаете, что это мог быть тот самый человек, который убил вашу подругу?

Она покачала головой.

— Вы когда-нибудь видели его?

Та же реакция.

— Мерилл, — продолжала настаивать я, — вы единственный человек из ее прошлого, которого она пригласила к себе на свадьбу, и хотите сказать, что не видели его и не знаете его имени?

Она холодно усмехнулась.

— Кати всегда была очень осторожной и предпочитала не болтать лишнего. Инспектор, я ничего не знаю, честное слово. Помню только, что он был большим человеком и занимал какой-то важный пост.

— А вы часто видели Кати в последние годы?

Мерилл снова покачала головой, давая понять, что не желает продолжать разговор.

— Ее отец сказал, что она довольно часто бывала в Сан-Франциско по делам. Это так?

Мерил равнодушно пожала плечами.

— Не знаю. Мне пора, инспектор.

Я открыла сумку и вынула оттуда несколько фотографий с места преступления. На одной из них была снята окровавленная голова Кати, покоившаяся на коленях жениха.

— Мерилл, это сделал человек, которого она знала раньше. Подумайте об этом. Ведь вас могут снять с трапа самолета и доставить в камеру предварительного заключения, где вы просидите минимум пару дней. Конечно, ваш муж пришлет своего адвоката, но даже он не сумеет освободить вас в течение этого времени. А как отреагируют на это сослуживцы вашего мужа? Я абсолютно уверена, что эта информация непременно появится на страницах газеты «Кроникл».

Мерилл отвернулась и закрыла лицо рукой.

— Я не знаю, кто это такой и как его зовут. Помню только, что он был намного старше, женат и занимал высокий пост. А еще Кати говорила, что он любит всякие сексуальные игры. Больше она ничего мне не рассказывала. Извините, ничем не могу помочь.

— Она встречалась с ним все это время? — продолжала я нажимать на нее. — Даже после того, как переехала в Сиэтл и познакомилась со своим будущим мужем?

Мерилл слабо улыбнулась.

— Вы очень догадливы, инспектор. Она встречалась с ним до конца.

— До самого конца? — уточнила я.

Мерилл Шортли сняла телефонную трубку.

— Это из четыреста второго номера. Я сейчас уезжаю, поторопитесь с бумагами. — Она встала, повесила сумку на плечо, подхватила свой дорогой плащ и направилась к выходу. — Да, до самого конца, — бросила она через плечо, даже не обернувшись.

Глава 58

— Стоит ли после этого удивляться, что невеста была не в белом свадебном платье? — угрюмо буркнул Роли, когда я рассказала ему о своей беседе с Мерилл Шортли.

Мы сидели в небольшом итальянском ресторане, расположенном на берегу озера неподалеку от нашей гостиницы. Что же касается беседы Роли с родителями жениха, то она почти ничего нам не дала. Джеймс Воскул был неплохим музыкантом и преуспел в организации и проведения концертов в Сиэтле. Однако он не имел никаких контактов с Сан-Франциско и даже никогда не бывал там.

— Убийца хорошо знал Кати, — подытожила я. — Иначе как он мог отыскать ее здесь? Они поддерживали связь вплоть до последнего дня.

— До дня свадьбы? — удивился Крис.

— Да, до самого последнего дня, — повторила я. — Мерилл сообщила, что он был намного старше, женат и довольно странный, если не сказать — эксцентричный. Это вполне соответствует хрестоматийному образу серийного убийцы. Не исключено, что ее знакомые в Сан-Франциско видели этого рыжебородого подонка. Мерилл также утверждает, что Кати всячески скрывала своего любовника и держала в тайне его имя. Вероятно, он действительно был какой-то местной знаменитостью.

— Ты хочешь сказать, что Мерилл Шортли рассказала далеко не все, что знает?

— Да. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что и родители Кати знают гораздо больше, чем говорят.

Крис заказал два стакана кьянти, а когда официант принес их, высоко поднял свой.

— Давай выпьем за светлую память Дэвида и Мелани, Майкла и Бекки, Джеймса и Кати.

— Нет, лучше выпьем за них, когда поймаем этого мерзкого типа, — возразила я.

Мы впервые оказались в Кливленде наедине, и я вдруг ощутила некоторую нервозность. Впереди у нас был целый вечер, который нужно было чем-то заполнить. Конечно, мы могли обсуждать все перипетии последнего убийства, но все равно наступит момент, когда мы окажемся в гостиничном номере… Я опасалась этого момента, хотя в душе ждала его. Не случайно же я сбросила рубашку и джинсы, в которых ходила весь день, и вырядилась в ярко-голубой свитер и замечательного покроя слаксы.

— Возможно, это был кто-то из ее прежних сослуживцев? — продолжал рассуждать Крис, когда нам принесли заказ. — Кто-то из тех, с кем Кати работала или кто был связан с ее работой?

— Я попросила Джейкоби навести справки о ее фирме в Сиэтле, — ответила я, приступая к еде. — Кстати, ее отец тоже подтвердил, что Кати иногда наведывалась в Сан-Франциско по делам фирмы. Надо проверить, что это за дела.

— А если никаких дел у нее там не было?

— В таком случае либо она что-то скрывала от родителей, либо они что-то скрывают от нас.

Крис сделал глоток вина.

— Почему же она тогда решила выйти замуж, если все еще встречалась со старым любовником?

Я пожала плечами.

— Все они в один голос твердят, что Кати наконец-то остепенилась и стала вести нормальный образ жизни. Очень хотелось бы узнать, что она вытворяла раньше, если сейчас остепенилась.

Я уставилась в свою тарелку и подумала, что надо бы еще раз переговорить с ее сестрой Хиллари. Она наверняка что-то знает. Ведь не случайно же она упомянула, что со старыми привычками трудно расстаться. Тогда мне показалось, что Хиллари имеет в виду наркотики или вечеринки, но сейчас я поняла, что это вполне мог быть ее старый любовник с рыжей бородой.

— Макбрайд сказал, что завтра утром мы сможем просмотреть некоторые видеозаписи из танцевального зала.

— Да, Роли, убийца присутствовал на этой свадьбе, — твердо заявила я. — Он был там в тот вечер, и Кати хорошо знала его. Остается только выяснить, кто он и как выглядел.

Он налил мне немного вина.

— Мы сейчас с тобой настоящие напарники, не так ли, Линдси?

— Разумеется, — ответила я, не скрывая, что удивлена его вопросом. — Ты ведь доверяешь мне?

— Я хочу сказать, что мы с тобой расследуем уже третье двойное убийство, немало повидали за это время, я поддержал тебя перед Мерсером и даже помог помыть посуду после того памятного ужина.

— Да, ну и что? — удивилась я еще больше.

Сначала мне показалось, что он шутит, но по выражению его лица я поняла, что все это Роли сказал вполне серьезно. К чему же он клонит?

— Может быть, настало время называть меня просто Крис?

Глава 59

После ужина в ресторане мы с Крисом направились пешком в гостиницу по обсаженной высокими деревьями набережной. Прохладный ветер трепал мои волосы, а мелкие брызги освежали лицо. Мы почти все время молчали, думая каждый о своем. Возникшая еще в ресторане нервозность относительно моих чувств к Крису не только не покидала меня, но и еще больше усилилась. Иногда наши руки соприкасались, и тогда по всему телу покалывали иголки. Крис снял куртку, и я увидела его загорелые сильные руки и широкие мускулистые плечи.

— Еще рано, — тихо промолвил он, оглядываясь по сторонам.

— Половина шестого, — уточнила я, — наше время. Может быть, я еще успею застать Сэма Рота и доложить ему о проделанной работе.

Роли снисходительно усмехнулся.

— Ты уже звонила Джейкоби, а уж он-то не упустит возможности доложить боссу о ходе расследования.

Чем ближе мы подходили к гостинице, тем сильнее меня тянуло к Крису. Я сопротивлялась из последних сил, и иногда мне это удавалось, но я сознавала, что силы могут покинуть меня в любой момент.

— Да, ты прав, — согласилась я. — Тем более что мне не хочется звонить ему.

— А что тебе хочется? — хитро улыбнулся он.

— Просто пройтись по берегу озера.

— А может быть, ты хочешь потанцевать?

— Нет, — твердо заявила я. — Танцевать не хочу. — Я понимала, что каждое его слово наполнено особым смыслом и несет в себе чрезвычайно мощный электрический заряд. — Я почему-то все время забываю, что должна называть тебя по имени.

— А я все время пытаюсь забыть, что между нами что-то происходит. — Он остановился и посмотрел мне в глаза.

— Да, я знаю, — тихо сказала я и покраснела. — Мне очень жаль, Крис, но я не могу сейчас.

Это прозвучало ужасно глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Чем больше я хотела остаться с ним наедине, тем сильнее росло во мне сопротивление. Я понимала, что это может завести нас слишком далеко, чего мне очень не хотелось.

— «Я знаю, но не могу», — повторил он мои слова. — Что это значит?

— Что я тоже испытываю подобные чувства, — призналась я. — Часть моей души рада этому и приветствует их, однако другая все время предупреждает о поспешности таких действий. Знаешь, Крис, все это очень сложно. — Мои нервы были на пределе, перед глазами замелькали темные круги.

— Ты хочешь сказать, что все сложности возникают из-за того, что мы вместе работаем?

— Да, — соврала я и еще больше покраснела. За время работы в полиции я несколько раз встречалась с сослуживцами, не испытывая при этом угрызений совести.

— А что еще? — допытывался Крис.

У меня даже голова кругом пошла от нахлынувших чувств. Мне хотелось уступить ему, но внутренний голос подсказывал, что это сумасшествие, от которого следует быстрее избавиться.

— Понимаешь, Крис, мне очень хочется быть с тобой, но сейчас я не могу. — Я прикоснулась к его руке и заглянула в голубые глаза, в которых можно было утонуть навсегда.

— Линдси, ты не говоришь мне всю правду, — с упреком сказал он.

В этот момент я приложила немало сил, чтобы не броситься ему на грудь и рассказать обо всем, что со мной происходит. Не знаю, почему не сделала этого. А он был так близко. Я почти физически ощущала его сильное тело, а исходивший от него жар просто сводил меня с ума.

— Нет, Крис, я сейчас не могу, — снова повторила я глупую фразу и отвернулась.

— Линдси, ты же знаешь, что я не все время буду твоим партнером.

— Да, знаю. Я тоже не все время буду говорить тебе «нет».

Когда мы дошли до гостиницы, я испытала одновременно радость и разочарование. Я уже представила, как войду в свой номер, распахну настежь окно и глубоко вдохну вечерний прохладный воздух, но Крис чуть не разрушил мои планы. Он неожиданно наклонился и поцеловал меня в губы, причем сделала это очень нежно и ненавязчиво, словно хотел спросить, не стану ли я возражать. Его губы были такими мягкими и нежными, что я невольно прильнула к ним, боясь прервать это мгновение счастья.

Конечно, нечто подобное я уже не раз представляла, но реальность превзошла все мои ожидания. В этот момент я была готова отдать ему всю себя, но коварный внутренний голос снова предостерег меня. Я понуро опустила голову и отпрянула.

— Это было прекрасно, — тихо промолвил Крис. — Во всяком случае, для меня.

Я кивнула, но потом отвернулась.

— Не могу, Крис.

— Почему ты всегда сторонишься меня, Линдси? — с недоумением и огорчением спросил он.

Я хотела сказать, что все это из-за того, что обманываю его, скрывая правду о своем здоровье, но промолчала.

— Сейчас не время, Крис. Сейчас для меня самое главное — поймать и посадить за решетку Рыжую Бороду.

Глава 60

На следующее утро детектив Макбрайд позвонил в гостиницу и сообщил, что ждет нас в кабинете начальника охраны танцевального зала. Мы сразу догадались, что они обнаружили на видеопленке что-то интересное.

В небольшой комнате уже сидел начальник службы безопасности Шарп, детектив Макбрайд и еще несколько полицейских из отдела убийств.

— Прежде всего, — многозначительно начал Шарп, — мы просмотрели пленку вместе с родителями молодоженов, останавливаясь каждый раз, когда они видели незнакомых людей. А ваш фоторобот помог нам сузить круг гостей и обнаружить подозрительных типов. Сейчас мы посмотрим на тех, кого видеокамера зафиксировала при входе в здание.

Он нажал кнопку на пульте дистанционного управления, экран монитора засветился, и на нем появилось черно-белое изображение парадного входа. Первые гости произвели на меня ошеломляющее впечатление. Многие из них былинастоящими двойниками всемирно известных рок-певцов и музыкантов. Среди них я сразу же узнала Элтона Джона с выкрашенными в разные цвета волосами, Синди Лоперстайл в огромных очках, могучую фигуру Чака Берри, субтильного Майкла Джексона, две изящные копии Мадонны, заводного Элвиса Пресли и такого же примерно Элвиса Костеллоса.

Шарп решил прокрутить пленку, чтобы остановить ее на самых важных местах. На мониторе появилась пожилая пара в традиционном вечернем наряде, а за ними, крадучись и пряча лицо от видеокамеры, шел какой-то мужчина.

— Вот здесь! — торжественно объявил Шарп, хотя я уже и сама узнала его. У меня даже сердце заколотилось от волнения. Это был человек с рыжей бородой.

Я привстала и уставилась в экран мон-4тора. Да, никаких сомнений, это он! Он шел быстро, опустив голову и почти уткнувшись лицом в спину пожилого мужчины. Он знал, где находится видеокамера. Но откуда? Может быть, он пришел сюда раньше и все выяснил? Или просто оказался достаточно умным и пронырливым, чтобы обнаружить объектив камеры на таком расстоянии? Как бы то ни было, но он явно скрывал лицо и мгновенно исчез, растворившись в толпе гостей.

— Не могли бы вы прокрутить этот эпизод еще раз? — попросила я Шарпа, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать от радости. — Я хочу разглядеть его физиономию.

Он направил пульт на экран, щелкнул пару раз, и я снова увидела в толпе зловещее лицо убийцы. Правда, не все лицо, а только одну часть, без глаз и без определенных черт. Видна была только часть рыжей бороды да нижняя челюсть.

— Это все, что можно сделать? — спросил Роли, напряженно вглядываясь в экран.

— Да, на этой допотопной аппаратуре больше увеличить нельзя. Если бы у нас было что-нибудь более современное, то сделали бы многократное увеличение.

— Мы еще вернемся к этому эпизоду, — успокоил меня Шарп и стал быстро прокручивать пленку, остановив ее только тогда, когда на экране появился празднично убранный зал.

Вскоре мы снова увидели того же человека в смокинге и с рыжей бородой. Он стоял почти у самого края толпы гостей и внимательно наблюдал за происходящим. Попытка Шарпа увеличить изображение ничего не дала. Он вообще расплылся, а черты лица стали совершенно неразличимыми.

— Смотри, он специально старается не смотреть в сторону видеокамеры, — шепнула я Роли. — Этот подонок наверняка знает, где она находится.

— Мы показали эти кадры обоим семьям, — прокомментировал Шарп. — Никто из них так и не узнал его.

Похоже, его здесь никто прежде не видел. Может быть, это вообще не убийца, хотя если судить по вашему фотороботу, то это, несомненно, он.

— Да, это он, — твердо заявила я, уставившись в экран монитора.

Более того, я была абсолютно уверена, что сейчас мы смотрим не только на убийцу, но и на таинственного любовника Кати.

Глава 61

Хиллари знала о его существовании. Теперь у меня не осталось никаких сомнений. Но почему она скрывает этот факт, имеющий непосредственное отношение к гибели ее сестры? Последний раз Хиллари сказала, что от старых привычек трудно отказаться. Что она имела в виду? Чем дольше я думала об этом, тем больше убеждалась в необходимости снова поговорить с ней.

— Я побеседовала с Мерилл Шортли, — сказала я Хиллари, когда наконец дозвонилась к ней домой. — А сейчас мне нужно уточнить некоторые детали у вас.

— Инспектор, вы понимаете, что это очень болезненная тема для моих родителей? — недовольно произнесла Хиллари. — Мы рассказали вам обо всем, что знали.

Мне не хотелось оказывать на нее давление, но и отказаться от разговора я не могла. Конечно, Хиллари потеряла сестру, а убитые горем родители все переживали о смерти дочери, но расследование требовало завершить это дело.

— Мерилл сообщила мне некоторые подробности жизни Кати в Сан-Франциско, — настойчиво продолжала я. — Ее образ жизни…

— Мы рассказали вам обо всем, — упрямо повторила она. — Даже о том, что после знакомства с Джеймсом Кати остепенилась и стала вести себя по-другому.

— Именно об этом я и хотела с вами поговорить, — успокоила я Хиллари. — Мерилл упомянула о человеке, с которым Кати продолжала встречаться в Сан-Франциско.

— Мы сказали вам, что Кати встречалась со многими мужчинами.

— Да, но эта связь продолжалась у нее очень долго. Мужчина был старше ее, женат и занимал высокое положение в обществе. Не исключено, что он вообще был местной знаменитостью.

— Я не сидела с сестрой в качестве няни, — недовольно проворчала Хиллари.

— Мне нужно знать его имя, миссис Блум, — решительно заявила я. — Вполне возможно, что это тот самый человек, которого мы разыскиваем за многочисленные убийства.

— Мне очень жаль, инспектор, но я не понимаю, чего вы от меня хотите. Я уже рассказала все, что знала. Моя сестра никогда не доверяла мне полностью. Мы с ней вообще очень разные люди и по-разному относились к одним и тем же вещам. Мне кажется, вы уже немало знаете о моей сестре и догадываетесь, что я была не в восторге от ее похождений.

— Хорошо, Хиллари, — попыталась я зайти с другой стороны, — во время нашей встречи вы обронили загадочную фразу о том, что от старых привычек трудно отказаться. Какие привычки вы имели в виду?

— Не понимаю, о чем вы, — снова заупрямилась Хиллари. — Насколько я знаю, этим делом занимается полиция Кливленда. Почему бы вам не позволить им выполнять свою работу?

— Я просто пытаюсь помочь вам, миссис Блум. Почему Кати уехала из Сан-Франциско? Мне кажется, вы знаете ответ на этот вопрос. Кто ей угрожал? Ответы на эти вопросы помогут нам поскорее найти убийцу.

Голос Хиллари задрожал от страха.

— Я признательна вам за помощь, инспектор, но не хочу больше разговаривать на эту тему.

— Хиллари, — продолжала я, — рано или поздно все тайное становится явным. Так бывает всегда. Ведь дело же не только в Кати. Ранее погибли еще четыре человека в Калифорнии. Они, как и ваша сестра, тоже хотели жить, быть счастливыми и иметь семью. Они заслужили все это, а преступник лишил их жизни.

Хиллари была на грани срыва. В ее голосе послышалось громкое всхлипывание.

— Поверьте, я не знаю, о ком вы говорите, — почти плача, пробормотала она.

Я поняла, что у меня остался последний шанс.

— Во всех этих убийствах есть одна жуткая вещь. Если нам не удастся вовремя остановить убийцу, он снова нанесет удар. Поэтому, скрывая от меня важные факты, Хиллари, вы тем самым берете на себя огромную ответственность за жизнь других людей.

В трубке воцарилось гнетущее молчание. Хиллари напряженно соображала, а я понимала, что для нее действительно очень трудно сделать выбор. В конце концов она его сделала, и в трубке прозвучал сигнал отбоя. Хиллари так и не решилась на откровенный разговор.

Глава 62

Наш самолет вылетел в Сан-Франциско в четыре часа. Мне очень не хотелось покидать Кливленд, не узнав имя убийцы. Тем более что мы были так близки к разгадке. Кто же этот отъявленный мерзавец? И почему семья Кати так рьяно прикрывает его?

И все же нам удалось немало сделать за эти два дня. Теперь у меня уже не осталось никаких сомнений в том, что все три убийства были совершены одним и тем же человеком. Кроме того, мы получили дополнительные аргументы в пользу версии, что все нити так или иначе ведут в Сан-Франциско. Теперь остается сузить круг расследования и в конце концов выйти на преступника. Полиция Кливленда уже сделала запрос в Сиэтл с просьбой провести обыск в доме погибших. Может быть, они найдут записную книжку Кати, телефонный справочник, компьютерную базу данных или что-нибудь в этом роде.

Незадолго до вылета из Кливленда я позвонила на работу и поинтересовалась, кто мне звонил в последнее время. Синди и Клэр спрашивали, когда я вернусь, а какие-то репортеры просили предоставить информацию о преступлении в Кливленде. Самое любопытное сообщение ждало меня в конце. Звонила Мерилл Шортли и оставила свой калифорнийский номер. Я не стала дожидаться возвращения домой и сразу же позвонила ей. Трубку сняла служанка, а издалека доносился громкий плач ребенка.

— Я подумала, — начала Мерилл своим хрипловатым голосом, — что не все рассказала вам вчера.

— Да? Рада слышать это.

— Помните того парня, о котором я рассказывала? Так вот, я много думала, но так и не вспомнила, как его зовут. Я действительно не знаю этого.

— Ну ладно, я слушаю вас, — спокойно сказала я, сгорая от нетерпения.

— Но я вспомнила некоторые подробности, которые могут вам пригодиться. Я говорила вам, что он плохо с ней обращался. Ну, в общем, он заставлял Кати заниматься всякими грязными сексуальными играми. Она говорила, что он снимает ее на пленку и так далее. Так вот, дело в том, что Кати не только не возражала против этого, но и позировала с большим удовольствием.

Мерилл надолго умолкла, словно размышляя над тем, стоит ли продолжать свой рассказ.

— Короче говоря, — сказала она наконец, — мне кажется, что потом он стал заставлять ее делать нечто такое, что уже не доставляло ей никакой радости. Я помню, как Кати иногда появлялась с синяками на лице и ногах. Думаю, он дошел до такой степени, что испугал ее до смерти. Я уверена, что она решила прервать их отношения и сбежала подальше от Сан-Франциско. Конечно, на каждую женщину не напасешься красавцев типа Тома Круза, но все же должны быть какие-то приличия.

— Значит, вы считаете, что она уехала именно из-за него? — уточнила я, сообразив, к чему она клонит.

Мерилл тяжело вздохнула.

— Да, именно так.

— Тогда почему же Кати продолжала встречаться с ним даже тогда, когда переехала в Сиэтл? Вы же сами сказали, что она встречалась с ним вплоть до последнего дня.

— Да, но я никогда не говорила, что Кати хорошо понимала, что делает. Она всегда была способна на всякие глупости.

Мне было ясно, что самостоятельная жизнь юной Кати стала постепенно обретать форму трагического тупика, поразившего ее своей безысходностью. Оказавшись в западне, она сбежала в другой город, но так и не смогла избавиться от мертвой хватки своего любовника. Другими словами, она не обрела желанную свободу. Неужели нечто подобное произошло и с другими погибшими невестами?

— Миссис Шортли, мне нужно знать его имя, — твердо потребовала я. — Этот человек может оказаться убийцей не только Кати, но и еще пятерых людей. Чем дольше он будет находиться на свободе, тем больше вероятность, что он снова совершит преступление.

— Я уже сказала, что не знаю, как его зовут.

— Мерилл, — повысила я голос, — если не знаете вы, то должен знать кто-то другой. Вы же дружили несколько лет, вместе ходили на вечеринки, отдыхали.

Мерилл на мгновение задумалась.

— Кати была откровенной со мной и доверяла всякие тайны, но его имя она мне не назвала, заявив, что это известный человек. Конечно, она прикрывала любовника, защищая не только его, но и себя.

— Она должна была хоть что-то сказать вам, — продолжала настаивать я. — Кто он такой, чем занимался, где жил, где они обычно встречались. Ведь вы же были как сестры.

— Клянусь, инспектор, ничего не помню, — взмолилась Мерилл. — Я всю ночь ломала голову, но так ничего и не вспомнила.

— В таком случае скажите, кто может знать это. Кто, Мерилл?

В трубке послышался хриплый вздох.

— Спросите у ее сестры.

После этого разговора я позвонила детективу Макбрайду и оставила на его автоответчике настоятельную просьбу еще раз встретиться с Хиллари и попытаться выудить у нее имя любовника Кати. А в самолете я все время думала о том, что мы очень близки к разгадке. Роли сидел рядом со мной, а когда самолет начал набирать высоту, я невольно прижалась к нему и положила голову на его плечо. Мне было так хорошо, что я позабыла о своей болезни. Однажды я сказала Клэр, что поиски преступника стали для меня самым главным делом жизни и именно это помогает мне бороться с трудностями и не думать о возможной опасности.

— Мы непременно поймаем его, — тихо сказала я Крису. — Мы не позволим этому ублюдку убить очередную пару молодоженов.

Глава 63

В восемь часов утра я была уже на работе и размышляла о возможных вариантах продолжения расследования. Наиболее верным и быстрым был вариант разработки Хиллари Блум. Только она знала имя предполагаемого убийцы и могла сообщить его нам. Было ясно, что Хиллари не хочет этого делать только по одной простой причине — чтобы не травмировать и без того убитых горем родителей. Если дело получит широкую огласку, то Кати предстанет перед многочисленными родственниками и знакомыми в качестве жертвы сексуального маньяка, которая обманывала своего жениха вплоть до свадьбы и трагической гибели. Конечно, в этом был свой резон, однако Хиллари никак не хотела понять, что рано или поздно имя убийцы все равно станет известно.

Вспомнив про лечение, я позвонила доктору Медведю, чтобы перенести сегодняшний сеанс переливания крови на пять часов вечера, но медсестра вдруг сообщила, что доктор желает меня видеть. Ну что ж, может быть, у него есть для меня хорошие новости. Откровенно говоря, я чувствую себя немного лучше, но хотелось бы получить подтверждение от самого доктора.

ровно в десять у меня назначена встреча с бригадой следователей нашего отдела, а до этого времени я решила просмотреть все сообщения о результатах работы в бутике для невест, которые подготовил Джейкоби. Странно, но наиболее важные улики — рыжий волосок и бутик для невест — поступили ко мне от моих лучших подруг, Клэр и Синди. Не долго думая я позвонила Клэр.

— Введи меня в курс дела, — взволнованно попросила она. — Мы же все-таки с тобой коллеги.

— Непременно, — пообещала я. — Найди Синди, и мы встретимся за ленчем.

Глава 64

Мы встретились у выхода из полицейского участка, купили в соседнем магазине несколько бутербродов и отправились в близлежащий парк. «Женский клуб» приступил к очередному заседанию.

— Ты была права, — сказала я, обращаясь к Клэр и протягивая ей фотографию, на которой был изображен рыжебородый гость на свадьбе в Кливленде.

Она пристально посмотрела на фотографию и улыбнулась.

— Только я разгадала тот знак, который оставил после себя убийца, — скромно заметила она.

— Возможно, — подмигнула я ей, — но Ригетти обязательно пропустил бы такую деталь.

— Да, это верно, — согласилась она и мечтательно вздохнула.

Этот июньский день выдался прохладным, а ветер с Тихого океана насыщал воздух солоноватым запахом. Собравшись с мыслями, я пересказала подругам все, что произошло в Кливленде, опустив лишь свои взаимоотношения с Роли.

— Может быть, тебе следовало задержаться там и довести все до конца? — спросила Синди, когда я закончила свой рассказ.

Я решительно покачала головой.

— Этим делом занимается полиция Кливленда, а я приехала туда в качестве консультанта, не более того.

— Ты считаешь, что Мерилл Шортли знает намного больше, чем говорит? — поинтересовалась Клэр.

— Нет. Если бы она знала его имя, то непременно назвала бы.

— У невесты, надо полагать, здесь осталось немало друзей, — заключила Синди. — Она все время была на виду, и если этот негодяй действительно является местной знаменитостью, то их могли видеть вместе. Очевидно, это каким-то образом связано с ее работой.

Я кивнула.

— Да, мне надо поработать над этим. Кроме того я попросила полицию Сиэтла тщательно осмотреть ее квартиру.

— А где она работала, когда находилась здесь? — посмотрела на меня Клэр.

— В одной фирме с романтическим названием «Яркие звезды». Похоже, это одно из модных предприятий, которое занимается музыкальной культурой и раскручивает местных исполнителей.

Синди сделала глоток чая со льдом.

— Почему бы мне не попробовать прорваться к ним?

— Так, как ты это сделала в отеле «Гранд Хайатт»? — усмехнулась я.

— Нет, это слишком грубо. Примерно так, как я это сделала в Нейпе. Я же репортер, в конце концов, и работаю в отделе, сотрудники которого могут найти грязь на ком угодно.

Я откусила бутерброд и задумалась.

— Ладно, попробуй, — согласилась я через минуту.

— А что я могу опубликовать сейчас? — потребовала Синди, хитро улыбаясь.

— Пока ничего особенного, — ответила я. — Конечно, ты можешь написать о событиях в Кливленде, что это было очень похожее убийство, поскольку были обнаружены тела молодоженов и все такое прочее. Но при этом никаких упоминаний о Мерилл Шортли.

Я подумала, что такая информация может оказаться полезной. Убийца почувствует, что мы приближаемся к нему, и десять раз подумает, прежде чем наносить новый удар.

Когда Синди ушла за мороженым, Клэр, воспользовавшись ее отсутствием, озабоченно повернулась ко мне.

— Как ты себя чувствуешь? Все нормально?

Я выдохнула и пожала плечами.

— Вроде нормально. Конечно, бывает слабость, но мне сказали, что так и должно быть. Сегодня пойду на переливание крови и поговорю с доктором.

— Всех угощаю манговым мороженым! — торжественно объявила Синди.

Клэр приложила руки к груди и поморщилась, как от сердечного приступа.

— Мне только мороженого недоставало. Оно мне нужно, как техасскому ковбою горячий ветер в августе.

— Мне тоже, — поддержала я, но все же взяла мороженое. С детства обожала манго.

Клэр немного подумала и присоединилась ко мне.

— Так, все понятно, — сказала она, хитро улыбаясь. — Ты рассказала почти все, за исключением самого интересного.

Я удивленно взглянула на нее.

— Почему ты не говоришь, что произошло у тебя с мистером Крисом Роли?

— Потому что ничего не произошло, — скромно потупилась я и равнодушно пожала плечами.

— Мне нравится в полицейских, — вмешалась Синди, — что они умеют складно врать.

— Не больше, чем журналисты, — парировала я со смехом. — Ты перешла в отдел городских сплетен?

Подруги впились в меня жадными до подробностей взглядами, и я вдруг почувствовала, что покраснела до кончиков ушей. Мне ничего не оставалось, как поделиться некоторыми соображениями относительно моих отношений с напарником. Я рассказала им о его неожиданном визите ко мне, о нашем ужине, о прогулке на берегу озера в Кливленде, а также о возвращении домой самолетом. К этим фактам я добавила свои сомнения, колебания и другие эмоции, которые, на мой взгляд, препятствовали перерастанию этих отношений в нечто большее.

— Если откровенно, — нарочито беззаботно засмеялась я, — то мне стоило немалых усилий, чтобы не броситься ему на шею, когда мы гуляли в Кливленде.

— Боже мой, почему же ты этого не сделала? — изумленно спросила Клэр и захлопала длинными ресницами. — Это пошло бы тебе на пользу.

— Не знаю, — ответила я и развела руками.

Конечно же, я знала, и Клэр тоже, если судить по ее обеспокоенному взгляду. Она взяла мою руку и крепко сжала ее. Синди молча наблюдала за нами, не понимая, что происходит.

— Если бы у вас все получилось, — пошутила Клэр, — я бы согласилась сбросить фунтов двадцать. Представляю, какое выражение лица было бы тогда у моего мужа.

— «Два полицейских из Сан-Франциско, — объявила Синди привычным тоном телерепортера местных новостей, — которые занимались расследованием убийства молодоженов, были застуканы в чем мать родила в живописных кустах Кливленда».

Все зашлись в громком смехе, а я чуть не подавилась мороженым.

— Вот этот материал, Линдси, — задыхаясь от смеха, сказала Синди, — я бы опубликовала с превеликим удовольствием.

— С этих пор, — добавила Клэр, — в нашем полицейском департаменте начнут твориться чудеса.

— Не думаю, что Крис допустит это, — попыталась я защитить его. — Это не его стиль. Не забывайте, кто он и откуда пришел в наш отдел.

— Ах вот оно что, — еще громче рассмеялись они. — Значит, теперь это Крис, а не мистер Роли? И не стоит заблуждаться на этот счет, — добавила Клэр. — Мой Эдмунд — тоже очень серьезный мужчина, играет на трех инструментах, знает всю историю музыки и тем не менее иногда такое вытворяет, что даже голова кругом идет.

— Что, например? — обрадовалась я возможности сменить тему разговора.

Она сокрушенно покачала головой.

— Не думай, что мужчины с обостренным чувством собственного достоинства ведут себя так и в постели. Иногда они способны на самые невероятные поступки.

— Что ты имеешь в виду? — стала подначивать ее я. — Клэр, ты сама начала этот разговор, так что продолжай.

Она посмотрела на меня так, словно хотела удостовериться, не упаду ли я со скамьи.

— Ты была в моем заведении, не правда ли? Так вот на том столе лежали не только окоченевшие трупы.

У меня чуть мороженое не вывалилось из рук.

— Ты серьезно! Ты и Эдмунд? В морге?

Клэр осталась довольна тем впечатлением, которое ей удалось произвести на нас. Синди вообще потеряла дар речи и некоторое время лишь растерянно хлопала глазами, позабыв про мороженое.

— Ну ладно, раз уж я так разоткровенничалась… Однажды мы занимались любовью в симфоническом зале, в партере. После репетиции, разумеется.

— Боже мой, и часто вы этим занимаетесь? — оторопело воскликнула я. — Вы с ума сошли? Разве можно ходить по городу и совокупляться при первом же удобном случае?

— Ну, во-первых, это было много лет назад, — все еще смеясь, пояснила Клэр. — А во-вторых, это доставляло нам обоим много удовольствия. В особенности в последнем случае, когда мы трахались в офисе главного судмедэксперта во время рождественской вечеринки. Кстати, это случилось не так уж давно.

— А вот у меня был случай, — неожиданно вмешалась Синди. — Когда я только пришла в «Кроникл», то познакомилась с парнем, который работал в отделе городской хроники. Дело дошло до того, что мы стали встречаться в библиотеке, укрывшись в самом дальнем углу сектора городского имущества за массивными стеллажами. И все было прекрасно. Никому и в голову не приходило заглянуть туда. — Синди слегка покраснела от смущения, но Клэр одобрительно похлопала ее по плечу.

А я сидела молча, глядя на своих подруг, и не знала, как реагировать на их откровения. Они вдруг предстали передо мной в совсем ином свете. Нет, не в плохом, з просто в неожиданном для меня. А самым огорчительном для меня было то, что мне самой практически нечего было добавить к этим веселым рассказам.

— Итак, — сказала Клэр, пристально глядя мне в глаза, — чем нас может порадовать инспектор Боксер? Что она вытащит из своего шкафчика?

Я лихорадочно пыталась вспомнить хоть один подобный случай из своей жизни, но так ничего и не придумала. Ни сумасшедшего поступка, ни романтического случая, ни отклонения от нормы. А половой акт с мужчиной я представляла только под простынями и в своей постели. В конце концов я грустно вздохнула и развела руками.

— Ну что ж, это, конечно, большое упущение, — назидательным тоном произнесла Клэр, — но не все еще потеряно. Пора начинать. Знаешь, в жизни каждого человека бывает всего лишь несколько по-настоящему очаровательных мгновений, когда он полностью расслабляется и может позволить себе нечто такое, чего никогда бы не совершил в обычном состоянии. Зачем же лишать себя таких чудных мгновений?

В моей душе зародилось щемящее чувство сожаления о том, что было упущено в Кливленде. В этот момент я даже не знала, чего хочу больше — найти достойное место в перечне проделок моих подруг или поскорее отыскать Рыжую Бороду. Вероятно, я страстно хотела и того, и другого.

Глава 65

Через пару часов я уже сидела в гематологической клинике.

— Доктор Медведь хочет поговорить с вами перед процедурой, — сообщила старшая сестра Сара, которая обычно занималась со мной переливанием крови.

Я нервно заерзала, наблюдая за ее приготовлениями. Вообще мне было намного лучше, но встреча с доктором сулила всякие неожиданности.

Доктор вошел в лабораторию быстрым шагом, с папкой в руке. Он был настроен дружелюбно, как, впрочем, и всегда, но тем не менее сдержанно.

— Надеюсь, вы принесли мне хорошие новости? — слабо улыбнулась я.

Он присел на край стола и внимательно оглядел меня с ног до головы.

— Как вы себя чувствуете, Линдси?

— Не так плохо, как во время нашей первой встречи, — уклончиво ответила я.

— Усталость?

— Да, бывает иногда. В особенности под конец рабочего дня.

— Тошнота? Головокружение?

Я откровенно призналась, что несколько раз испытывала острые приступы тошноты, а пару раз меня просто вывернуло наизнанку.

Доктор сделал какие-то пометки в своей карте, а потом пролистал несколько страниц и снова посмотрел на меня.

— Я вижу, вы прошли четыре сеанса лечения…

Мое сердце екнуло и замерло, как от дурного предчувствия. Он немного помолчал, а потом закрыл папку и снова посмотрел на меня.

— Очень хотелось бы вас порадовать, но оснований для этого практически нет. Анализ эритроцитов показывает, что положение продолжает ухудшаться, хотя и не такими быстрыми темпами, как прежде. Вот, посмотрите на диаграмму.

Он протянул мне листок с кривой линией, а сам достал из бокового кармана карандаш и показал ту часть кривой, которая все еще склонялась вниз.

— Значит, мне становится хуже, — с отчаянием обреченного сказала я. В глазах мгновенно помутнело, а в голове пронеслись самые кошмарные мысли.

— Откровенно говоря, — продолжал доктор, — это совсем не то, чего мы ожидали.

Я сидела молча, судорожно вжавшись в кресло, и решила больше не задавать глупых вопросов насчет своих перспектив. И так все ясно. Мне становится хуже, и дело, судя по всему, идет к летальному исходу. Какой кошмар! А как же расследование, моя работа, мое будущее?

— Ладно, доктор, — тяжело вздохнула я, — что меня ждет в ближайшее время? — Последние слова я не проговорила, а скорее прошептала.

— Я намерен продолжать лечение, — решительно сказал он. — Более того, усилить его. Иногда требуется немало времени, чтобы избавить человека от этой болезни.

— Суперсовременные методы, — угрюмо пошутила я, намекая на достижения новейших технологий.

Он кивнул, даже не оценив моего юмора.

— Я хочу, чтобы с этого момента вы приходили на процедуры три раза в неделю. А дозу мы увеличим до тридцати процентов. — Он слез со стола и подошел ко мне. — Линдси, сейчас еще нет никаких серьезных оснований для паники. Работайте, как и прежде, но не переутомляйтесь.

— У меня просто нет другого выхода, — с трудом проговорила я.

Глава 66

Я ехала домой в состоянии полной растерянности. Мне уже казалось, что все худшее позади, — и вот тебе, пожалуйста, снова надо бороться с этой проклятой напастью. А работа не ждет. Надо во что бы то ни стало узнать имя убийцы. Причем сделать это как можно быстрее, пока не появились новые трупы. А для этого потребуется немало сил и времени. Интересно, сколько мне еще осталось? А о таких понятиях, как счастье, успех, карьера, любовь и дети, вообще придется забыть. В лучшем случае на время. А в худшем — навсегда. И как все-таки обидно что все это приключилось именно сейчас, когда рядом со мной появился Крис, с которым можно было бы получить все эти блага.

В квартире меня уже ждала Марта. Она виляла хвостом, бросалась мне под ноги, и мне пришлось отбросить дурные мысли и повести ее на прогулку. Вернувшись домой, я сразу же отправилась на кухню, чтобы приготовить поесть и хоть на время забыть о неприятностях. Достав из ящика луковицу, я разрезала ее на две половинки и вдруг подумала, что все это бессмысленно и глупо. В этот момент мне ужасно захотелось хоть с кем-то поговорить, поделиться своим горем и услышать столь необходимые в таких случаях слова утешения.

Конечно, больше всего мне хотелось повидаться с Крисом и ощутить тепло его сильных рук. Стоит только набрать номер — и он появится здесь через несколько минут. Но вместо этого я позвонила Клэр. По моему голосу она сразу же поняла, что случилось что-то ужасное.

— Мне плохо, Клэр, я боюсь, — только и смогла выговорить я.

Мы говорили с ней больше часа. Точнее сказать, говорила преимущественно я, а она внимательно слушала, лишь иногда прерывая меня утешительными репликами. В конце концов я сказала, что только расследование и поиск убийцы дают мне хоть какие-то силы продолжать жить и бороться.

— Ты не оставила этой надежды? — спросила Клэр.

— Нет. Более того, я еще сильнее хочу достать этого подонка.

— В таком случае мы с Синди в твоем полном распоряжении. Можешь на нас рассчитывать, Линдси. Только не пытайся все делать сама. Это слишком тяжкая ноша.

Примерно через час я немного успокоилась и попрощалась с Клэр, поблагодарив ее за помощь и поддержку. Свернувшись калачиком на диване, я включила видеомагнитофон, но фильм смотрела только Марта, а я лежала, закрыв глаза, и старалась ни о чем не думать. Вскоре я уснула, утешив себя надеждой, что в конце концов все будет хорошо.

Глава 67

На следующее утро я с утроенной энергией взялась за расследование. И с тех пор меня не покидала уверенность, что мы очень скоро узнаем имя убийцы. С этой целью я позвонила в Сиэтл и поинтересовалась, как там идут дела. Джим Хикин, близкий друг Сэма Рота, сообщил мне, что они делают все возможное и он немедленно проинформирует меня о результатах обыска в квартире невесты. А в последнем месте работы Кати мне заявили, что за три годы работы в Сиэтле у них не было никаких официальных командировок в Сан-Франциско. Во всяком случае, никаких денег Кати за это не получала. Ее профессиональные обязанности ограничивались работой с клиентами в Сиэтле, а если она и наведывалась в Сан-Франциско, то только по личным делам и в нерабочее время.

В конце концов я позвонила Макбрайду, надеясь хоть от него услышать что-нибудь интересное. Он сообщил, что Хиллари по-прежнему упорствует в своих показаниях и отрицает какую-либо связь погибшей сестры с рыжебородым любовником. Но вчера он встретился с их отцом, который, как ему показалось, готов пойти на уступки, Макбрайд был абсолютно уверен, что в семье знают об амурных похождениях дочери, но скрывают, чтобы не компрометировать память погибшей.

Кроме того, Макбрайд высказал предположение, что женщине было бы гораздо легче расколоть их и вызвать на откровенность. Я согласилась с ним и сразу позвонила Кристин Когут, матери невесты. Услышав ее голос, я сразу поняла, что сейчас она ведет себя более раскованно и, возможно, расскажет какие-то важные подробности.

— Убийца вашей дочери, миссис Когут, все еще разгуливает на свободе и вынашивает планы очередных преступлений. — Я сделала многозначительную паузу, чтобы она прониклась важностью этого момента. — А вместе с вами сейчас страдают две другие семьи, чьи дети стали жертвами этого ублюдка. У меня нет сомнений, что вы знаете имя человека, который преследовал вашу дочь и в конце концов погубил ее. Пожалуйста, помогите мне остановить его.

Я слышала, как она глубоко вздохнула, а потом заговорила дрожащим от волнения и горя голосом.

— Знаете, инспектор, как больно потерять дочь, которую растишь, воспитываешь, безумно любишь ее и надеешься, что она станет хорошим человеком. А потом…

— Да, миссис Когут, — сочувственно прервала я ее, очень надеясь, что она действительно знает имя убийцы.

— Кати была такой симпатичной, — продолжала всхлипывать мать. — Ее все любили, она всех радовала своей непосредственностью и добротой. Она была такой раскованной, свободной, независимой. Мы всегда надеялись, что в один прекрасный день найдется такой же свободный и раскованный человек, и вместе они будут счастливы и добьются в жизни успеха. Все эти качества мы всегда воспитывали в наших детях. Мой муж сейчас упрекает меня в том, что я потакала слабостям дочери, баловала ее и в конце концов испортила до такой степени, что это привело к трагедии.

Я предусмотрительно промолчала. Да и что тут скажешь? Эта женщина безумно страдала и, похоже, только сейчас получила возможность излить душу. Мне хотелось, чтобы она сама подошла к той теме, которая интересовала меня сейчас больше всего.

— У вас есть дети, инспектор? — неожиданно спросила она.

— Пока нет, — ответила я.

— Очень трудно поверить, что моей дочери больше нет на свете, — продолжала плакать миссис Когут. — Мне так больно, что нет сил больше выносить эту тяжесть. Мы умоляли ее оставить этого мерзавца и даже подыскали новую работу в другом городе. Фактически мы ее насильно перевезли в Сиэтл. Тогда нам казалось, что достаточно оторвать Кати от него и все станет на свои места.

Я продолжала напряженно молчать, боясь спугнуть ее вопросом.

— Она была больна, инспектор, очень больна. Настолько, что уже не могла остановиться. Но я не понимаю, почему он держал ее в своих цепях, а потом решил убить. Он отнял у Кати все самое чистое, самое невинное, что только чожет быть у неискушенной юной девушки. Он отнял у нее все, но и этого ему показалось мало.

Я терпеливо дожидалась того момента, когда миссис Когут назовет его имя, и молила Бога, чтобы она вдруг не передумала.

— Кати благоговела перед ним, боготворила его и вообще теряла рассудок при каждой встрече с ним. Она пошла на бесчестье и опозорила не только себя, но и всю нашу семью. И даже сейчас… — ее голос стал тише, — даже сейчас я никак не могу понять, как можно убить человека, которого любишь и с которым провел много времени. Я этого не понимала и никогда не пойму. Именно поэтому я не рассказала вам о нем в прошлый раз.

— Скажите сейчас, — настойчиво повторила я. — Еще не поздно.

— Я думаю, что Кати познакомилась с ним на презентации его нового фильма. Он сказал ей, что давно мечтал найти героиню для своего фильма с таким прелестным лицом.

И миссис Когут выложила мне всю правду о жизни дочери в Сан-Франциско. Я была в шоке и до боли сжимала трубку телефона, чтобы не закричать от злости. Разумеется, я знала этого человека, как, впрочем, знали его почти все в нашем городе. Он действительно был знаменит, но кто мог подумать, что именно он скрывается за рыжей бородой убийцы?

Глава 68

Я сидела за своим рабочим столом и мысленно складывала фрагменты единого и уже более или менее ясно вырисовывающегося целого. Он был одним из совладельцев винного завода в Нейпе, где была обнаружена вторая пара молодоженов. Он хорошо знал Кати Когут, которая несколько лет прожила в Сан-Франциско. Он был намного старше ее и к тому же женат. Ну а о его известности и говорить не приходится. Все совпадает. Однако само по себе имя предполагаемого преступника еще ровным счетом ничего не доказывает. Его связь со вторым и третьим убийствами просматривается, но не является доказанной. А вот при помощи показаний Мерилл Шортли и Кристин Когут все становится ясным. У него был жестокий нрав и, возможно, какие-то важные для него мотивы убийства несчастных молодоженов.

Я схватила за руку проходившего мимо Роли.

— Что случилось? — удивился он. — Ты нашла преступника?

— Да, почти нашла! — выпалила я и потащила его в кабинет Рота. — Во всяком случае, сейчас я знаю, как его зовут.

Услышав эту новость, Рот и Роли удивленно вытаращили на меня глаза. Насладившись произведенным впечатлением, я громко произнесла:

— Николас Дженкс!

— Что? — опешил Роли. — Писатель?

Я кивнула и принялась объяснять:

— Николас Дженкс был любовником Кати Когут здесь, в Сан-Франциско. Об этом мне рассказала ее мать. — После этого я быстро ввела их в курс дела и поведала о последнем разговоре с Кристин Когут.

— Господи, это же знаменитый писатель! — воскликнул ошарашенный Рот. — Он сценарист почти всех наиболее известных фильмов.

— Вот в том-то все и дело, — подтвердила я. — Именно поэтому Кати тщательно скрывала его имя. И этот, с позволения сказать, писатель имеет непосредственное отношение к двум последним убийствам.

— Хорошо, он имеет к ним отношение! — почти закричал Сэм Рот. — А нам теперь что делать? Дженкса и его жену приглашают на все светские мероприятия и городские вечера. Я только недавно видел фотографию, где он стоит в обнимку с мэром города. Ты представляешь, что теперь будет?

В кабинете босса воцарилась гробовая тишина. Казалось, даже воздух вдруг наполнился опасными испарениями от мыслей о возможных последствиях и скандалах.

— Ты бы послушал, как о нем отзывается мать Кати, — настойчиво сказала я. — По ее словам, это вообще не человек, а какое-то мерзкое, похотливое животное. Самый настоящий хищник. Думаю, сейчас надо внимательно изучить его возможную причастность ко всем предыдущим убийствам.

— Линдси права, — поддержал меня Крис.

Мы долго наблюдали, как Сэм Рот мучительно переваривал полученные факты и пытался определить дальнейший ход событий. Николас Дженкс не просто знаменит, это фигура общенационального масштаба. Такие люди издавна относятся к категории неприкасаемых. Лицо лейтенанта перекосилось от сомнений.

— Ладно, посмотрим, — наконец сказал он. — Но сейчас у вас нет ничего серьезного, что можно было бы предъявить ему. Пока все построено на очень шатких уликах и не вполне достоверных предположениях.

— Сэм, — решила не сдаваться я, — мы докажем его причастность к двум последним убийствам. Думаю, с этим можно смело обращаться к окружному прокурору.

Сэм Рот в ужасе вскинул руку. Николас Дженкс был одним из самых известных жителей города, и выдвижение обвинений в убийстве может произвести эффект разорвавшейся бомбы. Надолго задумавшись, Сэм вдруг облегченно вздохнул, а потом в отчаянии махнул рукой и тихо выругался.

— Ладно, черт с вами, идите к прокурору, только предварительно свяжитесь с Джилл Бернардт. — После этого он повернулся к Роли. — Но помните, что все это остается строго между нами, пока мы не получим более веские доказательства его вины.

К сожалению, Джилл Бернардт, помощник окружного прокурора, была занята в это время в суде, а ее секретарша сообщила, что она не вернется до конца рабочего дня. Я неплохо знала Джилл, и мне не терпелось поделиться с ней своими соображениями. Она была твердой, решительной и совершенно бескомпромиссной в вопросах борьбы с преступностью.

Мы с Роли вышли из кабинета шефа и решили выпить по чашке кофе, а заодно обсудить дальнейшие действия. Конечно, Сэм Рот был прав относительно весомости собранных улик. К такому делу нужно подготовиться более тщательно. У таких людей, как Николас Дженкс, как правило, очень хорошие адвокаты, которые положат нас на лопатки и погубят все дело.

В этот момент к нам подсел запыхавшийся Уоррен Джейкоби с мрачным выражением лица.

— Сегодня у нас настоящий дождь из шампанского, — угрюмо буркнул он, недовольно покосившись на Роли.

Поначалу я восприняла его ворчание как очередной саркастический выпад в адрес Криса.

— За последние несколько недель, — продолжал он в таком же тоне, — я позабыл не только вкус, но и запах этого чудного пузырящегося напитка. — Он снова недовольно зыркнул на Роли. — Нелегкая работа, не правда ли, капитан?

— Да уж, — усмехнулся тот, явно понимая прозрачный намек.

— А вчера наконец-то появились первые сюрпризы, — продолжал Джейкоби. — Дженнингс выявил три места, где продали несколько бутылок шампанского. Один из покупателей работает бухгалтером в городке Сан-Матео. Самое любопытное, что его имя уже имеется в нашем досье. Привлекался за хулиганство пару лет назад. — Джейкоби сделал паузу и многозначительно посмотрел на меня. — Во втором магазине бутылку этого дорогого шампанского «Кло дю Месниль» купила какая-то женщина, которая работает менеджером и, вероятно, поднакопила денег на свой сороковой день рождения. С тех пор о ней никто ничего не слышал.

Джейкоби снова умолк, а я нетерпеливо заерзала на стуле, ожидая продолжения. Я неплохо знала Уоррена и уже не сомневалась, что он пришел не с пустыми руками, а с важной для нас информацией.

— Ну и наконец, третий покупатель, в связи с которым я и вспомнил о дожде из шампанского. Три года назад на одном из винных аукционов было продано две бутылки коллекционного шампанского восемьдесят девятого года по двести пятьдесят долларов за каждую плюс комиссионные. В качестве покупателя выступил частный коллекционер, имя которого нам очень долго не хотели раскрывать. Пришлось надавить, и оказалось, что это чрезвычайно интересная личность, от которой до сих пор сходит с ума моя жена. Она читает все его книги от корки до корки.

Мы с Роли на мгновение застыли, а потом подались вперед.

— Кто это, Уоррен? — не выдержала я.

— Я знал, что это вызовет у вас такой интерес, — засмеялся он, явно польщенный произведенным впечатлением. — Вы читали когда-нибудь «Львиную долю» Николаса Дженкса?

Глава 69

Слова Джейкоби сразили как удар в солнечное сплетение. Впрочем, ничего неожиданного в этом не было, но все же приятно, что все мои подозрения стали постепенно обрастать дополнительными аргументами. Кати Когут. Винный завод, шампанское «Кло дю Месниль». Теперь можно с полным основанием сказать, что Дженкс имеет отношение ко всем трем убийствам. Рыжая Борода оказался у нас на крючке. Меня так и подмывало рвануться к нему и выложить все улики, но это была глупая мысль, хотя и приятная. Нужно подобраться к нему поближе, заглянуть в его гнусную физиономию и заставить поволноваться, чтобы он полностью раскрыл свою мерзкую сущность. В то же время что-то сдавливало мне горло, и я никак не могла понять, что именно: приступ ярости или проявление болезни. В любом случае я была так возбуждена, что не могла сидеть на месте.

— Я ухожу, — сказала я Крису, еще толком не зная, что буду делать в следующий момент.

Он удивленно посмотрел на меня и хотел что-то сказать, но я уже выбежала из комнаты.

— Линдси, ты куда? — прокричал вслед Джейкоби. — Я сказал что-то не то?

Я выскочила на улицу, перед глазами замелькали темные круги, а по спине пробежал неприятный холодок. Пройдя несколько кварталов, я вдруг поняла, что не знаю, куда иду, и вообще ощущаю себя туристкой, которая впервые оказалась в нашем городе. Надо мной мелькали яркие неоновые названия фирм «Старбакс», «Кинко», «Экспресс трэвел», а мимо спешили люди, не обращая на меня внимания. Вскоре я оказалась перед входом в книжный магазин «Бордерз» и решила зайти внутрь. Огромный зал магазина был уставлен книжными полками и стеллажами, и я ходила вдоль них, никого ни о чем неспрашивая. Наконец я нашла то, что искала, — книгу в яркой суперобложке с названием «Львиная доля». Я взяла книгу в руки и внимательно посмотрела на обложку — так и есть, Николас Дженкс. На обратной стороне была его фотография. Я долго вглядывалась в его лицо, безуспешно пытаясь понять, что его толкнуло на столь чудовищные преступления. Острое, словно вырезанное из камня, лицо, серые глаза, насупленные брови. И наконец, самое главное — небольшая, аккуратно подстриженная рыжая борода с проседью.

Книга третья Рыжая Борода

Глава 70

Джилл Бернардт, помощник окружного прокурора, которую совсем недавно назначили куратором по делу об убийстве молодоженов, сидела за своим столом в высоком кожаном кресле и пристально смотрела на меня проницательными голубыми глазами.

— Давайте разберемся во всем по порядку, — сказала она, явно озадаченная услышанным. — Вы хотите сказать, что убийцей молодоженов является Ник Дженкс?

— Да, я уверена в этом, — подтвердила я без колебаний.

Джилл была высокой, стройной, обезоруживающе привлекательной и к тому же необыкновенно умной. Ее курчавые темные волосы обрамляли узкое овальное лицо, а его благородные черты еще сильнее подчеркивали красоту этой женщины. К своим тридцати четырем годам она добилась немалого успеха в жизни и сейчас не без оснований считалась яркой восходящей звездой на поприще юриспруденции. Достаточно сказать, что именно Джилл, являясь обвинителем по делу о мошенничестве в корпорации «РИКО», раскрутила его, придав ему общественно значимый характер, и фактически посадила за решетку всех организаторов этой преступной группы. А главный виновник, который был не только влиятельным человеком в штате, но еще и другом мэра, получил двадцать лет и надолго исчез за тюремными решетками. С тех пор Джилл Бернардт пользовалась непререкаемым авторитетом и репутацией неутомимого и бескомпромиссного борца с акулами преступного мира.

Мы с Роли еще раз изложили свою позицию, стараясь доказать причастность Николаса Дженкса ко всем трем убийствам. В качестве бесспорных аргументов мы привели шампанское, смокинг, финансовое участие в винном производстве, любовные похождения с последней жертвой и даже зафиксированное на пленке участие в свадебном торжестве в Кливленде, где была убита последняя пара молодоженов.

В ответ Джилл вскинула голову и рассмеялась.

— И вы хотите прищучить этого парня только на этих зыбких основаниях? Не смешите меня. Ничего из этого не получится. Боюсь, он просто рассмеется вам в лицо и пошлет куда подальше.

— Джилл, — упрямо повторила я, — мы действительно можем доказать его причастность к трем двойным убийствам.

Она скептически поджала губы и покачала головой, словно говоря: «Извините, дураков нет».

— Ваша пресловутая бутылка шампанского может сыграть определенную роль в системе доказательств только тогда, когда будут обнаружены более надежные и бесспорные улики, и их у вас сейчас, насколько я понимаю, нет.

А его участие в финансировании винного производства? Это что, улика? Смешно. Ни одно из ваших доказательств не дает оснований напрямую уличить его в совершении всех этих убийств. С такими людьми, как Николас Дженкс, нельзя справиться посредством нескольких и к тому же весьма неубедительных улик. — Джилл сделала паузу, поправила стопку бумаг на столе и грустно вздохнула. — Вы хотите поймать крупную рыбу и сделать на этом имя и карьеру? Тогда потрудитесь обзавестись более крепким крючком, чтобы рыба не сорвалась с него.

У меня даже челюсть отвисла от такого пренебрежительного отношения к нашему делу. Я ожидала от нее чего угодно, но только не этого.

— Послушайте, Джилл, вы же знаете, что я не впервые расследую громкие убийства.

Ее непроницаемое лицо стало еще тверже.

— И у меня это далеко не первое одностраничное дело, — решительно заявила она, но потом немного смягчилась: — Простите, Линдси, это одно из самых излюбленных выражений моего шефа Беннета. Я слишком много времени провела с акулами и усвоила их нравы.

— Вы, несомненно, правы, — вмешался Роли, до того молча наблюдавший за нашей перепалкой, — но речь идет о серийном убийце, который терроризирует все население штата. — В его тоне мне послышались нотки разочарования результатами беседы.

Однако Джилл требовала более прочных доказательств и не собиралась сдавать свои позиции. Я дважды встречалась с ней по итогам расследования важных убийств и прекрасно знала, как долго и тщательно она готовится к каждому делу в суде. Однажды, когда я выступала в качестве свидетеля на одном из процессов, Джилл сорок пять минут терзала меня такими вопросами, от которых у меня голова шла кругом. И все это без запинки, без перерыва и без подсказок. Еще бы, получить должность главного помощника окружного прокурора в таком возрасте может только исключительно талантливый и трудолюбивый человек.

У меня оставался последний аргумент. Я вынула из сумки две фотографии Дженкса, сделанные в разное время и по разному поводу. На одной из них он был изображен на презентации своей книги, а другая представляла собой один из видеокадров службы безопасности танцевального зала в Кливленде.

Джилл внимательно посмотрела на них, сравнила, а потом пожала плечами.

— Вы знаете, что сделают с этим эксперты по рекламному бизнесу? Они скажут, что это чушь собачья, и будут правы. Если полицейские Кливленда считают, что могут обвинить в убийстве человека только по этим фотографиям, то им вообще не место в полиции.

— Я не намерена ограничиваться только событиями в Кливленде, — попыталась возразить я, понимая, что переубедить ее мне не удастся.

— В таком случае продолжайте работать и приходите ко мне с такими уликами, которые не стыдно будет показать моему шефу.

— А как насчет химической экспертизы? — робко поинтересовался Роли. — Мы могли бы сопоставить шампанское, обнаруженное в отеле «Гранд Хайатт», с тем, что он купил три года назад.

— Это правильный ход, но этого мало. — Джилл немного подумала и добавила: — Давайте посмотрим на это дело с точки зрения судьи. Предположим, судья внял доводам следователей, встал на вашу точку зрения и вообще недоволен теми экспериментами, которые Дженкс проводит в нашей литературе. Ну и что из того? Не забывайте, что его будут защищать лучшие адвокаты штата. Нет, так не пойдет. На этих основаниях можно осудить только какую-нибудь дешевую проститутку, а не известного писателя.

— Клэр обнаружила рыжий волосок в теле второй жертвы, — все еще продолжала сопротивляться я. — Так вот, мы сумеем доказать, что он полностью идентичен волосам из бороды Дженкса.

Джилл снова покачала головой.

— Нет, дорогая, вы можете рассчитывать только на его добровольное признание, не более. К тому же не забывайте о том, что вы потеряете в случае, если проиграете дело.

— Вы имеете в виду ход расследования? — не поняла я.

— Нет, не только. Я имею в виду политические последствия вашего провала. Вы же знаете правила игры, Линдси. — Она буквально пригвоздила меня к спинке стула своими проницательными голубыми глазами.

Только сейчас до меня дошел истинный смысл ее слов. Все газеты запестрят крупными заголовками вроде тех, которые часто появлялись во время знаменитых процессов над О. Дж. Симпсоном и Джоном Беннетом Рэмзи. В обоих случаях возникла ситуация, когда судили скорее полицейских, а не обвиняемых.

Джилл встала, поправила юбку цвета морской волны, а потом наклонилась над столом.

— Послушайте меня внимательно. Если этот парень действительно виноват, я собственноручно разорву его на части, не сомневайтесь. Но сейчас вы не можете это доказать. Во всяком случае, убедительно и бесспорно. Вся ваша версия строится на шампанском, каком-то волоске и показаниях свидетеля после третьей рюмки водки с тоником. Конечно, полиция Кливленда старается придать этому делу определенную окраску, но вы же понимаете, что это дело пока, к сожалению, не стоит выеденного яйца.

Джилл грустно вздохнула и взмахнула рукой.

— Если откровенно, — призналась она, — то в нашем городе найдется немало въедливых репортеров, которые следят за каждым моим шагом и не упустят возможности напакостить мне. Неужели вы думаете, что окружной прокурор и наш мэр хотят спустить это дело на тормозах? У вас есть та лакмусовая бумажка, которая позволяет вам верить в свою версию? Вы убеждены в том, что это именно он?

Джилл озадачила меня столь неожиданным вопросом. Мне уже казалось, что ее невозможно сломить.

— Да, абсолютно. Он убийца. — Мои последние слова прозвучали как крик отчаяния Кристин Когут.

Джилл выпрямилась, обошла вокруг стола, а потом посмотрела на меня с едва заметной улыбкой.

— Я заставлю вас заплатить по самому высокому счету, если ваша авантюра сорвет мои планы написания мемуаров к сорока годам.

Несмотря на сарказм Джилл, мне вдруг показалось, что в ее глазах промелькнул озорной огонек, такой, как я видела во время одного из судебных процессов.

— Ну ладно, Линдси, давайте раскрутим это дело.

Я чуть не рухнула на пол от неожиданности. Не знаю, что заставило ее пойти на уступки. Ощущение власти? Потребность в торжестве справедливости? Маниакальная страсть к риску? Как бы то ни было, это то чувство, которое всегда сжигало меня изнутри и заставляло доводить до конца однажды начатые дела. А пока Джилл подробно объясняла, что нам следует сделать в ближайшее время, меня не покидала сумасшедшая мысль, что было бы неплохо вовлечь ее в наш «Женский клуб» и познакомить с Клэр и Синди.

Глава 71

Синди Томас сидела за огромным металлическим столом в подвальном помещении библиотеки газеты «Кроникл» и тщательно просматривала микрофильмы четырехлетней давности. Было уже восемь часов вечера, и в безлюдном помещении она ощущала себя маститым египтологом, который пытается расшифровать древние иероглифы таинственного и давно исчезнувшего народа. Синди просмотрела лишь часть опубликованных за последние годы статей и все еще надеялась, что ее кропотливый труд не пропадет даром. Чутье подсказывало, что рано или поздно она найдет что-нибудь интересное. Надо только смахнуть пыль с этих микрофильмов и обнаружить нужный материал.

Февраль… март 1996 года. Ничего особенного. Никаких интересных сведений о местных знаменитостях. Обычная светская хроника. Синди продолжала прокручивать пленку, устало вглядываясь в нее. Не зря же сотрудники газеты называют этот подвал «склепом». Здесь вообще невозможно работать.

Некоторое время назад она звонила в отдел по связям с общественностью той самой фирмы «Яркие звезды», в которой когда-то работала Кати Когут. К сожалению, они узнали о трагической гибели своей бывшей сотрудницы только сегодня. Что же касается тех рекламных фильмов, которые вышли при участии Кати, то их оказалось совсем немного. И вообще эта фирма, как правило, не занимается рекламными фильмами. Сама же Кати имела дело исключительно с концертным залом «Кэпитол».

Синди внесла название концертного зала в поисковый файл банка данных редакции и получила несколько обнадеживающих сведений, однако все статьи были сняты на микрофильмах и хранились в библиотеке. Вот она и сидит тут уже несколько часов, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь данные о связях Кати с известными шоуменами.

И только в начале десятого Синди наткнулась на нечто интересное. Статья была датирована 10 февраля 1995 года и помещена в рубрике «Искусство сегодня». Синди быстро пробежала глазами весьма убористый текст статьи и остановилась на фразе "Завтра местная рок-группа «Сьерра» исполнит новую песню в концертном зале «Кэпитол», посвященную выходу фильма «Колючая проволока».

Синди застыла на мгновение, а потом стала лихорадочно искать сопровождающие статью фотографии. Перед глазами мелькали обрывки фраз: «…состоялось в зале „Кэпитол“… Крис Уилкокс… звезда посетила…» К сожалению, опять ничего интересного. Она пролистала еще несколько страниц и вдруг наткнулась на ряд фотографий, имеющих непосредственное отношение к делу. А под каждой из них мелким шрифтом была набрана фамилия фотографа — «Сол Эспозито, фотограф газеты „Кроникл“. Собственность редакции».

Синди выскочила из-за старомодного металлического стола и почти побежала по коридору в другой конец здания, где находилось хранилище фотодокументов. Она никогда не была в этом хранилище и даже не знала, в каком порядке там содержатся фотографии. Войдя в темное помещение, Синди включила свет и сообразила, что все документы разложены в хронологическом порядке — это значительно облегчало поиск. Отыскав на полке «Февраль 1995 г.», она вынула папку и стала быстро просматривать фотографии. Вскоре она увидела фамилию Сола Эспозито и погрузилась в изучение досье. Кипа черно-белых копий и цветных фотографий, на обратной стороне которых кто-то аккуратно написал ручкой имена изображенных на них людей.

А вот и то, что Синди искала. Четверка радостно улыбающихся людей позировала фотографу с бокалами шампанского в руках. И среди них она сразу узнала знакомое лицо Кати Когут. Она была в красивом платье и больших очках, на которые спадали непослушные рыжеватые кудри.

А рядом с ней стоял тоже хорошо известный человек. Он широко улыбался и высоко поднимал свой бокал. Наконец-то Синди расшифровала эти загадочные иероглифы. А самый главный из них заключался в том, что у этого человека была аккуратно подстриженная рыжая борода. Он улыбался, странно прищурив глаза, словно знал, что через много лет за ним будут внимательно наблюдать. Да, теперь нет никаких сомнений в том, что это был известный писатель и сценарист Николас Дженкс.

Глава 72

Когда Синди появилась на пороге моей квартиры в половине одиннадцатого, моему удивлению не было предела. Она вбежала с горящими от возбуждения глазами и сразу же выпалила:

— Я знаю, кто был любовником Кати Когут!

— Я тоже знаю, — спокойно отреагировала я. — Николас Дженкс. Успокойся, Синди. Марта, на место! — приказала я собаке, которая выбежала на звонок.

— Боже мой, — разочарованно произнесла Синди, не успев отдышаться. — А я как дура неслась к тебе, чтобы поделиться своим открытием.

Это действительно было открытие. Во всяком случае по сравнению с результатами Макбрайда и полиции Сиэтла, которые до сих пор ничего не нашли. Кстати сказать, Синди утерла нос не только им, но и двум бригадам многоопытных следователей из ФБР, которые тоже пока ничем не порадовали.

— Ну и как же тебе удалось это установить? — спросила я, усаживая ее в кресло.

Синди села, потом снова вскочила и принялась расхаживать по комнате, попутно рассказывая о своих изысканиях.

— Все-таки я неплохой репортер, Линдси, — заключила она, посмотрев на меня сияющими от удовлетворения глазами.

— А я в этом никогда не сомневалась, — поддержала ее я. — Просто ты сейчас не можешь описать все это.

Синди остановилась и недовольно поморщилась, осознав, что вся эта работа не найдет своего воплощения в газете.

— Господи, какой кошмар! А я так старалась. Это все равно что находиться под одним душем с Брэдом Питом и не иметь возможности прикоснуться к нему. — Она посмотрела на меня тоскливым взглядом и насупилась, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку.

— Синди, — сказала я, схватив ее за руку, — ты бы понятия не имела, кого и где искать, если бы я не рассказала тебе об убийстве в Кливленде. Хочешь чаю? — спросила я, направляясь на кухню.

— Чаю? — уныло повторила она. — Я бы сейчас выпила немного пива. А еще лучше пару глотков бурбона.

Я показала ей рукой на бар возле террасы. Синди налила себе немного виски, я уселась с чашкой чая, а Марта пристроилась возле наших ног.

— Я горжусь тобой, Синди, — успокоила я ее. — Ты действительно превосходный репортер. Ты раскрыла имя убийцы, показав профессиональным сыщикам, как надо работать. А когда это дело завершится в суде, я сделаю все возможное, чтобы пресса сообщила о твоей роли в этом деле.

— Я сама работаю в прессе, — напомнила мне Синди, радостно улыбаясь. — Но я не понимаю, что означают твои слова «если дело завершится в суде». Ты хочешь сказать, что дело может не дойти до суда?

— Нет, дойдет, но не так скоро, как нам хотелось бы. — Я сделала паузу, подыскивая необходимые слова. — Нужны дополнительные улики.

Я вкратце рассказала ей о разговоре с помощником окружного прокурора и о том, что собранные нами доказательства не являются достаточно убедительными.

— Что же нам теперь делать? — последовал резонный вопрос.

— Доказать бесспорную причастность Николаса Дженкса к первому убийству.

— Мне непременно нужно написать об этом, — взмолилась Синди.

— Нет, — решительно отрезала я, — еще рано. Сейчас никто не должен знать о наших подозрениях, иначе мы спугнем его. Только Сэм Рот и Крис Роли и еще один человек…

— Кто? — растерянно замигала Синди.

— Джилл Бернардт.

— Помощник окружного прокурора? — опешила она. — Да ты знаешь, кто там работает? Это же настолько дырявая контора, что в ней ничего не может удержаться. Все утечки происходят именно оттуда.

— Да, но только не от Джилл, — уверенно заявила я. — Она умеет держать язык за зубами.

— Почему ты так уверена?

— Потому что Джилл Бернардт не меньше нашего хочет прищучить этого мерзавца.

— Только и всего? — еще больше удивилась Синди.

Я отхлебнула глоток чаю и посмотрела на нее.

— А еще потому, что я пригласила ее в наш клуб.

Глава 73

На следующий день после работы мы собрались в кафе, чтобы выпить, поболтать и познакомить Синди и Клэр с новым членом нашего клуба — Джилл Бернардт. Весь прошедший день я не могла сосредоточиться на работе и все время думала о том, как и когда предстать перед Николасом Дженксом и задать ему парочку вопросов. Мне очень хотелось, чтобы он знал: мы напали на его след и скоро придем с ордером на арест.

Пока мы ждали выпивку и салаты, я подбросила своим подругам пару новых идей. Обыск в квартире Кати в Сиэтле принес нам еще одно подтверждение, что речь идет именно о Дженксе. Там нашли его письмо и номер телефона, а на телефонной станции корпорации «Нортуэст Белл» обнаружили три звонка по его номеру за последний месяц. Причем самый последний звонок был сделан буквально за три дня до ее свадьбы. Эти данные еще раз подтвердили показания Мерилл Шортли, придав им больше веса.

— Значит, они общались до самой свадьбы, — подытожила Клэр. — Это не делает им чести.

Кроме того, мы показали Мэрианн Перкинс фото Дженкса, и та узнала его, хотя и долго раздумывала над фотографией.

— Да, это он, — наконец объявила она. — Хотя полной уверенности у меня нет. Все было так быстро и давно.

Я знала, что подобные сомнения не понравятся Джилл, и не ошиблась. Та действительно сказала, что таким показаниям доверять нельзя. Во всяком случае, безоговорочно.

Джилл чувствовала себя спокойно, но полностью освоилась с нашей компанией только после первого коктейля. Она рассказала, что окончила юридический факультет Стэнфордского университета, а ее отец был известным адвокатом в одной из корпораций в Далласе. Сама же Джилл не проявляла интереса к корпоративному праву, чего нельзя сказать о ее муже, который руководит венчурным фондом в «Бэнк оф Америка».

Кроме того, мы узнали, что она живет в небольшом пригороде Берлингейм, в прекрасном кирпичном доме, без детей.

— Мне сейчас не до этого, — отмахнулась она.

Как и мы все, Джилл жила полноценной жизнью, добилась немалого успеха, но чего-то ей все же не хватало.

Когда нам принесли по второму стакану коктейля, я предложила тост за Синди, которой удалось самостоятельно установить имя Рыжей Бороды, причем за очень короткое время. Это был серьезный удар по репутации сыщиков из ФБР.

— Ты, безусловно, добилась успеха, — поздравила ее Клэр, — но только не зазнавайся, это еще мелочи.

— Я тоже поздравляю тебя, — присоединилась к нам Джилл и оглядела присутствующих, — однако у меня такое впечатление, что вы пригласили меня сюда вовсе не для этого. Похоже, здесь собрались представительницы важнейших сфер деятельности — прессы, полиции и судебно-медицинской экспертизы. Мне кажется, это не простое совпадение. Что вы замышляете?

— Ничего особенного, — первой ответила я, так как Джилл пришла по моему приглашению. — Просто здесь собрались женщины, которые взбираются вверх по служебной лестнице и хотят доказать, что не зря едят свой хлеб.

— А заодно утереть носы своим высокомерным боссам, — задиристо добавила Синди.

— Да, интересно, — хитро усмехнулась Джилл. — И как-то так получилось, что все вы так или иначе связаны с расследованием дела об убийстве молодоженов.

Я затаила дыхание, ожидая самого худшего. Джилл могла разогнать всю нашу компанию, но я надеялась, что она этого не сделает.

— Мы просто собираемся вместе после работы и обсуждаем свои дела.

Затем я рассказала ей, как мне пришла в голову идея проведения таких встреч. При этом я всячески доказывала, что именно благодаря такому неформальному сотрудничеству мы добились неплохих результатов.

— А вы делитесь своими результатами с другими следователями? — спросила Джилл, удивленно вскинув тонкие брови.

— Разумеется, — поспешно ответила я. — В известной мере.

Я снова стала объяснять ей преимущества именно неформального подхода к расследованию. Впрочем, Джилл прекрасно знала, сколько бюрократических препятствий встречается порой на пути добросовестных следователей.

— Конечно, — подвела я итог, — если вы чувствуете себя неловко в нашей компании…

Я не договорила, и мы все с тревогой уставились на нее, ожидая приговора. К счастью, в этот момент подошла наша официантка, и мы заказали еще по одному коктейлю, что немного разрядило обстановку.

— Если я почувствую себя неловко в вашей компании, — сказала наконец Джилл, — то непременно сообщу вам об этом. А до того момента могу сказать лишь одно: если вы хотите довести это дело до логического завершения, то есть до суда, вам следует немного поднажать.

Мы втроем облегченно вздохнули и дружно сдвинули свои полупустые стаканы с почти полным стаканом Джилл.

— А как же, интересно, называется ваше сообщество? — поинтересовалась Джилл.

Мы переглянулись, немного подумали, а потом ответили, что это нечто вроде «Женского клуба».

— Да это все Линдси придумала, — пояснила Клэр.

— Я бы назвала это «Клубом любителей „Маргариты“», — усмехнулась Джилл. — В этом больше романтики.

— А я бы предпочла «Общество стервятников», — захихикала Клэр.

— Наступит время, когда мы добьемся своей цели и будем заправлять всеми делами в городе, — мечтательно произнесла Синди. — И это могло бы быть общество цыплят, которые расследуют самые крупные убийства. — Она самодовольно усмехнулась и подмигнула. — Вот кто мы такие и что собираемся делать.

— Если я сейчас закричу, заткните мне рот, — предупредила Джилл и весело рассмеялась.

Мы огляделись по сторонам и заметили любопытные взгляды мужчин. Ничего, пусть смотрят. Мы действительно крутые женщины, веселые, умные, и не исключено, что в один прекрасный день действительно будем управлять городом.

Официантка принесла очередную порцию коктейля. Мы высоко подняли четыре больших стакана и громко чокнулись.

— За нас!

Глава 74

Я ехала домой, с удовольствием вспоминая нашу встречу и радуясь тому, что нам удалось заполучить Джилл. С ней нам будет намного легче и проще, не говоря уже о ее поддержке на этапе судебного разбирательства. Мои мысли были прерваны неожиданным звонком.

— Что ты сейчас делаешь? — послышался в трубке бодрый голос Криса.

— Еду домой.

— Ты можешь поговорить со мной немного? — предложил он. — Я сейчас в кафе «Маони». — Это было хорошо известное полицейским кафе, которое находилось неподалеку от департамента и всегда было заполнено свободными от дежурства копами.

— Не знаю, я уже поужинала.

— И все же давай встретимся, — настаивал Роли. — Это имеет непосредственное отношение к нашему делу.

Я посмотрела на часы. Если мне сейчас повернуть назад, то когда же я приеду домой? Впрочем, дело вовсе не в этом. Я снова стала опасаться, что наши отношения незаметно перерастут в нечто большее, а это было бы слишком рискованно на завершающем этапе расследования. Не зря же существует давнее правило: не вступать в интимные отношения с коллегами. К тому же я прекрасно понимала, что если мы проведем вместе ночь, то я уже не смогу чувствовать себя нормально на следующий день. Эти отношения окажутся для меня слишком обременительными.

Увидев, что Роли ждет меня на улице, я облегченно вздохнула. Мне очень не хотелось заходить в бар и оказаться на глазах любопытной толпы сослуживцев.

Роли подошел к машине и наклонился над моим окном.

— Спасибо, что не заставил меня заходить в бар, — сказала я, даже не предложив ему сесть в салон.

— Я тут кое-что выяснил насчет Николаса Дженкса — без предисловий сказал он. — Сорок восемь лет. Когда-то учился в юридическом колледже, но так и не закончил его. Начал писать романы на первом курсе. Первые две книги получились неудачными и не были опубликованы. А потом появился этот хит сезона под названием «Колючая проволока», который наделал много шума. — Крис сделал паузу, огляделся по сторонам, а потом снова наклонился ко мне. — Есть еще одна любопытная вещь. Примерно семь лет назад в его дом был вызван наряд полиции для разборки домашнего конфликта.

— А кто вызвал полицию? — воодушевилась я.

— Его жена. Первая жена, — добавил он и наклонился еще ниже. — Я прочитал отчет об этом деле. Там написано, что он избил ее до потери пульса. Она была покрыта синяками и ссадинами. Причем больше всего синяков было на лице и руках.

В этот момент мне вспомнились слова Мерилл Шортли о том, что любовник Кати очень любил жестокие игры и часто оставлял на ней ссадины и синяки.

— Жена подала на него в суд?

Крис покачал головой.

— Нет, она не сделала этого и никогда больше не вызывала полицию. Тем более что с тех пор он стал большой шишкой и выпустил шесть бестселлеров. Кроме того, он написал много сценариев, по которым были сняты нашумевшие фильмы. Да и жена у него теперь другая.

— Вот и хорошо. Это значит, что мы можем отыскать его первую жену и расспросить ее о всех подробностях того дела. Не исключено, что она захочет поделиться нами интересной информацией.

Крис удовлетворенно кивнул.

— Ладно, так и сделаем. А сейчас я хотел бы угостить тебя чем-нибудь.

Холодные капельки пота скатились по моей шее. Его предложение прозвучало так внезапно, что застало меня врасплох. Но ясно было одно: если я выйду из машины…

— Крис, я уже ужинала. У нас была важная встреча.

— Джейкоби, — тихо промолвил он и грустно улыбнулся.

— Нет, Крис, это была компания моих старых подруг. Мы встречаемся раз в месяц и болтаем о всяких пустяках. Ты же знаешь, у каждой женщины есть проблемы, которые практически не с кем обсудить.

— Я знаю кого-нибудь из них? — спросил он, удивленно подняв брови.

— Может быть, я когда-нибудь познакомлю тебя с ними.

Крис наклонился так низко, что я почти физически ощущала тепло его тела, а от его волосков на руке у меня даже голова кругом пошла.

— Крис, — тихо прошептала я, — скажи откровенно, зачем ты позвонил мне?

— Из-за Дженкса, — соврал он. — Я еще не все рассказал тебе. Мы обнаружили, что у него есть оружие, купленное им в Сакраменто. Охотничье ружье системы «Браунинг» двадцать второго калибра, винтовка «ренфилд» тридцать третьего калибра и «ремингтон» сорок пятого калибра.

Я поняла, что Крис хочет непременно заманить меня в бар.

— Кроме того, у него есть пистолет системы «Глок» девяностого года выпуска. Девять миллиметров.

Я ерзала как на раскаленной сковородке.

Крис нахмурился и посмотрел мне в глаза.

— У него целый арсенал, Линдси. Мы должны обязательно найти этот пистолет.

И тут меня пронзила внезапная мысль. Я сжала пальцы в кулак и шутливо ткнула в его грудь. Улики стали постепенно выстраиваться в единую цепь.

— Что ты делаешь завтра днем?

— Ничего, а что? — удивился он.

— Думаю, настало время поговорить с этим подонком с глазу на глаз.

Глава 75

Дом Николаса Дженкса стоял высоко на холмах, возвышаясь над ажурной аркой «Золотых Ворот». Это был огромный дворец из камня, сооруженный в испанском колониальном стиле, с металлическими воротами и посыпанной цветным гравием площадкой перед парадным входом. А вокруг площадки ярким цветом полыхали кусты ухоженных роз. Неподалеку от входа возвышалась выполненная в современном стиле металлическая скульптура Ботеро «Мадонна с младенцем». Даже не верилось, что именно здесь находилось логово наводившей ужас на округу Рыжей Бороды.

— Похоже, романы приносят ему неплохой доход! — присвистнул от удивления Роли, оглядываясь вокруг.

Мы подошли к двери и позвонили. О встрече с хозяином дома мы договорились с его личным помощником, сообщившим, чтобы мы приходили ровно в полдень. А Сэм Рот строго-настрого предупредил, чтобы мы ни в коем случае не давили на него.

Дверь открыла приятной наружности служанка и, гостеприимно пригласив нас в просторный холл, проинформировала, что мистер Дженкс выйдет к нам через несколько минут. Залитый ярким солнцем холл больше напоминал большой антикварный магазин, а не жилье писателя. Вдоль стен изящные скульптуры из бронзы и мрамора, восточного стиля кресла, ажурные книжные полки, стены украшены картинами и фотографиями, а почти посреди холла кофейный столик из красного дерева. Два больших окна выходили на Тихий океан, открывая совершенно потрясающий вид на покрытое голубой дымкой побережье. Я прожила в Сан-Франциско всю свою жизнь, но даже не представляла, что в окрестностях города может быть такой чудный вид на океан. Трудно вообразить, какое удовольствие испытывает человек, который каждый вечер возвращается домой и может сколько угодно любоваться такой неописуемой красотой.

Чтобы не терять времени, я решила посмотреть на многочисленные фотографии, которые еще раз подтвердили высокий социальный статус хозяина дома. На них Николас Дженкс был изображен в кругу еще более известных личностей, включая знаменитых голливудских актеров Майкла Дугласа и Билла Уолша. Однако на большинстве фотографий он был изображен рядом с красивой женщиной с сияющим лицом и в изящной соломенной шляпке. Нетрудно было догадаться, что это была его новая жена. А в самом центре хорошо освещенной ротонды стояла большая фотография в серебряной рамке. Подойдя поближе, я поняла, что это — их свадебное фото, сделанное на фоне Дворца изящных искусств, расположенного в самом центре города.

Именно в этот момент в холл вошел Николас Дженкс. Я сразу узнала его, поскольку просмотрела уже немало фотографий. Он был высокий, более стройный, чем я предполагала, в белой рубашке с широко расстегнутым воротником и в изрядно потертых джинсах. Однако больше всего меня интересовала его короткая с проседью рыжая борода.

— Извините, что заставил вас ждать, инспектор, — произнес он с мягкой улыбкой на губах. — Пока не прочитаю утреннюю почту, чувствую себя не в своей тарелке. — Он протянул руку и, заметив мой интерес к свадебной фотографии, еще шире улыбнулся. — Похоже на сцену из «Свадьбы Фигаро», не правда ли? Откровенно говоря, я не люблю шумных церемоний, но Чесси сказала, что если не увидит меня в смокинге и в кругу светских друзей, то ни за что на свете не поверит в искренность моих чувств.

Странно, но на первый взгляд этот человек производил довольно приятное впечатление. Он был красив, аристократически воспитан и к тому же прекрасно держал себя в руках. Теперь понятно, почему многие женщины были от него без ума. Он указал на широкий кожаный диван.

— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, мистер Дженкс, — начала я, погружаясь в мягкую кожу.

— Да, да, мой помощник уже предупредил, что речь пойдет об убийствах молодоженов. — Он развел руками. — Ужасные события, других слов просто не нахожу. К счастью, они пробуждают в нас не только отчаяние и гнев, но и благородное сочувствие.

— К жертвам, — многозначительно добавила я, снова посмотрев на свадебную фотографию.

— Знаете, инспектор, в наше время почти каждый человек так или иначе, рано или поздно становится жертвой, — не смутившись, ответил он. — Но в расчет приходится брать только те соображения, которые бродят в воспаленном мозгу убийцы. Кстати, многие люди считают эти жуткие убийства актом возмездия. И не просто возмездия, а гнусной мести со стороны психически нездорового человека. Или результатом тяжелых сексуальных расстройств, но в правильности последнего предположения я не уверен.

— Мистер Дженкс, а каково ваше мнение на этот счет? — спросил Крис тоном благоговеющего перед знаменитостью почитателя.

Тот указал на сервировочный столик.

— Хотите что-нибудь выпить?

Мы решительно отказались, а я открыла сумочку, вынула папку, положила ее на колени и вновь вспомнила слова Рота о том, что ни в коем случае не следует давить на него и уж тем более выражать в его адрес открытое подозрение.

А хозяин тем временем налил себе большой стакан чаю со льдом и уселся напротив нас.

— Если судить по той информации, которую я прочитал в наших газетах, все эти убийства представляются мне формой изнасилования, причем на почве маниакального бреда невинности. Во-первых, его жертвами всегда становились невесты до первой брачной ночи. А во-вторых, его действия были направлены на то, чтобы люди потом долго не могли забыть этого кошмара. Другим словами, он наносил удар по самым священным основам нашего общества. Лично я рассматриваю эти убийства как последовательный акт очищения.

— К сожалению, мистер Дженкс, — сказала я, стараясь не обращать внимания на этот бред, — мы пришли к вам вовсе не для того, чтобы выслушивать ваши профессиональные суждения. У нас есть к вам конкретные вопросы на которые хотелось бы получить столь же конкретные ответы.

Дженкс откинулся на спинку кресла и изобразил крайнее удивление.

— Это прозвучало как-то чересчур официально.

— Ну, это вам судить, — недовольно поморщилась я и положила перед собой портативный магнитофон. — Не возражаете, если я запишу нашу беседу?

Он подозрительно посмотрел на меня, хитро прищурился, а потом махнул рукой, будто его это совершенно не волновало.

— Итак, мистер Дженкс, — начала я, нажав на кнопку записи, — я хотела бы вернуться к этим ужасным убийствам. Вам известно о них что-нибудь такое, о чем еще не писали в газетах?

— Что именно? — встрепенулся он, нервно заерзал, но быстро овладел собой. — Нет, нет, ничего такого мне не известно.

— Вы знаете, что недавно в Кливленде было совершено третье убийство молодоженов? На прошлой неделе?

— Да, я читал об этом в газетах. К вашему сведению, я прочитываю каждый день пять-шесть газет.

— А вы не обратили внимания на то, кто именно стал последней жертвой убийцы?

— Какая-то парочка из Сиэтла, если не ошибаюсь, — спокойно отреагировал Дженкс. — По-моему, кто-то из них занимался организацией концертной деятельности.

— Жених, — подтвердила я, внимательно наблюдая за ним. — Джеймс Воскул. А невеста некоторое время проживала в Сан-Франциско. Ее девичья фамилия Когут. Вам о чем-нибудь говорят имена этих людей?

— Нет, а почему вы спрашиваете?

— Значит, вы никогда не встречались с ними? — продолжала допытываться я. — И весь ваш интерес к этому делу объясняется лишь болезненным любопытством?

Он впился в меня пронзительным взглядом, словно готовился проглотить без остатка.

— Именно так, мадам. Болезненное любопытство является неотъемлемой частью моей профессии.

Я открыла папку и вынула оттуда верхнюю фотографию. Дженкс играл с нами так, как привык это делать раньше, когда оставлял на месте убийства таинственные знаки, своеобразные ключи к разгадке.

— Это может освежить вашу память, — сказала я, небрежно швырнув фотографию на стол. — Это Кати Когут, та самая невеста, которую убили совсем недавно в Кливленде. А рядом с ней, если не ошибаюсь, вы.

Глава 76

Николас Дженкс медленно взял фотографию и недоуменно уставился на нее.

— Да, это я, — наконец произнес он. — Очень хорошая фотография, но, моя дорогая, я не могу вспомнить, при каких обстоятельствах фотографировался с этой женщиной. Подскажите, откуда у вас она?

— Это было сделано в Сан-Франциско во время презентации фильма «Колючая проволока».

— Ах да, — глубоко вздохнул он, как будто действительно вспомнил эту презентацию.

Я пристально наблюдала за Дженксом и видела, как он лихорадочно ищет нужный ответ. Он, определенно, очень умен и к тому же превосходный актер.

— Знаете, инспектор, на таких тусовках я обычно знакомлюсь с огромным количеством людей. Именно поэтому я так не люблю многолюдных мероприятий. Вы говорите, что это та самая женщина, которую убили в Кливленде?

— Да, и мы очень надеялись, что вы непременно узнаете ее.

Дженкс покачал головой.

— Нет, не помню, к сожалению. У меня слишком много почитателей и мало желания помнить о каждом из них. Даже о такой симпатичной особе, как эта.

— Ну что ж, — ехидно улыбнулась я, — неизбежные издержки популярности. — Я взяла у него фотографию, некоторое время смотрела на нее. А потом снова показала ему. — И тем не менее я вынуждена вернуться к этой особе, мистер Дженкс. Поразительно, что вы не помните ее. Во всяком случае, не выделяете из числа сотен других поклонников. — С этими словами я вынула из папки счет на оплату телефонных переговоров компании «Нортуэст Белл» и протянула ему. — Надеюсь, свой номер телефона вы можете узнать?

Дженкс взял копию квитанции и тупо уставился на нее.

— Да, это мой телефон, — неохотно признался он.

— Она звонила вам, мистер Дженкс, минимум три раза за последние несколько недель. А в последний раз она разговаривала с вами двенадцать минут. Я обвела кружком этот счет. И это было буквально за три дня до свадьбы, на которой Кати убили вместе с мужем.

Дженкс растерянно заморгал, а потом снова взял у меня фотографию. На этот раз он вел себя совсем по-другому. Он был нарочито серьезен, вдумчив и предусмотрительно уступчив.

— Да, инспектор, — сказал он с глубоким вздохом, — признаю свою ошибку. Но мне было так горестно слышать об этой трагедии. А она была так мила в последнее время, так надеялась на успех. Я виноват, что невольно ввел вас в заблуждение. Конечно, это было глупо с моей стороны. Я действительно знал Кати, мы познакомились в тот самый вечер, когда фотографировались. Мне довольно часто встречаются весьма привлекательные особы, которые производят неизгладимое впечатление. Кати была одной из них. Если говорить откровенно, то и я сам могу иногда производить на людей аналогичное впечатление. К сожалению.

В этот момент мне вдруг захотелось перегнуться через стол и врезать по его физиономии, чтобы сбить гнусную спесь. Теперь я была абсолютно уверена, что он виноват во всех этих трагедиях, но совершенно откровенно издевается над нами, насмехается, чувствуя свою полную безнаказанность. Черт бы побрал этого ублюдка!

— Значит, вы признаете, мистер Дженкс, — вмешался Роли, — что у вас действительно была связь с этой женщиной?

— Да, но только не в том грязном смысле, который вы пытаетесь мне приписать, — спокойно отреагировал тот. — Кати относилась к категории женщин, которым нужно утвердиться в этой жизни и удовлетворить свои мнимо духовные потребности посредством общения с людьми творческих профессий. Она сама хотела сочинять, и ей казалось, что ничего сложного в этом нет. Кати глубоко заблуждалась. Если бы это было так просто, мы бы все имели на полке множество бестселлеров, разве не так?

Мы с Роли благоразумно промолчали.

— Мы несколько раз говорили с ней и даже встречались, но не более того. Еще раз повторяю, что было бы глупо с моей стороны отрицать этот факт.

— Значит, вы выступали в роли своеобразного наставника? — высказал предположение Роли.

— Да, что-то в этом роде, — охотно согласился Дженкс. — Вы выбрали подходящее слово.

— А в тот субботний вечер, когда ее убили в Кливленде, — я наклонилась вперед, не в силах больше контролировать себя, — вы тоже были ее так называемым наставником?

Лицо Дженкса мгновенно превратилось в серый непроницаемый гранит.

— Это смешно, инспектор. Потрудитесь подыскать более соответствующие выражения.

Я снова открыла папку и протянула ему снимок, который сделали с видеопленки во время свадьбы.

— Это было зафиксировано видеокамерой непосредственно перед началом свадебной церемонии. Вы узнаете себя, мистер Дженкс?

Тот даже глазом не моргнул.

— Да, вполне похоже на меня, — спокойно сказал он. — И я бы признал себя в этом человеке, если бы действительно был там в тот вечер, что я самым категорическим образом отрицаю.

— Хорошо, а где вы были в тот субботний вечер?

— Насколько я понимаю, — сказал он, сохраняя удивительное спокойствие, — вы подозреваете меня в совершении этого преступления?

— Об этом говорят совершенно очевидные факты, — с трудом сдерживала я себя. — Кати Когут рассказала обо всем своей сестре и самым близким подругам. Нам известно, мистер Дженкс, как вы обращались с ней, в результате чего она вынуждена была покинуть Сан-Франциско и уехать в Сиэтл. Нам также известно, что ваши отношения продолжались вплоть до того трагического дня, когда Кати была убита.

Я замолчала и неотрывно следила за реакцией Рыжей Бороды. В холле воцарилась гробовая тишина.

— Меня не было в Кливленде в тот вечер, — твердо заявил он, тщательно выговаривая каждое слово. — Я был здесь, в своем доме.

Я не выдержала и выложила ему всю цепочку событий, начиная от бутылки шампанского «Кло дю Месниль», оставленной убийцей в отеле «Гранд Хайатт», до того момента, когда полицейские обнаружили в туалете два трупа с пулевыми ранениями из пистолета девятого калибра, зарегистрированного на его имя.

Выслушав меня, Дженкс громко рассмеялся.

— Надеюсь, вы несобираетесь строить свое обвинение только на этих сомнительных данных, инспектор? Я купил это шампанское бог знает когда. — Он пожал плечами. — Даже не помню, где оно сейчас находится.

— Но вы можете нам его продемонстрировать? — деликатно поинтересовался Роли, после чего спокойно объяснил, что на самом деле мы проявляем к нему величайшее уважение и всего лишь просим показать, что шампанское в целости и сохранности.

— Кроме того, мы хотели бы получить у вас образец вашей рыжей бороды, — добавила я через минуту.

— Что? — Он посмотрел на меня так яростно, что у меня даже мурашки по телу пошли.

Вероятно, именно с таким взглядом столкнулась бедная Мелани Брандт в последние минуты своей жизни. Да и Кати Когут видела эти ужасные глаза в тот момент, когда он наставил на нее ствол пистолета.

— Полагаю, — опомнился Дженкс через секунду, — что наша удивительная и полная романтических догадок беседа подошла к концу. — Он протянул руки вперед. — Либо вы меня увозите с собой и предъявляете официальное обвинение, либо я попрошу вас покинуть мой дом. Обед уже готов, и я не намерен тратить время на пустую болтовню.

— Да, у нас тоже есть важные дела, — ответила я. — Нам еще предстоит проверить ваше алиби и провести экспертизу вашего пистолета.

— Разумеется, я не считаю вас бездельниками, — промолвил Дженкс, поднимаясь с кресла. — Желаю удачи и прошу без стеснения обращаться ко мне в любое время, но только через моего адвоката.

Я собрала все фотографии и положила их в папку. Мы с Роли встали и направились к выходу.

В этот момент в холл вошла ослепительная блондинка, которую я сразу же узнала по многочисленным фотографиям. Она была необыкновенно красива, стройна, величественно-грациозна и вообще производила впечатление неземного чуда. У нее была белоснежная кожа, прекрасные золотистые волосы, яркие и в то же время мягкие глаза аквамаринового цвета. А двигалась она как профессиональная танцовщица, поражая совершенством своих форм и изяществом фигуры, что еще больше подчеркивалось облегающими брюками из тонкого материала и яркой майкой с красиво оформленным логотипом «Найк».

— Чесси! — воскликнул Дженкс. — Это офицеры из полицейского департамента Сан-Франциско. А это моя жена, — повернулся он к нам.

— Извини, Никки, — мило улыбнулась Чесси Дженкс, — но сейчас придет Сюзен. Я не знала, что у тебя гости.

— Они уже покидают нас.

Мы молча кивнули и подошли к двери.

— Если вы что-нибудь вспомните, мистер Дженкс, будем рады выслушать вас.

Он посмотрел сквозь меня и ничего не сказал. Мне ужасно не хотелось оставлять его на свободе, но для его ареста нужны были более весомые аргументы.

— Значит, мой муж все-таки совершил какое-то убийство? — шутливым тоном произнесла Чесси с неизменной улыбкой на красивых губах. Она подошла к мужу и игриво обняла его. — Я всегда говорила ему, что это неизбежно с его жуткими и совершенно невыносимыми героями, которых он так страстно описывает в своих романах.

Эта женщина живет с ним, спит с ним, общается с ним. Можно ли исключить вероятность того, что она знает о его любовных похождениях? Известно ли ей о том, что творится в болезненном сознании мужа?

— Я совершенно искренне надеюсь, что это не так, миссис Дженкс, — ответила я, переступая порог дома.

Глава 77

— Что она хотела этим сказать? — потребовала Чесси от мужа, когда полицейские покинули их дом. Она явно была озадачена последней фразой инспектора.

Дженкс отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, и направился на террасу, с которой открывался чудесный вид на Тихий океан.

— Идиоты, — презрительно проворчал он по пути. — Недоумки. Они даже не понимают, с кем имеют дело. — Его даже передернуло от негодования. Тупые, безмозглые людишки, которые лишь потому и стали полицейскими, что ни на что больше не способны. Если бы у них были мозги, то они жили бы сейчас, как он, на побережье Тихого океана, а не рыскали по чужим домам. — Именно поэтому они пытаются поймать рыбку на суше, — сказал он, не известно к кому обращаясь. — Эти тупые копы только так могут ощутить собственную значимость.

Чесси взяла со стола их свадебную фотографию и поставила ее на привычное место.

— Что ты там натворил. Ник? — ехидно спросила она, исподтишка наблюдая за недовольным ворчанием мужа.

Он молча повернулся к ней, не зная, что ответить. Зачем она все время лезет не в свои дела? Почему ей все надо знать?

Чесси подошла к нему и покорно опустила глаза. Он, как всегда, не почувствовал, когда ярость охватила его и лишила способности соображать и контролировать свои поступки. Размахнувшись, Дженкс сильно ударил ее по лицу, Чесси упала на пол, прикрывая рукой лицо. Кофейный столик опрокинулся, и фотография отлетела к камину.

— Неужели ты так до сих пор и не поняла, когда можно подходить ко мне, а когда нет? — заорал он во всю глотку. — Что тебе надо от меня, стерва?

— Ой, Ник, не надо, не сейчас! — завопила Чесси, прикрываясь руками.

— Что не сейчас? — кричал он, зная, что теряет самоконтроль и могут услышать многочисленные слуги, но уже ничего не мог с собой поделать.

— Пожалуйста, Ник, — взмолилась Чесси, поднимать с пола. — Скоро придет Сюзен, что она подумает? Мы же пригласили ее на обед.

Дженкс больше всего ненавидел жену за то, что она постоянно ссылалась на какие-то дела, чтобы потом сидеть в сторонке и судить его. Неужели она не понимает, кто она на самом деле? Блондинистая сучка с веснушками на лице, которую он выбрал из скотного стада и превратил в шикарную куклу.

Дженкс схватил ее за руку и притянул к себе так близко, что почти уткнулся носом в ее щеку.

— Ну, говори же! — Его руки дрожали, а в глазах появился недобрый огонек.

Чесси с ужасом смотрела на мужа, тихо всхлипывала а из носа потекла тонкая струйка.

— Боже мой, Ник… — Она была ужасно напугана, и это нравилось ему больше всего. Он любил видеть страх в ее глазах, хотя на людях позволял ей не показывать этого.

— Чесси, — грозно зарычал Дженкс, — скажи это!

Он вывернул ей руку, а потом завел ее за спину. Чесси дышала так глубоко, что ее небольшая грудь высоко вздымалась под майкой, а на шее появились первые капельки пота, которые стекали по ложбинке вниз.

Не дождавшись от нее нужной реакции, он еще сильнее заломил ей руки и потащил в спальню, дверь в которую распахнул ударом ноги. «Что она себе позволяет, эта сучка из полиции? — подумал он, с трудом сдерживая накопившуюся ярость. — Пришла сюда в своем задрипанном платье из дешевого магазина и еще пытается обвинять в чем-то меня! Проститутка несчастная!»

Он потащил Чесси к небольшому чулану, где хранилась ее одежда, и затолкал внутрь. Там было темно. Ему нравилась эта темнота, а еще больше нравилось слушать ее всхлипывания и вдыхать приятный аромат дорогих духов. Дженкс прижал Чесси к стене, провел рукой по ее бедрам, расстегнул молнию, сорвал с нее брюки вместе с ажурными трусиками, а потом, раздвинув ягодицы, резко вонзил в нее свою упругую плоть.

Чесси вскрикнула от боли и еще громче заплакала.

— Никки, не надо, пожалуйста.

— Ты знаешь, что нужно сделать, чтобы я прекратил это, злобно прошипел ей на ухо муж.

— Гав, — тихо пробормотала она охрипшим голосом.

Дженкс удовлетворенно хмыкнул, продолжая терзать Чесси своими ритмичными движениями, погружаясь в нее с такой силой, что, казалось, вот-вот разорвет ее на части. Он знал, что ей нравится грубая сила, нравится быть беспомощной и слабой. Им всем это нравится, хотя далеко не все женщины признаются в этом. А он знает все их слабости и может удовлетворить их скрытые наклонности. Именно поэтому они и липнут к нему.

— Гав, — снова повторила Чесси, но уже громче, — гав, гав… Ты этого хочешь. Ник?

Да, он хотел именно этого. Правда, не только этого, но этого прежде всего. Все остальное потом.

— Тебе нравится это, Чесси, — прошептал он. — Нравится, я знаю. Именно поэтому ты и находишься здесь.

Глава 78

Мы установили за Дженксом наружное наблюдение и с помощью трех служебных машин следили за каждым его шагом. Если бы ему вдруг вздумалось закопать где-нибудь свой пистолет, мы бы мгновенно обнаружили его, а если бы он решил снова отправиться на поиски очередной жертвы, то тут же оказался бы в наручниках. И даже его извращенный ум не помог бы ему в этой ситуации.

А я решила отыскать его бывшую жену и поговорить с ней. Не исключено, что она окажется более словоохотливой и расскажет что-нибудь интересное о похождениях бывшего мужа. Найти ее оказалось совсем нетрудно. Просмотрев компьютерный банк данных нашего департамента, я нашла ее обращение в полицию, в котором был зафиксирован домашний адрес. Вскоре после развода Джоанна Дженкс вернула себе девичью фамилию и теперь проживала под именем Джоанны Уэйд на Филберт-стрит 1115, что почти на вершине Рашн-Хилл.

Это был симпатичный дом из красного кирпича, приютившийся на одном из самых крутых склонов холма. Позвонив в дверь, я представилась служанке, но та сообщила, что миссис Уэйд сейчас нет дома. Оказалось, что Джоанна ведет довольно активный образ жизни и в данный момент находится в тренажерном зале на площади Согласия.

Я отправилась прямо туда и через некоторое время уже была в зале "С", где усердно потели восемь молодых женщин. Среди них была только одна блондинка, что позволило мне безошибочно определить Джоанну.

Я подождала окончания занятий и подошла к ней в тот момент, когда она вытирала с лица пот.

— Неплохая нагрузка, — со знанием дела сказала я, добродушно улыбаясь.

— Да, это лучший зал в нашем городе, — охотно поделилась Джоанна, замедлив шаг. — Хотите записаться?

— Возможно, но прежде мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

— Обратитесь к Дайан, — мимоходом бросила Джоанна. — Она сидит у входа и ответит на все ваши вопросы.

— Нет, меня сейчас интересует не ваш зал, а нечто другое. — Я показала ей полицейский значок. — Меня интересует Николас Дженкс.

Джоанна остановилась, удивленно посмотрела на меня, а потом недоверчиво хмыкнула.

— А что с ним? Убил кого-нибудь или украл из книжного магазина одну из своих знаменитых книг?

— Где мы можем поговорить? — спросила я, оглядываясь по сторонам.

Она равнодушно пожала плечами и повела меня в ту часть раздевалки, которая была еще не занята.

— Интересно, что я могу рассказать о нем такого, чего еще нет на суперобложках его бестселлеров?

— Миссис Уэйд, — начала я со всей серьезностью, на которую была способна, — несколько лет назад вы обратились в полицию с просьбой защитить себя от посягательств мужа.

— Да, но это действительно было давно, я уже не являюсь его женой, а то заявление я вскоре забрала из полиции.

Я пристально посмотрела на нее и увидела, что Джоанна нервно заерзала и даже попыталась скрыть от меня внезапно вспыхнувший в ее глазах страх.

— Послушайте, миссис Уэйд, никто не собирается ворошить прошлое и уж тем более поднимать ваше заявление. Мне просто хотелось бы получить некоторую информацию о вашем бывшем муже, не более того.

— Он снова взялся за старое? — настороженно спросила Джоанна и смерила меня вопрошающим взглядом.

А я лихорадочно пыталась найти нужный подход и определить, друг она мне или враг.

В конце концов Джоанна тяжело вздохнула, отбросила все сомнения и с готовностью махнула рукой.

— Если вы по поводу Чесси, то я, конечно, могла бы предупредить ее о возможных последствиях, но она сама во всем виновата. Нельзя быть такой глупой, чтобы не видеть вполне очевидных фактов. К тому же она была от него без ума и ничего не хотела слышать. Вы когда-нибудь читали его романы, инспектор? — неожиданно спросила Джоанна. — Ей вовсе не обязательно было анализировать все его поступки и манеру поведения. Нужно было всего-навсего снять с полки его книги и вдумчиво прочитать их. Кстати, знаете, где они познакомились? В туалетной комнате одного из ночных клубов.

— Миссис Уэйд, — остановила я ее, — меня больше интересует характер Николаса Дженкса. Точнее сказать его склонность к физическому насилию. Вы можете рассказать мне что-нибудь по этому поводу?

Она грустно улыбнулась, и я увидела в ее глазах странный блеск, словно она вот-вот расплачется.

— Послушайте, инспектор, минуло столько лет, а вы вдруг приходите ко мне и вынуждаете снова пройти через этот ад. Что вы хотите узнать? Что его в детстве не любила собственная мать? Что он чрезвычайно грубый и жестокий человек? Моя жизнь с Ником… это так ужасно. В его душе есть нечто страшное, и никто не может сказать, когда оно прорвется наружу. Я задавала себе этот вопрос: почему? за что? что я ему плохого сделала? Ведь я тогда была совсем ребенком. — Ее глаза увлажнились от слез.

— Простите, — сказала я, искренне сочувствуя ей. Впрочем, не только ей, но всем жертвам этого мерзавца, всем его женам и женщинам. Я даже представить не могла, как вообще можно проснуться утром и увидеть рядом с собой его отвратную физиономию.

— Миссис Уэйд, скажите, пожалуйста, как это происходило, как раскрывались его худшие черты?

Она посмотрела на меня с тревогой.

— С Чесси все в порядке? С ней ничего не случилось?

— Пока ничего, — успокоила я ее и намекнула, что случилось с другими и еще может случиться.

Джоанна долго смотрела на меня, а потом покачала головой.

— Значит, речь идет о чем-то более серьезном, чем кража книги в местном магазине?

Я молча кивнула, обрадовавшись, что теперь разговор пойдет в нужном русле, как и должно быть между женщинами.

— Миссис Уэйд, я хочу задать вам несколько очень серьезных вопросов.

Глава 79

Первый мой вопрос заключался в том, способен ли Николас Дженкс в принципе убить человека. Я не стала объяснять ей причину, по которой задала именно этот вопрос, но Джоанна и так уже догадывалась, если судить по состоянию, в котором она находилась.

Немного успокоившись, она посмотрела на меня полными слез глазами.

— Вы читали его книги, инспектор? — снова спросила она.

— Да, одну, — призналась я. — «Роковое обаяние», если не ошибаюсь. Круто написано, ничего не скажешь.

— Понимаете, Ник всегда живет жизнью своих героев. Иногда мне казалось, будто он просто забывает, что сам придумал их, чтобы заработать на жизнь.

По выражению ее глаз я поняла, что она осуждает себя за такое легкомыслие.

— Миссис Уэйд, — сказала я, подавшись вперед, — мне очень не хотелось причинять вам боль, но я должна знать всю правду.

— Мог ли он убить? — повторила Джоанна мой вопрос и задумалась. — Я знаю только то, что он способен полностью и без угрызений совести уничтожить человеческую личность. А ведь это тоже убийство, не так ли? Если откровенно, то он самый что ни на есть сексуальный садист. Насколько я знаю, отец Дженкса жестоко избивал жену, причем делал это в темной комнате-гардеробе и сопровождал издевательства разнообразными сексуальными извращениями. Ник делал то же самое и всегда искал для своих утех слабых и беспомощных женщин. Да, тот самый знаменитый и популярный писатель и любимец публики Николас Дженкс измывался надо мной, всячески унижал и пытался уничтожить как личность. Но это, инспектор, не самое ужасное. — Она сделала паузу и посмотрела мне в глаза. — Самое ужасное заключалось в том, что не я ушла от него, а он от меня.

Джоанна откинулась на спинку стула и загадочно улыбнулась.

— Я несколько раз встречалась с Чесси. Это было совершенно случайно, на вечеринках, презентациях, благотворительных вечерах и так далее. Мы даже говорили с ней. За все это время Николас ничуть не изменился. Я прекрасно знаю, как они живут и через что ей пришлось пройти за эти годы. Правда, сама Чесси мне об этом не говорила, но я видела страх в ее глазах и знаю, отчего он появился. Думаю, что и она, глядя на себя в зеркало, не узнает ту женщину, которой была когда-то.

Мне показалось, что кровь закипает от волнения. Эта женщина вдруг предстала передо мной совершенно юной, цветущей и необыкновенно скромной. Я невольно взяла ее руку и пожала. Выразив таким образом свое сочувствие, я встала, решив, что не следует больше терзать ее, но Джоанна неожиданно остановила меня.

— Думаю, это был он, — сказала она, глядя мне в глаза. — Знаете, когда я услышала об этих кошмарных убийствах, мне сразу вспомнились обстоятельства своей жизни, эта гнусная книга и я подумала, что это мог сделать только Ник.

Я оторопело уставилась на нее, не сразу осознав смысл ее слов.

— Какая книга?

— Первая книга, которую он написал много лет назад, — пояснила Джоанна. — «Подружка невесты». Я с самого начала подумала, что вы пришли именно из-за нее. Ведь именно в ней он описал все свои убийства.

Я продолжала таращить на нее глаза и лихорадочно приводить в порядок неожиданно появившиеся мысли.

— Миссис Уэйд, объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду.

— Я уже не помню книгу, так как Дженкс написал ее задолго до нашего знакомства. К счастью, я появилась в его жизни во время его второй неопубликованной книги, которую он недавно продал за два миллиона. А первую я напрочь забыла и вспомнила о ней совсем недавно, когда начались эти кошмарные убийства. В ней рассказывалось о студенте юридического факультета, который застал жену в постели со своим лучшим другом. Он убивает их обоих, а потом начинает мстить всем остальным.

— Мстить? — переспросила я. — Кому именно и каким образом?

То, что я услышала от нее, повергло меня в шок.

— Он стал регулярно убивать всех женихов и невест. Точно так, как это произошло в действительности совсем недавно.

Глава 80

Это была самая главная тайна, разгадка которой могла напрямую вывести нас на убийцу и доказать его вину. Если Николас Дженкс действительно задумал эти преступления много лет назад и даже описал их в своей первой книге, значит, доказать его вину в суде будет намного легче. Собственно, сейчас мне требовалось только это, поскольку остальных улик было вполне достаточно для привлечения его к ответственности.

— Где можно найти эту книгу? — спросила я у Джоанны, надеясь на успех.

— Не знаю, — покачала та головой. — Книга получилась не очень удачной и никогда не была опубликована.

Мои нервы в этот момент напряглись, как струна.

— А у вас, случайно, нет экземпляра?

— Если бы и был, — ответила Джоанна с твердой решимостью, — я бы сожгла его сразу после развода. Но у Ника был литературный агент, Грег Маркс, который вытащил его на белый свет и которого он потом бросил, став известным. Думаю, у него должен быть экземпляр рукописи.

Мне так не терпелось поскорее достать эту книгу, что я позвонила Грегу Марксу прямо из машины. Телефонистка быстро соединила меня, и после нескольких гудков я услышала сухой голос автоответчика: «Вы позвонили Грегу Марксу…» Я выругалась от злости, но потом подумала и оставила ему номер своего пейджера.

— Дело чрезвычайной важности, — продиктовала я напоследок и хотела положить трубку, когда раздался голос самого хозяина.

— Грег Маркс, — представился он, — чем могу служить?

Я объяснила, что мне нужно срочно повидаться с ним готова подъехать в его офис, который находится в десяти минутах езды от полицейского участка.

— В пятнадцать минут седьмого, — не дал он мне договорить, — у меня важная встреча на Маркет-стрит. Но если вы подъедете сюда…

— Хорошо, ждите меня дома, — поспешила предупредить его я. — Но имейте в виду, что имеете дело с полицией и, если вы уедете, я вас арестую.

Грег Маркс жил в Пасифик-Хейтс на втором этаже большого элитного дома, окна которого выходили на мост «Золотые Ворота». Он открыл дверь и сразу же попятился, настороженно глядя на меня. Грег Маркс был маленького роста, толстый, лысый, в белой рубашке с расстегнутым воротом.

— Думаю, вы действительно приехали по очень важному делу, инспектор, — сразу предупредил он, посмотрев на часы. — Николас Дженкс уже больше шести лет не является моим клиентом. Он ушел от меня в тот день, когда в списке бестселлеров газеты «Кроникл» его книга «Колючая проволока» вышла на первое место.

— А сейчас вы поддерживаете с ним связь? — спросила я на всякий случай, хотя уже знала ответ.

— Нет, а зачем? Чтобы напомнить, как я ухаживал за ним, словно за маленьким ребенком, когда он двух слов связать не мог и все время путал существительные с прилагательными? А ночами выслушивал его бредовые идеи и жалобы на то, что никто в этом мире его не понимает и не ценит?

— Нет, меня интересуют его ранние произведения, — объяснила я. — Когда Дженкс еще не был известным писателем. Его бывшая жена сообщила, что он написал несколько книг, которые до сих пор так и не опубликованы.

— Джоанна? — воскликнул Маркс с удивлением.

— Да, она сказала, что он написал первую книгу под названием «Подружка невесты» или что-то в этом роде.

Маркс закивал головой.

— Это был неудачный литературный опыт. Насколько я помню, я даже не дочитал ее до конца.

— У вас есть экземпляр рукописи? — с замиранием сердца спросила я.

— Нет, я завернул ее и отослал ему сразу же, как просмотрел последнюю страницу. Думаю, сейчас она может быть только у самого автора. Дженкс вообще считал ее шедевром и намеревался опубликовать без меня.

— А можно достать ее в другом месте? — спросила я. — Чтобы не обращаться к нему? — Я подалась вперед. — Скажите откровенно, где можно взять экземпляр этой книги?

— А у Джоанны разве нет ее? — еще больше удивился он и поскреб пальцами затылок. — Дженкс всегда дарил свои произведения женщинам, с которыми поддерживал хоть какие-то контакты. Кстати сказать, он вполне мог получить на нее авторские права. Почему бы вам не проверить этот вариант?

Я посмотрела на него и подумала, что он прав. Надо проверить в соответствующих организациях и поручить это дело кому-нибудь из моих подруг.

— Хотите отыскать в его книге нечто ужасное? — поинтересовался любопытный Маркс. — Могу поделиться с вами некоторыми впечатлениями.

— Пожалуйста, — попросила я.

— У Дженкса всегда была навязчивая идея, которую он стремился воплотить в виде литературного произведения. — Маркс сделал многозначительную паузу, а потом продолжил: — Он считал, что писатель должен все знать и все испытать на себе, чтобы потом изложить это в книге.

Ну, примерно так, как это делает Стивен Кинг. Словом, чтобы получилась настоящая книга, нужно пережить все самому. Так вот, в его первой книге начинающий писатель убивает людей, чтобы почувствовать, что это такое и как это случается в реальной жизни. Думаю, вы ужаснетесь, проникнув в темные закоулки сознания Николаса Дженкса.

Глава 81

Именно такие обстоятельства предопределили выбор моей профессии — детектива по расследованию убийств. Получив от Маркса столь ценную информацию, я сразу же бросилась в отдел и стала ломать голову над тем, как достать рукопись Дженкса. В самый разгар моих лихорадочных размышлений позвонил Макбрайд.

— Вы прочно сидите на стуле, инспектор? — бодро и загадочно начал он. — Николас Дженкс действительно находился в Кливленде в день убийства. Этот сукин сын был в нашем городе!

Значит, Дженкс врал мне прямо в лицо, причем даже глазом не моргнул. Теперь у меня не было никаких сомнений в том, что человек с рыжей бородой, запечатленный видеокамерой службы безопасности, и есть Николас Дженкс.

А Макбрайд тем временем долго и нудно объяснял, как его люди обошли все отели в городе и наконец нагнулись на гостиницу «Уэстин», в которой и был зарегистрирован человек по имени Николас Дженкс. Причем зарегистрировался под своим именем и даже не пытался изменить внешность. Портье сразу признал в нем постояльца с рыжей бородой, который съехал сразу же после убийства. Еще бы ему не узнать знаменитого писателя почитателем которого он является!

Я лихорадочно сопоставляла факты. Последнее убийство произошло в Кливленде. Местная полиция стала распутывать это дело и вышла непосредственно на Дженкса. Значит, она может и предъявить обвинение.

— Завтра я собираюсь встретиться с окружным прокурором, — словно прочитав мои мысли, сказал Макбрайд, — и потребовать предъявления обвинения. И как только мы такое разрешение получим, то сразу арестуем мерзавца.

Эти слова обрушились на меня как удар молота. Перед моими глазами со всей серьезностью замаячила перспектива потерять дело и отдать пальму первенства Кливленду. А ведь я собрала почти все доказательства, множество неопровержимых улик, провела сотни бесед со свидетелями — и теперь все это коту под хвост. Теперь мне остается только поучаствовать в процессе и в лучшем случае организовать второе слушание по первым убийствам. Таким образом, на первое место выйдет убийство Кати Когут, а супруги Брандт и Диджордж отойдут на второй план. Мерсер будет взбешен и выместит свою злость на мне.

После разговора с Макбрайдом я осталась перед абсолютно деморализующим выбором: либо самой арестовать Дженкса и препроводить его к Макбрайду, либо немедленно подготовить материал для завершения собственного дела. Разумеется, я остановила свой выбор на последнем варианте. Но для этого нужно скорее найти эту проклятую книгу. А выполнить эту задачу можно было только с помощью моих верных и преданных подруг.

Глава 82

Через час я собрала их всех в нашем кафе.

— Кливленд готов предъявить Дженксу обвинение, — сразу же перешла я к делу без предисловий. А после этого поведала подругам о книге «Подружка невесты» и объяснила, что без нее нам не стоит соперничать с настырным Макбрайдом.

— Да, ты права, — поддержала меня Джилл, — эту книгу надо обязательно разыскать. Только с ее помощью мы свяжем воедино все три убийства и докажем причастность к ним Николаса Дженкса. В крайнем случае я смогу инициировать еще одно дело против него. Если мы найдем книгу, Линдси, то непременно посадим Дженкса за решетку. На всю оставшуюся жизнь.

— Но как это сделать? — в отчаянии воскликнула я. — Джоанна Уэйд назвала имя литературного агента, я пошла к нему, он сказал, что книги у него нет, но, возможно, экземпляр есть в хранилище, если Дженкс зарегистрировал свои авторские права. Замкнутый круг.

Синди покачала головой.

— Думаю, что это может быть только в Вашингтоне.

— Но на поиски уйдет много дней, — не выдержала я. — В нашем распоряжении нет столько времени. — Я повернулась к Джилл. — Может быть, мы получим ордер на обыск? Черт возьми, должен же быть хоть какой-то выход из положения! Мы могли бы найти в его доме оружие и эту книгу. Причем надо сделать это немедленно.

— Если мы сделаем это сейчас, — остудила она мой пыл, — то погубим все дело.

— Джилл, ты хочешь отдать это дело Макбрайду? — с негодованием воскликнула я.

— А кому еще известно об этом деле? — спросила она.

Я покачала головой.

— Только первый круг общения, то есть мы вчетвером. Но если об этом узнает Мерсер, он немедленно потребует подробный отчет и вскоре об этом узнают все остальные. Тут же появятся телекамеры, микрофоны, журналисты, агенты ФБР и так далее и тому подобное.

— Если мы допустим хотя бы малейшую оплошность, — предупредила Джилл, — Дженкс подаст на нас в суд и выиграет процесс. Я даже думать об этом не хочу.

— А Кливленд, естественно, не будет ждать и оставит нас с носом, — подытожила Клэр. — Они выставят нас идиотами и превратят в кучу дерьма.

Джилл немного подумала, а потом тяжело вздохнула.

— Ну ладно, я с вами, Линдси. Если нет другого выхода, то надо действовать быстро и решительно.

Я обвела взглядом подруг, словно желая убедиться, что все мы заодно.

— Вы можете дать мне двадцать четыре часа? — неожиданно воскликнула Синди.

Я даже вздрогнула от неожиданности.

— Не знаю, а что?

— Ну хотя бы до завтрашнего утра? — взмолилась она. — А еще мне нужен номер карточки социального обеспечения Николаса Дженкса.

Я покачала головой.

— Ты же слышала, что затеял Макбрайд! А что ты хочешь сделать?

У Синди был такой же безумный вид, как и тогда, когда она ворвалась в мою квартиру с известием об успешном поиске связей Дженкса.

— Дайте мне время до завтрашнего утра, — повторила она, не вдаваясь в подробности. С этими словами она встала и быстро вышла из кафе, даже не попрощавшись с нами.

Глава 83

На следующее утро Синди подошла к зданию, где находилась гильдия писателей Сан-Франциско, сонно огляделась вокруг, толкнула стеклянную дверь и направилась к женщине средних лет, которая сидела за небольшим столиком на приеме посетителей.

— Чем могу помочь? — спросила та, удивившись ранней посетительнице.

Синди глубоко вздохнула и стала сбивчиво объяснять ей цель своего визита.

— Мне нужно найти одну рукопись, которая была написана много лет назад.

Она специально избегала слова «копирайт», зная, что это сразу вызовет настороженность у сотрудников подобного учреждения. Еще в студенческие годы Синди упражнялась в написании небольших рассказов и даже пыталась публиковать их в местной газете, но ей отказывали. Тогда мать, многоопытная в подобных делах, посоветовала ей зарегистрировать авторские права на свои сочинения. Синди идея понравилась, но потом выяснилось, что на это весьма дорогостоящее удовольствие уйдет по меньшей мере несколько месяцев. К счастью, ее близкий друг, который уже имел опыт общения с подобными организациями, посоветовал ей местную регистрацию прав интеллектуальной собственности, которая намного дешевле и к тому же производится довольно быстро.

Так она пришла к выводу, что если Николас Дженкс хотел закрепить за собой права собственности на свое произведение, то должен был поступить именно таким образом.

— Понимаете, — начала она сбивчиво объяснять женщине, — эта рукопись представляет собой семейную ценность. Ее написал мой брат и изложил там историю нашей семьи. Но сейчас у нас не осталось ни единого экземпляра.

Женщина решительно покачала головой.

— Это вам не библиотека, дорогая. В нашем учреждении все произведения зарегистрированы в установленном порядке и выдаются на руки только в исключительных случаях. Если хотите получить книгу, то направьте сюда своего брата.

— Я не могу этого сделать, — печально заметила Синди. — Ник недавно умер.

Женщина сразу же смягчилась и развела руками.

— Простите.

— А его жена сказала, что у них не сохранилось ни единого экземпляра этой семейной книги. Вот я и подумала, что только вы можете мне помочь. Мне так хотелось сделать подарок отцу на шестидесятилетие.

Синди чувствовала себя глупо и отвратительно из-за того, что приходилось врать напропалую, но другого выхода она просто не видела. Только так можно было получить эту проклятую книгу.

— У нас существует строго определенный порядок выдачи рукописей, — продолжала объяснять женщина. — Если автор умер, то родственники должны представить свидетельство о смерти и доказательство своего родства. Думаю, семейный адвокат прекрасно знает, как поступать в подобных случаях. А я не имею права пустить вас в хранилище.

Синди лихорадочно соображала, что делать. Если она нашла способ проникнуть на место преступления в отеле «Гранд Хайатт», а потом столь же успешно выследила Линдси и обнаружила второе место преступления, то должна найти выход из положения и здесь. В конце концов, это же не корпорация «Майкрософт», а обычное городское учреждение. Тем более что на нее возложены такие надежды. Она просто не имеет права подвести своих подруг.

— Должен же быть хоть какой-то выход из положения! — взмолилась Синди. — Пожалуйста, разрешите мне взглянуть на рукопись.

— Нет, моя дорогая, не имею права, — упрямо твердила женщина. — Только с соответствующими документами. А почему вы решили, что ваша рукопись находится именно здесь?

— Моя невестка уверена в этом.

— И все равно я не могу выдавать зарегистрированную рукопись по первому требованию и без соответствующих документов. — Женщина встала, показывая, что разговор окончен.

— Может быть, вы просто проверите, здесь ли она, — предложила Синди.

Женщина немного подумала, а потом смилостивилась.

— Ну ладно, думаю, что окажу вам такую услугу. Вы говорите, это было несколько лет назад?

Синди едва не подпрыгнула от радости.

— Да.

— Имя?

— Мне кажется, это называлось «Подружка невесты», — радостно сообщила Синди, даже не поняв сути вопроса.

— Я имею в виду не название рукописи, а имя автора, — недовольно проворчала женщина.

— Дженкс! — выпалила Синди, затаив дыхание. — Николас Дженкс.

Женщина подняла голову и удивленно посмотрела на нее.

— Это тот самый знаменитый писатель?

Синди поспешно покачала головой, чтобы развеять все ее сомнения.

— Нет, он был страховым агентом, — безразличным тоном промолвила она.

Женщина окинула ее подозрительным взглядом, но все же продолжила поиск нужного автора.

— А чем вы можете доказать свое родство с этим человеком?

Синди порылась в сумочке и протянула ей карточку с номером социального страхования, на которой было обозначено имя Николаса Дженкса. — Эти данные должны быть на его регистрации.

— Нет, это не подойдет, — запротестовала та.

Синди стала лихорадочно рыться в сумочке, понимая, что удача ускользает из рук.

— Вы мне просто скажите, здесь эта рукопись или нет, — вкрадчиво попросила она. — Если здесь, то завтра я принесу вам все, что нужно.

— Дженкс, — проворчала женщина, просматривая базу данных. — Похоже, ваш братец был гораздо более удачливым человеком, чем вы думаете, — наконец сказала она. — На его имя зарегистрировано три рукописи, а не одна.

Синди всплеснула руками.

— Меня интересует только одна, под названием «Подружка невесты».

Прошло еще несколько долгих минут.

— Не знаю, почему я это делаю, — недовольно поморщилась женщина. — Если вы принесете мне нужные документы, то я выдам вам подробное описание этой рукописи, включая ее содержание.

Синди поблагодарила ее и стремглав бросилась к выходу. Слава Богу, рукопись здесь. Теперь остается лишь выудить ее из этого хранилища.

Глава 84

— Я нашла ее! — воскликнула Синди в трубку. — Нашла эту рукопись!

Я радостно хлопнула руками по столу. Отлично! Теперь мы сможем сделать последний шаг в нашем деле.

— О чем в ней говорится, Синди?

— Я нашла ее, — пояснила та, — но у меня нет ее на руках.

Она сбивчиво рассказала мне о своей тщетной попытке прорваться в хранилище гильдии писателей и о том, что для изъятия рукописи нужны соответствующие документы.

Мне понадобилось не менее двух часов, чтобы дозвониться до Джилл, ввести ее в курс дела и убедить в необходимости немедленного обыска в доме Дженкса. Джилл спокойно выслушала меня, потом вызвала судью из зала заседаний и получила у него ордер на обыск и на изъятие рукописи. После этого мы с Джилл встретились с Синди, а по пути к гильдии писателей я позвонила Клэр. Мне очень хотелось, чтобы в этот ответственный момент вся наша команда была в полном составе.

Через двадцать минут мы все были у двери гильдии.

— Вот я и вернулась, — торжественно сообщила Синди опешившей от неожиданности женщине. — Причем с очень важными документами.

— А кто это с вами? — подозрительно покосилась она на нас. — Ваши двоюродные сестры?

Я показала ей полицейский значок, а потом положила на стол ордер на изъятие рукописи.

— Господи, чем вас привлекла эта рукопись? — удивилась женщина, захлопав глазами.

С этими словами она быстро засеменила в офис заведующего хранилищем и вскоре вернулась с ним. Тот долго рассматривал подписанный судьей ордер, поглядывая на нас.

— Должен предупредить, — наконец сказал он, — что мы храним рукописи не более восьми лет.

Он исчез в хранилище, а мы, сгорая от нетерпения, нервно расхаживали по небольшому вестибюлю здания. И все мы молилась, чтобы рукопись оказалась на месте.

Заведующий вернулся минут через десять с большой пыльной папкой в руках.

— Я отыскал ее в самом дальнем углу хранилища, — с довольной улыбкой сообщил он.

Я взяла у него папку, и мы вышли из здания. В самом конце улицы мы отыскали небольшое кафе, уселись за столиком и приступили к работе. На титульном листе крупным шрифтом было написано: «„Подружка невесты“. Роман Николаса Дженкса». С трудом сдерживая волнение, я пробежала глазами первую страницу. Этот триллер был написан от имени человека, который находится в тюрьме и вспоминает о совершенных им преступлениях. Звали этого человека Филлип Кампбелл. Роман начинался словами: «Интересно, что может быть самым ужасным из всего, что только случалось в этом мире?»

Глава 65

Для большего удобства мы разделили рукопись на четыре части и стали внимательно просматривать каждую страницу в поисках деталей или сцен, которые совпадали бы с реальными убийствами.

Мне попалась та часть, где описывалась жизнь главного героя Филлипа Кампбелла. Я дочитала до момента, когда он застал свою красавицу жену с другим мужчиной и убил их обоих, что в корне изменило всю его дальнейшую жизнь.

— Нашла! — неожиданно воскликнула Джилл и вслух зачитала эпизод, в котором Филлип Кампбелл осторожно, затаив дыхание, пробирался по безлюдному коридору отеля «Гранд Хайатт» по направлению к тому номеру, который снимали только что отпраздновавшие свою свадьбу молодожены. — Вы только послушайте! — сказала Джилл, продолжая читать: — «Безотчетно повинуясь странному инстинкту, он напрочь отбросил горькое чувство предательства, мгновенно заменив его свежим, неизвестным доселе чувством неописуемого блаженства. Ему понравилось убивать».

Мы молча переглянулись. Это было выше нашего понимания. Значит, Дженкс не только извращенец, но и сумасшедший. Но действительно ли он очень умен и хитер, как кажется?

Следующей зачитала свой отрывок Клэр. Там речь шла о второй свадьбе, а само преступление было совершено за пределами церкви, в которой проходило венчание. Жених и невеста спускаются по лестнице, их по обычаю осыпают рисом, раздаются поздравления и громкие аплодисменты. А на обочине их ждет шикарный лимузин, за рулем которого сидит уже знакомый нам Филлип Кампбелл. Молодожены весело прощаются с гостями, садятся в лимузин и уезжают.

Мы снова переглянулись, ошарашенные точностью деталей. Именно так было совершено второе убийство.

— Господи Иисусе, — тихо пробормотала Джилл.

А Клэр сокрушенно покачала головой. Она выглядела мрачной и подавленной. Впрочем, мы все были настолько поражены, что на некоторое время просто потеряли дар речи. А в моей душе нарастало злорадное удовлетворение. Наконец-то мы раскрыли тайну этих кошмарных убийств Вот теперь он попляшет у нас!

— Интересно, чем все это заканчивается? — едва слышно прошептала Синди после продолжительной паузы.

— Чем же еще? — удивилась Джилл. — Арестом убийцы.

Глава 86

К Николасу Дженксу мы отправились вместе с Крисом Роли. Всю дорогу мы напряженно молчали, словно предвкушая торжественность момента. Во дворе дома нас встретил Чарли Клаппер со всей своей командой специалистов. Они должны будут провести тщательный обыск всего дома и подвалов после ареста хозяина.

Позвонив в дверь, я с нетерпением ждала, когда ее откроют. Эти минуты показались мне вечностью. И это происходит каждый раз, когда расследование завершено и остается лишь надеть наручники на изобличенного преступника.

Дверь открыла служанка, которая встречала нас в прошлый раз. Правда, сейчас она не успела произнести ни слова, а только молча попятилась, с ужасом наблюдая за полицейскими машинами и людьми в голубой униформе.

— Нам нужен мистер Дженкс, — сказала я, протягивая ей полицейский значок.

Не дожидаясь ответа от оторопело глядящей на нас служанки, мы прошли в холл, где беседовали с хозяином накануне. Там нас ждала не менее удивленная Чесси Дженкс.

— Инспектор, — промямлила она, вытаращив на нас глаза, — что происходит? Почему в нашем дворе столько полицейских машин?

— Мне очень жаль, миссис Дженкс, — совершенно искренне сказала я. — Ваш муж дома?

— Ник! — закричала она во весь голос, с ужасом начиная осознавать происходящее.

Мы направились в глубь дома, а Чесси бросилась к нам, словно пытаясь преградить путь.

— Что случилось? Почему вы врываетесь в наш дом? Что вы позволяете?

— Успокойтесь, миссис Дженкс, — отмахнулся от нее Роли.

Я была так взволнована, что с трудом остановилась посреди холла, решив дождаться хозяина дома внизу. Он появился через минуту в белой майке и полосатых шортах. В руках он держал клюшку для гольфа.

— Я же сказал, чтобы вы по всем вопросам обращались к моему адвокату, — недовольно проворчал он.

— Вы сами это сделаете, — сказала я с нескрываемым злорадством. — Николас Дженкс, вы арестованы по обвинению в убийстве Дэвида и Мелани Брандт, Майкла и Ребекки Диджордж, а также Джеймса и Кэтлин Воскул.

Я тщательно выговаривала каждое имя, чтобы он слышал и, возможно, представил все обстоятельства их зверского убийства.

— Вы с ума сошли! — уставился он на меня мгновенно потемневшими от злости глазами.

— Ник! — вскрикнула Чесси, заламывая руки. — Что все это значит? Что происходит? Почему они в нашем доме?

— Вы отдаете себе отчет в своих поступках? — прорычал Дженкс. На его шее проступили вздувшиеся вены. — Я спрашиваю вас, вы понимаете, что делаете?

Вместо ответа я зачитала ему его права.

— Инспектор, — продолжал неистовствовать Дженкс, — вы совершаете непростительную ошибку! Вы подумали о последствиях?

— Чего им надо от тебя. Ник? — недоумевала Чесси, смертельно побледнев от страха. — Что происходит, черт возьми?

— Заткнись! — злобно прошипел Дженкс, а потом зыркнул налившимися кровью глазами, сжал кулаки и бросился на меня.

Я была начеку, отпрыгнула в сторону и одновременно сделала ему подсечку. Дженкс потерял равновесие и рухнул на край стола, рассыпав по всему полу фотографии.

Чесси громко закричала, а потом замерла, не веря своим глазам. Крис Роли ловко надел на лежащего Дженкса наручники, помог ему подняться и потащил квыходу.

— Позвони Шерману, — бросил Дженкс жене. — Скажи ему, что произошло и где я нахожусь.

Он продолжал оказывать сопротивление, но мы с Крисом настойчиво подталкивали его к полицейской машине. Я не церемонилась с ним, выкручивая руку за спину.

— Интересно, какую теорию убийств вы теперь придумаете, мистер Дженкс? — спросила я, запихивая его в машину.

Глава 87

Когда закончилась последняя пресс-конференция и погасли яркие огни юпитеров, а сияющий от удовольствия Мерсер нырнул в машину и укатил прочь, я крепко обняла Клэр, Джилл и Синди. Наконец-то мы закончили это трудное дело. Выпив еще по бокалу пива, мы распрощались, и я отправилась в отдел, чтобы забрать вещи и уехать домой.

Был уже девятый час вечера, и в отделе находилась только ночная бригада полицейских. Я села за стол и попыталась вспомнить, когда в последний раз мне было так хорошо и легко на душе. Это был удивительный момент. Преступник задержан и готовится к защите. А завтра с утра мы войдем в свой обычный ритм жизни — допросы, улики, доказательства, обличения, обвинения… Конечно, Николас Дженкс будет сопротивляться до последнего и привлечет своих лучших адвокатов, но все равно вынужден будет признать свою вину под бременем доказательств. Мы поймали его, причем почти так, как я и представляла пару месяцев назад. Таким образом, я исполнила то обещание, которое дала мертвой Мелани Брандт в ту ужасную ночь в отеле «Гранд Хайатт».

В этот момент я имела все основания гордиться собой. И что бы со мной ни случилось в ближайшее время, никто уже не сможет отнять у меня эту победу. Даже если я не получу повышения по службе и звания лейтенанта или умру от болезни крови, все равно эта победа навсегда будет связана с моим именем.

Я встала и подошла к доске, на которой были помечены все дела, которыми в данный момент занимался наш отдел. Под графой «Незаконченные дела» было записано имя первой жертвы — Мелани Брандт. Я взяла влажную тряпку и стерла его, а потом, немного подумав, удалила все остальное, записанное в этом столбике.

— Приятно видеть, с каким удовольствием ты стираешь каждую строчку, — прозвучал позади меня веселый голос Роли.

Я повернулась и радостно ответила улыбкой на его сияющий взгляд.

— Что ты здесь делаешь? В такое позднее время?

— Ничего особенного, — ответил он, рассмеявшись. — Навел порядок в кабинете шефа, а потом решил проверить, что тут происходит. — Он укоризненно посмотрел на меня. — Линдси, что за глупый вопрос? Неужели ты не понимаешь, что я остался здесь из-за тебя?

В отделе в этот момент не было ни души, но я знала, что Крис никогда не сделает первый шаг. Этот шаг — мои. И я его сделала. Я поцеловала Криса, причем легко, непринужденно И с огромным удовольствием. Словом, я поцеловала его так, как мечтала в тот чудный вечер на берегу озера в Кливленде.

А когда я отодвинулась от него, он понимающе улыбнулся и произнес:

— Значит, я не ошибся: тебе действительно приятно.

Не то слово. Мне было не просто приятно, я была готова кричать от восторга, прыгать от радости и творить бог знает что. В этот момент мне все казалось милым и приятным.

— Какие у тебя планы? — спросила я, широко улыбаясь.

— Что ты имеешь в виду?

— Что ты сейчас собираешься делать? Ну, если не сейчас то сегодня вечером? Короче говоря, в течение следующих нескольких часов?

— Никаких особенных планов у меня нет, — откровенно признался он. — Просто я хотел привести в порядок дела, а потом отвезти тебя домой, если у тебя не будет никаких серьезных возражений.

— Прекрасно, я только заберу свою сумочку.

Глава 88

Я не помню, как мы ехали к моему дому, о чем говорили в дороге и что собирались делать в моей квартире. Помню только, что с трудом сдерживала переполнявшие меня эмоции, и как только мы переступили порог квартиры, все накопившиеся чувства наконец-то прорвались наружу. Мы крепко обнялись и успели добраться лишь до большого ковра в моей гостиной, лихорадочно расстегивая друг другу молнии, пуговицы и все прочее, что мешало нам насладиться друг другом.

Давно уже я не ощущала себя такой счастливой. Руки Криса были мягкие, нежные — именно такие, о которых я мечтала с юности. Мне безумно нравилось, как он целовал меня, ласкал мое тело и вообще делал все возможное, чтобы мне было приятно.

Я знаю, что говорю избитые фразы, но в ту ночь мы занимались любовью так страстно, как в последний раз. Крис оказался весьма искусным любовником и не сделал мне ничего такого, в чем его можно было бы упрекнуть. Он был сильным, ловким и вместе с тем необыкновенно нежным и деликатным. Я отдалась ему полностью и без остатка, причем не только телом, но и душой, чего никогда не случалось со мной ранее.

Когда я вскрикнула от внезапного взрыва блаженства и застыла, пытаясь хоть на мгновение продлить это неописуемое ощущение неземного счастья, Крис осторожно приподнялся и лег рядом со мной на ковре.

— Ну и что теперь? — спросила я, имея в виду наше обозримое будущее.

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Теперь я хотел бы познакомиться с твоей спальней.

Глава 89

Прохладный ветерок с океана освежал мое лицо. Какая чудная ночь! Я сидела на террасе, завернувшись в теплое одеяло, и смотрела на мерцающие вдали огоньки бухты Сан-Леандро. Был уже третий час ночи. Крис крепко спал, а я никак не могла успокоиться после всего того, что произошло между нами. Слишком долго я ждала этого, чтобы так просто уснуть после долгожданной разрядки.

Двадцать седьмое июня. Я улыбнулась и подумала, что надо запомнить этот чудесный день. Он действительно оказался для меня на редкость удачным. Сначала мы нашли книгу, потом арестовали Дженкса, а завершился этот день любовной близостью с Крисом. Никогда прежде я не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас.

И только одно обстоятельство мешало мне в полной мере насладиться этим счастьем — моя болезнь. Самое ужасное заключалось даже не в ней, а в том, что я скрыла это от любимого человека. Конечно, я сделала это непреднамеренно. Просто я никак не могла решиться на этот шаг. Даже представить трудно, как можно сказать Крису о смертельно опасной болезни в самый разгар нашей взаимной любви. Тень смерти на торжествующем празднике жизни. Как обидно, что все может закончиться для меня трагически. Я этого не заслужила. А он не заслужил моего недоверия.

— Что ты здесь делаешь? — неожиданно прозвучал позади меня голос Криса.

Он обнял меня за шею и прижал к себе. Я охотно подалась назад и уткнулась головой в его упругий живот.

— Нам будет трудно вернуться к прежней жизни, — откровенно призналась я.

— А кто сказал, что нам обязательно нужно вернуться к ней?

— Я хотела сказать, что трудно будет вернуться к тому состоянию, когда мы снова окажемся напарниками. Сегодня утром мы снова придем в наш отдел, сядем друг против друга, а потом вместе начнем допрашивать Дженкса. И так целый день. Я этого не вынесу.

Пальцы Криса игриво теребили мои соски.

— Не надо думать об этом, — шепнул он мне на ухо, продолжая ласкать меня. — Расследование практически закончено, и я могу с чистой совестью вернуться на прежнюю работу. А приходить буду только на время допроса.

— Крис… — тихо сказала я и даже вздрогнула от холода.

— Линдси, — прервал он меня, — я же сказал тебе, что мы не всегда будем коллегами. — Он наклонился и уткнулся лицом в мои волосы. — Во всяком случае, коллегами в обычном и общепринятом смысле слова.

— А кем же мы можем быть? — грустно улыбнулась я, снова вспомнив о своей болезни.

Что же делать? Рассказать ему всю правду? Нет, не хочется омрачать такую приятную ночь.

Крис подхватил меня под руки и повел в спальню.

— Я чувствую себя все лучше и лучше, — прошептала я, охотно поддаваясь его настойчивому желанию.

— Правда? — усмехнулся он. — Интересно, а что же будет дальше?

Глава 90

Когда я на следующее утро приехала на работу и развернула газету «Кроникл», чтобы прочитать продолжение очерка Синди об аресте Николаса Дженкса, зазвонил телефон. В трубке послышался взволнованный голос Чарли Клаппера. Его группа экспертов всю ночь провела в доме арестованного Дженкса в поисках дополнительных доказательств его причастности к нашумевшим убийствам.

— Ты нашел что-нибудь интересное для меня? — спросила я, надеясь, что Клаппер все-таки отыскал орудие преступления или по крайней мере обручальные кольца погибших молодоженов. Мне нужны были твердые и неопровержимые улики, которые заставили бы Дженкса признать свою вину.

Клаппер устало вздохнул.

— Думаю, тебе необходимо срочно приехать и посмотреть на все это своими глазами.

Я схватила сумочку, ключи от служебной машины и выскочила из отдела, чуть не сбив с ног Джейкоби.

— Прошел слух, что я уже перестал быть мужчиной твоей мечты, — угрюмо буркнул он.

— С каких это пор ты стал так внимательно прислушиваться к сплетням? — отшутилась я, отводя взгляд.

— Да как не прислушиваться, если об этом говорит вся ночная смена?

Я остановилась как вкопанная. Только этого еще не хватало. Значит, кто-то видел нас с Крисом вчера вечером. Я растерянно огляделась, словно пытаясь понять, кто мог растрезвонить об этом, и вдруг почувствовала, что краснею.

— Успокойся, — продолжал ухмыляться Джейкоби. — Ты же знаешь, что ничто так не выдает человека, как краска смущения. Тебе нечего опасаться и уж тем более стесняться.

— Спасибо, Уоррен, — пробормотала я и направилась вниз по ступенькам. Хорошо, что Джейкоби свой человек и не требует от меня совершенно невыносимого вранья.

— И не забывай, — крикнул он мне вдогонку, — что твой успех в этом деле во многом объясняется моим шампанским!

— Да, я помню об этом, Уоррен, и благодарна тебе за это.

Через полчаса я уже была во дворе дома Дженкса. Все подходы к нему были огорожены желтой лентой, а двое полицейских усердно отгоняли наседавших репортеров с видеокамерами и фотоаппаратами. Чарли Клаппера я нашла в гостиной. У него был усталый вид, а на щеках проступила щетина.

— Вы нашли орудие убийства? — спросила я.

— Нет, только это. — Он показал на пластиковый пакет с целым арсеналом оружия.

Там были охотничьи ружья, небольшой пистолет системы «Минелли» и «кольт» 45-го калибра. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться: никакого пистолета калибра 9 миллиметров там не было и в помине.

— Мы обшарили весь его офис, но и там не нашли никаких вещей, которые могли бы принадлежать жертвам. — Клаппер развел руками. — Похоже, никаких трофеев в этом доме нет.

— Я очень надеялась, что вы найдете обручальные кольца, — произнесла я, растерянно оглядываясь по сторонам.

— Тебе нужны кольца? — удивился он и со вздохом поднялся со стула. — Все они находятся в комнате его жены. Их там немало, но я хотел бы показать тебе кое-что более интересное.

Он повел меня на кухню, где в пластиковом мешке с надписью «улики» лежала упаковка от шампанского «Кло Дю Месниль».

— Это нам уже известно, — уныло проворчала я.

Клаппер продолжал смотреть на меня так, словно я оскорбила его профессиональное достоинство. Затем он вынул из упаковки бутылку и протянул мне.

— Посмотри на номер партии, Линдси. Каждая бутылка такого вина имеет собственную маркировку. Вот посмотри: четыре-два-три-пять-пять-девять. А теперь взгляни на номер шампанского, которое было обнаружено в отеле «Гранд Хайатт». — Он протянул мне описание вещей, сделанное во время первого убийства. — Тот же номер. — Впервые за время нашего разговора Клаппер удовлетворенно улыбнулся.

Бутылки действительно были одинаковыми, что являлось безусловным доказательством причастности Николаса Дженкса к убийству супругов Брандт. Конечно, лучше бы иметь в своем распоряжении орудие убийства, но и это шампанское является прямым доказательством, а не косвенным. А ведь именно в косвенных уликах упрекала меня Джилл. Я приветливо помахала всем экспертам из команды Клаппера, выразив свою благодарность за отличную работу.

— И это еще не все, — скромно заметил Чарли. — Я не стал бы вызывать тебя на место преступления ради какой-то бутылки шампанского.

Он повел меня по прекрасно обставленной гостиной к спальне хозяина дома. Спальня представляла собой огромную, превосходно обставленную комнату, окна которой выходили на знаменитый мост «Золотые Ворота». В дальнем конце спальни находилась темная комнатушка, что-то вроде чулана, где хранились личные вещи и одежда хозяина.

— Ты помнишь тот окровавленный смокинг, который мы нашли в отеле? — загадочно улыбаясь, спросил Чарли и, не дожидаясь ответа, вытащил из гардероба небольшой пластиковый мешок. — Так вот, мы нашли недостающую часть костюма. — Он вынул из мешка небольшой пакет и протянул мне. В нем лежали брюки от смокинга. — Я уже все проверил, — продолжал Чарли. — Полное соответствие с тем смокингом, который мы нашли в отеле. Тот же производитель, та же модель и совершенно идентичная ткань.

Я смотрела на брюки так, словно видела перед собой миллион долларов одной купюрой или по крайней мере тонну конфискованного героина. Я даже представила реакцию Николаса Дженкса на эту находку. Теперь ему трудно будет отрицать свою причастность к этому делу. Да, Клэр права. Впрочем, она всегда права. Тот смокинг принадлежал не жертве, а убийце, то есть Дженксу.

— Ну и что ты теперь скажешь, инспектор? — торжествующе улыбнулся Клаппер. — Теперь ты можешь закрыть это дело или нет? — Он хлопнул себя по лбу. — Ах да, чуть не забыл. — Порывшись в карманах, Клаппер вынул маленький прозрачный пакетик и повертел у меня перед носом. — А вот это я извлек из электробритвы хозяина дома.

В пакетике виднелось несколько коротких рыжих волосков.

Глава 91

— Я уже давно ожидала твоего прихода, — сказала Клэр и, взяв меня за руку, повела в лабораторию. На столе стояли какие-то химикаты, а рядом с ними два больших микроскопа. — Чарли уже сообщил мне о своих находках, — продолжала она. — Думаю, шампанского и брюк будет вполне достаточно, чтобы навсегда посадить его за решетку. Поздравляю, Линдси, ты добилась своего.

— Да, а если ты докажешь идентичность вот этого — сказала я, протягивая ей небольшой пакетик с волосками, — он окажется не только за решеткой, но и, возможно, в газовой камере.

— Правда? — удивилась Клэр, вертя перед глазами пакетик. — Очень любопытно, сейчас посмотрим. — Она открыла конверт с надписью «наиболее важные улики» и вынула оттуда волосок, который был обнаружен после второго убийства. Затем она положила два образца под микроскоп и прильнула к окуляру. — Как ты себя чувствуешь, дорогая?

— Что ты имеешь в виду? — не поняла я. — Мою болезнь?

— А что же еще я могу иметь в виду? — удивилась та, не отрываясь от микроскопа.

В суете последних дней, связанной с арестом Николаса Дженкса, я напрочь забыла о своих проблемах.

— Ничего хорошего. На прошлой неделе у меня была очередная встреча с врачом, и он сказал, что качество крови продолжает ухудшаться.

Клэр оторвалась от окуляра и посмотрела на меня.

— Очень плохо.

Я рассказала ей об интенсивном курсе лечения, о переливании крови и всяких медикаментах, которые мне приходится глотать во время сеанса, и даже упомянула о возможности пересадки костного мозга.

К моему удивлению, она радостно улыбнулась.

— Думаю, мы найдем способ активизировать твои кровяные тельца. Мы их так встряхнем, что мало не покажется.

Я сделала вид, что ничего не поняла, но густо покраснела.

— Ну так что? — спросила Клэр, ехидно ухмыляясь. — Почему ты скрываешь от меня такое важное событие? Ты же знаешь, что в нашем учреждении в принципе не может быть никаких тайн.

— Ничего я не скрываю, — пробормотала я.

— Весь департамент гудит о том, что между тобой и мистером Роли что-то происходит. И только твоя лучшая подруга все еще не в курсе дела. Линдси, как тебе не стыдно? Разве можно быть такой скрытной? Ты забыла, что нам нечего скрывать друг от друга?

Я вдохнула, еще больше покраснела и рассказала ей все от начала, то есть от первого поцелуя, до самого конца, опустив лишь самые интимные подробности.

Как только я дошла до того места, когда мы занимались любовью на ковре, Клэр схватила меня за руку и восхищенно замигала.

— Вот это класс! А что было дальше?

— Дальше? — рассмеялась я. — Дальше было то же самое, но только в другом месте и с гораздо большим удовольствием. — Закончив рассказ, я понуро опустила голову. — Знаешь, Клэр, я до сих пор не уверена, что поступила правильно. Я люблю его, сейчас в этом нет никаких сомнений. И он меня тоже. Но что делать с моим здоровьем? Как сказать ему об этом?

Мы уставились друг на друга, собираясь с мыслями. Собственно, никаких особых мыслей у нас не было. Мы уже все сказали друг другу.

— Ну ладно, — промолвила Клэр, возвращаясь к микроскопу, — давай посмотрим, что тут у нас. Волосики из бороды-бородочки-бороденки. — Она покрутила ручку, наводя резкость, а потом неожиданно хмыкнула.

— Ну что там? — не вытерпела я. — Что ты скажешь?

— Думаю, ты сама можешь догадаться, — ответила она.

Я отодвинула ее в сторону и прильнула к окуляру. Даже мне, неспециалисту, было совершенно ясно, что волосок извлеченный из половых органов Бекки Диджордж, был абсолютно идентичен тем, которые выудил из электробритвы Клаппер в доме Дженкса. Они были толстые, рыжие, жесткие, загнутые у основания, как хвост ядовитой змеи. Да, вряд ли можно подумать, что они принадлежат разным людям. И это было еще одним доказательством того, что все убийства совершил один и тот же человек — Николас Дженкс.

Глава 92

Николас Дженкс находился в камере предварительного заключения, расположенной на десятом этаже Дворца правосудия, и дожидался официального предъявления обвинения. Рядом с ним был его адвокат Шерман Лефф, который чувствовал себя спокойно и вообще держался так, словно речь шла о простой формальности, которая должна благополучно закончиться в любую минуту.

Джилл Бернардт встретила нас с Крисом у входа, и мы вместе направились к Дженксу, чтобы ознакомить его с вещественными доказательствами, обеспечив этим официальное предъявление обвинения.

В комнате для допросов я уселась напротив Дженкса и посмотрела ему прямо в глаза, наслаждаясь каждым мгновением заключительного этапа следствия.

— Это помощник окружного прокурора Джилл Бернардт, — сказала я, продолжая разглядывать невозмутимое лицо Дженкса. — Она будет вести ваше дело и станет вашим обвинителем.

Он снисходительно ухмыльнулся, не проронив ни слова. Меня поразила его уверенность в себе. Почему он ведет себя так, словно принимает нас в своем доме? Отчего так самоуверен?

— Если у вас нет возражений, — приступила к своим непосредственным обязанностям Джилл, — я начну допрос.

— Как угодно, — с такой же самоуверенностью ответил Шерман Лефф. — Лично я ничего не имею против.

Джилл глубоко вздохнула, собралась с мыслями и начала:

— Мистер Дженкс, через час вам официально будет предъявлено обвинение в убийстве первой степени, жертвой которого стали Дэвид и Мелани Брандт. Вы обвиняетесь в том, что пятого июня сего года проникли в их гостиничный номер отеля «Гранд Хайатт» и убили ударом ножа. Вскоре после этого суд Кливленда предъявит вам аналогичное обвинение в убийстве Джеймса и Кэтлин Воскул. Кроме того, вам могут предъявить обвинение в убийстве еще одной супружеской пары, которое вы совершили на территории винного завода в городке Нейпа. — Она сделала паузу, подчеркнув значимость момента. — Мы собрали достаточно большое количество вещественных доказательств, дающих нам основание считать вас причастным ко всем этим убийствам. Сейчас мы предъявим вам все эти улики, чтобы вы могли ознакомиться с ними, сэкономить время для суда, уменьшить степень страдания родителей жертв и избежать ненужного унижения для членов вашей семьи.

— Благодарю вас, миссис Бернардт, — наконец вмешался Шерман Лефф. — Поскольку у нас сегодня день откровенных признаний, я хочу выразить от имени своего клиента глубочайшее сожаление по поводу эмоционального срыва, который произошел в его доме во время ареста. Его оскорбительная выходка по отношению к инспектору Боксер явилась результатом потрясения, которое было вызвано внезапностью ареста и чудовищностью предъявленных обвинений. Не сомневаюсь, что все вы понимаете глубину шока, который пережил мой клиент и сочтете возможным простить его за неподобающее поведение.

— Я действительно сожалею о случившемся, инспектор, — присоединился к адвокату Дженкс. — Представляю, как это выглядело со стороны. Но я был так возмущен вашими предположениями относительно мой причастности к этим преступлениям, что просто потерял контроль над собой.

— Безусловно, — продолжил адвокат, — у вас были какие-то основания для допроса моего клиента, но ваше вторжение в его частное владение я считаю неоправданным и в высшей степени бесцеремонным.

— Ордер на арест и обыск является абсолютно обоснованным, — спокойно отреагировала Джилл.

— Обоснованным? — ухмыльнулся Шерман Лефф. — Чем же именно, позвольте спросить?

— Тем обстоятельством, что ваш клиент дал ложные показания и пытался ввести следствие в заблуждение. Речь идет о его неподтвержденном алиби во время убийства Кати Воскул.

Адвокат замер от неожиданности и растерянно посмотрел на Дженкса.

— Ваш клиент, — вмешалась я, — находился в Кливленде в момент убийства. Вы были зарегистрированы в гостинице «Уэстин», мистер Дженкс, — обратилась я к нему. — Вы находились там два дня, что полностью совпадает со временем убийства супругов Воскул. А вы пытались убедить меня, что находились в это время в Сан-Франциско. Вы были там, мистер Дженкс, причем не только в городе, но и в том зале, где проходила свадьба.

Ухмылка мгновенно исчезла с лица Дженкса, а глаза быстро забегали в поисках ответа. Он тяжело сглотнул, отчего его кадык дернулся вверх, а потом так же быстро опустился на прежнее место. Я видела, как Дженкс лихорадочно ищет оправдание своей лжи.

— Да, я был там, — уныло признал он через минуту и виновато посмотрел на адвоката. — И попытался скрыть это. Но я категорически возражаю против обвинений в убийстве. Я был приглашен на встречу со своими читателями, которая проводилась администрацией книжного магазина «Аргоси». Можете проверить. Не знаю, как получилось, что это совпало по времени со свадьбой Кати, но я не имею к этому ни малейшего отношения. Я не был на ее свадьбе.

Я покраснела от возмущения и злости. Этот наглец продолжает врать даже в присутствии помощника окружного прокурора!

— Встреча с читателями? — ехидно переспросила я. — Когда именно состоялась эта встреча?

— В субботу после обеда, — не задумываясь, ответил Дженкс. — В четыре часа. Это была небольшая группа читателей, которые давно уже просили о встрече со мной. А поскольку владелец магазина «Аргоси» сыграл важную роль в распространении моей первой книги, я не мог отказать ему.

— А после встречи?

— После встречи я вернулся в гостиницу и занялся своим обычным делом, то есть сочинял новый роман. А вечером я поплавал в бассейне, рано поужинал и лег спать. Это может подтвердить моя жена. Знаете, во время поездок я всегда провожу вечера в гостинице. Это моя давняя привычка, о которой писали даже в журнале «Пипл».

Я наклонилась к нему через стол.

— Значит, все это было лишь трагическим совпадением, я правильно вас поняла? Женщина, сексуальные отношения с которой вы так настойчиво опровергали, была убита во время вашего пребывания в Кливленде. А вы совершенно случайно оказались в этом месте и в это время. Почему же вы отрицали сам факт пребывания в этом городе и свое знакомство с жертвой преступления? Мистер Дженкс, ваше присутствие на свадьбе зафиксировано видеокамерой службы безопасности. Что вы на это скажете?

Шерман Лефф предупредительно положил руку на плечо Дженкса.

— Нет! — выпалил Дженкс, утрачивая контроль над собой. Но усилия адвоката не прошли даром. Он успокоился и стал нервно вытирать пот со лба. — Я соврал вам насчет Кати… чтобы сохранить семью, — сказал он дрогнувшим голосом. — Я сделал это ради Чесси. Инспектор, — он выпрямился и запрокинул голову, — вы уже, вероятно, знаете, что я далек от совершенства. У меня много прегрешений. Я соврал вам, но из лучших побуждений. Простите меня за это малодушие. Я действительно знал Кати и имел с ней очень близкие отношения, но я не убивал ее! И всех остальных я тоже не убивал!

Дженкс встал, и я впервые увидела, что он испуган. Только сейчас до него стала доходить суть предъявленных обвинений.

Я подалась вперед, решив окончательно добить его.

— Мистер Дженкс, в номере люкс отеля «Гранд Хайатт», где произошло убийство супругов Брандт, была обнаружена бутылка шампанского. Она полностью совпадает с той, которую мы нашли в вашем доме. Несколько таких бутылок вы купили в магазине «Батерфилд энд Батерфилд» в ноябре тысяча девятьсот девяносто шестого года.

Шерман Лефф замахал руками в знак протеста.

— Нам известен этот факт, но должен вас предупредить что печальное совпадение вкусов моего клиента со вкусами других людей вовсе не является доказательством его вины. Он даже не знал этих людей. Шампанское можно купить где угодно и по любому поводу.

— Да, совершенно верно, — согласилась я. — Шампанское можно купить где угодно, однако потрудитесь объяснить, каким образом регистрационный номер на бутылке, найденной на месте преступления, полностью совпадает с номером той, что была обнаружена на кухне мистера Дженкса?

— Это похоже на какой-то абсурд, — угрюмо проворчал Дженкс. — Даже в моих худших книгах нет такого бреда.

— Может, это и к лучшему, — язвительно заметила я и вынула из-под стола сумку с брюками от смокинга. — Вы узнаете эту вещь? Надеюсь, не станете отрицать, что она принадлежит вам?

— Брюки… — растерянно произнес Дженкс. — Да, это мои брюки, но я не понимаю, какое это имеет отношение к делу? Вы затеяли какую-то странную игру, инспектор.

— Мы нашли их в вашем доме вот в этой сумке. Она лежала в дальнем углу вашего гардероба.

— Ну и что? — удивился Дженкс. — Это действительно мои брюки. Было бы глупо отрицать. Но какое это имеет отношение к делу?

— Самое непосредственное, мистер Дженкс, — улыбнулась я. — Дело в том, что в номере отеля был обнаружен смокинг, который полностью совпадает с вашими брюками. Это был костюм, мистер Дженкс.

— Костюм?

— Да, костюм, пиджак от которого вы оставили на месте преступления в «Мандариновом номере» отеля «Гранд Хайатт». Они полностью совпадают: тот же размер, тот же покрой и тот же материал.

Лицо Дженкса перекосилось от страха.

— Но и это еще не все, мистер Дженкс, — продолжала наступать я. — Если проблему смокинга вы еще можете хоть как-то объяснить, то как вы объясните столь же полное совпадение волос из вашей бороды с теми, что были обнаружены в теле несчастной Ребекки Диджордж? Эти волосы принадлежали вам, мистер Чудовище! — воскликнула я, с трудом сдерживая себя. — Вы сами обвинили себя!

Джилл наклонилась вперед и вперилась взглядом в обвиняемого.

— Вы полностью изобличены, мистер Дженкс. Ваша вина практически доказана, и нет никаких сомнений, что ваша апелляция будет отклонена. А после этого вам введут иглу с ядом, что и положит конец вашим гнусным преступлениям.

— Вы с ума сошли! — воскликнул Дженкс, снова вскакивая с места. Его лицо покраснело, а на шее вздулись вены, придавая ему еще более угрожающий вид. — Ах ты, сука, — прошипел он в мой адрес, — ты подставила меня! Я никого не убивал! Это подлог! Ты еще поплатишься за это, мать твою…

Я вдруг почувствовала, что не могу пошевелиться. Перед глазами поплыли темные круги, а искаженное злобой лицо Дженкса стало раздваиваться. Я знала, что все дело не в страхе перед этим мерзавцем, а в моей болезни. Это был один из самых сильных приступов за последнее время, с которым я не могла справиться. С трудом поднявшись со стула, я медленно поплелась к выходу, делая все возможное, чтобы не рухнуть на пол на глазах присутствующих. Перед дверью мои ноги подкосились, и я непременно упала бы, если бы не крепкие руки Криса. Он подхватил мня под руки и в буквальном смысле вытащил из комнаты.

— Линдси, что с тобой? — спросил он тихо. — Тебе плохо?

— Что случилось, Линдси? — задала тот же вопрос подоспевшая Джилл.

Я прислонилась к стене и закрыла глаза.

— Ничего, сейчас все пройдет, — едва слышно прошептала я, ухватившись за руку Криса. — Я ненавижу этого подонка, — добавила я через секунду.

Крис осторожно повел меня вдоль коридора по направлению к туалетной комнате. Перед туалетом он остановился, а я вошла внутрь и наклонилась над раковиной. Меня мгновенно стошнило. Я плеснула в лицо холодной водой, глубоко вдохнула, открыла глаза и ужаснулась увиденному.

Вся раковина была залита кровью.

Глава 93

Через четыре часа я чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы выслушать в зале окружного уголовного суда официально предъявленные Николасу Дженксу обвинения в совершении убийства. Гудящая толпа репортеров сгрудилась у двери, с нетерпением ожидая окончательного решения судьи Стивена Боуэна. Повсюду сверкали вспышки фотоаппаратов и стрекотали видеокамеры. Это была самая настоящая сенсация. В жутком убийстве обвинялся не кто-нибудь, а популярный писатель, автор множества триллеров, которые читали практически все жители нашего штата.

Мы с Роли с трудом протиснулись в зал и уселись рядом с Джилл в первом ряду. Я вновь обрела прежнюю силу и радостно предвкушала вынесение окончательного решения. В этот момент мне больше всего на свете хотелось, чтобы Дженкс видел меня в этом зале.

Неподалеку от меня в ложе для прессы я увидела сияющее лицо Синди, а в самом конце зала мелькали грустные лица родителей погибших.

Через несколько минут в зал суда ввели Дженкса. Лицо было серым от страха, и на его фоне отчетливо выделялись темные круги под глазами. Наконец-то он осознал всю серьезность своего положения, а от прежней самоуверенности не осталось и следа. Секретарь суда зачитал текст обвинения и попросил обвиняемого встать. Тот медленно поднялся и хрипло произнес, что не считает себя виновным. Потом в дело вступил адвокат Шерман Лефф. Он всячески доказывал недостаточность улик, неубедительность свидетельских показаний и апеллировал к широкой известности своего подзащитного, который, по его словам, пользуется безупречной репутацией в городе. В конце концов адвокат попросил освободить своего подопечного под крупный залог. Мне чуть не стало плохо от такой наглости.

В качестве обвинителя выступала Джилл. Она весьма убедительно и очень подробно рассказала о совершенном обвиняемым преступлении и заявила в конце своей речи, что обвинение располагает достаточно вескими вещественными доказательствами для вынесения самого сурового приговора.

Я с тревогой ожидала решения судьи и даже подпрыгнула от радости, когда тот огласил свое решение: «В освобождении под залог отказать».

Глава 94

Настало время отпраздновать победу. Был конец рабочего дня, того дня, которого я с нетерпением ожидала все это время. Собрав вещи, я направилась в кафе, где мы договорились встретиться. Мы заслужили этот маленький праздник. Николас Дженкс арестован и скоро предстанет перед судом. И никакого освобождения под залог. Четверо умных женщин засадили за решетку мерзавца, который презирал и оскорблял их.

— Предлагаю выпить за «Женский клуб»! — весело воскликнула Синди, высоко поднимая кружку с пивом.

— Неплохо для женщин, решающих серьезные проблемы, — поддержала ее Клэр.

— Как там Дженкс назвал меня? — задумалась я и ехидно улыбнулась. — Сукой?

— Теперь он и меня может так назвать, — добавила Джилл.

— В общем, за нас! — снова подняла кружку Синди. — А также за тех мужчин, которым не под силу обогреть нас!

— Говори за себя, — вмешалась Клэр. — Мой Эдмунд может так обогреть меня, что мало не покажется.

Мы весело рассмеялись и дружно сдвинули бокалы.

— И все же, — сказала я, тяжело вздохнув, — я должна во что бы то ни стало найти орудие убийства. И доказать его причастность ко второму преступлению.

— Когда я покончу с ним по первому делу, — заверила меня Джилл, — у тебя не будет никаких проблем на этот счет. Его накажут и за второе убийство.

— А вы видели, как Джилл отшила его адвоката, который настаивал на освобождении под залог? — восхищенно воскликнула Синди. — Вы помните выражение его лица? — Она засмеялась и изобразила пальцами ножницы. — Чик-чик-чик-чик-чик — и она обрезала его по самые яйца. И остался он стоять перед нами в своем шикарном костюме и с обрезанным до двух дюймов членом.

Эта шутка нам так понравилась, что мы долго смеялись, не забывая потягивать пиво.

— И тем не менее, — продолжала я гнуть свою линию, — без орудия убийства нам не удастся выяснить мотивы его поведения.

— Ну и черт с ними, этими мотивами! — воскликнула Клэр. — Ему и без мотивов сидеть там минимум всю оставшуюся жизнь.

Джилл согласилась с ней.

— Какие мотивы могут быть у психически ненормального человека? Он уже много лет занимается сексуальным садизмом и погубил трех женщин. И это только то, о чем нам стало известно. А сколько еще гнусных поступков он совершил? Думаю, на суде все выяснится до конца. — Она посмотрела на меня и развела руками. — Ты же видела этого подонка, — продолжила она. — Он сумасшедший. Придумал себе свой маленький уютный мир и творил там черт знает что. А сегодня утром от ненависти был готов перегрызть тебе глотку. — Она улыбнулась всем остальным. — А Линдси так посмотрела на Дженкса, что у него даже рожа перекосилась.

Они были готовы предложить тост за меня, за крутого полицейского инспектора, который прищучил этого мерзкого маньяка. Но я вдруг подумала, что все мои усилия без их помощи оказались бы совершенно бесполезны. А то, что случилось со мной в комнате для допросов, означало лишь обострение болезни, которую я так тщательно скрывала от сослуживцев.

— Это не имело никакого отношения к Дженксу, — пояснила я.

— Нет, нет, имело, причем самое непосредственное! — хором возразили они.

— Я имею в виду не наш конфликт, а то, что случилось со мной позже, — сказала я и сделала паузу. — Когда я едва не упала в обморок. Это действительно не имело к нему никакого отношения.

Все засмеялись, кроме Клэр, но постепенно смысл моих слов стал доходить до них. Они умолкли и с тревогой посмотрели на меня.

Я огляделась по сторонам и, убедившись, что нас никто не подслушивает, рассказала подругам о своей болезни, которая терзала меня в течение последних трех недель, об этих жутких кровяных тельцах и о возможных печальных последствиях. Поначалу мой голос был твердым и уверенным, но к концу рассказа я даже испугалась того хриплого стона, который вырывался из моей груди. А самое ужасное, что на глаза навернулись слезы, чего я больше всего опасалась.

Синди и Джилл сидели молча, потрясенные услышанным. Через минуту они опомнились и потянулись ко мне с сочувствием. Они ничего не говорили, а просто пожали мне руку. Слова здесь были не нужны.

Я овладела собой, смахнула слезы и грустно улыбнулась.

— Разве это не похоже на того полицейского, который решил прекратить вечеринку в тот момент, когда она была в самом разгаре? — Мои слова немного разрядили обстановку, и напряжение постепенно спадало. Я была очень благодарна подругам, что они не стали утешать меня и жалеть, приговаривая «мы с тобой, Линдси, все будет нормально».

— Мы собрались здесь, чтобы отметить нашу победу, — бодро напомнила я и хотела предложить тост за наше общество, но Джилл неожиданно прервала меня.

— Когда я была маленькой, — сухо сказала она, — то часто болела и провела в больницах большую часть своего детства. По крайней мере с четырех лет и до семи. Это разбило нашу семью, разрушило брак моих родителей а когда мне стало лучше, они развелись. Думаю, именно тогда у меня появилась навязчивая мысль быть сильнее других умнее и всегда полагаться только на свои силы. Другими словами, я решила, что всегда должна побеждать, а не ждать милости от других людей. — Джилл замолчала и посмотрела в сторону. — А потом у меня появились сомнения на этот счет. Я училась тогда в старших классах. Мне вдруг показалось, что я не смогу выполнить эту задачу и все закончится провалом. Короче говоря… — Она снова замолчала, расстегнула пуговицы на рукавах блузки и закатила рукава до локтей. — Я никогда и никому этого не показывала, кроме Стива.

На ее руках отчетливо выделялись крупные шрамы от порезов. Я сразу же догадалась, что они означают. Она неоднократно пыталась покончить с собой.

— Я хочу сказать, — продолжала Джилл, — что надо всегда бороться со своими невзгодами и ни в коем случае не поддаваться минутной слабости. Бороться до конца и при любых обстоятельствах. Бороться до тех пор, пока не почувствуешь себя сильнее обстоятельств. Только так можно избежать беды.

— Да, ты права, — приглушенно прошептала я. — Я пытаюсь это делать. Иногда из последних сил. — Я замолчала и посмотрела ей в глаза. — Но как можно победить обстоятельства, которые от тебя не зависят?

Джилл сочувственно пожала мне руку. На ее глазах тоже были слезы.

— Это как с Дженксом, Линдси, — сказала она. — Ты же все-таки победила его, несмотря ни на что.

Глава 95

Николас Джейкс нервно расхаживал по бетонному полу холодной тюремной камеры, поглаживая грудь. У него было такое ощущение, что в груди накопился динамит, который может взорваться в любую минуту. Почему все так случилось? Ведь он ни в чем не виноват! Почему они разрушили всю его жизнь, навесили эти гнусные обвинения и опозорили честное имя?

Было ужасно холодно. Все его тело покрылось гусиной кожей, а кончики пальцев мелко дрожали. Он был в той же одежде, в которой его увезли из дома в наручниках. Но самое ужасное заключалось в том, что, несмотря на холод, все его тело покрывается холодным потом. Это невыносимо.

Нет, он этого так не оставит. Он заставит эту полицейскую суку заплатить за его унижение. Причем заплатить по самому высокому счету. Ей не уйти от ответственности.

А что делает его чертов адвокат? За что он получает деньги? Когда же Лефф вытащит его отсюда? Черт возьми, кажется, весь мир сошел с ума. Что же в конце концов происходит?

Такие невеселые мысли бродили в голове Филлипа Кампбелла, героя многочисленных романов. Точнее сказать, Должны были посетить Николаса Дженкса во время его пребывания в тюремной камере. Именно так должен был рассуждать этот негодяй.

Филлип Кампбелл сел перед зеркалом и пристально посмотрел на свое отражение. Вылитый Дженкс. Жаль, что приходится расставаться с таким чудным образом, но ничего не поделаешь. Последняя глава романа дописана, и надо заканчивать всю эту историю.

Он взял полотенце и смочил его теплой водой. «Ну и как ты себя чувствуешь, Николас? Тебе нравится то унижение и стыд, которым ты всегда подвергал других? Теперь ты все испытаешь на своей шкуре, дорогой».

Кампбелл еще раз посмотрел на себя в зеркало, а потом стал осторожно снимать рыжую, коротко подстриженную бороду. Еще минута, и в зеркале отразилось совершенно другое лицо — мягкое, нежное, без каких бы то ни было признаков растительности. Затем он расстегнул рубашку Николаса и посмотрел на себя в зеркало. Вместо рыжебородого Дженкса в зеркале появилось отражение красивой женщины с изящными формами, длинными стройными ногами и упругой грудью.

Она грустно вздохнула, вынула из плотно зачесанной прически многочисленные заколки и распушила густую копну мгновенно рассыпавшихся по плечам волос.

«Ну, что скажешь, Николас? Приятно чувствовать себя униженным и оскорбленным? Приятно, когда тебя трахают все кому не лень и в хвост и в гриву?»

А ей было очень приятно осознавать, что теперь этот подонок получит сполна. Он был весьма изобретателен в своих романах и вот теперь попался в расставленные им сети. Пусть испытает на себе судьбу своих героев. Он всегда любил насмехаться над другими — так пусть теперь посмеется над собой. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. И ты, Ник, к ним не относишься.

Книга четвертая Сущая правда

Глава 96

На следующий день после ареста Дженкса наш шеф Мерсер купил билеты на бейсбольный матч и пригласил меня. Роли и Рота на игру «Гигантов». Мне не хотелось тратить время на бейсбол, но я вспомнила, что это была любимая команда моего отца, и к тому же там играл знаменитый Марк Макгуир, о котором так много говорили в городе. Поэтому я надела ветровку и отправилась на стадион.

Весь этот вечер мы с Крисом постоянно переглядывались, желая только одного — поскорее убраться отсюда и где-нибудь уединиться. На стадионе стоял невообразимый шум. Все вокруг орали как сумасшедшие, а когда Макгуир наконец-то поразил ворота противника, болельщики взорвались диким криком.

Крис воспользовался замешательством, подмигнул мне и показал на выход.

— Хочешь выпить чего-нибудь?

Мы отошли, и он, убедившись, что за нами никто не следит, украдкой поцеловал меня.

— Давай немного прогуляемся, — неожиданно предложил он, оглядываясь по сторонам.

— Пиво поджимает? — пошутила я.

Крис прижал меня к себе и слегка притронулся к моей груди. Меня охватила дрожь, а лицо покраснело от жара. Его руки по-прежнему были мягкими и теплыми. Крис снова поцеловал меня в губы.

— Не могу больше ждать, — прошептал он.

— Я тоже, — ответила я. — Давай уйдем отсюда.

— Нет, — решительно покачал он головой, — я же сказал, что не могу больше ждать.

— Боже мой, — засмеялась я, только сейчас сообразив, что он имеет в виду.

Откровенно говоря, я тоже не могла больше ждать, но не представляла, где можно уединиться на этом людном стадионе. Тем более, когда рядом находятся два моих начальника. Но когда все сходят с ума от бейсбола, то почему бы и нам не сойти с ума от любви? В такой ситуации кажется, будто весь мирперевернулся и всем наплевать, что происходит вокруг.

Не дожидаясь ответа, Крис потащил меня в небольшую душевую кабину, расположенную в самом конце раздевалки. Я не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Войдя в душевую, мы заперли дверь и крепко обнялись. Кабина была настолько тесной, что мы могли стоять только плотно прижавшись друг к другу. После нескольких поцелуев Крис стал расстегивать мою кофту, а я лихорадочно пыталась справиться с его брючным ремнем. Когда все было готово, он поднял меня и прижал к себе. А сам прислонился к стене, удерживая меня за бедра.

В этот момент за стеной раздался оглушительный рев трибун. По всей видимости, снова отличился неугомонный Марк Макгуир. Словно подчиняясь навязанному извне ритму, Крис вошел в меня, и мы стали ритмично покачиваться, ускоряясь с каждой минутой. Я с трудом контролировала дыхание, все мое тело покрылось капельками пота. Крис тоже вспотел, но не обращал на это внимания. Наши движения становились все более порывистыми и напряженными. Я крепко держалась за его сильную шею и старалась не сбиться с ритма. «Два героя местной полиции», — подумала я. Вот бы кто увидел нас со стороны!

Это были самые удивительные и чудесные минуты в моей жизни. Никогда еще мне не приходилось заниматься любовью в тесной душевой кабине стадиона во время матча, на который пригласил собственный шеф. Через несколько минут мы оба достигли наивысшего напряжения и громко вскрикнули от восторга. Крис уткнулся потным лицом в мою шею, а я стала жадно целовать его солоноватую щеку.

Немного успокоившись, я взглянула на Криса и громко рассмеялась. Он удивленно посмотрел на меня, а потом тоже захихикал. Все происходящее казалось нам настолько невероятным, что удержаться от смеха было просто невозможно.

— Ты почему смеешься? — все же решил выяснить Крис.

Я вспомнила Клэр и ее чудный рассказ, как она занималась любовью с мужем на столе в морге, повинуясь тому же неизбывному чувству счастья, которое мы сами только что испытали.

— Я подумала, что наконец-то открыла свой список безумных приключений, — сказала я, не утруждая себя дальнейшими объяснениями.

Глава 97

На следующий день Дженкс с утра потребовал встречи со мной. Мы с Джилл отправились в камеру для допросов, ломая голову над его неожиданным поведением. На этот раз мы уже не играли в кошки-мышки. Дженкс вел себя совсем по-другому и не пытался оказывать на нас давление и уж тем более угрожать самыми немыслимыми карами. Похоже, он понял всю серьезность положения и решил спасать свою шкуру.

Шерман Лефф сидел рядом с ним и тотчас же вскочил, увидев нас на пороге. От былой спеси не осталось и следа.

— Мой клиент хочет сделать заявление, — сказал он, когда мы уселись напротив.

Значит, Николас Дженкс одумался и хочет предложить сделку. А это уже почти признание своей вины. Но то, что произошло в следующую минуту, превзошло все мои ожидания.

— Меня подставили, — решительно заявил Дженкс. — Это всего лишь грязная, хотя и весьма умелая, инсинуация.

Мы с Джилл удивленно переглянулись.

— Я еще раз хочу услышать от вас объяснения по сути дела, — твердо сказала Джилл, посмотрев сначала на Дженкса, а потом на его адвоката. — Мы предъявили вам обвинения в убийстве трех супружеских пар, — продолжала она. — Мы доказали ваше присутствие на месте преступления в Кливленде. Мы уличили вас во лжи относительно вашей сексуальной связи с погибшей Кати Когут. А всю схему преступлений мы обнаружили в вашей первой неопубликованной книге. Экспертиза доказала, что волосы из вашей бороды полностью совпадают с волоском, обнаруженным в теле одной из погибших невест. И после всего этого вы смеете утверждать, что вас подставили и вы невинная жертва злого умысла?

— Да, я настаиваю, что меня специально подставили! — с нескрываемой злостью выпалил Дженкс.

— Послушайте, мистер Дженкс, — остановила она его жестом и посмотрела на адвоката, — я занимаюсь подобными делами уже восемь лет. Мне приходилось иметь дело с сотнями преступников, и все они оказывались за решеткой. Причем не менее пятидесяти из них по обвинению в убийстве первой степени. Так вот, никогда еще мне не доводилось встречаться со столь убедительными доказательствами вины. Ваше дело практически обречено на успех.

— Я понимаю все это, — вдруг сник Дженкс и тяжело вздохнул. — Понимаю также, что сам дал некоторые основания для этого. Я солгал относительно своих связей с Кати Когут, соврал, что не был в Кливленде в момент ее убийства и все прочее. Но я не убивал ее и не имею никакого отношения к другим убийствам. Я писатель и прекрасно знаю, что такое подстава. Меня подставили, поверьте. Кто-то хочет засадить меня за решетку.

Я недоверчиво покачала головой.

— Кто именно, мистер Дженкс?

Тот глубоко вдохнул и растерянно пробормотал:

— Понятия не имею.

— Значит, вы считаете, что кто-то настолько сильно ненавидит вас, что совершил все эти преступления от вашего имени? — недоверчиво хмыкнула Джилл. — Если бы я знала вас не так хорошо, мистер Дженкс, то, возможно, приняла бы ваши домыслы за чистую монету. — Она повернулась к Леффу. — Насколько я понимаю, вы с нетерпением ждете судебного разбирательства?

— Миссис Бернардт, пожалуйста, выслушайте моего клиента до конца, — взмолился адвокат.

— Послушайте меня, — снова вмешался Дженкс, — я прекрасно знаю, что вы обо мне думаете. Я действительно виноват во многих прегрешениях. Я эгоистичен, жесток груб, непостоянен, неразборчив в связях. У меня совершенно несносный характер, с которым я не всегда могу справиться. В особенности по отношению к женщинам… Я охотно верю, что вы можете найти дюжину женщин которые настрадались из-за меня и готовы отомстить, повесив на меня все эти убийства и упрятав за решетку. Но я еще раз повторяю, что не совершал этих жутких убийств. Я никого не убивал! Кто-то все так ловко подстроил, что я действительно выгляжу преступником, но это не так. На меня пытаются взвалить чужую вину.

Глава 98

— И ты веришь во всю эту чушь? — недоверчиво хмыкнула Джилл, когда мы дожидались лифта после встречи с Дженксом.

— Я верю только в то, что он сам верит в эту чушь, — ответила я, размышляя над словами Дженкса.

— А я так не думаю. Уж лучше бы он притворился сумасшедшим, чем морочить нам голову своими небылицами. Если Николас Дженкс действительно захочет составить список людей, которые, по его мнению, пытаются его подставить, то он может начать с тех, с кем когда-то переспал.

Я рассмеялась, живо представив этот гипотетический список. Он окажется очень длинным.

Когда перед нами отворилась дверь лифта, я с удивлением увидела выходящую оттуда Чесси Дженкс. Она была в длинном летнем платье, прекрасно подчеркивающем все достоинства ее стройной фигуры. Я снова подумала, что она очень красива и вызывает восхищение у мужчин.

На мгновение наши глаза встретились. Я арестовала ее мужа, перевернула все вверх дном в ее доме, и Чесси имела все основания смотреть на меня как на злейшего врага. Но к моему удивлению, ничего подобного не произошло.

— Я приехала навестить мужа, — мягко проворковала она.

Я представила ее Джилл, а потом показала на комнату для свиданий. В этот момент Чесси показалась мне совершенно одинокой и даже какой-то смущенной.

— Шерман сказал, что вы представили множество доказательств его вины, — тихо промолвила она, вкрадчиво заглядывая мне в лицо.

Я кивнула, решив не распространяться на этот счет. Не знаю почему, но мне стало жаль ее. Конечно, Чесси и раньше производила впечатление юной и очень ранимой особы, которая влюбилась в этого мерзкого и грубого монстра. Но сейчас в ней было что-то другое, чего я раньше не замечала.

— Ник не делал этого, инспектор, — тихо произнесла она.

Ее слова удивили меня.

— Вполне естественно, миссис Дженкс, — сказала я сдержанно, — что жена выгораживает мужа, каким бы он ни был. Но этого мало. Если у вас есть конкретные доказательства его алиби…

Чесси решительно покачала головой.

— Никаких доказательств у меня, к сожалению, нет Просто я хорошо знаю Николаса, вот и все.

Пока мы беседовали, двери лифта закрылись, и нам пришлось снова ждать его. Как и во многих учреждениях, лифт работает очень медленно. Он долго опускается, а потом так же долго поднимается. А Чесси Дженкс не подавала признаков того, что хочет оставить нас в покое.

— Знаете, инспектор, — продолжала она, заламывая руки, — мой муж очень сложный человек. Порой он бывает чрезвычайно грубым и жестоким, постоянно наживая себе врагов. Я видела, как он налетел на вас с кулаками. Но он не всегда такой. Я понимаю, что в это трудно поверить, но иногда он бывает удивительно нежным, любящим и необыкновенно добрым.

— Мне не хотелось бы казаться вам слишком строгой, миссис Дженкс, — вмешалась Джилл, — но при сложившихся обстоятельствах вам не следует делиться с нами такими подробностями.

— А мне нечего скрывать от вас, — с наивной улыбкой ответила Чесси и отвернулась. — Тем более что я прекрасно знаю все то, что стало известно вам совсем недавно.

Я удивленно посмотрела на нее. Что она хотела этим сказать?

— Я недавно разговаривала с Джоанной, — продолжала Чесси. — Она сказала, что на днях вы побывали у нее и расспрашивали о моем муже. И догадываюсь, что она рассказала вам о нем. Конечно, она затаила на него обиду и имеет для этого все основания, но Джоанна не знает его так хорошо, как я.

— Вы можете пересмотреть свои показания, миссис Дженкс, — произнесла я официальным тоном, желая поскорее прекратить этот пустой разговор.

Чесси отмахнулась от моего предложения.

— Может быть, только насчет оружия, инспектор. Что же до всего остального, мне нечего вам сказать. Я не знаю, где находится нож, и вообще не поверю в то, что Ник может искромсать на куски этих несчастных в отеле. Если откровенно, то он и рыбу-то не может разделать как следует.

Мое первое впечатление о том, что Чесси еще очень молода и неопытна, еще больше усилилось. Как Дженкс называл таких людей? Чересчур впечатлительными? И вместе с тем в ее словах и манере поведения было нечто загадочное и необъяснимое.

— Вы сказали, что разговаривали с Джоанной? — уточнила я.

— Да, совсем недавно, — охотно подтвердила она. — А в прошлом году мы общались довольно часто. Я даже принимала ее у себя дома несколько раз, но только в том случае, когда Ник отсутствовал. Я знала, что она обиделась на него и горько переживала из-за развода. Мне также известно, что он часто причинял ей боль и даже избивал, но это только сближало нас. Мы просто поддерживали друг друга, делясь впечатлениями о его проделках.

— А ваш муж знал обо всем этом?

Она вымученно улыбнулась.

— Он не возражал против наших встреч. Могу сказать откровенно, что Джоанна до сих пор влюблена в Ника и пользуется определенной взаимностью.

В этот момент отворилась дверь лифта, и мы поспешно распрощались. А когда дверь закрылась, я вопросительно посмотрела на Джилл. Она стояла с широко открытыми глазами, задумчиво вздувая щеку языком.

— Эта чертова семейка приводит меня в недоумение, — сказала она, передернув плечами от негодования.

Глава 99

Я все поняла без слов в тот момент, когда доктор Медведь вошел в комнату.

— Боюсь, что ничем не могу порадовать вас, Линд-си, — сказал он с серьезным выражением лица, — К сожалению, ваши кровяные тельца продолжают убывать, Значит, болезнь прогрессирует со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями — слабостью, головокружением, кровотечением и так далее.

— Прогрессирует? — зачем-то переспросила я. Доктор молча кивнул, стараясь не смотреть на меня.

— Да, третья стадия.

Его слова гулким эхом отозвались в моей голове. Значит, мне не избежать самой ужасной и болезненной стадии лечения.

— Ну и что же теперь будем делать?

— Думаю, что можем предоставить вам еще один месяц, — ответил доктор после долгих раздумий. — А если за это время не наступит улучшение, то придется вас госпитализировать.

Я с трудом понимала, о чем он говорит. Казалось его слова просто не доходят до меня. Всего лишь месяц. Один месяц. Очень мало времени. Слишком быстро приближается развязка. А ведь именно сейчас, после ареста Дженкса, начинается самый ответственный этап работы. Как не хочется уходить в тот момент, когда можно своими глазами увидеть результат кропотливого труда. Что такое месяц? Четыре недели!

Вернувшись в отдел, я сразу обратила внимание на многозначительно ухмыляющихся и подмигивающих друг другу сотрудников. На моем столе стояла ваза с огромным букетом полевых цветов. Я уткнулась в них лицом и жадно вдохнула давно забытый аромат поля, леса, лугов и солнца. Внутри букета была открытка. «Таких цветов у меня море, — прочитала я уже знакомый мне почерк Криса. — Ими покрыты все окрестные холмы в Хивенли, где у меня есть небольшая хижина. Завтра пятница. Возьми отгул, и поедем туда».

Это было именно то, в чем я сейчас нуждалась больше всего. Горы, свежий воздух, полевые цветы… А самое главное — несколько дней беспрерывного общения с Крисом. Сейчас, когда болезнь продолжает свою разрушительную работу, его поддержка была бы весьма кстати.

Мои мечты были прерваны неожиданным звонком. К счастью, это был Крис.

— Ну что? — без предисловий спросил он, прекрасно зная, что я уже вернулась. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. В нашем отделе никогда не было никаких секретов.

— Еще не прочитала твою открытку, — соврала я. — Голова кругом идет от срочных дел.

Крис тяжело вздохнул и надолго замолчал.

— Но если ты имеешь в виду нашу поездку в горы, — засмеялась я, — то ответ положительный. Это было бы прекрасно, Крис. Предлагаю выехать не позже восьми.

Крис радостно рассмеялся.

— В восемь? Долго спишь, дорогая. Лично я предлагаю выехать на рассвете.

— Ты меня не понял. Я имела в виду сегодня вечером.

У меня остался всего лишь месяц, так зачем его тратить на пустяки и нежиться в постели? Мне теперь все надо делать быстро, чтобы успеть как можно больше. А для этого необходим свежий горный воздух, чистая вода в речном ручье и полевые цветы на склонах гор.

Глава 100

Следующие пару дней мы провели как в прекрасном сне. Хижина Криса представляла живописный и очень уютный домик из дерева, примостившийся на склоне горы, откуда открывался прекрасный вид на городок Хивенли. Мы долго бродили по лесу вместе с Мартой, поднимались на вершину горы, правда на фуникулере, а потом спустились пешком, наслаждаясь чудной природой и собирая полевые цветы. А вечером жарили рыбу и долго сидели на свежем воздухе, глядя на мерцание костра.

А между делом занимались любовью на огромной деревянной кровати Криса, украшенной собранными нами полевыми цветами. Впрочем, этим мы занимались не только на кровати, но и в душе, на ковре, да и просто на свежем воздухе. Мы веселились, как беззаботные подростки, освободившиеся на короткое время от назойливой опеки родителей. Правда, иногда я вспоминала, что мое время истекает, и это портило настроение.

В субботу Крис пообещал мне день, который я никогда не забуду. Рано утром мы поехали на озеро Тахо, оставили машину на стоянке, а потом пересели в катер, который Крис взял в аренду на целый день. Мы затоварились бутербродами, сандвичами, присовокупили к ним несколько бутылок «Шардоне» и отправились на середину озера, где долго загорали, веселились и вообще наслаждались полным одиночеством. Мне порой казалось, что мы находимся в центре огромного и безмолвного мира, окруженного со всех сторон абсолютной пустотой.

— Нет, нет, не пойдет! — запротестовала я, когда Крис попробовал рукой холодную воду. — Вода очень холодная.

— Да, но это сухой холод, — улыбнулся он, подмигивая мне.

— Конечно, сухой, — эхом отозвалась я, недоверчиво глядя на озеро. — Купайся, если хочешь, а меня туда не заманишь. Здесь даже рыбки попрятались подальше от холода.

Он подошел ко мне с хитрой усмешкой на устах.

— Рыбки попрятались? — переспросил Крис. — Если пойдешь со мной, то можешь собственными руками поймать парочку.

— Нет, нет! — замахала я руками и побежала в каюту. Он настиг меня на пороге и крепко обнял за плечи.

— Линдси, ты должна пройти процедуру инициации, — продолжал уговаривать он меня.

— Инициации? Для чего?

— Для того, чтобы считать себя полноправным членом эксклюзивного клуба любителей озера. А для этого нужно прыгнуть в воду и проплыть несколько ярдов.

— В таком случае я отказываюсь от членства в клубе, — сказала я и попыталась вырваться, но Крис крепко держал меня за руки, потом подхватил и понес на верхнюю палубу.

— Крис, что ты делаешь? — закричала я.

— Обряд инициации, не более. — Он поднес меня к краю палубы, и мы вместе плюхнулись в воду.

— Крис, негодяй, что ты себе позволяешь! — орала я, жадно хватая ртом воздух. Вода действительно была холодной, причем настолько, что у меня дух захватывало. — Черт бы тебя подрал! Не хватало мне заболеть.

Крис долго смеялся, а потом поцеловал меня, и, как ни странно, я перестала ощущать холод. Сначала я держалась за Криса, чтобы согреться, а потом просто не хотела отпускать от себя. А когда он стал насмехаться надо мной, я оттолкнулась от него и изо всех сил заработала обеими руками. Крис был крайне удивлен этим, попытался догнать меня, но потом оставил эти надежды.

— Где ты научилась так хорошо плавать? — спросил он, когда мы были уже у нашего катера.

— В спортклубе Сан-Франциско, — рассмеялась я. — В возрасте четырнадцати лет. Помнится, тогда меня никто не мог опередить.

Ближе к вечеру мы подплыли к берегу, Крис заглушил мотор, и мы снова предались нашим утехам. Мы занимались любовью до позднего вечера, причем делали это с такой страстью, словно виделись в последний раз. А потом долго лежали молча, наслаждаясь каждой минутой неописуемого счастья. Мне очень хотелось, чтобы все это длилось вечно, но я знала, что скоро всему наступит печальный конец. К сожалению, суровая реальность всегда одерживает верх над нашими мечтами, даже такими сладкими и приятными.

Глава 101

Однако был в тот вечер момент, когда мне вдруг захотелось расплакаться. Я приготовила спагетти с сыром, и мы ужинали на палубе при лунном свете, запивая еду хорошим вином. Крис поставил камерный концерт Дворжака, но через некоторое время мы переключились на джаз.

Во время ужина Крис попросил меня рассказать о детстве и родителях. Я рассказала ему о своей матери и о том, как и когда нас оставил отец. Мне было тогда тринадцать лет и пришлось фактически одной воспитывать младшую сестру. А мама лет двадцать работала бухгалтером в одной фирме.

— Она умерла от рака груди, когда ей было пятьдесят лет, — грустно промолвила я, заканчивая рассказ.

— А отец? — поинтересовался Крис. — Линдси, я хочу знать о тебе как можно больше.

Я пригубила вина и сообщила, что видела его с тех пор лишь пару раз. Первый — на похоронах мамы, а второй — когда стала работать в полиции. Помню, я была очень возмущена внезапным появлением отца и не хотела с ним разговаривать.

— Ты не хотела видеть его? — спросил Крис.

Я не ответила. Все мои мысли в тот момент были поглощены другим. Я лихорадочно пыталась сообразить, стоит ли быть откровенной до конца и рассказать Крису о своей болезни. Я понимала, что лучшего момента для этого просто не найти. Но мне очень не хотелось портить этот чудесный вечер.

Словно почувствовав мои сомнения, Крис взял меня за руку и сочувственно пожал ее.

— Извини, я не должен был…

— Нет, Крис, — решительно прервала я его, — дело вовсе не в этом. — Я посмотрела ему в глаза, тяжело вздохнула и решила, что тянуть больше нельзя. В конце концов, сейчас нас связывает нечто большее, чем простая дружба. — Я должна сказать тебе кое-что, Крис. Мне тяжело это сделать, но я не имею права больше скрывать от тебя.

Он насторожился и еще крепче пожал мне руку.

— Помнишь, когда я чуть не упала в обморок во время беседы с Дженксом?

Крис молча кивнул. На его лбу появилось несколько глубоких морщин.

— Так вот, всем, вероятно, показалось, что я просто испугалась угроз этого негодяя, но дело было совсем не в этом. Я больна, Крис, и, возможно, через месяц меня положат в больницу.

Лицо Криса внезапно помрачнело, а глаза стали темными. Он начал что-то говорить, но я остановила его жестом.

— Крис, ты сначала выслушай меня, хорошо?

— Ладно, — согласился он. — Извини.

Я выложила ему все о своей болезни, о безрезультатном лечении и о ближайших перспективах, включая возможную операцию по пересадке костного мозга. Именно в этот момент мне захотелось расплакаться, но я этого не сделала. Хотелось казаться сильной, мужественной, то есть женщиной, достойной любви и уважения. А потом я взяла его за руки и тяжело вздохнула.

— Самое ужасное, Крис, что я могу скоро умереть.

Он крепко обнял меня и прижал к себе. Он ничего не говорил, а просто держал меня в своих объятиях, сочувственно поглаживая по щеке. И я не выдержала. Все накопившееся напряжение неожиданно прорвалось наружу, и я зашлась в надрывном плаче. Крис еще сильнее прижал меня, пытаясь хоть как-то успокоить.

— Не плачь, дорогая, все будет нормально. Все будет хорошо, вот увидишь.

— Я должна была сказать тебе раньше, — прошептала я сквозь слезы.

— Ничего, я понимаю, почему ты этого не сделала. Когда ты впервые узнала о болезни?

— На следующий день после нашей первой встречи. Мне было стыдно признаться в этом.

— Не надо стыдиться этого. Да и откуда ты могла знать, что мне можно доверять?

— Нет, Крис, я сразу поверила тебе, но не доверяла себе самой.

— Ну что ж, — тихо произнес он, — теперь ты доверяешь и себе, и мне.

Глава 102

Так мы провели с ним всю ночь. Иногда плакали, иногда смеялись, но всегда ощущали себя единым целым. А на следующее утро мы проснулись поздно, и меня весь день не покидало приятное ощущение того, что я в полной безопасности. Впервые за последнее время я не боялась за свое будущее, и даже мысли о болезни отошли на второй план.

В воскресенье вечером Крис отвез меня домой. Мне было тяжело расставаться с ним, но следовало побыть одной и собраться с мыслями относительно ближайшего будущего.

Переступив порог квартиры, я распаковала вещи, выпила чашку горячего чая, а потом свернулась калачиком на диване вместе с Мартой. Мои мысли вновь вернулись к расследованию убийств. Николас Дженкс продолжал настойчиво твердить, что его подставили, но я не верила ему.

Но было в этом деле что-то странное, постоянно настораживающее меня. Да и Джейкоби посеял некоторые сомнения. Во время нашей последней встречи он грустно вздохнул и напомнил, что именно обнаруженное им шампанское вывело меня на след убийцы. А потом вдруг спросил, почему я так уверена, что шампанское в номере отеля оставил именно Дженкс.

Тогда я не обратила на его слова должного внимания а сейчас они обрели особый смысл. Действительно, почему Дженкс не забрал компрометирующую его бутылку шампанского? И почему не унес смокинг? Ведь не мог же он не понимать, что рано или поздно полиция обнаружит улики в его доме? Я тогда отмахнулась от Джейкоби как от назойливой мухи и предположила, что Дженкс должен был выйти из отеля, не привлекая к себе внимания. Сейчас я поняла, что мое объяснение вряд ли можно считать достаточно убедительным.

Я хотела попрощаться с Джейкоби, но он остановил меня еще более странным вопросом, поинтересовавшись, прочитала ли я до конца книгу Дженкса. Получив отрицательный ответ, он снисходительно усмехнулся и сказал, что главный герой книги по имени Филлип Кампбелл совершил убийство, а потом удачно свалил его на совершенно невинного человека. И вот сейчас слова Джейкоби стали терзать мою душу. Если Дженкс действительно прав, то все наше дело может развалиться на мелкие куски.

— Нет, я, наверное, сошла с ума, — громко произнесла я, вставая с дивана. — Дженкс сейчас придумывает любую чушь, чтобы выпутаться из этого дерьма и выйти сухим из воды.

Я налила себе еще чашку чая и отправилась в ванную комнату. Завтра утром надо поговорить с шефом, рассказать ему о своей болезни и поделиться мыслями насчет Дженкса. Приняв душ, я вытерлась насухо, пошла в спальню и надела новую майку, подаренную Крисом.

Засыпала я под впечатлением от чудесного уик-энда и приятных мыслей о том, как я расскажу обо всем этом своим подругам. И вдруг меня поразила одна неожиданная мысль, которая, словно ослепительная молния, ударила в самое больное место. Я застыла на мгновение, а потом громко вскрикнула:

— Нет, только не это! Боже мой!

Я вспомнила, что во время ареста Дженкс набросился на меня с кулаками и попытался ударить. Но делал он это левой рукой. А во время нашей первой встречи Дженкс предложил мне выпить и держал графин тоже в левой руке. Этого не может быть! Значит, он левша, а Клэр была абсолютно уверена, что убийца действовал правой рукой.

Глава 103

Джилл, Клэр и Синди смотрели на меня так, будто я только что сошла с ума. А я с трудом выдавливала из себя слова.

— А если Дженкс действительно не лжет? — убеждала их я. — Если кто-то пытается подставить его и засадить за решетку?

— Чушь собачья! — недоверчиво покачала головой Джилл. — Дженкс сейчас в отчаянном положении и делает все возможное, чтобы выгородить себя. Мы обязательно докажем его вину.

— Не могу поверить своим ушам, — поддержала ее Синди. — Ты же сама нашла убийцу, Линдси. Доказала его вину и практически завершила это дело.

— Да, — уныло ответила я. — Знаю, что это звучит как бред сумасшедшего. И хотелось бы надеяться, что это именно так. И все же постарайтесь прислушаться к моим аргументам.

Я вкратце рассказала им о своей беседе с Джейкоби, о его настоятельной рекомендации прочитать до конца первую книгу Дженкса, а также о своих мыслях относительно его левой руки.

— Ну и что? — удивилась Джилл. — Это еще ни о чем не говорит.

— А я привыкла полагаться исключительно на научные данные, — поддержала ее Клэр и решительно покачала головой. — Нет, дорогая, мы получили образцы его ДНК прямо на месте преступления.

— Послушайте, — отчаянно замахала я руками, — я не меньше вашего хочу наказать этого мерзавца. Но сейчас, когда в нашем распоряжении оказались все улики, у меня появились первые сомнения. Ведь он далеко не дурак и ни за что на свете не забыл бы в номере отеля свой смокинг и бутылку шампанского. Почему он оставил нам вещественные доказательства своей вины?

— Потому что мы имеем дело с психически больным маньяком, Линдси, — спокойно ответила Клэр, хотя и без прежней уверенности. — Лично у меня нет никаких сомнений, что этот ублюдок имеет непосредственное отношение ко всем трем убийствам.

Джилл кивнула в знак согласия.

— К тому же он писатель, а не профессиональный убийца. Писатели вообще мало в чем разбираются, кроме своих сочинений.

— Нет, Джилл! — запротестовала я. — Ты же видела его реакцию на наше обвинение. В его поведении было нечто большее, чем простое отчаяние. Я видела немало убийц, которые все отрицали даже на суде, но они вели себя по-другому. А у Дженкса в глазах было странное выражение, отдаленно похожее на уверенность в несуразности предъявленных обвинений.

Джилл встала и впилась в меня своими голубыми глазами.

— Линдси, в чем дело? Почему ты вдруг стала основывать свои доводы на эмоциях, а не на конкретных фактах?

Впервые за последнее время я ощутила себя одинокой и не понятой людьми, которым всегда и во всем доверяла.

— Еще раз повторяю, что ненавижу этого человека не меньше, чем вы, — твердо заявила я. — Я охотилась за ним почти два месяца и собственными глазами видела, как он обращается со своими женщинами. — Я сделала многозначительную паузу и повернулась к Клэр. — Ты говорила, что убийца наносил удар правой рукой?

— Да, вероятней всего, — уклончиво ответила она.

— А если он специально взял нож в другую руку? — воодушевилась Синди.

— Синди, — посмотрела я на нее, — если ты собираешься убить человека, тем более такого, который сильнее тебя и выше ростом, то вряд ли возьмешь нож не в ту руку.

— Да, могу с тобой согласиться, — вмешалась Джилл, — но и ты согласись со мной, что все факты говорят не в его пользу. Линдси, мы основываемся только на фактах и бесстрастных доказательствах, и все они говорят о его бесспорной вине. А ты сейчас пытаешься противопоставить им какие-то домыслы и предположения. «Дженкс держал графин левой рукой!» Ну и что? Разве это меняет суть дела? «Филлип Кампбелл свалил всю вину за убийство на кого-то другого». Какое отношение имеет Дженкс к своему герою? Линдси, мы собрали достаточно убедительные доказательства причастности этого подонка к убийству трех супружеских пар, и я хочу, чтобы ты твердо придерживалась этого. — Она так разволновалась, что даже губы задрожали. — Линдси, я хочу, чтобы ты выступила в суде с доказательствами его вины.

Я не знала, что делать дальше и как обосновать свои сомнения. Конечно, совсем недавно я была абсолютно уверена в своей правоте, но сейчас меня донимали сомнения, от которых невозможно было избавиться. Для меня самое страшное сейчас заключалось в том, что мы можем обвинить в ужасных преступлениях невиновного человека.

— Мы до сих пор не нашли орудие убийства, — напомнила я Джилл, используя последнюю возможность.

— Нам это не нужно, Линдси! — возразила Джилл. — Зачем нам орудие убийства, если мы обнаружили его волосы в теле одной из жертв?

Мы вдруг замолчали, заметив, что сидящие за соседними столиками люди внимательно наблюдают за нами. Джилл растерянно потупилась и села на место, а Клэр улыбнулась и обняла меня за плечи. Я сделала глубокий выдох и откинулась на спинку стула.

— Послушай, Линдси, — первой нарушила затянувшееся молчание Синди, — все это время мы были рядом с тобой и не оставим на произвол судьбы. В особенности в такую трудную минуту.

Джилл упрямо покачала головой.

— Ты хочешь, чтобы я отпустила его на свободу, пока мы будем продолжать расследование? Нет. Даже если я это сделаю, то за него тут же ухватится Кливленд.

— Джилл, я не хочу, чтобы ты выпускала его. — Я сделала паузу и взмахнула рукой. — Но я хочу быть уверенной на все сто процентов, что мы задержали настоящего убийцу, а не подставное лицо.

— А я уверена в этом, — снова повторила она.

Я посмотрела на Клэр, но она скептически похлопала меня по плечу.

— Линдси, у нас и так достаточно доказательств его вины. Зря ты кипятишься.

— Если мы его упустим, — продолжала Джилл, — то можно будет поставить жирную точку на всей моей карьере. Беннет жаждет крови и требует, чтобы мы уничтожили его в зале суда.

— Давайте посмотрим на это дело с другой стороны, — неожиданно предложила Синди. — Если Линдси права, а ты посадишь его за решетку, то это дело растянется лет на двадцать.

Мы молча переглянулись и вдруг осознали, что от былого единодушия не осталось и следа. Так обычно смотрят на разбившуюся вазу, которую уже невозможно склеить.

— Ну ладно, если это не он, — уступила Клэр, тяжело вздохнув, — то что нам теперь делать? Кого мы будем искать и как докажем, что все эти молодожены были убиты кем-то другим?

У меня возникло ощущение, что мы вновь вернулись в исходное состояние, откуда начали расследование много дней назад. Это было невыносимо. Столько сил потратили — и все впустую.

— Давайте вспомним, с чего все началось, — предложила я. — Что заставило нас подозревать именно Дженкса?

— Волосок, — без колебаний ответила Клэр.

— Не совсем так, — поправила ее я. — Мы стали подозревать его еще до этого злополучного волоска.

— Мерилл Шортли, — подсказала Джилл. — Ты думаешь, это каким-то образом связано с ней?

Я покачала головой.

— Думаю, нам следует вернуться к началу этой истории. И только потом решать вопрос о его виновности.

— К его первой жене? — догадалась Синди. — И «Подружке невесты»?

Я молча кивнула, вздохнула и медленно побрела к выходу.

Глава 104

В течение следующих дней я тщательно собирала всю информацию о первой жене Дженкса. Прежде всего я перечитала ее заявление в полицию по поводу скандала и избиения. Там хранились фотографии, на которых она была изображена с синяками на руках и лице. Далее я ознакомилась с отчетом полицейских, которые осматривали место происшествия. Он был подписан двумя офицерами из северного участка — Сэмом Дельгадо и Энтони Фаззиолой.

На следующий день я вновь отправилась к Грегу Марксу, бывшему литературному агенту Дженкса. Тот удивился еще больше, чем во время моего первого визита.

— Джоанна? — переспросил он с загадочной ухмылкой. — О, инспектор, это весьма интересная личность. Трудно сказать, кого она больше ненавидит — мужчин или свое отношение к ним.

Далее он рассказал, что они развелись месяцев за шесть до того, как вышла первая нашумевшая книга Дженкса «Колючая проволока». Она принесла ему успех и стала бестселлером. Только в твердом переплете таких книг было продано более миллиона экземпляров.

— Представляете, какой это был удар для Джоанны? — подытожил Маркс. — Она возилась с Дженксом много лет, провела с ним наиболее трудный период жизни, а потом вынуждена была уйти ни с чем. А он стал получать свои первые миллионы. — Он покачал головой. — Если бы она не поспешила, то получила бы огромную сумму денег.

Его рассказ окончательно убедил меня в том, что мои первые впечатления об этой женщине оказались ошибочными. Было ясно, что Джоанна была со мной не очень откровенной и многое утаила.

— Она чувствовала себя обманутой, оскорбленной, обиженной — словом, использованной и брошенной за ненадобностью, — продолжал Грег Маркс. — Джоанна помогала Дженксу все те годы, когда он учился в юридическом колледже. Помогала деньгами, когда он только начал писать, и даже вернулась на прежнее место работы, чтобы поддерживать его материально.

— А после развода она по-прежнему ненавидела его?

— Да, думаю, что ненавидела и не могла простить его предательства. Более того, все это время Джоанна пыталась отсудить у него какую-то часть доходов, но так и не добилась своего.

Откровенно говоря, мне было жаль эту женщину. Но я сомневалась, что все эти неурядицы толкнули ее на чудовищные преступления. Неужели она могла пойти на это, чтобы отомстить бывшему мужу? Вряд ли.

Вскоре после этого я получила копию судебного протокола по делу о разводе супругов Дженкс. Это действительно было тяжелое дело, вызвавшее немало сплетен. Джоанна требовала от супруга три миллиона долларов в счет его будущих доходов, но суд отказал ей в этом, назначив выплаты в размере пяти тысяч в месяц с дальнейшим повышением до десяти тысяч в соответствии с будущими доходами Дженкса.

Изучение этого дела окончательно убедило меня в том, что у Джоанны действительно были веские основания ненавидеть бывшего мужа. Она ощущала себя обманутой и, вероятно, стремилась потрепать нервы Дженксу. Именно поэтому, видимо, она упомянула ту злосчастную книгу, в которой было так много совпадений с реальными убийствами. К тому же Джоанна была сильной, натренированной и вполне могла свалить крепкого мужчину ударом ножа. Кроме того, она имела беспрепятственный доступ в дом своего обидчика.

Конечно, все эти мысли были похожи на бред сумасшедшего, но я никак не могла от них избавиться.

Глава 105

На следующий день я пригласила Криса перекусить в кафе, расположенное напротив полицейского участка, и рассказала ему о своих последних сомнениях и новых открытиях. Как я и ожидала, он смотрел на меня как на сумасшедшую и не мог поверить своим ушам. Правда, в отличие от моих упрямых подруг Крис не упорствовал, хотя и сопротивлялся до последнего.

— Понимаешь, Джоанна действительно имела веские причины мстить ему, — горячилась я. — Она знала о его неопубликованной книге, знала, чем она заканчивается, и специально навела нас на нее. Кроме того, ей были известны вкусы своего бывшего мужа, включая шампанское, манеру одеваться, его финансовое участие в производстве вина… И что самое важное — она имела свободный доступ в его дом, где могла оставить все нужные улики.

— Это звучит убедительно, Линдси, — улыбнулся Крис, — но все эти убийства были совершены мужчиной. Его рыжая борода даже на видеопленке запечатлена.

— Это еще не доказательство, — настаивала я. — Это мог быть другой человек, загримированный под Дженкса. Ведь мы не имеем в своем распоряжении достаточно четкого и ясного изображения.

— А как же анализ на ДНК, Линдси? — снова улыбнулся он.

— Я разговаривала с полицейскими, которые ездили к ним домой во время семейного скандала, — не унималась я. — Они говорят, что Джоанна была похожа на разъяренную львицу, рвала и метала, а когда они пытались увезти его с собой, она чуть не сбила их с ног. Словом, та еще штучка.

— Но потом она все же отказалась от обвинения, — напомнил Крис. — Думаю, Джоанна просто устала от оскорблений и побоев и решила покончить с этим раз и навсегда. Возможно, она не получила от Дженкса, что хотела, но нашла в себе силы подать на развод и начать новую жизнь.

— В том-то и дело, Крис, — обрадовалась я, — что на развод подала не она, а он. Это Дженкс ее бросил, понимаешь? Джоанна всем пожертвовала ради него, помогала, когда он учился, а потом он занялся сочинительством, и все закончилось крахом. Грег Маркс считает ее образцовой моделью взаимозависимости. Она любила его и не могла простить предательства. И до сих пор не может.

Я видела, что Крис хочет поверить в мои слова, но все еще сомневается в их истинности. Да я и сама не могла до конца поверить в свою правоту. В тюрьме сидит человек, против которого имеется полный набор вещественных доказательств, а я вдруг сомневаюсь в его виновности. Что со мной происходит? Что вообще происходит вокруг?

В этот момент я вдруг припомнила слова Лоры Бернбаум, одной из свидетельниц по делу об убийстве супругов Брандт. Это было давно, но я не забыла их. Правда, почему-то вспомнила только сейчас. Она стояла рядом с предполагаемым убийцей и с трудом могла описать его. «В нем было что-то странное, — говорила Лора. — Рыжая борода делала его намного старше своих лет, но все остальное выдавало в нем молодого человека».

Джоанна Уэйд среднего роста, сильная, работала тренером по восточным единоборствам… Все сходится. Она вполне могла справиться с мужчиной, даже если он был выше ее. А девятимиллиметровый пистолет Дженкса? Он говорит, что не видел его уже много лет. А в документах значится, что он купил его десять лет назад, то есть именно тогда, когда женился на Джоанне.

— Крис, ты должен побеседовать с ней, — решительно сказала я, чувствуя, что все сомнения постепенно отпадают. — Она настолько сильна, что без труда справится с каждым из нас. К тому же Джоанна является единственным человеком, который знает обо всем — о вине, смокинге, книге и так далее. И только она может объединить все эти детали в единое целое. Что же до фотографий и видеопленки, то там все слишком расплывчато. А если это действительно она, Крис?

Я держалась за его руку и вдруг почувствовала легкое головокружение. Вслед за этим в груди что-то сжалось, а перед глазами поплыли темные круги. И невыносимый приступ тошноты в горле.

— Линдси, что с тобой? — донеслись до меня слова Криса.

— Не знаю, какая-то слабость, — пробормотала я, покрываясь холодным потом.

— Линдси? — снова повторил Крис, обхватывая меня за плечи.

Я прислонилась к его плечу и почувствовала, что силы покидают меня. А в голове проносились какие-то невнятные картинки — Крис, Дженкс, Джоанна, снова Крис. В этот момент мои ноги подкосились и я стала медленно оседать на тротуар.

Глава 106

Очнулась я на деревянной скамье на руках Криса. Он крепко держал меня за плечи и поглаживал по щеке. Орентхолер предупреждал, что на третьей стадии болезни у меня будут приступы слабости вплоть до полного обморока. Не знаю, что пугало меня больше: химиотерапия и операция по пересадке костного мозга или ощущение постоянно убывающей силы, когда жить уже не хочется. Но сдаваться ни в коем случае нельзя.

— Ничего, все нормально, — едва слышно сказала я. — Меня предупреждали, что такое может случиться в любой момент.

— Линдси, ты слишком много работаешь, — заботливо взглянул на меня Крис. — Ты столько сил потратила на это расследование, а теперь хочешь начать все с самого начала.

Я глубоко вздохнула и кивнула:

— Да, я хочу довести до конца это дело и избавиться от мучающих меня сомнений.

Некоторое время мы сидели молча, думая каждый о своем. Крис нежно прижимал меня к себе, а я с удовлетворением ощущала постепенное возвращение сил. Со стороны мы могли показаться страстными любовниками, которые пытаются укрыться от любопытных взоров зевак.

— Линдси, — первым нарушил молчание Крис, — ты действительно считаешь, что Джоанна Уэйд могла убить шесть человек, чтобы отомстить Дженксу?

Я подумала о том, что сейчас не могу ни доказать, ни опровергнуть эту версию. Джоанна не врала насчет своего разрыва с Дженксом и откровенно призналась, что продолжает поддерживать связь с Чесси и бывшим мужем.

Если что и утаила от меня, то только свою глубокую ненависть к Дженксу, но это доказать невозможно.

— Могу сказать только то, — тихо промолвила я после долгих раздумий, — что убийца все еще разгуливает на свободе.

Глава 107

В конце концов я решилась на отчаянный шаг, прекрасно понимая, что в случае неудачи потеряю все. Я решила поделиться своими сомнениями с самим Дженксом и с этой целью вызвала его в комнату для допросов. Как и принято в подобных случаях, его сопровождал адвокат Лефф, который не желал этой встречи и вообще отказывался от беседы по вопросу, который интересует прежде всего полицию. А мне, в свою очередь, очень не хотелось передавать Дженксу свои соображения в письменном виде, лишая себя возможности уточнить некоторые детали.

Николас Дженкс был подавлен и поначалу не проявлял никакого интереса к моим вопросам.

— Что еще вамнадо от меня? — недовольно проворчал он, когда я уселась напротив него.

— Мне хотелось бы узнать, — осторожно начала я, — кто именно желал бы посадить вас в тюрьму.

— Забить последний гвоздь в крышку моего гроба? — спросил он с едкой ухмылкой.

— Да, что-то в этом роде, — согласилась я, отдавая должное его находчивости. — А если говорить совсем откровенно, то я хочу предоставить вам последний шанс повернуть ход дела и инициировать новое расследование.

Дженкс скептически хмыкнул.

— Шерман уже убил во мне всякую надежду, сообщив, что мне предъявят обвинение еще в двух убийствах. Какая, в сущности, разница, сколько человек я убил? Если адвокат предлагает мне сделку, то, может быть, мне самому заняться своей защитой?

— Мистер Дженкс, — остановила я его жестом, — я пришла сюда вовсе не для того, чтобы загнать вас в ловушку. Я просто хочу выслушать вас и развеять неожиданно возникшие сомнения.

Шерман Лефф наклонился к Дженксу и стал энергично нашептывать ему что-то. Мне показалось, что он советовал клиенту не упираться и выложить все начистоту.

Дженкс немного подумал, а потом посмотрел на меня затуманенным взглядом.

— Хорошо, я согласен. В результате мучительных размышлений я пришел к выводу, что кто-то пытается меня подставить. Этот человек тщательно гримируется под меня, знает мои привычки, наклонности и неплохо знаком с моим первым романом. Думаю, этот человек затаил на меня обиду и хочет непременно жестоко отомстить. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?

— Понимаю, мистер Дженкс, но мне этого мало. Я хотела бы услышать от вас более конкретные предположения. Имена, например.

— Грег Маркс, например, — не задумываясь, ответил он.

— Ваш бывший литературный агент? — опешила я.

— Да, он почему-то считает, что я разрушил всю его чертову карьеру и вообще надул на несколько миллионов долларов. Доля правды в этом, конечно же, есть. После моего ухода у него так и не появилось сколько-нибудь серьезных клиентов. К тому же Грег Маркс чрезвычайно агрессивен и много лет состоит в оружейном клубе.

— Предположим, это он, — согласилась я, — но как он мог получить ваш смокинг, шампанское или выдернуть волосок из вашей бороды?

— Это уже ваша задача, — усмехнулся он. — Вы же следователь, а не я.

— А он знал, что вы будете в Кливленде в день свадьбы Кати Когут? И вообще — ему известно о ваших с ней отношениях?

— Ник просто высказал свое предположение, инспектор, — вмешался Лефф. — Он говорит, что есть люди, которые могли бы желать ему зла, вот и все.

Я нервно заерзала на стуле.

— А кто еще знал о содержании вашей первой книги?

Дженкс удивленно развел руками.

— Никогда не распространялся об этом неудачном опусе. Может быть, пара старых друзей, моя первая жена Джоанна…

— А кто-нибудь из них хотел бы вас подставить? — прервала я его.

Дженкс поежился и тяжело вздохнул.

— Вы, наверно, уже знаете, что мой развод с первой женой трудно назвать нормальным бракоразводным процессом, когда все стороны остаются довольны исходом дела. Думаю, в тот трудный период Джоанна действительно ненавидела меня и могла бы решиться на самый отчаянный шаг. Но сейчас она живет своей жизнью, имеет неплохой доход и вообще производит впечатление вполне довольного собой человека. Тем более что она неплохо знает Чесси и часто общается с ней. Нет, не думаю, что Джоанна способна на это. Нет, нет, только не она, поверьте мне.

Я проигнорировала его последние слова и пристально посмотрела в его глаза.

— Вы говорили, что ваша первая жена бывала в вашем доме.

— Да, но не часто, — подтвердил Дженкс. — Может быть, пару раз, не больше.

— Значит, она имела доступ к вашим вещам, не исключая также шампанское и смокинг?

Дженкс призадумался на мгновение, а потом решительно покачал головой.

— Нет, ну что вы, это невозможно! Кто угодно, но только не Джоанна.

— Почему вы так уверены?

Он посмотрел на меня так, словно я сошла с ума.

— Джоанна всегда любила и до сих пор любит меня, — заявил он. — Именно поэтому вертится возле моего дома и часто общается с моей новой женой. Вы считаете, что это просто ностальгия по прошлому? Ничего подобного. Она никак не может найти достойную замену тому, что я так щедро давал ей. Я безумно любил ее, и вот сейчас она ощущает эту пустоту.

Дженкс самодовольно ухмыльнулся и посмотрел на адвоката.

— Вы думаете, что она отыскала волосок моей бороды и с тех пор хранила его в стеклянной банке? Мне было бы лестно слышать это, но думаю, что это не так. Если хотите знать, Джоанна была мелким клерком, когда мы познакомились. Тогда она не могла отличить Ралфа Лорена от Джей-Си Пенниса. — Он рассмеялся от удачной шутки. — Я научил ее хорошим манерам, привил ощущение собственной значимости, был безгранично предан ей, а она мне. Причем Джоанна жертвовала ради меня гораздо больше, чем я ради нее. И даже устроилась на две работы, когда я только начал сочинять.

Мне было трудно представить, что Дженкс не имеет никакого отношения ко всем этим преступлениям, но я решила продолжать допрос.

— Мистер Дженкс, вы сказали, что ваш смокинг был частью давнего костюма, о существовании которого вы уже забыли. И девятимиллиметровый револьвер вы тоже не видели несколько лет. Потом вы вспомнили, что он хранился в вашем доме в штате Монтана. Вы уверены, что все эти вещи не были использованы против вас?

Дженкс надолго задумался, а его выражение лица свидетельствовало, что такой уверенности у него нет.

— Дальше. Вы сказали, что Джоанна устроилась на вторую работу, чтобы поддержать вас материально. Если это так, то на какую именно работу она устроилась?

Дженкс уставился в потолок, а потом вдруг вспомнил:

— Она стала работать в свадебном салоне «Сакс».

Глава 108

Я ощущала себя как в самолете, летящем в неизвестном мне направлении. Вопреки всякой логике я все больше и больше убеждалась, что Николас Дженкс — не убийца. Но кто же тогда преступник и что теперь делать? Дженкс сидел в камере предварительного заключения и все еще оставался главным обвиняемым, о чем так красноречиво и шумно объявили такие общенациональные издания, как «Тайм» и «Ньюсуик». Может быть, мне остаться в этом неизвестном самолете, улететь черт знает куда и никогда больше не показываться в Сан-Франциско?

Ощутив всю безысходность своего положения, я собрала подруг и кратко изложила им суть дела, пытаясь из этой бессмысленной мозаики выложить хоть какую-то картину. Получилось, что только Джоанна могла мстить своему бывшему мужу, так как он бросил ее на произвол судьбы и лишил значительной части дохода. Кроме того, она имела доступ к его вещам, посещала его дом и работала в том салоне, который обслуживал невест.

— Она была там помощником заведующей магазином, — сообщила я, надеясь, что это произведет на них нужное впечатление. — Это простое совпадение?

— Предоставь мне доказательства ее вины, — упрямо повторила Джилл. — Сейчас я имею доказательства только против Дженкса. Причем достаточно надежные и в нужном количестве.

В ее голосе я отчетливо уловила нотки раздражения. Еще бы, вся страна с напряженным вниманием следила за развитием этого дела, за каждым нашим шагом, и теперь трудно будет объяснить такой резкий поворот. Да и начальство, которому мы с Джилл так усердно доказывали вину Николаса Дженкса, не разделит наши сомнения. Ведь сейчас нам придется доказывать обратное, то есть выдвигать новую версию и искать иных подозреваемых.

— Дай мне санкцию на обыск, — предложила я. — Возможно, в доме Джоанны Уэйд мы найдем что-нибудь интересное. Обручальные кольца, например, орудие убийства или что-нибудь в этом роде. Думаю, только так мы сумеем объяснить свое поведение и повернуть ход дела в нужном направлении.

— Обыск? — возмутилась Джилл. — На каком основании? С целью поиска новых улик? Нет, дорогая, я не могу пойти на это, не отменив все результаты предыдущего расследования. А для этого тоже нет никаких оснований. Да и как я объясню столь радикальный поворот событий? Тем, что у тебя появились какие-то сомнения?

— Мы можем проверить, чем она занималась во время работы в свадебном салоне, — предложила Синди. — Наверное, она имела доступ к информации о новобрачных.

— Но это не имеет непосредственного отношения к делу! — раздраженно воскликнула Джилл. — Все это чушь собачья, а не улики! Одна из моих соседок тоже работает в этом салоне, но это не дает мне никакого права подозревать ее в убийстве!

— Но мы не можем подводить под суд человека, в виновности которого есть серьезные сомнения, — резонно возразила Синди.

— Это у тебя есть сомнения, — парировала Джилл, — а у меня их нет. Собранных нами доказательств вполне достаточно, чтобы завершить это дело в суде и добиться обвинения. Для тебя это всего лишь материал для очередного очерка на криминальную тему, а у меня на карту поставлена карьера.

Синди опешила от такого натиска и недовольно поморщилась.

— Ты думаешь, я сижу здесь лишь для того, чтобы выудить интересную информацию для своего очерка? Думаешь, мне легко было сидеть и ждать удобного момента для написания статьи? И все лишь для того, чтобы моя информация, не дай Бог, не противоречила твоей еще не написанной книге воспоминаний?

— Ну ладно, девушки, — попыталась урезонить их Клэр, — хватит ссориться. Было бы глупо разругаться именно сейчас, когда дело разваливается и нужно принимать срочные решения.

Джилл медленно оттаяла и пожала Синди руку.

— Прости, я не хотела тебя обидеть. Я разозлилась оттого, что если все наши сомнения станут известны адвокату Дженкса, то он развалит в суде дело. А это вызовет грандиозный скандал, последствия которого коснутся всех нас.

— И тем не менее мы не можем допустить судебного разбирательства при таких обстоятельствах, — поддержала Клэр Синди. — Ведь все наши сомнения означают, что настоящий убийца находится на свободе и не известно, что замышляет.

— Джилл, — решительно вмешалась я, — ты должна дать мне санкцию на обыск. И не волнуйся, все будет нормально.

Никогда прежде я не видела ее такой расстроенной. Все, чего Джилл добилась за многие годы юридической практики, зависело сейчас от ее решения.

— Нет, — покачала она головой, — давайте сделаем так, как предлагает Синди. Тщательно проверим деятельность Джоанны в свадебном салоне «Сакс», а потом посмотрим, что делать дальше.

— Спасибо, Джилл, — сказала я и благодарно пожала ей руку.

Та отмахнулась от меня и недовольно насупилась.

— Прежде всего надо выяснить, не имела ли Джоанна какого-либо отношения к тем людям, которым была доступна информация о предстоящих свадьбах. И если результат окажется положительным, то поищем связь между Джоанной и будущими жертвами. И только после этого я смогу дать тебе санкцию на проведение обыска в ее доме и даже на арест в качестве подозреваемой. В противном же случае будь готова к выступлению на судебном процессе против Дженкса.

Я снова пожала ее руку, и Джилл ответила мне тем же, после чего мы скрепили свой договор взаимными улыбками.

— И все же я надеюсь, — пошутила она, заканчивая нашу беседу, — что полученные тобой результаты могут оказаться полезными только к следующему Рождеству.

— В таком случае, — рассмеялась Клэр, — этот кропотливый труд нельзя признать полностью бесполезным.

Глава 109

На следующий день, когда Николасу Дженксу должны были предъявить обвинение в убийстве супругов Ребекки и Майкла Диджордж, я приступила к поиску нового убийцы. Я разумеется, не собиралась объяснять Дженксу, что мы подозреваем его первую жену Джоанну, не хотела, чтобы Джоанна знала о наших намерениях, и очень боялась попадаться на глаза Мерсеру или Роту и уж тем более объяснять им причины такого резкого поворота в расследовании данного дела.

Кроме того, в этот день мне предстояла полная тревоги и волнений встреча с доктором Медведем. После того как я упала в обморок в парке три дня назад, я еще раз сдала кровь на анализы, а вскоре после этого позвонил доктор и сказал, что хотел бы поговорить со мной. Не скрою, что этот звонок напугал меня еще больше, чем тот обморок. Теперь я вообще не жду от врачей ничего хорошего.

В то утро доктор Медведь ждал меня в своем кабинете, но не один, а с другим человеком, которого представил как опытного врача и своего хорошего друга. Это был пожилой мужчина с седыми волосами и кустистыми бровями по имени Роберт Ятто.

Присутствие нового доктора вселило в меня еще больший страх. Я сразу догадалась, что на этот раз речь пойдет о проведении операции по пересадке костного мозга.

— Доктор Ятто возглавляет отдел гематологии в крупной клинике, — пояснил Медведь. — Я попросил его ознакомиться с вашими последними анализами и высказать свое мнение относительно дальнейшего лечения.

Ятто улыбнулся.

— Как вы себя чувствуете, Линдси?

— В целом ничего, но иногда меня одолевает слабость, — уклончиво ответила я, подумав, что не следует откровенничать с незнакомым человеком, даже если он опытный врач.

— Расскажите, что случилось с вами в тот день, когда вы потеряли сознание.

Я собралась с мыслями и сообщила ему обо всем, что произошло в тот день, закончив на своей неудачной прогулке в парке.

— У вас было кровотечение? — поинтересовался он.

— Нет, в последнее время ничего подобного не было.

— А тошнота или рвота?

— Нет.

Доктор Ятто встал и подошел ко мне.

— Так, позвольте осмотреть вас, — сказал он и, обхватив мое лицо руками, надавил на обе щеки.

— Я знаю, что мне становится хуже, — тихо промолвила я, ожидая его сурового приговора.

Доктор отпустил меня и кивнул Медведю. Тот, к моему удивлению, расплылся в улыбке.

— Нет, Линдси, не хуже, — радостно объявил он. — Я специально пригласил Роберта, чтобы он подтвердил мою догадку. Количество эритроцитов в вашей крови постепенно нормализуется.

Сначала я просто не поверила. Мне показалось, что я ослышалась. Неужели это не сон?

— А как же мои обморок? — неуверенно пробормотала я. — Слабость, головокружение? В тот день мне показалось, что пришел конец.

— Да, Линдси, это и был конец, — улыбнулся доктор Ятто, — но только не вашей жизни, а болезни. Ваш организм снова начал воспроизводить красные кровяные тельца, а обморок означает, что вы окончательно победили болезнь.

Я сидела, боясь пошевелиться. В горле мгновенно пересохло, и первое время я даже губы облизать не могла.

— Что вы сказали? — с трудом выдавила я.

— С вами все нормально, — подтвердил доктор Медведь. — Я обнаружил это по результатам вашего последнего анализа, но очень боялся ошибиться и пригласил доктора Ятто. К счастью, он подтвердил мои выводы.

Я не знала, смеяться мне или плакать.

— Это правда? Вы не шутите?

— Правда, — рассмеялся доктор Ятто, — с этим не шутят.

Я встала и шагнула вперед. В моем сознании сразу же промелькнули картинки успешного расследования, продвижения по службе, мои отношения с Крисом и все то, что могло еще доставить мне радость в этой прекрасной жизни. Еще сегодня утром я боялась и мечтать об этом, а сейчас все эмоции выплеснулись наружу.

Доктор Медведь наклонился вперед и предупредительно поднял руку.

— Только не думайте, Линдси, что все уже позади. Ваше лечение еще не закончилось, и вы должны по-прежнему приходить к нам два раза в неделю. Просто я хочу сказать, что появились первые обнадеживающие результаты.

— Не знаю, что и ответить, — растерянно пробормотала я. — Что же мне теперь делать? — продолжила я, беспомощно глядя то на одного доктора, то на другого.

— На вашем месте, — посоветовал доктор Ятто, — я бы вспомнил что-нибудь важное, упущенное вами в последнее время, и принялся немедленно наверстывать.

Из клиники я вышла, не чувствуя ног и не вполне осознав значимость происшедшего. Небо поражало своей голубизной и казалось гораздо более приятным, чем прежде. Да и изрядно надоевший прохладный ветер с океана теперь не раздражал, а ласкал, нежно перебирая волосы. Некоторое время я стояла на тротуаре, наслаждаясь прекрасной погодой и вдыхая полной грудью свежий воздух. В моей жизни появилось давно забытое и оттого еще более приятное чувство, которого мне так не хватало в последнее время.

Надежда.

Глава 110

— Я должна тебе кое-что сказать, — взволнованно сообщила я Крису. — Ты не мог бы подойти ко мне во время обеденного перерыва?

— Разумеется, — обрадовался он. — Где мы встретимся?

Голову готова дать на отсечение, что Крис связал мой звонок с новым расследованием.

— Каса Боксер, — пошутила я, имея в виду собственную квартиру.

— Это что-то срочное, насколько я понимаю? — догадался Крис и громко рассмеялся в трубку. — Похоже, я начинаю оказывать на тебя дурное влияние. Когда я должен быть там?

— Я жду тебя уже сейчас.

Он появился минут через пятнадцать после моего звонка. По пути домой я заскочила в булочную «Нестор» и купила там несколько свежеиспеченных булочек с изюмом. А заодно достала бутылку хорошего шампанского, которое хранилось у меня в холодильнике. За шесть лет работы я никогда не приезжала домой во время рабочего дня, но сегодня был особый случай, ради которого я решила сделать исключение. Мне показалось, что именно здесь я должна сообщить Крису столь радостную для меня весть.

Когда он позвонил в дверь, я открыла ему, обвернувшись белой простыней. Он удивленно вытаращил на меня свои огромные голубые глаза и некоторое время не понимал, что происходит.

— Могу я взглянуть на ваше удостоверение личности? — нарочито серьезным тоном спросила я.

— Ты уже выпила чего-нибудь?

— Нет, но мы сейчас же приступим к этому. — Я потащила его в спальню и показала на бутылку шампанского.

Крис покачал головой и удивленно посмотрел на меня.

— Ну и что же ты хотела мне сообщить?

— Потом, — отмахнулась я, налила два бокала вина и без лишних слов стала расстегивать его рубашку. — Не волнуйся, это приятная новость. Во всяком случае, для меня.

— День рождения? — улыбнулся он.

Я развела руками, позволив простыне упасть на пол. Увидев меня обнаженной, он даже присвистнул от удивления.

— Вот это номер!

— Крис, неужели ты думаешь, что я стала бы устраивать все это из-за какого-то тривиального дня рождения?

— Значит, речь идет о моем дне рождения, — засмеялся он, все еще недоуменно оглядывая меня с головы до ног.

— Нет, не угадал. Ну да ладно, узнаешь позже.

— Понял! — радостно воскликнул он. — Ты отыскала важные улики и начала новое расследование. Неужели это действительно Джоанна?

Я приложила палец к его губам, чтобы он замолчал и не говорил глупостей.

— Лучше скажи, что по-прежнему любишь меня.

— Само собой разумеется, — еще больше удивился он. — Люблю.

— Нет, ты скажи это так, как говорил в своей хижине в Хивенли, — запротестовала я. — Скажи, что любишь и никогда не бросишь меня.

Крис пристально посмотрел на меня и хитро улыбнулся. Похоже, он понял, о чем идет речь. Либо я сошла с ума, либо наметились положительные сдвиги в моем лечении.

— Я никогда и ни за что на свете не брошу тебя, — тихо сказал он и крепко обнял меня. — Тем более сейчас, когда я уже здесь.

Удовлетворившись таким ответом, я сняла с него рубашку, а потом стала стаскивать брюки. Крис, должно быть, чувствовал себя мальчиком по вызову, который растерялся в трудную минуту. Когда брюки упали на пол, я увидела его вздувшиеся трусы. Да, он уже готов к любви. Протянув ему бокал с шампанским, я сделал глоток и посмотрела в глаза.

— Ну ладно, не буду тебя больше терзать своими расспросами, — уступил он. — И так ясно, что поводом для такой встречи послужило что-то необыкновенное.

Не говоря ни слова, я допила шампанское, а потом потащила Криса в постель, где в течение почти двух часов мы занимались тем, чего мне больше всего не хватало в последнее время. Другими словами, я всеми силами стремилась выполнить мудрое предписание, полученное от доктора Ятто.

В самый разгар наших любовных утех я вдруг ощутила странные толчки. Сначала это были едва заметные колебания, но с каждой минутой они усиливались и в конце концов стали настолько мощными, что даже посуда на кухне загромыхала. Послышался далекий гул, а висевшая над моей кроватью картина, раскачавшись, рухнула на нас.

— Боже мой, Крис, землетрясение! — воскликнула я в ужасе, беспомощно оглядываясь по сторонам.

Мне уже не раз приходилось испытывать на себе этот разгул стихии, и я всегда молилась, чтобы землетрясение не было слишком сильным.

К счастью, вскоре толчки стали затихать. За окном послышались крики перепуганных насмерть людей, а мимо моего дома промчалось несколько машин «скорой помощи», огласив окрестности мощным ревом сирен. Я подбежала к окну и посмотрела вниз. Никаких разрушений я не увидела.

— Что будем делать, Крис? — спросила я.

— Думаю, надо вернуться на рабочее место, — спокойно ответил он. — Мы же полицейские, в конце концов. — Крис подошел ко мне, обнял за плечи и крепко прижал к себе.

Ощутив его мягкие руки, я повернулась к нему лицом и поцеловала в губы. Нам было так хорошо сейчас, что ни о чем другом думать не хотелось.

— Правда, из отдела расследования убийств, — добавил Крис, намекая, что нам вовсе не обязательно срываться с места и мчаться на работу.

Мы весело рассмеялись и снова повалились на кровать. Я решила продолжать свой список безумных поступков. Мы открыли его на стадионе, в непосредственной близости от своего начальства, а теперь готовы продолжить во время землетрясения.

В этот момент послышался пиликающий сигнал пейджера. Я выругалась, потянулась за ним и посмотрела на крохотный экран. Звонили из полицейского участка.

— Черт возьми, звонят по коду 1-11, — сообщила я Крису.

— Это сбор по тревоге, — спокойно пояснил он. — Значит, что-то срочное.

— Черт бы их подрал! — возмутилась я. — Какое отношение мы имеем к этому землетрясению?

Недовольно ворча, я встала с постели и быстро набрала телефон своего отдела. Там мне сообщили, что звонил Сэм Рот, он рвет и мечет, и мне нужно немедленно переговорить с ним. Теряясь в догадках, я перезвонила Сэму и сразу же услышала его возбужденный до неузнаваемости голос.

— Ты где сейчас? — сурово потребовал он.

— Разбираю старые завалы, — уклончиво ответила я и весело подмигнула Крису. — А что стряслось?

— Приезжай сюда! — закричал он. — Немедленно!

— Что происходит, Сэм? — оторопело спросила я, сообразив, что случилось нечто невероятное. — Это связано с землетрясением?

— Хуже, — прохрипел он в трубку. — Николас Дженкс сбежал.

Глава 111

Николас Дженкс находился в полицейской машине, прикованный наручниками к спинке переднего сиденья, и искоса поглядывал на охранника, который сидел напротив и пристально следил за ним. Некоторое время назад он предстал перед судом в Нейпе, где ему предъявили еще одно обвинение в убийстве, и сейчас они возвращались в полицейский участок. Бросив быстрый взгляд на мелькающие за окном деревья, Дженкс без труда определил, что ехать им осталось не так уж много. Интересно, за какую сумму можно было бы купить этого парня? За миллион баксов? За два миллиона? Для него это были бы неплохие деньги, учитывая, что полицейские получают не больше сорока тысяч в год.

Дженкс еще раз посмотрел на полицейского и ухмыльнулся. Неприступная поза, стальные глаза и непоколебимая уверенность в себе. Нет, это крепкий орешек, такого дешево не купишь. Миллионов пять, не меньше. Если бы он сочинял сейчас очередной роман, то посадил бы рядом с собой именно такого неприступного и преданного своему делу копа.

Да, если бы сочинял… Он грустно улыбнулся, мысленно повторив этот приятный глагол. К сожалению, его сейчас можно употреблять только в сослагательном наклонении. Теперь только одному Богу известно, когда он напишет новый роман. Дженкс вспомнил молодую женщину, которая выступила в роли обвинителя и обрушила на него такие чудовищные обвинения, придумать которые сумел бы только самый изощренный ум. А он смотрел на нее и думал, что если бы она попалась ему при других обстоятельствах, то он вполне мог бы затащить ее в темный угол и показать, на что способен.

Дженкс снова посмотрел в окно, увидел мелькающие вершины холмов и понял, что они уже миновали небольшой городок Новато и свернули к заливу. Нет, надо что-то придумать. Такой возможности больше не будет. Все-таки в романах все намного проще. Там можно придумать любую хитроумную комбинацию и незамедлительно осуществить ее, а здесь такие штучки не проходят.

— Вы женаты? — обратился он к охраннику, решив для начала завязать обыкновенный разговор.

Тот недовольно посмотрел на него и кивнул.

— А дети есть?

— Двое, — неохотно проворчал полицейский, но Дженкс успел заметить живой интерес в его глазах.

Ничего удивительного. Полицейские тоже люди, и им интересно пообщаться с жутким монстром, которого обвиняют в убийстве нескольких пар молодоженов. А потом он будет рассказывать об этом своим друзьям и знакомым, пытаясь хоть как-то возвеличить себя в их глазах. А что им остается делать, если за неделю они приносят домой не более шестисот долларов?

— Жена работает? — продолжал допытываться Дженкс.

Тот кивнул.

— Учительница старших классов.

— Моя жена тоже когда-то работала, — поделился с ним Дженкс. — Первая жена, конечно. Нынешняя тоже работает, но это уже совсем другая работа. Она числится на телевидении и приходит туда только для того, чтобы пообщаться с друзьями и сняться в каком-нибудь бездарном рекламном ролике.

Эти слова произвели на полицейского должное впечатление. Он хмыкнул и улыбнулся. Значит, еще не все потеряно. С этим парнем можно иметь дело. Дженкс посмотрел в окно и увидел дорожный знак, извещавший, что до «Золотых Ворот» осталось не более двадцати минут езды. Надо спешить. Времени очень мало, а положение практически безвыходное. Впереди ехала патрульная машина охраны, и позади них такая же. Даже если он уговорит этого парня, то остальные полицейские не дадут ему возможности уйти. Нет, все кончено. Это только в книгах можно придумать какое-нибудь невероятное событие, в результате которого герой оказывается на свободе. А в жизни таких чудес не бывает.

В этот момент их полицейский фургон стал как-то странно раскачиваться, а потом резко подпрыгнул и чуть не врезался в переднюю машину. Черт возьми, это же землетрясение! Охранник выругался и удивленно посмотрел на водителя. Тот отчаянно крутил баранку, стараясь избежать столкновения со встречными машинами, которые виляли из стороны в сторону. Дженкс вжался в сиденье и крепко уцепился за поручни. Только этого еще недоставало.

Идущая впереди машина еще несколько раз вильнула, потом подпрыгнула вверх и резко затормозила. Охранник заорал, чтобы водитель остановился, но было поздно. Их машину резко бросило в сторону, после чего она съехала на обочину и врезалась в большой фонарный столб, стоявший неподалеку от заправочной станции. Удар был такой силы, что водитель вылетел в окно, а охранник оказался зажатым между сиденьями и громко стонал.

— Сиди спокойно, — приказал он Дженксу, пытаясь освободиться.

А тот и не думал бежать, так как был прикован к сиденью и даже не мог пошевелиться. В этот момент над их головами раздался оглушительный треск. Они одновременно посмотрели вверх, но ничего не увидели.

Только потом Дженкс сообразил, что на крышу их фургона обрушилась стальная верхушка фонарного столба, которая была такой мощной и тяжелой, что почти надвое разрезала крышу. Дженкс был абсолютно уверен, что эта махина его раздавит, и вжался в сиденье, прикрыв голову руками. Когда грохот стих, а пыль рассеялась, он увидел перед собой страшную картину, придумать которую не смог бы даже в самом жутком своем романе. Полицейские были раздавлены столбом и не подавали признаков жизни. В стенке фургона зияла огромная рваная дыра, а сиденье, к которому он был прикован, разлетелось в щепки.

Дженкс осторожно пошевелился, проверяя степень повреждения. К счастью, он практически не пострадал, если не считать легких ушибов ног и сильную боль в голове. Мимо их разбитой машины, в панике размахивая руками и испуганно оглядываясь по сторонам, бежали какие-то люди. Вероятно, все стремились уйти подальше от зданий и столбов, опасаясь усиления подземных толчков.

Дженкс с трудом протиснулся между сплющенными сиденьями и выглянул наружу сквозь образовавшуюся дыру. Никаких полицейских поблизости не было. Неужели чудо действительно произошло? И если это так, то нельзя терять ни минуты. Если он не воспользуется этой возможностью, то до конца жизни не простит себе. Собравшись с силами, Дженкс вылез из машины и огляделся вокруг. Вдоль дороги лежали перевернутые машины, из которых с трудом выбирались люди. Одни в панике бежали куда глаза глядят, а другие пытались помочь тем, кто еще находился внутри своих машин. Не долго думая Дженкс присоединился к первым и быстро заковылял прочь от искореженного полицейского фургона.

— Я свободен! — невольно вырвалось у него.

Да, это было настоящее чудо. Теперь он на свободе и уже понимает, как распорядиться этой удачей. Уж он-то знает, кто его подставил, а тупоголовые полицейские и за миллион лет не раскроют эту тайну.

Глава 112

Нам с Крисом понадобилось не более трех минут, чтобы одеться, привести себя в порядок и помчаться на работу. В спешке я даже не успела сообщить ему неприятную новость насчет Дженкса. По нашим стандартам это землетрясение было отнюдь не самым разрушительным, но ситуация осложнялась тем, что мы потратили пять недель на поимку преступника, который теперь снова оказался на свободе.

По пути в полицейский департамент я машинально оценила последствия толчков. В некоторых домах вылетели стекла, вдоль дороги покосились фонарные столбы, но наибольший ущерб понесли владельцы автомобилей. Вся дорога была забита перевернутыми машинами и теми, которые столкнулись во время колебания почвы. Перед зданием полицейского департамента царила обычная для таких случаев суета. Повсюду сновали люди в голубой униформе и назойливые репортеры, которые, вероятно, уже узнали о бегстве знаменитого преступника и пытались получить хоть какую-то информацию об обстоятельствах этого происшествия.

В отделе мы узнали, что Николас Дженкс бежал из полицейского фургона в тот момент, когда машина врезалась в фонарный столб и была разрушена упавшей на нее стальной конструкцией. Две другие машины сопровождения опрокинулись, а многие полицейские получили тяжелые травмы и сейчас находились в больнице. Причем наиболее тяжкие повреждения у того охранника, который сидел напротив арестанта.

Все полицейские нашего департамента пребывали в шоке от случившегося, а наведением порядка и организацией поиска бежавшего преступника занимался сам Сэм Рот. Он неплохо знал свое дело, но понаехавшие многочисленные начальники постоянно отвлекали его и надоедали глупыми расспросами.

Мы сразу же разослали ориентировку по поиску преступника, в которой подробно описывались его характерные признаки и прилагались фотографии. Разумеется, все выезды из города были закрыты, а по обеим сторонам «Золотых Ворот» выставлены полицейские посты. Кроме того, мы предупредили все аэропорты, вокзалы и гостиницы, не упустив даже фирмы по прокату автомобилей. И первым делом выслали группу полицейских к дому Дженкса. Впрочем, у меня не было никакой надежды на быстрое задержание преступника. Я уже убедилась, что он далеко не дурак и, стало быть, не бросится домой и уж тем более не отважится проникнуть в аэропорт или еще куда-нибудь, где можно нарваться на полицейский патруль. Но инструкция требовала от нас решительных действий, и мы не должны нарушать ее. Тем более что в подобных делах самыми важными и решающими являются первые шесть часов. Если Дженкс успеет навестить своих многочисленных и чрезвычайно влиятельных друзей, то наше дело очень быстро развалится. С другой стороны, деваться ему практически некуда. У него нет денег, одежды и надежного места, в котором он мог бы укрыться на длительный срок.

Это происшествие вызвало у меня очень сложные чувства. С одной стороны, я потратила много времени на расследование этого дела, а с другой — все еще не рассеялись сомнения относительно того, является ли Дженкс настоящим убийцей.

Как и следовало ожидать, многие коллеги осаждали меня своими предположениями относительно того, где именно может скрываться Николас Дженкс. Одни считали, что он может уехать в какой-нибудь загородный дом, другие уверяли меня, что он направится в соседнюю Неваду, а то и вообще попытается пересечь мексиканскую границу, но я относилась к подобным версиям весьма скептически. У меня было собственное мнение на этот счет. Дженкс слишком умен, чтобы не догадаться о наших действиях. Не вдаваясь в подробности, я попросила Рота выделить мне на некоторое время двоих полицейских — Джейкоби и Пола Чина.

— Уоррен, — обратилась я к Джейкоби, получив согласие шефа, — не сомневаюсь, что ты готов сделать мне одно одолжение.

Он весьма неохотно откликнулся на мою просьбу, и мне пришлось поделиться с ним своим планом. Нужно установить тщательное наблюдение за домом Джоанны Уэйд и за прилегающими к Рашн-Хилл улочками. А Пол Чин должен был установить такое же наблюдение за квартирой Грега Маркса, бывшего литературного агента Дженкса. Если Дженкс действительно уверен в том, что его подставили, то подозрение падет прежде всего на этих людей.

Джейкоби в целом одобрил мой план, но посмотрел на меня так, словно я доверяла ему еще одну операцию с шампанским.

— Послушай, Линдси, — недовольно проворчал он, — в твоем распоряжении сейчас все полицейские департамента. Почему ты выбрала именно нас?

Я доверительно наклонилась к нему.

— Потому что только вам я могу доверить столь сложное и щекотливое дело. К тому же я полностью разделяю твои сомнения относительно всех этих убийств и до сих пор помню твой вопрос: почему Дженкс оставил в номере отеля свой смокинг. Думаю, ты был прав, и Дженкс теперь первым делом отправится к Джоанне для выяснения отношений. Именно поэтому я решила доверить это дело тебе.

Отправив Джейкоби и Чина на задание, я осталась в отделе отслеживать всю поступающую информацию. Однако после шести часов напряженной работы никаких сведений о Дженксе я в тот день так и не получила.

Глава 113

Примерно в четыре часа дня я услышала в коридоре какой-то шум. Это Джилл с трудом пробиралась сквозь плотную толпу журналистов и сотрудников полиции. Она была вне себя от злости и, как мне показалось, готова была растерзать всех, и в первую очередь меня.

— Джилл, рада видеть тебя, — пролепетала я, обнимая подругу. — Джилл, я здесь ни при чем, поверь мне.

— Внизу нас ждет Синди, — холодно промолвила она. — Нужно поговорить.

Мы выбрались из отдела и спустились в холл, где не без труда обнаружили Синди, окруженную плотным кольцом журналистов. Они уже знали, что только у нее можно получить хоть какую-то информацию о происходящем. Нам оставалось позвонить Клэр, и через полчаса мы сидели в нашем кафе за привычным столиком. Побег Дженкса был для всех нас полной неожиданностью, а я вообще пребывала в шоке и никак не могла собраться с мыслями. Этот побег, по мнению моих подруг, окончательно доказывал ошибочность всех моих предыдущих предположений и почти автоматически закреплял вину за беглецом.

— И ты все еще веришь, что он не виноват? — набросилась на меня Джилл, как только мы заказали коктейль.

— Теперь все будет зависеть от того, где он объявится в последующие дни, — уклончиво ответила я и рассказала, что выставила надежные посты по месту жительства Джоанны и Маркса.

— Значит, ты до сих пор веришь в то, что он не виноват? — продолжала наседать Джилл, явно теряя присутствие духа. — Так вот, моя дорогая, запомни раз и навсегда: невиновный человек никогда и ни при каких обстоятельствах не станет убегать от полиции.

— Нет, ошибаешься! — возразила я. — Как раз невиновные и сбегают. Хотя бы для того, чтобы доказать свою невиновность. В особенности в тех случаях, когда не могут надеяться на справедливое полицейское расследование!

Клэр нервно заерзала на стуле и попыталась нас успокоить.

— Послушайте, мне кажется, мы сейчас вторгаемся в очень тонкую сферу отношений. Давайте не будем ссориться, а лучше подумаем, где и как нам отыскать этого мерзавца. Я абсолютно уверена, что никуда он не денется. А между тем надо хорошенько подумать насчет других версий и попытаться обосновать необходимость нового расследования. Лично я уже заинтересовалась этим делом и скоро поделюсь с вами своими соображениями.

— Линдси, — как ни в чем не бывало продолжила Джилл, — если ты действительно считаешь Дженкса невиновным, то должна немедленно сообщить об этом своему непосредственному начальству.

— Сейчас не время, — возразила я. — Мерсер отсутствует, а Рот занят поисками преступника. Да и не поверят они мне, черт возьми! Ты же сама сказала, что у меня сейчас нет ничего, кроме нескольких идей.

— А Крис Роли знает об этом? — поинтересовалась Клэр.

Я молча кивнула.

— Что он думает по этому поводу?

— Какая разница? — отмахнулась я. — Сейчас действительно не время предлагать новую версию расследования. Как и все. Роли сейчас занят поисками Дженкса — ведь без него все мои версии распадаются на глазах.

— Я всегда знала, что в этом парне что-то есть, — сказала Клэр и многозначительно подмигнула мне.

Я благодарно улыбнулась, хотя предпочла бы услышать от нее более серьезные предложения.

— Линдси, теперь я вижу, что с тобой трудно спорить, — сказала она после непродолжительной паузы. — Думаю, мы можем вполне доверять твоей интуиции.

— В таком случае давайте вплотную займемся Джоанной, — воодушевилась Синди. — Если Линдси права, то только так мы можем выйти на след настоящего убийцы.

Меня обрадовал такой поворот дела, и я повернулась к Клэр.

— Скажи, пожалуйста, мы не могли упустить что-нибудь, свидетельствующее против Джоанны? Например, улики или что-либо подобное?

Она немного подумала, а потом покачала головой.

— Вряд ли. Мы все изучили самым тщательным образом. Так или иначе, но все улики против Николаса Дженкса, а не против его первой жены.

— Клэр, — остановила я ее нетерпеливым жестом, — я имею в виду нечто такое, что мы могли просмотреть, упустить, не заметить, понимаешь?

— Линдси, — сочувственно улыбнулась она, — я очень хотела бы быть на твоей стороне, но, к сожалению, ничем не могу помочь. Абсолютно все доказательства указывают именно на Дженкса.

— Не может такого быть, — разочарованно пробормотала я. — Должны же быть хоть какие-то признаки, указывающие на пол преступника. Если все убийства совершила Джоанна, то она должна быть похожей на всех тех убийц, с которыми я имела дело раньше. Идеальных убийств не бывает. Думаю, она непременно должна была оставить какие-то следы, которые мы почему-то упустили. Другими словами, мы обнаружили только те улики, которые были оставлены для нас специально. И вряд ли это сделал сам Дженкс. Не идиот же он, в конце концов.

— В общем, — решительно вмешалась Джилл, — сейчас нужно искать его, а не другого гипотетического убийцу. Иначе мы получим еще пару трупов.

Я чувствовала, что она мне не верит, но решила не сдаваться. Мне очень хотелось завершить это дело громким судебным процессом, но больше всего я боялась обвинить невинного человека.

— Клэр, — взмолилась я, сложив на груди руки, — просмотри еще раз все собранные нами доказательства. Я все больше убеждаюсь, что мы гоняемся совсем за другим человеком.

Глава 114

Она сидела перед зеркалом, глядя на голубые глаза, которые необходимо превратить в зеленые, и щурилась при тусклом свете небольшой лампы. Но прежде нужно сделать лицо. Она аккуратно зачесала назад светлые волосы, придав им желаемую форму.

— Ты вынудил меня к этому, — тихо промолвила блондинка, обращаясь к своему отражению в зеркале. — Заставил еще раз выйти на тропу войны. Впрочем, этого вполне можно было ожидать. Ведь ты же любишь такие игры, Николас, не правда ли?

Она взяла ватный тампон, выдавила на него липкий бальзам, тщательно нанесла его на щеки, а потом стала приклеивать на эту основу короткие рыжеватые волосы. Вскоре ее лицо было практически готово, однако глаза все еще оставались прежними. С такими глазами нельзя выходить на дело, так как ее сразу же узнают. Она вынула из коробочки зеленые контактные линзы и ловким движением вставила их в глаза. Часто заморгав, она придала линзам нужное положение, а потом удовлетворенно посмотрела на себя в зеркало. Вот сейчас все нормально. Сходство просто поразительное. Теперь уже никто не усомнится в том, что это Николас Дженкс.

Глава 115

Клэр позвонила мне в тот момент, когда я еще крепко спала.

— Немедленно приезжай ко мне! — без предисловий скомандовала она.

Я протерла глаза и сонно посмотрела на часы. Было десять минут шестого.

— Куда я должна приехать? — проворчала я.

— В мою лабораторию, куда же еще? — недовольным тоном произнесла она. — Охранники предупреждены и пропустят тебя. Только живее!

Я чувствовала, что Клэр чрезвычайно взволнована, но не могла понять, в чем, собственно, дело.

— Ты сейчас в лаборатории?

— Да, соня несчастная, с половины третьего ночи, — ответила она. — Линдси, речь идет о Николасе Дженксе, так что не мешкай. Дорога каждая минута. Кажется, я нашла разгадку этой тайны.

Я вскочила с постели, быстро умылась, оделась и помчалась в морг. В такой ранний час мне понадобилось не больше десяти минут, чтобы добраться до лаборатории Клэр. Подъехав к зданию судебно-медицинской экспертизы, я припарковала машину на служебной стоянке и поспешила внутрь, приглаживая непричесанные волосы и поправляя изрядно помятый тонкий свитер.

Охранник вежливо поздоровался со мной и беспрекословно впустил в здание. Клэр уже ждала меня на пороге лаборатории.

— Ну, вот и я. — Мы крепко обнялись. — Собственной персоной. Надеюсь, ты незря подняла меня в такую рань.

Вместо обычного приветствия или объяснения она втолкнула меня в лабораторию и плотно прикрыла за собой дверь.

— Так, — деловито начала Клэр, усаживая меня на стул, — мы вновь возвращаемся в отель «Гранд Хайатт». Первое убийство. Дэвид Брандт слышит звонок в дверь и подходит, чтобы открыть ее.

Она сделала паузу и положила руку на мое плечо.

— Вот представь, пожалуйста, что ты жених, а я убийца. Ты открываешь мне дверь и удивленно отступаешь в комнату. А я делаю шаг вперед и наношу тебе удар ножом в грудь. Правой рукой, хотя сейчас это не имеет никакого значения. — Она ткнула кулаком чуть пониже моей левой груди. — Ты падаешь на то место, где потом тебя обнаружит полиция.

Я молча кивнула, давая понять, что внимательно слежу за ходом ее мыслей.

— Итак, что мы находим на месте падения? — спросила Клэр, широко открыв глаза.

Я представила место преступления.

— Бутылку шампанского и смокинг.

— Верно, но я имею в виду совсем другое.

— Кровь… много крови.

— Это уже ближе, но не совсем то. Не забывай, что жених умер от разрыва сердца. Именно поэтому мы пришли к выводу, что он был жутко напуган.

Я встала со стула, посмотрела на пол и вдруг вспомнила, что еще было обнаружено на теле убитого.

— Моча.

— Вот теперь правильно! — радостно воскликнула Клэр. — Мы обнаружили небольшое количество мочи. Она была на полу и на обуви Дэвида. Совсем немного, несколько мутных крошечных капель. Разумеется, мы следовали обычной логике и пришли к выводу, что она принадлежит жениху. И это вполне естественно. Непроизвольное мочеиспускание — вполне нормальное явление в состоянии страха перед смертью. И до вчерашнего дня я была абсолютно уверена в своей правоте. Но вчера вечером я вдруг вспомнила, что следы мочи были обнаружены также и в Кливленде. А потом мне вдруг пришло в голову, что я никогда не проводила анализ этой мочи. Да и зачем его проводить, когда и так все было ясно? Ведь я ни минуты не сомневалась, что это моча Дэвида Брандта. — Клэр замолчала и посмотрела на пол. — Но если жених лежал на полу, а убийца стоял над ним, — она показала рукой на пол, — то чья же это могла быть моча?

Некоторое время мы смотрели друг на друга.

— Убийцы! — воскликнула я и даже всплеснула руками.

— Молодец, — обрадовалась Клэр, довольная своей ученицей. — История судебной медицины полна случаев, когда у убийц происходит непроизвольное мочеиспускание во время убийства. И это тоже вполне естественно. Их нервы на пределе, а многие даже испытывают в этот момент настолько острое удовлетворение, что фактически утрачивают над собой контроль. И это можно без особого труда проверить, проведя тщательный химический анализ.

— Проверить? — не поняла я. — Что именно? Ведь и так ясно, что это моча.

— Пол предполагаемого убийцы, — торжественно объявила Клэр. — Да, да, моя дорогая, по составу мочи можно определить пол человека.

— Господи Иисусе! — изумленно прошептала я.

Клэр взяла меня за руку и подвела к двум большим микроскопам, установленным на другом конце стола.

— В моче есть вещества, дающие возможность безошибочно определить пол человека. Для начала я взяла капельку сохранившейся мочи и прогнала ее через центрифугу, чтобы отделить одни химические вещества от других. Вот, взгляни, — сказала она, подтолкнув меня к первому микроскопу. — Видишь там крошечные красные клеточки, связанные между собой, как гроздь винограда?

Я посмотрела, обнаружила там какие-то пятна и вопросительно повернулась к Клэр:

— Ну и что?

— Это дрожжевые клетки, дорогая, — загадочно улыбнулась она. — В моче я обнаружила большое количество дрожжевых клеток. А они бывают только у женщин.

Я улыбнулась и хотела спросить, что это значит, но Клэр опередила меня и крепко обняла за плечи.

— А потом я провела анализ другого образца. Вот, посмотри.

Я наклонилась над окуляром микроскопа.

— Видишь темные крестообразные клетки, которые двигаются по кругу?

— Да, — пробормотала я.

— Это красные кровяные тельца, — пояснила Клэр. — Их там достаточно много.

Я снова посмотрела на нее, ожидая дальнейших объяснений.

— Так вот, дорогая, они никогда не встречаются в мужской моче. Во всяком случае, в таком большом количестве. Если, конечно, у пострадавшего нет кровотечения в мошонке, что обычно бывает в результате очень сильного удара или пореза. А подобных повреждений, насколько мне известно, ни у кого из наших женихов не было и в помине.

— Значит, — медленно произнесла я, покачивая головой, — эта моча принадлежит женщине в период менструации.

Глава 116

Эта мысль была такой неожиданной, что я долго смотрела на Клэр, поражаясь собственной догадливости. Значит, Николас Дженкс говорил правду. Его действительно не было в «Мандариновом номере» отеля «Гранд Хайатт» в момент убийства. Скорее всего его не было и в Кливленде. Я так ненавидела этого человека, что долго не могла смириться с этой мыслью. И не только я. Все мы были настолько уверены в его вине, что ни о чем другом даже думать не хотели. Тем более что все улики свидетельствовали против него. Дженкс был мастером детективных триллеров, но все же нашелся человек, который обошел даже его, только уже в реальной жизни.

Я встала и благодарно обняла Клэр.

— Ты совершила настоящее чудо.

— Да уж, — охотно согласилась она, — мне это стоило немалых трудов. Не знаю, что это доказывает, но с уверенностью заявляю: человек, который стоял над убитым женихом в отеле «Гранд Хайатт», был женщиной. Могу также предположить, что именно она убила жениха, а потом и невесту. Причем сделала это правой рукой, чего никак не мог сделать левша Дженкс.

Я облегченно вздохнула. Если Николас Дженкс не имеет к этому делу никакого отношения, то его поиски сейчас теряют всяческий смысл. Если его и следует поймать, то только для того, чтобы объявить о его невиновности.

— Ну, что скажешь? — посмотрела на меня Клэр и улыбнулась.

— Это вторая приятная новость, которую я услышала за последнее время, — призналась я.

— Вторая? — искренне удивилась Клэр.

Я взяла ее за руку и рассказала о своей последней встрече с врачами. Узнав, что моя болезнь пошла на спад, Клэр крепко обняла меня и закружила по всей лаборатории. Вдоволь нарадовавшись этой приятной новости, мы расстались, окунувшись в повседневные заботы.

Глава 117

Приехав на работу, я сразу позвонила Джейкоби, чтобы узнать, как у него дела. Бедняга все еще сидел возле дома Джоанны Уэйд и чертыхался на чем свет стоит.

— Как ты, Уоррен? — спросила я, невольно чувствуя вину перед ним.

— Хуже некуда, — проворчал тот. — Мне бы сейчас душ принять и прикорнуть пару часов.

— Уоррен, что там происходит?

— Что происходит? — возмущенно переспросил он. — Ничего интересного. Вчера вечером в пятнадцать минут пятого объект вышел из дома и направился в гимнастический зал. В десять минут седьмого она зашла в кафе «Паскуа», откуда вскоре появилась с пластиковым пакетом в руке. Затем заглянула в небольшой бутик, вышла без пакета и сразу же двинулась домой. Через некоторое время загорелся свет на третьем этаже, а из кухни стал доноситься запах жареного цыпленка. Извини за такие подробности, но я так проголодался, что ни о чем другом и думать не могу.

Джейкоби сделал паузу и жадно сглотнул, вероятно, представив жареного цыпленка.

— В двадцать пять минут одиннадцатого свет в ее квартире погас, после чего она, вероятно, делала то, о чем уже давно мечтаю я, — проворчал он в трубку. — Линдси, какого черта я здесь торчу? Неужели нет какой-нибудь более подходящей работы?

— Уоррен, — попыталась я успокоить его, — Николас Дженкс сейчас на свободе и наверняка попытается наведаться к своей бывшей жене. Думаю, он подозревает ее во всех грехах и считает, что именно она его подставила.

— Линдси, ты хочешь подбодрить меня и придать смысл моему глупому занятию?

— И это тоже, — засмеялась я. — Но дело не только в этом. Понимаешь, Уоррен, я думаю, что он прав. В общем, гляди в оба и сразу же дай знать, как только увидишь Дженкса.

Примерно в восемь часов в отделе появился Крис. Он удивленно посмотрел на меня и задержал взгляд на растрепанных волосах.

— Линдси, куда ты так спешила сегодня утром, что даже не успела причесаться как следует?

— Клэр позвонила в начале шестого, а в половине шестого я уже была в морге.

Крис еще больше удивился:

— Что ты там забыла?

— Это трудно объяснить в двух словах, — ответила я, настороженно оглядываясь вокруг. Мне очень не хотелось, чтобы в отделе знали о существовании нашего женского общества. — Знаешь, Крис, давай я познакомлю тебя со своими подругами.

— С подругами? — удивленно повторил он. — В восемь часов утра?

— Да, думаю, тебе будет интересно побеседовать с ними. Откровенно говоря, это не просто подруги, а в некотором роде сообщницы.

Мои слова потрясли его.

— Я ничего не понимаю, Линдси.

— Крис, — перебила его я, схватив за руку, — не хочу опережать события, но мне кажется, мы можем начать новое расследование по вновь открывшимся обстоятельствам.

Глава 118

Через час все были в сборе, и я быстро ввела их в курс дела относительно Николаса Дженкса. Правда, на сей раз мы собрались не в кафе, а в комнате для допросов полицейского департамента.

— Я вижу, вы решили разбавить наше женское общество, — сказала Джилл, увидев в комнате Криса Роли.

Для Криса присутствие Джилл тоже было сюрпризом.

— Надеюсь, вы не станете возражать, — улыбнулся он. — Тем более что я здесь не как представитель противоположного пола, а по делам службы.

— Вот и вся наша команда, — повернулась я к нему. — Джилл Бернардт представляет офис окружного прокурора, Клэр — судебно-медицинскую экспертизу, а Синди — редакцию газеты «Кроникл».

Крис медленно обвел взглядом всех присутствующих, а потом посмотрел на меня.

— Значит, вы работаете над этим делом независимо от официальных органов правопорядка?

— Не надо лишних вопросов, — строго предупредила Джилл. — Просто послушайте, о чем идет речь.

Все выжидающе посмотрели на меня, а я повернулась к Клэр.

— Может быть, ты начнешь?

Она пожала плечами и посмотрела на всех так, словно мы собрались на очень важную медицинскую конференцию.

— По просьбе Линдси прошлую ночь я провела в своей лаборатории и попыталась соединить воедино три убийства. Короче говоря, я искала доказательства того, что все преступления были совершены не Дженксом, а другим человеком. Сначала ничего не получалось, и только под утро я сделала потрясающее открытие. Во-первых, оказалось, что удар ножом в отеле был нанесен правой рукой, а Дженкс, как известно, левша. — Клэр сделала многозначительную паузу и, собравшись с мыслями, продолжила: — Во-вторых, я обратила внимание на то, что на месте первого и третьего преступлений было обнаружено небольшое количество мочи. Поначалу никто из следователей не обратил на это внимания. Все были абсолютно уверены, что моча могла принадлежать только жертвам преступления. Однако у меня зародились некоторые сомнения, и сегодня ночью я провела тщательный анализ этих находок.

Тишина в комнате достигла крайнего напряжения.

— В моче, — медленно рассказывала Клэр, — которая была обнаружена в отеле «Гранд Хайатт», я нашла много дрожжевых клеток и непомерно большое количество красных кровяных телец. Причем такое их количество может быть только в моче женщины во время менструации. Таким образом, я установила, что молодых супругов Брандт убил не Николас Дженкс, а какая-то молодая особа. Думаю, она же убила и молодоженов в Кливленде.

Джилл растерянно заморгала, а Синди застыла с раскрытым от удивления ртом. Крис немного подумал, почесал подбородок, а потом покачал головой.

— Дженкс не убивал этих людей, — произнесла я, оглядывая присутствующих. — Скорее всего это сделала Джоанна. Он долго издевался над ней, избивал, оскорблял, а потом нанес самый страшный удар, который только можно представить, — ушел к другой женщине. Причем ушел в тот момент, когда обрел популярность, а вместе с ней и громадное количество денег. Джоанна дважды пыталась добиться через суд выплаты ей значительной суммы в счет морального и материального ущерба, однако суд посчитал ее претензии чрезмерными и удовлетворил лишь малую часть требований. Это был еще один удар по самолюбию Джоанны, которой ничего не оставалось, как страдать, наблюдая за растущим богатством бывшего мужа и его счастливой жизнью с юной и красивой женой. Крис недоверчиво посмотрел на меня.

— Ты действительно считаешь, что женщина способна на подобные преступления ради мести? Но даже если это и так, то могла ли она совершить такое убийство? Я имею в виду ее физические способности? Ведь первых жертв убили ударом ножа, а вторых пришлось тащить много ярдов до развалин винного завода.

— Ты не видел ее, Крис! — возразила я. — Джоанна очень сильная физически, ненавидит Дженкса, знает его привычки, имеет доступ в его дом и даже работала одно время в свадебном салоне «Сакс».

— Кроме того, — поддержала меня Синди, — она была одной из немногих, кто подробно знал содержание первого романа Дженкса.

Я повернулась к Джилл:

— Таким образом, Джоанна имела мотивы отомстить бывшему мужу и знала, как это сделать наилучшим образом.

В комнате воцарилась гробовая тишина.

— Ну и как же ты собираешься расследовать это дело? — поинтересовалась Синди. — Ведь вся полиция ищет именно Дженкса, а не кого-то другого.

— Прежде всего я хочу объяснить ситуацию Мерсеру и Роту, — твердо заявила я. — Потом попытаюсь отыскать Дженкса, пока его не убили. Он нам нужен в качестве свидетеля. И только после этого намерена приступить к изучению всех обстоятельств, связанных с жизнью и деятельностью Джоанны. Надо проверить все ее телефонные звонки, письма, записки, установить маршруты передвижения… — Я сделала паузу и повернулась к Джилл: — Надеюсь, на этот раз ты не станешь возражать. У нас вполне достаточно оснований для начала официального расследования.

Джилл молча кивнула, сначала неуверенно, а потом более решительно.

— Просто невероятно, что мы вынуждены защищать этого мерзавца.

Неожиданно кто-то громко забарабанил по стеклу нашей комнаты. Не успели мы ответить, как к нам ворвался возбужденный Джон Керести из оперативной группы.

— Нашли Дженкса, — запыхавшись, сообщил он. — Его только что видели в районе Пасифик-Хейтс.

Глава 119

Мы с Крисом вскочили и помчались на диспетчерский пункт. Там нам сообщили, что Дженкс был обнаружен в вестибюле небольшой гостиницы под названием «Эль Дриско». Причем портье утверждал, что он был без наручников и вел себя совершенно спокойно. А потом вышел на улицу и скрылся в толпе.

Мы с Крисом никак не могли понять, почему именно там. Я стала лихорадочно перебирать в памяти все обстоятельства дела, и внезапно меня осенило. Ведь именно там жил его бывший литературный агент Грег Маркс.

Не теряя ни минуты, я позвонила Полу Чину, который вел наружное наблюдение за его домом.

— Пол, держи ухо востро, — предупредила я. — К нам поступило сообщение, что Дженкса видели в твоем районе. Не исключено, что он направляется к Марксу.

В следующую минуту мне позвонил Джейкоби:

— Линдси, только что в район Пасифик-Хейтс проехало несколько полицейских машин. Это всего в миле от меня. Я еду туда.

— Не надо, Уоррен! — взмолилась я. — Оставайся на месте.

Меня не покидала уверенность, что настоящим убийцей является Джоанна и было бы глупо оставить ее без присмотра в этот ответственный момент. Тем более что Дженкс сейчас на свободе и, вероятно, захочет свести с ней счеты.

— Думаю, ты ошибаешься. Боксер, — ухмыльнулся Джейкоби. — Здесь все спокойно, а там назревают серьезные события. Я позвоню тебе позже и все объясню.

— Джейкоби! — закричала я, но тот уже повесил трубку. — Крис, — повернулась я к Роли, — Джейкоби оставил Джоанну и поехал к дому Маркса. Что делать?

Не успел он ответить, как меня снова позвали к телефону.

— Линдси! — крикнула одна из сотрудниц. — Тебе звонят.

— Мне некогда, — ответила я, пристегивая наплечную кобуру с пистолетом. — Кто там?

— Не знаю. Говорит, что тебе будут интересны некоторые подробности дела Дженкса. Представился Филлипом Кампбеллом.

Глава 120

Я застыла от неожиданности и вопросительно посмотрела на Криса. А потом бросилась к телефонному аппарату, показывая Крису, что хорошо бы проследить, откуда звонят. Сделав несколько глубоких вдохов, я немного успокоилась и сняла трубку.

— Вы, вероятно, уже догадались, кто звонит, — послышался в трубке хриплый голос Николаса Дженкса.

— Еще бы мне не догадаться, — сдержанно ответила я. — Где вы сейчас?

— Нет, инспектор, так не пойдет, — захихикал он. — Я просто хочу сообщить вам еще раз, что никого не убивал. Вы ошиблись, инспектор, ищите настоящего убийцу.

— Я знаю, мистер Дженкс, — спокойно произнесла я.

Он был настолько удивлен, что на мгновение потерял дар речи.

— Знаете?

Я не могла рассказать ему о своих подозрениях, тем более когда сам он был на свободе.

— Мистер Дженкс, мы сумеем доказать вашу невиновность, — попыталась убедить его я. — Обещаю вам. Где вы сейчас?

— Нет, нет, не держите меня за идиота, инспектор, — засмеялся Дженкс. — Я вам не верю. К тому же уже слишком поздно. Теперь мне остается самому взяться за это дело и фактически выполнить за вас работу. Я непременно доберусь до настоящего убийцы.

Я понимала, что Дженкс может в любую минуту положить трубку и мы снова потеряем его. Это был мой единственный шанс.

— Дженкс, предлагаю вам встретиться со мной. В любом месте, которое вы сами укажете.

— А зачем мне встречаться с вами? — последовал недоуменный вопрос. — Я и так уже предостаточно насмотрелся на вас за последнее время. На всю жизнь хватит.

— Хотя бы потому, что я знаю настоящего убийцу, — заявила я, затаив дыхание.

Его реакция повергла меня в шок.

— Я тоже, инспектор, — сказал Дженкс и положил трубку.

Глава 121

Мы мчались к дому Джоанны под звуки мощной сирены и под яркие сполохи мигалки, установленной на крыше полицейской машины. Мимо мелькали деревья, дома и удивленные лица пешеходов. Минут через десять мы были уже на Рашн-Хилл, где на пересечении Филберт-стрит и Хайд-стрит находился дом Джоанны Уэйд.

Я была абсолютно уверена, что рано или поздно Дженкс наведается сюда, чтобы окончательно выяснить отношения с бывшей женой. Оставалось лишь надеяться, что еще не поздно предотвратить новое убийство. Ее дом был без присмотра минут пятнадцать, не более. К тому же мы не знали, где сейчас находится Джоанна. А тем более Дженкс.

Крис свернул на обочину и притормозил возле небольшого кирпичного дома. Мы проверили оружие и стали размышлять, что делать дальше. Впрочем, события развивались так стремительно, что оставалось лишь следовать за ними. В конце аллеи, примерно в двухстах ярдах от нас, я заметила невысокого человека с рыжей бородой и в спортивной куртке.

Крис тоже посмотрел в ту сторону и даже подпрыгнул от удивления.

— Боже мой, это же Дженкс! — Он вынул пистолет и потянулся к дверной ручке, собираясь выйти из машины. А я прищурилась, напрягла зрение и схватила его за руку.

— Крис, погоди минутку, это невероятно! — воскликнула я, удерживая напарника.

Мы оба застыли от изумления. Этот человек очень походил на Дженкса, с такой же рыжей бородой и красновато-коричневыми волосами, но это был не Дженкс. Фигура более тонкая, изящная, ноги гораздо длиннее, а волосы не короткие, а просто плотно зачесанные назад. В следующую минуту меня осенило. Это была женщина!

— Это Джоанна, — тихо шепнула я, все еще не веря своим глазам.

— А где же Дженкс? — с недоумением проворчал Крис. — Только этого недоставало! Что за маскарад?

Не успела я собраться с мыслями, как Крис включил мотор.

— Я поеду за ней, а ты поднимись в ее дом и посмотри, что там происходит. Мы должны быть абсолютно уверены в том, что это Джоанна. Если что, я позвоню тебе по мобильнику. Живее, Линдси, не теряй времени, сейчас дорога каждая минута.

Я вышла из автомобиля, пересекла улицу и направилась к дому. А машина Криса тем временем стала медленно спускаться по улице.

Войдя в подъезд, я повернула налево и стала нажимать все кнопки дверных звонков. В одной из квартир мне ответили, потом на пороге появилась пожилая женщина с седыми волосами. Я показала ей полицейский значок, а она представилась домовладелицей. Я взяла у нее запасные ключи от квартиры Джоанны и поднялась на третий этаж, попутно достав пистолет и спустив предохранитель. Никогда еще я так не волновалась, как сейчас. Эта женщина казалась мне настолько непредсказуемой и опасной, что даже поджилки тряслись от страха.

Вставив ключ в замок, я повернула его несколько раз, потом резко распахнула дверь. В квартире было тихо. Я сделала несколько шагов, вошла в гостиную, потом проверила спальню и кухню. Ни души. На столе стоял кофейник, на стуле лежал недавний номер газеты «Кроникл». Я растерянно огляделась вокруг и не обнаружила абсолютно никаких признаков психически неуравновешенной хозяйки. Обычная обстановка, незастеленная кровать, кипа модных журналов на столике и прочие вещи, которые можно найти в каждом доме. А ведь я по опыту знала, что убийцы всегда сосредоточены на своих жертвах и редко когда не оставляют следов.

Еще раз осмотрев квартиру, я направилась в ванную комнату и застыла от ужаса. На полу сидела Джоанна, уставившись на меня огромными от страха глазами. Она была в тренировочном костюме и сидела, прислонившись спиной к ванне.

— Боже мой! — воскликнула я и бросилась к ней.

Однако в помощи она уже не нуждалась. На ее груди расплылось большое пятно крови. Я опустилась перед Джоанной на колени и внимательно осмотрела рану. Даже одного взгляда было достаточно, чтобы определить причину смерти. Рана была глубокая и по характеру напоминала те, которые обнаружили на телах первых двух жертв.

Но если это Джоанна, то кого же сейчас преследует Крис?

Глава 122

Через несколько минут перед домом, громко скрипнув тормозами, остановились две патрульные машины. Я спустилась и отправила полицейских в квартиру Джоанны. Меня очень беспокоило невыносимо долгое молчание Криса. Я была в квартире минут десять — пятнадцать, и за это время он ни разу не позвонил. Самое ужасное заключалось в том, что Крис даже не подозревает, что преследует настоящего убийцу, который недавно зарезал Джоанну.

Теряясь в догадках, я подбежала к патрульной машине и доложила дежурному о случившемся. Неужели это Дженкс? Если так, то Джилл была права и этот подонок обвел нас вокруг пальца. Он морочил нам голову и почти убедил в своей невиновности. Как же ему удалось так ловко все подстроить? И кого в таком случае засекли в гостинице час назад?

Но зачем он все это сделал? Да еще после того, как я призналась, что знаю настоящего убийцу? Почему он убил Джоанну? И вообще — что здесь происходит, черт возьми? И где сейчас Крис?

Наконец-то запиликал мой сотовый телефон. Я облегченно вздохнула, услышав в трубке голос Криса.

— Где ты? — закричала я. — Ты напугал меня до смерти. Не делай больше этого, слышишь?

— Я почти на набережной, — спокойно объяснил он. — Подозреваемый едет в голубой машине марки «сааб».

— Крис, — нетерпеливо прервала я его, — будь осторожен. Это не Джоанна. Она убита ударом ножа в своей квартире.

— Убита? — недоверчиво повторил он. — А кто же, черт подери, едет впереди меня в этой машине?

— Крис, скажи точнее, где ты сейчас находишься! — потребовала я.

— На углу Честнат-стрит и Скотт-стрит, — ответил он. — Машина только что остановилась на обочине, и подозреваемый вышел на тротуар.

Названия улиц показались мне на удивление знакомыми. Что же там находится, черт возьми? Не обращая внимания на снующих взад и вперед полицейских, я стала лихорадочно припоминать, откуда мне знакомы эти улицы.

— Линдси, — послышался в трубке голос Криса, — он убегает!

В этот момент догадка поразила меня, словно вспышка молнии. Я видела этот прекрасный дом на одной из фотографий в гостиной Дженкса. Дворец изящных искусств. Именно там Дженкс справлял свою вторую свадьбу.

— Крис, — закричала я в трубку, — я знаю, куда он направляется! Во Дворец изящных искусств!

Глава 123

Не долго думая я вскочила в полицейскую машину, включила сирену и мигалку и помчалась вниз по улице, моля Бога, чтобы он не отвернулся от меня и защитил Криса. Дворец был недалеко, и минут через семь я уже была на месте. Возле входа стоял синий «таурус» Криса, а рядом с ним припарковалась патрульная машина. Однако никого из полицейских поблизости не было. Куда же они все подевались? Почему нет другой полицейской бригады?

Я достала пистолет, сняла его с предохранителя и поспешила к дворцу. У входа в небольшой парк перед дворцом меня чуть не сбила с ног возбужденная толпа хлынувших наружу людей.

— Там кто-то открыл стрельбу! — закричал мне один из посетителей.

— Всем немедленно покинуть территорию парка! — приказала я, с трудом прорываясь сквозь металлические ворота. — Полиция Сан-Франциско! Всем покинуть парк!

— Там какой-то маньяк с пистолетом! — воскликнул другой посетитель.

Я побежала вокруг небольшого пруда, а потом укрылась за массивными колоннами, прислушиваясь к каждому звуку. Никаких выстрелов больше не было. Вытянув вперед руку с пистолетом, я осторожно двинулась вперед по направлению к главной ротонде. Вскоре надо мной нависла мощная колонна коринфского стиля, из-за которой донеслись приглушенные голоса.

— Теперь мы наедине с тобой. Ник, — прозвучал насмешливый женский голос. — Представляешь, какое счастье! Только ты и я. Какая романтика, не правда ли?

— Романтика? — раздался сиплый голос Дженкса. — Да ты посмотри на себя! Даже в такую минуту ты не можешь отказаться от своей идиотской патетики!

Их голоса гулким эхом отдавались среди мощных колонн, отчего смысл происходящего становился еще более трагическим. Где же Крис? И почему до сих пор нет подкрепления? Я затаила дыхание и продолжала продвигаться вперед, стараясь ступать бесшумно.

— Чего ты хочешь от меня? — послышался истеричный крик Дженкса.

— Хочу, чтобы ты вспомнил всех женщин, с которыми забавлялся в последние годы! — сменил его такой же истеричный женский крик.

А я оглядывалась по сторонам в поисках Криса. С каждым шагом на душе становилось все тревожнее. Через минуту я обогнула колоннаду и выглянула на небольшую площадку. И тут я увидела его. Он сидел на земле, прижавшись спиной к колонне, и смотрел куда-то в сторону.

Первым моим желанием было крикнуть ему, чтобы он пригнулся и не рисковал собой, но я так и не смогла выдавить из себя ни единого звука. Только сейчас я поняла, что случилось непоправимое. Крис не прятался за колонной и никуда не смотрел. Он сидел неподвижно, а по его белой рубашке стекали две тонкие струйки крови. Я онемела от ужаса и не могла сдвинуться с места. Вся моя многолетняя полицейская выучка исчезла как утренний туман. Мне захотелось закричать во всю глотку и броситься к нему, но ноги не слушались, а перед глазами поплыли темные круги.

Наконец я собралась с силами, подбежала к Крису и нащупала пульс. К счастью, он еще дышал, но лицо уже стало мертвенно-бледным, а в глазах появилась какая-то странная пустота.

— О, Крис, — простонала я, пытаясь приподнять его голову.

Он отстранение взглянул на меня, а уголки его губ скривились в слабой улыбке. Я смотрела на него и не знала, что делать и как помочь ему. В конце концов я сообразила, что нужно прижать раны, чтобы остановить потерю крови.

— О, Крис, подожди минутку, сейчас я помогу тебе. Крис, потерпи немножко.

Он протянул ко мне руку и хотел что-то сказать, но изо рта вырвался лишь слабый шепот.

— Молчи, Крис, не надо говорить.

Я бросилась назад к патрульной машине и стала отчаянно кричать в микрофон, пытаясь вызвать дежурного офицера:

— Немедленно пришлите «скорую помощь» к Дворцу изящных искусств! Ранен офицер полиции! Нужна срочная медицинская помощь и подкрепление!

Как только дежурный повторил вызов, я бросила микрофон и побежала к раненому напарнику. Тот еще дышал, но на губах уже появились мелкие пузырьки запекшейся крови.

— Я люблю тебя, Крис, — зарыдала я, поддерживая его голову. — Не оставляй меня.

Неподалеку снова послышались голоса мужчины и женщины. Я не могла разобрать, о чем они говорили, и очнулась, когда прозвучал выстрел.

— Иди, — едва слышно шепнул мне Крис. — Иди, все будет нормально, я продержусь.

Я пожала его холодеющую руку.

— Иди, Линдси, я в безопасности. — Он собрал все свои силы и оттолкнул меня.

Я вскочила и побежала по направлению к главной ротонде, прячась за массивные колонны. Голоса становились все громче, и вскоре я увидела Николаса Дженкса, прижавшего к груди окровавленную руку. А напротив него стояла переодетая в мужскую одежду Чесси Дженкс. Она целилась в него из пистолета и готова была в любую минуту нажать на спусковой крючок.

Глава 124

Чесси выглядела довольно странно в мужском наряде, с растрепанными рыжевато-красными волосами и остатками такой же рыжевато-красной бороды на красивом бледном лице. Несмотря на этот совершенно нелепый вид, в ее глазах была твердая решимость расквитаться с обидчиком. Она крепко сжимала пистолет обеими руками и целилась прямо в мужа.

— Знаешь, Ник, у меня для тебя небольшой сюрприз, — произнесла она, злорадно ухмыляясь.

— Сюрприз? — переспросил тот, отчаянно озираясь в поисках спасительного убежища. — Что еще за сюрприз, черт возьми?!

— Да, сюрприз, — повторила Чесси. — Именно поэтому мы с тобой здесь. Я хочу обновить нашу брачную клятву. — Чесси вынула из кармана куртки небольшую коробочку и швырнула ему под ноги. — Открой и посмотри.

Николас Дженкс осторожно наклонился и поднял коробочку. Немного подумав, он открыл ее и застыл от охватившего его ужаса. Там лежали шесть обручальных колец.

— Чесси, Боже мой, — взмолился Дженкс, — ты с ума сошла! Зачем мне все это? — Он взял одно кольцо и повертел его перед глазами. — Ты понимаешь, что можешь попасть в газовую камеру?

— Нет, Ник, — решительно покачала головой Чесси, — я хочу, чтобы ты проглотил их. Этим ты избавишь меня от столь важных вещественных доказательств.

Лицо Дженкса перекосилось от недоумения и злости.

— Ты хочешь, чтобы я проглотил их? — недоверчиво переспросил он.

— Да, Ник, — подтвердила она с неизменной ухмылкой на губах. — Каждое из них принадлежало тому, кого ты уничтожил. А ведь они ни в чем не виноваты, Ник. Тебе ли не знать об этом? Ты погубил их молодость, красоту, счастье. Они были такими же невинными, как и я. Ты всех нас погубил. Ник: меня. Кати, Джоанну. И вот теперь настал час расплаты.

Дженкс долго смотрел на нее, а потом неожиданно заорал:

— Прекрати, Чесси, ты с ума сошла!

— Нет, Ник, — продолжала злорадствовать Чесси, — это уже невозможно прекратить. Ты же любишь всякие хитрые игры, Ник? Так давай же сыграем в эту игру до конца. Но это будет моя игра, а не твоя. Глотай, Ник! — приказала напоследок она и подняла пистолет. — Надеюсь, теперь ты не сомневаешься, что я способна выстрелить в тебя?

Дженкс взял одно кольцо и дрожащей рукой поднес его к губам.

— Это кольцо Мелани, — прокомментировала Чесси. — Ты же любил ее, не правда ли? Она была прекрасно сложена, обожала лыжные прогулки, много плавала. Я знаю, что такие женщины в твоем вкусе, Ник. Она сопротивлялась из последних сил, но тебе же не нравилось, когда женщины оказывают сопротивление, не так ли? Ты всегда хотел иметь над нами полный контроль.

С этими словами Чесси прицелилась ему в лоб. Дженкс без колебаний сунул кольцо в рот и судорожно проглотил его.

А Чесси в этот момент уже рыдала во весь голос и содрогалась в конвульсиях.

Я решила, что нельзя больше терять ни минуты.

— Полиция! — закричала я, выходя из своего укрытия с пистолетом в руке.

Чесси резко повернулась ко мне, а потом снова посмотрела на Дженкса. Мое появление ее нисколько не удивило.

— Он должен понести наказание за свои грехи! — воскликнула она, приготовившись стрелять.

— Все кончено, Чесси, — предупредила я, медленно приближаясь к ней. — Чесси, не надо больше убийств. Их и так было много за последнее время.

Она как будто только сейчас поняла, что натворила, и беспомощно посмотрела на меня.

— Мне очень жаль… Сожалею, что так все случилось. Но только не об этом! — выкрикнула она напоследок и выстрелила в Дженкса.

В тот же момент я выстрелила в нее.

Стройное тело Чесси дернулось, она повалилась на стену, а потом стала медленно сползать на землю. Ее красивые голубые глаза были широко открыты, а рот скривился в предсмертной судороге.

Я бросила быстрый взгляд на Дженкса. К счастью, Чесси промахнулась. Он стоял на прежнем месте и с ужасом смотрел на жену. Казалось, он до последнего мгновения не верил, что она способна убить его. Мысль, что Чесси так сильно ненавидела его, представлялась ему невероятной. Очевидно, он до последней минуты надеялся, что держит жену под контролем и она ни при каких обстоятельствах не откажется от своей любви к нему.

Я поспешила к Чесси, но помочь ей было уже невозможно. Ее глаза мгновенно остекленели, а из раны в груди сочилась струйка крови. Я приподняла ее голову и вновь подумала, что она была такой же красивой, как и все ее жертвы — Кати, Мелани и Ребекка.

А Николас Дженкс наконец пришел в себя и облегченно вздохнул.

— Я же говорил вам, инспектор, что ни в чем не виноват, — произнес он.

Я смерила его презрительным взглядом. Да, он не виноват, но из-за него погибли восемь человек. Сначала женихи и невесты, а потом Джоанна и Чесси. И он еще смеет говорить о своей невиновности? Я встала, размахнулась и изо всей силы врезала ему кулаком в челюсть.

— Вот тебе, скотина, за твою невиновность! — злобно прошипела я.

Дженкс охнул, согнулся в три погибели, а потом рухнул на колени.

Глава 125

Я бросилась прочь, хотя несколько мгновений просто не понимала, что делаю, куда бегу и зачем. И только благодаря инстинкту я вернулась на то место, где находился истекающий кровью Крис. Он сидел на земле примерно в том же положении, в котором я его оставила, и так же безучастно смотрел на меня, словно уже не надеялся дождаться моего возвращения. Только сейчас я заметила полицейских и группу медиков, которые спешили в нашу сторону.

— Что случилось? — прошептал Крис, и я с трудом разобрала его слова.

— Я застрелила ее, Крис, — ответила я и пожала его руку. — Убийцей была Чесси Дженкс.

Он едва заметно кивнул:

— Это она в меня стреляла.

Он еще раз кивнул, слабо улыбнулся и умер у меня на руках. Даже в самом кошмарном сне я не могла представить, что Крис умрет первым, раньше меня. Это так поразило меня, что я долго не могла прийти в себя и сидела рядом с ним, положив голову на его окровавленную грудь. Все вокруг вдруг показалось мне каким-то странным, совершенно нереальным, как будто это происходило в каком-то страшном сне. А потом подбежали врачи, долго колдовали над Крисом, а я сидела на земле, ничего не понимая и не желая уходить с этого места. И только когда его положили на носилки, я очнулась и вспомнила, что так и не успела сказать ему последнюю новость.

— Крис, — шепнула я пересохшими губами, — доктор Медведь сказал, что я выздоравливаю.

Глава 126

В течение нескольких дней к полицейскому департаменту я даже близко подойти не могла. Мне великодушно предоставили недельный отпуск, я сидела дома, смотрела старые видеофильмы, ходила на процедуры и много гуляла на свежем воздухе. А когда возвращалась домой, садилась на террасе пить чай и вспоминала, как мы с Крисом были здесь в последний раз. А однажды слишком много выпила и стала играть со своим пистолетом, все чаще подумывая о том, чтобы пустить пулю в лоб и покончить раз и навсегда со своими мучениями. И только моя милая Марта отвлекала от дурных мыслей. Да и память о Крисе не позволяла мне покончить с собой. Мне казалось, что своим самоубийством я предам его, а заодно и верных подруг.

А на душе с каждым днем становилось все тяжелее. Временами казалось, что мое сердце разорвано на две половинки, которые никак не могут соединиться и дать мне возможность забыть недавнее прошлое. Три раза в день мне звонила Клэр, но даже с ней я не могла долго говорить.

— Линдси, — успокаивала она меня, — ты ни в чем не виновата, ты ничего не могла сделать.

— Да, — признавала я, но это меня нисколько не утешало.

Иногда я пыталась вновь вернуться к уже практически законченному делу и утешить себя тем, что мне удалось распутать его. Убийца молодоженов был обнаружен, раскрыт и наказан, а подозреваемый ранее Николас Дженкс бесстыдно наслаждался своей еще более возросшей популярностью и часто мелькал на экране местного телевидения. Болезнь моя потихоньку отходила, а вместо насыщенной прежде жизни появлялась какая-то страшная пустота. В особенности после смерти Криса. И меня это пугало, так как я хорошо помнила, что когда-то в порыве откровенности призналась Клэр, что только в работе нахожу силы для борьбы с болезнью и тоской. Именно тогда у меня все чаще стали появляться сомнения относительно правильности выбранного пути. Надо было вернуться к работе и найти в себе силы для дальнейшей жизни.

Через четыре дня после стрельбы во Дворце изящных искусств я заставила себя отправиться на похороны Криса, которые должны были состояться в католической церкви в Хейуарде, откуда он был родом. Сидела я рядом с Сэмом Ротом и Уорреном Джейкоби, неподалеку от шефа полиции Мерсера, но на самом деле мне хотелось в этот момент быть рядом с Крисом. А когда стали произносить слова прощания, я не выдержала и расплакалась, не обращая внимания на удивленные взгляды его первой жены и двух сыновей-подростков. Джейкоби пытался успокоить меня, но это было не так просто.

К концу траурной церемонии я подошла к его бывшей жене и сочувственно пожала руку.

— Мне давно хотелось познакомиться с вами, — откровенно призналась я. — Он умер у меня на глазах.

Она посмотрела на меня с таким пониманием, на которое способна только женщина.

— Да, я знаю о вас все, — тихо промолвила она. — Вы красивая женщина и к тому же очень умная. Крис мне много рассказывал о вас.

Я слабо улыбнулась.

— А еще он говорил, что вы очень храбрая женщина, — добавила она. Я чуть не разрыдалась, но взяла себя в руки и хотела уйти, но она остановила меня: — Линдси, почему бы вам не остаться здесь, рядом с нами?

Департамент полиции устроил Крису достойные похороны. Все было чинно, солидно, а двадцать один залп в честь героически погибшего полицейского вызвал у всех слезы. Когда все закончилось, я медленно поплелась к машине, не зная толком, что делать и чем теперь заняться. У ворот кладбища меня ждали Синди, Джилл и Клэр.

— Линдси, поедем с нами? — сочувственно предложила Клэр.

Я посмотрела на них сквозь слезы и покачала головой.

— Я должна была быть на его месте. Не понимаю, зачем я позволила ему преследовать ее.

Подруги обняли меня и прослезились.

— Не оставляйте меня, девочки, — с трудом проговорила я.

— Оставить тебя? — удивленно переспросила Джилл.

— Ни за что на свете! — поддержала ее Синди. — Мы ведь одна команда, не так ли? И всегда будем вместе.

А Клэр мягко улыбнулась и взяла меня под руку.

— Мы любим тебя, Линдси.

Мы обнялись и медленно пошли к стоянке, позволяя прохладному океанскому ветерку осушить наши слезы.

В тот день у меня созрел план действий. В шесть часов вечера я приехала в департамент полиции и сразу же направилась к мемориальной доске, на которой были выбиты имена всех полицейских Сан-Франциско, погибших при исполнении служебных обязанностей в период с 5 октября 1878 года, когда был образован наш департамент, и до настоящего времени. Там уже суетился человек в рабочей спецовке, готовый добавить к длинному списку фамилий еще одну.

У нас давно установилась традиция не считать количество погибших, так как это было дурным знаком. Но я решила нарушить старое правило. Крис был девяносто четвертым в этом длинном списке. Завтра здесь соберутся все сотрудники полиции, городское начальство, родные и близкие, чтобы отдать традиционные почести храброму полицейскому, прекрасному сыщику и просто хорошему человеку. Я тоже приду сюда, но мне хотелось побыть с ним наедине, без лишних свидетелей и шумной толпы.

Через полчаса все было готово. Рабочий стер последнюю пыль с доски и отошел на несколько ярдов, словно любуясь своей работой. Я приблизилась и провела рукой по холодному и ровному мрамору.

Кристофер Джон Роли.

— Вы знали его? — участливо спросил рабочий, увидев слезы у меня на глазах.

Я кивнула и ощутила гордость. Еще бы мне его не знать!

— Мой напарник.

Эпилог Последний смертельный удар

За время работы в полиции я привыкла к мысли, что все расследования, так или иначе связанные с убийствами, всегда оставляют после себя некоторую тайну, то есть вопросы, на которые не были найдены ответы.

Всегда, но только не на этот раз.

Однажды поздно вечером, через месяц после похорон Криса, я сидела дома, приготовила ужин, покормила Марту и хотела пойти с ней погулять, когда раздался стук в дверь. Стук был резкий, сильный и настойчивый. Так обычно стучит человек, который уверен в том, что ему откроют. Поскольку из домофона мне никто не звонил, я подошла к двери и посмотрела в глазок. Каково же было мое изумление, когда я увидела перед дверью Николаса Дженкса.

Поначалу я просто не поверила своим глазам. Он был в голубом блейзере, белой рубашке и темно-серых слаксах. А на лице — наглое выражение, которое мне было хорошо знакомо по предыдущим встречам.

— Неужели вы не откроете мне, инспектор? — спросил он с хамоватой ухмылкой. Весь его вид говорил, что бытьтакого не может, чтобы ему не открыли дверь.

— Нет, не собираюсь! — отрезала я и отошла от двери. Дженкс снова забарабанил по двери.

— Нам не о чем говорить с вами! — закричала я. — Проваливай отсюда, засранец!

— Ошибаетесь, инспектор, — ответил тот из-за двери. — Вы проиграли, и я пришел сообщить вам об этом!

Эти слова поразили меня как удар молнии. Я замерла, а потом подошла к двери, подумала немного и открыла ее. Дженкс стоял на пороге и нагло усмехался. Точнее сказать, даже не усмехался, а насмехался надо мной.

— У меня сегодня большой праздник, — радостно сообщил он. — Я самый счастливый человек в этом мире. А знаете почему?

— Нетрудно догадаться, — недовольно проворчала я. — Вы снова холостяк и можете удовлетворять свои мерзкие наклонности.

— Ну, это тоже серьезный повод для веселья, — ехидно произнес он. — Но к счастью, далеко не единственный. Дело в том, что сегодня я продал авторские права на свою последнюю книгу и получил за это восемь миллионов долларов. Плюс еще четыре я получу за право экранизации. Неплохо, не правда ли? Кстати, на этот раз речь идет не о художественном произведении. Догадайтесь, инспектор, о чем эта книга. Напрягите воображение.

Я с большим трудом подавила в себе желание врезать ему по физиономии, как тогда, в день гибели Криса.

— И вы решили, что я именно тот человек, который испытает восторг от этой новости? Как вы наивны, Дженкс!

Он продолжал нагло усмехаться.

— Откровенно говоря, я пришел к вам поделиться совсем другой новостью, оценить которую можете только вы, инспектор. Надеюсь, я заинтриговал вас, Линдси? Так вот, дорогая, вы вчистую проиграли это сражение.

Его глаза так странно заблестели, что я даже испугалась. Бог знает, чего можно ожидать от этого психа. Но что он хотел этим сказать?

— Послушайте, Дженкс, — процедила я сквозь зубы, — я бы, конечно, предложила вам выпить, но настолько ненавижу вас, что об этом и речи быть не может.

Он еще больше рассмеялся.

— Плачу откровенностью за откровенность. Я испытываю к вам аналогичные чувства и именно поэтому решил поделиться своей новостью. Только с вами, заметьте, и ни с кем другим. — Он понизил голос до шепота. — Всех молодоженов убила действительно Чесси, но сделала это по моему указанию. Она всегда делала только то, что я ей приказывал, вплоть до последнего момента, когда почему-то вышла из подчинения. Это была прекрасная, волнующая и в то же время ужасная игра из всех, которые только придумал человек. Муж и жена убивают счастливых молодоженов, единственная вина которых в том, что они молоды и счастливы. А придумал я эту игру исключительно для того, чтобы проверить на практике сюжет для своего нового романа. А вы, Линдси, не разгадали замысла игры и проиграли. Я вышел сухим из воды и сейчас абсолютно свободен. К тому же я стал намного богаче.

Дженкс долго смотрел на меня, а потом громко рассмеялся. Никогда еще я не слышала такого гадкого и мерзкого смеха.

— Да, да, инспектор, — продолжал он, — я сказал вам чистую правду. Чесси просто выполняла мои приказания, не более. Впрочем, это делали все мои женщины. Именно поэтому я и выбирал их. А чаще всего мы играли в игру, в которой им отводилась роль собак. И им нравилось это, представьте. Они бегали вокруг меня и громко лаяли — гав, гав, гав!

Я оторопело уставилась на Дженкса.

— Значит, Джоанна была права, когда говорила, что вы с огромным удовольствием повторяли проделки своего отца?

— Ну что вы, — захихикал он. — Я пошел гораздо дальше отца. Я такое сотворил, что он и представить не мог. Но дело вовсе не в этом, инспектор. Главное, что я сделал это и обманул всех вас. Каждое преступление является верхом совершенства и образцом дальновидного планирования, что дает мне основания гордиться своими интеллектуальными способностями. Ну что, моя дорогая, мурашки по коже? Ну, так кто из нас идиот?

Не успела я опомниться, как Дженкс вынул из кармана резиновые перчатки и стал быстро надевать их. Только сейчас до меня дошел жуткий смысл этих действий.

— Это убийство тоже будет превосходным, Линдси, — процедил он сквозь зубы. — На самом деле я сейчас не здесь, а с одной смазливой особой в курортном местечке Тахое. Словом, у меня прекрасное алиби, которое я не только хорошо продумал, но и оплатил. Впрочем, вы уже знаете, что организация и осуществление идеальных преступлений — моя профессия.

Мгновенно осознав грозящую мне опасность, я бросилась прочь, но Дженкс успел схватить меня. В его руке сверкнуло длинное лезвие ножа.

— Нет, Линдси, я специально пришел, чтобы вы ощутили, как этот нож входит в ваше тело. Думаю, он войдет легко и глубоко.

— Помогите! — закричала я во весь голос, и в тот же момент он нанес мне сильный удар кулаком в лицо.

Я отлетела на несколько ярдов, ударилась головой о стену и почти без сознания сползла на пол. Внезапно в гостиную выскочила Марта и бросилась на непрошеного гостя. Дженкс размахнулся и ударил ее ножом в спину. Марта жалобно заскулила и упала на пол.

— Марта, ко мне! — закричала я, опасаясь, что он добьет ее.

Дженкс поднял меня, потащил в спальню и швырнул на кровать. Затем закрыл дверь и наклонился надо мной.

— Пока я по вашей милости прохлаждался в тюрьме, здесь должно было произойти еще одно убийство молодоженов, после чего вы отпустили бы меня за отсутствием состава преступления. А после этого, основываясь на реальных событиях, я написал бы свой замечательный роман. Но Чесси чуть не испортила мне весь план. Откровенно говоря, Линдси, я не ожидал от нее такого. Собственно, я любил ее только потому, что она всегда была послушной и покорной. И тут вдруг такая самостоятельность. Кто бы мог подумать, что она способна на это!

Я попыталась вырваться, но Дженкс понимал, что мне некуда деваться в этой маленькой спальне. Да и я опасалась, что сломаю ребро или еще что-нибудь.

— Вам придется убить меня, — пригрозила я, сознавая, насколько глупо прозвучали мои слова. Ведь именно для этого он и пришел сюда.

— Прекрасно, — обрадовался Дженкс. — Мне доставит большое удовольствие сделать это. Чрезвычайно обязан столь тонкому пониманию дела. Я не ошибся в вас, Линдси.

Я сделала последнюю попытку добраться до окна и перевернулась на другой бок. Дженкс последовал за мной, злобно пыхтя и хихикая.

— Прекрати, Дженкс! — заорала я. — Оставь меня в покое!

Это был крик отчаяния, и я прекрасно понимала это. Конечно, он даже не подумал последовать моему совету.

Более того, Дженкс наслаждался своим превосходством, смеялся и был абсолютно уверен в безупречности задуманного преступления.

В этот момент я вспомнила, что под кроватью всегда находился пистолет в кожаной кобуре. Я припасла его на всякий случай и так долго не пользовалась им, что даже забыла о его существовании. И вот теперь он сослужил мне хорошую службу. Я сделала вид, что смирилась со своим поражением, а потом быстро просунула руку под кровать, выхватила оттуда пистолет и выстрелила наугад, даже не прицелившись. Впрочем, в этом не было необходимости, так как Дженкс в буквальном смысле навис надо мной и промахнуться было практически невозможно.

Я выстрелила три раза. Дженкс громко охнул, выпучив глаза, а потом стал медленно оседать на меня.

— Гори в адском огне, подонок! — злорадно прошептала я, пытаясь выбраться из-под придавившего меня грузного тела.

Немного отдышавшись, я позвонила Клэр, но уже не как подруге, а судебно-медицинскому эксперту. После этого я вызвала Синди, ведущего криминального репортера Сан-Франциско, и только потом сообщила о происшедшем своему самому надежному адвокату — Джилл Бернардт.

Все подруги тотчас бросились мне на помощь.

Джеймс Паттерсон, Эндрю Гросс Второй шанс

Пролог Детский хор

Эрон Уинслоу никогда не забудет тех страшных минут. Он узнал эти жуткие звуки, когда они разорвали вечернюю тишину. Его тело мгновенно покрылось холодным потом. Он не поверил, что в данном районе кто-то может стрелять из мощной винтовки.

К-поу, к-поу, к-поу... к-поу, к-поу, к-поу.

Детский хор только закончил репетицию, и все сорок восемь детишек устремились мимо него к тротуару. Это была их последняя репетиция перед выступлением на конкурсе в Сан-Франциско, и прошла она великолепно.

А потом началась жуткая стрельба. И не один какой-то выстрел, а целая очередь, как во время военного наступления.

К-поу, к-поу. К-поу... к-поу, к-поу, к-поу.

— На землю! — отчаянно закричал Уинслоу. — Всем на землю! Закройте голову руками! — Он не узнал собственный голос и не поверил в реальность своих слов.

Сначала, казалось, никто не слышал его. Детям в нарядных белых блузках и рубашках эти звуки показались похожими на громкие хлопушки. А вскоре град пуль обрушился на прекрасно выполненное витражное стекло большого окна церкви, на нем был изображен Христос, благословляющий ребенка в Капернауме. Оно разлетелось вдребезги, и мелкие осколки посыпались на головы детей.

— Кто-то стреляет! — продолжил Уинслоу.

Очевидно, даже не один человек, а несколько. Как это могло случиться? Он лихорадочно метался среди детей, громко кричал, размахивал руками и пытался повалить их на траву. Когда дети были уже на земле, он вдруг заметил двух девочек из его хора, которые застыли на лужайке, затравленно озираясь, а вокруг них свистели пули. Это были Чентал и Тамара.

— Чентал, Тамара, — хрипло проговорил Уинслоу, — немедленно пригнитесь!

Но девочки продолжали стоять, прижавшись друг к другу и тихо всхлипывая. Они были лучшими подругами, и Уинслоу знал их с раннего детства, когда они весело играли в классики на заднем дворе своего дома. Не долго думая Уинслоу опрометью бросился к ним, схватил за руки и повалил на траву, закрыв своим телом. Над его головой просвистело несколько пуль, и он с ужасом подумал, что если бы не прижал девочек к земле, то случилось бы несчастье. В этот момент Уинслоу был почти уверен, что следующие пули попадут в него.

— Ничего, малышки, все нормально, — прошептал он, пытаясь успокоить перепуганных насмерть девочек.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. На лужайке воцарилась мертвая тишина, такая странная, будто весь мир замер на мгновение, прислушиваясь к происходящему. Уинслоу медленно поднялся и огляделся. Невероятное зрелище предстало перед его взором. Испуганные дети медленно приходили в себя, поднимали головы, некоторые даже пытались встать. Одни плакали, другие молча озирались, все еще не понимая, что произошло. Уинслоу облегченно вздохнул, убедившись, что дети целы и невредимы.

— Все здоровы? — все еще не веря своим глазам, спросил он. — Никто не пострадал?

— Я в порядке... со мной ничего не случилось, — доносилось отовсюду.

Уинслоу осмотрел детей и решил, что случилось настоящее чудо. Они действительно были целы и невредимы.

Внезапно он услышал позади слабый плач, повернулся и увидел Марию Паркер — двенадцатилетнюю девочку, которая стояла на вымытых до белизны деревянных ступеньках церкви и тихо плакала, уставившись куда-то в сторону. Уинслоу взглянул в том же направлении и с ужасом обнаружил причину ее слез. Даже в тяжелые годы войны на беспокойных улицах Окленда, где Уинслоу провел детство, он никогда не испытывал такого страха, как сейчас.

— Боже мой, — еле слышно пробормотал Уинслоу. — Нет, только не это. Как это могло случиться?

На цветочной клумбе возле церкви лежала одиннадцатилетняя Тэйша Кэтчингс, а на ее белоснежной блузке расползалось яркое пятно крови.

Преподобный Эрон Уинслоу закрыл лицо руками и беззвучно заплакал.

Часть I И снова «Женский клуб» расследует убийства

Глава 1

Во вторник вечером я сидела в доме для несовершеннолетних на Хоуп-стрит и играла в карты с тремя юными обитателями этого воспитательного заведения. Напротив меня расположились Гектор, крупный парень, уже вышедший из юношеского возраста, Алиша — спокойная и симпатичная девушка, но с такой семейной историей, о какой лучше никому не знать, и Мишелл, которая в четырнадцать лет уже более года зарабатывала проституцией на улицах Сан-Франциско.

— Черви, — объявила я, хлопнув по столу восьмеркой червей как раз в тот момент, когда Гектор хотел открыть свои карты.

— Черт возьми, — недовольно поморщился он, — ну почему каждый раз, когда я хочу закончить игру и сложить карты, вы всаживаете в меня свой нож?

— Дурачок! — весело рассмеялась Мишелл, с видом заговорщицы бросив взгляд в мою сторону. — Она надеется научить тебя верить полицейским.

За последний месяц я два раза в неделю навещала этот дом для несовершеннолетних, пытаясь хоть как-то расслабиться после того ужасного дела о новобрачных, которое расследовала этим летом. Преступление настолько потрясло меня, что я долгое время вообще не могла прийти в себя и даже взяла месячный отпуск, чтобы отправиться на небольшом судне в круиз полюбоваться прелестями залива. Однако это не помогло. Казалось, ничто не вернет мне желанного спокойствия — ни работа, ни всемерная поддержка моих верных подруг Клэр, Синди и Джилл. Я молча наблюдала, как жизнь уходит из моего любимого человека, и ничего не могла поделать. И все еще чувствовала ответственность за смерть своего напарника при исполнении служебных обязанностей. Вокруг меня образовалась такая пустота, которую невозможно было заполнить кем-либо другим.

Именно поэтому я пришла сюда, в дом для несовершеннолетних на Хоуп-стрит. И была несказанно рада, что это хоть немного облегчило мое подавленное состояние.

Я оторвалась от карт и посмотрела на Анджелу, которая только что вошла в комнату и уселась на металлическом стуле в дальнем углу. Она укачивала свою трехмесячную дочурку и рассеянно смотрела куда-то вдаль. В последнее время эта бедная шестнадцатилетняя девочка была молчаливой и сегодня не проронила ни слова. Надо поговорить с ней после игры.

Дверь отворилась, и на пороге появилась Ди Коллинз, одна из самых опытных юристов этого заведения, а вслед за ней чернокожая женщина в сером деловом костюме. У нее на лбу было написано, что она из департамента по проблемам детей и семейного воспитания.

— Анджела, — мягко произнесла Ди Коллинз и нагнулась к ней, заглядывая в лицо, — к тебе тут социальный работник.

— Я не слепая, — угрюмо отреагировала та.

— Мы должны сегодня же забрать у тебя ребенка, — бесцеремонно вмешалась чернокожая женщина и жестом показала, что преисполнена решимости любой ценой выполнить свое намерение.

— Нет! — воскликнула Анджела и еще сильнее прижала дочь к груди. — Вы можете держать меня в этой вонючей дыре, отослать меня обратно в Клэймор, но только не отнимайте у меня ребенка!

— Послушай, малышка, — попыталась успокоить ее Ди Коллинз, — это всего лишь на несколько дней.

Анджела так крепко обняла дочурку, что та заплакала от боли.

— Не устраивай здесь семейную сцену! — строго предупредила ее женщина из социального ведомства. — Ты же знаешь, как это делается.

Она стала медленно приближаться к Анджеле, а та резко вскочила со стула, одной рукой прижимая к себе дочь, а другой держа стакан с соком. Затем она взмахнула рукой и грохнула стаканом по крышке стола, разбрызгивая остатки сока по всей комнате.

— Анджела, — не выдержала я и бросилась к ней из-за карточного стола, — поставь стакан и успокойся. Никто не имеет права отнять у тебя ребенка без твоего согласия.

— Эта сучка хочет разрушить всю мою жизнь, — злобно прошипела Анджела. — Сначала она засадила меня в Клэймор на целых три дня, а потом запретила возвращаться домой к матери. А теперь пытается отобрать у меня ребенка.

Я молча кивнула и пристально посмотрела ей в глаза.

— Поставь стакан на стол, — тихо сказала я. — Анджела, ты знаешь, что должна это сделать.

Женщина из департамента шагнула вперед, но я жестом остановила ее и подошла к Анджеле. Забрав из ее руки стакан, я поставила его на стол и осторожно взяла из ее ослабевших рук ребенка.

— Это все, что у меня есть, — прошептала девушка и зарыдала.

— Знаю, — кивнула я. — Именно поэтому ты должна кое-что изменить в своей жизни, чтобы получить обратно свою дочурку.

Ди Коллинз обняла Анджелу и прижала полотенце к ее окровавленной руке, а социальный работник безуспешно старалась успокоить расплакавшуюся девочку. Я повернулась к ней.

— Ребенка надо поместить где-нибудь поблизости и непременно с правом ежедневного посещения. Кроме того, я не вижу здесь ничего такого, что следовало бы вносить в личное дело этой бедной девушки, а вы?

Женщина недовольно покосилась на меня и отвернулась.

В этот момент зазвучал мой мобильный телефон. Я посмотрела на него и увидела номер своего бывшего напарника отдела по расследованию убийств. Джейкоби, что ему нужно?

Извинившись перед присутствующими, я направилась в комнату сотрудников и услышала его взволнованный голос.

— Произошла ужасная вещь, Линдси, — сообщил он. — Думаю, тебе это было бы интересно узнать.

Он вкратце рассказал мне о странной стрельбе возле церкви и добавил, что погибла одиннадцатилетняя девочка.

— Боже мой, — прошептала я, горестно вздохнув.

— Я подумал, ты захочешь приехать на место преступления, — произнес Джейкоби.

Я вспомнила, что не была на месте преступления более трех месяцев, с того самого дня, когда завершила расследование дела об убийстве новобрачных.

— Ну так что, лейтенант? — послышался в трубке голос Джейкоби. — Приедешь? — Он впервые обратился ко мне по моему новому офицерскому званию.

Я поняла, что мой медовый месяц безвозвратно закончился.

— Да, — промолвила я, — обязательно.

Глава 2

Пока я добиралась на своем «иксплорере» до Харроу-стрит, где находилась церковь, начался холодный дождь. В районе Бэй-Вью проживало преимущественно чернокожее население, и многие, узнав эту страшную новость, собрались перед церковью, дружно напирая на небольшую группу полицейских.

— Это вам не Миссисипи! — закричали из толпы, когда я пыталась протиснуться сквозь плотное кольцо людей.

— Сколько еще детей может здесь погибнуть? — заорала рядом со мной пожилая женщина. — Кто следующий?

Я показала полицейским значок и подошла к церкви. То, что я увидела, лишило меня дара речи. Фасад церкви был похож на решето. Отверстия от пуль выстроились в какую-то гротескную дугу и ярко выделялись на фоне белого пластика. А в самом центре этой дуги зловеще зияла огромная черная оконная дыра, когда-то так старательно и умело украшенная прекрасным витражным стеклом. Трава вокруг церкви была усеяна блестящими осколками стекла, сверкавшими, как льдинки. Дети все еще находились на лужайке и никак не могли прийти в себя от шока, а вокруг некоторых из них суетились медики, пытаясь хоть как-то успокоить их.

— Господи Иисусе, — прошептала я, увидев медиков, склонившихся над телом девочки, которая лежала рядом с деревянными ступеньками главного входа в церковь.

Неподалеку стояли два человека в штатском. В одном без труда узнала своего бывшего напарника Уоррена Джейкоби.

Некоторое время меня одолевали сомнения. Я проделывала это сотни раз и всегда волновалась, приближаясь к месту преступления. Несколько месяцев назад я раскрыла самое сложное и громкое преступление в этом городе после Харви Милка, но с тех пор многое изменилось в моей жизни. Меня охватило такое волнение, которое обычно возникает у начинающих детективов. Крепко сжав пальцы в кулаки, я решительно направилась к Джейкоби.

— С возвращением в наш мир, лейтенант! — обрадовался тот, делая ударение на слове «лейтенант».

Это слово до сих пор поражало меня, как электрический ток. Я всегда стремилась возглавить отдел по расследованию убийств и наконец-то добилась своей цели, став первой женщиной в Сан-Франциско, которая не только была следователем по особо важным делам, но и руководила столь серьезным отделом в полицейском департаменте штата. А теперь я еще и первая женщина, получившая звание лейтенанта. После того как старый начальник Сэм Рот перешел на более спокойный участок в Бодега-Бэй, шеф полиции Мерсер вызвал меня и сказал, что предлагает мне два варианта будущей службы — продолжительный отпуск, в течение которого я должна прийти в себя и решить, смогу ли вернуться к прежней работе, или... После этого он молча положил передо мной золотой полицейский значок с двумя лейтенантскими нашивками. Думаю, никогда раньше я не видела Мерсера улыбающимся.

— Значок лейтенанта не облегчает нашу задачу, не правда ли, Линдси? — усмехнулся Джейкоби, намекая, что наши трехлетние отношения напарников сейчас изменились.

— Что мы имеем? — спросила я, не обращая внимания на его слова.

— Похоже, стрелял один человек, вон из-за тех кустов. — Он показал на густые заросли позади церкви, примерно в пятидесяти ярдах от нее. — Этот подонок подкараулил детей в тот момент, когда они выходили из церкви, и открыл огонь из мощной винтовки.

Я тяжело вздохнула и уставилась на плачущих, испуганных детей, нервно бродивших по лужайке.

— Кто-нибудь из них видел стрелявшего? Ведь кто-то должен был заметить его?

Джейкоби покачал головой.

— Нет, все они упали на землю и ничего не видели.

Возле погибшей девочки громко плакала чернокожая женщина, уронив голову на плечо утешавшего ее мужчины. Джейкоби посмотрел на бездыханное тело девочки.

— Ее зовут Тэйша Кэтчингс, — пробормотал он. — Училась в пятом классе в школе Святой Анны. Хорошая девочка, самая младшая из всех в этом хоре.

Я подошла и опустилась на колени перед окровавленным телом. Ужасное зрелище, и оно не становится менее ужасным оттого, что видишь нечто подобное много раз в жизни. Школьная блузка Тэйши была пропитана кровью, которая уже стала расплываться под каплями дождя. В нескольких футах от нее на траве лежал раскрашенный во все цвета радуги школьный рюкзак.

— И это единственная жертва? — уточнила я, оглядывая место преступления. Весь фасад церкви был изрешечен пулями, и казалось невероятным, что пострадал только один ребенок.

— Удачный день для нас, не так ли? — угрюмо хмыкнул Джейкоби.

Глава 3

Пол Чин, один из сотрудников моего отдела, допрашивал на ступеньках церкви высокого чернокожего мужчину в черном свитере с высоким воротником и джинсах. Я сразу узнала Эрона Уинслоу, которого часто видела в программах местных новостей. Даже в шоке и отчаянии он держался с достоинством. Красивое лицо, коротко подстриженные черные волосы и крепкая фигура спортсмена-футболиста. В Сан-Франциско было известно, как много этот человек делает для своего района, а местные жители считали его настоящим героем. И он действительно вел себя как герой.

— Это преподобный Эрон Уинслоу, — представил его Чин, когда я приблизилась.

— Линдси Боксер, — сказала я и протянула ему руку.

— Лейтенант Боксер, — поправил Чин. — Она будет контролировать расследование этого дела.

— Я знакома с вашей работой, — произнесла я. — Вы много делаете для этого района, и мне очень жаль, что именно здесь случилась эта трагедия. У меня просто нет слов, чтобы выразить свое сочувствие.

Его взгляд остановился на теле убитой девочки.

— Я знал ее с младенчества, — тихо и мягко промолвил Уинслоу. — Это очень добрые и ответственные люди. Ее мать... Она одна воспитывала Тэйшу и ее брата. В моем хоре все дети хорошие и совсем маленькие. У нас была генеральная репетиция, лейтенант.

Я не хотела вмешиваться в ход допроса, но пришлось.

— Могу ли я задать вам несколько вопросов? Пожалуйста, это очень важно.

Он рассеянно кивнул:

— Разумеется.

— Вы видели кого-нибудь вокруг? Кто-то убегал отсюда?

Уинслоу покачал головой.

— Я видел, откуда стреляли, больше ничего. — Он махнул рукой в сторону густых зарослей позади церкви, куда только что направился Джейкоби. — Именно оттуда было выпущено несколько очередей. А я в это время метался по лужайке и пытался уложить всех детей на землю. Это был просто кошмар.

— Вам лично или вашей церкви угрожали в последнее время? — продолжила я.

— Угрожали? — переспросил он и задумался. — Нет, последние угрозы были несколько лет назад, когда нам удалось добиться финансирования для ремонта некоторых из этих домов.

Неподалеку от нас слышался громкий плач матери погибшей девочки, тело которой медики положили на носилки и грузили в машину «скорой помощи». Мы понуро опустили головы. Собравшаяся толпа местных жителей возбужденно обсуждала происходящее. Напряжение нарастало. Из толпы раздавались первые упреки в адрес полицейских.

— Почему вы торчите здесь? Чего ждете? Ищите убийцу!

— Мне лучше пойти к ним, — сказал Эрон Уинслоу, — пока они еще не вышли из-под контроля. — Он быстро зашагал прочь, но остановился на полпути, обернулся и грустно заметил: — Я должен был спасти этого несчастного ребенка, когда услышал первые выстрелы.

— Вы не могли спасти всех детей, — попыталась утешить его я. — Вы и так сделали все, что могли.

Глава 4

В этот момент меня кто-то позвал. Это был Джейкоби, маячивший в зарослях кустарника позади церкви.

— Эй, лейтенант! Посмотри, что я нашел.

Направляясь к нему, я напряженно размышляла о том, кто стрелял по детям в тихом и спокойном районе. Мне приходилось иметь дело с сотнями убийств, но они почти всегда были связаны либо с наркотиками, с деньгами, либо с сексуальными домогательствами. А в этом деле нет ничего подобного. Очевидно, его цель — напугать жителей, повергнуть их в шок.

— Посмотри, — сказал Джейкоби, склоняясь над примятой травой. Там лежала пустая обойма для патронов.

— Держу пари, это «М-16», — предположила я.

Джейкоби насмешливо кивнул:

— Похоже, леди во время отпуска рыскала по кустарникам и изучала стреляные гильзы. Скорее всего это от винтовки «Ремингтон-223».

— Для тебя я не просто леди, а лейтенант, — ехидно заметила я.

На земле валялись десятки стреляных гильз, а кусты служили хорошим укрытием от посторонних глаз. Во всяком случае, со стороны церкви увидеть спрятавшегося здесь человека практически невозможно. Все гильзы были сосредоточены в двух разных местах, расстояние между которыми не превышало пяти ярдов.

— Как ты думаешь, откуда он начал стрельбу? — спросил Джейкоби, исследуя местность. — Мне кажется, отсюда. А потом перебрался на другое место.

С первого места действительно был хороший обзор. Просматривался не только выход из церкви, но и примыкающая к ней лужайка. Да и витражное окно церкви было как на ладони. Отсюда хорошо видно, как дети выходят из церкви и направляются к шоссейной дороге. Именно здесь находилось наибольшее скопление стреляных гильз.

— А когда он перезарядил винтовку, — продолжал пояснять Джейкоби, — то перебрался вот сюда.

Я подошла к тому месту, на которое указал Джейкоби, посмотрела на разбросанные по траве гильзы и призадумалась. Что-то здесь было не так. Я не находила никакого смысла в странном перемещении. Отсюда виден фасад церкви и даже часть деревянных ступенек, но обзор намного хуже, чем с первого места. Я наклонилась и взглянула на церковь с точки зрения стрелка. Место, на котором пуля настигла Тэйшу, полностью прикрыто густыми ветками. Ясно, что убийца не мог видеть ее настолько отчетливо, чтобы вести прицельный огонь. Значит, девочка — случайная жертва. В нее выстрелили с совершенно неудобного положения, которое не давало никакой возможности хорошо прицелиться.

— Шальная пуля, — задумчиво пробормотал Джейкоби. — Тебе не кажется, что она попала в нее рикошетом?

— А что тут позади нас?

Я стала пробираться через заросли поросшего густым кустарником массива. Никто не видел убийцу, следовательно, он пошел не вдоль Харроу-стрит, а в глубь этого кустарника. А он здесь простирается футов на двадцать, не меньше. В самом конце зарослей я увидела невысокий забор, отделяющий территорию церкви от окружающих ее жилых домов. Я перемахнула через забор и оказалась на задворках близлежащих низких домиков, возле которых уже собрались местные жители, с любопытством наблюдающие за происходящим. А справа были расположены игровые площадки молодежного спортивного комплекса «Уитни».

Джейкоби с трудом нагнал меня.

— Можно помедленнее, лейтенант? — запыхавшись, проворчал он. — Здесь же люди, а ты ставишь меня в идиотское положение.

— Уоррен, именно этим путем он скрылся после стрельбы, — сказала я, не обращая внимания на его шутливый тон.

Мы оба посмотрели направо, потом налево. Одна дорога вела к густой аллее, а другая — к близлежащим строениям. Я направилась к группе людей, толпившихся возле первого дома.

— Кто-нибудь из вас видел, что здесь произошло? — спросила я. — Кто-то стрелял в детей, которые выходили из церкви, и убил одну девочку. Нам нужна ваша помощь.

Все стояли молча с таким видом, словно никогда и ни при каких обстоятельствах не вступают в контакт с полицией. Наконец из толпы вышла женщина лет тридцати, державшая за руку ребенка.

— Бернард что-то видел, — сдавленно произнесла она. Мальчик шагнул вперед и уставился на меня огромными настороженными глазами. Ему было лет шесть, но из-за своей золотисто-пурпурной куртки он казался еще меньше.

— Я видел здесь фургон, — тихо промолвил он. — Как у дяди Регги. — Он показал на грязную дорогу, ведущую к аллее. — Он был припаркован вон там.

Я наклонилась к мальчику и посмотрела в его испуганное лицо.

— Какого цвета был фургон?

— Белого, — не задумываясь, ответил тот.

— У моего брата есть небольшой белый фургон «додж», — осторожно пояснила мать ребенка.

— Бернард, это был такой же фургон, как у твоего дяди? — уточнила я.

— Что-то вроде того, но не совсем такой.

— А ты видел человека, который приехал на нем?

Он покачал головой.

— Я выносил мусор и заметил его, когда он уже уезжал.

— А ты можешь узнать его, если увидишь еще раз? — с надеждой спросила я.

Бернард молча кивнул.

— Потому что он похож на фургон твоего дяди? Мальчик помедлил с ответом.

— Нет, потому что сзади на нем была картинка.

— Картинка? — оживилась я. — Какая? Наверное, эмблема? Или реклама?

— Угу, — неуверенно пробормотал Бернард и стал вертеть головой, словно ища подсказку. Внезапно его глаза загорелись. — Что-то вроде этого! — крикнул он и указал на длинный пикап, припаркованный в соседнем дворе. На заднем бампере был наклеен стикер с изображением золотого медведя.

— Картинка была на бампере? — спросила я.

— Нет, на задней дверце.

Я обняла парня за плечи.

— Что было на той картинке?

— Что-то похожее на Мафеса, — сказал мальчик и тут же добавил: — Из «Короля Льва».

— Льва? — недоуменно переспросила я, пытаясь сообразить, что это может означать. Спортивная команда, логотип какого-нибудь колледжа, эмблема корпорации...

— Да, на Мафеса, — подтвердил Бернард. — Только у него было две головы.

Глава 5

Меньше чем через час я с трудом протискивалась сквозь плотную толпу, собравшуюся на ступеньках Дворца правосудия. Мне было ужасно скверно и тоскливо, но я понимала, что не могу открыто демонстрировать свои чувства. Вестибюль огромного здания, облицованный гранитными плитами, был до предела заполнен репортерами и телевизионщиками, которые набрасывались с микрофонами, телекамерами и фотоаппаратами на каждого, кто входил сюда с полицейским значком на груди. Многие репортеры по криминальным делам хорошо знали меня и направились ко мне, но я отмахнулась от них и стала быстро подниматься по лестнице.

Неожиданно кто-то обнял меня за плечи, и позади послышался знакомый голос:

— Линдси, нам нужно поговорить...

Я обернулась и увидела Синди Томас, одну из моих самых близких подруг, которая работала ведущим репортером криминальной хроники в газете «Кроникл».

— Я бы ни за что не стала беспокоить тебя в эту минуту, — сказала она извиняющимся тоном, — но это очень важно. Давай встретимся в кафе часов в десять?

Именно Синди, тогда еще начинающая журналистка, много дней искала информацию в газетах и в конце концов помогла нам отыскать важные улики в деле об убийстве новобрачных, а потом и раскрыть его. Собственно, она больше, чем кто-либо, помогла мне получить свой нынешний золотой значок лейтенанта полиции.

Я с трудом выдавила улыбку.

— Ладно, встретимся там.

Поднявшись на третий этаж, я вошла в большую, ярко освещенную флуоресцентной лампой комнату, которая давно стала родным домом для двенадцати инспекторов отдела по расследованию убийств. Там меня уже ждала Лоррейн Стаффорд. Она шесть лет проработала в отделе по сексуальным преступлениям, и я первую пригласила ее в свой отдел. В это же время в комнату вошел Кэппи Макнил.

— Что я должна делать? — без предисловий спросила Лоррейн.

— Проверить белые фургоны, угнанные в Сакраменто за последнее время, — распорядилась я. — Все модели без исключения. С номерами штата. И одновременно наведи справки насчет стикеров с изображением животного наподобие льва, которые обычно приклеивают на бамперы.

Она молча кивнула и направилась к двери.

— Лоррейн! — остановила я ее. — Обрати особое внимание на двуглавого льва.

Я пошла сделать себе чашку чая, а Кэппи последовал за мной. Он служил в нашем отделе уже пятнадцать лет, и я помнила, как Кэппи решительно поддержал меня, когда Мерсер советовался с ним по поводу моей новой лейтенантской должности. Он выглядел грустным, даже подавленным.

— Я хорошо знаю Эрона Уинслоу, — тихо произнес он. — Мы играли с ним в футбол в Окленде. Он всю жизнь посвятил своим детям. Он замечательный человек, лейтенант.

Дверь отворилась, и в проеме появился Фрэнк Барнс из отдела по угону машин.

— Выше голову, лейтенант, — сказал он. — К вам идет Слон.

На жаргоне полицейских Сан-Франциско Слоном называли шефа полиции Эрла Мерсера.

Глава 6

Мерсер медленно вошел в комнату, заслонив своим огромным телом семенящих за ним пресс-секретаря Гейба Карра и менеджера по связям с общественностью муниципалитета Фреда Дикса. Шеф был в своем фирменном темно-сером костюме и голубой рубашке. Этот человек много повидал на своем веку, имел дело с вооруженными бандитами и террористами, но никогда еще я не видела его в таком состоянии. Его лицо было перекошено от напряжения. Он молча показал мне на дверь моего офиса, а потом плотно прикрыл за собой дверь. Гейб Карр и Фред Дикс были уже там.

— Я только что говорил по телефону с Уинстоном Греем и Верноном Джонсом, — угрюмо начал он, назвав имена и фамилии ведущих и наиболее авторитетных политиков нашего города. — Они заверили меня, что не будут торопить события и дадут нам время, чтобы выяснить, что там, черт возьми, происходит. Для меня совершенно ясно: если мы не предъявили им преступника или группу преступников, ответственных за это чудовищное убийство, им предстоит весьма неприятное объяснение с двумя тысячами разъяренных горожан, которые соберутся в муниципалитете.

Мерсер уставился на меня, с трудом сгладив раздраженное выражение лица.

— Поэтому я очень надеюсь, лейтенант, что у вас есть хоть какая-то информация, которой вы могли бы поделиться.

Я бегло рассказала ему о своих соображениях, возникших во время посещения места преступления, и сообщила о разговоре с маленьким Бернардом Смитом по поводу подозрительного белого фургона.

— Фургон этот или нет, — неожиданно вмешался пиарщик мэра Фред Дикс, — вы должны хорошо знать, с чего именно начинать расследование этого скандального дела. Мэр Фернандес намерен самым решительным образом бороться со всеми, кто попытается придать этому делу расистскую или националистическую окраску. Нам нужны доказательства того, что ничего подобного в нашем городе произойти не может.

— Не сомневайтесь, мы сделаем все, что от нас зависит, — сказала я безапелляционным тоном человека, уверенного в своей правоте. — Ваше начальство не любит преступления.

— Это не совсем обычное преступление, лейтенант, — недовольно поморщился городской чиновник. — Стрельба по церкви, убийство одиннадцатилетней девочки... С чего вы предлагаете начать расследование?

— Лицо этой несчастной девочки скоро появится во всех общенациональных программах новостей, — энергично поддержал его пресс-секретарь муниципалитета Карр. — Мэр решительно настроен на то, чтобы не допустить никаких волнений в этом непростом районе города.

Я согласно кивнула:

— Надеюсь, мэр не станет возражать, если для начала я допрошу свидетелей и очевидцев?

— Насчет мэра можешь не волноваться, — вмешался в разговор Мерсер. — Сейчас ты должна беспокоиться только о моем положении. Я вырос на улицах этого города, а мои родители до сих пор живут в Уэст-Портал. И мне совершенно ни к чему телевизионные репортажи, в которых меня будут обвинять в бездействии. Ты обязана провести расследование вне зависимости от того, куда оно приведет. Главное — сделать это быстро и эффективно. И еще одно, Линд-си... Отметай все препятствия на этом пути, понятно? — Он начал подниматься из-за стола. — А самое главное заключается в том, чтобы все подробности этого дела держались в строжайшем секрете. Я не хочу, чтобы репортеры смаковали ход расследования на первых полосах газет.

Сопровождающие дружно закивали, а Мерсер наконец встал из-за стола и глубоко вздохнул.

— А сейчас нам предстоит провести эту чертову пресс-конференцию и хоть как-то объяснить сложившееся положение.

Когда все вышли из комнаты, он прикрыл за ними дверь, вернулся к моему столу и навис грозной тучей над моей головой.

— Линдси, я знаю, сколько сил и нервов ты потратила на расследование последнего дела. Но все это уже в прошлом, это часть нашей истории. Сейчас мне нужны результаты по данному делу. Согласившись принять этот значок, ты тем самым оставила позади все свои личные эмоции, которые помешают работе.

— Насчет меня можете быть совершенно спокойны, — заверила я Мерсера и выдержала его пристальный взгляд.

За последние годы у меня хватало неприятностей с этим человеком, но сейчас я действительно была готова сделать все возможное, чтобы не подвести его. Перед моими глазами стояли лицо несчастной девочки, изрешеченная пулями церковь и безутешная мать. В душе у меня уже зажглось то страстное чувство возмездия, которое я не испытывала с тех пор, как рассталась с этой работой после расследования последнего дела.

Мудрый Мерсер понимающе улыбнулся.

— Я рад, что ты вернулась к нам, лейтенант.

Глава 7

После весьма напряженной пресс-конференции, состоявшейся на ступеньках Дворца правосудия, я отправилась в кафе, где мы договорились встретиться с Синди. Спокойная и расслабляющая атмосфера этого заведения показалась мне раем по сравнению с нервозной обстановкой на пресс-конференции. Синди уже ждала меня за нашим столом и потягивала свое любимое пиво «Корона». Много важных и интересных событий произошло за этим столом.

Я, Синди, Джилл Бернардт, помощник окружного прокурора, и Клэр Уошберн, главный медицинский эксперт полицейского департамента, часто собирались здесь для обсуждения своих важных проблем, а после окончания расследования убийств новобрачных наши встречи на некоторое время прекратились. Возобновились они прошлым летом, когда мы окончательно осознали, что нас связывает нечто большее, чем криминальные дела и профессиональные обязанности. Мы поняли, что являемся самыми близкими подругами и наши взаимоотношения не должны зависеть от конкретных жизненных задач.

Я позвала официантку Лоретту, попросила принести бокал пива, а потом уселась напротив Синди и устало улыбнулась ей.

— Ну, как ты?

— А ты? — ответила она с такой же примерно улыбкой. — Я рада видеть тебя.

— Я тоже.

Установленный над баром телевизор громко извещал посетителей о результатах только что состоявшейся пресс-конференции с шефом полиции Мерсером.

«Мы считаем, что это убийца-одиночка», — важно заявил шеф.

— Ты была там? — спросила я Синди и жадно отхлебнула глоток холодного пива.

— Да, — грустно промолвила она. — И не только я. Стоун и Фицпатрик приехали туда раньше меня и уже подготовили большой материал.

Я посмотрела на Синди с удивлением. Том Стоун и Сьюзи Фицпатрик — ее главные конкуренты по криминальным репортажам.

— Ты потеряла прежнюю хватку? Шесть месяцев назад ты была бы первой, кто встречал нас на ступеньках этой церкви.

— Я хочу подобраться к делу с другой стороны, — сказала она и пожала плечами.

Вокруг телевизора собралась небольшая группа людей, внимательно слушающих последние новости. Я сделала еще один глоток холодного пива.

— Если бы ты увидела ту несчастную девочку, Синди! Ей было всего лишь одиннадцать лет. Она пела в хоре. А рядом с ней лежал красивый школьный рюкзак.

— Линдси, ты же не первый раз на месте преступления, — снисходительно усмехнулась Синди. — И знаешь, что подобное невозможно переносить, но приходится мириться.

— Да, знаю, — кивнула я, — но как приятно хотя бы раз в жизни вывести всех мерзавцев на чистую воду и посадить за решетку, чтобы никто больше не убивал безвинных детей.

Синди похлопала меня по руке, а потом оживленно сообщила:

— Сегодня я видела Джилл. У нее для тебя приятные новости. Похоже, ее шеф собирается в отставку, и она, наверное, займет его место. Думаю, нам следует встретиться и обсудить последние новости.

— Конечно, — согласилась я. — И это все, что ты хотела мне сегодня сказать?

Она посмотрела на экран телевизора, где шеф полиции Мерсер обещал быстро и оперативно отреагировать на брошенный преступником вызов.

— У тебя серьезные проблемы, Линдси...

Я решительно покачала головой:

— Нет, Синди, не могу дать тебе никакой информации на этот счет. Мерсер все держит в своих руках. Извини, но я никогда еще не видела его таким нервным.

— Я не прошу тебя предоставить мне какие-либо сведения.

— Синди, если тебе что-нибудь известно, поделись со мной.

— Я знаю только то, что твоему шефу надо быть максимально осторожным в этом деле.

Я недоуменно посмотрела на экран телевизора.

— Моему шефу?Мерсеру?

А шеф в это время заверял журналистов, что это был единичный инцидент, у полиции имеются некоторые улики и все полицейские переведены на усиленный режим работы, пока преступник не будет пойман.

— Он говорит всему миру, что ты поймаешь убийцу до того, как тот совершит очередное преступление? — с нескрываемым изумлением спросила Синди.

— Да, ну и что?

Мы пристально посмотрели друг на друга.

— Думаю, что он уже совершил его.

Глава 8

Убийца увлеченно играл в компьютерную игру и добивался превосходных результатов.

Пффт, пффт, пффт... пффт, пффт, пффт.

Он бесстрастно целился в темные фигурки, мельтешащие по ярко освещенному экрану игрального автомата. После каждого выстрела фигуры солдат одна за другой взрывались оранжевым пламенем и падали на землю, а на их месте тут же появлялись другие. Он был чемпионом в этой игре и отличался прекрасной координацией руки и глаза. Никто не сравнился бы с ним в этом деле. Его указательный палец замер на спусковом крючке в ожидании новой жертвы. Пффт, пффт, пффт...

Фигурки солдат мелькали в темном коридоре, но были обречены и валились на землю гроздьями. Расстреляв их, он стал продвигаться вдоль коридора, выбил металлическую дверь и ворвался в осиное гнездо террористов, где они сидели за столом, потягивали пиво и играли в карты. Он обрушил на бандитов море огня, не оставляя им никакой надежды на спасение. «Благословенны умиротворители», — подумал он и злорадно ухмыльнулся.

Не отрываясь от прицела, он вспомнил лужайку около церкви, перекошенное от боли лицо девочки с тоненькими косичками и ярким школьным рюкзаком за спиной. Пффт, пффт — и еще две фигуры на экране взорвались оранжевым пламенем. А потом настал черед последнего врага. Убил! Он посмотрел на счетчик — двести семьдесят шесть очков! Новый личный рекорд. Сделал глоток пива «Корона» и усмехнулся. Этот рекорд теперь уже никто не сможет побить. Весьма довольный результатом, он поставил свои инициалы — «Ф.К.».

Он стоял у игрового автомата в небольшом зале, расположенном в Западном Окленде, и продолжал нажимать на спусковой крючок даже после окончания игры. Он был единственным белым парнем в этом заведении. Единственным! Собственно, именно поэтому он и предпочитал этот зал игровых автоматов.

Неожиданно на экранах висевших четырех огромных телевизоров появилось одно и то же лицо. Убийца поднял голову и даже покраснел от злости. Это был Мерсер — самодовольный кретин и негодяй, который уже много лет возглавлял полицию Сан-Франциско.

«Мы полагаем, что это было единичное преступление, не связанное с другими подобными случаями, — без тени сомнения вещал Мерсер. — И совершил его один человек».

Убийца засмеялся. «Если бы ты только знал, с кем имеешь дело, — подумал он. — Ну ничего, подожди до завтрашнего дня. Посмотрим, что ты запоешь, недоумок».

«Я хочу особо подчеркнуть, — продолжал шеф полиции, — что мы ни при каких обстоятельствах не допустим, чтобы какой-то маньяк с расистским уклоном терроризировал жителей нашего города...»

— Жителей города, — презрительно проворчал убийца и сплюнул на пол. — Да что ты знаешь об этом городе? Ты не имеешь к нему никакого отношения.

Он погладил спрятанную в кармане куртки боевую гранату «С-1». Если бы он захотел, то разнес бы ко всем чертям это заведение. Прямо сейчас. Но сейчас не время. Предстоит много работы.

Завтра он установит еще один личный рекорд.

Глава 9

На следующее утро мы с Джейкоби вернулись на место преступления, чтобы еще раз осмотреть кустарник позади церкви. Всю ночь я напряженно размышляла над словами Синди по поводу криминального дела, которое оказалось на ее столе. Речь шла о пожилой чернокожей женщине, одиноко проживавшей в небольшом доме в Западном Окленде. Три дня назад оклендская полиция обнаружила ее повешенной на трубе в подвале своего дома, где располагалась прачечная. На первый взгляд она повесилась на электрическом шнуре, плотно затянутом на ее шее.

Поначалу полицейские предположили, что это банальное самоубийство. На теле женщины не было обнаружено никаких ран или ссадин, которые свидетельствовали бы о сопротивлении или какой-то борьбе. Однако позднее, вскрытие показало, что под ее ногтями имеются микроскопические частицы постороннего вещества, которое оказалось фрагментами человеческой кожи с капельками застывшей крови. Стало ясно, что бедняжка отчаянно сопротивлялась и поцарапала ногтями вероятного убийцу. В конце концов Синди заявила, что это не самоубийство. Женщину просто-напросто линчевали.

Когда я добралась до места преступления позади церкви, меня все еще донимало беспокойство по поводу этого странного дела. Синди права, это могло быть не первое, а второе преступление, мотивированное расовыми предрассудками.

Джейкоби быстро подошел ко мне, держа в руке свернутую газету «Кроникл».

— Ты уже видела этот номер?

На первой полосе крупный заголовок гласил: «Полиция в тупике по поводу убийства одиннадцатилетней девочки». Статья была подписана Томом Стоуном и Сьюзи Фицпатрик, карьера которых заметно пострадала во время успешной деятельности Синди по освещению громкого дела об убийстве новобрачных. С помощью таких вот статей и энергичных действий Грея и Джонса вскоре может появиться ощущение, что полиция сидит сложа руки и не предпринимает никаких активных действий по поимке разбушевавшегося маньяка-расиста.

— Твои друзья, между прочим, — ухмыльнулся Джейкоби. — Они всегда наскакивают на нас.

— Нет, Уоррен, — возразила я, — мои друзья не способны на такие дешевые штучки.

В густых зарослях кустарника напряженно трудилась команда Чарли Клэппера, тщательно осматривая место преступления и окрестности. Им уже удалось обнаружить пару отпечатков обуви, но, к сожалению, ничего другого отыскать не удалось. Они сняли отпечатки пальцев с брошенных обойм и исследовали отпечатки колес стоявшего неподалеку белого фургона, но и этого было явно недостаточно.

— Что-нибудь прояснилось насчет белого фургона? — поинтересовалась я у Джейкоби и вдруг подумала, что мне доставляет удовольствие снова работать с ним.

Он усмехнулся и покачал головой.

— Мы вышли на двух людей, которые были в кафе в тот вечер, но ничего интересного они нам не сообщили. Больше похвастаться пока нечем. — Он развернул картинку, нарисованную нашим художником по описанию Бернарда Смита — двуглавый лев на стикере, который обычно приклеивают на бампер автомобилей. — Кого мы ищем, лейтенант? Киллера-покемона?

Я промолчала и повернулась к церкви, заметив выходящего из здания Эрона Уинслоу. Завидев его, к нему тут же бросилась толпа возмущенных жителей района, которые ранее терпеливо дожидались его за желтой лентой полицейского ограждения. Он поговорил с ними, а потом обернулся ко мне и помрачнел.

— Люди предлагают мне помощь и готовы сделать все возможное, чтобы поскорее привести церковь в порядок, — сказал он. — Они не хотят видеть все эти дыры от пуль.

— Сожалею, — промолвила я, — но до полного окончания расследования это вряд ли удастся.

Он тяжело вздохнул.

— Я все время прокручиваю в голове картину трагедии. Уверен, преступник прекрасно видел цель и стрелял целенаправленно. Я стоял вот здесь. — Он показал на место неподалеку от ступенек. — Вы сами видите, что я был более удобной мишенью, чем Тэйша. Если предположить, что кто-то стрелял наугад, то было бы гораздо удобней выстрелить в меня.

Уинслоу наклонился и поднял с земли заколку для волос с розовой бабочкой.

— Я где-то читал, лейтенант, что «храбрость усиливается тогда, когда появляется чувство вины и ярость».

Уинслоу очень тяжело воспринимал эту трагедию, и мне было жаль его. Он хороший человек и даже сейчас пытается хоть как-то успокоить меня.

— Этот негодяй разрушил всю нашу работу, но мы все равно не прекратим репетиции. В этой церкви мы отслужим панихиду по убиенной Тэйше.

— А мы как раз собирались навестить ее родных и выразить свое соболезнование, — сообщила я.

— Они живут вон в том доме, строение номер пять. — Он кивнул на ряд домов. — Думаю, там вы получите самый теплый прием, тем более что вы имеете к этому событию самое непосредственное отношение.

Я удивленно посмотрела на него.

— Извините, не поняла.

— Неужели вы не знаете, лейтенант, что дядя Тэйши Кэтчингс был полицейским?

Глава 10

Я зашла к матери Тэйши, выразила ей сочувствие, а потом отправилась в полицейский участок. Это дело ужасно тяготило меня и навевало дурные мысли.

— Вас ищет Мерсер, — с порога известила меня наша секретарша Карен, когда я вошла в офис. — Он вне себя от злости. Впрочем, он часто пребывает в таком состоянии.

Я представила крупные желваки на его щеках, что всегда свидетельствовало о дурном расположении духа. Тем более сейчас, когда Мерсер уже наверняка прочитал заголовки утренних газет. В управлении живо обсуждали новость, что близкий родственник погибшей возле церкви девочки был полицейским. На моем письменном столе скопилось множество других важных сообщений. Среди бумаг я сразу же обратила внимание на имя «Клэр». Судя по всему, вскрытие Тэйши Кэтчингс завершилось, и мне хотелось иметь на руках хоть какую-то информацию, прежде чем предстать перед разъяренным Мерсером. Не долго думая я набрала номер ее телефона.

Клэр Уошберн — самый умный, талантливый и аккуратный медицинский эксперт в нашей полиции и к тому же моя близкая подруга. Все, кто так или иначе связан с нашими правоохранительными органами, прекрасно знают об этом. Как, впрочем, и о том, что именно она руководит делами в отделе судебно-медицинской экспертизы, в то время как ее непосредственный начальник и главный судебно-медицинский эксперт Ригетти, назначенный на эту должность по протекции нашего мэра, только тем и занимается, что разъезжает по всей стране, выступает на всех конференциях по судебной медицине и обеспечивает политическую рекламу своему шефу. Поэтому, если кому-то нужно получить судебно-медицинскую экспертизу, все обращаются к Клэр, а не к начальнику отдела.

А для меня общение с этой удивительной женщиной давало дополнительные преимущества. С ней можно было откровенно обсудить самые трудные проблемы, вдоволь посмеяться и просто излить свою душу. Именно поэтому я позвонила прежде всего ей, а не кому-либо другому.

— Куда ты пропала? — вместо приветствия спросила она звонким голосом, напоминающим звучание начищенной до блеска меди.

— Обычная рутина, — ответила я. — Улики, отчеты, судебные дела, преступления, проблемы с городским начальством...

— Как и у меня, — сказала Клэр и засмеялась. — Я знала, что ты позвонишь рано или поздно. Мои информаторы уже доложили, что у тебя сейчас нелегкие времена, какое-то чертовски сложное дело.

— А тебе не кажется, что кто-то из твоих так называемых информаторов работает на «Кроникл» и разъезжает по городу в серебристого цвета «мазде»?

— Или в ведомстве окружного прокурора и разъезжает по городу в «БМВ»? И как вообще вся важная информация поступает туда? Ты не задумывалась об этом?

— Ну ладно, черт с ними, Клэр. Сейчас меня беспокоит другое. Ты, наверное, уже слышала, что дядя убитой около церкви девочки служил в полиции, в северной части города. А сама девочка была хорошей ученицей, никогда не имела никаких проблем и вообще отличалась мягким и уживчивым характером. Любопытно, не правда ли? Преступник выпустил более ста пуль по церкви, изрешетив ее сверху донизу, а одна из них совершенно случайно попала в эту девочку.

— Послушай, дорогая, — прервала меня Клэр, — в нее попала не одна пуля, а две.

— Две? — с трудом выговорила я. — Ты хочешь сказать, что в нее стреляли дважды?

Я даже поперхнулась от неожиданности. Наши медики осмотрели тело убитой самым тщательным образом. Как же они пропустили такую важную деталь?

— Если я правильно поняла тебя, все вы полагаете, что это преступление стало результатом случайного совпадения.

— Что ты имеешь в виду?

— Дорогая моя, — грустно закончила Клэр, — думаю, тебе следует приехать ко мне и посмотреть на результаты вскрытия.

Глава 11

Морг находился на первом этаже здания, рядом с черным ходом, откуда вела асфальтовая дорога во двор. Мне понадобилось не более двух минут, чтобы спуститься с третьего этажа. Клэр ждала меня в приемной, и на ее обычно веселом лице появилась профессиональная озабоченность. Но, увидев меня, она снова расцвела и крепко обняла меня.

— Как ты себя чувствовала все это время? — поинтересовалась она, будто речь шла не о каком-то ужасном деле, а о самых обыденных вещах.

Клэр славилась умением держать себя в руках даже в самых сложных ситуациях. Я всегда восхищалась тем, как легко и просто с помощью лучезарной улыбки она могла восстановить душевное равновесие присутствующих и хорошее настроение.

— Нормально, Клэр. Просто сейчас у меня много срочной работы.

— Я почти не общалась с тобой с тех пор, как ты стала прирученной кошечкой шефа Мерсера.

— Очень смешно.

Она снова улыбнулась и многозначительно подмигнула, словно знала что-то такое, о чем я даже не догадывалась. Конечно, Клэр хотела сказать, что необходимо находить минутку для тех, кто тебя по-настоящему любит и ценит. Мы двинулись по длинному и пропахшему медикаментами коридору и вошли в помещение морга. Клэр оглянулась на меня.

— Значит, тебе показалось, что Тэйша Кэтчингс была убита одиночной случайной пулей?

— Да, именно так, — подтвердила я. — Преступник разрядил по церкви три обоймы, и только одна пуля случайно попала в девочку. Я специально осмотрела место, откуда были произведены выстрелы. Оттуда просто невозможно было вести прицельный огонь. Но ты говоришь, что было два...

— Да, — прервала Клэр меня и подвела к большому столу, на котором под белой простыней лежало небольшое тельце девочки. — Осторожно, Линдси, — предупредила она, — обнаженный и искромсанный труп — зрелище не для слабонервных.

Клэр опустила края простыни, и я увидела лицо девочки, искаженной гримасой боли. Боже мой, она была такой юной и невинной! Ее смуглое тело казалось совершенно неуместным на фоне холодного помещения и установленного клинического оборудования. Мне хотелось протянуть руку и погладить ее по щеке.

В правой части груди зияла большая рана, края которой были тщательно очищены от засохшей крови.

— Две пули, — пояснила Клэр показывая на характерные края раны. — Они вошли в одно место с небольшим интервалом времени. Я понимаю, почему медики не обратили на это никакого внимания. Они попали практически одна в одну.

Я ощутила легкий приступ тошноты.

— Первая пуля прошила все тело и попала прямо в лопатку, — продолжала объяснять она, поворачивая маленькое тело на бок. — А вторая врезалась в четвертый позвонок и застряла в спинном хребте.

Клэр подалась вперед и взяла с полки стеклянный поднос, на котором лежал продолговатый и слегка сплюснутый предмет размером с двадцатипятицентовую монету, Она пинцетом подняла его и показала мне.

— Здесь было два выстрела, Линдси. Первая пуля пробила ей правый желудочек и ушла в сторону. Вероятно, девочка умерла мгновенно, еще до второго выстрела.

Два выстрела... Два рикошета с вероятностью один из миллиона? Нет, это невозможно. Я представила дверь церкви, откуда вышла Тэйша, и позицию стрелка из-за густого кустарника. Один точный выстрел еще можно вообразить, но два...

— Эксперты Чарли Клэппера нашли следы от пуль на стене церкви? — спросила Клэр. — Чуть повыше того места, где стояла девочка?

— Не знаю, — рассеянно промолвила я, подумав, что это самая что ни на есть рутинная процедура, во время которой следователи обычно помечают все следы от пуль. — Сегодня же проверю.

— А из какого материала построена церковь? — продолжала допытываться Клэр. — Из дерева или кирпича?

— Из дерева, — ответила я, догадываясь, к чему она клонит. Дерево никак не может отразить пулю, выпущенную из армейской винтовки «М-16».

Клэр сдвинула очки на лоб и пристально посмотрела на меня. Обычно у нее добродушное выражение лица, но когда она была уверена в своей правоте, как, например, сейчас, оно становилось каменным, не допускающим абсолютно никаких сомнений.

— Линдси, угол попадания пули, безусловно, доказывает, что выстрелы были фронтальными и беспрепятственными. Если бы это был рикошет, то угол попадания оказался бы совсем иным, а пули проделали бы совсем другую траекторию.

— Клэр, — нетерпеливо взмахнула я рукой, — я исследовала каждый дюйм территории, откуда произведены выстрелы. Чтобы сделать такие прицельные выстрелы, надо быть чертовски метким снайпером.

— Ты сказала, что выстрелы были беспорядочными и рассеянными по всей лужайке? — уточнила она.

— Именно так, справа налево. А самое главное, Клэр, что при этом никто больше не пострадал. Преступник сделал не меньше ста выстрелов, а погибла только одна девочка.

— Значит, ты полагаешь, что это всего лишь трагическое совпадение, я правильно тебя поняла? — Клэр сняла тонкие медицинские резиновые перчатки и небрежно швырнула их в мусорную корзину. — Нет, Линдси, эти два выстрела назвать случайными нельзя. Пули не могли срикошетить от стены или какого-нибудь другого препятствия. Выстрелы были прямыми и целенаправленными. Она умерла мгновенно. Почему ты не допускаешь мысли, что убийца поразил именно ту цель, которую выбрал?

Я снова представила место преступления и положение стрелка.

— Чтобы произвести прицельные выстрелы в том направлении, где находилась его предполагаемая жертва, у преступника была лишь секунда. Из того места, где он прятался, была видна лишь узкая полоска длиной в один или два фута, не больше.

— В общем, либо Господь Бог отвернулся в тот вечер от этой несчастной девочки, — произнесла Клэр и тяжело вздохнула, — либо тебе придется искать весьма искусного снайпера.

Глава 12

Мысль о том, что Тэйша Кэтчингс не была случайной жертвой, не оставляла меня в покое вплоть до того момента, когда я вошла в полицейское управление. В дежурной комнате меня уже дожидались следователи. Лоррейн Стаффорд поспешила сообщить, что версия о краже автофургона нашла подтверждение. Три дня назад в районе полуострова Маунтин-Вью действительно был угнан белый фургон «додж-караван» 1994 года выпуска. Выслушав ее, я попросила уточнить, совпадают ли все детали из описания мальчика, а потом повернулась к Джейкоби и велела ему оставить все дела и присоединиться ко мне.

— Ну и куда мы сейчас? — недовольно поморщился тот.

— В Окленд.

— Мерсер все еще ищет вас! — успела крикнуть мне Карен, когда мы уже вышли в коридор. — Что мне ему передать?

— Передай, что я занята расследованием убийства.

Минут через двадцать мы проехали по мосту на другую сторону залива и оказались на территории Окленда, где, по словам Синди, произошло убийство чернокожей женщины. Местное полицейское управление располагалось на Седьмой улице, в небольшом здании из стекла и бетона, выполненного в безликом стиле начала шестидесятых годов двадцатого века. Мы поднялись на второй этаж, где размещался отдел по расследованию убийств, и вошли в комнату, которая была не больше нашего офиса.

Навстречу нам встал лейтенант Рон Вандервеллен.

— А, Боксер, — добродушно улыбнулся он, протягивая руку. — Мои поздравления. Очень рад, что вы снова вернулись к сидячему образу жизни.

— Об этом можно только мечтать, Рон, — отмахнулась я.

— Что привело вас сюда? У вас такой вид, словно вы хотите познакомиться с настоящей жизнью преступного мира.

Многие годы наши отделы по расследованию убийств находились в состоянии здоровой конкуренции и не упускали случая подколоть друг друга. Здесь почему-то были уверены в том, что полицейские Сан-Франциско заняты случайными и совершенно незначительными делами, вроде того торговца компьютерными деталями, которого нашли голым и мертвым в одном из номеров местного отеля.

— Я видел вас в новостях вчера вечером, — продолжал тараторить Рон. — Вы очень фотогеничны. Я имею в виду ее, — добавил он, повернувшись к Джейкоби. — Ну так что привело сюда местных знаменитостей?

— Женщина по фамилии Чипман, — ответила я. Так звали ту чернокожую пожилую женщину, которую, по словам Синди, нашли повешенной в подвале собственного дома.

Рон равнодушно пожал плечами.

— Ребята, если вам нечем заняться, могу предложить сотню других, более интересных дел.

Я знала, что Рон любил пошутить, но на этот раз, похоже, ему действительно было не до шуток.

— Нет, Рон, у нас своих дел достаточно. Просто я хотела бы взглянуть на место преступления, если ты, конечно, не возражаешь.

— Нет проблем, — охотно согласился он, но тут же добавил: — Правда, не понимаю, каким образом это может быть связано со стрельбой возле церкви.

— Почему ты так думаешь? — оживилась я.

Вандервеллен встал, вышел в соседнюю комнату и через минуту вернулся с большой папкой в руке.

— Просто не представляю, как убийство чернокожей девочки, которое, судя по всему, произошло на расовой почве, может совершить чернокожий человек.

— Почему ты так решил? — удивленно спросила я. — Ты уверен, что убийца Эстелл Чипман был чернокожим?

Рон медленно надел очки и начал листать толстую папку, пока не нашел документ под названием «Отчет следователя по особо важным делам округа Аламеда».

— Если бы ты предварительно позвонила, — проворчал он, — я помог бы тебе сэкономить время. «Образцы кожи, обнаруженные под ногтями жертвы, — прочитал он выдержку из документа, — позволяют сделать вывод о наличии значительного количества темного пигментного вещества, не характерного для людей европейского происхождения». Сами образцы сейчас на дополнительном исследовании, — пояснил Рон и закрыл папку, явно наслаждаясь произведенным на посетителей впечатлением. — Вы не отказались от мысли взглянуть на место преступления?

— Разумеется, нет. Тем более что мы все равно уже здесь.

— Ну что ж, я к вашим услугам. Это дело ведет Кримпман, но его сейчас нет, поэтому я сам отвезу вас туда. Мне будет приятно проехаться с двумя суперкопами по улицам родного города.

Глава 13

Комплекс многоэтажных жилых домов Густава Уайта состоял из шести одинаковых зданий из красного кирпича, расположенных на Редмонд-стрит в Западном Окленде. Когда мы остановились у первого дома, Вандервеллен снова высказал сомнения в целесообразности такого визита.

— Нет смысла, — недовольно проворчал он. — Эта несчастная женщина была совершенно здоровой, не имела материальных затруднений и даже ходила в церковь два раза в неделю. Но вы же знаете, что иногда ломаются самые добропорядочные люди. Пока не проведено вскрытие, все выглядит достаточно просто и понятно.

Я припомнила некоторые детали из предоставленного мне досье. Никаких свидетелей, никто не слышал шума, не видел посторонних людей, не убегал из подвала. А в подвале дома осталась повешенная женщина, которая, по общему мнению, никому не сделала ничего плохого.

Мы вошли в здание "С".

— Лифт в подвал не идет, он вообще не работает, — сообщил Рон, и мы стали спускаться по лестнице.

В полумраке подвального коридора Вандервеллен быстро нашел дверь с надписью «Прачечная» и остановился.

— Мы обнаружили ее здесь.

Прачечная все еще была опоясана желтой лентой полицейского ограждения. В воздухе стоял запах гнили и сырости, а стены пестрели разнообразными надписями. Все предметы, которые имели хоть какое-то отношение к этому событию, изъяли в качестве вещественных доказательств, включая электрический шнур, который был затянут на шее несчастной женщины.

— Не знаю, что вы хотите здесь отыскать, — усмехнулся Вандервеллен и пожал плечами.

— Я тоже не знаю, — задумчиво промолвила я, оглядываясь по сторонам. — Когда это случилось? В субботу поздно вечером?

— Да, наш медик утверждает, что смерть наступила примерно в десять, — отрапортовал лейтенант. — Мы сразу подумали, что эта женщина спустилась постирать белье, но что произошло потом, сказать трудно. Местный уборщик нашел ее рано утром.

— А что показывают видеокамеры? — на всякий случай поинтересовался Джейкоби. — Ведь они установлены не только на входе, но и в вестибюле.

— Они, как и лифт, давно уже не работают.

Мне стало ясно, что Вандервеллен, как, впрочем, и Джейкоби, хотел скорее закончить осмотр и убраться отсюда ко всем чертям. Но меня что-то удерживало в этом мрачном и душном помещении. Но что могло привлечь мое внимание? Здесь не было ничего такого, что навело бы хоть на какую-то мысль, и все же интуиция подсказывала, что необходимо продолжать осмотр.

— Думаю, предположения о расовой подоплеке этого дела нужно отбросить как несостоятельные, — заявил Вандервеллен. — Если вы ищете здесь хоть какую-то связь, то должен напомнить, что профессиональные киллеры, как правило, не меняют свой стиль во время стрельбы.

— Благодарю за напоминание, — язвительно произнесла я, продолжая осматривать помещение. Ничего не бросалось в глаза, но я привыкла доверять интуиции. Что-то здесь должно быть... — Полагаю, нам придется самим убедиться в справедливости такого умозаключения. Кто знает, что здесь может быть? Любая мелочь может оказаться решающей.

Вандервеллен уже протянул руку, чтобы выключить свет в подвале, когда мне бросилось в глаза кое-что.

— Постой!

Словно под воздействием закона всемирного тяготения я потянулась к противоположной стене комнаты, как раз к тому месту, где нашли повешенной Эстелл Чипман. Опустившись на колени, я стала водить пальцем по липкой бетонной стене, вчитываясь в почерневшие от времени и сырости надписи и рисунки. Только сейчас я поняла, что если бы не видела этого рисунка раньше, то никогда не заметила бы его.

На стене был совершенно примитивный, по-детски наивный рисунок, выполненный ярко-оранжевым мелом на сером фоне бетонной стены. Вне всяких сомнений, это был лев. Точно такой, каким его описал маленький Бернард Смит, но только более грубый. Тело льва извивалось и органично переходило в длинный хвост, но не льва, а какого-то другого животного... Змеи? У льва были две головы: одна, несомненно, львиная, а другая напоминала голову козла.

У меня защемило в груди. Преодолевая внезапно охватившее меня волнение, я снова посмотрела на этот странный рисунок.

В этот момент за моей спиной послышался усталый голос Джейкоби:

— Что-нибудь интересное, лейтенант?

— Покемон.

Глава 14

Итак, теперь мне стало ясно, что эти два дела, вероятно, каким-то образом связаны. Бернард Смит видел отъезжающий фургон с рисунком двуглавого льва, и точно такой же рисунок я обнаружила на стене подвала. Не исключено, что мы имеем дело с двойным убийцей.

Когда я наконец добралась до своего офиса, меня нисколько не удивило, что там уже царил переполох. Мерсер нагнал страху на моих сотрудников и велел, чтобы я немедленно позвонила ему, как только вернусь. Я закрыла за собой дверь и набрала его номер.

— Вы знаете, что здесь творится? — сразу же обрушился он на меня с упреками. — Полагаете, что можете целый день болтаться черт знает где и не обращать внимания на мои звонки? Не забывайте, что теперь вы лейтенант, а не рядовой сотрудник отдела. Ваша задача заключается в руководстве отделом и регулярном информировании меня о ходе расследования.

— Сожалею, шеф, но дело в том...

— Убит ребенок, жители в панике, а по улицам города бродит какой-то маньяк, который может устроить нам самый настоящий ад. Завтра все афро-американские политики этого города потребуют от меня отчета о предпринимаемых полицией мерах.

— Послушайте, шеф, — попыталась я остановить его, — это дело оказалось гораздо сложнее, чем мы предполагали.

— Сложнее? Что вы хотите этим сказать?

Я сообщила ему о своей находке в подвале жилого дома в Окленде и обратила внимание на принципиальную схожесть двух рисунков. Было слышно, как Мерсер тяжело вздохнул.

— Вы хотите сказать, что эти два убийства связаны между собой? — недоверчиво произнес он.

— Такую возможность полностью исключать нельзя. Во всяком случае, пока мы не выработаем более или менее правдоподобную версию.

Мне показалось, что шеф даже задохнулся от неожиданности.

— Немедленно отдайте фотографию этого рисунка в лабораторию! — скомандовал он. — И рисунок того стикера, который видел мальчик в Бэй-Вью. Я должен знать, что означают эти рисунки.

— Я все уже сделала.

— А угнанный автофургон? О нем что-нибудь известно?

— Пока нет.

Похоже, Мерсера охватило дурное предчувствие.

— Если здесь намечается что-то вроде заговора, — приглушенно промолвил он, — то мы не должны сидеть сложа руки, пока весь город находится в заложниках у этой компании террористов.

— Да, шеф, сейчас нам надо отыскать угнанный автомобиль, — спокойно произнесла я. — Дайте мне немного времени, чтобы разобраться с этими рисунками.

Я не стала делиться с ним своими худшими предположениями. Если Вандервеллен прав и Эстелл Чипман убил чернокожий преступник, а Клэр не ошиблась в том, что Тэйша Кэтчингс не была случайной жертвой снайпера, то это означает, что дела не имеют под собой абсолютно никакой расовой почвы.

Даже по телефону я слышала, как напряженно дышал Мерсер. Понятно, что мое сообщение поставило его в трудное положение, когда необходимо пойти на известный риск. Наконец он продолжил:

— Не подведите меня, лейтенант. Раскройте это дело как можно быстрее.

Я положила трубку и почувствовала, как в душе нарастает напряжение. От меня ждут чудес. Я обязана навести справки о всех преступных группировках, действующих к западу от Монтаны, и при этом, вероятно, получить весьма ничтожные результаты. Бросив взгляд на стол, я обнаружила записку от Джилл: «Как насчет коктейля? В шесть часов. Будут все».

День выдался нелегким и был уже на исходе. Если кто-то и мог успокоить мои нервы и развеять страхи, то только Джилл, Синди и Клэр. Да еще стакан прохладной «Маргариты». Не долго думая я позвонила Джилл и оставила на ее автоответчике сообщение, что непременно приду в кафе. Я посмотрела на выгоревшую на солнце голубую бейсболку, висевшую на крючке в дальнем углу моего кабинета. Над козырьком надпись — «Хивенли». Бейсболка Криса Ройли... Он подарил ее мне во время нашей чудесной поездки в Хивенли-Вэлли, где мы провели уик-энд. Весь мир тогда принадлежал нам, а наши отношения из дружеских переросли в глубоко личные.

— Не позволяй мне расслабляться, — прошептала я, глядя на бейсболку. На глаза навернулись слезы. Боже мой, как бы мне хотелось, чтобы Крис сейчас был здесь, рядом со мной. — Господи! — в сердцах воскликнула я и покачала головой. — Как мне тебя не хватает!

Глава 15

Я поделилась с подругами своими невеселыми новостями. Они молча выслушали меня.

— А теперь ты, Джилл, — кивнула я в ее сторону.

Синди подскочила как ужаленная.

— Надеюсь, Беннетт не собирается баллотироваться на очередной срок?

За восемь лет работы в окружной прокуратуре Джилл всегда была самым преданным сотрудником в команде шефа и давно уже считалась его законным преемником на посту окружного прокурора Сан-Франциско. Правда, для этого шеф должен был уйти в отставку.

Джилл рассмеялась и ответила:

— Нет, он будет сидеть за своим дубовым столом до последней минуты. Сейчас уже никто не сомневается в том, что он ни за что на свете не уйдет в отставку. Во всяком случае, добровольно.

— Ну ладно, — произнесла Клэр. — По-моему, ты хотела нам что-то сообщить?

— Да, — загадочно улыбнулась Джилл.

Она оглядела всех присутствующих, словно собираясь с мыслями. Мы заметили, что ее проницательные, кобальтового цвета глаза никогда еще не были такими чистыми и искренними. Наконец она радостно вздохнула и объявила:

— Я беременна.

Некоторое время мы сидели молча и ждали от нее признания, что она разыгрывает нас. Но Джилл этого не сделала, а просто смотрела на нас своими ясными глазами и наслаждалась произведенным впечатлением.

— Ты шутишь! — первой опомнилась я, вспомнив, что Джилл всегда любила дурачить нас своими шутками. Правда, эту шутку трудно назвать остроумной. Да и как она могла быть беременной, если до ночи пропадала в своем офисе и не интересовалась ничем, кроме работы? А ее муж Стив руководил крупным инвестиционным фондом и тоже не обнаруживал никакой склонности к тихой семейной жизни. Они оба были легки на подъем, ходили в горы, катались на велосипедах, увлекались виндсерфингом, часто ездили в штат Орегон на реку Колумбия. Ребенок...

— Да. Иногда такое случается с людьми! — весело воскликнула Джилл в ответ на наше изумление.

— Я так и знала, — сказала Клэр, хлопнув рукой по столу. — Я догадалась об этом, увидев странный блеск в твоих глазах. Да и лицо у тебя сияло от счастья. Я тогда уже поняла, что с тобой происходит что-то необычное. Я специалист в таких делах. И когда это началось?

— Восемь недель назад, — ответила Джилл. — Должна родить в конце мая. — Ее глаза светились, как у юной девушки на первом свидании. — Вы первые узнали об этом, кроме, разумеется, членов наших семей.

— Беннетт просто с ума сойдет от злости, — усмехнулась Синди.

— Ничего, у него своих двое, — спокойно отреагировала Джилл. — К тому же я не собираюсь бросать надолго все свои дела и перебирать бумаги в архиве. Рожу ребенка и вернусь на работу.

Я была безумно рада за подружку и даже хотела броситься к Джилл на шею, но и завидовала ей. А самое главное — я до сих пор не могла поверить в правдивость ее слов.

— Если бы этот ребенок знал, что его ждет в будущем, — сказала я. — Он еще в утробе матери станет знакомиться с криминальными делами и законами Калифорнии.

— Нет, ничего подобного не произойдет. — Джилл весело рассмеялась. — Я не позволю этого, обещаю. Я действительно хочу быть прилежной и хорошей мамой.

Я встала и наклонилась к ней через стол.

— Ты молодец, Джилл, это прекрасно, — промолвила я и чуть не расплакалась от умиления.

Я действительно была счастлива, что моя лучшая подруга решилась на такой важный шаг. Когда у меня обнаружили заболевание крови, именно Джилл утешала меня как могла и даже демонстрировала жуткие шрамы на руках. В юности она пыталась покончить с собой и резала вены. А потом всю жизнь боролась с какими-то трудностями, доказывая, что способна занять достойное место в этом обществе. Словом, Джилл всегда была для меня хорошим примером и поддерживала в тяжелую минуту. Мы обнялись и крепко прижались друг к другу.

— И давно вы это задумали? — поинтересовалась Клэр.

— Нет, мы совсем не думали об этом, — откровенно призналась Джилл, возвращаясь на свое место. — Конечно, мы хотели детей, но долгое время все наши усилия были напрасными. Думаю, все произошло спонтанно, в результате счастливого стечения обстоятельств. — Она пристально посмотрела на Клэр. — Помнишь, когда Линдси пригласила меня в наш клуб и впервые познакомила нас, ты много рассказывала о своих детях? Так вот, именно тогда я загорелась желанием завести детей и часто повторяла, что если ты можешь позволить себе такую роскошь и при этом напряженно работать в медицинской лаборатории, то почему я не могу сделать так же? Я убеждала себя, что если ты имеешь детей и достигла успеха в своей профессии, то я вполне могу последовать твоему примеру. Так что ты, Клэр, сыграла во всем этом деле далеко не последнюю роль.

— Когда начинаешь работать, — пояснила Клэр, — то сразу появляется желание сконцентрироваться на главном и добиться хороших результатов. Будучи женщиной, тебе приходится всегда и всем что-то доказывать, но если у тебя есть дети, то это совсем другое дело. Ты вдруг начинаешь понимать, что находишься в своем естественном состоянии и ничего никому не надо доказывать, поскольку ты и так уже получила все, что хотела.

— Именно поэтому, — продолжила Джилл, блеснув увлажненными глазами, — я и решилась на этот шаг. Мне тоже хочется испытать это чувство. Я никогда не говорила вам раньше, но однажды я уже была беременной. Точнее, пять лет назад. — Она отпила глоток воды. — Моя карьера тогда только началась. Вы, наверное, помните тот нашумевший процесс по делу Ла Фрейда. Да и Стив тоже только начал работать в своем фонде.

— Дорогая, это было не самое лучшее время, чтобы обзаводиться детьми, — согласилась Клэр.

— Не в этом дело, — быстро отреагировала Джилл. — Я очень хотела ребенка, но работа меня добила. Я сидела в офисе до десяти часов вечера и приходила домой совершенно истощенной. А Стив постоянно пропадал на работе. — Она сделала паузу и грустно вздохнула. — Короче говоря, у меня началось кровотечение. Доктор предупредил, чтобы я поменьше волновалась и не засиживалась на работе. Я, конечно, пыталась следовать совету... Дело оказалось чрезвычайно запутанным, все давили на меня, чтобы поскорее закончить его. И однажды я вдруг почувствовала, что внутри что-то оборвалось. Я потеряла его... на четвертом месяце.

— Джилл! — всплеснула руками Клэр. — Какой кошмар!

Над столом повисла гнетущая тишина.

— Как ты сейчас себя чувствуешь? — спросила я.

— Прекрасно, — без колебаний ответила Джилл. — В физическом смысле я сильна, как прежде, но... — Она задумалась на минуту, а потом снова обвела нас взглядом: — По правде говоря, я просто разваливаюсь на части.

Я сочувственно погладила ее руку.

— А что советует врач?

— Внимательно следить за самочувствием и свести к минимуму волнения и переживания. Словом, не гнать лошадей и все делать на малых оборотах.

— У тебя есть такие обороты? — засомневалась я.

— Не знаю, — откровенно призналась Джилл.

— Ура! — радостно воскликнула Синди и захихикала. — Наконец-то Джилл обрела свой дрэг, — сказала она, имея в виду широко известный компьютерный термин, означающий любое увлечение, которое отвлекает человека от надоевшей работы.

Я заметила, что глаза нашей подруги засверкали каким-то странным светом, которого я никогда прежде не видела. Джилл всегда добивалась своего, имела успех и очаровывала окружающих ее людей не только прекрасным и открытым лицом, но и огромной внутренней энергией. И вот сейчас я поняла, что она наконец по-настоящему счастлива. В ее глазах заблестели слезы. Я часто наблюдала, как Джилл выступала в суде, обвиняя самых жестоких и бесчеловечных преступников, знала, что ей приходилось преследовать убийц и надевать на них наручники, видела даже ужасные шрамы на ее руке, но никогда раньше не видела ее слез.

— Черт возьми, — тихо промолвила я и поцеловала Джилл в щеку, — сегодня я плачу за всех.

Глава 16

Попрощавшись с подругами, я расплатилась и отправилась домой на Потреро-Хилл. Моя квартира располагалась на втором этаже старого, недавно отреставрированного и выкрашенного в голубой цвет викторианского дома. Он был уютным, ярким, с высокими окнами, выходящими на Залив. На пороге меня встретила как всегда веселая и жизнерадостная Марта.

— Привет, малышка, — сказала я и потрепала ее по голове. Марта еще больше завиляла хвостом и уперлась лапами в мои ноги. — Как ты провела этот день?

Я прошла в спальню, сняла одежду, распустила волосы и надела просторную фланелевую пижаму, которая всегда согревала меня в прохладную погоду. Потом двинулась в кухню, накормила Марту и, сделав себе чашку горячего чая, села на диване. За окном сгущались сумерки, а где-то вдали ярко сверкали огоньки идущего на посадку самолета. Вскоре мои мысли вновь вернулись к Джилл. Я не представляла эту энергичную и напористую женщину в роли матери. Ее изящная, стройная фигура, казалось, была совершенно немыслима с огромным животом и набухшей грудью. Я даже хмыкнула недоверчиво, вообразив такую картину.

— Наша Джилл скоро станет мамой! — весело воскликнула я и погладила Марту.

Вдруг я вспомнила, что не так давно тоже страстно мечтала родить ребенка. Как она сказала во время нашей беседы? «Мне тоже хочется испытать это чувство»? Да, она, конечно, права.

К сожалению, в моей семье родительские чувства были совершенно неразвиты и никогда не воспринимались как нечто естественное и необходимое. Моя мама умерла одиннадцать лет назад, когда мне было двадцать четыре и я только поступила в полицейскую академию. Врачи обнаружили у нее рак груди, и последние два года моей учебы мне пришлось взять на себя все заботы по уходу за матерью. После занятий я мчалась в торговый центр, где она работала, отвозила ее домой, готовила еду, стирала белье и присматривала за своей младшей сестренкой Кэт.

А мой отец, служивший в полиции Сан-Франциско, неожиданно бросил семью, когда мне исполнилось тринадцать лет. Я до сих пор не понимаю, почему он это сделал, хотя с тех пор слышала много версий на этот счет. Говорили, будто отец потратил все сбережения и остался без денег, завел на стороне роман и постоянно изменял маме, мог соблазнить любую женщину и вообще был неравнодушен к слабому полу. А однажды мне сказали, что он попал в какую-то историю, и ему пришлось уйти из полиции.

Что же касается моей сестры Кэт, то я слышала, будто она осела в Редондо-Бич и по-прежнему занимается своим любимым делом — частной охраной. Старожилы нашего городка часто спрашивают меня, как поживает Мартин Боксер, и по-прежнему рассказывают о нем всякие смешные истории. Наверное, это неплохо, что есть люди, которые вспоминают о нем весело. Так, например, многие до сих пор помнят, как Мартин Боксер сковал одними наручниками троих отъявленных мерзавцев и доставил их в полицию.

А я не могла спокойно думать об этом негодяе, который бросил умирающую от рака жену и детей и скрылся в неизвестном направлении. Я не видела его более десяти лет, то есть с того времени, когда сама стала служить в полиции. Правда, я заметила отца среди присутствующих на церемонии прощания с выпускниками полицейской академии, но мы не разговаривали с ним, и с тех пор я просто выбросила его из головы.

Боже мой, кажется, прошла целая вечность с того момента, когда я в последний раз ворошила прошлое и бередила старые раны. Мамы нет со мной уже одиннадцать лет, я успела побывать замужем иразвестись, стала работать в отделе по расследованию убийств и вот теперь возглавляю его. А под конец этого долгого пути я встретила человека, о котором мечтала всю жизнь...

Разумеется, я была права, заявив Мерсеру, что вновь обрела прежнюю уверенность в себе. Но я лгала, когда пыталась убедить себя в том, что оставила Криса Ройли в прошлом.

Глава 1?

Его всегда привлекали только глаза. Он сидел обнаженным на своей кровати в маленькой, похожей на каморку комнате и пристально всматривался в черно-белые фотографии, хотя видел их тысячу раз.

Только глаза могли передать отчаяние и смертельную тоску, которые испытывали все его беспомощные жертвы. Только они выражали ту безысходность, которая неожиданно подавляла психику людей в минуты смертельной опасности, когда жить им оставалось несколько мгновений, а на шее уже затягивалась петля.

В его старом, перетянутом веревкой альбоме находилось сорок семь фотографий и почтовых открыток, расположенных в хронологическом порядке. Он собирал их много лет. Самая первая датирована 9 июня 1901 года. Это был для него памятный подарок отца. Дез Джонс, подвергшийся линчеванию в Грейт-Ривер, штат Индиана. «Это было лучшее представление, — гласила корявая надпись под фотографией, — на котором я присутствовал. Мы действительно хорошо повеселились». На переднем плане изображена группа людей в темных костюмах и широкополых шляпах, а на заднем — фигура повешенного человека.

Он перевернул страницу. Фрэнк Тэйлор, Мэйсон, штат Джорджия, 1911 год. Ему пришлось потратить 500 долларов, чтобы заполучить эту бесценную фотографию, но она стоила тех денег. Из припаркованного под огромным дубом автомобиля в камеру смотрел перепуганный человек. Его лицо перекошено от страха, но без малейших признаков сопротивления. Только абсолютное отчаяние и безысходность. А неподалеку толпились прилично одетые мужчины и женщины, радостно улыбающиеся в объектив фотокамеры, словно встречали прилетевшего в Париж американского летчика Чарлза Линдберга. Одеты они были так, будто готовились к съемке для семейного альбома. Своим видом они показывали, что казнь человека для них — естественна и обыденна. А глаза Тэйлора свидетельствовали о том, что он действительно обречен и ничего не может поделать с этим весьма печальным для него фактом.

Он встал с кровати, подошел к зеркалу и стал рассматривать свою мускулистую фигуру — тело человека, не чурающегося физического труда. Он всегда ощущал себя сильным и крепким и уже более десяти лет поднимал тяжести. Правда, в последний раз эта сука вонзила в его грудь свои когти, оставив глубокие царапины. Он оглядел темные полоски и погладил их. Конечно, это пустяки, но все же неприятно. Он с давних пор ненавидел то, что оставляет хотя бы малейшие следы на его мягкой и ровной коже. Так можно испортить прекрасное двуглавое изображение льва-козла, которое красовалось на его широкой и мускулистой груди.

Скоро все эти мерзавцы наконец поймут, что на самом деле это не преступление на почве ненависти, о чем они талдычат сейчас. При чем здесь ненависть? Рано или поздно они прочитают его тайное послание и осознают, что зло должно быть наказано, а добро обязательно восторжествует. Лично у него нет никаких претензий ко всем этим несчастным, нет ненависти.

Он вернулся на кровать и долго мастурбировал, глядя на фотографию мисс Престон, которую повесили в округе Чайлдерс, штат Теннесси, в августе 1931 года.

Эякуляция, как всегда, наступила мгновенно. Он не издал ни звука и только закрыл глаза от удовольствия. Старая леди вполне заслужила столь печальную участь, как, впрочем, и девушка.

Он нежно провел рукой по татуировке. «Очень скоро я отпущу тебя на свободу, мой малыш», — подумал он, переворачивая последнюю страницу альбома, на которой была вклеена фотографии 1956 года. Знаменитая сцена казни Морриса Тало и Свита Брауна в городке Лонгбау, штат Канзас. Он взял со стола тюбик с клеем, густо намазал им обратную сторону новой фотографии и крепко прижал ее к пустой странице альбома. Теперь она навсегда войдет в историю в длинном ряду других свидетельств прошлого. Он живо представил ее помутневший от смертельного испуга взгляд. Да, глаза...

Новая фотография в альбоме вызвала у него восторг. Эстелл Чипман, широко открытые глаза и перекошенное от ужаса лицо за несколько секунд до того, как он ногой выбьет из-под нее стул.

Да, они всегда позируют перед смертью...

Глава 18

На следующее утро я позвонила Стью Керквуду, который заведовал отделом по расследованию преступлений на расовой и национальной почве, и попросила предоставить мне наиболее полную информацию обо всех криминальных группах в районе Залива. Некоторое время назад мои сотрудники уже связывались с ним по этому поводу, но я не могла ждать, когда он надумает сообщить мне необходимые данные.

Группа Клэппера к тому времени закончила осмотр местности вокруг церкви и навела самые подробные справки об Эроне Уинслоу. Как и ожидалось, осмотр не принес ничего нового, а пастор оказался человеком в высшей степени порядочным и с безупречной репутацией.

Керквуд сообщил, что в районе Северной Калифорнии функционируют несколько преступных группировок расистского или неонацистского толка, и одна из них является местным отделением Ку-клукс-клана. Он посоветовал мне обратиться к местному отделению ФБР, которое располагает более подробной информацией о деятельности этих групп, поскольку непосредственно ведет за ними оперативную слежку.

Перспектива привлечения ФБР на этом этапе расследования не вызвала у меня особого энтузиазма, и я проигнорировала совет Керквуда. Я попросила его предоставить мне всю наличную информацию, и примерно через час он принес огромную пластиковую коробку, доверху заполненную голубыми и красными папками.

— Занимательное чтиво, — подмигнул он мне и положил коробку на стол.

При виде этого огромного количества документов я приуныла.

— У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет? — с надеждой спросила я.

Керквуд сочувственно пожал плечами.

— Сан-Франциско никогда не считался благоприятным местом для деятельности этих банд. Эти бумаги содержат лишь самые поверхностные сведения и никакой конкретной информации. Такое впечатление, что эти парни болтаются без дела, поглощая огромное количество пива и стреляя по воронам.

Я решила немного перекусить, поскольку все эти бумаги отнимут у меня как минимум пару часов. Открыв наугад первую папку, я прочитала на титульном листе: «Патриоты Калифорнии». Небольшая военизированная группа молодых людей, действовавшая в районе Гринвью, неподалеку от границы с Орегоном. По информации агента ФБР, их было человек шестнадцать — двадцать, вооружены незаконно приобретенными пистолетами и представляли собой, как было отмечено в документе, «низкую (умеренную) опасность».

В других документах также говорилось о небольших группах, состоящих преимущественно из белых американцев, которые больше декларировали свои расистские взгляды, чем претворяли их в жизнь. Трудно представить, что разыскиваемый нами убийца принадлежит к этим неуравновешенным и неумным подросткам. Преступник наглый, отчаянно смелый, хорошо организован и подготовлен. Свои деяния он совершал расчетливо, хладнокровно и не только не скрывал намерений, но и подчеркивал их, оставляя после себя таинственный знак. Как и многие другие серийные убийцы, он подписывал свои преступления и давал нам понять, что жертвы будут еще.

Я пролистала несколько бумаг и разочарованно вздохнула. Ничего такого, что могло бы навести на след. Возникало ощущение, что это пустая трата времени. Не успела я сложить папки в коробку, как в кабинет ворвалась Лоррейн.

— Есть новость, лейтенант! — закричала она с порога. — Мы нашли белый фургон!

Глава 19

Я вскочила, быстро повесила на плечо кобуру с пистолетом и бросилась из кабинета, крикнув по пути Джейкоби, чтобы он вызвал оперативную группу и следовал за мной. Минут через десять мы уже двигались по улице Сан-Джесинто, расположенной в тихом и благополучном районе. Патрульные сообщили по радио, что белый «додж-караван» припаркован у небольшого дома в Форест-Хиллс. Они абсолютно уверены, что это именно тот фургон, который мы разыскиваем, поскольку на бампере была наклейка с изображением двуглавого льва.

Подъехав поближе, мы увидели Васкеса, молодого патрульного, который первым обнаружил белый фургон. Он подошел к нам и показал на автомобиль, припаркованный в конце улицы под густой кроной дерева. Все это показалось мне странным. Здесь жили вполне приличные люди, которые вряд ли могли быть связаны с криминалом и уж тем более с убийствами. Однако Васкес оказался прав. Там действительно стоял белый фургон с таинственной наклейкой на бампере. Именно тот фургон, который мы безуспешно искали все последние дни.

Вслед за нами к фургону подъехала оперативная группа во главе с лейтенантом Скипом Арбишотом. Я не знала, как сложатся обстоятельства, поэтому решила подстраховаться на тот случай, если дом придется брать штурмом.

— Кэппи, Джейкоби и я пойдем первыми, — приказала я, понимая, что не могу рисковать другими людьми.

Бог знает, что нас ждет в этом доме. А Арбишот тем временем расставил полицейских вокруг дома, чтобы перекрыть преступнику возможные пути отступления. Мы облачились в пуленепробиваемые жилеты, поверх которых надели черные нейлоновые куртки, чтобы ни у кого не было сомнений, что это полиция. На противоположной стороне улицы заняли свои места три снайпера. После этого мы втроем направились к дому, перед которым был установлен почтовый ящик с номером 610.

Перед входом мы остановились, сняли с предохранителей пистолеты и прислушались. Из дома доносился какой-то шум и звуки включенного телевизора. По моему знаку Кэппи постучал в дверь рукояткой пистолета.

— Полиция Сан-Франциско! — громко крикнул он, оглядываясь вокруг.

Никто не ответил. Мы с Джейкоби переглянулись. Вскоре я подала Арбишоту знак, чтобы его люди взломали дверь. В этот момент передняя дверь неожиданно отворилась.

— Ни с места! — приказал Кэппи и направил пистолет на дверь. — Полиция Сан-Франциско!

На пороге дома застыла женщина в голубом тренировочном костюме, с широко открытыми от удивления глазами.

— О Господи! — воскликнула она, с ужасом уставившись на оружие.

Кэппи оттолкнул ее, а в открытую дверь ринулись одетые в черное люди Арбишота, будто преследовали знаменитого Элиана Гонсалеса.

— В доме есть кто-нибудь? — гаркнул на нее Кэппи.

— Только моя дочь, — едва слышно промолвила испуганная женщина. — Ей два года.

— Это ваш фургон? — снова рявкнул Кэппи, показывая на автомобиль.

— Нет, — ответила она, пытаясь унять дрожь. — Нет...

— Вы знаете, чья это машина?

Она посмотрела на фургон и покачала головой:

— Я никогда не видела ее раньше.

Я поняла, что мы ошиблись. Респектабельные жители, хороший район, детские игрушки на лужайке, хозяйка дома совершенно мирного вида и все такое прочее. Я грустно вздохнула и подумала, что этот фургон просто подбросили нам, чтобы проверить реакцию.

В этот момент к дому на большой скорости подъехала зеленая «ауди» в сопровождении двух полицейских машин.

Из автомобиля выскочил прилично одетый человек и бросился к дому.

— Кати, что здесь происходит, черт возьми?

— Стив! — обрадовалась женщина, облегченно вздохнула и прижалась к нему. — Это мой муж. Я позвонила ему, как только увидела возле дома полицейских.

Мужчина удивленно оглядел полицейских с оружием в руках.

— Что вы делаете? — грозно спросил он. — Что происходит? Вы в своем уме?

— Мы полагаем, этот белый фургон использовали для совершения убийства, — спокойно объяснила я. — И находимся здесь на законном основании.

— Убийство? — с недоумением переспросил он.

Вышли люди Арбишота, всем своим видом показывая, что в доме нет ничего подозрительного. На другой стороне улицы собирались жители, с удивлением наблюдающие за происходящим.

— Мы уже два дня разыскиваем этот фургон, — продолжила я, — поскольку считаем его самой важной и к тому же единственной уликой в расследовании убийства. Очень сожалею, что пришлось побеспокоить вас. Нам и в голову не пришло, что эта машина была оставлена здесь специально, чтобы запутать нас.

Лицо мужчины побагровело от негодования.

— Значит, вы считаете, что мы имеем какое-то отношение к этому преступлению?

Я поняла, что назревает скандал, но решила держаться до конца.

— Речь идет о нашумевшем убийстве девочки возле церкви в Ла-Салле-Хейтс.

— Вы с ума сошли? — возмутился он. — Вы подозреваете нас в нападении на прихожан этой церкви? — У него даже челюсть отвисла от ярости. Он уставился на меня и крепко сжал пальцы в кулаки. — Вы, идиоты, имеете хоть малейшее представление о том, чем я занимаюсь?

Бросив взгляд на его дорогой серый костюм и голубую рубашку с модными пуговицами, я с горечью подумала, что нас крупно одурачили. Нечасто мне приходилось испытывать такое профессиональное унижение.

Глава 20

Убийца оставил нас в дураках. Никто из жителей близлежащих домов не имел абсолютно никакого отношения к украденной машине. Он специально оставил ее в этом благополучном районе, чтобы поиздеваться над нами. Даже когда сыщики из оперативного отряда стали тщательно проверять фургон, я заранее знала, что ничего они там не найдут. Я самым внимательным образом исследовала наклейку на бампере и окончательно убедилась, что она идентична с той, которую я видела на стене подвала в Окленде. Одна голова была львиная, другая — козлиная, а хвост этого фантастического существа явно напоминал извивающуюся змею. Но что это означало?

— Одно мы теперь знаем наверняка, — с нескрываемой иронией заметил Джейкоби. — У этого парня, несомненно, есть чувство юмора.

— Я рада, что он тебе понравился, — усмехнулась я.

Вернувшись в отдел, я сразу же вызвала к себе Лоррейн.

— Необходимо выяснить, откуда этот злосчастный фургон, кому он принадлежит и кто имел к нему доступ в последнее время. Кроме того, я хочу знать обо всех контактах, которые его владелец имел примерно за месяц до пропажи машины.

В городе действовал чудовищный убийца-маньяк, а мы не имели ни малейшей зацепки, которая помогла бы нам выйти на его след. Мы даже не могли с уверенностью сказать, было ли это преступление на расовой и национальной почве или серийное убийство без определенных намерений. Более того, мы не понимали, было ли это преступление делом рук организованной группы или волка-одиночки. Правда, мы знали, что этот человек обладал недюжинным умом, а его деяния несли на себе отпечаток хорошо продуманной и спланированной операции, но это никак не помогало нам выйти на его след. Более того, шутка с брошенным в приличном районе белым фургоном свидетельствовала о его желании втянуть нас в сложную игру на выживание.

Позвонила Карен и сообщила, что на проводе Рон Вандервеллен. Оклендский коп самодовольно захихикал в трубку:

— До нас дошел слух, что ты до смерти напугала какого-то респектабельного жителя Форест-Хиллса?

— Слухи быстро распространяются, — парировала я.

— Ну ладно, остынь, Линдси, — примирительно сказал он. — Я позвонил не для того, чтобы подколоть тебя. На самом деле я хочу помочь.

— Спасибо, Рон. Сейчас я рада принять любую помощь. Что там у тебя?

— Надеюсь, ты помнишь Эстелл Чипман?

— Да, ты говорил мне о ней, а что?

— Ну так вот, мы навели справки о ее прошлом и отыскали ее сына, который сейчас живет в Чикаго. Он уже отправился к нам, чтобы опознать тело. Учитывая важность происходящего, думаю, его сведения покажутся тебе любопытными.

— Что ты имеешь в виду, Рон?

— Муж Чипман умер пять лет назад, — продолжил он после небольшой паузы. — Сердечный приступ. Хочешь знать, чем занимался этот парень в последние годы жизни?

У меня возникло ощущение, что Рон Вандервеллен сообщит нечто такое, что сразу позволит нам раскрыть это дело.

— Супруг Эстелл Чипман служил в полиции Сан-Франциско.

Глава 21

Синди Томас припарковала свою «мазду» на обочине дороги, неподалеку от церкви Jla-Салле-Хейтс и тяжело вздохнула. Белый фасад церкви был усеян черными дырами от пуль и отколовшимися кусками пластика, а красивое окно с витражами заколочено фанерным щитом. Она вспомнила тот торжественный день, когда мэр города, местные знаменитости и Эрон Уинслоу выступали здесь перед прихожанами по случаю открытия этого чудного витража, созданного на деньги и при непосредственном участии верующих. Это окно стало для них символом надежности и уверенности в будущем. А во время интервью с Эроном Уинслоу Синди отметила его искреннюю преданность своему делу и удивительную скромность.

Она вышла из машины, пролезла под желтой лентой полицейского ограждения, приблизилась к церкви. За долгие годы работы в газете «Кроникл» Синди часто видела смерть людей, но только здесь она осознала, что человечество понесло невосполнимую утрату с гибелью этой маленькой девочки.

— Вы можете смотреть на эту стену сколько угодно, — услышала она чей-то голос и вздрогнула от неожиданности, — но она не станет лучше. — Синди обернулась и увидела перед собой знакомое лицо священника и его добрые, печальные глаза.

— Да, к сожалению, — промолвила она, кивнув. — Я была здесь на открытии витража и до сих пор помню, что это событие породило немало хороших надежд.

— Надежда остается всегда, — произнес Уинслоу. — И мы ее не утратили, несмотря на трагедию. Не волнуйтесь, все будет нормально.

Синди улыбнулась и протянула ему руку.

— Эрон Уинслоу, — представился он и переложил школьные учебники в другую руку, чтобы ответить на ее рукопожатие.

— Синди Томас, — сказала она, пожав его теплую мягкую ладонь.

— Думаю, вы не считаете, что эти мерзавцы превратили нашу церковь в местную достопримечательность, куда должны приезжать люди, чтобы своими глазами посмотреть на трагедию. — Он вошел в глубь церковного двора, а она последовала за ним.

— Нет, я не туристка, — быстро ответила Синди. — Просто хотела увидеть церковь. Послушайте, не стану притворяться, что зашла сюда случайно, — продолжила она. — Разумеется, я хочу выразить вам свое сожаление, но дело не только в этом. Я работаю репортером в газете «Кроникл» и занимаюсь освещением криминальных событий.

— Репортер? — недовольно проворчал Уинслоу. — Все понятно... Пока все было нормально, мы учили детей, создавали хор, воспитывали их, никого это не интересовало, а как только какой-то маньяк открыл стрельбу, вы все примчались сюда. Что вы желаете узнать, мисс Томас? Что хочет начальство вашей «Кроникл»?

Его слова задели Синди за живое, но в целом он, конечно, был прав.

— Однажды я уже делала репортаж, касающийся вашей церкви. В день, когда установили замечательный витраж. Это было великолепно.

Уинслоу остановился, посмотрел на нее и улыбнулся.

— Да, вы правы, это был чудесный день, мисс Томас. Откровенно говоря, я вспомнил вас сразу, увидев возле церкви. Вы брали у меня интервью.

Из церкви вышла женщина и сказала Уинслоу, что у него сейчас начинается служба.

— Мисс Томас, вы нашли здесь то, что искали? — с усмешкой спросил он. — Когда еще приедете к нам? Через пару лет?

— Нет, я хотела бы услышать, как вы справляетесь с этой трагедией, как относитесь к проблеме насилия, как ваши прихожане реагируют на все это.

Уинслоу вздохнул.

— Я не чувствую себя полностью безгрешным, поскольку живу в реальном мире и знаю, что он собой представляет.

Синди вспомнила, что он действительно много повидал на своем веку, а его вера сформировалась отнюдь не в результате отшельнической жизни. Уинслоу вырос на улице, долгое время служил армейским капелланом, а незадолго до этого вполне сознательно рисковал жизнью, спасая своих подопечных.

— Вы приехали сюда узнать, как местные жители относятся к преступлению? — произнес он. — Можете убедиться в этом сами. Завтра мы будем поминать Тэйшу Кэтчингс. Приходите к нам.

Глава 22

Неожиданное открытие Вандервеллена весь оставшийся день крутилось в моей голове. Обе жертвы имели отношение к полиции Сан-Франциско. Это означает либо все, либо ничего. Все, поскольку это была хоть какая-то зацепка, которая могла вывести нас на убийцу. А ничего, потому что это могло быть случайным совпадением и окончательно завести нас в тупик.

Я сняла трубку и позвонила Клэр.

— Поможешь мне?

— Разумеется, — охотно согласилась она. — А в чем дело?

— Мне нужно, чтобы ты взглянула на тело той женщины, которая была повешена в Окленде.

— Нет проблем, — ответила она. — Привози мне тело, и я осмотрю его.

— В том-то и беда, что я не могу этого сделать, — вздохнула я. — Понимаешь, Клэр, труп все еще находится в оклендской полиции, а расследование еще не закончилось.

Теперь уже Клэр тяжело вздохнула.

— Ты шутишь, Линдси? Я не имею права совать свой нос в расследование и нарушать его. Ты же знаешь, что это запрещено.

— Послушай, Клэр, — продолжала я уговаривать ее, — я прекрасно понимаю, что это незаконная процедура, но они обнаружили там нечто такое, что может коренным образом изменить ход расследования.

— Ты хочешь сказать, что я должна осмотреть тело и сделать заключение, которое будет опровергать выводы вполне уважаемых судебно-медицинских экспертов?

— Клэр, эти два дело каким-то образом связаны, — не унималась я. — Муж покойной Эстелл Чипман был полицейским. И дядя Тэйши Кэтчингс тоже. Сейчас я ломаю голову над тем, был ли один убийца или разные. Эта мысль не дает мне покоя. А следователи из Окленда уверены, что убийцей Эстелл был чернокожий мужчина. Понимаешь, к чему это все ведет?

— Чернокожий? — удивленно переспросила она. — А зачем чернокожему убивать чернокожих?

— Не знаю, но создается впечатление, что оба дела имеют общую основу, они связаны. И мне непременно нужно выяснить эту связь, понимаешь?

Клэр немного помолчала.

— Ну ладно, только я никак в толк не возьму, что именно я должна там искать.

Я рассказала ей о результатах анализа образцов кожи, обнаруженных под ногтями покойной Эстелл Чипман, и добавила, что эксперты Окленда могли допустить ошибку.

— Тейтлман очень хороший специалист, — запротестовала Клэр. — Можешь доверять ему, как мне.

— Я знаю, Клэр, но все же ему до тебя далеко. Пожалуйста, это очень важно.

— Знаешь, дорогая, — недовольно проворчала Клэр, — если бы Арт Тейтлман попросил у меня разрешения лично осмотреть находящийся в расследовании труп, я бы вежливо указала ему на дверь и попросила никогда больше не обращаться с подобными просьбами. Но для тебя я сделаю то, чего никогда бы не сделала для любого другого человека.

— Спасибо, Клэр, — обрадовалась я. — Я знала, что всегда могу рассчитывать на твою помощь, а иначе зачем я укрепляла нашу дружбу все эти годы?

Глава 23

Днем я сидела за своим рабочим столом и безуспешно пыталась свести воедино разрозненные факты, которые мы получили за последнее время. Все остальные сотрудники отдела уже ушли, и мне никто не мешал сосредоточиться на различных предположениях. К сожалению, это были всего лишь предположения, а не надежные версии. Я не знала, был ли убийца чернокожим или белым, не могла решить, убили Тэйшу Кэтчингс случайно или целенаправленно, не понимала истинного значения того двуглавого символа, который оставлял нам убийца на месте преступления.

Чутье опытного детектива подсказывало, что прежде всего нужно объединить эти две жертвы. Я чувствовала, что между ними есть связь, но какая, черт возьми?

Посмотрев на часы, я сняла трубку и набрала номер Симоны Кларк, которая занималась персоналом. Она как раз собиралась уходить.

— Симона, подготовь мне, пожалуйста, досье.

— На кого?

— На полицейского, ушедшего в отставку лет восемь — десять назад. Его зовут Эдвард Чипман.

— Довольно большой срок, — произнесла она после паузы. — Все личные дела с таким сроком давности отправляются на специальное хранение в архив. Я получу его только после обеда.

— Ну и прекрасно, — согласилась я. — Сделай все возможное.

Положив трубку, я снова вернулась к досье Керквуда и открыла его наугад. «Американцы за конституционные действия» — прочитала я на одной из папок. Праворадикальная группа белых американцев, выступающая против иммигрантов и национальных меньшинств. Ничего интересного. Неужели я снова напрасно теряю время? Никаких признаков того, что наш преступник имеет хоть какое-то отношение ко всем этим бандам.

«Иди домой, Линдси, — подсказывал мне внутренний голос. — Утро вечера мудренее. Завтра появятся новые идеи, а сейчас нужно вернуться домой, отдохнуть и погулять с Мартой».

Я сложила папки и хотела убрать их в коробку, но мой взгляд случайно упал на одну из них. «Тамплиеры» — было написано в верхней части досье. Ангелы ада, которые часто собирались в одном из кафе города Вальехо. Раньше тамплиерами называли рыцарей-крестоносцев, которые создали свой орден и свято хранили тайны. А эти были скорее всего расистами, защищали интересы белых и ненавидели всех остальных. Содержавшееся в конце досье заключение специалистов ФБР гласило, что эта группировка относилась к наиболее опасным преступным сообществам нашего штата.

Я пролистала несколько страниц. Ничего особенного. Агенты ФБР скупо сообщали о деяниях членов этой группировки — хулиганские выходки, драки в общественных местах, несколько попыток ограбления банков, нападения на латиноамериканцев и чернокожих и т.д., и т.п. Далее следовали судебные процессы, сроки заключения, места пребывания осужденных, отзывы тюремного начальства. Я уже закрывала досье, но вдруг в глаза бросилась большая фотография на последней странице. Несколько мускулистых парней-байкеров, разукрашенных татуировками, собрались перед входом в кафе, которое с давних пор было их штаб-квартирой. Один наклонился над своим мотоциклом, и камера удачно выхватила его мощные плечи, обтянутые кожаной безрукавкой. Он был наголо выбрит, но мое внимание привлекла массивная спина парня. На черном фоне кожаной безрукавки ярко выделялся двуглавый лев с хвостом рептилии.

Глава 24

По пустынной улице на окраине города, в районе заброшенных и опустевших складских помещений, быстро шагал человек в зеленой ветровке и надвинутой на глаза бейсболке. Ночью на улице не было ни души, если, конечно, не считать нескольких бомжей, которые старательно копошились в мусорных баках, не обращая внимания на окружающий их мир. На опустевших складских помещениях все еще мерцали неоновые огни, напоминавшие об оживленной дневной суете: «Оплата наличными и кредитными карточками», «Слесарные работы», «Эрл Кинг»...

Его взгляд скользнул по противоположной стороне улицы и застыл на темном здании местной дешевой гостиницы, на углу которой ярко высвечивался номер 303. Он три недели тщательно изучал это место и сейчас знал его досконально. Половина комнат в этой гостинице пустовала, а вторая, как правило, заполнялась только на ночь местными бездомными, которые собирались здесь, чтобы переночевать и немного перекусить.

Сплюнув на грязный тротуар, он перекинул черную спортивную сумку «Адидас» на другое плечо и направился к перекрестку Шестой улицы и Таунсенда. Там он перешел на другую сторону и приблизился к пустому складу, освещенному лишь небольшой лампочкой, висевшей над входом.

Оглядевшись вокруг, он убедился, что за ним никто не следит, и толкнул массивную металлическую дверь. В этот момент он почувствовал прилив крови и ласкающее душу возбуждение, которое всегда предшествовало важным событиям. Протиснувшись внутрь, он ощутил затхлый запах мусора, старых газет и промасленной ветоши. Вдоль стен стояли огромные ящики с запчастями, издававшими стойкий запах солидола. Он стал быстро подниматься по лестнице, надеясь не наткнуться в этой темноте на какого-нибудь бомжа, который проник на склад в поисках ночлега.

На пятом этаже он свернул в коридор и зашагал в дальний конец, где находилась пожарная лестница. По ней он влез на крышу, откуда его взору предстал ярко освещенный центр города и нависающий над ним мост через Залив. Он положил спортивную сумку на пол, расстегнул молнию и осторожно вынул разобранные части его любимой снайперской винтовки «ПСГ-1».

«Возле церкви, — подумал он, — мне пришлось максимально сосредоточиться на выбранной цели. А здесь достаточно будет одного выстрела».

Под шум проносящихся по мосту автомобилей он привычным движением собрал винтовку, не глядя на нее. Он так хорошо знал ее, что мог бы собрать даже во сне. Обычно так люди обращаются с ножами и вилками, к которым привыкли с раннего детства. Приладив длинный ствол, он поднял винтовку и посмотрел в инфракрасный прицел. Да, он намного умнее этих тупоголовых копов, которые сейчас ищут его белый фургон и ломают голову над загадочным двуглавым символом. А он уже здесь, на своем месте, и готовит им новую ловушку. Возможно, именно сегодня они поймут, с кем имеют дело и что ожидает их в будущем.

Он выбрал удобную позицию, направил винтовку на один из гостиничных номеров и прицелился. Этот номер на четвертом этаже был перед ним как на ладони.

Вот и все. Момент истины.

Он сосредоточился, задержал дыхание и облизал пересохшие губы. Затем он еще раз тщательно прицелился и, убедившись, что все нормально и происходит так, как он и планировал, медленно нажал на спусковой крючок.

Клик...

Сегодня ему даже не придется оставлять после себя двуглавого льва. Они и так все поймут. По выстрелу. По пораженной цели.

А завтра все в Сан-Франциско узнают его имя.

Химера.

Часть II Справедливость восторжествует

Глава 25

Я постучала в стеклянную дверь офиса Стью Керквуда и отвлекла его от утреннего кофе с булочкой. Бросив на стол фотографию байкеров, я села напротив.

— Мне срочно нужна информация об этих парнях. Как можно скорее, Стью. Ты понял меня?

Увидев его недоуменный взгляд, я в двух словах объяснила суть дела, рассказала о двуглавом льве с хвостом рептилии, о белом фургоне со стакером на бампере, о подвале дома, в котором обнаружили тело Эстелл Чипман, а потом ткнула пальцем в фотографию.

Керквуд застыл на мгновение.

— Понятия не имею, что это может быть, — наконец произнес он и пожал плечами.

— Это наш убийца, Стью, и нам необходимо найти его. Но как? Мне казалось, что ты большой дока по этой части.

— Я говорил, что занимаюсь гомосексуалистами, а это совсем иное. Мы можем отправить это фото по электронной почте в Куантико.

— Хорошо, — промолвила я. — Сколько времени уйдет на все?

Керквуд выпрямился и задумался.

— У меня там есть приятель, с которым мы вместе учились. Он главный специалист по этим делам. Думаю, он сумеет ускорить процесс. Я сейчас позвоню ему.

— Давай, Стью, поторопись, а потом допьешь свой кофе. И дай мне знать, как только получишь оттуда хоть какую-то информацию.

Поднявшись к себе, я вызвала Джейкоби и Кэппи и показала им обнаруженную фотографию байкера с двуглавым львом на спине.

— Узнаете художника?

Кэппи внимательно посмотрел на фото и уточнил:

— Думаешь, эти подонки имеют отношение к нашим убийствам?

— Не знаю, но таких совпадений не бывает. Я хочу выяснить, кто они такие, чем занимаются и где скрываются. Только будьте осторожны, парни. Эта банда хорошо вооружена и замешана в тяжких преступлениях: торговля оружием, наркотики, наемные убийства... Стрельба возле церкви — детский лепет по сравнению с тем, что они вытворяют. Если верить сообщениям агентов ФБР, они тусуются в Вольехо, в кафе «Голубой попугай». Думаю, не следует врываться туда без поддержки опергруппы, а привлечь ее мы пока не имеем права. У нас практически ничего нет на них, кроме этой фотографии.

— Все понятно, — кивнул Кэппи. — Мы придем туда как простые посетители, без шума. Вообще говоря, это неплохо — провести денек за городом. — Он взял фотографию и похлопал Джейкоби по плечу. — Твои дубинки в багажнике?

— Ребята, еще раз прошу, будьте осторожны, не лезьте на рожон, — предупредила я. — Помните, наш убийца — меткий стрелок.

Когда они ушли, я просмотрела несколько сообщений, а потом развернула газету «Кроникл». В глаза бросился крупно набранный заголовок: «ПОЛИЦИЯ РАСШИРИЛА ПОИСК УБИЙЦЫ ДЕВОЧКИ ВОЗЛЕ ЦЕРКВИ И НЕ ИСКЛЮЧАЕТ ЕГО ПРИЧАСТНОСТИ К ГИБЕЛИ ЖЕНЩИНЫ В ОКЛЕНДЕ».

Автором статьи была, разумеется, Синди, и она ссылалась на «источники, близкие к расследованию» и «не назвавших себя сотрудников полиции». Она довольно подробно изложила ход расследования, особое внимание уделив событиям в Окленде, правда, не перешла ту грань, которую я ей указала, но вплотную приблизилась к ней.

Я быстро набрала номер Синди.

— Это источник, близкий к расследованию, — шутливо представилась я, услышав ее голос.

— Нет, ошибаешься, — поправила она меня. — Ты проходишь у меня как «не назвавший себя сотрудник полиции», а «близкий к расследованию источник» — это Джейкоби.

— Ясно! — засмеялась я.

— Я рада, что у тебя еще сохранилось чувство юмора. Линдси, я хочу показать тебе кое-что. Это очень важно. Ты приедешь на похороны Тэйши Кэтчингс?

Я посмотрела на часы. До начала похорон оставался целый час.

— Да.

— Отлично, обязательно найди меня, — сказала Синди и положила трубку.

Глава 26

Когда я подъехала к церкви, моросил мелкий дождь. Сотни людей в трауре уже находились там. Разбитое окно было закрыто черным покрывалом, которое развевалось на ветру и с шумом ударяло краями по пластиковой обшивке стены. Издали оно напоминало траурный флаг, вывешенный на стене церкви по этому трагическому случаю.

На похороны прибыли мэр города Фернандес, лидер негритянского движения Вернон Джонс, члены городского правительства, видные политические деятели. Среди них я заметила своего шефа Мерсера. Убийство Тэйши приобрело общественную значимость, и это делало ее трагическую смерть еще более печальной.

Войдя в церковь, я огляделась по сторонам и заметила стоявшую неподалеку Синди. Она ждала меня и, увидев, кивнула. Детский хор исполнял церковные гимны, а среди присутствующих слышались всхлипывания. Это было так грустно, что я чуть не расплакалась. Удивительно, но самые обыкновенные человеческие эмоции в церкви всегда обретают какую-то особую драматичность. Только здесь начинаешь отчетливо чувствовать ту грань, которая отделяет добро и зло, вызывая у верующих сожаление, сострадание, сочувствие и раскаяние. В особенности если речь идет о невинно загубленной юной душе.

Когда хор умолк, к микрофону подошел Эрон Уинслоу. Он выглядел торжественно и даже элегантно в черном костюме. Собравшись с мыслями, он обратился к людям с самыми простыми и доступными словами, которые тронули всех. Уинслоу говорил о Тэйше как человек, знавший ее с раннего детства и следивший за каждым ее шагом. Его выступление ничем не напоминало обычные проповеди, в которых он призывал прихожан не отвечать злом на зло. Его речь была эмоционально насыщенной, но чрезвычайно доступной и понятной. Я смотрела на Уинслоу, слушала его и никак не могла поверить, что этот человек участвовал в операции «Буря в пустыне», а несколько дней назад рисковал жизнью, спасая детей от пуль маньяка.

В конце своей речи Уинслоу признался, что не может простить убийце совершенное преступление, руководствуясь христианским милосердием, и тем более не может не судить его. «Только святые не судят других, — заявил он. — А я далеко не святой, поверьте. Я такой же, как и вы, и уже изрядно устал от безуспешных попыток примирить мир и справедливость, добро и зло. — После этих слов он пристально посмотрел на Мерсера. — Найдите убийцу. И да свершится над ним правосудие. Мы сейчас говорим не о вере, не о политике и даже не о цвете кожи. Мы говорим о праве людей жить без ненависти и не испытывать ненависть со стороны других. Я абсолютно убежден, что мир не рухнет от свершившейся несправедливости, не разрушится от злых дел. Он сам изменит себя и очистится от скверны».

Все встали и долго аплодировали ему. Я украдкой смахнула слезы. Эрон Уинслоу придал похоронам такое достоинство, что многие прихожане еще долго не могли прийти в себя. Через час все закончилось, но люди не расходились, пребывая под впечатлением речи Уинслоу. Мать Тэйши держалась спокойно и шла за гробом с телом дочери с высоко поднятой головой.

Я покинула церковь, когда хор запел последний гимн «Да не разомкнется наш круг». Я чувствовала себя подавленной, оглушенной и совершенно разбитой.

Глава 27

Я вышла во двор и стала ждать Синди, наблюдая, как Эрон Уинслоу успокаивал убитых горем родственников Тэйши и утешал громко плачущих одноклассников. В нем было что-то такое, вызывавшее у меня восхищение. Он был предельно честен в помыслах, добросовестно выполнял свои обязанности и с неподдельной искренностью относился к окружающим его людям.

— Да, с этим человеком можно чувствовать себя как за каменной стеной, — заметила подошедшая Синди.

— У тебя есть какие-то планы на этот счет? — пошутила я.

— Не знаю... Но после разговора с ним вчера вечером я обрела уверенность в своих силах. Я внимательно выслушала Уинслоу и пришла к выводу, что он действительно обладает даром проповедника. Словом, я чувствовала себя так, будто брала интервью у президента.

— Синди, духовный наставник — это не совсем то, что обыкновенный священник, — сказала я.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что с ним действительно можно жить как за каменной стеной и при этом не отказываться от своих обычных привязанностей. Разумеется, нужно придерживаться определенных правил, но не более.

— Да, — промолвила она и изобразила звук выстрела из пистолета: — Пиф-паф!

— Он действительно производит неизгладимое впечатление, — продолжила я, не обращая внимания на ее шутливый тон, — а от его речи у меня навернулись слезы. Надеюсь, ты не этого добивалась, приглашая меня сюда?

— Нет, — ответила Синди и тяжело вздохнула, возвращаясь к повседневным заботам. Покопавшись в сумке, она вынула оттуда сложенный вчетверо лист бумаги и протянула мне: — Ты говорила, что мне не следует ввязываться в эти дела, но я не удержалась и решила хоть как-то помочь тебе.

— И правильно сделала, — улыбнулась я, разворачивая лист. — Что тут у тебя?

К моему изумлению, на листе бумаги был изображен уже хорошо известный мне двуглавый лев с хвостом змеи. Точно такой я только что отдала Керквуду для окончательной идентификации.

— Откуда у тебя это?

— Ты сама знаешь, что это такое, Линдси.

— Надеюсь, это не новая игрушка?

Синди не прореагировала на мою шутку.

— Это эмблема группы белых расистов, которые декларируют свое превосходство над остальными людьми. Один мой приятель из нашей газеты давно уже занимается подобными объединениями. Они очень хорошо законспирированы, поэтому их трудно обнаружить.

Я долго смотрела на изображение двуглавого льва, которое не давало мне покоя с момента убийства Тэйши Кэтчингс.

— Это что-нибудь означает?

— Да, называется химерой, — пояснила Синди. — Происхождение символа уходит корнями в древнегреческую мифологию, в которой голова льва означает храбрость, тело козла — упрямство и силу воли, а хвост змеи — хитрость и коварство. А в целом этот символ предупреждает нас, что все попытки разрушить его неизбежно закончатся поражением.

Я смотрела на эту химеру и ощущала прилив ярости.

— Только не сейчас.

— Я тоже так думаю, но пока значение этого символа полностью оправдывается. Понимаешь, Линдси, очень многие считают, что эти два убийства связаны между собой, а данный символ является ключом к разгадке. Ты согласна? Кстати, я нашла еще одно определение этого символа: «гротескный продукт больного воображения». Любопытно, не правда ли?

Я молча кивнула. «Значит, речь действительно идет о преступлениях на расовой или национальной почве, — подумала я. — Мы возвращаемся к первоначальной версии». Не исключено, что это те самые тамплиеры, о существовании которых я недавно узнала. Значит, нам придется проверить все эти расистские группы. Но как при этом убийца может быть чернокожим? В этом нет никакого смысла.

— Надеюсь, ты не злишься на меня? — спросила Синди.

Я покачала головой:

— Разумеется, нет. А твой приятель не сказал тебе, как можно убить это чудовище?

— Ну, в мифологии все очень просто. Древние греки призывали какого-нибудь героя, который появлялся на крылатой лошади и отрубал ему голову. Хорошо иметь под рукой такого героя, не правда ли? — Несмотря на шутливый тон, Синди была чрезвычайно серьезной. — У тебя есть крылатая лошадь, Линдси?

— Нет, — покачала я головой, даже не улыбнувшись. — У меня есть только собачка колли.

Глава 28

Клэр встретила меня в вестибюле, когда я выходила из буфета.

— Ты куда направляешься? — удивленно спросила я, зная, что она нечасто бывает в наших краях.

Клэр была в замечательном, пурпурного цвета костюме, а на плече у нее висела сумка.

— Откровенно говоря, я специально приехала к тебе.

На ее лице появилось давно знакомое мне выражение, которое всегда сулило приятные новости. Это была не самоуверенность и уж тем более не превосходство, но нечто такое, что свидетельствовало о значимости и высочайшем профессионализме. В таких случаях ее искрящиеся от радости глаза говорили, что она достигла какого-то успеха, недоступного для остальных. И это приносило ей удовлетворение.

— Ты уже обедала? — поинтересовалась я, предвкушая интересную беседу.

Клэр усмехнулась:

— Обед? За кого ты меня принимаешь? У меня никогда не хватает времени на него. С половины одиннадцатого я сидела за микроскопом, выполняя твою просьбу. — Она заглянула в мою сумку и увидела упаковку салата с кусочком цыпленка. — Да, выглядит вполне аппетитно.

— Зависит от вкуса, — возразила я и закрыла сумку. — Ну и с чем ты пожаловала ко мне?

Мы двинулись клифту.

— Мне пришлось пообещать Тейтлману билет в партере на концерт симфонического оркестра, чтобы хоть как-то успокоить его. Так что тебе придется подключить к этому Эдмунда. — Эдмунд был мужем Клэр, последние четыре года он играл в симфоническом оркестре Сан-Франциско.

— Ладно, я отправлю ему записку, — пообещала я, пропуская ее в свой кабинет. — Может, он даст мне билет в первый ряд.

Я достала салат и начала есть.

— Ты не против? — спросила Клэр и, отобрав у меня пластиковую вилку, принялась за мой салат. — Переедать очень вредно.

Я отодвинула от себя пластиковую тарелку.

— Я же сказала, что все зависит от вкуса.

Клэр быстро расправилась с салатом, а потом принялась за цыпленка.

— Надеюсь, ты понимаешь, что чернокожий мужчина вряд ли станет убивать своих соплеменников.

— Да, — согласилась я, глядя на тарелку с салатом. — Значит, ты хочешь сообщить мне нечто сенсационное?

Она молча кивнула, тщательно пережевывая цыпленка.

— Все случилось так, как ты предполагала. На первый взгляд ничто не свидетельствовало о ее насильственной смерти, то есть на этот счет не было абсолютно никаких прямых улик. А под ногтями у нее обнаружено очень странное вещество, напоминающее частички сильно пигментированной кожи, которая могла принадлежать только темнокожему человеку. Их извлекли и отправили на экспертизу. Впрочем, все это ты уже знаешь.

— Ну так что тебе удалось выяснить? — нетерпеливо потребовала я компенсации за мой обед. — Неужели убийца действительно был чернокожим?

Клэр выдержала паузу, вытерла губы салфеткой и подалась вперед.

— Сначала я тоже так подумала. Это мог быть если не афроамериканец, то латиноамериканец или даже азиат. Тейтлман настаивал именно на такой версии, но только до тех пор, пока я не попросила его провести еще один анализ.

Она доела мой обед, немного помолчала и хитро прищурилась.

— Я когда-нибудь говорила тебе, что мне нет равных в дерматологии?

— Нет, Клэр, — покачала я головой, с нетерпением ожидая продолжения.

— Нет? Странно. Не понимаю, как мы пропустили столь важную для нас тему. Ну да ладно, эксперты в лаборатории пытаются сейчас выяснить, каков уровень пигментации в обнаруженных образцах. Точнее, гиперпигментации, поскольку речь идет о клеточном или ячеистом строении кожи, в которой содержится большое количество меланоцитов, придающих клеткам кожи определенную пигментацию, причем на поверхности кожи в гораздо большей степени, чем в ее нижних слоях.

— Клэр, а ты не могла бы объяснить все это проще?

— Меланоциты представляют собой темные подкожные ячейки, наиболее развитые у людей с цветной кожей. — Подвернув рукав, она показала мне свою смуглую кожу. — Вот сейчас ты видишь средний уровень меланоцитов. А в тех образцах, которые были обнаружены под ногтями убитой женщины, они практически полностью отсутствуют. Они имеют голубоватый оттенок, что совершенно нетипично для кожи даже с небольшим содержанием меланина. И это должен понимать любой дерматолог.

— Что именно? — подскочила я от нетерпения.

— Понять, что убивший эту несчастную женщину человек никак не мог быть чернокожим! — с торжествующим видом объявила Клэр. — Это исключено. Преступник — белый человек с искусственной пигментацией. Чернила, Линдси, все дело в чернилах. Несчастная женщина вцепилась ногтями в его кожу как раз в том месте, на котором была татуировка.

Глава 29

После того как Клэр ушла, я еще долго сидела за столом и размышляла над ее открытием. Конечно, новость порадовала меня. Вскоре появилась Карен и вручила мне большой конверт от Симоны Кларк.

Это было досье на полицейского Эдварда Чипмана, который служил в полиции Сан-Франциско много лет назад. Я вынула из конверта несколько листов бумаги и стала быстро просматривать их. Чипман был патрульным полицейским и почти всю свою службу провел на улицах города. В отставку он ушел в 1994 году в звании сержанта. За годы службы дважды получал благодарственные грамоты за храбрость при исполнении служебных обязанностей.

Я пристально вглядывалась в его фотографию. Узкое темное лицо с огромной копной курчавых волос, которые были так популярны у негритянского населения в шестидесятые годы. Вероятно, Чипмана сняли в тот момент, когда он только поступил на службу. Я просмотрела все бумаги и разочарованно закрыла папку. Обычные сведения о человеке, ничего такого, за что можно было бы ненавидеть. И уж тем более его несчастную вдову. В послужном списке не было никаких зацепок, конфликтов, скандалов, что стало бы причиной мести. За свою тридцатилетнюю карьеру Чипман ни разу не выстрелил из служебного пистолета, а то и вообще не вынимал его из кобуры.

Правда, он был в полицейском отряде по охране общественного порядка в Потреро-Хилл и состоял в небольшой общественной организации под названием «Офицеры за справедливость», которая защищала интересы чернокожих офицеров полиции, но это вряд ли могло явиться причиной ненависти. Как и многие другие полицейские, Чипман был незаметен, скромен, добросовестно исполнял свои обязанности, никогда не попадал в неприятные ситуации и не оказывался в центре внимания общественного мнения. Короче говоря, в его послужном списке не было ничего такого, что хоть как-то связывало бы его с убийством Тэйши Кэтчингс или с ее дядей Кевином Смитом. Однако интуиция подсказывала мне, что именно здесь следует искать зацепку. Мои размышления прервал внезапный стук в дверь. На пороге показалась Лоррейн Стаффорд.

— У вас есть минутка, лейтенант?

Она сообщила, что украденный белый фургон принадлежит Рональду Стесику, преподавателю антропологии колледжа в Маунтин-Вью.

— Вероятно, автомобиль угнали со стоянки возле колледжа, — предположила Лоррейн. — А хозяин слишком поздно заявил о пропаже, поскольку по служебным делам уехал на несколько дней в Сиэтл.

— А кто мог знать, что он уезжает?

Она похлопала рукой по бумагам.

— Его жена, коллеги по работе, администратор колледжа. Он ведет занятия в двух группах, значит, учащиеся тоже могли знать об этом. Кроме того, Рональд Стесик ведет уроки еще в нескольких местных школах.

— А его ученики проявляли какой-либо интерес к фургону или месту парковки?

Лоррейн снисходительно хмыкнула.

— Он говорит, что половина его студентов приезжает на занятия в шикарных «БМВ» и «саабах». Вряд ли их может привлечь старый фургон, которому уже больше шести лет.

— А как насчет стикера на бампере? — со слабой надеждой в голосе спросила я.

Конечно, я прекрасно понимала: этот Стесик не имеет никакого отношения к убийствам, но на его машине была та же самая наклейка, что и в подвале дома в Окленде.

Лоррейн пожала плечами.

— Заявляет, что никогда в жизни не видел ее. Я даже припугнула его проверкой на детекторе лжи, но он отнесся спокойно и сказал, что готов к этому в любую минуту.

— Ты лучше проверь, не имеет ли кто из его друзей или студентов каких-либо неординарных политических наклонностей.

Лоррейн кивнула:

— Хорошо, Линдси, но у этого человека нет проблем с законом.

Ближе к вечеру меня охватило отчаяние. Мы снова оказались в тупике. Я была уверена, что действует серийный убийца, а это означало, что нас ждут новые неприятности. Единственная надежда оставалась на того парня в кожаной куртке с двуглавым львом на спине.

В этот момент зазвонил телефон.

— Плохие новости, лейтенант, — послышался в трубке усталый голос Джейкоби. — Мы весь день проторчали в этом «Голубом попугае», и все без толку. Бармен сообщил нам по секрету, что все эти парни практически не заходят в кафе. Мы видели там только одного. Огромный верзила-штангист в майке с надписью «Рок правит миром» сказал, что все его друзья разбежались кто куда.

— Разбежались? — недоверчиво уточнила я.

— Да, пять или шесть месяцев назад. Большая часть отправилась куда-то на юг, а остальные рассеялись по городу. Правда, некоторые иногда заглядывают в кафе, но очень редко. Этот парень сообщил, что самым частым посетителем кафе является какой-то рыжеволосый пижон.

— Ладно, — с нескрываемым разочарованием произнесла я. — Продолжайте наблюдать за кафе и отыщите мне рыжего парня.

Белый фургон не принес нам никаких результатов, связь между двумя убийствами по-прежнему остается гипотетической, поэтому двуглавый лев со змеиным хвостом — наша единственная зацепка.

— Продолжать? — возмутился Джейкоби. — Сколько еще мы должны торчать здесь? Мы можем провести тут несколько дней!

— Я пришлю вам смену нижнего белья! — раздраженно бросила я и положила трубку.

Некоторое время я неподвижно сидела за столом и обдумывала сложившуюся ситуацию. А она была крайне неприятной, просто ужасной. Прошло три дня с момента гибели Тэйши Кэтчингс, а у нас по-прежнему нет не только улик, но даже сколько-нибудь вразумительных версий относительно этих убийств. Есть только химера, которую оставил нам преступник.

А ведь если это серийный убийца, в чем, к сожалению, не приходится сомневаться, значит, он готовится к следующему шагу. Серийные убийцы не останавливаются до тех пор, пока их не поймают.

Глава 30

«Чрезвычайное происшествие, семейный скандал на Седьмой улице, номер триста три. Всем свободным подразделениям ответить на вызов». Услышав вызов, сержант патрульно-постовой службы Арт Дэвидсон недовольно поморщился, снял микрофон и посмотрел на напарника Джилла Герреру, с которым патрулировал улицы в районе Брайант. Они находились примерно в четырех кварталах от названного адреса. А на часах — почти восемь вечера. До окончания их смены оставалось всего лишь десять минут.

— Что будем делать, Джилл? — спросил Дэвидсон напарника, еще раз посмотрев на часы. — Принимаем вызов?

Тот равнодушно пожал плечами.

— Тебе решать, Арт. Я никуда не тороплюсь, а у тебя сегодня вечеринка.

Да, вечеринка. Семь лет его младшей дочери. Жена Карол сказала, что если он приедет домой до половины десятого, то она постарается не укладывать ее спать, чтобы Арт мог собственноручно вручить дочери давно приготовленный подарок — красивое зеркало, которое он купил в дорогом магазине. У Дэвидсона было пятеро детей, и он посвятил им всю свою жизнь. Однако наибольший восторг вызывала у него младшая дочь Одри, в которой Арт души не чаял. Словом, вечеринка должна быть грандиозной, и задерживаться на службе вовсе не входило в его планы.

— Черт с ним! — в сердцах воскликнул он. — В конце концов, нам за эту работу платят хорошие деньги, разве не так?

Он включил сирену, и через минуту, скрипнув тормозами, их патрульная машина остановилась на Седьмой улице перед мрачной и старой дешевой гостиницей «Дрисколл», над входом в которую высвечивался номер 303.

— Неужели в этой дыре все еще бывают постояльцы? — недоуменно спросил Геррера и тяжело вздохнул. — Кто здесь может жить, кроме бомжей?

Напарники взяли фонари, полицейские дубинки и направились к входной двери. Арт распахнул ее и шагнул в темное помещение. В нос ударил терпкий запах гнилья, мочи и крысиных отходов.

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — закричал он в темноту. — Полиция.

Неожиданно сверху донеслись голоса, отдаленно напоминающие семейную ссору.

— Пошли, — сказал Геррера и стал подниматься по лестнице.

Дэвидсон последовал за ним. На втором этаже Джилл Геррера свернул в длинный темный коридор и начал медленно продвигаться вперед, освещая двери фонарем. В конце коридора напарники вновь услышали громкие голоса, звон разбитой посуды и отчаянную мольбу о помощи. Теперь уже не оставалось сомнений, что крики доносились с последнего этажа. Геррера быстро поднялся, прошел по коридору и остановился перед дверью номера 42.

— Ах ты сука! — завопил кто-то, после чего раздался звон разбитой посуды.

— Спасите! — раздался женский голос. — Он убьет меня! Помогите! Убивают! Помогите кто-нибудь! Пожалуйста!

— Полиция! — громко объявил Дэвидсон и вынул из кобуры пистолет. — Геррера, сюда! Они здесь! Живее!

Он нажал плечом на дверь, и она открылась. В первой комнате было темно, а во второй горел тусклый свет. Именно оттуда доносились громкие крики. Дэвидсон поднял руку, снял пистолет с предохранителя, затем ворвался в комнату и застыл от изумления — она была пуста.

Растерянно оглядевшись по сторонам, он заметил посреди комнаты старый металлический стул, на котором стояла большая коробка, издававшая громкие крики. Подойдя поближе, он увидел в ней старый магнитофон, извергавший жуткие крики: «Спасите! Он убивает меня! Помогите!»

— Что за черт? — недоуменно воскликнул Дэвидсон. Он глазам своим не верил. Неужели это чья-то идиотская шутка? — Он подошел поближе, наклонился и выключил магнитофон. Истерические крики мгновенно прекратились. — Уроды... — выругался он, уставившись на магнитофон. — Какой-то идиот решил поиграть с нами.

Он снова осмотрел комнату. По всему было видно, что здесь уже давно никто не жил. Его взгляд упал на окно, а потом на высокое здание на противоположной стороне улицы. На крыше дома Дэвидсон различил подозрительный силуэт.

Пинг...

Его глаза успели зафиксировать желтоватую вспышку, похожую на светлячка в сумраке ночи. В ту же секунду стекло с треском разлетелось, а над правым глазом Арта Дэвидсона появилось кроваво-красное пятно. Он умер мгновенно, еще до того, как упал на пол.

Глава 31

Я почти уже доехала до дома, когда в машине раздался скрипучий голос полицейского диспетчера: «Внимание, всем свободным подразделениям немедленно прибыть на Седьмую улицу к дому 303. Нападение на полицейских. Срочно нужна поддержка». Я свернула на обочину и прослушала дальнейшее сообщение: «Срочно требуется медицинская помощь и следственная группа».

Последовавшие после этого переговоры ясно показали, что ситуация критическая. При одной мысли, что это засада серийного убийцы, у меня мурашки по коже пошли. Похоже, мерзавец снова стрелял издалека, как и возле церкви. Не долго думая я быстро развернула машину и помчалась по указанному адресу. За три квартала до Седьмой улицы уже царила суматоха. Все пространство вокруг старой гостиницы было оцеплено полицейским кордоном, мигали огни патрульных машин, перед глазами беспорядочно мелькали десятки людей, а тишину ночи разрывали трескучие звуки полицейских радиостанций.

Я медленно подъезжала к гостинице, показывая из окна служебное удостоверение, и остановилась неподалеку от мрачного здания.

— Что случилось? В кого стреляли? — спросила я у патрульного.

— В полицейского, — ответил тот. — Из центрального управления. Арт Дэвидсон.

— Господи!

Я знала Арта Дэвидсона. Мы учились на одном курсе в полицейской академии, часто встречались по работе. Хороший парень. Впрочем, имеет ли сейчас значение, что я знала его? В этот момент меня поразила догадка, от которой стало дурно. Арт Дэвидсон был чернокожим.

У входа в гостиницу я встретилась с шефом группы следователей Сэмом Райаном. Он был крайне озабочен случившимся и энергично переговаривался с кем-то по рации.

— Сэм, — схватила я его за руку и отвела в сторону, — мне сообщили, что стреляли в Арта Дэвидсона. Есть хоть какой-то шанс?

— Шанс? — печально усмехнулся тот. — Какой, к черту, шанс, если пуля прошила ему голову? Это был единственный выстрел, и он оказался смертельным.

Я почувствовала, что к горлу подбирается комок, а в голове нарастает какой-то странный шум, словно все вокруг стали орать. Я знала это ужасное состояние — страх. Теперь я была абсолютно уверена в том, что это — тот же самый преступник, который убил девочку возле церкви, а потом задушил женщину в Окленде. Химера снова дала о себе знать. Правда, на сей раз он ограничился единственным выстрелом, но и его оказалось достаточно для третьей жертвы.

Показав патрульным свой значок, я быстро направилась в сумрачную гостиницу, наталкиваясь на выходящих из здания полицейских. На отяжелевших от волнения ногах я стала подниматься по лестнице, пока на третьем этаже меня не остановили люди с носилками.

— Дорогу! — закричал один из них. — Освободите дорогу!

— Постойте, — попросила я и подошла к носилкам. Это действительно был Арт Дэвидсон. Темно-коричневое лицо перекошено от боли, а над правым глазом зияет небольшое, обагренное кровью отверстие. В этот момент я почему-то вспомнила, что у него остались дети. Возможно, все эти жуткие убийства каким-то непонятным образом связаны с детьми?

— Боже мой, Арт, — простонала я и прикоснулась пальцами к его лбу. — Ладно, несите, — сказала я санитарам и прислонилась к стене, пропуская их вперед.

Затем я с трудом поднялась на следующий этаж и нашла комнату, в которой все произошло. В ней уже толпились люди в штатском.

— Что здесь стряслось, Пит? — спросила я Питера Старчера, который когда-то работал в нашем отделе, а потом перешел в группу детективов.

Старчер всегда был агрессивно настроен по отношению ко мне и даже сейчас не упустил случая подколоть меня.

— А ты что здесь делаешь, лейтенант?

— Я хорошо знала Арта Дэвидсона, — пояснила я, не вдаваясь в подробности относительно истинных причин моего появления в гостинице. — Мы вместе учились в академии.

Старчер недовольно хмыкнул, но все же рассказал, что патрульные ответили на вызов и первыми примчались к гостинице. Однако в комнате они обнаружили лишь магнитофон, на котором были записаны крики о помощи. Ясно, что это ловушка.

— Какой-то подонок устроил весь этот спектакль, чтобы убить полицейского, — заключил Старчер и в отчаянии развел руками.

— Я хочу осмотреть место преступления, — заявила я и двинулась в номер.

Все вокруг действительно было так, как сообщил Старчер, Комната совершенно пуста, а со стен содраны почти все старые обои. Посреди комнаты расплылось огромное красное пятно, на противоположной стене виднелся след от пули. Бедный Арт, судя по всему, пуля прошла навылет, и он умер мгновенно, даже не поняв, что случилось. Рядом с лужей крови стоял стул, на котором лежала коробка с портативным магнитофоном.

Я внимательно оглядела комнату, а потом приблизилась к окну и посмотрела туда, откуда стреляли. Убийца выбрал удачное место. Вся комната была как на ладони. Несмотря на то что нигде не было видно химеры, его излюбленного символа, я прекрасно понимала, что преступник — тот, кого мы ищем. Он все равно оставил свой знак — один-единственный выстрел и чернокожий полицейский. Сейчас уже я не сомневалась, что он снова хотел напомнить нам о себе.

Глава 32

— Это был он, Линдси? — выпытывала у меня Синди и по телефону после одиннадцати вечера, когда я вернулась домой и уже успела погулять с Мартой.

Настроение было настолько скверное, что не хотелось разговаривать даже с Синди. Беспомощность и отчаяние подавляли во мне всякое желание двигаться и думать, Я знала, эта ночь будет для меня кошмарной, и единственное, что я хотела сейчас больше всего, — принять горячий душ и постараться не вспоминать несчастного Арта Дэвидсона.

— Ты должна все мне рассказать, — настаивала Синди. — Это был тот же самый убийца, не правда ли, Линдси? Ты видела химеру?

Я устало опустилась на диван.

— Нет, никаких знаков я там не обнаружила.

— Нет, Линдси, ты все прекрасно знаешь, — настаивала Синди. — И я тоже.

— Возможно, — промолвила я, с нетерпением ожидая, когда она оставит меня в покое. Хотелось поскорее забраться в теплую постель и забыться до утра.

— А какого калибра была винтовка? — допытывалась Синди. — Она совпадает с той, из которой убили Тэйшу Кэтчингс?

— Синди, ради всего святого, не изображай детектива и оставь меня в покое. Я хорошо знала погибшего парня еще по академии. Его напарник сказал, что он спешил сегодня на день рождения дочери. У него пятеро детей.

— Прости, Линдси, — наконец опомнилась Синди, — просто я решила, что такой выстрел мог сделать только человек, который уже убил двоих. Это действительно очень похоже на первое убийство.

Некоторое время мы молчали, каждая думая о своем. Конечно, Синди права. Почерк действительно один и тот же.

— Линдси, — произнесла Синди, — мы имеем дело с жутким подонком, прекрасным снайпером и отъявленным расистом, который убивает чернокожих.

— Не только чернокожих, — возразила я.

— Не только чернокожих? — изумленно воскликнула она. — А кого еще? Оклендский журналист из отдела криминальной хроники рассказывает, что муж убитой Чипман был чернокожим полицейским, дядя бедняжки Тэйши тоже был чернокожим полицейским. И вот сейчас пуля настигла Арта Дэвидсона, тоже чернокожего копа. Боже мой, Линдси, что происходит? Будет ли этому конец?

— Синди, — устало проворчала я, — давай оставим этот разговор. Я ужасно устала и просто валюсь с ног. Мне нужно как следует отоспаться, потому что завтра будет ужасный день. Ты не представляешь, какой это для нас удар.

— Линдси, мы готовы помочь тебе, мы хотим помочь тебе, но не знаем, как это сделать.

— Мне нужна ваша помощь и поддержка, — грустно улыбнулась я. — И я с благодарностью приму ее.

Глава 33

В ту ночь мне в голову пришла неожиданная мысль. Убийца звонил по телефону 911. Утром я помчалась на работу и первым делом забежала к диспетчеру Лайле Маккендри, которая дежурила у телефона, когда поступил вызов, а потом и звонок Арта Дэвидсона.

Лайла была крупной женщиной с пухлыми розовыми щеками и всегда улыбающимся широким ртом. Она казалась неповоротливой и медлительной, но все знали, что она — лучший диспетчер в полицейском управлении и никогда не допускает никаких срывов. Лайла быстро отыскала нужное сообщение по номеру 911, и в этот момент в комнату вошли Джейкоби и Кэппи, которые уже собирались отправиться на очередное дежурство в кафе «Голубой попугай».

— Ну вот, все в порядке, — радостно сообщила Лайла и нажала кнопку магнитофона.

У меня даже голова закружилась от волнения. Сейчас мы услышим голос предполагаемого убийцы.

« — Полиция Сан-Франциско, — раздался из динамика голос диспетчера, — горячая линия девять один один».

В комнате воцарилась тишина. Все замерли в ожидании. После непродолжительной паузы прозвучал чей-то голос:

" — Семейная драка. Кто-то собирается убить свою жену.

— Все понятно, — быстро отреагировала диспетчер. — Сообщите о своем местонахождении. Где происходит эта драка?"

В этот момент голос убийцы заглушил какой-то шум, отдаленно напоминающий звук телевизора или движение машин на улице.

" — Дом три-ноль-три на Седьмой улице, — ответил он. — Четвертый этаж. Скорее пришлите кого-то из полицейских. Кажется, здесь может случиться беда.

— Вы сказали три-ноль-три на Седьмой улице? — уточнила диспетчер.

— Да, совершенно верно, — подтвердил убийца.

— А с кем я говорю?

— Меня зовут Билли Реффон. Я живу на нижнем этаже неподалеку от холла. Поторопитесь, а то будет поздно".

Мы удивленно переглянулись. Убийца назвал свое имя? Невероятно!

" — Послушайте, сэр, — продолжила диспетчер, — а сейчас, когда мы с вами разговариваем, вы слышите крики о помощи?

— Да, я слышу, что какой-то кретин избивает жену и грозится вообще ее убить.

Диспетчер сделала паузу.

— Да, сэр, все поняла. Вы можете определить степень физических повреждений или ранений?

— Я не врач, девушка, — спокойно произнес преступник. — Я просто хочу, чтобы полиция приняла срочные меры и предотвратила убийство, вот и все. Пришлите же хоть кого-нибудь.

— Хорошо, мистер Реффон, я немедленно вызываю патрульную машину, а вас попрошу выйти из дома и подождать полицейских. Они скоро приедут.

— Поскорее, пожалуйста, похоже, он ее уже убивает".

После этого разговор между диспетчером и убийцей прервался и зазвучал вызов патрульной машины.

— Этот звонок поступил с мобильного телефона, — пояснила Лайла. — В этом нет никаких сомнений.

Она снова перемотала пленку на начало разговора и нажала кнопку. На этот раз мы прислушались к записи более внимательно. «Семейная драка». Голос звонившего был взволнованный, но довольно ровный, без эмоциональных срывов.

— Парень чертовски хороший актер, — заметил Джейкоби.

«Меня зовут Билли Реффон».

Я крепко сжала подлокотники кресла и напряглась всем телом. Пока диспетчер давала ему указания, как надо себя вести и где встречать полицейских, этот ублюдок наблюдал за домом в оптический прицел винтовки и ухмылялся. «Поскорее, пожалуйста, похоже, он ее уже убивает».

Мы прослушали конец разговора еще раз. Только сейчас я сумела различить насмешливые интонации в голосе преступника. Кроме того, ощущалось поразительное равнодушие к теме разговора. В какой-то момент мне даже показалось, что он захихикал, когда говорил о том, что кто-то кого-то убивает.

— Вот и все, что у меня есть для вас, — подытожила Лайла Маккендри. — Вы слышали голос убийцы.

Глава 34

Убийство Арта Дэвидсона вызвало бурную реакцию прессы. Кричащий заголовок в газете «Кроникл» возвещал, что «Убитый полицейский стал третьей жертвой непрекращающегося террора», а в статье на первой странице подробнейшим образом излагались самые разнообразные версии трагических событий и особое внимание обращалось на таинственный символ расистской группы, безнаказанно действующей на территории штата.

Я направилась в баллистическую лабораторию и застала там Чарли Клэппера, согнувшегося в три погибели над каким-то металлическим столом. Он был в белом халате и торопливо дожевывал свой завтрак, потирая покрасневшие от бессонной ночи глаза.

— Я уже второй раз за последнюю неделю провожу ночь за столом, — пожаловался он. — Надеюсь, сегодня еще никого не убили?

— Если тебя это хоть как-то утешит, — сказала я, пожимая плечами, — то мне тоже не удалось отдохнуть. Ладно, Чарли, перестань ворчать, нам всем сейчас нелегко. Мне нужны результаты исследования по делу Дэвидсона. Этот ублюдок безнаказанно убивает наших парней.

— Да, знаю, — грустно заметил он и тяжело вздохнул. Затем он выпрямился, потянулся и устало поковылял к большому рабочему столу. Там лежал прозрачный пакет с темной деформированной пулей. — Вот эта злосчастная пуля, Линдси. Мы обнаружили ее в стене позади того места, где стоял Дэвидсон. Один выстрел — и все. Можешь проверить это у Клэр. Мерзавец отлично стреляет, ничего не скажешь.

Я взяла пакет и попыталась достать оттуда бумагу с результатами исследования.

— Сороковой калибр, — поспешил сообщить Клэппер. — Похоже, он стрелял из винтовки «ПСГ-1».

Я недоверчиво посмотрела на него.

— Ты уверен, Чарли?

Тэйша Кэтчингс была убита из «М-16».

Он указал на рабочий стол.

— Еще бы! Кто из нас занимается баллистикой, ты или я?

— Чарли, просто я рассчитываю на какие-нибудь совпадения с убийством Тэйши.

— Риз все еще корпит над этим делом, — сказал он, отнимая у меня пакет с пулей, — но не стоит обольщаться, Линдси. Преступник работает очень чисто, как и возле церкви. Он не оставил нам никаких следов, отпечатков, абсолютно ничего. Использовал обычный магнитофон стандартной модели и включал его с помощью пульта дистанционного управления. Мы все перерыли не только в номере гостиницы, но и на месте его предполагаемой засады. И ничего не обнаружили, за исключением одной вещи...

— Какой вещи? — встрепенулась я.

Чарли подвел меня к рабочему столу, уставленному самыми разнообразными приспособлениями.

— Частичный отпечаток обуви на резиновой подошве. Мы нашли его на крыше, откуда, очевидно, был произведен выстрел. Но он похож на самую обыкновенную обувь, скорее всего кроссовки. Правда, на этом же месте мы отыскали микроскопические частички белого порошка, но нет никаких гарантий, что он каким-то образом связан с убийцей.

— Порошок?

— Да, мел, — кивнул Клэппер. — Но существует множество вариантов его попадания на крышу. Если этот парень так охотно подписывает все свои преступления, то можно с уверенностью сказать, что найти его будет чрезвычайно трудно.

— Да, Чарли, он и на сей раз оставил нам знак, — произнесла я. — Это был его единственный выстрел.

— Мы отошлем магнитофонную запись для идентификации его голоса и немедленно сообщим тебе о результатах.

Я сочувственно похлопала Клэппера по плечу.

— Тебе надо немного поспать, Чарли.

Он посмотрел на бумажный пакет с едой.

— Конечно, но только после завтрака.

Глава 35

Я вернулась в свой кабинет и устало плюхнулась на стул перед рабочим столом. Надо во что бы то ни стало раскопать эту химеру и проследить ее происхождение. Без этого нам никак не выйти на убийцу. Я уже сняла трубку, чтобы позвонить Стью Керквуду в отдел по расследованию преступлений на расовой и национальной почве, но неожиданно вошли три человека в темных костюмах. Один из них был наш шеф Мерсер, и его визит меня не удивил. Он еще утром отдувался на телевизионном ток-шоу и тщетно пытался успокоить общественность. Я прекрасно понимала его состояние. Неприятно отвечать на трудные вопросы, не имея на руках никаких конкретных результатов расследования.

Второго человека я тоже знала неплохо. Это был его пресс-секретарь, неотступно сопровождающий шефа во всех поездках. А рядом с ним — крупный мужчина, которого я никогда не видела в нашем отделе за все семь лет моей работы. Мэр Сан-Франциско Арт Фернандес, недавно избранный на второй срок.

— Мне не нужны ваши обычные отговорки, будто все идет нормально, под контролем и прочая чушь, — недовольно процедил он сквозь зубы. — И не вздумайте защищать честь мундира, как вы всегда любите это делать. — Он бросил косой взгляд на Мерсера, а потом на его пресс-секретаря. — Мне нужен от вас ясный и честный ответ. Вы можете объяснить мне сложившуюся ситуацию?

В моем кабинете воцарилась гнетущая тишина. А снаружи собрались почти все сотрудники отдела и угрюмо наблюдали за происходящим. Я пошарила ногами под столом, нашла там туфли и торопливо обулась.

— Нет, — откровенно призналась я, — не могу.

— Значит, Вернон Джонс был прав, — выдохнул мэр и опустился на стул напротив меня. — Он говорил, что мы имеем дело с совершенно неконтролируемой вспышкой насилия на расовой почве, с которой наша полиция справиться не в силах. Остается надеяться только на ФБР.

— Нет, — решительно возразила я.

— Что? — переспросил он, удивленно подняв брови, потом посмотрел на Мерсера и еще больше насупился. — Наверное, я чего-то не понимаю? Произошло три убийства, и после каждого преступник оставил таинственный знак, какую-то странную химеру. При этом совершенно ясно, что Тэйша Кэтчингс стала преднамеренной жертвой маньяка-расиста.

— Лейтенант хочет сказать, — робко вмешался Мерсер, — что все эти убийства вовсе могут не быть результатом расовой ненависти.

Во рту у меня пересохло, а язык стал неповоротливым.

— Мне кажется, — с трудом выдавила я, — что данные преступления совершены не на расовой почве.

— То есть? — обескураженно переспросил мэр. — Что вы хотите этим сказать, лейтенант Боксер?

Я собралась с духом и упрямо уставилась на мэра.

— Похоже, речь идет о личной мести. Иначе говоря, преступник организовал персональную вендетту и прикрывает свои действия якобы расовыми мотивами.

— Вендетту? — оживился пресс-секретарь Карр. — Вы полагаете, что преступник устроил вендетту против чернокожих, но не считаете эти деяния расово мотивированными? По-вашему, они не связаны с расовой ненавистью?

— Не совсем так, — уклончиво ответила я. — Это вендетта против чернокожих полицейских, а не вообще против чернокожих.

Глаза мэра угрожающе сузились.

— Продолжайте.

Я коротко рассказала им об убийстве Тэйши Кэтчингс и Эстелл Чипман, об их родственных связях и об убийстве чернокожего полицейского Дэвидсона.

— Мне совершенно ясно, что между всеми этими убийствами есть определенная связь, — заключила я, — но пока не могу понять, какая именно. Убийца — наглый, отчаянный, хорошо организованный, прекрасно продумывает все свои преступления и всегда оставляет фирменный знак. Не поверю, что он, руководствуясь мотивами расовой ненависти, будет маркировать свои преступления. Он специально подбросил нам угнанный ранее фургон, нарисовал химеру на стене подвала дома Эстелл Чипман, а теперь предоставил в наше распоряжение магнитофонную запись сообщения по телефону 911. Нет, это никак не напоминает преступления на почве расовой ненависти. Думаю, это вендетта — хорошо продуманная личная месть.

Мэр выжидающе посмотрел на Мерсера.

— Ты согласен с такой точкой зрения, Эрл?

— Ну, если это не воспринимать как попытку защитить честь мундира, — с улыбкой промолвил Мерсер, — то согласен.

— А я нет, — возразил Карр. — Здесь все говорит именно о преступлениях на почве расовой ненависти.

В кабинете воцарилась мертвая тишина. Мне показалось, что температура в помещении поднялась выше сорока градусов.

— Ну что ж, — наконец сказал мэр, — кажется, у меня есть два выхода из положения. По закону о расовых преступлениях, статья четыре, я обязан привлечь к расследованию специалистов из ФБР, которые, насколько мне известно, непосредственно занимаются подобного рода делами...

— Но у них нет абсолютно никакого опыта в расследовании убийств, — запротестовал Мерсер.

— Или, — продолжил Фернандес, — я должен позволить вашему лейтенанту закончить расследование. А федералам сообщить, что мы справимся с этими преступлениями без посторонней помощи.

— Мы с Артом Дэвидсоном вместе учились в академии, — произнесла я, посмотрев мэру прямо в глаза. — Неужели вы думаете, что хотите поймать убийцу больше, чем я?

— Так поймайте его, черт возьми! — выпалил Фернандес и встал. — Только не забывайте, что на карту поставлена не только наша репутация, но и жизнь людей.

Я кивнула и хотела что-то добавить, но внезапно в кабинет ворвалась Лоррейн.

— Простите за вторжение, лейтенант, но у меня срочное сообщение. Только что позвонил Джейкоби из Вальехо и передал, что скоро к нам доставят очень важного гостя. Они нашли Рыжего, того самого байкера из кафе «Голубой попугай».

Глава 36

Примерно через час Джейкоби и Кэппи вошли в дежурную комнату, толкая впереди себя огромного рыжеволосого парня, руки которого были скованы за спиной наручниками.

— Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал, — шутливо объявил Джейкоби.

Когда Рыжего ввели в комнату для допросов, он попытался вырваться, но не рассчитал силы, наскочил на деревянный стул и рухнул на пол.

— Извини, парень, — ухмыльнулся Кэппи, — по-моему, я предупреждал тебя, что здесь скользкий пол.

— Ричард Эрл Эванс, — торжествующим тоном представил его Джейкоби, — по кличке Рыжий. Не обижайтесь, если он не встанет и не ответит на ваше рукопожатие.

— Значит, вы так поняли мое указание не применять силу к задержанным? — сердито проворчала я, но в душе была очень рада, что Рыжего наконец-то нашли и доставили сюда.

— Этот парень имеет так много проблем с законом, что ему теперь не на что жаловаться, — пояснил Джейкоби. — Не каждый может похвастаться таким послужным списком — воровство, хулиганские выходки, нападение на граждан, попытка убийства и два задержания за незаконное ношение оружия.

— А сейчас при задержании мы обнаружили у него еще кое-что, — добавил Кэппи, выкладывая на стол пакетик с марихуаной, пятидюймовый охотничий нож и крошечный, размером в ладонь, пистолет «беретта» 22-го калибра.

— Он знает, почему его задержали? — поинтересовалась я, не сводя глаз с рыжеволосого парня.

— Нет, — покачал головой Кэппи. — Мы предъявили ему обвинение в незаконном ношении оружия. Пусть он немного остынет и призадумается о будущем.

Мы уставились на Ричарда Эрла Эванса. А он смотрел на нас и нагло ухмылялся. Ухмылка была рассеянной и дерзкой, что бывает всегда, когда человек обкурился травкой. Его сильные руки покрывала замысловатая татуировка, а на черной майке красовалась надпись белыми буквами: «Если можешь прочитать это, то отвали!»

Я кивнула в его сторону, и Кэппи снял с него наручники.

— Вы знаете, мистер Эванс, почему мы вас задержали?

— Я знаю только то, что ничего вы от меня не добьетесь, — тихо пробурчал Рыжий, сплюнув на пол сгусток слюны и крови. — Если думаете, что я буду разговаривать с вами, то глубоко ошибаетесь. У вас нет улик против меня.

Я подняла пакетик с марихуаной.

— Похоже, что Санта-Клаус сделал вам неплохой подарок. Эти милые игрушки могут дорого обойтись вам. Хранение наркотиков, ношение оружия и прочее. Такое ощущение, что вам понравилось в тюрьме. Только на этот раз вам светит гораздо больший срок — лет тридцать, не меньше.

— Могу сказать только одно, — он закатил глаза и усмехнулся, — вы притащили меня сюда вовсе не за то, что нашли пакет травки и эту дурацкую пушку. Я успел прочитать надпись на двери — «Отдел по расследованию убийств».

— Совершенно верно, приятель, — вмешался Кэппи. — Поймать тебя за задницу и посадить за незаконное ношение оружия — для нас всего лишь хобби. Но если ты не ответишь на несколько вопросов, то именно от этого оружия будет зависеть, где ты проведешь свои последние тридцать лет.

— Чушь собачья, — презрительно промычал Рыжий, закрывая холодные и блестящие от наркотика глаза. — Кроме этого, у вас больше ничего на меня нет.

Кэппи равнодушно пожал плечами, а потом неожиданно ударил жестяной банкой с содовой по его пальцам. Эванс завопил от боли.

— Черт возьми, а мне показалось, что ты попросил воды попить.

Рыжий посмотрел на него с такой ненавистью, будто хотел переехать его своим мотоциклом.

— Да, вы правы, мистер Эванс, — вмешалась я. — Мы действительно привели вас сюда вовсе не из-за того, что вы хранили оружие и наркотики, хотя нам не составит никакого труда передать вас в руки местного отделения полиции, где вас непременно посадят на долгие годы. Словом, сегодня вам крупно повезло. Теперь ваша судьба в ваших собственных руках. Кэппи, — я повернулась к полицейскому, — спроси, не хочет ли мистер Эванс еще водички?

Тот решительно взял банку с содовой, и Рыжий мгновенно убрал руки со стола. Широко улыбаясь, Кэппи открыл банку и пододвинул ее к Эвансу.

— Этого достаточно, или тебе стакан принести?

— Понимаете, мистер Эванс, — продолжила я, — мы можем быть с вами чрезвычайно деликатными и вежливыми. Откровенно говоря, нам совершенно наплевать на вас и ваши проблемы. Единственное, что вы должны сделать, так это ответить на несколько вопросов. А потом мы сразу же отправим вас домой, да еще и поблагодарим от имени всего полицейского департамента. Более того, мы больше никогда не встретимся и просто забудем о вашем существовании. Но если вы откажетесь сотрудничать с нами, мы запрем вас в тесной комнате на десятом этаже и вспомним про вас через несколько дней. А потом, естественно, сообщим в местное отделение полиции, а уж они постараются скорее предъявить вам обвинение и упрятать за решетку лет на тридцать, поскольку это уже третье обвинение.

Эванс насупился и потер переносицу. По всему было видно, что обрисованная мной перспектива его изрядно озадачила.

— Если вы не отказались от своего предложения, я, пожалуй, выпью немного содовой.

— Поздравляю, сынок, — радостно просиял Джейкоби. — Это первый разумный поступок, который ты совершил после того, как мы начали следить за тобой.

Глава 37

Я положила перед ним несколько черно-белых фотографий, на которых были изображены парни из группы «Тамплиеров». Рыжий заметно вздрогнул, но не подал виду.

— Прежде всего мы хотели бы знать, где можно найти ваших друзей.

Эванс поднял голову и осклабился.

— Вот, значит, в чем дело.

— Тебе задали прямой вопрос! — грозно прорычал Джейкоби. — Отвечай!

Я выложила перед ним еще несколько фотографий. Эванс покачал головой:

— Никогда не видел этих ребят.

Тогда я швырнула на стол последний снимок, на котором был изображен он сам в окружении друзей. Кэппи наклонился над Эвансом, схватил за шиворот и приподнял над столом.

— Слушай меня внимательно, дерьмо собачье, нас совершенно не интересует, чем вы там занимались. Веди себя умно, и мы отпустим тебя на все четыре стороны. А если будешь дурака валять, то получишь по зубам и отправишься в тюрягу. Ты понял меня?

Рыжий испуганно зыркнул на него и пожал плечами:

— Ну, может, я и встречался с ними, но это было давно. Наша группа распалась сразу после того, как запахло жареным. Я не видел их уже несколько месяцев. Если хотите найти хоть кого-нибудь, посмотрите в «Южной Пятерке».

Я взглянула на коллег. Трудно было поверить, что Эванс говорит правду, но чутье подсказывало, что на сей раз он не врет.

— Еще один вопрос, — сказала я, поворачиваясь к Рыжему, — самый главный. От него будет зависеть твоя судьба. — Я положила перед ним фотографию байкера, на черной куртке которого отчетливо виднелась злополучная химера. — Что означает данный рисунок?

Эванс удивленно хмыкнул.

— Неужели этот придурок решил разукрасить себя? Никогда бы не подумал.

Кэппи угрожающе навис на Рыжим, и тот отпрянул.

— Просто символ, — поспешно объяснил он, с опаской покосившись на Кэппи. — А означает он лишь то, что этот парень является членом патриотического движения. Патриот, одним словом.

— Патриот? — переспросила я.

— Ну, защитник белой расы, сторонник свободного общества, приверженец нового порядка и все такое прочее. — Он ухмыльнулся и посмотрел на Кэппи. — Но только без таких, как вы. Надеюсь, вы понимаете, что вся эта чушь не имеет ко мне никакого отношения?

— Тот парень тоже укатил на солнечный юг? — поинтересовался Джейкоби.

— Он? Нет. Зачем ему туда ехать? А что он сделал?

— Ты опять за свое? — прорычал Кэппи, наклоняясь над Рыжим. — Что за идиотская манера отвечать вопросом на вопрос.

— Послушайте, — испуганно сглотнул Эванс, — он общался с нами совсем недолго. Я даже не знаю его настоящего имени. Мак... Макмиллан... Макартур... А что он натворил?

Поразмыслив, я решила, что нет смысла скрывать от него наши истинные намерения.

— А что говорят твои друзья насчет стрельбы возле церкви вЛа-Салле-Хейтс?

Рыжий удивленно вытаращил глаза, но быстро взял себя в руки.

— Вы считаете, что это мог сделать кто-то из моих старых друзей? Тот парень?.. Мак?..

— Знаешь, как встретиться с ним? — спросила я, не обращая внимания на его удивление.

Эванс расплылся в едкой ухмылке.

— Это будет очень нелегко. Даже для вас.

— Ничего, мы попробуем, — промолвила я с такой же едкой ухмылкой. — У нас длинные руки.

— Не сомневаюсь, — вздохнул Рыжий, — но тот парень мертв. Это случилось еще в июне. Он взорвался вместе со своим приятелем в Орегоне. Этот придурок где-то прочитал, что из коровьего дерьма можно сделать бомбу.

Глава 58

Синди Томас остановила свою «мазду» на стоянке перед церковью Ла-Салле-Хейтс и после некоторых колебаний вышла из машины. Урчание в животе безошибочно подсказывало, что на самом деле она не знает, зачем приехала сюда и что собирается делать.

Оглядевшись по сторонам, Синди вздохнула, приблизилась к церкви и открыла парадную дверь. Еще вчера здесь толпились прихожане, а детский хор исполнял церковные гимны, провожая в последний путь трагически погибшую Тэйшу Кэтчингс. Сейчас было темно и пусто. Она пересекла внутреннее пространство церкви и вошла в примыкающее здание, где находились служебные помещения. Звук шагов скрадывала толстая ковровая дорожка. Вскоре на пути Синди возникла чернокожая женщина, стоявшая возле копировального автомата.

— Чем могу помочь? — поинтересовалась она, подозрительно оглядывая Синди с головы до ног. — Что вам нужно?

— Я хотела бы поговорить с преподобным Эроном Уинслоу.

— Он сейчас не принимает посетителей, — сухо промолвила она.

— Ничего, Кэрол, пусть войдет, — раздался густой бас священника.

Женщина проводила Синди до двери его кабинета и сразу исчезла. В небольшой комнате, до потолка уставленной книгами, сидел Эрон Уинслоу в черной майке и защитного цвета брюках. Он совершенно не был похож на священника. Во всяком случае, такого священника Синди еще никогда в жизни не видела.

— Итак, вы все-таки вернулись к нам, — сказал Уинслоу и добродушно улыбнулся.

Широким жестом он пригласил ее сесть на диван, а сам расположился в глубоком кожаном кресле напротив. Раскрытую книгу Уинслоу отодвинул в сторону и положил на нее очки в массивной роговой оправе. Синди не ожидала увидеть его в такой обстановке и немного растерялась.

— Вы уже оправились от похорон? — невпопад спросила она.

— Пытаюсь, — уклончиво ответил он. — Я читал вашу статью в сегодняшней газете. Вы действительно полагаете, что гибель этого несчастного полицейского как-то связана с предыдущими убийствами, включая смерть Тэйши Кэтчингс?

— Так думают в полиции, — произнесла Синди. — Эксперты в один голос утверждают, что девочку застрелили вовсе не случайно.

Уинслоу поморщился и покачал головой:

— Я этого не понимаю. Тэйша была еще ребенком. Кому она могла помешать?

— Они считают, что дело тут вовсе не в Тэйше, — продолжила Синди и пристально посмотрела священнику в глаза. — Ее беда заключалась в том, что она имела отношение к человеку, который в свое время работал в полиции Сан-Франциско. И все остальные жертвы были так или иначе связаны с полицией.

— Так что же привело вас к нам? Душевная боль или простое любопытство?

Синди опустила голову.

— Вчерашняя служба проводилась так проникновенно, что я до сих пор не могу собраться с мыслями. Давно уже у меня такого не было. Нет, конечно, душевная боль возникала, но я не обращала на нее внимания.

Уинслоу сочувственно кивнул. Она сказала ему правду, и это тронуло его сердце.

— Ну что ж, хорошо, рад слышать, что моя служба затронула вас.

Синди улыбнулась и почувствовала, что ей стало легче. Уинслоу проявил к ней такую неподдельную искренность, что она успокоилась и не пожалела о своем визите к проповеднику. Еще вчера она решила написать о нем статью в газете, но не знала, как подступиться к этому человеку. Сейчас Синди уже не сомневалась в том, что это будет замечательный материал.

— Готов поспорить, что знаю, о чем вы сейчас думаете, — сказал Эрон Уинслоу, не сводя с нее взгляда.

— О чем же?

— Вы думаете, что я не похож на священника, не произвожу впечатления человека, который всецело занят душевной скорбью и заботами о судьбах человечества. И вообще вы не понимаете, как такой человек может посвятить жизнь церкви и своим прихожанам.

Синди смущенно улыбнулась и покраснела.

— Да, подобные мысли действительно посещали меня, — призналась она. — Но на самом деле я размышляла о том, что хорошо бы написать о вас статью. И не только о вас, но и обо всех ваших прихожанах.

Некоторое время Уинслоу, казалось, обдумывал ее предложение, а потом неожиданно перевел разговор на нее.

— Чем вы больше всего любите заниматься, Синди?

— Чем заниматься? — удивилась она.

— Ну, по большому счету, — пояснил он. — Я имею в виду не вашу работу, а любимое занятие в свободное время. Ведь вы живете в большом городе, и ваша жизнь не ограничивается только газетой «Кроникл». Что занимает вас больше всего, трогает вашу душу, беспокоит, вызывает у вас страстные желания?

Синди растерянно улыбнулась, не зная, что ответить.

— Преподобный Уинслоу, — наконец опомнилась она, — это я должна задавать вам вопросы, поскольку хочу написать о вашей жизни. Но если вам так интересно, что ж, пожалуйста. Я люблю йогу и дважды в неделю посещаю занятия с учителем. Вы знакомы с этой системой упражнений?

— Нет, но я каждый день занимаюсь медитацией.

Синди расплылась в улыбке, хотя и не сознавала, что именно ее так порадовало.

— Кроме того, я являюсь членом женского книжного клуба и обожаю джаз.

Теперь уже Уинслоу расцвел.

— Джаз? Какой именно джаз? Я тоже люблю эту музыку.

Синди заразительно расхохоталась.

— Ну наконец-то мы нашли общий язык! А вы какой джаз любите?

— Современный, все от Пайнтопа Перкинса до Колт-рейна.

— А как насчет «Блу дор»? — решила уточнить Синди.

— Разумеется, я слышал этот оркестр и всегда посещаю их выступления по воскресеньям, в особенности если в город приезжает Карлос Райес. Предлагаю сходить вместе. Уверен, это будет хорошим подспорьем при написании вашей статьи обо мне. Я не требую от вас согласия прямо сейчас. Подумайте и сообщите мне, когда вам будет удобно.

— Значит, вы не против, чтобы я написала о вас статью? — воодушевилась Синди.

— Надеюсь, что вы напишете и о моих прихожанах, — хитро улыбнулся он. — А я помогу вам в этом.

Через полчаса Синди сидела в машине и от волнения не могла включить зажигание. Она до сих пор не верила в то, что сейчас произошло. Линдси была бы в ужасе, если бы узнала. Синди не представляла, что ее беседа закончится таким образом. Она получила шанс написать прекрасную статью, которая, возможно, потянет на национальную премию.

Однако самое главное заключалось в том, что буквально несколько минут назад Синди согласилась на свидание с человеком, который был пастором покойной Тэйши Кэтчингс, и теперь осталось лишь дождаться удобного момента.

«Наверное, у меня действительно болит душа», — подумала она, выруливая с церковной стоянки на шоссе.

Глава 39

Была суббота, около семи часов вечера. Конец долгой, сумасшедшей и невероятно напряженной недели. Погибли три человека, а мы все еще не могли выйти на след преступника. Даже самые обнадеживающие улики ни к чему не привели. Мне очень хотелось с кем-нибудь поговорить, поэтому я направилась в окружную прокуратуру и подошла к кабинету Джилл, расположенному рядом с офисом окружного прокурора.

Длинный коридор был пуст, в кабинетах царила тишина, а оставшиеся в здании служащие готовились к предстоящему выходному. Я не была уверена, что Джилл все еще на работе, ведь в ее положении задерживаться допоздна — непростительная глупость. Ей сейчас нужно сидеть дома, читать книжки по воспитанию детей и готовить детскую комнату.

Однако Джилл находилась на работе. Из ее кабинета доносились приглушенные звуки классической музыки. Я постучала в дверь и вошла. Джилл сидела в мягком кожаном кресле, подтянув ноги к подбородку, а на коленях лежал небольшой желтый СД-плеер. Ее стол был завален бумагами.

— Почему ты еще здесь? — удивленно спросила я.

— Обдумываю свои проблемы, — ответила она и, тяжело вздохнув, подняла руки в шутливом жесте, словно выражая готовность признать свою вину. — У меня сейчас чертовски сложное дело Перроуна, а в понедельник утром я должна представить суду убедительные доказательства его вины. — Окружная прокуратура занимается сейчас делом крупного землевладельца, которого обвиняют в убийстве.

— Но ты же беременная, Джилл, — напомнила я ей. — А сейчас уже начало восьмого.

— Кони Сперлинг тоже беременная, но это не мешает ей исполнять свои профессиональные обязанности. В министерстве обороны это называется борьбой с ожирением.

— Как бы это ни называлось в министерстве обороны, для тебя такой режим совершенно недопустим. Ты же сама говорила, что будешь трудиться на малых оборотах.

Джилл выключила СД-плеер и вытянула длинные стройные ноги.

— А куда мне спешить? Все равно Стива сейчас нет в городе. Что я буду делать дома? То же самое, что и здесь. — Она запрокинула назад голову и улыбнулась. — А ты решила проверить меня?

— Нет, проверять твой режим должен другой человек.

— Боже мой, Линдси, я просто перекладываю бумаги и продумываю свое выступление на судебном заседании. Я же не бегаю по всему зданию и не ору на подчиненных. Все нормально, Линдси, не волнуйся. Кстати, — она посмотрела на часы, — с каких это пор ты стала выполнять функции секретаря-референта, который неустанно следит за составлением плана работы на предстоящую неделю?

— Я могу себе это позволить, так как не беременна, — недовольно проворчала я. — Ну ладно, ладно, больше не буду читать тебе лекции и наставлять на путь истинный.

Я подошла к противоположной стене и стала внимательно рассматривать висевшие там фотографии. На одной из них Джилл была снята в составе женской команды по футболу, когда училась в Стэнфорде, а на других стояла рядом со Стивом во время их походов в горах и прогулок на велосипедах. Около фотографий висели ее многочисленные дипломы, почетные грамоты и благодарственные отзывы.

— Если ты присядешь, — шутливо заметила Джилл, — то предложу тебе пива. Оно в холодильнике. А заодно и мне достань бутылочку.

Я выполнила ее просьбу, а потом отодвинула ее пиджак, небрежно брошенный на спинку дивана, и села напротив Джилл.

— Ну и как твое дело?

— Нет, это ты сначала расскажи, как твои дела, — улыбнулась Джилл.

Я вытянула руку и изобразила пальцами фигуру, которая означает, что дела мои хуже некуда. После этого я сообщила, что все мои зацепки — белый фургон, изображение химеры, фотографии байкеров — закончились ничем. Я оказалась в тупике, из которого не видела никакого выхода.

Джилл терпеливо выслушала меня, а потом села на диван рядом.

— Ты хочешь поговорить со мной, Линдси? Ты же сама сказала, что пришла сюда вовсе не для того, чтобы проконтролировать режим моей работы.

Я виновато кивнула и поставила бутылку с пивом на ее рабочий стол.

— Мне нужно хоть как-то оживить ход следствия, Джилл.

— Ну ладно, я слушаю тебя, — промолвила она. — Надеюсь, ты понимаешь, что все останется между нами.

Я изложила ей свою теорию, в соответствии с которой убийца — не какой-то маньяк с расистскими убеждениями, а наглый, умный и хитрый киллер, действующий из соображений мести.

— Очевидно, ты переоцениваешь его поступки, — произнесла Джилл, внимательно выслушав меня. — Сейчас в твоем распоряжении есть три убийства, направленных против афроамериканцев.

— Да, но я никак не могу понять, почему именно эти люди стали его жертвами? — возразила я. — Одиннадцатилетняя девочка, заслуженный и опытный полицейский и Эстелл Чипман, муж которой умер пять лет назад.

— Не знаю, дорогая, — с примирительным видом подняла руки Джилл. — Твое дело поймать его, а мое — пригвоздить на суде и засадить за решетку на всю оставшуюся жизнь.

Я улыбнулась и подалась вперед.

— Джилл, мне нужна твоя помощь. Я должна понять, какая связь существует между этими преступлениями, а точнее — между жертвами. Я чувствую, что такая связь существует, но не вижу, в чем она состоит. А чтобы все это понять, следует проанализировать все предыдущие дела, в которых какой-то белый подонок пострадал от чернокожего полицейского. Именно этот ход подсказывает мое чутье. Именно с этого и нужно начинать расследование. И именно это обстоятельство побуждает его мстить своим обидчикам.

— А что ты станешь делать, если его следующая жертва окажется совершенно непричастной к полиции? — резонно заметила Джилл. — Вся твоя теория мгновенно рухнет, разве не так?

Я выжидающе посмотрела на нее.

— Ты поможешь мне, Джилл?

— Разумеется, Линдси, что за вопрос. — Она покачала головой и посмотрела на меня. — Но только в том случае, если ты предоставишь мне хоть какие-нибудь материалы, позволяющие выйти на нужное дело или на нужного обвиняемого.

— Я могу дать тебе такую наводку прямо сейчас — белый мужчина, с татуировкой на теле или с рисунком на одежде.

— И ты считаешь, этого достаточно? — рассмеялась Джилл и всплеснула руками, но по ее глазам было видно, что она согласна.

Я быстро перехватила ее руку и с благодарностью пожала ее. Конечно, я знала, что могу рассчитывать на ее поддержку, но этот жест окончательно убедил меня в том, что подруга сделает все возможное, чтобы помочь мне докопаться до сути этого сложного дела. После этого я посмотрела на часы — половина восьмого.

— Ну ладно, не буду мешать. Обдумывай свое выступление в суде.

— Не уходи, Линдси, — неожиданно попросила Джилл, удерживая меня. — Останься со мной.

Я видела: ее что-то беспокоит. Профессиональная уверенность в себе, которая еще секунду назад так явно отражалась на лице Джилл, вдруг сменилась растерянностью и отчаянием.

— Что-нибудь случилось? — осторожно спросила я. — Может, тебе врач что-нибудь сказал?

Джилл в деловом костюме и со строгой прической казалась могущественной в этом кабинете заместителя окружного прокурора штата, но в ее голосе слышались нотки беспомощности и страха.

— Нет, Линдси, все нормально, — прошептала она. — Во всяком случае, с точки зрения физиологии. Я понимаю, что должна радоваться, находиться на седьмом небе от счастья...

— Ты должна чувствовать себя так, как чувствуешь, — возразила я, сознавая, что для нее сейчас наступили не самые лучшие времена.

Джилл рассеянно кивнула, а потом вздохнула и подтянула колени к подбородку.

— Когда я была маленькой, то часто просыпалась ночью от совершенно безумного страха. Мне казалось, что весь мир спит, погружен в небытие и только я одна не сплю и наблюдаю за ним. Иногда отец подходил ко мне и пытался хоть как-то убаюкать. Он допоздна работал в своем кабинете, готовился к очередным судебным делам, но всегда заходил ко мне перед тем, как отправиться спать. Отец часто называл меня своим заместителем, но я все равно всегда ощущала себя ужасно одинокой.

Она покачала головой и посмотрела на меня влажными от слез глазами.

— Вот и сейчас... Стива нет рядом со мной, и я чувствую себя полной идиоткой.

— Джилл, — произнесла я, поглаживая ее по руке, — это не так, никто не считает тебя идиоткой.

— Я не могу потерять этого ребенка, Линдси, — заплакала она. — Я понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Я вынашиваю новую жизнь, этот ребенок всегда со мной, и тем не менее я почему-то одинока.

Я крепко обняла подругу и прижала к себе. Мой отец никогда не заходил в мою комнату и никогда не укачивал по ночам. Даже когда он жил с нами, то после третьей смены предпочитал заходить в бар и пить пиво с друзьями, а не возиться со своими детьми. Откровенно говоря, мне не хотелось его видеть, поскольку ничего хорошего от наших встреч быть не могло.

— Я понимаю тебя, Джилл, — едва слышно проговорила я и еще крепче прижала ее к себе. — Иногда я сама чувствую себя такой же одинокой и брошенной, как и ты.

Глава 40

На пересечении Оушен-стрит и Виктория-стрит, спрятавшись за деревьями, стоял человек в зеленой, военного покроя куртке и тщательно пережевывал только что купленный бутерброд. Его взгляд был прикован к черному, сверкающему от вечерних огней «линкольну», который медленно двигался по улице к угловому дому. Он провел здесь несколько вечеров, присматриваясь к этому автомобилю и его хозяину, который должен стать его очередной жертвой.

Человек, за которым он так долго следил, проживал в прекрасном кирпичном доме в жилом районе Инглсайд-Хейтс. У него была семья — две дочери, посещавшие католическую школу, и жена, работавшая медсестрой в регистратуре местной больницы. А еще у него был черный Лабрадор по кличке Буллитт, который всегда выбегал навстречу хозяину и радостно помахивал хвостом, когда автомобиль останавливался перед парадным входом.

Обычно «линкольн» подъезжал к дому около половины восьмого. Пару раз в неделю этот человек выходил погулять на улицу и неторопливо прохаживался по Виктория-стрит, разглядывая витрины магазинов и приветливо здороваясь со знакомыми. Он любил посещать корейский магазин и часто болтал с его владельцем, покупая у него арбузы, капусту и лук. В такие моменты он производил впечатление большого человека, который снизошел до общения с простыми людьми.

После этого он по обыкновению отправлялся за своими любимыми журналами, покупал «Кар энд драйвер» и «Спортс иллюстрейтид». Однажды убийца даже пристроился за ним в очередь и некоторое время наблюдал его вблизи. Конечно, он мог прихлопнуть его издалека, но это было бы слишком просто. Нет, на сей раз все будет по-другому. Преступление должно всколыхнуть весь город, чтобы жители осознали суть происходящих событий. Это дело должно получить международную огласку, чего никогда не было раньше.

А «линкольн» подъехал совсем близко. Человек в защитной куртке швырнул недоеденный бутерброд в урну и спрятался за толстый и мокрый от дождя ствол дерева. Но автомобиль не остановился около дома.

«Значит, не сегодня, — подумал убийца, вытирая руки. — Ладно, поживи еще немного. Спеши к жене, детям и любимой собаке, наслаждайся жизнью, ведь тебе осталось совсем немного. Ты стал слишком забывчивым. Если человек забывает прошлое, то оно настигает его. А я живу с этим прошлым каждый день».

Он посмотрел вслед удаляющемуся «линкольну», подождал, пока машина не завернет за угол, и сплюнул на асфальт.

«Ты погубил мою жизнь, и теперь я намерен погубить твою».

Глава 41

В воскресенье я, как обычно, совершила привычную пробежку вместе с Мартой, немного позанималась гимнастикой, а ближе к обеду натянула джинсы и свитер и отправилась на работу подготовить очередную сводку новостей для прессы. Откровенно говоря, готовить было практически нечего. Расследование зашло в тупик, и я не знала, о чем сообщить въедливым журналистам. Мы делали такие отчеты лишь для того, чтобы они отстали от нас и не мешали работать. Я прекрасно понимала, что убийца планирует новый удар и не заставит себя долго ждать.

Собрав все файлы, я решила вернуть их Джилл и стала спускаться в лифте. Вдруг он остановился, и в лифт вошел Мерсер. Он удивился, увидев меня, и, кажется, обрадовался.

— Поехали со мной! — коротко бросил он, когда лифт прибыл на первый этаж.

Его машина уже стояла перед входом. Мы сели на заднее сиденье, а водитель повернулся к шефу, словно спрашивая, куда отправляться.

— В Уэст-Портал, Сэм, — скомандовал Мерсер.

Уэст-Портал — небольшой жилой район для людей среднего достатка, расположенный далеко от центра, почти на окраине города. Я не догадывалась, зачем шеф везет меня туда в это время дня. Пока мы ехали, Мерсер задал мне несколько ничего не значащих вопросов, но в основном напряженно молчал. Меня стало одолевать беспокойство. «Он хочет забрать у меня это дело», — пронеслось в голове.

Водитель остановил машину на какой-то незнакомой улице перед голубым домом, построенным в викторианском стиле. А напротив находилась школьная спортивная площадка, на которой отчаянно сражались две баскетбольные команды.

Я удивленно огляделась, а потом повернулась к Мерсеру:

— О чем вы хотели поговорить со мной?

Шеф полиции загадочно улыбнулся.

— Линдси, у тебя есть герои, которыми ты восхищаешься?

— Вы имеете в виду известных людей, например, Амелию Эрхарт или Маргарет Тэтчер? — уточнила я. — Нет, таких нет. За исключением, может быть, Клэр Уошберн, — добавила я и засмеялась.

Мерсер понимающе кивнул.

— А для меня таким героем всегда был Артур Эш. Однажды у него спросили, трудно ли бороться с распространением СПИДа, и он ответил: «Не так трудно, как найти общий язык с чернокожим подростком, выросшим в Соединенных Штатах». — На его лице появилось выражение глубокой задумчивости. — Вернон Джонс заявил мэру, будто я совершенно не понимаю, что поставлено на карту во всем этом деле. — Он указал на голубое в викторианском стиле здание. — Видишь симпатичный дом? Это дом моих родителей, в котором я провел детство. — Мерсер сделал паузу и тяжело вздохнул. — Мой отец был механиком на автостанции, а мать вела бухгалтерский учет в компании, занимавшейся обеспечением электроэнергией. Они трудились всю свою жизнь, чтобы дать образование мне и моей сестре. Она сейчас живет в Атланте и работает в городском суде. Но выросли мы как раз в этом доме.

— Мой отец тоже работал на город, — промолвила я.

— Линдси, я никогда не говорил тебе, — продолжил Мерсер и посмотрел на меня, — но я хорошо знал твоего отца.

— Вы знали его? — изумилась я.

— Да, мы вместе начинали служить в полиции и даже были напарниками одно время. Марти Боксер... Твой отец был самой настоящей легендой, и не только из-за своей образцовой службы.

— Расскажите мне о нем что-нибудь такое, чего я не знаю.

— Хорошо... — Он умолк, собираясь с мыслями. — Он был хорошим полицейским. Очень хорошим. Для многих из нас твой отец являлся примером честного выполнения своего долга, и мы во всем подражали ему.

— Пока не сбежал, — угрюмо проронила я.

— Сейчас ты уже сама должна понимать, что в жизни полицейского бывает много такого, что не поддается разумному объяснению. Копы часто оказываются на грани нервного срыва и совершают поступки, непонятные для окружающих.

Я покачала головой.

— Я не разговаривала с ним двадцать два года.

Шеф молча кивнул.

— Я не могу говорить о нем как об отце или муже, но мне кажется, нельзя судить человека, тем более полицейского, не зная всех фактов его жизни.

— А он никогда и не пытался рассказать нам о них, — проворчала я. — Собственно, отец даже времени не находил, чтобы пообщаться с нами.

— Мне очень жаль, Линдси, — тихо промолвил Мерсер. — Я понимаю твои чувства и непременно расскажу о твоем отце, но только не сейчас, как-нибудь в другой раз.

— Расскажете? Когда?

Он опустил стеклянную перегородку, отделявшую нас от водителя, и велел ему возвращаться в городское управление полиции.

— Когда ты найдешь Химеру, — пообещал он через минуту.

Глава 42

Автомобиль Мерсера вырулил из плотного движения машин на дороге и сбавил скорость неподалеку от его дома. Шеф полиции опустил стеклянную перегородку.

— Я выйду здесь, Сэм, останови.

Сэм Мендес с недовольным видом оглянулся. Строгие инструкции запрещали ему останавливаться за пределами примыкающей к дому стоянки, однако Мерсер был непреклонен.

— Сэм, здесь больше патрульных полицейских в радиусе пяти кварталов, чем в самом здании полицейского департамента.

Сэм хорошо знал, что одна патрульная машина постоянно курсирует по Оушен-стрит, а другая стоит рядом с домом Мерсера. Кивнув, он остановил автомобиль. Мерсер открыл дверцу и с трудом вытолкнул свое громоздкое тело наружу.

— Заедешь за мной завтра, Сэм, — сказал он на прощание. — Спокойной ночи.

Когда автомобиль уехал, Мерсер облегченно вздохнул, почувствовав привычную свободу. Только здесь, без машины, водителя и многочисленных подчиненных он ощущал себя по-настоящему свободным. Именно поэтому Мерсер так любил гулять по тихой улочке своего района. Он медленно двинулся в сторону корейского магазина, держа пухлый дипломат в одной руке и тонкий плащ в другой. В магазине Кима он купил небольшую корзинку с красивой и аппетитной клубникой и сливы. Затем побрел через улицу на противоположную сторону, где располагался винный магазин. Сегодня вечером на ужин должно быть жаркое из баранины, и Мерсер решил купить к нему бутылочку красного божоле.

Сложив все покупки в сумку, он вышел на улицу, посмотрел на часы и неторопливо зашагал к дому. Невысокие бетонные столбы отделяли Оушен-стрит от хорошо охраняемого Инглсайд-Хейтс, где находился его старый дом. Когда Мерсер миновал кирпичный дом Тэйлоров, позади него послышался какой-то шорох.

— Шеф полиции собственной персоной?

Мерсер остановился и с удивлением обернулся.

— Ладно, не скромничай, — продолжал крупный мужчина в камуфляжной куртке. — Я не видел тебя тысячу лет. Ты, наверное, не помнишь меня?

«Что ему от меня надо, черт возьми?» — пронеслось в голове у Мерсера.

Перед ним стоял высокий мускулистый человек в надвинутой на глаза кепке. Его фигура показалась шефу полиции знакомой, но закрытое кепкой лицо он узнать не мог. И вдруг его поразила страшная догадка, от которой мурашки по телу пошли. Теперь все стало ясно.

— Это такая честь, — ухмыльнулся мужчина. — Для тебя, — добавил он.

В его руке сверкнул ствол серебристого пистолета, направленный в грудь шефа полиции. Мерсер лихорадочно соображал, что делать. Может, оттолкнуть его и попытаться достать свой пистолет? А если он успеет выстрелить? Опять ему приходится вести себя, как много лет назад, когда он сам был патрульным полицейским.

— Я хочу, чтобы ты хорошенько всмотрелся в мое лицо, — продолжил мужчина в кепке. — Хотя бы для того, чтобы знать, почему ты сейчас умрешь.

— Не делай глупостей, — попытался образумить его Мерсер. — Здесь поблизости много копов.

— Ну и хорошо, — рассмеялся тот. — Так даже лучше для меня. Не бойся, шеф, все будет превосходно. Там, куда ты сейчас отправишься, ты встретишь немало своих старых друзей.

Первый выстрел поразил Мерсера в грудь. Сначала он почувствовал ожог, а потом резкую боль. Он хотел закричать, чтобы привлечь внимание полицейского, дежурившего возле его дома. Кто там должен быть сегодня? Паркс или Васкес? Впрочем, не важно, все равно они уже не помогут ему, поскольку голос застыл на губах и прозвучал еле слышный шепот. «Господи Иисусе, спаси и сохрани меня», — безмолвно взмолился Мерсер.

Второй выстрел был направлен выше груди. Как ему хотелось ударить убийцу, повалить на землю, как это часто бывало в прошлые годы, но силы покинули его. Пуля пронзила горло, и Мерсер стал медленно оседать на мокрый от недавнего дождя асфальт.

Мужчина с пистолетом в руке теперь стоял над ним, презрительно морщился и говорил что-то. Но Мерсер не слышал ни единого слова. Он различал лицо убийцы, но уже не очень отчетливо. Плотная пелена застилала глаза, а мужская фигура утрачивала свои очертания. В тот момент Мерсер вдруг вспомнил, казалось, давно забытое имя. Он был так поражен этим открытием, что невольно произнес его едва шевелящимися губами.

— Совершенно верно, — ехидно хмыкнул преступник, прицеливаясь в третий раз. — Ты раскрыл это дело и вычислил химеру. Поздравляю.

Увидев направленный на себя пистолет, Мерсер закрыл глаза. Ярко-оранжевая вспышка опалила его перекошенное от боли и ужаса лицо.

Глава 43

Я навсегда запомнила, чем занималась в тот самый момент, когда узнала эту ужасную новость. Я присматривала за стоящей на плите кастрюлей, а из гостиной, из стереомагнитофона звучал приятный голос Сары Маклоклан, исполнявший арию из «Аиды». Я ждала Клэр, которая должна появиться с минуты на минуту, и готовилась накормить ее вкусной пастой. Это было мое любимое блюдо, я подавала его вместе со спаржей и лимонным соусом. Откровенно говоря, мне пришлось долго уговаривала подругу прийти в гости, но мне было необходимо обсудить с ней некоторые обстоятельства расследуемого дела. К тому же я очень хотела поболтать с ней о ее детях, йоге, последних новостях и прочем.

Я никогда не забуду тот момент... Марта сидела возле моих ног и увлеченно играла со старым плюшевым медвежонком, а я резала овощи для салата и не думала ни о Тэйше Кэтчингс, ни об Арте Дэвидсоне, ни об убийце.

Из гостиной раздался телефонный звонок. Мелькнула мысль, что Клэр передумала и сейчас начнет просить прощения, что не сможет навестить меня.

— Да, — ответила я, прижав плечом телефонную трубку к уху.

Я сразу узнала взволнованный голос Сэма Райана, руководителя группы следователей полицейского департамента. Сэм был моим непосредственным начальником, но никогда не злоупотреблял своим положением и старался не командовать мной. Услышав странные нотки в его голосе, я сразу поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Линдси! — сипло бросил он без дежурных приветствий. — Ужасная трагедия!

Я оцепенела от дурного предчувствия. Появилось ощущение, будто кто-то сильно сдавил мне грудную клетку и сжал в кулак трепыхающееся сердце. До меня не сразу дошел смысл слов Райана: «...три выстрела с близкого расстояния... в нескольких шагах от его дома... какой кошмар, Линдси... Мерсер...»

— Где он, Сэм? — машинально спросила я, еще не осознав до конца сути произошедшего.

— В Калифорнийском медицинском центре, — ответил Райан, — в отделе срочной хирургии. Он еще жив, но...

— Сэм, я немедленно выезжаю, скоро буду.

— Линдси, — остановил он меня, — в этом нет никакого смысла. Ты уже ничем не поможешь ему. Лучше отправляйся на место преступления, там ты принесешь больше пользы.

— Нет, Сэм, я еду в клинику, — упрямо произнесла я. — Чин и Лоррейн справятся со своими обязанностями. Появлюсь через несколько минут.

Только я положила трубку, как послышался звонок в дверь. Я ринулась в прихожую и открыла дверь, даже не спросив, кто там.

— Привет! — радостно улыбнулась Клэр. — А вот и я.

Я молча побежала в спальню одеваться. Клэр сразу сообразила, что произошло нечто ужасное.

— В чем дело, Линдси, что стряслось?

Я посмотрела на нее влажными от слез глазами.

— Клэр... он застрелил Мерсера.

Глава 44

Мы лихорадочно собрались и бросились вниз по ступенькам. Во дворе мы сели в машину Клэр и на предельной скорости помчались из Потреро-Хилл в Калифорнийский медицинский центр, где находился наш шеф. Всю дорогу я молила Бога, чтобы все обошлось. Мимо мелькали огни и освещенные улицы. Минут через десять «пат-файндер» вырулил на стоянку перед входом в центр, и Клэр резко затормозила.

Мы сразу же отправились в приемный покой. Там Клэр показала свое удостоверение и попросила ознакомить ее с последними данными о состоянии шефа полиции Мерсера.

Полученная информация оставляла мало надежд на благополучный исход. Не теряя ни минуты, Клэр направилась в хирургическое отделение, а я побежала к Сэму Райану.

— Ну как он? — спросила я.

Райан сокрушенно покачал головой.

— В данный момент на операционном столе. Если кто и может получить три пули и при этом выкарабкаться, то только Мерсер.

Я достала мобильный телефон и связалась с Лоррейн Стаффорд, которая уже была на месте преступления.

— Здесь какой-то сумасшедший дом, — пожаловалась она. — Приехали люди из министерства внутренних дел, какие-то личности из кризисного агентства и огромное количество вконец обнаглевших журналистов. Я до сих пор не сумела пробиться к тому полицейскому, который первым прибыл по вызову.

— Не позволяй никому приближаться к месту преступления, — проинструктировала я. — Кроме, разумеется, Чина. Я появлюсь, как только узнаю первые результаты операции.

В этот момент из хирургического отделения вышла Клэр. По выражению ее лица я поняла, что дела плохи.

— Они делают все возможное, Линдси, — тихо промолвила она. — Практически никакой надежды нет. Повреждены наиболее жизненно важные органы. К тому же он потерял слишком много крови. То, что он все еще жив, можно воспринимать как настоящее чудо.

— Клэр, я должна увидеть его.

Она покачала головой.

— Он все еще под наркозом.

Меня стали одолевать досада и обида, что так все получилось. Ведь Мерсер наверняка знает убийцу, а я никак не могу выйти на его след. Сколько людей он еще погубит, пока мы не поймаем его? Нет, необходимо поговорить с ним.

— Все равно я должна видеть его, — упрямо повторила я и зашагала к хирургическому отделению, но Клэр схватила меня за руку.

Я посмотрела в ее глаза и похолодела. Значит, все кончено. Я часто спорила с Мерсером, сражалась с ним по всякому поводу, доказывала что-то и считала, что именно перед ним мне следует отстаивать свое право на существование. И добилась своего. В конце концов он поверил в меня и назначил начальником отдела по расследованию убийств. И вот теперь у меня было ощущение, что я теряю отца.

Через минуту из хирургического отделения вышел доктор в зеленом халате. Он остановился и начал медленно снимать резиновые перчатки. Затем он сказал что-то представителю мэра и помощнику начальника полиции.

Мы и сами догадались о его словах, а помощник Мерсера подтвердил нашу догадку.

— Шеф умер, — тихо произнес он и понуро опустил голову.

Некоторое время мы все стояли неподвижно, не находя в себе сил двинуться с места. Клэр обняла меня за плечи и прижала к себе.

— Не знаю, как я переживу такой удар, — прошептала я сквозь слезы, уткнувшись лицом в ее плечо.

— Переживешь, Линдси, — промолвила она.

Увидев, что хирург направился в отделение, я перехватила его на полпути и представилась.

— Доктор, он ничего не говорил, когда его только привезли в больницу?

Тот недоуменно пожал плечами.

— Он находился в сознании очень короткое время и даже если говорил что-то, то вряд ли можно было разобрать. Его сразу же подключили к аппарату жизнеобеспечения, поэтому он уже не мог сказать ничего вразумительного.

— Но его мозг еще работал, разве не так? — продолжала я допытываться, надеясь, что врач хоть что-нибудь вспомнит. Если Мерсер видел убийцу, то он произнес бы его имя. — Вспомните, доктор, пожалуйста.

Он отвел взгляд.

— Очень сожалею, но ничем не могу помочь. Мы просто пытались спасти ему жизнь и не обращали внимания на все остальное. Спросите у тех, кто привез его сюда. Вдруг они что-нибудь слышали.

Он скрылся за дверью хирургического отделения, и я мельком увидела там жену Мерсера и его старшую дочь, которые стояли и плакали, обняв друг друга. К горлу стал подниматься какой-то жгучий комок, а перед глазами поплыли темные круги. Я зашла в туалетную комнату, наклонилась над раковиной и брызнула в лицо холодной водой.

— Черт возьми! Будь он проклят, этот подонок!

Немного успокоившись, я посмотрела в зеркало. Там отразились потемневшие от горя глаза — пустые и холодные. В голове звучали чьи-то голоса.

«Четыре убийства... Четыре чернокожих копа».

Глава 45

Лоррейн Стаффорд повела меня вниз по улице от каменных ворот на Серриост-стрит.

— Шеф шел этой дорогой, — пояснила она и тяжело вздохнула. — Он жил рядом, через два дома отсюда. Никаких свидетелей. Его водитель уже готов дать показания.

Я приблизилась к месту, где обнаружили тело Мерсера. Группа Чарли Клэппера тщательно прочесывала окрестности, пытаясь отыскать хоть какие-то улики. Это была тихая, спокойная улица, на которой проживали люди среднего достатка. Тротуар отгорожен от проезжей части высоким забором, который скрывал убийцу от посторонних глаз. На мокром асфальте виднелись очерченные мелом контуры тела, а внутри этого контура — темно-бурые пятна крови. Вокруг были разбросаны вещи, которые сопровождали шефа полиции до последней минуты его жизни — пластиковый пакет с фруктами, несколько журналов и бутылка красного вина.

— Неужели перед его домом не дежурила полицейская машина? — спросила я, оглядываясь по сторонам.

Лоррейн указала на полицейскую машину, возле которой стоял молодой офицер.

— Когда прозвучали выстрелы, полицейский бросился сюда, но Мерсер уже лежал в луже крови, а убийцы и след простыл. Судя по всему, он спрятался за кустами и терпеливо ожидал появления Мерсера. Нет никаких сомнений в том, что он хорошо знал повадки и привычки шефа. Все было продумано, как и в случае с Дэвидсоном.

В дальнем конце Оушен-стрит я увидела Джейкоби и Кэппи и с облегчением вздохнула.

— Спасибо, что прибыли, — сказала я, когда они подошли к нам.

Джейкоби был так взволнован случившимся, что даже обнял меня за плечи, чего никогда не было раньше.

— Линдси, это преступление грозит нам большим скандалом. Скоро сюда приедут федералы и начнут совать нос не в свои дела. А потом налетит пресса и вообще, не даст нам возможности нормально работать. Ты знаешь, я всегда готов сделать для тебя все, что угодно, а на этот раз ты можешь полностью располагать мной в любое время дня и ночи. Мы готовы на любое задание.

Я благодарно пожала ему руку и повернулась к Лоррейн:

— Что вам нужно, чтобы побыстрее закончить здесь работу?

— Необходимо тщательно исследовать возможные пути отступления преступника, — ответил Чин. — Если он приехал сюда на машине, то, очевидно, кто-то из жителей видел неподалеку припаркованный автомобиль. Кроме того, надо опросить соседей. Вдруг кто-нибудь видел здесь незнакомого человека. Они обычно обращают внимание на чужаков.

— Черт побери, — сокрушенно вздохнул Джейкоби. — Я всегда думал, что шеф даже свои похороны превратит в грандиозную пресс-конференцию.

— Ну что, лейтенант, мы и сейчас будем квалифицировать это убийство как преступление на расовой почве, из-за ненависти? — едко заметил Кэппи.

— Не знаю, как у тебя, — тихо ответила я, — а во мне ненависть к этому ублюдку уже переливается через край.

Глава 46

В одном Джейкоби был, несомненно, прав. На следующее утро весь полицейский департамент стоял на ушах. Перед Дворцом правосудия скопилось огромное количество корреспондентов, причем многие из них работали на общенациональных каналах теле— и радиовещания. Они требовали интервью и приставали с расспросами.

Исполняющим обязанности начальника полиции был назначен помощник Мерсера Энтони Траччио. Он был правой рукой шефа по административным вопросам, но никогда не занимался конкретными делами и расследованием крупных преступлений. И вот теперь я вынуждена была обращаться к нему по всем вопросам, связанным с делом Химеры.

— Никаких утечек информации, — строго-настрого предупредил Траччио, — и несанкционированных контактов с прессой. Все интервью должны проходить только через меня.

Далее он сообщил мне, что с целью повышения эффективности работы создается совместная оперативная группа по расследованию обстоятельств убийства шефа полиции. Что это за совместная группа, я поняла, когда поднялась в свой кабинет. Там меня уже ждали два агента ФБР в мышиного цвета костюмах и белых рубашках! Главным из них был высокий чернокожий мужчина с желтым галстуком, который представился как Рудди. Его напарником был типичный твердолобый агент по имени Халл.

Рудди начал с того, что выразил свое удовлетворение тем обстоятельством, что ему посчастливилось сотрудничать вместе с инспектором, который распутал чрезвычайно сложное дело об убийстве новобрачных. После традиционных комплиментов он взял все файлы, касающиеся убийств Тэйши Кэтчингс, Эстелл Чипман и Арта Дэвидсона. Кроме того, попросил, чтобы его ввели в курс дела по ходу расследования убийства Мерсера.

Как только они ушли, я сразу же позвонила новому начальнику и потребовала объяснений.

— Теперь я понимаю, что такое ваша совместная группа, — недовольно проворчала я.

— Преступление против высших представителей власти, лейтенант, является высшим приоритетом федеральных органов, — пояснил Траччио.

— А Мерсер говорил, что это внутреннее дело нашего города и должно расследоваться собственными силами, — возразила я.

— Сожалею, лейтенант, — сочувственно вздохнул он, — но ситуация в корне изменилась.

Глава 47

После обеда я решила отправиться в Инглсайд-Хейтс и поговорить с женой Мерсера. Конечно, можно было бы поручить это кому-то другому, но я хотела побеседовать с ней сама. Перед домом шефа полиции выстроилась вереница автомобилей всех марок. Дверь мне открыл кто-то из родственников Мерсера и сообщил, что миссис Мерсер находится на втором этаже с семьей.

В гостиной было много людей, и я узнала знакомые лица. Юнис Мерсер появилась минут через пять. Ее сопровождала миловидная женщина средних лет, черты лица которой подсказывали, что это сестра. Юнис Мерсер сдержанно поздоровалась со мной.

— Примите мои искренние соболезнования, — печально произнесла я, пожимая ей руку. — До сих пор не могу поверить, что его нет в живых.

— Мы тоже, — прошептала она еле слышно. — Вы сами недавно прошли через все это.

— Да, я знаю, как тяжело потерять любимого человека, — сказала я и сделала небольшую паузу. — Очень сожалею, но должна задать вам несколько вопросов.

Она кивнула в знак понимания. Ее сестра сразу ушла, а мы уединились в дальнем конце гостиной. Я задала Юнис Мерсер несколько вопросов, которые обычно задавала всем родственникам предыдущих жертв киллера. В частности, я спросила, не угрожали ли им в последнее время, не звонил ли кто из посторонних и не заметила ли она подозрительного человека рядом со своим домом.

Как я и ожидала, на все эти вопросы она ответила отрицательно.

— Эрл всегда говорил, что это единственное место, где он чувствует себя спокойно и живет, как в городе, а не в полицейском департаменте.

Я решила изменить направление беседы.

— Миссис Мерсер, вам не приходилось раньше слышать об АртеДэвидсоне?

Лицо Юнис Мерсер мгновенно потускнело.

— Вы полагаете, что Эрла убил тот же человек, который совершил все остальные преступления?

Я взяла ее за руку.

— Да, я считаю, что все эти ужасные преступления были совершены одним человеком.

Она на мгновение задумалась и потерла рукой лоб.

— Линдси, для меня сейчас все это кажется совершенно бессмысленным. Не понимаю, кому он мешал. Его смерть стала для меня полной неожиданностью. А тут еще эта книга...

— Книга? — оживилась я. — Какая книга?

— Эрл всегда покупал и внимательно прочитывал журналы для автолюбителей. У него была давняя мечта уйти на пенсию и привести в порядок свою старенькую машину, которую он держал в гараже двоюродной сестры. Он часто повторял, что хочет разобрать ее на части, а потом снова собрать своими руками. А книга не имела к этому делу абсолютно никакого отношения. Не понимаю, зачем Эрл засунул ее в карман...

— Какую книгу? — воскликнула я.

— Ее вернул мне тот молодой врач, который принимал Эрла в медицинском центре. Вместе с другими вещами — бумажником, ключами и прочими безделушками. Никогда не думала, что он интересуется такими странными вещами. Все эти старые мифы...

Я даже вздрогнула от неожиданности.

— Мифами? Вы можете показать мне эту книгу?

— Конечно, — удивленно промолвила Юнис Мерсер. — Она лежит в нашей комнате.

Она оставила меня на минуту и вскоре вернулась с небольшой книгой в руке. Это была старая, изрядно потрепанная книжка в мягкой обложке, хорошо знакомая каждому школьнику — «Мифология», автор — Эдит Хомилтон. Она была такая затасканная, будто ее листали каждый день в течение многих лет. Я лихорадочно просмотрела книгу от начала до конца, но не обнаружила ничего подозрительного.

Затем я собралась с мыслями и вернулась к оглавлению. И тут меня ожидало приятное открытие. Одна из глав в середине книги была аккуратно подчеркнута на 141-й странице и называлась «Беллерофон убивает химеру».

«Беллерофон, — пронеслось у меня в голове, — это очень напоминает Билли Реффон».

Я так разволновалась, что забыла о сидящей рядом со мной вдове шефа Мерсера. Все верно, это полностью соответствует тому имени, которым воспользовался убийца, когда звонил в службу 911 перед убийством Арта Дэвидсона. Он назвал себя Билли Реффон.

Я стала быстро листать страницы. Так и есть! На картинке изображен двуглавый лев с телом козла и хвостом огромного змея.

Химера.

Этот мерзавец весьма красноречиво намекал нам, что именно он убил Эрла Мерсера. В этот момент сердце у меня стучало так, словно готово было вырваться наружу. На 141-й странице — короткая надпись мелкими, аккуратно выведенными буквами:

Будет еще хуже... Справедливость должна восторжествовать.

Глава 48

Я вышла из дома Мерсера и еще долго ездила по городу, взволнованно размышляя о том, что меня ждет в недалеком будущем. Открывшаяся мне истина была чудовищной, я долго не могла успокоиться. Утешало лишь то, что мое чутье не подвело меня и на этот раз. Я давно подозревала: все эти убийства являются отнюдь не случайными. Мы имеем дело с хладнокровным, жестоким и хорошо подготовленным преступником, который обнаглел до такой степени, что откровенно дразнил нас, намекал на очередную жертву и различными способами давал понять, что игра только началась. Более того, он представился нам — Билли Реффон.

К сожалению, лично мне это не давало никаких преимуществ. Все было так запутано, что голова кругом шла. В конце концов я выругалась в его адрес и позвонила своим подругам. Хотелось поделиться с ними последними новостями и хоть как-то облегчить душу. Сейчас я могла рассчитывать только на них, ведь убийца уже объявил об очередном преступлении. Как всегда, мы договорились встретиться в кафе.

— Мне нужна ваша помощь, — без обиняков заявила я, когда мы сели за столик и заказали себе по коктейлю.

— Поэтому мы здесь, — резонно заметила Клэр. — Ты позвонила, и мы сразу же приехали.

— Наконец-то Линдси призналась, что ничего не стоит без нас, — шутливо промолвила Синди.

Посетители с интересом наблюдали по телевизору за игрой любимой баскетбольной команды, а мы увлеченно обсуждали свои проблемы. Мы были погружены в собственный мир и не обращали никакого внимания на происходящее вокруг. Господи, как приятно вновь собраться вместе в кафе, хотя повод для этого приятным никак не назовешь.

— После убийства Мерсера все изменилось, — продолжила я. — Приехали агенты ФБР, и сейчас я просто не понимаю, кто непосредственно занимается этим делом. Могу сказать только одно — чем дольше мы будем ждать, тем больше трупов получим в будущем.

— На этот раз нам следует выработать правила поведения, — предложила Джилл, потягивая безалкогольное пиво. — Это уже не игра. Ситуация стала слишком серьезной, чтобы ограничиться обычными процедурами. Лично я готова отказаться от всех законных предписаний и инструкций, чтобы поймать наконец подонка и посадить за решетку. Короче говоря, я окажу любую помощь, любую поддержку, даже если придется отступить от общепринятых правил.

Все громко рассмеялись. Желание помощника окружного прокурора отказаться от установленных принципов ради соблюдения наших правил показалось нам забавным. Однако мы сознавали, что содействие окружной прокуратуры может оказаться весьма полезным, даже решающим при определенных обстоятельствах.

— Ладно, договорились, — охотно согласилась я и пообещала, что стану делиться с подругами результатами оперативного следствия. — Все улики будут своевременно представлены прокурору.

— Предлагаю не увлекаться формальной стороной дела, — неожиданно заявила Синди. — Мы собрались здесь для помощи расследованию, а вовсе не для того, чтобы делать карьеру, что характерно для самовлюбленных бюрократов-мужчин.

— Жив еще дух бессмертной Маргариты Поссе, — пошутила Джилл. — А если серьезно, то я очень рада, что мы снова вместе.

— А ты сомневалась, что мы способны объединить свои силы? — игриво спросила Клэр.

Взмахом руки я остановила спор и обвела всех взглядом. «Женский клуб» по расследованию убийств снова в полном сборе и готов к активным действиям. Это было очень приятно, за подобное удовольствие нам пришлось заплатить четырьмя невинными жертвами, среди которых оказался даже шеф полицейского департамента штата. А преступник все еще разгуливает на свободе и грозится нанести очередной удар в любом месте, которое посчитает для себя удобным.

— Каждое убийство становится более наглым и профессиональным, — произнесла я, вкратце познакомив подруг с последними данными. Особое внимание я уделила той книжке, которую преступник сунул в карман Мерсера. — Он уже не считает нужным скрывать свои расистские убеждения, но я до сих пор не понимаю всю подноготную его мотивов.

Затем Клэр подробно ознакомила нас с результатами вскрытия, которое закончила сегодня. Шефа убили тремя выстрелами из пистолета 38-го калибра с близкого расстояния.

— У меня сложилось впечатление, что выстрелы были произведены с определенными интервалами времени. Об этом свидетельствует анализ кровотечения. Последний выстрел был произведен в голову, когда Мерсер уже лежал на земле. Это свидетельствует о том, что между ними произошла перепалка. Они о чем-то спорили, прежде чем убийца завершил свое грязное дело. В общем, он хотел не просто убить Мерсера, а чтобы тот понял, кто он. Следовательно, Мерсер знал убийцу или догадался о нем.

— А тебе не приходила в голову мысль, что все эти офицеры полиции были каким-то образом связаны между собой? — поинтересовалась Джилл, поворачиваясь ко мне. — Впрочем, глупый вопрос, иначе ты бы не была Линдси Боксер.

— Разумеется, приходила, — откликнулась я, — но, по официальным данным, между этими людьми не было ничего общего. Их пути никогда не пересекались. А дядя Тэйши Кэтчингс был лет на двадцать моложе остальных и в принципе не мог иметь с ними никаких дел. Короче говоря, эта версия пока, к сожалению, не находит подтверждения.

— Понятно, что преступник ненавидит копов, — вмешалась в разговор Синди. — Хотя кто их сейчас любит? В этом нет ничего необычного.

— Я не нахожу никаких доказательств существовавшей между ними связи, — продолжила я, проигнорировав замечание Синди. — Первые убийства были преподнесены как преступления на почве ненависти. Убийца хотел, чтобы мы думали, будто это преступления расиста-маньяка. И каждый раз оставлял нам ключик к разгадке его тайны. А еще он желал, чтобы мы ассоциировали его с химерой, фирменным знаком и символом всех этих преступлений.

— Но если это его личная месть, так сказать, персональная вендетта, — промолвила Джилл, — то все рассуждения о существовании организованной группы расистов теряют смысл.

— Да, совершенно верно, — согласилась я, — но только в том случае, если убийца не стремится навести нас на ложный след и подставить кого-либо другого.

— Вряд ли, — неожиданно возразила Синди, покусывая нижнюю губу. — Мне кажется, этот тип не имеет никакого отношения к расистам. А книгой он намекал, что речь идет о чем-то другом.

Я недоуменно уставилась на нее, а за мной последовали все остальные.

— Мы ждем объяснений, Эйнштейн!

Она покачала головой:

— Какие объяснения? Я просто размышляла вслух, вот и все.

После непродолжительной паузы Джилл пообещала, что проверит все последние дела, касающиеся чернокожих копов, которые когда-либо обидели белого полицейского. По ее мнению, только так можно отыскать хоть какие-то основания для всех этих преступлений. А Синди добавила, что сделает то же самое в редакции газеты «Кроникл».

К концу нашей беседы я почувствовала себя очень усталой. День выдался трудным, а наш разговор еще больше утомил меня. А утром следующего дня, в половине восьмого, меня ждало неприятное совещание с представителями всех силовых структур штата. Я улыбнулась и обратилась к своим подругам:

— Благодарю вас, мои дорогие, большое спасибо за помощь и поддержку.

— Линдси, мы решим эту задачу! — подбодрила меня Джилл, — мы непременно найдем этого ублюдка.

— Да, мы просто обязаны это сделать, — согласилась с ней Клэр. — И не успокоимся до тех пор, пока не увидим его на скамье подсудимых.

Несколько минут мы болтали о своих планах на завтрашний день, а также о том, когда соберемся в следующий раз. Джилл и Клэр приехали на машинах, а я предложила Синди, которая жила неподалеку от меня, подвезти ее домой.

— Знаешь, — сказала она с хитрой усмешкой, — у меня сейчас свидание.

— Правда? — удивленно воскликнула Клэр. — Ну и кто же твоя очередная жертва? Когда мы устроим смотрины?

— Если вы, вполне зрелые, умные и образованные женщины, готовы вести себя прилично, то увидите его через несколько минут. Он обещал заехать за мной.

— Лично я всегда готова посмотреть на чужих женихов, — засмеялась Клэр.

— Не сомневаюсь, что это будет Мэл Гибсон или Рассел Кроу, — сказала я. — Синди, как мы можем упустить такой счастливый случай?

Весело смеясь, мы вышли на улицу. Синди предупредила нас, чтобы мы покрепче держались на ногах. Ее предупреждение было весьма кстати, поскольку мы действительно чуть не рухнули на землю от изумления. Прямо перед входом в кафе, одетый во все черное, ждал поразительно красивый и значительный Эрон Уинслоу.

Глава 49

Я не верила своим глазам и некоторое время стояла на тротуаре с раскрытым ртом, переводя взгляд с Уинслоу на Синди и обратно.

— Лейтенант, — промолвил Уинслоу, отвесив мне грациозный поклон, — когда Синди сообщила, что встречается здесь с подругами, я и представить не мог, что увижу именно вас.

— Да, я тоже, — пробормотала я, заикаясь от растерянности.

— Мы идем в «Блу дор», — радостно оповестила нас Синди после того, как представила Уинслоу Джилл и Клэр. — Сегодня концерт Пайнтопа Перкинса.

— Потрясающе, — выдавила Клэр.

— Великолепно, — кивнула Джилл.

— Не желаете присоединиться? — любезно предложил Уинслоу. — Если вы никогда не слышали этого джазового певца, то могу сказать, что он изумителен, особенно когда исполняет знаменитый «Мемфис блюз».

— Я должна быть на работе в шесть часов утра, — вежливо отказалась Клэр. — Спасибо за приглашение.

Я наклонилась к Синди и прошептала ей на ухо:

— Знаешь, когда мы недавно говорили с тобой о лисьей норе, я думала, что это шутка.

— Я так и поняла, — улыбнулась она и обняла меня за плечи. — Но это не шутка.

Клэр, Джилл и я стояли и смотрели, как парочка исчезла за углом. Синди и Эрон Уинслоу действительно подходили друг другу, но мы все еще верили, что это случайное свидание, чтобы вместе послушать музыку.

— Скажите мне, что это не сон, — первой нарушила молчание Джилл.

— К сожалению, не сон, — быстро откликнулась Клэр. — Остается надеяться, что Синди отдает себе отчет в том, в какую историю вляпалась.

— Да, — согласилась я, — хотя надежда очень слабая.

Садясь в машину, я обдумывала возможные последствия встречи Синди и Эрона Уинслоу и так увлеклась, что даже забыла, какие именно обстоятельства привели к их знакомству. Повернув свой «иксплорер» на Брэннан-стрит, я помахала на прощание Клэр, которая двинулась на шоссе, и обратила внимание на белую «тойоту», следовавшую за мной.

Вскоре мысли снова вернулись к расследованию. Я сожалела, что впутала в это дело своих близких подруг, но другого выхода не было. Мэр лично контролировал ход расследования, и на этот раз вокруг меня не было людей, на помощь и поддержку которых я всегда рассчитывала, — Мерсера и Рота.

На светофоре рядом со мной остановилась «мазда» с двумя девушками. Одна из них вела машину и одновременно болтала по мобильному телефону, а другая слушала музыку и громко напевала. Затем «мазда» вырвалась вперед и через пару кварталов свернула на Девятую улицу. А я еще немного проехала, а потом нырнула в тоннель и вскоре повернула на Потреро-Хилл. Белая «тойота» неотступно следовала за мной.

«Кто виноват, что ты стала известной личностью? — подумала я. — Телевидение только тем и занимается, что по десять раз на дню показывает место убийства шефа полиции и детективов, ведущих расследование». Моя фотография очень часто появлялась на страницах газет и в выпусках новостей.

Через минуту я стала медленно подниматься по Потреро-Хилл, надеясь на то, что моя соседка миссис Тэйлор нашла время погулять с Мартой. Кстати, нужно остановиться возле супермаркета на Двадцатой улице и купить что-нибудь поесть для себя и собаки.

Миновав пару кварталов, я снова посмотрела в зеркало заднего обзора. Белая «тойота» по-прежнему двигалась за мной. Теперь уже я не сомневалась: либо водитель живет неподалеку от меня, либо следит за мной.

Если верно последнее предположение, то это мог быть только один человек... Химера.

Глава 50

От этой мысли у меня даже волосы на затылке встали дыбом. Если это действительно Химера, то сегодня, вероятно, мне предстоит последний и решительный бой. Я немного сбавила скорость и сумела разглядеть номер машины, однако лицо водителя так и не рассмотрела, как ни старалась. Похоже, этот ублюдок действительно выследил меня.

Я подъехала к своему дому и припарковала машину на небольшой стоянке перед входом, но не стала выходить, решив подождать, что будет дальше. Белая «тойота» затормозила у соседнего дома. У меня все внутри похолодело. Значит, я не ошиблась. Машина действительно следовала за мной. «Я сама привела этого мерзавца к своему дому», — пронеслось у меня в голове.

С этой невеселой мыслью я открыла «бардачок» и вынула оттуда «шок», с которым никогда не расставалась. Проверив наличие патронов и положение предохранителя, я снова посмотрела на белую «тойоту». «Спокойно, — приказала я себе, — не надо волноваться. Если это действительно Химера, то тебе выпал удачный случай покончить с ним».

Я потянулась к телефону, но передумала. Конечно, патрульная машина примчится сюда буквально через минуту, но что это даст? Сначала нужно выяснить, кто находится в «тойоте», а появление патрульного автомобиля спугнет водителя.

Проанализировав сложившуюся ситуацию, я решила рискнуть. На первом этаже моего дома был черный ход, который вел на аллею прямо под моей террасой. Оттуда я могла бы легко обойти дом и попасть на освещенную часть улицы. Если этот мерзавец не выйдет из машины, я сумею незаметно подкрасться к нему и выяснить, что ему от меня нужно. А если выйдет, то действовать придется по обстановке. В любом случае это единственный выход из положения.

Я сжала рукоятку пистолета, открыла дверцу и выскользнула из машины. Возле входной двери я снова бросила взгляд на «тойоту». Она стала медленно приближаться к моему дому. Я открыла дверь и быстро направилась к черному ходу, где было небольшое окошко. «Тойота» подъехала к дому и остановилась. Мне очень хотелось увидеть лицо человека за рулем, но в салоне было темно, что лишь подтверждало догадку о преследовании.

Отперев дверь черного хода, я попала на задний двор, обежала вокруг дома и вышла к белой «тойоте» с другой стороны. Я по-прежнему не видела человека за рулем, но заметила слабый огонек его сигареты. «Чего же он ждет? — подумала я. — А если захватить его прямо в машине? Нет, не годится. Если дверца машины заперта, то это может сорвать всю операцию».

В этот момент дверца белой «тойоты» распахнулась, и из нее показалась фигура крепкого мужчины в темной ветровке из прочной ткани. Лицо было прикрыто бейсбольной кепкой. Выйдя из машины, он стал внимательно смотреть на окна дома. Я с ужасом подумала, что он смотрит именно на мои окна. Через минуту он твердой походкой направился к двери, прячем делал это легко и без признаков страха или волнения.

«Может быть, пристрелить его прямо сейчас?» — пронеслась в голове безумная идея. Впрочем, не такая уж и безумная. Этот подонок угрожал мне в книге Мерсера, следил за мной все это время и действительно представляет серьезную угрозу, в особенности после жестокого убийства шефа Мерсера.

Я крепко сжала рукоятку пистолета и сделала несколько шагов вперед. Свободной левой рукой я схватила мужчину за шею, резко потянула на себя и одновременно подсекла его ноги. Он рухнул на землю лицом вниз, а я сильно прижала его одним коленом и ткнула стволом пистолета в его затылок.

— Полиция! Руки в сторону!

Человек громко застонал и покорно расправил руки. «Неужели это в самом деле Химера?» — мелькнула мысль.

— Ты следил за мной, подонок! — продолжала я. — Я перед тобой. Медленно поверни голову.

Мужчина еще сильнее застонал от боли и слегка повернул голову. Я посмотрела на него и застыла от изумления.

На земле лежал мой отец.

Глава 51

Мартин Боксер медленно перевернулся на спину и захрипел. Разумеется, я узнала его, хотя он заметно постарел за эти годы. Худощавый, потрепанный, весь покрытый морщинами, волосы редкие, а знакомые голубые глаза выцвели и приобрели сероватый оттенок. Я не видела отца десять лет, а не разговаривала с ним и того больше — двадцать два года.

— Что ты здесь делаешь? — с трудом произнесла я пересохшими от волнения губами.

— В данный момент, — прохрипел он, поворачиваясь на бок, — лежу на земле, сбитый с ног мощным ударом своей дочери.

Прижатым к нему коленом я почувствовала что-то твердое в его кармане куртки. Быстрым движением я вынула оттуда старый «смит-и-вессон» 40-го калибра — любимое оружие полицейских прежних времен.

— Что это, черт возьми? — потребовала я, глядя ему в глаза. — Ты хорошо подготовился к встрече со мной.

— Сейчас очень опасно ходить без оружия, — простонал он.

Я отпустила отца и встала, не утруждая себя попыткой помочь ему подняться. Мысль, что он следил за мной с оружием в кармане, приводила меня в бешенство.

— Зачем ты следил за мной?

Он медленно привстал и потер рукой ушибленный лоб.

— Послушай, Баттеркап[1], ты не поверишь, но я очень хотел повидаться с тобой.

— Не называй меня так! — раздраженно воскликнула я.

В детстве отец всегда называл меня этим ласковым прозвищем. А для моей сестры Кэт придумал другое имя — Хорсфлай[2]. Так мы и были для него Баттеркап и Хорс-флай, пока он не бросил нас на произвол судьбы. На меня мгновенно нахлынули воспоминания, бередящие старые раны. Еще совсем недавно мне казалось, что все забылось и в памяти нет ничего, что могло бы растревожить прежнюю боль. Но память цепко удерживала в своих объятиях все самые горестные моменты прошлого.

— Ты думаешь, что можно вот так запросто явиться ко мне после стольких лет, напугав до смерти, а потом произнести волшебное слово «Баттеркап» и уйти как ни в чем не бывало? Ошибаешься, я уже не та маленькая девочка, которую ты бросил в детстве, а лейтенант полиции и начальник отдела по расследованию убийств.

— Я знаю, — произнес он, потирая ушибленный бок. — Ты так отделала меня, что теперь нет никаких сомнений.

— Тебе крупно повезло, — усмехнулась я, ставя на предохранитель свой «глок». — Могло быть и хуже.

— А кого ты, черт возьми, ожидала увидеть? — поинтересовался он. — Тебе кто-то угрожает?

— Не важно, — недовольно проворчала я. — Меня сейчас больше волнует, что ты здесь делаешь.

Отец виновато хмыкнул.

— Я, конечно, догадывался, что ты не очень обрадуешься моему визиту, но не думал, что до такой степени.

— А ты надеялся, что я брошусь тебе на шею? Ты спятил?

Он грустно посмотрел на меня выцветшими от времени глазами.

— Неужели человек не имеет права рассчитывать на понимание со стороны своего первого ребенка? Даже если прошло столько лет и много воды утекло с той поры?

Я внимательно изучала его постаревшее морщинистое лицо.

— Я не видела тебя больше десяти лет, а ты ведешь себя так, будто мы расстались неделю назад. Захотелось узнать, как я живу? Нормально. Я успела выйти замуж и развестись, служила в отделе по расследованию убийств, получила звание лейтенанта и возглавила этот отдел. Полагаю, отец, даже этих скудных фактов достаточно, чтобы напомнить тебе о том, что с тех пор прошла целая вечность.

— Ты хочешь сказать, что из-за этой вечности я утратил право посмотреть на свою первую дочь?

— Зачем это нужно? — тихо промолвила я и равнодушно пожала плечами. — Для чего ворошить прошлое? Что ты можешь мне сказать?

Глаза моего отца увлажнились и заблестели.

— Боже мой, Линдси, ты стала такой красивой, — прошептал он, грустно улыбаясь.

Сейчас его лицо стало таким же мягким и милым, каким я его помнила в те далекие детские годы. Отец всегда казался мне очень добрым и беззащитным. Но я решительно тряхнула головой, словно сбрасывая с себя это наваждение.

— Ты не ответил на мой вопрос, отец.

— Послушай, Линдси, — произнес он и судорожно сглотнул, — я понимаю, что моя слежка за тобой не делает мне чести и еще больше разозлила тебя. Но неужели я не могу рассчитывать на чашку кофе в твоем доме и на несколько минут разговора?

Я с удивлением уставилась на человека, оставившего семью, когда мне было тринадцать лет, ни разу не навестившего больную жену, которого я считала подлецом и трусом. Я не видела его с тех самых пор, когда приносила присягу как офицер полиции, а он сидел в последнем ряду и молча наблюдал за мной. И вот теперь он сидит на земле, жалкий и постаревший, а я никак не могу решить, что с ним делать — помочь ему подняться и крепко обнять или послать ко всем чертям и отправиться домой?

— Ладно! — бросила я, протягивая отцу руку. Когда он встал, я стряхнула с его брюк прилипший гравий. — Ты уговорил меня. Я угощу тебя чашкой кофе, но только одной. Не рассчитывай, что я намерена болтать с тобой до утра.

Глава 52

Я приготовила ему чашку кофе, а себе налила немного чаю. После этого я показала отцу свой дом и познакомила с Мартой, которая, к моему неудовольствию, сразу же прониклась к нему уважением, стала бегать вокруг него, радостно виляя хвостом, а потом улеглась у его ног и умиротворенно затихла.

Отец устроился на моем белом диване, я принесла ему чистое влажное полотенце, чтобы он вытер грязь на щеке и следы крови от небольшой царапины на лбу.

— Прости, что посадила тебе синяк, — сказала я, потягивая чай.

— Ничего страшного, — усмехнулся он и пожал плечами, — я заслужил гораздо худшего обращения.

— Да уж, это точно.

Некоторое время мы сидели молча, смотрели друг на друга и не знали, с чего начать нашу беседу.

— Ну что ж, — первой нарушила я тишину, — раз уж ты пришел ко мне, то, может быть, расскажешь, как прожил эти годы и чем занимаешься сейчас?

Отец выпил кофе, поставил чашку на стол и тяжело вздохнул.

— Да, конечно.

Он поведал мне о своей жизни, которая показалась мне чередой сплошных неудач и поражений. После ухода из семьи отец работал заместителем начальника полиции в районе Редондо-Бич, потом бросил службу и стал заниматься частной охранной деятельностью. Охранял всяких знаменитостей, включая Кевина Костнера и Вупи Голдберг.

— Я сопровождал их даже на вручение премии Оскара, — сказал он улыбаясь. — Женился во второй раз, но брак оказался недолговечным, и через пару лет мы расстались.

Он немного подумал и тяжело вздохнул.

— Вскоре я сообразил, что не гожусь для этой работы. С тех пор перебиваюсь случайными заказами.

Отец рассказал, что по-прежнему занимается частной охраной, но уже нет ни знаменитостей, ни высоких гонораров, ни интересной работы.

— Все еще играешь? — поинтересовалась я.

— Только в воображении, — грустно заметил он. — Пришлось бросить азартные игры, когда стал получать мало денег.

— По-прежнему болеешь за свою любимую команду? Когда я была еще ребенком, отец часто брал меня с собой в любимый бар «Алиби», где вместе с друзьями пристально следил за очередным матчем команды «Гиганты». Мне нравилось бывать с ним в этом баре и наблюдать за игрой.

Он сокрушенно покачал головой:

— Нет, я разочаровался в них, когда они продали на сторону Билла Кларка. Сейчас я болею за «Смельчаков». Откровенно говоря, я мало интересуюсь спортом. В свободное время предпочитаю гулять в старом парке. — Отец умолк и долго смотрел на меня.

Я поняла, что настал мой черед. Но как рассказать ему о своей жизни за последние двадцать два года? Ведь в ней нет практически ничего такого, что имело бы к нему хоть какое-то отношение. Я сообщила, что закончила полицейскую академию, потом работала в полиции, распутала несколько важных дел.

Он нетерпеливо взмахнул рукой.

— Да, я знаю! — прервал он меня. — Тебя часто показывали по телевизору.

— Да, дела были громкие, — согласилась я. — Именно после этого мне присвоили звание лейтенанта и предложили руководство отделом.

Отец наклонился и похлопал меня по колену.

— Я хотел встретиться с тобой, Линдси, очень хотел. Думал об этом тысячу раз, но не решался. Я горжусь тобой. Расследование убийств — это вершина полицейской службы и сыскной деятельности. Когда я вижу тебя в новостях... мне так приятно. Ты такая сильная, уверенная в себе, красивая. Жаль, не могу сказать, что я воспитал в тебе эти качества.

— Можешь, — промолвила я. — Ты научил меня полагаться только на себя и никогда не зависеть от посторонней помощи.

Я встала, налила отцу еще кофе, а затем села напротив и посмотрела ему в глаза.

— Послушай, папа, сожалею, что у тебя в жизни одни неприятности, но ты сам виноват. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Лучше скажи, почему ты пришел ко мне?

— Я позвонил Кэт и спросил, захочешь ли ты видеть меня. Она предположила, что ты будешь не в восторге от нашей встречи. А еще она сообщила, что ты серьезно больна.

Я решила, что нет смысла скрывать от него такие подробности.

— Да, я действительно серьезно болела, но сейчас все нормально. Надеюсь, и в дальнейшем все будет именно так. — Я умолкла, почувствовав, что на сердце стало очень тоскливо. Разговор с отцом вдруг потерял всякий смысл, и я ощутила неловкость. — Итак, как долго ты следил за мной?

— Со вчерашнего дня, — тихо ответил он, опустив голову. — Я три часа сидел в машине перед зданием полицейского департамента и ждал удобного случая, чтобы подойти к тебе. Но потом я подумал, что ты не захочешь видеть меня, и не решился на этот шаг.

— Я до сих пор не знаю, папа, хочу ли этого. — Я пыталась подобрать нужные слова, чтобы выразить свои чувства, но поняла, что это бесполезно. Таких слов не существует. На глаза навернулись слезы. — Ты никогда не приходил ко мне, даже не пытался этого сделать, просто бросил нас и сбежал. И сейчас я не могу в одночасье изменить свое мнение о тебе, которое складывалось годами.

— А я и не требую этого, Линдси, — сдавленно проронил он. — Я стал старым и слабым, сознаю, что сделал в жизни массу ошибок. И сейчас я просто пытаюсь исправить хотя бы некоторые из них, вот и все.

Я смотрела на него и покачивала головой то ли от недоверия, то ли от умиления.

— Есть вещи, которые уже невозможно исправить. Ты слышал, что случилось с Мерсером?

— Конечно, — выдохнул отец.

Я ждала, что он скажет что-нибудь важное, но он лишь пожал плечами.

— Я видел тебя по телевизору, ты была великолепна, Линдси.

— Папа, пожалуйста, не надо, — взмолилась я, не переставая размышлять о смерти шефа и о расследовании предыдущих убийств. У меня столько проблем, а тут еще и отец ко всему прочему... — Ситуация складывается таким образом, что я не уверена, справлюсь ли с этим делом.

— Я тоже не знаю, — откровенно признался он и пожал мне руку. — Но уверен, мы можем попробовать вместе, как ты думаешь?

Глава 53

На следующее утро в девять часов Моррис Рудди, агент ФБР, сидел у меня в кабинете и составлял план действий, черкая что-то в своей записной книжке.

— Итак, лейтенант, когда вы впервые обнаружили этот символ и почему приписали его белым расистам?

В моей голове все еще стоял шум от прошлого вечера и продолжительного разговора с отцом. Я не выспалась, и сейчас мне меньше всего хотелось отвечать на идиотские вопросы агентов ФБР.

— На это меня навела ваша контора, — уклончиво ответила я. — Точнее, ваш филиал в Куантико.

Конечно, это было не совсем так, но я не желала вдаваться в подробности и объяснять Моррису всю подноготную этого дела. Тем более что Стью Керквуд просто подтвердил информацию, которую я получила от Синди.

— Если вы знали обо всем, — допытывался Рудди, — то, следовательно, можете сейчас сказать, сколько подобных расистских групп вы проверили?

Я многозначительно посмотрела на него, словно намекая, что продолжение беседы возможно только за пределами этого кабинета.

— Вы же видели все файлы, которые я вам предоставила, не так ли? — ехидно спросила я. — Из этого можно заключить, что мы проверили две или три группы.

— А у меня сложилось впечатление, что вы ознакомились только с одной, — произнес он и вперился в меня немигающим взглядом.

— Послушайте, — не выдержала я, — у нас нет никаких сведений о расистах, действующих в нашем штате. Более того, мы просто не знаем, какие именно группы здесь действуют и когда они возникли. Метод расследования этих убийств полностью соответствует тому, что я привыкла делать ранее. Ничего нового для меня здесь нет. Сейчас я могу утверждать только то, что мы имеем дело с серийным убийцей, и готова признать, что расследование зашло в тупик.

— Если судить по этим четырем убийствам, — заметил Рудди, — то вы пришли к выводу, что все они так или иначе связаны с каким-то одним мотивом, не так ли?

— Да, — кивнула я, всем своим видом показывая, что мне нравится его тон. — Это мне подсказывает семилетний опыт работы в отделе по расследованию убийств.

— Агент Рудди! — неожиданно вмешался Сэм Райан. — Мы говорим сейчас о другом.

— Мы сознательно пошли на то, чтобы не посвящать средства массовой информации в эту историю с химерой, — заявила я. — Белый фургон впервые заметил шестилетний мальчик. Второй символ обнаружили на стене подвала, в котором убили женщину. Кроме того, наши детективы пришли к выводу, что и Тэйша Кэтчингс была отнюдь не случайной жертвой снайпера.

— Но даже сейчас, — настаивал Рудди, — после того, как погиб шеф полиции, вы продолжаете считать, будто эти преступления не являются политически мотивированными?

— Нет, — ответила я, взмахнув в отчаянии руками, — я так не считаю. Мне не известны истинные мотивы убийцы и преследуемые им цели. Но я могу с уверенностью заявить, что это один и тот же человек и он помешан на расовых проблемах. Я убеждена, что это — месть, но, к сожалению, пока не знаю, кому и за что он мстит. И вообще не понимаю, чем все это кончится.

— Это кончится повторением убийства номер три, — сказал второй агент ФБР, Халл. — Тогда застрелили Дэвидсона, а сейчас это может случиться с любым другим полицейским. — Он встал с кресла и подошел к стене, на которой висел список жертв с подробным описанием всех обстоятельств гибели. — Первое, второе и четвертое убийства явно связаны с деятельностью Химеры. Гибель Дэвидсона не имеет четкой привязки и поэтому остается под вопросом. Так почему же вы убеждены, что преступник один?

— Вы не видели, как был произведен выстрел, — произнесла я.

— В соответствии с той информацией, которой мы располагаем на данный момент, — продолжал упорствовать Халл, перелистывая свою записную книжку, — Дэвидсона застрелили из другого оружия.

— Я имела в виду не тип оружия или его баллистические характеристики, а сам выстрел, — сказала я, решив бороться за свою точку зрения до конца. — Это был выстрел из снайперской винтовки, то есть такой, каким была убита Тэйша Кэтчингс.

— И все же я настаиваю на том, что у нас сейчас нет никаких доказательств, связывающих убийство Дэвидсона с тремя другими. — Халл посмотрел на своего коллегу и развел руками. — Если мы будем строго придерживаться фактов, а не домыслов лейтенанта Боксера, то неизбежно признаем политически мотивированный характер всех этих серийных убийств.

В этот момент в дверь постучали и в проеме показалась голова Чарли Клэппера. Он был похож на гончего пса, который робко заглядывает в дом хозяина. Клэппер кивнул агентам ФБР и подмигнул мне.

— Я подумал, что вам это пригодится. — Он положил на стол черно-белый снимок отпечатка огромного ботинка. — Помните тот отпечаток обуви, который мы обнаружили на предполагаемом месте укрытия убийцы, стрелявшего в Арта Дэвидсона?

— Разумеется, — удивилась я, рассматривая снимок.

Он положил рядом с ним другой снимок.

— А вот этот мы сделали совсем недавно на мокром грунте неподалеку от того места, где убили Мерсера.

Даже одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что отпечатки обуви совершенно идентичны. В кабинете повисла гнетущая тишина. Я посмотрела на агента Рудди, а потом на Халла.

— Конечно, это всего лишь стандартная пара кроссовок фирмы «Рибок», — пояснил Чарли, — но таких совпадений не бывает. — Он порылся в кармане куртки и вынул оттуда слайд, на котором были видны крошечные частицы порошка. — Мы обнаружили это на месте гибели Мерсера.

Я наклонилась вперед и уставилась на уже знакомый мне белый порошок. Это был мел.

— Ну вот, еще одно подтверждение того, что все эти убийства совершил один и тот же преступник.

Глава 54

Я мечтала поскорее встретиться со своими подругами и поделиться последними новостями, поэтому созвонилась с ними и назначила встречу в ресторане «Йерба». Мы расположились на открытом воздухе под навесом, напротив игровой площадки, где весело резвились дети. Заказав коктейли и салаты, мы обменялись новостями, а потом я поведала им о тех событиях, которые произошли после нашей последней встречи в кафе. Особое внимание я уделила неожиданному появлению отца и тому, как я уложила его на землю и пригрозила пистолетом.

— Боже мой! — воскликнула Клэр. — Наконец-то обнаружился твой блудный отец.

На некоторое время мои подруги погрузились в молчание и смотрели на меня, словно ожидая продолжения рассказа.

— Когда ты видела его в последний раз? — поинтересовалась Джилл.

— Когда закончила полицейскую академию и получала диплом. Он присутствовал на церемонии выпуска. Правда, лично я его не приглашала, но он узнал от кого-то и пришел.

— Ты говоришь, он следил за тобой? — взволнованно уточнила Джилл и всплеснула руками. — С момента нашей последней встречи? Какой кошмар. Вероятно, у него это хорошо получилось, если ты не заметила его. Сказывается многолетний опыт работы в полиции.

— Типичное поведение для Мартина Боксера, — промолвила я с грустью. — Это мой папаша.

Клэр сочувственно сжала мне руку.

— И чего же он хотел от тебя?

— Не знаю, — ответила я. — Похоже, собирался помириться со мной. Сказал, что звонил моей сестре Кэт и она сообщила ему, что я серьезно больна. В то время он внимательно следил за расследованием дела об убийстве новобрачных. А мне он сказал, что гордится моими успехами и надеется восстановить добрые отношения.

— Но это же было несколько месяцев назад, — недоверчиво протянула Джилл, доедая бутерброд с цыпленком. — Похоже, он не очень-то торопился встретиться с тобой.

— Таков уж мой отец, — усмехнулась я.

Синди осуждающе покачала головой:

— Я вообще не понимаю, как он мог появиться после двадцати лет отсутствия?

— А мне кажется, это хорошо, Линдси, — решительно вмешалась Клэр. — Ты же знаешь, я ко всему стараюсь относиться положительно.

— Чего же тут хорошего? — возмутилась я. — Лучше бы он не бросал нас! А когда его не было двадцать лет, а потом он вдруг возник перед моим домом, ничего хорошего в этом нет.

— Линдси, ты не права, — возразила Клэр. — Очевидно, ты нужна ему. Ведь он сейчас совсем один, не правда ли?

— Отец сказал, что женился во второй раз, но брак распался через пару лет. Представляешь мои чувства, Клэр? Узнать после стольких лет, что твой отец женился второй раз!

— Это не самое главное, Линдси, — ответила она. — Главное, что он нашел тебя и решился на встречу. Тебе надо смирить гордыню и принять его как отца.

— А что ты сама думаешь по этому поводу? — поинтересовалась Джилл.

Я вытерла губы салфеткой, отхлебнула чаю со льдом и тяжело вздохнула.

— Пока я еще не знаю, как к этому относиться. Отец появился, как призрак из прошлого, и снова пробудил во мне старые воспоминания, от которых я так долго пыталась избавиться. Все, к чему он имел отношение, причиняло людям лишь боль и страдания.

— Но он же твой отец, дорогая, — заметила Клэр. — Ты давно носишь в душе эту боль, но от нее нужно как-то избавиться. Ты должна если не простить отца, то, во всяком случае, не отказывать ему в праве хоть изредка навещать тебя. У тебя сейчас могут сложиться с ним такие отношения, которых никогда не было в прошлом.

— И тем не менее он может снова исчезнуть, как раньше, — промолвила Джилл.

— Господи! — всплеснула руками Синди и осуждающе взглянула на Джилл. — Похоже, перспектива стать матерью не смягчила твой нрав.

— А ты пошла один раз на свидание со священником и неожиданно стала совестью нашей компании? — парировала Джилл и весело рассмеялась. — Я просто поражена произошедшей переменой.

Мы все посмотрели на Синди, с трудом сдерживая любопытство.

— Да, да, верно, — кивнула Клэр в знак солидарности с Джилл. — Ты попалась на крючок и теперь вряд ли соскочишь с него.

Синди густо покраснела, чем поразила нас еще больше. За время нашей дружбы мы никогда не видели, чтобы она смущалась.

— Вы очень хорошая пара, — произнесла я, чтобы поддержать ее.

— Он мне очень нравится! — выпалила Синди. — Мы проболтали с ним несколько часов, когда сидели в баре. А потом он отвез меня домой, вот и все.

— Ну конечно, — ехидно ухмыльнулась Джилл. — Он умен, чертовски красив, занимает видное место в обществе, получает стабильную зарплату. А если тебя, не дай Бог, убьют, то не придется беспокоиться насчет достойного отпевания. Он все сделает в наилучшем виде.

— Я об этом почему-то не подумала, — наконец-то засмеялась Синди, справившись со смущением. — Послушайте, это было единственное свидание, причем я сама напросилась, поскольку хочу написать статью об Уинслоу и его прихожанах. Уверена, больше он меня не пригласит.

— А ты его пригласишь? — продолжала подкалывать ее Джилл.

— Мы с ним просто друзья, не более, — ответила Синди. — Точнее, между нами установились приятельские отношения. И я нисколько не жалею, что согласилась пойти с ним на концерт. Мы чудесно провели время. Не сомневаюсь, что каждая из вас получила бы такое же удовольствие, если бы оказалась на моем месте... Это просто сбор материала для статьи, — заключила Синди и скрестила руки на груди.

Мы дружно рассмеялись, хотя и понимали, что она права — никто из нас не отверг бы предложение Эрона Уинслоу провести с ним пару часов в баре или на концерте. Я до сих пор вспоминала его проникновенную речь на похоронах Тэйши Кэтчингс.

Мы встали из-за стола и направились к выходу.

— Как ты себя чувствуешь? — повернулась я к Джилл. — Все нормально?

Джилл улыбнулась:

— Замечательно. — Она обхватила руками заметно округлившийся живот и добавила: — Сейчас я заканчиваю последнее дело, а потом оставлю все и уйду в отпуск.

— Я поверю в это только тогда, когда увижу собственными глазами! — воскликнула Синди, обрадовавшись, что перестала быть предметом обсуждения.

Мы с Клэр дружно поддержали ее. Действительно, трудно поверить, что Джилл может оставить работу и спокойно отдыхать дома.

— Ну что ж, — игриво промолвила Джилл, — вы можете быть приятно удивлены.

— А ты что теперь собираешься предпринять? — спросила у меня Клэр.

— Попытаюсь все-таки связать эти убийства в единую цепь, — ответила я со вздохом. — Но пока это мне не удается.

Клэр пристально посмотрела на меня.

— Я имею в виду твои отношения с отцом.

— Не знаю. Понимаешь, Клэр, время для примирения не очень удачное. И если выяснится, что отцу нужна лишь моя материальная поддержка, то я ему откажу.

Клэр недовольно поморщилась и покачала головой.

— Похоже, что у тебя есть какое-то предложение? — поинтересовалась я.

— Естественно. Почему бы тебе не сделать то, что обычно делаешь, когда пребываешь в состоянии сомнений или стресса?

— Что? — не поняла я.

— Приготовить отцу вкусный ужин!

Глава 55

В тот вечер Синди сидела перед монитором компьютера в помещении редакции «Кроникл», потягивала апельсиновый сок и тщетно пыталась отыскать в бесчисленных файлах хоть какую-то информацию, касающуюся загадочной химеры. Это слово застряло в ее голове и не давало покоя ни на минуту. Синди мучили смутные воспоминания, будто она где-то видела это слово, в другом контексте и по иному поводу, но она уже встречалась с ним.

Синди просмотрела все редакционные архивы и вернулась к информационным сообщениям, накопленным за последние годы. Она была уверена, что таинственный киллер вряд ли является членом какой-нибудь расистской группировки. Скорее всего это хитрый и хорошо подготовленный убийца-одиночка, преследующий собственные цели, главная из них — месть.

— Ну давай же! — нетерпеливо воскликнула она, ударяя по клавиатуре. — Я же знаю, ты где-то здесь!

День был уже на исходе, а поиски нужного файла так ни к чему и не привели. Что она скажет главному редактору завтра утром? Он будет вне себя от ярости. «У нас постоянные читатели, — напомнил он Синди сегодня днем. — Они требуют продолжения этой истории». Она пообещала отыскать что-нибудь интересное о деятельности Химеры, но пока все тщетно. Никаких следов и намеков. Все ее усилия закончились безрезультатно.

Синди хотела выключить компьютер, но ее взгляд упал на ключевые слова одного файла: «Врата ада, самая строгая тюрьма для наиболее опасных преступников, „Бухта пеликанов“, смертная казнь, пожизненное заключение, отбросы общества, невиданная жестокость. Энтони Джеймс...» И среди этих ключевых слов она наконец-то увидела слово «химера». Вот оно что! Значит, интуиция ее не подвела. Такая публикация действительно была в газете «Кроникл». Синди много слышала о тюрьме «Бухта пеликанов», которая пользовалась дурной репутацией у правозащитных организаций и славилась строгим режимом. Там содержались самые жестокие преступники штата Калифорния, с которыми не могли справиться в других тюрьмах.

Синди вернулась в архив редакции, ввела для поиска имя «Энтони Джеймс», и через пять секунд на экране монитора высветилась подробная информация об этой публикации. Ее автором был Дэб Мэйер, который часто писал наиболее сенсационные очерки в воскресных номерах газеты. А чуть ниже крупными буквами был набран заголовок статьи: «ПОСМЕРТНЫЙ ДНЕВНИК РАСКРЫВАЕТ УЖАСНЫЙ МИР ТЮРЕМНОГО НАСИЛИЯ И ЖЕСТОКОСТИ».

Она посмотрела на дату публикации — 10 августа 1998 года. Синди прильнула к монитору и с волнением прочитала первые строчки статьи. Энтони Джеймс был приговорен к пятнадцати годам тюремного заключения за вооруженное ограбление и отбывал наказание в этой тюрьме, пока его не зарезал кто-то из заключенных во время очередной драки. Последние годы он вел дневник, где подробно описывал повседневную жизнь заключенных тюрьмы «Бухта пеликанов», включая все ее жестокости — насилие над личностью, сексуальные домогательства, расовую ненависть, избиение заключенных тюремной охраной и постоянные драки между тюремными бандами.

Не дочитав до конца, Синди отпечатала всю статью, выключила компьютер и вернулась к своему рабочему столу, предвкушая сенсационные открытия.

«С того самого момента, как перед вами открылись ворота тюрьмы „Бухта пеликанов“, — говорилось далее в дневнике Джеймса, — вы становитесь объектом не прекращающегося ни на минуту насилия со стороны тюремного начальства и охранников. Все заключенные рано или поздно примыкают к какой-нибудь банде. Она определяет ваш тюремный статус и обеспечивает надежную защиту. Выйти из нее практически невозможно. Банда знает всю вашу подноготную и навязывает свои жестокие правила игры».

Взгляд Синди быстро скользил по тексту, задерживаясь только на именах. В этой тюрьме сидели люди разных национальностей, рас и вероисповеданий. Здесь были белые и черные, христиане и мусульмане, коренные американцы и иммигранты, латиноамериканцы и азиаты. Объединяло их только сходство судеб и тяжесть совершенных преступлений. Это действительно были отъявленные отморозки, потерявшие чувство реальности и совершившие кровавые преступления.

Синди быстро дошла до того места, где говорилось о преступных сообществах белых расистов. Среди них были байкеры, неонацисты, шовинисты всех мастей и еще какие-то «белые отбросы», как часто называли их в наиболее радикальных средствах массовой информации. Там была даже такая расистская группировка, которая называлась «вонючие сортирные люди».

Наконец-то она добралась до «белых арийцев». «Некоторые расистские группировки, — писал Джеймс, — отличаются чрезвычайной закрытостью, строгой конспирацией и секретностью. И если кто-нибудь становится членом такой группировки, он может чувствовать себя в полной безопасности. Никто не имеет права трогать его... Одна из таких группировок была наиболее одиозной и жестокой. Все ее члены получили огромные сроки заключения за немыслимые по своей жестокости преступления. Они могли запросто вспороть человеку живот только для того, чтобы выяснить, что он ел на обед».

А следующее предложение повергло Синди в шок. Джеймс привел название этой группировки — «Химера».

Глава 56

Я готовилась завершить свой затянувшийся рабочий день и отправиться домой. Все равно ничего больше не придумаешь относительно этих четырех убийств. Одна только головная боль. В этот момент резко зазвонил телефон.

— Полиция все еще на военном положении? — послышался в трубке веселый голос Синди, намекавшей на мораторий мэра в общении с представителями прессы.

— Мне сейчас не до шуток, Синди, — недовольно проворчала я. — Это тебе не пикник на лоне природы.

— Не хочешь встретиться со мной? — неожиданно предложила она. — У меня есть для тебя важные новости.

— Разумеется. Где?

— А ты выгляни из окна и посмотри: я уже здесь.

Я подошла к окну и увидела внизу Синди, которая облокотилась на капот машины и радостно махала мне рукой. Было почти семь часов вечера. Я сложила бумаги, спрятала их в нижний ящик стола, попрощалась с Лоррейн и Чином и направилась к выходу.

Синди была в короткой юбке и пиджаке из джинсовой ткани, а на плече у нее висела сумка защитного цвета.

— Начала петь в церковном хоре? — весело воскликнула я и подмигнула.

— Очень остроумно, — усмехнулась она. — В следующий раз, когда я увижу тебя в полицейской форме, то подумаю, что у тебя свидание с отцом.

— Кстати, об отце, — серьезно сказала я. — Я позвонила ему и пригласила на ужин. Наверное, завтра наступит момент окончательного примирения. — Я сделала паузу и выжидающе взглянула на Синди. — Какая у тебя новость?

— Собственно говоря, их у меня две — хорошая и плохая. С какой начать?

— С хорошей, — без колебаний ответила я.

Синди сняла с плеча сумку, достала оттуда большой конверт из коричневой бумаги и протянула мне.

— Кажется, я нашла то, что тебе сейчас больше всего нужно.

Я открыла конверт и вынула оттуда несколько листов текста — статью из газеты «Кроникл» двухлетней давности под интригующим названием «Врата ада». Это был рассказ о дневнике заключенного Энтони Джеймса. Наиболее интересные моменты Синди выделила желтым маркером.

«Арийцы... хуже, чем арийцы... расовая ненависть... неслыханная жестокость...» Наибольший интерес вызвал у меня заключительный абзац статьи. «Мы не знаем, кого они ненавидят больше — нас, „червяков“, с которыми им приходится есть за одним столом, или копов и охранников, которые упрятали их за решетку. Эти подонки организовали свою банду, которая называется „Химерой“».

Я уставилась на текст и некоторое время не могла произнести ни слова.

— Это животные, Линдси, — промолвила Синди, взяв меня за руку. — Настоящие дикие животные. Их называют самыми ужасными смутьянами во всем штате и держат только в этой тюрьме, поскольку в остальных их просто отказываются принимать. Это настолько фанатично настроенные расисты и убийцы, что даже после освобождения многие из них приводят в исполнение смертные приговоры, вынесенные членами банды в тюрьме.

— Любопытная новость, — одобрительно закивала я. — А плохая?

— Плохая заключается в том, что все они сидят в недоступной для нас тюрьме «Бухта пеликанов».

Глава 57

В системе исправительных учреждений штата Калифорния тюрьма «Бухта пеликанов» давно уже считалась местом, где никогда не восходит солнце. На следующий день я взяла с собой Джейкоби и отправилась в полицейском вертолете вдоль побережья до городка Крисент, расположенного почти на границе с Орегоном. Ранее мне дважды приходилось бывать в этой знаменитой своими строгими порядками тюрьме, и каждый раз я имела дело с самыми тяжкими преступлениями, которые только можно было представить. Вот и сейчас, после часового перелета, мне стало немного не по себе, когда перед нами показались мрачные здания тюрьмы, укрытые от постороннего взгляда густым лесом.

Любой сотрудник правоохранительных органов должен чувствовать себя неуютно при одной мысли о необходимости встречи с заключенными данного заведения. Тем более если сотрудник — женщина. На воротах тюрьмы висит недвусмысленное предупреждение, что если вас захватят как заложника, то можете не рассчитывать на помощь охраны. Никаких переговоров по поводу заложников в этом заведении не ведут.

По телефону я договорилась с заместителем начальника тюрьмы Роландом Эстесом о встрече, которая должна состояться в главном административном здании. Нам пришлось подождать его несколько томительных минут. Эстес был высоким, крепко сбитым мужчиной с суровым лицом и холодными голубыми глазами. В его поведении было нечто строгое, какая-то огромная внутренняя сила, что объяснялось, вероятно, годами работы в особых условиях жесточайшей дисциплины и постоянной опасности.

— Прошу прощения за опоздание, — хмуро произнес он, усаживаясь за огромный дубовый стол. — У нас тут очередное происшествие в блоке "О". Один из заключенных, Нортенос, зарезал своего сокамерника.

— А откуда у него нож? — полюбопытствовал Джейкоби.

— Он убил его не ножом, — усмехнулся Эстес. — Он использовал для этого остро заточенный край мотыги, с которой работал в саду.

Я с пониманием относилась к тяжелой работе Эстеса и надзирателей тюрьмы, но мне не нравилась дурная репутация этого заведения, сотрудники которого часто избивали заключенных, запугивали и бесцеремонно использовали другие незаконные методы поддержания порядка. А главным их лозунгом была пресловутая фраза: «Подчиняйся, доноси или умри».

— Значит, вы говорите, лейтенант, что ваш приезд связан с убийством начальника полиции Мерсера? — перешел к делу заместитель начальника тюрьмы и подался вперед.

Я кивнула и достала из сумки собранное мной досье.

— И не только с ним, — уточнила я. — Здесь целая серия убийств, и я прошу вас рассказать о заключенных, которые отбывают срок в вашей тюрьме.

Эстес равнодушно пожал плечами:

— О заключенных? Большинство из них — убийцы и состоят в своих бандах с подросткового возраста. Вы сами можете без труда убедиться, что в нашем заведении сидят представители практически всех банд и преступных организаций, действующих на территории нашего штата, включая, разумеется, Окленд и южные пригороды Лос-Анджелеса.

— Нас интересуют не все банды, — пояснила я, — а одна из них, под названием «Химера».

Мои слова нисколько не удивили Эстеса.

— Значит, вы хотите начать сразу с крупной и самой жестокой банды, лейтенант? А всякая мелюзга вас, видимо, не интересует?

— Прежде всего мне необходимо выяснить, какое отношение имеют находящиеся здесь члены банды «Химера» к расследуемым мной убийствам. Хочу лично убедиться, что эти люди действительно так ужасны, как о них говорят. А самое главное — мне нужны фамилии тех, которые сидели здесь, но сейчас вышли на свободу.

— Могу ответить утвердительно на все ваши вопросы, — произнес Эстес. — Это действительно отъявленные негодяи и законченные преступники, которые уже никогда и ни при каких обстоятельствах не станут нормальными людьми. Исправить их нельзя, можно только убить. Они это сознают и стараются не доводить дело до крайностей. Кроме того, они пользуются некоторыми привилегиями по сравнению с остальными заключенными.

— Привилегиями? — удивленно переспросила я.

— Да, определенными преимуществами, если, конечно, можно использовать это слово. Так, например, от них не требуют доносить на сокамерников и вообще стараются не приближаться к ним слишком близко.

— Мне бы хотелось взглянуть на список заключенных из этой банды.

Заместитель начальника тюрьмы ухмыльнулся.

— Их здесь осталось не так уж много. Некоторых перевели в другие тюрьмы. Думаю, что своеобразные ответвления «Химеры» существуют во всех крупных тюрьмах штата, где содержатся убийцы. Но у нас нет точных данных относительно того, кто является членом этой банды, а кто нет. Лично я сужу об этом по тому, например, кто сидит рядом с Большим Крюком.

— Но вы же знаете их всех, не так ли? — спросила я. — Знаете, кто входит в банду, а кто нет?

— Да, — кивнул Роланд Эстес и встал, давая понять, что беседа закончилась. — Мне понадобится время, чтобы проконсультироваться и навести справки. В общем, я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.

— Поскольку я уже здесь, — осторожно сказала я, — мне бы хотелось поговорить с ним.

— С кем, лейтенант? — не понял Эстес.

— Ну, с этим, с Большим Крюком, или как там его. С главарем «Химеры».

Он удивленно посмотрел на меня.

— Извините, лейтенант, но это невозможно. Мы никого не пускаем в ту зону и не позволяем приближаться к ним.

— Вы хотите, чтобы я вернулась сюда с ордером от прокурора штата? Не думаю, что вам это будет приятно. Застрелен начальник полиции, и мне необходимо раскрыть преступление и поймать убийцу. За этим делом сейчас следят практически все политики штата. Они пойдут на все, чтобы поймать и наказать убийцу. Уверена, вам не нужны неприятности, поэтому прикажите привести его сюда.

Заместитель начальника тюрьмы облегченно вздохнул, словно сбросил с себя груз ответственности.

— Как будет угодно, лейтенант, но я все равно не позволю ему выйти из камеры. Придется вам самой отправиться к нему.

Эстес снял трубку и набрал номер.

— Немедленно подготовьте Уэйза. К нему посетитель. Женщина.

Глава 58

Мы двинулись по длинному подземному коридору в сопровождении Эстеса и начальника охраны О'Корена, вооруженного резиновой дубинкой. Возле лестницы О'Корен сделал знак в объектив видеокамеры и повел нас наверх к толстой металлической двери. По пути Эстес провел небольшую инструкцию.

— Как и большинство других заключенных, Уэйза направили к нам из тюрьмы Фолсом. Там он был лидером организованной группировки «Арийское братство», задушил чернокожего надзирателя и попал к нам. Здесь Уэйз уже около восемнадцати месяцев находится в полной изоляции и вряд ли когда-нибудь выйдет на свободу. Пока в нашем штате не отменят мораторий на смертную казнь, мы ничего не сможем с ним поделать.

Джейкоби озабоченно посмотрел на меня, наклонился и прошептал:

— Линдси, ты уверена, что поступаешь правильно?

Конечно, я сомневалась, но другого решения проблемы не видела. Мое сердце бешено колотилось от волнения и страха, а руки предательски дрожали.

— Именно поэтому я взяла тебя с собой.

— Да уж, — слабо улыбнулся он.

Изолятор тюрьмы не был похож на все то, что мне доводилось видеть раньше. Стены выкрашены в безжизненный белый цвет, вокруг сновали вооруженные до зубов надзиратели в такой же белой униформе, а все входы и выходы оградили толстыми решетками и стальными дверями. Кроме того, во всех углах висели видеокамеры, которые отслеживали каждый шаг не только заключенных, но и охраны.

Роланд Эстес остановился возле тяжелой металлической двери с небольшим окошком.

— Добро пожаловать на самое дно человечества, — ухмыльнулся он.

Затем он подозвал высокого и крепкого охранника с небольшим автоматом в руках. — Ну, как он там?

— Мы его вырубили на некоторое время, — ответил тот. — Думаю, ему понадобится несколько минут, чтобы окончательно прийти в себя.

— Вырубили? — опешила я. — Что это значит?

Эстес презрительно поморщился.

— Вы думаете, он будет счастлив видеть вас после восемнадцати месяцев полной изоляции? Должен сразу предупредить, что вряд ли Уэйз станет сотрудничать с вами. Мы тут послали целую бригаду, чтобы подготовить его к этой встрече. — Он кивнул на окошко. — Прошу, он в вашем распоряжении.

Я приблизилась к двери и заглянула в окошко. Посреди комнаты сидел странного вида человек с длинными грязными волосами и козлиной бородкой. Он был в оранжевого цвета тюремной робе с расстегнутыми верхними пуговицами, открывавшими волосатую, покрытую татуировкой грудь. Его накрепко привязали к металлическому стулу, который, в свою очередь, был намертво прикреплен массивными болтами к бетонному полу. Руки закованы за спиной в наручники.

Эстес остановил меня на пороге.

— С вами будет находиться охранник, а мы станем следить за вами с помощью видеокамер. Держитесь подальше от него, не подходите ближе чем на пять футов. А если он сам попытается приблизиться к вам хотя бы на полшага, мы его мгновенно вырубим.

— Но парень прикован к стулу и связан, — удивилась я.

— Это не парень, а самый настоящий сукин сын, который может зубами перегрызть эту цепь, — угрюмо пробурчал Эстес. — Поверьте, я не преувеличиваю.

— Ладно, что я могу обещать ему?

Тот равнодушно пожал плечами:

— Не знаю, возможно, праздничный обед. Вы готовы?

Я подмигнула Джейкоби, который стоял рядом и с сочувствием смотрел на меня. Сердце бешено колотилось в груди, а перед глазами вдруг замелькали темные круги. Только этого мне еще недоставало!

— Желаю удачи, — проворчал Эстес и подал сигнал надзирателю.

Я услышала шум пневматического механизма и скрип открывающейся металлической двери.

Глава 59

Я вошла в небольшую камеру, которая от ядовито-белого цвета казалась зловещей. В ней были небольшой металлический стол и четыре стула, прикрепленных болтами к бетонному полу. Под потолком висели две видеокамеры, следившие за каждым моим движением, а в правом углу возвышался высоченного роста угрюмый надзиратель с короткоствольным автоматом в руках.

Уэйз даже не посмотрел на меня. Его холодный взгляд уставился в пол. Он сидел неподвижно, выражая полное презрение не только ко мне, но и ко всему миру.

— Лейтенант Линдси Боксер, — представилась я, остановившись в пяти футах от него.

Уэйз промолчал и только покосился на меня. В его глазах я заметила какой-то странный металлический блеск.

— Мне нужно поговорить с вами относительно серии убийств, которые произошли недавно в нашем штате. Не обещаю вам никаких благ, но очень надеюсь, что вы выслушаете меня, ответите на вопросы и поможете в расследовании.

— Пошла в задницу, — прохрипел он и сплюнул на пол.

Охранник сделал шаг вперед. Уэйз замер и втянул голову в плечи. Я остановила охранника жестом.

— Вы должны знать о них, — продолжила я, чувствуя на спине неприятный холодок. — Я просто хочу выяснить, есть ли какой-то тайный смысл во всех этих преступлениях.

Уэйз взглянул на меня с любопытством, словно пытаясь угадать, что он может получить от этого.

— Кого прикончили?

— Четырех человек, — ответила я, ощутив надежду на благоприятный исход беседы. — Двоих полицейских, пожилую женщину и маленькую девочку. Все они чернокожие.

Изможденное лицо Уэйза расплылось в ехидной ухмылке.

— Думаю, вы не станете обвинять меня в этих убийствах. У меня стопроцентное алиби.

— Нет, но вы знаете, кто это совершил.

— Почему я?

Я достала из кармана несколько фотографий и показала ему ту, на которой была изображена химера.

— Убийца оставил нам вот это. Уверена, вам известно, что это означает.

Уэйз презрительно усмехнулся:

— Я не знаю, зачем вы пришли сюда, но не стану скрывать, что очень рад. Вы принесли мне приятную новость. Она согревает мне сердце и вселяет надежду на будущее.

— Послушайте, Уэйз, убийца каким-то образом связан с вашей «Химерой». Если вы поможете нам, то вам вернут некоторые привилегии, может, даже выпустят из изолятора.

— Чушь собачья, — снова сплюнул он. — Меня никогда не выпустят из этой дыры.

— Всегда есть надежда на лучшее, Уэйз, — увещевала его я. — У каждого человека имеются какие-нибудь желания.

— Да, у меня тоже есть одно желание, — осклабился Уэйз. — Подойди поближе.

От этих слов у меня мурашки по телу пошли.

— К сожалению, не могу.

— У тебя есть зеркало? — неожиданно спросил он.

Я молча кивнула, не понимая, к чему он клонит.

— Покажи мне его.

Я посмотрела на охранника. Тот решительно покачал головой.

Впервые за время нашей беседы Уэйз взглянул мне в глаза.

— Дай посмотреть на свою рожу. Я не видел себя уже больше года. Они закрасили даже металлические крепления в ванной, чтобы я не видел свое отражение. Эти ублюдки хотят, чтобы я забыл не только свою душу, но и внешность. Я хочу посмотреть на себя.

Охранник сделал предупредительный жест.

— Вы же знаете, Уэйз, что это невозможно, — произнесла я и развела руками.

— Будь ты проклят, начальник! — злобно прорычал Уэйз в объектив видеокамеры. — И ты тоже, Эстес! — Затем он снова повернулся ко мне. — Не думаю, что они пообещали мне что-нибудь заманчивое.

— Они сказали, что я могу помочь вам получить праздничный обед. — Я слабо улыбнулась, понимая бессмысленность этого предложения.

— Только мы вдвоем? — прищурился он.

Я посмотрела на охранника.

— Нет, и он тоже.

Козлиная бородка Уэйза зашевелилась от его широкой ухмылки.

— Эти подонки хорошо знают свое дело, — процедил он сквозь зубы. — Они могут уничтожить что угодно и кого угодно.

Некоторое время я стояла в пяти футах от него и лихорадочно соображала, как поступить. Мне было не до смеха. Разговор не получился, и теперь Уэйз вряд ли захочет сообщить мне что-нибудь полезное. В конце концов я решилась на отчаянный шаг. Подойдя к столу, я села напротив Уэйза, порылась в своей сумочке и вынула оттуда пудреницу с небольшим круглым зеркальцем. Мои руки дрожали от волнения. Я ждала, что сейчас прогремит грозный голос заместителя начальника тюрьмы или шаги охранника, который вырвет у меня зеркало. Но ничего подобного, к счастью, не произошло. Я открыла пудреницу и повернула зеркало к Уэйзу.

Не знаю, как он выглядел раньше, но сейчас представлял жалкое зрелище. Уэйз уставился на свое отражение широко открытыми и переполненными ужасом глазами. Он смотрел на себя так, словно это был последний раз в его жизни. Затем он улыбнулся:

— Да, не очень-то приятное зрелище, не правда ли?

Меня превратили в самое настоящее животное.

К своему удивлению, я сочувственно улыбнулась ему. Уэйз повернул голову к видеокамере.

— Будь проклят, Эстес! — снова прокричал он. — Ты хотел меня уничтожить? Ничего не вышло, я все еще жив. Ты сделал все возможное, чтобы превратить меня в скотину, но я все еще жив. И не только я, но и дело всей моей жизни. Химера живет и делает свое дело.

— Кто это совершил? — продолжала допытываться я. — Скажите мне, Уэйз.

Теперь у меня не было сомнений, что именно он являлся организатором всех этих убийств, а осуществил их человек, связанный с ним или даже сидевший в одной камере. Именно Уэйз навел его на конкретных людей и фактически приговорил их к смерти.

— Помогите мне, Уэйз, — взмолилась я. — Вы же знаете того человека, не правда ли? Зачем он убил этих людей? Почему? Вам уже нечего терять. Помогите спасти других.

Его сузившиеся глаза блеснули от ярости.

— Вы думаете, что меня волнуют грязные ниггеры? Ваши мертвые копы? Все равно им не жить в нашем штате. Эти обезьяны вырядились в полицейскую форму и думали, что им все можно. Нет, возмездие настигло их и настигнет еще многих. И на вашу двенадцатилетнюю негритянскую шлюху мне наплевать. Сейчас я сожалею только о том, что сам не смог выпустить в них несколько пуль. А насчет вашего вонючего праздничного обеда... Вы понимаете, что от этих мерзавцев ничего не дождешься, кроме дубинки по голове или электрошока. Как только вы уйдете отсюда, охранник сразу же вырубит меня на несколько часов. Так что катитесь куда подальше!

Я покачала головой, встала и медленно направилась к двери.

— А что касается этих убийств, — прокричал он мне вслед, — то почему бы вам не подумать о своих засранцах в полицейских мундирах? Это ваше внутреннее дело, и нечего обвинять других!

Меня охватило возмущение. Синди была права, Уэйз действительно превратился в животное. В нем не осталось ничего человеческого, и все, что я могла сделать сейчас, — так это хлопнуть дверью перед его мерзкой рожей.

— Я пыталась вам помочь, Уэйз, — произнесла я уже от порога, — но вы отказались.

— Мне ваша помощь не нужна! — бросил он. — И не надейтесь, что вам удастся поймать Химеру. На то он и Химера, чтобы быть неуловимым и призрачным. — Уэйз показал подбородком на правое плечо, на котором я успела заметить хвост змеи. — Мы сможем убивать ваших ублюдков столько, сколько захотим. Устанете рыть могилы и хоронить их! Посмотрите на меня! Видите, что они со мной сделали? Они заставляют меня жрать собственное дерьмо и пить собственную мочу, но я все равно выжил и одолею их.

Уэйз был страшен в своей ярости. Глаза налились кровью, рот перекосился от ненависти, а на изможденном лице проступили красные пятна.

— Мы победим! — закричал он, не обращая внимания на быстро приближающегося надзирателя. — Да здравствует белая раса! Да здравствует Химера!..

Я отвернулась и двинулась к двери.

— Ну что, сука, как насчет праздничного обеда? — прорычал он мне вслед.

Это было последнее, что я от него услышала. В ту же минуту раздался щелчок, послышался хрип, и Уэйз задергался в конвульсиях, пораженный электрошоковой дубинкой надзирателя.

Глава 60

Мы вернулись, имея на руках предоставленный нам Эстесом список фамилий преступников, так или иначе связанных с деятельностью банды «Химера». Джейкоби распечатал его и разослал всем заинтересованным сотрудникам, а два экземпляра передал Кэппи и Чину.

— Я хочу поговорить с некоторыми официальными лицами штата, — сказал он мне в конце рабочего дня. — Поедешь со мной?

Я покачала головой:

— Нет, Уоррен, не могу. Сегодня мне нужно уйти пораньше.

— А что случилось? — удивленно спросил он. — У тебя сегодня свидание?

— Да, — кивнула я и усмехнулась. — Это действительно свидание, и мне не хотелось бы опаздывать на него.

Звонок в дверь прозвучал примерно в семь часов вечера. На пороге стоял отец, подняв руки вверх.

— Надеюсь, не нарушил твои планы на сегодня. А чем так вкусно пахнет? Ты ждешь друзей?

— Нет, ужин для тебя. — Я улыбнулась и пригласила его в дом. — Это лучшее, что я могла придумать.

— Неплохо для начала, — засмеялся он.

Сегодня отец выглядел хорошо: тщательно выбритый в коричневой спортивной куртке, выглаженных брюках и белоснежной рубашке. Он протянул мне бутылку красного вина, завернутую в полупрозрачную бумагу.

— Ну а это совершенно не обязательно, — промолвила я, принимая подарок. — Неужели ты думаешь, что у меня нет вина?

Но, развернув бумагу, я ахнула от восторга. Такого вина у меня действительно не было. «Шато Латур» урожая 1965 года.

Я перевела взгляд на отца. 1965 год — год моего рождения.

— Я купил эту бутылку вскоре после твоего рождения, — пояснил он. — Это была единственная вещь, которую я забрал, уходя из семьи. И все эти годы я надеялся, что рано или поздно мы выпьем это прекрасное вино по какому-нибудь важному поводу, на твоей свадьбе, например, или по случаю окончания академии.

— И ты хранил эту бутылку все это время? — недоверчиво спросила я.

— Как я уже сказал, вино было куплено для тебя. Думаю, сейчас настал момент, когда мы можем выпить его в знак нашего примирения.

У меня потеплело на душе.

— После этого мне будет очень трудно злиться на тебя.

— Не надо на меня злиться, Линдси, — тихо промолвил он, опустив голову.

Я провела отца в гостиную, налила ему стакан пива и села рядом с ним.

— Ты прекрасно выглядишь, Баттеркап.

Я усмехнулась, а он весело рассмеялся.

Некоторое время мы беседовали, а Марта легла возле его ног, словно он был ее давним другом. Отец спрашивал меня о том, кто и когда ушел из полиции, а я интересовалась его работой и новыми знакомыми. В конце концов мы затронули тему трагической гибели Мерсера и расследования этого убийства. Отец оказался совсем не таким, каким я его представляла. В нем не было прежней хвастливости и болтливости, а вместо них появилась сдержанность и даже покорность. И только чувство юмора осталось прежним.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказала я, направилась в спальню и вернулась оттуда со старой футболкой, на которой красовалась надпись «Гиганты» и номер «24». Отец раньше болел за эту команду и подарил мне футболку двадцать пять лет назад.

Он долго не мог понять, что это такое, а потом радостно всплеснул руками.

— Боже мой, я уже давно забыл о ней! Мне дал ее менеджер по оборудованию, который работал в отделе по обеспечению этой команды. — Отец взял футболку, развернул ее и долго смотрел, словно пытаясь вернуть те давние времена. — Ты представляешь, сколько сейчас она может стоить?

— Я всегда считала ее своим наследством, — сказала я, и мы рассмеялись.

Глава 61

Я приготовила лосось в имбирном соусе, рис с перцем и острой приправой и несколько салатов. Мой отец всегда любил китайскую кухню с экзотическими и необыкновенно острыми приправами. А перед ужином мы откупорили бутылку вина и выпили по бокалу. Это было чудесное вино, немного терпкое, но мягкое и очень нежное. Мы сидели на террасе, беседовали о жизни и любовались живописным видом, открывающимся на Залив. Отец признался, что это было самое лучшее вино в его жизни.

Наш разговор перешел на личные проблемы. Он спросил о моем бывшем муже, и я рассказала ему, что тот, к сожалению, оказался чем-то похож на него. Вскоре мы невольно коснулись последних убийств, и я поделилась с отцом своими сомнениями относительно результатов расследования. Он согласился, что эти преступления, похоже, являются делом рук одного человека, и посоветовал мне не расстраиваться.

Мы разговаривали с ним более трех часов. В начале двенадцатого бутылка была пуста, а Марта крепко спала у его ног. И все это время я постоянно напоминала себе, что передо мной мой родной отец, а не какой-то посторонний мужчина. Мне трудно было поверить, что вижу его впервые за свою взрослую жизнь. Теперь мне стало совершенно ясно, что отец — несчастный человек, который совершил множество ошибок и был сурово наказан за них. Он очень изменился с тех давних пор, и сейчас я не могла ненавидеть его или презирать. Он заслуживал только жалости и сочувствия. В общем, по нынешним стандартам, когда вокруг нас совершаются убийства и другие тяжкие преступления, его личные прегрешения кажутся невинными и вполне простительными.

Поздно вечером я задала отцу вопрос, который мучил меня многие годы.

— Папа, ответь мне, пожалуйста, — осторожно начала я. — Почему ты бросил нас?

Он сделал глоток вина и откинулся на спинку дивана. Его голубые глаза сузились и стали очень грустными.

— Линдси, я не могу объяснить это вразумительно и убедительно. Во всяком случае, сейчас... Ты уже взрослая женщина, работаешь в полиции и должна знать, как это иногда бывает. Мы с твоей матерью... Короче говоря, мы никогда не подходили друг другу. Мы были совершенно разными людьми, которые не находили взаимопонимания.

Я любил тратить деньги на всякие пустяки, увлекался азартными играми, по уши влезал в долги... Конечно, это не самые лучшие качества для копа. В общем, я совершил немало такого, чем сегодня не могу гордиться, причем не только как полицейский, но и как человек. Я заметила, что его руки дрожат.

— Ты служишь в полиции и знаешь, как и почему иногда происходят преступления. Порой человек преступает закон только потому, что жизнь не оставляет ему выбора. Примерно то же самое произошло со мной. У меня были огромные долги, на работе ситуация осложнилась... Я просто не представлял, как бросить все к чертовой матери и бежать куда глаза глядят. Я понимаю, сейчас поздно говорить об этом, но я сожалею о произошедшем тогда, о каждом дне своей прежней жизни.

— А когда мама заболела?

— Я переживал за нее, но у меня уже была другая семья. К тому же я был абсолютно уверен, что меня не ждут в вашем доме и не обрадуются возвращению. Мне казалось, что ей это причинит страдания и боль.

— Мама часто говорила, что ты — патологический лжец.

— Да, это правда, Линдси, — сказал отец и опустил голову.

Мне понравилась его откровенность и готовность признать свои прошлые ошибки. Возникало ощущение, что он изменился в лучшую сторону. А это внушало надежду, что мы наконец найдем с ним общий язык и примиримся.

Мне пришлось встать и приняться за мытье посуды, чтобы он не видел навернувшиеся на глаза слезы. Отец вернулся, и только сейчас я осознала, как мне недоставало его все эти годы. Странно, но я вдруг захотела стать маленькой девочкой, чувствовать себя под защитой и покровительством отца.

Отец помогал мне собирать посуду. Мы оба напряженно молчали, понимая, что слова здесь ни к чему. Когда посуда была вымыта, мы посмотрели в глаза друг другу.

— Где ты остановился? — спросила я.

— У одного старого приятеля и бывшего копа Рона Фацио, — тихо ответил отец. — Когда-то он был патрульным сержантом в районе бульвара Сансет. У него нашелся для меня свободный диван.

Я насухо вытерла кастрюлю и поставила ее на полку.

— У меня тоже есть для тебя свободный диван.

Глава 62

На следующий день мы внимательно изучали список заключенных, который предоставил нам заместитель начальника тюрьмы «Бухта пеликанов» Эстес. Двоих вычеркнули сразу, поскольку компьютерный банк данных показал, что они снова оказались за решеткой и не могли быть причастными к убийствам.

Чем больше мы занимались этим списком, тем чаще я вспоминала обстоятельства своего разговора с Уэйзом. Когда я уходила, он крикнул что-то насчет нашего внутреннего дела. Что он имел в виду? «Почему бы вам не подумать о своих засранцах в полицейских мундирах? Это ваше внутреннее дело, и нечего обвинять других». Фразы Уэйза, как тяжелый молот, стучали в моей голове. Впервые я вспомнила их часа в два ночи, но потом уснула и вернулась к ним, когда сидела за рулем машины и ехала на работу. «Это ваше внутреннее дело...»

Я сбросила под столом туфли, вытянула ноги и посмотрела в окно. Надо проанализировать все подробности нашей беседы с Уэйзом. Там могут обнаружиться какие-нибудь важные детали. Конечно, он — самое настоящее животное, которому вряд ли суждено выйти на свободу. И все же в поведении Уэйза было что-то странное. И эта просьба посмотреть на свое отражение в зеркале... Если человек обречен и понимает, что никогда не выйдет из тюрьмы, зачем ему проявлять интерес к собственному внешнему виду? Нет, тут что-то не так. Похоже, Уэйз дал мне зацепку, но какую именно? «Вы думаете, что меня волнуют эти грязные ниггеры?» — прокричал он мне.

Да, Уэйз намекал на человека в наших собственных рядах. Значит, убийцу следует искать среди полицейских Конечно, вывод печальный... «Внутреннее дело...»

Я сняла трубку и набрала номер Эстеса.

— Скажите, пожалуйста, кто-нибудь из ваших подопечных работал когда-нибудь полицейским? — спросила я без лишних предисловий.

— Полицейским? — спокойно отреагировал тот и надолго умолк.

— Да, именно полицейским, — подтвердила я и объяснила, почему задала этот вопрос.

— Извините меня за грубость, лейтенант, — усмехнулся Эстес, — но Уэйз затрахал вам мозги. Он всеми фибрами души ненавидит копов и всегда стремится напакостить им. Думаю, он просто решил ввести вас в заблуждение и свалить все это дерьмо на полицейских.

— Вы не ответили мне, Эстес, — сухо промолвила я.

— Полицейским? — снова переспросил он издевательским тоном. — У нас был сотрудник отдела по борьбе с наркоторговлей из пригорода Лос-Анджелеса. Застрелил троих информаторов. Но его уже давно перевели в другое заведение. Насколько я знаю, он сейчас находится в тюрьме Фресно.

Я вспомнила тот грандиозный скандал. Это было самое грязное дело из всех, в которые попадали полицейские за последние годы. Он опозорил полицию штата.

— А еще у нас сидел инспектор таможенной службы по фамилии Бенес, — продолжил Эстес. — Он служил на таможне в аэропорту Сан-Диего, но попался на воровстве и вымогательстве.

— А еще кто-нибудь?

— Нет, больше никого нет и не было. По крайней мере, за те шесть лет, пока я здесь работаю.

— А ранее?

— Вам, лейтенант, нужны сведения за последние сто лет? Тогда обращайтесь в архив, а я вам ничем помочь не могу.

— А сколько лет у вас сидит Уэйз? — спросила я, не обращая внимания на недовольный тон Эстеса.

— Двенадцать.

— Так вот, мне нужна информация за последние двенадцать лет.

Похоже, заместитель начальника тюрьмы счел меня сумасшедшей. Он проворчал что-то в ответ, сказал, что перезвонит, и бросил трубку.

Я еще долго сидела за столом и смотрела в окно. Конечно, глупо во всем верить Уэйзу. Очевидно, он хотел сбить меня с толку и поэтому наплел черт знает что на полицейских, чтобы хоть как-то напакостить им.

Мои размышления были неожиданно прерваны вторжением секретарши Карен. На ней лица не было от страха.

— Только что звонила помощница Джилл Бернардт! — выпалила она с порога. — Миссис Бернардт потеряла сознание!

— Что? — изумилась я.

Карен с растерянным видом замигала.

— Она упала в обморок, потеряла сознание, у нее сильное кровотечение. Потом пришла в себя и сказала, что ей нужна ваша помощь. Немедленно.

Глава 63

Я опрометью выскочила из кабинета, побежала к лифту и поднялась на тот этаж, где находились кабинеты окружного прокурора и его помощников. Там уже суетились врачи, а вокруг были разбросаны окровавленные полотенца. Джилл с закрытыми глазами лежала на диване и тихо стонала. Ее лицо побледнело, а руки подрагивали. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что случилось.

— О, Джилл, Боже мой! — воскликнула я и обняла подругу. — Как это ужасно!

Увидев меня, она слабо улыбнулась.

— Я потеряла ребенка, Линдси, — едва слышно прошептала она. — Мне следовало бросить эту чертову работу. Зря я не послушала вас. Больше всего на свете я хотела родить ребенка, а теперь... Я пожертвовала им ради идиотской работы.

— Успокойся, Джилл, — произнесла я и погладила ее по руке. — Ты ни в чем не виновата. Здесь могут быть совершенно другие причины, и прежде всего медицинские. Ты же взрослая женщина и должна понимать, что подобный риск сопутствует каждой женщине. Такое случается, и ничего тут не поделаешь.

— Нет, Линдси, все дело во мне, — продолжала упорствовать Джилл, смахивая слезы. — Просто я не хотела его так сильно, как могла бы. Я всегда находила какие-то предлоги, чтобы не выполнять строгие предписания врачей и советы друзей. Вот я и поплатилась за это.

Врачи попросили меня отойти в сторону и быстро подключили Джилл к медицинской аппаратуре и монитору. Я смотрела на подругу и чувствовала, что мое сердце разрывается на части. Она всегда была сильной и независимой личностью, а сейчас производила впечатление совершенно разбитого и беспомощного человека. Почему это случилось именно с ней? Ведь она так хотела ребенка, так долго ждала его.

— А где Стив? — спросила я, наклоняясь над ней.

— В Денвере. Эйприл уже позвонила ему. Он скоро вернется.

В этот момент в комнату ворвалась Клэр.

— Что случилось? Я бросила все и примчалась сюда. — Она посмотрела на меня, а потом повернулась к медикам: — Что у нее?

Один из врачей объяснил, что все показатели в норме, но Джилл потеряла много крови. А когда Клэр заикнулась насчет ребенка, тот сокрушенно покачал головой.

— Ужасно, Джилл, — вздохнула Клэр. — Как ты себя чувствуешь?

Вместо ответа Джилл расплакалась.

— Я потеряла ребенка, Клэр. Я потеряла его.

Клэр провела рукой по ее лбу и отбросила прядь волос.

— Ничего, все будет хорошо, не волнуйся. Мы будем заботиться о тебе.

— Извините, — вмешался доктор, — мы должны увезти ее в клинику Кэл-Пасифик. Ее лечащий врач уже в курсе дела и будет ждать нас там.

— Мы поедем с тобой, Джилл, — предложила я, — Мы будем с тобой весь день.

Джилл устало улыбнулась, а потом напряглась всем телом.

— Что они будут делать со мной? Заставят рожать?

— Нет, не думаю, — уклончиво ответила Клэр.

— Да, они должны это сделать, — решительно заявила Джилл.

Она была самой сильной женщиной из всех, которых мне доводилось видеть, но сейчас просто не понимала, что ее ждет. Никогда в жизни не забуду взгляд Джилл в эту минуту. В нем было все — и страх, и отчаяние, и надежда. Дверь отворилась, и в комнату ввезли медицинскую каталку на колесах.

— Ну все, пора, — твердо произнесла женщина в белом халате.

Я низко наклонилась над Джилл.

— Мы будем с тобой все это время, — пообещала я.

— Не бросайте меня, — попросила она и крепко сжала мою руку.

— Нет, теперь ты от нас так легко не отделаешься. Мы помогли врачам переложить Джилл на каталку. На диване осталось несколько пропитанных кровью полотенец.

— У меня должен был родиться мальчик, — еле слышно промолвила она и тяжело вздохнула. — Я всегда хотела мальчика. Жаль, что не решилась на это раньше.

Я сочувственно погладила ее по руке.

— Значит, я не очень сильно хотела ребенка, — прошептала Джилл и зарыдала.

Глава 64

В машине «скорой помощи» мы постоянно подбадривали Джилл. Вклинике ее быстро повезли к лифту, а потом подняли в операционное отделение. Перед дверью она схватила меня за руку.

— Ты действительно считаешь, что они спасут моего ребенка?

Я нерешительно кивнула и помахала ей на прощание.

— Все будет нормально, дорогая.

К нам подбежала запыхавшаяся Синди. Мы втроем сели на мягкий диван и стали терпеливо дожидаться исхода операции, надеясь, что хирургам все же удастся совершить чудо. Вскоре к нам присоединился Стив. Мы сдержанно поздоровались, но не стали вдаваться в подробности и поддерживать с ним беседу. Мне так и хотелось крикнуть ему: «Ты хоть сейчас понимаешь, что она мечтала родить ребенка для тебя?» А когда из операционной вышел доктор, мы отошли в сторону, оставив их наедине.

К несчастью, Джилл оказалась права. Она потеряла ребенка. Доктор сказал, что произошел разрыв плаценты и спасти его было невозможно. Вероятной причиной этого несчастья он назвал нервные перегрузки на работе и общее стрессовое состояние. Правда, с самой Джилл все в полном порядке, и скоро ее выпишут из клиники.

Клэр, Синди и я вышли из клиники и некоторое время молча брели по широкой улице. Никому из нас не хотелось идти домой. Синди вспомнила, что неподалеку есть неплохой японский ресторанчик, и мы отправились туда. Пиво и саке помогли нам прийти в себя, но все наши попытки поговорить о чем-то другом, кроме несчастья Джилл, успеха не имели. Мы постоянно возвращались к мысли о своей подруге. Трудно было поверить, что сильная и выносливая Джилл, которая взбиралась на вершину горы и могла проехать на велосипеде много километров, уже во второй раз не сумела выносить ребенка.

— Она слишком много сил и времени отдает своей работе, — тяжело вздохнув, заметила Клэр. — Мы все говорили, чтобы она больше отдыхала.

— У нее не хватило на это смелости, — добавила Синди.

Я рассеянно ковырялась в тарелке, размазывая по ней темно-коричневый соус.

— Она решилась на это только ради Стива, а сама продолжала напряженно работать. У Джилл даже в мыслях не было уйти в отпуск. А он мотается по всей стране в поисках богатых инвесторов.

— Она любит его, — возразила Синди. — Они прекрасно ладят друг с другом.

— Ничего подобного, — произнесла я. — Это Клэр и Эдмунд ладят друг с другом, потому что готовы пожертвовать всем ради сохранения семьи.

— Совершенно верно, — согласилась Клэр. — А Джилл всегда хотела быть первой и даже мысли не допускала, что ее кто-то может обойти.

— А кто из нас троих не придерживается такой же точки зрения? — спросила Синди и обвела нас многозначительным взглядом.

Мы молча переглянулись и засмеялись. Действительно, мы все были из тех, кто пытается делать все возможное, чтобы добиться высочайших результатов и закрепить за собой репутацию успешных и современных женщин.

— И все же Джилл отличается от нас, — сказала я после непродолжительной паузы. — Она превосходит нас силой духа, целеустремленностью и настырностью, но в глубине души ощущает себя очень одинокой. На ее месте может оказаться любая из нас, кроме, пожалуй, Клэр. Ее семья — как хорошо отлаженный механизм, и ее члены — единое целое. Вы чем-то напоминаете кроликов на батарейках, которые размножаются и живут счастливо в своем милом семействе.

Клэр удовлетворенно улыбнулась.

— Ну кто-то же должен сохранять разумный баланс в нашей компании? Кстати, как прошла твоя встреча с отцом? — спросила она.

— Прекрасно, насколько я могу судить. — Я помолчала, а потом пояснила: — Во всяком случае, мы выяснили некоторые недоразумения.

— Надеюсь, на этот раз обошлось без наручников? — пошутила Синди.

— Да, никаких наручников, — рассмеялась я. — Отец пришел ко мне с бутылкой вина.

Клэр и Синди удивленно переглянулись.

— Между прочим, прекрасное французское вино урожая тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, которое он купил вскоре после моего рождения. — Я сделала паузу и посмотрела на подруг, словно проверяя, произвело ли это на них должное впечатление. — И все эти годы он хранил вино, но не был уверен, что когда-нибудь снова встретится со мной.

— Нет, Линдси, — покачала головой Клэр, — он прекрасно знал, что рано или поздно придет к тебе. Ведь ты же его любимая дочь. Он до сих пор любит тебя.

— Ну и чем же закончилась ваша беседа? — продолжала допытываться Синди.

— Мы договорились об очередной встрече. Я предложила отцу пожить у меня некоторое время.

Синди и Клэр изумленно заморгали.

— Линдси, — первой нарушила молчание Синди, — мы говорили, что тебе нужно забыть прошлые обиды и побеседовать с отцом, но даже не намекали на то, чтобы ты сдача ему комнату.

— Его приютил какой-то друг, бывший полицейский... Мне кажется, я правильно поступила, предложив ему крышу над головой.

— Да, Линдси, правильно, — одобрила Клэр и подняла свой бокал. — За тебя.

— Нет-нет, — решительно возразила я, — сейчас надо выпить за Джилл.

— Да, за Джилл, — охотно поддержала меня Синди.

Мы чокнулись, выпили и некоторое время сидели молча, доедая свои салаты.

— Мне очень не хочется менять тему разговора, — первой отозвалась Синди, — но все же интересно, как продвигается расследование убийств?

Я тяжело вздохнула.

— Мы все силы бросили на поиски людей из банды «Химера», список которых составил нам заместитель начальника тюрьмы Эстес. И у меня появилась новая версия.

— Новая версия? — удивленно переспросила Синди и отодвинула в сторону тарелку.

— Посмотрите, что мы сейчас имеем. Во-первых, преступник, несомненно, опытный снайпер, во-вторых, он прекрасно маскируется и скрывает свои следы, в-третьих, знаком с методом нашей оперативной работы. В результате он всегда опережает нас как минимум на шаг, оставаясь неуязвимым. Какой вывод?

Синди и Клэр затаили дыхание, прислушиваясь к каждому слову.

— Что этот тип вовсе не сумасшедший расист, принадлежащий к одной из радикальных группировок. — Я подалась вперед, наслаждаясь произведенным впечатлением. — Уверена, что разыскиваемый нами убийца — полицейский.

Глава 65

В дальнем углу темного бара Химера потягивал свое любимое пиво «Гиннесс» и поджидал очередную жертву. Рядом с ним сидел старик с редкими седыми волосами и красным от ветра и алкоголя лицом. Он пил виски и изредка поглядывал на экран большого телевизора, где в это время передавали последние новости.

Диктор живо рассказывал о последних трагических событиях и безбожно врал, оскорбляя своей ложью не только телезрителей, но и его самого, Химеру.

Он посмотрел в окно на улицу и подумал, что на этот раз его акция должна совсем сбить с толку и без того растерявшихся копов. Он поставит их на место, продемонстрирует всему городу, какие они тупые и безмозглые.

— Это только начало, — тихо пробормотал Химера себе под нос.

«Они пытаются найти в моих действиях какую-то логику, — злорадно подумал он, — а я снова докажу им, что действия совершенно непредсказуемы».

Захмелевший старик наклонился к нему и толкнул локтем в бок.

— Я думаю, этот негодяй находится среди них, — прохрипел он.

— Эй, поосторожнее локтями, — недовольно поморщился Химера. — Один из них? Что ты хочешь сказать?

— Что он такой же черномазый, как мои старые сапоги, — ответил старик и захихикал. — Эти идиоты ищут расистов и прочесывают какие-то бандитские группировки. Смех да и только. А парень — один из них и тихо посмеивается над этими кретинами. Возможно, он играет в Национальной футбольной лиге и в ус не дует. Эй, Рэй, — обратился он к бармену, — ты согласен, что этот парень играет в НФЛ?

— Почему ты так решил? — удивился Химера, продолжая следить за противоположной стороной улицы.

Ему всегда было интересно, что говорят о нем простые люди. Наверное, следовало бы почаще разговаривать вот с такими пьяницами и бездельниками.

— А как ты думаешь, может нормальный человек, у которого есть хоть немного мозгов, оставлять такие улики? — Он посмотрел на Химеру с торжествующим видом.

— Ты слишком торопишься с выводами, старина, — сказал Химера и ухмыльнулся. — Не сомневаюсь, что на самом деле убийца — очень умный человек.

— Умный? — переспросил старик, удивлено вытаращив на него глаза. — Да как может быть умным человек, совершающий убийства?

— Очень просто, — ответил Химера. — Его ум заключается в том, что его никак не могут поймать.

Старик немного подумал, а потом снова повернулся к телевизору.

— Ну что ж, посмотрим, кто из нас прав. Вот когда его поймают, увидишь, что я не ошибаюсь. Они ищут его не там, где надо. Думаю, он преподнесет им большой сюрприз. Вдруг это снова наш Оу Джей? Эй, Рэй, ты не знаешь, где сейчас Оу Джей? Он в городе или нет?

Химера презрительно посмотрел на старика. Тот уже надрался до чертиков, но в одном старый хрыч был прав. Полиция Сан-Франциско дезориентирована и беспомощна. У нее нет ни единой зацепки, ни сколько-нибудь разумной версии. Лейтенант Боксер совершенно запуталась в этом деле и ни на шаг не приблизилась к разгадке.

— Знаешь, старина, — произнес Химера и наклонился к соседу, — готов держать пари, что, когда его поймают, у него окажутся зеленые глаза.

В этот момент на противоположной стороне улицы появилась его очередная цель. «Ну что ж, — подумал он, — вероятно, это поможет лейтенанту Боксер догадаться о сути происходящего. На этот раз удар будет нанесен прямо в сердце ее организации. Если она и теперь не поймет, в чем дело, значит, грош ей цена». Он швырнул на стойку бара несколько долларов.

— Эй, парень, ты куда? — удивился старик. — Что за спешка? Хочешь, я куплю тебе еще кружку пива? Черт возьми, у тебя ведь тоже зеленые глаза, приятель!

Химера легко соскочил с высокого стула.

— Нет, благодарю, мне пора. У меня назначена важная встреча.

Глава 66

По пути домой Клэр пыталась не думать о своей подруге Джилл, но мысли неизменно возвращались к ней. Она никак не могла смириться с тем, что произошло с ее лучшей подругой. Проехав половину пути по шоссе номер 101, Клэр свернула направо к Берлингему, где жила уже много лет. День выдался настолько трудный и суматошный, что голова раскалывалась от усталости, а перед глазами плыли темные круги. Мало того, что постоянно приходится заниматься этими ужасными убийствами, так еще эта неприятность с Джилл.

Электронные часы на приборной доске показывали двадцать минут одиннадцатого. Эдмунд на концерте и вернется только после одиннадцати. Как было бы хорошо, если бы он находился дома и ждал ее у порога! Сегодня ей хотелось видеть мужа больше, чем в любое другое время. Клэр добралась до темного переулка, а потом въехала в небольшой дворик прямо перед ее старым домом. Все окна были темными. Вот так всегда! Регги отсутствует, а Уилли, пользуясь случаем, вовсю играет в свои любимые видеоигры. Больше всего на свете Клэр хотелось переодеться, принять душ, надеть уютную пижаму и забыть обо всех неприятных событиях сегодняшнего дня.

Войдя в дом, Клэр позвала Уилли, но, не услышав ответа, прошла на кухню, взяла почту и направилась в гостиную, пролистывая на ходу иллюстрированный каталог «Баллард дизайн».

В этот момент зазвонил телефон. Клэр бросила на диван каталог и сняла трубку.

— Алло?

В трубке — ни звука. Может быть, кто-то из друзей Уилли?

— Алло? — ответила она еще раз, уже громче. — Алло?

Клэр посмотрела на трубку и положила ее на место.

Она понимала, что это какое-то недоразумение, но на душе было неспокойно. Скорее бы вернулся Эдмунд. После многих лет совместной жизни Клэр по-прежнему волновалась, когда мужа не было дома, чувствуя себя совершенно беззащитной.

Второй звонок показался ей более резким и тревожным, чем первый.

— Алло? — быстро произнесла она. — Кто это?

— Угадай, — прозвучал наконец грубый мужской голос.

— Кто говорит? — потребовала Клэр и машинально посмотрела на определитель номера. — Послушайте, 901-44-76, — сказала она твердо, — я не знаю, кто вы такой, что вам от меня нужно и как вы узнали мой номер, но если вы хотите что-то сообщить...

— Ты слышала о Химере? — прохрипел голос в трубке. — Так вот, ты говоришь с Химерой. Велика честь, не правда ли?

Клэр оцепенела от ужаса и даже втянула голову в плечи. В ее сознании мгновенно вспыхнула мысль: «Слово „химера“ использовалось исключительно в полицейских делах и никогда не встречалось в печати. Откуда ему известно? И кто мог знать, что она занимается расследованием этого дела?»

— Кто говорит и что вам от меня нужно? — повторила она, включив одновременно другую телефонную линию, чтобы позвонить по 911.

— Я же сказал тебе, — прохрипел голос. — Девочка из хора стала первой. Потом наступил черед той толстой суки, вслед за ними — патрульный полицейский, а вскоре я покончил и с вашим шефом. Знаешь, что объединяет четверку? Нет? Тогда подумай хорошенько, Клэр Уошберн, что у тебя общего с этими людьми?

Клэр почувствовала, как дрожит от страха. Она представила все четыре жертвы и сообразила, что они были убиты метким выстрелом из винтовки. Ее взгляд скользнул по темному пространству за окном.

— Наклонись немного влево, доктор, — прошелестел в трубке жуткий голос убийцы.

Глава 67

Клэр нагнулась в тот самый момент, когда в стекло врезалась первая пуля. Вторая пуля разбила вдребезги стекло в ее кабинете, и Клэр почувствовала резкую обжигающую боль в шее. Она упала на пол и уже не слышала, как в комнату попали еще две пули. Обезумев от страха, Клэр отчаянно закричала. На полу под ней стало расплываться пятно крови. Такие же бурые пятна были на ее платье и руках. Мелькнула мысль, что если повреждена сонная артерия, то ее уже не спасти.

Клэр обернулась и застыла от ужаса. На пороге гостиной стоял Уилли.

— Мама! — удивленно воскликнул мальчик, не понимая, что происходит. Он был в белой майке и светлых шортах. Прекрасная цель для снайпера.

— Уилли! Немедленно на пол! Кто-то стреляет по нашему дому!

Мальчик упал, а Клэр поползла к нему, чтобы прикрыть его своим телом.

— Ничего, сынок, все будет нормально, — прошептала она ему на ухо. — Не поднимайся. Дай мне подумать. Только не поднимай голову.

Рана на шее болела так, словно там сорвали кожу, но Клэр немного утешало то, что она могла свободно дышать.

Значит, жизненно важные артерии не задеты. Если бы пуля повредила сонную артерию, то она уже задохнулась бы.

— Мама, что происходит? — произнес Уилли побелевшими от страха губами.

Она чувствовала, что он дрожит как осиновый лист. Никогда в жизни Клэр еще не видела сына в таком состоянии.

— Не знаю, сынок, — шепнула она. — Не поднимай голову.

В эту минуту один за другим раздались еще четыре выстрела. Клэр накрыла сына своим телом и прижала к полу. Теперь уже было ясно, что стреляли наугад, вслепую, только для того, чтобы поразить хоть кого-нибудь. «Интересно, — подумала Клэр, — убийца знает, что я жива? А если он вдруг решит проверить и придет сюда? Если ему известно мое имя, то не исключено, что он знает и про сына». Мысль, что снайпер может прийти в дом, повергла ее в ужас. Надо что-то делать, но что?

— Уилли, — тихо обратилась Клэр к сыну, — спустись в подвал и запри за собой дверь. А потом позвони оттуда по номеру 911. Ты понял меня? Ползи, только не поднимай голову. Живо!

— Я не оставлю тебя, — заплакал мальчик, прижавшись к матери.

— Ползи, сынок, — приказала она. — Если хочешь спасти и меня и себя, быстрее ползи в подвал. Я люблю тебя, Уилли. — Клэр подтолкнула мальчика к двери. — И не забудь позвонить 911. Назови свое имя и скажи, что кто-то обстреливает наш дом. А затем позвони папе по мобильному. Он должен сейчас возвращаться домой на машине.

Уилли посмотрел на мать заплаканными глазами, прижался к полу и проворно пополз к двери.

Снаружи прогремело несколько выстрелов. Клэр закрыла лицо руками и еле слышно пробормотала:

— Господи, спаси и сохрани меня. Не позволь этому подонку войти в наш дом. Предотврати это несчастье.

Глава 68

Химера выпустил еще четыре пули в разбитое окно и сделал паузу. Он не сомневался, что поразил цель, но не был уверен, что поразил ее намертво. Первый выстрел оказался неудачным, пуля прошла мимо, поскольку хозяйка успела пригнуться. А вторая пуля попала в цель, но, возможно, жертва ранена, а не убита. А она должна быть убита, ведь это самое важное послание лейтенанту Боксер.

Он сидел в машине на темной стороне улицы, целясь из винтовки в окна дома напротив. Конечно, лучше бы убедиться, что задача выполнена, но тогда нужно войти в дом, а ему этого очень не хотелось. У нее есть сын, который может позвонить 911 и вызвать полицию.

Во дворе соседнего дома загорелся свет, скрипнула дверь, и на лужайке появился темный силуэт человека.

— Черт побери, — тихо выругался Химера, — только этого еще недоставало. Вот сукин сын! — Он не собирался уезжать отсюда, не убедившись, что работа выполнена, но обстоятельства складывались не в его пользу.

Позади взвизгнули шины. Он повернулся и увидел, что на улицу с бешеной скоростью вырвалась какая-то машина и помчалась к нему, ярко сверкая передними фарами.

— А это еще что такое? — вырвалось у Химеры.

Неужели она успела вызвать полицию? Или позвонили встревоженные стрельбой соседи? Все пропало. Он не мог рисковать собой из-за какой-то толстой бабы. Если его задержат, то главная цель так и не будет достигнута.

А машина тем временем подлетела к дому Клэр Уошберн и, скрипнув тормозами, резко остановилась. Химера раздосадованно ударил рукой по рулю, спрятал винтовку под сиденье и уехал прочь. Это был его первый прокол за последнее время. Никогда еще он не покидал место действия, не удостоверившись в выполнении своей миссии. Его первая ошибка...

«Тебе повезло, Клэр, — усмехнулся он. — Но я все равно достану тебя. Это вопрос времени».

Глава 69

Эдмунд позвонил в тот момент, когда я умылась, приняла душ и устроилась на диване перед телевизором посмотреть последние новости. Муж Клэр был вне себя от волнения и сбивчиво рассказал о случившемся. Возникало ощущение, что он вот-вот рухнет в обморок.

— Ничего, Линдси, все будет в порядке, — бормотал он. — Клэр сейчас в больнице, ей оказывают срочную помощь.

Я быстро натянула свитер и джинсы, выскочила во двор, завела машину, прикрепила проблесковый маячок и, врубив сирену, помчалась в Берлингем. Путь, который обычно отнимал не меньше сорока минут, я преодолела за двадцать. Клэр сидела в приемном покое в том же платье, в каком я видела ее три часа назад. Она уставилась куда-то вдаль и не выражала никаких эмоций. А врач накладывал бинты на ее израненную шею. Рядом с ней переминался с ноги на ногу Эдмунд и замер в ожидании Уилли.

— Клэр, — с трудом выдавила я, взяв ее за руку. — Что случилось?

— К счастью, ничего страшного, — ответила она и слабо улыбнулась. — Могло быть и хуже. Я всегда говорила тебе, что рано или поздно кто-нибудь из этих ублюдков попытается подстрелить меня. Но ты же знаешь, что в мою тушу легко попасть, но очень трудно добраться до жизненно важных органов.

Я сочувственно обняла подругу и прижалась к ней.

— Ты понимаешь, как тебе повезло?

— Еще бы, — вздохнула она. — Кому как не мне знать об этом?

Доктор сообщил, что пуля лишь задела шею, сорвала клочок кожи, не повредив сонную артерию и другие важные органы. Закончив перевязку, он еще раз осмотрел Клэр и разрешил ей вернуться домой.

Клэр протянула руки мужу и сыну и радостно произнесла:

— Мои мужчины вели себя превосходно, особенно младший. А Эдмунд прилетел так быстро, что спугнул убийцу.

Тот скорчил недовольную гримасу.

— Мне нужно было преследовать этого подонка и догнать его. Не знаю, что бы я с ним сделал, если бы...

— Успокойся, — улыбнулась Клэр, — ты сейчас похож на разъяренного тигра. Не отнимай хлеб у Линдси, это ее работа. А ты всего-навсего барабанщик в оркестре. — Она обняла мужа и промолвила: — Ты привык иметь дело с Рахманиновым, а не с вооруженным преступником.

Только сейчас Эдмунд осознал, что на самом деле произошло. От его бравады не осталось и следа. Он еще крепче прижал к себе жену и надолго умолк, пытаясь переварить последние события.

После этого мы встретились с полицейскими, дали показания, а затем отправились домой к Клэр. Некоторое время мы прогуливались на лужайке и обсуждали случившееся.

— Это был он, правда, Клэр? — спросила я, надеясь получить более подробную информацию.

— Да, и он не скрывал этого, — подтвердила она. — Действительно отчаянный и хладнокровный маньяк, Линдси. Его последними словами были: «Наклонись немного влево, доктор». И в ту же секунду прозвучал первый выстрел.

Вокруг дома все еще возились местные полицейские во главе с шерифом округа Сан-Матео. Они прочесали все окрестности, но ничего заслуживающего внимания не нашли. Я позвонила Клэпперу, чтобы он приехал как можно быстрее и осмотрел место преступления.

— Но почему я, Линдси? — с недоумением спросила Клэр.

— Не знаю, дорогая, — призналась я. — Очевидно, потому, что ты чернокожая, работаешь в правоохранительной системе и имеешь непосредственное отношение к расследованию всех убийств. Не понимаю, почему он выбрал именно тебя. Почему так резко изменил тактику?

— Линдси, у меня сложилось впечатление, что он решил поиграть со мной, подразнить своей осведомленностью и непредсказуемостью. Во всем его поведении чувствовалось что-то личное...

В голосе Клэр звучал страх, которого я никогда не слышала раньше. Впрочем, кто может упрекнуть ее в этом?

— Клэр, — сказала я и, остановившись, повернулась к ней, — наверное, тебе стоит взять небольшой отпуск, отдохнуть, уехать куда-нибудь на время.

— Ты полагаешь, я позволю ему считать, что он запутал меня? Нет, дорогая, об этом не может быть и речи. Я не доставлю ему такого удовольствия. Пусть не думает, что победил.

Я крепко обняла ее и рассмеялась.

— Ладно, забудь. Ты в порядке?

— Да, в полном порядке. У этого ублюдка был шанс покончить со мной, а теперь я хочу покончить с ним.

Глава 70

Домой я вернулась в третьем часу ночи и валилась с ног от усталости. В последнее время у меня было немало трудных дней, но сегодня выдался самый сложный, если не сказать ужасный. Сначала мы горевали по поводу несчастья Джилл, а потом этот кошмарный случай с Клэр... Иногда мне казалось, что события разворачиваются, как в каком-то фильме ужасов. Преступник, на поиски которого были брошены лучшие силы полиции, совершил покушение на мою подругу. Но почему, собственно, на нее? Что это означает? Чем Клэр привлекла его внимание?

Я не могла ответить на эти вопросы, но при этом ощущала вину за происходящее. Тело ныло от усталости и напряжения, мне хотелось поскорее принять душ и лечь спать. Неожиданно открылась дверь гостиной, и на пороге показался мой отец. Он был в длинной белой майке и боксерских трусах, напоминающих огромную морскую раковину. В суматохе дня я забыла, что оставила отца в своем доме. Несмотря на усталость и дурное настроение, я улыбнулась.

— В этих трусах, Боксер, ты действительно похож на боксера, — пошутила я, с удовольствием отметив удачную игру слов. — Правда, очень старого боксера.

Я рассказала ему о последних событиях, надеясь, что бывший полицейский поймет меня. И я была приятно удивлена тем, что отец оказался хорошим слушателем. Именно это мне было нужно больше всего.

Отец подошел ко мне и спросил:

— Хочешь кофе? Я сейчас сварю.

— Да, пожалуйста, — охотно согласилась я и добавила: — А немного бренди будет еще лучше.

Мне было приятно, что в доме есть родная душа, которой небезразличны все мои проблемы. Я откинулась на спинку дивана, закрыла глаза и попыталась составить план дальнейших действий. В общем, никакого конкретного плана у меня не было. Имелись только жертвы: девочка Тэйша, вдова полицейского, Дэвидсон, Мерсер и вот теперь Клэр Уошберн... Но почему убийца выбрал именно Клэр? Вряд ли это был случайный выбор... Что он хотел этим сказать?

Отец вернулся в гостиную с чашкой кофе и рюмкой бренди.

— Поскольку ты уже взрослая девочка, то почему бы тебе не выпить и то и другое? — улыбнулся он.

Я пригубила кофе, а потом залпом осушила рюмку бренди.

— О, как хорошо, папа! Более приятным для меня станет лишь завершение расследования. Этот мерзавец всегда оставляет какие-то загадки, а я никак не могу разгадать их.

— Не принимай близко к сердцу, — посоветовал отец, усаживаясь рядом со мной.

— А как бы ты поступил, если бы все следили за твоими действиями, а ты бы не имел ни малейшего представления о том, что делать дальше? Если бы ты понимал, что охотишься за жестоким преступником, который уже погубил немало людей и не намерен останавливаться?

— Именно для этого и существует отдел по расследованию убийств, — мудро заметил отец.

— Не смеши меня, папа, — отмахнулась я, хотя понимала, что только он мог развеселить меня в эти тяжелые дня.

Отец неожиданно стал серьезным и посмотрел мне в глаза.

— Могу сказать, что я всегда делал, когда приходилось очень трудно. Я просто уходил, и все. Но ты не должна так поступать, Линдси. Ты намного лучше, чем я, поверь мне. Надо бороться до конца и исполнять свой долг.

То, что случилось в следующую минуту, я запомнила на всю оставшуюся жизнь, а поначалу просто не поверила в реальность происходящего. Отец протянул мне руки, а я, как когда-то в детские годы, прильнула к нему и уткнулась лицом в его плечо. Он крепко обнял меня и начал раскачивать, как делал это много лет назад. Мы впервые осознали себя семьей, отцом и дочерью, а запах его любимого одеколона еще больше усиливал впечатление, будто все недоразумения между нами навсегда остались в прошлом. Я снова ощутила себя маленькой девочкой, беспомощной и ранимой, которая бросилась к отцу в поисках защиты и сочувствия. С одной стороны, эти чувства казались мне странными и давно забытыми, а с другой — они утешали меня, создавая спокойствие и умиротворение, чего я не испытывала уже много лет. Мне казалось в эту минуту, что вся душевная боль, которая преследовала меня последние дни, мгновенно испарилась, оставив после себя лишь грустные воспоминания.

— Ты непременно поймаешь его, — тихо промолвил отец, покачиваясь вместе со мной. — Я в этом не сомневаюсь, Баттеркап...

Именно эти слова я хотела услышать от него.

— Да, папа, — прошептала я и заплакала.

Глава 71

В понедельник утром мне позвонила Бренда.

— Лейтенант Боксер, на второй линии заместитель начальника тюрьмы «Бухта пеликанов» Эстес.

— Хорошо, — сказала я, снимая трубку.

— Вы просили навести справки о заключенных, ранее служивших в полиции, — послышался в трубке знакомый голос.

— Да! — нетерпеливо воскликнула я. — Что вам удалось выяснить?

— Я говорил вам, что не верю ни единому слову этого психа Уэйза, но все же просмотрел наши досье на заключенных, которые отбывали срок много лет назад. Здесь есть одно интересное дело, оно может иметь отношение к вашей просьбе. Двенадцать лет назад, когда я служил в тюрьме «Соледад», сюда привезли одного мерзавца...

Я крепче прижала трубку к уху, стараясь не пропустить ни единого слова.

— Он находился здесь пять лет, — продолжил Эстес после небольшой паузы. — А потом его перевели обратно в «Квентин». Это было скандальное дело, и вы должны помнить его имя.

Я схватила ручку и стала черкать по бумаге, пытаясь расшевелить свою память. Полицейский в «Бухте пеликанов»? Нет, ничего на ум не приходит.

— Фрэнк Кумбз, — сообщил Эстес.

Теперь я вспомнила фамилию. Она часто мелькала в те годы на страницах местных газет. Фрэнк Кумбз, патрульный полицейский, задушивший подростка в жилом квартале примерно двадцать лет назад. Тогда его история легла самым позорным пятном на репутацию полиции Сан-Франциско и штата Калифорния. Его обвинили в превышении полномочий и посадили за решетку.

— А в тюрьме этот подонок стал самым настоящим бандитом, — продолжал Эстес. — Так, например, в «Квентине» он задушил голубого сокамерника, после чего его направили в «Бухту пеликанов». Здесь он долго сидел в изоляторе.

— Фрэнк Кумбз, — прошептала я, записав имя и фамилию на листе бумаги. Как ни старалась, я все равно не смогла припомнить подробностей нашумевшего дела, кроме того, что Кумбз придушил чернокожего подростка.

— А почему вы решили, что он имеет отношение к нашему расследованию? — поинтересовалась я.

— Я уже сказал, — прохрипел Эстес, а потом долго кашлял, стараясь прочистить горло, — что не верю болтовне этого подонка Уэйза. Именно поэтому я расспросил сослуживцев, работающих здесь уже много лет. И они сообщили мне, что Кумбз состоял в преступной группировке, которую вы разыскиваете.

— Группировке? — удивилась я.

— Ну да, — сердито проворчат он. — «Химера», или как там вы ее называете.

Глава 72

Есть такая поговорка: «Из множества дверей одна всегда бывает открытой». Через полчаса после разговора с Эстесом я уже беседовала с Джейкоби.

— Что тебе известно о Фрэнке Кумбзе? — спросила я, нервно ерзая на стуле.

Уоррен равнодушно пожал плечами.

— Патрульный полицейский, который задушил какого-то парня во время облавы на торговцев наркотиками. Парень умер. Это был самый грандиозный скандал за все годы моей службы в полиции. Неужели он до сих пор сидит в «Квентине»?

— Как бы не так, — ехидно ухмыльнулась я, протягивая ему личное дело бывшего копа. — Что ты можешь добавить к тому, что здесь сказано?

Уоррен открыл папку и стал быстро просматривать ее содержимое.

— Насколько я знаю, Кумбз был крутым копом, много раз получал благодарности от начальства и имел солидный послужной список. Однако его часто упрекали в излишней жестокости и неразборчивости в применении средств защиты. Похоже, здесь наиболее полная информация о его деятельности и превышении власти при задержании Родни Кинга.

Я молча кивнула.

— Линдси, ты уже читала это досье, — недовольно поморщился Джейкоби. — Однажды Кумбз арестовал всю баскетбольную команду в каком-то жилом районе только за то, что среди игроков, как ему показалось, был парень, которого он раньше задержал за распространение наркотиков. А потом кто-то выпустил его на свободу. Парень огрызнулся, бросил что-то оскорбительное, а потом кинулся бежать. Кумбз погнался за ним...

— Уоррен, — прервала я его, — речь идет о чернокожем парне, не так ли? Парень умер, а Кумбзу дали двадцать лет тюрьмы за преступление второй степени.

— Что ты хочешь сказать, Линдси? — спросил он. — Что сейчас он может мстить за это?

— Уоррен, я встречалась с Уэйзом в тюрьме «Бухта пеликанов». Поначалу мне казалось, что он просто сумасшедший расист, который плетет всякую чепуху. Но потом я изменила свое мнение о нем. Когда я выходила из камеры, Уэйз крикнул, что это наше внутреннее дело и в нем замешан кто-то из бывших полицейских.

— И ты притащила это старое, покрытое пылью досье только потому, что Уэйз заявил, будто это наше внутреннее дело? — Джейкоби насупился и недоверчиво посмотрел на меня.

— Кумбз состоял в группировке «Химера», — настойчиво произнесла я. — Он два года провел в изоляторе. Кроме того, этот парень отлично стреляет, прошел курсы специальной подготовки и к тому же прослыл расистом. А самое главное заключается в том, что Кумбз уже на свободе. Его выпустили несколько месяцев назад.

Джейкоби уставился на меня немигающим взглядом.

— И все же в этой версии не хватает убедительных мотивов. Даже если согласиться с тем, что он был отъявленным негодяем, все равно трудно поверить, будто Кумбз станет мстить своим бывшим сослуживцам. Ведь он был копом. Какие у него претензии к другим копам?

— Уоррен, он ссылался на самозащиту, доказывал, что парень оказывал ему сопротивление, но его никто не послушал. — Я сделала паузу и открыла досье. — Его не поддержали ни его напарник, ни другие полицейские, ни начальство.

Джейкоби сидел молча, размышляя над моими словами.

— Ты считаешь, что я все придумываю, это мои досужие домыслы? — продолжала наступать я. Я нашла страницу досье, на которой красным фломастером было отмечено нужное место. — Ты говоришь, Кумбз задушил парня в жилом районе?

Джейкоби молча кивнул. Я протянула ему досье.

— Так вот, Уоррен, смотри: «Бэй-Вью, Ла-Салле-Хейтс». Именно здесь он задушил подростка. А потом старые дома снесли и построили новые. Строительство завершилось в тысяча девятьсот девяносто девятом году. Район стал называться...

— Молодежный спортивный комплекс «Уитни», — растерянно пробормотал Джейкоби.

— Вот именно! — оживилась я. — Там была застрелена Тэйша Кэтчингс.

Глава 73

Моим следующим шагом стал звонок Маделин Эйкерс, заместителю начальника тюрьмы «Квентин». Мэдди была моей старой знакомой и неоднократно помогала в расследовании прошлых преступлений. Она рассказала все, что знала о деле Кумбза.

— Это был плохой коп, неприятный человек и совершенно невыносимый заключенный, — сообщила она. — Самый настоящий негодяй и сукин сын.

Она пообещала, что наведет справки относительно его непродолжительной жизни на свободе. Возможно, он делился с сокамерниками своими планами на будущее.

— Маделин, — попросила я, — этот разговор должен остаться между нами. Мы не можем допустить никакой утечки информации.

— Линдси, — успокоила она меня, — Мерсер был нашим другом, и я сделаю все, чтобы помочь расследованию. Дай мне пару дней, пожалуйста.

— Нет, Мэдди, время не терпит, — возразила я. — Постарайся управиться за день. Ты понимаешь, как это важно? От этого будет зависеть жизнь людей. Ведь ублюдок планирует новые убийства.

После разговора я долго сидела за своим столом и пыталась хоть как-то связать воедино информацию, полученную в последнее время. Конечно, я не могла привязать к этому делу Кумбза, поскольку не было оснований, но старалась не упускать его из виду. Кроме того, я даже не знала, где он сейчас находится, но интуиция подсказывала, что впервые после убийства Тэйши Кэтчингс я оказалась на правильном пути. Сейчас оставалось лишь проверить сведения двадцатилетней давности, и помочь мне могла только Синди. Надо попросить ее просмотреть все информационные сообщения за тот период и опросить людей, которые были свидетелями давнего случая. Правда, таких людей осталось немного, ведь прошло двадцать лет.

Неожиданно я вспомнила об отце. Ведь он тогда работал в полиции и должен помнить скандальное дело Франка Кумбза.

Вернувшись домой, я сразу же направилась в комнату отца. Он сидел в кресле и смотрел вечерние новости.

— Ты пришла почти вовремя! — обрадовался он. — Как продвигается расследование?

Я приняла душ, переоделась, взяла из холодильника бутылку пива и села напротив него.

— Папа, мне нужно поговорить с тобой о далеком прошлом, — начала я, глядя ему в лицо. — Ты помнишь Фрэнка Кумбза?

Отец кивнул и удивленно поднял брови.

— Конечно! Неужели он еще жив? Я не слышал о нем целую вечность. — Он сделал паузу и задумался. — Кумбз придушил какого-то подростка за распространение наркотиков. А ему предъявили обвинение в убийстве и засадили за решетку.

— Ты в то время работал в полиции? — решила уточнить я.

— Да, и лично знал его. Не могу сказать, что это был образцовый коп, но многие восхищались им. Он часто арестовывал нарушителей, не давал спуску мошенникам и наркоманам, ненавидел хулиганов. В общем, он был неплохим полицейским, но только не знал меры. Правда, в те времена все было совсем по-другому. Тогда не существовало никаких комиссий, строгих проверок, за нами никто не следил и практически ничего из наших внутренних дел не попадало в печать.

— Тому парню, которого он задушил, действительно было четырнадцать лет?

— А зачем тебе понадобился Кумбз? — вопросом на вопрос ответил отец. — Ведь он же в тюрьме, насколько я знаю.

— Нет, уже вышел на свободу, — сообщила я, грустно вздохнула и пододвинула к нему стул. — Папа, я читала в досье Кумбза, что он расценивал этот инцидент как самозащиту. Другими словами, он убил парня, спасая свою жизнь. Как ты думаешь, это действительно так?

Отец пожал плечами:

— А какой полицейский признается в своих прегрешениях? Все утверждают, будто их поступки вызваны потребностью самозащиты. Если не ошибаюсь, Кумбз говорил, что парень набросился на него с чем-то острым, напоминающим нож.

— Папа, — промолвила я и пристально посмотрела на него, — а ты, случайно, не помнишь, кто был напарником Кумбза в тот день?

Он задумался и пожал плечами.

— Если не ошибаюсь, его напарником был Стэн Драгула. Да, Стэн Драгула. Он давал показания на суде. Но мне кажется, что Стэн умер несколько лет назад. С Кумбзом никто не хотел работать, а многие вообще боялись его.

— А Стэн Драгула был белым или черным?

— Белым, — твердо ответил отец. — Я думаю, по происхождению он был итальянцем или евреем.

Я ожидала от него совсем другого ответа. Можно понять, почему никто не поддержал Кумбза во время судебного разбирательства, но совершенно неясно, зачем ему убивать именно темнокожих?

— Папа, как ты думаешь, почему Кумбз преследует именно афроамериканцев, если, конечно, все эти жуткие убийства совершил он?

— Кумбз вел себя как дикий зверь, но он был еще и копом. Тогда все было по-другому. Нас окружала стена молчания. Каждому полицейскому постоянно напоминали в академии, что следует держать язык за зубами. Но Фрэнк Кумбз нарушал правила, и позже это сказалось на его службе. Словом, он всех раздражал, и в самый ответственный момент его жизни коллеги бросили его на произвол судьбы. А ведь именно двадцать лет назад начала внедряться федеральная программа позитивного действия, которая предусматривала оказание поддержки национальным меньшинствам и выходцам из бедных слоев общества. Афроамериканцы и латиноамериканцы стали впервые занимать высокие посты в государственном аппарате и, разумеется, в органах правопорядка. Тогда же чернокожими полицейскими была создана специальная лоббистская организация «ОЗС».

— "Офицеры за справедливость", — задумчиво произнесла я. — Она существует и сейчас.

— Обстановка в те годы была крайне напряженной. Члены «ОЗС» постоянно грозили забастовкой, а городские власти всячески поддерживали их, опасаясь обвинений в расизме. Кумбз сознавал, что его предали и фактически превратили в козла отпущения.

Теперь мне стало все ясно. Кумбз чувствовал, что его подставили чернокожие лоббисты полицейского департамента и упрятали за решетку. Он затаил злобу на них, а в тюрьме она превратилась в ненависть. И вот теперь, через двадцать лет, Кумбз вышел на тропу войны, точнее, на улицы Сан-Франциско, желая отомстить своим обидчикам.

— Наверное, в другое время это дело спустили бы на тормозах, — рассуждала я, — но только не тогда. Члены «ОЗС» намертво пригвоздили его и отыгрались за свои прежние обиды.

Я на мгновение задумалась, а потом меня поразила неожиданная мысль.

— Папа, а Эрл Мерсер был причастен к этому делу?

Отец грустно кивнул.

— Мерсер тогда служил лейтенантом и являлся непосредственным начальником Кумбза.

Часть III Стена молчания

Глава 74

На следующее утро дело Фрэнка Кумбза, о котором еще день назад мы понятия не имели, превратилось в наш главный козырь. Я чувствовала воодушевление. Казалось, еще немного, и преступник окажется в наших руках.

Мои радостные размышления были прерваны внезапным вторжением Джейкоби.

— Есть новость, лейтенант, но не могу сказать, хорошая или плохая.

— Что случилось? Ты нашел что-нибудь интересное в личном деле Кумбза?

— Он исчез, Линдси. Согласно показаниям свидетелей, он сбежал из гостиницы, не оставив ни адреса, ни телефона и даже не выписавшись. Более того, я выяснил, что Кумбз не контактировал с бывшей женой.

Новость действительно была непонятной по своим последствиям. С одной стороны, я была разочарована тем, что он сбежал, а с другой — это все же был знак, свидетельствующий о том, что мы на правильном пути.

Через несколько минут мне позвонила Маделин Эйкерс из тюрьмы «Квентин».

— Думаю, мне удалось получить то, что ты хотела, — торжественно объявила она.

Я не ожидала, что она откликнется так быстро.

— Последний год Кумбз сидел вместе с четырьмя разными сокамерниками, — продолжила Маделин. — Двое из них были недавно досрочно освобождены, а с остальными мне удалось побеседовать. Причем один из них сразу заявил, что не желает говорить на эту тему, а второй оказался более словоохотливым и рассказал мне много интереснейших подробностей. Его фамилия Торасетти. Так вот, Торасетти утверждает, что, услышав об убийстве Дэвидсона и Мерсера, сразу понял, чьих рук это дело. Он не сомневается, что это сделал Кумбз, поскольку незадолго до освобождения тот откровенно признался ему, что намерен вернуться к давно забытому делу и восстановить справедливость.

Я от всей души поблагодарила Маделин и стала обдумывать план дальнейших действий. Теперь картина прояснилась. Во всяком случае, можно было понять, почему убили Тэйшу, Мерсера и Дэвидсона. Однако в эту картину совершенно не вписывалась Эстелл Чипман. Какое отношение имела вдова к давнему уголовному преступлению?

Я спустилась в архив и стала искать там личные дела сотрудников, состоявших когда-либо в штате нашего полицейского департамента. Нужное мне досье оказалось в самом низу огромной стопки бумаг. На папке крупными буквами было написано: «Эдвард С. Чипман».

Просмотрев досье, я обнаружила лишь одну зацепку, касающуюся Чипмана. За тридцать лет безупречной службы он не имел никаких порицаний и выговоров и лишь в самом конце карьеры несколько лет представлял интересы своего района в организации «Офицеры за справедливость». Причем как раз в то время, когда в суде рассматривалось нашумевшее дело Кумбза. Это было последнее звено в цепи событий прошлого, которое позволяло мне выстроить единую и непротиворечивую версию последних убийств.

Поднявшись в свой кабинет, я тут же позвонила Хелен, секретарю исполняющего обязанности начальника полиции Энтони Траччио, которая много летпроработала с Мерсером. Она сообщила, что Траччио на совещании где решает вопрос о дальнейшем расследовании последних преступлений.

Я захватила досье Кумбза и быстро направилась на пятый этаж, где находился кабинет шефа. Не обращая внимания на протесты секретарши, я решительно открыла дверь и застыла в изумлении. За огромным столом сидели пять человек — сам Траччио, агенты ФБР Халл и Рудди, пресс-секретарь начальника полиции Карр и шеф группы детективов Райан.

Никто из них не занимался непосредственно расследованием убийств, не имел отношения к последним событиям, и к тому же все они были мужчинами. А меня, женщину, на это совещание не пригласили.

Глава 75

— Возмутительно! — грозно бросила я, обводя присутствующих строгим взглядом. — Это что, какое-то тайное общество или мужской клуб?

Все молча уставились на меня. В кабинете шефа воцарилась гробовая тишина. Первым пришел в себя Траччио.

— Линдси, — сказал он, вытирая покрасневшее лицо, — мы как раз собирались позвать тебя.

Я хорошо понимала, что происходит в этом кабинете. Траччио решил передать дело в руки ФБР. Мое дело, над ним я трудилась все последние дни, оно стоило мне столько нервов и здоровья!

— В ходе расследования, — неуверенно продолжил Траччио, — наступил критический момент...

— Да, вы правы, черт возьми! — грубо прервала я его. — Мне уже известно имя преступника.

Все изумленно вытаращили на меня глаза, будто видели перед собой не начальника отдела по расследованию убийств, а какое-то загадочное существо с другой планеты. Я выдержала паузу и холодно промолвила:

— Ну так что, вы выслушаете меня, или мне удалиться?

Траччио повертел головой и неохотно пододвинул мне стул. Я осталась стоять, приняв выжидающую позу. Затем я кратко изложила им суть дела, сообщила о своей поездке в тюрьму «Бухта пеликанов», о деятельности расистской группировки «Химера», о послужном списке Кумбза и судебном процессе, а закончила свой рассказ логическим построением, которое неопровержимо доказывало его причастность к последним убийствам. Сделав паузу, я с торжествующим видом наслаждалась произведенным эффектом. Все сидели молча, нервно ерзали на стульях и боялись посмотреть мне в глаза.

Первым опомнился агент ФБР Халл. Он натужно откашлялся, пожал плечами и повернулся к Траччио:

— Ну так что вы решили? Передаете нам это дело?

Я чуть не поперхнулась от его наглости. Он насмехается надо мной, над всем нашим отделом, который в поте лица трудится над раскрытием этого необыкновенно сложного дела, а сам ровным счетом ничем не помог нам. К тому же погибли наши люди, наши сотрудники, а не агенты ФБР.

Между тем Траччио лихорадочно соображал, что делать. Он прикусил толстые губы, словно высасывая из стакана последние капли коктейля, тряхнул головой и ответил Халу:

— Пока нет необходимости. Это наше внутреннее дело, и мы постараемся завершить его своими собственными силами.

Глава 76

Сейчас единственным серьезным препятствием на пути расследования этого дела было отсутствие самого Фрэнка Кумбза. В тюремном досье упоминалась его бывшая жена Ингрид, которая развелась с ним много лет назад, когда Кумбз уже сидел в тюрьме, и снова вышла замуж. Конечно, мы не надеялись на какие-либо ценные сведения с ее стороны, однако ничего другого у нас не было. Необходимо использовать любые возможности, чтобы выйти на его след.

— Пойдем, Уоррен, — позвала я Джейкоби. — Поедешь со мной, как в старые добрые времена.

— Как это мило с твоей стороны, — усмехнулся он.

Ингрид Тайсон проживала в живописном и благополучном районе Лагуна, населенном преимущественно людьми среднего класса. Мы остановились возле дома, вошли во двор и позвонили в дверь. Никто не ответил. Растерянно оглянувшись, мы убедились, что во дворе не было машины. Значит, Ингрид Тайсон на работе или в магазине. Мы уже собрались возвращаться, когда во двор завернул старенький белый фургон «вольво».

Ингрид Тайсон выглядела лет на пятьдесят. Она была в простом и изрядно потрепанном голубом платье, поверх которого был надет теплый серый свитер. Она вышла из машины, и мы увидели на голове Ингрид копну густых, выкрашенных в коричневый цвет волос. Не обращая на нас внимания, она открыла заднюю дверцу фургона и стала вынимать оттуда пакеты с продуктами.

Мы подошли и представились, она пожала плечами и молча протянула нам свои водительские права, нисколько не удивляясь нашему появлению.

— Что вам от меня нужно? — проворчала она.

— Несколько минут вашего внимания, — ответила я. — Мы пытаемся отыскать вашего бывшего мужа.

— Вы зря потратили время, приехав ко мне, — без обиняков заявила Тайсон.

— Но мы должны проверить все возможности, — резонно заметил Джейкоби.

Она недовольно покосилась на него.

— Я уже объяснила тому полицейскому, который привез его из тюрьмы, что ничего не знаю и знать не хочу об этом мерзавце. Я не общаюсь с ним с тех пор, как его посадили.

— А он не заходил к вам после освобождения?

— Лишь один раз, когда хотел забрать свое старое барахло. Он почему-то решил, будто я обязана годами хранить у себя его вонючие шмотки. Я сразу сказала, что выбросила все на помойку.

— Какие именно шмотки он хотел забрать? — уточнила я.

— Одежду, какие-то идиотские письма, вырезки из старых газет, где сообщался ход судебного процесса, и все такое прочее. Не исключаю, что он хотел забрать свое оружие, с которым практически не расставался. Фрэнк всегда любил оружие больше, чем жену и детей. Кроме оружия, ему нечем было похвастаться в своей мерзкой жизни.

Джейкоби кивнул.

— А что он собирался делать дальше?

— Делать? — переспросила она и презрительно усмехнулась. — А что он может делать? За всю свою жизнь он ничего хорошего не совершил ни для себя, ни для других. Он просто ушел, не сказав ни слова. Даже не поинтересовался, как мы жили все эти двадцать лет, не спросил про своего сына. Как вы считаете, Фрэнк нормальный или нет?

— И вы сейчас не знаете, как нам связаться с ним?

— Нет, — твердо произнесла она. — Этот человек отравил нам жизнь, и я даже слышать о нем не хочу. Я вышла замуж за другого, который уважает меня и фактически стал настоящим отцом для моего сына.

Я немного подумала и спросила:

— Как вы думаете, он может искать встречи с вашим сыном?

— Нет, — решительно ответила Ингрид Тайсон. — Я всегда держала сына подальше от такого отца и делала все возможное, чтобы он не имел к нему ни малейшего отношения. И не вздумайте расспрашивать его. Он ничего не знает об отце и вообще учится в Стэнфорде.

Я шагнула вперед и пристально посмотрела ей в глаза.

— Миссис Тайсон, в городе совершено несколько убийств, мы ищем преступника, и вы можете помочь нам. Скажите откровенно, кому сейчас известно, где находится Фрэнк Кумбз?

Впервые за нашу беседу в глазах этой женщины промелькнула искра сомнения.

— В последние двадцать лет у меня была нормальная жизнь, у меня есть семья, и не хотелось бы, чтобы все думали, будто эта информация исходит от меня.

Я молча кивнула, чувствуя прилив надежды.

— Фрэнк постоянно поддерживал связь со своим старым другом Томом Китингом, — тихо промолвила Ингрид. — Причем даже тогда, когда отсиживал свой срок в тюрьме. Если кому-нибудь известно, где находится Фрэнк Кумбз, то только Тому Китингу.

Том Китинг. Я помнила этого человека — ушедшего на пенсию полицейского...

Глава 77

Примерно через час мы с Джейкоби подъехали к большому многоквартирному дому, расположенному неподалеку от побережья в районе Хаф-Мун-Бэй.

Китинг запомнился мне еще с детства, когда он был завсегдатаем излюбленного местными полицейскими бара «Алиби». Я часто просиживала там вместе с отцом, который тоже любил коротать время в этом заведении, общаясь с друзьями и обмениваясь с ними последними новостями. Он запомнился мне своим огромным ростом, грубоватым видом и преждевременно поседевшими волосами. «Боже милостивый! — вдруг подумала я. — Ведь было это почти тридцать лет назад».

Мы позвонили в дверь его квартиры и тотчас же увидели на пороге приятную на вид женщину с седеющими волосами.

— Миссис Китинг? — догадалась я. — Мы из отдела по расследованию убийств полиции Сан-Франциско. Лейтенант Линдси Боксер и инспектор Джейкоби. Мы можем поговорить с вашим мужем?

— Расследование убийств? — растерянно повторила она, оглядывая нас с ног до головы.

— Да, но вы не волнуйтесь, — успокоила я ее. — Нас интересует очень старое дело.

— Хелен, — послышался грубый голос из глубины квартиры, — я никак не могу найти этот чертов пульт. Ты не знаешь, где он?

— Одну минутку, Том! — крикнула ему женщина, приглашая нас в дом. — Он на диване.

Мы вошли в большой светлый холл, а потом последовали за хозяйкой дома в очень уютную гостиную. В глаза сразу бросилось несколько фотографий на стене, где были изображены люди в полицейской форме. А перед телевизором сидел такой же огромный и седовласый Китинг, только на тридцать лет старше. Правда, сидел не на стуле, а в инвалидной коляске, а в остальном он почти не изменился. По телевизору показывали вечерние новости, часто прерываемые информационными сообщениями о биржевых котировках акций.

Хелен Китинг представила нас, нашла пульт дистанционного управления и уменьшила звук. Судя по всему, Китинг был рад встрече с сотрудниками полиции.

— Я редко выхожу на улицу после того, как отказали ноги, — пояснил он. — Врачи сказали, это артрит и что придется передвигаться только в инвалидной коляске. А все из-за той дурацкой пули, которую я получил много лет назад. К сожалению, больше не играю в гольф. — Китинг весело рассмеялся. — Но, к счастью, все еще могу смотреть телевизор и радоваться повышению пенсии.

Я заметила, что он пристально изучает меня.

— А вы, похоже, та самая малышка старика Мартина Боксера, которую я так часто видел в нашем баре?

— Да, в «Алиби», Том. Я помню, как вы придерживались конспирации и заказывали себе по паре кружек «Пять-ноль-один». — Именно так завсегдатаи бара называли свой любимый напиток — гремучую смесь ирландского виски и ирландского пива.

— Я слышал, ты в последнее время стала большим человеком? — спросил Китинг, доброжелательно улыбаясь. — Так что же привело выдающихся сыщиков к старому и немощному бывшему патрульному полицейскому?

— Фрэнк Кумбз, — ответила я.

На лице Китинга появилась недовольная гримаса.

— А что с ним случилось?

— Мы пытаемся найти его, Том, но пока безрезультатно. — Я сделала паузу и внимательно посмотрела на него. — Мне сказали, что вы знаете, где он сейчас находится.

— А почему бы вам не обратиться к опекающему его полицейскому? Ведь его выпустили на поруки, разве не так?

— Да, но вся беда в том, что Кумбз скрылся, не поставив в известность своего опекуна.

— Значит, сейчас для поиска сбежавшего от опеки нарушителя привлекают сыщиков из отдела по расследованию убийств? — съязвил Том.

Я взглянула на Джейкоби и снова повернулась к Китингу, проигнорировав его едкий вопрос.

— Том, вы можете помочь нам?

— А почему вы решили, что я должен знать о его местонахождении? — Он похлопал руками по неподвижным ногам. — Мне сейчас трудно бегать за такими парнями, старость не радость.

— Том, для нас это очень важно, — продолжала настаивать я. — Мне сообщили, будто вы постоянно поддерживаете с ним связь.

— Вас обманули, ребята, — тихо промолвил он и тяжело вздохнул. — Боюсь, вы зря теряете время, лейтенант. — Последняя фраза прозвучала настолько формально и сухо, что надеяться на его откровенность было бесполезно.

Я понимала, что Китинг лжет.

— Том, когда вы разговаривали с Кумбзом в последний раз?

— Вскоре после его освобождения. Он заходил ко мне, просил совета, рассчитывал на мою помощь.

— А где он жил все то время, пока общался с вами? — вмешался Джейкоби.

Китинг покачал головой.

— В какой-то захудалой гостинице. Точно не знаю.

— И с тех пор вы с ним не встречались? — уточнила я и вопросительно посмотрела на Хелен.

— Что вам от него нужно, черт возьми? — неожиданно вспыхнул Китинг. — Кумбз свое отсидел, расплатился за все грехи, почему бы вам не оставить его в покое?

— Поверьте, Том, нас привело сюда отнюдь не праздное любопытство. Будет лучше, если вы спокойно расскажете нам все, что знаете.

Китинг облизал пересохшие губы, пытаясь определить ту самую границу, до которой он может зайти в своем отказе сотрудничать с полицией.

— Вы прослужили в полиции тридцать лет? — поинтересовался Джейкоби.

— Двадцать четыре, — произнес Китинг и снова похлопал по ногам. — А потом получил вот это и теперь сижу в инвалидной коляске.

— Двадцать четыре года — солидный срок, — заметил Джейкоби. — Неужели запятнаете свое доброе имя нежеланием помочь коллегам?

— Хотите знать, кто действительно был специалистом по части отказа сотрудничать с полицией? — снова вспылил Китинг и даже покраснел от волнения. — Фрэнк Кумбз. Он выполнял непосредственные служебные обязанности, а эти подонки, которых он долгое время считал друзьями, решили, что это не так. Сейчас вы можете проделывать подобные вещи, со всеми вашими встречами, беседами и воспитательными мероприятиями, а в те годы нам нужно было очистить улицы от бандитов и наркоманов. И мы очистили, причем теми средствами, которые имелись тогда в нашем распоряжении.

— Том, — неожиданно вмешалась его жена, повысив голос, — Фрэнк Кумбз убил парня, а эти люди — твои друзья. Они просто хотят поговорить с ним, вот и все. Я не знаю, как долго ты еще будешь держаться за свои представления о чести и долге, но сейчас твой долг — помочь им.

Китинг бросил на нее сердитый взгляд и поморщился.

— Да уж, конечно, мой долг — сидеть перед телевизором и смотреть новости. — Он взял пульт и увеличил громкость. — Стойте здесь до самой ночи, если хотите. Мне неизвестно, где сейчас обитает Фрэнк Кумбз.

Он демонстративно повернулся к экрану телевизора, давая понять, что беседа закончена.

Глава 78

— Ну и черт с ним! — выругался Джейкоби, когда мы покинули дом Китинга. — Старый дурак!

— Мне пришла в голову идея, — сказала я. — Давай съездим и поговорим с сыном Фрэнка.

— Почему бы и нет? — равнодушно пожал он плечами. — Я не против.

Мы свернули на шоссе и через полчаса оказались в небольшом студенческом городке Пало-Альто. Оставив машину на стоянке, мы вошли в административное здание и отыскали заместителя декана факультета. Он охотно поделился своими впечатлениями о сыне Фрэнка. Сообщил, что Расти Кумбз — прекрасный студент и умный парень, играет в футбол, а сейчас занимается в тренажерном зале.

После беседы с заместителем декана мы двинулись в спортивный комплекс, где куратор в красной стэнфордской кепке проводил нас в зал и попросил подождать в небольшом холле.

Через минуту появился высокий крупный парень с копной рыжих волос и в пропитанной потом майке. Внешне он совершенно не напоминал того темноволосого и угрюмого мужчину, которого я видела на фотографии.

— Нетрудно догадаться, почему вы здесь, — вместо приветствия процедил Расти, остановившись перед нами. — Мама звонила и предупредила, что ко мне могут приехать непрошеные гости.

Из спортивного зала доносились металлические звуки штанги и разнообразных тренажеров.

— Мы ищем твоего отца, Расти, — объяснила я, изобразив на лице добродушную улыбку. — Вот мы и подумали, что ты, возможно, знаешь, где он сейчас находится.

— Он мне не отец, — недовольно пробурчал парень и покачал головой. — Моего отца зовут Теодор Белл. Это он воспитывал меня вместе с мамой, научил меня играть в футбол и помог подготовиться к поступлению в Стэнфорд.

— Когда ты последний раз видел Фрэнка Кумбза?

— А что он натворил? — спросил Расти. — Мать сказала, что вы из отдела по расследованию убийств, а из новостей я знаю, о каких убийствах идет речь. Тут все знают, что творится в нашем городе. Мне известно, что в прошлом он натворил немало бед, но отсидел свой срок сполна, разве не так? И если он наделал много ошибок двадцать лет назад, то это еще не значит, что совершил те преступления.

— Расти, — вмешался Джейкоби, — если мы проделали такой неблизкий путь, следовательно, у нас были важные причины.

Некоторое время парень молчал, покачиваясь с пятки на носок. Он производил хорошее впечатление и выражая готовность к беседе.

— Он приходил ко мне один раз, — продолжил Расти, потирая потные руки. — Сразу после освобождения. А я написал ему пару писем, когда он сидел в тюрьме. Мы встретились с ним в городе, поскольку я не хотел, чтобы его видели со мной здесь.

— Что он говорил тебе?

— Ничего особенного. — Расти пожал плечами. — Мне кажется, просто хотел очистить свою совесть и попросить у меня прощения. Я знаю, как к нему относится мать. Он не сказал, что рад оттого, что я поступил в университет, неплохо учусь и к тому же прекрасно играю в футбол. Его больше волновало, не выбросила ли мама его старые вещи.

— Старые вещи? — спокойно повторила я. — Какие именно?

— Связанные с работой в помещении, — равнодушно промолвил Расти и снова пожал плечами. — Оружие или что-нибудь в этом роде.

Я понимающе улыбнулась, по опыту зная, как трудно общаться с отцом, к которому не испытываешь привязанности.

— А он не говорил тебе, где собирается поселиться или куда намерен уехать?

Расти Кумбз решительно покачал головой.

— Я не Фрэнк Кумбз. Я ношу его фамилию и даже вынужден жить с тем, что он натворил, но не имею с ним ничего общего. Пожалуйста, оставьте в покое мою семью. Прошу вас.

Глава 79

Отношения между сыном и отцом произвели на меня гнетущее впечатление. Мне было жаль бедного Расти Кумбза, который фактически потерял отца. Даже Джейкоби согласился с тем, что это печально.

Мы вернулись в отдел примерно в четыре часа дня и пребывали в подавленном настроении. Стоило ли так долго ехать в университетский городок, чтобы обнаружить, что оказались в новом тупике.

В кабинете меня уже ожидало оставленное на автоответчике сообщение от Синди. Я сразу позвонила ей.

— Все только и говорят о том, что вы наконец вышли на след предполагаемого преступника, — затараторила она. — Это правда или нет?

— Пока мы предположительно знаем имя преступника, Синди, но ничего конкретного сказать не могу. Сейчас мы пытаемся отыскать его и тщательно допросить.

— У вас еще нет ордера на арест? — удивилась Синди.

— Синди, — недовольно проворчала я, — давай обсудим это позже.

— Линдси, — заявила она, — я расспрашиваю тебя не о какой-то забавной истории. Он напал на нашу подругу, ты помнишь? Если я хоть чем-то могу помочь...

— Синди, в моем распоряжении сейчас около сотни полицейских, над делом работают лучшие детективы, которые имеют огромный опыт. Пожалуйста, поверь, что все идет нормально.

— Но если вы еще не задержали его, то, значит, не нашли? — продолжала допытываться она.

— Если откровенно, Синди, — нехотя призналась я, — то у нас еще самого дела пока нет. Но только это не для печати, договорились?

— Что за вопрос? — обиделась она. — И не забывай, что мы все занимаемся этим — и Клэр, и Джилл, и я.

Да, она была права. В отличие от других убийств, которые я расследовала в последние годы, данное дело все более приобретало личный характер. Но почему это произошло? Неужели потому, что я никак не поймаю Кумбза и нуждаюсь в помощи подруг? А пока он все еще на свободе, в любую минуту может случиться новое несчастье.

— Синди, мне действительно нужна ваша помощь, — произнесла я после непродолжительной паузы. — Кстати, просмотри все свои старые файлы. В особенности те, которые уже давно списаны.

Синди помолчала, а потом тяжело вздохнула.

— Итак, ты была права? Мерзавец действительно был копом?

— Не надо концентрировать внимание на этом, — посоветовала я. — Иначе ступишь на ложный путь. Сейчас я могу сказать лишь то, что ты недалека от истины.

Я живо представила, как Синди нахмурила брови и задумчиво покусывает губы.

— Надеюсь, наши планы не изменились? Когда мы встретимся в следующий раз?

Я улыбнулась.

— Обязательно встретимся, Синди, мы же одна команда, не правда ли? Но пока не знаю, когда именно. Работы невпроворот.

Положив трубку, я стала собираться домой, обдумывая на ходу недавний разговор с Томом Китингом. Не было никаких сомнений, что он солгал нам. Совершенно ясно, что он встречался с Кумбзом и помогал ему после освобождения, но пока мы не получим ордер на его арест, Китинг будет молчать.

В этот момент резко зазвонил телефон. К моему удивлению, это была жена Китинга. Я чуть трубку не выронила от неожиданности.

— Мой муж, лейтенант, — сбивчиво начала она, — необыкновенно упрямый человек. Но он был хорошим полицейским и с гордостью носил свою форму. Я никогда не просила его отступать от своих строгих правил и не буду делать этого сейчас. Но все же не могу больше молчать. Фрэнк Кумбз убил того парня, и если он натворил еще что-то, то я не намерена защищать мерзавца и до конца жизни сожалеть, что невольно покрывала убийцу.

— Это было бы хорошо не только для вас, миссис Китинг, но и для всех остальных, — промолвила я, намекая на ее мужа. — Думаю, что ваш супруг знает гораздо больше, чем сообщил нам.

— Не берусь судить, что он знает, а что нет, — уклончиво ответила она, — но я согласна с вами: Том сообщил вам далеко не всю правду. Впрочем, я уверена, что он действительно не разговаривал с Фрэнком в последнее время.

— Так почему бы вам не поделиться с нами своими соображениями?

— Лейтенант, — продолжила она через мгновение, — Кумбз действительно заходил к нам. Но это было пару месяцев назад. Больше он у нас не появлялся.

— А вам, случайно, не известно, где он сейчас находится? — спросила я на всякий случай, не надеясь на удачу.

— Нет, но я видела его сообщение на автоответчике. Для Тома. Могу сообщить вам номер телефона.

Я схватила ручку и записала продиктованный ею номер: 434-9117.

— Думаю, это номер какого-то дешевого отеля или меблированных комнат.

— Спасибо, Хелен, — сказала я и хотела положить трубку, но она неожиданно произнесла:

— Когда мой муж говорил, что оказал Кумбзу дружескую помощь, он не упомянул самого главного. Том действительно дал ему немного денег и даже позволил порыться в своей кладовке, где хранил всякое старье.

— Какое именно? — воодушевилась я.

— Старую форму полицейского, значок и какие-то мелочи.

Именно эти вещи Кумбз искал и в доме своей бывшей жены. Значит, ему нужна была старая полицейская форма. И тут у меня родилась догадка. Наверное, именно поэтому ему так легко удалось подобраться к вдове Чипман и Мерсеру.

— Это все? — уточнила я.

— Нет, — послышался ответ. — Том всегда держал в кладовке оружие. Так вот, Кумбз забрал и его.

Глава 80

В течение нескольких минут я выяснила, кому принадлежит телефонный номер, который продиктовала мне Хелен Китинг. Она не ошиблась, это действительно был дешевый отель «Уильям Саймон», расположенный на окраине города на пересечении Ларкин-стрит и Маккалистер-стрит.

После этого я позвонила Джейкоби и застала его в тот момент, когда он собирался обедать.

— Встречаемся в отеле «Уильям Саймон», — скомандовала я, не вдаваясь в подробности.

— Ты хочешь встретиться со мной в отеле? — поперхнулся он. — Круто. Все, уже выезжаю.

— Думаю, мы наконец-то нашли Кумбза, — пояснила я и положила трубку.

По правде говоря, мы не могли арестовать Кумбза, поскольку не имели на руках ни единого доказательства его причастности к какому-либо преступлению. Однако я сумела выбить ордер на обыск, чтобы тщательно исследовать его комнату. Но прежде нужно было убедиться в достоверности полученной мной информации и выяснить, действительно ли Кумбз находится в этом отеле.

Минут через двадцать я уже направлялась к грязному и пустынному району, расположенному между Сивик-центр и Юнион-сквер. Отель «Уильям Саймон» оказался небольшим обшарпанным зданием с одним лифтом, наполовину укрытым огромным рекламным щитом с изображением какой-то замызганной модели в нижнем белье якобы от Кельвина Кляйна. Халупа, одним словом, как сказала бы Джилл.

Я не хотела входить в отель и показывать полицейский значок, пока мы не выработали разумный план действий. Я набрала номер, который сообщила мне жена Китинга.

— "Уильям Саймон", — ответил мужской голос после третьего гудка.

— У вас проживает Фрэнк Кумбз?

— Кумбз? — вяло произнес он, и я услышала шелест страниц журнала регистрации. — Нет.

Черт возьми, только этого не хватало! Я попросила администратора еще раз проверить список постояльцев, но ответ был тот же.

Дверца моей машины распахнулась, и рядом со мной плюхнулся Джейкоби. Мои нервы были напряжены, как струны старой гитары, а Джейкоби был весел и беззаботен. Он вообще выглядел слишком легкомысленно в рубашке для игры в гольф и коротком клубном пиджаке.

— Эй, дорогая, какой сюрприз приготовила нам сегодня судьба? — игриво воскликнул он, пристально глядя на меня.

— Хороший ужин, если ты угощаешь, — недовольно проворчала я.

— Почему мы здесь сидим? — в таком же тоне продолжал он. — Нам нужно опознать его?

Я покачала головой и кратко рассказала ему о своих последних открытиях.

— Возможно, он вообще уже съехал отсюда, — предположил Джейкоби. — Давай я войду в отель, покажу значок и предъявлю администратору его фотографию?

— Не годится, мы лишь спугнем его. Думаю, нам придется посидеть в машине и подождать, когда он появится.

Ждать нам пришлось более двух часов. И все это время мы таращили глаза на входную дверь отеля и переговорили обо всем на свете, начиная с того, что жена Джейкоби готовит на ужин, и кончая тем, кто с кем переспал в нашем управлении за последний год. Джейкоби успел сбегать на станцию метро и купить там пару сандвичей.

В десять часов Джейкоби потянулся, вздохнул и посмотрел на часы.

— Мы можем сидеть здесь целую вечность. Линдси, давай я схожу туда и все выясню?

Я понимала, что он прав. Мы действительно могли сидеть в машине до утра, поскольку не было никакой уверенности в том, что Кумбз остановился именно здесь. К тому же Хелен Китинг видела этот телефонный номер несколько недель назад, и с тех пор он мог измениться. Я хотела уступить нажиму Джейкоби и рискнуть, но вдруг из-за угла дома на Ларкин-стрит появился какой-то мужчина и быстро зашагал к отелю. Я схватила Джейкоби за руку.

— Уоррен, посмотри вон туда!

Это был Кумбз. Я сразу узнала его коренастую фигуру, которая казалась еще более внушительной из-за огромного размера камуфляжной куртки. Он шел быстро, постоянно оглядывался и держал руки в карманах куртки, а его лицо было наполовину прикрыто длинным козырьком бейсбольной кепки.

— Ах ты сукин сын, — тихо пробормотал Джейкоби.

Когда он приблизился к двери отеля, я с трудом сдержалась, чтобы не выскочить из машины с пистолетом в руке и не прижать этого гада к стене. Как было бы здорово нацепить на него наручники и отвезти в полицейский участок, но сейчас мы были к этому не готовы. Самое главное, что мы узнали наконец, где обитает этот тип, называющий себя Химерой.

— Надо организовать за ним круглосуточное наружное наблюдение, — прошептала я. — А мы тем временем постараемся собрать против него все доказательства и улики чтобы получить ордер на арест.

Джейкоби молча кивнул.

— Надеюсь, ты прихватил с собой зубную щетку? — спросила я и хитро подмигнула.

Глава 81

Синди очень волновалась, направляясь к своему дому вместе с Эроном Уинслоу, который нежно держал ее за руку. Это было их пятое свидание, и она чувствовала, что оно должно завершиться чем-то большим, чем просто прогулка на свежем воздухе. Недавно они вместе слушали «Травиату» Верди, а сегодня с удовольствием посмотрели чудесный фильм «Шоколад».

Ей нравилось находиться вместе с Эроном, наслаждаться беседой и совершенно не задумываться о последствиях таких отношений. Он был намного глубже и умнее тех мужчин, с которыми Синди встречалась раньше, и к тому же эмоциональнее. Она не без удовлетворения отметила, что он был знаком с очень интересными книгами и читал даже такие серьезные произведения, как «Сердечные дела спотыкающегося гения» Дэйва Эггерса и «Дочь костоправа» Эмми Тэн. А самое главное заключалось в том, что Эрон жил по библейским заветам и ни на шаг не отступал от тех принципов, которые проповедовал в церкви своим прихожанам. Он работал по двенадцать — четырнадцать часов в сутки, пользовался заслуженным авторитетом у жителей своего района, но не зазнавался и не давал волю эгоистическим чувствам. Собирая материал для своего очерка, Синди постоянно слышала, что Эрон Уинслоу — самый лучший пастор, которого людям доводилось встречать.

И тем не менее Синди старалась не думать о более близких отношениях, откладывая их на будущее. Она как бы дразнила себя и пыталась удостовериться в правильности своего выбора. Разумеется, это было естественным следствием их отношений, которые раньше или позже непременно должны прийти к логическому завершению. Синди следует покинуть свою лисью нору, как любила повторять Линдси.

— Синди, — неожиданно прервал ее размышления Эрон, — ты сегодня какая-то задумчивая. Что-нибудь случилось?

— Нет, все прекрасно, — тихо ответила она, понимая, что ей никогда еще не было так хорошо, как с этим замечательным человеком.

Но беспокоила мысль: «Боже мой, ведь он же пастор. Ты уверена, что поступаешь правильно? Подумай хорошенько и не заставляй его понапрасну страдать. Да и о себе подумай. Зачем тебе душевные потрясения?»

Они подошли к ее дому и остановились в нерешительности под освещенной аркой. Эрон тихо напевал под нос старую популярную песню «Я это уже прошел», и Синди отметила, что, помимо прочих достоинств, у него еще и неплохой голос.

— Послушай, Эрон, — произнесла она, решив, что откладывать разговор больше нельзя, — кто-то из нас должен первым поднять этот вопрос. Скажи откровенно, ты хочешь зайти ко мне? Если да, буду очень рада, а если нет, то огорчусь.

На мгновение он задержал дыхание, а потом широко улыбнулся.

— Я не знаю, что сказать. Все так непривычно для меня, даже голова кругом идет. Понимаешь, я никогда еще не встречался с белыми женщинами и представить не мог, что такое когда-нибудь случится.

— Я тоже, — спокойно промолвила Синди, намекая, что нормально относится к подобным вещам. — Кстати, мы можем обсудить это в моем доме.

Уинслоу немного помолчал, облизывая пересохшие губы, и взял ее за руку. Синди показалось, что ее поразило электрическим током. Она полностью доверяла Эрону и ни минуты не сомневалась в правильности сделанного выбора.

— Да, сейчас я готов переступить эту черту, — откровенно признался он. — Хотя для меня это всегда было самое трудное. Поэтому я хочу знать, не обманываемся ли мы в своих чувствах, не делаем ли ошибку?

Синди поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Эрон не удивился, но напрягся всем телом, замер на мгновение, а потом медленно обнял ее и страстно ответил на поцелуй. Это был их первый поцелуй, и он доставил им обоим огромное удовольствие. Синди слышала, как гулко бьется его сердце, и радовалась, что Эрон так волнуется. Она тоже очень волновалась, и это еще больше сблизило их.

А когда они отпрянули друг от друга, Синди пристально посмотрела ему в лицо.

— Мы не обманываемся в своих чувствах, Эрон, и не делаем ошибку.

Она молча повернулась, открыла дверь своим ключом и повела его на второй этаж, с трудом сдерживая эмоции.

— Это прекрасно, Синди, — промолвил Эрон, с интересом рассматривая полки с книгами, затем огромную открытую кухню. — Я имею в виду не твой дом, а нашу встречу. — Он сделал паузу и добавил: — Очень глупо с моей стороны, что я не бывал здесь раньше.

— Дело вовсе не в том, что ты не предпринимал никаких попыток, — улыбнулась Синди.

Он взял ее за руки, прижал к себе и крепко поцеловал в губы, причем сделал это по собственной инициативе, что чрезвычайно обрадовало ее. Только сейчас Синди сообразила, что Эрон знал толк в хороших поцелуях. Он был настолько страстный и темпераментный, что у нее перехватило дыхание. Она отдалась во власть его крепких объятий и с удовольствием ощутила его сильное тело, пышущее жаром любви. В это мгновение Синди подумала, что хорошо бы застыть вот так на всю оставшуюся жизнь и ни о чем больше не думать.

— Так чего же ты ждал? — прошептала она, смутившись собственных слов.

— Не знаю, — усмехнулся он. — Очевидно, какого-то знака с твоей стороны.

Синди еще сильнее прижалась к нему.

— Что может быть красноречивее этого знака?

— Да, полагаю, все мои тайны сейчас потеряли всякий смысл, — согласился он. — Ты нравишься мне, Синди. Очень нравишься.

Синди хотела что-то сказать, но неожиданно зазвонил телефон, оглушивший их своим резким звуком.

— Боже мой, — недовольно поморщилась она, — оставь нас в покое наконец.

— Надеюсь, это относится не ко мне? — пошутил Эрон.

Синди смотрела на телефонный аппарат и не знала, что делать. Через несколько секунд включился автоответчик и проинформировал ее о возмутителе спокойствия.

— Синди, это Линдси, — послышался искаженный аппаратом голос подруги. — У меня есть важные новости, пожалуйста, возьми трубку.

— Давай, — подтолкнул ее Эрон.

— Синди, — продолжала Линдси, — если ты уже дома, ответь, а то я могу передумать.

Синди села на диван, потянулась к телефонному аппарату и сняла трубку.

— Я делаю это только ради тебя, Линдси, — пробормотала она.

— Забавно, но именно это я только что хотела тебе сказать, — рассмеялась Линдси. — Слушай меня внимательно.

Несколько минут Синди слушала взволнованный рассказ подруги о предполагаемом преступнике. Она давно ждала таких приятных новостей, а сейчас они показались ей как нельзя более кстати. Наконец Линдси вышла на правильный след.

— Ладно, до завтра, — попрощалась Синди и, положив трубку, произнесла: — Ты хотел получить какой-то таинственный знак? Так вот, самый лучший знак из всех, которые существуют в нашем беспокойном мире.

Синди сделала многозначительную паузу и посмотрела на Эрона сверкающими от радости глазами.

— Они нашли его, Эрон!

Глава 82

Мы всю ночь не спускали глаз с отеля «Уильям Саймон», но Кумбз так и не вышел оттуда. Правда, утешало то, что я знала, где он находится, и могла арестовать его в любую минуту. Но для этого нужно было завершить дело, собрать доказательства и представить их окружному прокурору для получения ордера.

К счастью, именно сегодня утром Джилл появилась на работе и могла оказать мне необходимую помощь. Я сразу же направилась к ней в кабинет, чтобы ввести ее в курс дела и посоветоваться насчет дальнейших действий. Около лифта я неожиданно встретилась с Клэр, которая, видимо, шла к Джилл с теми же проблемами.

— Интуиция нас не подвела! — весело воскликнула она. — Мы думаем об одном и том же.

— Да, но у меня есть серьезные новости, — сказала я и поведала о событиях последнего времени, включая, естественно, обнаружение Кумбза.

Мы постучали в дверь помощника окружного прокурора и вошли в кабинет, не дожидаясь приглашения. Джилл сидела за столом и находилась не в самом радостном настроении. Перед ней возвышалась груда неотложных дел, с которыми ей предстояло разобраться в ближайшее время. Увидев подруг, она оживилась, вскочила, чтобы обнять нас, и мы сразу заметили, что ее движения не столь быстрые и энергичные, как прежде.

— Джилл, не вставай, — попыталась я остановить ее, но бесполезно.

Мы обнялись и некоторое время молча смотрели друг на друга.

— Ничего, все нормально, — успокоила она нас. — Сердце разбито, живот растерзан, но в остальном все хорошо. Я по-прежнему активна и стараюсь скорее забыть о неприятностях, что для меня очень важно.

— А ты уверена, что это лучший выход из положения? — озабоченно спросила Клэр.

— Для меня — да, — отмахнулась она. — Просто нет другого выхода. Клэр, я действительно в полном порядке, — улыбнулась она. — И не убеждайте меня в обратном. Все уже позади, забудем об этом. Если вы хотите, чтобы я пришла в нормальное состояние, не напоминайте мне о прошлом, договорились? Давайте займемся неотложными проблемами, которые, собственно, и привели вас ко мне.

Мы с Клэр скептически переглянулись, но не стали спорить с Джилл.

— Мне кажется, я наконец нашла убийцу, — заявила я без предисловий.

— Ну и кто же?

— Химера, — выпалила я.

Клэр вытаращила на меня глаза, словно не понимая, о ком идет речь.

Джилл кивнула:

— Так, так, похоже, вы не теряли времени зря, пока я отлеживалась в клинике.

— Не надо иронизировать, Джилл, — недовольно проворчала я и пересказала подругам события последнего времени. Они слушали меня очень внимательно и заволновались, когда я сообщила про Фрэнка Кумбза.

— Кумбз, — пробормотала Джилл, — да, да, я помню это дело... Я изучала его еще в университете... — Она умолкла, а мы увидели знакомый блеск в ее глазах. Точно так же она реагировала на самые интересные расследования в прошлом, которые требовали от нее максимальной концентрации сил. — Ну конечно, Фрэнк Кумбз, тот самый коп, который задушил какого-то парня.

— А ты уверена, что это именно он? — спросила Клэр и машинально поправила бинт на шее.

— Да, уверена, — сказала Джилл и решительно добавила: — Да, уверена на все сто процентов.

— И ты уже задержала его? — продолжала допытываться Клэр. — Могу ли я навестить его в тюремной камере? Линдси, надеюсь, ты понимаешь, насколько это для меня важно?

— Нет, еще нет, — откровенно призналась я, опустив голову. — Я знаю, где он находится, но пока, к сожалению, не могу арестовать его без санкции прокурора.

Все молча смотрели на меня, а я повернулась к Джилл.

— Что скажет наш помощник прокурора? Я хочу схватить этого подонка и допросить его.

Джилл медленно встала и склонилась над столом.

— Хорошо, а что у тебя есть на него?

Я попыталась соединить все известные мне звенья в логическую цепочку: убийство троих человек из огнестрельного оружия, снайперский опыт Кумбза, его ненависть к чернокожим, судебный процесс, многолетнее тюремное заключение... Однако чем больше я говорила, тем мрачнее становилась Джилл. Я видела, что мне никак не удается убедить ее.

— Джилл, послушай, — промолвила я, — вернувшись из тюрьмы, он наведался к старому приятелю и взял у него револьвер тридцать восьмого калибра. Три жертвы имеют к нему непосредственное отношение. К тому же у меня есть показания одного парня из тюрьмы «Квентин», который утверждает, что Кумбз собирался отомстить за себя тем, кто засадил его в тюрьму.

— Линдси, знаешь, сколько осталось у полицейских револьверов тридцать восьмого калибра? — усмехнулась она. — У тебя есть данные баллистической экспертизы, доказывающие, что стреляли именно из этого оружия?

— Нет, но Тэйшу Кэтчингс убили там, где двадцать лет назад служил Фрэнк Кумбз...

— У тебя есть свидетели, которые видели Кумбза на месте преступления? — прервала меня Джилл. — Хотя бы один свидетель, Линдси?

Я покачала головой.

— Тогда, может быть, отпечатки пальцев, клочки одежды или что-нибудь, что свидетельствовало бы о его причастности ко всем этим преступлениям?

Я тяжело вздохнула и развела руками.

— Нет.

— Но косвенные улики тоже служат поводом для обвинения, — неожиданно поддержала меня Клэр. — Мы не можем позволить, чтобы это чудовище находилось на свободе и подвергало опасности других людей.

Джилл сердито посмотрела на нас обеих, еще раз продемонстрировав, что осталась прежней суровой женщиной, которая наводила страх на своих подчиненных.

— Вы полагаете, что я не хочу засадить мерзавца за решетку? Думаете, я не понимаю, как близко мы подобрались к нему? Но мне необходимы доказательства, а у вас есть только смутные мотивы. Вы даже не можете толком доказать, что он находился на месте преступления. И если вы ворветесь в его жилище и ничего там не обнаружите, то навсегда потеряете его.

— Кумбз — это Химера, Джилл, — настаивала я. — Я сознаю, что не имею никаких неопровержимых доказательств его вины, но у меня есть вполне ясные мотивы, а также ряд звеньев, позволяющих судить о его причастности к трем убийствам. К тому же у меня имеется одно внешнее свидетельство, что он действительно замышлял эти преступления.

— Да, свидетельства заключенного той тюрьмы, в которой сидел сам Кумбз, — недоверчиво хмыкнула Джилл. — Линдси, в наши дни присяжные просто засмеют тебя.

Она подошла и положила руки нам на плечи.

— Послушайте меня внимательно. Я понимаю, что вы хотите быстрее поймать подонка и упрятать в тюрьму. И я полностью на вашей стороне. Но вместе с тем я должна защищать интересы закона и правосудия. В этом и заключается мой профессиональный долг. Предложите мне хоть какое-нибудь свидетельство причастности Кумбза к этим убийствам, и я охотно выдам ордер на его арест. Хоть что-нибудь: свидетелей, отпечатки пальцев на дверной ручке. И пока вы не сделаете этого, Кумбз будет гулять на свободе.

Я встала, охваченная разочарованием, хотя прекрасно понимала, что Джилл права. Махнув в отчаянии рукой, я повернулась и направилась к двери.

— Ну и что ты теперь собираешься делать? — крикнула мне вдогонку Клэр.

— Прищучить этого ублюдка, — проворчала я, — вытрясти из него все его гнусное нутро.

Глава 83

Через пятнадцать минут мы с Джейкоби сняли с дежурства сидевшего в машине Кэппи и вошли в отель. За стойкой регистрации сидел заспанный сикх в живописном тюрбане и читал какую-то газету на своем языке. Джейкоби подошел к нему, показал полицейский значок, а потом сунул под нос оторопевшего служащего фотографию Кумбза.

— В какой комнате остановился этот человек?

Сикх в тюрбане долго пялил глаза на фотографию, раскрыл журнал регистрации и стал водить по странице смуглым пальцем.

— Триста седьмая, — с сильным акцентом сказал он. —Зарегистрирован под именем Бернс. Лифт справа от входа.

Через минуту мы уже стояли перед указанной комнатой на третьем этаже. Сняв пистолеты с предохранителей, мы огляделись вокруг и приготовились ко всяким неожиданностям.

— Только помните, что у нас нет доказательств его вины, — строго предупредила я. — Поэтому никаких агрессивных действий, только спокойный и уравновешенный разговор.

Джейкоби и Кэппи молча кивнули и стали по обеим сторонам двери. По моему сигналу Кэппи постучал. Ответа не последовало. Он постучал еще раз, гораздо сильнее.

— Мистер Фрэнк Берне?

За дверью послышался какой-то шум.

— Убирайтесь ко всем чертям! — донесся до нас хриплый голос. — Проваливайте, я заплатил по пятницу включительно.

— Полиция Сан-Франциско, мистер Берне! — крикнул Джейкоби. — Мы принесли вам утренний кофе.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Потом я услышала стук сдвигаемых стульев, скрип закрываемого ящика стола и шаги приближающегося к двери человека.

— Что вам надо от меня, черт подери?

— Задать вам несколько вопросов, не более, — продолжил Джейкоби. — Может быть, вы все же откроете нам дверь?

Послышалась какая-то возня, и мы еще крепче сжали оружие, готовясь к самому худшему. Дверь отворилась только через минуту.

Химера.

У Кумбза было тяжелое круглое лицо сероватого оттенка, глубоко посаженные, чем-то напоминающие кратеры вулкана глаза, коротко стриженные и изрядно поседевшие волосы, массивный плоский нос. Он был в огромного размера белой майке и помятых серых брюках. Если бы не выражение его глаз, то он выглядел бы самым обыкновенным постояльцем дешевого отеля. В них пылала настолько откровенная ненависть, что мы невольно отпрянули.

— Вот, — сказал Джейкоби и ткнул его в грудь свернутой в трубочку газетой, — ваша утренняя газета. Не возражаете, если мы войдем?

— Возражаю! — рявкнул тот.

Кэппи усмехнулся:

— Мистер Берне, вам не говорили, что вы очень похожи на одного парня, который много лет назад работал в полиции? Как же его звали? Ах да, Фрэнк Кумбз, если не ошибаюсь. Вам не приходилось слышать эту фамилию?

Кумбз растерянно заморгал, но быстро взял себя в руки и скривил губы в ехидной ухмылке.

— А вам разве не известно, что я только тем и занимаюсь, что провожу с ним душеспасительные беседы?

Я внимательно следила за его реакцией. Похоже, Джейкоби и Кэппи он не узнал, зато очень быстро узнал меня, бросив косой взгляд.

— И не говорите, что вы пришли ко мне как представители жилищного комитета.

— Может быть, вы все-таки впустите нас в комнату? — промолвил Джейкоби.

— А у вас есть ордер?

— Я же объяснил, что мы просто принесли вам утреннюю газету.

— В таком случае катитесь ко всем чертям! — злобно прорычал Кумбз, пытаясь закрыть дверь.

Его глаза налились кровью и, казалось, сожгут нас своей неистребимой ненавистью. Кэппи ухватился за край двери, а потом он вместе с Джейкоби оттеснил Кумбза в глубь комнаты.

— Раз уж мы поднялись к вам на третий этаж, — сказал Кэппи, — то почему бы нам не задать вам пару вопросов?

Кумбз отступил и потер заросший щетиной подбородок.

— Ублюдки, — процедил он сквозь зубы, — никчемные твари, холуи проклятые. — Осыпая нас проклятиями, он выдвинул из-под стола деревянный стул и уселся на него, глядя куда-то в сторону.

Его маленькая комната была завалена газетами, пустыми бутылками из-под пива «Будвайзер» и жестяными банками из-под кока-колы, доверху заполненными окурками. Я была абсолютно уверена, что если хорошенько порыться в этой комнате, то можно отыскать что-нибудь интересное.

— Это лейтенант Боксер из отдела по расследованию убийств, — вежливо представил меня Уоррен. — Я инспектор Джейкоби, а рядом со мной инспектор Макнил.

— Примите мои поздравления, — недовольно проворчал Кумбз. — Теперь я чувствую себя в полной безопасности. Чего вы от меня хотите, ищейки недорезанные?

— Я уже сказал, — подчеркнуто вежливо ответил Джейкоби, — что мы принесли вам утреннюю газету. Почитайте ее, и вам сразу все станет ясно. Надеюсь, вы и без того знаете, что происходит в нашем городе. Следите за последними новостями?

— Если вы хотите что-то сообщить, — процедил Кумбз, — говорите и убирайтесь вон.

— Где вы были четыре дня назад? — вмешалась я. — В пятницу, часов в одиннадцать?

— Поцелуйте меня в задницу, — огрызнулся он. — Хотите поиграть со мной? Почему я должен помнить, где был в то время? Скорее всего смотрел балет или присутствовал на открытии художественной выставки. Знаете, в последнее время у меня очень напряженный график.

— Попытайтесь упростить его для нас, — посоветовал Кэппи.

— Конечно, почему бы и нет? — с наигранным безразличием произнес тот. — Я был с друзьями.

— А у этих друзей есть имена, телефоны или адреса? — полюбопытствовал Джейкоби. — Думаю, они будут чрезвычайно рады получить от вас весточку.

— А в чем дело? — возмутился Кумбз, не скрывая издевательского тона. — У вас есть люди, которые утверждают, что в это время я был где-то в другом месте?

Я пристально посмотрела ему в лицо.

— Нас интересует, когда вы в последний раз были в Бэй-Вью? В том самом районе, где работали много лет назад? Ведь это памятное для вас место, не правда ли? Ведь именно там вы совершили свое первое преступление?

Кумбз тупо уставился на меня, и мне показалось, что сейчас он вцепится мне в горло.

— Значит, он все-таки читает газеты, — заметил Кэппи, не сводя с него взгляда.

Кумбз продолжал таращить на меня глаза.

— Какого черта вам от меня надо, инспектор? — выкрикнул он. — За кого вы меня принимаете? За мальчишку, у которого коленки дрожат от вашего гребаного полицейского значка? Я действительно читаю газеты, но вас это совершенно не касается. Вы, мерзавцы, никак не можете распутать свое дело и поэтому пришли сюда, чтобы копаться в моем прошлом. Если у вас есть хоть какие-то доказательства моей вины, предъявите их, а если нет, то катитесь к чертовой матери, иначе этот разговор придется продолжить в зале суда. Если вы считаете, что я убил этих черномазых ублюдков, тогда надевайте наручники и запирайте в камеру предварительного заключения. В противном же случае... О, какой кошмар, вы только посмотрите на часы! — Он скорчил физиономию и покачал головой. — Мой лимузин уже ждет меня во дворе. Надеюсь, беседа окончена?

В этот момент мне захотелось шмякнуть его рожей об стенку. Но он был прав. Мы действительно не можем арестовать его.

— Есть еще несколько вопросов, на которые вам придется ответить, мистер Кумбз. Вы должны объяснить нам, почему погибли три человека, которые имели непосредственное отношение к тому обвинению в убийстве, которое было вам предъявлено двадцать лет назад. Именно поэтому вам придется рассказать нам, где вы находились во время убийства этих несчастных.

На лбу Кумбза набухла и стала напряженно пульсировать толстая жила. Но он быстро взял себя в руки и даже ухмыльнулся.

— Теперь все понятно, лейтенант, вы пришли ко мне потому, что какие-то свидетели видели меня на месте всех этих преступлений.

Я молча смотрела на него, не зная, как реагировать на его слова.

— Нет, нет, не свидетели, — продолжал издеваться Кумбз, — вы нашли отпечатки моих пальцев на орудии убийства. Или фрагменты моей одежды на теле жертвы. А сюда пришли, чтобы побеседовать со мной, предъявить неопровержимые доказательства моей вины и оформить явку с повинной.

Я продолжала молчать, чувствуя, как меня охватывает ярость. Этот негодяй откровенно насмехается надо мной, и я ничего не могу с ним поделать.

— Вы почему-то решили, что достаточно явиться ко мне, посмотреть на меня строго, насупить брови, и я упаду перед вами на колени и буду просить о пощаде? Надеялись, что я схвачусь руками за задницу и буду умолять вас не трогать меня? Вы отняли у меня жизнь, разрушили все мои планы и даже сейчас не хотите оставить в покое. И делаете вид, что вы — самые настоящие копы. Дерьмо вы собачье, лейтенант, а не копы. Найдите себе другого мальчика для битья, а со мной вам тягаться бесполезно, кишка тонка.

Я стояла перед ним, глядя в его жестокие, холодные и какие-то совершенно безжизненные глаза, и с трудом сдерживалась, чтобы не ударить его по лбу рукояткой пистолета.

— Мистер Кумбз, — сказала я подчеркнуто спокойным тоном, — мы подозреваем вас в убийстве ни в чем не повинных людей. Вы знаете порядок, поэтому прошу вас не выезжать за пределы города. Не сомневаюсь, что скоро мы снова встретимся с вами.

Я сделала знак Джейкоби и Кэппи, и мы направились к двери.

— И еще одно, — продолжила я, остановившись на пороге, — вам привет от Клэр Уошберн, которой вы так опрометчиво посоветовали наклониться влево. Ее это спасло, а вот тебя, гнида, уже ничто не спасет.

Глава 84

К концу рабочего дня я была совершенно измотана. О том, чтобы хоть немного отдохнуть, не могло быть и речи. Какой тут отдых, когда из головы не выходил наш неудачный разговор с Кумбзом! Он издевался над нами как хотел, а мы ничего не могли с ним поделать. Такого унижения я давно не испытывала. Свернув на Бреннан-стрит, я подъехала к Потреро-Хилл и остановилась на светофоре. Домой ехать не хотелось, а других вариантов у меня не было. Синди на свидании с Эроном, а Джилл и Клэр сидят с мужьями дома. Конечно, я тоже устроила бы себе свидание, если в захотела, но сейчас мне было не до этого.

После недолгих раздумий я решила позвонить Клэр, но мобильник не работал. Я часто забываю зарядить эти чертовы батарейки. Что же делать? Куда податься? Чем занять себя, чтобы забыть об этом проклятом Кумбзе? «Если бы я могла пробраться в комнату Кумбза», — промелькнула глупая мысль, которую я тут же отбросила. Если бы я так поступила, это было бы самой большой ошибкой во всей моей карьере. Ехать домой? Нет. Интуиция подсказывала, что нужно бросить все к чертовой матери и вернуться домой, а голос сердца искушал меня перспективой отыскать хоть какие-то улики против Кумбза.

В конце концов я развернула свой «иксплорер», вырулила на Седьмую улицу и помчалась по направлению к отелю «Уильям Саймон». Было девять часов вечера.

Через несколько минут я затормозила перед отелем и посмотрела на машину, из которой велось наружное наблюдение. Пит Уорт и Тед Морелли были на месте. Я подъехала к ним и помахала рукой. Они получили строгое указание следить за каждым шагом Кумбза и сообщать по рации, куда он направляется. Днем они доложили, что Кумбз вышел из отеля, долго бродил по улицам, подозрительно оглядываясь вокруг, а потом в небольшом кафе читал газеты. Еще тогда я поняла: этот тип сообразил, что за ним следят, и водил наших агентов за нос.

Выйдя из машины, я приблизилась к Уорту и Морелли.

— Ну, какие новости, парни?

Морелли выглянул из окна и покачал головой:

— Ничего интересного, лейтенант. Он, вероятно, сидит в номере и смотрит футбол, скотина такая, а нам приходится торчать здесь. Почему вы не едете домой, лейтенант? Все в порядке, не волнуйтесь, мы не упустим его.

Как ни прискорбно, но он был прав. Мне действительно нечего здесь делать.

Я села в «иксплорер», некоторое время размышляла, что делать дальше, ничего, к сожалению, не придумала и двинулась вниз по улице. В самом конце улицы чутье подсказало, что я поступаю неправильно, покидая это место. Здесь что-то должно произойти, но что и когда? Я остановилась на обочине и стала соображать. «Если этот мерзавец знает о слежке, что он должен делать? Ну конечно же, продемонстрировать свое умение уходить от наблюдения и выставить наших копов на посмешище. Значит, надо помешать ему, сорвать все его планы или выследить, куда он направится».

Эта мысль была настолько простой и ясной, что я без колебаний развернула машину и поехала обратно, стараясь, чтобы меня не заметили мои же агенты. Обогнув отель с другой стороны, я миновала круглосуточно работающий магазин, крошечную китайскую забегаловку, где торговали продуктами питания навынос, и притормозила возле двух огромных мусорных контейнеров, стоявших почти рядом с черным ходом в отель.

Улица была безлюдной, и если Кумбз намеревался незаметно покинуть отель, то, несомненно, пройдет именно здесь. Тем более что другого выхода из отеля не существует. Я выключила свет и некоторое время сидела в темноте, раздумывая над тем, что делать дальше. Конечно, было бы глупо сидеть здесь всю ночь, но чутье подсказывало, что Кумбз непременно попытается улизнуть из отеля.

Примерно через полчаса я покинула машину и направилась в отель через черный ход. Я решила осмотреть бар, и если Кумбза там нет, то подняться к нему и снова поговорить с ним. Это был не самый лучший выход из положения, но другого я не видела. Почему бы не посмотреть футбол вместе с Кумбзом?

В мрачном и узком баре было темно и грязно. Толстый пианист уныло исполнял знаменитый блюз, за стойкой сидели сомнительные типы, больше похожие на бандитов, чем на простых посетителей, но Фрэнка Кумбза среди них не было. Значит, этот ублюдок действительно сидит в номере и смотрит футбол, а мы торчим здесь и не знаем, что предпринять. Ощущение беспомощности разозлило меня.

И тут мое внимание привлекло какое-то странное движение на лестнице, ведущей к черному ходу. Промелькнула тень. Я осторожно выглянула наружу. Лица человека я не рассмотрела, но поняла, что он был в камуфляжной куртке и надвинутой на глаза бейсболке. А когда он появился в проеме двери, над которой тускло горела лампа, я убедилась, что это Фрэнк Кумбз. Трудно не узнать его коренастую фигуру и твердую походку.

Значит, Химера решил действовать.

Глава 85

Однако Кумбз не вышел на задний двор, а шагнул в плохо освещенную кухню, примыкавшую к бару. Там он нацепил на себя грязную куртку, которая когда-то была белой, а на голову водрузил высокую шапку повара.

Я потянулась к мобильному телефону, но вспомнила, что он не работает, и выругалась. Мобильник всегда не работает в тот момент, когда больше всего нужен.

А Кумбз тем временем покинул кухню и незаметно выскользнул на задний двор. Там он огляделся вокруг и, убедившись, что все нормально, двинулся по узкой аллее. Я прикинула, что аллея сворачивает к тому месту, где я оставила машину, и помчалась к ней по главной улице. Я надеялась, что сумею подать сигнал агентам, но они меня не заметили, а другой возможности сообщить им о планах Кумбза у меня не было. Слава Богу, что я не потеряла его из виду.

Кумбз миновал аллею, свернул на Ван-Несс-стрит и стал удаляться. Я подбежала к своей машине, включила двигатель и медленно направилась за ним, ругая агентов за то, что они упустили его. Ведь если бы не я, они так и сидели бы в автомобиле, полагая, что их объект наслаждается футболом. Вот и полагайся после этого на детективов!

Я подождала, когда Кумбз скроется за углом, и последовала за ним. Кумбз вышел на оживленную улицу, но уже без белой куртки и шапки. Значит, успел сбросить это барахло и теперь попытается затеряться в толпе. Черт возьми, я могу потерять его!

Он огляделся вокруг и зашагал к Маркет-стрит, засунув руки в карманы камуфляжной куртки. Кумбз еще раз осмотрелся, а потом вскочил в подъехавший автобус. Я держалась на расстоянии двадцати метров от автобуса и тормозила на каждой остановке, чтобы Кумбз не улизнул. Вскоре я поняла, что он направляется в центр города.

Возле Мишн-стрит автобус остановился, и Кумбз выскочил на тротуар. Все произошло так быстро, что я вынуждена была проследовать мимо, чтобы не вызвать у него подозрения. Мои нервы были напряжены до предела. Я сознавала, что если упущу сейчас Кумбза, то потеряю всякую надежду прищучить этого мерзавца.

Мой «иксплорер» удалялся от него, и я ничего не могла поделать. На ближайшем перекрестке я развернулась и помчалась назад, моля Бога, чтобы Кумбз был на том же месте, где я его оставила. Но Кумбз как сквозь землю провалился, снова обманув меня. Я внимательно осмотрела все закоулки, но его и след простыл.

— Черт бы тебя побрал! — выкрикнула я и сильно ударила ладонями по рулю.

Впереди показался «понтиак». Он остановился на углу, и внезапно в распахнувшуюся дверцу на место пассажира вскочил неведомо откуда появившийся Кумбз. Судя по всему, он прятался в небольшом магазине поблизости.

— Вот ты где, подонок! — воскликнула я. — Теперь я от тебя не отстану.

«Понтиак» стал набирать скорость, и я поехала за ним.

Глава 86

Я неотступно следовала за «понтиаком» примерно через десять машин. Вскоре он повернул на шоссе № 280 и направился на юг. Мне трудно было следить за каждым поворотом, но я очень надеялась, что не выпущу Кумбза из поля зрения. Через несколько миль следовавший впереди меня автомобиль показал левый поворот и двинулся в южный район Сан-Франциско, где жили рабочие и служащие местных заводов и фабрик. Но «понтиак» не остановился, а помчался дальше к Саут-Хилл. Улицы здесь были узкими и темными, и мне пришлось включить фары.

Наконец «понтиак» свернул на совершенно безлюдную улочку, проехал немного и вырулил во двор небольшого дома из белого кирпича, который стоял на возвышенности и выделялся на фоне соседних домов. В Саут-Хилл проживали представители среднего класса, однако сам дом выглядел довольно старым и неухоженным.

Кумбз и водитель вышли из машины, о чем-то оживленно разговаривая и размахивая руками. Я укрылась за деревьями неподалеку. Пока все складывалось удачно, но меня беспокоил тот факт, что я оказалась один на один с опасным и жестоким бандитом. К тому же он был с приятелем, а я могла рассчитывать только на себя да на свой любимый «глок». Вспомнив об оружии, я вынула его из сумки, проверила магазин и с грустью подумала: «Боже мой, Линдси, что ты вытворяешь! Без бронежилета, без поддержки, без страховки и без мобильного телефона».

Зажав в руке пистолет, я стала осторожно пробираться вдоль низкого заборчика к белому дому. Я неплохо стреляла из «глока», но окажется ли этого достаточно, чтобы справиться с отчаянными головорезами? Перед домом было припарковано несколько автомобилей. Судя по всему, здесь собралась внушительная компания. В холле горел свет и доносились громкие мужские голоса. «Ну что же, будь что будет», — подумала я, приближаясь к дому. Возле гаража я остановилась и осмотрелась. До соседних строений далеко, значит, вряд ли стоит рассчитывать на постороннюю помощь. Я попыталась разобрать, о чем говорили в доме, но не сумела. Затем я подкралась и заглянула в окно. Если Кумбз зашел сюда на минутку, то мне лучше подождать его снаружи.

В гостиной стоял большой круглый стол, за которым сидели шестеро грозного вида мужчин с бандитской внешностью. И среди них находился Кумбз. На руке одного из присутствующих я заметила татуировку с головами льва и козла и хвостом змеи. Итак, это собрание группировки «Химера».

Я наклонила голову к окну, пытаясь разобрать хотя бы отдельные слова. В этот момент во двор дома въехала еще одна машина. Я отпрянула за угол гаража и замерла, затаив дыхание. Хлопнула дверца, послышались голоса и шаги людей, идущих ко мне.

Глава 87

Передо мной появились два человека — один с густой рыжей бородой и длинным пучком стянутых на затылке волос, а другой в кожаной безрукавке, из-под которой выпирали мускулистые руки, испещренные татуировкой. Мне некуда было деться и не за что спрятаться.

Они остановились передо мной и удивленно вытаращили глаза.

— А ты кто такая, черт возьми? — спросил один.

У меня было два варианта действий: отойти, держа их на мушке пистолета, или попытаться задержать Кумбза, нейтрализовав всех остальных. Почему-то я выбрала второй вариант.

— Полиция! — закричала я, подняв зажатый в руках пистолет. — Руки вверх и не двигаться!

Мужчины переглянулись и снова уставились на меня. Я не сомневалась, что они вооружены и им на помощь придут сообщники из дома. Только сейчас я осознала, что по-настоящему влипла. У меня даже промелькнула мысль, что это будет моя последняя операция.

Внезапно свет в гостиной погас, а из дома выскочили несколько человек и бросились к нам. Я стояла спиной к стене дома и попеременно наводила пистолет то на этих двоих, то на тех, кто только что выбежал во двор. Ситуация для меня становилась безвыходной. Я уже не думала про Кумбза. Все мои мысли были заняты тем, как выпутаться из этого тупика.

Неожиданно я услышала справа какой-то шум. Похоже, кто-то пытается подкрасться ко мне. Я быстро повернулась, и в тот же миг меня ослепили ударом по голове и сбили с ног. Кто-то повалил меня на землю, придавив массой сотни в две фунтов. Я с трудом различила в темноте лицо человека, которого ненавидела. Надо мной злобно ухмылялся Фрэнк Кумбз.

— Посмотрите, кто к нам пришел! — презрительно произнес он. — Это же малышка Мартина Боксера! — объяснил Кумбз и направил мне в лицо револьвер тридцать восьмого калибра.

Глава 88

Я увидела перед собой его перекошенное от ярости лицо и блуждающую ухмылку, от которой у меня мурашки по телу пошли. Вот и состоялась моя первая серьезная встреча с Химерой. Правда, она не сулила мне ничего хорошего.

— Такое впечатление, что теперь тебе придется наклониться немного влево, — процедил он сквозь зубы.

Я поняла, что терять мне нечего, и решилась на отчаянный шаг.

— Послушайте, — обратилась я к окружившим меня людям, — я провожу расследование нескольких убийств, и подозрения падают на Фрэнка Кумбза. Также он разыскивается для дачи показаний по поводу гибели двух полицейских. Неужели вы хотите быть замешанными в этом грязном деле?

Кумбз продолжал ехидно ухмыляться, не отпуская меня с земли.

— Ты зря теряешь время, если надеешься, что вся эта чушь произведет на моих парней хоть какое-то впечатление. Тебе здесь никто не поверит. До меня дошли слухи, будто ты уже успела побеседовать с Уэйзом. Ну, как он тебе? Классный парень, не правда ли? Мой лучший друг, между прочим.

Я попыталась приподняться и сесть на землю. Откуда он узнал, что я была в тюрьме «Бухта пеликанов»?

— Кумбз, вам все равно не уйти от ответственности. Мои люди знают, куда я поехала.

Он грязно выругался, размахнулся и сильно ударил меня кулаком в подбородок. Я снова рухнула, ощутив во рту солоноватый привкус крови. Надо бы как-то вывернуться и бежать отсюда куда глаза глядят... Но как?

— Я сделаю со всеми вами то, что вы когда-то сделали со мной, — прошипел Кумбз мне в лицо. — А у тебя отниму самое ценное, чтобы ты почувствовала, как это мерзко и гадко. Я сделаю так, что ты уже никогда не сможешь вернуться к прежней жизни и ощущать себя нормальным человеком. Ты еще многого не знаешь, но получишь хороший урок.

— Я знаю достаточно много, Кумбз, чтобы засадить вас за решетку! — выпалила я, не отдавая отчета в вероятных последствиях. — Знаю, например, что именно вы убили четырех невинных людей.

Кумбз рассмеялся и стал гладить меня по щеке своей шершавой ладонью. Мне стало дурно от прикосновения его грязных рук. Я попыталась вырваться из-под него, но он крепко прижал меня к земле своим мощным телом.

Внезапно где-то неподалеку грохнули выстрелы. Кумбз вскрикнул и схватился за плечо. Вокруг началась паника. Все куда-то бежали, орали и стреляли в темноту. Один из парней в кожаной куртке и с татуировками на руках охнул и упал на землю, зажимая ладонью рану на бедре.

— Что происходит, черт возьми? — рявкнул Кумбз, лихорадочно оглядываясь по сторонам. — Кто стреляет?

Словно в ответ на его слова из темноты раздалось еще несколько выстрелов. Я сообразила, что стреляли с тротуара, на самом въезде во двор дома. Кумбз исчез, а я быстро вскочила и, прижимаясь низко к земле, ринулась прочь. К счастью, никто меня не остановил. Возле низкого заборчика я услышала чей-то голос:

— Сюда.

Я посмотрела в ту сторону, откуда донесся голос, и увидела, что за белым пикапом кто-то прячется.

— Живее, Линдси! — воскликнул человек, продолжая палить из пистолета в сторону дома.

Я подбежала к нему и не поверила своим глазам. Передо мной был отец. Обессиленная от страха и усталости, я рухнула в его объятия.

Глава 89

Отец втащил меня в машину с работающим двигателем, и мы на бешеной скорости помчались по темной пустынной улице к центру города. На Седьмой улице он свернул на стоянку и остановил машину между двумя огромными пикапами. Только сейчас мы пришли в себя и сумели обменяться парой фраз.

— Ты в порядке? — заботливо спросил отец, покосившись на мое пылающее жаром лицо.

Я молча кивнула, тщетно пытаясь сообразить, что пострадало больше — лицо, затылок или моя профессиональная гордость. Через несколько минут в моей голове стали возникать вопросы, на которые я хотела получить немедленные ответы.

— Что ты здесь делаешь, папа?

— Линдси, — промолвил он, — с некоторых пор меня стали одолевать дурные предчувствия, особенно после того, как кто-то пытался застрелить твою подругу Клэр.

И тут меня поразила догадка.

— Все это время ты следил за мной?

Отец наклонился ко мне и смахнул тыльной стороной ладони капельку крови, стекавшей по моим губам.

— Не забывай, что я двадцать лет был полицейским и неплохо владею подобными навыками. Сегодня вечером я подождал тебя возле здания полиции, а потом поехал за тобой.

Я не верила своим ушам. Значит, я постоянно была не одна? Но почему не заметила за собой никакой слежки? Что это, моя небрежность или его мастерство сыщика? Однако в следующий момент в моем затуманенном сознании зародился другой вопрос, более важный и серьезный, чем все предыдущие. Я еще толком не сформулировала его, но уже почувствовала, что он будет неприятным не только для отца, но и для меня.

— Отец, — тихо промолвила я, припомнив обстоятельства недавней встречи с Кумбзом, — Кумбзу известно, кто я такая.

— Разумеется, — охотно согласился он. — Конечно, он знает тебя. Ты же занимаешься расследованием этого дела.

— Нет, отец, речь не о последних событиях. — Я пристально посмотрела на отца. — Кумбз знает тебя.

Отец смутился и отвернулся.

— Что ты хочешь сказать?

— Ему известно, что я твоя дочь, он даже назвал меня «малышкой Мартина Боксера».

Мы сидели в темноте, но тускло мерцающая неоновая реклама немного освещала его лицо, поэтому я видела всю гамму отразившихся на нем эмоций.

— Линдси, я уже говорил тебе, что был знаком с Кумбзом раньше. Впрочем, меня тогда в полиции многие знали.

— Нет, папа, он имел в виду совсем другое, — продолжила я. — Кумбз специально сделал акцент на твоем имени. То есть он имел в виду прежде всего тебя.

Я вдруг вспомнила, что это ощущение впервые появилось у меня во время нашей утренней беседы с Кумбзом в номере его отеля. Тогда мне показалось, будто он смотрит на меня странно, как человек, которому обо мне многое известно.

— Папа, признайся, почему ты решил следить за мной? Что случилось? Я должна знать всю правду, слышишь?

— Чтобы защитить тебя, — ответил он. — Клянусь, Линдси, это была единственная причина моего поступка. Мне хотелось хоть раз в жизни совершить для тебя что-то важное и уберечь от опасности.

— Отец, я служу в полиции и вполне способна защитить себя. Неужели ты еще не понял, что я уже не та маленькая и беспомощная Баттеркап, а взрослый человек? Я чувствую, что ты как-то причастен к этой истории. Если желаешь по-настоящему помочь мне и сделать для меня что-нибудь нужное, скажи всю правду.

Отец откинулся на спинку сиденья и уставился куда-то вдаль. Через минуту он тяжело вздохнул и повернулся ко мне:

— Кумбз звонил мне, когда вышел из тюрьмы. Ему каким-то образом удалось найти меня.

— Кумбз звонил тебе? — изумленно переспросила я, не веря своим ушам. — Зачем?

— Он поинтересовался, как я провел последние двадцать лет, пока он сидел в тюрьме. Пытался выяснить, чем я занимался все это время, как наслаждался жизнью... А потом заявил, что пора платить по старым долгам.

— Платить по старым долгам? — удивилась я. — Что это значит? О каких старых долгах ты говоришь?

Чем больше я задавала вопросов, тем сильнее меня охватывало подозрение, что я начинаю догадываться о сути дела. Я взяла отца за руку и посмотрела в его лживые глаза.

— Папа, ты был с ним в ту ночь? — еле слышно прошептала я. — И ты жил с этим все двадцать лет?

Глава 90

Отец опустил голову, боясь встретиться со мной взглядом. Я понимала, что ему стыдно, и это напомнило мне детские годы, когда он часто отворачивался, чтобы я не видела его глаз.

Отец немного помолчал, а потом принялся сбивчиво объяснять мне, что произошло. «Опять пошло-поехало», — с горечью подумала я.

— Линдси, в тот вечер на место преступления приехали шесть копов, а я оказался совершенно случайно. Я очень жалел этого парня, Эдди Дули. Я не видел, что там было, поскольку приехал слишком поздно. Но Кумбз с тех пор стал шантажировать нас всех. Всех без исключения. — Отец сделал паузу и продолжил: — Линдси, поверь, я никогда не знал, что Кумбз — это и есть Химера. Я не слышал про полицейского Чипмана, пока ты на днях сама не сообщила мне о нем. Я думал, будто Кумбз угрожал лишь мне одному.

— Угрожал? — ужаснулась я и недоверчиво заморгала. — Что ты хочешь этим сказать, отец? Почему он угрожал тебе и чем мог напугать? Папа, расскажи мне, пожалуйста, всю правду. Я просто хочу понять, что происходит.

— Он заявил, что заставит меня почувствовать все то, что чувствовал он, находясь в тюрьме все эти годы. Сказал, что он все потерял, и теперь я должен тоже лишиться самого дорогого, что у меня есть. Короче, он собирается покончить с тобой.

— Так-так, — протянула я, — теперь все понятно. Вот почему ты вернулся ко мне. — Я тяжело вздохнула и промолвила: — Значит, все, что ты говорил мне об отцовском долге и желании помочь, — самая настоящая чушь. Значит, наше примирение — пустые слова.

— Нет, Линдси, — запротестовал он, — нет! Я и так слишком много потерял в жизни, поэтому не хотел потерять и тебя. Я просто не мог позволить, чтобы этот негодяй отнял у меня самое дорогое. Именно поэтому я пришел к тебе, Линдси. Поверь, сейчас я не лгу.

В ушах у меня стоял какой-то странный звон, а перед глазами замелькали темные круги. Убийца гуляет на свободе, в городе произошла стрельба, а я до сих пор не знала, как вести себя дальше и распутать этот клубок. Не догадывалась, насколько глубоко здесь замешан отец и что теперь делать с Кумбзом.

— Ты пытаешься убедить меня в том, что на этот раз говоришь правду? — усмехнулась я, раздумывая над его словами. — Отец, я расследую очень важное и сложное дело. Наверное, самое сложное из всех, которыми мне приходилось заниматься раньше. И чтобы успешно завершить его, я должна знать правду, понимаешь? Только правду. Пожалуйста, не лги мне больше, договорились?

— Клянусь, — тихо произнес он, виновато потупив взгляд. — Что ты намерена делать?

Я удивленно посмотрела на него.

— О чем ты?

— О том, что случилось сегодня.

— Не знаю, — откровенно призналась я. — Сейчас у меня только одна задача — быстрее поймать Кумбза и допросить его.

Глава 91

К десяти часам следующего утра я имела на руках ордер на проведение обыска в номере Кумбза в отеле «Уильям Саймон». Это означало, что мы получили доступ к его личным вещам и могли теперь собрать недостающие свидетельства его вины. Я позвала свободных сотрудников отдела, и на двух машинах мы направились в отель.

Разумеется, Кумбз отсутствовал и вряд ли появился бы здесь в ближайшее время. Нам оставалось обыскать его временное жилище, найти хоть какие-то улики, присовокупить к ним оказание сопротивления полиции и задержать этого недоумка. А другой наряд был послан в тот самый дом, рядом с которым я чуть не лишилась жизни прошлой ночью.

Кроме своих непосредственных подчиненных, я попросила приехать Джилл, чтобы она убедилась в соблюдении всех законных процедур и немедленно подписала ордер на арест Кумбза. Правда, для этого мы должны предъявить ей неопровержимые доказательства его причастности к предыдущим убийствам.

В холле отеля мы встретили все того же сикха в живописном тюрбане, и он сразу провел нас в номер бывшего постояльца. Комната находилась в ужасном состоянии. Повсюду валялись бутылки из-под пива, банки, старые газеты, а на полу — сигаретные окурки. Из мебели в этой комнате были кровать на металлических ножках с тонким, изрядно потрепанным матрасом, старый шкаф для одежды, небольшой стол и пара стульев.

— А что вы ожидали здесь увидеть? — равнодушно хмыкнул Джейкоби. — Это вам не шикарный номер отеля «Холидей-Инн».

Я внимательно осмотрела комнату. На столе лежали несколько номеров «Кроникл» и «Икземинер», а на кровати я заметила грамоту с надписью «Победителю в региональном чемпионате по стрельбе с расстояния 50 метров», а ниже значились имя и фамилия: Фрэнк Кумбз. У меня все перевернулось внутри от этой находки.

Под телефонным аппаратом я обнаружила какие-то бумаги: квитанции и несколько листов с номерами телефонов, которых я не знала. Кроме того, я увидела подробную карту Сан-Франциско с пригородами и еще какие-то мелочи. В общем, в комнате не было ничего такого, что можно расценить как улики против Кумбза. Даже в ящике стола лежал старый телефонный справочник, меню местных ресторанов и потрепанный путеводитель по городу.

Ничего.

Джилл сочувственно взглянула на меня и пожала плечами.

— Джилл, мы что-нибудь отыщем, — сказала я и снова принялась осматривать комнату.

Должно же здесь быть хоть что-то, указывающее на причастность Кумбза к убийствам! Я подошла к кровати и с остервенением сбросила на пол матрас. Вместе с ним упал большой коричневый конверт. Я подняла его и высыпала содержимое на кровать. Это были старые газетные и журнальные вырезки, в которых содержалась практически вся история Химеры. Я взяла одну из них и прочитала: «Полицейское лобби требует ареста Кумбза». Это была вырезка из газеты «Таймс», вышедшей двадцать два года назад. На ней была помещена фотография митинга членов общества «Офицеры за справедливость». Лицо одного из участников обведено красным фломастером. Это был сержант патрульной службы Эдвард Чипман.

— Вот это да! — воскликнул Джейкоби и даже присвистнул от удивления.

Мы стали лихорадочно просматривать все вырезки и наткнулись на письма Кумбза, адресованные окружному прокурору, в которых он требовал провести новое расследование и снять с него обвинения. Там же мы обнаружили и комментарии специальной комиссии департамента полиции по поводу происшествия на Бэй-Вью. Все они были испещрены гневными замечаниями самого Кумбза, сделанными на полях. Постоянно попадались слова «лжецы», «мерзавцы», «подлые трусы» и «предатели». А специальной красной рамкой были очерчены показания лейтенанта Эрла Мерсера.

Внизу лежали газетные вырезки, посвященные последним событиям — Тэйше Кэтчингс, Дэвидсону, Мерсеру, и подробный очерк из газеты «Окленд таймс» об убийстве Эстелл — вдовы покойного копа Эдварда Чипмана. А в самом конце вырезки рукой Кумбза была сделана надпись: «Человек без чести может опозорить всех».

Я посмотрела на Джилл. Разумеется, все эти вырезки мы не могли пристегнуть к делу в качестве доказательства причастности Кумбза к тому или иному убийству, однако они не оставляли сомнений в том, что мы на правильном пути.

— Джилл, теперь ты понимаешь, что Кумбз имеет непосредственное отношение ко всем этим преступлениям. Во всяком случае, к убийствам Чипмана и Мерсера.

Она немного подумала и с решительным видом кивнула.

Я вернулась к стопке бумаг, самым тщательным образом пролистала все вырезки и вдруг заметила нечто такое, от чего у меня мороз по коже пошел. Это была вырезка из «Кроникл» с подробным отчетом о ходе расследования убийства Тэйши Кэтчингс. На фото был изображен наш покойный шеф Эрл Мерсер, выступающий перед микрофоном на пресс-конференции.

— Боже мой, Линдси, — пробормотала Джилл и выхватила из моих рук кусок газеты.

На заднем плане позади Мерсера стояла небольшая группа людей, непосредственно связанных с расследованием этого дела. Среди них — мэр города, шеф группы детективов Райан, Гейб Карр и другие. Но одно лицо было обведено жирным красным кружочком.

Мое лицо...

Глава 92

К концу дня фотографии и описание Фрэнка Кумбза разослали во все полицейские участки города. Теперь его задержание становилось делом чести всех копов Сан-Франциско. Мы знали, что у Кумбза нет ни денег, ни имущества, ни даже близких друзей, о существовании которых нам было бы не известно. Что бы ни случилось, в самое ближайшее время Фрэнк Кумбз должен оказаться в наших руках.

Я позвонила своим подругам и попросила их приехать в кабинет Джилл после окончания рабочего дня, когда сотрудники разойдутся по домам. К моему приходу они уже были в сборе и радостно улыбались, желая поздравить меня с победой. К этому времени фотографии Кумбза были напечатаны на первых полосах всех городских газет, и выглядел он там как самый настоящий убийца.

Я села рядом с Клэр.

— Нам уже известно о том, что произошло с тобой прошлой ночью, — начала она, глядя на меня — Ты хочешь сообщить нам подробности?

Я кивнула.

Я рассказала подругам о событиях прошедшей ночи, причем не стала скрывать от них даже самые мелкие детали. Услышав историю моего преследования Кумбза и стрельбы, которой все закончилось, они испуганно всплеснули руками.

— Господи Иисусе, Линдси! — воскликнула Джилл, недоверчиво уставившись на меня. — Почему ты поступила так беспечно? Неужели нельзя быть осторожнее?

— Я знаю, что это глупо с моей стороны, — сказала я и сделала паузу, — но другого выхода я тогда не видела.

Клэр с осуждением покачала головой.

— Ты сама говорила мне недавно, чтобы я не рисковала понапрасну, а сама вела себя как несовершеннолетняя девочка. Конечно, ты не подумала о себе, но почему ты не вспомнила про нас? Неужели ты считаешь, что нам безразлична твоя судьба? Ты же для нас как родная сестра. Пожалуйста, не надо геройствовать!

— Ты действовала безрассудно, — заметила Джилл.

— И легкомысленно, — поддержала ее Синди.

— Да, девочки, — согласилась я, — еще бы пару секунд, и сегодня вы бы шли в похоронной процессии.

Они вдруг стали серьезными, но через мгновение в кабинете Джилл раздался оглушительный хохот. Мысль, что я могла погибнуть, сначала показалась им безумной, а потом почему-то развеселила их. Конечно, сейчас это казалось нелепо и даже смешно.

— Скажи спасибо Мартину, — произнесла Джилл.

— Да, мой старенький папа спас мне жизнь, — сказала я и вздохнула.

Почувствовав мое противоречивое отношение к отцу, Джилл наклонилась ко мне.

— Он не подстрелил там кого-нибудь?

— Знаю только, что он попал в Кумбза, но может быть, ранил кого-нибудь из их группировки.

— А во дворе того дома обнаружили кровь или что-нибудь еще? — поинтересовалась Синди.

— Мы обыскали весь дом, но ничего серьезного не нашли. Его арендовал один из членов группировки, который куда-то исчез. А на дорожке, ведущей к шоссе, были обнаружены пятна крови. Сейчас мы выясняем, кому они принадлежат.

Все одновременно замолчали и посмотрели на меня.

— Ну и что ты теперь собираешься делать? — спросила Джилл, — Ты сообщила своим сотрудникам?

Я покачала головой:

— Нет, Джилл, не сообщила. Не хочу втягивать в это дело отца.

— Боже мой, Линдси! — воскликнула Джилл. — Ты с ума сошла? Твой отец устроил стрельбу из зарегистрированного полицейского револьвера и мог кого-нибудь убить.

— Джилл, он спас мне жизнь, — возразила я. — Я не могу арестовать его и передать в руки полиции.

— Но ты же подвергаешь себя риску, — продолжила она. — А ради чего? Его оружие будет мгновенно опознано по результатам баллистической экспертизы, и грянет скандал. Он твой отец, он следил за тобой и защищал твою жизнь. В этом нет ничего преступного.

— Знаешь, — задумчиво произнесла я после паузы, — я не уверена, что он следил за мной.

Джилл бросила на меня сердитый взгляд и пододвинулась ближе.

— Ты хочешь, чтобы я занялась этим делом?

— Я не уверена, что он следил за мной, — повторила я.

— Так почему же он оказался там, черт возьми?

Я собралась с мыслями и сжато пересказала им тот разговор, который состоялся у меня с отцом в его машине.

— Понимаете, мой отец был тогда с Кумбзом и все знает о его преступлении.

— Черт возьми! — Джилл чуть со стула не свалилась. — Только этого еще недоставало! Какой кошмар! Ты не шутишь?

— Сейчас мне не до шуток, — промолвила я. — Именно поэтому он вернулся ко мне. Вскоре после освобождения Кумбз нашел его и стал угрожать, что расправится со мной, чтобы отомстить ему за предательство. Вот отец и решил вернуться ко мне, чтобы защитить от Кумбза.

— Если он так поступил, — рассудила Синди, — то это означает, что отец считает тебя самым близким человеком. Ведь он пришел с оружием в руках защитить тебя.

Джилл нахмурила брови и потерла виски.

— Линдси, может быть, дело здесь вовсе не в том, чтобы оставить в стороне твоего отца. Ты не допускаешь, что он знал о недавних преступлениях Кумбза и скрыл это от полиции?

— Джилл, за последнее время я хорошо узнала его, привыкла к его присутствию и даже простила прошлые грехи. Я забыла все то зло, которое отец причинил мне в прошлом, и стала воспринимать его как человека, который наделал много ошибок, но по-прежнему дорог мне. Кроме того, он наконец обрел крышу над головой и вполне счастлив со мной. В детстве я часто мечтала, как я вырасту и буду помогать своему отцу, который будет старый и немощный. Только сейчас я осознала, что всегда верила в его возвращение.

— Ты правильно поступила, Линдси, — поддержала меня Клэр. — Не бросай его.

— Но если ты считаешь, что отец не следил за тобой, — резонно заметила Синди, — то почему он оказался возле того дома и устроил стрельбу? Думаешь, у него есть какие-то иные мотивы?

— Не знаю, — ответила я и оглядела подруг, посмотрев каждой в лицо. — Сейчас это самый главный для меня вопрос, и я боюсь узнать правду.

Джилл встала, подошла к столу и взяла толстую папку. На ней крупными буквами было написано: «Дело № 237654 А. Штат Калифорния против Фрэнка Кумбза».

— Я тоже этого не знаю, — тихо промолвила она, похлопывая попапке. — Но я готова держать пари, что ответ находится здесь.

Глава 93

На следующее утро Джилл пришла в свой кабинет, открыла уголовное дело двадцатилетней давности и велела секретарше отменить все встречи и не соединять ее по телефону с людьми, разговор с которыми еще вчера казался ей чрезвычайно важным. Нынешнее дело было намного важнее. Джилл хотела помочь Линдси и к тому же выяснить некоторые обстоятельства давно минувшего судебного процесса. Все остальное отошло на задний план. Джилл попросила себе чашку кофе, повесила пиджак на спинку кресла и погрузилась в первый том толстого дела, в котором содержались многочисленные свидетельские показания, данные экспертизы, собранные улики, описание мотивов преступления... Конечно, она надеялась, что ничего подозрительного относительно Мартина Боксера в этом деле не было. Было бы гораздо лучше, если бы все согласились с тем, что он пришел к дочери с единственной целью спасти ее от рук убийцы. Но Джилл много лет работала прокурором и не привыкла доверять первым впечатлениям и уж тем более необоснованным желаниям.

Она глубоко вздохнула и стала листать материалы этого нашумевшего дела. Судебный процесс продолжался девять дней, и изучение его отняло у Джилл всю первую половину дня. Особое внимание она обращала на показания Кумбза и тех свидетелей, которые могли хоть как-то пролить свет на совершенное им преступление. Послужной список Кумбза выглядел солидно. Фрэнк Кумбз отличался необыкновенным усердием и прослыл борцом с организованной уличной преступностью, особенно в тех случаях, когда преступления совершали чернокожие подростки.

Именно это обстоятельство и настораживало Джилл. Кумбз был откровенным расистом, часто рассказывал сослуживцам скабрезные анекдоты про чернокожих и отпускал в их адрес сальные шуточки.

После просмотра досье на Кумбза Джилл стала внимательно изучать показания его напарника. В тот вечер с ним дежурил Стэн Драгула, он находился в патрульной машине, когда Кумбз решил проверить подростков на спортивной площадке. Там Кумбз заметил хорошо знакомого ему Джералда Сайкса. Парень неплохо учился в школе, играл в школьном оркестре и не был замечен в каких-то предосудительных действиях, за исключением того, что однажды его задержали во время патрулирования жилого района за распространение небольшой дозы наркотиков.

Остановив игру подростков, Кумбз начал насмехаться над парнем и дразнить его. Вскоре к спортивной площадке подъехали еще две патрульные машины. Сайкс крикнул что-то Кумбзу, а потом неожиданно бросился наутек. Кумбз побежал за ним.

Джилл внимательно посмотрела на схему погони, нарисованную одним из свидетелей. Ничего интересного. Толпа подростков быстро рассеялась, и полицейские уехали прочь. А потом на это место прибыл офицер Том Фаллоун, но к тому времени Джералд Сайкс был уже мертв.

Для изложения всех этих материалов потребовалось более трехсот страниц убористого текста. Опросили тридцать семь свидетелей. Но вопросов осталось больше, чем ответов. В частности, так ни разу и не промелькнуло имя Мартина Боксера. Если он был в тот вечер на месте преступления, значит, его просто не вызвали в качестве свидетеля.

К полудню Джилл закончила читать основной текст и приступила к изучению свидетельских показаний. Убийство Сайкса произошло в небольшой аллее, разделяющей в этом жилом районе два ряда домов. Некоторые жители утверждали, что слышали какую-то возню и крики о помощи. Теперь Джилл не сомневалась, что Кумбз и был тем самым убийцей-Химерой, которого так долго разыскивала полиции.

К двенадцати часам дня Джилл очень устала. Даже голова закружилась от переутомления и нервного напряжения. В конце судебного отчета она обратила внимание на странную деталь. Один из свидетелей, Кеннет Чарлз, заявил, будто видел, как полицейский гнался за парнем, настиг его и стал душить. Чуть ниже Джилл прочитала, что сам Кеннет был весьма неблагополучным подростком, много раз задерживался полицией за нарушение общественного порядка и мелкое воровство. Именно поэтому полицейские заявляли, что у него имелись веские основания ненавидеть полицию и оклеветать ее.

И никто больше не подтвердил показаний Кеннета Чарлза на предварительном следствии.

Джилл никак не могла понять, в чем тут проблема. Голова раскалывалась от усталости, а в душе зарождалось странное чувство недосказанности. Она позвонила своей секретарше.

— Эйприл, мне нужно личное дело одного полицейского двадцатилетней давности.

— Кого именно?

— Мартина Боксера.

Глава 94

Джилл остановила машину неподалеку от предприятий метрополитена БАРТ. Со стороны Залива дул прохладный ветерок, был седьмой час вечера. Смена уже закончилась, и рабочие в голубой униформе небольшими группами выходили из мрачных зданий. Джилл сидела в машине и пыталась отыскать взглядом нужного ей человека. Двадцать лет назад он был подростком, а сейчас взрослым, которого, вероятно, не так просто узнать. И вообще он стал другим человеком. Отслужил в армии, обзавелся семьей и последние двенадцать лет работал мотористом на одном из предприятий БАРТ. Секретарше Джилл, Эйприл, понадобилось несколько часов, чтобы навести справки и выяснить его место работы.

Неподалеку остановились несколько рабочих. Коренастый чернокожий мужчина попрощался с товарищами, помахал им рукой и быстро зашагал к машине Джилл.

— Наш менеджер сказал, что вы хотите меня видеть, — вместо приветствия произнес он. — Что случилось?

— Вы Кеннет Чарлз? — уточнила Джилл.

Мужчина молча кивнул.

Джилл показала ему свое удостоверение, и на лице Кеннета Чарлза отразилось изумление.

— Ничего себе, — недовольно поморщился он. — Давно уже меня не навещали представители так называемого правосудия.

— Мне нужны не вы, мистер Чарлз, — успокоила его Джилл.

Тот помолчал и равнодушно пожал плечами.

— Давайте немного пройдемся? Моя машина припаркована вон там, на стоянке. — Он показал на обнесенную невысокой металлической оградой площадку.

— Мы сейчас пытаемся раскопать несколько старых уголовных дел, — откровенно призналась Джилл, — и я случайно наткнулась на ваши свидетельские показания, которые вы дали на предварительном следствии. Речь идет о деле Фрэнка Кумбза.

Услышав эти имя и фамилию, Кеннет Чарлз остановился как вкопанный.

— Я читала ваши показания, — продолжила Джилл, — и хотела бы, чтобы вы поведали мне обо всем, что видели в тот вечер.

Кеннет Чарлз сокрушенно покачал головой.

— Тогда никто не поверил ни единому моему слову. Они даже не допустили меня до суда. И назвали меня грязным панком, не заслуживающим доверия. А зачем вам все это надо? Ведь прошло столько лет.

— Кеннет, вы действительно были непослушным подростком с дурной репутацией, — откровенно заявила Джилл. — К тому же у вас было два привода в полицию.

— Да, это верно, — согласился он, — но тогда я рассказал чистую правду. С тех пор много воды утекло, и я стал другим человеком. Мне до пенсии осталось всего двенадцать лет. Насколько я помню, тот полицейский отсидел за убийство двадцать лет.

Джилл пристально посмотрела на него.

— Понимаете, в чем дело, — осторожно промолвила она, — я хочу убедиться, что за это преступление отсидел именно тот человек, который совершил убийство, а не кто-либо другой. Мистер Чарлз, дело давно закрыто, и сейчас никто не будет возвращаться к нему. Более того, я не собираюсь никого арестовывать. Поверьте, наша беседа останется между нами.

Чарлз немного подумал, а потом стал подробно рассказывать, как он сидел дома, смотрел телевизор и покуривал травку. Вдруг с улицы послышались крики. Он выглянул в окно и увидел, как полицейский поймал какого-то парня и стал душить его. А тот вырывался, звал на помощь и вскоре затих.

Джилл внимательно слушала, стараясь не пропустить ни слова.

— Полицейских было двое, — говорил Чарлз. — Они оба душили парня, когда он уже лежал на земле.

— А почему вы ничего не предприняли, чтобы помочь ему? — поинтересовалась Джилл.

— Вы знаете, какие порядки были в те времена, — пояснил он. — Люди в полицейской форме чувствовали себя как боги. Они никого не боялись и могли делать что вздумается. А я кто? Сопливый панк, которого за мелкое хулиганство постоянно задерживала полиция.

— А вы могли бы вспомнить второго копа?

Чарлз встревоженно произнес:

— Вы же сказали, что не собираетесь никого арестовывать!

— Верно, но мне надо знать, кто там был еще. Это мое личное дело, мистер Чарлз, повторяю, мы не собираемся возвращаться к этому давно забытому делу. Вы узнаете его, если я покажу вам фотографию?

Они подошли к сверкающей новенькой «тойоте». Джилл открыла сумку, достала оттуда фотографию и протянула ее Чарлзу.

— Вы этого копа видели в тот вечер?

Он долго смотрел на фото, а потом кивнул:

— Да, это человек, которого я видел.

Глава 95

В тот день я сидела в кабинете и пыталась обнаружить хоть какие-то следы Кумбза. Мои сотрудники дежурили в местах его возможного появления, включая, разумеется, и дом Китинга, а я целый день названивала по телефонным номерам, которые нашла в его бумагах во время обыска. Но все было бесполезно. Кумбз как сквозь землю провалился. Правда, мне удалось отыскать тот самый белый пикап, на котором Кумбз добрался до тайного сборища, но и это ничего не дало. В четыре часа появился хозяин дома и сразу заявил, что видел Кумбза первый и последний раз в жизни, а дом сдал совсем другому человеку.

У Кумбза не было денег, пристанища, даже своей машины, но мы никак не могли напасть на его след. Где он скрывается все это время? Тем более что у полицейских имеются его фотографии с подробным описанием особых примет. А ведь Кумбз именно сейчас может готовить новое преступление.

В половине восьмого, когда у меня голова кругом шла от этой неразрешимой задачи, в кабинет ворвалась Джилл. Несколько дней назад она выписалась из больницы, но уже активно включилась в работу. Она показалась мне чрезвычайно возбужденной.

— Что ты здесь делаешь так поздно? — спросила я и с упреком покачала головой. — Иди домой и отдыхай. Тебе нельзя переутомляться.

— У тебя есть свободная минутка?

— Конечно, бери стул и садись. К сожалению, не могу угостить тебя пивом.

— Не беспокойся, я пришла со своим пивом. — Она загадочно улыбнулась и достала из сумки две банки «Сэм Адамс». Одну она протянула мне, а вторую тут же открыла и сделала пару глотков.

— Никаких новостей у меня, к сожалению, нет, — вздохнула я и пригубила из банки.

По выражению лица своей подруги я догадывалась, что она пришла ко мне не с пустыми руками, но почему-то подумала, что речь пойдет о ее муже Стиве. Я слышала, будто он совершил удачную сделку и собирается снова оставить жену в гордом одиночестве.

А Джилл тем временем расстегнула сумку и достала оттуда голубого цвета папку, на которой крупными буквами было написано «Боксер, Мартин».

— По-моему, я когда-то говорила тебе, что мой отец был превосходным адвокатом в Хайленд-Парке и выиграл много судебных процессов.

— Тысячу раз, — подтвердила я, с нетерпением ожидая продолжения.

— Если говорить откровенно, то он был лучшим адвокатом из всех, которых мне доводилось видеть. Отец получил прекрасное образование и никогда не обращал внимания на размер гонорара или цвет кожи своих клиентов. Однажды он полгода сидел над каким-то делом и в конце концов добился оправдания фермера, которого обвиняли в изнасиловании. Очень многие люди уговаривали отца стать сенатором, но он отказался. Я очень любила его и люблю до сих пор.

Я сидела молча, потягивала пиво и ждала самого главного. Джилл всегда начинала издалека, когда хотела сообщить что-нибудь очень важное. Она сделала еще пару глотков и посмотрела на меня влажными глазами.

— Он заботился обо мне до тех пор, пока я не окончила университет. А потом я случайно узнала, что этот негодяй изменял моей маме на протяжении двадцати лет. А я-то считала его своим наставником и героем!

Я слабо улыбнулась.

— Ты намекаешь, что мой отец тоже лгал мне постоянно?

Джилл угрюмо кивнула и положила на стол голубую папку с личным делом моего отца. Я открыла ее и взяла оттуда лист бумаги, на котором были записаны показания Кеннета Чарлза. Прочитав их, я почувствовала, что к горлу подбирается комок невыносимой горечи. Я прочитала еще раз, и вместо разочарования и обиды появился страх. Сначала я просто отказывалась верить, но чутье подсказало, что это чистая правда. Мой отец всю жизнь врал мне и остальным. Он постоянно лгал и предавал всех, кто любил его и бесконечно доверял ему.

На мои глаза навернулись слезы. Я залпом осушила остатки пива и швырнула банку в мусорную корзину. Мне было очень плохо, я чувствовала себя обманутой.

— Прости, Линдси, — тихо промолвила Джилл, — я не хотела расстраивать тебя.

Она протянула мне руку, и я с благодарностью пожала ее. Впервые за долгие годы моей службы в полиции я не знала, что делать и как выйти из этого тупика. В моей душе боролись противоречивые чувства — долга, служебных обязанностей и жалости к старому и немощному отцу.

Я вытерла слезы и спросила Джилл:

— А что твой отец? Он до сих пор живет с твоей матерью?

— Нет, черт бы его побрал, — поморщилась она. — Мать у меня очень строгая женщина, не терпящая предательства. Она выгнала его, когда я училась на старшем курсе. С тех пор отец живет в небольшой двухкомнатной квартире в Лас-Колинасе.

Неожиданно я начала смеяться и никак не могла остановиться. Это было похоже на истерику женщины, которую просто придавил груз свалившихся на ее плечи проблем. А когда немного успокоилась, решила не забивать себе голову неразрешимыми задачами, поскольку бороться с ними бесполезно. Сейчас меня волновало только одно: что еще скрывает мой отец и каким образом он связан с Химерой?

— Спасибо, Джилл, — сказала я и обняла подругу. — Я в долгу перед тобой.

— Что ты теперь собираешься делать? — сочувственно спросила она.

Я сняла со стула пиджак, перебросила его через плечо и развела руками.

— То, что должна была сделать уже давно — выяснить всю правду.

Глава 96

Когда я приехала домой, отец сидел за столом и увлеченно раскладывал пасьянс. Поначалу я не могла смотреть ему в глаза. Взяв на кухне банку пива, я пришла в гостиную, села напротив него.

Отец взволнованно посмотрел на меня, словно ощутив тревогу.

— Линдси, что случилось?

— Я все думаю, отец, о тех годах, когда ты оставил...

Он продолжал бросать на стол карты.

— Почему ты снова говоришь о тех давних временах?

— Помнишь, как ты часто брал меня с собой на Залив? Мы стояли на берегу и смотрели на огромные суда, входящие в порт. А ты говорил, что скоро уплывешь на одном из них и вернешься не скоро. А еще ты говорил, что между тобой и мамой что-то произошло. Я всегда ждала, что ты расскажешь мне об этом, но напрасно. И с тех пор постоянно терзаю себя вопросом — почему ты бросил нас? Ты был замешан в каких-то темных махинациях? — продолжала допытываться я. — И дело здесь не в твоем пристрастии к азартным играм и алкоголю. Отец, ты помогал Кумбзу задушить того парня. В этом все дело. Но почему ты бросил семью? И зачем вернулся ко мне? По-моему, все это не имеет никакого отношения к нашей семье.

Отец беспомощно моргал и пытался что-то возразить.

— Нет...

— Мама знала об этом? Если да, то она была прекрасной актрисой, поскольку всегда утверждала, будто разошлась с тобой из-за азартных игр и беспробудного пьянства.

Он положил на стол колоду карт, и я заметила, что его руки дрожат.

— Ты, конечно, не поверишь мне, но я действительно любил твою мать.

— Неправда! — резко бросила я. — Нельзя любить человека и причинять ему такую боль.

— Можно, — тихо промолвил он и облизал пересохшие губы. — Я любил тебя и всегда причинял тебе боль.

Некоторое время мы сидели молча, не находя нужных слов для продолжения неприятного разговора.

— Как тебе удалось узнать об этом? — наконец спросил отец.

— Какая разница? — отмахнулась я. — Рано или поздно я должна была выяснить это.

Он выглядел подавленным, как боксер после мощного апперкота.

— Твое доверие, Линдси, — самое дорогое для меня в жизни.

— Так почему же ты решил использовать меня, папа? Ты использовал меня, чтобы добраться до Кумбза. Вы с ним вместе убили того парня.

— Я не убивал его, Линдси, — угрюмо сказал он и стал медленно раскачиваться на стуле взад и вперед. — Я просто ничего не сделал, чтобы предотвратить это преступление.

Отец набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул, как будто освобождался от неприятных воспоминаний, хранившихся в душе двадцать лет. Потом он рассказал, как побежал за Кумбзом и нашел его в темной аллее. Кумбз догнал Джералда Сайкса и стал душить.

— Я говорил тебе, что в те времена к полиции относились иначе. Кумбз хотел проучить того парня и заставить уважать человека в полицейской форме. Я воскликнул: «Отпусти его!», но он продолжал сдавливать Сайксу шею. Кумбз крикнул, что этот подросток пытался достать нож. А когда все было кончено, он посмотрел на меня и рассмеялся. «Это моя территория, Мартин, — заявил он. — Если ты в штаны наложил, то убирайся отсюда ко всем чертям».

Вскоре к нам подошел Фаллоун. Кумбз бросил бездыханное тело Сайкса на землю и произнес: «Этот ублюдок достал нож и намеревался убить меня». Том был ветераном полиции и мгновенно оценил ситуацию. Он приказал мне исчезнуть и никогда не вспоминать об этом деле. А Кумбз посмотрел на меня и добавил: «Давай проваливай отсюда...» Именно поэтому мое имя так и не всплыло во время следствия и судебного процесса.

Слезы застилали мне глаза, а сердце, казалось, разорвалось на мелкие кусочки.

— Боже мой, отец, как ты мог? — прошептала я. — Кумбз хотя бы остался на месте преступления, а ты сбежал.

— Да, тогда я сбежал, — кивнул он, — но я не сделал этого той ночью, когда Кумбз хотел убить тебя. Я примчался туда, чтобы помочь тебе.

Я закрыла глаза и некоторое время молчала.

— Отец, — обратилась я к нему после непродолжительной паузы, — настал час истины. Теперь мне понятно, что ты появился здесь не ради меня, а с целью выйти на Кумбза. А все уверения, будто ты хотел защитить меня — полная чушь. Ты хотел защитить себя, а не меня. В общем, ты пришел, чтобы убить Фрэнка Кумбза.

Лицо отца мгновенно побагровело от напряжения. Он провел рукой по седым волосам.

— Да, именно так, но только сначала. — Он судорожно сглотнул и взглянул мне в лицо. — А затем все изменилось. Сейчас я смотрю на это совсем по-другому, поверь мне.

Я покачала головой и уже перестала вытирать скатывающиеся по щекам слезы.

— Линдси, я знаю, ты не веришь ни единому моему слову. Ты считаешь, что я постоянно вру, но ошибаешься. Я очень горжусь тем, что помог тебе вырваться из лап Кумбза. Ты — моя дочь, и я очень люблю тебя. Всегда любил.

Я продолжала плакать и в какой-то момент осознала, что сейчас скажу отцу то, что не собиралась говорить.

— Я хочу, чтобы ты ушел от меня, — с трудом выдавила я. — Уходи туда, где ты находился последние двадцать лет. Я вполне взрослый человек, а не твоя маленькая Баттеркап. Убиты четыре человека, и я расследую эти преступления. А ты замешан в них. Откровенно говоря, я понятия не имею, что ты скрываешь от меня и до какой степени ты вовлечен в это грязное дело.

Отец побледнел и тяжело вздохнул. Я видела, что мои слова стали для него неожиданностью и вызвали боль.

— Уходи, отец, — повторила я. — Немедленно.

Я осталась сидеть на стуле, обнимая Марту, а отец молча встал, направился в свою комнату и вскоре вернулся с большой дорожной сумкой. Он выглядел несчастным и очень одиноким. Собака сразу почувствовала, что происходит что-то странное, навострила уши и подошла к нему. Отец ласково потрепал ее по голове.

— Линдси, у тебя есть много причин ненавидеть меня, но прошу не делать этого сейчас. Я изменился и хочу помочь тебе. Кумбз решил отомстить мне за те события и не остановится ни перед чем, чтобы погубить тебя. Берегись его, Линдси, и, пожалуйста, позволь мне помочь...

Мое сердце разрывалось на части. Я знала, что если он уйдет, то больше никогда в жизни не увижу его.

— Мне не нужна твоя помощь, — прошептала я и добавила: — Прощай, папа.

Глава 97

Фрэнк Кумбз облокотился на стенку телефона-автомата, который находился на углу Девятой улицы и Брайант-стрит, напротив Дворца правосудия. Он посмотрел на окна полицейского департамента и пошевелил раненым плечом. Боль мгновенно разлилась по всему телу, словно кто-то стал ковыряться в плече скальпелем. Последние два дня он скрывался в маленьком городке Сан-Бруно и усердно зализывал раны, чтобы поскорее приступить к завершению своего давнего плана. Однако план нарушился чрезмерной активностью полиции. По всему городу были расклеены его фотографии, и каждый полицейский мог остановить его в любую минуту. А у Кумбза нет ни денег, ни машины, ни даже личных вещей.

Было почти два часа дня, и полуденное солнце ярко пробивалось сквозь солнцезащитные очки Кумбза. На ступеньках Дворца правосудия толпились люди, очевидно, адвокаты, живо обсуждавшие какие-то проблемы.

Кумбз взглянул на них и тихо выругался. «Черт возьми, почему я должен бояться их? — подумал он и снова посмотрел на окна полицейского департамента. — Это они должны бояться меня».

Он потрогал массивную рукоятку полицейского револьвера, который так великодушно предоставил ему старый и преданный Том Китинг, затем вытянул вперед руку и убедился, что вполне может держать оружие. Прекрасно, значит, он сумеет осуществить свой давний план.

Кумбз повернулся к телефонному аппарату, опустил в щель монету в двадцать пять центов и набрал номер. «Второго шанса не будет, — решил он. — Хватит ждать».

Наконец настал час, которого он так ждал последние двадцать два года. Это время стало для него сущим адом.

После второго гудка в трубке послышался женский голос:

— Отдел по расследованию убийств.

— Соедините меня с лейтенантом Боксер.

Глава 98

Я сидела в кабинете и ждала звонка от одного из сокамерников Кумбза в тюрьме «Бухта пеликанов», которого мы обнаружили в городке Редвуд. Все утро я старалась найти хоть какие-то следы исчезнувшего преступника и надеялась, что звонок прояснит ситуацию. А между тем я постоянно прокручивала в голове содержание своего последнего разговора с отцом. Точнее, пыталась понять, имею ли я право так строго судить его за то, что произошло двадцать лет назад. А больше всего меня интересовал вопрос, в какой степени мой отец был связан с Химерой.

Я почти доела сандвич, когда в двери показалась Карен.

— Звонок на первой линии, лейтенант.

— Редвуд? — уточнила я, протягивая руку к телефону.

Карен покачала головой:

— Нет, человек сказал, что вы хорошо знаете его, он — старый друг вашего отца.

Я чуть не подавилась остатками сандвича.

— Соедини меня с ним немедленно, — велела я. — И включи четвертую линию. — Четвертая линия являлась общей для всего отдела и могла быть подключена к прослушиванию. — И постарайся определить абонента, Карен, только быстро.

Я вскочила со стула и сделала знак Джейкоби, чтобы он снял трубку и проследил за беседой. Все сотрудники отдела замерли на мгновение, а потом заняли свои места и приготовились к срочным действиям. Они догадались, что речь идет о Химере.

Я лихорадочно соображала, что делать. Для определения абонента потребуется как минимум полторы минуты, даже если он звонит из города, а не из далекого предместья. Морелли, Чин и Лоррейн бросились к аппарату и приготовились к работе.

Я сняла трубку. В помещении отдела воцарилась мертвая тишина.

— Боксер, — представилась я и задержала дыхание.

— Я очень сожалею, лейтенант, — зазвучал в трубке сиплый голос, — что нам не удалось повеселиться в ту чудную ночь. — Кумбз рассмеялся. — А мне так хотелось поразвлечься с тобой. Я мечтал об этом многие годы.

— Зачем вы мне звоните? — подчеркнуто спокойно произнесла я. — Чего вы хотите, Кумбз?

— Хочу сообщить тебе что-то чрезвычайно важное, — захихикал он. — Нечто такое, что поможет тебе осознать прошедшие двадцать лет.

— Что именно? — с нарочитой небрежностью спросила я. — Для меня это были прекрасные годы. А вы сидели в тюрьме за убийство подростка.

— Да, но это были твои годы, а не мои.

Я постаралась взять себя в руки. Со мной говорил человек, который приставил ствол пистолета к моему виску и готов был выстрелить, но не успел. Сейчас мне необходимо затянуть беседу, чтобы выяснить, где Кумбз находится. Говорить о чем угодно, лишь бы задержать его у телефона.

Я посмотрела на часы. Прошло только тридцать пять секунд. Слишком мало.

— Где вы, Кумбз? — задала я совершенно идиотский вопрос.

— Бьюсь об заклад, что сейчас ты посмотрела на часы, лейтенант, — насмешливо ответил он. — И машешь рукой своим сотрудникам. Я был о тебе лучшего мнения и начинаю терять уважение к твоему профессионализму. Ты же подавала большие надежды и была смышленым цыпленком, которым так гордился Мартин. Ну так скажи мне откровенно, лейтенант, почему все эти люди уже убиты, а ты до сих пор не поймала меня, не сумела вычислить преступника?

Я понимала, что он прав, и оттого еще больше ненавидела его.

— Что я не вычислила, Кумбз? — промолвила я. — Что вы имеете в виду?

— Я слышал, твой папаша бросил тебя и мать в тот момент, когда я оказался в тюрьме, — просипел он.

Я знала, на что он намекает, и хотела ответить в таком же тоне, но вспомнила: моя главная задача — удержать Кумбза на линии как можно дольше. Джейкоби внимательно прислушивался к разговору и пристально смотрел на меня, ожидая дальнейших указаний.

— Ты, конечно, подумала, будто твой старик совсем выжил из ума и решил вспомнить молодость, — продолжал ерничать Кумбз. — А на самом деле ему плевать на вас всех, — сказал он, понизив голос и изображая симпатию ко мне. — Боже мой, а ведь он был прав, бросив свою умирающую жену и весь выводок.

— Кумбз, — не удержалась я, — вы не представляете, с каким удовольствием я засажу вас за решетку еще лет на двадцать. Причем лично приеду в «Сан-Квентин», когда вас отправят в камеру.

— Сожалею, дорогуша, но вряд ли тебе представится такой шанс. Впрочем, дело не в этом. Я хочу сообщить тебе нечто чрезвычайно важное. Слушай меня внимательно. Твой папаша оставил после себя много следов. И я очень благодарен ему. Я в нем не ошибся. Он сделал для меня много хорошего, и сейчас я хочу вернуть ему долг. И не только ему, но и всему департаменту полиции. Вы заслужили это. Разумеется, ты думаешь, будто я ненормальный, псих, убийца-одиночка, не так ли?

Я слушала Кумбза и думала, с каким удовольствием всадила бы в его лоб обойму своего любимого «глока». А Джейкоби тем временем показывал, что надо еще несколько секунд, чтобы засечь его. Значит, необходимо сохранять хладнокровие и продолжать разговор.

— Кумбз, — спокойно сказала я, — если вам нужна я, то я всегда к вашим услугам, Я ведь видела свою фотографию в вашем номере. Давайте встретимся в любом месте, которое вы укажете...

— Ты так жаждешь заполучить убийцу, что вызываешь у меня восхищение, — усмехнулся он. — Это похвально, но, к сожалению, не могу принять предложение. У меня намечено важное свидание...

— Кумбз! — воскликнула я, опасаясь, что он вот-вот повесит трубку. — Вам же нужна я, правда? Так давайте встретимся и решим все наши проблемы. Неужели вы боитесь встречи с женщиной, Фрэнк? Уверена, вам меня не одолеть, кишка тонка.

— Сожалею, лейтенант, — промолвил он, — и спасибо за интересную беседу. Уверен, все, что должно случиться, непременно случится. Поздно менять что-либо в естественном ходе событий. Я убежден, что ваш департамент не может восстановить справедливость. Вы способны лишь высказывать свое личное мнение, не более.

Я хотела сказать что-то, но в трубке послышались гудки отбоя. Не мешкая ни секунды, я бросилась в отдел. Кэппи склонился над аппаратом и пытался определить номер телефона. «Господи, — подумала я, — только бы не с мобильного!» Такие звонки определить намного сложнее. А Кумбз намекнул, будто у него намечено важное свидание. Что он запланировал на этот раз? Кто будет следующим? Кто?

— Он в городе! — крикнул мне Кэппи и стал записывать что-то на листе бумаги. — Он звонил из телефонной будки. Сейчас техники определяют, откуда именно.

Через мгновение Кэппи повернулся ко мне и с изумленным видом сообщил:

— Он в телефонной будке напротив нашего здания.

Все застыли на миг, а потом вскочили со своих мест и стали готовиться к операции, не дожидаясь моего приказа.

Глава 99

Я быстро нацепила кобуру с «глоком», велела собраться свободным сотрудникам и опрометью выбежала из отдела. Кэппи, Джейкоби и другие последовали за мной.

«Кумбз почти напротив Дворца правосудия, — промелькнула у меня мысль. — Что он собирается делать? Зачем явился сюда?»

Не дождавшись лифта, я помчалась вниз по лестнице в вестибюль, бесцеремонно растолкала посетителей и оказалась на ступеньках крыльца. Там, как всегда, толпилось много людей, пришедших сюда по своим профессиональным и личным делам — адвокаты, бизнесмены, полицейские, частные сыщики... Я посмотрела в ту сторону, где стоял телефон-автомат, и попыталась обнаружить Кумбза.

Никого, кто хотя бы отдаленно напоминал его, поблизости не было.

Ко мне приблизились запыхавшиеся Кэппи и Джейкоби.

— Я пойду посмотрю, — предложил Кэппи.

И тут меня осенило. «Намечено свидание». Кумбз намекал, что находится возле Дворца правосудия, а может, даже внутри.

— Полиция! — объявила я, обращаясь к собравшимся на ступеньках людям. — Будьте осторожны, здесь очень опасно!

Я продолжала внимательно разглядывать людей, но ничего подозрительного не заметила. Все смотрели на меня с удивлением и не понимали, чего нужно опасаться около Дворца правосудия. Но самые предусмотрительные стали пятиться, стараясь укрыться за массивными колоннами. И они не ошиблись, поскольку то, что случилось в следующую минуту, сложно описать. Я сама с трудом припоминаю все подробности произошедшего.

Сначала я не видела полицейского в голубой форме, который медленно поднимался по бетонным ступенькам. Я искала Кумбза и не обратила внимания на этого человека. Он вышел из толпы и направился ко мне. Широкополая шляпа была надвинута на лоб, а глаза скрыты за солнцезащитными очками. Я заметила его, когда он вытянул вперед руку, а сзади кто-то громко воскликнул: «Эй, Боксер, осторожно!»

В этот момент все пришло в движение, замельтешили люди, послышались крики, куда-то бросились Джейкоби и Кэппи...

И вот тогда я обратила внимание на полицейского в голубой форме и вспомнила, что эту форму уже давно отменили, сейчас полицейские носят другую. Я посмотрела на его черные очки, овал лица и вдруг поняла, что передо мной Кумбз — Химера. Значит, он запланировал здесь свидание со мной. Кто-то сильно толкнул меня в спину, и я мгновенно выхватила свой «глок». Но Кумбз успел выстрелить первым. Люди упали на бетонные ступеньки, а те, что находились поодаль, бросились врассыпную.

Далее я плохо припоминаю происходящее. Помню только, что несколько раз выстрелила, а потом ощутила жгучую боль в боку и стала медленно оседать. А Кумбз все шел и шел ко мне, стреляя из огромного револьвера. Очки уже слетели с его лица, но он еще твердо шагал вперед, хотя голубая форма вспучивалась от попадавших в него пуль и взрывалась алыми пятнами крови. На ступеньках воцарился невообразимый хаос. Звуки выстрелов перемежались громкими криками, топотом ног и суматошным перемещением обезумевших от страха людей. Уже упав на землю, я увидела, что стреляли Джейкоби и Кэппи. С каждым выстрелом Кумбз отскакивал назад, но упрямо продолжал путь наверх. На его теле, казалось, не осталось живого места, но он упорно стремился ко мне.

Неожиданно наступила мертвая тишина. Только звон остался в ушах да мысль о том, жива я или нет. Прошептав пересохшими губами «Боже мой», я попыталась встать, но не сумела. Меня придавил к бетонным ступенькам массивный Джейкоби.

— Лежи тихо, Линдси, — прошептал он мне на ухо, — не двигайся.

Джейкоби крепко держал меня за плечи, и только сейчас я осознала, что он прикрывал меня своим телом от пуль.

Я молча кивнула, лихорадочно соображая, насколько серьезной может оказаться полученная мной рана. Через минуту снова послышался шум. Люди поднимались с земли, громко кричали и метались взад и вперед. Я уцепилась за руку Уоррена и попыталась встать, но он по-прежнему прижимал меня к теплым бетонным ступенькам.

— Не дергайся, Линдси, спокойно.

Кумбз лежал на спине неподалеку от меня, а его голубая форма была насквозь пропитана кровью. Я сбросила с себя Джейкоби и поползла к Кумбзу. Мне нужно было увидеть его, посмотреть ему в глаза и услышать его последние слова. Я очень надеялась, что он еще жив.

Несколько полицейских окружили Кумбза плотным кольцом, чтобы оградить его от посторонних. Он дышал, высоко вздымая простреленную в нескольких местах грудь. Через минуту появилась бригада медиков с носилками. Женщина в белом халате расстегнула его рубашку, а мужчина начал измерять пульс.

Я растолкала их и посмотрела в глаза Кумбза. Его рот скривился в какой-то странной ухмылке. Было ясно, что он пытается что-то сказать мне, но силы оставляют его. А медики стали укладывать его на носилки.

— Одну минуту, — попросила я. — Мне необходимо услышать его последние слова.

— Он не может говорить, лейтенант, — отмахнулся от меня врач. — Ему трудно дышать. Неужели вы не видите, что он умирает?

— Я должна знать, — упрямо произнесла я, наклоняясь к Кумбзу.

Его голубая рубашка была разорвана на груди, обнажая жуткие кровавые раны. Он все еще шевелил губами, пытаясь выдавить последние слова. Что он хотел сказать мне в эту минуту?

Я наклонилась еще ниже и почувствовала терпкий запах крови.

— Это последний... — едва слышно промолвил он и умолк, закрыв глаза.

«Это последний...» Что «последний»? Что он имел в виду? Последний удар? Последний акт?

— Что последний, Кумбз? — спросила я, глядя ему в лицо.

Из перекошенного от боли рта потекла тонкая струйка крови. Он глубоко вдохнул, словно собирая последние силы в борьбе против неизбежной смерти.

— Последний сюрприз, — прошептал он окровавленными губами и усмехнулся.

Глава 100

С Химерой покончено. Он мертв, слава Всевышнему.

Конечно, я не задумывалась тогда о значении его последних слов «это последний сюрприз», но именно их мне хотелось выплюнуть ему в лицо. Для всех нас это действительно был последний сюрприз, который Кумбз мог подбросить нам. Правда, существовала опасность того, что он оставил нам еще одну жертву, но я предпочитала не думать об этом. Главное, что Кумбз уже не сможет убивать людей.

— Пошли, лейтенант, — недовольно проворчал Джейкоби, поднимая меня за руку.

Я попыталась встать, но мои ноги вдруг подкосились, и я снова осела на ступеньки. Казалось, тело больше не подчиняется моим приказам. Я заметила встревоженный взгляд Уоррена.

— Господи, ты же ранена! — воскликнул он, и на его лице отразился страх.

Сначала я не поняла, о чем он говорит, но, проследив за его взглядом, увидела крупные пятна крови на левом боку. Джейкоби быстро снял с меня пиджак и наклонился ко мне.

— Эй, кто-нибудь, нам нужна срочная помощь! — закричал он суетившимся вокруг Кумбза врачам.

Все потемнело перед моими глазами, а Джейкоби и Кэппи поддержали меня, чтобы я не ударилась головой.

— Живее! — снова закричал Джейкоби.

Я чувствовала, что уже не контролирую себя, но упрямо держалась за последнюю возможность понаблюдать за Кумбзом. Все вокруг вдруг показалось мне каким-то странным, нереальным. Женщина в белом халате оставила Кумбза и бросилась ко мне, а я хотела еще раз посмотреть на поверженного противника. Что-то вынуждало меня сделать это. Но почему я стремилась взглянуть на него? Я сознавала, что происходит нечто непонятное, но не могла сообразить, что именно.

Собравшись с силами, я побрела к Кумбзу. Джейкоби и Кэппи бросились вслед за мной.

— Постойте, — остановила я их взмахом руки, — мне надо кое-что посмотреть...

— Нет, Линдси, — твердо сказал Уоррен, взяв меня за плечо, — ты ранена и должна оставаться на месте. Сейчас приедет «скорая помощь». Подожди немного.

Я оттолкнула его и шагнула к Кумбзу. Врачи уже положили его на носилки и собирались унести в машину. Я не могла понять, что влечет меня к нему. Я велела медикам поставить носилки на землю.

— Боже мой! — воскликнула я через секунду. — Уоррен, посмотри!

— Куда? — не понял он, глядя на меня, а не на Кумбза. — Линдси, что с тобой происходит, черт возьми?

— Уоррен, — из последних сил прошептала я, — у него нет татуировки.

Я закрыла глаза и чуть не рухнула на землю от внезапной догадки. Клэр говорила, что у убийцы должна быть татуировка, поскольку под ногтями убитой Эстелл Чипман обнаружены фрагменты красящего вещества, которое обычно используется для нанесения рисунка на тело. Я рванулась к Кумбзу, стянула с его плеч окровавленную рубашку и стала пристально осматривать его тело, не обращая внимания на изумленных врачей. Никакой татуировки не было не только на плечах, но и на спине.

Я застыла в недоумении. Невероятно. Значит, Кумбз не Химера! А кто же в таком случае Химера?

В следующее мгновение я потеряла сознание и рухнула рядом с носилками.

Глава 101

В больничной палате я открыла глаза и увидела Клэр, сидящую на стуле рядом с моей кроватью.

— Тебе крупно повезло, подруга, — произнесла она, радостно улыбаясь. — Я только что разговаривала с доктором. Он сказал, что ничего страшного не произошло. Пуля задела правый бок, но, к счастью, не затронула жизненно важные органы. Еще бы чуть-чуть, и ты осталась бы инвалидом. А сейчас тебе грозит лишь временная нетрудоспособность и продолжительное лечение.

— Мне кажется, временная нетрудоспособность — именно то, что мне сейчас больше всего нужно.

Клэр кивнула и притронулась к забинтованной шее.

— Мне тоже. Могу лишь поздравить тебя с успешным завершением дела и пожелать хорошего отдыха. Во всяком случае, пару недель тебе так или иначе придется отдохнуть.

— Мне теперь предстоит кабинетная работа, — вздохнула я и попыталась привстать на кровати.

Израненный бок отреагировал на мою попытку жгучей болью.

— Все нормально, Линдси, — успокоила меня Клэр, помогая сесть. — Кумбз мертв и сейчас уже жарится в аду. А за воротами больницы собрались люди, которые жаждут встретиться с тобой. Думаю, отныне тебе придется привыкать к обрушившейся на тебя популярности.

Я закрыла глаза и представила журналистов, берущих у меня интервью. Глупо, конечно, но никуда от этого не денешься. Внезапно я вспомнила о том, что беспокоило меня в последние часы. Я схватила Клэр за руку и притянула к себе.

— Слушай, — прошептала я тоном заговорщицы, — у Кумбза не было татуировки.

Она удивленно посмотрела на меня и пожала плечами:

— Ну и что?

Мне трудно было говорить, каждое слово вызывало приступ боли, но эта новость так возбуждала меня, что я не удержалась:

— Клэр, ты же утверждала, что убийство Эстелл Чипман мог совершить лишь человек с татуировкой.

— Я вполне могла ошибиться, — промолвила Клэр.

— Нет, дорогая, ты никогда не ошибаешься, — возразила я и пристально посмотрела ей в лицо.

Клэр нервно заерзала на стуле, нахмурилась и отвела взгляд.

— В понедельник утром я проводила вскрытие тела Фрэнка, у него была высокая степень пигментации кожи...

— Вскрытие? — невольно усмехнулась я. — Мое профессиональное чутье подсказывает, что он был застрелен.

— Спасибо за подсказку, — улыбнулась она. — Но в таком случае придется предположить, что кто-то вынул из его тела пули и аккуратно зашил отверстия. Словом, нам не избежать дополнительного расследования.

— Да, — согласилась я и откинулась на подушку, снова представив приближающегося ко мне полицейского в старой форме и с револьвером в руке. Ужасно...

Клэр встала со стула и поправила юбку.

— Ты должна как следует отдохнуть. Врач сказал, что может выписать тебя хоть завтра утром, но я попросила его оставить тебя еще на пару дней. — Она наклонилась и поцеловала меня в щеку.

— Клэр, — позвала я, когда подруга уже подходила к двери. Мне хотелось признаться, что я люблю ее и благодарна за помощь, но вместо этого я попросила: — Проследи за татуировкой, хорошо?

Глава 102

Оставшуюся часть дня я провела в больничной палате и пыталась хоть немного отдохнуть. Но не тут-то было. Через мою комнату прошло много начальников, журналистов и знакомых, желающих сфотографироваться на память с раненым героем-полицейским.

Вскоре пожаловал сам мэр, сопровождаемый личным секретарем и шефом полиции Траччио. Они провели в больнице импровизированную пресс-конференцию, осыпали меня комплиментами и без устали хвалили наш отдел по расследованию убийств, который, по их мнению, за последние годы проделал огромную работу. Разумеется, никто из начальства не заикнулся о том, что несколько дней назад они вынашивали идею передать это дело в руки ФБР.

А когда посещения наконец закончились, в мою палату ворвались Синди и Джилл. Джилл принесла огромную розу в стеклянной вазе и поставила ее на мой столик.

— Я решила, что больше роз тебе не потребуется, — с улыбкой заметила она, — поскольку ты скоро выйдешь отсюда и ухаживать за ними будет некому.

А Синди вручила мне завернутую в бумагу видеокассету. Я развернула ее и с изумлением прочитала: «Зена — женщина-воительница». Синди хитро подмигнула мне.

— Я слышала, что она тоже самостоятельно выполняет все свои замысловатые трюки.

Я привстала с кровати и обняла подруг.

— Только не вздумайте сжимать меня в своих объятиях, — предупредила я и расхохоталась.

— Надеюсь, врачи хорошо лечат тебя? — поинтересовалась Джилл.

— Да, грех жаловаться, — ответила я. — Пичкают какими-тотаблетками. Кстати, можете попробовать, если хотите. Думаю, они вам понравятся.

Они замахали руками, и некоторое время мы молчали.

— Линдси, — первой нарушила тишину Синди, — даже не верится, что ты добилась своего и избавила город от жуткого маньяка. Конечно, кое-кто думает, будто ты безрассудная женщина, но никто не станет спорить с тем, что ты отличный полицейский.

— Спасибо, — улыбнулась я.

— Но так просто ты от меня не отделаешься, — продолжила она. — Конечно, сейчас я не стану приставать с расспросами, тебе надо отдохнуть и набраться сил, но потом дашь мне эксклюзивное интервью. Как насчет шести часов вечера?

— Годится, — согласилась я. — Только принеси мне из кафе жареного цыпленка и чего-нибудь еще.

— Доктор сказал, — вмешалась Джилл, — что мы можем находиться у тебя не более пяти минут, так что отдыхай, мы позвоним тебе позднее.

Подруги снова обняли меня и направились к двери.

— Вы знаете, где найти меня, — пошутила я и помахала им рукой.

Около пяти часов в дверь палаты заглянули Уоррен Джейкоби и Кэппи Макнил.

— А мы ищем тебя целый день! — весело воскликнул Уоррен. — Когда ты не появилась на послеобеденном совещании, мы сразу сообразили, что тебя упрятали в больницу.

Я усмехнулась и осторожно встала с постели.

— Вы, ребята, самые настоящие герои. А я лишь отскочила в сторону, чтобы уберечь от пули свою задницу.

— Ну и черт с ним, — пробурчал Кэппи. — Мы просто хотели сказать, что хоть мэр и пообещал представить тебя к награде, мы все равно тебя любим.

Я радостно пожала им руки, запахнула свой больничный зеленый халат и осторожно опустилась на стул.

— Признайтесь честно, вы понимаете, что произошло на ступеньках Дворца правосудия?

— А чего тут не понимать? — пожал плечами Джейкоби. — Этот негодяй пришел за тобой и нарвался на пули, вот и все. Он первым начал стрелять, а мы лишь ответили ему тем же. На этом и закончилась история.

Я попыталась вспомнить последовательность событий.

— Кто из вас стрелял и сколько раз?

— Я сделал четыре выстрела, — ответил Джейкоби. — Том Перес из отдела по расследованию грабежей стоял рядом со мной и сделал два выстрела.

Я посмотрела на Кэппи.

— Тоже два, — кивнул он. — Но стреляли все кому не лень. Вокруг стояла такая пальба, что сейчас невозможно разобраться, кто и сколько раз стрелял.

— Благодарю вас, — промолвила я и окинула их серьезным взглядом. — А как вы объясните факт, что убийца, который сразил Тэйшу Кэтчингс и Дэвидсона с огромного расстояния, не смог попасть в меня с пяти метров?

Джейкоби озадаченно почесал в затылке.

— Что ты имеешь в виду, Линдси?

Я тяжело вздохнула.

— Более того, все это время мы искали преступника, у которого непременно должна быть татуировка. Именно он убил Эстелл Чипман. Об этом свидетельствуют результаты экспертизы. А на Кумбзе никакой татуировки не было. Ни единой точки, не говоря уже о большом и замысловатом рисунке.

Джейкоби взглянул на Кэппи и опять повернулся ко мне.

— Ты хочешь сказать, что Кумбз — не тот, кого мы искали? Мы зря проводили обыск в номере отеля, напрасно читали вырезки из газет и вообще охотились не за тем человеком? А как насчет его покушений на твою жизнь? Это тоже все неправильно?

Я не могла ответить на его вопросы. Из-за большого количества лекарств и нервного напряжения голова напрочь отказывалась работать, а все мои доводы казались несущественными.

— Послушай, Уоррен, — наконец произнесла я, — ты можешь представить, чтобы Клэр Кошберн когда-нибудь ошибалась?

— Нет, — покачал он головой. — Но я также не могу представить, чтобы ты ошибалась. Во всяком случае, в таких важных делах.

Через некоторое время они пожелали мне спокойной ночи и направились к двери.

— Знаешь, мое внутреннее чувство подсказывает, — сказал Джейкоби уже на пороге, — что когда ты избавишься от гнетущего воздействия лекарств, хорошенько отдохнешь и проанализируешь последние события, то непременно обнаружишь, что это была хорошая работа.

Я улыбнулась ему.

— Да, это действительно была неплохая работа, и мы ее сделали все вместе.

В ту ночь я не могла уснуть, часто ворочалась и очень боялась потревожить рану в боку. Правда, сильнодействующие лекарства притупили боль, но вместе с тем превратили все вокруг в какое-то нагромождение вещей, придав окружающим предметам налет нереальности. Но я радовалась, что Кумбз не застрелил меня. Разумеется, Джейкоби прав: мы действительно поработали на славу. Кумбз — убийца и бесславно закончил свой путь. Все факты против него.

Однако было во всем этом деле несколько фактов, которые никак не укладывались в эту версию и именно поэтому тревожили меня. Интуиция подсказывала, что дело еще не закрыто, а Кумбз оказался не тем человеком, за которым мы охотились.

Под утро я снова попыталась уснуть, но неожиданно в голову мне пришла странная мысль: почему Кумбз промахнулся?

Глава 103

На следующее утро меня выписали и вывезли на больничной коляске во двор, где уже в машине ждала Джилл. А вся площадка перед больницей была запружена теле— и фотожурналистами. Я приветливо помахала им рукой, но наотрез отказалась от каких-либо интервью или комментариев.

Сначала Джилл отвезла меня домой, там я обняла Марту, приняла душ и переоделась, а потом мы поехали в полицию. Там я встретилась с сотрудниками отдела, и они наградили меня громом аплодисментов.

— Сегодня твой день, Линдси! — торжественно объявил Джейкоби. — Не будем забывать старые традиции, — добавил он, протягивая мне влажную щетку.

Я попыталась отмахнуться от этого предложения.

— Еще рано, Уоррен, надо подождать официального завершения расследования.

— Официального завершения? — удивленно переспросил он и оглядел присутствующих. — А что оно нам даст? Что добавит к сделанному? Нет, лейтенант, публика требует, чтобы ты выполнила свой долг.

— Да, лейтенант, — поддержал его Кэппи, — мы давно ждали этого момента, все приготовили и не намерены отказываться от своих планов.

Впервые за последние годы, когда Мерсер поставил меня во главе отдела по расследованию убийств, я ощутила себя полноценным руководителем столь сложного коллектива. Только сейчас полностью исчезли все сомнения и предубеждения, которые я раньше испытывала в связи с этим назначением.

Я взяла протянутую мне щетку, подошла к доске, где были написаны имена и фамилии погибших и соответственно нераскрытые дела. Первым в этом списке значилась Тэйша Кэтчингс. Я решительно стерла имя и фамилию щеткой, а затем проделала то же самое с Артом Дэвидсоном. Все вокруг снова зааплодировали. Меня охватили радость и облегчение, хотя до сих пор я не была уверена в том, что эти дела полностью раскрыты. Если бы можно было вот так просто вернуть к жизни несчастных!

Перед фамилией Мерсер я остановилась и задумалась. Наверное, не следует спешить с церемонией? Но сотрудники отдела так жаждали этого, что я не выдержала и быстро смахнула фамилию с доски, заслужив еще больше аплодисментов и оживленных возгласов.

Глава 104

Следующие два часа я отвечала на телефонные звонки, а в промежутках между ними сидела за столом и размышляла над сложившейся ситуацией. Все уже праздновали победу, но меня по-прежнему не покидало ощущение незавершенности, незаконченности данного дела. Существовали вопросы, на которые я не могла найти ответов. И прежде всего нужно дождаться окончательных результатов баллистической экспертизы. По правилам любой выстрел полицейского должен быть самым тщательным образом расследован и оценен с точки зрения соблюдения стандартных инструкций.

Что же касается моего самочувствия, то оно оставляло желать лучшего. Доктора сказали, что некоторое время я буду испытывать легкое недомогание, слабость и периодически возникающую боль. Рана, к счастью, оказалась легкой, и самое главное для меня сейчас — преодолеть последствия психологического шока.

Я часто представляла пылающие ненавистью глаза Кумбза, окровавленную полицейскую форму, которую отменили много лет назад, а чаще всего — его вытянутую вперед руку, в ней был зажат огромный полицейский револьвер старого образца. Я помнила, что кто-то громко выкрикнул мое имя, но так и не поняла, кто именно. Возможно, Джейкоби или Кэппи, но уверенности не было. А потом кто-то закричал: «Пистолет!»

Конечно, я хорошо видела, как Кумбз произвел несколько выстрелов, и попыталась ответить ему своим оружием, но сделала это слишком поздно. Когда я наконец достала «глок», началась такая стрельба, что я не успела прикончить его.

В конце концов я устала от всех этих воспоминаний и решила пролистать новое дело, поступившее к нам совсем недавно. Примерно через час в дверном проеме показалась Клэр.

— Привет! — воскликнула я, приглашая ее в кабинет.

— Привет, Линдси, — тихо промолвила она.

Я догадалась, что Клэр пришла ко мне не с пустыми руками. Иногда я даже по ее взгляду могла определить, с какими новостями подруга меня встречает — хорошими или плохими. На сей раз ничего хорошего Клэр мне не обещала.

— Похоже, ты не обнаружила на теле Кумбза никакой татуировки, — предположила я.

Она покачала головой и подошла к моему столу. Обычно в таком настроении Клэр бывала, когда случались неприятности с Эдмундом или детьми.

— Ну ладно, выкладывай, — вздохнула я, приготовившись к самому худшему.

Клэр пожала плечами.

— Полагаю, мне удалось выяснить, почему Кумбз промахнулся, стреляя в тебя.

Глава 105

Клэр села напротив и стала рассказывать:

— Я провела самую обычную гистологию и в субстанции...

— Клэр! — нетерпеливо прервала я подругу. — Говори по-английски, пожалуйста, а то я сейчас тоже перейду на иностранный. Что тебя больше устроит — французское «силь ву пле» или испанское «пор фавор»?

Она усмехнулась и продолжила:

— Я взяла на пробу клетки его головного мозга. В Кумбза попало девять пуль, восемь спереди и одна сзади. Последняя разрушила участок его спинного мозга. Именно поэтому я решила уточнить, отчего он умер.

— Ну и что ты обнаружила?

Она посмотрела куда-то вдаль.

— Почти полное отсутствие живых нервных клеток.

Я выпрямилась и выжидающе посмотрела на подругу. Я не понимала, что это значит, но чувствовала, что ничего хорошего информация мне не сулит.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что Кумбз страдал болезнью Паркинсона, причем в самой запущенной ее форме.

«Болезнь Паркинсона, — подумала я. — Теперь все ясно. Вот почему он промахнулся и тем самым спас мне жизнь».

Однако в следующую секунду я догадалась по глазам Клэр, что не все так ясно, как мне показалось.

— Линдси, человек с болезнью Паркинсона, да еще в такой запущенной форме, как у Кумбза, не мог метко стрелять. — Она сделала паузу и добавила: — Все эти выстрелы произвел не Кумбз, а кто-то другой.

Я мгновенно вообразила место преступления возле церкви, где была убита Тэйша Кэтчингс. Снайпер сделал тогда потрясающий по своей сложности выстрел и убил ее единственной пулей, хотя стрелял много раз, чтобы посеять панику и напугать окружающих. Убийство Арта Дэвидсона тоже отличалось редким снайперским талантом. Единственная пуля в лоб с крыши противоположного дома, который находился на расстоянии не менее ста футов.

— Ты уверена, Клэр? — спросила я, надеясь, что она допустит хотя бы малую толику сомнений.

Она кивнула и развела руками.

— Я, конечно, не невропатолог, но в этом уверена абсолютно. На данной стадии болезни у человека нарушены все органичные связи между деятельностью головного мозга и функциями отдельных конечностей. Попросту говоря, человек не способен координировать свои действия и выполнять точные операции.

Меня охватило отчаяние. Если это действительно так, значит, мы поймали не того преступника. Мы предполагали, что убийца имеет на теле татуировку, а у Кумбза она отсутствовала. Считали, будто он — превосходный снайпер, а Кумбз был настолько болен, что не мог попасть в меня даже с близкого расстояния. Следовательно, дело не закрыто, и нам предстоит еще изрядно потрудиться, чтобы выйти на след настоящего преступника.

Мы долго смотрели друг на друга, не находя нужных слов.

— Это ужасно, Клэр, — наконец прошептала я. — Мы искали не того человека.

— Да, к сожалению, — согласилась она. — Остается выяснить, лейтенант, кто же убийца...

Глава 106

Мы долго сидели молча, размышляя над ситуацией и стараясь подавить нарастающую тревогу. Все газеты, телевизионные программы и горожане уже вовсю праздновали гибель Химеры и наслаждались вновь обретенным спокойствием. И только мы сознавали, что радоваться рано. В особенности я, поскольку именно мне на следующее утро предстояло официально заявить, что дело еще не закрыто и расследование продолжается.

— Кумбз хотел мне что-то сказать, — сообщила я Клэр, вспоминая его последние слова. — Вначале он прошептал: «Последний...», а когда я спросила, что означает «последний», он ухмыльнулся и с трудом выдавил: «Последний сюрприз». Похоже, он намекал на то, что настоящий убийца находится на свободе и уж он-то и будет для нас последним сюрпризом. Кумбз насмехался надо мной, причем делал это за минуту до смерти. Ты представляешь, Клэр? Он знал, что Химера на свободе, и издевался надо мной! Итак, нам предстоит вычислить этого психа.

Клэр плотно сжала губы и развела руками.

— Линдси, к сожалению, ничем не могу помочь тебе. Я бы с огромным удовольствием нарисовала тебе другую картину, но не думаю, что ты обрадовалась бы моим ложным сведениям. Сейчас нам поможет лишь четкая и ясная информация о случившемся.

А я терзалась мыслью, что теперь делать с этой информацией, черт бы ее побрал. Ведь все было так хорошо и слаженно! Мы были абсолютно уверены, что с Химерой покончено раз и навсегда... А самое главное заключалось в том, что эти новости подрывали мою репутацию и сеяли сомнения в моей профессиональной пригодности. Ну да черт с ней! Но где же теперь искать подонка? Где находится Химера?

Разумеется, можно плюнуть на все, подняться наверх и примкнуть к огромной толпе начальства и чиновников, которые уже вовсю отмечают победу и ждут меня как свой главный приз. Но как я могу так поступить, зная, что настоящий убийца не пойман, а торжества выеденного яйца не стоят? И ведь преступник наверняка высматривает очередную жертву. В таких условиях все победные реляции становятся не только глупыми, но и в высшей степени бессмысленными.

— Ладно, пойдем со мной, — наконец сказала я, морщась от боли и потирая рану на боку.

Мы с Клэр направились по коридору в кабинет Чарли Клэппера.

— Добро пожаловать, героиня дня! — весело поприветствовал меня Чарли, вставая из-за стола. — Конечно, ты немножко скрючилась, но в остальном по-прежнему прекрасна.

— Чарли, — произнесла я без тени улыбки, — когда будут готовы результаты баллистической экспертизы?

— Баллистической экспертизы? — дурашливо переспросил он и удивленно поднял брови.

— Да, экспертизы револьвера Кумбза, — строго сказала я, давая понять, что мне сейчас не до шуток. — Собственно, мне нужна идентификация оружия и его соответствие с тем, что было использовано при убийстве Мерсера.

— Мне кажется, сейчас уже поздно выяснять характер оружия, — не без ехидства заметил он. — Я начну заниматься этим только после данных из лаборатории Клэр.

— Когда, Чарли? Когда будут готовы результаты?

— Наверное, в среду. — Он пожал плечами. — Нам необходимо тщательно изучить внутреннюю поверхность ствола, произвести все замеры и контрольный...

— Нет, Чарли, среда не годится. Мне нужны эти данные завтра.

— Завтра? — поперхнулся тот. — Ты что, Линдси? Мы не сможем этого сделать. А что происходит, черт возьми? Почему такая спешка? Ведь ты же его поймала, не так ли?

Я повернулась к Клэр.

— Боюсь, нам придется доложить об этом наверх, — промолвила я, с трудом преодолев жалость к себе.

Мы двинулись к лифту и через несколько секунд поднялись на пятый этаж, где находился кабинет начальника полиции. Я была так взволнована предстоящим объяснением с шефом, что даже перестала ощущать боль в боку.

Исполняющий обязанности начальника полиции Траччио сидел за письменным столом и что-то сосредоточенно писал.

— Что вы тут делаете? — изумленно воскликнул он, увидев нас. — Боже милостивый, лейтенант, вы должны сидеть дома и набираться сил для новых свершений. Думаю, вы заслужили отдых...

Я прервала его на полуслове и быстро пересказала ему суть сделанных нами открытий. Выслушав меня, Траччио скорчил такую мину, будто проглотил протухшую устрицу.

— Не принимаю ваших объяснений, лейтенант, — проворчал он. — Вы раскрыли это дело, и не следует возвращаться к нему. Все, тема исчерпана.

— Конечно, вы можете не принимать вновь обнаруженные нами факты, — решительно вмешалась Клэр. — Как специалист в области судебно-медицинской экспертизы официально заявляю, что Кумбз не сумел бы произвести выстрелы, жертвами которых стали несколько человек. И я убеждена в этом на сто процентов.

— Спекуляции чистой воды, — продолжал упорствовать Траччио. — У нас есть привязка к делу об убийстве Сайкса, преступная группа под названием «Химера», наконец, данные о прекрасном владении оружием. Это тоже факты, опровергнуть которые сейчас никто не может. Тем более, лейтенант, что вы сами предоставили их. — Он направил на меня указательный палец и подробно изложил мою прежнюю позицию. — Конечно, я не спорю с вами, доктор Уошберн, — сказал он, поворачиваясь к Клэр, — но исключением Кумбза из данного дела...

— Мы можем провести тест на ДНК и сверить результаты с образцами кожи, обнаруженными под ногтями убитой Эстелл Чипман. — Клэр сделала многозначительную паузу и добавила: — Именно это я и собираюсь сделать в ближайшее время. И если наши предположения найдут подтверждение, то вам все же придется смириться и дать разрешение на продолжение расследования. Готова поставить свою профессиональную репутацию против вашей.

— Продолжить расследование? — поперхнулся Траччио от неожиданности. — Я не могу отдать такое распоряжение.

— Если Химера все еще на свободе, — заметила я, — то он, вероятно, уже готовит новое преступление. Лично я в этом не сомневаюсь.

— Только вчера, — вспылил он, — вы, лейтенант, не сомневались, что убийца-маньяк — Кумбз!

— Да, но это было вчера, — возразила я, — а сегодня мне пришлось изменить свое мнение, и мы вам объяснили почему. Теперь я на все сто процентов уверена, что Кумбз не был и не мог быть Химерой.

— Все, что вы мне сообщили, не более чем медицинские спекуляции, — упрямо произнес шеф. — А мне нужны бесспорные доказательства. Принесите мне результаты анализов ДНК.

— На это уйдет несколько дней, — предупредила его Клэр. — Точнее, не меньше недели...

— В таком случае покажите мне данные баллистической экспертизы, — приказал Траччио. — Мерсера убили из револьвера тридцать восьмого калибра. Уверен, Клэппер подтвердит идентичность того оружия, из которого стреляли в нашего шефа, и обнаруженного в руке Кумбза.

— Хорошо, — согласилась я, — но...

— Никаких «но», лейтенант! — грубо оборвал меня шеф. — С моей точки зрения, вы проделали важную работу и наконец поймали преступника. Думаю, сейчас вам необходимо успокоиться, отдохнуть и приступить к новым делам. Сейчас вам нужен отдых, — повторил он, — а вы забиваете себе голову перспективой продолжения уже закрытого дела.

Мы с Клэр переглянулись, но промолчали. Траччио взял ручку и вернулся к своим бумагам, давая понять, что разговор окончен. Нам пришлось покинуть его кабинет. В коридоре я остановилась и посмотрела на Клэр.

— Я все равно продолжу это дело, даже если на меня обрушится весь город. Можешь не сомневаться.

— А я и не сомневаюсь, — улыбнулась она. — С чего ты хочешь начать?

— Прежде всего подождать результатов баллистической экспертизы, — стала размышлять я вслух. — А пока их нет, молить Бога, чтобы не случилось очередной трагедии. Кроме того, я подключу к расследованию весь отдел и дам каждому конкретное поручение.

Глава 107

— Синди, это ты? — воскликнул Эрон Уинслоу, увидев ее на пороге квартиры.

Он не верил своим глазам. Она стояла перед ним стройная, элегантная, в длинном черном платье, сверкающих туфлях на высоких каблуках и с искрящимся бриллиантовым колье на шее.

Синди отступила, впуская его в квартиру, и нежно поцеловала в губы. А Эрон удивленно таращил на нее глаза и поражался ее красоте. Никогда еще он не видел Синди такой красивой и сияющей от счастья.

— Ну ладно, — кокетливо промолвила Синди, — я должна раскрыть тебе тайну. Это платье от Армани принадлежит не мне, а моей подруге Джилл. Туфли фирмы «Феррагамо» тоже ее. Так что имей в виду, если я испачкаю платье или туфли, мне с ней до конца жизни не расплатиться. — Она улыбнулась и взяла Эрона за руку. — Ну входи же, чего стоишь? Не надо пугаться. Я сама немного боюсь. Кстати, сегодня мы должны отметить очень важное событие — успешное завершение операции по ликвидации опаснейшего преступника, наводившего ужас на весь город последние недели.

Эрон слушал ее, а потом громко рассмеялся.

— Что-то ты слишком хорошо выглядишь для такого события.

— Да, но это еще не все. Кроме праздничного наряда, я приготовила превосходный салат, цыпленка и пасту с грушами и мятой. К сожалению, цыпленок является одним из трех блюд, которые я научилась готовить на ужин.

— Твоя честность дороже всяких кулинарных талантов, — заметил Эрон. — А откуда у тебя фарфор и хрусталь?

Синди покраснела от удовольствия и повела его в гостиную. Ей было приятно чувствовать себя хозяйкой дома и немного походить на Бриджит Джонс.

— Хочешь верь, хочешь нет, — весело сказала она, — но фарфор и хрусталь принадлежат мне. Это свадебный подарок моей мамы, которая знала толк в подобных вещах. Я не доставала их много лет, а сегодня решила вытащить на свет божий по такому случаю. Короче говоря, все готово, пора к столу.

— Давай я помогу тебе? — предложил он.

— Это было бы чудесно, — охотно согласилась Синди. — Впрочем, сегодня все должно быть чудесно.

Именно так и было в тот замечательный вечер. Через несколько минут они сидели за большим обеденным столом, уставленным вкусными блюдами. Синди выжидательно смотрела на Эрона и легонько постукивала кончиками пальцев по стенке хрустального бокала.

— Я хочу предложить тост, — произнесла она, смущенно улыбаясь.

Внезапно Эрон увидел какую-то тень, промелькнувшую в зеркале позади Синди, и его мгновенно охватило дурное предчувствие. Неужели опять? Нет, не может быть!

— Синди, пригнись! — крикнул он и бросился к ней, сметая все с праздничного стола.

Только бы успеть... Эрон повалил ее на пол вместе с фарфоровой посудой и хрустальными бокалами. В этот момент первая пуля пробила стекло и впилась в стенку как раз позади того места, где секундой ранее сидела Синди. Прозвучало еще несколько выстрелов. Химера вновь вышел на тропу войны.

Эрон прижал Синди к полу, а она тем временем каким-то образом изловчилась, схватила шнур телефонного аппарата и потянула на себя. Дрожащими пальцами Синди набрала номер Линдси и после третьего гудка услышала ее голос.

— Он здесь, около моей квартиры! — надтреснувшим от панического страха голосом прокричала она в трубку. — Он стреляет в меня и Эрона! Линдси, Химера здесь и стреляет в нас!

Глава 108

Я вызвала свободных сотрудников отдела, отдала им необходимые распоряжения, а сама помчалась к Синди, не обращая внимания на правила дорожного движения. Синди и Эрон стояли на крыльце дома, а вокруг сверкали яркими огнями патрульные машины.

Я подбежала к подруге и обняла ее. Синди дрожала как осиновый лист. Никогда еще я не видела ее такой несчастной и беззащитной.

— Линдси, хорошо, что полицейские машины появились через несколько минут, — сдавленно произнесла она. — Очевидно, это напугало его, и он скрылся.

— Ты в порядке, Синди? — поинтересовалась я, оглядывая ее с ног до головы.

Потом я посмотрела на Эрона. Он и Синди были в шоке, а их одежда перепачкана салатами и напитками. Такое можно увидеть в кино, где герои часто швыряли друг в друга тарелки с едой.

— Эрон спас меня, — прошептала Синди и благодарно пожала ему руку.

Он ответил ей тем же и обнял за плечи. Я впервые обратила внимание на то, что их отношения стали более тесными, чем просто дружеские.

— Он утратил самообладание, — сказала я.

Кто бы ни был этот мерзавец, он уже не сумеет хладнокровно вершить свои грязные дела. Он просто взбесился от ярости и решил отомстить мне, совершив нападение на мою близкую подругу. А может быть, его возмутили слишком теплые отношения, которые сложились между Синди и Эроном. В общем, на сей раз у него не было времени для тщательной подготовки очередного преступления. Он все делал наспех, суетливо и в расчете на удачу. Впрочем, он все равно представляет огромную опасность для жителей города. Он где-то неподалеку, и не исключено, что сейчас наблюдает за нами.

— Давайте войдем в дом, — предложила я.

— В дом? — тревожно повторила Синди. — Зачем? Ведь там мы и подверглись нападению. Линдси, что происходит, кто этот тип и что ему нужно от нас?

— Не знаю, Синди, — откровенно призналась я. — Пожалуйста, пошли.

Мои детективы выясняли, откуда были произведены выстрелы и из какого оружия. Но я уже и без них знала все ответы. Это Химера. Я не сомневалась. Он демонстрировал мне, что цел и невредим и готов на новые преступления.

В этот момент к дому подкатил голубой «форд» Джейкоби. Он выскочил из машины и бросился ко мне.

— Надеюсь, с ними ничего страшного не случилось?

— Нет, все в порядке, — успокоила я его, — отделались легким испугом. Боже мой, Уоррен, ты понимаешь, что все это имеет ко мне самое непосредственное отношение?

Я невольно подалась вперед и положила голову ему на плечо, стараясь не разреветься. Он опешил от неожиданности и стал успокаивать меня.

— Я убью этого гада! — вырвалось у меня сквозь плотно сжатые губы.

Уоррен крепко обнял меня и похлопал по спине. Старый добрый Уоррен, как приятно чувствовать его поддержку в трудную минуту! И как ужасно сознавать, что мы опять оказались на нулевом уровне и вынуждены начинать все сначала. Только теперь все будет гораздо сложнее. У меня просто нет времени на раскачку.

Взвизгнув тормозами, на обочине перед домом резко затормозил огромный черный «линкольн». Из машины с угрюмым выражением лица вышел Траччио. Он внимательно осмотрел место преступления, потом заметил меня, нервно сглотнул и отвернулся, сверкнув очками.

Меня так и подмывало крикнуть ему: «Ну что, вам достаточно доказательств?»

Глава 109

На следующее утро сотрудники моего отдела собрались, чтобы еще раз проверить вещественные доказательства и улики, добытые нами в последнее время. Но ничего нового мы так и не обнаружили. Я отозвала Джейкоби в сторону и сказала:

— Уоррен, я хочу, чтобы ты выяснил, действительно ли Том Китинг прикован к инвалидной коляске и не покидал ли дом вчера вечером.

К часу дня я так устала, что уже ничего не соображала и решила посовещаться с подругами. Я позвонила им и попросила прийти в небольшое кафе напротив Дворца правосудия. Я думала, что Синди откажется, но она обрадовалась даже больше, чем Джилл и Клэр.

Сев за столик, мы выразили ей сочувствие и заверили, что никогда не бросим ее на произвол судьбы. Никто из нас не мог поверить, что Химера совершит нападение на Синди и Эрона.

— У меня просто голова кругом идет, — призналась я, когда мы заказали свои привычные салаты и коктейли. — Казалось, все сходится... Прошлое Кумбза, тюремное заключение, расистская группировка, сомнительные знакомства, мотивы для ненависти... Все против него! Не представляю, почему мы совершили ошибку.

— Знаешь, с чего тебе надо начать? — неожиданно заявила Клэр. — Сбросить с себя груз негативных эмоций и настроиться на спокойную работу. Все, что случилось, ужасно, но мы не должны впадать в истерику и поддаваться эмоциям.

— Да, — недовольно проворчала я, — но как этого добиться? Как мне успокоиться, если убийца на свободе? Где гарантия, что сегодня вечером он не предпримет очередную попытку застрелить кого-нибудь из нас?

Джилл нервно заерзала на стуле.

— Послушайте, Кумбз мог участвовать в этом деле, но не совершать убийств. Иначе говоря, он мог не нажимать на курок сам, но провоцировать на это других. Похоже, у него имелись сообщники или сообщник. Линдси, ты хорошо проверила его друзей из южных районов Сан-Франциско?

— Да, но двое из них все еще находятся в бегах. — Я замолчала, сосредоточившись на этой мысли. — Нет, не думаю, что они замешаны. Убеждена, что они здесь ни при чем. В нашем отделе не сомневаются в том, что Кумбз был психопатом, ну кто еще способен на подобное преступление?

— А ты проверила улики, обнаруженные в номере отеля? — спросила Синди.

— Десятки раз, — угрюмо процедила я и снова представила крошечную комнату, заваленную мусором, пустыми бутылками, обрывками газет и окурками.

Перед моими глазами промелькнули тюремные вещи Кумбза, стопка газетных вырезок, которые он хранил под матрасом, телефонные номера на столе и его письма... Да, я много раз вспоминала результаты обыска, но только сейчас в моей памяти что-то шевельнулось, нечто такое, на что раньше я не обращала внимания. Синди в это время интересовалась, не мог ли кто-нибудь специально подставить Кумбза, но я не ответила и смотрела в дальний угол кафе. Что-то я упустила... Почему чутье подсказывает, что ответ может быть где-то там? Я живо вообразила обшарпанные стены номера отеля, кипы старых газет, и вдруг моя память вырвала из всего этого хлама именно то, что нужно. Теперь я поняла, почему упустила столь важный момент. Это было просто и естественно, мне и в голову не могло прийти, что нужно проверить на всякий случай.

— Линдси? — обеспокоенно промолвила Клэр. — Что с тобой? Тебе плохо?

— Спустись на грешную землю, — улыбнулась Джилл.

А Синди положила руку мне на плечо.

— Линдси, что происходит?

Вместо ответа я вскочила и схватила сумку.

— Нам необходимо срочно вернуться в отдел. Кажется, я упустила серьезную деталь.

Глава 110

Вещественные доказательства по закрытым делам хранились в специальной подвальной комнате под охраной дежурного офицера, а ключ от нее он имел право выдать только при наличии специального разрешения. Дежуривший в тот вечер Фрэд Карл недовольно посмотрел на нас и хмыкнул.

— У вас что, вечеринка здесь? — Он протянул мне ключ и нажал кнопку, с помощью которой разблокировал дверь. — Вы, лейтенант, и миссис Бернардт проходите, а остальным придется подождать снаружи.

— Можешь арестовать нас всех, Фрэд! — бросила я через плечо и повела подруг в хранилище.

Улики по делу Кумбза лежали на полках в металлических коробках. Я быстро отыскала нужные мне коробки и, поставив их на стол, стала рыться в них.

— Линдси! — нетерпеливо воскликнула Джилл. — Объясни нам, какого черта ты здесь ищешь и зачем притащила нас сюда? Что мы тут не видели?

— Вы все видели, и не один раз, — ответила я, продолжая искать нужную мне вещь. — Я тоже видела их, но беда в том, что никто из нас не обратил внимания на маленькую деталь.

Наконец я нашла то, что искала, — награду за меткую стрельбу. Я показала подругам небольшую пластину, на которой был выбит уже хорошо знакомый нам текст: «Чемпиону по стрельбе на 50 метров». Именно эту фразу я запомнила, когда увидела пластину, но не обратила внимания на инициалы чемпиона.

— Смотрите, — объявила я, показывая на надпись внизу пластины, — Фрэнк Л. Кумбз. Все видели? Это не Фрэнк Ч., то есть Фрэнк Чарлз Кумбз, как мы предполагали, а Фрэнк Лоренс Кумбз. Другими словами, эту награду получил не покойный Кумбз, а его сын Расти.

Все молча смотрели на наградную пластину, не веря своим глазам. Мы были заняты сбором важных вещественных доказательств, но упустили из виду эту мелочь! Я вдруг вспомнила фразу Расти, которую он произнес во время нашего визита в студенческий городок. «Я не отец», — заявил он тогда, загадочно усмехнувшись. Только сейчас до меня дошел ее истинный смысл.

— Это его сын, — сказала я и обвела подруг торжествующим взглядом.

Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Джилл медленно опустилась на пол и обхватила голову руками.

— Значит, эти ужасные убийства совершил не Кумбз-старший, а его сын? Замечательный парень, студент-отличник из Стэнфорда?

Синди неожиданно рассмеялась.

— А мне казалось, он искренне ненавидит отца и наотрез отказывается общаться с ним.

— Я тоже так думала, — вздохнула я, — а он одурачил нас всех.

Некоторое время мы стояли вокруг стола, смотрели друг на друга и не знали, что теперь делать с этим неожиданным открытием. Ведь против Кумбза-младшего у нас ничего не было, кроме наградной пластины. А мои мысли уже лихорадочно вертелись вокруг известных фактов: приходская церковь, Тэйша Кэтчингс, украденный белый фургон...

— Владелец белого фургона, — вдруг вспомнила я, — был преподавателем антропологии в одном из колледжей. А он говорил, что часто брал студентов из других учебных заведений.

Я сделала паузу и задумалась. Теперь все становилось на свои места.

— Вполне возможно, что одним из них был Расти Кумбз.

Глава 111

После посещения хранилища вещественных доказательств я поспешила к себе наверх и сразу же позвонила профессору колледжа Стесику. К сожалению, я услышала только его голос на автоответчике и попросила перезвонить мне. Затем я сделала запрос в компьютерный банк данных на фамилию Фрэнк Л. Кумбз, но получила лишь отрывочные сведения о криминальном прошлом его отца. Никакой информации о сыне в банке данных полиции не содержалось.

В конце концов я пришла к выводу, что если этот парень настолько хладнокровен и жесток, чтобы совершить все эти убийства, значит, он должен входить в какую-нибудь молодежную преступную группировку. Вскоре оказалось, что я на правильном пути. С некоторых пор все данные о молодежной преступности стали строго засекреченными, причем до такой степени, что их нельзя было использовать даже в судебных процессах, однако у нашего отдела имелся доступ к этой информации. Через несколько секунд после ввода запроса я получила длинный список правонарушений Кумбза-младшего. Это было так неожиданно, что я опешила.

Оказалось, что Расти Кумбз давно уже не в ладах с законом, зафиксировано по меньшей мере семь приводов в полицию после того, как ему исполнилось тринадцать лет. Так, например, еще в 1992 году он предстал перед судом по делам несовершеннолетних за то, что застрелил из винтовки собаку соседей. А вскоре его обвинили в жестоком убийстве гуся в общественном парке.

Я стала просматривать дальнейшие правонарушения, которые с каждым разом становились все более жестокими и постепенно приобрели антисоциальный характер. В возрасте пятнадцати лет Кумбз-младший был задержан полицией и предстал перед судом за то, что исписал стены местной синагоги антисемитскими лозунгами. Через некоторое время он снова отчитывался перед судом за то, что бросил в окно соседа несколько пустых бутылок из-под пива. Причем сосед был чернокожим, что придало делу антирасистскую окраску. Кроме того, Расти Кумбз был замечен в подростковой школьной группировке, члены которой часто нападали на чернокожих и азиатов, жестоко избивая их.

И за все эти правонарушения Кумбз-младший не понес практически никакого наказания. Его слушали члены суда по делам несовершеннолетних, осуждали его поступки, выносили порицания, но до сколько-нибудь серьезных наказаний не доходило.

Прочитав досье, я уставилась в окно, пытаясь собраться с мыслями. Теперь ясно, что от такого человека можно было ожидать чего угодно. Я позвонила Джейкоби и попросила немедленно зайти ко мне. Я сообщила ему обо всем, включая награду за меткую стрельбу из винтовки и украденный белый фургон, обнаруженный неподалеку от первого места преступления.

К моему удивлению, он воспринял эти сведения довольно спокойно, словно давно уже ожидал услышать нечто подобное.

— Очевидно, порядки в Стэнфордском университете изменились с тех пор, как я учился там, — хмыкнул он.

— Уоррен, сейчас не до шуток! — одернула я его. — Меня интересует твое мнение. Что ты думаешь по этому поводу? Я похожа на сумасшедшую?

— Не настолько сумасшедшую, чтобы отказаться от возможности навестить парня еще раз, — серьезно ответил он.

Я согласилась с ним, но предупредила, что прежде нам следует дождаться результатов экспертизы ДНК Кумбза-старшего и выяснить, имеет ли он отношение к убийству Эстелл Чипман. Однако для получения результатов потребуется время, а я должна действовать уже сейчас. И чем дольше я думала над этим делом, тем больше убеждалась в виновности Расти Кумбза. В моей голове постепенно стала складываться совершенно иная картина преступлений, причем более разумная и обоснованная, чем прежняя.

— Уоррен! — воскликнула я. — Ты помнишь белый порошок, который нашли на крыше, откуда предположительно стреляли в Арта Дэвидсона?

— Да, и что? — Он подался вперед, приготовившись к новой неожиданности.

— Клэппер обнаружил порошок в двух случаях и доказал, что это обычный мел, который используют в учебных заведениях. А Расти был студентом и вполне мог занести с собой его остатки.

Я представила Кумбза-младшего: невысокого роста, но довольно крепкий, широкоплечий и с каким-то странным взглядом. Складывалось впечатление, что он давно уже чувствовал себя хозяином жизни и ощущал превосходство над другими студентами.

— Уоррен, ты помнишь нашу встречу с ним?

— Еще бы, — усмехнулся он. — Это было в спортивном зале Стэнфордского университета.

— А что он там делал? Поднимал тяжести, качался, одним словом.

Уоррен пристально посмотрел на меня, не понимая, какое это имеет отношение к нашему разговору.

— Что делают спортсмены перед тем, как подойти к штанге? — продолжала наступать я, поражаясь его несообразительности. — Ну чтобы руки хорошо скользили по металлу и не прилипали к нему?

— Они натирают их мелом, — растерянно пробормотал он.

Глава 112

В тот вечер Расти Кумбз совершал обычную пробежку вокруг южной части студенческого городка. Оставалось метров двести, но он чувствовал, что сил хватило бы на несколько километров. Как приятно быть сильным и крепким!

Мимо него промчалась полицейская машина, потом еще одна. У Расти даже сердце екнуло. В последнее время он стал нервно реагировать на полицейских, хотя понимал, что ему не стоит опасаться их. «Все нормально, — утешал он себя. — Все просто прекрасно». За стенами Стэнфорда он может ощущать себя в полной безопасности. Никому и в голову не придет искать убийцу в элитном университете, где учатся представители привилегированных сословий.

Мысли Расти вновь вернулись к теме, которая занимала его больше всего. Если удастся сбросить немного лишнего веса и как следует поработать в тренажерном зале, то вполне можно рассчитывать на победу в третьем туре отборочных игр Национальной футбольной лиги. А это гарантирует ему множество преимуществ и неплохие доходы. Главное сейчас — не отступать от намеченного плана и делать все для реализации своей давней мечты.

Расти повернул на Санта-Инес, откуда уже виднелось общежитие футболистов, в котором он проживал вместе со своими напарниками по команде. Однако через несколько десятков метров он резко остановился и уставился на площадку перед зданием. На ней стояли полицейские машины. «Что за черт! — подумал он. — Неужели они приехали за мной?»

Он смотрел на три патрульных автомобиля с мигалками и на две машины, принадлежавшие охране студенческого городка. А перед общежитием уже собиралась толпа любопытных студентов. Странно, обычно администрация университета допускает городскую полицию на свою территорию только в самых исключительных случаях.

Расти растерялся, не зная, как поступить. В голове промелькнула подлая мысль, что ему пришел конец, но он отбросил ее и стал притопывать на месте, делая вид, будто продолжает тренироваться. Если они действительно явились за ним, то ему, к сожалению, не удастся выполнить свое обязательство перед отцом и пристрелить ту сучку, которая убила его.

В ту же секунду Расти поразила другая мысль: «Как они вышли на меня, черт возьми? Как вычислили? Это опять дело рук Линдси Боксер?»

Он заметил группу студентов в широких красных шортах и с яркими рюкзаками за спиной. Они были возбуждены и оживленно обсуждали что-то, оглядываясь на полицейские машины.

— Эй, ребята, что там стряслось? — с нарочитым безразличием спросил Расти, продолжая бег на месте.

— Полиция ищет кого-то, — ответил один парень. — Похоже, произошло нечто серьезное, поскольку они ждут детективов из Сан-Франциско.

— Ни фига себе! — невольно вырвалось у Расти. — Детективов из Сан-Франциско? Им делать больше нечего?

«Да, плохи мои дела», — подумал он, провожая студентов долгим взглядом. Впервые в жизни Расти ощутил приступ животного страха. Точнее, это был не только страх, но и огромное сожаление, что все его планы рушатся так бесславно и внезапно.

Он резко развернулся и побежал в сторону главного административного корпуса. Его движения становились ритмичнее, а на смену внезапно охватившему его страху пришла прежняя уверенность в своих силах и в превосходстве над этими безмозглыми копами. А когда мимо промчалась еще одна патрульная машина, Расти решил, что нет смысла прятаться и скрывать свои намерения. Здесь собралось столько полицейских, что скрыться все равно не удастся.

К счастью, на сей раз все обошлось, и Расти благополучно добрался до заветного места.

Глава 113

Мы с Джейкоби мчались со скоростью девяносто миль в час по шоссе №101 по направлению к Пало-Альто. Позади остались дорожные указатели Берлингема, Сан-Матео и Менло-Парка, а впереди еще несколько населенныхпунктов, прежде чем мы наденем наручники на этого ублюдка.

Я очень надеялась, что нам удастся застать Расти Кумбза врасплох, например, при выходе из учебного корпуса. В студенческом городке проживают несколько тысяч студентов, и очень не хотелось бы подвергать риску их жизнь. Расти вооружен и чрезвычайно опасен, поэтому необходимо сделать все возможное, чтобы задержать его без оружия.

Перед въездом в студенческий городок я позвонила начальнику отдела по расследованию убийств Пало-Альто лейтенанту Джо Каймсу и попросила его о встрече в кабинете декана факультета в главном административном корпусе. А когда мы приближались к студенческому городку, Каймс позвонил мне и сообщил, что Кумбза пока не обнаружили. Сегодня вечером у него не было занятий, в комнате его тоже не нашли, он даже не пришел на тренировку футбольной команды, которая началась на стадионе примерно час назад. Это было крайне неприятное для меня известие. Значит, все расчеты на внезапность оказались беспочвенными.

— А он знает, что его разыскивает полиция? — поинтересовалась я у Каймса. — Что там вообще происходит, Джо?

— Понимаешь, в студенческом городке очень сложно проводить такие операции. Все видели наши машины, а слухи распространяются здесь со скоростью ветра.

Эта новость окончательно испортила мне настроение. Если мы не смогли задержать Кумбза без лишнего шума, значит, надо готовиться ко всяким неожиданностям, не исключая, разумеется, и стрельбу.

— Что нам теперь делать, лейтенант? — встревоженно спросил Каймс.

— Думаю, поднять по тревоге местную полицию, прочесать весь студенческий городок и попытаться найти этого парня. Главное сейчас — не выпустить его из ловушки. И помни, Джо: Кумбз чрезвычайно опасен. Ты даже не представляешь, насколько он опасен.

Глава 114

Скоростной лифт быстро поднял Химеру на смотровую площадку башни Гувера, откуда открывался прекрасный вид на студенческий городок. В самом центре находился главный административный корпус Стэнфордского университета. В это время смотровая площадка была совершенно безлюдной, и поэтому никто не мог помешать Химере закончить давно начатое дело. Над ним расстилалось голубое небо Калифорнии, а прямо над головой были закреплены огромные колокола, громкий звук которых разносился на всю округу.

Расти Кумбз выключил подачу электроэнергии на лифт, обеспечив себе дополнительные преимущества. Двери лифта остались открытыми, и никто не мог быстро добраться на эту высоту. Затем он поставил на пол большую нейлоновую сумку, расстегнул ее, вынул отдельные части снайперской винтовки «РСГ-1» и стал привычными движениями собирать ее. Когда все было готово, Расти положил рядом с винтовкой два пистолета и солидные запасы боеприпасов.

Покончив с приготовлениями, он осмотрелся. К югу от города простиралась живописная горная гряда, а к северу — красивые окрестности и пригороды Сан-Франциско. День был прекрасный, чистое небо располагало к неспешным действиям, а прозрачный голубоватый воздух прогонял прочь дурные мысли. В такой день студенты занимались обычными делами и наслаждались великолепной погодой. Это были не просто студенты, а лучшие из лучших, умнейшие из умнейших.

Расти снова взял винтовку, проверил затвор, прикрепил оптический прицел, приложил приклад к плечу и занял удобную позицию у небольшого выступа, упершись спиной в стену. Взглянув в прицел, он обнаружил на колокольне стайку воробьев, прицелился и нажал на спусковой крючок. Послышался холостой щелчок. Значит, все нормально, оружие в полном порядке.

Расти прижался спиной к бетонной стене и посмотрел вверх. Свежий ветерок теребил его волосы, а голубое небо настраивало на философский лад. «Придется умереть, — с грустью подумал он, — но почему так спокойно на душе? Почему нет гнетущего страха, который парализовал меня несколько часов назад? На самом деле мне на все плевать».

Студенты беззаботно прохаживались по аллее, сидели на скамейках с книжками в руках или уплетали мороженое. И никто из них не подозревал о грозящей опасности. Трудно предположить, что такое возможно. А он глядел на них с высокой башни и размышлял о своем превосходстве над ними. Ведь он мог одним выстрелом лишить жизни любого!

Расти просунул ствол винтовки сквозь металлическую решетку ограждения, посмотрел в оптический прицел и выбрал первую мишень: симпатичную девушку с раскосыми глазами, выдававшими ее японское происхождение. Она сидела на зеленой лужайке и весело щебетала с азиатским парнем.

Химера не нажал на курок, а почему-то перевел ствол вправо от этой пары. В перекрестке прицела показался парень в желтом свитере и на желтом велосипеде. Но и эта мишень ему не понравилась. Вскоре удалось выхватить из толпы чернокожего студента с длинными косичками, который неспешно направлялся в сторону книжного магазина.

Кумбз злорадно ухмыльнулся. Иногда он удивлялся, сколько ненависти к этим черным накопилось у него за короткую жизнь. Правда, интуиция подсказывала, что на самом деле он презирал не их, а себя. Конечно, он был прекрасным, умным и преуспевающим студентом, но какое-то жуткое чувство неудовлетворенности мешало Кумбзу жить и наслаждаться окружающим миром. Он осознавал свое несовершенство, ненавидел свои поступки, презирал себя за трусость и малодушие, а самое главное заключалось в том, что он был одинок. Одиночество поглощало его волю, сжирало изнутри, не оставляя надежд на будущее. А порой оно вырастало до масштабов вселенской катастрофы, от которой не было спасения. Он понимал, что обречен на страшное одиночество, и не хотел больше так жить. Именно это настроение одолевало его сейчас.

Через минуту Кумбз поймал в оптический прицел голубой «иксплорер» с мигалкой на крыше, который вырулил на площадку перед административным корпусом. Наконец-то! Эта сука из Сан-Франциско пожаловала собственной персоной. Вот и наступил его момент истины. Долго он ждал такого случая.

Расти приник к винтовке. Нет, это было бы слишком просто. Надо вызвать ее на поединок и пристрелить на виду у всех. Он снова вернулся к беззаботной азиатской паре на зеленой лужайке. Господи, как он ненавидел всех узкоглазых и черных! Но это тоже не вдохновило его. В оптическом прицеле возникла чернокожая девушка с копной косичек и огромными коричневыми глазами. «Ничего не могу с собой поделать, — усмехнулся Расти, обхватывая указательным пальцем прохладный металл спускового крючка, — я так устроен».

Химера хладнокровно занялся своим привычным делом.

Глава 115

Я припарковала свой «иксплорер» неподалеку от административного корпуса, и мы с Джейкоби направились к входу. Но не успели мы войти, как на ступенях появился Каймс. Он куда-то торопился и отдавал по рации распоряжения своим сотрудникам. А следом за ним семенил декан факультета Феликс Стерн.

— Нам так и не удалось найти Кумбза, — сообщил мне Каймс. — Правда, его видели возле этого здания минут двадцать назад, но мы не знаем, где он теперь. Этот сукин сын играет с нами в прятки, и при этом довольно умело, надо заметить.

— А как насчет местной полиции? — поинтересовалась я, понимая, что собственными силами нам с ним не справиться.

— Они будут здесь с минуты на минуту. — Каймс пристально посмотрел на меня. — Вы уверены, что они нам понадобятся?

Я покачала головой:

— Надеюсь, нет, но мы должны быть готовы ко всяким неожиданностям. Сейчас самое главное — отыскать Кумбза и нейтрализовать...

Не успела я закончить фразу, как где-то поблизости послышались выстрелы. Полицейские никогда не станут стрелять первыми, значит, стрелять мог только Кумбз. Кроме того, я сразу определила, что это звуки винтовки, а не пистолета.

— Похоже, он здесь! — произнес Джейкоби.

Со стороны аллеи донеслись жуткие крики, и навстречу нам бросилась толпа обезумевших от страха студентов. Было ясно, что они пытаются укрыться в административном корпусе.

— Он в башне Гувера! — воскликнул какой-то парень. — Этот псих стреляет из башни!

Я бросилась к студентам, а Джейкоби и Каймс последовали за мной. Каймс быстро отдал распоряжения по рации:

— В районе башни Гувера слышна стрельба! Всем немедленно прибыть к башне Гувера! Готовность номер один! Предельная осторожность! Преступник вооружен и очень опасен!

Через пару минут мы оказались на зеленой лужайке. Не успевшие убежать студенты прятались за деревьями, скамейками, урнами и кустами, которые могли укрыть их от пуль. А посреди лужайки лежали два человека — чернокожая девушка с кровавыми пятнами на груди и парень, согнувшийся в три погибели.

— Всем на землю! — закричала я. — Оставайтесь на местах и пригнитесь к земле! Не поднимайтесь! Пригнитесь!

Со стороны башни раздался еще один выстрел, затем второй и третий. Господи, он ведь перестреляет половину студентов!

— Всем на землю! — повторила я. — На землю, черт возьми!

Я пыталась определить, откуда велась стрельба. В башне не было видно ни фигуры снайпера, ни дымки от выстрелов. В этот момент грохнули еще два выстрела, и я наконец определила примерное место, откуда они прозвучали. Но помочь студентам я пока не могла. Они были как на ладони и представляли собой отличную мишень для опытного стрелка. Он опять выбрал самое выгодное положение.

Я схватила за руку Каймса и притянула его к себе.

— Как подняться на башню?

— Никак, — пробормотал он. — Без отряда местной полиции это равносильно самоубийству. — Его обезумевший от страха взгляд выражал полную растерянность и неспособность принимать ответственные решения. Каймс снова заговорил в рацию: — Где полиция? Снайпер стреляет из башни Гувера! Всем немедленно прибыть сюда!

— Послушай, Джо, как мне подняться на башню? Я все равно пойду туда, поэтому лучше скажи, как это сделать скорее и без риска для жизни.

— В подвальном помещении есть лифт для служебного пользования, — неожиданно вмешался декан Стерн.

Я вынула свой «глок», проверила патроны и нащупала пристегнутый к щиколотке маленький пистолет «беретта». Надо действовать оперативно и быстро, иначе преступник перестреляет всех студентов. Теперь я понимала, что это не просто пальба сумасшедшего маньяка, а желание выманить меня из засады и сразиться один на один. Он вызывал меня на поединок, и я не могла отказаться, хотя сознавала, что все преимущества на его стороне. Попутно я окинула взглядом соседнее здание и сообразила, что оно станет неплохим прикрытием.

Внезапно Джейкоби схватил меня за руку. Он разгадал мои намерения и надеялся, что сумеет остановить меня.

— Линдси, ты, конечно, поступишь по-своему, но подожди хотя бы, пока я принесу бронежилет.

— Уоррен, я буду ждать тебя на верху башни, — тихо промолвила я, подмигнула ему, затем пригнулась и побежала к башне.

А где-то в самом уголке сознания меня сверлила мысль: зачем я это делаю?

Глава 116

«Боже мой, какое удивительное чувство!»

Химера опустил винтовку и прислонился к бетонной стене. Сейчас все вокруг будут сходить с ума, носиться по газонам, охваченные паникой, а вскоре появится толпа тупоголовых полицейских и, наверное, вертолеты. А он совершенно спокоен, потому что у него есть огромное преимущество — он не боится умереть.

Взгляд Химеры остановился на колокольне собора. Ему с давних пор нравился хрустальный звон колоколов, который был слышен во всех уголках огромного студенческого городка. Интересно, они так же будут звучать, когда его не станет? А как они зазвучат на его похоронах? Впрочем, какие там похороны...

Он вдруг подумал, что стоит сейчас один на башне и уже успел убить пятерых человек. Удачный день! А какая жизнь была у него ранее? Мрак. А теперь он войдет в историю, причем навечно, как самый жестокий убийца за весь период существования Стэнфорда.

Химера повернул голову и посмотрел на зеленую лужайку внизу. Там подозрительно тихо и спокойно. Что бы это значило? Никаких полицейских, вертолетов, обезумевших от жажды сенсации газетчиков и телевизионщиков. Что там происходит, черт возьми? Когда появятся полицейские с направленными на него пистолетами? Ну ладно, можно подождать. Они появятся рано или поздно, и тогда он им покажет, кто здесь хозяин. Они заплатят ему за все по полной программе.

Химера хотел отвернуться, но его взгляд выхватил какую-то подозрительную фигуру. Неужели Линдси Боксер? Кумбз прильнул к оптическому прицелу и вскоре обнаружил эту «героическую женщину», погубившую его отца. Она, как заяц, бежала от административного корпуса к башне, выделывая такие выкрутасы, что и акробату не снились. Наконец-то он добился своей цели. Эта сучка все же не выдержала и решила сразиться с ним один на один. Не выйдет!

Химера тщательно прицелился и готов был нажать на курок, как неожиданно перед ним появился какой-то автобус. Он грязно выругался и снова стал искать Линдси Боксер в оптический прицел. Вот она. Он прицелился, затаил дыхание и начал медленно нажимать пальцем на спусковой крючок. Эта сука думает, что его отец получил девять пуль. Значит, такое же количество пуль должна получить и она. В его прицеле хорошо видна белая блузка с серыми пуговицами. Прекрасная мишень.

«Ты покойница», — успел подумать он, нажимая на курок.

Глава 117

На мгновение над зеленой лужайкой нависла гробовая тишина. Расти Кумбз решил передохнуть или просто перезаряжал винтовку. Я поняла, что для меня это, очевидно, единственная возможность беспрепятственно проникнуть в башню. Я бросилась вперед и через секунду оказалась у входной двери. Раздались выстрелы, обернувшись, я увидела, как Джейкоби прикрывал меня сзади, открыв пальбу по верхушке башни. Он делал все, чтобы облегчить мое положение, сознавая, что никак не сумеет поддержать меня, когда я войду внутрь. Я помахала ему рукой, словно извиняясь за то, что ставлю его в идиотское положение.

Мне пришлось обойти вокруг башни, чтобы попасть к двери с северной стороны. Спустившись по лестнице, я огляделась вокруг, подошла к лифту и нажала кнопку, одновременно направив на него пистолет. Дверь не открылась. Последующие попытки тоже закончились безуспешно. Отчаявшись попасть в лифт, я грохнула по нему кулаком и громко закричала:

— Полиция!

Мой голос гулким эхом разнесся по пустынному помещению. Через некоторое время в конце коридора появился старик, он медленно направился ко мне, с опаской поглядывая на пистолет.

— Полиция, — повторила я. — Как мне подняться на верхний этаж башни?

Тот растерянно пожал плечами.

— Этот человек заблокировал лифт, и сейчас можно подняться только по крутой лестнице.

— Покажите мне дорогу, — приказала я, — только быстрее, это вопрос жизни и смерти.

Старик молча повел меня на третий этаж, а потом вывел на узкую лестничную клетку.

— Вам придется преодолеть тринадцать пролетов, а на верхнем увидите пожарную дверь. Она не закрывается на замок.

— Ждите внизу, — скомандовала я, — и скажите полицейским, которые сюда придут, что я двинулась наверх. Пусть они следуют за мной.

— Да, мэм, — торопливо произнес старик, — я все понял.

Я стала быстро подниматься. Господи, тринадцать этажей! Счастливое число... На пятом я почувствовала, как сердце бешено колотится в груди, белая блузка прилипла к телу, а ноги ныли от усталости. Даже не верилось, что совсем недавно я бегала четыре раза в неделю. И меня постоянно тревожила мысль, не сошла ли я с ума, отважившись подняться без соответствующей поддержки полиции. С каждым шагом я все больше убеждалась в том, что мой поступок — безумие.

Наконец я достигла тринадцатого этажа, перевела дух и толкнула толстую металлическую дверь, отделявшую меня от Расти Кумбза. В этот момент я услышала несколько выстрелов. Значит, он близко... А ведь за это время он мог убить еще несколько ни в чем не повинных людей. «Боже мой, Линдси, — промелькнула у меня мысль, — если ты решилась на такое дело, то выполняй его скорее».

Крепко сжав рукоятку «глока», я выскочила на смотровую площадку и почти сразу увидела притаившегося за ограждением Кумбза. Он просунул винтовку сквозь прутья ограждения и палил куда-то вниз.

Глава 118

Услышав позади себя какой-то шум, Кумбз мгновенно обернулся, направил ствол винтовки и сделал несколько выстрелов. Я отпрянула и ответила ему четырьмя выстрелами из пистолета, одновременно пытаясь укрыться за углом лифтовой шахты. Убедившись, что осталась целой и невредимой, я осторожно выглянула из-за угла.

— Ну что, наверное, не очень приятно, когда в тебя стреляют? — крикнула я ему.

Затем я ползком пробралась поближе к ограждению, стараясь не нарваться на пулю. Теперь передо мной открывался узкий проход смотровой площадки шириной не более восьми футов. Кумбз находился на другом конце площадки, но я его не видела за бетонной стеной.

— Добро пожаловать, лейтенант! — донесся его голос с другого конца площадки. В нем звучали ненависть, презрение и страх перед неизвестностью. — Все ваши трусливые начальники предпочли остаться внизу, а вас послали поговорить со мной?

— Мне начальники не нужны, Кумбз, — промолвила я. — Я привезла с собой верных друзей, а они не будут разговаривать с тобой. Тебе конец, Расти. Зачем тебе такая смерть?

— Не знаю, мне показалось это забавным, — продолжил он нарочито шутливым тоном. — Я сам составил себе такой план, а вот зачем вы пришли сюда умирать?

Я подняла голову и попыталась определить, где именно Кумбз находится в данный момент. В другом конце площадки послышался щелчок затвора.

— Я ждал вас здесь, лейтенант! — крикнул Кумбз. — Вы убили моего отца, а теперь я желаю отомстить вам.

Я догадалась, что он хочет обойти вокруг башни и подобраться ко мне сзади. Я тоже стала двигаться вокруг башни, но в другом направлении.

— Нет, Расти, я не хочу умирать! — воскликнула я. — Да и ты, думаю, тоже.

— Мне кажется, вам не очень-то повезло со мной, лейтенант, — проговорил он насмешливо. — Я предоставил в ваше распоряжение все необходимые улики — символ химеры, белый фургон, телефонный звонок по 911. Чего вам еще недоставало? Чтобы я послал вам привет по электронной почте и сообщил: «Эй, ребята, я сижу дома и жду вас в гости?» Да, неважно работает полиция. Слишком много времени вам потребовалось, чтобы выйти на меня, слишком много потерь с вашей стороны.

Я хотела что-то сказать, но в это мгновение прогремел выстрел. Он был такой громкий, что казалось, Кумбз выстрелил у меня над ухом. Я прижалась к бетонному полу и обхватила руками голову.

— Твой отец мертв! — прокричала я ему. — Его уже не вернешь.

Через минуту я решила посмотреть, где он находится, высунула голову и замерла от ужаса. Расти Кумбз глядел на меня и ухмылялся. Подобную ухмылку я неоднократно видела на лице его папаши. Но поразила меня не она, а направленный на меня ствол винтовки. Моя рука с пистолетом машинально поднялась, но внезапно меня ослепила яркая вспышка, грохнул выстрел, и я отлетела от мощного удара в сторону, ударившись головой о бетонный пол. Не успела я опомниться, как Кумбз уже стоял надо мной и презрительно усмехался. Я пошевелила пальцами и вдруг обнаружила, что мой «глок» куда-то исчез. Только сейчас я сообразила, что Кумбз своим метким выстрелом выбил пистолет из моей руки.

Я лежала перед ним на полу совершенно беспомощная, а он смотрел на меня, прицелившись винтовкой в мою грудь.

— Вам придется признать, лейтенант, что я умею стрелять.

Я поняла, что у меня нет никакой надежды на спасение. В холодных глазах Кумбза сквозила такая ненависть, что спасти меня теперь могло только чудо.

— Не надо больше смертей, — пробормотала я пересохшими от страха губами. — Через минуту здесь будет отряд полицейских. Убьешь меня, тебе больше не жить. Ты же знаешь наши порядки.

Он равнодушно пожал плечами.

— Мне все равно теперь не жить. Ты не представляешь, что значит потерять родного отца. Это вы, мерзавцы, отняли у меня его и теперь заплатите за все.

Я с ужасом заметила, как указательный палец Кумбза стал медленно нажимать на спусковой крючок. В голове промелькнула давно забытая молитва, подкрепленная мыслью, что очень не хочется умирать. Я закрыла глаза и сжалась в комок.

И тут произошло что-то невероятное. Воздух разорвали оглушительные звуки огромного колокола, усиленные замкнутым пространством башни. А сама она, казалось, задрожала и готова была развалиться на мелкие кусочки. Я закрыла уши обеими руками и распласталась на бетонном полу, забыв даже о направленной на меня винтовке.

Впрочем, винтовка Кумбза была уже направлена не на меня, а куда-то в сторону. От оглушительного удара колокола ему досталось еще больше, так как он находился прямо под ним. Кумбз согнулся в три погибели, закрыл уши руками и даже дернулся от болевого шока. Никогда еще я не слышала такого грохота. Вслед за самым большим колоколом забили другие, и вскоре вся башня содрогалась от этого урагана звуков, которые разносились на десятки километров от студенческого городка.

Пока Кумбз корчился от боли, закрывая уши руками, я лихорадочно пыталась вынуть прикрепленный к щиколотке маленький пистолет. И мне это, к счастью, удалось. Когда Кумбз опомнился и снова навел на меня винтовку, было уже поздно. Я трижды выстрелила ему в грудь. Все произошло так быстро, что некоторое время я даже не могла понять, что случилось, тем более что выстрелов не слышала. Они утонули в оглушительном реве колоколов.

Этот звон напомнил мне поминальные звуки прощальной церемонии. Кумбз удивленно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на три красных пятна на своей широкой мускулистой груди и стал медленно оседать на пол. В последний момент он нашел в себе силы поднять винтовку и направить ее на меня.

— Ты тоже умрешь, сука, — с ненавистью процедил он сквозь зубы.

Я тщательно прицелилась и выстрелила в него. Пуля врезалась Кумбзу в шею и разворотила ее. Он громко вскрикнул и попытался закрыть ладонью огромную рану, из которой хлестала кровь. Его глаза налились кровью, затем как-то странно втянулись в голову. От ужаса я отвернулась и обхватила обеими руками уши. Голова раскалывалась от громоподобного звона, а руки и ноги отказывались мне подчиняться. С трудом я подползла к неподвижному телу и отшвырнула в сторону винтовку. Я совершенно оглохла и уже не воспринимала ничего вокруг. А колокола продолжали разносить по всей округе радостную весть, будто отвечая на мою беззвучную молитву.

Вскоре я пришла в себя и решила проверить, нет ли ошибки на сей раз.

— Вот теперь все в порядке, — облегченно вздохнула я, заметив на окровавленной груди Кумбза фрагменты ненавистной химеры.

Вначале я обратила внимание на длинный красно-голубой хвост рептилии, а чуть подальше виднелось туловище странного зверя с головами льва и козла. Химера и без того казалась ужасной, а на фоне кровавых пятен и зияющих ран выглядела просто безобразно. Одна из моих пуль разорвала это мерзкое тело на две части. Таким образом, я поразила не только Химеру, но и ее символическое воплощение. Меня чуть не стошнило от жуткого зрелища.

Неожиданно я услышала сзади шаги, но не обернулась, а продолжала стоять на коленях над телом поверженного противника. Мне почему-то захотелось ответить Кумбзу на его слова: «Ты не представляешь, что значит потерять родного отца».

— Нет, ты ошибся, уж я-то знаю, что это такое, — прошептала я в его остекленевшие глаза.

Глава 119

На следующий день все газеты сообщили долгожданную весть: Химеры больше не существует, а многострадальное дело о нескольких убийствах наконец-то закрыто.

Но торжества по этому поводу не было. Во всяком случае, у меня. Сотрудники отдела не устраивали пышных банкетов, не произносили хвалебных тостов и даже не поздравляли меня с победой. Слишком много людей погибло в последнее время, слишком много горя испытали их родные и близкие. Правда, мне повезло, что я не оказалась в их числе, но это слабое утешение. Клэр и Синди тоже посчастливилось избежать печальной участи, но и они не прыгали от восторга.

Я взяла отпуск на несколько дней, подлечила свой бок и руку, пострадавшую от меткого выстрела Кумбза, и много гуляла с Мартой, которая уже почти отвыкла от меня за эти дни. А мой отдел сводил воедино все улики по делу Химеры и составлял подробный отчет о выполненной работе.

Я часто прокручивала в памяти последние события и сделала неожиданное открытие. В ходе расследования я уже дважды оказывалась один на один с вооруженным и опасным преступником. Что бы это значило? Почему это происходит со мной? И как характеризует мою жизнь? Я часто вспоминала свое детство и отца, которого фактически не знала и не видела долгие годы. Я очень радовалась, когда он вновь появился в моей жизни, но потом отец опять пропал, как и много лет назад, бросив нас с мамой на произвол судьбы. Теперь я уже на надеялась встретить его когда-нибудь.

Меня стали посещать странные мысли. Иногда мне хотелось все бросить к чертовой матери и заняться чем-нибудь другим, открыть бутик, например, написать книгу или заняться живописью. Как еще можно изменить свою жизнь? Однако я понимала, что не пригодна для такого рода деятельности.

В конце концов я перестала терзать себя сомнениями и вернулась на работу. И в первый же день меня вызвал к себе Траччио. Когда я вошла в его кабинет, он встал, крепко пожал мне руку и заявил, что очень гордится мной и моей работой. А я сделала вид, будто поверила ему.

— Спасибо, — скромно произнесла я и даже улыбнулась. — И это все, что вы хотели мне сказать?

Траччио снял очки и начал усердно протирать их, из чего я сделала вывод, что меня ожидает не совсем приятная беседа.

— Нет, Линдси, садись, нам нужно поговорить. — Он взял со стола большую папку и открыл ее. — Предварительное следствие по делу Кумбза-старшего, — пояснил он, похлопав рукой по папке.

Я молча смотрела на него, не понимая, что он от меня хочет. Неужели федеральные бюрократы нашли в этом деле что-либо подозрительное?

— Нет, нет, все в порядке, не волнуйся, — успокоил меня шеф. — Здесь все проверено и никаких нарушений не обнаружено. Однако есть одна странная вещь, суть которой я никак не могу понять, — загадочно промолвил он и наклонился ко мне через стол. — Судебно-медицинские эксперты извлекли из тела Кумбза девять пуль. Три были выпущены из пистолета Джейкоби, две — из пистолета Кэппи, одна — из твоего «глока» и еще две из револьвера Тома Переса из отдела по расследованию грабежей. В целом получается восемь пуль.

Траччио сделал многозначительную паузу и уставился на меня.

— А девятая пуля не подходит ни к одному из них.

— Не подходит? — опешила я.

Что за чертовщина? Комиссия исследовала оружие всех полицейских, которые были задействованы, включая и меня.

Шеф выдвинул ящик стола и вынул оттуда пакет с большой пулей, которая на первый взгляд напоминала по цвету его глаза.

— Вот посмотри, — сказал он, протягивая мне пакет. — Сороковой калибр.

Меня как будто ударило электрическим током. Сороковой калибр...

— Забавно, не правда ли? — усмехнулся Траччио. — Эта пуля не соответствует ни одному из видов оружия, использовавшихся при задержании Кумбза. Зато соответствует вот этим пулям. — Он достал из ящика стола еще один пакет, в котором находилось четыре пули. — Мы обнаружили их в стенке гаража и в стволе дерева в том самом южном районе Сан-Франциско, где ты преследовала бандитов. Линдси, тебе это о чем-нибудь говорит?

Я была настолько поражена новостью, что у меня даже рот открылся от удивления. Я живо представила сцену на ступеньках Дворца правосудия: Кумбз шел навстречу мне с пистолетом в руке, потом стал стрелять. Но секундой ранее я слышала, как кто-то выкрикнул мое имя, причем было похоже, что человек хотел предупредить меня об опасности.

А вскоре началась беспорядочная пальба, и Кумбз упал на ступеньки. Но первый выстрел прозвучал не с моей стороны, а откуда-то сзади. Да, конечно, за спиной Кумбза стоял какой-то человек, который, во-первых, предупредил меня об опасности, а во-вторых, сделал первый выстрел из револьвера сорокового калибра. А такой револьвер был у моего отца. Значит, отец находился там и спас мне жизнь. Если бы не его первый выстрел, неизвестно, что случилось бы со мной.

А еще я вспомнила, как отец стоял на пороге моей квартиры, когда я попросила его уйти. Он выглядел таким жалким, обещал, что не станет больше убегать от жизненных проблем. Значит, это он убил Кумбза.

— Ты не ответила на мой вопрос, Линдси, — напомнил Траччио.

Я не знала, как поступить. Не могла же я выдать своего отца! Хотя он, безусловно, нарушил закон и должен понести наказание. Нет, я не допущу этого. В конце концов, я раскрыла дело, и теперь Траччио избавится от гнетущей его приставки «исполняющий обязанности начальника полиции». К тому же он сам заявил, что никаких проблем в этом деле нет.

— Шеф, — решительно ответила я, — ничего не могу сказать по этому поводу.

Некоторое время Траччио стоял, покачивая папкой, затем кивнул и швырнул ее в самый нижний ящик стола.

— Ладно, забудем обо всем. Ты проделала огромную работу, Линдси, и никто не сумел бы выполнить ее лучше.

Эпилог Я улечу далеко

Четыре месяца спустя...

Мы собрались в церкви на Ла-Салле-Хейтс ярким и чистым мартовским вечером почти через пять месяцев после того страшного кровавого дня, когда здесь прогремели выстрелы. Следы от пуль были аккуратно закрашены, а арочное окно с некогда чудесным витражом закрыто занавеской, специально приготовленной для сегодняшнего события.

В церкви присутствовало все городское начальство с женами и детьми. Между рядами суетились телевизионщики, старательно снимая все, что могло пригодиться для вечернего выпуска новостей.

На небольшом подиуме детский хор тщательно выводил «Я улечу далеко», и их звонкие голоса гулко разносились под сводами церкви и были слышны даже во дворе. Многие прихожане прихлопывали в такт церковного гимна, а некоторые просто сидели молча, вытирая слезы.

Джилл, Клэр, Синди и я стояли в самом конце зала и с волнением слушали детей. Когда они закончили исполнять гимн, на кафедру медленно поднялся Эрон Уинслоу. Он был прекрасен в своем черном одеянии, откровенно гордился своими воспитанниками. Эрон продолжал встречаться с Синди, и мы очень радовались, что из них получилась такая замечательная и на редкость счастливая пара.

Заметив пастора, прихожане затихли. Эрон оглядел переполненную церковь, повернулся к детям и произнес:

— Всего лишь пять месяцев назад звонкие детские голоса были прерваны выстрелами сумасшедшего убийцы-маньяка. Я видел, как пули свистели над головами детей, врезались в стены церкви и разрушили наше чудесное окно с красивыми витражами. Все дети были охвачены ужасом и никак не могли понять, почему в них стреляют. И мы до сих пор задаемся вопросом, ради чего пострадали самые юные и самые невинные из нас?

Из глубины зала донеслись громкие крики «аминь». Синди наклонилась ко мне.

— Он хорош, не правда ли? — прошептала она мне на ухо. — Он самый лучший проповедник, потому что всегда говорит искренно.

— И ответ на этот вопрос заключается в следующем, — продолжал тем временем Эрон, обращаясь к притихшим прихожанам. — Эта невинная жертва проложила нам путь, по которому мы должны пройти. — Он сделал паузу и обвел взглядом притихший зал. — Мы все связаны одной нитью. Все, кто пришел сюда, чтобы почтить ее память, и те, кто понес невосполнимую утрату. Все мы — черные и белые — страдаем от ненависти. И тем не менее каким-то чудесным образом нам удается преодолеть ее. И мы выдержим это испытание, я не сомневаюсь.

Он кивнул группе празднично одетых детей, которые стояли возле белой занавески. Девочка лет десяти с косичками потянула за веревку, и занавеска упала на пол. В зале раздались восторженные возгласы. Помещение церкви залилось ярким солнечным светом, пробивающимся сквозь новое витражное стекло. Все дружно зааплодировали, а детский хор запел новый гимн.

Я слушала звонкие детские голоса, и в душе рождалось щемящее чувство боли и сострадания. Мне подумалось, как много важных событий прошло с тех пор, когда я впервые приехала сюда расследовать убийство Тэйши Кэтчингс. Я так растрогалась, что на глазах появились слезы. Клэр заметила мое волнение и пожала мне руку, Синди обняла за плечи, а сзади я чувствовала горячее дыхание Джилл.

— Я была не права, — тихо промолвила Джилл, — когда сказала еще в больнице, что этот негодяй неизменно побеждает. Нет, мы победили, а такие отбросы общества всегда терпят поражение, хотя и причиняют немало зла. Просто иногда надо дождаться окончания игры.

Мы смотрели на новое витражное стекло, на котором Иисус, облаченный в светлые одеяния, благословляет своих последователей, а над его головой ярко сияет нимб. Позади Христа идут его сподвижники и среди них — женщина. Она обернулась и протянула руки навстречу маленькой черной девочке.

И эта девочка очень была похожа на Тэйшу Кэтчингс.

* * *
Через две недели, в пятницу вечером, я пригласила подруг к себе домой на ужин. Поводом послужили слова Джилл, которая сообщила, что у нее важные новости и она хочет поделиться с нами.

Возвращаясь с рынка с двумя огромными сумками продуктов, я наткнулась в вестибюле дома на кипу почтовых отправлений. Среди них были каталоги, журналы, почтовые извещения и рекламные объявления.

Я хотела пройти мимо, но неожиданно остановилась. Из-под этой горы бумаг виднелся уголок белого конверта, украшенный голубыми и красными стрелами. Но мое внимание было обращено не на конверт, а на почерк отправителя. У меня даже дух перехватило от изумления. На конверте был обратный адрес — «Кабо-Сан-Лукас, Мексика».

Я поставила сумки на пол, взяла конверт и открыла его. Внутри оказались небольшая фотография и лист бумаги, испещренный до боли знакомым почерком.

"Моя любимая доченька, — говорилось в начале письма. — К этому времени тебе уже известна правда. Я проделал долгий путь, пока не остановился в этом чудном месте. Было нелегко, но я наконец нашел пристанище и не намерен метаться по жизни. Не сомневаюсь, ты поняла, что произошло на ступеньках Дворца правосудия в тот вечер. У современных копов гораздо больше прыти, чем у такого старика, как я.

Но я все же хочу, чтобы ты знала: я не испугался и пришел туда с единственной целью помочь тебе. А потом я несколько дней бесцельно болтался по городу и даже пытался навестить тебя в больнице. Ты не хотела меня видеть, ко я должен был убедиться, что с тобой все в порядке. И был счастлив, узнав, что это действительно так.

Я не нахожу слов, с помощью которых можно выразить мое сожаление по поводу случившегося. Я вновь разочаровал тебя и очень переживал из-за этого. Я часто совершал дурные поступки, натворил немало ошибок, и одна из них заключалась в том, что я потерял твое доверие. Неужели мне понадобилась целая жизнь, чтобы понять такую простую вещь?

Но в одном я все же был прав, и это для меня более важно, чем все остальное. Нет на земле таких людей, которые не нуждались бы в помощи и поддержке. Хотя бы иногда. И даже от своего отца".

Письмо заканчивалось словами: «Твой глупый папа», а чуть ниже была приписка: «который по-прежнему любит тебя».

Я прочитала это послание несколько раз, причем под конец уже не могла сдержать слез. Значит, отец все-таки отыскал такое место в этой жизни, где его никто не знает и не станет приставать с дурацкими расспросами. И вдруг мне стало больно оттого, что теперь я, возможно, никогда уже не увижу его.

И тут я вспомнила про фотографию. На ней был изображен мой отец в смешной гавайской рубашке, на фоне старой рыбацкой лодки длиной примерно двенадцать футов. А под фотографией была небольшая приписка: «Новый старт, новая жизнь. Я купил эту лодку и собственными руками покрасил ее. Наступит день, когда осуществится моя мечта, и мы снова встретимся...»

Сначала я рассмеялась, поскольку не представляла отца в рыбацкой лодке. Он же ничего не знает о рыбалке и о лодках! А океан видел лишь издали, да и то только по делам службы, когда следил за порядком в рыболовецком порту.

Но вдруг мое внимание привлекла маленькая деталь. На свежевыкрашенном борту этой посудины виднелась какая-то надпись. Я пригляделась, пытаясь разобрать мелкие белые буквы на голубом фоне лодки.

Это было название судна: «Баттеркап».

Джеймс Паттерсон Эндрю Гросс Третья степень

Часть первая

Глава 1

Было чистое, ясное апрельское утро того дня, с которого началась самая ужасная неделя в моей жизни. Как всегда в воскресенье, я встала ни свет ни заря, села в "иксплорер" и направилась к заливу вместе со своей любимой собакой Мартой, где на берегу, по обыкновению, совершала пробежки. Как обычно, я пробежала почти три мили от Форт-Мэйсон до моста и обратно, и этого было вполне достаточно, чтобы убедиться: в свои тридцать шесть лет я все еще нахожусь в прекрасной форме.

В то утро ко мне присоединилась моя лучшая подруга Джилл, она тоже решила подышать свежим воздухом со своим щенком Лабрадора по кличке Отис. Во всяком случае, она так объяснила, хотя скорее всего просто хотела разогреться перед велосипедной прогулкой на вершину Тамалпаис. Впрочем, у нее в тот день могли быть и другие планы, о которых она предпочла не распространяться.

Трудно поверить, что прошло всего пять месяцев с того кошмарного дня, когда Джилл потеряла ребенка. Сейчас она опять была изящной, стройной и необыкновенно энергичной.

– Ну и как ты провела эту ночь? – спросила она, легко труся рядом со мной. – Прошел слух, что у тебя было свидание.

– Можно сказать и так, – ответила я, не сводя глаз с вершин Форт-Мэйсон, которые, как мне казалось, приближались не слишком быстро. – Но с тем же успехом можно назвать Багдад самым приятным местом для отдыха.

Джилл усмехнулась:

– Извини, если я затронула больную тему.

С утра у меня из головы не выходили неприятные воспоминания о встрече с Франклином Фрателли, магнатом реинвестиций (который в действительности занимался тем, что выколачивал деньги из разорившихся владельцев интернет-компаний). В последние два месяца он часто заглядывал в мой офис и до такой степени мне надоел, что я в конце концов согласилась поужинать с ним в субботу вечером.

– Ничего страшного, – отмахнулась я, продолжая бежать. – Все равно я не стану посвящать тебя во все подробности.

Мы достигли конца причала Марина-Грин и остановились, стараясь перевести дух.

– Не знаю, как тебе удается так легко справляться с такой нагрузкой, – заметила я, тяжело дыша.

– Когда моей бабушке исполнилось шестьдесят, – произнесла Джилл, расправляя плечи и вытягивая руки, – она стала проходить по пять миль в день. Сейчас ей уже девяносто, и никто не знает, где она находится в данный момент.

Мы весело рассмеялись. Мне было приятно видеть, что подруга по-прежнему беззаботна и без труда справляется со своими проблемами.

– Как насчет чашечки мокачино? – поинтересовалась я. – Марта угощает.

– Не могу. Стив сегодня прилетает из Чикаго и хочет сразу же переодеться и отправиться на велосипедах на выставку Дина Фридлиха во Дворец Почетного легиона. Ты же знаешь, как ведет себя щенок, когда ему не дают возможности вдоволь побегать.

Я нахмурилась.

– Никогда не думала о Стиве как о щенке.

Джилл молча кивнула и сняла свитер.

– Джилл, – удивленно воскликнула я, уставившись на ее обнаженные руки, – что это такое, черт возьми!

Под узкими бретельками ее спортивного бюстгальтера были отчетливо видны темно-синие пятна, похожие на отпечатки пальцев.

Вопрос застал ее врасплох. Набросив на плечи свитер, она недовольно поморщилась.

– Ах это. Наверное, ударилась, когда вылезала из ванной. Ты что, сама не знаешь, как это бывает? – Она хитро мне подмигнула.

Я кивнула в знак согласия, но эти синяки не давали мне покоя.

– Ты уверена, что не хочешь выпить со мной чашку кофе?

– Извини, Линдси, ты же знаешь моего мужа. Он такой нетерпеливый и недоверчивый, что каждое мое опоздание начинает воспринимать как нечто неслыханное. – С этими словами она позвала Лабрадора и побежала к машине. – Увидимся на работе, – помахала она рукой на прощание.

– Ну а ты что скажешь? – спросила я Марту, опускаясь перед ней на колени. – Похоже, что тебе вовсе не помешает чашечка крепкого кофе. – Я надела на нее ошейник и медленно направилась ко входу в кафе "Старбакс".

Этот район всегда был моим любимым местом отдыха. Здесь были уютные узкие улочки, которые причудливо извивались, огибая невысокие холмы, и симпатичные домики, а целебный воздух наполнял йодистый запах океана. Я прошла мимо прекрасного трехэтажного здания с резными деревянными ставнями и терракотовой черепичной крышей. Если бы не Марта, я бы стояла здесь часами и любовалась этим замечательным сооружением. Именно этот дом я вспоминаю, думая о том, что произошло в следующую минуту. А еще рыжеволосого мальчика, который выделывал замысловатые фигуры на своем велосипеде, да женщину в комбинезоне, спешившую куда-то с большим свертком в руках.

– Пошли же, Марта, – дернула я за поводок. – Я уже чувствую запах крепкого кофе.

В этот момент старый дом с терракотовой крышей и резными ставнями неожиданно вздрогнул, издал громкий хлопок и мгновенно осел, охваченный яркими языками пламени. И мне вдруг показалось: нахожусь не в Сан-Франциско, а в грохочущем взрывами Бейруте.

Глава 2

– О Господи, – только и смогла я произнести, когда мое лицо опалило жаром от взрыва, а один из разлетевшихся во все стороны обломков здания чуть не сбил меня с ног.

Отвернувшись, я бросилась на землю, стараясь прикрыть Марту от обжигающих воздушных волн. Лишь через несколько секунд я опомнилась и подняла голову. Матерь Божья... Я не могла поверить своим глазам. Тот самый симпатичный старый дом, которым я только что восхищалась, в мгновение ока превратился в груду объятых пламенем развалин. И в этот момент я с ужасом поняла, что в доме могут находиться люди.

Не мешкая ни секунды, я вскочила на ноги, быстро привязала Марту к фонарному столбу, а потом бросилась через дорогу к охваченному огнемзданию. Второй этаж дома практически исчез, и все, кто там находился, были обречены. Я судорожно выхватила из кармана мобильный телефон и быстро набрала номер 911.

– Это лейтенант Линдси Боксер из полицейского управления Сан-Франциско, – закричала я в трубку. – Номер удостоверения – два-семь-два-один. В жилом доме на углу улиц Альхамбра и Пирса произошел взрыв. Вероятно, есть жертвы. Срочно вышлите пожарную команду и "скорую помощь". Да поживее.

Я спрятала телефон и стала думать, что делать. Согласно инструкции, я должна была дождаться команды спасателей, но если в доме есть люди, то каждая минута могла обернуться страшными потерями. Я быстро сняла свитер, обвернула им лицо и направилась к дому, моля Бога, чтобы он пощадил меня и тех, кто там находился.

– Здесь есть кто-нибудь? – громко крикнула я, входя в пылающее здание. В нос ударил едкий запах гари, а все вокруг было покрыто пеленой серого дыма. Лицо опалила волна жара, от которого не спасала даже одежда. Передо мной поднялась стена огня и дыма, а на голову сыпалась обгоревшая штукатурка.

– Полиция! – снова крикнула я в темноту. – Здесь есть кто-нибудь живой?

Едкий дым резал легкие, как острое лезвие бритвы, а в ушах стоял такой гул, что услышать хоть какой-то звук было практически невозможно. Только сейчас я поняла, почему люди, оказавшиеся в западне на верхних этажах горящего здания, не выдерживали этого страшного огненного ада и предпочитали прыгать вниз навстречу смерти.

Я прикрыла глаза руками и стала медленно пробираться внутрь дома, тщетно оглядываясь по сторонам.

– Здесь есть кто-нибудь? – снова закричала я, уже потеряв всякую надежду найти хоть одно живое существо. Мои брови были опалены огнем, а легкие заполнены едким дымом. Я вдруг поняла, что не могу продвигаться дальше, так как вот-вот рухну без сознания в этом пекле.

Уже повернувшись к выходу, я вдруг заметила фигуры лежащих на полу мужчины и женщины в одежде, охваченной пламенем. Скорее всего они были мертвы и уже не нуждались в помощи. Я остановилась на мгновение, испытывая приступ тошноты, а потом подумала, что вряд ли смогу хоть что-то для них сделать. И в этот момент послышался какой-то шум, отдаленно похожий на крик или плач. Я стояла и слушала, несмотря на треск огня и обжигающий жар, от которого, казалось, лопалась кожа на лице.

Звук повторился. Теперь я уже не сомневалась в том, что это был крик о помощи. Кто-то в этом доме молил о спасении.

Глава 3

Набрав побольше воздуха, я быстро двинулась в глубь полыхающего дома.

– Где вы? – закричала я в мрачную пелену огня и дыма. Сейчас я боялась уже не только за того, кто звал на помощь, но и за себя.

Крики доносились откуда-то издалека, из глубины дома, и звучали все тише и тише. Не теряя ни секунды, я направилась в самое пекло, прикрывая лицо обеими руками.

– Я иду к вам! – закричала я, чудом не угодив под рухнувшую рядом деревянную балку перекрытия. Скорее всего кричавший находился там, где когда-то был второй этаж дома.

– Полиция! – крикнула я. – Где вы?

Ответа не последовало.

Через секунду я услышала слабый плач и быстро пошла в ту сторону, откуда он раздавался, с ужасом понимая, что в конце коридора скорее всего находилась детская. И я не ошиблась. Правда, это была уже не комната, а то, что от нее осталось. Кроватка лежала на боку, прижатая к стене, и из-за нее доносился слабый писк. Обжигая руки о раскаленную спинку, я попыталась отодвинуть кровать в сторону и вдруг увидела перед собой посиневшее от страха и дыма лицо маленького мальчика. Ему было лет десять, не больше. Он уже не мог кричать или плакать и только глухо кашлял, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Вся комната была завалена каким-то дымящимся хламом, и я поняла, что, если останусь здесь хоть на минуту, мы оба погибнем от удушья.

– Не бойся, малыш, – попыталась успокоить его я, – сейчас я вытащу тебя отсюда. – Я наклонилась над ним, напрягла все свои силы, вытащила его из-за кровати и медленно понесла к спасительному выходу. Мальчик прижался ко мне всем телом и тихо всхлипывал: "Мама, мама", – а я несла его из последних сил, уже не обращая никакого внимания на обжигающую боль на лице.

Я медленно пробиралась к выходу, моля Бога, чтобы силы не оставили меня в эту минуту.

– Есть кто-нибудь живой? – снова прокричала я, приближаясь к входной двери, и вдруг услышала в ответ: "Сюда, сюда!"

Переступая через горящие балки, я сделала несколько шагов вперед и увидела перед собой слабый отблеск дневного света. На улице уже слышались громкие голоса и звуки сирен пожарных машин. Перед самым выходом возникли две огромные фигуры пожарных. Первый из них взял мальчика, а второй осторожно подхватил меня под руки и вывел на свежий воздух. Выйдя из дома, я устало опустилась на колени и стала жадно хватать ртом прохладный воздух. Кто-то бережно накрыл меня одеялом, но я уже не держалась на ногах и медленно сползла на землю. В следующее мгновение на моем лице оказалась кислородная маска, а перед глазами появилось крупное лицо пожарника.

– Вы были внутри, когда дом взорвался? – спросил он.

– Нет, – с трудом выдавила я из себя. – Я пошла туда, чтобы помочь, – после чего с трудом достала полицейский жетон. – Лейтенант Боксер, отдел по расследованию убийств.

Глава 4

– Со мной все в порядке, – сказала я, вырываясь из рук подоспевших медиков и направляясь к мальчику, которого уже укладывали на каталку "скорой помощи". Он лежал неподвижно, но едва заметное подергивание его век подсказывало, что он жив. Боже мой, мне даже не верилось, что я только что спасла ему жизнь.

А на улице полицейские уже оттесняли собравшихся зевак, среди которых я увидела того самого рыжего мальчишку, который некоторое время назад катался перед домом на велосипеде. Люди угрюмо смотрели на объятый пламенем дом, не понимая, что происходит.

И в этот момент я вдруг услышала собачий лай и вспомнила, что оставила Марту привязанной к столбу. Подбежав к ней, я крепко прижала ее к себе, а она благодарно лизнула меня в щеку.

Через минуту ко мне подошел командир пожарного отряда в ярком шлеме на голове.

– Капитан Эд Нороски, – представился он. – Вы в порядке?

– Думаю, что да, – неуверенно произнесла я.

– У вас что, лейтенант, нет возможности для проявления героизма на своей работе? – с ухмылкой спросил он.

– Я просто шла мимо и вдруг услышала взрыв. Мне показалось, что взорвался газ, и я решила проверить, нет ли в доме людей. Думаю, я поступила правильно.

– Да, лейтенант, не только правильно, но и своевременно. Ваш поступок не может не вызывать восхищения. – Капитан посмотрел на догорающий дом. – Но должен вам заметить, что это был не взрыв бытового газа.

– В доме я наткнулась на два тела, – неожиданно вспомнила я.

– Да, – кивнул капитан и развел руками. – Мужчина и женщина. А еще одного человека мы обнаружили в дальней комнате на первом этаже. Этому мальчишке крупно повезло, что вы нашли его в этом пекле.

– Да, – согласилась я и посмотрела на дымящуюся груду развалин. В моей душе возник страх. Если это не взрыв бытового газа, то...

Мои размышления были прерваны внезапно вынырнувшим из толпы зевак Уорреном Джейкоби. Он показал полицейским свой жетон и быстро зашагал ко мне.

В это воскресное утро он находился на дежурстве и, вероятно, очень быстро получил сообщение о взрыве. На его лице была привычная угрюмая маска, которая не менялась на протяжении долгого времени. Иногда казалось, что он вообще не умеет смеяться. Он не улыбался даже, когда рассказывал какой-нибудь смешной анекдот. И сейчас только блеск в его глазах свидетельствовал о крайней степени удивления.

– Надеюсь, с тобой все в порядке, лейтенант? – спросил он, уставившись на обгоревший и задымленный остов дома.

– Да вроде бы, – сказала я, пытаясь встать на ноги.

Он посмотрел на меня, а потом снова перевел взгляд на сгоревшее здание.

– По-моему, произошедшее поразило даже видавшего виды начальника убойного отдела, – произнес он с легкой иронией. – Может быть, наш городок посетила какая-то палестинская делегация?

Я не обратила внимания на его обычный черный юмор и коротко рассказала о том, что видела. Не было ни дыма, ни огня, просто второй этаж неожиданно взлетел в воздух.

– Весь мой двадцатисемилетний опыт работы в полиции подсказывает, что речь идет не о взрыве котла в подвальном помещении. – Джейкоби снова посмотрел на дымящиеся развалины дома.

– Уоррен, – раздраженно поморщилась я, – ты когда-нибудь видел, чтобы бойлерная находилась на втором этаже?

– Ни один из моих знакомых не живет в таком доме. – Он пристально посмотрел на меня. – Линдси, ты уверена, что обойдешься без медицинской помощи? Может, все-таки отвезти тебя в больницу? – Он наклонился надо мной, стараясь оценить мое состояние. После того как я получила серьезное ранение, расследуя дело Кумбза, Джейкоби стал относиться ко мне, как добрый дядюшка к племяннице. Он даже перестал доставать меня своими пошлыми шутками на сексуальные темы.

– Нет, Уоррен, я в полном порядке.

Не знаю, почему я обратила на это внимание. Я просто сидела на тротуаре, прислонившись спиной к дверце припаркованной машины, и думала о том, что все это случилось в таком тихом и, казалось бы, абсолютно безопасном районе. Подобные вещи могли происходить где угодно, но только не здесь и уж тем более не у меня на глазах. И тут я увидела красный школьный рюкзак, один из тех, какие носят миллионы школьников. Меня снова охватила непонятная тревога. Я много раз слышала о повторных взрывах на Ближнем Востоке. Если в этом доме действительно взорвалась подложенная кем-то бомба, то что все это означает? Я не могла оторвать взгляда от красного школьного рюкзака.

– Уоррен, – вскрикнула я, хватая его за руку, – скажи всем, чтобы немедленно отошли на безопасное расстояние. Живо! Скорее убери всех отсюда!

Глава 5

Из большого старого шкафа в подвале дома Клэр Уошберн вытащила такой же старый алюминиевый футляр, к которому не прикасалась уже целую вечность. – Боже мой...

Сегодня она встала рано утром специально для того, чтобы навести порядок в подвальном помещении и выбросить ненужные вещи. Выпив чашку кофе, она надела старые джинсы и принялась за работу. Первым делом она разобрала коробки с детскими настольными играми, в которые уже давно никто не играл. Затем наступил черед ящиков с футбольными принадлежностями, оставшимися со времен команды Попа Уорнера. Сейчас же весь этот хлам представлял собой сборище пыли, от которого давно уже пора было избавиться.

Вот тогда-то Клэр неожиданно наткнулась на металлический футляр, укрытый старым одеялом, и даже вскрикнула от удивления. Последний раз она открывала его по меньшей мере лет десять назад. Это была ее старая виолончель, и один вид ее пробудил в ней массу приятных воспоминаний.

Клэр вытащила футляр из шкафа и нежно погладила его рукой. Страшно подумать, сколько часов она провела за этим инструментом, разучивая гаммы и оттачивая технику. "Дом без музыки, – часто повторяла ее мать, – это все равно что дом без жизни". Последний раз она доставала инструмент в тот день, когда ее муж Эдмунд отмечал свое сорокалетие. Она играла тогда концерт Гайдна и вызвала восхищение всех его гостей.

Клэр щелкнула металлическими замками, открыла футляр и посмотрела на матовую поверхность виолончели, покрытую толстым слоем пыли. Это был прекрасный инструмент, подаренный ей за музыкальные успехи музыкальным департаментом Хэмптон. Она вспомнила, что долгое время считала этот предмет своим самым дорогим приобретением. Во всяком случае, до того самого момента, когда решила поступать в медицинский колледж и окончательно забросила занятия музыкой.

В памяти у нее неожиданно зазвучали, казалось, давно забытые мелодии из любимых концертов Гайдна. Воспоминания были настолько живыми, что она невольно оглянулась, а потом махнула рукой и вынула виолончель из футляра. В конце концов, Эдмунд спит крепким сном, а больше ее никто не услышит. Она взяла смычок, подержала его в руке и улыбнулась. Через минуту помещение заполнилось мелодичными и до боли знакомыми звуками. Клэр даже глаза закрыла от удовольствия. Несколько нот прозвучали не совсем точно, но вскоре к ней вернулась уверенность.

– Боже мой, – воскликнула Клэр и громко рассмеялась, – оказывается, я еще кое-что помню.

В этот момент у нее за спиной послышался легкий шорох. Она повернула голову и увидела на пороге мужа, который остановился в недоумении, застегивая пуговицы на пижаме.

– Я помню, что проснулся, – растерянно пробормотал он, – помню, что встал с постели, надел очки и пошел в ванную чистить зубы, но не могу понять, не сон ли все это. Наверное, я все еще сплю.

Клэр засмеялась, продолжая играть концерт Гайдна. Эдмунд подхватил знакомую мелодию, размахивая в такт руками.

– Значит, ты еще кое-что помнишь? Прекрасно. А сможешь ли ты сейчас сыграть финал? Ведь это очень сложное место.

– А ты сомневаешься в этом, маэстро Уошберн?

Эдмунд улыбнулся.

В этот момент наверху раздался телефонный звонок. Эдмунд поспешил в комнату.

– Господи, что же это такое, даже в воскресенье не могут оставить тебя в покое! Это что, жилой дом или офис Клэр Уошберн? – Он снял трубку радиотелефона и поднес ее жене.

Это был Фредди Родригес из отдела судебно-медицинской экспертизы. Клэр долго его слушала, а потом покачала головой.

– Эдмунд, какой кошмар! Взрыв в центре города! Линдси получила легкие ранения.

Глава 6

Не знаю, что заставило меня обратить внимание на этот красный школьный рюкзак. Возможно, мысль о трех погибших жителях дома, а может быть, огромная толпа полицейских и пожарников, которые сновали вокруг дома, исследуя место происшествия. Как бы там ни было, я не сводила с него глаз, и мое чутье подсказывало мне, нет, не подсказывало, а просто кричало, что здесь что-то не так, что в нем кроется смертельная опасность.

– Всем назад! – снова закричала я во весь голос.

Разумеется, в тот момент я еще понятия не имела, что буду делать, но знала, что нужно во что бы то ни стало убрать подальше всех этих людей. Просто на всякий случай.

– Нет, лейтенант, – предупредил меня Джейкоби, когда я снова посмотрела на рюкзак, – так не пойдет. Я не позволю тебе, Линдси, приблизиться к нему.

– Уоррен, – закричала я, вырываясь из его крепких рук, – убери, ради Бога, отсюда людей!

– Линдси, – продолжал уговаривать он меня, – я, конечно, ниже тебя по званию, но я прослужил в полиции более четырнадцати лет и прекрасно знаю, чем все это может кончиться. Умоляю, не подходи к этой сумке.

В этот момент к нам подбежал капитан пожарной службы, крича в микрофон рации:

– Всем отойти назад! Обнаружена сумка, в которой может быть взрывное устройство. Повторяю, всем немедленно отойти назад! И срочно вызовите сюда Мегитакоса из команды взрывников.

Через несколько минут мимо меня прошла группа взрывников во главе с командиром отряда Нико Мегитакосом. Все они были одеты в специальную защитную форму и несли какие-то приборы. Приблизившись к красному рюкзаку, Нико поставил на землю небольшой ящик, вынул оттуда сканер и дал знак, чтобы к нему подъехала машина с оборудованием.

В мгновение ока они просканировали содержимое сумки, после чего стали тщательно изучать показания приборов. Я была абсолютно уверена в том, что это не простая сумка, в ней должно быть что-то важное, если не бомба, то нечто, имеющее непосредственное отношение к взрыву. Но сейчас мне оставалось лишь молить Бога о том, чтобы ничего не произошло.

– Подгоните сюда грузовик, – крикнул Нико подчиненным. – Похоже, здесь действительно находится взрывчатка.

Через минуту все пространство вокруг сумки было огорожено стальными листами, вынутыми из подъехавшего грузовика, а сам он был поставлен так, чтобы в случае взрыва не пострадали посторонние люди. По быстрым движениям взрывников можно было без труда догадаться, что бомба в рюкзаке могла взорваться в любую минуту.

Я прижалась к земле и почувствовала, что по спине скатилось несколько капель холодного пота. Человек в специальной защитной форме подошел к сумке, осторожно приподнял ее длинными зажимами и поставил в бронированный корпус грузовика. К счастью, ничего не случилось.

– Не могу обнаружить взрывчатку, – обрадованно сказал человек с прибором в руке. – Придется открыть сумку и осмотреть ее.

Нико забрался в грузовик и осторожно расстегнул молнию рюкзака.

– Здесь действительно нет ничего подозрительного, – выкрикнул он оттуда. – Только какой-то гребаный радиоприемник на батарейках.

Все вокруг облегченно вздохнули и расслабились. Я мгновенно вскочила на ноги и ринулась к грузовику, чтобы осмотреть рюкзак. К нему была прикреплена пластиковая табличка, на которой обычно указывается имя владельца. Я подняла ее и прочитала: "БАБАХ, УБЛЮДКИ"

Я оказалась права – это действительно было послание, оставленное нам преступником. Внутри рюкзака рядом с обычным радиоприемником со встроенными электронными часами лежала фотография в рамке. Точнее сказать, это была не просто фотография, а компьютерное изображение, снятое цифровым фотоаппаратом и отпечатанное на обычной бумаге с помощью самого обыкновенного принтера. На нем был изображен довольно симпатичный мужчина лет сорока, а внизу имелась короткая подпись следующего содержания: "МОРТОН ЛАЙТАУЭР, ВРАГ НАРОДА. ДА БУДЕТ УСЛЫШАН ГОЛОС НАРОДА".

Еще ниже было указано имя автора: "ОГАСТ СПАЙС".

Боже мой, значит, это была публичная казнь!

В этот момент все внутри у меня перевернулось.

Глава 7

Личность владельца дома мы установили очень быстро. Им оказался тот самый Мортон Лайтауэр, который был изображен на снимке вместе с членами своей семьи. Джейкоби это имя показалось знакомым.

– Уж не тот ли это парень, которому принадлежит фирма "Системы X/L"?

– Понятия не имею, – ответила я, покачав головой.

– Нет, ты должна его знать, – настаивал он. – Это же та самая компьютерная фирма, которая собрала через Интернет почти шестьсот миллионов, хотя сама практически прогорела. Ее акции продавались на фондовой бирже по шестьдесят долларов, а сейчас упали почти до шестидесяти центов.

В этот момент я припомнила, что действительно видела нечто подобное в новостях. Этот парень действительно стал героем скандала, о котором сообщили практически все средства массовой информации. Я вспомнила, что он пытался скупить футбольные клубы, приобретал по дешевке жилые дома и даже установил в своем доме в Эс-пене сложнейшую систему безопасности стоимостью более 50 тысяч долларов. И вместе с тем он фактически погубил собственную компанию и уволил почти половину своих сотрудников.

– Я слышал о недовольстве инвесторов, – сказал Джейкоби, покачав головой. – Но это, мне кажется, уж слишком.

Сзади послышался истеричный голос какой-то женщины, пытавшейся прорваться сквозь полицейское оцепление. Инспектор Пол Чин провел ее к сгоревшему дому, с трудом пробираясь сквозь толпу журналистов и телевизионщиков.

– Боже мой, – тихо повторяла она, остановившись перед тем, что осталось от здания, и прикрывая рот руками. – Боже мой.

Пол Чин подвел ее ко мне.

– Это сестра Лайтауэра, – тихо сказал он.

На ней были синие джинсы и кашемировый свитер, туфли без каблуков от Маноло Блахника, которые я как-то минут десять рассматривала в витрине универмага Неймана. Ее густые волосы были стянуты в тугой пучок на затылке.

– Пожалуйста, давайте отойдем в сторонку, – сказала я, уводя ее подальше от сгоревшего дома. – Я лейтенант Боксер из отдела по расследованию убийств.

– Дайана Аронофф, – тихо произнесла она. – Я узнала об этом из выпуска новостей. Что с Мортом? С Шарлотой? А дети?.. Кто-нибудь из них остался в живых?

– Мы вынесли оттуда мальчика лет одиннадцати.

– Эрик, – с трудом выдохнула она. – Что с ним?

– Сейчас он в ожоговом центре больницы "Кэл-Пасифик", – ответила я. – Думаю, он выкарабкается.

– Слава Богу, – воскликнула она, а потом снова закрыла лицо руками. – Как это могло случиться?

Я присела перед ней на корточки и взяла ее за руку.

– Миссис Аронофф, я должна задать вам несколько вопросов. Насколько я могу судить, это не случайное происшествие. Как вы думаете, кто мог покушаться на жизнь вашего брата?

– Не случайное, – эхом повторила она. – Да, Морти сам не раз говорил мне, что средства массовой информации относятся к нему, как к бен Ладену, что его никто не понимает и все считают, что его интересуют только деньги.

В этот момент к нам подошел Джейкоби.

– Миссис Аронофф, нет никаких сомнений, что взрыв произошел на втором этаже. Вы знаете, кто имел беспрепятственный доступ в дом вашего брата?

– У него была домработница, – тихо ответила та, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – Виола.

Уоррен тяжело вздохнул.

– К сожалению, она погибла. Вероятно, именно ее тело было обнаружено под обломками дома.

– Боже мой, – снова всхлипнула Дайана.

Я пожала ее руку.

– Послушайте, миссис Аронофф, я видела этот взрыв собственными глазами и ни секунды не сомневаюсь, что взрывчатку принесли в дом намеренно. Это мог сделать либо человек, имевший беспрепятственный доступ в дом, либо хороший знакомый. Подумайте хорошенько, кто бы это мог быть.

– В доме была еще одна девушка – няня, – пробормотала она. – Мне кажется, она иногда оставалась там ночевать.

– Ей крупно повезло, – сказал Джейкоби, закатив глаза. – Если бы она была там вместе с вашим племянником...

– Она ухаживала не за Эриком, – тут же поправила его Дайана, покачав головой. – Ее пригласили для Кэтлин.

Мы с Джейкоби быстро переглянулись.

– Кэтлин? Кто это?

– Моя племянница, лейтенант.

Увидев наши застывшие лица, она замерла от страха.

– Когда вы сказали, что вынесли оттуда одного только Эрика, я сразу предположила...

Мы продолжали недоуменно смотреть друг на друга, не понимая, о чем она говорит.

– Боже мой, ей всего лишь шесть месяцев.

Глава 8

Значит, весь этот кошмар еще не закончился. Я бросилась к капитану Нороски, который все еще что-то громко кричал в портативную рацию, в то время как его люди сновали по дымящемуся дому.

– Сестра Лайтауэра говорит, что в доме должен быть шестимесячный ребенок, – прокричала я ему на ухо.

– Нет, лейтенант, в этом доме больше никого нет, – удивленно возразил он. – Мои люди только что осмотрели верхний этаж и никого там не обнаружили. Если хотите, можете сами подняться наверх и убедиться в этом.

Внезапно в моей памяти всплыли внутренние помещения горящего дома, которые я видела собственными глазами. Я вспомнила то место, где обнаружила мальчика, и поняла, что рядом должна была быть еще одна детская комната. У меня все внутри похолодело от этой мысли.

– Послушайте, капитан, искать надо не на последнем этаже, а на первом.

Нороски немного подумал, а потом приказал своим людям еще раз осмотреть первый этаж.

Мы молча стояли перед дымящимися руинами и с замиранием сердца следили за работой пожарных. Мысль о том, что в доме мог остаться маленький ребенок, не давала мне покоя. Ведь я могла спасти его, если бы знала о его существовании.

Мне казалось, что прошла вечность с тех пор, как люди Нороски начали осматривать первый этаж. Наконец один из них вышел и беспомощно развел руками.

– Никого, – крикнул он в нашу сторону. – Мы тщательно осмотрели детскую комнату, но никого там не обнаружили, даже обгоревших останков.

Дайана Аронофф вскрикнула от радости. Значит, ее племянницы в этот ужасный момент не было дома. Однако в то же мгновение в ее глазах мелькнул страх. Если Кэтлин нет в доме, то где же она может быть?

Глава 9

Чарлз Дэнко неподвижно стоял позади толпы и молча смотрел на происходящее. Он был одет в костюм велосипедиста и одной рукой придерживал стоявший рядом велосипед. Велосипедный шлем был надвинут на глаза и скрывал его лицо на тот случай, если полицейские вздумают снимать на видеопленку всех собравшихся вокруг дома зевак. Он знал, что они часто делают это, чтобы выйти на след преступника.

"Лучше и быть не могло", – подумал он, с улыбкой наблюдая за пожарными и полицейскими. Лайтауэр мертв, разорван в клочья, а вместе с ним сгорела и вся его гнусная семейка. Оставалось только надеяться, что они достаточно намучились перед смертью, даже его сопливые отпрыски. Еще вчера он мог только мечтать об этом, а сегодня это самая что ни на есть реальность. Та самая жуткая реальность, которая должна ужаснуть добропорядочных жителей Сан-Франциско. Конечно, эта операция отняла у него много сил и нервов, но в итоге все закончилось благополучно. Ему удалось добиться поставленной цели, и вот сейчас эта толпа тупоголовых пожарных, медиков и полицейских мечется по руинам дома, пытаясь разобраться с тем, что стало делом его рук. И это только начало.

Его внимание было сосредоточено на симпатичной блондинке, вероятно, из полицейского управления. Она вела себя довольно спокойно и производила впечатление мужественной женщины. Он смотрел на нее и думал, что, возможно, именно она в будущем станет его главным противником. Интересно, хватит ли у нее сил и ума справиться с ним?

Улучив удобный момент, он подошел к одному из полицейских и с равнодушным видом спросил:

– Скажите, эта женщина, которая только что вышла из горящего дома, это инспектор Мерфи? Мне почему-то кажется, что я ее знаю.

Полисмен даже не потрудился повернуться к нему, что было вполне естественно. Именно так все они относятся к зевакам, собирающимся на месте преступления.

– Нет, – сказал он, – это лейтенант Боксер из отдела по расследованию убийств. Я слышал, она самый крутой сыщик в нашем городе.

Глава 10

В помещении на третьем этаже, где располагался отдел по расследованию убийств, царила невообразимая суматоха. Никогда еще в воскресенье в нашем отделе не собиралось столько людей, как сегодня. Я заехала в больницу, чтобы узнать о самочувствии мальчика, а потом сразу же направилась в отдел, где меня уже с нетерпением ждали. Результатов экспертизы о характере взрыва еще не было, однако у нас имелись по крайней мере два факта, над которыми стоило поразмышлять. Как правило, взрывы жилых домов не сопровождаются похищениями людей. "Если мы найдем пропавшего ребенка, – говорили мне, – значит, рано или поздно найдем и преступника, который устроил этот взрыв".

Телевидение уже сообщило об этой трагедии и каждую минуту показывало мэра города Фиске и комиссара полиции Траккио, которые прибыли на место происшествия вслед за полицией.

– Это ужасная, невыразимо ужасная трагедия, – прочувствованно говорил мэр, прибывший к взорванному дому сразу же после завтрака в "Олимпике". – Мортон и Шарлотт Лайтауэры были самыми щедрыми и великодушными гражданами нашего города. Более того, они были нашими верными и преданными друзьями.

– И к тому же самыми богатыми спонсорами, – добавил от себя Кэппи Томас, напарник Джейкоби.

– Я хочу, чтобы все знали, – продолжал мэр, – что полицейское управление уже имеет некоторые соображения на этот счет и приступило к расследованию этого ужасного события. У них есть некоторые улики, и я хочу заверить граждан нашего города, что это всего лишь отдельный инцидент, вызванный случайными причинами.

– Да уж, – язвительно заметил Уоррен Джейкоби, почесав затылок. – А что будет теперь с тем дерьмом, которое мы называем нашим пенсионным фондом? У меня там, правда, всего лишь несколько акций, но все же не хотелось бы их потерять.

– У меня тоже, – поддержал его Кэппи. – Ты в каком фонде?

– Точно не помню, – отмахнулся Джейкоби. – Кажется, "Долгосрочный рост" или что-то в этом роде. Как бы там ни было, с чувством юмора у этих людей все в полном порядке. Еще два года назад у меня там было...

– Послушайте, финансовые магнаты, – прервала я их, – сегодня воскресенье, и все фондовые биржи давно закрыты. А у нас тут взорванный дом, сгоревшее имущество, три трупа и неизвестно куда исчезнувший ребенок.

– Да, – охотно откликнулся Стив Файори, пресс-секретарь нашего отдела, который уже готовил материал о происшествии и только что вернулся с посвященной ему пресс-конференции. – Шеф уже подтвердил, что речь идет именно о преднамеренном взрыве, а не о несчастном случае, как мы думали. Он сказал, что специалисты обнаружили в развалинах дома остатки таймера, какие-то провода и отдельные куски взрывателя.

Эта новость нисколько нас не удивила, но мысль о том, что в нашем спокойном городе произошел самый настоящий террористический акт, не давала нам покоя. Трудно было смириться с тем, что отныне придется жить в постоянном напряжении и ожидать очередного взрыва. Да еще этот пропавший шестимесячный ребенок, которого неизвестно где теперь искать.

– Черт возьми, – выругался Джейкоби, посмотрев на часы. – Скоро уже обед.

Глава 11

– Лейтенант, – закричал кто-то из глубины комнаты, – Траккио просит вас к телефону!

– Я же говорил тебе, – усмехнулся Кэппи.

Я взяла трубку, ожидая, что шеф сразу же устроит мне нагоняй за то, что я слишком рано покинула место происшествия. Траккио был страшным занудой и невыносимым аккуратистом и всегда рассматривал любое дело с точки зрения того, чему учили его в полицейской академии двадцать пять лет назад.

– Линдси, это Синди, – неожиданно прозвучал в трубке знакомый голос подруги. – Не спеши ругать меня на чем свет стоит, – сразу же пояснила она. – Просто по-другому я не могла с тобой связаться.

– Ты выбрала не самое удачное время, – недовольно поморщилась я. – Я думала, этот засранец Траккио сейчас начнет на меня наезжать.

– Меня тоже многие считают засранкой, которая на них наезжает.

– Ты совсем другое дело. – Я засмеялась впервые за этот ужасный день.

Синди Томас была одной из моих ближайших подруг наряду с Клэр и Джилл. Кроме того, она работала в "Кроникл" и слыла одним из самых известных криминальных репортеров нашего города.

– Линде, Боже мой, я как раз занималась йогой и вдруг услышала эту кошмарную новость. Как ты там оказалась? Неужели тебя опять потянуло на подвиги? С тобой все в порядке?

– Да, все нормально, если, конечно, не считать, что легкие до сих пор горят огнем. Синди, к сожалению, я не могу рассказать тебе сейчас обо всем в подробностях.

– Линдси, я звоню тебе не по поводу произошедшего, – быстро заговорила она. – Меня больше всего волнует твое самочувствие.

– Все в порядке, – снова повторила я, сама еще толком не зная, действительно ли это так. Во всяком случае, руки у меня все еще дрожали, и на губах я по-прежнему ощущала горьковатый привкус гари и дыма.

– Если хочешь, я сейчас же приеду к тебе.

– Ничего не получится, – усмехнулась я. – Траккио приказал выставить полицейское оцепление за два квартала. Они никого не пропустят туда, пока не выяснят причину взрыва.

– Ты во мне сомневаешься? – возмущенно хмыкнула Синди.

Эти слова заставили меня рассмеяться. Я вдруг вспомнила, как во время нашей первой встречи она каким-то невероятным образом пробралась в отель "Гранд-Хайатт", хотя он был окружен тройным оцеплением. Именно с этого момента и началась ее головокружительная карьера журналистки.

– Нет, Синди, не сомневаюсь, но со мной все в порядке, и сейчас просто не о чем беспокоиться.

– Ну ладно, поскольку самый главный для себя вопрос я уже выяснила, скажи, пожалуйста, что там стряслось? Не сомневаюсь, что у тебя уже есть свое мнение на этот счет.

– Если ты готова написать в газете, что взрыв произошел рано утром в воскресенье из-за неисправного гриля, то я готова под этим подписаться. Полагаю, это будет самое безобидное объяснение, за которое тебя никто не станет ругать.

– Линдси, я все поняла и хочу заняться этим делом, – возбужденно ответила она. – А еще я слышала, что ты спасла какого-то ребенка. Линдси, тебе надо бросить все к чертовой матери и ехать домой. Ты и так неплохо поработала в этот воскресный день.

– Это невозможно, – грустно заметила я. – У нас тут есть некоторые соображения, и их нужно обсудить. К сожалению, не могу сообщить тебе никаких подробностей. Надеюсь, ты меня понимаешь.

– Линдси, – как ни в чем не бывало продолжала моя неугомонная подруга, – я слышала, что из дома пропал еще один ребенок. Это действительно так? Это можно расценить как преднамеренное похищение с целью выкупа?

– Ну, если это так, – равнодушно пожала я плечами, – то преступник найдет способ сообщить о себе потенциальному плательщику.

В этот момент в двери показалась голова Кэппи Томаса.

– Лейтенант, вас хотят видеть медики. Они сейчас в морге и просят немедленно приехать.

Глава 12

Только Клэр – главный судебно-медицинский эксперт и моя давняя подруга – могла так спокойно произнести слова, от которых у меня навернулись слезы.

– Шарлотт Лайтауэр была беременна.

Правда, при этом Клэр выглядела уставшей и совершенно беспомощной в своем оранжевом хирургическом халате.

– Срок два месяца. Эта бедная женщина, вероятно, сама еще не знала об этом.

Не знаю, почему меня так сильно поразила эта новость, но я просто места себе не находила. Возможно, это из-за того, что я почему-то воспринимала этих людей как простую семью и поэтому от всей души их жалела.

– Я надеялась, что рано или поздно встречусь с тобой сегодня, – сказала Клэр с грустной улыбкой. – Но потом поняла, что это несбыточная мечта.

– Да, – кивнула я и украдкой смахнула со щеки слезу.

– Я уже слышала, какой героический поступок ты совершила, – сказала она тихо и обняла меня обеими руками. – Знаю, что для этого требуется немалое мужество, но должна сказать, что вместе с тем ты поступила совершенно легкомысленно, подвергая себя серьезному риску.

Я не сразу поняла, о чем она говорит.

– Клэр, мне показалось, что я не смогу выбраться из этого огненного ада, – пробормотала я. – Все было покрыто плотной завесой черного дыма. Он был везде, выедал мне глаза, проникал в легкие. Я не видела ничего вокруг. А потом неожиданно наткнулась на этого мальчика, взяла его на руки и побежала к выходу.

– Ты же видела дневной свет, – улыбнулась она. – Ведь это он вывел тебя наружу?

– Нет, Клэр, меня вывела мысль, что вы подумали бы, как глупо было с ее стороны заживо сгореть в этом доме.

– Да, это омрачило бы наши вечера в кафе, – сказала она, согласно кивая.

Я посмотрела на нее и улыбнулась.

– Я не говорила тебе, что ты всегда отличалась удивительной способностью видеть все в перспективе?

Останки членов семьи Лайтауэр лежали рядом, на двух соседних столах. Даже в Рождество помещение морга, как правило, пустынное место. Сейчас же, в воскресный день, когда все служащие разошлись по домам, оставив после себя лишь многочисленные фотографии трупов и едкий запах медицинских препаратов, оно казалось особенно мрачным.

Я подошла к столам и посмотрела на трупы.

– Значит, ты позвала меня сюда только для того, чтобы я взглянула на их останки? – спросила я. – Что ты хотела от меня услышать?

– Я позвала тебя сюда, – устало произнесла она, – прежде всего для того, чтобы обнять тебя и хоть немного успокоить.

– Я уже давно успокоилась, но убийца все еще на свободе, поэтому до полного успокоения еще очень далеко.

Клэр подошла к столам и стала медленно снимать хирургические перчатки.

– Убийца? Ты хочешь, чтобы я назвала тебе его имя? – Она подняла глаза и тяжело вздохнула. – Все, что я могу сейчас сказать, Линдси, это то, что они погибли в результате мощного взрыва.

Глава 13

Через час мы с Траккио стояли на парадных ступеньках здания муниципалитета и очень эмоционально отвечали на вопросы представителей средств массовой информации. Пресс-конференция была чрезвычайно нервной, а журналисты, включая и присутствовавшую там Синди, задавали самые нелицеприятные вопросы.

Вернувшись в полицейское управление, Джейкоби прогнал по всем базам данных, включая ФБР, фамилию человека, обнаруженную под фотографией, – Огаст Спайс. Однако ничего интересного не обнаружилось. Это имя не было связано с какими-либо преступлениями, совершенными в прошлом.

А Кэппи в это время энергично занимался поисками исчезнувшей девушки. В нашем распоряжении было краткое описание, полученное от сестры Лайтауэра, но при этом абсолютно никаких подсказок о том, где она могла находиться в настоящее время. Откровенно говоря, Дайана Аронофф даже не знала ее фамилии.

Выслушав его путаные объяснения, я сняла с полки толстый телефонный справочник и швырнула его на стол Кэппи.

– Начнем с буквы "Н" – няни.

Было почти шесть часов вечера, но ничто не говорило о том, что этот воскресный день приближается к концу. Все сотрудники оставались на рабочих местах, но никаких конкретных результатов мы так и не получили. А представитель отдела по связям с общественностью заявил, что на следующий день в восемь часов утра мы должны представить общественности хоть какое-то разумное объяснение случившегося. Все прекрасно понимали, что в воскресный день никаких серьезных расследований по определению быть не может.

Мои мысли были прерваны стуком в дверь. На пороге стояли Джейкоби и Кэппи.

– Почему ты не идешь домой? – полюбопытствовал Кэппи. – Завтра начнем с самого начала.

– Да вот хотела звякнуть Чарли Клэпперу, – попыталась оправдаться я.

– Линдси, – очень серьезно добавил Джейкоби, – посмотри на себя! Ты дерьмово выглядишь.

Только сейчас я вдруг ощутила, как устала за этот ужасный день. С момента взрыва прошло уже более девяти часов, а я все еще сидела в кабинете в спортивном костюме, в котором обычно выходила на утреннюю пробежку. Причем от костюма все еще исходил неприятный запах гари и пыли.

– Послушай, лейтенант, – неожиданно обратился ко мне Кэппи, – еще один щекотливый вопрос. Как прошел вечер с Франклином Фрателли? Надеюсь, это было приятное во всех отношениях свидание?

Они замерли на пороге, уставившись на меня и ухмыляясь, похожие на подростков-переростков.

– Ничего приятного, если вы имеете в виду всякие пошлости, – сдержанно ответила я. – Интересно, задавали бы вы такие вопросы своему начальнику, если бы он был мужиком?

– Да, задавали бы, – продолжал ухмыляться Кэппи. – А могу ли я еще спросить своего начальника, не кажется ли ему, что этот Фрателли полный идиот, если как следует не оценил такую симпатичную девушку? – При этом Кэппи вскинул голову и выжидающе посмотрел на Джейкоби.

– С вами все ясно, – улыбнулась я. Я долго не могла привыкнуть к роли начальника: ведь каждый из этих двоих детективов проработал на своем месте как минимум в два раза дольше, чем я. И я прекрасно понимала, чего им стоило смириться с тем, что впервые за всю историю существования отдела по расследованию убийств ими руководит женщина. – Уоррен, ты что-то хочешь добавить?

– Нет, – коротко ответил тот, покачиваясь с пятки на носок. – Не знаю только, что мне завтра надеть – шорты с кроссовками или костюм с галстуком.

Я прошла мимо него, покачав головой. Остановившись возле двери, я снова услышала его голос.

– Лейтенант?

Я быстро повернулась:

– Да?

– Ты неплохо поработала сегодня, – тихо сказал он, кивнув головой. – К сожалению, это могут оценить только те, кто разбирается в подобных делах.

Глава 14

До Потреро, где я жила в двухкомнатной квартире, было не более десяти минут езды на машине. Не успела я открыть дверь, как навстречу мне бросилась безумно счастливая Марта, которую отвез домой с места происшествия патрульный полицейский.

Первым делом я прослушала сообщения на автоответчике.

– Линдси, – узнала я знакомый голос Джилл, – я пыталась дозвониться тебе в управление. Я только что услышала...

После этого прозвучал голос Фрателли:

– Послушай, Линдси, если ты свободна сегодня вечером...

Я стерла это сообщение, даже не дослушав его до конца.

Я вошла в ванную и сняла с себя спортивный костюм, в котором вышла на прогулку рано утром. Меня охватила такая усталость, что не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. Вместо этого я включила музыкальный центр, открыла банку пива, которую купила по дороге домой, и залезла под душ. Теплая вода действовала на меня как самое лучшее лекарство от усталости. Через несколько минут от гари, копоти и запаха дыма, которыми было пропитано все мое тело, не осталось и следа. Но на душе было по-прежнему скверно. Не знаю почему, но мне вдруг захотелось плакать. Возможно, из-за того, что в этот момент я ощутила себя бесконечно одинокой.

Сегодня утром я могла умереть.

Эта мысль была настолько неожиданной и ужасной, что мне вдруг захотелось оказаться в крепких и надежных объятиях. Но где их взять? У Клэр есть муж Эдмунд, который мог бы приласкать ее в такую тревожную ночь. У Джилл есть Стив. Даже у Марты есть я, а у меня – никого!

В этот момент мои мысли неожиданно вернулись к Крису. Долгое время я старалась не думать о нем и его трагической гибели восемнадцать месяцев назад, но сейчас снова почувствовала, как мне его не хватает. Именно в такую ночь он мог бы хоть немного утешить и успокоить меня. Конечно, я пыталась найти другого человека, но, к сожалению, никто так и не появился на горизонте. Нет никого, кто мог бы предложить мне руку помощи, и щемящая боль в сердце подсказывала, что в душе моей образовалась нестерпимая пустота.

Усилием воли я отогнала от себя грустные мысли и вновь вспомнила события этого кошмарного воскресного дня. Вспомнила, как шла с Мартой мимо дома, любовалась его старинным фасадом, а рядом на велосипеде катался рыжеволосый мальчик. И потом ослепительно яркая вспышка и столб черного дыма.

Я раз за разом прокручивала в памяти все подробности происшествия, но ничего подозрительного так и не могла припомнить. И тем не менее чутье подсказывало мне, что я упустила что-то важное, нечто такое, что могло бы пролить свет на обстоятельства трагедии.

И вдруг я вспомнила, что за несколько секунд до взрыва за угол дома завернула женщина сбелокурыми волосами, завязанными в конский хвост. Правда, я видела ее со спины, но у меня создалось впечатление, что она шла слишком быстро и что-то несла в руках, прижимая к груди. А самое интересное заключалось даже не в этом, а в том, что она так и не появилась на месте взрыва. Вокруг сгоревшего дома собрались все соседи, все проходившие мимо люди, но ее среди них почему-то не было. Почему?

И тут меня осенило. Объяснить такое странное поведение можно было только тем, что эта сучка бежала от дома, неся на руках ребенка.

Да, все ясно, это она устроила взрыв и сбежала, захватив с собой малыша Лайтауэров!

Глава 15

Ее светлые волосы густыми прядями падали на холодный пол ванной. Она посмотрела на себя в зеркало и вновь взялась за ножницы. Все, теперь Уэнди исчезла навсегда, а вместо нее появилась совсем другая женщина. Стало быть, можно забыть о глупой девчонке, которой она была последние пять месяцев. Проститься с прошлым. Имя Уэнди было хорошо для Питера Пэна, но не для реального мира.

Ее мысли прервал донесшийся из спальни детский плач.

– Тише, Кэтлин, не плачь, все хорошо. Не реви, дорогая.

Да, сейчас надо решить, что делать с ней дальше. Конечно, она не могла оставить ее в том ужасном доме, ведь этим она обрекла бы ее на верную смерть. Весь сегодняшний вечер она смотрела новости и никак не могла понять, почему все называют ее бессердечным чудовищем и жестоким убийцей. Разве она бессердечная, если спасла ребенка от гибели?

– Ты же не считаешь меня жестоким чудовищем, Кэтлин? – спросила она шепотом, поправляя распашонку на груди ребенка.

Когда малышка немного успокоилась, Мишелл вернулась в ванную. Наклонившись над раковиной, она нанесла на свои остриженные волосы краску "Лореаль ред-сансет". Пусть теперь кто-нибудь узнает в ней прежнюю Уэнди.

Вытерев голову, Мишелл посмотрела на часы. С минуты на минуту должен появиться Малколм. Они договорились, что он придет к ней только в том случае, если убедится, что за ней нет слежки. А он так нужен ей сейчас, когда она доказала ему, что чего-то стоит.

За дверью послышались шаги. Мишелл внимательно прислушалась. А если это полиция? Если ее кто-то видел с ребенком на руках?

К счастью, на пороге квартиры появилась крупная фигура Малколма.

– Ну что, испугалась? – ухмыльнулся он. – Ожидала полицейских? Я же говорил, что они недоумки!

Мишелл бросилась к нему и повисла у него на шее.

– О, Мэл, я так рада, что ты пришел! Мы сделали это! – Она осыпала его лицо поцелуями. – Я все правильно сделала, да? – спросила она, немного успокоившись. – А по телевизору весь вечер говорят, что на такое способно лишь самое отвратительное чудовище.

– Мишелл, – снисходительно ухмыльнулся он, – еще раз напоминаю, что ты должна быть сильной и уверенной в себе. – Мэл провел рукой по ее коротким волосам. – Телевизионщикам за то и платят, чтобы они говорили всякие глупости. Впрочем, всем остальным тоже платят именно за это. Ты только посмотри на себя. Сейчас ты совершенно другой человек.

В этот момент из спальни снова раздался детский плач. Мэл вздрогнул и выхватил из-за пояса пистолет.

– Что это, черт возьми? – удивленно спросил он, быстро направляясь в спальню. Мишелл, прикрыв рот рукой, поспешила за ним. Мэл вошел в комнату и уставился на кровать, на которой лежал ребенок.

– Мэл, – взмолилась Мишелл, – она ни в чем не виновата, я не могла оставить ее там. Пусть побудет у нас какое-то время. Ты не волнуйся, я сама буду ухаживать за ней.

– Ты идиотка, – злобно процедил Мэл, толкнув ее на кровать. – Неужели ты не понимаешь, что теперь каждый коп в городе будет искать женщину с ребенком?

Мишелл почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она всегда начинала задыхаться, когда Мэл повышал голос и называл ее идиоткой. Вот и сейчас она схватила сумочку и стала лихорадочно рыться в ней, пытаясь отыскать ингалятор. Она никогда с ним не расставалась, но сейчас ее дрожащие от страха руки никак не могли нащупать его на дне сумочки. Куда же он подевался, черт возьми?

– Мэл, послушай меня, – пролепетала она, когда вновь смогла нормально дышать, – я ухаживала за ней несколько месяцев и просто не могла оставить ее в этом пекле. Мне казалось, что ты поймешь меня...

Малколм схватил ее за подбородок и грубо повернул лицом к ребенку.

– Я понимаю только одно – завтра этот ребенок должен исчезнуть. А сейчас сделай так, чтобы он перестал наконец орать. Мне плевать, как ты это сделаешь – сунешь ему сиську в рот или придушишь подушкой. Ты поняла меня? Завтра утром этот ребенок должен исчезнуть.

Глава 16

Чарлз Дэнко не любил зря рисковать и считал что незаменимых людей нет. Даже для себя он никогда не делал исключений и часто мысленно повторял: "Всегда найдется другой солдат".

Именно поэтому этот важный звонок он сделал из телефона-автомата в районе Мишен. Даже если его разговор случайно засекут или он просто-напросто прервется, он абсолютно ничем не рискует.

Трубку сняли только после седьмого гудка. Он сразу узнал встревоженный голос Мишелл, той самой хладнокровной няни, так замечательно проделавшей этот спектакль.

– Я горжусь тобой, Мишелл, – сказал Чарлз, оглядываясь по сторонам, – и не возражай. Ты совершила поистине героический поступок, а сейчас дай мне Малколма.

Мишелл молча положила трубку, и Дэнко тихо рассмеялся. Ему было приятно, что они так беспрекословно выполняют все его указания. Это было бесценным качеством, в сущности характерным для человеческой природы. Именно этим объяснялся успех Гитлера в Мюнхене. Ведь его окружали очень умные люди, причем большинство из них хорошо образованные, и тем не менее они редко подвергали сомнению то, что он говорил.

– Да, это я, – послышался в трубке голос Малколма.

Этот парень тоже был далеко не дурак, но при этом совершенный психопат и самый настоящий убийца. Иногда даже сам Дэнко его побаивался.

– Слушай меня внимательно, – тихо произнес Чарлз, – все прошло замечательно. Я не могу долго разговаривать, но повторяю: лучше и быть не могло. Чарлз Дэнко замолчал и через пару секунд произнес:

– Тебе придется сделать это еще раз.

Глава 17

Огромное здание из красного кирпича и стекла фасадом было обращено к заливу, а его верхнюю часть украшали две гигантские буквы "XL". Хорошо одетый служащий провел нас с Джейкоби в большой зал для пресс-конференций, стены которого были увешаны газетными вырезками с фотографиями Мортона Лайтауэра из модных глянцевых журналов. Среди них выделялась обложка журнала "Форбс" с интригующей подписью: "МОЖЕТ ЛИ КТО-НИБУДЬ В СИЛИКОНОВОЙ ДОЛИНЕ ОСТАНОВИТЬ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА?"

– Интересно, чем занимается эта компания? – спросила я у Джейкоби.

– Современными информационными технологиями, – ответил тот. – Они создают электронные базы данных и сколотили на этом неплохой капитал, когда остальные даже не подозревали, что на Интернете можно делать деньги.

В этот момент дверь отворилась, и в конференц-зал вошли двое. Один из них, с короткими пепельными волосами и тонким загорелым лицом, одетый в прекрасно сшитый дорогой костюм, скорее всего был юристом. Второй, гораздо более крупный, с огромной лысиной, по виду был типичным технарем.

– Чак Цинн, – представился человек в дорогом костюме и протянул мне визитку. – Адвокат компании. А вы, должно быть, лейтенант Боксер?

– Да, лейтенант Боксер, – подтвердила я, разглядывая визитную карточку. – А что такое "САЮР"?

– Старший адвокат юридического бюро, – пояснил тот и кивнул головой. – А это Джерри Кэйтс, который вместе с Мортоном основал компанию.

Он замолчал, и они оба уселись напротив нас за большим круглым столом.

– Нет надобности объяснять вам, что мы в шоке от случившегося, – начал адвокат деловым тоном. – Большинство наших сотрудников знали Морта со дня основания компании и просто потрясены этой трагедией. А Джерри учился с ним в Беркли и был его ближайшим другом. Хочу сразу подчеркнуть, что руководство нашей фирмы готово оказать вам любую посильную помощь.

– У вас есть хоть какие-то версии относительно причин случившегося? – поинтересовался Кэйтс. – Мы слышали, что Кэтлин пропала.

– Да, сейчас мы делаем все возможное, чтобы отыскать ребенка или хотя бы выйти на ее след. Мы выяснили, что в семье проживала молоденькая няня, которая тоже исчезла. Вы не могли бы подсказать нам, где ее найти?

Кэйтс посмотрел на адвоката, потом перевел взгляд на нас.

– Думаю, вам стоит обратиться к Хелен, секретарше Морта. Возможно, ей что-нибудь известно.

– Да, вполне возможно, – подтвердил его слова адвокат и сделал какую-то запись в блокноте.

Мы начали с самых обыкновенных вопросов. Были ли у Лайтауэра враги? Угрожал ли ему кто-нибудь в последнее время? Известно ли им что-либо о людях, которые хотели бы причинить ему вред?

На все эти вопросы Кэйтс ответил однозначно: нет. Затем он покачал головой и посмотрел на адвоката.

– Разумеется, финансовые операции Морта неоднократно критиковались средствами массовой информации, которые нагнетали обстановку вокруг деятельности компании, но никаких угроз он не получал. Знаете, люди очень завистливы, и многие хотели бы нам навредить, но до открытой враждебности дело не доходило.

Джейкоби хмыкнул.

– Вы полагаете, никто не мог обозлиться из-за того, что ваш шеф продал акции компании за шестьсот миллионов долларов, в то время как по всей стране ходили слухи, что на самом деле они стоили не больше десяти миллионов?

– Инспектор, – коротко отрезал Кэйтс, – мы не можем контролировать стоимость наших акций. – Было видно, что вопрос этот ему не понравился.

В комнате наступила гробовая тишина.

– Вы можете предоставить нам полный список ваших клиентов? – спросила я через некоторое время.

– Разумеется, – охотно ответил адвокат и снова сделал запись в блокноте.

– Кроме того, нам может понадобиться доступ к персональным компьютерам, электронной почте и всей корреспонденции Лайтауэра, – добавила я, пристально посмотрев на адвоката.

Адвокат нервно постучал ручкой по блокноту.

– Это частные файлы, лейтенант, – сказал он. – Полагаю, вам нужно получить разрешение руководства компании. Без этого я не могу предоставить вам его личные документы и материалы.

– А разве не вы представляете интересы руководства? – ухмыльнулся Джейкоби.

– Послушайте, мистер Цинн, – перешла я в наступление, – убит ваш босс, поэтому, я полагаю, ваши частные дела стали и нашими делами. На месте взрыва мы обнаружили весьма любопытную записку. – Я сделала паузу и протянула ему фотокопию найденного на рюкзаке послания. – Ее автор называет Мортона Лайтауэра "врагом народа". А внизу стоит подпись – Огаст Спайс. Вам говорит о чем-нибудь это имя?

Чак Цинн испуганно заморгал, а Джерри Кэйтс глубоко вздохнул. Его взгляд стал непроницаемым.

– Хочу вам напомнить, – продолжила я, – что речь идет о расследовании убийства. Если вы попытаетесь скрыть от нас какую-либо важную информацию, то вам придется отвечать...

– Никто из нас ничего не намерен скрывать, – раздраженно оборвал меня Кэйтс.

– Ну что ж, думаю, вам следует поговорить с Хелен, – сказал адвокат, закрывая блокнот и давая тем самым понять, что разговор окончен.

– Я требую, чтобы кабинет Лайтауэра был немедленно опечатан, – повторила я на прощание. – И мне хотелось бы, чтобы нам предоставили возможность ознакомиться с содержимым компьютерных файлов и со всей корреспонденцией, включая электронную почту.

– Не могу гарантировать вам этого, лейтенант, – сказал Чак Цинн и откинулся на спинку стула.

– А я хочу напомнить вам, что вы должны гарантировать нам по закону. – Я смотрела на его губы, растянувшиеся в ехидной ухмылке. – Нам нужна вся информация, которая может иметь хоть малейшее отношение к убийству вашего шефа. Если вы этого не сделаете, мы вернемся сюда через пару часов с судебным исполнителем и ордером на проведение обыска в вашей компании. И если обнаружится, что из памяти персональных компьютеров стерты важные сведения, поступившие туда за последние пару недель, вам может быть предъявлено обвинение ь препятствовании расследованию убийства. Кроме того, в случае отказа сотрудничать с нами вся полученная информация, касающаяся неблаговидных сторон деятельности вашей компании, непременно поступит в распоряжение окружного прокурора и тех людей, которые жаждут ее получить. Надеюсь, вы понимаете возможные последствия своего необдуманного поступка, мистер Цинн?

Джерри Кэйтс нервно заерзал на стуле и наклонился к адвокату:

– Чак, вероятно, мы сможем решить эту проблему.

– Разумеется, мы найдем выход из положения, – быстро согласился тот и закивал головой. – Но я боюсь, что это случится не сегодня. У нас сейчас масса неотложных дел, дай вам, насколько я понимаю, есть чем заняться. А сейчас, если у вас больше нет к нам вопросов, – он встал и подчеркнуто вежливо улыбнулся, – я уверен, вы наверняка захотите поговорить с Хелен.

Глава 18

Мне потребовалось не больше шести секунд, чтобы выйти из сверкающих дверей компании "XL" и набрать номер Джилл. И еще примерно столько же времени мне понадобилось, чтобы посвятить ее в детали только что состоявшейся беседы с адвокатом компании.

– Ты хочешь получить ордер на проведение обыска в офисе Лайтауэра? – прервала она меня, поняв все с полуслова.

– Да, Джилл, и как можно скорее, – затараторила я. – Пока они не направили туда парней из "Артур Андерсен", чтобы навести порядок и спрятать концы в воду.

– А у тебя есть основания полагать, что в его компьютерной базе данных содержится важная для следствия информация?

– Джилл, можешь считать меня слишком придирчивой, но если допрашиваемый мною человек начинает дергаться, как рыбка на крючке, значит, ему есть что скрывать. Именно поэтому он согласился предоставить мне такую возможность сегодня.

– Значит, это всего лишь догадки? – разочарованно вздохнула Джилл.

– Джилл, ты же знаешь, что чутье меня никогда не подводит. Это действительно очень важно.

– И никаких доказательств того, что они действительно могут что-то скрывать? – продолжала въедливо допытываться подруга.

Кровь стала медленно приливать к моему лицу.

– Ты что, не можешь сделать это для меня?

– Да, я не могу это сделать даже для тебя, – упрямо повторила Джилл. – А если и сделала бы, то добытые таким образом доказательства вряд ли окажутся для тебя полезными. Послушай, я могла бы попытаться уговорить их заключить сделку.

– Джилл, у меня на руках дело об убийстве нескольких человек.

– В таком случае я бы на твоем месте попыталась использовать какие-нибудь неформальные методы давления.

– Может, ты еще подскажешь, какие именно?

Джилл снисходительно хмыкнула в трубку.

– Насколько мне известно, у тебя все еще есть надежные друзья в средствах массовой информации, которые...

Я не дала ей закончить фразу.

– Ты хочешь сказать, что они пойдут на уступки, если на первой странице "Кроникл" появится материал, который немного потреплет им нервы?

– Именно это я и хочу сказать. – В трубке послышался ее приглушенный смех.

В этот момент громко запищал мой мобильный телефон.

– Лейтенант, – послышался встревоженный голос Кэппи Томаса, – тебе надо срочно вернуться в управление. Мы вышли на след няни.

Глава 19

Когда я вернулась в управление, в комнате для допросов меня ждали две женщины, которые, по словам встретившего меня Кэппи, владели небольшим агентством по найму нянь и гувернанток.

– Мы позвонили сразу же, как только услышали об этой трагедии, – сообщила мне Линда Клайборн, женщина в розовом кашемировом свитере. – Это мы устроили в тот дом Уэнди Рэймор.

– Она с самого начала показалась нам идеальной кандидаткой, – добавила ее партнерша по имени Джудит Хертан и положила на стол желтую папку. В ней были анкета, заявление о приеме на работу, два рекомендательных письма и студенческий билет университета Беркли с фотографией.

– В семье Лайтауэров все были от нее в восторге, – сказала Линда.

Я взяла студенческий билет и долго изучала фотографию Уэнди Рэймор. Она была блондинкой с высокими скулами и жизнерадостной улыбкой на пухлых губах. Я припомнила женщину, которую видела у дома незадолго до взрыва, и пришла к выводу, что это вполне могла быть она.

– Мы тщательно проверяем всех наших девушек, – продолжала Линда. – Уэнди была самой подходящей из них – веселой, жизнерадостной, заботливой, аккуратной. К тому же она была очень симпатичной и любила возиться с детьми.

– Лайтауэры говорили, что их девочка очень привязалась к ней, – добавила партнерша. – Мы всегда проверяем, как относятся к нашим сотрудницам в семьях.

– А рекомендательные письма, – спросила я, – вы тоже проверяете?

Джудит Хертан неуверенно покачала головой.

– Возможно, мы не проверяем их так тщательно, как надо бы, но все же контролируем самую важную информацию. Так, например, я звонила в школу и выясняла, хорошо ли она училась. Кроме того, мы проверили подлинность ее студенческого билета.

Я посмотрела на указанный в нем адрес: Пеликан-драйв, 17. На другом берегу залива, в Беркли.

– Мне кажется, она говорила, что живет не в студенческом общежитии, – подсказала Линда. – Во всяком случае, приглашение на работу мы отправили ей на почтовый ящик.

Я вышла из комнаты и позвала Кэппи и Джейкоби.

– Я свяжусь с отделением полиции в Беркли и попытаюсь выяснить у них все подробности, а потом доложу Траккио.

– Как ты собираешься до нее добраться? – спросил Кэппи, пристально посмотрев на меня. Я сразу поняла, что он имел в виду. Он хотел узнать, какие силы нужно задействовать, чтобы разыскать эту няню.

– Используйте все возможности, – ответила я и снова посмотрела на фото.

Глава 20

Через сорок минут мы уже были в Беркли, от Пеликан-драйв, 17, нас отделял один квартал. Вскоре мы увидели старое мрачное здание, построенное в викторианском стиле и выкрашенное синей краской. Похожие дома тянулись вдоль узкой улочки до самого студенческого городка. В самом конце улочка была перегорожена двумя патрульными машинами; рядом был припаркован фургон СУОТ – группы специального назначения.

Я не знала, что нас ждет, но на всякий случай под полицейской формой у нас были надеты пуленепробиваемые жилеты. Часы показывали без четверти двенадцать. Из дома никого не выпускали, а за полчаса до нашего приезда туда вошла какая-то чернокожая девушка со студенческой сумкой.

– Ну что ж, пошли внутрь, – сказала я своим спутникам. – Может быть, нам повезет и мы найдем там пропавшего ребенка.

Мыс Джейкоби и Кэппи миновали полицейское заграждение и подошли к парадному входу. На первый взгляд дом был совершенно пуст, но я знала, что это обманчивое впечатление. Скорее всего жильцы были напуганы появлением полиции и с тревогой наблюдали за происходящим.

Я молча кивнула Кэппи.

– Откройте! – громко крикнул он. – Полиция Сан-Франциско!

Я наблюдала за окнами, стараясь заметить хотя бы какие-то признаки жизни. Если эти люди осмелились подложить бомбу и взорвать дом, то им ничего не стоит открыть стрельбу при появлении полиции. К счастью, пока все было тихо.

Через минуту внутри дома послышались шаги. Мы приготовились к самому худшему. Дверь открыла чернокожая девушка в майке с логотипом университета Беркли. Увидев перед собой толпу вооруженных полицейских, она тихо вскрикнула и испуганно попятилась назад.

– Уэнди Рэймор? – рявкнул Кэппи, бесцеремонно врываясь в дом.

До смерти испуганная девушка не могла произнести ни слова и только хлопала длинными ресницами. Кэппи передал ее подоспевшему полицейскому, а сам быстро осмотрел прихожую.

– Мне кажется, – тихо проговорила девушка, – она там, наверху.

Мы втроем быстро взбежали вверх по лестнице и осмотрели две комнаты за распахнутыми дверями. Они были пусты. Третья комната, в самом конце коридора, была заперта изнутри.

– Уэнди Рэймор? – закричал Кэппи, подергав ручку двери. – Откройте, полиция Сан-Франциско!

Ответа не последовало.

Я ощутила мощный приток адреналина. Кэппи, вопросительно посмотрев на меня, проверил свой пистолет. Джейкоби тоже снял оружие с предохранителя и приготовился к вторжению. После этого Кэппи сильным ударом ноги выбил дверь, и мы втроем ворвались внутрь, выставив вперед пистолеты.

На кровати в дальнем конце комнаты сидела девушка в майке и испуганно смотрела на нас сонными глазами.

– Боже, – вскрикнула она, – что происходит?

– Уэнди Рэймор? – спросил Кэппи, направив на нее пистолет.

Лицо девушки стало мертвенно-бледным, она испуганно переводила взгляд с меня на Кэппи и Джейкоби.

– Где ребенок? – крикнул Кэппи.

Только теперь мы заметили, что у нее были длинные черные волосы и смуглое лицо, что совершенно не соответствовало описанию, которое дала нам Дайана Аронофф. Не напоминала она и ту женщину, которую я мельком видела за секунду до взрыва. Да и на девушку на фотографии в студенческом билете она совсем не походила. Значит, мы ошиблись, промелькнуло у меня в голове. Пошли по ложному следу. Няня могла просто-напросто украсть чужой студенческий билет и вклеить в него свою фотографию.

Я опустила пистолет и посмотрела на своих коллег.

– Это не она.

Глава 21

От обеденного перерыва у Лусилл Климонс осталось ровно семнадцать минут. За это время ей нужно было вытереть кетчуп с лица Маркуса, отвезти близнецов в детский сад, а затем на 27-м автобусе вернуться на работу. Если она опоздает, мистер Дармон оштрафует ее на 7, 85 доллара в час (или 13 центов в минуту).

– Живее, Маркус, – взмолилась она, поторапливая пятилетнего сынишку, лицо которого было покрыто красными пятнами от кетчупа. – У меня сегодня совершенно нет времени.

Она стала лихорадочно вытирать мокрым полотенцем кроваво-красные пятна на его белой рубашке.

– Мама, я хочу мороженого, – заявил Черисс.

– Нет, детка, – решительно возразила Лусилл, – у мамы сейчас нет времени. – Она посмотрела на часы и тяжело вздохнула.

– Ну давайте быстрее, дети, – воскликнула она и положила на поднос пустые пакеты от "Хэппи мил". – Мне еще нужно смыть кетчуп. Вы грязные, как поросята.

– Мама, пожалуйста, я очень хочу мороженое "Максанди", – закапризничала Черисс.

– Никаких "Максанди", – раздраженно отмахнулась от нее мать. – Будешь покупать себе что угодно, когда вырастешь и станешь сама зарабатывать на жизнь, а сейчас быстренько умывайтесь. Маме пора.

– Но я же чистая, – запротестовала Черисс.

Без лишних слов Лусилл схватила детей за руки и потащила в туалетную комнату.

– Ты, может, и чистая, а твой братик выглядит так, словно только что вернулся с фронта.

С этими словами Лусилл распахнула дверь, подняла Маркуса на руки и стала тщательно вытирать бумажным полотенцем его запачканную кетчупом рубашку. Мальчик отчаянно сопротивлялся и визжал.

– Черт возьми, – недовольно проворчала Лусилл, – если ты сам запачкался, то сам и должен умываться. Черисс, ты хочешь в туалет?

– Да, мама, – с готовностью ответила девочка. Она была намного аккуратнее брата и доставляла маме меньше хлопот, но все еще не могла самостоятельно справиться с молнией на брюках.

– Черисс, почему ты не садишься на унитаз? – теряя терпение, спросила мама.

– Не могу, – спокойно ответила та.

– Не можешь? – опешила мама. – Почему? Ты что, не можешь снять брюки?

– Нет, мама, – ответила девочка. – Ты сама посмотри.

Лусилл тяжело вздохнула. Только люди, имеющие двоих маленьких детей, могут понять, как это тяжело. Она бросила быстрый взгляд в зеркало, снова вздохнула, опустила Маркуса на пол, а потом повернулась и открыла дверь кабинки, в которой находилась дочь.

– Ну и чего ты плачешь? – спросила она, с недоумением посмотрев на девочку. Та стояла перед унитазом и тихо всхлипывала, глядя на сиденье.

– Боже мой! – воскликнула Лусилл и чуть было не задохнулась от ужаса.

На стульчаке унитаза лежал ребенок, завернутый в одеяло.

Глава 22

Иногда в нашей работе бывают такие счастливые моменты, когда все, кажется, работает на тебя. Обнаружение ребенка Лайтауэров в туалете ресторана "Макдоналдс", безусловно, было одним из таких моментов. Все в нашем отделе с облегчением вздохнули, услышав эту новость.

Воодушевленная удачей, я позвонила Синди и попросила ее оказать мне небольшую услугу. Она ответила, что будет счастлива немного прижать компанию "XL".

Не успела я положить трубку, как в дверь постучал Чарли Клэппер.

– Поздравляю с успехом, лейтенант, – радостно сказал он.

– Ну, до успеха еще далеко, – возразила я, – хотя у нас прямо гора с плеч свалилась.

Чарли выглядел очень уставшим, что, впрочем, было неудивительно. Он больше суток провел на месте взрыва вместе со своей командой и, похоже, готов был порадовать меня последними данными.

– Пойдем со мной, – сказал он, кивнув в сторону коридора. – Полагаю, ты должна первой увидеть все, что мы там нашли. Это гораздо интереснее, чем то, о чем говорил Траккио.

– Нисколько не сомневаюсь.

Чарли повел меня в свой офис, находившийся в другом конце здания. Там уже сидел Нико из команды взрывников. Уютно устроившись на стуле Чарли, он жадно поглощал какое-то готовое китайское блюдо.

– Значит, так, – сказал Чарли, довольно потирая руки, – нам удалось определить тип взрывного устройства. – Он взял стул и подвинул его ко мне. На столе лежал большой лист бумаги с нарисованным от руки планом дома Лайтауэров. – По всему дому обнаружены следы взрывчатки С-4. Чтобы взорвать самолет, достаточно лишь полфунта. Если же судить по характеру и мощности взрыва в этом доме, то взрывчатки понадобилось раз в пять больше. Преступник упаковал ее в сумку и спрятал в одной из комнат. – Чарлз продемонстрировал мне поднятую с пола черную сумку с надписью "Найк".

– Откуда это известно? – поинтересовалась я, ощупывая сумку.

Чарли самодовольно ухмыльнулся.

– Об этом нетрудно догадаться. – Он вынул из пакета с вещдоками кусочек черного нейлона с остатками надписи "Найк". – Эту вещь мы нашли на стене.

– Есть надежда, что на ней остались отпечатки пальцев? – воодушевилась я.

– Извини, дорогая, – сказал он и развел руками, – на таком материале отпечатки не сохраняются.

– Эту штуку взорвали с помощью очень хитроумного устройства, – пояснил Нико, – которое было прикреплено к мобильному телефону. Что-то вроде пульта дистанционного управления.

– Линдси, – тихо сказал Чарлз, хитро улыбаясь, – взрывчатка С-4 используется строителями. В ближайшее время мы проверим все случаи краж на стройках и выясним, где и когда исчезла взрывчатка.

– Чарли, как ты относишься к детям? – поинтересовалась я.

– Нормально, – улыбнулся он, – но только если им восемнадцать и больше. А что?

Я внимательно посмотрела на него. Если бы он был немного повыше, весил фунтов на пятьдесят меньше и не был бы женат уже тридцать лет, я бы непременно пригласила его на свидание.

– Сожалею, но этому ребенку намного меньше.

– Ты имеешь в виду девочку Лайтауэров? – догадался он, растерянно потирая подбородок.

Я кивнула.

– Надо как следует осмотреть ее и взять соскобы с одеяла, подгузника и всего прочего.

– Боже мой, – грустно вздохнул Чарлз, – я уже тридцать лет не менял подгузники. – Да, чуть не забыл, – спохватился он и стал искать что-то на своем столе. Через секунду он протянул мне прозрачный пакет для вещественных доказательств. – За детской комнатой мы обнаружили еще одну небольшую комнату, в которой кто-то находился незадолго до взрыва. Кто-то посторонний, не из членов семьи.

Я сразу же подумала, что речь идет о няне.

– Там, конечно, все выгорело дотла, но возле кровати мы нашли вот эту вещь.

Я открыла пакет. В нем находился какой-то сплющенный баллончик длиной не более трех дюймов. Повертев его в руках, я положила пакет на место и с недоумением пожала плечами.

– В нем уже ничего не осталось, – пояснил Чарли, – но я догадался, что это такое. – Он просунул руку в карман пиджака, висевшего на спинке стула, и вынул оттуда точно такой же баллончик. – Это провентил. – Он снял колпачок и быстро надел его на баллончик из пакета, после чего дважды нажал на головку. Из нее вырвалась тонкая струя какого-то вещества.

– Человек, который находился в этой комнате, страдал астмой.

Глава 23

Джилл Бернардт сидела в своем офисе, не включая свет. На столе перед ней лежало дело, по которому ей вскоре предстояло выступать в суде. Все уже давно разошлись по домам, и она вдруг поняла, что уже больше десяти минут смотрит в одну и ту же страницу. У нее вошло в привычку засиживаться на работе допоздна в те вечера, когда Стив не был в разъездах и рано возвращался домой. Она, Джилл Мэйер Бернардт, отличный адвокат, лучший юрист города, сидела до ночи в своем офисе, так как боялась идти домой.

Она выпрямилась на стуле и потерла рукой большой синяк на спине. Тот самый, который появился совсем недавно. Почему это происходит? Чего она боится? Ведь она долгие годы представляет интересы тех женщин, которые предпочли не скрывать свои секреты и не терзать себя дурными мыслями.

Джилл провела рукой по щеке, вытирая слезу. "Это случилось из-за того, что я потеряла ребенка, – подумала она. – Именно тогда все и началось".

Однако в ту же минуту она вспомнила, что все началось гораздо раньше, еще тогда, когда она только что окончила юридический колледж, а он готовился к получению диплома магистра делового администрирования. Да, все началось именно тогда, когда он стал бесцеремонно указывать ей, что надевать, как вести себя на вечеринках, с кем дружить, а с кем нет. Он всегда вел себя так, словно его мнение значило гораздо больше, чем ее, и все время делал вид, что именно он зарабатывал деньги на погашение ссуды на покупку дома. "Ты не должна этого делать" – эту фразу она слышала от него с первого дня их знакомства. Господи, ну почему она должна доказывать ему, что чего-то стоит? Ведь она сейчас старший помощник окружного прокурора и крепко стоит на собственных ногах. Что ему еще от нее нужно?

Телефонный звонок прозвучал так неожиданно, что она вздрогнула. Неужели это Стив? Даже звук его голоса вызывал у нее приступ тошноты. "Эй, дорогая, – говорил он всегда одно и то же, – что ты делаешь? Быстрее иди домой, и мы немного побегаем".

Джилл облегченно вздохнула, услышав в трубке голос ассистента окружного прокурора Сакраменто, который просил ее направить туда одного свидетеля для предстоящего судебного разбирательства.

Положив трубку, Джилл тяжело вздохнула и закрыла толстую папку с делом. Нет, так дальше не пойдет, надо покончить с этим раз и навсегда. Для начала она расскажет обо всем Линдси. Ей было больно из-за того, что приходилось скрывать свои неприятности от лучшей подруги. Тем более что Линдси и сама прекрасно знала, что Стив зануда, каких свет не видел.

Она закрывала кейс, когда снова раздался звонок. Джилл решила не отвечать и уже встала, чтобы выйти из кабинета, но в последний момент взглянула на зеленоватый экран и с ужасом увидела свой домашний номер. Повернувшись через силу, она сняла трубку.

– Бернардт, – сухо ответила она, устало закрывая глаза.

– У тебя снова срочные дела, дорогая? – донесся до нее хриплый голос мужа. – Если бы я не знал тебя, то мог бы подумать, что ты просто боишься идти домой.

Глава 24

В тот вечер Джорджу Бенгозиану наконец-то повезло. Маленького роста, толстый, с огромным плоским носом и быстро редеющими волосами на большой круглой голове, он очень рано понял, что не имеет абсолютно никакой склонности к урологии, и обнаружил свое истинное призвание, объединив все региональные организации медицинского страхования в единую гигантскую Организацию медицинского обеспечения – ОМО.

Кроме того, он знал, что не сможет очаровать женщину рассказами о своих финансовых проектах и шутками на профессиональные темы. В особенности такую сексуальную и неотразимую женщину, как та, с которой он познакомился на Конференции по медицинскому обслуживанию, организованной "Бэнкоф Америка". Эта женщина была финансовым аналитиком.

Все происходящее казалось ему волшебным сном. Мими была в восторге от него, а он рассыпался в комплиментах, ведя ее в свой номер.

– Это пентхаус, там из окна такой вид, что дух захватывает, – говорил он, стараясь вызвать у нее любопытство.

Открывая ключом дверь, он разглядывал ее бюст. Он уже представлял себе, как ее упругая грудь колышется перед его лицом, а ее огромные глаза медленно застилает пелена страсти. Эти мысли возбуждали его даже больше, чем собственная фотография в буклете годового отчета ОМО.

– Дай мне хотя бы минутку, – игриво сказала Мими, вырываясь из его объятий и быстро направляясь в ванную комнату.

– Но только не долго, – предупредил ее Джордж, шутливо погрозив пальцем.

Весело напевая себе под нос, он достал из холодильника бутылку шампанского "Родерер", которое вполне соответствовало дорогому гостиничному номеру, откупорил ее и наполнил два бокала. При этом его пятидесятичетырехлетний пенис трепыхался в брюках, как огромный тунец, попавший в сети умелого рыбака. Завтра утром ему предстоял долгий перелет в штат Иллинойс, где его ждали на заседании парламентского комитета штата по проблемам здравоохранения. Он уже знал, что этот комитет весьма благосклонно отнесся к его идее консолидировать банковские счета ста сорока тысяч бедных семей штата, чтобы обеспечить их медицинской страховкой. Сейчас они не могли рассчитывать на медицинскую помощь, но он создаст мощный страховой фонд, который озолотит его и даст возможность простым людям воспользоваться преимуществами медицинского страхования.

В этот момент перед ним появилась сияющая и оттого еще более красивая Мими. Джордж сладострастно улыбнулся и протянул ей бокал с шампанским.

– За тебя! – предложил он, поднимая бокал. – Точнее сказать, за нас обоих и за ту прекрасную ночь, которая ждет нас впереди!

– За "Хоупуэлл"! – загадочно добавила Мими и громко чокнулась с ним.

– Хочешь попробовать кое-что? – неожиданно предложила она, положив руку на его ладонь. – Гарантирую, что это придаст всем твоим намерениям небывалую твердость. – Она вынула из сумочки какой-то пузырек. – От тебя потребуется лишь высунуть язык.

Джордж выполнил ее указание и даже закрыл глаза в предвкушении. Мими открыла пузырек и капнула ему на язык пару капель. Он даже подпрыгнул от неожиданно горького и резкого вкуса.

– Черт, какая гадость! – воскликнул он, поморщившись. – Неужели это нельзя было сдобрить каким-нибудь вишневым сиропом?

– Еще раз, – потребовала она с дразнящей улыбкой. – Просто на всякий случай. Я хочу быть уверенной в том, что ты уже готов для меня. Для нас.

Джордж снова высунул язык, чувствуя, как сердце бешено колотится у него в груди.

Мими капнула еще раз, а потом, резко переменившись в лице, схватила его левой рукой за подбородок и вылила в рот все содержимое бутылочки.

Джордж ощутил жжение во рту, хотел было выплюнуть гадкую жидкость, но она запрокинула его голову назад, и он проглотил все содержимое пузырька.

– Что ты делаешь? – с трудом выдохнул он, выпучив глаза от невыносимой горечи.

– Это яд, – невозмутимо произнесла Мими, небрежно бросая в сумочку пустой пузырек. – Очень сильное средство, которое обычно используют для необычных мужчин. Уже первая капля этой жидкости способна убить тебя через несколько часов, а ты выпил столько, что можно отравить всех жителей Сан-Франциско.

Бокал с шампанским выпал из руки Джорджа и покатился по полу, разбрызгивая искрящуюся жидкость. Он схватился обеими руками за горло, тщетно пытаясь изрыгнуть только что проглоченный яд. И лишь одна мысль сверлила сейчас его затуманенное сознание – о том, что эта сучка решила просто-напросто разыграть его. Но и она исчезла в тот миг, когда он ощутил резкую боль в нижней части живота.

– Это за всех тех людей, которых ты обманывал всю свою жизнь, – злорадно продолжала Мими. – Они надеялись на тебя, все эти несчастные семьи рассчитывали на твою помощь и помощь "Хоупуэлл". Ты помнишь Фелицию Браун? Она умерла от меланомы, которая вполне поддается лечению. А Томас Ортис? Тебе о чем-нибудь говорит это имя? Твоя команда наверняка знает его. Так вот, он застрелился, отчаявшись оплатить счета за безуспешное лечение своего сына от рака головного мозга. Как ты называл это? Избавиться от хлама, не так ли?

Джордж согнулся, схватившись обеими руками за живот. На его посиневших губах появилась кровавая пена. Он выплюнул ее на рубашку, но легче от этого не стало. Его буквально выворачивало наизнанку, словно кто-то вырывал его внутренности железными пальцами. Он прекрасно знал, что с ним происходило – мгновенное поражение внутренних органов. Он понимал, что нужно кричать что есть мочи, звать на помощь, дойти хотя бы до двери, но ноги отказывались служить ему, а перед глазами все плыло.

А Мими стояла над ним и насмешливо улыбалась, наблюдая за его агонией. Он протянул к ней руку, хотел ударить ее по лицу, схватить за горло и придушить, но силы уже покидали его.

– Пожалуйста, – только и смог произнести он.

Она опустилась перед ним на колени.

– Ну, как ты себя чувствуешь, мистер Бенгозиан? Приятно тебе избавляться от хлама? А сейчас будь хорошим мальчиком и открой рот еще раз. Живее открой рот!

Джордж из последних сил хватал ртом воздух, но это не помогало. Его язык, разбухший до невероятных размеров, едва умещался во рту. Вдруг ему показалось, что Мими поднесла к его губам какую-то синюю бумагу. Впрочем, может быть она была и не синяя, так как он уже не различал цветов и вообще перестал воспринимать окружающую действительность. Однако он успел заметить на ней расплывающийся логотип "Хоупуэлл".

Мими скомкала бумагу в тугой комок и сунула ему в рот.

– Спасибо, что ты все время думаешь о "Хоупуэлл", но, как говорится в официальных бумагах, "в ваших услугах больше не нуждаются".

Глава 25

Среди ночи неожиданно зазвонил мой мобильный телефон. Я вскочила с постели и сонно посмотрела на часы: четыре утра. Нащупав рукой трубку, я долго не могла разобрать номер на светящемся зеленым светом экране. Это был Пол Чин.

– Пол, это ты? – недовольно проворчала я в трубку. – Что случилось?

– Прошу прощения, лейтенант, – ответил он сиплым голосом, – я сейчас нахожусь в отеле "Клифт" и полагаю, тебе нужно как можно скорее приехать сюда.

– Ты нашел что-нибудь интересное? – спросила я, не сразу сообразив, что мой вопрос прозвучал довольно глупо в этот ранний час. В четыре часа утра звонок моего коллеги мог означать только одно.

– Да, думаю, что дело о взрыве дома Лайтауэра становится еще более запутанным.

Я натянула джинсы, набросила куртку, кое-как причесала волосы и через восемь минут уже мчалась на своем "иксплорере" по направлению к Седьмой улице. Дорога была пустынной, и только яркие огни светофоров оживляли унылое однообразие ночи.

Перед недавно отреставрированным и хорошо освещенным зданием отеля уже стояли три полицейские машины с включенными мигалками и автомобиль "скорой помощи". "Клифт", один из старейших отелей города, недавно был отреставрирован.

Я сунула под нос дежурившим у входа полицейским свой жетон и вошла в просторный вестибюль, стены которого были украшены большими рогами. На больших кожаных диванах молча сидели сотрудники отеля, не знавшие, что делать и как себя вести в подобной ситуации.

Я прошла мимо них, вошла в лифт и поднялась на верхний этаж, где меня терпеливо дожидался Пол Чин.

– Имя жертвы – Джордж Бенгозиан, – быстро доложил он, когда я вошла в номер. – Заметная фигура в области здравоохранения. – Пол провел меня в дальнюю комнату пентхауса. – Советую приготовиться к неприятному зрелищу, – предупредил он.

Я увидела мужчину, который сидел на полу, прислонившись к ножке огромного дубового стола. Его тело разбухло, а кожа стала какой-то зеленовато-желтой и имела желеобразную консистенцию. Глаза его были широко открыты и поражали своим мутным остекленевшим взглядом, а из ноздрей на подбородок стекала бурая жидкость.

– Боже мой, – невольно воскликнула я, глядя на его распухшее лицо, – что с ним случилось? Такое впечатление, что здесь побывали инопланетяне, высосавшие из него жизненные соки.

Наклонившийся над трупом медик растерянно посмотрел на меня.

– Понятия не имею, что с ним произошло, – откровенно признался он.

– Пол, ты уверен, что речь идет об убийстве? – повернулась я к Чину.

Тот молча пожал плечами.

– Ночью, без пятнадцати три, кто-то позвонил в отель и сказал, что в пентхаусе накопилось много мусора, который нужно немедленно убрать.

– Да, похоже, ты прав, – согласилась я.

– Кроме того, – продолжал Пол, – мы обнаружили у него во рту вот эту бумажку. – Он взял пакет и вынул оттуда мокрый бумажный комок.

Это была какая-то деловая бумага, в самом верху которой было написано большими буквами: "Медицинский центр "Хоупуэлл". Посмотрев внимательно, я поняла, что это официальный перечень премиальных выплат. Ниже был еще какой-то текст. Прочитав первые строки, я остановилась, почувствовав, как стынет кровь у меня в жилах.

"Мы объявляем войну всем, кто олицетворяет алчность и коррупцию в нашем обществе. Мы не намерены больше сидеть сложа руки и молча сносить несправедливость со стороны правящего класса, единственным достоинством представителей которого является благородное происхождение. Вы обогащаетесь за счет неимущих, угнетаете слабых и подавляете простых людей. Эпоха экономического апартеида закончена. Мы доберемся до вас, невзирая на размеры ваших домов и ловкость ваших адвокатов. Мы проникнем в ваши офисы. Мы заявляем вам, что эта война началась. И мы в ней победим".

Черт возьми. Я с недоумением посмотрела на Чина. Это не просто убийство, это казнь. Объявление войны. Разумеется, Пол Чин был прав, когда сказал, что с этого момента дело о взрыве дома Лайтауэрастановится намного сложнее.

Я еще раз посмотрела на мятый лист бумаги. Под заявлением была подпись: Огаст Спайс.

Часть вторая

Глава 26

Первым делом я позвонила Клэр. В нашем распоряжении оставалось не больше часа, после чего информация об этом ужасном убийстве непременно появится на первых полосах всех газет и в сообщениях мировых информационных агентств. И все будут напоминать, что это уже второй из серии зловещих террористических актов. Именно поэтому я хотела как можно скорее узнать, как именно умер Бенгозиан.

Потом я позвонила Траккио, не обращая внимания на то, что не было еще и пяти часов утра. Дежурный офицер сонно заворчал и неохотно соединил меня с шефом.

– Это Линдси Боксер, – сказала я в трубку. – Вы сами приказали мне немедленно сообщать вам обо всех важных происшествиях, – напомнила я ему.

– Да, – согласился тот, громыхая спросонья телефонной трубкой.

– Я сейчас нахожусь в отеле "Клифт" и думаю, что наконец-то поняла истинные мотивы взрыва в доме Лайтауэра.

Во время затянувшейся паузы я живо представила, как он встает с постели, поправляя пижаму и шаря рукой по тумбочке в поисках очков.

– Кто-нибудь из его партнеров в фирме "XL"? – высказал он догадку после долгого молчания. – Речь идет о деньгах, не так ли?

– Нет, – решительно отрезала я, – речь идет о войне.

После короткого разговора с шефом я снова осмотрела гостиничный номер, в котором произошло убийство. Никаких следов крови, никаких признаков борьбы. На большом столе стоял полупустой бокал с шампанским, второй бокал валялся у ног мертвого Бенгозиана. Его пиджак был небрежно брошен на диван, на другом конце стола стояла откупоренная бутылка "Родерер".

– Выясните, с кем и когда он пришел в свой номер, – распорядилась я, подозвав инспектора Лорейн Стаффорд. – Возможно, в вестибюле этого отеля установлена камера видеонаблюдения. Если повезет, мы можем получить важную информацию о его гостях. Кроме того, надо как можно скорее выяснить, как он провел первые часы этой ночи.

"Мы объявили войну всем, кто олицетворяет алчность и коррупцию", – вспомнила я слова записки и даже вздрогнула от дурного предчувствия. Значит, нечто подобное может произойти теперь в любую минуту. А чтобы предотвратить новые трагедии, нужно во что бы то ни стало узнать как можно больше о жизни Бенгозиана и деятельности медицинского центра "Хоупуэлл". Я даже представить себе не могла, что нужно натворить, чтобы заслужить такую ужасную смерть.

Я снова посмотрела на смятую записку.

«Мы доберемся до вас, невзирая на размеры ваших домов и ловкость ваших адвокатов. Мы проникнем в ваши офисы эта война началась. И мы в ней победим».

Кто же ты такой, Огаст Спайс, черт бы тебя побрал?

Глава 27

К тому времени, когда большинство людей просматривали утренние газеты, мы уже имели достаточно полное описание "симпатичной брюнетки в костюме" (по словам дежурившего в ту ночь швейцара), которая производила впечатление страстно влюбленной женщины (что запомнилось официантке местного ресторана). Именно эта таинственная красотка сопровождала Бенгозиана в его номер и провела с ним первую часть ночи. Из этого описания было ясно, что она не имеет абсолютно никакого отношения к разыскиваемой нами няне Лайтауэров.

Оторвавшись от бумаг, лежащих на моем столе, я подняла голову и увидела Клэр.

– У тебя есть свободная минутка? – спросила она.

Клэр всегда приходила ко мне в самое трудное время, когда казалось, что расследование заходит в тупик. В большинстве случаев она приносила мне приятные новости, но сейчас по выражению ее лица я поняла, что ничего приятного меня не ждет.

– Я лишила тебя как минимум двух часов здорового сна, – виновато улыбнулась я.

Она не ответила, но по ее глазам я поняла, что ей было не до сна.

– Знаешь, Линдси, – сказала она, устало опустившись на стул и покачав головой, – я работаю уже более десяти лет, но никогда еще не видела такого кошмара.

– Что ты узнала? – спросила я, подавшись вперед.

– Я даже не знаю, как назвать то, что обнаружила в брюшной полости этого несчастного. Тотальное поражение всех внутренних органов и дыхательных путей. Обильное кровотечение по всему кишечному тракту. Полный некроз желчного пузыря и почек... – Увидев недовольную мину на моем лице, она спохватилась и быстро добавила: – Омертвение всех тканей, Линдси.

Я недоуменно пожала плечами.

– Означает ли это, что речь идет о каком-то яде?

– Да, но такой сильной интоксикации я никогда прежде не видела. – Она сделала паузу и покачала головой. – Я просмотрела несколько журналов и обнаружила, что несколько лет назад лечила одного парня. У него была необычная реакция на касторовое масло. Поэтому вначале я подумала, что это всего-навсего касторовые бобы, но потом пришла к выводу, что это рицин. Самое ужасное заключается в том, что это вещество можно легко производить в больших количествах. Для этого надо извлечь протеин из касторовых бобов.

– Значит, это вещество ядовитое? – решила уточнить я.

– Не то слово, – воодушевилась Клэр. – Чрезвычайно ядовитое, в тысячу раз более ядовитое, чем хорошо известный своей токсичностью цианистый калий. – Клэр остановилась и снова покачала головой. – Оно легко проникает во все ткани, поражает наиболее важные жизненные органы и приводит к остановке сердца. Кроме того, это вещество можно без особого труда распылять в воздухе. Но мне все же кажется, что один только рицин не может привести к тем ужасным последствиям, которые я обнаружила в теле жертвы. Если только он не попал внутрь...

Я мгновенно оживилась.

– Каким образом?

– В огромном количестве, – пояснила она, – возможно, в десятки раз превышающем смертельную дозу. Этот человек умер еще до того, как из его руки выпал бокал с шампанским. Рицин обычно убивает человека в течение нескольких часов, иногда даже в течение целого дня. Вначале появляется боль в животе, потом она становится все сильнее, отказывают почки и печень, разрушается селезенка, а легкие наполняются ядовитой жидкостью. Этот парень вернулся в номер примерно в половине двенадцатого, а телефонный звонок прозвучал в три часа ночи. Значит, он умер в течение этого короткого периода времени.

– Мы нашли на полу бокал с остатками шампанского и отправили его на анализ. В нем можно обнаружить остатки этого вещества?

– Трудно сказать, – пожала плечами Клэр, – но меня сейчас беспокоит совсем другое, Линдси. Не понимаю, зачем нужно было убивать его таким изуверским способом, если есть масса других, более доступных и менее болезненных? Тем более что для убийства вполне хватило бы и сотой части этого яда?

Я поняла, к чему клонит моя подруга. Оба убийства были тщательно продуманы и хорошо подготовлены, а убийца обладал неким оружием устрашения. "Мы проникнем в ваши дома и офисы..." Похоже на то, что автор записки намекал, что у него много этого вещества и он может, если захочет, добывать его в огромных количествах.

– Боже мой, Клэр, – я всплеснула руками, – они предупреждают нас, что уже объявили нам войну.

Глава 28

Вскоре мы поставили на ноги всех – столичную медицинскую службу, Бюро общественной безопасности и даже местное отделение ФБР. Речь уже шла не об убийствах, а о терроризме.

Все попытки отыскать хоть какие-то следы таинственно исчезнувшей няни так ни к чему и не привели. Джейкоби и Кэппи много часов провели в студенческом городке, показывая всем ее фото, но в конце концов вернулись ни с чем. Оставалось надеяться только на заметку Синди о деятельности компании "XL", опубликованную в газете "Кроникл", и наши надежды оправдались. Через некоторое время мне позвонил Чак Цинн и сообщил, что хочет встретиться по важному делу. Через час он уже сидел в моем кабинете.

– Вы можете получить доступ, – сказал он без всяких предисловий, – но я решил избавить вас от лишних хлопот. За последние недели Мортон действительно получил несколько электронных сообщений. Впрочем, подобные сообщения получили и другие члены совета директоров. Разумеется, мы не придали этому серьезного значения, однако поручили нашей службе внутренней безопасности расследовать это дело.

Цинн открыл дорогой кожаный кейс, вынул оттуда оранжевого цвета папку и положил ее передо мной.

– Здесь все сообщения, которые мы получили, вплоть до сегодняшнего дня.

Я открыла папку и замерла, прочитав первые строчки.

"Совету директоров компании "XL":

15 февраля Мортон Лайтауэр, ваш исполнительный директор, продал 762 000 акций своей компании общей стоимостью 3 175 000 долларов.

В тот же самый день около 256 000 ваших акционеров потеряли огромные деньги, получив доход за прошлый год в размере 87% от вложенного капитала.

За это же время 35 341 ребенок в мире умер от голода и недоедания.

11 174 человека в нашей стране умерли от болезней, которые вполне поддаются лечению при наличии соответствующего медицинского обслуживания.

В эту же среду 4 233 768 матерей во всем мире родили детей, находясь в условиях невыносимой нищеты и абсолютной безысходности.

За последние 24 месяца вы продали почти 600 млн. акций собственной компании и купили роскошные дома в Аспене и Франции, не вернув миру ни цента. Мы требуем от вас определенного вклада в дело борьбы с голодом и низким уровнем медицинского обслуживания во всем мире, который соответствовал бы размеру ваших доходов. Мы требуем, чтобы совет директоров компании "XL", а также руководящие органы всех остальных компаний смотрели дальше своих экспансионистских стратегий развития и заботились о благополучии всех людей в бедных странах, которые могут быть уничтожены в результате экономического апартеида.

Это не мольба о помощи. Это наше решительное требование.

Наслаждайтесь своим богатством, мистер Лайтауэр. Ваша маленькая Кэтлин рассчитывает на Вас".

Это послание было подписано уже известным мне Огастом Спайсом.

Я быстро просмотрела все остальные сообщения, присланные по электронной почте. В них содержались даже более наглые требования, а перечень всех пороков современного мира казался еще более впечатляющим.

"Вы игнорируете наши требования, мистер Лайтауэр. Совет директоров вашей компании не выполнил наших требований, и поэтому мы вынуждены перейти к решительным действиям. Ваша маленькая Кэтлин рассчитывает на Вас".

– Почему вы сразу не передали нам эти сообщения? – возмущенно спросила я у Чака Цинна. – Мы могли бы предотвратить эти жуткие преступления.

– Оглядываясь назад, я понимаю, что должен был это сделать, – тихо сказал адвокат, понуро повесив голову. – Но в то время я не придал этому большого значения. Вы же знаете, что многие компании довольно часто получают подобные сообщения.

– Это не просто угрозы. – Я сложила бумаги в папку и швырнула ее на стол. – Это самый настоящий шантаж, мистер Цинн. Вы же адвокат и должны отличать простые угрозы от серьезных намерений террористов. Ведь они неоднократно упоминают в своих сообщениях о дочери Лайтауэра, а это уже не шутки. Мистер Цинн, – сказала я, сделав многозначительную паузу, – вы пришли сюда с просьбой о помощи и получите ее, но при одном условии: данная информация не должна выйти за пределы этих стен. Имя человека, упоминающегося в этих угрозах, должно остаться между нами. А мы пришлем вам своих людей, которые постараются найти источник всех этих сообщений.

– Понятно, – кивнул тот, пододвигая ко мне папку с бумагами.

Я быстро скопировала электронные адреса: Footsy 123@hotmail.com и Chip@freeworld.com. Оба сообщения были подписаны одним и тем же именем – Огаст Спайс.

Я повернулась к Джейкоби:

– Ну, что ты скажешь, Уоррен? Мы можем отыскать след отправителя?

– Мы уже начали собственное расследование этой истории, – услужливо сообщил Чак Цинн.

– Вы их нашли? – в изумлении произнесла я.

– Наша компания занимается обеспечением безопасности электронных коммуникаций, – неуверенно сказал тот. – Но все эти сообщения были отправлены независимыми интернет-провайдерами. Никаких адресов, точных имен или банковских счетов не указано. Такие сообщения можно отправить из любой библиотеки или аэропорта, где есть доступ в Интернет. Вот это, например, было отправлено из небольшого киоска в аэропорту Окленда, а это – из ресторана неподалеку от университета Беркли. А последние отправления были сделаны из публичной библиотеки. Их просто невозможно отследить.

Я знала, что Чак Цинн неплохо разбирался в этих делах, и не сомневалась, что он был прав, но одна вещь вызвала у меня некоторые сомнения. Нам известны точные места, откуда были отправлены сообщения, – ресторан, библиотека и т.д.

– Хорошо, мы не знаем, кто их отправил, но мы знаем, где они находятся.

– В Народной Республике Беркли, – сказал Джейкоби и фыркнул. – Попробуй найди их там.

Глава 29

Я улучила момент и улизнула из управления, чтобы пообедать с Синди в небольшом ресторанчике "Йерба Буэна Гарденс".

– Ты видела утренний выпуск "Кроникл"? – спросила она, подцепляя вилкой кусок мяса. Мы сидели на свежем воздухе под навесом. – По-моему, нам удалось привлечь внимание общественности к неприглядной деятельности фирмы "XL".

– Да, Синди, спасибо, – улыбнулась я. – Надеюсь, тебе не придется писать продолжение.

– Значит, я могу рассчитывать на ответную услугу с твоей стороны? – хитро подмигнула она.

– Синди, я очень боюсь, что это дело перестанет быть моим, если я допущу хотя бы малейшую утечку в прессу.

– Ну ладно, – сказала она и посмотрела на меня умоляющим взглядом, – ты можешь хотя бы сказать, что эти два убийства как-то связаны между собой?

– А почему ты решила, что между ними есть связь?

– Господи, – всплеснула она руками, – два крупных бизнесмена убиты в одном и том же городе с интервалом в два дня. И оба были управляющими крупными компаниями, которые оказались замешанными в скандалах в связи с продажей акций.

– Да, но это были два совершенно разных предпринимателя, – упрямо повторила я.

– Неужели? – недоверчиво переспросила Синди. – С одной стороны, мы имеем необыкновенно алчного руководителя, который высасывает из компании десятки миллионов долларов, оставляя остальных акционеров в убытке. А с другой, мы видим столь же алчного предпринимателя, который ловко прячется за спиной хитроумных высокооплачиваемых лоббистов с целью кинуть бедных держателей акций. И оба они сейчас мертвы, то есть погибли насильственной смертью. И почему, скажи на милость, я не должна думать, что они связаны между собой?

– Ну хорошо, – согласилась я, – ты помнишь о нашем договоре? Абсолютно ничего не должно появиться в печати без моего согласия.

– Насколько я понимаю, – продолжала тараторить Синди, – кто-то пытается наказать этих людей, не так ли?

Я сразу поняла, что она имела в виду отнюдь не только этих двоих.

– Синди, – сказала я, отодвигая от себя тарелку со спагетти, – ты наверняка знаешь о том, что происходит на другом берегу залива?

– В Беркли? – догадалась она. – Ты имеешь в виду те слухи, которые циркулировали среди журналистов...

– Я имею в виду тех людей, которые доставляют нам массу неприятностей. – Я сделала паузу и озабоченно посмотрела на подругу. – Именно таких неприятностей.

– Вот теперь я поняла, что ты имеешь в виду, – сказала она и пожала плечами. – Да, там случаются подобные вещи. Знаешь, мы все так привыкли быть частью системы, что даже забываем порой, что значит быть по другую сторону баррикад. Есть люди, которые... как это сказать... которым все это осточертело. Но их призывы не находят отклика в обществе.

– Какие именно призывы ты имеешь в виду? – насторожилась я.

– Ты все равно их не услышишь, – отмахнулась она. – Линдси, ты работаешь в полиции и находишься от них на расстоянии миллионов миль. Нет, я не хочу сказать, что у тебя нет социального чувства, но многих вещей ты просто не можешь понять. Вот, например, что ты скажешь, если узнаешь, что почти двадцать процентов людей не имеют медицинской страховки или что десятилетние девочки где-нибудь в Индонезии вынуждены работать на швейных фабриках за один доллар в день? Ты просто-напросто не обратишь на это внимания, как, впрочем, и я. Линдси, если ты действительно хочешь помочь мне, то должна мне доверять.

– Я собираюсь назвать тебе одно имя, – сказала я, с трудом сдерживая волнение, – но оно не должно появиться в печати. Ты расскажешь об этом в свое время, не раньше. А пока можешь заняться этим сама. И если что-нибудь найдешь, то никаких отговорок "я не могу раскрыть источник информации". Ты придешь ко мне и расскажешь обо всем, договорились?

– Договорились, – согласилась Синди. – Итак, я готова услышать это таинственное имя.

Глава 30

– Прекрасно, – прошептал Малколм, через хирургическую линзу пристально рассматривая бомбу, лежавшую на его кухонном столе. При этом он осторожно поворачивал тонкие провода красного и зеленого цвета, выходившие из коричневого брикета взрывчатки и соединявшиеся с пусковым механизмом, клеммы которого были выведены из кейса. – Даже жалко взрывать такое чудо! – восхищенно воскликнул он, любуясь своей работой.

Мишелл подошла к нему и осторожно положила руку на его плечо. Он знал, что она очень боялась подобных устройств и ничего не смыслила в проводах, соединениях и взрывах.

– Расслабься, дорогая, – улыбнулся он, – здесь нет ничего страшного. Если хочешь знать, это самая безопасная вещь из всех, существующих в современном мире.

А Джулия в это время сидела на полу и смотрела выпуск телевизионных новостей, в котором сообщалось о жестоком убийстве в отеле "Клифт".

– Послушайте! – крикнула она им, прибавив громкость.

"Хотя до настоящего времени полиция не связывает убийство Бенгозиана с воскресным взрывом в доме известного магната, есть весьма убедительные свидетельства того, что эти два события имеют нечто общее. Наши источники сообщают, что в связи с этими трагическими событиями полиция разыскивает привлекательную брюнетку двадцати – двадцати пяти лет, которая вошла в отель вместе с Джорджем Бенгозианом".

Джулия уменьшила звук и повернулась к ним.

– Симпатичную брюнетку! – Она ухмыльнулась, закатив глаза. – Как ты считаешь, они правы? – Она надела парик и приняла изящную позу.

Мишелл изобразила на лице улыбку, но в душе ощущала некоторую тревогу. Нужно же было быть такой идиоткой, чтобы оставить там ингалятор. В конце концов, она не Джулия, которая вчера вечером убила человека, глядя ему в глаза, а сегодня беззаботно смеется, вспоминая об этом.

– Мики, дорогая, – Малколм повернулся к Мишелл, – я хочу, чтобы ты посмотрела, как все это делается. – Он показал рукой на взрывное устройство, пусковой механизм которого находился в корпусе мобильного телефона. – Это чрезвычайно важно. – Держи зеленый и красный провода так, чтобы они не соединялись, иначе всем нам будет очень плохо.

Мэл всегда смеялся над ней и считал ее недалекой. Но она уже доказала, на что способна. Взяв в руки два проводка, Мишелл всем своим видом старалась показать, что ничуть не боится. В конце концов, она уже давно не деревенская девчонка.

– Не о чем беспокоиться, – подмигнул Малколм, заметив ее волнение. – Разноцветные провода страшно соединять только в кино. А вот что действительно важно, так это чтобы я присоединил эти провода не к батарее мобильного телефона, а к приемному устройству, иначе то, что от нас останется, будут собирать по всему побережью вплоть до Сент-Клэр. – Он не случайно упомянул ее родной город.

Пальцы Мишелл заметно дрожали, а сама она никак не могла понять, шутит он или говорит серьезно.

– Готово, – наконец выдохнул Малколм и, откинувшись на спинку стула, сдвинул на лоб очки с толстыми линзами. – Как говорится, все готово к употреблению. Эта штука может снести крышу даже со здания муниципалитета. Подумай над этим предложением. По-моему, неплохая идея.

Мишелл испуганно смотрела на мобильный телефон.

– Ну что, думаю, настало время испытать мое изобретение, – сказал он, улыбаясь. – Да ладно тебе, чего ты боишься? Ты выглядишь так, словно увидела призрак. – Он протянул ей вторую трубку. – Номер я уже установил, но ты должна помнить, что до четвертого гудка это всего лишь игрушка, а вот после него все будет очень плохо. Надеюсь, ты не захочешь услышать четвертый звонок.

Мишелл немного подумала, а потом решительно вернула ему трубку. Мэл лишь ухмыльнулся.

– Да брось ты, в самом деле, ничего страшного. – Он попытался ее успокоить. – Все сделано как надо, так что не волнуйся.

Мишелл глубоко вздохнула и нажала кнопку вызова. Через секунду телефон, подключенный к взрывному устройству, зазвонил.

– Есть контакт, – подмигнул ей Малколм. Мишелл похолодела от страха. Мэл так спокоен. Он все предусмотрел. Но все же она хорошо знала, что иногда самый прекрасный план не срабатывает. Палестинские террористы на Ближнем Востоке постоянно взрываются именно из-за таких ошибок.

Прозвучал второй сигнал, и Мишелл с ужасом посмотрела на начиненный взрывчаткой кейс. Она изо всех сил старалась казаться спокойной, но руки у нее продолжали дрожать.

– Малколм, прошу тебя, – взмолилась она, возвращая ему трубку, – ты же видишь, что все в порядке, он работает. Я больше не могу... Пожалуйста...

– Не можешь? – переспросил он и схватил ее за руку. – Ты что, не доверяешь мне?

Мобильный телефон прозвонил в третий раз.

У Мишелл кровь застыла в жилах.

– Прекрати, Мэл, – пробормотала она, пытаясь отыскать кнопку отключения телефона. На четвертом сигнале телефон приведет в действие взрывное устройство. – Мэл, пожалуйста, ты меня пугаешь.

Однако вместо ответа Малколм еще крепче сжал ее руку. От страха у нее все поплыло перед глазами.

– Боже мой, Мэл, сейчас все взорвется...

Прозвучал последний сигнал – четвертый.

Мишелл не сводила с телефона глаз. Он начал вибрировать. Однако вместо взрыва раздался громкий щелчок. Она посмотрела на Малколма, потом на кейс. Взрыва не последовало.

Малколм ухмылялся, глядя в ее потемневшие от страха глаза, а потом показал ей взрывное устройство.

– Я же говорил тебе, малышка, что все будет хорошо, а ты мне не верила. Здесь все рассчитано до мелочей. Испытание прошло успешно, в чем я нисколько не сомневался.

Мишелл облегченно вздохнула, но в душе ее кипела такая злость, что она готова была вцепиться Малколму в волосы. Однако от страха у нее почти не осталось сил. А ее майка промокла от внезапно выступившего пота.

Малколм тем временем посмотрел на взрыватель и приблизился к бомбе.

– Неужели ты подумала, что я могу так легко уничтожить эту красоту? – Он сокрушенно покачал головой. – Нет, дорогая, эта вещь предназначена для великого дела, она должна поразить воображение всех жителей Сан-Франциско.

Глава 31

Примерно в семь я уже сидела за своим рабочим столом. Все сотрудники моего отдела были заняты, разыскивая по всему городу хоть что-нибудь, что могло бы вывести нас на след преступника. А Синди прислала мне экземпляр нашумевшей книги "Вампиры капитализма", которая, по ее словам, поможет мне понять, что представляет собой новый радикализм, набирающий силу в последнее время.

Я открыла книгу и внимательно просмотрела оглавление: "Упадок капитализма", "Экономический апартеид", "Вампирская экономика", "Армагеддон алчности".

Я так увлеклась, что не заметила, как у двери моего кабинета появилась стройная фигура Джилл. Она громко постучала, отчего я чуть не подпрыгнула на стуле.

– Видел бы тебя сейчас Джон Эшкрофт, – весело сказала она. – Руководитель убойного отдела городской полиции и символ правоохранительных органов изучает "Вампиров капитализма"!

– Настольная книга, – сказала я и смущенно улыбнулась, – серийных убийц и членов организованных преступных группировок.

На Джилл был стильный красный брючный костюм и летний плащ от "Барберри". – Надеюсь, ты не откажешься что-нибудь выпить?

– Да уж, не отказалась бы, – сказала я, закрывая книгу. – Но вся беда в том, что я все еще на работе. – И я предложила Джилл соевые бобы из китайского ресторана "Жечуань".

– Что ты делаешь? – хмыкнула Джилл. – Решила заняться распространением подрывной литературы?

– Замечательная книга, – возразила я. – Здесь приводятся факты, о которых ты наверняка даже не слышала. Например, Билл Гейтс, Пол Аллен и Уоррен Баффет в прошлом году заработали больше денег, чем тридцать беднейших стран мира, вместе взятых. А это почти четверть населения нашей планеты.

Джилл снисходительно улыбнулась:

– Как приятно видеть, что ты так успешно развиваешь свое социальное сознание, в особенности если учесть твою профессию.

– Знаешь, Джилл, есть проблемы, которые меня очень беспокоят, – призналась я. – Сначала этот таинственный взрыв в доме Лайтауэра, который сам по себе вызвал массу слухов, потом записка, которую засунули в рот мертвому Бенгозиану. Понимаешь, эти люди вовсе не скрывают своих мотивов и конечных целей, но при этом как бы дразнят нас своей неуязвимостью. И я совершенно не понимаю, почему они ведут такую опасную игру.

Джилл положила ногу на ногу и пристально посмотрела на меня.

– Не знаю, дорогая, это же ты ловишь этих мерзавцев, а не я. Я о них просто не думаю.

Возникла неловкая пауза.

– Может быть, сменим тему разговора? – предложила я.

– Как знаешь, – ответила она и положила в рот несколько соевых бобов из коричневого бумажного пакета.

– Джилл, я не знаю, может, это звучит глупо, но я все думаю о том, что увидела в прошлое воскресенье. Помнишь, после пробежки. Я говорю о синяках у тебя на руке. Они заставили меня задуматься.

– Задуматься о чем? – встрепенулась она.

Я пристально посмотрела ей в глаза.

– Джилл, я прекрасно понимаю, что ты не могла поставить эти синяки в ванной комнате. Я знаю, как трудно признаться в том, что ты всего лишь слабая женщина. Джилл, мне известно, что ты очень хотела ребенка и страшно переживала, когда потеряла его. Потом умер твой отец. Конечно, ты делала вид, что можешь справиться со своим горем, работая с утра до ночи. Но это удается далеко не всегда. Даже таким сильным людям, как ты. Кроме того, ты перестала делиться с нами своими проблемами, что само по себе очень странно. Ты же знаешь, как мы все любим и уважаем тебя. Короче говоря, я не понимаю, что с тобой происходит, и хочу, чтобы ты обо всем мне рассказала.

В глазах Джилл появилось хорошо знакомое мне упрямство, но мне все же казалось, что она вот-вот все выложит. Не знаю, может, я зашла слишком далеко, но, в конце концов, она моя лучшая подруга, и я чувствовала себя вправе задавать ей подобные вопросы. А самое главное – я очень хотела, чтобы она была счастлива.

– Возможно, в одном ты права, – наконец ответила она. – Может быть, эти синяки действительно появились не от удара о дверь ванной комнаты.

Глава 32

Порой преступления совершаются с ужасающей жестокостью, от которой меня просто тошнит. Но по крайней мере я могу понять их мотивы, поскольку они лежат на поверхности. Но случаются и такие преступления, смысл которых мне абсолютно недоступен. Их никогда не ожидаешь и даже не можешь себе представить, что в мире происходят подобные вещи. Это жестокость, которая разрушает все внутри, заставляя замолчать тот слабый голос человечности, который звучит в каждом из нас.

Именно такие преступления заставляют меня серьезно задуматься, тем ли делом я занимаюсь. После того как Джилл рассказала мне, что происходит между ней и Стивом, я долго не могла успокоиться. Утерев ей слезы, словно младшей сестре, и поплакав вместе с ней, я в удрученном состоянии ехала домой и все время думала об услышанном. У самого дома мне вдруг пришло в голову, что, может быть, стоит повернуть назад, явиться к ним домой и предъявить Стиву обвинение в жестоком обращении с женой. Но мне пришлось отбросить эту мысль.

Джилл долго не выходила у меня из головы. Я видела ее лицо, лицо маленькой девочки, а не старшего помощника окружного прокурора, в прошлом лучшей студентки университета, которой, казалось, все так легко удавалось в жизни и которая в зале суда могла одним взглядом уничтожить закоренелого преступника.

Всю ночь я ворочалась в постели не смыкая глаз, а на следующее утро приложила немало усилий, чтобы хоть как-то сосредоточиться на непосредственных обязанностях. Анализы, проведенные ночью в нашей лаборатории, подтвердили предположение Клэр о том, что причиной смерти Джорджа Бенгозиана стала большая доза рицина.

Никогда еще я не видела такой суматохи в полицейском управлении. Повсюду сновали журналисты и федеральные агенты в темных костюмах. Даже в свой кабинет я пробиралась сквозь толпу неизвестных мне людей. Не долго думая я решила позвонить Синди и Клэр.

– Мне нужно срочно поговорить с вами, – сказала я, не вдаваясь в подробности. – Это очень важно. Встретимся у Сьюзи ровно в полдень.

Когда я пришла в небольшое кафе в конце Брайант-стрит, мои подруги уже сидели за нашим столиком в дальнем углу зала. Обе были заметно взволнованны.

– А где Джилл? – обеспокоенно спросила Синди. – Мы думали, вы придете вместе.

– Нет, я специально не пригласила ее, так как речь пойдет именно о ней. – Я уселась напротив них и глубоко вздохнула.

– Ладно, в чем дело? – кивнула Клэр, выжидающе посмотрев на меня.

Я рассказала им о подозрениях, которые появились у меня, когда я увидела синяки на руках Джилл, о том, как я думала, что она сама сделала это, обезумев из-за потери ребенка.

– Это старая история, не так ли? – не выдержала Синди.

– А ты спрашивала ее об этих синяках? – поинтересовалась вслед за ней Клэр. В отличие от Синди она была очень серьезна и не скрывала своей тревоги.

Я молча кивнула, не сводя с нее глаз.

– И что?

– Сначала она сказала, что ударилась о дверь ванной, но потом намекнула, что это произошло не без помощи мужа.

Клэр долго смотрела на меня немигающим взглядом, словно пыталась прочесть мои мысли, а Синди растерянно моргала длинными ресницами, наконец начиная понимать, о чем идет речь.

– Матерь Божья! – пробормотала Клэр. – Неужели ты хочешь сказать, что Стив...

Я молча кивнула, подтверждая ее ужасную догадку.

Над столиком повисла гнетущая тишина. Подошла официантка, и мы сделали заказ. Я выжидающе посмотрела на подруг.

– Какой же он все-таки сукин сын, – проворчала Синди после долгой паузы. – Яйца ему надо за это оторвать.

– Да, я уже думала об этом сегодня ночью.

– Как долго это продолжалось? – поинтересовалась Клэр.

– Точно не знаю, – ответила я, пожав плечами. – Она говорит, что все началось тогда, когда она потеряла ребенка. Этот чрезмерно чувствительный тип почему-то стал обвинять в этом именно ее. Джилл говорила мне, что он попрекает ее тем, что она все время уделяет работе и не смогла сделать то, что делают все женщины, то есть родить ребенка.

– Нам нужно как-то помочь ей, – предложила Синди.

Я тяжело вздохнула:

– Каким образом?

– Забрать ее оттуда к чертовой матери, – спокойно рассудила Клэр. – В конце концов, она может пожить у кого-то из нас. Кстати, она сама хочет уйти от него?

Я не знала, что ответить.

– Не думаю, что она охотно примет подобное предложение. Мне кажется, она сейчас испытывает нечто вроде стыда. Может быть, ей кажется, что она разочаровала своих друзей и знакомых, то есть прежде всего нас. А может быть, и его. Это может показаться странным, но мне кажется, что она изо всех сил пытается доказать ему, что способна быть хорошей женой и матерью, то есть тем, кем он хотел бы ее видеть.

Клэр задумчиво кивнула.

– Значит, нам нужно поговорить с ней, я правильно понимаю? Когда?

– Сегодня вечером, – решительно ответила я и посмотрела на нее.

– Хорошо, – согласилась Клэр. – Пусть будет сегодня вечером.

В этот момент официантка принесла наш заказ, и мы стали есть молча и без аппетита. Судьба подруги так взволновала Клэр и Синди, что ни одна из них даже не спросила меня о расследовании.

Вдруг Клэр подняла голову и пристально посмотрела на меня:

– Тебе сейчас только этих забот недоставало.

– Кстати, о делах, – опомнилась Синди и схватила свою сумку. – У меня кое-что есть для тебя. – Она порылась в сумке и, вынув оттуда небольшой блокнот, вырвала страничку и протянула мне.

На ней было написано несколько слов: "Роджер Лемоуз, Двинелл-холл, 555-0124".

– Это парень из университета Беркли. Он работает на факультете лингвистики и является признанным экспертом по проблемам глобализации. Однако будь готова к тому, что его взгляды на жизнь, так сказать, не совсем совпадут с твоими собственными.

– Благодарю, – рассеянно сказала я, пряча свернутый листок в бумажник. – Где ты это достала?

– Я уже говорила тебе, – отмахнулась она. – За миллион миль отсюда.

Глава 33

Я постаралась отвлечься от мыслей о Джилл и связалась по телефону с Роджером Лемоузом. К счастью, он был в своем офисе и великодушно согласился встретиться со мной.

Выйдя из здания полицейского управления, я с удовольствием вдохнула свежий воздух. В последнее время я редко бывала в этом районе. Остановившись возле стадиона, неподалеку от Телеграф-авеню, я оставила свой "иксплорер" на небольшой стоянке и пошла пешком по узкой улочке, уставленной автомобилями. Солнце ярко освещало Спраул-плаза, где собралось множество студентов. Некоторые из них читали, сидя на ступеньках.

Офис Лемоуза находился в Двинелл-холл, небольшом бетонном здании, расположенном у главной аллеи. Я постучала в дверь.

– Открыто, входите, – прозвучало в ответ с сильным средиземноморским акцентом, к которому примешивался и какой-то другой, свидетельствующий о том, что говоривший получил хорошее образование. Может быть, британский?

Профессор Лемоуз сидел в небольшой комнате, склонившись над письменным столом, заваленным бумагами и книгами. Это был крупный, широкоплечий мужчина с курчавыми черными волосами, которые густыми прядями спадали на его высокий лоб, отбрасывая тень на смуглое лицо.

– А, инспектор Боксер, – сказал он, оторвав голову от бумаг. – Садитесь, пожалуйста, и будьте как дома. Извините за беспорядок.

В кабинете профессора пахло книжной пылью, типографской краской и сигаретным дымом. В большой пепельнице на краю стола высилась гора окурков, рядом лежала пачка сигарет "Ротманс" без фильтра.

Я молча присела на стул и протянула ему визитную карточку, а затем достала из сумки блокнот и приготовилась к беседе.

– Отдел по расследованию убийств... – задумчиво протянул он и плотно сжал губы. Было видно, что это произвело на него должное впечатление. – Значит, вас привело сюда отнюдь не любопытство, вызванное моими этимологическими изысканиями?

– Нет, меня больше интересуют другие ваши увлечения, – сдержанно ответила я. – Вы, должно быть, слышали о недавних трагических событиях на другой стороне залива?

Он тяжело вздохнул.

– Да, даже такой книжный червь, как я, который редко отрывается от своих любимых книг, иногда оказывается в курсе того, что происходит вокруг. Это ужасно и, что самое печальное, контрпродуктивно. Как сказал Фа-нон, "насилие есть собственный суд и судья". Впрочем, ничего удивительного в этом нет.

Фальшивое сочувствие Лемоуза резануло мне слух, как звук бормашины.

– Вы не могли бы пояснить, мистер Лемоуз, что вы хотите этим сказать?

– Разумеется, мадам инспектор, – мило улыбнулся он, – если только вы будете так добры и расскажете мне о цели своего визита.

– Лейтенант Боксер, – поправила я его. – Я возглавляю отдел по расследованию убийств и хотела бы выяснить у вас некоторые подробности происходящих здесь событий. Мне порекомендовали вас как человека, который неплохо знает местные обычаи и идеологическую подоплеку здешней жизни. Людей, которые считают актом справедливого возмездия взрыв дома с тремя спящими жильцами, во время которого чуть не погибли двое невинных детей. Думаю, здесь есть определенная категория молодежи, которая относится к подобным преступлениям как к вполне допустимой форме протеста.

– Я полагаю, под словом "здесь" вы подразумеваете мирные аллеи университета Беркли, – сказал Лемоуз.

– Мистер Лемоуз, под этим словом я подразумеваю любое место, где могут находиться люди, способные на подобные преступления.

– Профессор, – подчеркнуто вежливо поправил он меня. – Профессор романской филологии, если быть точным.

– Профессор, вы сказали, что вас не удивили все эти ужасные преступления.

– А почему они должны меня удивлять? – вопросом на вопрос ответил Лемоуз и пожал плечами. – Удивится ли пациент тому, что болен, если все его тело покрыто язвами? Наше общество, лейтенант, серьезно больно, и те самые люди, которые разносят болезнь, оглядываются по сторонам и вопрошают: "А при чем здесь я?" Известно ли вам, лейтенант, – тут Лемоуз сделал многозначительную паузу и закатил глаза, – что в наши дни гигантские транснациональные корпорации имеют доход, значительно превышающий ВВП девяноста процентов стран мира? Они подменяют собой правительства, берут на себя социальные функции. Почему же мы так протестуем против моральных изъянов политики апартеида, когда это затрагивает наши расовые чувства, но продолжаем равнодушно взирать на это явление, когда оно касается экономической жизни? – Он цинично усмехнулся. – Да потому, что мы предпочитаем смотреть на это не глазами бедных и угнетенных людей, а глазами нашего культурного превосходства, нашей неоспоримой экономической мощи. Именно такой взгляд навязывают нам эти корпорации через контроль над телевидением.

– Простите, – прервала я его затянувшуюся лекцию, – но я пришла сюда в связи с четырьмя ужасными убийствами. Гибнут ни в чем не повинные люди.

– Да, гибнут, лейтенант, – охотно согласился он. – Именно об этом я вам и говорю.

В этот момент мне вдруг захотелось схватить его за шиворот и хорошенько встряхнуть, чтобы привести в чувство. Однако вместо этого я достала из сумки фотографию юной няни и фоторобот женщины, которую видели входящей в отель "Клифт" вместе с Джорджем Бенгозианом.

– Вы знаете кого-нибудь из этих женщин?

Лемоуз снова рассмеялся мне в лицо.

– Ну почему, скажите на милость, я должен вам помогать? Главной причиной социальной несправедливости является наше государство, а не эти две несчастные женщины. Скажите мне, пожалуйста, кто из них причинил людям большее зло? Эти подозреваемые, – он швырнул в мою сторону последний номер газеты "Кроникл", – или неизлечимые пороки нашей политической системы?

Я молча уставилась на черно-белые фотографии Лайтауэра и Бенгозиана.

– Если эти люди заявляют о начале войны, – продолжал Лемоуз с усмешкой, – я лишь скажу: пусть она начнется поскорее. Как это сейчас говорят американцы, забыв обо всех своих моральных принципах? Давайте веселиться!

Я молча спрятала фотографии в сумку и встала, ощущая себя опустошенной и совершенно разбитой. Надо поскорее уйти от этого профессора романской филологии, пока я не врезала ему по его физиономии.

Глава 34

Всю обратную дорогу я кипела от злости из-за безумных сентенций этого профессора, а еще больше из-за того, что нам никак не удавалось напасть на след преступников. Следствие зашло в тупик, и сейчас у нас не было абсолютно никаких зацепок. Я не успокоилась даже тогда, когда вошла в свой кабинет. Было чуть больше шести часов вечера. Я позвонила Синди и договорилась встретиться с подругами в нашем кафе. Может быть, пиво и хорошо поджаренные куриные крылышки помогут нам найти выход из положения.

Не успела я положить трубку, как в кабинет вошел Уоррен Джейкоби.

– Вам лучше пойти в ресторан "Янг Синг", – с порога заявил он, улыбаясь. – Там вам расскажут о том, как цыплята в остром соусе привели к гибели китайскую императорскую династию Цинь.

Он уселся напротив меня.

– Где ты была?

По его сверкающим глазам и таинственной улыбке я поняла, что он пришел не с пустыми руками.

– Да так, навещала одного занудного профессора в Народной Республике Беркли. У тебя есть какие-нибудь новости, кроме обзора ресторанов?

– Мы вышли на след Уэнди Рэймор, – сказал он, продолжая улыбаться.

Я даже подпрыгнула от неожиданности.

– Нам позвонили из магазина "Сейфуэй", что на другой стороне залива. Один из продавцов, работавший в ночную смену, утверждает, что узнал ее. Правда, он сказал, что она покрасила волосы в рыжий цвет и носит темные очки, но, когда она подошла к кассе и стала расплачиваться, ей пришлось их снять. Он готов поклясться, что это была она.

– А где именно находится этот магазин?

– В Окленде, на Хармон-авеню.

Я мысленно представила себе карту того района и сразу поняла, что это именно то, что нам надо.

– Это же рядом с тем рестораном "Макдоналдс", где была обнаружена маленькая Кэтлин. – Да, все совпадало. – Уоррен, немедленно разошли ее фото во все магазины района.

– Уже сделано, лейтенант, – сказал он и снова сверкнул глазами, как бывало, когда он что-то недоговаривал.

– Уоррен, в последнее время у нас было много аналогичных звонков. – Я пристально посмотрела ему в глаза, словно пытаясь увидеть в них то, о чем он мне не рассказал. – Почему ты решил, что на этот раз информация подлинная?

Он хитро подмигнул.

– Она покупала средство от астмы.

Глава 35

Когда пришла Джилл, мы с Синди и Клэр успели выпить почти все пиво и съесть целую тарелку куриных крылышек. Она повесила пальто на вешалку и устало опустилась рядом с Клэр. По ее натянутой улыбке было видно, что она нервничает.

– Итак, – сказала она, ставя на пол свой брифкейс, – кто начнет?

– Никаких нравоучений, – предупредила я ее. – Сначала допьем пиво и покончим с едой. На твою долю крылышек тоже хватит. – Я налила ей пива, и мы дружно подняли стаканы. При этом все лихорадочно думали, с чего начать нелегкий разговор. Интересно, сколько раз мы встречались за все это время? Все началось с попытки распутать зашедшее в тупик расследование жестокого убийства, а сейчас мы уже готовы поддерживать друг друга даже в личныхделах.

– За друзей, – торжественно провозгласила Клэр. – За тех самых друзей, которые всегда готовы прийти на помощь по первому зову. Это много значит для Джилл.

– Пожалуй, мне стоит выпить, – шутливо сказала Джилл, и мы увидели, что ее глаза заблестели. – А то еще расплачусь от умиления.

Она залпом выпила почти треть стакана и глубоко вздохнула.

– Ну ладно, нет смысла ходить вокруг да около. Насколько я понимаю, вам уже все известно.

Мы все дружно закивали.

– Понятно, телефон, телеграф, теле-Боксер, – заметила она и подмигнула мне.

– Джилл, – осторожно прервала ее Клэр, – ты же знаешь, что если тебе плохо, то и плохо всем нам. Думаю, тебе тоже было бы плохо, если бы нечто подобное произошло с кем-нибудь из нас.

– Да, я знаю, – согласилась она. – Могу предположить, что будет дальше. Сейчас вы скажете, что я не совсем соответствую идеальному образу добропорядочной жены.

– Нет, – сказала я, вытирая губы, – сейчас мы попросим тебя рассказать о том, как ты себя чувствуешь.

– Да, конечно, – сказала Джилл и снова вздохнула. – Ну так вот, я хочу сообщить вам, что я далеко не идеальная жена. Стив очень упрямый, и в последнее время мы часто ссоримся. Но он никогда не бил меня, даже по лицу.

Синди хотела было возразить, но Клэр остановила ее легким движением руки.

– Я понимаю, что это нисколько не оправдывает его, я просто хочу, чтобы вы знали правду. – Она замолчала и прикусила нижнюю губу. – Думаю, что сейчас мне будет нелегко описать свои чувства. Через мои руки прошло немало подобных дел, и я хорошо знаю, что обычно испытывают люди в такой ситуации. Скажу честно, что мне стыдно. Стыдно признать – такое могло произойти со мной.

– Как дол го все это продолжается? – спросила Клэр.

Джилл подалась вперед и улыбнулась.

– Ты хочешь правдивый ответ или тот, который я сама предпочитаю в последние несколько месяцев? Если правдивый, то могу сказать откровенно: с первого дня нашей совместной жизни.

Я крепко стиснула зубы.

– У него всегда были какие-то претензии ко мне, – продолжала Джилл. – Он указывал мне, что надевать, что купить для дома, чтобы это соответствовало его утонченному вкусу, и так далее и тому подобное. Кроме того, он всегда напоминал мне, какая я глупая.

– Глупая? – с возмущением выдохнула Клэр. – Да ты в тысячу раз умнее его!

– Нет, Стив не дурак, – возразила Джилл. – Просто он не понимает, что все люди разные. Вначале он хватал меня за руки, за плечи и всегда делал вид, что это выходило случайно. Пару раз во время ссоры он швырял в меня какие-то вещи – мою сумочку или, – тут Джилл засмеялась, – кусок сыра.

– Почему он это делал? – спросила Синди, недоверчиво покачивая головой.

– Потому что я поздно оплатила счета. Или потратилась на новые туфли, когда у нас было мало денег. – Джилл пожала плечами. – Поводом для ссоры могло стать что угодно.

– И все это происходило уже тогда, когда мы только познакомились? – спросила я, сокрушенно качая головой.

Джилл судорожно сглотнула.

– А вы что, считаете, что я должна была повесить на вас свои семейные проблемы?

В этот момент официантка принесла нам очередную порцию пива. В конце зала тихо звучала модная песенка в исполнении Шании Твэйн.

– Мне кажется, вы пытаетесь подкупить меня, – сказала Джилл, макая крылышко в соус. – Это что, новый метод допроса? "Да, я знаю, где скрывается Усама бен Ладен, но, пожалуйста, можно я съем еще вот это..."

Мы дружно рассмеялись. Джилл всегда умела развеселить нас.

– Знаете, в таких делах, как правило, нет ничего интересного, – грустно продолжила она. – Самые обычные скандалы. Главное заключается в том, что мы считаем себя надежными партнерами и немало пережили вместе за все эти годы. А вот мелочи... Я, например, могу его понять, когда он злится, что я ужинаю с людьми, которые ему не нравятся. Или когда я забываю отослать в прачечную его грязные рубашки. Из-за этих мелочей он считает меня просто ребенком. Глупым и несмышленым.

– Но ты же очень незаурядный человек, – возразила Клэр.

Джилл быстро посмотрела на нее и улыбнулась:

– Иногда вы напоминаете мне группу поддержки... Даже если бы я застрелила кого-нибудь, вы все равно нашли бы этому оправдание.

– Кстати, мы уже обсуждали этот вариант, – вмешалась Синди.

– Если честно, я и сама думала об этом, – призналась Джилл и густо покраснела. – О том, кто будет вести мое дело в суде. Ну ладно, похоже, я превращаю самое обычное дело в какую-то мелодраму.

Я пристально посмотрела на нее.

– А что бы ты посоветовала делать женщине, пришедшей к тебе с подобными обвинениями в адрес мужа? Не как к женщине и жене, а как к юристу? Что бы ты сказала ей?

– Я бы сказала, что немедленно заведу на него уголовное дело и так его прищучу, что он не подойдет к ней до конца своей жизни. – После этих слов Джилл весело рассмеялась.

Мы переглянулись и последовали ее примеру.

– Ты говоришь, что тебе нужно еще немного времени, – сказала я после непродолжительной паузы. – Мы собрались здесь вовсе не для того, чтобы уже сегодня радикально изменить твою жизнь к лучшему. Но я же знаю тебя, Джилл. Ты всегда ощущаешь личную ответственность за все, что происходит вокруг, и вряд ли сможешь отважиться на какие-то решительные действия. Поэтому ты должна дать нам обещание, что он больше никогда не посмеет тебя обидеть. А если это все же случится, я сама займусь этим делом и засажу его за решетку, а Клэр и Синди помогут мне в этом. Нет, Синди, пожалуй, я не стану привлекать к этому делу. Короче говоря, дорогая, я хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть выход. Ты должна пообещать нам, что в следующий раз, когда он станет угрожать тебе, ты бросишь все к чертовой матери и уйдешь от него.

Голубые глаза Джилл заблестели от слез. Я подумала, что никогда раньше не видела ее такой красивой.

– Обещаю, – тихо сказала она и смущенно улыбнулась, пытаясь скрыть охватившее ее волнение.

– Имей в виду, что все это вполне серьезно, – предупредила ее Синди.

Джилл подняла руку в торжественном жесте.

– Клянусь своим лучшим подругам, что никогда не предам вас, в противном случае да постигнет меня ваша справедливая кара. Клянусь!

– Звучит убедительно, – весело заметила Клэр.

Джилл схватила нас за руки и соединила их на середине стола.

– Я люблю вас, девчонки.

– И мы тебя любим, Джилл.

– А сейчас давайте закажем еще немного пива и хорошенько поедим, – подытожила она, смущенно моргая длинными ресницами. – У меня сейчас такое ощущение, что я веду очередное заседание суда. А в такие моменты я всегда испытываю приступ голода.

Глава 36

В ту ночь я не сомкнула глаз и все время думала о своей подруге, подвергавшейся насилию со стороны самого близкого человека. А ведь на людях он всегда вел себя подчеркнуто вежливо и вообще старался произвести впечатление любящего мужа и хорошего друга. Вероятно, из-за этой бессонной ночи и моей озабоченности судьбой Джилл я решила поговорить со Стивом, причем немедленно, пока еще не утихла боль от нашего последнего разговора.

Все утро я сидела в кабинете, тщетно пытаясь сосредоточиться на делах, а потом решила, что не смогу нормально работать, пока не выясню истинной причины их семейной драмы.

В конце концов я схватила сумку и быстро направилась к выходу.

– Если Траккио будет меня искать, – бросила я на ходу, – скажите ему, что я вернусь через час.

Минут через десять я свернула с дороги и осторожно въехала на стоянку перед огромным сверкающим небоскребом, где находились юридические конторы, адвокатские фирмы и прочие организации, включая и небольшой офис Стива. Поднимаясь на скоростном лифте на тридцать второй этаж, я старалась успокоиться и взять себя в руки. Сделав несколько глубоких вдохов, я вышла из лифта и толкнула стеклянную дверь адвокатской фирмы "Норт-стар". Меня встретила хорошенькая секретарша, которая приветливо мне улыбнулась.

– Мне нужен Стив Бернардт, – сухо произнесла я, сунув ей под нос свой полицейский жетон, и, не дожидаясь ответа, сразу же проследовала в угловой офис, в который когда-то приходила вместе с Джилл. Стив покачивался в кресле и болтал с кем-то по телефону. Он был одет в светло-зеленую рубашку от "Лакоста" и свободного покроя брюки цвета хаки. Увидев меня, он удивленно заморгал, а потом показал рукой на свободный стул напротив себя.

Я молча уселась и стала терпеливо дожидаться конца делового разговора, который безумно раздражал меня бесконечными клише вроде: "Это все равно, дружище, что пытаться вскипятить океан".

Наконец он тяжело вздохнул, положил трубку и повернулся ко мне.

– Линдси?.. – удивленно протянул он, словно не понимая, что происходит.

– Стив, давай обойдемся без идиотских восклицаний, – решительно заявила я. – Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь.

– Понятия не имею, – еще больше удивился он и покачал головой. – Может, что-то случилось с Джилл?

– Стив, мои нервы сейчас на пределе, поэтому давай поговорим начистоту, иначе я могу не сдержаться и хрястну тебя по голове этим телефоном. Джилл все нам рассказала, так что не стоит отпираться.

Стив недоуменно пожал плечами и закинул ногу на ногу, сверкнув желтоватой подошвой своих дорогих туфель.

– Что именно она вам рассказала?

– Я сама видела синяки у нее на руках, а Джилл рассказала, что происходит у вас в семье.

– А-а-а... – протянул он и откинулся на спинку кресла. – Да, да, она говорила мне вчера, что собирается встретиться с вашей бандой. – Он заметно помрачнел и посмотрел на часы. – Линдси, я бы с удовольствием посидел с тобой и поболтал о всякой личной ерунде, но, к сожалению, в половине первого я должен быть в холле...

Я наклонилась над столом и пристально посмотрела ему в глаза:

– Стив, слушай меня внимательно. Я приехала сюда, чтобы предупредить тебя: если ты не прекратишь распускать руки, у тебя могут возникнуть большие проблемы. Если после сегодняшнего дня ты хоть пальцем ее тронешь, если она появится на работе в дурном настроении или что-нибудь в этом роде, я предъявлю тебе обвинение в насилии и засажу за решетку. Ты понял меня, Стив?

Лицо Стива оставалось спокойным. Пригладив рукой короткие курчавые волосы, он хмыкнул:

– Боже мой, сколько страсти. Линдси, я давно знал, что ты отличаешься крутым нравом, но не мог даже представить, что до такой степени. Джилл не имела никакого морального права выносить сор из избы. Конечно, я понимаю, что для вас это не имеет никакого значения, но все же хочу напомнить, что мы состоим в законном браке. Что бы ни происходило в нашей семье, это касается только нас и больше никого.

– Нет, Стив, – злобно прошипела я ему в лицо, – это касается всех нас. Я найду на тебя управу, поверь мне.

– Джилл ни за что на свете не станет давать показания против меня, – заметил он и снова нахмурился. – Господи, мне пора. Линдси, давай закончим этот разговор, если не возражаешь. В холле меня уже давно ждут люди.

Я встала и развела руками.

– Стив, я очень хочу, чтобы ты правильно понял мои слова. Это вполне серьезно. Если у нее появится хотя бы еще один синяк, мы обойдемся без всяких показаний. Ты же знаешь, как иногда бывает: возвращаешься поздно вечером домой, ставишь машину в гараж, и вдруг происходит такое, что и в кошмарном сне не приснится. Запомни мои слова.

Я повернулась и направилась к двери, оставив его в растерянности. Уже выходя из кабинета, я успела краешком глаза заметить, что он по-прежнему раскачивается на стуле, но уже с тревогой в глазах.

– И не пытайся вскипятить океан, – бросила я на прощание.

Глава 37

Синди Томас сидела за своим письменным столом в редакции газеты "Кроникл". Она пребывала в дурном настроении и не знала, чем отвлечь себя от неприятных мыслей о Джилл. Взяв стакан с натуральным абрикосовым соком "Фрутопия", она отпила глоток и поставила его на стол, после чего развернула последний номер газеты и посмотрела на заголовок своей статьи, набранный крупным шрифтом: "Второе убийство крупного менеджера заставляет полицию пересмотреть свое отношение к первому".

Отодвинув газету на край стола, она включила компьютер, чтобы проверить электронную почту. Щелкнув мышью по значку "Интернет иксплорер", она увидела, что у нее двенадцать непрочитанных сообщений.

Одно из них было отправлено Аароном, с которым она прекратила всяческие отношения четыре месяца назад. "22 мая в 8 часов вечера в церкви будет выступать Пампкинсид Смит. Хочешь послушать?"

Пампкинсид Смит был самым популярным трубачом, на которого народ валом валил. "Еще бы! – тотчас же ответила она Аарону. – Даже если для этого мне придется выслушать от тебя целую проповедь".

После этого она быстро просмотрела остальные сообщения, среди которых обнаружила отклик одного журналиста, занимающегося частным расследованием убийств Лайтауэра и Бенгозиана. Этот тип уже успел побывать в суде и изучить дела известных политических монстров за последние два года. Каков проныра!

Последнее сообщение показалось ей совершенно абсурдным. Оно пришло от неизвестного автора. Она хотела было стереть его, но в самый последний момент ее взгляд упал на заголовок: "SLAM@hotmail.com. Что случится потом".

Синди выпила немного сока и пробежала глазами короткий текст.

"Не спрашивайте, как мы узнали ваше имя или почему вступили с вами в контакт. Если хотите сделать доброе дело, не совершайте ошибок".

Синди придвинулась поближе к монитору.

"Так называемые трагические инциденты последней недели, – говорилось далее в сообщении, – всего лишь верхушка айсберга. Остальное случится потом. На следующей неделе министры финансов экономически развитых стран мира встречаются, чтобы окончательно избавиться от последних маргинальных остатков так называемой свободной мировой экономики, доставшейся нам в наследство от Бретон-Вудса. Это последние осколки свободного мира, который они еще не проглотили".

При чтении следующих строк сердце у Синди тревожно забилось.

"Мы готовы каждые три дня убивать по одной жирной свинье из числа кровососов, пока они не поумнеют и не уничтожат глобальный вирус под названием "система свободного предпринимательства". Эта Великая Ложь закабалила бедные и беспомощные нации, а ее разоблачение сделает их свободными. Великая Ложь – это миф о свободном предпринимательстве, сказка о том, что торговля сделает их богатыми и свободными, ложь о том, что транснациональные корпорации несут народам добро и благополучие. Эти монстры отнимают у американских рабочих последние сбережения, нагло используя инсайдерскую информацию на рынках акций, что является самым бесстыдным из всех известных видов коррупции.

Сегодня мы уже не одиноки. Мы представляем собой целую армию – такую же сплоченную и эффективную, как и государства-вампиры".

Синди молча смотрела на экран, не веря своим глазам. Она даже пошевелиться не могла в эту минуту. Что это? Проделки интернет-маньяка или неудачная шутка какого-нибудь бездельника? Она включила печать, отодвинула в сторону все бумаги и, плечом прижав телефонную трубку к уху, продолжала читать сообщение.

"Мы сообщаем эту информацию вам по той простой причине, что традиционные средства массовой информации коррумпированы и эгоистичны не меньше, чем те транснациональные компании, которым они принадлежат. Вы тоже являетесь частью этого коррумпированного мира? Скоро мы это узнаем.

Мы обращаемся к государственным деятелям "большой восьмерки", которые соберутся на свою очередную встречу в Сан-Франциско на следующей неделе, с требованием исполнить свой исторический долг, разорвать цепи рабства, простить долги бедным странам, поддержать идею свободы, а не сверхприбылей. Мы требуем, чтобы они остановили чудовищный механизм колониального господства и открыли мировую экономику для всех стран и народов.

Если мы не услышим их голос, они услышат наш. Каждые три дня мы будем убивать очередную жирную свинью, которая того заслуживает.

Вы хорошо знаете, как нужно поступить с этим материалом, миссис Томас. И не тратьте зря время, пытаясь нас выследить. Если, конечно, вы сами не захотите снова услышать наш голос".

Синди оторопело смотрела на экран и не знала, что делать. У нее даже во рту пересохло от волнения. SLAM@hotmail.com. – это настоящий адрес или фальшивка? Может быть, кто-то решил просто-напросто разыграть ее? Она посмотрела в самый конец сообщения и обомлела. Присланное по электронной почте сообщение было подписано уже знакомой фамилией – Огаст Спайс.

Глава 38

Вернувшись на свое рабочее место, я узнала, что меня ждет Траккио и что Джилл просила позвонить.

– А еще тут журналистка из газеты "Кроникл", – сообщила мне моя секретарша Бренда.

– Из "Кроникл"? – удивилась я и, оглядевшись вокруг, заметила Синди, сидевшую у двери моего кабинета. Увидев меня, она вскочила на ноги, но я отмахнулась от нее:

– Синди, я очень сожалею, но у меня назначен брифинг...

– Нет, – решительно перебила меня она. – Думаю, ты должна обязательно ознакомиться с этим материалом. Это предупреждение.

– Что-нибудь случилось?

Она угрюмо покачала головой.

– Еще нет, но может случиться в любую минуту.

Я пригласила ее в кабинет и плотно закрыла дверь. Синди открыла сумку и вынула оттуда сложенный вдвое лист бумаги. Я сразу догадалась, что это распечатка электронного послания.

– Садись, – сказала она и положила лист на мой стол, а сама уселась напротив. – Читай.

По ее глазам я поняла, что случилось нечто ужасное.

– Это сообщение пришло на мой адрес сегодня утром, – пояснила она. – Не знаю откуда и не понимаю, почему именно мне.

Я развернула лист и стала читать. "Не спрашивайте, как мы узнали ваше имя или почему вступили с вами в контакт, – говорилось в самом начале. Чем дальше я читала, тем страшнее мне становилось. – Мы готовы каждые три дня убивать по одной жирной свинье из числа кровососов..." – Я подняла голову и посмотрела на Синди.

– Читай, читай, – взмахнула она рукой.

Я быстро прочитала оставшуюся часть текста, но никак не могла понять, в чем его истинный смысл. Трудно было поверить в реальность всех этих угроз. В конце текста я без удивления обнаружила уже знакомые мне имя и фамилию – Огаст Спайс.

В груди заныло, а перед глазами пошли темные круги. Мне вдруг стало ясно, чего добиваются преступники. Они пытаются взять в заложники всех жителей города и посеять страх с помощью разнузданного террора. Фактически это было объявлением ультиматума "большой восьмерке", которая и являлась их главной мишенью. Очередная встреча министров финансов стран – членов этой организации должна была пройти в Сан-Франциско через девять-десять дней.

– Кто знает об этом послании? – тихо спросила я.

– Ты, я и, разумеется, сами авторы, – пожала плечами Синди.

– Они явно хотят, чтобы ты обнародовала их требования, – предположила я. Они хотят использовать "Кроникл" в качестве канала передачи информации. – Я быстро прокрутила в голове все возможные сценарии развития событий. – Траккио с ума сойдет, когда узнает об этом.

Каждые три дня. Сегодня четверг, значит, отсчет времени уже начался. Я понимала, что должна сообщить об этом начальству, но я также знала, что, как только я это сделаю, у меня тотчас же отнимут это дело и передадут более компетентным органам. Как же поступить? Не могу же я оставить это сообщение без последствий. В этом случае вся ответственность ляжет на мои плечи.

– Мы можем попробовать определить адрес отправителя, – предложила Синди. – Я знаю одного хакера...

– Это ничего не даст, – оборвала ее я. – Подумай, Синди, почему они обратились именно к тебе? Ведь в вашей редакции есть немало других толковых журналистов. Значит, у них были для этого веские основания, не так ли?

– Может быть, потому что я занимаюсь этим делом и регулярно пишу о нем в газете, – высказала предположение она. – А может быть, они знают, что у меня есть определенные связи в Беркли. Но я окончила университет десять лет назад.

– А может, следы ведут в те давние времена? Вдруг это кто-нибудь из тех, кого ты хорошо знала? Например, этот засранец Лемоуз?

Мы молча посмотрели друг на друга.

– Что я должна делать? – неожиданно спросила Синди.

– Не знаю, – тихо сказала я и задумалась. Они пошли на контакт, а по опыту работы в полиции я хорошо знала, что если преступники выходят на контакт и при этом есть возможность отложить следующую акцию, то всегда следует вступать в переговоры.

– Я полагаю, Синди, – наконец-то решила я, – что ты должна им ответить.

Глава 37

Все указывало на то, что преступники скрываются где-то на другой стороне залива. Именно оттуда пришло сообщение по электронной почте, там был обнаружен ребенок Лайтауэра, там жил Лемоуз, и там же снимала комнату Уэнди Рэймор. Нас поставили на счетчик, часы уже громко тикают, и через три дня можно ждать следующей жертвы.

К этому времени я порядком устала от напряженного ожидания очередных неприятностей. В полицейском управлении уже появилась группа агентов ФБР, которые сновали по отделам, что-то вынюхивали и проверяли сообщение Синди. Настало время рассказать им все, что нам было известно, иначе могли возникнуть крупные неприятности не только у меня, но и у всего полицейского управления.

Но прежде мы с Джейкоби решили наведаться к Джо Сантосу и Филу Мартелли, полицейским, которые уже много лет работали в Беркли и знали этот район лучше, чем кто бы то ни было. В особенности Сантос, который жил в полиции с начала шестидесятых годов и расследовал дела, связанные с убийствами, грабежами и наркотиками. Он был настоящим ветераном и многое повидал. Мартелли был гораздо моложе и к тому же занимался в основном борьбой с распространением наркотиков.

– Откровенно говоря, в этой Свободной Республике Беркли полно всякого дерьма, – сказал Сантос и пожал плечами. – Здесь и палестинские арабы, и представители Ирландской республиканской армии, и баскские сепаратисты. Свобода слова, свобода торговли и так далее. От них можно ждать чего угодно.

– Говорят, – неожиданно вмешался Мартелли, – что из Сиэтла к нам прибыла группа экстремистов, которые готовят сюрприз для "большой восьмерки", для всех этих экономических гениев.

Я вынула из сумки папку, в которой лежали фотографии Бенгозиана и особняка Лайтауэра.

– Нет. Фил, мы ищем не протестантов, подписывающих воззвания.

Мартелли улыбнулся своему напарнику.

– Недавно мы получили информацию, что один парень пытался шантажировать крупную компанию – "Пасифик гэс энд электрик". Он называет их корпорации баронами, грабящими простых жителей города. После нашумевшей истории с "Энроном" в Калифорнии вообще невозможно найти человека, который бы не считал, что его постоянно обирают. Впрочем, они, вероятно, во многом правы.

– Эти ублюдки многих достали, – поддержал его Джейкоби. – Включая и меня самого.

– Этот человек не только устраивает акции против общества потребления, – заметил Сантос. – Он организует пикетирование штаб-квартир крупных компаний, распространяет листовки с призывами отказаться от уплаты счетов и называет эти акции "Инициативой Власти Свободных Людей". – Сантос весело рассмеялся. – Думаю, это очень сердитый молодой человек.

– Этот сумасшедший тип, – продолжил Мартелли, – все время болтается по студенческому городку и сеет смуту с помощью своих листовок и воззваний. Однажды наш тайный агент остановил его и потребовал показать содержимое сумки. И что вы думаете, в ней оказалась ручная ракетная установка М-49. А потом мы обыскали его квартиру и обнаружили там гранаты, взрывчатку и кучу всякого оружия. Вот что представляет собой "Инициатива Власти Свободных Людей". Эти подонки готовы взорвать все к чертовой матери из-за своих идей.

– Послушай, Джо, – остановила я его, пытаясь сменить тему разговора, – ты только что упомянул каких-то экстремистов, которые прибыли сюда с целью сорвать встречу "большой восьмерки". Давай с этого и начнем.

– Не возражаю, – согласился тот, снова пожал плечами и открыл свою папку. – Один из наших тайных агентов сообщил, что сегодня перед местным отделением "Бэнк оф Америка" состоится митинг протеста. По его словам, на нем должны присутствовать какие-то большие шишки этого движения. Почему бы вам не посмотреть на это сборище собственными глазами? Добро пожаловать в наш кошмарный мир.

Глава 40

Минут через двадцать на машине Сантоса и Мартелли мы подъехали к месту предполагаемого митинга. Перед входом в отделение банка собралось около сотни демонстрантов, многие держали в руках плакаты, на которых было написано: "Свободные деньги – признак свободного общества" и "Долой СПИД – ВТО".

Перед толпой собравшихся выступал организатор митинга с микрофоном в руке. Он стоял на крыше большого грузовика в застиранной майке и рваных джинсах и громко кричал: ""Бэнк оф Америка" порабощает юных девушек, совращает молодежь и сосет кровь народа!"

– Против чего они тут все протестуют, черт бы их побрал? – недоуменно спросил Джейкоби. – Против налога на недвижимость?

– А черт их знает, – равнодушно ответил Сантос. – Против использования детского труда в Гватемале, против ВТО, против крупного бизнеса, против этих чертовых озоновых дыр, наконец. Думаю, что добрая половина этих людей – просто неудачники, которые получают пособие по безработице и не могут найти себя в этой жизни. Откровенно говоря, меня больше интересуют не они, а их лидеры.

С этими словами он вынул небольшой фотоаппарат и стал энергично фотографировать людей в толпе. Между стеной здания и демонстрантами выстроилась шеренга из десяти полицейских, угрожающе придерживающих прикрепленные к ремням резиновые дубинки.

Это уже напоминало то, о чем рассказала мне Синди. Все выступающие говорили, что наслаждающиеся комфортом и благополучием люди могут открыть газеты и прочитать, как плохо живут миллионы людей в бедных странах и как развивающиеся страны задыхаются от непосильного бремени долгов. Однако многие просто не хотят открывать газеты, чтобы не портить себе настроение. Они считают, что это очень далеко от них, за миллионы миль. Но на самом деле это не так.

И вдруг на импровизированную трибуну поднялся человек, которого я сразу узнала. Это был Лемоуз. Профессор взял микрофон и начал орать во весь голос:

– Что такое Всемирный банк? Это группа из шестнадцати финансовых институтов из всех частей мира. И одним из них является "Бэнк оф Америка". Кто снабжал деньгами Мортона Лайтауэра? Кто организовал первичное публичное предложение акций этой компании? Все это сделал наш старый добрый "Бэнк оф Америка", друзья!

Внезапно настроение толпы изменилось.

– Этих мерзавцев надо взорвать к чертовой матери! – истерично выкрикнула какая-то женщина, а стоявший рядом с ней студент стал громко скандировать:

– Бэнк оф Америка! Бэнк оф Америка! Сколько девушек ты погубил сегодня?

Я видела, что ситуация становится угрожающей. Какой-то парень швырнул пустую бутылку в окно банка, и мне даже показалось, что это был "коктейль Молотова", но взрыва не последовало.

– Видишь, с чем нам приходится иметь дело? – угрюмо заметил Сантос. – А главная проблема заключается в том, что кое в чем они правы.

– Еще бы, – поддержал его Джейкоби.

В этот момент несколько полицейских ворвались в ряды демонстрантов и попытались задержать смутьяна, бросившего бутылку, но толпа сомкнулась, не позволив им добраться до него. Я хорошо видела, как этот парень бежал прочь по улице. А потом в толпе раздались истерические крики и многие упали на землю. Я не сразу поняла, как все это началось.

– Черт возьми, – проворчал Сантос, опуская фотоаппарат. – Похоже, события выходят из-под контроля.

Один из полицейских взмахнул дубинкой, и какой-то парень с длинными волосами упал на колени. Люди из толпы стали швырять в полицейских пустые бутылки, камни и все, что под руку попадалось. Двое активистов вступили в драку с полицейскими, и их потащили к машине, щедро награждая ударами дубинок.

А разъяренный Лемоуз продолжал витийствовать на импровизированной трибуне:

– Видите, как государство реагирует на наши слова? Оно не остановится перед тем, чтобы проломить головы нашим матерям и детям.

Я с ужасом наблюдала за происходящим.

– Думаю, этим парням нужна помощь, – сказала я и собралась было открыть дверь автомобиля.

Мартелли схватил меня за руку:

– Если мы пойдем туда, то будет только хуже.

– Хуже уже некуда, – огрызнулась я, расстегивая кобуру. Пробежав несколько метров, я увидела, что Мартелли, громко чертыхаясь, последовал за мной. А полицейских тем временем осыпали градом бутылок, банок, камней и прочего хлама.

– Свиньи! – кричали им из толпы. – Нацисты!

Я с трудом пробиралась сквозь плотную толпу людей к трибуне. Какая-то женщина прикрывала платком окровавленную голову, другая пыталась вырваться из толпы, крепко прижимая к груди ребенка. Слава Богу, хоть у некоторых из них хватило здравого смысла убраться отсюда и не подвергать себя риску.

В этот момент профессор Лемоуз увидел меня и громко закричал:

– Вы только посмотрите, как полиция набрасывается на мирных демонстрантов с оружием в руках! Вот как они боятся нашего гнева!

Через несколько минут я уже была рядом с ним.

– А, мадам лейтенант! – нагло ухмыльнулся он с трибуны. – Все пытаетесь выудить нужную вам информацию? Ну и что вы узнали сегодня?

– Это вы все устроили, – злобно прошипела я, с трудом подавляя в себе желание заломить ему руки и отправить его в участок за организацию уличных беспорядков. – Это была мирная демонстрация, а вы спровоцировали людей на беспорядки.

– Какой позор! – воскликнул он. – К вашему сведению, мирная демонстрация никогда не привлекает к себе такого внимания. Посмотрите. – Он показал рукой на улицу, где появилась машина с телевизионщиками. Как только она остановилась, из нее выскочили тележурналист с микрофоном и оператор с телекамерой.

– Вам это не сойдет с рук, Лемоуз, – пригрозила я.

– Вы мне льстите, лейтенант, – расплылся он в ухмылке. – Я ведь просто законопослушный профессор филологии, которая сегодня не в почете. Знаете, мы могли бы посидеть вместе в ресторане, но только не сейчас. Сейчас, как вы сами понимаете, мне нужно отражать жестокое нападение полиции.

Он поклонился, ухмыльнулся так, что у меня даже скулы свело, а потом поднял руки над головой и стал громко скандировать, подначивая самых отчаянных:

– "Бэнк оф Америка", "Бэнк оф Америка", скольких девушек ты поработил сегодня?

Глава 41

Чарлз Дэнко медленно вошел в мрачный вестибюль огромного муниципального здания. Слева от него находился пост службы безопасности, где двое охранников тщательно проверяли содержимое сумок и пакетов немногочисленных посетителей. Его пальцы крепко сжимали ручку черного кожаного брифкейса.

Разумеется, сейчас его звали не Чарлз Дэнко, а Джеффри Стэнцер. А до этого он был Майклом О'Харой и Дэниелом Брауном. Впрочем, за последние годы у него было столько вымышленных имен, что все сейчас и не припомнить. Он менял их, когда ему казалось, что к нему подбираются слишком близко. И до сих пор эти имена помогали ему оставаться неуловимым, тем более что менять их можно было так же часто, как водительские права. Постоянной все это время оставалась лишь глубокая вера в справедливость, горевшая в его душе. Он был абсолютно убежден в том, что делает чрезвычайно важное дело от имени и во благо миллионов простых людей, и в особенности тех из них, кто пал жертвой борьбы за правое дело.

Впрочем, сказать, что это была всего лишь вера, не совсем правильно, так как истинная вера Чарлза Дэнко заключалась в другом – в неизбывной ненависти, которая испепеляла его душу и толкала на отчаянные поступки.

Он спокойно направился к охране, так как до мельчайших деталей знал всю нехитрую процедуру проверки вещей. Он видел ее много раз и неоднократно проходил через все это. Приблизившись к стойке металлоискателя, он невозмутимо выложил на стол содержимое своих карманов и вдруг подумал, что, поскольку так хорошо знает работу охранников, мог бы и сам выполнять эти несложные обязанности. Вот сейчас, к примеру, один из них скажет: "Кейс поставьте сюда".

– Кейс поставьте сюда, – скомандовал один из охранников, освободив пространство на большом столе.

– Дождь еще не кончился? – спросил он Дэнко, привычным движением задвинув его брифкейс под сканер.

Дэнко покачал головой и не почувствовал даже легкого сердцебиения. Мэл сделал настоящий шедевр, лучшее из всего того, что можно получить в настоящее время. Взрывчатка заложена в корпус таким образом, что никакая самая современная техника ее не обнаружит. Кроме того, эти недоумки все равно не нашли бы бомбу, даже если бы знали, где и что надо искать.

Чарлз Дэнко прошел под рамкой металлодетектора и изобразил на лице крайнее удивление, когда раздался резкий сигнал. Он виновато улыбнулся, похлопал себя по карманам, будто проверяя, что могло в них остаться, а потом еще шире улыбнулся и вынул из кармана пульт управления взрывным устройством.

– Вот черт, – произнес он извиняющимся тоном. – Я даже не вспомнил о нем, пока эта штука не зазвонила.

– А мой мобильник звонит только тогда, когда номер набирают дети, – сказал охранник, тоже с широкой улыбкой на лице.

Господи, какие же они все глупые. Даже несмотря на все предупреждения, они по-прежнему спят на работе и пренебрегают выполнением своих обязанностей. Второй охранник тем временем закончил сканирование кейса и отодвинул его на край стола, давая понять, что все в порядке. Значит, он может двигаться дальше. И это не где-нибудь, а в здании муниципалитета, где находится все городское начальство, включая и полицию. Ничего, он взорвет их всех к чертовой матери! Он убьет их всех, и к тому же безо всякого сожаления.

Какое-то время Дэнко неподвижно стоял в конце вестибюля, равнодушно наблюдая за перемещениями сотрудников, которые сновали взад и вперед из одного кабинета в другой. Это напомнило ему годы его молодости, когда он вел обычную жизнь и никак не проявлял своего недовольства. Но эта никчемная жизнь уже далеко позади, и сейчас перед ним совсем другие перспективы. Через несколько минут все они узнают, что он может нанести им удар в любом месте и в любое время. Это будет удар по самому центру их власти, по средоточию правоохранительных органов, которые сбились с ног в погоне за ним.

"Мы доберемся до вас, невзирая на величину ваших домов и ловкость ваших адвокатов..."

Дэнко посмотрел на свой брифкейс. Этой взрывчатки хватит, чтобы поднять в воздух весь этаж со всеми его кабинетами и сотрудниками. Он вошел в переполненный людьми лифт и нажал кнопку третьего этажа. Эти люди, вероятно, только что пообедали и возвращаются на свои рабочие места. И среди них наверняка есть следователи, полицейские и сотрудники окружной прокуратуры. Разумеется, у них есть семьи, дети, домашние животные, а в свободное время они смотрят популярные телепередачи и, вероятно, даже не задумываются о своей ответственности за происходящее в мире. Но в этом они горько ошибаются. Виноваты все, даже тот человек, который моет полы. Все несут ответственность, а если даже они и не виноваты, кому до этого дело?

– Извините, – сказал Дэнко, когда лифт остановился на третьем этаже. Он вышел в коридор вместе с тремя другими людьми. Мимо него быстро проследовали двое полицейских в униформе, но он не только не испугался, но даже улыбнулся им. Как все это легко на самом деле – в самом логове полицейского управления, где сидит начальник полиции и расположены кабинеты следователей.

И они позволили ему беспрепятственно проникнуть в здание! Ублюдки!

Они хотят показать, что держат все под контролем и готовы обеспечить безопасность министров "большой восьмерки". Как бы не так! Он покажет им, что они не только не контролируют ситуацию, но и вообще не имеют понятия, кого и где надо искать.

Дэнко замедлил шаг, сделал глубокий вдох и остановился перед дверью с номером 350, на которой крупными буквами было написано: "Отдел по расследованию убийств". Какое-то время он неподвижно стоял перед ней, словно раздумывая, стоит ли входить внутрь, а потом быстро повернулся и направился назад, к лифту.

"Вышел сухим из воды, – подумал он, входя в кабину лифта и нажимая кнопку первого этажа. – Практика – великое дело. А потом... бабах! Искренне ваш Огаст Спайс".

Часть третья

Глава 42

К тому времени, когда я покинула студенческий городок Беркли и вернулась в полицейское управление, было уже четыре часа. Бренда встретила меня в вестибюле.

– Вам пришло два сообщения от помощника окружного прокурора Бернардт, – быстро сообщила она мне. – Но это еще не все. Босс ищет вас по всему управлению.

Я поднялась наверх и постучала в дверь шефа полиции Траккио. Экстренное совещание представителей силовых органов штата уже давно началось. Я нисколько не удивилась, увидев в кабинете шефа Тома Роуча из местного отделения ФБР. Их ввели в курс происходящего, когда сегодня утром Синди получила сообщение по электронной почте. Кроме него, там были еще Гейб Карр, заместитель мэра по связям с силовыми структурами, и Стив Файори, возглавляющий пресс-службу мэрии.

Спиной к двери сидел незнакомый мне человек в костюме. Он был крупного телосложения, с курчавыми темными волосами. Впрочем, нетрудно было догадаться, что это был представитель центрального офиса ФБР, прибывший сюда в связи с подготовкой к совещанию министров финансов "большой восьмерки". Только этого еще недоставало.

Я кивнула присутствующим, которых неплохо знала, а потом поздоровалась с незнакомцем.

– Лейтенант, вы не хотите ознакомить нас с самыми последними событиями? – нервно спросил Тракхио, приглашая меня сесть.

– Разумеется, – ответила я, кивнув, хотя внутри у меня все сжалось. Я не была готова к полноценному докладу, к тому же меня не покидало ощущение, что Траккио хочет меня подставить. – Мы собрали немало свидетельств того, что главный источник опасности находится в районе университета Беркли, – быстро заговорила я, чтобы убедить присутствующих в том, что мы понимаем всю серьезность угрозы и предпринимаем решительные действия по задержанию преступников. Затем я подробно рассказала им об Уэнди Рэймор, о профессоре Лемоузе и сегодняшнем инциденте.

– Вы что, серьезно полагаете, что этот человек каким-то образом причастен к последним преступлениям? – встрепенулся Траккио. – Вы сказали, что он профессор, не так ли?

– Я проверила его по нашей базе данных, но за ним ничего серьезного не числится, кроме, пожалуй, участия в нескольких незаконных демонстрациях и задержаний в связи с оказанием сопротивления полиции. Естественно, никаких судебных последствий. Он либо совершенно не опасен, либо настолько умен и осторожен, что не оставляет после себя никаких следов.

– Удалось установить происхождение взрывчатки? – спросил Траккио, вероятно чтобы угодить представителю ФБР. Кто же они такие, черт бы их побрал?

– Возможно, они как-то связаны с университетом Беркли, – ответила я.

– И эти люди присылают нам свои угрозы через общедоступные порталы.

– А что вы хотите, шеф, – не выдержала я, – чтобы мы установили слежку за каждым компьютером в районе залива? Вы знаете, сколько их там установлено?

– Две тысячи сто семьдесят девять, – неожиданно вмешался в разговор агент ФБР, посмотрев в какие-то бумаги в папке. – Две тысячи сто семьдесят девять компьютеров и семьдесят девять интернет-порталов, к которым имеется широкий доступ. Включая библиотеки, университетские колледжи, кафе, рестораны, аэропорты и так далее и тому подобное. Сюда же входят два портала в центрах набора военнослужащих, которые располагаются в Сан-Хосе, но я сомневаюсь, что преступники решили воспользоваться именно ими. Правда, это уменьшает диапазон поисков.

– Да, – согласилась я, и наши глаза встретились впервые за все это время.

– Извините, – сказал мужчина в костюме и слабо улыбнулся, потирая голову, – я двадцать минут назад прилетел из Мадрида, чтобы проверить готовность к проведению совещания "большой восьмерки", и у меня такое ощущение, что началась Третья мировая война.

– Линдси Боксер, – представилась я, поняв его намек.

– Я знаю, кто вы, – быстро ответил он. – В прошлом году вы расследовали взрыв в церкви Ла-Салле-Хейтс, и вас неплохо знают в министерстве юстиции. Как вы думаете, сможем ли мы хотя бы на время сдержать этих людей на следующей неделе?

– Сдержать? – переспросила я, удивившись столь необычному для нас слову.

– Послушайте, лейтенант, давайте не будем играть в эти игры, – сказал федеральный агент. – К нам приезжают министры финансов всего свободного мира, и мы должны обеспечить их безопасность. К тому же преступники представляют собой вполне реальную угрозу для общества. Ваш шеф сказал, что у нас почти нет времени.

В этом парне была какая-то подкупающая прямота, что не могло мне не понравиться. Во всяком случае, он не был похож на обычных вашингтонских чиновников.

– Значит, угроза все еще существует? – насторожился помощник мэра Гейб Карр.

– Вполне возможно, – ответил федеральный агент и оглядел присутствующих. – Но мы в состоянии справиться с этой угрозой, разве не так? Место проведения совещания надежно охраняется, а ваше полицейское управление располагает достаточными силами для поддержания порядка. Я прав?

– На следующей неделе все наши люди перейдут в ваше полное распоряжение, – бодро отрапортовал Траккио.

Я осторожно откашлялась.

– А что будем делать с электронной почтой? Я имею в виду то сообщение, которое мы недавно получили.

– А что вы собираетесь с ним делать, инспектор? – поинтересовался человек из Вашингтона.

От волнения у меня даже в горле пересохло.

– Мне бы хотелось на него ответить, – тихо сказала я, искоса поглядывая на нашего гостя. – Мне кажется, есть смысл вступить в диалог с террористами, чтобы выяснить их местонахождение и, возможно, дальнейшие планы. Чем дольше мы будем вести с ними переговоры, тем больше сможем узнать об их намерениях...

В кабинете шефанаступила гробовая тишина, причем настолько гнетущая, что я испугалась, как бы меня не отстранили от расследования.

– Вам решать, – наконец сказал агент и подмигнул мне. – И давайте не будем превращать нашу встречу в мелодраму. Я приехал к вам, чтобы посмотреть, с кем мне придется иметь дело. Джо Молинари, – представился он и протянул мне визитную карточку.

Я посмотрела на нее и опешила, хотя изо всех сил старалась этого не показать. "Департамент внутренней безопасности" – было написано крупными буквами в верхней части карточки. – "Джозеф П. Молинари. Заместитель директора".

Черт возьми, да этот парень крупная шишка!

– Ну что ж, давайте попробуем вступить в диалог с этими ублюдками, – сказал заместитель директора.

Глава 43

Возвращаясь в свой кабинет, я все время думала о странном визите Джо Молинари. Значит, это дело приобрело федеральное значение. По пути я решила заскочить к Джилл.

В коридоре было пусто, уборщик старательно пылесосил пол, но свет в ее кабинете еще горел, и из него доносилось пение Евы Кэссиди. Приблизившись к двери, я услышала, как Джилл наговаривает какой-то текст на диктофон.

Я тихо постучала и открыла дверь.

– Джилл, – сказала я, виновато улыбаясь, – мне передали, что ты оставила мне пару сообщений, и я решила, что лучше поговорить с глазу на глаз. Хочу рассказать тебе о том, как прошел день.

– По правде говоря, я знаю, как он начался, – угрюмо сказала Джилл, приглашая меня к столу.

– Джилл, ты, конечно, имеешь полное право злиться, – сказала я, опираясь обеими руками о спинку стула. – Я действительно виновата.

– Нет, это я виновата, что поделилась с вами своими семейными тайнами.

– Ты и сейчас так думаешь?

– Сейчас... Сейчас я еще больше сожалею об этом и по-прежнему считаю, что ты не должна была на него наскакивать.

Ее лицо было печальным. Она всегда отличалась серьезностью и не скрывала от других свое настроение.

– Джилл, ты меня убиваешь, – сказала я, усаживаясь на стул. – Мне казалось, что мой визит к твоему мужу может хоть как-то разрядить обстановку.

Джилл громко рассмеялась.

– Знаешь, твоя угроза подослать к моему мужу наемного убийцу – это уж чересчур. Даже для такого решительного человека, как ты, Линдси.

– Я имела в виду не наемного убийцу, – поправила я ее, – а просто крепкого парня с железными кулаками. Впрочем, это уже детали. А что я могла ему сказать? Ты же знаешь, что твой муженек – отвратительный тип и хам. – Я наклонилась вперед и пододвинула стул поближе. – Послушай, Джилл, я понимаю, что поступила неправильно. Честно говоря, я пошла к нему не для того, чтобы угрожать, а чтобы защитить тебя, но этот наглец вывел меня из себя своими идиотскими замечаниями.

– Может быть, этот наглец действительно допускает идиотские замечания, но это вовсе не значит, что он идиот. Это касалось только нас, а ты выложила ему весь наш разговор. Неужели ты не поняла, что я рассказала вам все это исключительно по секрету?

– Да, ты права, – согласилась я и судорожно сглотнула. – Прости.

Ее лицо постепенно смягчилось. Я видела, что ее злость на меня прошла, уступив место прежней доверительности. Она подвинула ко мне стул и подалась вперед.

– Послушай, Линдси, я вполне взрослый человек и сама могу справиться со своими проблемами. В этом деле ты – моя лучшая подруга, а не сотрудник полиции.

– Мне все так говорят.

– Значит, нужно прислушаться к мнению других людей, – назидательным тоном сказала она. – Я хочу, чтобы ты всегда оставалась моей лучшей подругой, а не полицейским надзирателем. – Она взяла меня за руку и пожала ее. – Если происходят какие-то неприятные вещи, то обычно подруга приглашает в кафе, пытается утешить, успокоить, а не вторгается грубо в чужую жизнь. Если же она врывается в офис мужа своей подруги и угрожает переломать ему ноги и все такое прочее, то поступает не как друг, а как враг.

Я натянуто засмеялась и с облегчением заметила в ее глазах искорки смеха. Слава Богу, что она почти отошла и готова простить меня.

– Ну ладно, скажи мне как лучшая подруга, какие у вас теперь отношения?

Джилл грустно улыбнулась и пожала плечами:

– Думаю, что все уладится. Мы попытались решить проблему мирным путем.

– Мне кажется, что уладить эту проблему сможет только опытный адвокат, – заметила я.

– Линдси, не забывай, что ты моя подруга, – напомнила она мне. – Кроме того, есть немало других важных дел, которые мы могли бы с тобой обсудить. Например, что происходит в нашем городе.

Я кратко рассказала ей о сообщении, полученном Синди, о ходе расследования, а потом, более подробно, – о только что состоявшемся совещании в кабинете шефа.

– Кстати, ты не слышала о человеке из антитеррористического ведомства по имени Джо Молинари?

Джилл задумалась, наморщив лоб.

– Я припоминаю какого-то Джо Молинари, который много лет назад работал государственным обвинителем в Нью-Йорке. Прекрасный следователь и весьма интересный человек. Именно он занимался расследованием обстоятельств взрыва во Всемирном торговом центре и преуспел в этом. Кроме того, говорили, что у него покладистый характер и он прост в обращении с подчиненными. А потом он перешел куда-то в Вашингтон.

– Так вот, этот человек сейчас работает в Департаменте внутренней безопасности и будет руководить расследованием последних преступлений.

– Значит, плохи твои дела, – улыбнулась она. – Он очень требователен и не допускает сбоев в работе. К тому же он очень симпатичный и имеет репутацию обольстителя.

– Что за ерунда, – выпалила я, густо покраснев.

Джилл понимающе покачала головой и хитро прищурилась.

– Честно говоря, ты не подходишь вашингтонскому чиновнику.

– Потому что они заняты только своей карьерой и мечтают исключительно о скорейшем продвижении по службе. – Я сделала паузу и задумалась. – Правда, этот Молинари произвел на меня впечатление человека серьезного и порядочного. Может, ты наведешь о нем справки по своим каналам?..

– Ты хочешь узнать, не был ли он осужден? – Джилл с улыбкой посмотрела на меня. – Или женат ли он? Мне кажется, ты просто очарована этим специальным агентом.

– Заместителем директора, – поправила я.

– О... этот парень далеко пошел. – Джилл одобрительно кивнула. – Я говорила тебе, что он был чертовски красив в то время? – Она снова подмигнула, и мы обе весело рассмеялись.

Через некоторое время я поднялась со стула и взяла ее за руку.

– Джилл, я очень сожалею, что совершила эту глупость. Прости. Я с ума сойду, если моя выходка осложнит и без того непростые отношения между вами. Конечно, не могу обещать, что всегда буду держаться в стороне от этого дела, но постараюсь больше не вмешиваться в вашу жизнь без предварительного разговора с тобой. Ты же наша подруга, Джилл, и мы очень волнуемся за тебя. Клянусь, что больше не доставлю тебе никаких неприятностей.

– Договорились, – кивнула она и сжала мою руку. – Я знаю, что вас беспокоит моя судьба, и очень благодарна вам за это, но вы должны понять, что это моя жизнь и я сама справлюсь со своими проблемами. И в следующий раз оставляй наручники дома.

– Договорились, – улыбнулась я.

Глава 44

Для швейцарца Герд Пропп усвоил слишком много американских привычек и вкусов. Одна из них заключалась в страстной привязанности к ловле лосося. В своем номере в отеле "Губернатор" в Портленде Герд разложил на широкой двуспальной кровати только что купленную рыбацкую куртку, а также всевозможные новейшие приспособления для рыбной ловли.

Он уже много лет работал экономистом Организации экономического сотрудничества и развития ООН (ОЭСР), штаб-квартира которой находилась в Женеве. Многим это занятие казалось слишком скучным и неинтересным, но ему эта работа нравилась хотя бы потому, что позволяла несколько раз в году посещать США и общаться с людьми, имеющими такие же увлечения.

Завтра ему предстояло вылететь на встречу министров "большой восьмерки" в Сан-Франциско, где он должен был выступить с речью.

Он надел новую рыбацкую куртку и подошел к зеркалу. "В ней я похож на профессионала", – подумал он. Надев шляпу и выпятив грудь, он ощутил себя главным героем голливудского боевика.

Его приятные размышления были прерваны неожиданным стуком в дверь. Некоторое время назад он попросил дежурного, чтобы ему принесли письма и газеты, и сейчас был абсолютно уверен, что его просьбу выполнили. Однако когда он открыл дверь, то увидел перед собой не служащего отеля в униформе, а молодого человека в черном костюме и кепке, которая почти полностью скрывала его лицо.

– Герд Пропп? – осведомился незнакомец.

– Да, – ответил тот, сдвинув на нос очки. – В чем дело?

Вместо ответа молодой человек выбросил вперед руку и схватил его за горло. Отпрянув назад, Пропп почувствовал сильный толчок в грудь и повалился на пол, судорожно хватая ртом воздух. Он никак не мог сообразить, что происходит и почему этот человек напал на него.

– Боже мой, в чем дело? – прохрипел он, вытирая рукой окровавленный нос.

Молодой человек перешагнул через него и, войдя в комнату, плотно закрыл за собой дверь. Краем глаза Пропп заметил в его руке черный металлический предмет и застыл от страха. Взгляд незнакомца не предвещал ничего хорошего, а в руке у него был пистолет, в чем у Проппа уже не было никаких сомнений.

– Вы Герхард Пропп? – уточнил незнакомец с пистолетом в руке. – Главный экономист Организации экономического сотрудничества и развития? Не пытайтесь это отрицать.

– Да, – растерянно пробормотал Герд, – но какое вы имеете право врываться в мою комнату и...

– Это право дано мне сотнями тысяч детей, которые ежегодно умирают от голода в Эфиопии, – с ужасающим спокойствием ответил молодой человек. – Умирают не только от голода, но и от болезней. Но это не происходило бы, если бы их долги не превышали в шесть раз расходы на здравоохранение и социальное обеспечение.

– Что-о-о? – с трудом выдавил из себя Герд.

– Я действую от имени миллионов пораженных СПИДом людей в Танзании, – продолжал молодой человек, не обращая никакого внимания на восклицания Герда, – брошенных на произвол судьбы государством, которое вынуждено напрягать последние силы, чтобы погасить свои многочисленные долги, навязанные ему вами и вашими богатыми покровителями.

– Но я же просто экономист, – запротестовал Герд, не понимая, чего от него хотят.

– Вы не просто экономист, вы Герхард Пропп, главный экономист ОЭСР – организации, которая своей главной задачей считает порабощение развитыми странами слаборазвитых государств и использование их ресурсов в своих целях. Все несчастья этих бедных людей вы мгновенно превращаете в сверхприбыли для ТНК и своих государств.

С этими словами он подошел к кровати и взял подушку.

– Вы являетесь главным разработчиком программ военной помощи, которые еще больше закабаляют их.

– Вы ничего не понимаете, – возразил Герд, холодея от ужаса. – Наши соглашения помогают этим отсталым странам приобщиться к современному цивилизованному миру. С нашей помощью они создают новые рабочие места и выходят на внешние рынки, о чем раньше и мечтать не могли.

– Вы ошибаетесь! – крикнул молодой человек срывающимся голосом и, пройдя мимо Проппа, включил телевизор. – Все это результат вашей лжи и алчности. Вы нагло грабите бедные страны, а продажное телевидение помогает вам в этом и распространяет всякую пропагандистскую чушь.

По телевидению передавали выпуск новостей Си-эн-эн, посвященный как раз этой теме, однако Герд ничего не слышал. Он с ужасом следил за молодым человеком, который, опустившись рядом с ним на колени, смотрел на экран, где диктор равнодушным голосом рассказывал о печальной судьбе Бразилии и ее нищих граждан.

– Что вы собираетесь делать? – выдохнул Герд, выпучив от страха глаза.

– Я собираюсь сделать с вами то, что с огромным удовольствием сделали бы с вами тысячи беременных женщин, пораженных СПИДом.

– Пожалуйста, – взмолился Герд со слезами на глазах, – пожалуйста... вы ошибаетесь, я ни в чем не виноват.

Незнакомец презрительно ухмыльнулся и бросил взгляд на рыболовные принадлежности, разбросанные на кровати.

– Я вижу, вы любите рыбалку. Ну что ж, я могу удовлетворить вашу страсть.

Глава 45

На следующее утро я приехала на работу в половине восьмого и была очень удивлена, увидев в своем кабинете заместителя директора Департамента внутренней безопасности Молинари. Он сидел за моим столом и разговаривал по телефону, из чего я сделала вывод, что произошло нечто необычное.

Он показал рукой, чтобы я закрыла за собой дверь. По обрывкам фраз я поняла, что он разговаривал со своим начальством на востоке страны, получая от него подробные инструкции. На коленях у него лежало несколько папок и блокнот, в который он время от времени что-то записывал. Больше всего меня насторожили слова "девять миллиметров" и "путеводитель".

– Что стряслось? – спросила я, когда он положил трубку.

Он молча указал мне на стул.

– В Портленде произошло очередное убийство. В гостиничном номере был застрелен гражданин Швейцарии, известный экономист, который сегодня утром собирался в Ванкувер на рыбалку.

Нет надобности говорить, какое чувство вызвало у меня это известие. За последнее время у нас уже случилось два убийства, вызвавших интерес федеральных властей, которые сейчас пристально следили за всеми происшествиями. Предстоящая встреча министров финансов "большой восьмерки" заставляла их делать все возможное, чтобы обеспечить безопасность ее участников.

– Простите, но какое отношение это имеет к нам? – спросила я, не желая вдаваться в подробности.

Молинари раскрыл одну из своих папок, в которой лежали только что полученные фотографии места преступления. На одной из них я увидела лежащего на полу человека в рыбацкой куртке с двумя пулевыми отверстиями. Его рубашка была разорвана на груди, а на теле виднелись три буквы – П ВП.

– Этот человек был экономистом, лейтенант, – еще раз напомнил Молинари, – и работал на ОЭСР. – Он посмотрел на меня и натянуто улыбнулся. – Думаю, это все объясняет.

Совершенно подавленная, я опустилась на стул. "Все объясняет". Как бы не так. Это уже третье убийство за последнее время, и не было никакой ясности относительно того, кто и почему это сделал. Я внимательно посмотрела на фотографии. Этот человек получил пулю в грудь, а потом контрольный выстрел в голову. В пакете с уликами был большой рыболовный крючок, а на груди погибшего – таинственные буквы ПВП.

– Вам о чем-нибудь говорит эта надпись? – спросила я, не поднимая головы.

– Да, – ответил Молинари и решительно встал. – Я расскажу вам об этом в самолете.

Глава 46

Самолет, который организовал Молинари для визита в Портленд, был небольшим, но вполне комфортабельным лайнером марки "Галфстрим G-3" с красно-бело-синим крестом на фюзеляже и огромной надписью "ПРАВИТЕЛЬСТВО СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ". По всему было видно, что заместитель директора Департамента внутренней безопасности занимал высокое положение в правительственных кругах. Это был первый случай, когда мне приходилось лететь на самолете, принадлежавшем секретным службам. Когда двери за нами закрылись, а моторы натужно взревели, выводя самолет на взлетную полосу, меня охватило волнение.

– На таком самолете неплохо путешествовать, – почему-то сказала я Молинари, и он охотно со мной согласился.

Полет в Портленд занял чуть больше часа. В течение первых пяти минут Молинари говорил с кем-то по телефону, а когда мы поднялись в воздух, я стала задавать ему вопросы о произошедшем.

– Итак, что же означает эта таинственная надпись ПВП? – первым делом спросила я, ткнув пальцем в фотографию жертвы.

– ПВП, или программа военной помощи, – неспешно пояснил он, – это секретное соглашение, подписанное несколько лет назад некоторыми развитыми странами, членами Всемирной торговой организации. В соответствии с этим документом наиболее крупные корпорации получили определенные права и привилегии, которые не могли быть предоставлены им официальными правительствами. Некоторые специалисты говорят, что это соглашение открыло им неограниченные возможности в малых и бедных странах. Это соглашение было ликвидировано в 1998 году в результате массовых выступлений антиглобалистов, но знающие люди сказали мне, что на самом деле ОЭСР, на которую работал Пропп, собирается его реанимировать. Догадываетесь, где это должно произойти?

– На встрече "большой восьмерки"?

– Да, – подтвердил он. – Кстати... – Он открыл кейс и вынул оттуда несколько прозрачных файлов, на которых был указан адрес в Сиэтле. Кроме того, на каждом из них имелась надпись, сделанная крупными буквами: "Конфиденциально, собственность ФБР". – Полагаю, эти материалы будут вам полезны, – сказал он, протягивая их мне. – Но только это строго между нами, – с видом заговорщика подмигнул он. – Если они получат огласку, мне здорово влетит от начальства.

Я быстро пробежала глазами эти краткие отчеты из Си-" этла. В них содержалась самая разнообразная информация о правонарушениях – от подстрекательства к уличным беспорядкам до оказания сопротивления полиции и незаконного хранения огнестрельного оружия. При этом в некоторых отчетах содержались сведения о задержанных на месте преступления студентах. Роберт Алан Рич, например, разыскивался Интерполом за организацию беспорядков во время проведения Всемирного экономического форума, Терри Энн Гейтс была задержана за поджог, а Стивен Хардуэй, бывший студент колледжа Рид, с длинными, собранными в хвост волосами, совершил ограбление банка и разыскивался полицией по всей стране.

– Бомбы с дистанционным управлением, рицин, – вслух произнесла я. – Это очень продвинутые технологии. Вы считаете, что они могут использовать такие сложные устройства?

Молинари пожал плечами.

– Некоторые из них могут быть связаны с давно существующими террористическими ячейками, а технические приспособления имеются в продаже. Либо мы имеем дело с так называемыми "белыми кроликами".

– "Белыми кроликами"? – не поняла я.

– Так мы называем людей, которые долгое время занимаются нелегальной деятельностью и представляют угрозу для общества, как, например, члены организации "Метеорологов" в шестидесятые годы. Правда, большинство таких людей вернулись к нормальной жизни, обзавелись семьями и устроились на работу, но есть и такие, которые все еще занимаются прежними делами и могут быть чрезвычайно опасны.

В этот момент отворилась дверь кабины пилотов, и один из них сообщил, что самолет начинает снижаться. Я быстро спрятала файлы в сумку, не переставая удивляться тому, как быстро Молинари исполнил мою просьбу.

– Еще есть какие-нибудь вопросы? – спросил он, застегивая ремень безопасности. – Нас будет встречать толпа агентов ФБР, так что поговорить вряд ли удастся.

– Только один, – сказала я и смущенно улыбнулась. – Как я должна к вам обращаться? Знаете, мне кажется, "заместитель директора" – это как управляющий электростанцией где-нибудь на Украине.

Он весело рассмеялся.

– На людях вам следует обращаться ко мне "сэр", а наедине вы вполне можете называть меня Джо. – Он пристально посмотрел на меня. – Так вам будет легче, лейтенант?

– Посмотрим, сэр.

Глава 47

Сопровождаемые полицейским эскортом, мы промчались от частного аэродрома до отеля "Губернатор" в самом центре Портленда. Отель был старым, выстроенным еще во времена Дикого Запада, и это убийство стало самым ужасным происшествием за всю его историю. Пока Молинари общался с сотрудниками местного отделения ФБР, я договорилась о встрече с Ханной Вуд, начальником местного отдела по расследованию убийств, и ее помощником Робом Стоуном.

Тем временем Молинари попросил меня осмотреть место происшествия, но результаты оказались неутешительными. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что Пропп сам впустил убийцу в номер. Экономист был убит тремя выстрелами: ему дважды выстрелили в грудь, а третий выстрел в голову был, судя по всему, контрольным. Последняя пуля прошла насквозь и застряла в паркетном полу. Однако выяснилось, что жертву, кроме того, несколько раз пырнули длинным ножом, который лежал рядом с телом.

– Мои люди отыскали эту пулю, – сказала Ханна, кивнув на прозрачный пакет с уликами. Там же находился большой рыболовный крючок.

– А отпечатки пальцев? – поинтересовалась я.

– На дверной ручке мы нашли какие-то отпечатки, но они, вероятно, принадлежат Проппу. Швейцарский консул уже связался с семьей убитого и сообщил им о трагедии. Вчера вечером у него была запланирована встреча с другом, а в семь он должен был вылететь в Ванкувер. Больше никаких встреч или звонков установить не удалось.

Я подошла к кровати, надела перчатки, открыла лежавший на покрывале кейс Проппа и стала тщательно осматривать его содержимое. Однако ничего интересного там не было – несколько книг научного характера и какие-то тетради с экономическими выкладками.

После этого я направилась в ванную комнату, где на полке лежали туалетные принадлежности убитого, но эти вещи казались совершенно нетронутыми.

– Послушайте, лейтенант, – не выдержал Стоун, – будет намного легче, если вы скажете, что мы должны искать.

Но я и сама толком не знала, что искать и какие находки могут пролить свет на мотивы преступления. Имя Огаста Спайса пока не было обнаружено, а остальное было для меня полной загадкой. В конце концов я сосредоточилась на многочисленных фотографиях места преступления, прикрепленных к зеркалу. Все в этой комнате было залито кровью, а на глаза то и дело попадалась надпись ПВП. Да, похоже, убийцы, сделав свое дело, унесли с собой все, что представляло для них хотя бы малейший интерес, включая и подготовленную для участников совещания речь.

– Послушайте, лейтенант, – с некоторым смущением произнесла Ханна, – нетрудно догадаться, что вы здесь делаете вместе с представителем спецслужб. Скажите откровенно, это жуткое убийство имеет отношение к предстоящему совещанию в Сан-Франциско?

Не успела я ответить на ее вопрос, как в номер вошел Молинари в сопровождении специального агента ФБР Томпсона.

– Ну что, все осмотрели? – спросил заместитель директора.

– Если вы не возражаете, сэр, – прервал его агент ФБР, вынимая из кармана мобильный телефон, – я свяжусь с антитеррористическим отделом в Квонтико и сообщу им, что убийца на свободе.

– Вы не возражаете, лейтенант? – посмотрел в мою сторону Молинари.

Я решительно покачала головой.

– Не думаю, что это нужно делать именно сейчас. Агент ФБР бросил на меня недовольный взгляд.

– Вы снова пытаетесь помешать мне, лейтенант?

– Я считаю, что вы должны немного подождать, – повторила я, отчетливо выговаривая каждое слово. – Мне кажется, что это преступление никоим образом не связано с предыдущими. Я почти уверена в этом.

Глава 48

Агент ФБР посмотрел на меня с таким изумлением, словно над нашими головами обрушился потолок. Он растерянно моргал, а Молинари, надо отдать ему должное, даже виду не подал, что удивлен моим заявлением. Более того, он выразил готовность выслушать все мои соображения.

– Вы понимаете, чем зарабатывал себе на жизнь этот Герхард Пропп? – искренне недоумевал агент Томпсон. – И почему он вообще приехал в нашу страну?

– Понимаю, – спокойно отреагировала я.

– И куда он должен был отправиться на следующей неделе?

– Я в курсе дела, как, впрочем, и вы.

Томпсон бросил торжествующий взгляд на Молинари.

– Значит, это еще один маньяк-убийца, который совершенно явно рассчитывал сорвать встречу "большой восьмерки".

– Да, – согласилась я. – В этом нет никаких сомнений.

Томпсон засмеялся и снова потянулся к мобильному телефону, однако Молинари остановил его движением руки.

– Думаю, вам следует выслушать все аргументы лейтенанта, – твердо сказал он и выжидающе посмотрел на меня.

– Ладно, – сказала я, обдумывая каждое слово. – Прежде всего хочу обратить ваше внимание на то, что это место преступления совершенно не похоже на то, что мы видели раньше. Видимо, этот мерзавец – мужчина. Это следует хотя бы из того, что ему пришлось приложить немало сил, чтобы сбить Проппа с ног. Однако я имею в виду другое. Посмотрите на состояние тела.

Я подошла к зеркалу и указала на прикрепленную к нему фотографию.

– Первые два убийства были в высшей степени хладнокровными и расчетливыми, а это было совершено с каким-то эмоциональным надрывом. В нем есть что-то очень личное. Взгляните на тело. Он не только застрелил жертву, но и искромсал ее ножом.

– Вы хотите сказать, что существует принципиальное различие между тем, как именно убиты эти люди? – недоверчиво переспросил Томпсон. – Взорваны в собственном доме, отравлены большим количеством смертельного яда и застрелены из пистолета?

– Послушайте, специальный агент, – снисходительно улыбнулась я, – вам приходилось когда-нибудь нажимать на спусковой крючок во время исполнения служебных обязанностей?

Тот пожал плечами, но при этом заметно покраснел.

– Нет, а что?

Я сняла с зеркала фото с телом Проппа и показала ему.

– Вы могли бы сделать нечто подобное?

Агент ФБР растерянно потупился.

– Разные убийцы, разные темпераменты, – неожиданно вмешался Молинари. – Этот больше похож на маньяка-садиста, чем на хладнокровного террориста.

– Конечно, – обрадовалась я, – а теперь обратим внимание на время преступления. В сообщении, которое мы получили вчера по электронной почте, говорилось, что они будут убивать одного человека каждые три дня. То есть срок истекает в воскресенье. А сейчас какой день? Не слишком ли рано для исполнения приговора?

– Не исключено, что этот парень просто попался под руку, – неуверенно возразил Томпсон. – Вы что, хотите сказать, что готовы верить террористам на слово?

– Именно это я и хочу сказать, – улыбнулась я. – Я много повидала подобных убийств и хорошо понимаю истинные мотивы террористов. Если хотите, у них есть перед нами некоторые обязательства. А если мы не верим ни единому их слову, то почему должны полагаться на их предупреждения? Каким образом мы можем найти подтверждение тому, что здесь действовала та же террористическая группа? Они просто вынуждены соблюдать определенные правила, иначе все их планы станут бессмысленными.

Агент Томпсон с надеждой повернулся к Молинари, который внимательно следил за каждым моим словом.

– Вы по-прежнему убедительны, лейтенант, – сказал он, одобрительно улыбаясь.

– А самое главное заключается в том, – сказала я в заключение, – что здесь нет подписи, как в случае убийств в Сан-Франциско. Тогда он сделал это намеренно, так как хотел, чтобы мы знали, с кем имеем дело. Он хотел, чтобы мы поражались его неуязвимости и превосходству. Он даже оставил возле взорванного им дома еще один рюкзак со второй бомбой. А деловые бумаги Бенгозиана они запихнули ему в рот. – Я сделала паузу, пожала плечами и посмотрела на Молинари: – Разумеется, вы можете пригласить сюда любого специалиста из ФБР или Совета национальной безопасности, но, поскольку вы привезли сюда меня, я имею все основания высказать свое мнение. Я еще раз повторяю, что это не он.

Глава 47

– Я все же позвоню и предупрежу их, – сказал агент ФБР и кивнул Молинари, проигнорировав мои слова. Я с трудом сдержала возмущение.

Молинари пристально посмотрел на меня.

– Я хочу, чтобы между нами была полная ясность, лейтенант, – сказал он, не сводя с меня глаз. – Вы полагаете, что это убийство совершил совсем другой человек, то есть имитатор.

– Это может быть имитатор, а может быть и член отколовшейся преступной группы, – терпеливо пояснила я. – Поверьте, мне самой хочется, чтобы это было третье убийство из уже известной нам серии, так как в противном случае наша задача серьезно осложняется.

– Не понимаю вас, – удивленно заморгал заместитель директора.

– Если это не тот же самый убийца, что и в первых двух случаях, – сказала я, – то это означает, что волна террора вышла за пределы первоначального очага и стала распространяться по всей стране. А это заметно усложняет нашу работу.

Молинари задумчиво кивнул головой.

– Агент Томпсон, – сказал он через мгновение, поворачиваясь к нему, – я рекомендую вашему отделению ФБР относиться к этому убийству как к отдельному и вполне независимому преступлению. По крайней мере на сегодняшний день.

Агент Томпсон тяжело вздохнул.

– А между тем, – продолжал Молинари, – нам предстоит распутать обстоятельства гибели этого человека. – Он внимательно осмотрел гостиничный номер, а потом снова остановил взгляд на Томпсоне. – У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?

– Нет, сэр, – торопливо ответил тот и быстро спрятал в карман мобильный телефон.

Я была поражена. Молинари открыто поддержал меня в этом споре, и даже Ханна Вуд взглянула на него с недоумением.

Остаток дня мы провели в офисе регионального отделения ФБР, допросили человека, с которым Пропп встречался в Ванкувере, и побеседовали с его другом-экономистом, проживающим в Портленде. Потом Молинари при мне позвонил своему руководству в округ Колумбия и изложил мою версию произошедшего, особо подчеркнув, что волна терроризма, вероятно, вышла из-под контроля и может вскоре захлестнуть всю страну.

Примерно в пять часов вечера я вдруг осознала, что не могу больше оставаться в этом городе, так как дома меня ждут еще два нераскрытых преступления. Бренда сообщила мне, что самолет на Сан-Франциско вылетает в половине седьмого.

Через некоторое время я постучала в дверь небольшой комнаты, которую Молинари использовал в качестве своего временного офиса.

– Если я вам больше не нужна, то я вернусь домой, где у меня еще масса неотложных дел. Мне было очень приятно хотя бы на один день почувствовать себя сотрудником федерального ведомства.

Молинари улыбнулся:

– А я надеялся, что вы останетесь еще на какое-то время и поужинаете со мной.

Мне были приятны эти слова, хотя я и выслушала их с подчеркнутым равнодушием. Я давно уже взяла за правило не связываться с федеральными чиновниками. Впрочем, этот человек был исключением из общего правила, хотя и занимал второй по значению пост в самой могущественной и всесильной секретной службе страны. Я сознавала, что он мне нравится, и хотела бы остаться хотя бы на один вечер, но завязывать служебный роман в самый разгар расследования этих ужасных преступлений было бы с моей стороны крайне легкомысленно.

– В одиннадцать часов есть рейс на Сан-Франциско, – продолжал деликатно настаивать Молинари. – Обещаю, что доставлю вас в аэропорт заблаговременно. Ну так как, Линдси?

Увидев на моем лице признаки колебания, он быстро вскочил на ноги.

– Если вы не доверяете Департаменту внутренней безопасности, – начал он шутливым тоном, – то кому же можете верить?

– Хорошо, – кивнула я, – но у меня есть два условия.

– Согласен, – сказал он, даже не выслушав меня до конца. – Если это будет в моих силах.

– Морепродукты, – коротко сказала я.

Лицо Молинари расплылось в улыбке.

– Отлично, я знаю здесь одно прекрасное место...

– И никаких агентов ФБР.

Второе условие вызвало у него приступ безудержного смеха.

– Вот уж это я вам точно гарантирую.

Глава 50

"Прекрасным местом" на самом деле оказалось небольшое кафе под названием "Кэтч", расположенное в конце Вайн-стрит, чем-то напоминающей Юнион-стрит в моем родном городе. Эта улочка была заполнена небольшими ресторанами, кафе и весьма симпатичными бутиками. Метрдотель радушно встретил нас на пороге и провел к столику в самом конце зала.

Молинари с самого начала попросил меня предоставить ему право заказать вино и в конце концов остановился на пино-нуар из Орегона. При этом он сообщил, что не является поклонником ресторанной еды и больше всего в жизни любит возиться на кухне, пытаясь приготовить что-нибудь оригинальное.

– И вы хотите, чтобы я вам поверила? – не без ехидства спросила я.

Он громко рассмеялся:

– Думаю, вам стоит попробовать.

Когда официант принес вино и наполнил наши бокалы, я высоко подняла свой и посмотрела ему в глаза:

– Спасибо, что поддержали меня сегодня.

– Не стоит благодарности, – отмахнулся он. – Я с самого начала почувствовал, что вы правы.

После этого мы заказали еду и долгое время болтали о чем угодно, только не о работе. Оказалось, что Молинари любит спорт, что не могло не вызвать у меня одобрения, а также обожает музыку, историю и старые кинофильмы. Я много смеялась и внимательно слушала его, не замечая, как быстро летит время. Иногда мне казалось, что все беды и несчастья остались очень далеко, за миллионы миль от меня.

В конце концов Молинари упомянул свою бывшую жену и единственную дочь, которые остались в Нью-Йорке.

– А мне казалось, что чиновники столь высокого положения просто обязаны иметь спутницу жизни, – сказала я, подталкивая его к продолжению рассказа.

– Мы были женаты в течение пятнадцати лет, а сейчас уже четыре года находимся в разводе. Когда я начал работать в Вашингтоне, Изабель наотрез отказалась переехать со мной и осталась в Нью-Йорке. Тогда мне казалось, что мое назначение будет непродолжительным, но я ошибся. – Он грустно улыбнулся. – Конечно, как и многое другое в своей жизни, я мог сделать это по-другому, но не получилось. А вы, Линдси?

– Я тоже когда-то была замужем, – сказала я, а потом неожиданно для себя рассказала ему всю свою "историю". Начала я с того, что вышла замуж сразу же после окончания школы, а три года спустя развелась и с тех пор больше не искушала судьбу. Правда, я не стала уточнять, кто из нас был виноват. Какая, в сущности, разница? – Пару лет назад, – продолжила я после небольшой паузы, – я была очень близка с одним человеком, но из этого ничего не вышло.

– Да, так часто бывает, – сказал он и тяжело вздохнул. – Может, и к лучшему.

– Нет, – возразила я, – дело не в этом. Он погиб при исполнении служебных обязанностей.

– О, – протянул Молинари, заметно смущенный. Он не стал высказывать стандартные сожаления, а просто взял меня за руку и слегка сжал ее. И этот жест показался мне очень милым и вполне соответствующим ситуации.

– Откровенно говоря, – продолжила я, чтобы сгладить возникшую неловкость, – в последнее время я не часто бываю в таких местах. – Фактически это первый случай за последние несколько месяцев.

– Я тоже, – сказал он и улыбнулся.

Наш разговор был неожиданно прерван телефонным звонком.

– Извините, – сказал он и достал мобильник. – Да, сэр, разумеется, сэр...

В этот момент я подумала, что даже у такого высокопоставленного чиновника есть свой босс.

– Понятно, сэр, – продолжал Молинари, полностью сосредоточившись на разговоре, – вернусь, как только получу хоть какую-то информацию. Да, сэр. Большое спасибо.

Он захлопнул крышку телефона и спрятал его в карман.

– Вашингтон, – извиняющимся тоном пояснил он.

– Вашингтон – это директор Департамента внутренней безопасности? – поинтересовалась я, с любопытством глядя на него. Было странно видеть, как Молинари послушно принимает от кого-то приказы.

– Нет, – ответил он, откусывая небольшой кусок рыбы, – Вашингтон – это Белый дом. Это был вице-президент Соединенных Штатов. Он собирается на встречу "большой восьмерки".

Глава 51

Эти слова вызвали у меня неподдельное удивление.

– Если бы я не была офицером отдела по расследованию тяжких преступлений, то могла бы легко поверить вам, – сказала я шутливым тоном. – Неужели вице-президент станет вот так запросто звонить вам по мобильному телефону?

– Я мог бы сейчас набрать *69 и доказать вам это, – сказал он, – но мне хочется установить с вами по-настоящему доверительные отношения.

– И именно поэтому вы пригласили меня сегодня сюда? – продолжала я допытываться, пристально глядя на него. Трудно было сказать, чем могло закончиться наше неожиданное знакомство, но меня не оставляло чувство, что я становлюсь все более неравнодушной к этому человеку. Глубоко в душе я чувствовала барабанную дробь, как в знаменитой песенке "Солнечный свет твоей любви". Так всегда бывало, когда меня охватывало новое чувство. Тем более что Молинари чем-то напоминал мне незабвенного Криса.

– Я очень надеюсь, что скоро мы начнем полностью доверять друг другу, – тихо сказал он. – А сейчас, Линдси, думаю, надо оставить все как есть и не торопить события.

– Да, сэр, – согласилась я с ним.

Молинари рассчитался с официантом, а потом помог мне надеть куртку. В какой-то момент я прикоснулась к его руке и ощутила нечто, напоминающее электрический разряд. Часы показывали половину десятого. Значит, у меня есть сорок минут, чтобы добраться до аэропорта и сесть в самолет, который доставит меня в Сан-Франциско.

Мы вышли на улицу и пару кварталов прошли пешком, не обращая внимания на ярко освещенные витрины магазинов. Вечер был прохладным, но все же очень приятным. Что я делаю здесь в этот поздний час? Что мы делаем здесь?

– Линдси, – неожиданно сказал Молинари и, резко остановившись, посмотрел мне в глаза, – я очень не люблю говорить всякие глупости. – Я напряглась всем телом и с нетерпением ждала продолжения. – Моя машина с шофером стоит в двух шагах отсюда и может быть в вашем полном распоряжении... Но в шесть часов утра будет еще один рейс на Сан-Франциско.

– Послушайте... – сказала я и хотела было прикоснуться к его руке, но почему-то не сделала этого.

– Джо, – подсказал он.

– Послушайте, Джо, – повторила я с нарочито беззаботной улыбкой, – вы именно это имели в виду, когда пригласили меня поужинать?

Он взял мою сумку и весело подмигнул.

– Нет, я просто подумал, что было бы неплохо переодеться во что-нибудь более подходящее.

Безусловно, я верила ему, да и как можно было не верить Джо Молинари, который одним своим видом внушает уважение. К тому же он определенно мне нравился. Но я никак не могла понять, стоит ли соглашаться на его неожиданное предложение. Все-таки, наверное, это не очень хорошая идея.

– Знаете, Джо, – сказала я, прикусив нижнюю губу, – может статься, что я не такой покладистый человек, как кажется на первый взгляд. Думаю, мне нужно успеть на одиннадцатичасовой рейс.

– Понятно, – кивнул он. – Значит, вы считаете мое предложение не вполне уместным.

– Дело не в том, уместно оно или нет, – объяснила я и на этот раз коснулась его руки. – Все дело в том, что я не голосовала за нынешнюю администрацию Белого дома.

Эта шутка понравилась Молинари, и он громко рассмеялся.

– Но если честно, – продолжала я, – не думаю, что это была большая ошибка.

Он развел руками и улыбнулся.

– Уже поздно, а мне еще нужно кое-что сделать в этом городе. Надеюсь, что мы скоро встретимся, Линдси.

Не дожидаясь моего ответа, он взмахнул рукой, и в ту же секунду к нам подкатил шикарный черный "линкольн". Шофер вышел из машины и предупредительно открыл передо мной дверцу. Я попрощалась с Молинари и, терзаемая сомнениями, села в машину. Меня по-прежнему не покидало чувство, что я совершаю ошибку. И только в машине я вдруг повернулась к нему:

– Джо, я даже не знаю номер рейса!

– Не волнуйтесь, я обо всем позаботился, – ответил Молинари, приветливо помахал мне рукой и захлопнул дверцу. Автомобиль медленно тронулся с места.

Выехав за город, я расслабилась и, закрыв глаза, попыталась вспомнить весь сегодняшний день. Правда, большую часть времени я все же думала не о работе, а о Молинари и нашем ужине в уютном кафе.

– Приехали, мэм, – неожиданно сказал шофер, прервав мои размышления.

Выглянув в окно, я сообразила, что мы остановились в безлюдной части аэродрома, куда допускали только самых высокопоставленных лиц. А неподалеку стоял тот самый "Галфстрим G-3", на котором мы прилетели сюда сегодня утром.

Глава 52

Этот вечер Джилл тщательно спланировала, и поначалу все шло хорошо. Она рано пришла домой и приготовила петуха в винном соусе – любимое блюдо Стива. По правде говоря, это было единственное блюдо, помимо, разумеется, яичницы, которое она умела готовить как следует. По крайней мере она считала, что делает его правильно.

Может быть, сегодня вечером им удастся поговорить по душам и немного разрядить обстановку. Она нашла опытного психотерапевта, которого ей порекомендовал один знакомый, и на этот раз Стив согласился побеседовать с ним.

Джилл выложила на сковородку овощи, немного потушила их на слабом огне и уже собиралась добавить вино, когда пришел Стив. По его взгляду она поняла, что разговора не получится.

– Вы только посмотрите, – снисходительно хмыкнул он, входя в дом. – Можно подумать, что мы – образец семейного счастья.

– Стараюсь, – тихо сказала Джилл. В этот вечер она надела обтягивающие джинсы, розовую футболку с глубоким вырезом и распустила волосы, как нравилось Стиву.

– Одно только ты не предусмотрела, – охладил ее пыл муж, небрежно швырнув газеты на стол, – я ухожу.

У Джилл все похолодело внутри.

– Почему, Стив? Я приготовила твое любимое блюдо.

– Фрэнк попросил меня помочь ему с одним делом. – Стив протянул руку к корзине с фруктами и взял грушу. Он даже не пытался скрыть, что испытывает удовольствие, испортив ей этот вечер.

– Неужели ты не можешь поговорить с ним завтра в офисе? Я же предупредила тебя, что хочу сегодня поговорить с тобой обо всем, и ты согласился. Я тут наготовила всего.

Стив надкусил грушу и засмеялся.

– В кои-то веки ты пришла домой раньше восьми и почему-то вздумала сыграть роль сказочной Алисы, а я должен выслушивать твои бредни.

– Это не бредни, Стив!

– Ты хочешь мне что-то сказать? – Он еще раз откусил от груши. – Валяй. Надеюсь, ты не забыла, что пока еще я оплачиваю все наши счета. Ситуация на рынке сейчас не из лучших, и выгодную сделку заключить так же трудно, как переспать со Снежной Королевой. Если хочешь знать, я бы сделал это судовольствием.

– Это жестоко, – сказала Джилл, в упор глядя на Стива. Ей потребовалось немало сил, чтобы сохранить самообладание. – Я действительно хотела сделать для тебя что-нибудь приятное.

– Ты уже сделала, – сказал он и равнодушно пожал плечами. – И если не будешь терять время, то успеешь пригласить сюда одну из своих подруг, которая разделит с тобой этот прекрасный вечер.

Джилл посмотрела на свое отражение в окне и вдруг ощутила всю свою беспомощность.

– Какой же ты мерзавец, Стив.

– Что... – произнес Стив, но не успел закончить фразу, так как в этот момент Джилл схватила кухонную лопатку и швырнула ее на пол. Капли жира и кусочки овощей разлетелись по всей кухне.

– Эй, осторожно, ты чуть было не угробила новую плиту стоимостью в пять тысяч долларов.

– Да пошел ты ко всем чертям со своей плитой! – крикнула Джилл со слезами на глазах. – Я изо всех сил стараюсь угодить тебе, а ты ведешь себя как свинья. – Она вдруг подумала, что зря это делает, так как все равно ничего нельзя спасти. Ровным счетом ничего. – Ты постоянно унижаешь меня, оскорбляешь своими идиотскими упреками и подозрениями, пытаешься сделать из меня ничтожество. Хочешь идти к своему другу? Иди. И вообще убирайся вон из моей жизни. Меня и так все считают сумасшедшей из-за того, что я пытаюсь спасти наш брак.

– Все! – злобно прошипел Стив и, схватив ее за руку, так сильно вывернул ее, что Джилл громко вскрикнула от боли и опустилась на пол. – Я знаю, кого ты слушаешь! Эти сучки натравливают тебя на меня и указывают, как тебе жить. Это я буду тебе указывать, как и что делать! Я!

Джилл почувствовала, как по щекам потекли слезы.

– Все, Стив, уходи, все кончено!

– Все закончится только тогда, когда я сам этого захочу, – процедил он сквозь зубы, приближая к ней побагровевшее от злости лицо. – Когда я сделаю твою жизнь невыносимой, ты сама будешь умолять, чтобы я оставил тебя, а до тех пор ты все будешь терпеть. Так что это еще не конец, дорогая. Если хочешь знать, все только начинается.

– Убирайся вон! – закричала Джилл и попыталась вырваться из его рук.

Стив сжал пальцы в кулак и замахнулся на нее, но она даже не моргнула. На этот раз ему не удалось испугать ее.

– Убирайся, Стив, – повторила она тихим, но твердым голосом.

На красном от исступления лице Стива появились белые пятна.

– С превеликим удовольствием, – прохрипел он, отступая назад. Взяв со стола еще одну грушу, он вытер ее о рубашку, а потом бросил презрительный взгляд на плиту. – Не забудь убрать объедки.

Услышав, как через минуту внизу хлопнула парадная дверь, Джилл разрыдалась. Значит, все кончено. Она никак не могла решить, кому позвонить – Клэр или Линдси. Немного подумав, она сняла с полки телефонный справочник, перевернула несколько страниц, нашла нужный номер и быстро набрала его. Руки у нее дрожали, а перед глазами поплыли темные круги. Ну ответьте хоть кто-нибудь!

– Слава Богу, – воскликнула она, услышав голос на другом конце.

– Слесарная мастерская "Локсмит"...

– Вы оказываете экстренные услуги? – спросила она слабым голосом, вытирая рукой бежавшие по щекам слезы. – Срочно пришлите мне мастера для установки нового дверного замка.

Глава 53

Я вернулась домой во втором часу ночи и сразу же заметила мигание индикатора сообщений на автоответчике. Быстро сняв пиджак и свитер, я перемотала пленку и прослушала сообщения.

5.28 – Джеми, ветеринар Марты. Она в полном порядке, и завтра утром ее уже можно забрать.

7.05 – Это Джейкоби, просто хотел узнать, как дела.

7.16 – Линдси, мне нужно срочно поговорить с тобой, – послышался дрожащий голос Джилл. – Я пыталась дозвониться к тебе по мобильному, но он был отключен. Перезвони мне, как только вернешься домой.

11.15 – Линдси? Это Джилл. Позвони как можно скорее. Я не лягу, пока не дождусь твоего звонка.

Что-то случилось. Я быстро набрала ее номер, она сняла трубку после второго гудка.

– Джилл, что стряслось? Я целый день провела в Портленде и только недавно вернулась. Ты в порядке?

– Не знаю, – хриплым голосом ответила она. – Сегодня вечером я снова поссорилась со Стивом и выгнала его.

От неожиданности я чуть не уронила трубку.

– Правда? Ты действительно выгнала его?

– Да, мне сейчас не до шуток. С ним покончено раз и навсегда, Линдси.

– О Джилл... – только и смогла произнести я, сожалея о том, что не смогла вовремя утешить подругу. – Куда он ушел?

– Линдси, я не хочу сейчас вдаваться в подробности, – сказала она уже более спокойным голосом. – Я просто хотела сказать, что у меня с ним все кончено. Я вышвырнула его на улицу и сменила замок.

– Ты сменила замок? Вот это да! Где же он сейчас?

Джилл засмеялась, а потом закашлялась.

– Понятия не имею. Он ушел из дома в семь часов вечера, а когда вернулся в половине двенадцатого, я его не пустила, хотя и слышала, как он стучал кулаком в дверь. Стоило терпеть все эти десять лет, чтобы увидеть его лицо, когда он пытался сунуть старый ключ в новый замок. Думаю, что завтра он вернется сюда за вещами.

– Ты сейчас одна? Ты звонила кому-нибудь еще?

– Нет, – весело ответила Джилл. – Я ждала тебя, мою лучшую подругу.

– Я сейчас же еду к тебе.

– Нет, не надо, – сказала Джилл. – Я только что приняла снотворное и хочу отоспаться. Завтра у меня судебное заседание.

– Джилл, я горжусь тобой.

– Я сама собой горжусь, – ответила она. – Ты не станешь возражать, если я буду иногда беспокоить тебя в предстоящие несколько недель?

– Буду очень рада, Джилл, – радостно сказала я. – Обещаю тебе не только руку помощи, но и самые крепкие объятия. Ладно, отсыпайся и забудь обо всем. И еще один совет от сотрудника полиции: держи дверь на замке и никому не открывай.

Я положила трубку и посмотрела на часы. Почти два, но спать совершенно не хочется. Надо срочно позвонить Синди и Клэр и порадовать их этой новостью. Наконец-то Джилл дала пинка под зад этому негодяю!

Глава 54

– Эй, лейтенант! – крикнул мне Кэппи Томас, когда я вошла в отдел на следующее утро. – Лиза Гиббонс на линии. Будете развлекаться сегодня вечером? Она хочет знать, сможешь ли ты пообедать с ней.

Я допустила ошибку, когда вчера вечером позвонила Джейкоби с борта служебного самолета и сообщила ему слишком много подробностей прошедшего дня. В отделе все с любопытством посмотрели в мою сторону, раздались смешки.

Налив в стакан горячей воды, я вошла в кабинет в тот самый момент, когда зазвонил телефон.

– Послушай, лейтенант, – послышался в трубке бодрый голос Джейкоби, – мы тут с женой решили летом отдохнуть на Биг-Айленде. Ты сможешь зарезервировать "G-3"?

Не говоря ни слова, я бросила трубку, открыла пакетик кофе "Ред Цингер" и высыпала содержимое в стакан.

– Лейтенант! – снова позвал из помещения отдела Кэппи. – Телефон!

Я схватила трубку и закричала, с трудом сдерживая гнев:

– Послушайте, я не спала с ним, не просила у него самолет, и, если вы будете мешать мне работать, я брошу все к чертям собачьим и уйду отсюда!

– Неплохая программа на сегодняшний день, – весело хохоча, ответила Синди.

– Господи! – Я опустила голову и потерла свободной рукой виски.

– Ты можешь мне не верить, – продолжила Синди, – но я звоню вовсе не для того, чтобы тебя подколоть. У меня есть важные новости.

– У меня тоже есть важные новости, – ответила я, вспомнив о Джилл. – Но ты первая рассказывай. – По ее голосуя поняла, что речь идет не о нашей подруге, а о чем-то другом.

– С минуты на минуту ты получишь от меня факс.

В этот момент в мою дверь постучала Бренда. Она принесла сообщение от Синди. Это было очередное электронное послание.

– Я обнаружила это сегодня утром, когда пришла на работу, – пояснила она.

Текст сообщения состоял из одной строчки: "В Портленде были не мы". Внизу стояла подпись "Огаст Спайс", а чуть ниже был указан незнакомый мне адрес: MarionDelgado@hotmail.com.

Глава 55

– Я должна отнести это наверх, – крикнула я секретарше и опрометью выскочила из кабинета, чуть было не смахнув на пол телефонный аппарат. На полпути к кабинету Траккио я вдруг вспомнила, что не рассказала Синди о Джилл. Это сообщение совершенно выбило меня из колеи.

– Он просил не беспокоить его, – предупредила меня секретарша шефа. – Вам придется подождать.

– Это дело не может ждать, – безапелляционно заявила я и ворвалась в кабинет. В конце концов, Траккио уже давно привык к моим бесцеремонным вторжениям.

Он посмотрел на меня из-за большого стола; напротив него, спиной ко мне, сидели два человека. Один из них был руководитель местного отдела ФБР Том Роуч. В другом, чуть на упав от изумления, я узнала Джо Молинари. У меня было такое ощущение, что все мое тело вибрирует от волнения, как в мультфильмах о Роудраннере.

– Вот мы и встретились, лейтенант, – радостно сказал Молинари, поднимаясь.

– Да, ваши предсказания оказались верными. Полагаю, вы как следует поработали в Портленде.

– Да, безусловно, – улыбнулся он. – Мои люди сейчас заканчивают там все необходимые формальности. А убийцу мы поймаем здесь, не правда ли?

– Мы как раз собирались звонить вам, Линдси, – прервал наш разговор Траккио. – Заместитель директора проинформировал меня о вашей эффективной и в высшей степени плодотворной работе в Портленде. По его словам, вы неплохо справились с ситуацией.

– Какую именно ситуацию он имел в виду? – спросила я, бросив быстрый взгляд на Молинари.

– Убийство Проппа, разумеется. – Он пригласил меня сесть. – Он сказал, что вы оказали ему большую помощь, изложив свою теорию относительно этих преступлений.

– Хорошо, – сказала я и протянула ему бумагу с текстом только что полученного сообщения. – Значит, вам должно понравиться это послание.

Траккио быстро пробежал глазами текст и передал его Молинари.

– Это было получено тем же корреспондентом газеты "Кроникл"? – спросил он.

– Похоже, они решили общаться с нами регулярно, – задумчиво произнес Молинари, прочитав послание. – Это может оказаться для нас чрезвычайно полезным. – Он замолчал и плотно сжал губы. – Я только что обратился к вашему шефу, – продолжил он после паузы, – с просьбой привлечь вас к нашей работе. Ваш опыт может оказаться для нас весьма полезным. В связи с этим мне необходимо место для работы, которое находилось бы в непосредственной близости от вашего отдела. А еще лучше, если бы мне выделили место прямо в вашем отделе. Так было бы удобнее всего.

На какое-то мгновение наши взгляды встретились. Я поняла, что это вполне серьезно, а не просто какие-то игры. Ведь речь шла о национальной безопасности.

– Мы найдем вам подходящий офис, сэр, – пообещала я. – В нашем отделе.

Глава 56

Молинари ждал меня в коридоре, и, как только Роуч скрылся в кабине лифта, я подошла к нему и улыбнулась:

– Вы не заставили себя долго ждать.

Он последовал за мной в наш отдел.

– Все дело в том, – пояснил он, – что мне поручили проконтролировать работу местного отделения ФБР. Вы же понимаете, что в этом деле слишком много политики.

– Как бы то ни было, я рада, что вы будете работать с нами. – Я открыла дверь, ведущую на наш этаж. – И еще я хочу поблагодарить вас за самолет. Вы здорово помогли мне. Я провела Молинари в отдел и освободила для него небольшой офис в дальнем конце помещения. А он сказал, что отказался от более просторного помещения, которое выделил ему наш шеф рядом со своим кабинетом. Вскоре все мы убедились, что совместная работа с Департаментом внутренней безопасности имеет огромные преимущества. Правда, некоторым сотрудникам отдела это не очень понравилось, а Джейкоби и Кэппи стали смотреть на меня, как на предателя, перешедшего на сторону врага.

За два часа нам удалось выяснить, откуда было послало последнее сообщение, пришедшее по электронной почте: из интернет-кафе под названием "Бар КГБ". Это заведение располагалось в районе Хэйварда и пользовалось популярностью у студентов Беркли. Кроме того, нам удалось установить личность владельца электронного адреса – им был Марион Дельгадо.

Молинари имел доступ к базе данных ФБР и вскоре положил мне на стол лист бумаги с подробной информацией об этом человеке. На черно-белой фотографии был изображен широко улыбающийся и по-детски беззубый мальчик в фермерской куртке и с кирпичом в руке. В 1967 году в пятилетнем возрасте этот сорванец бросил кирпич на рельсы, что привело к крушению товарного поезда в Италии.

– Вы считаете, это важно для нашего расследования? – поинтересовалась я.

– Марион Дельгадо стал символом революционного движения шестидесятых, – объяснил Молинари. – Пятилетний мальчуган остановил товарный поезд. Его имя облетело всю страну и стало кодовым для всех, кто придерживался тактики нелегальной борьбы и подрывных действий. Агенты ФБР сбились с ног и оборвали все телефоны, тщетно пытаясь внедриться в ряды "Метеорологов". Они зафиксировали сотни обращений за подписью Мариона Дельгадо.

– То есть вы хотите сказать, что за всеми последними событиями стоит кто-то из старых членов "Метеорологов"?

– Не знаю, но нам не помешает навести справки и выяснить имена самых известных членов этой организации, которые не были привлечены к суду.

– Неплохая идея, – согласилась я и, открыв верхний ящик стола, достала оттуда пистолет. – А между тем мне нужно срочно наведаться в этот злополучный "Бар КГБ". Не хотите ли составить мне компанию?

Глава 57

В отличие от заведений так называемой контркультуры, где появление копа всегда воспринималось примерно так же, как появление агитатора из Американского союза борьбы за гражданские свободы на каком-нибудь сборище скинхедов, "Бар КГБ" был создан совсем по другому принципу. Внутреннее помещение было уставлено длинными, грубо отесанными столами, на каждом из которых возвышался монитор компьютера. А за стойкой было несколько мест, где напряженно сосали свои окурки юные посетители. Это было первым, что бросилось мне в глаза, когда мы вошли внутрь.

– Вы действительно уверены, что хотите увидеть все это? – шепотом спросила я Молинари. – Если вас засекут в этом заведении, потом очень трудно будет объяснить общественному мнению, что вы тут делали.

– Я много лет был государственным обвинителем в Нью-Йорке, – улыбнулся он, – поэтому мне нравятся подобные забегаловки.

Я подошла к бармену – длинному худощавому парню с мышиным лицом, длинным хвостом на затылке и таинственными татуировками, которые покрывали его руки от запястий до плеч. Целых пятнадцать секунд он демонстративно меня игнорировал, потом мне это надоело, и я наклонилась, стараясь заглянуть ему в глаза.

– Мы тут проходили мимо вашего заведения, – спокойно объяснила я, – и решили узнать, не согласится ли кто-нибудь из ваших посетителей оказать посильную финансовую помощь нашей благотворительной миссии в Республике Чад.

Это не произвело на него абсолютно никакого впечатления. Он даже не улыбнулся, а вместо этого налил полный бокал пива чернокожему студенту, сидевшему на другом конце стойки.

– Ну ладно, шутки в сторону, – сказала я, показывая ему полицейский жетон, – мы из полиции. Я думаю, ты и сам догадался.

– Извините, но у нас частный клуб, – холодно ответил бармен. – Мы обслуживаем только тех, кто имеет членскую карточку.

– Вы видите, что творится? – повернулась я к Молинари. – Они ведут себя как в каком-нибудь "Костко".

– Да, именно как в "Костко", – впервые ухмыльнулся бармен, которому явно понравилось столь лестное сравнение.

Не говоря ни слова, Молинари подался вперед, схватил парня за длинный хвост и, повернув его голову к себе, сунул ему под нос серебристый жетон, на котором крупными буквами было написано: "ДЕПАРТАМЕНТ ВНУТРЕННЕЙ БЕЗОПАСНОСТИ".

– Эй, парень, послушай меня внимательно, – тихо, но весьма серьезно заявил он. – Сейчас я достану телефон, наберу нужный номер, и через десять минут сюда ворвется группа федеральных агентов, которая перевернет здесь все вверх дном. Я заметил, у вас тут компьютеры общей стоимостью никак не меньше пятнадцати – двадцати тысяч долларов. Так вот, от них ровным счетом ничего не останется, если эти люди начнут искать здесь важные вещественные доказательства. Поэтому давай поговорим без шума и скандала. Нам нужно задать тебе несколько вопросов.

– В чрезвычайных ситуациях, – неожиданно произнес чернокожий студент в черной вязаной шапке, – мы можем не обратить внимание на отсутствие у наших важных клиентов членского билета. – С этими словами он повернул к нам широко улыбающееся лицо с ослепительно белыми зубами. В его произношении слышался явный британский акцент. – Амир Камор, – представился он. – Полагаю, никому из нас не нужны неприятности. Если не возражаете, я хотел бы пригласить вас в свой офис.

Я бросила быстрый взгляд на бармена и поняла, что мы имеем дело если не с владельцем, то по крайней мере с важной в местном сообществе фигурой. Через весь зал он провел нас в небольшое помещение, в котором с трудом помещался небольшой стол и стены которого были украшены красочными плакатами, яркими постерами и фотографиями активистов студенческого движения. Среди них я заметила огромные фотографии массовых митингов в защиту свободы Восточного Тимора и борьбы против СПИДа в странах Африки.

Усевшись за стол, я протянула Амиру Камору визитную карточку, где было указано место моей службы – отдел по расследованию убийств, и он кивнул, словно это произвело на него впечатление.

– Вы сказали, что у вас есть несколько вопросов, – быстро перешел он к делу.

– Где вы были вчера вечером, мистер Камор? – таким же деловым тоном спросила я. – Примерно в десять часов?

– Как всегда, в этом заведении, лейтенант, – спокойно ответил он. – Мой бизнес – еда и напитки. В этом деле самое главное – учет и контроль.

– Вчера вечером, в три минуты одиннадцатого, с одного из ваших компьютеров было отправлено электронное сообщение.

– Ну, знаете, здесь каждый вечер отправляют сотни сообщений, – развел он руками и улыбнулся. – Многие студенты именно потому и предпочитают наш бар, что могут общаться с друзьями в виртуальном пространстве. Собственно говоря, мы поэтому и основали это заведение.

– У вас есть возможность выяснить, кто находился здесь в это время? Может быть, какая-то экстраординарная личность.

– У нас тут все клиенты экстраординарные, – пошутил Амир, но его шутку никто из нас не оценил. – В десять часов, вы говорите? В это время наш бар заполнен до предела. Может, я смогу вам чем-то помочь, если вы сообщите мне, кого именно вы ищете или что этот человек натворил.

Я вынула из сумки фотографию Уэнди Рэймор и листок со словесным портретом той молодой женщины, которая сопровождала Джорджа Бенгозиана.

Камор внимательно изучил их, сдвинув густые брови, а потом тяжело вздохнул.

– Не знаю, может, и видел их в последние годы, а может, и нет. Клиенты у нас постоянно меняются.

– Ну ладно, – сказала я, доставая фотографии, сделанные агентами ФБР в Сиэтле. – А как насчет вот этих?

Он внимательно просмотрел их, покачивая головой. На последней фотографии его взгляд задержался несколько дольше.

– Вы узнали кого-нибудь? – насторожилась я.

– Да нет, просто что-то промелькнуло в памяти, – неуверенно произнес он, качая головой. – Нет, никого не знаю, честное слово.

– Нет, вы узнали это лицо, – напирала я. – Кто это?

Я разложила фотографии веером на столе и выжидающе посмотрела на него.

– Послушайте, лейтенант, – сказал он, поднимая на меня глаза, – с какой стати я должен помогать полиции? Вы защищаете государство, основанное на коррупции и алчности. Стало быть, вы сами являетесь его неотъемлемой частью.

– Полагаю, что полиция всегда должна защищать свое государство, – неожиданно вмешался Молинари, пристально глядя на владельца бара. – Мне плевать, чем вы тут, мерзавцы, занимаетесь, но ты должен понять одну простую вещь: речь идет не о каких-то невинных шалостях, а о национальной безопасности. Сейчас мы говорим не о том, что ты пытаешься утаить от следственных органов важные улики, а о том, что своим поведением ты потворствуешь террористам. А это уже государственная измена и участие в заговоре с целью совершения террористического акта. Чувствуешь разницу? Поэтому советую еще раз посмотреть на эти фотографии и сделать соответствующие выводы. Пожалуйста, – неожиданно закончил Молинари свой короткий монолог.

– Поверьте мне, мистер Камор, – добавила я, глядя ему в глаза, – вы можете оказаться в самом центре очень громкого дела с непредсказуемыми судебными последствиями. Думаю, вам это ни к чему.

Лицо владельца бара побагровело, на шее у него вздулись вены. Он молча опустил голову и снова посмотрел на разложенные перед ним фотографии.

– Возможно... Нет, я не уверен... – невнятно пробормотал он.

Через минуту он протянул нам одну из фотографий.

– Сейчас он выглядит совсем не так, как на этом фото. Волосы намного короче, а сам он вовсе не похож на хиппи. Кроме того, сейчас он отрастил бороду. Да, по-моему, он заходил к нам.

Стивен Хардуэй. Элиас Морган Блум. Элиас Мэл Колдуэлл.

– Он часто бывал у вас? – поинтересовалась я, с трудом сдерживая волнение. – Как мы можем его найти? Это очень важно.

– Понятия не имею. – Камор пожал плечами. – Я говорю правду. Конечно, я помню его, видел здесь пару раз, но не более того. Думаю, он приехал откуда-то с севера. – Амир Камор задумался, а потом поднял на нас глаза и судорожно сглотнул. – И еще одно. Надеюсь, вы вспомните о моем добровольном признании, когда дело дойдет до ликвидации моей лицензии. – Он выбрал одну фотографию и швырнул ее на стол. – Я знаю эту девушку. Она заходила к нам вчера вечером.

Мы с Молинари уставились на фотографию. Это была Уэнди Рэймор, разыскиваемая нами няня.

Глава 58

Как только мы вернулись в машину, я пожала Молинари руку и благодарно улыбнулась. Несмотря на свой высокий пост в федеральном ведомстве, он вел себя безупречно.

– Это было здорово, Молинари, – сказала я, с трудом сдерживая свое восхищение. – "Через десять минут сюда ворвется группа федеральных агентов и перевернет здесь все вверх дном..."

Я посмотрела ему в глаза и вновь ощутила то странное чувство внутреннего беспокойства, что и во время нашей первой встречи. Я быстро отвернулась и завела мотор.

– Не знаю, что нам даст полученная информация, но полагаю, нам нужно немедленно позвонить и узнать об этих людях все, что только можно.

Не говоря ни слова, Молинари достал мобильный телефон, набрал номер своего офиса и приказал проверить по базе данных все, так или иначе связанное с Хардуэем. К счастью, ответ пришел очень быстро. Период его жизни в Сиэтле оказался насыщен самыми разнообразными криминальными событиями. А к утру нам обещали представить полную информацию о его преступной деятельности.

Немного успокоившись, я вдруг вспомнила, что давно уже ничего не слышала от Джилл.

– Мне тоже нужно позвонить, – сказала я Молинари и набрала ее номер.

Ответ был мгновенным.

– Здравствуйте, вас слушает окружной прокурор Джилл Бернардт...

Черт возьми, Джилл обычно не переводит свой мобильный телефон в режим автоответчика. И тут я вспомнила, что сегодня у нее судебное заседание.

– Джилл, это Линдси. Сейчас уже два часа дня. Где ты была все это время? – Я хотела задать ей еще пару вопросов, но вовремя спохватилась, вспомнив о Молинари. – Джилл, позвони мне, когда освободишься, я хочу знать, как у тебя дела.

– Что-нибудь случилось? – спросил Молинари, когда я выключила телефон.

Я покачала головой:

– Нет, это моя лучшая подруга... Вчера вечером она прогнала мужа и должна была позвонить мне. Вся беда в том, что он оказался мерзавцем каких свет не видел.

– Значит, ей здорово повезло, – сказал Молинари, не спуская с меня глаз, – что у нее подруга – коп из убойного отдела.

Эта мысль позабавила меня. Помощнику окружного прокурора повезло, что ее подруга работает в полиции. Еще неизвестно, кому повезло. Я хотела было позвонить Джилл в офис, но передумала. Она сама позвонит, как только освободится. Да и чего мне волноваться, если она сама может справиться со всеми своими проблемами?

Мы свернули на шоссе, ведущее к мосту через залив. Дорога была практически безлюдной, и мне не пришлось включать полицейскую сирену. В это время дня в город почти никто не ехал.

– Ну что ж, – сказала я, облегченно вздохнув, – все идет нормально, и мы наконец-то можем сделать небольшой перерыв.

– Послушайте, Линдси, – сказал Молинари, повернувшись ко мне, – как вы отнесетесь к моему предложению поужинать сегодня вечером?

– Поужинать? – переспросила я, чтобы выиграть время и обдумать это предложение. – Мне кажется, мы оба понимаем, что это не очень хорошая идея.

Молинари кивнул с нескрываемым сожалением, словно ожидал подобного ответа.

– Возможно, но есть-то все равно хочется. – Он улыбнулся и снова посмотрел на меня.

Я крепко сжала пальцами руль и почувствовала, что ладони стали быстро покрываться влагой. Черт возьми, только этого еще не хватало. В тот момент я могла привести сотни причин, по которым мы не должны были встречаться во внеслужебное время, но он все равно прав, так как помимо работы есть еще и личная жизнь.

Выдержав паузу, я повернулась к нему и улыбнулась:

– Да, есть действительно хочется.

Глава 59

Последнее сообщение, полученное по электронной почте, привело Синди в состояние смятения, которое не отпускало ее ни на минуту. Впервые в жизни она была не только наблюдателем, описывающим произошедшие события, но и непосредственным их участником. С одной стороны, это вызывало приятные ощущения, а с другой – пугало. И это было вполне понятно. Но кроме этого, она чувствовала, может быть, впервые за всю свою журналистскую карьеру, что делает что-то очень полезное для общества. И это чувство ответственности порождало в ее душе некоторое волнение. Она глубоко вздохнула и взглянула на ярко мерцающий экран компьютера.

"В Портленде были не мы", – говорилось в этом сообщении.

Но почему они отрицают свою причастность к этому убийству? Почему решили откреститься от него? Причем с помощью одной лишь короткой фразы из пяти слов? Совершенно ясно, что они хотят отгородиться от этого убийства и тем самым подчеркнуть свое принципиальное отличие от заурядных преступников.

Эта мысль немного успокаивала ее, но в то же время внутреннее чувство подсказывало, что за этой короткой фразой может стоять нечто большее. Может быть, она ошибается, но что, если на самом деле в ней раскаяние?

Нет, этого не может быть, гнала она от себя подобные мысли. О какой совестливости можно говорить, если они взорвали дом Мортона Лайтауэра вместе с его женой и ребенком? А потом отравили несчастного Бенгозиана, влив ему в рот огромную дозу смертельного яда? А с другой стороны, они почему-то пожалели маленькую Кэтлин.

Нет, все равно в этом деле есть какая-то подоплека, что-то еще... С некоторых пор ее не покидала мысль, что автором всех этих сообщений может быть женщина. Во-первых, потому, что в них содержится обращение ко всем "пребывающим в рабстве сестрам", а во-вторых, автор выбрал почему-то именно ее, хотя большинство известных журналистов в городе – мужчины. Почему автор выбрал именно ее?

Если у этого человека действительно есть чувство сострадания, стало быть, она должна каким-то образом использовать это во время переговоров. Но как? Может быть, нужно раскрыть какие-то подробности этого дела и тем самым заставить автора усомниться в оправданности своих действий? Назвать какие-то имена или места? Может быть, автором этих сообщений является та самая няня, которую полиция разыскивает по всему городу? Тогда можно надеяться на какие-то остатки совести.

В конце концов Синди склонилась над клавиатурой, сделала глубокий вдох и быстро набрала текст:

"Скажите мне, зачем вы делаете все эти ужасные вещи? Меня не оставляет ощущение, что вы женщина. Или я ошибаюсь? Как бы то ни было, вы должны понимать, что есть масса других, более цивилизованных способов добиться своих целей, чем безжалостное убийство ни в чем не повинных людей. Так, например, вы можете использовать меня в качестве посредника, чтобы известить мир о своих требованиях и претензиях. Пожалуйста... я уже говорила, что готова выслушать вас. Умоляю вас, не убивайте людей, выскажите через меня все свои претензии".

Синди откинулась на спинку стула и еще раз прочитала написанное. Это был выстрел с дальним прицелом, очень дальним прицелом. В письме содержится не какой-то невнятный намек, а явное желание немедленно перейти к конструктивным переговорам. Она вдруг почувствовала, что, отправив это сообщение, действительно станет непосредственной участницей трагических событий последних дней. И вся ее жизнь отныне резко изменится.

– Жребий брошен, – шепнула она своей прежней жизни, жизни пассивного наблюдателя, и решительно нажала кнопку "SEND".

Глава 60

Остаток дня был очень напряженным. Около часа я провела в кабинете Траккио, подробно информируя его о мерах, предпринимаемых к поиску преступников, а потом приказала Джейкоби и Кэппи обойти все окрестные бары и рестораны с фотографией Хардуэя. Ближе к вечеру я стала все чаще думать о предстоящей встрече с Молинари и с трудом сдерживала волнение. Иногда меня одолевали сомнения, но я гнала их прочь.

Вернувшись домой, я первым делом встала под душ, смыла с себя всю накопившуюся за день усталость и почему-то все время виновато улыбалась, наблюдая за собой в зеркало. Я с волнением ощущала приятное покалывание во всем теле, как перед первым в жизни свиданием.

После душа я быстро привела в порядок квартиру, сложила на полку разбросанные книги, убрала лишние вещи, накормила Марту, проверила курицу, которая приятно потрескивала в раскаленной духовке, пододвинула стол к окну, откуда открывался чудесный вид на залив, и только после этого вдруг вспомнила, что до сих пор ничего не слышала от Джилл. Отругав себя за непростительную забывчивость, я набрала ее номер, придерживая свободной рукой обмотанное вокруг тела полотенце.

– Джилл, это уже не смешно, – продиктовала я на автоответчик. – Где ты пропадаешь? Немедленно перезвони. Я должна знать, как у тебя дела...

После этого я хотела было позвонить Клэр, чтобы выяснить, знает ли она что-нибудь о нашей подруге, но в этот момент в дверь позвонили. Черт возьми, еще только пятнадцать минут восьмого! Молинари пришел раньше времени.

Я заметалась по квартире, выключила верхний свет, достала с полки пару бокалов для вина, а потом набросила на мокрую голову полотенце и подошла к двери.

– Кто там?

– Передовой отряд внутренней безопасности, – шутливо ответил Молинари.

– Ах да... – протянула я без малейших признаков недовольства. – А почему вы явились так рано, передовой отряд? Тем более что звонить надо было еще от входа в подъезд.

– Мы обычно легко преодолеваем подобные препятствия, – отозвался он.

– Послушайте, я, конечно, впущу вас в квартиру, но вы не должны на меня смотреть, договорились? Я еще не готова. – Я даже представить себе не могла, что буду встречать гостя с полотенцем вокруг тела и мокрой головой. – Открываю.

– Мои глаза плотно закрыты, – последовал ответ.

– Да уж, вы лучше их не открывайте, – таким же шутливым тоном ответила я, – а то у меня тут огромная собака, которая может неправильно понять ваши намерения и броситься меня защищать.

Я медленно открыла дверь и отошла в сторону. Молинари стоял на пороге с наброшенным на плечо пиджаком, большим букетом бледно-желтых нарциссов и широко открытыми глазами.

– Вы же обещали, – растерянно пробормотала я, пятясь назад и мгновенно краснея.

– Не надо смущаться, – сказал он, широко улыбаясь. – В таком виде вы еще более прекрасны.

– Вот моя Марта, – тихо сказала я, показывая на собаку. – А ты, Марта, веди себя прилично, а то Джо отправит тебя в какую-нибудь собачью конуру на Гуантанамо. Я уже видела, как он это умеет делать.

– Марта, – ласково произнес Молинари и, наклонившись, погладил ее за ушами. Марта благодарно заурчала и закрыла глаза от удовольствия. – Ты тоже прекрасно выглядишь.

Молинари выпрямился, а я инстинктивно поправила полотенце на груди.

– Как вы думаете, – начал он с улыбкой, – Марта не очень разозлится, если я скажу, что очень хотел бы увидеть, что скрывается за этим полотенцем?

Я резко тряхнула головой, и полотенце тут же слетело с мокрых волос.

– Вы довольны?

– Нет, я совсем не это полотенце имел в виду...

– Вы тут пообщайтесь, а я пока оденусь. – Я попятилась в комнату, не спуская глаз с гостя. – В холодильнике есть вино, а в шкафчике вы найдете водку и виски. А если вдруг захотите перекусить, то в духовке лежит курица, но она еще не готова...

– Линдси, – оборвал меня Молинари.

Я остановилась на полпути.

– Да?

Он сделал шаг вперед, а я замерла от волнения. В этот момент мне показалось, что сердце у меня затрепыхалось, как пойманная птица, а потом и вовсе остановилось. Он сделал еще один шаг и положил руки мне на плечи. Я напряглась всем телом, а потом неожиданно обмякла и буквально повисла у него на руках.

– Сколько времени должно пройти до того, как наша курица будет совсем готова? – тихо прошептал он мне на ухо.

– Сорок минут, – едва слышно ответила я онемевшими губами. – Или около того.

– Очень плохо, – улыбнулся он, – но она может подождать, в конце концов.

Я хотела сказать что-то еще, но не успела. Он наклонился ко мне и поцеловал в губы. Я сделала какое-то непонятное движение руками, но потом вспомнила, что полотенце может упасть на пол, и решила не оказывать ему сопротивления. Более того, я ответила ему таким же страстным поцелуем и подчинилась естественному ходу событий, потому что у меня больше не было сил притворяться, что он мне безразличен. Молинари крепко прижал меня к себе и стал гладить обеими руками по спине, опускаясь все ниже и ниже. Мне нравилось каждое его прикосновение, нравилось его горячее дыхание, сильные губы, и вообще я была от него без ума.

В конце концов полотенце соскользнуло на пол, но я уже не предпринимала никаких попыток вернуть его на место.

– Должна напомнить вам, что Марта начеку и может на вас наброситься.

Он повернул голову к Марте и засмеялся. Она свернулась калачиком и не показывала ни малейшего желания вмешиваться в наши дела.

– Мне кажется, она все правильно понимает, – сказал Молинари, поворачиваясь ко мне.

Глава 61

Джо Молинари внимательно смотрел на меня, слегка прикрывшись скомканной простыней. В этот момент я не могла не отметить про себя, что сейчас он выглядит еще лучше. Вблизи его глаза казались темно-синими, с какими-то странными искорками.

Что касается меня, то я давно уже не чувствовала себя так легко и хорошо, как в эту минуту. Все происходящее казалось мне вполне нормальным и естественным. Конечно, небольшое покалывание в спине было для меня несколько неожиданным, но и оно доставляло мне удовольствие. Я думала, что уже не способна пережить подобные ощущения, так как с того времени, когда я испытывала нечто похожее, прошло уже более двух лет. Правда, сейчас ко всему прочему добавлялось еще одно странное чувство. Я практически не знала этого человека и понятия не имела, чем он занимается в свободное от работы время, из чего складывается его повседневная жизнь. А с другой стороны, мне было наплевать на все те мелочи, которые раньше могли бы остановить меня в самый решающий момент. Мне было хорошо с ним, и этого было вполне достаточно.

– Послушай, Джо, – сказала я, глядя ему в глаза, – может быть, этот вопрос покажется тебе странным, но мне хотелось бы побольше знать о твоей жизни там, на востоке.

Молинари грустно вздохнул.

– Ничего интересного, – сказал он, пожав плечами. – Обычная рутина – начальство, подчиненные, бумаги, отчеты, доклады и все такое прочее. – Он улыбнулся и умолк.

– Да ладно тебе, – проворчала я и привстала на постели. – По-моему, после секса такие вопросы должны казаться вполне естественными.

– Я разведен, Линдси, – неохотно продолжил он. – Иногда встречаюсь с женщинами, но очень редко и только тогда, когда позволяет свободное время. – Он протянул руку и погладил меня по волосам. – Ты хочешь знать, как часто это бывает со мной?

– Что значит "это"? – переспросила я.

– Ты сама знаешь, – отмахнулся он. – То, чем мы сейчас с тобой занимаемся. – Он повернулся ко мне и посмотрел в глаза. – Что касается тебя лично, то можешь не сомневаться в моих чувствах. Я пришел к тебе только потому, что ты поразила меня с первого взгляда, с того самого момента, когда ты вошла в кабинет шефа и я впервые тебя увидел. Во мне как будто какие-то колокола зазвучали. И с тех пор я не переставал восхищаться тобой и твоей работой. Однако еще более сильное восхищение я испытал, когда увидел тебя сегодня без полотенца.

Я глубоко вздохнула и пристально посмотрела в его сверкающие синие глаза, словно хотела убедиться в искренности его слов.

– Знаешь что, Джо Молинари, постарайся сделать так, чтобы у меня не было оснований считать тебя мерзавцем и подлецом. – Я слабо улыбнулась, а потом вдруг подскочила как ошпаренная. – Боже мой, там же наш ужин в духовке!

– Бог с ней, с курицей. – Он притянул меня к себе. – Лично мне уже расхотелось есть.

Резкий телефонный звонок прозвучал как гром среди ясного неба. Кто это может быть? Первое, что пришло мне в голову в тот момент, – это послать всех к чертовой матери и не снимать трубку, но потом я решила послушать, что записал мой автоответчик.

– Линдси, – послышался хриплый от волнения голос Клэр, – если ты дома, возьми трубку. Я очень волнуюсь за Джилл. Боюсь, с ней что-то случилось. Я сейчас у нее дома, но ее нигде нет.

– Клэр, – мгновенно ответила я, – на сегодня у нее назначено судебное заседание. Ты звонила ей в офис? Вероятно, она задержалась на работе.

– Конечно, звонила, – почти закричала в трубку Клэр, – но она вообще не появилась на работе!

Глава 61

Я вскочила с постели, не веря своим ушам. Все это казалось мне странным и совершенно невероятным.

– Клэр, Джилл сама мне сказала, что у нее сегодня суд. Я абсолютно уверена в этом.

– Да, у нее действительно должен был состояться суд, но она на нем не появилась. Там все с ног сбились, разыскивая ее.

Я медленно оперлась о спинку кровати. Было невозможно себе представить, чтобы Джилл не явилась на работу, а тем более на судебное заседание.

– Это на нее не похоже, – растерянно пробормотала я через минуту.

– Конечно, не похоже, – эхом повторила за мной Клэр.

И тут я ощутила, что моя душа стала медленно наполняться страхом.

– Клэр, ты понимаешь хоть что-нибудь? Что происходит? Где Стив?

– Нет, – ответила она и тяжело вздохнула. – А ты что думаешь?

– Оставайся на месте, – приказала я и, бросив трубку, какое-то время сидела на краю кровати, соображая, что делать дальше. – Извини, Джо, мне нужно идти.

Через несколько минут я мчалась в машине по безлюдной Двадцать третьей улице по направлению к району Кастро, попутно прокручивая в уме все возможные варианты. Может быть, она была так подавлена, что решила бросить все к черту, поехала к родителям, чтобы укрыться там от внешнего мира? Нет, все это, конечно, могло случиться, кроме одного – она ни за что на свете и ни при каких обстоятельствах не могла не явиться на судебное заседание.

Все эти грустные размышления были прерваны в тот момент, когда я подъехала к ее дому на Буэна-Виста-парк. Первым, что я увидела, был ее светло-голубой автомобиль, припаркованный на своем обычном месте. Клэр ждала меня у входа. Мы крепко обнялись.

– Она не отвечает, – объяснила Клэр, посмотрев на темные окна. – Я звонила, стучала в дверь кулаком, но все бесполезно.

Я оглядела дом и совершенно пустой двор.

– Знаешь, Клэр, я не люблю эти крайние меры, но другого выхода сейчас просто не вижу. – Тяжело вздохнув, я разбила небольшое стекло во входной двери, просунула руку внутрь и отперла дверь. В этот момент я вдруг подумала, что точно так же в дом мог проникнуть и Стив.

Заверещала сигнализация, но я знала код и быстро набрала 63442. Стало тихо. Звук сигнализации немного успокоил меня. Значит, никто из посторонних в дом не заходил. Я нащупала рукой выключатель и включила свет в прихожей.

– Джилл?

В ответ раздался лай Лабрадора по имени Отис, который выскочил из кухни и бросился ко мне, виляя хвостом.

– Эй, малыш. – Я погладила его по спине. – Где твоя мамочка? – Я знала, что Джилл могла выгнать Стива, но она ни за что на свете не оставила бы своего любимца дома одного.

– Джилл? Стив? – закричала я на весь дом. – Это Линдси. Где вы?

В этом году Джилл сделала в доме ремонт и поменяла мебель. В доме появились новые мягкие диваны, стены были покрыты светлыми обоями, а в гостиной появился красивый кофейный столик. Однако сейчас здесь было темно и тихо. Мы осмотрели все комнаты на первом этаже, но никого не обнаружили.

– Мне это очень не нравится, – сказала Клэр, оглядываясь по сторонам. – Боюсь, что с ней случилось что-то ужасное.

Я кивнула и похлопала ее по плечу.

– Пойдем наверх, нам все равно надо все осмотреть, чтобы убедиться, что дом пуст.

Поднимаясь вверх по лестнице, я думала о том, до какой степени ненависти мог дойти этот сумасшедший Стив и что он мог сделать с моей подругой.

– Джилл? Стив? – снова закричала я, на всякий случай вытащив пистолет.

Тишина. В спальне свет выключен, а постель разобрана. Все туалетные принадлежности Джилл находились на своем месте в ванной комнате. Я вспомнила, что, когда разговаривала с ней в последний раз, она сказала, что выпила снотворное и собирается как следует выспаться. Выходя из спальни в коридор, я неожиданно наткнулась на ее кейс – это было еще одним свидетельством того, что Джилл не ходила на работу. Она никогда не расставалась со своим "походным офисом", как она его называла, даже на пляж брала эту чертову работу.

Клэр тем временем осмотрела остальные комнаты и вышла ко мне,беспомощно разводя руками.

– Никого нет.

– Знаешь, Клэр, это уже серьезно, – задумчиво сказала я. – Ее машина стоит во дворе, а в доме ее вещи и даже кейс. – Я показала рукой в конец коридора. – Нет никаких сомнений, что она ночевала дома, но потом что-то случилось, и она не пошла на работу.

Глава 63

Я понятия не имела, как связаться со Стивом, к тому же было уже слишком поздно, чтобы выяснять, где он может находиться. К тому же Джилл исчезла всего сутки назад, и я могла оказаться в идиотском положении, если бы подняла шумиху раньше времени. Поэтому нам ничего не оставалось, как ждать и терзаться смутными догадками и дурными предчувствиями. А меня, помимо всего прочего, мучило еще и чувство вины перед ней.

Я позвонила Синди, и она примчалась через пятнадцать минут. А Клэр позвонила Эдмунду и предупредила его, что задержится на какое-то время, а может, и на всю ночь.

Мы сидели в гостиной Джилл на новом диване и строили догадки о причинах ее таинственного исчезновения. Отбросив все возможные варианты, мы остановились на утешительной мысли о том, что Джилл могла пожалеть о разрыве со Стивом и отправиться к нему на место его временного проживания.

Примерно в одиннадцать вдруг зазвонил мой мобильный телефон, но это был Джейкоби, который решил известить меня о том, что никто из опрошенных посетителей баров в районе Беркли не опознал Хардуэя.

После этого мы просто сидели молча и вскоре, потеряв чувство времени, начали дремать.

Несколько раз за ночь я просыпалась из-за какого-то шума. Мне все казалось, что Джилл вот-вот войдет в дом и все прояснится, но эти надежды не оправдались.

Я приехала домой рано утром. К этому времени Джо убрал постель и с испорченным настроением вернулся к себе в отель. Я приняла душ и позвонила в отдел, чтобы предупредить, что сегодня приду на работу позже обычного. А через час я уже была рядом с офисом Стива в финансовом центре, оставив машину прямо на улице. Открывая дверь офиса, я уже с трудом сдерживала охватившую меня панику и не сомневалась, что с моей подругой случилась беда.

Стив стоял в приемной и потягивал кофе.

– Где она? – бросилась я к нему.

Стив не ожидал столь внезапного нападения и, резко повернувшись, пролил кофе на свою дорогую розовую рубашку от "Лакоста".

– Линдси, черт возьми, ты меня до смерти напугала, – проворчал он, ставя чашку на стол дежурного.

– Пошли в твой кабинет, – процедила я и сильно ткнула его кулаком в бок.

– Что-нибудь случилось, мистер Бернардт? – насторожилась секретарша.

– Ничего, Стэйси, все нормально, это... друг.

Мы быстро зашагали по коридору к угловой комнате, где располагался его кабинет. Как только он отпер дверь, я втолкнула его внутрь и насильно усадила на стул.

– Стив, я хочу знать, где она.

– Кто – Джилл? – удивленно переспросил он, вытаращив на меня глаза.

– Перестань валять дурака, сукин сын, – прорычала я. – Джилл пропала. Вчера она не пришла на работу и даже не явилась на заседание суда. Я хочу знать, где она и что ты с ней сделал.

– Понятия не имею, где она может быть, – испуганно произнес Стив. – Что значит "пропала"?

– Стив, вчера у нее было назначено судебное заседание, – повторила я, чувствуя, что теряю контроль над собой. – Как ты думаешь, могла она позволить себе не пойти на него? Более того, она не вернулась домой этой ночью, хотя ее машина по-прежнему стоит во дворе, а в доме остались все ее вещи, включая кейс, с которым она никогда не расстается. Думаю, кто-то проник в ее дом.

– Думаю, ты просто-напросто смешала в одну кучу все факты, лейтенант, – ухмыльнулся Стив. – За день до этого Джилл вышвырнула меня вон и сменила замок.

– Стив, не морочь мне голову. Я должна знать, что с ней случилось и где она сейчас. Когда ты видел ее в последний раз?

– Позавчера часов в одиннадцать, – спокойно ответил он со своей обычной нахальной ухмылкой. – Она выгнала меня на улицу, а когда я вернулся, то уже не смог войти в дом.

– Она сказала мне, что ты должен был прийти к ней рано утром, чтобы забрать свои вещи.

В его глазах вспыхнул гневный огонь.

– Это что, допрос, черт возьми?

– Стив, я хочу знать, где ты провел ночь с пятницы на субботу. – Я смотрела на него немигающим взглядом. – И что ты делал в субботу утром, до того как пошел на работу.

– Линдси, что происходит? – злобно прорычал он. – Может быть, мне нужно вызвать своего адвоката?

Я не ответила, а просто повернулась и молча вышла из кабинета, в глубине души надеясь, что Стиву, возможно, не понадобится адвокат.

Глава 64

Чувство, которое я испытывала на обратном пути, уже нельзя было назвать просто гневом или злостью. Это было нечто более глубокое и страшное. Каждый раз, когда я бросала взгляд в зеркало заднего вида и встречала в нем свое отражение, я вспоминала, что неоднократно видела подобное выражение в глазах других людей. Это было во время следствия, когда мы занимались поисками исчезнувших людей. Именно такие глаза мы видели у их родителей, жен и мужей. В них было отчаяние и страх перед тем, что могло случиться с их родными и близкими, однако в то же время в них была и надежда. "Сохраняйте спокойствие, – всегда говорили мы им в таких случаях, – могло произойти все, что угодно, еще рано оплакивать близких".

Именно эти слова утешения повторяла я про себя, пока добиралась до своего отдела. "Держи себя в руках, Линдси, – твердила я себе, – еще не все потеряно, Джилл может дать о себе знать в любой момент".

Но надежда на благополучный исход становилась все более призрачной. Мои собственные глаза в зеркале говорили, что надежды практически не осталось.

Вернувшись в офис, я сразу же позвонила Ингрид Бар-рос, которая много лет проработала у Джилл домработницей, но не застала ее. Мне сообщили, что она пошла на родительское собрание в школу и вернется не скоро. Тогда я позвала Лорейн и Чина и попросила их самым тщательным образом обследовать все улицы, прилегающие к дому Джилл, и узнать у жильцов, не заметили ли они что-нибудь подозрительное в день ее исчезновения. После этого я дала задание проверить все телефонные звонки, которые поступили на номер Джилл за последнее время. Ведь должен же был хоть кто-то позвонить ей по мобильному телефону в тот день. Должен же был хоть кто-то видеть ее в ту ночь. Не могла же она исчезнуть, не оставив никакого следа. Джилл вообще не из тех людей, которые имеют привычку или склонность беспричинно исчезать, забросив все свои неотложные дела.

Я изо всех сил старалась сосредоточиться на поступавшей в течение всего дня информации о Стивене Хардуэе. Оказалось, что ФБР уже в течение двух лет занимается поисками этого человека, который давно вызывал подозрения в причастности к террористической деятельности, хотя до последнего времени не был включен в список самых опасных преступников.

Стивен Хардуэй родился и вырос в городке Лэнсинг, штат Мичиган. После окончания средней школы он уехал на запад и какое-то время учился в колледже Рид в Портленде. Именно здесь он и начал свою деятельность по подрыву существующего строя. В Орегоне сохранился полицейский протокол о его аресте в связи с агрессивным поведением во время демонстрации противников ВТО в Университете Орегона. Кроме того, он подвергался аресту за участие в ограблении банков в Юджине и Сиэтле. А в 1999 году его задержали в штате Аризона за попытку приобрести у местных преступных группировок большое количество взрывчатки. После этого события Стивен Хардуэй вышел на свободу под залог и неожиданно исчез из поля зрения правоохранительных органов. Позже прошел слух, что он принимал активное участие в вооруженном ограблении банков в штатах Вашингтон и Орегон. Теперь мы знали, что он вооружен, чрезвычайно опасен и не отказался от намерения взорвать этот ненавистный ему мир.

Однако за последние два года о нем не было никаких известий.

Примерно в пять часов в дверь моего кабинета постучали.

– Я просто схожу с ума от беспокойства, – вместо приветствия сказала Клэр, вихрем врываясь в комнату. – Линдси, бросай все и пойдем выпьем по чашке кофе.

– Я тоже схожу с ума, – ответила я, выходя из-за стола и хватая на ходу сумку. – Может, позвонить Синди?

– В этом нет необходимости, – успокоила меня Клэр. – Она уже ждет нас внизу.

Втроем мы спустились на второй этаж, где располагался небольшой, но довольно уютный кафетерий. Сначала мы просто сидели молча, стараясь не смотреть друг другу в глаза и рассеянно помешивая кофе, однако вскоре гнетущая тишина стала просто невыносимой.

Наконец я тяжело вздохнула и обвела взглядом подруг.

– Думаю, вы все согласитесь со мной, если я скажу, что ситуация становится практически безысходной. Джилл пропала, и нам никак не удается выяснить, что же с ней случилось. Боюсь, что случилось нечто ужасное, и чем скорее мы признаем этот печальный факт, тем быстрее мы сможем выяснить, что с ней произошло.

– Я тоже продолжаю думать, что всему этому должно быть хоть какое-то разумное объяснение, – поддержала меня Клэр. – Я хорошо знаю Стива, мы все его знаем. Он никогда не стал бы моим лучшим другом, но все же я не верю, что он способен на тяжкое преступление.

– Ну что ж, сейчас нам ничего не остается, как надеяться на это, – заметила Синди, нахмурившись. – В конце концов, прошло только два дня с момента ее исчезновения.

Клэр посмотрела на меня:

– Ты помнишь тот случай, когда Джилл возвращалась домой из Атланты и должна была ехать через Солт-Лэйк-Сити? Тогда они остановились на окраине города, Джилл посмотрела за заснеженные горные вершины и сказала: "Черт возьми, я все равно поднимусь туда!" Она наняла машину, доехала до отеля и целый день каталась на лыжах.

– Да, я помню этот день, – сказала я и улыбнулась от нахлынувших приятных воспоминаний. – У Стива в то время были какие-то серьезные проблемы, которые он пытался решить с ее помощью, ее разыскивали на работе, а Джилл в это время была в горах, на высоте одиннадцать тысяч футов, катаясь на взятых напрокат лыжах, и чувствовала себя на седьмом небе. Это был лучший день ее жизни.

Нахлынувшие воспоминания заставили всех нас улыбнуться, но это была улыбка сквозь слезы.

– Я не случайно вспомнила этот день, – неожиданно произнесла Клэр, вытирая салфеткой повлажневшие глаза. – Думаю, она бросила все и отправилась в горы, чтобы забыть о своих семейных проблемах. Да, Линдси, я просто должна верить в это, чтобы не сойти с ума.

Глава 65

Синди сидела за своим рабочим столом до позднего вечера. В редакции оставались лишь самые отчаянные стрингеры, дежурившие у телефона с надеждой получить хоть какую-то информацию от полицейского управления. По правде говоря, она просто не знала, куда ей сейчас идти. Это происшествие с Джилл не давало ей сосредоточиться на работе и вообще мешало соображать. Впрочем, подобное состояние было сейчас и у всех остальных.

В редакции уже прошел слух о загадочном исчезновении помощника окружного прокурора. Редактор городских новостей, зная о ее дружеских отношениях с Джилл, даже поинтересовался деликатно, не желает ли она что-нибудь написать об этом происшествии.

– Это пока еще не новость, – сухо заметила Синди. Ей казалось, что, как только об этом напишут газеты, уже ничего нельзя будет исправить. Если бы речь шла о ком-то другом, Синди без колебаний взялась бы за дело, но сейчас она решила немного подождать.

Она достала из ящика стола большую фотографию, на которой была запечатлена вся их компания в любимом кафе у Сьюзи, за угловым столиком в самом конце зала. Это фото было сделано сразу после того, как они общими усилиями раскрыли нашумевшее дело "жениха и невесты". На этом снимке Джилл выглядела такой самоуверенной, такой неуязвимой и в то же время очаровательной. Еще бы, такой влиятельный пост в правоохранительной системе, такой могущественный муж в финансовых кругах. Кто бы мог подумать, что все это кончится так печально...

– Где ты, Джилл? Что с тобой случилось? – прошептала Синди. – Отзовись, постучи в мою дверь, открой эту чертову дверь и войди ко мне.

Было уже начало двенадцатого. Дверь действительно открылась, но на пороге появилась не ее подруга, а уборщик в фирменной униформе.

– Вы так поздно работаете, мисс Томас? – спросил он и почему-то подмигнул ей.

– Да, работаю, – тяжело вздохнула она, собирая со стола бумаги. Ничего сегодня уже не произойдет, на хорошие новости надеяться не стоит, поэтому нет смысла торчать здесь до утра. "Иди домой, Синди, – приказала она себе. – Пора расстаться с надеждой, ты все равно уже ничего не можешь сделать".

Она побросала свои вещи в сумочку и, прежде чем покинуть помещение редакции, в последний раз взглянула на экран монитора. Новое сообщение. Еще не открыв его, она уже знала адрес отправителя: Toobad@hotmail.com.

Она знала, чего они от нее хотят, знала их главное условие – новая жертва каждые три дня. Последнее сообщение было в воскресенье. Огаст Спайс не заставил себя ждать.

"Мы вас предупреждали, – говорилось в новом письме, – но вы оказались настолько легкомысленны, что не послушали нас".

– Боже мой, – невольно воскликнула Синди, прикрывая рот рукой. Она лихорадочно нажимала на значок просмотра текста, и с каждым щелчком мыши ее окатывало ледяным холодом.

Огаст Спайс снова вышел на тропу войны.

Глава 66

В тот день я вернулась домой в одиннадцать, чувствуя себя совершенно измученной, усталой и раздраженной тем, что за весь день так ничего и не узнала. Нам не удалось разыскать Джилл, и эта мысль не давала мне покоя. Какое-то время я неподвижно стояла на ступеньках бетонной лестницы, не зная, что делать. Завтра утром ее официально объявят в розыск и назовут "пропавшей". А потом шеф поручит мне расследовать дело об исчезновении моей лучшей подруги.

– Мне кажется, тебе будет интересно узнать кое-какие новости, – вдруг услышала я откуда-то сверху знакомый голос. Я подняла голову и увидела Молинари, который терпеливо дожидался меня, сидя на самой верхней ступеньке.

– Мои люди отыскали в муниципалитете Портленда секретаршу, которая сообщила о местонахождении Проппа своему парню. А местные радикалы выследили его и решили наказать, однако мне кажется, что эта новость тебя сейчас совсем не интересует.

– Я знала, что ты окажешь нам неоценимую помощь, – устало пробормотала я, даже виду не подав, как обрадовалась его неожиданному визиту. – Почему ты всегда появляешься в самую трудную минуту?

Он поднялся и протянул мне руку.

– Просто я не хочу, чтобы ты ощущала себя одинокой и беспомощной.

Я долго смотрела на него, а потом вдруг почувствовала, что теряю равновесие и вот-вот упаду на бетонные ступеньки. Он бросился вниз и успел подхватить меня под руки. Он прижал мою голову к своей груди, а я не могла больше сдерживаться и залилась слезами. Конечно, мне было ужасно стыдно, что он видит меня в таком состоянии, но я ничего не могла с собой поделать. В эту минуту я совершенно забыла о своем имидже сильной женщины, легко справляющейся со всеми невзгодами.

– Извини, – пробормотала я, стараясь взять себя в руки.

– Не надо никаких извинений, – сказал Молинари, поглаживая меня по голове. – Тебе не надо притворяться со мной. Нет ничего стыдного в том, что ты даешь волю чувствам.

Мне хотелось закричать, что с моей лучшей подругой случилась беда, но я просто не смогла поднять на него глаза.

– Знаешь, когда рухнули башни-близнецы Всемирного торгового центра, – он встряхнул меня и посмотрел мне прямо в глаза, – я находился в Департаменте юстиции. Там погибли многие мои друзья и знакомые, и среди них Джон О'Нил – начальник службы безопасности ВТЦ. Тогда я был одним из руководителей команды по спасению пострадавших, и когда стали поступать сведения о погибших, мне казалось, что я этого не вынесу. Я ведь работал с ними много лет и знал каждого по имени. Не выдержав напряжения, я пошел в туалет, сел на унитаз и рыдал там как мальчишка, не обращая внимания на то, что все записывалось на видеопленку. Думаю, в этом нет ничего предосудительного.

Я поднялась наверх и отперла дверь. Войдя в квартиру, я сразу же плюхнулась на диван, а Марта положила мне морду на колени. Молинари поспешил на кухню и вскоре принес мне чашку крепкого чая. Не знаю, что бы я тогда делала без него. Выпив немного горячего чаю, я успокоилась, чувствуя приятное тепло рук Джо. Мы очень долго сидели молча, а я уже не стеснялась своих слез. Конечно, Молинари был прав: не стоит бояться своих слез.

– Спасибо тебе, – тихо сказала я и тяжело вздохнула, уткнувшись в его плечо.

– За что? – удивленно переспросил он. – За то, что я приготовил тебе чай?

– Просто спасибо, и все, – улыбнулась я. – Хотя бы за то, что ты не оказался мерзавцем.

Я закрыла глаза и ощутила приятное чувство отстраненности от всех бед и несчастий. В этот момент мне показалось, что весь внешний мир находится на расстоянии миллионов миль.

Эти приятные ощущения неожиданно прервал телефонный звонок. Мне очень не хотелось снимать трубку и возвращаться к ужасной реальности, но мысль о Джилл подхлестнула меня.

– Линдси, слава Богу, что я застала тебя, – прозвучал в трубке встревоженный голос Синди. – Должна сообщить тебе, что случилось нечто ужасное.

– Что? – с трудом выдавила я. – Джилл?

– Нет, – ответила она. – Огаст Спайс.

Глава 61

Пока Синди читала мне последнее сообщение, я слушала ее с тягостным чувством обреченности.

"Мы вас предупреждали, – говорилось в нем. – Но вы оказались настолько легкомысленны, что не послушали нас. Нас это ничуть не удивило. Вы и раньше не прислушивались к нашим предупреждениям. Именно поэтому мы наносим очередной удар".

Синди закончила читать и тяжело вздохнула.

– Линдси, это сообщение подписано прежним именем – Огаст Спайс.

– Значит, произошло еще одно убийство, – сказала я, поворачиваясь к Молинари.

Дальше в сообщении говорилось, что новую жертву мы можем обнаружить на Харрисон-стрит, 333, в самом конце пирса в районе Окленда. Прошло ровно три дня с момента получения нами первого предупреждения. Огаст Спайс был пунктуален и строго выполнял свои обещания.

Закончив разговор с Синди, я тут же позвонила в отдел чрезвычайных операций и приказала, чтобы один отряд полицейских срочно явился по указанному адресу, а второй блокировал все дороги, ведущие из оклендского порта. Конечно, я не знала, с чем нам придется столкнуться на этот раз и сколько людей могло пострадать, поэтому я срочно связалась с Клэр и попросила ее лично приехать на место происшествия.

А Молинари тем временем надел пиджак и уже звонил кому-то по мобильному телефону. Через минуту я была готова.

– Пошли, – сказала я, направляясь к двери. – Думаю, ты нам не помешаешь.

Я сразу включила сирену, и мы с бешеной скоростью помчались по Третьей улице по направлению к мосту. В это время дорога была практически пустой, и вскоре мы приблизились к заливу. Молинари слушал радио, пытаясь узнать, что именно произошло – взрыв, поджог или убийство.

Сразу за мостом я свернула на шоссе номер 880 и оказалась на территории порта. Через минуту мы подъехали к серым зданиям, возле которых уже было выставлено полицейское оцепление. Остановив машину, я увидела рядом с одним из полицейских Синди. Она отчаянно размахивала руками, пытаясь что-то ему доказать.

– Садись к нам! – крикнула я ей, а Молинари сунул под нос полицейскому свой жетон, при взгляде на который у того глаза вылезли из орбит.

– Эта женщина с нами, – сказал он, открывая перед Синди дверь.

До поворота на Харрисон-стрит была пара минут езды, и мы сразу отыскали место происшествия. Вся прилегающая территория была заставлена полицейскими автомобилями с включенными мигалками. По дороге Молинари быстро пробежал глазами отпечатанный текст сообщения, который прихватила с собой Синди.

Я остановила машину в нескольких метрах от полицейского оцепления, и мы побежали к старому зданию портового склада, на углу которого виднелись три большие цифры "три". Повсюду стояли огромные металлические контейнеры и старые бочки, что, впрочем, и неудивительно, так как порт Окленда обслуживал почти все грузовые перевозки в районе залива.

Не успели мы подойти ко входу, как я услышала свое имя. Из остановившегося неподалеку "патфайндера" выскочила Клэр и побежала к нам.

– Ну, что там стряслось? – спросила она, тяжело дыша.

– Пока не знаю, – сказала я и посмотрела на серое здание. В этот момент из двери вышел знакомый капитан полиции, с которым я проработала несколько лет. – Эй, Джин, что случилось?

– На втором этаже обнаружен труп, – пояснил он. – Единственный выстрел в затылок.

Эти слова вызвали у меня противоречивые чувства. С одной стороны, хорошо, что жертва только одна, а с другой – все равно ужасно, что погиб человек. Не теряя ни секунды, мы стали подниматься по широкой металлической лестнице. Какой-то полицейский попытался остановить нас, но я показала ему свой жетон и пошла дальше. Синди и Клэр последовали за мной.

Труп лежал на полу, завернутый в какие-то окровавленные лохмотья.

– Вот ублюдки, – тихо прошипела я, наклоняясь над телом, над которым уже колдовали люди из отдела судебно-медицинской экспертизы. К краю одежды металлической скрепкой был приколот листочек бумаги. Я взяла его и поднесла к свету. – "Мы вас предупреждали, – громко прочитала я. – Криминальное государство неотделимо от своих преступлений. Вы пригласили к себе членов "большой восьмерки", чтобы грабить бедные народы. Немедленно прекратите колонизаторскую политику, иначе через три дня мы нанесем вам новый удар. Мы будем делать это в любое время и в любом месте. Огаст Спайс".

В самом низу записки я увидела еще одну фразу, написанную большими печатными буквами: "Передайте это во Дворец правосудия".

Меня охватил ужас. Какое-то время я не могла пошевелиться и только растерянно моргала и хватала ртом воздух. Примерно в таком же состоянии пребывали и все окружающие. Опомнившись через пару минут, я решительно оттолкнула в сторону одного из медиков и наклонилась над телом. Первое, что бросилось мне в глаза и повергло меня в состояние шока, – широкий аквамариновый браслет на запястье.

– О нет, – едва слышно прошептала я. – Нет, нет, нет...

Онемевшей от страха рукой я сняла с лица жертвы окровавленное покрывало.

Это была Джилл.

Часть четвертая

Глава 68

Обдумывая все эти события позже, я могла вспомнить лишь отдельные отрывки из всего того, что произошло. Помню, что стояла над телом Джилл и не могла поверить в то, что видела. Прекрасное лицо подруги было совершенно безжизненным, а ее ясные и чистые глаза смотрели куда-то вдаль.

– Нет, нет, нет, – тихо повторяла я, решительно отказываясь принимать эту жуткую реальность.

Потом помню, как ноги у меня подкосились, и я стала медленно оседать на пол. Кто-то подхватил меня под руки, и я услышала далекий голос Клэр: "О Господи, Линдси..."

Я долго не могла оторвать взгляда от мертвенно-бледного лица Джилл. В уголках ее губ застыли струйки запекшейся крови. Я опустилась на колени и прикоснулась к ее руке, на которой все еще было обручальное кольцо. Потом началась истерика у Синди. Она громко рыдала, а Клэр поддерживала ее под руку и тщетно пыталась успокоить. А я все это время тупо повторяла одно и то же: "Нет, нет, нет... Этого не может быть. Это не Джилл. Почему она? Что она сделала этому подонку Огасту Спайсу?"

С большим трудом мне удалось взять себя в руки и вспомнить, что я на месте преступления и надо вести себя соответствующим образом. В эту минуту мне очень хотелось казаться сильной и хладнокровной в глазах Синди и Клэр, а также в глазах многочисленных полицейских, которые с нескрываемой тревогой поглядывали в мою сторону.

– Кто-нибудь видел, как она сюда попала? – спросила я, беспомощно оглядываясь вокруг. – Надо опросить всех, кто мог видеть подъезжающую сюда машину.

Молинари попытался увести меня подальше от тела, но я бесцеремонно оттолкнула его. Мне нужно было во что бы то ни стало осмотреть место в поисках улик. По опыту я знала, что на месте преступления всегда остаются следы, что преступник всегда совершает какие-то ошибки. Даже такой подонок и мерзавец, как Огаст Спайс.

Неожиданно передо мной оказались Джейкоби, Кэппи, Траккио и почти все сотрудники моего отдела.

– Линдси, позволь нам заняться этим делом, – тихо сказал Кэппи, беря меня под руку и отводя в сторону. В конце концов я вынуждена была согласиться с тем, что осмотром места преступления должны заняться другие люди.

Только после этого я постепенно начала понимать, что все случившееся не кошмарный сон, а самая что ни на есть реальность. Вокруг нас десятки полицейских автомобилей с включенными мигалками, вокруг места преступления уже натянута оранжевая лента, а в самом центре его лежит бездыханное тело моей лучшей подруги, которую убил не муж-негодяй, а омерзительный преступник по имени Огаст Спайс.

Я стояла в стороне и молча наблюдала за тем, как медики принесли носилки, уложили на них бедную Джилл и быстро унесли. Клэр проводила их до фургона. Машина медиков умчалась прочь, яростно завывая сиреной. Молинари утешал меня как мог, но ему необходимо было вернуться в управление.

Когда полицейские покинули место преступления, мы с Клэр и Синди уселись на ступеньки соседнего здания, не обращая внимания на начавшийся дождь, и напряженно молчали, думая о том, что произошло. Синди тихо плакала, Клэр обнимала ее, а я смотрела на улицу немигающими глазами. Голова у меня раскалывалась от вопросов, на которые я не находила ответов: "Почему? Зачем? Какое отношение Джилл имеет к террористам?"

Не знаю, как долго мы там сидели, но помню, что все это время я пыталась хоть как-то объяснить себе причины этой трагедии и выработать план дальнейших действий. Я прекрасно понимала, что, только ответив на вопрос "Почему?", я смогу выйти на след преступников. "Если бы я пришла к ней в ту ночь, – сверлила меня одна и та же мысль, – этой трагедии могло бы не быть".

Внезапно тишину разрезала громкая трель мобильного телефона. Синди вздрогнула, нехотя достала из сумки аппарат и хрипло спросила:

– Да? Я уже на месте.

По содержанию ее ответов я поняла, что звонили из отдела городских новостей.

Синди тяжело вздохнула и изменившимся голосом коротко пересказала суть произошедшего.

– Да, это похоже на часть мощной террористической кампании. Это уже третья жертва... – Она подробно описала место, где был обнаружен труп Джилл, и закончила пересказом сообщения, которое получила от преступников по электронной почте.

Потом она замолчала, и я видела, как она вытирала слезы. Похоже, что последние слова давались ей с большим трудом.

– Да, – едва слышно произнесла она, прикусив нижнюю губу, – жертву опознали. Ее зовут Бернардт... Джилл Бернардт.

Синди пыталась сказать что-то еще, но слова застряли у нее в горле. Клэр обняла ее за плечи и прижала к себе.

– Да, – сказала Синди через мгновение, тихо всхлипывая, – миссис Бернардт была старшим помощником окружного прокурора города Сан-Франциско. – Она сделала паузу, а потом прошептала: – А еще она была моей лучшей подругой.

Глава 69

Я не хотела ехать домой, так как знала, что все равно не смогу уснуть. Вместо этого я оставалась на месте преступления до тех пор, пока специалисты из лаборатории не взяли все пробы, после чего я еще целый час бродила по опустевшим портовым улицам в поисках хоть кого-нибудь, кто мог бы пролить свет на обстоятельства произошедшей недавно трагедии. К сожалению, никто из ночных сторожей или рабочих мне в этом не помог. Потом я еще целый час ездила по этому району на машине, чтобы не возвращаться на работу и уж тем более домой. Я вглядывалась в темные дома и глухие переулки, но ничего не видела, так как меня душили слезы, а перед глазами то и дело возникало мертвенно-бледное лицо Джилл на фоне окровавленного покрывала.

Я колесила по окрестностям порта до тех пор, пока, казалось, сама машина не вывела меня на нужный путь. Куда еще я могла поехать в эту жуткую ночь? Только в морг. Ровно в три часа ночи я подъехала к мрачному зданию морга. Я знала, что Клэр там. Даже в этот поздний час она не могла уйти домой до окончательного выяснения причин гибели Джилл.

Тело Джилл лежало на большом металлическом столе, над ним склонилась Клэр в своем обычном синем халате.

Джилл... Моя бедная Джилл. Я долго смотрела на нее сквозь толстое дверное стекло, а потом смахнула рукой слезы, тяжело вздохнула и толкнула дверь. Клэр, сосредоточенно выполнявшая свою работу, не сразу меня заметила.

Когда я подошла ближе, она повернулась ко мне и нахмурилась.

– Тебе нельзя здесь находиться, Линдси, – строго сказала она, быстро накрывая белым покрывалом тело Джилл.

– Нет, Клэр, я хочу остаться, – упрямо сказала я, прикусив губу. – Я должна видеть все это собственными глазами.

Клэр пристально посмотрела на мое опухшее от слез лицо и кивнула:

– Ладно, но в таком случае тебе придется мне помогать. Подай вон тот поднос с инструментами.

Я выполнила ее просьбу, а потом провела тыльной стороной ладони по холодной щеке Джилл. "Ну почему это не кошмарный сон, от которого можно очнуться?" – подумала я в этот момент.

– Обширное поражение с правой стороны затылочной кости, – спокойным голосом произнесла Клэр в микрофон, прикрепленный к ее халату, – вызванное проникающим пулевым ранением. Выходного отверстия не обнаружено. По всей вероятности, пуля застряла в левой части черепной коробки. Вокруг пораженной области очень мало крови, что само по себе довольно странно... – пробормотала она в микрофон.

Я молча слушала ее, не спуская глаз с мертвого лица Джилл.

– Слабые ожоги вокруг раны и на шее, – продолжала как ни в чем не бывало Клэр, – свидетельствуют о том, что при убийстве использовалось оружие малого калибра, стреляли с очень близкого расстояния. Она слегка повернула тело, и на экране монитора появилось изображение задней части головы Джилл с огромной зияющей раной. Я не могла больше выносить это жуткое зрелище и отвернулась.

– А сейчас я попытаюсь извлечь из левой части черепной кости фрагмент предмета, отдаленно напоминающего пулю малого калибра, – продолжала Клэр. – Отчетливо видны признаки поражения костной ткани, характерные для подобного рода ранений, но по-прежнему очень мало крови...

Я с ужасом смотрела, как она взяла длинным пинцетом какой-то черный предмет и бросила его на металлический поднос. Меня чуть не стошнило от вида расплющенной пули примерно 22-го калибра, на которой отчетливо виднелись следы запекшейся крови.

– Что-то здесь не так, – удрученно сказала Клэр, уставившись на рану. Через мгновение она повернулась ко мне. – В этой части раны должны присутствовать частицы спинномозговой жидкости, но ее здесь нет, как нет и значительных кровоизлияний в мозговой ткани. – Клэр немного подумала, а потом решительно щелкнула кнопкой на микрофоне. – Сейчас я хочу вскрыть грудную клетку, – произнесла она и посмотрела на меня. – Линдси, отвернись, пожалуйста.

– В чем дело, Клэр? – всполошилась я. – Что происходит?

– Что-то здесь не то, – снова повторила она и, перевернув тело на спину, взяла с подноса длинный скальпель. Я не успела отвернуться и краем глаза увидела, как она вонзила его в тело Джилл у основания шеи, а потом разрезала ей грудную клетку до самого живота. После этого я какое-то время тупо смотрела в стену, выкрашенную в темно-зеленый цвет.

– Сейчас я делаю стандартную стернотомию, – произнесла Клэр в микрофон. – Грудная клетка почти полностью вскрыта, легочные мембраны мягкие, сами легкие не повреждены... А сейчас я хочу вскрыть брюшную полость...

Я слышала, как Клэр глубоко вздохнула, а потом растерянно пробормотала:

– Черт возьми.

Я не могла больше смотреть в стену и повернулась к монитору.

– Что случилось, Клэр? Что ты там увидела?

– Погоди, – остановила она меня движением руки, продолжая пристально вглядываться в обезображенное разрезом тело Джилл.

Я уже не сомневалась в том, что она увидела что-то ужасное, нечто такое, что не укладывалось в ее голове. Но что?

– Линдси, Боже мой, – с испугом прошептала Клэр, медленно повернувшись ко мне. – Джилл не была застрелена.

– Что?!

– А я все голову ломала, почему здесь так мало крови. Конечно, откуда же ей здесь взяться. – Она замолчала и сокрушенно покачала головой. – Выстрел был сделан уже после того, как она умерла.

– Что ты хочешь этим сказать? – выпалила я, не веря своим ушам.

– Я не уверена, – сказала она, посмотрев на меня, – но мне кажется, что это рицин.

Глава 70

В облике Чарлза Дэнко было что-то такое, что смущало всех, кто встречался с ним лично. Даже в таком спокойном и уютном месте, как отель "Хантингтон" в Сан-Франциско. Дэнко же всегда и везде чувствовал себя как дома. Сегодня на нем был твидовый пиджак, полосатая рубашка и шелковый галстук.

Его сопровождала красивая девушка с копной ярко-рыжих волос. Он всегда любил озадачивать людей, с которыми приходилось иметь дело. Теперь они будут гадать, кто она такая?

Мэла попросили надеть приличный костюм и даже повязать галстук, если, конечно, он сможет его найти. И он нашел, хотя ярко-красный галстук казался ему несколько странным.

Дэнко встретил его сдержанно и обменялся с ним рукопожатием. Непринужденно обведя рукой просторный обеденный зал ресторана, он заметил:

– Разве можно найти более безопасное и спокойное место для нашей встречи? Это же "Хантингтон", а не какая-то забегаловка.

Он посмотрел на девушку, и они рассмеялись, но он ее не представил.

– Рицин, – сказал Малколм, – чудесная вещь. У нас был грандиозный день – мы наконец-то рассчитались с Бенгозианом. Мы можем устроить настоящую заварушку. Черт возьми, благодаря этому зелью мы можем в считанные минуты расправиться с жирными капиталистическими свиньями. Достаточно зайти в "Марк", и сотня богатых негодяев будет корчиться в предсмертных судорогах. Или войти в троллейбус и покончить с любым, кто окажется рядом.

– Да, в особенности после того, как я разработал технологию его производства в виде концентрата.

Малколм кивнул и снова посмотрел на девушку. Было заметно, что он немного нервничал.

– Насколько я понимаю, речь пойдет о предстоящей встрече "большой восьмерки"?

Дэнко повернулся к своей спутнице, и они обменялись понимающими улыбками. Кто же она такая, черт возьми, и как много знает о них?

– Ты слишком узко мыслишь, Мэл, – сказал Дэнко после небольшой паузы. – Эту проблему мы уже обсудили, а сейчас речь идет о том, чтобы посеять панику и напугать людей. И мы сделаем это, поверь мне. Рицин способен творить чудеса. По сравнению с ним антракс покажется витаминной добавкой для домашнего скота. – Он пристально посмотрел на Малколма. – Ты подготовил для меня систему доставки? Я имею в виду рицина?

Малколм с трудом оторвал от него взгляд.

– Да.

– И ты готов к новым взрывам?

– Мы готовы стереть с лица земли "Хантингтон". А заодно и "Марк". – Малколм наконец позволил себе робко улыбнуться. – Ну ладно, а это кто такая?

Дэнко запрокинул голову и весело рассмеялся.

– Это выдающаяся личность, чем-то похожая на тебя. Это наше секретное оружие, Мэл, и давай не будем больше об этом. Она просто еще один наш преданный боец. – Он замолчал и посмотрел девушке в глаза. – У нас всегда находятся верные и преданные бойцы, Мэл, разве не так? Именно это обстоятельство должно сейчас приводить всех в ужас.

Глава 71

Мишелл услышала чьи-то голоса в прихожей. Значит, Мэл уже вернулся со встречи и успел рассказать о ней Джулии, которая просто визжала от восторга, словно выиграла в лотерею миллион долларов. У Мишелл же на душе было скверно, как никогда.

Она знала, что они делали страшные вещи, но в особенности ей не давало покоя последнее убийство, когда они расправились с симпатичной и ни в чем не повинной помощницей окружного прокурора. Она старалась не думать о взрыве дома Лайтауэра. Хорошо хоть детей удалось спасти. Но этот тип заслужил суровое наказание, как, впрочем, и Бенгозиан. Они были жадными, алчными хищниками и отъявленными мерзавцами.

А эта бедная женщина была абсолютно безвредной. Почему они ее убили? Только потому, что она работала в государственном аппарате? Мэл как-то сказал ей, что они должны убить ее, потому что "это может напугать остальных, а заодно докажет всем, что они могут сделать все, что захотят". Однако Мишелл не поверила ему. У Мэла всегда на уме было что-то свое, какой-то страшный и непонятный ей план.

Эта бедняжка знала, что обречена, с самой первой минуты, когда они затолкали ее в грузовик, но даже виду не подала. Она не уступила им, не сдалась и вообще вела себя мужественно. А самое главное заключалось в том, что она так и не поняла, за что умирает. Именно в этом и заключалось их преступление. Они даже не удосужились объяснить ей, за что убивают ее!

Скрипнула дверь, и в комнату вошел возбужденный Мэл, от которого за версту несло табаком и алкоголем. Выражение торжества на его лице заставило Мишелл вздрогнуть. У нее даже мурашки побежали по телу.

– Что случилось с моей маленькой девочкой? – спросил он, устраиваясь на диване рядом с ней.

– Только не сегодня, – раздраженно отмахнулась Мишелл.

– Не сегодня? – удивленно хмыкнул он.

Мишелл выпрямилась.

– Мэл, я до сих пор не могу понять, зачем вы убили ее? Что она вам сделала?

– А что сделали все остальные? – вопросом на вопрос ответил он и погладил ее по волосам. – Они ошиблись в выборе профессии, дорогая. Она представляла то самое чудовищное государство, которое порабощает весь мир и поощряет всякие мерзости. И она, Мишеля, играла в этом деле далеко не последнюю роль. Она – это американские танки в Ираке, "Грумман", "Доу Кемикл" и ВТО в одном лице. И не надо думать, что она ни в чем не виновата, только потому, что она была хорошенькой.

– В новостях недавно сообщили, что она боролась с преступниками, сажала за решетку отъявленных убийц и даже управляющих крупными корпорациями, замешанных в скандалах.

– Мишеля, я же говорил, чтобы ты не обращала внимания на все эти новости. Иногда умирают даже те люди, которые делают другим добро. Выбрось это из головы.

Мишеля кинула на него испуганный взгляд и закашлялась. Боль в груди становилась все сильнее. Она пошарила рукой по дивану в поисках ингалятора, но Мэл перехватил ее руку.

– Мишеля, почему тебя так волнует судьба каких-то негодяев, которые либо сами воруют у простых людей, либо обслуживают воров? Мы же с самого начала договорились, что нашим главным врагом является государство, а эти люди лишь представляли его в том или ином виде. Мы имеем дело с могущественным и сильным врагом, который не умрет сам по себе.

Мишеля сжала горло свободной рукой и вдруг впервые поняла, что она совсем не такая, как Мэл, что между ними образовалась пропасть. Она отличалась не только от него, но и от всех остальных. Он называл ее малышкой, пупсиком, но он ошибался. Малышки и пупсики не совершают таких чудовищных злодеяний, которые совершила она.

Мишеля снова закашлялась и покраснела от напряжения.

– Мэл, пожалуйста, дай мне ингалятор, я задыхаюсь.

– А я должен знать, что могу доверять тебе, мой пупсик. – Он схватил баллончик и повертел его в руке, как игрушку.

Мишеля зашлась от кашля, ее дыхание стало тяжелым и прерывистым. Мэл пугал ее своими идиотскими шуточками, а она уже знала, что он способен на любое преступление.

– Ты же знаешь, Мэл, что во всем можешь доверять мне, – прохрипела она.

– Да, я действительно знаю это, Мишеля, но сейчас дело вовсе не во мне. Меня больше беспокоит то, что думают о тебе остальные. Хочу напомнить, что мы работаем вместе ради единственной цели и должны всегда и во всем доверять друг другу, разве не так? Конечно, я могу простить тебе любые шалости, но Чарлз Дэнко никому ничего не прощает. Дэнко гений, он способен нанести им мощный удар на их собственном поле.

Мишеля выхватила ингалятор из рук Мэла и впрыснула в легкие живительную струю.

– А ты знаешь, в чем состоит главное преимущество рицина? – улыбнулся Мэл. – В том, что его можно ввести в твой организм самыми разнообразными способами. – Он поднял вверх указательный палец, а потом два раза дотронулся им до руки Мишеля, словно нажимая на кнопку ингалятора. – Пшик, пшик – и все.

Она с испугом посмотрела на него и увидела в его глазах нечто такое, чего раньше никогда не замечала.

– И как только ты это сделаешь, – добавил он, продолжая зловеще ухмыляться, – в твоей груди начнется самый настоящий кошмар. Ты поняла меня, малышка? Просто пшик, пшик – и все.

Глава 72

В то утро в полицейском управлении творился самый настоящий бедлам. Подобную суматоху я видела только один раз много лет назад, когда впервые переступила порог полицейского участка. Все только и говорили что об убийстве помощника окружного прокурора да о чудовище по имени Огаст Спайс.

К шести часам утра все здание было заполнено сотнями сотрудников федеральных служб, среди которых выделялись агенты ФБР и работники департамента юстиции. Кроме них, повсюду сновали газетчики, телевизионщики и прочие работники средств массовой информации, которые часами сидели в конференц-зале, дожидаясь от властей хоть каких-то известий о недавнем преступлении. Утренние газеты вышли с подробным изложением последних событий, а "Икземинер" поместила на первой полосе крупный заголовок: "КТО СЛЕДУЮЩИЙ?"

Я как раз просматривала статью Синди об убийстве Джилл, когда в дверь кабинета кто-то постучал. К моему удивлению, это были Джо Сантос и Фил Мартелли.

– Мы очень сожалеем о трагической смерти миссис Бернардт, – сказал Сантос, выступая вперед.

Я отложила газету и молча кивнула, принимая соболезнования.

– Очень хорошо, что вы пришли.

Мартелли пожал плечами.

– Откровенно говоря, Линдси, мы пришли сюда вовсе не из-за этого.

– Мы решили еще раз просмотреть все ранние дела, касающиеся Хардуэя, – пояснил Сантос, усаживаясь напротив меня. Он полез в карман и вынул оттуда большой белыйконверт. – Мы подумали, что если он давно занимается преступной деятельностью, то так или иначе должен был засветиться и в других местах.

Джо Сантос открыл конверт и достал оттуда несколько черно-белых фотографий.

– Вот, например, митинг, за которым мы пристально наблюдали. Он состоялся двадцать второго октября, то есть почти полгода назад.

Я посмотрела на фотографии и поначалу ничего не могла понять. На них была изображена толпа орущих людей с какими-то плакатами и транспарантами. Но потом я заметила, что на отдельных фотографиях лицо одного из участников обведено кружком. У него были желтоватые волосы, узкое лицо и жиденькая бородка. Одет он был в старый, поношенный пиджак темного цвета, такие же потертые джинсы, а шея его была обмотана длинным шарфом, оба конца которого свисали почти до колен.

И тут меня бросило в жар. Я вскочила с места, подошла к полке, взяла там фотографии, которые агенты ФБР сделали в Сиэтле пять лет назад, и сравнила их. Это был Стивен Хардуэй.

Этот сукин сын был здесь шесть месяцев назад.

– Именно с этого места и начинается самое интересное, – хитро подмигнул Фил Мартелли и подсунул мне еще несколько фотографий. На них был запечатлен другой митинг, и снова в центре толпы – запоминающееся лицо Хардуэя. Правда, на этот раз он стоял рядом с человеком, которого я уже хорошо знала, – Роджером Лемоузом.

Хардуэй не просто стоял рядом с ним, а обнимал его правой рукой за плечи.

Глава 73

Спустя полчаса я мчалась по Дюран-авеню к южному крылу здания университета. Оставив машину на стоянке, я почти бегом поднялась по ступенькам, прошла по длинному коридору и без стука ворвалась в кабинет профессора Лемоуза. К счастью, он был на месте и мирно беседовал с какой-то юной особой с длинными рыжими волосами.

– Вечеринка окончена, – бесцеремонно прервала я их разговор.

– А, мадам лейтенант, – натянуто улыбнулся он, растягивая слова с каким-то то ли итонским, то ли оксфордским акцентом. – А я как раз объясняю Анетт смысл слов Фуко о том, что те самые силы, которые порождают классовое неравенство, порождают и неравенство полов.

– В таком случае занятия окончены, – еще тверже повторила я и окинула студентку взглядом, ясно говорившим, что я не намерена долго ждать. Она правильно его поняла, так как тут же собрала книги и покинула кабинет профессора. Правда, при этом уже у самой двери она успела показать мне средний палец, на что я ответила ей тем же.

– Я рад снова видеть вас в моем кабинете, – сказал он, небрежно откинувшись на спинку стула. – Учитывая последние события, могу предположить, что и на сей раз речь пойдет о политике, а не о проблемах женского равноправия.

– Мне кажется, что в прошлый раз я недооценила вас, – сказала я, продолжая стоять у стола. – Мне казалось, что вы самый обыкновенный пропагандист или агитатор, потакающий низменным инстинктам толпы, а вы оказались крупной шишкой в этом движении.

Лемоуз закинул ногу на ногу и снисходительно улыбнулся:

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

Я вынула из сумки конверт с фотографиями.

– Не знаю почему, но я спасаю вас от неприятного общения с Департаментом внутренней безопасности. Если я сообщу им вашу фамилию и расскажу о ваших публичных заявлениях на массовых митингах, то боюсь, что в следующий раз нам придется беседовать в камере предварительного заключения.

Лемоуз сохранял спокойствие и продолжал насмешливо улыбаться.

– Вы мне угрожаете, лейтенант?

– С чего вы взяли, что я вам угрожаю? Это всего лишь предупреждение.

На его лице появились первые признаки беспокойства. Он явно не понимал, что у меня есть на него, и поэтому начал волноваться. Меня это вполне устраивало.

– Знаете, лейтенант, – покачал он головой, – больше всего меня забавляет тот факт, что ваша благословенная конституция совершенно не замечает нарушения прав и свобод людей, которые носят чадру или говорят с иностранным акцентом, но становится грозным оружием, когда речь заходит о парочке алчных менеджеров или об окружных прокурорах.

Я сделала вид, что не слышала этих слов.

– Послушайте, Лемоуз, я хочу, чтобы вы взглянули на эти фотографии. – Открыв конверт, я вынула снимки, сделанные агентами ФБР, и разложила их веером на его столе. Вы знакомы с этим человеком? – спросила я, указав пальцем на Стивена Хардуэя.

Тот равнодушно пожал плечами:

– Не знаю, возможно, я видел его пару раз. Не помню, где именно. Он что, студент нашего университета?

– Вы не слушаете меня, Лемоуз, – с нескрываемым раздражением сказала я и выложила перед ним еще несколько фотографий, которые принесли мне Сантос и Мартелли. При этом я ткнула пальцем в те из них, где Хардуэй стоял рядом с Лемоузом и обнимал его за плечи.

– Где я могу его найти?

Она покачал головой:

– Понятия не имею. Эти фотографии были сделаны довольно давно, и я совершенно не представляю, где он сейчас. Думаю, это какой-то профессор, задержанный полицией после событий 11 сентября. Это было прошлой осенью. Он приходил пару раз на наши митинги, но с тех пор я ничего о нем не слышал. Я вообще ничего не знаю об этом человеке.

– Очень плохо, Лемоуз. Так дело не пойдет.

– Я действительно не знаю, где он сейчас, – повторил он. – Это чистая правда, лейтенант. Если не ошибаюсь, он приехал откуда-то с севера, то ли из Сиэтла, то ли из Юджина. Какое-то время он околачивался с нами, а потом ему все это надоело, и он исчез.

Я впервые поверила Лемоузу.

– Какая у него тогда была фамилия?

– Точно не помню, но не Хардуэй. Что-то вроде Малколма. Да, кажется, он представился как Деннис Малколм. Но я не знаю, где он сейчас. Даже представить себе не могу.

Мне нравилось видеть, как таяло былое превосходство, которое Лемоуз демонстрировал по отношению ко мне. Теперь он был более покладистым и сговорчивым.

– Хорошо, тогда скажите мне еще одну вещь, но только это между нами.

Лемоуз кивнул:

– Разумеется.

– Вам что-нибудь известно о человеке по имени Огаст Спайс?

Лемоуз растерянно заморгал и густо покраснел. Я никогда еще не упоминала это имя в разговоре с ним, и он выдал себя с головой. Я сразу поняла, что он его знает. Это было видно по его лицу.

– Послушайте, Лемоуз, вы должны рассказать мне все, что вам известно об Огасте Спайсе.

Глава 74

– Вы когда-нибудь слышали о Хэймаркетской бойне? – спросил он меня так, словно я была одной из его студенток.

– Вы имеете в виду те давние события в Чикаго? – уточнила я.

– Да, именно их, – кивнул Лемоуз. – Очень хорошо. Так вот, на этой площади до сих пор стоит памятник трагедии, которая произошла там первого мая 1886 года. В тот день на Мичиган-авеню прошла грандиозная рабочая демонстрация, самая крупная за всю историю Соединенных Штатов. Там собралось более восьмидесяти тысяч рабочих, женщин и детей. Именно поэтому во многих странах мира этот день до сих пор отмечается как официальный праздник солидарности трудящихся. – Он сделал многозначительную паузу, а потом быстро добавил: – Везде, но только не в Соединенных Штатах.

– Ближе к делу, – недовольно поморщилась я. – Политика меня сейчас не интересует.

– Эта демонстрация была мирной, – продолжал Лемоуз, – и в течение двух дней число бастующих и демонстрантов росло. А на третий день полиция открыла по ним огонь и убила двоих рабочих. На следующий день еще больше рабочих вышли на демонстрацию, которая проводилась на площади Хэймаркет и прилегающих к ней улицах. Рабочие выступили с резкими заявлениями и потребовали соблюдения своих прав. Правительство было напугано размахом забастовочного движения и приказало мэру Чикаго разогнать толпу. Сто семьдесят шесть чикагских полицейских окружили площадь и начали избивать бастующих дубинками. А потом полиция открыла огонь. Когда дым рассеялся, на земле лежали тела семерых полицейских и четырех демонстрантов. Они были мертвы.

Лемоуз остановился и посмотрел в окно.

– Полиции требовались козлы отпущения, поэтому они арестовали восьмерых лидеров рабочего движения, причем даже тех, которых в тот день не было на площади.

– К чему вы все это мне рассказываете? – не выдержала я.

– Одним из них был школьный учитель по имени Огаст Спайс, – продолжил Лемоуз. Их приговорили к смертной казни и повесили. А позже выяснилось, что Огаст Спайс не принимал участия в демонстрациях и даже не был на площади в тот роковой день. Стоя на эшафоте, он сказал своим палачам: "Если вы думаете, что наша казнь может остановить рабочее движение, делайте свое грязное дело, но помните, что земля горит под вашими ногами. Да будет услышан голос народа". – Лемоуз замолк и взглянул на меня. – Этот эпизод не нашел отражения в истории вашей страны, лейтенант, но он всегда вдохновлял последователей этого человека. И очевидно, продолжает вдохновлять до сих пор.

Глава 75

Скоро здесь умрет много людей. Очень много, если говорить откровенно.

Чарлз Дэнко сидел на скамье под огромным фонтаном в сверкающем неоновыми огнями зале Ринкон-центра, расположенного неподалеку от Маркет-стрит, и делал вид, что читает газету "Икземинер". Этот торговый центр находился у самого залива и представлял собой огромный купол, посреди которого взмывала вверх струя воды высотой восемьдесят пять футов и с шумом низвергалась в небольшой пруд, разбрызгивая мириады мельчайших капель.

"Американцам нравится испытывать благоговейный страх, – думал он, усмехаясь себе под нос. – Они любят его в своих фильмах, в своем попсовом искусстве и даже вот в таких гигантских торговых центрах. Ну что ж, я дам им для этого хороший повод. Я заставлю их еще раз испытать этот благоговейный страх, но теперь уже перед реальной смертью".

Дэнко знал, что сегодня здесь будет многолюдно, как никогда. Все рестораны Ринкон-цетра готовятся к наплыву людей, который обычно приходится на обеденное время. Именно сюда устремляются тысячи сотрудников юридических и адвокатских контор, финансовых организаций и страховых обществ, расположенных в деловой части города.

"Жаль только, что это продлится не очень долго", – подумал Дэнко и грустно вздохнул с видом человека, который слишком много времени ждал этого момента. Ринкон-центр давно стал одним из его любимейших мест в Сан-Франциско.

Дэнко сделал вид, что настолько увлечен своими мыслями, что не сразу заметил хорошо одетого афроамериканца, который сел на скамью рядом с ним и задумчиво уставился на фонтан. Дэнко знал, что этот человек когда-то служил в армии, воевал в Персидском заливе, а потом вышел в отставку и занялся своими делами. Он также знал, что это в высшей степени надежный человек, хотя, может быть, излишне нервный.

– Мэл сказал, что я могу называть вас профессором, – сказал чернокожий, почти не открывая рта.

– Вы Роберт? – поинтересовался Дэнко.

Мужчина кивнул.

– Да, Роберт.

Какая-то женщина взошла на небольшой подиум в центре зала, села за рояль и стала играть знаменитую мелодию из "Призрака оперы". Она всегда приходила сюда в одно и то же время – ровно в десять часов – и играла до двенадцати, наполняя музыкой огромный зал.

– Вы знаете, кого искать? – спросил Дэнко, не поворачивая головы.

– Знаю, – ответил тот без колебаний. – Вам не стоит волноваться на этот счет, я хорошо знаю свою работу и все сделаю как надо. Я всегда был образцовым солдатом.

– Это должен быть именно тот человек, который вам нужен, – назидательным тоном повторил Дэнко. – Он появится здесь примерно в двадцать минут первого. Вы сразу его увидите. Он пересечет зал, возможно, остановится возле пианистки и бросит ей какую-то мелочь, а потом отправится в "Янг Синг".

– У вас, кажется, нет абсолютно никаких сомнений в том, что он действительно сюда придет.

Дэнко впервые повернул голову к чернокожему человеку и улыбнулся.

– Роберт, вы видите этот грандиозный фонтан? Он падает с высоты восемьдесят пять и пять десятых фута. Я знаю это наверняка, поскольку провел здесь немало времени и давно уже вычислил точный угол воображаемой линии, которая идет от центра бассейна, и соответствующий угол, образованный у самого его основания. А после этого было уже очень легко вычислить его точную высоту. Роберт, вы даже представить не можете, сколько дней я просидел возле этого фонтана, так что не волнуйтесь, он будет здесь точно в указанное время. – Чарлз Дэнко встал, оставив на скамье свой кейс. – Благодарю вас, Роберт, вы совершаете храбрый поступок. На такое способен далеко не каждый. Желаю вам удачи, мой друг. Вы настоящий герой. "А самое главное, вы служите достижению моих целей", – подумал он про себя.

Глава 76

В тот мрачный дождливый вечер в Хайленд-парке, штат Техас, мы провожали в последний путь нашу лучшую подругу Джилл. Мне уже не раз приходилось хоронить дорогих мне людей, но никогда еще я не испытывала такой внутренней пустоты, как сейчас. И никогда мне не было так больной обидно.

Синагога представляла собой вполне современное строение из кирпича и стекла с небольшим святилищем, заполненным ярким светом. Раввином была женщина, и я подумала, что Джилл это не понравилось бы. На церемонии присутствовали наш шеф Траккио, окружной прокурор Синклэр, несколько сотрудников прокуратуры, вместе с которыми она проработала много лет, Клэр, Синди и я. Кроме того, позади нас стояла небольшая группа девушек из средней школы и местного колледжа, с которыми Джилл регулярно встречалась. Разумеется, присутствовал на похоронах и Стив, но я предпочла не замечать его и даже не удостоила выражением соболезнований.

Мы заняли свои места, и церковный хор запел знаменитую арию из оперы "Турандот", которую так любила Джилл.

Первым выступил окружной прокурор Беннет Синклэр. Он отметил выдающиеся успехи Джилл на посту помощника прокурора и ее высокие профессиональные качества.

– Многие люди говорят, что она была строгим человеком. Да, она действительно была строгой и требовательной, но не настолько, чтобы не понимать простых человеческих отношений и не сочувствовать простым людям, попавшим в беду. Мы потеряли надежного и верного друга. – Он сделал паузу и крепко сжал губы. – Но город Сан-Франциско потерял еще больше – он потерял чрезвычайно образованного и умного юриста.

Сокурсница Джилл из Стэнфордского университета продемонстрировала всем присутствующим фотографию, на которой Джилл была изображена в составе футбольной команды. Тогда они вышли в национальный финал и добились потрясающего успеха. Многие не удержались и рассмеялись, когда она рассказала, как Джилл собрала всю эту команду и настроила их на победу, а когда ее спросили, что такое "двойной удар", она шутливо ответила, что это стремление студентов получить две специальности.

Я выступила очень кратко.

– Все мы знали Джилл Мэйер Бернардт как сильного, уверенного в себе человека, который всегда добивался своей цели и успешно завершал начатое дело. Она была лучшей студенткой в университете, а потом лучшим сотрудником окружной прокуратуры. Она всегда была примером для тех, кто не смог добиться успеха в жизни. – На этом месте я остановилась и тяжело вздохнула. – Я тоже хорошо знала ее с этой стороны, но больше всего ценила ее как подругу, которая всегда была готова оказать помощь и которая всегда оставалась простой и доступной, несмотря на все свои достижения. Она всегда мечтала родить ребенка и воспитать его хорошим человеком. Именно за эту простоту и скромность я любила ее больше всего.

После того как все произнесли последние слова прощания, хор запел прекрасную песню, которую Джилл обожала, – современную версию "Любящих рук". Мы часто пели ее все вместе, сидя за своим излюбленным столиком в кафе у Сьюзи. Я видела, что Клэр закрыла глаза, а Синди покачивалась в такт мелодии.

Как только закончился первый куплет, люди в черных одеждах подхватили гроб и направились к выходу. За ними последовали родные Джилл, а следом потянулись и мы. Кто-то начал громко хлопать в ладоши, и вскоре уже весь зал бурно аплодировал, провожая Джилл в последний путь. Клэр не могла сдержать слез, я тоже расплакалась, ничуть не стесняясь своих чувств. Клэр взяла меня за одну руку, Синди – за другую, и мы вместе пошли за гробом самого дорогого для нас человека. И я всю дорогу мысленно повторяла одни и те же слова: "Спи спокойно, Джилл, я непременно найду этого подонка".

Глава 77

Когда Синди вернулась домой, было уже далеко за полночь. Глаза ее покраснели от слез, а все тело ныло от усталости. Она не знала, сможет ли когда-нибудь оправиться от этой тяжелой утраты. Понятно, что в таких условиях о сне не могло быть и речи. Ее не было дома целый день, и за это время на автоответчике накопилась масса сообщений, но она решила сначала проверить электронную почту.

Синди включила компьютер и начала просматривать электронную версию последнего номера "Кроникл". Главными его темами были, конечно же, смерть Джилл и рицин. Трагическая гибель помощника прокурора вызвала в городе настоящую панику. Если первые убийства еще имели хоть какое-то объяснение, то убийство сотрудника окружной прокуратуры окончательно убедило жителей города в том, что смерть ходит за ними по пятам. А тут еще все эти сообщения о смертельном яде, которым легко отравить весь город. Люди спрашивали, легко ли получить рицин в бытовых условиях, какими качествами он обладает и какие симптомы свидетельствуют о его проникновении в организм. Однако чаще всего спрашивали о том, что будет с городом, если яд проникнет в систему городского водоснабжения, и существуют ли надежные препараты, нейтрализующие его смертоносное действие.

Синди внимательно просмотрела материалы номера, а потом решила проверить электронную почту, но тут на экране монитора появилось окно чата со странным адресом "Hotwaxl 199".

"Не тратьте понапрасну время на попытки установить отправителя этого сообщения, – говорилось в тексте. Синди на какое-то мгновение замерла, а потом прильнула к экрану. – В этом нет никакой необходимости. Адрес отправителя принадлежит шестикласснику из Дублина, штат Огайо, по имени Марион Дельгадо. Но он понятия не имеет, что я использую его компьютер".

"Да, – написала Синди ответ, – я знаю, кто ты такой. Ты сукин сын, подонок и негодяй, который погубил мою лучшую подругу Джилл. Что тебе нужно от меня?"

"Скоро будет нанесен еще один удар, – прочитала она на экране. – Это случится завтра, и он будет отличаться от всех предшествующих. Его жертвами станут очень многие люди. Между прочим, ни в чем не повинные люди".

"Где это произойдет? – напечатала она. – Ты можешь сказать мне, где и когда это произойдет? Пожалуйста!"

"Встречу министров финансов "большой восьмерки" нужно отменить, – говорилось далее в сообщении. – Вы сказали, что можете помочь нам, так помогите же, черт возьми! Все эти люди, наше правительство, – они должны признаться в своих преступлениях перед народом. Они должны сообщить всему миру, что убивали людей за нефть. Транснациональные корпорации обнаглели до такой степени, что совершенно безнаказанно грабят бедные страны и народы. Вы сказали, что хотели бы поддерживать с нами контакт, так вот, вам предоставляется уникальный шанс. Скажите свое слово, подайте свой голос в защиту бедных и обездоленных, заставьте этих воров и убийц немедленно прекратить свои преступления".

После этого сообщения наступила довольно продолжительная пауза. Какое-то время Синди думала, что ее корреспондент вообще прервал связь. Она сидела перед компьютером и не знала, что делать. Однако через некоторое время на экране появились новые строчки.

"Заставьте их признаться в своих преступлениях, – повторил требование автор. – Это единственный способ прекратить убийства".

Синди долго думала, что ответить на это требование. Ясно, что автор не случайно идет на контакт. Возможно, он испытывает угрызения совести, возможно, чувствует вину за убийства невинных людей или просто хочет обеспечить себе имидж борца за справедливость.

"Я могу подсказать тебе, как остановить это безумие, – написала она. – Пожалуйста, сообщи мне, что и где должно произойти, и ты спасешь жизни ни в чем не повинных людей. Нельзя наказывать тех, кто не имеет никакого отношения к тем проблемам, о которых ты говоришь!"

Ответа не последовало. Она долго сидела перед монитором, но текст не появлялся.

– Черт возьми! – выругалась она, тщетно щелкая клавишами. Они просто используют ее, вот и все. Она служит для них посредником.

Собравшись с мыслями, она набрала следующий текст: "Зачем вы убили Джилл Бернардт? Чем она вам не угодила? Может, она воровала нефть? Или принимала активное участие в процессе глобализации? Что она сделала?"

Прошло полминуты, затем минута. Синди окончательно убедилась в том, что этот человек больше ничего не собирается ей сообщать. А она как дура сидит и ждет от него ответа. Да он просто издевается над ней. Вместо горечи, оставшейся после похорон, в душе ее вдруг вспыхнула злость, если не сказать ненависть. Отчаявшись получить ответ, она уперлась лбом в корпус монитора, а когда через несколько минут подняла голову, не сразу поверила своим глазам. На экране снова появился текст.

"Джилл Бернардт действительно никак не связана с "большой восьмеркой", – сообщил ей автор. – Это убийство не похоже на все остальные, так как главной его причиной стали личные отношения".

Глава 78

После этого стало совершенно ясно, что вскоре должно было произойти нечто ужасное. Разговор Синди с предполагаемым преступником не оставлял на этот счет никаких сомнений. А самое страшное заключалось в том, что ее корреспондент говорил серьезно, не лгал и даже не пытался ее запугать. Он просто предупредил ее о грозящей беде.

Охватившее нас чувство беспомощности и отчаяния было ужасно. Невозможно было спокойно ждать рассвета, понимая, что новый день может принести несчастье. И это несмотря на всю мощь правительства США, на его огромные ресурсы, на все те меры, которые неоднократно предпринимала полиция, и на мой многолетний опыт работы в отделе по расследованию убийств. Огаст Спайс обещал нанести очередной удар, и мы были уверены, что он сдержит свое обещание, но не могли ничего предпринять, чтобы остановить зарвавшихся убийц.

Рассвет того дня я встретила в Центре по чрезвычайным ситуациям, здание которого было расположено в пустынном месте почти на окраине города. Главное помещение Центра было заполнено компьютерами и другим современным оборудованием для оперативной связи с любой точкой города. Все сотрудники Центра находились на местах и терпеливо дожидались указаний, принимая информацию со всех концов города и прилегающих окрестностей. Однако никто из них не мог знать, где нанесет очередной удар Огаст Спайс.

Здесь же были Джо Молинари, мэр города, шеф полиции, командиры пожарных подразделений и группа медиков, специально подготовленных для оказания первой помощи пострадавшим. Все мы сидели за большим столом, и это чем-то напоминало совещание командования перед военной операцией.

Клэр тоже находилась в этой комнате, так как мы не исключали, что в ходе террористической атаки могло быть использовано большое количество рицина. Более того, Молинари позаботился о том, чтобы в город прислали специалистов из лаборатории токсичных ядов.

Через некоторое время мы решили, что пора обнародовать имя Стивена Хардуэя и разослать его фотографии во все местные газеты и телестудии. Ситуация в городе становилась чрезвычайно опасной, поскольку в отдельных районах уже появились первые признаки паники. В этих условиях надо было во что бы то ни стало успокоить общественное мнение и задержать Хардуэя, который, несомненно, имел какое-то отношение ко всем этим трагическим событиям.

Вскоре вышли первые выпуски телевизионных новостей и были показаны фотографии Хардуэя, сопровождавшиеся краткими сообщениями о его преступной деятельности. В целом же все это напоминало плохой боевик, правда, конец его не был известен. Даже в кошмарном сне трудно было себе представить, что в любую минуту в городе могут взорвать бомбу или распылить в воздухе отравляющее вещество. Причем последнее можно было сделать даже с самолета.

К семи часам начали поступать первые звонки от людей, которые, как им казалось, видели этого человека. Первым позвонил продавец из супермаркета в Окленде, утверждавший, что этот человек заходил в его отдел пару недель назад. Потом позвонили из Спокана, Альбукерка и даже Нью-Хэмпшира. И мы не могли игнорировать эти сигналы, поскольку никто не знал, насколько достоверной была эта информация. Все телефонные звонки нужно было срочно проверить.

А Молинари тем временем беседовал по мобильному телефону с человеком по имени Рональд Калл из Всемирной торговой организации.

– Мне кажется, мы должны подготовить что-то вроде совместного коммюнике, – предложил он. – Разумеется, никаких уступок террористам, но мы должны предупредить, что ситуация очень серьезная и не исключены акты насилия. Это поможет нам выиграть время и обезвредить преступников, а самое главное – сохранить человеческие жизни. Возможно, очень много жизней.

В конце концов ему удалось убедить собеседника в своей правоте, и тот попросил его использовать максимально деликатные формулировки в документе, который должен был получить одобрение Вашингтона и руководства ВТО.

Под утро обстановка стала невыносимой. Часы мерно отсчитывали минуту за минутой, а мы с ужасом ждали осуществления мрачных прогнозов.

Это произошло в восемь часов сорок две минуты. Этот момент я не забуду никогда в жизни.

Глава 79

"Ученики начальной школы в Редвуд-Сити выпили воды из фонтана и заболели". Это были первые слова, которые мы услышали. Часы показывали 8.42 утра. Все затаили дыхание и боялись даже пошевелиться. Первым опомнился Молинари. Он быстро связался по телефону с директором школы и приказал немедленно эвакуировать всех детей. А Клэр долго сидела на телефоне, пытаясь дозвониться до машины "скорой помощи", на которой отвезли в больницу первую группу школьников. Никогда в жизни я не видела высших чинов городского управления в такой панике.

– Никто не должен прикасаться к воде, пока мы не прибудем на место, – строго инструктировал Молинари директора школы. – Немедленно выведите детей из здания и перекройте доступ туда посторонним людям. – После этого он распорядился отправить туда на вертолете группу агентов ФБР и экспертов по токсикологии.

Руководитель группы экспертов подробнейшим образом инструктировал своих подчиненных.

– Если это рицин, – говорил он, – мы сразу же увидим конвульсии, обширное покраснение горла и симптомы, напоминающие воспаление легких.

Тем временем Клэр связалась с учительницей и попросила ее как можно подробнее рассказать о случившемся.

– Я не знаю, что это было, – откровенно призналась та. – Дети вдруг почувствовали слабость во всем теле, их постоянно тошнило. У всех была высокая температура, боль в низу живота, а кое у кого и понос.

Один из вертолетов Центра летал над школой и снимал все на видеопленку. Дети вместе с учителями быстро покидали школьное здание, на улице их уже встречали обеспокоенные родители.

И в этот момент по радио поступило еще одно тревожное сообщение. На строительной площадке в Сан-Леандро с большой высоты упал и разбился рабочий. Город находился на другом берегу залива. Свидетели не могли объяснить произошедшее. Одни говорили, что у него случился сердечный приступ, а другие утверждали, что ему что-то подсыпали в пищу во время завтрака.

Пока мы устанавливали причину гибели строителя, на мониторах появилось новое сообщение. "Шокирующая новость... В Редвуд-Сити были срочно эвакуированы дети младших классов с симптомами какой-то странной болезни. Дети падали на пол от слабости, их постоянно рвало. Все эти признаки говорят о том, что они отравились неизвестным веществом. И все это происходит на фоне панических сообщений об активизации террористической деятельности..."

– Были еще какие-нибудь сообщения о заболевших детях из вашей школы? – поинтересовался Молинари у директора школы.

– Пока нет, – ответил тот и добавил, что все дети покинули территорию школы и над ней до сих пор кружит вертолет.

Вскоре позвонили из больницы, в которую доставили заболевших школьников.

– Температура у детей по-прежнему высокая, сохраняются острые приступы тошноты, сопровождаемые поносом или рвотой. Причина этого странного заболевания нам неизвестна. Мы никогда еще не сталкивались с подобными симптомами.

– Вам нужно немедленно сделать анализ выделений из носовой и ротовой полости, чтобы определить, не отравились ли они чем-нибудь в школьной столовой, – инструктировал эксперт-токсиколог. – Кроме того, необходим рентген. Может быть, у них есть признаки двустороннего воспаления легких.

– А какова у них легочная активность? – неожиданно вмешалась Клэр. – Дыхание ровное? Есть хрипы в легких?

Остальные молча наблюдали за происходящим. Все ждали приказа действовать, но никто толком не знал, что именно надо делать.

Доктор успокоил присутствующих, сообщив, что с легкими у детей все в порядке.

Клэр схватила Молинари за руку.

– Послушайте, я не знаю, что с ними случилось, – взволнованно проговорила она, – но я абсолютно уверена, что это не имеет никакого отношения к рицину.

– Почему вы так в этом уверены?

Клэр стала торопливо излагать свое мнение.

– Рицин поражает прежде всего внутренние органы. Я собственными глазами видела результат его воздействия. За короткое время легкие полностью разрушаются и перестают функционировать. Кроме того, срок действия рицина составляет от четырех до восьми часов. Я права, доктор Тауб? – повернулась она к эксперту-токсикологу.

Тот кивнул в знак согласия.

– А из этого следует, – продолжала Клэр, – что они должны были получить дозу яда еще ночью, что полностью исключено. К тому же легкие у них работают нормально. Не могу сказать, что вызвало такую реакцию, возможно, это стафилококк или стрихнин, но это точно не рицин.

Время тянулось очень медленно, но вскоре обстановка стала понемногу проясняться. Медики прибыли на место происшествия и сделали первые анализы, результаты которых оказались вполне утешительными. Из Сан-Леандро сообщили, что у рабочего на стройке случился сердечный приступ, но он жив и в настоящий момент его состояние стабилизировалось.

А через несколько минут нам позвонили из Редвуд-Сити и сказали, что рентгеновские снимки не показали каких-либо изменений в легких.

– В крови, – сообщили нам, – обнаружены следы стафилококкового энтеротоксина Б.

Я выжидающе посмотрела на Клэр.

– Что это значит, черт возьми? – недовольно поморщился мэр Фиск.

– Это значит, – пояснила Клэр, – что дети подцепили очень серьезную инфекцию. – Но это заразное заболевание не имеет никакого отношения к рицину.

Глава 80

В полдень Ринкон-центр был заполнен до предела. Сотни людей беззаботно болтали, поглощая ленч, просматривали спортивные разделы газет, сновали туда-сюда с пакетами "Гэп" и "Офис Макс" в руках. А многие просто отдыхали возле грандиозного фонтана воды, создававшего приятную прохладу.

Пианист играл мелодию "Герой приходит один", но никто, казалось, не обращал никакого внимания на музыку или на исполнителя. Он, правда, играл не очень хорошо.

Роберт сидел на скамье и рассеянно просматривал газету, с трудом подавляя в себе волнение. Сердце его бешено стучало. Хватит переговоров и бесполезных споров. Он не станет больше ждать перемен, сегодня он сам устроит эти перемены. Одному Богу известно, что он вынес. Он не вылезал из больниц, терпел унижения от своих командиров, потом бросил все и вот сейчас прозябает в нищете. Это-то и сделало его радикалом.

Носком ботинка он постучал по кожаному кейсу – просто чтобы убедиться, что тот на месте. В этот момент ему почему-то вспомнилась сцена из телевизионного спектакля о Гражданской войне. Там беглый раб получил на Севере свободу и тут же был призван в армию северян, чтобы сражаться с мятежными южанами. Он принимал участие в самых кровопролитных сражениях, а после одного из них вдруг увидел среди захваченных в плен конфедератов своего бывшего хозяина. Тот был тяжело ранен.

– Привет, господин, – сказал бывший раб, приближаясь к нему. – Похоже, мы поменялись местами.

Именно эти слова повторил он про себя, наблюдая за суетой этих беззаботных и благополучных менеджеров, адвокатов и банкиров. "Похоже, мы поменялись местами".

Человек, которого Роберт так долго ждал, появился внезапно. Его трудно было спутать с кем-то другим: волосы, напоминающие по цвету смесь соли и перца, выделяли его из сотен других посетителей Ринкон-центра. Роберт встал со скамьи, крепко сжав ручку кейса. Вот и наступил момент, когда все речи и пламенные призывы должны воплотиться в конкретные дела. Швырнув газету в урну, он неторопливо направился к пианисту.

"Неужели ты трусишь? – спрашивал он себя. – Неужели побоишься осуществить задуманное? Нет, – тут же ответил он себе, – я готов. Я готовился к этому много лет".

Он остановился возле пианиста, который только что заиграл новую мелодию – знаменитую песню "Битлз", которую Роберт считал "мусором белых людей". Улыбнувшись молодому рыжеволосому музыканту, Роберт достал из бумажника долларовую купюру.

Пианист благодарно кивнул, не прекращая играть.

Роберт ответил ему таким же кивком и чуть было не рассмеялся от комичности ситуации. Взяв себя в руки, он поставил кейс у ножки рояля, посмотрел на приближавшегося человека, убедился, что тот находится на расстоянии не более тридцати футов, и задвинул чемоданчик под рояль. "Получите, сукины дети!" – злорадно подумал он.

С этой приятной мыслью Роберт пошел прочь и, уже выходя из огромного зала Ринкон-центра, бросил последний взгляд на свою жертву. Человек с волосами цвета соли с перцем уже подошел к музыканту, вынул из бумажника банкноту и опустил ее в стоявшую рядом чашу. Все произошло именно так, как и предсказывал профессор. Роберт ждал этого момента всю жизнь.

Выйдя из здания, он отошел на безопасное расстояние, вынул из кармана мобильный телефон, нажал две кнопки – G-8.

В следующую секунду весь мир вокруг него перевернулся. Прозвучал оглушительный взрыв, после чего здание центра мгновенно окуталось густым едким дымом, сквозь который пробивались яркие языки пламени. Роберт ощутил себя самым счастливым человеком в мире. Именно о такой войне он всегда мечтал. Он не заметил вспышки, но видел, как здание осело и распалось на тысячи осколков стекла и бетона, обрушившихся на головы посетителей, как с оглушительным грохотом вылетела входная дверь.

"Это начало революции, малыш, – подумал он с улыбкой. – Сейчас мы поменялись местами".

Глава 81

В Центре управления чрезвычайными ситуациями раздался громкий крик. Один из сотрудников, уже несколько часов сидевший в наушниках и прослушивавший все сообщения, передаваемые на частоте полицейской радиостанции, повернулся к присутствующим и сообщил:

– Только что взорвалась бомба в помещении Ринкон-центра!

Я быстро взглянула на Клэр и почувствовала, как все внутри у меня замерло. Ринкон был самым популярным местом в городе, расположенным в деловом центре города, где находились правительственные здания, офисы компаний, адвокатские конторы и сотни жилых домов. К тому же в это время дня там обычно бывает очень много посетителей. Боже мой, сколько же людей, наверное, там погибло!

Я не стала дожидаться сообщений о разрушениях и количестве жертв и бросилась к выходу, Клэр последовала за мной. Выбежав на стоянку, мы вскочили в медицинский фургон Клэр и помчались на место происшествия. Ринкон-центр находился недалеко от нас, но на дорогу ушло не менее пятнадцати минут. Мы с трудом пробирались сквозь плотную массу автомобилей, пожарных машин и фургонов "скорой помощи", которые ехали в том же направлении. По радио тем временем сообщили, что взрыв произошел у фонтана в самом центре огромного зала, где в полдень всегда собиралось больше всего народу.

Мы бросили фургон в двух кварталах от торгового центра, на углу улиц Бил и Фолсом, и побежали туда, откуда валил столб черного дыма.

Свернув на Стюарт-стрит, мы миновали магазин "Ред-Херинг", обогнули отель "Харбор-Корт" и наконец добрались до здания центра.

– Линдси, это какой-то кошмар, – сдавленно произнесла Клэр. – Ты представляешь, что там творится?

В нос ударил терпкий запах бездымного пороха. Стекла в огромных окнах торгового центра были выбиты, и мелкие осколки усеяли все прилегающее пространство. На тротуаре сидели окровавленные, натужно кашляющие люди. Полицейские и спасатели продолжали выносить из здания уцелевших посетителей центра. Большинство все еще находилось внутри.

– Ну, с Богом, – сказала я Клэр. – Будь осторожна.

Все вокруг было покрыто толстым слоем пыли и сажи. Из-за едкого дыма трудно было дышать. Полицейские пытались освободить проход, а пожарные поливали водой дымящиеся руины.

Клэр наклонилась над какой-то женщиной, которая, прижав руки к обожженному лицу, кричала, что ничего не видит. Я не стала задерживаться возле них, а прошла дальше, оглядываясь по сторонам. У края бассейна на полу лежали два человека. Фонтан все еще продолжал бить, заливая усыпанный осколками пол. "Чего они хотели этим добиться? – подумала я. – Неужели они объявили нам настоящую войну?"

Полицейские хорошо знали свое дело и помогали пострадавшим выбраться наружу. Я заметила, что некоторые молодые сотрудники едва сдерживали слезы. В самом центре зала высилась груда деревянных обломков и скрученных струн уничтоженного рояля, над которыми уже колдовал Нико Мегитакос из отдела по расследованию взрывов. У него было такое лицо, что казалось, он вот-вот расплачется. Мне с трудом удалось к нему пробраться.

– Это эпицентр взрыва, – тихо сказал он, бросая в кучу обломок черной отполированной доски. – Эти подонки, Линдси, взорвали ни в чем не повинных людей. Ведь они просто сидели здесь и обедали.

Я не была специалистом по взрывам, но понимала, что бомба взорвалась именно здесь. На это указывали характер разрушений и расположение обломков.

– Свидетели говорят, что незадолго до взрыва видели здесь хорошо одетого темнокожего мужчину, который постоял возле рояля, а потом оставил под ним кейс и ушел. Думаю, что они использовали тот же тип взрывчатки, что и в доме Лайтауэра. А пусковым устройством стал какой-то электронный прибор, скорее всего мобильный телефон.

В этот момент к Нико подбежала женщина в униформе и показала ему фрагмент кожаной полоски, оставшейся от брифкейса.

– Его надо зарегистрировать, – приказал Нико. – Если мы найдем ручку, то, может быть, нам удастся снять отпечатки пальцев.

Женщина молча кивнула и повернулась, чтобы идти.

– Постойте, – остановила я ее. Эта полоска кожи показалась мне подозрительной. Я взяла ее и внимательно рассмотрела со всех сторон. Скорее всего она была от верхней части кейса, непосредственно примыкавшей к ручке и замку. На самом конце полоски я увидела две золотые буквы – ОС. Похоже, что это монограмма владельца. У меня закружилась голова. Я поняла, что означали эти буквы: Огаст Спайс. Эти мерзавцы издеваются над нами.

В этот момент зазвонил мой мобильный. Я вернула полоску женщине и достала телефон.

– Линдси, ты уже на месте? – послышался встревоженный голос Синди. – Ты в порядке?

– Да, Синди, я на месте и в полном порядке. Что случилось?

– Они взяли на себя ответственность за этот взрыв, – затараторила подруга. – Только что в редакцию газеты позвонил какой-то человек и сказал, что он Огаст Спайс. При этом он добавил, что через три дня нас ждет нечто еще более ужасное. Линдси, он сказал, что это всего лишь репетиция перед главным спектаклем.

Глава 82

Поздно вечером я вдруг вспомнила, что не спала уже две ночи. Одновременно у меня появилось неприятное чувство, что в этой суматохе я пропустила что-то важное, нечто такое, что могло бы помочь мне разобраться в произошедшем. Я была просто уверена в этом.

Я позвонила Синди и Клэр и пригласила их в наше кафе для срочного совещания. Синди уже освободилась, а Клэр все еще находилась в морге, занимаясь установлением личностей погибших. К тому времени их насчитывалось уже шестнадцать человек, но, к сожалению, это была еще далеко не окончательная цифра. Несмотря на занятость, Клэр согласилась встретиться с нами на несколько минут.

Я вышла из здания полицейского управления и через минуту была в кафе. Мои подруги уже сидели за нашим угловым столиком.

– Ключ к разгадке этого дела кроется в послании, которое мы получили после смерти Джилл, – сообщила я, когда нам принесли чай.

– В нем говорилось, что Джилл была частью государственного аппарата, – сказала Клэр и недоуменно пожала плечами.

– Нет, в другом. В том самом, где говорилось, что убийство Джилл не связано с остальными...

– Да, что оно вызвано личными отношениями, – закончила мою мысль Синди.

– Ты считаешь, что Джилл была как-то связана с этим преступником? – Клэр удивленно заморгала. – Но как?

– Сама не знаю, – призналась я. – Но могу сказать с уверенностью, что все эти жертвы выбраны далеко не случайно. Все они как-то связаны между собой. Вопрос в том, что связывало их с Джилл. Ясно, что они долго следили за ней, выбрали удачный момент и затащили в машину. Лайтауэр, Бенгозиан... Что-то связывало Джилл с этими типами.

– Может быть, какое-нибудь судебное дело? – предположила Синди, пожав плечами. Клэр такое объяснение показалось неубедительным.

Наступила пауза. Мы все одновременно взглянули на пустой стул за нашим столом.

– Да, – тяжело вздохнула Клэр, – как-то странно сидеть здесь без Джилл. Она могла бы помочь нам в этом деле.

– Она и так поможет нам, – угрюмо заметила я. Подруги выжидающе смотрели на меня.

– Как именно? – первой не выдержала Клэр.

– Мы должны изучить все ее ранние дела, – предложила я. – Я свяжусь с Синклэром и попрошу его выделить человека, который помог бы нам в этом.

– А что именно мы должны искать? – спросила Синди, прищурившись.

– Помнишь, что было написано в том послании? Мы проанализируем все, что может иметь отношение к ее "личным отношениям". – Я замолчала и посмотрела в окно. – Видите, сколько здесь людей? Посмотрите на их лица. Кто-то должен остановить этих подонков, этих убийц.

Глава 83

Беннет Синклэр познакомил меня с Уэнди Хонг, молодым прокурором из его департамента, и с Эйприл, помощницей Джилл. Первым делом мы заказали из архива все дела, которые Джилл вела за последние восемь лет. Это была огромная гора толстых папок из плотного картона, которые привезли на тележке и сложили в углу кабинета Джилл.

Днем, как правило, я продолжала заниматься расследованием последних убийств, а поздно вечером спускалась вниз и часами изучала эти дела. Иногда ко мне присоединялись Синди и Клэр, и мы вместе пытались найти хоть какую-то зацепку. В такие дни свет в окне кабинета Джилл, единственный во всем здании Дворца правосудия, горел до поздней ночи.

"Его причиной стали личные отношения" – эти слова постоянно звучали в моей голове. Но к сожалению, ничего подозрительного нам так и не удалось обнаружить. Мы просто зря потратили время. Если и существовала какая-то таинственная связь между нашей подругой и Огастом Спайсом, то к судебным делам Джилл она никакого отношения не имела. Но где ее искать? И как?

Наконец в архив была возвращена последняя папка.

– Пойдем домой, – устало сказала Клэр, потирая глаза. – Нужно хоть немного поспать. – Она с трудом поднялась из-за стола и стала надевать свой плащ. – Мы найдем это в другом месте, – добавила она, ободряюще похлопав меня по плечу. – Мы непременно разгадаем эту тайну, Линдси.

Я понимала, что Клэр права и что сейчас самое главное для меня, помимо, пожалуй, горячей ванны, как следует выспаться.

Позвонив в управление и убедившись, что ничего особенного за последнее время не произошло, я оделась, спустилась вниз, и, попрощавшись с Клэр, села в свой "Икс-плорер" и поехала домой по Бреннан-стрит. Примерно на полпути я остановилась на светофоре, а когда загорелся зеленый свет, вдруг почувствовала, что домой сегодня не попаду. Конечно, никакой блестящей идеи у меня в это мгновение не появилось, но чутье подсказывало, что нужно еще раз осмотреть дом Джилл.

Не долго думая я повернула направо и помчалась по направлению к Буэна-Виста-парк. Должно же что-то связывать Джилл с этим человеком. Если в ее судебных делах мы не обнаружили ничего подозрительного, то искать нужно только у нее дома, другого выхода нет.

У дома Джилл дежурил молодой полицейский, который несказанно обрадовался, когда я показала ему свой жетон. Он, вероятно, уже умирал от скуки и был рад хоть какой-то живой душе.

Я тяжело вздохнула и переступила порог дома.

Глава 84

Пока я осматривала дом Джилл, меня не покидало чувство, что мне не следовало бы этого делать. Я бывала здесь много раз, прекрасно знала расположение комнат и постоянно натыкалась на вещи моей несчастной подруги. Даже стопка газет на ее рабочем столе вызвала у меня острое ощущение потери. Похоже, она так и не успела прочитать их. В этот момент я больше, чем когда-либо, чувствовала себя совершенно одинокой. Мне так недоставало ее в это трудное время.

Войдя на кухню, я рассеянно пролистала какие-то бумаги, лежавшие на старом сосновом столе. Все здесь было так, словно Джилл вышла на несколько минут и вот-вот вернется домой. Среди бумаг я заметила записку, адресованную Ингрид, ее домработнице, а также несколько счетов, заполненных до боли знакомым почерком.

Затем я поднялась на второй этаж, внимательно осмотрела гостиную, после чего вошла в ее кабинет. Именно здесь Джилл проводила большую часть своего свободного времени, и если разгадка тайны находится в доме, то искать ее нужно прежде всего здесь.

Я села за стол и отчетливо ощутила ее запах. Включив настольную лампу, я просмотрела бумаги, среди которых было несколько писем. Одно из них пришло от ее сестры Бет. Здесь же лежали фотографии: Джилл вместе со Стивом и Отисом где-то за городом.

"Боже мой, что я здесь делаю? – снова подумала я. – Что надеюсь найти? Какую-нибудь бумагу, подписанную Огастом Спайсом? Как бы не так. Надо быть дурой, чтобы надеяться на это".

Я открыла верхний ящик стола, в котором лежали бумаги в прозрачных файлах, билеты на самолет, карты и какие-то старые путеводители. Я встала и подошла к книжной полке. "Вояж Нарвала", "Коррекция", рассказы Юдора Велти. Джилл любила литературу и не жалела денег на хорошие книги. Я не понимала, как она находила время следить за книжными новинками. Для меня это всегда было загадкой, но тем не менее это было так.

Я наклонилась и открыла дверцу шкафа, стоявшего под книжной полкой. Внутри были какие-то коробки, перевязанные широкими лентами. В одной из них я обнаружила старые фотографии со свадьбы ее сестры, а также ранние снимки Джилл, тогда еще ученицы начальной школы. Она была такой милой – с длинными волнистыми волосами, пухлыми губами и огромными глазами. Я улыбнулась, глядя на них. Господи, как я соскучилась по ней!

На дне коробки я увидела старую папку, перетянутую толстой резинкой. Ее содержимое немало удивило меня: старые письма, пожелтевшие черно-белые фотографии, газетные вырезки, школьные дневники и даже приглашение на свадьбу ее родителей.

Я решила внимательно просмотреть газетные вырезки и стала листать пожелтевшие страницы. В основном они были посвящены ее отцу, который много лет проработал государственным обвинителем в штате Техас, а потом переехал в Сан-Франциско, где занимал ту же должность. Джилл когда-то говорила мне, что он часто называл ее своей маленькой помощницей. Он умер несколько месяцев назад, и Джилл очень тосковала по нему. Большинство газетных статей были посвящены судебным процессам, в которых он участвовал в роли обвинителя.

Неожиданно мое внимание привлекла вырезка из газеты "Сан-Франциско икземинер" за 17 сентября 1970 г. Точнее, меня заинтересовал набранный крупными буквами заголовок: "В ДЕЛЕ О ВЗРЫВЕ, ОРГАНИЗОВАННОМ ЧНА, ПОЯВИЛСЯ ОБВИНИТЕЛЬ".

Я вспомнила, что ЧНА – это Черная национальная армия, радикальная негритянская группировка, во второй половине шестидесятых годов получившая известность благодаря серии вооруженных грабежей и террористических актов. Прочитав статью до конца, я похолодела. Государственным обвинителем на этом процессе был Роберт Мэйер, отец Джилл.

Глава 85

Через час я нажимала на кнопку дверного звонка квартиры Синди. Половина третьего ночи. За дверью послышался шорох, раздался металлический лязг замка, а потом скрип двери. Синди стояла на пороге в ночной рубашке и удивленно смотрела на меня. Впервые за последние три дня ей удалось уснуть, но я не дала ей выспаться.

– Надеюсь, ты пришла ко мне с хорошей новостью, – сказала она, с трудом выговаривая слова.

– Да, Синди, иначе я не посмела бы беспокоить тебя в такое позднее время. – Я вынула из сумки пожелтевший номер "Икземинер" и сунула ей под нос. – Думаю, мне удалось выяснить, что связывало Джилл с этим делом.

Через пятнадцать минут мы на моей машине мчались по пустым улицам в редакцию газеты "Кроникл".

– Я и представить себе не могла, что отец Джилл занимался этим делом, – сказала Синди и зевнула.

– Это было в самом начале его карьеры, – пояснила я. – Тогда он работал здесь, а через некоторое время вернулся в свой родной Техас. Это произошло вскоре после рождения Джилл.

Мы добрались до редакции примерно в три часа ночи. Верхний свет в помещении был выключен, а двое юных стрингеров, которые должны были следить за срочными новостями, увлеченно играли в какую-то компьютерную игру.

– Ночная проверка добросовестности и усердия, – громко объявила Синди с суровым выражением лица. – И вы, парни, ее не прошли.

Она быстро уселась за свой рабочий стол, включила компьютер и ввела в поисковую программу ключевые слова: "Роберт Мэйер" и "ЧНА". Затем она нажала кнопку "пуск" и откинулась на спинку стула в ожидании ответа. Через несколько секунд компьютер выдал нам массу самых разнообразных материалов, большинство из которых не имело абсолютно никакого отношения к нашей теме. Среди них было множество антивоенных статей и сообщений о митингах протеста против военных действий. Через некоторое время мы нашли то, что нас интересовало: "НАЗВАН ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ОБВИНИТЕЛЬ ПО ДЕЛУ О ТЕРРОРИСТИЧЕСКОМ ВЗРЫВЕ, ОРГАНИЗОВАННОМ ЧНА".

Это была серия статей, датированных сентябрем 1970 г. Мы начали просмотр с этого места и вскоре нашли следующее сообщение: "Агенты ФБР и полиция осуществили операцию по захвату штаб-квартиры ЧНА. В результате перестрелки погибли четыре человека".

Это произошло в период наибольшей активности радикалов в шестидесятые. Выступления против войны во Вьетнаме, студенческие беспорядки на Спраул-плаза в Беркли. Из нескольких статей мы узнали, что активисты ЧНА совершили несколько дерзких ограблений банков, а потом напали на инкассаторскую машину, в результате чего погибли охранник, заложник и двое полицейских. После этого двое активистов ЧНА попали в список самых опасных преступников США, разыскиваемых полицией.

Мы просмотрели все материалы, хранившиеся в базе данных редакции. Полиция захватила штаб-квартиру ЧНА 6 декабря 1969 года. Вооруженные агенты ФБР окружили дом на тихой улочке в Беркли, прилегающей непосредственно к территории университета. В результате штурма было убито пять активистов ЧНА, среди них лидер организации Фред Уайтхауз и еще две женщины.

Кроме того, в числе погибших значился белый юноша, студент университета Беркли. Его семья, принадлежавшая к среднему классу, проживала в окрестностях Сакраменто. Родственники и друзья в один голос утверждали, что он не мог совершить преступление и даже не знал, как обращаться с оружием, – он был всего лишь идеалистом, протестовавшим против несправедливой войны.

Но никто из них при этом не мог сказать, что именно он делал в штаб-квартире террористов. Звали этого юношу Уильям (Билли) Дэнко.

Глава 86

Для расследования обстоятельств захвата штаб-квартиры ЧНА было созвано большое жюри, а государственным обвинителем назначен Роберт Мэйер – подающий надежды молодой сотрудник окружной прокуратуры, отец Джилл.

В ходе судебных разбирательств присяжные не нашли абсолютно никаких доказательств неправомерных действий полиции. Погибшие при штурме люди, как утверждали полицейские, были давно разыскиваемыми по всей стране преступниками. ФБР распространило их фотографии. И только в отношении Билли Дэнко оставались некоторые сомнения. Агенты ФБР продемонстрировали суду большое количество разнообразного оружия, захваченного в результате операции, – автоматы "узи", гранатометы и целые горы боеприпасов. Мертвый Фред Уайтхауз также сжимал в руках оружие, хотя его сторонники утверждали, что оно было подброшено полицией.

– Ну ладно, – устало произнесла Синди, отодвигаясь подальше от монитора компьютера, – с чего начнем?

В базе имелась ссылка на эту статью, опубликованную в воскресном приложении к "Кроникл" за 1971 год, то есть год спустя после начала расследования.

– Если не ошибаюсь, архив находится в подвале?

– Да, – подтвердила Синди, – в подвале.

Было уже почти четыре утра. Мы спустились в подвал, включили свет и растерянно остановились перед длинными рядами металлических стеллажей, уставленных коробками, ящиками и металлическими банками.

– Синди, тебе известна система поиска? – спросила я, невольно поморщившись.

– Разумеется, – грустно улыбнулась она. – Система очень проста: ты приходишь сюда в нормальное рабочее время и запрашиваешь нужный материал у сотрудника архива, который сидит вот за этим столом.

Я не оценила ее юмор и молча двинулась вдоль стеллажей. Синди последовала за мной, не будучи до конца уверенной в том, что здесь вообще могут быть материалы той давней поры. Многие печатные материалы уже давно пересняли на пленку, а оригиналы уничтожили за ненадобностью. Мы разделились и стали полка за полкой просматривать содержимое стеллажей.

К счастью, наши поиски продолжались недолго. Вскоре я услышала радостный голос подруги:

– Нашла!

Я пошла на звук ее голоса и через минуту увидела Синди склонившейся над большой коробкой, в которой лежали стопки перевязанных веревкой номеров воскресного приложения к газете "Кроникл". Мы уселись на холодный бетонный пол, быстро отыскали нужный нам год и стали просматривать все номера, пока наконец не наткнулись на статью под заголовком "Что на самом деле произошло на Хоуп-стрит, 5".

Согласно автору статьи, местная полиция специально сфабриковала все это дело, чтобы избавиться от ненавистных радикалов. Причем сделано это было по заказу какого-то высокого полицейского чина и за определенное вознаграждение. Словом, автор был убежден, что это был не арест, а самое что ни на есть убийство. При этом он высказал предположение, что жертвы были застрелены, когда спали в своих постелях.

Значительная часть материала была посвящена белому юноше по имени Билли Дэнко. Агенты ФБР утверждали, что он был членом "Метеорологов" и принимал непосредственное участие в организации взрыва в региональном отделении фирмы "Рейтон" – крупного производителя оружия.

Статья полностью опровергала большинство собранных агентами ФБР фактов, в особенности касающихся роли Дэнко, которого автор представил невинной жертвой.

Шел уже пятый час утра. Я была крайне раздражена содержанием статьи, а Синди просто кипела от возмущения. Правда, дальнейшие поиски принесли нам некоторое удовлетворение. Как выяснилось на суде, все активисты ЧНА и "Метеорологи" для общения друг с другом использовали кодовые имена. Так, например, Фред Уайтхаус имел кличку Бобби Зед в честь известного лидера организации "Черные пантеры", который был застрелен полицейскими. Леон Микенз назывался Владом – от Владимира Ильича Ленина, а Джоан Кроу носила имя Саша, так звали женщину, которая взорвала себя во время вооруженной борьбы против чилийской хунты.

– Тебе понятно, Синди? – спросила я. Именем, которое выбрал для себя Билли Дэнко, было Огаст Спайс.

Джилл действительно указала нам путь к разгадке.

Глава 87

В здании полицейского управления было темно, и только во временном кабинете Молинари горел свет. И это в шесть часов утра. Когда я вошла, он беседовал с кем-то по телефону. Увидев меня, он просиял и показал рукой на стул. Как и все мы, Молинари выглядел уставшим, с темными кругами под глазами. В последние дни никто из нас не мог выспаться как следует.

– Я только что разговаривал со своим шефом, – сказал он, положив трубку, – и пытался убедить его, что никакой Чечни у нас нет и быть не может. Ну, как у тебя дела? Есть что-нибудь новенькое?

Я молча протянула ему вырезку из пожелтевшей от времени газеты, которую нашла в шкафу Джилл. Он быстро пробежал ее глазами и задумался.

– Как ты их назвал, Джо? – спросила я. – Тех радикалов шестидесятых годов, которые остались на свободе и ушли в глубокое подполье?

– "Белые кролики", – ответил он.

– Я тут подумала, что их поступки, возможно, продиктованы не только политическими целями. Что, если у них есть еще какая-то дополнительная мотивация?

– О какой мотивации ты говоришь? – не понял Молинари.

Я протянула ему статью из воскресного приложения "Санди мэгэзин", которую мы с Синди отыскали в архивах "Кроникл", и ткнула пальцем в то место, где красным карандашом было обведено подпольное имя Билли Дэнко – Огаст Спайс.

– Ты понимаешь, что сейчас у этих людей могут быть совершенно иные мотивы – месть, например. Другими словами, сейчас они убивают тех людей, которые когда-то были причастны к судебному процессу над радикалами. Конечно, у меня нет никаких доказательств, но я не могу избавиться от ощущения, что за всеми этими убийствами кроются не только политические мотивы, но и еще что-то.

В течение последних нескольких минут я рассказала Молинари все, что нам удалось узнать за последние дни, – вплоть до того, что отец Джилл Роберт Мэйер был государственным обвинителем на процессе против террористической организации ЧНА.

Молинари смотрел на меня как на помешанную. И все, что я ему сообщила, действительно было похоже на бред сумасшедшего, так как противоречило официальной линии расследования последних преступлений и опровергало заявления самих убийц.

– Ну и что ты намерена теперь делать? – наконец спросил Молинари.

– Джо, мы должны узнать как можно больше об участниках тех событий. И я намерена начать с Билли Дэнко. Его семья проживала тогда в Сакраменто. Кое-какая информация об этом парне есть у ФБР. Или в Департаменте юстиции, мне все равно, Джо. Я должна иметь на руках все данные, которыми располагают федеральные службы.

Молинари задумчиво покачивал головой. Я поняла, что требую слишком многого. На секунду он закрыл глаза и откинулся на спинку стула, а когда вновь открыл их, я увидела на его губах улыбку.

– Знаешь, Линдси, я знал, что у меня есть весьма серьезные причины скучать по тебе.

Я восприняла эту фразу как его принципиальное согласие.

– Чего я, к сожалению, не знаю, – он отодвинул стул и снова улыбнулся, – так это что мы с тобой будем делать, когда нас отстранят от расследования.

– Я тоже соскучилась по тебе, Джо, – тихо сказала я.

Глава 88

Сан-Франциско охватила паника, которой город не знал за всю историю своего существования. Поток устрашающих сообщений в средствах массовой информации казался неиссякаемым. А мы между тем по-прежнему находились в тупике и не знали, как из него выбраться. Порой мне казалось, что эти преступления вообще никогда не будут раскрыты.

Успех моей теории полностью зависел от того, найдем ли мы доказательства реальной связи между прежними жертвами и нынешними убийствами. Я была уверена, что такая связь существует, но доказать это пока не могла.

Бенгозиан был родом из Чикаго, а этот город не имел к нашему делу никакого отношения. Правда, я вспомнила, что Лайтауэр учился в Беркли, – об этом мне сказали сотрудники его компании, с которыми я беседовала сразу же после его гибели.

Я позвонила Дайане Аронофф, сестре Мортона Лайтауэра, и, к счастью, застала ее дома. Из разговора с ней я выяснила, что в юности ее брат был членом общественной организации СДО – "Студенты за демократическое общество". В 1969 году, будучи студентом первого курса, он некоторое время не посещал занятий. Именно в этом году была проведена операция на Хоуп-стрит. Могло ли это быть случайным совпадением? И да, и нет.

Около часу дня в дверь постучал Джейкоби.

– Мне кажется, мы нашли отца этого парня, Дэнко.

Они с Кэппи открыли телефонную книгу, позвонили в местную среднюю школу и выяснили, что отец Дэнко по-прежнему проживает в Сакраменто, причем по тому же адресу, что и в далеком 1969 году. Когда Кэппи набрал номер телефона, ему ответил какой-то мужчина, который тут же бросил трубку, как только Кэппи назвал имя Билли Дэнко.

– Вообще говоря, – сказал Джейкоби, пожав плечами, – там есть местное отделение ФБР. Или?..

– Поехали, – вскочила я и бросила ему ключи от "иксплорера". – Ты поведешь машину.

Глава 89

До Сакраменто было примерно два часа езды по 80-му шоссе. Мы ехали со скоростью семьдесят пять миль и через час пятьдесят минут остановились возле старого, построенного в стиле пятидесятых годов ранчо. Теперь главное – встретиться с хозяином и узнать от него как можно больше.

Дом был большим, но запущенным, с неухоженной лужайкой и выгоревшими на солнце ставнями. Я вспомнила, что отец Дэнко был доктором. Тридцать лет назад, вероятно, это был лучший дом в округе.

Я сняла темные очки и постучала в толстую массивную дверь. Через некоторое время внутри послышалось шарканье, дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился довольно старый человек. Носом и острым подбородком он напоминал того молодого человека, фотографию которого я видела в воскресном приложении к "Кроникл".

– Вы те самые идиоты, которые звонили мне сегодня? – весьма недружелюбно спросил он, не изъявляя никакого намерения впускать нас в дом. – Ну конечно, кто же еще?

– Я лейтенант Линдси Боксер, – представилась я. – А это инспектор отдела по расследованию убийств Уоррен Джейкоби. Вы не будете возражать, если мы поговорим в доме?

– Буду, – прохрипел он, но все же пропустил нас внутрь. – Если вы по поводу моего сына, то мне нечего вам сказать, – сразу же предупредил он. – Единственное, что я готов для вас сделать, так это выслушать ваши извинения за его убийство.

Он провел нас по мрачному пыльному коридору в небольшую гостиную, взглянув на убранство которой я поняла, что он живет один.

– Мы как раз собирались задать вам несколько вопросов относительно обстоятельств его трагической гибели, – сказал Джейкоби.

– Несколько вопросов, – сухо проворчал тот и плюхнулся на старый диван с изрядно потертой обивкой. – Эти вопросы надо было задавать тридцать лет назад. Уильям был хорошим мальчиком, славным мальчиком. Мы воспитывали в нем чувство справедливости и учили его мыслить независимо, и он не обманул наших надежд. Он был сознательным человеком и всегда поступал так, как подсказывала ему совесть. Потеряв сына, я потерял все, что у меня было в этой жизни. И свою жену тоже... – Он кивнул на стол, где в большой рамке стояла черно-белая фотография женщины средних лет. После этого моя жизнь стала бессмысленной.

– Мы сожалеем о том, что тогда случилось, – сказала я, присаживаясь на край старого облезлого кресла. – Поймите, мы не хотим доставлять вам беспокойства и напоминать о том, что произошло много лет назад. Но, я уверена, вы слышали о том, что произошло в Сан-Франциско. Погибло множество ни в чем не повинных людей, и может погибнуть еще больше.

Дэнко угрюмо покачал головой.

– Прошло тридцать лет, а вы все никак не можете оставить его в покое.

Я посмотрела на Джейкоби. Разговор предстоял не из легких, но другого выхода у нас не было. Тяжело вздохнув, я рассказала ему о смерти Джилл и о том, как мы обнаружили связь между нынешними убийствами и событиями, произошедшими много лет назад. Особое внимание при этом я уделила отцу Джилл и полицейскому налету на Хоуп-стрит. Я также упомянула и Лайтауэра, который в свое время имел отношение к студенческим волнениям в Беркли.

– Не хочу вмешиваться в тонкости вашей работы, инспектор, – натянуто усмехнулся Карл Дэнко, но мне кажется, что все это лишь ваши предположения, не более того.

– У вашего сына была подпольная кличка, – твердо сказала я, не обращая внимания на его слова. – Огаст Спайс. Именно этим именем прикрываются люди, совершающие эти убийства.

Карл Дэнко снисходительно хмыкнул и потянулся за трубкой. Похоже, все происходящее его забавляло.

– Вы знаете, кто еще мог быть вовлечен в это дело? – продолжала я. – Может быть, это кто-то из друзей вашего покойного сына? Может быть, с вами кто-то связывался в последнее время?

– Кто бы это ни был, – мрачно заметил Дэнко, – да благословит его Господь. – Он тщательно прочистил трубку и набил ее табаком. – Скажу откровенно, вы зря теряете время. Вам не надо было приезжать сюда, я все равно не могу вам ничем помочь. А если бы даже и мог, то не стал бы делать этого для сотрудников полиции Сан-Франциско. Надеюсь, вы понимаете почему. А сейчас прошу вас покинуть мой дом.

Мы с Джейкоби встали и направились к двери. Мне очень хотелось сказать слова утешения этому несчастному старику, но я не знала, какие именно. Проходя мимо стола, я остановилась и посмотрела на фотографию его жены. И вдруг заметила рядом другое фото – семейное. Я пристально вгляделась в лица на фотографии и поняла, что у Дэнко был еще один сын. Он был моложе, на вид лет шестнадцати, не старше, и очень похож на свою мать. Сыновья и родители счастливо улыбались: тогда никто из них еще не знал, какие испытания выпадут на их долю.

– У вас есть еще один сын, – сказала я и повернулась к хозяину дома.

– Да, Чарлз, – сказал старик и пожал плечами.

Я взяла фотографию и поднесла ее поближе к глазам.

– Нам бы хотелось поговорить с ним, – попросила я. – Может быть, он знает что-то важное для нас.

– Сомневаюсь, – процедил Дэнко, уставившись на меня тяжелым взглядом. – Он тоже уже мертв.

Глава 90

Вернувшись в машину, я сразу же позвонила Кэппи.

– Немедленно наведи справки о Чарлзе Дэнко, – приказала я. – Мне нужно все, что имеет к нему хоть малейшее отношение. Он родился в Сакраменто в 1953 – 1954 году. Возможно, уже умер. Это все, что мне удалось выяснить. И постарайся узнать как можно больше о его прошлом. Если этот парень действительно мертв, я хочу собственными глазами увидеть его свидетельство о смерти.

– Будет сделано, – с готовностью ответил Кэппи. – У меня, между прочим, тоже есть хорошая новость, лейтенант. Джордж Бенгозиан получил диплом врача в Чикагском университете, правда только после того, как перевелся туда из Беркли. Он учился там в шестьдесят девятом году.

– Спасибо, Кэппи, – обрадовалась я. – Ты неплохо поработал. Так держать.

Итак, все трое – Джилл, Лайтауэр и Бенгозиан – были связаны одной нитью, конец которой так или иначе указывал на злосчастную операцию на Хоуп-стрит. А вымышленное имя Огаст Спайс принадлежало тому пареньку, Билли Дэнко, который погиб при полицейской облаве.

Честно говоря, я пока не знала, что делать с этой информацией. Как совершенно справедливо заметил Дэнко-старший, все это пока были лишь предположения.

На обратном пути в Сан-Франциско я немного вздремнула. Это был мой первый сон за последние трое суток. В полицейское управление мы вернулись примерно в шесть часов.

– Если хочешь знать, – ехидно заметил Джейкоби, – ты всю дорогу храпела.

– Не храпела, а сопела, – обиженно поправила я его. – Сопела.

Прежде чем вернуться к себе, я решила наведаться к Молинари. Быстро взбежав вверх по лестнице, я ворвалась в его кабинет и остановилась на пороге. У Молинари шло совещание.

Во главе стола сидел Траккио, справа от него возвышался руководитель местного отделения ФБР Том Роуч, а слева – Стрикленд, который отвечал за обеспечение безопасности на предстоящей встрече "большой восьмерки".

– Лайтауэр был там, – торжественно объявила я с порога, с трудом сдерживая волнение. – Он учился в Беркли в то время, когда произошел вооруженный захват штаб-квартиры ЧНА. Джордж Бенгозиан тоже. Они все были там в конце шестидесятых.

– Я знаю, – спокойно сказал Молинари.

Глава 91

Мне понадобилось не больше секунды, чтобы переварить это.

– Вы обнаружили файл ФБР на ЧНА?

– Лучше, – улыбаясь, ответил Молинари. – Мы нашли одного из агентов ФБР, который отвечал за организацию и проведение этой операции. – Он сделал паузу и оглядел всех присутствующих. – Уильям Дэнко был активным членом террористической организации "Метеорологи" и даже имел членский билет. В этом уже нет никаких сомнений. Он занимался подготовкой взрывов в региональных отделениях корпорации "Грумман", которые произошли в сентябре 1969 года. Его подпольная кличка Огаст Спайс называлась во всех прослушиваемых телефонных разговорах "Метеорологов". Так что, Линдси, этого парня вряд ли можно назвать невинной жертвой. Он был замешан в убийствах.

Молинари положил на стол блокнот с густо исписанными страницами.

– Агенты ФБР установили за ним наружное наблюдение месяца за три до захвата их штаб-квартиры. Кроме него, там была еще пара человек из местной организации Беркли. ФБР удалось склонить к сотрудничеству одного из них, который стал их информатором. Удивительно, как перспектива провести двадцать пять лет в федеральной тюрьме изменила настроение одного из активистов, который стремился к получению диплома медика и к медицинской карьере.

– Бенгозиан! – воскликнула я, подпрыгнув на месте. Как раз этого звена недоставало в моей версии происходящего.

Молинари кивнул.

– Да, они склонили Бенгозиана к сотрудничеству и именно благодаря его ценным показаниям смогли осуществить внезапный захват их штаб-квартиры. Иначе говоря, Бенгозиан предал своих соратников, но это еще не все. Вы оказались правы.

– Лайтауэр! – уже спокойно произнесла я.

– Да, он жил в одной комнате с Дэнко, – продолжал Молинари. – Администрация стала давить на активистов движения "Студенты за демократическое общество", и Лайтауэр, вероятно, решил провести семестр где-нибудь за рубежом, подальше от греха. – Молинари замолчал, а потом продолжил, тщательно подбирая слова: – Агент ФБР, который организовал столь успешную операцию по захвату лидеров террористической организации, естественно, получил продвижение по службе и последующие двадцать лет проработал в руководящих органах ФБР, после чего благополучно ушел на пенсию здесь, в Сан-Франциско. Его зовут Фрэнк Т. Сэймур. Вам о чем-нибудь говорит это имя?

Да, мне было хорошо знакомо это имя, но оно вызывало у меня не восхищение, а чувство жалости и сожаления. Фрэнк Т. Сэймур был одним из тех, кто погиб во время взрыва в Ринкон-центре.

Глава 92

Мишелл всегда любила ночь. Ночью она могла смотреть свои любимые сериалы – "Симпсонов" или "Друзей", могла смеяться над ними, как это было до начала всего этого кошмара.

Они были вынуждены оставить Окленд, где провели последние шесть месяцев, и переехать в дом Джулии в Беркли, в котором сняли квартиру. Кроме того, они почти не выходили на улицу, так как положение было слишком серьезным. Она часто видела по телевизору фотографию Мэла, которого в выпусках новостей по-прежнему называли Стивеном Хардуэем. Роберт тоже переехал к ним, и теперь они жили вчетвером. Возможно, скоро к ним приедет и Чарлз Дэнко. В последнее время часто поговаривали, что он готовится осуществить свой последний план, и то, что произойдет, по словам Мэла, надолго останется в памяти жителей города. Мишелл не знала, о чем конкретно шла речь, но чувствовала, что готовится нечто грандиозное.

Она выключила телевизор и спустилась вниз. Мэл работал, перебирая какие-то провода. Она знала, что он готовит новую бомбу, но понятия не имела, где именно она должна взорваться. Он хвастался, что на этот раз придумал нечто такое, что приведет в изумление весь город.

Мишелл осторожно приблизилась к нему сзади.

– Мэл, ты хочешь есть? Я могу что-нибудь приготовить.

– Ты же видишь, что я работаю, – сухо ответил он, аккуратно проталкивая красный провод внутрь деревянной ножки из-под стола. Мишелл знала, что в этой деревяшке он спрятал взрывчатку, а теперь пытается соединить ее со взрывателем.

Она подошла поближе и положила руку ему на плечо:

– Мне нужно поговорить с тобой, Мэл. Я хочу уехать отсюда.

Мэл замер на секунду, снял очки и вытер пот со лба.

– Хочешь уехать? – переспросил он насмешливо. – И куда же, интересно, ты хочешь уехать? Сесть в автобус и уехать домой, в свой паршивый Висконсин? А там поступить в колледж? И это после всех взрывов и убийств?

Мишелл постаралась не заплакать. Она всегда была излишне сентиментальной, а в последнее время вообще рыдала по любому поводу.

– Прекрати, Мэл.

– Послушай, дорогая, – ухмыльнулся тот, – тебя разыскивают по всей стране как опасного преступника и убийцу. Ты же смотришь телевизор и должна знать, что полиция давно уже ищет симпатичную няню, которая взорвала дом вместе с теми, кто в нем находился. Неужели ты забыла об этом? Или просто прикидываешься, что не понимаешь, что происходит?

В этот момент она действительно поняла, что происходит. До нее наконец дошло, что, даже если они успешно выполнят последнее задание, Мэл никуда с ней не уедет. Она часто вспоминала детей Лайтауэра: вот они сидят за столом во время завтрака, старший одевается, чтобы идти в школу. Она понимала, что совершила страшное преступление, и Мэл был прав: ей действительно некуда ехать. Она убийца и останется убийцей навсегда.

– Ну ладно, успокойся, – сказал Мэл, неожиданно смягчившись. – Пока ты здесь, малышка, я всегда могу рассчитывать на твою помощь. Мне нужны твои тонкие и чувствительные пальцы. Подержи этот проводок и ничего не бойся. Ты же знаешь, что ничего страшного не произойдет.

Он поднял вверх мобильный телефон.

– Сейчас не время причитать, дорогая. Мы станем настоящими героями. Мишелл, мы спасем этот ужасный мир от плохих парней. Они никогда нас не забудут.

Глава 93

В час ночи мы все еще работали, и никто из нас не думал об отдыхе. Мы с Полом Чином просматривали последние материалы, когда в кабинет вошел Молинари.

– Чарлз Дэнко, – сказал он и бросил на стол зеленую папку с крупной надписью наверху: "ФБР. Для служебного пользования". – Молинари тяжело вздохнул и добавил: – Им пришлось перерыть весь архив, чтобы отыскать это.

От волнения я даже забыла поблагодарить его. Неужели мы скоро поймаем этого мерзавца?

– Он учился в Мичиганском университете, где его дважды подвергали аресту за хулиганство и участие в беспорядках. Последний раз он был задержан в 1973 году в Нью-Йорке за незаконное ношение огнестрельного оружия. Однажды вечером дом, в котором он когда-то жил, был полностью разрушен мощным взрывом.

– Похоже, это действительно наш клиент.

– До этого его разыскивали за попытку подложить бомбу в Пентагон в 1972 году, – продолжал Молинари. – Считается крупным специалистом по взрывам. После взрыва дома в Нью-Йорке он неожиданно исчез, и никто не может сказать, где он находился все это время – внутри страны или за рубежом. Если быть точным, то Чарлз Дэнко не попадал в поле зрения правоохранительных органов почти тридцать лет. Естественно, что все это время его никто и не искал.

– Белый кролик, – задумчиво сказала я.

Молинари открыл папку и вынул оттуда лист бумаги и черно-белую фотографию, полученную по факсу. Такие фотографии ФБР обычно рассылает во все полицейские участки для поиска и задержания наиболее опасных преступников. На ней было все то же, хоть и несколько повзрослевшее лицо, которое я видела на семейной фотографии в доме его отца.

– Да, это наш клиент, – повторил Молинари. – А теперь главный вопрос: как нам его поймать, черт возьми?

Глава 94

– Лейтенант! – Я услышала громкий стук в дверь и мгновенно проснулась. На часах было половина седьмого утра. Значит, я уснула, ожидая дальнейших сообщений Молинари о Дэнко.

На пороге моего кабинета стоял встревоженный Пол Чин.

– Лейтенант, вас срочно просят по третьей линии. Сейчас...

– Дэнко? – воскликнула я, стряхивая с себя последние остатки сна.

– Еще лучше. Мы нашли женщину из Висконсина, которая считает, что ее дочь связалась со Стивеном Хардуэем. Мне показалось, что она знает, где та сейчас находится!

С этими словами Пол Чин вернулся к своему столу и переключил телефон на меня. От сонливости не осталось и следа. Я схватила трубку и крепко прижала ее к уху.

– Лейтенант Линдси Боксер, – представилась я сиплым от волнения голосом.

Женщина затараторила, как будто и не было никакого перерыва в ее разговоре с Чином. По ее манере говорить я поняла, что она была не очень образованной и большую часть своей жизни прожила на Среднем Западе.

– Я всегда говорила ей, чтобы она не связывалась с этим сукиным сыном, а она отвечала, что он такой умный. Да уж, умный, как моя старая задница... Моя Мишелл всегда хотела стать человеком. Она очень способная и хорошо училась. Я говорила ей: "Иди в государственную школу и добивайся успеха в жизни. Ты можешь стать кем угодно".

– Вашу дочь зовут Мишелл? – прервала я ее и взяла со стола ручку. – Мисс?..

– Фонтиель. Мишелл Фонтиель.

Я быстро записала имя.

– Расскажите мне, пожалуйста, все, что вам о нем известно.

– Я видела его много раз, – стала вспоминать женщина. – Я имею в виду по телевизору. Ну, того самого, которого сейчас разыскивают. Моя Мишелл связалась с этим типом. Конечно, тогда его звали не Стивен, а как-то иначе. Как же она называла его по телефону? Кажется, Мэлом. Да, точно, Малколм. Они вместе уехали отсюда на Запад. Мне кажется, что он приехал к нам из Портленда или Вашингтона. Это он втянул ее в это идиотское движение "протеста". Я никогда толком не понимала, что это такое и чем они занимаются, но я всегда предупреждала ее.

– А вы уверены, что это тот самый парень, которого показывали по телевизору? – спросила я.

– Конечно. Правда, тогда у него была другая прическа и не было бороды. Я знала...

– Миссис Фонтиель, а когда вы говорили со своей дочерью в последний раз? – снова прервала я ее.

– Точно не помню, кажется, месяца три назад. Она сама звонит мне, когда ей вздумается, и никогда не оставляет мне свой номер. Правда, в последний раз она показалась мне немного странной. Она говорила, что делает людям добро, борется за справедливость. А потом вдруг сказала, что я хорошо ее воспитала, за что она мне очень благодарна. И при этом добавила, что очень любит меня. Меня это здорово удивило. Она никогда не говорила мне такие слова. Мне сразу показалось, что у нее появились какие-то проблемы.

Итак, все сходится. Все соответствовало тому, что мы знали о Хардуэе со слов владельца "Бара КГБ" и из других источников.

– У вас есть возможность связаться с дочерью? – задала я последний вопрос, хотя и не надеялась на положительный ответ. – Может быть, у вас есть ее адрес?

– Да, у меня есть какой-то адрес, – сказала она, немного подумав. – Похоже, это адрес кого-то из ее друзей. Мишелл сказала, что я всегда могу послать ей письмо или записку, если в этом будет необходимость. Это почтовый ящик три-три-три-восемь, Брод-стрит, Окленд, Калифорния.

Я посмотрела на Чина, и мы одновременно записали адрес. Почта откроется часа через два, не раньше. Кроме того, нужно послать в Висконсин агентов ФБР, чтобы они еще раз расспросили эту женщину и взяли у нее фотографию. Между тем я попросила ее подробно описать свою дочь.

– Блондинка, глаза голубые, – начала женщина и, заколебавшись, замолчала. – Мишелл всегда была красивой девочкой, – продолжила она. – Не знаю, правильно ли я сейчас поступаю. Она же еще совсем ребенок.

Я поблагодарила ее за звонок и пообещала, что с ее дочерью будут обращаться по закону, если она, конечно, действительно замешана в этом деле. В душе я, конечно, ни минуты не сомневалась, что это так.

– Сейчас я соединю вас с другим офицером, – сказала я, – но прежде хотела бы задать вам еще один вопрос. – Я вспомнила тот день, когда начались все эти убийства. – Скажите, пожалуйста, ваша дочь, случайно, не страдает заболеванием органов дыхания?

– Да, – подтвердила женщина и, немного помолчав, добавила: – У нее с детства астма, лейтенант. Она с десяти лет не расстается с ингалятором.

Я посмотрела на Чина.

– Думаю, мы наконец напали на след неуловимой Уэнди Рэймор.

Глава 95

Синди ездила на работу на автобусе и в связи с этим испытывала некоторые неудобства. Но в этот день у нее было особое настроение. Ее не оставляло предчувствие, что именно сегодня должно произойти нечто важное. Огаст Спайс никогда не нарушал своих обещаний, и сегодня она ждала от него очередного послания.

Автобус был переполнен, и ей пришлось две остановки стоять в проходе, пока не освободилось место. Устроившись поудобнее, она, по своему обыкновению, достала свежий номер "Кроникл" и стала быстро просматривать материалы первой полосы. На самом видном месте была помещена фотография мэра города Фиске, заместителя директора Департамента внутренней безопасности Молинари и шефа городской полиции Траккио. Встреча "большой восьмерки" не была рядовым событием. Ее статья, посвященная возможной связи последних преступлений с давно забытым делом Билли Дэнко, была напечатана в правой колонке рядом с фотографией.

В этот момент мимо нее прошла девушка в толстом шерстяном свитере с рыжими крашеными волосами. Синди подняла голову и вдруг почувствовала, что лицо этой молодой особы показалось ей смутно знакомым. В левом ухе у нее были три крохотные сережки, а волосы скрепляла заколка в форме популярного в шестидесятые годы символа движения за мир.

Синди следила за ней краем глаза. Девушка остановилась возле нее, а когда сидевший рядом мужчина вышел на Ван-Несс-стрит, без колебаний уселась рядом. Синди улыбнулась и перевернула страницу. На второй полосе было еще несколько статей, посвященных предстоящей встрече министров финансов "большой восьмерки". Краем глаза она заметила, что девушка заглядывает в ее газету.

– Знаете, – неожиданно сказала она, посмотрев Синди прямо в глаза, – эти люди ни перед чем не остановятся.

Синди молча улыбнулась, ничего не ответив на ее слова. Ей совсем не хотелось вступать в разговор в общественном транспорте. Но девушку это нисколько не смутило.

– Они не остановятся ни перед чем, мисс Томас, – повторила она, назвав ее по фамилии. – Я уже пыталась это сделать, но бесполезно. Я сделала все так, как вы мне сказали, но это ни к чему не привело.

Синди замерла от изумления. В тот момент ей показалось, что даже сердце перестало биться у нее в груди. Она повернулась к девушке и пристально посмотрела ей в глаза. Только сейчас она заметила, что та была намного старше, чем ей показалось вначале. Ей было лет двадцать пять, если не больше. Синди хотела было спросить, откуда она узнала ее фамилию, но тут же догадалась сама. Эта девушка была тем самым человеком, с которым она общалась по Интернету все последнее время. Возможно, она же работала няней у покойного Лайтауэра и имела непосредственное отношение к убийству Джилл.

– Послушайте, – продолжила девушка шепотом, – я с трудом вырвалась на улицу. Они не знают, что я здесь. В городе готовится страшное преступление. Они собираются что-то взорвать. Скорее всего место где будет проходить встреча "большой восьмерки". Бомба будет очень мощной, намного мощнее всех предыдущих. Я не знаю, где именно они хотят ее взорвать, но там может погибнуть очень много людей. Я не смогла их отговорить, теперь вы попытайтесь остановить их.

Синди сидела не шелохнувшись. В эту минуту она просто не знала, что делать, как реагировать на слова незнакомки. Схватить ее за руку и закричать, чтобы водитель остановилавтобус? Сейчас в городе полно полицейских, и задержать ее не составит труда. Но что-то мешало ей это сделать.

– Почему вы говорите все это мне? – растерянно пробормотала Синди.

– Мисс Томас, я очень сожалею, – сказала девушка и легонько коснулась ее руки. – Мне очень жаль всех тех, кто погиб в эти последние дни. Жаль Эрика, Кэтлин, адвоката и вашу подругу. Я понимаю, что мы совершили ужасные преступления... Мне бы очень хотелось, чтобы этого не было. Я пыталась отговорить их, но не смогла.

– Вы должны пойти в полицию и все рассказать, – сказала Синди, взглянув на нее. И тут она с ужасом заметила, что какой-то мужчина внимательно смотрит на них. – Все кончено. Они знают, кто вы, и рано или поздно вас задержат.

– У меня есть для вас кое-что, – продолжала как ни в чем не бывало девушка. Она вынула из кармана клочок бумаги и сунула его в руку Синди. – Мисс Томас, я не знаю, как можно остановить очередное преступление. Это мой последний шанс. Во всяком случае, это лучше, чем оставаться с ними и спокойно наблюдать за происходящим. Я не могу сейчас от них уйти. Не исключено, что их планы могут измениться.

Автобус тем временем подъехал к остановке "Метро-Сивик-центр". Синди развернула бумагу и прочитала: "Беркли, Седьмая улица, 722".

– Боже мой, – невольно вскрикнула Синди. Это был адрес места, где скрывались террористы.

В этот момент девушка быстро встала и направилась к выходу.

– Не уходите, вам туда нельзя! – воскликнула вдогонку Синди.

Девушка обернулась, задержалась на несколько секунд, а потом решительно соскочила с подножки.

– Простите, но я не могу, – крикнула она с тротуара. Я должна быть с ними до конца.

– Подождите! – закричала Синди, но дверь автобуса уже закрылась.

Синди вскочила с места, подбежала к водителю и постучала в окно. Тот очень удивился, но дверь все-таки открыл. Она выскочила из автобуса, но Мишелл Фонтиель уже исчезла в утреннем тумане.

Синди достала телефон и дрожащими от волнения пальцами набрала номер.

– Линдси, – почти закричала она в трубку, – я знаю, где они скрываются! У меня есть их адрес!

Часть пятая

Глава 96

К дому номер 722 по Седьмой улице в Беркли были стянуты все полицейские силы города. Здесь находились вооруженные полицейские из городского управления полиции, полицейские отряды из Беркли и Окленда, агенты ФБР и даже отряд специального назначения из Департамента внутренней безопасности. Помимо этого возле дома находилось несколько пожарных команд и групп медиков.

Район операции был оцеплен, а жильцы соседних домов отправлены в безопасное место. Двадцать минут назад серый фургон "чеви" подъехал к дому, и сейчас все члены террористической группы находились внутри.

Я стояла рядом с Молинари, который докладывал в Вашингтон о ходе подготовки к операции. Джо Щербак, капитан отряда специального назначения, был назначен руководителем штурмовой группы.

– Вот что мы должны сейчас сделать, – сказал Молинари, присев на корточки позади бронированной полицейской машины, стоявшей примерно в тридцати ярдах от дома. – Мы свяжемся с ними по телефону и предложим сдаться. Если они не согласятся, – он кивнул в сторону Джо Щербака, – тогда наступит твоя очередь.

Согласно плану в дом предполагалось забросить канистры со слезоточивым газом, чтобы выкурить оттуда преступников. Если они выйдут добровольно, с высоко поднятыми руками, их быстро уложат на землю, тщательно обыщут, а потом увезут в камеру предварительного заключения.

– А если нет? – поинтересовался Джо Щербак, надевая пуленепробиваемый жилет.

Молинари пожал плечами.

– Если они окажут вооруженное сопротивление, с ними придется покончить.

Нельзя было сбрасывать со счетов и возможность взрыва. Мы знали, что в доме спрятано большое количество взрывчатки, и хорошо помнили, что произошло в Ринкон-центре два дня назад.

Штурмовая группа была готова, снайперы заняли свои места на крышах окрестных домов и за бронированными полицейскими машинами. Синди Томас находилась рядом с нами, так как девушка по имени Мишелл ей доверяла: она могла пригодиться в том случае, если дело дойдет до переговоров.

Я очень волновалась. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился и в нашем городе больше не пролилась ничья кровь.

– Как вы думаете, им известно, что они окружены? – спросил Траккио, не сводя глаз с серого дома.

– Если и нет, – улыбнулся Молинари, – то скоро они об этом узнают. – Он посмотрел на Щербака и кивнул ему. – Капитан, можете звонить.

Глава 97

А в доме номер 722 между тем началась паника. Роберт, схватив автоматическую винтовку, занял место у одного из окон, откуда ему было видно все, что происходило перед домом.

– Там целая армия! – закричал он. – Все вокруг заполнено копами!

Джулия визжала и вела себя как сумасшедшая.

– Я же говорила, чтобы вы убирались из моего дома! – орала она не своим голосом. – Я говорила, чтобы вы катились ко всем чертям! – Она посмотрела на Мэла: – Ну и что нам теперь делать? Что нам делать, я спрашиваю?

Мэл казался спокойным. Он подошел к окну и выглянул на улицу, осторожно раздвинув шторы, после чего направился в свою комнату и вскоре вернулся оттуда с большим черным чемоданом на колесах.

– Возможно, погибать, – невозмутимо ответил он.

Мишелл все это время молчала, чувствуя, как бешено колотится сердце. Иногда ей казалось, что оно совершает не меньше тысячи ударов в секунду. В любой момент может начаться штурм, и сотни вооруженных до зубов полицейских ворвутся в дом. Ее мучили противоречивые чувства. С одной стороны, ей было очень страшно, а с другой – стыдно за предательство, которое она совершила по отношению к своим друзьям. Значит, она предала и то дело, ради которого все они сражались, не жалея своих жизней. Но ведь она помогала им убивать невинных женщин и детей, а теперь, возможно, с ее помощью, этим преступлениям будет положен конец.

Неожиданно зазвонил телефон. Все быстро повернулись и долго смотрели на аппарат, словно не веря своим ушам. В наступившей тишине эти звонки показались им ударами колокола.

– Возьми трубку, – приказал Роберт Мэлу. – Ты же хотел быть лидером.

Мэл медленно подошел к телефону и после пятого или шестого звонка взял трубку. Какое-то время он молча слушал, сохраняя абсолютное спокойствие.

– Стивен Хардуэй, – гордо произнес он через минуту. – Да, я слышу вас. – Он наконец положил трубку и оглядел присутствующих. – Они сказали, что у нас есть последний шанс остаться в живых. Все, кто хочет, могут покинуть этот дом с поднятыми руками. Другой возможности не будет.

В комнате повисла гнетущая тишина. Роберт по-прежнему стоял у окна и смотрел на улицу, Джулия прислонилась спиной к стене и дрожала как осиновый лист. Ми-шелл хотелось крикнуть, что это она во всем виновата.

– Ну что ж, – произнес Роберт, – лично меня они этим не запугают. Живым я им не дамся. – С этими словами он поднял винтовку, осторожно подошел к парадной двери, на мгновение повернулся к друзьям, подмигнул им в знак прощания, а потом резко рванул на себя дверь и выбежал из дома. Когда до припаркованного на обочине дороги фургона оставалось несколько метров, он поднял винтовку и начал стрелять в сторону полицейских.

В ответ раздались два громких хлопка. Всего два. Роберт остановился и, обернувшись, посмотрел в сторону дома. На лице его отразилось удивление, на груди быстро расплывалось большое красное пятно.

– Роберт! – завизжала Джулия и, разбив пистолетом оконное стекло, высунула руку и стала палить во все стороны без разбора. Но вот она дернулась, упала и больше уже не двигалась.

В этот момент в крайнее окно влетела черная канистра, откуда стал с шумом вырываться слезоточивый газ. Вторая канистра влетела в среднее окно, за ней последовала еще одна. Комната быстро заполнилась сизым дымом.

Мишелл закрыла лицо руками, но это не помогло.

– Мэл, – закричала она, оглядываясь по сторонам. Он стоял у дальней стены, и на его лице не было ни страха, ни отчаяния. В правой руке он сжимал мобильный телефон.

– Я не выйду отсюда, – спокойно сказал он.

– Я тоже, – эхом отозвалась Мишелл и покачала головой.

– Ты действительно храбрая девочка, – грустно улыбнулся Мэл.

Она смотрела, как он набирает роковой номер. Через секунду из черного чемодана на колесиках раздался звонок. За ним последовал второй звонок, потом третий...

– Ты помнишь? – сказал Мэл и сделал глубокий вдох. – Нет ничего страшнее жизни, правда, Мишелл?

Глава 98

Когда прогремел взрыв, мы все находились за полицейскими машинами примерно в ста футах от дома. Из окон вырвались оранжевые языки пламени, а из-под крыши повалил черный дым. Я успела заметить, как дом приподнялся, оторвавшись от фундамента, а потом разлетелся на куски.

– На землю! – закричал Молинари. – Всем лечь на землю!

Взрывной волной нас отбросило назад. В последнее мгновение я схватила Синди за руку и толкнула ее на землю, прикрыв своим телом от осколков стекла. Поблизости раздались громкие крики полицейских.

Через секунду я подняла голову и огляделась вокруг.

– Боже, какой ужас, – прошептала Синди.

На том месте, где стоял дом, теперь была лишь груда дымящихся обломков.

– Мишелл, – прошептала Синди. – Где же ты? Выходи.

Ветер подхватил языки пламени, и вскоре огонь уже бушевал вовсю. Глупо было ожидать, что в этом аду мог уцелеть хоть один человек. Выжить при таком взрыве было практически невозможно.

Где-то рядом громко завыли сирены, воздух заполнился треском раций и громкими голосами полицейских: "На Седьмой улице в доме номер 722 произошел мощный взрыв..."

– Может быть, ее там не было? – тихо спросила Синди, глядя на дымящиеся обломки.

Я обняла ее за плечи.

– Синди, они убили Джилл.

Позже, когда пожарные залили водой огонь, а медики начали собирать разбросанные взрывом останки, я подошла к груде обломков. Неужели все закончилось? Сколько человек здесь погибло? Четверо или пятеро. Хардуэй скорее всего мертв, но был ли там Чарлз Дэнко? Огаст Спайс?

В это время на место взрыва прибыла Клэр и сразу же приступила к осмотру обгоревших тел, точнее, тех фрагментов, которые от них остались.

– Клэр, я ищу белого мужчину, – сказала я ей. – Примерно лет пятидесяти.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Сейчас я могу сказать лишь, что здесь четыре тела. Чернокожий мужчина, застреленный на дороге возле фургона, и три человека, погибшие внутри дома. Двое из них женщины.

– Ты в порядке? – спросил подошедший сзади Молинари. Он только что сообщил в Вашингтон о взрыве и теперь решил лично осмотреть место.

– Это еще не конец, – вместо ответа сказала я, показывая рукой на дымящуюся груду обломков.

– Дэнко? – догадался он. – Медики дадут нам ответ на этот вопрос. Во всяком случае, его организация уничтожена. Что он может сделать один?

Вдруг я увидела женский берет, выглядевший довольно нелепо среди обгоревших обломков. Я подняла его и осмотрела со всех сторон.

– Да будет услышан голос народа, – сказала я Молинари, протягивая ему берет. Его украшал знаменитый символ движения борцов за мир шестидесятых годов.

Глава 99

Чарлз Дэнко бесцельно бродил по улицам Сан-Франциско, обдумывая ситуацию, сложившуюся после неожиданного взрыва в Беркли. Погибли его товарищи, его верные и преданные друзья. Они погибли за правое дело, как мученики, как истинные герои, как и его брат Уильям много лет назад.

"Я бы убил всех этих людей прямо сейчас, в эту минуту, на этом самом месте, – думал он, глядя на спешащих по своим делам прохожих. – Но сейчас не время".

Он знал, что настала его очередь и медлить нельзя, так как очень скоро полиция может напасть на его след. Впрочем, если сохранять осторожность и хладнокровие, можно продержаться даже несколько дней. А уж этими-то качествами он обладал вполне. "Ты погиб, мой верный друг, – вспомнил он Роберта. – И вы, мои преданные товарищи, мои бойцы". Господи, как трудно сдержать себя в такую минуту. Глаза его потемнели от ярости. Эти полицейские, агенты ФБР и прочие прислужники государства сейчас радуются своей победе и с глупой гордостью считают себя истинными "защитниками" народа.

Но все они заблуждаются. Они не понимают, что речь идет о священных принципах справедливости и мести. Эти две идеи прекрасно сочетаются, дополняя друг друга. Он всегда считал себя борцом за правду, но дело не только в этом. Он продолжил дело убитого брата, унаследовав все его принципы и подхватив знамя борьбы против несправедливости и лжи. Таким образом, им всегда двигали два чувства – справедливости и мести, а это двойная мотивация и двойная ненависть.

Он вглядывался в лица прохожих, смотрел на их дорогую одежду, видел все эти дурацкие витрины и чувствовал, что ненависть все сильнее разгорается в его душе. Все они виноваты в трагедии, которая произошла много лет назад. Все эти люди, все государство и вся страна. Они еще не осознали своей вины. Пока не осознали. Но это вопрос недалекого будущего. Война уже выплеснулась на эти сверкающие неоновой рекламой улицы, а солдат для этой войны всегда будет предостаточно.

Он всегда считал себя бойцом. И таких бойцов будет все больше и больше.

Дэнко остановился у телефона-автомата и сделал два звонка. Первый звонок был адресован еще одному бойцу, а второй – его наставнику, человеку, который думает обо всем и все просчитывает на много ходов вперед.

Чарлз Дэнко наконец принял решение: новая волна террора начнется завтра. А это значит, ничто в этом мире не изменилось.

Глава 100

На следующий день, как и планировалось, в Сан-Франциско должна была начаться встреча министров финансов "большой восьмерки". Сторонники жесткой линии в Вашингтоне хотели, чтобы она состоялась, и переубедить их было невозможно. Торжественное открытие встречи было намечено на вечер и должно было сопровождаться дипломатическим приемом в зале Родин-гэллери во Дворце Почетного легиона, окна которого выходят на знаменитый мост Золотые ворота.

Планировалось, что торжественные мероприятия будет принимать Элдридж Нил – самый знаменитый афроамериканец страны, в то время вице-президент Соединенных Штатов. Нет надобности говорить о том, что для обеспечения безопасности этого чрезвычайно важного международного форума были задействованы все подразделения правоохранительных органов. По пути следования его участников выстроились люди в униформе, а все удостоверения личности многократно проверялись полицией и агентами ФБР. Более того, полицейские исследовали все мусорные баки, а специально обученные собаки обнюхали все урны и вентиляционные отверстия.

Однако Чарлз Дэнко все еще был на свободе, и единственным человеком, который мог вывести нас на него, был его отец Карл Дэнко.

Именно поэтому, пока все сотрудники моего отдела были заняты обеспечением безопасности участников встречи "большой восьмерки", я решила еще раз съездить в Сакраменто.

Старик был крайне удивлен моим визитом.

– Я думал, вы сейчас празднуете успех операции по уничтожению террористов, – заметил он. – Похоже, убийство молодых людей, почти детей, стало для ваших людей привычным делом. Чего вы от меня хотите на этот раз?

– Вашего сына, – прямо ответила я.

– Мой сын мертв, – отрезал Карл Дэнко, но все же, тяжело вздохнув, отступил в сторону, пропуская меня в дом. На этот раз в гостиной горел камин. Старик подбросил туда еще немного дров, а потом тяжело опустился на стул возле огня. – Я уже говорил вам раньше, что все вопросы о Уильяме надо было задавать тридцать лет назад.

– Сейчас меня интересует не Уильям, а Чарлз, – сказала я.

Дэнко заколебался.

– Я уже говорил федеральным агентам...

– Мы знаем, – оборвала я его на полуслове. – Нам известен весь его послужной список, мистер Дэнко. Более того, мы знаем, что он не умер.

Старик угрюмо хмыкнул.

– Значит, вы все равно не оставите меня в покое. Сначала вы убили Уильяма, а теперь охотитесь за Чарли. Послушайте, лейтенант, вы же поймали тех убийц, так почему же вы врываетесь в мой дом и утверждаете, что мой сын Чарли жив? Кто вам об этом сказал?

– Джордж Бенгозиан, – спокойно ответила я.

– Кто?

– Джордж Бенгозиан, вторая жертва преступников. Он хорошо знал Билли еще во время учебы в Беркли. Более того, мистер Дэнко, он предал его.

Дэнко заерзал на стуле.

– Что это значит?

– А Фрэнка Сэймура вы знаете? – продолжала я. – Он был убит во время взрыва в Ринкон-центре. Так вот, этот Фрэнк Сэймур был руководителем полицейской операции по захвату штаб-квартиры на Хоуп-стрит, во время которой и был убит ваш сын. Так что, мистер Дэнко, Чарлз все еще на свободе и продолжает убивать ни в чем не повинных людей. Мне кажется, он потерял рассудок. Впрочем, вы, вероятно, сами догадываетесь об этом.

Старик вздохнул, посмотрел на огонь в камине, а потом встал и подошел к столу. Потянув на себя нижний ящик стола, он вынул оттуда стопку старых писем, перетянутых веревкой, и швырнул ее на стол.

– Я не лгал вам, – сухо сказал он. – Для меня мой сын действительно умер много лет назад. За последние тридцать лет я видел его только один раз на улице в Сиэтле. А пять лет назад я стал получать письма. Раз в год, на мой день рождения.

"Господи, – подумала я, – значит, я не ошиблась. Чарлз Дэнко жив и продолжает совершать преступления". Я взяла со стола письма и стала медленно перебирать их.

Старик снова пожал плечами.

– Думаю, он по-прежнему преподает в каком-то колледже или что-нибудь в этом роде.

Я обратила внимание на то, что на конвертах не было обратного адреса, но все они были отправлены из Портленда, штат Орегон. Причем последнее пришло совсем недавно, седьмого января, то есть четыре месяца назад.

И тут меня осенило. Это не могло быть простым совпадением. Стивен Хардуэй учился в колледже в Портленде. Это был знаменитый колледж Рид. Я пристально посмотрела на старика. – Вы сказали, что он где-то преподает? Где именно, не можете уточнить?

Он покачал головой:

– Понятия не имею.

И тут я поняла, что знаю это место. Я была абсолютно в этом уверена. Дэнко все это время преподавал в колледже Рид. Именно там он и познакомился со Стивеном Хардуэем.

Глава 101

Меня соединили с Молинари, который в этот момент находился во Дворце Почетного легиона. До приема вице-президента оставалось менее двух часов. Встреча "большой восьмерки" началась.

– Джо, я выяснила, где может находиться Дэнко, – закричала я в трубку. – Он преподает в колледже Рид, в Портленде. Именно там учился Стивен Хардуэй, и там же они познакомились.

Молинари сказал, что немедленно отправит туда группу агентов ФБР.

Я включила полицейскую сирену и проблесковые маяки и на огромной скорости помчалась в Сан-Франциско. Миновав небольшой городок Вальехо, я решила не ждать новостей от Молинари, а попытаться выяснить все по телефону. Набрав номер колледжа, я представилась, и оператор соединил меня с деканом по академическим исследованиям Майклом Пикоттом. В это время несколько агентов из местного отделения ФБР уже прибыли к зданию колледжа.

– Нам нужно срочно установить местонахождение одного из ваших профессоров, – сказала я, назвав ему свое имя и должность. – Это чрезвычайно важно. К сожалению, я не знаю его нынешнего имени и не смогу описать внешность. Его настоящее имя Чарлз Дэнко, сейчас ему примерно под пятьдесят.

– Д-Дэнко? – запинаясь, переспросил тот. – Ни один из наших преподавателей не носит эту фамилию. Что же касается возраста, то у нас есть несколько человек, которым более сорока лет, включая меня самого.

Я почувствовала, что теряю терпение. Сейчас дорога была каждая минута.

– Послушайте, профессор, вы можете дать мне номер вашего факса?

Записав номер, я сразу же позвонила в полицейский участок и попросила Лорейн отправить по факсу в Портленд фотографию Дэнко семидесятых годов с пометкой "разыскивается", которую ФБР распространило тогда по всей стране. Я надеялась, что нужный нам человек сохранил хоть какое-то сходство с прежним Дэнко.

Пока Лорейн выполняла мое поручение, я уже подъехала к мосту Золотые ворота. До международного аэропорта Сан-Франциско было минут двадцать езды, и я вдруг подумала, что вполне могла бы сама слетать в Портленд и окончательно установить личность Дэнко. Но тут позвонил Майкл Пикотт.

– Лейтенант, я только что получил фотографию, – сказал он не совсем уверенно. – Но здесь написано, что он разыскивается как опасный преступник.

– Посмотрите на нее внимательно, – попросила я. – Пожалуйста, это очень важно. Вы узнаете его лицо?

– Боже мой, – неожиданно воскликнул декан и замолчал.

– Кто он? Как его зовут? – Последнюю фразу я прокричала срывающимся от волнения голосом. Я чувствовала, что декан узнал его, но не решается назвать имя. Ведь это его коллега, а может быть, даже друг.

Тем временем я проехала мост и свернула на Харрисон-стрит.

– Мистер Пикотт, прошу вас, мне нужно срочно узнать, где он сейчас находится, – взмолилась я. – Неужели вы не понимаете, что речь идет о жизнях многих людей!

– Стэнцер, – с трудом выдавил из себя декан. – Человек на этой фотографии очень похож на Джеффри Стэнцера. Я абсолютно в этом уверен.

Я вынула ручку и быстро записала имя. Джеффри Стэнцер. Значит, Дэнко – это Стэнцер и одновременно Огаст Спайс. И сейчас он на свободе.

– Где мы можем его найти? – спросила я у декана. – Сейчас в вашем колледже работает группа агентов ФБР. Нам нужен его точный адрес.

Пикотт опять заколебался.

– Профессор Стэнцер, – сообщил он, – весьма уважаемый преподаватель нашего колледжа.

Я свернула на обочину и остановила машину.

– Профессор, вы должны немедленно сообщить нам точный адрес Джеффри Стэнцера. Он жестокий и хладнокровный убийца, который собирается совершить очередное преступление.

Декан тяжело вздохнул.

– Вы сказали, что звоните из Сан-Франциско?

– Да.

Он немного помолчал.

– Знаете, он сейчас находится в вашем городе... Джеффри Стэнцер должен выступить на встрече представителей "большой восьмерки". Если не ошибаюсь, его выступление запланировано на сегодняшний вечер.

Боже мой, значит, Дэнко в городе и может убить всех участников конференции.

Глава 102

Чарлз Дэнко стоял у входа во Дворец Почетного легиона, освещенный яркими огнями, испытывая некоторую нервозность и в то же время радостное предвкушение. Сегодняшний вечер должен стать для него судьбоносным. Он прославит не только себя, но и своего покойного брата Уильяма.

Все, кто хорошо знал его в последние годы, немало удивятся тому, что он выступает на таком авторитетном форуме, как встреча "большой восьмерки". Джеффри Стэнцер много лет жил замкнуто, занимаясь исключительно научной деятельностью и всячески избегая публичных мероприятий. И все это ради того, чтобы не привлечь внимания полиции. Но сегодня вечером он удивит сограждан не только своим выступлением. Все его научные теории и анализы не значат ровным счетом ничего по сравнению с тем, что он собирается совершить. Сегодня он перепишет историю страны.

И самое забавное, что полицейские, сбившиеся с ног в тщетных поисках таинственного Огаста Спайса, сами же пропустили его на эту важную встречу. Он даже вздрогнул от охватившего его возбуждения, крепко прижав к себе кожаный брифкейс, в котором хранился его доклад, включавший анализ эффективности иностранных инвестиций на рынках труда в развивающихся странах. Многие сочли бы этот материал делом всей его жизни. Но что они знают о нем? Эти тупицы понятия не имеют о его настоящей жизни.

Дэнко посмотрел на охранников в строгих черных костюмах, которые тщательно проверяли карманы и сумки приглашенных экономистов, дипломатов и их разодетых жен. "Я мог бы убить всех этих людей, – подумал он, – и непременно сделаю это при первом же удобном случае".

А почему бы и нет? Все эти люди приехали сюда, чтобы в очередной раз перекроить экономическую карту мира и навязать свою волю тем странам, которые не могут с ними соперничать или просто отстоять свои национальные интересы. "Кровопийцы, – подумал он, – жалкие и низкие существа. Все вы заслуживаете смерти, как Лайтауэр и Бенгозиан".

Он встал в очередь на вход в главный зал и вскоре прошел мимо огромной статуи "Мыслителя" Родена. Еще через минуту Дэнко предъявил свое приглашение привлекательной женщине в длинном вечернем платье. Наверное, тоже из ФБР, а под этим роскошным платьем наверняка спрятан пистолет "глок". "Цыпленок с пенисом", подумал он.

– Добрый вечер, сэр, – приветливо улыбнулась женщина и сверила его имя со списком приглашенных. – Приношу извинения за некоторые неудобства, профессор Стэнцер, но мы должны осмотреть брифкейс. Прошу вас, пройдите к сотруднику безопасности.

– Разумеется, – понимающе кивнул он. – Здесь только мой доклад. – Он передал кейс офицеру, а потом, вытянув вперед руки, терпеливо ждал, пока его с головы до ног ощупывали металлодетектором. Проведя несколько раз прибором по его одежде, сотрудник безопасности задержался на месте внутреннего кармана пиджака.

– Что у вас там? – спросил он.

Дэнко вынул из кармана небольшой пластмассовый баллончик с этикеткой и рецепт, выписанный на его имя. Это устройство было последним шедевром Стивена Хардуэя, которым тот очень гордился. Бедный Стивен. Бедные Джулия, Роберт и Мишелл. Настоящие бойцы, такие же, как он.

– У меня часто бывают приступы астмы, – спокойно пояснил Дэнко и, закашлявшись, показал себе на грудь. – Это провентил. Я всегда беру его с собой перед публичными выступлениями. У меня есть рецепт.

Охранник внимательно смотрел на баллончик. Дэнко с любопытством наблюдал за ним. Да, Стив поработал на славу. Кому сейчас придет в голову таскать с собой огнестрельное оружие или бомбу, если можно убить сотни людей с помощью небольшого баллончика, который умещается на ладони? "Уильям мог бы гордиться мной!" – подумал он.

– Можете проходить, сэр, – наконец-то сказал охранник, махнув рукой в сторону зала. – Желаю удачи.

– О да, я очень рассчитываю на нее сегодня, – подчеркнуто вежливо ответил Дэнко.

Глава 103

Я гнала свой "иксплорер" на бешеной скорости, проскакивая на красный свет. До Дворца Почетного легиона было рукой подать, но если учесть оживленное уличное движение, то мне предстояло ехать еще минут десять, не меньше. Я набрала номер Молинари, однако его телефон был отключен.

Тогда я попыталась связаться с шефом, но его секретарша сказала, что он находится среди участников конференции.

– Понимаете, – добавила она, – с минуты на минуту туда приедет вице-президент, поэтому шеф тоже там.

– Послушайте меня внимательно! – закричала я в трубку, остервенело крутя руль, чтобы обогнать ползущие впереди машины. – Немедленно найдите Траккио или Молинари! Мне плевать, с кем они разговаривают в данный момент! Дайте им этот телефон! Речь идет о национальной безопасности! Да поживее!

Я посмотрела на часы. Бомба могла взорваться в любой момент, а в нашем распоряжении была только фотография предполагаемого преступника тридцатилетней давности. Я не была уверена в том, что смогу узнать его в толпе.

Несколько минут показались мне целой вечностью. Наконец в трубке раздался голос Молинари.

– Джо, – закричала я, – слушай меня и не перебивай. Чарлз Дэнко сейчас находится в большом зале! Он проник туда в качестве одного из докладчиков под именем Джеффри Стэнцера! Я приеду через несколько минут, но очень боюсь, что будет слишком поздно! Джо, постарайся его задержать!

Мы быстро обсудили все возможные варианты действий. Конечно, можно было попросить всех покинуть здание, объявив по радио о реальной угрозе взрыва, но Молинари был решительно против. По его мнению, это могло спугнуть террориста и заставить его действовать по другой схеме или произвести взрыв раньше времени.

Наконец я свернула на Тридцать четвертую улицу и подъехала к парку, за которым находилось здание дворца. Все пространство парка было заполнено антиглобалистами, и мне пришлось буквально продираться сквозь плотную толпу. Меня остановил полицейский патруль, охранявший подъезд к зданию. Опустив стекло, я показала ему свой жетон и, почти не останавливаясь, вырулила к главному входу, лавируя между многочисленными лимузинами и полицейскими автомобилями. Оставив машину возле входа, я выскочила на площадь и бросилась вперед, размахивая жетоном перед полицейскими и федеральными агентами с криками "Пропустите меня! Пропустите!".

Наконец я ворвалась в вестибюль, до отказа заполненный высокопоставленными гостями и государственными чиновниками. Через мгновение я уже увидела Молинари, отдававшего распоряжения по рации. Не теряя ни секунды, я бросилась к нему.

– Он здесь, – сказал Молинари. – Его имя значится в списке приглашенных, и он уже успел пройти контроль.

Глава 104

Я снова оглядела огромную толпу послов, членов правительств и крупных бизнесменов. Все они спокойно разгуливали по залу, пили шампанское и переговаривались между собой. И в любую минуту здесь может произойти взрыв. Прежде всего мы отыскали вице-президента и препроводили его в безопасное место. Впрочем, кто мог знать, какое место в этом здании можно было считать безопасным? Чарлз Дэнко мог быть где угодно, и одному Богу было известно, что у него на уме. А мы даже не знали, как выглядит этот ублюдок!

Молинари сунул мне в руку переговорное устройство.

– У меня есть та фотография, – сказал он мне на ухо. – Сейчас я пойду налево, а ты осмотри все с правой стороны и держись на связи. Линдси, никаких героических поступков, договорились?

Я молча кивнула и стала пробираться сквозь толпу, пристально вглядываясь в лица окружавших меня людей. При этом я старалась представить себе Чарлза Дэнко таким, каким он мог бы выглядеть сегодня. Жаль, что я не попросила декана дать мне описание его внешности. Все произошло так быстро, что я даже опомниться не успела.

"Ну где же ты, сукин сын?" – пронеслось у меня в голове.

– Джо, – сказала я в микрофон рации, – я все проверила, его здесь нет.

– Я тоже все осмотрел, – ответил Молинари. – Пока ничего. Но он точно здесь.

Я продолжала напряженно вглядываться в каждое лицо. Нашим единственным преимуществом было то, что он пока еще не знал, что его ищут. У выхода дежурили несколько федеральных агентов, тщательно наблюдавших за проходящими мимо людьми. Сейчас самое главное – не вызвать ненароком панику и не выдать себя. Но где сейчас Дэнко? Что он собирается сделать? Ясно было только одно: раз уж он лично явился на эту конференцию, стало быть, должно произойти нечто грандиозное.

– Я приближаюсь к статуе Родена, – сообщила я Молинари. Вдоль стен стояли огромные бронзовые скульптуры, рядом с которыми медленно передвигались участники конференции с бокалами шампанского в руках. Я увидела, что возле одной из статуй собралась толпа.

– Что здесь происходит? – спросила я женщину в черном платье.

– Ждут вице-президента, – ответила она. – Он должен появиться здесь с минуты на минуту.

Вице-президент находился в укрытии, но об этом, естественно, никто не знал. Значит, все эти люди собрались здесь, чтобы поговорить с ним. Может быть, и Дэнко тоже?

Я внимательно осмотрела собравшихся людей и в конце концов остановила свой взгляд на высоком худощавом мужчине с лысеющей макушкой. У него был высокий лоб и близко посаженные узкие глаза. Он стоял с противоположной стороны и держал руку в кармане пиджака. Я почувствовала неприятный холод, в груди заныло. Да, конечно, было какое-то сходство между тем молодым человеком, изображенным на старой фотографии, и этим лысеющим, но все еще стройным мужчиной. Проходившие по залу люди постоянно закрывали его от меня, но я уже не сомневалась, что это он. Чарлз Дэнко был копией своего отца.

Отвернувшись, я прижала к губам рацию.

– Джо, я нашла его! Он здесь, Джо, возле скульптур!

Дэнко находился среди людей, ожидавших встречи с вице-президентом! Я чувствовала, что сердце у меня вот-вот выскочит из груди. Он стоял неподвижно, не вынимая левой руки из кармана пиджака. Что у него там? Детонатор? Но как он пронес его с собой? А если нет, то что?

– Джо, – снова связалась я с Молинари, – я в зале, где стоит статуя Родена, и не спускаю глаз с Дэнко.

– Оставайся на месте, – тихо сказал мне Молинари. – Я сейчас приду. И ничего не предпринимай без меня.

Но в этот момент произошло невероятное. Дэнко, словно почувствовав на себе мой взгляд, повернулся и посмотрел мне в глаза. Не знаю, может быть, он видел меня по телевизору или просто почувствовал, что я из полиции, но он все понял.

Мгновение он продолжал стоять неподвижно, а потом медленно отошел в сторону, не сводя с меня взгляда. Я сделала шаг в его сторону и расстегнула жакет, чтобы достать оружие. Не меньше десятка людей отделяли меня от него. Я должна подойти поближе.

На какое-то мгновение я выпустила его из поля зрения, а когда вынырнула из толпы, на прежнем месте его не оказалось.

Белый кролик снова ускользнул от меня.

Глава 105

Я с трудом пробралась туда, где он стоял всего несколько секунд назад. Ушел! Я растерянно оглядела зал.

– Я его потеряла! – крикнула я Молинари. – Должно быть, он затерялся где-то в толпе, сукин сын! – Я проклинала себя на чем свет стоит, хотя и понимала, что моей вины в этом нет.

Чарлз Дэнко как в воду канул: ему не составило труда затеряться в толпе одинаково одетых участников встречи. Не долго думая я бросилась бежать по длинному коридору, расталкивая попадавшихся мне навстречу людей. Если бы они только знали тогда, какая опасность им угрожала! Я добралась до самого конца коридора, где начиналась экспозиция музея, но так и не увидела его.

Вернувшись в зал, я наткнулась на Молинари.

– Он здесь, Джо, – сказала я. – Я уверена в этом. Он ждал этого момента.

Молинари молча кивнул и тут же распорядился по рации, чтобы никого не выпускали из здания. А я в тот момент подумала, что если Дэнко взорвет сейчас бомбу, то жертв будет намного больше, чем в Ринкон-центре, и в их числе окажемся и мы с Молинари. "Ну где же ты, мерзавец!"

И вдруг мне показалось, что я его увидела. Во всяком случае, я заметила высокого худощавого человека с плешивой макушкой, который ходил кругами, время от времени ныряя в толпу.

– Дэнко! – закричала я во весь голос, выхватывая пистолет из кобуры. – Дэнко! Стой!

Толпа расступилась, и я увидела, как Дэнко, улыбнувшись, вынул что-то из кармана.

– Полиция! – крикнул Молинари. – Всем лечь на пол!

Я не сразу разглядела, что это был за предмет – пистолет или детонатор, и только через несколько секунд поняла, что в руке он сжимал небольшой пластмассовый баллончик. Встретившись со мной взглядом, Дэнко протянул руку в мою сторону, и в этот момент я выстрелила. Это было очень опасно в переполненном зале, но другого выхода у меня не было.

Через секунду я подбежала к нему и вцепилась в его руку, пытаясь вырвать баллон. Дэнко застонал от боли и попытался направить его мне в лицо. Трудно сказать, чем бы все это кончилось, если бы в тот момент мне на помощь не подоспел Молинари. Он схватил Дэнко за шею и потянул на себя. Тот отвернулся от меня и направил баллон на него.

– Отойди от него подальше! – крикнул мне Молинари. Я, получив передышку, вывернула Дэнко руку и, навалившись всем телом, попыталась сломать ее.

Дэнко вскрикнул от боли и повернулся ко мне. Никогда в жизни я не видела такого взгляда – ледяного, полного ненависти.

– Ублюдок! – закричала я ему в лицо. – Вспомни, что ты сделал с Джилл!

С этими словами я повернула его руку с зажатым в ней баллоном и надавила на кнопку. В лицо Дэнко ударила тонкая струя белого газа. Он застыл на мгновение, а потом тяжело закашлялся, жадно хватая ртом воздух. Его лицо исказилось от боли и стало похожим на ужасающую маску смерти. Подоспевшие агенты оторвали Дэнко от меня и повалили на пол. Он тяжело дышал и все время кашлял, тщетно пытаясь очистить легкие от смертельного яда.

– Все! – выдохнула я. – Тебе конец! Ты проиграл, подонок!

И тут я увидела в его глазах едва заметную насмешку. Он кивнул, чтобы я приблизилась.

– Дура, можно покончить со мной, но нельзя покончить со всеми. На мое место придет другой боец.

В этот момент я услышала выстрелы и поняла, что я действительно дура.

Глава 106

Мы с Молинари бросились во двор, откуда доносились выстрелы, и попытались протиснуться через толпу зевак. Я не сразу увидела, что произошло, да лучше бы мне этого и не видеть. Элдридж Нил лежал на земле лицом вверх, а на его белоснежной рубашке расплывалось красное пятно. Кто-то сумел приблизиться к вице-президенту США и выстрелить в него. Боже мой, неужели произошла еще одна американская трагедия?

Чуть поодаль группа агентов держала за руки молодую девушку, не старше восемнадцати-девятнадцати лет с копной рыжих волос на голове. Она истерично выкрикивала в сторону вице-президента что-то о детях, которых продают в рабство в Судане, об эпидемии СПИДа, от которого умирают миллионы людей в Африке, и о преступлениях транснациональных корпораций в Ираке и Сирии. Должно быть, она дожидалась вице-президента и выстрелила в него, когда агенты пытались вывести его через главный вход.

Я подошла поближе и вдруг поняла, что уже видела эту девушку. Да, я видела ее в кабинете Роджера Лемоуза. Она показала мне средний палец, когда выходила оттуда. Господи, она же еще совсем ребенок.

Джо Молинари отпустил мою руку и бросился на помощь вице-президенту. Истерично орущую девушку агенты потащили прочь.

Через минуту к нам подъехала машина "скорой помощи", и вице-президента быстро уложили на носилки. Еще через мгновение машина умчалась прочь, разрезая воздух воем сирены.

Неужели Чарлз Дэнко спланировал и это покушение?

Может быть, он догадался, что мы напали на его след?

Если так, значит, он с самого начата знал, что его схватят, что в результате этого возникнет паника и в суматохе можно будет легко добраться до вице-президента. Ведь он не случайно сказал напоследок, что на его место придет другой боец.

И это было самым страшным, потому что я знала, что Дэнко был прав.

Глава 107

Я должна была отправиться в поликлинику и пройти тщательное обследование, но я этого не сделала. Сейчас не время. Мы с Молинари забрали рыжеволосую девушку и вернулись во дворец, где допрашивали ее несколько часов. Анетт Брейлинг долго упорствовала, демонстрируя свой революционный дух и мужество истинного борца, но в конце концов ее нервы не выдержали, и она раскололась. Мы узнали от нее все, что хотели, и даже больше. Самая важная информация касалась организации террористического акта во Дворце Почетного легиона.

В четыре часа утра мы с Молинари поехали в небольшой поселок Кенсингтон неподалеку от Беркли. Туда уже прибыло несколько полицейских машин и группа вооруженных до зубов агентов ФБР. Нужная нам улица поднималась в гору, откуда открывался прекрасный вид на озеро Сан-Пабло. Место было настолько живописным, что даже не верилось, что здесь могли планироваться такие страшные вещи.

– А он неплохо устроился, – тихо заметил Молинари. – Ну что ж, окажем ему честь своим неожиданным визитом.

Парадную дверь открыл сам профессор романской филологии Роджер Лемоуз в длинном домашнем халате. Его курчавые черные волосы были всклокочены, словно он только что встал с постели, а глаза покраснели и припухли, как будто он пропьянствовал всю ночь. Может, он действительно праздновал, подумала я.

– Мадам инспектор, – проворчал он, не скрывая раздражения, – вам начинает изменять чувство меры. Четыре часа утра. Почему вы врываетесь в мой дом в такое время?

Я решила не обращать внимания на его тон, Молинари последовал моему примеру.

– Мистер Лемоуз, – холодно объявил Молинари, – вы арестованы по подозрению в организации убийства. – С этими словами он решительно переступил порог дома, легонько отодвинув хозяина в сторону.

В гостиной мы увидели вышедших на шум жену Лемоуза и его двоих детей. Мальчику было не больше двенадцати лет, а девочке и того меньше. Нам с Молинари пришлось убрать оружие.

– Чарлз Дэнко мертв, – сообщила я ему. – А девушка по имени Анетт Брейлинг арестована и уже дала показания. Она сообщила, что вы руководили подготовкой убийства Джилл Бернардт, а также всех остальных. Она также сказала, что вы были главным организатором террористической группы Стивена Хардуэя и именно вы вовлекли в нее Джулию Марр и Роберта Грина. Кроме того, вы контролировали все действия Чарлза Дэнко и оказывали на него давление. За тридцать лет его злость и обида немного поутихли, но вы нашли способ всколыхнуть в нем прежнюю ненависть и направить ее в нужное вам русло. Иначе говоря, вы превратили его в свою марионетку.

Лемоуз рассмеялся мне в лицо.

– Не знаю никого из тех людей, которых вы только что назвали. Да, мисс Брейлинг когда-то была моей студенткой, но она давно бросила университет. Это ужасное недоразумение, и я намерен вызвать своего адвоката, если вы не соизволите покинуть мой дом.

– Вы арестованы, – снова повторил Молинари и предъявил ему ордер. – Хотите узнать о своих правах, профессор? Могу вам их зачитать.

Лемоуз улыбнулся. Его улыбка была какой-то странной.

– Вы так ничего и не поняли, – тихо сказал он, качая головой. – Очевидно, вы просто не способны понять того, что для многих кажется очевидным. В один прекрасный день вся ваша страна взорвется к чертовой матери. И этот процесс уже начался.

– Может быть, вы скажете нам, кто ее взорвет? – спросила я.

Он молча кивнул, а потом повернулся и показал рукой на своих детей:

– Это сделают они.

Только тогда мы увидели, что сын Лемоуза держит в руке пистолет и, похоже, хорошо знает, как им пользоваться. Глаза у мальчика были такими же ледяными, как и у его отца.

– Я убью вас обоих, – тихо сказал он. – Это доставит мне удовольствие.

– Вам придется иметь дело с огромнойармией, которая сейчас только создается, – продолжал Лемоуз. – Они знают, что справедливость на их стороне. В этой армии будут женщины и дети – так много бойцов, мадам инспектор. Подумайте об этом. Третья мировая война уже началась.

С этими словами Лемоуз спокойно подошел к сыну, взял у него пистолет и, направив его на нас, нежно поцеловал жену и детей и прошептал им что-то на ухо. После этого он, не поворачиваясь, вышел из гостиной, закрыл за собой дверь, и в то же мгновение мы услышали шаги быстро бегущего человека. Мы с Молинари удивленно переглянулись. Неужели он надеялся убежать из окруженного дома?

Через минуту в дальнем конце дома хлопнула дверь, а потом раздался выстрел.

Мы побежали на звук и нашли хозяина дома в спальне. Он выстрелил себе в правый висок.

Из гостиной донесся громкий плач его жены и детей.

"Так много бойцов, – подумала я. – Это никогда не закончится. Третья мировая война уже началась".

Глава 108

Чарлзу Дэнко не удалось отравить меня рицином – так сказали мне врачи в больнице Моффит, куда я попала поздно вечером. Они обследовали меня и пришли к весьма утешительному выводу, что смертельный яд не попал в легкие.

В это же время пришла и другая радостная новость. Оказалось, что жизни вице-президента США также ничто не угрожает. Мне сказали, что он лежит двумя этажами ниже и даже общался по телефону со своим боссом в Вашингтоне.

Я провела несколько часов в окружении сложных медицинских аппаратов, опутанная с ног до головы проводами и трубками. При этом на несколько мониторов постоянно передавалась информация о моем кровяном давлении и температуре тела.

Врачи также сообщили, что в пластмассовом баллончике Чарлза Дэнко действительно был рицин и он мог уничтожить несколько сот человек, если бы мы вовремя его не остановили. Рицин попал ему в легкие, и он был обречен, о чем лично я нисколько не сожалела.

Примерно в полдень мне позвонил президент – президент США. Мне поднесли трубку к уху, и я отчетливо услышала шесть раз произнесенное на том конце провода слово "героизм". Президент также добавил, что с нетерпением будет ждать встречи со мной, чтобы лично поблагодарить за отличную службу. В ответ я пошутила, что нам придется подождать, пока не выветрится весь ядовитый запах.

После этого я ненадолго вздремнула, а когда открыла глаза, увидела у своей кровати Молинари.

– Я же сказал тебе: никакого героизма, – сказал он, улыбаясь.

Я виновато заморгала, несколько смутившись из-за обилия трубок и проводов.

– Хорошая новость заключается в том, – тут он хитро подмигнул, – что с тобой все в полном порядке. Так сказали врачи. Они продержат тебя здесь еще несколько часов, чтобы закончить обследование и окончательно убедиться, что твоему здоровью ничто не угрожает. И не надо спешить: за дверью больницы тебя ожидает армия газетчиков и тележурналистов.

– А плохая новость? – с тревогой спросила я.

– Плохая состоит в том, что здесь есть люди, которые хотят научить тебя правильно одеваться для того, чтобы предстать перед теле– и фотокамерами.

– Ну что ж, значит, я стану родоначальницей новой моды, – сказала я и слабо улыбнулась.

Я впервые видела Молинари таким. На нем был военно-морской китель, который очень шел ему, а через руку у него был переброшен форменный плащ. Надо сказать, что в военной униформе он выглядел еще лучше, чем в гражданской одежде.

– Вице-президент быстро поправляется, – продолжил Молинари, – поэтому сегодня вечером я возвращаюсь в Вашингтон.

Я кивнула и тихо сказала:

– Хорошо.

– Ничего хорошего в этом нет, – покачал он головой и наклонился ко мне. – Потому что мне этого не хочется.

– Мы оба хорошо знали, что рано или поздно это должно случиться, – прошептала я, стараясь держать себя в руках. – Тебя ждет твоя работа, твои подчиненные...

Молинари недовольно поморщился.

– Линдси, тебе хватило смелости броситься на преступника, держащего в руке баллон со смертельным ядом, но ты совершенно не готова добиваться того, что тебе нужно.

Я почувствовала, что на глазах у меня выступили слезы.

– Я и сама еще не знаю, что мне нужно.

Молинари положил плащ на кровать, протянул ко мне руку и погладил меня по щеке, стирая слезу.

– Я думаю, тебе потребуется некоторое время, чтобы собраться с мыслями и решить, чего ты хочешь в действительности, готова ли ты к серьезным отношениям.

Он снова улыбнулся и пожал мне руку.

– И запомни: меня зовут Джо, а не Молинари и тем более не заместитель директора. Это касается нас двоих, и только мы сами должны решить, что делать дальше. И не надо пытаться превратить все в шутку только потому, что тебе уже один раз было больно, или потому, что ты потеряла близкого друга. Линдси, я знаю, что это прозвучит банально, но ты заслужила право быть счастливой. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Можешь считать меня старомодным.

– Еще каким старомодным, – засмеялась я, подумав, что невольно делаю то, против чего он меня только что предостерег. Мне сейчас действительно было не до шуток. Мне всегда было трудно говорить о том, что творилось у меня в душе.

– Значит, ты уезжаешь и будешь наведываться сюда только от случая к случаю? Как часто?

– Не знаю, – пожал он плечами. – На выступления, конференции по проблемам безопасности... если произойдет очередной национальный кризис...

Я засмеялась:

– Похоже, мы оба не можем удержаться от шуток.

Молинари тяжело вздохнул:

– Линдси, ты должна хорошо запомнить одну вещь: я не какой-то там проходимец. Я сделал свой шаг, теперь все зависит от тебя. Ты должна попробовать.

Он встал с кровати и провел рукой по моим волосам.

– Врачи сказали мне, что все будет хорошо. – Он улыбнулся, а потом быстро наклонился и поцеловал меня в губы. Его губы были мягкими и очень сухими, вероятно, из-за бессонной ночи. Я ответила на его поцелуй, стараясь показать ему, что чувствовала, боясь сказать об этом и ругая себя.

Молинари перебросил плащ через руку.

– Мне было очень приятно познакомиться с вами, лейтенант Боксер, – сказал он. – Для меня это большая честь.

– Джо, – тихо сказала я, приподнявшись на постели, – ты знаешь, где меня найти. – Мне было страшно от мысли, что он сейчас уйдет и мы больше никогда не увидимся.

Он молча кивнул и направился к двери, а я с тоской смотрела ему вслед.

– Никогда ведь не знаешь, когда девушка попадет в какую-нибудь общенациональную беду, – бросила я вдогонку.

– Что ж, – сказал он, повернувшись ко мне и улыбаясь, – я как раз занимаюсь проблемами национальной безопасности.

Глава 109

Мой лечащий врач сказал, что никаких серьезных проблем со здоровьем у меня нет и что мне не повредит пара стаканов хорошего вина.

– Есть люди, которые жаждут забрать вас домой, – добавил он.

Выйдя из палаты, я увидела Синди и Клэр. Они отвезли меня домой, и я приняла душ, переоделась, а потом покормила проголодавшуюся Марту. После этого я решила вернуться на работу, чтобы привести в порядок дела и подготовить отчет о проделанной работе. С подругами я договорилась встретиться в нашем кафе. Нам было сейчас очень важно встречаться как можно чаще.

На ступеньках Дворца правосудия меня встретили журналисты. Том Броко прорвался ко мне и снял мое интервью на видеопленку. Я довольно подробно рассказала ему, как мы искали Дэнко и Хардуэя и в конце концов вышли на их след. Все это время я ощущала какое-то необъяснимое внутреннее беспокойство. Джилл погибла, Молинари уехал, а я совсем не чувствовала себя героиней. Я отвечала на телефонные звонки, составляла документы – в общем, делала все то, чем занималась раньше, но при этом понимала, что жизнь изменилась и уже никогда не станет прежней.

В половине пятого за мной пришли подруги, чтобы идти в кафе. Я как раз писала отчет и ощущала очередной приступ депрессии, хотя Кэппи и Джейкоби весь день говорили мне, что я – самый лучший начальник за всю историю существования отдела по расследованию убийств. Я чувствовала себя одинокой и опустошенной, и только мои лучшие подруги немного отвлекли меня от грустных мыслей.

– Ну что? – весело поинтересовалась Синди, помахивая перед моим носом маленьким коктейльным флажком – миниатюрной копией мексиканского флага. – "Маргариты" заждались?

Я и сама чувствовала, что пора выпить наш любимый мексиканский коктейль, а заодно и поболтать о том о сем. Тем более что именно в кафе мы в последний раз виделись с Джилл. А два года назад именно здесь приняли ее в наше сообщество.

Заняв свой любимый столик, мы заказали по бокалу "Маргариты", и я рассказала о том, что произошло во Дворце Почетного легиона, о звонке президента и интервью для вечерних новостей.

Мы ощущали глубокую горечь из-за того, что место рядом с Клэр, где обычно сидела Джилл, было пустым.

– За счет заведения, – торжественно объявила официантка, ставя на стол коктейли.

Мы дружно подняли бокалы и попытались улыбнуться, но не смогли сдержать слез.

– За нашу девочку, – сказала Клэр. – Может, теперь ее душа обрела покой.

– Это невозможно, – сквозь слезы улыбнулась Синди. – Не тот характер.

– А я уверена, что она сейчас на небесах и смотрит на нас оттуда и говорит: "Эй, ребята, я все поняла..."

– Да, она улыбается нам оттуда, – поддержала меня Клэр.

– За Джилл! – воскликнули мы хором и звонко чокнулись бокалами. Было тяжело сознавать, что мы никогда уже не увидим нашу подругу. Мне очень ее не хватало, особенно сейчас, когда мы сидели за нашим столом.

– Итак, – спросила Клэр, прокашлявшись, – что дальше?

– Закажем жареные ребрышки, – предложила я. – А потом выпьем еще по коктейлю. А может, и не по одному.

– Думаю, Клэр спрашивала совсем о другом, – улыбнулась Синди. – Она хотела узнать, что будет дальше с тобой и заместителем директора.

– Он возвращается в Вашингтон, – грустно заметила я. – Сегодня вечером.

– Навсегда? – удивленно переспросила Клэр.

– Именно там находятся подслушивающие устройства и зловещие черные вертолеты. – Я задумчиво помешала коктейль. – Думаю, вертолеты компании "Белл".

– Понятно, – кивнула Клэр, посмотрев на Синди. – Ты влюбилась в этого парня, не так ли?

– Да, он мне нравится, – ответила я и махнула рукой официантке, чтобы она принесла нам еще по одному коктейлю.

– Послушай, дорогая, не надо темнить, – возразила Клэр. – Я имела в виду нечто большее, чем просто нравится. Ты в него влюбилась?

– Чего ты хочешь от меня, Клэр? – возмутилась я. – Чтобы я сказала, что без ума от него?

– Нет, – ответила она, вновь посмотрев на Синди, – мы просто хотим знать правду и желаем видеть тебя счастливой. Если ты не ошибаешься в своих чувствах, то не стоит отпускать его от себя. Зачем ты позволяешь ему так запросто уехать в Вашингтон?

Я опустила голову и нехотя произнесла:

– Все дело в Джилл...

– Джилл?

Я глубоко вздохнула, стараясь сдержать наворачивающиеся слезы.

– Меня не оказалось рядом с ней в ту ночь. В ту ночь, когда она выгнала Стива...

– О чем ты говоришь? – не поняла Клэр. – Ты же в тот вечер была в Портленде.

– Да, тот вечер я провела в кафе с Молинари, – призналась я. – А когда вернулась домой, на автоответчике было сообщение от Джилл. Я позвонила ей и сказала, что немедленно приеду, но она отказалась, а я не настояла на своем. И знаете почему? – Я пристально посмотрела им в глаза. – Потому что думала только о Джо. А это была ее последняя ночь.

– Да, но она сказала, что у нее все в порядке, – тихо сказала Синди.

– Конечно, но разве ты ее не знаешь? Ты когда-нибудь слышала, чтобы она жаловалась или просила о помощи? Короче говоря, я так и не пошла к ней в тот вечер. Я не знаю, правильно ли я поступила, но я не могу смотреть на Джо, не вспоминая при этом Джилл. Если бы я тогда поехала к ней, то, возможно, она была бы сейчас с нами.

Синди и Клэр сидели молча, не проронив ни слова. Я тоже молчала, с трудом сдерживая слезы.

– Знаешь, что я тебе скажу? – первой сказала Клэр, взяв меня за руку. – Думаю, ты достаточно умна, чтобы понимать, что не виновата в том, что произошло с Джилл. Жизнь продолжается, и не надо отказывать себе в праве на счастье. Ты же знаешь, что Джилл очень хотела видеть тебя счастливой.

– Знаю, Клэр. – Я кивнула и благодарно улыбнулась. – Просто я не могу не думать об этом.

– Рано или поздно тебе придется это сделать, – сказала она, сжимая мою руку, – потому что иначе ты будешь постоянно причинять себе боль. Каждый человек, Линдси, имеет право на счастье. Даже ты.

Я вытерла слезы салфеткой и засмеялась.

– Я уже слышала это сегодня.

– Ну что ж, в таком случае выпьем за Линдси Боксер, – объявила Клэр и подняла свой бокал. – И за то, чтобы она слышала эти слова как можно чаще.

Громкий крик у стойки бара привлек наше внимание. Все показывали на телевизор. Поначалу мы думали, что идет футбол или что-нибудь в этом роде, но потом увидели на экране мое лицо крупным планом. Рядом со мной стоял Том Броко и задавал мне вопросы. Все одобрительно загудели и, посмотрев в мою сторону, приветливо замахали руками.

Меня показали в вечерних новостях.

Глава 110

Джо Молинари выпил глоток водки, которую принес ему стюард правительственного самолета, и устало откинулся на спинку кресла. Он надеялся, что сможет проспать весь путь до Вашингтона. Ведь он чертовски устал и последние ночи не смыкал глаз, а завтра утром должен быть свежим как огурчик, чтобы предстать с докладом перед директором Департамента внутренней безопасности.

На душе у него было легко и спокойно. Преступники арестованы или уничтожены, вице-президент Элдридж Нил остался жив и скоро поправится. Ему предстоит написать отчет о проделанной работе и, возможно, выступить перед подкомитетом конгресса. Они не заметили источник недовольства внутри страны, а, как выяснилось, угроза терроризма не всегда исходит из-за рубежа.

Молинари откинулся на спинку обитого плюшем сиденья и закрыл глаза. Он в мельчайших подробностях вспомнил все события последнего времени начиная с того воскресенья, когда ему впервые доложили о взрыве в Сан-Франциско, и заканчивая арестом Дэнко в зале Дворца Почетного легиона, где проходила встреча представителей стран "большой восьмерки". Он хорошо знал, что напишет в своем отчете: имена и детали, последовательность событий и их результат. Все, кроме одного. Он не сможет написать о своих отношениях с главным действующим лицом этой операции – лейтенантом Линдси Боксер.

Он закрыл глаза и погрузился в состояние меланхолии. Как объяснить, что каждое прикосновение к ее руке вызывает у него дрожь? Что от одного ее взгляда у него кружится голова. А те чувства, которые его охватывают, когда он смотрит в ее темно-зеленые глаза? Она очень сильная, но в то же время мягкая и уязвимая. Она так похожа на него. А еще она, если захочет, может быть веселой и беззаботной, и такой он видел ее не раз.

Ему очень хотелось, чтобы у них был бурный роман, как в старых кинофильмах, хотелось улететь с ней куда-нибудь на край света. Позвонить директору и сказать: "Заседание подкомитета конгресса подождет, сэр". На лице Молинари появилась улыбка.

– Взлет через пять минут, сэр, – сообщил стюард.

– Благодарю вас, – ответил Молинари, кивнув. Сейчас надо постараться расслабиться и заснуть. Он уже успел соскучиться по дому. Последние две недели он жил исключительно на чемоданах и очень устал. Конечно, дома его никто не ждет, но все равно хочется поскорее вернуться туда. Он снова закрыл глаза.

– Сэр, – опять обратился к нему стюард. Молинари открыл глаза и увидел перед собой полицейского в униформе.

– Простите, сэр, – сказал полицейский, – у меня чрезвычайно важное поручение. Мне приказали задержать ваш самолет и проводить вас в здание терминала. Вам необходимо срочно позвонить по этому номеру.

Беспокойство охватило Молинари. Что еще могло случиться, черт возьми? Он вскочил на ноги, схватил свой кейс и мобильный телефон, приказал пилоту ждать и отправился вслед за полицейским, набирая написанный на клочке бумаги номер.

Глава 111

Мой телефон зазвонил в тот момент, когда Молинари вошел в здание терминала. Я стояла и смотрела на него. Увидав меня с телефоном в руке, он обо всем догадался и расплылся в улыбке.

Никогда я еще так не нервничала, как сейчас. Мы стояли друг против друга на расстоянии не меньше пятнадцати футов и смотрели друг другу в глаза.

– Я попала в чрезвычайную ситуацию, – сказала я по телефону. – Мне нужна ваша помощь.

Молинари еще шире улыбнулся, но потом сообразил, что вокруг люди, и сделал строгое лицо, соответствующее положению заместителя директора Департамента внутренней безопасности страны.

– Вам повезло, я как раз занимаюсь чрезвычайными ситуациями.

– У меня нет жизни, – продолжала я. – У меня есть только замечательная собака и мои не менее замечательные друзья. Да еще работа, которую я очень люблю и с которой, кажется, неплохо справляюсь. А жизни у меня нет.

– Ну и чего же вы хотите? – спросил Молинари, медленно приближаясь ко мне. Его глаза светились радостью и прощением. От того, что нас разделяло, не осталось и следа, – было лишь чувство, которое мы испытывали друг к другу.

– Тебя, – тихо сказала я. – Я хочу тебя. И твой самолет.

Он громко рассмеялся и остановился прямо передо мной.

– Нет, – покачала я головой, – мне нужен только ты. Я просто не могла допустить, чтобы ты улетел, не узнав об этом. Конечно, это нелегко, но мы можем попробовать. Ты говорил, что часто приезжаешь сюда на конференции... Я тоже иногда бываю на востоке страны. Например, сегодня я получила приглашение посетить Белый дом и пожать руку президенту. Ты бывал в Белом доме, Джо, почему бы нам...

– Тсс-с, – приложил он палец к губам, а потом наклонился ко мне и поцеловал в губы. У меня захватило дух, и все слова мгновенно вылетели из головы. Мы забыли обо всем на свете и, обнявшись, стояли у всех на виду, не ощущая никакой неловкости. Я сжала его плечи и прижалась к нему всем телом.

А когда мы вновь посмотрели друг на друга, Молинари хитро улыбнулся:

– Значит, ты получила приглашение в Белый дом? Прекрасно. Мне всегда было интересно узнать, как спится человеку в спальне Линкольна.

– Мечтать не вредно, – засмеялась я, глядя в его темно-синие глаза. Потом я взяла его под руку и повела к выходу из терминала.

– А рабочий кабинет в здании Капитолия, мистер заместитель директора? Это звучит более заманчиво...

Джеймс Паттерсон, Максим Паэтро Четвертое июля

Выражаем признательность капитану Ричарду Конклин из полицейского управления Стэнфорда, штат Коннектикут, и доктору Хэмфри Германиуку из округа Трамбелл, штат Огайо, известному патологоанатому и блестящему специалисту по судебной медицине, за их щедрую помощь и поддержку. Наша особая благодарность Микки Шерману, адвокату по уголовным делам, чьи мудрые советы часто помогали нам в работе.

Мы также благодарим Ферн Гальперин, Элли Шертлефф, Линду Дьюи и Линн Коломелло за большой исследовательский труд, который они проделали как в реальной жизни, так и во Всемирной Паутине.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ВСЕМ ПЛЕВАТЬ

ГЛАВА 1


Это было в выходной день, около четырех часов утра. Голова у меня кипела как котел, когда Джейкоби рывком остановил машину перед «Лоренцо» — дешевым отелем, расположенным в Тендерлойне, одном из самых мрачных и убогих районов Сан-Франциско, куда почти не заглядывало солнце.

На улице стояло три патрульных автомобиля, и Конклин, старший офицер, уже огораживал подъезд лентой.

— Ну, что тут у вас? — спросила я.

— Белый парень, лейтенант. Лет шестнадцати, пучеглазый и в меру прожаренный, — сообщил Конклин. — Двадцать первая комната. Никаких следов взлома. Труп лежит в ванне, как и в прошлый раз.

На лестничной площадке пахло мочой и рвотой. Лифтов здесь не было, так же как горничных и коридорных. Местные жители попрятались по своим углам, лишь одна молоденькая проститутка с серой, как пепел, кожей приблизилась к нам и отозвала Джейкоби в сторону.

— Дайте мне двадцать долларов, — попросила она. — Я записала номер машины.

Джейкоби протянул ей десятку и получил взамен клочок грязной бумаги. Повернувшись к портье, он стал расспрашивать о жертве:

— Кто к нему приходил? Номер кредитной карты? Соседи?

Я обошла вокруг спавшего на ступеньках наркомана и поднялась на второй этаж. Дверь в двадцать первую комнату была открыта, и на страже стоял полицейский-новобранец.

— Добрый вечер, лейтенант Боксер.

— Сейчас уже утро, Керести.

— Да, мэм, — кивнул он и отступил в сторону.

В номере — каморке двенадцать на двенадцать футов — было темнее, чем в коридоре. Короткое замыкание выбило пробки, и занавески на окнах белели точно привидения. Я стала пробираться через комнату, стараясь ни на что не наступить и заодно прикинуть, что здесь можно считать уликой, а что нет. Вокруг слишком много вещей и мало света.

Я включила фонарик и посветила на разбитые пузырьки, матрац с засохшей кровью, кучу старой одежды и рассыпанный по полу хлам. В углу помещалось что-то вроде кухоньки с теплой еще плитой и сваленными в раковину лекарствами.

Воздух в ванной комнате был спертым, почти удушливым. Луч фонаря упал на электрический шнур, торчавший из розетки возле раковины и тянувшийся мимо унитаза к ванне.

Проследив за ним, я увидела голое тело. Сердце у меня сжалось. Худенький паренек с тощей безволосой грудью — он полусидел в ванне с выпученными глазами и мыльной пеной, пузырившейся в ноздрях и во рту. Под водой поблескивал старый металлический тостер, к которому был подключен шнур.

— Проклятие, — пробормотала я, когда в комнату вошел Джейкоби. — Опять то же самое.

— Да, прожарился он здорово, — буркнул тот.

Как начальнику отдела по расследованию убийств мне не следовало заниматься оперативной работой детектива. Но в подобных случаях я просто не могла оставаться в стороне.

Еще один мальчишка погиб от электрического тока. Почему? Кто он — случайная жертва или тщательно выбранная цель? Я представила жуткую картину — парнишка бьется в судорогах в переполненной ванне, пока разряд электричества не парализует ему сердце.

Вода на полу намочила мои брюки. Я подняла ботинок и толчком ноги закрыла дверь, уже догадываясь, что мне предстоит увидеть. Створка громко заскрипела на визгливых петлях, не ведавших, что такое смазка.

С обратной стороны двери красовалась намалеванная краской надпись. Во второй раз за последнюю неделю я читала эти чертовы слова:

ВСЕМ ПЛЕВАТЬ


ГЛАВА 2


Все могло бы сойти за очередное самоубийство — разве что чуть более зловещее, чем обычно, — если бы не отсутствие баллончика с краской. В соседнюю комнату вошли Чарли Клэппер и его команда и принялись бодро распаковывать оборудование. Я отступила в сторону, чтобы дать фотографу запечатлеть труп, и вытащила шнур из розетки.

Чарли заменил пробки.

— Слава тебе, Господи, — сказал он, когда в номере вспыхнул яркий свет.

Я просматривала одежду жертвы — никаких документов не было, — когда в дверях появилась Клэр Уошберн, моя лучшая подруга и главный судебно-медицинский эксперт города Сан-Франциско.

— Просто ужас, — вздохнула я. Клэр мне ближе, чем родная сестра, это теплый луч света в моей жизни. — Я едва сдержалась.

— От чего? — рассеянно спросила Клэр.

Я сглотнула застрявший в горле комок. Мне многое пришлось повидать на своей работе, но я никогда не могла привыкнуть к убийству детей.

— Надо спустить воду.

В ярком свете мертвый паренек выглядел еще более жалким. Клэр сгорбилась возле ванны, с трудом втиснув в узкую щель свое внушительное тело.

— Отек легких, — произнесла она, кивнув на розовую пену, скопившуюся в ноздрях и уголках губ. Потом обратила внимание на припухшие губы и круги вокруг глаз. — Его слегка «обработали» перед тем, как включить ток.

Я указала на глубокую ссадину, тянувшуюся поперек скулы.

— А это что?

— Хочешь знать мое мнение? След от выключателя на тостере. Похоже, они приложились им к лицу парнишки перед тем, как бросить его в воду.

Рука подростка лежала на краю ванны. Клэр мягко подняла ее и перевернула ладонью кверху.

— Тело пока не окоченело. Он умер менее шести часов назад. Особых примет нет. — Она провела рукой по тусклым волосам мальчика и приподняла его распухшую губу. — Давно не был у зубного. Вероятно, сбежал из дома.

— Наверное.

На минуту мы обе замолчали.

— О чем задумалась, сердце мое?

— О том, что у меня еще один Джон Доу.

Я говорила о бездомном подростке, которого убили примерно в таком же месте десять лет назад, когда я только начинала заниматься расследованием убийств. Один из самых трудных случаев за всю мою карьеру, и я всегда вспоминала о нем с горечью и болью.

— Мы выясним об этом пареньке больше, когда я сделаю вскрытие, — пообещала Клэр.

Джейкоби просунул голову в дверь.

— Свидетель говорит, что это был «Мерседес», — сообщил он. — Черного цвета.

В прошлый раз на месте преступления тоже видели «Мерседес». Я улыбнулась, почувствовав прилив надежды. Да, я все принимала близко к сердцу. Хотела найти мерзавца, который убил мальчишек, и засадить его за решетку прежде, чем он сделает это снова.


ГЛАВА 3


После кошмара в отеле «Лоренцо» миновала неделя. В лаборатории все еще просеивали бесконечный мусор, найденный в двадцать первой комнате, а три цифры в номере машины, который якобы заметила свидетельница, оказались либо ошибкой, либо выдумкой. Каждое утро я просыпалась в скверном настроении, размышляя о том, что у меня по-прежнему нет ни одной зацепки.

Убитые дети не выходили у меня из головы, когда я направлялась на дружескую встречу в кафе «У Сьюзи» — симпатичное заведение с яркими стенами, размалеванными в тропические цвета, и острой, но вкусной карибской кухней.

Для меня и моих подруг — Джилл, Клэр и Синди — это место стало чем-то вроде уютной штаб-квартиры. Мы говорили обо всем начистоту, не обращая внимания на звания и ранги и экономя бездну времени на бюрократической волоките. Вчетвером мы могли раскрыть трудное дело, не вставая из-за стола.

Я увидела Синди и Клэр на «нашем месте» в дальнем углу зала. Клэр слушала Синди и заливалась смехом, что случалось довольно часто. Клэр любила посмеяться, а Синди, которую считали первоклассным уголовным репортером в «Кроникл», была прекрасной юмористкой. Джилл, разумеется, отсутствовала.

— Я тоже хочу послушать, — произнесла я, опустившись на стул рядом с Синди.

На столе стояли графин с «Маргаритой» и четыре бокала, два из них пустые. Я налила себе коктейль и взглянула на своих подруг, чувствуя, как между нами устанавливается почти мистическое взаимопонимание — результат многолетних общения и дружбы.

— Кажется, тебе нужно срочное переливание, — сострила Клэр.

— Верно. Если не возникнет проблем с четвертой группой.

Я глотнула ледяной напиток и стала листать толстую газету, лежавшую возле локтя Синди, пока не нашла небольшую заметку, затерянную вместе с прогнозом погоды на семнадцатой странице: «Расследование убийства в Тендерлойне».

— Думала, это вызовет больше интереса, — пробормотала я.

— Смерть в трущобах редко попадает в заголовки новостей, — сочувственно заметила Синди.

— Знаете, что странно? — воскликнула я. — Складывается впечатление, что у нас слишком много информации. Семь тысяч страниц. Волосы, ткань, образцы бесполезной ДНК с ковра, который не чистили с тех пор, как Никсон ходил в школу. — Я прервала свои жалобы, чтобы снять с головы резинку и встряхнуть волосами. — И хотя фактов у нас столько, что можно поставить на уши Тендерлойн, все, что мы имеем, — это одна жалкая зацепка.

— Дерьмовое дельце, Линдси, — согласилась Синди. — Шеф держит тебя за задницу?

— В том-то и дело, что нет. — Я постучала пальцем по маленькой заметке. — Как говорит убийца, всем плевать.

— Спусти пар, малышка, — посоветовала Клэр. — Рано или поздно ты разберешься с этим парнем. Так всегда случается.

— Ладно, хватит об этом. Джилл намылила бы мне голову за нытье.

— Она говорит: «Все в порядке», — хмыкнула Синди, кивнув на пустой стул.

Мы подняли бокалы и чокнулись.

— За Джилл! — произнесли мы.

Синди наполнила бокал Джилл, и мы обнесли его по кругу в память о Джилл Бернхардт, помощнице прокурора и нашей замечательной подруге, погибшей несколько месяцев назад. Нам ее безумно не хватало, и мы не скрывали это. Через пару минут официантка Лоретта принесла еще кувшин «Маргариты».

— Ты сегодня в ударе, — заметила я Синди, которую распирало от желания выложить новости.

Она познакомилась с новым парнем, хоккеистом, игравшим за «Акул» из Сан-Хосе, и теперь сияла от удовольствия. Клэр и я начали выпытывать у нее подробности, но тут музыканты заиграли регги, и скоро мы уже громко распевали песню Джимми Клиффа, постукивая кольцами по своим бокалам.

Когда я с головой погрузилась в переулки Маргаритавилла,[3] у меня зазвонил мобильник. Это был Джейкоби.

— Выходи на улицу, Боксер. Я в квартале от тебя. Мы напали на след «Мерседеса».

Конечно, следовало ответить: «Поезжай один, моя смена закончилась», — но это было мое дело. Я бросила на стол несколько купюр, поцеловала на прощание девочек и помчалась к двери. Кое в чем убийца ошибался. Не всем было наплевать.


ГЛАВА 4


Я открыла дверцу нашего скромного серого «шевроле» и села рядом с водителем.

— Куда едем? — спросила я у Джейкоби.

— В Тендерлойн, — ответил он. — Там видели черный «Мерседес». Не слишком подходящая машина для такого места, правда?

Раньше детектив Уоррен Джейкоби являлся моим напарником. Мое повышение по службе он пережил спокойно, хотя был на десять лет старше меня и считался более опытным сотрудником. Иногда мы работали вместе, и я обращалась с ним как с другом, а не подчиненным.

— Я немного поддала в кафе.

— Пиво?

— «Маргарита».

— Немного — это сколько? — Он повернул ко мне свою большую голову.

— Полтора бокала, — ответила я, не упомянув про третий, который выпила за Джилл.

— Сможешь работать?

— Конечно. Я в порядке.

— Но за руль тебе лучше не садиться.

— А я и не собиралась.

— На заднем сиденье есть термос.

— Кофе?

— Нет. Ты можешь туда пописать, если хочешь, ведь у нас нет времени на туалет.

Я рассмеялась и взяла горячий кофе. Джейкоби был мастер грубоватых шуток. На углу Шестой и Мишн-стрит я заметила на платной стоянке черный «Мерседес».

— Уоррен, кажется, это наш приятель.

— Ты глазастая, Боксер.

Если не считать крутого скачка в моем кровяном давлении, на Шестой улице все было спокойно. Квартал состоял из обшарпанных магазинчиков с грязными витринами и пустых зданий, сдававшихся внаем. Несколько бродяг бесцельно слонялись по обочине или спали возле баков с мусором. Один из них тупо разглядывал роскошную машину.

— Надеюсь, никто не собирается угнать ее, — пробормотала я. — Это все равно, что поставить «Стейнвей» на свалку.

Я позвонила в участок, и мы заняли позицию недалеко от «Мерседеса». Введя в компьютер номер машины, я почти мгновенно получила результат. Автомобиль зарегистрирован на доктора Эндрю Кэйбота по адресу Телеграф-Хилл.

Я связалась с мэрией и попросила Кэппи проверить Кэйбота по базе данных НЦИП,[4] а потом перезвонить мне. Мыс Джейкоби приготовились ждать. Кто бы ни был этот доктор Кэйбот, он заехал в странное место. Обычно полицейское наблюдение — дьявольски нудное занятие, но сейчас я от нетерпения барабанила пальцами по приборной доске. Что за тип Эндрю Кэйбот? И какого черта он тут делает?

Минут через двадцать появилась машина для уборки улиц — ярко-желтая громадина, похожая на механизированного броненосца с оглушительным ревом и мигающими огоньками на бортах. Как обычно, она тяжело поползла вдоль тротуара. Бродяги начали разбегаться от бешено вращающихся щеток. Взметенный с тротуара мусор завертелся в тусклом свете фонарей.

Чистильщик протащился мимо, заслонив нам обзор, а когда исчез, мы с Джейкобом увидели, как в «Мерседесе» закрываются дверцы.

Автомобиль тронулся с места.

— Ну, пошло веселье, — усмехнулся Джейкоби.

Мы задержались на несколько секунд, чтобы пропустить бордовую «тойоту». Я сообщила по радио: «Мы преследуем черный «Мерседес», номер Кристофер Зоя Вашингтон Два Шесть Чарли, направляется по Шестой улице на север к Мишн-стрит. Просим поддержки в районе… а, черт!»

Вместо того чтобы плавно отделиться от бордюра, «Мерседес» вдруг рванул с места и на полном ходу помчался по улице обдав нас с Джейкоби комками свежей грязи.


ГЛАВА 5


Пока я с открытым ртом смотрела на огоньки машины, стремительно удалявшейся в ночную тьму, бордовая «тойота» аккуратно причалила к обочине и припарковалась прямо перед нашим бампером, загородив выезд.

Я схватила микрофон и заорала в громкоговоритель: «Немедленно освободите улицу! Прочь с дороги!»

— Вот дерьмо, — сказал Джейкоби.

Он высунул из окна «мигалку», включил сирену и резко вырулил на проезжую часть, задев «тойоту» по заднему крылу.

— Молодчина, Уоррен.

Мы пронеслись по перекрестку на Говард-стрит, и я объявила «код 33»,[5] чтобы очистить эфир от лишних разговоров.

— Мы направляемся на север по Шестой улице, к югу от Маркет-стрит, преследуем черный «Мерседес». Всем патрульным машинам, находящимся в нашем районе, просьба оказать помощь.

— Цель преследования, лейтенант?

— Арест подозреваемого в убийстве.

В моей крови зашкаливал адреналин. Мне не терпелось сцапать беглеца, и я молилась, чтобы мы не сбили по дороге кого-нибудь из прохожих. Перекресток на Мишн-стрит Джейкоби проскочил на красный свет, почти не сбавив скорость. В рации перекликались голоса патрульных, сообщавших о своем местонахождении.

Я надавила на воображаемые тормоза, когда на углу Маркет-стрит Джейкоби едва не протаранил чей-то «шевроле». Центральная улица города была забита автомобилями, трамваями и автобусами.

— Давай вправо! — крикнула я Джейкоби.

На развилке «Мерседес» резко затормозил и свернул на Тейлор-стрит. Мы почти повисли у него на «хвосте», но в темноте не могли разглядеть ни водителя, ни пассажира.

Шофер «Мерседеса» повернул на Эллис-стрит и промчался мимо отеля «Коронадо», где произошло первое убийство. Похоже, ему хорошо был знаком этот район. Он знал его как свои пять пальцев.

Обе машины неслись с сумасшедшей скоростью, визжа на поворотах тормозами, улицы мелькали как в калейдоскопе, а от воя сирены закладывало уши. Со всего маху, взлетев на склон холма, мы зависли в воздухе и после головокружительной паузы шлепнулись назад на землю. Но все напрасно — возле Ливенуорт дорогу перегородила пробка, и мы потеряли «Мерседес».

Я снова схватилась за микрофон и возблагодарила Бога, когда в рации раздался голос:

— Мы его видим, лейтенант. Черный «Мерседес» движется на запад по Терк-стрит, скорость семьдесят пять миль в час.

Еще один патруль заметил его на Хайд-стрит.

— Кажется, он направляется к Полк-стрит, — буркнула я.

— Да, я тоже так думаю, — произнес Джейкоби.

Мы уступили главную дорогу патрульным полицейским, обогнули «Кримс-Крамс пэлэс»[6] и рванули на север по Полк-стрит. От нее во все стороны расходились тупиковые аллеи. Я заглядывала в каждый переулок, пока мы пролетали мимо Уиллоу, Эллис и Олив-стрит.

— Смотри, вот эта сволочь! — крикнула я Джейкоби. «Мерседес», виляя на спущенной шине, проскочил театр «Братьев Митчелл» и свернул на Ларкин-стрит.

Джейкоби поддал газу, и я обеими руками вцепилась в приборную доску. «Мерседес» почти потерял управление, с трудом увернулся от стоявшего на обочине фургона, вылетел на тротуар и врезался в почтовый ящик. Металл заскрежетал по днищу, и автомобиль застыл, задрав нос кверху и едва не свалившись в сточную канаву.

Капот открылся, и оттуда повалил дым от перегретого радиатора. В воздухе потянуло жженой резиной и сладким запахом антифриза.

Джейкоби остановил машину, и мы бросились к «Мерседесу», выхватывая на ходу оружие.

— Руки за голову! — заорала я. — Быстро!

Беглецов вдавило в кресло подушками безопасности. Когда подушки сдулись, я разглядела их лица. Белые ребята, лет тринадцати или пятнадцати, оба перепуганные до смерти.

Мы с Джейкоби подскочили к дверцам и прицелились в разбитое стекло — а детишки заревели в голос.


ГЛАВА 6


Сердце прыгало у меня в груди, и я кипела от ярости. Доктора Кэйбота в машине явно не было, разве что мы имели дело с новым Дуги Хаусером.[7] В «Мерседесе» сидели наркоманы, угонщики или идиоты — а может, все сразу.

Я продолжала держать на мушке левое окно.

— Поднимите руки. Вот так. Коснитесь ими потолка. И ты тоже!

Слезы градом лились по щекам водителя — я с изумлением увидела, что это девочка. Короткая стрижка с розовыми «перьями», чистое лицо без пирсинга и макияжа — современный вариант панка по версии журнала «Севентин», точнее, его неумелая копия. Когда она подняла руки, я заметила, что ее черная футболка усыпана стеклянной крошкой. Шею девчонки украшала цепочка, на которой болтался жетон с ее именем.

Врать не стану, я наорала на нее. Эта дикая гонка нас чуть не угробила.

— Какого черта ты делаешь, Сара?

— Прости-ите, — захныкала она. — Я… у меня только ученическое удостоверение. Что вы со мной сделаете?

Я не поверила своим ушам.

— Ты удирала от полиции, потому что у тебя нет прав? О Господи!

— Он нас убьет, — пробормотал второй подросток, тощий мальчишка, висевший на ремнях безопасности.

У него были огромные карие глаза и светлая челка. Нос бедолаги кровоточил, видимо, от резкого удара надувной подушкой. Лицо залито слезами.

— Прошу вас, не говорите папе! Отпустите нас домой. Скажите, что машина была украдена или что-нибудь такое. Пожалуйста! Папа нас убьет.

— Интересно, с какой стати? — насмешливо спросил Джейкоби. — Может, ему не понравится новый узор на капоте тачки, которая стоит шестьдесят тысяч долларов? Держите руки на виду и медленно выходите из машины.

— Не могу. Я застрял! — захныкал мальчишка. Джейкоби вздохнул.

— Вот черт! — В его голосе звучала озабоченность.

Я убрала оружие в кобуру. Вдвоем нам с большим трудом удалось открыть исковерканную дверцу. Сунув руку в салон, я выключила зажигание, и мы помогли ребятишкам выбраться из автомобиля.

— Покажи мне удостоверение, Сара! — потребовала я.

Я хотела знать, был ли ее отцом доктор Кэйбот и почему они так его боялись.

— Оно там, — промолвила Сара. — В моем бумажнике. Джейкоби стал вызывать «скорую помощь», но девочка внезапно сунула руку в карман куртки и достала предмет, от которого моя кровь застыла в жилах. Я успела крикнуть:

— Пистолет! — И в следующий момент грохнул выстрел.


ГЛАВА 7


Время как будто застыло, распавшись на отдельные мгновения, хотя на все ушло не более минуты.

Пуля ударила меня в левое плечо и отбросила, развернув на месте. Следующий выстрел угодил в бедро. До меня еще не дошло, что происходит, когда мои ноги подкосились, и я рухнула на землю. Подняв руку, я потянулась к Джейкоби, который смотрел на меня с ошеломленным видом.

Мое сознание оставалось абсолютно ясным. Я видела, как мальчишка стрелял в Джейкоби — бах, бах, бах. Потом он приблизился к моему напарнику и пнул его ногой в голову. Девочка сказала:

— Пойдем, Сэмми. Надо отсюда убираться.

Никакой боли не было, лишь гнев. Голова работала четко и быстро, как всегда. Подростки про меня забыли. Я нащупала на поясе свой девятимиллиметровый «глок», крепче сжала рукоятку и села на асфальт.

— Брось оружие! — крикнула я, направив ствол на Сару.

— Сдохни, сучка! — завопила она в ответ.

С перекошенным от страха лицом девчонка вскинула маленький револьвер и сделала три выстрела. Я услышала, как пули отскакивали вокруг меня от мостовой.

Попасть в цель из пистолета не так-то просто, но я точно следовала инструкции. Прицелилась в центр силуэта — прямо в грудь — и дважды спустила курок: вжик-вжик! Сара застонала и повалилась на спину. Я попыталась подняться, но мне удалось только встать на одно колено.

Мальчик с окровавленным лицом все еще держал в руке свой пистолет. Он прицелился в меня.

— Брось оружие! — приказала я.

— Ты убила мою сестру!

Я взяла его на мушку и снова выстрелила дважды — вжик, вжик. Мальчишка выронил оружие и согнулся пополам. Из его груди вырвался жуткий крик.


ГЛАВА 8


На Ларкин-стрит воцарилась мертвая тишина. Потом вдруг сразу хлынуло море звуков. Громкий рэп, звучавший из радио где-то в середине улицы. Слабые стоны мальчика. Нарастающий рев сирен.

Джейкоби не шевелился. Я окликнула его, но он не ответил. Отцепив от пояса мобильник, я дрожащими руками набрала номер.

— Нападение на полицейских. Жертвы среди гражданских лиц. Срочно пришлите «скорую»…

Дежурный забросал меня вопросами — местонахождение, номер полицейского значка, опять адрес.

— Лейтенант, с вами все в порядке? Ответьте, Линдси.

Звуки затихали и гасли. Выронив телефон, я положила голову на странно мягкий тротуар. Я убила подростков. Детей! Перед мысленным взором возникли их испуганные лица. Боже, что я натворила!

Под ногами и затылком стали растекаться лужицы горячей крови. Я заново прокручивала в голове ситуацию. Надо было поставить их у машины. Надеть наручники. Тщательно обыскать. Держаться начеку. Быть профессионалом!

Мы совершили непростительную глупость, и расплатой за это будет смерть. Я почувствовала, как приятная темнота заволакивает мое сознание, и закрыла глаза…


ЧАСТЬ ВТОРАЯ НЕПРЕДВИДЕННЫЙ ОТПУСК

ГЛАВА 9


Человек сидел в неприметной серой машине, стоявшей на обочине Оушн-Колони-роуд, в самом комфортабельном районе Халф-Мун-Бэй, штат Калифорния. Водитель выглядел неброско и не привлекал к себе внимания, хотя то, чем он занимался, было незаконно. Он не имел права вести слежку за особняком с белыми колоннами в колониальном стиле и с роскошными автомобилями на подъездной аллее.

Наблюдатель поднес к глазам крошечную фотокамеру размером со спичечный коробок — современное устройство с гигабайтом памяти и десятикратным «зумом». Включил «увеличение» и щелкнул затвором, запечатлев через окно сидевшую в кухне семью, которая беспечно поглощала диетический завтрак из зерновых хлопьев.

Ровно в 8.06 Кэтлин О'Майли распахнула входную дверь. Кэтлин была в школьной форме, с алым рюкзаком и с двумя наручными часами — по штуке на каждом запястье. Длинные золотисто-каштановые волосы сияли на солнце. Наблюдатель сфотографировал девочку, которая села в черный «лексус» и включила радио, настроенное на рок-волну.

Положив камеру на приборную доску, мужчина достал из ящичка синий блокнот и начал что-то записывать в него аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Было очень важно правильно зафиксировать информацию. Факты прежде всего.

В 8.09 дверь открылась снова. Доктор Бен О'Майли был в легком шерстяном костюме и красном галстуке, подпиравшем туго накрахмаленный воротничок рубашки. Повернувшись к жене Лорели, он поцеловал ее в щеку и зашагал по огибавшей особняк дорожке.

Все шло точно по графику. Камера жужжала, снимая кадр за кадром.

З-з-зт, з-з-зт, з-з-зт.

Доктор бросил мусорный мешок в голубой бак, стоявший на обочине дорожки. Он втянул носом воздух и оглядел улицу, не обратив внимания на серую машину. Потом присоединился к дочери. Через минуту «лексус» вырулил на Оушн-Колони-роуд и направился на север.

Наблюдатель закончил свои записи и убрал блокнот и фотокамеру в ящик. Теперь он видел их невооруженным глазом — свежевыглаженную форму и белые носочки девочки, оживленную улыбку на ее хорошеньком лице. Зрелище было настолько трогательное, что у мужчины навернулись слезы. Она казалась такой радостной и живой рядом с отцом, заурядным доктором, облаченным в серую одежду.

Впрочем, наблюдатель знал, что у доктора О'Майли есть замечательное свойство. Ему нравилась его хирургическая точность. И он сильно на нее рассчитывал.

Главное — никаких сюрпризов.


ГЛАВА 10


В моей голове зазвучал голос: «Эй, Линдси!» Я рывком очнулась, схватилась за пистолет, но обнаружила, что не могу сдвинуться с места. Надо мной склонилось темное лицо, подсвеченное мутно-белым светом.

— Сахарная фея, — пробормотала я.

— Меня называли и похуже, — рассмеялась женщина. Это была Клэр. Я лежала на ее столе — значит, со мной все кончено.

— Клэр… Ты меня слышишь?

— Отлично слышу, золотко. — Она наклонилась и нежно прижала меня к себе. — С возвращением.

— Где я?

— В Центральной городской больнице. Это послеоперационная палата.

Туман начал рассеиваться. Я вспомнила мрак и холод на Ларкин-стрит.

— Джейкоби, — прошептала я, глядя на Клэр. — Он не выкарабкался?

— Его поместили в палату интенсивной терапии. Ребята с ним работают. — Клэр улыбнулась. — У тебя гости, Линдси. Поверни голову.

Это потребовало невероятных усилий, но я посмотрела направо и увидела его симпатичное лицо. Мужчина был небрит, с потемневшим от тревоги и усталости лицом, но от одного вида Джо Молинари на сердце у меня запели соловьи.

— Джо! Ты же уехал в Вашингтон!

— А теперь я здесь, малышка. Примчался, как только обо всем услышал.

Он меня поцеловал, и я почувствовала слезы на его щеках. Мне хотелось объяснить, что творится у меня в душе.

— Джо, девочка мертва. Господи, какой ужас!

— Насколько я знаю, у тебя не было выбора. Грубая щетина Джо скользнула по моей щеке.

— Номер моего пейджера рядом с телефоном. Линдси, ты меня слышишь? Я приду завтра утром.

— А? Что ты сказал, Джо?

— Постарайся немного поспать, Линдси.

— Хорошо, Джо. Я только…


ГЛАВА 11


Сиделка Хизер Грейс — не знаю, есть ли на свете ангелы, но, кажется, она была одним из них, — придержала мою каталку, когда я подъехала к кровати Джейкоби. Яркий послеполуденный светлился в окна палаты интенсивной терапии и растекался по синему линолеуму. В грудь Джейкоби попали две пули. Одна прострелила легкое, вторая задела почку; от удара башмаком у него был сломан нос, а лицо приобрело оттенок баклажана.

За последние дни я уже в третий раз навещала друга, но все мои попытки взбодрить его ни к чему не привели. Джейкоби по-прежнему пребывал в мрачном настроении. Когда я села рядом, он спал, но потом в его распухших веках появились маленькие щелочки.

— Привет, Уоррен.

— Привет, красотка.

— Как себя чувствуешь?

— В полном дерьме.

Он болезненно закашлялся, и я сочувственно кивнула.

— Не бери в голову, дружище.

— Мы облажались, Боксер.

— Знаю.

— Я постоянно думаю об этом. Даже во сне. — Он замолчал, потрогав повязки на носу. — Мальчишка меня чуть не укокошил, пока я стоял, держась за свой член.

— А я считала, это был мобильник.

Он даже не улыбнулся. Плохой признак.

— Непростительная глупость.

— Мы поступили так, как подсказывало сердце.

— Сердце? Какого дьявола! В следующий раз надо больше шевелить мозгами.

Разумеется, он прав. Я слушала Джейкоби, кивая, и мысленно добавляла кое-что к его словам. Например, как я буду себя чувствовать, когда опять возьму в руки оружие? Смогу ли стрелять? Или стану колебаться? Я налила Джейкоби стакан воды и поставила его на соломенный кружок.

— Это я во всем виновата. Нужно было надеть на них наручники и…

— Перестань, Боксер. Мы действовали вместе. Кроме того, ты спасла мне жизнь.

В дверях появился новый посетитель: шеф полиции Энтони Траччио — аккуратно причесанный, в отлично выглаженном костюме и с коробкой конфет в руках. Он напоминал подростка, который шел на первое свидание. Правда, сходство было не таким уж большим.

— Джейкоби, Боксер! Рад, что застал вас вместе. Как дела, ребята?

Я ничего не имела против Траччио — он был хороший парень и вел себя нормально, хотя мы с ним не очень ладили. Шеф немного постоял, покачиваясь, потом приблизился к кровати Джейкоби.

— У меня есть новости.

Мы сразу насторожились.

— В «Лоренцо» обнаружили отпечатки пальцев детей Кэйбота. — В глазах шефа блеснул огонек. — Сэм Кэйбот признался.

— Господи Иисусе! Не может быть, — выдохнул Джейкоби.

— Клянусь здоровьем матери. Парнишка сказал сиделке, что они с сестрой придумали игру с подростками, сбежавшими из дома. Она называлась «Пуля или ванна».

— Сиделка даст показания? — спросила я.

— Разумеется. Она сама мне об этом сообщила.

— «Пуля или ванна»? Вот ублюдки! — Джейкоби фыркнул. — Игра!

— Но теперь с играми покончено. В спальне девочки нашли записи и вырезки с разными криминальными историями. Она была помешана на убийствах. Короче, давайте поправляйтесь и ни о чем не беспокойтесь, ладно? Это подарок от ребят. — Шеф протянул мне конфеты и открытку с надписью «Выздоравливай», под которой стояло множество подписей. — Все вами гордятся.

Мы побеседовали еще пару минут, передав благодарность нашим друзьям из полиции. Когда шеф ушел, я пожала руку Джейкоби. Оказаться вместе на волосок от смерти — это сближает больше, чем любая дружба.

— Они получили по заслугам, — произнесла я.

— Ага. Можно пить шампанское.

Я не стала с ним спорить. То, что дети Кэйбота оказались убийцами, ничего не меняло в происшедшем. И намерение, о котором я размышляла последние дни, только укрепилось.

— Джейкоби, я подумываю о том, чтобы бросить это дело. Уйти с работы.

— Да ладно тебе. Ты мне это говоришь?

— Я серьезно.

— Никуда ты не уйдешь, Боксер.

Я расправила одеяло на его кровати и нажала кнопку вызова, чтобы сиделка отвезла меня в палату.

— Спи крепко, напарник.

— Угу. И ни о чем не беспокойтесь — так он сказал?

Я наклонилась и — впервые в жизни — поцеловала его небритую щеку. Я знала, что ему больно, но Джейкоби расплылся в улыбке.


ГЛАВА 12


День был ясным и красивым, как картинка из альбома школьника. Яркое желтое солнце. Щебет птиц и теплый воздух, пропитанный благоуханием цветов. Даже стриженые деревья у больницы, которые три недели назад я видела голыми и серыми, теперь стояли в шапках свежей зелени.

Погода была чудесной, но она не вязалась с моим мрачным и гнетущим чувством, будто что-то в мире обстоит не так. Что это — паранойя или предчувствие неминуемой расплаты?

Кэт выкатила свой зеленый «субару-форестер» на больничную аллею, и я увидела, как мои племянницы на заднем сиденье прыгают и размахивают руками. Как только я села на переднее кресло, настроение у меня сразу поднялось. Я даже запела: «Какая дивная погода, какой прекрасный день…»

— Тетя Линдси, не знала, что ты поешь, — послышался за спиной голос шестилетней Бриджид.

— Конечно, пою. В колледже я постоянно распевала и играла на гитаре, верно, Кэт?

— Да, мы даже звали ее Лучшая Двадцатка, — отозвалась сестра. — Не человек, а музыкальный автомат.

— Какой автомат? Который стреляет «бах, бах, бах»? — спросила трехлетняя Мередит.

Мы рассмеялись, и я объяснила:

— Это такой большой CD-плейер, он проигрывает записи. — А потом мне пришлось рассказывать, что такое записи.

По дороге я опустила окно, и ветер слегка трепал мои длинные волосы, пока мы мчались по Двадцать второй улице к красивым викторианским зданиям, расположенным на склоне Потреро-Хилл.

Кэт спросила о моих планах, но я лишь пожала плечами. Я находилась на больничном с «производственной травмой» и, если не считать внутреннего расследования по делу о недавней перестрелке, располагала уймой времени, которое можно было употребить на что-нибудь полезное. Например, навести порядок в доме иди разобрать пачки фотографий, пылившихся в старых коробках из-под обуви.

— У меня есть идея получше. Поживи пока у нас, — предложила Кэт. — На следующей неделе мы уезжаем в Аспен. Переезжай к нам, прошу тебя! Пенелопа будет в восторге от твоей компании.

— Какая Пенелопа?

Девочки на заднем сиденье захихикали.

— Какая Пенелопа? Наш хороший друг!

— Ладно, подумаю, — пообещала я.

Мы свернули налево к Миссисипи и остановились перед голубым домом в викторианском стиле, который я считала своим.

Кэт помогла мне выйти из машины, а Синди уже бежала сверху по ступенькам вместе с Прекрасной Мартой.

Обезумевшее от радости животное едва не сбило меня с ног, бросилось лизаться и залаяло так громко, что Синди почти не слышала, как я благодарила ее за заботу о моей собаке.

На прощание я помахала всем рукой и стала карабкаться по лестнице, мечтая о горячей ванне и спокойном сне в своей постели, как вдруг в дверь позвонили.

— Ну вот! — громко проворчала я.

Что я подумала? Что посыльный принес цветы.

Я опять спустилась вниз и распахнула дверь. На пороге стоял незнакомый юноша в куртке цвета хаки и футболке с эмблемой «Санта-Клары» на груди. В руках он держал конверт. Мне сразу не понравилась его елейная улыбка.

— Линдси Боксер?

— Нет, вы ошиблись адресом, — съязвила я. — Она живет где-то в Арканзасе.

Но юноша продолжал невозмутимо улыбаться, и я поняла — расплата уже близка.


ГЛАВА 13


— Кусай! — сказала я Марте.

Она посмотрела на меня и помахала хвостом. Колли понимают множество команд, но слово «кусай» среди них не значится. Я выхватила конверт у юноши, и он поспешно отступил, вскинув руки. Я с грохотом захлопнула дверь своей тростью.

Наверху я вытащила из конверта бумажку — это была судебная повестка — и направилась на террасу, откуда открывался превосходный вид на залив. Здесь я осторожно присела на стул. Марта пристроилась у моего здорового бедра, и я поглаживала ее по голове, зачарованно глядя на сверкающую воду. Через несколько минут я не выдержала и развернула документ. В глазах зарябило от всяких «жалоб», «исков» и «претензий», за которыми почти терялся смысл текста. Наконец мне удалось разобраться, что к чему. Доктор Эндрю Кэйбот додавал на меня в суд за «противоправные действия, превышение должностных полномочий и халатное отношение к работе, повлекшее за собой смерть». Он просил в течение недели начать предварительные слушания, а до этого наложить арест на мой банковский счет, квартиру и любую собственность, которую я могла утаить от следствия.

Кэйбот привлекал меня к суду!

От возмущения меня обдало и холодом, и жаром. Мысленно я переиграла всю сцену заново. Да, я совершила ошибку, поверив этим детям, но при чем тут «превышение полномочий»? Или «противоправные действия»? Или «халатность на работе»?

Черт возьми, они были вооружены!

Они стреляли в меня и Джейкоби, застигнув нас врасплох. Прежде чем открыть огонь, я потребовала бросить оружие. Джейкоби свидетель. Это была классическая самооборона. Все ясно, как Божий день!

И все же я испугалась. Более того, это повергло меня в ужас.

Я уже видела заголовки газет. Пресса поднимет страшный шум — несчастные дети убиты полицейским. Публика будет в бешенстве. На канале криминальных новостей из меня сделают пугало.

Надо срочно звонить Траччио, организовывать защиту, собираться с силами. Но я не могла двинуться с места. Меня словно приковало к стулу, парализовав тайным страхом, что я забыла нечто главное.

Какую-то очень важную деталь.


ГЛАВА 14


Я проснулась в холодном поту, сбив все простыни в комок. Выпив тайленол и небесно-голубую таблетку валиума, которые прописал мне врач, стала разглядывать сетку светотени, сотканную на потолке уличными фонарями. Потом, осторожно повернувшись на здоровый бок, я взглянула на часы: 00.15. Значит, я проспала всего час. Впереди бесконечная ночь.

— Марта, иди сюда.

Собака прыгнула на постель и удобно устроилась в теплом закутке, который я ей освободила. Скоро ее лапы стали подрагивать во сне — наверное, она гналась за какой-нибудь овечкой, — а я принялась размышлять о словах Траччио, которые, судя по всему, являлись модифицированной версией его призыва «ни о чем не беспокоиться».

Звучало это примерно так:

— Тебе потребуются два адвоката, Боксер. Микки Шерман будет представлять тебя от имени полиции, но ты должна найти себе еще защитника на тот случай… в общем, если тебе инкриминируют какие-нибудь поступки, выходящие за рамки твоих служебных обязанностей.

— И что тогда? Я должна сражаться в одиночку?

Я ждала, когда лекарства притупят мое сознание и наведут спасительную дремоту, но ничего подобного не происходило. Раз за разом я прокручивала в голове события последнего дня, вспоминая беседу с Шерманом и встречу со своим личным адвокатом, мисс Кастеллано. Молинари настойчиво ее рекомендовал мне — а мнение высокопоставленного сотрудника МВБ[8] что-нибудь да значит.

Рассуждая здраво, мне было не в чем себя упрекнуть — я сделала все, что в моих силах. И все-таки предстоящая неделя обещала быть напряженной. Мне хотелось чем-нибудь отвлечься.

Я стала размышлять о доме Кэт. До сих пор я была в нем лишь однажды — два года назад, когда она переехала туда сразу после развода, — но ее жилище произвело на меня неизгладимое впечатление. Халф-Мун-Бэй — райское местечко всего в сорока минутах от Сан-Франциско. Широкий залив окружают песчаные пляжи и густые леса, из окна открывается чудесный вид на океан, а если учесть, что сейчас июнь, ничто не помешает мне растянуться на солнечной террасе Кэт и выбросить мрачные мысли из головы.

Я решила, что не следует ждать завтрашнего утра. В четверть первого я позвонила сестре. Ее голос был хриплым от сна:

— Линдси, конечно, приезжай. В любое время. Я пришлю тебе ключи по почте.

Я начала дремать, мечтая о райской жизни в Халф-Мун-Бэй, но постоянно просыпалась от нервных толчков и вскакивала с бешено стучавшим сердцем. Предстоявшая явка в суд маячила передо мной как привидение, и я не могла сосредоточиться ни на чем ином.


ГЛАВА 15


Грозовые тучи, висевшие над зданием суда на Макаллистер-стрит, 400, хлестали по улице проливным дождем. Моя трость осталась дома, и я поднималась на крыльцо по скользким ступенькам, держась за плечо Микки Шермана, адвоката города Сан-Франциско. Я чувствовала, что на него можно опереться не только в этом.

По дороге мы прошли мимо доктора Эндрю Кэйбота и его поверенного Мейсона Бройлза, которые давали интервью журналистам, закрывавшимся черными зонтами. К счастью, никто не догадался повернуть камеру в мою сторону.

Я бросила на Бройлза быстрый взгляд. Насупленные брови, роскошная черная шевелюра и волчья ухмылка. Услышала, как он сказал что-то про «зверства лейтенанта Боксер», и поняла, что ему не терпится проглотить меня со всеми потрохами. Доктор Кэйбот стоял с видом человека, окаменевшего от горя.

Микки толкнул огромную дверь из стекла и стали, и мы вошли в вестибюль. Микки — опытный юрист, мастер своего дела, пользовавшийся общим уважением за бульдожью хватку, профессиональное чутье и особый шарм. Он любил выигрывать дела, и ему часто удавалось это.

— Не бойся, Линдси, — успокоил он меня, стряхивая с зонта капли дождя. — Этот парень работает на публику. Не позволяй ему себя запугивать. У нас здесь много друзей.

Я кивнула, но меня мучила мысль, что по моей вине Сэм Кэйбот до конца жизни угодил в инвалидную коляску, а его сестра на веки вечные отправилась в фамильный склеп. Их отцу не нужны ни моя квартира, ни мой смехотворный банковский счет. Он желал меня просто уничтожить. И для этого у него имелся подходящий человек.

Мы с Микки поднялись на второй этаж, воспользовавшись черной лестницей. Зал С, где через несколько минут должно было начаться главное действие, представлял собой маленькую комнату с серыми стенами и окном, выходившим в переулок.

Я нацепила полицейский значок на лацкан темно-синего костюма — мне хотелось выглядеть как можно официальнее, хотя я была без формы, — и села рядом с Микки, вспоминая его последние инструкции: «Когда Бройлз начнет тебя допрашивать, не пускайся в объяснения. Говори: «Да, сэр; нет, сэр», — и больше ничего. Он попытается тебя спровоцировать, чтобы изобразить вспыльчивой и нервной, способной сгоряча открыть огонь».

Я всегда считала, что могу держать себя в руках, но теперь меня распирало от злости. Какого черта, разве я допустила какой-нибудь промах? Нет, я стреляла без промаха! Меня снова охватили уныние и беспомощность. Я уже слышала, как собиравшиеся в зале перешептываются за моей спиной: «Вот она, та женщина, застрелившая детей».

Внезапно на мое плечо легла чья-то уверенная рука. Я оглянулась и едва не расплакалась, увидев Джо. Крепко сжав его ладонь, я заметила своего второго защитника — американку японского происхождения с неправдоподобными именем и фамилией — Юки Кастеллано. Мы поздоровались, и она села рядом с Микки.

Гул в зале затих, и судебный пристав объявил:

— Всем встать!

Мы поприветствовали судью Розу Алджерри, которая заняла свое кресло. Алджерри могла отклонить иск, выпустив меня из зала с радостным сердцем и высоко поднятой головой. Или дать ход делу, начав судебное разбирательство, которое грозило лишить меня всего, что я любила в жизни.

— Как самочувствие, Линдси? — спросил Микки.

— Лучше не бывает.

Он уловил иронию в моем тоне и тронул меня за руку. Через минуту мое сердце громко заколотилось. Мейсон Бройлз встал, чтобы начать процесс.


ГЛАВА 16


Адвокат Кэйбота одернул манжеты и молчал так долго, что воздух в зале напрягся, как гитарная струна. Кто-то из зрителей нервно кашлянул.

— Обвинение вызывает судебно-медицинского эксперта доктора Клэр Уошберн, — провозгласил, наконец, Бройлз.

Моя лучшая подруга вышла для дачи показаний. Мне хотелось помахать ей рукой, улыбнуться, подмигнуть — подать какой-то знак, — но я могла лишь молча смотреть на то, что происходит. Бройлз немного поразмялся, забрасывая свидетельницу легкими вопросами, а потом игра пошла всерьез.

— Вы проводили вскрытие Сары Кэйбот вечером десятого мая? — спросил Бройлз.

— Да.

— Какие повреждения вы обнаружили?

Все взгляды обратились к Клэр, которая спокойно сверилась со своим кожаным блокнотом.

— Две огнестрельных раны, расположенных близко друг к другу в области груди. Первая пуля прошла навылет примерно шестью дюймами ниже левого плеча и двумя с половиной дюймами левее грудины.

Показания Клэр имели для меня огромное значение, но мои мысли невольно перенеслись в прошлое. Я снова стояла на темном пятачке Ларкин-стрит. Сара вытащила из куртки пистолет и спустила курок. Я упала на спину и растянулась на асфальте.

«Брось оружие!»

«Сдохни, сучка!»

Потом я выстрелила дважды, и Сара рухнула в нескольких ярдах от меня. Да, я убила эту девочку, и хотя выдвинутые против меня обвинения были абсурдны, совесть говорила мне — виновна!

Клэр описала второй выстрел, угодивший Саре в грудную клетку.

— Мы называем такие повреждения «К-пять», — произнесла Клэр. — Пуля прошла сквозь околосердечную сумку, пронзила сердце и застряла в четвертом грудном позвонке. Там я обнаружила металлический предмет диаметром девять миллиметров.

— Спасибо, доктор Уошберн. У меня больше нет вопросов к свидетелю, ваша честь.

Микки положил ладони на стол и поднялся с места.

— Доктор Уошберн, Сара Кэйбот умерла мгновенно?

— Практически да. Примерно через два удара сердца. Обе пули пробили его насквозь.

— Понятно. Скажите, доктор, вы обнаружили какие-нибудь признаки того, что убитая накануне стреляла из пистолета?

— Да. Я заметила небольшое потемнение в основании ее указательного пальца, которое свидетельствует о недавнем выстреле.

— Почему вы думаете, что это след от выстрела?

— А почему вы думаете, что ваша мама — это ваша мама? — ответила Клэр, и ее глаза сверкнули. — Потому что она на нее похожа, верно? — Когда смех затих, она добавила: — Кроме того, я сфотографировала это пятно, зафиксировала его в отчете и провела тестовый выстрел, результаты которого были обработаны в лаборатории. Все это позволило мне сделать окончательный вывод.

— Могла ли убитая выстрелить в лейтенанта Боксер после того, как сама подверглась нападению?

— Я не вижу, каким образом мертвая девочка могла в кого-то стрелять, мистер Шерман.

Микки кивнул.

— Вы провели баллистическую экспертизу тех выстрелов, которые привели к смерти Сары Кэйбот?

— Разумеется. Пули были выпущены снизу вверх под углом сорок семь и сорок девять градусов.

— Что ж, давайте подведем итог, доктор Уошберн. Сара Кэйбот первой стреляла в лейтенанта Боксер, и та открыла ответный огонь, уже лежа на земле, правильно?

— На мой взгляд, именно так все и произошло.

— Как вы считаете, это можно назвать противоправными действиями, «превышением должностных полномочий и халатным отношением к работе»?

Судья поддержала гневный протест Бройлза. Микки поблагодарил Клэр и сказал, что вопросов больше нет. Он вернулся ко мне с улыбкой. Я немного расслабилась и даже выдавила ответную улыбку. Но слушания только начались.

Когда я увидела взгляд Мейсона Бройлза, по моей спине побежал холодок. В нем читалось явное предвкушение реванша. Адвокату Кэйбота не терпелось вызвать следующего свидетеля.


ГЛАВА 17


— Пожалуйста, назовите свои имя и фамилию, — обратился он к стоящей на трибуне женщине, маленькой брюнетке чуть старше тридцати.

— Бетти Данджело.

На ее переносице сидели огромные очки в роговой оправе, и она поглядывала сквозь них на меня и Бройлза. Я переглянулась с Микки Шерманом и пожала плечами. Эта женщина была мне абсолютно незнакома.

— Кем вы работаете?

— Младшей медсестрой в Центральной городской больнице.

— Вы дежурили в приемном отделении вечером и ночью десятого мая?

— Да.

— Вы брали кровь у присутствующего здесь ответчика — лейтенанта Боксер?

— Брала.

— С какой целью?

— Ее собирались оперировать, извлекать пулю и все такое. Состояние было тяжелым. Она потеряла много крови.

— Да, да, я знаю. — Бройлз отмахнулся от ее замечания, как от назойливой мухи. — Расскажите об анализе крови.

— Анализ крови — обычная практика. Надо было подготовить ее к переливанию и…

— Мисс Данджело, я читал медицинский отчет о состоянии ответчика в тот вечер. Это довольно объемистый документ. — Он бросил пачку бумаг на свидетельскую кафедру и постучал по ней пальцем. — Это ваша подпись?

— Да.

— Прошу вас обратить внимание на подчеркнутое место. Свидетельница дернула головой, словно почуяв какую-то опасность. Сотрудники приемных отделений работают в одной команде с копами и считают своим долгом вставать на их защиту. Я не сразу сообразила, что медсестра пытается уклониться от вопросов Бройлза.

— Вы можете объяснить мне, что это такое? — спросил адвокат у Бетти Данджело.

— Где? Вот тут? Вы имеете в виду ETON?

— Это означает этиловый спирт, не так ли?

— Может быть.

— Может быть? У вас есть другие варианты?

— Нет. Это этиловый спирт.

— А что значит 0.8?

— Это… измерение.

Бройлз улыбнулся и понизил голос:

— Оно указывает на содержание спирта в крови, не правда ли?

— Да.

— Мисс Данджело, это показатель уровня спирта в крови, и значение 0.8 говорит о том, что человек пьян, — я прав? Отвечайте — да или нет?

— Да.

Мне показалось, что на мою голову обрушился кузнечный молот. Эти чертовы «Маргариты» в кафе «У Сьюзи»! Кровь отхлынула от лица, и я едва не упала в обморок. Микки повернулся ко мне, и его взгляд ясно говорил: «Почему ты мне не сказала?» Все, что я могла, — это смотреть на него в немом отчаянии.

Убийственное недоверие в его глазах пригвоздило меня к месту, но в следующий момент он вскочил и зашагал к свидетельнице, полагаясь на то единственное оружие, которое у него еще осталось, — собственные мозги.


ГЛАВА 18


В зале С было всего двенадцать рядов кресел и ни одной скамьи присяжных. В этом помещении все было на виду. Зрители затаили дыхание, когда Микки приблизился к свидетельнице. Он поздоровался с Бетти Данджело, которая облегченно вздохнула после того, как Бройлз выпустил ее из своих когтей.

— У меня к вам пара вопросов, — промолвил Микки. — Насколько я знаю, в больницах часто используют спиртовые тампоны для обработки ран. Может, именно этот спирт обнаружили в крови?

Медсестра едва не расплакалась.

— В приемном отделении применяются только тампоны без спирта, чтобы избежать таких ошибок.

Микки нахмурился и повернулся к судье. Ему был нужен перерыв, и он получил его. Репортеры кинулись к дверям, и когда в зале стих гул, я от всей души извинилась перед Шерманом.

— Я тоже дал маху, — сухо пробормотал он. — Прочитал отчет и не заметил этот чертов спирт.

Я объяснила Микки, что когда Джейкоби позвонил в кафе, мое дежурство уже закончилось. Я сказала, что выпила немного, и хотя в машине меня развезло, бешеная гонка выбила из меня остатки хмеля.

— Ты часто пьешь за ужином, Линдси? — спросил Микки.

— Да. Несколько раз в неделю.

— Тогда понятно. Для тебя это было обычным делом. Потом ты испытала шок. В тебя стреляли, ранили, едва не убили. Ты застрелила человека, и все остальное вылетело у тебя из головы. В подобных случаях большинство людей блокируют свои воспоминания. В общем, ты неплохо справилась, если учесть, через что тебе пришлось пройти.

Я вздохнула:

— И что теперь?

— По крайней мере, мы знаем, что у них есть. Если они вызовут Сэма Кэйбота и дадут мне разобраться с этим маленьким ублюдком, у нас появится хороший шанс.

Помещение снова наполнил ось людьми, и Микки приступил к работе. Баллистическая экспертиза подтвердила, что пули, попавшие в мое тело, выпущены из оружия Сары Кэйбот. Кроме того, у нас имелись показания Джейкоби, записанные в больнице на видеопленку. Он выступал свидетелем защиты.

Преодолевая боль, Джейкоби сообщил о том, что произошло вечером десятого мая. Прежде всего, он описал аварию.

— Я звонил в «скорую помощь», когда услышал, выстрели? — продолжил он. — Обернувшись, увидел, что лейтенант Боксер лежит на земле. Сара Кэйбот выстрелила в нее дважды, когда у лейтенанта не было в руках оружия. Затем мальчишка пальнул в меня из револьвера. — Джейкоби осторожно потрогал перевязанную грудь. — Это последнее, что я заметил перед тем, как отключиться.

Показания Джейкоби пришлись очень кстати, но вряд ли они сумели бы перевесить мои «Маргариты».

Теперь мне мог помочь только один человек. Тот, который носил мою одежду и сидел в моем кресле. Мои раны сразу заныли, и я почувствовала тошноту и слабость. Я понятия не имела, удастся ли мне себя спасти или все станет еще хуже.

Микки бросил на меня подбадривающий взгляд. Спокойно, Линдси. Мое имя эхом разнеслось в зале, и я поднялась на трясущихся ногах.

Шерман вызывал меня на свидетельское место.


ГЛАВА 19


Раньше мне много раз приходилось быть свидетельницей, но я никогда не выступала в роли обвиняемой. Все эти годы я защищала общество от преступников, а теперь из меня сделали его врага. В моей душе все переворачивалось от гнева, но я должна была держать себя в руках.

Я подошла к кафедре, поклялась на потрепанной Библии и вручила судьбу в руки своего защитника.

Микки сразу перешел к делу:

— Линдси, вы были пьяны вечером десятого мая?

Вмешалась судья:

— Мистер Шерман, прошу вас обращаться к своему клиенту по фамилии.

— Хорошо. Лейтенант Боксер, вы были пьяны в указанное время?

— Нет.

— Давайте уточним детали. В тот вечер вы находились на дежурстве?

— Нет. Моя смена закончилась в пять часов пополудни.

Микки подробно расспросил меня о том, что происходило вечером, и я выложила все начистоту. Призналась, что выпила в кафе полторы порции коктейля, и вскоре мне позвонил Джейкоби. Когда мы с ним встретились, я сказала, что чувствую себя «в порядке», и это было правдой.

Микки поинтересовался, почему я ответила на вызов, хотя моя смена уже закончилась, и я произнесла:

— Потому что я считаю себя копом двадцать четыре часа в сутки. Если напарник говорит, что нужна моя помощь, я еду.

— Вы нашли разыскиваемую машину?

— Да.

— Что случилось дальше?

— Сидевшие в ней люди попытались скрыться, и мы бросились вдогонку. Через восемь минут автомобиль потерял управление и попал в аварию.

— Когда вы обнаружили, что Сара и Сэм Кэйбот нуждаются в медицинской помощи, у вас возникло ощущение опасности?

— Нет. Мы увидели детей. Я решила, что они угнали машину или натворили еще каких-нибудь глупостей.

— Что вы сделали?

— Детектив Джейкоби и я убрали оружие и постарались им помочь.

— В какой момент вы снова достали пистолет?

— После того как задержанные открыли огонь по мне и детективу Джейкоби и я потребовала, чтобы они бросили оружие.

— Спасибо, Линдси. У защиты больше нет вопросов.

Я обдумала свои показания и пришла к выводу, что все прошло не так уж плохо. Мой взгляд скользнул по залу, и я заметила, как Джо улыбнулся и кивнул мне со своего места. Микки обратился к Мейсону Бройлзу:

— Можете приступать.


ГЛАВА 20


В зале воцарилась мертвая тишина, тянувшаяся так долго, что мне хотелось закричать. Старый трюк, и Бройлз владел им в совершенстве. По рядам прокатился ропот, пока судья Алджерри наконец не постучала молоточком, призывая адвоката к действию.

Он подошел к кафедре, и я взглянула ему прямо в глаза.

— Скажите, лейтенант Боксер, что должны делать полицейские при задержании преступников?

— Достать оружие, отвести подозреваемых от машины, обезоружить их, надеть наручники и держать ситуацию под контролем.

— Так вы и поступили, лейтенант?

— Мы подошли с оружием в руках, но увидели, что пассажиры не могут выбраться из автомобиля. Поэтому мы убрали пистолеты, чтобы помочь им вылезти наружу.

— Это явилось нарушением инструкции, не так ли?

— Мы обязаны были оказать им помощь.

— Да, я знаю. Вы хотели проявить заботу о «детишках». Но процедуру задержания нарушили. Вы это признаете?

— Послушайте, я сделала ошибку! — выпалила я. — Ребят тошнило, они истекали кровью. Машина могла загореться и…

— …ваша честь?

— Прошу вас ограничиться простым ответом на вопросы, лейтенант Боксер.

Я резко откинулась на спинку кресла. Мне часто приходилось видеть, как Бройлз работает в суде, и я помнила, что он умеет давить на слабые места свидетелей.

То же самое он проделал и со мной.

Я все еще винила себя за то, что не надела на детей наручники, а Джейкоби, несмотря на свой двадцатилетний стаж, допустил аналогичный промах. Но, черт возьми, каждый может делать лишь то, что может!

— Давайте, перефразируем вопрос, — мягко продолжил Бройлз. — Вы всегда стараетесь следовать инструкциям для полицейских?

— Да.

— И эти инструкции допускают появление на работе пьяной?

— Протестую! — воскликнул Микки, вскочив. — Мы знаем, что свидетельница пила, но никто не утверждал, что она была пьяной.

Бройлз улыбнулся и повернулся к судье.

— У меня больше нет вопросов, ваша честь.

Моя спина вспотела. Спускаясь с кафедры, я забыла про раненую ногу и вспомнила о ней после того, как бедро пронзила острая боль. Я с трудом доковыляла до своего места, чувствуя себя разбитой и измученной.

Микки попытался подбодрить меня улыбкой, но я знала, что и ему сейчас невесело.

Его брови были нахмурены.


ГЛАВА 21


То, как Мейсон Бройлз интерпретировал события десятого мая, превратив меня в главного преступника, повергло меня в шок. Этот пройдоха отлично выполнил свою работу, и я едва сдерживалась, чтобы не вспылить, пока он произносил заключительную речь.

— Ваша честь, — сказал он, — Сара Кэйбот мертва, потому что ее убила Линдси Боксер. Она же виновата в том, что тринадцатилетний Сэм Кэйбот на всю жизнь остался инвалидом. Ответчица сама признала, что не следовала служебным инструкциям. Конечно, мои клиенты тоже вели себя неправильно, но подростки легко теряют голову. Работники полиции — другое дело, они призваны хладнокровно действовать в самых трудных ситуациях. Однако лейтенант Боксер этого не сделала, поскольку была пьяна. Говоря коротко, если бы она просто хорошо выполнила свою работу, трагедии удалось бы избежать, и мы бы не сидели сейчас в этом зале.

Слова Бройлза вызывали у меня ярость, однако я не могла не признать, что они довольно убедительны и на месте зрителей я бы тоже встала на его точку зрения. Когда Микки вышел для произнесения заключительного слова, кровь стучала у меня в ушах с силой ударной установки.

— Ваша честь, не лейтенант Боксер вложила оружие в руки Сары и Сэма Кэйбот. — В голосе Шермана звучало искреннее возмущение. — Пострадавшие сделали это сами. Они без малейшего повода открыли огонь по полицейским, и моя клиентка была вынуждена защищаться. Если она в чем-то и виновна, то лишь в том, что проявила доброту к гражданам, которые ее не заслуживали. Ваша честь, справедливость требует снять все обвинения с этого достойного офицера и вернуть к исполнению своих обязанностей без малейшего ущерба для его безупречного послужного списка.

Микки закончил выступление раньше, чем я ожидала. После его последних слов возникла внезапная пауза. Когда он вернулся на свое место, по залу пошла какая-то мышиная возня — шуршание бумаг, шарканье подошв, постукивание пальцев по клавиатурам ноутбуков.

Я схватила под столом руку Шермана и стала молиться. Господи, прошу Тебя, пусть она закроет это дело.

Судья водрузила на нос очки, ее лицо оставалось бесстрастным. Потом я услышала ее голос — сдержанный и слегка усталый:

— Я согласна с тем, что в сложившейся ситуации ответчица сделала все, что было в ее силах, однако меня беспокоит алкоголь в крови. Погиб человек. Сара Кэйбот мертва. У меня достаточно оснований, чтобы передать дело в суд.


ГЛАВА 22


Я в оцепенении слушала, как Алджерри назначает дату первого заседания на несколько недель вперед. Вскоре судья покинула зал, все встали, и меня окружила тесная толпа. Замелькали люди в полицейской форме, зрители, отводившие от меня глаза, и журналисты, которые совали микрофоны мне под нос. Я все еще держала Микки за руку.

Этого не должно было случиться. Мы не должны были проиграть.

Шерман помог мне подняться и начал прокладывать путь через толпу. Джо поддерживал меня сзади. Наконец все четверо — включая Юки Кастеллано — пробились в коридор и направились к лестнице.

— Когда выйдешь на улицу, держи голову кверху, — предупредил меня Микки. — Все станут орать: «Почему вы убили эту девочку?» — но ты просто медленно иди к машине. Не улыбайся, не хмурься, не позволяй им сбить себя с толку. Ты не совершила ничего плохого. Возвращайся домой и не отвечай на телефонные звонки. Я заеду к тебе позже.

Когда мы появились на крыльце, дождь закончился и тусклый день клонился к вечеру. Сотни людей собрались вокруг здания суда, желая поглазеть на полицейского, убившего девочку-подростка.

Микки и Юки отделились от нас, чтобы поговорить с прессой, и я понимала, что теперь мысли Шермана сосредоточатся на том, как защитить честь города Сан-Франциско и его полиции.

Мы с Джо вошли в сгрудившуюся вокруг толпу и двинулись в сторону переулка, где нас ждала машина. Я услышала громкие голоса, выкликавшие «Убийца детей, убийца детей!», и град вопросов, которые летели в меня, точно камни:

— О чем вы думали, лейтенант?

— Что вы чувствовали, когда стреляли в подростков?

Я узнала лица знакомых телерепортеров: Виктора Смита, Сандры Дюнн, Кит Морли, — все они брали у меня интервью, когда я выступала свидетельницей в громких судебных процессах. Теперь я старалась не замечать их и смотрела мимо наставленных на меня видеокамер и самодельных плакатов с надписью: «Полицейское насилие. Виновна!»

Я шла, высоко подняв голову и ни на шаг, не отставая от Джо, пока мы не добрались до черного седана.

Как только дверцы захлопнулись, водитель рванул с места и вырулил на Полк-стрит. Потом он резко развернул автомобиль и помчался в сторону Потреро-Хилл.

— Бройлз меня прикончил, — сказала я Джо.

— Судья тебя видела, она знает, с кем имеет дело. Жаль, что ей пришлось принять такое решение.

— На меня смотрели копы, Джо, — копы, которые со мной работают, для них я должна служить примером! На какое уважение я могу теперь рассчитывать?

— Линдси, все здравомыслящие люди в этом городе на твоей стороне. Что бы там ни говорили, ты отличный полицейский и прекрасный человек.

Пытаясь меня утешить, Джо добился того, чего не удалось Мейсону Бройлзу, — он заставил меня расплакаться. Я положила голову ему i ia плечо и залила слезами его синюю рубашку. Джо обнял меня и прижал к себе.

— Все в порядке, — пробормотала я. Джо протянул мне платок, и я вытерла глаза. — Это все чертова аллергия. Всегда плачу от тополиного пуха.

Молинари рассмеялся и крепче обнял меня за плечи. Мы пересекли Двадцатую улицу, впереди уже показались дома в викторианском стиле.

— Будь моя воля, прямо сейчас ушла бы с работы, — вздохнула я. — Но тогда все подумают, что я действительно виновата.

— Эти подростки были преступниками, Линдси. Никакой суд не решит дело в их пользу.

— Клянешься?

Джо промолчал. Я знала, что он полностью мне доверяет, однако не в его духе давать клятвы, которые он не мог выполнить.

— Тебе уже надо возвращаться? — спросила я, помолчав.

— Боюсь, что да. Как бы мне ни хотелось остаться. Работа в правительстве почти не оставляла Молинари времени на наши встречи.

— Когда-нибудь и у меня будет личная жизнь, — мягко добавил он.

— Да. И у меня тоже.

Что это было — обещание? Пустая надежда? Я снова положила голову на его плечо. Мы взялись за руки, наслаждаясь последними минутами вдвоем — быстрыми минутами перед долгими неделями разлуки, — и не говорили ни слова, пока не поцеловались на прощание возле моей двери.

Только вернувшись в свою тихую квартирку, я ощутила, до какой степени измотал меня сегодняшний день. Мышцы болели от постоянных усилий держать себя в руках, а впереди была полная неопределенность. Вместо того чтобы обелить меня в глазах общества и вернуть мне веру в себя, эти слушания оказались лишь репетицией перед новым разбирательством.

Я чувствовала себя как усталый пловец, который из последних сил дотянул до спасительного берега. Взяв Марту, я легла на большую мягкую кровать, натянула одеяло до подбородка и погрузилась в сон.


ГЛАВА 23


Первые лучи солнца уже пробивались сквозь облака, когда я затолкала в багажник последний чемодан и села за руль своего «иксплорера». Мне не терпелось выбраться из города, и Марта разделяла мои чувства — она с удовольствием высунула голову из окна автомобиля и размахивала хвостом.

В будний день утренние пробки на дорогах обычное дело, поэтому я сразу повернула на юг и по пути стала вспоминать свой последний разговор с шефом Траччио.

— На вашем месте я бы удрал отсюда куда-нибудь подальше, — заметил он. — Теперь ваши служебные обязанности под вопросом, так что считайте это внеочередным отпуском и отправляйтесь отдыхать.

Я поняла, что он хотел сказать. До тех пор пока мое дело не решено, начальство предпочитало сплавить меня с глаз долой.

Желаете, чтобы я убралась из города?

Конечно, сэр. Как прикажете, сэр.

В моей голове вихрем роились мысли по поводу недавних слушаний в суде — и страхи насчет будущих, еще предстоявших впереди. Потом я вспомнила про свою сестру Кэт и еелюбезное приглашение, которое она бросила мне, словно спасительный круг. Господи, до чего же это кстати!

Минут двадцать я ехала по широкой и прямой дороге, проложенной среди гигантских валунов. Справа тянулся скалистый берег океана, а слева к небу вздымались зеленоватые горы.

— Эй, Бу! — Я назвала Марту ее уменьшительным прозвищем. — Мы едем на каникулы. Ты знаешь, что такое каникулы?

Марта повернула свою очаровательную мордочку и посмотрела на меня влюбленными глазами, затем опять высунула нос в окно и стала с любопытством обозревать окрестности. Она вырвалась из своей клетки — почему бы и мне не сделать то же?

Я взяла с собой кое-какие вещи — полдюжины книг, их мне давно хотелось прочитать, сборник видео с любимыми комедиями и старую акустическую гитару, на которой иногда бренчала последние двадцать лет.

Солнце все ярче заливало полотно дороги, и мое настроение немного поднялось. Погода стояла чудесная, весь день был впереди. Я включила радио и покрутила настройку, пока не нашла канал со старым рок-н-роллом.

Ведущий словно прочитал мои мысли и поставил хиты семидесятых и восьмидесятых — волшебное время моих школьных дней, когда мы с девчонками шатались по окрестным барам. Теперь опять было лето и долгие каникулы — которые, возможно, никогда не кончатся. Я прибавила громкость.

Музыка меня взбодрила, и я стала распевать старые шлягеры, подтягивая лос-анджелесскому року и мурлыча «Любовную игру» и «Отель "Калифорния"». Когда Спрингстин захрипел «Рожденный летать», я от восторга вцепилась в руль, ощущая, что душой и телом сливаюсь с песней. Даже моя Марта начала подвывать под «Пустые баки» Джексона Брауна.

Только тут до меня дошло.

Я тоже ехала с пустыми баками. Мигающий значок на приборной доске отчаянно сигналил о том, что у меня кончилось горючее.


ГЛАВА 24


Я остановилась у маленькой автозаправки почти на самой границе Халф-Мун-Бэй. Ее держал частный владелец, каким-то чудом ухитрившийся избежать поглощения крупной нефтяной компанией и сохранить это местечко — захолустное заведение с оцинкованным навесом над бензоколонками и написанной от руки вывеской: «Человек на Луне».

Пока я вытаскивала из машины свою раненую ногу, ко мне, вытирая руки ветошью, подошел молодой парень с рыжей шевелюрой. Поговорив с ним о бензине, я двинулась к стоявшему неподалеку автомату с прохладительными напитками. По дороге я оглядела захламленный двор, где вперемежку с зарослями сорняков громоздились стопки изношенных покрышек и всякая пляжная рухлядь.

Поднося к губам ледяную колу, я заметила стоявший в тени гаража автомобиль — и мое сердце пустилось вскачь.

Это был бронзовый «понтиак-бонневилл» восемьдесят первого года, как две капли воды похожий на машину, которую купил мой дядя Дуги, когда я училась в средней школе. Подойдя ближе, я заглянула в салон и подняла капот. Аккумулятор слегка заржавел, пару проводов перегрызли мыши, но в остальном все выглядело вполне прилично.

Мне в голову пришла новая идея.

Протянув пареньку кредитную карту, я ткнула большим пальцем за плечо и спросила:

— Эта старушка продается?

— Красивая машина, верно?

Автозаправщик усмехнулся из-под пыльной кепки. Сунув планшет под мышку, он провел по карте считывающим устройством и дал мне подписать квитанцию.

— Мой дядя купил такую же модель, когда ее только выпустили.

— Правда? Сейчас это уже классика.

— Она на ходу?

— Почти. Я над ней работаю. С трансформатором все в порядке, надо лишь поменять стартер, генератор и еще кое-какие мелочи.

— Я сама не прочь повозиться с двигателем. Может, договоримся?

Паренек опять усмехнулся — похоже, ему понравилась эта мысль. Он спросил, сколько я заплачу, и я показала четыре пальца.

— Да ладно вам, — сказал он. — Эта малышка стоит тысячу, а то и больше.

Я растопырила пятерню.

— Пять сотен баксов за кота в мешке.

Заправщик надолго задумался, будто прикидывая, насколько сильно я желаю заполучить автомобиль. Я уже собиралась поднять цену, когда он ответил:

— Хорошо, но только никаких гарантий. Берите то, что есть.

— Инструкция прилагается?

— Да, лежит в «бардачке». Могу подкинуть еще торцовый ключ и пару отверток.

— По рукам.

Мы обменялись ударами ладоней, потом стукнулись кулаками и крепко пожали руки.

— Кстати, меня зовут Кит Говард.

— А меня — Линдси Боксер.

— Куда доставить эту развалюху, Линдси?

Я не удержалась от улыбки. Как говорят юристы — качество на риске покупателя. Я назвала адрес сестры и объяснила, как туда добраться:

— Поезжайте вверх по холму, потом поверните на Мира-монтес и Си-Вью. Справа увидите голубой дом, второй от конца улицы.

Паренек кивнул.

— Послезавтра вас устроит?

— Вполне, — согласилась я, забравшись в свой «иксплорер».

Кит приосанился и бросил на меня заигрывающий взгляд.

— Мы раньше нигде не виделись, Линдси? Я рассмеялась.

— Нет, но спасибо за вопрос.

На меня запал парень с автозаправки! И это притом, что я годилась ему… ну, скажем, в старшие сестры. Кит тоже рассмеялся.

— Ладно, Линдси, но если вам понадобится домкрат или еще что-нибудь такое — обязательно позвоните.

— Непременно, — пообещала я, хотя не собиралась делать ничего подобного.

Но, трогаясь с места, я все еще улыбалась и напоследок посигналила ему «рожком».


ГЛАВА 25


Си-Вью-авеню — цепочка тупиковых улиц, которая тянется вдоль крутой излучины залива, отрезанная от него полосой прибрежной зелени. Когда я открыла дверцу машины — из нее тут же выскользнула Марта, — меня едва не сбил с ног густой аромат садовых цветов и океанской свежести.

Минуту я стояла, глядя на симпатичный дом сестры — жизнерадостный, со множеством маленьких балконов и мансард и с великолепными подсолнухами, торчавшими вдоль дворовой изгороди, — потом сунула руку в нишу над оконной перемычкой и, нашарив ключ, вошла в жилище Кэт.

Внутри ее дом представлял собой уютное нагромождение книжных полок вперемежку с мягкой мебелью и чудесными видами из окон. Я ощутила, как мое тело расслабилось, и во мне с новой силой вспыхнуло желание немедленно уйти с работы.

Я могла бы поселиться в доме вроде этого. Просыпалась бы здесь по утрам, думая о жизни, а не о смерти. Это возможно, разве нет?

Подойдя к окну, выходившему на заднюю веранду, я раздвинула шторы и увидела во дворе детский домик. Он был выкрашен той же тускло-голубой краской, что и основное здание, и обнесен оградой из белого штакетника. Я спустилась по ступенькам к нему следом за Мартой, которая бежала, уткнувшись носом в землю.

Что-то подсказывало мне, что нам предстоит знакомство с Пенелопой.


ГЛАВА 26


Пенелопа оказалась упитанной вьетнамской свинкой черной масти. Она подбежала ко мне, громко хрюкая, и я погладила ее сквозь колышки ограды.

— Привет, толстуха, — сказала я.

— Привет, Линдси.

К домику Пенелопы была прикреплена бумажка, и я вошла в загон, чтобы ознакомиться с «Правилами поведения в свинарнике», написанными от имени самой хозяйки:

«Дорогая Линдси, вот что ты должна знать обо мне:

1) Я люблю, когда мне дважды в день дают свиную похлебку и миску чистой воды.

2) Мне также нравятся помидоры, персики и крекеры с арахисовым маслом.

3) Пожалуйста, общайся со мной так часто, как только сможешь. Я обожаю загадки и песенку из мультфильма «Губка Боб — квадратные штаны».

4) На всякий случай: моего врача зовут доктор Монхил, он живет в городе. Еще у меня есть две приходящих няни, Кэроли и Эллисон Браун. Эллисон — моя лучшая подруга. Телефоны ты найдешь в кухне.

5) Не пускай меня в дом, ладно? А то потом мне здорово достанется.

6) Если почешешь мне шейку, я исполню три твоих желания. Все, что захочешь».

Вместо подписи внизу стояли большой крестик и напечатанное на принтере копытце. Серьезный список, ничего не скажешь! У Кэт всегда было чувство юмора.

Щедро накормив Пенелопу, я переоделась в джинсы и спортивный свитер, взяла гитару и вышла с Мартой на веранду. Как только я взяла несколько аккордов, пьянящий запах роз и соленая влага океана живо напомнили мне мой первый приезд в Халф-Мун-Бэй.

Тогда стояла такая же погода. В воздухе остро пахло морем, и я работала над своим первым делом об убийстве.

Молодого парня нашли в номере захудалого отеля в Тендерлойне.

На нем были только белая футболка и один носок. Он лежал, широко раскрыв синие глаза, аккуратно причесанный, с огромной дырой, зиявшей поперек распоротого горла и почти отделившей его голову от туловища. Перевернув тело, я увидела, что кожа на одной ягодице содрана мелкими полосками, словно его долго хлестали плетью.

Труп зарегистрировали как «Джон Доу № 24», и вначале я не сомневалась, что мы быстро найдем убийцу. Футболка Джона Доу навела нас на «Спиртовку», ресторанчик для туристов, расположенный в Мосс-Бич к северу от Халф-Мун-Бэй.

У нас имелась только одна эта зацепка, и хотя я прочесала весь город и его окрестности, она никуда не привела.

Теперь, десять лет спустя, убийство «Джона Доу № 24» по-прежнему было не раскрыто, а преступник не опознан и не найден. Но для меня это дело навсегда осталось чем-то большим, чем папка с документами. Оно засело во мне, как старая рана, которая начинает ныть к плохой погоде.


ГЛАВА 27


Я собиралась пообедать в городе, когда на мою лужайку шлепнулась пачка свежих газет. Подобрав почту, я бегло просмотрела новости, и сердце у меня екнуло. Один из заголовков гласил: «Полиция освободила главного подозреваемого в деле о двойном убийстве в Кресент-Хайтс». Я прочла всю статью от начала до конца.

«После того как 5 мая Джейк и Элис Далтри были найдены мертвыми в своем доме в Кресент-Хайтс, шеф полиции Питер Старк заявил, что Антонио Руис признался в совершении убийства. Но сегодня Старк сообщил, что признание подозреваемого не соответствует фактам. По его словам, «с мистера Руиса полностью сняты все обвинения».

Свидетели утверждают, что тридцатичетырехлетний Руис, подсобный рабочий калифорнийской электрогазовой компании, в момент убийства не мог находиться в доме Далтри, поскольку в это время он трудился на своем рабочем месте на глазах у множества сотрудников.

Мистера и миссис Далтри обнаружили с перерезанным горлом. Полиция не отрицает, что перед смертью супружескую чету могли подвергнуть пыткам».

Руис, подрабатывавший в доме Далтри, утверждал, что его признание было вынужденным. В конце статьи журналист снова цитировал Старка, заявившего, что «полиция продолжает рассматривать другие версии».

От последних слов мне стало еще хуже. Когда копы говорят, что «рассматривают другие версии», это значит — «мы сели в лужу». А моя полицейская душа желала знать все — как, почему и, главное, кто? На вопрос «Где?» мне уже ответили.

Кресент-Хайтс был одним из маленьких городских поселков, рассыпанных вдоль шоссе. Он находился на окраине Халф-Мун-Бэй, всего в пяти или шести милях от меня.


ГЛАВА 28


«Пять минут на все. И ни секунды больше». Наблюдатель отметил время в блокноте и вышел из серого фургона на Оушн-Колони-роуд. В это утро на нем была желто-бурая форма контролера — комбинезон с красно-белыми нашивками на груди. Потуже натянув козырек кепки, он похлопал себя по карманам — в левом лежала фотокамера, в правом складной нож — и сунул под мышку планшет и тюбик с клеем.

Наблюдатель торопливо прошагал по узкой дорожке, тянувшейся вдоль дома О'Майли. Остановился возле подвального окна, натянул резиновые перчатки и с помощью стеклореза и присоски вытащил из рамы прозрачную панель. Мужчина подождал, пока перестанет лаять соседская собака, и полез в подвал.

Вот и все. Он уже внутри.

Лестница из подвала вела наверх и дальше через незапертую дверь в кухню — просторное помещение с дорогостоящей техникой и роскошной посудой. Рядом с телефоном лежал листочек с кодами сигнализации. Наблюдатель их запомнил.

Спасибо, док. Вот болван!

Он достал из кармана миниатюрную камеру, настроенную на быструю трехкадровую съемку, и стал наводить ее на стены кухни. З-з-зт, з-з-зт, з-з-зт. 3-з-зт, з-з-зт, з-з-зт.

Наблюдатель снова поднялся по лестнице и увидел, что дверь в спальню распахнута. Он постоял в дверях, разглядывая вещи девочки: ее кровать с тяжелым балдахином, сборчатые покрывала палевого и лавандового цветов. Плакат группы «Крид», фотографии диких животных.

Кэтлин, Кэтлин… милая ты девочка.

Мужчина навел камеру на туалетный столик и — з-з-зт, з-з-зт — заснял губную помаду, духи и открытую коробку с тампонами. Он глубоко вдохнул стоявший в детской запах, провел пальцем по расческе и вытащил застрявший в зубчиках золотисто-рыжий волос.

Выйдя из комнаты Кэтлин, наблюдатель перешел в соседнюю — спальню родителей, более просторное помещение, затянутое яркого цвета драпировками и пропитанное запахом сухих духов.

В изголовье кровати стоял огромный плазменный телеэкран. Наблюдатель открыл ночной столик, пошарил в ящиках и нашел несколько пачек фотографий, перевязанных резиновыми лентами. Раскрыв одну, развернул снимки веером, словно колоду карт. Он собрал карточки и бросил их обратно в ящик. Потом нацелил объектив на стены и сделал панорамный снимок комнаты, непрерывно жужжа камерой.

В этот момент он заметил, что в шкафу блестит маленькая точка — стеклянный «глазок» размером меньше пуговицы. Мужчина застыл на месте.

Неужели засветился?

Он рывком распахнул шкаф и увидел прикрепленный к задней стенке видеомагнитофон. Кнопка записи была не включена.

Аппарат не работает.

Наблюдатель с облечением вздохнул. На него накатило что-то вроде вдохновения. Вооружившись камерой, он быстро сфотографировал все комнаты на втором этаже, запечатлел каждую нишу, каждый уголок и торопливо спустился в подвал. На все ушло четыре с половиной минуты.

Выбравшись на улицу, мужчина обмазал края стекла клеем и вставил обратно в раму. Клей продержится до следующего визита — когда он вернется в дом, чтобы пытать и убивать хозяев.


ГЛАВА 29


Едва я открыла дверь на улицу, как Марта натянула поводок и потащила меня наружу, на обжигающее солнце. Пляж был недалеко, и мы как раз направились туда, когда краем глаза я заметила какую-то черную собаку, стремительно приближавшуюся ко мне и Марте. Моя дурочка тут же вырвала свой поводок и помчалась вскачь.

Я заорала, но мой крик оборвался от резкого удара в спину. Я шлепнулась на землю, и что-то — или кто-то — навалилось на меня сверху. Какого дьявола?

Кое-как выпутавшись из клубка плоти и металла, я вскочила и приготовилась к схватке.

Проклятие! На меня налетел велосипедист. Парень с трудом поднялся с земли. Ему было лет двадцать с небольшим, тонкие волосы взъерошены, на одном ухе болтались очки в розовой оправе.

— Софи-и! — завопил он вдогонку двум собакам, во весь дух несшимся в сторону прибоя. — Софи, нет!

Черная собака залаяла и оглянулась на велосипедиста, который поправил очки и посмотрел на меня с озабоченным видом.

— Простите, ради Бога. Вы в порядке? — спросил он. Бедняга явно боролся с заиканием.

— Пока не знаю, — пробормотала я, тяжело дыша.

Мне пришлось ковылять вслед за Мартой, которая уже виновато трусила обратно, прижав уши, будто боялась, что ее побьют.

Я провела рукой по ее шерсти в поисках укусов, почти не слушая велосипедиста, уверявшего, что его Софи совсем щенок и не хотела ничего плохого.

— Слушайте, давайте я возьму машину и отвезу вас в больницу, — предложил он.

— Что? Нет, спасибо. Я в порядке.

Марта тоже не пострадала. Но я была раздражена и намеревалась устроить взбучку этому парню. Впрочем, никто не застрахован от инцидентов, правда?

— Что у вас с ногой?

— Не обращайте внимания.

— Вы уверены, что…

Велосипедист пристегнул Софи и представился:

— Боб Хинтон. Если вам нужен хороший адвокат, вот моя карточка. Мне правда очень жаль.

— Линдси Боксер. — Я взглянула на его визитку. — Мне действительно нужен хороший адвокат. На меня только что наехал какой-то парень с волкодавом.

Велосипедист нервно улыбнулся:

— Раньше я вас здесь не видел.

— Рядом живет моя сестра Кэтрин. — Я указала на синий дом.

Поскольку нам с Бобом было в одну сторону, мы направились по песчаной дорожке, петлявшей среди зарослей травы. По дороге я рассказала, что решила несколько недель погостить у сестры, прервав свою работу в полиции.

— Так вы коп? Что ж, место для вас самое подходящее. В последнее время у нас происходят жуткие преступления. Убийства.

Меня сразу бросило в жар и холод. Лицо вспыхнуло как пламя, а сердце превратилось в лед. Убийства! Это как раз то, от чего я пыталась убежать. Мне хотелось немного отдохнуть, прийти в себя. Кем бы ни был этот забавный адвокат, я не собиралась обсуждать с ним подобные темы.

— Мне пора идти, — пробормотала я, подтянув к себе Марту, чтобы она не отставала от меня ни на шаг. — Будьте осторожнее! — бросила я через плечо. — И смотрите, куда едете.

Я вскарабкалась на песчаный холм, стараясь поскорее избавиться от Боба Хинтона. С глаз долой. Из сердца вон.


ГЛАВА 30


Вода была слишком холодной, чтобы плавать, поэтому я села на песок и стала смотреть на горизонт, где водянисто-голубой залив сливался с пенистой громадой Тихого океана. Марта носилась взад-вперед по пляжу, выбрасывая из-под лап песок, а я наслаждалась теплым солнцем и легким ветерком, как вдруг что-то твердое уперлось мне в спину. Я оцепенела. Сердце замерло у меня в груди.

— Ты убила эту девочку, — произнес чей-то голос. — Зачем ты это сделала?

Я не сразу поняла, кто говорит. Мои мысли закружились вихрем, пытаясь найти имя, причину, правильный ответ. Я передвинула руку назад, чтобы успеть схватить оружие, и краем глаза заметила лицо подростка. В его глазах пылала ненависть. И страх.

— Не двигайся! — крикнул мальчик, крепче прижав ствол к моей спине. Я почувствовала, что обливаюсь потом. — Ты убила мою сестру. Убила ни за что!

Я вспомнила пустые глаза Сары Кэйбот, когда она рухнула на землю.

— Прости, мне очень жаль, — промолвила я.

— Пока нет, но очень скоро ты и вправду пожалеешь. И запомни вот что. Всем плевать!

Утверждают, что нельзя услышать попавшую в тебя пулю, но это ложь. Удар свинца, пробившего мой позвоночник, поразил меня как гром. Я упала на песок, парализованная выстрелом. Я не могла ни двигаться, ни говорить, и кровь струей хлестала из меня на пляж, растворяясь в ледяной воде залива.

Но как, когда, почему это произошло? Существовала причина, и эта причина была во мне. Я сама совершила главную ошибку.

Надо было надеть на них наручники. Вот что мне следовало сделать.

С этой мыслью я открыла глаза. Я лежала на боку, вцепившись руками в песок. Марта стояла рядом и дышала мне в лицо.

Нет, не всем плевать.

Я села и обвила руками ее шею, зарывшись лицом в густую шерсть.

Остаток сна еще сидел во мне как острая заноза. Не надо обладать большим умом, чтобы понять его значение. Кошмар последнего месяца не выпускал меня из лап. Я застряла в нем по уши, как в трясине.

— Все в порядке, — успокоила я Марту. Это называется — лгать в лицо.


ГЛАВА 31


Предоставив Марте пугать прибрежных птичек, я растянулась на песке и погрузилась взглядом в небо, представляя, что парю под облаками вместе с чайками. Печальное прошлое и неясное будущее занимали мои мысли, когда я опустила голову и увидела его фигуру.

Мое сердце дрогнуло. Он щурился на блеск воды, на лице сияла ослепительная улыбка.

— Привет, красотка!

— О Господи. Тебя выбросило прибоем?

Он помог мне встать. Мы поцеловались, и я почувствовала, как от его тела исходит жаркое тепло.

— Как тебе удалось вырваться? — спросила я, крепко прижав его к себе.

— Ты не поняла. Я здесь на работе. Защищаю береговую линию от возможного проникновения террористов, — усмехнулся он. — Порты и пляжи — мои главные объекты.

— А я думала, твоя работа — каждое утро выбрать правильный цвет для террористической угрозы.

— Ну да, и это тоже. — Он показал мне галстук. — Видишь? Желтый.

Мне нравилось, когда Джо шутил над своей работой, ведь иначе она выглядела слишком мрачной. На самом деле наша береговая линия состояла из сплошных дыр, и Джо прекрасно знал это.

— Не надо меня соблазнять, — произнес он, когда мы снова поцеловались. — У меня и так трудная работа.

Я рассмеялась.

— Если станешь думать только о службе, превратишься в зануду.

— У меня для тебя кое-что есть, — промолвил Джо, когда мы проходили мимо пристани. Он достал из кармана сверток и протянул мне. — Я сам упаковал его.

Тонкая шелковая бумага была крест-накрест перевязана скотчем, и Джо нарисовал на свободных местах крестики и нолики. Я развернула сверток и вытащила блестящий медальон с серебряной цепочкой, змейкой свернувшейся на моей ладони.

— Что-то вроде охранного амулета, — пояснил Джо.

— Милый, это же Кокопелли![9] Как ты догадался? — Я поднесла маленький диск к глазам, внимательно разглядывая изображение.

— Просто заметил у тебя дома индейскую посуду.

— Господи, как здорово! То, что мне сейчас нужно.

Я повернулась к нему спиной, чтобы он помог мне застегнуть длинную цепочку. Джо откинул мои волосы и поцеловал меня в шею. От прикосновения его губ и шершавой кожи в нежное местечко меня бросило в дрожь. Я быстро повернулась к нему лицом и утонула в его объятиях. Следующий поцелуй был куда более страстным и глубоким. Я с трудом оторвалась от Джо.

— Почему бы тебе не снять одежду? — предложила я.


ГЛАВА 32


Спальня для гостей в доме Кэт была дымчато-розовой, с широкой кроватью у окна. Джо бросил пиджак на стул, за ним последовали джинсовая рубашка и желтый галстук. Я подняла руки, и он мягко снял через голову мой легкий топ. Я прижала ладони Джо к своей груди, чувствуя, что от его прикосновений делаюсь абсолютно невесомой. Потом мои трусики упали на пол, и я тяжело задышала. Джо закончил раздеваться и присоединился ко мне на кровати. Он был дьявольски хорош собой. Через мгновение мы сплелись в объятиях.

— Линдси, у меня есть для тебя еще кое-что, — сказал Джо. То, о чем он говорил, было очевидно. Я рассмеялась, уткнувшись ему в шею.

— Нет, не это, — добавил Джо. — Я вот о чем.

Я открыла глаза и увидела, что он указывает на маленькие буквы, аккуратно написанные шариковой ручкой поперек груди. Он начертал на своем сердце мое имя: «Линдси».

— Ты милый, — пробормотала я с улыбкой.

— Нет, я романтик, — возразил Джо.


ГЛАВА 33


Секс никогда не был главным в моих отношениях с Молинари. Джо занимал слишком много места в моей жизни, чтобы подходить для роли человека, с котором можно просто весело провести время. Но за это мне приходилось платить большую цену. В те редкие дни, когда нам удавалось видеться, мы ощущали себя невероятно близкими друг к другу. А на следующее утро он улетал в Вашингтон, и я не знала, когда мы встретимся снова — и какой будет эта встреча.

Говорят, люди влюбляются лишь тогда, когда готовы к этому. Была ли я готова? В моей жизни уже был мужчина, к которому я испытывала столь же сильные чувства, но он умер ужасной смертью.

А что думает Джо? Однажды он обжегся на разводе. Сможет ли он опять кому-нибудь доверять?

Теперь, когда я лежала в его объятиях, мое сердце разрывалось между страхом перед болью неминуемой разлуки и желанием очертя голову броситься в свою любовь.

— О чем ты думаешь, Линдси?

— О тебе. Только о тебе.

Я крепко прижала его к себе, стараясь вернуться в настоящую минуту. Мы стали целовать и ласкать друг друга до тех пор, пока каждый миллиметр разделявшего нас расстояния не стал казаться нам невыносимым, и мы бурно слились вместе, составив совершенное и цельное единство. Я застонала от желания и зашептала Джо, какой он чудесный и замечательный.

— Я люблю тебя, Линдси, — пробормотал Джо.

Я повторяла его имя и говорила, что люблю, люблю его, пока волны наслаждения не захлестнули меня с головой, и я забыла про все свои страхи и тревоги. Затем мы долго отдыхали, чувствуя, как успокаивается наше дыхание и как ласково и послушно мир лежит в наших руках, — и вдруг в дверь позвонили.

— Вот черт! — воскликнула я. — Сделаем вид, что никого нет дома.

— Лучше открыть, — мягко возразил Джо. — Может, это за мной.


ГЛАВА 34


Перекатившись через Джо, я накинула на плечи его рубашку и приблизилась к двери. На пороге с выжидательной улыбкой стояла симпатичная женщина лет пятидесяти, в платье от Лили Пулитцер. Для свидетеля Иеговы она выглядела чересчур стильной, а для федерального агента — слишком жизнерадостной.

Незнакомка представилась как Кэроли Браун.

— Я живу на Кабрилло-хайуэй, примерно в миле к северу отсюда. Знаете голубой дом с сетчатой оградой?

— Знаю. Это школа?

— Да.

Наверное, я отвечала резко, но мне было неловко от своих растрепанных волос и мятого лица, раскрасневшегося от любовной лихорадки.

— Чем могу помочь, мисс Браун?

— На самом деле — доктор Браун, но можете называть меня Кэроли. А вы Линдси, правильно? Мы с дочерью помогаем вашей сестре присматривать за Пенелопой. Это вам.

Она протянула мне большое блюдо, закрытое алюминиевой фольгой.

— Ах да! Кэт о вас говорила. Простите. Я бы пригласила вас в дом, но…

— Не надо извиняться. Я вовсе не собиралась наносить визит. Просто доставила подарок от Феи-булочки. Добро пожаловать в Халф-Мун-Бэй.

Я поблагодарила Кэроли, после чего мы обменялись парой фраз, и она двинулась к своей машине. Подобрав утреннюю газету, я вернулась в дом и по пути просмотрела первую страницу. Сегодня воскресенье, индекс «НАСДАК» упал на десять пунктов, расследование убийства в Кресент-Хайтс не сдвинулось с места. Казалось невероятным, что этих людей могли убить в таком чудесном месте.

Я рассказала Джо об ужасном преступлении и сдвинула алюминиевую фольгу.

— Шоколадный торт, — объявила я. — От Феи-булочки.

— Фея-булочка? Вроде пасхального зайца?

— Кажется, да. Что-то в этом духе.

Джо бросил на меня мечтательный взгляд.

— Знаешь, а она тебе идет. Я имею в виду рубашку.

— Спасибо, дружище.

— Но без нее ты будешь еще лучше.

Я улыбнулась, поставила блюдо на стол, потом медленно расстегнула пуговицы и сбросила рубашку с плеч.


ГЛАВА 35


— В детстве у меня тоже была такая свинка, — сообщил Джо, когда вечером мы подошли к домику Пенелопы.

— Брось! Ты же из Бруклина.

— Ну и что, в Бруклине есть задние дворики. Нашу хрюшку звали Альфонс Пиньоль, мы кормили его пастой и обжаренным салатом, приправленным чинзано. Он это обожал.

— Ты все выдумал!

— Ничего подобного.

— И что с ним стало?

— Пошел на жаркое нашим бруклинскими язычникам. Под яблочным соусом.

Джо заметил недоверие на моем лице.

— Ладно, я соврал. Когда я поступил в школу, мы перевезли его на ферму в штат Нью-Йорк. Сейчас я тебе кое-что покажу.

Он потянулся к граблям, стоявшим возле домика, и Пенелопа сразу же принялась сопеть и хрюкать. Джо стал издавать такие же звуки.

— Поросячья латынь, — пояснил он, улыбнувшись. Джо перекинул грабли через забор и почесал Пенелопе спину. Свинка упала на колени, перевернулась на спину и в восторге задрала копытца к небу.

— Не устаю удивляться твоим талантам! — воскликнула я. — Кстати, теперь ты можешь загадать три желания.


ГЛАВА 36


На закате дня Джо, я и Марта поужинали на большой веранде с видом на залив. Я приготовила по маминому рецепту жареных цыплят под соусом барбекю, а на десерт подала мороженое — вишневый Гарсиа и чанки-манки. Мы просидели за столом несколько часов, слушая по радио музыку и глядя на язычки свечей, колыхавшиеся в прибрежном ветерке.

Ночью мы постоянно просыпались и тянулись друг к другу, чтобы целоваться, шутить и заниматься сексом. Мы сидели в кровати, ели шоколадный торт и мечтали вслух, а потом засыпали, так и не разомкнув объятий.

На рассвете зазвонивший у Джо мобильник разрушил идиллию. Молинари сказал:

— Да, сэр. Я готов. — И отключил связь.

Он снова обнял меня и прижал к себе. Я поцеловала его в шею.

— Когда за тобой приедут?

— Через пару минут.

Джо знал, что говорил. У меня было всего сто двадцать секунд, чтобы увидеть, как он оденется в темной комнате при свете одинокого луча, который падал сквозь жалюзи на его грустное лицо.

— Не вставай, — сказал он, когда я попыталась слезть с кровати.

Джо натянул мне одеяло до подбородка и стал покрывать поцелуями мое лицо — глаза, щеки, губы.

— Кстати, я загадал три желания.

— Какие?

— Нельзя рассказывать заранее, но одно из них — вишневый Гарсиа.

Я рассмеялась и поцеловала его в щеку.

— До встречи, Линдси.

— До встречи, Джо.

— Я позвоню.

Я не стала спрашивать — когда.


ГЛАВА 37


Ранним утром все трое собрались в «Кофе бин» и устроились на каменной террасе, выходившей на затянутый дымкой океан. Кроме них, в кафе никого не было, и они вели напряженный разговор, обсуждая предстоящее убийство. Человек в синих джинсах и черной кожаной куртке — сообщники звали его Факт — повернулся к остальным и сказал:

— Ладно, а теперь повторите еще раз для меня.

Мужчина по прозвищу Лоцман добросовестно прочел записи в блокноте, перечислив привычки обитателей дома, распорядок дня и все, что ему удалось узнать о семье О'Майли.

Другой парень, по прозвищу Охотник, одобрительно кивнул головой. О'Майли были его находкой, и собранные Лоцманом сведения лишь подтвердили, что чутье не подвело его. Он стал насвистывать какой-то старый блюз, но осекся под взглядом Факта.

Факт был щуплого телосложения, но, похоже, имел немалый вес в компании.

— Ты хорошо поработал, — согласился он. — Но у меня возникли кое-какие сомнения.

Лоцман заволновался. Он оттянул воротник джемпера и стал торопливо рыться в фотографиях. Прижав пальцем один снимок, Лоцман вооружился авторучкой и начал обводить конкретные детали.

— Неплохо для начала, — заметил Охотник, решив вступиться за товарища.

Но Факт раздраженно махнул рукой:

— Только не надо пудрить мне мозги. Говорите дело. — И добавил: — Закажем что-нибудь.

На террасе появилась официантка Мэдди в тугой безрукавке и приспущенных на бедрах джинсах под кругленьким животиком.

— Вот кого я называю трясопузками, — сострил Охотник, глядя на девушку со смесью вожделения и насмешки.

Мэдди ответила ему бледной улыбкой и разлила кофе по чашкам. Потом вытащила свой блокнот и приняла заказ Факта — яичница с беконом и свежая булочка с корицей.

Лоцман и Охотник взяли тоже самое, но в отличие от Факта едва притронулись к еде. Они продолжали тихо разговаривать. Размышляли, как обойти препятствия. Обсуждали варианты.

Факт внимательно слушал, разглядывая утренний туман, — и через некоторое время план был полностью готов.


ГЛАВА 38


Утро выдалось ярким и красивым, как пляжный коврик. Я ужасно жалела, что Джо не мог разделить его со мной.

В ответ на мой свист Марта прыгнула в машину, и мы направились в город за продуктами. Проезжая по Кабрилло-хайуэй, я заметила знак: «Школа «Бэйсайд», управление охраны детства, штат Калифорния».

Справа у обочины вырос большой голубой дом. Повинуясь внезапному импульсу, я свернула на парковочную площадку. Некоторое время я сидела за рулем, разглядывая здание, детский городок и высокую ограду из проволочной сетки. Потом вышла из автомобиля, заперла его на замок и зашагала по дорожке из гравия к внушительной дубовой двери.

На звонок ответила очень толстая черная женщина чуть старше тридцати.

— Здравствуйте, — сказала я. — Я ищу доктора Браун.

— Входите. Она сейчас в преподавательской. Меня зовут Майя Эббауд. Я учительница.

— А кто учится в этой школе? — спросила я, двинувшись вслед за ней по темному узкому коридору, за которым оказалась лестница.

— В основном беспризорники — их присылают сюда со всего штата. Можно сказать, здешним ребятам повезло.

Поднявшись, мы увидели ряд небольших классов, холл с телевизором и группы учеников, от самых маленьких до почти взрослых. Конечно, это мало напоминало «Оливера Твиста», но все-таки вид бездомных детишек, лишенных крова и семьи, навел меня на грустные мысли.

Мисс Эббауд покинула меня на пороге светлой и просторной комнаты со множеством окон, где я увидела Кэроли Браун. Она тут же вскочила и поспешила ко мне.

— Линдси! Рада вас видеть.

— Я проезжала мимо и… в общем, решила извиниться за свой неласковый прием.

— О, перестаньте. Я застала вас врасплох, и мы незнакомы. Хорошо, что вы приехали. Хочу вас кое с кем познакомить.

Я предупредила, что не могу остаться надолго, но она заверила, что это займет всего минуту.

Мы спустились на детскую площадку, и моя спутница подвела меня к симпатичной темноволосой девочке лет восьми, которая сидела за столиком под тенистым деревом и играла в «Могучих рейнджеров».[10]

— Это моя дочь Эллисон, — представила Кэроли. — А это тетя Бригид и Мередит, ее зовут Линдси. Она детектив.

Кэроли подчеркнула последнее слово, и девочка взглянула на меня с интересом.

— Я вас знаю. Вы заботитесь о Пенелопе, верно?

— Да, Эли, но лишь на несколько недель.

— Пенелопа красавица, правда? К тому же она умеет читать мысли.

Эллисон рассказывала о своей четвероногой подружке, пока мы втроем шагали к автостоянке.

— Круто, что вы полицейский, — сказала она, взяв меня за руку.

— Ты считаешь?

— Конечно. Это значит, что вы умеете решать проблемы.

Пока я раздумывала над ее фразой, девочка взволнованно сжала мои пальцы и бегом бросилась к машине. Марта лаяла и размахивала хвостом, пока я не выпустила ее наружу. Она сразу начала танцевать вокруг Эллисон и слюнявить ее поцелуями.

Мы с трудом оттащили от девочки собаку, и я обсудила с Кэроли, когда мы сможем встретиться. Помахав на прощание из открытого окна, я подумала: «Кажется, у меня появился новый друг».


ГЛАВА 39


Лоцман нервно вцепился в руль автомобиля, ожидая, когда Лорели О'Майли выйдет на крыльцо. Его совсем не радовала перспектива снова забираться в дом. Наконец эта безмозглая толстуха появилась на улице и заперла входную дверь, чтобы отправиться за ежедневными покупками. Она села в маленький красный «Мерседес» и помчалась по Оушн-Колони-роуд, не взглянув по сторонам.

Лоцман вышел из своей машины. Он был в свободных брюках, спортивной крутке и темных очках — примерно так мог одеваться сотрудник телефонной фирмы. Лоцман быстро направился к дому.

Как и в прошлый раз, Лоцман присел у подвального окна и надел перчатки. С помощью ножа поддел стеклянную панель с засохшим клеем, вынул ее из рамы и спрыгнул внутрь. Не теряя времени, взломщик поспешил к лестнице и поднялся в спальню О'Майли. Он залез в шкаф, раздвинул вешалки с одеждой и изучил стоявшую на полке видеокамеру.

Вытащив из камеры пленку, Лоцман положил ее в карман, потом наугад взял еще одну кассету из валявшейся рядом кучки и с трудом подавил в себе желание аккуратно расставить остальные. Напоследок он забрал из ночного столика пачку фотографий.

Лоцман находился в доме всего две минуты и двадцать секунд, когда наверху хлопнула входная дверь. Во рту у него мгновенно пересохло. За время его наблюдений никто не возвращался домой в этот час. Лоцман забрался в шкаф и спрятался за подолами широких юбок. Он протянул руку и закрыл дверь.

Мягкий ковер почти заглушил шаги, и Лоцман вздрогнул, когда ручка двери внезапно повернулась. У него не было времени для раздумий. Шкаф открылся, одежда раздвинулась — и свет упал на Лоцмана, съежившегося у стенки, словно вор.

Лорели О'Майли громко охнула и схватилась за сердце. Ее лицо потемнело.

— Я вас знаю, — пробормотала она. — Что вы здесь делаете?

В руке мужчины блеснул нож. Лорели увидела его и издала истошный крик. У Лоцмана не осталось выбора. Он прыгнул вперед, и тонкое лезвие вонзилось женщине в живот, оборвав пуговицы с шелкового платья. Лорели отпрянула, но Лоцман, точно страстный любовник, крепко прижал ее к себе.

— О Боже, зачем вы это делаете? — прошептала она. У нее стали закатываться глаза.

Лоцман ухватился ладонью за ее затылок и воткнул лезвие поглубже, распоров всю брюшную полость. Кровь не брызнула — она хлынула наружу, как вода из рваного пакета. У Лорели подогнулись ноги, и она рухнула прямо в шкаф.

Присев на корточки, мужчина прижал пальцы к ее сонной артерии. У женщины задрожали веки. Еще немного, и ей конец.

Ему едва хватило времени, чтобы выполнить все необходимое. Он задрал ее юбку, снял с себя ремень и начал хлестать женщину по ягодицам, пока Лорели О'Майли не умерла в собственном платяном шкафу.


ГЛАВА 40


С самого начала все пошло наперекосяк. Лоцман сидел в автофургоне, припаркованном на Келли-стрит напротив двухэтажного дома, где находился офис доктора. Он покосился на Охотника, который сидел в соседнем кресле. Потом снова стал рассматривать автостоянку. Его взгляд с беспокойством скользил по редким прохожим и машинам на парковочной площадке.

Когда на улице появился доктор Бен О'Майли, Лоцман толкнул локтем Охотника. Они переглянулись. Пора. Лоцман вышел из фургона. Он почти бегом бросился к доктору и настиг его раньше, чем тот сел в свой джип.

— Доктор, доктор, ради Бога! Мне нужна ваша помощь.

— В чем дело, сынок? — Доктор обернулся с удивленным и немного раздраженным видом.

— Моему другу плохо! Я не знаю, что с ним. Какой-то спазм или сердечный приступ. Прошу вас, помогите!

— Где он?

— Там, в машине! — Лоцман указал на стоявший неподалеку грузовой фургон. — Скорее, умоляю вас!

Лоцман бросился назад, оборачиваясь на ходу, чтобы убедиться, следует ли за ним доктор. Когда они приблизились к фургону, он настежь распахнул переднюю дверцу и отступил в сторону, продемонстрировав скорчившуюся в кресле фигуру.

Доктор нагнулся и подался вглубь, чтобы приподнять веко у Охотника. Он вздрогнул, когда ему в шею уперся острый нож.

— Влезай, — приказал Лоцман.

— И чтобы ни звука, — добавил Охотник с обезоруживающей улыбкой. — Или мы убьем всю твою семью.


ГЛАВА 41


Лоцман слышал, как связанный доктор перекатывается в фургоне, пока они мчались по ухабистой дороге.

— Может, здесь? — спросил он у Охотника.

Посмотрев в боковое зеркальце, он свернул с шоссе, въехал в небольшой просвет между деревьями и нажал на тормоза.

Охотник вылез из кабины, распахнул заднюю дверь фургона и посадил доктора на пол.

— Ну все, док, пора, — сказал он, сорвав клейкую ленту с его рта. — Желаешь сказать последнее слово? Или обойдешься так?

— Господи, что я могу сказать? — выдохнул доктор О'Майли. — Это вы мне скажите. Что вам нужно — деньги? У меня есть деньги. Наркотики? Берите все, что хотите.

— Очень глупо, док, — покачал головой Охотник. — Даже для тебя.

— Не делайте этого, прошу вас, — взмолился доктор. — Помогите мне, пожалуйста!

— Помогите мне, пожалуйста! — передразнил его Лоцман.

— Что я вам сделал? — всхлипнул О'Майли.

Грубый толчок вышвырнул доктора на обочину дороги.

— Все намного проще, чем ты думаешь, — добродушно произнес Охотник, наклонившись к уху доктора. — Просто подумай о тех, кого ты любишь… и скажи «прощай».

Бен О'Майли даже не увидел камня, который обрушился ему на голову.

Охотник раскрыл нож и вздернул голову доктора, ухватившись за его седые волосы. Аккуратно, точно разрезая дыню, он полоснул ему по горлу. После этого Лоцман снял ремень и стал хлестать по ослепительно белым ягодицам доктора О'Майли, оставляя на них багровые подтеки.

— Ну что, нравится? — усмехнулся он, тяжело дыша над умирающим.

Охотник стер с ножа отпечатки пальцев, использовав рубашку жертвы. Затем он зашвырнул камень и нож как можно дальше, в самую гущу зеленых зарослей, покрывавших склон холма.

Чуть позже они вместе взяли доктора за руки и за ноги и перетащили на скалистый обрыв возле дороги. Раскачав обвисший труп, они на счет «три» сбросили его вниз. Через секунду оба услышали, как мертвец покатился вниз и затрещал в густом кустарнике, пока не затих где-то далеко внизу, на самом дне ущелья, — там, где, как они рассчитывали, убитый пролежит до тех пор, пока койоты не растащат его по косточкам.


ГЛАВА 42


Я сидела на веранде, подбирая новую мелодию на гитаре, когда меня отвлек ужасающий грохот на дороге. Это был огромный тягач, с жутким ревом тащившийся по Си-Вью-авеню. Я с раздражением взглянула на грузовик и увидела, что он везет «понтиак-бонневилл» восемьдесят первого года.

Мой «понтиак-бонневилл».

Водитель помахал мне рукой.

— Эй, дамочка, принимайте груз.

Ну да, это был он — человек на Луне. Парень с бензозаправки. Я с улыбкой смотрела, как Кит орудует рычагами, спуская автомобиль на землю. Когда машина встала на все четыре колеса, он вылез из кабины и направился ко мне, раскачиваясь на ходу.

— С чего вы взяли, что сможете починить эту развалину? — поинтересовался Кит, присев на ступеньки.

— Мне уже приходилось ремонтировать машины, — ответила я. — В основном патрульные.

— Значит, вы механик? — Он присвистнул. — Матерь Божья. То-то я сразу заприметил в вас родственную душу.

— Вообще-то я коп.

— Врете!

— Нет, не вру. — Я рассмеялась, увидев округлившиеся глаза парнишки.

Он протянул мускулистую руку к моей гитаре и, буркнув: «Можно?» — взялся за гриф.

Не стесняйся, приятель.

Кит поставил гитару на колени и, взяв несколько аккордов, выдалчто-то вроде душераздирающего кантри в духе «Меня бросила моя подружка». Он сыграл это с таким комическим надрывом, что я не удержалась от смеха. Паренек изобразил шутливый поклон и вернул мне гитару.

— Ну а вы что играете? — спросил он.

— Акустический рок и блюзы. Сейчас я как раз разучиваю новую песню. Пытаюсь подобрать мотив.

— У меня есть идея. Почему бы нам не обсудить это за ужином? Я знаю неплохое местечко на Мосс-Бич.

— Спасибо, Кит. Это отличное предложение, но я уже занята. — Моя рука потянулась к подаренному Джо медальону и сжала фигурку Кокопелли.

— Должен признаться, вы разбиваете мне сердце.

— Ничего, как-нибудь переживешь.

— Нет, правда. Я полностью сражен. Красавица, да еще разбирается в технике. Чего еще желать от девушки?

— Ну все, Кит. — Я похлопала его по руке. — Покажи мне мою новую машину.

Мы вместе спустились с веранды, и подошли к автомобилю. Я провела рукой по гладкому крылу, открыла дверцу и села на водительское место.

В салоне было просторно и уютно, а приборная доска сияла всевозможными дисками и циферблатами.

— Прекрасная покупка, Линдси, — заметил Кит, облокотившись на крышу автомобиля. — Я бы не стал продавать вам рухлядь. Инструменты лежат в багажнике, но если возникнут проблемы, вы всегда можете мне позвонить.

— Непременно.

Парень смущенно улыбнулся, стянул свой головной убор, встряхнул рыжими кудрями, снова водрузил кепку на голову и пробормотал:

— Берегите себя, ладно?

Я помахала ему на прощание, и он уехал. Потом я вставила ключ в мою новую малышку и включила зажигание. Мотор не завелся. Он не заревел, не завыл и даже не чихнул.

«Понтиак» был мертв, как распластанная на шоссе лягушка.


ГЛАВА 43


Я составила список недостающих деталей и провела остаток дня, надраивая свой «понтиак-бонневилл» с помощью чистящей жидкости, которую Кит оставил мне в багажнике. Превращение темно-бурого металла в сияющую бронзу приводило меня в восторг.

Я все еще наслаждалась своей работой, когда из проезжавшей мимо машины выбросили вечернюю почту. Я подхватила ее на лету и заслужила одобрительный возглас почтальона: «Классный бросок!»

Развернув местную газету, я наткнулась на огромный черный заголовок:


ЖЕНА ДОКТОРА ЗАРЕЗАНА В СВОЕМ ДОМЕ. ЕЕ МУЖ ИСЧЕЗ.


Оцепенев посреди лужайки, я начала читать:

«Сегодня днем в собственном доме на Оушн-Колони-роуд была убита Лорели О'Майли, супруга доктора Бена О'Майли. По предположениям полиции, убийство произошло во время неудачной попытки ограбления. Падчерица жертвы.

Кэтлин, 15 лет, после возвращения из школы обнаружила тело мачехи в ее спальном гардеробе. Доктор О'Майли, уважаемый врач и давний житель нашего поселка, пропал без вести.

Начальник полиции Питер Старк обратился к людям, собравшимся возле полицейского участка, с просьбой сохранять спокойствие и бдительность.

«Судя по всему, Лорел и О'Майли была убита человеком, который уже совершил в нашем поселке несколько ужасных преступлений, — заявил Старк. — Пока мы не можем разглашать детали следствия, но я заверяю, что полиция сделает все для поиска убийцы».

Отвечая на вопросы репортеров, Старк сказал: «В последний раз доктора О'Майли видели около полудня. Он отправился на обед, но не вернулся в офис и не позвонил. В настоящее время полиция не считает его подозреваемым».

Свернув газету, я невидящим взглядом уставилась на уютные особнячки Си-Вью-авеню. Инстинкт полицейского во мне вопил во весь голос. Я была копом без дела, копом без работы. Читать об убийствах в газетах — чепуха. Информацию надо получать из первых рук.

Бросив полировать машину, я вернулась в дом и заказала групповой звонок.

Мне вдруг ужасно захотелось поболтать с девчонками.


ГЛАВА 44


Первой на линии появилась Клэр, и ее мягкий голос согрел мне душу.

— Привет, куколка. Как отдыхаешь? Щеки зарумянились? Спишь крепко?

— Я стараюсь, пташка, но у меня в голове искрит от напряжения.

— Линдси, ты просто обязана расслабиться на всю катушку. Чего бы только я не отдала за недельку отдыха!

Через минуту присоединилась Синди — как всегда, она была оживлена и полна энергии.

— Линде, нам тебя не хватает. Скукотища жуткая!

— Эх, вот бы вас сейчас сюда, — вздохнула я. — К голубому морю и желтому песку. Кстати, Джо заезжал ко мне на ночку.

Синди поделилась новостью о втором свидании с перспективным хоккеистом, а я рассказала про Кита, рыжеволосого парня с автозаправки.

— Он чуть старше двадцати, чем-то похож на Брэда Питта. И положил на меня глаз.

Вмешалась Клэр:

— Детки, выболтаете, как две скучающие замужние дамы.

— Хотела бы я так скучать, как ты со своим Эдмундом, — съязвила Синди. — Вот было бы здорово!

Все эти поддразнивания и смешки живо напомнили мне о наших вечеринках в кафе «У Сьюзи».

Как обычно бывало в таких случаях, разговор зашел о деле.

— А что там с этими убийствами у вас в округе?

— Довольно скверная история. Весь город стоит на ушах. Несколько недель назад убили молодую пару, а сегодня утром зарезали женщину — буквально в миле от меня.

— Я слышала новости, — вставила Синди. — Кровавое дельце.

— Верно. Все это сильно смахивает на серийные убийства, и меня просто бесит собственная беспомощность. Мне бы съездить на место преступления, пошерстить улики. А я сижу и ничего не делаю.

— Ладно, вот тебе кусочек информации, — произнесла Клэр. — Я выудила его из нашей базы данных. Ты говоришь о супружеской чете из Кресент-Хайтс, правильно? Так вот, перед смертью обоих высекли.

Похоже, я на мгновение отключилась, вспомнив про «Джона Доу № 24». Его тоже подвергли порке.

— Их высекли? Клэр, ты уверена?

— Абсолютно. Следы на спине и ягодицах.

Запищал звонок с другой линии, и, взглянув на фамилию звонившего, я мгновенно погрузилась в прошлое. Пробормотав: «Подождите, девочки», — я переключилась на второй канал.

— Линдси, это Кастеллано. Ты можешь со мной поговорить?

Хорошо, что на соседней линии меня ждали Клэр и Синди. Мне необходима была передышка, чтобы подготовиться к беседе с адвокатом насчет перестрелки на Ларкин-стрит. Юки сказала, что перезвонит утром, и я снова вернулась к подружкам, но настроение упало.

За прошедшие дни мне удалось забыть почти обо всем на свете — кроме судебного разбирательства, на котором решалась моя судьба.


ГЛАВА 45


Лоцман шел по береговой тропинке, петлявшей в траве при свете молодого месяца. Он был в черном спортивном костюме и шерстяной шапочке; в руках держал маленькую камеру с десятикратным зумом. Понаблюдав за юной парочкой, занимавшейся любовью на песке, Лоцман перевел объектив на жилые дома, которые стояли в нескольких сотнях ярдов от него, на другом конце Си-Вью-авеню. Его интересовал конкретный дом — прибрежный коттедж с щипцовой крышей, широкими окнами и раздвижными дверями на веранду. Он видел, как лейтенант Линдси Боксер расхаживает по гостиной.

На ней была только легкая белая футболка, волосы стянуты в узел на затылке. Она говорила с кем-то по телефону, теребя на шее узкую цепочку. Лоцман ясно видел очертания ее груди, полной и крепкой.

Хорошие сиськи, лейтенант.

Он был в курсе, кто такая Линдси, чем она занимается, почему попала в Халф-Мун-Бэй. Но ему хотелось знать больше. Например, с кем она беседует по телефону. Может, с тем темноволосым пареньком, который провел у нее прошлую ночь, а потом укатил в черном лимузине с правительственными номерами? Лоцмана очень интересовал этот парень — кто он такой и вернется ли обратно. Еще он намеревался выяснить, где Линдси прячет свое оружие.

Лоцман делал кадр за кадром — как она улыбается, хмурится, распускает волосы. Как, зажав трубку между плечом и подбородком, поднимает руки — грудь ходит ходуном под тонкой тканью — и опять туго завязывает узел.

Пока он смотрел, в комнате появилась собака и легла у раздвижной двери, уставившись наружу — ему показалось, что прямо на него.

Через минуту Лоцман вернулся по тропинке к пляжу, где все еще целовалась молодая парочка, и зашагал прямо по траве к парковочной стоянке. Забравшись в салон, вытащил из «бардачка» блокнот и перелистал его до закладки с аккуратной надписью «Линией».

Лейтенант Линдси Боксер.

Тусклого света фонарей едва хватило, чтобы сделать новую заметку.

Он написал: «Ранена. Одинока. Вооружена и опасна».


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ СНОВА В СЕДЛЕ

ГЛАВА 46


Солнце начинало подрумянивать утреннее небо, когда меня разбудил оглушительный звонок. Я нащупала телефон и взяла трубку.

— Линдси, это Юки. Надеюсь, я тебя не разбудила? Звоню из машины, и у меня почти нет времени, но мне надо с тобой поговорить.

Юки всегда энергична и стремительна; девяносто миль в час — ее стиль.

— Выкладывай, — пробормотала я, плюхнувшись обратно на кровать.

— Сэм Кэйбот выписался из больницы, вчера я допросила его под присягой, — быстро заговорила Юки. — Он отказался от признания в убийствах в отеле, но это уже проблема окружного прокурора. Что касается тебя, он утверждает, что ты выстрелила первой и промахнулась, а им с сестрой пришлось защищаться. Наглое вранье. Все прекрасно это понимают, но мы в Америке. Он может плести все, что ему захочется.

Я испустила вздох, похожий на стон. Юки продолжила:

— Наша главная проблема в том, что эта чертова вонючка не парень, а слезовыжималка. Прикован к креслу, шея в гипсе, губы дрожат. Невинное дитя, на которого наехал…

— Злобный и гнусный полицейский, — вставила я.

— Я хотела сказать — на которого наехал грузовик, но не важно. — Она рассмеялась. — Короче, надо встретиться и пообщаться. Есть какие-нибудь предложения?

Мой календарь был девственно чист на несколько недель вперед. У Юки, наоборот, весь ближайший месяц поминутно расписан встречами, допросами и судебными разбирательствами. Наконец мы выбрали время за пару дней до начала процесса.

— В прессе по-прежнему шумиха, — добавила Юки. — Мы намекнули, что ты уехала к своим друзьям в Нью-Йорк, так что пока можешь спать спокойно. Линдси, ты меня слышишь?

— Да, слышу, — отозвалась я, разглядывая жужжавший на потолке вентилятор.

— Я советую тебе расслабиться, пока можно. Сиди тихо и не высовывайся. А остальное предоставь мне.

Вот и отлично.

Приняв душ, я надела парусиновые брюки и розовую футболку, после чего прошлась с чашкой кофе по двору. Потом я положила завтрак в корытце Пенелопы, приговаривая:

— Сколько ботвиньи скушают свиньи, если свинушки — большие толстушки?

Женщина-полицейский беседует со свиньей. С ума сойти.

Вернувшись на продуваемую ветерком веранду, я все еще размышляла над словами Юки. Сидеть тихо и не высовываться! Хороший совет, но что мне делать, если меня буквально раздирает от желания «высунуться»? Если я не могу просто так сидеть на месте, а хочу куда-то лететь, с кем-то бороться, кого-то защищать?

Это было выше моих сил.

Я свистнула Марте и завела «иксплорер». Мы помчались по дороге, и я уже точно знала, куда ехать, — в дом на Кресент-Хайтс, где убили молодую пару.


ГЛАВА 47


— Плохая собачка, — буркнула я Марте. — Снова ищешь неприятностей на свою голову?

Марта скосила на меня влажные карие глаза, помахала хвостом и уставилась на мелькавшие вдоль дороги валуны.

Пока я ехала по шоссе, меня трясло от возбуждения. В трех милях к югу я свернула к Кресент-Хайтс — симпатичным домикам, расположенным на склоне холма в самой дальней части Халф-Мун-Бэй. Под колесами машины захрустел гравий, и я увидела место преступления. Свернув на обочину, я выключила двигатель.

Это был чудесный дом с желтыми дощатыми стенами, тремя мансардами под острой крышей и заросшим цветами садом. Возле решетчатой изгороди стояла аккуратная поленница в форме улитки, а на самодельном почтовом ящике красовалась выведенная от руки надпись: «Далтри». По периметру двора тянулось полмили желтой пластиковой ленты, преграждавшей путь в это воплощение американской мечты.

«Место преступления. Вход только с разрешения полиции».

Глядя на уютный коттедж, я попыталась представить ужасную смерть хозяев, но не сумела. Убийства не происходят в таких местах. Что заставило преступника выбрать именно этот дом? Как он сюда попал — случайно или у него была конкретная цель?

— Сидеть, — приказала я Марте и вышла из машины.

Со времени убийства миновало пять недель, поэтому место преступления уже никто не охранял. Теперь на него мог глазеть кто угодно — нельзя было только входить в дом, — и я повсюду видела следы непрошеных гостей: отпечатки ног на клумбах, окурки возле дорожки, пивные банки на лужайке.

Нагнувшись под желтой лентой, я прошла в открытые ворота и стала обходить вокруг дома Далтри, внимательно оглядываясь по сторонам.

Под кустами остался брошенный кем-то баскетбольный мяч. На задней веранде валялась детская кроссовка, мокрая от ночной росы. Я заметила, что одно подвальное окно вынуто из рамы и стоит рядом, прислоненное к стене дома, — вероятно, это было место взлома.

С каждой минутой мое сердце стучало все быстрее. Я тайком бродила по месту преступления вместо того, чтобы обследовать его с опергруппой, — от этой мысли мне становилось не по себе, словно случившееся здесь не имело ко мне отношения, и я лезла не в свое дело. В то же время я напряженно размышляла над тем, что Клэр сказала мне по телефону прошлой ночью.

Значит, чета Далтри с Кресент-Хайтс не первые, кого преступник высек перед смертью. Н о кто еще мог заниматься подобным зверствами? И не связано ли это как-то с моим нераскрытым делом — «Джоном Доу № 24»?

«Сиди тихо и не высовывайся». Вспомнив совет Юки, я рассмеялась.

Вернувшись в «иксплорер», я похлопала по спине свою лохматую подругу, и машина рванула с места, выбрасывая гравий из-под колес.

До центра Халф-Мун-Бэй было не более десяти минут езды. Еще немного, и я увижу дом О'Майли.


ГЛАВА 48


На Оушн-Колони-роуд стояли патрульные мамины. Надписи на их дверцах свидетельствовали о том, что местные копы получили долгожданную помощь. К ним прислали полицию штата. Проезжая мимо дома, я увидела, что полицейский охраняет вход, а его напарник допрашивает посыльного. Детективы и оперативники сновали между улицей и домом. На соседней лужайке разместилась палатка журналистов, и один из местных репортеров вел прямую трансляцию из Халф-Мун-Бэй.

Припарковавшись в конце квартала, я подошла к особняку и смешалась с толпой зевак, глазевших на действия полиции с противоположной стороны улицы. Это был неплохой наблюдательный пункт, и я решила постоять здесь, чтобы оценить ситуацию и сделать предварительные выводы.

Начать с того, что это были совершенно разные дома — они различались, как небо и земля. Кресент-Хайтс смахивал на типичный поселок «синих воротничков» с их простоватыми коттеджами, отделенными от моря шумной полосой шоссе. А Оушн-Колони-роуд размещалась в частных владениях и граничила с полем для гольфа. Особняки О'Майли и их соседей буквально утопали в роскоши и наглядно демонстрировали преимущества власти и богатства. Что могло быть общего между людьми, обитавшими в столь разных местах?

Я разглядывала элегантный дом О'Майли с его стильной архитектурой, шиферной кровлей и стрижеными деревцами, стоявшими в кадках у подъезда, а в голове у меня вертелись прежние вопросы. Что привлекло сюда преступника? Почему он выбрал именно этот дом? Потом я взглянула на зашторенные окна второго этажа, где Лорели О'Майли зарезали в собственном шкафу. Ее высекли, как других?

Очевидно, вид у меня был такой сосредоточенный, что это привлекло внимание полиции. Ко мне уже направлялся молодой коп — взволнованный паренек с румянцем во всю щеку.

— Мисс, мисс, постойте! Мне надо задать вам несколько вопросов.

Вот дьявол. Если я покажу ему свой значок, он проверит меня в базе данных. Я воображала свежие новости: «Лейтенант Линдси Боксер, полиция Сан-Франциско, оказалась на месте преступления». Через двадцать минут пресса затрубит в трубы и разобьет лагерь на лужайке Кэт.

Я сделала невинное лицо.

— Простите, сэр, я просто проходила мимо. Уже ухожу. Помахав рукой, я развернулась и торопливо направилась к «иксплореру». Проклятие. Я все-таки попалась.

Когда я проезжала мимо дома, коп уже записывал номера моей машины.


ГЛАВА 49


Небольшая пивная «Баклан» — чучело этой элегантной птицы висело под самым потолком — оказалась уютным заведением. В нем имелись некрашеная стойка, шесть сортов пива, громкая музыка и толпа шумных посетителей.

Оглядевшись по сторонам, я заметила Кэроли Браун за столиком возле стойки. Она была в черных слаксах и ярко-розовом свитере, на шее сверкал золотой крестик.

Костюм Феи-булочки после работы.

В тот же момент Кэроли увидела меня и, просияв улыбкой, жестом предложила присоединиться. Протолкавшись сквозь толпу, я приблизилась и обняла свою новую подругу. Нам подали крепкий эль и лапшу с моллюсками; не прошло и десяти минут, как мы оживленно беседовали. Кэт часто рассказывала обо мне Кэроли, поэтому она хорошо знала о моей злосчастной перестрелке и недавних неладах с законом.

— Я плохо оценила ситуацию, поскольку они были детьми, — объяснила я Кэроли. — Но когда они начали стрелять в меня и моего напарника, пришлось уложить их.

— Скверная история, Линдси.

— Сама себе не верю. Убить ребенка! В жизни не думала, что способна на такое.

— Они тебя вынудили.

— Мы ловили преступников, Кэроли. Эта парочка убила двух молодых ребят, а когда мы их прижали, у них остался лишь один выход. Просто мне не приходило в голову, что дети из хорошей семьи могут докатиться до подобной жизни.

— Да, я тебя понимаю. Хотя, судя по моему опыту работы в школе, психологически травмированные дети могут появиться в любой семье.

Не успела Кэроли произнести эти слова, как в голове у меня что-то вспыхнуло. Я вдруг увидела себя маленькой девочкой, которая спасается бегством в свою спальню и в испуге прячется за комод. А в дверях, покачиваясь, с надменным видом возвышается мой отец. «Я научу тебя, как со мной разговаривать!» Господи, я сама являлась травмированным ребенком.

Усилием воли я заставила себя вернуться в уютный зал «Баклана».

— Ну а как твои дела на личном фронте? — спросила Кэроли. — Одинока? Разведена?

— Разведена с парнем, которого считала своим братом, — ответила я, радуясь, что она сменила тему. — Но если меня уговорить, могу рискнуть снова.

— Кажется, теперь все ясно, — произнесла Кэроли с улыбкой. — Когда я заявилась со своим тортом, ты находилась не одна, верно?

Вспомнив, как открыла дверь в рубашке Джо, я невольно рассмеялась. Я уже собиралась выложить Кэроли все начистоту, когда заметила за ее спиной какую-то возню. Я и раньше наблюдала за веселой компанией, распивавшей за стойкой пиво. Вскоре двое из троих ушли. Оставшийся мужчина был поразительно хорош собой — темные вьющиеся волосы, правильное лицо, тонкие очки без оправы, модные брюки и тенниска от Ральфа Лорана.

Бармен протер стойку тряпкой, и я услышала, как он спросил:

— Будешь еще одну?

— Если честно, я бы не отказался отведать вон той сногсшибательной брюнетки. А блондинка вполне сойдет за аперитив.

Хотя эти фразы сопровождала милая улыбка, я сразу почуяла неладное. Внешне мужчина выглядел как преуспевающий банкир со спортивным прошлым, но выражался как смазливый сутенер.

Я стиснула зубы, когда он развернулся на высоком стуле и в упор уставился на меня.


ГЛАВА 50


Машинально я составила его словесный портрет: белый мужчина, на вид лет сорок, рост выше шести футов, особых примет нет, не считая большого шрама между большим и указательным пальцами правой руки — наверное, когда-то сильно порезался ножом.

Он встал со стула и направился к нам.

— Сама виновата, не надо было на него смотреть, — пробормотала я Кэроли.

Когда он подошел, я демонстративно отвернулась, однако незнакомца это не смутило.

— Как дела, дамочки? Вы обе чертовски очаровательные особы. Я просто не мог остаться в стороне.

— Спасибо, — промолвила Кэроли. — Очень мило с вашей стороны.

Она повернулась к нему спиной.

— Меня зовут Деннис Эгнью, — невозмутимо продолжил он. — Конечно, вы меня не знаете, но это легко поправить. Можно я к вам подсяду? Напитки за мой счет.

— Большое спасибо, Деннис, — отозвалась я, — но нам и вдвоем неплохо. Сегодня у нас девичник.

Лицо мужчины внезапно потемнело, как случается с электричеством, когда падает напряжение в сети. Но через секунду он опять заулыбался:

— Бросьте, дамы, со мной вам будет еще лучше. Честное слово! Даже если вы из тех девчонок, которым не нравятся парни, я не против. Просто посидим вместе.

В Деннисе Эгнью была какая-то странная смесь мягкости и грубости, но мне быстро надоело и то, и другое.

— Вот что, Деннис, — сказала я, вытащив из сумочки свой значок и сунув его ему под нос. — Я полицейский офицер, и это частная беседа. Ясно?

На виске мужчины запульсировала вена, и он с оскорбленным видом расправил плечи.

— Совершенно ни к чему размахивать удостоверением, офицер. Особенно перед людьми, которых не знаете.

Вернувшись к стойке, Эгнью оставил на ней несколько купюр и бросил на нас злобный взгляд.

— Мы еще встретимся. Я буду за вами приглядывать. Он вышел из бара, громко хлопнув дверью.

— Отличный выстрел, Линдси. — Кэроли сложила из пальцев пистолет и сдула с указательного пальца воображаемый дымок.

— Господи, что за куча дерьма, — вздохнула я, — Ты видела выражение его лица? Он не мог поверить, что мы отшили его. Кем он себя считает — Джорджем Клуни?

— Похоже на то, — кивнула Кэроли. — Зеркало и мамочка всю жизнь твердили ему, что он неотразим.

Забавная шутка! Мы громко рассмеялись и чокнулись бокалами. С Кэроли я чувствовала себя в своей тарелке; мне казалось, мы знакомы лет сто. Беседа с ней помогла мне забыть не только про Денниса Эгнью, но и про все трупы и убийства в моей жизни, и даже про грядущий суд.

Я помахала рукой официантке и попросила принести еще две кружки эля.


ГЛАВА 51


Спрятав под переднее сиденье новый нож, Охотник вышел из машины и направился в придорожный магазинчик. Воздух внутри был охлажден кондиционером, а в высоких холодильных камерах блестели ледяные банки с содовой и пивом.

Он с радостью заметил невысокую темноволосую женщину, стоявшую в очереди перед кассой. На ней был дорогой спортивный костюм от Фила.

Женщину звали Аннемари Сардуччи, и Охотник знал, что она только что закончила вечернюю пробежку. Сейчас она купит импортную минералку и отправится домой, чтобы поужинать с семьей в большом доме с видом на залив.

Вообще он знал о ней очень много: например, сын Аннемари торговал наркотиками в классе, она гордилась своей стройной фигурой, трахалась с тренером по фитнесу и безумно завидовала сестре Джулии, которая играла роль в каком-то дешевом сериале, снимавшемся в Лос-Анджелесе.

Еще ему было известно, что она ведет в Интернете свой блог под псевдонимом Плакучая Роза. В последние месяцы Охотник являлся ее самым преданным читателем. Он даже оставил запись в ее гостевой книге: «Мне нравится твой взгляд на вещи. Охотник».

Пройдя в угол магазина, Охотник взял бумажный стаканчик, наполнил его крепким черным кофе из электрического кофейника и присоединился к очереди. Он встал сразу за миссис Сардуччи и даже слегка толкнул ее локтем, как бы невзначай скользнув ладонью по груди.

— Ох, простите, — извинился он. — Здравствуйте, Аннемари.

— Добрый вечер, — буркнула она, бросив на него безразличный взгляд.

Миссис Сардуччи протянула пятерку хмурой девушке за кассой, взяла сдачу за минералку и молча двинулась к выходу.

Охотник смотрел, как она идет к двери, энергично покачивая бедрами. Через пару часу он прочитает ее онлайновый дневник и узнает про все ее эксцентричные причуды, которые она тщательно скрывала от своих знакомых.

Еще увидимся, Плакучая Роза.


ГЛАВА 52


Когда Кэроли позвонила по телефону и попросила пару часов приглядеть за Эллисон, я хотела отказаться: «Прости, но из меня никудышная няня». Но она не дала мне договорить.

— Эли скучает по вашей свинке! — перебила Кэроли. — Если ты позволишь ей навестить Пенелопу, она не станет тебе мешать, а я тем временем поставлю пломбу. Ты меня очень выручишь.

Через час Эллисон выскочила из машины своей матери и вприпрыжку бросилась к входной двери. Ее шелковистые волосы блестели двумя черными гроздьями — одна слева, другая справа, — а в одежде все было нежно-розовым, включая маленькие кроссовки.

— Привет, Эли.

— Я принесла яблоки, — сообщила она, едва не втолкнув меня в дом. — Пойдем скорее.

— Ладно, — кивнула я, стараясь изобразить энтузиазм.

Не успела я открыть заднюю дверь, как Пенелопа кинулась к ограде и принялась громко хрюкать и визжать. Эллисон отвечала ей точно такими же звуками. Я уже начала бояться, что соседи вызовут сотрудников зоопарка, когда девочка обернулась ко мне с сияющим лицом:

— Мы говорили на поросячьем.

— Я так и подумала, — ответила я с улыбкой.

— Нет, это настоящий язык, — серьезно возразила Эллисон. Она почесала Пенелопе спину, и та плюхнулась на землю, вскинув все четыре конечности в знак полного восторга. — Когда Пенелопа была маленькой, она жила в огромном доме на берегу моря, где собирались свинки со всего света, — продолжила девочка. — Там они всю ночь говорили на поросячьем, а днем им делали педикюр, который назывался хрюникюр.

— Ты уверена?

— Свиньи гораздо умнее, чем считают люди, — убежденно заявила Эллисон. — Пенни знает множество вещей. Вы не представляете, какая она умная.

— Надо же, не знала, — пробормотала я.

— Если хотите, можете покормить Пенелопу яблоками, — предложила Эли. — А я пока покрашу ей ногти.

— Полагаешь, стоит?

— Да, она это очень любит.

Эллисон заверила, что свинью вполне можно пустить на заднюю веранду, и мы приступили к делу. Я давала Пенелопе зеленые яблоки, которые она уплетала за обе щеки, а Эли развлекала нас беседой и разрисовывала ее раздвоенные копытца розовым лаком для ногтей.

— Вот и все, Пенни. — Девочка сияла от гордости. — Теперь надо дать им просохнуть. Молодчина! — Она повернулась ко мне. — А что может делать Марта?

— Вообще-то у колли тоже свой язык. Марта понимает команды и умеет пасти овец.

— Покажите!

— Ладно, если найдешь здесь хоть одну овечку.

— Вы шутите?

— Конечно. Но знаешь, что мне больше всего нравится в Марте? Она работает моим напарником и предупреждает о появлении плохих парней и о прочих непорядках в городе.

— У вас есть пистолет? — На хорошеньком личике Эли появилось заговорщицкое выражение.

— Есть.

— Ухты! И пистолет, и собака! Вы крутая, Линдси. Наверное, вы самый крутой человек, которого я когда-либо встречала.

Я не выдержала и рассмеялась. Эли была очень милой и смышленой девочкой. Я сама удивлялась, что так сильно привязалась к ней за такой короткий срок. В Халф-Мун-Бэй я приехала затем, чтобы обдумать всю свою жизнь. Теперь передо мной вдруг предстала яркая картинка — я, Джо, дом и маленькая девочка.

Меня все еще занимала эта неожиданная мысль, когда на заднем дворе появилась Кэроли — с немного перекошенным лицом и новокаиновой улыбкой. Я не могла поверить, что миновало уже два часа. Мне ужасно не хотелось расставаться с Эли.

— Буду тебя ждать, — пробормотала я, обняв ее на прощание. — Приезжай в любое время.


ГЛАВА 53


Я стояла на улице и махала рукой, пока машина Кэроли не исчезла за поворотом. Но когда они уехали, подспудные мысли, донимавшие меня в глубине сознания, быстро вырвались наружу.

Перетащив в гостиную ноутбук, я устроилась в мягком кресле и загрузила базу данных НЦИП. Через пару минут я выяснила, что доктор Бен О'Майли, сорока восьми лет, несколько раз задерживался за превышение скорости, а пять лет назад его арестовали за вождение в пьяном виде. Он дважды женился и оба раза овдовел.

Его первой женой была Сандра, мать их дочери Кэтлин. В 1994 году она повесилась в собственном гараже. Вторая миссис О'Майли, урожденная Лорели Брин, погибла вчера в возрасте тридцати девяти лет. В девяносто восьмом полиция оштрафовала ее за мелкую кражу в магазине.

После этого я набрала имена Элис и Джейка Далтри, и на меня обрушилось целое море информации. Они женаты уже восемь лет и оставили после себя двух сыновей — мальчиков-близнецов в возрасте шести лет. Я живо вспомнила их уютное гнездышко в Кресент-Хайтс, вид на серебристый залив, брошенный мяч и детскую кроссовку. Потом я снова сконцентрировалась на экране.

До женитьбы на Элис Джейк был плохим парнем. Я просмотрела его послужной список: вымогательство денег у проститутки и подделка подписи своего отца на пенсионных чеках. Но в последние восемь лет все было чисто, и Джейк работал на полной ставке в одной из городских пиццерий.

На его тридцатидвухлетнюю жену Элис я не нашла ни одной записи. За всю жизнь она ни разу не проехала на красный свет и не помяла чужую машину, паркуясь у супермаркета.

Несмотря на это, она была мертва.

И что все это значило?

Я позвонила Клэр, и она взяла трубку после первого же звонка. Мы сразу перешли к делу.

— Клэр, можешь подкинуть мне немного информации? Я хочу найти связь между убийствами О'Майли и супругов Далтри.

— Без проблем, Линдси. Я запущу сравнительный поиск в медицинской базе данных. Что-нибудь получится.

— Заодно посмотри и Сандру О'Майли. Она умерла в 1994-м, самоубийство.

Мы еще немного поболтали с Клэр, обсуждая ее мужа Эдмунда и кольцо с сапфиром, которое он подарил ей на годовщину свадьбы. Затем я рассказала про девочку Эли, свободно говорившую на поросячьем языке.

Наконец я повесила трубку, чувствуя себя так, словно надышалась чистым и бодрящим горным воздухом. Я собиралась закрыть ноутбук, когда мое внимание привлекла одна деталь. После того как Лорели О'Майли привлекли к суду за кражу пары двадцатидолларовых серег, ее защищал адвокат Роберт Хинтон.

Я знала Боба Хинтона.

Его визитная карточка лежала в моих шортах с того самого утра, когда он на всем ходу врезался в меня на велосипеде.

За этим парнем был должок.


ГЛАВА 54


У Боба Хинтона был крошечный офис, приютившийся на Мэйн-стрит между «Старбаксом» и банком. Надеясь застать его в субботу, я толкнула стеклянную дверь и увидела лысеющий череп Боба. Он сидел за широким столом и читал «Сан-Франциско икзэминер».

Боб нервно дернул головой и взмахнул рукой, опрокинув чашку кофе. Перед тем как газета исчезла под кофейной гущей, я заметила на первой странице фотографию. На ней был изображен светловолосый мальчик, сидевший в инвалидном кресле.

Сэм Кэйбот. Мой маленький ночной кошмар.

— Простите, Боб, я не хотела вас пугать.

— Вам н-не за что извиняться, — заикаясь, ответил Хинтон. Он поправил очки в розовой оправе и стал промакивать стол бумажными салфетками. — Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо.

Боб спросил, как идут мои дела в Халф-Мун-Бэй, и я ответила, что почти постоянно занята.

— А я как раз читал о вас, лейтенант, — пробормотал он, вытирая газетный лист комком бумаги.

— Теперь все живут как под микроскопом, — заметила я с улыбкой.

Я объяснила Бобу, что меня заинтересовали убийства, происходившие чуть ли не на соседней улице, и спросила, что он может о них рассказать.

— Я знал Лорели О'Майли, — произнес Боб. — Однажды даже представлял ее в суде. Тогда она отделалась легким штрафом. — Он усмехнулся. — С Беном я почти не знаком. Люди говорят, что он как-то связан с убийством Лорели, но я не верю. Не могу представить, чтобы он поднял руку на мачеху Кэтлин. Она и так едва оправилась после смерти матери.

— Копы всегда в первую очередь подозревают мужа.

— Да, я знаю. У меня есть друзья в полиции. Я вырос в Халф-Мун-Бэй, — добавил Боб, — и начал здесь практиковать сразу после окончания юридической школы. Мне нравится быть маленькой рыбкой в маленьком пруду.

— Вы скромничаете.

Я указала на развешанные по стенам фото, на которых Хинтон пожимал руки губернатору и другим высокопоставленным лицам. Рядом в аккуратных рамочках помещались его награды и дипломы.

— А-а, это… — Боб пожал плечами. — Просто раньше я работал на общественных началах в качестве назначенного судом опекуна — оказывал юридические услуги детям, пострадавшим от насилия или брошенным родителями. Защищал их права в суде и все такое.

— Весьма похвально, — улыбнулась я.

Мне все больше нравился этот симпатичный паренек, и я заметила, что его отношение ко мне тоже потеплело. После эпизода с чашкой он ни разу не заикнулся.

Хинтон откинулся в кожаном кресле и кивнул на фотографию, запечатлевшую церемонию награждения в мэрии. Боб пожимал руку человеку, который протягивал ему блестящую дощечку.

— Видите этого парня? — Адвокат указал на мужчину, сидевшего в ряду гостей на сцене. — Рэй Уиттакер. Он и его жена Молли жили в Лос-Анджелесе, но лето проводили здесь. Пару лет назад их убили в собственной постели. Линдси, вам известно, что всех этих людей засекли до смерти?

— Да, — отозвалась я.

На минуту я почти полностью отключилась, задумавшись о новых преступлениях. Как давно действует убийца? И что значит порка?

Потом я снова вернулась к реальности и услышала, что Боб все еще продолжает говорить о Уиттакерах:

— …очень милые, общительные люди. Он работал фотографом, она — статисткой в Голливуде. Короче, полная бессмыслица. Все жертвы были прекрасными людьми, а потом их детям пришлось переселяться в приют или к родственникам, которых они едва знают, — это настоящая трагедия. Бедные дети, я о них очень беспокоюсь. — Он покачал головой и тяжело вздохнул. — Обычно я стараюсь не думать о подобном после работы, но у меня плохо получается.

— Да, мне это знакомо, — пробормотала я. — Если у вас есть свободная минутка, я могу рассказать вам историю, которую мне уже десять лет приходится таскать домой с работы.


ГЛАВА 55


Хинтон встал из-за стола и подошел к кофеварке, стоявшей на канцелярском шкафчике. Он налил нам по чашке кофе.

— Времени у меня более чем достаточно, — промолвил адвокат. — Все равно мне не нравятся цены в «Старбаксе». — Он улыбнулся. — Так же, как и тамошняя публика.

Я пригубила теплый напиток с порошковым молоком и поведала о своем первом деле.

— Мы нашли его в грязном отельчике на Мишн-стрит. Мне и раньше приходилось видеть трупы, Боб, но к этому зрелищу я была абсолютно не готова. Мальчишке лет семнадцать, может, чуть больше. Когда я вошла в комнату, он лежал на спине, раскинувшись в луже застывшей крови. С ног до головы его покрывали мухи. Живое одеяло из копошащихся мух.

Во время рассказа у меня сдавило горло; вся эта сцена так ярко предстала у меня перед глазами, словно я стояла посреди номера, мысленно повторяя: «О Боже, унеси меня отсюда». Я хлебнула отвратительного кофе и заговорила дальше:

— Из одежды на нем были только два предмета — обычный носок, какие тысячами продают по всей стране, и футболка из «Спиртовки». Вы знаете это заведение?

Боб кивнул:

— Думаю, ни один турист, побывавший в Халф-Мун-Бэй с 1930 года, не пропустил его.

— Вот именно. Отличная зацепка, правда?

— Как он умер?

— Ему перерезали горло. А на ягодицах багровели кровавые следы, как от плетки. Знакомая картина, верно?

Боб слушал меня очень внимательно, и я продолжила рассказ. Сообщила, как мы несколько недель прочесывали город и Халф-Мун-Бэй.

— Никто его не знал, Боб, ни одна живая душа. У полиции не было отпечатков его пальцев, а в комнате, где он жил, наследила толпа людей. Мы не нашли ни одной улики. Никто не объявил парня в розыск, не забрал его тело. Конечно, обычная история — в тот год у нас было двадцать три таких невостребованных трупа. Но я до сих пор помню выражение его лица — невинное, как у ребенка. Рыжеватые волосы, ярко-синие глаза… — Я помолчала. — И вот теперь, столько лет спустя, опять начались эти убийства.

— Знаете, что меня больше всего удивляет, Линдси? Когда я думаю о том, что преступник может жить в этом городе…

Зазвонивший телефон не дал ему договорить.

— Роберт Хинтон, — ответил он.

В следующее мгновение он побледнел. Наступило молчание, прерывавшееся только бормотанием Боба:

— Так… так… так… — Наконец он сказал: — Ладно, спасибо, что сообщили, — и повесил трубку. — Звонил мой друг из «Гэзетт», — пояснил он. — Игравшие в лесу детишки нашли тело Бена О'Майли.


ГЛАВА 56


Родители Далтри жили на окраине Поло-Аль-то, в получасе езды к юго-востоку от Халф-Мун-Бэй. Я припарковала «иксплорер» рядом с кремовым одноэтажным домом под пологой крышей — точь-в-точь таким же, как десятки других зданий на Брайтон-стрит.

На мой звонок вышел толстый неопрятный мужчина с копной седых волос, в брюках на завязочках и фланелевой рубашке.

— Мистер Ричард Далтри?

— Нам ничего не нужно, — буркнул он и захлопнул дверь.

Ладно, меня еще и не так отшивали, приятель. Я вытащила значок и позвонила снова. На сей раз дверь открыла маленькая женщина в ситцевом платье и с выкрашенными хной волосами.

— Чем могу помочь?

— Лейтенант Линдси Боксер, полиция Сан-Франциско, — представилась я, показав значок. — Я расследую одно нераскрытое убийство.

— Но при чем тут мы?

— В моем деле есть кое-что общее со смертью Джейка и Элис Далтри.

— Меня зовут Агнес, я мать Джейка, — пробормотала женщина, открыв дверь. — Простите моего мужа. Мы пережили ужасное горе. Он до сих пор не может прийти в себя.

Я последовала за хозяйкой в дом, где крепко пахло ароматической мастикой, а кухня выглядела так, словно в последний раз ее обновляли еще до покушения на Рейгана. Мы присели за красный пластиковый стол, и я увидела в окно маленький дворик, где два мальчугана копошились с игрушками в песочнице.

Пережитые Агнес страдания отпечатались на ее согбенных плечах и изборожденном морщинами лице. Ей явно хотелось поговорить с человеком, который согласится выслушать ее историю.

— Расскажите мне, что случилось, — попросила я. — Все, что вам известно.

— Джейк был своенравным ребенком, — промолвила женщина. — Не плохим, конечно, просто очень упрямым. Но после встречи с Элис он быстро повзрослел. Они безумно любили друг друга и мечтали иметь детей. А когда родились мальчики, Джейк изо всех сил старался быть хорошим отцом. Он обожал своих ребят, лейтенант, желал, чтобы они его уважали. Вообще Джейк был добрым, они с Элис жили, душа в душу, а потом…

Агнес остановилась и всхлипнула, держась за сердце. Очевидно, она намеревалась рассказать об убийствах, но не могла вымолвить ни слова.

Хозяйка молча сидела, уставившись на стол, пока в кухне не появился ее муж. Он бросил на меня мрачный взгляд, взял из холодильника пиво, хлопнул дверцей и ушел.

— Ричард все еще на меня сердится, — вздохнула Агнес.

— За что?

— За одну скверную вещь.

Я уже отчаялась что-либо услышать. Протянув руку, я погладила ее по ладони, и на глазах Агнес мгновенно навернулись слезы.

— Расскажите, — произнесла я мягко.

Женщина схватила со стола салфетку и прижала ее к щекам.

— Я должна была забрать мальчиков из школы, — продолжила она. — По дороге я заехала к Джейку и Элис, чтобы узнать, не нужно ли им сока или молока. Джейк был совсем голым, лежал в прихожей. А Элис я нашла на лестнице.

Она замолчала, и я подбодрила ее взглядом.

— Я вытерла кровь, — добавила Агнес, качая головой. Она посмотрела на меня так, будто боялась, что ее саму могут высечь. — Потом я натянула на них одежду. Я не хотела, чтобы все увидели их голыми.

— Вы уничтожили улики, — пробормотала я.

— Но мальчики не должны были видеть их… такими.


ГЛАВА 57


Вероятно, еще месяц назад я бы этого не сделала. Тогда я была слишком озабочена работой, чтобы думать о подобном. Но теперь я встала и заключила Агнес в объятия. Она уткнулась головой в мое плечо и заплакала навзрыд. Мне вдруг стало все понятно. Агнес не получала никакого утешения и сочувствия от мужа. Ее плечи сотрясались от рыданий, и я чувствовала, как вся ее боль передается мне, словно мы были давно знакомы, и я любила ее семью так же сильно, как она сама.

Меня так тронуло горе этой женщины, что я невольно вспомнила все свои личные потери: маму, Криса, Джилл.

В глубине дома послышался дверной звонок. Я все еще обнимала Агнес, когда ее муж снова появился в кухне.

— Там пришли за вами, — буркнул он, побагровев от гнева.

— За мной?

Ожидавший меня в гостиной человек выглядел как этюд в коричневых тонах: рыже-терракотовый костюм, галстук в бурую полоску, пышные каштановые волосы и темно-карие глаза. Только лицо у него было красным. Он пылал от ярости.

— Лейтенант Боксер? Я Питер Старк, шеф полиции Халф-Мун-Бэй. Вы должны следовать за мной.


ГЛАВА 58


Я оставила «иксплорер» на площадке возле полицейского участка, который выглядел как крытый шифером барак. Питер Старк вышел из своей машины и захрустел по гравию к подъезду. По пути он хмуро оглянулся, проверяя, следую ли я за ним.

На этом его любезности закончились.

Первое, что я увидела, войдя в кабинет Старка, — красовавшийся над столом девиз: «Делай то, что должен, и делай хорошо». Потом я заметила все остальное: пачки документов на каждом свободном пятачке пространства, старые факсы и копиры, множество пыльных фотографий, криво развешанных по стенам и изображавших Старка рядом с мертвыми животными. На канцелярском шкафчике лежал недоеденный сандвич с сыром.

Шеф полиции снял пиджак и повесил его на крючок за дверью. У него была широкая груднаяклетка и огромные ручищи.

— Садитесь, лейтенант. Мне о вас уже все уши прожужжали, — пробормотал Старк, копаясь в кипах телефонных сообщений.

С тех пор как мы вышли из дома Далтри, он ни разу не посмотрел мне в глаза. Я сняла со стула мотоциклетный шлем, переложила его на пол и села у стола.

— Какого черта вы творите? — спросил Старк.

— Простите?

— С чего вы взяли, что можете являться сюда без спроса и лезть в мои дела? Вы отстранены от службы, не так ли, лейтенант?

— При всем уважении, шеф, я не понимаю, к чему вы клоните.

— Хватит меня дурачить, Боксер. Ваша репутация хорошо известна. Я не знаю, почему вы стали палить в тех детишек, — может, просто так…

— Послушайте, я…

— Или были испуганы, у вас сдали нервы — мне на это наплевать. В любом случае теперь на вас смотрят очень косо. Вам ясно?

Я отлично поняла намек. Старк был старше меня по званию, и если он напишет рапорт, обвинив меня в несоблюдении субординации и отказе выполнять прямой приказ, мне несдобровать. Однако я попыталась сохранить невозмутимый вид.

— Мне кажется, местные убийства связаны с моим старым делом, — промолвила я. — У преступника тот же самый почерк. Почему бы нам не помочь друг другу?

— Я не хочу слышать ни про какое «мы». Вы вне игры, Боксер. Не лезьте туда, куда вас не просят. Оставьте в покое моих свидетелей. Гуляйте на свежем воздухе читайте книги, занимайтесь спортом. Делайте что желаете. Но чтобы я о вас больше не слышал.

Когда я заговорила снова, мой голос был натянут так, что воздушный акробат легко мог бы пройти по нему в противоположный конец комнаты.

— Если честно, шеф, на вашем месте я бы больше думала о том психопате, который расхаживает по вашим улицам. Я бы спросила себя — как мне поймать мерзавца? И, наверное, я бы даже обрадовалась, если бы какой-нибудь опытный детектив, успешно расследовавший не одно убийство, предложил мне свою помощь. Но похоже, мы по-разному смотрим на такие вещи.

По выражению лица Старка я догадалась, что набрала несколько очков, и решила воспользоваться моментом, чтобы с достоинством удалиться.

— Вы знаете, где меня искать, — заявила я и с гордым видом зашагала к выходу.

В ушах у меня явственно звучал голос адвоката: «Расслабься, Линдси. Сиди тихо и не высовывайся». Прекрасный совет, Юки, Может, мне еще взять в руки арфу?

Я резко завела мотор и вырулила со стоянки на дорогу.


ГЛАВА 59


Я ехала по Мэйн-стрит, бормоча под нос и придумывая, как бы получше отбрить шефа полиции, как вдруг заметила, что датчик топлива отчаянно сигналит: «Линдси! Пора заправиться!»

Я свернула к «Человеку на Луне» и прокатилась под окнами заправки, а когда Кит так и не появился, вышла из машины и направилась к его магазинчику.

Распахнув дверь ремонтного бокса, я услышала «Верхом на буре» группы «Дорз». На стене справа висел календарь, где на последней «Мисс Июнь» не было ничего, кроме гребенки в волосах. Чуть выше помещалась чудесная коллекция — редкие и красивые фигурки, снятые с капотов «бентли», «ягуаров» и «мазерати», водруженные, словно охотничьи трофеи, на деревянные подставки. В кольце автомобильной шины дремал толстый рыжий кот.

Полюбовавшись на красный «порше», я обратилась к торчавшим снизу джинсам и ботинкам Кита.

— Отличная тачка, — похвалила я.

Кит вынырнул из-под машины, и на его чумазом лице расплылась улыбка.

— Классная штучка, правда? — Он вылез из смотровой ямы, вытер руки о ветошь и убавил звук. — Привет, Линдси. У тебя проблемы с «понтиаком-бонневиллом»?

— Никаких проблем. Поменяла свечи и генератор — теперь мотор урчит, что твой сосед.

— Его зовут Пушок, — сообщил Кит, почесав кота за ухом. — Работает сторожем. Пару лет назад прибыл сюда на карбюраторе какого-то грузовика.

— О Боже.

— Да, он торчал на нем от самого Энсино. Обжег себе все лапы, но сейчас опять как новенький — правда, приятель?

Кит поинтересовался, не хочу ли я заправиться, и я ответила, что хочу. Мы вместе вышли на теплое послеполуденное солнце.

— А я видел тебя вчера по телевизору, — заявил заправщик, когда в баке «иксплорера» зажурчал бензин.

— Врешь.

— Нет, честно. Твой адвокат выступал в новостях, а затем тебя показали в полицейской форме. — Кит усмехнулся. — Значит, ты и вправду коп.

— А ты сомневался? Он пожал плечами.

— Вообще-то я тебе и так поверил. И потом, это не важно. Коп ты или просто приехала отдохнуть — какая разница?

Я хмыкнула, и Кит весело рассмеялся. Вскоре я рассказала ему о деле Кэйботов — в общих чертах, без нервов и эмоций. Кит проявил сочувствие и вел себя более мило, чем этот чертов Старк. Мне даже понравилось с ним беседовать. Как я его назвала — Брэдом Питтом?

Он открыл капот, достал масляный щуп и поднял на меня ярко-голубые глаза. Мы смотрели друг на друга так долго, что я разглядела темно-синюю каемку вокруг его радужной оболочки и рассыпанные внутри коричневые крапинки, похожие на золотую пыль.

— Нужно долить масла, — услышала я. Мои щеки покраснели.

— Конечно. Давай.

Кит открыл канистру с маслом и стал заливать его в мотор. Другую руку он небрежно засунул в задний карман джинсов.

— Кстати, не удовлетворишь мое любопытство? — спросил он. — Расскажи мне о своем парне.


ГЛАВА 60


Стряхнув напавший на меня столбняк — что бы он ни значил, — я стала рассказывать Киту о Джо: какой он замечательный, умный, благородный и веселый.

— А работает он в Вашингтоне, в министерстве внутренней безопасности.

— Впечатляет, — хмыкнул Кит. Потом он сглотнул слюну и спросил: — Ты его любишь?

Я вспомнила лицо Джо, подумала, как сильно мне его не хватает, и кивнула.

— Повезло этому Маникотти.

— Молинари, — поправила я с улыбкой.

— Все равно ему крепко повезло, — повторил Кит, захлопнув капот машины.

К гаражу подъехал черный седан с номерами прокатной фирмы.

— Вот черт, — буркнул Кит. — «Мистер Порше» прибыл, а автомобиль еще не готов.

Пока я доставала свою кредитку, «Мистер Порше» вылез из арендованного автомобиля и показался в поле моего зрения.

— Эй, Кит! — крикнул он. — Как дела, приятель?

Я знала этого парня! На ярком солнце он выглядел немного старше, но это был тот самый надоедливый тип, который клеился ко мне и Кэроли в «Баклане». Деннис Эгнью.

— Минутку, сейчас я подойду, — отозвался заправщик.

Не успела я спросить, кто этот засранец, как Кит поспешил к офису, а Эгнью тем временем неторопливо направился ко мне. Он остановился на расстоянии плевка, тяжело оперся на капот моей машины и бросил на меня пронизывающий взгляд. На его губах появилась вкрадчивая улыбка.

— Сели на мель, лейтенант? Или просто любите молодое мясо?

Пока я обдумывала достойный ответ, за его спиной вырос Кит.

— Ты назвал меня мясом? — спросил заправщик, встав рядом со мной. На саркастическую ухмылку Эгнью он ответил сияющей улыбкой. — У тебя есть на меня виды, грязный старикан?

Мужчины мерили друг друга взглядами. В воздухе повисла зловещая пауза.

Потом Эгнью снял руку с капота.

— Ладно, мясо. Пойдем, посмотрим мой автомобиль. Кит подмигнул и вернул мою кредитку.

— Не пропадай надолго, Линдси. Хорошо?

— Конечно. Ты тоже.

Я села в машину и завела мотор, но еще немного посидела за рулем, глядя, как Эгнью шагает за Китом к мастерской. С «Мистером Порше» явно было что-то неладно, но что именно и почему — это мне предстояло выяснить.


ГЛАВА 61


Ночь прошла скверно. Я постоянно просыпалась от бессмысленных и ярких слов. Утром я уныло протащилась в ванную комнату и стала яростно надраивать зубы. Меня грызли раздражение и злость, и я прекрасно знала почему. Своими угрозами Питер Старк лишил меня всякой возможности ухватиться за те зацепки, которые могли раскрыть убийство «Джона Доу № 24». Если я права, убийца Джона до сих пор ходит по улицам Халф-Мун-Бэй.

Какое-то время я слонялась по кухне с чашками и тарелками, кормила Марту, готовила кофе и ела диетические хлопья. Краем глаза я поглядывала на маленький кухонный телевизор, передававший последние новости, как вдруг на его экране замигали красные буквы: «Срочное сообщение. Прямой эфир».

Мрачного вида молодая женщина, вероятно, местный телерепортер, появилась перед красивым деревянным домом, отгороженным от улицы лентой. Ее голос с трудом перекрывал шум толпы, теснившейся вокруг камеры: «Сегодня в половине восьмого утра Аннемари и Джозеф Сардуччи были найдены мертвыми в своем доме на Аутлук-роуд. Полуголые и исполосованные тела родителей обнаружил тринадцатилетний сын Антонио, который, судя по всему, сам не пострадал. Несколько минут назад мы говорили с шефом полиции Питером Старком».

Место преступления исчезло, и на экране появился Старк, окруженный журналистами возле полицейского участка. Вокруг него теснилось море людей. Из толпы торчали микрофоны с логотипами крупнейших телеканалов. Сцена была похожа на осаду или штурм.

Я прибавила звук.

«Шеф Старк, это правда, что тела Сардуччи превратили в кровавое месиво?»

«Шеф! Один вопрос! Кто обнаружил трупы — Тони Сардуччи? Ребенок сам нашел своих родителей?»

«Эй, Пит, у вас есть подозреваемые?»

Я в оцепенении смотрела, как Питер Старк пытается сохранять невозмутимость. Он мог сказать правду или солгать, что было одинаково плохо, но главное — успокоить публику и не дать убийце полезной информации. Точно такое же выражение я видела на лице шефа Муза, когда в округе Колумбия появился «снайпер».

«Я могу сообщить следующее, — заявил Старк. — Убиты двое людей, и есть основания полагать, что преступник тот же самый, что и раньше. Мы активно занимаемся данным делом. Как только у нас появится что-либо существенное, мы немедленно проинформируем общественность».

Схватив стул, я придвинула его к телевизору и плюхнулась на сиденье. Мне приходилось видеть много смертей, но это дело задело меня за живое. Раньше я даже не предполагала, что способна на подобные эмоции. Наглость преступника привела меня в такое бешенство, что я начала дрожать.

Я присоединилась к толпе у полицейского участка через Интернет. Когда на моем тридцатидюймовом «Сони» появилась мерцающая фигура Старка, я вскочила с места и буквально завопила ему в лицо: «Кто это сделал, шеф? Кто, черт возьми, убивает всех этих людей?»


ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ СУДЫ И СУДИЛИЩА

ГЛАВА 62


Когда я подъехала, из дома выносили трупы. Поставив автомобиль между двумя патрульными машинами, я взглянула на ультрасовременный особняк из стекла и красной древесины. Толпа зевак раздалась в стороны, чтобы пропустить санитаров, которые спустились по ступенькам с носилками и втолкнули два мешка с телами в заднюю дверцу «скорой помощи». Хотя я никогда не знала Аннемари и Джозефа Сардуччи, от этого зрелища у меня сжалось сердце.

Я протолкалась сквозь сгрудившихся у крыльца людей и поднялась к входной двери, где с небрежным видом стоял полицейский. Приветливая улыбка и цепкий взгляд выдавали в нем профессионала. Я невозмутимо предъявила свой значок.

— Шеф внутри, лейтенант.

Я позвонила в дверь. Звонок сыграл первые такты из «Времен года» Вивальди. Питер Старк вырос на пороге, и его брови резко сошлись над переносицей.

— Какого дьявола вы тут делаете? — процедил он сквозь зубы.

Я ответила правду:

— Хочу помочь вам, черт возьми. Можно войти? Секунды две мы смотрели друг на друга через дверь, потом Старк прищурился:

— Вам когда-нибудь говорили, что вы настоящая заноза в заднице? — Он отступил в сторону, впуская меня внутрь.

— Конечно, говорили. Спасибо.

— Не надо меня благодарить. Я звонил своему другу в городской полиции. Чарли Клэппер считает вас хорошим копом. Обычно он не ошибается. Постарайтесь не огорчать меня.

— Вряд ли что-нибудь способно огорчить вас еще больше, чем сейчас.

Я прошагала мимо Старка через холл и вошла в гостиную с огромными окнами, выходившими на залив. Она была обставлена в аскетичном скандинавском стиле — прямые линии, плетеные коврики и абстрактные картины. Хотя Сардуччи были уже мертвы, мне показалось, что их души все еще живут в этих вещах. Мысленно разложив по полочкам всю обстановку, я заметила, что в ней чего-то не хватает. Отсутствуют следы взлома. Но тогда как сюда попал преступник? Я повернулась к шефу:

— Может, объясните, что здесь произошло?

— Ублюдок забрался через чердачное окно, — буркнул Старк.


ГЛАВА 63


В спальне было не холодно, но как-то неуютно, будто ее долго продували сквозняком. Окна распахнуты настежь, и жалюзи потрескивали на ветру, точно кости болтавшихся скелетов. Скомканные простыни, забрызганные яркой кровью, сияли ледяной голубизной и придавали комнате еще более холодный вид.

Полдюжины оперативников сновали на месте преступления, упаковывая вещи в полиэтиленовые пакеты, прочесывая шерстяной ковер и снимая со всех предметов отпечатки пальцев. Если не считать крови, спальня была в идеальном порядке.

Позаимствовав у криминалистов хирургические перчатки, я подошла к бюро и внимательно рассмотрела большую фотографию семьи Сардуччи. Аннемари была маленькой и симпатичной. Джо, добродушный великан, с гордостью обнимал сына и жену.

Кому понадобилось убивать этих людей?

— Аннемари перерезали горло, — услышала я голос Старка. — У нее почти отвалилась голова.

Он кивнул на мокрый от крови коврик у кровати.

— Она упала здесь. Джо в тот момент в постели не было. Старк показал, что пятна крови Аннемари равномерно тянутся вдоль кровати и нигде не прерываются.

— Никаких следов борьбы, — заметил он. — Что касается Джо, его убили в ванной комнате.

Я проследовала за шефом по светлому ковру и увидела выложенную белым мрамором уборную. Кровь заливала только одну сторону комнаты, там же по стене тянулась широкая красная полоса, расположенная примерно на уровне коленей. Жидкость все еще стекала и собиралась на полу в густую лужицу. На том месте, где лежал Джо, остались очертания его тела.

Я нагнулась, чтобы получше рассмотреть. Старк обрисовал мне, как, по его мнению, могли происходить убийства.

— Когда преступник вошел в спальню, женщина находилась одна. Наверное, он зажал ей рот ладонью и спросил: «Где муж?» А может, просто услышал шум воды в туалете. С Аннемари он покончил быстро. Затем направился к Джо. Тот услышал, как открылась дверь, и спросил: «Это ты, милая?» Потом поднял голову: «Постойте, вы кто? Что вам нужно?»

— Это кровь из его шеи. — Я указала на широкую полосу поперек стены. — Убийца поставил жертву на колени, чтобы держать ее под контролем. Джо был сильным парнем.

— Ну да, — устало подтвердил Старк. — Он заставил его встать на четвереньки, подошел сзади, схватил за волосы и… — Шеф чиркнул пальцем по горлу.

Старк ответил на несколько моих вопросов. Ничего не украдено. Мальчик не слышал ни звука. Друзья и соседи уверяют, что Сардуччи были дружной семьей и не имели врагов.

— Точь-в-точь как Далтри, — добавил Старк. — Или О'Майли. Никакого оружия, ни одной зацепки, полный порядок с финансами и абсолютное отсутствие мотивов. Жертвы не были знакомы друг с другом.

Лицо шефа стало вдруг беззащитным. На мгновение я заглянула ему в душу — и увидела в ней боль.

— Единственное, что их объединяет, — это брак, — пробормотал он. — Ну и что с того? Восемьдесят процентов пар в Халф-Мун-Бэй женаты. Весь этот чертов городок, перепуган до смерти. Включая и меня.

Внезапно Старк замолчал. Он отвел взгляд, поправил рубашку и пригладил волосы. Вид у него был такой, словно шеф полиции пытался привести себя в порядок и скрыть охватившее его отчаяние. Потом он посмотрел мне в лицо.

— А вы что думаете, лейтенант? Если хотите меня чем-нибудь поразить, сейчас самое время.


ГЛАВА 64


Я не видела тела жертв, а данные из лаборатории вряд ли могли появиться раньше чем через несколько дней. Но я не стала обращать внимание на горький сарказм Старка и сообщила ему то, что подсказывала мне интуиция.

— Преступников было двое, — заявила я. Старк дернул головой, и с его губ слетело:

— Чепуха!

— Подумайте сами, — продолжила я. — Нет никаких следов борьбы, верно? Но почему Джо, не попытался обезвредить преступника? Ведь он крепкий парень, настоящий великан. Представьте, что все было так. Джо заставили выйти из спальни, угрожая ему ножом, — и он не стал сопротивляться. Почему? Потому что в это время второй убийца находился в комнате с Аннемари.

Шеф окинул взглядом помещение, пытаясь заново оценить обстановку и увидеть все происходившее моими глазами.

— Покажите мне детскую, — попросила я.

Едва заглянув к Антонио Сардуччи, я поняла, что он умный паренек. В комнате стояли полки с книгами, мощный компьютер и террариум, полный ухоженных тварей. Но больше всего меня поразили следы, оставшиеся на ковре перед столом в том месте, где обычно находился стул. Кто-то его передвинул. Зачем?

Я увидела стул возле двери. Мне сразу вспомнился коп, стоявший у подъезда, и моя мысль сделала неожиданный скачок. Мальчик не слышал ни звука. А если бы услышал? Я показала на стул Старку.

— Кто-нибудь его передвигал? — спросила я.

— Сюда вообще никто не заходил.

— Значит, я ошиблась. Убийц было не двое, а трое. Двое занимались делом. А третий сторожил мальчика на тот случай, если он проснется. Преступник сидел на этом стуле.

Старк быстро вышел из детской, спустился в холл и вернулся с молодой женщиной из опергруппы. Она подождала, пока мы покинем комнату, и заклеила лентой вход.

— Не могу в это поверить, лейтенант, — покачал головой Старк. — Нам хватало и одного психа.

Я покосилась на шефа. Он ответил, на мой взгляд, и улыбнулся.

— Не надо меня цитировать, — добавил он, — но я только что сказал «нам».


ГЛАВА 65


Из дома Сардуччи я вышла уже ближе к вечеру. Двигаясь на юг по Кабрилло-хайуэй, я обдумывала свой визит на место преступления и последовавшую за ним беседу с шефом. Когда он подтвердил, что Сардуччи были высечены так же, как и жертвы остальных убийств, я объяснила, что у меня давние счеты с этими преступниками. Я рассказала ему о «Джоне Доу № 24». Разумеется, прямых связей между Джоном Доу и преступлениями в Халф-Мун-Бэй не было, но я не сомневалась, что права. Десять лет работы в отделе по расследованию убийств научили меня, что образ действий преступника может меняться, но его почерк всегда остается неизменным. А комбинация порки и перерезанного горла — редкая, почти уникальная подпись.

На перекрестке зажегся красный, и я остановилась в нескольких кварталах от особняка Сардуччи. Взглянув в зеркальце заднего обзора, я увидела мчавшийся сзади красный спортивный автомобиль. Я ждала, что он вот-вот остановится, но машина даже не притормозила. Я едва верила своим глазам. Уставившись в зеркало, я смотрела, как автомобиль несется прямо на меня. Я начала сигналить, но машина по-прежнему быстро увеличивалась в размерах. Что происходит, черт возьми? Водитель заболтался по мобильнику? Он меня видит или нет?

В моей крови резко подскочил адреналин, и время стало медленным и вязким. Дав газ, я резко крутанула руль, вылетела с дороги на лужайку, сбила садовую тележку и чуть не врезалась в ствол сосны.

Потом, рванув заднюю передачу и выплевывая из-под колес газон, я выскочила обратно на шоссе. Мой «иксплорер» взревел и помчался за стремительно удалявшимся маньяком, который едва не снес мне заднее сиденье. Водитель даже не остановился посмотреть, что случилось позади. Чертов ублюдок мог меня убить!

Я не упускала из виду красную машину и скоро узнала ее изящный силуэт. «Порше».

Мое лицо горело от ярости и страха. Я выжимала все из своего мотора, не отрываясь от «порше», ловко вилявшего между машинами и постоянно перемахивавшего через двойную линию. Когда я в последний раз видела этот автомобиль, Кит как раз заливал мне масло.

Это машина Денниса Эгнью.

Мы одним махом проскочили несколько десятков миль. Я все еще сидела на «хвосте» у «порше», теперь он несся вверх по холмам на Сан-Матео и дальше к югу на Эль-Камино-Риал, старое шоссе, тянувшееся вдоль железнодорожной магистрали. Потом, не посигналив фарой, «порше» резко свернул в узкий переулок.

Я рванула за ним, взвизгнув на повороте тормозами, и остановилась на почти пустой автостоянке. Заглушив мотор, я немного успокоилась и огляделась по сторонам.

Меня окружала кучка дешевых магазинчиков, торговавших всякой всячиной — запчастями для машин, старыми вещами, выпивкой. В конце переулка торчал квадратный блочный дом с красной неоновой вывеской в окне: «Логово друзей. Горячие девочки, живой стриптиз».

У обклеенного пестрыми афишами подъезда стояла машина Денниса Эгнью. Закрыв «иксплорер» на замок, я прошла ярдов двадцать к порномагазинчику. Открыла дверь и шагнула внутрь.


ГЛАВА 66


«Логово друзей» оказалось безобразным местечком, где в глаза бил резкий свет, а на стенах мигали неоновые лампочки. Слева громоздились обычные игрушки для порновечеринок: фаллоимитаторы, разноцветные презервативы, плетки и всевозможные человеческие выпуклости из мягкого пластика и резины. Справа стояли автоматы с напитками и бутербродами — закуска для любителей «клубнички», которые сидели по видеокабинкам, пуская слюну и крепко держась за свои «джойстики».

Шагая по узкому проходу между полок с кассетами, я ловила на себе десятки взглядов. Кроме меня, здесь не было ни одной женщины, и мне почудилось, что в таком месте я бы более естественно смотрелась нагишом, чем в блейзере и слаксах.

Я собиралась подойти к продавцу, когда возле моего локтя выросла темная фигура.

— Линдси?

Я дернулась — и увидела на губах Денниса Эгнью сладкую улыбку.

— Чем обязан такой честью, лейтенант?

Заблудившись в лабиринте стеллажей и стоек с бесчисленной порнухой, я поняла, что у меня, как у бычка на бойне, есть только один путь — вперед.

В кабинете Эгнью было много электрического света, но ни одного окна. Он уселся за пластиковый стол, имитировавший полированное дерево, и предложил мне расположиться на старом черном кожаном диванчике.

— Спасибо, я постою. Это не займет много времени, — пробормотала я, машинально окинув взглядом обстановку.

Все стены были увешаны фотографиями полуголых красоток с дарственными подписями «Рэнди Лаву» и рекламными кадрами из порнофильмов, где тот же Рэнди Лав совокуплялся с разными партнершами. Тут же помешалось несколько любительских снимков Эгнью в компании с какими-то улыбчивыми парнями в дорогих костюмах.

Сопоставив физиономии плечистых ребятишек с досье из полицейского архива, я узнала в них несколько бандитов. Сегодня двое или трое из них были уже мертвы.

Еще через пару секунд я сообразила, что владелец «порше» и молоденький Рэнди Лав на фотоснимках — одно лицо. Деннис Эгнью был мужской порнозвездой.


ГЛАВА 67


— Итак, лейтенант, чем могу служить? — спросил Деннис.

Он продолжал улыбаться, перекладывая на столе бумаги и играя лежавшими перед ним колечками для пениса — тасуя их в руках, пересыпая с ладони на ладонь и выстраивая в столбики, как монеты.

— Не знаю, какого черта тебе нужно, — процедила я, — но там, откуда я приехала, тараны запрещены.

— Послушайте, Линдси. Вы не против, если я буду называть вас Линдси? — Эгнью скрестил руки на груди и наградил меня одной из своих ослепительных улыбок. — Я понятия не имею, о чем вы говорите.

— Чепуха. Двадцать минут назад ты едва не превратил меня в лепешку. Просто чудо, что никто не погиб. Я была на волосок от смерти.

— Невероятно! Вы меня с кем-то перепутали. — Эгнью нахмурился и покачал головой. — Я бы обязательно заметил. Наверное, вы просто приехали сюда, чтобы со мной увидеться.

Мне хотелось убить его. Мало того, что у него была скоростная машина, на которой он разъезжал как полоумный, так этот мерзавец еще и насмехался.

— Видите этих девчонок? — продолжил Деннис, ткнув большим пальцем на свою «доску почета». — Знаете, почему они снимаются в порнушках? У них такая низкая самооценка, что они получают удовлетворение, когда унижаются перед мужчинами. Разве это не смешно? А теперь взгляните на себя. Приехав сюда, вы унизили себя. Ну и как, получили удовлетворение?

— Ах ты, чертов поганец! — закипела я, чувствуя, что вот-вот задушу эту вонючку.

Но тут за моей спиной раздался голос:

— Отлично. Если ты пришла устраиваться на работу, я к твоим услугам.

Обернувшись, я увидела коротышку в дешевом зеленом пиджачке, кое-как застегнутом на толстом пузе. Он стоял в дверях, опершись на косяк, и разглядывал меня с ног до головы. Таким взглядом легко можно сорвать одежду вместе с кожей.

— Рик Монте, это лейтенант Линдси Боксер. Она занимается расследованием убийств в Сан-Франциско, — пояснил Эгнью. — Сейчас находится в отпуске, по крайней мере, так она утверждает.

— И как вам отдыхается? — обратился Рик к моему бюсту.

— Прекрасно, но я в любой момент могу сделать свой визит официальным.

Не успев договорить до конца эту фразу, я пожалела о своих словах. Я отстранена от службы и не имею права вести дела. Я преследовала человека на своей машине. У меня нет ни одного свидетеля, и стоит кому-нибудь из этой парочки на меня накапать, я получу дисциплинарное взыскание.

А это совсем не то, что мне нужно накануне судебного процесса.

— Не понимаю, чего вы так расстроились, — произнес Деннис масленым тоном. — Я не сделал вам ничего плохого.

— В следующий раз, когда мы увидимся, — процедила я, — развернись и иди в другую сторону.

— Ох, простите. Я неправильно вас понял. Я считал, это вы меня преследуете.

Меня так и подмывало ему ответить, но я сдержалась. Деннис прав. Он мне ничего не сделал. Даже ни разу не обругал.

Я покинула кабинет Эгнью, проклиная себя за то, что сунулась в это злачное место. Мне хотелось поскорее удрать на улицу, и я быстро зашагала к выходу, но на моем пути встал дюжий парень с татуированными бицепсами и прической в стиле «рыбий хвост».

— Прочь с дороги, приятель! — рявкнула я, пытаясь проскользнуть мимо.

Верзила раскинул руки, загородив собой весь магазин. Он оскалил зубы.

— Давай, крошка, иди к Рокко, — хрипло пробурчал он.

— Все в порядке, Рокко, — раздался голос Эгнью. — Эта дама у меня в гостях. Я провожу вас, Линдси.

Через минуту я добралась до двери, но Деннис привалился к ней спиной и загородил мне выход. Он стоял так близко, что я в упор видела его лицо — каждую пору кожи, каждую жилку в налитых кровью глазах. Эгнью сунул мне в руки видеокассету.

На обложке был изображен Рэнди Лав в эпическом творении «Долгая жаркая ночь».

— Посмотрите на досуге. На обороте я записал свой телефон.

Я оттолкнула его руки, и кассета полетела на пол.

— Убирайся, — сказала я.

Он отступил, и я с трудом протиснулась в открывшуюся дверь. Эгнью с усмешкой смотрел мне вслед, держась за свою мошонку.


ГЛАВА 68


Когда я проснулась на следующее утро, улыбочка Эгнью все еще стояла у меня в глазах. Я потащилась с кофе на террасу и через несколько минут забыла обо всем на свете, с головой уйдя в начинку своего «понтиак-бонневилла».

Пока я возилась с клапанами и измеряла зазоры с помощью калибра, к дому подкатил автомобиль. Хлопнула дверца.

— Линдси, ты здесь? Привет. А я думала, тебя проглотило это бронзовое чудище.

Вынырнув из-под капота, я вытерла руки замшевой тряпицей и бросилась обнимать Синди и Клэр. Наши вопли и визги разбудили спавшую на веранде Марту, которая радостно спрыгнула на землю и присоединилась к нам.

— Мы были по соседству, — объяснила Клэр, когда первые восторги стихли. — Решили заехать и посмотреть, как твои дела. Что это за монстр? Я думала, такие «пожиратели бензина» давно списаны в утиль.

— Не обижайте мою малышку, — рассмеялась я.

— Она ездит?

— Порхает, как бабочка.

Синди и Клэр вручили мне подарок — обвязанную лентами корзинку с косметикой из «Нордсторм», — и после дружного голосования мы решили отправиться в поездку на моем автомобиле.

Я с жужжанием опустила окна, машина плавно тронулась, и в наших волосах заиграл дувший с моря ветерок. Когда мы проехали мимо соседей Кэт и стали подниматься в гору, Клэр протянула мне пакет.

— Вот, чуть не забыла. Джейкоби просил передать.

Это был большой конверт из коричневой бумаги. Накануне я звонила Джейкоби и просила его найти что-нибудь на Денниса Эгнью, также известного как Рэнди Лав.

Я рассказала Синди и Клэр обо всем, что произошло между мной и Эгнью: как мы встретились с ним в «Баклане», потом столкнулись у гаража Кита и едва разминулись на перекрестке. В заключение я в подробностях описала свою кошмарную поездку в «Логово друзей».

— Он так и сказал? — переспросила Синди, когда я процитировала слова Эгнью насчет женщин, которые «получают удовлетворение, унижаясь перед мужчинами». Ее щеки порозовели, а в глазах блеснул огонь. — Похоже, этот парень просится за решетку.

Я со смехом добавила:

— Знаешь, у него есть своя «доска почета», как у Тони в «Бада-Бинг». Куча фотографий с подписями от гангстеров и порнозвезд. Просто потрясающе. Клэр, открой его, пожалуйста.

Клэр вытащила из конверта три листка. Они были скреплены степлером и сопровождались запиской от Джейкоби.

— Прочти вслух, если можно, — попросила Синди, перегнувшись с заднего сиденья.

— Ничего особенного — драки, вождение в нетрезвом виде, бытовое насилие, хранение наркотиков и небольшой срок в тюрьме Фолсом. А вот это уже интереснее, Линдси. Пять лет назад ему предъявили обвинение в убийстве первой степени. Дело закрыли.

Я взяла записку, написанную от руки Джейкоби: «Жертва была подружкой Эгнью. В суде его защищал Ральф Бранкузи».

Что ж, теперь все ясно. Бранкузи считался адвокатом высокого класса. Только богатый человек мог позволить себе его услуги. Кроме того, Бранкузи считался любимым адвокатом гангстеров.


ГЛАВА 69


Вернувшись к дому, мы обнаружили, что у обочины стоит машина, а нам навстречу шагает шеф полиции Питер Старк. Он выглядел мрачнее тучи и хмурил брови, затравленно озираясь по сторонам.

— В чем дело, шеф? Что-нибудь случилось?

— Патологоанатомы собираются вскрывать Сардуччи, — пробормотал он, щурясь на солнце. — Вот официальное приглашение.

Мне с трудом удалось скрыть волнение. Обернувшись, я представила Старку своих подруг.

— Доктор Уошберн, судмедэксперт. Вы не против, если она тоже поприсутствует?

— Почему бы и нет? — усмехнулся Старк. — Чем больше помощи, тем лучше. Я учусь на своих ошибках, верно?

Синди не сразу сообразила, что ее в число приглашенных не включили. Конечно, кому нужна пресса?

— Ну и ладно, — добродушно промолвила она. — Я посижу одна. У меня есть ноутбук и незаконченная статья. Будем считать, что я больна проказой.

Мы с Клэр снова сели в автомобиль и поехали за машиной Старка.

— Ура! — воскликнула я, сияя от радости. — Шеф подключил меня к делу.

— Не понимаю, как я на это согласилась? — Клэр сокрушенно покачала головой. — Ты делаешь страшную глупость, а я тебе потакаю. Тебе бы надо сидеть на веранде да попивать джин с тоником, водрузив задницу на кресло, а ноги — на подлокотники.

Я рассмеялась.

— Признайся, тебя тоже зацепило? Ты не можешь устоять.

— Слушай, ты спятила.

Клэр бросила на меня озабоченный взгляд. Мое веселье ее не радовало.

— Линдси, ты меня убиваешь. Я серьезно. Но это твой выбор, крошка.

Черед десять минут мы свернули с главного шоссе и въехали в Мосс-Бич.


ГЛАВА 70


Морг находился в подвале Сетонского медицинского центра. В выложенной белой плиткой комнате было холодно и чисто, как в отделе супермаркета, где хранят замороженные продукты. В глубине помещения гудел кондиционер.

Я поздоровалась с двумя парнями из опергруппы — один складывал одежду жертв в бумажные пакеты, а другой недовольно бормотал что-то про бюрократическую волокиту. Меня подвели к стоявшему посреди зала секционному столу, и я увидела молодого ассистента, который орудовал над Сардуччи шлангом и губкой. Заметив меня, он выключил воду и отошел в сторону.

Джозеф и Аннемари лежали рядом, голые и беззащитные на ярком свете. Если не считать безобразных ран на горле, их тела были совершенно не тронуты, а лица казались круглыми и нежными, как у детей.

Голос Клэр вернул меня в мир живых.

Обернувшись, я увидела седовласого человека в синем халате, пластиковом переднике и с сеткой на голове. Выглядел он как-то скособоченно, а губы кривились на одну сторону, как у больного, пережившего инсульт.

— Линдси, это доктор Билл Рамос, судебный патологоанатом. Билл, это лейтенант Линдси Боксер из отдела по расследованию убийств, полиция Сан-Франциско. Вероятно, ее старое дело как-то связано с этими убийствами.

Пока мы с Рамосом обменивались рукопожатиями, появился Питер Старк.

— Док, расскажите ей то, что говорили мне по телефону. Рамос хмыкнул:

— Может, лучше показать? — Он обернулся к помощнику: — Эй, Самир, я хочу взглянуть на спину женщины. Помоги мне перевернуть ее.

Самир скрестил лодыжки Аннемари, доктор ухватил и потянул ее за левое запястье. Вдвоем они перевалили труп на правый бок.

Я уставилась на семь отметин — каждая примерно три дюйма в длину и три четверти дюйма в ширину, — которые крест-накрест пересекали ягодицы женщины.

— Для подобных ударов нужна недюжинная сила, — заметил Рамос. — При этом они почти незаметны. Хорошо, Самир, а теперь мистера Сардуччи.

Доктор и ассистент повернули мужчину на бок, и его голова беспомощно откинулась.

— Ну вот, смотрите, — продолжил Рамос, — опять то же самое. Множество бледных вмятин прямоугольной формы, все закрытого типа. Не похоже на те ярко-багровые полосы, которые получаются при ударах по живому телу, и в то же время отличается от желтых, как пергамент, ссадин, появляющихся на уже мертвых тканях.

Доктор взглянул на меня, чтобы убедиться, поняла ли я его слова.

— Допустим, вы ударили меня в лицо, потом два раза выстрелили в грудь. Кровяного давления не хватит, чтобы на коже образовались большие синяки, но если сердце успеет сократиться хотя бы раз, кое-что на лице все-таки появится. Рамос взял скальпель и сделал небольшой надрез поперек бледной полосы. — Видите этот коричневатый слой под следами ссадин? Мы называем его четко обозначенной фокальной аккумуляцией крови. Картина абсолютно ясная. Вы согласны, доктор Уошберн? — Он повернулся к Клэр. — После того как преступник перерезал сонную артерию, сердце остановилось почти мгновенно — но только почти. Жертва была еще жива, когда ее подвергли порке. Удары наносились ку мортем, то есть незадолго или непосредственно в момент смерти. Убийца хотел, чтобы мужчина понимал, что с ним происходит.

— Похоже, наличные счеты, — пробормотал Старк.

— Вы правы. Преступники ненавидели своих жертв. В комнате воцарилось молчание.

— Ссадины на Джо, не такие широкие, как у Аннемари, — заметила Клэр.

— Верно, — кивнул Рамос. — Их нанесли другим предметом.

— Например, поясом, — вставила я. — Может, для порки использовали разные ремни?

— Вполне вероятно, — согласился доктор.

Клэр выглядела одновременно сосредоточенной и грустной.

— О чем ты думаешь? — спросила я.

— Не хочу тебя расстраивать, но это мне кое-что напомнило. Точно такие же ссадины были на твоем Джоне Доу.


ГЛАВА 71


В полночь Лоцман покинул пляж и отправился в глубь суши. Забравшись на песчаный холм, он прошагал с четверть мили по заросшей бурьяном пустоши и свернул на восток. Скоро он увидел дорогу, тянувшуюся вдоль залива. Лоцман уже двинулся к нужному дому, как вдруг споткнулся о поваленное дерево. Он перелетел через ствол и с силой шлепнулся на живот, распластавшись на сухой траве. Мужчина быстро вскочил и похлопал себя по нагрудному карману — камера исчезла.

— Черт, черт, черт! — зашипел он от досады.

Он встал на четвереньки и стал шарить по земле, чувствуя, как прохладный ветерок сушит пот на его лице.

Вскоре Лоцмана охватило отчаяние. Наконец он нашел свою драгоценную камеру — она валялась на земле объективом вниз. Осторожно сдув с нее грязь, Лоцман навел устройство на дома и взглянул в видоискатель. Линзы покрывала мутная сетка царапин.

Вот дерьмо!

Выругавшись себе под нос, Лоцман взглянул на часы — было четырнадцать минут первого — и двинулся к дому Линдси. Теперь, когда его мощные линзы стали бесполезны, ему придется подбираться гораздо ближе.

Лоцман перелез через ограду поля и вышел на ярко освещенный тротуар. В конце улицы стояли два дома; в том, где жила Боксер, ослепительно горели окна.

Нырнув в тень, он пробрался через задний двор и осторожно подкрался к живой изгороди под окнами гостиной. С бьющимся сердцем Лоцман выпрямился и заглянул внутрь.

Вся компания была в сборе: Линдси в своей форменной футболке и рейтузах; Клэр, чернокожая криминалистка из города, в золотом халате; и Синди, с пучком пышных волос на голове и в шенилевой рубахе, закрывавшей все, кроме тапочек и брючин розовой пижамы.

Женщины оживленно говорили о чем-то, иногда разражаясь смехом, а потом снова принимая серьезный вид. Вот бы узнать, о чем они беседуют.

Лоцман перебрал в памяти все последние события, факты, обстоятельства. Стул в комнате ребенка. Конечно, это им ничего не даст, но все-таки он сделал промах.

Можно ли идти дальше? У них еще полно работы.

Внезапно на него навалилась страшная усталость. Руки задрожали, в груди саднила боль. Он почувствовал, что не выдержит здесь больше ни минуты. Лоцман оглянулся по сторонам, убедился, что никто из соседей не выносит мусор и не выгуливает собаку, пересек двор и вернулся на улицу. Перелез через ограду и направился по тропинке к пляжу.

С Линдси Боксер пора что-то решать.

И решать серьезно.

Не надо забывать, эта женщина — коп.


ГЛАВА 72


На следующее утро я проснулась раньше всех, одержимая одной мыслью, которая звенела у меня в голове не хуже будильника. Выпустив Марту, включила кофеварку и села за ноутбук. Я вспомнила, что Боб Хинтон говорил мне про двух людей, убитых в Халф-Мун-Бэй два года назад: Рэя и Молли Уиттакер. Он сказал, что они приезжали на лето. Рэй был фотографом, а Молли работала статисткой в Голливуде. Я залезла в базу данных НЦИП и посмотрела, что на них есть. Когда встали мои гостьи, я все еще пребывала в шоке.

Подождав, пока они оденутся и выпьют кофе, я выложила им все, что узнала про Рэя и Молли Уиттакер.

— Они оба занимались порнографией. Рэй снимал камерой, а Молли работала с детьми. Там были девочки, мальчики, все без разбору. Супругов арестовали, но на суде их признали невиновными. Угадайте, кто был адвокатом? Ральф Бранкузи.

Клэр и Синди видели меня насквозь. Они бросились меня уговаривать, призывая быть осторожной и не забывать, что при всех своих благих намерениях сейчас я всего лишь гражданское лицо. Конечно, вполне логично попытаться установить связь между Уиттакерами и Деннисом Эгнью, однако лезть в драку на чужой территории и без поддержки — значит, напрашиваться на неприятности.

Я раз двадцать ответила им «знаю, знаю» и клятвенно заверила, что буду хорошей девочкой.

Когда мы прощались на крыльце, Клэр протянула руку и погладила меня по щеке.

— Может, тебе лучше вернуться домой? — предложила она.

— Ладно, — кивнула я, — решим.

Подруги заключили меня в жаркие объятия, словно уже не чаяли со мной увидеться, и меня это растрогало. Потом машина Клэр задом попятилась к дороге, и Синди высунулась из окна.

— Я позвоню тебе вечером. Ради Бога, помни о том, что мы сказали. Хорошо подумай, Линдси.

Я послала им воздушный поцелуй и вернулась в дом. Моя сумочка висела наддверной ручке; покопавшись в ней, я достала мобильный телефон, значок полицейского и пистолет.

Через минуту я уже заводила свой «иксплорер».

Дорога до города пролетела незаметно, и я очнулась от своих мыслей только перед главным управлением полиции.

Шеф сидел в кабинете за компьютером, с чашкой кофе в руке и упаковкой сахарных пончиков на соседнем кресле.

— Эта еда вас убьет, — заметила я.

Он убрал коробку и предложил мне сесть.

— Смерть от пончиков — не такая уж плохая вещь. С чем приехали, лейтенант?

— Вот с этим. — Я развернула лист с «послужным списком» Денниса Эгнью и бросила его на заваленный бумагами стол. — Рэя и Молли Уиттакер высекли, не так ли?

— Да, они были первыми жертвами.

— Что показало следствие?

— Ничего такого, что можно доказать. Но мы уже давно следим за этим парнем. — Он взял листок и, почти не глядя, вернул обратно. — Про Денниса Эгнью нам известно все. Он наш главный подозреваемый.


ГЛАВА 73


На закате дня я сидела на веранде и перебирала струны гитары, когда в конце улицы вспыхнули фары, и к дому медленно подъехал автомобиль. Не успела я подойти к машине, как шофер выскочил на улицу и открыл заднюю дверцу.

— Дай угадать, — пробормотала я, чувствуя, что мои щеки пылают в темноте ярче фонаря. — Ты случайно оказался по соседству?

— Верно. — Джо обнял меня за талию. — Хотел сделать тебе сюрприз.

— Тебе звонила Клэр?

— Клэр и Синди, — уточнил он, смущенно рассмеявшись. — Может, съездим куда-нибудь поужинать?

— Лучше я приготовлю ужин дома.

— Хорошо.

Джо постучал по крыше, и автомобиль уехал.

— Иди ко мне, — прошептал он, притянув меня к себе, и поцеловал так крепко, что в моих жилах мгновенно загорелось пламя.

Я в очередной раз поразилась, как обычный поцелуй может вызвать такой пожар, и еще успела смутно подумать: «Ну вот, старая история. Еще одна романтическая пауза на пять минут…» — но тут Джо взял мое лицо в свои ладони, поцеловал снова — и все мои протесты исчезли без следа. Мы вошли в дом, и я ногой захлопнула дверь.

Стоя на цыпочках и обняв его за шею, я пятилась до тех пор, пока каким-то образом не оказалась на кровати. Джо медленно стал снимать с меня одежду — сначала туфли, потом все остальное — и целовал каждую клеточку моего тела, пока не добрался до самых губ.

Боже, его поцелуи расплавят во мне все, кроме Кокопелли.

У меня перехватило дыхание, и я рванулась к Джо, но он куда-то исчез.

Открыв глаза, я увидела, что Молинари раздевается. У него великолепное тело. Крепкое, стройное и смуглое. И все это мое! Меня переполняло блаженство. Пять минут назад я собиралась весь вечер смотреть «Закон и порядок». А теперь это! Я раскинула руки, и Джон накрыл меня собой.

— Господи, — пробормотал он, — как я по тебе скучал.

— Молчи! — выдохнула я.

В припадке страсти я стала кусать его верхнюю губу, затем впилась в него жадным поцелуем и обвила ногами его бедра.

Через час, когда мы покинули спальню, на улице была глухая ночь. Марта постукивала хвостом, недвусмысленно требуя: «Пора есть», — и я устроила ей хорошую кормежку.

Потом я приготовила сладкий овощной салат, сдобрив его горчичным винегретом и кусочками сыра, и поставила на огонь пасту, пока Джо шинковал в томатный соус мяту, чеснок и базилик. Воздух наполнил дивный аромат.

Мы поужинали в кухне, обмениваясь последними новостями. Джо вполне мог сойти за диктора «Си-эн-эн». Он сообщал о жутких взрывах, панике в аэропортах и политических неурядицах — в тех рамках, какие полагались простым смертным. Пока мы мыли посуду, я выложила ему максимально урезанную версию своих столкновений с Деннисом Эгнью. Он выслушал мою историю, сжав губы.

— Будем считать, что я ничего не говорила, — улыбнулась я, поцеловав его в бровь и долив ему вино в бокал.

— Будем считать, что я не схожу с ума из-за того, что ты подвергала себя такой опасности.

Черт, почему все забывают, что я коп? И между прочим, неплохой. Первая женщина-лейтенант в Сан-Франциско — и так далее, и тому подобное.

— Как ты относишься к Кэри Гранту? — спросила я. — Кэтрин Хэпберн тебя заводит?

Мы устроились на диване и стали смотреть «Воспитание крошки» — одну из самых сумасбродных комедий в моей коллекции. В эпизоде, где Кэри Грант ползает за терьером с гигантской костью в зубах, я покатилась со смеху, и Джо сделал то же самое, крепко прижав меня к себе.

— Не удивляйся, если застукаешь меня за чем-нибудь подобным с Мартой.

Меня снова разобрал смех.

— Я люблю тебя, Линдси.

— И я тебя, Джо.

Ночью я лежала в его объятиях без сна и думала: «Боже, до чего же хорошо. Я никогда не смогу им насытиться».


ГЛАВА 74


На следующее утро Джо щурился на ярком солнце, готовя на кухне яичницу с беконом. Я разлила по чашкам кофе, и он прочитал в моих глазах немой вопрос.

— Я останусь у тебя, пока мне не позвонят. Если хочешь, постараюсь помочь тебе с этими убийствами.

Мы погрузились в «иксплорер» — Молинари за руль, Марта на мои колени — и двинулись в путь. Пока Джо огибал стоявшую у бухты оранжерею Сардуччи, я посвятила его во все подробности данного дела.

Мы повернули на Кресент-Хайтс и спустились по вьющейся как змея земляной дороге к маленькому домику Далтри.

Недавние убийства полностью опустошили этот райский уголок. Лужайка буйно заросла травой, окна и двери были заколочены досками, а на ветках кустов, как желтые птички, трепетали обрывки полицейской ленты.

— Сардуччи были из другого социального класса, — заметил Джо.

— Верно. Вряд ли эти убийства как-то связаны с деньгами.

Дорога круто пошла вниз, и через пять минут мы въехали в Оушн-Колони — небольшой поселок рядом с полем для гольфа, где жили и где умерли О'Майли. Я указала Джо на красивый белый дом в колониальном стиле. Теперь в палисаднике торчала дощечка с надписью «Продается», а возле подъезда стоял «линкольн».

Остановившись на обочине, мы увидели молодую блондинку в розовом платье от Лили Пулитцер, которая только что вышла из дома и заперла входную дверь. Она заметила нас и расплылась в накрашенной улыбке.

— Привет, я Эмили Харрис из риэлторского агентства «Пасифик хоум», — представилась она. — Простите, дом открыт только по воскресеньям. Я бы могла показать его вам но у меня срочная встреча в городе и…

Увидев мое разочарованное лицо, мисс Харрис бросила на нас оценивающий взгляд.

— Ладно. Потом опустите ключ в почтовый ящик, договорились?

Мы вышли из машины, и я взяла Джо под руку. Старательно изображая супружескую пару, которой приспичило срочно купить новый особняк, мы поднялись по лестнице и открыли дверь.


ГЛАВА 75


Внутри дом был тщательно вычищен, отделан и заново окрашен — настоящая конфетка для покупателей с толстым кошельком. Я заглянула в главный холл и направилась вслед за Джо на второй этаж. Войдя в спальню, я увидела, что он рассматривает гардероб.

— Здесь на уровне глаз была маленькая дырочка — видишь Линдси? Теперь ее заделали. — Джо колупнул пальцем твердую замазку.

— «Глазок»?

— Нуда, в шкафу, — хмыкнул Молинари. — Тебе не кажется это странным? Разве что О'Майли делали домашнее кино.

У меня в голове мгновенно замкнулась цепь между самодельным порно и карьерой Рэнди Лава. Интересно, полиция нашла пленку? А если нашла, то, что из этого следует? Если взрослые любят поразвлечься перед камерой, здесь нет ничего противозаконного.

Шагнув к перекрашенному гардеробу, я сдвинула в сторону вешалки и придержала их рукой, чтобы они перестали болтаться. В задней стенке шкафа виднелась свежая замазка. Я ткнула в нее пальцем, и сердце у меня екнуло. Дыра шла насквозь и выходила в другую комнату. Я схватила одну из вешалок и распрямила проволоку, чтобы воткнуть ее в отверстие.

— Джо, посмотри, где она торчит?

Мне пришлось ждать, пока он потянет проволоку с той стороны, и все это время я будто держалась за живой нерв. Молинари вернулся через несколько секунд.

— Там вторая спальня. Пойдем, тебе надо посмотреть.

В соседней комнате осталась кое-какая мебель — кровать под гофрированным пологом, туалетный столик, настенное зеркало. Джо указал мне на сквозную прорезь, скрытую под завитком на деревянной раме.

— Не могу поверить, Джо. Это же комната их дочери. Неужели эти ублюдки шпионили за Кэтлин? И снимали ее на камеру?

На обратном пути я невидящим взглядом смотрела в окно машины. Меня преследовала мысль о странном потайном отверстии. Какими людьми были О'Майли? Зачем они следили за своим ребенком? Может, камера помогала им приглядывать за Кэтлин, когда она была маленькой? Или дело обстоит гораздо хуже?

Я долго ломала голову, пытаясь перебрать все мыслимые и немыслимые варианты. Но в конечном счете все сводилось к одному вопросу: «Как это связано с убийствами?»


ГЛАВА 76


Домой мы вернулись около полудня. В спальне моих племянниц во всю стену висела пробковая доска, и мы решили использовать ее, чтобы подытожить известные нам факты об убийствах. Я нашла пару маркеров и цветной картон, а Джон притащил два маленьких пластиковых стула.

— Итак, что нам известно? — произнес он, прилепив к доске желтый листок.

— Судя по косвенным уликам, убийц трое. Криминалисты говорят об использовании разных ножей и поясов, что подтверждает мою версию насчет нескольких преступников, но на этом все. У нас нет ни отпечатков пальцев, ни волос, ни кусочков ткани, ни образцов ДНК. Можно подумать, что на дворе сороковые годы. Опергруппа не дала нам ни одной зацепки.

— А как насчет характерных признаков? Что объединяет все убийства?

— Спроси что-нибудь полегче, — пробормотала я, поглаживая стоявший на столе хрустальный шар. — Старк говорил, что все жертвы состояли в браке. И тут же добавил, что это ничего не значит. Восемьдесят процентов местных жителей женаты.

Джо написал на листочках имена жертв.

— Продолжай, — сказал он.

— У всех убитых были дети, за исключением Уиттакеров. Уиттакеры занимались детской порнографией, а Кэтлин О'Майли снимали на камеру. Но это просто домыслы. Можно предположить, что убийства как-то связаны с парнями из местной порноиндустрии, а через них — с организованной преступностью, но и тут все высосано из пальца. А мой Джон Доу вообще не вписывается в общую картину.

— Вероятно, первое преступление было чисто импульсивным, — предположил Джо. — А потом убийства стали преднамеренными.

— Хм-м, — протянула я, рассеянно глядя на окно, где по подоконнику стелились зеленые усики и стебли сладкого картофеля. — Вполне может быть. Допустим, Джона Доу убили в состоянии аффекта. А затем преступник — или преступники — решил надолго уйти в тень. Почерк тот же самый. Но какая между ними связь?

— Пока не знаю. Давай, суммируем то, что у нас есть.

— Мы имеем восемь сходных убийств в радиусе десяти миль. У всех жертв перерезано горло, кроме Лорели О'Майли, которой вспороли живот. Все восемь — плюс Джон Доу — подверглись порке. Мотивы неизвестны. Есть подозреваемый — бывшая порнозвезда и законченный наглец.

— Мне надо позвонить, — промолвил Джо.


ГЛАВА 77


Когда Молинари закончил разговаривать с ФБР, я взяла маркер, и Джо сообщил мне все, что ему удалось узнать.

— Все жертвы чистые — ни судимостей, ни чужих фамилий, ни связей с Эгнью. Теперь что касается «Логовадрузей». Рикардо Монтефьоре, он же Рик Монте, привлекался к суду за драки, сводничество и непристойное поведение в общественных местах. Рокко Бенуто — вышибала в твоей порнолавочке — серьезнее. У него срок за хранение огнестрельного оружия, и второй — за ограбление магазинчика в Нью-Джерси. Без оружия.

— Не тянет на серийного убийцу. Джо продолжил:

— Все трое вхожи в мелкие гангстерские шайки. Посещают их вечеринки, поставляют девочек. Что до Денниса Эгнью, ты знаешь о его процессе в 2000 году.

— Его вытащил Ральф Бранкузи. Молинари кивнул.

— Жертвой явилась начинающая порноактриса из Урбаны, штат Иллинойс. Двадцать с лишним лет, наркоманка, несколько раз арестовывалась за проституцию. Она была одной из подружек Эгнью, а потом пропала без вести.

— Пропала без вести? То есть тело не нашли?

— Увы, Линдси. Не нашли.

— Значит, мы не знаем, было ли у нее перерезано горло.

— Верно.

Я подперла ладонью подбородок. Меня очень угнетало, что я так близко стою к разгадке кошмарной тайны и не могу сделать ни шага. Но связь между убийствами существовала. Моего Джона Доу убили десять лет назад, Уиттакеров двумя годами позже, Далтри — полтора месяца назад. А потом два двойных убийства за одну неделю.

Джо присел рядом со мной на стул. Он взял меня за руку, и мы стали рассматривать прилепленные к доске листки. Когда я заговорила, мой голос звучал так зловеще, словно мы сидели не в детской, а в большой пещере.

— Они торопятся, Джо. Пока мы здесь сидим, они задумывают новое убийство.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я это чувствую.


ГЛАВА 78


Я проснулась от резкого телефонного звонка. Схватив трубку, обнаружила, что Джо уже ушел, а вместо его одежды на стуле лежит записка.

— Джо?

— Это Юки, Линдси. Я тебя разбудила?

— Нет, я уже встала, — соврала я.

Минут пять мы поговорили в обычном для нее гоночном темпе, и когда я повесила трубку, сна уже не было ни в одном глазу. Я прочитала милую записку Джо, натянула на себя что-то спортивное, надела на Марту ошейник, и мы отправились на прогулку.

На пляже задувал легкий свежий ветерок. Не успели мы отойти от дома, как я услышала свое имя. Навстречу мне бежала маленькая фигурка.

— Линдси, Линдси!

— Эллисон! Привет, малышка.

Темноглазая девочка с разбегу заключила меня в крепкие объятия и бросилась обнимать Марту.

— Ты здесь одна?

— У нас пикник, — ответила она, указав на кучку зонтиков в другом конце пляжа.

Когда мы приблизились, я услышала, как дети распевают «Оле-оле-оле», и увидела шагавшую к нам Кэроли.

Мы поцеловались, и Кэроли представила мне «своих» детишек.

— Что это за дворняжка? — спросил десятилетний мальчуган с рыжей копной на голове.

— Она не дворняжка. Прекрасная Марта — бордер-колли.

— На Лесси не похоже, — усомнилась кудрявая, как барашек, девочка с глазами цвета спелой вишни.

— Конечно, нет. Бордер-колли — другая порода. Эти собаки живут в Англии и Шотландии и делают очень важную работу, — объяснила я. — Они пасут коров и овец.

Все взгляды с любопытством устремились на меня, и даже Марта подняла голову, словно догадавшись, что я говорю о ней.

— Люди обучают их разным командам, но бордер-колли вообще очень умны и просто обожают свою работу. Они любят всех животных в стаде и стараются заботиться о них.

— Марта знает команды! Линдси, покажи нам, пожалуйста, — стала упрашивать меня Эллисон.

Я улыбнулась:

— Кто хочет быть овечкой?

Большинство детей рассмеялись, но четверо ребят и Эллисон вызвались добровольцами. Я попросила «овечек» разбежаться по берегу и сняла с Марты ошейник.

— Марта, возьми! — крикнула я, и собака бросилась за улепетывавшей от нее пятеркой.

Дети громко завизжали и попытались скрыться, но не тут-то было. Марта быстро и уверенно нагнала всю группу, пригнула голову и, не спуская глаз с ребят, стала облаивать их с разных сторон, пока они не сбились тесной кучкой.

— Гони! — скомандовала я, и овчарка развернула малышей, но часовой стрелке и направила к воде. — Кругом! — И Марта под общий смех и восторженные крики погнала всю компанию обратно к скалам. — Назад! — бросила я, и моя умная собачка стала описывать вокруг детей круги, пока не собрала их в «стадо» и не повела, хохочущих и сияющих от радости, к зонтикам. — Сидеть, Марта! — приказала я. — Хорошая работа. Молодец, девочка.

Марта разразилась довольным лаем. Дети начали хлопать и свистеть, а Кэроли принесла нам чашечки с апельсиновым соком и румяные тосты. Когда волнение немного улеглось, я отвела подругу в сторону и рассказала ей о своем разговоре с Юки.

— Окажи мне услугу, — попросила я.

— Все, что захочешь, — отозвалась Кэроли и добавила: — Знаешь, из тебя бы получилась отличная мать.


ГЛАВА 79


Попрощавшись с Кэроли и детишками, мы с Мартой забрались на холм и направились через пустошь к Мирамонтес-стрит. Когда мы добрались до тротуара, я увидела, что примерно в сотне ярдов от меня стоит мужчина и наводит на нас маленькую камеру.

Он стоял так далеко, что я заметила лишь блестящие линзы, оранжевую рубашку и бейсболку, низко натянутую на глаза. Рассмотреть получше не успела. Как только мужчина понял, что я его вижу, он развернулся и быстро зашагал прочь.

Конечно, это мог быть кто угодно — местный паренек, снимавший вид на бухту, проныра-репортер из желтой прессы или просто плод моего разыгравшегося воображения, — но мне стало не по себе.

Похоже, кто-то за мной следил. И этот парень не хотел, чтобы я его заметила.

Вернувшись в дом, я разобрала постель и упаковала свои вещи. Накормила Пенелопу и налила ей воды.

— Хорошие новости, Пенни, — сказала я чудо-свинке. — Кэроли и Эллисон за тобой присмотрят. Тебя ждет куча сладких яблок.

Я сунула в сумочку записку Джо и, внимательно оглянувшись по сторонам, взялась за ручку двери.

— Домой! — бросила я Марте.

Мы забрались в «иксплорер» и двинулись в сторону Сан-Франциско.


ГЛАВА 80


Часов в семь вечера я входила в ресторан «Индиго», новое заведение, недавно открывшееся на Маккалистер-стрит всего в двух кварталах от здания суда, — одно это должно было лишить меня всякого аппетита. Миновав обшитый деревом бар, я шагнула в просторный зал, где метрдотель проверил меня по списку и проводил к столику, за которым Юки изучала какие-то бумаги.

Обняв ее, я почувствовала, что безумно рада нашей встрече.

— Как дела, Линдси?

— Превосходно, если не считать того, что в понедельник начнется суд.

— Мы выиграем процесс, — заверила меня Юки. — Можешь не беспокоиться.

— Прости, что усомнилась, — улыбнулась я.

Мне не хотелось, чтобы Юки догадалась, что творится у меня в душе. Микки Шерман убедил власти, что моим представителем в суде должна быть женщина, а мисс Кастеллано — «как раз то, что нужно для такой работы».

Жаль, что у меня не было его уверенности.

Мы встретились в конце рабочего дня, но Юки выглядела свежей и полной сил. Самое главное — она выглядела молодой. Я машинально сжала своего Кокопелли, пока моя двадцати восьмилетняя защитница заказывала ужин.

— Итак, что я пропустила после отъезда? — поинтересовалась я.

Отодвинув в сторону морского окуня с пюре из дикой моркови — блюдо, изготовленное по рецепту местного шеф-повара, — я взялась за салат из фенхеля, кедровых орешков и эстрагона.

— Если честно, я очень рада, что тебя не было в городе, поскольку здешние акулы буквально глотали слюну, — ответила Юки.

Я заметила, что девушка смотрела прямо на меня, а ее руки безостановочно двигались над тарелкой.

— Все газеты и телеканалы набиты воплями разгневанных родителей… Ты видела «Прямой эфир в субботу вечером»?[11]

— Ни разу в жизни.

— Для информации — там была одна пародия, где тебя изобразили как Грязную Гарриет.

— Ну, это уж слишком, — пробормотала я, нахмурив брови. — Я не заслужила такой чести.

— Дальше будет еще хуже, — продолжила Юки, накручивая на палец свой длинный локон. — Судья Ачакозо одобрила присутствие телевизионщиков в зале суда. Кроме того, я получила список свидетелей со стороны истца. Показания даст Сэм Кэйбот.

— И что тут плохого? Сэм признался в убийствах электрическим током. Мы можем это использовать!

— Боюсь, что нет, Линдси. Его адвокаты подали ходатайство об аннулировании признаний Кэйбота на том основании, что мальчик сделал их в отсутствие родителей. Слушай, — добавила Юки, заметив мрачное выражение моего лица, — мы не знаем, что Сэм скажет на суде, хотя я все равно с ним разберусь, обещаю. Но мы не можем оспорить показаний Кэйбота из-за его признаний. Его слово против твоего, однако… Он тринадцатилетний мальчик, а ты — пьяный коп.

— И ты говоришь, что я «могу не беспокоиться»?

— Да, потому что правда возьмет свое. Присяжные — тоже люди, многим из них часто приходилось выпивать. Уверена, они решат, что ты имела полное право на выпивку, да что там — просто обязана была пропустить стаканчик. Ты хотела помочь этим детям, Линдси. А это совсем не преступление.


ГЛАВА 81


— Не забудь, что процесс начнется, как только ты переступишь порог суда, — предупредила меня Юки, когда мы шли по тихой вечерней улице.

Добравшись до гаража на Ван-Несс-стрит, мы спустились в лифте в подземный зал, где Юки оставила свой темно-серый лимузин.

Через минуту машина уже мчалась по Голден-Гейт-авеню к моему любимому кафе, хотя на всякий случай я дала себе зарок не пить ничего, кроме кока-колы. Береженого Бог бережет.

— В суд приезжай на чем-нибудь попроще. Никаких патрульных машин или новеньких внедорожников, ясно?

— У меня есть старый «иксплорер» с разболтанной дверцей. Пойдет?

— Схватываешь налету, — рассмеялась Юки. — Как раз то, что нужно. На предварительное слушание оденься построже. Темный костюм, полицейский значок на лацкане, никаких украшений. Когда на тебя насядет пресса, отвечай вежливой улыбкой, но молчи как рыба.

— Потому что ты все скажешь за меня?

— Верно, — кивнула Юки, и мы подъехали к кафе «У Сьюзи».

Когда я вошла в зал, на меня нахлынула теплая волна. Оркестр наяривал веселую мелодию, публика бурлила от восторга, а сама Сьюзи, облаченная в ярко-розовый саронг, отплясывала зажигательный лимбо[12] на танцплощадке. Мои подружки помахали мне из-за «нашего» столика в конце зала.

Я представила им Юки Кастеллано, и все обменялись рукопожатиями. По напряженным лицам девочек я поняла, что предстоящий процесс беспокоит их не меньше, чем меня. Поздоровавшись с Юки, Клэр заметила:

— Мы с Линдси лучшие друзья, и, конечно, вы в курсе, что я буду свидетелем от обвинения.

— А я работаю в «Кроникл», — с серьезным видом добавила Синди, — и мне придется забрасывать ее у здания суда очень неприятными вопросами.

— И потом разорвать ее на мелкие кусочки вместе с прочей журналистской братией? — хмыкнула Юки.

— Вот именно.

— Не бойтесь, я сумею о ней позаботиться, — заверила мой адвокат. — Схватка будет жаркой, это точно, но мы выиграем ее.

Все четверо, точно по команде, скрестили руки над столиком.

— Вперед, к победе! — проскандировала я.

Мы облегченно рассмеялись, и Юки, сняв пиджак, покосилась на «Маргариту», которую Клэр налила всем, кроме меня.

— Ни разу не пробовала, — протянула она с сомнением.

— Самое время, мисс Советчик, — улыбнулась Клэр. — Только пей медленно и со вкусом, ладно? А теперь, — продолжила она, — расскажи нам о себе. С самого начала.

— Ладно, тогда как насчет моего имени? — спросила Юки, облизав с губ соль. — Вы должны знать, что японцы и итальянцы — как лед и пламя. Возьмем, например, еду: если у одних сырые кальмары с рисом, то у других — спагетти и мидии под луковым соусом! — Ее смех зазвенел как колокольчик. — Когда моя мама, скромная, миниатюрная японка, встретилась на вечеринке с моим будущим папой, огромным и страстным итало-американцем, это было чистой воды волшебство. И вот представьте, — Юки выстреливала в нас сотней слов в минуту, — мой папа ей говорит: «Давай поженимся, пока мы еще влюблены друг в друга». Что они и сделали через три недели после первой встречи! А я появилась девять месяцев спустя.

Юки объяснила, что в консервативных японских семьях до сих пор существует предубеждение против смешанных браков, и ее родителям пришлось переехать в Калифорнию, когда ей исполнилось шесть лет. Но позже она часто вспоминала, что ей пришлось пережить в первые годы в школе, где местные дети издевались над полукровкой.

— Я решила стать адвокатом, увидев по телевизору Перри Мейсона, — со смехом заявила Юки. — На юрфаке у меня были одни пятерки — я не хвастаюсь, просто хочу, чтобы вы знали, — и после университета меня сразу взяли в «Даффи и Роджерс». Мне кажется, мотивация — главный двигатель наших успехов, так что вы должны меня понять. Я всегда старалась доказать себе что-то и никогда не останавливалась на достигнутом. Просто хорошего мне недостаточно. Я хочу быть лучшей. Что до вашей подруги, — а теперь и моей тоже, — то уверена, что Линдси невиновна. И я намерена это доказать.


ГЛАВА 82


Хотя Юки предупреждала меня насчет ажиотажа в прессе, то, что я увидела на следующее утро перед зданием суда, повергло меня в шок. Прилегающие улочки были забиты передвижными телестанциями и спутниковыми тарелками, а густая толпа зевак окружала их с четырех сторон, словно враждебная стена, блокируя все подходы к мэрии.

Я оставила машину в гараже на Ван-Несс-стрит, в трех кварталах от суда, и попыталась пробраться к месту пешком. Не тут-то было. Репортеры сразу заметили меня и бросились наперерез, тыча в лицо микрофонами и камерами и забрасывая вопросами, из которых я едва понимала половину.

Толкотня и давка, громкие вопли, обвинения, дикий шум толпы — от всего этого голова пошла кругом. Меня захлестнули горечь и обида. Какого черта, ведь я хороший коп! Почему все эти люди, которых я всегда защищала, теперь накинулись на меня?

Вик Смит из КОРН-ТВ знал меня по громкому процессу Грязной Гарриет: толстый коротышка с железной хваткой ловко выпытывал у людей подноготную, успевая выпотрошить их прежде, чем они что-нибудь заметят. Один раз Вик брал у меня интервью, и я хорошо знала его манеру, поэтому, когда он вкрадчиво спросил: «Вы обвиняете Кэйботов в том, что они заварили всю эту кашу?» — я едва не сорвалась.

Я уже хотела подкинуть ему пару злобных реплик для шестичасового блока новостей, когда кто-то крепко схватил меня за руку. Я дернулась и увидела своего друга-полицейского.

— Конклин! — выдохнула я. — Слава Богу.

— Давай за мной! — бросил он, потащив меня сквозь толпу к линии оцепления, где полиция расчистила узкий проход к подъезду.

Через минуту меня окружили дружеские рукопожатия, кивки и ободряющие возгласы, которые подняли мне настроение.

— Мы с тобой, Линдси!

— Держись, лейтенант!

На ступеньках подъезда я заметила Юки и поспешила к ней. Конклин передал меня адвокату, и мы дружно надавили на массивную дверь подъезда. Поднявшись по мраморной лестнице на второй этаж, мы вошли в красивый и просторный зал, обшитый вишневыми панелями.

Все головы повернулись в нашу сторону. Расправив свежевыглаженный воротник, я пригладила волосы и прошествовала вместе с Юки по ковру к столику защиты. Небольшая передышка помогла мне привести себя в порядок, но внутри меня все еще кипело.

Как я могла до такого докатиться?


ГЛАВА 83


Юки стояла возле столика, пока я усаживалась на стул рядом с седовласым Микки Шерманом. Он привстал и пожал мне руку.

— Привет, Линдси. Выглядишь отлично. Как самочувствие?

— Превосходно, — улыбнулась я.

Однако мы оба сознавали, что на моем месте ни один человек не чувствовал бы себя превосходно. На карту поставлена моя карьера, а если мне не повезет с присяжными, моя жизнь превратится в ад. Доктор и миссис Кэйбот требовали возмещения ущерба в размере пятидесяти миллионов долларов. Значительная часть из них приходилась на долю города Сан-Франциско, но все равно в случае проигрыша мои финансы окажутся в плачевном состоянии и на меня поставят клеймо второй Грязной Гарриет.

Когда Юки заняла свое место, шеф Траччио перегнулся через перила и похлопал меня по плечу. Это был неожиданный жест, и он меня тронул. По рядам прокатился говорок — в зал вошла «убойная команда» истца и распределилась по местам на противоположной стороне прохода.

Через минуту появились доктор и миссис Кэйбот — тощий как щепка мужчина и светловолосая женщина с измученным лицом, — они сели за столик позади своих адвокатов. Глаза обоих мгновенно устремились на меня.

Эндрю Кэйбот напоминал живую скалу, окаменевшую от ярости и скорби. На лице Евы Кэйбот застыло безысходное горе. Из-за меня она потеряла дочь, а ее сын навсегда стал инвалидом. Ее серые с красным ободком глаза неотрывно смотрели на меня, и я читала в них отчаяние и гнев. Кэйбот ненавидела меня от всей души. Она желала мне смерти.

Прохладная рука Юки легла на мою ладонь и заставила оторваться от взгляда Евы Кэйбот. Но репортеры уже успели запечатлеть нашу безмолвную дуэль.

— Всем встать! — провозгласил судебный пристав.

В зале раздался приглушенный шум, и публика стояла, пока судья Ачакозо — невысокая женщина в очках — не спеша, шествовала к своему креслу. Потом я почти без сил рухнула на стул.

Все мои страхи воплотились в явь.

Суд идет.


ГЛАВА 84


Отбор присяжных занял почти три дня. На вторые сутки, не выдержав лавины телефонных звонков и осаждавших мой дом журналистских полчищ, я собрала вещички и вместе с Мартой перебралась в квартиру Юки, в хорошо охраняемую многоэтажку на Крест-Ройал-стрит.

А шумиха в прессе набирала обороты с каждым днем. Репортеры перемывали косточки кандидатам и кормили публику детальными сведениями о жизни будущих присяжных, не забывая обвинять нас в расовой ангажированности. Если честно, меня саму воротило от того, как обе стороны отсеивали или принимали кандидатов на основании их реальной или воображаемой предубежденности против моей особы. Когда мы отклонили четырех чернокожих и латиноамериканцев, я решила поговорить об этом с Юки.

— Разве тебе самой не пришлось страдать от расовой дискриминации?

— Расизм тут ни при чем, Линдси. Мы отвергли этих людей, потому что они предвзято относятся к полиции. Иногда человек сам не понимает своих мотивов, пока не спросишь его об этом прямо. А кое-кто обманывает нарочно, надеясь урвать свои пятнадцать минут славы, если процесс окажется громким. И вообще отсев присяжных — наше законное право. Доверься нам. Если мы сейчас дадим слабину, то проиграем еще до начала суда.

Позже в тот же день обвинение без объяснения причин дало отвод трем белым служащим — двум немолодым женщинам, смотревшим на меня так благожелательно, словно я была их родной дочерью, и пожарному по фамилии Макгои, который всем своим видом показывал, что не стал бы возражать, даже если бы я выпила целую бочку «Маргарит».

В конце концов, обе стороны остались не слишком, довольны результатом, но дело было сделано, и двенадцать присяжных — плюс три дублера — заняли свои места. В два часа дня Мейсон Бройлз встал с места, чтобы произнести вступительную речь.

Даже в страшном сне я не могла вообразить, в каком виде это исчадие рода человеческого рода представит меня в деле Кэйботов.


ГЛАВА 85


Мейсон Бройлз выглядел хорошо выспавшимся и готовым к схватке. Чисто выбритый, в темно-синем костюме от Армани и свежей бледно-голубой рубашке, подходившей в тон глазам, он решительно встал из-за стола и обратился к присяжным и суду, не заглядывая в бумажки:

— Ваша честь, дамы и господа! Если мы хотим понять, что произошло ночью десятого мая, давайте представим, что могло руководить двумя подростками в тот вечер. Их родителей не было дома. Случайно они нашли ключи от новенького «Мерседеса» своего отца и решили немного прокатиться. Конечно, это нельзя назвать хорошим поступком, но дети есть дети. Саре было пятнадцать лет. Восьмикласснику Сэму — всего тринадцать.

Бройлз отвернулся от присяжных и взглянул на своих клиентов, как бы говоря: «Смотрите, вот они, несчастные жертвы жестоких полицейских». Потом снова обратился к присяжным и продолжил речь:

— За рулем сидела Сара Кэйбот. Они проезжали через Тендерлойн — опасный район с высоким уровнем преступности, — и у них была роскошная машина. Вдруг за ними увязался другой автомобиль. Сэм Кэйбот утверждает, что ни он, ни его сестра понятия не имели, что их преследуют полицейские. Да и откуда им было знать? Детишки не сомневались, что имеют дело с бандитами. Будь Сара Кэйбот сейчас жива, она бы рассказала, как испугалась погони и попыталась сбежать, но не справилась с управлением и врезалась в столб. А когда сообразила, что имеет дело с полицией, то испугалась еще больше — потому что удрала от детективов, разбила машину и не имела водительских прав. И потому что ее маленький братик пострадал и аварии. А еще потому, что у полицейских было оружие. Н о Сара Кэйбот — девочка с незаурядными способностями и блестящим будущим, опережавшая в учебе сверстников и имевшая коэффициент интеллекта в сто шестьдесят баллов, — эта бедная девочка уже ничего не скажет, ведь она мертва. Она мертва, поскольку обвиняемая, лейтенант Линдси Боксер, совершила чудовищную ошибку и дважды выстрелила Саре в сердце. А еще через секунду лейтенант Боксер открыла огонь по Сэму Кэйботу — умному, очаровательному малышу, капитану футбольной команды, школьному чемпиону по плаванию, отличному спортсмену и всеобщему любимцу.

По залу разнеслись приглушенные вздохи публики, пораженной нарисованной Бройлзом драматической картиной. Вскоре воцарилось молчание, и адвокат неподвижно застыл в центре зала, выдерживая должную паузу и почти гипнотизируя присутствующих своим дьявольским ораторским искусством, которым он в совершенстве овладел за годы юридических баталий.

Сунув руки в карманы и опустив голову, Бройлз с отрешенным видом разглядывал блестящие носы своих ботинок, точно заново переживая только что описанную им трагедию. Казалось, он горячо молится, хотя я была уверена, что он в жизни не прочитал ни одной молитвы. Но я могла лишь молча сидеть и смотреть на непроницаемое лицо судьи, пока Бройлз держал в руках завороженный зал.

Наконец, решив, что выкопанная им яма достаточно глубока, он бросился в последнюю атаку:

— Дамы и господа, скоро вы услышите, что в тот злосчастный вечер лейтенант Боксер закончила дежурство и пила спиртное, однако села в патрульную машину и начала стрельбу. Вы также узнаете, что у Сары и Сэма Кэйбот тоже имелось оружие, и хотя лейтенант Боксер была достаточно опытна, чтобы обезоружить двух испуганных детей, в этот вечер она нарушила все мыслимые и немыслимые правила. Вот почему лейтенант Боксер ответственна за смерть Сары Кэйбот, замечательной девочки, чья жизнь оборвалась в одно ужасное мгновение. На совести лейтенанта Боксер страдания Сэма Кэйбота, искалеченного по ее вине. Дамы и господа! После того как вы выслушаете показания свидетелей, мы просим вас признать лейтенанта Линдси Боксер виновной в противоправных действиях и превышении должностных полномочий, повлекших за собой смерть Сары Кэйбот и увечье Сэма Кэйбота. Разумеется, подобные потери невозместимы, но мы требуем, чтобы ответчица выплатила пятьдесят миллионов долларов на пожизненное лечение Сэма Кэйбота, а также в качестве компенсации за страдания, перенесенные им и его семьей. Кроме того, мы настаиваем на выплате еще ста миллионов долларов в виде штрафных убытков, чтобы напомнить полиции округа и всей страны о недопустимости подобных действий. Пьяным полицейским не место на наших улицах!


ГЛАВА 86


Слушая, как Сэма Кэйбота, этого хладнокровного психопата, превращают в спортивного героя, я едва верила своим ушам. Чемпион по плаванию? Капитан школьной команды? Да какая, к черту, разница? А как же те убийства, которые он совершил? Как насчет пуль, которые он выпустил в Уоррена Джейкоби?

Я изо всех сил старалась сохранять спокойный вид, а слово уже предоставили Юки Кастеллано.

— Десятое мая было пятницей, и для лейтенанта Линдси Боксер это означало конец тяжелой трудовой недели, — начала моя защитница звонким, мелодичным тоном, который наполнил зал. — Накануне в Тендерлойне произошло два убийства, и лейтенант была обеспокоена необыкновенной жестокостью этих преступлений и почти полным отсутствием улик.

Юки приблизилась к скамье присяжных и положила руку на перила, по очереди вглядываясь в каждого из сидевших за барьером заседателей. Все внимательно смотрели на хрупкую молодую женщину с миловидным лицом и ясными карими глазами и вслушивались в каждое ее слово.

— Как человек, возглавлявший отдел по расследованию убийств в полиции Сан-Франциско, лейтенант Боксер отвечала за любую насильственную смерть в этом городе. Но последние случаи задели ее особенно глубоко, ведь жертвами стали беззащитные подростки. В тот вечер лейтенант Боксер уже закончила дежурство и ужинала со своими друзьями, когда ей позвонил детектив Уоррен Джейкоби. Раньше он был напарником лейтенанта Боксер, и поскольку дело оказалось очень сложным, они работали над ним вместе. Детектив Джейкоби сообщил лейтенанту, что главная зацепка полиции — черный «Мерседес», который оба раза видели возле места преступления, замечен недалеко от Маркет-стрит. На месте лейтенанта Боксер многие сказали бы: «Хватит, я уже не на работе. Мне совсем не хочется всю ночь таскаться в патрульной машине». Но лейтенант лично занималась данным делом и мечтала поймать преступников раньше, чем они опять станут убивать. Сев в автомобиль, моя подзащитная сообщила детективу Джейкоби, что немного выпила, однако чувствует себя вполне нормально. Дамы и господа, обвинение очень часто употребляет слово «пьяный», но это не соответствует истине.

— Протестую, ваша честь. Замечание ничем не аргументировано.

— Протест отклонен. Сядьте, мистер Бройлз.

— На самом деле, — заявила Юки, вернувшись на середину зала, — лейтенант выпила чуть более бокала. Она не теряла над собой контроль, говорила четко, сохраняла ясный разум и твердую походку. Алкоголь в ее крови лишь немного превышал уровень, допустимый при вождении машины. Но лейтенант Боксер даже не сидела за рулем. И ее полтора бокала не имеют никакого отношения к тому, что случилось позже той же ночью. Господа присяжные, офицера полиции обвиняют в том, что она напрасно выстрелила в девочку из табельного пистолета. Но во время процесса вы узнаете, что вооружена была не только лейтенант Боксер. Так называемые жертвы не только имели при себе оружие, но применили его первыми. Они стреляли в полицейских, и стреляли на поражение.


ГЛАВА 87


Мейсон Бройлз в ярости вскочил.

— Возражаю, ваша честь! Зашита, издевается над пострадавшими и выходит за рамки дела. Под судом находятся не Сэм и Сара Кэйбот. Обвиняется лейтенант Боксер.

— И совершенно зря! — резко возразила Юки. — Моя подзащитная не совершила ничего дурного. Ровным счетом ничего. Она находится здесь лишь потому, что семья истца обезумела от горя и желает отомстить за свои страдания — как угодно и любыми способами.

— Протестую! Ваша честь! Утверждения бездоказательны.

— Протест принят. Мисс Кастеллано, постарайтесь вести себя сдержаннее.

— Да, ваша честь. Простите.

Юки подошла к столику и стала просматривать свои записи. Затем спокойно повернулась к залу.

— В ту ночь, когда многоуважаемые Сэм и Сара Кэйбот пытались убежать от полиции, они мчались по переполненным улицам на скорости семьдесят пять миль в час, не обращая внимания на прохожих. Это — преступление. У них было оружие — это тоже преступление. После того как Сара Кэйбот вдребезги разбила машину своего отца, ей и ее брату помогли выбраться из обломков два сердобольных полицейских, которые не только убрали в кобуру свое оружие, но и попытались оказать им помощь, хотя это не входило в их служебные обязанности. Баллистическая экспертиза доказала, что пули, извлеченные хирургами из детектива Джейкоби и лейтенанта Боксер, были выпущены Сэмом и Сарой Кэйбот. Офицеры полиции ничем не спровоцировали стрельбу. Когда лейтенант Боксер уже полумертвая лежала на земле, потеряв свыше сорока процентов крови, она приказала задержанным бросить оружие. В ответ Сара Кэйбот выстрелила в нее еще три раза, но, к счастью, промахнулась. Только после этого моя подзащитная открыла ответный огонь. Если бы любой другой на ее месте — банкир, пекарь или букмекер — попытался бы защитить свою жизнь таким же образом, никакого суда не было бы вообще. Но когда речь идет об полицейском, каждый готов разорвать его на мелкие…

— Протестую!

Но протестовать было поздно. Каменное лицо доктора Кэйбота исказилось от бешенства. Он вскочил и шагнул вперед, словно хотел вцепиться Юки в горло. Мейсон Бройлз задержал своего клиента, но весь зал уже бурлил как котел, и судья Ачакозо раздраженно постучала молоточком.

— Я закончила, ваша честь, — сказала Юки.

— Еще нет. С этого момента заседание становится закрытым. Судебный пристав, очистите зал. Адвокаты, прошу пройти в мой кабинет, — распорядилась судья.


ГЛАВА 88


Когда суд возобновился, глаза Юки сверкали ярче обычного. Вид у нее был такой, будто полученная от судьи взбучка вполне стоила тех дополнительных очков, которые она заработала благодаря вступительной речи.

Бройлз вызвал свою первую свидетельницу — Бетти Данджело, медсестру из городской больницы, которая оказала мне первую помощь после перестрелки. Данджело неохотно повторила то, что уже заявила на предварительном слушании: алкоголь в моей крови превышал допустимый уровень.

Следующей вызвали мою подругу Клэр Уошберн. Она объяснила, что является главным судебно-медицинским экспертом города Сан-Франциско, и занималась вскрытием трупа Сары Кэйбот.

— Доктор Уошберн, вы установили причину смерти Сары Кэйбот?

Клэр принесла с собой схематичное изображение человеческого тела, чтобы показать, в какие места попали пули.

— Да, я обнаружила два огнестрельных ранения в области груди. Пуля номер один ударила в левую верхнюю часть грудной клетки, вот здесь. Она прошла между третьим и четвертым ребрами, пробила верхнюю долю левого легкого, проникла в околосердечную сумку, разорвала левый желудочек и застряла в грудном столбе с левой стороны. Пуля номер два, — продолжила Клэр, постучав указкой по наглядному пособию, — попала в грудину на пять дюймов ниже левого плеча. Она прошла сквозь сердце и остановилась в четвертом позвонке.

Присяжные заворожено следили за описанием того, как мои выстрелы пронзили сердце Сары Кэйбот, но как только Бройлз закончил, инициативу перехватила Юки.

— Доктор Уошберн, под каким углом пули вошли в тело? — спросила адвокат.

— Снизу вверх. Точнее, под углами сорок семь и сорок девять градусов, — ответила Клэр. — Оружие находилось чуть выше уровня земли.

— Доктор, Сара Кэйбот умерла мгновенно?

— Да.

— То есть она была настолько мертва, что не могла выстрелить после того, как в нее стреляла лейтенант Боксер?

— Что значит — «настолько мертва»? Человек либо мертв, либо нет, мисс Кастеллано. Других вариантов я не вижу.

Юки покраснела.

— Хорошо, я перефразирую вопрос. Поскольку Сара Кэйбот умерла мгновенно, а две пули из ее оружия попали в лейтенанта Боксер, значит ли это, что Сара Кэйбот стреляла первой?

— Да. Это единственно возможное объяснение.

— И еще одно, — добавила Юки таким тоном, точно эта мысль только что пришла ей в голову. — Вы проводили анализ крови у мисс Кэйбот?

— Да, через несколько дней после вскрытия.

— Что вы обнаружили?

— Я нашла в крови метамфетамин.

— То есть она приняла наркотик?

— Да, большую дозу.

— Какое действие оказывает метамфетамин? — спросила Юки.

— Это мощный стимулятор мозга, вызывающий самые разнообразные эффекты. В лучшем случае — эйфорию, состояние блаженства. Но при длительном применении возникают побочные симптомы вроде паранойи, суицидных склонностей и агрессивных мыслей.

— А как насчет агрессивных поступков?

— Вполне вероятно.

— Спасибо, доктор Уошберн. У меня больше нет вопросов к свидетелю, ваша честь.


ГЛАВА 89


Показания Клэр меня ободрили, но ненадолго. Мейсон Бройлз вызвал доктора Роберта Гелфанда. На трибуну взошел усатый шатен в светло-голубом костюме,который дал обычную клятву и принялся описывать ужасные повреждения, нанесенные моими выстрелами Сэму. Использовав примерно такой же рисунок, что и Клэр, доктор Гелфанд показал, как первая пуля прошла через брюшную полость и застряла в позвоночнике.

— Она парализовала тело Сэма ниже пояса, — пояснил доктор, покручивая усы. — Вторая пуля попала в основание шеи, раздробила третий позвонок и парализовала все, что находится ниже шеи.

— Доктор Гелфанд, — произнес Бройлз, — Сэм Кэйбот сможет когда-нибудь ходить?

— Нет.

— Сможет ли он заниматься сексом?

— Нет.

— Сможет ли он дышать самостоятельно и жить полноценной жизнью?

— Нет.

— Он до конца жизни прикован к инвалидной коляске, не так ли?

— Совершенно верно.

— Я закончил, ваша честь! — бросил Бройлз, вернувшись на свое место.

— У защиты нет вопросов к свидетелю, — подала голос Юки.

— Обвинение вызывает Сэма Кэйбота, — объявил Бройлз.

Мы с Юки обменялись тревожными взглядами и повернулись к входу. Дверь распахнулась настежь, и молодая сиделка вкатила в зал инвалидное кресло — дорогое, сияющее хромом устройство известной фирмы, почти то же, что «кадиллак» среди машин.

Сэм Кэйбот, совсем маленький и тощий в своем галстучке и спортивном пиджачке, не имел ничего общего с тем жестоким преступником, который ради потехи убил двух человек и едва не прикончил Джейкоби. Я сама узнала его с трудом — по особому томному взгляду с поволокой.

Подросток уставил на меня свои карие глаза, и мое сердце сжалось от боли и сострадания. Я инстинктивно перевела взгляд на дыхательный аппарат, жужжавший под креслом Сэма. Это была большая металлическая коробка со всевозможными датчиками и индикаторами, от которой к левой щеке мальчика тянулась пластиковая трубка. Перед лицом Сэма находился электронный синтезатор речи.

Младший Кэйбот отвернулся от меня и обхватил губами воздушный шланг. Респиратор под креслом издал неприятный всасывающий звук, и в легкие мальчика пошел сжатый воздух. То же самое повторялось через каждые три или четыре секунды, когда Сэм делал новый вдох.

Сиделка подкатила кресло к свидетельской трибуне.

— Ваша честь, — произнес Мейсон Бройлз, — поскольку мы не знаем, сколько времени уйдет на дачу показаний, я прошу подключить респираторный аппарат к электрической розетке, чтобы сэкономить батарейки.

— Да, конечно, — кивнула судья. Обслуживающий техник протянул к розетке длинный оранжевый провод и сел позади Эндрю и Евы Кэйбот.

Сэм находился теперь прямо передо мной. Я видела его напряженную шею и голову, откинутую назад и прижатую к креслу с помощью специальной эластичной ленты. Больше всего это напоминало какое-то средневековое орудие пытки, и я не сомневалась, что именно так его воспринимал сам Сэм.

Судебный пристав, высокий молодой мужчина в зеленой форме, приблизился к подростку:

— Пожалуйста, поднимите правую руку.

Сэм Кэйбот повел в сторону широко раскрытыми глазами. Он глотнул еще немного воздуха и сказал что-то в коробку синтезатора. Аппарат издал странный, неестественно звучащий звук.

— Я не могу, — произнес Сэм.


ГЛАВА 90


В голосе Сэма не было ничего человеческого, но юное лицо и изможденный вид мальчишки делали его самым хрупким и уязвимым существом из всех, сидевших в зале.

В публике раздались сочувственные вздохи, а пристав повернулся к судье Ачакозо:

— Ваша честь?

— Произнесите клятву, пристав.

— Вы клянетесь говорить правду и только правду, да поможет вам Бог?

— Клянусь, — ответил Сэм Кэйбот.

Бройлз улыбнулся Сэму и выдержал паузу, чтобы дать присяжным осознать весь ужас положения, в котором оказался его клиент.

— Не бойся, — подбодрил он Сэма. — Просто говори правду. Расскажи, что произошло той ночью.

Адвокат задал свидетелю несколько «разогревающих» вопросов, умолкая всякий раз, когда мальчик тянулся к воздушной трубке. Сэм отвечал короткими, ломаными фразами, длина которых зависела от количества воздуха, наполнявшего его легкие. Бройлз спросил, сколько ему лет, где он живет и в какую школу ходит, после чего перешел к главной теме:

— Сэм, ты помнишь, что случилось ночью десятого мая?

— Я этого не забуду… до конца своей жизни, — ответил Сэм, регулярно прикладываясь к трубке и отрывисто бросая слова через синтезатор. — Сколько бы я ни пытался… мне не удается выбросить его из головы… тот день, когда она убила мою сестру… и сделала меня калекой.

Юки вскочила и воскликнула:

— Протестую, ваша честь!

— Молодой человек, — нахмурилась судья, — я понимаю, что сейчас вам нелегко, но постарайтесь прямо отвечать на поставленный вопрос.

— Что ж, Сэм, давай вернемся к той ночи десятого мая, — невозмутимо продолжил Мейсон Бройлз. — Сообщи нам, что тогда произошло.

— Много всякого, — промолвил Сэм. Он глотнул очередную порцию воздуха. — Правда, я не помню… не все помню хорошо. Мы взяли папину машину… и очень испугались… Мы услышали сирены… У Сары не было водительских прав… Потом вдруг надулась подушка безопасности… А дальше все, что я запомнил… это как та женщина… как она стреляет в Сару… я не знаю почему.

— Хорошо, Сэм. Что случилось дальше?

— Я увидел вспышку, — произнес мальчик, не отводя от меня глаз. — И моя сестра… ее убили.

— Да, мы знаем. Сосредоточься, Сэм. Ты помнишь, когда лейтенант Боксер выстрелила в тебя?

Подросток задергал головой, насколько ему позволяла закрепляющая лента. Потом он разрыдался. Его душераздирающие всхлипы, усиленные динамиком речевого синтезатора, прерывались звуком всасываемого воздуха и превращались в какой-то неестественный вой.

Ничего более страшного мне не приходилось слышать. Я чувствовала, как по моей спине бегут мурашки. Не сомневаюсь, что остальные испытывали то же самое.

Мейсон Бройлз подскочил к своему клиенту, выхватил из кармана носовой платок и вытер Сэму глаза и нос.

— Хочешь, мы сделаем перерыв?

— Нет… сэр… я в порядке, — просвистел динамик.

— Я закончил, ваша честь.

Бройлз развернулся и бросил на нас взгляд, полный вызова и торжества.


ГЛАВА 91


Юки подошла к тринадцатилетнему убийце, который съежился в своем кресле и выглядел еще более слабым и жалким.

— Тебе немного лучше, Сэм? — спросила она, слегка нагнувшись и упершись ладонями в колени, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Да, спасибо… уже лучше.

— Очень хорошо. — Юки выпрямилась и отошла назад. — Постараюсь быть краткой. Почему в ночь десятого мая вы отправились в Тендерлойн?

— Я не знаю, мэм… за рулем была Сара.

— Вы оставили машину возле отеля «Бальбоа». Зачем?

— Мы собирались купить газету… посмотреть, что идет в кино.

— По-твоему, в «Бальбоа» есть газетный киоск?

— Кажется, есть.

— Сэм, ты понимаешь разницу между правдой и ложью?

— Конечно.

— И ты помнишь, что обещал говорить только правду?

— Да.

— Отлично. Скажи нам, почему в ту ночь у тебя и Сары было оружие?

— Просто мы… мы взяли его у папы, — пробормотал подросток. Он сделал паузу, чтобы вдохнуть воздух и, вероятно, лучше обдумать свой ответ. — Я нашел пистолет в ящичке для перчаток… мне показалось, что эти люди… хотят убить нас.

— Вы не видели, что вас преследует полиция?

— Я был испуган… автомобиль вела Сара… и все происходило очень быстро.

— Сэм, ты кололся в тот вечер?

— Что?

— Я про метамфетамин. Ну, ты знаешь — «лед», «стекло», «мел»?

— Я не употребляю наркотики.

— Ладно. Ты помнишь, как произошла авария?

— Не очень.

— А как лейтенант Боксер и детектив Джейкоби помогали вам выбраться из машины?

— Нет, у меня глаза залила кровь… нос сломан… а потом я вдруг увидел пистолеты… и они начали стрелять.

— Ты помнишь, как выстрелил в детектива Джейкоби? Глаза мальчика расширились. Он не ожидал этого вопроса? Или вспомнил, как все происходило?

— Я боялся, что он… на меня набросится.

— Значит, ты помнишь, как стрелял в него?

— Он хотел меня арестовать, разве нет?

Юки подождала, пока Сэм глотнет воздуха.

— Сэм, почему ты стрелял в детектива Джейкоби?

— Не знаю… не помню.

— Ты наблюдаешься у психиатра?

— Да, мэм… потому что мне было очень трудно… я парализован… эта женщина убила мою сестру.

— Хорошо, тогда объясни мне вот что. Ты говоришь, лейтенант Боксер убила твою сестру. Разве ты не видел, что Сара выстрелила в лейтенанта первой? И что лейтенант Боксер лежала на земле?

— Я запомнил по-другому.

— Сэм, ты понимаешь, что даешь показания под присягой?

— Я говорю правду, — пробормотал мальчик и снова всхлипнул.

— Хорошо. Ты когда-нибудь был в отеле «Лоренцо»?

— Протестую, ваша честь! Вопрос не относится к делу.

— Мисс Кастеллано?

— Сейчас я все объясню. Позвольте задать еще вопрос.

— Продолжайте.

— Сэм, тебе известно, что в настоящее время ты являешься главным подозреваемым в уголовном деле, касающемся нескольких убийств?

Подросток отвернул голову от Юки и просипел своим неживым, пропущенным через динамик голосом:

— Мистер Бройлз…

Его голос угас вместе с выдохом из легких.

— Протестую! Утверждение не обосновано, ваша честь! — выкрикнул Бройлз, но его возглас заглушил молоточек судьи Ачакозо, попытавшейся утихомирить зал. — Требую вычеркнуть вопрос из протокола! — продолжал вопить Бройлз. — Ваша честь, присяжные не должны учитывать…

Судья пыталась восстановить порядок в зале, когда Сэм Кэйбот возбужденно завертел головой. Его глаза вращались из стороны в сторону.

— Я хочу воспользоваться поправкой, — произнес мальчик и сделал глубокий вдох. — Пятой поправкой на основании…

В этот момент под инвалидным креслом оглушительно завыл сигнал тревоги. Показания датчиков на аппарате искусственного дыхания упали до нуля, и среди публики раздались испуганные возгласы.

Эндрю Кэйбот вскочил с кресла и толкнул вперед своего помощника.

— Сделайте что-нибудь! Ради Бога!

Сидевшие в зале затаили дыхание, пока техник, опустившись на колени, крутил настройки и перезапускал устройство. Наконец сигнализация умолкла. Сэм всосал глоток спасительного воздуха, и по рядам пронеслось громкое «У-уф!». Зал наполнился облегченным говором и шумом.

— У меня больше нет вопросов! — крикнула Юки, перекрывая гомон.

— Объявляю заседание закрытым. — Судья Ачакозо постучала молоточком по столу. — Мы продолжим завтра в девять.


ГЛАВА 92


Когда помещение опустело, Юки немедленно бросилась к судье:

— Ваша честь, я требую отменить это разбирательство как нарушающее нормы правосудия.

Судья Ачакозо кивнула, приглашая ее подойти поближе. Микки Шерман и Бройлз со своим помощником поспешили вслед за ней.

Я услышала громкий голос Юки:

— Эта чертова сирена настроит против нас присяжных.

— Вы намекаете, будто обвинение намеренно включило, как вы выразились, «эту чертову сирену»? — поинтересовалась судья.

— Конечно, нет, ваша честь.

— Мистер Бройлз?

— Простите за грубость, ваша честь, но от дерьма никто не застрахован. То, что увидели присяжные, — реальный случай из жизни Сэма Кэйбота. Дыхательный аппарат время от времени выходит из строя, и мальчик может умереть. С этим" приходится мириться. Я не думаю, что указанное обстоятельство может повлиять на настроение присяжных больше, чем сам факт увечья моего клиента или смерть его сестры.

— Согласна. Мисс Кастеллано, ваше ходатайство отклонено. Слушание состоится завтра, как мы и запланировали.


ГЛАВА 93


Не знаю, кто из нас был обескуражен больше — я или моя защитница. Мы быстро спустились по пожарной лестнице, и вышли через боковую дверь на Полк-стрит, оставив Микки общаться с прессой. Юки не могла оправиться от шока.

— Это был не допрос, а сущий кошмар, — пробормотала она упавшим тоном. — Когда включилась сигнализация, все мои старания пошли коту под хвост. Я буквально слышала, как все спрашивают: «Господи, что она сделала с этим несчастным мальчиком?»

Мы направлялись к гаражу, выбирая самые темные и пустые закоулки. Я остановила свою спутницу, когда та попыталась перейти через улицу на красный свет.

— О Боже, о Боже! — повторяла Юки, воздевая руки к небу. — Что за дьявольская насмешка? Что за отвратительный спектакль?

— Перестань, Юки, ты все сделала правильно, — попыталась я успокоить девушку. — Присяжные слышали тебя. Подростки отправились в Тендерлойн, хотя им там нечего было делать. Они взяли с собой оружие. Ты сказала, что Сэм подозревается в убийстве и будет привлечен к суду. Его отпечатки пальцев обнаружили на ванне, где погибла последняя жертва. Он и Сара виновны в его смерти, Юки. Сэм действительно преступник. Присяжные должны это знать.

— Сомневаюсь, что они мне поверили. Сэму до сих пор не предъявили обвинения, поэтому я не имела права говорить, что он подозреваемый. Присяжные вполне могли подумать, что я нарочно провоцирую свидетеля, стараясь сбить его с толку. Что я, в общем, и сделала.

Мы пересекли Опера-плаза, дорогой квартал со множеством новых ресторанов, магазинов и кинотеатров на нижних этажах. Стараясь не привлекать внимания, спустились в подземный гараж и после недолгих поисков обнаружили «акуру» Кастеллано.

Как только мы пристегнули ремни, адвокат завела машину, и она тронулась с места. Я уже размышляла о завтрашнем дне.

— Ты уверена, что мне нужно дать показания? — спросила я у Юки.

— Конечно. И Микки полностью со мной согласен. Узнав тебя получше, присяжные проникнутся к тебе симпатией. Ты обязательно должна выступить.


ГЛАВА 94


На следующее утро маленькая кухня Юки выглядела темной и серой от грозовых туч, скопившихся над городом. Странно, но именно такой Сан-Франциско — пасмурный и хмурый — нравился мне больше всего.

Я выпила чашку кофе и покормила Марту. Потом мы вместе отправились на короткую прогулку по Джонс-стрит.

— Быстрей, Бу, — торопила я собаку, чувствуя сгустившийся в воздухе туман. — Сегодня будет трудный день. Твою мамочку линчуют.

Через двадцать минут за нами заехал Микки. Мы прибыли в суд без четверти восемь, пока у подъезда не успела собраться огромная толпа.

В зале Б Микки Шерман и Юки сидели рядом, шептались, оживленно жестикулируя и обсуждая подробности вчерашней схватки. Я отрешенно смотрела в окно, глядя, как дождь поливает мокрую улицу, и электронные часы на боковой стене отсчитывают долгие минуты.

Кто-то прикоснулся к моей руке.

— Честно говоря, вчерашняя история с сигнализацией — худшее, что случалось со мной в суде, — произнес Шерман, наклонившись ко мне через плечо Юки. — Вряд ли Бройлз все подстроил, однако не удивлюсь, если это он отключил шнур.

— Ты шутишь?

— Я ничего не утверждаю, но сейчас нам надо компенсировать ущерб. Представить дело в ином свете и внушить суду следующее. Во-первых, этот паренек — жуткий тип, даже в инвалидном кресле; а во-вторых, ты — отличный коп.

— Не волнуйся насчет своих показаний, — добавила Юки. — Когда готовишься заранее, речь звучит ненатурально. Просто расскажи им, что произошло. Услышишь трудный вопрос — держи паузу и думай. Главное, не делай виноватое лицо. Ты хороший полицейский, и пусть все это осознают.

— Ладно.

Зал постепенно заполняли зрители в мокрых плащах, они толпились в проходах и стряхивали брызги с зонтиков. Вскоре появилась команда обвинения и с грохотом поставила на стол свои портфели. Бройлз приветствовал нас вежливым кивком, почти не скрывая радости. Еще бы, он чувствовал себя в своей стихии. Спутниковое телевидение, толпы журналистов. Все хотели пообщаться с великим адвокатом.

Краем глаза я заметила, как Бройлз жмет руку Эндрю Кэйботу и целует в щеку его супругу. Он даже помог сиделке подкатить кресло Сэма. Этот человек действительно управлял всем — так, может, и вчерашним трюком тоже?

— Хорошо спал, Сэм? Молодчина! — ободряюще бросил Бройлз клиенту.

На мой взгляд, кошмар только начинался. Звук всасываемого через трубку воздуха, жестоко и неумолимо напоминавший о моем поступке, действовал на меня так угнетающе, что я сама едва могла дышать.

Внезапно дверь распахнулась, и двенадцать «добропорядочных граждан» в сопровождении трех дублеров прошествовали через зал и заняли свои места. Через минуту появилась судья, державшая в руках бумажный стаканчик с кофе, и заседание объявили открытым.


ГЛАВА 95


Юки Кастеллано, спокойная, собранная и симпатичная в серо-голубом костюме, вызвала первого свидетеля — полицейского диспетчера Карлу Рейз. Расспросив о служебных обязанностях Карлы, она перешла к ее дежурству в ночь десятого мая. Затем Юки прокрутила запись наших радиопереговоров во время гонки: четыре с половиной минуты громких выкриков с названиями улиц и ответные возгласы из патрульных машин.

Неразборчивые обрывки фраз, перемешанные с треском и помехами в эфире, сразу перенесли меня в тот драматичный вечер, когда мы мчались по полутемным улочкам, преследуя подозреваемых в черном «мерседесе».

Чуть позже с пленки раздался голос Джейкоби, вызывавшего «скорую помощь» для двух пассажиров в разбитой машине, — и вдруг его оборвали короткие хлопки выстрелов. От этих звуков я буквально подскочила на месте. Мои руки покрылись потом, а тело начала колотить дрожь.

Еще через секунду я услышала свой слабый голос: «Нападение на полицейских. Жертвы среди гражданских лиц…»

Карла Рейз с тревогой отозвалась: «Лейтенант, с вами все в порядке? Ответьте, Линдси».

— Я думала, мы ее потеряли, — сообщила Карла со свидетельской трибуны. — Линдси у нас очень ценят.

Мейсон задал Рейз несколько вялых вопросов, и Юки вызвала Майка Харта из отдела баллистической экспертизы, который подтвердил, что извлеченные из моего тела пули были выпущены из оружия Сары, а те, что попали в Джейкоби, — из пистолета Сэма Кэйбота.

Бройлз не стал допрашивать Майка, и Юки пригласила Уоррена Джейкоби.

Когда я увидела, как мой старый друг и напарник идет через зал, на глазах у меня навернулись слезы. Он очень похудел, и ему с трудом удавалось держаться на ногах. Морщась от боли, Уоррен кое-как доковылял до свидетельского места и поднялся на трибуну.

Юки дала ему прийти в себя и выпить стакан воды. Затем она задала Уоррену несколько общих вопросов насчет того, как долго он работает в полиции, в том числе — в отделе по расследованию убийств.

— Детектив Джейкоби, как давно вы знаете лейтенанта Боксер?

— Около семи лет.

— Вам приходилось работать с ней раньше?

— Да, мы три года были напарниками.

— Вы можете вспомнить случаи, когда она применяла огнестрельное оружие?

— Такое иногда случается.

— Как, по-вашему, она действует в критических обстоятельствах?

— Превосходно. Хотя каждый раз, когда выходишь на дежурство, — это уже критические обстоятельства. Никогда не знаешь, что произойдет в следующий момент.

— Детектив Джейкоби, когда вы заехали за обвиняемой вечером десятого мая, от нее пахло алкоголем?

— Нет.

— Вам известно, что она пила спиртное?

— Да. Она сама мне это сказала.

— С какой целью?

— Чтобы я знал, что при желании могу выставить ее из машины.

— Как вы считаете — ведь вы проработали вместе много лет, — в тот вечер Боксер полностью контролировала свои поступки?

— Разумеется. Я не заметил ничего особенного.

— Если бы вы почувствовали, что она не сумеет выполнять свои обязанности, то взяли бы ее с собой?

— Ни в коем случае.

Юки подробно расспросила Уоррена обо всех событиях той ночи, начиная с нашей встречи у кафе и заканчивая последним моментом, который он запомнил.

— Я был очень рад, когда мы вытащили детишек из машины. Из бака могло потечь горючее, и тогда все завершилось бы очень плохо. Я связался с нашим диспетчером, Карлой Рейз, и сообщил, что Сэм Кэйбот сломал нос о подушку безопасности и у ребят могут быть внутренние повреждения. Безмозглая скотина.

— Простите, детектив?

— Говорю — я вел себя, как безмозглая скотина, потому что, пока я звонил в «скорую помощь», этот маленький говнюк стал в меня стрелять.

Мейсон Бройлз, разумеется, сразу заявил протест, и судья сделала Джейкоби замечание. Я была в восторге, что Уоррену хватило смелости назвать Сэма говнюком. Когда шум в зале утих, Юки задала моему напарнику последний вопрос:

— Детектив, вам известно, какова репутация лейтенанта Боксера среди сотрудников полиции?

— Коротко? Она чертовски хороший коп.


ГЛАВА 96


Бройлз мало сумел выудить из Джейкоби во время перекрестного допроса. Уоррен отвечал «да» и «нет» и не реагировал на провокации Мейсона, который пытался обвинить его в том, что он нарушил инструкции и плохо выполнял свои обязанности.

— Я сделал для этих подростков все и благодарю Бога, что ваш клиент оказался плохим стрелком, — заявил Джейкоби. — Иначе сейчас я был бы уже мертв, а не давал свидетельские показания.

Когда судья объявила перерыв, я нашла на третьем этаже укромный уголок за автоматом с кока-колой и позвонила Джо. Наш мысленный поцелуй перекрыл три часовых пояса. Молинари извинялся зато, что застрял посреди сложного расследования, связанного с угрозами терактов в нескольких аэропортах от Майами до Бостона, и поэтому не может приехать ко мне в Сан-Франциско.

Я перекусила холодным сандвичем с ветчиной и наспех глотнула кофе, после чего вернулась на свое место рядом с Юки. Заседание снова объявили открытым.

Наступил момент, которого я боялась. Юки вызвала меня как свидетеля. Я поднялась на трибуну, она встала прямо передо мной, заслонив собой семью Кэйботов, и ободряюще улыбнулась.

— Лейтенант Боксер, как вы относитесь к полицейским инструкциям и правилам?

— Очень уважительно.

— Правда ли, что в ночь десятого мая вы были пьяны?

— Нет. Я ужинала с друзьями. Когда мне позвонил Джейкоби, я пила второй бокал.

— Ваша смена уже закончилась?

— Да.

— Вам не запрещается пить не на службе, верно?

— Конечно.

— Но как только детектив Джейкоби посадил вас в свою машину, вы опять оказались на работе. Так?

— Да. Я не сомневалась, что сумею выполнять свои обязанности. Точно так же я думаю и теперь.

— Разве вы не говорили, что стараетесь не нарушать инструкции?

— Да, но возникают обстоятельства, которые в правилах не предусмотрены. В подобных случаях приходится действовать по ситуации и полагаться на личные знания и опыт.

Юки продолжала задавать вопросы, и я рассказала всю историю до того момента, как мы с Джейкоби открыли исковерканный автомобиль и освободили Кэйботов.

— Я допустила ошибку, потому что увидела детей. Мне казалось, им очень плохо.

— Почему вы так решили?

— Они оба плакали, особенно Сэм. У него кровоточил нос, его рвало, и он обращался ко мне с просьбами.

— С какими именно?

— Он просил: «Не говорите моему отцу. Он меня убьет».

— Что вы сделали потом?

— Детектив Джейкоби уже сказал — нам пришлось вытащить их из машины. Существовала опасность, что бензобак взорвется. Я спрятала в кобуру оружие, чтобы покрепче ухватиться за дверь, и мы освободили пассажиров.

— Продолжайте, лейтенант.

— Как только они вышли, я должна была надеть на них наручники. Но я считала их жертвами аварии. Когда я попросила Сару показать права, она вытащила из куртки пистолет и выстрелила в меня два раза, в плечо и в бедро. Я упала.

— Где в это время находился детектив Джейкоби?

— Он звонил в «скорую помощь».

— Где было его оружие?

— В кобуре.

— Вы уверены?

— Да. Он звонил по телефону. Оружие было в кобуре. В момент выстрела я успела ему крикнуть: «Пистолет!» Он обернулся и увидел, как я падаю. Затем Сэм Кэйбот дважды выстрелил в детектива Джейкоби.

— Вы хорошо это помните, лейтенант? Вы не теряли сознания?

— Нет, я все видела.

— А детектив Джейкоби — он потерял сознание?

— Да. Я подумала, он убит. Сэм Кэйбот пнул его ботинком в голову, а он даже не шевельнулся и не пытался защититься.

— Значит, вы видели, как Сэм Кэйбот ударил его ботинком в голову? Продолжайте.

— Наверное, они решили, что я мертва, и больше не обращали на меня внимания.

— Протестую. Свидетель делает предположения.

— Протест принят.

— Просто расскажите нам, что вы видели и слышали, — обратилась ко мне Юки. — У вас хорошо получается.

Я опустила голову и попыталась сосредоточиться.

— Сара сказала Сэму, что им надо убираться. Я вытащила пистолет из кобуры и крикнула Саре Кэйбот, чтобы она бросила оружие. Она назвала меня «сучкой» и выстрелила несколько раз. Тогда я открыла огонь.

— Что случилось дальше?

— Сара упала на землю, а Сэм стал кричать, что я убила его сестру. Я потребовала, чтобы он бросил оружие на землю, но он отказался. Я выстрелила в него.

— Лейтенант, вы хотели причинить вред этим детям?

— Господи, конечно, нет. Я была бы счастлива, если бы никто из них не пострадал.

— По-вашему, если бы у Сары и Сэма Кэйбота не было оружия, трагедии можно было бы избежать?

— Протестую! — крикнул Бройлз. — Защита подталкивает к выводам свидетеля.

Судья откинулась в кресле и уставилась в потолок через толстые очки. Наконец, приняв решение, она вернулась в прежнюю позицию.

— Поддерживаю.

— Линдси, правда ли, что за десять лет работы в отделе убийств вы получили тридцать семь благодарностей за удачно проведенные аресты, а также пятнадцать персональных поощрений и двадцать поощрений и наград за безупречную службу?

— Не могу поручиться за число, но — да, что-то в этом роде.

— Иными словами, полиция Сан-Франциско полностью согласна с мнением детектива Джейкоби. Лейтенант Боксер — чертовски хороший коп!

— Протестую. Защита делает необоснованные выводы.

— Спасибо, Линдси. Я закончила, ваша честь.


ГЛАВА 97


Я забыла о Юки, как только она повернулась в другую сторону. Воспоминания о той ужасной ночи нахлынули на меня, как старая болезнь. Механические вдохи Сэма свистели в ушах, как соленая вода, хлеставшая по открытой ране, а зал суда казался мутным морем лиц, отражавшим мои страдания и боль.

Члены семьи Кэйботов — я узнала их по внешнему сходству с Сарой и Сэмом — смотрели на меня с нескрываемой злобой. В зале сидели десятки полицейских, мужчины и женщины, с которыми я работала много лет. Мои глаза остановились на Джейкоби, пытавшемся подбодрить меня взглядом. Он поднял большой палец, я попыталась улыбнуться, но ко мне уже приближался Мейсон Бройлз.

Адвокат обвинения не стал тратить время на любезности.

— Лейтенант Боксер, когда вы открыли огонь по моему клиенту и его сестре, это была стрельба на поражение?

Я старалась осознать смысл его вопроса, чувствуя, как у меня в голове стоит какой-то звон. Была ли это стрельба на поражение? Да. Но разве я собиралась их убить?

— Простите, мистер Бройлз. Не могли бы вы повторить вопрос?

— Попробую его перефразировать. Если инцидент произошел именно так, как вы его описывали, и Сара и Сэм действительно отказались положить оружие на землю, почему вы не постарались их просто обезвредить? Например, выстрелить в руку или ногу?

Я заколебалась, стараясь представить эту сцену. Сара стоит с револьвером в руке и смотрит на меня сверху вниз. Во мне сидят две пули. Я лежу на тротуаре. Чувствую боль. Шок. Стыд.

— Лейтенант?

— Мистер Бройлз, это была самозащита.

— Великолепно. Вы отличный стрелок, не правда ли? Даже когда выпьете.

— Протестую! Обвинение высмеивает подзащитную.

— Протест принят. Держите себя в рамках, мистер Бройлз.

— Да, ваша честь. Лейтенант, объясните мне вот что. Вы два раза попали в сердце Сары — а это довольно маленькая цель, не так ли? Вы что, не могли ее просто ранить? Или выбить из руки оружие?

— Ваша честь! Обвинение задает риторические вопросы.

— Я закончил, ваша честь. Мы уже поняли, что произошло, лейтенант. — Бройлз усмехнулся. — Мы прекрасно это поняли.


ГЛАВА 98


Юки взяла слово:

— Прошу повторного допроса.

Получив кивок судьи, она быстро подошла ко мне.

— Линдси, когда вы стреляли в Сэма и Сару Кэйбот, ваша жизнь была в опасности?

— Да.

— Что в таких случаях предусматривают инструкции? Как надо действовать по правилам?

— В случае непосредственной угрозы полицейский должен стрелять, целясь в центр живой массы. Огонь прекращается после устранения опасности. Такие выстрелы часто приводят к смертельному исходу. В критических ситуациях полицейский не имеет права рисковать — он может промахнуться. Тогда преступник продолжит стрельбу и причинит вред вам или другим людям.

— Есть иные варианты поведения в подобных обстоятельствах?

— Нет. Никаких.

— Спасибо, лейтенант. Теперь мы действительно поняли, что произошло.

Я с облегчением покинула трибуну и на подгибающихся ногах вернулась к своему месту. Судья объявила, что заседание закрыто.

— Увидимся завтра в девять, — добавила она.

Юки, Шерман и несколько адвокатов образовали вокруг меня «буферную зону», благодаря которой мне удалось выбраться через заднюю дверь и проскользнуть в поджидавший на улице черный «линкольн».

Сквозь дымчатые стекла я увидела разъяренную толпу, она размахивала плакатами с моим портретом и надписями «Грязная Гарриет» и «Коп из преисподней».

— Ты отлично справилась, Линдси, — заметил Микки, обернувшись с переднего сиденья и похлопав меня по руке.

Но его карие глаза не улыбались, а нижняя часть лица превратилась в каменную глыбу.

— Не понимаю, какого черта я замялась. Я… я просто не знала, что ответить.

— Ничего страшного. Мы с Юки собираемся поужинать. Надо поработать над ее заключительной речью. Составишь нам компанию?

— Если я вам не нужна, лучше подбросьте меня до дома. Не хочу вам мешать.

Юки дала мне ключи от квартиры, и я стала смотреть на пролетавший за окнами знакомый город. Я понимала, что все закончено. Эта злосчастная пауза выдала меня с головой.

Присяжные ушли из зала с убеждением, что я стреляла в подростков с намерением убить их.

И они были абсолютно правы.


ГЛАВА 99


Резкий звук будильника вырвал меня из тисков кошмара. Я долго лежала неподвижно, съежившись на кровати и пытаясь собраться с мыслями, пока дребезжание звонка не стихло, сменившись глубокой тишиной. Потом я взяла с ночного столика мобильник и откинула крышку, но никаких сообщений не было.

Ровно в шесть, продрав глаза и ворча под нос, я стала разгребать вещи Юки и вскоре нашла свой спортивный костюм и кроссовки. Торопливо одевшись, я нацепила на Марту ошейник, и мы выбежали в зябкий полумрак.

Еще дома я заранее прикинула свой маршрут, не сомневаясь, что на ровной местности две мили для меня — пара пустяков. Но когда мы потрусили по Джонс-стрит, занывшие мышцы сразу напомнили мне, как я ненавижу бегать.

Спустив Марту с поводка, чтобы она не путалась у меня под ногами и, чего доброго, не утащила куда-нибудь в канаву, я стала прибавлять ходу. Дорожка пошла вниз, и я все больше наращивала темп, пока мое тело не стало ломить.

Ощущение не из приятных, но мне хотелось выбить из головы назойливые мысли о суде и переключиться на более терпимую физическую боль. Не обращая внимания на стонущие мышцы, я продолжала крепко впечатывать подошвы в тротуар, и подставлять потное лицо встречному ветерку, который постепенно рассеивал предрассветные сумерки, переходившие в тусклое утро.

Никуда не сворачивая, я бежала по Джонс-стрит, пока не миновала Валлехо-стрит и не поднялась на Рашн-Хилл. Сверху открылся чудесный вид на остров Эйнджел и зловещий Алькатрас с поблескивавшим на вершине маяком.

Здесь в моем настроении что-то изменилось — словно с плеч свалился тяжкий груз и вместо страха, и тревоги появилась неожиданная бодрость. Охваченная чем-то вроде легкой эйфории, я свернула на Хайд-стрит и перемахнула по дороге через небольшую стену. Справа широкой дугой раскинулась Ломбард-стрит, сбегавшая с холма к Ливенуорт. На одном из перекрестков я остановилась и изобразила бег на месте, размахивая руками и от души радуясь, что час пик еще не наступил, и на улицы не вывалила утренняя толпа, которая вот-вот заполонит все тротуары.

Светофор переключился на зеленый, и я помчалась дальше. Теперь меня окружала самая красивая часть города — великолепные старые особняки и живописный залив, который пока окутывал утренний туман. Когда мы с Мартой были уже возле китайского квартала, сзади завизжали тормоза, и у обочины остановилась полицейская машина.

— Мисс, пожалуйста, пристегните поводок к ошейнику.

Мое радужное настроение вмиг испарилось, и я оглянулась на подъехавший патруль. Тяжело дыша, подозвала к себе Марту.

— Вот черт. Лейтенант, это вы?

— Доброе утро, Николо. — Я поприветствовала молодого офицера и кивнула сидевшему рядом водителю. — Привет, Фридман.

— Мы на вашей стороне. — Фридман покрутил головой и хмыкнул. — Это я не в смысле дорожного движения. Просто мы здорово по вам скучаем, лейтенант.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Рада слышать. Особенно сейчас.

— А насчет собачки можете не волноваться.

— Нет, Николо, ты абсолютно прав — собаку надо пристегнуть.

— Что, соблюдаете правила?

— Такая уж у меня натура.

— Ладно. Желаем удачи, лейтенант.

— Спасибо, ребята.

Фридман проехал мимо, на прощание, посигналив фарами. Я ухватилась за поводок Марты, покрепче намотала его на руку и повернула в сторону холма, чтобы вернуться на Джонс-стрит.

Когда я вошла в прихожую Юки, от моей хандры не осталось и следа. Горячий душ окончательно привел меня в чувство. Завернувшись в одно из огромных полотенец Юки, я стерла с зеркала банную испарину. Минуту смотрела на себя оценивающе. Кожа розовая и гладкая. Глаза ясные и чистые. Если не считать задержек с Мартой, пробежка прошла совсем неплохо. Я в отличной форме. Чем бы ни закончился мой процесс, я все равно останусь тем, кто я есть.

Даже Мейсон Бройлз не сможет у меня этого отнять.


ГЛАВА 100


Когда в зале воцарилась тишина — слышалось лишь тяжелое дыхание Сэма Кэйбота, — Мейсон Бройлз встал из-за стола и, уставившись на экран своего ноутбука, выдержал драматичную паузу. Потом он приблизился к присяжным заседателям и, поприветствовав их в своей ел ей но вкрадчивой манере, начал заключительную речь:

— Думаю, все мы согласны с тем, что у полиции очень трудная работа. Говоря откровенно, я бы на такую работу не пошел. Полицейским приходится ежедневно сталкиваться с преступниками и принимать решения в сложных и опасных ситуациях, когда счет идет буквально на секунды. Я уверен, что, поступая на службу, лейтенант Боксер сознавала, что ей предстоит. Она поклялась соблюдать закон и защищать граждан нашего города. Проблема в том, что некоторые поступки можно совершать только на трезвую голову.

В конце зала кто-то громко закашлялся, и Бройлз умолк, сунув руки в карманы и терпеливо ожидая тишины.

— Мы слышали, как лейтенант Боксер выступала вчера вечером, и я заметил одну любопытную деталь: она признает то, чего не может отрицать, и отрицает то, чего не может признать. Подсудимая отрицает, что не имела права садиться в полицейскую машину. Она отрицает, что ей не следовало исполнять свои обязанности после нескольких бокалов спиртного. Но лейтенант Боксер вынуждена признать, что нарушила инструкции. И она не может не признать, что убила Сару Кэйбот и разрушила жизнь ее брата Сэма. Дамы и господа, полицейские правила созданы именно для того, чтобы избежать ужасных перестрелок вроде той, что случилась в ночь десятого мая. И появились они вовсе не после этого трагического инцидента. Нет, их придумали очень давно и с тех пор постоянно применяли на практике. Любому копу — по крайней мере живому копу — хорошо известно, что к подозрительным автомобилям надо подходить с оружием в руках и не давать их пассажирам ни единого шанса усомниться в том, что вы настроены серьезно. А потом следует разоружить подозреваемых так, чтобы никто не пострадал.

Бройлз подошел к своему столику и глотнул воды из высокого бокала. Мне хотелось выскочить и закричать, что все это вранье и передергивание фактов, но я словно приросла к месту и лишь пожирала взглядом обвинителя, который, покосившись на камеру, поставил на стол бокал и вернулся к скамье присяжных, полностью поглощенных его речью.

— Сэм и Сара Кэйбот были трудными, непослушными детьми, вольно обращавшимися с законом. Они без разрешения взяли автомобиль отца и попытались сбежать от полиции. Им не хватало здравомыслия и, вероятно, доброго совета. Я убежден в одном — несмотря на их ум, эти подростки нуждались в защите больше любого взрослого, который мог бы оказаться на их месте. Но лейтенант Боксер не обеспечила им эту защиту, потому что нарушила элементарные полицейские правила. Она решила, что может служить закону и порядку в пьяном виде. Результаты ее поступка налицо — одаренная девушка мертва, а талантливый юноша, перед которым открывалась большая жизнь, до конца дней обречен, оставаться в инвалидном кресле.

Бройлз сложил руки в молитвенном жесте — признаюсь, выглядело это очень трогательно. Он опустил голову, и его последние фразы прозвучали как скорбный вздох.

— Мы не можем вернуть Сару Кэйбот, — произнес он. — Что касается Сэма, вы сами видите, что стало с его жизнью. Увы, наша судебная система не в силах возместить нанесенный им ущерб, но в вашей власти вознаградить Сэма Кэйбота и его родителей за перенесенные страдания и боль. Дамы и господа, уважаемые присяжные, я прошу вас принять верное решение и взыскать в пользу моего клиента пятьдесят миллионов долларов. Дело не только в Кэйботе и его семье. Дело во всех семьях и во всех жителях нашего города. Лишь признав Линдси Боксер виновной, мы можем быть уверены в том, что такая трагедия больше не повторится.


ГЛАВА 101


Юки закрыла свой ноутбук и вышла на середину зала. Она обратила к присутствующим свое красивое лицо и поздоровалась с присяжными. Я стиснула руки под столом, пытаясь забыть, что Мейсон Бройлз только что наговорил.

— В этом деле слишком много эмоций, — начала Юки. — С одной стороны, мы стоим перед лицом трагедии, которая навсегда изменила жизнь семьи Кэйботов. С другой стороны, хорошего полицейского несправедливо обвиняют в том, что он явился причиной этого несчастья. Поскольку нас всех захлестывают эмоции, и речь идет о совсем юных существах, я хочу еще раз напомнить вам фактическую сторону дела, чтобы, вынося свое решение, вы руководствовались фактами, а не чувствами. А факты заключаются в том, что любой коп, если он закончил службу и решил пропустить пару стаканчиков с друзьями, не совершает ничего дурного. Копы тоже люди. И хотя предполагается, что полицейские должны быть на страже двадцать четыре часа в сутки, лейтенант Боксер имела полное право сказать детективу Джейкоби, что ее дежурство уже закончилось. Но моя подзащитная принимала свою работу близко к сердцу и не могла не последовать зову долга, — продолжила адвокат, — что, в конечном счете, и поставило ее под удары критики. Вы много раз слышали, как обвинение называло лейтенанта Боксер пьяной. В действительности дело обстоит иначе. Если в ее крови и содержался алкоголь, это было одним из обстоятельств инцидента, но он отнюдь не его причина. Пожалуйста, заметьте эту разницу. Ночью десятого мая лейтенант Боксер не совершила ни одной ошибки, вызванной замедленной реакцией или неправильной оценкой ситуации. Ее единственный просчет был вызван тем, что она проявила много сочувствия к истцам. Главная причина смерти и увечий Сары и Сэма Кэйбот — они сами. В ту ночь два богатых испорченных подростка не нашли ничего лучше, как отправиться на жестокую и безумную прогулку, повсюду сея разрушения и смерть: сначала другим людям, а потом и самим себе. Безрассудное поведение Сэма и Сары Кэйбот, их безответственность и агрессивность — вот что вызвало трагедию той ночи. Дамы и господа, не моя подзащитная применила избыточную силу, а они. И это ключевой и самый важный факт.

Юки замолчала, и на мгновение мне показалось, что она забыла свою речь. Но, рассеянно потрогав висевшее на шее ожерелье, девушка опять повернулась к скамье присяжных, и я поняла, что моя защитница просто собиралась с мыслями.

— Обычно, когда полицейских привлекают к суду, получается что-то вроде дела Родни Кинга или Эбнера Лойма: коп или слишком быстро спустил курок, или избил подозреваемого, или нарушил чьи-нибудь права. Но Линдси Боксер обвиняют в противоположном. Она убрала оружие в кобуру, поскольку дети Кэйбот казались беспомощными, и им угрожала реальная опасность. И что же — обвинение пытается превратить ее добрые человеческие чувства в халатное отношение к работе! Простите, но это полная чепуха. Лейтенант точно следовала правилам, когда приблизилась к машине с оружием в руках. И только потом, увидев, что дети пострадали от аварии, решила оказать им помощь. По-моему, это хороший поступок. Детектив Джейкоби — еще один опытный работник, коп с двадцатипятилетним стажем — последовал ее примеру. Вы сами слышали его. Вместе с лейтенантом он вытащил подростков из машины и попытался вызвать «скорую помощь». Скажите, разве не такого поведения мы ждем от наших полицейских? А если бы кто-нибудь из вас попал в подобный инцидент? Если бы это были ваши дети? Но вместо того чтобы поблагодарить офицеров, Кэйботы вытащили оружие и попытались убить их. Выстрелив в Джейкоби, Сэм пнул его ботинком в голову. Почему они были так злы и агрессивны? Может, из-за наркотиков? Или им просто нравилось убивать? Не знаю. Зато мы знаем, что лейтенант Боксер была тяжело ранена и открыла огонь для самозащиты. Это факт. А защищать себя обязан каждый полицейский. Дамы и господа, вы слышали слова Линдси Боксер: она отдала бы все на свете, лишь бы Сара Кэйбот осталась жива, и никто бы из детей не пострадал. Но правда в том, что трагедия десятого маяслучилась вовсе не из-за ее ошибки. Наоборот, подзащитная сделала все, чтобы ее предотвратить.

На мои глаза навернулись слезы благодарности. Какое красноречие, сколько искренности и чувства! Я прикусила нижнюю губу и дослушала концовку речи.

— Дамы и господа, уважаемые присяжные! За эту неделю вы терпеливо выслушали множество показаний и свидетельств, выдержали тяжелый натиск прессы. Вам было нелегко. Мы просим признать лейтенанта Линдси Боксера виновной — но только в том, что она является хорошим полицейским; мы все должны гордиться милосердным, преданным и самоотверженным служителем закона. И мы просим признать ее невиновной в тех вопиющих и несправедливых обвинениях, которые были выдвинуты против нее.


ГЛАВА 102


— Как насчет того, чтобы показаться перед публикой? — спросил Микки, взяв меня под руку. — Сегодня пятница, заседание отложат до понедельника. По-моему, сейчас самое подходящее время, чтобы поболтать с прессой.

Я протиснулась между адвокатами в коридор и спустилась по мраморной лестнице к выходу на Макаллистер-стрит. Помещение суда находилось под углом к соседним зданиям и выходило на просторный перекресток, обрамленный миниатюрным парком.

После царившего внутри полумрака меня ослепило яркое солнце. Как и в прежние дни, улица была заполнена людьми, и вдоль обочины сплошным рядом стояли фургоны с телевизионщиками и спутниковыми тарелками. Мне показалось, что я попала на площадь в день суда над О’Джей Симпсоном. Собравшаяся вокруг толпа была так же раздражена и взбудоражена, а в воздухе носилось ощущение скандала. Очевидно, мой процесс не был таким уж выдающимся событием, чтобы включать его в мировые сводки новостей, но на фоне котировок акций или местных выборов я вполне могла сойти за хит сезона.

Пресса накинулась на нас, как гончие на зайца. Микки уже приготовил заявление, но ему не дали его озвучить.

— Мистер Шерман, как долго продлится совещание присяжных?

— Не знаю, но я уверен, что в любом случае с лейтенанта Боксер снимут все обвинения.

— Лейтенант Боксер, если присяжные проголосуют против вас…

— Это очень маловероятно, — вмешалась Юки.

— Мисс Кастеллано, вы впервые выступаете в таком громком деле. Как, по-вашему, вы хорошо справились?

В пятнадцати шагах от нас такая же толпа окружила Мейсона Бройлза, его помощников и их клиентов. Камеры снимали, как сиделка поднимает Сэма Кэйбота на деревянный трап и завозит его в фургон. Репортеры кинулись к ним, забрасывая вопросами Сэма и отмахиваясь от его отца, который пытался защитить мальчика.

Я заметила в толпе Клэр. Она с трудом проталкивалась ко мне сквозь плотный строй зевак. Глядя на нее, я не обратила внимания, что у Микки звонит мобильник. Его рука легла мне на плечо. Лицо Шермана стало серым.

— Есть новости от судебного секретаря, — прошептал он мне в ухо. — У присяжных появилась пара вопросов.

Мы начали пробиваться сквозь толпу, прокладывая путь к машине Микки. Юки и я сели на заднее сиденье, а Шерман занял место рядом с водителем.

— Что они желают узнать? — спросила Юки, как только захлопнулась дверь.

Автомобиль медленно тронулся по улице, направляясь к Редвуд-стрит.

— Присяжные просили уточнить, сколько алкоголя было в крови Линдси, — промолвил Микки.

— О Господи, — простонала Юки. — Неужели они на это клюнули?

— А еще? — насторожилась я. — Ты говорил про пару вопросов.

Микки заколебался. Ему явно не хотелось отвечать, но деться было некуда.

— Они спросили, есть ли какие-нибудь ограничения по сумме, которую следует взыскать с ответчицы.


ГЛАВА 103


Мне показалось, что на меня обрушился чудовищный удар. В животе все перевернулось, а к горлу подкатила желчь. Я не раз воображала, что со мной будет в случае поражения в суде: скучная работа в частном секторе, чтение книжек на песчаном пляже… Но я не ожидала, что само известие об этом поразит, мня как гром. Юки пробормотала:

— Господи, это моя вина. Не надо было говорить: «Признайте ее виновной в том, что она хороший коп». Что за дурацкая идея! Мне представлялось, что это ловкий ход, но я ошиблась.

— Ты отлично справилась, — глухо произнесла я. — Твое выступление тут ни при чем.

Я съежилась в углу, обхватив себя за плечи и опустив голову. Шерман и Юки продолжали беседовать. Микки пытался уверить ее в том, что не все потеряно, но его голос хрипел у меня в ушах, как заезженная пластинка.

Все, что я могла, это мысленно повторять одну фразу: «Как же так? Как же так?»


ГЛАВА 104


Когда я снова сосредоточилась на их разговоре, Шерман объяснял что-то Юки:

— Судья передала им справку из больницы и записи, сделанные приемной медсестрой. Насчет ограничений суммы сказала, что они могут не беспокоиться. Это ее прерогатива, и она сама вынесет решение.

Микки устало провел ладонью по лицу.

— Юки, ты проделала отличную работу, я серьезно. Не верю, что присяжные купились на штучки Бройлза, — пробормотал он. — Просто невероятно. Мы сделали все, что сумели.

У Кастеллано зазвонил телефон.

— Присяжные вернулись в зал, — сообщила она. — Они готовы огласить вердикт.

Я похолодела. Слово «вердикт» всплыло у меня перед глазами, и я впилась в него взглядом, надеясь найти что-нибудь обнадеживающее в каждой букве. Еще во время учебы в университете нам объяснили, что «вердикт» происходит от латинского «говорить правду». Но станет ли он правдой, на сей раз? По крайней мере, все в городе подумают именно так.

Микки попросил водителя развернуться, и через несколько минут мы опять пробивались сквозь толпу и бежали по ступенькам в здание суда, выкрикивая на ходу:

— Без комментариев, без комментариев!

Шерман, Юки и я заняли свои места в зале Б, а представители обвинения устроились напротив.

В этот момент я услышала свое имя, донесшееся до меня словно из другого мира. Я оглянулась через плечо.

— Джо!

— Я только что прилетел, Линдси. Прямо из аэропорта.

Мы потянулись друг к другу и сплели пальцы между сидевшими сзади зрителями. Потом мне пришлось отпустить его руку и отвернуться.

Телевизионщики приготовили камеры, и судья вместе с присяжными появился в зале. Миновал час с тех пор, как они ушли на перерыв.

Судебный пристав объявил, что заседание открыто.


ГЛАВА 105


Присяжные долго поправляли свою одежду, раскладывали сумки и устраивались на местах. Наконец все успокоились. Я заметила, что лишь двое из двенадцати посмотрели в мою сторону.

Я тупо слушала, как судья спрашивает присяжных, пришли ли они к какому-нибудь решению. Старшина, пожилой афроамериканец, Арнольд Бенуа, одернул пиджак и объявил:

— Да, ваша честь.

— Пожалуйста, передайте его приставу.

Я услышала, что дыхание Сэма Кэйбота участилось, и сама с колотящимся сердцем наблюдала, как судья просматривает полученный листок.

— Прошу всех присутствующих соблюдать порядок и спокойствие, независимо от того, что скажет старшина, — произнесла судья. — Итак, мистер Бенуа, огласите приговор.

Бенуа вытащил очки из кармана пиджака, раскрыл их и аккуратно посадил на нос. Потом он стал читать:

— «Мы, присяжные по вышеуказанному делу, признаем подсудимую лейтенанта Линдси Боксер невиновной по всем пунктам обвинения».

— Решение единогласно?

— Да.

Я была так поражена, что не верила своим ушам. Мысленно повторяя слова старшины, я почти не сомневалась, что судья вот-вот аннулирует вердикт. Но Юки крепко схватила меня за руку, и, увидев ее сияющее лицо, я поняла, что мне это не померещилось. Меня действительно оправдали.

Внезапно раздался громкий голос:

— Нет, нет! Не может быть!

Это был Эндрю Кэйбот — он вскочил с места и вцепился в стоявший впереди стул, на котором сидел бледный и хмурый Мейсон Бройлз. Адвокат обвинения попросил подсчитать голоса присяжных, и судья ответила согласием. Один за другим присяжные поднимались с места и оглашали свое решение.

— Невиновна.

— Невиновна.

— Невиновна…

Я слышала это слово, но до последней секунды не могла осознать его значения. Шерман и Юки обнимали меня, и казалось, что меня куда-то уносит волной безмерного облегчения и радости. Еще мгновение — и я утону в блаженстве.

Наверное, только получив свободу, можно понять, что такое счастье.


ЧАСТЬ ПЯТАЯ ПЛЕВОЕ ДЕЛЬЦЕ

ГЛАВА 106


Когда мы с Мартой покидали дом, над головой висело мрачное пасмурное небо. Включив радио, я поймала прогноз погоды, и машина потащилась по перегруженным транспортом улицам, направляясь к выезду из города. Пока мы ползли по Потреро-стрит, я думала о шефе Траччио. Вчера мы встретились в суде, и он предложил мне вернуться на работу, повергнув меня в такое смятение, словно речь шла о любовном свидании. Все, что от меня требовалось, — кивнуть и согласиться.

Уже сегодня утром я могла бы сидеть на своем рабочем месте, разгребать наваленные на столе бумаги и шпынять подчиненных за нерешенные дела. И дальше все пошло бы, как всегда. Шеф говорил очень настойчиво, однако я отказалась наотрез.

— У меня еще не закончился отпуск. Мне надо отдохнуть.

Он сказал, что понимает, но я в этом сильно сомневалась. Я сама не знала, чего хочу, и возникало ощущение, что я никогда не смогу это понять, если не разберусь с убийствами в Халф-Мун-Бэй.

Теперь они стали частью моей жизни.

Интуиция подсказывала, что если я не оставлю своих попыток и буду настойчиво преследовать выбранную цель, то в конце концов выясню, кто убил Джона Доу и всех остальных. Сейчас это было единственное, что волновало меня всерьез.

Когда мы выехали из города, я повернула на южное шоссе, опустила окна и настроилась на другой канал.

К десяти утра мои волосы уже буйно развевались на ветру, а Сью Холл ставила мои любимые старые хиты на 99.7 FM.

«Дождя нет, и утро просто замечательное, — тараторила она. — Сегодня первое июля, в городе чудесный жемчужно-серый туман. Туман — самое лучшее, что может быть в Сан-Франциско, правда?»

Из радио полилась волшебная песня: «Лети, как орел». Я стала подпевать в полный голос, чувствуя, как музыка кислородной струей будоражит кровь и уносит душу за пределы озонового слоя.

Я свободна.

Мой кошмарный процесс быстро удалялся в зеркальце заднего обзора, а будущее простиралось впереди, как открытое шоссе.

В восемнадцати милях от города Марта потребовала остановиться, и я свернула на парковку. Здесь стояла одна из тех деревянных лачужек, которые «Тако белл»[13] построили в шестидесятые годы, пока местные власти не сообразили, что к чему. Теперь на одном из красивейших мест побережья торчало самое жалкое и убогое здание в мире.

До сих пор автострада пролегала высоко над берегом, но возле закусочной спустилась к самому прибою. Узкая гряда скал отделяла стоянку от пляжа, и дальше до самого горизонта парила темно-синяя масса океана.

Купив неизбежные чурро[14] в сахарной пудре и стакан черного кофе, я пристроилась на высоком валуне. Поглощая пищу, смотрела, как смуглые серферы мчатся верхом на пенистых волнах и Марта с лаем носится по песчаной полосе, пока солнце рассеивает утренний туман.

Запечатлев в памяти этот восхитительный момент, я позвала Марту в машину. Через двадцать минут мы уже въезжали в Халф-Мун-Бэй.


ГЛАВА 107


Я приблизилась к гаражу «Человека на Луне» и сигналила до тех пор, пока Кит не вышел из домика. Стянув с головы пыльную бейсболку, он тряхнул рыжей шевелюрой, снова натянул кепку, широко улыбнулся и зашагал ко мне.

— Так-так, смотрите, кто приехал. Женщина года! — воскликнул Кит, трепля по голове Марту.

— Она самая, — рассмеялась я. — Наконец-то все закончилось.

— Да уж, наслышаны. Сэма Кэйбота показывали в новостях. До чего жалкий у него был вид! На минуту я даже испугался за тебя, но, слава Богу, теперь все позади. Прими мои поздравления.

Я поблагодарила за сочувствие и попросила наполнить бак. Пока Кит выполнял заказ, я вытащила из ведерка резиновый скребок и почистила стекло.

— Чем думаешь заняться, Линдси? Вернешься на работу в большом городе?

— Пока нет. Я чувствую, что не готова…

Не успела я договорить, как к перекрестку с ревом подлетела какая-то красная торпеда. Резко затормозив, водитель взглянул на меня, снова поддал газу и исчез из виду. Я находилась в городе всего пять минут, а Деннис Эгнью опять ворвался в мою жизнь.

— Надо забрать у сестры мой «понтиак-бонневилл», — продолжала я, провожая взглядом «порше». — И у меня здесь остались кое-какие незавершенные дела.

Кит обернулся и увидел, что я смотрю на машину Эгнью.

— Никогда не мог этого понять, — пробормотал он, вставив шланг в бак и качая головой. — С этим человеком лучше не связываться. Почему женщины всегда ищут неприятности?

— Ты шутишь, — усмехнулась я. — Думаешь, меня интересует этот парень?

— Разве нет?

— Вообще-то да. Но в ином смысле. Это чисто профессиональный интерес.


ГЛАВА 108


Когда мы подъехали к дому Кэт, Марта перескочила на переднее кресло и залаяла как сумасшедшая. Я еще не успела остановить машину, как она выскочила из окна и запрыгала перед дверью на крыльце, возбужденно размахивая хвостом и скуля от нетерпения.

— Спокойнее, Бу! — бросила я вдогонку. — Веди себя прилично.

Я погремела ключами и открыла дверь, Марта сразу влетела в дом.

Я позвонила Джо и оставила ему сообщение: «Молинари, я в доме Кэт. Позвони, когда сможешь». Потом набрала номер Кэроли и сообщила автоответчику, что она и Эллисон могут сдать свое дежурство в качестве поросячьих нянек.

Остаток дня я провела, убираясь в доме и размышляя об убийствах в Халф-Мун-Бэй. На обед я приготовила спагетти с консервированным горошком и решила, что утром надо будет купить немного зелени.

Перетащив ноутбук в комнату своих племянниц, я устроилась за их письменным столом. Сладкий картофель успел подрасти на пару дюймов, но наши записи на пробковой доске не изменились. Бумажки и каракули, с помощью которых мы описали зверские преступления в домах Уиттакеров, Далгри, Сардуччи и О'Майли, по-прежнему никуда нас не вели. То же самое можно сказать об одиноком листочке с моим Джоном Доу.

Я запустила компьютер и вошла в национальную базу данных ФБР. Так называемая ПУППЛ — Программа учета преступлений против личности — была создана с одной целью: помочь силам правопорядка собрать и отсортировать разрозненные кусочки сведений, связанных с серийными убийствами. К хранившейся в электронной форме информации прилагалась мощная поисковая система, а свежие данные регулярно поступали из полицейских участков со всей страны.

Я набрала на клавиатуре несколько ключевых слов, пытаясь выловить что-нибудь подходящее из огромной системы данных. Но что бы я ни пробовала: «предсмертная порка», «убийство супружеских пар в постели», «перерезанное горло», — на меня обрушивалось целое море документов. Разгрести их не было возможности. После нескольких часов работы у меня зарябило в глазах, и, «усыпив» свой ноутбук, я растянулась на одной из детских кроваток, чтобы немного отдохнуть.

Когда я проснулась, за окнами стояла кромешная тьма. Мне почудилось, что меня что-то разбудило. Какой-то легкий, но тут же затихший шум. Таймер на видеомагнитофоне показывал 2:17, и меня преследовало смутное, но неотвязное чувство, будто за мной кто-то наблюдает.

Пару минут я вглядывалась в темноту, и перед глазами у меня маячили очертания красной машины. За отпечатавшимся на сетчатке «порше», будто огненный шлейф, тянулись вереница неприятных сцен с участием Денниса Эгнью. Недоразумение в «Баклане», ссора у заправки Кита. Авария, которую я едва избежала на дороге.

Эгнью не выходил у меня из головы. Это был единственный способ объяснить навязчивое чувство слежки. Я уже хотела перебраться в свою спальню, чтобы добрать остатки сна, коша ночную тишину взорвали оглушительный треск и звон разбитого окна. Осколки стекла градом посыпались в комнату.

Пистолет! Черт возьми, где мой пистолет?


ГЛАВА 109


Марта соображала быстрее меня. Она спрыгнула на пол и нырнула под кровать. Через мгновение я последовала за ней, быстро перекатываясь по ковру и лихорадочно вспоминая, куда спрятала оружие. Потом я вспомнила. Оно лежало в сумочке в большой гостиной — как и ближайший телефон. Дурацкая беспечность! Я попала в ловушку в детской комнате. Мне казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет у меня из груди.

Слегка приподняв голову, я осмотрела все помещение при зеленоватом свете электронных часов. Мой взгляд ощупывал каждый предмет, каждую деталь обстановки, пытаясь найти что-нибудь пригодное для самообороны. Вокруг валялись десятки кукол и большие мягкие игрушки, но не было ничего похожего на бейсбольную биту или хоккейную клюшку, которой можно нанести удар. Я не могла даже швырнуть телевизором, поскольку тот был намертво прикручен к стене.

Приподнявшись на локтях, я протянула руку и заперла задвижку на двери. В следующий момент снова загремели выстрелы, и автоматная очередь прошила переднюю часть дома вместе с пустой гостиной и комнатой в конце коридора. Только тут до меня дошло, куда метил нападавший.

В той стороне находилась моя спальня.

Я протащилась вперед на животе, ухватила снизу стул, наклонила его вперед и подперла спинкой дверную ручку. Затем опрокинула второй стул, сунула в щель под шкафом и с треском отломила ножку. Стиснув в руке деревяшку, я скорчилась возле стены.

Надеяться было почти не на что. Не считая, собаки под кроватью, я могла защищаться лишь обломком стула.

Если кто-то ворвется в эту комнату и попытается меня убить, мне конец.


ГЛАВА 110


Я ждала, что в коридоре вот-вот послышатся шаги, дверь распахнется настежь, и я наброшусь на своего противника, пытаясь вышибить из него мозги деревянной палкой. Но таймер на панели продолжал отсчитывать минуты, а в доме по-прежнему ничего не происходило. Адреналин в моей крови понемногу схлынул. Его место заняла ярость.

Осторожно встав, я прислушалась к тишине за дверью, ничего не услышала и, выскользнув из детской, стала пробираться по длинному коридору, прячась за стенами и створками дверей. Добравшись до гостиной, я схватила лежавшую на диване сумочку, быстро сунула руку внутрь и сжала рукоятку пистолета.

Слава Богу!

Набирая 911, я вглядывалась в окно сквозь щели жалюзи. На улице было безлюдно, но на лужайке перед домом мерцало что-то блестящее. Или мне показалось? Я названа дежурному свою фамилию, должность, номер полицейского значка и рассказала о стрельбе на Си-Вью-авеню, дом 265.

— Есть пострадавшие?

— Нет, все в порядке. Но я прошу сообщить об этом шефу Старку.

— Я уже вызвала полицию. Ждите опергруппу.


ГЛАВА 111


Скоро я услышала вой сирен и увидела полицейские мигалки. Как только к дому подъехала первая патрульная машина, я открыла дверь, и Марта проскочила вперед меня на улицу. Она бросилась на лужайку к какому-то узкому блестящему предмету, похожему на змею. Собака стала обнюхивать находку.

— Марта, что там такое? Что ты нашла, девочка моя?

Я присела на корточки рядом с колли, и появился шеф полиции Питер Старк. Он подошел к нам с фонариком и посветил на траву.

— Вы в порядке?

— Да, я не ранена.

— Это именно то, что я думаю? — добавил он, глядя на предмет.

Мы вместе стали рассматривать вещицу. Мужской ремень — узкая полоска бурой кожи примерно тридцати шести дюймов в длину и полдюйма в ширину, с массивной квадратной пряжкой, отливавшей тусклым серебром. На вид он не представлял собой ничего особенного — точно такие же пояса можно найти в гардеробах большинства жителей штата. Но, присмотревшись, мы заметили на металле темные коричневые пятна.

— Не может быть, — пробормотала я, почти забыв про недавнюю атаку и угрозу близкой смерти. — Это было бы слишком здорово. — Я взглянула на шефа Старка. — Я хочу сказать — если бы мы действительно нашли улику.


ГЛАВА 112


На обочине уже стояли три патрульные машины. В рациях бубнили голоса и потрескивали помехи, а по всей Си-Вью-авеню зажигались окна и на улицу выходили заспанные и испуганные жители в пижамах и ночных рубашках. Дворик перед домом затопило ярким электричеством, и копы один за другим выскакивали из автомобилей, чтобы посовещаться с начальством и разойтись по своим местам. Двое стали собирать гильзы, а детективы в штатском приступили к опросу свидетелей.

Я отвела Старка в дом, и мы вместе осмотрели разбитые окна, исковерканную мебель и нашпигованную пулями кровать.

— Есть догадки, кто это мог сделать? — спросил Старк.

— Никаких. Каждый мог видеть мою машину во дворе, но я никому не сообщала о своем приезде.

— Кстати, а зачем вы приехали?

Я все еще соображала, как получше ответить, когда снаружи послышались голоса Кэроли и Эллисон. Молодой коп с красными оттопыренными ушами шагнул в дом и доложил о новых посетителях.

— Не пускайте их сюда, — распорядился Старк. — Черт, неужели никто не огородил улицу?

Полицейский густо покраснел и покачал головой.

— Какого дьявола? Правило первое — ограничить доступ к месту преступления. Приступайте!

Я двинулась за патрульным на крыльцо и увидела Кэроли и Эллисон, которые тут же заключили меня в крепкие объятия.

— Один из наших ребят прослушивает полицейскую волну, — произнесла Кэроли. — Я примчалась, как только узнала, что произошло. Господи, Линдси! Твои руки…

Я посмотрела на себя. Осколки стекол порезали запястья, и по ним текла кровь, намочившая рукава рубашки. На вид все казалось страшнее, чем было на самом деле.

— Все в порядке, — успокоила я Кэроли. — Несколько царапин. Не волнуйся.

— Ты ведь не останешься здесь, правда, Линдси? Это полное безумие. — Кэроли смотрела на меня с болью и тревогой. — У меня в доме полно свободных комнат.

— Хорошая идея, — заметил подошедший Старк. — Отправляйтесь с подругой. А я вызову криминалистов, и они пошерстят у вас в доме, пока вы не вернулись.

— Не беспокойтесь. Мне и тут хорошо, — ответила я. — Это дом моей сестры, и я останусь в нем.

— Ладно, как хотите. Но не забывайте, что это наше дело, лейтенант. Вы не на службе. Нам не нужны ковбойские перестрелки, ясно?

— Ковбойские перестрелки? Вы о чем?

— О том, что здесь произошло. Кто-то пытался вас убить, разве нет?

— Верно. Спасибо, что предупредили. Шеф пригладил растрепанные волосы.

— Я оставлю одну патрульную машину. До утра, а может, и позже.

Пока я прощалась с Кэроли и Эллисон, Старк сходил к автомобилю и вернулся с бумажным пакетом для вещдоков. Подцепив ремень авторучкой, он переместил его в пакет, а я с оскорбленным видом направилась в дом и захлопнула за собой дверь.

Скоро я улеглась в постель, но сна не было ни в одном глазу. Копы бродили по дому, громко разговаривая и хлопая дверями, и в голове у меня царил полный кавардак. Я рассеянно гладила дрожавшую рядом Марту. Кто-то расстрелял мой дом и оставил визитную карточку. Это предупреждение, чтобы я держалась подальше от Халф-Мун-Бэй? Или меня просто хотели убить?

И что будет дальше, когда они узнают, что я жива?


ГЛАВА 113


Меня разбудило бившее в окно утреннее солнце. Открыв глаза, я увидела голубые обои, фотографию мамы над комодом — и все вспомнила. Я лежала в спальне Кэт, потому что в два часа ночи дом исполосовали выстрелы, пробив спинку кровати чуть выше того места, где должна была находиться моя голова. Марта настойчиво тыкала меня мокрым носом, пока мне не пришлось вылезти из постели. Натянув на себя кое-что из вещей сестры — выцветшие джинсы и коралловую блузку с рюшами и глубоким декольте, — я взглянула в зеркало. И цвет, и покрой явно не в моем стиле. Причесавшись и почистив зубы, я вышла в гостиную.

Парни из опергруппы ковырялись в стенах, и я угостила их горячим кофе с тостами, заодно поинтересовавшись, как дела. Оказалось, нападавший выпустил двенадцать пуль тридцать восьмого калибра, равномерно распределив их по гостиной и свободной спальне, а одной угодив в окошко детской. Все гильзы обнаружены и упакованы в пакеты с ярлычками, отверстия от пуль сфотографированы. Криминалисты уже собирали вещи. Через час вещдоки отправят в лабораторию.

— Все в порядке, лейтенант? — спросил один из экспертов, высокий тощий паренек с большими карими глазами и улыбкой до ушей.

Я оглядела следы разрушений, дырявые окна и штукатурку на полу.

— Не совсем, — вздохнула я. — Тут уйма работы. Мне придется выметать мусор, вставлять стекла и вообще что-то делать с этой… катастрофой.

— Кстати, я Арти, — произнес парень, протянув руку.

— Очень приятно.

Я ответила рукопожатием.

— Мой дядя Крис работает в ремонтной фирме. Он мигом вычистит это местечко, раз, два и готово. Вас он обслужит без очереди. Вы одна из наших.

Я поблагодарила и пообещала подумать. Потом взяла Марту, прихватила сумочку и вышла через черный ход. Покормив мисс Свинку, я приблизилась к патрульной машине и заглянула в окно.

— Вас зовут Нунан, верно?

— Да, мэм.

— Дежурите?

— Да, мэм. Мы тут посидим, если вы не против. Все наши ребята за вас переживают, лейтенант. И шеф тоже. Скверная история.

— Спасибо за заботу.

Я говорила совершенно искренне. В дневном свете вчерашняя атака выглядела особенно зловеще. Одно из двух — либо кто-то подъехал сюда на автомобиле и открыл огонь через окно, либо подошел к дому и начал палить из автомата.

Нервы у меня шалили, и я решила уехать куда-нибудь, пока не возьму себя в руки. Около машины я так сердито звякнула ключами, что Марта поджала хвост и опустила уши.

— Нам нужна зелень, — сообщила я собаке. — Как насчет того, чтобы устроить небольшую прогулку?


ГЛАВА 114


Марта прыгнула за заднее сиденье. Я пристегнулась и повернула ключ в замке. Мотор завелся со второй попытки, и я направила элегантный автомобиль к городу. Моей целью был бакалейный магазинчик на Мэйн-стрит, но, лавируя по запутанным переулкам недалеко от дома, я вдруг заметила, что за мной следует голубой «таурус». Он с зеркальной точностью повторял все мои маневры и явно не намеревался отставать.

По спине у меня пробежали мурашки. Неужели слежка. Или просто я так разнервничалась, что постоянно чувствую себя мишенью на полигоне?

Свернув с автострады на Мэгнолья-стрит, я выскочила на Мэйн-стрит и промчалась вдоль торговых лавочек — «Музыкальная хижина», «Лунные новости», «Еда и заправка». «Таурус» исчез, и я попыталась убедить себя, что он мне мерещился, но через пару кварталов он появился снова.

— Держись крепче. Сейчас будет весело, — сказала я Марте, которая, высунув язык, таращилась в окно.

В конце улицы я сделала резкий разворот и вырулила на шоссе — что-то вроде асфальтового мостика между Халф-Мун-Бэй и остальной частью Калифорнии. На двухполосном полотне движение ускорилось, и мне пришлось встроиться в плотный поток машин, мчавшихся со скоростью пятьдесят миль в час. Желтая двойная линия быстро убегала вдаль — впереди было не менее пяти миль по прямой до того участка, где дорога огибала водохранилище и выходила на скоростную магистраль.

Я стремительно неслась вперед, почти не замечая пролетавшие слева холмы, поросшие густым кустарником, и высокий крутой скат, убегающий куда-то вниз. За спиной вплотную двигались три автомобиля, а чуть дальше маячил голубой седан.

Нет, я не спятила. За мной действительно «хвост». Чего они хотят — запугать меня до смерти? Или кто-то выжидает удобного момента, чтобы стрелять наверняка?

На углу шоссе со Скайлайн-бульвар стояла забегаловка — придорожное заведение с вынесенными на улицу столиками и посыпанной гравием парковкой. Не давая сигнала поворота, я резко выкрутила руль вправо. Мне хотелось съехать в сторону и пропустить «таурус» вперед, чтобы посмотреть, кто там сидит, и запомнить его номер. А заодно избавиться от слежки.

Но вместо того чтобы намертво вцепиться в грунт, как всегда делал «иксплорер», автомобиль заюлил на скользкой гальке и выбросил меня обратно на шоссе — поперек раздельной линии, в гущу встречного движения. Вероятно, «таурус» действительно проехал мимо, но мне было уже не до него. Вцепившись в руль неуправляемой машины, я увидела, что приборы на панели не горят. Тормоза и гидроусилитель не работали, генератор сдох, мотор перегрелся, и я крутилась, как волчок, посреди дороги.

Черный грузовик с ревом проскочил мимо, едва не смахнув меня в кювет. Водитель высунулся в окно и проорал какие-то ругательства, но я была безумно счастлива, что мы разминулись, и мысленно расцеловала его в обе щеки.

Когда машина застыла на обочине, вокруг столбом стояла пыль, и я ничего не видела за лобовым стеклом. Выбравшись из автомобиля, я привалилась к дверце. Руки у меня дрожали, а ноги стали мягкими как вата. Гонка с преследованием закончилась. Но я знала, что это — временная передышка.

Кто-то держал меня под прицелом, и я не знала, кто и почему.


ГЛАВА 115


Я достала мобильник и набрала номер «Человека на Луне».

— Кит, это Линдси, — сообщила я автоответчику. — У меня маленькая авария. Сможешь меня забрать?

Хозяин гаража снял трубку, и я продиктовала свои координаты. Через двадцать минут, показавшиеся мне вечностью, на дороге появился его дребезжащий грузовичок. Кит взял на буксир мою машину, я забралась к нему в кабину, и «понтиак-бонневилл» бесславно пустился в обратный путь.

— Линдси, это автомобиль-люкс, — укорил меня Кит. — Виражи надо выделывать на других машинах. Черт, ему уже стукнуло двадцать лет!

— Знаю. Долгая пауза.

— Отличная блузка.

— Спасибо.

— Нет, правда, — настаивал он, и я рассмеялась. — Тебе надо чаще носить такие вещи.

В своем гараже Кит откинул капот автомобиля.

— Ха. У тебя порвался ремень вентилятора, — сообщил он.

— Ха. Я так и думала.

— Тебе известно, что эту проблему можно легко решить с помощью колготок?

— Известно. Но, как ни странно, в моем походном наборе инструментов их не оказалось.

— Слушай, у меня идея. Ты не хочешь перепродать мне эту машину? Я заплачу на сто баксов больше.

— Дай-ка подумать… Нет.

Кит засмеялся и предложил подвезти меня домой. Я согласилась. Поскольку правда все равно должна выплыть наружу, я сообщила ему то, чего еще не знати ни мои подруги, ни даже Джо. Я рассказала про обстрел дома.

— И теперь ты полагаешь, что за тобой кто-то следит? Линдси, почему бы тебе отсюда не уехать? Я серьезно.

— Я не могу бросить это дело об убийствах. Особенно сейчас, когда кто-то всадил дюжину пуль в дом моей сестры.

Кит бросил на меня соболезнующий взгляд и поглубже натянул козырек бейсболки, небрежно управляя своим грузовичком.

— Тебя когда-нибудь называли упрямой?

— Еще бы. У копов это считается хорошим качеством. Разумеется, он прав. Я сама не понимала, что мной движет — отвага или глупость.

В любом случае сдаваться я не собиралась.


ГЛАВА 116


Весь подъезд к дому Кэт заполнили машины. Во дворе стояли мой «иксплорер», патрульный автомобиль, грузовик стекольной фирмы с надписью «Мы делаем окна» и большой темно-синий фургон, украшенный логотипом «Домашний мастер».

Поблагодарив Кита, я направилась к крыльцу вместе с семенившей сзади Мартой и вошла в дом, где обнаружила высокого мужчину с маленькими усиками и черной шевелюрой, который аккуратно вычищал диван. Выключив пылесос, он буркнул: «Дядя Крис», — и мы обменялись рукопожатиями.

— К вам рвалась толпа репортеров, ~ заметил он. — Я сказал, что вы не вернетесь, пока дом не приведут в порядок. Это ничего?

— Замечательно. Великолепно.

— Еще гут был шеф Старк. Просил позвонить ему.

Я проигнорировала сорок семь новых сообщений на автоответчике, двинулась в кухню и набрала номер полицейского участка. Мне ответила дежурная.

— Шеф беседует с прессой, — произнесла она. — Он может вам перезвонить?

— Буду очень рада.

— Хорошо, я передам, лейтенант.

Я повесила трубку и направилась в комнату своих племянниц.

Одеяла валялись на полу. Окно разбито вдребезги, а один из побегов сладкого картофеля беспомощно вытянулся на ковре. Разламывая стул, я сильно повредила детский шкафчик, и разбросанные вокруг мягкие игрушки, казалось, смотрели на меня с упреком.

А если бы здесь были дети? Что тогда, Линдси?

Придвинув уцелевший стул к пробковой доске, я села на него верхом и уставилась на свои листочки. Мой взгляд застыл на той записи, которая тревожила меня больше всего.

Иногда самые очевидные факты остаются незаметными, даже если разглядываешь их в упор.

Но теперь меня словно обожгло — потайные отверстия в шкафу О'Майли.

Я быстро переоделась и отвела Марту в гости к Пенелопе. «Ведите себя смирно». Через минуту мой «иксплорер» аккуратно обогнул стоявший у дома грузовик и выехал на улицу.

Я направлялась в город.


ГЛАВА 117


Лоцман сидел в голубом «таурусе» и мчался на север в сторону автострады, проходившей через Хиллсборо. Его мысли крутились в разных направлениях, но больше всего о Линдси Боксер.

Размышления о Линдси вызывали в нем разные эмоции: своеобразную гордость за лейтенанта, восхищение ее настойчивостью, нежеланием сдаваться, способностью держать удар, железной целеустремленностью и крепкой хваткой. Однако то, что она по-прежнему оставалась их проблемой, было плохой новостью. Главным образом для нее.

До сих пор убийство не входило в их планы. Убить копа, тем более такого копа, значит спровоцировать мощную облаву. Вся полиция Сан-Франциско бросится на поиски преступника. Вероятно, к ним присоединится ФБР.

Лоцман притормозил у поворота на Траутдэйл-драйв, и его маленькая быстрая машина съехала с главного шоссе. Мили через полторы он свернул направо возле госпиталя Пенинсьюла и потом еще раз в южном направлении к Камино-Риал.

Через пару кварталов Лоцман увидел автозаправку и вошел в примыкавший к ней магазин. Послонявшись, купил кое-какие мелочи — бутылку минералки, соевый батончик, свежую газету. Возле кассы он заплатил смазливой продавщице четыре двадцать за покупки и добавил двадцатку за бензин. На улице Лоцман развернул газету и пробежал взглядом передовицу.

«Дом детектива расстрелян из автомата».

Статью украшала фотография Линдси в полицейской форме, а справа в отдельной колонке помещалась информация о деле Кэйботов. Сэму Кэйботу предъявили обвинение в двойном убийстве, «продолжение читайте на второй странице».

Лоцман аккуратно положил газету на переднее сиденье и заполнил бак. Затем он завел мотор и двинулся к дому. Надо поговорить об этом с Фактом. Может, не стоит убивать Линдси так же, как других. Наверное, лучше сделать так, чтобы она просто исчезла.


ГЛАВА 118


Бывший офис доктора О'Майли размещался в двухэтажном кирпичном доме на Келли-стрит — об этом свидетельствовала медная дощечка с его фамилией рядом с входной дверью. Нажав кнопку звонка, я поежилась. Шеф наверняка намылит мне голову за то, что я лезу в его дела без спроса, — но, черт возьми, должна же я что-нибудь предпринять. Лучше извиниться потом, чем попросить разрешения и получить отказ.

Прозвучал зуммер, и я толкнула дверь. Слева находилась приемная — небольшая комнатка с мягкой мебелью и соболезнующими открытками, развешанными в несколько рядов по стенам. За стойкой спиной к окну сидела немолодая женщина с седеющими волосами, собранными в старомодный «флип».

— Лейтенант Боксер, полиция Сан-Франциско, — произнесла я, показав свой значок.

Я объяснила, что работаю со старым делом над убийством, которое имеет сходство с безвременной кончиной доктора О'Майли.

— Нас уже допрашивала полиция. — Секретарша настороженно взглянула на мой значок, к которому я добавила обворожительную улыбку. — Это продолжалось несколько часов.

— Я займу у вас пару минут.

Женщина закрыла окошко и открыла боковую дверь.

— Меня зовут Ребекка Фэлкон, — представилась она. — Входите.

В комнате за перегородками сидели пожилые сотрудницы.

— Минди Хеллер, наша медсестра. — Секретарша указала на сильно накрашенную блондинку в белом халате, которая смахивала с блюдца крошки недоеденного кекса. — Гарриет Шварц, офисный менеджер. — Это относилось к толстой женщине, сидевшей за стареньким компьютером. — Мы все работали с доктором Беном, пока это не случилось.

Я пожала им руки, еще раз назвала свое имя и объяснила, зачем я здесь.

— Сочувствую вашему горю, — добавила я. — Полиции пригодятся любые мелочи, все, что может пролить свет на преступление.

— Хотите знать правду? — спросила Гарриет Шварц. Она отвернулась от компьютера и откинулась в кресле, скрестив руки на груди. — Наш доктор был похож на рисунок Пикассо. Клубок линий, в которых едва угадывается человек. А в промежутке — зияющая пустота, где…

Минди Хеллер перебила:

— Он был неплохим врачом, но жутким скрягой и занудой. И не особенно любезен с теми, кто вкалывал на его галерах. — Она бросила многозначительный взгляд на коллег. — Короче, он был большим придурком, но я не думаю, что его убили из-за этого.

— Ясно. Значит, вы считаете О'Майли случайными жертвами?

— Конечно. Они просто подвернулись под руку. Именно это мы постоянно твердим.

Я спросила, не было ли среди других убитых пациентов доктора О'Майли, но мне тут же заткнули рот.

— Мы не можем обсуждать такие проблемы без соответствующих санкций, — гордо заявила мисс Хеллер. — Но я уверена, шеф Старк расскажет вам все, что вы хотите.

Нуда, еще бы.

Я написала на листочке номер моего мобильника и положила его на стол Гарриет Шварц. Потом рассыпалась в благодарностях за оказанную помощь, но на душе у меня было скверно. Не важно, каким начальником был доктор О'Майли, хорошим или плохим, это ни на шаг не продвигало меня в поисках.

Я уже открыла дверь на улицу, когда кто-то схватил меня за руку. Обернувшись, я увидела запыхавшуюся Ребекку Фэлкон.

— Мне надо с вами поговорить, — произнесла она. — С глазу на глаз.

— Мы можем где-нибудь встретиться?

— Да, в «Кофейной компании Халф-Мун-Бэй». Вы знаете, где это?

— Небольшое кафе в конце Мэйн-стрит? Ребекка кивнула:

— Да. Я обедаю в половине первого.

— Хорошо, я вас подожду.


ГЛАВА 119


Мы сидели за маленьким столиком рядом с туалетами, почти упершись коленями друг в друга. Перед нами стояли кофе и салаты, но Ребекка ничего не ела. Беседа у нас не клеилась. Секретарша теребила на шее золотой крестик и хмурила брови.

Я догадывалась, почему она колеблется. Ей хотелось рассказать все начистоту, но она боялась, что об этом узнают ее подруги.

— На самом деле мне ничего не известно, понимаете? — пробормотала она. — Во всяком случае, об убийствах. Просто я заметила, что в последнее время у доктора возникли какие-то проблемы.

— Почему вы так решили?

— Он постоянно ходил мрачнее тучи. Один раз даже накричал на пациента, что случалось крайне редко. Когда я спрашивала, что случилось, Бен отвечал, что все в порядке.

— Вы знали Лорели?

— Конечно. Бен познакомился с ней в церкви, и, честно говоря, я очень удивилась, узнав, что он на ней женился. Думаю, он втайне страдал от одиночества, а она вовремя подсуетилась. — Ребекка вздохнула. — Лорели была глупой простушкой. Она обожала ходить по магазинам. У нее не было врагов.

— Интересное наблюдение, — отозвалась я.

Этого замечания оказалось достаточно, чтобы ободрить Ребекку и побудить ее выложить то, что ей хотелось.

Она взглянула на меня так, будто стояла на краешке трамплина и смотрела на плескавшийся далеко внизу бассейн. Наконец она перевела дух и прыгнула в воду.

— Вы когда-нибудь слышали о первой миссис О'Майли? — спросила секретарша. — Сандра, прежняя жена Бена, покончила с собой. Она повесилась в собственном гараже.


ГЛАВА 120


По спине у меня пробежал холодок — что-то вроде внезапного предчувствия.

— Да, — кивнула я. — Я читала про ее самоубийство. Что вам об этом известно?

— Все произошло неожиданно, — покачала головой Ребекка. — Никто не думал… я хочу сказать — мы понятия не имели, что она так подавлена.

— Почему Сандра свела счеты с жизнью?

Ребекка запустила вилку в салат «Цезарь», но отложила ее в сторону.

— Трудно сказать наверняка. Доктор был нем как рыба, но я догадывалась, что он относился к ней отвратительно.

— В каком смысле?

— Бен унижал ее. Обращался с ней как с пустым местом. Когда я слышала, как он с ней разговаривает, у меня все сжималось внутри. — Ребекка съежилась, опустив голову и сгорбив плечи.

— Она когда-нибудь жаловалась?

— Нет. Не в ее духе. Сандра была мягкой, вежливой, уступчивой. Она промолчала, даже когда он завел связь на стороне.

Колесики у меня в голове вращались все быстрее, но по-прежнему на холостом ходу. Секретарша с отвращением скривила губы.

— Он встречался с этой женщиной много лет, даже после того, как женился на Лорели. Я уверена. В день его смерти она звонила к нам офис.

— Ребекка, — произнесла я, стараясь не выдавать нетерпения, — Ребекка, как ее зовут?

Секретарша откинулась в кресле и покосилась на двух мужчин, проходивших мимо нас. Когда дверь за ними закрылась, она подалась вперед и прошептала:

— Эмили Харрис.

Эти имя и фамилия были мне знакомы. Я сразу вспомнила ее накрашенные губы и розовое платьице.

— Та, что работает в риэлторском агентстве «Пасифик хоум»?

— Она самая.


ГЛАВА 121


Я вошла в длинный, узкий кабинет со множеством столов и увидела Эмили Харрис на рабочем месте. Она растянула хорошенький ротик в приветливой улыбке,а потом, узнав меня, улыбнулась еще шире.

— О, привет, — протянула Эмили. — Кажется, пару недель назад я видела вас с мужем возле дома на Оушн-Колони-Роуд?

— Да. Лейтенант Боксер, полиция Сан-Франциско. — Я сунула ей под нос свой значок.

Лицо женщины сразу напряглось.

— Я уже беседовала с полицией.

— Отлично. Значит, вас не затруднит сделать это еще раз. Я пододвинула к столу свободный стул и села рядом.

— Если не ошибаюсь, вы и доктор О'Майли были близкими друзьями, — промолвила я.

— Не вижу ничего дурного. У него были проблемы в семье, но я не угрожала его браку и уж подавно не имела никакого отношения к его убийству.

Мисс Харрис машинально раскладывала на столе блокноты, ручки и бумаги. Аккуратно, с дотошной педантичностью. Все вещицы по своим местам. Что творилось в голове этой чистюли? И что она знала о чете О'Майли?

— Вы занимаетесь продажей его дома?

— Господи, но это не причина, чтобы кого-нибудь убивать! Вы с ума сошли? Я продаю десятки зданий в городе.

— Не волнуйтесь, мисс Харрис. Никто не обвиняет вас в убийстве. Просто мне нужно собрать больше информации о жертвах, чтобы раскрыть старое дело.

— Ладно. Честно говоря, в последнее время у меня не в порядке с нервами.

— Понимаю. Вы уже продали дом?

— Нет, но я нашла покупателя.

— Отлично. Как насчет того, чтобы показать мне особняк, мисс Харрис? Я хочу задать вам пару вопросов и надеюсь, что вы на них ответите. Вероятно, вы поможете раскрыть убийство Бена О'Майли.


ГЛАВА 122


После моего последнего визита в доме на Оушн-Колони-роуд почти ничего не изменилось — лишь на столике теперь лежали рекламные проспекты «Пасифик хоум», а в вазах появились свежие цветы.

— Давайте поднимемся наверх, — предложила я мисс Харрис.

Пожав плечами, она сунула ключи между лилиями и направилась к лестнице. Когда мы поравнялись с большой спальней, Эмили невольно отпрянула от двери.

— Я не хочу входить в эту комнату, — пробормотала она, скользнув взглядом по зеленым обоям и чистому бледно-зеленому ковру.

Я могла представить сцену убийства почти так же ярко, как она. Всего три недели назад окровавленное тело Лорели О'Майли лежало примерно в десяти футах от того места, где мы стояли.

Эмили Харрис тяжело сглотнула и неохотно двинулась за мной к стенному шкафу. Я показала ей на свежую замазку вокруг отверстия в двери и оставшийся на ней отпечаток пальца Джо.

— Что, по-вашему, это значит? — спросила я.

Мисс Харрис помрачнела, и ее голос зазвучал на полтона ниже:

— По-моему, это значит полное дерьмо. Все ясно, разве нет? Он снимал на видео, как они занимаются любовью с Лорели. Бен уверял меня, будто больше не спит с ней, но он врал. — Она вдруг всхлипнула и прижала к глазам голубой платочек, который торопливо вынула из сумочки. — О Боже, — прошептала она еле слышно. Потом, высморкавшись и прочистив горло, громко добавила: — Мои отношения с Беном никак не связаны с убийством. Мы можем отсюда уйти?

Нет уж. Все, что я знала об Эмили Харрис, свидетельствовало об одном — действовать надо здесь и сейчас. Лучшего момента не подыскать.

— Мисс Харрис…

— Зовите меня Эмили. Мы говорим о личных делах.

— Хорошо, Эмили. Мне бы очень хотелось услышать вашу версию всей этой истории.

— Ладно. Вам известно о Сандре?

Я кивнула, и женщина сразу выпалила, словно где-то внутри у нее замкнуло цепь:

— Неужели вы полагаете, мне было безразлично, когда я узнала, что она покончила с собой? — Эмили вытерла распухшие глаза, но из них снова хлынули слезы. — Бен утверждал, что у Сандры не в порядке с головой, поэтому он не может ее бросить. Но после того как она повесилась, я не виделась с ним целый год. А вскоре появилась эта Лорели. Чертова принцесса. Бен считал, что чем быстрее он женится, тем лучше для Кэтлин. Что я могла поделать? У меня самой был муж.

— И вы опять стали встречаться?

— Да, чаще всего у меня. Пару раз в мотелях. Самое смешное, что Лорели было совершенно плевать на Кэтлин. Но мы с Беном веселились, как могли. Играли в разные игры. Он называл меня Камиллой, а я его — Чарльзом.[15] Его Королевским Высочеством. Это было очень мило. Я по нему так скучала. Бен любил меня, я уверена.

«Насколько эта грязная и жалкая скотина была способна кого-нибудь любить», — подумала я. Открыв дверь шкафа, я произнесла:

— Взгляните сюда, Эмили.

Я показала ей второе отверстие в задней стенке.

— Дыра идет насквозь в другую комнату — в спальню Кэтлин.

Эмили охнула и всплеснула руками.

— Господи, никогда этого не видела… Понятия не имела… Мне надо идти, — пробормотала она и, развернувшись, бросилась вон из комнаты. Я услышала, как ее каблучки застучали по ступенькам.

Мне удалось перехватить Эмили внизу, когда она схватила со стола ключи и выскочила на крыльцо.

— Эмили, постойте!

— С меня хватит! — выкрикнула она, тяжело дыша и стараясь вставить ключ в замок, чтобы запереть дверь. — Это ужасно, невыносимо. Как вы не понимаете? Я любила его!

— Да, конечно, — согласилась я. Проводив ее к машине, я встала рядом с дверцей, пока она заводила двигатель. — Скажите, Бен знал Денниса Эгнью?

Эмили отпустила ручной тормоз и повернула ко мне заплаканное лицо.

— Что? Что вы сказали? Он продавал записи этому ублюдку?

Не дожидаясь ответа, она взялась за руль и надавила на газ.

— Будем считать, что это было «да»! — бросила я вслед удалявшемуся автомобилю.


ГЛАВА 123


В конце Си-Вью-авеню я проехала мимо патрульной машины и вскинула руку в знак приветствия. Потом свернула направо к дому Кэт и поставила «иксплорер» рядом с «понтиаком-бонневиллом». Судя по всему, в мое отсутствие Кит починил эту старую малышку и привез ее обратно.

Впустив в дом Марту, и угостив ее печеньем, я занялась записями на автоответчике. Самые важные помечала в своем блокноте. Джо, Клэр и Синди беспокоились за меня и просили перезвонить. Под четвертым номером шло сообщение от Кэроли Браун, которая приглашала меня пообедать в ее школе. Затем следовала весточка от шефа Старка — голос у него звучал нервно и устало: «Боксер, мы получили данные криминалистов по тому ремню. Перезвоните».

Старк и я весь день обменивались телефонными депешами. Выругавшись себе под нос, я записала его номер на листочке и взяла трубку.

— Подождите минутку, лейтенант, — отозвался дежурный офицер. — Я поищу его.

На другом конце линии забормотала полицейская рация. В нетерпении я стала барабанить пальцами по кухонному столу и досчитала до семидесяти девяти, пока не услышала голос шефа:

— Да, Боксер.

— Быстро у вас работает лаборатория, — заметила я. — Ну, что вы нашли?

— Быстро не означает хорошо. На ремне нет отпечатков пальцев. Там вообще ничего нет, кроме коровьей ДНК. Ублюдок капнул на пряжку бычьей кровью.

— Проклятие!

— Вот именно. Полное дерьмо. Линдси, мне пора идти. Начальство ждет моего отчета.

Старк повесил трубку, и я от души пожелала ему удачи.

Выйдя на веранду, я взяла пластиковый стул и закинула ноги на перила, как советовала Клэр. В такой позе я могла созерцать носы своих сандалий и весь соседний двор вплоть до синей линии горизонта.

В моей голове вертелись мысли о найденном на лужайке ремне и о пятнах крови, которые снова никуда не привели. Одно было совершенно ясно: преступники не пытались убить меня. Подброшенный ремень был предупреждением и попыткой запугать. Но с какой стати я их так беспокоила? Раньше мне не удалось раскрыть убийство Джона Доу, а теперь, десять лет спустя, я с головой увязла в этом деле. Тем временем преступники находились где-то рядом и с усмешкой наблюдали, как я беспомощно копаюсь во всяких «как» и «для чего».

Мы все еще не знали кто.

Мы не знали почему.

Мы не знали, где они нанесут следующий удар.

А в остальном это было плевое дельце.


ГЛАВА 124


Семья — язва современного общества, где его худшие пороки культивируются и расцветают с новой силой. Так считал Лоцман, по крайней мере, сегодня вечером.

Открыв дверь, он проскользнул в красивый особняк с лепным фасадом, стоявший в дальнем конце Клифф-роуд. Четы Фарли не было дома, богатства и привилегии сделали их такими самоуверенными, что они даже не заперли замок.

Холл вел в застекленную кухню, озаренную последними лучами солнца. Пока это лишь разведка, напомнил себе Лоцман. Надо уложиться в пять минут. И ни секундой больше. Он достал из кожаной куртки фотокамеру и, нацелив объектив на высокие стеклянные панели, быстро защелкал затвором.

З-з-зт, з-з-зт, з-з-зт.

Потом торопливо прошел в большую гостиную, выступавшую из фасада дома и парившую над горным склоном. Янтарный свет зари наполнял вечерний лес, придавая косматым эвкалиптам вид человеческих существ, каких-то дремучих стариков, которые внимательно следили за каждым его шагом. Казалось, они понимают и одобряют все, что он делает.

«Только разведка», — мысленно повторил Лоцман. Ситуация очень усложнилось, чтобы продолжить задуманное.

Он вернулся к задней лестнице и стал подниматься к верхним спальням, отмечая самые скрипучие ступени. На втором этаже оказалось несколько комнат — Лоцман заглядывал в каждую и делал снимки, запоминая детали. Это походило на обыск в доме преступника.

Мужчина мельком взглянул на часы и шагнул в главную спальню. Миновало почти три минуты. Он быстро открыл шкафы, вдохнул запах дорогих духов и закрыл дверцы.

Сбежав по лестнице в кухню, Лоцман уже хотел уйти, как вдруг вспомнил про подвал. Время еще есть.

Он открыл дверь и спустился вниз. С левой стороны размещался винный погреб, прямо находилась прачечная. Его взгляд метнулся вправо. Здесь, почти скрытая глубокой тенью, виднелась дверь с кодовым замком. Лоцман прекрасно разбирался в кодовых замках. Для него это была пара пустяков. Он осторожно покрутил диск влево, пока не почувствовал легкого сопротивления, затем вправо и влево. Замок щелкнул, и дверь открылась.

В нос мгновенно ударил запах химикатов: проявитель, закрепитель, жидкость для фиксажной ванны. Лоцман поспешно вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Он нащупал на стене выключатель, и в комнате вспыхнул красный свет.

Это была только безобидная разведка, одна из многих, ничего особенного.

Но то, что Лоцман увидел, потрясло его до глубины души.


ГЛАВА 125


Уже на подходе к зданию я почувствовала, что в воздухе пахнет томатным соусом. В граненых окнах сверкал ослепительный закат, и я прищурилась, дернув за подвешенное к двери медное кольцо. На пороге появился смуглолицый мальчуган лет двенадцати.

— Добро пожаловать, дама из полиции, — объявил он.

— Ты Эдди, верно?

— Эдди-на-обеде, — засмеялся мальчик. — Как вы догадались?

— Просто у меня хорошая память.

— Еще бы, вы ведь полицейский!

Дети, сидевшие в «обжираловке» — большой открытой комнате с видом на шоссе, — встретили меня веселым гомоном.

Мы обнялись с Кэроли, и она усадила меня во главе стола.

— Это место для почетных гостей, — объяснила моя подруга.

Эллисон немедленно заняла стул слева от меня, еще одна девочка — рыжеволосая малышка Ферн — отвоевала себе правый, и я почувствовала, что меня с радостью приняли в новую «семью».

Пока тарелки с макаронами и греческим салатом активно перемешались на столе и вслед за ними летали ломти свежего хлеба, детишки забрасывали меня вопросами и шутками, на которые я отвечала по мере сил.

— Когда вырасту, — прошептала Эллисон, — я хочу быть похожей на тебя.

— А знаешь, чего я хочу? Чтобы, когда ты вырастешь, я была бы похожа на тебя.

Кэроли засмеялась и хлопнула в ладоши.

— Хватит наседать на Линдси! — воскликнула она. — Пусть бедная женщина немного поест. И учтите, это наша гостья, а не повод отлынивать от обеда.

Моя подруга встала, чтобы принести из шкафчика бутылку колы, и, наклонившись, шепнула мне на ухо:

— Ты не возражаешь? Они очень тебя любят.

— И я тоже их люблю.

Когда тарелки были вымыты и дети поднялись наверх для своих занятий, мы с Кэроли взяли по чашке кофе и вышли на крытую веранду рядом с игровой площадкой. Устроившись в удобных креслах, мы смотрели на густеющие сумерки и слушали пение сверчков. В этот вечер мне было особенно хорошо с Кэроли, и я радовалась, что в городе у меня есть близкая подруга.

— Есть что-нибудь новое насчет ночной атаки? — озабоченно спросила Кэроли.

— Пока нет. Помнишь парня, который приставал к нам в «Баклане»?

— Денниса Эгнью?

— Да. Он меня здорово достает. Кстати, шеф Старк спит и видит, как бы сцапать его за убийства.

Кэроли взглянула на меня с удивлением.

— Правда? Никогда бы не подумала. Разумеется, он мерзкий тин, — добавила она после паузы, — но убивать… это совсем другое дело.

— То же самое говорили о Джеффри Дамере,[16] — усмехнулась я.

Некоторое время мы молчали, размышляя о недавних преступлениях; я рассеянно барабанила пальцами по креслу, а Кэроли смотрела прямо перед собой, скрестив руки на груди.

— Здесь довольно тихо, правда? — вскоре спросила она.

— Да, просто удивительно. Обожаю это место.

— Постарайся поскорее поймать маньяка, ладно?

— Слушай, Кэроли, если у тебя появится хоть малейший повод для беспокойства, даже самый глупый и смешной, немедленно звони в 911. А потом набери мой номер, ладно?

— Хорошо, Линдси. Спасибо. — Помолчав, Кэроли добавила: — В конце концов, их всегда ловят, правда?

— Да, почти всегда, — ответила я, немного покривив душой. На самом деле самые умные из них не попадаются — о них вообще никто не знает.


ГЛАВА 126


Я спала урывками, безнадежно путаясь в кошмарной мешанине из бешеной стрельбы, безликих киллеров и изуродованных трупов. Утро выдалось серым и хмурым, но Марта требовала прогулки, поэтому я наспех натянула спортивный костюм и, спрятав кобуру под курткой, потащилась вместе с ней на пляж.

С запада уже тянулись дождевые тучи, грозовое небо висело почти над самой бухтой, и мелькавшие под ним морские птицы напоминали допотопные аэропланы времен Первой мировой войны.

Несколько закаленных бедолаг трусили по берегу или бесцельно бродили у прибоя, но все они были далеко, и я спустила Марту с поводка. Она с азартом кинулась к стайке птиц, мгновенно разлетевшейся во все стороны, а я в неспешном темпе двинулась на юг.

Не успела я пробежать и четверти мили, как полил дождь. Отдельные капли превратились в сплошной поток и забарабанили по мокрому песку, затвердевшему на беговой дорожке. Оглянувшись, я поискала взглядом Марту, потом вернулась и увидела, что она семенит примерно в сотне ярдов за мужчиной в желтом дождевике.

Я намеревалась бежать дальше, подставив лицо хлещущему дождю, но неожиданно мое внимание привлек громкий лай. Марта почти вцепилась в ноги тащившемуся за мной парню. Она его пасла…

— Марта, назад! — закричала я.

Эта команда должна была вернуть ее ко мне, но собака меня как будто не услышала. Она стала отгонять незнакомца под прямым углом, направляя его к поросшим травой дюнам.

Только тут я поняла, что Марта вовсе не валяет дурака. Она пыталась защитить меня.

Вот черт!..

За мной опять «хвост»!


ГЛАВА 127


Я крикнула:

— Эй! Стойте, иначе она вас укусит!

Ни собака, ни человек не обратили на меня внимания. Я бросилась к ним, но мчаться вверх по крутому склону было так же трудно, как бежать под водой. Наконец, согнувшись в три погибели и цепляясь руками за песок, я почти на четвереньках забралась на травянистую возвышенность рядом с Френч-Бич. Порыв ветра набросил мне волосы на глаза, и на секунду я почти ослепла.

Пока я смахивала с лица мокрые пряди, ситуация вышла из-под контроля. Я огляделась, но следивший за мной парень куда-то исчез. Сукин сын! Ему снова удалось удрать.

— Мар-та-а-а!

Краем глаза я заметила сквозь пелену дождя желтое пятно, маячившее позади. Марта находилась рядом с ним. Парень попытался пнуть ее ногой, но промахнулся и бросился к площадке для пикника.

Я достала свой девяти миллиметровый «глок» и заорала:

— Стоять! Полиция!

Человек в дождевике быстро обогнул пластмассовые столики и во весь дух помчался к автостоянке, где стоял пестро размалеванный грузовичок. Марта не отставала от незнакомца ни на шаг, рыча и хватая его за ноги, не давая ему добраться до машины.

Я снова крикнула:

— Полиция! — И кинулась вдогонку, крепко сжимая пистолет.

Как только мы оказались на расстоянии выстрела, я приказала:

— На колени! Держать руки на виду. Теперь на песок, лицом вниз. Быстро!

Незнакомец повиновался, и я в два шага оказалась рядом. Дождь лил как из ведра. Я сорвала с мужчины капюшон и приставила дуло к затылку. Рыжие кудри были мне хорошо знакомы, но в первый момент я отказывалась верить своим глазам. Паренек поднял голову и оглянулся. Его лицо было разгневанным и злым.

— Кит! Какого черта? Что ты делаешь?

— Ничего, ничего, все в порядке. Я просто хотел предупредить тебя.

— Предупредить? Почему ты мне не позвонил? Сердце громко стучало у меня в ушах — бум, бум, бум!

Боже, у меня опять в руках оружие. Как тогда…

Я рывком раздвинула Киту ноги, обыскала карманы и нашла девятидюймовый охотничий нож, подвешенный в ножнах на ремне. Вытащив острый клинок, я отбросила его в сторону. Ситуация с каждой минутой становилась все хуже.

— Это, по-твоему, «ничего»?

— Слушай, Линдси, дай мне объяснить.

— Сначала объясню я. Ты арестован.

— За что?

— За ношение холодного оружия. Ты имеешь право хранить молчание. Все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя. Если у тебя нет адвоката, его назначат бесплатно. Ты понял свои права?

— Все совсем не так, как ты думаешь!

— Ты понял свои права?

— Да. Понял.

Я сунула руку в карман и достала мобильный телефон. Кит шевельнулся, словно желая вырваться. Марта оскалила зубы.

— Лежи тихо, Кит. Я не хочу в тебя стрелять.


ГЛАВА 128


В полицейском участке нас провели в так называемый бокс — небольшую камеру для допросов, облицованную грязно-серой плиткой. Старк уже успел поведать мне о своих сомнениях.

Кита Говарда он знал не первый год и всегда видел в нем хорошего автомеханика, которого волновали лишь стабильный заработок и подержанные машины.

Однако шеф решил довериться моему чутью, и слава Богу, поскольку я заметила взгляд Кита, от которого у меня душа ушла в пятки. Точно такое же бездушное выражение я видела у многих социопатов.

Мы с Китом расположились за обшарпанным металлическим столом друг против друга, оба в вымокшей насквозь одежде. Питер Старк стоял в углу, прислонившись спиной к стене. Снаружи за стеклом толпились другие копы, надеясь, что на сей раз я не ошиблась, и скоро они получат нечто более весомое, чем охотничий нож и мои догадки.

После ареста Кит сильно сдал и теперь выглядел моложе своих двадцати семи лет.

— Мне не нужен адвокат, — буркнул он, скорчившись на стуле. — Да, я за тобой следил. Девчонки всегда знают, когда нравятся парням. Ты сама все понимаешь, так что просто скажи им об этом, ладно?

— Значит, ты выслеживал меня? Это твое объяснение?

— Не выслеживал, а следил. Большая разница, Линдси.

— К чему ты клонишь? Зачем за мной следить?

— Ты знаешь зачем! Кто-то пытался убить тебя.

— Поэтому ты стрелял в дом моей сестры?

— Я? Да ни за что на свете, — пробормотал Кит и потер пальцем переносицу. — Ты мне нравишься… и всегда нравилась. А теперь ты хочешь свалить все на меня.

— Хватит размазывать сопли, парень! — рявкнул Старк. Он подошел к Киту и шлепнул его ладонью по затылку. — Будь мужчиной. Что ты натворил?

Кит почти согнулся пополам. Он уронил голову на стол и начал мотать ею из стороны в сторону, разразившись такими душераздирающими стонами, что мог бы разжалобить даже стены камеры.

Но для меня все его вопли и всхлипы ничего не значили. Однажды я уже купилась на чужие слезы и не собиралась повторять свою ошибку.

— Вот что, дружище, не надо нас расстраивать, — произнесла я резким тоном. — У тебя большие неприятности, так что хватит валять дурака. Расскажи нам, что ты сделал, и мы замолвим за тебя словечко перед прокурором. Я помогу тебе, Кит, обещаю. Но сначала скажи мне правду. На твоем ноже остались следы крови?

— Не-е-ет, — захныкал Кит. — Я не сделал ничего плохого.

Мне удалось расслабить мышцы на лице. Я улыбнулась и положила ладонь на руку Кита.

— Наверное, тебе будет удобнее, если мы снимем с тебя наручники.

Я взглянула на Старка, и тот кивнул. Шеф достал из кармана ключи и открыл замок. Кит выпрямился. Размяв руки, он расстегнул свой дождевик и бросил его на спинку стула. Потом стянул надетый под ним свитер.

Если бы я стояла, а не сидела за столом, то наверняка грохнулась бы на пол.

Кит был в оранжевой футболке с логотипом «Спиртовки», ресторанчика для туристов на шоссе в Мосс-Бич.

Такую же мы увидели на «Джоне Доу № 24», когда десять лет назад нашли его окровавленный труп.


ГЛАВА 129


Кит заметил, что я уставилась на его футболку.

— Что, нравится? — спросил он веселым тоном, будто мы беседовали с ним в гараже. — Настоящая классика. «Спиртовка» их уже не выпускает.

Может, и так, но ее копия лежала в хранилище улик. Я обрушила на него град вопросов:

— Где ты был позапрошлой ночью, Кит? У тебя есть оружие? О чем ты хотел предупредить меня? Скажи мне хоть что-нибудь, чтобы я могла тебе поверить.

Кит отвечал сначала вызывающе, потом уклончиво, затем слезливо и, наконец, замолчал. Через пару часов Старк перехватил инициативу и спросил, знал ли он жертв недавних преступлений. Говард признал, что был знаком со всеми. Точно так же, как почти с каждым жителем Халф-Мун-Бэй и с любым автомобилистом, заправлявшимся на его колонке.

— У нас есть свидетель. — Старк уперся руками в стол и бросил на Кито пронизывающий взгляд. — Он видел, как ты выходил из дома Сардуччи в ночь убийства.

— Бросьте, Пит. Вы меня смешите. Это слишком глупо. Допрос зашел в тупик. Мы не продвинулись ни на шаг, и Кит в любой момент мог заявить: «Обвините меня в ношении оружия и выпустите отсюда», — чтобы спокойно удалиться, заплатив залог.

Я встала из-за стола и заговорила со Старком через голову арестованного:

— Если честно, шеф, я полагаю, он действительно этого не делал. Вы совершенно правы. Посмотрите на этого беднягу. Психически неуравновешен, не очень умен. Извини, Кит, ты, конечно, смазливый парень, но считать тебя способным на убийство — чистое безумие. Да еще так, чтобы ловко скрыть улики? Нет, невероятно.

— Верно, мы зря теряем время, — подхватил Старк. — Вряд ли такой сопляк мог бы украсть даже пригоршню мелочи в супермаркете.

Кит переводил взгляд с меня на Старка и обратно.

— Я вижу, к чему вы клоните, — пробормотал он. Я продолжила, не обращая на него внимания:

— Насчет Эгнью вы тоже правы. Вот у кого хватит духу выпустить кишки из человека. Смотреть жертве в лицо, наблюдать, как она корчится в агонии, истекает кровью. Да и мозгов у него побольше.

— Точно, — согласился шеф, взъерошив волосы. — Я всегда подозревал его. Только ему это под силу.

— Хватит, — тихо произнес Говард.

Я вопросительно повернулась к Киту.

— Ты ведь знаешь Эгнью, — сказала я. — Как, по-твоему, он мог это провернуть?

Впечатление было такое, будто где-то в глубине прорвало плотину. Сначала пошла легкая дрожь, потом глухой рокот и неудержимая лавина.

— Деннис Эгнью? — процедил сквозь зубы Кит. — Этот тупой актеришка с членом вместо мозгов? Ему повезло, что я его не прикончил. Хотя руки у меня чесались, поверьте.

Кит сжал кулаки и ударил по столу так, что на нем подпрыгнули карандаши и банки с содовой.

— Я намного умнее, чем ты думаешь, Линдси. Мне ничего не стоило убить всех этих людей.


ГЛАВА 130


Ни лице Говарда мелькнуло то же злобное выражение, которое я заметила, приставив пистолет к его затылку. Этот Кит был мне совершенно не знаком. Но я хотела узнать его поближе.

— Вы оба ошиблись на мой счет, — продолжил Говард. — Я знаю, вы меня дразните, но это не важно. Мне уже все осточертело. Какая разница? Всем плевать.

Я вздрогнула, услышав последние слова. То же самое Кэйботы писали краской в комнатах, где убивали своих жертв. А десять лет назад эту фразу оставил убийца «Джона Доу № 24».

— Что значит — «всем плевать»?

Говард бросил на меня жесткий взгляд.

— Ты умная девочка, верно? Попробуй догадаться.

— Кит, не морочь мне голову. Ты же знаешь, мне не наплевать. И я внимательно тебя слушаю.

То, что потом записала полицейская видеокамера, было мечтой любого копа. Кит выложил нам все: фамилии, даты, детали, которые мог знать лишь преступник.

Он объяснил, как использовал разные ножи и пояса, сообщил о подробностях каждого убийства, включая то, как ему удалось обмануть Бена О'Майли.

— Перед тем как перерезать горло, я ударил его камнем. А нож выбросил в траву.

Кит излагал факты с дотошной аккуратностью, словно раскладывал на столе пасьянс. Собранных нами сведений хватило бы на несколько пожизненных сроков. Но все-таки мне с трудом верилось, что Говард — единственный виновник кровавой бойни.

— Значит, ты убил Джо и Аннемари Сардуччи? Без сопротивления, без борьбы? Ты Человек-паук?

— Кажется, до тебя стало доходить.

Скрипнув стулом, Кит резко подался вперед и вплотную приблизил ко мне лицо.

— Я их загипнотизировал, — усмехнулся он. — Прости, Линдси, но тебе придется мне поверить. Я работал в одиночку. Скажи об этом прокурору. Да, я Человек-паук.

— Но зачем? Что тебе сделали эти люди?

Говард снисходительно покачал головой:

— Ты не поймешь, Линдси.

— А ты попробуй.

— Нет! — отрезал он. — Разговор закончен.

Кит был прав. Он спокойно пригладил растрепанные волосы, допил последний глоток колы и улыбнулся, будто принимая заслуженные аплодисменты. Мне хотелось согнать с его лица эту гнусную улыбку. Столько смертей, столько крови и никаких причин? Почему он ни, словом не обмолвился о своих мотивах?

Но все-таки успех налицо. С арестованного сняли отпечатки пальцев, записали его в журнал, сфотографировали, заковали в наручники и отвели в КПЗ, чтобы позже отправить под конвоем в Сан-Франциско.

В коридоре я остановила Старка.

— В чем дело, Боксер? Где твоя счастливая улыбка?

— Шеф, мне это не нравится. Он выгораживает кого-то. Я уверена.

— Это только гипотеза. И знаешь что? Я верю этому парню. Он говорит, что гораздо умнее, чем мы считали? Вот и хорошо. Я согласен видеть в нем того ловкого и хитроумного преступника, каким он хочет казаться.

Я усмехнулась.

— Какого черта, Боксер? Он признался. Расслабься. Птичка сидит в клетке. Прими мои поздравления, лейтенант. Отличная работа. Замечательный допрос. Теперь все закончено. Слава Богу, мы его поймали!


ГЛАВА 131


Я спала так крепко, что, когда меня разбудил телефон, решила, будто нахожусь в Канзасе. Я нащупала трубку.

— Алло? — прохрипела я.

— Линдси, это я. Прости, что так рано.

— Джо? — Я пододвинула к себе часы: цифры в темноте показывали 5:15. Мое сердце сжалось от тревоги. — Что-нибудь случилось? С тобой все в порядке?

— Да, нормально. — Голос Джо, как всегда, звучал рассудительно и мягко. — А вот у твоего дома собралась толпа.

— Ты наблюдаешь за мной через спутник?

— Нет, просто включил телевизор.

— Подожди-ка, — пробормотала я.

Я подошла к окну и приподняла краешек шторы. На лужайке расположились репортеры. Команды операторов тянула кабели к фургонам телевизионщиков, которые выстроились вдоль дороги.

— Да, я их вижу, — сообщила я, опустив штору. — Меня окружили. Вот черт!

Я опять забралась в постель и прижала к уху телефон, надеясь почувствовать Джо как можно ближе, — например, где-нибудь в соседнем городе.

Минут двадцать мы болтали, обмениваясь через трубку поцелуями и строя планы насчет того, что мы будем делать, когда я вернусь в город. Затем я слезла с кровати, наспех оделась, подкрасилась и вышла на крыльцо.

Репортеры сразу бросились ко мне и сунули под нос охапку микрофонов. Щурясь на яркий свет, я объявила:

— Простите, парни, если вас разочарую, но комментариев не будет. Это дело шефа Старка, так что обращайтесь к нему. Пока, ребята!

Я шагнула обратно в дом и захлопнула дверь под шквальным огнем вопросов. Смеясь, я задвинула засов и выдернула телефонный шнур. Потом направилась снимать свои записи с пробковой доски в детской, но тут в спальне зазвонил мой мобильник — это были Синди и Клэр.

— Все закончено, — сообщила я, повторив слова Старка. — По крайней мере, так мне говорят.

— А что происходит на самом деле, Линдси? — недоверчиво спросила Синди.

— Вижу, тебя не проведешь.

— Да уж. Так в чем дело?

— Не для протокола. Наш парень чертовски гордится, что попал в зал славы великих психопатов и маньяков. Но я не уверена, что он это заслужил.

— Он признался в убийстве «Джона Доу № 24»? — поинтересовалась Клэр.

— А, вот и еще одна умница, — улыбнулась я. — Привет, пташка.

— Ну так что?

— Нет, он не признался.

— Как это понимать?

— Сама не знаю, Клэр. Мне всегда казалось, что тот, кто убил Джона Доу, расправился и с остальными жертвами. Вероятно, я ошиблась.


ГЛАВА 132


Мы с Мартой устроились на заднем сиденье патрульной машины — место, где мне приходилось бывать нечасто. Опустив окно, я расстегнула пуговицы на крутке и следила за тем, что происходит на Мэйн-стрит. В каждом переулке мелькали репетирующие уличные оркестры, компании бойскаутов и пожарников, которые превращали грузовые платформы в передвижные сцены. Люди на приставных лестницах развешивали над дорогой транспаранты и иллюминацию, с каждого фонаря свисали праздничные флаги. В воздухе витал запах горячих сосисок. Наступило Четвертое июля.

Мой новый приятель, офицер Нунан, забрал нас у входа в полицейский участок, где Старка окружила гигантская толпа журналистов и зевак.

Пока я пробивалась к автомобилю, из подъезда появился майор Хефернон — в шортах-хаки, белой тенниске и нахлобученной на лысину рыбацкой шляпе. Пожав мне руку, он сказал:

— Надеюсь, вы всегда будете проводить свои отпуска в Халф-Мун-Бэй, лейтенант. — Он постучал по микрофону, и толпа на площади затихла. — Минутку внимания. Я хочу поблагодарить всех, кто сюда пришел. Сегодня у нас День независимости. — Голос майора дрогнул от волнения. — Мы опять свободны — для мирной и спокойной жизни. — Он поднял руку, чтобы остановить аплодисменты. — Дамы и господа — начальник полиции Питер Старк.

Шеф вышел на площадку в полной полицейской форме — с начищенными пуговицами, сияющей бляхой и пистолетом в блестящей кобуре. Когда он пожал руку Хефернону, его губы дрогнули и расплылись в улыбке. Он прочистил горло и склонился к микрофону:

— Мы арестовали человека, подозреваемого в ужасных преступлениях, которые терроризировали жителей нашего города. Он во всем признался.

Публика ответила ему восторженными криками, кое-кто даже пустил слезу. Из толпы выбежал мальчишка и протянул шефу бенгальский огонь.

— Спасибо, Райан. Этот малец — мой сынок, — растроганно объяснил Старк. — Подожди немного, ладно?

Он прижал к себе ребенка и, положив руку на его плечо, продолжил речь.

Старк сказал, что полиция выполнила свою работу, и теперь все зависит от прокуратуры и судебной власти. Он поблагодарил меня за «неоценимую помощь, оказанную следствию», и под дружный смех публики передал своему сыну ленточку с медалью. Один из патрульных подержал бенгальский огонь Райана, пока тот вешал медаль на шею Марты.

Это была ее первая награда.

— Хорошая собачка, — улыбнулся шеф.

Старк поименно перечислил всех награжденных сотрудников из его команды и выразил общую благодарность полиции штата, остановившей «преступника-одиночку, отнимавшего жизни у невинных граждан».

Что касается меня, то поимкой убийцы я полностью восстановила свою репутацию. Я снова стала «чертовски хорошим коном». Моей радости мешало лишь одно — тревожное чувство, шевелившееся где-то в сердце. Оно вело себя точь-в-точь как мальчишка Старка, который размахивал игрушкой и тянул за рукав отца, требуя внимания.

Мне не давала покоя одна простая мысль. А если преступник не был одиночкой?


ГЛАВА 133


Ночью я едва не оглохла от грохота фейерверков и петард, которые одна за другой взлетали над Пиллар-Пойнт и пышно расцветали в небе. Сколько я ни натягивала на голову подушку, спать под канонаду было невозможно. Моя храбрая собачка забилась под кровать и дрожала, поджав хвост.

— Все в порядке, Бу. Не бойся. Скоро все закончится. Когда я наконец заснула, меня разбудил металлический звон ключей, загремевших во входной двери. Марта его тоже услышала, быстро выскочила в коридор и разразилась громким лаем.

Кто-то пытался войти в дом. Дальше все происходило очень быстро.

Я схватила пистолет, сняла предохранитель, скатилась с кровати на ковер и ползком двинулась к прихожей. Нащупывая по дороге стены, я стала отсчитывать двери от спальни до гостиной, и вдруг сердце у меня подскочило к горлу — в дверном проеме возникла темная фигура. Лежа на полу, я вскинула перед собой оружие и заорала:

— Стоять, чертов ублюдок! Руки за голову, быстро! Раздался сдавленный крик.

Лунный свет упал на испуганное лицо моей сестры. Она держала на руках ребенка, который зашелся от громкого плача. Я сама едва сдержала крик. Вскочив, я торопливо щелкнула предохранителем и опустила руку.

— Кэт, это я. Прости. Назад, Марта, назад!

— Линдси? — Кэт шагнула ко мне, поправляя на руках маленькую Мередит. — Твой пистолет заряжен?

Шестилетняя Бриджид робко прижалась к матери. Она закрыла лицо мягкой игрушкой и ударилась в громкий рев. Руки у меня тряслись, а в ушах бешено стучала кровь. Боже милостивый. Я едва не убила собственную сестру…


ГЛАВА 134


Я отложила пистолет и порывисто обняла Кэт и Мередит.

— Прости, — выдохнула я. — Прости, ради Бога.

— Я звонила тебе раз двадцать, — пробурчала мне в плечо сестра и отодвинулась. — Ты ведь меня не арестуешь?

Я взяла на руки Бриджид, прижала к себе, поцеловала в мокрую щеку и в кудрявую головку.

— Мы с Мартой не хотели тебя испугать, милая.

— Ты останешься с нами, тетя Линдси?

— Только на одну ночь, солнышко мое.

Кэт включила свет и увидела на стене следы от пуль.

— Ты не брала трубку, — пробормотала она. — А на ответчике нет свободной памяти.

— Это все из-за журналистов. — Сердце по-прежнему колотилось в горле. — Извини, что я вас напугала.

Сестра протянула руку и потрепала меня по щеке.

— Ты действительно очень страшный полицейский. Вместе с Кэт я отвела девочек в детскую, где нам удалось немного успокоиться, а мои племянницы перестали хлюпать носами. Мы переодели их в пижамы и уложили на кровати.

— Я слышала новости, — произнесла сестра, как только мы закрыли за собой дверь. — Это правда? Ты поймала того парня, и преступник — Кит? Я знала Кита. Он мне нравился.

— Мне тоже.

— А что это за машина у подъезда? Похожа на автомобиль дядюшки Дуги.

— Верно. Это для тебя.

— Неужели? Ты серьезно?

— Подарок от жильца. Прими его, Кэт.

Мы крепко обнялись. Мне хотелось сказать: «Теперь все будет хорошо. Мы поймали этого ублюдка». Но я лишь проговорила:

— Завтра устроим пробную поездку.

Пожелав сестре спокойной ночи, я забрала Марту и вернулась в спальню. В темноте щелкнула выключателем и застыла на пороге.

Мне опять захотелось крикнуть.


ГЛАВА 135


На моей кровати сидела Эллисон, дочка Кэроли. То, что она оказалась здесь, само по себе было достаточно пугающе, но вид девочки встревожил меня еще больше. Она была босиком, и одной ночной рубашке и плакала навзрыд.

Опустив пистолет, я бросилась к Эллисон, упала рядом на колени и схватила ее за плечи.

— Что случилось, милая? Почему ты здесь?

Восьмилетняя малышка всхлипнула и, прильнув ко мне, горячо обняла за шею. Она сотрясалась от рыданий. Я прижала ее к себе и стала забрасывать вопросами, почти не давая ей времени ответить.

— Тебе плохо? Что случилось, Эллисон? Как ты сюда попала?

Девочка пролепетала:

— Дверь была открыта, и я вошла.

Ее захлестнула новая волна плача, причину которого я не могла понять.

— Эллисон, поговори со мной, — попросила я, отодвинувшись и быстро осмотрев девочку.

Ее ноги были в свежих ссадинах и испачканы землей. Дом Кэт стоял в миле от школы, на противоположной стороне шоссе. Значит, она пришла сюда пешком. Я снова стала задавать вопросы, но девочка точно окаменела. Она жалась ко мне и захлебывалась слезами.

Не теряя времени, я натянула поверх пижамы джинсы, обулась в кроссовки, повесила на плечо кобуру с «глоком» и прикрыла ее кожаной курткой.

Потом завернула Эллисон в теплый шерстяной свитер и понесла ее к двери.

— Не бойся, — сказала я плачущей девочке. — Мы идем домой.


ГЛАВА 136


Машина Кэт стояла позади моего «иксплорера», загораживая выезд на шоссе. Зато «понтиак-бонневилл» был свободен, и его бронзовый нос смотрел прямо на улицу. Пристроив Эли на заднем сиденье, я села за руль и повернула торчавший в замке ключ. Мотор мягко заурчал. Под треск ослепительных ракет я выскочила на шоссе и уже собиралась повернуть на север к школе Кэроли, когда сзади послышалось громкое «Нет!».

Взглянув в зеркальце заднего обзора, я увидела бледное лицо Эллисон и ее широко раскрытые глаза. Она показывала на юг.

— Ты хочешь, чтобы я поехала туда?

— Пожалуйста, Линдси. Скорее!

Нотки отчаяния в ее голосе ударили меня, как электрический ток. Я развернула автомобиль на юг и давила на газ до тех пор, пока на одном из перекрестков не услышала, как Эли прошептала:

— Поверни здесь.

Бесконечная пальба и грохот пиротехники продолжали выматывать мне душу. Я была сыта по горло перестрелками и от каждой вспышки вздрагивала, как от пулеметной очереди. Несколько минут мы мчались по грязной и извилистой Клифф-роуд, увеличивая скорость. Машину заносило на поворотах, как старую карету. В моих ушах звучал укоризненный голос Кита: «Линдси, это автомобиль-люкс».

Просвистев сквозь темную, как ночь, эвкалиптовую аллею, автомобиль вылетел на открытое место. Впереди и слева возвышался круглый дом, прилепившийся к склону холма. Я взглянула в зеркальце.

— Что теперь, Эллисон? Куда ехать?

Эллисон показывала на круглое строение. Она закрыла ладонями глаза. Ее голос был едва слышен:

— Здесь.


ГЛАВА 137


Я съехала с дороги на обочину и подняла голову, чтобы взглянуть на особняк — трехэтажную башню из стекла и камня. На нижнем этаже вспыхивали какие-то маленькие огоньки. Фонари, догадалась я. Остальной дом тонул во мраке.

Внутри явно были чужаки. Я пошарила в карманах куртки, и по спине у меня пробежал неприятный холодок — мой мобильник остался дома. Я вспомнила, что, уходя, оставила его на столике возле кровати.

Плохая новость…

У меня не было ни рации, ни огневой поддержки, ни даже бронежилета. Соваться в одиночку прямо в лапы к преступникам не самая лучшая идея.

— Эллисон, мы должны вернуться за помощью, — пробормотала я.

— Нет, Линдси. Тогда все погибнут.

Я коснулась ее лица. Губы девочки были сжаты, а стоявший в ее глазах страх разрывал мне сердце.

— Ложись на сиденье, — произнесла я. — Жди меня здесь и не двигайся, пока я не вернусь, ладно?

Она послушно уткнулась лицом вниз. Я ободряюще похлопала ее ладонью по спине. Потом вышла из машины и закрыла дверцу.


ГЛАВА 138


Склон холма заливал яркий лунный свет, и лежавшие на земле густые тени напоминали бездонные провалы. Я метнулась к кустам на обочине дороги, обогнула открытую лужайку и очутилась с задней стороны дома. Перед большими деревянными воротами стоял роскошный джип. Взявшись за дверную ручку, я почувствовала, как она легко повернулась у меня в руке, и скользнула внутрь особняка.

Из темного холла я стала на ощупь продвигаться дальше, пока не попала в просторную кухню. Дальше находилась главная гостиная — огромный зал, наполненный лунным блеском. Прижимаясь к стенам, я стала осторожно обходить длинные диваны и тяжелые кадки с пальмами и пампасовой травой. Подняв голову, заметила вспышку фонаря на лестничной площадке.

Выхватив пистолет, я взлетела наверх через две ступеньки, присела за перилами и замерла на месте. Сквозь шум дыхания мне послышалось невнятное бормотание в дальнем конце коридора. Вдруг воздух разорвал пронзительный крик. Я бросилась вперед, рванула дверную ручку и распахнула дверь.

Мой взгляд мгновенно охватил всю сцену. Посреди комнаты стояла двуспальная кровать. На постели сидела женщина, прижавшись спиной к высокому изголовью. Рядом возвышалась фигура в черном и держала около ее горла нож.

— Руки вверх! — заорала я. — Брось нож!

— Слишком поздно, — прозвучал голос. — Убирайся ко всем чертям.

Я нащупала на стене выключатель и зажгла свет. То, что я увидела, было чудовищно и невероятно. У кровати с ножом в руке стояла Кэроли Браун.


ГЛАВА 139


Кэроли собиралась убить эту женщину… На мгновение я застыла, не веря своим глазам. Потом что-то толкнуло меня изнутри, и я завопила со всей силы:

— Назад, Кэроли! Руки за голову!

— Линдси, — промолвила моя подруга спокойным тоном, — я прошу тебя уйти. Что бы ты ни сделала, она уже мертва. Ты не сумеешь остановить меня.

— Последнее предупреждение! — бросила я, взведя курок. — Положи нож, или я тебя убью.

Кэроли отвела глаза от хнычущей женщины и смерила взглядом разделявшее нас расстояние,прикидывая, сможет ли она перерезать горло жертве, прежде чем я вышибу ей мозги.

В голове у меня промелькнула та же мысль.

— Ты совершаешь большую ошибку. — В голосе Кэроли звучало сожаление. — Я хорошая, Линдси. А та дрянь, что ты видишь перед собой, Мелисса Фарли, — полное дерьмо.

— Брось нож на ковер, — распорядилась я.

Я так крепко сжала «глок», что у меня побелели костяшки пальцев. Но смогу ли я нажать на курок?

— Ты в меня не выстрелишь, — заявила Кэроли.

— Боюсь, ты забыла, что я коп.

Кэроли хотела добавить что-то, но ее остановило выражение решимости на моем лице. Я готова была выстрелить, и моя подруга поняла это. Она устало улыбнулась. Нож выпал из ее руки и глухо стукнул о ковер.

Я отбросила его ногой под шкаф и приказала Кэроли опуститься на пол.

— На колени! Руки вперед!

Я уложила ее лицом вниз, обыскала, но не нашла ничего, кроме тонкого кожаного пояса, обернутого вокруг талии. Я велела ей сцепить руки за спиной и скрестить лодыжки.

Потом посмотрела на женщину, сидевшую на кровати.

— Мелисса? Вы в порядке? Позвоните 911. Сообщите, что здесь едва не произошло убийство и мне срочно нужна помощь.

Мелисса потянулась к телефону на столике, не сводя с меня завороженных глаз.

— Мой муж, — прошептала она. — Он там, в ванной комнате, вместе с Эдом.


ГЛАВА 140


Я проследила за взглядом Фарли и увидела рядом с кроватью дверь. Створка медленно открылась, и в спальню тихо вошел мужчина в забрызганных кровью очках. Пока он двигался ко мне, я успела рассмотреть его. Мокрая от крови черная футболка. Ремень, снятый с пояса и болтавшийся на блестящей пряжке. Большой охотничий нож, зажатый в правой руке.

Все мои мысли сосредоточились на ноже, вернее, на том, где он окажется в следующую минуту.

— Брось оружие! — крикнула я. — Брось, или я стреляю! Мужчина мрачно усмехнулся с видом человека, готового на все. Он продолжал надвигаться на меня, подняв окровавленный нож.

Я собралась и сконцентрировала внимание на главной цели. На том, что представляло реальную угрозу. Кэроли находилась сзади, и это было плохо. Мужчина с ножом тоже это понимал. Его губы раздвинулись в улыбке.

Он произнес с запинкой:

— П-поднимайся! Мы возьмем ее.

Я попыталась представить, что произойдет, если я спущу курок. Враг находился в десяти футах от меня. Даже если я попаду ему в грудь, прямо в сердце, он все равно успеет прыгнуть.

Преступник шагнул еще ближе. Я подняла оружие, положила палец на спусковой крючок, но неожиданно Мелисса Фарли сорвалась с кровати и бросилась в ванную комнату.

— Нет! — закричала я. — Оставайтесь на месте!

— Мой муж ранен!

Я не услышала, как сзади открылась дверь. Даже не увидела, как кто-то вошел в комнату. Но в следующий момент она была уже рядом.

— Бобби, не надо! — воскликнула Эллисон. В комнате воцарилась мертвая тишина.


ГЛАВА 141


Человек, которого Эллисон назвала Бобби, застыл на месте. Потом он попятился, и в его глазах мелькнула растерянность.

— Эллисон, почему ты не дома?

Бобби! С моих глаз словно упала пелена, и я мгновенно вспомнила его лицо. Боб Хинтон, местный адвокат, налетевший на меня на велосипеде. Но у меня уже не было времени соображать, как и почему он оказался здесь.

Эллисон, как сомнамбула, выступила на середину комнаты. Она шагнула к Бобу Хинтону и обвила его руками. Я хотела остановить ее, но Хинтон быстро обнял девочку и крепко прижал к себе.

— Сестричка, — прошептал он, — напрасно ты сюда пришла. Ты не должна это видеть.

От напряжения у меня подгибались ноги, а палец на спусковом крючке стал влажным от пота. Я все еще держала Хинтона на мушке. Продолжая целиться, я немного сдвинулась в сторону, но он тут же повернулся и поставил Эллисон перед собой. Я поняла, что он пытается прикрыться девочкой.

— Боб! — произнесла я как можно искреннее. Мне хотелось, чтобы он мне поверил. — Тебе выбирать. Но если ты сейчас не положишь нож и не встанешь на колени, клянусь, я вышибу тебе мозги.

Боб наклонился и спрятал лицо за головой Эллисон, используя ее как щит. Я знала, что в следующий момент он приставит нож к ее горлу и потребует бросить оружие. Мне придется это сделать.

Однако произошло то, чего я не ожидала: Хинтон прижался щекой к Эллисон, и на его лице появилась глубокая печаль.

— Ах, Эли, Эли! Ты еще очень маленькая, чтобы понять. Эли покачала головой:

— Я все знаю, Бобби. Ты должен сдаться. Я расскажу про вас Линдси.

В дверях ванной комнаты замаячило что-то красное: оторвав взгляд от девочки, я увидела Мелиссу Фарли. Она была почти в обмороке, а ее ночная рубашка набухла от темной крови.

— «Скорую», — простонала она. — Вызовите «скорую», прошу вас. Эд еще жив.


ГЛАВА 142


Через десять минут за окнами завыли сирены, и на ночной дороге вспыхнули фары подъехавших машин. В небе слышался рокот вертолета.

Мелисса Фарли вернулась в ванную комнату к своему мужу.

— Эллисон, — попросила я, — будь добра, спустись вниз и открой дверь полиции.

Хинтон крепко держал девочку в руках. Она взглянула на меня широко раскрытыми глазами. Ее губы дрожали, с трудом сдерживая плач.

— Иди, милая, — пробормотала лежавшая на полу Кэроли. — Не бойся, все будет хорошо.

Стоявший в десяти шагах Боб вдруг обмяк, будто у него исчезла последняя надежда. Он резко сжал плечи Эллисон, и я ахнула. Затем он выпустил ребенка.

Как только Эли выбежала из комнаты, мой гнев вырвался наружу:

— Кто вы такие, черт возьми? Что о себе возомнили?

Шагнув к Бобу Хинтону, я вырвала у него из руки нож и приказала положить руки на стену. Зачитала ему правило Миранды и обыскала с ног до головы.

— Тебе ясны твои права?

Хинтон ответил хриплым смехом:

— Яснее некуда.

В карманах Боба нашлись стеклорез и маленькая фотокамера. Я заставила его лечь на пол и села рядом на кровать, держа на мушке Хинтона и Кэроли.

Я не сводила с них глаз, пока на лестнице не загремели тяжелые шаги.


ГЛАВА 143


Около четырех утра нас привезли в полицейский участок. Шеф Старк уже сидел с Бобом Хинтоном в комнате для допросов, где Боб подробно рассказывал обо всех убийствах, которые он, Кэроли и Кит совершили в Халф-Мун-Бэй.

Кэроли отвели в кабинет Старка и посадили за его захламленный стол, на котором разместился старенький кассетник «Сони». Детектив принес нам поднос с чашечками кофе и занял пост в дверях, а я приступила к допросу Кэроли.

— Тебе лучше поговорить с моим адвокатом! — сухо бросила моя подруга.

— Ты имеешь в виду Боба? Подожди немного. Как раз сейчас он закладывает тебя шефу, и нам не хочется прерывать его.

Кэроли вежливо улыбнулась. Она смахнула с воротника выбившуюся прядь волос и скрестила на груди руки. Воцарилось молчание.

Кэроли была моим хорошим другом. Мы часто беседовали по душам. Я сама просила ее позвонить, если ей понадобится помощь. Я обожала ее дочь. Теперь она сидела передо мной — холодная, трезвая и полная достоинства.

— Тебе нужен другой адвокат? — предложила я.

— Не важно, — отмахнулась она. — Какая разница?

— Хорошо. Тогда, может, поговоришь со мной?

Я включила магнитофон, назвала время и дату записи, свою фамилию и должность, номер моего полицейского значка, полное имя и фамилию подозреваемой. Перекрутила назад пленку и проверила, все ли записалось. Убедившись, что устройство работает нормально, я откинулась в кожаном кресле Старка.

— Давай, Кэроли. Я тебя слушаю.

Минуту она сидела, собираясь с мыслями и благоухая духами «Донна Каран», — красивая и обаятельная, как всегда.

— Линдси, — мягко начала она, — ты должна понять, что этим людям следует винить самих себя. Уиттакеры снимали детское порно. Далтри морили голодом своих детей. Они состояли в какой-то дурацкой секте, которая требовала не кормить подростков твердой пищей.

— Тебе не приходило в голову, что можно обратиться в службу помощи детям?

— Думаешь, я этого не делала? Сто раз. Но Джейк и Эллис были не дураки. Они забивали едой все полки в кухне, но никогда не кормили своих детей.

— А доктор О'Майли и его жена? В чем их вина?

— Доктор торговал собственным ребенком через Интернет. В ее комнате стояла камера. Эта дурочка Лорели все знала. И Кэтлин тоже знала. Я очень надеюсь, что ее дед и бабка помогут ей. Жаль, что у меня уже не будет такого шанса.

С каждым словом, сказанным этой женщиной, я все глубже проникала в ее бесконечный нарциссизм. Кэроли и ее соратники решили устроить крестовый поход против всех обидчиков детей в Халф-Мун-Бэй и организовали его в полном соответствии с юридическими нормами — с собственным судом, присяжными и исполнителями приговора. В их действиях имелись логика и правда.

Если забыть о том, что они делали.

— Кэроли, ты убила восемь человек.

Нас прервал стук в дверь. Детектив приоткрыл створку и выглянул наружу. Я увидела в проеме шефа Старка. Его лицо было серым от усталости. Я вышла к нему в коридор.

— Звонили из больницы, — сообщил он. — Хинтон все-таки добил жертву.

Я вернулась в кабинет, села в мягкое кресло.

— Уже девять, Кэроли. Фарли только что скончался.

— Слава Богу! — откликнулась Кэроли. Когда вы заглянете в сарай во дворе Фарли, вам захочется наградить меня. Супруги Фарли занимались контрабандой мексиканских девочек. Они продавали их для секса по всей стране. Позвонив ФБР, Линдси. Это серьезное дело.

Ошеломив меня последней новостью, Кэроли слегка расслабилась. Она подалась вперед и промолвила:

— Давно хотела сказать тебе одну вещь. Она касается только тебя. Помнишь Джона Доу? Его звали Брайн Миллер. Это я его убила.


ГЛАВА 144


Я не верила своим ушам. Она убила моего Джона Доу!

Десять лет я не могла отвязаться от этой смерти. Кэроли была близка с моей сестрой. Получалось, что все это время я и убийца Джона Доу ходили рядом, пока наши пути не пересеклись в этой комнате.

— Кажется, приговоренным к смерти дают покурить. Можно, Линдси?

— Да, да, конечно, — пробормотала я. — Кури сколько хочешь.

На канцелярском шкафчике лежала нераспечатанная упаковка «Мальборо». Разорвав обертку, я достала пачку и небрежно бросила на стол вместе с коробком спичек.

Я пыталась сохранять невозмутимый вид, но мне очень хотелось услышать о мальчике, чью гибель я переживала и носила в себе столько лет.

— Спасибо, — кивнула Кэроли.

Прекрасная учительница, мать, защитница детей.

Она сорвала с пачки целлофановую пленку, сняла верхний вкладыш из фольги и вытащила сигарету. Ярко сверкнула спичка, и в воздухе запахло серой.

— Киту было двенадцать, когда он пришел в нашу школу, — произнесла она. — Столько же, сколько моему сыну Бобу. Оба были отличные ребята. Умные, способные.

Кэроли подробно описала появление Брайна Миллера — мальчика постарше, бродягу, сбежавшего из дома, который быстро завоевал ее доверие и стал воспитателем в их школе.

— Брайан постоянно насиловал их обоих, Боба и Кита, — не только телом, но и духом. У него был складной десантный нож. Он пригрозил, что превратит их в девчонок, если они заикнутся о том, что он с ними сделал.

На щеках Кэроли сверкнули слезы. Она помахала рукой, словно расплакалась только от дыма. Чашка с кофе задрожала. В комнате слышалось тихое шипение пленки, продолжавшей крутиться в магнитофоне.

Когда Кэроли возобновила рассказ, ее голос стал тише. Я наклонилась вперед, чтобы не упустить ни слова.

— Как только Брайан получил от мальчиков все, что ему хотелось, он исчез и унес с собой лучшее, что в них было, — невинность, достоинство и чистоту.

— Почему ты не позвонила в полицию?

— Я звонила. Но когда Боб рассказал мне обо всем, прошло уже много времени. Да и полицию не особенно интересовали беглецы из моей школы. Миновало много лет, прежде чем на лице Кита снова появилась улыбка. А с Бобом было еще хуже. Когда он вскрыл себе вены, я поняла: надо что-то делать.

Кэроли крутила ремешок своих ручных часов — грациозный, чисто женский жест, — но на ее лице было столько же гнева и страдания, как и десять лет назад.

— Продолжай, — пробормотала я. — Я слушаю, Кэроли.

— Я нашла Брайана в захудалом отеле в Тендерлойне. Он торговал своим телом. Я угостила его хорошим обедом и вином. Мне удалось вспомнить, что когда-то Брайан мне очень нравился, и он на это купился. Он решил, что мы друзья. Я вежливо попросила объяснить, что произошло. Он сказал, что у него с мальчиками была «романтическая любовь». Представляешь? — Кэроли рассмеялась и постучала сигаретой об алюминиевую пепельницу. — Я пошла в его номер вместе с ним. По дороге купила ему кое-какие вещи: футболку, книгу, всякие мелочи. Как только он повернулся спиной, я накинулась на него. Полоснула ему по горлу его собственным ножом. Брайан даже не понял, что случилось. Он попытался закричать, но я перерезала ему голосовые связки. Пока он корчился в агонии, я выпорола его своим ремнем. Это было здорово, Линдси. Последнее, что он увидел, — мое лицо. Последнее, что он услышал, — мой голос.

В моей памяти снова всплыло лицо «Джона Доу № 24», но теперь рассказ Кэроли превратил его в живого человека. Меня не волновало, было ли правдой все, что она о нем сообщила, — в моих глазах он по-прежнему оставался жертвой, которую казнили без суда и следствия.

Напоследок меня ждало еще одно открытие — насчет надписи «Всем плевать», которую Кэроли сделала на стене номера отеля. В то время надпись мелькала во всех газетах. Десять лет спустя вырезки из газет нашли в коллекции криминальных историй, которую собирала Сара Кэйбот. Они с братом попросту украли эту фразу.

Я перебросила блокнот к Кэроли и протянула ей авторучку. Она взяла ее и гордо вскинула красивую голову.

— Я готова заплатить за то, что сделала для тех детей. Все это — ради них.

— Да, Кэроли. Я слышала твою историю.

— Линдси, кто-то должен был спасти их. Я стала этим человеком. Я хорошая мать.

Мы взглянули друг на друга сквозь сигаретный дым.

— Я разделяю твою ненависть к людям, издевавшимся над невинными детьми, — промолвила я. — Но убийство — нет. Мне никогда этого не понять. Как и то, что ты могла поступить так с Эллисон.


ГЛАВА 145


Я шла по мрачной и темной Голд-стрит, пока не увидела большую неоновую надпись «Бикс». Звуки рояля возбуждающе неслись из открытого подъезда, выложенного блестящим кирпичом.

Огромные потолки, сигаретный дым над плавно изогнутыми стойками, мебель красного дерева и отделка в стиле арт-деко — все это напоминало голливудский вариант подпольного ночного клуба времен «сухого закона».

Я обратилась к метрдотелю и узнала, что пришла первой.

Он проводил меня по лестнице на второй этаж и усадил в одну из кабинок — мягких удобных диванчиков в форме подковы, которые возвышались над танцплощадкой. Я заказала себе «Темную грозу» — смесь черного рома с имбирным пивом — и прихлебывала ее до тех пор, пока не увидела лучшую подругу.

— Эй, я тебя знаю! — воскликнула Клэр, усевшись рядом и заключив меня в объятия. — Ты та девчонка, которая раскрыла кучу убийств, даже не попросив о помощи своих друзей.

— И выжила, чтобы обо всем этом рассказать.

— С большим трудом, как мне говорили.

— Постойте! — перебила Синди, скользнув в кабинку с другой стороны. — Я тоже хочу послушать. Ты не против, если мы превратим это в репортаж? Например, в эксклюзивное интервью от признанного аса-детектива?

Я чмокнула ее в щечку.

— Обсуди это с нашей пресс-службой, — сказала я.

— Вот зануда! — рассмеялась Синди, ответив на мой поцелуй.

Клэр и Синди заказали себе экзотические напитки, которыми славился бар, и через несколько минут к нам присоединилась Юки, приехавшая из офиса. Она по-прежнему была в строгом деловом костюме, но в ее смолисто-черных волосах теперь пылала одна яркая красная прядь.

Нам подали устрицы и креветки-фейерверк, и официант подкатил особый столик, на котором был сервирован тонко нарезанный бифштекс по-татарски. Пока на столе расставляли блюда и напитки, я сообщила о том, что произошло в круглом доме на холме.

— Я чуть не спятила, увидев там собственную подругу, — добавила я. — Оказалось, все это время она меня дурачила.

— Что заставляет усомниться в твоей интуиции, — вставила Клэр.

— Верно. Сестру она тоже обманула.

— Думаешь, Кэроли нарочно за тобой приглядывала, зная, что ты расследовала убийство Брайана Миллера?

— Скорее всего. Держи друзей близко, а врагов — еще ближе.

Юки провозгласила тост:

— За «Джона Доу номер двадцать четыре»! Его дело закрыто!

— Дело закрыто! — подхватили мы и звонко чокнулись бокалами.

Потом мы заказали филе из морского ангела, жареного ската со спаржей, спагетти с лобстером по-мэнски и ростбиф блэк ангус и, запивая все это изысканным вином, принялись одновременно рассказывать друг другу сразу несколько историй — каждая свою.

Синди работала над статьей о незадачливом грабителе, который написал записку с требованием «упаковать все деньги» на обороте собственной банковской квитанции.

— Он оставил документ на стойке и удрал с деньгами, — продолжила Синди. — А когда вернулся домой, его уже ждали копы. Это будет жемчужиной в моей коллекции «Сто самых глупых преступлений».

— Могу подкинуть тебе еще кое-что, — вмешалась Юки. — Мой клиент — пасынок одного из наших боссов, так что защищать его придется. — Она улыбнулась, покручивая свой багряный локон. — Так вот, однажды к нему в дом нагрянули копы, искавшие одного грабителя. Мой парень пригласил их войти — об ограблении он ничего не слышал, — а потом объявил: «Можете искать, где хотите, только не на чердаке». — Юки глотнула жермен-робэн и бросила на нас лукавый взгляд. — Судья выписал ордер на обыск, и копы обнаружили на чердаке плантацию марихуаны. На гидропонике, с искусственным освещением. Приговор объявят на следующей неделе, — закончила она под общий смех.

Разговор перескакивал с одной темы на другую, а я наслаждалась тем, что вернулась в нашу компанию. Вместе мы были одной дружной семьей, где каждый понимал друг друга с полуслова, — в том числе и Юки, которую мы единодушно приняли в наш кружок за то, что она спасла мою шкуру.

Мы уже собирались заказать десерт, когда я увидела знакомого парня. Он, прихрамывая, направлялся в нашу сторону.

— Боксер, — произнес Джейкоби, не обращая внимания на моих подруг, — мне срочно нужна помощь. Машина ждет.

Я застыла с поднятым бокалом. У меня заколотилось сердце, а перед глазами замелькали автомобильные гонки и пальба из пистолетов.

— Что случилось? — пробормотала я.

Джейкоби наклонился ближе, но вместо того чтобы зашептать что-нибудь на ухо, поцеловал меня в щеку.

— Да ничего, — ответил он. — Сначала я хотел устроить сюрприз с тортом, но твои девчонки меня отговорили.

— Спасибо, Джейкоби. — Я с облегчением рассмеялась и взяла его за руку. — Давай присаживайся и попробуй наш десерт.

— С удовольствием.

Нам пришлось сдвинуться в угол диванчика, чтобы детектив смог влезть в кабинку. Официант принес охлажденный «Дом Периньон» — спасибо Джейкоби, — и когда бокалы были наполнены, мои старые и новые друзья провозгласили следующий тост:

— За Линдси Боксер. С возвращением!


Эпилог

Первая рабочая неделя обрушилась на меня как ураган. Телефон звонил не переставая. Детективы толпой шли в мой кабинет и обрушивали па меня горы новой информации. Каждое дело считалось безотлагательным и срочным. Но основная проблема заключалась даже не в этом. Средний показатель раскрываемости преступлений в нашем отделе составлял чуть более пятидесяти процентов. Это означало, что мы плелись в самом хвосте среди всех полицейских участков в городе.

Дело было не в том, что мы плохо работали: просто у нас не хватало людей, и ребята горели на работе. В последнюю неделю половина из них взяла больничный.

Когда в пятницу утром Джейкоби постучал в мой офис, я пригласила его войти.

— Лейтенант, стрельба на Оушн-Бич, двое убитых. Патрульная машина уже на месте, вторая на подходе, но парни просят помощи. Свидетели паникуют и пытаются разбежаться.

— Где твой напарник?

— Сидит на бюллетене.

Сквозь стеклянную дверь я видела практически всех сотрудников отдела. Единственным копом, на котором не висела, по меньшей мере, дюжина свежих дел, была я сама.

Я встала и сняла со стула пиджак.

— Обсудим по дороге! — бросила я своему бывшему напарнику. — Посвяти меня в курс деда.

— Две банды, из Окленда и Дэйли-Сити, устроили разборку на парковочной площадке рядом с пляжем, — заговорил на ходу Джейкоби.

Мы выбежали на улицу и выскочили на Макаллистер-стрит. Детектив открыл автомобиль и сел за руль.

— Началось с ножей, потом в дело пошли пушки. Двое убитых, один ранен. Два бандита арестованы, один бросил оружие в залив.

Мысленно я уже складывала вместе разные фрагменты информации, пытаясь составить из них цельную картину.

— Нужно вызвать ныряльщика, — пробормотала я, ухватившись за приборную доску, когда нас швырнуло в сторону на повороте.

Джейкоби покачал головой и ухмыльнулся.

— В чем дело?

— Прошу прощения, лейтенант, — отозвался он, заглушая вой сирены. — Просто пришла в голову одна идея.

— Какая же?

— Я уже забыл, как мне нравится с тобой работать, Боксер. Рад, что ты опять в деле.


Джеймс Паттерсон, Максин Паэтро Пятый всадник

Мы очень многим обязаны д-ру Хамфри Германюку, патологоанатому округа Трамбулл, штат Огайо, сумевшему вдохнуть жизнь в искусство и науку судебной медицины; ветерану полиции капитану Ричарду Конклину при следственном бюро полицейского управления города Стэмфорд, штат Коннектикут; и нашему медицинскому эксперту Аллену Россу из города Монтегю, штат Массачусетс.

Мы также признательны адвокатам Филиппу Р. Хоффману, Кэти Эмметт и Марти Уайт за то, что они поделились с нами своим опытом.

Особая благодарность в адрес наших великолепных помощниц: Линн Коломелло, Эти Шартлефт, Юкиэ Кито и незаменимой Мэри Джордан.

Пролог ПОЛУНОЧНЫЙ ЧАС

Глава 1


Дождь вовсю барабанил по стеклам, когда в Муниципальном госпитале Сан-Франциско началось ночное дежурство. В отделении интенсивной терапии спала в своей койке тридцатилетняя Джесси Фальк. Плавая в озере из прохладного света, женщина видела самый замечательный сон за последние годы.

Вместе с зеницей своего ока, трехлетней Клаудией, она играла в плавательном бассейне на заднем дворе бабушкиного дома. Нарядная в подаренном надень рождения купальном костюме, с ярко-розовым надувным поясом, Клаудия шлепала ручками по воде, поблескивая на солнце белокурыми завитками.

— А теперь как бабочка, стиль баттерфляй! Ну-ка!

— Вот так, мама?

Мать с дочкой, заливаясь смехом и выкрикивая смешные словечки, продолжали дурачиться, плескаться и кувыркаться, как вдруг — без малейшего предупреждения! — грудь Джесси пронзила острая боль…

Она очнулась с криком, резко подскочила на кровати и прижала обе руки к горлу.

Что случилось? Почему так больно?

И тут Джесси вспомнила: да-да, она в больнице, снова обострение. Перед глазами встала карета «скорой помощи», в памяти всплыла поездка, лицо врача… «Зачем так волноваться? Все будет хорошо…»

Чуть ли не теряя сознание, Джесси в изнеможении откинулась на спину, шаря рукой в поисках кнопки вызова. Коробочка выскользнула из пальцев и свалилась на пол, с приглушенным стуком задев край кровати.

«Господи Боже, не могу дышать. Что происходит? Я задыхаюсь! Ужас какой! Мне совсем плохо…»

Джесси вывернула шею, всматриваясь втемную пустоту больничной палаты. И тут, буквально краешком глаза, нащупала чей-то силуэт.

А вот и знакомое лицо.

— Ооох, слана Богу, — выдохнула она. — Помогите, пожалуйста. Сердечко совсем уже…

Джесси протянула вперед руки, тщетно хватаясь слабеющими пальцами за воздух, но силуэт не шелохнулся, упорно держась в тени.

— Прошу вас! — взмолилась женщина.

Нет, не идет помощь, не хотят ей помогать. Да что ж это такое?! Здесь ведь больница! Это их работа!

Навалившаяся боль выдавила остатки воздуха из груди, перед глазами заплясали черные пылинки. Поле зрения вдруг сжалось в крошечную белую точку.

— Помогите… я… кажется…

— Да, — промолвил силуэт из тени, — ты умираешь, Джесси. О, сколь чудесна эта минута: смотреть, как человек пересекает порог…


Глава 2


Руки Джесси трепыхнулись крыльями маленькой птички и обмякли. Кончено.

Ночное Идолище вышло вперед и низко склонилось над больничной койкой. Кожа молодой женщины покрыта синюшными пятнами, холодна и влажна на ощупь. Зрачки неподвижны. Пульс отсутствует. На прикроватном мониторе — нули в индикаторах жизненно важных функций. Где она сейчас? На небесах? В аду? Вообще нигде?

Темный силуэт нагнулся за упавшей коробочкой, разгладил одеяло, осторожно поправил прядь белокурых волос на лбу покойницы, разгладил морщинку на воротнике ее больничной рубашки и промокнул потеки слюны в уголках рта.

Проворные пальцы цапнули с тумбочки фотографию в рамке. Ах, славная молодая мамочка! С ребенком на руках. Клаудия, так зовут ее дочку, верно?

Ночное Идолище поставило снимок на место, прикрыло пациентке глаза и поверх век положило небольшие латунные диски — маленькие жетончики, даже меньше десятицентовиков.

Каждый из этих штампованных кружочков нес на себе изображение кадуцея — крылатого жезла, обвитого двумя змеями, — символа медицинской профессии.

Прощальный шепот слился с шипением покрышек по мокрому асфальту Сосновой улицы пятью этажами ниже.

— Спокойной ночи, принцесса.


Часть первая ЗЛОНАМЕРЕННЫЙ УМЫСЕЛ

Глава 3


Я сидела за столом, копаясь в ворохе папок — восемнадцать незакрытых убойных дел, если хотите знать точную цифру, — когда по личной линии позвонила адвокат Юки Кастеллано.

— Мама приглашает на ленч в кафе «Армани», — сообщила Юки, новоиспеченный член нашего женского детективного квартета. — Линдси, тебе не отвертеться. Она и змею уговорит сбросить кожу, только не пойми мои слова превратно.

Ну, хорошо, из чего прикажете выбирать? Холодный кофе с тунцовым салатом у меня в офисе — или вкуснейший средиземноморский обед, скажем, карпаччо с аругулой и тоненькими стружечками пармезана, под бокал бордо, в компании с Юки с ее мамой — заклинательницей змей?

Я сложила папки в аккуратную горку, сказала Бренде, дежурной секретарше, что вернусь часика через два-два с половиной, и покинула дворец правосудия с чистым сердцем, поскольку до трехчасового совещания меня никто не хватится.

Яркий сентябрьский вторник разорвал, наконец, унылую череду дождей; сколько их будет — последних погожих деньков перед тем, как промозглая осень возьмет Сан-Франциско в плен?

На улице прямо петь хотелось.

Я встретила Юки с ее мамой, Кэйко, возле входа в универмаг «Сакс», что стоит в шикарном торговом квартале у въезда на мост «Золотые Ворота». Через минуту, весело болтая, мы уже направлялись по Мэйдн-лейн к Грант-авеню.

— Вы, девочки, слишком эмансипированы, — заметила Кэйко. Безупречно одетая мама Юки была крошечная и хорошенькая, как пташка, только что выпорхнувшая из рук дамского парикмахера. — Никто из мужчин не захочет связываться с чересчур независимой женщиной, — добавила она, поправляя целый набор пакетов из дорогих бутиков на согнутой в локте руке.

— Ма-а-ма! — простонала Юки. — Ты опять за свое? Двадцать первый век на дворе. Это же Америка!

— Посмотри на себя, Линдси, — сказала Кэйко, не обращая внимания на дочь и залезая рукой мне под мышку. — Пожалуйста, что я говорила? Расхаживает с пистолетом!

Мы с Юки на пару издали комический вопль ужаса и тут же расхохотались, заглушив наставления Кэйко: дескать, никто из мужчин не захочет связываться с вооруженной женщиной.

Я еще вытирала уголки глаз тыльной стороной запястья, когда пришлось остановиться на светофоре.

— Да, но у меня все-таки есть бой-френд, — сказала я.

— Вот-вот, — подтвердила Юки, явно намереваясь пропеть дифирамбы в адрес моего красавчика. — Джо ну до того славный итальянец, прямо как наш отец. Занят важной правительственной работой. Национальная безопасность.

— С ним интересно? Он заставляет тебя смеяться? — тут же осведомилась Кэйко, подчеркнуто игнорируя верительные грамоты на моего Джо.

— Угу. Порой мы таким весельем заходимся, только держись.

— Он хорошо с тобой обращается?

— Местами замеча-а-ательно, — протянула я, невольно улыбаясь.

Кэйко одобрительно кивнула.

— А! Я знаю эту улыбку, — сказала она. — Мужчина с неторопливыми руками.

И вновь мы с Юки расхохотались, а по искоркам в глазах Кэйко я поняла, что ей самой нравится играть роль мамы-инквизитора.

— И когда же ты получишь колечко от своего Джо? Вот где я зарделась. Кэйко попала в самую точку своим наманикюренным ноготком. Джо жил и работал в Вашингтоне. В отличие от меня. Что вполне естественно с учетом моих приоритетов. Я и понятия не имела, куда движутся наши отношения.

— Мы еще не достигли этапа окольцевания, — призналась я.

— Любишь его?

— Да, причем кроме шуток, — кивнула я, посерьезнев.

— А он тебя?

Вымолвив эти слова, мама Юки изумленно взглянула мне в лицо и оцепенела, будто превращаясь в камень. Ее живые, веселые глаза подернулись дымкой. Ноги подкосились, и Кэйко начала мягко оседать.

Я выбросила руку вперед, но поздно.

Кэйко упала на асфальт, издав стон, от которого у меня перехватило горло. Не в силах поверить в происходящее, я все же попыталась понять. Инсульт?

Юки взвизгнула, рухнула на колени возле распростертой матери и принялась хлестать ее по щекам.

— Мама! Мамочка! Вставай! Мама!

— Юки, прекрати! Дай мне! Да прекрати же!..

У меня в висках стучала кровь, пока я нащупывала сонную артерию и замеряла частоту пульса по секундной стрелке.

Женщина дышала, хотя биения были чрезвычайно слабые, едва прощупывались.

Выхватив мобильник «Некстел», подвешенный на поясной клипсе, я ткнула в кнопку скоростного набора.

— Говорит лейтенант Боксер, удостоверение номер два-семь-два-один. «Скорую» на угол Мэйдн-лейн и Грант-авеню! Да поживее!


Глава 4


Горбольница, или, как ее официально именуют, Муниципальный госпиталь Сан-Франциско представляет собой гигантский комплекс. Самый настоящий город. Хотя вот уже несколько лет, как ее приватизировали, она до сих пор отвечает своему названию, коль скоро переполнена страждущими бедняками и принимает неосвоенные излишки из других больниц, обслуживая свыше сотни тысяч пациентов ежегодно.

В данную секунду Кэйко Кастеллано находилась в одном из задернутых клеенчатой шторой закутков, что лабиринтом опоясывали громадный, кипевший бурной деятельностью приемный покой отделения неотложной помощи.

От Юки, притулившейся возле меня в коридоре, исходили волны ужаса и страха за жизнь матери.

Мне и самой было не по себе: нахлынули воспоминания о моем последнем здесь пребывании. Руки врачей в перчатках, трогающих, переворачивающих мое тело, гулкие удары сердца в ушах… и постоянный вопрос в собственный адрес: доведется ли выйти отсюда живой?

По графику в тот вечер было не мое дежурство, но я все равно отправилась за компанию, решив помочь, и даже не догадывалась, что рутинная вроде бы операция превратится в кошмар. Впрочем, то же самое можно сказать и про моего друга и бывшего напарника, инспектора Уоррена Джейкоби. В том пустынном переулке каждый из нас получил по две пули. Уоррен потерял сознание; я каким-то чудом нашла в себе силы ответить встречным огнем.

А стреляю я хорошо. Порой, даже слишком.

Что и говорить, невеселые настали времена, если общественность готова сочувствовать скорее гражданским лицам, подстреленным полицией, нежели раненым — а то и убитым! — полицейским. На меня подала в суд семейка так называемых пострадавших, так что я вполне могла лишиться и последней рубашки.

В ту пору я практически не знала мою нынешнюю подругу.

Но Юки Кастеллано оказалась умным, сверходаренным адвокатом и сумела — несмотря на свою молодость — спасти меня в трудную минуту.

Я обернулась к ней. Сморщив лицо, Юки хотела что-то сказать, едва справляясь с волнением.

— Линдси, я не понимаю… Ты же ее видела. Господи, ведь ей только пятьдесят пять. Не человек, а ходячий фонтан жизненной силы. Что происходит? Почему мне никто ничего не говорит? Даже не дают к ней пройти?

Ответа я, конечно, не знала, но, как и Юки, тоже успела потерять терпение.

Где, черт возьми, шляется доктор?

Бессовестность какая! Никуда не годится.

Да почему так долго?!

Я уже набиралась нахальства, чтобы самой ворваться в святая святых, в реанимационное отделение, и призвать негодяев к ответу, как в коридор, наконец, вышел врач. Он огляделся и выкликнул фамилию Юки.


Глава 5


Именная нашивка над кармашком белого халата уверяла, что перед нами некто «Деннис Гарза, дипл. вр., зав. отд. неотл. пом.».

Я не смогла удержаться, чтобы не отметить про себя внешнюю привлекательность этого Гарзы: едва ли за сорок, рост метр восемьдесят пять, восемьдесят килограммов, широкие плечи, отличная физическая форма. Темные глаза и жесткие черные волосы, свешивавшиеся на лоб, свидетельствовали об испанской крови.

Однако сильнее всего поразили напряженность, чопорность и весь тот вид, с которым он постоянно — и нетерпеливо — дергал за ремешок своего «Ролекса», словно досадливо заявляя: «Я важный, занятой человек. Давайте-ка поживее». Не знаю почему, но мне он сразу не понравился.

— Я доктор Гарза. У вашей матери, по-видимому, неврологический инсульт или, изъясняясь медицинской терминологией, преходящее ишемическое нарушение мозгового кровообращения. Мини-удар, если угодно. В переводе на бытовой язык означает кислородное голодание мозга, да и, судя по всему, в сочетании со стенокардией, то есть грудной жабой — или болями вследствие сужения коронарных сосудов.

— Это очень серьезно? Ей больно? Когда я смогу ее увидеть?

Юки обстреливала доктора Гарзу вопросами, пока тот не вскинул руку:

— Она до сих пор в бессознательном состоянии. Большинство пациентов приходят в себя в течение получаса. Для других, как, возможно, и для вашей матери, требуются целые сутки. Пока что ситуация неопределенная, а потому доступ к ней запрещен. Давайте подождем до вечера и посмотрим, как пойдут дела.

— Но ведь все будет в порядке, да? Доктор, скажите, правда? — взмолилась Юки.

— Мисс Кастеллано, — промолвил Гарза, — не утруждайте себя напрасными вопросами. Как только мы узнаем что-то новое, я сообщу.

Дверь за противным доктором захлопнулась, и Юки, будто подкошенная упала на пластиковый стул. Она наклонилась вперед, уткнулась лицом в ладони и затряслась. Никогда еще я не видела, чтобы Юки плакала. Главное, что меня убивало, так это мое бессилие. А ведь, правда: чем тут поможешь?

Обхватив Юки за плечи, я зашептала:

— Ничего-ничего, ей помогут, здесь очень опытные врачи. Наверняка твоей маме совсем скоро станет лучше.

И мы остались, так сидеть: я гладила ее по спине, а Юки все плакала, и плакала, и плакала… Сжавшись в комочек, она превратилась в маленькую девочку.


Глава 6


В коридоре не было ни единого окна. Стрелки часов над казенной кофеваркой неумолимо крутились, отщелкивая час за часом и превращая день в вечер, а ночь — в утро. За все это время доктор Гарза так и не объявился, не прислал нам ни единой весточки.

Восемнадцать часов мы с Юки по очереди мерили шагами коридор, пили кофе и навещали дамскую комнату. На ужин употребили сандвичи из торгового автомата, обменялись иллюстрированными журналами, а затем, под неестественным светом люминесцентных ламп, просто сидели, слушая неглубокое дыхание друг друга.

К трем утра Юки все же заснула, склонившись к моему плечу, хотя минут через двадцать вдруг встрепенулась:

— Линдси? Что случилось?

— Нет-нет, ничего, спи спокойно. Однако сон к ней уже не шел.

Мы сидели плечом к плечу, неприкаянные в этом синтетически ярком, неприветливом месте, а кругом потихоньку менялись лица: то судорожно сцепившаяся руками пара, молча взиравшая перед собой пустыми глазами; то семейство с малолетними детьми на руках; то одинокий старик…

Всякий раз, когда распахивалась дверь в реанимацию, каждый из нас, будто марионетка, поворачивался к ней лицом.

Иногда выходившему оттуда медработнику в спину неслись чьи-то крики и плач.

Около шести утра появилась молоденькая ассистентка-интерн с кругами под глазами и в перепачканном кровью халате и с бумажки зачитала вслух имя Кастеллано.

— Как она? — вскинулась Юки со стула.

— В сознании, дела пошли лучше, — ответила девушка. — Мы ее еще подержим несколько дней, проведем кое-какие анализы, но в принципе вы сможете ее навестить сразу после перевода в палату.

Юки поблагодарила и обернулась ко мне с улыбкой куда более сияющей, чем можно было ожидать с учетом только что услышанного.

— Господи, Линдси, мама выздоровеет! Я так тебе благодарна, нет слов… Ты всю ночь со мной, здесь… — Она схватила меня за обе руки, не пытаясь сдержать слез. — Если бы не ты, даже не знаю… Линдси, ты меня спасла!

Я обняла ее, крепко прижав к себе.

— Юки, мы друзья. Все, что угодно, даже просить не надо. Ты ведь знаешь это, правда? Все, что угодно.

— Да, да!

— Главное, не забывай звонить. Ладно?

— Слава Богу, худшее позади, — лепетала Юки. — Линдси, ты сейчас за нас не волнуйся… Спасибо тебе. Какое же тебе спасибо…

Покидая больницу через тамбур с автоматическими дверями, я обернулась.

Так и не сойдя с места, Юки смотрела мне вслед, улыбаясь и помахивая рукой на прощание.


Глава 7


Такси урчало мотором ровно напротив входа в больницу. Вот повезло! Я плюхнулась на заднее сиденье, чувствуя себя как бумажный пакет с мокрым днищем. Совсем разваливаюсь. Всю ночь на ногах. Не-ет, такими вещами пусть студенты-первокурсники занимаются, а не взрослые девочки вроде меня…

Водитель — о чудо! — хранил благословенное молчание, пока мы в предрассветных сумерках добирались через весь город до Потреро-Хилл.

Спустя несколько минут я уже вставляла свой ключ в замок парадного входа уютного трехэтажного голубого домика викторианской эпохи, который мы делили с еще двумя наемными жильцами, и по стенающей лестнице поднялась на второй этаж.

Славная Марта, моя колли, встречала у двери, словно мы год не виделись. Судя по корешку счета, который Карен оставила на столе, собака накормлена и выгуляна. Просто Марта успела соскучиться — так же как и я.

— Мама Юки в больнице, — сообщила я своей любимице. — У-у, какая плохая у тебя хозяйка, совсем позабыла-позабросила, да? — Я потискала Марту за шею, она тут же полезла со своими слюнявыми поцелуями, после чего потрусила вслед за мной в спальню.

Уф-ф! Как же тянет завалиться между пуховыми складками да поспать часиков семь-восемь! Но нет, вместо этого я переоделась в давно не глаженный спортивный костюм с надписью «Санта-Клара универ.» поперек груди и взяла Ее Лохматое Величество на пробежку среди завитков утреннего тумана, наползавшего со стороны залива.

А в восемь ровно я была на рабочем месте и поглядывала сквозь стеклянные перегородки моего закутка на помещение дежурной смены, где давали очередной спектакль оформления ночного улова.

За время моего отсутствия горка папок на столе выросла, а индикатор автоответчика сердито моргал красным огоньком. Только я собралась с духом заняться этими назойливыми сторонами своего бытия, как поперек столешницы и еще не початого стаканчика кофе упала могучая тень.

В дверях стоял крупный лысеющий мужчина. Его свиное рыльце я знала почти столь же хорошо, как и свое собственное одухотворенное лицо.

Мой бывший партнер отличался тем характерным помятым видом, который безошибочно выдает в мужчине пятидесятилетнего ветерана полиции. Прическу инспектора Уоррена Джейкоби уже вовсю присыпало пудрой годов, а глубоко посаженные глазки с набрякшими, как у мопса, веками смотрелись двумя гранитными камушками, вконец отвердевшими с того достопамятного, пронизанного пулями вечера на Ларкин-стрит.

— Ну и видок у тебя! На скамейке бомжевала?

— Спасибо, дорогой.

— Развлеклась хотя бы?

— По самую зюзечку. Ну, не тяни, выкладывай.

— Двадцать минут назад сообщили, что обнаружен труп. Женщина. Как мне передали, очень привлекательная. Нашли ее в «Кадиллаке», на парковке рядом с Опера-Плаза.


Глава 8


Парковку у Опера-Плаза проще всего описать как пещероподобный платный гараж, устроенный по соседству с внушительным коммерческим комплексом, где вдоволь и кинотеатров, и офисов, и магазинчиков… Все это хозяйство устроено в самой гуще плотно заселенного делового района.

Сейчас, в утренние часы рабочего дня, Джейкоби поставил автомобиль впритык к бордюрному камню, рядом с шеренгой патрульных машин, стратегически расставленных так, чтобы блокировать доступ со стороны Голден-Гейт-авеню.

Проезд был перекрыт наглухо, и на дороге уже собралась взволнованная толпа, побудив Джейкоби поделиться наблюдениями: «Озадаченные граждане пищат и визжат».

Бормоча извинения, я протискивалась сквозь людское скопище, а в спину с разных сторон неслись крики: «Это вы здесь начальник?.. Послушайте! Мне нужна машина! У меня встреча через пять минут!.. Безобразие какое!»

Поднырнув под полосатую ленту, я встала на въездной пандус и вытянулась во весь свой двухметровый рост (без каких-то 25 сантиметров). Представившись, я принесла извинения за вынужденные неудобства, решив с ходу покончить с этой неприятной процедурой.

— Прошу проявить понимание исознательность. В гараже совершено преступление. Так же как и вы, я надеюсь закончить как можно быстрее, для чего мы приложим все силы…

И еще секунд двадцать в том же духе. Еле отбившись от вопросов, на которые у меня не имелось ответов, я повернулась, было, чтобы пройти внутрь, как услышала свое имя. Новый партнер Джейкоби, инспектор Рич Конклин, сбегал вниз по бетонным плитам.

Мне Конклин приглянулся с первой нашей встречи, тому уже несколько лет. Сообразительный и упорный, если не сказать въедливый. Личная храбрость и впечатляющее число нацепленных на преступные лапы наручников заработали ему недавнее повышение, распахнув — на пороге, так сказать, зрелости, в 29 лет, — двери убойного отдела.

Конклин пользовался благосклонностью со стороны женского контингента нашей твердыни законопорядка, особенно с тех пор, как променял свою униформу на удостоверение с золотым жетоном.

Ростом под метр восемьдесят пять, Конклин был, что называется, «упакован по полной программе»: живые карие глаза, светло-каштановые волосы и атлетическое сложение, как бы помесь между поджарым бейсболистом из студенческой лиги и боевым пловцом-диверсантом.

Я, как вы понимаете, этого совсем не замечала. Ничуть. Ни капельки даже.

— Так, что у вас? — строго спросила я у Конклина.

Он опять выстрелил в меня дуплетом из обоих карих стволов. Очень серьезный — и при этом уважительный — юноша.

— Разрешите доложить, лейтенант: жертва — женщина евразийской расы, возраст приблизительно двадцать один или двадцать два, вокруг шеи странгуляционная борозда.

— Свидетели?

— К сожалению, нет. Только вон тот парень. — Конклин ткнул за плечо большим пальцем, показывая на неряшливого «длинноволосика», уныло выглядывавшего из будки контролера. — Анджел Кортес, всю ночь на дежурстве, ничего подозрительного, как водится, не заметил. Сидел, болтал по телефону с подружкой, когда к нему подлетела визжащая клиентка… Та-ак… — Конклин перевернул лист. — Ага, нашел: Анджела Спиногатти. На ночь оставила тут машину, а утром в соседнем «Кадиллаке» увидела чье-то тело. Пожалуй, на этом все…

— Номер пробили? — спросил Джейкоби. Конклин кивнул и вновь перевернул листок.

— Машина принадлежит некоему Лоренсу Гуттману, хирургу-стоматологу. Не задерживался, не привлекался. За ним уже поехали.

Я поблагодарила Конклина и приказала собрать все парковочные билетики, а заодно и видеокассеты с камер наблюдения.

Затем вместе с Джейкоби мы пешком отправились наверх.

Я хоть и совсем не выспалась, в кровь все равно начал поступать первый, пусть даже слабенький, приток адреналина. Я торопилась представить всю сцену еще до того, как ее увижу. Надо вообразить, каким образом девушку могли задушить на парковке…

Над головой гулко бухали шаги. Много-много ног. Мои люди.

Взбираясь по бетонной спирали парковки, я насчитала добрую дюжину сотрудников ПДСФ, занятых просеиванием мусора, переписывающих номера машин, ищущих любые доступные улики, прежде чем место преступления будет возвращено в общественное пользование.

Мы с Джейкоби свернули за угол пандуса, ведущего на четвертый этаж, и я увидела тот самый «Кадиллак», о котором шла речь. Черный, лоснящийся, прилизанные формы, вполне новая модель. Царапин нет. Припаркован носом к ограждению, выходящему в сторону Сивик-центра на Макаллистер-стрит.

— Приемистый, черт… Шестьдесят миль за пять секунд! — завистливо вздохнул Уоррен и протрубил мелодию из рекламного ролика, обнаружив неплохой талант подражателя.

— Мальчик, к ноге, — сказала я.

У Чарли Клэппера, начальника бригады экспертов-криминалистов, на лице, как всегда, сидела совершенно непроницаемая маска, а на плечах — серый пиджак в мелкую елочку, ненавязчиво сочетавшуюся с его седеющей шевелюрой цвета «перец с солью».

Опустив фотоаппарат на капот соседней «субару», он негромко промолвил:

— Приветствую вас, лейтенант. Джейкоби. Позвольте представить Девушку-из-«Кадиллака».

Натягивая непослушные резиновые перчатки, я вслед за ним обогнула машину. Багажник закрыт, и это понятно: труп вовсе не там.

А в салоне. Молодая женщина сидела на пассажирском сиденье, мирно сложив руки на коленях, и широко распахнутыми глазами смотрела куда-то вперед, за ветровое стекло.

Будто поджидала кого-то.

— О-ох, сволочи, — горько посетовал Джейкоби. — Такая красивая… Приоделась… А идти уже некуда…


Глава 9


— Не могу найти ее сумочку, — сообщил мне Клэппер. — Одежду оставил как есть, пусть сначала медики посмотрят. А вообще неплохой наряд. Похоже, из богатых. Вы как думаете?

Я смотрела в мечтательное лицо жертвы, и меня душила злость, замешенная на печали.

Светлая кожа, щеки чуть-чуть припудрены, на скулах едва заметный налет синевы. Волосы тщательно уложены в «растрепку» а-ля Мэг Райан, ногти совсем недавно приведены в порядок.

Все в этой юной женщине говорило о сословных привилегиях, возможностях и деньгах. Она словно вот-вот должна была ступить на проспект жизни — как все в один миг вырвал у нее какой-то недочеловек.

Тыльной стороной кисти я коснулась щеки покойной. Едва-едва, но теплая, стало быть, ей часов семь-восемь.

— Вряд ли это дело рук местной шпаны, — прокомментировал Джейкоби.

Начав работать в убойном отделе, я узнала, что места преступления можно условно поделить на две категории, В одном случае улики, так сказать, навалены не глядя: брызги крови, разломанная мебель, россыпь стреляных гильз, трупы лежат там, где их застала смерть…

А есть и такие, как здесь.

Спланированные. Организованные.

От них так и веет злонамеренным умыслом.

С одеждой жертвы все в порядке: каждая вещь опрятна, аккуратна, нет ни складочки лишней, ни пропущенной пуговичной петельки. Даже ремень безопасности и тот на месте, плотно прижимает торс от плеча до бедра.

Убийца о ней так заботился?

Или сделал это специально, изобразив что-то вроде послания тому, кто ее найдет?

— Пассажирская дверца вскрыта отмычкой, — сообщил нам Клэппер. — Все поверхности вытерты до блеска. Ни единого отпечатка как внутри, так и снаружи. И взгляните-ка сюда.

Клэппер показал пальцем в сторону видеокамеры, смонтированной на бетонном несущем пилоне. Ее объектив смотрел вдоль въездной эстакады, в противоположную от «Кадиллака» сторону.

Затем Клэппер подбородком показал на соседнюю камеру, направленную опять-таки вдоль пандуса, но уже не вниз, а вверх, на пятый парковочный уровень.

— Вряд ли мы отловим эту птичку по видеомонитору. Машина стоит в идеальном «слепом пятне».

Вот что мне нравится в Чарли. Человек знает свое дело, показывает тебе, что видит сам, но при этом не лезет с дурацкими советами. И под ногами не путается.

Я посветила фонариком внутрь салона, в уме проставляя, галочки против каждого пункта осмотра.

Жертва выглядит вполне здоровой, вес порядка 50 килограммов, рост… мм… скажем, метр пятьдесят три — пятьдесят пять.

Обручального кольца нет.

Вокруг шеи — сразу под странгуляционной бороздой — ожерелье из граненых хрустальных бусинок.

Что же касается пресловутой борозды, то она выглядит неглубокой и будто смазанной, как если бы жертву удавили чем-то мягким.

Не знаю, почему и как именно убили эту девушку, но глаза и мой опыт, интуиция говорили: ее умертвили не здесь, не в «Кадиллаке».

Ее, должно быть, сюда перенесли, а затем устроили аккуратный натюрморт, немую сцену, которая кому-то должна была сказать очень многое.

Вряд ли вся эта подготовка рассчитана на меня одну.

Надеюсь, что нет.


Глава 10


— Со снимками закончили? — спросила я Клэппера.

В салоне машины и без того тесновато, а мне еще хотелось хорошенько осмотреть жертву.

— Для коллекции более чем достаточно, — ответил он. — Моей камере эта девочка очень понравилась.

Клэппер зачехлил цифровой «Олимпус», сунул его в футляр и щелкнул крышкой.

Я залезла в машину и осторожно вытянула на свет ярлычки, притороченные к изнанке нежно-розового демисезонного пальто и черного вечернего платья в обтяжку.

— Записывай, — сказала я Джейкоби. — Пальто от Нарцисо Родригеса, платье — дизайнерская модель Каролины Херреры. В общем, тысяч шесть только на тряпки. И это еще без обуви.

С тех пор как на телеэкранах появился «Секс в большом городе», в мире женской обуви безраздельно царил Маноло Бланик. Я без труда узнала характерный профиль точеных каблучков.

— Мне кажется, она даже пахнет деньгами, — заметил Джейкоби.

— У тебя хороший нюх, дружище.

Духи жертвы мускусным полутоном намекали на бальные залы и орхидеи да еще, пожалуй, на тайные свидания под луной в тени замшелых вязов. С другой стороны, голову даю на отсечение, что раньше такого парфюма мне вдыхать не доводилось. Может, какой-то частный эксклюзив за немереные деньги?

Я потянулась, было, чтобы еще раз вдохнуть запах, как пришел Конклин, ведя перед собой коротышку лет сорока. От подъема по довольно крутому пандусу тот успел запыхаться и сейчас раздраженно приглаживал венчик вьющихся волос над крошечными глазками-бегунками. Не зрачки, а черные точки.

— Меня зовут доктор Лоренс Гуттман! — возмущенно проблеял коротышка в лицо Джейкоби. — Низкий вам поклон, что без спросу залезли в мою машину! Что вы тут вытворяете?

Джейкоби показал ему свое удостоверение и предложил:

— Давайте мы пройдем к моему автомобилю, доктор Гуттман, и прокатимся до участка. К вам есть кое-какие вопросы, но ведь вы же быстро развеете наши сомнения… Или как?

В эту секунду стоматолог увидел покойницу на пассажирском сиденье своего лакированного «Кадиллака». Он покачнулся и ткнул глазками-иголками в Джейкоби:

— Боже мой! Что это за женщина? Она же мертва! Ч-что… на что вы намекаете?! — забормотал он. — Что я ее убил и оставил в своей машине? Да вы… Как вы смеете?! С ума сошли? Где мой адвокат?!

Бубнящего Гуттмана заглушил могучий рык и не менее могучее эхо. В нашу сторону катилось нечто серьезное. Визг покрышек — и из-за поворота спирального въезда появился черный микроавтобус «шевроле».

Он затормозил метрах в семи от нас, левая дверь скользнула вбок, с водительского сиденья соскочила женщина.

Негритянка, едва за сорок — и дама, впечатляющая во всех отношениях. Клэр Уошберн держала себя с достоинством, приличествующим ее должности, и с уверенностью женщины, которую боготворят.

Итак, судмедэксперт прибыл.


Глава 11


Клэр — главный медик-криминалист Сан-Франциско, великолепнейший патологоанатом, мастер интуиции, неплохая скрипачка, счастливая супруга с двадцатилетним стажем, мать двух ребятишек и, если говорить коротко, лучшая моя подруга.

Мы познакомились лет четырнадцать назад — сойдясь, как помнится, над трупом — и с той поры провели вместе столько времени, что могли бы дать фору кое-каким супружеским парам.

Да и ладили мы между собой не в пример лучше.

Мы обнялись прямо там, в гараже, подпитываясь той искренней любовью, что испытывали взаимно. Высвободившись, Клэр положила руки на свои внушительные бедра и принялась осматриваться.

— Ну, Линдси, кто же нас сегодня покинул?

— Пока имя не установлено, как всегда, условно названа Джейн Доу. Судя по всему, ее убил какой-то педант, любитель совершенства. Ни волоска, ни пылинки. Впрочем, тебе виднее.

— Да уж, я бы сказала. Ладно, надо посмотреть.

Не забыв про саквояж с инструментами, она подошла к машине, быстренько сделала нужные ей снимки, документируя положение жертвы во всех ракурсах, после чего надела прозрачные пластиковые мешочки на кисти рук и ступни молодой женщины и прихватила их скотчем.

— Линдси, — наконец позвала она, — иди-ка взгляни.

Я с грехом пополам втиснулась между судмедэкспертом и дверной стойкой. Клэр вывернула верхнюю губу девушки наизнанку, затем проделала то же самое с нижней, демонстрируя мне посиневшие припухлости, подсвеченные лучом от карманного фонаря.

— Ну, сладкая моя, видишь? Дамочку разве интубировали?

— Да нет, ее вообще не трогали. Ждали тебя.

— Значит, мы имеем дело с травмой-артефактом. Смотри, какой язык. Как будто надорвали.

Клэр провела лучом по рубцу на шее девушки:

— Борозда довольно необычная.

— Я тоже так подумала. Кстати, точечного кровоизлияния в глазах не видно, — кивнула я, демонстрируя кое-какие познания в судебной медицине. — Странно, правда? Будто и не душили вовсе.

— Да здесь, подружка, все странно, — задумчиво ответила Клэр. — Одежда в безупречном порядке. Не часто такое встретишь на трупе. И уж тем более на подброшенном.

— Причина? Время смерти?

— Я бы сказала, около полуночи. Окоченение только-только началось. Что касается всего прочего… Остальное позже, после того, как я осмотрю нашу юную Джейн Доу под более приличным светом, у нас в лавке. — Выпрямившись, Клэр кивнула своему ассистенту: — О'кей, Бобби. Давай вынимать бедняжку из машины. Только поаккуратней, пожалуйста.

Я направилась к краю парковки и с высоты четвертого этажа посмотрела на крыши домов и еле ползущие автомобили на Голден-Гейт-авеню. Совладав, наконец, с собой, позвонила Джейкоби.

— Гуттмана я отпустил, — сказал он. — Наш стоматолог, оказывается, прямиком из аэропорта, с нью-йоркского рейса. А машину оставлял в гараже на время командировки.

— Алиби?

— Сходится во всех деталях. Девушку к нему в салон явно «подсадили»… А как у тебя дела?

Я обернулась, увидела, что Клэр с Бобби успели завернуть труп в простыню и вложили его в пластиковый мешок. Звук застегиваемой полутораметровой молнии чиркнул по нервам, как гвоздь по стеклу. Не важно, сколько раз тебе приходилось видеть процедуру запечатывания жертвы в герметичную упаковку, — ее окончательность и бесповоротность словно бьет под дых.

Даже в собственных ушах мой голос показался угрюмым.

— Сворачиваемся.


Глава 12


Почти шесть вечера. Десять часов с момента обнаружения Девушки-из-«Кадиллака».

В стопке бумаги в центре моего стола — список из 762 позиций, за каждой из которых стоит машина, пересекавшая прошлой ночью шлагбаум парковки Опера-Плаза.

С самого утра мы просеивали регистрационные номера по автомобильной базе данных, но до сих пор не выскочило ни единого красного флажка, нет ни вот такусенькой зацепки.

И с дактилоскопией пролетели.

Судя по всему, наша девушка никогда не попадала под задержание, ее не подбирали в бессознательном состоянии на улице, она не служила в армии и не работала ни на одно правительственное ведомство.

Полчаса назад мы выдали прессе цифровое фото, и завтра утром ее лицо будет смотреть со страниц всех газет, что, впрочем, еще зависит от прочих событий в этом мире.

Я стянула с волос резинку, встряхнула свой «конский хвост» и тяжело вздохнула, разворошив бумаги на столе.

Затем набрала номер Клэр, которая до сих пор не вышла из подвала.

Меня интересовало, не проголодалась ли она.

— Давай внизу через десять минут, — предложила хозяйка нашего морга.

Мы встретились возле парковки на Макаллистер-стрит. Клэр разблокировала замки, и я открыла пассажирскую дверцу «пасфайндера». Сиденье было погребено под дипломатом с криминалистическим набором, пакетом с болотными сапогами, строительной каской, картой Калифорнии и древней 35-миллиметровой «минолтой».

Весь этот ворох профессионального инструментария я перенесла с переднего сиденья на заднее и сердито уселась в пассажирское кресло. Клэр бросила на меня оценивающий взгляд и зашлась жизнерадостным смехом.

— Бабочка, поделись шуткой.

— На твоей кошачьей мордочке все написано, — ответила она. — Нет, красавица, не надо для меня третью степень планировать, я и так все отдам.

С этими словами она повертела у меня перед глазами ворохом каких-то бумаг, после чего убрала их к себе в сумку.

Кое-кто думает, что свое прозвище, Бабочка, Клэр заработала потому, что — подобно Мохаммеду Али — она «порхает бабочкой, жалится осой».

Это не так.

Клэр Уошберн носит на левом бедре татуировку в виде золотой бабочки-данаиды.

И сейчас я своим взглядом, как булавкой, пришпиливала эту бабочку к сиденью.

— Я вся внимание-е-е… — зловеще пропела я, Клэр сдалась.

— Да, у нас определенно убийство. Компоновка трупных пятен противоречит сидячей позиции, стало быть, ее переносили. И еще я нашла у нее синяки на предплечьях, груди и ребрах.

— Значит, ее…

— …«заберковали». Ага. Термин знакомый.

Была такая милая парочка в 20-х годах XIX века. Одного звали Уильям Берк, второго — Уильям Хэйр. Подвизались они в весьма своеобразном бизнесе: поставляли трупы для медицинских училищ Эдинбурга. Одно время все ограничивалось мирным гробокопательством, но потом им пришло в голову, что гораздо проще и быстрее добывать свежеиспеченных мертвецов несколько иным способом. Брался живой человек — и оба Уильяма садились ему на грудную клетку.

Между прочим, активно «беркуют» до сих пор. Среди рожениц это распространено настолько, что лучше промолчать от греха подальше. Скажу лишь, что когда младенец не нужен, его кладут между матрасом и кроватной сеткой. И присаживаются сверху.

Если нельзя расправить грудь, значит, не получится дышать. Со вполне понятными последствиями.

Причем на теле жертвы практически не остается следов насилия.

Пока Клэр выезжала задним ходом и разворачивала машину в сторону «Сьюзи», я возилась с ремнем безопасности.

— Линдси, — помолчав, сказала Клэр, — через что эта девочка прошла, даже подумать страшно. Я полагаю, один гад сидел у нее на груди, а второй надел ей на голову полиэтиленовый пакет, подвернул горловину и стянул узелком на шее. Вот откуда такая странная странгуляционная борозда. Допускаю также, что нос и рот ей заодно зажимали ладонью.

— То есть убийц двое?

— Линдси, я просто не знаю, как иначе можно организовать обтурационно-компрессионную асфиксию.


Глава 13


Машина Клэр влилась в плотный вечерний поток автотранспорта. Несколько минут мы просидели молча, чуть ли не физически ощущая, как трагичность ухода молодой женщины из жизни обволокла и нас удушающим коконом.

В голове у меня скакали и прыгали кусочки мозаики.

— Двое убийц, — наконец произнесла я. — Бригадный подряд. По окончании сажают жертву в машину… Смысл? Что они хотели этим сказать?

— Например, «мы — ребята хладнокровные», — предположила Клэр.

— Холоднокровные, точнее. Типа ползучих гадов… А что с изнасилованием?

— Возможные следы уже на анализе, — кивнула Клэр, — а заодно и одежда. Кстати, не самая дешевая, ты заметила?.. Ах да! Лаборатория выявила пятна спермы у нее на подоле.

— И?

— Да нет, характерные при изнасиловании вагинальные ссадины или разрывы отсутствуют, — задумчиво промолвила Клэр. — А вообще-то надо дождаться результатов анализа.

Она притормозила на железнодорожном переезде, и мы стали молча провожать глазами проходящий поезд. Ночь наступала на город Сан-Франциско, и жители торопились домой с работы.

В голове, под стать проходящей электричке, тоже тянулась целая вереница вопросов. Кто она, наша Девушка-из-«Кадиллака»? Кто ее убийцы? Как так вышло, что их пути пересеклись?..

По личным мотивам?

Или ей всего-навсего жутко не повезло?

В последнем случае мы имеем дело с ритуальным маньяком, который просто любит убивать, и заводится от определенной внешней атрибутики.

А посему этот тип вполне может повторить содеянное…

Клэр свернула налево, ловко нырнув в неожиданную прореху во встречном потоке, и через минуту уже выполняла сложный маневр параллельной парковки на забитой стоянке на Брайант-стрит, ровно напротив входа в «Сьюзи».

— Есть еще кое-что…

— Бабочка, не заставляй меня вымаливать на коленях.

Она усмехнулась и покачала головой, тратя на этот спектакль дополнительное время и вынуждая меня сгорать от нетерпения.

— Туфли. Восьмой размер.

— Как? При ее-то крохотной ножке?!

— А вот так! Чего только не бывает на свете… Впрочем, ты права, это дикость. Девушка-из-«Кадиллака» носила, вероятно, пятый размер. Туфли не ее. А подошвы, между прочим, никогда не касались асфальта.

— Ого! — отреагировала я. — Если туфли не ее, то и одежда, может статься, тоже…

— Вот-вот, и я так думаю. Линдси, я не знаю, что это значит, но на ней все как с иголочки. Ни тебе потертостей, ни следов потожировых выделений, ни каких-либо еще признаков контакта с живым телом. Кто-то очень тщательно — я бы даже сказала, искусно — обновил гардероб бедняжки после ее смерти.


Глава 14


Вечер еще только начинался, когда мы с Клэр пересекли порог «Сьюзи» — шумной, порой даже буйной забегаловки в карибском стиле, куда мы с друзьями наведывались примерно раз в неделю.

Рэгги-группа еще не вышла на сцену, и очень даже хорошо, потому что когда Синди замахала рукой от «нашего» столика, я по выражению лица поняла, что ее распирают крупные новости.

«Распирают» — это еще слабо сказано.

Синди ведет раздел криминала в «Сан-Франциско кроникл». Познакомились мы года четыре назад, когда я работала над делом об особо извращенном убийстве новобрачных, а она умудрилась своим языком проложить себе дорожку прямиком к еще не обработанному месту преступления. Помнится, меня чуть кондратий не хватил от такой наглости и настырности, зато позднее, когда ее репортажи помогли мне отловить убийцу, я научилась ценить эти ее качества.

Словом, к тому моменту, когда она вломилась в очередное незаконченное расследование, мы с ней уже стали подругами не разлей вода. Нынче я готова для нее на все. Ну, почти на все. В конце концов, она ведь репортер, с этой братией надо ухо востро держать, верно?

Мы с Клэр втиснулись на лавочку напротив Синди и принялись ее разглядывать. Сегодня она выглядела одновременно и под мальчика, и под девочку. Взбитые белокурые волосы, на плечах черный пиджак от мужской «двойки» поверх розовато-лиловой водолазки и джинсы в обтяжку. У нее два передних зуба кривоваты, но это только добавляет ей шарма. От такой улыбки у тебя внутри прямо как лампочка включается.

Я взмахом подозвала Лоретту, заказала кувшин коктейля, отключила сотовый и наконец обратилась к Синди, наливая всем по «Маргарите»:

— У тебя такой вид, будто ты вот-вот родишь нечто сногсшибательное.

— Взаимно. Кстати, ты права. — Она усмехнулась и вернула стакан на стол. — Зацепочка одна есть, не история, а чистая бомба. И кажется, в курсе только я одна. По крайней мере, на данную секунду.

— Золотые слова, — одобрительно сказала Клэр. — Итак, просим-просим, мы уже развесили ушки.

Синди рассмеялась и приступила к рассказу:

— Я тут случайно подслушала беседу парочки адвокатов… Да нет же, говорю вам, случайно! В лифте вместе ехали… Так вот, это дело так раззадорило мое любопытство, — сказала она, забавно подражая львиному рыку, — что я решила порыться дальше.

— Болтун — находка для шпиона, — прокомментировала я, не забывая подливать всем в стаканы.

— И мой любимый сорт людей, — добавила Синди, наваливаясь грудью на стол и заговорщицки понижая голос. — Словом, суть вот в чем. Похоже, готовится иск против одной из крупнейших городских больниц. Что-то такое про врачебную ошибку. — Синди отпила глоток. — Пару лет подряд наблюдается странная картина: люди попадают в реанимацию, их успешно откачивают, а потом — если верить тому, что я услышала между вестибюлем и четвертым этажом, — кое-кто из них через несколько дней умирает. Из-за неверно выписанных лекарств!

Я вскинула на Синди глаза. В груди что-то то ли сжалось, то ли, наоборот, начало расти, но я надеялась, что это ощущение исчезнет по ходу рассказа.

— Есть такая Морин О'Мара, новомодная адвокатская суперзвезда, так вот ее и наняли атаковать больницу от имени группы пострадавших семейств, — продолжала Синди.

— Что за больница? — спросила я. — Название знаешь?

— Ясное дело! Муниципальный госпиталь Сан-Франциско.

По соседству простонала Клэр:

— О нет!

А у меня в груди расплылось грибовидное облако.

— Послушайте, — медленно произнесла я, — мы с Юки только что целую ночь провели там, держась за руки. Вчера днем ее мать доставили к ним в реанимацию.

— Так. Давайте не будем заводиться раньше времени, — спокойно сказала Синди. — Больница громадная, там всякой твари по паре. Впрочем, пока что на мушке только один тип, некий Гарза. Судя по всему, инцидент по большей части касается тех, кого оформляли именно в его смену.

— Боже мой… — прошептала я. От скачка давления у меня даже макушка нагрелась. — Это же он! Я сама его видела! Тот самый доктор, который принимал мать Юки!

И волосы на затылке у меня зашевелились. Потому что кто-то подошел сзади и, пощекотав шелковистой прядью, нагнулся поцеловать меня в щеку.

— Вы про меня? — спросила Юки. — Или мне почудилось? — Она скользнула за стол рядом с Синди. — Что я пропустила?

— Да вот, Синди репортаж готовит…

— Юки, ты только не волнуйся. Боюсь, нам надо тебе кое-что сообщить, — добавила Клэр.


Глава 15


Вопросительные знаки так и светились в глазах Юки, хотя Синди вдруг заупрямилась делиться сенсацией.

— Ну мне-то можно верить! — взмолилась Юки. — Уж я-то знаю, что такое конфиденциальность!

— Дане в этом дело… — продолжала ломаться Синди. Подошла Лоретта, поприветствовала Юки и разгрузила на стол целый поднос поджаренных куриных крылышек и копченых ребрышек в остром соусе. На раскрутку Синди ушло еще несколько холостых оборотов под смазку «Маргаритой», однако вскоре наша журналистка уже пересказывала подслушанную новость насчет Морин О'Мара и ее планов против муниципального госпиталя.

— Да я в принципе давно уже в курсе, — спокойно пожала плечами Юки, когда Синди закончила свой рассказ. — О'Мара почти год собирает материалы.

— Да-а? — разочарованно, чуть ли не обиженно протянула Синди. — Серьезно? Брось, откуда ты знаешь?

— Есть у меня одна подруга, — хитро прищурилась Юки, — ассоциированный партнер в «Фридмане, Баннионе и О'Мара». Она мне все и рассказала. А вы знаете, сколько труда вбухали в это дело? Тонну человеко-часов! Совершенно жуткий объем документов, которые надо перелопатить. Орды технического медперсонала, который надо опросить… Помяните мои слова, не процесс будет, а сказка. — Юки перевела дыхание. — О'Мара никогда не проигрывала. Она им так задницу надерет!

— Нет людей, которые не знают поражений, — поделилась жизненным опытом Клэр.

— Верно, конечно, но Морин О'Мара страшно привередливая: она берется только за те дела, в которых уверена абсолютно.

«Возможно, до Юки еще не вполне дошло», — подумала я. Придется говорить открытым текстом.

— Юки, не беспокоишься, что твоя мама сейчас там лежит?

— А, ерунда! Если какая-то О'Мара планирует процесс, это еще не значит, что больница насквозь виновата. И вообще, знаете кредо адвокатов? «Подать в суд может кто угодно, на кого угодно и за что угодно». Вот так-то… Да нет, девчонки, серьезно, — продолжала Юки в своем обычном пулеметном режиме, — я и сама там лежала пару лет назад, с аппендицитом. Великолепный хирург, да и обслуживание по первому разряду до самой выписки.

— Ну и… как она сейчас? — поинтересовалась Клэр.

— Ничего, совсем даже неплохо, — сказала Юки. И через миг расхохоталась. — А знаете, как я это поняла? Она попыталась познакомить меня с местным кардиологом! Лысый, сорокалетний, с крошечными руками и запахом изо рта. У-у!

И под наш одобрительный смех Юки принялась подражать повадкам своей матери. Это у нее получалось так ловко, что Кэйко словно оказалась среди нас.

— Я ей говорю: «Мама, прекрати, такой бульдог не для меня». А она: «Юки, дело не в красоте. Доктор Пирс — славный человек. Добрый человек. А красота годится только на журнальные обложки!»

— Колись, давай, когда у вас свидание? — выдала Клэр под очередной взрыв смеха.

Юки затрясла головой:

— В смысле, когда он собирается об этом попросить? То есть когда именно моя мать схватит его мобильник и от его же имени наберет мой номер?

Мы разошлись настолько, что музыкантам пришлось даже поднять громкость на усилителе, чтобы перекрыть бурное веселье. Минут через двадцать Юки покинула наш столик, не прикоснувшись к кофе и шоколадным пирожным, оправдавшись тем, что надо еще успеть к Кэйко, пока не закончились часы для посещения.

Несмотря на привычную скорострельность в разговоре и прежнее чувство юмора, в карих глазах подруги я прочла тревогу, когда Юки пожелала нам всем доброй ночи.


Глава 16


В висках Морин ощутимо бился пульс. Чудеса! А впрочем, она уже с утра на взводе. Потянув на себя одну из массивных стеклометаллических дверей, О'Мара вошла в прохладный серый вестибюль судебного здания, что расположено в комплексе Сивик-центра.

«Гр-рррр! Прочь с дороги!»

Сегодня ее день, сегодня она здесь хозяйка!

О'Мара передала сумочку охраннику, тот сунул ее в рентген-машину и принялся изучать содержимое, пока сама владелица проходила через рамку металлодетектора. Удовлетворившись, охранник с поклоном вернул ей безотказный, счастливый талисман марки «Луи Виттон» за семь сотен и улыбнулся:

— Удачи, мисс О'Мара.

— Спасибо, Кевин.

Она продемонстрировала охраннику свои скрещенные пальцы и направилась сквозь жужжащую толпу к лифтовому холлу. На ходу ей вспомнилось, как надутые партнеры-всезнайки пытались отговорить ее («Да вы с ума сошли! Забудьте даже думать!») от атаки гигантского, прекрасно защищенного госпиталя, от попытки связать воедино два десятка индивидуальных случаев в единый колоссальный иск о врачебной ошибке.

Этот шанс упустить нельзя. Уж слишком он заманчив.

Ведь как все получилось? В один прекрасный день явился первый клиент, за ним пришел второй, третий — и тут она подметила среди них нечто общее. Импульс нарастал, людей появлялось все больше, пока, наконец, в глазах тех, кто точил серьезный зуб на муниципальный госпиталь, О'Мара не превратилась в специалиста по борьбе с этим осиным гнездом халатности и недобросовестности.

Сбор разрозненных исков воедино можно уподобить загону диких лошадей в общий табун, причем это упражнение выполняется стоя на мотоцикле при одновременном жонглировании шарами для боулинга. Но она справилась.

На протяжении последних четырнадцати месяцев она преодолевала джунгли и топи поиска улик, снятия показаний, организации допросов семидесяти двух свидетелей: экспертов от медицины, бывших и нынешних сотрудников больницы, ее клиентов из состава семей двадцати покойных пациентов, — и наконец все собранные факты удалось-таки привести к общему знаменателю.

У О'Мара имелась и своя, личная, причина для столь самоотверженного, фанатичного упорства, хотя, конечно, никого не касается, почему именно она вкладывает в это дело свою душу и любовь.

Она из первых рук доподлинно знала, какую боль испытывают ее клиенты.

Наступило время вынести страдания на суд и убедить жюри присяжных.

Если это удастся, то больница тоже испытает боль, причем в единственном чувствительном для себя месте: собственном кошельке, вывернутом наизнанку в уплату исполинской компенсации, тех самых миллионов, на которые столь заслуженно рассчитывает ее клиентура…


Глава 17


Морин О'Мара на спринтерской скорости успела в закрывавшийся лифт и вздрогнула, когда следом заскочил мужчина в сизо-сером костюме.

Лоренс Крамер подарил ей ослепительную улыбку, наклонился вперед и нажал номер четыре.

— Утро доброе, советник. Как изволите поживать?

— Лучше не бывает, — непринужденно чирикнула она. — А вы?

— Хорошо, — бодро заявил он и добавил: — С утренними яичками откушал три фунта сырого мяса. Завтрак чемпионов.

— Я бы сказала, тяжеловато для сердца, — заметила Морин, искоса бросив взгляд на своего заклятого врага, ведущего защитника госпиталя. — Впрочем, есть ли у вас оно, Ларри?

Здоровяк откинул голову и зашелся хохотом, сотрясая стены поднимавшегося к судебному залу лифта.

«Бог ты мой, какая масса зубов, причем отбеленных!»

— А как же, есть, конечно. Кардиотренировку проведу прямо на заседании. Вашими стараниями, Морин, вашими стараниями.

В возрасте сорока двух лет Лоренс Крамер уже заработал себе репутацию «звездного» адвоката: умный, импозантный мужчина в самом расцвете сил. Плюс к этому, чем дальше, тем активнее его начинали пиарить в прессе.

О'Мара уже приходилось пару раз наблюдать, как он держался под огнем ведущего телепрограммы «Вопрос ребром», когда обсуждали перипетии процесса над одним из его клиентов, звездой американского футбола, обвиненным в изнасиловании. Удержав все свои позиции, Крамер сам потом перешел в штыковую атаку на глазах восхищенных телезрителей.

А сейчас Лоренс защищал Муниципальный госпиталь Сан-Франциско на процессе, один из исходов которого мог привести к полной смене руководства, передаче в другие руки или вообще к полному закрытию больницы. Но самое главное, что Крамер противостоял лично ей, Морин.

Лифт замер на втором этаже Дворца правосудия, и три новых пассажира ступили внутрь небольшого, обшитого красным деревом ящика, вынудив О'Мара прижаться к могучему боку Крамера. Физический контакт с человеком, собиравшимся переехать ее саму и превратить ее клиентуру в горсть пыли. Это уже слишком.

Тут Морин внезапно охватило сомнение. Получится ли? Ей еще не доводилось браться за столь сложное дело. Мало того, она не знала ни одного человека, который бы проделал нечто подобное. Процесс будет очень серьезным.

Судорожно затормозив, лифт распахнул двери на четвертом этаже, и она вышла первой, на полшага опередив Лоренса Крамера. Он, можно сказать, дышал ей в затылок, наваливался сзади, готовясь, видимо, исподтишка разрядиться высоковольтным разрядом в спину.

Вперив решительные взоры в пространство, адвокаты-соперники маршировали чуть ли не в ногу, ритмично клацая набойками по мраморному полу широкого коридора.

Морин еще раз взвесила ситуацию.

Пусть даже Крамер и на десять лет старше, она все равно работает на уровне его лиги. Или по крайней мере вот-вот в нее перейдет. Кроме того, у нее тоже гарвардский диплом. Ее тоже возбуждает запах сырой крови и визг противника, живьем раздираемого на судебном слушании. Мало того, за ней в этом деле стоит кое-что еще. За ней стоит правда.

Правда — сила. Правда — сила…

Самодельный лозунг успокоил Морин, как глоток прохладной воды, а заодно оживил, придал бодрости перед крупнейшим процессом в ее биографии. Пожалуй, пришла пора Крамеру уступить место на телеэкранах. Для нее.

Она за секунду до своего оппонента достигла распахнутой двери и увидела, что обшитый дубом зал набит практически под завязку.

Справа, за столом истца на том конце центрального прохода, уже сидел и рылся в бумагах ее партнер и официальный заместитель Бобби Перлстайн. Карен Палмер, ассистентка Морин, наводила последний лоск на вещественные доказательства и стопки документов. Завидев руководителя, они вскинули головы, подарив ей отважные улыбки рвущихся в бой героев.

Морин расцвела в ответ. Двигаясь к помощникам, она подмечала многих своих клиентов, обмениваясь с ними поклоном, приветственным взмахом руки, подмигиванием, улыбкой… От десятков благодарных глаз теплело на душе.

Правда — сила.

От нетерпения хоть гарцуй на месте.

Так вперед же! Сегодня ее день!


Глава 18


Тем утром, стоя возле окошка регистрации ходатайств на первом этаже Дворца правосудия по адресу Макаллистер-стрит, строение 400, Юки вдруг вспомнила, что пресловутый процесс О'Мара против муниципального госпиталя должен вот-вот начаться.

Живший в ней адвокат страстно мечтал посмотреть на это зрелище.

Она кинула взгляд на часы, сторонкой обошла раздраженную толпу в холле и решительным шагом двинулась вверх по лестнице. Добравшись до четвертого этажа, слегка запыхавшаяся, она юркнула в дверь зала судебных слушаний.

И увидела, что на месте судьи-председателя восседает сам Бевинс.

За семидесятилетним Бевинсом закрепилась репутация справедливого, хотя и непредсказуемого судьи, о чем недвусмысленно намекала его седовласая шевелюра, стянутая на затылке в «конский хвост».

Юки пристроилась в свободном кресле неподалеку от двери — и тут заметила темноволосого человека, сидевшего от нее через проход. На нем были слаксы цвета хаки, блейзер поверх розовой сорочки на пуговицах-кнопках и клубный галстук.

Через секунду в голове что-то щелкнуло, и лицо красавчика совместилось с именем. Дернувшись как от удара, Юки поняла, что они знакомы: это же Деннис Гарза, тот самый врач из приемного покоя.

«Ну естественно. Вызвали сюда свидетелем».

В зале поднялся гул. Вышла Морин О'Мара. Стройная высокая женщина, одета в прекрасно сидящую серую деловую двойку от Армани, черные туфли, каблук низкий. Хм-м… Четко выраженные, запоминающиеся черты лица и на редкость замечательные волосы: темно-рыжая копна… Даже не так — стекающая по плечам грива, готовая взметнуться волной, стоит только повернуть голову. Именно этот картинный прием О'Мара тут же продемонстрировала. Ну-ну…

Привлекательная женщина-адвокат повернулась к суду, сказала «доброе утро» заседателям, представилась и начала вступительную речь, предварительно подняв в воздух чью-то крупноформатную фотографию, явно из семейного альбома. Каждый мог видеть, что на столе лежит целая стопка аналогичных снимков.

— Прошу вас, взгляните внимательно. Не торопитесь. Эту молодую женщину звали Аманда Клеммонс, — сказала О'Мара, еще выше приподняв фото веснушчатой полнеющей блондинки лет тридцати пяти. — В мае прошлого года Аманда играла в уличный баскетбол со своими тремя малолетними детьми рядом с домом. Их отец и супруг Аманды, Саймон Клеммонс, погиб в автокатастрофе за полгода до этого… Аманду никто бы не назвал даже любителем баскетбола, но молодая вдова знала, что теперь она должна играть роль и матери, и отца для Адама, Джона и Криса. И она была готова сделать все, что от нее требуется… Представьте ее живой. Полненькая смешная мама в белых шортах и синей футболке бежит с мячиком, готовясь забросить его в самодельную корзинку над гаражной дверью, к вящему восторгу сыновей… Маленький Джонни потом рассказывал мне, что мама смеялась и подшучивала над ними, как вдруг зацепилась мыском за трещину в асфальте — и неудачно упала. Через полчаса прибыла «скорая помощь» и увезла Аманду в больницу, где по рентгеновским снимкам ей поставили диагноз. Перелом стопы. Эта травма едва ли сказалась бы на ней: в конце концов, Аманда была молода, крепка и вынослива. Настоящий боец, она даже ту синюю футболку носила с этим словом. Американская героиня, причем не с плаката, а из жизни… И все бы хорошо, но ее положили… в Муниципальный госпиталь Сан-Франциско! — О'Мара повысила голос: — И тем самым поставили точку в ее жизни. Прошу вас, посмотрите внимательно, как можно внимательнее, на этот снимок. Тот самый снимок, с которым маленькие дети Аманды Клеммонс стояли на похоронах своей мамы.


Глава 19


Рассказывая эту историю, Морин и сама чувствовала, как разрастается в ней гнев. Хотя им не пришлось встретиться при жизни Аманды, молодая мать была столь же реальна в глазах Морин, как и самый настоящий друг из плоти и крови. А коль скоро О'Мара работала, не щадя сил, то друзей у нее было не так уж и много.

Похожие чувства Морин питала ко всем остальным своим клиентам. Нет-нет, тут же мысленно поправилась она, не клиентам, а жертвам. Она многое знала об их жизни, об их семьях, помнила имена детей и супругов…

И точно знала, как именно они умерли в стенах муниципального госпиталя.

Морин передала фото Аманды Клеммонс ассистентке и, повернувшись к присяжным, по глазам поняла, что пробудила в них интерес. Им не терпелось услышать, что же было дальше.

— В тот злосчастный день, когда Аманда сломала ногу, ее доставили в отделение неотложной помощи, где ей сделали рентген, вправили костные обломки и наложили гипс. Процедура элементарная. Затем Аманду перевели в палату, где ей предстояло провести только одну ночь перед возвращением домой… Где-то после полуночи — во всяком случае, до рассвета — женщине ввели смертельную дозу используемого в химиотерапии цитоксана, а вовсе не викодина, то есть болеутоляющего, от которого она бы просто мирно проспала до самого утра… В ту страшную ночь, дамы и господа, Аманда погибла мучительной и бессмысленной смертью, и мы должны спросить, почему так вышло. Почему жизнь несчастной была отобрана у нее столь рано? В ходе этого процесса я расскажу вам об Аманде и еще, о девятнадцати пациентах, умерших от попадания в их организм смертельно опасных лекарств. Впрочем, из-за чего это произошло, я могу сказать вам прямо сейчас. Из-за безудержной, ненасытной, всепоглощающей жадности Муниципального госпиталя Сан-Франциско. Люди умирали вновь и вновь из-за того, что для руководства муниципального госпиталя, видите ли, экономический эффект важнее заботы о человеке… Предупреждаю: мне предстоит рассказать такие вещи об этой больнице, что вам станет плохо, — продолжала О'Мара, обводя пылающими глазами скамью присяжных. — Вы узнаете, что сплошь и рядом нарушались предписанные процедуры, что на работу принимали плохо обученный медперсонал, потому что это было дешево!.. Что у людей атрофировались все чувства от безумной переработки… И все ради одной-единственной цели: чтобы доходы муниципального госпиталя были одними из самых высоких среди медицинских учреждений Сан-Франциско! Могу вас заверить, что история двадцати бывших пациентов, от имени которых я выступаю, является лишь верхушкой айсберга, лишь началом кошмарного скандала…

— Протестую, ваша честь! — вылетел из кресла Крамер. — Я молчал-молчал, но намеки советника слишком возмутительны и, вообще говоря, отдают клеветой, а кроме того…

— Протест принят. Не испытывайте моего терпения, советник, — сказал судья Бевинс, обращаясь к Морин. — Если измените линиюповедения еще раз, заработаете штраф. Это для начала. Потом все станет гораздо серьезней.

— Прошу прощения, ваша честь, я в запальчивости, — покаялась О'Мара. — Впредь обязуюсь быть осторожнее.

На самом деле Морин была вне себя от радости. Ей удалось сделать важное заявление, и теперь, сколько бы Крамер ни бился, он не сможет заставить присяжных забыть ее слова. Точнее, их смысл.

Муниципальный госпиталь — опасное место. Возмутительно опасное.

— Я выступаю здесь от имени своих клиентов, — сказала О'Мара, встав напротив присяжных и скорбно, как на молитве, сложив перед собой ладони. — От имени покойных и их семей. От имени всех жертв врачебной ошибки, явившейся результатом жадности и преступной халатности. — Здесь Морин повернулась к публике. — Прошу вас, поднимите руку те, кто потерял кого-то из родных или близких в муниципальном госпитале. — В воздух взметнулись десятки рук. По залу пронесся вздох изумления. — Мы просим вашей помощи, потому что хотим навсегда поставить точку в так называемых трагических случайностях.


Глава 20


Пока судья Бевинс колотил молотком по столу, Юки переводила взгляд с Морин О'Мара на доктора Гарзу и обратно. Она рассчитывала увидеть гнев и возмущение несправедливыми упреками в адрес больницы. Как ни странно, ее ожидания не оправдались. Напротив, на губах Гарзы играло нечто вроде легкой снисходительной улыбочки, а в целом выражение лица было столь же холодным, как и сельский ландшафт в зимнюю пору.

В груди Юки что-то сжалось от страшного предчувствия, и несколько секунд она даже не могла шевельнуться.

Боже, какую она сделала ошибку!

О нет! Господи, не дай опоздать!

Юки вскочила с места, обеими руками толкнула дверь и, едва ее нога ступила на мрамор коридора, выхватила из сумочки мобильник. Лихорадочно набрав номер, она наконец услышала голос справочного автомата больницы.

Юки трясла головой, нажимая одну крошечную кнопку за другой, переходя от одного пункта телефонного меню к другому…

От волнения и беспокойства у нее начисто вылетел из головы номер палаты!

Тогда она нажала ноль, и из трубки раздалось ублюдочное подобие мелодии «Девушки с Юга». Нетерпеливо притоптывая, Юки принялась ждать, когда на том конце соизволят ответить.

Ей надо поговорить с мамой.

Ей надо услышать голос мамы. Немедленно!

— Пожалуйста, соедините меня с миссис Кэйко Кастеллано, — наконец выпалила Юки. — Она пациентка. Очень прошу вас. Палата 421 или 431, точно не помню…

Гудки вызова резко оборвались, когда Кэйко взяла трубку. Поверх характерного шороха мобильной связи зазвучал ее жизнерадостный щебет.

Юки прикрыла ладонью одно ухо и прижала динамик телефона к другому. Объявили перерыв, и в коридоре становилось шумно. Несмотря на помехи, дочь с матерью продолжали беседовать, а точнее, спорить. Через пару минут они нашли компромисс и тут же помирились. Как всегда, по тысячу раз на день.

— Юки, у меня, правда, все в порядке. Совсем ни к чему так волноваться, — под конец разговора еще раз заявила Кэйко.

— Ну хорошо, мама, хорошо. Я позвоню вечером. Едва успев нажать кнопку отбоя, она услышала, как кто-то ее окликнул.

Юки принялась озираться — и увидела возбужденную Синди, бесцеремонно расталкивавшую толпу на манер ледокола. Народ просто шарахался в стороны под напором ее острых локтей.

— Ты была? Ты слышала? — с ходу начала журналистка, не успев перевести дух. — Что ты думаешь про речь О'Мара? Ответь мне как профессионал, а?

— Ну, — сказала Юки, до сих пор чувствуя, как в ушах бухает кровь, — адвокаты любят повторять, что дело выигрывают или проигрывают как раз во время вступительной речи.

— Секунду, — прервала ее Синди, что-то царапая в блокноте, — я запишу… Ага, чудненько. Пойдет первой строкой. Итак?

— Я бы сказала, что речь О'Мара произвела эффект разорвавшегося снаряда, — задумчиво продолжила Юки. — Она попала в госпиталь таким калибром, что присяжные этого не забудут. Ни за что. И я в том числе… Ты только подумай! В муниципальном госпитале нанимают дешевую рабсилу. И от этого гибнут пациенты. Небрежность, халатность… Господи Боже, и это называется медициной! Ты знаешь, О'Мара меня так завела, что я тут же позвонила маме и сказала, что мы ее переводим в Сент-Френсис.

— Серьезно? Когда?

— Да в том-то и дело… Я пыталась-пыталась, а она — ни в какую! Хоть ты тресни… Мы даже повздорили слегка… — Юки расстроено покачала головой и произнесла, подражая интонациям матери: — «Ю-Юки-и-и-и! Ты хочешь, чтобы я расстроилась? Чтобы у меня началась инфарктность? Мне здесь нравится. И доктор нравится, и палата. Да, и не забудь захватить щипцы для завивки. И еще тот розовый пеньюар с драконом!» — Она вздохнула, а потом все же фыркнула от смеха. — Честное слово, мать ведет себя так, будто на воды выехала. Я ей чуть было не сказала: «Может, еще лосьон для загара захватить?» Но ты знаешь, я не передала ей самого главного. Слов О'Мара. Просто не хотела пугать… А ведь у меня сердце зашлось, когда все эти люди вскинули руки…

— Так, может, тебе просто съездить к ней и забрать? Пускай говорит что хочет, а ты стой на своем, — предложила Синди.

— Да я уже думала… А вдруг у нее и вправду от расстройства случится эта самая «инфарктность»?

Синди кивнула.

— И когда выписка?

— По словам доктора Пирса, в четверг утром. Сразу после магниторезонансного обследования… О-ох… «Мистер Пирс — хороший доктор!», «Мистер Пирс — мужчина славный!»

— «Мистер Пирс — твой будущий супруг!»

— Вот-вот…

— Ты сама-то как, в порядке?

— Тьфу-тьфу, вроде бы. Вечером опять к маме, посижу с ней за компанию.

— А до этого будешь здесь?

— Надо вернуться в офис… — ответила Юки, хотя сама чувствовала, что не в силах противостоять искушению. — А, ладно! Страсть хочу послушать вступительную речь от Ларри Крамера! Такое — да пропустить?!

— Пересаживайся ко мне, — улыбнулась Синди.


Глава 21


Синди с огромным интересом следила, как Ларри Крамер встает с места, неторопливо расправляется во весь свой почти двухметровый рост (при соответствующей ширине плеч) и эдакой сизо-серой громадой ступает в центр. Его густые каштановые волосы были зачесаны к затылку, подчеркивая выдающуюся во всех смыслах челюсть и в целом придавая ему вид морского волка, идущего наперекор стихиям. «Не человек, а перпетуум мобиле. Только вперед!» Крамер приветствовал многоуважаемый суд, затем развернул свою добродушную улыбку на присяжных и поблагодарил их за участие в столь важном для справедливости деле.

— Мисс О'Мара права в одном, — заявил он, хватаясь мясистыми руками за перила, опоясывающие скамью присяжных. — Категорически, на все сто процентов она права в том, что весь наш процесс обусловлен алчностью. Алчностью ее клиентов… Я не стану отрицать, — помолчав долю секунды, продолжил он, — что когда люди умирают не по своей вине, это всегда трагедия. Однако их семьи пришли сегодня в суд с одной-единственной целью. Им хочется сорвать куш, якобы в компенсацию за смерть родных и близких. Они пришли за деньгами.

Крамер навалился на перила и уставился в лица присяжных:

— В глазах большинства людей такое отношение будет выглядеть циничным, мстительным или корыстным. Впрочем, разве виновен в этом ответчик?

Он с силой оттолкнулся от перил и, словно уйдя в печальное раздумье, лишь через пару-тройку секунд вспомнил про присяжных.

— Я знаю, что такое боль, тоска и горечь. Я потерял двух близких людей: отца и собственного сына. Оба умерли в больнице. Мой мальчик — через три дня после появления на свет. Подарок и благословение — вот кем он был для нашей семьи, но судьба разлучила нас… А отец был мне лучшим другом, наставником, капитаном всех тех команд, что болели за меня и желали удачи… Я тоскую по моим родным каждый день…

Тут скорбное лицо адвоката слегка просветлело, и он принялся гипнотическим маятником прохаживаться взад-вперед перед присяжными.

— Наверное, каждому из вас доводилось терять кого-то из близких, и вы знаете, что человеку свойственно искать при этом виноватых… Вы страдаете, сходите с ума от горя, но в итоге обуздываете гнев, вспоминая то замечательное время, когда вы были рядом… Вы миритесь с печальным фактом, что любовь, к сожалению, не может победить все и вся; вы осознаете, что жизнь порой несправедлива и что пути Господни действительно неисповедимы… И вы находите в себе силы идти дальше. Идти вперед… Вы, наверное, задаетесь вопросом, почему же истцы этого не сделали? — Крамер вновь навалился на перила, заставив присяжных глядеть ему в лицо. — Да потому, что мой оппонент увлек их на недостойный путь. Потому что вмешалась юридическая фирма, именуемая «Фридман, Баннион и О'Мара». Вот она, мисс Морин О'Мара. — Он выставил указующий перст в сторону противника. — Из-за нее, этой лукавой женщины, получилось так, что несчастные родственники стали воспринимать личную трагедию как шанс обогатиться… Думаю, все слышали гнусный лозунг, ныне столь популярный на телевидении и в кино: «Раскрутить на бабки». Да, господа, в нем-то и заключена горькая, правда и соль нашего процесса, который правильней бы назвать фарсом и пародией на справедливость. Именно поэтому вон те люди подняли свои руки…


Глава 22


Синди даже рот рукой прикрыла от изумления, когда Крамер нанес удар по О'Мара и ее фирме. Черт возьми, а ведь процесс едва-едва начался, сегодня только первый день!

О'Мара вскочила с места.

— Протестую! — резко заявила она. — Ваша честь, сентенция советника пасквильна, пристрастна и оскорбительна. Настоятельно прошу вычеркнуть ее из протокола заседания!

— Протест принят… Мисс Кемпбелл, — обратился он к секретарю, — удалите, пожалуйста, последнюю ремарку мистера Крамера… А вам, мистер Крамер, я бы посоветовал сбавить обороты.

— Прошу прощения?

— Поменьше театральных приемов, советник!.. Имейте в виду: вам грозит штраф. Или нечто похуже.

Крамер кивнул: «Да, ваша честь», — и вновь повернулся к присяжным, на этот раз с несколько деланной улыбкой.

— Дамы и господа! В ходе процесса вы услышите более чем достаточные доказательства, что Муниципальный госпиталь Сан-Франциско — весьма уважаемое и ответственное медицинское заведение. В нем внедрены меры предосторожности, гораздо более жесткие, нежели в целом по отрасли здравоохранения. И данные меры соблюдаются самым тщательным образом… Это, впрочем, не означает, что больница идеальна во всех отношениях. Человеку свойственно ошибаться, так уж устроила природа. Но случайность — это одно. А вот халатность — нечто совершенно иное.

Крамер умолк, чтобы заглянуть каждому присяжному в глаза, а заодно дать народу время получше проникнуться смыслом его слов.

— Боюсь, что процесс окажется очень эмоциональным и надрывным, поскольку все-таки умерли люди. Однако наш многоуважаемый судья напомнит вам, что нельзя позволять адвокату истца искажать восприятие фактов, играя на человеческих чувствах… Взвешивайте факты в том виде, в каком они представлены: ведь именно эта задача поручена вам. Факты, дамы и господа, только факты. Они убедят вас, что мой клиент отнюдь не халатен и что он обеспечивает наш город Сан-Франциско жизненно важными и востребованными услугами…

Пока Крамер расшаркивался в адрес присяжных и благодарил суд, мысли Синди успели забежать вперед.

Перед глазами она уже видела полосу: «МУНИЦИПАЛЬНЫЙ ГОСПИТАЛЬ СУДЯТ ЗА ХАЛАТНОСТЬ», весь подвал из фотографий двадцати жертв, а сам репортаж кончается не раньше третьей страницы.

Из вот таких процессов делают книги и фильмы.

Двадцать смертей.

И не важно, виновата ли больница, факты потрясут граждан.

Они спроецируют их лично на себя. А те из них, что нынче там лежат, перепугаются до смерти.

Черт побери, ей самой просто слушать такое — и то страшно!


Глава 23


Середина утра, четвертые сутки с момента обнаружения Девушки-из-«Кадиллака». Я минуту назад покинула совещание, где наш шеф Траччио между делом сообщил, что начал ротацию кадров, забрав кое-кого из моих людей в другие подразделения. Мнение лейтенанта Боксер никого не интересовало, меня просто ставили в известность.

Я повесила куртку за дверь. Не глядя, потому что перед глазами до сих пор стояли руки шефа с толстенькими загнутыми пальцами. «Бюджет срезали — это раз. Слишком большие переработки — это два. А чем прикажете затыкать дыры в штатном расписании?» И наконец, мое любимое: «Ничего страшного, Боксер, это только на время».

Как же меня достали гребаные бюрократы!..

А теперь за правым глазом пульсирует боль. Тьфу!

— Хоть бы ты меня, чем порадовал, — посетовала я Джейкоби, когда он появился у меня в закутке и принялся ерзать своим мощным задом на краешке стола. За ним с рысиной грацией скользнул Конклин и небрежно облокотился на дверной косяк. Знает, негодяй, какие позы принимать…

— Нам пенсии отменили.

— Ладно, Уоррен, еще одно слово, и я за себя не ручаюсь… Что там у вас?

— Особых надежд питать не стоит, хотя… Мы разослали объективку на Девушку-из-«Кадиллака»… — Джейкоби был вынужден прерваться, зайдясь кашлем. После памятной перестрелки у него до сих пор правое легкое зажило не до конца. — Рост, вес, примерный возраст, одежда, цвет волос, глаз… Все подряд, словом, — наконец продолжил он.

— Проверили информацию из национальной базы пропавших без вести, — подхватил Конклин.

— И? — оскалилась я, уже теряя терпение.

— Кое-что приблизительно сошлось, но, в конце концов все оказалось пустышками. А теперь хорошая новость. На одной туфле обнаружили отпечаток пальца.

Я тут же встрепенулась.

— Частичный, — добавил Джейкоби, — на безрыбье, как говорится… Если, конечно, нам удастся найти ниточку к владельцу. В том-то вся и проблема.

— Что планируете делать теперь?

— У меня не идет из головы ее прическа, — сказал Конклин. — Долларов на триста потянет.

Я кивнула:

— Похоже на то.

И невольно задалась вопросом: откуда у него такие познания в женских прическах за три сотни?!

— Пойдем отрабатывать дамские салоны. Кто-нибудь ее да узнает. Лейтенант, вы не против?

— Фотографию, — протянула я руку.

Конклин повиновался, вложив мне в ладонь снимок мертвой девушки. Я уставилась в ангельское лицо и растрепанные светлые волосы, венцом окружавшие голову на поддоне из нержавейки. Простыня стыдливо подтянута до ключиц.

Господи… Так кто же она? Почему ее до сих пор не объявили в розыск? И почему, черт нас дери, мы пятые сутки беспомощно топчемся на месте?

Как только оба инспектора вышли из моего остекленного куба, я кликнула Бренду. Она уселась сбоку от стола, закинула ногу за ногу и раскрыла блокнот.

Памятуя наставления Траччио, я принялась диктовать приказ по отделу, но мне никак не удавалось сосредоточиться.

Прямо сегодня, сейчас хочется что-то сделать… Нечто важное, стоящее. Отмахивать улицу за улицей с Джейкоби и Конклином, показывая фото Девушки-из-«Кадиллака» в салонах красоты, опрашивая мастеров и посетителей…

Мне хотелось чувствовать, что я работаю, а не сижу здесь как дура, диктуя бессмысленные, никому не нужные приказы и меморандумы.


Глава 24


Около половины восьмого вечера позвонила Клэр: — Линдси, спустись-ка. Хочу тебе кое-что показать. Я швырнула «Кроникл» со статьей Синди в мусорную корзину и заперла свой кабинет до утра. Затем сбежала вниз по лестнице, надеясь услышать хорошие новости.

Хоть что-нибудь!

Когда я вошла в морг, одна из ассистенток Клэр, симпатичная и сообразительная Эверлина Фергусон, на моих глазах задвинула в холодильник поддон с жертвой огнестрельного ранения. Брр…

Сама Клэр уже мыла руки.

— Дай мне полминуты.

— До хоть целую, — легко согласилась я и принялась шарить глазами по стенам, пока не отыскала пришпиленное фото Девушки-из-«Кадиллака». Проклятие, я в этом деле как в капкане. Ни на секунду не отпускает.

— Ты что-нибудь нашла насчет ее парфюма? — окликнула я Клэр.

— Тут странноватая ситуация, — отозвалась она через плечо. — Духи были нанесены только на гениталии.

Клэр завернула краны, высушила руки под настенным феном, после чего извлекла две бутылочки французской минералки из крошечного холодильника под личным столом. Свинтив крышки, передала одну из бутылочек мне.

— Нынче многим девушкам нравится душить свои интимные прелести, — продолжила она. — Я бы даже не стала упоминать об этом в отчете, однако в нашем случае ни капли парфюма не попало на какое-то иное место. Ни на ключицы, ни на запястья, ни за ухо…

Мы звонко чокнулись минералкой и сделали подлинному заслуженному глотку.

— Мне это показалось необычным. Я взяла мазок и отправила его на анализ. Эксперты тут же перепасовали его обратно. Идентифицировать, видите ли, не представляется возможным. У них нет нужного оборудования. Нет времени.

— Некогда преступников ловить, у них навалом дел поважнее, — понимающе проворчала я.

— Сколько себя помню, они всегда бегали в мешках, — фыркнула Клэр, роясь в бумагах на столе. — А, вот! Я их ткнула-таки носом в улики изнасилования.

Поблескивая глазами, она открыла коричневый конверт, вытащила оттуда лист бумаги и пальцем пригвоздила его к столешнице.

— Пятно на юбке действительно оказалось спермой, причем она совпала с одним из двух образцов, найденных внутри жертвы. Но это не все.

Я проследила за пальцем Клэр, скользящим вниз по списку результатов токсикологического анализа. Напротив букв ЭТ/АЛ она постучала ногтем.

— Вот что я хотела тебе показать. Ее кровь содержала алкоголь. Этиловый спирт. Ты на концентрацию взгляни. Два тринадцать!

— То есть в дым и лоскуты? — уточнила я.

— Угу, но и это не все! Вот здесь, смотри. Проба на бензодиазепин положительная. Далеко не все запивают валиум спиртным, так что я поставила ушки на макушку и уговорила токсикологов прогнать кровь по зебрафильтрам. Рогипнол!

— Ничего себе! «Малинкой» опоили!

— Именно. Она не знала, где находится, кто она такая, что с ней вытворяют…

Кусочков омерзительной мозаики появлялось все больше, но мне никак не удавалось сложить их в единое целое. Пока что ясно одно: Девушку-из-«Кадиллака» накачали «дурью», изнасиловали и удавили с тщательностью.

Клэр обернулась к стене с фотографиями.

— Не приходится удивляться, Линдси, что мы не нашли на ней вагинальных ссадин и оборонительных травм. Она бы не сумела постоять за себя даже при всем желании. Несчастная девочка была обречена с самого начала.


Глава 25


Мой «иксплорер» катил уже в темноте. За рулем сидела я, но не как женщина-полицейский, а как просто женщина. Мне нужно было увидеть мир глазами Девушки-из-«Кадиллака», иначе не удастся понять, что с ней случилось. Как все-таки жутко воображать себя изломанной игрушкой в лапах свирепого самца! Точнее, двух самцов. Двух зверей, двух гиен…

Звонко щелкнув зажимной клипсой, я сорвала с ремня «Некстел» и набрала номер Джейкоби. Он ответил с первого гудка, и я передала ему все, что сообщила Клэр.

— Полагаю, она каким-то образом очутилась в комнате с двумя парнями, у которых голова была занята только сексом, — говорила я, притормаживая у светофора на повороте. — Они раззадорились, попробовали распустить руки, но Девушка-из-«Кадиллака» упорно отбивалась. Тогда кто-то из них сыпанул ей парочку-другую «колес» в стакан.

— Да-а, — протянул Джейкоби, соглашаясь со мной. — И минут через десять у нее сносит башню. Может, даже вообще в отключку. Парни сдергивают с нее тряпочки, брызгают духами — и давай наяривать по очереди.

— Наверное, они испугались, что ей кое-что вспомнится, — подхватила я, синхронно следуя за мыслями бывшего партнера. — Они же не полные идиоты. Может статься, напротив, очень умные. И вот они решают прикончить ее, не оставляя массы улик. Один, скажем, садится бедняжке на грудь, а второй для верности надевает ей на голову полиэтиленовый пакет. Не хлопотно и чисто.

— М-да, Боксер, похоже. А когда она уже мертва, они, к примеру, решают пойти по второму кругу, считая, что легкий налет некрофилии — это даже пикантно… А что потом? Наряжают ее тысяч на пять, и сажают в машину кататься?

Затем, устав от праведных трудов, спихивают ее в чужой «Кадиллак»?

— Вот-вот, здесь-то и прет самая дикость, — посетовала я. — Никак не возьму в толк насчет одежды. Вообще не вяжется.

— Клэр еще не получила заключения по генотипоскопии?

— Пока нет… Была бы эта девушка женой мэра, мы бы уже до последнего атома знали ее ДНК. Но раз никто не сообщил об исчезновении…

— А ведь такая хорошенькая, — сказал Джейкоби, и в его голосе я прочитала печаль. Что ж, тут все ясно. Одиночество. «Шила в мешке» и так далее. — Наверняка по ней кто-то тоскует…


Глава 26


Я открыла парадную дверь в квартиру и обменялась слюнявыми приветствиями с Мартой:

— Ну, как тут моя хвостатая принцесса?

Восторженное тявканье ясно передало радость: хозяйка вернулась!

От усталости ломило все тело, но пробежка с моей крошкой всегда была отличным стимулом держать себя в форме.

Я пристегнула ей поводок, и совсем скоро мы пересекли залитую темнотой улицу Миссури, обогнули рекреационный центр и помчались вверх и вниз по холмам, подпитывая настроение эндорфинами и придавая более позитивные перспективы расследованию убийства Девушки-из-«Кадиллака».

Надежда всегда есть, кто бы там чего ни говорил.

Кто-то наверняка уже хватился девушки, и вскоре раздастся долгожданный звонок. Или объявится свидетель, наткнувшийся на ее снимок в «Кроникл».

Как только у нас будет имя, вместе с ним придет и шанс раскрыть убийство. К тому же мы перестанем наконец именовать ее Девушкой-из-«Кадиллака».

Полчаса спустя я была уже дома. Под банку холодного пива съела сандвич с сыром, помидором и майонезом, в пол уха прислушиваясь к теленовостям. Разделась, включила душ и рукой проверила температуру.

Именно этот момент выбрал телефон, чтобы проснуться.

Закон подлости… Ладно, а сейчас-то что? Еще одно убийство?

На дисплее АОНа высветилось имя.

— Привет, — сказала я, изо всех сил изображая беспечность и успокаивая застучавшее сердце.

— Бо-оже, как ты восхитительна!

— Ты же знаешь, что я еще не поставила видеофон.

— А ты всегда у меня перед глазами! Я рассмеялась.

— Могу по смеху сказать, что ты голенькая.

Меня не проведешь, никакой он не ясновидящий, просто услышал шум воды из душа. Я завернула кран и набросила на плечи халатик.

— Джо, ты на удивление проницателен. — К этой минуте он тоже — как говорят в народе, «без ничего» — стоял у меня перед глазами.

— Послушай-ка, ходят слухи, что в конце недели меня увидят в вашем городе. На целый уик-энд.

— Очень хорошо, а то я соскучилась, — ответила я, непроизвольно понижая голос, пока не появилась хрипотца. — Надо кое-что наверстать…

Телефонный флирт довел до того, что у меня на лбу выступила испарина, а дыхание стало напоминать тяжелый случай одышки. Когда через несколько минут мы повесили трубки, то уже имели на руках готовый план действий.

Я скинула халат, встала под душ и под горячими струями принялась в полную громкость воспроизводить «Верного друга», с особым удовольствием слушая собственное эхо в личной кафельной студии звукозаписи.

«Поприветствуем Линдси, зал! Линдси Боксер, поп-звезда!»

Впервые за многие дни из головы выскочили мысли о работе.

Я почувствовала себя прекрасно, пусть даже и на минуту.

Почувствовала себя восхитительной и желанной.

Скоро — очень скоро! — я вновь окажусь в объятиях моей любви.


Глава 27


Траччио, видимо, не ожидал меня увидеть, когда я постучалась в полуприкрытую дверь. Его кабинет был обшит темными деревянными панелями, а всю стену напротив стола украшали фотообои с видом на «Золотые Ворота».

— Боксер, — помолчав, сказал наш начальник. А потом вдруг улыбнулся. — Заходите.

Я ночь напролет крутилась на простынях, сочиняя свою речь, после чего все утро репетировала перед зеркалом. В результате первая фраза получилась как надо:

— Шеф, у меня проблема!

— Берите стул, Боксер. Слушаю вас.

Я так и сделала, но, взглянув ему в лицо, напрочь забыла и тщательно составленную речь, и остроумные высказывания, и отточенное изящество формулировок. Вместо этого из меня вылетело:

— Шеф! Не хочу быть шефом, шеф! Хочу обратно в следователи!

С лица напротив улыбка исчезла, будто ее и не бывало.

— Что вы бормочете, лейтенант? Я вас не понимаю.

— Шеф, сегодня утром я проснулась — и поняла, что все не так. Ну не нравится мне работать погонялом для других людей! Не хочу я больше штаны просиживать. Хочу на улицу! Тони, вы отлично знаете мои способности.

Секунду-другую казалось, что Траччио меня даже не услышал — вот до какой степени он смотрелся истуканом. О чем он думал? Обо всех тех убийцах, которых я помогла упечь в места не столь отдаленные? Было бы неплохо, коли так. Но тут он с такой силой хлопнул по столу ладонью, что я непроизвольно отъехала подальше вместе со стулом.

Траччио взорвался, и меня забрызгало. Не кровью. Слюной.

— Не знаю, чем вы там обкурились, Боксер! Вас поставили не в бирюльки иг… нет! молчать!!! Вы знаете, сколько человек пришлось из-за вас подвинуть?! А все из-за вашего назначения! Вас повысили, потому что вы прирожденный лидер, Боксер. Руководитель. Начальник следственной группы… Идите и работайте. Все, вопрос закрыт.

— Шеф…

— А? Быстрее, я занят.

— Мне легче работать ножками. Я умею, вести расследование на месте, загляните в мое личное дело. А крутиться как белка в колесе… точнее, в четырех стенах офиса… Ведь есть же люди, которые спят и видят, как их назначают лейтенантом. Вот их и повышайте! Шеф, на моем месте вам нужен тот, кто его хочет!

— Ну, раз уж вы сами начали… Хотел с вами кое о чем поговорить.

Траччио открыл ящик стола, достал оттуда сигару, откусил кончик карманной гильотинкой и раскурил. Я затаила дыхание.

— У вас, Боксер, есть куда расти на этой работе… А знаете почему? Да потому что наш ПДСФ занимает последнее место по раскрытию! Во всей стране! Так что давайте, учитесь погонять лучше! Протяните руку помощи другим, коли вы такая опытная и талантливая! Создайте департаменту позитивный имидж! Станьте… этим, как его… светочем добра станьте, черт вас побери! Да вы просто обязаны привлекать и готовить людей! И что, вы этим занимаетесь, а? Хоть бы вот настолечко? А при этом, Боксер… ку-уда?! а ну назад!!! я еще не закончил!.. Так вот, не столь давно вас подстрелили; еще чуть-чуть — и мы бы вас отпели. А почему, позвольте спросить? Ведь в тот вечер было даже не ваше дежурство. Мало того, вы не продемонстрировали никакого самоконтроля… Джейкоби приглашает принять участие — и у вас тут же щенячий энтузиазм: «Ах-ах, как мило!»

Траччио вскочил, вихрем обежал вокруг собственного стола и, наконец, замер, вцепившись руками в спинку кресла. От побагровевшего лица во все стороны несло раздражением.

— В толк не возьму, какого черта вы приперлись. Да у вас работа проще пареной репы! А каково мне, вам в голову не приходило?

Я тупо уставилась на Траччио, а тот уже вовсю разошелся — и давай пальцы загибать:

— Убойный отдел, раз. Грабежи, два. А наркотики? А мафиозники? А защита свидетелей? В одно ухо орет мэр, в другое — губернатор штата. И если выдумаете, что оперативная работа…

— Шеф, вы прямо мои мысли читаете.

— Слушайте, знаете что! Шли бы вы… Вот именно. Шли бы вы делом заниматься. Все, лейтенант, петиция отклонена. Брысь отсюда.

Я, как маленькая девочка, послушно встала и покинула кабинет Траччио. Униженная и взбешенная до такой степени, что впору заявление подавать. Впрочем, все, что сказал шеф, чистая, правда. Хотя я тоже права.

Как там было-то?

«Нанимать и готовить людей?», «Учитесь погонять?».

Да разве я для этого стала копом?!

Ах, как тянет обратно на улицы Сан-Франциско…


Глава 28


Синди Томас сидела в заднем ряду судебного зала 4А в здании Сивик-центра, втиснувшись между репортером от «Модесто-Би» и внештатником от «Лос-Анджелес тайме». Внутри все пело и играло, а руки так и чесались. Это ее город, ее история!

Коленкам уже стало горячо от ноутбука, но Синди упорно печатала и печатала, внося пометки вслед за вызовом первого свидетеля истца.

— Доброе утро, мистер Фридландер, — сказала Морин О'Мара. Рыжая грива женщины-адвоката буквально светилась на фоне ее голубоватого шерстяного костюма. Сегодня на ней была снежно-белая блузка с неброским воротником. На изящном запястье левой руки — золотые часики. Синди отметила про себя, что обручального кольца не видно. — Прошу прощения за личный вопрос, мистер Фридландер, — между тем продолжала О'Мара, — сколько вам лет?

— Сорок четыре.

Что?! Синди всерьез удивилась. С такой морщинистой физиономией и седыми лохмами? Да ему скорее за шестьдесят!

— Не могли бы вы рассказать суду, что произошло вечером двадцать пятого июля?

— Да-да, — кивнул Фридландер. — Мой сын Джош… с ним случился припадок.

— Сколько лет вашему сыну?

— Семнадцать. В этом месяце ему бы исполнилось восемнадцать…

— Когда вы прибыли в больницу, вы увидели сына?

— Да. Он все еще лежал в отделении неотложной помощи. Туда меня провел доктор Гарза.

— Джош был в сознании?

Фридландер отрицательно помотал головой. О'Мара пришлось повторить свой вопрос, чтобы ответ мог быть занесен в протокол слушаний.

— Нет, — довольно громко заявил свидетель. — Но доктор Гарза обследовал его и сказал, что Джош через день-два сможет пойти на занятия, что он будет как огурчик!

— Вы видели Джоша потом, после посещения отделения неотложной помощи? — спросила О'Мара.

— Да, на следующий день. — По лицу Фридландера скользнула и тут же спряталась бледная улыбка. — К нему как раз пришла его девушка, и они втроем… то есть с соседом по палате… над чем-то смеялись. Я даже немного удивился, насколько беззаботная царила там атмосфера… Этого юношу звали Давид Льюис…

О'Мара тоже мягко улыбнулась, но перед очередным вопросом ее лицо вновь посерьезнело.

— И каким вы нашли Джоша на следующее утро?

— Я нашел его в морге, — ответил Фридландер треснувшим голосом. Он обеими руками вцепился в ограждение места свидетеля и подтянулся вперед вместе со стулом. По нервам ударил скрежет ножек.

Свидетель обернул свои беспросветно печальные и вопрошающие глаза на присяжных, затем на судью. По изрезанной морщинами щеке поползла слеза.

— Пропал… пропал ни за что… Я его потрогал, а он холодный… Мой мальчик…

О'Мара накрыла его руку своей ладонью. Жест был трогательным и, судя по всему, вполне искренним.

— Может, сделать перерыв? — осторожно спросила она Фридландера, протягивая коробочку с салфетками.

— Ничего, ничего… — ответил тот, откашлялся и промокнул глаза. Отпил воды из стакана. — Ничего, я в порядке.

О'Мара кивнула и вновь обратилась с вопросом:

— Вам хоть как-то объяснили смерть Джоша?

— Сказали, что сахар слишком сильно упал, и тогда я спросил — почему?! Доктор Гарза сказал, что он в недоумении, — промолвил свидетель, с трудом проговаривая последнее слово и безуспешно пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Я тоже был… в не-до-у-ме-нии. Днем раньше состояние Джоша стабилизировалось. Он с аппетитом пообедал. И поужинал. Сходил в уборную без посторонней помощи. А потом, за одну ночь, прямо в больнице, впал в кому и умер! Бессмыслица!

— Аутопсию сделали? — спросила О'Мара.

— Я настаивал на этом! — загорячился Фридландер. — От всей этой истории пахнет приступ…

— Протестую, ваша честь! — проревел Крамер с места. — Мы сочувствуем свидетелю, но прошу суд проинструктировать его отвечать по существу!

Судья молча кивнул, затем обратился к свидетелю:

— Мистер Фридландер, пожалуйста, просто рассказывайте, как все было.

— Простите, ваша честь… О'Мара ободряюще улыбнулась.

— А скажите, мистер Фридландер, вам показали результаты вскрытия?

— Не сразу, но… Да, показали.

— И что же там сообщалось?

Фридландер взорвался, его лицо пошло пунцовыми пятнами.

— Они заявили, дескать, Джош был накачан инсулином! То есть ночью ему в капельницу впрыснули инсулин! Якобы случайно! И он от этого умер! Больница, видите ли, ошиблась! Примите извинения!

О'Мара украдкой бросила взгляд на отвисшие челюсти присяжных и, помолчав мгновение, спросила:

— Прошу прощения, мистер Фридландер, что приходиться задавать такой вопрос… Но что вы почувствовали, когда узнали об этой ошибке?

— Что я почувствовал? — словно не веря своим ушам, переспросил свидетель. — Что я почувствовал?! Да мне будто сердце вырвали, мне словно…

— Мистер Фридландер, я понимаю, спасибо, мистер Фридландер…

— Мой единственный ребенок… Как нам теперь жить… Боль… никогда не кончается боль…

— Спасибо, мистер Фридландер. Прошу простить, что пришлось подвергнуть вас этой муке… Свидетель ваш, — сказала О'Мара, жестом приглашая Крамера.

Фридландер вытащил из коробки несколько салфеток сразу. Закрыв ими лицо, он молча затрясся на стуле.


Глава 29


Лоренс Крамер поднялся и медленно застегнул пиджак на все пуговицы, давая свидетелю время прийти в себя. У человека сын в могиле, чтоб им всем провалиться…

Впрочем, работа есть работа. Итак, требуется нейтрализовать его показания — так, чтобы не возмутить присяжных… И по возможности превратить Стивена Фридландера в свидетеля защиты.

Крамер приблизился к огражденному «манежу», где сгорбился раздавленный горем отец, мягко, чуть ли не дружески поприветствовал его, словно был вхож в семью.

— Мистер Фридландер, — сказал он, — прежде всего позвольте принести свои соболезнования по поводу трагического ухода вашего сына из жизни.

— Спасибо…

— Я хотел бы кое в чем разобраться, но обещаю, что постараюсь закончить с этим как можно быстрее… Итак, вы упомянули, что двадцать шестого июля видели некоего Давида Льюиса, молодого человека, соседа вашего сына по палате, верно?

— Да, я видел его. Один только раз, правда… Симпатичный паренек.

— А вы знали, что Давид страдал диабетом?

— Д-да… Что-то такое упоминалось…

— Мистер Фридландер, вы помните номер той больничной койки, которую занимал ваш сын?

До этого Фридландер сидел, наклонившись вперед, однако сейчас он стал медленно выпрямляться.

— Номер? Я вас не понимаю…

— Ну хорошо. Ту койку, которая в палате стоит ближе к окну, в больнице именуют «номер один», а ту, которая у двери, — «номер два».

— В таком случае он лежал на койке номер один. Как раз возле окна.

— Вам известно, почему больничные койки нумеруют? — спросил далее Крамер.

— Понятия не имею, — ответил свидетель, начиная демонстрировать нотки растерянности и раздражения.

— А потому, что пациенты получают лекарства согласно номеру палаты и номеру койки, — объяснил адвокат защиты. — Кстати, позвольте узнать: вы заказывали специальную телевизионную опцию для Джоша?

— Нет, ведь он должен был провести в больнице только один день… К чему вы клоните?

— К чему я клоню? — переспросил Крамер и слегка пожал плечами, как бы извиняясь за то, что скажет дальше. — Я клоню к тому, что Давид Льюис выписался из больницы после обеда в тот день, когда вы его там видели. Ваш сын, Джош, той ночью скончался в койке номер два, мистер Фридландер.

— Что? Что вы там бормочете? — спросил свидетель, хмуря брови и кривя рот в гневной усмешке. — Что вы хотите сказать?

— М-м… Давайте я перефразирую, — предложил Крамер, интонациями и тщательно выверенными жестами как бы показывая присяжным: «Я всего лишь делаю свое дело. Этому человеку я не желаю ничего плохого». — Вы знаете, почему вашего сына нашли в койке номер два?

— Не знаю!

— Из-за телевизора. Джош вылез из своей койки, которая стояла у окна, пододвинул свою капельницу к койке номер два, чтобы посмотреть канал… одну секунду… — Крамер зашуршал страницами, — канал «Шоу-тайм». Да, он заказал фильм по этому каналу.

— Впервые слышу!

— Возможно. — Голос Крамера был мягким, сочувствующим, чуть ли не по-отечески теплым, понимающим, что свидетель никак не может взять в толк, что ему сказали. Он до сих пор не разобрался, что именно произошло и почему умер его сын. — Мистер Фридландер, вам все же придется взглянуть в лицо очевидному. Джош получил инсулин Давида Льюиса именно вследствие ошибки. Бумаги о выписке Льюиса пришли уже после того, как медсестра разнесла лекарства согласно графику. В госпиталях столь масштабного размера, как муниципальный, такое неизбежно… Но позвольте спросить: можем ли мы непредвзято взглянуть на эту трагедию и попытаться понять, почему медсестра не осознала свою ошибку вовремя?.. Мне кажется, я вправе дать ответ: ведь Давид и Джош были ровесниками, похожего роста, телосложения… Медсестра принесла инсулин для пациента, спавшего в койке номер два, и, естественно, впрыснула его в рядом стоявшую капельницу. Если бы Джош оставался в своей койке, если бы он не перебрался самовольно…

Крамер дернулся, когда в зале раздался сдавленный крик. Пошатываясь, на ноги поднялась женщина средних лет, очень худая, вся в черном. Прижимая трясущийся кулачок ко рту, она завыла: «Нет, нет, не-ет…»

Фридландер протянул в ее сторону руку:

— Элеонора! Элеонора, не слушай его! Он врет! Джош не виноват…

Лоренс Крамер не обращал внимания на гул, нараставший в зале, не обращал внимания на настойчивый стук судейского молотка. Он уважительно склонил голову и сочувственно промолвил:

— Нам очень жаль, мистер Фридландер. Мы искренне скорбим о вашей потере.


Глава 30


Стрелки только-только перевалили за восемь вечера, когда я, натужно сопя, взбиралась по Потреро-Хилл, на последнем отрезке своей вечерней пробежки.

До сих пор меня навязчиво преследовали заботы следователя: весь день напролет в закуток приходили копы, я разбирала их текущие проблемы, давала советы, диктовала приказы, наверстывала недоделанную бумажную работу, оформляла ордера, улаживала споры — и в целом ненавидела эти трижды клятые канцелярские обязанности.

По вечерам, как правило, звук ритмичных шлепков резиновых подошв по асфальту действовал успокаивающе, однако сегодня было все по-другому.

И за это я винила шефа Траччио.

Его то ли лекция, то ли выволочка — называйте как хотите — проняла меня до самых печенок.

Наваливаясь грудью на холодную стену ветра, я в который уже раз прокрутила в голове те решения, что принимала до сих пор по Девушке-из-«Кадиллака», с особым беспокойством вопрошая саму себя, все ли сделано правильно, не подвела ли я людей, включая собственную персону…

Марте же мои заботы были побоку. Она жизнерадостно, чуть ли не в припляс, прыгала впереди, частенько возвращаясь, чтобы облаять кроссовки хозяйки и выразить недовольство ее медлительностью, то есть делала все, что и полагается делать образцовым колли.

Сквозь одышку я проворчала: «Цыц, говорю, хватит!» — однако это только раззадорило Марту. Я была неповоротливой овцой, а она — моим загонщиком.

Минут через двадцать я была дома — о блаженство! — и вытиралась после душа полотенцем, вдыхая запах ромашкового шампуня.

Затем напялила свою любимую голубую фланелевую пижаму, включила плейер с Элом Грином и с хрустом свернула пробку на пиве. А потом сделала длинный, такой длинный глоток из янтарной бутылки, что у меня самой, наверное, горлышко заиндевело.

Любимый мой рецепт аппетитно булькал в кастрюльке, и я, пожалуй, была готова признать, что где-то процентов на пятьдесят стала уже походить на человека (впервые задень!), как тут задребезжал дверной звонок.

— Кто там?! — выкрикнула я в домофон и в ответ услышала знакомый голос:

— Линдси, это я! Впусти, а?

Нажав кнопку, я открыла замок для Юки и, пока она поднималась, успела накрыть стол на двоих и выставить подходящую под пиво посуду.

Подруга ввалилась минуту спустя, сопя и отдуваясь, как паровозик из мультфильма.

— О-о, а ничего, мне нравится, — заметила я, разглядывая ее хохолок с вкраплениями платиновых прядей. Пару дней назад он был ярко-алым.

— Уже второй положительный отзыв, — сказала Юки, падая в кресло. — Мама посмотрела-посмотрела, а потом и говорит: «Ты прямо как стюардесса!» — Юки рассмеялась. — Ее личная несбыточная мечта!.. Слушай, а чем так вкусно пахнет?

— Овощное рагу с мясом! — гордо сообщила я. — В моем личном стиле. Нет-нет, не спорь! Хватит на двоих и еще останется.

— Спорить?! Да ты и не представляешь, как я старалась подгадать время своего необъявленного визита!

Мы рассмеялись, чокнулись пивными кружками и хором провозгласили: «За наше здоровье!» Потом я разложила свое коронное блюдо по тарелкам. Поначалу очень тянуло, прямо-таки подмывало поплакаться в жилетку Юки, однако, несмотря на все самокопание, я так и не нашла стоящей причины жаловаться на судьбу. Вот чудеса!

По ходу уничтожения коробки божественного мороженого с шоколадными стружками Юки доложила, как идут дела у ее матери.

— Врачи беспокоились, потому что в ее возрасте неврологический инсульт бывает редко, — сказала она, отпивая из чашечки ароматный напиток. — Но сегодня все процедуры закончились, и ее уже перевели из неотложного отделения в одноместную палату!

— А домой когда?

— Завтра утром. Сразу после того, как сделает обход ее личный спаситель, доктор Пирс. А потом мы отправимся с ней в недельный круиз на большом-большом лайнере! «Тихоокеанская принцесса», вот!

Разговаривая, Юки, по своему обыкновению, не переставала махать руками.

— Знаю, знаю! Звучит пошловато, но плавучий отель-казино и фешенебельный морской курорт в одном флаконе — это то, что доктор прописал. Да и я, говоря по правде, не прочь отдохнуть.

— У-у, как меня гложет зависть! — сделала я страшные глаза и погрозила ей ложечкой.

Я представила саму себя на море. М-м! Стопка отличных книжек, уютный шезлонг на палубе и ласковоеколыхание зыби, убаюкивающей меня на ночь… И чтоб рядом был Джо. Естественно.

Ни тебе совещаний. Ни тебе убийств. Ни тебе стресса.

— Везет же людям… — вздохнула я. — Ох, везет…


Глава 31


Возвращаясь от Линдси, Юки подъезжала к развилке Восемнадцатой улицы возле 280-го шоссе, когда в глубине ее дамской сумочки принялся играть на флейте сотовый телефон. Сама же сумочка мирно покоилась в ногах пассажирского кресла.

— Тьфу ты! Как назло!

Юки переложила руль и, придерживая баранкулевой рукой, не глядя, принялась шарить правой.

Тяжелый бронзовый джип раздраженно рявкнул, проносясь мимо в опасной близости, пока Юки выбрасывала из недр объемистой сумочки журналы, вслед за которыми последовали косметичка и бумажник.

— Пардон, пардон, — бормотала она. Наконец на третьем звонке ладонь наткнулась на мобильник. — Мам, это ты? — спросила Юки.

— Мисс Кастеллано?

Она не узнала этот мужской голос. Придерживая руль локтем, Юки нажала кнопку стеклоподъемника и выключила радио, чтобы лучше слышать.

— Да, это Юки…

— Говорит Эндрю Пирс.

В голове девушки завертелся арифмометр, складывая вместе эти два имени. Доктор Пирс! У нее екнуло в животе. Доктор Пирс до сих пор никогда не звонил. Почему он решил это сделать сейчас?

— Доктор Пирс? Что случилось?

Жестяной голосок из мобильника еле пробивался сквозь шум дороги. Юки еще крепче прижала трубку к уху.

— Юки, у вашей матушки осложнения. Я подъезжаю к больнице.

— В каком смысле? Что с ней?! Вы же сами говорили, что с ней все будет в порядке!!!

Глаза Юки смотрели вперед, но ничего не видели.

— У нее удар, — промолвил доктор Пирс.

— Удар? Доктор, я не понимаю!

— Но она держится, — неумолимо продолжал Пирс. — Вы можете сейчас подъехать?

— Да, да, конечно! Десять минут!

— Хорошо. Ваша мама в реанимации на третьем. Она молодец, борется.

Юки не глядя, швырнула мобильник на соседнее кресло. В голове вихрем понеслись слова и картинки.

Удар?

Четыре часа назад мама ела мороженое! Щебетала! Шутила! Все было нормально!!!

Усилием воли Юки вернула внимание на дорогу и тут только сообразила, что миновала нужный съезд.

Чуть не плача от бессильной злости, она выжала газ до пола, пулей долетела до Берри-стрит и там вывернула руль, под желтый сигнал и визг покрышек успев проскочить перекресток.

С колотящимся сердцем Юки устремила миниатюрную «акуру» в сторону Маркет-стрит. Здесь трасса стала сложнее: больше машин, больше светофоров, пешеходных переходов… Увы, в данной ситуации альтернативы нет.

Она вновь прокрутила в голове беседу с доктором Пирсом. Да и вообще, правильно ли она расслышала? «Держится», так он сказал?

Кажется, собираются слезы… Но мама ведь сильная. Всегда была сильной. Мама знает, как надо бороться. Пусть там даже паралич… Ничто не сможет подавить ее дух.

Тыльной стороной ладони Юки вытерла глаза.

Мысленно пересчитав и вообразив себе каждый перекресток и каждый светофор по дороге в муниципальный госпиталь, она стиснула зубы и выжала акселератор до отказа.

«Держись, мама. Я лечу!»


Глава 32


Силясь перебороть панику, Юки выскочила из лифта на третьем этаже и по настенным указателям пробиралась по лабиринту поворотов и проходов, пока не подбежала к дежурному посту реанимационного отделения.

— Я к доктору Пирсу! — крикнула она сидевшей за столом медсестре.

— Кто вы?

Юки продиктовала ей фамилию и осталась стоять в ожидании доктора. Вскоре Пирс вышел в коридор. Пока он вел Юки к паре небольших казенных стульев, на его обветренном лице она без усилий смогла прочесть тревогу.

— Прямо сейчас многого сказать вам не могу, — наконец произнес доктор. — По всей видимости, с артериальной стенки сорвалась бляшка и сформировала мозговой тромб. Ей ввели антикоагулянт и…

— Стойте! Скажите, какие у нее шансы?!

— Скоро узнаем, — ответил он. — Я понимаю, вам сейчас тяжело, но…

— Доктор Пирс? Я хочу ее видеть. Очень прошу вас! — Юки протянула руку и положила ладонь на запястье мужчины. — Пожалуйста!

— Тридцать секунд. Это все, что я могу для вас сделать. Вслед за врачом Юки пересекла никогда не запирающуюся дверь и оттуда проследовала до уголка, где за клеенчатой ширмой лежала Кэйко. Пучки проводов и трубочек тянулись к машинам, обступившим ее недвижное тело подобно обеспокоенным друзьям.

— Она без сознания, — предупредил Пирс. — Но боли не чувствует.

«Да откуда вы знаете?!» — чуть не крикнула ему Юки.

— А слышать может? — вместо этого спросила она.

— Сомневаюсь. Хотя…

Юки нагнулась поближе к уху матери и горячо зашептала:

— Мама? Мама, это я! Я здесь, рядом. Мама, держись. Я люблю тебя.

Рядом стоял бормочущий доктор Пирс, но слова его доносились как сквозь вату:

— Юки? Подождите в коридоре, хорошо? Если хотите, можете даже куда-то отойти, я перезвоню на ваш сотовый…

— Я никуда не уйду, буду сразу за дверью. Не уйду ни при каких обстоятельствах.

Словно слепая, она вышла из реанимации и застыла на стуле.

Юки сидела, отстраненно глядя перед собой, а ее всполошенные мысли сливались в одно-единственное заклинание: «С мамой все будет в порядке».


Глава 33


Никогда в жизни Кэйко Кастеллано не была так напугана, как сейчас. В запястье ткнулось что-то колючее. Укол?

Затем у изголовья раздался ритмичный электронный писк, через несколько секунд — шипение и фырканье каких-то аппаратов и машин.

Теперь кругом бубнят человеческие голоса, но слушать их не хочется.

Мелькнула вспышка понимания. Ах да, она в больнице! С ней что-то приключилось, что-то серьезное… В голове плотный шар… давит… мешает думать…

Вспомнилось детство, фестиваль Донтаку, народищу на улицах — ужас! Все в ярких красочных костюмах… Бухают барабаны, тренькают сямисэны…

Плывут тысячи и тысячи бумажных фонариков, расцвечивая реку. Над головой танцуют воздушные змеи, подергивая хвостами из праздничных алых лент. Небо распахивается навстречу фейерверку…

Кэйко почувствовала, как давление внутри головы усилилось еще больше… в ушах неистовствует настоящая буря. Темно, холодно и жутко страшно. В штормовом грохоте тонут все прочие звуки.

Пробил час?

«Но я не хочу уходить!»

Кэйко еще плавала в темноте, которая столь не похожа на сон, когда сквозь оцепенение мыслей внезапно прорвался голос дочери, близкий и одновременно такой далекий.

С ней говорит Юки. Здесь Юки!

«Мама, я рядом. Мама, держись. Я люблю тебя».

«Ицумадэмо аи ситэру, Юки, — попыталась, было ответить Кэйко. — Люблю, и буду любить тебя вечно…»

Увы, весь рот занимала какая-то пластиковая труба, сказать так ничего и не получилось. Затем Кэйко вновь провалилась в темноту. А потом вернулась — и опять принялась сражаться со штормом. Постой-ка… Кто у нее в палате? Это помощь, да?

Она услышала чьи-то шаги. Ее койку обошли кругом, подергали за трубку капельницы, что вела к руке. Резко подскочил пульс. Что-то не так. В голове Кэйко взорвался фонтан боли. Теперь она не может видеть. Не может слышать… В ужасе Кэйко вскрикнула — но изо рта исторгся лишь сухой хрип. Сейчас она поняла, что происходит.

Ее убивают.

И с этой мыслью она скользнула в ничто.

Ей уже не довелось ощутить холодного, металлического прикосновения монет сначала к одному веку, затем к другому. Она уже не услышала сухого шелеста слов:

— Это тебе на проезд, Кэйко. Спокойной ночи, принцесса.


Часть вторая КУДА НИ ТКНИСЬ — ОДНИ УБИЙСТВА

Глава 34


Юки проснулась в темноте. Сердце колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди. В голове тут же выстроились недавние события, причем с необычной четкостью. Доктор Пирс, шепчущий соболезнования в коридоре. Линдси, отвезшая ее домой и сидевшая рядом с постелью, пока Юки наконец не забылась сном.

И при всем при этом полнейшая бессмыслица. Только вчера мама была в порядке! А сегодня… Сегодня ее уже нет.

Юки схватила часы — почти четверть седьмого утра. Она набрала номер муниципального госпиталя, затем, продравшись сквозь дебри автоматизированного меню, заставила живого оператора соединить ее с реанимационным отделением.

— Вы можете приехать в любое время, мисс Кастеллано, — ответила ей дежурная медсестра. — Но вашей матери здесь нет. Она в подвале.

В один миг Юки ослепла от ярости. Ее словно пружиной подбросило в кровати.

— Что значит «она в подвале»?!!

— Прошу прощения, я не так выразилась. Я хотела сказать, что мы не можем держать скончавшихся пациентов прямо в реанима…

— Вы увезли ее в больничный морг?! Да у вас сердца нет, что ли?! Да вы…

Она треснула трубкой о телефон, затем спохватилась и вызвала такси. Сейчас она не в том состоянии, чтобы самой вести машину. Юки торопливо натянула джинсы с кроссовками, набросила кардиган и кожаную куртку, после чего выбежала из квартиры.

Всю дорогу — до госпиталя было семь кварталов — она пыталась хоть как-то осмыслить непостижимое.

Мамы больше нет. В ее жизни нет больше Кэйко.

Оказавшись в госпитале, Юки пробралась сквозь колыхавшееся людское месиво в вестибюле и прыжками понеслась по лестнице. На дежурном посту у входа в реанимацию сидели две медсестры и разговаривали. Глаза Юки метались от одной женщины к другой, а те вели себя так, словно в упор ее не замечают. Тогда Юки подняла пластиковый планшет и от души врезала им по столу. Этот маневр привлек внимание медработников.

— Я Юки Кастеллано, — бросила она в сторону одной из медсестер, вся грудь которой была усыпана крошками от печенья. — Вчера здесь лежала моя мать. Я хочу знать, что с ней случилось.

— Имя вашей матери?

— Кэйко Кастеллано. Ее лечащим врачом был доктор Пирс.

— Позвольте вашу медицинскую доверенность, — протянула руку медсестра.

— А?

— Вы никогда не слышали про Закон о защите прав пациента? Нам разрешено говорить о вашей матери только в том случае, если у вас есть соответствующая медицинская доверенность.

В груди Юки бушевал свирепый гнев.

— Что вы лепечете? Вы в своем уме?!

Какого черта, в самом деле? При чем тут права пациентов? Только что умерла ее мама! Они обязаны сказать почему!

Юки попыталась совладать с собой.

— Доктор Гарза здесь?

— Я могу его вызвать, мисс Кастеллано, но и доктор Гарза вам ничего не скажет. Он, как и все мы, связан правилами и законами.

— Ничего, я попробую его разговорить, — кивнула Юки. — Вызовите мне доктора Гарзу!

— Спокойнее, пожалуйста, — ответила медсестра, уткнув в Юки бесстрастный взгляд и ясно давая понять, что видит в ней полоумную. — Я сначала узнаю, на месте ли он.


Глава 35


Юки постучала в приоткрытую дверь и вошла в маленький, лишенный окон кабинет. Девушка чуть не передумала, когда доктор Гарза поднял жесткое, малоподвижное, явно недовольное лицо.

Впрочем, преодолев себя, она шагнула внутрь, без спросу уселась на стул и немедленно перешла к делу.

— Я не понимаю, почему умерла моя мама. Что с ней случилось?

Гарза тут же ущипнул часовой ремешок на левой руке.

— Полагаю, мисс Кастеллано, доктор Пирс все вам рассказал. У вашей матери случился удар. В мозг попал тромб. Так называется сгусток крови, перекрывающий поступление крови. Мы вкололи анти коагулянты, но спасти ее не удалось.

Доктор слегка пришлепнул по столу раскрытыми ладонями, как бы ставя точку.

— Доктор Гарза, я отлично знаю, что означает слово «тромб». Чего я не знаю, так это причины, почему за ужином мама щебетала как птичка, а в полночь уже была мертва. От вашей версии несет за три версты!

— Я вас попросил бы не повышать на меня голос, мисс Кастеллано, — ответил Гарза. — Человеческий организм не машина, а врачи не чудотворцы. Уж поверьте мне, сделано было все возможное. — Гарза протянул вперед руку и накрыл побелевший кулачок Юки своей ладонью. — Для вас это страшный удар, я понимаю. Мне очень жаль, — добавил он.

Этот жест, возмутительно интимный в нынешней ситуации, вызвал у Юки недоумение пополам с омерзением. Она инстинктивно отдернулась, и доктор тут же спрятал руки под столом.

— Кстати, — сказал он, вновь принимая ледяной вид, — на обратном пути подойдите к сестре Нуньез. Вашу мать надо перевезти в похоронное бюро в течение двадцати четырех часов. Боюсь, дольше мы ее держать не сможем.

Юки резко встала, уронив при этом стул.

— Что ж, — сказала она, — я по профессии адвокат. И я собираюсь оч-чень внимательно разобраться в этом деле. Гарантирую, что выясню реальную причину случившегося… Кстати, от жабы можно добиться больше сочувствия, чем от вас, доктор Гарза.

Она развернулась к выходу, споткнулась об опрокинутый стул и чуть не упала. В последнюю секунду выброшенной вперед рукой уперлась в стену, ухитрившись при этом ладонью ударить по выключателю и погрузить кабинет Гарзы в темноту.

Юки не обернулась и не извинилась: просто вышла в коридор. Даже не включив свет.

На ватных ногах она пересекла коридор, выбралась в вестибюль, затем на улицу. Очутившись на тротуаре, Юки побежала.

В тяжелом влажном воздухе она вдруг почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Усевшись прямо на бордюрном камне, в тени платана, Юки невидящими глазами смотрела на людей, как ни в чем не бывало идущих на работу.

Вспомнилась минута, когда она в последний раз видела оживленную, жизнерадостную мать. Кэйко сидела на кровати с чашечкой мороженого в руке и с безапелляционностью прокурора делилась своими взглядами на воспитание нынешней молодежи.

Как много они смеялись в тот вечер!..

А теперь все кончилось.

И это чудовищно несправедливо.

— Мама, — прошептала Юки, — я нарушила твои наставления. С другой стороны, пусть эта сволочь посидит в темноте.

Она тихонько рассмеялась себе под нос, качая головой и думая, как развеселилась бы мама, узнав об этой сцене.

«Юки-и-и, когда ты начнешь вести себя, как полагается настоящей леди?»

И здесь пришла боль.

Юки подтянула ноги и, обняв колени, с силой прижала их к груди. Опершись спиной о надежное старое дерево, она уронила голову и заплакала по матери. Она сидела и давилась слезами, как ребенок, которому уже никогда не вернуться к прежней беспечности.


Глава 36


«Господи, чем приходится заниматься в семь утра…» — мрачно думала я, паркуясь на Каштановой улице, напротив входа в старинный особняк в стиле Тюдоров. Траву между домом и гаражом щупали тенистые пальцы какого-то вечнозеленого дерева. На лужайке то здесь, то там маячили фигуры полицейских.

Я с размаху хлопнула дверцей своего трехлетнего «иксплорера», застегнула блейзер для защиты от утреннего холода и размашистым шагом направилась топтать замечательно ухоженный газон.

Джейкоби с Конклином стояли у парадного крыльца, снимая показания с пожилой четы в одинаковых полосатых пижамах и в тапочках на босу ногу. Глядя на их ошалелые лица и торчащие во все стороны волосы, человек глухой мог бы решить, что старики сунули пальцы в розетку.

«Глухой», подчеркиваю я, потому что в данную минуту семидесятилетний джентльмен буквально визжал на Джейкоби:

— Да откуда вы знаете, что нам не нужна полицейская охрана?! Вы что, ясновидящий?!

Джейкоби обернул ко мне измученное лицо и со вздохом представил мистера и миссис Кронин.

— Здравствуйте, — сказала я, обменявшись с ними рукопожатиями. — Да, это чистый ужас, но мы постараемся обеспокоить вас как можно меньше.

— Эксперты на подходе, — сообщил Конклин. — Если надо, я могу продолжить один.

В принципе он спрашивал разрешение на опрос свидетелей в одиночку, при этом, ясно давая понять, что более чем готов к такой работе.

— Хорошо, инспектор. Занимайтесь.

Я извинилась и за себя, и за Джейкоби, после чего с ним на пару мы направились в сторону темно-синего «ягуара» с опущенной крышей, что стоял на подъездной дороге к дому. Красота машины лишь подчеркивала мрачный характер происходящего.

Я уже знала, к чему готовиться, так как с момента звонка Джейкоби прошло минут пятнадцать. С другой стороны, при взгляде на лицо жертвы у меня екнуло сердце.

Подобно Девушке-из-«Кадиллака», эта женщина тоже была евразийской расы, примерно двадцати лет, миниатюрная. Белокурые волосы растекались по плечам небрежными волнами.

Она «смотрела» вдоль Каштановой улицы широко распахнутыми голубыми глазами. Как и в прошлом случае, ее оставили сидеть так.

— Господи, Джейкоби, еще одна. Девушка-из-«ягуара».

— Ночью было около десяти градусов, — сообщил он. — Она холодная на ощупь. Кстати, на ней тоже вещи из бутика.

— С головы до ног…

На жертве была голубая шелковая блузка и юбка-тюльпан из нежной серо-синей шотландки. Сапоги от Джимми Чо, знаете, такие, где молния сзади. Весь прикид под трехмесячную зарплату среднестатистического копа.

Впрочем, с одним диссонирующим «но». Украшения мертвой девушки резали глаза.

Теннисный напульсник и пара сережек с фальшивыми бриллиантами. Как прикажете понимать?

Я повернулась на вой сирен. Подъехали мини-фургоны: один с криминалистами, второй — реанимационный.

Через лужайку к ним направился Конклин. Я услышала, как он обратился к водителю медбригады:

— С ней все, приятель. Извини, что напрасно потревожили.

Пока санитарная машина разворачивалась в обратный путь, из фургона криминалистов появился Чарли Клэпперс фотокамерой в одной руке и с чемоданчиком — в другой.

— Всех с новым днем и новым трупом! — бодро поприветствовал он коллег.

Мы с Джейкоби отошли в сторонку, пока Клэппер делал нужные ему снимки «ягуара».

Я стояла и в мыслях перечисляла то, что он по идее должен обнаружить: странгуляционную борозду на шее юной женщины, отсутствие дамской сумочки и каких-либо документов. Что же касается машины, то она окажется, чиста и незапятнанна, как девственный снег.

— Чувствуешь? — спросил Джейкоби, водя носом из стороны в сторону.

Я принюхалась. На этом расстоянии запах был слабым, хотя и не настолько, чтобы не суметь его опознать: мускусный аромат, наводящий на мысли об орхидеях.

— Туалетная вода «Девушка-из-"Кадиллака"», — сказала я своему бывшему партнеру. — Знаешь, в первый раз еще можно было подумать, дескать, из личной мести. Но сейчас? Когда еще одна жертва на руках? Внешняя схожесть. Отсутствие улик… Джейкоби, убийства их заводят. Они убивают ради удовольствия.

Мы еще понаблюдали, как группа Клэппера в полной тишине припудривает машину, отыскивая хоть какие-то следы пальцев. В голове у нас с Джейкоби вертелись одинаковые, хотя и невысказанные вопросы.

Кто они, эти девушки? И какие любители головоломок их умертвили?

Что побудило пойти на убийства?

В чем смысл устраивать «натюрморты» с хорошо одетыми юными женщинами?

— У этих ребят «шары» из чугуна, — заметил Джейкоби под визг тормозов автомобиля прибывшего патологоанатома. — Всякий раз не сцена преступления, а прямо витрина. Нет, Боксер, они не просто так выделываются. Они хотят кое-кому побольнее натянуть нос.


Глава 37


Увидев по индикатору, что это Клэр, я схватила трубку с первого же звонка.

— Есть предварительные результаты по Девушке-из-«ягуара».

— Сейчас буду у тебя.

— Да нет, я сама поднимусь. Надо проветриться.

О появлении Клэр возвестил аромат базилика и пепперони, когда она легким шагом пересекла порог моего офиса, держа в руках плоскую коробку, на крышке которой стояла пара банок с диетической колой.

— Обед подан, малышка. Идеальнейшая пища матери-природы.

Я убрала кипу папок с соседнего кресла, расчистила место на столе (еще больше захламив подоконник), извлекла пачку своих лучших бумажных салфеток и два комплекта пластиковых приборов.

— По лестнице шла и шла, лезла и лезла… — упав в кресло, сообщила Клэр и стала резать пиццу.

— Это начало детской считалочки?

— Когда ты перестанешь меня перебивать, — продолжала Клэр, — я расскажу тебе эпопею своего подъема на три крутых лестничных марша. Они стоят сотни калорий, ты как думаешь?

— Угу. Четверть кусочка идеальнейшей пищи.

— А вот это не важно, — заявила она и с довольной усмешкой шлепнула мне на тарелку сочный, окутанный паром треугольник. — Я лично не верю в победу над едой. Чего ради ее побеждать, скажи на милость? Разве она нам враг?

— Предлагаю объявить перемирие.

— За мир и дружбу с пиццей! — провозгласила Клэр, чокнувшись со мной банкой кока-колы.

— За полновесные куски, — добавила я. — С тремя сортами сыра.

Мы сообща зашлись жизнерадостным, беспечным смехом. Моя любимейшая музыка. Чем более мерзкой становилась работа, тем легкомысленнее болтали мы с Клэр. Порой это даже помогало…

Словом, минут за десять мы разделались с лучшим достижением местной пиццерии, а по ходу дела Клэр ввела меня в курс последних новостей насчет нашей утренней находки.

— Учитывая низкую температуру вчерашней ночью, я бы поставила смерть в районе полуночи, — сказала она и запустила пустой банкой в корзину для мусора. — Одежда великолепная, однако, не совсем по размеру. Слишком узка в груди, а с бедрами ровно наоборот. С другой стороны, на этот раз туфли подобраны точно.

— И она в них никогда не ходила, так?

— Подошвы чистые. Далее, как и у Девушки-из-«Кадиллака», тот необычный парфюм у нее оказался только на гениталиях.

— Вскрытие, когда планируешь?

— А вот сейчас спущусь — и вперед.

— Мне с тобой посидеть за компанию?

Не дожидаясь ответа, я позвонила Траччио и нахально заявила, что на трехчасовое совещание не приду. Что это, наивный протест? Да хотя бы и так, плевать. После этого я заглянула в дежурку, забрала Джейкоби и по дороге в морг, прямо на лестнице, ввела его в курс дела.


Глава 38


Утилитарная атмосфера морга, где начальствует Клэр, всегда действовала на меня угнетающе: клинически безжалостный свет на трупах, белые простыни как саваны, пустые мертвые лица, резкая вонь антисептика…

Впрочем, текущие обстоятельства все же не полностью замазали материальную красоту Девушки-из-«ягуара». Она чуть ли не помолодела и даже смотрелась более хрупкой и незащищенной, нежели когда на ней была дизайнерская одежда.

Пурпурно-багровая полоска, кольцом охватывавшая шею, на пару с синеватым налетом свежих синяков на предплечьях, казалось, наносили оскорбление белизне ее безупречно чистой кожи.

Я понаблюдала за метаморфозой моей подруги: на ней появилась шапочка, затем нечто вроде плотной сутаны, потом брезентовый фартук и, наконец, перчатки.

— Похоже на очередное бескровное убийство, — сказала она. — Ни ножей, ни пистолетов.

Клэр примерилась скальпелем, помедлила неуловимый миг — и решительно сделала глубокий разрез в форме буквы Y: от каждой ключицы до грудины, а оттуда — до паха.

Затем поправила маску, опустила лицевой щиток и, комментируя свои действия в микрофон, выполнила иссечение кожного покрова на шее Девушки-из-«ягуара».

Ухватив край лоскута пинцетом, она подняла его и специально для нас с Джейкоби показала коричневатое пятно в форме отпечатка большого пальца.

— Юную леди задушили два человека. Как и у Девушки-из-«Кадиллака», мы не наблюдаем петехиального кровоизлияния в глазах. Стало быть, кто-то «заберковал» ее, сидя на груди и прижимая шею к полу. Нажимал вот здесь, большим пальцем. Этот парень физически весьма крепок… Странгуляционную борозду сделал кто-то другой, как бы удавкой из морщинистого жгута. Дело в том, что отпечаток имеет характерные следы, какие может оставить, например, подвернутая горловина полиэтиленового мешка. Вполне вероятно, что одновременно с этим он для пущей верности зажимал ей нос и рот рукой…

Я против своей воли не могла отвести глаз от жертвы, пытаясь вообразить, как выглядели ее последние минуты.

— Никак не отделаюсь от странного впечатления, — промолвила я. — Все это напоминает мне порнофантазию. Не в смысле шоу, журнальных картинок или компьютерных игр.

А вживую… Разнузданное веселье. Девки из плоти и крови — и нет каких-либо сдерживающих барьеров. Хочешь — накачивай их зельем, хочешь — насилуй, наряжай, как кукол… словом, делай что душе угодно.

— Следов самообороны не видно, — подтвердила Клэр. — Так что без токсикологии временно будем считать, что ее тоже опоили.

— Трусы гребаные, — оскалился Джейкоби. — Попадись они мне…

— Ищущий да обряшет, — обнадежила его Клэр. — А я, пожалуй, позвоню в лабораторию, есть у меня там один должничок… Гарантий не даю, но побыстрее протолкнуть ДНК-анализ все же попытаюсь…

Я шагнула ближе к «разделочному» столу и в очередной раз заглянула в безжизненное лицо жертвы. Наконец я протянула руку и закрыла ее голубые, уже подернувшиеся белесой пеленой глаза.

— Мы их найдем, — пообещала я мертвой девушке.


Глава 39


Клэр проводила Линдси и Джейкоби до двери, извинилась за слишком скудные результаты и выразила надежду, что у несчастной юной женщины совсем скоро появится имя, где не упоминаются марки автомобилей.

Затем она набрала номер ДНК-лаборатории и выслушала обычную фразу — «Конечно, конечно, доктор Уошберн, немедленно займемся», — которая по давней традиции сопровождалась молчаливым, но всем понятным довеском: «Вы знаете, сколько времени занимают такие процедуры? И какая перед вами длинная очередь?»

— Кроме шуток, — пояснила Клэр завлабу. — Серьезно говорю: крайне срочно.

— Ладно… Понял.

Клэр уже задвигала Девушку-из-«ягуара» в холодильник, когда зазвонил мобильник. На экранчик выскочил номер Юки.

— Юки! Ты как? — сочувственно сказала Клэр в трубку. — Хочешь, я заеду за тобой? Эдмунд жалуется, что давно тебя не видел, а сегодня к тому же он решил приготовить на ужин ризотто с шампиньонами… Поехали к нам, а?

— Клэр, извини. Я просто… Не могу я сейчас с людьми… Надо побыть одной.

— Конечно, я понимаю…

— Но у меня к тебе огромная просьба, — тяжело вздохнув, сказала Юки.

— Все, что угодно.

— Я хотела бы, чтобы ты сделала вскрытие… мамы. Закусив губу, Клэр внимательно выслушала описание разговора с Гарзой и объяснения Юки, что она категорически не удовлетворена позицией больницы в отношении смерти ее матери.

По ходу дела Клэр тоже захотелось тяжело и громко вздохнуть, но пришлось сдержаться из уважения к чувствам Юки.

— Ты уверена? А если я найду что-то… у тебя хватит сил выдержать такую новость?

— Да. Клянусь. Я должна знать, была ли эта смерть действительно неизбежной. Я должна знать, что случилось с мамой.

— Ну хорошо, я приму меры, чтобы ее доставили к нам завтра утром.

— Ты лучше всех, — прошептала Юки.

— Ничего-ничего, ты только не волнуйся. Будем считать, это наши общие, семейные дела. Оставь маму мне, и я все сделаю.


Глава 40


Юки стояла над кухонной раковиной в маминой квартире. Она уже с добрую минуту жевала кусок тоста, даже не замечая вкуса. Окружающее казалось нереальным…

Она не смыкала глаз всю ночь напролет: звонила друзьям мамы, перебирала фотокарточки в альбомах, листала письма, открытки, тонула в воспоминаниях. Сейчас пора возвращаться к жизни, к сегодняшнему дню… И к самому главному вопросу — что обнаружит Клэр?

Когда телефон, наконец, зазвонил, Юки прыжком бросилась к столику.

— Ну, ты как там? — спросила Клэр.

— В порядке, — соврала Юки. У нее кружилась голова, желудок свело судорогой. Сейчас последует рассказ о том, как закончилась жизнь матери! Наконец она просто не выдержала: — Ты нашла что-нибудь?

— Да, деточка, нашла. Во-первых, доктор Гарза был прав, когда сказал тебе, что у Кэйко развилась эмболия головного мозга. Однако он умолчал, что в таком состоянии она провела не менее трех часов — и лишь потом это заметили… Не определившись с масштабами гематомы, ей вкололи стрептокиназу — такой анти коагулянт.

— Да, он что-то упоминал про антикоагулянты…

— Вот-вот. Короче, тут такое дело: стрептокиназа не самый новый препарат на свете, но вполне способен дать приличные результаты, если, конечно, им правильно пользоваться. А у твоей мамы уже началось внутреннее кровоизлияние. Крови просто некуда было деться — и вот почему Кэйко умерла… Юки, мне очень, очень жаль. Даже выразить не могу…

Юки еле стояла на ногах, сраженная кошмарной новостью.

Боже, она истекала кровью… изнутри… несколько часов подряд… И никто ничего не заметил?! Да что происходит в этой больнице? А почему вообще началось кровоизлияние?

— …Юки? Юки?! Ты меня слышишь?

— Да…

Она кое-как закончила разговор и уронила трубку. Вышла в туалет, и ее вытошнило в унитаз. Юки сбросила с себя все, забралась в мамину душевую кабинку и долго стояла там под горячей водой, всхлипывая и упираясь лбом в розово-зеленый кафель: думала, что и как делать дальше.

Час спустя, одевшись в один из любимых костюмов мамы — черные слаксы на поясе-резинке с красным бархатным топом, — она доехала до Восемьсотого квартала на Брайант-стрит и припарковала машину напротив Дворца правосудия.

Юки вошла в здание из серого гранита, задержавшись у столика охраны, чтобы зарегистрироваться. Сейчас она словно выполняла миссию: решение принято, задача поставлена, обратного хода нет.

На лифте поднялась до третьего этажа, где располагалось отделение ПДСФ по Южному городскому округу.

Линдси уже ждала ее. Они обнялись, после чего хозяйка провела Юки к себе в кабинет, точнее, в крошечный застекленный закуток.

Юки присела, напротив, через стол. Она сама чувствовала, насколько окаменело у нее лицо; в горле стоял ком. Линдси сочувственно поглядывала на нее. «Вот настоящий друг, — подумала Юки. — А я ей очередную головную боль подбрасываю…»

— Я хочу подать заявление на муниципальный госпиталь, — кашлянув, сказала она, наконец. — Кто-то убил мою маму в этой дрянной больничке.


Глава 41


Городишко Кольма у нас называют Городом Мертвых. Здесь, в пяти милях к югу от Сан-Франциско, расположено единственное кладбище всего мегаполиса. Точнее, это даже не одно — пусть и большое — кладбище, а целый комплекс. Свыше миллиона могил. Во всей Америке нет другого такого места, где мертвые в двенадцать и более, раз превосходили бы численность местных жителей.

Моя мама спит на Кипарисовой Лужайке… теперь и Кэйко будет неподалеку.

В субботу все мы, человек семьдесят, собрались под навесом возле могилы. Ветер играл белым полотнищем и закручивал мелкими кудряшками струйку дыма от курительницы перед фотографией родителей Юки — Бруно и Кэйко Кастеллано.

Юки стояла, одной рукой обняв за плечи крошечного японца в пыльном черном костюме. Это был Джек, брат-близнец Кэйко. Он с трудом выдавил несколько слов на неправильном английском:

— Моя сестра была драгоценной женщиной… Спасибо за… за уважение к нашей семье.

Юки покрепче обняла дядю и поцеловала его в макушку. Слабая улыбка мелькнула на ее измученном лице, когда она начала говорить о Кэйко.

— Мама любила вспоминать, что главные достопримечательности нашего города она приметила сразу, как только приехала сюда. Мост «Золотые Ворота», универмаги «Сакс», «Маньин», «Гампс», «Нордстром». Не обязательно в этом порядке…

По мере того как Юки вызывала к жизни образ Кэйко, вокруг потихоньку начал слышаться теплый смех.

— После школы я часто ходила с ней в шопинг-экспедиции и, помнится, особенно любила бегать вокруг вешалок с одеждой и прятаться в примерочных кабинках. А она на это говорила: «Юки, тебе надо понять, что такое леди»… Вряд ли мне это удалось. — Юки печально усмехнулась. — Я предпочитаю громкую музыку. И короткие юбки… Да, мама, я знаю, в твоих глазах даже эта юбка слишком коротка!.. Она хотела, чтобы я вышла замуж за юриста. А я взяла и сама стала адвокатом. Моя жизнь далеко не во всем оправдала ее надежды, но мама всегда дарила мне свою любовь, свою поддержку… и все-все-все… Да, мама, мы были с тобой в одной команде. Лучшие друзья… Сейчас, когда я стою здесь, со своим дядей, я не могу представить себе мир, где бы не было мамы… Я буду любить, и тосковать по тебе вечно.

У Юки задрожали губы, и она уронила голову.

Держа между ладонями четки из ограненных камешков, она подняла их до уровня лица. Раздались слова японской молитвы, которую Юки читала на пару с дядей Джеком. К ним присоединились друзья и родственники.

Затем Юки поклонилась гробу матери.

Правой рукой я сжала ладонь Клэр, левой — ладонь Синди, чувствуя, как меня переполняют эмоции. По щекам Юки катились слезы.

— Ну почему в жизни так много горя?.. — прошептала Клэр.


Глава 42


Я потратила минут десять, чтобы по карте дойти до юго-восточного угла кладбища. После многочисленных разукрашенных мавзолеев, статуй, львов и ангелов я, наконец, увидела простенький камень, который мне до сих пор давил на сердце.

Выбитые в граните буквы потемнели от пятнадцатилетней работы дождей и мха, хотя сама надпись читалась без труда: «Хелен Боксер, жена Мартина, любящая мать Линд-си и Катерины. 1939–1989».

В голове тут же всплыла сценка из далекого детства: мама готовит нам завтрак, одновременно собираясь на работу. Одной рукой закручивая свои соломенно-желтые волосы, второй она достает из тостера горячие ломти, делая вид, что обжигает пальцы, и комически приплясывая, чтобы нас с сестрой позабавить.

В ту пору по рабочим дням мы не видели ее до наступления темноты.

Хорошо помню, как вместе с сестрой мы возвращались из школы в пустой дом; как я делала ужин из макарон с сыром; как мы просыпались по ночам от воплей за стенкой; как мать кричала на отца, чтобы тот заткнулся и дал детям выспаться…

И еще я помню, какой стала жизнь после ухода папаши: замечательный, но такой недолгий период облегчения, свободы от чугунного отцовского кулака… Мама сделала себе прическу с кокетливыми завитками, стала брать уроки пения у Марси Вайнштайн, что жила неподалеку. Шесть лет жизни, как она выражалась, «полной грудью», пока ее не скосил рак молочной железы.

На похоронах я стояла прямо здесь, где стою сейчас. В душе ни вот на столько не было тихой, выплаканной печали, а на губах — красноречия, как, например, сегодня продемонстрировала Юки. Я онемела от гнева и все пыталась отвернуть лицо, чтобы не видеть отца.

А сегодня у могилы матери я задумчиво смотрела на желтые от осени холмы южного Сан-Франциско и слышала, как над головой, в сторону Аляски, летит реактивный самолет. Мне очень хотелось, чтобы мама увидела, что у нас с сестрой все в порядке, что девочки у Кэт умненькие и здоровенькие, что мы с ней вновь помирились…

Хотелось объяснить маме, что работа в полиции подсказала мне смысл жизни. Не возьмусь утверждать, что сама всегда понимаю, кем именно стала, однако думаю, что мама не возражала бы видеть меня такой, какая я есть.

Я погладила шершавый бок могильной плиты и вслух произнесла то, в чем даже себе признавалась редко:

— Я по тебе очень скучаю… И мне горько, что я не смогла показать всей своей любви, пока ты была жива…


Глава 43


По дороге из Кольмы в Сан-Франциско мысли мои носились между любовью и смертью. Перед глазами то и дело всплывали лица людей, которых я любила и предала земле.

На мосту уже мерцали огни, когда я въехала в город и устремилась по узеньким, бегущим в гору улочкам Потреро-Хилл.

Оставив машину на некотором расстоянии от дома, я уже предвкушала ждавшие меня маленькие удовольствия и милые вечерние хлопоты.

Ключи в руке, вот и дверной замок… И тут вдруг я услышала характерный лай моей Марты. Снаружи!

Этого не могло быть, потому как… В общем, не могло — и все тут.

А может, я спятила?

Или — постой-ка! — скажем, Марта тайком прошмыгнула у меня под ногами, пока я запирала дверь, отправляясь утром на похороны?

Я завертела головой вправо-влево, напряженно прислушиваясь и ощупывая взглядом улицу.

А затем я увидела, как из пассажирского окна черного седана, притормозившего за моим «иксплорером», выглянула знакомая морда.

От облегчения я чуть не задохнулась. Подумать только, добрый самаритянин нашел мою собаку и доставил ее прямо к хозяйке!

Я нагнулась к окну, чтобы поблагодарить этого замечательного человека и дать тумаков Марте — и едва не плюнула с досады на саму себя.

Как я могла? Как я посмела забыть?!


Глава 44


Руки Джо были полны бумажных пакетов, и потому он с трудом вылез из машины, но я все равно схватила, обняла и расцеловала его, пока Марта прыгала у нас под ногами.

— Ты когда приехал?

— В десять утра. Как и обещал.

— О Господи…

— Неплохой, знаешь ли, денек провел. Футбол вот передавали. Прикорнул пару часиков на пару с Мартой. Потом отправились с ней за продуктами.

— Джо, я…

— Забыла о моем приезде, да?

— Прости. Я такая бестолковая, все напортила…

— Э-э нет, подружка, маловато будет. Поддай-ка искренности.

— Я все могу объяснить!

— Только по-настоящему, — шутливо пригрозил Джо. — И чтоб никаких адвокатских фокусов, договорились?

Я счастливо рассмеялась, обняла его, и мы все отправились по лестнице.

— Обещаю, что заглажу вину, вот увидишь!

— Уж это само собой… — прорычал он, после чего прижался потеснее.

Оказавшись на кухне, Джо выставил пакеты на стол, тут же убрал мороженое в морозилку. Затем сел на табуретку, сложил руки на груди, задрал ногу на ногу и уставился на меня глазами, в которых ясно читалось: «Нуте-с, чего ждем?»

— Мама Юки, она… — начала я. — В общем, мы сегодня ее похоронили. В Кольме.

— О-о… Черт, Линдси… Слушай, я не знал…

— Ты понимаешь, настолько неожиданно… На следующей неделе Юки с мамой собирались в круиз!

Джо распахнул мне свои объятия, я села ему на колени и прижалась к груди. Минут десять без передышки из меня лилось, как Юки была привязана к матери, как переживала, как госпиталь довел Кэйко до смерти, дав ей не те лекарства…

Горло перехватило, когда я начала вспоминать свою собственную мать и рассказала о посещении ее могилы.

— Джо, я очень виновата перед тобой… Так получилось. Если бы только ты был со мной в эти минуты. Я очень по тебе соскучилась…

— «Очень», это насколько? — заинтересованно спросил он, и по игривым искоркам в его глазах я поняла, что попалась.

Разведя руки в стороны, я показала ему общепринятым жестом, мол, «вот насколько!». Джо подтянул меня поближе и подарил пятизвездный поцелуй.

Мы еще немножко так посидели: моя рука в его жесткой шевелюре, он прижимается своей щекой к моей, крепкие руки вокруг талии… О, словами не передать.

Не выпуская из объятий, он заставил меня пройтись до спальни задом наперед, а сам при этом массировал мои ягодицы. Притиснул к себе так, что и не вздохнуть.

Опустил на кровать, прилег рядом и смахнул волосы с моего лица.

— А я по тебе еще больше соскучился, — сообщил он.

— Быть не может. — Я взяла его ладонь и прижала к своей груди, над сердцем. — Чувствуешь?

— Линдси, ты ведь знаешь, что я тебя люблю.

— И я…

Он расстегнул мне юбку, поцеловал, расстегнул пуговицы на блузке, опять поцеловал, снял заколку с моих волос, еще раз поцеловал и медленно-медленно принялся стягивать с меня все подряд, пока я не оказалась в чем мать родила, с красными пятнами на лице и — что греха таить — дрожащей от нетерпения.

Пока я обнимала и тискала подушку, Джо разделся сам и пошвырял мои и свои веши на кресло. Молча. Теперь мы все делали молча.

К той минуте, когда я уже не могла больше терпеть, он откинул одеяло с покрывалом, отнял у меня подушку и сам улегся рядом, прижимаясь своим горячим голым телом.

Я обвила его шею руками, уперлась пальцами ног в его ступни сверху и прильнула губами к его губам, чтобы затем раствориться в запахе и вкусе всего того, из чего сделан мой Джо.

Боже, наконец-то…

Теперь можно забыть обо всем.


Глава 45


Мы стояли на палубе, открытые всем ветрам, пока паром потихоньку пересекал залив, возвращаясь из Сосалито в Сан-Франциско. Джо выглядел крайне задумчивым, и я никак не могла сообразить почему.

В памяти всплыло, как утром, часов в одиннадцать, мы лениво вылезли из кровати. Как стояли на палубе отходящего парома, взявшись за руки, под голубым небом. Поздний завтрак прошел в «Подджио», замечательном ресторанчике у самой воды.

Нас словно перенесло куда-то на итальянское побережье: ужин на берегу голубого Средиземного моря. Что и говорить, здорово…

Последние полгода были для нас обоих чем-то удивительным. Географическую пропасть мы преодолевали посредством телефонных звонков и электронной почты. А порой — не чаще раза в месяц-два — нам выпадал вот такой волшебный уик-энд, как сегодня.

Затем он, как водится, заканчивался, и это казалось жестоким, несправедливым и неправильным.

Через полчаса я вновь буду у себя дома, а Джо — в салоне самолета на Вашингтон.

— Джо, ты, где витаешь? В облаках? Уже?

Он одной рукой обнял меня за плечи, прижал потеснее. Я всеми силами старалась сохранить в памяти мельчайшие подробности этих последних минут: чайки кричат и снуют у борта парома, ветер кидает брызги в лицо, меня держат крепкие руки Джо, щека трется о шерсть его свитера…

— Мне не по себе, честное слово, — сказал он. — Одиннадцать раз за последние двадцать четыре часа. Человеку сорок пять, надо же и сострадание иметь!

Я расхохоталась, запрокинув голову:

— Любовной аэробике все возрасты покорны!

— Тебе смешно, да? Ее, видите ли, это забавляет. А если я надорвусь? Что тогда будешь делать?

Я крепко-крепко обняла его, привстала на цыпочки и поцеловала в шею.

— Блондиночка, ты опять за свое? Имей в виду, я выдохся.

— Нет, Джо, давай-ка серьезно. Все ли в порядке?

— Серьезно, говоришь? Что ж, проблем достаточно. Вся голова забита. Даже не знаю, как и когда к ним приступить.

— Давай рассказывай.

Джо обратил на меня свой взор. Паром все ближе и ближе подходил к причалу.

— Знаешь, Линдси, мне кажется, нам надо больше времени проводить вместе. Я не спорю, уик-энды у нас просто удивительные, но…

— Понимаю-понимаю. Драматические барьеры на пути реальности.

Он нахмурился и помолчал пару секунд.

— Ты хоть когда-нибудь планируешь переехать в Вашингтон?

Вид у меня, надо полагать, был озадаченный. Разумеется, я всегда знала, что рано или поздно этот вопрос встанет: куда именно движутся наши отношения? Но чтобы именно сегодня…

Как я смогу там жить?

На его лице, как в зеркале, отразилось мое беспокойство.

— Ладно, — кивнул Джо. — Ясно. Есть, впрочем, еще один подход. Вот слушай.

И он принялся рассказывать вещи, слухи о которых уже начали доходить и до меня.

Итак, в Лос-Анджелесе принимают все контейнеры, доставляемые по морю из Гонконга, крупнейшего контейнерного порта мира.

А если смотреть на это глазами службы безопасности, то картина получалась несколько иной.

— Клянусь, это не шутка: есть совершенно серьезное мнение, что террористы попытаются провезти атомную бомбу — скажем, северокорейскую — в одном из контейнеров, идущих из Гонконга в Эл-Эй, — сказал Джо. — Шансы, что на данном этапе мы сможем засечь такое «изделие», практически нулевые… Понимаешь, эффективная система обнаружения еще не внедрена. В общем, по-моему, здесь есть место для меня. Думаю, я бы смог помочь.

Двигатели парома смолкли, и громоздкое сооружение ткнулось носом в причал. Мы вдруг оказались в центре крикливой, бесцеремонной толпы, вынесшей нас прямо на трап, а по нему — на землю. Разговаривать стало невозможно, да и руки наши разорвали.

За причалом Джо уже поджидало представительское такси, черное и лоснящееся. Он открыл дверцу и попросил водителя подбросить нас к той стоянке, где я оставила свою машину.

— Да, я знаю, здесь есть над чем поразмыслить… — вновь начал он.

— Джо, честное слово, я искренне хочу поговорить об этом подробнее. Мне совсем не нравится, что ты уезжаешь. Очень-очень не нравится.

— Да и мне, Линдси… Ну, ничего, разберемся.

Такси притормозило возле парковки, и мы оба вышли. Я облокотилась о нагретую солнцем крышу «иксплорера».

Мы обнялись, и на глаза у меня навернулись слезы. Обменялись вымученными «я тебя люблю, пожелали друг другу добраться домой без лишних приключений…

Снова обнялись и поцеловались.

Вот и все. Очередной замечательный день добавлен в альбом наших особых воспоминаний. Я еще чувствовала вкус его губ; исколотые мужской щетиной щеки пощипывало от морской воды. Или от слез? Я не знаю…

Он словно рядом, до сих пор, бок о бок со мной…

Увы.


Часть третья В ПОИСКАХ ДЕВУШЕК-ИЗ-АВТОМОБИЛЕЙ

Глава 46


В дежурку я вернулась после обеда с Синди и, проходя между столами, затылком чувствовала, как за мной следит несколько пар глаз. Да и немудрено. Вот уже неделя, как в «Кроникл» поместили фото Девушки-из-«Кадиллака», а теперь настала очередь и для снимка Девушки-из-«ягуара»…

Просто бешенство берет, когда задумаешься, что мы до сих пор ожидаем подсказок от общественности.

Где они, наши ниточки, наши версии?

Отчего так мало улик?

Что мы пропустили? Как вообще сумели дойти до такой жизни?

Я махнула рукой Джейкоби и Конклину, приглашая следовать в мой стеклянный куб, после чего закрыла за ними дверь и повесила куртку, Конклин развалился в кресле, вытянув длиннющие ноги, вто время как Джейкоби, по обыкновению, оперся могучим задом о мой стол.

Я сообщила им, что передала фото Девушки-из-«ягуара» в руки прессы, после чего поинтересовалась, нет ли у них чего-нибудь нового.

— Мой партнер кое-что для тебя нарыл, Боксер. — Джейкоби не очень-то расположен к улыбчивости, но, как мне кажется, на этот раз я заметила в его каменных глазах слабый намек на усмешку.

— Ну-у, в общем, да. Не знаю, правда, понравится ли… — подтвердил Конклин, выпрямляясь в кресле.

— В этом деле иметь любую новость — уже хорошо, — твердо заявила я.

— Получен ответ насчет ДНК по Девушке-из-«Кадиллака».

— Неужто попали?! — Я даже привстала от предвкушения восторга.

— Ага. В висяк.

Меня словно холодной водой окатили.

С таким результатом особенно не наработаешь. «Попасть в висяк» — значит найти совпадающий ДНК-профиль в базе данных, да только вот имя донора при этом неизвестно.

Конклин между тем расстелил на столе компьютерную распечатку и повернул ее ко мне. Затем принялся скучно и терпеливо разжевывать, что к чему, копируя мою же манеру при общении с тупым начальством.

— Итак, данный образец получен по мазкам, взятым от белой женщины, убитой в Эл-Эй двумя годами раньше. Ей было двадцать с небольшим. Изнасилована, задушена и найдена через пару суток в дренажной канаве возле шоссе. Никаких документов. Имя не установлено до сих пор. Ребята из управления полагают, что она была в городе проездом.

— А как насчет одежды? — спросила я.

— Отнюдь не дизайнерского класса. Футболка из синтетики, разодрана до самого горла. Неудивительно, что мы не нашли совпадений раньше. Принципиально иной модус операнди по сравнению с автомобильными девушками. Эту жертву не наряжали в дорогие шмотки, не усаживали в машину… Хотя секс с ней имел тот же парень, который забавлялся и по делу с «Кадиллаком».

— Допустим, в Эл-Эй он только начинал, — заметил Джейкоби. — И с тех пор усовершенствовал технику игры.

— Или нашел себе товарища по песочнице, — пробормотала я, прикидывая иную теорию. — Может, у новичка более затейливое воображение…


Глава 47


Лео Харрис уже запирал кассу в своей лавке «Дым коромыслом», когда над входной дверью звякнул колокольчик.

— Закрываемся, закрываемся, — проворчал темнокожий хозяин, не оборачиваясь. — Приходите утром.

К стойке, тем не менее, приблизился звук шагов с характерным посвистывающим шуршанием штанин о лодыжки.

— Закрыто!

— Мне нужны сигареты, — раздался слегка гнусавый голос. — «Кэмел» есть?

— Сходите лучше в «Маяк». На углу Хайд-стрит, отсюда рукой подать.

Шестидесятишестилетний мистер Харрис справился, наконец, с замком, поднял свои почти ничего не видящие глаза на покупателя и, различая лишь его силуэт, принялся ждать, когда же молодой человек покинет его магазин.

— Деньги сюда, быстро! Назад, к стене. Руки! Руки, дурень старый! Не дергайся, и ничего тебе не будет!

Слух обострился так, что сейчас Харрис слышал все звуки одновременно: частое, нервное сопение мальчишки, жужжание неоновой рекламы в окне, тяжелое лязганье трамвая на перекрестке Юнион и Хайд-стрит…

Он забормотал:

— Хорошо, хорошо, нет проблем, я только открою кассу, У меня там сто долларов под лотком, а если хотите, возьмите блок сигарет, и я еще…

— Убрал! Убрал руку, сука! От кнопки!

— Да я только кассу открою…

Харрис незаметно нажал охранную кнопку под столешницей и в эту же секунду услышал бряцанье ошейника на Миднайт, когда собака побежала вниз по лестнице, чтобы совершить привычный ритуал вечернего обхода магазина.

«О-о нет…» — пронеслось в голове у мистера Харриса.

В дверях возникла полицейская овчарка.

Рычание. Щелчок взводимого курка и перепуганный мальчишеский вопль:

— Пошел вон! Выстрел, грохот, взрыв.

— Миднайт! — крикнул мистер Харрис.

Еще один взрыв, прямо у него в груди. Хватаясь за полки, сбивая картонки с сигаретами, бритвенными принадлежностями и склянками с одеколоном, старик повалился на пол. Топот убегающих ног, за панком хлопнула дверь, дребезг колокольчика…

И тут он услышал, как его верный друг и компаньон последних двенадцати лет жалобно скулит и ерзает на разбитом стекле.

— Кто-нибудь… помогите… нас застрелили…


Глава 48


Он очнулся, лежа на боку. В затылок билось что-то мокрое, горячее и громко сопящее. Сильный запах собачьего дыхания. Затем в голове проявился звук человеческого голоса. К нему кто-то обращается…

— Мистер Харрис? Это Ларри. Сержант Петрофф. Вы меня слышите? Эй?

— Собака… Моя собака…

— Да-да, сэр, вот она. Похоже, пуля угодила ей в бедро. Она решила, к вам подполз… Ого! Да тише ты! Ничего плохого твоему хозяину я не сделаю! Мистер Харрис, ну хоть вы ей скажите!

— Фу, глупая девчонка, фу…

— «Скорую» я уже вызвал, а собаку вашу мы с напарником отвезем в ветлечебницу, хорошо? Там ее починят, будет как новенькая.

Лео Харрис вновь провалился в забытье. В сознание его привели толчки, с которыми санитары запихивали носилки в машину. Рядом чей-то голос:

— …готовить к хирургии… Да, экстренная. Мужчина, шестьдесят пять, огнестрельное, грудная клетка, справа. Кровяное сто сорок на сто. Пульс слабый. С правой стороны дыхание не прослушивается. Сердце в норме. Других травм не обнаружено. К перевозке готовы, физраствор поставлен. Передал Коломелло.

— Ты подумай, а? — повернулся сержант Петрофф к своему напарнику. — До чего докатились! Уже в слепых стреляют!

— Это для пенсии по инвалидности я слепой, — донеслось ворчание из недр санитарной машины. — А так молодец хоть куда.

— Хорошо, учту на будущее, мистер Харрис… А волноваться вам уже не стоит. В больнице врачи — первый класс. Сейчас с ветерком прокатим, три минуты — и вы на месте, невзирая на дорожные пробки. С Миднайт тоже все устроится… А вы везучие. Оба. Ох, везучие…

— Пореже бы такого счастья, — поделился соображениями Лео Харрис.


Глава 49


Медсестра Нодди Уилкинс кипела от возмущения. Пусть даже прямо сейчас — сию же минуту! — она окажется за рулем своей машины, то и тогда минимум на полчаса опоздает на свидание с Рудольфе. Не работа, а черт знает что! Никакой личной жизни! К тому же этот трижды гребаный госпиталь так и норовит что-нибудь урезать: сперва ставку за сверхурочные, потом за ночные… Сволочи!

Вильнув крутым бедром, она толкнула дверь в 228-ю палату, стараясь не уронить чашки с подноса. Внутри было совсем темно, если не считать мерцающего экрана телевизора.

— Эй, мистер Весельчак! — повысила она голос, чтобы он не потерялся в реве бейсбольных фанатов, вопящих нечто идиотское по какому-то очередному дурацкому поводу.

Уилкинс поставила поднос на прикроватный столик, тщательно следя, чтобы не попасть в зону досягаемости мистера Харриса. Хоть тому и стукнуло шестьдесят шесть, да еще и рана у него огнестрельная, он не упускал случая ущипнуть Нодди за задницу. И его еще называют слепым!.. Впрочем, старичок он безвредный, а уж как начнет рассказывать про свою собаку, так вообще заслушаешься…

— Мистер Харрис? Ваш ужин прибыл. Двойная порция мороженого! Но учтите, не раньше, чем я померяю у вас давление.

Медсестра отвернулась от больного и принялась подтаскивать столик с кардиомонитором поближе к койке, ожидая, что вот-вот раздастся скрипучий голос: «Деточка, поправьте мне подушечку!» — и из-под одеяла высунется рука.

Нодди непроизвольно оглянулась на кровать — и сердце упало не то чтобы в пятки, а прямо-таки в подвал.

Что-то не так. Очень-очень не так!

— Мистер Харрис? Мистер Харрис?!

Она тряхнула больного за плечо, голова его запрокинулась, и с век соскользнули монетки. Одна из них упала на пол, покатилась в угол и, секунду-другую подребезжав, успокоилась на казенном линолеуме.

Господи Боже, спаси и сохрани! Опять началось! Проклятые, жуткие монеты! На этот раз на глазах мистера Харриса!


Глава 50


Третье утро подряд Юки распахивала тяжеленную стеклометаллическую дверь на входе в Сивик-центр, а точнее, в его судебный комплекс. Диагноз, можно считать, теперь официальный — у нее явно одержимость. Вопрос только один: она спятила, или же во всей этой истории действительно что-то есть?

Юки мельком показала свое адвокатское удостоверение охраннику и затем на лифте поднялась до зала судебных заседаний 4А.

На работе пришлось взять отпуск. Выбора практически не было: или ежедневно сиди на слушаниях, или сходи с ума от горя и ярости. Единственное лекарство, дававшее ей силы, чтобы вставать по утрам, — это возможность лично лицезреть, как Морин О'Мара в очередной раз атакует муниципальный госпиталь.

Сегодня Юки немного припозднилась, и заседание уже началось. Скользнув в приоткрытую дверь, она увидела один-единственный просвет в центре заднего ряда, и ей пришлось переступить через добрую дюжину неохотно отодвигавшихся ног, чтобы добраться, наконец, до сиденья.

— Извините, — прошептала она в последний раз, плюхнувшись на место.

Затем она уже как завороженная следила за тем, как мужчины и женщины, потерявшие в муниципальном госпитале кого-то из родных, по очереди занимали место свидетеля и выворачивали публике душу своими историями, где погибали дети, супруги или родители. Судя по всему, по вине халатных, ленивых, наглых и зажравшихся врачей.

Что касается самой Юки, то ее душевная рана была еще слишком свежа, чтобы суметь сдержаться, и поэтому она плакала вместе со свидетелями. Впрочем, даже сквозь слезы она заставляла себя смотреть на судебный процесс глазами юриста.

Все происходило так, как неделю назад изложила Синди, когда они сидели в ресторане.

Больные попадали в госпиталь через отделение неотложной помощи. Их там вытаскивали — кого через реанимацию, кого еще как-то, — затем переводили в отделение интенсивной терапии или же в палату для выздоравливающих. И вот тут-то происходило нечто непонятное. Пациенты умирали.

Именно так, как случилось с мамой Юки.

Ох, если бы… Если бы она настояла тогда на своем и вызволила маму из этого адского места!

Кусай теперь локти…

До Юки донеслись слова Лоренса Крамера, выпроваживающего очередного свидетеля — на этот раз заплаканную молодую мать:

— Вопросов больше не имею, спасибо.

Всхлипывая и придерживаясь за перила, несчастная женщина покинула «манеж» свидетеля. Юки промокнула глаза носовым платком и прерывисто, болезненно вздохнула.

Со своего места встала Морин О'Мара:

— Прошу пригласить доктора Ли Ченя.


Глава 51


Юки непроизвольно подалась вперед, желая получше рассмотреть свидетеля истца, доктора Ченя, чья речь отличалась сдержанной экспрессией хорошо образованного человека, который просто не хотел отпугнуть людей своим изрядным умом. Это Юки видела отлично. Наверное, потому, что сама практически всю жизнь именно этим и занималась.

Чень перечислил свои заслуги: медицинская степень в Беркли, затем двенадцать лет в отделении неотложной помощи при муниципальном госпитале.

В ответ на обращение О'Мара этот неулыбчивый человек в очках в черной оправе поведал суду о событиях того вечера, когда во время его дежурства «скорая» доставила женщину, Джессику Фальк.

— Миссис Фальк купалась в бассейне собственного дома, — пояснил Чень. — Вдруг почувствовала сильную слабость, головокружение и поэтому набрала «девять-один-один». На момент доставки в отделение у нее наблюдалось мерцание сердечных желудочков. Мы провели дефибрилляцию, вернули сердце к нормальному синусовому ритму и застабилизировали ее состояние. С женщиной все должно было быть в порядке…

— Пожалуйста, продолжайте, мистер Чень, — вывела врача из секундной задумчивости О'Мара.

— Видите ли, я хорошо знал миссис Фальк: наши дочери ходили в один детский садик. В общем, я решил отнестись к ней и как врач, и как добрый сосед. Где-то в конце дежурства, часов через шесть, я ее проведал. Мы поболтали… все было совершенно нормально. Помнится, она говорила, что очень скучает по дочке, но никаких иных причин для жалоб или волнения не имелось. Однако на следующий день она была уже мертва. Я проверил по ее медкарте: обнаружилась нерегулярность пульса. Видимо, из-за нарушения кровообращения.

— Вы считаете, это необычно?

— Да. Во всяком случае, для женщины в возрасте Джесси и при ее общем физическом состоянии…

— И что же вы сделали?

— Я назначил вскрытие и направил докладную записку с требованием созвать больничный медсовет.

— Какие результаты дало вскрытие?

— В организме Джессики Фальк оказался эпинефрин, хотя его не назначали.

— Как влияет эпинефрин на человека, страдающего сердечным заболеванием?

— Видите ли, этот препарат является синтетическим аналогом адреналина. Ей надо было вкалывать лидокаин, то есть просто антиаритмик. Ритм бы сгладился, сердце успокоилось… А эпинефрин… это все равно, что впрыснуть ей кокаин. Гарантированный летальный исход для кардио-больного.

— То есть, допущена грубая ошибка? Не так ли, доктор Чень? И что же случилось при разборе этого инцидента на медсовете?

— Ровным счетом ничего. — Врач скривился, словно раскусил какую-то гадость.

— Как прикажете понимать?

— А вот так и понимайте. Ничего не сделали. Во всяком случае, в отношении семьи Джессики Фальк. А меня через две недели уволили.

— Потому что вы не держали язык за зубами?

— Протестую! Вопрос наводящий! — вскочил на ноги Крамер.

— Хорошо, я переформулирую. Итак, доктор Чень, почему вас уволили, несмотря на двенадцатилетний стаж работы в этой больнице?

— Мне сказали, «по бюджетным причинам». О'Мара опустила голову, чтобы не мешать присяжным в полной мере, осознать смысл только что произнесенных слов. Через пару секунд она вскинула голову и вновь обратилась к свидетелю:

— И последний вопрос, доктор Чень: как звали врача, который оформил Джессику Фальк при доставке в отделение неотложной помощи?

— Доктор Деннис Гарза.

— Вы не знаете, проверял ли доктор Гарза состояние миссис Фальк, пока она находилась в палате?

— На медкарте стоит его подпись.

— Благодарю вас, господин доктор. У меня все.


Глава 52


Пока Крамер выбирался к центру, чтобы оттуда приступить к перекрестному допросу доктора Ченя, Юки обшаривала взглядом зал и, наконец, в трех рядах впереди себя, рядом с проходом, отыскала Гарзу.

«Ах ты, сволочь!»

Впрочем, тому явно не сиделось на месте. Гарза встал и направился к двери, по ходу дела смахивая со лба жесткие черные волосы. У Юки запылало лицо.

«Ты куда поперся, гад?! А ну назад! Будешь сидеть и слушать как миленький!»

Юки вскочила и, торопливо бормоча извинения, вновь полезла по коленям и ногам соседей, время, от времени гулко ударяя сумочкой по спинке впереди стоящего ряда.

К тому моменту, когда она выбралась в коридор, Гарза уже исчез из виду.

А, вон закрываются двери лифта!

Юки кинулась в лифтовый холл и нажала кнопку вызова, заставив двери опять открыться.

Пусто…

К вестибюлю она спустилась как раз вовремя, чтобы увидеть темно-синий пиджак Гарзы. Мужчина решительно шагал вперед, подальше от Юки и от здания суда.

Девушка направилась за ним, цокая каблучками по мраморному полу. Сейчас ее занимал вопрос, что именно следует сказать или сделать, когда она настигнет беглеца.

«Очень на меня не похоже», — подумала Юки, толкая тяжелую дверь и попадая под слепящий полуденный свет.

Верно, подобная импульсивность за ней никогда не замечалась. Раньше она была неизменно дисциплинированной, организованной…

А сейчас Юки сама себе неподвластна. Над ней взяла верх одержимость, словно действие перенеслось в хичкоковский фильм.

Она оглядела тротуар и увидела Гарзу. Тот с высоко поднятой головой невозмутимо рассекал утренний поток пешеходов на Макаллистер-стрит, направляясь, прочь от Сивик-центра.

Юки припустила за ним, временами даже переходя на рысцу. Наконец она крикнула ему в спину:

— Гарза!

Врач остановился, развернулся и прищурился. Юки приблизилась, но не вплотную.

— Я Юки Кастеллано.

— Да, знаю. Почему вы меня преследуете?

— Я обратилась к патологоанатому за проведением аутопсии моей матери.

— Надеюсь, теперь вы довольны?

— О-о, еще как! Меня уже не волнует вопрос, сошла ли с ума. Ответ я знаю совершенно точно. Я в бешенстве! Потому что мама умерла из-за вас! Опять все из-за вас! В лице Гарзы мелькнуло-таки раздражение.

— Из-за меня? Лично из-за меня? Вы уверены?

— Не смейте играть со мной в кошки-мышки!

— Я полагаю, патологоанатом пришлет мне свои отчет. Может быть, я даже полистаю его на досуге.

С этими словами доктор Гарза отвернулся и пошел к черному «Мерседесу», припаркованному у тротуара.

Он распахнул дверцу и даже нагнулся, чтобы сесть внутрь, но тут остановился. Оглянувшись через плечо на Юки, он сказал — негромко, но отчетливо:

— Эй, сучка! Может, ты на меня еще в суд подашь? Бар-раны…


Глава 53


Была среда, часы показывали шесть пятнадцать вечера, и мы с Клэр сидели за своим любимым столиком в «Сьюзи». Менестрели уже готовились исполнить гимн Джимми Баффету, а мы — за неимением лучшей альтернативы и в ожидании Юки на пару с Синди — заказали кувшин светлого пива, чокнулись кружками и продолжили грузить друг друга ворохами мелких жалоб. Бытовые неурядицы как собачьи блохи: для жизни не опасны, но досаждают так, что хоть на стенку бросайся.

— Помнишь Боба Уотсона? — спросила, к примеру, Клэр.

— Твоего ассистента?

— Его самого. Итак, мой замечательный, отзывчивый, умный и трудолюбивый помощник переезжает в Бостон, и теперь я вынуждена повысить в должности двадцатидвухлетнюю племянницу нашего дражайшего мэра.

— Что-что? Ее пристроили по блату?!

— По блату… Запихали прямо мне в глотку, да еще каблучком сверху притопнули. Ты хоть знаешь, как ее кличут? — Клэр простонала. — Зайка! Эта «зайка» едва-едва чашку с кофе приподнимает, а у нас семипудовые трупы ворочать приходится!.. Или, скажем, только я поставлю Шостаковича, как она — раз! — и поменяет диск на свой хип-хоп. Ах, дескать, доктор Уошберн, наша работа требует правильного настроя! Да, Зайка, давай танцульки в морге устроим, а мертвецы пусть пока на холодке поваляются… О-ох…

Я не удержалась и фыркнула, пиво тут же попало в нос, и возникшую у столика Синди встретил мой чих и кашель.

— Здрасьте, девочки!

— И вам того же, — кивнула Клэр. — А где Юки?

— Мы возле суда расстались… Шлет свои извинения.

— Слушай, как она?

— Сама не представляю, — покрутила головой Синди. — Наверное, только процессом и держится. Сосредоточена лишь на нем, еще более одержимая, чем я.

Лоретта кинула на стол меню и выставила тарелочку с чипсами. Синди тем временем рассказала нам, что за последние дни произошло в суде.

— Сегодня имя доктора Гарзы всплыло опять. Трехлетняя девочка лишилась матери из-за ошибочно назначенного препарата. Прием в отделение оформлял Гарза. Выписку сделали через похоронное бюро Джеймсона… Вот так посидишь-посидишь в суде, а потом ну до того захочется кого-нибудь пригвоздить своим боевым пером, аж до судорог. — И Синди принялась нервно тыкать в воздух трубочкой для коктейля. — Ни-ког-да не ложитесь в больницу, вот вам мой совет! В больничных инцидентах погибает больше людей, чем от рака груди, СПИДа или автокатастроф.

— Ну-у, это ты хватила!

— Линдси, врачебные ошибки стоят в первой десятке причин смертности в Америке! Кстати, я тут кое-что нарыла про Гарзу. Если верить моим данным, мальчик времени не терял.

— То есть? — заинтригованно спросила Клэр.

— Где он только не работал! Кливленд, Роли, Олбани… Только появится в больнице, как там подскакивает смертность.

— Послушай, то, о чем ты говоришь, — это скандал национального масштаба! — Клэр даже пристукнула кружкой по столу. — Грязные шарлатаны слоняются по стране, а медицинские учреждения их не выдают из-за боязни судебного преследования!

Синди кивнула.

— Эти, с позволения сказать, «ангелы смерти» добавляют в свой послужной список десятки, а то и сотни смертей, пока их не поймают. Если такое вообще случается.

— Неудивительно, что Юки просто одержима этим Гарзой, — заметила я. — Она уверена, что именно он повинен в смерти мамы.

— Одно ясно, — подытожила Синди. — Кто-то в той больнице абсолютно точно несет ответственность за трагедию с Кэйко. Кабы не этот человек, она бы сейчас дома сидела. И за чашечкой чая советовала Юки, в чем ходить и как найти себе мужа.


Глава 54


Утренние пробки отхватили добрых пятнадцать минут от драгоценного запаса времени, и сейчас Синди оказалась в цейтноте. Раздраженно толкнув входную дверь, она бесцеремонно прошлась по ногам коллег, чинно устроившихся на скамейке прессы, и подсела к Юки, сегодня занявшей место у самого барьера для публики.

Шло трехстороннее совещание, причем явно немирного свойства. Возле кафедры судьи-председателя О' Мара и Крамер о чем-то спорили приглушенными голосами.

Судя по всему, Бевинсу это уже изрядно надоело.

— Не вижу здесь проблемы, мистер Крамер. — Он мотнул своим «конским хвостом» и поправил бифокальные очки. — Все, возвращайтесь на место. Оба.

Крамер оттолкнулся от кафедры и поплелся к столу, а Морин вышла на середину. Махнула гривой тициановских волос. Знак победы? Подражание судье?

О'Мара вызвала следующего свидетеля.

По залу из угла в угол каталось жужжание, пока к присяге приводили поразительно красивую платиновую блондинку лет сорока. Ее изящный костюм, явно от европейского дизайнера, был под цвет зеленых, как оливки, глаз и великолепно сочетался с накрахмаленной белой сорочкой мужского покроя. В целом возникало впечатление непривычно развитого вкуса и уверенности в себе.

— Что происходит? — прошептала Синди соседу-репортеру. Парнишку словно специально вылепили под Кларка Кента, того самого журналиста, который время от времени превращался в супермена: молодой, темноволосый, в очках и с такой симпатичной рожицей, что даже потянуло его ущипнуть.

— А… кхм… Здравствуйте. Вит Эвин, «Чикаго трибюн», — последовал ответ.

— Прошу прошения, я — Синди Томас.

— «Кроникл»?

— Вот-вот.

— Читал я ваши репортажи. Ничего, сойдет.

— Спасибо на добром слове… Ну, так что у нас?

— О'Мара вызвала свидетеля защиты. Хочет, чтобы вражеская сторона поработала на ее версию. Вообще приемчик довольно хитрый. Крамер то не имеет права вести перекрестный допрос собственного свидетеля.

— То есть у нее полностью развязаны руки? Пока Крамер сам не вызовет своего свидетеля?

— Ага. Я смотрю, вы разбираетесь.

— Похвала за похвалой, с ума сойти… С меня, наверное, причитается?

— А что, очень даже, — ответил Вит Эвин, скаля зубы в белоснежной улыбке. i.

Резкий удар судейского молотка восстановил тишину в зале.

— Прошу сообщить суду ваше имя, — сказала О'Мара.

— Доктор Соня Энгстром.

— Доктор Энгстром, какая у вас должность в муниципальном госпитале?

— Я заведую фармакологическим отделением.

— О! — возбужденно зашептал Вит в ухо Синди. — Хватайтесь за стул, сейчас начнется!


Глава 55


Соня Энгстром кратко обрисовала свою квалификацию, упомянула, что работает в муниципальном госпитале последние семь лет и отвечает за работу системы — в том числе и персонал — выдачи медпрепаратов в больнице. Создавалось впечатление, что Соня весьма уважительно относится к самой себе.

Выслушав ее, О'Мара спросила:

— Не могли бы вы поподробнее рассказать суду, как выглядит процесс выдачи лекарств?

— Конечно. У нас стоит автоматизированная компьютерная система, подключенная к специальному дозаторно-распределительному механизму.

— И насколько точна эта система?

— Она защищена от ошибок на девяносто девять и девять десятых процента.

— Поясните, пожалуйста.

Суть сводилась к следующему: скажем, врач-терапевт брал результаты анализов пациента и вносил диагноз в компьютер. Программа затем выводила на экран меню подходящих препаратов, откуда врач выбирал, другими словами, назначал нужный. Когда требовалось разносить медикаменты по палатам, медсестра вводила имя больного в компьютер, затем указывала свой код.

— Это как пароль, я правильно понимаю? У каждого работника свой собственный код? — вскинула руку О'Мара.

— Совершенно верно.

— Пожалуйста, продолжайте.

— Как только медсестра укажет свой код, один из провизоров в нашей аптеке проверит поступившие данные и, в свою очередь, введет наряд-заказ для конкретного пациента. При этом освобождается соответствующий рычажок на механизме, который выдает препараты.

— То есть что-то вроде торгового автомата?

— Пожалуй… — ответила свидетель, приятно удивляясь собственному таланту толково и доходчиво излагать. — Медсестра затем берет нужное лекарство из лотка автомата и приносит пациенту.

— Прямо-таки железобетонная, непробиваемая система.

— Практически да. Компьютерную программу изменить невозможно, а введенные коды запоминаются, и по ним можно воссоздать всю картину.

— Ага. Так-так. — О'Мара подошла к своему столу, покопалась в записях, затем вернулась поближе к свидетелю. — А скажите, пожалуйста, может ли обслуживающий техник заправить автомат неправильным препаратом?

— Теоретически такая возможность не отрицается…

— Отвечайте только «да» или «нет».

— Да.

— Может ли сотрудник, получивший тот или иной препарат, оставить себе некоторое количество, скажем, для личных надобностей?

— Да.

— Если диагноз поставлен или введен неверно, какова вероятность, что ошибочное лекарство попадет в организм пациента?

Сейчас свидетель быстро-быстро моргала. Лицо ее, как показалось Синди, пошло красными пятнами. Более того, Соню перекосило, как от зубной боли.

«Ну-ка, повтори еще разок про свои 99,9 процента!»

— М-м… э-э…

— Благодарю вас. — О'Мара решительно оборвала мычание доктора Энгстром. — А чем объяснить, что смертность по медикаментозным причинам выросла в три раза с тех пор, как муниципальный госпиталь приватизировали?

— Вы думаете, меня саму это не беспокоит? Да я где только не проверяла! — Энгстром повысила голос, в котором впервые с момента ее появления в «манеже» свидетеля начали пробиваться истерично-защитные нотки.

— Ну, доктор Энгстром, соизвольте все же ответить. В конце концов, вы заведуете фармакологией, числитесь в медицинском совете… Итак, возросла ли медикаментозная смертность в три раза за последние три года? Да или нет?

— Да, но… э-э… Да.

— Вы отрицаете, что близкие моих клиентов скончались из-за того, что получили не те препараты?

— Нет, этого я отрицать не могу, — едва слышно пробормотала Энгстром.

— Как вы думаете, чья конкретно здесь ошибка: вашего замечательного автомата, или же тут сказался человеческий фактор? В конце концов, результат один, не так ли? Разве не верно, что эти смерти стали следствием халатности и попустительства частично с вашей стороны и частично со стороны больницы?

— Протестую, ваша честь! Бездоказательно! — вскочил Крамер.

У Синди по телу побежали мурашки. Рядом на стуле покачивался и слегка присвистывал Вит Эвин.

— Принято, — отозвался судья Бевинс.

— Последнюю ремарку снимаю, — кивнула О'Мара. Она обернулась на присяжных и словно прилипла к ним взглядом. — Истец закончил, ваша честь.


Глава 56


По словам кого-то из дежурной смены, на улице стоял расчудесный осенний денек, но мне в это не верилось. Да и как иначе? Я сидела в своем закутке, поглядывая в окно на унылый, темный задний двор, и без энтузиазма откусывала от сандвича с ветчиной и сыром, когда в дверь постучался инспектор Конклин.

— Заходите, — проворчала я.

По мерцанию в карих глазах Конклина я поняла: чем-то взбудоражен. Даже к начальству явился не по уставу одетый: водной обтягивающей форменной рубашке. Интересно, что произошло?

— Лейтенант, у нас в кафетерии… в общем, вас там ждут. Прямо сейчас.

— Да что случилось?

Уже на выходе из моего закутка Конклин бросил через плечо:

— Пойдемте же, лейтенант, скорее… И припустил по коридору.

Я отбросила отчет, которым была занята, и поспешила за ним в тесную каморку, где обитала наша микроволновка на пару с пожелтевшим от древности холодильником.

За щербатым столом сидел Джейкоби, а напротив него — симпатичная молодая женщина лет двадцати с небольшим, в темно-синей футболке и мешковатых спортивных штанах. Ее длинные темные волосы была заплетены в косу, спускавшуюся вдоль всей спины. Девушка подняла на меня покрасневшие глаза с потеками размазанной туши.

Ясно. Человек только что плакал.

Зато на лице Джейкоби читалось умиротворенное выражение. Добрый дядюшка Уоррен, да и только! Улыбаться, впрочем, он не улыбался, но в зрачках прыгали огоньки довольства.

— Лейтенант, — промолвил он негромко, — позвольте представить вам Барбару Джейн Росс. Она освобождала квартиру от старых газет и нашла вот это.

В центр стола он выложил газетный снимок Девушки-из-«ягуара», той самой блондиночки, которую мы нашли в роскошной машине на Каштановой улице.

После появления фотографии в «Кроникл» наш телефонный узел чуть не раскалился под напором бестолковых «подсказок» от не менее бестолковой общественности. Но вот у этой девушки, если верить физиономии Джейкоби, есть что нам поведать.

Мы с Барбарой обменялись рукопожатием. Не пальцы, а ледышки.

— Можно? — показала я на некий снимок, который она судорожно тискала в левой руке.

— Да-да, — торопливо закивала Барбара и протянула мне карточку, запечатлевшую ее саму на пару с жертвой. Пляжное фото, что ли? Девушки стояли в широкополых соломенных шляпках и из одежды щеголяли лишь крошечными лоскутами-бикини. Одинаковые лифчики, одинаковые улыбки от уха до уха. — Мы были соседками по общежитию, — сообщила Барбара Джейн, и глаза ее опять наполнились влагой. — Поверить не могу… Бедная, бедная Сэнди…


Глава 57


Я передала ей коробку с салфетками, а сама вскинула глаза — сначала на Джейкоби, потом на Конклина. Под звук высмаркиваний в голове носилась одна и та же мысль: «Обалдеть! Наконец-то!»

— Как ее фамилия?

— Вегнер… Хотя иногда Сэнди пользовалась другими фамилиями, я их все не знаю.

— Она актриса?

— Н-нет… Эскорт-сервис.

Я, прямо, скажем, изумилась. Допустим, Сэнди Вегнер и впрямь была из «ночных бабочек». Но тогда, скажите на милость, как ей удавалось избегать дактилоскопирования? Ее что, ни разу не забирали в участок?

— А вы? Тоже из эскорта? — поинтересовался Конклин.

— Я учительница! Школа для детей-инвалидов… Тут недалеко, кстати.

Джейкоби пошел заправлять кофейный автомат стаканчиками и водой, а Барбара Джейн Росс тем временем рассказала нам историю своей дружбы с Сэнди.

— Мы вместе ходили в университет… тот, который в Санта-Барбаре. Жили в одной комнате. Сэнди вечно не хватало карманных денег, поэтому она несколько раз подрабатывала на… на «свиданиях». Вообще в эскорт-агентства записывается очень много девушек. — Барбара помолчала. — Студентам никогда — понимаете, никогда! — не хватает денег. Делала она это редко, но уж если делала, то от души. Ей вообще очень нравилось иметь еще одну, «секретную», жизнь… — Барбара вновь сделала паузу. — Я уже говорила, не одна Сэнди была такой.

— Не было ли в ее рассказах упоминаний о каких-нибудь жестокостях? — спросила я. — Может, кто-то из клиентов приревновал? Или просто был склонен к рукоприкладству?

— Нет-нет, — помотала головой Барбара, — такого даже близко не было. Она бы не стала таиться. Мы с ней обо всем болтали, даже о ее работе.

— У нее был ухажер? Может, он случайно узнал, чем она занимается… э-э… в свободное от учебы время?

— По-моему, в ее жизни не было каких-то особых, серьезных отношений, иначе она давно бы бросила свой ночной приработок, — пожала плечами Барбара. — Шлюхой-то ее не назовешь… Я понимаю, звучит странно, но она все равно… Господи Боже! Я только сейчас сообразила! А родители-то?! Они ведь ничего не знают!

— Как их зовут? Может быть, у вас есть адрес? Телефон? Барбара Джейн принялась копаться в сумочке и, наконец, извлекла электронную записную книжку.

— Живут они в Портленде… — рассеянно произнесла она. — Стойте! Вспомнила, как называлось ее эскорт-агентство! Хотя нет… Секунду… Что-то такое насчет смокинга… или фрака?.. А! «Цилиндр», вот!

— Спасибо. Вы нам очень помогли. У вас есть еще время, я надеюсь? Инспектору Конклину надо записать ваши показания.

Я направилась к двери, и Конклин тут же плюхнулся на мое место. Барбара Джейн Росс заглянула ему в лицо и расцвела как майская роза.

Тьфу!


Глава 58


Трехэтажный многоквартирный дом розового цвета стоял на Калифорния-стрит, на самой границе Финансового квартала.

Я помахала удостоверением, и консьержка набрала на домофоне нужный номер:

— Мисс Зельцер? К вам из полиции.

В динамике проквакал недовольный женский голос:

— Меня нет дома! Я никого не принимаю, ничего не знаю, сижу взаперти и вообще в чужие дела не лезу!

— А! Клоунесса! — доверительно заметил Джейкоби в сторону консьержки. — Это мы тоже умеем. Сейчас ей будет цирк с выездом на дом. Какой, вы говорите, этаж?

Поднявшись, на лестничной площадке мы обнаружили миниатюрную женщину. Никак не выше полутора метров; взбитая прическа с черепаховым гребнем, бледная губная помада, черная шелковая блузка и черные же атласные брюки.

Навскидку я бы дала ей лет тридцать пять, хотя «гусиные лапки» в уголках глаз намекали на более старший возраст. Или просто жизнь ее покрутила-повертела не хуже стиральной машины. А может, и так и эдак, черт ее знает.

— Господа полицейские, я занимаюсь службой знакомств. И лицензия моя в полном порядке! — Вот каким оказалось ее приветствие.

— Может, позволите зайти? — меланхолично промолвил Джейкоби. — Не ровен час, простудитесь. Как бы в глазик не надуло…

Крохотулька раздраженно фыркнула, но все же отступила на пару шагов, пропуская нас внутрь. Облицованный зеркалами коридор привел в гостиную, исполненную в серых тонах. Что обои, что мебель, что обивка — все серое. Стены увешаны черно-белой фото-эротикой а-ля Гельмут Ньютон.

Мы проследовали за хозяйкой до красного кожаного кресла возле инкрустированного журнального столика с открытым ноутбуком.

— Я — лейтенант Боксер. Это мой коллега, инспектор Джейкоби. Отдел по расследованию убийств.

Я подчеркнуто резко стукнула карточками Сэнди Вегнер и Девушки-из-«Кадиллака» о полированную столешницу.

Два бледных лица. Простыни подтянуты до лиловых борозд на шеях.

— Узнаете?

Зельцер втянула воздух сквозь зубы, затем ткнула пальцем в глаз Сэнди:

— Это Сандра Вегнер. Ходила под кличкой Таня. Вторую не знаю… Говорите, убита?

— Что вы можете о ней рассказать?

— Видела только один раз, потом общались исключительно по телефону. Отличное чувство юмора, неплохая фигура. Если б она только захотела, я бы обеспечила ее работой на каждую ночь. Увы. Так, почасовик-внештатник, можно сказать… Послушайте, вы же не думаете, что я как-то к этому причастна? — спохватилась Зельцер, адресуя вопрос мне.

— Она работала в ночь на пятнадцатое сентября?

Зельцер неопределенно вздернула брови, присела в кресло и набрала что-то на ноутбуке. Подперев подбородок ладонью, прокрутила данные на экране.

— В тот вечер ее клиентом был мистер Алекс Логан… Да-да, припоминаю. Он позвонил из гостиницы «Тритон». Сказал, что в городе пробудет одну ночь и хочет, чтобы с ним на шоу сходила миниатюрная блондинка… Нет, даже не на шоу. На постановку. «Генри V». Не могу вам сказать, почему это запомнилось…

— Логан из постоянных клиентов?

— Не-а.

— То есть вы приказали девушке идти на свидание с незнакомцем? — жестко уточнил Джейкоби. И совершенно правильно, я считаю.

Зельцер тут же опасливо отодвинулась.

— Я проверила его кредитку… Все нормально. Потом имя и адрес по сайту AnyWho.com, тоже все сошлось. Позвонила в гостиницу, там сказали, да, мол, есть такой. В общем, кошерный мальчик… А чего еще?

— Потом его видели? Разговаривали с ним?

— Не-ет… Да оно и понятно. Случайный заезжий турист, с какой стати он будет нам перезванивать?

— Сколько мистер Логан заплатил за свидание с Сэнди? — спросила я.

— Ее обычный тариф, десять сотен за ночь. Я отстегнула свое, потом кинула прямым депозитом ей на счет. А чаевые меня не касаются.

— Ее кто-нибудь домогался? Охотился за ней? Она что-то упоминала, какие-то неприятности из-за клиентов? — хмуро встрял Джейкоби.

— Нет… — Зельцер сглотнула. — Девочка она была не скрытная, мне бы все рассказала… Что вы на меня так смотрите? Я-то здесь при чем? На следующий день я пробовала ей дозвониться… Ни ответа, ни привета. Я и решила, что все, она завязала. Я, между прочим, знаете, на сколько из-за нее пролетела? Все расписание мне поломала! И вообще, я вам не мадам из «курятника»! У меня приличное заведение, а она — свободный агент!

Джейкоби полоснул по ней стальным взглядом. Сутенерша тут же съежилась.

— Зельцер, — медленно произнес мой бывший напарник, — я тебе уши оторву.

— Ой, ну ла-адно, сразу начинается… Нет, мне очень жаль, правда. Честное слово. А что я могла сделать? Работа у нас такая.

И с этими словами женщина извлекла гребень и тряхнула головой; крашеные волосы живописно рассыпались и кокетливо обрамили лицо. «Подсознательный жест, — подумала я. — Остатки совести пробуют отбиться женскими козырями».

Надо отдать должное Уоррену, он и глазом не моргнул.

— Что ты могла сделать? — переспросил он. — Ты понимаешь, что отправила девчонку на встречу с убийцей?

Зельцер закрылась руками.

— Данные этого козла мне, быстро! — чуть не плюнул в нее Джейкоби.

Зельцер что-то нацарапала на желтом листочке из блокнота. Уоррен без церемоний выхватил записку у нее из рук, затем сунул в дрожащие пальцы свою визитку.

— Если он еще раз позвонит, придумай какую-нибудь девчонку и пообещай ему встречу. Потом немедленно сообщи мне, понятно? Я спрашиваю, ты поняла? В любое время, днем и ночью, в жару и холод… Мой сотовый на обороте.

Мы уже направились к выходу, когда Зельцер окликнула нас:

— Мне очень жаль Сэнди… Если б только я знала… Пожалуйста, поймайте ее убийцу!

— М-гм, — отозвался Джейкоби, неудосужившись обернуться. И еще долго-долго бормотал себе под нос что-то нецензурное.


Глава 59


Когда мы добрались до квартиры Сэнди Вегнер, на пороге нас встретил Конклин. Я сказала «Привет!» Чарли Клэпперу, выскочившему из ванной с прозрачным пакетом, полным расчесок, зубных щеток и лекарственных пузырьков жертвы.

— На место преступления не похоже, — разочаровал меня Конклин. — Дверь была заперта на два замка, следов борьбы нет.

— А что есть?

— Упаковка из-под йогурта. Видно, употребила на ужин. По кровати разбросаны кое-какие вещи, как будто она примеряла, в чем выйти в город. В ванной — скомканное банное полотенце. Кстати, одежда ничего так, но отнюдь не дизайнерского класса. Никакой роскоши. На автоответчике два непрослушанных сообщения. От матери и — ей-богу, не вру! — из районной библиотеки. Дескать, книга просрочена. Записи описал и приобщил. Нажал кнопку повторного набора. Ее последний звонок был на справочный номер «Точное время и погода». Должно быть, решила проверить перед выходом.

— Благодарю за службу, — мрачно сказала я Конклину и поинтересовалась у ближайшего техника-криминалиста: — А у вас какие успехи?

— Снимки все сделали.

Я огляделась. В квартире Сэнди Вегнер стоял полумрак, окна выходили на задний двор. Стиль интерьера на сто процентов был взят из сетевых магазинов типа «Поттери Барн», вплоть до ажурной проволочной подставки для цветочных горшков. На одном из подоконников — ваза с мертвыми цветами. На книжных полках — современные романы и исторические жизнеописания по соседству с учебниками: математика, физика, история искусства…

Спальня оказалась совсем крошечной, не более четырех метров. Только кровать да стены симпатичного лилейно-синеватого цвета. Над изголовьем — наивные акварели с птичками, в углу — старательно выписанное имя хозяйки.

Вот что убивает меня в нашей работе: именно такие сугубо личные, интимные мелочи. Э-хе-хе…

Я распахнула встроенный двустворчатый шкаф и убедилась, что Сэнди весьма заботилась о своем гардеробе. Под футболки от Аньес-Бэ она отвела вешалки с подушечками-наплечниками; деловые костюмы, платьица и даже джинсы — все накрыто сверху пластиковыми мешками, в которые пакуют вещи в химчистках. Обувь выстроена в горделивый ряд и тщательно вычищена. Каблуки в очень недурном состоянии.

В целом гардероб подобран со вкусом, хотя ничто не стояло и даже не валялось близко к тем классным вещицам, что мы нашли на ее трупе.

Рядом со мной сопел Джейкоби, шумно выдвигая и задвигая ящики.

Добравшись до нижнего белья, он крякнул и позвал меня, сам стеснительно отодвинувшись в сторонку.

Я бросила взгляд. Ага. Кружевные пушапы, невидимые стринги и прозрачные… даже не знаю, можно ли назвать трусиками кусочек лейкопластыря на ниточках?

Да. И еще вибратор цвета психоделической радуги.

Профессиональный инструментарий.

Или девушка просто вела амбициозную половую жизнь.

Мы обыскали все четыре комнатки, но, по сути дела, ничего не нашли. Не оказалось даже компрометирующей телефонной книжки или романтического дневника. Или лекарства мощнее «умиротворителя» на случай ПМС.

Похоже, что ночная жизнь Сэнди Вегнер занимала весьма незначительную долю ее повседневного бытия.

Я попросила Конклина смотаться в дежурную часть и пробить имя Алекса Логана по всем известным базам данных. Затем мы с Джейкоби опечатали квартиру и спустились на улицу.

Без пятнадцати семь, а небо уже подернулось цветом чугуна. Нынче солнце садится рано, город к шести часам кутается в серый саван. Настроение ни к черту…

— Они следуют определенному шаблону, — сказала я Джейкоби, пока тот прогревал мотор. — Если Сэнди работала в эскорте, то и Девушка-из-«Кадиллака» тоже, наверное. А отсюда получается, что ДНК-профиль по взятым мазкам… — Я даже не стала продолжать.

— Ох, и не говори. Сплошное расстройство, — махнул рукой Джейкоби. — Сперма не разрушается трое суток. Поди, тут разбери, чья она: от убийцы, очередного клиента или постоянного молодого человека.

— Тут и разбирать нечего, — горько кивнула я. — В прокуратуре сразу заявят, мол, с чем вы приперлись? Ищите бронебойные улики!


Глава 60


А с другой стороны, работа идет, и мы — вполне возможно — все ближе подбираемся к настоящим доказательствам.

В тот вечер гостиница «Тритон», как всегда, бурлила. Отель находится в страшно популярном месте — на Юнион-сквер, — между трамвайной линией и Чайнатауном. Декор в духе «Цирк-дю-Солэй» и расценки по средней категории.

Джейкоби протолкался к задерганному регистратору, сунул ему в нос корочки и без лишних проволочек потребовал разыскать дежурного менеджера:

— Скоренько-скоренько, не задерживаем…

Из задней комнаты вышел плотный мужчина сорок лет. Бирка на кармане форменного сюртука извещала, что перед нами «М-р Дж. Андерсен, мнджр.». Он скупо кивнул и поинтересовался, в чем, собственно, проблема.

— Проблема действительно есть, причем серьезная. Мы расследуем убийство, — сказала я. — Нам нужны регистрационные книги за сентябрь, конкретно за пятнадцатое число, и все, что вы еще можете найти на гостя по имени Алекс Логан.

— И кассету во-он с той камеры, — поддакнул Джейкоби, тыча пальцем куда-то за регистрационную стойку. — А также с коридорной камеры, что стоит на этаже Логана. За пятнадцатое сентября, естественно.

Менеджер надул щеки.

— Постановление у вас имеется?

— А оно вам надо? Я к тому, что обыск можно и по полной программе оформить. Двери на запоры, всех гостей на улицу, денька три провозимся…

Мистер Андерсен быстренько подсчитал, во что это выльется как отелю, так и ему лично, понятливо кивнул и сообщил:

— Видеозапись у нас ведется скользящим методом, ротация одной и той же кассеты через сорок восемь часов. Запись от пятнадцатого сентября давно уже затерли, причем неоднократно. Впрочем, вот эти, — он показал на шеренгу регистраторов студенческого возраста, — дежурят постоянно. Я подниму записи, найдем, кто конкретно стоял в тот вечер… Довольны уровнем моего сотрудничества с полицией?

Выяснилось, что мистера Алекса Логана регистрировал некто Гари Мец, тощий студент с отсутствующим взглядом.

— Кажется, я его помню, — подумав, сообщил Мец. Он побарабанил пальцами по столу и посмотрел мне куда-то за плечо. — Он был с каким-то мужчиной. Номер 2021.

По-моему, я даже позабыла дышать в эту минуту. Господи, как мне захотелось пройтись по этой ниточке до конца!

— Если не ошибаюсь, он примерно с меня ростом, нормального сложения, — добавил клерк. — Возможно, китаец.

— Алекс Логан? Это у него азиатская внешность?

— Ну да, типа того. Может, наполовину китаец. А второй… тот типичный громила. Под метр девяносто, сотня кило. Блондинистый. Он, кстати, сказал, что хочет номер для курящих… Между прочим, не гомики.

— Это они вам сами сказали?

— Да нет, им хотелось номер с кроватью пошире, но одеты были не настолько хорошо, чтобы сойти за голубых. У того, кто поздоровее, вообще прическа, будто он сам перед зеркалом стрижется.

— Вещи? Багаж?

— У верзилы был с собой чемодан на колесиках. Я обратил внимание, потому как уж больно приличная кожа. Брэндовая. Может, даже «Туми». В общем, дорогая вещица.

— Ну, спасибо, мистер Мец, — промолвила я, всеми силами стараясь сдержать ликующие нотки. — А теперь хорошо бы и на комнатку взглянуть.


Глава 61


Номер 2021 был третьим по счету от лифта и отличался столь же эксцентричным интерьером, что и гостиничный вестибюль: изголовье, обтянутое тканью в крупную шашечку; трехногие стулья; темно-синие половики со звездочками… Текущих постояльцев по нашему требованию вежливо попросили выйти вон, и поэтому на кровати остались распахнутые чемоданы, а в ванной комнате — различные туалетные принадлежности. На ночном столике стояла початая бутылочка из мини-бара.

Я попробовала представить, как все могло выглядеть. Допустим, китаец открывает дверь. Сэнди Вегнер говорит «здравствуйте». Бросает свое пальто на стул. Клиент подсыпает ей рогипнол в выпивку. Из ванной вылезает громила-душегуб — и парочка принимается задело.

Такое чувство, что это происходит прямо сейчас, только невидимым образом. Беспомощную Сэнди Вегнер насилуют, затем убивают два урода.

Неизъяснимый ужас охватил мою душу, пока сама я озиралась, машинально отыскивая хоть что-то неуместное, бросающееся в глаза. Увы, с момента смерти Сэнди здесь уже многие спали, номер чистили не раз и не два…

— Терпеть не могу работать с гостиницами, — пожаловалась я бывшему напарнику. — Тут, наверное, на одном только ковре миллион лобковых волос, и ни один из них ни с чем не совпадает.

В дверь сунулся менеджер и сообщил, что перевел постояльцев в номер получше, так что 2021-й мы можем занимать столько, сколько потребуется. Я его поблагодарила и пообещала уйти поскорее, но не раньше чем здесь поработают криминалисты.

— Может, они все-таки найдут какие-нибудь отпечатки… следы… волоски из базы данных рецидивистов… — поделилась я своими соображениями с Джейкоби.

— Мечтать не вредно, — пожал он плечами.

— Молиться тоже, — буркнула я.


Глава 62


Вся витрина была увешана голенькими уточками, перехваченными проволочными удавками за шею. «Толстяк Вонг», китайский ресторанчик в пяти минутах ходьбы от «Тритона», сразу давал понять, что к чему.

— А что, мне здесь нравится! — одобрительно сказала я.

Зал был залит ярким светом, натертый линолеум и пластиковые столешницы нещадно бликовали под флуоресцентными лампами. На стенах висело меню, изображенное китайскими буковками на полосках красной бумаги.

В кои-то веки выбраться из промозглого полумрака да похлебать горяченького! Чаю, например. А острый суп — вообще восхитительно. Пока мы поджидали свои блюда, Джейкоби разложил копии гостиничных чеков на имя Алекса Логана.

— Вот за телефонный звонок в «Цилиндр», — ткнул он пальцем. — Четыре с половиной минуты. Далее, Логан со своим приятелем ополовинили мини-бар. Шампанское, ты смотри… С картофельными чипсами?! Та-ак… Платный кабель, ровно в девять… Ты бы на что поставила? Футбол или порно?

— Мне кажется, они все спланировали до мелочей. Забронировали номер, забронировали шлюшку, потом изнасиловали и убили в том месте, где искать улики — значит, по определению копаться в стоге сена на предмет иголки. Затем сполоснули труп в ванной, смыв все свои волосы или нитки.

— Про парфюм не забудь.

— Спасибо за напоминание! — фыркнула я. — В общем, побрызгали духами куда надо, приодели, причесали и в целом превратили в куколку.

— Тот чемодан… они в нем одежду привезли, — продемонстрировал мощь интеллекта Джейкоби. — А вывезли уже труп. На колесиках, раз-два — и вся недолга.

— А потом подбросили в чужую машину, чтобы мы нашли.

Я только-только собиралась вслух задуматься, где они взяли одежду, как зазвонил мой сотовый. Конклин.

— Лейтенант, я пробил его имя и номер кредитки. Полный отпад. Алекс Логан — женщина. Слышите меня? Из базы водительских удостоверений: миниатюрная блондинка, двадцать три года. Похоже, мы нашли Девушку-из-«Кадиллака».

— Та-ак… Что еще?

— Я уже подъехал к ее дому, стою внизу, на Джоунс-стрит. Портье утверждает, что Логан давно не видно. И еще я связался с офисом «Америкам экспресс». Кредитка не аннулирована, за последние десять суток использовалась только один раз. Гостиница «Тритон», пятнадцатого сентября.

— Хорошо, я звоню в прокуратуру, приеду с ордером… Ричи?

— Да, мэм?

— Так держать.

Я нажала отбой и повернулась к Джейкоби.

— Ну?

— Конклин молодец, — сказала я. — С кредитки Логан оплачены услуги Сэнди Вегнер и гостиница. Алекс Логан и есть наша Девушка-из-«Кадиллака».


Глава 63


Следующим утром я то и дело поднимала голову, бросая взгляд на дежурку и ожидая, что вот-вот мы совершим гигантский прорыв в деле о Девушках-из-автомобилей.

У жертв нашлись имена, и вместе с этим критически важным кусочком информации появился приличный шанс, что жизни Алекс Логан и Сэнди Вегнер пересеклись в какой-то точке, откуда потянется не просто ниточка, а толстенькая леска, за которую мы и вытянем убийц.

Сквозь стекло я видела, как Джейкоби на пару с Конклином висят на телефонах, пытаясь дозвониться до родителей девушек, — и тут к нам зашел библейский столп света и надежды.

Я имею в виду Клэр. В нескольких шагах за ней плелась некая молодая особа. В дверь моего кабинетика раздался стук, и я махнула им рукой — дескать, заходите.

— Линдси, это Банни Эллис.

Банни?! В смысле, та самая Зайка, на которую давеча жаловалась Клэр?

— Здравствуйте-здравствуйте… Добро пожаловать. Новая ассистентка патологоанатома отличалась серыми глазками (и впрямь косенькими), характерной щелью между верхними передними зубами и таким количеством милых косметических дефектов, что захотелось ее обнять и утешить.

— Она помогала готовить Вегнер и Логан для выдачи семьям, — сообщила Клэр. — Что ж, Банни, повтори теперь лейтенанту, что ты мне в морге рассказала.

— Ой, вы знаете, мне было так интересно! Это такое убийство, и девочки такие молоденькие, я прямо не могу, и еще я подума…

— Покороче, дитя неуемное.

— Ой, извините! Все их парфюм. Я его сразу подметила, как только их привезли, но просто не знала, что это важно…

— Да-да, Банни, продолжайте, — поспешила я не дать Зайке снова отвлечься, заодно вспоминая, как пахли те духи, что убийцы разбрызгивали по гениталиям жертв.

— Точно такой же мне муж подарил на день рождения. Называется «Черный жемчуг». Эксклюзивный бренд специально для «Нордстрома».

Я перевела взгляд на Клэр, затем снова на Банни.

— То есть в других универмагах его просто невозможно достать?

— Вообще нигде, кроме «Нордстрома», — энергично затрясла головой девушка.

В кровь впрыснулся адреналин, замешанный на надежде. Ведь кто-то купил этот эксклюзив в «Нордстроме», что может означать номер кредитки, фамилию или даже неплохой видеоряд с охранных камер…

— Банни, видите во-он тех двух телефонисток с бритыми подбородками?

— Седой старик и инспектор Конклин?

Я чуть не закатила глаза под лоб. Сколько она провела у Клэр? Всего-то ничего — а уже научилась опознавать Рича Конклина!

Я кивнула:

— Вот-вот. Идите к ним, представьтесь и расскажите про «Черный жемчуг». Они вас на руках носить будут.


Глава 64


Едва Джейкоби с Конклином выехали в «Нордстром» выяснять насчет парфюма, как из интеркома раздался голос Бренды:

— Лейтенант, тут звонит какая-то женщина, утверждает, что ей нужна охрана. Разговаривать отказывается и требует только начальника отдела убийств.

— Имя?

— Миссис Анита Хаггерти, из муниципального госпиталя. Говорит, что она там пациентка.

Раздался тихий женский голос, почти что шепот:

— Лейтенант Бакстер?

— Боксер… Чем могу?

— Вас когда-нибудь тошнило от страха? Поверьте, сейчас я именно в таком состоянии!

— Секундочку, миссис Хаггерти. Давайте по порядку.

— Хорошо, только не удивляйтесь, если я неожиданно повешу трубку!

Я записала номер ее палаты и посоветовала не отвлекаться по мелочам.

— В общем, года три-четыре назад… это было в Рали… я попала в больницу с сотрясением мозга. Со мной в палате лежала еще одна женщина, у нее случилось прободение язвы. Дотти Кумз. Ее уже подготовили к выписке, как вдруг начались судороги, и она умерла. Прямо у меня на глазах…

— Да-да, миссис Хаггерти, продолжайте.

— Но почему она умерла?! Я помню, санитарки задернули штору возле койки, и давай шептаться, мол, как же так? Что с ней случилось?.. А потом пришел врач и сказал им такое, что… В жизни не забуду. Спросите меня на смертном одре, а я все равно отвечу.

— Ну-ну-ну? Я слушаю!

— Он сказал, мол, порой дует скверный ветер.

— Как-как? Что это значит?

— Это значит «Пятница, тринадцатое». Это значит «Кошмар на улице Вязов»… Я не знаю, лейтенант Бакстер, но умерла женщина, с которой мы стали подругами. А врач отреагировал такой больной шуткой, аж до мурашек… Так вот: он здесь! Он только что сунул голову ко мне в палату и, кажется, узнал… А у меня завтра хирургия на грыже! — У миссис Хаггерти перехватило горло. — Говорят, операция совсем простенькая, однако — Богом клянусь! — я перепугана до смерти!

У меня засосало под ложечкой. Возникло чувство, будто я знаю, что она мне скажет дальше. Лоб пробило холодным потом.

Я прижала трубку поплотнее.

— Вы могли бы вспомнить имя этого врача?

— Вспомнить?! — фыркнула Хаггерти мне в ухо. — Гарза! Доктор Деннис Гарза!


Часть четвертая ШОУ-ГЕРЛ

Глава 65


«Порой дует скверный ветер».

И так-то неприятная фразочка, если учесть все обстоятельства, а тут еще перепуганные нотки в словах миссис Хаггерти. Я сама покрылась гусиной кожей. В ушах зазвучал и голос Юки: «Кто-то убил мою маму в этой дрянной больничке…»

Я в полном одиночестве доехала до муниципального госпиталя, по дороге уверяя себя саму, что не занимаюсь расследованием. Так просто, небольшое наведение справок. Или визит вежливости, если угодно.

Внешне Муниципальный госпиталь Сан-Франциско напоминал колоссальную каменную твердыню, куда от тротуара вела аллея, усаженная тенистыми деревьями за низенькой решетчатой оградой.

Я припарковалась на больничной стоянке и проникла в унылый вестибюль первого этажа. Пересекла его, ступая по неподатливым плитам из серого гранита, попала к лифтам, вышла на третьем этаже и по стрелкам добралась до одноместной палаты 311.

Только я собиралась открыть дверь и познакомиться с миссис Хаггерти, как из палаты вышла санитарка с ворохом постельного белья в руках. Дождавшись, пока она не свернет за угол коридора, я ступила внутрь.

По характеру голоса миссис Хаггерти я в своих мыслях нарисовала образ худенькой женщины с темно-рыжими, крашенными хной волосами и сейчас готовилась проверить свою интуицию.

К чему я не была готова, так это к совершенно пустой комнате и голому матрасу на осиротевшей койке.

Несколько секунд я оцепенело, стояла в дверях, тупо моргая, затем резко провернулась и бросилась в коридор.

Санитарка успела запихать простыни в бельевую тележку и катила ее куда-то прочь.

— Стойте! — скомандовала я, в прыжке ухватив женщину за локоть.

Надо же, какая у нее перекошенная физиономия! Что-то не похоже на закаленный больничный медперсонал…

— Отпустите меня!

— Прошу прощения, — промолвила я, демонстрируя удостоверение. — Лейтенант Боксер, ПДСФ, следственный отдел. Я к миссис Хаггерти, номер 311.

— Стало быть, вы опоздали.

— Как это опоздала? Да она мне только что звонила! Что случилось?

Перед мысленным взором стояла женщина, нагнувшаяся к телефону и что-то опасливо шепчущая в трубку.

Что за ерунда?! Мы разговаривали буквально несколько минут назад!

— Она сама себя выписала, не испрашивая разрешения врачей. Я лично вывезла ее на инвалидном кресле прямо на улицу. Помогла сесть в такси. Желтое, как в Нью-Йорке, кстати… Ну, все, наверное? Можно идти?

Я кивнула, сказав спасибо.

Санитарка побрела дальше, оставив меня в пустынном больничном коридоре.

Перед глазами появилась дверь на лестницу и надпись «Выход», когда из какой-то палаты выглянула медсестра и молча поманила меня пальцем. Светлокожая негритянка, синяя наглаженная униформа, круглое лицо, лет двадцать пять от роду, рыжеватые курчавые волосы. На шее цепочка из крошечных металлических шариков с подвешенной биркой: «Нодди Уилкинс, дипл. м/с».

— Это вы из полиции, да? — спросила она тихо и напористо. — Слушайте, мне надо с вами поговорить. У нас тут такие дела творятся… Вам пора вмешаться, честное слово.


Глава 66


Разговор было решено продолжить где-нибудь вне больничных стен. В итоге мы с Нодди Уилкинс устроились в салоне моего «иксплорера», потягивая буфетный кофе из бумажных стаканчиков.

— Происходит что-то неладное, — начала Нодди. — На прошлой неделе, когда умер очередной мой подопечный, я вообще чуть не спятила. Мистер Харрис был такой живчик, даже передать трудно. Его готовили к выписке домой, а не на кладбище. А тут — раз! Сердечный приступ, видите ли! А ведь, насколько я знаю, его сердечко было в полнейшем порядке.

— Вам это показалось подозрительным?

— Во-первых, естественно, да! А во-вторых… когда я нашла его мертвым, у него на глазах лежали кружочки.

Я поперхнулась, чудом не забрызгав лобовое стекло.

— А? Какие кружочки? Типа монеток?

— Ну да, как бы монетки, но на самом деле вроде пуговиц. Словно с пиджака или блейзера. И с рисунком… ну-у… как чеканка, только изнутри.

— С выпуклым рельефом?

— Вот-вот, с выпуклым рельефом! Там был такой медицинский символ: змеи вьются вокруг палки, а наверху — крылышки.

— Вы имеете в виду жезл-кадуцей?

— Точно! Кадуцей…

Меня будто спихнули в канализационный люк.

На глазах мертвого пациента лежали метки!

Чем это еще может быть, как не подписью злодея?

— Это плохо, да, плохо? — зачастила Нодди, прочитав потрясение на моем лице. — Есть кое-что еще…

Она впилась в меня своими темными овальными глазами, словно долгое время сдерживалась и теперь ей, позарез нужно было высказаться.

— В первый раз, месяцев шесть назад, я нашла эти круглые штуки на глазах другого мертвого больного. Я тогда еще подумала: монеты перевозчику. Жуткое дело… Но потом, когда они появились на мистере Харрисе… честное слово, я чуть не заорала в голос. Не только со страху, но и от злости. Он мне понравился, этот старичок, забавный такой. И я ему тоже… А теперь эти штуки? Ну, уж нет, хватит с меня, пора бы тут хорошенько разобраться.

— Отчего же вы в полицию не сообщили? — спросила я скорее для проформы, потому как Уилкинс хоть и была лично мне симпатична, особым умом явно не отличалась.

— Как это — не сообщила?! Еще как сообщила! Правда, не в полицию, а старшей медсестре, а уж она обещала все передать самому мистеру Уитли! Мистер Уитли — самый главный у нас в больнице, он генеральный управляющий!

У меня так билось сердце, что в ушах гремело. Каким образом госпиталю удавалось скрывать столь дикие вещи?

— Нодди, — сказала я, — надо, чтобы вы написали заявление.

Женщина тут же отодвинулась, уткнувшись плечом в закрытую дверцу.

— Нет, пожалуйста, — испуганно отмахнулась она. — Мне без этой работы хоть в петлю! Ведь я одиночка, двое малышей…

— Понимаю-понимаю, — поспешила я ее успокоить. — Никто и не узнает, обещаю. А вы, кстати, беседовали с этим управляющим?

— Да-а уж, беседовала… Он меня чуть не съел! — Молодая женщина покачала головой при воспоминании. — Сказал, что монетки просто чья-то шутка, а если я пойду языком чесать, то больнице это влетит в приличную сумму, и придется пойти на сокращение штатов… А я не дура, мне много раз повторять не надо. — Она помолчала. — В общем, я заткнулась. А что прикажете делать?.. Ну, так вот, а потом до меня дошли слухи, будто на других пациентах тоже появлялись эти штуковины. Но народ сделал вид, будто ничего не случилось. И действительно, на несколько месяцев все успокоилось, а потом — бац! бац! бац! Мертвые больные, один за другим, один за другим… И у каждого монетки на глазах!

— Сколько именно, Нодди? Сколько умерло?

— Не знаю я! — Она вдруг протянула мне оголенную по локоть руку. — Видите, вся в пупырках? Ни спать, ни есть не могу… Нет, если это и в самом деле чья-то шутка, как уверял мистер Уитли, то пусть мне расскажут, где тут юмор!


Глава 67


Я нетерпеливо поерзала в мягком кресле с высокой спинкой. Под ногами ковер с плотным ворсом; рядом кофейный столик из светлого дерева с небрежно брошенным номером «Форчун»; приятная обстановка… Словом, все, как и полагается для приемной человека уровня Карла Уитли, генерального управляющего муниципальным госпиталем.

Секретарша бережно положила трубку и сообщила, что мистер Уитли готов принять меня прямо сейчас.

Я вошла в офис с огромным количеством окон. Из-за стола поднялся седовласый мужчина с гладкими розовыми щечками и в очках с проволочной оправой. Внешне он изрядно смахивал на сенатора-республиканца или бритого Санта-Клауса.

Мы потрясли друг друга за руку, и я показала ему свое удостоверение, попутно размышляя о том, что у меня с собой нет ни напарника, ни ордера, ни даже номера заведенного дела. Из всех улик и свидетельств — лишь страх Нодди Уилкинс и ни на минуту не дающий успокоиться образ мамы Юки.

— Лейтенант, я, признаться, не совсем понимаю, — начал Уитли, едва усевшись в кресло. Я заняла место через стол. Из окна, напротив, по глазам больно било солнце. — Кто-то пожаловался в полицию? Кто именно? И по какому поводу?

— Вас это удивляет? Теперь я должна признаться, что не совсем понимаю. На ваш госпиталь, извините, в суд подали.

— Чушь! — отмахнулся Уитли. — Издевательство над правосудием! У нас замечательная больница, просто мы живем в такое время, когда чуть что — сразу в суд!

— Тем не менее, я хотела бы задать вам несколько вопросов.

— Ладно, — легко согласился он, переплел пальцы за головой и откинулся в своем роскошном кресле а-ля президент. — Валяйте!

— Что вы можете сказать о монетах, которые ваши сотрудники иногда находят на глазах умерших больных? И как долго это продолжается?

— Ах, монеты… — протянул он, возвращаясь в прежнюю позу и бросая на меня снисходительный взгляд. — Вы, должно быть, имеете в виду пуговицы?

— Монеты, пуговицы… Какая, к черту, разница? Между прочим, в моей профессии их называют уликами.

— Уликами чего, дорогой мой лейтенант? Нам известны причины смерти каждого пациента, и ничто — ни разу! — не указало на убийство. Хотите знать мое мнение? Эти пуговицы — просто дурацкая шутка. Черный юмор.

— Потому вы и не сообщили о них в полицию?

— А что именно сообщать? Больные действительно порой умирают!

Уитли выглядел невероятно самодовольным, а мне в людях никогда не нравилась такая черта. А в сочетании с гладким детским личиком на фоне лошадиного ржания и подавно. Не говоря уже о том, как он нагло и неуклюже пытается задурить мне голову.

— Сокрытие улик, мистер Уитли, является преступлением. Или вы расскажете мне все об этих пуговицах, или в нашей приятной беседе придется поставить точку, после чего я вас арестую за препятствование полицейскому расследованию.

— Арестуете? Секундочку, лейтенант, я только адвоката приглашу.

— Ради Бога, — ответила я. — А пока мы его ждем, призадумайтесь над ситуацией. У вас до сих пор была неплохая репутация. Но под каким углом все начнет смотреться, когда я проведу вас в наручниках мимо шеренги полицейских машин с включенными мигалками и сиренами?

Уитли потянулся к интеркому. Набрал несколько цифр, после чего сердито бросил трубку на место.

— Слушайте, это же курам на смех! — Его глаза прожгли во мне две дырочки. — Да подавитесь! Нам скрывать нечего!

Он рывком открыл ящик стола, извлек кремовый конверт с больничной эмблемой в верхнем левом углу и, разжав пальцы, уронил его на столешницу.

— Такие пуговицы, лейтенант, можно купить в любом магазине, где торгуют спецодеждой. Как видите, я не чиню никаких препятствий… А что касается этого идиотизма в целом, то он не может выйти за рамки данного медучреждения. Если вы хоть чем-то навредите нашей репутации, я позабочусь о привлечении муниципалитета — и вас лично! — к ответственности за клевету.

— Что вы так занервничали? Если между пуговицами и смертью пациентов нет причинно-следственной связи, вам не о чем беспокоиться.

С этими словами я протянула руку за конвертом, подняла не заклеенный клапан и заглянула внутрь.

Блестящие латунные бляшки.

Десятки кружочков, каждый размером меньше десятицентовика, с небольшим продырявленным выступом сзади и рельефным изображением кадуцея спереди.

Я потрясла конверт, и пуговицы забренчали. Хм-м… может, прав Уитли? Самые обыкновенные униформенные пуговицы. Ничего особенного.

Впрочем, мы оба знали, что за каждой парой из них стоял человек, умерший в муниципальном госпитале.

— Мне нужен список всех пациентов, на которых нашли эти штуки, — сказала я.

— Хорошо, пришлю по факсу, — пожал плечами Уитли.

— Очень вам признательна, — сложила я руки на груди, — но я предпочитаю подождать прямо здесь.


Глава 68


Сквозь полуденные пробки я добиралась до Дворца правосудия, всю дорогу сердито фыркая при воспоминании об Уитли и покрываясь гусиной кожей при мысли о тех чертовых пуговицах.

Во имя всего святого, что бы это могло значить?

Опечатать глаза покойников — дело, прямо скажем, жутковатое. Правда ли во всем повинен некий жестокосердный шутник, как уверял Уитли? Или же муниципальный госпиталь скрывает длинную цепочку серийных убийств?

Рядом, на пассажирском сиденье, лежал список мертвецов, что я получила от управляющего.

У перекрестка Монтгомери и Калифорния-стрит я включила проблесковый «маячок» и открыла конверт. Внутри находилась двухстраничная распечатка имен пациентов, которых на протяжении последних трех лет находили с пуговицами на глазах. Тридцать две фамилии. Боже милосердный!

В шапке таблицы шли названия колонок: «Имя больного», «Имя врача», «Дата смерти», «Причина смерти».

Я бегло просмотрела список, перевернула страницу.

Лео Харрис шел в самом конце… а строчкой выше — Кэйко Кастеллано.

У меня у самой чуть сердце не остановилось, когда я увидела имя матери Юки.

Перед глазами встало ее доброе лицо — а затем ей на веки легли два омерзительных латунных диска…

Раздраженные вопли клаксонов вывели меня из транса.

— Ладно, ладно, еду уже! — крикнула я в окно, пихнула рычаг переключения передач и выжала педаль газа. «Иксплорер» рванулся вперед.

Наперегонки с моими мыслями.

Итак, что мы имеем? Уитли заявил, что попросту не хотел предавать огласке инциденты с пуговицами. С другой стороны, такое нежелание еще не свидетельствует о факте маниакальных убийств.

У нас и так полно незакрытых дел и слишком мало рук, чтобы ввалиться к Траччио, не имея ничего более существенного, чем горсть пуговиц и список фамилий.

Если я хочу получить ответы, мне придется обжулить систему.

Попросив одного верного друга об очень большом одолжении…


Глава 69


Обеденный перерыв кончился, и Юки вновь заняла свое место в зале судебных слушаний. Ларри Крамер приступил к уплотнению обороны, в то время как Морин О'Мара на глазах публики атаковала очередного свидетеля защиты в ходе перекрестного допроса.

Для прессы это выглядело «танцем с саблями», любопытной театральной постановкой, а для Юки последние дни обернулись настоящей пыткой, эмоциональным потрясением.

Она пыталась читать мысли присяжных по лицам. Складывалось впечатление, что их вполне устраивает цепочка свидетелей Крамера: заседатели машинально кивали, слушая, как врачи и сообразительные администраторы больницы объясняют, почему была неизбежна смерть больных, уверенно шедших на поправку. Пациент за пациентом, случай за случаем…

Юки раскрыла блокнот и вновь пробежалась по своим записям, сделанным во время утренней дачи показаний Карла Уитли. Под ненавязчивым руководством Крамера генеральный управляющий предстал откровенным, добродушным, не лишенным юмора человеком.

А затем за него взялась О'Мара, пытая свидетеля традиционным вопросом: «Вы ведь не отрицаете тот факт, что за последние три года смертность по медикаментозным причинам подскочила в больнице в три раза?»

Уитли с готовностью это подтвердил, но — в отличие от Сони Энгстром — безо всякого замешательства и путаного лепета. Он старательно обошел острые углы, попутно отстреливаясь таким потоком цифр и статданных по национальной отрасли здравоохранения, что их с лихвой хватило бы на десять составов присяжных. Люди на глазах тупели от столь могучей лавины информации.

— Желаете что-то уточнить, мистер Крамер?

— Да, ваша честь, спасибо. — Крамер поднялся и, не выходя из-за стола, обратился к своему свидетелю: — Мистер Уитли. В той статистике, которую вы сейчас привели, упоминалось, что из-за врачебных ошибок в Соединенных Штатах ежегодно умирает от пятидесяти до ста тысяч пациентов. Эти сведения достоверны?

— Разумеется, — кивнул Уитли. — Поданным Института безопасной лекарственной практики, от одних только медикаментозных просчетов каждый год умирает порядка семи тысяч человек.

Юки старательно занесла это в свой блокнот. Факты просто ошеломляющие, хотя ее не так уж сильно интересовали слова Уитли. Ведь он кто? Корпоративщик, так называемый пиджак. Ему по статусу положено, отбиваясь всеми силами, опровергать любые обвинения.

Есть нечто куда более интересное. Юки во время перерыва украдкой просмотрела список свидетелей защиты. И уже неделю с нетерпением ждет, когда выйдет этот человек. До вожделенного мига осталось всего ничего.

Как только Крамер закончит с Уитли, он пригласит доктора Денниса Гарзу.


Глава 70


Пока Гарзу приводили к присяге, Крамер перекладывал бумаги и думал: «Что поделаешь, не всегда удается найти нужного свидетеля. Приходится работать с тем, что есть…»

Он вскинул глаза и еще раз оглядел красавчика. Тот обдернул свой дизайнерский пиджак от Армани, сел на свидетельское место, аккуратно поправил обшлаги шитой на заказ сорочки, скрестил ноги и выпрямил спину, приняв горделиво-непринужденную позу.

Гарза скорее походил на голливудского актера, нежели на трудягу, шестьдесят часов в неделю по локоть в крови копающегося в человеческих кишках.

Однако Крамера волновал не столько этот факт, сколько собственно личность Гарзы, а точнее, непредсказуемость милого доктора, способная соперничать даже с его наглостью. Тот наотрез отказался выслушивать рекомендации и репетировать вероятные сценарии, заявив, что двадцать два года работы уж как-нибудь дадут ему возможность ответить на предъявленные больнице обвинения.

В том-то и проблема: «как-нибудь» здесь не пройдет. Что ж, остается надеяться на лучшее.

А впрочем, чего заранее паниковать? Показания Гарзы вполне могут решительно изменить ход процесса.

Крамер позволил себе легкую улыбку и, поприветствовав свидетеля, спросил:

— Доктор Гарза, вы ознакомились с выдвинутыми обвинениями?

— Да. И я искренне сопереживаю пострадавшим семьям.

— Я намерен поговорить с вами о тех конкретно пациентах, которые поступили в отделение неотложной помощи в период ваших дежурств.

И Крамер приступил к допросу, с каждой минутой чувствуя все большее и большее душевное облегчение. Доктор очень квалифицированно и толково объяснил смерть каждого больного, буквально покорив заседателей своим профессионально-лаконичным языком, внушавшим несомненное уважение и доверие. Он, образно выражаясь, попал в жилу.

— А скажите, пожалуйста, доктор Гарза: видится ли вам нечто общее за всеми этими трагическими событиями?

— Я вижу полное отсутствие чего-либо общего, — промолвил Гарза, характерным жестом откидывая волосы со лба. — Вижу случайные, достойные всяческого сожаления ошибки, которые — к нашей великой скорби — ежедневно происходят в каждом медицинском учреждении, причем не только у нас в стране, но и во всем мире. Увы, такова горькая реальность…

— Благодарю, многоуважаемый доктор Гарза! — И Крамер небрежно бросил в сторону О'Мара: — Свидетель ваш.

Он проследил, как женщина-адвокат выходит в центр зала, и от выражения ее лица благоприобретенное чувство облегчения вдруг стало искать угол потемнее. Крамер знал характер Морин. Уже доводилось схлестываться с ней на прежних процессах. Она всегда была подготовлена, ситуацию схватывала мгновенно и просто ослепляла своими способностями вести допрос.

Но на этот раз в ее глазах читалось нечто новенькое.

Улыбка профессионала за миг до контрольного выстрела.


Глава 71


Юки подалась вперед, когда О'Мара обратилась к свидетелю:

— Доктор Гарза, ответьте, была ли Джесси Фальк вашей пациенткой. Вы помните ее?

— Да. Разумеется, помню.

— Ваша ичесть, нами установлено, что Джесс и Фальк была Доставлена в муниципальный госпиталь как больная сердечной аритмией. Также установлено, что ее смерть была вызвана ошибочным введением эпинефрина, приведшим к последующему угнетению и затем к полной остановке сердечной деятельности.

— Мистер Крамер? — вскинул судья глаза.

— Мы не оспариваем.

— Продолжайте, мисс О'Мара.

Юки физически ощущала напряжение в воздухе; остается только гадать, что испытывал несчастный вдовец, молодой мужчина, сидевший в трех рядах впереди.

— Доктор Гарза, как именно умерла миссис Фальк?

— Вы только что сами сказали. От сердечного приступа.

— Справедливо подмечено. Я, впрочем, имела в виду несколько иное. Не могли бы вы описать ее смерть, чтобы нам удалось получше представить ее последние минуты?

Ларри Крамер немедленно вскочил на ноги:

— Протестую! Ваша честь, советник пытается оказать эмоциональное давление на присяжных!

— Ваша честь, я просто спросила, как умерла пациентка. Весь наш процесс именно об этом.

— Да-да… Доктор Гарза, прошу отвечать на вопрос. Юки отметила, что по лицу Гарзы скользнула рябь недоумения.

— Ну-у, имела место вентрикулярная тахикардия… Очень быстрое сердцебиение.

— Как вы полагаете, эти ощущения могли вызвать у нее страх? Панику?

— Вероятно, да.

— Что еще?

— По-видимому, она попробовала бы найти психологический комфорт в контакте с предметами своего непосредственного окружения.

— К примеру, судорожно вцепилась в простыни?

— Возможно.

— Пыталась звать на помощь?

— Ваша честь! — вмешался Крамер. — Во имя человеколюбия! Во имя уважения к чувствам семьи миссис Фа…

— Я тронута, мистер Крамер, — сообщила О'Мара. — Вы очень любезны к моим клиентам.

— Протест отклонен. Прошу вас, доктор Гарза.

— Да, она могла позвать кого-то. Не знаю. Меня там не было.

— Что еще, доктор Гарза? Просто дайте медицинское описание.

— Началась вентрикулярная фибрилляция. По мере снижения притока крови к головному мозгу развиваются клинические судороги… такие мелкие подергивания конечностей. Кожные покровы становятся холодными и липкими на ощупь. Головокружение, общая слабость, затем шок. Весь эпизод занимает каких-то две-три минуты и заканчивается потерей сознания.

— Доктор, вам знакомо выражение «психотический ужас»?

Крамер поднялся и произнес тоном глубочайшего негодования:

— Я категорически протестую, ваша честь. Советник пытается играть на чувствах присяжных!

— Отклоняется, мистер Крамер. «Психотический ужас» — термин клинической медицины и потому приемлем в суде. О чем вы и без меня отлично знаете. Итак, доктор Гарза?

— Нельзя ли повторить вопрос?

О'Мара интонациями подчеркнула каждое слово:

— Знаком ли вам термин «психотический ужас»?

— Да.

— Объясните, пожалуйста, его значение. Гарза заерзал в кресле.

— Так в танатологии называют те несколько секунд, которые отделяют вас от смерти… Вызнаете, что она неминуема. Знаете с абсолютной точностью, что вот он — конец.

Сложив руки за спиной, О'Мара сказала:

— Господин доктор, можно ли в качестве примера психотического ужаса привести последние минуты того американского журналиста, которому террористы отрезали голову перед видеокамерой?

— Пожалуй.

— Не согласитесь ли вы с утверждением, что Джесси Фальк, ощутив практически трехкратное учащение собственного пульса, оказалась вне себя от паники? Что в течение тех двух-трех минут чудовищной боли и страха она испытывала «психотический ужас»?

— Пожалуй.

— Как вы там выразились?.. «Каких-то две-три минуты»? И О'Мара сделала паузу.

Юки следила за ленивой секундной стрелкой казенных часов, зная и понимая, что именно сделала О'Мара. Женщина-адвокат заставила всех и каждого в зале на себе примерить, как долго умирала Джесси Фальк.


Глава 72


Синди находилась там же, на скамейке прессы. Пальцы ее порхали над клавиатурой, фиксируя практически дословно ход перекрестного допроса, который оказался сухим, резким и решительно беспощадным. Один из самых впечатляющих примеров адвокатского искусства, что ей встречались за годы работы. «А она совсем даже ничего, эта рыженькая… По своим талантам ни капли не уступает Ларри…»

— Итак, господин врач, вы только что доложили нам, что смерть Джесси Фальк произошла по ошибке. А теперь прошу ответить на мой следующий вопрос. Каким образом случилась эта ошибка?

— Я не знаю, как и почему эпинефрин попал в ее капельницу. Распоряжения такого не делалось. Послушайте… — Доктор подался вперед. На его лице проступил румянец раздражения. — Мы все люди — и врачи, и медсестры. Ошибки неминуемы. Пациенты умирают. Порой дует скверный ветер.

По залу скользнул шепоток. Легкие пальцы Синди на мгновение замерли на клавишах. Что-что он сказал? «Порой дует скверный ветер»?

Коллективные вздохи и ахи улеглись, и в судебном зале воцарилась звенящая тишина, как в пустыне под полуденным солнцем. Никто уже не кашлял, не менял позу, не шуршал конфетными обертками…

О'Мара небрежно бросила:

— А вы, доктор, имеете какое-либо отношение к этому «скверному ветру»?

Лоренс Крамер вылетел из кресла:

— Протестую! Советник пытается вывести свидетеля из себя!

— Протест отклонен. Присаживайтесь, мистер Крамер.

— В чем вы меня обвиняете? — нахмурился Гарза.

— Доктор, вы здесь не для того, чтобы задавать мне вопросы, — жестко ответила О'Мара. — Четырнадцать человек из двадцати, чьи семьи я представляю, либо непосредственно являлись вашими пациентами, либо погибли во время вашего дежур…

— Да как вы смеете?!

— Ваша честь! Прошу обязать свидетеля отвечать на вопросы!

— Доктор Гарза, соблаговолите выполнять судебные правила.

— Итак, я задаю вопрос снова, — сказала О'Мара ровным, сдержанным тоном. — Имеете ли вы какое-либо отношение к смерти этих людей?

Гарза подобрался в кресле и уставился на О'Мара взглядом василиска.

«Доведись им остаться вдвоем, он бы ее застрелил», — невольно подумала Синди.

— Я беру Пятую.

— Пардон, что вы сказали?

— Я сказал, что использую Пятую поправку к Конституции.

На лицах присяжных можно было прочесть потрясение; мигом позже зал взорвался криками. Судья Бевинс поднял молоток.

— Благодарю вас, — промолвила О'Мара, и легкая улыбка осенила ее черты. Она даже позволила себе кинуть косой взгляд на Ларри Крамера. — К данному свидетелю вопросов больше не имею.

— Да нет же, погодите, я не то имел в виду…

— Спасибо, доктор Гарза!

— Свидетель, попрошу покинуть кресло. Объявляется перерыв до девяти часов утра. Продолжим завтра, — возвестил судья и в последний раз стукнул молоточком по столу.

Синди сохранила файл и запихнула компьютер в сумочку. Пока толпа выносила ее на выход, в голове неустанно звучало эхо поразительных высказываний Гарзы.

«Порой дует скверный ветер».

«Использую Пятую поправку».

Доктор только что надиктовал заголовки к репортажам.

И они разойдутся в национальном масштабе.

У двери поджидала Юки. С совершенно круглыми глазами. Такое впечатление, что она секунду назад выиграла свой собственный процесс.

— Синди! Нет, ты слышала?!

— Спрашиваешь! Дурень ухитрился заявить, что, дескать, отвечать, не намерен, чтобы не свидетельствовать против самого себя.

— Да ведь это признание! — У Юки треснул голос. — Этот скот виновен, виновен, виновен!


Глава 73


Карибские ароматы жареного мяса с луком и зрелым подорожником налетели на меня, едва я толкнула дверь в «Сьюзи». Друзья уже собрались и были совершенно поглощены беседой.

Я бедром подпихнула Клэр к краю банкетки, уселась сама и тут же заказала себе пива.

— Ну, что я пропустила?

— Честное слово, Линдси, если б ты только была с нами! — взахлеб начала Юки. Такое оживленное лицо я видела у нее, пожалуй, впервые со дня смерти матери. — В суде Гарза выдал себя с головой!

— Хочу все в деталях и красках! Излагай дословно!

Понятное дело, Юки еще до моего прихода успела принять пива, а потому на мои слова отреагировала в буквальном смысле, принявшись копировать поведение и голоса О'Мара и Гарзы, повторяя все их высказывания до запятых.

Синди не выдержала, вмешалась в повествование, и они вдвоем, перебивая и упрекая друг друга в неточностях, принялись поливать нас из такого словесного брандспойта, что мы с Клэр невольно расхохотались.

От избытка чувств Синди всплеснула руками:

— И самое главное — да хватит вам ржать, рассказать не даете! — так вот, самое главное, ему надо было только застенчиво проблеять, мол, «ну что вы, никакого отношения к их смертям я не имею!».

— А он вместо этого взял Пятую! — воскликнула Юки, для пущего эффекта шлепнув ладонью по столу. Сейчас она испытывала чувство какого-то мрачного воодушевления. — Это же надо, какой дуболом! Сам себе на член наступил!

— По-моему, в нем заговорила совесть, — добавила Синди. — Чем больше я копаюсь в его прошлом, тем большей скотиной он представляется.

— Поподробнее, пожалуйста, — сказала я, поднимая опустевший стакан.

Лоретта подмигнула, вернулась с кувшином, бросила на столешницу закатанное в пластик меню.

— К примеру, — начала Синди, — с нескольких мест он ушел при сомнительных обстоятельствах. Точнее, его «ушли». Не то чтобы «вы уволены!», но совершенно определенно — «Вот ваша шляпа, а вон там дверь». По крайней мере, один раз он едва-едва улизнул из-под назревавшего процесса о сексуальных домогательствах.

— Спрашивается, отчего меня не удивляет, что этот Гарза юбки не пропустит? — задала риторический вопрос Юки. — Сволочь наглая. Самовлюбленный павлин.

Синди энергично закивала.

— Возвращаясь к теме: слишком уж много случайностей приключилось с его пациентами. Не доведись мне раньше услышать о подобных случаях, я бы сказала, что такого не может быть.

— А знаете, что меня здесь больше всего пугает? — вступила в разговор Клэр. — Только каждая десятая врачебная ошибка привлекает к себе внимание. Такие ошибки по большей части не являются фатальными. Больной выжил и благополучненько вернулся домой. А на нет и суда нет… Но даже если больные умирают при подозрительных, если не сказать диких, обстоятельствах, в глазах людей врачи все равно выглядят полубогами, а потому их словам принято верить.

— Верить их словам… — повторила Юки, чья улыбка помрачнела, словно месяц под наползающей тучей. — Ну, уж нет, только не я. Для меня Гарза не полубог, а нечто противоположное. Я просто знаю: он — воплощение зла!


Глава 74


Юки лежала на спине в собственной кровати и рассеянно наблюдала за бегущими по потолку отблесками фар.

За ночь она просыпалась так часто, что даже не могла понять, удалось ли хоть немного поспать. Вот и на этот раз, когда стрелки на часах перевалили за шесть, ее выбило из забытья, как если бы под подушкой сработала пожарная сирена.

Юки откинула одеяло и прошлепала до письменного стола, чтобы включить компьютер. Словно от крошечной арфы, из динамика донеслись три чистых ноты: Интернет подключен.

Адрес она нашла с первой же попытки. Он жил едва ли в паре миль от ее дома.

Он, злой гений.

Юки набросила плащ «Берберри» прямо поверх голубой атласной пижамы, на лифте спустилась в подземный гараж, открыла дверцу своей «акуры» и пристегнула ремень.

Она ощущала приподнятость и безрассудство, будто под сильным ветром ступила на карниз многоэтажного дома, чтобы полюбоваться панорамой. Вдавив педаль газа, Юки бросила машину под резкий уклон Джоунс-стрит. Как там говорится? «Кто не рискует…»

У перекрестка с Вашингтон-стрит она затормозила, проводив взглядом громыхающий трамвайчик, и принялась барабанить ногтями по рулевому колесу, когда подбиравший школьников автобус еще одну долгую минуту заставил ждать за своей широкой кормой. Свернув на Пасифик, он наконец открыл ей дорогу.

Юки принялась набирать скорость, напоминая себе, что не ощущала в себе такого лихого безумия со дня смерти отца. Она любила его. Тяжело страдала и никогда, никогда не забудет своей любви к нему.

Но смерть мамы — совсем другое дело. Здесь зияющая рана в душе, здесь вечная агония, здесь безвозвратная и бессмысленная потеря. С таким уходом мамы никогда не примириться.

К моменту поворота на Филберт туман уже рассеялся. Юки окинула взглядом фешенебельный квартал и нашла дом номер 908 чуть дальше по улице — три этажа кремово-желтой штукатурки с морозным ободком белой лепнины.

Сидеть и ждать в припаркованной напротив машине пришлось долго, не меньше двух часов; она начала ощущать себя сумасшедшей.

Посыльный от «Федэкса» пришел за какой-то бандеролью. Няня-мексиканка прокатила близняшек в прогулочной коляске, за которой плелся привязанный за поводок терьер. Обычная повседневная картина, ныне окрашенная в сумрачные тона ее личной печалью.

А затем поднялась гаражная дверь желтого дома, и задним ходом выехал черный лоснящийся «Мерседес».

Вот он. Труполюб.

Юки приняла решение следовать за ним. Мысль эта мелькнула так быстро, что скорее ее можно назвать инстинктом, нежели рассудочным действием.

Машины гуськом направились в южном направлении по Ливенворту, пролетая повороты, взбираясь на холмы и падая в низины, пока, наконец, лобовое стекло не заполнила громада муниципального госпиталя.

Юки просигналила, демонстрируя намерение проследовать за «Мерседесом» на парковку, и тут в зеркале заднего обзора увидела полицейскую машину. Она нервно стиснула руль и нажала на тормоз.

Превышение скорости?

Девушка свернула и остановилась у тротуарной бровки, невидящим взглядом упершись прямо перед собой. Патрульный автомобиль скользнул мимо.

Дрожащей рукой Юки выключила зажигание и замерла, поджидая, пока не успокоится сердце.

Дура! Дура!

Пижама промокла от пота, атласные манжеты и воротник выглядывают из-под плаща… Боже! Если бы копы задали ей простой вопрос, что бы она им ответила?

Что следит за Гарзой?

Красный свет светофора. Перед носом машины туда-сюда снуют прохожие. Клерки с кожаными папками и дымящимися бумажными стаканчиками. Медсестры и врачи, в пальто поверх халатов, ноги мягко ступают в тапочках на резиновой подошве…

Каждый спешит на работу.

Юки мысленно вернулась в прошлое, вспоминая, как еще пару недель назад сама торопилась попасть в лифт, который унес бы ее на один из верхних этажей небоскреба, где за ней водилась слава молодого, энергичного адвоката одной из ведущих юридических фирм.

Она любила свою профессию. А сейчас не могла даже вообразить себя за рабочим столом. Нынче все ее таланты клинически сошлись на Деннисе Гарзе. И на поисках ответа, как и почему это чудовище умертвило ее маму.


Глава 75


Темно-коричневый, как бы припудренный пылью конверт я увидела сразу, несмотря на целую гору макулатуры, скопившейся в коробке «Для входящих». Выдернув его из бумажной стопки, я взрезала клапан маникюрными ножницами, которые держала в верхнем ящике.

Отчет я прочитала быстро; затем для вящей надежности перечитала. На пуговицах-кадуцеях дактилос кописты обнаружили не самое маленькое число невнятных отпечатков. Миллионов эдак пятьдесят, полагаю.

Реальных результатов — ноль.

Я поднялась из-за стола и подошла к Джейкоби, который только что развернул обертку двойного сандвича с яйцом и теперь накладывал в тарелку шинкованную капусту с маринованным чесноком.

— Хочешь? — поднял он одну половинку сандвича.

— Давай.

Я ногой подтянула стул и расчистила себе местечко на столе, локтем сдвинув стопку бумаг.

Пока мы обедали, я опробовала на Джейкоби ворох мыслей и, в частности, сообщила, что Юки подала заявление, обвиняя муниципальный госпиталь в убийстве своей мамы.

Все остальное я тоже рассказала: и про беседу с медсестрой, и про пуговицы с кадуцеями, и про сведения, которые удалось выцарапать из Карла Уитл и по ходу словесного фанданго в его президентских апартаментах…

Я говорила, и говорила, и говорила — а Джейкоби ни разу меня не остановил. К тому моменту, когда я добралась, наконец, до судебного процесса, он вскрыл коробочку «Криспи креме» и выложил передо мной шоколадное печенье.

— А что за роль ты здесь играешь: начальника отдела или рядового следователя?

— У нас одно-единственное патологоанатомическое заключение, насчет Кэйко.

— И как же Клэр это охарактеризовала?

— Да никак. Дополнительных-то улик нет. Придется ждать, пока не появятся факты.

— Что-то я в толк не возьму… Где здесь указания конкретно на Гарзу? Или вам, девочкам, его физиономия не нравится?

— Ну, положим, Бог его не обидел…

И я рассказала Джейкоби, что Кэйко, подобно пациентам из судебного процесса, попала в больницу через отделение неотложной помощи, а ОНП, как мы уже знаем, — это епархия Гарзы.

С другой стороны, то же самое можно было сказать и про тысячи других людей, которые потом успешно выписались и, насколько мне известно, счастливо живут до сих пор.

— В списке больничных кадров — врачей, медсестер, санитарок, технического персонала — мне надо найти нечто такое, что либо даст логичное объяснение, либо, напротив, укрепит мои подозрения, — сказала я.

— А от меня ты чего хочешь?

Джейкоби скомкал бумажный мусор, оставшийся после обеда, и зашвырнул его в мусорную корзину.

— Чуть-чуть поработать в сверхурочные…

— Нынче вечером?

— Причем бесплатно, потому что…

— Ах, черт, совсем забыл! У меня на сегодня билеты в оперу!

— …потому что бюджет на сверхурочные в этом месяце мы весь использовали. Потому что дело официально не заведено. И потому что я даже понятия не имею, где тут собака зарыта.

В итоге Джейкоби сдался, понимая, что я бы то же самое сделала для него, поменяйся мы местами.

К тому времени, когда дневная смена выкатилась, наконец, из дежурки, уступив место менее везучим коллегам, мы с Джейкоби успели прогнать через базу данных имена шестисот сотрудников муниципального госпиталя.

В результате среди них удалось даже выявить врачей с сомнительной профессиональной карьерой, не говоря уже про младший медперсонал, где-то и дело встречались индивиды, привлекшие внимание полиции за хулиганские выходки, бытовое насилие, причастность к вооруженным ограблениям, за употребление наркотиков… Вождение в пьяном виде я даже упоминать не буду.

Из моего принтера выскочила краткая сводка о «пуговичных» жертвах.

Я зачитала ее Джейкоби:

— Все тридцать два пациента прошли через ОНП, причем половину из них осматривал лично Гарза. Негры, белые, желтые, серо-буро-малиновые, какие хочешь… От семнадцати до восьмидесяти трех лет; летальные исходы за последние три года разбросаны по календарю равномерно, то бишь случайно…

— Понятно. То, что ты сейчас мне изложила, можно подытожить так: профиль типичной жертвы отсутствует. Если вообще их можно считать жертвами, и это «если», знаешь ли, стоит под большим вопросом.

— Ты прав, мой верный Санчо Панса… Я в тупике. На руках лишь странная «пуговичная» подпись — и больше никакой связи между жертвами.

Тут Джейкоби зашелся кашлем. Рана в легких не затянулась до конца и порой изматывала подобными приступами. Отдышавшись, он положил стопочку бумаг под дырокол и встал, чтобы набросить куртку.

— Рискую повторить очевидное, и все же… Кто здесь говорит про убийства, кроме твоей Юки? На чем основано ее утверждение? Может, она просто ненавидит доктора Гарзу?

— Согласна, Уоррен. Однако пуговицы на глазах мертвецов что-нибудь должны значить. Или нет? Если ты думаешь, что я спятила, попробуй тогда объяснить, где логика.


Глава 76


По дороге домой я только и делала, что размышляла о том больном воображении, которое маячило за пуговицами-кадуцеями. Или мы с Юки превратились в параноиков, или опасения верны: в муниципальном госпитале орудует весьма необычный маньяк-убийца.

И никому до этого нет дела.

Хоть бы почесались слегка…

Проверив дома, корм для Марты и забежав на секунду в уборную, я через рекордное время вновь сидела за рулем «иксплорера», направляясь в сторону больницы.

Другими словами, к месту преступления? Хм-м…

Припарковавшись неподалеку от входа, я прошла внутрь и минут пять провела в холле, рассеянно листая старые, захватанные номера журналов. Решив, наконец, что вживание в образ типичного посетителя успешно завершено, я отправилась на разведку.

Коридор был залит мертвой белизной люминесцентных ламп. Временами навстречу попадались больные, опасливо передвигавшиеся по стеночке, на костылях или вообще толкавшие перед собой капельницы на колесиках. Высокомерный медперсонал занимал центральный ряд, упершись взглядом в никуда.

Натянув козырек бейсболки пониже, я держала руки в карманах и надеялась, что девятимиллиметровый «глок» не очень сильно выдает себя под мягкой, застегнутой на молнию курткой.

При этом я понятия не имела, чего, собственно, ожидаю здесь найти.

Может, и правда, есть смысл побродить, посмотреть? Вдруг в голове что-то щелкнет, и все эти смерти, статданные и наши подозрения как-то сольются вместе, являя взору хрестоматийную, безошибочную картину серийного преступления, самого жуткого за историю Сан-Франциско…

С другой стороны, я не имела никакого права подсматривать за работой госпиталя. В конце концов, я лейтенант полиции, а не частный детектив. Если Траччио узнает, он с меня семь шкур спустит за самовольство.

Вот какими мыслями была занята моя голова, когда я свернула за угол и врезалась в брюнета в белом халате. Планшет с бумагами так и полетел из его рук.

— Прошу прощения, — промолвила я приятным, мелодичным голосом.

И едва не выскочила из собственных носков, не говоря уже про кроссовки. Думала-то я о нем часто, однако лицезреть доктора Гарзу довелось только один раз, да и то в тот день, когда мы с Юки доставили Кэйко в здешнее ОНП.

Он поднял планшет и уставился своими колючими черными глазами мне в лицо. Безусловно, вызов — и я едва справилась с желанием пихнуть его мордой в стенку и стянуть руки «браслетами».

«Вы арестованы! За наглость и сволочизм, за то, что у моей подруги каждую ночь кошмары, за то, что мы подозреваем вас в неизвестном числе смертей, которые могут быть — а могут и не быть! — убийствами. Права разъяснить?»

Вместо этого я сжала кулаки прямо в карманах и решила не уступать ни пяди.

— Я знаю, кто вы такая, — между тем заявил Гарза. — Лейтенант полиции. Подруга мисс Кастеллано. Которая до сих пор не в себе. А вам так не кажется?

— С ней все в порядке, — парировала я. — Чего не скажешь про вас!

Его бесстрастная физиономия, можно сказать, треснула, продемонстрировав диковатую ухмылку. Мы бы так и остались стоять, как два ненавидящих друг друга паралитика, если бы над головой не хрюкнул динамик:

— Доктор Гарза! Срочно в ОНП!

Мы одновременно шагнули в стороны, уступая друг другу проход.

— Я на работе, — процедил он.


Глава 77


Лорен Макенна сделала быстрый вдох и постучала в дверь. Нервно переминаясь на ковровой дорожке, она принялась ждать. В животе трепыхались бабочки, в голове билась мысль о том, что она сошла с ума. Надо окончательно спятить, чтобы решиться на подобное…

Опустив голову, Лорен посмотрела на свои туфли-лодочки из золоченой, тисненой кожи, остроумно сочетавшиеся с тончайшей, чуть ли не газовой шелковой юбкой, задалась было вопросом, заметит ли он, тут же потеряла эту нить и принялась уверять себя, что еще не поздно, что вполне есть время унести отсюда ноги.

Или даже так: если он ей не понравится, она просто скажет: «Извините, я ошиблась»…

И тут открылась дверь.

Ее «партнер» улыбался. Смахивает на азиата, лет тридцати, худощавый, на голове хардгелем устроены шипы из волос. Одет ничего так: голубая хлопковая рубашка, песочные слаксы… Симпатичный. У нее даже мелькнула мысль, достаточно ли хороша она для него.

Мужчина протянул руку вперед и взял девушку за запястье.

— Я Кен, — тепло и приветливо сказал он. — Лорен, ты восхитительна. А от твоего наряда я просто без ума. Ты превзошла все мои ожидания. Входи, пожалуйста.

Лорен поблагодарила, шагнула внутрь роскошного номера. Сердце бешено колотилось о ребра. Кен между тем что-то сказал.

— А?

— Я хочу получше рассмотреть твое лицо. Не возражаешь?

Он сам снял с нее солнечные очки.

— А ты улыбаться умеешь? — спросил затем мужчина, демонстрируя белоснежные зубы.

Вместо ответа Лорен прижала руки к животу, защищаясь сумочкой, и затравленно оглянулась, пытаясь охватить всю обстановку в один миг: ТВ-экран с сюжетом из «Фактора страха», бутылка шампанского на столике, собственно хозяин… Незнакомец.

Как ей вообще могло показаться, что она сможет пересилить себя и пройти через такое?

— Ну что ты дичишься? — спросил он. — Улыбнись же хоть чуть-чуть.

Она уступила, слегка обнажив стиснутые зубы под вздернутой губой.

— О-о! — заломил бровь мужчина. — Брекеты? Сколько же тебе лет, Лорен?

— Девятнадцать. Я на втором курсе. В колледже.

— Что-то не похоже, — поцокал он языком и вновь улыбнулся. Совсем белые зубы, просто до изумления… Гладкая-прегладкая, как бы атласная кожа… И не очень старый.

А с другой стороны, нельзя забывать, что это не просто «свидание вслепую».

Она пришла в гостиничный номер, к совершенно незнакомому мужчине, который хочет дать ей денег за… ох, одному Богу известно за что.

В голове тут же проявились унизительные картинки, словно выхваченные фотовспышкой: попытки прошмыгнуть мимо хозяйки съемной комнаты, непокрытый чек, прилепленный скотчем к кассовому аппарату в кампусном магазинчике, пристальные взгляды тех, кто одолжил ей денег…

И соседка по комнате, цедящая сквозь зубы: «Вот тебе номер, садись и звони. Договоришься с Марго, она в два счета решит все твои проблемы».

В два счета? Безумие, чистое безумие…

Но Кен уже помогал ей снять пальто из верблюжьей шерсти. Она попробовала саму себя подбодрить: «Держись, Лулу. Смелее. Только представь: тебя ждет столько денег…»

Она заметила, как Кен скользнул взглядом по ее длинным, стройным ногам; по облегающей полупрозрачной блузке, не скрывающей бретелек… И тогда Лорен решилась: она поставила руки на бедра, приняла позу, подсмотренную у журнальных фотомоделей, и конфузливо хихикнула, когда Кен недоуменно вздернул брови.

Словно со стороны, она услышала собственный голос, произносящий слова из когда-то виденного фильма:

— Денежки попрошу вперед! — И, спохватившись, добавила: — Не возражаешь?

— Нисколечко. — Кен вытащил пачечку купюр из заднего кармана. Десять хрустящих сотен легли девушке в ладонь. — Проверь, если хочешь. Хотя и так все без обмана. Я держу свое слово.

Лорен робко улыбнулась и, торопливо сунув деньги в сумочку, положила ее у телевизора.

Кен предложил кресло возле окна, и она послушно присела, с благодарностью приняв бокал шампанского. «Дом Периньон» зашипел в глотке, потихоньку смывая страхи и опасения.

— Слушай, сделай для меня, а? — сказал Кен. — Встряхни головой, будто у тебя волосы ветром подняло. Видела, наверное, как это у моделей получается?

— Вот так?

— Превосходно. Просто отлично… Да ты расслабься, Лорен. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

А ведь она действительно уже начала расслабляться. Ей становилось тепло в этом дорогом номере с бархатными шторами. В окне сиял разноцветными огоньками мост. Как на картинке…

Кен очень любезен. Не торопит, ведет себя ничуть не грубо…

Мужчина вынул бутылку из ведерка со льдом, долил ей бокал.

Она сказала:

— Кен, я открою тебе секрет. Сегодня… самый первый раз…

— Что ж, это большая честь для меня. Я вижу, что ты славная девочка… А, слушай! Мне нужен твой совет.

Он пересек комнату и из кармана пальто вынул какие-то рекламные проспекты. Протянул их Лорен.

— Я вот машину присматриваю… Тебе, какая больше нравится? «Порше», «БМВ» или «Мерседес»?

Девушка принялась листать глянцевые страницы, настраиваясь на нужный лад, чтобы оценить красоту моделей, — и тут распахнулась дверь в соседнюю комнату.

Сердце прыгнуло в горло, когда перед глазами обрисовался блондинистый гигант, вошедший с таким видом, словно имел все права здесь находиться.

Лорен бросила недоумевающий, встревоженный взгляд на Кена.

— Ах да, — махнул тот рукой. — Я как раз собирался тебе сказать. Это мой друг, Луи.


Глава 78


Проспекты выскользнули из руки Лорен, усеяв пол вокруг золотых туфелек. Внезапно ее охватил холод, в животе что-то провалилось, как если бы она стояла в кабинке лифта с лопнувшим тросом.

С разинутым ртом она пялилась на Луи: широкий, мускулистый, в хаки и розовой трикотажной рубашке. Видимо, когда-то — в колледже, наверное — он много занимался спортом, но сейчас заматерел и походил скорее на тренера.

Луи бросил на девушку беглый взгляд, вздернул бровь, словно хотел сказать: «Ого! Неплохо!» — и только затем начал разглядывать ее в открытую.

— Подождите… — робко начала Лорен. Она быстро встала с кресла, и голову тут же закружило. Девушка попыталась прикинуть расстояние до двери и свои шансы. — Я не… мы не договаривались, чтобы втроем… Я совсем, совсем не согласна…

— Не волнуйся, — сказал Кен, вскидывая руки и показывая раскрытые ладони. — Луи отличный парень. Лорен, послушай, все в порядке. Тебе не о чем беспокоиться. В конце концов, тебя бы не направили сюда, если бы у них были подозрения.

— Я ошиблась, — помотала она головой и обхватила плечи руками. — Не сердитесь, но я не из тех… это не для меня…

— Луи, — негромко позвал Кен, отвернувшись от нее. — Скажи «привет» девушке, не будь таким букой.

Здоровяк пересек комнату, выставил мясистую ладонь. Глаза его смотрели мягко и застенчиво.

— Очень приятно познакомиться. Меня зовут Луи.

Лорен упрямо держала свою руку у бедра, пытаясь вообразить, что вот она кое-как цепляет деланную улыбку, говорит, что ей на секунду надо припудриться в ванной, небрежно берет в руки сумочку. Выхватывает тысячу баксов, бросает их на телевизор… и прочь, прочь отсюда!

— Луи, отчего бы тебе не показать… ну, ты знаешь. Время для Лорен как бы притормозило. Она оперлась о стул, чтобы не упасть. Луи тем временем подошел к двери чулана. Дверь чулана?

— У него золотое сердце, — промурлыкал Кен тихо-тихо, чтобы не услышал Луи. — И не было женщины с прошлого года, когда его бросила подружка. Очень, очень достойный человек. — Кен многозначительно помолчал. — Я готов доверить ему собственную жизнь.

Из чулана Луи выкатил в комнату дорожный кофр.

— У тебя ведь седьмой номер? — улыбнулся Кен. — Я просил только седьмой.

Лорен тупо кивнула.

— Просто у него день рождения, — сказал Кен. — Мне не хотелось, чтобы он провел его в одиночестве.

У девушки меж тем начало вырисовываться свое представление насчет Луи. Наверное, он один из тех увальней, кто не знает, как обращаться с прекрасным полом. Добрый, робкий плюшевый медведь… Она проследила, как он вжикнул молнией на чемодане, достал оттуда длинное платье и развернул его на весу в полный рост.

— Лорен, это для тебя. Честное слово. Навсегда. И никаких обязательств.

Девушка уставилась на темно-синюю вечернюю роскошь: кружевная отделка, переливы драгоценных камней у лифа, пикантный обливной силуэт, клеш от коленей до самого пола… «Моник Лильер», цена в голове не поместится. Неужели это ей?!

— У меня связи в оптовой торговле, — объяснил Луи. Неужели? Неужели… ей подарок?!

Она уже не чувствовала ни страха, ни напряжения. Два симпатичных парня… пускай забавляются… оплатим все долги… какое изумительное платье! Ее вдруг захватил и понес пьянящий восторг.

Кен между тем развернул перед ее глазами ожерелье. Плетеная цепь, усыпанная бриллиантовой крошкой. Нет, даже не так: гибкий, брызгающийся искрами жгут света!

— Сегодня твой счастливый вечер, — промолвил Кен. Лорен хотела было сделать шаг навстречу, показать им, что все в порядке. Но перед глазами все почему-то поплыло, комната наклонилась под сумасшедшим углом…

Подломились ноги, девушка осела на пол. Шампанское полезло из желудка обратно в горло.

«Не могу открыть глаза! Что со мной?!»

Она почувствовала, как двое мужчин переносят ее на постель… чужие руки стаскивают с нее одежду… кто-то нетерпеливо срывает трусики… ее ноги заброшены за чьи-то плечи… грубые толчки… А сейчас что?!

Страшная сила выдавливает воздух из груди. Навалилась неимоверная тяжесть. Она не может дышать!

— Не-ет… — хрипит она. — Нельзя…

Слышится смех.

Что-то обвивается вокруг шеи. Она пробует отбиться, но тщетно. Даже пошевелиться не получается!

Судорожные потуги захватить глоток воздуха… в рот и нос лезет пластик… сквозь прозрачную пленку проглядывает перекошенное лицо Кена… с его добрыми карими глазами произошла жуткая перемена.

«Почему? Почему вы со мной такое творите? Зачем я здесь? Господи, меня убивают! Не надо, не надо, еще есть время, стойте!.. Боже милосердный, дай мне один, последний, шанс — и я никогда, никогда в жизни не совершу ничего подобного, нет, не-ет, я не хочу умирать, пожалуйста, только не так…»


Глава 79


Джейк Хадли бросил взгляд на часы. То же самое он уже проделал минуту назад. И за минуту до этого… Все еще без четверти девять. Он с детьми с половины восьмого утра — в субботу, подумать только! — стоял в очереди на вход в Выставочный центр, сам потихоньку заражаясь нетерпением, пока мальчики дергали его за пальцы и гонялись друг за другом, рыча на манер гоночных машин. Каждые несколько секунд от них слышалось: «Пап, ну когда? Когда? Уже скоро?»

Сегодня тот самый день, которого они ждали целый год: открытие Международного автосалона.

И вот, наконец, очередь вздохнула и зашевелилась.

— Пап! Уже пускают! Пойдем! Ну папа!

Улыбаясь, Джейк достал из кармана рубашки билеты и протянул их молодому мужчине у турникета.

— Спасибо, желаю приятно провести время, — скороговоркой произнес контролер. На нем была красно-черная футболка, поперек груди — эмблема нынешнего автосалона с надписью интересным, как бы быстрокрылым шрифтом на фоне штрихов и полосок, создающих эффект стремительной гонки. «Не забыть бы ребяткам такие купить», — решил Джейк.

— И вам спасибо. Обязательно, — вежливо ответил он и двинулся вперед, взяв мальчишеские ладони в свои. Дети прыгали так, что, казалось, у отца руки вот-вот из плеч выскочат.

Кондиционированный воздух, сладко мурлычущая музыка и неописуемо восхитительный аромат новой салонной кожи и восковой полировальной пасты охватили их с ног до головы. Впереди — автомобильный эльдорадо, прямо глаза разбегаются.

С чего бы начать?

Концепт-кары вальяжно вращаются на платформах, демонстрируя лощеные бока. Хорошенькие девчонки в обтягивающих мини-юбках и мужских рубашках с галстуками крутятся рядышком, демонстрируя не менее лощеные длиннющие ноги: бронебойная реклама, слитая из двух неодолимых стимулов. Секс и деньги.

Свет и музыка со всех сторон.

Прямо по курсу — ну о-очень привлекательные молодые женщины с именными бейджиками сидят за одним длинным столом и раздают глянцевые брошюрки.

— Если кто-то из вас по какой-то причине потеряется, встретимся тут, ясно? — сказал Джейк, нагибаясь к близнецам-шестилеткам. — Посмотрите внимательно. Запоминайте, что и где стоит. Я вас буду поджидать именно здесь. Понятно?

— Да понятно, понятно! — нетерпеливо ответил Стиви. — Пока!

И он бросился в сторону главной экспозиции, с европейскими моделями.

— Хочет «Феррари» посмотреть, — объяснил Майкл отцу. — И еще «монстаротти».

Джейк рассмеялся и вместе с сыном направился вслед за Стиви; зал между тем быстро заполнялся народом, который вливался в выставочный комплекс океанической волной.

Джейк потерял было Стиви из виду, но вскоре обнаружил его на покрытой ковром платформе. Ребенок явно поставил себе задачей попасть под руку рекламному агенту, в эту минуту стягивавшему покрывало с зализанного серебристого «Феррари-2007».

Джейк напряг голос, силясь перебить шум толпы:

— Стивен! Слезь немедленно! Там нельзя стоять!

Мальчик обернулся, и на его лице Джейк прочел полнейшее изумление. Страх больно уколол в сердце, хотя сын никуда не пропал и находился на виду.

Он непроизвольно сжал крохотную ладонь Майкла.

— Стиви, давай, сынок, слезай скорее…

— Пап, тут леди в машине!.. Что-то случилось с леди в машине!

Джейк Хадли начал было объяснять, что манекена на переднем сиденье бояться нечего, однако чем ближе он подходил, тем быстрее колотилось у него сердце.

Распахнутые глаза девушки были тусклы, ее хорошенькое личико задрано под неестественным углом. Вокруг шеи тянулась широкая лиловая полоска. Одета в вечернее платье.

Что за ерунда?!

— Стивен! — прикрикнул он на мальчика и схватил за руку. — Сколько можно повторять! Слезай, тебе говорят!

К этому моменту и другие посетители увидели девушку-куклу, восковую пародию на манекен, чьи конечности навсегда застыли внутри машины за двести тысяч долларов.

Появился распорядитель выставки, принялся махать руками на толпу. Лицо белое, глаза скошены от напряжения, нормальная речь превратилась в нервный крик.

— Отойдите! Пожалуйста, отойдите! Да отойдите же вы! Народ дернулся было к «Феррари», потом отшатнулся, по толпе побежала рябь. Вокруг Джейка с мальчиками образовалась пустота.

Истошные женские вопли взрезали сладкое музыкальное полотно, дети Джейка тут же уловили общее настроение и заревели, уткнувшись отцу в живот и дергая того за руки и за ноги.

С отчаянно колотящимся сердцем Джейк подхватил близнецов и чуть ли не бегом устремился на выход.

У охранника отвалилась челюсть, когда перед ним возник суровый посетитель с орущими детьми под мышкой и с ходу заявил:

— Там чей-то труп. Женщина. Вызывайте полицию.


Часть пятая СПАСИБО ЗА ПОКУПКУ!

Глава 80


Посетители автосалона рекой лились из выставочного центра, напоминая контуженных обывателей, слишком близко стоявших к месту проведения теракта.

Джейкоби уже ждал меня внутри, точнее, сразу за толстыми стеклянными дверями у входа с Говард-стрит.

— С очередным Днем сурка, — насмешливо расшаркался он.

— Хоть бы ты не издевался…

Пока мы продирались сквозь людское месиво к центру зала, Джейкоби ввел меня в курс дела.

— Женщина, белая, от восемнадцати до двадцати, блондинка, сорок пять кило вместе с тарой, на шее странгуляционная борозда, запихана в «Феррари».

— Господи, опять эти уроды. Как у них только духу хватило устроить такое на публике! При детях, а?!

— Да-а, Боксер, камешек явно в наш огород, — поморщился он. — Показывают нам длинный нос. Все задницы, должно быть, растрясли от смеха… А мы чем занимаемся?

Джейкоби ткнул пальцем в сторону полицейских и небольшой группы криминалистов, стоявших между фаст-фудной забегаловкой и европейскими спортивными моделями. Легкомысленная желтая ленточка опоясывала неподвижную платформу с лоснящейся машиной.

Словно место преступления уместилось на каких-то шести квадратных метрах. А впрочем…

Я шагнула за барьер и тут увидела «виньетку», потрясшую меня до мозга костей. Жертву приодели, причесали и выставили на обозрение как своего рода натюрморт: «Блондинка в серебристой машине». Висельный юмор, хитрая шутка для посвященных. Еще одна молодая женщина, умерщвленная ради чьего-то больного удовольствия…

— Найди менеджера, — приказала я Джейкоби. — Автосалон закрываем.

Затем я набрала номер шефа, попросила передать под мое начальство всех копов, приписанных к выставочному центру, и официально сообщить мэру города о появлении очередного маньяка-убийцы. Скоро, даже слишком скоро, Говард-стрит запрудят мини-фургончики со спутниковыми «тарелками», над головой застрекочут вертолеты…

Чарли Клэппер на минутку оторвался от видоискателя, чтобы помочь мне найти латексные хирургические перчатки.

— Линдси, мы делаем все, что в наших силах, но эту машину все равно придется забирать в лабораторию на спецобработку.

— Что у нас по жертве? Хоть какие-нибудь документы есть?

— Ни кошелька, ни сумочки.

Я сунула руку в опущенное окно на водительской дверце, тыльной стороной запястья потрогала девичью щеку. Еще тепленькая. Да что говорить: погода сухая, температура воздуха порядка двадцати градусов…

Тут у меня возникла идея. Если все сделать быстро, может, и получится.

— Чарли? Давай-ка сюда суперклей…

Криминалисты уже налаживали тент для окуривания тела жертвы парами от клея, как сквозь них прорвался багровый взбешенный толстяк.

Судя по бейджику, его именовали «Патрик Лерой, шоу-менеджер». Он заорал мне в лицо:

— Не имеете права! Вы что, спятили?! Что значит «закрыть»?!

Слюна так и летела во все стороны, пока он выкрикивал вопросы, не имеющие ответов: знаю ли я, сколько денег из-за моей дурости смоет в унитаз, какая реклама уйдет псу под хвост и в каком дерьме потом изваляют лично меня?

Словом, один долгий визгливый вопль зацикленной на бизнесе души, что мне, понятное дело, ничугочки не понравилось.

— Убит человек, мистер Лерой, это вам ясно? Мне нужно сохранить по возможности все, что осталось на месте преступления, и поймать преступника. А пока вы тут орете и мешаете работать, народ затаптывает следы в проходах и на лестницах, а заодно разбрызгивает свою ДНК по милым вашему сердцу сортирам! Так что чем быстрее ваши же охранники начнут с нами сотрудничать, освобождать центр от посетителей и участвовать в опросах, тем быстрее мы выпутаем свои коготки из вашей шевелюры.

— Да, но когда? Когда?! — тяжело дыша, потребовал он.

— Как только, так сразу.

— Имейте совесть! Мне ведь перед людьми отвечать! Я едва его не пожалела. Едва.

— Думаю, минимум часов через двенадцать.

— Целый день? Вы закрываете нас на всю субботу?! Миллионы долларов коту под хвост?! — взвизгнул он, выдергивая из кармана мобильник. — Миллионы! Да вы хоть понимаете?.. Э-эх!!!

— Я понимаю, что вон в том «Феррари» сидит мертвая женщина.

И с этими словами я повернулась к нему спиной. К тому же рядом нарисовался Джейкоби и сообщил, что собрал все пленки с охранных видеокамер, включая те, что стоят на грузовых эстакадах.

Мы остановились на минутку, чтобы понаблюдать, как копы выгоняют из рекламного рая граждан, выложивших за билеты свои кровные. Не буду кривить душой и сразу признаюсь, что народ был раздосадован. Мягко говоря.

— Если мы не прищучим этих мерзавцев, — поделился со мной Джейкоби, — я добровольно и раньше срока отправлюсь на пенсию. Причем без прощального ужина. А тебя, Боксер… Тебя поганой метлой загонят на должность смотрителя автопарковочного счетчика. В лучшем случае.

— Ты знаешь, что мне покоя не дает? — спросила я своего напарника. — Как их проворонили, пока они труп сюда затаскивали?


Глава 81


В зябкой атмосфере морга приходилось постоянно тереть себе локти и предплечья. Чувства теплоты не прибавляло и зрелище обнаженной жертвы, нашей последней находки, выложенной на стальном поддоне.

Она выглядела невинной и беззащитной, как спящее дитя.

Клэр поприветствовала меня со складной лестницы, куда забралась, чтобы сфотографировать труп в ракурсе сверху. В морге царило оживление, подходили какие-то незнакомые мне сотрудники, якобы по делам, а на самом деле чтобы поглазеть на красивую и голую женщину.

— Эй! — наконец рявкнула Клэр. — А ну брысь отсюда! Всех касается! Нет, Линдси, ты останься. Банни! Займись делом! Туфли в пакет, привяжи бирку. Потом все соберешь и сдашь в камеру вещдоков… Ожерелье не забудь!.. Да нет же, не там! Вон, на столе лежит! Футы, копуша какая!

Раздраженно пыхтя и отдуваясь, Клэр на несколько ступенек спустилась по стремянке и поправила положение хирургической люстры, чтобы заметнее выделить четыре слабых, размазанных пятна, веером расходившихся по левой щеке девушки.

Отпечатки пальцев.

Я едва могла поверить собственным глазам. Слава тебе, Господи, наконец-то! Хоть что-то нашли!

— Пальчики детские, — меланхолично сообщила Клэр, разом смахнув весь мой восторг. — Оставлены шестилетним мальчиком, который ее нашел.

— Чтоб мне… — начала, было, я и тут же осеклась. Во рту девушки что-то поблескивало. Случайно пропущенная улика? Или очередная подпись маньяка?

— Печально, но факт, — кивнула Клэр. — Наша шоу-герл носила брекеты.

Из меня вылетел весь воздух.

Совсем молоденькая. Слишком молоденькая, чтобы умирать. Особенно вот так, смертью проститутки.

Зачем же ты полезла в эту грязь, малышка?

Клэр выскоблила все, что было под ногтями жертвы, затем состригла ногти и все разложила по отдельным пакетикам. Запечатала, подписала; запечатала, подписала… Обошла вокруг стола, проделала ту же самую работу с другой рукой.

— Линдси, из токсикологии отчет пришел, — сказала она. — Уровень алкоголя ноль один один ноль, плюс тонна рогипнола. Все как прежде.

— Ну, понятно. Накачали наркотиком, чтобы не брыкалась. Оно и верно: зачем им лишние хлопоты… Причина смерти?

— Аналогичная. Сдавливание грудной клетки, удушение в пластиковом мешке, а заодно и удавкой. Смерть наступила около полуночи. Стопроцентное умышленное убийство.

— Отработали методику, скоты! Еще, наверное, искупали в ванной, чтобы смыть даже микро следы.

— Другими словами, убита в гостиничном номере?

— Нуда. Скорее всего, из «ночных бабочек»… Итак, три девушки погибли, а я до сих пор ищу хотя бы одну приличную зацепку.

— А знаешь, у меня, кажется, кое-что есть, — сообщила Клэр и обернулась к своей ассистентке: — Банни, помоги-ка мне перевернуть нашу красавицу. Справишься?

Клэр перенесла локоть правой руки девушки ей на живот и, поднатужившись, повернула на бок, пока Зайка неловко поддерживала ноги трупа.

— Взгляни, — предложила Клэр, показывая на пятно под левой коленкой, с тыльной стороны.

Я пригнулась поближе и увидела четкие резкие линии, которые проявляются при контакте недавнего отпечатка с парами супер клея.

Темно-синее платье жертвы прикрывало ноги куда ниже коленей.

Такой след случайный свидетель не оставит.

Самую счастливую и благодарную улыбку я подарила своей лучшей подруге.

— Они действительно ее помыли, да вот беда: пропустили кусочек, — сказала Клэр и расцвела до ушей.


Глава 82


Тут распахнулись двустворчатые двери, в морг ворвался Джейкоби и возвестил:

— Я понял, как ее протащили на выставку!

— Слушаю, — был мой ответ.

Он, однако же, не сбавляя темпа, пробежал в кабинет Клэр и через секунду выскочил с бутылкой минералки.

— Весь день на хот-догах, — объяснил он свое поведение.

— Может, тебе пить хочется? — ехидно отозвалась Клэр. — Так сходи ко мне в офис, глотни водички… Да чего там мелочиться, сделай аж два глоточка!

Джейкоби застеснялся и упал на стул. Щеки его обвисли от усталости, однако под тяжелыми веками метался огонек веселья.

— Короче, так. Глубокой ночью в центр приехал грузовик с ковровыми дорожками. Оказалось, что на углу Фол-сом-стрит, где общественный туалет, водитель сделал остановку, чтобы отлить. В принципе им нельзя там останавливаться, но они всегда так делают.

— Получается, захват грузовика?

— Вроде того. Но не чтобы стащить груз, а скорее наоборот, кое-что добавить… Словом, злодей подскакивает к шоферу со спины и тычет в него пистолетом…

Здесь Джейкоби весело хрюкнул.

— В чем юмор, не поделишься?

— А, извини… Просто вообразил, какстоишь себе у писсуара, мирно придерживаешь верного друга, а тут вдруг — раз! — и в тебя пистолетом!.. В общем, тебе, Боксер, не понять. Такая мальчуковая шутка… Ну да ладно. Короче, неизвестный заставил нашего шофера выманить своего напарника на улицу. Обоих укладывает на асфальт электрошокером. Затем наш незнакомец с каким-то еще подельником переносят их в кузов, связывают и запихивают в рот по кляпу.

— То есть на руках у преступников появляется грузовик с номерами, знакомыми охранникам в центре, да плюс к тому соответствующие водительские удостоверения, — домыслила я за Джейкоби. — Полагаешь, жертву они привезли в этом грузовике? Может, даже внутри какого-то контейнера?

— Да-а, нашему лейтенанту палец в рот не клади. Муха — и та не подлети! Враз загрызет!

— Как говорится, с кем поведешься… Да ты не молчи, давай выкладывай.

Он кивнул.

— Потом, значит, они заехали на грузовую эстакаду центра, перенесли ящик с трупом на ручную тележку, дождались удобного момента — и вуаля! «Феррари» получает новую начинку.

— Может, этот ящик на самом деле был чемоданом… — сказала я. — Большой такой чемодан. Кожаный. На колесиках.

— Очень может быть.

— Обалдеть, — внесла свою лепту Клэр. — Какие же надо нервы иметь, чтобы у всех на виду катать труп на колесиках, потом запихать его в машину… Умельцы, что и говорить.

— А знаете, она смотрелась бы просто манекеном, если бы кто-то и обратил внимание, — пожал плечами Джейкоби. — Да только никто не заметил. Я уже все кассеты проглядел. Прошлой ночью там дым столбом стоял. Вилочные погрузчики туда-сюда носятся, чуть людей, как кегли, не сшибают, одна грузовая фура задругой подкатывает, сотни парней в одинаковых комбинезонах снуют под ногами, таскают коробки, что-то расставляют, сколачивают…

— А водители могли бы опознать злодеев? — спросила я.

— Темно было. Эффект полной неожиданности. Плюс маски на лицах. — Джейкоби вздохнули, подошел поближе к трупу. — Чувствуешь? Опять. Как там ее… «Болотная магнолия»?

— «Черный жемчуг».

В голове, словно оторвавшись со дна пресловутого болота, поднялся пузырь. Все просто и ясно, младенец разберется…

— Спасибо за покупку! — громко объявила я.

— Как-как?

— Дизайнерские шмотки? Обувь? Злодеи брали, что под рукой. Брали вещи для девушки, которую еще даже не видели, а потому иногда ошибались размером. Настоящие драгоценности, серьезные штучки — это все в сейфах, под замком, но вот бижутерия, побрякушки, фальшивые бриллианты?.. Тут без проблем.

— А парфюм, который они разбрызгивали, — подхватил мою мысль Джейкоби, — он эксклюзивный. Имеется только в одном месте.

— Наши ребятки, — кивнула я, — делали набеги на один и тот же источник.


Глава 83


В понедельник с утра, ровно в восемь, я гордо крутила баранку новехонького «линкольна». Рядом сидел шеф. Выглядел он как огурчик. Огурчик, безжалостно втиснутый между мной и дверцей, как в банку с маринадом. Необмятая, редко надеваемая униформа топорщится, волосы прилизаны бриллиантином, над воротничком — крупный бисер пота.

Во главе кавалькады из доброй дюжины патрульных каров мы мчались по холмам и низинам Сан-Франциско, как по рельсам «американских горок». Вверх-вниз, вверх-вниз… А уж какой аттракцион ждал нас впереди… М-м!

— Обосрали кучу важных шишек из-за гулящей девки, — пропыхтел Траччио, делясь со мной светлыми мыслями.

— Она тоже человек.

— Да знаю я, Боксер. Мы все, между прочим, человеки…

Он ткнул в кнопку, стекло сказало «ш-ш-ш» и уехало вниз, впустив с улицы промозглые двенадцать градусов выше нуля.

Но я-то понимала, на какой горячей сковородке сидит шеф.

Траччио принял на себя капитанскую должность и унаследовал полицейское управление с самым низким уровнем раскрываемости по стране. Прямо сейчас он серьезно рассчитывал на меня. И я столь же серьезно хотела ему помочь.

На заднем сиденье валялся свежий номер «Кроникл». Заголовок на первой полосе гласил: «Убийство в автосалоне». Собственно репортаж шел на третьей странице, рядом со снимком нашей жертвы, получившей прозвище Шоу-герл. Заодно газета опубликовала обращение к широкой общественности насчет сведений про эту девушку, и так далее.

Ее потрясенные друзья не замедлили отозваться, и сейчас у нас уже было имя.

В последнее время сердце Лорен Макенна было свободно; ей нравилась модная обувь; и если не считать разовую подработку проституцией, все остальное время она тратила на учебу в Беркли.

Было ей всего лишь девятнадцать.

Бессмысленная и трагическая смерть. Мало того, маньяки до сих пор наслаждаются свободой. И вполне вероятно, вынашивают новые планы…

Под легкий перестук пальцев Траччио я свернула вправо, и мы выкатились на Юнион.

Я напоследок еще раз прокрутила в голове свою теорию. Если моя версия окажется неверной, шефу придется туго.

Несмотря на тошнотворно огромное число всяких «если», «вероятно» и «может быть», все пока выглядело более-менее логично. Убийцы Шоу-герл трудились в «Нордстроме».


Глава 84


Фешенебельный универмаг — один из моих любимых, кстати, — еще не успел открыться для покупателей. С другой стороны, персонал «Нордстрома» уже собрался и, сбившись в колышущиеся, взволнованно жужжащие группки, поджидал нас в главном торговом зале.

Питер Фокс, президент компании, внешне держался спокойно, однако на верхней губе у него проступил пот, а в глазах читалась тревога, пока он представлял нам с шефом свой магазин.

— Я тщательно проверил товары из того списка, что вы мне передали по факсу. Проверил лично. Вы оказались правы, все эти вещи действительно украдены, но я не могу поверить, чтобы хоть кто-то из моих сотрудников был связан с убийствами.

Необычной формы эскалаторы, соединявшие главный зал «Нордстрома» с верхними ярусами и подземной шопинг-галереей, были сейчас выключены. Очень кстати.

Пока я поднималась по ступенькам, чтобы окинуть орлиным взглядом сверкающие витрины, стеллажи и притихший персонал, в воздухе все явственнее проступал аромат «Черного жемчуга».

Я представилась и, когда в зале воцарилась совсем уж гробовая тишина, объяснила, почему здесь полиция.

— Наша лаборатория обнаружила на туфлях жертвы ряд отпечатков пальцев, и мы хотим вычеркнуть из списка подозреваемых всех тех, кто касался этой обуви в ходе своей работы. Если кому-то из вас неприятно подвергаться процедуре дактилоскопии и совершенно безболезненному снятию мазка со слизистой во рту, просто сообщите свои фамилии инспектору Джейкоби — вон тому симпатичному джентльмену в коричневом пиджаке, сидящему в кабинке справочного бюро. И после этого вы совершенно свободны.

Вдоль вымощенных мрамором проходов выстроились три длинные очереди. Техники Клэппера снимали ДНК-мазки, после чего народ подходил к столику, где у них проверяли документы и брали отпечатки пальцев.

Молли Пирсен, директор по кадровым вопросам, не отходила от меня ни на шаг. Ее слегка растрепанные седые волосы в сочетании с темными глазами за зеленоватыми стеклами роговых очков производили довольно забавное впечатление. Женщина тщательно отслеживала сотрудников по списку, вычеркивая тех, кто прошел обработку.

— Я же его видела, минуту назад был здесь… — вдруг пробормотала она, нервно оглядывая помещение.

Ее тревога подожгла во мне бикфордов шнур.

— Как-как вы сказали?! — резко обернулась я.

— Луи Берген. Наш завскладом. Он куда-то пропал.


Глава 85


— Луи был прямо передо мной, — сообщил какой-то худой мужчина с вандейковской бородкой, который стоял в нескольких шагах от нас. — А потом сказал, что ему надо сбегать… м-м… ну, вы понимаете.

И он махнул рукой в сторону мужского туалета, расположенного едва ли метрах в трех от лифта. Старомодная латунная стрелка над дверью лифтовой шахты клонилась влево и наконец замерла тремя этажами ниже.

— Как этот Луи выглядит? — потребовала я.

— Крупный. Метр девяносто. Блондин.

Я обернулась к шефу.

— Бегите, я здесь сам разберусь, — кивнул он. Секунду спустя я уже кричала Макнилу с Сэмьюэлзом, чтобы проверили уборные. Лемке и Чи надлежало заблокировать выходы на все улицы: «Никого не выпускать!»

Конклин с Джейкоби и я вихрем сбежали по эскалатору и оказались в огромной шопинг-галерее.

Пришлось резко сбавить ход, чтобы не отдавить ноги многочисленным покупателям, снующим в дверях модных магазинчиков и бутиков: «Годива», «Клуб Монако», «Бейли Бенкс и Биддл», «Бандолино», «Кеннет Коул»…

Сначала я не могла решить, куда смотреть, в какую сторону повернуться. В поле зрения — никого, кто бы напоминал словесный портрет Луи Бергена.

Зазвонил мой «Некстел», я тут же сорвала мобильник с ремня.

— Босс? В сортирах его нет, — доложил Макнил. — Вообще никого нет.

— Так… Ты с Сэмьюэлзом — марш к выходу на Пятую, — скомандовала я.

— Вон он… — негромко произнес Джейкоби. И я его увидела.

От нас по шопинг-галерее удалялся мужчина в белой рубашке и без пальто. Вел он себя вполне естественно, непринужденно, сливаясь с толпой. Рост под метр восемьдесят восемь, вес сто десять, грязновато-блондинистые волосы, курит сигарету.

Я выхватила оружие и, перекрывая шум толпы в гулком коридоре, окликнула его по имени:

— Луи Берген! Это полиция! Остановитесь и не сходите с места! Руки вверх!


Глава 86


Луи Берген повернул ко мне голову. На долю секунды наши глаза встретились, и я крикнула вновь: — Берген! Стой! Стрелять буду!

Он дернулся, как от пощечины, и кинулся наутек.

Мы с Джейкоби и Конклином занялись слаломом среди покупателей и, подстегиваемые адреналином, через юго-восточный выход выскочили прямиком в утреннюю сумятицу на Маркет-стрит.

У Бергена должна быть веская причина улепетывать от полиции.

К примеру, его разыскивают за неуплату алиментов.

А может, он пытается скрыться, потому что убил трех девушек?

Наступил очередной момент «слепоты» — зрение застилали стремительные силуэты машин, проносящихся по улице. Я попыталась мысленно «просеять» пешеходов, желая выудить из кишащей толпы мужчину в белой рубашке с короткими рукавами.

Сердце застучало не хуже парового молота, когда я наконец увидела его метрах в тридцати от нас. Луи вприпрыжку пересек Маркет-стрит на красный свет и тут же свернул вправо, на Пауэлл.

— Туда! — крикнула я Джейкоби с Конклином, а сама, не спуская с Бергена глаз, начала прорываться к нему через людское месиво.

Тротуар на Пауэлл-стрит — настоящая полоса препятствий из пешеходов, уличных лоточников, пассажиров на трамвайной остановке…

Я уже чуть ли не физически ощущала финал всей этой беготни: вот-вот я собью Бергена на землю, — но он вдруг отпихнул какого-то торговца керамикой и под хруст горшков и кружек вылетел прямо на проезжую часть.

Здесь-то беглец и набрал настоящую скорость. Его длинные ноги огромными прыжками буквально пожирали асфальт, увеличивая расстояние между нами с каждой секундой.

Худющий владелец разбитой посуды присоединился к погоне, ничуть не уступая горстке безмозглых, развеселых подростков, до этого бесцельно шатавшихся рядом.

Я выхватила полицейский жетон и излила на них свою ярость:

— Вон с улицы! Шальную пулю захотели?!

За спиной сопел и хрипел Джейкоби. Бег в горку давался ему нелегко; мало-помалу он отстал, все сильнее и сильнее прихрамывая из-за раны, полученной в прошлом мае.

Я крикнула:

— Уоррен, пошли патрульных на Юнион! Мчавшийся впереди Конклин вдруг притормозил и стал оглядываться. Тут-то я и поняла, что мы потеряли Бергена.

Перед глазами — двери десятков и десятков магазинчиков. А если наш беглец нырнул в какой-нибудь крошечный отель или ресторанчик или, не дай Бог, в такси…

Мое внимание привлек раздраженный звон трамвая: Берген мчался рядом, используя вагон в качестве импровизированного барьера между нами.

— Конклин!

— Да вижу, вижу я…

Спринтерские навыки Рича Конклина оказались не хуже бергеновских, а уж про физическую форму и говорить нечего. Пока он нагонял трамвай, я слышала его угрожающие вопли: «Прочь с дороги! Полиция!»

Ухватившись, наконец, одной рукой за посадочный поручень, Конклин еще метров двадцать мчался за вагоном, а потом, как первоклассный каскадер, коршуном прыгнул вперед и вбок, ловко сбив с ног блондина-здоровяка.

Берген ничком рухнул на тротуар, и воздух с шумом вылетел из его прокуренных легких.

У меня к этому времени уже коленки тряслись от изнеможения. Впрочем, дело сделано, и, ухватив рукоять «глока» обеими руками, я направила дуло Бергену в голову.

— А ну лежать, сукин сын! — тяжело отдуваясь, приказала я. — Лежать, руки вперед! И чтоб мизинцем не шевельнул!


Глава 87


Не успев еще восстановить дыхание, я сообщила по мобильнику наши координаты, а Конклин тем временем сковал беглецу руки.

Ладони и правая сторона лица Бергена сочились кровью от многочисленных царапин во время падения.

Но он даже не пикнул от боли.

И не оказывал никакого сопротивления.

Я уже обдумывала дальнейший ход дел. Честно говоря, ситуация складывалась весьма тревожная. Все, что у нас было конкретного на Бергена, сводилось к «отказу подчиниться требованиям правоохранительных органов», влекшему за собой освобождение под залог.

Стоит ему выложить тысячу баксов, как через полчаса он очутится на свободе. К ужину его можно будет видеть, скажем, в Ванкувере.

Конклин прочел мои мысли.

— Лейтенант, налицо сопротивление аресту.

У меня сами по себе подскочили брови. Сопротивление? Человек просто валяется на асфальте, как дохлый тунец.

— Он мне заехал кулаком в лицо, — далее заявил Конклин, потирая подбородок. — Только я собрался его задержать, как он саданул со всей силы… Да, лейтенант, таковы факты: эта горилла ударила сотрудника при исполнении.

— Если бы… — промычал Берген. — От моей правой ты бы лег и не встал. Сволочь…

— Заткнись, пожалуйста, — вполне добродушно обратился к нему Конклин. — Я тебе скажу, когда разрешается вякать.

Конечно, я понимала, что затеял Конклин: надо завысить степень правонарушения, чтобы сумма залога подскочила до небес.

Понятное дело, это не по-джентльменски, но ведь нам требовалось время, чтобы выяснить, убивал ли Берген наших Девушек-из-автомобилей.

Конклин зачитал арестованному права, потом усадил на заднее сиденье патрульной машины. К этому моменту подоспел и Джейкоби, предложивший подбросить меня до Дворца правосудия.

По дороге я сетовала, что не могу найти себе места от нетерпения: необходимо срочно допросить Бергена, получить ответы, добиться признания, выяснить имя сообщника, засадить злодеев за решетку…

— Боксер, ты в порядке? Нервная какая-то…

— Да уж, — согласилась я. — Сижу вот и думаю: а что, если Луи Берген вовсе не наша рыбка? Ведь, сказать по чести, у меня других идей нет…


Глава 88


Мы с Джейкоби нетерпеливо ждали в моем кабинетике, пока Бергена по всем правилам не «оприходуют». Отпечатки пальцев и снимки его физиономии впервые попали в нашу систему.

— Допрос следует вести вам с Конклином на пару, — сказал Джейкоби.

— Дело-то поручено тебе, — возразила я. — Вот и бери карты в руки.

— Давай для начала поглядим, как с этим справится Кон-клин. А я постою за зеркалом.

Луи Берген высился мрачной глыбой за столом допросной номер два. Мыс Конклином заняли места напротив, и я еще раз пробежала глазами коротенький список сведений, почерпнутых из компьютера.

— Берген, — обратилась я к задержанному, — вы прямо образцовый гражданин. Ни единого нарекания по работе, никаких претензий со стороны полиции. Похоже, надолго мы вас не задержим.

— Очень хорошо. Потому что через минуту после того, как я отсюда выйду, я подам в суд лично на вас в связи с несанкционированным арестом. А на тебя — за избиение на улице и увечья.

— Потише, Луи. Ты, наверно, слишком много смотришь «Закон и порядок». На вот лучше, — ответил Конклин, протягивая бумажную салфетку.

Хмуро поглядывая на инспектора, Берген промокнул кровоподтеки на лице, обтер исцарапанные ладони и смял салфетку.

Конклин сказал:

— Что ж, объясни нам, пожалуйста, почему ты побежал.

— Я всегда бегаю. Каждый день. Слыхал про физкультуру, ты, жопа?

— А ведь я тебе помочь пытаюсь… Опять же, презумпция невиновности.

Луи усмехнулся:

— Да-да. Мой новый лучший друг.

— А ты не скалься, — посоветовал ему Конклин. — Почем я знаю, может, ты спер на своем складе ворох штанов, загнал кому-то, а теперь бегаешь от полиции? Нас ведь ворованные штаны не интересуют, правда, лейтенант? Мы из убойного отдела.

— А может, будешь со мной повежливее, а? Покультурнее? Слышь, подтирка поносная? За что взяли? Какое такое сопротивление аресту?!

Конклин молча встал, всем своим видом «телеграфируя», что последует дальше, и Берген инстинктивно вскинул руки, прикрывая голову. Инспектор дал ему подзатыльник, скомканная салфетка вылетела из ладони задержанного и шлепнулась за стулом.

— Уважай труд слуг народа, — промолвил Конклин. — Особенно в присутствии дам.

С этими словами он непринужденно подобрал салфетку и сунул ее в задний карман брюк.

— Еще раз поднимешь на меня руку, — предупредил Берген, покачивая своей крупной головой, — и я напишу прокурору, мол, совсем полиция озверела. У вас на меня ничего нет. Ничегошеньки. Так что или проведи меня до двери и поцелуй в жопу на прощание, или давай сюда адвоката. А я пока помолчу.

Тут, как назло, проснулся и заверещал мой мобильник. Я бросила взгляд на дисплей, где высветился номер звонившего. Джо!

— Наш милый мэр, — сообщила я Конклину, нажимая на зеленую кнопку. — Придется ответить, извини… Да, сэр. Допрос уже начали, сэр.

Я повернулась спиной к скандальной парочке. Голос моего мужчины звучал сладко, ничем не выдавая удивления:

— Я на борту рейса в Гонконг, моя блондиночка. Обратно через неделю. Вполне мог бы транзитом остановиться в Сан-Франциско.

— Так точно, сэр! Мы так и сделаем, сэр!

— Значит, сумеешь взять отгул, если что?

— Разумеется! А будет артачиться, мы найдем, чем уговорить!

— Не забудешь, как прошлый раз?

— Слово офицера!

Я бросила взгляд в одностороннее зеркало, свирепо оскалила зубы и затрясла головой, пытаясь спрятать веселую ухмылку.

— Линдси? Я тебя люблю.

— Всеми силами с нашей стороны, сэр. Обещаю держать вас в курсе.

Я нажала отбой, встряхнулась, сбрасывая очарование этой божественной двадцатисекундной интерлюдии, и за шиворот вернула себя к текущей реальности.

— Ну, Луи, усекаешь? Ты теперь приоритет номер один для нашего мэра!

— Рад слышать! — осклабился он.

А ведь Берген прав… У нас на него ничего нет. И как только он получит адвоката, нам придется сдать назад и вновь устроить гонку за собственным хвостом.

В стеклянную перегородку кто-то постучал. Я вышла в коридор и обнаружила Джейкоби.

— Слышал? Адвоката требует.

— И правильно делает. Теперь ему понадобится самый лучший, — кивнул он. — Его пальчики совпали с отпечатком под коленкой Лорен Макенна. — Джейкоби зло прищурился. — Так что пусть никуда не торопится.

Мне кажется, в эту секунду улыбнулось все мое тело. Я благодарно взглянула Джейкоби в глаза, обменялась с ним шлепком ладони о ладонь, игриво подпихнула бедром… в общем, проделала все, кроме поцелуя в губы.

Открыв дверь, я бровями вызвала Конклина.

— Пальцы Луи совпали с отпечатком на ноге Шоу-герл… Что ж, Ричи, ты схватил его за шкирку — тебе и флаг в руки. Действуй!

Войдя следом, я услышала, как инспектор Конклин торжественно объявил:

— Гражданин Луи Берген, я уполномочен заявить, что с вас снято обвинение в сопротивлении аресту. Вы арестованы по подозрению в убийстве Лорен Макенна.


Глава 89


Я суеверно коснулась рукоятки пистолета — тьфу-тьфу-тьфу! — и мы с Конклином и Джейкоби вошли на территорию жилого многоквартирного комплекса «Кистоун», что стоит при въезде на Хайд-стрит. Семиэтажное кирпичное здание смотрело на трамвайную линию; отсюда до Нордстром-сквер рукой подать.

Темнокожий старец-консьерж, открывший нам входную дверь, сообщил, что подружка Луи сегодня не выходила из дома.

— Она художница, целями днями сидит рисует.

Мы поднялись на стареньком, скрипучем лифте и без затруднений нашли квартиру 7F.

Я нажала кнопку звонка и для верности побарабанила по филенке.

— Открывайте! ПДСФ, управление полиции Сан-Франциско.

Внутри послышалась какая-то возня, однако подойти к двери никто не соизволил. Я постучалась вновь, на этот раз рукоятью пистолета. Эхо энергичных ударов покатилось по длинному, выстланному плиткой коридору, но открывать нам по-прежнему не хотели.

Я подергала дверную ручку — ноль результатов.

— Ломайте, — промолвила я, отодвигаясь в сторону. Конклин принялся наскакивать на тоненькую дощатую дверь всем своим весом, пока не треснул косяк.

Первым внутрь ворвался Джейкоби, я сразу за ним. Крошечная гостиная, кожаный коричневый диван, над спинкой — целый ряд обрамленных рисунков карандашом: девушки-манекенщицы на фоне классических автомобилей. На пустом мольберте возле окна я приметила конверт. Он был адресован Луи.

— Полиция! — возвестила я. — Выходите с поднятыми руками!

Достав из кармана ордер на обыск, я пересекла полутемную гостиную, не опуская пистолета. Запах донесся за мгновение до того, как Джейкоби пробормотал:

— «Болотная магнолия»…

Позади нас Конклин нашарил выключатель.

Спальня располагалась в конце недлинного коридора. Я взялась за старомодную круглую ручку из прессованного стекла и осторожно повернула. Давно разболтанный замок послушно открылся.

Дверь медленно распахнулась.

Мои глаза мгновенно обежали комнату, от неприбранной кровати с вываленным ворохом тряпья до открытого окна на улицу.

Я даже вздрогнула, до того неожиданной оказалась находка.

Съежившись на подоконнике, в оконной раме сидела на корточках удивительно красивая азиатка неопределенного возраста.

Ее прозрачный белый пеньюар был подсвечен снаружи тусклым утренним светом. Кружевные рукава и густые черные волосы трепетали на ветру.

Меня буквально заворожило ее открытое, по-детски наивное и перепуганное лицо, столь контрастировавшее с царившим в спальне беспорядком.

— Меня зовут лейтенант Боксер, — мягко сказала я, опуская ствол пистолета и моля Бога, чтобы дышавшие в затылок Джейкоби с Конклином немедленно взяли с меня пример. — Как вас зовут? Слезайте, поговорим.

Глаза женщины сверкнули; какая-то мысль заставила ее улыбнуться. Ярко-алый накрашенный рот не давал мне отвести взгляд. Азиатка надула губы, словно собиралась чмокнуть человека-невидимку.

— Вр-ррр, вр-ррр… — сказала она.

Все произошло очень быстро.

Я метнулась вперед — но опоздала.

Долгую-предолгую секунду я видела ее подсвеченный неподвижный силуэт в оконной раме. Она как будто собиралась взлететь… Это зрелище прожгло мой мозг до самого затылка.

Джейкоби с Конклином уже стояли со мной у подоконника, когда тело ударилось об асфальт.


Глава 90


Двадцать четыре часа в камере не прошли для Луи Бергена даром. Благодаря небритой физиономии, запекшимся царапинам и мятой одежде он производил впечатление законченного бомжа.

Однако в глазах читалась неукротимая ярость.

И нынче его сопровождал адвокат.

Оскар Монтана был востроносым, востроглазым и острым на язык. Поскольку он работал государственным защитником, нам уже не раз приходилось пересекаться, и Оскар, по правде говоря, мне вполне импонировал. Бергену могло повезти куда меньше.

— Ну, что у вас на моего клиента? — спросил Монтана, с грохотом роняя на стол отделанный под бронзу кейс и сочно щелкая замками.

— Этим утром мы произвели обыск в квартире мистера Бергена, — сказал Конклин. — Внутри находилась красивая молодая женщина. Твоя подружка, Луи, да? По имени Черри Чу.

— Она вообще ни при чем, — насупился Луи.

Не голос, а рык, дающий понять, что перед нами опасный, еле сдерживающий ярость зверь. Конклин тут же шагнул вперед, ногой подтянул стул и уселся едва ли в полуметре от задержанного.

— Ни при че-ем? — разочарованно протянул он. — Нуда ладно, мы все равно ее немножко подержим. Мне лично кажется, тут есть, где покопаться. Если на то пошло, кое-что мы уже узнали.

Луи стиснул кулаки и затряс головой.

— Никогда и ничего она про меня не скажет!

— И не надо, — легко согласился Конклин. — Мы ее так подержим. Скажем, за дефенестрацию.

— Господи Боже, инспектор! — закатил глаза Монтана. — Ну что вы за садист такой?

Луи недоуменно заморгал.

— С каких пор убойный отдел арестовывает за половые преступления?

Конклин вальяжно откинулся на стуле и задрал ногу на ногу.

— Зачем половые? Слово «дефенестрация» означает «выпрыгивание из окна». Да-да, Луи. Мы пытались ее спасти, но… Увы. Так что держать ее приходится в морге неподалеку. Мои соболезнования.

Луи взвыл:

— Нет!

Тело его будто надулось пузырем, мышцы набухли. А затем, изрядно смахивая на Самсона, выламывающего колонны в храме, он начал медленно подниматься со стула, опираясь могучими руками о столешницу.

Конклин надавил ему на плечи, усаживая обратно.

— Мистер Монтана, — сказала я. — Объясните своему клиенту, как себя надо вести, или я пошлю за наручниками.

— Луи, не давайте им себя провоцировать. Надо просто сидеть и слушать.

Впрочем, тем же самым занималась и я: сидела, слушала, подмечала.

Конклин думал и работал быстро. Прирожденный следователь. И смелый коп.

Понятно, почему им так гордится Джейкоби. Я тоже им гордилась.

— В морге мы все немножко удивились, — сообщил Конклин. — По правде говоря, Луи, я лично поначалу даже верить отказывался. В конце концов, ведь от Черри глаз не отведешь… Вот я и говорю: обалдеть!

Я не моргая следила за выражением лица Бергена, пока Конклин со звонкими щелчками, будто игральные карты, выкладывал на стол водительские удостоверения.

Фотоснимки действительно давали повод для изумления. Если их рассматривать вот так, бок о бок, вывод можно сделать однозначный. Те же глаза, те же скулы. Тот же рот.

Конклин безжалостно продолжал:

— Пока сам не увидел, не поверил. Кеннет Гатри. Черри Чу. Один и тот же человек… Полагаю, на охоту он выходил под именем Кен. Да, Луи? Я не ошибся? А когда его звали Черри Чу, он был тебе подружкой…

У притихшего Монтаны отвисла челюсть.


Глава 91


На моих глазах багровая физиономия Луи стала пятнистой, а затем и вовсе бескровной, напоминая скорее тесто, а не живую плоть. Он простонал и принялся биться головой об стол, пока его адвокат не вскочил на ноги и, схватив за плечи, не встряхнул его.

Монтана зыркнул на меня исподлобья, да так свирепо, что и речи не могло быть об игре на публику.

— Какого черта ваш инспектор себе позволяет?! К чему он вообще клонит, лейтенант? У вас есть какие-то улики против Бергена? Если нет, то — извините за бестактность — не пойти ли вам куда подальше, а за такие издевательства мы с вами еще встретимся в соответствующем месте!

— Отпечатки Луи найдены на теле одной из жертв, — ответила я. — Что же касается ДНК, то лабораторная проверка уже ведется полным ходом. На всех парах. Со свистками, красными флажками и воплями «поберегись!».

— Он согласился на взятие образца? — недоверчиво прищурился Монтана.

— Свой ДНК-образец он попросту выбросил. А мы подобрали.

Я села рядом с Луи и теперь обращалась только к нему:

— Берген, помогите мне понять, почему вы вместе с «Черри» убивали этих молодых женщин. Мы с инспектором Конклином очень хотели бы выслушать ваше мнение об этой истории. Может быть, имеются какие-то смягчающие обстоятельства?

— Жри дерьмо и сдохни.

— Хм-м… Да, Ричи, ты был прав, — сказала я Конклину. — Луи действительно ненавидит женщин, однако есть у меня подозрение, что его все же тянет к ним чисто сексуально. Ты как полагаешь?

— И вот здесь-то на сцену выходил Кении, — кивнул Кон-клин, подхватывая мою идею. — Что-то вроде сутенера. Верно, Луи? Ты насильничал, а затем вы на пару их приканчивали. Интересно, что было потом? Вас это как, заводило? Подталкивало к новым игривым забавам прямо по соседству со свежим трупом?.. Лейтенант, как вы думаете, что решат присяжные, когда услышат такое?

— Луи, ни слова! Молчите! — предостерег своего клиента Монтана.

— По-моему, вы нам все расскажете, — сообщила я Бергену. — В отличие от присяжных мы вас хотя бы понять сможем… Кстати, у нас есть вот это.

На стол я положила белый конверт, адресованный Луи. Задержанный вполне мог прочитать слегка смазанную надпись синими чернилами, хотя сам конверт находился за пределами его досягаемости.

Он заморгал, узнав почерк.

Именно на это я и рассчитывала.

— Смерть, что выпала на долю Черри, ничто по сравнению с тем, что ждет вас, — сказала я. — Вы еще не думали, на что это будет похоже? Лет двадцать в камере-одиночке в ожидании иглы с летальной инъекцией?

— Достаточно, лейтенант, — заявил Монтана, раздраженно хлопая крышкой своего кейса. — Мистера Бергена даже за переход улицы в неположенном месте не штрафовали, он вообще не…

— На нем висят три убийства! — наконец не выдержала я. — Впрочем, вот на столько я готова дать послаблений. — И я показала им зазор между пальцами где-то в полсантиметра.

— Вот как… — задумчиво отозвался Монтана. — Не много ли?

— Два года назад в Эл-Эй был найден труп молодой женщины. На пустыре, возле одной из скоростных трасс. ДНК насильника совпадает с мазками, взятыми с жертв Луи. — Я помолчала, давая им обоим время осмыслить. — Если ваш клиент расскажет все о ней и о Девушках-из-автомобилей, мы попробуем договориться с прокуратурой. Может, и удастся не прибегать к высшей мере.

— Мы еще посмотрим, кто и о чем будет писать в прокуратуру, — пообещал Монтана, вставая. — Луи, пойдемте.

— Имейте в виду: или договоримся сейчас, или потом все будет совсем иначе, — промолвила я.

— А можно мне прочитать? — чуть ли не застенчиво спросил вдруг Берген.

За последние несколько минут его лицо словно размякло и оплыло, как свечной воск. Во влажных покрасневших глазах тлела боль утраты.

— Вообще-то это считается вещдоком, — сказала я, внимательно заглядывая ему в глаза. — Но пару строчек, пожалуй, зачитаю.

Я открыла конверт, который нашла в гостиной Луи на мольберте, и извлекла оттуда пять тонких листочков, исписанных от кромки до кромки аккуратным округлым почерком.

— Мне кажется, она едва-едва успела закончить, когда мы позвонили в дверь… Видите, чернила даже немножко смазаны? Значит, они еще не высохли на тот момент.

У Луи приоткрылся рот, дыхание стало мелким. Глаза неотступно следовали за моими руками.

— Вот что пишет здесь Черри: «Прости, любовь моя, но я не могу без тебя жить. Ты был той единственной мечтой, которую мне удалось реализовать…» Ну, здесь все очень личное, так что я лучше остановлюсь, — сказала я, бережно складывая листочки и убирая их в конверт. — Не ровен час заплачу.

Луи тихо проговорил:

— Что от меня требуется? Я готов на все.

— Берген! — резко сказал Монтана, встряхивая своего подопечного за плечо. — Вам лучше молчать. Ни единого слова, слышите? Дайте мне возможность сделать свое дело. В конце концов, единственный свидетель против вас мертв!

Тут дела вдруг пошли наперекосяк. Не оборачиваясь, Луи тыльной стороной кисти заехал адвокату в лицо, и тот вместе со стулом очутился метрах в двух от стола, брызгая кровью из носа.

Я вскочила, но Луи опередил меня и, потрясая стиснутыми кулаками, заорал на Монтану:

— Ты что, не понял, кусок дерьма?! Меня не волнует, высшая мера или какая! Моя жизнь закончена. Я уже никогда ее не увижу. — Он обернул свои злые глаза на мою персону. — Что я должен сделать, чтобы получить это долбаное письмо?

— Рассказать обо всем, что натворили.

— Хорошо, я уже обещал…

Мне показалось, что еще немного — и мое сердце взорвется от восторга.

Через секунду я уже была за стенкой, желая лишний раз убедиться, что все заснято на камеру. Вернулась я, когда Кон-клин помогал Монтане встать на ноги.

— Сейчас позвоню в прокуратуру, — сказала я Бергену. — Копию письма из конверта вы получите, как только мы услышим ваше признание.


Глава 92


Джейкоби умиротворенно похмыкивал, вспоминая, как Луи Берген чуть не впал в слезливую истерику. Да уж, приятно сознавать, что он, Уоррен, лично работал в команде, которая прищучила этого психа. Точнее, даже двух…

Сейчас, в восемь часов вечера, он все еще работал, пытаясь вычислить очередного выродка.

Может, даже куда более худшего, чем эта парочка. Наверное, самого опасного душегуба, которого когда-либо видел город Сан-Франциско.

Он вел неприметный полицейский седан по Ливенворту, всеми силами стараясь не упустить из виду Денниса Гарзу, поскольку держаться приходилось за две машины позади его черного «Мерседеса». Вдоль проезжей части фантастическими завитками курился туман, который не удалось прибить даже сильному дождю.

На перекрестке Клэй-стрит Джейкоби притормозил на красный, рассеянно посматривая на размытые алые блики от стоп-сигналов и размышляя о том, что у Гарзы, в сущности, неплохая жизнь.

Отсюда вопрос: с какой стати он вдруг решил все испортить, корча из себя господа бога в больнице?

Фары встречного автомобиля на мгновение выхватили из темноты салон стоявшей впереди машины, и Джейкоби с недоумением сообразил, что между ним и «мерседесом» находится не кто иной, как Юки Кастеллано в своей «акуре». Надо же, какое странное совпадение…

Светофор переключился на зеленый, и Джейкоби чуть подбавил газу, чтобы одновременно видеть обе машины. Вскоре удивление переросло в изумление, затем в подозрительность, когда он понял, что «акура» в точности повторяет маршрут «Мерседеса». Инспектор быстренько прикинул две возможные линии действия. Через секунду он включил сирену и мигалку, спрятанную за облицовкой радиатора, превратив «краун-викторию» в светозвуковой аналог адского демона.

Молодая женщина-адвокат кинула взгляд в зеркало заднего вида и, свернув на обочину, затормозила.

Джейкоби подъехал, чуть ли не впритык, вызвал дежурного по рации и попросил, чтобы наблюдение за «Мерседесом» передали другой бригаде. Сообщив его текущие координаты и еще раз зачитав вслух номерной знак, он дал отбой связи, поднял воротник твидовой куртки и вылез из машины.

Подойдя к «акуре», Джейкоби пригнулся до уровня окна пассажирской дверцы и блеснул фонарем в глаза Юки.

— Ваше водительское удостоверение, — сказал он.

— Да-да, сейчас достану… Я что-то не так сделала? — Удостоверение, пожалуйста.

— Конечно, — кивнула Юки, ладонью прикрывая глаза от света.

Она отвернулась, закопошилась в сумочке, попутно рассыпая кредитные карточки и мелочь из кошелька. Нащупав, наконец, удостоверение, протянула его в окно.

Джейкоби вместе с документом вернулся к своей машине. Неторопливо пробил номера по бортовому компьютеру, давая девушке время обдумать свое поведение. Затем, под нещадным дождем, побрел назад и предложил Юки выйти из машины.

— Вы… вы хотите, чтобы я вышла?!

— Да. И положите руки на кузов… Я с вашего разрешения осмотрю машину. Желаете что-либо заявить прямо сейчас? Оружие? Наркотики?

— Уоррен? Это вы?! Это же я, Юки! Что происходит?

— Именно это я и хотел бы понять.

Юки ежилась под ливнем. Мокрые волосы липли на глаза. Мешковатые спортивные штаны, тоненькая майка, спальные тапочки с помпонами на босу ногу…

Джейкоби фонариком осветил салон «акуры», затем произнес:

— Можете садиться. — Проследив за тем, как девушка пристегивает ремень, он протянул ей водительское удостоверение и добавил: — Юки, я за вами довольно долго ехал. Какого вообще черта?

— Ехали за мной?

— Отвечайте, пожалуйста, на мой вопрос.

— Просто каталась! — заявила она, начиная раздражаться.

— Не надо врать. Вы следили за черным «Мерседесом».

— Какой такой… Ну хорошо, следила. И что с того? Да я так, просто чтобы… да подумаешь, в самом деле!

— Юки, что вы лепечете? — повысил он голос, желая встряхнуть девушку, может, даже слегка припугнуть. — Если этот тип и в самом деле невероятный злодей, как вы вообразили, разве он не решит убрать вас с дороги? Да вы мозгами-то пораскиньте!

К его пол ному удовлетворению, тактика возымела успех. Юки изобразила свежевыловленную рыбешку на песке.

— Поймите, я к вам вовсе не придираюсь. Вы нормальный человек и куда более умны, чем может показаться прямо сейчас. Юки, имейте в виду, вы ищете себе ненужных приключений, и — Бог свидетель! — я бы не хотел опознавать вас потом в морге.

Юки обеими ладонями обтерла лицо от дождевой воды.

— Линдси будете говорить?

— Это от вас зависит.

— Хорошо, Уоррен, я еду домой. Даже заправиться не остановлюсь. Устраивает?

— Вполне… Да, кстати, у вас талон техосмотра просрочен.

— Спасибо, Уоррен.

— Ладно. Езжайте с Богом. И без баловства, пожалуйста. Возвращаясь к машине, Джейкоби подумал, что неплохо бы закончить рабочий день горячим ужином в семейном ресторанчике неподалеку от дома. Потом спокойно скоротать вечерок перед экраном — сегодня ведь бейсбол, национальная лига! — а там уже и баиньки…

Он распахнул дверцу, и голос диспетчера из работавшей рации спутал эти незамысловатые планы.


Глава 93


Джейкоби притормозил затемно-голубым «фордом» на углу Тэйлор-стрит и Вашингтон-стрит. Вновь вылез под дождь, добежал до приоткрывшейся дверцы и перекинулся парой слов с Чии Лемке.

Затем, проводив глазами отъехавший «форд», пересек Вашингтон-стрит и нырнул в дверь, прикрытую черным навесом с золотистыми буквами «Вентичелло ристоранте».

Пыхтя, Джейкоби поднялся на второй этаж здания цвета заварного крема и ступил в фойе, приветствуемый ароматами чеснока и душицы, от которых тут же заурчало в животе.

Из гардероба выглянула девушка и предложила сдать куртку. Инспектор вежливо отказался и пару секунд постоял, капая водой на паркет и впитывая общий фон заведения. Рядом был расположен Г-образный бар, налево от него — единственная общественная лестница, ведущая вниз, к главному залу на первом этаже.

Джейкоби присел за барную стойку, заказал стакан светлого пива и, свернув куртку, положил ее на соседний стул. Затем поинтересовался у бармена, где можно сполоснуть руки.

Спустившись на дюжину покрытых ковролином ступенек, он обнаружил не очень большой, продолговатый ресторанный зал с десятком занятых столиков, развернутых так, чтобы обозревать улицу через высокие угловые окна. Доминирующую роль в интерьере занимал старинный камин с голубыми изразцами.

Столик уважаемого доктора находился неподалеку от очага, сам он сидел спиной к Джейкоби, глядя в лицо красивой смеющейся женщины. В бокалах, стоявших между любезничающей парочкой, искрилось рубиновое вино.

Джейкоби направился, было мимо них, но по ходу дела ухитрился наподдать коленом в спинку стула, на котором сидел доктор, и с удовольствием прочел на обернувшейся физиономии гнев и раздражение.

Инспектор тут же разыграл искреннее раскаяние:

— Ох, простите, Бога ради…

Затем пересек комнату, помыл руки и вернулся наверх, к бару.

Допив стакан пива, он попросил повторить и заодно оплатил заказ. Бросил на стойку очередную пятерку, увидев, что за его спиной к гардеробу прошел темноволосый доктор с привлекательной спутницей.

Джейкоби выскользнул на улицу, в надвигающуюся ночь, за несколько секунд до выхода парочки. Завел машину, включил «дворники» и сообщил по рации свое местонахождение.

Со стороны парковки на Тэйлор-стрит выкатился черный «Мерседес»; инспектор пристроился за ним, держась уже не столь отдаленно, поскольку понимал, что в такую погоду милый доктор его ни за что не разглядит. Тем более что рядышком — а точнее, у него чуть ли не на коленях — сидит хорошенькая блондинка, обнимает сладкой ручкой за шею и язычком щекочет в ухе.

Гарза свернул на Пасифик-стрит, проехал пару кварталов, взял вправо на Ливенворт, а затем, еще квартала через четыре, на Филберт.

«Мерседес» подкатил к автоматической гаражной двери, дождался, поката откроется, и заехал внутрь.

Джейкоби проследовал мимо бледно-желтого особняка до конца квартала. Сделал обратный разворот, вернулся и встал напротив дома Гарзы, устроив, таким образом, удобный наблюдательный пост.

Тазобедренный сустав по такой погоде опять заявил о себе, в низу живота лег тяжелый ком поглощенного пива… Джейкоби уже начинал подумывать, не вылезти ли из машины и потихоньку облегчиться у заднего колеса, когда на первом этаже особняка Гарзы погас свет. Через четверть часа потемнели и окна этажом выше.

Джейкоби набрал на своем «Некстеле» номер Линдси.

— Ага. В сверхурочные… Вот именно, за спасибо… Короче, слушай. Он даже ни разу на красный не проехал. Отужинал на пару с киской-блондинкой лет сорока, но все еще стройной. Держались за ручку весь вечер. По пути домой она на него вешалась, как не знаю что… Вот-вот… Словом, Боксер, насколько я вижу, его можно обвинить разве лишь в том, что он завел себе подружку…


Глава 94


Я не находила себе места и потому слонялась по коридорам возле отделения неотложной помощи муниципального госпиталя, когда позвонил Джейкоби: дескать, Гарза пошел на боковую.

Плюхнувшись на синий пластиковый стул, я принялась корить саму себя, что как идиотка заставила друга торчать на улице в мерзкую погоду с нулевым результатом. И все же… все же никак не удавалось отделаться от странного подозрения в адрес Гарзы.

Калейдоскоп образов: мама Юки, подкашивающиеся колени, обмякшее тело на тротуаре, гроб для жизнерадостной, энергичной женщины…

Тут же вспомнились латунныепуговицы на ее мертвых глазах и на глазах тех тридцати с лишним человек, помеченных таким же образом.

Проклятые пуговицы. Маркеры.

В чем, спрашивается, видит удовольствие убийца, если никто не может понять, зачем и почему он это делает?

А наглость человека, кому вменялась забота о столь многих среди умерших? Слова доктора, заявившего, мол, «порой дует скверный ветер»?

В сотый раз в голову лезла мысль, уж не относится ли Деннис Гарза к одиозным маньякам вроде Чарлза Каллена или хирурга Сванго… К «людям в белых халатах», для кого наркотиком стала власть над жизнью и смертью беспомощных больных.

Я поерзала на стуле, свалила поставленную на пол початую банку с кофе и с каким-то отупением принялась разглядывать бурую лужу, лениво охватывающую подошвы моих кроссовок.

«Эх ты, Линдси… Хочешь поймать убийцу? А сама даже кофе толком выпить не можешь!»

Я затерла пятно обрывком газеты, швырнула банку в корзину и сказала себе, что рабочий день закончен.

Гарза пошел в кроватку, и, если у меня остались хоть какие-то мозги, мне следует сделать то же самое.

Я уже застегивала куртку, спускаясь по лестнице, когда вновь зазвонил мой сотовый.

— Лейтенант? — прошелестел женский шепот. — Это Нодди Уилкинс. Помните, медсестра из муниципального госпиталя? Вы мне велели позвонить… — Она сделала коротенькую паузу. — Умер еще один больной. И пуговицы есть…

К горлу подкатила тошнота.

— Когда это случилось?

— Только что.

— Как звали пациента?

— Энтони Руффио. Его труп до сих пор в отделении интенсивной терапии.

Я бросилась наверх, попутно задаваясь вопросом, сколько вообще умирает людей в этом так называемом госпитале, да еще с кадуцейными пуговицами на глазах?

Впрочем, налицо кое-какая разница. Я была практически на месте, да и про убийцу, вполне вероятно, все еще можно сказать то же самое.


Глава 95


Я мчалась по лестнице через две ступеньки. В госпитале орудует опасный маньяк, и сейчас у меня, наверное, самая удачная возможность его «осалить».

Ткнув удостоверением в нос старшей медсестре на посту возле отделения интенсивной терапии, я угрожающе нависала над ней, пока та звала дежурного врача.

Доктор Даниэль Уассель материализовался минуту спустя — лет тридцати, длинный тонкий нос и сонные, покрасневшие от усталости глаза.

Я назвалась, объяснила, что провожу расследование, а потому мне срочно нужен список всех тех, кто находился на этаже, когда Энтони Руффио после операции перевели в отделение интенсивной терапии.

И еще я добавила, что хочу немедленно видеть труп Руффио.

Доктор разволновался, сонные глазки распахнулись, и он весь как бы стряхнул с себя оцепенение.

— Лейтенант, я не понимаю… Почему смертью этого больного интересуется полиция?

— На данный момент она вызывает у меня подозрения.

— Вы настолько ошибаетесь, что я даже поверить не могу!

Доктор Уассель открыл дверь в темную каморку и щелкнул выключателем. Под потолком замигали флуоресцентные лампы.

Мои глаза с ходу впились в продолговатый, прикрытый белой материей предмет.

По позвоночнику скользнула дрожь неприятного ожидания, пока я стягивала простыню с головы мертвеца.

На его лице застыло недоумение, словно Руффио не мог взять в толк, что его жизнь действительно закончилась. Рот распахнут; кожа бледная, чуть ли не прозрачная. Вокруг ноздрей — подсохшая кровь, а в уголке рта можно было заметить кусочек скотча, которым до этого крепилась дыхательная трубка.

Спустив простыню еще ниже, я обнаружила свидетельство свежего хирургического вмешательства: шов от грудины до пупка.

Насмотревшись на эти ужасы, я натянула простыню почти до макушки мистера Руффио.

Но тут, стоило мне повернуться в сторону, в глаза бросилась парочка кадуцейных пуговиц, мирно лежащих на прикроватной тумбочке. Я тут же встала между ними и доктором Уасселем.

— С данного момента вход в эту палату для любых сотрудников больницы запрещен. Вскоре сюда прибудут из криминалистической лаборатории, а сразу после окончания их работы наш патологоанатом организует транспортировку тела мистера Руффио в городской морг.

— Я обязан сообщить по инстанции.

— Милости прошу.

Достав латексные перчатки и свежий пластиковый пакетик из кармана собственной куртки, я подцепила и упаковала пуговицы. Позвонила криминалистам и обнаружила там парочку экспертов, готовых часть своего ночного дежурства провести в больнице. А потом позвонила Джейкоби — нечего спать!

В ожидании группы поддержки я приступила к собственному расследованию: направила недрогнувшей рукой свою моторную лодку сквозь девятые валы мятежного моря. Иными словами, тыкала удостоверением в лица медперсоналу, подгоняла с ответами, всячески раздражала и изводила врачей медсестер, санитарок, нянечек и бог знает кого еще, неумолимо задавая одни и те же вопросы: «Где вы находились, когда Энтони Руффио доставили в больницу?.. А где вы были, когда он умер?»

При каждом таком допросе я тщательно подмечала манеру держаться, жесты, тон голоса и прочие невербальные свидетельства, которые могли бы включить в моей голове лампочку под табличкой «Убийца!».

Результат? Полнейший нуль.


Глава 96


Той ночью дежурила доктор Мари Калхун. Тридцать с небольшим, проволочно-жесткие кудряшки черных волос, обгрызенные ногти — и энергия, чей уровень я лично определяю как маниакальный.

Мы стояли за мониторами сестринского поста (что-то вроде здешнего центра управления полетами); глядя куда-то мимо, доктор Калхун скороговоркой пыталась объяснить смерть Энтони Руффио:

— Мистер Руффио прилетел из Женевы с остановкой в Нью-Йорке. Полет длительный и утомительный, особенно для человека с загипсованной ногой. На борту у него развилась острая легочная недостаточность. Сразу после посадки больного доставили к нам, в отделение неотложной помощи.

— Это вы его оформляли?

— Да. Мы сделали снимок легких и обнаружили крупный обтурирующий эмбол. Кроме того, при УЗИ сломанной конечности был выявлен значительный тромб… Больному был введен разжижитель крови, антикоагулянт под названием гепарин. Затем его перевели в отделение интенсивной терапии, где подключили к аппарату искусственного дыхания. А потом мне сообщили, что у мистера Руффио хлынула кровь изо рта и ноздрей, появились признаки шока…

— Почему?

— В тот момент я еще не знала. Мы немедленно доставили его в операционную и там обнаружили массивное внутреннее кровоизлияние. Язва желудка. А из-за гепарина кровь оказалась сверхжидкой.

Здесь доктор помотала головой и, как бы акцентируя свои слова скорбным качанием завитушек волос, описала ход дальнейших событий. Возникало впечатление, что она искренне сожалеет об этой смерти.

— Билл Розен, хирург от Бога, как одержимый перевязывал основные сосуды, ведущие к язве. Мы дали больному целый комплекс трансфузионных средств, однако кровопотеря оказалась настолько интенсивной, что никак не удавалось поспевать. К тому же у него и так наблюдался острый респираторный дистресс-синдром… Словом, в операционной царило черт знает что.

— В смысле?

— Сначала он ушел от нас прямо на столе. Розен его вытащил, уж не знаю, каким чудом. Застабилизировали. Перевели в отделение интенсивной терапии, там он провел минут двадцать — и умер.

У меня возникло ужасное чувство дежа-вю. Кэйко Кастеллано тоже получила слишком большую дозу антикоагулянта, правда, другого типа: стрептокиназу.

— Простите мою безграмотность, доктор, но как часто при приеме гепарина появляется «супержидкая» кровь?

— Вы к чему, собственно, клоните?

— Есть ли вероятность, что Руффио получил слишком много гепарина?

— На этом свете все возможно… Впрочем, существует другая, куда более очевидная причина смерти, и именно ее я укажу в своем отчете, — повысив голос, заявила Калхун. — Мистера Руффио доставили с уровнем алкоголя ноль два шесть. Человек явно не терял времени на борту, прикладывался, будь здоров. Может, он вообще ногу сломал, потому что пьяным встал на лыжи.

— Извините, я чего-то в толк не возьму…

— Язвенные кровотечения далеко не редки среди алкоголиков, — пояснила Калхун. — Но при поступлении к нам Руффио ничего не сказал о проблемах с желудком. Может, стеснялся признаться, что он человек пьющий? И это, кстати, одна из причин, почему мы заполняем так много бумаг при оформлении больного.

— Другими словами, он сам виноват? Не надо было скрытничать?

— Вот именно. Удовлетворены теперь?

— Не вполне, — ответила я.

В этот миг в отделение въехала каталка с визжащим молодым человеком. Из огнестрельной дырки в ноге толчками била кровь. Я отреагировала немедленно, встав на пути Мари Калхун, пока та не убежала заниматься раненым.

— Находился ли доктор Гарза в отделении в момент доставки Руффио?

— Не знаю, не помню. Какая разница? У него спрашивайте.

— Спросим, не волнуйтесь. А что вам известно о пуговицах, найденных на глазах Руффио после кончины?

— О пуговицах? Какие пуговицы, что вы несете, лейтенант? Я вам уже говорила, что Энтони Руффио умер не от пуговиц. А от язвы!


Глава 97


Ранним, еще темным утром я сидела в своем обшарпанном «иксплорере», задумчиво вспоминая те долгие часы, которые провела с Джейкоби и криминалистами, обсуждая смерть Руффио.

Сейчас, впрочем, перед глазами не труп, а серебристые стрелки, которые дождь чертит в свете фар на бледно-розовом фоне предрассветного неба…

Тряхнув головой, я оторвалась от медитации и выкатила с парковки на Сосновую улицу.

Итак, действительно ли смерть Руффио объясняется несчастливым совпадением обстоятельств? Именно так, как преподнесла доктор Калхун? То есть это вовсе не врачебная ошибка?

Вспомнилось отчаяние Калхун, когда она сказала «супержидкая кровь». И эти слова, и выражение ее лица никак не выходили у меня из головы.

К тому же известно, что не менее шестидесяти человек медперсонала имели возможность оказаться рядом с Руффио, пока тот лежал в отделении интенсивной терапии на «искусственном легком».

Любой из них мог впрыснуть в его капельницу сверхдозу гепарина, как до операции, так и после.

К примеру, Гарза непосредственно перед окончанием дежурства.

Но один из кусочков головоломки не давал мне покоя.

Каким образом Гарзе удалось положить пуговицы на глаза мертвецу?


Глава 98


Синди сидела за рабочим столом в редакции «Кроникл», редактируя свою статью. И хотя время серьезно поджимало, она с удовольствием оторвалась от текста, когда увидела цифры на дисплее зазвонившего телефона.

«Вот и отлично. Может, на обед вместе сходим».

— Синди! Какого черта?! — крикнула Линдси. — Ведь ты же обещала не выпускать материалов по Гарзе!

— Линдси, прости, мне пришлось, — ответила Синди, стараясь говорить потише, чтобы на волну их общения не настроился весь отдел. — Мой информатор в госпитале сообщает, что Гарзу вызывали на методический совет…

— Это не доказательство!

— А ты мою статью-то дочитала? Вот смотри, я цитирую: «Подозрение пало на заведующего отделением неотложной помощи доктора Денниса Гарзу». Линдси, ты слышишь? Медсовет так и говорит: подозрение! А на прошлой неделе? Забыла уже? Как он себя в суде проявил? Нет, говорю тебе, он заслуживает отдельного пристального внимания. И чернил!

— Ах вот как?! А если Гарза завязан не только во врачебных ошибках? Что, если твои «чернильные прожектора» его засветят? Он выйдет из подполья, соберет вещички — и тютю из Сан-Франциско. Что тогда?

— В каком смысле «не только врачебные ошибки»?

— Сама не знаю, в каком смысле, — колючим тоном заявила Линдси. — Еще разбираюсь.

— Так ведь и я разбираюсь, — возразила Синди. — Послушай, ты мне по этому сюжету ничего не давала, весь материал мой личный. А ты на меня наезжаешь! А я, в конце концов, своей работой занимаюсь!

Воцарилась тишина. Синди кожей чувствовала, как отщелкиваются секунды; в голову лезла масса вещей, которые никак не хотелось произносить вслух… По сути, однако, все сводилось к одному простому факту: Линдси, апеллируя к дружбе, оказывает давление — и при этом сильно, очень сильно не права.

— Послушай! Эту историю уже копают десятки репортеров! Я буду первой, не я — какая разница! Внимание прессы, так или иначе, приковано к Гарзе!

В трубке вздохнули. Затем Линдси мрачно произнесла:

— Я-то надеялась, что у меня будет больше времени.

— Ну, знаешь, надо быть реалистом все-таки!

Прохладные слова обоюдного прощания.

Синди нажала кнопку отбоя и перевела взгляд на блокнот. На листе чернели только что нацарапанные слова: «не только врачебные ошибки».


Глава 99


Ночь, проведенная на ногах в госпитале, так меня вымотала, что и поверить трудно. А тут еще перепалка с Синди… Скомкав газету, я швырнула ее в корзину, сильно подозревая, что завтрашний утренний выпуск в красках расскажет, как там убивают людей и как в ПДСФ сидят и даже не чешутся.

Все, надо кончать с неформальным подходом. Пришла пора дать «делу о латунных пуговицах» официальный статус, не то общественность раскопает такую яму под Дворцом правосудия, что…

Я взяла трубку и набрала номер шефа.

— Тони? Надо кое-что обсудить. Очень срочно. И не здесь.

Кафешка «Цветочный базар» на углу Шестой и Бреннан-стрит стоит неподалеку от южного въезда на 280-е шоссе, буквально в нескольких кварталах от нашего Дворца. В любой иной день я бы сумела по достоинству оценить непринужденную атмосферу заведения, интересную напольную мозаику, темную деревянную обшивку стен и окна с видом на цветочные лотки и магазинчики чуть дальше по улице.

Но не сегодня.

Мы с Траччио присели за небольшой круглый столик и заказали себе по сандвичу.

— Валяйте, Боксер, выкладывайте, — кивнул шеф.

И я выложила. С большим, кстати говоря, облегчением. Выложила все: и про маму Юки, и про «пуговичные» глаза тридцати трех мертвецов, и про слухи в больничных кулуарах, и про статистику, и про судебный процесс…

Не позабыла я и профессиональную карьеру Гарзы, оставившего после себя подозрительный душок в целом ряде медучреждений. Напоследок я пересказала телефонное донесение Джейкоби насчет слежки за доктором, а также доложила результаты неофициального опроса персонала по следам гибели пациента.

— Труп так и лежал бы себе в отделении интенсивной терапии вплоть до перевозки в городской морг, но кто-то положил ему латунные пуговицы на веки.

— Гм… — отозвался шеф.

— Гарза покинул больницу в шесть вечера. Смерть Руффио наступила в самом начале девятого, — далее сказала я, — хотя с уверенностью отрицать причастность Гарзы я не могу.

— Да, но если его не было на месте, где тут связь?

— Ну, положим, Гарза обладает доступом к любой палате. Может, он дал пациенту сверхдозу непосредственно перед тем, как уйти домой, а препарату потребовалось несколько часов, чтобы сработать?.. А еще у него мог быть сообщник… Или он вообще здесь ни при чем… Но, черт возьми, Гарза успешно разыгрывает из себя монстра мирового масштаба! И думаю, что не без оснований. Так что нам как минимум надо держаться впереди прессы. Между прочим, «Кроникл» нынешним утром дала о нем статью на третьей полосе.

Шеф отодвинул тарелки, заказал по второй чашке кофе.

— Юки писала заявление в прокуратуру?

— Писала, хотя вскрытие установило лишь признаки избыточной дозы медпрепарата. Прямых улик убийства нет.

По правде сказать, аналогичный отчет я ожидаю увидеть и по Руффио.

— Другими словами, у вас в руках мешок с болтами и гайками, из которых ничего не получается собрать?

— От этого мешка сильно воняет, Тони. Подозрительно воняет. И чем дальше, тем хуже.

— Допустим. Что намерены предпринять? Благодаря закрытому делу по Девушкам-из-автомобилей мои акции никогда не были так высоки, как нынче. Вот и отлично.

— Для начала надо нафаршировать муниципальный госпиталь копами, — решительно заявила я. — Взять людей из наркоконтроля, они умеют работать под прикрытием. Бригаду — а то и две! — я посажу Гарзе на хвост, в круглосуточном режиме. Необходимо внедрить своего человека и в аптеку.

Траччио закатил глаза и вместо ответа залпом проглотил остатки кофе, явно раздумывая, откуда взять людей и бюджет под мой «мешок пахучих подозрений».

— Надолго?

— Честно? Понятия не имею.

Траччио знаком показал официантке, что хочет видеть счет, затем повернулся ко мне:

— Получите четырех на одну неделю, там видно будет… И, Линдси, без театральных эффектов, договорились? Постоянно держите меня в курсе. Помните, что я ваш начальник.

Я протянула руку и с чувством пожала короткопалую пухленькую ладошку шефа.

— Такое захочешь — не забудешь!


Глава 100


Сидя в пассажирском кресле неприметного серенького автомобиля и невидящим взглядом уставившись на высокий желтый особняк, Джейкоби рассеянно думал, что Гарза вот уже полчаса как дома, смотрит, наверное, вечерние новости… Внезапно гаражная дверь поднялась, задним ходом вылез «Мерседес» и взвизгнул на развороте покрышками.

Рич Конклин, сидевший за рулем, подобрался и расправил плечи. Джейкоби бросил в микрофон коротенькую фразу с кодом «тридцать три» и указал адрес.

Конклин выждал ровно пять секунд, затем тронул машину с места.

— Не торопись, — посоветовал Джейкоби. — В случае чего нам помогут.

— Да? — отозвался напарник. — Откуда мы вообще знаем, что Гарза там?

— Хочешь вернуться наблюдать за домом?

— Хочу сам себя клонировать. Джейкоби фыркнул.

— Думаешь, мир выдержит двоих, как ты?

Он усмехнулся, припомнив, что когда-то сам был таким же зеленым, как и Конклин. Да, было время, когда он тоже рвался в бой, приплясывал от нетерпения перед каждым выездом, тянул руку добровольцем… Несмотря на усталость последних дней, Джейкоби и сейчас мог чувствовать былой задор.

Конклин между тем успел свернуть влево, на Джоунс-стрит, пролететь квартал, сбросить скорость на перекрестке и аккуратно проехать мимо здания начальной школы.

Джейкоби взялся за микрофон.

— Центральная, черный «Мерседес», спорт-купе, номерной знак «виски-дельта-фокстрот-три-девять-ноль», движется в северном направлении по Джоунс-стрит.

Позади остались перекрестки Ломбард-стрит и Франциско-стрит, красные сигналы светофоров… Очередное торможение на улице Коламбус, вновь доклад диспетчеру.

Из радио под аккомпанемент шороха и потрескиваний донесся доклад другой неприметной патрульной машины.

Перечень улиц, перекрестков, поворотов… Наконец: «Похоже, его тянет в сторону Южного Каннери…»

Партнеры переглянулись. Конклин включил мигалку и поехал дворами, стараясь держаться параллельно с улицей Коламбус, кружным путем добираясь к вероятному месту назначения Гарзы, кварталу возле Джирарделли-сквер.

Джейкоби посоветовал припарковаться на Бич-стрит, возле поворота на Хайд-стрит.

— Должен проехать мимо нас с минуты на минуту.

В этот вечерний час движение, понятное дело, было никаким, а на тротуарах кишели людские толпы, обозревавшие магазинные витрины.

— Ага! Что я говорил! — возбужденно воскликнул Конклин.

«Мерседес» подкатил к бордюрному камню впереди, и из него вышел импозантный мужчина, словно влитый в шикарное кашемировое пальто от Армани. Темные волосы картинно трепетали.

У Джейкоби вытянулось лицо, когда вновь прибывший решительным шагом направился к их машине, пригнулся, посмотрел внутрь и постучал с пассажирской стороны. Шмыгнув носом, инспектор опустил стекло и подарил доктору гениальную имитацию невыразимо скучного взгляда.

— Инспектор? Не беспокойтесь, я ненадолго.

С этими словами Гарза выпрямился, пересек трамвайные пути и исчез в бежевом здании, над входом которого красная неоновая надпись гласила: «Буэна виста».

Джейкоби хорошо видел, как за толстым полированным стеклом ресторана Гарза дает распоряжения официанту.

— Нет, ты понял?! — пришел в себя Конклин. — Он нас не просто «сделал», он в лицо назвал нас тупыми ослами… Однако!

Инспектор поморщился. Демарш Гарзы в планах не числился. «Что прикажете говорить? Чем будем оправдываться перед молодым поколением?»

— Ладно, Ричи, — наконец махнул он рукой. — Признаю. Башмаком в зубы, один — ноль в его пользу. Впрочем, еще не вечер…

Джейкоби угрюмо проследил взглядом, как Гарза расплачивается, выходит из ресторана, дожидается зеленого сигнала на перекрестке, пересекает улицу… Подходит к полицейской машине, стучит в стекло и вручает Джейкоби два стаканчика кофе в картонном держателе для переноски.

— Черный, двойной, — промолвил Гарза. — Ночка у вас впереди длинная.

— Спасибо. Вы очень любезны. Жду не дождусь, когда смогу отблагодарить.

Гарза тонко улыбнулся в ответ, вернулся к «Мерседесу», мелодично бибикнул на прощание и влился в вереницу ночного потока машин.

Джейкоби со вздохом вызвал диспетчера.

— Передаю наблюдение дублеру. Объект следует по Хайд-стрит с соблюдением всех правил дорожного движения.

Он сунул микрофон обратно в гнездо.

— Ничего, — помолчав, сказал Джейкоби, скорее для очистки совести. — Ничего. Придет еще время, он сделает свою ошибку. С этими умниками всегда так.

Инспектор опять вздохнул, снял крышечку со стаканчика, высыпал пакет сахара, размешал пластиковой ложечкой. Опасливо отхлебнул.


Глава 101


Без четверти девять. Кругом вечная, яркая ночь больничных коридоров. Вот уже несколько часов, как Гарза ушел с работы — под вздох пневматической двери нырнул на улицу, махнув мне рукой, будто давнишний знакомец. Даже улыбочку нацепил. Он, похоже, и впрямь развлекается, играет в кошки-мышки.

Маясь сомнениями, бесцельно слоняясь по коридорам от ОНП до ОИТа, я перетряхивала и ворошила факты, расширяя горизонт собственного восприятия.

Может, Гарза вовсе не убийца?

Может, от него просто по жизни воняет?

Но если не Гарза, то кто?

Столько дней ходить вокруг да около, по одной и той же дорожке… Вот и засветилась перед подозреваемым. Молодец, нечего сказать…

Вся в мрачных раздумьях, я, видимо, подсознательно решила искать новую почву под ногами, а потому меня понесло по лестнице наверх, на третий этаж. В онкологию.

Ступив на площадку, я бросила взгляд вдоль коридора и увидела нечто такое, от чего на затылке дыбом стали волосы.

Белый мужчина лет тридцати — чуть выше меня, под восемьдесят килограммов, волосы светло-соломенные, синяя бейсболка, серая ветровка, черные мешковатые штаны — о чем-то беседовал с задерганной медсестрой.

Их манера держаться — вот что меня насторожило. Косые взгляды через плечо, тихий торопливый шепот, обмен понимающими взглядами… «Эге! Да здесь дело нечисто!» — подсказала интуиция.

А ведь этажом ниже стоит Макнил! Ветеран нашего отдела, он столько лет проработал с Джейкоби…

Я тут же выхватила мобильник, и минутой позже мы подскочили к палате 386, куда скользнул белобрысый незнакомец.

Ударив по двери, я резко крикнула:

— Стоять! Ни с места!

Ткнула удостоверением ему в нос и, ухватив за руку, развернула спиной к себе. Затем припечатала к стене мощным толчком, так что задрожала перегородка.

Позади меня Макнил для верности перегородил выход всей своей семипудовой тушей.

— Имя? — потребовала я.

— Алан Фирштайн. А в чем дело?

— Держите руки на стене, мистер Фирштайн! Есть у вас что-то в карманах, о чем я должна знать? Наркотики? Оружие?

— Зубная щетка, — придушенно просипел он. — Ключи от машины… И шоколадный батончик!

Я охлопала его карманы, все десять.

— Я забираю ваш бумажник!

— Дорогая? — Фирштайн повернул лицо, посылая умоляющий взгляд в сторону изможденной женщины на больничной койке.

Пучки пластиковых трубок и электропроводов тянулись от ее рук к стойке-капельнице и кардиомонитору.

— Это мой муж… — прошептала она едва различимым шепотом, невнятным от массы лекарств, затуманивших ей голову. — Алан… мой муж…

Пока я читала водительское удостоверение Фирштайна, мой желудок явно становился все меньше и меньше, иначе как объяснить, что сердце у меня проваливалось все глубже и глубже?

У этого парня при себе не оказалось ни оружия, ни пресловутых пуговиц… Мама дорогая, у него на корочке даже наклейка имеется! «Донор органов»!

— Чем вы тут занимаетесь? — слабеющим голоском спросила я.

— Дежурю, как всегда. У Кэрол лимфома. Терминальная стадия.

— Мне очень жаль. Произошла ужасная ошибка, даже не знаю, как выразить мое сожаление…

Мужчина молча кивнул, давая понять, что не злится, и я испытала прилив благодарности. Обернувшись к его жене, я сказала:

— Ну, вы держитесь, хорошо?

И вслед за Макнилом вышла в коридор.

— Блин, — помотала я головой. — Слушай, как же меня угораздило… На сто процентов была уверена, что они тут темные делишки обтяпывают… А этот парень, оказывается, просто сунул медсестре в лапу, чтобы тайком провести ночь на полу! Ну почему я такая дура?!

— Да-а, босс, — неопределенно отозвался Макнил. — Бывает…

Он вернулся к себе на сторожевой пост, а я — в комнату ожидания неподалеку от отделения.

Разочарована и обескуражена — вот лейтмотив моих чувств в ту минуту. Хуже того, никогда еще мне не доводилось испытывать столь отчаянного желания хвататься за соломинку.

Карл Уитли, управляющий муниципальным госпиталем, неоднократно заявлял, что у них уровень смертности не превышает показателей для аналогичных больниц и что кадуцейные пуговицы — всего лишь дурацкая шутка.

Я уломала Траччио дать зеленый свет практически на основе одних лишь моих инстинктов.

Рискованно? Не то слово. И для него, и для меня.

Торговые автоматы в углу коридора тихо гудели, готовые в любую секунду выдать разноцветные коробочки и баночки, чтобы люди хоть как-то смогли отвлечься в этом блеклом, изматывающем душу месте.

Я бросила доллар в щель, ткнула в кнопку, и в лоток шлепнулся оранжевый пакетике разноцветными конфетками-бляшками.

Целая ночь впереди. Хочется верить, что мы обязательно сорвем маску с извращенца-душегуба и спасем невинные жизни.

Однако имелась кошмарная вероятность, что все мои ухищрения лишь ярче демонстрируют окружающим грани моего позора. Бог ты мой, взять хотя бы того парня с его несчастной Кэрол…


Часть шестая ВЕРДИКТ

Глава 102


В такой день — и опоздать!

Синди в который раз поправила на плече сползавшую лямку, половчее перехватила тяжелый ноутбук и, закусив губу, продолжила остервенело пробиваться сквозь толпы пешеходов на Макаллистер, горько повторяя про себя, что за все четыре недели с начала процесса она не пропустила ни единого заседания.

Причем сейчас подходит конец потоку сногсшибательных показаний и изнуряющей веренице перекрестных допросов свидетелей. Сегодня О'Мара и Крамер выступят с завершающими речами — и всем плевать, что Синди будет находиться еще в сотне метров от ступеней парадного входа.

Господи!

Если на ее место плюхнется зад какого-то другого репортера… нет-нет, столь жуткий ход событий даже предположить невозможно!

Синди перебежала Макаллистер на красный, домчалась до здания суда и, к своему облегчению, убедилась, что двери еще закрыты.

С краю толпы, на верхних ступеньках, стояла Юки, держа кожаный портфель. Глаза ее смотрели куда-то вдаль и явно ничего не видели.

Синди с тревогой подумала о подруге, о том, как та исхудала, что со дня смерти матери она ни разу не была на работе…

Этот процесс пожирал ее целиком, причем на глазах окружающих.

Синди принялась расталкивать людское скопище и, еще взбираясь по ступенькам, звать Юки.

Наконец та услышала и оглянулась.

— Что случилось? Я уж и не знала, что подумать!

— А-а, — махнула рукой Синди, — на перегоне застряли. Прямо между станциями, на полчаса, представляешь? Я чуть не спятила!

Охранник распахнул тяжелые стеклометаллические двери, и плотно сбитая человеческая масса повлекла девушек внутрь здания.

Переполненный лифт вознес их до четвертого этажа, где им пришлось расстаться, еще не доходя до зала 4А. Синди направилась прямиком к самому заднему ряду сидений, тому самому, у которого вместо спинок — бетонная стена. Место для прессы.

По мере заполнения зала она взглядом сканировала толпу, подмечая присутствующих, затем решительно включила ноутбук.

«Морин О'Мара появилась в красном, цвете зрелого помидора, костюме от Оскара де ла Рента. Не просто охотничий наряд, а победоносный цвет боевого знамени — вот, видимо, тот эффект, который она рассчитывает вызвать у присяжных…»


Глава 103


Судья Картер Бевинс помотал кистью, стряхивая наручные часы с запястья, затем перевел взгляд на Морин О'Мара и, строго поблескивая очками, поинтересовался, готова ли та к работе.

— Да, ваша честь! — кивнула О' Мара, встала и заняла надлежащее место за небольшой дубовой конторкой.

Перед собой она положила блокнот с пометками, хотя наделе в них не нуждалась. Прошлым вечером вместе с помощниками она не раз репетировала сегодняшнюю речь, запоминая ключевые моменты, отрабатывая и выверяя интонацию и темп подачи — словом, выучила роль назубок. Весь свой талант, умение и страсть вложила она в эту тяжбу, да и немудрено: ведь по результатам процесса будет строиться ее собственное будущее.

Пока что все шло отлично. Наступила пора подводить итог…

О'Мара глубоко вздохнула, улыбнулась присяжным и начала:

— Дамы и господа, как вы знаете, три года тому назад Муниципальный госпиталь Сан-Франциско был приватизирован. Иными словами, город продал ее коммерческой организации. С тех пор количество смертельных исходов по фармакологическим причинам возросло троекратно. Почему? Я утверждаю, что источник ошибок кроется в некомпетентности и чрезмерной нагрузке на медперсонал. Обратите внимание: за последние три года чуть ли не семьдесят пять процентов сотрудников были уволены, а на их место приняли менее квалифицированных людей, согласных на более продолжительную рабочую неделю при меньшей оплате… Больница делает деньги! Она приносит доход! За чей счет, позвольте спросить? Вы слышали свидетельские показания о смерти трех десятков человек. О смерти мучительной и бессмысленной, которая наступила лишь потому, что они имели несчастье попасть в муниципальный госпиталь… И вина за столь вопиющее положение дел полностью ложится на его руководство! Ведь оно не интересуется судьбой своих пациентов. Зато оно интересуется бухгалтерией!

О'Мара вышла из-за кафедры и приблизилась к скамейке присяжных, заодно переводя дыхание. Положила руки на перила и окинула взглядом зал.

— На прошлой неделе мы выслушали доктора Гарзу. На протяжении последних трех лет он возглавляет отделение неотложной помощи и — подчеркнем мы — не отрицает, что смертность среди пациентов, оформленных при поступлении через это отделение, подскочила выше крыши… Доктор Гарза поведал нам, почему это произошло. Помните? Он сказал: «Порой дует скверный ветер»…

О'Мара выдержала секундную паузу.

— Дамы и господа, в больницах порой продувает сквознячком. Но «скверных ветров» там не бывает! А бывает там только скверная медицина! У нас, юристов, это называется «нарушением законодательно установленных норм медицинского обслуживания» или, более коротко, «недобросовестной практикой». В этом-то и кроется корень дела. Когда я спросила у Гарзы, не связан ли он как-то со смертью своих пациентов, уважаемый доктор ответил, что берет Пятую поправку… Только вдумайтесь! Он отказался отвечать, чтобы не свидетельствовать против самого себя! Да ведь это и есть самый настоящий ответ! Причем недвусмысленный!

Среди публики, похоже, никто не осмеливался не то чтобы кашлянуть, но даже глубоко вздохнуть. О'Мара тем временем напирала, по очереди заглядывая в глаза каждому из присяжных.

— Мы не рассматриваем уголовное дело. Никто не говорит о преследовании доктора Гарзы, хотя он и сделал это удивительное полупризнательное заявление… Нет, здесь мы говорим об ответственности всего муниципального госпиталя. Он должен, наконец, ответить за тот «скверный ветер», что бушует в его коридорах и палатах! Дамы и господа, мы просим вас наказать Муниципальный госпиталь города Сан-Франциско за наплевательское отношение к жизни и здоровью пациентов. Мы просим вас распорядиться о возмещении ущерба в размере пятидесяти миллионов долларов в пользу моих клиентов, поскольку такая сумма сделает госпиталю больно и заставит его руководство задуматься… хотя, конечно, она ни в коей мере не утолит горе от потери близких людей. Дамы и господа, этому, с позволения сказать, медицинскому учреждению надо крепко дать по рукам, чтобы там больше не играли в русскую рулетку с бесценными человеческими жизнями. На это у вас имеются все права и вся власть… Спросите себя: вот сейчас, когда вы все знаете — что, если кто-то из ваших близких или любимых вдруг, не дай Бог, заболеет? Или получит травму? Вы бы согласились положить туда родного человека? Сами согласились бы туда лечь? После всего того, что мы здесь услышали? Прошу вас, когда вы удалитесь в совещательную комнату, вспомните, что сейчас подумали при моем вопросе. И тогда — я искренне верю! — вы решите в пользу моих клиентов. Присудите им максимально возможную сумму компенсации. Благодарю вас от их имени.


Глава 104


Юки стояла в длинной очереди к дамской комнате. Руки сложены на груди, подбородок чуть ли не в грудь упирается: человек размышляет. Да, в эту минуту Юки Ка-стеллано думала о том, какая страстная сила пронизала ее от макушки до пят во время заключительной речи О'Мара и почему — Господи, ну почему?! — она не забрала маму до того, как это чудовище Гарза нанес свой страшный удар…

Очередь двигалась так медленно, что у Юки почти не оставалось времени до возобновления заседания.

Она быстрым движением открыла кран с холодной водой, побрызгала на разгоряченное лицо. Вслепую потянулась за бумажным полотенцем.

Промокнув лицо, она отняла салфетку — и в зеркале увидела Морин О'Мара, подводившую губы помадой.

Какой приятный сюрприз!

Она горячо поздравила Морин с ее завершающей речью и представилась, упомянув, что работает вообще-то у «Даффи и Роджерса», а сюда пришла потому, что мама недавно умерла как раз в муниципальном госпитале.

— Сочувствую, — слегка кивнув, промолвила О'Мара и перевела скучный взгляд обратно на зеркало.

Юки даже оторопела от столь прохладного приема, но тут же сообразила, что Морин, вероятнее всего, погружена в свои мысли, готовясь к выступлению Крамера.

И что скажут присяжные — тут есть о чем поволноваться…

Юки скомкала салфетку в бумажный шарик, швырнула его в мусорную корзинку и решила еще разок посмотреть на женщину-адвоката поближе: как вживую, так и в зеркальном отражении.

Костюм Морин О'Мара был выше всяких похвал! Отбеленные зубы, восхитительные волосы с изумительным, повергающим в прострацию перламутровым отливом, который в жизни встречается только в телерекламе шампуня! «Н-да, — сказала себе Юки раздраженно, — она знает, как о себе заботиться… «А впрочем, ясно, откуда идет раздражение. На саму себя злимся. Вот уже пару месяцев не были в салоне, через день надеваем один издвухтемно-синихделовых костюмов… После смерти мамы перестало играть значение, как мы выглядим, вот и все…»

Рядом с ней О'Мара звонко щелкнула пудреницей, изящно сбила невидимую пылинку с лацкана и, не обращая на Юки внимания, покинула дамскую комнату.

Откуда-то из-под руки вынырнула низенькая широкоплечая женщина в полосатом костюме и вежливо извинилась, намекая, что вынуждена тянуться к мылу.

— Да-да, простите… — Юки задумчиво отодвинулась, уступая место перед зеркалом.

Эта О'Мара высокомерная, чванливая…

Все равно хочется, чтобы она победила.

Чтобы от этих тварей только пух полетел.


Глава 105


Лоренс Крамер занимался тем, что поправлял и без того аккуратную стопку бумаг, когда в зале появился судья, а пристав призвал публику к порядку.

Крамер чувствовал в себе силу, был готов биться и с удовольствием вспомнил, что даже сегодня не пропустил пятимильную утреннюю пробежку, заодно использовав этот оазис времени (без дребезга телефонов, без обрыдлой, суетной рутины!) на оттачивание заключительной речи.

Да, он готов к драке.

Эх, кабы не этот трижды долбаный козел — откуда вообще берутся такие уроды?! — в вердикте бы не было сомнений. Понятное дело, после процесса Гарза все равно вылетит с работы. Но разве это утешение, если они проиграют?

Крамер встал, тщательно застегнул пиджак цвета южной летней ночи и теплой улыбкой поприветствовал присяжных, словно знал их пару десятилетий.

— Есть очень большая дистанция между «ошибкой» и «недобросовестной практикой», — сходу заявил он, задавая тон всему выступлению. — Попробуйте на минуту представить себе, что происходит в отделении неотложной помощи. Люди, десятки людей, поток людей с улицы! Больные и увечные, жертвы случайных падений, пожаров, автомобильных аварий… люди, травмированные физически и психически, порой даже не способные говорить! Вообразите ту скорость, с какой врач обязан принимать решение! А ведь решение должно быть единственно верным, хотя он видит своего пациента впервые! У врача нет на руках истории болезни, нет даже времени сделать анализы и физиологические пробы! Когда врач поставлен в такие рамки, он зачастую вынужден идти на риск… Оправдан ли такой риск? Позвольте привести один пример. Шестидесятипятилетняя женщина попадает в отделение неотложной помощи с предварительным диагнозом преходящего нарушения мозгового кровообращения. То, что в народе именуют «удар». Вдобавок наблюдается аритмия сердечных сокращений. Если не оказать срочную помощь, женщина погибнет. Врач неотложки предлагает ввести ей разбавитель крови, чтобы разрушить тромб и восстановить циркуляцию крови. Другой врач на его месте мог бы заявить, что в первую очередь надо подсоединить сердце к «водителю ритма» и лишь потом заниматься тромбом… Вот это и есть «риск принятия решения», и он присутствует во всех случаях. Пациент может скончаться на операционном столе или же от не вовремя введенного медпрепарата…

— Эй, Крамер! Я с тобой разговариваю! Гнида ты поганая! Чего удумал: опошлять смерть моего сына!

В нескольких рядах позади стола защиты стоял и буквально трясся мужчина средних лет. Стивен Фридландер, чей сын скончался от укола инсулина, предназначенного для другого, уже выписанного пациента.

Лицо несчастного отца было пепельно-серым, с пятнами гневного румянца, мускулы одеревенели. С каждым своим, словом он будто пронзал Крамера обвиняющим перстом.

— Чтоб ты сдох!

Затем Фридландер всем корпусом развернулся в сторону стола защиты и, по очереди тыча пальцем в каждого из помощников Крамера (два молодых адвоката и женщина-секретарь), не крикнул — плюнул в их побелевшие лица:

— И чтоб ты тоже сдох! И ты! И ты!

— Пристав! — взревел судья. — Задержать этого гражданина! За оскорбление суда!

Его тут же перебил Крамер:

— Ваша честь! Она прибегла к шоковой тактике! Ваша честь! Советник истца специально так подстроила!

О'Мара аж покачнулась.

— Я?! Подстроила?!

— Вы! Оба! Ко мне в кабинет! — прорычал Бевинс.

За спиной Крамера взвизгнула женщина. Он успел обернуться и застал тот момент, когда Фридландер еще стоял на ногах. Затем рот мужчины перекосился, кровь отхлынула от лица, дыхание превратилось в короткие, судорожные хрипы, и он, цепляясь неловкими руками за визжавшую соседку, повалился — сначала ей на колени, затем соскользнул на пол, ударившись головой о каменный пол.

— Санитаров! — крикнул Бевинс охраннику. — Заседание откладывается до двух часов дня! Пристав, сопроводите присяжных в их комнату!

Воцарилось столпотворение.

Краешком глаза Крамер заметил, как один из очкариков (кажется, репортер от «Чикаго трибюн») побежал к аварийному выходу и всем весом навалился на горизонтальный поручень, высвобождавший замковый ригель и снимавший блокировку сигнализации.

Этот момент подгадала бригада крутоплечих санитаров, чтобы под раздирающий вой пожарной сирены врезаться в толпу со стороны коридора…


Глава 106


Вплоть до возобновления заседания Синди была как на иголках: на материале сосредоточиться не удавалось, в голову не лезло ни одной путной мысли. Перед глазами упорно маячила одна и та же сцена: брань и проклятия, несчастный отец валится на пол, взвывает автоматическая сирена, когда ее новообретенный друг, Вит Эвин из «Чикаго трибюн», ломится сквозь дверь пожарного выхода…

Судья грохнул молотком по столу, и в зале притихли.

— Сообщаю для протокола, — заявил Бевинс, — что я лично опросил каждого из присяжных и пришел к выводу, что утреннее происшествие не повлияет на характер выносимого ими решения. — Он перевел взгляд на стол защиты: — Мистер Крамер, вы готовы продолжить?

— Да, ваша честь.

Крамер подошел к конторке. В его сердечной улыбке читалась некоторая напряженность.

Синди подалась вперед, положила руку на худенькое плечо Юки.

— Ну, держись… — прошептала она.

— Дамы и господа, — сказал Крамер. — Мне сообщили, что мистеру Фридландеру была оказана медицинская помощь и есть все основания надеяться, что он полностью восстановится после сегодняшнего сердечного приступа. Вместе с моими доверителями я искренне беспокоюсь о нем. Мистер Фридландер потерял сына и испытывает нестерпимую душевную боль… Вместе с тем, как бы сильно мы ни сопереживали тому или иному человеку, закон требует от вас, присяжных заседателей, принимать решение на основе фактов, а не эмоций. Я уже говорил о том, как важно провести границу между ошибками и недобросовестной медицинской практикой… Ошибочны действия медсестры, перепутавшей лекарства; ошибочны действия врача, которогоотвлек другой, кризисный, больной и который позабудет поставить нужную галочку в нужном месте на формуляре — и его пациенту повторно введут какой-то медпрепарат. Все это ошибки. Возникает вопрос: а что же тогда «недобросовестная практика»? Отвечаю. Это халатность, это вопиющая, грубая небрежность. Приведем несколько примеров. Кстати, для вашего сведения; я ссылаюсь здесь на реальные, невыдуманные истории… Итак, хирург оставляет больного на операционном столе, а сам мчится в банк, чтобы внести депозит. Или зашивает прооперированного человека, забыв извлечь салфетки. Или же врачует больного, находясь в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Или отказывает в медицинской помощи, поскольку испытывает неприязнь к данному человеку или, скажем, к определенной категории людей… Вот это и есть халатность, то есть пренебрежение своими обязанностями. Это и есть недобросовестная практика…

Крамер оттолкнулся от конторки обеими руками и направился к скамейке присяжных. Молча и задумчиво побродил перед ними, потом вновь заговорил:

— С людьми, перечисленными в этом судебном иске, произошла страшная трагедия. Мне даже не нужно об этом говорить. Вы все прекрасно понимаете сами… Но в каждой из ситуаций встретились ошибки, которые ежедневно происходят в больницах нашей страны; это ошибки, совершенные младшим медперсоналом, врачами, а порой даже самими пациентами!.. Человеческие ошибки. Нечаянные, непредумышленные… Как бы нам ни хотелось верить в непогрешимость врача, такая надежда необоснованна. И врач, и медсестра — это люди, которые искренне хотят помочь ближнему своему, и они стараются по мере своих сил!.. В одном лишь прошлом году через двери муниципального госпиталя прошло сто пятьдесят тысяч пациентов — кто с травмами, кто с хроническими заболеваниями… И они получили превосходную медицинскую помощь, ничем не хуже той, которую могла бы предложить им любая иная больница нашего города. Я прошу вас забыть излишне эмоциональную, бьющую по нервам риторику моего уважаемого оппонента и сосредоточиться на разнице между ошибкой и недобросовестной практикой, что тем самым приведет вас к логическому решению в пользу муниципального госпиталя. Нашему городу, нашему славному Сан-Франциско, нужен он!


Глава 107


Юки и Синди стояли в коридоре неподалеку от входа в зал 4А, привалившись спинами к холодной мраморной стене. Из дверей валила возбужденная публика.

Синди тоже испытывала изрядное волнение, так что живший в ней газетчик выпалил вполне естественный вопрос:

— Как ты думаешь, чем все кончится?

Мимо прошла плотная кучка адвокатов защиты и представителей ответчика; больничные администраторы горячо обсуждали ход процесса. От одной такой старой лисицы в твидовом костюме донеслось:

— Слава Богу, что у нас есть Крамер! Отлично переломил ход процесса. Не юрист, а суперзвезда!

Вслед за ними, едва не наступая противникам на пятки, гордо шествовала О'Мара со свитой. Лицо женщины-адвоката было царственно непроницаемым. Любопытно отметить, что стоило ей приблизиться к лифту, как его двери услужливо распахнулись сами, будто поджидали хозяйку.

— Юки? — напомнила о себе Синди. — Отвечай как профессионал: к какому решению придут присяжные?

Юки уловила в голосе Синди чуть-чуть взвинченные нотки, отметила, как та прилепилась к адвокатам взглядом, и поняла, что подруге не терпится атаковать их вопросами на ступенях судебного здания.

— Ну, обе стороны проявили себя исключительно хорошо, и процесс вышел хоть куда, — начала Юки. — Тем не менее, в гражданских исках не существует понятия «разумные основания для сомнения», и подобные дела решаются обычно по принципу «перевеса доказательств». А у каждого из присяжных имеется свое собственное понимание, что же это такое — перевес доказа…

— Да поняла я! Ты сама-то как думаешь?

— Подбрось монетку, Синди. Я уж не говорю, что присяжные вообще могут разойтись во мнениях, и тогда процесс признают недействительным.

Синди поблагодарила, сообщила, что выйдет на контакт попозже, и бегом кинулась на лестницу.

Юки дождалась следующего лифта, села в кабинку и затем просто смотрела, как цифры на индикаторе снижаются с четырех до одного.

Выйдя в вестибюль, она миновала круглый стол поста охраны и ступила на улицу, в свежий воздух октября.

Возле ступеней колыхались две людские кучки, плотно сбитые из репортерских спин и локтей: одна вокруг Ларри Крамера, вторая вокруг Морин О'Мара. Лес микрофонных штанг, пучки проводов, тянущихся к мини-фургонам с «тарелками», передающими изображение и звук на космические спутники…

Каким бы ни был исход дела, как Крамер, так и О'Мара устроили себе первостатейную рекламу.

Минуя суетливые толпы, Юки подумала о том, что каких-то два месяца назад она тоже вела судебный процесс, где проявила себя, будь здоров. Что тоже стояла на вот этих ступеньках и ее точно так же окружала пресса…

Казалось бы, чем не повод для зависти? Но нет, за последние недели она стала иным человеком…

Свою машину Юки нашла там, где оставила, — возле парковочного автомата в трех кварталах от здания суда.

Она вытащила купон из-под «дворника», положила его в сумочку, нашарила в ней ключи и наконец села за руль.

Включила зажигание — и осталась просто недвижно сидеть, глядя на привычный поток машин, на деловитых пешеходов, погруженных в свои повседневные дела и думы…

Мир, которому нет до нее никакого дела. Мир, в котором для нее не осталось места.

В груди взметнулся вихрь великой горечи и тоски. Это произошло так быстро, так неожиданно, что она даже не смогла понять толком, что с ней творится. Юки крест-накрест положила руки на руль, уронила голову и всхлипнула.


Глава 108


В этот вечерний час мы с Клэр сидели в «Сьюзи», и аромат поджаренной, с хрустящей корочкой, свинины заставлял нас пускать слюнки, а желудки — сердито ворчать и урчать. Пока подтягивались остальные, Клэр рассказывала мне о случае на работе, который буквально ранил ее в самую душу. Все началось сегодня утром, в еще ранние, темные часы.

— Девочка девятнадцати лет, предположительно самоубийство. Повесилась на проводе электроудлинителя, обмотанном вокруг двери в ванную комнату…

— Вокруг двери?

— Ага. Один конец привязан к ручке, а второй пропущен сначала понизу, под дверью, затем поверху, а потом уже вокруг ее шеи.

— Мама дорогая!

— Вообще тут какая-то загадка, — заметила Клэр, наливая нам обеим по бокалу пива из запотевшего кувшина. — Единственным свидетелем был, разумеется, ее бой-френд, гнилой тип, склонный к рукоприкладству. Он набрал девять один один и заявил, что, мол, повесилась после очередной размолвки. И видишь ли, он это обнаружил, вынул ее из петли и давай делать искусственное дыхание… Ах да, еще один штришок. Девушка была беременна. Да-да… Так вот, сначала прибыли бравые пожарные, быстренько сориентировались и решили: «Ага! Ставим боевую задачу: спасем еще не рожденного ребенка!» И как начали ее оживлять… Затем прибыла «скорая» — и эти туда же… Дальше — больше: народ в госпитале понял все с ходу, и — раз! — кесарево сечение. Затем ее передают мне. Четыре раза она попадала в переплет: ее разрезали, повсюду синячищи, ожоги от электроударов, травмы спины и шеи… Я стою и даже толком не могу понять: из какой мясорубки ее вынули? Что теперь прикажете думать? Что девчушку прикончил бой-френд, который теперь все пытается выдать за самоубийство? Или же следы насилия просто-напросто объясняются попытками ее реанимировать?

— Ну а ребенок-то?

— А, ну да… Плод оказался слишком маленьким и слабым, всего-то двадцать шесть недель… Впрочем, пару минут прожил в больнице.

Тут Лоретта сбросила нам на стол меню и тарелочку с чипсами, по ходу дела сообщив Клэр, что та выглядит просто сногсшибательно в темно-синем, и, уведомив меня, что — судя по цвету лица и внешнему виду — мне давно пора взять отпуск.

Я подчеркнуто любезно поблагодарила Лоретту, предупредила, что заказ мы сделаем позже, когда появятся Синди с Юки, после чего отправила ее за хлебом. И вновь повернулась к Клэр.

Наш патологоанатом в очередной раз вздохнула:

— Итак, что получается: двойное убийство или самоубийство? Для окончательных выводов еще слишком рано, мне придется идти вспять, опросить всех свидетелей, причем конкретно, по минутам, что и как…

Клэр замолчала, и я обернулась.

На входе стояла Синди.

Ее серый, как шерсть у котенка, свитер удачно оттенял розовые щечки и взбитые белокурые волосы. Впрочем, морщинки беспокойства на лбу все же проступают…

Полуприкрыв глаза, она поинтересовалась, как мы с Клэр поживаем и нет ли у нас планов, надавать друг другу тумаков.

Тогда я встала, подошла к ней и крепко потискала в объятиях.

— Прости меня, Синди, — сказала я. — Ты правильно сделала, что выступила с тем материалом про Гарзу. Это действительно твоя работа, зря я на тебя кидалась.


Глава 109


Уже через минуту лицо Синди играло красками энтузиазма, возбуждения и… Да, в какой-то мере страха. Она давала нам подробный отчет о последних событиях на процессе, когда пришла Юки. Надо сказать, случилось это с большим, необычным даже для Юки опозданием, а уж видок у нее был еще тот, даже хуже, чем у меня. Она тихо скользнула на диванчик к Синди, и та материнским жестом обняла ее за плечи.

— Молодец, очень вовремя!

— Вовремя?..

— Я только-только собиралась объявить сенсацию! Бомба сезона!

На фоне темпераментной Синди наша Юки смотрелась совсем блекло. Из нее словно выжали жизненные соки. Потускневшие волосы, болезненные тени под глазами. И на скромной шелковой блузке — не на вороте где-нибудь, а на груди! — недоставало одной пуговички.

Пока Синди увлеченно возилась со своим магнитофончиком, я одними губами спросила у Юки:

— Ты в порядке?

— Лучше не бывает, — ответила она, бледно улыбаясь.

— Так где твоя бомба? В этой штуковине? — поинтересовалась Клэр у Синди.

— Имени ее, понятное дело, я назвать не могу, — победно ухмыльнулась та, подматывая кассету к началу. — Главное, что она работает медсестрой в муниципальном госпитале… Итак, пристегните ремни!

Меня окатила волна нехорошего предчувствия.

Господи, только не это…

Бобинка завертелась, из крохотной машинки донеслись потрескивания и шорох, а потом раздался человеческий голос.

Знакомый до боли.

— Да лопни мои глаза! Говорю же, сама видела! — взахлеб тараторила Нодди Уилкинс. — И все глухими ночами! Только я зайду в палату — ах, заступница небесная! — а больной-то помер! И на глазах у него — пуговицы!

— Позвольте я еще раз уточню. — Голос Синди — хоть и жесткий, но явно удивленно-недоверчивый. — Вы утверждаете, что после смерти больных им на глаза кладут пуговицы?

— Да нет же! Не каждому больному! Кое-кому. Я лично это видела три раза, а еще я знаю, что у других людей тоже такое было.

— М-м… У меня к вам масса вопросов, однако, давайте начнем с фундамента, так сказать… Итак, что это за пуговицы?

— Как металлические кружочки, типа монеток… А, вспомнила! С выпуклым рельефом, вот как это называется! Изображение кадуцея… Причем никого так за руку и не схватили.

— А сколько раз находили такие пуговицы?

— Не знаю. Но таких больных было много, это точно!

— Что-то общее между ними есть? Или, может быть, у кого-то, с кем вы разговаривали, возникла какая-то идея? Скажем, определенный возраст, этническая группа, заболевание?

— Я видела трех таких мертвецов — и они все разные! Слушайте, мне пора бежать…

— Только один вопрос. Прошу вас. Вы кому-то рассказывали об этом?

— Ну-у, нашему боссу. Он говорит, у кого-то больное чувство юмора, вот и все… Но вы сами как думаете? Страх-то какой…

Голос Нодди вдруг зазвучал как бы сквозь ватное одеяло. Должно быть, она прикрывала телефонную трубку ладонью. Невнятное бормотание… с кем-то она ссорится. Наконец вновь раздался ее голос, куда более сухой и формальный:

— Мне надо идти. Я на работе, и мы очень заняты. Рук не хватает.

— Позвоните мне, если что-то еще случи…

Синди выключила магнитофончики оглядела наши изумленные физиономии. Затем особенно внимательно сосредоточилась на моей.

— Линдси, скажи, пожалуйста, не пытается л и госпиталь скрыть факт множественных убийств?

Я плотно сжала губы и отодвинулась от стола.

В голове все кружится.

Получаса не прошло, как я извинилась перед Синди за выволочку по поводу статьи, которую она имела все права публиковать. Могу ли я просить ее об этом же снова?

— Линдси… ты знала?! — выдохнула Юки, что-то заметив в моем лице. — Ты знала… Ты с самого начала знала про эти пуговицы…

— Я не вправе об этом говорить.

— Линдси? — Эстафетную палочку взяла Синди. — Поверить не могу! Ты знала про пуговицы? Расскажи! Слушай, ну расскажи! Что это все значит?

— А я тебе скажу, что это значит, — со страшной внутренней силой промолвила Юки. — Какой-то психопат ставит метки. Может быть, даже сам убивает. Нагло. Расчетливо. Холодно… Ну, Линдси, кого я только что описала?

Я издала протяжный, мучительный стон, оглянулась в поисках Лоретты и жестом заказала еще один кувшин пива.

Юки вдруг протянула руку через стол и пожала мне запястье.

— Прошу тебя. Не допусти, чтобы Гарза ушел от возмездия.

Я заглянула в темные печальные глаза Юки. Глаза человека, который однажды спас меня от такого позора, такой несправедливости… А потом, она мне друг, и я ее очень люблю.

— Все под контролем, — кивнула я. — Работа идет. И если Гарза хоть в чем-то виновен, хоть вот настолечко… мы его пригвоздим. Даю тебе слово.


Глава 110


Розовый листок, который Бренда прилепила к моему телефону, гласил: «Шеф Т. вас ждет не дождется». В букве «о» Бренда нарисовала унылую рожицу.

Что такое?

Я поднялась на два лестничных марша и по лабиринту узких коридоров между офисными закутками добралась до углового кабинета, откуда Траччио мог любоваться обшарпанными дверями частных розыскных агентств, заполонивших Брайант-стрит.

Я шагнула внутрь, и шеф положил трубку телефона. Взяв со стола лист бумаги, он потряс им у меня перед носом:

— Поздравляю, лейтенант! Жалоба. Доктор Деннис Гарза обвиняет вас в назойливом преследовании его благородной персоны. Обещает отсудить у ПДСФ вагон денег… Комментарии?

— Он просто козел.

— Линдси, мне не надо общих фраз. Вы можете объяснить, в чем дело?

Вообще говоря, в юриспруденции «назойливое преследование» означает те действия или слова, которые, будучи направлены на конкретного человека, раздражают его или причиняют эмоциональные страдания без всякой оправдательной причины.

Так вот у меня такие оправдательные причины были возведены в энную степень.

Мало того, я уже который день спала не больше четырех часов в сутки и держалась только на кофеине.

Словом, мое терпение лопнуло.

— Да, мы за него взялись! — без обиняков бросила я в лицо Траччио. — Наглец какой! Да еще и псих… Шеф, вы должны меня поддержать и дать возможность следовать интуиции.

— А сколько у вас миллионов в банке, лейтенант? Вы опять хотите нас подставить?

Я замолчала и, глядя в маленькие карие глазки шефа, попыталась взять себя в руки.

— Хоть что-то на него есть? — между тем напирал Траччио. — Давайте-ка, говорите.

— Ничего. Хоть тресни…

— Ладно, я его приглашу и попробую утихомирить. Кстати, что он вообще может мне сказать?

— Мы с Джейкоби организовали наблюдение за его домом. Этим утром последовали за ним на работу…

Траччио только головой покачал.

Я встала, собираясь отправиться восвояси, однако в дверях остановилась.

— Между прочим, «Кроникл» наткнулся нате пуговицы, о которых я вам докладывала.

— Час от часу…

— Репортер прямо сейчас занят проверкой, но я могу гарантировать, что бомба вот-вот взорвется. Траччио взялся за телефон.

— Собрались Гарзе звонить?

— Нет, мэру из Ла-Джолли. Может, у них еще свободна та вакансия… Брысь!

Да ради Бога. Подумаешь, тайны мадридского двора… Идя по коридору, я отлично слышала, как шеф просит секретаршу соединить его с доктором Гарзой.


Глава 111


Юки еще лежала под одеялом, когда зазвонил телефона. В ухо закричала Синди:

— Жюри вынесло решение! Эй, слышишь? Даты спишь, что ли?! Четверть двенадцатого!

— Не сплю! Не сплю!

— Давай быстро в суд, лентяйка!

Минут через двадцать Юки уже входила в зал 4А и, ежесекундно извиняясь, лезла по костлявым коленкам к единственному свободному месту.

Добравшись, она скрестила ноги, обхватила плечи руками и съежилась в маленький тугой комочек.

Неотрывно глядя перед собой, она слушала слова Бевинса.

— Хочу всех предупредить. Я не допущу никаких беспорядков во время чтения вердикта. Нарушители будут заключены под стражу. Если кто-то не в состоянии сдерживать свои чувства, сейчас ваш шанс покинуть зал. — Он сделал паузу. — Хорошо. Итак, прошу старшину присяжных передать вердикт в руки судебного пристава…

Старшиной оказался коренастый мужчина лет пятидесяти, в очках в черной оправе, загорелый, одетый в спортивный пиджак поверх наглаженной белой сорочки и коричневые брюки над светло-желтыми замшевыми туфлями.

Юки пришло в голову, что этот человек должен, наверное, обладать консервативным набором жизненных ценностей. Ему, скорее всего, противны беспорядок и так называемые ошибки. По крайней мере, она на это очень рассчитывала.

Судья Бевинс довольно долго смотрел на врученный ему листок, после чего поднял лицо:

— Решение принято единогласно?

— Да, ваша честь.

— Считает ли жюри доказанным факт недобросовестной медицинской практики со стороны Муниципального госпиталя Сан-Франциско в отношении Джесси Фальк?

— Да, ваша честь.

— Считает ли жюри доказанным тот факт, что истцу был нанесен непосредственный ущерб?

— Да, считает.

— В каком размере?

— Двести пятьдесят тысяч долларов, ваша честь.

— Являлись ли действия ответчика столь вопиющими, что требуют возмещения морального ущерба?

— Да, ваша честь.

— В каком размере?

— Пять миллионов долларов, ваша честь. В зале раздался коллективный вздох.

Судья сверкал глазами и барабанил молотком до тех пор, пока не добился тишины.

Он продолжил идти по списку из оставшихся девятнадцати фамилий, задавая старшине присяжных один и тот же набор вопросов и всякий раз получая одни и те же ответы. Каждому из истцов было присуждено по двести пятьдесят тысяч долларов за непосредственный ущерб и по пять миллионов долларов за моральный.

У Юки чуть ли не до тошноты кружилась голова.

Госпиталь признан виновным!

По всем индивидуальным искам!

Несмотря на предупреждение судьи, та половина зала, к которой относились пострадавшие, взорвалась радостными воплями.

Хотя судейский молоток теперь грохотал непрерывно, клиенты О'Мара повскакивали с мест и жужжащим роем окружили своего адвоката, обнимая ее и целуя. Многие не сумели сдержать эмоций и расплакались.

Юки испытывала точно такой же взрывной восторг. Когда судья поблагодарил и распустил присяжных, она услышала, как ее зовет Синди.

Та выглядывала из коридора и, улыбаясь во весь рот, заговорщицки манила подругу пальцем.

— По идее я должна быть нейтральной, — заявила Синди, пока они пробирались через толпу в вестибюле. — Но могу сказать, что этот вердикт просто супер. О'Мара, наверное, сейчас на седьмом небе. Какая там у нее доля? Восемнадцать миллионов? Обалдеть… Юки? Эй?

Юки попыталась было скрыть свои чувства, но так и не смогла: грудь принялась судорожно вздыматься и опускаться, веки набухли слезами, перед глазами все расплылось… Еще немного — и она зайдется на публике рыданиями.

— Ничего, — прошептала она. — Я сейчас… прямо сама не своя…


Глава 112


Джейми Суит заходился плачем, и его всхлипывания наизнанку выворачивали сердца родителей. Мелисса и Мартин растерянно стояли над кроваткой, не зная, чем и как успокоить сынишку, тем более что часы посещения должны были вот-вот закончиться.

— Я не хочу оставаться! Не хочу! Нет, пожалуйста, нет! — молил пятилетний Джейми. Подбородок у мальчика был расцарапан, один из передних зубов имел, свежую щербину, а лопнувшая корка на распухшей нижней губе немножко кровоточила.

Картину дополняла еще одна деталь: сломанная рука.

— Почему нельзя вернуться домой? Я домой хочу!

— Котенок ты мой… — Мелисса подхватила сына с подушек и прижала к груди.

— Джейми, — сказал отец, — врачи просят, чтобы ты остался — только на одну ночь! — потому что они дадут тебе лекарство, и боль пройдет. Понимаешь? А завтра утром ты еще проснуться не успеешь, а мы уже придем за тобой, хорошо? Я тебе слово даю. Погляди, что мы с мамой для тебя отыскали.

Мелисса смахнула слезы с лица и выставила напоказ яркий красочный пакет, в который принято класть купленные подарки. Она встряхнула его, и стало ясно, что внутри лежит что-то тяжелое.

— Хочешь посмотреть?

Всхлипы становились все тише и реже по мере того, как мать разворачивала хитро сложенную, красивую оберточную бумагу. Наконец глазам открылась мягкая игрушка: обезьянка со штанами в горошек и в полосатой рубашке.

— Это Оралгутанг, — сказала Мелисса.

— Оралгутанг?

— От слова «орать». Вот попробуй нажать здесь, на животике.

Любопытство немедленно одержало верх. Мальчик вынул из-под одеяла левую руку. Правая рука, затянутая в сияющий пластогипс, казалась чудовищно раздутой.

Он взял обезьянку, положил рядом и нажал ей на живот.

— У-ху-ху! — тут же прокричал Оралгутанг голосом из мультфильма. — Обними меня!

Джейми невольно улыбнулся. К этому моменту его веки уже начали тяжелеть под действием мощного коктейля из снотворного с болеутоляющим.

В дверях появилась нянечка.

— Извините, посетителям пора уходить, — сказала она с типичным акцентом выходца из Индии.

— Нет! — вскинулся мальчик. — Ничего им не пора!

— Джейми, пожалуйста, успокойся. Все будет в порядке. Тебе надо хорошенько выспаться, — вмешался отец. — Давай, дружище, держись. Ты у нас самый славный парень на свете.

Сердце Мартина буквально разрывалось от тяжести расставания. Именно ему принадлежала идея снять боковые колеса с велосипеда. Сынишка не был к этому готов, еще слишком рано, но отцу хотелось, чтобы Джейми почувствовал восторг от поездки «как взрослый». Перед глазами до сих пор стояло лицо малыша, когда он оглянулся через плечо, проверяя, не ушел ли папа, — и в этот миг на полном ходу врезался в почтовый ящик. Падение, перелом…

Вот к чему ведет желание гордиться ребенком любой ценой. Махровый отцовский эгоизм — и дурость.

— Ничего, только одну ночь, — сказала мать, нагибаясь и целуя мокрую детскую щеку.

— Я умею разные штуки! — крикнул Оралгутанг. Джейми рассмеялся сквозь слезы и прижал к себе новую игрушку.

— У-ху-ху! Кого я вижу!

С застывшей улыбкой мальчик следил взглядом за родителями, махавшими на прощание из дверного проема.

— Спокойной ночи, Джейми. До скорой встречи.


Глава 113


Ночное Идолище старалось побыстрее миновать коридор. В коленках ощущалась слабость, а в горле — тошнота: в последнее время полиция постоянно торчала в больнице, порой даже заглядывала в палаты. Впрочем, потребность сделать ЭТО была сильнее страха.

Ни инстинкт самосохранения, ни риск попасться — ничто не могло с ней сравниться.

Дверь в палату 268 была прикрыта; малолетний пациент, накачанный лекарствами, спал крепким сном в полном одиночестве.

Скрытая тенью фигура скользнула к койке. Свет с улицы падал на загорелую кожу ребенка, лишний раз подчеркивая белизну постельного белья. Вся кровать словно плавала в озере света посреди жутковатой тьмы.

Ночное Идолище подняло с пола упавшую обезьянку, положило игрушку рядом с мальчиком и перегнулось через перильца, втягивая воздух шевелящимися ноздрями. Как сладко он пахнет… Ванильным пудингом и сном.

Джейми Суит. Джейми сладкий.

Удачное имя! Длинные ресницы, слегка припухлый ротик Купидона — и ручка, обернутая гипсовой повязкой. Пятилетний ангелочек со сломанным крылышком.

Какая жалость!

Этому мальчику уже не придется играть в мяч. Не доведется падать с велосипеда, рискуя поломать вторую ручку.

Ничего не попишешь.

Джейми сейчас умрет. Такова уж его судьба, таково его предназначение на этой земле.

Ночное Идолище заправило шприц, сунуло в карман пустой пузырек и, шагнув ближе к койке, наработанным движением впрыснуло морфин в капельницу, подключенную через трубку к левой руке мальчика. Вообще-то эта доза предназначалась для пожарного из 286-й палаты: для мужчины весом за 120 кг, с ожогами второй степени и переломанными ногами. Что ж, сегодня ночью ему придется потерпеть, ничего страшного.

Часы мерно отщелкивали минуты. Порой с улицы доносилось шуршание шин, а тут было слышно лишь легкое посапывание ребенка.

Большим и указательным пальцами Ночное Идолище раздвинуло веки маленького пациента. Зрачки успели сузиться до размера булавочной головки, дыхание стало мелким и неровным, по лицу струился пот, превращая кудри в темные загогулины, липнущие ко лбу и вискам.

Словно услышав чужие мысли, мальчик дернулся раз, второй, третий — и выгнулся дугой, распахнув рот в беззвучном крике.

Ночное Идолище коснулось сонной артерии ребенка, поискало пульс, сунуло руку в карман за пуговицами. Положило металлические кружочки на глаза.

— Спокойной ночи, сладкий принц. Спокойной ночи.


Глава 114


Из интеркома раздался голос Бренды: — Лейтенант, третья линия. Уверяет, что очень срочно и что вы ее знаете, хотя имя сообщать отказывается.

Я ткнула пальцем в нужную кнопку, назвалась, и меня сразу захлестнул поток слов. Нодди я узнала даже сквозь треск помех и сдавленные рыдания.

— Ведь он такой маленький! — бормотала она. — Просто сломал себе ручку, а теперь умер! Но почему, зачем?! Я услышала об этом в кафетерии. У него тоже на глазах были пуговицы!

Я набрала номер Траччио, терпеливо выждала, пока он не переключится на мою линию, изложила, что мне нужно и что именно я собираюсь делать.

Затем проглотила кучу советов из разряда «не-вздумай-те-напортачить!», «имейте-в-виду!» и «семь-раз-отмерь!», перемежаемых вопросами типа «вы уверены?», «а она не ошиблась?», «вы понимаете, что я за вас отдуваться не буду?».

При всякой возможности я стальным голосом отвечала:

— Да, сэр! Так точно, сэр!

И я действительно понимала, что меня ждет, если…

Очевидно, что примитивное, тупое прочесывание больницы не даст ничего, кроме массовой паники. Никаких улик, никаких подозреваемых, ниточек к злодею. Вскоре нас затопит лавина возмущенных звонков, жалоб на мою некомпетентность, отсутствие профессионализма, слепую веру в интуицию и — самое главное — на неспособность ПДСФ защитить невинных граждан, служению которым мы присягали.

Но на разработку улучшенного плана просто не было времени.

Умер еще один человек.

Пятилетний ребенок.

Наконец Траччио дал мне «зеленый свет», и я вызвала всю опергруппу.

Они слетелись, точно хищные птицы, боевые соколы, от чьих широких крыльев-плечей потемнело в комнате: Джейкоби и Конклин, Чии Родригес, Лемке, Сэмьюэлз, Макнил и прочие ребята, с которыми я работаю уже несколько лет и на которых научилась полагаться во всем. Особенно сейчас.

Отфильтровывая нотки беспокойства из голоса, я сообщила подчиненным, что в муниципальном госпитале при подозрительных обстоятельствах умер ребенок. Что надо сохранить место преступления и улики в неприкосновенности. Что времени очень мало. И что мы должны найти убийцу практически по нулевым следам.

На хмурых лицах читалась серьезная озабоченность — и в то же время вера в меня, их руководителя.

— Вопросы? — спросила я.

— Никак нет. Все ясно, лейтенант. Мы готовы!

Их настрой начал передаваться и мне, подкрепил отчаянные надежды.


Глава 115


Не прошло и часа после нашего разговора с Траччио, как я, вооруженная необходимыми ордерами, вела за собой настоящий караван из инспекторов и копов, причем некоторых из них пришлось даже позаимствовать у отделов наркоконтроля, разбойных нападений и организованной преступности. Вся наша кавалькада под вой сирен и вспышки мигалок неслась на север, к муниципальному госпиталю.

Оставив машины на Сосновой улице, мы с разных входов проникли внутрь здания и разбились на группы согласно плану.

На пару с Джейкоби я направилась к единственному лифту, который останавливался на управленческом этаже. Молча удостоверение в лицо секретарши — раз! Могучий Джейкоби первым в дверь — два! Немая сцена — три!

А посмотреть было на что. Ни дать ни взять — совет заговорщиков в полном составе. Во главе стола — Карл Уитли собственной персоной. Выглядит так, словно до сих пор не может поверить, что увяз в кошмаре наяву. Бледная, даже посеревшая кожа. Плохо выбрит. Остекленевшие глаза.

У прочих «пиджаков» вид был столь же выразительным, как и у жертв посттравматического синдрома.

— Поступило сообщение о смерти пациента при подозрительных обстоятельствах. Вот ордера на обыск, — сказала я и швырнула пачку бумажек на стол белого дерева.

— Да вы хоть… — вскочил Уитли, неловко сбив при этом кофейную чашку. Он принялся вытирать темное пятно носовым платком. — А впрочем, ну вас к дьяволу… Делайте что хотите, лейтенант. Я лично умываю руки.

— Вот как? — сказала я. — И кто здесь начальник в таком случае?

Уитли вскинул глаза:

— Разве не понятно? Очевидно — вы.


Глава 116


Мы с Джейкоби сели в обшарпанный грузовой лифт и прокатились на нем до самого подвала, который на поверку оказался лабиринтом из неоштукатуренного бетона, протянувшимся на целый квартал.

Мы шли к больничному моргу вслед за молчаливым санитаром, пихавшим перед собой каталку на вихляющихся скрипучих колесиках.

У помещения, откуда тянуло холодком, мы подождали, пока санитар не загонит внутрь свою непослушную обузу, затем вошли сами.

На звук шагов поднял лицо мужчина средних лет с комическим круглым животиком под лабораторным халатом. Положив планшет на ближайший труп, он направился нам навстречу.

Мы обменялись приветствиями и представились друг Другу.

Доктор Раймонд Пол работал здесь главным патологоанатомом, его уже предупредили о нашем появлении.

— А знаете, — сказал он, — ваш звонок немного запоздал. Палату Джеймса Суита уже привели в порядок, и его тело перевезли сюда, к нам.

За доктором Полом мы прошли к стеллажу; патологоанатом бросил взгляд на список и потянул ручку одного из ящиков. Поддон с готовностью выкатился. Я откинула простыню и лично убедилась в правоте слов Нодди Уилкинс.

Обнаженное тело мальчика выглядело крошечным и беззащитным. А тут еще эта громоздкая, какая-то неуместная гипсовая повязка… У меня даже горло перехватило.

От чего он умер?

Как перелом руки мог обернуться летальным исходом?

Играя желваками, Джейкоби бросил взгляд на патологоанатома:

— Вы в состоянии объяснить, что здесь произошло?

— Ну-у, судя по анамнезу… по его медкарте то есть, у мальчика наблюдался закрытый перелом правой плечевой кости и трещина в локтевой, — пожал плечами доктор Пол. — Если я не ошибаюсь, он упал с велосипеда.

— И все? — Джейкоби покачал головой. — Знаете, доктор, я в первый раз слышу, что падение с детского велосипеда ведет к летальному исходу. Впрочем, в вашей больнице, похоже, еще и не такое может случиться, а?

— Послушайте, — раздраженно ответил Пол, — мне строго-настрого запретили трогать мальчика, так что я вам ничего сказать не могу. Вообще без понятия, ясно?

— Ничего, доктор, — ответила я. — За вскрытие не переживайте. Этот мальчик едет с нами, в судебно-медицинский департамент при прокуратуре.


Глава 117


Девять утра — и почти девять часов с момента смерти маленького Джейми Суита. Мальчик умер на больничной койке, в окружении множества взрослых, поднаторелых в медицине людей, обещавших о нем заботиться.

Раздраженного Джейкоби я оставила на втором этаже, в компании с Чарли Клэппером и его бригадой. Эксперты обрабатывали все, что могло содержать улики: простыни, одеяло, подушку, детскую пижамку, вовремя извлеченную из мешка с грязным бельем, отправленного в больничную прачечную. Кто-то посыпал поверхности тальком, ища отпечатки пальцев, кто-то собирал с пола мусор… И еще один человек упаковывал пару кадуцейных пуговиц, которые бросили в пустой стакан, когда тело мальчика выносили из палаты.

Я делала обход: коридор за коридором, мимо моих же людей, занятых опросом врачей и младшего медперсонала. Сбор данных, определение точной последовательности событий. Кто, когда и где видел мальчика живым? Какие лекарства ему давали?

Кто дежурил прошлой ночью?

Кто обнаружил его смерть?

Родителей Джейми я нашла на втором этаже, в тесной неуютной комнате ожидания. Молодая чета, едва ли за тридцать обоим, забилась в угол, на лицах смесь ужаса и гнева, готовы верить всему — кроме того, что я им говорила.

— Какого черта?! — кричал на меня Мартин. — У него была сломана рука! Вы понимаете — рука!.. Я сейчас убью кого-нибудь!

— Верю, — тихо сказала я.

— Да? Да?! Лейтенант, я вам официально заявляю! Я просто требую! Вы лично отвечаете! Найдите, кто это сделал, кто убил моего сына!

Рядом с ним раскачивалась и стонала женщина. По щекам и шее у нее тянулись неровные ярко-алые вздутые полосы, где женщина ногтями содрала кожу.

— Я хочу умереть… — шептала она, цепляясь за руку мужа. — Господи, пожалуйста, дай мне умереть…

— Наш главный медицинский эксперт осмотрит Джейми, — сказала я, старательно пряча глаза, чтобы они не увидели моих слез. — Как только я узнаю, что случилось, я вам тут же сообщу. Мне очень, очень жаль…


Глава 118


Порой дует скверный ветер.

Охранник сопроводил меня в кабинет доктора Гарзы, оказавшийся на первом этаже, сразу за углом отделения неотложной терапии.

Противоестественно худая женщина с нарисованными бровями и длинными сиреневыми ногтями стояла неподалеку от двери, отправляя что-то по факсу.

Изо всех сил, пытаясь взять под контроль собственное дыхание и нервы, я показала удостоверение и потребовала доктора.

— Мистер Гарза был, но ушел, — ответила женщина, кидая взгляд на мою кобуру с пистолетом, что выглядывала из-под мышки. — Вероятно, он сейчас дома. Можно позвонить, если хотите.

Я вручила ей бумагу.

— Вот ордер на обыск его кабинета. Где ключи?

Отпирая дверь, женщина подарила мне длинный косой взгляд, затем прошла внутрь, звонко щелкнула выключателем. Подойдя к дальней стене, где стоял невысокий шкаф, открыла лежавший на нем древний серебряный портсигар.

Пусто.

— Странно, — сказала она. — Ключи от ящиков доктор Гарза всегда держит здесь… Очень странно.

Я приказала охраннику взломать замки монтировкой, а сама тем временем принялась методично переворачивать комнату вверх дном.

В шкафах оказались медкарты пациентов и медицинские журналы, до сих пор не вынутые из прозрачных пластиковых чехлов. Я переворошила сотни листов текста, графиков и меморандумов, ища хоть какую-нибудь подсказку, если даже и не улику.

Полный ноль.

Вытащив ящики стола, рассыпая по ковру ручки, карандаши и скрепки, я шарила по закоулкам, надеясь отыскать, скажем, латунные пуговицы, некое украшение, больничный браслет с именем — словом, любой сувенир или трофей, который маньяк может оставить себе на память о жертвах.

Под руки попадалось все, что угодно — настоящий канцелярский рай, — кроме единственно важного и нужного.

На крючке за дверью обнаружился одежный чехол, с какими люди ездят в командировки.

Я дернула застежку-молнию, вытряхнула содержимое: синий спортивный пиджак; серые брюки; черный кожаный пояс; две сорочки, одна бледно-розовая, другая синяя; комплект нательного белья; кожаный галстук-шнурок с чехлом. В кармане пиджака отыскался черный футляр — диагностический набор в комплекте со шприцами и флаконами инсулина.

Гарза, выходит, диабетик.

Крошечный дорожный несессер был полон самых обычных вещей: зубная паста, щетка, бритва, несколько облаток со снотворным, полдюжины антацидных таблеток, пилюли для борьбы с эректильной дисфункцией…

Да, но зачем ему такой дорожный набор?

Чтобы переодеваться в свеженькое перед появлением в зале судебных заседаний?

Или после ночи, проведенной с подружкой?

Как бы то ни было, это вовсе не свидетельствует о совершенных преступлениях.

Я еще рылась в уголках чехла и выворачивала наружу карманчики, кряхтя от горького разочарования, когда зазвонил мой «Некстел».

— Я в раздевалке для санитаров, — сказал Джейкоби и сделал паузу, чтобы прокашляться, после чего произнес слова, от которых меня потянуло назвать своего будущего первенца Уорреном. — Давай, Линдси, сюда. У меня тут кое-кто задержан по подозрению в убийстве.


Глава 119


Серьезно?! Вот она — справедливость! Должно быть, наш тяжкий труд и весь тот риск, что мы на себя принимаем, наконец-то начали приносить плоды. Итак, что же это за монстр?

Всполошенная толпа из младших медработников жалась к задней стене раздевалки. Кто-то что-то мяукал насчет гражданских прав и свобод, кто-то открыто глумился над копами, которые болторезными ножницами срезали замки на запертых шкафчиках.

Плотно сбитый, хмурый Джейкоби напоминал скорее борца-тяжеловеса, нежели сотрудника полиции. Он стоял возле темнокожей дамы в синей униформе, сидевшей на центральной скамейке между рядами шкафчиков. Не думаю, что хотя бы раз ее видела раньше.

Ей было лет сорок с небольшим; мало примечательное овальное лицо, короткие прямые волосы. На цепочке вокруг шеи висел талисман: золотая фигурка молящегося ангела.

Завидев меня, она уронила голову и что-то простонала себе под нос. Любопытно. Она знает, кто я такая? Мы наконец-то отловили убийцу?

— Эту дамочку я попросил проехать с нами, чтобы прояснить кое-какие вопросы, а она взяла и кинулась наутек, — пояснил Джейкоби.

С этими словами он показал мне небольшую пластиковую коробочку, заполненную кадуцейными пуговицами. Я взяла ее в руки и уставилась в ворох тускло отсвечивающих латунных кружочков.

Бросив взгляд на Джейкоби, я позволила себе небольшую, хотя и триумфальную улыбку.

— Нашли на верхней полке у нее в шкафчике, — сказал он. — Я отправил Конклина с Сэмьюэлзом в участок, за ордером на обыск ее квартиры.

— Как вас зовут? — спросила я женщину.

— Мари Сен-Жермен. Что это за акцент?

Висевший на шнурке бейджик пояснил, что владелица выполняет функции ассистента для дипломированных медсестер. Другими словами, в ходе своей работы эта санитарка перемещалась с этажа на этаж, из отделения в отделение, проникая в том числе и в палаты пациентов.

И, разумеется, она обладала доступом к медпрепаратам.

В самом ли деле эта женщина умертвила много больных?

— Инспектор Джейкоби зачитал вам ваши права?

— Да зачитал я, зачитал. Могу и по второму кругу пойти, — ответил мой напарник, нависая над задержанной в нескольких сантиметрах от ее лица. — Вы имеете право сохранять молчание. Если вы откажетесь от этого права, любые ваши слова могут быть использованы против вас в суде. У вас имеется право на защитника. Если у вас нет средств на защитника, государство предоставит его бесплатно. Вы поняли свои права?

— Оставьте ее в покое! — выкрикнул кто-то из глубины раздевалки. — Что она вам сделала?! Отпустите ее!

Группа санитаров подхватила эти слова и принялась ритмично скандировать:

— От-пус-ти-те! От-пус-ти-те!

— Хватит! — рявкнула я, с размаху врезав по железной дверце ладонью. Народ сразу потерял воодушевление, и речевка затихла.

— Так вы поняли свои права или нет? — вновь потребовал Джейкоб и.

— Да. Поняла.

— Почему вы побежали, Мари?

— Я испугалась.

— Чего испугались?

— Полиции.

— Слушай, а кроме пуговиц, что-нибудь есть? — тихо спросила я Джейкоби.

— Вот это все ее, — ответил он, показывая на ворох скромных тряпок и туалетных принадлежностей, вываленных на скамейку. Самым смертоубийственным предметом из них был томик женской прозы Даниэлы Стил. Я вытряхнула сумочку Мари, обнаружила старенький бумажник, дешевую пластиковую косметичку, пурпурную расческу, просроченный телефонный счет и куколку размером с мой большой палец.

Куколка была явно самодельной, из черной шерстяной пряжи с нанизанными цветными бусинками.

— Это что?

— Так просто. Талисман на удачу…

Я вздохнула, бросила куколку обратно в сумку.

— Ну, мисс Сен-Жермен, вы готовы?

— Я еду домой?

Пока мы с Джейкоби направлялись к себе, то есть в Дворец правосудия, в компании с Мари Сен-Жермен на заднем сиденье, я просчитывала действия на ближайшие сорок восемь часов. Ужасно хотелось поскорее узнать, не обнаружила ли чего-нибудь Клэр по ходу аутопсии маленького Джей-ми; не допустил ли убийца ошибку; нет ли какой-нибудь связи между Сен-Жермен и Гарзой…

Но самую большую надежду я питала на признание.

Черт возьми, наконец-то пошла реальная работа!

У нас на руках подозреваемый!


Глава 120


Сенсационный репортаж Синди, занявший всю первую полосу и повествовавший про «Загадочные метки смерти», уже вовсю расходился из газетных киосков, когда мы эскортировали Мари Сен-Жермен сквозь парадные двери Дворца правосудия.

Шеф ухитрился кое-что скормить прессе, однако чем дальше, тем сильнее от непрерывного хождения по кругу у меня болела голова. Четыре часа мы просидели с Джейкоби, допрашивая Мари. Отмечу при этом, что невидимая комнатушка за односторонним зеркалом была битком набита нашими инспекторами, не говоря уже про сотрудников прокуратуры во главе с окружнымпрокурором. Шеф, разумеется, не отходил от него ни на шаг.

На целый час нас удостоил своим присутствием сам бургомистр.

За все это время мы узнали, что Сен-Жермен родилась на Гаити, что она не является гражданкой США, хотя и прожила у нас почти двадцать лет.

И все. Скукожившись на стуле, она то и дело принималась рыдать.

— Я никого не убивала… я не делала ничего плохого… я хороший человек…

— Да прекратите, наконец! Сколько можно сырость разводить! — пристукнул Джейкоби кулаком по столу. — Объясните лучше насчет этих пуговиц, чтоб им провалиться! Или — клянусь Богом! — я позвоню в Миграционную службу, и к вечеру вас в кандалах выгрузят в Порт-о-Пренсе!

Ясное дело, Уоррен хватил через край, но я не стала его поправлять.

Плечи Мари Сен-Жермен затряслись. Она закрыла лицо руками и пролепетала:

— Я больше не хочу говорить… вы мне все равно не верите…

Если ее следующими словами будут «Где мой адвокат?!», нам каюк!

— Ладно, Мари, хорошо, — поспешила я вмешаться. — Инспектор Джейкоби не хотел вас пугать. Нам просто нужно разобраться, понимаете? Пожалуйста, расскажите, что вам известно.

Женщина протянула руку к стоявшей на столе коробочке салфеток и высморкалась.

— Итак, Мари, почему у вас в шкафчике раздевалки хранились эти пуговицы? Давайте начнем именно с них.

Она отвернулась от Джейкоби и прямо-таки впилась умоляющими глазами мне в лицо, в зрачки. Ну ничем не напоминает убийцу — хотя я тертый калач и знаю, что внешний вид бывает куда как обманчив.

— Мы так делали в фельдшерской школе, — сказала Мари Сен-Жермен. — Дома. Клали монетки или ракушки на глаза умершим, чтобы помочь им переправиться на ту сторону. Вы можете проверить, это очень легко, надо просто позвонить. Вы позвоните? — Чем больше она говорила, тем увереннее и напористее становился ее голос. — Маленького мальчика я нашла мертвым сегодня утром. Он ушел слишком рано, гораздо раньше своего срока, и я положила эти меточки. Чтобы Всевышний обратил на него особое внимание.

Я пододвинула стул поближе к Сен-Жермен и, преодолевая немалый внутренний протест, накрыла ладонью ее руку.

— Да, Мари, но вы сами — лично — помогали ему перейти на ту сторону? Может быть, вам показалось, что этот маленький мальчик очень страдает? Наверное, поэтому выдали ему что-то усыпляющее?

Она резко выдернула руку.

— Я бы скорее сама себя усыпила, чем этого ангелочка!

Я скосила глаза на зеркало, где увидела лишь собственную осунувшуюся физиономию, хотя умом отлично понимала, что те люди, сейчас следившие за допросом, страстно желали пинками выгнать меня из комнаты и навалиться на задержанную со своими особыми методами. Например, разорвать пополам и пошуровать в кишочках, чтобы докопаться до правды.

Затем я из кармана достала список, что в свое время выудила из Карла Уитли, развернула его на столе и разгладила ладонью. Повернула его так, чтобы санитарка смогла увидеть тридцать два имени — учетную книгу бессмысленных смертей.

— Мари, посмотрите, пожалуйста, сюда. Ответьте, вы клали пуговицы на глаза перечисленных здесь людей?

Пауза. Женщина водила пальцем по бумаге, беззвучно проговаривая имена.

— Да, я клала им пуговицы, — наконец произнесла она, выпрямляя спину и пришпиливая меня немигающим взглядом. — Но, клянусь Господом Богом, я никому из них не делала ничего плохого. Я просто хотела, чтобы Всевышний про них не забыл. И чтобы о них помнили при этой жизни, вот и все.

За моей спиной раздался страшный грохот, Джейкоби с размаху поддал ногой под стул, и тот, перелетев через всю комнату, врезался в стенку.

— Инспектор! — сделала я строгое лицо, в глубине души сама, желая отвести душу. Затем, переведя глаза обратно на Сен-Жермен, я промолвила: — Все в порядке, Мари. Не обращайте на него внимания. Смотрите только на меня. Итак, почему вы не обратились в полицию?

— С какой стати мне терять работу? — возмущенно возразила она. — Да и потом, что изменится? Таких, как я, никто не слушает. Вы, например, мне не верите. Я это отлично вижу в ваших глазах.

— А вы сделайте так, чтобы я поверила, — предложила я. — Нет, правда! Я очень хочу вам поверить!

Мари Сен-Жермен нагнулась вперед и произнесла серьезным, рассудительным тоном:

— В таком случае слушайте внимательно. Вам надо поговорить с той врачихой из больничной аптеки, с доктором Энгстром. Говорить нужно с ней, а не со мной. Я — хороший человек. А она — нет.


Глава 121


Я уж не знаю, каким образом у нее это получается, но самый банальный лабораторный халат на плечах доктора Сони Энгстром смотрелся творением рук талантливого кутюрье. Короткие платиновые волосы зачесаны назад, из ложбинки на горле выглядывает бриллиантовая капля на платиновой цепочке, а что касается лица, то макияж, построенный на пудре с блестками, оттеняющей бледно-розовый колер припухлых губ, был выше всяческих похвал.

Энгстром встала и пожала нам с Джейкоби руки.

Разместившись за столом, я отметила, что бумаги отсортированы в аккуратные стопочки, что ручки и карандаши, выложенные на лакированный подносик, своими кончиками смотрят в одну и ту же сторону, что дипломы хозяйки развешаны на стене через абсолютно равные промежутки…

Лишь встревоженный бег светло-серых глаз — от меня на Джейкоби и обратно — намекал на человеческую составляющую заведующей фармакологическим отделением.

Я тоже перевела взгляд на Джейкоби — и отметила на его физиономии характерное выражение, словно он вот-вот готов поджать уголки рта и прищурить глаз.

Мы уже далеко не первый год трудимся вместе, так что я сообразила, что это означает.

Он ее узнал.

Доктор Энгстром оперла подбородок на сплетенные пальцы и по собственной инициативе начала говорить.

Оказывается, после зачтения вчерашнего вердикта вся больница стояла на ушах. Даже мадам доктор и та пережила глубокое потрясение.

— Мы не знаем, кто останется, а кто потеряет работу, — жаловалась Соня. — Не ведаем, закроется ли госпиталь вообще. Сейчас все возможно.

— Вы считаете, вас уволят? — спросила а.

— Этот вопрос не дает мне покоя уже несколько лет. Необъяснимые смерти пациентов превратили меня в развалину, — ответила доктор, приглаживая прическу. — Я обращалась к руководству, к Карлу Уитли, причем неоднократно. Более того, я подготовила докладную записку о тех ошибках, которые — с моей точки зрения — обусловлены фармакологическими причинами. Однако Карл и наши юридические консультанты заверили, что мой отдел невиновен. Просто у нас завелся любитель розыгрышей, человек с больным юмором, и его схватят за руку… Как вы понимаете, я испытала облегчение. К тому же наша компьютерная система надежно защищена, поэтому…

Соня отвернулась к окну, не закончив фразу.

— Доктор Энгстром, — сказал Джейкоби, — я человек старомодный; это, наверное, видно невооруженным глазом. Я ничего не понимаю в компьютерах и прочих современных штучках.

— Видите ли, инспектор, на самом деле все очень просто. Наш компьютер запрограммирован так, чтобы выдавать медикаменты согласно введенному в него диагнозу. Прописать неправильное лекарство просто невозможно, машина откажется его выдать: ведь оно не будет соответствовать диагнозу!

— А разве программу нельзя переделать? — спросил Джейкоби. — Ведь кто-то сидит за этим компьютером!

— Конечно, любой из моих сотрудников в состоянии ввести диагноз в машину, однако алгоритм изменить невозможно. Я одна обладаю такой привилегией, а мой пароль, между прочим, защищен биометрикой!

— Чем-чем? — вздернул бровь Джейкоби.

— Мой личный пароль — это мой отпечаток пальца.

— Да, но разве нельзя указать неправильный диагноз? — спросила я. — Это же очевидно!

— Очевидно чисто теоретически, а на практике совершенно исключено. Во-первых, за этим следят сами лечащие врачи. Во-вторых, не забывайте про моих сотрудников. Далее, компьютер настроен так, что подает сигнал тревоги при малейшей попытке нарушить протоколы безопасности. И наконец, вы меня извините, но вы и близко не представляете, насколько я сама педантична и привержена правилам. Я практически днями напролет занята проверкой и перепроверкой выписываемых рецептов и медицинских данных пациентов. Причем не только по тем позициям, которые вменены в обязанность лично мне; я отслеживаю качество работы всех моих сотрудников! Опросите людей — и вы услышите шутку, что я, дескать, сама наполовину киборг! Я заметила.

— Все это очень хорошо, но у меня создалось впечатление, что система базируется именно на диагнозе.

— Именно так.

— И насколько я поняла, вы в любую секунду можете изменить любой диагноз любого врача?

Энгстром покачнулась на стуле и несколько секунд тупо смотрела мне в лицо. Затем ее как бы взорвало изнутри.

— Это возмутительно! Нет, это… это даже хуже! Абсолютная идиотская чушь! Хотите, я пойду на проверку «детектором лжи»? Хоть сейчас!

— Мы учтем ваше любезное предложение. Хотя в данную минуту у нас просто беседа. Кстати, вы знакомы с мисс Сен-Жермен?

— Нет. Кто это?

— А насколько хорошо вы знаете доктора Гарзу? — внес свою лепту Джейкоби.

— Что значит «насколько хорошо»? Он заведует отделением неотложной помощи! Мы оба входим в состав нашего медсове…

Джейкоби молча встал и припечатал распластанную ладонь к столу. Шариковые ручки подпрыгнули вместе с бумажками.

— Хватит изворачиваться, доктор Энгстром! Вы и Гарза, что называется, «близки», не так ли? В интимном смысле?

У женщины отлила кровь от лица.

О чем он?

Ах да! Тут я вспомнила. Телефонный звонок в тот дождливый вечер, когда он проследил Гарзу до «Вентичелло ристоранте», а затем и до дома. Помнится, Джейкоби описал стройную блондинку лет сорока… «Его можно обвинить разве лишь в том, что он завел себе подружку».

Сидевшая напротив нас женщина всхлипнула:

— Боже… Боже мой…


Глава 122


Фасад Сони Энгстром разваливался, таял на глазах, а в моей голове между тем дудели трубы и били барабаны. Гарза и Энгстром! Идеальное партнерство для умерщвления; процедура, наверное, столь же отточена и эффективна, как и весь ее стиль…

— Доктор Энгстром, не волнуйтесь. Просто не таитесь, и вам станет гораздо легче, вы стряхнете с себя ужас этого адского спектакля. Мы готовы с вами работать, но вы должны рассказать правду — прямо сейчас, немедленно! В конце концов, что, если Гарза вас просто использовал? У него имелся доступ к программному обеспечению компьютера?

В глазах напротив я увидела страх. Медленно, неохотно, Энгстром кивнула:

— Да. — У меня кожа пошла пупырышками, а на затылке поднялись дыбом волосы, когда Энгстром тихо добавила: — Пару раз я позволяла ему войти в систему…

— Пару раз?

— Ну… иногда. Поймите, все совсем не так, как вы думаете! Доктор Гарза — превосходный врач! И очень совестливый, как и я… Смерть пациентов… Вы даже не представляете, как мы извелись! Деннис пытался найти несоответствия между диагнозом и выписанными рецептами. И я тоже, параллельно с ним!

— И что же вы нашли?

— Ничего. Совсем ничего. В итоге мы списали эти смерти на ошибки, сделанные непосредственно на этажах. Кому не известно, что медсестры порой путают лекарства на своих подносах! Дают людям совсем не то, хотя препараты назначены обоснованно и на полном основании получены у нас в аптеке… Я вам правду говорю!

— Вы всякий раз были рядом с Гарзой, когда он… как там говорится… «получал доступ к компьютеру»? — спросил Джейкоби.

— Разумеется! Без моего отпечатка пальца ничего не выйдет!.. Хотя я и не стояла у него за плечом, если вы это имеете ввиду.

На лице у Сони мелькнула тревога, когда она поняла, к чему клонит Джейкоби. На шее женщины четко обозначились жилы. Она обеими руками схватилась за столешницу.

— Деннис никогда — слышите, никогда! — не смог бы причинить вред пациенту! Он замечательный врач!

Джейкоби проворчал:

— Я лично слышу один только влюбленный лепет. Признайтесь, доктор, ведь так?

— Да, я любила его… — В голосе Сони прорезались жалобные нотки. — Но сейчас все кончено, поверьте! Я случайно узнала, что он спит с Морин О'Мара. Слышали про такую?

Я спокойно кивнула, хотя наделе была потрясена. О'Мара только что разбила муниципальный госпиталь в пух и прах. И при этом они с Гарзой любовники?

Очень тянуло посмотреть на Джейкоби, но я не могла оторвать взгляд от Сони Энгстром.

— Удивлены, лейтенант? — спросила Соня. — Я тоже не сразу разобралась. Странный постельный союз… — Она фыркнула и скорбно покачала головой: — Деннис Гарза и Морин О'Мара. Какие любопытные возможности это открывает, вы не находите?


Глава 123


Выходя из больницы вслед за Джейкоби, я даже не знала, за какую мысль ухватиться.

Гарза и Энгстром.

Гарза и О'Мара.

«Какие любопытные возможности, вы не находите?»

Мы сели в машину, Джейкоби завел двигатель. Во мне с каждой секундой нарастало чувство, что осталось сделать шажок — и в руки упадет не просто плод мучительных усилий, а целый арбуз.

— Смотри, — обратилась я к Джейкоби. — Синди присутствовала в зале, когда Гарза выступал свидетелем. О'Мара спросила, имеет ли он отношение к смертям. А Гарза — нет, ты только вообрази! — Гарза спрятался за Пятую поправку.

— Бред какой-то, — пожал плечами Джейкоби, сворачивая на Ливенворт. — Ведь не он же был ответчиком на процессе.

— Вот именно! И тогда Синди подумала: «Эге! Наш добрый доктор что-то скрывает!» Она мне сама рассказывала, что его фраза стала поворотной для всего процесса. Несколькими словами он разбил оборону больницы вдребезги.

— Тогда у меня вопрос: уж не с подачи ли О'Мара он это сделал? Или же чисто по своей инициативе? И потом, он сам-то понимал, какую петлю на него накидывает О'Мара?

— Да, вопрос интересный. Между прочим, еще неизвестно, кто кому накидывает петлю. Как ни крути, а в судебный процесс были вовлечены обе его подружки.

Тут Джейкоби резко свернул на Филберт, и мне пришлось ухватиться за ручку двери.

— Все вроде бы перед глазами, а картинка не складывается…

Машина остановилась перед кремово-желтым трехэтажным фасадом с полоской белой лепнины.

— А мы возьмем да и спросим у него! — сказал Джейкоби.


Глава 124


Покряхтывая, он вылез из машины, и я последовала его примеру. На тротуаре мы синхронно вскинули руки, прикрывая глаза от солнца и щурясь на импозантный особняк, веранда которого выходила на мощенную булыжником дорожку, с обоих сторон окруженную старательно прилизанной лужайкой.

Пока я размышляла про Гарзу — не состоит ли он в какой-нибудь связи с гаитянской санитаркой по имени Мари Сен-Жермен, — Джейкоби занялся осмотром периметра и буквально секунд через пять резко присел на корточки.

— Иди-ка взгляни!

Он показал на цепочку кровяных капель, тянувшуюся от тротуара прямиком до крашеного пола веранды. Начищенная луковица латунной дверной ручки была заляпана бурыми пятнами.

— Свежая, — пробормотал Джейкоби.

Мысли о том, как бы похитрее провести допрос Гарзы, тут же вылетели у меня из головы.

Что здесь случилось?!

Я ткнула пальцем в звонок, одновременно выхватив пистолет из-под мышки. То же самое проделал и Джейкоби.

После звяканья электронных колокольчиков потянулись секунды ожидания: когда же раздастся шлепанье шагов?

К двери никто не подошел.

Я принялась колотить по филенке кулаком.

— Открывайте! Полиция!

Вновь ожидание.

— Все, я официально объявляю, что у нас чрезвычайная ситуация, — сказала я Джейкоби.

В принципе я могла быть и не права. В дома разрешается проникать без ордера только в том случае, когда в опасности находится жизнь человека.

А у нас что? Крови совсем немного; может, этот человек порезал себе палец? И все-таки мой внутренний голос буквально кричал: в доме творится что-то неладное!

Если и проникать внутрь, то именно сейчас.

Я сорвала с ремня «Некстел» и передала запрос на подкрепление.

Джейкоби кивнул, оглядел веранду и подошел к цветочному горшку размером с подушку. Высыпав землю вместе с геранью за перила, он этим горшком как тараном выбил верхнюю филенку из дубовой двери.

Я просунула руку через дыру с занозистыми краями, пощупала пальцами с обратной стороны и, обнаружив самозапирающийся замок, повернула его ручку. Мы ступили внутрь жилища Гарзы.


Глава 125


Немедленно, прямо из прихожей, я крикнула:

— Внимание! Это полиция! Мы проходим в дом!

И вновь никакого ответа, причем шестым чувством я ощущала, что здесь нет ни единой живой души.

Мы с Джейкоби миновали прихожую и шагнули в гостиную, которую уже никто не перепутает с модельной обстановкой из журнала про интерьер-дизайн. Я бегло обежала ее глазами: сплошная перевернутая мебель и чудовищно огромное количество крови. Ни дать ни взять — скотобойня.

— Обрати внимание, — подал голос Джейкоби, в свою очередь, сканируя картину разрушения. — Что бы здесь ни случилось, работали не профессионалы.

Чем больше я смотрела вокруг, тем суше становилось во рту.

Алый фонтан крови — артериальной? — ударил по бледным стенам и пролился по ним до самых половиц. Потолок усеивали созвездия кровяных капель. В центре ковра, напротив дивана, расплылось бурое пятно. По полу во все стороны шли размазанные отпечатки следов; каминная полка была захватана чьими-то окровавленными руками…

Горькая желчь подступила к горлу, пока я воображала себе ту ярость и тот ужас, что царили в этой комнате не так давно.

Я хлопала ресницами, не в силах отвести глаз, и наваждение пришлось разбивать Уоррену.

— Пошли, Боксер. Надо работать.

Мы прочесали все помещения на первом этаже, на всякий случай прикрывая друг друга. Кровавые потеки на стенах столовой привели нас к кухонной раковине, до краев заполненной водянистой кровью, из которой торчала ручка двадцати сантиметрового разделочного тесака.

По лестнице мы поднялись на второй, а затем и на третий этаж, осматривая комнаты, распахивая двери шкафов и чуланов, заглядывая под кровати…

— Никого и ничего… — все чаще и чаще ворчал Джейкоби.

Хозяйская спальня была обставлена солидной, тяжелой мебелью красного дерева; на полу — темно-синий ковер; на окнах — шторы того же колера. Полное отсутствие одеял на кровати; одно лишь бледно-синее постельное белье.

Мы убрали оружие и спустились в гостиную.

И вот тут-то я и увидела тяжелую хрустальную вазу, валявшуюся на боку прямо в камине.

— Джейкоби? Подойди сюда…

Он пересек комнату, положил руки на колени, нагнулся и внимательно осмотрел вазу.

— Не думаю, чтобы такой штуковиной надо часто и много бить, — поделился он мыслями. — Тюкнул разок — и полчерепа снесло.

— Да нет, ты сюда смотри, — сказала я и, чувствуя, как холодеет кровь, показала на острый окровавленный угол вазы с прилипшими волосами. Черные, не очень длинные пряди, сантиметров двенадцать длиной. Несколько дней уйдет на лабораторное подтверждение того, что я и так знала. — Джейкоби… это волосы Денниса Гарзы.


Глава 126


С Ливенворта донесся вой сирен; шквал звуков становился громче по мере того, как все больше и больше патрульных машин сворачивало на Филберт.

— Я буду снаружи, — предупредил Джейкоби.

Мы провели в доме едва ли несколько минут, а мне казалось, что время несется стрелой. Я заняла в прихожей такое место, откуда могла обозревать гостиную целиком, вновь и вновь прокручивая в уме возможные сценарии, пытаясь найти смысл там, где его на первый взгляд не было.

Ситуация вовсе не походила на сорванное ограбление. Все двери в дом, как выяснилось, были закрыты, причем единственным свидетельством незаконного вторжения являлась та дыра, которую проделал мой прямолинейно мыслящий напарник.

Я попробовала вообразить, как кто-то звонит в дверь, вроде нас с Джейкоби. Допустим, Гарза пропускает в дом знакомого ему человека. Да, но кого именно?

Перевернутое кресло, разбитая лампа и раскиданные по полу вещи заставляют предположить, что у них начался спор, который вскоре вышел из-под контроля.

Положим, этот неизвестный мне человек хватает вазу и бьет Гарзу по голове. Череп проломлен, из раны хлещет кровь.

Я словно собственными глазами видела, как Гарза падает в камин, тщетно пытается встать, цепляясь руками за каминную полку с искусной резьбой… Нападавший в панике: «Черт! Я же не хотел!» Между тем раненый копошится, стонет, он еще жив… Пара секунд растерянности — и решение принято окончательно и бесповоротно: «Эта сволочь должна сдохнуть!»

На дверном косяке — кровавые следы. Вот здесь незнакомец оперся рукой, выбегая в коридор, а оттуда на кухню.

Широкие дуги разбрызганной крови на потолке могут означать лишь одно: доктор был еще жив, когда в него раз за разом вонзался нож.

Что дальше? Нападавший зашел сзади, вздернул подбородок Гарзы, полоснул по горлу. Этим объясняется артериальный фонтан, ударивший в стену.

Полоса на промокшем ковре заставляет предположить, что Гарза еще отчаянно пытался добраться до двери. Воля к жизни заставляла проползти еще один сантиметр, затем еще один и еще… Он ткнулся лицом в ковер недалеко от дивана. Быстрая потеря крови. Смерть.

Гарза доверял посетителю, иначе не впустил бы его в дом. Когда все кончилось, таинственный посетитель вывез тело из дому и запер дверь.

Кто он?

Сирены на улице смолкли: патрульные машины подъехали к лужайке. Я вышла на веранду и уже на свежем воздухе набрала номер прокуратуры, чтобы заручиться ордером на временное отчуждение участка и самого дома под экспертное обследование.

Заслышав чьи-то шаги, я вскинула голову. Чарли Клэппер. Как всегда, легок на помине.

Он встретил меня своим обычным «Приветствую, лейтенант!» и помахал рукой. Секундой спустя он уже чертыхался при виде Джейкоби, который неожиданно вынырнул из гаража, напугав нашего старшего криминалиста.

— У Гарзы было две машины, — сообщил Джейкоби. — Джип на месте, а «Мерседес» исчез. Вместо него стоит черный седан «БМВ», да еще с персонализированным номерным знаком. «Рыжая» — вот что на нем написано!


Глава 127


Добрый десяток белых автофургонов мобильной экспертной бригады глухой стеной отгородили дом Гарзы от дороги. Всю сцену опоясывали трепыхавшиеся на ветру желтые ленты.

Я молча стояла под ярким, но прохладным осенним солнцем. Примите поздравления, дорогая Линдси. Вся ваша тщательно, научно реконструированная теория нападения на Гарзу яйца выеденного не стоит. В гараже стоит машина Морин О'Мара!

Что же получается? Это она прикончила милого доктора? И перетащила труп в «Мерседес»? Или все было с точностью до наоборот?

Скажем, она неудачно швырнула в доктора вазой, а тот нанес ответный удар?

Итак, трупа нет, одной машины тоже не хватает, зато налицо «БМВ» О'Мара и одна из самых кровавых сцен из всех, которые мне когда-либо встречались.

— Ладно, — наконец промолвила я. — Где О'Мара? Где эта «рыжая»?

Пока инспектора и дежурная смена полицейских обходили соседей, мы с Джейкоби развернули походный штаб прямо у нас в машине. Уоррен занялся организацией поисков «Мерседеса», а я набрала номер офиса О'Мара и попала на ее секретаршу, Кэти.

Перед глазами тут же встало костистое лицо под шапкой проволочных волос. Весь наш разговор сопровождался хрустом, шуршанием, сопеньем и чавканьем. Обедает, не сходя с рабочего места?

— Морин взяла недельку за свой счет. Ей надо отдохнуть, — сказала Кэти. — Она это заслужила!

— Да кто спорит… А кстати, где она проводит отпуск?

— А в чем, собственно, дело, лейтенант?

— Кэти, вы же сами понимаете, полицейская рутина…

— Вообще-то Морин не сказала, куда поедет, но я могу дать все ее номера.

— О, здорово!

Минутой позже я уже набирала сотовый О'Мара. На том конце — цифровой автоответчик. Через несколько секунд мой номер сиял у нее на пейджере. На домашней линии — занято. Раз за разом. Наглухо.

Джейкоби вбил имя О'Мара в бортовой компьютер, и через пару секунд перед нами светилось ее досье из отдела регистрации автотранспортных средств.

Джейкоби зачитал вслух:

— «Морин Сибхан О'Мара; евразийская раса; не замужем; дата рождения — пятнадцать восемь семьдесят три; рост — метр семьдесят восемь; вес — шестьдесят девять килограммов». Хм-м… Ничего так, крепенькая…

Он повернул экран, чтобы и я смогла увидеть фото и адрес О'Мара.

— Мы можем там быть через пятнадцать минут.

— Давай-ка попробуем через десять. Джейкоби сдал задом от бордюра, взвизгнув покрышками, объехал белые фургончики криминалистов и влился в трафик.

Я включила мигалку, и мы ринулись по Ливенворту к Си-Клиф — фешенебельному кварталу, где обитала О'Мара.


Глава 128


Номер 68 по Сивью-Мэррас оказался не просто особняком: это была самая настоящая средиземноморская вилла цвета зрелого манго, с видом и на залив, и на мост «Золотые Ворота», и на Сосалито, и — чем черт не шутит! — может, даже на Гонолулу.

Мы с Джейкоби «оседлали» веранду, и калейдоскоп кровавых картинок про дом Гарзы наконец-то вылетел из головы, уступив место вихрю новых вопросов.

«Ну же, Морин! Где ты? Жива ли еще?»

Я нажала кнопку звонка — и даже вздрогнула, когда резкий звук хлестнул по нервам. Впрочем, ни голосов, ни звука, шагов так и не донеслось.

Как и в доме Гарзы, я крикнула: «Полиция!» — еще раз нажала кнопку, отступила назад, давая место Джейкоби и его могучему кулаку.

Уоррен забарабанил по двери.

Нет ответа. «Да что с тобой приключилось, "рыжая"»?

Вновь в душе возникло знакомое чувство: костлявые пальцы смерти играют на позвонках моего хребта, как на саксофоне.

О'Мара нигде нет, ее секретарша понятия не имеет, куда та могла деться… Я уже объявляла сегодня «чрезвычайное положение» в пределах одного дома. Что мне мешает проделать это еще раз?

— По-моему, пахнет газом! — страшным голосом воскликнула я.

— Слушай, давай без театра, а? Я старый, заслуженный человек. Можно как-нибудь попроще?

— Уоррен, вспомни, что мы видели у Гарзы. В случае чего я отвечаю.

Под слабым толчком моих пальцев дверь распахнулась, будто уступая слабенькому ветерку.

Мы извлекли оружие. В который уже раз за сегодня.

— Полиция! Мы входим в дом!

Холл вел в светлую многооконную гостиную, заставленную салонной мебелью с набивными тропическими мотивами. Простенки были завешаны крупными и — на мой дилетантский взгляд — гениальными полотнами. Я пыталась найти хоть какие-то следы беспорядка, но пока что все выглядело нормально.

Мы прочесали первый этаж, через каждые несколько секунд сообщая друг другу:

— Чисто!

— Чисто!

— И здесь чисто!

Одна светлая комната задругой, опрятно прибранные и совершенно пустые анфилады…

Когда мы стали подниматься по главной лестнице, мне показалось, что запах парфюма усилился. Доверившись носу, я последовала за ароматом, и он привел меня в хозяйскую спальню.

Цвет? Персиковая мякоть. Картина над изголовьем королевского ложа? Переплетенная парочка, занятая известным делом. Я лично не понимаю такого «спального искусства», но кое-кому оно по вкусу.

Всю левую стену, если смотреть со стороны кровати, занимало сплошное гигантское окно, за один только вид из которого найдутся охотники убить человека.

Ну а стена напротив представляла собой вожделенную мечту модницы. Двустворчатые зеркальные двери гардеробных шкафов. Восемь штук — и все распахнуты настежь. Одежда сорвана с плечиков, вывалена, раскидана… А здесь что творилось? И давно ли?

На полу масса разбросанной обуви. Судя по темным полоскам на обоях у плинтуса, туфельки примеривали и ножкой торопливо отшвыривали в стену.

Из столика под трельяжем выглядывал ящик, откуда кто-то торопливо выгребал косметику. На жестком паркете валялся разбитый флакон с духами.

В прилегающей к спальне ванной комнате зеленый мраморный пол усыпан обломками беспроводного телефона.

Теперь понятно, почему все время было занято!

Похоже, О'Мара сообщили новость, которая ей пришлась не по душе.

На моем поясном ремне забормотала рация. Ага, дежурная часть ретранслирует доклад от одного из патрульных автомобилей.

Выяснилось, что они двигались на север по 101-му шоссе, когда им навстречу проехал «Мерседес» с объявленными номерами. Пока наряд добирался до «окна» в разделителе, пока разворачивался, от искомой машины и след простыл.

Итак, теперь мы с точностью знаем, по крайней мере, одно: несколько минут назад «Мерседес» Гарзы мчался в сторону аэропорта.


Глава 129


Деннис Гарза до белизны в костяшках стискивал руль, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на проносящийся мимо пейзаж.

Рот его был слегка приоткрыт, рефлексы замедленны. Он и сам понимал, что находится в состоянии шока, однако окончательно впасть в ступор не позволяла ярость. Ярость настолько бешеная, что от нее кружилась голова.

Он до сих пор не мог понять, что произошло. Бред какой-то!

Утром встал как чемпион, властелин Вселенной. А потом все перевернулось с ног на голову — и понеслось экспрессом в ад.

Как можно быть такой дурой?!

Ведь с самого начала уговорились, что после процесса он заберет свою долю и покинет страну.

А она бы осталась в Сан-Франциско, почивая на лаврах и миллионах. Еще бы, самая талантливая женщина-адвокат в городе!

Да она сама об этом мечтала!

У нее что, мозги набекрень? С чего вдруг понадобилось менять план?

И главное, все шло как по маслу. Пикантная любовная интрижка и элегантный развод на денежки муниципального госпиталя. Такая удача для обоих! Разве этого мало?!

Неужели так трудно перестать цепляться? Что было, то было, и хватит.

Так нет же! Надо было обязательно сегодня утром позвонить!

«Ах, я это делала не ради денег!»

Здравствуйте! Приехали!

«Ах, для меня деньги ничего не значат», «Я поступила так ради тебя, Деннис»…

Если бы не тошнота и мигрень, Гарза поморщился бы брезгливо.

Вместо этого он еще крепче стиснул рулевое колесо и языком потрогал шатающийся зуб в нижней челюсти.

Перед глазами возник водопад картинок. Невероятных. Немыслимых.

Сначала словесная перепалка, кто кого перекричит. А затем — неожиданная, тошнотворная вереница событий, которым трудно подобрать название. До сих пор в ушах звенят дикие вопли. А кровищи-то сколько…

Гарза усилием воли вернул себя к текущему моменту. «Не раскисай. Забудь, выкинь все из головы. Главное — как можно дальше оказаться от Сан-Франциско».

Старательно соблюдая правила движения, доктор свернул на южный аэропортовый съезд. По зеленым щитам-указателям над головой добрался до долгосрочной парковки. Подрагивающей рукой извлек корешок билета из парковочного автомата и загнал машину в западный сектор, между двумя уродливыми американскими седанами у самой сетки.

«Катись все к черту! Включая эту вашу Америку…»

Ему уже чудился заход на посадку над Рио. Великолепнейший город, растущий из моря, жемчужина континента в изумрудной оправе горных склонов. И белоснежная статуя Христа, простирающего руки над всеми и вся…

«Ох, только бы добраться до Бразилии… Уж там-то все утрясем».

Гарза выключил зажигание и пихнул Морин в плечо. Хватит с ней любезничать.

— Эй, просыпайся! Давай, давай. И вещички свои сама понесешь, я тебе не лакей.

Он вылез из машины, распахнул заднюю дверцу и стянул свой багаж на асфальт.

— Эй, Морин, оглохла? Автобус на терминал уже грузится. Если опоздаем на рейс — нам конец.


Глава 130


Я захотела лично вести машину в аэропорт. Джейкоби неохотно уступил мне водительское сиденье.

— В чем дело, Боксер? Чего ты так завелась?

— Хочу за руль — и все. И вообще, капризы начальства не обсуждаются.

— Подумаешь, лейтенант… Да ради Бога!

Я гнала все двадцать минут подряд; машины под напором нашей сирены рассыпались вправо и влево. Я до предела подняла громкость на шипящей бортовой рации, рассчитывая на новую сводку и несколько уже волнуясь, потому что после той случайной засечки патрульным каром «Мерседес» Гарзы больше никто не видел.

По ходу дела в голове крутились два вопроса: «Кто сидит за рулем «Мерседеса»?», «Кто истек кровью на ковре?».

Я переложила руль вправо, следуя указателю «Вылет», и через несколько секунд Джейкоби уже что-то кричал из бокового окна, завидев сержанта Уэйна Мари из местного участка.

Сержант бегом припустился от терминала А, прыгнул к нам в машину, и под его руководством мы нашли служебный въезд — самый короткий путь к сердцу аэровокзала. После целой серии неприметных дверей и множества лестниц мы оказались в дежурке, а если точнее, в епархии лейтенанта Фрэнка Мендеса.

Фрэнк был жилист, поджар, ростом метр семьдесят восемь, примерно моего возраста. Он встал, чтобы пожать нам руки, затем предложил кресла напротив и, не теряя времени на дальнейшие политесы, ввел нас в курс последних событий. Итак, в сотне ярдов к югу от ВПП, на 12-м выезде вот уже почти час стоит птичка «три семерки» компании «Американ эйрлайнз». Выходы перекрыты, рейс задержан.

— Имя доктора Гарзы указано в пассажирском манифесте, — пояснил Фрэнк. — Вместе с мисс О'Мара. Судя по билетам, они направляются в Рио. Не знаю, сколько еще времени мы можем откладывать вылет.

С этими словами он встал, показал пальцем на кофеварку в углу кабинета, сделал приглашающий жест — и тут же куда-то испарился, хотя телефоны на его столе трещали без умолку.

Через плексигласовую перегородку хорошо был виден местный центр охранного видеонаблюдения: ряды телевизионных мониторов, демонстрирующие зернистые черно-белые изображения на один и тот же сюжет: вереницы авиапассажиров тянутся то в одну сторону, то в другую, багажные карусели, погрузка каргоконтейнеров…

В кабинет то и дело заскакивали люди в униформе и просто в цивильной одежде, пока мы с Джейкоби выполняли роль сиделок у древнего факса, медленно выдавливающего из себя необходимые нам бумажки.

Интересно, поверили Гарза с О'Мара в сказку об устранении мелкой технической неисправности? Что они сейчас делают? Сидят в своих креслах, тянут коктейли через трубочку и читают «Файнэншл тайме»?

Я одним махом проглотила остатки кофе, смяла бумажный стаканчик и швырнула его в мусорную корзину.

В шесть ноль пять вечера факс наконец-то выплюнул очередной документ: официальное письмо из прокуратуры в адрес руководства аэропорта. Сразу вслед за этим вылезла и самая главная бумажка: ордер, которого мы с таким нетерпением ждали.

Едва последний лист улегся в приемный лоток, как появился Мендес.

— Хорошо, — сказал он, прочитав послание. Впервые я увидела на его лице улыбку. — Теперь можно и порезвиться.


Глава 131


У меня участился пульс, когда дошло дело до надевания черных курток с желтыми нашивками «ПОЛИЦИЯ» на спине и груди. Шестнадцать человек проверили оружие, затем на четыре лестничных марша спустились к гаражу.

Я присоединилась к Мендесу в передней машине, уже прокручивая в голове возможные сценарии, пока мы мчались к самолету. Мендес связался с диспетчерской вышкой, рявкнул в микрофон:

— Начали! Блокируйте ВПП!

Разумеется, я волновалась в эти минуты, но, самое главное, испытывала гордость, что руковожу нашей операцией. Не говоря уже о том, что чесались руки схватить наконец Гарзу за шиворот.

Бетон летного поля отливал бликами прожекторов; над головой проревела колоссальная махина, бросающая свой немыслимый вес в прохваченные ветром сумерки.

Первые минуты я не спускала глаз с неподвижного силуэта «Боинга-777», затем перевела взгляд на трап, подкатившийся к борту.

Синхронно распахнулись и с сочным звуком захлопнулись двери патрульных каров, венцом окруживших самолет по периметру.

Прячась в полумраке, люди начали сужать кольцо.

Под аккомпанемент металлического гула от множества подошв мы с Джейкоби и бригадой молодцеватых полицейских полезли по трапу. Я постучала в дверь, и та немедленно скользнула вбок.

Знаком велев стюардессе хранить молчание, я вежливо отодвинула ее в сторонку. В салон первого класса мы вошли сзади.

Затылок Денниса Гарзы я распознала с ходу. Доктор сидел в третьем ряду, возле прохода по правому борту. Сквозь шевелюру явственно проступала уродливая бурая полоса на черепе.

Соседнее место у окна занимала рыжеволосая женщина. Морин О'Мара.

И все было бы хорошо, но обнаружилась одна проблема. Крупная и тяжелая.

Каталка, полная напитков и прочей дребедени, полностью перекрывала проход. Да плюс еще две стюардессы.

Гарза услышал охи и изумленные восклицания пассажиров за спиной, обернулся и прищурился, узнав меня в лицо:

— Вы…

О'Мара успокаивающе похлопала его по руке и посоветовала:

— Не горячись, Деннис. Все в полном порядке.

— Деннис Гарза. Морин О'Мара, — громко произнесла я. — Прошу ознакомиться с ордерами на задержание. Вы проходите свидетелями по уголовному делу.

Гарза вскочил, и О'Мара тут же закричала:

— Нет, Деннис! Нет!

Передвигаясь со скоростью атакующей кобры, Гарза дернул ближайшую стюардессу к себе, намотал ее распущенные волосы на кулак и резко запрокинул ей голову, открыв бледное горло.

В его руке что-то блеснуло. Шприц!

Удерживая подушечку большого пальца на поршне, он ткнул иглой в натянутую кожу.

— Обеспечьте мне безопасный проход, или я вколю ей полный шприц инсулина! Она и упасть не успеет, как уже будет мертва! — угрожающе крикнул Гарза.

Его когда-то привлекательное мужественное лицо невозможно было узнать. Кожа в синяках и кровоподтеках, губы вздернуты, гигантские зрачки, глаза бегают ртутными шариками…

Хрестоматийный образ маньяка.

— Ну! — потребовал он. — Живее! Меня не волнует, сдохнет она или нет!

— Ах, доктор, — наконец промолвила я, — расскажите нам что-нибудь поновее.


Глава 132


Чем больше я смотрела в темные, совершенно безумные глаза Гарзы, тем больший холод я ощущала внутри. Морин О'Мара с ужасом смотрела на любовника, словно сама не понимала, кто он такой.

У меня на верхней губе выступили бисеринки пота, когда запаниковавшие пассажиры бросились на выход мимо копов. К счастью, бедлам быстро увенчался полной очисткой задней половины салона.

Прочие, отрезанные от двери пассажиры испуганно отшатнулись, прикрывая головы руками, когда за моей спиной заняли позиции снайперы, приспособив спинки кресел в качестве опор для оружия.

Сам Гарза стоял спиной к кокпиту. Двигаться ему некуда — ни вперед, ни назад, — однако это ничуть не снижало степень опасности. Отправляясь на тот свет, он мог забрать с собой и стюардессу.

Гарза сильнее потянул девушку за волосы. По ее шее скатилась капелька крови, испортив белизну накрахмаленного воротничка. Стюардесса всхлипнула, привставая на цыпочках и выгибаясь дугой.

Мне не составило труда прочитать ее имя на золотых крылышках, приколотых к форменной блузке.

— Ничего, Криста, не волнуйтесь, все обойдется, — пообещала я, встретившись с ней взглядом. По щекам девушки текли слезы. — Деннис, отпустите ее. Никто из нас не расстанется с оружием, даже не надейтесь. — Здесь я повысила голос, заявив твердо и жестко: — И вы тоже никого не станете убивать. Мы все выйдем отсюда живыми.

В эту секунду за спиной Гарзы распахнулась дверь, издав звук лопнувшего вакуумного уплотнения. Из кокпита в салон ступил молодой пилот; словно у отбивальщика в бейсболе, у него за плечо была заведена дубинка.

Гарза машинально обернулся, ослабив хватку, и стюардесса тут же забилась, пытаясь вырваться.

Мой электрошокер уже давно следил дулом за Гарзой. Одно нажатие спускового крючка «тазера» — и пятьдесят тысяч вольт вонзились ему в плечо. Таким зарядом носорога можно свалить.

Из перехваченной болью глотки вырвался хрип, Гарза бочком повалился на пол, сворачиваясь в клубок. Я башней высилась над ним, едва не наступая каблуками на уши доктора и удерживая его затылок на мушке, пока Джейкоби надевал и защелкивал наручники.

— Вы арестованы за создание ситуации, опасной для жизни и здоровья людей, — объявила я Гарзе, еще трепыхавшемуся у моих ног. — Вы имеете право молчать. Любые ваши слова могут быть использованы против вас в суде.

«Так оно и выйдет, сукин ты сын…»


Глава 133


Было уже начало десятого, когда мы с Джейкоби впихнули Гарзу и О'Мара в двери нашей дежурной части, придерживая их обоих за наручники.

— «Как пали сильные!» — съехидничал Джейкоби, демонстрируя незаурядное знание Ветхого Завета.

Я чертовски устала и держалась только на энтузиазме, питая его радостью от удачного дня. Деннис Гарза арестован, и ему вменяются обвинения в захвате заложника, угрозе действием, препятствии работе правоохранительных органов — и убийстве.

Сейчас он уже не умерщвляет пациентов в больнице.

И не нежится под солнцем на пляже в Рио.

О'Мара предъявили обвинение в соучастии. Хотя здесь мы блефовали, и она, конечно же, это знала.

Минут через двадцать после появления у нас в «лавке» Морин О'Мара сидела в своей камере, читала книжку, держала рот на замке и преспокойненько поджидала, пока компаньоны по фирме не оформят ее освобождение под залог.

Впрочем, еще не вечер. И до нее руки дойдут.

Забежав в уборную, я сполоснула лицо и руки над стареньким фаянсовым умывальником и пригладила влажными пальцами волосы.

Я до сих пор чувствовала себя не в своей тарелке. Ноги словно отваливались. Кстати, о тарелках… Когда я последний раз ела?.. А, в нашем буфете, сразу после звонка Нодди Уилкинс, сообщившей про смерть маленького Джейми Суита.

С той поры, будто неделя миновала.

Я пригласила Джейкоби к себе в кабинет, и мы едва успели заказать пиццу «Восторг мясоеда», как мне позвонила Соня Энгстром.

Видно, нынче и у нее дежурство затянулось.

— Мы проверяем базу данных по недавним рецептам в нашем компьютере, — сообщила она своим обычным,уверенным тоном. — Буквально байт за байтом. Больница глубоко заинтересована в торжестве правды и справедливости.

— Очень рада это слышать, — тут же последовал мой ответ.

— Если выяснится, что Деннис все-таки натворил что-то с нашей системой, то, значит, именно он и является убийцей, причем действовавшим в одиночку. Делайте с ним что хотите. Мы всеми руками «за».

Замечательно. Один лишь маленький нюансик: у нас до сих пор нет улик, что он виновен в гибели пациентов. Эх, заручиться бы ордером на выемку компьютерных данных да покопаться в них самим!.. Впрочем, я заранее знала, что мне ответят в прокуратуре. «Вы хотите просеять трехлетний пласт информации по этому гигантскому госпиталю? А позвольте спросить, кто именно этим займется, лейтенант? У нас нет ни времени, ни средств, ни кадров на такую "рыбную ловлю"».

С другой стороны, коль теперь Энгстром заручилась поддержкой своего руководства… Чем черт не шутит, может, она и вправду сумеет пришпилить хвост убийцы к компьютерному монитору.

— Соня, — сказала я, — ради всего святого, только не удаляйте и не меняйте данные, хорошо? И не надо сжигать документы или пускать их на бумажную лапшу. Обязательно сообщите, если уловите хотя бы намек на странность или несоответствие, ладно? Иначе мне не с чем будет идти к прокурору. Обещаете?

Мы довольно мило распрощались, я пожелала ей удачи, и немедленно прорезался новый звонок. На этот раз от Конклина. Голос Рича звенел триумфом, если не сказать истерическим восторгом.

— Лейтенант! Я его нашел!


Глава 134


Я подалась вперед и даже забарабанила по столу, чтобы привлечь внимание Джейкоби, затем включила громкую связь.

— «Мерс» Гарзы обнаружен на стоянке аэропорта! — ликующе сообщил Конклин. — Мы его еще не трогали.

— Чудненько. Что можете сказать?

— Машина с виду чистая, в салоне все опрятно. За исключением, пожалуй, газеты на полу, со стороны пассажира. Двери и багажник заперты.

— Хорошо. Ждите там и ничего не трогайте, — приказала я. — Будем делать все в полном соответствии с кодексом, чтобы потом никакой адвокат не придрался.

У меня до сих пор сохранились неплохие отношения в прокуратуре, и я знала там одного парня, который не просто обладал талантом убеждать, но и не боялся беспокоить судей на дому, особенно в час семейного ужина. Через сорок пять минут у меня в руке белел ордер на обыск.

Я перезвонила Конклину.

— Все, открывайте багажник. Я буду ждать у телефона.

В трубке раздался приглушенный голос Конклина, отдающего распоряжения, затем что-то звякнуло, хрустнуло — и тут же послышалась непечатная брань Макнила.

— Ну? Конклин?! — заорала я в трубку, цепляясь за край столешницы.

— В багажнике труп. Завернут в плед или одеяло, не могу сказать.

Мы с Джейкоби молча пялились друг на друга, потому как говорить было нечего. И так понятно, куда идут наши мысли. Пропавшее тело обнаружено. Но кому оно принадлежит?

— Пульс проверили?

— Да, лейтенант, проверили. Мертвее не бывает… Мужчина, белый, лет тридцати. Весь в крови. Как будто купался в ней.

— Хорошо. Выставляйте кордоны. От машины ни на шаг, пока не появятся эксперты с патологоанатомом. «Мерседес» целиком в нашу лабораторию…Да, Ричи! Чтоб ни царапинки на нем новой, ясно? Хоть на руках несите.


Глава 135


Двенадцатый час, один из самых длинных в моей биографии. Мы с Джейкоби заперлись в нашем «сундуке» вместе с Гарзой, и от всех троих уже начинало нести застарелым потом. Из-за ослепительного потолочного светильника и серого кафеля стен в главах плясали пьяные «зайчики».

Думаю, понять мое внутреннее состояние будет проще, если описать, как сейчас выглядел Гарза.

Ни дать ни взять Квазимодо. Похоже, душевное уродство вышло-таки наружу. Впрочем, в отличие от Квазимодо Гарза не был глух: он просто отказывался говорить.

Очень тянуло ухватить эту пурпурную от кровоподтеков морду и сжимать ее стальными пальцами, пока он не заверещит. Вот как сильно он меня достал.

Вместо этого пришлось дать ему таблетку тайленола от головной боли, да еще стакан воды, да кубики льда в полотенце для компресса на нижнюю челюсть…

А он, гад, взамен — ничего ровным счетом.

Наглость этого человека была уникальна. В его машине найден труп, а ему хоть бы хны!

— Деннис, в сотый раз повторяю, не будьте дураком.

— Мне надо сделать рентген.

— Ага.

— У меня челюсть, наверное, сломана. И сотрясение мозга.

— Откуда такой джентльменский набор, не поделишься? — спросил Джейкоби, постукивая кончиком карандаша по пластиковой столешнице. Сухой, неприятный звук. И угрожающий. Думаю, если бы я оставила их наедине, Джейкоби начал бы играть в «стеночку», используя Гарзу вместо мячика.

Я перестала ходить кругами по комнате, подтянула ногой стул, присела.

— Мне лично сдается, что этот парень пришел к тебе для разговора, — продолжал Джейкоби. — Так ведь? «Ты убил моего сына! Мой маленький мальчик мертв из-за тебя!» Он это сказал? Смазал вазой тебя по голове? И ты, поэтому взорвался?

— Мне нужен врач. — Гарза тихонько раскачивался на стуле, не очень четко выговаривая слова. — У меня страшная боль. Я требую немедленную медицинскую помощь.

— Нет вопросов! — вмешалась я. — Но сначала хочу вам сообщить, что на туфлях Морин найдена кровь. — Здесь — да, признаюсь — я беззастенчиво соврала. — Как только появится представитель прокуратуры, Морин расскажет ему все, что видела в вашем доме сегодня утром. Например, она застала вас прямо в момент убийства. Потом признает свою вину в соучастии — скажем, помогала перенести труп в машину — и согласится быть свидетелем обвинения. Ей отпишут год, максимум два общего режима, а вас, Деннис, ждет иголочка. Вот так-то. Ну, вам этого хочется? Или есть еще такой вариант: может быть, вы решите поведать нам про самооборону. Так или иначе, пока вы с нами разговариваете, считается, что вы сотрудничаете со следствием. Это ваш единственный шанс спасти свою шкуру.

— Нуда? — проквакал Гарза.

— Говорю как есть.

Перед глазами встал Мартин Суит, несчастный отец, кричавший мне в лицо: «Я сейчас убью кого-нибудь!» А вышло все наоборот…

— Пршу прщения, — совсем уже невнятно промямлил Деннис Гарза, встал и принялся осматриваться кругом. Только я хотела дернуть его вниз, как он упал на колени и опорожнил желудок в корзину для бумаг.

Через длинную-предлинную минуту омерзительных звуков он вскинул перемазанное блевотиной лицо:

— Где мой адвокат?

Мы с Джейкоби обменялись унылыми взглядами.

Допрос закончен.

Я встала, отбрасывая стул назад, тот зацепился ножкой за стол, я ухватилась за спинку обеими руками — да ка-ак шваркну им о бетонный пол!

Сама понимала, что творю, но уже сил не осталось сдерживать гнев. И плевать, кто там смотрит на меня из-за зеркала.

Я нагнулась вперед, уперла ладони в колени и выдала прямо в вонючую харю:

— Я лично знала этого парня! А ты, кусок говна, зарезал его! Я с ним разговаривала сразу после смерти его сына, того самого, что умер от сломанной руки! Ты видел этого мальчика, когда его оформляли в отделении неотложной терапии? Вот такого роста, двадцать килограммов? Видел? Так вот знай: его нашли мертвым с парой пуговиц на глазах!

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — пробормотал Гарза.

— Он не знает! — крикнула я в сторону Джейкоби, пока Гарза, пошатываясь, садился на стул, держа перед собой скованные руки. — Он, видите ли, ни хрена не знает! Какие пуговицы, куда там! И как труп Мартина Суита очутился в багажнике, он понятия не имеет… И он еще не знает, какие мы бываем упрямые, если захотим. Этого он точно не знает.

— Я вызываю «скорую», — устало вздохнул Джейкоби. Я достала личный мобильник и кинула его по столу прямо Гарзе под нос.

— На. Звони своему адвокату. Можешь сказать, что арестован за убийство Мартина Суита. И еще скажи, что искать тебя надо в отделении неотложной терапии, в муниципальном госпитале, прикованного к каталке под полицейским присмотром. И не забудь сказать, что улик у нас хватает на сотню приговоров. Сгниешь за решеткой, понял?

Пока я, ослепнув от ярости, боролась с собственной курткой, Гарза пытался набрать нужный номер, но трясущиеся пальцы никак не попадали в кнопки. Я оставила его на попечение Джейкоби.

Дверь в «сундук» еще не успела захлопнуться, как со спины донеслось скулящее всхлипывание.

Наконец-то проняло!


Глава 136


Распухшее от побоев лицо Гарзы стояло перед глазами, пока я ехала домой с работы, попутно сожалея, что с той стороны зеркала не стояла Юки и не видела, как злодея выворачивает наизнанку и как он рыдает.

Перепугался ли он?

Проникся ли к себе жалостью?

Мне все равно.

Я надеялась, что Гарза червяком корчится от боли и тоски. Как ни крути, а ублюдок доказал свою опасность для авиапассажиров, не говоря уже про подозрение в убийстве. Залог для освобождения из-под стражи установят на уровне нескольких миллионов… Впрочем, всегда есть шанс, что такой скользкий угорь к понедельнику выскользнет из наших рук.

Зато уик-энд ему предстоит знатный: два длинных дня позора и унижения на глазах своих же коллег. Да еще прикуют наручниками к больничной койке! Вот когда народ сможет разглядеть темную сторону Гарзы!

О, как медленно будет тянуться этот уик-энд для нашего доктора!

А вот у меня он пролетит стрижом…

Я добралась до конца Шестнадцатой улицы и свернула на Миссури-стрит. Теперь за окнами проносились умытые лунным светом домики в викторианском стиле, которыми застроен наш славный Потреро-Хилл, и я уже с нетерпением ждала, когда смогу принять горячий душ, чтобы смыть с себя вонь… а потом в кроватку на шесть благословенных часов, набраться сил и свежести перед встречей с моим Джо!

Я мечтала о чистейшем наслаждении, которое мне дарит одно лишь его присутствие. Быть рядом, лежать с ним бок о бок… моя голова покоится в ложбинке у крепкой мужской шеи, наши пальцы переплетены… мелкие, частые, жаркие поцелуи… переходящие в более глубокие, от которых жажда страсти только разгорается…

И еще разговоры. Мы с Джо будем болтать часами! Жуть как тянет поведать, к примеру, про сегодняшний день, про восемнадцать часов адреналинового выплеска, которые закончились удалением нарушителя с поля…

Я припарковала «иксплорер», с трудом преодолела лестницу и наконец очутилась в стенах своего милого дома, из окон которого даже сейчас можно было заметить тоненькую, темную полоску залива.

Беседе с Мартой не помешала даже душевая дверь; я объясняла, до какой степени мне жаль, что нет никакой личной жизни. Время от времени она тявкала, вставляя словцо, причем я бы сказала, что она тоже жаловалась на судьбу и причитала: хозяйка-де любит Марту меньше, чем приходящая собачья няня.

Я, разумеется, горячо убеждала ее в обратном.

Минут через двадцать я лежала под простыней и вот-вот собиралась погасить прикроватную лампу, когда заметила вспыхивающий огонек на автоответчике.

— Линдси, — раздался голос Джо. Я тяжело вздохнула, уловив в его голосе нотки обманутых надежд и поняв, что до моего собственного разочарования остались наносекунды. — Лапочка, мне ужасно горько, что приходится сообщать плохие новости. Понимаешь, я сел на более ранний рейс, потому что хотел сделать тебе сюрприз. Но в вашем аэропорту что-то случилось, взлетно-посадочную полосу перекрыли на несколько часов, и нас посадили в другом городе… А когда об этом узнало мое начальство… Ты не поверишь! Они сказали, дескать, очень кстати, и теперь я звоню тебе с борта самолета рейсом на Гонконг!

Действительно, в звуковом фоне я различила речь пилота, приказавшего пассажирам выключить все электронные приборы.

Вновь голос Джо:

— Я тебе перезвоню, как только мы сядем. Ничего, придумаем новый план. Гораздо лучше и интереснее, чем сейчас, ладно? Ты держись там, Линдси. Люблю…

Щелчок. Короткие гудки.

Я перекрутила к началу, прослушала запись еще раз. Точнее, не запись. Мне просто был нужен голос Джо.

«В вашем аэропорту что-то случилось…»

Хоть плачь, хоть смейся. Ну, Гарза, я тебе этого не прощу!


Глава 137


Клэр, Синди и я в тот вечер сидели в «Биксе», чудесном ресторанчике, спрятанном на Голд-стрит и известном своей фантастической кухней и интерьером в стиле арт-деко, навеивающем мысли о славных днях «сухого закона» и умопомрачительных круизных лайнерах тридцатых и сороковых годов. Мы оккупировали уютный столик в мезонине, откуда открывался занимательный вид на оживленный бар этажом ниже.

Я отключила сотовый и теперь могла без помех выпить идеальный мартини. Двадцать часов после ареста Гарзы и О'Мара, а я до сих не совсем отошла, будто усталость въелась в кости.

И еще меня беспокоила Юки, которая опаздывала уже минимум на полчаса.

Я утомленно прислонилась к Клэр. В данную минуту лучшая подруга меня подначивала:

— Линдси, как давно ты не принимала витамин «Л»?

— Даже не помню…

— И когда же твой мужчина собирается увлечь тебя в кровать?

— Мы железно договорились на будущие выходные. Стопроцентная гарантия, с оговоркой на случай террористического акта… Вот и скажи мне, «бабочка», ты ясновидящая?

— Да, местами, — отозвалась Клэр. — Однако от меня скрыты твои помыслы, касающиеся загадочного доктора Гарзы. Мы с Синди желаем быть в курсе. И, пожалуйста, не заставляй нас дожидаться Юки.

Невооруженным глазом было видно, что так просто мне не выкрутиться.

Я сделала глоточек мартини, опустила бокал и выдала девчонкам повествование о страшной «разборке» в самолете, об аресте Гарзы и о том, как мы вывалили на него все обвинения, какие только возможно.

— О'Мара заключила с ним сделку, — пояснила я. — Оказывается, они с Гарзой решили раскрутить муниципальный госпиталь на деньги. Все заранее обговорили. А когда он объявил, что берет Пятую поправку…

— Выходит, он это специально сделал? — уточнила Синди.

— А то! Одним махом настроил присяжных против больницы!.. В итоге О'Мара загребла себе адвокате кую долю чуть ли не в двадцать миллионов и поделилась с Гарзой. Отметим для ясности, что она втюрилась в него по уши.

— Глупо и нелепо, — проворчала Клэр.

— А я что говорю? Но не надо забывать, что в своих мечтаниях они собирались бежать вместе и жить потом счастливо!

— Так он что, решил ее бросить?

— Пытался, — кивнула я. — Уже упаковал вещи и собирался лететь, как вдруг на пороге дома возник Мартин Суит. Взбешенный, как я не знаю… Мы полагаем, что он двинул Гарзу по затылку хрустальной вазой.

— Однако!

— Не то слово. Гарза взвился и убил несчастного Мартина… Сколько насчитали ножевых, а, «бабочка»?

— Сорок две колото-резаных. Шею пропилил до самых позвонков.

Я подтвердила кивком, продолжая рассказывать:

— Когда Гарза предупредил Морин, что сваливает, причем в одиночку, она прыгнула в машину и помчалась к нему домой. И застала с трупом Мартина на руках. В обмен на молчание Гарза согласился взять ее с собой в Бразилию.

— Бьюсь об заклад, там он ее прикончил бы, — заметила Синди.

— И я того же мнения. Мы, наверное, ей жизнь спасли, сняв с рейса.

— А что с «пуговичными» убийствами? — спросила Синди. — Ты до сих пор занимаешься этим делом?

— Да, но только неофициально. Есть парочка любопытных идей… Может, даже крепкая зацепка.

Я пояснила, что доктор Энгстром не шутя, взялась за дело: наняла сонм технических экспертов, и сейчас те выворачивают компьютер наизнанку.

— Это пока что цветочки, а вот волчьи ягодки достанутся Гарзе. Ох, как он ими подавится… Что касается О'Мара, то ее лишили права вести адвокатскую практику. За мошенничество. За участие в преступном сговоре. За подкуп свидетеля… Словом, полный букет.

— Да, подружка, надо отдать тебе должное. Отличная работа, — сказала Клэр.

— С ума сойти… — Синди помотала головой. — Линдси, тобой гордится коллектив!

— Да ладно вам!.. Тем более не одна я трудилась.

— Нет, ты помолчи. Теперь мы будем тебе льстить. Ты — суперзвезда!

И Клэр с Синди чокнулись бокалами за мое здоровье. Пока я неловко отнекивалась от их похвал, появилась Юки и молча села рядом со мной.

Я ее едва узнала.


Глава 138


Просто глаз не отвести!

Светящиеся волосы, лучащаяся здоровьем кожа — и черное обливное платье без бретелек. Сексапильна настолько, что даже помолодела. Такого я еще не видела.

Она извинилась за опоздание, сославшись на неожиданные дела.

К тому моменту, когда наши опустевшие тарелки были убраны со стола и на их месте появился кофе с десертом, моя собственная застарелая усталость словно покрылась лоском удовольствия. Даже шевелиться не хотелось, тянуло просто сидеть вот так, в теплой и надежной компании ближайших друзей.

Только я воткнула ложечку в шоколадный пудинг, как Юки застенчиво произнесла:

— А у меня новости…

— Вот и поделись, — тут же встрепенулась Синди. — Ты среди пытливых умов, и все такое.

Юки расплылась в улыбке. Помолчала секунду, оттягивая приятный момент, и выдала:

— Я ушла с работы. Променяла «Даффи и Роджерса» на новое место.

На нее одновременно обрушились вопросы со всех сторон, и Юки отозвалась своим знаменитым переливчатым смехом, которого я так давно не слышала.

— Я перешла на другую сторону баррикады. Хочу сажать подлецов в тюрьму. По понедельникам буду представлять дела в городской прокуратуре, вместе с шефом. Я теперь помощник районного прокурора! Хотите, удостоверение покажу?

Мы зааплодировали, кто-то даже присвистнул; по очереди мы обняли и поздравили Юки.

Я была так рада за нее! Замечательная новая жизнь открывалась перед ней! Она ничуть не пожалеет, что променяла адвокатский заработок на удовлетворение от собственного труда. Юки станет отличным подспорьем для нашей прокуратуры. Звезда ее таланта вспыхнет сразу же, тут и гадать нечего.

— За нашу подругу! — провозгласила я тост, поднимая кофейную чашечку и тем самым показывая пример остальным. — И за то, чтобы все подлецы сидели!

Тут наш восторг подхватило фортепиано, и очаровательная юная шансонетка взяла первые ноты «Сентиментального путешествия».

Я откинулась, было на спинку банкетки, размякшая от приятных эмоций, как вдруг мысли перескочили на другую дорожку ментальной грампластинки — вжик! — и я ни с того ни с сего принялась думать о Деннисе Гарзе.

До чего же сложно устроен человек!

Могла ли личность Гарзы быть столь раздвоенной, что та дикарская ярость, с которой он убил Мартина Суита, в его глазах выглядела вполне естественной? Хотя, с другой стороны, он обладал способностью вести себя настолько осторожно, что мы до сих пор сомневались в природе смертей в муниципальном госпитале: что это было — убийства или нет?

Узнаем ли мы когда-нибудь правду? Не могу сказать. Единственное, что у меня есть прямо сейчас, — это до сих пор разрабатываемая версия. Может статься, эта ниточка приве…

— Эй, Линдси? Ты где витаешь? — вывела меня из задумчивости Клэр.

— Да здесь я, куда мне деваться… Она накрыла мой кулак ладонью.

— Нет, я серьезно.

— Понимаешь, я сейчас думала про Гарзу и его темные, безумные глаза… Ему ведь за сорок, он умрет за решеткой. И больше никогда — никому! — не причинит зла.

Юки обеими руками обняла меня за плечи и крепко прижала к себе.

— А я не могу найти слов, как выразить свою благодарность, — сказала она. — За то, что ты так близко к сердцу приняла смерть моей мамы. За то, что остановила Гарзу. — Юки набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. — Когда мой отец вернулся с войны, его нельзя было узнать. Он рассказывал маме про четырех всадников Апокалипсиса… Ну, вы знаете: голод, смерть, чума и война… Но еще отец сказал, что есть пятый всадник, и это человек. Опаснее всего на свете — человек. Ты, Линдси, остановила Гарзу. Остановила пятого всадника.


Эпилог ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ

Глава 139


Полночь. В «Персиковой роще», крупнейшей городской больнице Атланты, началось восьмичасовое ночное дежурство.

Одна из младших медсестер открыла дверь в одноместную палату сердечно-сосудистого отделения и приблизилась к пациентке, которая так до сих пор и не заснула, а просто ворочалась в постели. Зажегся ночничок.

— Как вы себя чувствуете?

— Помните, я вам вчера плакалась? Вот и сегодня то же. Жуткая депрессия, — вздохнув, ответила Мелинда Кейн. Этой когда-то златокудрой женщине, несмотря на ее средний возраст, уже не помешала бы подтяжка лица. — Ведь нынче, когда Фрэнк умер, а дети выросли и разъехались, прямо не знаю, куда себя девать. Впору хоть ложись да помирай… — Она машинально покрутила тяжелое обручальное кольцо, словно заклинала мертвого мужа воскреснуть. — Оглянитесь кругом, вы где-нибудь видите цветы? Или веселые воздушные шарики? Нет, никому я больше не нужна…

— Ну-ну-ну, мне совсем не нравится такое мрачное настроение, — увещевающе сказала медсестра. — Вы к тому же совсем не правы. Я тут кое-что принесла, чтобы помочь вам заснуть.

— Луиза, посидите со мной, — попросила миссис Кейн.

— Давайте так: вы примете лекарство, а я пока проведаю других больных.

Мелинда улыбнулась, взяла в одну руку крошечную пластиковую стопочку, полную пилюль, в другую — стакан с водой и, показывая, какая она послушная девочка, проглотила все махом.

Ночное Идолище подоткнуло одеяло, погладило больную женщину по голове и в который уже раз с восторгом подумало, как удачно все вышло с бумагами. Удостоверение и парочка рекомендательных писем за каких-то 175 долларов! Да оно и неудивительно: можно подумать, руководству делать больше нечего, кроме как обзванивать бывших работодателей очередной санитарки!

Толкая перед собой тележку, Идолище шло по коридору. Останавливалось у палат, проверяло порядок, раздавало лекарство, желало спокойной ночи… Наконец Идолище вернулось к Мелинде Кейн. Закрыло дверь в палату и вышло из тени как раз вовремя. Приступ легочной недостаточности только-только начался.

Мелинда тянула руки, загребая воздух растопыренными пальцами.

— Луиза, что-то не так! — прохрипела она. — Помогите! Я не могу дышать! Умоляю, помогите!

Ночное Идолище присело на краешек койки, взяло руку женщины и сжало ей запястье:

— Ничего, моя радость, не переживайте. Луиза рядом. Мелинда отчаянно хватала воздух ртом; шейные жилы вздулись веревками, пальцы суетливо мяли синенькое фланелевое одеяло… Что ж, здесь все ясно: алкалоид действует вовсю, паралич центральной нервной системы не за горами.

Женщина изумленными, неверящими глазами посмотрела на медсестру и попыталась выдернуть руку, чтобы самой нажать кнопку вызова.

Младшая медсестра переставила коробочку на прикроватную тумбу, но с места не сдвинулась. Просто сидела и смотрела на миссис Кейн, меланхолично наматывая ее золотистые локоны на указательный палец.

Она была готова к спазмам жертвы, и агония не привела к неожиданным последствиям. Через несколько секунд Мелинда Кейн лежала совершенно недвижно.

Раньше Луизу Сантьяго звали Мари Сен-Жермен, а перед этим — Ямилда Руиз, а уж если смотреть в корень, то она появилась на свет и выросла в Пенсаколе, штат Флорида, под именем Ларен Джонсон.

Да, это настоящий дар: иметь власть над жизнью и смертью людей, оставаясь для всех совершенно невидимой.

Несколькими быстрыми движениями Ночное Идолище поправило позу женщины, аккуратно разгладило складки на одеяле.

Из кармана халата на свет появилась маленькая черная фигурка. Теперь пуговицы не на виду; они спрятаны в грубой пряже куколки.

Вынув латунные кружочки, Идолище положило их на глаза мертвой женщины. Кадуцей, змеи вокруг шеста, символ медицинской профессии…

— Спокойной тебе ночи, принцесса. Спокойной ночи. Идолище тихо вышло в коридор — и застыло. Полиция.

Минимум полдюжины человек. Стоят и молча на нее смотрят.

А вот и знакомое лицо. Женщина-лейтенант из Калифорнии.

Медсестра обернулась и увидела Мелинду Кейн. Жива-живехонька — и даже держит в руке пистолет.

— Руки вверх, Луиза, или как там вас. Вы арестованы за покушение на убийство. Меня зовут детектив-инспектор Кейн. — Здесь сотрудница убойного отдела Атланты позволила себе улыбнуться. — Вы, наверное, припоминаете лейтенанта Линдси Боксер из Сан-Франциско? Это она пригвоздила вас к стенке.

Джеймс Паттерсон Максин Паэтро «6-я мишень»

Наша благодарность всем тем профессионалам, которые не пожалели времени и щедро поделились с нами опытом: писателю и психиатру, доктору Марии Пейдж; доктору Хамфри Германюку, судебному патологоанатому округа Трамбалл, штат Огайо; капитану полиции Ричарду Конклину, Стэмфорд, штат Коннектикут; Алену Россу, доктору медицины, Монтегю, штат Массачусетс; судебным экспертам Филиппу Хоффману, Нью-Йорк, Мелоди Фухимори, Сан-Франциско, и адвокату Микки Шерману, Стэмфорд, штат Коннектикут.

Особая благодарность нашим прекрасным исследователям, Дону Макбейну, Элли Шуртлефф и Линн Коломелло.

Пролог Морская прогулка

Глава 1

Будущий убийца Фред Бринкли сидит, развалившись, на обитой синим банкетке на верхней палубе парома. Похожее на большой белый глаз ноябрьское солнце недобро взирает на рассекающий воды залива Сан-Франциско катамаран, и Фред Бринкли отвечает ему тем же.

Тень падает на него сверху, и детский голосок спрашивает:

— Мистер, вы не могли бы нас сфотографировать?

Фред качает головой — нет, нет, нет! — и злость заводит его, словно пружина часов, как стягивающаяся вокруг головы проволока.

Так бы и раздавил этого мальчишку. Как клопа.

Фред отводит глаза и мысленно напевает: «Ай-яй-яй-яй, сау-са-лито-линдо», — чтобы заглушить звучащие в голове голоса. Кладет руку на Баки, поглаживает его, успокаивая себя, через голубую нейлоновую ветровку, но голоса все равно гремят в мозгу отбойным молотком.

Неудачник. Дерьмо собачье.

Вверху пронзительно, пискляво, как дети, кричат чайки. Солнце проглядывает сквозь серое, пасмурное небо, и Фреду кажется, что он становится прозрачным как стекло.

Они знают, что он сделал.

Пассажиры в шортах и солнцезащитных козырьках вытянулись вдоль поручней, фотографируя Алькатрас и мост Золотые Ворота.

Мимо пролетает лодка под развернутым парусом; пена взлетает до перил, и Фред скрючивается от боли — кто-то вгоняет ему в голову плохое. Он видит парус. Слышит оглушающий хлопок.

О Боже! Лодка!

Кто-то должен за это заплатить!

Фред вздрагивает — двигатели натужно, со скрипом переключаются на обратный ход. Палуба вибрирует — паром втягивается в док.

Фред встает, пробивается через толпу, проходит мимо восьми белых столиков и потертых синих стульев. На него поглядывают, раздраженно и недовольно.

Он входит в открытую каюту на корме и видит, как мать отчитывает сына, мальчика лет девяти-десяти со светло-русыми волосами.

— Ты меня с ума сведешь! — кричит женщина.

Фред чувствует, как лопается проволока.

Кто-то должен за это заплатить.

Правая рука опускается в карман и находит Баки. Указательный палец проскальзывает в дужку.

Паром вздрагивает от удара о причал. Пассажиры хватаются друг за друга, смеются. Людские змейки тянутся к выходам на носу и корме.

Взгляд Фреда возвращается к матери с ребенком. Она маленькая, у нее дерматит, груди прорисованы под белой тканью блузки, темные соски указывают прямо на него.

— Да что с тобой вообще такое? — вопит женщина, перекрывая шум двигателей. — Ты меня достал, чертенок!

Баки — «смит-вессон» десятой модели — в руке у Фреда уже пульсирует, живет собственной жизнью.

В голове грохочет голос:

Убей ее. Убей ее. Она себя не контролирует!

Баки направлен между грудей.

БАХ!

Фред ощущает толчок отдачи и видит, как женщина, негромко вскрикнув от боли, отшатывается назад, а на белой блузке расползается красное пятно.

Хорошо!

Глаза у мальчика расширяются от ужаса, клубничное мороженое выползает из стаканчика, по штанине бежит темная струйка.

Он тоже поступил плохо.

БАХ!

Глава 2

Кровь брызжет на палубу, и в мозгу у Фреда словно раскрывается ослепительно белый парус. Верный Баки жжет пальцы, взгляд прочесывает палубу.

Голос в мозгу ревет: «Беги! Спасайся! Ты же этого не хотел».

Краем глаза Фред замечает, как к нему устремляется какой-то здоровяк — на лице ярость, в глазах ад. Фред вскидывает руку.

БАХ!

Рядом черная женщина, сжатая со всех сторон толпой. Она поворачивается к нему. У нее круглые щеки и круглые глаза. Смотрит на него и… читает его мысли.

— Ладно, сынок, — говорит черная женщина и протягивает дрожащую руку. — Хватит. Отдай мне оружие.

Ей известно, что он сделал. Как она узнала?

БАХ!

Женщина, умеющая читать мысли, падает, и Фред облегченно вздыхает. Люди в переднем отделении движутся волнами — толпа подается влево, натыкается на его взгляд, сжимается и устремляется вперед.

Они боятся Фреда. Боятся его.

Черная женщина у него под ногами держит мобильник в окровавленной руке. Хриплое дыхание вырывается из ее горла. Окровавленный палец нажимает кнопки. Нет, нет! Нельзя! Фред наступает ей на запястье. Потом наклоняется и заглядывает ей в глаза.

— Вы должны были остановить меня, — цедит он сквозь сжатые зубы. — Это же ваша работа. — Баки ввинчивается ей в висок.

— Нет! — молит она. — Пожалуйста, не надо!

Кто-то вскрикивает:

— Мама!

Худосочный черный парнишка лет, может быть, семнадцати-восемнадцати, бросается на него с занесенным над головой обрезком трубы. Он держит ее словно бейсбольную биту.

Фред спускает курок — БАХ! — и в этот же момент паром дергается вперед.

Пуля уходит в небо. Обрезок трубы падает, катится по палубе, и парень подбегает к черной женщине и падает рядом с ней. Защищает ее?

Люди ныряют под скамейки, их пронзительные крики словно прыгающие вокруг язычки пламени.

К шуму двигателей прибавляется металлический лязг становящегося на место трапа. Держа толпу под дулом револьвера, Фред наклоняется над перилами. Прикидывает расстояние.

От палубы до трапа около четырех футов, а потом еще нужно перепрыгнуть на пристань.

Фред убирает Баки в карман, берется обеими руками за поручень, отталкивается от палубы и мягко приземляется на трап. Солнце прячется за облаком, скрывая и Фреда, делая его невидимым.

Шевелись, морячок. Пошел!

Он разбегается, перепрыгивает на пристань и несется к рынку, где смешивается с толпой на парковочной стоянке.

Дальше Фред идет шагом, как будто прогуливается. Он даже напевает под нос. Полквартала до Эмбаркадеро. Вниз по ступенькам. Вот и станция Барт. Он садится в поезд и едет домой.

У тебя получилось, морячок.

Часть первая Вы знаете этого человека?

Глава 3

В ту субботу в начале ноября у меня был выходной, и на месте преступления я оказалась только потому, что в кармане жертвы нашли мою визитную карточку.

Я стояла в полутемной гостиной скромного, рассчитанного на две семьи дома на Семнадцатой улице. На просевшем, неопределенного цвета диване съежился мелкотравчатый мерзавец по имени Хосе Алонсо. Без рубашки, пузатенький, со скованными за спиной руками, он сидел, опустив голову и роняя запоздалые слезы раскаяния.

Мне было его не жаль.

— Ты зачитал ему права? — спросила я инспектора Уоррена Джейкоби, моего бывшего напарника, а ныне подчиненного. Джейкоби только что исполнился пятьдесят один год, и жертв убийства за двадцать пять лет службы он видел больше, чем большинство копов за всю свою жизнь.

— Зачитал, лейтенант. Еще до того, как он сознался, — ответил Джейкоби, сжимая кулаки. На усталом лице промелькнула гримаса отвращения.

— Ты все понял? — Я посмотрела на Алонсо.

Тот кивнул и снова засопел носом.

— Да. Не надо было так делать, но она меня просто достала.

Девочка с грязным белым бантиком в волосах и в мокрых, сползших до колен подгузниках вцепилась в папочкину ногу. От ее плача разрывалось сердце.

— И чем это, хотелось бы мне знать, Роза так тебя достала?

Роза Алонсо лежала на полу, лицом к обшарпанной, карамельного цвета стене и с расколотой утюгом головой. Этим самым утюгом муж сначала сбил ее с ног, а потом и отнял у несчастной жизнь.

Рядом с женщиной, словно сраженная боевая лошадь, лежала сломанная гладильная доска. В воздухе стоял запах подгоревшего крахмала.

Когда мы разговаривали в последний раз, Роза сказала, что не может уйти от мужа, потому что он все равно найдет ее и убьет.

А надо было взять ребенка и сбежать.

Инспектор Ричард Конклин, напарник Джейкоби и самый молодой член моей команды, прошел в кухню — налить молока для полосатой рыжей кошки, отчаянно мяукавшей с красного обеденного стола. Интересно.

— За ней теперь и присмотреть некому, — бросил Конклин через плечо.

— Позвони в службу охраны животных.

— Им некогда, лейтенант. — Инспектор повернул кран и налил воды в чашечку.

— Знаете, лейтенант, что она сказала? — подал наконец голос Алонсо. — Сказала, чтобы я нашел работу. Кому такое понравится? Вот и сорвался.

Я молча посмотрела на него, и он, не выдержав взгляда, отвернулся к убитой жене.

— Я не хотел, Роза. Не хотел. Пожалуйста, прости. Дай мне еще один шанс.

Джейкоби взял его за руки, стащил с дивана и заставил подняться.

— Да, конечно, она тебя прощает, приятель. А теперь пошли, пора прокатиться.

Девочка снова заголосила, и в этот момент в комнату вошла Пэтти Уэлк из службы опеки.

— Привет, Линдси, — сказала она, переступая через жертву. — А кто тут у нас маленькая принцесса?

Я подняла ребенка, вытащила у нее из волос грязный бант и, грустно вздохнув, передала девочку Пэтти.

— Анита Алонсо.

Мы переглянулись, беспомощно пожали плечами, и Пэтти, усадив малышку на колени, принялась менять ей подгузники.

Оставив Конклина в квартире дожидаться судмедэксперта, я вслед за Джейкоби и Алонсо вышла на улицу.

Мой «эксплорер» стоял неподалеку от входа, возле огромной кучи мусора.

— Пока. — Я кивнула Джейкоби, села в машину и едва успела повернуть ключ, как на поясе загудел телефон. Господи, сегодня же суббота. Оставьте меня в покое.

Я ответила после второго сигнала.

Звонил мой босс, Энтони Траччио. Голос прозвучал непривычно напряженно — шефу приходилось перекрывать завывание полицейских сирен.

— Боксер, у нас тут стрельба на борту парома «Дель-Норте». Трое убитых. Еще пара раненых. Ты нужна мне здесь. И поживее.

Глава 4

Думая о том, что могло вытащить шефа из его уютного домика в Окленде в воскресенье, я не могла избавиться от дурного предчувствия. Ощущение это только усилилось, когда я увидела с полдюжины черно-белых полицейских машин у входа на пристань и еще два патрульных автомобиля по обе стороны от морского вокзала.

— Сюда, лейтенант. — Один из патрульных помахал рукой в сторону южного входа.

Машин было много — полиция, «скорая помощь», пожарные. Проехав мимо, я припарковалась слева от терминала. День выдался ненастный, с сильным, около двадцати узлов ветром. Стоящий у причала «Дель-Норте» слегка покачивался, натягивая швартовочные канаты.

Как обычно, скопление полиции вызвало приток любопытных. На пространстве между вокзалом и рынком собралось около тысячи зевак. Одни фотографировали, другие приставали к патрульным с вопросами. Люди как будто чувствовали в воздухе запах пороха и пролитой крови.

Я поднырнула под оградительную ленту, кивнула двум-трем знакомым копам и только подняла голову, как услышала голос Траччио:

— Лейтенант Боксер!

Шеф стоял у трапа на борту парома — в кожаной куртке и «докерсах», с приглаженными лаком волосами — и энергично призывал меня подняться. Паук муху приглашал…

Я направилась к нему, но прежде чем подняться, пропустила двух спускающихся по трапу санитаров с носилками. Носилки раскачивались. Взгляд машинально метнулся к лицу жертвы, крупной афроамериканки, лицо которой скрывала кислородная маска, а из-под пластыря на руке тянулся шланг капельницы. На наброшенной на тело простыне проступали пятна крови.

В груди кольнуло; сердце на секунду остановилось, но уже в следующее мгновение мозг сложил детали воедино.

Жертвой была Клэр Уошберн!

Мою лучшую подругу застрелили на пароме!

Я схватилась рукой за носилки. Второй санитар, грубоватый блондин, сердито рявкнул:

— Отойдите, леди! Не мешайте!

— Полиция. — Я распахнула куртку, демонстрируя жетон.

— Мне наплевать, кто вы такая. Хоть сам Господь Бог, — буркнул блондин. — Ее нужно срочно доставить в реанимацию.

Сердце заколотилось так, что заложило уши.

— Клэр, — тихонько позвала я, спускаясь с санитарами по трапу. Каталка, громыхая, съехала на асфальт. — Клэр, это Линдси. Ты меня слышишь?

Она не ответила.

— Что с ней?

— Вы понимаете, что ее нужно срочно отвезти в клинику? — прошипел санитар.

— Скажите, что с ней, черт возьми!

— Откуда мне знать!

Я отступила в сторонку, провожая каталку беспомощным взглядом. Двери «скорой» распахнулись.

После звонка Траччио прошло не меньше десяти минут. И все это время Клэр лежала на палубе пароме, истекая кровью, пытаясь дышать, цепляясь за жизнь — с раной в груди.

Я сжала ее руку, и на глазах тут же выступили слезы. Моя подруга медленно повернула голову и попыталась открыть глаза — ресницы едва заметно дрогнули.

— Линдси, — прошептала она одними губами. Я сдвинула маску. — Где… Уилли?

И тут я вспомнила — младший сын Клэр, Уилли, работал по уик-эндам на паромной линии. Скорее всего поэтому она и оказалась на «Дель-Норте».

— Я его потеряла, — промолвила Клэр. — Думаю, он погнался за стрелком.

Глава 5

Глаза у нее закатились — Клэр потеряла сознание. Санитары опустили каталку и задвинули носилки в машину. Двери захлопнулись, пронзительно взвыла сирена, и «скорая», врезавшись в поток движения, понеслась в сторону Муниципальной больницы Сан-Франциско, унося мою лучшую подругу.

Время работало против нас.

Стрелявший сбежал, и Уилли погнался за ним.

Траччио тронул меня за плечо:

— Мы собираем описание стрелка, Боксер, и…

— Я должна найти сына Клэр.

Не обращая внимания на шефа, я побежала к рынку и оказалась в гуще неторопливо движущейся толпы. Как будто попала в стадо животных. Я вглядывалась в лица, пробегала взглядом между рядами, всматривалась в проходы между палатками, но так и не нашла Уилли — он сам нашел меня.

— Линдси! Линдси!

Я оглянулась. Уилли пробивался ко мне сквозь плотную людскую массу. Футболка испачкана в крови. Парень запыхался, на лице застыло выражение страха.

Я схватила его за плечи, и на глаза снова навернулись слезы.

— Ты ранен?

Он покачал головой.

— Кровь не моя. В маму стреляли.

Я обняла его, прижала к груди. Страх понемногу отступал. По крайней мере с Уилли все в порядке.

— Ее повезли в клинику. — Я бы хотела добавить, что с ней все в порядке, но не смогла. — Ты видел стрелка? Можешь описать, как он выглядел?

— Белый мужчина, худой. — Мы повернули к выходу. — У него бородка… волосы длинные, русые. И еще, Линдси, он ни разу не поднял глаз. Я не видел, какие у него глаза.

— Возраст? Сколько ему?

— Наверно, немного моложе вас.

— Тридцать с небольшим?

— Да. Ростом повыше меня. Примерно шесть футов и один дюйм. Рабочие штаны. Голубая ветровка. Я слышал, как он сказал маме, что она должна была остановить его. Что это ее работа. Что бы это могло значить?

Клэр — главный судебно-медицинский эксперт Сан-Франциско, а никак не полицейский.

— Думаешь, тут что-то личное? Думаешь, он за ней охотился?

Уилли покачал головой.

— Когда закричали, я работал на швартовке. Он уже застрелил несколько человек. Мама была последней. Он приставил пистолет ей к голове. Я схватил обрезок трубы и уже собирался врезать, но он выстрелил в меня раньше. А потом перепрыгнул через перила. Я побежал за ним, но не догнал.

И тут меня накрыла вторая волна страха. Я вдруг поняла, что сделал Уилли, и схватила его за плечи.

— А если бы догнал? Что тогда? Ты об этом подумал? — Голос сорвался на крик: — Он же был вооружен! Он мог просто убить тебя!

Уилли шмыгнул носом. Слезы хлынули из глаз и покатились по щекам. Я заключила его в объятия.

— Ты настоящий храбрец, Уилли. Ты повел себя очень смело, когда встал против убийцы и защитил маму. Думаю, ты спас ей жизнь.

Глава 6

Я поцеловала Уилли в щеку и усадила в полицейскую машину, взяв с патрульного Пэта Нунана обещание отвезти паренька в клинику. Потом поднялась на борт парома и прошла на верхнюю палубу, где находился Траччио.

Передо мной открылась незабываемая сцена ужаса. Люди лежали там, где упали, на тридцати — сорока квадратных ярдах залитой кровью фибергласовой палубы. Во все стороны разбегались кровавые следы. Тут и там валялись оброненная напуганными пассажирами одежда и прочие предметы — раздавленная ногой красная бейсболка, бумажные стаканчики, упаковки от хот-догов, промокшие в крови газеты.

Меня захлестнула тошнотворная волна отчаяния. Убийца мог быть где угодно, а улик, которые могли бы привести к нему, становилось все меньше — они исчезали под ногами полицейских, санитаров, пассажиров…

Из головы не выходила Клэр.

— Ты как? — спросил Траччио. — В порядке?

Я кивнула и закусила губу, боясь, что если дам волю слезам, то уже не смогу остановиться.

— Это Андреа Канелло. — Шеф указал на тело женщины в светло-коричневых брюках и белой блузке. — По словам вон того парня, — он кивнул в сторону подростка с торчащими во все стороны светлыми волосами и обгоревшим на солнце носом, — ее застрелили первой. Следующим был ее сын. Мальчишка лет девяти.

— Ребенок выживет? — спросила я.

Траччио пожал плечами:

— Он потерял много крови. — Шеф указал на еще одно тело — мужчины европейской внешности, сседыми волосами, лет пятидесяти с виду, лежащего под скамейкой. — Перр Конрад. Инженер. Работал на пароме. Вероятно, услышал выстрелы и поспешил на помощь. А тот, — шеф повернулся к еще одной жертве, мужчине-азиату, распростершемуся на середине палубы, — Лестер Нга. Страховой агент. Еще один герой. Свидетели говорят, все произошло быстро и заняло две-три минуты.

Я попыталась мысленно восстановить картину произошедшего, опираясь на рассказ Уилли и Траччио, принимая в расчет оставшиеся на виду улики и связывая воедино отдельные фрагменты. Было ли случившееся спланированным действием, или что-то спровоцировало убийцу? И что, если верен второй вариант, послужило сигналом к началу кровавой бойни?

— Один из пассажиров, кажется, видел стрелка незадолго до стрельбы. Он вроде бы сидел один. Вон там. — Траччио протянул руку. — Курил. Под столиком нашли пачку из-под турецких сигарет.

Мы прошли на корму, где на скамейке у самых перил сидели несколько испуганных пассажиров. На некоторых остались пятна крови. Двое держались за руки. Лица всех выражали глубокое потрясение.

Полицейские в форме еще переписывали фамилии свидетелей, адреса и номера телефонов и выслушивали показания. К нам повернулся сержант Лекси Роуз:

— Шеф, лейтенант. У мистера Джека Руни есть, похоже, хорошие новости.

Вперед выступил пожилой мужчина в ярко-красной нейлоновой курточке и больших очках. На груди у него болталась крошечная видеокамера размером не больше мыльницы. На лице застыло выражение мрачного удовлетворения.

— Он у меня здесь, — сказал Руни, показывая на камеру. — Заснял психа в момент стрельбы.

Глава 7

Старший бригады экспертов-криминалистов, Чарли Клэппер, поднялся на борт со своей командой и присоединился к нам через несколько секунд после того, как полицейские отпустили последних свидетелей. Остановившись перед нами, он поприветствовал шефа, бросил в мой адрес «Привет, Линдси!» и огляделся. Потом сунул руку в карман твидового, в «елочку», пиджака и достал пару латексных перчаток.

— Ну и ну, — пробормотал он, качая головой. — Черт ногу сломит.

— Постарайтесь настроиться на позитив, — сказала я, не сумев скрыть нотку раздражения.

— Если здесь кто и оптимист, то это я, — ответил он.

Мы с Траччио отошли в сторонку, а эксперты занялись своим делом — начали расставлять маркеры и фотографировать тела и лужи крови. В число собранных улик попали застрявшая в борту пуля и наполовину пустая пачка турецких сигарет из-под столика. Все отправлялось в пакеты для вещдоков, снабжалось ярлычком и заносилось в опись.

— Я вас оставлю, лейтенант, — сообщил Траччио, бросив озабоченный взгляд на «Ролекс». — У меня встреча с мэром.

— Я хочу сама вести расследование этого дела. Лично.

Он твердо, не мигая, посмотрел на меня.

Траччио был приличным парнем и, в общем и целом, мне нравился. Но наверх он поднялся по административной лестнице и ни разу в жизни не провел ни одного расследования — отсюда и односторонний взгляд на вещи. Шеф, разумеется, хотел, чтобы я занималась делом, сидя за столом. Мне же больше по душе работа на улице.

В последний раз, когда разговор у нас зашел на эту тему, он заявил, что я неблагодарная, что мне еще нужно учиться руководить людьми, что не всем выпадает такая удача — стать в моем возрасте лейтенантом, а потому я должна изо всех сил стараться выполнять свои обязанности как можно лучше.

Тогда же Траччио в резкой форме напомнил, что всего лишь несколько месяцев назад один из моих напарников погиб прямо на улице, а нас с Джейкоби обстреляли в пустынном переулке в Тендерлойне. Все так, обстреляли. Нас обоих едва не убили.

Но сейчас — я это знала — шеф просто не мог мне отказать. Мою лучшую подругу ранили в грудь, и стрелявший сумел скрыться.

— Буду работать с Джейкоби и Конклином. Опергруппа из трех человек. Для поддержки возьму Макнила и Чи. При необходимости привлеку остальных.

Траччио неохотно кивнул, давая мне зеленый свет. Я поблагодарила его и тут же вызвала по сотовому Джейкоби. Потом позвонила в больницу и, по счастью, попала на добросердечную медсестру, которая сказала, что Клэр еще в операционной.

Покидая место преступления, я захватила видеокамеру Джека Руни, чтобы просмотреть запись у себя в кабинете.

Едва спустившись по трапу, я увидела нечто такое, при виде чего с губ сорвалось крепкое словцо. Репортеры трех местных каналов и «Кроникл» уже встречали меня на пристани возле парома. Всех этих людей я знала давно. Защелкали фотоаппараты, кто-то сунул под нос микрофон:

— Что это было, лейтенант? Атака террористов?

— Кто стрелял?

— Сколько человек убито?

— Уймитесь, ребята. Дайте время. Преступление совершено сегодня утром. — Уж лучше бы они перехватили Траччио или обратили внимание на кого-нибудь из четырех десятков стоящих в оцеплении полицейских, которые всегда готовы покрасоваться перед камерой ради возможности попасть в шестичасовые новости. — Имена жертв будут сообщены после того, как мы свяжемся с их родными и близкими. И мы обязательно найдем того, кто это сделал, — заявила я с полной уверенностью. — Ему не уйти.

Глава 8

Я попала в больницу в два часа дня и сразу же прошла к палате Клэр. Ее врач, доктор Эл Сэссун, встретил меня у входа в отделение интенсивной терапии с картой в руке.

Это был мужчина лет сорока с небольшим, темноволосый, с симпатичными морщинками под уголками улыбчивого рта. Мне он показался надежным и уверенным в себе, и я сразу прониклась к нему полным доверием.

— Расследуете происшествие на пароме? — спросил он, когда я представилась.

— Да. А еще Клэр моя подруга.

— И моя тоже. — Он улыбнулся. — И вот что я вам скажу. Пуля сломала ребро и пробила левое легкое, но не задела ни сердце, ни крупные артерии. Ребро поболит какое-то время, и мы вставили трубку ей в грудь, пока легкое не расширится. Но Клэр — женщина здоровая, и еще ей крупно повезло. Не беспокойтесь, за ней хорошо присматривают.

Копившиеся с утра слезы готовы были вот-вот пролиться. Я опустила глаза и едва слышно сказала:

— Мне хотелось бы поговорить с ней. Человек, ранивший Клэр, убил троих.

— Она вскоре проснется, — сказал доктор Сэссун и, похлопав меня по плечу, открыл дверь в палату.

Кровать, на которой лежала моя подруга, была наклонена, чтобы ей легче дышалось, из носа Клэр торчала канюля, в вену на руке поступала какая-то жидкость из капельницы. Под тонким больничным халатом виднелся толстый слой бинтов. Глаза были закрыты. За все время знакомства я ни разу не видела Клэр больной. Я даже не видела ее лежащей.

Муж Клэр, Эдмунд, сидел в кресле около кровати, но, увидев меня, сразу же вскочил. Выглядел он ужасно — растрепанный, с испуганными глазами. Я поставила на пол пакет с покупками, шагнула к нему, и мы крепко обнялись.

— О Боже, Линдси, — прошептал он, — это уж слишком.

Я пробормотала все те обязательные слова, что всегда говорят в таких случаях, но прозвучали они совершенно неадекватно.

— Ничего, Эдди, Клэр скоро поправится. Ты же сам знаешь, я никогда не ошибаюсь.

— Я вот думаю, — сказал Эдмунд, когда мы наконец разжали объятия. — Да, все говорят, что она поправится, но как пережить, что в тебя стреляли?

Ответа у меня не было. Сказать по правде, я все еще нередко просыпалась в поту и с колотящимся сердцем, зная, что во сне снова побывала в том кошмаре на Ларкин-стрит. Я слышала стук пуль, помнила жуткое ощущение беспомощности и почти уверенность в неизбежной смерти.

— А как Уилли? — продолжал Эдмунд. — Для него сегодня как будто весь мир перевернулся. Подожди, я тебе помогу.

Он приподнял пакет, и я достала из него большой серебристый баллон с пожеланием выздоровления, который привязала к изголовью кровати. Потом погладила Клэр по руке.

— Она что-нибудь сказала?

— Один раз открыла глаза секунды на две и спросила, где Уилли. Я ответил, что он дома, что с ним все в порядке. Она сказала, что ей нужно поскорее вернуться на работу, и отключилась. Это было полчаса назад.

Я попыталась вспомнить, когда в последний раз видела Клэр. Вчера. Мы попрощались на парковочной стоянке у Дворца правосудия и разошлись по домам. Все как всегда.

— Пока, подружка.

— Всего хорошего, Бабочка.

Обычные слова. Все обычное. Мы попрощались, не думая о будущем, принимая жизнь как данность. А если бы Клэр умерла сегодня? Если бы она нас покинула?

Глава 9

Я еще стояла у кровати Клэр, сжимая ее руку, а Эдмунд вернулся в кресло и включил телевизор. Приглушив звук, он вполголоса спросил:

— Ты уже видела это?

Я повернулась и увидела предупреждение — «Детям смотреть не рекомендуется».

— Да, видела. Сразу после происшествия. Но хотела бы посмотреть еще раз.

Эдмунд кивнул:

— Я тоже.

В следующую секунду на экране появились сцены любительского фильма, снятого Джеком Руни, и мы снова увидели то, что несколько часов назад пережила Клэр. Резкость была не очень хорошая, да и кадры прыгали. Поначалу в объектив попали трое отдыхающих; они улыбались и что-то говорили «оператору». Потом промелькнула парусная лодка… ее сменил чудесный вид на мост Золотые Ворота.

Камера прошлась по всей верхней палубе, захватив группу детишек, кормящих булочками чаек. Маленький мальчик в перевернутой козырьком назад красной бейсболке рисовал что-то маркером на столике. Это был Тони Канелло. Сидящий неподалеку, около перил, худощавый мужчина с бородкой рассеянно пощипывал себя за руку.

Кадр остановился. Бородатого мужчину выделили кружком света.

— Это он, — прошептал Эдмунд. — Как думаешь, он сумасшедший? Или расчетливый убийца, выжидавший удобного момента?

— Может быть, и то и другое, — сказала я, не отрываясь от экрана. За первой сценой последовала вторая. Паром подходил к пристани, и возбужденная толпа хлынула к поручням. Внезапно камера дернулась влево и остановилась на женщине, лицо которой отразило страх. В следующее мгновение она схватилась за грудь и упала.

Мальчик в красной бейсболке, Тони Канелло, повернулся к камере. Лицо его стараниями выпускающих было заретушировано.

Он подался назад, закрываясь руками от стрелка, и я невольно зажмурилась. Камера запрыгала — наверное, Руни кто-то толкнул, — потом «картинка» стабилизировалась. Я едва не вскрикнула, а Эдмунд сжал подлокотники кресла — на экране появилась Клэр. Моя подруга протянула руку к стрелку, и, хотя голос ее утонул в криках толпы, было ясно, что она требует отдать ей оружие.

— Какая смелость, — прошептала я. — Господи…

— Они оба, Клэр и Уилли… — Эдмунд провел ладонью по седым волосам, — слишком смелые.

Камера снова ухватила стрелка в тот момент, когда он спустил курок. Я видела, как дернулся пистолет в его руке. Клэр всплеснула руками и повалилась на палубу.

В поле зрения объектива опять оказались лица людей в толпе. Затем на экране возник стрелок. Лица его видно не было. Наступив Клэр на запястье, он наклонился и прокричал что-то ей в лицо.

— Псих! — вырвалось у Эдмунда. — Сукин сын!

У меня за спиной негромко застонала Клэр.

Я взглянула на нее через плечо, но она спала. Стрелок на экране обернулся, и мы увидели его лицо.

Убийца опустил глаза. Нижнюю часть лица скрывала борода. Он шагнул к Руни, и тот, запаниковав, убрал камеру.

— Потом он выстрелил в Уилли, — сказал Эдмунд.

На экране появилась я — со спутанными после пробежки по рынку волосами, с перепачканной кровью курткой и широко открытыми, напряженными глазами.

— Если вы располагаете какой-либо информацией, которая может помочь в задержании этого человека, пожалуйста, позвоните нам, — произнес мой голос из телевизора.

Мое лицо сменил стоп-кадр с лицом убийцы. В нижней части экрана появился телефонный номер и веб-адрес полицейского управления Сан-Франциско и вопрос: «Вы знаете этого человека?»

Эдмунд повернулся ко мне побелевшим лицом.

— У вас есть что-нибудь еще?

— Есть видео Джека Руни. — Я ткнула пальцем в экран. — Его постоянно показывают по всем каналам. У нас около двух сотен свидетелей. Мы найдем его, Эдди. Клянусь тебе, мы его найдем.

Я не сказала ему, о чем подумала в этот момент: если эта мразь уйдет, я не достойна быть копом.

Я поднялась, взяла пакет.

— Может, подождешь еще немного? — сказал Эдмунд. — Клэр скоро очнется.

— Вернусь попозже, — ответила я. — А сейчас мне нужно кое с кем повидаться.

Глава 10

Выйдя из палаты Клэр на пятом этаже, я спустилась по лестнице на второй, где находилось педиатрическое отделение. Сердце сжалось — предстоящий разговор не обещал ничего хорошего.

Я думала о мальчике, Тони Канелло, мать которого получила пулю за секунду до того, как он получил ее сам. Мне предстояло спросить у несчастного мальчика, видел ли он убийцу раньше, сказал ли тот что-нибудь перед тем, как выстрелить, и нет ли какой-то причины, по которой бородатый стрелок мог желать смерти его матери.

Я перебросила пакет из правой руки в левую, прошла последний пролет и на мгновение остановилась, собираясь с силами и понимая, что наш разговор, как бы он ни повернулся, останется в памяти ребенка навсегда.

В полицейском управлении есть небольшой запас плюшевых медвежат, которых раздают перенесшим психологическую травму детям, но эти казенные игрушки показались мне слишком дешевыми для мальчика, на глазах которого жестоко убили мать. По дороге в больницу я заглянула в магазин и купила для Тони сделанного на заказ медвежонка. Его нарядили в футбольную форму, а на грудь нашили красное сердечко с моим пожеланием выздоровления.

Я открыла тихонько дверь и шагнула в выкрашенный в пастельный цвет коридор педиатрического отделения. Стены украшали фрески с радугами и веселыми пикниками.

Подойдя к дежурной медсестре, женщине лет сорока с седыми волосами и большими карими глазами, я показала ей свой жетон и сказала, что хотела бы, если можно, поговорить со свидетелем. Недолго. Всего пару минут.

— Вы говорите о Тони Канелло? Том мальчике, в которого стреляли на пароме?

— Да. У меня к нему всего три вопроса. Обещаю, что не буду его утомлять.

— Извините, лейтенант, — сказала медсестра, глядя на меня большими грустными глазами. — Операция была очень сложная. Пуля повредила несколько жизненно важных органов. Мне очень жаль, но мы потеряли его двадцать минут назад.

Мне пришлось прислониться к стене.

Она еще говорила что-то, спрашивала, что мне дать и не позвать ли врача. Я не слушала. Протянула ей пакет с медвежонком и попросила передать игрушку первому же ребенку, который попадет в отделение.

Не помню, как я спустилась вниз, добрела до стоянки, села и поехала во Дворец правосудия.

Глава 11

Дворец правосудия — громадный гранитный куб, занимающий целый квартал на Брайант-стрит. На его десяти этажах, мрачных и запущенных, разместились главный суд первой инстанции, офисы окружного прокурора, южное подразделение полицейского управления Сан-Франциско и тюрьма на самом верху.

Офис судебно-медицинской экспертизы находится в соседнем, примыкающем к Дворцу правосудия здании, но попасть туда можно через переход на первом этаже. Я открыла дверь в задней части фойе, прошла через запасный выход и поспешила по коридору к моргу.

За дверью прозекторской в лицо ударил поток холодного воздуха. Я бывала здесь и раньше, так что чувствовала и вела себя уверенно, по-хозяйски, беря пример с моей лучшей подруги, Клэр, главного судмедэксперта города.

Только вот у стола, на котором лежала покойница, стояла не Клэр — это место занимал сейчас ее заместитель, белый мужчина лет сорока с чем-то, пяти футов восьми дюймов ростом, с посеребренными волосами и в больших черных роговых очках.

— Доктор Джи, — бросила я, врываясь в чужие владения.

— Осторожнее, лейтенант. Смотрите, куда ступаете.

Доктор Хамфри Германюк возглавил службу судебно-медицинской экспертизы всего лишь шесть часов назад, а на полу у стены уже лежали аккуратно сложенные стопочки бумаг. Мыском туфли я поправила ближайшую стопку, придав ей первоначальный вид.

Доктор Германюк был перфекционистом, превыше всего ставил порядок, отличался остроумием и прекрасно чувствовал себя в суде, когда давал показания в качестве эксперта. Квалификация и опыт вполне позволяли ему занимать должность главного судмедэксперта, и некоторые поговаривали, что, если Клэр когда-либо освободит это место, первым кандидатом на вакантный пост будет именно он.

— Как дела с Андреа Канелло? — спросила я, подходя к секционному столу. Женщина — уже голая — лежала на спине, и между грудями была отчетливо видна огнестрельная рана. Я наклонилась, чтобы получше рассмотреть входное отверстие, но доктор Германюк решительно встал между мной и телом:

— Вам нельзя, лейтенант. Здесь зона, свободная от полиции, — усмехнулся он, но я поняла — доктор не шутит. — Дел хватает — жертва дорожного происшествия, женщина, которой раскроили утюгом голову, а теперь еще и трупы с парома… Работы на весь день, а я только-только начал. Есть вопросы — задавайте сейчас. Нет — оставьте номер сотового на столе, и я позвоню, как только закончу.

С этими словами он повернулся ко мне спиной и начал измерять рану на груди Андреа Канелло.

Я отошла в сторону, едва сдерживая рвущиеся изнутри злые слова. Ссориться с доктором Германюком было совсем некстати, к тому же здесь распоряжался он. Штат судмедэкспертизы и без того недоукомплектован, а в отсутствие Клэр на них свалилась дополнительная нагрузка. Меня Германюк едва знал, а потому действовал так, как и должен действовать глава любого ведомства: защищал свою службу, свою работу, права своих клиентов и не допускал отступлений от инструкций и предписаний.

А еще ему предстояло собственноручно провести вскрытие каждой из жертв расстрела на пароме. И если на вскрытиях будут два патологоанатома, хороший адвокат обязательно воспользуется представленным шансом, поставит их друг против друга и постарается отыскать малейшее несовпадение в свидетельствах, чтобы подорвать доверие к показаниям.

Но для начала нам еще нужно найти этого психа.

И довести дело до суда.

Часы показывали четыре пополудни, и если Андреа Канелло была первой «пациенткой» доктора Германюка, то работы ему хватило бы до глубокого вечера.

И все же я не могла уйти просто так. У него свои проблемы, а у меня свои. Четверо убитых.

Время уходило, и шансы стрелка скрыться от возмездия возрастали с каждой минутой.

— Доктор Джи…

Он повернулся ко мне. Нахмурился.

— Извините за настойчивость, но на пароме погибли четверо, убийца на свободе, а мы до сих пор не знаем, кто он и где его искать.

— Четверо? Вы, наверное, хотели сказать, трое? У меня три тела.

— Мальчик, Тони Канелло, сын этой женщины, умер полчаса назад в центральной клинике. Ему было девять лет. Так что погибших четверо, и Клэр Уошберн дышит через трубочку.

Недовольство смыла волна сочувствия, и в голосе доктора, когда он заговорил, зазвучали совсем другие нотки:

— Хорошо, скажите, чем я могу вам помочь.

Глава 12

Взяв мягкую пробирку, доктор Германюк осторожно раздвинул края раны на груди Андреа Канелло.

— Выстрел прямо в сердце. Я бы не стал спешить с заключением — это дело эксперта, — но, на мой взгляд, в нее стреляли из револьвера 38-го калибра.

Посмотрев видеозапись, я и сама пришла к такому же выводу, но хотелось бы знать точнее. Джек Руни отвел камеру в тот самый момент, когда убийца выстрелил в Андреа. Если она умерла не сразу, если узнала стрелявшего, то, может быть, успела назвать его по имени.

— Как долго она прожила с такой раной?

Доктор покачал головой.

— Смерть была мгновенной. С пулей в сердце у нее не было ни единого шанса. Думаю, она умерла еще до того, как упала на палубу.

— Надо же так ухитриться. Шесть выстрелов — пять попаданий. И это из револьвера.

— Не вижу ничего удивительного. Народу на пароме было много — трудно промахнуться, — сухо заметил Германюк.

За спиной у нас громыхнула тяжелая стальная дверь. Мы одновременно обернулись — служащий вкатывал в прозекторскую каталку.

— Доктор Джи, а это куда?

Укрытое простыней тело было маленькое, около пятидесяти дюймов. Тело ребенка.

— Оставьте здесь, — сказал Германюк. — Я сам им займусь.

Мы подошли к каталке. Доктор приподнял простыню.

От одного лишь взгляда на мертвое детское тельце перехватило дыхание. Кожа приобрела синюшный оттенок, на крохотной, впалой груди выделялся свежий двенадцатидюймовый шов. Я стиснула зубы, подавляя неуместный импульс — коснуться лица, погладить по головке, сделать что-нибудь, чтобы утешить несчастного ребенка, волею случая ставшего мишенью для безумца.

— Прости, Тони.

— Вот моя карточка. — Доктор Германюк выудил из кармана халата визитную карточку и протянул мне. — Будет нужно, звоните на сотовый. И когда увидите Клэр… передайте, что я приду к ней, как только смогу. Скажите, что мы все здесь думаем о ней… что мы ее не подведем.

Глава 13

Парни придвинули стулья поближе к столу, и обсуждение началось. Они задавали вопросы, выдвигали теории, строили предположения насчет личности стрелявшего. Внезапно зазвонил мой сотовый. Я сразу узнала номер Эдмунда и ответила.

— Клэр только что сделали рентген, — дрожащим голосом сообщил он. — У нее внутреннее кровотечение.

— Ничего не понимаю. Эдди, что случилось?

— Пуля повредила печень… Ее снова пришлось оперировать…

А я уже было успокоилась, поверив улыбке и заверениям доктора Сэссуна, что все в порядке, что Клэр ничего не грозит и что она в надежных руках. Мне вдруг стало нехорошо.

В комнате ожидания отделения интенсивной терапии уже собрались родные и друзья Клэр. Здесь же были Эдмунд, Уилли и Регги Уошберн, старший сын Эдмунда и Клэр, прилетевший из Майами, где он учился в университете.

Обнявшись со всеми, я села рядом с Синди Томас и Юки Кастеллано, нашими с Клэр лучшими подругами. Все вместе, вчетвером, мы в шутку называли себя «Женским убойным клубом». Сбившись в кучку, мы ждали новостей в притихшей, безрадостной комнате.

Время тянулось медленно и томительно, и мы скрывали страх, рассказывая друг другу разные забавные истории, связанные с Клэр, и глотая невкусный кофе и «сникерсы» из автомата. Ближе к утру Эдмунд попросил всех помолиться.

Мы взялись за руки, и Эдди обратился к Богу с просьбой пощадить Клэр. Хотелось верить, что если мы останемся рядом, то с ней ничего плохого не случится. Что Клэр не умрет.

Не раз и не два за эти страшные часы я вспоминала, как Клэр и Синди вот так же сидели в комнате ожидания и молились за меня.

Приходили на память и другие случаи. Когда моя мать болела раком. Когда человека, которого я любила, подстрелили при исполнении обязанностей. Когда мать Юки разбил паралич.

Все они умерли.

— Хотела бы я знать, где сейчас этот подонок, — пробормотала Синди. — Что он сейчас делает? Покуривает после ужина? Или преспокойно дрыхнет в теплой постельке? А может, обдумывает еще одно убийство?

— В постели он точно не спит, — ответила Юки. — Ставлю десять баксов, что этот урод ночует в какой-нибудь коробке.

В пять утра из операционной вышел усталый доктор Сэссун.

— У Клэр все в порядке. Печень мы починили, кровяное давление стабилизируется. Все жизненные показатели в норме.

Мы облегченно вздохнули и тут же, не сговариваясь, захлопали в ладоши. Эдмунд со слезами на глазах обнял сыновей.

Доктор улыбнулся, и я подумала, что он все-таки настоящий боец.

Я сразу же пошла домой и, прихватив Марту, свою колли, отправилась с ней на утреннюю пробежку вокруг Потреро-Хилл.

Солнце едва поднялось над крышей моей машины, когда я позвонила Джейкоби. В восемь мы встретились с Конклином около лифта во Дворце правосудия.

Наступило воскресенье.

Парни принесли кофе и пончики.

Они у меня молодцы.

— А теперь за работу, — сказала я.

Глава 14

Не успели мы с Джейкоби и Конклином устроиться в моем стеклянном закутке в самом углу отдела убийств, как в комнату размером двадцать на тридцать футов, служившую рабочим местом дюжине детективов, ввалились инспектора Пол Чи и Кэппи Макнил.

Кэппи весит за двести пятьдесят фунтов, и когда он сел, стул под ним угрожающе заскрипел. Чи — гибкий и легкий, так что ему не составило труда втиснуться между стеной и Джейкоби, у которого именно в этот момент случился приступ кашля.

Все места оказались заняты, и Конклину ничего не оставалось, как встать рядом со мной возле окна, из которого открывался вид на автомагистраль.

В офисе стало тесно, как в стеклянном стаканчике, набитом до отказа цветными мелками. К тому же от Конклина исходили волны жара, на лоб ему постоянно падала светло-каштановая прядь, и я, поглядывая на него исподтишка, видела почему-то не подчиненного, а красавчика мужчину, напоминавшего то ли кого-то из братьев Кеннеди, то ли бравого морского пехотинца.

Чи принес воскресную «Кроникл» и положил передо мной на столе. Большую часть первой страницы занимала взятая из фильма Джека Руни нечеткая фотография убийцы с набранной крупным шрифтом подписью — вы знаете этого человека?

Мы склонились над газетой, рассматривая снимок.

Длинные темные волосы закрывали уши и почти достигали скул, а борода скрывала нижнюю часть лица от верхней губы до кадыка.

— Иисус Христос, — пробормотал Кэппи. Все посмотрели на него. — Что? Я только хочу сказать, что этот парень выглядит, как Иисус Христос.

— Сегодня воскресенье, так что на какие-то результаты из лаборатории надеяться не приходится. Зато у нас есть это. — Я положила на стол фотокопию пачки турецких сигарет. — И еще вот это. — Я похлопала по стопке листков со свидетельскими показаниями, адресами и телефонами пассажиров парома «Дель-Норте» — информацию, еще накануне появившуюся на сайте полицейского управления Сан-Франциско, распечатала наша секретарша Бренда.

— Можно разделиться, пойдет быстрее, — предложил Джейкоби, вызвав шумную дискуссию, конец которой положил Чи.

— Послушайте, самая важная улика — сигареты. Турецкие на каждом углу не продаются, и покупают их обычно постоянные клиенты. Возможно, кто-то из продавцов опознает и нашего стрелка.

— Хорошо, — согласилась я. — Вот вы этим и займитесь.

Джейкоби и Конклин, забрав распечатки, вернулись к своим столам и взялись за телефоны, а Чи и Макнил, сделав несколько звонков, отправились на поиски табачной лавки.

Оставшись в кабинете одна, я просмотрела собранные Брендой данные по жертвам. Все до единого оказались жителями города, серьезными людьми.

Есть ли какая-либо связь между убийцей и кем-то из тех, кого он застрелил?

Я начала обзванивать свидетелей, но никто из тех, кто стоял в моем списке первыми, не сообщил ничего такого, что заставило бы меня оторваться от стула. Первую десятку замыкал пожарный, стоявший в десяти футах от Андреа Канелло в тот момент, когда убийца открыл огонь.

— Знаете, она как раз отчитывала сына. Довольно грубо. Я уже собирался вмешаться, сказать ей, что так не надо, но не успел. Тот парень начал палить и… она оказалась первой.

— Вы не помните, что именно она говорила?

— Ничего такого… что-то вроде «ты меня достал»… Точно не помню. Страшно подумать. А что мальчик, поправился?

— К сожалению, нет.

Я записывала кое-какие детали, пытаясь сложить фрагменты в кусочки, а кусочки в целое. Ничего не получалось. Я отложила ручку. Допила кофе. Набрала следующий номер из списка.

Свидетеля звали Айк Кинтана, и он уже звонил накануне вечером. Сказал, что возможно знал стрелявшего лет пятнадцать назад. Теперь мистер Кинтана начал с такого заявления:

— Думаю, это и впрямь тот самый парень. Если так, то мы с ним вместе находились в одном заведении в Напе в конце восьмидесятых.

Пальцы сжали трубку. Я даже затаил дыхание, чтобы не пропустить ни слова.

— Понимаете, о чем речь? — спросил Кинтана. — Мы вместе парились в кукушечьем гнездышке.

Глава 15

Я поставила «галочку» напротив номера Айка Кинтаны.

— Как зовут вашего приятеля?

Но мой собеседник пошел вдруг на попятный:

— Не хочу говорить. Понимаете, может быть, это и не он вовсе. У меня есть фотография. Если хотите, приезжайте и посмотрите сами. Но только быстренько — у меня сегодня еще куча дел.

— Не вздумайте выходить из дому! Мы уже едем!

Я вышла из кабинета.

— Есть зацепка, адрес на Сан-Карлос-стрит.

Конклин покачал головой.

— Хочу поработать на телефоне. На наш сайт только что направили видеозаписи.

Джейкоби поднялся из-за стола, накинул куртку и кивнул:

— Я с тобой, Боксер.

Мы с Джейкоби знали друг друга уже лет десять и до моего производства в лейтенанты были напарниками, успев за это время не только подружиться, но и научившись чуть ли не читать мысли друг друга. И все же истинное понимание близости пришло только тогда, когда нас обстреляли обкурившиеся подростки. Опасность смерти упрочила узы.

Через несколько минут мы уже подъезжали к запущенному кварталу на окраине Тендерлойна. По указанному Айком Кинтаной адресу находился двухэтажный дом с церковью на первом этаже и парой квартир на втором.

Я надавила пальцем на кнопку и услышала за дверью приглушенный звонок. Джейкоби повернул грязную металлическую ручку, и мы, переступив порог, оказались в темном фойе. Десяток скрипучих ступенек привели нас на площадку второго этажа. От расстеленной по полу дорожки исходил запах сырости и плесени. Дверей было две — справа и слева.

Я постучала в ту, что была помечена цифрой «2», и через добрых полминуты она со скрипом приоткрылась.

Айку Кинтане было где-то между тридцатью и сорока. Темные волосы торчали во все стороны, а одежда покрывала его какими-то странными слоями. Под расстегнутыми пуговицами фланелевой рубашки виднелась майка, поверх рубашки была надета вязаная жилетка, а завершал облачение распахнутый длинный кардиган цвета ржавчины. Нижняя половина состояла из пижамных штанов в бело-голубую полоску и коричневых фетровых шлепанцев. Гостей Кинтана приветствовал милой щербатой улыбкой. Протянув руку, он поздоровался с каждым из нас и предложил пройти.

Джейкоби вошел первым, а я последовала за мужчинами и попала в некое подобие туннеля, стены которого, от пола до потолка, были обложены стопками газет и чистыми пластиковыми мешками, наполненными бутылками из-под содовой. В гостиной стояли несколько картонных коробок с монетами, шариковыми ручками и какими-то ящичками.

— Похоже, вы к чему-то готовитесь, — пробормотал Джейкоби.

— Вот именно, — подтвердил Кинтана.

В кухне все свободное пространство занимали сковородки и кастрюльки, а на столе разместился целый архив газетных вырезок, разложенных стопками примерно в фут высотой каждая и накрытых почему-то скатертью.

— Всю жизнь слежу за «Джайантс», — застенчиво сообщил хозяин квартиры и любезно предложил нам обоим кофе, от которого мы отказались.

Тем не менее Кинтана включил газ и поставил на огонь чайничек.

— Вы хотели показать фотографию? — напомнила я.

Кинтана кивнул, поднял с пола старый деревянный ящик из-под мыла, поставил его на краешек стола и принялся перебирать стопки пожелтевших снимков, меню, счетов и прочих вещичек, первоначальное предназначение которых осталось для меня тайной.

— Вот, — сказал он, доставая из коробки выцветший снимок размером пять на семь. — Думаю, мы сфотографировались в конце восемьдесят восьмого.

На фотографии пять подростков сидели на стульях перед телевизором в общей комнате какого-то учреждения.

— Это я. — Кинтана указал на паренька, представлявшего собой омоложенную копию себя нынешнего. Привычка напяливать все, что попадет под руку, появилась у него уже тогда. — Видите того парня, у окна?

Я прищурилась. Мальчик у окна был худенький, с длинными волосами и намеком на бородку. Он сидел, повернувшись к фотографу в профиль. Был ли это стрелок? Возможно. А возможно, и нет.

— Посмотрите, он пощипывает волоски на руке. Видите?

Я кивнула.

— Вот почему я на него подумал. Такая у него была привычка. Мог делать это часами. Мне он нравился. Я звал его Фред-а-лито-линдо. Потому что он всегда напевал эту песенку.

— А его настоящее имя? — спросил Джейкоби.

— У него была сильная депрессия, — словно не слыша вопроса, продолжал Кинтана. — Поэтому его и направили в Напу. В семье случилось несчастье. Его младшая сестра погибла. Вроде бы что-то случилось с лодкой.

Кинтана выключил газ и отошел к шкафчику, а я подумала: какое чудо, что он до сих пор не спалил весь дом.

— Мистер Кинтана, — прорычал Джейкоби, — не вынуждайте меня спрашивать дважды. Мне нужно его настоящее имя.

Кинтана вернулся к столу с надтреснутой чашкой кофе, придерживая полу кардигана с изяществом и уверенностью человека, рожденного в собственном поместье.

— Зовут его Фред. Альфред Бринкли. Но знаете, я просто не представляю, как Фред мог убить столько народу. Это был милейший и добрейший парень.

Глава 16

Я позвонила из машины Ричу Конклину и попросила проверить Бринкли по базе данных. Джейкоби уже свернул на Брайант-стрит.

Чи и Макнил дожидались нас в баре «Пиво Макбейна», мрачноватом заведении, зажатом между двумя конторами, занимающимися освобождением обвиняемых под залог.

Присоединившись к ним, мы заказали по кружке «Фостера», и я поинтересовалась, что у них нового.

— Потолковали с одним парнем, владельцем табачного магазина в Вальехо, — начал Чи. — Старикан сказал, что да, торгует турецкими сигаретами именно такой марки. Продает по паре пачек в месяц постоянному клиенту. При нас снял с полки блок — точно, недостает двух пачек.

Пришедший последним Конклин подсел к столику и заказал «Дос экис» и бургер «ангус» с кровью.

Вид у него был такой, будто он что-то задумал.

— Напарник разволновался из-за блока сигарет, — сказал Кэппи.

— То есть ты у нас умный, а я дурак? — обиделся Чи.

— Ближе к делу, парни, ладно? — проворчал Джейкоби.

Принесли пиво, и мы втроем — Джейкоби, Конклин и я — подняли стаканы за Дона Макбейна, хозяина бара, бывшего капитана полиции, чья фотография в рамке висела над баром.

— Так вот, — продолжал Чи, — парень говорит, что клиент — какой-то древний грек лет восьмидесяти, потом останавливается, чешет голову и просит еще раз показать фотографию.

— Я сую ему в нос снимок стрелка, — подхватывает Кэппи, — и он спрашивает: «Этот парень? Раньше я частенько встречал его утром у газетного киоска. Так он устроил стрельбу на пароме?»

Джейкоби подозвал официантку и повернулся ко мне:

— Я тоже возьму бургер. С картошкой. Ты…

Договорить ему не дал Чи:

— Дальше старик сообщает, что имени нашего подозреваемого не знает, но думает, что он живет в доме через улицу, номер 1513.

— Мы едем туда, — вступил Кэппи, — и…

— Это когда-нибудь кончится? — простонал Джейкоби, устало потирая глаза.

— Получаем имя, — завершил торжествующе Кэппи. — Управляющий дома 1513 уверенно опознал нашего клиента по фотографии. Сказал, что подозреваемого выселили два месяца назад, после того как он потерял работу.

— А теперь, пожалуйста, барабанная дробь и литавры, — добавил Чи. — Имя стрелка — Альфред Бринкли.

Мыс Джейкоби переглянулись. Разочаровывать ребят не хотелось, но что поделаешь?

— Спасибо, Пол. Имя мы уже знаем. Вы выяснили, где он раньше работал?

— Конечно, лейтенант. В книжном магазине… э… «Сэм'с бук» на Мэйсон-стрит.

Я повернулась к Конклину:

— Ричи, улыбаешься, как чеширский кот. Что-то разузнал?

Откинувшись на спинку стула, Конклин слушал нас с самодовольной улыбкой. После моего вопроса он подался вперед, положил руки на стол и с важным видом изрек:

— В базе данных на Бринкли ничего нет. Ни судимостей, ни арестов. Но… — Рич поднял указательный палец, — он служил на базе Пресидио. Провел там два года. Уволен с военной службы по состоянию здоровья в девяносто четвертом.

— Получается, парень попал в армию после того, как побывал в дурдоме? — удивился Джейкоби.

— В том заведении в Напе Бринкли оказался еще подростком, — пояснил Конклин. — Доступа к его медицинской карте того времени нет. Да и в армию у нас берут чуть ли не каждого желающего.

Картина определенно прояснялась. И пусть то, что появлялось из тумана, выглядело страшновато, я знала теперь ответ на вопрос, мучивший меня с самого начала расследования.

Бринкли был отличным стрелком, потому что этому его научили в армии.

Глава 17

На следующее утро в девять часов мы втроем уже были на Мэйсон-стрит, около Норт-Пойнта. В двух кварталах от нас находилась Рыбачья пристань — туристический район, застроенный огромными отелями, ресторанами, прокатными бюро и сувенирными магазинами, рядом с которыми прямо на тротуаре расставляли ценники уличные торговцы.

Не скрою, я волновалась. Мы вошли в просторный зал книжного магазина, и Джейкоби, показав жетон ближайшей продавщице, спросил, знает ли она Альфреда Бринкли. Девушка вызвала дежурного администратора, который спустился вместе с нами в подвал, где представил управляющему складом, смуглолицему мужчине лет тридцати пяти по имени Эдисон Джонс в потертой футболке с надписью «Дюран Дюран» и гвоздиком в носу.

Склад оказался необъятным помещением с бетонными стенами, заставленными разборными стеллажами, поржавевшими металлическими дверьми, открывающимися на погрузочные платформы. Туда-сюда раскатывали рабочие на груженных книгами картах.

— Мы с Фредом были приятелями, — сказал Джонс. — Не то чтобы болтались вместе после работы или что-то в этом роде, но он был толковый парень и мне нравился. Поначалу. А потом у него начались странности. — Он уменьшил звук телевизора, стоявшего на металлическом столе, рядом со стопками накладных и канцелярскими принадлежностями.

— Какие странности? — спросил Конклин.

— Ну, он мог, например, спросить: «Ты слышал, что сейчас сказал мне Вульф Блитцер?» Понимаете? Вроде того что с ним разговаривает телевизор. И еще постоянно подергивался и тихонько так напевал. Люди нервничали. Да и кому такое понравится? — Джонс вытер руку о футболку. — А когда стал опаздывать или вообще не приходить на работу, у начальства появился повод избавиться от него. — Он помолчал, потом стащил с полки коробку и поставил на стол: — У меня остались его книги.

Заглянув в ящик, я увидела солидные тома Юнга, Ницше и Вильгельма Рейха. Между ними втиснулась затрепанная, с загнутыми уголками страниц «Происхождение сознания в процессе краха двухпалатного ума» Джулиана Джейнса.

Я вытащила ее из коробки.

— Это его любимая, — заметил Джонс. — Странно, что Фред за ней не вернулся.

— О чем здесь?

— По словам Фреда, Джейнс выдвинул теорию, что примерно до начала первого тысячелетия до нашей эры полушария человеческого мозга не были соединены между собой и не могли сообщаться напрямую.

— И что с того? — спросил Джейкоби.

— По мнению Джейнса, люди в те времена верили, что мысли приходят к ним извне, что они — распоряжения богов.

— Другими словами, Бринкли… что? Слышал голоса? С ним разговаривали телевизионные боги?

— Как мне кажется, голоса он слышал постоянно. И они говорили ему, что делать.

От слов Джонса у меня по спине пробежал холодок. Со времени стрельбы на пароме прошло больше сорока восьми часов. Ниточек набиралось все больше, но все они вели в никуда, а между тем Альфред Бринкли все еще оставался на свободе. Принимал приказы от неведомых голосов. Разгуливал по городу с револьвером в кармане.

— Вы знаете, где Бринкли может быть сейчас? — спросила я.

— Примерно месяц назад я видел его возле одного бара. Выглядел он не лучшим образом — какой-то всклокоченный, растрепанный. Бороду отпустил. Я пошутил, мол, ты, приятель, возвращаешься в дикое состояние, и у него на лице появилось такое чудное выражение. А еще он ни разу не посмотрел мне в глаза.

— Где вы его встретили?

— Возле бара «По второй» на Джиэри. Фред не пьет, так что, возможно, он жил в отеле над баром.

Я знала это место. Отель «Барбари» был одним из нескольких десятков «туристических отелей», где номера сдавались на почасовой основе — проституткам, наркоманам и всем прочим. От него до канавы один только шаг. Причем совсем небольшой.

Если Фред Бринкли жил месяц назад в отеле «Барбари», то, возможно, он все еще там и сейчас.

Глава 18

Прогноз погоды обещал дождь, но в небе за тонкой молочной дымкой облаков стояло солнце. Вытянув руку перед глазами, Фред Бринкли видел сквозь нее. Сбежав по ступенькам, он направился по темному подземному переходу к административному центру БАРТ, куда часто приходил, когда еще работал.

Сдерживая шаг, чтобы не выделяться из толпы, и опустив голову, чтобы не смотреть на всех этих корпоративных рабов, покупающих билетики, цветы и бутилированную воду, Бринкли шагал по выстеленному знакомыми белыми мраморными плитами полу. Только бы не ловить их сонные мысли. Только бы не встречаться с их бесцеремонными взглядами.

Он встал на эскалатор, но, вместо того чтобы почувствовать себя спокойнее, вдруг понял, что чем глубже опускается под землю, тем сильнее овладевает им волнение, беспокойство, тревога и злость. Голоса догнали его и здесь и теперь наперебой выкрикивали обидные слова, оскорбительные прозвища.

Опустив голову еще ниже, не отрывая глаз от пола, Бринкли запел про себя — ай-яй-яй-яй, БАРТ-а-лито-линдо, — пытаясь приглушить их, вытеснить из головы, заставить замолчать.

Едва сойдя с эскалатора на третьем подземном уровне, он понял, что совершил ошибку. Платформа была забита живыми мертвецами, возвращающимися домой с работы. В темных пальто, с глазками-буравчиками, они походили на предгрозовые тучи. И они теснили его, сжимали со всех сторон, заталкивали в угол.

Сцены, промелькнувшие на экране телевизора, выставленного на витрину магазина электроники, хлынули потоком в мозг: он видел себя стреляющим в людей.

Он этосделал!

Пробившись сквозь толпу, бормоча и напевая под нос, Фред остановился на самом краю платформы, на последнем квадрате плитки, над бездной. Но неприязненность, глухое осуждение и даже ненависть окружали его и здесь. Его собственная злость поднималась все выше и выше, закипала, обращалась в ярость. Белые плитки стен пульсировали и плавились, испуская дымок. Поглядывая исподтишка на людей, он видел, что они поворачиваются в его сторону, смотрят на него, лезут ему в голову, читают его мысли.

Он стиснул зубы, чтобы не закричать: «Мне пришлось это сделать! Берегитесь! Вы можете стать следующими!»

Чей-то резкий голос окликнул его из-за спины:

— Эй!

Бринкли обернулся и увидел женщину с остреньким подбородком и крохотными черными глазками — она указывала на него пальцем.

— Это же он! Тот, с парома. Он был там. Это он стрелял на пароме. Позовите полицию!

Все летело к чертям. Все ломалось и расстраивалось. Теперь уже все знают, как плохо он поступил.

Дерьмо собачье. Лузер.

Ай-яй-яй-яйййййй.

Фред выхватил из кармана Баки и помахал им перед толпой. Стоящие поблизости отшатнулись. Кто-то закричал.

Туннель загудел. Серебристо-голубые вагоны промелькнули перед глазами с шумом, смывающим все прочие звуки и мысли.

Поезд остановился, и люди посыпались на платформу, разбегаясь, как крысы. Другие же устремились им навстречу, и Фред оказался как бы между двумя волнами. Его подхватило, отнесло и швырнуло на колонну.

Да так, что воздух со свистом вылетел из груди.

Двигаясь против потока, Фред пробился к эскалатору, рванулся вперед, мимо суетливых людей-кротов, поднялся по движущимся ступенькам наверх и заторопился к выходу.

Голос в голове не утихал: «Быстрей, быстрей! Уноси свою задницу отсюда!»

Глава 19

Электронные часы на микроволновке показывали 7.08. Сил не оставалось. Я чувствовала себя совершенно измотанной и физически и морально. Целый день поисков — и ничего. Ничего, кроме списка мест, где Альфред Бринкли не жил.

К усталости и отчаянию добавлялся страх. Убийца все еще оставался на свободе.

Я поставила в микроволновку макароны «Хелси чойс» с сыром и пять раз нажала кнопку таймера.

Итак, что же мы могли упустить? Я мысленно прокрутила события уходящего дня, припоминая детали изнурительного марша по вонючим отелям, бесплодные разговоры с портье, менеджерами и обитателями этих человеческих отстойников.

Марта потерлась о ногу, и я, погладив ее между ушами, насыпала в миску собачьей еды. Марта опустила голову и завиляла пушистым хвостом.

— Хорошая девочка. Радость моя.

Я только-только открыла банку пива, как в дверь позвонили.

Ну что еще?

Я отступила к окну — посмотреть, кто это набрался наглости тревожить человека в такой час, — но мужчина у крыльца показался мне совершенно незнакомым. Он был чисто выбрит, наполовину скрыт тенью и держал в руке конверт.

— Что вам нужно?

— У меня есть для вас кое-что, лейтенант. Это срочно. Я должен вручить вам лично.

Кто он такой? Судебный курьер? Информатор? Микроволновка за спиной подала сигнал, что обед готов.

— Бросьте в почтовый ящик! — крикнула я.

— Я бы так и сделал, но вы же сами спрашивали по телевизору: «Кто знает этого человека?» Помните?

— А вы его знаете?

— Я и есть он. Я — тот, кто это сделал.

Глава 20

На мгновение я замерла в оцепенении.

Убийца с парома у моей двери?

Я тряхнула головой, приводя себя в чувство.

— Сейчас! Иду!

Схватила со стула кобуру с пистолетом, прицепила к поясу наручники и, сбегая по лестнице, позвонила Джейкоби по сотовому, отдавая себе отчет в том, что ждать его не могу.

Если человек за дверью и впрямь Альфред Бринкли, упустить такой шанс я просто не имею права. Даже если это какая-то ловушка.

Держа наготове «глок», я осторожно приоткрыла дверь на пару дюймов, чтобы в случае опасности укрыться за ней от пули.

— Держите руки так, чтобы я их видела!

Незнакомец, похоже, заколебался. Он отступил на несколько шагов, словно собираясь вернуться на улицу, потом снова приблизился к крыльцу. Взгляд его метался по сторонам. Он что-то тихонько напевал.

Господи, да у него явно не все в порядке с головой. Этот человек опасен. И где его револьвер?

— Руки вверх! Оставайтесь на месте! — крикнула я.

Он остановился. Поднял руки. Помахал конвертом как белым флагом.

Я пробежала взглядом по лицу, пытаясь сопоставить его с тем, что видела на фотографии. Выбрит. Но побрился плохо — на бледной коже видны темные клочки бороды. В остальном совпадение полное. Высокий, худой, одежда примерно та же, что была на человеке, устроившем кровавую бойню на пароме шестьдесят часов назад.

Неужели сам Альфред Бринкли? И что же? Убийца решил сдаться? Вот так запросто явился ко мне и позвонил в дверь? Или это какой-то жаждущий славы психопат?

Я ступила на залитую лунным светом дорожку, сжимая обеими руками «глок», целясь в грудь незнакомцу. В нос ударил запах немытого мужского тела.

— Это я, — сказал он, не поднимая глаз. — Вы сказали, что ищете меня. Я видел вас по телевизору. В видеомагазине.

— Лечь на землю! — прорычала я. — Лицом вниз. Руки на голову. Держать на виду.

Он привстал на цыпочки.

— На землю! — крикнула я. — Лечь!

Он опустился на дорожку, лег и сцепил пальцы на макушке.

Прижав дуло «глока» к затылку, я провела рукой по телу подозреваемого, проверяя, нет ли на нем оружия. В голове крутились кадры из фильма Джека Руни.

Я вытащила револьвер из заднего кармана джинсов, сунула себе за пояс и продолжила обыск. Больше ничего не было.

Я убрала «глок» в кобуру и сняла с пояса наручники.

— Ваше имя? — Я завела за спину тонкие, как палочки, руки, защелкнула на запястьях «браслеты», подняла лежащий на дорожке конверт и сунула в передний карман джинсов.

— Фред Бринкли, — ответил он и поспешно, явно волнуясь, добавил: — Вы меня знаете. Вы же сами сказали, чтобы я пришел, помните? «Мы найдем того, кто это сделал». Так вы сказали. Я все записал.

Перед глазами всё крутились и крутились ужасные сцены, запечатленные Джеком Руни. Этот человек убил пятерых. Я сама видела, как он стрелял в Клэр.

Руки дрожали. Я достала из заднего кармана бумажник. Развернула. В одном из отделений лежали водительские права. Тусклый свет уличного фонаря помог рассмотреть фотографию и прочитать имя владельца.

Альфред Бринкли.

Он у меня в руках.

Я стала зачитывать ему его права, но он только покачал головой:

— Да, да. Я это сделал. Я стрелял на пароме.

— Как вы меня нашли?

— Ваш адрес есть в Интернете. В библиотеке. Послушайте, посадите меня под замок, ладно? Мне кажется, я снова могу это сделать.

Скрипнули тормоза. Машина подлетела к тротуару. Джейкоби выскочил из нее с пистолетом наготове.

— Не могла подождать?

— Все в порядке, Джейкоби. Мистер Бринкли готов сотрудничать. Все под контролем.

Напарник рядом. Опасность миновала. Преступник задержан. Мне вдруг стало легко и весело. Хотелось смеяться, прыгать и кричать от радости — ух-ху-ху!

— Отличная работа, — сдержанно похвалил Джейкоби, похлопывая меня по плечу. Я глубоко вдохнула, стараясь сдержать наплыв чувств и успокоиться. Мы вдвоем подняли Бринкли и повели его к машине.

Уже опустившись на заднее сиденье, убийца повернулся ко мне:

— Спасибо, лейтенант. — Безумный взгляд заметался по салону, лицо вдруг сморщилось, из глаз покатились слезы. — Я так и знал, что вы мне поможете.

Глава 21

Мы с Джейкоби прошли в кабинет. Нервы были натянуты так, что на них впору играть, как на гитарных струнах. В ожидании, пока Бринкли оформят и обыщут, мы сидели за моим столом, пили опротивевший кофе и строили планы.

Бринкли уже признался, что стрелял на пароме, и отказался от услуг адвоката. Но письменное заявление, которое он передал мне в конверте, представляло собой набор невнятных фраз о каком-то белом свете, людях-крысах и револьвере по имени Баки.

Теперь его признание нужно было записать на пленку как доказательство того, что, независимо от психического состояния на пароме, сейчас Бринкли абсолютно вменяем.

Уведомив о случившемся Траччио, я позвонила Синди, своей лучшей подруге, репортеру отдела криминальных новостей «Кроникл», чтобы она первой получила информацию о поимке убийцы. Оставалось только ждать, когда прибудет шеф. Я расхаживала по своему крохотному закутку, то и дело нетерпеливо посматривая на едва ползущие стрелки часов.

К четверти десятого с Бринкли сняли отпечатки, после чего его сфотографировали и переодели в тюремный комбинезон, а одежду приготовили к отправке в лабораторию — на предмет обнаружения следов крови и пороха.

Я спросила, согласен ли он сдать кровь для анализа, и объяснила, зачем это нужно.

— Необходимо убедиться, что признание сделано не под влиянием алкоголя или наркотиков.

— Я чист, — сказал Бринкли, с готовностью закатывая рукав.

И вот теперь он ожидал нас в комнате для допросов номер два, тесной коробке с видеокамерой, работавшей почти без перерыва.

Мы с Джейкоби вошли, выдвинули стулья из-под поцарапанного металлического стола и сели напротив убийцы. Я посмотрела на его бледное, плохо выбритое лицо, и по спине поползли мурашки. На память пришли слова:

Я это сделал.

Глава 22

Бринкли нервничал. Дрожал так, что колени стучали о крышку стола. Руки он сложил так, чтобы пощипывать волоски на предплечье.

— Мистер Бринкли, у вас есть право хранить молчание, — начала я и, когда он кивнул, еще зачитала ему то, что на языке закона называется «предупреждением Миранды». — Вам все понятно?

— Да.

Я положила перед ним бумагу. Он расписался. В соседней комнате, отгороженной от нашей толстым, односторонним стеклом, скрипнул стул. Включилась видеокамера. Допрос начался:

— Вы знаете, какой сегодня день недели?

— Понедельник.

— Где вы живете?

— На станции БАРТ. На складе компьютеров. Иногда в библиотеке.

— Понимаете, где находитесь сейчас?

— Во Дворце правосудия, Брайант-стрит, 850.

— Хорошо, мистер Бринкли. А теперь ответьте, пожалуйста, на такой вопрос: вы были позавчера, в субботу, на пароме «Дель-Норте»?

— Да. День был хороший. Я нашел билет на фермерском рынке. Это ведь не преступление? Воспользоваться найденным билетом?

— Вы взяли его у кого-то?

— Нет, нашел на земле.

— Что ж, тогда не будем на этом останавливаться, — сказал Джейкоби.

Бринкли уже успокоился. Выглядел он сейчас моложе своих лет, и меня раздражало, что он кажется таким юным и безобидным. Не преступником, а скорее жертвой. Интересно, каким его увидят присяжные? Какие чувства он у них вызовет? Не проникнутся ли они жалостью и сочувствием?

И не сыграет ли «фактор жалости» решающую роль в вынесении вердикта? Не признают ли его невиновным по причине полной невменяемости?

— На обратном пути, мистер Бринкли…

— Можете называть меня Фредом.

— Хорошо, Фред. Итак, когда паром «Дель-Норте» уже подходил к пристани, вы вытащили револьвер и открыли огонь по пассажирам. Это так, Фред?

— Да. Мне пришлось это сделать. — Голос его дрогнул, в нем зазвучали напряженные нотки. — Моя мать… Послушайте, я поступил очень плохо. Да, я это знаю и хочу, чтобы меня наказали.

— Вы стреляли в людей? — повторила я.

— Да, стрелял! Застрелил мать с ребенком. Потом двух мужчин. И еще одну женщину. Она смотрела так, словно знала, что у меня в голове. Мне очень жаль. День был хороший, но потом все пошло не так.

— Но вы планировали свои действия? Знали, что будете стрелять, не так ли? — Мне удалось не только сохранить невозмутимый тон, но и улыбнуться убийце. — Разве не для этого вы взяли с собой заряженный револьвер?

— Я всегда ношу Баки с собой. Но убивать никого не собирался. Я не желал им зла. Даже не знал никого из них. Я не воспринимал их как реальных людей, пока не увидел все по телевизору.

— Неужели? Тогда почему же вы открыли по ним огонь? — спросил Джейкоби.

Бринкли поднял голову. Взгляд его уперся в зеркало над моей головой.

— Мне приказали голоса.

Неужели правда именно в этом? Или убийца собирается строить защиту на своем безумии и теперь осваивает роль?

Джейкоби спросил, о каких голосах идет речь, но Бринкли уже не отвечал. Опустив голову на грудь, он едва слышно промямлил:

— Заприте меня. Посадите под замок. Пожалуйста. Мне нужно поспать.

— Думаю, у нас найдется свободная камера на десятом этаже, — сказала я и постучала в дверь. Сержант Стив Холл вошел в комнату и встал рядом с арестованным.

Мы все поднялись.

— Мистер Бринкли, — сказала я, — вы обвиняетесь в убийстве четырех человек, попытке убийства еще одного и совершении четырнадцати преступлений помельче. Советую найти хорошего адвоката.

— Спасибо. — Впервые за все время Бринкли посмотрел мне в глаза. — Вы благородный человек. Я очень ценю все, что вы сделали.

Глава 23

На следующее утро за дверью меня ожидала газета с бросающимся в глаза заголовком — «Убийца с парома стал на якорь».

У Дворца правосудия собралась толпа репортеров.

— Как себя чувствуете, лейтенант?

— Восхитительно. — Я расплылась в широкой ухмылке. — Лучше не бывает.

Я ответила на их вопросы, похвалила своих ребят, по-улыбалась немного фотографам и лишь затем поднялась к себе на третий этаж. Бренда приветствовала меня ударом в гонг, который держала в столе специально для таких целей, потом встала, и мы обнялись. Через стеклянную стену я увидела цветы на своем столе.

Я собрала ребят, поблагодарила их за отличную работу, а инспектор Лемке попросил дать пару уроков, как приманивать убийц. Все рассмеялись.

— Я уже научился щипать себя за нос, но пока не действует, — пожаловался он.

— Нужно не просто ущипнуть себя за нос, но одновременно скрестить руки и мигнуть! — крикнул ему Родригес.

Прежде чем заняться бумажной работой — на столе уже скопилась внушительная стопка документов, — я зашла в столовую и наливала кофе, когда в дверь просунулась голова Бренды.

— Шеф на первой линии.

Я вернулась в кабинет, убрала со стола корзину с цветами, просмотрела прятавшиеся между розами карточки и обнаружила среди них поздравление от Джо, моего парня.

Все еще улыбаясь от счастья, я нажала на кнопку, и в трубке послышался елейный голос шефа, просившего подняться на минутку к нему.

— Дайте хотя бы ребят собрать, — сказала я, но Траччио ответил, что ждет меня одну.

Предупредив Бренду, что вернусь через пару минут, я поднялась по лестнице на пятый этаж и вошла в обшитый ореховыми панелями кабинет.

Шеф поднялся мне навстречу, протянул мясистую руку, потряс мою и торжественно произнес:

— Ловко взяли этого психа, Боксер. Полиция Сан-Франциско гордится вами. От себя лично выражаю благодарность за отличную работу.

— Спасибо, шеф. И спасибо, что поддерживаете меня. — Я уже собралась уходить, но тут поняла, что это еще не конец. На лице Траччио появилось смущенное выражение. Ничего подобного прежде не случалось.

Жестом пригласив меня садиться, он опустился в кресло, поправил бумаги на столе, прокашлялся и наконец сложил руки на животе.

— Линдси, я пришел к выводу, что вы были правы, а я не прав.

Уж не собирается ли он подбросить мне парочку инспекторов?

А может, увеличит бюджет?

— Я лично наблюдал, как вы работали по этому делу, и на меня произвели глубокое впечатление упорство, изобретательность и решительность, проявленные вами в ходе расследования.

— Спасибо, но…

— Повторяю, я был не прав, а вы правы.

Интересно, в чем это он был не прав?

Мысли скакали туда и сюда в поисках верного ответа.

— Вы правы в том, что ваше место не за столом в кабинете, а на улице, — продолжал Траччио. — Теперь и я это понял. Проще говоря, административная работа — не ваш конек. Было бы преступлением растрачивать такой талант не по назначению.

К чему он клонит? Я поняла это, только когда шеф положил на стол жетон:

— Поздравляю, Боксер, с заслуженным понижением в сержанты.

Глава 24

Невероятно!

У меня даже закружилась голова.

Траччио еще что-то говорил, но стол словно вылетел за стену, и голос шефа доносился как будто с улицы.

— У вас будет прямой выход на меня. И конечно, мы сохраним ваш нынешний оклад…

«Понижение? Вы понижаете меня? В такой день?»

Чтобы не упасть, я ухватилась за край стола. Траччио вернулся на место вместе со столом, и, судя по выражению лица, моя реакция стала для него таким же сюрпризом, как его объявление для меня.

— В чем дело, Боксер? Вы разве не этого хотели? Вы же несколько месяцев твердили…

— Нет. То есть… да. Хотела. Просто не ожидала…

— Перестаньте, Боксер. Что вы такое говорите? Я всю ночь ломал голову, как устроить таким образом, чтобы вы были довольны.

Я открыла рот. Закрыла.

— Тони, мне нужно какое-то время… Я возьму выходной, ладно?

— Сдаюсь. — Траччио развел руками, потом поднял и раздраженно бросил на стол степлер. — Не понимаю я вас. И никогда не пойму. Идите, Боксер!

Не помню, как я вышла из кабинета, но помню, как долго шла по лестнице с натянутой, вымученной улыбкой, как кивала в ответ на поздравления коллег.

Мысли носились по кругу.

И о чем только, черт возьми, ты думала?

Чего ты сама хочешь?

Я уже повернула в коридор на третьем этаже, когда увидела идущего навстречу Джейкоби.

— Уоррен, ты не поверишь…

— Давай-ка выйдем и поговорим.

Мы спустились на первый этаж, вышли на Брайант-стрит и направились к Флауэр-Март.

— Послушай, вчера вечером мне позвонил Траччио, — заговорил Джейкоби. Я удивленно посмотрела на него. У нас с ним никогда не было секретов друг от друга, но сейчас ему явно было не по себе, и меня это больно задело.

— Он предложил мне повышение. Занять твое место. Я, конечно, ответил, что соглашусь только в том случае, если ты этого сама хочешь.

Тротуар под ногами задрожал. Конечно, это был поезд, но мне показалось — началось землетрясение. Я понимала, что должна сказать: «Поздравляю. Прекрасный выбор. Уверена, у тебя получится». Но не смогла выдавить из себя ни слова.

— Мне нужно все как следует обдумать. Хочу взять выходной, — пробормотала я.

— Конечно, Линдси. Никто не примет никакого решения, пока…

— Может быть, два дня.

— Эй, Линдси, стоп! Поговори со мной.

Но я уже не слушала. Не обращая внимания на светофор, я перешла улицу. Села в машину. Выехала со стоянки. Проехала по Брайант-стрит, свернула на Шестую, потом на Двести восьмидесятую и вырулила в левый ряд.

Я сорвала с пояса мобильный, нашла номер сотового Джо и включила автонабор. Мне ответил рингтон.

В Вашингтоне был час дня.

Ну же, Джо, возьми трубку!

Рингтон сменился сигналом голосовой почты. Я оставила сообщение: «Позвони мне. Пожалуйста». Потом набрала другой номер и попросила оператора соединить меня с Клэр Уошберн.

Глава 25

Я надеялась услышать голос Клэр, но ответил Эдмунд. Судя по голосу, он снова провел всю ночь в кресле у постели жены.

— Как она? — спросила я, замирая от страха.

— На обследовании.

— Передай Клэр, что мы взяли стрелка. Он во всем сознался.

Я сказала, что позвоню Клэр позже, и снова набрала номер Джо, только теперь уже рабочий. И опять голосовая почта. Я перезвонила домой. Тот же результат.

На Восемнадцатой улице меня остановил красный свет. Секунды тянулись невыносимо долго. Я смотрела на светофор, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю, и как только зажегся зеленый, вдавила педаль газа.

Вспомнился день, когда меня произвели в лейтенанты. Это случилось вскоре после того, как мы задержали «свадебного убийцу», психопата, вполне достойного включения в список десяти самых омерзительных преступников нашего времени. Тогда я отнеслась к повышению как к шагу почти исключительно политическому. До меня эту должность не занимала ни одна женщина. Я поднялась на ступеньку выше и получила золотой жетон, еще не сознавая толком, хочу ли пользоваться той властью и нести ту ответственность, которые прилагались к новой работе.

Наверное, я и сейчас еще не знала этого.

Не раз и не два я просила Траччио позволить мне заниматься оперативной работой, и, конечно, моя реакция стала для него полной неожиданностью. Черт! Иногда я и сама себя не понимала.

С другой стороны, а что тут понимать?

Прямой выход на шефа? Чушь.

Меня просто понизили. Опустили на ступеньку ниже.

И теперь приказы мне будет отдавать Джейкоби. Смогу ли я с этим смириться?

«Я ответил, что соглашусь только в том случае, если ты этого сама хочешь».

Нужно обязательно поговорить с Джо.

Я снова взяла телефон и нажала кнопку повторного набора. Голос Джо, предлагавший оставить сообщение, отозвался наплывом воспоминаний: наши путешествия, горячие ночи любви, мелочи, которые нравились нам обоим. Память сохранила каждое мгновение, и я смаковала их с наслаждением, не спеша, потому что не знала, когда снова его увижу. Что бы я только ни отдала, чтобы оказаться в его объятиях, забыться в жаре его любви, ощутить его заботу и внимание. Одно его прикосновение смыло бы тревогу, беспокойство и неуверенность.

Я выключила телефон, так и не оставив сообщения, потом позвонила Джо по еще двум номерам — ничего.

Я заехала на стоянку, поставила машину на ручной тормоз и еще долго сидела, глядя перед собой и не видя ничего, думая о Джо и о том, как же мне его не хватает.

И тут меня осенило.

А ведь ничего невозможного нет!

Глава 26

Одно могу сказать точно — с толпой я не сливалась. Мужчины в серых деловых костюмах и красных и синих галстуках — и я. В новой кашемировой кофточке цвета свежих сливок, обтягивающих джинсах и приталенном твидовом жакете. Волосы сияли, обрамляя голову наподобие ореола. Мужчины смотрели мне вслед, и каждый взгляд добавлял еще один балл к моей рвущейся в небеса самооценке.

В ожидании объявления на посадку я попыталась вспомнить, не упустила ли в суматохе что-то важное. За Мартой присмотрят. Пистолет и жетон заперты в ящике стола. Сотовый остался в машине. Вообще-то сотовый можно было и не оставлять, но мне никак не хотелось думать, что какой-нибудь психоаналитик интерпретировал мою забывчивость как выражение подсознательного желания послать к чертям службу.

Я путешествовала налегке, но самое необходимое все же захватила с собой: губную помаду и билеты в оба конца, которые Джо отдал мне с ключами от своей квартиры и запиской такого содержания: «Это твой постоянно действующий пропуск. Годен в любое время. Джо».

Поднимаясь по трапу, я немного нервничала из-за собственной опрометчивости. И не только потому, что оставляла в подвешенном состоянии ситуацию с моим переводом, но и по другой причине.

Джо не раз преподносил сюрпризы своими необъявленными визитами, но я никогда не приезжала к нему без предупреждения.

Расслабиться помог выпитый еще до взлета бокал шампанского, так что когда самолет наконец оторвался от земли, я опустила кресло, устроилась поудобнее и преспокойно уснула. Разбудил меня голос пилота, попросившего пассажиров приготовиться к посадке.

Выйдя из здания аэропорта, я села в такси и дала водителю адрес Джо. Полчаса спустя машина проскользнула мимо цветочных клумб и фонтанов и остановилась перед роскошным жилым комплексом Кеннеди-Уоррен. А еще через несколько минут я уже стояла в застланном толстым ковром холле верхнего этажа исторического крыла здания и звонила в дверь апартаментов Джо.

«Эй, я здесь».

Он не ответил, и я позвонила еще раз. Подождала. Ничего. Я достала из сумочки ключ, вставила в замочную скважину, повернула и открыла дверь.

— Джо? — тихонько позвала я, входя в полутемное фойе. Никого. Я прошла в кухню. — Джо?

Где же он?

Почему не ответил ни на один из моих звонков?

Почему молчат его телефоны?

Сразу за кухней находилась совмещенная со столовой гостиная. Выстеленный дорогим паркетом пол сверкал в солнечном свете, льющемся в комнату через окна в дальнем ее конце. За ними виднелась терраса.

Взгляд скользнул по темной мебели, шикарной обивке стульев, картинам на стенах — все было в идеальном порядке.

Я сделала шаг вперед, и… сердце остановилось.

На диване, повернувшись лицом к окнам, уютно расположилась молодая женщина с журналом в руке. Из ушей свисали белые проводки плейера.

Я застыла на месте, не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить хотя бы слово.

Глава 27

Пульс подскочил до потолка, а взгляд словно приклеился к женщине на диване, возле которого стоял кофейный столик с сандвичем и чашкой чаю.

На ней были рабочие брюки и черный топ; густые волосы с высветленными прядками завязаны в узел на затылке, обуви не видно.

Кровь как будто ушла куда-то, и только в кончиках пальцев осталось легкое покалывание, напоминавшее о том, что я еще жива. Неужели все это время Джо вел двойную жизнь? Неужели я ошибалась в нем? Неужели пока я ждала его звонков, его редких визитов, он…

Лицо горело от злости и стыда. Я не знала, что делать: кричать и ругаться или повернуться и тихо уйти.

Как же он мог так меня обманывать?

Должно быть, незнакомка увидела мое отражение в зеркале, потому что вдруг выронила журнал, всплеснула руками и испуганно вскрикнула.

Я тоже вскрикнула.

— Кто вы, черт возьми?

— А кто вы? — Она вырвала наушники и отбросила плейер. Узел на затылке разошелся, и волосы рассыпались по плечам.

— Я — подруга Джо. — Я стояла перед ней как будто голая, понимая, что ничем не могу подтвердить свои притязания. Пусть даже полицейским жетоном.

Ох, Джо, что же ты наделал…

— А я — Мильда. — Она вскочила с дивана, взяла меня за руку и повела в кухню. — Работаю у мистера Молинари. Убираю в доме.

Я рассмеялась, сама не зная почему, но определенно не потому, что мне стало вдруг весело. Она вытащила из кармана чек и сунула мне под нос. Но я уже потеряла к ней всякий интерес. Все, что случилось в последние дни, все напряжение, все чувства, которые я так старательно сдерживала, — все это прорвалось, как поток через размытую плотину, и обрушилось на меня.

— Я сегодня пораньше закончила и решила немного отдохнуть, — объясняла Мильда, моя в раковине свою тарелку. — Пожалуйста, не говорите мистеру Молинари, ладно? Пожалуйста.

Я тупо кивнула:

— Не скажу. Конечно, не скажу.

— Ухожу, ухожу, — добавила поспешно Мильда, выключая кран. — Мне еще за сыном надо успеть. Так я пошла, ладно?

Я снова кивнула. Потом прошла через холл в ванную. Проверила шкафчики, бутылочки, пузыречки, коробочки. Но не обнаружила ни лака для ногтей, ни тампонов, ни пудры, ни крема.

Из ванной я направилась в спальню, просторную комнату с пушистым ковром и видом на задний двор. Я открыла шкаф, просмотрела все вешалки, все ящики, все полки. Ни женских туфелек. Ни юбок. Ни блузок.

Что я делаю?

Я повернулась к кровати и уже собралась сбросить покрывало и проверить постельное белье, но тут увидела фотографию на прикроватной тумбочке. Мы сделали этот снимок в Сосалито шесть месяцев назад. На фотографии Джо обнимал меня одной рукой, а ветер трепал мои волосы. Мы оба выглядели счастливыми и влюбленными.

Я закрыла лицо руками. Как же стыдно. Слезы выкатились из глаз. Рыдания вырвались из груди. Я стояла перед кроватью Джо и ревела навзрыд.

А потом повернулась, вышла из квартиры и улетела в Калифорнию.

Часть вторая Девочка с карими глазами

Глава 28

Мэдисон Тайлер пропрыгала по расчерченным на тротуаре «классикам», подбежала к няне, схватила ее за руку, и они вместе повернули к Альта-Плаза-парку.

— Так ты слушала, Паола? — спросила девочка.

Паола Риччи легонько сжала детскую ладошку. Девочке было пять лет, но развивалась она так быстро, что порой ее недетские вопросы ставили няню в тупик.

— Конечно, слушала, дорогая.

— Так вот, как я уже говорила, — совершенно серьезным, взрослым и оттого трогательно-забавным тоном продолжала Мэдисон, — когда я играю бетховенскую «Багатель», то первые ноты идут по восходящей гамме и похожи на голубую лесенку…

Она пропела вступительные ноты.

— Потом, когда начинается следующая часть и я играю до-ре-до, ноты выглядят наподобие ступенек — розовая — зеленая — розовая!

— То есть в твоем представлении у каждой ноты свой цвет?

— Нет, Паола, ноты и есть цвета, — терпеливо — со стороны это смотрелось невероятно комично — объяснила девочка. — А ты разве не видишь цвета, когда поешь?

— Нет. Наверно, я дурочка, — вздохнула Паола. — Нянечка-простушка, нянечка-дурушка.

— Не знаю, что такое нянечка-дурушка, — улыбнулась Мэдисон, и улыбка зажгла в ее больших карих глазах веселые искорки, — но звучит смешно.

Они рассмеялись, и Мэдисон, обхватив молодую женщину за талию, прижалась личиком к ее пальто. Чуть в стороне осталась частная школа Уолдорф. От нее до дома, где девочка жила с родителями, было всего полтора квартала.

— Сегодня же суббота, — прошептала няне Мэдисон. — А в субботу мне на школу даже смотреть не обязательно.

Парк был совсем близко, и девочка, увидев окружающую его каменную стену, обрадовалась и поспешила сменить тему.

— Мамочка говорит, что когда я немножко подрасту, то смогу завести рыжего лейкленд-терьера, — сообщила она по секрету, когда они переходили Дивизадеро. — И назову его Вольфгангом.

— Какое серьезное имя для маленькой собачки. — Паола внимательно посмотрела по сторонам. При этом она не обратила никакого внимания на черный мини-вэн, стоящий у каменной ограды парка. В Пасифик-Хайтс черные мини-вэны явление столь же заурядное, как и вороны.

Паола подняла руку, помогая Мэдисон перепрыгнуть бордюр, и вдруг остановилась, увидев вышедшего из машины и быстрым шагом направляющегося к ним человека.

— Паола, кто это? — спросила девочка.

— В чем дело? — спросила Паола у вставшего на их пути мужчины.

— Проблемы дома. Вам обеим нужно срочно вернуться. Мэдисон, твоя мама упала с лестницы.

Девочка, успевшая спрятаться за спину няни, громко прокричала:

— Папочка сказал, чтобы я никогда не садилась в машину с незнакомыми людьми! А с вами я точно не знакома!

Неизвестный схватил девочку за шиворот, как мешок с птичьим кормом.

— Помогите! Отпустите меня! — завизжала Мэдисон, но уже в следующий момент ее бросили на заднее сиденье мини-вэна.

— Залезай, — приказал незнакомец Паоле, направляя ей в грудь дуло пистолета. — Залезай, или можешь попрощаться с девчонкой навсегда.

Глава 29

Утро выдалось нерадостное. Мы с Ричем Конклином только-только вернулись в участок после выезда на место преступления — стрельба из проезжающей машины, — как Джейкоби пригласил нас к себе. Мы прошли в стеклянный закуток и расселись по привычным местам: я на стул у стола, Конклин на край буфета, где раньше сиживал Джейкоби. Сам же лейтенант по-хозяйски расположился за столом.

Надо признаться, я так еще и не привыкла к последним переменам, но, скользнув взглядом по кабинету, подивилась тому, как быстро — не прошло и двух недель — Джейкоби превратил его в свалку: на полу и подоконнике валялись газеты, из мусорной корзины исходил малоприятный запашок несвежих бургеров.

— Ну ты и свинья, Джейкоби. Я имею в виду, что работаешь в хлеву.

Джейкоби рассмеялся. В последние дни он смеялся часто. Так часто, что, наверно, уже перевыполнил норму предыдущих двух лет. Не скажу, что это не било по моему самолюбию, но по крайней мере я искренне радовалась, что он больше не сопит и не пыхтит от злости, как будто взбирается на гору. Полицейский Джейкоби был отличный, с работой справлялся, и я изо всех сил старалась любить его так же, как раньше.

Прочистив горло, он сообщил:

— У нас киднеппинг.

— И нам искать? — спросил Конклин.

— Сначала дело передали в отдел тяжких преступлений, но потом объявился свидетель, так что теперь есть основания подозревать убийство. Будем координировать работу с лейтенантом Маклином.

Загудел, загружаясь, компьютер. До того как получить новый жетон, Джейкоби к этим штукам и подходить боялся. Сейчас же он извлек из кучки хлама на столе компакт-диск и, осторожно нажав кнопку, неуклюже положил его на выехавший лоток.

— Похищена девочка пяти лет. Шла с няней в парк сегодня утром, около девяти. Забрали обеих. Няню зовут Паола Риччи, приехала в Штаты по рабочей визе из Кремоны. Девочка — Мэдисон Тайлер.

— Тайлер? Дочь того самого Тайлера? Из «Кроникл»?

— Точно. Генри Тайлер ее отец.

— Ты сказал, что есть свидетель?

— Верно, Боксер. Женщина вышла перед работой прогулять своего шнауцера и увидела, как некто в сером садился в черный мини-вэн около Альта-Плаза-парка на Скотт-стрит.

— Что ты имеешь в виду? Что еще за «некто»?

— Свидетельница говорит, что видела только это — фигуру в сером пальто. Мужчина или женщина — сказать не может. Она видела его — или ее — всего секунду. Марку автомобиля также идентифицировать не может. Говорит, все произошло очень быстро.

— А почему речь идет о возможном убийстве? — спросила я.

— Свидетельница показала, что, как только машина свернула на Дивизадеро, она услышала хлопок. А потом увидела кровь на заднем окне мини-вэна.

Глава 30

Джейкоби кликнул несколько раз «мышкой» и повернул лэптоп так, чтобы мы с Конклином могли видеть экран.

— Это Мэдисон Тайлер, — сказал он.

Камера наехала на маленькую светловолосую девочку, которая только что вышла из-за занавеса на сцену. На ней было синее бархатное платьице с кружевным воротником, носочки и ярко-красные туфельки. Чудная, премилая девочка с умными, серьезными глазами без малейшего намека на притворство.

Под аплодисменты невидимых зрителей девочка забралась на стул перед огромным «Стейнвеем». Шум в зале быстро стих, и она заиграла что-то классическое, незнакомое, но достаточно сложное. Больше всего меня удивило, что юная пианистка не допустила, на мой взгляд, ни единой ошибки.

В конце она раскинула руки, едва доставая крайние клавиши, и последние ноты утонули в криках «браво» и шумной овации.

Мэдисон повернулась к аудитории.

— Я буду играть лучше, когда ручки подрастут.

По залу прокатился смех. Мальчик лет девяти поднялся на сцену с букетом цветов.

— Похитители уже позвонили родителям? — спросила я, с трудом отрывая взгляд от Мэдисон Тайлер.

— Вообще-то еще рано, но нет, на связь никто не выходил, — ответил Джейкоби. — Никаких требований. Ни слова о выкупе.

Глава 31

Синди Томас работала у себя дома, в кабинете, переоборудованном из второй спальни ее новой квартиры. Темой ее статьи был предстоящий процесс над Альфредом Бринкли. Щелкая по клавишам, она слушала Си-эн-эн, и когда зазвонил телефон, ответила не сразу, а только после второго звонка. Впрочем, увидев на панели определившийся номер, Синди заторопилась.

— Мистер Тайлер?

Донесшийся из трубки голос Генри Тайлера прозвучал странно глухо, почти незнакомо. Она бы даже подумала, что ее разыгрывают, да вот только такого рода шутки были не в стиле шефа.

Вслушиваясь напряженно в то, что он говорит, Синди охнула, перевела дыхание и пробормотала едва слышно:

— О нет… нет…

Трудно понять человека, когда он плачет, сбивается с мысли и спрашивает, о чем только что говорил.

— На ней было синее пальто, — быстро подсказала Синди.

— Да, правильно. Синее пальто, красный свитер, голубые брючки и красные туфельки.

— Все будет готово через час, — сказала Синди, — а к тому времени эти мерзавцы уже свяжутся с вами и сообщат, сколько вы должны заплатить, чтобы вернуть Мэдди.

Синди попрощалась с издателем, положила трубку и еще секунду сидела неподвижно, вцепившись в подлокотники кресла, пытаясь перебороть тошнотворное чувство страха. Она не раз писала о похищениях и знала, что если не найти ребенка сегодня, то шансы увидеть его живым уменьшаются наполовину. Если девочку не отыщут завтра, они сократятся еще вдвое.

Когда же она видела Мэдисон в последний раз? Наверное, в начале лета, когда девочка приходила в офис с отцом. Минут двадцать гостья вертелась в кресле по другую сторону стола, чиркая что-то на листке бумаги, притворяясь репортером, расспрашивающим Синди о ее работе.

— А почему последний срок называется «дедлайн»? Вам не страшно писать о плохих людях? Какой из ваших репортажей самый глупый?

Мэдди была чудесным, восхитительным ребенком, любознательным и неиспорченным, и Синди даже расстроилась, когда в кабинет вошла секретарша Тайлера и сказала:

— Идем, Мэдисон. Мисс Томас нужно работать.

Она порывисто поцеловала девочку в щеку, и Мэдди ответила ей тем же.

— Увидимся на веселой страничке, ладно?

Синди моргнула и посмотрела на пустой монитор компьютера. Страшно даже представить, что Мэдисон оказалась в руках людей, которые не знают и не любят ее, что она, может быть, лежит, связанная, в багажнике машины, что ее изнасиловали или даже убили.

Синди открыла новый файл, и после нескольких неудачных попыток пальцы сами побежали по клавишам: «Пятилетняя дочь издателя „Кроникл“, Генри Тайлера, похищена сегодня утром в двух кварталах от дома…»

Голос Генри Тайлера все еще звучал в ее голове. Хриплый, неузнаваемый голос человека, раздавленного бедой: «Напишите заметку, Синди. И попросим Господа, чтобы Мэдисон вернулась раньше, чем мы ее напечатаем».

Глава 32

Юки Кастеллано сидела в третьем ряду галереи главного суда первой инстанции, ожидая, когда подойдет ее очередь.

В офис окружного прокурора она перешла лишь месяц назад, и хотя за спиной у нее был опыт нескольких лет работы в одной из лучших адвокатских контор, требования на новом месте предъявлялись более жесткие, методы отличались еще большей нечистоплотностью, да и сама действительность выглядела со стороны обвинения куда более суровой и жестокой, чем со стороны защиты, поскольку раньше ей доводилось отстаивать главным образом интересы солидных клиентов в гражданских процессах.

Именно этого она и хотела.

Бывшие коллеги никогда бы не поверили, что такая жизнь, жизнь «на темной стороне», доставляет ей истинное удовольствие.

Целью сегодняшних предварительных слушаний было установить дату суда над Альфредом Бринкли. В офисе есть, конечно, помощник окружного прокурора, в чьи обязанности входит посещение таких вот чисто формальных заседаний, но Юки не желала делегировать кому бы то ни было даже незначительную часть своих прав.

Именно ее старший помощник прокурора Леонард Паризи выбрал в качестве напарника в деле, которое имело для Юки совершенно особое значение. Альфред Бринкли убил четырех человек, и лишь счастливая случайность помешала ему добавить к списку жертв Клэр Уошберн, одну из ее самых близких подруг.

Она прошлась взглядом по рядам, на которых сидели наркоманы, педофилы, грабители, их матери и подружки, а также государственные защитники, спешно консультировавшие своих клиентов.

Взгляд остановился на Барбаре Бланко, нашептывавшей что-то на ухо человеку, прозванному средствами массовой информации Убийцей-с-Парома. Юки нравилась Бланко, умная женщина и ловкий адвокат, которой просто не повезло защищать Альфреда Бринкли.

Выступая от имени своего клиента, Бланко уже заявила, что Бринкли не признает себя виновным, и, судя по всему, делала все возможное, чтобы подзащитный еще до суда выступил с письменным признанием. Ее вполне бы устроило, если бы Бринкли сочли помешанным и отправили на лечение в соответствующее заведение, то есть вышвырнули бы из пенитенциарной системы в психиатрическую.

Что ж, пусть попробует.

Секретарь суда назвал номер дела. Юки закрыла лэптоп и с бьющимся сердцем подошла к судейской трибуне.

Туда же за своим адвокатом покорно проследовал Альфред Бринкли. В отличие от первого предварительного слушания выглядел он сейчас намного лучше: был чисто выбрит и держался спокойнее.

Вот и хорошо, подумала Юки, открывая деревянную дверцу и поднимаясь вместе с Бринкли и Бланко на возвышение, дабы предстать пред взором судьи Нормана Мура.

Мур коротко взглянул на них и перевел глаза на номер дела.

— Хорошо. Что скажете, если мы назначим рассмотрение на понедельник, семнадцатое ноября?

— Сторона обвинения не возражает, ваша честь, — быстро ответила Юки. — Народ это устраивает.

Однако Бланко это предложение не устраивало.

— Ваша честь, мистер Бринкли уже давно страдает психическим расстройством. В соответствии со статьей 1368 он подлежит обследованию на предмет определения установления психической дееспособности.

Мур положил руки на стол и устало вздохнул.

— Хорошо, мисс Бланко. Доктор Шарлин Эвередт только что вернулась из отпуска. Сегодня утром она звонила мне и сказала, что у нее еще есть свободное время. Она и проведет психиатрическую экспертизу. — Он перевел взгляд на Юки: — Мисс Кастеллано, не так ли?

— Да, ваша честь. Защита прибегает к тактике затягивания. Адвокат хочет убрать клиента на время, чтобы общественность успела о нем позабыть, — говорила она быстро, четко, короткими предложениями, словно строчила из пулемета. — Мисс Бланко прекрасно сознает, что ее подзащитный вполне дееспособен и каких-либо оснований освобождать его от привлечения к суду нет. Он застрелил четырех человек. Потом добровольно сдался. И признался в содеянном. Народ желает и заслуживает скорого суда.

— Я понимаю, чего хочет народ, мисс Кастеллано, — неторопливо и размеренно — словно в противовес ее скорострельным очередям — протянул судья. — Доктор Эвередт работает быстро, так что обследование не займет и нескольких дней. Думаю, народ может немного потерпеть, не так ли?

— Да, ваша честь, — сказала Юки, и судья, повернувшись к секретарю, кивнул. — Следующее дело.

Юки вышла из зала, пересекла вестибюль и толкнула дверь. Повернув вправо, она прошла по выстланному мрамором коридору в свой офис. Оставалось только надеяться, что назначенный судомэксперт сумеет разобраться в вопросе и увидит истину так же ясно, как ее видели сама Юки и ее подруга Линдси.

Может быть, Альфред Бринкли и спятил, но с точки зрения закона он вполне вменяем. И, убивая людей на пароме, Бринкли отдавал себе отчет в том, что делает. Если все пойдет хорошо, обвинение предъявит и докажет свою точку зрения.

Глава 33

Я бросила ключи Конклину и открыла дверцу с правой стороны.

Мы выехали на Брайант, промчались на север по Шестой улице, пересекли Маркет-стрит и свернули в сторону Пасифик-Хайтс. Конклин нервно посвистывал сквозь зубы.

— Вот тебе и причина, почему людям не хочется заводить детей, — пробормотал он наконец.

— А ты бы завел?

— У меня бы было целое племя.

Мы порассуждали насчет похищения — было или не было убийство и играет ли в похищении какую-то роль няня девочки.

— Она жила в доме, — сказала я. — Знала все, что там происходит. Сколько у них денег, передвижения, весь распорядок дня. Если Мэдисон ей доверяла, то устроить похищение ничего не стоило.

— Но зачем тогда убивать няню? — спросил Конклин.

— Ну может, она стала им больше не нужна.

— И претендентов на выкуп на одного меньше. И все-таки… Убивать ее на глазах у девочки…

— А ты уверен, что убили няню? А если саму девочку?

Он не ответил. Некоторое время мы молчали. Конклин повернул на Вашингтон-стрит, одну из самых красивых улиц Пасифик-Хайтс.

Дом Тайлеров стоял в середине усаженного деревьями квартала — солидный особняк в викторианском стиле, с бледно-желтым имбирем под карнизом и многочисленными клумбами. Дом-мечта. Дом-сказка. Дом, в котором не могло случиться ничего плохого. И вот теперь его посетил ужас.

Конклин прижался к тротуару; мы вышли и поднялись по короткой каменной лестнице к передней двери.

Я подняла латунный молоточек и разжала пальцы. Он ударился о металлическую пластинку на старой дубовой двери, за которой нас ждали два человека, сраженные страхом и горем.

Глава 34

Генри Тайлер открыл дверь и моментально побледнел, узнав меня. Я показала жетон:

— Сержант Боксер. Со мной инспектор Конклин.

— Я вас знаю. Вы подруга Синди Томас. И работаете в отделе убийств.

— Верно, мистер Тайлер, но, пожалуйста, не спешите с выводами. У нас нет пока никаких новостей относительно вашей дочери.

— К нам уже приходили два инспектора. — Тайлер отступил в сторону, пропуская нас в холл, за которым располагалась гостиная, шикарная комната, обставленная в духе 1800-х — антикварная мебель, персидские ковры и картины с людьми и собаками. У окна с потрясающим видом на залив стояло пианино.

Хозяин пригласил нас садиться и сам опустился на обтянутую бархатом софу.

— Нас привлекли потому, что свидетельница похищения слышала выстрел, — объяснила я.

— Выстрел?

— У нас нет оснований полагать, что похитители стреляли в Мэдисон, мистер Тайлер, но нам нужно получить как можно больше информации о вашей дочери и Паоле Риччи.

В комнату вошла Элизабет Тайлер — в шелковой бежевой блузке и юбке из тонкой шерсти, с распухшими и покрасневшими от слез глазами. Она села рядом с мужем и взяла его за руку.

— Сержант только что сказала, что женщина, видевшая, как похитили Мэдисон, слышала выстрел!

— О Боже… — прошептала едва слышно несчастная мать.

Я еще раз объяснила ситуацию, постаравшись по мере возможности успокоить супругов и умолчав о том, что свидетельница видела кровь на стекле.

Когда миссис Тайлер немного успокоилась, Конклин спросил, не появлялись ли в последнее время возле дома посторонние люди.

— Я ничего необычного не заметил, — ответил Тайлер.

— Мы здесь все присматриваем друг за другом, — добавила Элизабет, — и излишней скромностью не страдаем. Если бы кто-то увидел что-то подозрительное, обязательно позвонил бы в полицию.

Мы расспросили Тайлеров о том, чем они занимались в последние дни, куда ходили, с кем встречались и о распорядке дня — когда в доме встают, когда ложатся.

— Расскажите о дочери, — попросила я. — Важны мельчайшие детали.

Миссис Тайлер грустно улыбнулась.

— Она такая счастливая девочка. Любит собак. А еще она гений в музыке.

— Я видела видеозапись. Ту, на которой она играла на пианино.

— А вы знаете, что у нее синестезия? — спросила Элизабет.

Я покачала головой:

— Нет. А что такое синестезия?

— Когда она слышит или играет музыку, то ноты появляются перед ней в цвете. Фантастический дар…

— Это неврологическое состояние, — нетерпеливо перебил жену Тайлер. — К похищению Мэдисон не имеет никакого отношения. Их интересуют только деньги. Не так ли, сержант?

— Что вы можете сказать о Паоле?

— Отлично говорит по-английски. Вообще-то она у нас всего пару месяцев. Дорогая, с какого времени у нас Паола?

— С сентября. Прежняя няня, Мала, вернулась домой, на Шри-Ланку. У Паолы были самые лучшие рекомендации. И Мэдди сразу же к ней привязалась.

— Вы знаете кого-то из ее друзей?

— Нет. — Миссис Тайлер покачала головой. — Приводить сюда посторонних ей запрещалось. По четвергам и воскресеньям она свободна после полудня. Где бывала в это время, с кем встречалась, мы, к сожалению, не знаем.

— Она постоянно звонила кому-то по сотовому, — вставил Тайлер. — Это мне Мэдди говорила. Так что друзья, должно быть, есть. А почему вы спрашиваете? Думаете, за похищением может стоять Паола?

— А вы такой вариант исключаете?

— Разумеется, нет. Она видела, как мы живем. Может быть, завидовала и хотела сама получить лакомый кусочек. Или у нее есть парень, который мог толкнуть ее на преступление.

— В данный момент мы рассматриваем все версии, — сказала я.

— Чего бы это ни потребовало, кто бы это ни сделал, — Генри Тайлер обнял супругу, которая снова расплакалась, — пожалуйста, найдите нашу малышку.

Глава 35

Комната Паолы Риччи в доме Тайлеров была небольшая, но уютная и типично женская. На стене напротив кровати постер итальянской сборной по футболу, над изголовьем — резное деревянное распятие.

Одна дверь выходила в коридор, вторая вела в ванную, третья соединялась с комнатой Мэдисон. Кровать застлана голубым покрывалом, одежда аккуратно развешана в шкафу — со вкусом подобранные джемпера, юбки и блузки, на полке — нейтральных тонов свитера. Внизу — несколько пар обуви на низком каблуке, на ручке дверцы — черная кожаная сумочка.

Я открыла сумочку, просмотрела бумажник.

Согласно водительским правам, Паоле исполнилось девятнадцать.

— Рост — пять и девять, волосы каштановые, глаза голубые. Любит травку. — Я помахала пакетиком с тремя самокрутками, которые нашла в карманчике. — А вот сотового нет. Должно быть, взяла с собой.

Пока я просматривала ящики комода, Конклин заметил, что помимо простого, белого хлопчатобумажного белья, Паола обзавелась выходным атласным комплектом тропической окраски.

— Шалунья, но миленькая.

Я прошла в ванную, открыла медицинский шкафчик. Разнообразные лосьоны, кремы для очистки кожи, восстанавливающий шампунь и противозачаточные таблетки.

С кем же она спала?

С бойфрендом?

Или с Генри Тайлером?

Роман няни с хозяином дома — дело обычное, такое случается сплошь и рядом. А может быть, что-то пошло не так?

— Есть кое-что, лейтенант, — подал голос Конклин. — То есть сержант.

Я вышла из ванной.

— Не нравится фамилия, можешь называть по имени — Линдси.

— Ладно. — Он добродушно усмехнулся. — Посмотри, Линдси, Паола вела дневник.

Глава 36

Конклин перешел в комнату Мэдисон, а я открыла дневник ее няни.

Почерк у Паолы был красивый, стиль восторженный, а предложения украшали «смайлики», эмограммы и восклицательные знаки. Пробежав глазами несколько страничек, я поняла по крайней мере одно: Паола Риччи влюбилась в Америку. Расписывая в красках кафе и магазины на Филлмор-стрит, она писала, что ждет не дождется хорошей погоды, когда можно будет, как у себя в Италии, выезжать за город. Целые страницы были посвящены нарядам, которые она видела в витринах бутиков, и рассказам ее сан-францисских знакомых о мужчинах, одежде и «звездах» медиамира. Упоминая друзей и подруг, Паола использовала только инициалы: так, травку она покуривала с М. Э. и Л. К.

Я искала ссылки на Генри Тайлера. Паола писала о нем немало, но при этом называла всегда «М-р Б.».

Мое внимание привлек некто «Дж.», чей инициал неизменно украшали завитушки. «Дж.» появлялся чуть ли не каждой странице, и его персона удостаивалась самых восторженных комментариев, но у меня сложилось впечатление, что молодая итальянка не столько наслаждается близостью с ним, сколько мечтает об этом.

И все же еще больше Паола писала о Мэдисон. Писала с восхищением и любовью. Она даже вклеила в дневник странички со стишками и рисунками девочки.

Никаких планов и поручений, никакой зависти или мстительности.

Я закрыла красную книжицу — вот уж воистину дневник простушки, попавшей в другой мир.

Или же Риччи нарочно оставила дневник, чтобы мы приняли ее за простушку.

Генри Тайлер проводил нас с Конклином за дверь и уже на ступеньках схватил меня за руку.

— Понимаю, вы не хотели говорить все при моей жене, и ценю вашу сдержанность, но я знаю, почему вы приехали. С моей дочерью что-то случилось. Пожалуйста, держите меня в курсе. И ничего не скрывайте.

Я продиктовала убитому горем отцу номер своего сотового и пообещала позвонить в течение дня. Телефоны Тайлеров уже стояли на прослушке, и инспектора из отдела тяжких преступлений ходили по домам на Вашингтон-стрит, опрашивая соседей.

Мы поехали к Альта-Плаза-парку, одному из прекраснейших исторических мест Сан-Франциско с потрясающими видами на город. Среди неспешно гуляющих нянь с детишками и владельцев собак с четвероногими друзьями я заметила и полицейских. Правда, последние здесь работали.

Присоединившись к ним, мы тоже поговорили с теми, кто знал Мэдисон Тайлер, включая одну няню с инициалами М. Э., подругу Паолы, упоминавшуюся в дневнике.

Поделившись с нами своим беспокойством за Паолу и Мэдди, Мэдлин Эллис расплакалась.

— Мир как будто перевернулся, — сказала она. — А ведь это место считается таким спокойным и безопасным!

Покачивая коляску с младенцем, Мэдлин рассказала о подруге.

— Она такая милая девушка. И выглядит совсем юной для своего возраста.

По ее словам, инициалом «Дж.» Паола скорее всего обозначала Джорджа, фамилию которого не знала, официанта в кафе «Рапсодия». Молодой человек флиртовал с Паолой, а она с ним, но Мэдлин твердо заявила, что они не встречались.

Джорджа Хенли мы нашли в том самом кафе «Рапсодия» на Филлмор-стрит и сразу же его допросили. Прогнали парня по полной программе и даже немного припугнули, но чутье подсказывало, что юнец не имеет отношения ни к похищению, ни к убийству.

Обычный юноша, почти подросток, посещающий вечернюю школу и ставящий целью получить степень по изобразительному искусству.

Джордж вытер руки о фартук, взял у меня водительские права Паолы и посмотрел на фотографию.

— Конечно, я видел ее здесь несколько раз с подругами. Но даже не знал, как ее зовут.

Глава 37

Солнце опускалось над Пасифик-Хайтс, когда мы ушли от Уилли Эванса, рабочего, жившего над гаражом соседей Тайлеров. Это был пренеприятный тип с невероятно грязными ногтями и двумя дюжинами террариумов, населенных ящерицами и змеями, но его спасло стопроцентное алиби на время похищения.

Нам ничего не оставалось, как присоединиться к ребятам из отдела тяжких преступлений, ходившим по домам и показывавшим фотографии Мэдисон и Паолы вернувшимся с работы хозяевам. В результате мы нагнали страху на ни в чем не повинных людей, не получив взамен ни единой ниточки.

В участке мы конвертировали мысли и заметки в отчет, указав, что в списке опрошенных отсутствуют соседи Тайлеров, Дивайны, которые уехали в отпуск до похищения и до сих пор не вернулись. Общее мнение всех, знавших Мэдисон Тайлер, выражалось одной фразой: ее считали ангелом.

На душе было тяжело.

Единственная свидетельница сказала Джейкоби, что слышала выстрел и видела брызнувшую на заднее стекло мини-вэна кровь.

Чья кровь? Паолы?

Или девочка подняла шум, и ее застрелили, чтобы закрыть рот?

Я попрощалась с Конклином и поехала в больницу.

Клэр спала, но, словно услышав мои шаги, открыла глаза, прошептала «привет, милая» и снова уснула. Я посидела с ней немного, откинувшись на спинку кресла, и даже задремала ненадолго, а потом поцеловала подругу в щеку, пожелала ей спокойной ночи и ушла.

Я оставила «эксплорер» чуть ниже на склоне, не доезжая до дома, забрала ключи и, думая о Мэдисон Тайлер, побрела вверх.

Галлюцинация? Мираж?

Я даже мигнула пару раз на всякий случай, но от этого ничего не изменилось. Джо ждал меня возле дома, сидя на ступеньках с намотанным на запястье поводком и обнимая одной рукой Марту.

Он поднялся; я шагнула ему навстречу, и мы закружились в лунной тени.

Какое это счастье — быть в его объятиях.

Глава 38

Судя по всему, Джо так и не узнал о моем скоропалительном визите в Вашингтон, и я вовсе не спешила рассказывать ему об этом злосчастном приключении.

— Ты покормил Марту? — Я обняла его еще крепче, за шею, и потянулась за поцелуем.

— И даже выгулял, — прошептал он. — А еще купил жареного цыпленка и овощей. Но это уже для нас с тобой. Вино в холодильнике.

— Однажды я войду в квартиру и по ошибке выпущу в тебя пулю.

— Нет, Блонди, не говори так. Ты ведь этого не сделаешь, правда?

Я отстранилась, заглянула ему в глаза и улыбнулась.

— Нет, Джо. Не сделаю.

— Вот и молодчина.

И он снова поцеловал меня, да так, что внутри у меня все начало таять. Мы поднялись по лестнице, и Марта прыгала вокруг с громким лаем, и мы так смеялись, что едва добрались до моего этажа.

Как часто бывает, обеду пришлось подождать.

Джо раздел меня и разделся сам, включил душ, отрегулировал воду до нужной температуры, внес меня в кабинку, поставил лицом к стене и взялся за дело. Прикосновения его были легкими и нежными; он вымыл меня всю, доведя до состояния, когда я уже готова была закричать от желания. Потом завернул в банное полотенце и отвел в спальню. Уложил на кровать, включил ночную лампу на тумбочке, ту, что под розовым абажуром. Он развернул полотенце, бережно и осторожно, как будто все у нас было в первый раз.

Я любовалась его широкой грудью, черными завитками волос, уводивших взгляд ниже и ниже…

— Откинься, — прошептал он, когда я подалась ему навстречу.

В том, что мы так редко видимся, в том, что мне приходится жить без него так долго, есть один большой плюс: встреча — это всегда открытие, познание непознанного или по крайней мере забытого при полном ощущении безопасности.

Я откинулась на подушки и закрыла глаза, а Джо принялся покрывать меня поцелуями, всю, с головы до пяток. Его пальцы пробирались в самые потаенные места и ласкали, дразнили и мучили, сводя меня с ума.

Я растворялась в огне его ласк, таяла в жаре поцелуев, умирала от желания, но при этом было что-то еще, и это что-то, засевшее в голове, заставляло противиться и сопротивляться восхитительному шквалу эмоций, не уступать ему.

Почему? Я не знала.

И все же ответ пришел. Я вдруг поняла, что не хочу делать это.

Глава 39

Это было какое-то безумие: хотеть Джо и одновременно не хотеть его.

Поначалу я попыталась списать все на волнение, беспокойство за Паолу и Мэдисон, но, пытаясь разобраться в себе, пришла к выводу, что проблема не в тревоге за похищенных, а в чувстве стыда за двухнедельной давности визит на квартиру к Джо, когда я, подгоняемая отчаянием и желанием, попала туда, где меня не ждали, в чужое место, в другой мир.

Он лежал рядом, поглаживая мое бедро.

— В чем дело, Линдси?

Я покачала головой — мол, ничего серьезного, — но Джо уже повернулся ко мне и заглянул в глаза.

— Нет, правда, ничего. Просто день выдался ужасный.

— Конечно, но в этом нет ничего нового. А вот в таком настроении я тебя еще не видел.

Невольные слезы подкатились к глазам, добавив смущения к растерянности. Я не хотела выглядеть слабой в его глазах. По крайней мере не сейчас.

— Не молчи, Блонди. Поговори со мной.

Я повернулась, положила руку ему на грудь, ткнулась носом в плечо.

— Я больше не могу так, Джо.

— Знаю. И прекрасно тебя понимаю. Я и сам хочу переехать в Сан-Франциско, но сейчас время не совсем подходящее.

Он заговорил о текущем военном положении в Ираке, о президентских выборах в следующем году, о террористических актах в крупных городах и проблемах национальной безопасности. В какой-то момент я перестала слушать. Встала с постели и надела халат.

— Ты надолго? Скоро вернешься? — спросил Джо.

— Хороший вопрос. Я сама постоянно спрашиваю себя об этом, когда ты уезжаешь.

Он попытался возразить, но я покачала головой и села на кровать.

— Позволь мне кое-что сказать. С одной стороны, у нас все хорошо. Даже замечательно. А с другой — совсем плохо, потому что я не могу рассчитывать на тебя, Джо. Я, знаешь ли, немного старовата для таких вот игр с сюрпризами.

— Линдси…

— Ты и сам понимаешь, что я права. Я не знаю, когда увижу тебя в следующий раз. Не знаю, смогу ли дозвониться, когда ты мне нужен. Ты прилетаешь, ты здесь, и все хорошо. Но потом улетаешь, а я остаюсь и мучаюсь без тебя. Мы не успеваем даже расслабиться вместе. Не успеваем пожить нормальной жизнью. Мы уже много раз обсуждали твой переезд сюда, но оба понимаем, что это невозможно.

— Линдси, клянусь тебе…

— Я не могу ждать, пока сменится администрация. Не могу ждать, пока закончится война. Неужели ты это не понимаешь?

Джо уже сидел на кровати, свесив ноги, и лицо его выражало такую любовь, что мне пришлось отвернуться.

— Я люблю тебя, Линдси. Пожалуйста, давай не будем ссориться. Мне утром уходить.

— Нет, Джо, тебе придется уйти сейчас. — Я не могла поверить, что сказала это, но продолжала: — У меня сердце разрывается от таких слов, но я больше не хочу слышать благие обещания. Давай покончим с этим, ладно? Поставим точку. Нам было хорошо вместе, но… Пожалуйста, если любишь меня, отпусти.

Джо поцеловал меня на прощание и ушел, а я легла на кровать и долго смотрела на потолок, глотая соленые слезы и думая, думая…

Что же, черт возьми, я наделала?

Глава 40

Был вечер субботы, почти полночь. Синди спала — одна — в своей новой квартире на Блейкли-Армс, когда ее разбудили душераздирающие вопли, доносившиеся откуда-то сверху. Кричала женщина. И кричала по-испански.

Где-то стукнула дверь. Протопали шаги. Кто-то пробежал. Заскрипели громко петли. Хлопнула еще одна дверь, теперь уже поближе к квартире Синди.

Дверь на лестницу?

И опять закричали. Она прислушалась. Крики на сей раз донеслись с улицы. Мужские голоса долетели до ее окна третьего этажа и стихли. Шарканье ног…

В голове у Синди зашевелились мысли, которые никогда не беспокоили ее в старом доме.

А безопасно ли здесь?

Не поспешила ли она с покупкой, соблазнившись на заманчивое предложение?

Синди отбросила одеяло, прошла из спальни в свою новую, просторную гостиную, а уже из нее в прихожую. Подошла к двери, приникла к «глазку» и… никого не увидела. Прежде чем вернуться в спальню, она еще раз проверила задвижку, убрала на затылок волосы и перехватила их сзади резинкой.

Ну и ну! У нее тряслись руки.

Может быть, дело не в ночной жизни ее нового дома. Может быть, так на нее подействовала история с похищением Мэдисон Тайлер? После звонка Генри Тайлера Синди на несколько часов ушла в Сеть, где обнаружила тысячи рассказов о детях, ежегодно исчезающих в Соединенных Штатах.

Большинство этих детей обнаруживалось через какое-то время у родственников и возвращалось домой, но несколько сотен пропадали навсегда — похитители душили их, резали, закапывали живыми в землю.

И не меньше половины из них погибали в первые часы после похищения.

Согласно статистике, Мэдисон стала жертвой вымогателя, а не педофила-насильника или психопата-убийцы. Но одно дело статистика, и совсем другое действительность. Вариант с вымогательством, выглядевший убедительным вначале, представлялся с течением времени все менее достоверным, поскольку не давал ответа на главный вопрос: почему похитители до сих пор не вышли на контакт с Тайлерами? Почему никто не требует выкупа?

В дверь позвонили. Нетерпеливо. Настойчиво.

Накинув халат, Синди подошла к двери, снова выглянула в «глазок» и в первый момент даже не поверила, что видит свою подругу.

Но за дверью и впрямь стояла Линдси.

И вид у нее был такой, словно она только что сбежала из преисподней.

Глава 41

Я уже собиралась повернуться и уйти, когда дверь открыла Синди — в розовой пижаме, с собранными в пучок и перехваченными резинкой кудряшками. Смотрела она на меня так, будто увидела ожившего мертвеца.

— Все в порядке? — спросила я.

— У меня? Да, Линдси, у меня все в порядке. Я здесь живу, между прочим. Что-то случилось?

— Хотела позвонить… — Я обняла ее, воспользовавшись моментом, чтобы взять себя в руки. Но было уже поздно — от Синди трудно что-то утаить, и она уже поняла по выражению лица, что у меня какие-то проблемы. Откровенно говоря, Синди и сама выглядела далеко не лучшим образом. — Но я и сама не знала, куда иду, пока не оказалась здесь.

— Что же ты стоишь, — спохватилась Синди, хватая меня за руку и втаскивая в прихожую. — Проходи, садись…

Я опустилась на диван и огляделась. Вдоль стен еще стояли коробки и ящики, на полу валялись обрывки упаковочной бумаги.

— Что случилось, Линдси? Как сказала бы Юки, ты выглядишь так, словно тебя протащили через ослиную задницу.

Я невесело усмехнулась.

— Примерно так я себя и чувствую.

— Чем тебя угостить? Будешь чай? Или что-нибудь покрепче?

— Налей чаю, пожалуйста.

Я откинулась на подушки и закрыла глаза. Синди вернулась через пару минут. Вручила мне чашку, пододвинула скамеечку для ног и сама уселась рядом.

— А теперь рассказывай.

Знающие Синди называют ее ходячим парадоксом, и это правда. Посмотреть со стороны — кружавчики да розочки, не накрасившись и не принарядившись, и за порог не ступит, но по натуре настоящий бульдог — вцепится и не отпустит, пока не выведает все, что ей нужно.

Я вдруг почувствовала себя полной идиоткой. Увидела Синди — и настроение поднялось, а всякое желание жаловаться, плакаться и делиться с кем-либо своими проблемами исчезло начисто.

— Хотела посмотреть твою новую квартиру.

— Не принимай меня за дурочку. Выкладывай.

— Какая ж ты жестокая…

— На такой работе других не держат.

— И еще гордишься этим.

— Точно.

— Вот же стерва. — Я невольно рассмеялась.

— Давай, рассказывай. Облегчи душу. И не стесняйся.

— Я и не стесняюсь. Вот обозвала тебя стервой.

— Для начала неплохо. Так в чем дело, Линдси?

Я закрылась подушкой, чтобы не видеть света, и снова почувствовала себя так, словно потеряла последнюю опору под ногами.

— Порвала с Джо.

Синди выхватила у меня подушку и заглянула в глаза.

— Шутишь?

— Не кричи, ладно? А то меня вырвет прямо на твой ковер.

— Хорошо, хорошо. Но только скажи, зачем ты это сделала? Джо такой красавчик. Роскошный мужчина. И любит тебя. Что между вами произошло?

Я подтянула ноги и обхватила себя за колени. Синди подсела ближе и обняла меня за плечи. Я чувствовала себя так, будто из последних сил цепляюсь за хлипкое деревце, а вокруг бушует бурный поток. Что со мной такое? Откуда все эти срывы и слезы? Уж не схожу ли я с ума?

— Успокойся, милая. Я с тобой. Не торопись.

И я не выдержала и рассказала ей все. О неожиданном и закончившемся полным конфузом визите в Вашингтон. О своих чувствах к Джо. О нашей сегодняшней встрече и таком быстром прощании.

— Плохо, Синди. Все ужасно плохо. Мне больно с ним расставаться, но я поступила правильно.

— Правильно? А может, ты просто обиделась на него за тот раз, когда не застала его дома и наткнулась на ту девчонку?

— Нет, конечно. Я о том случае и думать забыла!

— Боже мой, извини, милая. Давай-ка вот что сделаем. Ляг и полежи. Закрой глаза.

Она мягко, но настойчиво уложила меня на диван, подсунула под голову подушку и набросила одеяло. Погас свет.

— Это еще не конец, Линдси. Вот увидишь, это еще не конец. Можешь мне поверить.

— Знаешь, твои прогнозы тоже не всегда сбываются, — пробормотала я.

— Хочешь пари? — Синди наклонилась и поцеловала меня в щеку. Поспорить мы так и не успели — я словно провалилась в глубокую, темную яму, из которой выкарабкивалась всю ночь и выбралась только с рассветом, когда в окна хлынул яркий солнечный свет.

Я заставила себя подняться, свесила ноги с дивана и, оглядевшись, увидела записку на кофейном столике. Синди сообщала, что ушла за булочками и кофе и скоро вернется.

Долго нежиться не пришлось. Я вдруг вспомнила, что Джейкоби и Маклин назначили «летучку» на восемь и что все полицейские, занятые расследованием похищения, будут там. Все, кроме меня.

Я нашла ручку, чиркнула несколько слов Синди, торопливо обулась и выскочила за дверь.

Глава 42

Джейкоби лишь закатил глаза, когда я протиснулась мимо него к угловому стулу. Лейтенант Маклин, подводивший итоги совещания, едва удостоил меня беглым взглядом. В отсутствие какой-либо информации относительно местопребывания Мэдисон Тайлер и Паолы Риччи нам предписали проверить круг лиц, уже состоящих на учете за преступления на сексуальной почве.

— Патрик Кэлвин, — прочитала я первое имя в списке. — Был осужден за сексуальное насилие в отношении собственной дочери, срок отбыл не полностью, недавно освобожден условно-досрочно. Девочке, когда это случилось, едва исполнилось шесть лет.

Конклин повернул ключ.

— Такое понять невозможно. И знаешь что? Я не хочу это понимать.

Кэлвин жил в двадцати квартирном доме в районе Джордан-Парка, примерно в полутора милях от того места, где жили Тайлеры. Зарегистрированная на его имя «тойота-королла» стояла на улице.

Пересекая открытый передний дворик, мы уловили запах жарящегося бекона. На лестнице этот запах ощущался еще сильнее. Дверь в квартиру Кэлвина была выкрашена в агрессивный красный цвет.

На стук нам открыл небольшого роста белый мужчина с грязными всклокоченными волосами, в клетчатой пижаме и белых носках. Выглядел он лет на пятнадцать, так что я едва не спросила, где его отец, но потом заметила серую тень на щеках и тюремные татуировки на пальцах и поняла, что передо мной бывший заключенный.

— Патрик Кэлвин? — Я показала жетон.

— Чего надо?

— Сержант Боксер. Со мной инспектор Конклин. У нас несколько вопросов. Не возражаете, если мы войдем?

— Возражаю. Чего хотите?

Надо отдать должное Конклину, он умеет обращаться с такими типами. Получается это у него легко и просто, так что остается только завидовать. Я видела, как он спокойно и вежливо допрашивает самых отвратительных психов — прямо-таки образцовый «хороший» полицейский. Между прочим, он же подобрал бедного котенка с места убийства Алонсо. Вот и теперь, видя, что у меня контакт не налаживается, Конклин решил вмешаться:

— Извините, мистер Кэлвин. Я вас понимаю — воскресенье, раннее утро, — но речь идет об исчезновении ребенка, и у нас мало времени.

— А я тут при чем?

— Привыкайте, мистер Кэлвин, — вставила я. — Вы на условно-досрочном…

— Хотите обыскать мою квартиру, да? — заорал Кэлвин. — А разве у нас не свободная страна, а? Ордера-то у вас нет, верно? — Он сплюнул. — Ни хрена у вас нет.

— Для невиновного вы что-то уж больно распалились. С чего бы это?

Я молчала, дав напарнику отыграть свою партию. Конклин объяснил, что мы можем позвонить надзирающему офицеру, который имеет полное право войти в квартиру поднадзорного без всяких проблем.

— Или получим ордер, — продолжал он. — Подъедем на паре машин с мигалками да сиренами — пусть соседи видят, что вы за фрукт.

— Так мы войдем? — спросила я.

Кэлвин хмуро посмотрел на меня исподлобья.

— Мне скрывать нечего.

С этими словами он посторонился, давая нам пройти.

Глава 43

Скудная мебель в квартире Кэлвина была представлена главным образом ранними образцами «Икеи» из легкого светлого дерева. На полочке над телевизором собралась целая коллекция кукол — больших, маленьких, кукол-детей и кукол в нарядных платьях.

— Купил для дочери, — рыкнул Кэлвин, шлепаясь в кресло. — Если вдруг вздумает навестить.

— Сколько ей сейчас? — поинтересовался Конклин. — Шестнадцать?

— Не твое дело, понял? Так что заткнись.

— Прикуси язык, — посоветовал мой напарник, прежде чем пройти в спальню. Я села на диване и открыла блокнот, стараясь не думать о несчастной девочке, теперь уже девушке-подростке, которой досталось в отцы такое вот дерьмо, и спросила Кэлвина, знает ли он Мэдисон Тайлер.

— Видел ее вчера в вечерних новостях. Симпатичная девчушка. Можно сказать, сладенькая. Но я ее не знаю.

— Ладно, пусть так. — Я скрипнула зубами, испытав вдруг острый приступ страха за Мэдисон. — Где вы были вчера в девять часов утра?

— Смотрел телевизор. Надо же знать, какие мультики сейчас популярны, чтобы говорить с детишками на равных. Вы меня понимаете, сержант?

Я на голову выше Кэлвина и в гораздо лучшей физической форме. В голове у меня, как и в момент задержания Альфреда Бринкли, рождались самые дикие фантазии. Жить под постоянным стрессом, не спуская пар, невозможно…

— Кто-то может подтвердить ваше алиби?

— Конечно. Спросите Мистера Хэппи. — Кэлвин похлопал себя по пижаме пониже живота, согнав сидевшую там муху. — Он расскажет вам все, что вы только захотите узнать.

Терпение лопнуло. Я схватила Кэлвина за грудки, вырвала из кресла и швырнула на стену. Куклы полетели с полки.

Конклин вышел из спальни в тот самый момент, когда я собиралась проверить прочность стены во второй раз, и, сделав вид, что не замечает моего перекошенного от злости лица, небрежно прислонился к двери.

В последний момент я все же остановилась. Только жалобы на жестокость полиции нам сейчас и не хватало. И все же мне стало не по себе — уж слишком близко подошла к последней черте.

— Хорошая у вас там коллекция фотографий, мистер Кэлвин, — небрежно заметил Конклин. — Если не ошибаюсь, снимали в Альта-Плаза-парке?

Я бросила на напарника быстрый взгляд. Мэдисон и Паолу забрали с улицы неподалеку от входа именно в этот парк.

— А камеру видели? — с вызовом спросил Кэлвин. — Семь миллионов пикселей и двенадцати кратное приближение. Снимки сделаны издалека. Я правила знаю. Ни одного не нарушил.

Конклин повернулся ко мне:

— Сержант, на одной из фотографий есть девочка, похожая на Мэдисон Тайлер.

Я позвонила Джейкоби и сказала, что у Патрика Кэлвина есть снимки, которые нужно изучить более внимательно.

— Нам нужны два патрульных, чтобы покараулили Кэлвина, пока мы добудем ордер.

— Никаких проблем, Боксер. Машину сейчас пришлю. Но ордером займется Чи. Он же потом и Кэлвина привезет.

— Мы и сами справимся, Джейкоби.

— Не сомневаюсь, но нам только что позвонили из службы безопасности «Трансбей». Обнаружена девочка, описание которой совпадает с описанием Мэдисон Тайлер.

— Ее видели?

— Она сейчас там.

Глава 44

Терминал «Трансбей» на Первой улице представляет собой сложенное из бетонных блоков громадное депо с поржавевшей крышей. Потрескивающие под потолком флуоресцентные лампы бросают чахлый, полумертвый свет на бездомных, избравших это нагоняющее тоску место как временное пристанище, чтобы пользоваться его немногочисленными удобствами.

Даже в свете дня терминал производил гнетущее впечатление. Нужно было как можно скорее найти Мэдисон Тайлер и вывести ее отсюда.

Мы с Конклином торопливо спустились по ступенькам на нижний уровень, в темное грязное помещение с выстроившимися в ряд билетными автоматами и офисом службы безопасности. За столом сидели две черные женщины в темно-синих брюках и такого же цвета рубашках с нашивками на кармашках — «Частное охранное предприятие».

Мы предъявили жетоны, и нас впустили.

Офис службы безопасности — это две стеклянные и две грязно-бежевые стены, два письменных стола между ними, картотечные шкафчики, три выхода с коммутационными панелями и два торговых автомата.

И здесь-то, за письменным столом, сидела маленькая девочка с шелковистыми желтоватыми волосами, падающими ей на воротник. Синее пальтишко было расстегнуто. Под ним — красный свитер и голубые брючки. На ногах — ярко-красные туфли.

Сердце дрогнуло и запрыгало от радости. Мы нашли ее.

Мэдисон Тайлер жива, и ей ничто не угрожает!

К нам подошел начальник станции, крупный мужчина лет сорока с седыми волосами и пышными, тоже седыми усами.

— Здравствуйте, я Фред Циммер, — представился он, протягивая нам руку. — Мы нашли эту маленькую леди минут пятнадцать назад совсем одну. Так, милая? Что-то я не могу ее разговорить.

Я присела и заглянула девочке в лицо. Малышка уже не плакала, но упрямо отворачивалась, не желая смотреть в глаза. На щеках — грязные полосы от слез, нос течет, нижняя губа распухла, на подбородке длинная царапина. Я озабоченно взглянула на Ричи. Чувство облегчения быстро сменилось новой тревогой — что с ней могли сделать?

Девочка выглядела такой испуганной, такой нелюдимой, что я — как ни старалась — не могла поверить в то, что передо мной та самая Мэдисон Тайлер, которая играла на пианино перед взрослой аудиторией.

Конклин тоже подошел поближе:

— Меня зовут Ричи. — Он добродушно улыбнулся. — А тебя? Мэдди?

Девочка подняла голову, посмотрела на моего напарника, открыла рот и выдавила из себя:

— Мэээ-ди…

Боже мой, да ее же до смерти напугали. Я взяла ее ручки в свои — они были холодные. Девочка смотрела как-то странно, словно сквозь меня.

— Вызывайте экстренную медицинскую помощь, — сказала я негромко, чтобы не напугать девочку еще сильнее. — С ребенком что-то не так.

Глава 45

Мы с Конклином все еще мерили шагами коридор перед кабинетом экстренной медицинской помощи, когда туда ворвались Тайлеры. Генри и Элизабет обняли нас, как родных.

Я чувствовала себя прекрасно. Хотелось петь и танцевать. По крайней мере одна часть жуткой драмы завершилась. И я надеялась, что девочка придет в себя, как только увидит родные лица. Мне не терпелось задать ей несколько вопросов, начиная с самого главного: «Ты хорошо рассмотрела своих похитителей?»

— Мы недавно заглядывали, — сказала я Тайлерам. — Она спала. Доктор Коллинс сказал, что вернется через десять минут.

— Мне нужно задать вам один вопрос, — тихо сказала Элизабет Тайлер. — Мэдди пострадала?

— Судя по тому, что я видела, ей пришлось нелегко, — ответила я. — Но углубленного осмотра врачи не проводили — на это нужно согласие родителей.

Элизабет закрыла лицо руками, чтобы не расплакаться, и отвернулась.

— И еще… Она практически не говорит. Мы не услышали от нее ни слова.

— Так не похоже на Мэдди.

— Может быть, ее предупредили ни с кем не разговаривать…

— О Боже! Скоты! Звери!

— Зачем было похищать Мэдди, если они так и не потребовали выкупа? — спросил Генри Тайлер, когда мы подошли к палате.

Я задержалась с ответом, потому что не хотела говорить то, что думала: педофилы не требуют денег. Отступив в сторонку, я пропустила родителей к занавешенной кровати, ожидая бурного проявления радости с обеих сторон.

— Спасибо вам, — прошептал Генри Тайлер и, пожав мне руку, скрылся за шторой. Я услышала, как Элизабет Тайлер зовет дочь по имени… и потом вскрик, переходящий в мучительный стон.

В следующее мгновение она пролетела мимо меня. Вслед за супругой вышел Генри Тайлер с перекошенным гневом лицом.

— Вы хотя бы представляете, что наделали? — прошипел он, поворачиваясь ко мне. — Та девочка… это не Мэдисон. Понимаете? Это не наша дочь!

Глава 46

Я извинилась перед Тайлерами. От всей души. Выразила свое личное и наше общее сожаление. Излив на меня все свои чувства, они сели в машину и умчались, оставив на асфальте кусочки жженой резины. Я проводила их взглядом и лишь потом сняла вибрировавший на поясе телефон.

— Слушаю?

— Только что позвонила какая-то женщина, — сообщил Джейкоби. — Заявила об исчезновении ребенка. Девочка пяти лет. Длинные светлые волосы.

Звали звонившую Сильвия Бродски, и она была в состоянии, близком к истерике. Мамаша потеряла дочку в магазине, пока покупала продукты. Хватившись девочки, миссис Бродски позвонила в службу спасения, добавив, что ее дочь, Алисия, страдает аутизмом.

Алисия Бродски практически не разговаривала.

Вскоре после звонка Джейкоби миссис Бродски явилась в клинику и предъявила права на ребенка, но мы с Конклином этого уже не видели.

Вернувшись в наш служебный «форд», мы обсудили случившееся. Как обычно, я взяла ответственность на себя:

— Сама виновата. Нужно было, когда разговаривала с Тайлерами по телефону, подчеркнуть, что мы еще не знаем, кого именно нашли, что у нас нет полной уверенности, что личность девочки не установлена. Согласен, Рич? Ты же слышал наш разговор?

— Они перестали слушать после того, как ты сказала, что мы, может быть, нашли их дочь. Перестань себя винить, Линдси. Все ведь сходилось. Девочка даже сказала, что ее зовут Мэдди.

— Ну, что-то в этом роде.

— Красные туфельки, — продолжал Конклин. — Ты часто встречаешь на улице девочек с длинными светлыми волосами, в красных кожаных туфельках и синем пальто?

— Как видишь, совпадения случаются, — вздохнула я.

Возвратившись во Дворец правосудия, мы еще два часа допрашивали Кэлвина. В конце концов этот мерзавец все же перестал ухмыляться. Мы также просмотрели все фотографии как в камере Кэлвина, так и те, что были у него дома в альбомах.

Снимков Мэдисон Тайлер не обнаружилось, но мы не теряли надежды найти хоть что-то. Может быть, он случайно заснял сцену похищения. Может быть, в объектив попал черный мини-вэн.

Но просмотр карточки флэш-памяти показал, что вчера наш подозреваемый вообще не снимал никого и ничего в районе Альта-Плаза-парка.

Меня тошнило от Патрика Кэлвина, но закон не рассматривает гнусность как уголовное преступление. В конце концов нам ничего не оставалось, как дать ему под зад и отпустить на свободу.

В тот день мы с Конклином допросили еще троих числящихся на учете педофилов. Троих белых мужчин, глядя на которых никто бы не заподозрил в них мерзких насильников.

Все трое представили алиби.

Все три алиби были подтверждены.

В семь вечера я решила — всё, хватит. Образно говоря, мой бак был пуст.

Я поехала домой, поднялась к себе, вошла в квартиру, обняла Марту и пообещала, что сразу после душа отправлюсь с ней на прогулку.

На столе в кухне лежала записка от Карен, присматривавшей в мое отсутствие за колли. Прежде чем прочитать ее, я открыла холодильник, достала бутылку «короны» и с удовольствием приложилась к горлышку.

«Линдси, привет. Твоей машины не было на стоянке, так что я вывела Марту на прогулку. Если помнишь, на Рождество родители предоставляют в мое полное распоряжение домик в Эрмоза-Бич. Думаю взять с собой Марту, если не возражаешь. Ей это пойдет на пользу.

Дай знать. К.».

Оставила собаку без присмотра и даже не позвонила Карен! Чего ждать от себя в следующий раз? И конечно, Карен права — Марте поездка пойдет на пользу. Мой новый рабочий график включал в себя несколько сдвоенных смен и рабочие уик-энды. Мне так и не удалось отдохнуть по-настоящему после того случая на пароме.

Я наклонилась к Марте, поцеловала ее в нос, потрепала по шелковистым ушам и заглянула в большие карие глаза.

— Хочешь побегать по пляжу, а?

Я взяла телефон Карен и набрала номер.

— Отлично, — сказала она. — Заберу ее утром.

Глава 47

Ранним утром в понедельник мы с Конклином прибыли к строительному участку поблизости от Форт-Пойнта, громадного и неуклюжего каменного сооружения, построенного на самом конце полуострова Сан-Франциско во время Гражданской войны и находящегося ныне в тени моста Золотые Ворота.

Резкий, порывистый ветер гнал белые шапочки пены по водам залива, так что хотя термометр и показывал пятьдесят пять, ощущение было такое, что ртутный столбик остановился где-то на тридцатипятиградусной отметке.

Я застегнула «молнию» на куртке, сунула руки в карманы и повернулась спиной к ветру, дувшему с такой силой, что слезы выступали на глазах.

Держа в руках по чашке кофе, к нам подошел сварщик, работающий на ремонте моста. Вагончик-буфет стоял неподалеку, за заборчиком из металлической сетки, ограждавшим строительный участок.

Звали сварщика Уэйн Мюррей, и он уже рассказал нам с Конклином, как, придя утром на работу, увидел что-то странное на камнях под фортом.

— Сначала подумал, что это тюлень, — сказал он, качая горестно головой, — а потом спустился поближе и увидел руку на воде. Признаться, никогда раньше мертвецов не встречал.

Захлопали дверцы машин; через ворота в заборчике прошли несколько человек — строители, санитары из «скорой» и пара местных полицейских.

Я попросила их натянуть ограждение и снова повернулась туда, где на камнях, под дамбой, лежало что-то темное. Вода то набегала на это что-то, то отступала, и когда она уходила, можно было рассмотреть белую руку и ногу.

— Сбросили ее не здесь, — сказал Конклин. — Здесь слишком рискованно, много свидетелей.

Я посмотрела в сторону моста, по которому расхаживал охранник, вооруженный полуавтоматической винтовкой «AR-15».

— Пожалуй, да. В зависимости от времени и прилива ее могли сбросить с одного из причалов. Может быть, думали, что тело унесет в океан.

— А вот и доктор Джи, — заметил Конклин.

Судмедэксперт, похоже, только-только принял душ — волосы не успеливысохнуть, — но зато успел натянуть высокие болотные сапоги. Нос уже покраснел от ветра.

Оглядевшись, доктор Джи начал спускаться к воде в сопровождении одного из своих помощников, медленно и осторожно пробираясь между камнями по отвесному склону.

— Не подходите пока близко! — предупредил он. — Не хотелось бы, чтобы кто-то упал и нарушил картину.

Мы отстали, и доктор Германюк в одиночку приблизился к телу, поставил на камень свой черный саквояж и, посветив фонариком, приступил к предварительному осмотру.

Теперь, в свете фонарика, я смогла рассмотреть тело получше. Лицо жертвы потемнело и распухло.

— Пробыла в воде пару дней, — бросил через плечо доктор Германюк. — Вполне достаточно, чтобы всплыть.

— Огнестрельная рана на голове есть? — спросила я.

— Не могу сказать. Похоже, ее било о камни. Вот вернемся, проведу полный рентгеновский анализ, тогда и скажу точно.

Он сфотографировал тело по два раза с нескольких точек. В свете вспышек я успела рассмотреть одежду — темное пальто, свитер с высоким воротом — и короткие темные волосы, схожие по длине с теми, которые я видела на фотографии в водительских правах.

— Мы же знаем, что это Паола Риччи, — сказал Конклин, глядя хмуро на тело.

Я кивнула. Накануне наша поспешность дорого стоила Тайлерам, так что повторять ту же ошибку и делать преждевременный вывод мне никак не хотелось.

— Скорее всего. Но я все же подожду, пока мы удостоверимся в этом на сто процентов.

Глава 48

Когда я вошла в больничную палату, Клэр уже сидели в постели. Она протянула руки, и мы обнялись.

— Полегче, милая. Не забывай, что у меня дырка в груди.

Я отстранилась, расцеловала ее в обе щеки и села рядом.

— Какие новости? Что говорит врач?

— Говорит, что я большая и сильная девочка… — Тут Клэр закашлялась, зажала ладонью рот и предупредительно подняла правую руку. — Больно только, когда кашляю.

— Итак, ты большая и сильная девочка… Что еще? — продолжала я.

— Говорит, что все будет в порядке. Что выпишут скорее всего в следующую среду. Потом какое-то время полежу дома. А там уже и на работу.

— Слава Богу.

— Я благодарю Его с того самого дня, как тот псих меня подстрелил. Уж и не помню, когда это случилось. Знаешь, когда не ходишь на работу, за временем уже не следишь.

— Прошло две недели, Бабочка. Две недели и два дня.

Клэр предложила коробку с шоколадными конфетами, и я взяла первую попавшуюся.

— А что такое с тобой? Выглядишь так, словно провела ночь в багажнике. Или променяла Джо на какого-нибудь восемнадцатилетнего бойфренда?

Я налила нам обеим воды, поставила в стакан Клэр соломинку и подала ей.

— Не променяла. Просто мы расстались. Точнее, я его отпустила.

Она удивленно вскинула брови.

— Не может быть!

Я рассказала, что случилось. Клэр смотрела на меня настороженно и сочувственно и задала лишь пару вопросов. Закончив одну грустную историю, я попила водички и перешла к другой, о том, как меня понизили в сержанты. Теперь уже беспокойство на ее лице проступило очевиднее. Она сокрушенно покачала головой.

— Получается, все случилось почти одновременно? Сначала тебя отправили из кабинета на улицу, а потом ты еще и Джо прогнала? Линдси, мне за тебя тревожно. Ты высыпаешься? Витамины принимаешь? Аппетит хороший?

«Нет. Нет. Нет».

В палату вошла сестра с лекарством и обедом для Клэр. Я устало откинулась на спинку кресла.

— Это все вам, доктор Уошберн. Глотайте. Ешьте.

Клэр приняла пилюли и, как только медсестра вышла из палаты, пододвинула мне поднос:

— Кашка дня. Подкрепись.

Ела ли я сегодня? Вроде бы нет. На тарелке лежали переваренный горошек и мясной рулет. Я подцепила на вилку того и другого. Повторила. И, уже дойдя до мороженого, сообщила, что мы идентифицировали найденное на берегу тело — Паола Риччи.

— Судя по всему, похитители застрелили няню через минуту после того, как втолкнули ее и девочку в машину. Поспешили избавиться. Но проблема в том, что больше у нас ничего нет. Мы не знаем ни того, кто это сделал, ни почему, ни куда увезли Мэдисон.

— Но почему эти мерзавцы не позвонили родителям?

— Вопрос на миллион долларов. Если бы знать. Слишком уж много времени прошло. Думаю, им не нужны деньги Тайлеров.

— Черт!

— Да уж. — Я бросила на поднос пластиковую вилку, откинулась на спинку и посмотрела в окно.

— Линдси?

— Похоже, они убрали Паолу как свидетельницу похищения.

— Логично.

— Но если Мэдисон видела, как убили ее няню… Понимаешь, теперь ведь они живой девочку не отпустят.

Часть третья Отчет

Глава 49

Синди Томас вышла из своей квартиры в Блейкли-Армс, перешла на другую сторону улицы и повернула к редакции «Кроникл», находящейся в пяти кварталах от ее нового дома.

Тем временем для человека по имени Гарри Теннинг, жившего двумя этажами выше Синди, в квартире с видом на задний двор, утро началось не так хорошо. Вцепившись пальцами в уголки письменного стола, Теннинг отчаянно пытался сдержать нарастающую злость. Во дворе, пятью этажами ниже, вот уже несколько минут гавкал пес, и каждый его визг пронзал барабанные перепонки Теннинга, словно остро заточенный вертел.

Он знал, что это за пес.

Рэт-терьер по кличке Барнаби, любимец Марджери Глин, крашеной блондинки и матери-одиночки еще одного проклятого создания, Малыша Оливера. Вся эта троица проживала на первом этаже, беспардонным образом узурпировав задний двор, точно он принадлежал им одним.

Теннинг поправил наушники — специальные наушники «Макс», идеально соответствовавшие форме его ушных раковин, — но надоедливый лай неугомонной собачонки проникал и через них.

Он вытер влажные ладони о футболку — тявканье безмозглого животного беспощадно терзало тонкую ткань его внутреннего мира. В губы и кончики пальцев словно вонзились сотни мелких иголочек, колотилось сердце. И это только начало.

Будь оно проклято.

Неужели тишина такая уж непозволительная роскошь?

На мониторе компьютера уже выстроились ровные шеренги слов и четкие колонны цифр — шестая глава его книги, «Отчет: Статистический сборник двадцатого века».

Книга была больше чем причудой или увлечением. «Отчет» стал смыслом его существования, наследием грядущим поколениям. Не огорчали даже письма от издателей, отказывавшихся публиковать труд. Теннинг бережно складывал их в папку.

Когда-нибудь, когда «Отчет» увидит свет и станет главнейшим, первостепенным справочником для ученых всего мира, он еще посмеется над ними.

Никто не сможет умалить его заслуги. Никто не отнимет труд всей жизни.

Посылая Барнаби мысленные приказы замолчать, Теннинг пробегал взглядом по строчкам — численность погибших от удара молнии, начиная с 1900 г.; высота снежного покрова в Вермонте; достоверно установленные случаи переноса коров торнадо, — когда с улицы донесся новый звук, громыхание остановившегося у дома мусоровоза.

Казалось, еще немного, и череп не выдержит и расколется.

Но он не сумасшедший.

Нет, у него найдется достойный ответ на это бесцеремонное вторжение окружающего мира. Он прижал поплотнее наушники, но писк, скрип, грохот и лай продолжались, проникая в мозг, атакуя все органы чувств. И самое главное, они пробудили Оливера! Этого проклятого ребенка. Сколько можно терпеть такие муки! Почему они не дают ему сосредоточиться? Этот ноющий бесконечно малыш. Этот сраный пес. Давление нарастало. Сдавливало голову. Сдавливало грудь. Если ничего не сделать, он просто лопнет. Взорвется. Все, с него хватит.

Глава 50

Дрожащими пальцами Теннинг завязал шнурки стоптанных, «лысых» кроссовок, вышел в коридор, запер за собой дверь и опустил в карман связку ключей.

Прошел к пожарной лестнице и быстро спустился на нижний уровень — лифтом он не пользовался.

Пройдя через прачечную, он вышел в бойлерную, где ворчали угрюмо старые трубы и где ревел с энтузиазмом сытого новобранца новенький отопительный котел. В углу, у бетонной стены, стоял восемнадцатидюймовый обрезок трубы с поржавевшим шарниром на конце.

Теннинг поднял обрезок, взвесил на ладони, ударил осторожно по ладони — подойдет.

Он повернул направо и спустился по скату к двери, над которой горели буквы «ВЫХОД». В голове, как фейерверки в новогоднюю ночь, вспыхивали с треском идеи — одна кровожаднее другой. Запор поддался легко. Теннинг постоял с минуту, щурясь от солнечного света, определяя положение и оценивая ситуацию. Потом свернул за угол и направился в сторону патио с многочисленными цветниками, появившимися здесь после перестройки здания.

Увидев приближающегося человека, Барнаби снова залаял и запрыгал, натягивая поводок, которым был привязан к сетчатому заборчику. Рядом с ним, в тени, стояла коляска с Малышом Оливером. Тот тоже заскулил.

Лучик надежды пробил завесу тягостных дум.

Вот он, шанс, — двоих разом.

Сжимая в руке обрезок трубы, Теннинг продвигался вдоль стены к источнику воплей и воя.

И тут, в самый неподходящий момент, из своей квартиры на первом этаже вышла Марджери Глин. Стянув волосы в неряшливый узел и заколов его карандашом, она наклонилась, выставляя на всеобщее обозрение несколько квадратных дюймов молочно-бледного бедра, и вынула Оливера из коляски.

Теннинг замер.

Ребенок моментально утих, а вот Барнаби всего лишь сменил мелодию на более энергичную. Марджери прикрикнула на собачку, подхватила сына одной рукой и, прижав заплаканное, слюнявое личико к просевшей груди, вернулась в дом.

Теннинг выступил вперед. Барнаби умолк, выжидающе облизался, рассчитывая на дружескую ласку или, может быть, даже на прогулку в парк, и… снова залаял.

Дубинка взлетела и опустилась. Пес тявкнул жалобно, попытался безуспешно схватить врага за руку, но кусок трубы снова взлетел на фоне безоблачного неба и опустился во второй раз.

Барнаби не издал ни звука.

Заталкивая безжизненное тело в мешок для мусора, Теннинг облегченно вздохнул.

Туда тебе и дорога. Покойся с миром.

Глава 51

Три дня прошло с тех пор, как Мэдисон Тайлер была похищена со Скотт-стрит, а ее няня убита в нескольких ярдах от Альта-Плаза-парка.

В то утро мы снова собрались на летучку: Конклин, четыре инспектора из отдела убийств, Маклин, полдюжины полицейских из отдела тяжких преступлений и я.

Маклин обвел взглядом собравшихся.

— Задерживаться не будем — работы хватает у всех. Что мы имеем? Ничего. У нас нет ничего, кроме таланта. Таланта тех, кто здесь сидит. Так что давайте займемся тем, что мы умеем делать: основательной полицейской работой. А тех, кто молится, попрошу: помолитесь о чуде.

Он распределил задания надень, спросил, есть ли вопросы, — вопросов не было. Заскрипели стулья. Люди поднялись и двинулись к выходу. Я пробежала взглядом по списку извращенцев, допросить которых предстояло нам с Конклином, встала из-за стола и прошла к кабинету Джейкоби.

Увидев меня, он помахал рукой:

— Входи, Боксер. Что у тебя?

— Послушай, в похищении замешаны два человека. Тот, который заставил Паолу и Мэдди сесть в машину, и шофер. Тебе это не кажется странным? У педофилов партнеров обычно не бывает.

— Еще идеи есть? Готов выслушать.

— Хочу вернуться к началу. У нас есть свидетель. Мне нужно с ней поговорить.

— Ох, Боксер, столько лет проработали вместе, и вот — ты мне уже не доверяешь, — проворчал Джейкоби. — Подожди. Ее показания где-то здесь. Сейчас…

Я вздохнула. Он отодвинул чашку с кофе, переложил кекс, сложил газету, подтащил три папки, просмотрел две, нашел нужную и открыл.

— Гильда Грей. Здесь ее номер телефона.

— Спасибо, лейтенант. — Потянувшись за папкой, я вдруг поймала себя на том, что впервые назвала его «лейтенантом». Получилось как-то неловко, словно оговорилась. Может, не заметит?

Заметил. И расцвел.

Я поспешно встала, улыбнулась ему через плечо, вышла из офиса, в котором еще недавно сидела сама, и повернула к нашему с Конклином столу.

Гильда Грей оказалась дома, но предложение приехать в управление приняла в штыки.

— Извините, но прийти я сейчас не могу. В девять тридцать у меня презентация, а потом встреча с клиентом.

— Мисс Грей, речь идет о похищенном ребенке.

— Послушайте, я могу рассказать вам все по телефону, и это займет не больше десяти секунд. Я шла с собачкой по Дивизадеро. С газеткой в руке. Девочка с няней как раз перешли улицу…

— И что потом?

— Понимаете, я не смотрела по сторонам — я следила за Шотци. И держала наготове газетку. А потом мне показалось, что девочка вроде бы вскрикнула. Я подняла голову, но увидела только кого-то в сером пальто. Этот человек открывал дверцу черного мини-вэна. И еще я успела заметить, что няня уже садится в машину.

— Кто-то в сером пальто. Минутку. Вы видели другого? Того, кто сидел за рулем?

— Нет. Я убрала за Шотци, бросила газету в урну и, как мне показалось, услышала громкий хлопок. Мини-вэн как раз поворачивал за угол. Я посмотрела и увидела, как что-то красное брызнуло в заднее стекло. Ужасное зрелище…

— Можете как-то описать человека в сером пальто?

— Почти уверена, это был белый мужчина.

— Высокий, низкий? Какие-то отличительные черты?

— Не обратила внимания. Извините.

Я спросила, когда мисс Грей сможет приехать и посмотреть фотографии.

— А у вас есть фотографии затылков?

— Что ж, спасибо, — сказала я, положила трубку и посмотрела на Конклина. Глаза у него светло-карие, и на секунду я как будто утонула в них.

— Ну что, возьмемся за извращенцев? — спросил он.

— Да, Рич, ничего другого не остается. Принеси-ка себе кофе.

Глава 52

Кеннет Классен жил в Вальехо, и когда мы подъехали к его дому на холме, мыл во дворе свой серебристый «ягуар».

Это был белый сорокавосьмилетний мужчина ростом под шесть футов, с искусственно выправленными чертами лица: вьющиеся волосы, тонкий нос с горбинкой, аквамариновые контактные линзы, идеально ровные сияющие зубы. Красавчик, как и положено человеку его рода занятий. А занимался Кеннет Классен производством порнопродукции.

В полицейском досье говорилось, что несколько лет назад Классена арестовали за попытку договориться о свидании с двенадцатилетней девочкой. Разговор происходил в чат-форуме, и собеседником педофила оказался, на его беду, сорокалетний коп.

Классен отвертелся от реального наказания, заключив сделку с окружным прокурором. Он сдал полиции детского порнографа и отделался длительным условным сроком и крупным штрафом. Тем не менее этот тип продолжал снимать порнофильмы для взрослых, что разрешено законом и не возбраняется даже в таком престижном районе, как Пасифик-Хайтс.

Нас с Конклином Классен встретил лучезарной улыбкой и даже перекрыл шланг.

— Так-так, — сказал он, переводя оценивающий взгляд с меня на моего напарника и обратно. — Интересно. — В следующий момент улыбка поблекла, а взгляд затвердел — любитель сладенького понял, кто к нему пожаловал.

— Кеннет Классен? — Я показала ему жетон. — Сержант Боксер. Со мной инспектор Конклин. У нас к вам несколько вопросов. Вы нас впустите?

— Конечно, да, сержант. Вас — с большим удовольствием. И впущу, и пропущу. — Он мерзко ухмыльнулся, держа шланг перед собой, как готовый к работе инструмент порноактера.

— Придержи язык, придурок, — мягко посоветовал Конклин.

— Шутка, инспектор. Всего лишь шутка. Уж такой я парень. Проходите.

Мы поднялись вслед за Классеном по ступенькам к дубовой двери, прошли через модно отделанную прихожую и оказались в обставленной на современный манер гостиной. Хозяин, однако, не остановился, а проследовал дальше, в кухню и примыкающую к ней стеклянную оранжерею с изобилием папоротников, гардений и кактусов.

Вместо обычных стульев Классен предложил плетеные сиденья, подвешенные на цепях к потолочным балкам. Не успели мы устроиться, как в дальнем конце оранжереи появился неопределенного возраста китаец и, сложив руки перед собой, замер в ожидании.

— Мистер By ждет ваших распоряжений. Чего угодно гостям?

— Ничего, спасибо, — ответила я.

— В таком случае позвольте узнать, что привело вас сюда в это восхитительное во всех прочих отношениях утро?

С трудом балансируя на краешке сиденья, я достала блокнот. Конклин садиться не стал, а принялся расхаживать по оранжерее, разглядывая эротические скульптуры и как бы случайно сдвигая при этом горшки и кашпо.

— Чувствуйте себя как дома, — радушно предложил ему Классен.

— Где вы были утром в субботу? — спросила я.

— В субботу? — Он откинулся на спинку качающегося стула, пригладил ладонью волосы и мечтательно улыбнулся, словно одно лишь воспоминание о субботнем утре доставляло ему сказочное наслаждение. — Снимал «Лунного Мамбо». Прямо здесь. Я сейчас делаю серию двадцатиминутных фильмов. Так называемых спальных короткометражек. — Он снова ухмыльнулся.

— Прекрасно. Мне нужны имена и номера телефонов всех, кто может подтвердить, что вы находились здесь.

— Меня в чем-то подозревают?

— Скажем так, мы включили вас в список лиц, представляющих определенный интерес.

Классен осклабился, словно я отпустила ему комплимент.

— У вас чудная кожа, сержант. Вы ведь не тратитесь на косметику, верно?

— Мистер Классен, не отвлекайтесь. Повторяю, мне нужны имена и номера телефонов. Пожалуйста.

— Хорошо. Никаких проблем. Я распечатаю список.

— Спасибо. — Я достала из кармана фотографию Мэдисон Тайлер, которую носила с собой вот уже третий день. — Вы видели эту девочку?

Его мерзкий, липкий взгляд скользнул по милому личику Мэдисон.

— Это ведь дочка того парня, владельца газеты, да? Конечно, я видел ее. В новостях. — Он повернулся и соблазнительно улыбнулся, едва не ослепив меня блеском своих клыков. — Пожалуй, сделаем по-другому. Так будет проще для всех. Вы не против? Идемте со мной.

Глава 53

Лифт в кладовой представлял собой сосновую коробку шириной чуть больше гроба. Мы вошли в нее втроем, и я, подняв глаза, увидела электронную панель с двумя цифрами — «1» и «4». Промежуточные остановки, по-видимому, предусмотрены не были.

Кабина подняла нас на верхний этаж, и мы вышли в просторное помещение площадью примерно сорок на пятьдесят футов, заставленное мебелью, свернутыми коврами, осветительными приборами и сложенными у стен декорационными задниками. Дальний угол занимало компьютерное оборудование.

Спрятаться здесь было негде, но я все же огляделась, надеясь в глубине души найти следы пребывания ребенка.

— В наши дни все делает компьютер, — заметил небрежно Классен, придвигая кресло и усаживаясь перед огромным ЖК-монитором. — Съемка, монтаж, просмотр — все в одной комнате.

Он щелкнул по клавиатуре, покатал «мышку» по коврику и кликнул курсором по иконке с надписью «Лунный Мамбо».

— Здесь то, что мы отсняли в субботу, — продолжал Классен. — Дата и время указаны, так что алиби надежное — другого и не требуется. Я начал снимать в семь утра, и мы работали весь день.

В динамиках зазвучала латиноамериканская музыка, на экране появилось первое действующее лицо. Молоденькая темноволосая женщина в чем-то черном, что едва ли можно было назвать одеждой, зажигала свечи в спальне.

Камера прошлась по комнате, потом «наехала» на кровать с разлегшимся на ней мужчиной. Закончив со свечами, смуглянка перешла к стриптизу, и мужчина — в котором я узнала самого Классена — оживился, задвигался, приводя себя в рабочее состояние. К звукам музыки прибавились преувеличенно страстные постанывания.

— Какая мерзость, — пробормотала я.

Конклин встал между мной и монитором.

— Я возьму копию.

— С удовольствием вам ее предоставлю. — Классен достал из ящика стола компакт-диск в красной пластиковой коробке и протянул моему напарнику. — Надеюсь, понравится.

— У вас на компьютере есть фотографии детей или фильмы с их участием?

— Черт возьми! Конечно, нет, — деланно возмутился Классен. — Во-первых, это было бы нарушением сделки, на которую я, между прочим, согласился добровольно. А во-вторых, я такими вещами не занимаюсь.

— Вот и прекрасно, — кивнул Конклин. — В таком случае мне бы хотелось просмотреть файлы, а сержант пока пройдется по дому.

— Симпатичное гнездышко, — добавила я. — Мне нравится, как вы его обустроили.

— А если я откажусь? — нахмурился Классен.

— Тогда мы до получения ордера отвезем вас в управление для допроса. А потом конфискуем компьютер и обыщем дом с собаками.

— Пожалуйста, сержант, лестница там.

Я оставила Конклина с режиссером, спустилась на третий этаж и обошла все комнаты. Я открывала все двери, заглядывала в шкафы, проверяла ванные, смотрела и слушала, надеясь услышать или увидеть что-то такое, что вернуло бы надежду.

В спальне на втором этаже мистер By менял постельное белье. Я предъявила ему жетон и показала фотографию Мэдисон Тайлер:

— Вы видели эту девочку?

Он решительно покачал головой — нет.

— Сдесь дети нет. Миста Классен не люпить дети. Нет дети!

Минут через десять я вышла наконец на улицу и с облегчением вдохнула холодного, чистого воздуха. За спиной тяжело хлопнула дубовая дверь.

— Весело, — сказала я.

— Надо проверить его алиби. — Конклин сложил пополам и убрал в блокнот лист со списком имен.

— Проверим, конечно. Послушай, Рич, как думаешь, этот Классен, он нормальный?

— Думаю, у него реакция на все, что движется.

Мы уже сели в машину, когда из дома вышел Классен и, одарив нас еще одной ослепительной улыбкой, помахал рукой:

— Пока-пока!

Беззаботно насвистывая, он включил воду и направил шланг на буфер серебристого «ягуара». Наш скромный «форд» поспешил отвалить от тротуара.

Глава 54

Мы с Конклином снова сидели друг против друга за нашим общим столом. Рядом с телефоном лежала внушительная стопка сообщений от доброжелателей и добровольных информаторов, сообщавших, что Мэдисон Тайлер видели в самых разных местах — от Жираделли-сквер в Сан-Франциско до японской Осаки.

Передо мной лежал присланный доктором Германюком отчет о вскрытии Паолы Риччи. Главный вывод: причина смерти — выстрел в голову. Убийство.

К отчету доктор Германюк приложил записку. Я прочитала ее вслух.

«Сержант Боксер, одежду отправили в криминалистическую лабораторию. Я попросил ответить на вопрос, была ли жертва изнасилована, но на ответ не рассчитываю — тело слишком долго пребывало в воде. Рана сквозная. Пуля не обнаружена.

С уважением, Х. Г.».
— Тупик. Девочки скорее всего в живых уже нет. — Конклин провел ладонью по волосам. — Убийство их не останавливает. Больше о похитителях нам ничего не известно.

— Так что же мы упускаем? У нас есть невнятное описание одного из похитителей и машины. Мы не знаем номера машины, у нас нет никаких улик с места преступления — ни окурков, ни жевательной резинки, ни гильз, ни отпечатков. Нет даже записки с требованием выкупа, черт бы ее побрал.

Откинувшись на спинку стула, Конклин уставился в потолок.

— Знаешь, на сексуальных маньяков похитители не похожи. Действовали они, скорее, как обычные бандиты. Паолу застрелили прямо в машине, через минуту после похищения. Как это понимать?

— Стрелок нервничал. Может, был под кайфом. Может, они просто выполняли чье-то поручение. Может, Паола стала нежелательной свидетельницей, вот они от нее и избавились. Или попыталась сопротивляться, и кто-то запаниковал. Но вообще-то, Ричи, ты прав. На все сто. — Стул скрипнул — Конклин вернул его в нормальное положение. — Надо взяться за расследование с другого конца. Проработать версию с Паолой Риччи. — Я похлопала по отчету о вскрытии. — Даже мертвая она может привести нас к Мэдисон.

Конклин уже звонил в итальянское консульство, когда сидевшая неподалеку Бренда повернулась ко мне и, прикрыв ладонью трубку, прошептала:

— Линдси, тебе звонок по четвертой линии. Не представился. Голос… какой-то странный. Жуткий. Я уже попросила отследить.

Я кивнула и ткнула пальцем в кнопку. Сердце беспокойно заколотилось.

— Сержант Боксер.

— Скажу один раз и больше повторять не буду, — произнес измененный голос. Звучал так, словно со мной разговаривала лягушка. Я сделала знак Конклину, чтобы проследили звонок.

— Кто вы?

— Не важно, — проквакал голос. — С Мэдисон Тайлер все в порядке.

— Откуда вы знаете?

— Скажи что-нибудь, Мэдди.

После короткой паузы в трубке послышался другой голос — детский, взволнованный, несчастный.

— Мамочка? Мамочка?

— Мэдисон? — крикнула я.

И снова «лягушка»:

— Передайте родителям, что они сделали большую ошибку, обратившись в полицию. Отзовите псов, иначе Мэдисон пострадает. Очень сильно. Если прекратите поиски, девочка останется в живых, но в любом случае Тайлеры ее больше не увидят.

И молчание.

— Алло? Алло?

Услышав гудки, я швырнула трубку на рычаг.

— Бренда, операторскую. Быстро!

— О чем это он? — крикнул Конклин. — Что значит «они сделали большую ошибку, обратившись в полицию»? По-твоему, это была Мэдисон?

— Не знаю. Не знаю!

— Какого черта! — Конклин швырнул телефонный справочник в стену.

У меня закружилась голова. К горлу подступила тошнота.

Все ли в порядке с девочкой?

И почему ее родители не должны были звонить в полицию? Может быть, они уже получили требование о выкупе? Может быть, похитители уже выходили с ними на связь? Но почему мы ничего не знаем?

Все, кто был в комнате, смотрели на меня, а стоявший позади Джейкоби буквально дышал в шею. Мы ждали, и ответ пришел быстро. Из операторской сообщили результат отслеживания.

Звонивший воспользовался незарегистрированным сотовым телефоном, так что определить его местонахождение не удалось.

— Голос был измененный, — сказала я Джейкоби. — Отправлю запись в лабораторию.

— Сначала ее должны прослушать родители. Может быть, они узнают голос дочери.

— Думаю, какой-то псих развлекается. Может, он кончает от таких шуточек, — сказал Конклин, когда лейтенант отошел. — Хорошо бы. Потому что псов мы уж точно отзывать не станем. Пусть и не рассчитывают.

Я не знала, что сказать. Потому что в голове билась одна лишь страшная мысль.

Неужели мы слышали последние слова Мэдисон Тайлер?

Глава 55

Бренда Фрегози работала в отделе убийств уже несколько лет и сейчас, хотя ей было всего лишь двадцать пять, вела себя как курица-наседка.

Пока я разговаривала по телефону с Генри Тайлером, она то и дело качала головой, сочувственно вздыхала, а потом протянула листок. Сообщение было короткое, но разобраться в угловатом почерке Бренды не так-то просто:

«Клэр хочет, чтобы ты пришла в больницу сегодня к шести вечера».

Я взглянула на часы — почти шесть.

— Она в порядке?

Бренда пожала плечами.

— Судя по голосу, в порядке.

— Сказала еще что-нибудь?

— Могу процитировать дословно: «Бренда, пожалуйста, скажи Линдси, что ей нужно быть в больнице в шесть. Большое спасибо».

Но ведь мы виделись всего лишь накануне. Что случилось?

По пути в Муниципальную больницу Сан-Франциско меня не оставляли в покое тревожные мысли. Однажды, рассказывая о работе мозга, Клэр упомянула такой интересный факт: оказывается, когда ты чувствуешь себя хорошо, то уже не можешь представить, как было, когда ты чувствовал себя плохо. Когда же ты чувствуешь себя плохо, то не можешь представить, как будет, когда все наладится.

Посасывая таблетку альтоида, я снова и снова, как приговоренная, слышала ломкий детский голосок, зовущий мамочку. Прибавить ко всему этому мое, мягко говоря, неприязненное отношение к лечебным учреждениям вообще — оно сложилось лет пятнадцать назад, когда в больнице умерла моя мать, — и нетрудно понять, с каким чувством я въехала на больничную стоянку.

Поговорить бы с Джо. Излить ему все свое отчаяние после трех дней блужданий в темноте, пожаловаться на собственное бессилие, на беспросветный мрак впереди.

В кабине лифта мысли снова перескочили на Клэр. Я смотрела на собственное отражение в стальной двери и видела изможденное, словно пересушенное лицо. Попытка взбить поникшие кудряшки завершилась безрезультатно, а потом дверцы разошлись, и я вышла в коридор, пропахший антисептиком и наполненный холодным белым светом послеоперационного отделения.

Разумеется, меня опередили. Юки и Синди уже придвинули стулья к кровати, на которой восседала Клэр — в цветастой ночной рубашке, с загадочной улыбкой в духе Моны Лизы.

Женский клуб в сборе — но почему?

— Привет всем. — Я обошла кровать, чмокнула Юки и Синди, обняла осторожно Клэр. — Шикарно выглядишь. — Похоже, предчувствие не оправдалось — вокруг Клэр никто не суетился, датчики спокойно перемигивались. Напряжение схлынуло, и мне стало вдруг так легко, что даже закружилась голова. — По какому случаю собрались?

— Представляешь, отказывалась говорить, пока ты не придешь, — сказала Юки.

— Ладно, ладно! — перебила ее Клэр. — Слушайте, я хочу выступить с заявлением.

— Ты беременна, — вставила Синди.

Клэр рассмеялась, и все посмотрели на Синди.

— Да ты спятила, подружка, — сказала я. — Вот только ребенка Клэр сейчас и не хватало — в сорок три года, с двумя почти взрослыми сыновьями.

— Хотя бы намекни, — попросила Юки. — Дай подсказку.

— Ну, ребята, с вами никакого сюрприза не получится, — покачала головой Клэр, все еще смеясь.

Мы все повернулись к ней, разинув рты.

— Мне уже сделали анализ крови. И наша мисс репортер, как всегда, попала в точку.

— Ха! — Синди, похоже, и сама не ожидала от себя такой проницательности.

— Не попади я в больницу, так бы, наверно, ничего и не заметила до самых схваток.

— Что ты сказала? — воскликнули мы разом. — Не может быть! Шутишь! И какой же срок?

— Сонограмма показывает, что малыш в полном порядке, — заявила Клэр с торжественно-умиротворенным выражением лица, какое можно видеть у статуй Будды. — Мой чудо-малыш!

Глава 56

От дальнейшего участия в торжестве пришлось отказаться — я и так уже опаздывала на совещание у комиссара Траччио во Дворце правосудия. Я вошла в кабинет в тот самый момент, когда шеф усаживал в кожаные кресла чету Тайлер; Джейкоби, Маклин и Конклин уже подтащили стулья и образовали вокруг большого стола что-то вроде заградительного барьера.

Тайлеры выглядели не лучшим образом, как будто если и спали последние восемьдесят четыре часа, то только на ногах. Смотреть на них было тяжело — серые лица, впалые щеки, понурые плечи. Сейчас, в ожидании прослушивания, они буквально разрывались между надеждой и отчаянием.

На стол поставили магнитофон. Я наклонилась, включила запись, и комнату наполнил жуткий квакающий голос. Потом прорвался детский крик: «Мамочка? Мамочка?»

Я остановила пленку. Элизабет Тайлер инстинктивно протянула руку к магнитофону, потом отвернулась, схватила мужа за руку, уткнулась лицом в его плечо и всхлипнула.

— Вы узнали голос? — спросил Траччио. — Это ваша дочь?

Оба утвердительно кивнули.

— Слушать остальное вам будет еще тяжелее. Но мы настроены оптимистично. По крайней мере в момент звонка Мэдисон была жива.

Я снова включила запись, незаметно наблюдая за лицами Тайлеров. Когда неизвестный заявил, что Мэдисон останется жить, но они никогда ее не увидят, на них отразились смешанные чувства.

— Мистер и миссис Тайлер, можете ли вы объяснить, что имел в виду похититель, когда сказал, что вы сделали большую ошибку, обратившись в полицию? — спросила я.

— Мы понятия не имеем, — бросил раздраженно Генри Тайлер. — Да и чего им бояться? Вы же не нашли ни одной улики. У вас даже нет подозреваемого. Где ФБР? Почему они не ищут Мэдисон?

Ему ответил Маклин:

— Мы работаем в контакте с ФБР. Используем их ресурсы, их базы данных. Но Бюро не может напрямую заниматься расследованием, пока у них не будет оснований полагать, что Мэдисон вывезли за пределы штата.

— Так скажите им, что ее вывезли!

— Мистер Тайлер, — подал голос Джейкоби, — сейчас нас интересует следующее: получали ли вы какое-либо уведомление от похитителей? Обращались ли они к вам с требованием не привлекать полицию? Имел ли место какой-нибудь контакт между вами?

— К нам никто не обращался, — ответила Элизабет и повернулась к мужу: — Генри? Тебе в офис никто не звонил?

— Никто. Клянусь тебе.

Глядя на Тайлеров, я думала о Паоле Риччи.

— Вы сказали, что мисс Риччи пришла к вам с отличными рекомендациями. Кто рекомендовал ее вам?

Элизабет подалась вперед.

— Паолу направили к нам из бюро. Посредников не было.

— Что это за бюро? — спросил Маклин, впиваясь в нее глазами.

— Бюро по трудоустройству. Они отыскивают, финансируют и обучают хорошо воспитанных девушек из-за границы. Потом оформляют все необходимые документы и подыскивают для них работу. У Паолы были чудесные рекомендации как из агентства, так и из Италии. Она очень порядочная и работящая молодая женщина. Мы все любили ее.

— Бюро получает комиссионные от нанимателей? — спросил Джейкоби.

— Да. Мы заплатили им, кажется, восемнадцать тысяч долларов.

При упоминании о деньгах у меня по коже пробежал холодок.

— Как называется это бюро?

— «Уэстбери»… Нет, «Уэствуд реджистри», — ответил Генри Тайлер. — Вы поговорите с ними?

— Да, обязательно. И, пожалуйста, никому не рассказывайте об этом звонке, — предупредил лейтенант. — Возвращайтесь домой. Будьте около телефона. А что касается агентства, то его оставьте нам.

— Вы с ними свяжетесь? — снова спросил Генри Тайлер.

— Мы займемся ими плотно.

Глава 57

Заряжая тарелками посудомойку, Синди ухитрялась еще и разговаривать с Юки по телефону.

— Он такой забавный, — говорила она, имея в виду Вита Эвинга, симпатичного репортера из «Чикаго трибюн», с которым познакомилась месяц назад на суде по делу Муниципальной больницы.

— Парень в очках, да? Тот, что сбежал из зала суда через запасной выход? И еще поднял тревогу? — Юки улыбнулась, вспомнив, как было дело.

— Да, тот самый. Большой шутник. Называет себя братом-«ботаником» Кларка Кента. — Синди рассмеялась. — Грозит прилететь в город и утащить меня на обед. Может быть, газета отправит его освещать процесс над Бринкли.

— Подожди-ка, — осадила ее Юки. — Ты же не собираешься брать пример с Линдси? Я имею в виду, что Вит живет в Чикаго. Зачем начинать междугородные отношения, если заранее знаешь, что они обречены?

— Ну… я подумала, что уж как-то очень давно… как бы это сказать… не позволяла себе ничего такого.

— Вот и я тоже, — вздохнула Юки. — Я не только не помню когда, но уже и не помню с кем!

Синди усмехнулась, и тут Юки попросила подождать минутку, пока она ответит на входящий звонок.

— Поболтать не дают, — пожаловалась она через несколько секунд. — Рыжий Пес призывает. Придется бежать.

— Иди, иди. Увидимся в суде.

Синди положила трубку и включила посудомоечную машину, потом опорожнила мусорную корзину, завязала мешок, вышла в коридор и нажала кнопку лифта. Кабина с глухим стуком поднялась. Дверцы открылись, но Синди вошла только после того, как убедилась, что в ней никого нет.

Думая о Вите Эвинге, она вспомнила о Линдси и Джо и о том, что такие междугородные отношения напоминают русские горки.

Сначала весело, а потом тошнит.

Местный бойфренд выглядел предпочтительнее еще и с той точки зрения, что жизнь в одиночестве в этом странном доме становилась все беспокойнее. Она нажала нижнюю кнопку, и недавно покрашенный старый лифт, покачиваясь, двинулся вниз. Через минуту Синди вышла в сырой, полутемный подвал.

Не успела она отнести мешок к мусорному контейнеру, как услышала приглушенный женский плач, к которому тут же присоединился жалобный детский крик.

Это еще что такое?

Обогнув угол подземного склепа, Синди увидела светловолосую женщину примерно ее возраста, державшую на руках младенца. У ног женщины лежал черный пластиковый пакет.

— Что случилось? — спросила Синди.

— Мой песик, — всхлипнула женщина. — Вы только посмотрите!

Она наклонилась и, повернув пакет, приподняла верхний край. Синди увидела черную с белыми пятнами собачку с окровавленной головой.

— Выпустила всего на минутку, — пожаловалась блондинка. — Отнесла малыша в квартиру, а когда вернулась, его уже не было… Ох, Господи… Я уже позвонила в полицию, сообщила, что его украли, и тут… А ведь это сделал кто-то из живущих в нашем доме. Кто-то из наших соседей забил бедняжку Барнаби до смерти!

Глава 58

Было утро среды. Со времени похищения Мэдисон Тайлер прошло четыре дня. В половине девятого мы с Конклином припарковались на стройучастке неподалеку от угла Уэйверли и Клэй. Пар от кофе оседал на ветровом стекле, мешая вести наблюдение. Машины шли плотной чередой, огибая выстроившиеся в два ряда фургончики службы доставки. По узким, сумрачным улочкам Чайна-тауна спешили пешеходы.

Я не сводила глаз с трехэтажного строения из красного кирпича, расположенного примерно на середине Уэйверли. Первый этаж здания занимала «Китайская аптека Вонга», два других арендовало бюро по трудоустройству «Уэствуд реджистри».

Чутье подсказывало, что здесь мы найдем ответы по крайней мере на некоторые вопросы и, возможно, отыщем ту ниточку, что связывала Паолу Риччи с похищением. Или что-то еще.

В 8.35 передняя дверь открылась. Из дома вышла женщина с мусорным мешком.

— Ну что, начинаем, — сказал Конклин.

Мы быстро перешли улицу и перехватили женщину в тот момент, когда та закрывала за собой дверь. Я показала жетон.

— А я волнуюсь, когда же полиция вспомнит о нас. Хозяева сейчас в отъезде. Вы не могли бы прийти в пятницу?

Ей было за тридцать. Худенькая, стройная, с темными волосами до плеч, симпатичная и, похоже, постоянно чем-то озабоченная, на что указывали залегшие на лбу глубокие вертикальные морщинки.

— Конечно, — улыбнулся Конклин, — но у нас есть вопросы и к вам. Если вы не против, мы хотели бы получить ответы прямо сейчас.

Бренда, которая знает Конклина уже несколько лет и относится к нему с нескрываемой симпатией, говорит, что Рич притягивает девушек как магнит. И это истинная правда. Ему даже стараться не надо, все получается естественно, само собой.

Женщина с некоторым сомнением посмотрела на меня, потом перевела взгляд на моего напарника и открыла дверь пошире.

— Меня зовут Мэри Джордан. Я здесь и офис-менеджер, и бухгалтер, и смотрительница, и мамочка, и все остальное. Что ж, проходите.

Я подмигнула Конклину, и мы проследовали за мисс Джордан сначала в фойе, а потом и в ее офис, крохотную комнатку с письменным столом напротив двери. Обстановку дополняли два стула и висящая на стене фотография, изображавшая нашу новую знакомую в окружении десятка молодых женщин, вероятно нянь.

Мисс Джордан явно нервничала, и я сразу обратила на это внимание. Она села за стол, пожевала губу, поднялась, убрала в шкаф три толстые папки, снова села, поправила часики на руке, повертела в пальцах карандаш. Я не выдержала:

— Что вы думаете о похищении Паолы и Мэдисон Тайлер?

— Даже не знаю, что сказать. Я в полной растерянности.

Джордан покачала головой и заговорила быстро, без пауз, на одном дыхании.

Сообщила, что в «Уэствуд реджистри» она единственный штатный работник. Что еще две женщины, преподаватели, работают на временной основе. Что других мужчин, кроме совладельца агентства, в бюро нет, как нет и мини-вэнов, ни черных, ни каких-либо иных.

Владельцами агентства были Пол и Лора Ренфро, муж и жена. Пол в данный момент проводил встречи с потенциальными клиентами, где-то севернее Сан-Франциско.

Лора же отправилась в Европу — набирать новых девушек. Из города супруги уехали еще до похищения.

— Они хорошие, приятные люди, — уверила нас мисс Джордан.

— Вы давно их знаете?

— Я пришла в «Уэствуд реджистри» сразу после того, как они перебрались сюда из Бостона, примерно восемь месяцев назад. Все шло прекрасно… — Она вздохнула. — Теперь, когда Паолу убили, а Мэдисон… похитили… Не очень-то хорошая реклама, верно?

В ее глазах блеснули слезы. Мэри выдвинула ящик, достала розовую салфеточку, вытерла лицо.

— Мисс Джордан, — сказала я, наклоняясь к ней через стол, — вас ведь что-то гложет, да? Что случилось?

— Ничего… все в порядке.

— Ну уж нет. Я же вижу.

Она шмыгнула носом.

— Просто я любила Паолу. Мы были подругами. Это я устроила ее к Тайлерам. Я. Если бы не я, Паола была бы жива!

Глава 59

— Вот здесь они и живут, — сказала мисс Джордан, когда мы поднялись на административный этаж. — Это их квартира. — Она указала на выкрашенную зеленой краской дверь в конце коридора. На двери висел замок.

— А зачем замок? — спросила я.

— Они вешают его, когда оба уезжают. Так оно и лучше. Меньше проблем. Не нужно беспокоиться, и девушки не суют нос, куда не следует.

Сверху донесся звук шагов. Кто-то пробежал.

— У нас там общая комната, — объяснила Джордан, приглашая продолжить экскурсию. — Справа — конференц-зал. — Она кивнула в сторону деревянной лестницы. — А там, выше, спальня. Девушки, пока не устроятся в семьи, живут в агентстве. Моя комната тоже наверху.

— И сколько у вас сейчас девушек? — спросила я.

— Сейчас немного, четверо. Лора, когда вернется из Европы, привезет с собой, наверно, еще столько же.

Все утро мы провели в конференц-зале, расспрашивая девушек, которые одна за другой спускались вниз. Все приехали из Европы, все отлично владели английским. Возраст варьировался от восемнадцати лет до двадцати одного года. Ни одна не сообщила ничего нового о Паоле, ни одна не отозвалась дурно о супругах Ренфро. Ни подозрений, ни предположений — ничего.

— Когда Паола еще жила здесь, она каждый вечер молилась на коленях, — поведала нам девушка по имени Луиза. — Она была девственницей!

Вернувшись в офис мисс Джордан, мы спросили, есть ли у неекакие-то мысли насчет того, кто мог похитить Паолу и Мэдисон. Мэри лишь развела руками. Зазвонил телефон, и она взяла трубку.

— Может, взломать тот замок на двери? — предложил шепотом Конклин.

— Хочешь сменить место работы? Пойдешь подметать улицы?

— Кто знает, возможно, оно того стоит.

— Не выдумывай. Даже если бы у нас было что-то против Ренфро, Мэдисон Тайлер здесь определенно нет. Мамочка бы проговорилась.

Мы уже уходили и спускались по ступенькам, когда мисс Джордан окликнула нас и, догнав, схватила Конклина за руку.

— Я все думаю и никак не могу решиться. Может быть, это просто сплетни и ничего больше, а мне бы не хотелось причинять кому-то неприятности.

— Можете не беспокоиться, Мэри, — утешил ее Конклин. — Если вам что-то известно или вы думаете, что вам что-то известно, вы должны рассказать нам.

Джордан оглянулась и, убедившись, что поблизости никого нет, снова повернулась к Конклину.

— Я тогда только начала работать в «Уэствуд реджистри», — понизив голос, заговорила она. — И одна девушка рассказала мне кое-что, но взяла обещание, что я никому больше не скажу. По ее словам, одна из выпускниц агентства ушла из дома, куда ее направили, никого не предупредив. И дело не в плохих манерах — у Ренфро остался ее паспорт, а без него на другую работу не устроиться.

— А в полицию о ее исчезновении сообщили?

— Думаю, что да. Но я знаю только то, что сказали. Что Хельга Шмидт пропала, и никто о ней больше ничего не слышал!

Глава 60

Синди пришла на собрание жильцов, когда страсти кипели уже вовсю. В фойе, куда набилось сотни две народу, яблоку было негде упасть. Председатель жилищного совета, Ферн Гальперин, маленькая, симпатичная женщина в очках, чья голова едва выступала над волнующейся толпой, тщетно пыталась перекрыть шум и гам.

— Пожалуйста, говорите по очереди! Не все сразу! По одному, — призывала мисс Гальперин. — Марджери, что вы хотите сказать?

Привстав на цыпочки, Синди увидела Марджери Глин, ту самую женщину, с которой познакомилась накануне возле мусорного контейнера. Сейчас она сидела на диванчике с еще тремя жильцами.

— Бланк! Из полиции мне прислали пустой бланк. Они и не собираются ничего делать. Собаки их не интересуют. А Барнаби был для меня почти ребенком. Теперь, когда его нет, я и нос из квартиры боюсь высунуть. И что мне делать? Заводить другую собаку? Или, может быть, купить пистолет?

— Мне это так же неприятно, как и вам. И страшно тоже, — отозвалась Ферн Гальперин, прижимая к груди крохотную собачонку. — Но оружие… это уж слишком! Кто еще?

Поставив на пол сумку, Синди повернулась к красивой брюнетке, стоявшей рядом с закусочным столиком.

— Что тут происходит? — шепотом спросила она.

— Слышали о Барнаби?

— К сожалению, да. Я как раз спустилась в подвал, когда Марджери нашла его.

— Какая мерзость! Барнаби, конечно, был не подарок, но чтобы убивать… Нет, это уже чистое сумасшествие. У нас ведь не Нью-Йорк!

— А было что-то еще? Просветите, я тут новенькая.

— С удовольствием. Так вот, случай с Барнаби не первый. Пару месяцев назад в лестничном колодце нашли мертвого пуделя миссис Нили, так эта бедняжка обвинила — кого бы думали? — себя саму! Потому что, мол, позабыла запереть дверь.

— Я так понимаю, что кто-то в этом доме сильно не любит собак.

— Да уж, — кивнула брюнетка. — Но это еще не все. В прошлом месяце мистер Фрэнкс, человек приятный во всех отношениях — он жил на втором этаже, — выехал из квартиры посреди ночи. Оставил Ферн конверт с записками угрожающего содержания, которые ему подсовывали под дверь на протяжении едва ли не полугода.

— И чем же ему угрожали?

— Смертью! Представляете?

— Но почему он не обратился в полицию?

— Думаю, обращался, но письма были анонимные. Копы поговорили с ним, задали положенные вопросы, а потом спустили дело на тормозах. Типичная ситуация.

— А у мистера Фрэнкса, надо полагать, была собака?

— Нет. У него была стереосистема. Кстати, я — Дебби Грин. — Брюнетка широко улыбнулась и протянула руку. — Из «2F».

— А я Синди Томас. Из «3B».

— Приятно познакомиться, Синди. И добро пожаловать в «Кошмар на Блейкли-Армс».

Синди неуверенно улыбнулась.

— Так вы не боитесь?

— Немного боюсь, — вздохнула Дебби. — Но у меня совершенно фантастическая квартира… Я сейчас встречаюсь с одним парнем. Надеюсь, уговорю его переехать.

— Везет же людям.

Между тем председатель предоставила слово пожилому сутулому джентльмену.

— Прошу вас, мистер Хорн.

— Спасибо. Что меня больше всего тревожит, так это то, что все делается исподтишка. Записки с угрозами под дверью. Убитые животные. Думаю, Марджери кое в чем права. Если полиция не способна нас защитить, давайте защищаться сами. Сформируем патруль из жильцов…

Продолжить не позволил взрыв голосов.

— Спокойно, народ! — закричала мисс Гальперин. — Поднимайте руки, пожалуйста! Том, вы хотите что-то сказать?

Мужчина лет тридцати поднялся со стула. Невысокий, худощавый, лысоватый, он стоял как раз напротив Синди у противоположной стены.

— Хочу сказать, что патруль пугает меня еще больше. Человек, терроризирующий Блейкли-Армс, вполне может записаться в этот патруль, и тогда ему уже не обязательно действовать исподтишка. Будет разгуливать по всему дому на законных основаниях. Как вам такой вариант? Не страшно?

— В Блейкли-Армс проживает триста восемьдесят пять человек, и здесь сейчас присутствует больше половины. Шансы примерно пятьдесят на пятьдесят, что наш доморощенный террорист тоже здесь. Среди нас.

Глава 61

Юки еще никогда не видела Леонарда Паризи сердитым. Рыжий Пес, как называли его за глаза, был действительно рыжим, имел рост за шесть футов, весил больше двухсот фунтов и отличался любезностью, учтивостью и доброжелательностью. Но сейчас его темные глаза метали молнии, а кулак поднимался и молотом падал на стол.

Тарелочки с остатками китайских деликатесов послушно подпрыгивали.

Пятеро сидевших вокруг стола новых помощников окружного прокурора застыли в изумлении и страхе. Все, за исключением Дэвида Хейла, некстати обмолвившегося, что, мол, дело Альфреда Бринкли — это «верняк».

— Такого понятия, как «верняк», не существует! — проревел Паризи. — Про О. Джея говорили, что дело верняк.

— И про Роберта Дарста, — подала голос Юки.

— Точно. — Паризи прошелся взглядом по собравшимся. — Дарст признался, что убил соседа, разрубил его на куски и утопил в океане, — и жюри присяжных сочло его невиновным. С той же проблемой, Дэвид, мы можем столкнуться и в деле Бринкли. У нас есть его записанное на пленку признание и добрая сотня свидетелей. Мало того, преступление снято на видео. И тем не менее это дело — не верняк.

— Но почему, Леонард? — не согласился Хейл. — Камера запечатлела самый момент убийства. Это прямое, неоспоримое доказательство.

Паризи усмехнулся.

— Ты прямо-таки бульдог, Дэвид. Молодец. Все помните дело Родни Кинга? — спросил он, ослабляя галстук. — Родни Кинг, чернокожий, с условным сроком, отказался выйти из машины, когда его остановили за превышение скорости. Четверо белых полицейских вытащили его и отделали дубинками. Нанесли пятьдесят шесть ударов. Все было снято на видеопленку. Дело дошло до суда. Полицейских оправдали, и именно с этого в Лос-Анджелесе начались беспорядки. Так что даже наличие видеозаписи не означает, что дело автоматически попадает в категорию верных. Увидев пленку с избиением Родни Кинга в первый раз, вы будете шокированы. Посмотрите второй раз — возмутитесь. Но если показать вам запись двадцать раз, ваш мозг просто обойдет все острые углы. Да, вы запомните сцену. Несомненно. Но шока уже не будет. И возмущения тоже. Все в этой стране, у кого есть телевизор, видели сделанную Джеком Руни запись. Все видели, как Альфред Бринкли убил четырех человек. Все видели это много-много раз. И шокирующий эффект утратил силу. Понятно? Идем дальше. У нас есть запись. Мы обязаны выиграть дело. И мы приложим все силы, чтобы отправить Бринкли в камеру смертников.

— У нас умный, ловкий и цепкий противник — Барбара Бланко. — Паризи откинулся на спинку кресла. — Общественным защитником она работает не из-за денег. Она верит своему клиенту, и присяжные это почувствуют. А потому мы должны быть готовы ко всему. Все, лекция окончена.

В конференц-зале воцарилось почтительное молчание.

— Юки, мы что-нибудь упустили?

— Думаю, закрыли все пункты, сэр.

— Как самочувствие?

— Отличное, Лен. Я готова. Даже не терпится.

— Понятно. Вам ведь двадцать восемь. Но моя красавица должна прежде всего хорошенько выспаться. Встречаемся завтра, в половине восьмого, здесь же. Всем остальным быть начеку. После полудня у нас вскрытие.

Юки попрощалась с коллегами и вышла из зала, чувствуя приятное возбуждение. Как же ей повезло! Завтра в суде она будет представлять сторону обвинения вместе с самим Леонардом Паризи!

И что бы там ни говорил Лен насчет того, что верняков в их деле не бывает, как бы ни предостерегал, Юки была уверена в успехе. Бринкли — не О. Джей Симпсон и даже не Роберт Дарст. Он не «звезда», ему не симпатизирует пресса. Еще совсем недавно он спал на улице с заряженным револьвером в кармане. Он убил четырех совершенно не знакомых ему людей.

Никакое жюри присяжных не позволит такому маньяку выйти на свободу и снова разгуливать по улицам Сан-Франциско. Ведь так?

Часть четвертая Народ против Альфреда Бримкли

Глава 62

Перед входом Юки поставила свой кейс на стол рядом с кейсом Леонарда. Они прошли через металлодетектор, затем через первые двойные двери в маленький вестибюль и уже потом, через вторые двойные двери, непосредственно в зал заседаний.

Публика отозвалась на появление приглушенным гулом голосов: рядом с рослым (шесть футов и два дюйма) и массивным Рыжим Псом по центральному проходу шагала невысокая — пять и три с каблуками! — миниатюрная женщина в сером с жемчужным отливом костюме. Распахнув калитку, Леонард галантно пропустил помощницу вперед, затем проследовал за ней и по-хозяйски устроился за столом.

Радостное возбуждение моментально сменилось нервным волнением. Приготовления закончились, и ожидание только натягивало нервы. Юки поправила лацканы костюма, выровняла стопку бумаг на столе и бросила взгляд на часы. До начала заседания оставалось пять минут, а за столом защиты все еще никого не было.

В зале снова зашумели, и Юки, оглянувшись, увидела то, от чего ее сердце почти остановилось. Она толкнула локтем Леонарда, и он тоже повернулся.

По проходу шел Альфред Бринкли. Без бороды, гладко выбритый и коротко подстриженный, в дешевом синем костюме и при галстуке он выглядел не более опасным, чем рисовый пудинг.

Но не Бринкли был причиной того, что у нее похолодело в груди и отвисла челюсть.

Рядом с ним не было Барбары Бланко. Ее место занимал мужчина лет сорока, с ранней сединой в густых волосах, в темно-сером костюме от Бриони и желтым галстуком от Армани. Юки моментально узнала нового защитника Бринкли.

Впрочем, его знали все.

— А, черт! — криво улыбаясь, выругался Паризи. — Микки Шерман. Вы ведь его знаете?

— Еще бы. Несколько месяцев назад вместе защищали одну мою подругу.

— Да, помню. Лейтенант из отдела убийств. Ее, кажется, обвиняли в превышении полномочий? — Паризи снял очки, аккуратно протер платком стекла. — Что я говорил вчера вечером?

— Что нужно быть готовым к любым неожиданностям.

— И к сожалению, оказался прав. Что можете рассказать о нем? О том, что Шерман никогда не отворачивается от камеры, я и сам знаю.

— Играет только первые роли. Мелочами не занимается. Предоставляет другим затыкать щели.

Некоторое время назад Микки Шерман ушел с должности заместителя юридического советника городского муниципалитета и занялся частной практикой, открыв собственное небольшое бюро. Защищать Бринкли он взялся, конечно, не из-за денег, а с тем расчетом, что поднятая прессой шумиха станет прекрасной рекламой для «Шерман и ассошиэйтед». При условии, что он выиграет.

— Что ж, большого штата у него больше нет, — сказал Паризи. — Будем надеяться, что все щели он не прикроет, а наше дело — найти их и разворотить. Если понадобится, ломом. Впрочем, его первую большую проблему я вижу уже сейчас.

— Да, — кивнула Юки. — Альфред Бринкли вовсе не выглядит сумасшедшим. Но, Лен, Микки Шерман тоже это понимает.

Глава 63

Юки вытянулась по стойке «смирно» — свое место на возвышении занял судья Норман Мур. Справа — «Олд глори», государственный флаг Соединенных Штатов, слева — флаг штата Калифорния, прямо перед ним — термос с кофе и лэптоп.

Заседание началось. Двести человек в зале получили разрешение садиться.

Судья Морган считался человеком справедливым, не склонным вмешиваться в прения сторон и прибегающим к молотку только тогда, когда эти прения заходили слишком далеко и превращались в перебранку.

Неспешно и детально проинструктировав присяжных — на это ушло добрых пятнадцать минут, — он повернулся наконец к Леонарду Паризи:

— Сторона обвинения готова?

— Мы готовы, ваша честь.

Паризи поднялся, застегнул среднюю пуговицу пиджака, вышел к скамье присяжных и почтительно поклонился. Выглядел Рыжий Пес представительно — грузный, плотный, широкоплечий, с копной пушистых волос и грубоватым, изъеденным оспинками лицом.

Леонард Паризи не был красавчиком, один взгляд которого заставляет учащенно биться женское сердце, но, когда он начинал говорить, в нем просыпался сценический дар характерного актера, великого мастера калибра Рода Стайгера или Джина Хэкмена.

И тогда от него нельзя было оторвать глаз.

— Леди и джентльмены, когда вас отбирали для этого жюри, вы все сказали, что видели так называемую «пленку Руни», запечатлевшую трагедию на пароме «Дель-Норте». Вы сказали, что беспристрастно выслушаете доводы как обвинения, так и защиты. И вы обещали судить мистера Бринкли по тому, что будет представлено и доказано в ходе этого процесса, в этом зале.

Он окинул взглядом публику.

— Вот почему я хочу рассказать вам, как все было в тот день, первого ноября, на борту парома, чтобы вы посмотрели на произошедшее свежим взглядом. Денек для морской прогулки выдался чудесный. Около шестидесяти градусов, временами солнце. Многие отдыхающие были в шортах, потому что Сан-Франциско, оно ведь как-никак в Калифорнии, верно?

По залу рассыпались смешки — Паризи разогревался перед тем, как перейти к главному:

— И вот этот чудесный день превратился в кошмар из-за того, что на борту парома оказался сегодняшний подсудимый, Альфред Бринкли. Денег у мистера Бринкли не было, но он нашел на рынке утерянный кем-то билет и решил прокатиться. На прогулку он отправился с заряженным револьвером. Шесть патронов в барабане. До Лакспура мистер Бринкли добрался без приключений, но на обратном пути, когда паром уже подходил к пристани, на глаза подсудимому попалась Андреа Канелло, спорившая о чем-то со своим сыном, девятилетним Тони. По причине, известной только мистеру Бринкли, он достал оружие и выстрелил тридцатилетней женщине в грудь. Она умерла почти мгновенно, на глазах у маленького мальчика, — продолжил Паризи. — Сын Андреа Канелло повернулся и посмотрел на человека, убившего его мать, огромными, полными ужаса глазами. И что же сделал мистер Бринкли? Он выстрелил в Тони Канелло, мальчугана, вооруженного всего лишь стаканчиком клубничного мороженого. Тони ходил в четвертый класс и с нетерпением ждал День благодарения, на который мечтал получить в подарок горный велосипед. Тони хотел вырасти и стать мужчиной. Мистер Бринкли не дал ему такого шанса. Мистер Бринкли отнял у него все. Вечером того же дня Тони Канелло умер в больнице.

Судя по лицам членов жюри, Паризи тронул их за живое. Одна из присяжных, молодая женщина с волосами жгучего пурпурного цвета, закусила губы, пытаясь сдержать слезы, уже покатившиеся по щекам.

Леонард Паризи опустил голову в знак почтения к ее чувствам и сделал паузу — пусть поплачет.

Глава 64

Судья Мур повернулся к присяжным, шести мужчинам и шести женщинам:

— Как насчет небольшого перерыва? Есть необходимость? Нет? Хорошо. Продолжайте, мистер Паризи.

— Спасибо, ваша честь. — Паризи бросил взгляд в сторону стола защиты — Микки Шерман нашептывал что-то на ухо подзащитному, демонстративно подчеркивая, что выступление обвинителя не произвело на него ни малейшего впечатления.

Ловкий ход. Пожалуй, на месте противника Паризи сделал бы то же самое.

— Я уже сказал, что «Дель-Норте» подходил к пристани, когда мистер Бринкли застрелил Андреа и Тони Канелло. Причаливание — операция шумная, так что двух выстрелов почти никто не услышал. И все же по меньшей мере двое поняли, что именно случилось. Мистер Перр Конрад работал на пароме инженером. Это был почтенный семейный человек, с женой и четырьмя прекрасными детьми. Ему оставалось всего два года до пенсии. Он услышал выстрелы, увидел мистера Альфреда Бринкли с оружием в руке и тела женщины и ребенка на палубе. Мистер Конрад не стал прятаться, а попытался обезоружить стрелявшего, и тогда мистер Бринкли прицелился и выстрелил ему между глаз. Мистер Лестер Нга, страховой агент из Лакспура, направлялся в Сан-Франциско на встречу с клиентом. Это тоже был женатый человек, бывший пилот военно-воздушных сил Соединенных Штатов. Как и мистер Конрад, мистер Нга попытался обезоружить Альфреда Бринкли и получил пулю в голову. Последним, что он видел в своей жизни, был револьвер в руке убийцы. Оба мужчины действовали решительно и смело. Оба повели себя по-геройски. И оба погибли. От руки Альфреда Бринкли погибли уже четверо, но он еще не закончил.

Паризи подошел к возвышению, на котором сидели присяжные, остановился, положил руку на барьер и, поочередно посмотрев на каждого, продолжил:

— Так случилось, что рядом с мистером Бринкли оказалась в тот миг женщина, имя которой известно многим в этом городе и пользуется большим уважением. Это доктор Клэр Уошберн, главный судебно-медицинский эксперт Сан-Франциско. Четыре человека погибли у нее на глазах, и, конечно, ей было страшно. Тем не менее она сохранила присутствие духа и сказала мистеру Бринкли, чтобы он отдал ей оружие. В ответ на это мистер Бринкли выстрелил ей в грудь. А когда на помощь женщине бросился ее сын-подросток, мистер Бринкли выстрелил и в него. К счастью, в этот самый момент паром ударился о пристань, и шестая, последняя пуля прошла мимо цели. Только благодаря этой случайности два смелых жителя нашего города, Клэр и Уилли Уошберн, остались в живых, а доктор Уошберн еще и выступит на этом процессе в качестве свидетеля.

Паризи сделал небольшую паузу, чтобы весь ужас рассказа отпечатался в сознании присяжных, и лишь затем продолжил:

— В этом деле все ясно. Мистер Бринкли убил четырех человек и попытался убить еще двоих. Он не знал никого из них. Пол, национальность, возраст — все это не имело для него ни малейшего значения. Мистер Джек Руни, который также выступит перед вами в качестве свидетеля, записал произошедшее на борту парома на видеокамеру, и мы представим вам эту запись. Мистер Бринкли признался в том, что совершил убийство, и вы также увидите его записанное на пленку признание. В этом деле нет необходимости проводить сложные анализы ДНК. Здесь не будет забрызганных кровью улик, отпечатков пальцев и прочих привычных атрибутов телевизионных фильмов, которые мы каждый вечер видим на экране. Здесь не нужно ломать голову в поисках ответа на вопрос: «Кто это сделал?» Мы все знаем кто. Стрелявший сидит перед вами.

С этими словами Паризи повернулся и указал на человека в синем костюме. Словно почувствовав, что все смотрят на него, Бринкли ссутулился и вобрал голову в плечи, глядя прямо перед собой серыми, словно затянутыми дымкой тумана глазами. На лице его не отразилось никаких чувств. Слышал ли он что-то из сказанного обвинителем? Понял ли хоть слово?

— Защита попытается убедить вас в том, что мистер Бринкли душевнобольной и, следовательно, не может нести ответственность за свои действия. — Паризи вернулся на свое место. — Представляющие сторону защиты медицинские эксперты будут говорить, что обвиняемого нужно лечить, а не наказывать. Что ж, какие проблемы? У нас есть прекрасные доктора, которые не жалеют сил и времени на излечение приговоренных к смерти. Но если человек ведет себя как сумасшедший, это не освобождает его от ответственности и не выводит из-под действия закона. И это не означает, что тот, кто ведет себя как сумасшедший, не понимает, что убийство есть зло. Леди и джентльмены, Альфред Бринкли принес с собой на борт парома заряженное оружие. Он выстрелил в шестерых человек, чтобы убить их. Он убил четверых из них. А потом скрылся с места преступления. Потому что понимал тяжесть содеянного. Потому что понимал — убивать нельзя. Мы докажем, что в момент убийства четырех человек и покушения на жизнь еще двоих мистер Альфред Бринкли пребывал — с точки зрения закона — в здравом рассудке, а потому полностью вменяем в отношении вышеназванных преступлений. И, доказав это, мы попросим вас признать его виновным по всем пунктам. Мы благодарим вас всех за внимание. Я приношу извинения тем, у кого мой рассказ вызвал слезы, но случившееся на пароме и есть настоящая трагедия.

Глава 65

Микки Шерман поднялся из-за стола и уверенным шагом направился к подиуму.

Легкая, непринужденная манера держаться и природное обаяние располагали к нему с первых же мгновений общения.

— Все, что вы только что слышали, все, что сказал здесь представитель обвинения, — начал он, — есть чистая правда.

Смелое, но рискованное начало, подумала Юки. Пожалуй, впервые в своей практике она столкнулась с такой позицией защиты.

— Все вы уже знаете, что случилось на пароме «Дель-Норте» первого ноября, — продолжал Шерман. — Мистер Бринкли действительно пронес на борт заряженное оружие. Он действительно застрелил четверых и ранил двоих — не сознавая последствий этих действий ни для них, ни для себя самого. Произошло это в присутствии двух с лишним сотен человек, некоторые стали очевидцами стрельбы. Сбежав с парома после случившегося, мистер Бринкли не выбросил оружие. Он не стал избавляться от улики. Разве это идеальное преступление? Только безумец способен совершить такое и вести себя таким вот образом. Итак, что именно случилось, ни для кого не загадка. Но почему это случилось? Ответ на этот вопрос и должен дать суд. Мистер Бринкли не понимал, что делает, когда стрелял в тех несчастных людей, потому что с точки зрения закона в момент совершения преступления был невменяем. Поскольку вопрос о «юридической невменяемости» будет основанием для вашего суждения в отношении мистера Бринкли и его деяний, пора и нам определиться с этим термином. Сформулируем вопрос так: совершая перечисленные выше преступления, сознавал ли мистер Бринкли, что поступает неправильно и противозаконно? Если он не понимал, что его деяния вредны, дурны, ущербны и аморальны — другими словами, преступны, — то с точки зрения закона мой подзащитный невменяем.

Мистер Шерман выдержал паузу, перебрал лежащие на трибуне бумаги и продолжил свое выступление голосом, которым Юки восхищалась и которого боялась. Негромкий, мягкий, даже вкрадчивый, этот голос втекал в уши присяжным, и каждому казалось, что защитник обращается лично к нему. Голос внушал, что его обладатель не нуждается в театральных эффектах и ловких ходах, что его рассуждения не только безупречны с точки зрения логики, но и истинны, а истина не нуждается в приукрашивании.

— Медики диагностировали у мистера Бринкли шизоаффективное расстройство. Он болен. Его болезнь, по сути, ничем не отличается от таких же заболеваний, как рак или диабет. Эта болезнь перешла к нему генетическим путем, но ее развитию способствовала полученная в детстве травма. Мистер Бринкли не виноват в том, что болезнь нашла его. Он не просил ее. То же самое могло случиться с вами, со мной или с любым из здесь присутствующих. Болезнь не щадит никого, и нет болезни хуже той, что обращает во врага ваш собственный мозг, что заставляет вас совершать действия, противные вашему характеру и натуре. Я хочу сказать, что мы все сочувствуем потерпевшим, что сердца наши скорбят по погибшим, по тем, кого, так или иначе, коснулась трагедия. Если бы можно было повернуть время вспять, если бы у Альфреда Бринкли была волшебная палочка или пилюля, проглотив которую он исцелился бы и вернул к жизни погибших на пароме, он сделал бы это без раздумий. Если бы мистер Бринкли сознавал, что болен, он прошел бы курс лечения. Но он не знал этого и не понимал, почему чувствует себя так, как чувствует. Жизнь мистера Бринкли, если воспользоваться расхожей фразой, была сущим адом.

Глава 66

Микки Шерман чувствовал себя легко и свободно, как парящая в восходящем потоке птица. Этим потоком был для него адреналин. Микки Шерман знал свое дело и верил своему клиенту, жалкому бедолаге, который так и не успел привыкнуть к реальному миру после долгих пятнадцати лет медленной декомпенсации.

И чем же обернулся для него мир? Угрозой пожизненного заключения, долгих лет под тяжелым саваном нейролептических средств?

Вот она, настоящая трагедия, — с какой стороны ни посмотри.

— Мистер Бринкли слышал голоса, — продолжал Микки Шерман, расхаживая перед присяжными. — Я говорю не о тех голосах, которые слышит каждый из нас, ведя внутренний диалог с самим собой; не о тех голосах, которые помогают нам решать наши проблемы, готовить выступление, писать письма или находить ключи. Голоса в голове мистера Бринкли вторгались в его мозг, приходили незваными, требовали и указывали. Они мучили его нещадно, издевались над ним, унижали и подстрекали к убийству. Сидя перед телевизором, он верил, что персонажи фильмов, ведущие и репортеры обращаются непосредственно к нему, говорят с ним, обвиняют его в ужасных преступлениях и указывают, что нужно делать. Долгие годы Альфред Бринкли сопротивлялся этим голосам, но в конце концов подчинился им. Леди и джентльмены, в момент стрельбы мой подзащитный не сознавал реальности окружающего мира. Он не понимал, что люди на пароме — живые существа из плоти и крови. Для него все они были частью мучительных галлюцинаций его собственного, больного мозга. Потом мистер Бринкли увидел себя по телевизору, услышал репортаж о расстреле на пароме и понял, что наделал. Переполненный чувством вины, терзаемый раскаянием, ненавидя себя за содеянное, он сам, добровольно, сдался полиции. Мистер Бринкли отказался от своих прав и сознался в преступлении, потому что здоровая, еще не пораженная болезнью часть мозга помогла ему осознать весь ужас содеянного. Надеюсь, рассказанное мною поможет вам лучше понять этого человека. Обвинение постарается убедить вас, что самое трудное решение, которое вам предстоит принять, — это избрать старшину. Но вы услышали еще не все. Свидетели, знающие мистера Бринкли не первый год, и профессионалы-психотерапевты, обследовавшие его, выступят здесь и расскажут о моем подзащитном, прошлом и нынешнем состоянии его психики. И когда вы услышите всю историю целиком, вы — я в этом нисколько не сомневаюсь — признаете мистера Бринкли невиновным по причине его психического состояния. Потому что на самом деле мистер Бринкли — хороший человек, страдающий от ужасной, разрушающей его мозг и сознание болезни.

Глава 67

Тем же вечером, в половине седьмого, Юки и Леонард Паризи сидели за столиком в огромном, напоминающем пещеру обеденном зале ресторана «Лу-Лу», новомодном заведении неподалеку от Дворца правосудия, разместившемся на месте бывшего склада и быстро ставшем популярным в последние годы.

Юки пребывала в приподнятом настроении, чувствуя себя полноправным членом команды. И не просто команды, а команды победителей. Она заказала жареного цыпленка, Лен взял пиццу с креветками. Ели не спеша, перебирая детали первого дня заседания, намечая потенциальные препятствия, планируя обходные маневры — короче, готовясь к презентации своей позиции по делу «Народ против Альфреда Бринкли».

Разлив по бокалам шестидесятидолларовое мерло, Паризи угрожающе прорычал:

— Гррр… Осторожно! Берегитесь команды Рыжего Пса!

Официантка убрала тарелки. Юки рассмеялась, отпила глоток вина и убрала бумаги в большую кожаную сумку. Работая по гражданским делам, она никогда не испытывала такого возбуждения, такого удовлетворения от собственной роли в процессе.

Здоровенная каменная печь в противоположном углу зала дышала восхитительным ароматом орешника. Свободных мест за столиками оставалось все меньше, голоса и смех отражались от стен и высокого потолка и разлетались звенящим эхом по всему залу.

— Кофе? — предложил Лен.

— Не откажусь. Я сожгла столько калорий, что, наверное, возьму и заварное шоколадное пирожное.

— Поддержу, — отозвался Леонард, поднимая руку, чтобы подозвать официантку. В следующее мгновение лицо его застыло, рука опустилась к груди, он приподнялся и вдруг резко откинулся на спинку стула. Стул качнулся, опрокинулся, и Паризи полетел на пол.

За спиной у Юки громыхнул поднос. Зазвенела посуда. Кто-то вскрикнул.

Кричала, оказывается, она сама.

Юки вскочила и опустилась на колени перед шефом, который катался по полу и глухо стонал.

— Леонард? Лен, где болит?

Он пробормотал что-то сквозь зубы, но она ничего не поняла из-за поднявшегося шума. Рядом звучали озабоченные голоса.

— Лен, вы меня слышите? Можете поднять руки?

— Грудь… — простонал Паризи. — Позвоните жене.

— Послушайте, я могу отвезти его в больницу, — говорил какой-то мужчина, склонившись над ее плечом. — У меня машина прямо перед входом.

— Спасибо, но это слишком долго.

— До больницы рукой подать — не больше десяти минут.

— Нет, спасибо. «Скорая» доставит его быстрее. — Юки подтянула к себе сумку, перевернула, вывернув содержимое на пол, и нашла телефон. Какими бы благими намерениями ни руководствовался предлагавший помощь парень, рассчитывать лучше на профессионалов. Она представила забитые машинами улицы, неизменные «пробки», трехчасовое ожидание — все это неизбежно, если Лена доставит не «скорая».

Однажды она уже допустила такую ошибку — когда умирал ее отец.

Держа Лена за руку, Юки торопливо набрала номер, прослушала рингтон, шепча нетерпеливо «ну же, скорее… скорее», и когда дежурная наконец ответила, заговорила быстро и четко:

— У нас критическая ситуация. Пришлите «скорую» к ресторану «Лу-Лу» на Фолсом, 816. У моего друга сердечный приступ.

Глава 68

Мы с Конклином сидели на телефонах, отрабатывая кое-какие ходы по делу Риччи — Тайлер, когда из своего кабинета вышел Джейкоби.

— Вам двоим, похоже, не помешает прогуляться.

Через пятнадцать минут, около семи вечера, мы остановились около многоквартирного жилого дома возле Третьей и Таунсенд. Три патрульные машины, две пожарные и фургончик судебной медэкспертизы прибыли сюда раньше.

— Странно. Знакомое место, — сказала я Конклину. — Здесь живет моя подруга Синди.

Я набрала ее номер — занято. Домашний телефон не отвечал. Я огляделась, но так и не заметила Синди среди столпившихся на тротуаре жильцов. Некоторые уже отвечали на вопросы полицейских в форме, другие переговаривались между собой, поглядывая на окна квартиры на пятом этаже Блейкли-Армс, где ветер раздувал бледные шторы.

Синди жила на третьем, и мне сразу стало легче. Но ненадолго.

Возле главного входа расхаживал портье, средних лет мужчина с покатым лбом и выбивающимися из-под шапочки курчавыми седыми волосами. Сходство с пожухлым цветком выдавало в нем ветерана сексуальной революции 60-х. Представившись Джозефом Пинки Бойдом, он сообщил, что работает в Блейкли-Армс уже три года.

— Мисс Порция Фокс из «3K». Это она первой унюхала, что пахнет газом. И сразу позвонила вниз. — Джозеф взглянул на часы. Да, полчаса назад.

— И вы вызвали пожарных?

— Точно. Прикатили через пять минут.

— А где же сама заявительница — мисс Фокс?

— Должно быть, где-то здесь. Мы сразу очистили весь пятый этаж. Тогда я ее и увидел… миссис Волковски. Страшно видеть мертвым человека, которого знал в реальной жизни.

— Кто, по-вашему, мог желать ей зла? У миссис Волковски были враги? — спросил Конклин.

— Нет. Старушка, правда, была немного не в себе. Жаловалась, что находит чужие письма в своем почтовом ящике, что кто-то царапает ей плитку возле квартиры. Ну и все такое. Но в целом вполне милая была дамочка. Безобидная.

— Вы находились здесь весь день, мистер Бойд?

— С восьми утра.

— У вас установлены камеры наблюдения? — поинтересовалась я.

— У жильцов есть видеотелефоны — посмотреть, когда кто-то звонит в дверь, вот и все.

— А что у вас внизу?

— Прачечная, мусороприемник, ванная и еще выход во двор.

— Дверь во двор запирается на замок? На сигнализации? — спросил Конклин.

— Когда-то была на сигнализации, — ответил Бойд. — Но потом, когда проводили ремонт, подвал открыли для всех, так что у жильцов есть ключи.

— Понятно. Значит, попасть в дом не так уж трудно, — заключила я. — Вы сегодня видели кого-нибудь подозрительного? Или что-нибудь подозрительное?

Бойд громко рассмеялся. Прозвучало довольно истерично.

— Видел ли я кого-то подозрительного? В этом здании? Сегодня — никого! Причем впервые за весь месяц.

Глава 69

В полицейском, стоявшем у двери в квартиру «5K», я узнала новичка, Мэтта Хартнета. Это был высоченный парень, чем-то напоминающий артиста Джимми Смитса. Лицо под темными глазами казалось бледным, над верхней губой проступили бисеринки пота.

— Жертва уже опознана, — сказал Хартнет, протягивая мне журнал. — Миссис Ирэн Волковски. В последний раз ее видели живой около одиннадцати, в прачечной. Муж еще не вернулся с работы, а дозвониться до него пока не получается. Напарник опрашивает жильцов на улице. Там и другие наши ребята есть.

Я кивнула, вписала в журнал наши с Конклином фамилии и, нырнув под оградительную ленту, прошла в комнату, где уже трудились эксперты-криминалисты. Патологоанатом щелкал фотоаппаратом, снимая жертву с разных точек.

В комнате пахло газом. Кто-то распахнул окна, чтобы проветрить помещение, и оттого в квартире было холоднее, чем на улице.

Миссис Волковски лежала на спине посредине комнаты, раскинув руки и ноги, в позе, делавшей ее трогательно беззащитной как перед нападавшим, так и перед сновавшими по ее жилищу совершенно посторонними людьми. На вид ей было лет шестьдесят с небольшим.

Рана находилась в районе затылка, откуда все еще текла кровь, успевшая пропитать светло-серый ковер и собраться лужицей возле ножки пианино.

Само пианино было разбито едва ли не вдребезги!

На оставшихся клавишах застыли брызги крови, другие валялись на полу. Впечатление было такое, как будто кто-то крушил инструмент молотком.

Доктор Германюк уже установил в нескольких местах мощные переносные лампы, так что света в комнате хватало. С первого взгляда становилось ясно, что хозяйка проводила здесь немало времени и недавно сменила мебель. У ножки диванчика я заметила обрывок упаковочного материала.

Увидев меня, доктор Джи приветливо кивнул, сдвинул на лоб очки и опустил фотоаппарат.

— Что у нас тут? — спросила я.

— Весьма любопытная деталь, — сказал он. — Если не считать пианино и газовую плиту, все остальное в целости и сохранности. По крайней мере я никаких следов не обнаружил.

И действительно, комната выглядела чистой и аккуратной, как будто убийца ограничился лишь тем, что выместил злобу на пианино и хозяйке, после чего включил газ и ушел. Обычно такая картина на месте преступления свидетельствует о его подготовке и сообразительности исполнителя.

— Жертву дважды ударили по голове, спереди и сзади, — продолжил доктор Германюк. — Насколько я могу судить, орудий убийства тоже было два. Одно из них — пианино. После вскрытия информации будет больше, но уже сейчас могу сказать следующее: посмертное окоченение не наступило — тело теплое на ощупь. Синюшность выражена слабо. Скорее всего ее убили не больше двух часов назад. Так что убийца ушел отсюда незадолго до нас.

Глава 70

Услышав за спиной знакомый голос, я отвлеклась от дела ровно настолько, чтобы выйти в коридор и обнять подругу.

— Я в порядке… в порядке, — пробормотала Синди. — Только что получила твое сообщение.

— Ты знала эту женщину?

— Не думаю. По крайней мере имя мне ничего не говорит. Ты не против, если я посмотрю?

Вообще-то посторонние на место преступления не допускаются, и Синди знала это не хуже меня, но мы уже и раньше сталкивались с ней по этому поводу, и каждый раз победа оставалась за ней. Вот и сейчас в ее глазах появилось знакомое выражение — смесь упрямства, непреклонной решимости и хитрости.

— Постой в сторонке. Ни к чему не прикасайся.

— Знаю. За меня не беспокойся.

— Если кто-то будет против, тебе придется уйти. И дай слово, что не упомянешь о причине смерти.

— Обещаю. — Она показала мне язык.

Я указала ей пустой угол комнаты, и Синди послушно заняла назначенное место. Увидев распростертую на полу женщину, она слегка побледнела, но вопросов задавать не стала.

— Твоя подруга? — поинтересовался Конклин, кивая в ее сторону.

Я представила их друг другу. Между тем тело Ирэн Волковски завернули в простыню и уложили в мешок. Мы вполголоса обменялись мнениями насчет причин убийства. По комнате гулял холодный ветер.

— Предположим, убийца кто-то из жильцов. Хозяйка его знала. Он звонит в дверь: «Привет, Ирэн, не хотелось бы вас отвлекать, вы так чудесно играете». Ну как?

— Неплохо, — согласился Конклин. — Но убийцей мог быть и муж. Пришел пораньше с работы, убил ее и смылся. Или, например, друг. А может, тут некий романтический интерес. Впрочем, мог быть и чужой.

— Чужой? Не представляю, — покачала головой Синди. — Я бы незнакомца в квартиру не впустила, а вы?

— Пожалуй, вы правы. Но давайте представим ситуацию. Она сидит за пианино, играет. Из-за музыки не слышит, как открывается дверь. Толстый ковер заглушает шаги.

Я согласно кивнула:

— Возможно.

— Ее сумочка? — спросила Синди.

Черная лакированная сумочка лежала на кресле. Я открыла ее, достала кошелек и показала Конклину — несколько кредитных карточек в одном из отделений и приличная сумма наличными.

— Так что вариант с ограблением не проходит.

— Знаете, я была внизу, когда нашли убитую собачку, — вспомнила Синди.

Выслушав рассказ, Рич покачал головой.

— Хотите сказать, что в доме орудует маньяк, ненавидящий животных? Но одно дело убить собачонку, и совсем другое… вот это. Не слишком ли? И вот еще что… Кто-то забивает насмерть женщину и разносит в щепки пианино. Но зачем тогда включать газ?

— Может быть, он хотел, чтобы ее поскорее нашли. Или хотел подстраховаться на тот случай, если она все же не умрет от побоев, — предположила я и посмотрела на Синди. — Об этом тебе лучше не писать.

Глава 71

Перед глазами все еще стояло искаженное болью лицо Лена. Доставив его прошлым вечером в больницу, Юки подождала, пока состояние шефа стабилизируется, и лишь потом позвонила на автоответчик Дэвиду Хейлу.

— У нас проблема. Встретимся в офисе в шесть утра. Будь готов — придется идти в суд.

Сейчас она сидела за грязным, замызганным сосновым столом в конференц-зале с чашкой растворимого кофе и, листая бумаги, вводила Дэвида в курс случившегося.

— А почему бы нам не попросить отложить рассмотрение дела? — спросил Дэвид. Выглядел он представительно — светло-коричневый шерстяной пиджак «в елочку», синие брюки, галстук в полоску. Не мешало бы подстричься, но это не самое главное. Из всех заместителей прокурора наиболее подходящей кандидатурой был именно Дэвид Хейл.

— Нельзя. По трем причинам. — Юки постучала по столу пластмассовой ложечкой. — Во-первых, Лен не хочет терять Джека Руни как свидетеля. Руни — наш слабый пункт. В ноябре он был в отпуске, и если мы упустим его сейчас, то, возможно, уже не сможем заполучить в нужный день. И тогда запись как улика будет исключена.

— Ладно, пусть так.

— Во-вторых, Лен рассчитывает на судью Мура.

— Это я уже понял.

— Лен говорит, что будет на месте к последнему заседанию.

— Он сам это сказал?

— Да, когда его готовили к операции. Заявил четко и ясно. Ты же знаешь, упрямства ему не занимать.

— А что сказал доктор?

— Доктор сказал, цитирую: «Есть основания полагать, что ущерб здоровью мистера Паризи не является непоправимым».

— Ишь как завернул. Так они его разрезали?

— Да. Я уже позвонила жене Лена. Операцию перенес хорошо.

— И собирается выступать в суде с заключительным словом? Через неделю с небольшим?

— Не думаю, что его выпустят так рано. В любом случае сплясать тарантеллу уже не получится. — Она вздохнула. — В связи с чем перехожу к причине номер три. Лен сказал, что я готова к процессу не хуже, чем он сам. Сказал, что верит в меня. И мы не можем позволить себе подвести шефа.

Секунду-другую Дэвид таращился на нее с открытым ртом, потом, обретя способность говорить, промямлил:

— Послушай, у меня же нет абсолютно никакого опыта работы в суде.

— У меня есть. Несколько лет за спиной.

— Но ты занималась гражданскими делами, а не уголовными.

— Помолчи, Дэвид. Главное, что я представляла одну из сторон. Наша задача — сделать все возможное. Придется постараться. Ради Рыжего Пса. У нас в запасе три часа, так что давай пройдемся по делу еще раз, повторим, что уже знаем.

— У нас есть надежные, заслуживающие доверия свидетели. Есть запись Руни. И есть жюри, которое никак не готово согласиться с доводами защиты насчет невменяемости.

— Именно об этом Лен и говорил. Чем необычнее преступление, тем меньше мотивов для убийства и тем сильнее опасение, что Бринкли, проведя какое-то время в психушке, выйдет на свободу и…

Юки не договорила — по лицу ДэвидаХейла расползлась широкая улыбка.

— Так что ты теперь думаешь, Дэвид? Нет, подожди, не говори. Вопрос снят. Пожалуйста, Дэвид, только не говори ничего, — едва сдерживая смех, пропищала Юки.

— И все-таки я скажу, — торжественно произнес ее новый напарник. — Это как орешек щелкнуть. Дело — верняк.

Глава 72

Юки стояла перед переполненным залом суда, чувствуя себя зеленым новичком, ведущим свое первое дело. Вцепившись пальцами в края трибуны, она вспоминала Лена — он на этом месте походил на дирижера за кафедрой, она же казалась ученицей на экзамене.

Присяжные выжидающе смотрели на нее.

Удастся ли ей убедить их в том, что Альфред Бринкли виновен в предумышленном убийстве?

Юки вызвала первого свидетеля, Бобби Коэна, пожарного с пятнадцатилетним стажем, чья располагающая к доверию внешность и твердость в показаниях должны были заложить первый надежный камень в основание дела «Народ против Альфреда Бринкли».

Отвечая на ее вопросы, Бобби Коэн подробно рассказал обо всем, что увидел на палубе «Дель-Норте», когда прибыл на борт парома после швартовки.

Микки Шерман задал ему всего один вопрос:

— Вы лично были свидетелем трагического инцидента на пароме?

— Нет, не был.

— Спасибо. Других вопросов у меня нет.

Провожая Коэна взглядом, Юки подумала, что этот раунд остался за ней. Свидетель сделал свое дело, подготовив присяжных к следующим показаниям, нарисовав впечатляющую картину человеческого горя, которая, несомненно, послужит фоном для последующих показаний.

Она пригласила второго свидетеля, Бернарда Стрингера, также пожарного, своими глазами видевшего, как Бринкли застрелил Андреа и Тони Канелло. Стрингер вразвалку прошел к свидетельскому месту и, принеся присягу, опустился на стул. Ему было около тридцати, а крепкое сложение и открытое лицо делали его похожим на типичного американского бейсболиста.

— Мистер Стрингер, кем вы работаете?

— Я пожарный. Работаю в 14-й пожарной команде. Это на Двадцать шестой.

— Как вы оказались на пароме «Дель-Норте» первого ноября текущего года?

— Я, что называется, воскресный папа, — улыбнулся он. — Всегда провожу выходные с детьми, а они у меня любят кататься на пароме.

— В тот день, о котором идет речь, случилось что-нибудь неожиданное?

— Да. Я видел стрельбу на верхней палубе.

— Стрелявший находится в зале суда?

— Да, он здесь.

— Можете указать его нам?

— Да вон он сидит. Мужчина в синем костюме.

— Прошу судебного секретаря отметить, что мистер Стрингер указал на обвиняемого, Альфреда Бринкли. Мистер Стрингер, как далеко вы находились от Андреа Канелло и ее сына, Энтони, когда мистер Бринкли выстрелил в них?

— Примерно на таком же расстоянии, как сейчас от вас. Футах в пяти-шести.

— Расскажите, пожалуйста, что вы видели?

Лицо свидетеля напряглось. Он едва заметно вздохнул, мысленно возвращаясь к тому ужасному дню.

— Миссис Канелло отчитывала мальчишку. Мне показалось, немного резковато. — Стрингер пожал плечами. — Не поймите меня неправильно, она его не бранила и не оскорбляла. Просто парнишка, может быть, такого и не заслуживал. Я хотел было вмешаться, но не успел, потому что обвиняемый выстрелил в нее. А потом выстрелил в мальчика. А уж потом такое началось…

— Мистер Бринкли сказал что-нибудь своим жертвам, прежде чем выстрелить в них?

— Ничего не сказал. Поднял револьвер и спустил курок. Как ни в чем не бывало. И бровью не повел.

Юки выждала немного, давая присутствующим время, чтобы представить картину произошедшего и содрогнуться от ужаса, затем спросила:

— Что вы имеете в виду, когда говорите, что обвиняемый и бровью не повел?

— Я имею в виду то, как он их расстрелял. Совершенно спокойно. И лицо у него было будто каменное.

— Спасибо, мистер Стрингер. — Она повернулась к защитнику: — Свидетель ваш.

Глава 73

Сунув руки в карманы, Микки Шерман небрежно подошел к свидетелю в золотистом сиянии отраженного дубовыми панелями света. Улыбка на его лице не была притворной, но простоватый язык и мягкие манеры служили прикрытием, за которым скрывался цепкий, изворотливый ум адвоката, славящегося умением наносить неожиданные удары.

Юки доводилось работать с Шерманом в одной команде, и, наблюдая за ним, она поняла — Микки приготовил сюрприз. Сейчас он дотронется указательным пальцем до верхней губы, а потом… Потом, распрямившись, как пружина, вцепится противнику в горло.

— Мистер Стрингер, миссис Канелло или ее сын сделали что-нибудь такое, что могло бы спровоцировать моего подзащитного?

— Нет. Насколько я могу судить, они его даже не замечали.

— И вы говорите, что мистер Бринкли, стреляя в них, выглядел абсолютно спокойным?

— Ну, вообще-то он выглядел довольно диковато, но, когда стрелял, как я уже говорил, показался мне спокойным. Отрешенным. И рука не дрожала.

— Сегодня мистер Бринкли выглядит так же, как тогда, когда вы видели его на пароме «Дель-Норте»?

— Не совсем.

— А в чем, по-вашему, отличие?

Стрингер вздохнул и, прежде чем ответить, на секунду опустил глаза.

— Тогда он был другим. Неряшливым. Опустившимся. Длинные волосы. Всклокоченная борода. Грязная одежда. И от него жутко воняло.

— Итак, он выглядел неряшливым и опустившимся. Пустое, без всякого выражения лицо. И от него воняло. И у вас на глазах он застрелил двух человек, которые абсолютно ничем его не спровоцировали. Они даже не замечали его присутствия.

— Верно.

Микки Шерман поднес палец к верхней губе.

— Другими словами, Альфред Бринкли выглядел и вел себя как сумасшедший.

Юки моментально вскочила со стула.

— Возражение, ваша честь. Защитник направляет свидетеля.

— Возражение принято.

Шерман обаятельно улыбнулся.

— Мистер Стрингер, мой клиент выглядел нормальным?

— Нет. Я бы сказал, что он выглядел настоящим безумцем.

— Благодарю вас, мистер Стрингер.

Юки попыталась сформулировать вопрос, чтобы свести на нет эффект прозвучавших в зале слов «сумасшедший» и «безумец», но вместо этого сумела произнести лишь дежурную фразу:

— Обвинение вызывает мистера Джека Руни.

Глава 74

Джек Руни медленно шел по проходу, тяжело опираясь на палку, перенося вес тела сначала на левую ногу, затем поворачивая правое бедро и повторяя все заново. Публика и присяжные наблюдали за ним, словно загипнотизированные этой неуклюжей, но стойкой борьбой с недугом.

Дойдя до свидетельского места, Руни воспользовался помощью судебного пристава и, опершись на предложенную руку, медленно опустился на стул. Глядя на него, Юки подумала, что более надежного свидетеля трудно даже представить. Уж его заковыристыми вопросами не собьешь.

Или все же…

— Спасибо, мистер Руни, за то, что согласились приехать, хотя вам это и нелегко, — сказала она, когда свидетель наконец уселся поудобнее. Старик пришел на суд в красном кардигане, белой рубашке и с красным галстуком-бабочкой. На носу красовались большие квадратные очки, седые волосы были разделены аккуратным пробором и тщательно приглажены, как у первоклассника в первый школьный день.

— Пожалуйста, — расцвел в улыбке Руни.

— Мистер Руни, вы были на борту парома «Дель-Норте» первого ноября?

— Да, дорогуша, был. С женой, Бетти, и двумя друзьями, Лесли и Джо Уотерсами. Мы все, знаете ли, живем возле Олбани и в Сан-Франциско выбрались впервые.

— Случилось ли что-нибудь необычное во время этой прогулки?

— Да уж случилось. Вон тот парень, что там сидит, открыл стрельбу и убил кучу народу. — Мистер Руни вытянул руку в направлении Бринкли. — Признаюсь, я так перепугался, что чуть в штаны не наделал.

Юки позволила себе улыбнуться, а по залу прошел добродушный смешок.

— Прошу секретаря суда отметить, что свидетель опознал обвиняемого, Альфреда Бринкли. Мистер Руни, вы сделали видеозапись случившегося?

— Ну, вообще-то я собирался снимать достопримечательности — мост Золотые Ворота, Алькатрас и все такое, — но получилось совсем другое кино. Камера у меня маленькая, — старик показал на пальцах размеры, — не больше «сникерса», но работает хорошо. И фотографии можно делать, и фильмы снимать. Мне ее внук подарил. Я снимаю, а внук все в компьютер загоняет. Так вот, фильм свой я потом продал одной телестанции. Неплохо выручил, все расходы по той чертовой поездке покрыл.

— Ваша честь? — с усталой миной обратился к судье Микки Шерман.

Судья Мур подался вперед.

— Мистер Руни, пожалуйста, если вас не попросят дать детальное объяснение, отвечайте на вопросы коротко, «да» или «нет». Хорошо?

— Ладно.

— Вы предоставили мне копию той самой записи, не так ли, мистер Руни? — спросила Юки.

— Точно.

Юки повернулась к судье:

— Ваша честь, прошу разрешения продемонстрировать видеозапись и квалифицировать ее как вещественное доказательство.

— Пожалуйста, мисс Кастеллано.

Дэвид Хейл сунул диск в компьютер, и лица присутствующих обратились к двум большим телевизорам, установленным в передней части помещения. Экраны замигали, фильм начался.

Первый эпизод ничем не отличался от обычных любительских видеозаписей подобного рода — панорама залива, планы с известными всем достопримечательностями, улыбающиеся Джек Руни и его жена… В какой-то момент промелькнул случайно попавший в объектив Альфред Бринкли — будущий убийца сидел на скамейке, глядя на воду и пощипывая волоски на руке.

Второй эпизод явил публике и присяжным картину кровавого ужаса.

Загремели выстрелы, эхо охваченных паникой людей заметалось между стенами зала судебных заседаний. Юки украдкой взглянула на лица присяжных.

Камера резко ушла в сторону, успев захватить перекошенное страхом лицо смертельно раненного мальчика. В следующий момент Тони Канелло отбросило на перила, а потом он медленно завалился на тело убитой матери.

Юки видела фильм много раз, но эффект жуткой сцены не ослабевал — каждый кадр заставлял ее сжиматься, словно от удара в живот.

Рыжий Пес ошибался. Присяжные смотрели на экран так, словно видели запись впервые, и объяснялось их внимание одним простым обстоятельством — на этот раз убийца сидел всего лишь в нескольких ярдах от них.

Некоторые из присяжных отвернулись, другие в ужасе закрыли глаза, но в конце фильма взгляды всех обратились на виновника кровопролития.

Бринкли словно не замечал исполненных ненависти взглядов — сидя неподвижно, словно окаменевший, он смотрел на экран, где метались в панике пассажиры и падали сраженные выпущенными им пулями невинные люди.

— У меня вопросов нет, — бросил Шерман и, наклонившись к подзащитному, прошептал что-то ему на ухо.

— Благодарю вас, мистер Руни, — сказал судья Мур. — Вы свободны.

Свидетель медленно проковылял по проходу. Дверь за ним закрылась.

— Обвинение вызывает доктора Клэр Уошберн, — объявила Юки.

Глава 75

Путь к свидетельскому месту оказался нелегким — Клэр чувствовала, что все смотрят только на нее. Вчера в это время она лежала в постели и сейчас молила лишь о том, чтобы через пару часов оказаться там же.

Потом она увидела Юки — прелестную двадцативосьмилетнюю женщину, храбро вцепившуюся в трибуну, взволнованную, пылкую и перепуганную до полусмерти, но изо всех сил старающуюся не показать этого.

Клэр положила руку на Библию, повторила за бейлифом слова присяги и, поправив складки ставшего свободным платья — за три недели в больнице она потеряла пятнадцать фунтов, — опустилась на стул.

— Спасибо, что пришли, доктор Уошберн. Вы ведь всего лишь два дня назад выписались из больницы, не так ли?

— Верно.

— Можете сказать присяжным, почему вы оказались в больнице?

— В меня стреляли.

— Человек, стрелявший в вас, находится сегодня в этом зале?

— Да. Вон тот маленький засранец.

— Возражение, ваша честь, — не вставая со стула, подал голос Микки Шерман. — Не уверен насчет причин, но свидетель не имеет права называть моего клиента «засранцем».

Судья кивнул и укоризненно посмотрел на Клэр:

— Доктор Уошберн, боюсь, мистер Шерман прав.

— Извините, ваша честь. Сорвалось. — Она повернулась к Бринкли. — Мне очень жаль. Я, конечно, не должна называть вас «засранцем».

Публика оживилась, смешки докатились даже до скамьи присяжных, так что судье пришлось взяться за молоточек.

— Успокойтесь. Все. Когда я говорю «все», я имею в виду всех. — Он взглянул поверх очков на Клэр. — Предупреждаю, я этого не потерплю. Мы здесь не в театре, и если подобное повторится, мне придется очистить зал. Мисс Кастеллано, пожалуйста, призовите к порядку вашего свидетеля. Это ваша обязанность.

— Извините, ваша честь. Я понимаю. — Юки откашлялась. — Доктор Уошберн, расскажите нам подробнее о характере вашего ранения.

— В меня выстрелили из револьвера 38-го калибра. Пуля пробила левое легкое и только по случайности не попала в сердце.

— Неприятный инцидент.

— Да уж, более чем.

— Присяжные уже видели видеозапись случившегося на пароме. Что вы сказали обвиняемому перед тем, как он выстрелил в вас?

— Я сказала: «Ладно, сынок. Хватит. Отдай мне оружие».

— И что было потом?

— Он сказал, что это моя вина, что я должна была остановить его. И выстрелил. Что дальше — не помню. Я очнулась, когда санитары уносили меня с парома на носилках.

— Вы пытались остановить его, помешать выстрелить в других?

— Да. Но только он никого не слушал. Стрелял и стрелял. На моих глазах убил мистера Нга.

— Спасибо, доктор. — Юки взглянула на защитника: — Свидетель ваш.

Глава 76

Микки Шерман знал Клэр Уошберн на протяжении многих лет, питал к ней искреннюю симпатию и был рад, что она осталась в живых после трагедии на пароме «Дель-Норте».

Но сейчас Клэр выступала свидетелем обвинения и представляла серьезную угрозу его клиенту.

— Доктор Уошберн, кто вы по профессии?

— Я главный судебно-медицинский эксперт Сан-Франциско.

— Другими словами, вы медик? В отличие, скажем, от коронера?

— Да.

— Вы наверняка проходили интернатуру и, вероятно, стажировались в клинике?

— Да.

— Доводилось ли вам бывать в психиатрическом отделении?

— Доводилось.

— И вам, конечно, встречались пациенты, бродившие по палате с отсутствующим взглядом?

— Возражение, ваша честь, — вмешалась Юки. — Вопрос не по существу.

— Возражение отклонено. Свидетель может ответить на поставленный вопрос.

— Вообще-то, мистер Шерман, я уже и не помню пациентов психиатрического отделения. Теперь у всех моих пациентов отсутствующий взгляд.

— Хорошо, пусть так. — Микки улыбнулся и, засунув руки в карманы, прошелся перед присяжными. — Скажите, доктор, вы ведь имели возможность наблюдать за мистером Бринкли?

— Слово «наблюдать» не вполне подходит для этого случая.

— Да или нет, доктор Уошберн?

— Да, я «наблюдала» его на пароме и вижу сейчас.

— Давайте поговорим о том, что произошло на пароме. Вы показали, что мой подзащитный сказал что-то вроде «это вы виноваты» и «вы должны были остановить меня».

— Верно.

— Вы считаете себя виноватой в том, что случилось?

— Нет.

— Тогда что, по вашему мнению, имел в виду Альфред Бринкли?

— Понятия не имею.

— Как, по-вашему, мистер Бринкли в тот момент находился в здравом рассудке? Он мог отличить добро от зла?

— Не могу сказать. Я не психиатр.

— Хорошо. Он намеренно пытался застрелить вас?

— Пожалуй, да.

— Вы встречались с ним прежде?

— Нет, сэр.

— Вы могли каким-то образом спровоцировать мистера Бринкли?

— Я пыталась остановить его.

— В таком случае следует признать, что он выстрелил в вас совершенно беспричинно, что это был ничем не обусловленный акт?

— Думаю, что да.

— Вы так думаете? Вы не встречались прежде. Он обращается к вам со словами, которые представляются совершенно бессмысленными. Перед тем как выстрелить в вас, он уже убил четырех человек. Как же нам охарактеризовать человека, который ведет себя подобным образом? Разве нет для этого простого и понятного всем слова? Разве не правильно сказать, что такой человек не в себе? Разве он вменяем?

— Возражение, ваша честь. Вывод получен посредством косвенных утверждений, что не входит в компетенцию защиты.

— Возражение принято.

Юки опустилась на стул. Взгляд ее метнулся от судьи к присяжным и снова к адвокату. Микки Шерман усмехнулся про себя. Обвинение нервничает. Это хорошо.

— Мистер Бринкли показался вам вменяемым, доктор Уошберн?

— Нет.

— Спасибо. Больше вопросов не имею.

— Мисс Кастеллано, у вас есть вопросы к свидетелю?

— Есть, ваша честь.

Юки поднялась и, держа руки за спиной, подошла к свидетельскому месту. Микки Шерман знал о ее склонности к широким жестам и понимал, каких усилий стоит эта внешняя сдержанность. Молодец, работает над собой, подумал он.

— Доктор Уошберн, вы знаете, о чем думал Альфред Бринкли, когда стрелял в вас?

— Даже не представляю, — с чувством ответила Клэр.

— По-вашему, доктор, мистер Бринкли отдавал себе отчет в том, что, стреляя в вас, поступает неправильно? Он сознавал, что так делать нельзя?

— Да.

— Благодарю вас, доктор Уошберн. Ваша честь, других вопросов к свидетелю у меня нет.

Судья отпустил Клэр Уошберн, и пока она шла к выходу, Микки наклонился к клиенту и даже отгородился ладонью от сидевших поблизости, делая вид, что сообщает Бринкли нечто крайне важное и приватное.

— Что думаете, Фред? По-моему, дела идут неплохо, а?

Бринкли туповато, как качающая головой кукла, кивнул — напичканный лекарствами, он, похоже, с трудом вникал в происходящее, — и в этот момент Юки Кастеллано громко произнесла:

— Пригласите, пожалуйста, сержанта Линдси Боксер.

Глава 77

Проведя несколько веселеньких часов на диване в квартире Синди, я отправилась патрулировать тихие коридоры Блейкли-Армс. Проверила запасные выходы, лестницы, крышу и, не обнаружив ничего подозрительного, спустилась в подвал, где застигла какую-то старушку, которой вздумалось заняться стиркой в два часа ночи! Дождавшись рассвета, я заскочила на минутку домой, приняла душ, переоделась и поспешила в суд. Голос бейлифа, громко выкрикнувшего мое имя, отозвался хорошо знакомым волнением.

Миновав массивные двойные двери, я прошла по центральному проходу к свидетельскому месту, где поклялась говорить правду и только правду.

После обычной формальной процедуры Юки перешла к делу и задала первый вопрос:

— Вы узнаете человека, признавшегося в стрельбе на пароме?

Я ответила, что узнаю, и указала на чистенький мешок дерьма, занимавший место по соседству с Микки Шерманом.

Сказать по правде, Альфред Бринкли мало походил на человека, явившегося к моему дому с повинной несколько недель назад. Физиономия располнела, глазки уже не бегали. Чисто выбритый и постриженный, он как будто помолодел лет на шесть.

И что хуже всего, Бринкли выглядел совершенно безобидным, незлобивым парнем, который вполне мог быть вашим кузеном Фредди или давним соседом.

Повернувшись ко мне на высоченных шпильках, Юки спросила:

— Вы удивились, когда обвиняемый позвонил вам в дверь?

— Не просто удивилась, а была ошарашена. Но потом, когда он подошел к окну и попросил меня выйти и арестовать его, я уже пришла в себя.

— И что вы сделали?

— Вышла, забрала у него оружие, надела наручники и вызвала подкрепление. Потом мы с лейтенантом Уорреном Джейкоби отвезли его в управление, оформили по всем правилам и допросили.

— Вы зачитали мистеру Бринкли его права?

— Да. Сначала там же, у дома, и потом еще раз, уже в управлении.

— На ваш взгляд, он понимал, что ему говорят?

— Несомненно. Для этого существует определенная процедура, и я удостоверилась, что он знает свое имя, понимает, где находится и что совершил. Мистер Бринкли письменно отказался от своих законных прав и признался в том, что это он стрелял на пароме «Дель-Норте» и убил несколько человек.

— Он показался вам вменяемым, сержант?

— Да. Задержанный был возбужден, выглядел довольно неряшливо, но мы с лейтенантом Джейкоби пришли к однозначному выводу, что он пребывает в здравом рассудке и отдает себе отчет в происходящем. На мой взгляд, такой человек абсолютно вменяем.

— Спасибо, сержант Боксер. — Юки повернулась к адвокату: — Свидетель ваш.

Взгляды присяжных обратились к модно одетому мужчине, сидевшему рядом с Альфредом Бринкли. Микки Шерман неспешно поднялся, застегнул на среднюю пуговицу шикарный темно-серый пиджак и одарил меня ослепительной улыбкой.

— Привет, Линдси, — сказал он.

Глава 78

Несколько месяцев назад, когда меня обвинили в полицейской жестокости и неправомерном применении оружия со смертельным исходом, я обратилась за помощью к Микки Шерману и воспользовалась его советами — как давать показания, как держаться, что надевать и даже каким тоном отвечать на вопросы. Нужно признать, он меня не подвел, и я никогда не пожалела, что положилась во всем на него.

Не знаю, чем бы я занималась сейчас, если бы не Микки, но определенно не состояла бы в штате полиции Сан-Франциско.

На меня накатила волна благодарности и признательности к этому человеку, бывшему недавно и моим защитником, но я тут же попыталась укрыться от его неодолимого обаяния, выставив мысленный щит и вызвав из памяти жуткую картину, представшую передо мной на палубе парома «Дель-Норте». Я снова видела жертв Альфреда Бринкли: девятилетнего мальчика, умершего потом на больничной койке; Клэр, вцепившуюся в мою руку и спрашивающую, жив ли ее сын…

Виновником всех этих трагедий был Альфред Бринкли, клиент Шермана.

— Сержант Боксер, — мягко заговорил Микки, — часто ли убийцы являются с повинной и тем более приходят сдаться к дому полицейского?

— Крайне редко. Я по крайней мере других таких случаев не знаю.

— Верно ли, что мой подзащитный пожелал предаться именно в ваши руки?

— Так он мне сказал.

— Вы знали прежде мистера Бринкли?

— Не знала.

— Так почему же он попросил вас арестовать его?

— Мистер Бринкли сказал, что видел меня по телевизору и слышал мое обращение к гражданам поделиться информацией о личности стрелявшего на пароме. По его словам, он понял это так, что должен явиться к моему дому.

— Как ему удалось узнать, где вы живете?

— Мистер Бринкли сказал, что воспользовался компьютером в библиотеке и нашел мой адрес в Интернете.

— Вы уже упомянули, что забрали у моего клиента оружие. Значит ли это, что вы взяли у него револьвер?

— Да.

— Тот самый, из которого он стрелял на пароме?

— Да.

— И он принес с собой письменное признание?

— Да.

— А теперь позвольте мне изложить дело так, чтобы всем все стало ясно. Мой подзащитный услышал по телевизору ваше обращение к жителям города и интерпретировал его как обращение, адресованное ему лично. Он нашел в Интернете ваш адрес и добровольно явился к вашему дому. Как будто вы заказали его наподобие пиццы! При этом у него все еще был с собой тот самый револьвер, из которого он застрелил четырех человек.

— Возражение, ваша честь. Защита пытается подтолкнуть свидетеля к определенному выводу.

— Я, пожалуй, не соглашусь с вами, мисс Кастеллано, и все же, мистер Шерман, ближе к делу.

— Да, ваша честь. — Микки подошел почти вплотную и посмотрел на меня своими выразительными карими глазами, как бы говоря «ты можешь мне доверять». — Я вот к чему веду, сержант. Вы же согласитесь, что когда преступник сохраняет орудие убийства и приносит его с собой к дому полицейского, занимающегося расследованием его преступления, это не просто необычно, а прямо-таки неслыханно. Это невероятно!

— Согласна, это необычно.

— Сержант, вы спрашивали мистера Бринкли, почему он стрелял в людей?

— Да, спрашивала.

— И что он вам ответил?

Я бы предпочла отмолчаться, отказаться отвечать на вопрос Микки Шермана, но, разумеется, такого варианта у меня не было.

— Он сказал, что сделать это ему приказали голоса.

— Голоса, которые он слышал у себя в голове?

— По крайней мере так я истолковала его заявление.

Микки широко улыбнулся мне — мол, все в порядке, у защиты сегодня прекрасный день.

— Больше вопросов не имею. Большое спасибо, Линдси.

Глава 79

Мы с Юки сидели напротив друг друга за столиком бара Макбейна. Моя подруга выглядела усталой, подавленной и обеспокоенной. Или, если уж начистоту, так, словно сама себя отдубасила до полусмерти.

— Я не должна была тебя отпускать, — сказала она после того, как мы сделали заказ. Свободных мест в зале почти не осталось; вокруг сидели адвокаты со своими клиентами, полицейские и прочий люд, чьим местом работы был Дворец правосудия, и Юки приходилось почти кричать, чтобы перекрыть неумолчный гул голосов. — Нужно было спросить, что ты подумала, когда Бринкли сказал насчет голосов.

— Кого интересует, что я подумала? Не такая уж я важная птица. Да это и не важно.

— Важно. Еще как важно. — Юки провела ладонью по слегка растрепавшимся волосам. — Сержант Боксер, что вы подумали, когда мистер Бринкли заявил, что слышал голоса, приказывающие ему убивать?

Я пожала плечами.

— Ну же, Линдси. Что бы ты сказала? Что подумала, будто он уже подготавливает сцену для своей будущей защиты, так ведь? Ты подумала, что он планирует разыграть из себя невменяемого, верно?

— Юки, успокойся. Всего не предусмотришь. Ты прекрасно делаешь свое дело. Я серьезно.

Она хмыкнула.

— Только вот толку мало. Микки такой ловкач, что все минусы превращаются у него в плюсы. «Мой подзащитный убивал людей без всякой на то причины? Значит, он безумен».

— Но больше ведь у него ничего нет. Вся ставка — на невменяемость. А Бринкли сегодня отнюдь не выглядел сумасшедшим, о чем я и сказала. Вот увидишь, присяжные не поверят Бринкли на слово, и как бы Микки ни упирал на голоса, этот фокус не пройдет.

— Да, — горько усмехнулась Юки, терзая ни в чем не повинную салфетку. — Хотела бы я знать, что говорила Марсии Кларк ее лучшая подруга перед тем, как присяжные оправдали О. Джея Симпсона. «Не волнуйся, Марсия. Никому нет никакого дела до этой перчатки…»

Я откинулась на спинку стула, чтобы не мешать Сиду поставить на стол тарелки с бургерами и жареной картошкой.

— Знаешь, я спускалась по ступенькам после заседания и видела Микки в окружении толпы репортеров. Помню, прошлым летом мы все были от него в полном восторге, восхищались его талантом, называли волшебником. А теперь я смотрю на него и думаю: ах ты свинья!

Юки даже не улыбнулась.

— Послушай, — я протянула руку, погладила ее по запястью. — У тебя все получается, ты прекрасно держишься, владеешь ситуацией, а самое главное — тебе верят.

Она шмыгнула носом.

— Ладно, ладно. Хватит хныкать. Спасибо тебе. За свидетельство. За поддержку.

— А теперь, подружка, сделай, пожалуйста, кое-что для меня.

— Мм-м?..

— Подзаправься. Подбрось в себя немного калорий и избавься от сомнений.

Юки взялась было за гамбургер, но тут же положила его на тарелку, даже не попробовав.

— Знаешь, что со мной происходит, Линдси? Я допустила ошибку. А в таком деле ошибки недопустимы. Даже одна может свести на нет все усилия. Сегодня я впервые почувствовала, что могу проиграть дело.

Глава 80

— Только что звонил Маклин, — сообщил Джейкоби, едва я вернулась на работу после ленча. — Три часа назад в Лос-Анджелесе похищен ребенок. Мальчика взяли с улицы. Говорят, он что-то вроде математического гения.

Я даже не успела сесть. Мы с Конклином сразу же обрушили на лейтенанта кучу вопросов: заметил ли кто-нибудь черный мини-вэн? Есть ли свидетели? Обнаружила ли полиция какие-либо улики? Есть ли описание похитителей? Связывались ли они с родителями ребенка? Короче говоря, нас интересовало, есть ли у похищения в Лос-Анджелесе сходство с похищением Мэдисон Тайлер.

— Притормозите, парни. Боксер, умерь энтузиазм, ладно? — усмехнулся Джейкоби, отправляя в мусорную корзину недоеденный чизбургер. — Я вам все расскажу, ничего утаивать не стану.

— Только побыстрее, хорошо? — Я и сама рассмеялась и, придвинув стул, приготовилась слушать.

— Ситуация такая. Родители были в доме, а мальчишка играл на заднем дворе, — начал лейтенант. — Мать услышала, как скрипнули тормоза. Она в этот момент разговаривала по телефону. Выглянула в окно и увидела сворачивающий за угол черный фургон. Сначала ничего такого не подумала, но через пару минут посмотрела во двор и поняла, что сына нет.

— То есть ребенок перешел из заднего двора в передний? — спросил Конклин.

— Возможно. Калитка была открыта, а открыть ее мог и мальчишка — я уже говорил, что он смышленый. Лос-анджелесская полиция объявила о похищении через все средства массовой информации, но отец на всякий случай позвонил и федералам.

Джейкоби положил на стол факс с логотипом ФБР. Вторая страница представляла собой фотокопию очаровательного мальчика — большие круглые глаза, ямочки на щечках. Прелестный малыш.

— Зовут его Чарлз Рей. Возраст — шесть лет. Полиция обнаружила отпечатки шин возле дома, провела анализ и пришла к выводу, что они соответствуют стандартным шинам, которыми комплектуется последняя модель мини-вэна «хонда». Но это, конечно, еще не значит, что «хонда» имеет какое-то отношение к похищению. На калитке отпечатков пальцев не обнаружено.

— У мальчика была няня? — спросила я.

— Да. Бриана Керни. Во время похищения находилась на приеме у дантиста. Алиби проверили. Так что, Боксер, зацепиться особенно не за что. Может быть, Чарлза похитила та же компания, что и Мэдисон Тайлер, а может, и нет.

— Надо поговорить с родителями, — сказал Конклин.

— Да вас не остановить, — покачал головой Джейкоби. — Прямо-таки пара гончих псов. — Он выдвинул ящик, достал еще две бумажки и бросил на стол. Это были электронные авиабилеты для нас двоих на рейс Сан-Франциско — Лос-Анджелес и обратно.

— Значит, так. До тех пор, пока не удостоверимся, что эти два случая никак между собой не связаны, рассматриваем похищение Чарлза Рея как часть дела Мэдисон — Риччи, поэтому докладывайте обо всем лейтенанту Маклину. И про меня не забывайте. — Джейкоби взглянул на часы. — Сейчас четверть третьего. В Лос-Анджелесе будете около четырех.

Глава 81

Скромный коттедж на узкой улочке, в котором жила семья Рей, отличался от соседних лишь припаркованными возле него полицейскими машинами. Дома здесь стояли плотно, едва ли не тесня друг друга, по обе стороны однополосной дороги. На тротуаре мирно беседовали несколько полицейских. Мы показали жетоны, и нас пропустили, предупредив, что дома только мать.

К двери подошла Эйлин Рей, белая женщина, лет тридцати с небольшим, довольно высокая и примерно на восьмом месяце беременности. Выглядела она ужасно расстроенной и трогательно беззащитной. Темные, перехваченные лентой волосы свисали невеселым хвостиком; лицо распухло и покраснело от слез.

Мы представились, и миссис Рей пригласила нас пройти в дом, где техник-связист из ФБР уже ставил на прослушку телефон.

— Полицейские… отнеслись к нам очень… внимательно. Мы так им… благодарны, — пробормотала сквозь слезы хозяйка, указывая на диванчик и кресло.

В гостиной почти не оставалось свободного места из-за ящичков, корзинок, птичьих домиков и высушенных цветов. На полу возле кухонного стола стояли горкой с десяток картонных коробок. Впечатление было такое, словно мы попали в магазинчик подарков, и оно только усиливалось из-за крепкого, насыщенного аромата лаванды.

— Мы работаем дома, — объяснила миссис Рей, хотя мы еще ни о чем не спросили. — Покупаем и продаем через Интернет.

— Где сейчас ваш муж? — поинтересовался Конклин.

— Скотти с одним агентом и Брианой ездят по улицам. Муж надеется, что Чарли, может быть, просто заблудился и они найдут его где-нибудь на улице. — Она всхлипнула. — Ему, должно быть, так страшно. Боже, за что ему такое! Кто его мог забрать? — Голос ее дрогнул. — И почему?

Ответов у нас с Конклином не было, но вопросов хватало, и мы подробно расспросили Эйлин Рей обо всем: чем она занималась в течение дня, где находилась, как складываются отношения с мужем и почему калитка оказалась открытой.

А еще мы спросили, не проявлял ли в последнее время кто-нибудь — из друзей, знакомых, посторонних — настойчивого и чрезмерного интереса к ее сыну.

Эйлин Рей ответила на все вопросы, но не сообщила ничего такого, что могло стать ниточкой.

Несчастная женщина все еще мяла в руках платочек, когда в комнату вошел ее муж, Скотт Рей. С ним были агент ФБР и няня — молоденькая девушка, почти подросток, с милым кукольным личиком.

Конклин взял на себя отца мальчика и отправился с ним в детскую, а я предложила Бриане пройти в кухню. Девушка не имела никакого отношения к «Уэствуд реджистри» и была местной, американкой во втором поколении. Ее семья жила поблизости, и Бриана Керни присматривала за Чарли по несколько часов в день.

Другими словами, она была сиделкой.

Я расспрашивала ее о друзьях, знакомых, приятелях, пыталась узнать, не наводил ли кто-то в последнее время справок о семье Рей и их привычках, а Бриана отвечала сквозь слезы и душераздирающие всхлипы.

В конце концов мы с Конклином закрыли блокноты, попрощались с хозяевами и оставили уютный коттедж. В окнах уже горели электрические свечи.

— Бриана никакого отношения к похищению не имеет, — сказала я.

— Муж у меня тоже подозрений не вызвал, — вздохнул мой напарник. — Похоже, те же педофилы. Работают по привычной схеме.

— Да. Ребенка ведь так легко куда-то заманить. Подходишь, спрашиваешь, не хочет ли он посмотреть щенка, отводишь к машине, заталкиваешь и уезжаешь. Ни свидетелей. Ни улик. А у родителей впереди долгое ожидание телефонного звонка… Только никто уже не позвонит.

Глава 82

Со времени исчезновения шестилетнего Чарли Рея прошло уже семь часов, а похитители так и не вышли на связь с его родителями. В отличие от Тайлеров Реи, относившиеся к далеко не самому состоятельному слою населения, вряд ли могли представлять интерес для любителей поживиться за чужой счет.

И это было плохо.

Мы сидели в кабинете капитана Хименеса, слушая агента ФБР Дэвида Стенфорда, голубоглазого мужчину с седеющим хвостиком. Последние пару месяцев он работал под прикрытием и еще не успел выйти из прежнего образа.

На столе у капитана лежала стопка листовок. Я взяла верхнюю. С нее на меня смотрел Чарли Рей — большие круглые глаза, детские зубы, короткие темные кудряшки.

Где он и что с ним? Найдут ли его тело через несколько недель или даже месяцев в какой-нибудь канаве, на мусорной свалке или в неглубокой могиле? А может, обнаружат на берегу после очередного шторма?

Совещание наконец закончилось, и я позвонила Маклину и сообщила последние новости. Агент Стенфорд отвез нас с Конклином в аэропорт. Время до рейса еще оставалось, и он предложил заглянуть в ресторан «Мэриотт» — выпить и поговорить о деле Мэдисон Тайлер, которое очень его заинтересовало.

Что касается меня, я была только «за» — уж больно напряженными выдались последние дни, чтобы упускать возможность расслабиться.

К счастью, в баре нашлись свободные места. За пивом с орешками мы обсудили похищение Мэдисон, а потом Стенфорд рассказал о еще одном деле с похищением ребенка, которое ему довелось расследовать несколько месяцев назад.

Десятилетнюю девочку похитили средь бела дня, когда она возвращалась из школы домой. Спустя десять часов ее, изнасилованную и задушенную, нашли на алтаре в церкви со сложенными в молитвенном жесте руками. Несмотря на все предпринятые усилия, убийцу так и не нашли.

— На ваш взгляд, как часто похищенных удается вернуть? — спросила я.

— Чаще всего детей похищают по тем или иным причинам члены семьи или родственники. В таких случаях ребенка обычно возвращают в целости и сохранности. Когда похититель — чужой, шансы на удачный исход примерно пятьдесят на пятьдесят. — Стенфорд помолчал, потом добавил уже другим, напряженным голосом: — Называйте это, как хотите, страстью или одержимостью, но я считаю, что чем больше отловлю этого зверья, тем безопаснее будет мир для трех моих детей.

Глава 83

— Я бы не прочь пообедать, не составите мне компанию? — предложил Стенфорд.

Официантка принесла меню, и поскольку на восьмичасовой рейс мы уже опоздали, нам ничего не оставалось, как согласиться.

Стенфорд заказал бутылку «пино гриджо», а мы с Конклином поделились с ним информацией о похищении и убийстве Паолы Риччи.

— Честно говоря, мы застряли, — призналась я. — Ниточек практически нет, а те, что есть, приводят в тупик. Так и ходим по кругу.

Принесли стейки. Стенфорд заказал еще бутылку вина. И я впервые за весь этот долгий день почувствовала, как сползает с плеч усталость и уходит напряжение. Мы говорили о делах, обменивались мнениями и слушали живую музыку, доносившуюся из дальнего угла бара, где играла кантри-группа.

В какой-то момент я вдруг поймала себя на том, что ноги Конклина под столом уж слишком часто наталкиваются на мои, рукав его замшевого пиджака касается моей руки, приятный голос ласкает слух, бокал с легкостью следует за бокалом, а вечер постепенно втягивается в ночь.

В четверть десятого Дэйв Стенфорд стал собираться. Перед тем как уйти, он пообещал держать нас в курсе событий по делу малыша Чарлза и делиться любой информацией, которая может касаться похищения Мэдисон Тайлер.

Мы пропустили еще один рейс на Сан-Франциско и, проводив Стенфорда, перешли к другому выходу, чтобы провести в ожидании еще час.

И тут музыканты заиграли что-то из Кении Чесни, а певица стала приглашать присутствующих на «пятачок» перед маленькой сценой.

Большую часть припозднившихся клиентов составляли местные юнцы, томящиеся в ожидании рейса, и служащие аэропорта, и они не заставили себя просить дважды.

— Ну что, подурачимся, а? — улыбнулся Рич.

— А почему бы и нет? — усмехнулась я.

Мы пробились на площадку, присоединившись к развеселой толпе совершенно незнакомых людей, толкущихся на крошечном пятачке, подпевающих солистке, наталкивающихся друг на друга и при этом смеющихся.

Надо признаться, я уже давно так не хохотала. В общем, получилось здорово.

Едва песня закончилась, как певица сорвала микрофон со стойки, облизала пересохшие губы и, подойдя к парню за электропианино, затянула с ним дуэтом «Лживые глаза».

Толпа разбилась на пары. Рич протянул руки, и я без малейших колебаний шагнула в его объятия. Боже, Боже, как же приятно чувствовать, что тебя обнимает настоящий мужчина.

Зал слегка кружился, и я, закрыв глаза, позволила Ричу вести. Расстояние между нами все сокращалось и сокращалось, потому что нас сжимали со всех сторон, и мы не столько танцевали, сколько стояли, покачиваясь, на одном месте. В конце я даже привстала на цыпочки и положила голову ему на плечо, а он обнял меня еще крепче. Когда музыка отзвучала, Рич вздохнул и покачал головой:

— Черт, что-то меня совсем не тянет на самолет. Что думаешь?

Помню, я ответила, что после долгого рабочего дня у нас есть все основания немного расслабиться, а поскольку оплачивать расходы в любом случае придется управлению, то почему бы и не заночевать в Сан-Франциско.

И все же внутренняя борьба еще продолжалась, и, подавая кредитку дежурному отеля «Мэриотт», я убеждала себя, что это еще ничего не значит, что я просто поднимусь сейчас на этаж, войду в номер и завалюсь спать. И ничего больше.

В кабине мы с Ричем встали у противоположных стен, а между нами втиснулась едва держащаяся на ногах парочка. Подъем на десятый этаж показался вечностью. Не скрою, я скучала по его объятиям.

Выйдя в коридор, я сразу пожелала ему спокойной ночи, повернулась, вставила карточку в слот и, не оглядываясь, взялась за ручку. У меня за спиной он сделал то же самое.

— Увидимся утром, Линдси.

— Конечно. Спокойной ночи, Ричи.

На панели зажегся зеленый, и ручка медленно повернулась.

Глава 84

Я закрыла дверь и заперла ее на задвижку. Голова шла кругом от коктейля смешанных чувств — желания, облегчения, сожаления… Я стащила с себя одежду, и через минуту в ушах застучала кровь, а в грудь ударила горячая струя.

Чистая и розовая, как поросенок, я завернулась в теплое махровое полотенце и стала сушить волосы. Потом протерла запотевшее зеркало над раковиной и прошлась придирчивым взглядом по своему отражению. Пожалуй, я все еще выглядела молодой, привлекательной и желанной. Груди твердые, живот плоский, песочного цвета шелковистые волосы падают на плечи волнистым каскадом.

Почему Джо так и не позвонил?

Я надела белый халат, вернулась в спальню, проверила голосовую почту на сотовом — ничего. Как и на автоответчике дома.

Джо улетел шесть дней назад.

Неужели это и впрямь конец?

Неужели я уже никогда больше не увижу его? Почему он не прилетел за мной?

Я завесила шторы на окне, сложила вдвое золотистое покрывало, взбила подушку. Голова еще шумела после вина и горячего душа.

Я легла. Закрыла глаза. И меркнущие образы Джо быстро сменились куда более яркими, живыми, соблазнительными фантазиями. Всего полчаса назад Рич держал меня в объятиях, и теперь я снова переживала те волнительные моменты, когда просто танец превратился в нечто большее и когда я, обняв его за шею и прижавшись крепче, ощутила его желание.

Все в порядке, убеждала я себя. Так и должно быть. Это вполне естественные чувства. В конце концов, мы оба люди, я — женщина, он — мужчина, и в такой реакции друг на друга нет ничего противоестественного…

Я вздрогнула — в дверь кто-то постучал.

Стук повторился, и сердце подпрыгнуло.

Глава 85

Запахнув полы халата, я прошлепала босиком через комнату, посмотрела в «глазок» и увидела Рича Конклина. На голове у него была мятая прозрачная шапочкадля душа.

Я рассмеялась, дрожащей рукой повернула задвижку и открыла дверь. Напарник стоял передо мной — в брюках, расстегнутой до третьего ребра голубой рубашке и с фирменной зубной щеткой, которую он держал в руке, как маленький белый флаг.

— Хотел спросить, Линдси, нет ли у тебя случайно зубной пасты. У меня в номере есть все, включая освежитель, а вот пасту, похоже, положить забыли.

Серьезное выражение на лице плюс идиотский вопрос о пасте и дурацкая шапочка на голове — я едва не лопнула от смеха. Потом распахнула дверь пошире и отступила в сторону.

— Пасты у меня в ванной тоже нет, но зато, кажется, есть что-то в сумочке.

Я закрыла дверь, повернулась и, наклонившись за валявшейся на полу сумочкой, потеряла равновесие. Рич успел схватить меня за локоть, и в следующий момент мы снова оказались вдруг рядом. Слегка смущенные. Слегка растерянные. Одни в номере лос-анджелесского отеля. Он тряхнул головой, отбрасывая со лба выбившуюся из-под шапочки прядь. Зубная щетка полетела на пол. А потом Рич обнял меня за талию и привлек к себе.

— У меня с таким рабочим графиком только одна проблема. Но большая.

Он наклонился, и я снова обняла его за шею. Наши губы встретились, и первый же поцелуй отозвался ошеломительным химическим взрывом.

Я прижалась к нему, а он подхватил меня на руки и осторожно перенес на кровать. В комнате было полутемно. Наши пальцы сплелись, дыхание смешалось, и его губы шептали мое имя. Так тихо… так нежно…

— Я хотел быть с тобой, Линдси, еще до того, как ты узнала, как меня зовут.

— Я всегда знала, как тебя зовут.

Меня тянуло к нему, и я знала, что имею полное право распоряжаться собой, как хочу, но едва Рич раздвинул полы моего халата и приник губами к моей груди, как запаниковавший контролер у меня в голове рванул стоп-кран.

Это плохая идея, Линдси. Очень плохая.

— Ричи, нет, — прошептала я. — Не надо…

Он скатился с меня, разгоряченный, запыхавшийся, и посмотрел в мои глаза.

— Извини…

— Не извиняйся. — Я взяла его руку и прижала ладонью к щеке. — Я хочу этого не меньше, чем ты. Но мы напарники, Рич. Мы должны заботиться друг о друге, но… но не так.

Он застонал.

— У нас никогда этого не будет, — прошептала я.

Глава 86

Я постучала в дверь «Уэствуд реджистри». Рядом со мной стоял Конклин.

Утро дня выдалось хмурым, солнце даже не выглядывало из-за затянувшей небо серой пелены. Вернувшись из Лос-Анджелеса, мы решили нанести первый визит в бюро супругов Ренфро. Дверь приоткрылась — перед нами стоял круглолицый мужчина лет пятидесяти, с начавшими седеть светло-русыми волосами и ясными серыми глазами, которые пристально смотрели на нас через стекла тонких, без оправы очков, оседлавших горбатый, напоминающий клюв нос.

Имеет ли он какое-то отношение к похищению Мэдисон Тайлер?

Знает ли, где она сейчас?

Я показала ему значок, назвала свое имя, представила напарника.

— Да, верно, — ответил он. — Я — Пол Ренфро. Вы те самые детективы, что приходили сюда несколько дней назад?

Я подтвердила, что мы те самые детективы, и сказала, что у нас есть несколько вопросов.

Ренфро пригласил нас войти. Проследовав за ним по узкому коридору, мы оказались перед той самой зеленой дверью, что была под замком в наш прошлый визит.

— Садитесь, пожалуйста.

Мы с Конклином осторожно опустились на небольшую софу, стоявшую в углу уютного кабинета, а хозяин его пододвинул себе стул.

— Полагаю, вы хотели бы узнать, где я находился во время похищения Паолы.

— Это для начала, — сказал Конклин. Вид у него был усталый. Впрочем, как, наверное, и у меня.

Ренфро достал из нагрудного кармана пиджака узкий блокнотный компьютер, один из тех, что предшествовали появлению карманных, и, не дожидаясь дальнейших вопросов, представил короткий, но достаточно полный устный отчет о своих встречах с клиентами в городах к северу от Сан-Франциско. Поездка заняла несколько дней, так что, уехав из города еще до исчезновения Паолы, он вернулся лишь после ее смерти. Затем Ренфро назвал имена и адреса клиентов.

— Могу, если нужно, сделать фотокопию, — любезно предложил владелец «Уэствуд реджистри».

Стрелка на моей десятибалльной шкале интуиции трепыхалась где-то у отметки «семь». Уж слишком уверенно держался Ренфро, да и отчет напоминал хорошо отрепетированную сцену.

Я взяла фотокопию его рабочего графика и спросила насчет местонахождения миссис Ренфро в указанный период.

— Она сейчас в Европе. Ездит по Германии и Франции. Точного расписания я не знаю, но ожидаю ее возвращения на следующей неделе.

— У вас есть предположения относительно того, кто мог желать зла Паоле и Мэдисон? — спросила я.

— Представить не могу. К сожалению, подобное случается чуть ли не каждый день. Стоить включить телевизор, как слышишь об очередном похищении. Просто какая-то эпидемия. — Он помолчал. — Паола была очень милой девушкой, и я ужасно расстроился, узнав о ее смерти. Здесь ее все любили. Что касается Мэдисон, то с ней я встречался только один раз. Кому могло прийти в голову похищать такого очаровательного ребенка? Зачем? У меня нет ответа. Ее смерть — ужасная, ужасная трагедия.

— Почему вы считаете, что Мэдисон мертва? — резко спросила я.

— А разве нет? Я думал… Извините. Я, конечно, неверно выразился. Надеюсь, бедняжка жива и здорова.

Мы уже покидали «Уэствуд реджистри», когда администратор Ренфро, наша знакомая Мэри Джордан, поднялась из-за стола и последовала за нами.

Утро так и осталось промозглым и угрюмым. В воздухе стоял запах рыбы — поблизости находился рынок. Закрыв за собой дверь, Джордан схватила меня за локоть.

— Пожалуйста, — прошептала она взволнованно, — пойдемте куда-нибудь, где мы могли бы поговорить. У меня есть для вас кое-что.

Глава 87

Через четверть часа мы вернулись во Дворец правосудия, а спустя еще пару минут сидели втроем за столом в нашей тесной грязной столовой. Мэри Джордан держала в руке пластиковый стакан с кофе, но пить не спешила.

— В прошлый раз, уже после того, как вы ушли, а мистер Ренфро еще не вернулся, я решила заглянуть кое-куда и откопала вот это. — Она расстегнула сумочку и достала фотокопию листа из бухгалтерской книги. — Они называют это журналом регистрации.

— Где вы его взяли? — спросил Конклин.

— Нашла ключ от кабинета Ренфро. Журнал регистрации они держат там.

— Минутку, — остановила я Мэри и тут же набрала номер офиса окружного прокурора и попросила пригласить Кэти Вэлой. Выслушав меня, она сказала, что будет через минуту.

Кэти из тех людей, которые, если говорят «буду через минуту», приходят именно через минуту. Она подошла к нашему столику, и я представила ее Мэри Джордан.

— Сержант Боксер или инспектор Конклин обращались к вам с просьбой достать эти материалы? — деловито осведомилась Вэлой.

— Конечно, нет.

— Если они просили вас об этом, то вы автоматически становитесь агентом полиции, и нам придется исключить этот журнал из списка вещественных доказательств при рассмотрении дела в суде.

— Я действовала сама по себе, по собственной инициативе, — сказала Мэри. — И да поможет мне Бог.

Помощница окружного прокурора улыбнулась.

— Линдси, нам обязательно нужно как-нибудь пообедать. — Она еще раз улыбнулась и ушла.

Я попросила листок, и Мэри протянула его мне. Лист был поделен на колонки под заголовками — «распределение», «клиенты», «оплата». Все записи относились к текущему календарному году.

В графе «распределение» значились имена и фамилии женщин, по большей части иностранные. Перед фамилиями клиентов стояли сокращения «м-р» или «м-с». Суммы оплаты представляли собой пятизначные числа.

— Насколько я понимаю, здесь список девушек, распределенных по семьям в этом году?

Мэри кивнула.

— Помните, я рассказывала про одну девушку по имени Хельга? Она пропала месяцев восемь назад, когда агентство находилось еще в Бостоне.

— Помню.

— Так вот, я нашла ее регистрацию. Посмотрите. — Мэри указала пальцем. — Хельга Шмидт. И семья, куда ее определили, тоже указана. Видите? Пенелопа и Уильям Уиттен.

— Продолжайте, — кивнул Конклин.

— У этой пары есть дочь, Эрика. Настоящий математический гений. Ей всего четыре годика, а она уже решает задачки на уровне старшеклассника. Я поискала Уиттенов в Интернете и нашла вот это интервью в «Бостон глоуб».

Она вытащила из сумочки еще один листок. Это была распечатка газетной статьи. Не дожидаясь, пока мы прочтем заметку, Мэри продолжила:

— Статья появилась в разделе «Стиль жизни» в мае прошлого года. Мистер Уиттен — специалист по винам. Интервью они с женой давали у себя дома. Вот здесь, посмотрите. — Она подчеркнула ногтем абзац в конце публикации. — Мистер и миссис Уиттен говорят, что их дочь, Эрика, уехала к своей тете, сестре миссис Уиттен, в Англию. Что она занимается там с частными преподавателями.

Мне это показалось странным. Да что там странным — невероятным. Сначала Уиттены нанимают няню. Потом няня неожиданно исчезает, а родители отправляют дочь в Европу. А ведь ребенку всего четыре года! Деньги у Уиттенов есть, и они без проблем могли бы найти здесь самых лучших гувернанток и преподавателей. Зачем же отсылать девочку?

Мы с Конклином переглянулись.

— Я бы, наверно, и не вспомнила об этом, если бы не убийство Паолы и похищение Мэдди, — продолжала Джордан. — Не знаю, как вы, а я просто не верю, что Эрика Уиттен живет в Англии. Или вы думаете, что я сумасшедшая?

— Знаете, что я думаю, Мэри? У вас чутье хорошего копа.

Глава 88

Рядом надрывно кашлял Джейкоби. В воздухе висел сизый табачный дым от вонючей сигары Траччио. На столе шефа попискивал и потрескивал спикерфон.

Нас только что связали с домом Уиттенов в Бостоне. На линии был агент ФБР Дэйв Стенфорд.

— Уиттены явно нервничают, но мне все же удалось их расколоть. Их младшая дочь, Эрика, была похищена вместе с няней, Хельгой Шмидт, восемь месяцев назад.

Мы все переглянулись. Что это? Может быть, первая стоящая ниточка, связанная с делом Риччи — Тайлер?

Но если девочку похитили восемь месяцев назад, почему, черт возьми, Уиттены до сих пор не обратились в полицию?

— Свидетелей похищения не было, — продолжал Стенфорд. — Хельга должна была забрать Эрику из школы, но вовремя домой они не вернулись, а потом под дверью появилась записка. К записке было приложено несколько фотографий.

— Требование выкупа? — не выдержал Маклин.

— Не совсем. У вас там факс есть?

Траччио продиктовал номер. Из дома Уиттенов до нас доносились приглушенные голоса — мужчина и женщина спорили о чем-то негромко.

— Давай, Билл, — говорила женщина. — Не отмалчивайся. Расскажи им все.

— Внимание, — сказал Стенфорд. — На связи Билл Уиттен.

Мистер Уиттен коротко поздоровался, и Траччио официально представил присутствующих, начиная с себя. Голос отца пропавшей девочки звучал хрипло, как будто страх и злость перехватили горло.

— Вы должны понимать, что делаете с нами. Они предупредили, что, если мы обратимся в полицию, нашу дочь убьют. Я не знаю, но, возможно, в доме установлены «жучки»! Может быть, они прямо сейчас наблюдают за нами! Вы понимаете?

Факс за спиной Траччио звякнул, загудел натужно, и на лоток упал лист.

— Секунду, — сказал комиссар и, забрав бумагу, положил на стол перед нами.

«Эрика у нас. Позвоните в полицию, и она умрет.

Почувствуем слежку, и она умрет.

И тогда мы заберем Райана.

Или Кайлу. Или Пэтти.

Ведите себя тихо, и с Эрикой не случится ничего плохого. Каждый год вы будете получать ее фотографию. Может быть, она даже позвонит вам. Может быть, даже вернется.

Будьте благоразумны. Никакого шума.

И тогда все ваши дети останутся живы и скажут вам спасибо».

Записка была старая, но ее стиль, ее жестокий язык внушали ужас. Ощущение было такое, будто преступление произошло только что.

Сидевшие за столом на мгновение застыли. Первым опомнился Маклин, схвативший злосчастную бумажку так, словно собирался порвать ее вместо похитителя.

Траччио взял с лотка второй листок и покачал головой.

— Картинки получились плохо, — сказал он Стенфорду.

— Сразу после похищения Эрику сфотографировали на чистом белом фоне. На остальных фотографиях другие дети Уиттенов. Снимки сделаны в школе. Одну из девочек, Кайлу, щелкнули через окно спальни. В общем, поработать есть с чем.

Конечно, думала я, сейчас они попытаются снять отпечатки с конверта, записки и фотографий. Стенфорд, правда, не говорит Уиттенам, что все неопознанные трупы девочек и девушек будут сравниваться теперь с образцами ДНК и физическими характеристиками Хельги Шмидт и Эрики Уиттен.

Я нисколько не сомневалась, что и записка, и фотографии имели одну цель — выиграть время.

Я нисколько не сомневалась, что Эрика Уиттен и Хельга Шмидт уже мертвы.

Но чего достигли похитители?

Что они хотели?

Я старалась отогнать жуткие видения с участием беззащитных маленьких девочек и беспомощных нянь, когда зазвонил сотовый. Голос в трубке принадлежал инспектору Полу Чи:

— Срочный вызов, Линдси. Только что приняли. Новое нападение в Блейкли-Армс.

Глава 89

Мы вышли из кабины лифта на шестом этаже Блейкли-Армс и сразу же увидели стоящих у двери квартиры «6J» двух полицейских в форме. В одном я узнала Патрика Нунана, давно добивавшегося перевода в убойный отдел.

— Что тут случилось?

— Ничего хорошего, сержант. Разбили парню голову. Зовут его Бен Уайатт. Живет здесь около года.

Конклин поднял оградительную ленту, и я поднырнула под нее.

— Нападавший вошел через дверь, — продолжал вводить меня в курс дела Нунан. — Может, была открыта, а может, хозяин сам впустил. Или же у этого гада был ключ.

— Кто сообщил?

— Соседка из «6F». Виржиния Хоусан. Х-о-у-с-а-н.

Мы прошли в скудно обставленную комнату. На полированном дубовом полу, вокруг головы лежащего мужчины, разлилась темная лужица крови.

Темнокожий. На вид лет тридцать — тридцать пять. Спортивного телосложения. В шортах, серой футболке и кроссовках. Бен Уайатт лежал на левом боку, рядом с бегущей дорожкой.

Я наклонилась, чтобы рассмотреть его получше. Глаза закрыты, дыхание слабое, затрудненное, но все-таки он был еще жив.

В квартиру ворвались санитары. Бена Уайатта окружили, подняли на счет «три» и переложили на носилки.

— Без сознания, — сказал ближайший ко мне санитар. — Мы отвезем его в муниципальную больницу. Вы бы отошли в сторонку, сержант. Спасибо.

Внизу, на Таунсенд-стрит, завыли пронзительно сирены. Через пару минут на место преступления прибыл Чарли Клэппер в сопровождении двух следователей. Войдя в квартиру, Клэппер сразу направился к тренажеру.

— Посмотрите-ка сюда. — Он показал мне электрический провод, перерезанный чисто, словно с одного раза. — Жертву видели?

— Да. Но только он жив, Чарли. По крайней мере был только что. Похоже, ударили чем-то сзади.

Как и в случае с Ирэн Волковски, орудия преступления на месте не оказалось. И так же, как в ее случае, в квартире почти ничего не тронули.

Связь между двумя нападениями видна невооруженным взглядом. Действовал кто-то один, и этот одиночка наводил ужас на весь дом.

Но в чем именно связь? И что, черт возьми, вообще происходит в Блейкли-Армс?

Глава 90

Соседке Бена Уайатта, Виржинии Хоусан, было около тридцати. Она работала в одном из ночных клубов в центре города. Женщина рассказала, что Уайатт был дневным трейдером на бирже и отличным парнем, дружелюбным и совершенно безобидным.

Поблагодарив мисс Хоусан за помощь, мы спустились по пожарной лестнице этажом ниже, рассчитывая, что кто-то из живших под Уайаттом мог слышать какой-то шум. Сейчас нам было важно как можно точнее определить время нападения.

Не успели мы спуститься, как у меня зазвонил сотовый. Я сняла телефон с пояса и взглянула на дисплей — Дэйв Стенфорд.

— Боксер слушает.

— У меня для вас хорошие новости.

Я сделала знак Конклину, и он наклонился, чтобы послушать.

— Что-то насчет Эрики Уиттен?

— Нет, это касается Чарли Рея. Мальчонка только что выпил кружку горячего шоколада со взбитыми сливками и сейчас спит в своей кровати. — Стенфорд рассмеялся.

— Это же чудесно, Дэйв! А что случилось?

Стенфорд рассказал, что несколько часов назад в полицию обратился мужчина, жена которого после смерти от СВДС[17] сынишки впала в глубокую депрессию.

— Несчастная просто сходила с ума от горя. Проезжая по улице, увидела за забором Чарли. Остановилась и забрала его.

— Ее арестовали?

— Да. Но она определенно не та, кого мы ищем. Ни к Эрике Уиттен, ни к Мэдисон Тайлер не имеет никакого отношения. Держится на антидепрессантах, находится под наблюдением врача. Вчера впервые после смерти сына вышла из дому.

Я поблагодарила Стенфорда и закрыла телефон. Конклин стоял рядом. Я посмотрела ему в глаза и почувствовала исходящий от него жар.

— Значит, опять ничего, — сказал Рич.

— Ну, кое-что у нас есть. — Я шагнула на последнюю ступеньку. — В этом чертовом доме завелся убийца. И он разгуливает на свободе. А что касается Мэдисон Тайлер, то тут ты прав — еще один тупик.

Глава 91

Микки Шерман сидел за столом рядом с Альфредом Бринкли, пытаясь достучаться до своего напичканного транквилизаторами клиента. Хвощ, и тот вел бы себя живее.

— Фред. Фред! — Шерман потряс подзащитного за плечо. — Фред, сегодня мы начинаем твою защиту. Ты понимаешь? Я буду вызывать людей, которые тебя знают.

Бринкли кивнул.

— Вы вызовете моего врача.

— Верно. Доктор Фридман расскажет о твоем психическом состоянии. Он на нашей стороне.

— Я бы хотел сам рассказать свою историю.

— Посмотрим. Я пока еще не решил, нужно ли нам это.

Помощник передал Микки записку — все свидетели на месте.

— Прошу встать! — прокричал судебный пристав, и через боковую дверь в зал вошел судья Мур. За ним проследовали присяжные. Все заняли свои места.

Шел четвертый день процесса. Заседание началось.

— Мистер Шерман, — судья Мур повернулся к адвокату, — ваш первый свидетель уже готов?

— Защита вызывает мистера Айзека Кинтану.

Кинтана, закутанный в несколько слоев одежды, с улыбкой занял свидетельское место. Несмотря на странный наряд, взгляд у него был ясный.

— Мистер Кинтана, — начал Шерман.

— Называйте меня Айком, — сказал свидетель. — Как все.

— Хорошо, Айк, — добродушно согласился Микки. — Откуда вы знаете мистера Бринкли?

— Мы вместе были в Напе.

— Но не в колледже, наверное? — улыбнулся Шерман и похлопал себя по карману, в котором звякнули монеты.

— Не, в дурдоме, — с ухмылкой ответил Айк.

— То есть в государственном психиатрическом учреждении, не так ли?

— Точно.

— Вы знаете, почему Фред оказался в этом учреждении?

— А то. У него была депрессия. Отказывался есть. С койки не вставал. Кошмары ему снились. Знаете, у него ведь сестра умерла, так что когда он попал туда, то и жить уже не хотел.

— Как вы узнали, что у Фреда депрессия, что он склонен к самоубийству?

— Сам рассказал. А что его держали на антидепрессантах, про то я знал.

— Вы долго были вместе?

— Около двух лет.

— Вы с ним ладили?

— Конечно. Приятный был парень. Поэтому я и знаю, что он не собирался убивать тех людей на пароме…

— Возражение, ваша честь! — выпалила Юки. — Последнее замечание к делу не относится, и я прошу не вносить его в протокол.

— Согласен. Продолжайте.

Шерман ободряюще кивнул свидетелю.

— Айк, за то время, что вы были вместе, Фред Бринкли проявлял склонность к насилию?

— Господи, конечно, нет. Кто вам такое сказал? Да он был тише воды. Нас же каждый день потчевали лекарствами. Проглотил пилюлю и уже больше не сумасшедший.

Глава 92

Поднимаясь из-за стола, Юки разгладила морщинки на своей безупречно выглаженной юбке и посмотрела на Кинтану. Глуповатая ухмылка придавала ему сходство с персонажем из «Маппет-шоу», а чудаковатый прикид наводил на мысль о гаражной распродаже.

Однако ж все это играло в его пользу. Присяжные улыбались — им нравился Айк, и симпатия к нему автоматически распространялась на Бринкли.

— Мистер Кинтана, а почему вы попали в психиатрическое учреждение?

— У меня обсессивно-компульсивное расстройство. Это не опасно, просто я постоянно собираю какие-то вещи и проверяю время…

— Спасибо, мистер Кинтана. Вы еще и психиатр?

— Нет, конечно, но кое в чем разбираюсь.

Юки улыбнулась. Кто-то из присяжных хихикнул. Подорвать доверие к показаниям такого весельчака, не настроив против себя жюри, будет не так-то просто.

— Чем вы занимаетесь, мистер Кинтана?

— Работаю посудомойщиком в кафе «Джейд» на Брайант-стрит. Хотите, чтобы тарелки были чистыми, возьмите парня с ОКР — лучше никто не справится.

— Понимаю. — По залу прокатился смех. — Вы имеете какую-либо медицинскую подготовку?

— Нет.

— Если не считать сегодня, когда вы в последний раз видели мистера Бринкли?

— Да уж лет пятнадцать назад. Его выпустили где-то в 1988-м или около того.

— И потом вы никакого контакта не поддерживали?

— Нет.

— Значит, если бы ему с тех пор сделали лоботомию или пересадили сердце, вы бы об этом не знали?

— Ха-ха, занятно. Гм, а что, это правда?

— Я к тому, мистер Кинтана, что за прошедшие пятнадцать лет «приятный парень», как вы его назвали, мог ведь измениться, не так ли? Вы, например, изменились за пятнадцать лет?

— Ну, я много всякого барахла собрал.

Кое-кто из зрителей уже покатывался со смеху, и даже присяжные закрывали рты, чтобы не расхохотаться. Юки тоже улыбнулась, чтобы никто не подумал, что у нее — упаси Бог — нет чувства юмора.

Дождавшись, когда веселье стихнет, она сказала:

— Айк, когда вы назвали мистера Бринкли сумасшедшим, вы ведь выразили свое дружеское мнение, не правда ли? Вы же не хотели сказать, что к нему применимо юридическое определение термина «невменяемый»? Вы ведь не имели в виду, что он не способен отличить добро от зла?

— Нет. Насчет этого я ничего не знаю.

— Благодарю вас, мистер Кинтана. Больше у меня вопросов нет.

Глава 93

Второй свидетель защиты, доктор Сэнди Фридман, прошествовал по проходу через зал судебных заседаний. Известный психиатр, получивший образование в Гарварде, он и выглядел так, как должен выглядеть, по мнению публики, человек его профессии: модные очки, галстук-«бабочка» от «Брук бразерс», умное лицо с чертами Лайама Нисона.

— Доктор Фридман, — начал Шерман после того, как свидетеля привели к присяге, а сам он с достоинством перечислил свои титулы и звания, — вам ведь представилась возможность поговорить с мистером Бринкли?

— Да, я встречался с ним три раза после его ареста.

— Вы смогли диагностировать его заболевание?

— Да. На мой взгляд, у мистера Бринкли шизоаффективное расстройство.

— Поясните, пожалуйста, что это означает.

Прежде чем ответить, доктор Фридман устроился поудобнее.

— Шизоаффективное расстройство есть нарушение мыслительной деятельности, поведенческих моделей и настроений человека, включающее в себя некоторые элементы параноидной шизофрении. Некоторые склонны рассматривать его как разновидность биполярного аффективного синдрома.

— «Биполярный» ведь означает «маниакально-депрессивный», не так ли? — уточнил Шерман.

— В случае с людьми, страдающими шизоаффективным расстройством, «биполярный» означает неуравновешенность психического состояния, подъемы и спады, отчаяние и депрессию, сменяющиеся приступами гиперактивности или мании. Многие из них могут вполне успешно справляться с болезнью на протяжении длительного времени и более или менее успешно существовать на периферии общества.

— Они слышат голоса, доктор Фридман?

— Да, многие слышат голоса. Это один из часто встречающихся шизоидных аспектов заболевания.

— Это угрожающие голоса?

— Да, — улыбнулся свидетель. — В таком случае можно говорить о паранойе.

— Мистер Бринкли говорил вам, что люди в телевизоре разговаривали с ним?

— Да. Это также весьма часто наблюдающийся симптом шизоаффективного расстройства, пример разрыва с реальностью. Под влиянием паранойи он думает, что голоса обращены непосредственно к нему.

— Не могли бы вы объяснить, что имеете в виду, когда говорите о «разрыве с реальностью»?

— Конечно. Болезнь поразила мистера Бринкли в подростковом возрасте, и с тех пор во всех его мыслях и поступках, в том, как он выражает чувства, присутствует некое искажение. Самое, однако, важное то, как он воспринимает реальность. Это и есть психотический элемент — неспособность отличить реальное от воображаемого.

— Благодарю вас, доктор Фридман, — сказал Шерман. — А теперь, с вашего позволения, давайте вернемся к недавним событиям, которые и привели мистера Бринкли на скамью подсудимых. Что вы можете сказать по этому поводу?

— В случаях с шизоаффективным расстройством обычно присутствует то, что мы называем преципитатом, то, что вызывает усиление ненормального поведения. Насколько я могу судить, для мистера Бринкли таким преципитатом стало увольнение с работы. Утрата привычной рутины, нарушение сложившейся модели действий, последующее выселение из квартиры — все это обострило и осложнило заболевание.

— Понятно. Скажите, доктор, мистер Бринкли рассказывал вам о стрельбе на пароме?

— Да. Из бесед с ним я понял, что он не бывал на воде после трагического инцидента с парусной лодкой, в результате которого погибла его сестра. Ему было тогда шестнадцать лет. В день происшествия на пароме появился дополнительный преципитат. Мистер Бринкли сказал, что рядом с «Дель-Норте» прошла парусная лодка. Ее появление и спровоцировало дальнейшие события. Говоря языком обывателя, ему снесло крышу. Он уже не мог отличить реальность от иллюзии.

— Мистер Бринкли рассказывал вам, что слышал голоса на пароме?

— Да. Они угрожали ему, требовали убивать. Нужно иметь в виду, что смерть сестры до сих пор служит для Фреда источником сильных переживаний, особенно гнева и злости, которые и проявили себя на пароме в форме взрывной ярости. Пассажиры «Дель-Норте» не были для него реальными людьми — они были всего лишь фоном его галлюцинаций. Его реальностью стали в тот момент голоса, и остановить их он мог только одним способом — исполнить приказ, подчиниться.

Микки Шерман задумчиво провел кончиком указательного пальца по верхней губе.

— Доктор Фридман, можете ли вы утверждать — с разумной долей медицинской вероятности, — что когда мистер Бринкли подчинился голосам и расстрелял пассажиров парома, он не понимал разницы между добром и злом, между тем, что можно и чего нельзя?

— Да. На основании проведенных с мистером Бринкли бесед и моей двадцатилетней практики работы с психически больными людьми могу сказать, что во время инцидента мистер Бринкли страдал от психического недуга или дефекта, из-за чего был не в состоянии отличить добро от зла. В этом я абсолютно убежден.

Глава 94

Дэвид Хейл подтолкнул к Юки записку — на рисунке громадный бульдог с шипованным ошейником, с оскаленных клыков стекает слюна. Подпись — «Взять их!».

Юки улыбнулась и подумала о Паризи — вот кто порвал бы психотерапевта в клочья! Она обвела рисунок кружком, провела под ним жирную линию и поднялась.

— Доктор Фридман, вы ведь часто выступаете в роли эксперта-свидетеля, не так ли?

— Да, — ответил психотерапевт и добавил, что в последние девять лет ему приходилось выступать не только на стороне защиты, но и обвинения.

— Но в данном случае к вашим услугам прибегли адвокаты мистера Бринкли?

— Верно.

— Сколько вам заплатили?

Фридман посмотрел на судью Мура, который ободряюще кивнул ему с возвышения.

— Пожалуйста, доктор Фридман, отвечайте на вопрос.

— Мне заплатили около восьми тысяч долларов.

— Восемь тысяч долларов. Хорошо. Вы долго лечили мистера Бринкли?

— Строго говоря, мистер Бринкли не был моим пациентом.

— Вот как? Тогда позвольте спросить, как вы можете ставить диагноз человеку, которого не лечили?

— У нас было три сеанса, и за это время я успел провести ряд психологических тестов. Так что у меня есть все основания дать оценку психологического состояния мистера Бринкли, не занимаясь его лечением, — фыркнул Фридман.

— Итак, полагаясь на результаты трех сеансов и проведенных тестов, вы утверждаете, что обвиняемый во время убийства не мог сознавать реальные последствия своих действий?

— Именно так.

— И вы не просвечивали подзащитного рентгеном, чтобы найти какую-нибудь опухоль, давящую на его лобные доли?

— Разумеется, нет.

— Тогда откуда же нам знать, что мистер Бринкли не лгал во время этих тестов? Что их результаты объективны? Что он не провел вас?

— Такое невозможно, — снисходительно ответил Фридман. — Видите ли, вопросы тестов можно сравнить с встроенными детекторами лжи. Они повторяются в разных вариантах, и если результаты совпадают, это означает, что испытуемый не лжет.

— Доктор, вы ведь прибегаете к тестированию только потому, что на самом деле не знаете, что в действительности происходит в мозгу пациента, не так ли?

— Э… сделать заключение можно также и на основе поведения.

— Понятно. Доктор Фридман, вы знаете значение юридического термина «осознание вины»?

— Да, знаю. Им обозначают поступки личности, указывающие на то, что он или она вели себя неправильно.

— Хорошо сказано, доктор. Если человек стреляет в людей, а потом убегает, как это сделал мистер Бринкли, не указывает ли это на осознание им своей вины? Не означает ли бегство Альфреда Бринкли с парома, что он понимал неправоту своих действий?

— Послушайте, мисс Кастеллано, когда человек находится в состоянии психоза, не все его поступки логичны. Пассажиры на пароме кричали на него, нападали. Они представляли для него угрозу. Он убежал. На мой взгляд, так поступили бы многие на его месте.

Юки мельком взглянула на Дэвида — тот ободряюще кивнул в ответ. Кивнул… Уж лучше бы телепортировал ей что-то такое, чем можно было бы прижать Фридмана к стенке. Потому что у нее самой не было ничего.

Не было, да вдруг появилось.

— Доктор Фридман, когда вы даете оценку психологического состояния, чутье играет в этом какую-то роль?

— Определенно да. Чутье, или интуиция, есть итог жизненного опыта. В своей профессиональной деятельности я полагаюсь на инстинкт почти в такой же степени, как и на результаты наблюдений, собеседований и тестов.

— Вы определили для себя, опасен мистер Бринкли или нет?

— Я разговаривал с обвиняемым как до, так и после назначения ему курса риспердала, и мое мнение таково: при соответствующем лечении мистер Бринкли не представляет опасности для окружающих.

Юки подошла к свидетелю, положила руки на барьер, посмотрела Фридману в глаза и, позабыв обо всем и обо всех, кто находился в зале, заговорила так, как заговорил бы любой, кого при каждом взгляде на сидящего рядом с Микки Шерманом урода хватали за горло ледяные пальцы страха.

— Доктор Фридман, вы беседовали с обвиняемым за решеткой. Включите свое чутье и ответьте мне: вы бы чувствовали себя в безопасности, если бы ехали с мистером Бринкли в такси? Вы бы чувствовали себя в безопасности, обедая с ним у него дома? Или оказавшись с ним вдвоем в кабине лифта? Вы…

Договорить ей не дал Микки Шерман. Вскочив со стула, он обратился к судье:

— Ваша честь, я протестую. Свидетель не должен отвечать на эти вопросы. Прошу не вносить их в протокол.

— Протест принят, — проворчал судья Мур.

— Ваша честь, у меня больше нет вопросов к свидетелю, — сказала Юки.

Глава 95

В понедельник, ровно в половине девятого утра, Мириам Дивайн забрала со столика в холле солидную стопку почты и отправилась с ней в кухню, где собиралась позавтракать.

Они с мужем только накануне вечером вернулись в Пасифик-Хайтс после сказочного десятидневного круиза по Средиземному морю, где им не досаждали ни телефоны, ни телевизор, ни газеты, ни счета.

Миссис Дивайн хотелось бы продлить это состояние блаженного неведения хотя бы еще на парочку дней. Еще хотя бы на денек сохранить ощущение покоя и полной беззаботности. Еще на денек отсрочить возвращение в реальный мир.

Ах, если бы это было в ее силах!

Мириам приготовила кофе, разморозила и поджарила две булочки с корицей и с ненавистью обрушилась на почту: каталоги — направо, счета — налево, прочее — прямо, за кофейник.

Наткнувшись на ничем не примечательный белый конверт, адресованный Тайлерам, она отправила его в «прочее» и продолжила схватку, разбрасывая счета, рекламки, уведомления и тому подобный хлам, пока в кухню не вошел Джим.

Супруг выпил кофе, даже не присаживаясь.

— Господи, — вздохнул он, — как же я не хочу идти в офис. Даже если меня никто не заметит, это все равно ад.

— Милый, я приготовлю на обед мясной рулет. Твой любимый.

— Ладно. Хоть что-то приятное впереди.

Через минуту Джим Дивайн вышел из дому и закрыл за собой дверь. Мириам закончила с почтой, помыла посуду, позвонила дочери и затем набрала номер соседки, Элизабет Тайлер.

— Лиз, дорогуша! Мы с Джимом вернулись вчера вечером. У меня здесь письмо, которое по ошибке бросили в наш ящик. Почему бы тебе не заскочить? Я совсем не в курсе последних новостей.

Глава 96

Мы с Конклином стояли в гостиной Тайлеров. С того момента, как миссис Дивайн принесла соседке попавшее не по назначению письмо, прошло пятнадцать минут.

На Элизабет Тайлер записка произвела эффект атомной бомбы. Теперь сходный эффект переживала и я.

Мы заходили к Дивайнам сразу после похищения, и мне запомнился их кремовый особняк в викторианском стиле, почти идентичный дому Тайлеров. В тот раз нам открыла домработница, Гваделупа Перес, которая и сообщила на ломаном английском, что хозяева в отъезде.

Тогда, девять дней назад, мне и в голову не пришло, что Гваделупа Перес, найдя подсунутое под дверь письмо, просто-напросто отложила его вместе с остальной почтой Дивайнов.

Откуда нам было это знать? И тем не менее на душе было тяжело, я чувствовала себя виноватой.

— Вы хорошо знаете Дивайнов? — спросил Конклин, обращаясь к Генри Тайлеру, нетерпеливо расхаживавшему по комнате. Отовсюду — со стен, столиков, пианино — на нас смотрела Мэдисон. Фотографий было множество — праздничные, семейные, портреты.

— Но ведь это же не они! Дивайны не имеют к похищению никакого отношения! — взорвался Тайлер. — Мэдисон пропала! Ее нет! — Он схватился за голову, но так и не остановился. — Поздно! Теперь уже поздно!

Я отвела глаза. Посмотрела на столик, посреди которого лежала написанная печатными буквами записка. Буквы были такие большие, что я без труда могла прочитать текст с расстояния в пять футов.

«Ваша дочь у нас.

Позвоните в полицию, и она умрет.

Почувствуем слежку, и она умрет.

Сейчас Мэдисон жива и здорова.

Ведите себя тихо, и с ней не случится ничего плохого.

Эта фотография первая. Каждый год вы будете получать новую фотографию Мэдисон. Может быть, она даже позвонит вам. Может быть, даже вернется.

Будьте благоразумны. Никакого шума.

И однажды Мэдисон скажет вам спасибо».

Вложенный в конверт вместе с запиской снимок был отпечатан на дешевом принтере примерно через час после похищения девочки. Мэдисон выглядела на нем чистенькой и опрятной; на ней были синее пальто и красные ботиночки.

— Мог ли он узнать, что мы не получили записку? Мог понять, что мы не собираемся нарушать его требования?

— Я не знаю, мистер Тайлер, и не могу строить предположения…

Меня оборвала Элизабет Тайлер. Заговорила она с таким напряжением, что на шее проступили жилы.

— Мэдисон такая умница. Она такая одаренная — вы и представить себе не можете. Поет. Играет. Она была самым счастливым ребенком на земле. А как она смеялась…

И что? Может быть, ее изнасиловали? Может быть, ее держат прикованной к кровати в каком-нибудь грязном подвале? Может быть, она голодна и ей холодно? Может быть, ей страшно? Что она думает о нас? Ждет ли еще? Или, может быть, все уже позади и ее душа в руках Божьих?

Мы только об этом и думаем.

— И мы должны знать, что случилось с нашей дочерью. А вы должны сделать все, что только в ваших силах. И даже больше. — Элизабет Тайлер посмотрела мне в глаза. — Вы должны вернуть Мэдди домой.

Глава 97

Пластиковый пакет с запиской похитителя лежал на моем столе так, что мы с Конклином могли легко читать текст.

«Позвоните в полицию, и она умрет.

Почувствуем слежку, и она умрет».

Мы все еще находились под впечатлением недвусмысленного предупреждения и не могли избавиться от неприятного, тошнотворного ощущения. Что, если мы, сами того не сознавая, своими действиями спровоцировали похитителя на крайние меры? Что, если мы стали невольными виновниками смерти Мэдисон Тайлер?

В полдень приехал Дэйв Стенфорд, и мы передали записку ему. Джейкоби позвонил в «Престо пицца» и заказал пирог. Конклин предложил Стенфорду стул, и мы приступили к работе.

Через час обсуждения у нас по-прежнему оставалась только одна ниточка: дело Уиттенов в Бостоне и дело Тайлеров в Сан-Франциско связаны через «Уэствуд реджистри».

Мы распределили фамилии клиентов агентства из скопированного Мэри Джордан списка и засели за телефоны. Через полчаса пирог был съеден, коробка полетела в мусорную корзину, а мы были готовы.

Конклин и Маклин составили компанию Стенфорду, а моим напарником на этот день снова стал Джейкоби.

Все было как прежде, пусть даже его задница уже не вписывалась в узкое сиденье.

— Извини, конечно, но выглядишь ты не лучшим образом, — заметил он, тяжело опускаясь рядом.

— Меня уже тошнит от этого дела с похищением, — призналась я. — Но раз ты упомянул, позволь спросить вот о чем. Тебе никогда не приходило в голову, что если я плохо выгляжу, то говорить об этом не обязательно, а лучше, может быть, соврать?

— Нет, не приходило.

Я вздохнула.

— Наверное, потому я тебя и люблю.

— Ты только мне про это не рассказывай, — ухмыльнулся он, резко поворачивая вправо на Ломбард-стрит и прижимаясь к тротуару.

Следующие пять часов мы разъезжали по адресам клиентов «Уэствуд реджистри», разговаривали с родителями и нянями. Солнце уже бросило розовый отблеск на скопившиеся на западе пушистые белые облака, когда мы вернулись во Дворец правосудия и присоединились к Маклину и остальным.

Долго не засиделись. Объединенные усилия пяти человек не дали никакого результата. Мы не услышали ничего, кроме благодарностей в адрес владельцев «Уэствуд реджистри» и их импортированных пятизвездочных нянь.

Разошлись около семи, договорившись встретиться утром и продолжить работу. Я отправилась на стоянку, села в машину и, выехав на Брайант, повернула в сторону Потреро-Хилл.

Город уже мигал огоньками уличных фонарей, когда я припарковалась наконец у милого дома.

Я еще не успела захлопнуть дверцу, когда что-то закрыло на мгновение свет, идущий из правого окна машины. Сердце пустилось вскачь. Я повернула голову и увидела темный силуэт. Прошло две или три секунды, прежде чем фигура обрела знакомые очертания. И все равно я не верила глазам.

Это был Джо.

Глава 98

Это был Джо. Джо. Никого на свете я не хотела увидеть так сильно.

— Сколько раз говорить одно и то же… — Сердце прыгало как сумасшедшее. Я вышла из машины и захлопнула дверцу.

— Не подкрадываться к вооруженному полицейскому?

— Вот именно. Для чего существуют телефоны? Или у тебя на них аллергия?

Джо смущенно улыбнулся, но так и остался стоять на тротуаре.

— Даже не поздороваешься? Ты такая крутая, Блонди.

Я вовсе не чувствовала себя крутой. Скорее, наоборот — слабой, несчастной, беззащитной. На глаза навернулись слезы. Только бы удержаться. Только бы не выдать слабости. Я побарабанила пальцами по капоту. Хмуро посмотрела на Джо.

Он выглядел великолепно.

— Извини. А я вот рискнул. — Он обезоруживающе улыбнулся. — Надеялся повидаться с тобой. Ладно, как дела?

— Лучше не бывает, — соврала я. — Ты же знаешь. Вся в работе.

— Да уж знаю. Все газеты только о тебе и пишут.

— Они пишут, а я не знаю, закончу ли когда-нибудь это дело. — Я невольно рассмеялась. — А ты как? — Я понемногу оттаивала. Перестала барабанить по капоту. И даже повернулась к Джо. — Что нового?

— Тоже был занят.

— Что ж, у кого дел хватает, тому неприятности не грозят. — Я заперла машину, но так и не шагнула к Джо, предпочитая держаться на безопасном расстоянии. «Эксплорер» вместо дуэньи — почему бы и нет? Я еще не решила, как быть с Джо.

Он улыбнулся.

— Ты, как всегда, права, но вообще-то я хотел сказать, что пытаюсь начать новую жизнь.

Это еще что такое? Что он сказал?

Сердце скакнуло и провалилось куда-то. Колени стали вдруг ватными. И тут меня осенило — Джо так прекрасно выглядит, потому что влюбился в кого-то. И прилетел сюда, чтобы сообщить об этом лично, а не по телефону.

— Не хотел звонить, пока все не решу. — Его голос вернул меня к действительности. — Но продвинуть рапорт оказалось не так-то легко — система тормозит.

О чем это он?

— Я подал заявление на перевод в Сан-Франциско.

Я облегченно выдохнула. С души словно камень свалился. Я смотрела на Джо и едва сдерживала слезы. Из памяти всплывали картины нашего прошлого, обрывки чудесного романа, и остановить их у меня не было сил. Но вспоминались почему-то не моменты близости, а те милые, домашние эпизоды, когда, например, Джо пел в душе, а я подглядывала за ним в зеркало. Или как он ел кашу, заслонив рукой тарелку, как будто кто-то мог отнять ее у него, — он вырос в большой семье, с шестью братьями и сестрами, и ни у кого не было исключительных прав начто-либо. Я думала о том, что Джо единственный человек, который позволял мне выговориться и не ждал, что я все время буду сильной. А ведь было еще и многое другое, и оно тоже навечно осталось в памяти — счастье любви, когда его руки сжимали меня, и я чувствовала себя маленькой и невесомой, и как покойно и легко было засыпать в его объятиях.

— Меня заверили, что вопрос будет решен положительно, но точно пока ничего не известно… — Он не договорил и несколько секунд только смотрел на меня. — Господи, Линдси, ты даже не представляешь, как я по тебе соскучился.

Порыв ветра с залива смахнул слезы с моих щек, и я вдруг поняла, что бесконечно благодарна Джо за этот неожиданный визит. И за ночь, что ждала нас впереди. В баре у меня все еще стояла непочатая бутылка «Курвуазье». А на тумбочке — массажное масло… Я представила, как ветерок будет остужать наши тела, разгоряченные одним лишь ощущением близости друг друга… как потянутся руки… как пройдет по ним ток первого прикосновения…

— Почему бы тебе не подняться наверх? — сказала наконец я. — Не на улице же разговаривать.

Джо шагнул ко мне, и по лицу его как будто прошла тень. Он осторожно положил руки мне на плечи.

— Я очень хочу подняться, но тогда пропущу свой рейс. Мне лишь нужно сказать, чтобы ты не забывала… не ставила на мне крест. Пожалуйста.

Он привлек меня к себе, и я инстинктивно напряглась, сложила руки на груди и наклонила голову. Я не хотела смотреть на него. Не хотела поддаваться его чарам. Не хотела быть слабой. Потому что за три минуты успела прокатиться по всем русским горкам Джо Молинари.

Всего неделю назад я заставила себя порвать с ним именно из-за этого проклятого трюка — вот он здесь, и вот его уже нет.

Ничего не изменилось!

Меня охватила злость. Я не могла позволить Джо провести тот же фокус. И поэтому, посмотрев ему в глаза в последний раз, отстранилась:

— Извини. Мне жаль. Правда. На минуту приняла тебя за другого. Уходи. Так будет лучше. И счастливого полета.

Взбегая по ступенькам к дому, я слышала, как он зовет меня. Но не остановилась. Не оглянулась. Я вставила ключ в замок и одновременно повернула ручку. Захлопнула за собой дверь и быстро поднялась к себе.

И все-таки, войдя в квартиру, подошла к окну. Я отвела штору и еще успела проводить взглядом его машину.

Глава 99

Едва я завесила штору, как зазвонил телефон. Звонил, конечно, Джо, но мне нечего было сказать ему.

Я долго стояла в душе, минут пятнадцать — двадцать, а когда вышла, телефон все еще звонил. Ну и пусть. Я проигнорировала и телефон, и мигающий глазок автоответчика, и едва слышное попискивание сотового в кармане куртки. Забросила в микроволновку обед, открыла бутылку «Курвуазье», плеснула в стакан, и тут снова напомнил о себе сотовый.

Я выхватила его из кармана, рыкнула: «Боксер» уже собралась добавить что-нибудь вроде «оставь меня в покое, ладно?», но тут до меня дошло, что голос в трубке принадлежит не Джо, а моему напарнику.

— Ты почему не подходишь к телефону? Неужели так трудно? — раздраженно сказал Рич. Наверное, он имел основания для недовольства, но меня уже понесло.

— Я была в душе. Насколько мне известно, это еще разрешается. Что случилось?

— Еще одно нападение в Блейкли-Армс.

Мне как будто врезали под дых.

— Убийство?

— Сообщу, когда сам туда попаду. Я сейчас в паре кварталов.

— Перекрой все выходы. Пусть никого не выпускают.

— Понял, сержант.

И только тогда я вспомнила предыдущую жертву, парня возле бегущей дорожки. Что же это со мной? Как можно о таком забыть?

— Послушай, Рич, надо бы узнать, как там Бен Уайатт. Мы с тобой забыли…

— Мы не забыли.

— Ты звонил в больницу?

— Да.

— Уайатт пришел в себя?

— Умер два часа назад.

Я сказала Конклину, что скоро приеду, и тут же позвонила Синди. Безрезультатно. Я захлопнула телефон и швырнула его на кухонный стол — чтобы не выбросить в окно. Микроволновка тренькнула, давая знать, что обед готов.

— Вы меня с ума сведете! — прокричала я таймеру.

К черту всё! Бренди на столе и обед в микроволновке так и остались нетронутыми. Я торопливо оделась, накинула плечевую кобуру и натянула блейзер. Потом позвонила Синди, рассказала о случившемся, выбежала из квартиры и через пару минут уже ехала по Таунсенд-стрит.

Припарковав машину возле Блейкли-Армс, я уже знала, что скажу подруге. Хватит болтовни. Все. В этом доме она больше не останется. Поживет у меня, пока не найдет место побезопаснее.

Глава 100

Синди ожидала меня у входа в Блейкли-Армс. Ветер трепал ее блондинистые волосы, помада выглядела какой-то пожеванной.

— Боже… Снова? Неужели это случилось снова?

Мы вошли в фойе.

— Послушай, Синди, — сказала я, — неужели ни у кого из жильцов нет никаких предположений? Ты ведь живешь в этом проклятом доме. Неужели никто никого не подозревает? В таких случаях всегда ходят какие-то слухи, в чью-то сторону кивают, на кого-то указывают пальцем. Ты что-нибудь слышала?

— Единственное, что я слышала, это как у людей рвутся нервы.

Мы вместе поднялись на лифте, и через минуту я снова стояла в устланном ковром коридоре, у дверей квартиры, охранявшейся полицейским в форме.

Конклин кивнул Синди и представил меня Эйдену Блаустайну, высокому парню лет двадцати двух, одетому во все черное — черные рваные джинсы, черную футболку «Мист», черную жилетку и черную кожаную куртку из лоскутков. Черные волосы — длинные спереди и короткие сзади — падали на испуганные карие глаза.

— Мистер Блаустайн, пострадавший, — сказал Конклин.

Не успела я сказать и слово, как меня опередила подруга:

— Синди Томас, из «Кроникл». Пожалуйста, назовите вашу фамилию по буквам.

Я облегченно вздохнула — парень был цел и невредим, хотя и явно перепуган до полусмерти.

— Можете рассказать, что произошло?

Блаустайн всплеснул руками.

— Откуда мне знать! Около пяти вышел из квартиры — купить пива. Наткнулся на знакомую девчонку. Завернули с ней в одно местечко, перекусить. А когда вернулся, здесь все уже было расколочено!

Конклин толкнул дверь в однокомнатную квартиру. Я вошла первой. Следом просочилась Синди.

— Держись поближе…

— И ничего не трогай, — закончила она за меня.

Квартирка походила на магазинчик электроники, в котором порезвился угостившийся крэком носорог. Я прошлась взглядом по руинам. Настольный компьютер, три монитора, стереосистема, плазменный телевизор с диагональю сорок два дюйма — все разбито. Не украдено — разгромлено! Частично пострадал и стол — очевидно, сопутствующий ущерб.

— Черт, я столько лет откладывал деньжата, чтобы все это купить, — пожаловался Блаустайн. — Собирал самое лучшее, именно то, что хотел.

— Чем вы занимаетесь? — поинтересовалась Синди.

— Разрабатываю веб-сайты и компьютерные игры. Вся эта техника обошлась мне тысяч в двадцать пять.

— Мистер Блаустайн, выходя из квартиры, вы оставили дверь открытой? — спросила я.

— Я никогда не оставляю дверь открытой.

— Выходя из квартиры, мистер Блаустайн оставил включенной музыку, — заметил Рич сухим, официальным тоном, даже не глядя на меня.

— Вам кто-нибудь жаловался на музыку? — спросила я.

— Сегодня?

— Вообще.

— Звонил один парень, — пожал плечами Блаустайн. — Выражал недовольство.

— И кто же?

— Вы имеете в виду, знаю ли я, как его зовут? Нет, он не представлялся. Начал с того, что предупредил, мол, не выключишь это дерьмо, тебе конец. Это в первый раз. С тех пор так и продолжается. Звонит по нескольку раз в неделю. И все время одно и то же: проклинает меня, проклинает моих детей…

— У вас есть дети? — недоверчиво спросила я.

— Нет. Он проклинает моих будущих детей.

— Хорошо. И как вы реагировали?

— Я? Можете не сомневаться. Я и сам знаю такие выражения, какие этому придурку и не снились. Имейте в виду, могу запросто опознать его по голосу. Такой уж у меня слух, а уши — хоть у Ллойда застраховывай. Но я его не знаю, хотя знаю всех, кто здесь живет. Даже ее. — Блаустайн кивком указал на Синди. — Третий этаж, верно?

— И вы хотите сказать, что никто из жильцов не жаловался на вашу музыку?

— Никто не жаловался. Во-первых, потому, что я работаю только днем, во-вторых, потому, что музыку разрешено слушать до одиннадцати вечера; и, в-третьих, потому, что я не включаю ее громко.

Я вздохнула, сняла с ремня сотовый и вызвала бригаду экспертов-криминалистов.

— Вам есть у кого провести сегодняшнюю ночь? — спросил Конклин у Блаустайна.

— Может быть.

— В любом случае здесь вам оставаться нельзя. Ваша квартира — место преступления.

Блаустайн оглядел разгромленное помещение, произвел, очевидно, грубый подсчет убытков и погрустнел.

— Я бы здесь не остался, даже если бы вы мне заплатили.

Глава 101

Спускаясь в лифте, мы втроем попытались установить связи.

— Собаки, пианино, бегущая дорожка… — начал Рич.

— Студия веб-мастера, — добавила Синди.

— И там и здесь — шум, — подытожила я.

— Да, — согласился Рич. — Кто бы ни был этот маньяк, ясно одно: шум пробуждает в нем зверя.

— Извини, Рич, что накричала на тебя сегодня. Не самый лучший день.

— Проехали, Линдси. Вот закроем это дельце, и сразу полегчает.

Дверь кабины открылась, и мы вышли в фойе, где столпилось человек двести перепуганных жильцов. Все стояли, никто не садился.

Синди, достав из кармана блокнот, попыталась пробиться к председателю жилсовета. На помощь ей пришел Конклин. Я пристроилась за ним. Втроем нам удалось достичь стойки дежурного.

— Тихо! — крикнул кто-то, и когда шум стих, я подняла руку.

— Меня зовут сержант Боксер. В последнее время, как вам известно, случилось несколько серьезных инцидентов…

Я сделала паузу, пережидая взрыв возмущенных голосов насчет бездействия полиции, потом продолжила. Сказала, что мы еще раз поговорим с каждым и что никому не разрешается покидать здание без разрешения.

Руку поднял седоволосый мужчина лет семидесяти, назвавшийся Энди Дербриджем.

— Сержант, у меня есть кое-какая информация. Сегодня после полудня я встретил в прачечной человека, которого ни разу прежде не видел. На руках у него следы от укусов.

— Можете описать его? — спросила я, чувствуя знакомое напряжение, приходившее каждый раз, когда мы брали след.

— Ростом примерно пять футов и шесть дюймов. Мускулистый. Лысоватый. Волосы русые. На вид лет тридцать. Здесь его вроде бы нет.

— Спасибо, мистер Дербридж. Кто-нибудь из присутствующих знает мужчину, подходящего под это описание?

Через толпу пробилась миниатюрная молодая женщина с кудряшками карамельного цвета. Глаза у нее были большие, кожа неестественно бледная — похоже, что-то напугало ее до полусмерти.

— Меня зовут Порция Фокс, — дрожащим голосом сказала она. — Сержант, я могу поговорить с вами наедине?

Глава 102

Мы вышли на улицу.

— Думаю, я знаю человека, о котором говорил мистер Дербридж, — сказала мисс Фокс. — По крайней мере по описанию он похож на парня, который живет у меня в дневное время.

— Он снимает у вас комнату?

— Неофициально. — Мисс Фокс виновато опустила глаза. — Снимает столовую. Я работаю днем. Он работает по ночам. В общем, мы почти не встречаемся.

— Если я правильно понимаю, квартира ваша, а комнату вы сдаете ему в субаренду. Так?

Она молча кивнула.

— Как его зовут?

— Гарри. Гарри Теннинг. Так написано в его чековой книжке.

— И где мистер Теннинг сейчас?

— На работе. Он работает в строительной компании.

— В строительной компании? Ночью? — усомнилась я. — У вас ведь есть номер его сотового?

— Нет. Одно время мы чуть ли не каждый день встречались в «Старбаксе» через дорогу. Иногда здоровались, обменивались газетами. Приличный парень… Как-то он спросил, знаю ли я, где можно снять жилье подешевле, ну и… Мне нужны были деньги.

И эта девчушка впустила в свою квартиру постороннего, совершенно незнакомого человека! Так и хотелось встряхнуть ее как следует. Или сообщить ее матери. Но я только спросила:

— Когда вы ожидаете мистера Теннинга домой?

— Утром. Около половины девятого. К тому времени, как он возвращается, я уже ухожу. Теперь у меня на работе есть кофеварка, так что в «Старбакс» ходить уже не приходится.

— Нам нужно провести обыск в вашей квартире.

— Конечно. — Она раскрыла сумочку, достала ключ и протянула мне. — Я и сама этого хочу. Господи, как подумаю, что жила под одной крышей с убийцей…

Глава 103

— Совсем как моя, — сказала Синди, переступая порог квартиры Порции Фокс. Дверь открывалась в гостиную, просторную, солнечную комнату, обставленную современной офисной мебелью. Слева от гостиной находилась небольшая кухонька, но там, где у Синди был вход в столовую, мисс Фокс повесила щитовую дверь.

— Там его комната, — сказала хозяйка.

— Окна в ней есть? — спросила я.

— Нет. Ему так нравится. Собственно, это обстоятельство и сыграло решающую роль.

Мы оказались в неловком положении, потому что теперь, чтобы войти в комнату Теннинга, нам требовалось либо его разрешение, либо ордер на проведение обыска. Конечно, Теннинг не был официальным съемщиком, но он платил за субаренду, и это давало ему законный юридический статус.

На всякий случай я тронула ручку — а вдруг дверь откроется, — но, как и следовало ожидать, жилец запер свою комнату на ключ.

— Вам есть у кого переночевать сегодня? — обратилась я к мисс Фокс.

Пока Порция собирала вещи, я поставила у двери в ее квартиру патрульного. Потом отдала свои ключи Синди и тоном, не терпящим возражений, потребовала, чтобы она отправилась ко мне. Возражений не последовало.

Следующие два часа мы с Ричем опрашивали жильцов Блейкли-Армс. Во Дворец правосудия вернулись около десяти вечера.

Полицейский участок и днем не самое приятное место, а уж ночью, при мертвенно-бледном освещении, способен вогнать в депрессию самого заядлого оптимиста. Ко всему прочему добавляется запах из мусорных корзин, куда в течение рабочего дня отправляется недоеденный ленч.

Я выбросила стаканчик с остывшим кофе и включила компьютер. Рич последовал моему примеру. Подключившись к базе данных, я приготовилась к долгому ожиданию, но, как ни странно, нужная информация появилась на экране через считанные минуты.

Ордер на арест Гарри Теннинга уже выдавался, но исполнен не был. Причиной выдачи послужил факт его неявки в суд по обвинению в некоем мелком нарушении правил дорожного движения. Так или иначе, но теперь мы имели все основания для ареста подозреваемого.

Но это было еще не все.

— Гарри Теннинг работает ночным охранником в «Конко корпорейшн», — сказал Рич. — У них около сотни строительных объектов, и он может быть на любом из них. Где именно, мы узнаем только утром, когда откроется офис «Конко».

— У него есть разрешение на ношение оружия?

Рич пробежал пальцами по клавиатуре.

— Есть. Срок действия не истек.

Гарри Теннинг был вооружен.

Глава 104

На следующее утро на Сан-Франциско надвинулись тяжелые серые тучи. Казалось, наступил первый из сорока дней потопа.

Конклин припарковался на пустующем стройучастке в районе Таунсенд-стрит, перед жилой многоэтажкой, на первом этаже которой разместились несколько магазинчиков и кафе «Старбакс», в котором встречались Теннинг и Фокс.

В ясный день мы бы прекрасно видели обе передние двери Блейкли-Армс, шестиэтажного здания из красного кирпича, и узкую дорожку, бегущую от Таунсенд вдоль восточной стороны дома и ведущую во двор и к заднему входу. Но сегодня наблюдению мешал ливень.

Позади нас стояла другая машина, в которой находились инспектора Чи и Макнил, тоже пытавшиеся рассмотреть что-то сквозь пелену дождя. Нашей целью был белый мужчина, ростом около шести футов, с редеющими русыми волосами, возможно, в форме охранника и скорее всего вооруженный «кольтом».

Предполагалось, что если Теннинг не изменит привычке, то сначала заглянет в «Старбакс», потом пересечет Таунсенд-стрит и будет дома где-то между 8.30 и 9.00. Скорее всего он должен был пройти к заднему входу, открыть ключом дверь и подняться в квартиру по пожарной лестнице, не привлекая к себе ненужного внимания.

По лобовому стеклу сбегали потоки воды, и я всматривалась в прохожих, перебегавших улицу под зонтиками, нырявших в открытые двери аптеки «Уолгрин», исчезавших под вывеской химчистки и прачечной «Фанта», спешивших укрыться в «Колтрейне».

Мы оба не выспались, оба устали, и это сказывалось не лучшим образом, так что когда мужчина, подходивший под описание Теннинга, подошел к переходу на Таунсенд-стрит, я вовсе не была уверена, что это тот, кто нам нужен. Еще хуже, я даже не была уверена, что хочу, чтобы он оказался тем, кто нам нужен.

— Парень в серой штормовке и с черным зонтом, — сказала я.

Свет сменился на зеленый, и устремившиеся вперед машины заблокировали вид, дав подозреваемому возможность раствориться в толпе пешеходов на дальней стороне улицы. Я подумала, что он успел прошмыгнуть во двор Блейкли-Армс.

— Мне тоже так кажется, — согласился Конклин.

Я связалась с Чи и сказала, чтобы они приготовились. Мы выждали еще пару минут, потом подняли воротники, выскочили из машины и направились к переднему входу.

Лифт быстро доставил нас на пятый этаж. Я вынула ключ, который дала мне Порция Фокс, вставила в замочную скважину, повернула, но открывать дверь не стала.

Сначала я вытащила пистолет.

Вскоре подошли Чи и Макнил. Конклин осторожно толкнул дверь. Стараясь не шуметь, мы просочились в квартиру, проверили прочие помещения и подошли к комнате Теннинга.

Я приложила ухо к хлипкой двери — по другую ее сторону выдвинули ящик стола, потом кто-то прошлепал по голому полу.

По моему сигналу Конклин постучал в дверь.

— Мистер Теннинг, это полиция Сан-Франциско. У нас ордер на ваш арест.

— Убирайтесь отсюда ко всем чертям! — отозвался сердитый голос. — Нет у вас никакого ордера. Я свои права знаю.

— Мистер Теннинг, вы оставили машину в неположенном месте, блокировали подъезд к пожарному гидранту. Вспомнили? Это было пятнадцатого августа прошлого года. Вы не явились в суд.

— И что? Меня арестуют за это?

— Откройте дверь, мистер Теннинг.

Ручка повернулась. Дверь со скрипом открылась. Раздражение на лице Теннинга сменилось злостью, как только он увидел четырех человек, каждый из которых целился ему в грудь.

Дверь захлопнулась.

— Выбивай, — сказала я.

Конклин врезал ногой пониже ручки. После второго удара дверь не выдержала и распахнулась. Мы отступили за стену по обе стороны от нее, но я успела увидеть Теннинга — он стоял футах в десяти от нас, прижавшись спиной к стене.

В руках его был «кольт» 38-го калибра.

— Вам меня не обмануть, — крикнул он. — Я слишком устал и на ваши фокусы не клюну.

Глава 105

Сердце стучало в ушах. Под рубашкой катил пот. Я развернулась на правой ноге и встала в дверном проеме — ноги врозь, «глок» направлен на Теннинга. На мне был бронежилет, но Теннинг ведь мог выстрелить и в голову. Остальные были не в лучшем положении — тонкие стены плохая защита от пуль.

— Брось револьвер, идиот! — крикнула я. — Еще секунда, и я продырявлю тебе грудь.

— Четыре вооруженных копа — не слишком ли много для какого-то пустякового нарушения? Смешно! Не принимайте меня за кретина!

— Ты и есть кретин, Теннинг, если хочешь сдохнуть из-за пятидесяти баксов штрафа.

Он засомневался. Прикинул шансы — один против четырех — и расстроенно пробормотал:

— Вот же досада.

Револьвер полетел на пол.

В следующую секунду мы ворвались в комнату. Кто-то зацепил стул. Кто-то опрокинул стол.

Я отбросила ногой револьвер, и Конклин тут же подхватил его и сунул в карман. Теннинга прижали к стене и заковали в наручники.

— Вы арестованы за неявку в суд, — пропыхтел, отдуваясь, Конклин, — и воспрепятствование действиям полиции.

Я зачитала Теннингу его права. Голос слегка дрожал от пережитого стресса. Я лишь сейчас в полной мере осознала, что сделала и чем все могло закончиться.

— Хорошо сработали, парни. — Силы оставили меня. Я боялась, что упаду в обморок.

— Ты в порядке, Линдси? — забеспокоился Макнил, придерживая меня за локоть.

— Да, Кэппи. Спасибо. — Я выдохнула. Боже, арест мог привести к кровопролитию, а между тем все, что мы можем вменить в вину Теннингу, — это нарушение правил дорожного движения.

Я оглядела комнату — тесная коробка десять на двенадцать футов, узкая кровать, маленький комод, два ящика, служившие когда-то основанием письменного стола. Широкая доска, использовавшаяся в качестве рабочей поверхности, валялась на полу вместе с компьютером и рассыпавшимися пачками бумаги.

Мое внимание привлек выкатившийся из-под кровати предмет. Это был отрезок трубы в полтора дюйма диаметром, с привинченным к концу шаровым шарниром.

Штуковина явно напоминала дубинку. Я наклонилась, чтобы рассмотреть ее получше. На шарнире было видно бурое пятнышко, напоминавшее засохшую кровь. Я подозвала Конклина, и он присел рядом со мной. Мы переглянулись.

— Думаю, ею пользовались как дубинкой.

Глава 106

Мы сидели в комнате для допросов номер два: Теннинг — напротив зеркального окна, я — напротив него.

На нем были джинсы и белая футболка. Локти на столе. Голова опущена, так что свет от зарешеченной лампочки падал на лысину.

Теннинг молчал, потому что потребовал вызвать адвоката.

В нашем распоряжении оставалось около тридцати минут: примерно пятнадцать на то, чтобы запрос дошел до офиса государственной защиты, и еще столько же на то, чтобы какой-нибудь адвокат добрался до нас и увел клиента из комнаты для допросов.

Между тем ничто из сказанного Теннингом не могло быть использовано против него в суде.

— У нас ордер на обыск вашей комнаты, — сказала я. — Вы ведь той трубой убили Ирэн Волковски и Бена Уайатта? Трубу мы отправили в лабораторию. Результаты будут готовы еще до того, как здесь появится адвокат.

Теннинг презрительно усмехнулся.

— Ну так оставьте меня в покое, ладно? Не мешайте человеку думать.

— И о чем же вы, интересно, думаете? Я видела у вас в комнате какие-то записи. Что там?

Он пожал плечами.

— Я пишу книгу и вообще-то хочу как можно быстрее вернуться к работе.

В комнату вошел Конклин. С огромным побитым и поцарапанным приемником. Захлопнув за собой дверь, он включил радио. В динамиках затрещали статические разряды. Ричи покрутил ручку настройки, добавил звуку.

— Прием здесь не слишком хороший, но уж больно хочется услышать, когда же дождь ослабеет.

К треску помех добавились какие-то электрические завывания. Глаза Теннинга обеспокоенно забегали. Он посмотрел на Конклина, продолжающего крутить ручку, и начал потеть.

— Эй, — не выдержал наконец арестованный, — вы не могли бы выключить эту штуку?

— Минутку, минутку. — Конклин добавил звук и поставил приемник на стол. — Не хочешь кофе, Гарри? Здесь, конечно, не «Старбакс», но уж кофеином мы тебя обеспечим под завязку.

— Послушайте, — не отводя глаз от радио, сказал Теннинг, — вы же не имеете права допрашивать арестованного без адвоката. Так что отведите меня в камеру.

— А мы тебя и не допрашиваем, приятель. — Конклин взялся за спинку металлического стула, подтянул его к столу — ножки царапнули бетонный пол — и сел рядом с Теннингом. — Мы пытаемся тебе помочь. Хочешь адвоката — прекрасно. Но в таком случае ты упускаешь возможность сознаться и заключить сделку. А мы были бы не против, верно, сержант?

— Я согласна.

Радио продолжало греметь. Я повернула ручку, поймала какую-то «металлическую» станцию, и помещение заполнили жалобы терзаемых струн и глухое уханье ударных. Казалось, даже стол запрыгал в такт этой так называемой музыке.

— Мы эксгумируем собачек, которых ты убил, — продолжала я, перекрикивая стоны и вопли. — Сравним их зубы с ранами у тебя на руке. Проведем анализ ДНК. Уверена, кровь на том обрезке трубы принадлежит одной из твоих жертв. Лет двадцать проведешь в камере смертников, а потом мы с Конклином посмотрим, как ты будешь умирать. Вот что тебя ждет, Гарри, если, конечно, ты не хочешь, чтобы я позвонила окружному прокурору. Возможно, нам и удастся снять с повестки дня вопрос о смертной казни. — Я посмотрела на часы: — У тебя на все минут десять, не больше, так что решай.

Группа под названием «Гросс риситс» попыталась переиначить на свой манер «Брейн бастер». Получалось не очень. Теннинг сжался, втянул голову в плечи и закрыл уши ладонями.

— Прекратите! Хватит! Не надо адвоката! Я сам расскажу, что случилось. Только, пожалуйста, выключите это!

Глава 107

Дождь все еще лил как из ведра, когда я припарковалась рядом с внедорожником Клэр. Выскочила из машины, перебежала улицу под хлещущими струями и рванула к входу «У Сьюзи», до которого было никак не меньше пятидесяти ярдов. Дверь открылась под звон стальных колокольчиков, и на меня пахнуло запахом жареного цыпленка.

Я повесила пальто у двери и огляделась. Музыканты еще только настраивали инструменты, так что завсегдатаев, как обычно, развлекала Сьюзи. Увидев меня, она всплеснула руками.

— Линдси! Разувайся. Ты наверняка совсем промокла. Давай, девочка, не стесняйся.

— Ну уж нет, — рассмеялась я. — Не забывай, я все это уже видела. — Я поймала проходившую мимо Лоррейн и попросила бутылку «Короны».

Из дальней кабинки мне уже махала призывно Юки. Сидевшая рядом Синди подняла голову и расплылась в улыбке. Я устало опустилась на банкетку рядом со своей лучшей подругой Клэр. Давненько мы не собирались все вместе.

Принесли пиво, и Синди провозгласила тост по случаю ареста Гарри Теннинга — за меня.

Я со смехом покачала головой.

— Не забывай, у меня была сильная мотивация. Уж очень не хотелось пускать к себе кого-то, а то ты бы так и оставалась на ночь, если бы мы его не взяли.

Юки и Клэр, не знавшие обстоятельств дела, потребовали подробностей.

— Представьте себе, он пишет книгу. Называется «Отчет». А подзаголовок звучит так — «Статистический сборник двадцатого века».

— Да ты что? И он описывает все, что произошло за последние сто лет? — удивилась Юки.

— Да, если только можно употребить слово «описывает» к перечислению статистических данных! Например, сколько надоили молока или собрали зерновых за такой-то год, сколько детей окончило среднюю школу, сколько зарегистрировано несчастных случаев по причине неисправности кухонных приборов…

— Господи. Да ведь это все можно найти в Интернете, — покачала головой Юки.

— Так или иначе, Гарри Теннинг считает свой «Отчет» капитальным творением. — Лоррейн поставила на стол пиво и положила меню. — Работает ночным сторожем на стройке. Сказал, что на жизнь денег хватает, зато остается много времени для размышлений.

— Получается, что шум мешал ему трудиться, — заметила Клэр. — Но ведь комнатка у него совсем маленькая, окон нет…

— Не забывай про трубы и вентиляцию, — сказала Синди. — Звук распространяется по ним и выходит порой в самых неожиданных местах. Я, например, слышу, как кто-то поет в ванной. Кто поет? Где живет этот человек? Не знаю.

— Может, у него гиперакузия, — предположила Клэр.

— Это еще что такое? — спросила я.

— Патологически повышенное восприятие обычных звуков. Когда в соответствующем мозговом центре возникают проблемы со звукоощущением. — Клэр пришлось повысить голос — в соседнем зале заиграла музыка, а в кухне загремела посуда. — Если у человека гиперакузия, его раздражают даже те звуки, которые большинство из нас практически не замечает.

— И что в результате?

— Человек чувствует себя одиноким, изолированным. Добавь к этому социопатию и получишь Гарри Теннинга.

— Призрак Блейкли-Армс, — сказала Синди. — Только не говорите, что его могут выпустить под залог.

— Ему это не грозит, — ответила я. — Теннинг признался. Мы нашли орудие убийства. Ему не выйти.

— Ну, если у Гарри Теннинга действительно какое-то психическое расстройство из-за проблем со слухом, то в тюрьме он просто с ума сойдет, — подвела черту Юки.

Лоррейн принесла поднос с обедом.

— Так ему и надо, — мстительно сказала Синди.

Мы принялись за еду, не забывая обмениваться впечатлениями и делиться проблемами. Клэр пожаловалась, что работы стало больше, а в ближайшее время ей вообще придется гнуть спину за двоих.

— Сегодня прощаемся с доктором Германюком. Поступило интересное предложение из Огайо, и он не смог отказать.

Мы выпили за доктора Джи. Клэр спросила Юки, как та себя чувствует в последние дни.

— Немного биполярно, — рассмеялась Юки. — Иногда мне кажется, что Фредди убедит-таки присяжных в том, что он псих на законных основаниях. А иногда я просыпаюсь в полной уверенности, что размажу Микки Шермана по стене.

Потом мы начали придумывать имя для будущего ребенка Клэр. Победа — а вместе с ней и бесплатное пиво — досталась Синди, предложившей назвать девочку — в том, что будет девочка, она не сомневалась — Маргаритой.

Время пролетело незаметно. Когда мы покончили с обедом и выпили кофе, в дверь уже ломились голодные.

Расплатившись, мы встали из-за стола и потянулись к выходу, подзадоривая друг дружку первой выскочить под дождь. В итоге я оказалась последней.

Сидя за рулем, слушая монотонный шорох «дворников», вглядываясь в расплывающиеся огни встречных машин, я наслаждалась благословенной тишиной, пришедшей на смену суматошному дню, и душевным покоем, который всегда приносили встречи с подругами.

Подъезжая к Потреро-Хилл, я знала, что на ступеньках не будет сидеть Джо и что Марта еще не вернулась из отпуска.

Под раскаты грома я взбежала по ступенькам к своей квартире. Под шум дождя легла в холодную постель.

Глава 108

На следующее утро мы с Конклином уже сидели за столом, дожидаясь Мэри Джордан. Она опоздала минут на десять и появилась у нас нервная и какая-то растрепанная.

Я пригласила ее в угрюмую, без окон комнату, которую мы называли столовой. Рич предложил Мэри стул, я приготовила кофе — черный, с двумя кусочками сахара. Такой она пила при нашей прошлой встрече.

— Я молилась за Мэдисон, — сказала Джордан, складывая руки на коленях. Под глазами у него проступили темные круги. — Чувствую, что сделала все правильно. Что Бог на моей стороне.

Услышав такое заявление, я насторожилась.

— Что вы сделали, Мэри?

— Сегодня утром, когда мистер Ренфро уехал по делам, я снова зашла в его офис. И кое-что раскопала. — Джордан положила на стол объемистую кожаную сумку и достала серо-синюю, в старомодном тканевом переплете бухгалтерскую книгу. На бумажном ярлычке было написано — «Куинсбери реджистри». — Это почерк мистера Ренфро, — добавила она, указывая на аккуратные столбики цифр и букв. — Два года назад они уже занимались таким же бизнесом в Монреале.

Мэри вытащила какую-то бумажку, лежавшую между страницами фолианта, и, перевернув ее, показала нам.

Это была фотография светловолосого мальчика лет четырех с удивительно ясными голубовато-зелеными глазами.

— У вас есть несколько минут? — спросила я Мэри.

Она кивнула.

Полчаса назад я поднималась на лифте вместе с помощницей окружного прокурора Кэти Вэлой и поэтому знала, что она у себя. Я позвонила Кэти и коротко объяснила ситуацию, сообщив о фотографии и «Куинсбери реджистри».

— Ренфро переезжает из города в город, открывая и закрывая агентства. Что касается фотографии, то, по-моему, перед нами снимок еще одной жертвы.

Не знаю, как ей это удалось — может, прыгала через ступеньки, — но в столовую Кэти влетела буквально через секунду, когда я еще держала в руке трубку. Она снова спросила Мэри Джордан, добыла ли та информацию добровольно, и та ответила, что ее никто об этом не просил. В том числе и полиция.

— Я позвоню судье Мерфи, — сказала Вэлой, рассматривая фотографию и поправляя свои короткие черные волосы. — Посмотрим, что тут можно сделать.

Через несколько минут мы уже сопровождали Джордан к лифту. Кэти Вэлой перезвонила и сообщила, что отправляет нам по факсу ордер на обыск в «Уэствуд реджистри».

Глава 109

На стук ответил сам Пол Ренфро. В сером в «елочку» костюме, свежей, накрахмаленной сорочке, при «бабочке», аккуратно подстриженный — просто картинка. Удивленно посмотрев на нас поверх дорогих очков, хозяин агентства широко улыбнулся. Похоже, наш визит стал для него приятным сюрпризом.

— Хорошие новости? Нашли Мэдисон? — спросил он.

В следующий момент мистер Ренфро увидел четырех полицейских в форме, вышедших из подъехавшего фургона, и улыбка несколько поблекла.

— У нас ордер на обыск, — сообщила я.

Конклин махнул рукой, и полицейские с пустыми коробками в руках поднялись по ступенькам и проследовали за нами по длинному коридору к кабинету Ренфро.

В офисе царил идеальный рабочий порядок — на столе чашка чаю, на тарелочке недоеденные маффины и стопка документов.

— Почему бы вам не рассказать нам о «Куинсбери реджистри», мистер Ренфро? — предложила я.

— Садитесь, пожалуйста. — Он указал на два маленьких диванчика по обе стороны от письменного стола. Я села, а Ренфро, беспокойно поглядывая на полицейских, складывающих в ящики папки с документами, устроился в кресле. — «Куинсбери» вовсе не секрет, и я с удовольствием рассказал бы вам об этом, но дело в том, что мы свернули бизнес. Дела, видите ли, не пошли.

Он развел руками, словно демонстрируя, что ему абсолютно нечего скрывать.

— Должен признаться, во многих отношениях я далеко не самый удачливый предприниматель.

— Нам нужно также поговорить с вашей женой.

— Конечно, конечно, и она тоже хочет поговорить с вами. Прилетает из Цюриха сегодня вечером.

Держался он уверенно, и я решила подыграть — пусть думает, что победил.

— Вы знаете этого ребенка?

Ренфро внимательно посмотрел на фотографию светловолосого мальчика с голубовато-зелеными глазами и покачал головой:

— Нет, не узнаю. А должен?

К нам подошел Конклин в сопровождении полицейского со стопкой папок в руках.

— Мистер Ренфро, ваш бизнес приостанавливается на семьдесят два часа. Вы не имеете права пользоваться служебным телефоном. С вами останется наш сотрудник, Пэт Нунан. Его обязанность — убедиться в том, что все дела приостановлены до истечения указанного в ордере срока.

— Он останется здесь?

— По крайней мере до конца своей смены через восемь часов. Вы как относитесь к футболу? Пэт — страстный болельщик «Файтинг айриш». Дайте ему шанс, и он вам все уши прожужжит.

Ренфро помрачнел, и Нунан улыбнулся.

— И вот что еще. Пожалуйста, не уезжайте из города. Это в ваших же интересах.

Глава 110

Напряжение в кабинете комиссара Траччио почти достигло критического предела. Ненасытное чудовище — средства массовой информации — рычало на нас уже более недели, обрушиваясь с критикой и упреками из эфира, со страниц почтенных газет и таблоидов. И нам нечем было ответить.

Девятнадцатилетняя девушка убита. Маленькая девочка, дочь уважаемых и известных родителей, похищена и, возможно, уже убита.

На нас оказывалось жуткое давление, и все собравшиеся в офисе Траччио ощущали его на себе.

— Боксер, введи шефа в курс дела, — распорядился Джейкоби.

Я посмотрела на него так, словно хотела сказать: сама знаю, что делать, лейтенант. Потом объяснила ситуацию, выложив на стол все наши козыри: копии записок похитителей и фотографии трех детей — Эрики Уиттен, Мэдисон Тайлер и неизвестного мальчика с голубовато-зелеными глазами.

— Кто этот малыш, нам неизвестно. Ренфро говорит, что не знает его, но снимок лежал в его бухгалтерской книге.

Рич положил на стол все три бухгалтерские книги: две из «Уэствуд реджистри» и одну из «Куинсбери реджистри».

— Полиция Монреаля сообщила о нераскрытом деле, — продолжила я. — Два года назад с игровой площадки пропал мальчик по имени Андре Деверо. У него была няня.

— Няня из «Куинсбери реджистри»?

— Так точно, сэр, — отозвался Конклин. — Я просмотрел все эти книги. Супруги Ренфро — если учесть все их расходы по аренде помещений, перевозку девушек из Европы, обучение, траты на канцелярские и юридические нужды — спускают огромные деньги.

— И тем не менее продолжают заниматься этим бизнесом, — добавила я. — Возникает логичный вопрос — почему? Где отдача? В чем их доход?

Лейтенант Маклин положил перед Траччио отпечатанную на принтере фотографию.

— Это Андре Деверо. Похоже, тот же самый мальчик, что и на снимке из журнала регистрации. Няню Андре звали Бритт Остерман. Гражданка Швеции. В Канаду ее привезли хозяева «Куинсбери реджистри». Спустя неделю после исчезновения мальчика ее нашли в придорожной канаве. Убита выстрелом в голову.

Владельцами «Куинсбери реджистри» были двое американцев, Джон и Тина Лангер. Супруги пропали вскоре после похищения Деверо и Остерман. Канадская полиция прислала нам их фото.

Лейтенант Маклин положил на стол еще один снимок — мужчины и женщины, оба белые, обоим около пятидесяти.

Сняли пару в неформальной обстановке на каком-то празднике. Красивая комната. Резные панели. Мужчины в смокингах. Женщины в коктейльных платьях.

Маклин указал на темноволосую особу в открытом платье цвета бронзы. Она стояла рядом с улыбающимся типом, который одной рукой обнимал ее за талию.

О том, кто эта брюнетка, я могла лишь догадываться, но мужчину узнала почти сразу. Черные, зачесанные назад волосы. Тонкая бородка. Без очков.

Возможно, я и не узнала бы его так легко, если бы не видела это лицо несколько часов назад.

Пол Ренфро. Он же Джон Лангер.

Глава 111

После полудня мы с Конклином зашли в кафе «Анкл» в Чайна-тауне. По средам там всегда подавали одно и то же: тушеное мясо, картофельное пюре и зеленый горошек. Рич сразу набросился на картошку, а вот у меня аппетита не было.

Вид за окном не добавлял настроения — хмурая улица, застроенная однообразными кирпичными зданиями, в одном из которых разместилось «Уэствуд реджистри».

Беременная китаянка с косичками налила нам чаю. Выглянув через секунду в окно, я увидела того, кто называл себя Полом Ренфро, — он уже закрыл за собой дверь и спускался по ступенькам.

— Посмотри-ка. — Я постучала по тарелке напарника вилкой.

Зазвонил сотовый. На дисплее высветился номер Пэта Нунана.

— Мистер Ренфро сказал, что идет на ленч. Вернется через час.

В последнем я сильно сомневалась.

Ренфро собирался сбежать.

И он даже не догадывался, сколько человек за ним наблюдают.

Конклин поспешно расплатился, а я позвонила Стенфорду и Джейкоби, потом поднялась и застегнула куртку. Между тем Ренфро торопливо прошел мимо магазинчиков, торгующих травяным чаем, и сувенирных лавок и повернул к углу Уэйверли и Клэй.

Мы с Конклином забрались в «краун-вик» в тот самый момент, когда Ренфро открывал дверцу темно-синего седана «БМВ». Бросив взгляд через плечо, он сел в машину, выехал со стоянки и повернул на юг.

Беглец достиг Сакраменто-стрит, когда к нему пристроились Дэйв Стенфорд и его напарница, Хизер Томсон. Тем временем Джейкоби и Маклин уже мчались другим маршрутом в сторону Бродвея. Наши уоки-токи то и дело потрескивали и попискивали — парни выходили на связь, сообщали, где находятся, уточняли положение «БМВ». Одни отставали и уходили в сторону, но их тут же сменяли другие. Так или иначе, но из виду Ренфро не упускали.

Сердце колотилось в такт двигателю, минуты складывались в мили, а мы, как привязанные, неслись за Полом Ренфро, не имея ни малейшего представления о том, куда он нас ведет.

Позади остался Бэй-бридж. Беглец выехал на шоссе номер 24, пересек границу округа Контра-Коста, свернул с Альтаринда-роуд на дорогу и устремился в Оринду — тихий богатый городок, уютно расположившийся между невысокими холмами.

Я услышала, как Джейкоби связался по радио с местной полицией, сообщил, что мы ведем наблюдение в рамках дела об убийстве. Маклин попросил поддержки у полиции штата, а потом позвонил в оклендское управление и спросил, могут ли они помочь нам с вертолетом. Потом я снова услышала Стенфорда, требовавшего прислать группу немедленного реагирования ФБР.

— Теперь они все возьмут в свои руки, — сказала я Конклину, и в этот момент синий «БМВ» сбросил скорость и свернул на дорожку к белому домику с голубыми ставнями.

Конклин проехал мимо. Мы развернулись на перекрестке в конце улицы, прокатились в обратном направлении и остановились в тенистом местечке напротив стоянки, где Ренфро оставил свой «БМВ» рядом с черным мини-вэном «хонда».

Совпадением это быть не могло. Паолу Риччи и Мэдисон Тайлер увезли от парка именно на черном мини-вэне.

Глава 112

Я быстренько пробила номера «хонды» по компьютеру. Получить бы ордер, вызвать экспертов, обшарить мини-вэн — может быть, удастся найти хоть пятнышко крови или какое-то другое доказательство связи Ренфро с похищением Мэдисон Тайлер и Паолы Риччи.

В течение последующих двух часов мы развернули два периметра: первый, внутренний, окружал непосредственно белый домик с голубыми ставнями, второй, внешний, охватывал более широкий район и включал в себя ближайшие кварталы.

Никакой активности в доме не наблюдалось, и нам оставалось только ломать головы над тем, что там происходит. Чем занят Ренфро? Складывает вещи, готовясь покинуть страну? Или уничтожает улики?

Около четырех пополудни пять черных внедорожников медленно проехали по дороге и остановились у тротуара, перпендикулярно белому дому.

К моей машине подошел с громкоговорителем Дэйв Стенфорд. Хвостик его был заколот по всем стандартам ФБР, и в глазах уже не прыгали смешинки. Дэйв больше не работал под прикрытием.

— Командуем здесь мы, Линдси, но поскольку Ренфро знает тебя, попробуй поговорить с ним. Убеди выйти наружу.

Конклин повернул ключ зажигания, и мы выехали изукрытия, пересекли улицу и остановились на дорожке к дому. Я взяла мегафон и вышла из машины.

— Пол Ренфро, здесь сержант Боксер. У нас ордер на ваш арест по подозрению в убийстве. Пожалуйста, выйдите из дома с поднятыми руками.

Мой голос громким эхом разлетелся по полусонному пригородному кварталу. Рассевшиеся на лопастях вертолета птицы встрепенулись и поднялись в воздух.

— Движение на втором этаже, — сказал у меня за спиной Конклин, и я почувствовала, как напряглось все тело. Взгляд пробежал по фасаду. Я ничего не заметила, но по спине прокатился холодок — так случалось каждый раз, когда кто-то смотрел на меня через мушку прицела. Я снова подняла мегафон и нажала кнопку.

— Мистер Ренфро, это ваш лучший и последний шанс. Здесь достаточно пушек, чтобы разнести этот дом в щепки. Не вынуждайте нас применять крайние меры.

Передняя дверь приоткрылась. В полутьме проступил силуэт мужчины. Это был Ренфро.

— Я выхожу, — крикнул он. — Не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте!

Я слегка скосила взгляд влево — посмотреть, что делают оперативники из ФБР. Не меньше дюжины «М-16» смотрели на дверь, и кто-то наверняка уже сидел на соседней крыше со снайперской винтовкой «Ремингтон-700», нацеленной прямо в лоб Ренфро.

— Выйдите туда, где мы сможем вас видеть, — крикнула я застывшему у двери Ренфро. — Вы приняли верное решение. Так… А теперь повернитесь и идите спиной вперед на звук моего голоса.

Ренфро все еще стоял под фронтоном у передней двери и опасливо посматривал вверх.

Нас разделяли тридцать футов подстриженной лужайки.

— Не могу, — слабым, почти умоляющим голосом отозвался он. — Если я выйду, она в меня выстрелит.

Глава 113

Ренфро выглядел испуганным, и у него были на то все основания. Одно неверное движение могло стоить ему жизни.

Но боялся он не нас.

— Кто в вас выстрелит? — крикнула я.

— Моя жена, Лора. Она наверху, и у нее пистолет. Я не смог уговорить ее выйти со мной. Она не хочет сдаваться и мне не позволит.

События принимали нежелательный оборот. Нам нужно было во что бы то ни стало заполучить Ренфро живым, чтобы узнать, что же случилось с Мэдисон Тайлер.

— Слушайте меня и делайте то, что я скажу! — снова крикнула я. — Снимите пиджак и отбросьте в сторону… Хорошо. Теперь выверните карманы брюк.

Микрофон моего радио был включен, так что меня слышали все, кто участвовал в операции.

— Расстегните ремень. Так… Теперь спустите брюки.

Ренфро взглянул на меня так, словно это ему не понравилось, но подчинился и спустил штаны.

— Медленно повернитесь на триста шестьдесят градусов. Поднимите рубашку, чтобы я могла видеть вашу талию. — Ренфро выполнил и этот приказ. — Хорошо, можете подтянуть брюки.

Он торопливо привел себя в порядок.

— Закатайте штанины до колен.

— А у него неплохие ноги, — прокомментировал у меня за спиной Конклин. — Ну что ж, давай выводить его оттуда.

Я кивнула, понимая, что если жена Ренфро спустилась вниз, то сейчас ей ничего не стоит выстрелить через открытую дверь ему в спину.

— Опустите штанины, выходите и прижмитесь к стене. Сделайте то, что вам говорят, и она не сможет увидеть вас сверху. Держите обе руки на стене. Двигайтесь к южному углу дома. Потом лягте и сцепите руки на затылке.

Едва Ренфро оказался на земле, как на лужайку выехал черный фургон, из которого выскочили два фэбээровца. Ренфро заковали в наручники, обыскали и затолкнули на заднее сиденье машины. Не успела я оглянуться, как на втором этаже белого домика громко треснуло стекло.

А, черт!

В окне появилось женское лицо.

Женщина не только держала в руке пистолет, но и прижимала дуло к виску маленькой девочки, замершей в страхе с открытым ртом.

— Да это же Мэдисон! — прошептал у меня за спиной Конклин.

Я уже узнала женщину — Тина Лангер, она же Лора Ренфро. Сейчас она была готова на все, и я, всматриваясь в искаженное злостью лицо, не заметила и намека на страх.

— Конец игры, вот что самое интересное! — крикнула Лора в окно. — Не так ли, сержант Боксер? Вам придется выпустить меня. И конечно, не одну, а с Мэдисон. Для начала вы отдаете в мое распоряжение вон тот вертолет. Так что советую связаться с пилотом. Пусть сядет на лужайке перед домом. Выполняйте. Сейчас же! Да, кстати… Если кто-то сделает хотя бы один шаг в мою сторону, я вышибу мозги этой маленькой…

Она не договорила, а я увидела у нее на лбу черное пятнышко. Долей секунды позже с крыши дома на другой стороне улицы донесся суховатый треск выстрела.

Мэдисон вскрикнула, а женщина, называвшая себя Лорой Ренфро, на мгновение замерла в проеме окна.

И упала.

Глава 114

Все ли в порядке с Мэдисон?

Только об этом я думала, взлетая по лестнице на второй этаж и врываясь в первую же комнату. Конклин вбежал за мной. Но девочки нигде не было видно.

— Мэдисон? — окликнула я сорвавшимся от волнения голосом.

У стены, справа от двери, кровать с неубранной постелью. На кровати открытый чемодан с наспех засунутой детской одеждой.

— Где ты, милая? — позвал Конклин, подходя к шкафу. — Мы из полиции.

Я тоже шагнула к шкафу и взялась за ручку.

— Мэдисон, дорогая, все в порядке. Тебя никто больше не обидит.

Я открыла дверцу и увидела на полу кучку одежды. Под ней кто-то дышал. Я опустилась на корточки. Сердце от страха колотилось как сумасшедшее — что там, под одеждой?

— Мэдди, меня зовут Линдси. Я из полиции. Мы здесь, чтобы отвезти тебя домой.

Я осторожно приподняла одежду, сдвинула ее в сторону и увидела наконец маленькую девочку. Она тихонько скулила и раскачивалась, обхватив себя руками и крепко зажмурившись.

Слава Богу! Мэдисон жива!

— Все хорошо, моя милая, — прошептала я дрожащим голосом. — Все будет хорошо.

Девочка открыла глаза, и я протянула к ней руки. Она бросилась мне на шею, и я прижала ее к себе, крепко-крепко, чувствуя, как колотится маленькое испуганное сердечко.

Потом сняла с пояса сотовый и набрала номер, который прочно впечатался в память. Руки так дрожали, что с первой попытки у меня ничего не получилось.

Трубку сняли после второго гудка.

— Миссис Тайлер, это сержант Линдси Боксер. Со мной инспектор Конклин. Мэдисон у нас. — Я поднесла телефон к ее личику и прошептала: — Скажи что-нибудь мамочке.

Глава 115

Вечером того же дня нас с Конклином пригласили в штаб-квартиру регионального отделения ФБР на Голден-Гейт-авеню, тринадцатый этаж. Мы сидели в комнате с пятнадцатью другими агентами и полицейскими и смотрели запись допроса арестованного. Работали с ним Дэйв Стенфорд и его напарница, Хизер Томсон.

Мы смотрели на монитор, и перед нами раскрывалась жуткая история преступлений, совершенных этим человеком, Полом Ренфро, он же Джон Лангер, он же Дэвид Корнуолл, он же Джозеф Уоллер — именно так его назвали при рождении.

— Ты только посмотри на него, — шепнула я Конклину. — Ловит каждое их слово. Все готов выложить.

— Ему еще повезло, что меня там нет, — проворчал мой напарник. — Я бы такого не выдержал.

Рич имел в виду самодовольство и любезность, которые так и сочились из Ренфро. Ни намека на браваду, непокорность, открытый вызов или пренебрежение. Уоллер разговаривал со Стенфордом и Томсон так, словно они были его коллегами, словно он намеревался продолжить отношения с ними после того, как все расскажет, и они поймут, с каким ловким и умным человеком имеют дело.

Мы затаили дыхание, когда Уоллер стал перечислять имена жертв: Андре Деверо, Эрика Уиттен, Мэдисон Тайлер и еще одна малышка, Доротея Альварес, из Мехико.

Ребенок, о котором мы ничего не знали.

Девочка, которая еще могла быть жива.

Попивая кофе, Уоллер называл места, где жили эти дети, проданные богатым мерзавцам в качестве сексуальных игрушек.

— Идея привозить симпатичных девушек из Европы и устраивать их нянями в богатые семьи принадлежала моей жене. Потом мы отыскивали состоятельных покупателей. Я занимался нянями. Мои девочки всегда гордились тем, что работают в домах известных людей, что их воспитанницы и воспитанники — самые очаровательные, самые умные, самые одаренные. И я поощрял их рассказывать мне обо всем, что происходит в семьях.

— То есть первый отбор детей делали сами няни, но никто из них не догадывался, какие у вас на них планы, — сказала Томсон.

Ренфро улыбнулся.

— Как вы находили покупателей? — спросил Стенфорд.

— Ну, как говорится, слухами земля полнится. Все наши клиенты — люди зажиточные, с положением, так что я всегда знал — дети попали в хорошие руки.

Я стиснула зубы, сдерживая позыв к рвоте, и вцепилась в подлокотники кресла, но не отвела глаз от экрана.

— Вы продержали Мэдисон почти две недели, — сказала Томсон. — Не слишком ли рискованно?

— Ждали денежный перевод, — с сожалением вздохнул Ренфро. — Нам обещали за Мэдисон полтора миллиона, но сделка зависла. Было у нас и другое предложение, не столь хорошее. Потом первый покупатель снова вступил в игру. Вот эти несколько дней и решили все.

— Что касается похищения Паолы и Мэдисон, — заговорил Стенфорд, — в парке в тот день было много людей. Светло. Должен сказать, вы ловко сработали. Интересно, как это вам удалось?

— О да, сработали отлично. Но, признаюсь, в какой-то момент все едва не полетело к черту. — Психопат в сером костюме пожевал губами, словно раздумывая, как бы получше подать забавный эпизод. — Мы приехали к Альта-Плаза на мини-вэне и оставили машину возле игровой площадки. Потом я подошел к Мэдисон и Паоле и попросил проехать с нами. Видите ли, няни доверяли нам, а дети доверяли няням.

— Великолепно, — сказал Стенфорд.

Ренфро кивнул, явно довольный тем, что заслужил похвалу, и продолжил:

— Мы сказали, что в доме Тайлеров несчастье, что Элизабет упала с лестницы и что Паоле и Мэдисон нужно срочно вернуться.

Девочку я сразу усыпил хлороформом на заднем сиденье. Прием был уже хорошо отработан при предыдущих похищениях. Но Паола попыталась схватить руль. Мы все могли погибнуть! Мне пришлось ее застрелить. А вы бы что сделали? — спросил он, обращаясь к Дэйву Стенфорду.

— Я бы задушил тебя еще при рождении, — ответил Дэйв. — И очень жалею, что этого не сделал кто-то другой.

Часть пятая Фред-а-лито-линдо

Глава 116

Свободных мест в зале не осталось — юристы, репортеры отделов криминальной хроники, родственники жертв, десятки пассажиров, оказавшихся на пароме «Дель-Норте» в тот злосчастный день вместе с Альфредом Бринкли. Приглушенный гул голосов поднялся волной ропота, когда дверь открылась, и два охранника ввели подсудимого.

Вот он!

Убийца-с-Парома.

Пока с Бринкли снимали наручники и цепи, Микки Шерман встал из-за стола и пододвинул своему клиенту стул.

— У меня будет шанс выступить? — спросил его подзащитный.

— Я думаю об этом, — ответил Шерман. — Вы уверены, что хотите это сделать?

Бринкли кивнул:

— Да. Как я выгляжу?

— Вполне прилично.

Микки сел и еще раз оглядел своего клиента — бледный, худой, неаккуратно выбритый, с воспаленной от затупившегося лезвия кожей, в дешевом блестящем костюме, висящем на нем, как на огородном пугале.

Обычно клиентов выпускают для дачи показаний в крайнем случае, когда рассчитывать больше не на что, когда защита, как говорят, уже хватает ртом болотную жижу, да и тогда принимают во внимание его способность поколебать уже сложившееся у присяжных впечатление. Последнее зависит от того, насколько подсудимый симпатичен публике, может ли он внушить ей доверие или пробудить жалость.

Фред Бринкли был скучен, сер и неинтересен.

С другой стороны, чем они рискуют и что могут потерять? Обвинение предъявило свидетелей, видеозапись и собственноручное признание подсудимого. Так что Микки Шерман еще не отказался от мысли бросить на весы самого Бринкли. Может быть, Фред-а-лито-линдо — как называли его в прессе из-за песенки, которую несчастный псих бормотал себе под нос, — убедит жюри, что голоса сводили его с ума, что они терзали его и мучили и что ему ничего не оставалось, как только подчиниться им и расстрелять тех бедных пассажиров.

Фред имел полное право выступить в свою защиту, но Шерман полагал, что сумеет разубедить его при необходимости и удержать от опрометчивого шага. Он так и не пришел к однозначному решению, когда присяжные заняли места на своей скамье, а судья взял в руки молоток. Бейлиф объявил начало заседания, и в обитом деревянными панелями зале воцарилась напряженная тишина.

Судья Мур посмотрел на защитника поверх очков:

— Готовы, мистер Шерман?

— Да, ваша честь. — Микки Шерман встал, застегнул пиджак на среднюю пуговицу и повернулся к клиенту: — Фред…

Глава 117

— Итак, вы попали в психиатрическое учреждение после трагического случая с вашей сестрой? — спросил Шерман, заметив, что его подзащитный держится на новом месте легко и непринужденно. Гораздо лучше, чем можно было ожидать.

— Да. Я сам туда обратился. Не мог больше.

— Понятно. И вас там лечили? Давали лекарства?

— Конечно. Шестнадцатилетним и без того тяжело, а если у вас на глазах умирает младшая сестренка, жизнь становится просто невыносимой.

— То есть депрессия началась после того, как вашу сестру сбросило парусом за борт и вы не смогли спасти ее?

Юки поднялась из-за стола.

— Ваша честь, мы не возражаем против того, чтобы мистер Шерман выступал в качестве свидетеля, но тогда его следует хотя бы привести к присяге.

Микки холодно улыбнулся.

— Я сформулирую вопрос иначе. — Он снова повернулся к клиенту: — Скажите, Фред, вы слышали голоса до происшествия с сестрой?

— Нет. Я стал слышать его потом.

— Вы могли бы пояснить присяжным, о ком вдет речь?

Бринкли схватился за голову обеими руками и глубоко вздохнул, словно боялся, что голос вот-вот вернется.

— Понимаете, голос не один. Есть женский голос, такой нудный и подвывающий, но о ней не будем. И есть другой. Сердитый. Злой. Кричит-орет. Пугает. И везде меня преследует.

— И этот голос приказал вам стрелять в людей на пароме?

Бринкли кивнул с несчастным видом:

— Да. Он все время кричал: убей, убей, убей! Он так кричал, что я слышал только его. Все остальное было не важно. Я не мог спрятаться от него. Я мог делать только то, что он требовал. Был только голос, прочее — лишь страшный сон.

— Если бы не эти голоса, которые преследовали вас пятнадцать лет и которые появились после смерти вашей сестры, вы убили бы кого-нибудь? — спросил Шерман. Он уже заметил, что клиент не слушает его, а смотрит пристально куда-то в зал.

— Там моя мать! — удивленно произнес Фред. — Это же моя мама!

Головы присутствующих повернулись к светлокожей афроамериканке лет пятидесяти с небольшим, которая прошла к своему месту, сдержанно улыбнулась сыну и села.

— Фред, — окликнул Бринкли адвокат.

— Мама! Я все скажу! — крикнул Бринкли дрожащим от волнения голосом. Лицо его перекосилось словно от боли. — Ты слышишь, мама? Приготовься услышать правду! Мистер Шерман, вы все не так поняли. Вы говорите, что смерть Лили была несчастным случаем, но это не так! Это не был несчастный случай!

Микки повернулся к судье.

— Ваша честь, — сухо сказал он, — полагаю, самое время объявить перерыв и…

Договорить ему не дал подзащитный:

— Мне не нужен перерыв. И, откровенно говоря, в вашей помощи, мистер Шерман, я больше не нуждаюсь.

Глава 118

— Ваша честь, — Микки Шерману стоило немалых усилий сохранять ровный тон и вообще делать вид, что ничего серьезного не случилось, что его клиент не свернул с дороги и не несется на полной скорости к пропасти, — я бы попросил изъять из протокола показания мистера Бринкли.

— На каком основании, мистер Шерман?

— У нас это было, мама! — прокричал на весь зал Фред Бринкли. — Мы занимались любовью. До того. И когда ее сбило парусом, она как раз снимала топ…

— О Господи… — донеслось из зала. Кто-то застонал.

— Ваша честь, показания моего подзащитного не относятся к рассматриваемому здесь делу.

Юки отреагировала моментально:

— Ваша честь, мистер Шерман сам вызвал этого свидетеля. Свидетеля, который одновременно является его клиентом!

Бринкли повернулся к присяжным, которые как будто вжались в кресла под пронзительным взглядом подсудимого.

— Я поклялся говорить правду, — твердо заявил он, перекрывая усиливающийся шум. Судья постучал молотком по дощечке, но хаос в зале только нарастал. — И правда заключается в том, что я и пальцем не шевельнул, чтобы спасти сестру. Я убил тех людей на пароме, потому что он сказал, что я — опасен.

Шерман опустился на свое место и начал неторопливо складывать бумаги.

— В тот день на пароме я брал их на мушку и спускал крючок! — орал Бринкли, брызгая слюной. — И я могу сделать это еще раз! Я — опасен!

Присяжные с изумлением наблюдали, как по впалым щекам подсудимого покатились вдруг слезы. Он вытер их ладонью.

— Достаточно, мистер Бринкли! — рявкнул судья.

— Вы поклялись судить по справедливости, — бубнил Фред, ритмично колотя себя по коленям и раскачиваясь. — Вы должны казнить меня за то, что я сделал с теми людьми на пароме. Только так можно застраховаться от повторения. Если вы не приговорите меня к смерти, обещаю, я вернусь.

Сложив документы в папку, Микки Шерман убрал ее в металлический кейс и защелкнул замки. Лавочка закрылась.

— Мистер Шерман, — обратился к нему судья, чье лицо приобрело розоватый оттенок, — у вас есть вопросы к свидетелю?

— Нет, ваша честь.

— Мисс Кастеллано?

После таких заявлений подсудимого добавлять что-то было уже бессмысленно. Все присутствующие, включая присяжных, слышали недвусмысленные угрозы: «Я — опасен… Если вы не приговорите меня к смерти, обещаю, я вернусь».

— У обвинения вопросов нет, ваша честь, — сказала Юки.

И только когда судья попросил Бринкли вернуться на место, в голове у нее замигал вдруг красный свет.

А не ошибаются ли они все?

Действительно ли Бринкли только загнал последний гвоздь в крышку своего гроба?

Или же целью этого представления было убедить присяжных в невменяемости подсудимого?

Не сделал ли Бринкли для своей защиты больше, чем Микки Шерман?

Глава 119

Фред Бринкли сидел на жесткой деревянной койке в своей тесной, шесть на десять футов, камере на десятом этаже Дворца правосудия.

Вокруг все шумело: перекликались заключенные, скрипели колесики металлической тележки, на которой развозили еду, гремели двери, эхо прыгало между стен.

На коленях у него лежал поднос с обедом. Он съел сухую и жесткую куриную грудку, заправился водянистым картофельным пюре, затолкал в себя булочку, такую же несвежую, как и накануне. Бринкли ел неторопливо, тщательно, но без удовольствия пережевывая пищу.

Потом вытер рот серой бумажной салфеткой, смял ее, скатал в маленький, твердый шарик и положил на середину тарелки. Аккуратно собрал пластиковые столовые приборы, встал с кровати, сделал два шага и подсунул поднос под дверь.

Вернувшись к койке, Бринкли снова сел на нее, прислонившись спиной к стене и свесив ноги. Слева от кровати помещались раковина и унитаз. Прямо перед ним была голая стена, сложенная из шлакобетонных блоков.

Стена была серая, но кое-где ее украшали выцарапанные надписи: номера телефонов, клички, ругательства и символы, значения которых он не понимал.

Бринкли начал считать блоки, мысленно проходя по швам цементной заливки, словно они представляли собой некий лабиринт и решение проблемы лежало где-то в этих линиях между блоками.

Подошедший к двери охранник забрал поднос. Звали его, судя по бейджику на форме, Оззи Куин.

— Пора принимать таблетки, Фред, — сказал Оззи.

Бринкли подошел к зарешеченной двери, протянул руку и получил бумажный стаканчик с таблетками. На глазах у охранника заключенный отправил лекарство в рот и проглотил.

— Вот и молодец. — Оззи протянул второй стаканчик. В этом была вода.

Бринкли выпил.

— Свет выключаем через десять минут, — предупредил охранник.

— Только пусть клопы не кусаются, — ответил Фред.

Он вернулся к койке, сел на матрас и снова прислонился к стене, тихонько, вполголоса напевая: «Ай-яй-яй-яй-мама-чита-линдо…»

А потом Бринкли схватился за края койки и, оттолкнувшись, полетел вперед, головой в стену.

И еще раз.

И еще…

Глава 120

Войдя в зал заседаний, Юки увидела, что за столом защиты рядом с Дэвидом Хейлом сидит ее босс, Леонард Паризи. Она сама позвонила Лену сразу же после того, как услышала, что Бринкли пытался покончить с собой в камере предварительного заключения, но вовсе не ожидала его появления в зале суда.

— Леонард, рада вас видеть, — сказала Юки, думая совсем о другом.

«Вот черт! Неужели Лен сам возьмется за дело? Неужели он сможет так поступить со мной?»

— Присяжные в порядке? — поинтересовался Паризи.

— Вроде бы да. По крайней мере судья в этом уверен. Повторный процесс никому не нужен. Микки даже не стал просить объявить перерыв.

— Хорошо. А он мне нравится, этот самодовольный кретин, — пробормотал Паризи.

По другую сторону от прохода Шерман разговаривал с клиентом. Под глазами у Бринкли были синяки, через лоб шла широкая марлевая повязка. Из-под голубого больничного халата выглядывали полосатые пижамные штаны.

Подсудимый сидел, уставившись взглядом в стол, пощипывая волоски на руке, и не поднял голову даже тогда, когда судебный пристав попросил всех встать.

Судья устало опустился в кресло, налил стакан воды и спросил Юки, готова ли она.

Юки ответила, что готова, и направилась к трибуне, слыша, как гулко стучит в ушах пульс — ка-дам, ка-дам, ка-дам… Горло слегка перехватило. Она откашлялась, поприветствовала присяжных и перешла к заключению:

— Мы здесь не для того, чтобы решать, есть у мистера Бринкли психологические проблемы или нет. Проблемы есть у всех, и мы с ними справляемся — кто-то лучше, кто-то хуже. Мистер Бринкли сказал, что слышит у себя в голове сердитый командный голос. Может быть, так оно и есть. Мы этого не знаем, и это не имеет никакого значения. Психическое заболевание — не лицензия на убийство, леди и джентльмены, и то, что мистер Бринкли слышит голоса, не отменяет того факта, что он сознавал всю пагубность своих действий, когда убил четырех ни в чем не повинных человек, включая девятилетнего мальчика. На основании чего мы делаем такой вывод? — Юки повернулась к жюри. — На основании его последующих действий. Поведение мистера Бринкли выдает злонамеренность его поступков и осознание им своей вины.

Юки взяла небольшую паузу, предоставляя присяжным осмыслить ее слова, и оглядела зал, отметив и напряженную позу Лена Паризи, и безумные глаза Бринкли, и внимательные, застывшие в ожидании лица присяжных.

— Давайте еще раз рассмотрим поведение подсудимого. Во-первых, он принес с собой на паром заряженный револьвер «смит-вессон» 10-й модели. Он дождался, пока паром начал подходить к пристани, чтобы не оказаться в безвыходном положении посреди залива. Эти действия указывают на заранее обдуманное намерение. Они указывают на предумышление. В то время как паром причаливал, Альфред Бринкли достал оружие, прицелился и начал стрелять в людей, разрядив револьвер в пятерых. И затем сбежал. Без оглядки. Сбежал, потому что сознавал свою вину. Понимал, что совершил преступление. Вполне возможно, мы никогда и не узнаем, что происходило в голове мистера Бринкли первого ноября, но мы точно знаем, что он сделал. И мы точно знаем, что сказал нам мистер Бринкли вчера, в этом самом зале. Он поднял оружие, прицелился в жертв, — Юки подняла руку, выставила палец и медленно обвела по дуге весь зал, включая присяжных, — и шесть раз спустил курок. И мистер Бринкли сам предупредил нас, что он — опасен. Откровенно говоря, лучшее доказательство вменяемости подсудимого — это то, что он согласился с нами по обоим пунктам. Альфред Бринкли — виновен. И потому ему следует вынести максимальное наказание, какое только разрешено законом. Пожалуйста, дайте мистеру Бринкли то, о чем он просит, и нам уже никогда не придется беспокоиться из-за того, что в кармане у него может оказаться заряженный револьвер.

Взволнованная и раскрасневшаяся, она опустилась на стул рядом с Леном Паризи.

— Отличное завершение, — прошептал он. — Первоклассная работа.

Глава 121

Микки Шерман не заставил себя ждать. Встав лицом к присяжным и обращаясь к ним так, как говорят с матерью или подружкой, он поведал незатейливую и трагическую историю своего подзащитного:

— Должен вам сказать, что Альфред Бринкли действительно собирался стрелять по людям, и он это сделал. Мы не отрицали этого и отрицать не будем. Но каким же мотивом он руководствовался? Может быть, жертвы досадили ему чем-то? Может быть, он хотел их ограбить? Или речь идет о неудачной сделке с наркотиками? Застрелил ли он их в целях самообороны? Нет, нет, нет и нет. Полиция так и не нашла разумного объяснения действиям Фреда Бринкли, потому что никакого разумного объяснения и не существует. Мотив отсутствует. Но если нет мотива преступления, все равно остается вопрос — зачем? У Фреда Бринкли шизоаффективное расстройство. Это болезнь. Такая же, как лейкемия или рассеянный склероз. Он не сделал ничего плохого, чтобы приобрести эту болезнь. Он даже не знал, что болен. Расстреливая тех людей на палубе парома, Бринкли не сознавал, что поступает плохо. Те несчастные вообще не были для него реальными людьми. Он сам сказал вам об этом. В его голове звучал громкий командный, заглушающий все голос, и этот голос требовал убивать. Остановить этот голос Фред мог только одним способом — подчиниться ему. С точки зрения закона мой подзащитный невменяем. Но вы вовсе не обязаны верить мне на слово. Психическое расстройство началось у моего клиента давно, более пятнадцати лет назад, и история его болезни начинается с того времени, когда он попал в психиатрическое учреждение в Напе. Десятки свидетелей показали, что слышали, как мистер Бринкли разговаривает с телевизором, напевает себе под нос и шлепает себя по лбу так сильно, что на коже остается отпечаток ладони, — вот как он хотел избавиться от голосов в своей голове. Вы слышали показания доктора Сэнди Фридмана, одного из наших лучших и уважаемых психиатров, который трижды исследовал мистера Бринкли и установил у него наличие шизоаффективного расстройства.

Шерман прошелся перед присяжными с задумчивым видом.

— Доктор Фридман сообщил нам, что во время преступления Фред находился в психотическом, бредовом состоянии. Он страдал от психического заболевания или порока, не позволявшего ему строить поведение в соответствии с законами общества. Это и есть определение невменяемости. Это заболевание — не изобретение адвокатов, — продолжал Шерман. — Отойдя к столу, он взял в руки увесистый том в твердом переплете. — Это ДСР-4[18], диагностическая библия всех, кто избрал своей профессией психиатрию. Возьмите ее с собой в совещательную комнату, и вы прочтете, что шизоаффективное расстройство — это тяжелое психическое заболевание, оказывающее влияние на поступки больного. Мой клиент не заслуживает восхищения. Мы не пытаемся повесить ему на грудь медаль. Но Фред Бринкли не преступник, и в его прошлом нет ничего, что говорило бы об обратном. Вчерашнее поведение моего клиента наглядно демонстрирует характер его недуга. Разве вменяемый, здравомыслящий человек станет просить присяжных приговорить его к смерти?

Микки Шерман отошел к столу, положил книгу и выпил воды. Затем вернулся к трибуне.

— Свидетельств невменяемости в этом деле предостаточно. Фред Бринкли не убивал из-за любви, ненависти, денег или ради удовольствия. Он не злодей. Он — болен. И сегодня я прошу вас только об одном. Признайте Альфреда Бринкли невиновным по причине невменяемости. И пусть система позаботится о том, чтобы граждане не пострадали больше от этого человека.

Глава 122

— Жаль, девочки, что вы не видели Юки с заключительным словом. — Синди обняла сидевшую рядом подругу за плечи и ослепительно улыбнулась нам с Клэр. — Это было что-то! Она просто стерла их в порошок!

— Это и есть беспристрастный взгляд журналиста? — Юки слегка покраснела, но все же улыбнулась и убрала за ухо прядь волос.

— Нет, черт возьми, — рассмеялась Синди. — Это мой личный взгляд. Не для печати.

Мы вчетвером сидели в «Макбейне», напротив Дворца правосудия, положив перед собой свои сотовые. Синди Макбейн, дочь хозяина и официантка, принесла четыре стакана и две высокие бутылки минеральной воды.

— Вода, вода, — покачала головой Синди. — Да что с вами такое, леди? Это же бар, или вы уже забыли?

— Работа, работа, — ответила я и, указав на Клэр, добавила: — Даже беременные, и те работают.

Синди засмеялась, поздравила Клэр, приняла заказы и отправилась в кухню.

— Итак, он слышит голоса или нет? — спросила я, обращаясь к Юки.

— Может быть. Но голоса слышит не он один. От пяти до десяти тысяч в одном только Сан-Франциско. Возможно, даже пара человек из сидящих в этом баре. Да только никто из них не бегает с револьвером и не стреляет в людей. Не исключаю, что Фред Бринкли слышит голоса. Но в тот день он прекрасно сознавал, что делает.

— Дрянь, — сказала Клэр. — Это мое личное мнение. Для печати. Как пристрастного свидетеля и пострадавшей.

Картина случившегося встала вдруг передо мной с отвратительной ясностью — скользкая от крови палуба, кричащие и плачущие пассажиры. Я вспомнила, как боялась в тот день за Клэр. Как обнимала Уилли, благодаря Бога за то, что последняя пуля Бринкли прошла мимо.

— Думаешь, присяжные вынесут обвинительный приговор? — спросила я у Юки.

— Не знаю. На мой взгляд, обязаны. Если кто и заслужил иглу, так это он, — с чувством ответила Юки, посыпая солью жареную картошку. Волосы упали ей на лицо, и мы не видели ее глаз.

Глава 123

Присяжные заседали уже третий день. Юки позвонили в начале третьего пополудни. В первый момент у нее даже затряслись руки.

Вот оно.

Несколько секунд она сидела неподвижно, глядя прямо перед собой и мигая. Потом тряхнула головой.

Первый звонок — Леонарду. Второй, третий и четвертый — Клэр, Синди и Линдси, каждая из которых находилась в пределах нескольких минут ходьбы от зала заседаний. Юки встала из-за стола, вышла в коридор и постучала в стеклянную перегородку, за которой сидел Дэвид.

— Они вернулись!

Дэвид отложил недоеденный сандвич с тунцом и последовал за Юки к лифту, уже через минуту доставившему их на первый этаж.

Они миновали главное фойе, прошли через обитые кожей двойные двери второго фойе, отметились у охранника и заняли свои места в зале заседаний.

Помещение быстро заполнялось. Новость распространилась быстро. Телевизионщики уже устанавливали камеры. Репортеры местных газет и стрингеры, представляющие таблоиды, телеграфные агентства и общенациональные новостные каналы, стекались в зал. Синди уже стояла в проходе. Оглядевшись, Юки увидела сидящих в средних рядах Клэр и Линдси. А вот матери подсудимого, Елены Бринкли, нигде видно не было.

К своему месту прошел Микки Шерман в прекрасно пошитом синем костюме. Он положил на стол свой металлический кейс, кивнул Юки и достал телефон.

И тут же зазвонил ее сотовый.

— Лен, — сказала она, взглянув на дисплей, — они готовы.

— А я у своего треклятого кардиолога, — проворчал Паризи. — Держи меня в курсе.

Боковая дверь открылась, и бейлиф ввел в зал заседаний Альфреда Бринкли.

Глава 124

Повязку с головы Бринкли сняли, и под ней обнаружилась вертикальная полоска швов, пересекавшая лоб от середины до линии волос. Синяки под глазами поблекли до желтовато-зеленого цвета переваренного яичного белка.

Бейлиф отстегнул поясные цепи, снял наручники, и подсудимый опустился на стул рядом со своим адвокатом.

Дверь совещательной комнаты, справа от скамьи присяжных, открылась, и в зал один за другим прошли двенадцать членов жюри и двое запасных. Все выглядели как нельзя лучше: мужчины подстрижены, в свежих костюмах, у женщин — стильные прически, на руках и шее — украшения. Ни на Юки, ни на подсудимого никто не смотрел, и вообще держались они напряженно и скованно, как будто спорили до самого последнего момента и пришли к окончательному согласию всего лишь час назад.

Последним свое место занял судья Мур. Откашлявшись и протерев очки, он повернулся в сторону старшины присяжных:

— Насколько я понимаю, жюри вынесло свой вердикт?

— Да, ваша честь.

— Передайте, пожалуйста, вердикт бейлифу.

Старшина жюри, плотник с длинными, до плеч, блондинистыми волосами и пожелтевшими от никотина пальцами, протянул сложенный листок судебному приставу, который, в свою очередь, передал его судье.

Судья Мур развернул листок, пробежал по нему глазами и, подняв голову, попросил присутствующих соблюдать порядок, проявлять уважение к суду и удерживаться от проявления эмоций после того, как вердикт будет оглашен.

Юки положила руки на стол. Рядом с ней тяжело дышал Дэвид Хейл.

Судья прочистил горло и начал читать:

— По обвинению в убийстве первой степени Андреа Канелло жюри признает подсудимого, Альфреда Бринкли, невиновным по причине психического заболевания или психической неполноценности.

Юки показалось, что ее сейчас вырвет.

Она вжалась в спинку стула, едва слыша доносящийся как будто издалека голос судьи, зачитывающего имена жертв и бьющую наотмашь формулировку — «признать невиновным по причине невменяемости».

Когда Юки поднялась, рядом уже стояли Линдси и Клэр. Они так и стояли втроем, пока на Бринкли снова надевали наручники. И они видели, как он смотрел на Юки.

Это был странный взгляд — пустой, бессмысленный и в то же время насмешливый, издевательский. Юки не поняла, что хочет сказать этим взглядом Бринкли, но почувствовала, как по спине у нее поползли мурашки. А потом Бринкли обратился к ней:

— Хорошая была попытка, мисс Кастеллано. Очень хорошая попытка. Но знаете что? Кому-то придется заплатить.

Один из охранников подтолкнул Бринкли в спину, и тот, бросив еще один загадочный взгляд в сторону Юки, побрел по проходу.

Больной или здоровый, вменяемый или нет — в любом случае Альфреда Бринкли убрали с улицы на долгие годы. Юки это знала.

И все равно — ей было страшно.

Глава 125

Месяц спустя мы с Конклином пришли в Альта-Плаза-парк, туда, где все началось.

Навстречу нам шел по дорожке Генри Тайлер. Ветер дул ему в лицо, хлеща по ногам полами пальто. Подойдя ближе, он протянул руку Конклину, потом повернулся ко мне:

— Вы вернули нас к жизни. У меня нет слов, чтобы выразить вам всю нашу благодарность.

Тайлер окликнул жену и дочь, игравшую на странной шестиугольной площадке, представлявшей собой усовершенствованный вариант известного гимнастического снаряда «джунгли». Мэдисон повернулась, узнала нас, и лицо ее осветила улыбка. Спрыгнув с перекладины, она побежала к нам.

Генри Тайлер подхватил девочку на руки. Мэдисон забралась ему на плечо и крепко обняла нас с Конклином.

— Вы — мои любимцы, — прошептала она.

Несколько секунд мы так и стояли, обнявшись и улыбаясь друг другу. Потом Генри опустил дочку на землю и посмотрел на нас. Лицо его сияло от счастья.

— Мы все так вам признательны. Я, Лиз, Мэдди — мы ваши друзья на всю жизнь.

Слезы подступили к глазам.

Бывают дни, когда ты чувствуешь, что быть копом не так уж плохо.

Возвращаясь по дорожке к машине, мы с Ричем снова говорили о том, каким трудным оказалось дело, — столько рутины, малоприятного общения с киллерами и наркоманами, тупики…

— А в итоге такой вот поворот и совершенно счастливая развязка, — сказала я.

Рич остановился и положил руку мне на плечо.

— Давай немного постоим.

Я села на согретые солнцем широкие каменные ступеньки, и он опустился рядом. Похоже, ему хотелось что-то мне сказать.

— Линдси, ты думаешь, будто я тобой увлекся, но, поверь мне, это нечто большее.

Впервые за все время мне было больно смотреть ему в глаза. Воспоминания о том случае в лос-анджелесском отеле до сих пор вгоняли меня в краску.

— Ты можешь дать мне шанс? Давай сходим пообедать, а? Я не стану приставать, Линдси. Я только хочу… а, черт…

Должно быть он прочитал что-то на моем лице и замолчал. Потом покачал головой и похлопал меня по руке.

— Все, все, ни слова больше. Я уже заткнулся.

Теперь уже я взяла его за руку:

— Извини, Рич, мне очень жаль.

— Не надо. Проехали… забудь… Я ничего не говорил, ладно? — Он попытался улыбнуться, и это у него почти получилось. — Несколько лет терапии, и все пройдет.

— Терапии?

— Как, по-твоему, это помогает? Нет. — Он рассмеялся. — Просто… я знаю, что чувствую к тебе, и этого почти достаточно.

Во Дворец правосудия возвращались молча. Разговор не ладился, пока нас не направили в Тендерлойн — взглянуть на очередной труп. Дело затянулось до начала следующей смены, но мы не жаловались — работали вместе, слаженно и четко, как будто были напарниками уже не первый год.

В начале десятого я попрощалась с Ричем. До утра. Но не успела сесть в машину, как в кармане зазвонил сотовый.

— Что еще?

В трубке защелкало, затрещало, потом сквозь пелену помех пробился густой низкий голос, и ночь вдруг превратилась в день.

— Знаю, вооруженному копу сюрпризы лучше не устраивать. Так что, Блонди, предупреждаю заранее. Прилечу на уик-энд. У меня новости. И я очень хочу тебя увидеть.

Глава 126

В дверь позвонили.

Я нажала кнопку интеркома, бросила «иду» и сбежала по ступенькам. У двери стояла Карен Трибел, сиделка Марты. Мы обнялись, и я наклонилась, чтобы подхватить на руки мою любимицу.

— Ты бы знала, Линдси, как она по тебе скучала, — сказала Карен.

— Думаешь? — рассмеялась я. Марта заскулила, загавкала и едва не свалила меня с ног, тычась в лицо влажным носом.

— Ладно, я пойду. Вижу, вам надо побыть наедине, — сказала Карен, спускаясь к своему старенькому «вольво».

— Подожди минутку. У меня для тебя чек.

— Чек потерпит. Захвачу в следующий раз, — отозвалась она, захлопывая дверцу. Двигатель по-стариковски задребезжал.

— Спасибо! — Карен, отъезжая, помахала рукой, а мы с подружкой остались вдвоем.

— Знаешь, как сильно я тебя люблю? — прошептала я в мягкое, шелковистое ухо.

Марта в ответ облизала мне щеку, давая понять, что прекрасно это знает.

Мы бегом поднялись наверх. Я надела шапочку, куртку и переобулась в кроссовки. Через минуту мы снова были на улице и уже бежали по Девятнадцатой к Центральному парку. Я шлепнулась на скамейку, а Марта принялась носиться кругами, сгоняя в кучку других собак и вообще веселясь вовсю на свой собачий манер.

Через какое-то время она вернулась к скамейке, села рядом, положила голову мне на колени и посмотрела на меня своими преданными карими глазами.

— Рада, что снова дома, а, Бу? Прогуляла все каникулы?

Возвращались неспешной трусцой. Я поставила ей большую чашку рагу с подливкой и отправилась в душ, а когда, уже высушив волосы и завернувшись в полотенце, вошла в комнату, Марта преспокойно спала на кровати.

Веки ее трепетали, челюсти подрагивали, лапы шевелились — наверно, ей снился какой-то чудесный собачий сон. Она так и не проснулась, пока я расхаживала по комнате, собираясь на свидание с Джо.

Глава 127

Ресторан «Большая четверка» находится в районе Ноб-Хилл, на вершине холма, напротив собора Грейс. Названное в честь четырех бизнесменов-основателей железнодорожной компании «Сентрал пасифик», заведение отделано элегантными панелями из темного дерева, имеет роскошное освещение и живописно убрано экзотическими цветами. К тому же, по мнению дюжины самых модных глянцевых журналов, в нем работают лучшие в городе шеф-повара.

Подали закуски: фуа-гра под яблочной глазурью для Джо и французские груши с прошутто для меня. Но ни великолепный вид из окна, ни шикарная обстановка не отвлекли настолько, чтобы не заметить, что Джо не спускает с меня глаз, причем смотрит с непонятной застенчивостью.

— У меня целая куча совершенно неоригинальных, порядком избитых идей, — сказал он. — Только ты, пожалуйста, не спрашивай о них, ладно?

— Конечно, не буду, — усмехнулась я и, подцепив на вилку кусочек обсыпанного ореховой крошкой козьего сыра, отправила его вслед за тающей во рту грушей.

— После долгих и глубоких размышлений — нет, Блонди, серьезно — я кое-что уяснил для себя и собираюсь этим с тобой поделиться.

Я отложила вилку, и подоспевший официант тут же убрал тарелку.

— С удовольствием послушаю.

— Ладно. Как ты уже знаешь, мы все — я и шесть моих братьев и сестер — выросли в Куинсе. Знаешь ты и о том, что наш отец вечно бывал в разъездах.

— Да, он был коммивояжером.

— Точно. Разъезжал по всему Восточному побережью шесть дней в неделю и появлялся дома только к воскресенью. Да и то не всегда. Мы все сильно по нему скучали. Но конечно, мама больше всего. Она в нем души не чаяла, и вот однажды он исчез, — продолжал Джо. — Вечером, перед тем как лечь спать, он всегда звонил домой, пожелать нам спокойной ночи, а в тот раз не позвонил. Мама разволновалась и позвонила в полицию. На следующий день один патрульный нашел его спящим прямо в машине, в гараже на окраине какого-то захолустного городка в Теннесси.

— Машина сломалась?

— Да. А сотовых телефонов в те времена еще не было. Ты не представляешь, о чем мы только не передумали за те часы, что от него не было никаких вестей. Что он сорвался с дороги в озеро. Что его застрелили бандиты, ограбившие заправку. Что все это время он вел двойную жизнь.

Я кивнула:

— Понимаю, Джо.

Он помолчал, повертел ножом и, вздохнув, продолжил:

— Отец видел, как тяжело приходится маме и всем нам, и говорил, что вот-вот бросит эту работу, но время шло, а он не уходил и не уходил, потому что на другой работе он несмог бы обеспечить нас так, как хотел. Только когда я был уже на втором курсе, он наконец принял окончательное решение и вернулся домой насовсем.

Джо разлил вино по бокалам, мы пригубили. Официант принес первые блюда, но у меня вдруг пропал аппетит. Голос у Джо дрогнул, и я вдруг поняла — с ним что-то происходит.

— Что-то случилось?

— Отец остался дома. Мы уходили, один за другим. Родители обходились меньшим, но были счастливы. Они и сейчас счастливы. И я еще тогда пообещал себе, что никогда не поступлю со своей семьей так, как поступал с нами отец. В прошлый раз, когда я сказал, что мне надо успеть на самолет, я вдруг увидел что-то в твоих глазах. И все, что ты говорила прежде, дошло наконец до меня. Я понял, что сам того не сознавая, вел себя так же, как когда-то отец. И вот какая у меня для тебя новость: я вернулся домой, Линдси. Навсегда.

Глава 128

Я держала Джо за руку, пока он рассказывал, что добился перевода в Сан-Франциско. Я слушала его, смотрела в его глаза и видела в них любовь. Но колесики в голове продолжали крутиться.

Мы часто разговаривали о том, как будет замечательно жить в одном городе, быть вместе, и я порвала с ним главным образом потому, что в какой-то момент поняла: нам больше нравится говорить и мечтать, чем строить планы и претворять их в жизнь.

Теперь, сидя рядом с Джо, я спрашивала себя, была ли вся проблема только в его работе, или мы оба подсознательно предпочитали держаться на безопасном расстоянии друг от друга и от отношений, которые могли стать длительными и прочными.

Джо поднял кофейную ложечку и положил ее в нагрудный карман — вероятно, в полной уверенности, что это его очки для чтения. Потом опустил руку в боковой карман и достал ювелирную коробочку, два на два дюйма, обтянутую черным бархатом.

— Хочу, чтобы это было у тебя, Линдси. — Он отставил в сторону стоявшую между нами вазу с чудесными розами и подал коробочку мне. — Открой. Пожалуйста.

— Не думаю, что смогу.

— Надо всего лишь поднять крышку. Там, сзади, шарнир.

Я рассмеялась шутке, но когда он сказал это, у меня перехватило дыхание. Внутри, на бархатной подкладке, лежало платиновое колечко с тремя большими брильянтами и двумя маленькими по краям.

Несколько секунд я не могла оторвать от него глаз, потом посмотрела через стол на Джо.

— Я люблю тебя, Линдси. Выйдешь за меня замуж? Станешь моей женой?

К столу подошел официант и, все поняв, без слов удалился. Я опустила крышечку. Она чуть слышно щелкнула, и — хотите верьте, хотите нет — в зале стало чуточку темнее.

Что сказать? Я не знала. Колесики в голове все крутились, и вместе с ними, казалось, кружился сам зал.

Мы оба уже побывали в браке. И оба развелись.

Готова ли я рискнуть еще раз?

— Линдси?

И тут меня прорвало.

— Я тоже люблю тебя, Джо, и я… я… у меня нет слов. — Голос дрогнул. — Мне еще нужно какое-то время. Подумать обо всем. Пойми, я должна быть абсолютно уверена, что поступаю правильно. Ты ведь можешь немного подождать, правда? — Я положила коробочку на стол и подтолкнула к нему. — Давай еще немного приглядимся, ладно? Поживем, как все. Будем заниматься стиркой. Ходить в кино. Будем проводить вместе уик-энды, зная, что никому не нужно спешить на самолет.

Разочарование разлилось по его лицу. Мне было больно смотреть на Джо — он выглядел совершенно потерянным, но потом взял мою руку, повернул вверх ладонью, положил на нее коробочку и сжал мои пальцы.

— Держи ее у себя, Линдси. Я не передумаю. Я останусь с тобой, сколько бы белья мы с тобой ни перестирали. И пусть мне придется мыть машину, выносить мусор и, может быть, даже ругаться с тобой из-за очереди, это меня не отпугнет. — Он усмехнулся.

Невероятно, но в зале снова посветлело.

Он взял меня за руки и улыбнулся.

— Когда будешь готова, дай мне знать, и я приду и надену это колечко на твой пальчик. У нас будет большая итальянская свадьба.

Глава 129

На календаре было шестое июня, когда Джейкоби позвал нас с Ричем к себе в кабинет. Таким злым мы видели его нечасто.

— Плохие новости. Альфред Бринкли сбежал.

У меня просто челюсть отвалилась.

Из Атаскадеро не убегали. Это психиатрическое заведение для невменяемых преступников. Не столько лечебница, сколько тюрьма строгого режима.

— Как это случилось? — спросил Конклин.

— Снова разбил голову о тюремную стену…

— Но ему же давали успокоительное? И без присмотра их там не оставляют…

Джейкоби пожал плечами:

— Не знаю. Обычно в таких случаях врач сам приходит в камеру, но тут доктор Картер потребовал, чтобы заключенного доставили к нему в кабинет. Под охраной. В крыло общего режима.

— О нет, — прошептала я, уже догадываясь, что произошло дальше. — У охранника было оружие.

— Охрана носит оружие, только когда переводит заключенного из одного крыла в другое, — объяснил Джейкоби. — Док сказал, что должен провести тест и наручники нужно снять.

Дальше было так. Бринкли схватил скальпель, обезоружил охранника, завладел пистолетом. Потом переоделся в одежду врача, забрал у охранника ключи, вышел и уехал на машине Картера.

Это произошло два часа назад. Полиция уже предупреждена. У доктора синяя «субару».

— Машину он скорее всего уже бросил, — заметил Конклин.

— Согласен, — кивнул Джейкоби. — Не знаю, поможет это или нет, но Бринкли много читал об Эдмунде Кемпере, серийном убийце…

— …который убил шестерых молодых женщин и жил с собственной матерью, — подхватил Конклин.

— Тот самый. Однажды этот тип приходит домой после свидания, а мать ему говорит: «Ну что, будешь расписывать, чем занимался всю ночь?»

— Мать знала об убийствах? — спросила я.

— Нет, не знала. Но уж такая была зануда, что запилить могла до смерти. Слушай, Линдси, когда позвонили, я как раз собирался отлить, так что позволь закончить, ладно?

Я усмехнулась.

— Валяй, босс.

— Ну так вот, Эдмунд Кемпер дожидается, пока мамаша уснет, отрезает ей голову и кладет ее на каминную полку. А потом рассказывает голове о своих похождениях. Подозреваю, что изложил ей полную версию.

— Помнится, этот псих потом сдался, — сказал Конклин, щелкая костяшками пальцев, что делал всегда, когда сильно волновался.

Признаюсь, мне тоже стало не по себе при мысли, что Бринкли, вооруженный и в возбужденном состоянии, разгуливает по улицам города. Я помнила, как он смотрел на Юки после вынесения вердикта. Помнила его ухмылку и последние слова — «кому-то придется заплатить».

— Да, Кемпер сдался. И знаете, что сказал копам, когда писал признание? Что вообще-то убил тех девушек вместо матери. Понятно? — Джейкоби посмотрел на меня. — Сказал, что наконец-то убил того, кого надо.

— И, по словам надзирателей, Бринкли интересовался им и читал о нем?

— Вот именно. — Джейкоби поднялся, подтянул штаны, обошел длинные ноги Конклина и шагнул к выходу. — Бринкли был прямо-таки одержим Эдмундом Кемпером.

Глава 130

Фред Бринкли шагал по Скотт-стрит, глядя прямо перед собой из-под козырька надвинутой на глаза бейсболки доктора Картера. Над бухтой в конце улицы мелькали верхушки парусов, в воздухе ощущался солоноватый привкус океана.

Голова еще болела, но лекарства успокоили голоса, так что он мог думать. Фред Бринкли чувствовал себя сильным, всемогущим. Почти таким же, как тогда, когда они с Баки пустили в расход тех придурков на пароме.

Он снова и снова проигрывал сцену в кабинете доктора Картера. Нужно было только выждать, пока охранник снимет наручники, а потом… Потом он как будто взорвался… как будто превратился вдруг в настоящего супермена.

Дотроньтесь пальцем до носа.

Дотроньтесь до пальцев ног.

Хватай скальпель!

Да, он схватил скальпель, прижал лезвие к яремной вене доктора и вежливо попросил охранника передать ему оружие.

Фред рассмеялся — какой же дурачок этот охранник! А как рычал от злости, когда он связал их обоих скотчем! Голых! Связал, засунул каждому в рот по куску марли и запер в гардеробной.

— Ты еще вернешься, урод.

Бринкли потрогал пистолет, лежавший в кармане снятого с доктора пиджака.

Да, я вернусь. Обязательно вернусь.

Но не сейчас.

Маленькие оштукатуренные домики на Скотт-стрит стояли на некотором удалении от дороги, прижимаясь друг к дружке, как дойные коровы у корыта. Дом, который искал Фред, был светло-коричневый, с темными ставнями и одноместным гаражом.

А вот и он — чистенькая зеленая лужайка, лимонное дерево. Все на месте. Все так, как запомнилось. Машина стояла в гараже, а гаражная дверь была открыта.

Превосходно. Вот что значит правильно рассчитать время.

Пройдя двадцать футов по асфальтовой дорожке, Фред Бринкли проскользнул в гараж. Обошел небесно-голубой «БМВ» 95-го года выпуска. Взял с полки, где лежали инструменты, пневматический молоток. Вставил патрон, выстрелил в стену — чвяк — работает.

Он поднялся по короткому лестничному пролету, повернул ручку и ступил на деревянный пол гостиной. Секунду постоял перед святилищем.

Потом снял с высокого комода стопку фотоальбомов, сорвал с мольберта акварель и отправился со всем этим в кухню.

Она сидела за столом, разложив счета. Рядом — небольшой переносной телевизор. Показывали «Пробный заезд»[19].

Темноволосая женщина повернула голову в тот самый момент, когда Бринкли переступил порог, и глаза у нее полезли на лоб.

— Hola[20], мамачита, — весело сказал он. — Это я. Пришло время «Шоу Фреда и Елены Бринкли».

Глава 131

— Тебе нельзя здесь находиться, Альфред, — сказала женщина.

Фред положил на стол пневматический молоток и запер за собой дверь кухни. Потом полистал альбомы и, найдя то, что нужно, показал матери снимки: Лили в детской коляске, Лили с мамочкой, Лили в купальничке.

Не спуская глаз с матери, он взял выполненный акварелью портрет Лили, разбил о стол стекло.

— Нет! — вскрикнула Елена Бринкли. — Не надо!

— Да, мама. Надо. Это грязные картинки. Мерзкие картинки.

Он открыл посудомоечную машину, поставил альбомы на нижнюю полку, акварель на верхнюю. Захлопнул дверцу за всем полным собранием фотографий своей святой сестры. И установил таймер на пять минут.

Часики затикали.

— Альфред, — сказала мать, поднимаясь со стула, — это не смешно.

Фред толкнул ее на место.

— Вода пойдет через пять минут. Все, что мне нужно, это твое полное внимание в течение четырех минут, а потом я верну тебе твои драгоценные альбомы.

Он пододвинул себе второй стул и сел напротив матери. Она посмотрела на него так, словно хотела сказать, что ее тошнит от одного его вида. Фред хорошо знал этот презрительный взгляд, за который ненавидел ее всю свою жизнь.

— Я начал говорить тебе это в тот день, в суде, но так и не закончил.

— Ты имеешь в виду тот день, когда солгал? — Она посмотрела на тикающую посудомоечную машину и оглянулась на запертую дверь.

Фред достал из кармана «беретту», которую забрал у охранника. Снял с предохранителя.

— Я хочу поговорить с тобой, мама.

— Он не заряжен.

Фред улыбнулся и выстрелил в пол. Миссис Бринкли побледнела.

— Положи руки на стол, мама. Положи. Ты же хочешь получить назад те фотографии?

Преодолев слабое сопротивление, он положил на стол ее правую руку, приставил к рукаву пневматический молоток и спустил курок.

Чвяк!

С другой стороны.

Чвяк! Чвяк!

— Видишь? А ты что подумала? Что я сделаю тебе больно, мама? Я же не сумасшедший, ты знаешь.

Пришпилив к столу правый рукав, он проделал то же самое с левым. Каждый раз, когда сын нажимал на кнопку, мать вздрагивала и мигала.

Диск на панели посудомоечной машины сдвинулся на одно деление — прошла минута.

Тик-тик-тик.

— Верни мне фотографии, Фред. Это все, что у меня осталось…

Он наклонился к ее уху и зашептал громко, как артист в микрофон:

— Да, мама, я сказал неправду на суде. Потому что хотел сделать тебе больно. Хотел, чтобы ты поняла, как больно было мне.

— У меня нет времени выслушивать тебя, — сказала Елена Бринкли, пытаясь освободить руки. Ткань натянулась, но выдержала.

— У тебя есть время. Сегодня у тебя есть время на меня. Видишь? — Еще два гвоздя впились в стол.

Чвяк! Чвяк!

— А правда в том, что я хотел сделать ей гадость. И виновата в этом ты, мама. Ты превратила Лили в маленькую грязную куколку. Ты поощряла ее носить короткие юбочки и туфельки на шпильках и красить ногти. В двенадцать лет! О чем ты только думала? Что сделаешь из нее куколку-шлюшку и никто не захочет ее трахнуть?

Зазвенел телефон. Елена Бринкли с тоской посмотрела на него. Фред поднялся со стула и вырвал шнур из розетки. Потом взял с полки стойку с ножами и поставил на стол.

— Забудь про телефон. Тебе сегодня никто не нужен. Сегодня я — самый важный для тебя человек.

— Что ты собираешься делать, Альфред?

— А как ты думаешь? — Он взял самый длинный нож. — Думаешь, отрежу тебе язык? За кого ты меня принимаешь, мама? Я же не псих.

Он рассмеялся ей в лицо, увидев ужас в вытаращенных глазах.

— Дело в том, мама, что я видел Лили с тем парнем, Питером Баллантайном. Тем, что работал на пристани.

— Ничего такого она не делала.

Бринкли провел лезвием по точильному камню и удовлетворенно кивнул — звук получился острый. Вжик.

— Тебе нужно уходить. Полиция уже ищет…

— Я еще не закончил. И ты дослушаешь меня до конца. Впервые за всю свою мерзкую, презренную…

В голове у него заговорил он:

«Убей ее. Убей ее».

Фред отложил нож. Вытер пот со лба рукавом рубашки доктора Картера. Вытер ладони о брюки доктора Картера. Снова взял нож.

— Как я уже говорил, мама, Лили дразнила меня. Разгуливала полуголая. А потом отсосала у этого Баллантайна. Забудь про фотографии и слушай меня! В тот день мы с Лили отошли от берега и стали на якорь, чтобы никто нас не видел. И она сняла топ.

Лгун. Трус. Сваливаешь вину на нее.

— И я потянулся к ней. Дотронулся до ее сисек, а она посмотрела на меня так, как смотришь сейчас ты. Как будто я — дерьмо собачье.

— Я не хочу это слышать.

— Придется послушать. — Бринкли осторожно провел наточенным лезвием по дряблой шее. — Она стояла передо мной в одних трусиках и говорила, что я псих, урод. А потом сказала: «Я все расскажу мамочке».

Это были ее последние слова. «Я все расскажу мамочке».

Когда она отвернулась, я толкнул ее в спину и…

Закончить ему не дал звон разбитого стекла, за которым последовал оглушающий взрыв и яркая, слепящая вспышка.

Фреду Бринкли показалось, что мир разлетелся на кусочки.

Глава 132

Приникнув к маленькому окошку в кухне, я с ужасом увидела, как Бринкли подносит нож к шее своей матери.

Мы все были готовы стрелять, но женщина в комнате закрывала от нас психопата-убийцу. Взломать дверь? Потребуется несколько секунд, и Бринкли вполне хватит этого времени, чтобы убить ее.

Страх за несчастную женщину полз по спине, как огонь по фитилю. Хотелось кричать от бессилия, но вместо этого я повернулась к Рэю Куэвасу, командиру группы спецназа. Он снова покачал головой — нет. Ситуация могла стать критической в любой момент независимо от наших действий, так что когда Рэй попросил разрешения использовать светошумовую гранату, я дала ему зеленый свет.

Мы натянули маски и очки. Рэй разбил стекло прикладом и выстрелил. Граната ударилась о стену, отскочила и взорвалась. Яркий, слепящий свет полоснул по глазам, от взрыва заложило уши.

Спецназовцы в одну секунду вышибли дверь, и мы ворвались в задымленную комнату — только бы успеть схватить Бринкли раньше, чем он опомнится и схватит пистолет.

Он лежал на полу, лицом вниз, раскинув ноги. Я прижала Бринкли коленом и завела ему руки за спину. Подонок очнулся, когда я защелкивала наручники, и попытался высвободиться. Ему это почти удалось — и откуда только силы взялись. Он даже сумел дотянуться до валявшегося под столом пистолета.

— Держи руки так, чтобы я их видел! — заорал Конклин, срывая маску.

Глава 133

Точки лазерных прицелов сошлись на голове Бринкли, но он уже держал пистолет двумя руками, приготовившись к стрельбе лежа — сказывалась военная подготовка. Дуло «беретты» смотрело на Конклина. А Рич целился в него.

Медлить было некогда.

Я врезала дулом «глока» в первый позвонок мерзавца с такой силой, чтобы он это почувствовал, и прокричала через маску:

— Не шевелись! Дернешься — и ты покойник!

Ричи саданул ублюдка ногой по запястью, и пистолет покатился по полу.

Пока шесть человек держали Бринкли на мушке, я защелкнула «браслеты». И сразу стало легче. Мы взяли его. Взяли живым.

Бринкли тихонько рассмеялся.

Я стащила маску и поморщилась, вдохнув пахнущего фосфором воздуха. Интересно, что это его так рассмешило?

— Он собирался убить меня! — крикнула, обращаясь к Джейкоби, хозяйка дома. — Вы что, не можете посадить его под замок?

— Что случилось? — Бринкли посмотрел на меня через плечо.

— Помнишь меня?

— О да. Вы же мой друг, Линдси Боксер.

— Вот и хорошо. Вы арестованы за побег. Добавим сюда отягощающие обстоятельства. И может быть, покушение на убийство.

За спиной у меня лейтенант попросил мать этого чудовища сидеть спокойно, пока он освободит ее.

— Вы имеете право молчать, — сказала я.

Елена освободилась сама, разорвав в клочья рукава халата, и шагнула к сыну:

— Ненавижу. Жаль, что они тебя не пристрелили. — Она влепила ему пощечину.

— Ух ты. Вот это сюрприз. — Бринкли хитро подмигнул мне.

— Все, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас, — продолжала я.

— Вы что, свихнулись? — заорал Бринкли, не обращая ни малейшего внимания на то, что в комнате полно полицейских, каждый из которых с удовольствием сделал бы из него отбивную. — Все, что вы можете, это вернуть меня в Атаскадеро. А на обвинения мне наплевать.

— Заткнись, придурок, — бросила я. — И скажи спасибо, что тебя увозят отсюда не в пластиковом мешке.

— Нет, это ты заткнись! — завопил Бринкли, брызжа слюной. Глаза его вспыхнули дьявольским пламенем. — Я ни в чем не виновен. И вы все это знаете. Меня признали невменяемым.

И тут в уши ударил пронзительный вопль Елены Бринкли:

— Не-е-е-ет!

Реле сработало — в посудомоечную машину пошла вода.

Эпилог Шестая мишень

Глава 134

Я ничего не знала о несчастном в выходном костюме, лежавшем на столе перед Синди, и только предполагала, что его смерть может иметь отношение к трагедии на «Дель-Норте». Синди разрезала и стянула кожу с головы покойника, как носок с ноги, потом вскрыла череп и вынула мозг.

Потом показала мне то, что осталось от пули.

— Похоже, милая, сначала она прошла через что-то твердое, — объяснила Синди. — Может быть, что-то деревянное. Но хотя препятствие и ослабило силу удара, ее хватило на то, чтобы убить этого парня.

Я позвонила Джейкоби.

— Ты знаешь, что делать, Боксер, — сказал он. — Изложи ему свою версию, но только в упрошенном варианте, без деталей.

И он соединил меня с шефом.

Я рассказала Траччио, что и как произошло. Умерший этим утром тридцатидвухлетний мужчина, Вей Фонг, был рабочим-строителем. В течение нескольких месяцев он находился в вегетативном состоянии в палате больницы Лагуна-Хонды с неоперабельной раной головы. Пуля попала в него в тот день, когда Альфред Бринкли устроил бойню на пароме «Дель-Норте».

— Шестая пуля прошла мимо цели, — сказала я. — Бринкли промахнулся по сыну Клэр Уошберн. Но, как оказалось, она попала в голову мистеру Вею Фонгу.

— У вас есть номер моего сотового? — спросил Траччио.

Клэр сложила осколки пули в прозрачный конвертик.

Обычно спокойная и уравновешенная, она так нервничала, что даже руки тряслись. Мы подписали все необходимые в таких случаях бумаги, и я позвонила в криминалистическую лабораторию.

За спиной у меня Клэр обратилась к лежащему на столе покойнику:

— Мистер Фонг, дорогой мой, я знаю, что вы меня не слышите, но хочу поблагодарить вас.

Ее внедорожник стоял на парковке «скорой помощи». Я убрала с сиденья пакет с предназначенными для сдачи в химчистку вещами и накинула ремень безопасности.

Через минуту мы уже выехали на Харриет-стрит.

— Напоминает то давнее дело Мэнсона. Тоже два убийства, Тейт и Ла-Бьянка. Две следственные бригады, работавшие параллельно в течение нескольких недель. И только потом выяснилось, что оба преступления дело рук одного и того же маньяка. И вот теперь история повторилась. Ребята Маклина бились над делом Вея Фонга, но так ничего и не нашли.

— Пока он не умер. Теперь у тебя есть все, что надо? — спросила Клэр.

— Думаю, что да.

Один пакет, с фрагментами пули, лежал в моем нагрудном кармане. Другой, запечатанный бумажный, с револьвером, в сумочке. Мы свернули на улицу Сезара Чавеса и вскоре оказались на Хантерс-Пойнт, где в симпатичном серо-голубом бетонном здании помещается криминалистическая лаборатория.

Клэр припарковалась под одной из трех пальм, стоящих у въезда на стоянку. Я выскочила из машины еще до того, как она успела выключить двигатель.

Глава 135

Шеф криминалистической лаборатории, Джим Мадж, уже ждал нас в своем кабинете. Поздоровавшись, он взял у меня бумажный пакет и достал из него Баки, как называл своего стального дружка Альфред Бринкли.

Мы проследовали за мистером Маджем по коридору и свернули в тир, где он передал оружие инспектору, который выстрелил из «смит-вессона» 10-й модели в наполненный водой резервуар. Достав пулю 38-го калибра, инспектор передал ее мне:

— Держите, сержант. Желаю удачи. Посадите этого ублюдка на иглу.

Мистер Мадж проводил нас с Клэр в лабораторию баллистики в конце коридора. Столы здесь стояли подковой.

— Я — Петра, — представилась молодая женщина, к которой подвел нас Мадж. — Давайте посмотрим, что у вас.

— Вот. — Я отдала ей пулю из револьвера Альфреда Бринкли и пакетик с осколками из головы мистера Фонга. — Посмотрите.

Мы с Клэр встали за спиной у Петры. Я затаила дыхание и скрестила пальцы. Девушка положила обе пули под микроскоп сравнения. Приникнув на несколько секунд к окулярам, она выпрямилась и с улыбкой повернулась к нам:

— Убедитесь сами.

Мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять: обе пули выпущены из одного оружия. Бороздки, желобки, фаски — все было одинаковое. Фрагменты принадлежали шестой пуле, той, что Альфред Бринкли выпустил в Уилли Уошберна. Той, что убила Вея Фонга.

Благодаря этой пуле мы могли снова посадить Альфреда Бринкли на скамью подсудимых.

Я повернулась к Клэр и показала ей пять. Мы обнялись.

— Теперь ему не вывернуться, — сказала она.

Глава 136

Еще через час мы с Ричем Конклином стояли в серой комнате, заставленной стульями и столиками. Охранник ввел Альфреда Бринкли. Розовощекого, отъевшегося. Отсутствием аппетита пациент явно не страдал. Я подумала, что он пригласит меня на танец — по его лицу расплылась счастливая улыбка.

— Скучала по мне, Линдси? А я все вспоминаю нашу последнюю встречу!

— Можешь не садиться, Фред, — сказала я. — Мы тебя арестуем. По обвинению в убийстве.

— Шутишь, да?

Я улыбнулась в ответ. Меня переполняла радость.

— Не забыл про «Дель-Норте»? Твой большой день, верно?

— А что такое?

— Последняя пуля. Ты выстрелил в Уилли Уошберна и промахнулся. Но пуля нашла другую жертву. Мы арестуем тебя за убийство мистера Вея Фонга.

— Невозможно, Линдси. — Бринкли равнодушно пожал плечами. — Хочешь сказать, что я убил того, кого даже не видел?

— Да. Ты чертовски хороший стрелок.

— Даже не мечтай, малышка. Меня оправдали. Признали невменяемым, помнишь? Дважды за одно и то же не привлекают.

— Ошибаешься. Обвинения в убийстве Вея Фонга тебе не предъявляли. Это новое дело. Новые улики. Новое жюри присяжных. И на этот раз, думаю, твоя мать выступит в качестве свидетеля.

Бринкли побледнел. Я приказала ему повернуться лицом к стене и надела наручники. Конклин зачитал ему права.

Мы провели Бринкли по коридору, вывели за дверь и посадили в машину. Лицо его за проволочной сеткой выглядело совсем другим — грустным, унылым. Может быть, он вспомнил детство, то время, когда что-то случилось с ним. Что-то плохое.

Но когда мы выехали на шоссе, Фред уже пришел в себя и даже тихонько напевал под нос:

— Ay-ay-ay-ay, canta y no llores / Porque cantando se allegran / Cielito lindo.

— Это тебя мама научила, а, Фред? — Я знала эту старую песню. — Пой, не плачь. Потому что когда поешь, небо светлеет и хорошеет.

Я взглянула в зеркальце заднего вида и увидела, что и Бринкли смотрит на меня. Подавшись вперед, он громко прошептал:

— Эй, Линдси, ты взаправду думаешь, что поймала меня?

Джеймс Паттерсон, Максин Паэтро 7-е небо

Нашим супругам и детям:

Сьюзи и Джеку, Джону и Брендану


Приносим благодарность профессионалам высочайшего класса, щедро делившимся с нами своим временем и специальными знаниями: доктору Хамфри Германиуку, капитану Ричарду Конклину, Чаку Ханни, доктору Аллену Россу, Филиппу Р. Хоффману, Мелоди Фуджимори, Микки Шерману и доктору Марии Пейдж. Особая благодарность нашим прекрасным референтам Элли Шуртлефф, Дону Макбейну, Линн Коломбелло и Маргарет Росс, а также Мэри Джордан, которая руководила процессом.

ПРОЛОГ РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПЕСНЬ

I

Крохотные огоньки мигали на высокой густой дугласии,[21] красиво смотревшейся на фоне цельного венецианского окна. Гирлянды рождественской зелени и десятки открыток украшали со вкусом обставленную гостиную. В камине потрескивали яблоневые дрова, наполняя воздух приятным ароматом.

Очень чисто звучала оцифрованная «Рождественская песнь» Бинга Кросби:

Каштаны на огне, Дед Мороз щиплет за нос…
Мальчиков Генри Джаблонски видел нечетко. Один из них, по прозвищу Ястреб, сдернул с него очки и положил за целую милю, на каминную полку. Сперва Джаблонски подумал, что это хорошо. Значит, мальчики не хотят, чтобы их узнали. Значит, они не собираются убивать. «Пожалуйста, Боженька, оставь нам жизнь, и я твой слуга навек».

Джаблонски видел, как два смутных силуэта обошли дугласию, и знал, что пистолет у Ястреба на ремне. Он услышал треск разрываемой оберточной бумаги. Мальчик по имени Голубь играл бантиком с котенком.

Они сказали, что больно не будет.

Они сказали, это только ограбление.

Джаблонски достаточно хорошо запомнил их лица, чтобы описать полицейскому художнику, что он и сделает, как только они уберутся к чертям из его дома.

Оба мальчика словно сошли со страниц рекламного журнала Ральфа Лорена.[22]

Ястреб. Четкие черты. Правильная речь. Светлые волосы расчесаны на пробор. Голубь. Крупнее Ястреба, шесть футов два дюйма, наверное. Длинные каштановые волосы. Очень силен. Мясистые кисти рук. Оба — типичные студенты Лиги плюща.[23]

Может, в них действительно есть что-то доброе?

Пока Джаблонски наблюдал, светловолосый — Ястреб — подошел к книжной полке и провел длинными пальцами по переплетам, словно в гости зашел, с теплотой в голосе произнося названия произведений.

— Мистер Джей, — обратился он к Генри Джаблонски, — да у вас тут «Четыреста пятьдесят один градус по Фаренгейту»! Классика! — Ястреб вытянул книгу с полки, открыл на первой странице и хищно навис над Джаблонски, лежавшим на полу связанным по рукам и ногам и с носком во рту. — Начало хорошее, в этом Брэдбери не откажешь. — И Ястреб прочитал вслух четким, поставленным голосом: — «Жечь было наслаждением. Какое-то особое наслаждение видеть, как огонь пожирает вещи, как они чернеют и меняются».[24]

Пока Ястреб читал, Голубь вытащил из-под елки большую коробку, завернутую в золотую фольгу и перевязанную золотой лентой. То, что Пегги всегда хотела и ждала несколько лет.

— «Пегги от Санты», — прочитал Голубь карточку на подарке и разрезал ленты ножом.

У него есть нож!

Голубь стянул слои фольги и открыл коробку.

— Сумка «Биркин»? Санта принес вам сумку за девять тысяч долларов! Я на его месте сказал бы вам «нет», Пег. Решительное «нет».

Голубь взял очередной блестящий сверток и потряс коробку.

Ястреб повернулся к Пегги Джаблонски. Та пыталась произнести нечто умоляющее через кляп из скатанного носка, и столь же умоляющим был ее взгляд. Генри смотрел на жену, и у него разрывалось сердце.

Ястреб наклонился, погладил Пегги по светлым волосам и похлопал по мокрой щеке.

— Мы сейчас откроем все ваши подарки, миссис Джей. И ваши тоже, мистер Джей. А затем решим, оставить ли вас в живых.

II

Сердце Генри Джаблонски ушло в пятки. Подавившись толстым шерстяным носком, он напрягся в своих путах и ощутил кислый запах мочи. В брюках вдруг стало тепло. Боже, он обмочился! Ладно, сейчас не до того. Главное — выбраться живыми из этой передряги.

Он не мог двигаться. Не мог говорить. Но мог рассуждать.

Что можно сделать?

Лежа на полу, Джаблонски огляделся и заметил кочергу всего в нескольких ярдах. Он сосредоточил взгляд на кочерге.

— Миссис Джей, — сказал Голубь Пегги, потряхивая маленькую бирюзовую коробочку, — это вам от Генри. Колье от Перетти. Как мило! Что? Хотите что-нибудь сказать?

Голубь подошел к Пегги Джаблонски и вытянул кляп у нее изо рта.

— Значит, вы не знакомы с Дуги? — спросила она.

— С каким еще Дуги? — засмеялся Голубь.

— Не причиняйте нам вреда…

— Нет-нет, миссис Джей, — перебил ее Голубь, снова запихивая носок в рот жертвы. — У вас здесь нет права голоса. Это наша игра и наши правила.

Когда все подарки были открыты, котенок радостно принялся за ворох оберточной бумаги. Бриллиантовые серьги, галстук «Эрмес» и салатовые стринги «Дженсен». Джаблонски мечтал, чтобы мальчики просто забрали вещи и ушли. Потом Голубь заговорил с Ястребом, понизив голос. Джаблонски приходилось напрягать слух, чтобы что-нибудь расслышать сквозь шумевшую в ушах кровь.

— Ну что, виновны или невиновны? — спросил Голубь.

Ястреб задумчиво ответил:

— Мистер и миссис Джей хорошо живут, и если это лучшая месть…[25]

— Хватит прикалываться, это все туфта!

Голубь перешагнул через наволочку, набитую содержимым сейфа супругов Джаблонски. Он прижал локтем открытую книгу Брэдбери, взял ручку и аккуратно вывел что-то на титульном листе.

Потом прочитал вслух:

— «Sic erat in fatis», дядя. Такая у вас судьба. Приятель, бери кота, и валим.

Ястреб нагнулся над Генри Джаблонски:

— Прости, дядя. И вы, дядина миссис. — Он вынул носок изо рта Джаблонски. — Попрощайся с Пегги.

В голове Генри Джаблонски воцарился полный сумбур. Как? Что происходит? И вдруг Генри понял, что может говорить! Он закричал:

— Пегги-и-и-и!

Но тут елку осветило ярко-желтое пламя, которое за считанные мгновения охватило дерево.

Ву-у-у-у…

От волны нестерпимого жара кожа на щеках Генри Джаблонски мгновенно высохла, как бумага. Дым валил толстыми клубами, уплотняясь у потолка и застилая свет.

— Не оставляйте нас так!

Он видел, как языки пламени взбегают по занавескам, слышал заглушенные кляпом вопли своей любимой, когда входная дверь громко закрылась.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ТРИНАДЦАТАЯ ЛУНА

ГЛАВА 1

Мы сидели вокруг костра на заднем дворе снятого нами коттеджа неподалеку от живописного общественного пляжа в Пойнт-Рейесе, в часе езды к северу от Сан-Франциско.

— Линдси, давай свой бокал, — сказала Синди.

Я попробовала «Маргариту» и нашла ее весьма неплохой. Юки помешивала устриц на гриле. Моя бордер-колли Марта вздохнула и скрестила перед собой лапы. Отблески костра рисовали причудливые изменчивые узоры на наших лицах. Солнце опустилось за Тихий океан.

— Это было в первые месяцы моей работы судмедэкспертом, — начала Клэр. — Как всякого «духа», меня немилосердно гоняли. Как лезть ночью с фонариком по шаткой старой лестнице на сеновал, так обязательно я.

Юки закашлялась, поперхнувшись текилой и хватая ртом воздух. Мы с Синди одновременно закричали:

— Маленькими глотками!

Клэр с силой похлопала Юки по спине и продолжила:

— Ужасно тащить задницу шестнадцатого размера по этим стремянкам — темно хоть глаз выколи, вокруг какие-то шепоты, шмыганья, над головой кто-то летает. И вдруг луч фонарика падает на мертвеца! Ноги у него не доставали до сена, и, когда я осветила висельника, клянусь, показалось, что он левитирует. Глаза вытаращены, язык вывешен, вылитый вурдалак!

— Не может быть! — засмеялась Юки, сидевшая в пижамных штанах и фуфайке «Боулт Ло». Волосы собраны в хвостик, совсем опьянела с одной «Маргариты» — ну просто девчонка из колледжа, а не взрослая женщина под тридцать.

— Как заору в темноту, — продолжала Клэр. — Потребовала, чтобы два больших мужика поднялись наверх, срезали веревку, сняли тело со стропила и положили мистера Левитацию в черный пластиковый мешок!

Клэр взяла драматическую паузу, и тут зазвонил мой сотовый.

— Линд-си, не отвечай! — взмолилась Синди.

Я взглянула на номер, ожидая, что это звонит мой Джо, который, добравшись домой, решил мне звякнуть, но это оказался лейтенант Уоррен Джейкоби, бывший напарник, а теперь начальник.

— Да, Джейкоби?

Юки закричала:

— Продолжай, не жди ее, Клэр! Она может до утра проговорить!

— Линдси?.. Ладно, — решилась Клэр. — Я расстегнула пластиковый мешок, и тут из одежды мертвеца вылетела летучая мышь! И я обмочила штаны! — завизжала Клэр за моей спиной. — Я правда описалась!

— Боксер, ты где?! — резко каркнул Джейкоби мне в ухо.

— У меня выходной! — зарычала я в телефон. — Сегодня суббота, между прочим!

— Ничего, тебе это понравится. А если нет, отдам дело Кэппи и Чи.

— О чем идет речь?

— Крупнейшее дело в мире. Касается сына Кэмпиона, Майкла.

ГЛАВА 2

При упоминании имени Майкла Кэмпиона у меня участился пульс.

Майкл Кэмпион был не просто ребенком. Для Калифорнии он был все равно что Кеннеди-младший для американской нации. Единственный сын нашего бывшего губернатора Коннора Хьюма Кэмпиона и его жены Валентины, Майкл родился не то что с серебряной, а с золотой ложкой во рту — и с неоперабельным пороком сердца. С самого младенчества он жил вопреки прогнозам врачей.

По фотографиям и выпускам новостей вся Калифорния следила за жизнью Майкла. Прелестный малыш, развитый и одаренный, вырос в красивого юношу, остряка и умницу. Его отец был пресс-секретарем Американской ассоциации кардиологов, и Майкл автоматически стал самой популярной моделью их постеров. На публике он появлялся редко, но люди лелеяли надежду, что случится однажды открытие в медицине и калифорнийский «мальчик с разбитым сердцем» получит то, что есть у большинства людей, — полноценную активную жизнь.

В январе этого года Майкл пожелал родителям спокойной ночи, а утром его спальню нашли пустой. Не было письма с требованием выкупа, не вскрылось никакого подвоха. Но дверь черного хода оказалась не заперта, и Майкл пропал.

Его исчезновение расценили как похищение, и ФБР объявило Майкла в национальный розыск. Полицейское управление Сан-Франциско провело собственное расследование, опросив членов семьи, прислугу, учителей, школьных приятелей и онлайн-друзей.

«Горячая линия» раскалялась от сообщений, где в очередной раз видели Майкла, — ведь с самого рождения его фотографии не сходили с первых полос местной «Кроникл» и национальных журналов. Эфирные и кабельные телеканалы крутили экстренные выпуски новостей о ходе расследования и документальные ролики о жизни, омраченной роком судьбы Кэмпиона-младшего.

Полученная частным образом информация никуда не привела, и через несколько месяцев, в отсутствие звонков от похитителей и каких-либо новостей, историю Майкла потеснили с первых страниц теракты, лесные пожары, политические встряски и очередные жестокие преступления.

Дело Майкла Кэмпиона оставалось открытым, но никто уже не сомневался в худшем — что похищение прошло неудачно, Майкл умер в дороге или в заточении, а преступники закопали тело и скрылись. Граждане Сан-Франциско скорбели вместе с известной и всеми любимой четой Кэмпион, и хотя Майкла не забывали, книгу его жизни отложили в сторону.

И вот теперь Джейкоби подал мне надежду пролить свет на эту жутковатую тайну.

— Нашли тело? — осторожно спросила я.

— Нет, но у нас наконец-то появилась ниточка.

Я прижала телефон к уху, забыв про истории о привидениях и первую выездную сессию нашего женского убойного клуба.

Джейкоби продолжал:

— Если берешься, Боксер, встречаемся во Дворце правосудия…

— Буду через час.

ГЛАВА 3

До Дворца правосудия ехать было около часа. Я уложилась в сорок пять. Взбежав по лестнице на третий этаж, я широким шагом вошла в комнату для инструктажа.

Помещение сорок на сорок футов освещалось мигающими флуоресцентными лампами, превращавшими сгорбившуюся над столами ночную смену в выходцев из могил. Они подняли глаза, сказали: «Как твое ничего, сержант?» — и я пошла в угловой кабинет Джейкоби с окнами от пола до потолка, откуда открывался прекрасный вид на развязку 280-й скоростной автомагистрали.

Мой напарник Ричард Конклин приехал раньше меня. Тридцатилетний образец стопроцентного американца ростом шесть футов два дюйма положил ногу на край принадлежавшего Джейкоби стола, который давно просился на свалку.

Я подтянула себе другой стул, ударилась коленом и крепко ругнулась. Джейкоби хихикнул:

— Хорошо сказано, Боксер.

Я присела, думая, как бы организовала здесь рабочее место, будь кабинет Джейкоби моим. Сняв бейсболку, я тряхнула волосами, очень надеясь, что мужчины не почувствуют от меня запах текилы.

— Какого рода ниточка? — спросила я без предисловий.

— Анонимный звонок с заранее оплаченного сотового — естественно, отследить невозможно. Звонивший заявил, что видел, как сын Кэмпионов входил в дом на Рашн-Хилл в ночь своего исчезновения. В этом доме живет проститутка.

Джейкоби принялся расчищать место на столе, чтобы разложить список приводов упомянутой проститутки, а я думала о жизни Кэмпиона-младшего на момент его исчезновения.

Для Майкла не существовало свиданий, вечеринок, спорта. Его передвижения ограничивались поездками в машине с шофером до элитарной частной школы в Ньюкирке и обратно, поэтому мне не показалась безумной мысль, что он мог посещать проститутку. Платил, наверное, своему водителю и на час-другой сбегал из бархатной клетки родительской любви.

Но что случилось с ним потом?

Что стряслось с Майклом?

— Почему вы считаете эту информацию достоверной? — спросила я Джейкоби.

— Звонивший сказал, что Майкл был одет в приметную лыжную куртку цвета морской волны, с красной полосой на одном рукаве, которую ему подарили на Рождество. Эту куртку никогда не упоминали в прессе.

— Тогда почему этот информатор три месяца ждал со своим звонком?

— Я могу передать тебе только то, что он сказал. По его словам, он выходил от проститутки и столкнулся с Майклом на крыльце. Нам не стукнул, потому что у него жена и дети, побоялся привлечь внимание прессы. Но его мучила совесть. В конце концов она его, видимо, доела.

— Рашн-Хилл — прекрасный район для шлюх, — сказал Конклин.

Это точно. Смесь французского квартала с южным пляжем, и все в пределах пешего хода от Ньюкиркской школы. Я достала из сумки блокнот.

— Как зовут эту проститутку?

— Настоящее имя Миртл Бейс. — Джейкоби протянул мне ее дело. На снимке была молодая женщина, почти девочка, с короткими светлыми волосами и огромными глазами. Взглянув на дату рождения, я подсчитала, что ей двадцать два года. — Но несколько лет назад она официально сменила имя и фамилию, — продолжил Джейкоби. — Теперь она Джуни Мун.

— Стало быть, Майкл Кэмпион ходил к проститутке. — Я положила дело на стол. — Какая у тебя версия, Джейкоби?

— Что парень умер in flagrante delicto, или, по-английски, в седле. Если этот звонок не пустышка, мисс Миртл Бейс, она же Джуни Мун, ухайдакала Майкла в койке и куда-то дела тело.

ГЛАВА 4

Из дома Джуни Мун, насвистывая сквозь зубы, вышел очередной клиент лет двадцати, с торчащим ежиком светлых волос и в черной спортивной куртке. Мы с Конклином смотрели из патрульной машины, как молодой человек обходит полквартала, делая крюк через Левенворф, и услышали негромкий писк, когда он отключил сигнализацию у своего «БМВ» последней модели.

Когда задние фары «БМВ» мелькнули и исчезли за углом, мы с Конклином направились по дорожке к «раскрашенной леди»,[26] викторианскому особнячку пастельных тонов, краска на котором шелушилась, взывая о ремонте. Я нажала кнопку звонка у двери, подождала и нажала снова.

Дверь открылась, и перед нами предстала Джуни Мун, вся как есть, без прикрас.

С первой же секунды я поняла, что Джуни не заурядная шлюха.

В ней ощущалась такая росистая свежесть, каковой мне не случалось встречать у тружениц панели. Ее волосы были влажными — видимо, принимала душ; шапка светлых кудряшек заканчивалась тоненькой косичкой. Глаза у Джуни Мун были большие, темно-серого, дымчатого цвета. Тонкий белый шрамик пересекал верхнюю губу чувственного рта. Она, несомненно, была красавицей, но что меня особенно поразило, так это обезоруживающе детская внешность Джуни Мун.

Она потуже затянула на тонкой талии поясок золотистого шелкового халата.

Рич показал свой значок и представился:

— Отдел убийств. Не против, если мы войдем?

— Убийств? И вам нужна я? — Голос Джуни Мун идеально соответствовал внешности — не просто молодой, но сладкий своейневинностью.

— У нас есть несколько вопросов по поводу пропавшего человека. — Рич пустил в ход широкую улыбку дантиста.

Джуни Мун пригласила нас в дом.

В комнате пахло чем-то сладким, цветочным, вроде лаванды с жасмином. Слабые лампочки под шелковыми абажурами источали мягкий свет. Конклин и я присели на бархатный диванчик для двоих, а Джуни уселась на оттоманку, обхватив колени. Она была босиком. Ногти на ногах выкрашены лаком бледно-кораллового оттенка, какой бывает внутри раковин.

— Красиво тут у вас, — сказал Конклин.

— Спасибо. Я сняла этот дом уже с обстановкой.

— Вы когда-нибудь видели этого человека? — Я показала Джуни Мун фотографию Майкла Кэмпиона.

— Вы имеете в виду, вживую? Это же Майкл Кэмпион?

— Да.

Большие глаза Джуни Мун стали еще огромнее.

— Я никогда в жизни не встречалась с Майклом Кэмпионом.

— О’кей, Мун, — сказала я. — Тогда у нас к вам пара вопросов, которые мы хотим задать в полицейском участке.

ГЛАВА 5

Вторая беседа с Джуни Мун проходила у нас в комнате двенадцать на двенадцать футов, выложенной серой плиткой, с металлическим столом, такими же стульями и видеокамерой под потолком.

Я дважды проверила, что кассета есть и камера работает.

Джуни облачилась в ажурно-прозрачный розовый кардиган поверх лифа с кружевным краем, джинсы и мокасины. Она была не подкрашена и — клянусь, не преувеличиваю — выглядела не старше десятиклассницы.

Конклин начал беседу с того, что зачитал Джуни Мун ее права в мило-небрежной, но уважительной манере. Она без возражения поставила свои инициалы в конце листка — мол, со своими правами ознакомлена. Я тихо кипела внутри. Джуни Мун не арестована, вовсе не обязательно знакомить ее с правами задержанного, если мы хотим просто побеседовать. Для чего Конклин забегает вперед? Весь этот цирк может запросто отбить у девушки желание сообщить нам что-нибудь важное. Но я проглотила досаду. Что сделано, то сделано.

Джуни попросила кофе и сделала маленький глоток из картонного стаканчика. Я еще раз просмотрела записи в ее карточке и напомнила Джуни о трех арестах за проституцию. Мун ответила — с тех пор как она сменила имя, ее еще ни разу не арестовывали.

— Я стала другим человеком, — добавила Джуни.

И действительно, на ее предплечьях не было каких-либо заметных следов вроде синяков, характерных для подобного рода профессии. В чем же подвох?

Но так или иначе, почему настолько красивая девушка стала профессиональной проституткой?

— Я взяла имя из старого фильма с Лайзой Минелли, — беседовала между тем Джуни с Конклином. — Он назывался «Скажи, что любишь меня, Джуни Мун». Многие клиенты просят им это говорить. — Она невесело улыбнулась.

Конклин отбросил назад темно-каштановую челку, падавшую на карие, с огоньком, глаза. Я видела, что Рич и фильм не смотрел, и роман не читал.

— Правда? — покачал он головой. — Круто.

— А что, Джуни, — начала я, — большинство ваших клиентов — ученики частной средней школы?

— Скажите правду, сержант Боксер: нужно мне вызывать адвоката? Похоже, вы пытаетесь сказать, что я занимаюсь сексом с несовершеннолетними мальчиками, а это не так.

— Неужели вы просите клиентов показать водительские права, прежде чем снимаете трусы?

— Нас не интересует ваш, гм, досуг, Джуни, — вмешался Конклин. — Мы хотим поговорить только о Майкле Кэмпионе.

— Я же сказала, — ее голос чуть дрогнул, — я никогда с ним не встречалась. Думаю, его бы я узнала.

— Поймите, — снова вступила я, — мы вас ни в чем не обвиняем. Но Майкл был болен. Может, его сердце не выдержало, когда он был с вами?

— Он не являлся моим клиентом, — настаивала Джуни. — Я была бы польщена, но этого ни разу не случалось.

Конклин выключил свою ослепительную улыбку:

— Джуни, будете с нами сотрудничать, оставим вас с вашим бизнесом в покое. Начнете утаивать важную информацию, полиция нравов прижмет вас к ногтю.

Так мы играли в ладушки часа два, испробовав все методы допроса, описанные в учебниках. Мы обещали полную безопасность. Подавшись вперед, мы вдохновенно лгали, убеждали и угрожали. Джуни по-прежнему упорно отрицала знакомство с Майклом Кэмпионом. В отчаянии я разыграла последнюю оставшуюся карту, ударив ладонью по столу для пущего эффекта.

— А у нас есть свидетель, готовый подтвердить, что он видел Майкла Кэмпиона входящим в ваш дом в ночь на двадцать первое января! Вам будет интересно узнать, что этот свидетель ждал Майкла, потому что должен был подвезти его домой?

— Но так и не отвез, потому что Майкл больше не вышел из вашего дома, Джуни.

— Свидетель? Но это невозможно! Это наверняка ошибка.

Я из последних сил тянула за жалкую единственную ниточку, но мы не продвинулись ни на шаг. Мне уже начало казаться, что анонимный звонок — дело рук очередного сумасшедшего, и я серьезно подумывала разбудить Джейкоби и сказать ему пару соленых фраз, когда Джуни вдруг опустила повлажневшие глаза и ее лицо исказила горестная гримаса.

— Вы правы, вы правы, я больше не могу это выносить. Выключите ту штуку, — она кивнула на потолок, — и я вам все расскажу.

Мы с Конклином пораженно переглянулись. Первой из ступора вышла я. Дотянувшись до видеокамеры, я ее выключила.

— Вы правильно решили рассказать нам правду. — Я, стараясь справиться с неровно стучавшим сердцем, подалась вперед, положив на стол локти и скрестив руки.

И Джуни начала рассказывать.

ГЛАВА 6

— Все произошло в точности как вы сказали, — говорила Джуни, подняв на нас глаза со страдальческим выражением, в котором мне почудились страх и боль.

— Значит, Майкл все-таки умер? — спросила я. — Сейчас он мертв?

— Можно, я сначала сама все расскажу? — спросила Джуни у Конклина.

— Конечно, — позволил Рич. — Торопиться некуда.

— Понимаете, я сперва не знала, кто он. Когда Майкл позвонил, чтобы назначить… свидание, он представился другим именем. А когда я открыла дверь и увидела его на пороге — Господи, ко мне пришел Парень из пузыря![27]

— А что было дальше? — осторожно спросила я.

— Он очень нервничал. Переминался с ноги на ногу. Поглядывал на окно, словно за ним могли следить. Я предложила ему выпить. Он отказался, сказал: не хочет ничего забыть из того, что произойдет. Майкл признался, что он девственник.

Джуни низко наклонила голову, и на столешницу закапали слезы. Конклин передал Мун коробку бумажных платков. Нам оставалось только ждать, пока она успокоится.

— Ко мне приходило много девственников, — продолжила она наконец. — Иногда мальчикам хотелось, чтобы все выглядело как романтическое свидание, и я делала так, чтобы оно стало лучшим в их жизни.

— Не сомневаюсь, — пробормотал Конклин. — Значит, нечто подобное было и с Майклом? Он вроде как просто пришел на свидание?

— Да. Когда мы вошли в спальню, он назвал мне свое настоящее имя, а я ему — свое. От этого он очень разволновался и пустился рассказывать о своей жизни. Он же чемпион по шахматам в Интернете, вы знаете? Майкл держался совершенно не как звезда. Он был такой реальный… Мне даже начало казаться, что у нас действительно свидание.

— Так вы занимались с ним сексом, Джуни? — спросила я.

— Ну естественно. Майкл положил деньги на ночной столик, я медленно раздела его, но только мы начали, как он остановился. Сказал, вот здесь больно. — Джуни прикоснулась к своей груди ладонью. — Я, конечно, знала о его сердце, но надеялась, что это сейчас пройдет… — Она бросила руки на стол и опустила голову, сотрясаясь от рыданий. — Ему стало хуже, — давясь слезами, продолжила Джуни. — Он повторял: «Позови моего отца», — но я не могла двинуться с места. Я не знала телефона, да и что сказать, если я дозвонюсь? Что я проститутка? Да губернатор Кэмпион меня на всю жизнь засадит! Я обняла Майкла и начала петь ему колыбельную, надеясь, что боль отпустит. — Она подняла мокрое лицо. — Но ему становилось все хуже.

ГЛАВА 7

Желваки, игравшие на щеках Конклина, выдавали, что он не меньше моего шокирован признанием Джуни. В остальном Рич казался совершенно спокойным.

— Сколько времени длилась агония? — спросил он.

— Минуты две. Может, чуть дольше. Это было ужасно, ужасно! — Джуни покачала головой. — Я сразу позвонила своему бойфренду.

— Вашему бойфренду?! — не выдержав, заорала я. — Он что, врач?

— Нет, но мне нужна была его поддержка. Когда Рики приехал, Майкл уже умер. Мы положили его в ванну и долго решали, что теперь делать.

Я хотела закричать: «Дура, ты могла его спасти! Майкл Кэмпион мог остаться жить!» Мне хотелось трясти ее за плечи, надавать пощечин этому кукольному личику, но я пересилила себя и отдала инициативу Конклину.

— Так что же вы сделали с телом, Джуни? Где сейчас Майкл?

— Не знаю.

— Как это не знаете? — Я резко отодвинула стул, поднимаясь и угрожающе обходя стол.

Джуни сразу же заговорила очень быстро, словно желая поскорее добраться до конца истории и разом со всем покончить.

— Часа через два Рики предложил расчленить тело ножом. Ужаснее этого я в жизни ничего не видела, а ведь я на ферме выросла! Меня рвало, я рыдала. — Тут Джуни подозрительно позеленела, словно ее и сейчас могло стошнить.

Я снова придвинула стул к столу и плотно уселась, твердо решив не пугать маленькую шлюшку, даже если ее признания пронимают меня до глубины души.

— Но мы начали резать, и назад пути не было. — Джуни при этом умоляюще глядела на Конклина. — Я помогла Рики сложить тело Майкла в восемь мусорных мешков, мы побросали их в пикап, у Рики есть… Время приближалось к пяти утра, вокруг не было ни души…

Я глядела на нее, пытаясь представить невообразимое: этого полуребенка с запекшейся кровью на руках и тело Майкла Кэмпиона, разрубленное на куски.

— Продолжайте, Джуни, — подтолкнул ее Конклин. — Мы с вами. Сбросьте тяжесть с души.

— Мы несколько часов ехали по побережью. — Джуни говорила так, словно вспоминала давний сон. — Я заснула, а когда проснулась, Рики сказал: «Дальше уже граница штата». Мы стояли на задворках какого-то «Макдоналдса», возле мусорных контейнеров. Там мы мешки и оставили.

— В каком городе, вы помните? — спросила я.

— Нет.

— А вы подумайте!

— Я попробую…

Джуни продиктовала имя и адрес бойфренда. Я все записала. Рич пододвинул Джуни блокнот и осведомился, не могла бы она сделать официальное заявление.

— Пожалуй, нет, — сказала девица с видом опустошенным и измученным. — Вы отвезете меня домой?

— Пожалуй, нет, — передразнила я ее. — Встаньте и отведите руки за спину.

— Вы меня арестуете?!

— А то!

Даже застегнутые до последнего деления, наручники болтались на ее тонких запястьях.

— Но… я же рассказала вам всю правду!

— Мы это учтем, — сказала я. — Спасибо вам большое. Вы арестованы за первоначальную дачу ложных показаний и препятствие полицейскому расследованию. Этого вам пока хватит.

Джуни снова заплакала, повторяя, как ей жаль и что она не виновата. Я прикидывала в уме, какие городки есть на побережье, и соображала, сколько «Макдоналдсов» в Северной Калифорнии. Я предположила, что около шести сотен.

И еще я гадала, есть ли хоть один шанс отыскать останки Майкла Кэмпиона.

ГЛАВА 8

В начале первого ночи я сидела на кухонном табурете, глядя, как Джо опускает пасту в кипяток. Джо, большой, красивый, выше шести футов, с темными волосами и ярко-голубыми глазами, стоял у плиты в синих трусах. Волосы были спутаны и взлохмачены, любимое мною лицо казалось заспанным. Он выглядел как мой муж — и любил меня.

Я тоже любила его.

Вот почему Джо все-таки перебрался из округа Колумбия в Сан-Франциско, отказавшись от бурного дистанционного романа ради иных, возможно постоянных, отношений. Сняв прекрасную квартиру на Лейк-стрит, за месяц он перевез ко мне все свои кастрюли с медным дном и спал в моей постели пять ночей в неделю. К счастью, была возможность перебраться на третий этаж: тут малость попросторнее.

Наши отношения стали более глубокими и нежными, как я и надеялась.

Но я спрашивала себя — почему подаренное Джо обручальное кольцо остается в черной бархатной коробочке, почему блеск бриллиантов прячется в темноте?

Почему я не могу ответить «да»?

— Что тебе сказала Синди? — спросила я.

— Дословно? «Линдси что-то разнюхала в деле Кэмпиона и вплотную подобралась к разгадке. Передай ей, раз она испортила нам уик-энд, утром я позвоню и потребую крови. Пусть подготовит информацию поинтереснее».

Я засмеялась — Джо очень похоже изображал мою подругу Синди, одного из лучших репортеров отдела уголовной хроники в «Кроникл».

— Да, Синди надо рассказывать либо все, либо ничего. Но пока мне ее порадовать нечем.

— Хоть меня посвяти, Блонди, раз уж я совсем проснулся.

Я глубоко вздохнула и рассказала Джо все о Джуни Мун, как она два часа все отрицала, а потом потребовала выключить камеру и выложила все о своем «свидании» с Майклом, о его сердечном приступе, и как вместо того чтобы набрать «девятьсот одиннадцать», эта девка напевала парню колыбельную, пока у него не остановилось сердце.

— О Господи Боже…

Я голодными глазами смотрела, как Джо половником наливает tortellini in brodo[28] в глубокую тарелку для меня и накладывает мороженого на блюдечко для себя.

— А где же тело? — Джо вытянул из-под стола табуретку и присел рядом со мной.

— А вот это вопрос на шестьдесят миллионов долларов, — сказала я, имея в виду известный широкой общественности размер состояния Кэмпионов, а потом передала путаный рассказ Джуни о расчленении тела Кэмпиона-младшего, о поездке по побережью в компании бойфренда и выбрасывании останков в мусорный контейнер на задворках ресторана фаст-фуда неизвестно где. — Знаешь, Конклин зачитал Джуни права, когда мы привезли ее в отделение, — задумчиво сказала я. — Сперва это вывело меня из себя. Джуни не была задержана, и я не сомневалась — если зачитать ей права, она откажется говорить. Я почти поверила, что девица знает Майкла Кэмпиона только по статьям в журнале «Пипл», и готова была ее отпустить, но Конклин нажал на нужную кнопку, и Джуни Мун раскололась до пупа. Слава Богу, он зачитал ей права! Для молодого полицейского Рич на редкость уверен в себе, а с женщинами управляется просто необыкновенно! — Тут я оседлала любимого конька. — Всех подкупает не только его красивая внешность, но и уважительное отношение к собеседнику. И еще Рич очень умен. Женщины сами ему все выкладывают.

Джо взял мою опустевшую тарелку и резко поднялся.

— Милый, ты что?

— Я скоро во сне этого типа видеть начну! — рявкнул Джо, перекрывая шум льющейся в раковину воды. — Ты бы нас хоть познакомила.

— Пожалуйста, в любой момент.

— А как насчет баиньки, Линдси? Что-то мы с тобой засиделись.

ГЛАВА 9

На следующее утро около восьми мы пришли к Рики Малколму, который, звеня ключами, открыл входную дверь ободранного дома на Мишн-стрит. Он смекнул, что мы полицейские, и попытался удрать, но нам удалось скрутить его на тротуаре и убедить проехать во Дворец правосудия.

— Вы не арестованы, — говорила я, ведя Рики к нашей машине. — Мы просто хотим услышать вашу версию случившегося.

Рики сидел в комнате для допросов, в упор глядя на меня странными, широко поставленными зелеными глазами и скрестив татуированные руки на груди. Его отличала синеватая бледность человека, который годами не видит дневного света.

В густом лесу татуировок на правой руке Малколма выделялось алое сердце с инициалами Р.М., нанизанное на острый конец полумесяца. Малколм производил впечатление безжалостного хищника, и я засомневалась, правду ли рассказала нам Джуни о смерти Майкла Кэмпиона.

Действительно ли смерть Кэмпиона была естественной?

Или этот урод застал Майкла с Джуни и убил?

В личном деле Малколма значились три ареста и один приговор — все за хранение наркотиков. Я захлопнула папку.

— Что вы можете нам рассказать о Майкле Кэмпионе?

— То, что знаю из газет.

В таком ключе разговор шел часа два. Чары Конклина на Малколма не действовали, поэтому инициативу взяла я, стараясь добиться от него хоть чего-нибудь, даже лжи, которую мы могли бы использовать, чтобы прижать его позже. Но Рики был либо упрямым, либо себе на уме, либо то и другое сразу: он категорически отрицал знакомство с Майклом Кэмпионом, живым или мертвым.

Я сменила тактику:

— Кажется, я знаю, что произошло, Рики. Ваша девушка попала в беду, и вы ей помогли. Это можно понять.

— Вы о чем говорите?

— О теле, Рики. Когда Майкл Кэмпион умер в постели Джуни.

Малколм фыркнул:

— Она так сказала? И сказала, что мне пришлось что-то с ним делать?

— Понимаете, Джуни призналась, — вмешался Конклин. — Мы знаем, что произошло. Парень был мертв, когда вы туда приехали. Это не ваша вина, мы на вас ничего не валим.

— Это что, шутка?! — возмутился Малколм. — Я вообще не пойму, о чем вы говорите!

— Если вы невиновны, помогите нам, — сказала я. — Где вы были двадцать первого января с полуночи до восьми утра?

— А вы где были?! — огрызнулся он. — Вы что, думаете, я помню, где был три месяца назад? Я вам вот что скажу: я не помогал Джуни вылезать из дерьма с мертвым клиентом. И вообще: разве вы не поняли, что Джуни вас разыграла? — насмешливо добавил Малколм.

— Вот как?

— Ну да! Она же законченный романтик, разве вы не знали? Как девушка в рекламном ролике «Не могу поверить, что это не масло». Джуни хочет верить, что поимела Майкла Кэмпиона, прежде чем он крякнулся…

Я услышала долгожданный стук в стекло.

Малколм продолжал, обращаясь теперь к Конклину:

— Мне все равно, что она вам наболтала. Я никого не резал. Я никогда нигде не выкидывал в мусор какие-то части тела. Джуни просто любит внимание, чувак. Вы должны уметь разбираться, когда шлюха лжет. Предъявите мне обвинение, или я пошел.

Я открыла дверь и взяла бумаги из руки Юки. Мы улыбнулись друг другу, потом я закрыла дверь и сказала:

— Мистер Малколм, вы арестованы за сокрытие информации и препятствование полицейскому расследованию. — Я веером разложила на столе ордера на обыск. — Завтра к этому времени, чувак, у тебя не останется никаких секретов.

ГЛАВА 10

Малколм уже мирно спал в камере предварительного заключения на десятом этаже здания номер 850 по Брайант-лейн, когда я открыла дверь в его двухкомнатную квартиру на Мишн-стрит. Второй этаж, как раз над китайским ресторанчиком. Меня сопровождали Конклин, Макнейл и Чи. Слабый смрад разлагающейся плоти ударил в нос, едва я переступила порог.

— Чувствуете запах? — спросила я Кэппи Макнейла. Кэппи служил в полиции двадцать пять лет и трупов навидался предостаточно.

Он кивнул:

— Думаешь, Малколм забыл один мешок с кусками трупа?

— Или сохранил как сувенир — палец или ухо.

Макнейл со своим напарником, тощим и изобретательным Полом Чи, направились в кухню, а мы с Конклином начали осматривать спальню.

Окно закрывала римская штора. Я резко дернула за край, и она скаталась с громким щелчком, впустив тусклый утренний свет в будуар Рики Малколма. Здесь можно было изучать различные виды грязи. Сбитые в комок простыни открывали запятнанный матрац. Окурки плавали в кружке с кофе на тумбочке. Горы грязных тарелок громоздились на комоде и телевизоре, вилки намертво застыли в окаменевших остатках того, что Малколм ел последние неделю-две.

Я открыла ящик тумбочки, нашла пару самокруток с анашой, разнообразные лекарства и упаковку ребристых презервативов.

Макнейл вошел в спальню и огляделся:

— Здорово он уделал эту дыру.

— Нашли что-нибудь?

— Нет. Если Рики расчленял Кэмпиона не ножиком для окорока, в кухне нет ничего подходящего. Кстати, здесь вонь сильнее.

Конклин открыл встроенный шкаф, проверил карманы и ботинки и перешел к комоду, выбросив оттуда футболки и порножурналы. Но именно я нашла дохлую мышь под грубым ботинком со стальным мыском, валявшимся за дверью.

— Вау! Кажется, есть!

— Не успела войти, и сразу такая удача, — засмеялся Макнейл.

Прошло четыре часа. Вывернув наизнанку все вонючие вещи Рики Малколма, Конклин разочарованно вздохнул:

— Орудия преступления здесь нет.

— Тогда ладно, — сказала я, — с квартирой закончили.

Мы вышли на улицу. У бровки тротуара остановился безбортовой тягач. Эксперты, занимавшиеся осмотром предполагаемого места преступления, подцепили принадлежавший Малколму пикап «форд» девяносто седьмого года. Мы проводили взглядом гудящий от подъема в гору грузовик, направлявшийся в криминалистическую лабораторию, после чего Макнейл и Чи отбыли в своей патрульной машине, а мы с Конклином — в своей.

Рич сказал:

— Спорю на сотню баксов или на ужин — выбирать тебе, Линдси, — что в пикапе отыщется ДНК Майкла Кэмпиона.

— Не хочу спорить. Я хочу, чтобы ты оказался прав.

ГЛАВА 11

«Раскрашенная леди» Джуни Мун сегодня казалась потертой и тусклой. С потемневшего неба сеял мелкий дождик. Конклин поднял желтую ленту, натянутую поперек входной двери. Я пролезла под ней, расписалась в журнале и вошла в ту комнату, где накануне вечером мы с Конклином беседовали с прелестной молодой проституткой.

На этот раз у нас был ордер на обыск.

Стук молотков по керамической плитке привел нас на второй этаж, где криминалисты скалывали плитку с пола и стен, чтобы добраться до сливной трубы под ванной. За ними из коридора наблюдал Чарли Клэппер, начальник нашего отдела криминалистики, приехавший сегодня в одном из своих двадцати почти идентичных пиджаков в елочку. Волосы с сильной проседью аккуратно причесаны, морщинистое лицо мрачнее тучи.

— Ты особо не надейся, Линдси. В этом бардаке достаточно спермы, чтобы обеспечить лабораторию работой на месяц.

— Нам нужен всего один волосок. Или капелька крови Майкла Кэмпиона.

— А я хочу увидеть Венецию прежде, чем она потонет. Если мы собрались тут желать луну с неба, я, пожалуй, помечтаю о «роллс-ройсе» «серебристое облако».

Раздался металлический скрежет и стуки — эксперты возились под ванной, отвинчивая изогнутый слив. Слесарь начал складывать трубы в мешки, а мы с Конклином пошли в спальню Джуни.

Со свиным хлевом, в котором спал Рики Малколм, будуар, конечно, было не сравнить, но и опрятной хозяйкой Джуни Мун я бы не назвала. Под мебелью летали клочья пыли, зеркальные стены захватаны, а толстый серый ковер засален и затоптан хуже коврика для ног в пикапе ее бойфренда.

Эксперт спросила, готовы ли мы, опустила шторы, выключила верхний свет и принялась водить из стороны в сторону длинным «Омнихромом-1000», освещая постельное белье, ковер и стены. При каждом взмахе в ультрафиолетовом свете вспыхивали голубым частые кляксы: в комнате повсюду были капли спермы.

Девушка посмотрела на меня:

— Если бы ее клиенты это увидели, они бы никогда здесь не разделись, гарантирую.

Затем мы с Конклином спустились на первый этаж, привлеченные воем пылесоса. Глядя, как работают эксперты, Рич сказал, повысив голос:

— Три месяца прошло, чего мы тут найдем? Табличку «Здесь умер Майкл Кэмпион»?

И тут о насадку на длинной трубе звякнул металл. Эксперт выключила пылесос, нагнулась и из-под подушки бархатного диванчика — того самого, где вчера сидели мы с Конклином, — вытащила настоящий тесак, какими работают мясники.

Держа огромный нож рукой в перчатке, девушка повернула его так, чтобы мне было видно пятно ржавого цвета на остром зубчатом лезвии.

ГЛАВА 12

Не успела я обрадоваться, как зазвонил мой сотовый. Меня добивался начальник полицейского управления города Энтони Траччио. Его голос звучал непривычно громко.

— Что случилось, Тони?

— Пронто ко мне в офис, оба!

Наскоро окатив нас градом ненужных придирок, он повесил трубку.

Через пятнадцать минут мы с Конклином вошли в обшитый деревом угловой кабинет Траччио и увидели в кожаных креслах двух весьма известных людей. Лицо бывшего губернатора штата Коннора Хьюма Кэмпиона налилось яростью, как грозовая туча. Его жена Валентина, на много лет моложе мужа, сидела с безучастным видом, словно приняла сильный транквилизатор.

На столе Траччио лежала «Санди». Заглавие легко читалось даже вверх ногами и с десяти футов: «Полиция допрашивает подозреваемых в исчезновении Кэмпиона».

Синди не стала ждать моей информации, черт бы ее побрал!

Что она там понаписала?

Траччио проверил аккуратность прикрывавшего обширную лысину зачеса, сооруженного с помощью тоника «Виталис», и представил нас родителям пропавшего юноши, пока мы с Конклином пододвигали стулья к массивному столу. Коннор Кэмпион ответил нам тяжелым взглядом.

— Я должен узнавать это из газет? — спросил он меня. — Что мой сын умер в публичном доме?

Я вспыхнула:

— Будь у нас надежные сведения, мистер Кэмпион, вы, естественно, узнали бы первым, но пока все, что у нас есть, — анонимное сообщение, что вашего сына якобы видели у дома проститутки. Мы постоянно получаем звонки от сумасшедших. Эта информация тоже могла оказаться ложным следом.

— Могла? То есть вы хотите сказать, что в этой газете написана правда?

— Я не читала газету, мистер Кэмпион, но могу сообщить, что мы выяснили.

Траччио закурил сигару. Я пересказала бывшему губернатору события последних восемнадцати часов: допросы, безрезультатные поиски доказательств, задержание Джуни Мун на основании неподтвержденного признания о смерти Майкла у нее на руках. Когда я замолчала, Кэмпион сорвался с кресла. До меня дошло, что это мы считаем Майкла мертвым, а родители вопреки очевидности до сей поры продолжали надеяться, что он еще жив. Мой краткий рассказ столкнул Кэмпионов нос к носу с реальностью, которой они не ожидали.

Родители не это хотели услышать.

Побагровевший Кэмпион разъяренно повернулся к Траччио:

— Я хочу, чтобы нам вернули тело моего сына, даже если каждый мусорный бак в штате придется перетряхивать вручную!

— Считайте, что это уже сделано.

Кэмпион повернулся ко мне, но его гнев схлынул, а глаза наполнились слезами.

Я тронула его повыше локтя:

— Мы занимаемся этим делом, сэр. Безотрывно и постоянно. Мы спать не будем, пока не найдем Майкла.

ГЛАВА 13

В комнате для допросов в женской тюрьме Джуни Мун появилась в оранжевом комбинезоне и с едва заметной складкой между бровями, которой не было раньше.

За ней вошла государственный адвокат Мелоди Чадоу — вот уж кто сделает себе имя на этом процессе независимо от решения присяжных. С ног до головы в черном — туника, брюки, смоляно-черные бусы, — Чадоу была сама деловитость. Она усадила клиентку в кресло, открыла черный кожаный портфель и нетерпеливо посмотрела на часы в ожидании представителя прокуратуры. В маленькой комнате было всего четыре стула, поэтому, когда через несколько секунд вошла моя подруга, помощник прокурора округа Юки Кастеллано, остались лишь стоячие места.

Юки поставила портфель на пол и прислонилась к стене.

Мисс Чадоу, недавняя выпускница юридического университета, была всего на пару лет старше своей клиентки, такой уязвимой и беззащитной, что я невольно сочувствовала Джуни Мун — и злилась на себя за это.

— Я посоветовала моей клиентке не делать никаких заявлений, — сказала юная Чадоу с надменной миной, которую я не могла воспринимать серьезно. — Встреча проходит по вашей инициативе, мисс Кастеллано.

— Я уже переговорила с прокурором округа, — ответила Юки. — Ваша клиентка обвиняется в убийстве второй степени.

— А почему не в незаконном избавлении от тела?

— Потому что этого мало, — отрезала Юки. — Ваша клиентка последней видела Майкла Кэмпиона живым, но не вызвала ни «Скорую», ни полицию, а почему? Потому что ее не волновало, будет Кэмпион жить или умрет. Она думала только о себе.

— Вам не видать обвинительного приговора. Слишком много обоснованных сомнений.

— Послушайте, Джуни, — сказала Юки, — помогите нам найти останки Майкла. Если вскрытие покажет, что сердечный приступ привел бы его к смерти независимо от ваших действий, мы снимем с вас обвинение в убийстве и практически уберемся из вашей жизни.

— Никакой сделки! — вмешалась Чадоу. — Допустим, она поможет вам найти тело, а оно уже настолько разложилось, что сердце превратилось в кусок гнилого мяса? Зато вам удастся доказать связь покойного с моей клиенткой, и на нее повесят всех собак.

После такой отповеди Мелоди Чадоу сразу выросла в моих глазах. Либо она получила прекрасное образование, либо выросла в семье юристов, а может, и то и другое. Шокированная Джуни откинулась на спинку стула, отвернувшись от адвоката. Похоже, слова Чадоу мигом развеяли ее романтические воспоминания о Майкле Кэмпионе.

— Расскажите нам о ноже, Джуни. — Рич перевел разговор на нашу единственную улику.

— О каком ноже? — удивилась Мун.

— У вас в доме под диванной подушкой мы нашли нож. На лезвии засохшие пятна, по виду похожие на кровь. Анализ ДНК займет несколько дней, но если вы нам сейчас поможете, мисс Кастеллано расценит это как знак вашей готовности сотрудничать.

— Не отвечайте! — тут же отреагировала Мелоди Чадоу. — Встреча окончена.

Не обращая внимания на слова своего адвоката, Джуни ответила Ричу:

— По-моему, тот нож остался в одном из мусорных пакетов, поэтому я не знаю, какой нож вы нашли. Но зато я вспомнила название города.

— Джуни, достаточно! Больше ни слова!

— Кажется, он назывался Джонсон, — продолжила Мун, вновь не реагируя на призыв адвоката. — Я видела указатель, когда мы свернули с шоссе.

— Джексон! — сообразила я. — Может, все-таки Джексон?

— Да, верно.

— Вы уверены? Вы же вроде говорили, что ехали вдоль побережья?

— Абсолютно уверена. Было поздно, я перепутала. Я не старалась запомнить, — Джуни опустила глаза, — я пыталась забыть.

ГЛАВА 14

Городок Джексон славится ковбойскими пикниками и ярмарками ремесел. Еще здесь имеется порядочная свалка. Было уже за полдень, и запах гниения поднимался от пригреваемых солнцем отходов. Чайки и сарычи кружили над мусорными дюнами, простиравшимися вокруг на сколько хватало глаз.

Шериф Орен Браун указал мне и Конклину на оцепленный квадратный акр территории свалки — примерный участок, куда свозили мусор в конце января:

— Как только позвонил губернатор, я нарядил моих парней на работу. «Делайте все возможное» — вот что он сказал.

Мы искали восемь черных пластиковых мусорных пакетов в целом море черных пластиковых мусорных пакетов. На участке склона площадью в несколько сотен ярдов десяток полицейских из управления шерифа очень медленно разбирали три тысячи тонн отходов, наваленных горой двадцать футов высотой. Мусорщик помогал кинологу, который ходил по участку, удерживая на натянутых поводках двух собак, обученных отыскивать мертвые тела.

Я пыталась поддерживать в себе оптимизм, но у меня плохо получалось при виде столь мрачного пейзажа. Я пробормотала так, чтобы слышал Рич:

— За три месяца от Майкла дай Бог остались жилы и кости.

И тут, словно в ответ на мою реплику, собаки начали рваться с поводков.

Конклин и я вместе с шерифом осторожно подошли туда, где бесились обезумевшие, скулившие псы.

— В этом мешке что-то есть, — сказал кинолог.

Ищейки тянулись к пакету с ручками, совсем тонкому, какие бесплатно выдают в супермаркетах. Нагнувшись, я увидела, что пластик разодран, а внутри лежит что-то завернутое в газету. Я осторожно развела края свертка и увидела разложившееся тельце новорожденного младенца. Зеленоватая кожа отстала от плоти, мягкие ткани съедены крысами, и на глаз уже нельзя сказать, мальчик это или девочка. Газета оказалась всего недельной давности.

Кто-то не хотел этого ребенка. Его задушили или родился мертвым? На этой стадии разложения патологоанатомы уже не скажут.

Рич перекрестился и сказал несколько слов над останками, когда ожил мой «Некстел».

Я пошла вниз по мусорной горе, с облегчением отвернувшись от жуткого зрелища — трупика младенца.

— Скажи мне что-нибудь хорошее, Юки, — попросила я в телефон.

— Линдси, мне очень жаль, но Джуни Мун отказалась от своего признания.

— О нет!.. Как же так? Значит, Майкл не умер у нее на руках?

Все, что у нас пока было, — признание Джуни. Как она могла взять его назад?

— Нет. Теперь Джуни говорит, что не имеет отношения к смерти или исчезновению Майкла Кэмпиона, и утверждает, что призналась под давлением.

— А кто на нее давил? — не сразу сообразила я.

— Ты и Конклин. Злобные копы заставили ее признаться в том, чего она не совершала.

ГЛАВА 15

Кафе «Сьюзи» напоминает бар в гавайской хижине на пляже в Сен-Лусии: еду подают острую, гремит живая музыка на стальных барабанах, «Маргариту» делают мирового класса, а официантки не только знают посетителей по именам, но и достаточно сообразительны, чтобы оставить людей в покое, когда они заняты делом. Вот как мы с Синди, например.

Мы сидели за нашим столиком во втором зале, и я сверлила Синди тяжелым взглядом поверх кружки пива с пенной шапкой.

— Ты поняла? Говорить с тобой неофициально — значит, раскрывать служебную тайну! Одно слово, что я работаю над новой версией в деле Кэмпиона, могло стоить мне места!

— Линдси, клянусь, я вообще не использовала те сведения, которые узнала от тебя. Мне информацию сверху спустили.

— Что?!

— У руководства есть свой источник. Я взяла интервью — тебе не скажу, у кого. — Синди с грохотом поставила свою кружку на стол. — Можешь ходить с высоко поднятой головой — ты ничего мне не слила, о’кей? Это правда.

Я на несколько лет старше Синди, и у нас сложились отношения старшей и младшей сестер с тех пор, когда несколько лет назад она разворотила место преступления, которое я расследовала, а затем помогла мне раскрыть дело.

Трудно дружить с репортерами, когда работаешь в полиции. Их принцип «общественность должна все знать» работает на руку преступникам и подрывает объективность присяжных.

Нельзя доверять репортерам.

Но я очень люблю Синди и в девяноста девяти процентах случаев ей верю. Она сидит напротив в белоснежном шелковом кардигане — белокурые кудряшки вибрируют, как пружины матраца, а два немножко косо посаженных передних зуба только добавляют очарования прелестному лицу — и клянется, что непричастна к случившемуся. Синди твердо стоит на своем.

— Ладно, — цежу я сквозь сжатые зубы.

— Ладно и извини?

— Ладно. Извини.

— Принимается. А теперь рассказывай, как движется расследование.

— Занятная ты девчонка, Синди, — рассмеялась я и помахала рукой Юки и Клэр, вошедшим в кафе.

Беременная Клэр дохаживала последние недели и уже не помещалась за стол. Я переставила для нее стул во главу стола, а Юки проскользнула к Синди. Официантка Лоррейн приняла у нас заказы, и, едва она ушла, Юки заявила Синди:

— Все, что я скажу, даже если информация открытая, не для прессы.

Клэр и я прыснули.

— Вот досада… А люди еще завидуют моим знакомствам, — театрально вздохнула Синди.

— Слушание об исключении признания Джуни Мун прошло отлично, — объявила Юки. — Раз Джуни зачитали права до того, как она сделала признание, судья постановил не изымать его из дела.

— Слава Богу, — с облегчением выдохнула я. — Хорошим людям тоже иногда везет.

— Но как же ты обвинишь ее в убийстве, если у вас нет тела? — спросила Клэр.

— Построим дело на косвенных уликах — обвинительный вердикт в подобных случаях выносят сплошь и рядом, — сказала Юки. — Конечно, мне куда больше понравились бы вещественные доказательства или признание Рики Малколма, но на нас давят, сами понимаете кто, а процесс можно выиграть и с тем, что имеем. — Юки глотнула пива. — Присяжные поверят в признание Джуни Мун и сочтут ее ответственной за смерть Майкла Кэмпиона.

ГЛАВА 16

На следующий день я сидела за своим столом в полицейском управлении, когда после обеда появился Рич, распространяя вокруг себя сильный запах помойки.

— Тяжелое утро?

— Да, но, по-моему, шериф Джексона твердо намерен откопать свои пятнадцать минут славы, прежде чем за дело возьмутся федералы. У него там все под контролем.

Я зажала нос, когда Рич уселся, вытянул под стол длинные ноги и открыл большой стакан с кофе.

— Список телефонных звонков подтверждает, — сообщила я, — что Джуни звонила Малколму в двадцать три часа двадцать одну минуту в ночь исчезновения Майкла. Впрочем, она ему каждый вечер звонила примерно в это время.

— Обычное дело: девушка любит поболтать со своим бойфрендом.

— А Клэппер говорит, что отпечатки на ноже принадлежат Малколму…

— Вот это здорово!

— Но кровь коровья, — закончила я.

— Какая жалость! Ну да, это же нож для стейков; парень съел говяжий бифштекс.

— Дальше еще хуже.

— Подожди. — Рич бросил пару кусочков сахара в стакан, размешал и отхлебнул кофе. — Вот теперь можешь убивать меня следующей новостью.

— В ванной не обнаружено ни крови, ни тканей. Волосы, которые мы посылали в лабораторию, не принадлежат Майклу. Более того, нет никаких признаков, что кто-то пытался уничтожить следы — в частности, отбеливатель в слив не выливали.

— М-да, — нахмурился напарник. — И как это понимать? Идеальное преступление?

— Хуже того, в пикапе Малколма никаких следов крови и ни единого волоса, принадлежащих Майклу.

— Значит, насчет грузовичка я ошибся. Надо тебе было соглашаться на пари, Линдси, пообедали бы сегодня за мой счет.

— Только если бы ты сначала принял душ, — усмехнулась я.

Но настроение у меня было хуже некуда. Предстояло звонить Кэмпионам и говорить, что у нас по-прежнему нет доказательств, Джуни Мун отказалась от сделанного ранее признания, а Рики Малколма придется, дав коленом под зад, оставить в покое.

— Можешь позвонить Малколму и сказать, чтобы забрал свой пикап.

Рич взял трубку, набрал Малколма и долго слушал длинные гудки.


Пооткрывав в машине все окна, мы съездили в криминалистическую лабораторию на военно-морскую верфь в Хантерс-Пойнт. Амбре от одежды Рича с легкостью пересиливало сквозняк. В лаборатории я подписала разрешение на передачу пикапа хозяину, и после еще трех неотвеченных звонков Рики Малколму мы поехали к нему домой.

— Полиция! — оглушительно орал Рич, барабаня в дверь Малколма, пока из ресторана на первом этаже не вышел маленький китаец.

Он прокричал нам с улицы:

— Мистер Малколм уехал! Заплатил аренду и уехал на мотоцикле! Хотите посмотреть бардак наверху?

— Уже видели, спасибо.

— Уехал, значит, — пробормотала я Конклину, когда мы сели в патрульную машину. — Рики Малколм. Тошнотворный скользкий тип. Проходимец. Криминальный, мать его, талант. Скоро и в вашем городе!

ГЛАВА 17

Из сладкого сна в объятиях любимого меня вырвал голос Джейкоби в телефонной трубке:

— Одевайся, Боксер. Конклин уже подъезжает, он заберет тебя у подъезда.

Джейкоби положил трубку, ничего не объяснив, но я уже поняла: у нас новый труп.


В начале первого ночи Конклин въехал передними колесами на газон у еще дымившегося пожарища в квартале 3800 Клей-стрит, что в Президио-Хайтс. Четыре пожарные машины и столько же патрульных авто стояли перед тем, что осталось от особняка в неоклассическом стиле. Ветер свивал дым черной воронкой в углу одной из сгоревших комнат. На другой стороне улицы собрались заспанные зеваки, глядя, как пожарные заливают угли, в которые превратился красивый дом в богатом районе.

Я застегнула брезентовую куртку и поднырнула под струю пожарного шланга за мгновение до того, как заработали генераторы на газоне. Конклин первым поднялся по ступенькам. В дверях он показал значок полицейскому, и тот пропустил нас в почерневший остов здания.

— Два трупа, сержант, — сказал офицер Пэт Нунан. — Первая дверь справа.

— Медэкспертов вызвали?

— Уже едут.

Внутри было еще темнее, чем снаружи. Комната, на которую указывал Нунан, походила на просторный кабинет или гостиную. Я водила лучом фонарика по сваленной в кучу мебели, книжным полкам, большому телевизору. Затем свет упал на чьи-то ноги на полу.

Ноги… без тела.

— Нунан! — заорала я. — Нунан! Что это за чертовщина!

Свет фонаря заметался по комнате, осветив второе тело, лежавшее на пороге в нескольких футах от, так сказать, основной части первого трупа.

Нунан вошел в кабинет, ведя за собой молодого пожарного, на костюме которого было напечатано через трафарет «Мэкки».

— Сержант, — сказал Мэкки, — это моя вина. Я пытался войти со шлангом, а он за что-то зацепился. Оказалось, за мертвеца.

— Значит, вы оттащили тело?

— Я не знал, что если взять тело за ноги, оно разорвется пополам. — Мэкки говорил хриплым от дыма и, наверное, страха голосом.

— Вы передвинули все тело, Мэкки, или только ноги? Где лежал труп?

— Он… Она… В общем, оно лежало на пороге комнаты, сержант. Извиняюсь.

Мэкки попятился из комнаты, и был абсолютно прав, убравшись от меня подальше. Что не уничтожил огонь, довершили вода и пожарные. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что здесь произошло. Тут я услышала, что кто-то зовет меня по имени, и узнала голос раньше, чем увидела свет переносного фонаря.

Чак Ханни был одним из лучших экспертов по расследованию поджогов. Мы познакомились несколько лет назад, когда он приехал на место происшествия прямо с обеда в «Ротари-клаб», в светлых брюках со стрелкой, и прошел по всему черному от копоти дому. В ту ночь Чак многое мне рассказал о тонкостях осмотра места происшествия, но я до сих пор гадаю, как он умудрился не запачкать светлые брюки.

— Привет, Линдси, — сказал Ханни. Сегодня он был в пиджаке и галстуке. На тонких черных волосах виднелись следы расчески. Ожоговые рубцы начинались от большого пальца правой руки и уходили под манжету рубашки.

— Могу дать предварительную идентификацию погибших. — Мой напарник, сидевший на корточках над одной из жертв,медленно поднялся. — Их имена — Пэтти и Берт Малоун, — сказал он со странной интонацией. Я удивилась: трупы были настолько изуродованы огнем, что лиц просто не осталось. Прочитав вопрос в моих глазах, Конклин добавил: — Раньше я бывал в этом доме и знал хозяев.

ГЛАВА 18

Я уставилась на Конклина. С потолка сыпались черные угли. Шипение воды на горящем дереве смешивалось с треском статических помех в передатчике и криками пожарных наверху.

— В старших классах я дружил с их дочерью, — пояснил Конклин, — Келли Малоун. Ее родители прекрасно ко мне относились.

— Мои соболезнования, Рич.

— Я не видел их с тех пор, как Келли уехала учиться в Университет Колорадо. Не представляю, как она это переживет.

Я положила руку ему на плечо, зная, что смерть Малоунов будет считаться насильственной, пока мы не докажем обратное. Наверху бригада тщательно зачищала пожарище, разбирая потолок второго этажа и заливая тлеющие места над стрехами.

— Сигнализация была отключена, — сказал Ханни. — Помощь вызвал сосед. Пожар начался в этой комнате. — Он указал на мебель, сгоревшую почти до ножек, и оглядел помещение, где повсюду громоздились горы гипса и обломков. — Когда мы здесь все просеем, я позвоню, но, по-моему, вы заранее можете расцеловать в задницу любые следы и отпечатки пальцев.

— Но вы все равно постараетесь, правда? — недовольно произнес Конклин.

— Я же сказал, что да, Рич!

Меньше всего мне хотелось, чтобы Конклин полез в ссору. Я спросила его, что за люди были Малоуны.

— Келли иногда называла отца козлом. Но в восемнадцать лет это означает, что отец не разрешает дочери оставаться с парнем после одиннадцати вечера.

— Расскажи, что еще ты помнишь.

— Берт продавал дорогие автомобили, Пэтти была домохозяйкой. Естественно, у них водились деньги. Они много чего могли себе позволить. Друзья все вроде приличные. В общем, обычная семья.

— А разве редко обычные люди оказываются с отклонениями? — пробурчал Ханни.

Мое внимание привлек свет фар, мелькнувший за разбитым окном: к веренице полицейских и пожарных машин присоединился фургон коронера.

Нунан сказал из коридора:

— Я проверил спальню на втором этаже, сержант. Там в шкафу есть сейф. Замок и сейф без повреждений, но дверца открыта и внутри пусто.

ГЛАВА 19

— Мотивом этого стало ограбление?! — рявкнул Конклин, когда в кабинет вошла Клэр со своим помощником.

Прежде чем она успела спросить, кто умер, я обняла ее и сказала на ухо:

— Конклин лично знал погибших.

— Ясно, — тихо произнесла она.

Пока Клэр раскладывала инструменты, я сказала, что труп передвигали, и отступила в сторону: Клэр делала снимки своей старой «Минолтой», по две фотографии тел в каждом ракурсе.

— В комнате две двери, — говорила она между тресками вспышек. — Чак, ты говоришь, что пожар начался здесь, но жертвы тоже остались здесь. Почему они не ушли?

— Возможно, слишком поздно спохватились. — Ханни вырезал образцы из ковра и опускал волокна в фольговые пакеты-зиплоки. — Если они, например, выпили и заснули, сигарета могла упасть в подушки дивана.

Ханни объяснил, что комната такой площади наполняется дымом меньше чем за минуту, а спящие могли проснуться, судорожно кашляя, ничего не видя в дыму, и растеряться.

— Один говорит: сюда, — продолжил Чак. — Второй говорит: нет, сюда. Может, один из них падает. Надышавшись дымом, они теряют сознание. Эти люди умерли минуты за две.

Конклин вернулся в комнату, держа рукой в перчатке книгу.

— Я нашел это на лестнице. — Он протянул книгу мне: — «Горя в воде и утопая в пламени». Чарлз Буковски. Это что, стихи?

Я открыла титульный лист и увидела надпись, сделанную шариковой ручкой.

— Это латынь, — сказала я напарнику и, четко выговаривая, прочла слова: — «Annuii coeptis».

— Это девиз с долларовой банкноты, над пирамидой с глазом. «Провидение покровительствует нашему предприятию».

— Ты знаешь латынь?

Рич пожал плечами:

— Я ходил в католическую школу.

— Что скажешь? Мерзавец-поджигатель оставил нам записку, типа что Бог не против?

Конклин оглядел уничтоженную огнем комнату:

— Не тот Бог, в которого я верю.

ГЛАВА 20

В три часа утра Ханни, Конклин и я смотрели, как пожарные заколачивают окна дома Малоунов и вешают замок на входную дверь. Зеваки уже видели десятый сон, и только стук молотков нарушал тишину богатого квартала. Ханни сказал:

— Четыре месяца назад в Пало-Альто был пожар, похожий на этот.

— Чем похожий?

— Большой дорогой частный дом. Отключена сигнализация. В гостиной погибли два человека, и я до сих пор задаю себе тот же вопрос: почему они не ушли?

— Паника, дезориентация, как вы и сказали.

— Да, такое бывает, но меня вызвали только через пару дней после пожара, поэтому точно не скажу. До сих пор зло берет, как вспомню, что пожарные записали дело в несчастные случаи, не вызывая экспертов. В общем, когда меня вызвали, тела уже кремировали.

— Ты считаешь, пожар был подозрительный? — спросил Конклин.

— Да, и до сих пор не изменил мнения. Генри и Пегги Джаблонски были хорошими людьми, и никто не мог представить, для чего кому-то понадобилось их убивать. Ни мести, ни махинаций со страховкой, ни даже «Мне твое лицо не нравится». Вот я и остался с тягостным чувством и невозможностью сказать, был ли то поджог или искра вылетела из камина и подпалила елку.

— Там тоже нашли книгу с латинской цитатой на титульном листе?

— Когда я приехал, «отдел уничтожения улик» выбросил гору промокших вещей во двор. Специально искать книгу мне как-то в голову не пришло. — Ханни вынул из кармана ключи от машины. — Ладно, ребята, я тут закончил. Увидимся через несколько часов.

Мы с Ричем проводили взглядом его фургон.

— Удалось связаться с Келли? — спросила я напарника.

— Попал на автоответчик и не знал, что сказать. — Рич покачал головой. — Наконец начал: «Келли, это Рич. Конклин. Конечно, много воды утекло, но… Гм… Не могла бы ты мне срочно перезвонить?»

— Все правильно.

— Не знаю. Она сочтет меня психом за звонок в час ночи после двенадцати лет разлуки. А если она знает, что я стал полицейским, просьба срочно перезвонить ее до смерти напугает.

ГЛАВА 21

Здание, где работали медэксперты, соединялось с Дворцом правосудия крытым проходом, куда вела дверь из холла. В полдесятого утра, когда я приехала, Клэр уже работала в стылой серой анатомичке. Она сказала «привет», едва взглянув на меня, ведя скальпелем от кости грудины Пэтти Малоун к тазу. Руки мертвой женщины были стиснуты в кулаки, лишенное ног тело обуглилось.

— Она даже на человека не похожа, — не выдержала я.

— Кости горят как свечи, знаешь ли. Белок становится частью горючего. — Клэр отвернула лоскут сгоревшей ткани.

— Лаборатория уже отдала анализы крови?

— Да, минут десять назад. Миссис Малоун выпила пару бокалов, у мистера Малоуна в крови антигистамины. От этого он мог быть сонным.

— А какое содержание угарного газа?

В это время через приемную к анатомичке прошел Чак Ханни.

— Я забрал зубные карты Малоунов, Клэр, — сказал он. — Положу у тебя в кабинете.

Клэр кивнула:

— Я тут рассказываю Линдси, что Малоуны прожили достаточно долго, чтобы надышаться угаром, — содержание далеко за семьдесят. Полный рентген тел дал отрицательные результаты на следы от пуль или явные переломы. Но кое-что тебе будет интересно. — Она поправила пластиковый фартук, едва сходившийся на ее расплывшейся талии, и повернулась ко второму столу. Сняв простыню, которой были прикрыты ноги Патрисии Малоун, она дотронулась белым резиновым пальцем до тонкой, едва различимой розоватой линии на щиколотках жертвы. — Видишь, кожа здесь не обгорела. То же самое на запястьях мистера Малоуна. Кожа в этих местах была чем-то прикрыта от огня.

— Значит, связывали? — уточнила я.

— Да. Будь то только щиколотки, я бы предположила, что миссис Малоун носила носки с плотной резинкой, но такие же следы на запястьях ее мужа. Я утверждаю, что они остались от сгоревших веревок, а причиной смерти стала асфиксия в результате вдыхания продуктов горения. Смерть насильственная.

Я смотрела на изуродованное огнем тело Пэтти Малоун.

Вчера утром она целовала мужа, делала прическу, готовила завтрак, может, смеялась, болтая с подружкой по телефону. А вечером супруги, прожившие вместе тридцать два года, были связаны и брошены умирать в огне. Сколько-то времени — возможно, несколько часов — Малоуны знали, что их убьют. Это называется психическим ужасом. Убийцы хотели, чтобы жертвы мучились страхом, перед тем как умереть чудовищной смертью.

Кто совершил это зверское преступление — и почему?

ГЛАВА 22

Мы с Джейкоби занялись бы делом Малоунов, даже если бы Конклин не оказался знаком с погибшими. Но от того, что он когда-то был близок этой семье, нам начало казаться, что мы их тоже лично знали.

Джейкоби сегодня являлся моим напарником вместо Конклина, который поехал в аэропорт встречать Келли Малоун. Мы стояли на пороге полутораэтажного домика под острой крышей в Лорел-Хайтс всего за десять домов от развалин особняка Малоунов, ожидавших бульдозера. Я позвонила. Дверь открыл мужчина лет сорока пяти, в джинсах и спортивной фуфайке, глядя на меня без удивления, словно заранее знал, почему мы здесь.

Джейкоби представился.

— Рональд Грейсон дома?

— Сейчас позову. — Мужчина остался тем не менее в дверях.

— Можно войти?

— Конечно, — сказал отец Грейсона. — Вы по поводу пожара? — Он открыл дверь в уютную гостиную с хорошей мебелью и большим плазменным телевизором над камином. — Ронни, к тебе полиция!

Задняя дверь хлопнула как от сильного сквозняка.

Я выругалась.

— Вызывай подкрепление!

Оставив Джейкоби в гостиной, я побежала через кухню к черному ходу. Действовать приходилось одной: Джейкоби уже не мог бегать — не с его больными легкими и двадцатью фунтами веса, которые он набрал после повышения.

Я увидела, как мальчишка перепрыгнул низкую изгородь, разделявшую дворы. Спортсменом Рональд Грейсон не был, но ноги у него длинные, и он знал район. Когда паренек резко свернул вправо за отдельно стоящий гараж, я поняла, что он может уйти.

— Стоять! — закричала я. — Руки вверх!

Грейсон не остановился.

Я оказалась в трудном положении. Стрелять в него я не хотела, но у подростка явно была причина убегать от полиции. Неужели поджог — дело его рук?

Неужели мальчишка — убийца?

По рации я назвала свое местонахождение и, не сбавляя хода, обогнула гараж как раз вовремя, чтобы увидеть, как Грейсон-младший перебегает бульвар Аргуэлло и впечатывается в капот патрульной машины. Тут же подъехала и остановилась вторая машина, а из первой выскочили двое полицейских. Один коп взял пацана за шиворот и уложил физиономией на капот, другой пинками заставил его расставить ноги и быстро обыскал.

Вдруг я увидела, что лицо Рональда Грейсона посинело.

— О Боже! — вырвалось у меня.

Я стянула его с машины, согнула пополам, обхватила сзади, положив правую ладонь на кулак левой, нащупала место чуть повыше солнечного сплетения и три раза с силой нажала ему под ложечку. Мальчишка закашлялся, и три маленьких пакетика выпали изо рта на асфальт. В пакетиках, судя по виду, был крэк.

Задыхаясь от бега и ярости, я без церемоний надела на подростка наручники и арестовала за хранение наркоты с целью продажи. И зачитала Грейсону его права.

— Идиот! — задыхаясь, говорила я. — У меня же пистолет! Вот посмотри! Я тебя чуть не застрелила, придурка!

— Пошла ты!

— Ты хотел сказать «спасибо», не так ли, засранец? — уточнил один из патрульных. — Сержант только что спасла твою бесполезную жизнь!

ГЛАВА 23

Джейкоби и я уже знали о Рональде Грейсоне две вещи: что на момент задержания при нем был крэк и что именно он сообщил о пожаре в доме Малоунов.

Но сам ли он поджег их дом?

Сидя в комнате для допросов напротив Рональда Грейсона, я думала о другом шестнадцатилетнем подростке, Скотте Дилески, который вломился в дом в Лафайете, нанес хозяйке десяток ударов ножом и страшно изуродовал тело. В его извращенном мозгу, видите ли, жило убеждение, что именно эта женщина перехватила очередную партию его наркоты и не отдала ему. Дилески был, как говорили в старину, с дурными наклонностями, а попросту — психически больным; врачи считают, что такие не убивают.

Но он убил.

Поэтому сейчас, глядя на пятнадцатилетнего Рональда Грейсона с нежной детской кожей и темными волосами, барабанившего пальцами по столу, словно мы отнимали у него время, я гадала, не он ли обрек Пэт и Берта Малоун на мучительную смерть, чтобы обчистить их сейф и купить наркотики. Я заговорила самым терпеливым и дружелюбным тоном:

— Рон, почему бы тебе не рассказать, что произошло?

— Нечего мне говорить.

— Это твое право, — угрожающе буркнул Джейкоби. Он невысокий, зато с двумястами фунтами мышц с немалой долей жира, со сплывшимися чертами, жесткими серыми глазами, сильной проседью и со сверкающим золотым значком. Я ожидала, что Грейсон присмиреет либо проявит уважение к «плохому» полицейскому, но подросток остался невозмутимым. — Я не стану разговаривать с тобой о кокаине, дерьмо ты жалкое, — говорил Джейкоби, дыша Грейсону в лицо. — Но, как мужчина мужчине, расскажи нам о пожаре, и мы поможем тебе с обвинением в хранении. Ты меня понял? Я пытаюсь тебе помочь!

— Отвяжись от меня, толстый мудак!

Не успел Джейкоби отвесить ему подзатыльник, как в комнату буквально ворвался Винсент Грейсон, папаша Рональда, в сопровождении адвоката. Грейсон был багров от ярости.

— Ронни, ничего не говори!

— Я и не говорил, пап.

Грейсон набросился на Джейкоби:

— Вы не имеете права разговаривать с моим сыном без моего присутствия! Я законы знаю!

— Не напрягайте связки, мистер Грейсон! — зарычал Джейкоби. — Ваш идиот сынок арестован за употребление и продажу наркотиков, а я с ним об этом ни слова не говорил.

Юриста звали Сэм Фарбер, и по его визитке я поняла, что у него скромный бизнес и работает он один, занимаясь в основном завещаниями и совершением сделок с недвижимостью.

— Заявляю тебе, вам и вам, — Джейкоби показал поочередно пальцем на подростка, его отца и адвоката, — что согласен замолвить за Рональда слово в окружной прокуратуре, если он поможет нам разобраться с пожаром. Пока он меня интересует только с этой точки зрения.

— Мой клиент — добрый самаритянин. — Фарбер поставил кожаный портфель на край стола, прежде чем его открыть. — Мальчик звонил в службу «девятьсот одиннадцать» в присутствии отца. Вот и вся его причастность, больше говорить не о чем.

— Мистер Фарбер, вы же понимаете, что сообщившего о пожаре всегда проверяют как потенциального поджигателя, — сказала я. — Рональд пока не убедил нас в своей непричастности.

— Говори, Рон, — велел адвокат.

Взгляд Рона Грейсона вскользь встретился с моим и задержался на видеокамере в углу комнаты. Он пробормотал:

— Я был в машине с папой, почуял дым и сказал папе, куда ехать. Затем я увидел дым, валивший от того дома, набрал «девятьсот одиннадцать» с сотового и сообщил. Вот и все.

— Во сколько это было?

— В пол-одиннадцатого, — ответил за Рона его отец.

— Мистер Грейсон, я спрашиваю вашего сына.

— Слушайте, мой сын сидел рядом со мной в машине! Парень на заправке может подтвердить то, что видел Ронни, — они вместе протирали лобовые стекла.

— Ронни, а ты знал Малоунов? — спросила я.

— Кого?

— Людей, которые жили в том доме.

— Никогда о них не слышал.

— Ты видел, как кто-нибудь выходил из дома?

— Нет.

— Ты бывал в Пало-Альто?

— Я в Мексику не езжу.

— Может, достаточно, сержант? — влез в наш диалог Фарбер. — Вы же видите, мой клиент добросовестно сотрудничает с полицией.

— Я хочу взглянуть на его комнату.

ГЛАВА 24

Психологи утверждают, что поджог — это метафора мужской сексуальности. Разжигание огня соответствует стадии эрекции, само пламя — собственно половой акт, а шланги с водой, заливающие пламя, — разрядка. Может, это и правда, ведь подавляющее число поджигателей — мужчины, и половина из них подростки.

Оставив юного Ронни Грейсона в камере предварительного заключения, мы с Джейкоби и отцом Рона вернулись в дом Грейсонов. Мы оставили машину на подъездной дорожке у скромного жилого здания, вытерли ноги о коврик перед дверью и поздоровались с матерью Грейсона, смертельно напуганной и готовой всячески нам услужить. Мы отказались от кофе и, извинившись, пошли осматривать комнату Рональда Грейсона.

Я искала кое-что определенное, а именно: катушку спиннинга, любые горючие жидкости и все, что по виду могло принадлежать Малоунам.

Комод Ронни был обшарпанный, словно от Армии спасения: деревянный, оббитый, с четырьмя большими ящиками и двумя маленькими. На комоде стояли лампа, баночки из-под арахиса, полные монет, лежала горка лотерейных билетов со стертым защитным слоем на заветных квадратиках, а также находился автомобильный журнал и красный пластиковый футляр для зубных брекетов. В розетку у двери был включен ночник.

Джейкоби, ворча, снял матрац на пол, выдвинул ящики комода и вывалил их содержимое на пружинную сетку. Обыск дал полдюжины порножурналов, маленький пакет анаши и закрытую пластиковую бутылку с прожженной дыркой в боку. Затем мы открыли шкаф и вытряхнули корзину с грязным бельем.

Мы осмотрели белые плавки, джинсы, грязные носки. Все пахло потом и молодостью, но не бензином или дымом. Я подняла глаза на Винсента Грейсона, который смотрел на нас, стоя в дверях.

— Мы почти закончили, мистер Грейсон, — сказала я, улыбнувшись. — Нам еще нужен образец почерка Ронни.

— Держите. — Грейсон протянул нам блокнот, вытащив его из стопки книг на тумбочке у кровати.

Открыв блокнот, я увидела, что почерковедческую экспертизу можно не заказывать: замысловатый, с претензией почерк Рона Грейсона нисколько не походил на четкие твердые буквы латинской цитаты в томике поэзии, оставленном на лестнице Малоунов. У Рона Грейсона оказалось надежное алиби, и я вынуждена была признать, что он говорил правду. Но гораздо больше тщательно усвоенной манеры наглого умничающего панка-наркомана в этом мальчишке меня тревожило то, что он не спросил о Малоунах.

Почему? Значит, солгал, что не знает их?

Или ему попросту все равно?

— Так что с моим сыном?

— Он весь ваш, — бросил Джейкоби не оборачиваясь и с силой захлопнул за собой дверь с сетчатым экраном.

Я сказала Грейсону:

— Рон остается под вашей ответственностью до суда за хранение кокаина. Мы поговорим с прокурором округа, как обещали, но на вашем месте я бы посадила Ронни под домашний арест. Он нарушает закон и якшается с преступниками. Будь он моим сыном, я бы ни на минуту не спускала с него глаз.

ГЛАВА 25

Следующие четыре часа мы с Джейкоби звонили в двери соседям покойных Малоунов, показывая свои значки богатым и еще богаче и пугая их различными вопросами до потери разума. Вспомнить хоть Рейчел Савино, хозяйку внушительного особняка в средиземноморском стиле, красивую загорелую брюнетку лет сорока, в облегающих слаксах и блузке в облипочку. Светлая полоска на правом безымянном пальце говорила, что дама недавно развелась.

Она не пустила нас даже на порог дома.

Савино разглядывала мои пыльные синие брюки, мужского покроя рубашку и блейзер и, по-моему, глазам своим не поверила, увидев на мне плечевую кобуру. Джейкоби она едва кивнула, видимо, не признав за ровню из Президио-Хайтса. Поэтому мы с лейтенантом стояли на терракотовом крыльце, а целая свора корги прыгала и взлаивала вокруг.

— Вам случалось видеть этого молодого человека? — спросила я, показывая Савино полароидный снимок Рональда Грейсона.

— Нет, вряд ли.

— Не видели ли вы подозрительных людей, болтавшихся или ездивших по улице, но явно не живущих в этом районе?

— Дарвин! Молчать! Нет, по-моему, нет.

— Посторонние подростки, незнакомые машины? Кто-нибудь не местный звонил вам в дверь? Может быть, были странные телефонные звонки или посылки?

Нет, нет, нет.

И тут вопросы начала задавать она. Что за пожар случился у Малоунов? Это несчастный случай или предполагается поджог? Неужели Малоунов убили?!

— Ведется расследование, мисс Савино, — сказал Джейкоби. — Вы особенно не возбуждайтесь, не из-за чего…

— А ваши собаки? — перебила я лейтенанта. — Они не лаяли вчера вечером, около половины одиннадцатого?

— Они словно взбесились, когда подъехали пожарные машины, но до этого вели себя тихо.

— Вам не показалось необычным, что Малоуны не включили сигнализацию?

— А они, по-моему, даже входную дверь не запирали.

И это были последние слова Савино. Она впустила собачью стаю в дом и плотно закрыла дверь, оставив нас на крыльце. Было слышно, как пальцы замков и засовы вошли в свои пазы.

Спустя четыре часа и еще десяток опрошенных мы с Джейкоби знали, что Малоуны регулярно ходили в церковь, пользовались всеобщей любовью, отличались щедростью, дружелюбием и прекрасно ладили между собой. Никто не брался предположить, кто мог их так ненавидеть. Малоуны были идеальной парой. Так кто же убил их и почему?

Джейкоби ворчал, что уже все ноги оттоптал, когда у меня зазвонил сотовый. Это оказался Конклин, звонивший из машины.

— Я кое-что почитал про пирамиду на долларовой купюре. Там дело связано с масонами, тайным обществом, возникшим в самом начале восемнадцатого века. Масонами были Джордж Вашингтон, Бенджамин Франклин, большинство отцов-основателей…

— Понятно, понятно. И что, Берт Малоун тоже был масоном?

— Келли говорит, ничего подобного. Она сейчас рядом со мной, Линдси. Мы едем к дому ее родителей.

ГЛАВА 26

Мы затормозили у бровки, как раз когда подъехал Конклин. Не успел он остановиться, как дверца с пассажирской стороны распахнулась, оттуда выскочила молодая женщина и бросилась бегом через газон к тому, что осталось от дома Малоунов.

Конклин кричал ей вслед, но она не остановилась, лишь обернулась на секунду. В свете фар я хорошо ее рассмотрела: стройная и гибкая как плеть молодая женщина лет тридцати, в крохотной юбке, колготках и коричневой кожаной курточке. Толстая медно-рыжая коса спускалась ниже талии. Выбившиеся пряди ореолом окружали ее лицо. В свете фар рыжеватый ореол казался нимбом.

У Келли Малоун было лицо Мадонны.

Конклин побежал, чтобы ее перехватить, и, когда подошли мы с Джейкоби, он уже открыл замок на входной двери, навешенный пожарными. При тусклом свете, сочившемся через провалившуюся крышу, мы провели Келли Малоун по обгорелому остову ее родного гнезда. Экскурсия получилась тягостная. Конклин не отходил от Келли, которая плакала и повторяла:

— О Боже, о Боже, Ричи, ведь их все любили, у них не было врагов! Я просто не могу поверить!

Келли не вошла в библиотеку, где приняли смерть ее отец и мать, а сразу направилась на второй этаж в дымном конусе света, падавшего на почерневшую лестницу. Конклин был рядом с Келли, когда она перешагнула порог того, что осталось от спальни родителей. Потолок оказался продырявлен баграми. Сажа и вода безнадежно испортили мебель, ковры, фотографии на стенах.

Келли подняла с пола свадебный снимок родителей и вытерла его рукавом. Стекло осталось целым, но по краям виднелись разводы от проникшей под рамку воды.

— Ведь фото можно восстановить? — В ее голосе слышались слезы.

— Конечно, конечно, можно, — поспешил успокоить женщину Конклин.

Он показал Келли открытый сейф в шкафу и спросил, не знает ли она, что здесь хранили ее родители.

— У мамы были старинные украшения, от бабушки остались. Кажется, в страховой компании должен быть список.

Джейкоби спросил:

— Мисс Малоун, кто мог иметь зуб против ваших родителей?

— Я сюда двенадцать лет не приезжала, — горько сказала она. — В принципе папа был склонен давить авторитетом в своем автосалоне, но при появлении серьезных угроз мама бы со мной поделилась. Ты уверен, что это не был несчастный случай? — Она умоляюще посмотрела на моего напарника.

— Боюсь, что нет, Келли. Это поджог.

Конклин обнял рыдающую женщину и прижал к себе.

Ее горе тронуло меня до глубины души, однако я обязана была спросить:

— Келли, кто больше всего выигрывает от смерти ваших родителей в материальном плане?

Молодая женщина отшатнулась словно от удара.

— Я! — крикнула она. — Я и мой брат! Вы нас раскусили! Я наняла киллера убить родителей и поджечь дом, чтобы унаследовать деньги!

— Келли, мне крайне неловко, что я так неудачно выразилась. Я не имела в виду, что вы причастны к этой трагедии.

Но после моих слов Келли Малоун говорила только с Конклином.

Стоя внизу с Джейкоби, я услышала, как Рич спрашивает у Келли о латинской цитате, написанной на титульном листе книги.

— Латынь? Впервые слышу. Ни мама, ни папа никогда не писали на латыни.

ГЛАВА 27

Ястреб держал таракана под перевернутым стаканом на рабочем столе. Это был Blatta orientalis, восточный таракан около дюйма длиной, глянцево-черный, какие обычно попадаются в роскошных домах Пало-Альто.

Таракан был обыкновенный, но для Ястреба особенный.

— А ты молодец, Мачо, — сказал Ястреб таракану. — Конечно, для таракана это не жизнь, но ты умеешь держать удар.

Голубь лежал на кровати Ястреба, читая описание учебного проекта: трехмерный факс, перекочевавший из стартрековской технологии типа «телепортируй меня, Скотти» в реальный мир. Принцип работы был следующий: аппарат сканирует объект в точке А, а лазерный луч вырезает идентичную копию из определенного материала в точке Z. Голубь знал это наизусть: видел демонстрацию работы факса — и сейчас просто убивал время, ожидая, пока ленивый Ястреб оторвет от стула задницу.

— Чего ты тянешь с диалогом? — проворчал Голубь. — Чем болтать с тараканом, напиши лучше диалог до того, как придут твои родители.

— Чем тебе не нравится Мачо? — спросил Ястреб. — Он питается воздухом и своим жировым слоем уже шестнадцать дней. Правда, Мачо? Кроме шуток, Голубь, это достойно восхищения.

— Не, брателло, все-таки ты двинутый.

— Ты упускаешь из виду благородство эксперимента, — невозмутимо продолжил Ястреб. — Под этим стаканом потомок насекомых, которые жили на Земле с самого первого в истории пердежа. Мачо живет святым духом, и если протянет еще четыре дня, я его отпущу. Такой у нас с ним договор. Я уже подумываю, чем его наградить. Мачо! — Ястреб нагнулся к пленнику и постучал по стакану. Усики таракана задрожали и повернулись в направлении звука. — Пожалуй, будет тебе шоколадное печенье, чувак.

Голубь вскочил с кровати, в два шага подошел к столу, перегнулся через Ястреба, поднял стакан и кулаком грохнул по таракану, размазав его по пластмассовой столешнице. Одна из ножек Мачо рефлекторно дернулась.

— Эй, ты что? Зачем ты это сделал? Ты…

— Арс лонга, вита бревис, парень. Жизнь коротка, искусство вечно. Либо ты вытрясешь из головы своих тараканов и напишешь диалог к этой гребаной главе, либо я пошел отсюда.

ГЛАВА 28

Мы с Конклином весь день проверяли ломбарды в надежде, что где-нибудь всплывут драгоценности Патрисии Малоун. Тогда у нас появилась бы ниточка. Последней в нашем списке значилась «Бочка сокровищ», сомнительное заведение, притулившееся на Мишн-стрит между двумя барами.

Не знаю, слышал ли хозяин звяканье колокольчика над дверью, но он заметил наше с Конклином отражение в одном из десятков зеркал на стенах и вышел в зальчик. Эрни Купер — так звали продавца — вызывал в памяти огромных амбалов времен войны во Вьетнаме: он заполнял собой весь ломбард. Седые волосы Купер забирал в длинный хвост, в нагрудном кармане носил айпод. Из ушей свисали провода наушников, а под пиджаком бугрился пистолет.

Пока Конклин показывал Куперу фотографии старинных драгоценностей Патрисии Малоун, которые мы взяли в страховой компании, я разглядывала бесчисленные призовые кубки, гитары, устаревшие компьютеры и чучело обезьяны с торчащей из спины лампой на подставке для комнатных растений. В одной из четырех витрин рядом с обручальными кольцами, часами, военными медалями и низкопробными золотыми цепями красовалась коллекция свиных зародышей.

Эрни Купер присвистнул, глядя на фотографии.

— Сколько же все это стоит — пару сотен тысяч?

— Около того, — сказал Конклин.

— Такого мне никто не приносил, но кого мы ищем-то хоть?

— Возможно, его. — Конклин выложил на прилавок фотокопию полароидного снимка Рональда Грейсона.

— Можно это оставить?

— Конечно. А вот моя визитка.

— Отдел убийств?

— Правильно.

— И что вы расследуете — вооруженное ограбление?

Конклин улыбнулся.

— Если к вам заявится этот парень, если кто угодно принесет вам это золотишко, нам нужно будет знать.

Я заметила маленький черно-белый снимок, приклеенный к кассе, — Эрни Купер в форме полиции Сан-Франциско на ступенях здания городского суда.

Купер перехватил мой взгляд:

— На вашем значке написано «Боксер». Я раньше тоже работал с одним Боксером.

— С Марти Боксером?

— Точно.

— Это мой отец.

— Серьезно? Без обид, но я его терпеть не мог.

— Очень хорошо вас понимаю.

Купер кивнул, нажал кнопку на кассе и положил фотокопии Грейсона и драгоценностей Малоунов вместе с визиткой Конклина в ящик, под поднос для денег.

— Чутье полицейского у меня осталось, даже обострилось с возрастом. — Эрни Купер задвинул ящик. — Я поспрашиваю и, если что-нибудь узнаю, сообщу вам, обещаю.

ГЛАВА 29

Выйдя из ломбарда Эрни Купера, я увидела, что небо стало темно-серым. Пока мы шли по Двадцать первой улице, заворчал гром, и едва мы успели сесть в машину, как первые крупные капли дождя кляксами усеяли ветровое стекло. Я закрыла окно, прищемив кожу между большим и указательным пальцами, и чертыхнулась куда сильнее, чем заслуживал этот пустяк.

Я была подавлена. Рич тоже. Напряженный день ничего не дал. Конклин возился с ключами, наморщив лоб. Усталость навалилась на него, как тяжелое пальто.

— Хочешь, я поведу?

Напарник выключил зажигание и вздохнул, откинувшись на спинку кресла.

— Все нормально, давай ключи.

— Да нет, вести я могу. Проблема не в этом.

— А в чем?

— В тебе.

Во мне? Неужели у него ко мне претензии за тот вопрос, заданный Келли?

— Что я такого сделала?

— Просто ты есть, понятно?

О нет. Я всячески уходила от этого разговора, умоляюще глядя на Рича и думая: «Пожалуйста, не поднимай эту тему». Но в голове, словно в мелькающем свете стробоскопов, менялись картинки-воспоминания о затянувшемся рабочем дне в Лос-Анджелесе, который плавно перешел в пылкую схватку на кровати в гостинице. Тело кричало «да, да, да!», но благоразумный мозг ударил по тормозам, и я сказала Ричи «нет».

Сейчас, полгода спустя, память о том вечере в пахнувшей плесенью «Краун Виктории» вспыхнула как молния, когда обрушился дождь. Ричи прочел тревогу на моем лице.

— Я не строю никаких планов, — принялся он убеждать. — Не стану ничего предпринимать. Просто у меня уже не получается держать чувства при себе. Линдси, я знаю, что у вас с Джо все серьезно, но стрела ранила меня в самое сердце, ради тебя я готов на все…

— Рич, я не могу, — сказала я, глядя ему в глаза, видя там боль и не зная, как это исправить.

— О Боже! — Рич закрыл лицо руками и закричал: — А-а-а-а!

Пару раз ударив кулаками по рулю, он снова завел мотор.

Я накрыла его руку ладонью:

— Рич, хочешь другого напарника?

Он засмеялся:

— Сотри из памяти последние сорок две секунды, Линдси. Я дурак и прошу прощения.

— Я серьезно спрашиваю.

— Забудь. Даже не думай об этом. — Поглядывая в зеркало заднего вида, Рич ловко втерся в плотный поток машин. — Между прочим, — сказал он с натянутой улыбкой, — когда я работал с Джейкоби, ничего подобного не случалось.

ГЛАВА 30

Население калифорнийского городка Колма распределяется несимметрично, с сильным перевесом в сторону мертвых. Соотношение тех, кто лежит под землей, и тех, кто по ней ходит, составляет примерно двенадцать к одному. Моя мать лежит в Колме на Сайпресс-Лон, и мать Юки, а сегодня Келли Малоун и ее брат Эрик хоронят здесь своих родителей.

Я положила цветы к подножию розовой гранитной стелы Бенджамина и Хайди Робсон, которых мне не доводилось знать при жизни, и присела на скамью. В сотне футов пахнущий травой ветерок отдувал клапаны тента, под которым проходили похороны Малоунов.

Мой «глок» был в кобуре под синей курткой, микрофон под рубашкой соединял меня с патрульными машинами у входа на кладбище. Я высматривала долговязого Рональда Грейсона или другого подростка, крутившегося поблизости без цели, неизвестного, со склонностью к садистским убийствам. Это, конечно, случалось не каждый раз, но иногда убийц как магнитом тянуло полюбоваться финалом и сорвать аплодисменты.

Я надеялась, что нам повезет.

Келли Малоун стояла перед скорбящими — пришли около пятидесяти человек, — спиной к двум гробам. Я видела, как Ричи смотрит на Келли, произносившую надгробную речь. Слов я не слышала, только откуда-то издалека доносилось жужжание газонокосилки, и довольно скоро пронзительно завизжала лебедка, на которой гробы опускали в могилу. Келли и ее брат бросили в яму по горсти земли и отвернулись.

Молодая женщина бросилась к Ричу, и он обнял ее.

В том, как они общались, словно до сих пор оставаясь парой, было что-то трогательное и знакомое. Я ощутила болезненную судорогу под ложечкой и попыталась ее прогнать. Когда Келли и Рич вышли из-под тента и вместе со священником направились по моей аллее, я отвернулась, чтобы они не видели мои мокрые глаза.

Я сказала в воротник рубашки:

— Это Боксер. Я закончила.

ГЛАВА 31

В двух кварталах через улицу от Дворца правосудия располагалось «Пиво Макбейна из мирового паба», излюбленное заведение юристов и полицейских, кого не раздражает сидеть за столом размером с салфетку и перекрикивать шум.

Синди и Юки расположились у окна. Юки прислонилась спиной к дверному косяку, а стул Синди сдвигался всякий раз, когда сидевшему за ней человеку случалось шевельнуться. Синди завороженно следила за безостановочным движением рук Юки — у той было всего двадцать минут на ленч, и она ускорила свой обычный сверхзвуковой стиль разговора, чтобы уложиться в отпущенное время.

— Я это дело себе выпросила, — в сотый раз повторяла Юки, запихивая в рот длинный ломтик жареной картошки. — За него дрались три человека, но Рыжий Пес, помня Бринкли, расписал дело мне.

Рыжий Пес — это начальник Юки, Леонард Паризи, легендарный рыжий заместитель окружного прокурора, известный своей бульдожьей хваткой, а Бринкли — это Альфред Бринкли, «Паромный стрелок», первое крупное дело Юки в окружной прокуратуре. Суд над Бринкли вызвал большое волнение: общественность негодовала, когда психически больной человек застрелил пять законопослушных граждан, которые в прекрасный воскресный день катались на пароме по заливу.

— Прихоти судьбы, — продолжала Юки. — С этим Бринкли у меня были все улики — пистолет, признание, две сотни свидетелей, даже видеозапись стрельбы, — а с Джуни Мун все наоборот. — Она на секунду замолчала, чтобы до дна высосать через соломинку диетическую колу. — Ни орудия убийства, ни тела, ни свидетелей, только признание, от которого она вдобавок отказалась. Причем сама девица на редкость недалекая — трудно поверить, что она хоть яйцо сварить сумеет. Я не имею права проигрывать, Синди.

— Не волнуйся, дорогая, ты не…

— Могу, еще как могу, но не собираюсь, хотя у Джуни новый адвокат.

— Кто?

— Диана Л. Дэвис.

— О Боже. Боже, Боже!

— То-то и оно, такая вот вишенка на торте. Мне предстоит схлестнуться с высокооплачиваемой феминисткой-костедробилкой. А тут еще один журналист пишет книгу о Майкле Кэмпионе и ходит за мной всю неделю, некий Джейсон Твилли. Мечтает с тобой поговорить.

— Джейсон Твилли, автор блокбастеров, основанных на реальных преступлениях?

— Да, тот самый.

— Юки, это же гигант! Звезда!

— Вот и он то же самое повторяет! — рассмеялась Юки. — Я дала ему твой телефон. Он будет спрашивать обо мне. Я в принципе не возражаю, только не говори ему, что я ужасно боюсь.

— Ты просто шедевр, ты в курсе?

— Опс, мне пора, — спохватилась Юки, положив двадцатку под угол плетенки с хлебом. — Встреча с Рыжим Псом, — пояснила она. — Вести это дело рвались три человека, Синди. Поручи он обвинение кому-нибудь другому, я бы лопнула от досады, поэтому у меня нет выхода: я должна выиграть процесс.

ГЛАВА 32

Синди вошла в бар отеля «Сент-Реджис» на углу Третьей и Мишн-стрит в оживленном районе Со-Ма.[29] В ожидании процесса Джейсон Твилли поселился в «Реджис», отнюдь не прогадав с гостиницей.

При виде Синди Твилли встал. Высокий, стройный, моложавый в свои сорок три года, с четкими красивыми чертами, знакомыми Синди по суперобложкам его романов и недавнему очерку в «Энтертейнмент уикли».

— Джейсон Твилли. — Он протянул ей руку.

— Здравствуйте, а я Синди Томас. — Она грациозно опустилась на стул, пододвинутый Твилли. — Извините, я опоздала…

— Ничего, я только рад спокойно посидеть.

Синди кое-что почитала о Твилли перед сегодняшней встречей, уже зная, что он очень умен, расчетлив, талантлив и до определенной степени безжалостен. Один журналист написал, что Твилли подхватил перо там, где его отложил Трумэн Капоте, закончив «Хладнокровное убийство», и добавил, что Твилли наделен редким умением забираться убийцам в голову и облагораживать их настолько, что читатель проникается к ним чуть ли не дружескими чувствами.

Синди была бы рада наслаждаться роскошной обстановкой и общением с Джейсоном Твилли, но не могла избавиться от настороженности. Она волновалась за Юки, гадала, как Твилли ее опишет и хорошо это или плохо для подруги, что новый роман Твилли будет о Майкле Кэмпионе.

— Только что дочитала «Малво», — сказала Синди, имея в виду бестселлер Твилли о снайпере из округа Колумбия, который, попав в моральную зависимость от своего подельника, убил десять человек и целый месяц держал в страхе столицу.

— И каковы впечатления? — улыбнулся Твилли.

Синди отметила, что улыбка у него замечательная, хоть и асимметричная — левый угол рта изгибается сильнее, а вокруг глаз появляются смешливые морщинки.

— Мое мнение о подростках радикально изменилось.

— Я считаю это комплиментом. Что позволите вам заказать?

Твилли подозвал официантку и заказал вина для Синди и минеральной воды для себя. Раз Юки выступит обвинителем на процессе Джуни Мун, он хочет почувствовать ее через близкую подругу, пояснил Твилли.

— Я говорил с ее профессорами в Боулт-Холл[30] в Беркли, — откровенничал журналист. — И кое с кем из бывших коллег в Даффи и Роджерсе.

— Она там очень быстро сделала карьеру, вряд ли у нее успели появиться настоящие коллеги, — вставила Синди.

— По словам Юки, она утратила интерес к адвокатуре после того, как в муниципальной больнице убили ее мать, и с тех пор представляет в суде исключительно сторону обвинения.

— Да, это правда.

— Какой же она стала после этой трагедии? Неистовой? Мстительной?

— Вы меня провоцируете, — засмеялась Синди. — Неужели Юки показалась вам карающей Немезидой?

— Скорее, все-таки неистовой. — Твилли одарил ее новой притягательной улыбкой. — Я видел ее на процессе Бринкли. — Твилли рассказал, что у него уже был контракт с издателем на неавторизованную биографию Майкла Кэмпиона, когда юноша пропал. — Тайна оставалась нераскрытой, пока копы не вышли на подозреваемых и не предъявили обвинение Джуни Мун. Узнав, что Мун за убийство Кэмпиона будет обвинять на суде Юки Кастеллано, я обрадовался как дорогому подарку. Это же процесс десятилетия! А в мисс Кастеллано меня привлекают ее пылкость и бесстрашие.

Синди кивнула:

— Диане Дэвис придется показать свою лучшую игру.

— Интересное замечание! Юки очень повезло с такой преданной подругой, как вы, Синди. При всем уважении к мисс Кастеллано, Дэвис разгромит ее с рекордным счетом.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ HABEAS CORPUS[31]

ГЛАВА 33

Юки пробилась через репортеров и операторов, окруживших ее, едва она вышла из машины, забросила ремень сумки повыше на плечо, стиснула портфель и пошла по улице. Представители прессы не отставали, выспрашивая: как, по ее мнению, пройдет процесс и не хочет ли она что-нибудь заявить общественности?

— Не сейчас, — отнекивалась Юки. — Не хочу заставлять суд ждать.

Нагнув голову, она подошла к перекрестку. Брайант-стрит запрудила целая флотилия фургонов с радиооборудованием, спутниковыми антеннами и разнообразной аппаратурой: корреспонденты местного телевидения, кабельных и национальных каналов собрались у здания суда, готовясь освещать процесс над Джуни Мун.

Загорелся зеленый. Юки, буквально облепленная репортерами, перешла улицу и направилась к Дворцу правосудия, где у подножия гранитной лестницы собралась еще более плотная толпа. Лен Паризи обещал взять на себя общение с репортерами, но сейчас он маялся в безнадежной пробке: опрокинулся нефтевоз, перекрыв все полосы, и не один автомобиль потерпел аварию, теряя управление на скользкой черной луже.

Паризи не знал, когда выберется из пробки, поэтому Юки полчаса обсуждала с ним по телефону свою речь и прибыла в суд без всякого запаса времени. Она быстрым шагом поднялась по ступеням Дворца правосудия, глядя прямо перед собой. Перед тяжелыми стальными, со стеклом, дверями она бросила ораве репортеров: «Не могу сейчас говорить, извините», — и… не смогла открыть створку.

Репортер из «Кроникл»галантно распахнул дверь и подмигнул:

— До встречи, Юки.

Она бросила портфель и сумку на стол охраны, прошла арку металлодетектора без всяких инцидентов, приняла пожелание «ни пуха ни пера» и быстро поднялась на второй этаж.

Обитый золотистым дубом зал был переполнен. Юки присела за стол и переглянулась с Ники Гейнсом, вторым представителем обвинения. Ники, с вытаращенными глазами, потный, выглядел таким же встревоженным, как она, и полным дурных предчувствий.

— Где Рыжий Пес? — спросил Ники.

— В пробке застрял.

Бейлиф оборвал гул разговоров, громко объявив:

— Встать, суд идет!

Судья Брюс Бендинджер вошел через дверь позади скамьи присяжных и занял место между двумя флагами — государственным и штата Калифорния.

Шестидесятилетний Бендинджер еще не совсем оправился после операции по замене коленного сустава. Воротник рубашки, выступавший над горловиной мантии, был розовый; полосатый шелковый галстук — ярко-ультрамариновый. Юки заметила встопорщенные брови Бендинджера; обычно спокойный, судья выглядел измученным еще до начала процесса. Должно быть, колено болело страшно.

Юки вполуха слушала, как Бендинджер обратился к присяжным, украдкой разглядывая грозную, настроенную не брать пленных Диану Дэвис.

Дэвис было за пятьдесят, и двадцать из них она бессменно защищала женщин, подвергшихся насилию или ставших жертвой чужих преступлений. Сегодня она явилась в своем фирменном алом костюме, выбрав яркую помаду и крупную броскую бижутерию; короткие серебристые волосы уложены мелкими волнами. Дэвис выглядела готовой к появлению перед большой телевизионной аудиторией, и Юки не сомневалась, что адвокатесса своего не упустит: будут и новости на национальных каналах, и целые букеты микрофонов во время перерывов.

Именно в этот момент Юки поняла, что не давление сверху и не жгучее внимание прессы выводят ее из равновесия, а сама Джуни Мун, хрупкая, почти прозрачная в кремовом костюмчике с кружевным воротничком, сидевшая рядом со своим адвокатом с самым беззащитным видом.

— Вы готовы, мисс Кастеллано? — услышала Юки вопрос судьи.

— Да, ваша честь.

Отодвинув стул, Юки вышла к кафедре, проверив, застегнут ли ее жакет с одной пуговицей, чувствуя, как покалывает спину от устремленных на нее двухсот пар глаз. Она секунду помедлила, чувствуя себя как на дне колодца, затем улыбнулась присяжным и начала самую важную речь за всю свою карьеру.

ГЛАВА 34

— Леди и джентльмены, — сказала Юки с кафедры. — О жизни Майкла Кэмпиона известно многое. К сожалению, на этом процессе речь пойдет о его смерти. В ночь на двадцать первое января восемнадцатилетний Майкл Кэмпион пришел в дом к ответчице, Джуни Мун, после чего его никто не видел. Мисс Мун — проститутка. Я упоминаю род ее занятий, так как встреча мисс Мун с Майклом Кэмпионом состоялась именно потому, что она проститутка. Обвинение представит вам свидетелей, одноклассников жертвы, которые скажут вам, что Майкл давно собирался посетить мисс Мун, чтобы расстаться с девственностью. Двадцать первого января он пришел к ней — и потерял не только девственность, но и жизнь. Этого не должно было произойти. Майкл не должен был умереть. Если бы подсудимая повела себя ответственно, если бы проявила гуманность, Майкл мог быть сегодня с нами. Что случилось с Майклом Кэмпионом после того, как он вошел в дом к мисс Мун, подробно рассказала сама ответчица, — указала Юки на Джуни Мун. — Она призналась полицейским, что позволила Майклу Кэмпиону умереть и обошлась с его останками как с мусором.

Юки прошлась по признанию, сделанному Джуни Мун, по обстоятельствам смерти Майкла и чудовищному расчленению, особо подчеркнув, что останки выбросили в мусорный контейнер. Затем Юки повернулась спиной к ответчице, оставила текст речи на кафедре и сделала несколько продуманных, размеренных шагов к скамье присяжных.

Ей было все равно, что рядом нет Рыжего Пса и что в зал набились истекающие слюной репортеры. Ей было все равно, что Джуни Мун выглядит невинной девочкой, держащей букет невесты во время венчания.

Юки обратилась к жюри присяжных:

— Леди и джентльмены! Информация, которая вывела нас на ответчицу, поступила в полицию через три месяца после исчезновения Майкла Кэмпиона. Останки не найдены, потому что время непоправимо упущено. Защита скажет вам — нет тела, нет и дела. Защита скажет, что полиция запугала мисс Мун, которая уже отказалась от своего признания. Защита скажет, что у обвинения нет доказательств. Это не-прав-да. Закон не требует от нас обязательно иметь вещественные доказательства. У нас есть косвенные улики, и очень много. — Юки пошла вдоль скамьи присяжных, ведя рукой по перилам бортика, ощущая вес и плавность своей речи и чувствуя, что присяжные не только на ее стороне, но и жадно ловят каждое слово. Ну что ж, надо дать им то, чего они хотят. — Мисс Мун обвиняется в сокрытии улик и убийстве второй степени. Чтобы доказать убийство, мы должны доказать злой умысел. Так гласит закон. Сделать вывод о наличии преступного умысла можно в том случае, если поведение человека продиктовано низким и злым сердцем. Подумайте об этом — низким и злым сердцем. Ответчица призналась, что Майкл Кэмпион просил вызвать помощь, но она этого не сделала, испугавшись за себя. Она оставила Майкла умирать, хотя могла спасти. Вот очевиднейший пример низкого и злого сердца. Вот почему народ обвиняет Джуни Мун в убийстве. И в ходе процесса мы докажем, что Джуни Мун виновна вне всяких сомнений.

ГЛАВА 35

Взявшись обеими руками за края кафедры, Диана Дэвис гулко переставляла конторку, пока она не оказалась в центре перед скамьей присяжных. Затем адвокатесса подняла глаза на жюри:

— Доброе утро. Хочу поблагодарить сторону обвинения за то, что моя вступительная речь уже озвучена. Это сберегло нам немало времени.

По залу прокатился смех.

Дэвис с удовлетворением отметила, что несколько присяжных тоже заулыбались, подбоченилась и продолжила:

— Помните рекламный ролик «А где же мясо?». Вот что я хочу знать, и вы тоже захотите это выяснить. Как вам только что, леди и джентльмены, сказал «народ», никакого дела, собственно, нет. Если бы молодой человек, о котором идет речь, не был известен всей стране, я сильно сомневаюсь, чтобы у окружной прокуратуры хватило дерзости затеять суд с такими материалами. Мисс Кастеллано права: в отсутствие тела дела тоже нет. А здесь отсутствует не только тело, но и оружие и — при самых современных методах судебной экспертизы! — малейшие микроследы с так называемого места преступления. О да, — сказала Дэвис словно бы про себя, — после интенсивного, я бы даже сказала, ломающего психику полицейского допроса моя подзащитная призналась в преступлении, которого не совершала.

Приглашенный мною свидетель-эксперт расскажет вам о синдроме ложных признаний — признаке эмоционального насилия, которому подверглась мисс Мун. А о ночи на двадцать первое января мисс Мун расскажет вам сама. Все, чем располагает обвинение, — это отозванное признание запуганной молодой женщины, устрашенной допросом агрессивной, мотивированной бригады полицейских инспекторов из отдела расследования убийств, задачей которых стояло повесить убийство сына бывшего губернатора штата на кого угодно — и они выбрали Джуни Мун.

В ближайшие несколько дней вы узнаете все подробности этого абсурдного дела. ДНК Кэмпиона не обнаружена. Даже Риккардо Малколм, бывший бойфренд мисс Мун, не будет вызван стороной обвинения свидетельствовать против обвиняемой, потому что он заявил полиции, что Джуни никогда не видела Майкла Кэмпиона. По его словам, ее рассказ — чистейшая выдумка.

Так что же случилось с Майклом Кэмпионом?

Мы, как и весь свободный мир, знаем, что Майкл Кэмпион страдал врожденным потенциально смертельным заболеванием и что жил вопреки медицинским прогнозам. Когда вечером двадцать первого января он вышел из своего дома, с ним что-то случилось. Мы не знаем, что именно, но не наша и не ваша задача заниматься спекуляциями на эту тему. Когда вы выслушаете дело до конца, обвинение будет просить вас признать мисс Мун виновной. Но здравый смысл подскажет вам, что мисс Мун не виновна ни в одном из выдвинутых против нее обвинений. Она невиновна в сокрытии улик. Она не помогала расчленять тело в своей ванне и избавляться от останков. То, что Джуни Мун невиновна в убийстве, такая же правда, как и то, что я сейчас стою перед вами.

ГЛАВА 36

Бейлиф назвал мое имя. Я встала со скамьи в коридоре, толкнула двойные двери зала суда обеими руками и пошла вперед по проходу. Зрители оборачивались и провожали меня взглядами. Я в очередной раз напомнила себе, что дело против Джуни Мун в немалой степени зависит от моих показаний и что Диана Дэвис сделает все, чтобы стереть меня в порошок.

Я поклялась говорить правду и только правду, села на место свидетеля и ответила на предварительные вопросы моей близкой подруги Юки, уточнявшей мой стаж в полиции и звание.

Затем Юки спросила:

— Сержант Боксер, вы беседовали с ответчицей девятнадцатого апреля?

— Да. Инспектор Ричард Конклин и я сначала говорили с Джуни Мун у нее дома, а затем в Южном отделении полиции Сан-Франциско, на третьем этаже этого самого здания.

— Она испытывала страх, выглядела встревоженной или запуганной?

— Вовсе нет. Казалось, ей вполне комфортно. Более того, она охотно согласилась поехать во Дворец правосудия для допроса.

— Вы спрашивали ее о Майкле Кэмпионе?

— Да.

— И что она ответила?

— Утверждала, что никогда не встречалась с Майклом Кэмпионом, но приблизительно через два часа попросила нас выключить видеокамеру.

— И что произошло потом?

Отвечая на вопрос Юки, я пересказала присяжным то, что Джуни говорила мне и Конклину: как наступила смерть жертвы, как Джуни позвонила Рики Малколму и что они вдвоем сделали с телом Майкла Кэмпиона.

— Были ли у вас причины усомниться в ее рассказе? — спросила Юки.

— Нет. История показалась мне вполне правдоподобной.

— Вам доводилось еще беседовать с ответчицей?

— Да, мы встретились с мисс Мун через несколько дней в женской тюрьме, надеясь, что мисс Мун запомнила название города, где она и ее бойфренд избавились от останков Кэмпиона-младшего.

— Она вспомнила название?

— Да. Городок Джексон, примерно в трех с половиной часах езды к северо-востоку от Сан-Франциско. В округе Амадор.

— Значит, еще раз: это была вторая беседа?

— Совершенно верно.

— Ответчица испытывала давление с вашей стороны?

— Возражаю, побуждение к спекуляциям, — вставила Дэвис.

— Поддерживаю, — резко сказал судья Бендинджер.

— Я спрошу иначе, — сказала Юки. — Вы угрожали ответчице? Лишали ее пищи, воды или сна?

— Нет.

— Она сообщила вам эту информацию по доброй воле?

— Да.

— Благодарю вас, сержант. Больше вопросов не имею.

Подойдя, на меня в упор уставилась Диана Л. Дэвис.

ГЛАВА 37

Адвокатесса, к моему удивлению, оказалась миниатюрной, чуть выше пяти футов. Признаться, ее сильно увеличивали телевизионный крупный план и громкая репутация.

— Сержант Боксер, — начала она, — вы работаете инспектором отдела убийств более десяти лет. Вы расследовали множество тяжких преступлений, допрашивали массу подозреваемых и знали, что в конечном итоге вам придется сидеть в зале суда, рассказывая нам, что произошло. Я правильно говорю?

— Да.

— Так как же вы добились от ответчицы признания, сержант? Сказали ей, что в жизни бывают несчастные случаи? Что это не ее вина?

Я прекрасно знала, что должна отвечать коротко и прямо, но при виде выражения лица Дэвис — помесь доброй бабушки и бульдога — не смогла удержаться от пространного ответа.

— Возможно, я и говорила подобные фразы. Допросы не безразмерные платья, которые всем подходят. Иногда приходится повышать голос или, напротив, относиться сочувственно. А иногда приходится лгать подозреваемому. В законе прописаны границы, за которые нельзя выходить на допросе. Я и мой напарник оставались в допустимых пределах.

Дэвис с улыбкой повернулась, подошла к присяжным и снова обернулась ко мне.

— Вы показали, что ответчица попросила вас выключить камеру во время допроса в полицейском участке.

— Да, это так.

— Значит, еще раз, коротко и ясно, сержант: вы все засняли до того момента, когда мисс Мун «призналась»? Но самого признания на пленке нет.

— Ответчица не хотела говорить, пока работала видеокамера, поэтому, когда мисс Мун попросила ее выключить, я так и сделала. И тогда подсудимая рассказала нам, что случилось.

— Как прикажете расценивать тот факт, что вы записали все сказанное этой молодой женщиной, кроме ее признания? Видимо, вы намекаете, что предусмотрительная ответчица нарочно попросила вас выключить камеру. — Дэвис презрительно пожала плечами, намекая присяжным, что я напропалую вру. — С ваших слов, у нее хватило ума сделать признание без занесения в протокол.

— Я ничего подобного не имела в виду…

— Благодарю вас, сержант. У меня больше нет вопросов к свидетельнице.

— У меня еще несколько вопросов к свидетелю, ваша честь, — вскочила Юки.

— Прошу вас, мисс Кастеллано, — сказал судья.

— Сержант Боксер, вам необходимо фиксировать признание на пленку?

— Вовсе нет. Признание всегда признание, будь оно письменное или устное, на пленке или нет. Конечно, я предпочла бы его записать, но закон не ставит это обязательным условием.

Юки кивнула.

— У вас были догадки, что именно мисс Мун собирается вам сообщить, когда она попросила выключить видеокамеру?

— Я понятия об этом не имела. Я выключила камеру по просьбе мисс Мун. Мне казалось, это единственная возможность услышать правду. Кстати, так оно и вышло, мисс Кастеллано.

ГЛАВА 38

Юки хотела бы, чтобы все ее свидетели были такими, как Рич Конклин. Солидный, внушающий доверие, он выглядел образцом молодого офицера, гордости своих родителей. Делу отнюдь не вредило, что Рич Конклин был еще и красив. Отвечая на вопросы Юки, он учтиво сообщил присяжным, что служит в полиции Сан-Франциско пять лет, из них два последних года — в отделе убийств.

— Вечером девятнадцатого апреля вы беседовали с ответчицей? — спросила Юки.

— Сержант Боксер и я вместе говорили с мисс Мун.

— Было ли у вас сложившееся предубеждение о ее виновности или невиновности до начала разговора?

— Нет, мэм.

— Вы зачитали мисс Мун ее права?

— Да.

— Насколько я понимаю, в тот момент мисс Мун еще не была задержана. Зачем же вы сказали — все, что она скажет, может быть использовано против нее?

— Это была игра.

— Не могли бы вы пояснить для присяжных, что в данном контексте означает «игра»?

Конклин отбросил назад падавшую на глаза челку.

— Охотно. Допустим, я говорю подозреваемому: «Я хочу с вами побеседовать. Не могли бы вы проехать с нами в отделение?» — и подозреваемый едет с нами по доброй воле. В этом случае он не обязан отвечать на наши вопросы и волен уйти в любой момент. Права зачитывать не обязательно, раз человек не является задержанным. — Конклин сел поудобнее и продолжил: — Но видите ли, если в процессе разговора подозреваемый насторожится, он вправе потребовать адвоката, который положит конец беседе, или же может просто встать и уйти, и мы будем обязаны его отпустить, раз он не арестован.

— Если я правильно поняла вас, инспектор, вы предприняли меры предосторожности, на случай если мисс Мун уличит себя в преступлении; тогда она так и сделает, зная, что все сказанное может быть использовано против нее?

— Совершенно верно. Я знал, что мисс Мун наша единственная свидетельница, возможно, даже подозреваемая в тяжком преступлении, и не хотел перебивать ее в процессе разговора и зачитывать права, если бы вдруг выяснилось, что она каким-то образом причастна к исчезновению Майкла Кэмпиона. Она могла вообще отказаться дальше говорить. А мы не просто хотели узнать правду, мы хотели найти Кэмпиона-младшего.

— Мисс Мун просила вызвать адвоката?

— Нет.

— Рассказала ли она в подробностях о смерти Майкла Кэмпиона и о том, как избавилась от трупа?

— Да.

— Инспектор Конклин, как она вела себя, когда призналась вам и сержанту Боксер?

— Она выглядела печальной и полной раскаяния.

— Как вы это определили?

— Она заплакала. Повторяла, что ей очень жаль и хочется исправить все, что случилось.

ГЛАВА 39

— Инспектор Конклин, — сказала Дэвис улыбаясь. — Вы, судя по всему, очень умный полицейский. — Юки напряглась. Она видела, как Дэвис расставляет ловушку, кладет наживку и привязывает силки к дереву. Конклин молча глядел на Дэвис, пока она не заговорила снова: — Разве не правда, что с самого начала ответчица отрицала факт личного знакомства с Майклом Кэмпионом?

— Отрицала, но в девяноста девяти случаях из ста подозреваемый все сначала отрицает.

— Вы допрашивали сто подозреваемых в убийстве?

— Это фигура речи. Я не веду учет проведенным допросам, но, поверьте, их было очень много.

— Понятно. А то, что вы с сержантом Боксер обманывали и запугивали мою клиентку, пока она не призналась, тоже фигура речи?

— Протест! — сказала Юки с места.

— Поддерживаю, — кивнул судья.

— Я скажу иначе. Как все мы знаем, видеозаписи «признания» мисс Мун, — Дэвис показала пальцами кавычки, — не существует?

— Да.

— Значит, мы не знаем содержания допроса?

— Придется, стало быть, поверить мне.

Дэвис улыбнулась, собирая энергию для удара.

— Инспектор, вы делали записи сказанного мисс Мун?

— Да.

— Во время подготовки к процессу я просила выдать мне эти записи для ознакомления, но мне ответили, что их уже не существует.

Конклин чуть заметно порозовел.

— Это так.

— Значит, еще раз, чтобы убедиться, правильно ли я поняла то, что вы нам тут рассказали, — бросила Дэвис высокомерным тоном, который оттачивала десятилетиями и применила сейчас, чтобы унизить и вывести Конклина из себя. — Вы расследовали предполагаемое убийство. Как вы заявили, мисс Мун была вашей основной свидетельницей, а может, и подозреваемой. Видеозаписи вы не проводили, ограничившись письменным протоколом. Протокол ведется с целью передать суду и присяжным то, что сказала ответчица, верно? И вдруг вы выбрасываете свои записи! Нельзя ли узнать почему?

— На основании записей я составил полицейский отчет. Когда он был напечатан, надобность в записках отпала.

— Отпала?! Но что точнее отражает сказанное подозреваемым — записи, сделанные непосредственно во время допроса, или отчет, составленный несколькими днями позже? Ведь протоколы положено хранить, не так ли, инспектор? Почему вы молчите? Ваша честь, прошу обязать свидетеля ответить на мой вопрос.

Юки под столом стиснула кулаки: она не знала, что Конклин не сохранил свои записи. С другой стороны, копы из убойного отдела поступали так сплошь и рядом, хотя это и не поощрялось.

Судья Бендинджер неловко двинулся на сиденье и попросил Конклина ответить.

Тот неохотно произнес:

— Мои записи больше напоминали стенограмму, но…

— Но вы сочли возможным их выбросить? Что, во Дворце правосудия недостаточно места для хранения? На полках нет места для лишней папки?

— Ерунда!..

— Еще какая! — Дэвис оставила фразу висеть в мертвой тишине, царившей в зале суда. — Вы помните, куда выбросили эти записи? В мусорное ведро, из окна машины? Или вы сходили с ними в туалет?

— Ваша честь, — вмешалась Юки, — защита травит свидетеля!

— Отклоняется. Свидетель может отвечать, — кивнул судья Бендинджер.

— Я опустил листки в шредер, — сказал Конклин. Мышцы шеи напряглись, натянув белый воротник рубашки.

— Пожалуйста, объясните присяжным, почему вы опустили записи в шредер.

Юки видела, как сверкнули глаза Конклина.

— Мы нарочно избавляемся от записей, чтобы сомнительные адвокатишки вроде вас не искажали факты! — не удержался он.

Юки смотрела на Конклина расширенными глазами, впервые видя его таким. Дэвис добилась, чтобы он прилюдно потерял самообладание.

— Вы вот так же вели себя, инспектор Конклин, когда допрашивали мою клиентку? Вы не способны владеть собой?

— Возражение, ваша честь! — сказала Юки.

— На каком основании?

— Адвокат подсудимой не вполне корректен.

Бендинджер не смог подавить смешок.

— Отклоняется. Не нарушайте порядок, мисс Кастеллано.

Дэвис улыбалась, глядя на Конклина, по-прежнему упираясь рукой о бедро.

— Последний вопрос, инспектор. Сколько еще важных улик, способных реабилитировать мою клиентку, вы спустили в шредер?

ГЛАВА 40

Все еще взвинченная проведенным Дэвис перекрестным допросом Конклина и напряжением целого дня, Юки вышла из Дворца правосудия через второй выход, за несколько кварталов от нужной ей дороги, и шла, просматривая на ходу блэкберри.

Она стерла сообщения, записала кое-что для завтрашнего дня и отправила имейл Рыжему Псу, который уже сидел в домашнем офисе и запрашивал ее отчет. На дневную парковку Юки вошла опять-таки не через главный вход и уже открыла дверцу коричнево-серого седана «акура», когда кто-то ее окликнул.

Юки резко обернулась, оглядывая людную парковку. Поперек движения на Брайант-стрит к ней широкими шагами спешил Джейсон Твилли, крича:

— Юки, подождите минутку!

Юки села в машину, отложила портфель на пассажирское сиденье и повернулась к подбегающей суперакуле пера.

Все-таки он очень хорош собой, думала Юки, глядя, как Твилли лавирует между машинами на переполненной парковке. Ей нравилось в Твилли все: стрижка, очки «Оливер Пиплс», темные глаза, глядевшие собеседнику в душу. Сегодня Твилли облачился в прекрасную голубую рубашку и отлично сидящий серый костюм с подчеркнуто простым брючным ремнем от «Эрмес», стоившим, должно быть, не менее семисот долларов.

Твилли подбежал к седану, стоявшему с открытой дверью, нисколько не запыхавшись.

— Здравствуйте, Джейсон. Что случилось?

— Ничего, — ответил он, глядя ей в глаза. — Только хотел сказать, что вы сегодня отлично справились.

— Спасибо.

— Я серьезно. Вы самостоятельны и очень умно поступаете с прессой. Дэвис на лестнице устроила настоящую кампанию, а вы…

— Защите приходится накручивать прессу. А моя задача — доказать виновность Джуни Мун, и это произойдет не на ступенях Дворца правосудия.

Твилли кивнул в знак согласия.

— Знаете, я подслушал разговор в коридоре: говорят, Джуни Мун чуть ли не умственно отсталая, ай-кью ниже среднего.

— У меня иное впечатление. — Юки гадала, куда гнет Твилли и что ему нужно. Или это полгода работы в окружной прокуратуре сделали ее циничной?

Твилли поставил портфель на асфальт, вынул из нагрудного кармана мягкий кожаный футляр для очков, достал квадратик замши и осторожно принялся протирать свои «Оливер Пиплс».

— Я думаю, приглашенный Дэвис эксперт-психиатр скажет присяжным, что Джуни глупа и внушаема и брутальные копы могли заставить ее сказать что угодно.

— Спасибо за предупреждение, Джейсон.

— Не за что. Слушайте, Юки, — Твилли вновь водрузил очки на нос, — я мечтаю получше познакомиться… с вашим замечательным интеллектом. Не согласитесь ли вы со мной поужинать? Прошу вас!

Юки переступила в узких туфельках с острыми носами и подумала о долгожданном холодном пиве, ожидающем ее дома вместе с завалами работы.

— Не обижайтесь, Джейсон, но, когда веду дело, я люблю вечером побыть одна. Мне нужно разобраться в своих мыслях…

— Юки, но есть вам все-таки надо, так позвольте же угостить вас роскошным ужином! Икра, лобстеры, французское шампанское. В любом ресторане по вашему выбору. К восьми вы будете дома. О работе говорить не будем, только романтика. — Твилли пустил в ход свою широкую асимметричную улыбку.

Он был неотразим и знал это.

При виде такого мастерского владения искусством соблазнять Юки засмеялась Твилли в лицо, а затем, к своему удивлению, сказала «да».

ГЛАВА 41

В своем просторном особняке в Кау-Холлоу Стивен Мичем и Сэнди, его жена, смотрели документальный сериал «48 часов», когда в дверь позвонили.

— Мы кого-нибудь ждем? — спросил Стив.

— Нет, конечно, — отозвалась Сэнди, сразу подумав о сопливых агитаторах — шла острая предвыборная борьба кандидатов в школьный комитет, и отпила еще вина. — Если не отвечать, они уйдут.

— Пожалуй, надо насовать им по ребрам, чтобы вычеркнули нас из своих списков. — Мичем сделал финт перед воображаемым противником и, тыча кулаками в воздух, одновременно нащупывал босыми ногами мокасины.

Он подошел к двери и посмотрел через полукруглое стекло. На крыльце стояли два красивых подростка, ровесники его Скотта.

Что это еще за шутки?

Парень потяжелее был в персикового цвета футболке и камуфляжном жилете. Длинные темные волосы падали на воротник. Не похож на республиканца и явно не «свидетель Иеговы». Другой мальчишка был одет традиционно, в твидовый клетчатый пиджак поверх лавандовой рубашки поло, волосы стриженые, но с длинной челкой, как у ученика дорогой частной школы. В руках незваные гости держали неоткупоренные бутылки спиртного.

Мичем выключил сигнализацию и приоткрыл дверь:

— Чем могу помочь, молодые люди?

— Меня зовут Ястреб, мистер Мичем, — заявил тот, что в спортивной куртке. — А это Голубь. Это члены братства дали нам такие имена, — извиняющимся тоном сказал он. — Мы приятели Скотти, хотим вступить в «Альфа-дельта-фи».

— Странно, а Скотти не звонил…

— Но, сэр, он не знает, что мы здесь. Все должно остаться тайной.

— Стало быть, в студенческий клуб собрались? — Мичем с приятным чувством вспомнил молодость и университетское братство. — И когда посвящение?

— На следующей неделе, сэр, — сказал Голубь. — Если мы пройдем испытание. Мы должны выспросить у вас о Скотти такие тайны, которых больше никто о нем не знает, и добыть его детскую фотографию, желательно голенького младенца…

Мичем рассмеялся:

— Ладно-ладно, входите. — Он распахнул дверь своего просторного дома с великолепным видом на залив. — Дорогая, у нас гости! — громко сказал он, идя через холл. — Ястреб в честь Итана Хоука?[32] Или просто вариации на птичью тему?

Поблагодарив, Мичем принял у парней бутылки, открыл инкрустированный деревянный поставец в гостиной и достал бокалы. Мальчики тем временем представились миссис Мичем, которая сказала:

— Очень любезно с вашей стороны прийти с подарками, но, право же, в этом не было необходимости.

— «Куантро», — сказал Мичем, разливая ликер из бутылки и подавая бокалы.

Вообще-то Мичем в очередной раз бросал пить, но порядком набравшаяся Сэнди раскрутила бокал, отпила ликера и сказала:

— Медвежонок, покажи мальчикам комнату Скотти, а я достану альбом с фотографиями.

— Я останусь с вами, миссис Мичем, — сказал Голубь. — Помогу выбрать снимок.

Сэнди увлеченно листала фотоальбом, держа его на коленях, когда тень Голубя заслонила ей свет. Подняв голову, женщина не поверила своим глазам. После выпитого перед ней все расплывалось, но через секунду Сэнди все же осознала реальность происходящего. Голубь стоял, направив на нее пистолет.

Она судорожно вздохнула, но Голубь приложил палец к губам:

— Не надо кричать, Сэнди. Делайте то, что я скажу, и все будет хорошо.

ГЛАВА 42

— Это уже не смешно. — Стив Мичем вздрогнул, когда ствол пистолета Ястреба ощутимо ткнулся ему меж лопаток.

— Встаньте-ка рядом со своей женой, мистер Эм, — сказал Ястреб. — Устроим охоту на мусор, знаете? Мы вам ничего не сделаем, если вы нас, конечно, не вынудите.

Мичем подошел к жене, переводя взгляд с одного пистолета на другой и думая о собственном оружии, завернутом в полотенце и лежавшем на верху платяного шкафа. Он взглянул в лицо трезвеющей на глазах Сэнди, которая мучительно пыталась понять, что происходит.

Хотел бы он и сам это знать.

Мичем обернулся к Голубю:

— Это ведь все проказы ради вступления в студенческое братство, верно, парни?

— Да, сэр, — сказал Ястреб у него за спиной. — Мне нужно, чтобы вы оба легли на пол лицом вниз.

— Я не стану этого делать, идиот! — возмутилась Сэнди, обернувшись как ужаленная. В ее глазах вспыхнула ярость. — Сейчас же убирайтесь отсюда и скажите Скотти, чтобы сегодня же позвонил хоть посреди ночи…

Голубь зашел Сэнди за спину, невысоко замахнулся и ударил ее по затылку рукояткой пистолета. Сэнди взвыла и упала на колени, скорчившись и прикрыв голову руками. Стивен увидел, как между пальцами у нее сочится кровь, и шагнул к жене, но леденящие металлические щелчки взводимых курков заставили его остановиться.

Стивен уже не мог сдерживать безмолвный ужас, затоплявший его душу. Мальчишки намерены их убить, если только каким-то образом удастся…

— Я не хочу стрелять в вас, леди, — сказал Голубь. — Раз уже упали, так ложитесь. И ты, приятель, за компанию. И поживее.

Стивен опустился на колени.

— Хорошо, мы сделаем, что вы скажете. Берите все, — взмолился он. — Все, что у нас есть, только не убивайте!

— Другое дело, — похвалил Голубь, ногой толкнув Сэнди на пол. Сам Мичем уже лежал лицом вниз на персидском ковре. — Руки за спину, будьте так добры. — Голубь вынул из кармана брюк катушку с рыболовной леской и туго обмотал нить из моноволокна вокруг запястий хозяев. Затем стянул с них обувь, снял с Сэнди носки и начал наматывать леску вокруг щиколоток Стивена Мичема. — Я вам кое-что скажу. Вообще-то мы не какие-нибудь из студенческого братства вроде Скотти вашего. — Он одним движением стянул с Сэнди до колен домашние брюки и трусы. Женщина взвизгнула.

— Где ваш сейф, мистер Эм? И какой там шифр? — спросил Ястреб.

— У нас нет сейфа.

— Ястреб, иди наверх, — сказал Голубь. — А я тут составлю компанию даме.

Он игриво шлепнул Сэнди по ягодицам.

Мичем закричал:

— Деньги в ящике для сигар на моем комоде! Забирайте все!

Голубь поставил громкость телевизора на максимум, скатал носки Сэнди и сунул Мичемам в рот шерстяные кляпы. Сэнди всхлипывала и уворачивалась, и он снова шлепнул ее по ягодицам, на этот раз почти нежно. Затем нехотя обмотал леской и ее щиколотки. Закончив, Голубь отбил горлышко второй бутылки «Куантро» о каминную полку и плеснул ликер на стопку газет возле мягкого кресла, в корзинку с клубками шерсти, оросил волосы и одежду Мичемов. Стивен Мичем снова закричал, давясь кляпом.

— Я бы этого не делал, — укоризненно произнес Голубь. — Вы рискуете захлебнуться собственной рвотой. А это будет гадостно, чувак.

Ястреб спустился в гостиную с сигарой во рту, помахивая бугристым узлом из наволочки.

— Добыча! — сказал он с довольной ухмылкой. — В сигарном ящике почти пять косых, а вот и книга.

Нагнувшись над полуобнаженной Сэнди Мичем, стонавшей у его ног, Голубь скрутил с ее пальцев кольца с бриллиантами и крикнул в ухо Стивену Мичему:

— Что любят повторять такие, как вы? Хорошо жить — лучшая месть? Ну так наслаждайтесь своей местью. Спасибо за бабло.

— Ну, ты готов? — спросил Ястреб.

Голубь что-то написал в книге и закрыл ручку колпачком.

— Veni, vidi, vici, чувак, — сказал он, зажигая спички и бросая их туда, где темнел разлитый «Куантро».

Загудело пламя.

Яркие языки заплясали по комнате. Густо повалил дым, и Мичемы уже не увидели, как двое юношей помахали им на прощание и вышли из дома.

ГЛАВА 43

Запах горелой плоти мы почувствовали еще до того, как переступили порог дымящихся развалин дома Мичемов в Кау-Холлоу. Бывший архитектурный шедевр превратился в склеп.

Из темноты появился эксперт по поджогам Чак Ханни, как никогда уставший и мрачный.

— Второй выезд за сегодня, — пояснил он.

— Первый тоже на поджог? — спросил Конклин.

— Нет, взрыв в метамфетаминовой лаборатории. Взрывной волной жертву выбросило из дома и влепило в ее же собственный пикап. — Чак покачал головой. — А вот здесь в точности повторился пожар у Малоунов.

Мы пошли за Ханни туда, где до пожара у Мичемов была гостиная. Я представила, как комната выглядела раньше: сводчатый потолок, огромный камин, а над ним зеркало. Теперь здесь сплошь почерневшая от дыма позолота и закопченный мрамор. Тела лежали рядом, в воде, которой был залит дом, лицами вниз, со скрюченными пальцами — результат укорочения сухожилий при горении.

— Даже если они были связаны, веревки сгорели, — нагнулся Ханни над трупами. — Искать отпечатки нет смысла. Может, завтра, при дневном свете… А вот это я нашел на кухонном столе. — Ханни протянул Конклину книгу.

Я успела прочитать название: «История яхтенного спорта».

— Там надпись, Рич. На латыни.

Конклин резко открыл книгу на титульном листе и прочитал вслух:

— «Radix omnium malorum est cupiditas».

— Что это значит? — спросил Чак.

— Что-то вроде «Плохое — это любовь», — пробормотал Конклин. — Точно не знаю. Черт, я латынь в десятом классе учил!

— А мы что, не закончили? — спросила Клэр, входя в комнату с двумя помощниками в арьергарде. — Что у нас здесь? — Она подошла к телам и перевернула меньшее. Изо рта жертвы с протяжным «па-а-а-а-а-а» вышел воздух. — Смотри! — Клэр указала Чаку на бутылку из-под ликера, лежавшую под телом.

Рукой в перчатке Ханни осторожно поднял находку.

— Может, у нас наконец все-таки будут отпечатки, — пробурчал он.

Мы с Конклином оставили Клэр и Ханни осматривать трупы и вышли на улицу. Полицейский показал на красивую женщину, стоявшую впереди заметно поредевшей толпы у газона.

— Она нас вызвала. Зовут Дебра Курц, живет напротив, через улицу.

Курц было под пятьдесят. Миниатюрная, очень худощавая, не иначе анорексичка, в черном облегающем спортивном костюме. На щеках потеки туши — видимо, плакала. Я назвалась, представила Конклина и спросила Курц, знала ли она покойных.

— Стив и Сэнди Мичем — мои близкие друзья. Я сразу позвонила в «девятьсот одиннадцать», когда увидела пожар, но, о Боже, было уже слишком поздно!

— А давайте проедем с нами в отделение? — предложила я. — Нам нужно как можно больше узнать о ваших друзьях.

ГЛАВА 44

Дебра Курц пила вчерашний кофе в самом маленьком и чистом из наших кабинетов для допроса.

— Мичемы были лучшей парой в мире, — плача, сказала она.

— Не было ли у кого причины желать им зла? — спросила я.

— Пойду схожу к автомату. — Конклин встал. — Вам что-нибудь еще принести, мисс Курц?

Она покачала головой.

Когда Конклин ушел, Дебра перегнулась через стол и вполголоса рассказала мне о том, что Сэнди пила и у обоих супругов случались интрижки на стороне.

— Вряд ли это важно, но на всякий случай вы об этом знайте.

Курц сказала, что у Мичемов двое детей — девятнадцатилетний Скотт, студент колледжа, и старшая Ребекка, уже замужем, живет в Филадельфии. Давясь рыданиями, Курц согнулась, словно ее ударили под ложечку или терзали угрызения совести.

— Вы ничего не хотите добавить, Дебра? У вас со Стивеном Мичемом был роман?

— Да, — тихо сказала она. — Был.

Курц говорила, поглядывая на дверь, словно торопилась закончить, пока Конклин не вернулся.

— Я ненавидела себя за то, что обманываю Сэнди. Трудно объяснить, но я любила ее не меньше, чем Стива.

Я поставила перед Курц коробку бумажных салфеток, когда вошел Конклин с компьютерной распечаткой в руке.

— А у вас, оказывается, есть приводы, мисс Курц. — Конклин выдвинул стул из-под стола. — Признаться, я удивлен.

— Тогда я была вне себя от горя. — Серые глаза Дебры снова наполнились слезами. — Я никому не причинила вреда, кроме себя.

Конклин пододвинул мне листки.

— Арестовывались за кражу со взломом?

— Меня подбил бойфренд, а я, идиотка, пошла у него на поводу. Но меня же оправдали!

— Вас не оправдали, — поправил Конклин. — Вам дали условный срок. Должно быть, вы пошли на сделку, дав показания против вашего бойфренда, я прав? А в вашем деле значится еще и поджог.

— Но тогда умер Рэнди, мой муж. Я готова была вырвать из груди собственное сердце. — Курц ударила себя в грудь кулаком. — Я подожгла наш дом, ища способ понять, что чувствую после его ухода. Оказалось, бездонную печаль!

Я буквально отвалилась на спинку стула. У меня даже приоткрылся рот. Дебра Курц сразу отреагировала на мою шокированную мину.

— Я же была в собственном доме! — закричала она. — Я потом даже в страховую компанию не обращалась за возмещением! Я навредила только себе, вы понимаете? Я навредила только себе!

— Стивен Мичем разорвал с вами отношения?

— Да, но это было несколько недель назад и по взаимному согласию.

— А это не вывело вас из равновесия? — поинтересовался Конклин. — Вы не ощутили немножко бездонной печали?

— Нет-нет, что бы вы ни думали, я не поджигала дом Мичемов. Я этого не делала. Не делала.

Мы спросили Дебру Курц, где она находилась, когда погибли Малоуны, и бывала ли она в Пало-Альто. У нее оказалось алиби. Мы все записали. В целом Дебра производила впечатление особы со жгучим желанием разрушения и саморазрушения.

А вот у нас в целом ничего не складывалось. Было уже полшестого утра.

— У вас запланированы какие-нибудь поездки, Дебра? — обходительно спросил Конклин.

Женщина покачала головой:

— Нет.

— Хорошо. Пожалуйста, не уезжайте из города, не предупредив нас.

ГЛАВА 45

Джо еще спал, когда я забралась в постель, мягко сдвинув Марту в сторону, и прижалась к спине моего мужчины, втайне желая его разбудить и рассказать, что не дает мне покоя. Джо повернулся, притянул меня к себе и зарылся носом в мои пахнущие дымом волосы.

— Ты что, по барам шаталась, Блонди?

— Пожар в жилом доме. Два трупа.

— Как у Малоунов?

— В точности как у Малоунов.

Забросив руку ему на плечо, я уткнулась лицом в ямку в основании шеи, громко выдохнув.

— Поговори со мной, любимая, — сказал Джо.

О, то, что надо!

— Это все Дебра Курц, — начала я. Марта снова забралась на кровать, покрутилась и улеглась мне на ноги, придавив меня к матрацу. — Она проживает напротив погибших и вызвала пожарных.

— Так часто делают поджигатели.

— Вот! С ее слов, она встала ночью попить водички, увидела пламя, вызвала пожарных и выбежала на улицу, где уже собралась толпа зевак.

— Вы там ее и застали, когда приехали?

— Да, она несколько часов простояла у газона. Говорит, погибшая, Сэнди Мичем, была ее лучшей подругой, а с ее мужем эта Дебра спала…

— Интересное отношение к лучшей подруге.

Я не сдержала смешок.

— Спала с мужем лучшей подруги, пока он ее не бросил. У Дебры Курц есть ключ от дома погибших и неоднократные приводы в полицию. Старый арест за кражу со взломом и — угадай, что еще? Поджог!

— Ха! Так она стреляный воробей! И что, опытная преступница подожгла дом и стояла в ожидании, пока ее заметут?

— Меня это тоже смущает, Джо. Слишком много всего — тут тебе и средство, и мотив, и возможность, и характер такой, что «По злобе с ней и аду не сравниться»,[33] плюс старый поджог в активе, который нельзя сбрасывать со счетов.

— Она показалась тебе убийцей?

— Она показалась мне жалкой нарциссисткой, которая всячески привлекает к себе внимание.

— Ты ее правильно разгадала.

Я поцеловала Джо. Затем я поцеловала его еще и еще, наслаждаясь ощущением небритой щеки под моими губами, рта, приникшего к моему, и самим присутствием Джо, большого, теплого, в моей постели.

— Не начинай того, что не закончишь из-за усталости, Блонди, — проворчал он.

Я снова засмеялась и крепко обняла его.

— Курц настаивает, что не делала этого, и я думаю… — Мыслями я вдруг вернулась к телам, лежавшим в почерневшей от сажи воде.

— Что ты думаешь? — потеребил меня Джо.

— Я думаю, либо она подожгла дом в припадке саморазрушения, желая, чтобы ее поймали, либо она подожгла дом, но не хотела, чтобы ее друзья погибли, либо…

— На самом деле ты считаешь, что Курц этого не делала, потому что она с приветом?

— Вот именно, — сказала я любимому мужчине. — Вот… и… менно…

Когда я проснулась, крепко обнимая Марту, Джо уже ушел на работу, а я опоздала на встречу с Джейкоби.

ГЛАВА 46

После работы я встретилась с Клэр в ее машине. Я переложила галоши, фонарик, набор для осмотра места преступления, огромный пакет картофельных чипсов и три карты на заднее сиденье и села в «патфайндер».

— Ричи получил перевод латинской фразы из книги о яхтенном спорте, — сказала я.

— Да? И что там пишут? — Клэр вытянула до отказа ремень безопасности и опоясала им свой живот.

Я тоже пристегнулась.

— Приблизительный перевод: «Деньги — корень всякого зла». Хотелось бы мне добраться до сосунка, который это написал, и показать ему скрюченных и обгоревших жертв у тебя на столе. Чтоб увидел, как выглядит настоящее зло.

— Это точно, — проворчала Клэр и вывела машину на Брайант-лейн. До «Сьюзи» было почти две мили, но Клэр словно участвовала в «Дейтоне-500».[34] Она резко вывернула руль, обогнав какого-то еле ползущего разиню, и нажала на газ. — Ты сказала «сосунка». Значит, Дебру Курц ты не подозреваешь?

— У нее алиби, — процедила я сквозь зубы, схватившись за приборную панель, когда Клэр пролетела на желтый свет. — Причем на время пожаров у Малоунов и Джаблонски в Пало-Альто — тоже.

— Хм. Ну, тогда слушай про два отчетливых отпечатка на той бутылке. Один принадлежит Стивену Мичему, по другому в базе совпадений нет. Но у меня все же кое-что есть для тебя, подруга. У Сэнди Мичем отчетливая вмятина на черепе сзади, нанесенная тупым орудием. Возможно, ударили рукояткой пистолета.

Я подумала, что убийца постепенно становится все более жестоким, и посетовала, что опрос соседей ничего не дал. Клэр рассказала мне о результатах анализа крови: Сэнди Мичем незадолго до смерти пила спиртное, а смерть обоих супругов наступила в результате отравления продуктами горения.

Все это было, конечно,интересно, но ни черта не прибавляло к тому, что мы уже знали, о чем я и сообщила Клэр, когда она припарковалась на месте для инвалидов перед кафе «Сьюзи».

В ответ на мой тяжелый взгляд подруга пояснила:

— Я самый настоящий инвалид, Линдс: за беременность пятьдесят фунтов набрала. Я и квартал пройти не могу без того, чтобы не начать задыхаться.

— Я не собираюсь штрафовать тебя за это, Пушинка, но вот скоростной рекорд, который ты побила в деловом районе…

Клэр поцеловала меня в щеку, когда я помогла ей выйти из авто.

— Мне нравится, что ты обо мне волнуешься!

— М-да, толку-то… — Я обняла подругу и галантно распахнула перед ней дверь кафе.

Пробившись через плотную толпу у бара, мы прошли во второй зал. На уши давила пульсирующая песня Боба Марли в «металлической» аранжировке, ноздри щекотал божественный аромат жареной курицы с карри.

Синди и Юки нас уже ждали. Лоррейн пододвинула стул для Клэр, бросила на стол ламинированные меню, которые мы знали наизусть, и приняла заказ на графин вина и минеральную воду для Клэр.

Синди возбужденно повторяла:

— Юки, скажи, скажи им!

И Юки с неохотой поделилась новостями.

— Да ничего особенного… Ну ладно, у меня было свидание с Джейсоном Твилли.

— И на свидании ты тщательно следила за языком, — строгим тоном подхватила Синди. — Он же репортер!

— Мы вообще не говорили о процессе, — засмеялась Юки. — Мы ужинали. Очень хороший ужин и без всяких поцелуев, так что не распаляйтесь, девочки.

— Прикольно было?.. А когда следующее свидание?

— Ну, если он пригласит, я пойду.

— Господи, первое свидание за сколько, за год? А ты такая спокойная, невозмутимая…

— Не за год, — поправила меня Юки, — а за шестнадцать месяцев, но это пустяки. За что пьем?

— За Руби Роуз! — Клэр подняла бокал с минералкой.

— За кого? — в один голос переспросили мы.

— За Руби Роуз. — Клэр нежно похлопала себя по животу. — Это мы с Эдмундом дочку так решили назвать.

ГЛАВА 47

Когда я приехала к себе, солнце уже касалось горизонта, заливая оранжевым светом капот патрульной машины, припаркованной у моего дома.

Я нагнулась к открытому окну:

— Здрасте. Что случилось?

— Пара минут есть?

— Ну, пара есть.

Рич открыл дверцу, выставил по одной на асфальт свои длинные ноги и пошел к моему крыльцу, где и уселся. Я присела рядом. Мне не понравилось выражение лица напарника, когда он открыл пачку сигарет и предложил мне угоститься.

— Ты же не куришь, — удивилась я.

— Ненадолго вспомнил старую привычку.

Я сама бросала курить раз или два, и сразу ощутила тягу вожделенного ритуала, когда вспыхнула спичка, заалел кончик сигареты и Рич выдохнул длинную серую струю в вечернее небо.

— Келли Малоун каждый день звонит, и я отвечаю — пока ничего. Сегодня пришлось сказать ей о Мичемах.

Я сочувственно промычала что-то.

— Говорит, потеряла сон, все думает, как погибли ее родители. Плачет все время.

Рич закашлялся и махнул рукой, не в силах продолжать. Я понимала, каким беспомощным он себя чувствует. Смерть Малоунов стала очередным эпизодом серии убийств, а у нас не было вообще ничего.

— В чем-нибудь он проколется, Ричи. Рано или поздно они всегда делают ошибки. Расследование ведем не мы одни. Клэр, Ханни…

— Тебе нравится Ханни?

— Конечно. А тебе что, нет?

Конклин пожал плечами.

— Почему он знает так много и одновременно так мало?

— Он, как и мы, тоже бродит по колено в грязи и пытается отыскать смысл в бессмыслице.

— Хорошо сказано — по колено в грязи. Мы тут в грязи барахтаемся, а убийца смеется. Зато я умный, банальные латинизмы перевожу, лишний козырь…

Я засмеялась вместе с Ричем, который шутками вытаскивал себя из депрессии, как Мюнхгаузен за волосы из болота, и увидела медленно ехавший черный седан. Водитель явно искал свободное место. Это был Джо.

— Рич, оставайся, я вас познакомлю. Джо о тебе немало наслышан.

— Ох, давай не сегодня, Линдс. — Рич встал и растер окурок по асфальту. — В другой раз. Все, до утра.

Седан остановился. Машина Ричи выехала на дорогу, и Джо занял освободившееся место.

ГЛАВА 48

— Ты ею вообще пользуешься? — Джо указал на плиту.

— Конечно.

— Да? А это что? — Он вынул из духовки кусок упаковки из пенополистирола и руководство пользователя.

— Но конфорки-то я включаю, — не уступала я.

Джо, посмеиваясь, покачал головой, спросил, смогу ли я открыть вино, и начал крошить салат. Я ответила, что, пожалуй, справлюсь, откупорила шардоне, потом мелко нарвала салат ромен в красивую миску дутого стекла, которую подставил Джо, и порезала помидор. Я дотянулась через Джо до оливкового масла и специй, попутно похлопав его по упругому заду, уселась на табурет у кухонного стола и сбросила туфли.

Попивая вино под негромко звучавшие песни Фила Коллинза, я слушала Джо, говорившего о трех заказчиках, которых он нашел для своей консалтинговой фирмы по оценке готовности к чрезвычайным ситуациям, и о близящейся встрече с губернатором. Джо просто сиял, а я радовалась, что свою просторную современную квартиру он использует как офис, а живет у меня.

А квартира у меня, должна сказать, не рядовая: четыре тесные, но уютные комнаты на третьем этаже викторианского таунхауса, да еще в гостиной на западной стене балкон с видом на кусочек залива, который постепенно становится нашим кусочком залива.

Я наполнила бокал Джо, наблюдая, как он фарширует крабовым мясом две тилапии и ставит сковородку в духовку. Вымыв руки, мой красавец мужчина повернулся ко мне:

— Рыба будет готова минут через сорок пять. Хочешь выйти посмотреть на закат?

— Не особенно.

Поставив бокал, я зацепила ногой Джо за талию и притянула к себе, заговорщически улыбнувшись при виде того, как мое предложение более интересно провести время вызвало ответный огонек в его голубых глазах. Он прижал меня к себе, подхватил под ягодицы, поднял и понес по коридору, театрально ворча:

— Блонди, ну ты и весишь!

Я засмеялась и прикусила его ухо.

— Стареешь. Раньше тридцать фунтов для тебя были не тяжесть.

— Вот я и говорю — легкая как перышко.

Он мягко бросил меня на кровать, забрался на постель, взял мое лицо своими большими ладонями и поцеловал так, что я застонала и обняла его за шею. Джо совершил почти невозможное: стянул рубашку, одновременно целуя меня, стащил с меня брюки и дотянулся ногой до двери, захлопнув ее, чтобы не делать Марту свидетельницей наших интимных моментов.

— Ты просто классный, — засмеялась я.

— Ты еще ничего не видела, куколка, — заурчал мой любимый.

Вскоре мы лежали обнаженные, разгоряченные, влажные, переплетя руки и ноги. Но когда мы, тяжело дыша, вместе поднимались к вершине экстаза, у меня из головы не шел образ другого мужчины.

Я всячески его прогоняла, потому что сейчас он был лишним.

Этот мужчина был Ричи.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ НА ЧИСТОМ СЛИВОЧНОМ МАСЛЕ

ГЛАВА 49

Джейсон Твилли сидел в первом ряду зала суда номер 2С, прямо за бесплотной Джуни Мун, и делал пометки в блокноте. На вопросы Юки Кастеллано отвечал Коннор Хьюм Кэмпион. Твилли отметил, как сильно сдал бывший губернатор после исчезновения сына — осунулся и сгорбился, словно смерть Майкла убивала и его.

Глядя на губернатора и Юки, Твилли вдруг понял, что прежняя концепция романа его не устраивает: в голове стремительно возникало новое построение сюжета. Юки, защитница Майкла Кэмпиона, темная лошадка: энергичная, проницательная, подкупающая своей искренностью и в то же время расчетливая, вот как сейчас, когда она использует известность и глубочайшую скорбь бывшего губернатора, чтобы тронуть присяжных и добавить работы адвокатессе.

Твилли решил, что начнет книгу со вступительной речи Юки, затем перенесет действие в прошлое, коснувшись трогательных моментов жизни мальчика, о которых рассказывает губернатор, и снова вернется в настоящее, где идет судебный процесс и допрашивают свидетелей. Он подробно опишет материнскую манеру защиты Дэвис, остановится на утрированно беззащитной Джуни Мун и завершит роман заключительным словом Юки. Вердикт, приговор, ура!

Твилли приготовился внимательно слушать губернатора.

— Майк родился с нарушением сердечной проводимости, — говорил суду Кэмпион. — Он жил на лекарствах и мог умереть в любой момент.

Юки тихо спросила:

— А Майкл знал, что ему уготована короткая жизнь?

— Майки хотел жить. Он все повторял: «Я хочу жить, пап. У меня такие планы…» Он знал, что должен быть осторожен. Майк понимал — чем дольше он проживет, тем больше шансов…

Кэмпион не договорил: у него напряглась шея, и глаза увлажнились.

— Мистер Кэмпион, Майкл делился с вами своими планами?

— О да, — улыбнулся отец. — Он готовился к ближайшему чемпионату мира по компьютерным шахматам. Еще он начал писать книгу о том, что такое жить с потенциально смертельной болезнью… Он хотел, чтобы люди поняли… Еще он хотел когда-нибудь жениться… — Кэмпион покачал головой и повернулся к присяжным: — Он был такой замечательный мальчик… Все видели фотографии, читали интервью. Все говорили, что улыбка Майкла способна рассеять тьму, понимали, какой он храбрый, но не все знали, какая добрая у него душа, как он умеет сочувствовать…

Твилли заметил, как напряглась Диана Дэвис, сморщив лицо, но не посмела указать на уклонение от темы, когда бывший губернатор изливал разъедавшую его боль от потери сына.

Кэмпион всем корпусом развернулся к ответчице и обратился к ней, печально, но без неприязни:

— Если б только я мог оказаться рядом, когда Майкл умирал. Если бы я только мог обнять его и утешить… Как бы я хотел, чтобы в ту минуту он был со мной, а не с вами…

ГЛАВА 50

— Обвинение вызывает мистера Трэвиса Кука, — объявила Юки.

Головы повернулись к дверям. В зал суда вошел юноша лет восемнадцати в сером блейзере частной школы с гербом на нагрудном кармане.

Густые вихры Кука, казалось, были расчесаны пятерней, а не гребешком, ботинки не знали, как выглядит сапожная щетка. Парень смущенно поклялся говорить правду и ничего, кроме правды, после чего поднялся на место свидетеля.

Поздоровавшись, Юки спросила:

— Откуда вы знали Майкла Кэмпиона?

— Мы вместе учимся в Ньюкирке.

— А когда вы познакомились с Майклом?

— На первом курсе, но сдружились мы только за последний год.

— Как вы считаете, кто проявил желание подружиться теснее?

— Ну, у Майкла вообще-то было не очень много друзей. — Трэвис Кук на секунду поглядел Юки в глаза, но сразу же опустил взгляд на свои ладони. — Его любили, но не сближались: он же не играл в футбол, не тусовался, и вообще у него было больное сердце.

— Но вам это не помешало стать с Майклом друзьями?

— А у меня самого астма в тяжелой форме.

— Как же это повлияло на вашу дружбу?

— Однажды ему стало плохо, и я к нему подошел. Мы поговорили, как фигово жить с такими болезнями, которые ни на день не отпускают.

— Это вы рассказали Майклу об ответчице, мисс Мун?

— Да.

— Трэвис, я понимаю, это несколько неудобно, но вы поклялись говорить только правду.

— Я помню.

— Что именно вы сказали Майклу о мисс Мун?

— Что я с ней был, — промямлил Кук.

— Пожалуйста, говорите громче, чтобы слышали присяжные, — попросила Юки.

Парень начал снова:

— Я сказал Майклу, что был с ней. У нас многие к ней ходили. Она классная девушка для тех, кто… Короче, она не вульгарная, ничего такого… — Трэвис вздохнул. — Она хорошо умеет… научить.

— Чему научить? — спросила Юки, поворачиваясь к присяжным. — Я не уверена, что правильно вас поняла.

— Ну, трахаться в первый раз. Не надо волноваться, что девушка о тебе подумает. Можно быть собой, получить удовольствие, заплатить и уйти.

— Понятно. Что сказал Майкл Кэмпион, услышав о мисс Мун?

— Сказал, что не хочет умереть девственником.

— Трэвис, вы видели Майкла накануне исчезновения?

— Я разговаривал с ним в очереди во время ленча.

— И как он вам показался?

— Счастливый такой ходил. Сказал, вечером у него свидание с Джуни.

— Благодарю вас, Трэвис. Свидетель ваш, — сказала Юки Диане Дэвис.

Сегодня костюм на Дэвис был синий, двубортный, с двумя рядами белых жемчужных пуговиц, на шею она тоже повесила тройную нитку жемчуга. Волны серебряных волос казались жесткими, почти острыми.

Адвокат встала, но не вышла из-за стола защиты.

— У меня только один вопрос, мистер Кук.

Мальчишка с готовностью уставился на нее.

— Вы видели, как Майкл Кэмпион входил в дом Джуни Мун?

— Нет, мэм.

— Вот и весь вопрос, ваша честь, — бросила Дэвис, садясь.

ГЛАВА 51

Таня Браун откровенно развлекалась, доставив Юки немало головной боли.

Принося присягу, мисс Браун улыбалась бейлифу и кокетливо отбрасывала пряди, крутясь в оранжевой тюремной робе словно в платье от Версаче. Таня Браун была третьей и последней из свидетельниц-заключенных, находившихся «на попечении системы» за торговлю наркотиками, проституцию или за то и другое сразу. Все они познакомились с Джуни Мун в окружной тюрьме, и хотя показания стукачей обычно оказывались сомнительными или бесполезными, Юки надеялась, что три практически идентичных заявления станут веским подтверждением признания Джуни Мун.

Юки спросила Таню Браун:

— Обвинение предлагало вам что-нибудь за ваши показания?

— Нет, мэм.

— Мы обещали вам перевод, сокращение срока, лучшее обращение или привилегии?

— Нет, мэм, вы сказали, что ничего мне не дадите. — Таня Браун поелозила задницей по стулу, налила себе стакан воды, улыбнулась судье и наконец успокоилась.

— Итак, мисс Браун, вы знаете ответчицу?

— Я бы не сказала, что знаю, но мы с ней ночевали в одной камере. В женской тюрьме.

— Мисс Мун говорила, за что ее арестовали?

— Да, в камере все по очереди рассказывают, кто за что.

— И что мисс Мун вам сказала?

— Говорила, что она типа гейша и у нее было свидание с Майклом Кэмпионом.

— Почему вы вдруг это запомнили?

— Да вы что, это же вау! Мы все стали спрашивать: «Ты занималась грязным делом с золотым мальчиком? И как это было?» Ну, понемногу вылезло наружу, что он умер у нее в постели, чуть ли не на ней.

— Так мисс Мун вам и сказала?

— Ага. Сказала, что у него было плохое сердце. Я тоже так попада́ла; правда, мой клиент был не богатенький мальчик, а вонючий старик, отдал концы на переднем сиденье своего «кадиллака», поэтому я просто дверь открыла и… Ой, извините.

— Мисс Браун, мисс Мун говорила, что делала, когда у мистера Кэмпиона начался сердечный приступ?

— Джуни разнюнилась. Сказала, что они с бойфрендом избавились от тела.

— А еще что-нибудь она говорила?

— Сказала, что Майкл был самый милый юноша, какой ей попадался, и как для него плохо умереть в счастливейшую ночь его жизни.

Юки поблагодарила Браун, стараясь не слишком сверлить ее взглядом, и передала свидетельницу Диане Дэвис.

Адвокат задала Тане Браун тот же вопрос, что и другим свидетельницам-заключенным:

— Мисс Мун каким-либо образом доказала вам, что была с так называемой жертвой? Описывала особые приметы на его теле, показывала сувениры — кольцо, записку, локон?

— А? В смысле, нет, мэм, ничего такого.

— Больше вопросов нет, — в очередной раз пренебрежительно бросила Дэвис.

ГЛАВА 52

Твилли позвонил Юки в офис и попросил поужинать с ним в «Баклажане», новом модном ресторане на Макалистер.

— У меня столько работы, — простонала Юки, но быстро сдалась: — Только не поздно. Ранний ужин, так и быть.

В шесть часов ресторан наполнился шумными театралами, решившими перекусить перед спектаклем, но Юки и Твилли сидели далеко от бара, здесь оказалось достаточно тихо и можно было поговорить. Колени Твилли задевали ее под столом, и Юки отнюдь не возражала.

— Это не адвокат, а самодельное взрывное устройство, — пожаловалась Юки, гоняя вилкой крохотных морских гребешков из залива. — Всякий раз взрывается мне в лицо.

— Игра Дэвис уже всем приелась, не беспокойтесь. Она, наверное, ночами не спит, вас боится.

Юки улыбнулась мужчине, с которым делила ужин:

— Все, хватит о работе.

И она попросила Твилли рассказать о его первом детективном романе, основанном на реальных событиях.

— Точно хотите знать? Разошлась всего пара сотен экземпляров.

— Неправда, не разошлась.

— Точно разошлась. Я их сам купил.

Юки расхохоталась, запрокинув голову, наконец оттаяв и с удовольствием сознавая, что все внимание Твилли принадлежит ей.

— Я написал эту книгу под псевдонимом, — сказал Твилли. — Поэтому, если будете меня гуглить, той неудачи в списке не значится.

— Учту. Так о чем была книга?

Твилли театрально вздохнул, но Юки видела, что он просто прогревает свой мотор, прежде чем завести историю, которую обожал пересказывать.

— О кантри-певице из Нашвилла, которая баловалась сочинительством. Джой Флинн, слыхали?

— Нет.

— Лет десять назад Джой Флинн записала пару песен и поднялась на вершины музыкальных чартов. «Абзац!» Знаете эту песню? Или «Северные небеса»? Нет? Ну ничего. Джой была замужем за плотником Люком Флинном, которого полюбила еще в школе. Они обзавелись четырьмя детьми, когда самим еще и двадцати пяти не было. Однажды поклонник принес Джой сотню роз в салун, где она выступала, и покорил ее сердце.

— Сотня роз… — мечтательно произнесла Юки.

Твилли улыбнулся.

— Джой закрутила роман с поклонником. Это продолжалось три недели, прежде чем Люк узнал и… воспротивился.

— Как именно воспротивился?

— Барабанил в ее дверь в «Мотеле номер шесть».

— Ого!

— Так закончился головокружительный роман Джой, за который Люк ее так и не простил. Спустя некоторое время Джой просекла, что муж замышляет ее убить.

— Каким образом?

— Как она узнала, или вас интересует способ убийства?

Юки снова рассмеялась.

— И то и другое. И еще я, пожалуй, съем шоколадного торта с кремом.

— Вы заслужили торт уже за то, как держались сегодня с губернатором. — Твилли тронул локоть Юки под голубой шелковой блузкой и задержал пальцы на несколько мгновений, прежде чем помахал официанту. Заказав десерт, он продолжил: — Через пять лет после интрижки Джой открывает кэш-память в компьютере Люка и видит, что он ищет в Интернете, как отравить человека.

— О Боже…

— Джой пишет лучшей подруге — если с ней что-нибудь случится, пусть полиция допросит ее супруга. Через десять дней Джой умирает. Токсикологический анализ показал цианид калия. Подруга передала письмо в полицию, и Люка Флинна арестовали по обвинению в убийстве.

— Совсем как Николь Симпсон, положившая полароидные снимки своих синяков в депозитный сейф сестры, на случай если О Джей Симпсон примется за старое.

— Вот именно! Я предложил написать об этом роман, получил крупный аванс под контракт на шестизначную сумму и взялся за Люка Флинна, который остужал свой темперамент в тюрьме в ожидании суда. Поверьте, такой еды, как эта, в Нашвилле возле тюряги нет.

— Доедайте. — Юки придвинула к нему оставшийся торт, примерно две трети.

— Вы точно больше не хотите? Тогда я с удовольствием. — И Твилли принялся за торт.

— Так что же случилось? — спросила Юки.

Официант положил на стол счет. Твилли положил сверху платиновую карту и сказал:

— Я подвезу вас до машины и расскажу по дороге.

— Подвезите уж сразу до дома. Должна же я хотя бы кофе вас угостить.

Твилли улыбнулся.

ГЛАВА 53

Джейсон Твилли расположился на коротеньком диване перед низким стеклянным столиком, на котором дымился кофе по-ирландски. Юки сидела в мягком кресле в шести футах от Твилли.

Юки думала, что Твилли очень хорош собой, а у нее так давно не было секса, что она уже забыла, как это делается. У Юки в гостях суперзвезда национального масштаба, который разобьет ей сердце, если она позволит. Но у нее нет времени на суперзвезд и тем более на разбитое сердце, поскольку с утра телефонная конференция с Паризи и окружной прокуратурой. Надо подготовиться к новому раунду процесса века и ложиться в кровать. В смысле, спать.

Твилли, разговорившийся, воодушевленный, добрался до кульминации своего рассказа.

— И вот когда письмо Джой Флинн было уже в окружной прокуратуре, выяснилось, что погибшая и со своей парикмахершей делилась опасениями насчет мужа.

— Я чуть жива, Джейсон, — призналась Юки. — Вы мне лучше сразу скажите, чем дело кончилось, потому что через десять минут я лягу спать, а вам придется уйти.

— Ну посидите со мной хоть эти десять минут.

Юки чувствовала, как колотится в груди сердце. Но она чувствовала и присутствие покойной матери — в мебели, в портрете на стене — и знала, что мама предпочла бы, чтобы дочь попрощалась с незнакомцем и выставила его под предлогом позднего времени.

Юки поднялась, подошла и села рядом с Твилли.

Он обнял Юки, привлек к себе и поцеловал. Она ответила на поцелуй, запустила пальцы в волосы Джейсона и вздрогнула от горячего желания, пронзившего тело, сама не поверив такой реакции! Но на втором поцелуе, когда Твилли повел рукой по ее груди, Юки отстранилась, задыхаясь, ощущая головокружение. Смятение быстро перегорело, обратившись в пепел уверенности.

Она к этому не готова. Слишком быстро.

Юки низко наклонила голову, избегая взгляда Твилли. Он протянул руку и заправил ей за ухо прядь блестящих тяжелых волос.

Затем как ни в чем не бывало продолжил:

— Судья постановил исключить письмо подруге как информацию из вторых рук, потому что ответчик Люк Флинн имел право на очную ставку с обвинителем.

— А обвинительница, к сожалению, была мертва.

— Но судья позволил принять во внимание показания парикмахерши. Адвокат Люка поднял шум, настаивал, что слова парикмахерши — тоже информация из вторых рук, однако свидетельство осталось и Люк получил приговор.

— Невероятно.

— Самое правильное слово! Адвокат Люка обратился в Верховный суд штата Теннеси, и восемь месяцев спустя приговор отменили. В настоящее время Люк Флинн живет в Луизиане с детьми и новой женой, делает кухни на заказ. Словно убийства Джой Флинн вообще не было.

— Дайте догадаюсь: дело заглохло, ничем не кончившись, и вы оказались перед выбором: либо сочинять, либо возвращать аванс, — сказала Юки, окончательно успокоившись.

— Точно. Я решился написать «Северные небеса», назвав роман в честь песни Джой, но книга провалилась. Зато «Малво» стал хитом, и «Кольца на ее пальцах», и новый роман, шокирующая история жизни и смерти Майкла Кэмпиона, рассказанная голосом чарующей, о Господи, Юки…

Джейсон притянул ее к себе и снова поцеловал, а когда она воспротивилась и сказала: «Нет, я так не могу», — крепче сжал в объятиях. Юки вскочила, оттолкнув его, и отошла за кофейный столик.

Лицо Твилли потемнело. Он был взбешен, и Юки понимала почему. Он угадал в ней желание, но либидо и в сравнение не шло с тем, как она теперь боялась Твилли.

— Извините, но я просто не… — начала Юки.

— Да не будь такой унылой мышью, покажи счастливую япошку,[35] — перебил Твилли. Его асимметричная улыбка стала натянутой, он встал, пошел к Юки, стоявшей посередине комнаты, и протянул к ней руку. Она попятилась.

Япошку? Он что, с ума сошел?

Решительно пройдя по бледно-зеленому ковру к входной двери, Юки открыла ее:

— Спокойной ночи, Джейсон.

Джейсон Твилли не двинулся с места.

— Да в чем дело?! — вскричал он. — Ты со мной флиртовала, пригласила к себе домой, а теперь на попятную? Знаешь что… — Он, шагнув к Юки, схватил ее за подбородок двумя пальцами и резко поднял ее лицо к себе.

— Я сказала — нет! — вырвалась Юки. — А теперь уходите, или я полицию вызову!

— Сука чокнутая, — процедил он и холодно улыбнулся, опустив руки.

У Юки сильно билось сердце, когда Твилли медленно вышел в коридор. Она с силой захлопнула за ним дверь, повернула замок и прислонилась к двери, пока не услышала, как открылись и закрылись дверцы лифта. Она подошла к окну. Твилли вышел из «Королевского герба» и сел в машину.

Завизжали покрышки, и черный «мерседес» пулей полетел к Джоунс-стрит.

ГЛАВА 54

Когда в ее доме арестовали маньяка-убийцу, Синди решила взять для охраны собаку. Питбули в Сан-Франциско запрещены, служебные собаки и комнатные моськи Синди не привлекали, поэтому поиски идеальной сторожевой собаки закончились в зоомагазине Сета на Шестой улице, то есть буквально за углом.

— Берите этого. Его зовут Попка Озабоченный, — сказал Сет. Озабоченным Попкой прозывался персиковый с белым молуккский какаду, родственник попугая из сериала Роберта Блейка «Баретта». Сам Попка на кинозвезду не походил. Он уныло сидел в углу клетки, выщипывая на груди перья, и поднимал голову, чтобы пронзительно заорать всякий раз, когда открывалась дверь магазина. — Он в депрессии, — пояснил Сет. — Ему нужен дом. Если кто-нибудь к вам проникнет, Попка сразу сообщит.

Переименованный в Персика, попка поселился у Синди, и его депрессия сразу закончилась. Очень довольный, он сидел на плече хозяйки, кусая карандаш и превращая его в мелкие опилки, и тихо бубнил себе под нос. Синди неделю или две привыкала к невнятному попугайскому бормотанию, пока не расслышала, что Персик повторяет: «Убить суку, убить суку, убить суку».

— Хочу супу, хочу супу, — отреагировала на это Синди, убежденная, что какаду можно перепрограммировать упорной тренировкой.

Сегодня Синди с Персиком работали дома. Сидя перед компьютером, она печатала в поисковике ключевые слова: «возгорания в жилых домах с жертвами», «пожары в жилых домах с человеческими жертвами в районе залива», «возгорания в жилых домах, причина неизвестна». Но всякий раз после нажатия ввода на экране появлялось слишком много информации.

Синди почесала попугая под шейкой, долила в чай горячей воды и вернулась к столу. Часы в нижнем углу экрана показывали 22:32, а она не продвинулась ни на шаг. Синди возобновила поиск, написав: «Возгорания в домах, богатые семьи».

— Персик, это нереально, — пожаловалась она, когда на экране появились десятки ссылок. — Тут два года читать!

Почти все ссылки вели к одному случаю — сгоревший четыре года назад дом в окрестностях Сан-Франциско. Просматривая статьи, Синди вспомнила ту историю. Жертвы, Эмиль и Розанна Кристиансен, погибли еще до того, как она начала работать в разделе криминальной хроники.

Эмиль Кристиансен был финансовым директором компании, выпускавшей офисную технику. Компанию выкупила компьютерная фирма, и Кристиансены в одночасье стали мультимиллионерами и переехали из города в лесной поселок на побережье. Согласно сообщениям в прессе, дом сгорел до фундамента до приезда пожарных, и Кристиансены погибли в огне.

Возгорание назвали несчастным случаем, но при составлении описи уцелевшего имущества сын Кристиансенов обнаружил пропажу коллекции монет своего отца, а также кольца с крупным изумрудом и браслета с сапфирами и бриллиантами, принадлежавших матери. Стоил браслет, кстати, пятьдесят тысяч долларов.

В конце последней статьи цитировали слова эксперта, работавшего на пожаре. Он заявил репортеру: «Свеча перевернулась, газеты загорелись, занялись портьеры, и вскоре огонь охватил весь дом. Я не нашел следов горючих веществ, поэтому сейчас не могу сказать, был ли это несчастный случай или поджог».

Синди просматривала ссылки и вскоре нашла отчет судмедэксперта по Кристиансенам. Патологоанатом определил причину смерти как отравление продуктами горения, а род смерти «неустановленным на основании отчета начальника пожарной службы».

— Персик, но как же похищенные драгоценности?

— Убей суку, убей суку…

В голове Синди бурлили десятки вопросов. Кристиансенов, несомненно, ограбили, так почему специалист, который осматривал место пожара, заявил, что затрудняется определить, несчастный случай или поджог? И еще одна мысль не давала ей покоя: совпадение ли, что эксперт, работавший на пожаре у Кристиансенов, выезжал на убийства Малоунов и Мичемов?

Синди знала имя специалиста, потому что о нем говорила Линдси. Его звали Чак Ханни.

Она водворила Персика обратно в клетку и накрыла ее платком. Придвинув к себе телефон, Синди позвонила своему редактору.

А затем позвонила Линдси.

ГЛАВА 55

Девушка была упитанной.

Она сидела за столом для пикника возле университетского бара «Джамба джус», лицом к Уайт-плазе, потягивая через соломинку «Клубничный вихрь». Одежда на ней была просторной, как палатка: длинная, ярусами, юбка и широкая красная футболка. Грубая кожа, мышиного цвета волосы — словом, то, что нужно.

Ястреб поднял бровь и чуть наклонил голову. Голубь кивнул. Они подошли к столу и присели. Ястреб сел рядом с девушкой, Голубь напротив.

Большим пальцем и мизинцем Ястреб изобразил телефон.

— Бринь-бринь.

— Ал-ло, — сказал Голубь, отвечая на звонок с собственного пальцевого телефона.

— Голубь, ты давай катись отсюда. Я ее первый увидел.

— Мне она больше нравится, чувак. Я тебе сразу сказал, как мне понравилась эта женщина.

Девушка подняла голову, озадаченная таким разговором, посмотрела на Ястреба, сидевшего слева, потом на Голубя и опустила глаза на ноутбук, вернувшись к недопечатанному блогу в «Май спейс».

— Друг, по-моему, мы ей не нравимся, — сказал Ястреб в свой «телефон». — Как думаешь, она сноб?

— Дай я с ней поговорю. — Голубь положил «телефон» на стол и обратился к девушке: — Привет. Я Голубь. Факультет компьютеров и программирования. — Он указал на здание корпуса Гейтса. — Мой приятель хочет тебя куда-нибудь пригласить, а я говорю: не важно, кто первым тебя увидел, мне ты нравишься больше.

— Ну да, ну да. Небось не меня одну разыгрываете? Это у вас спорт такой парный?

Ястреб тронул девушку за локоть:

— Обидно, между прочим. Ты нас совершенно неправильно поняла. Я видел тебя в библиотеке, неужели не помнишь? Я не умею общаться с девушками, поэтому привел друга.

— Это правда, — поддержал его Голубь. — Ястреб у нас ужасно стеснительный. Я пришел за компанию, но когда тебя увидел, клянусь, сразу подумал, что ты скорее мой тип, чем его.

— И какой же это тип? — спросила девушка, смягчаясь. Мимо с ревом проносились стаи мотоциклов. На площади пахло свежевыпеченным хлебом из «Сабвея». Солнце припекало ей макушку. День явно налаживался.

— Креативный. Интуиция мне подсказывает, что ты человек творческий. Готов поспорить, ты писательница.

— Нет, я с биологического.

— Биология человека — это круто, — сказал Ястреб. — А писатель тут я. Как тебя зовут?

— Кара Линч.

— А я Ястреб, Кара Линч. А это мой друг Голубь.

— И что ты пишешь? — спросила она Ястреба.

— Мы с Голубем вместе работаем над одним романом. Можно угостить тебя коктейлем? «Клубничный вихрь»?

— Да, спасибо… Ястреб, — улыбнулась Кара.

Едва Ястреб отошел от стола, Голубь подался к девушке, навалившись на стол:

— Кара, кроме шуток, он не для тебя. Конечно, он талантливый, но я-то компьютерный гений. Я лучший на факультете. Если я скажу мое настоящее имя, ты сразу вспомнишь, что уже читала обо мне. Когда Ястреб вернется, ты должна быть готова выбрать. Либо ты решаешься и приглашаешь Ястреба, либо пригласи меня. Либо я, либо он, выбор за тобой, иначе мы выясним отношения по-мужски. А это будет некрасиво. Жестоко будет.

Глаза Кары обратились к Ястребу, который нес к столу смузи. Поблагодарив, девушка сказала:

— Ястреб, а давай сходим куда-нибудь?

Ястреб улыбнулся:

— Ух ты! Вау, Кара. А я как раз подумал — ты скорее во вкусе Голубя. Он звезда своего факультета. Ты себе не простишь, если упустишь такого парня.

Кара нерешительно повернулась к Голубю, наградившему ее ослепительной улыбкой.

— Придется тебе за мной приударить, Кара, — сказал он.

— Поцелуй меня в задницу, — покраснела она, вновь уткнувшись в ноутбук.

— Не могу, тебя Ястреб первым увидел, — засмеялся Голубь.

— Бринь-бринь, — сказал Ястреб.

— Ал-ло?

— Можно подумать, кому-то нужна эта толстая дура, — произнес Ястреб достаточно громко, чтобы слышали студенты за соседними столами. Они с Голубем захохотали, схватившись за животы, и, расходившись, театрально упали со скамеек в траву.

Голубь успокоился первым. Он встал и игриво взъерошил волосы Кары.

— Каюсь, грешен, Кара миа. Удачи в следующий раз.

И он поклонился. По щекам Кары текли слезы.

ГЛАВА 56

Конклин припарковался на узкой, обсаженной деревьями дороге в Монтерее, маленьком прибрежном городке в двух часах езды к югу от Сан-Франциско. Правое крыло трехэтажного деревянного дома осталось не тронутым огнем, но центральная часть сгорела до каркаса. Провалившаяся крыша казалась открытым ртом, обращенным к голубому небу в беззвучном крике.

Конклин и я пробились через толпу зевак, согнувшись, пролезли под желтой лентой и широкими шагами пошли по аллее.

Эксперт по поджогам ждал нас у входа. Тридцатилетний здоровяк ростом выше шести футов, он побрякивал в кармане мелочью и ключами. Представившись Рамоном Хименесом, он вручил мне свою визитку с мобильным телефоном, открыл замок, навешенный пожарной службой, и впустил нас в дом. Едва открылась входная дверь, в нос ударил запах яблок и корицы.

— Взорвался освежитель, — пояснил Хименес. — Шкварки[36] в кабинете.

Идя за Хименесом по полностью выгоревшему дому, я думала, что порой жаргонными словечками копы и пожарные маскируют невыносимый ужас или подчеркивают собственную крутизну, а другие ради красного словца не пожалеют и отца. К какой же категории относится этот Хименес?

— Входная дверь была заперта? — спросила я.

— Нет. Пожарных вызвал сосед. Здесь многие не ставят себе пожарную сигнализацию.

Под ногами хрустело разбитое стекло, вода заливала в туфли, когда я медленно ходила по выжженной комнате, стараясь вычислить по остаткам и обломкам обстановки подробности жизни жертв. Но мое умение воссоздавать картину из разрозненных деталей оказалось бесполезным из-за масштабов разрушения. Сперва пламя, затем вода и зачистка — худший вариант для места преступления.

Если здесь были отпечатки, они пропали. Можно забыть о волосах, волокнах ткани, каплях крови, следах, чеках, записках. Если здесь не найдут остатков взрывного устройства или следов горючих веществ, мы даже не можем быть уверены, что этот пожар и другие случаи, которые мы расследуем, — дело рук одного и того же человека.

Пока единственное неопровержимое доказательство, которым мы располагали, — сходство обстоятельств этого пожара и трагедий в домах Малоунов и Мичемов.

— Жертвы — супружеская пара, Джордж и Нэнси Чу, — сказал Хименес. — Она учительница в средней школе, он какой-то там специалист по финансовому планированию. Аккуратно платили налоги, не нарушали закон, были хорошими соседями и так далее. Никаких связей с плохими парнями. Могу прислать вам по факсу отчет детективов, опрашивавших соседей.

— А что сказал судмедэксперт? — спросила я.

Конклин, хлюпая водой, добрался до обугленной лестницы, все еще державшейся у дальней стены, и пошел наверх.

— А эксперта не вызывали. Начальник пожарной службы сказал, что возгорание случайное. Сестра Нэнси Чу тут же вызвала похоронную службу забрать тела.

— Начальник пожарной бригады не увидел причины вызывать судмедэксперта?! — заорала я. — Мы в Сан-Франциско расследуем целую серию поджогов с человеческими жертвами!

— Я вам уже сказал, — повторил Хименес, глядя на меня сверху вниз большими темными глазами, — меня тоже не сразу вызвали. Когда я приехал, тела уже увезли, а дом заколотили. А теперь все кричат на меня.

— Кто на вас кричит?

— Ваш знакомый, Чак Ханни.

— Чак здесь был?

— Да, сегодня утром. Мы его вызвали для консультации. Он сказал, вы расследуете пару схожих случаев. Да, я вам еще не успел сказать: возможно, у нас есть свидетель.

Не ослышалась ли я? Есть свидетель? Я уставилась на Хименеса, ухватившись за крошечную надежду выйти на след.

— На газоне пожарные нашли дочь супругов Чу. Она сейчас в детской больнице Святой Анны. Содержание окиси углерода в крови семнадцать процентов.

— Она выкарабкается?

Хименес кивнул:

— Она в сознании, но от шока перестала говорить. Еще ни слова не сказала.

ГЛАВА 57

На втором этаже дома Джорджа и Нэнси Чу вдруг зазвонил чудом уцелевший телефон. Я переждала выматывающие душу звонки и спросила у Хименеса имя и возраст дочери погибших.

— Молли Чу, десять лет.

Я записала это в свой блокнот, обошла гору пропитанных водой обломков мебели и направилась к лестнице позвать Рича. Он уже спускался. Не успела я рассказать ему о Молли Чу, как Рич показал мне книгу в бумажной обложке, которую держал за обгоревшие края.

Уцелела достаточная часть обложки, чтобы можно было прочитать название: «Любитель огня» Джозефа Уомбо.

Я знала эту книгу.

То был основанный на реальных событиях роман о серийном поджигателе, который терроризировал Калифорнию в восьмидесятые и девяностые. В аннотации на последней обложке рассказывалось о чудовищном пожаре, уничтожившем магазин бытовых товаров и унесшем жизни четырех человек, включая двухлетнего мальчика. А поджигатель в это время сидел в машине и снимал происходящее на видеокамеру через зеркало заднего вида: как съезжаются красные машины, как пожарные, изнемогая от жара, рискуя жизнью, пытаются сделать невозможное — усмирить огненный ад, а еще два подозрительных возгорания полыхали совсем рядом, в каких-нибудь нескольких кварталах.

Мужчина в машине был экспертом по пожарам Джоном Леонардом Орром, капитаном пожарной службы Глендейла.

Орр был известным и уважаемым человеком. Он ездил по штату с лекциями, помогал полиции собирать улики и понять патологию поджигателей. Разъезжая с лекциями, Джон Орр устраивал пожары, в одном из которых погибли те четыре человека. Именно из-за привычки отмечаться поджогами в городах, где проходили конференции пожарных, Орра и поймали.

Он был осужден и посажен в тесную камеру в Ломпоке на весь остаток жизни, без права на досрочное освобождение.

— Вы книгу видели? — спросил Конклин Хименеса.

Тот покачал головой:

— Мы что, книги ищем?

— Я нашел ее в спальне между раковиной и туалетом, — сказал мне Конклин.

Страницы были влажными и покоробившимися, но не тронутыми огнем. Не поверите, но книги редко сгорают — из-за своей плотности и потому, что кислород, необходимый для горения, не проходит между страницами. Держа книгу за края, Рич открыл обложку и показал мне выведенные шариковой ручкой на титульном листе печатные буквы.

Я судорожно вздохнула.

Вот и ниточка, связывающая воедино все убийства.

Крылатые латинизмы стали визитной карточкой убийцы, но для чего он пишет латинские цитаты? Что он пытается нам сказать?

— Ханни здесь уже был, — тихо сказал Конклин. — Как он мог проглядеть книгу?

— Спроси чего полегче, — пробормотала я, разглядывая рукописную фразу на титульном листе. «Sobria inebrietas». Это даже я могу перевести: «Опьянение без вина».

Ну и что, черт возьми, это значит?!

ГЛАВА 58

До серьезной ссоры у нас с Конклином не дошло, но препирались мы все два часа дороги до Дворца правосудия. Рич настаивал, что это подозрительно — профессионал уровня Ханни пропустил «единственную улику на этом чертовом месте преступления».

А мне Чак Ханни нравился. Я им даже восхищалась. Но Рич все-таки пришлый, можно сказать, зеленый, и пуд соли с нашими не съел, поэтому он более объективен. Я нехотя задумалась над его точкой зрения. Неужели Ханни — психопат, прячущийся на самом виду, либо Конклин так хочет закрыть дело Малоунов, что раздувает рядовой просчет до размеров служебного преступления?

Войдя в отделение, я увидела, что Чак Ханни сидит у Джейкоби. Пробираясь между столами к кабинету лейтенанта, Конклин сказал мне:

— Дай я все объясню, о’кей?

Джейкоби махнул рукой, приглашая нас в свою тесную конуру. Конклин прислонился к стене у двери, а я села сбоку от Ханни, который передвинулся на стуле, чтобы оказаться ко мне лицом.

— Я говорил Джейкоби, что пожар в доме Чу похож на дело рук мерзавца, который подпалил остальных, — сказал Чак. — Как вы считаете?

Я смотрела на знакомое лицо Ханни и вспоминала, как он рассказывал о спонтанных самовозгораниях.

«Это не выдумка, Линдси, — говорил он за кружкой пива в „Макбейнс“. — Какой-нибудь толстяк пьет пиво и курит сигареты, сидя в мягком кресле. Потом засыпает. Сигарета падает между подушками, начинается пожар. Жир у толстяка насыщен алкоголем. Когда огонь охватывает кресло, толстяк тоже загорается как какой-нибудь чертов факел. А когда они превращаются в пепел, огонь гаснет сам — больше нечему гореть. Остаются металлическая рама и обугленные останки. Вот тебе и вся правда о спонтанных возгораниях».

Я тогда закричала «фу-у-у!», засмеялась и купила нам еще по кружке.

А теперь Конклин сказал за моей спиной:

— Чак, вы были на месте пожара в доме Чу и не сообщили нам об этом. Почему такое пренебрежение?

— Вы что, думаете, я от вас что-то скрываю? — ощетинился Ханни. — Я велел Хименесу сообщить вам, как только увидел трупы.

Конклин вынул книгу в мягкой обложке из внутреннего кармана куртки. Перегнувшись через меня, он положил книгу, заключенную в пластиковый пакет для улик, поверх всякого хлама на столе Джейкоби.

— Это было в доме Чу, — сказал Конклин деловитым, но отнюдь не небрежным тоном. — На титульном листе есть надпись печатными буквами. На латыни.

Ханни несколько секунд смотрел на надпись, после чего пробормотал:

— Как же я упустил?..

— Где вы ее нашли, Рич? — спросил Джейкоби.

— В ванной, лейтенант. На самом виду.

Джейкоби перевел на Ханни жесткий взгляд, который двадцать пять лет оттачивал на допросах отъявленных преступников:

— Какты это объяснишь, Чак?

ГЛАВА 59

Чак Ханни, со скрипом провезя стулом по полу, резко отодвинулся от стола Джейкоби. Такого он не ожидал, поэтому пришел в негодование:

— Что? Я вам что, второй Орр? Устраиваю поджоги, чтобы насладиться собственной значимостью? И книгу эту я подложил, чтобы навести на себя подозрения? Да я стоя аплодировал управлению,[37] когда они раскололи Джона Орра!

Конклин улыбнулся и пожал плечами.

На лбу по линии волос у меня выступил пот. Ханни не мог совершить то, в чем его подозревал Конклин, но я знала, сколько добрых дядей с благодушными физиономиями осуждены за серийные убийства, поэтому молча глядела на происходящее.

— А вы не расскажете нам о пожаре у Кристиансенов? — спокойно попросил Конклин. — Погибла богатая супружеская пара, пропали драгоценности…

— Господи! — перебил его Ханни. — У нас тут вечер воспоминаний? Может, у тебя есть время сидеть на заднице и вспоминать старые дела! Хватит с меня и того, что они мне снятся!

— Но почерк был аналогичным, — не отступал Конклин. — Вот я и задался вопросом: может, убийца не бросил старую привычку и продолжает убивать, нарочно оставляя улики на месте преступления? Книгу, например, с латинской надписью?

Я не отрываясь смотрела в лицо Чака, ожидая, что он бросится на Рича или начнет признаваться.

Но он нахмурился и сказал:

— Что вы имеете в виду — убийца продолжает убивать? В поджоге дома Кристиансенов два года назад признался Мэтт Уотерс, сейчас он отбывает срок в Кью. Вы бы проверяли информацию, Конклин, прежде чем бросаться обвинениями!

У меня горели щеки.

Неужели Синди что-то неправильно поняла? Сгоревший дом Кристиансенов далеко от Сан-Франциско, но все равно надо было проверить слова подруги.

Телефон на столе Джейкоби несколько раз звонил во время разговора, но лейтенант не отвечал. В кабинет вплыла секретарь отдела Бренда Фрегоси и протянула Джейкоби розовый листок из блокнота:

— В чем дело, лейтенант? Вы не слышали моего звонка?

Она повернулась и, покачивая бедрами, пошла по серому линолеуму к своему столу.

— Больничному психологу удалось разговорить Молли Чу, — сказал Джейкоби, прочитав записку. — Возможно, вам разрешат с ней пообщаться. — Ханни поднялся, но Джейкоби его остановил: — Давай-ка поговорим, Чак. С глазу на глаз.

ГЛАВА 60

У меня сжалось сердце, когда я увидела девочку. Опаленные волосы, длиной не больше дюйма, торчали черными скрученными ворсинками. Бровей и ресниц не было. Кожа глянцево-розовая, болезненная на вид. Кровать девочки словно дрейфовала, как воздушный шар, под блестящими баллонами с гелием.

На нас с Конклином Молли не посмотрела. От кровати отступили две китаянки. Женщина с белыми волосами, на вид лет семидесяти, с мягкими чертами лица и синими, как сапфиры, глазами, встала и представилась Ольгой Матлага, психиатром Молли.

Врач заговорила с девочкой:

— К тебе полицейские, детка.

Молли повернулась ко мне, когда я назвала ее по имени, но глаза были тусклыми, словно жизнь ушла из нее, оставив пустую оболочку, похожую на ребенка.

— Вы Грейберда нашли? — спросила она полушепотом. От обезболивающих ее речь была замедленной.

Я вопросительно посмотрела на доктора Матлага, которая пояснила:

— Пропала ее собака, Грейберд.

Я сказала, что мы разошлем на Грейберда ориентировку, и объяснила Молли, что это такое. Она грустно кивнула.

— Ты можешь рассказать, что случилось у вас в доме?

Девочка отвернулась к окну.

— Молли, — начал Конклин. Он подтянул стул и сел, оказавшись на уровне глаз малышки. — Тебя уже многие спрашивали? — Молли потянулась к поворотному столику у кровати. Конклин поднес ей стакан воды и подержал, пока она пила через соломинку. — Мы знаем, что ты устала, но расскажи нам один последний раз.

Молли вздохнула.

— Я слышала, как Грейберд залаял, а потом перестал. Я снова начала смотреть фильм, а потом услышала голоса. Мама с папой всегда говорили, чтобы я не спускалась, когда у них гости.

— Гости? — переспросил Конклин. — Значит, не один гость, а несколько?

Девочка кивнула.

— Друзья папы с мамой?

Молли пожала плечами:

— Я только знаю, что один из них вынес меня из огня.

— А как он выглядел?

— У него лицо красивое. Волосы светлые. А по возрасту как Рубен.

— А кто такой Рубен?

— Мой брат. Он сейчас в столовой. А вообще он учится в Калифорнийском технологическом институте. На втором курсе.

— А раньше ты этого юношу видела? — спросила я.

На локоть мне легла ладонь доктора Матлага, дававшей понять, что наше время истекло.

— Я его не знаю, — сказала Молли. — Может, мне приснилось. — Она впервые посмотрела на меня. — Но мне все равно, кто он. В моем сне он был ангелом.

Девочка закрыла глаза, и слезы покатились из-под красных полукружий, лишенных ресниц.

ГЛАВА 61

— Ханни чист, — сказал Джейкоби, стоя над нами. Тень от его грузной фигуры заслоняла наши столы. — В ночь пожара у Мичемов он работал на месте взорвавшейся метамфетаминовой лаборатории. Сказал, что говорил вам об этом.

Ханни действительно упоминал, что пожар у Мичемов — его второй вызов за ночь.

— Я говорил с пятью людьми, которые работали в ту ночь по подпольной лаборатории. Все клянутся, что Чак находился там, пока не поступил звонок о Мичемах. А я подтверждаю, что Мэтт Уотерс отбывает пожизненный срок за убийство Кристиансенов.

Конклин вздохнул.

— Продолжайте работать, — заключил Джейкоби. — Выясните, что общего у жертв. Боксер, возьмешь себе в помощь Макнейла и Чи. Сосредоточься на Малоунах и Мичемах, это наш округ. Вот имя того, кто первым осматривал сгоревший дом Чу в Монтерее. Конклин, тебе не мешает извиниться перед Ханни — вы вместе работаете по этим делам.

На этом Джейкоби потопал обратно в свой кабинет.

— Мне ему что, цветы купить? — спросил Рич.

— Боюсь, он тебя неправильно поймет, — хмыкнула я.

— Слушай, Линдси, ведь все было логично! Книга-то о поджигателе, который расследовал поджоги, а Ханни ее проглядел!

— Ричи, ты принял мужественное решение, рассуждал здраво и не нападал на него. Ты вынес свои подозрения на обсуждение в присутствии непосредственного начальника. Ты действовал абсолютно правильно. Я рада, что мы ошиблись.

— Слушай, ты его дольше знаешь. Мне теперь что, ожидать проколотых покрышек?

Я не удержалась от улыбки:

— Знаешь, Ричи, я думаю, Чак настолько расстроен, что не нашел этой книги, что скорее порежет собственные покрышки. Ты ему скажи: «Я хочу извиниться, не держите на меня зла». И обменяйтесь крепкими мужскими рукопожатиями.

Секунду я выдерживала хмурый взгляд Рича, зная, как ему нелегко, и всей душой сочувствуя, а потом ответила на звонок.

— Лапочка, у тебя и Конклина есть минута спуститься ко мне? — спросила Клэр. — Мне надо вам кое-что показать.

ГЛАВА 62

Клэр подняла голову, когда мы с Ричем распахнули двери анатомического отделения. Она была в бумажной шапочке с цветочным рисунком и в фартуке — завязки едва сходились на округлившемся стане.

— Привет, — сказала Клэр. — Вот взгляните.

Вместо трупа на столе лежала разрезанная пополам трубка, похожая на мышцу, длиной дюймов семь.

— Что это? — спросила я.

— Трахея шнауцера. Ханни нашел песика в кустах возле дома Чу. Видите, какая розовая? Сажа в дыхательном горле отсутствует, окиси углерода в тканях нет, так что не было собачки в доме во время пожара. Скорее всего пес гулял во дворе, поднял тревогу, и кто-то ударил его по голове — видите трещину?

Вот тебе и ориентировка на Грейберда. Кому же выпадет печальная миссия сообщить Молли, что собака тоже погибла? Клэр рассказывала, как целый день добивалась выдачи тел Джорджа и Нэнси Чу из похоронного бюро.

— Чужая юрисдикция, и дело ведем не мы, но я в конце концов получила разрешение от сына супругов Чу, Рубена. Сказала, если мне придется свидетельствовать на стороне обвинения, а я не осмотрю тела всех жертв, адвокат убийцы не оставит от меня мокрого места. — Я ободряюще промычала «угу», и Клэр продолжила: — Рубен Чу совсем расклеился, нес чепуху — не хочу, говорит, чтобы родители страдали от новых унижений, — но все-таки дал разрешение. Трупы я отправила на рентген.

— А предварительный результат? — осторожно спросила я.

— Очень сильно обгорели, конечности отвалились во время транспортировки, но на одной щиколотке Джорджа Чу сохранились несколько витков моноволоконной лески. Вот вам, друзья мои, и железное доказательство, что жертвы были связаны.

— Клэр, ты просто ас.

— Еще я собрала достаточно крови для токсикологического анализа…

— Ты долго будешь тянуть с сенсацией?

— Вспомни свои слова — я живу, чтобы тебя огорчать! Рассказываю как умею, — засмеялась Клэр, дружески стиснув мне плечо. Она вынула листок из коричневого конверта, положила на стол рядом с собачьей трахеей и повела пальцем по колонке данных. — Высокое содержание алкоголя в крови у обоих. Либо много выпили, либо приняли внутрь высокооктановое вещество.

— Как Сэнди Мичем?

— Практически да.

Я открыла латинскую фразу у себя в блокноте. «Sobria inebrietas» — «Опьянение без вина». Выбрав в сотовом телефон Чака Ханни, я нажала вызов. Если я права, это объясняет, почему он не почувствовал запаха горючих жидкостей ни на одном из пожарищ.

— Чак, это Линдси. Скажи, все эти возгорания можно было устроить с помощью спиртного?

ГЛАВА 63

Солнце село. Кто-то из ночной смены включил беспощадно-яркий верхний свет. А мы с Ричем по-прежнему блуждали в потемках. Неизвестный, но очень довольный собой убийца сейчас ужинал, поднимая тост за свой успех, или планировал новый поджог, а мы не знали, кто он и где нанесет следующий удар.

Чи и Макнейл повторно опрашивали друзей и соседей Малоунов и Мичемов, а мы с Конклином сидели в отделении, вместе просматривая материалы дел об убийствах. Мы перечитали отчет Клэр, с лупой рассмотрели фотографии зевак на всех пожарах, ознакомились с заключением по сравнительному почерковедческому анализу латинизмов в книгах из сгоревших домов. Эксперт писал: «Трудно сказать со стопроцентной точностью, потому что надписи сделаны печатными буквами, но весьма вероятно, что все представленные образцы написаны одной рукой».

Мы перечитали собственные отчеты о визуальных осмотрах мест преступлений в попытке выжать из них хоть пару озарений, перекидываясь короткими фразами, вербальной стенографией, как говорят между собой напарники. Но иногда между нашими столами вольтовой дугой возникала иная связь, о которой я запрещала Ричу говорить.

Я встала, прошла в туалет и умылась. Взяв два кофе — себе и Конклину, черный, без сахара, — я вернулась за стол.

— Ну, что у нас есть в итоге?

Вокруг кипела работа ночной смены — хождения, разговоры. Рич принялся загибать пальцы, перечисляя, что удалось установить:

— Всем погибшим от сорока до пятидесяти, все семьи зажиточные. Двери всех сгоревших домов оказывались незапертыми, сигнализация — отключенной. Никаких следов применения огнестрельного оружия. Во всех семьях есть взрослый ребенок, учащийся колледжа. Все жертвы подверглись ограблению, причем убийца забирал только драгоценности и наличные.

— Еще у нас есть предположения, — подхватила я. — Убийца достаточно умен, чтобы внушить доверие, расположить к себе разговором и попасть в дом. Возможно, убийц двое: один связывает жертв, второй держит их под прицелом.

Рич кивнул:

— Он или они связывают людей леской, потому что она быстро сгорает, и используют горючую жидкость, которую невозможно выявить. Чистая работа. Умные, улик не оставляют. Но Молли Чу, по-моему, стала для них неожиданностью. Впервые в доме оказался еще кто-то, кроме супругов. Я думаю, Молли уже потеряла сознание, надышавшись дымом, когда «ангел» вынес ее из огня. Прямо герой, как считаешь?

— Должно быть, убийца думал, что девочка его не видит, поэтому решился вынести ее из дома. Да, милый, я тоже считаю, что он не хотел смерти ребенка.

Рич поднял глаза и широко улыбнулся.

— То есть это, я не хотела… Блин.

— Да ладно, милая. Подумаешь, оговорочка по Фрейду. — Он улыбнулся еще шире.

— Заткнись! — Я бросила скрепку ему в лоб.

Он перехватил ее на лету и продолжил:

— Итак, предположим, что Молли видела одного из убийц, и поверим, что по возрасту он студент. У Малоунов, Мичемов, супругов Чу, тех двоих из Пало-Альто, Джаблонски, дети учатся в университетах, правда, в разных.

— Но когда в дверь звонит молодой человек презентабельной внешности, родители его ровесника могут ему и открыть. Рич, мне кажется, в этом весь фокус. Я в школе водила домой табуны народу, моя мать и половину не знала. Представь, что на крыльце стоят два парня и заявляют, что учатся вместе с твоим ребенком?

— И сделать это несложно. Местные газеты постоянно публикуют заметки: дочь или сын таких-то, учащиеся там-то, получили ту или иную награду.

Рич побарабанил пальцами по столу. Я уперлась подбородком в ладонь. Вместо того чтобы пролить на дело свет, мы столкнулись с огромным кругом потенциальных подозреваемых: все молодые калифорнийцы до двадцати пяти лет, знакомые с латынью в рамках школьного курса — и замешанные в ограблениях, пытках, поджогах и убийствах.

Я подумала о кусочках головоломки. Провидение на стороне убийц, деньги — корень всякого зла. Сначала книга «451° по Фаренгейту», теперь документальный роман о высокопоставленном специалисте по расследованию поджогов, который сам же их устраивал. Когда Джона Орра поймали, он сказал: «Я был глупцом и сделал то, что делают глупцы».

Эти убийцы не повторяют ошибок Орра.

Они вступили на преступный путь, чтобы показать, какие они умные. Неужели спасение Молли Чу — их просчет?

У Рича зазвонил сотовый. Он отвернулся на кресле к стене и заговорил, понизив голос:

— Мы работаем над этим, Келли. Вот прямо сейчас и работаем. Это пока все, что мы можем. Обещаю, как только что-нибудь выясним, я тебе позвоню. Я тебя не подведу.

ГЛАВА 64

В магазине всего натурального и органического в шести кварталах от своего дома Юки выбирала продукты с расчетом на быструю поджарку на ужин, когда ей показалось, что в проходе мелькнула знакомая фигура. Но сколько Юки ни вглядывалась, человек больше не показывался. Галлюцинация, не иначе, подумала она. Померещилось от усталости. Бросив кочан брокколи в тележку, она двинулась в мясной отдел.

Выбирая тигровые креветки в вакуумной упаковке, Юки снова почувствовала присутствие Джейсона Твилли.

Она подняла глаза.

Твилли, в темно-синем полосатом костюме и розовой рубашке, насмешливо глядя на нее, стоял возле замороженных индеек, выращенных на выгуле. Он пошевелил пальцами, но к Юки не подошел, хотя и не отвернулся. При нем не было ни тележки, ни корзины.

Негодяй пришел не за покупками.

Он выслеживал ее.

Ярость придала Юки сил, и она выбрала единственно возможный способ действия. Отпихнув тележку в сторону, она решительно пошла к Твилли, остановившись в нескольких футах от его прочных английских туфель.

— Что вы здесь делаете, Джейсон? — Она вытянула шею, чтобы заглянуть в красивое лицо с асимметричной улыбкой и очками за восемьсот долларов на переносице.

— Бросьте свои покупки, Юки. Позвольте угостить вас ужином. Обещаю вести себя прилично. Хочу загладить вину за недоразумение, случившееся в прошлый раз…

— Давайте-ка выясним раз и навсегда, — перебила Юки, заговорив, как в зале суда, отрывисто, четко и быстро. — Ошибки у всех бывают. Возможно, в произошедшем недоразумении виновата я. Я уже извинилась. Могу извиниться еще раз — мне жаль, что так вышло. Но вам придется уяснить: меня это не интересует, Джейсон. Ни с кем. Моя жизнь — работа. Постоянно. Все время. Я занята, ясно? Впредь потрудитесь за мной не ходить.

Странная изогнутая улыбка Джейсона расцвела в сочный смех.

— Прекрасная речь, — насмешливо зааплодировал он.

Юки попятилась с невольным страхом. Он что, ненормальный? Чего от него ожидать? Она вспомнила предупреждение Синди: осторожнее со словами в присутствии Твилли. Неужели в новом романе он очернит ее репутацию?

Да пусть делает что хочет!

— Прощайте, Джейсон. Оставьте меня в покое. Я не шучу.

— А как же моя книга?! — повысил голос Твилли за ее спиной.

Юки, не оборачиваясь, катила тележку по проходу.

Ей хотелось спрятаться. Ей хотелось исчезнуть.

— Вы же главный персонаж, Юки! Сочувствую, если это вам не по душе, но вы гвоздь программы!

ГЛАВА 65

Сидя на террасе «Розового коттеджа» вблизи Пойнт-Рейеса, мы с удовольствием подставляли лица мягкому ночному бризу. Юки сразу включила нагреватель в джакузи, а Клэр соорудила огромную миску салата и бургеры для гриля.

Импровизированная вылазка была идеей Синди. Несколько часов назад на телефонной конференции она приперла нас к стенке, заявив: «Первая попытка ежегодной выездной сессии женского убойного клуба провалилась, потому что кое-кого вызвали на работу, поэтому предлагаю все бросить и поехать сейчас».

Синди добавила, что уже заказала коттедж и машину поведет сама.

Отказов Синди не принимала, и в виде исключения я уступила ей место за рулем.

Юки и Клэр спали на заднем сиденье, а я охраняла ценный груз — Марту, сидевшую у меня на коленях. Собачьи уши обдувало ветром. В блаженном бездумии я слушала, как Синди разговаривает с плейером. Мы приближались к океану.

Подъехав к увитому розами хоббитскому домику на опушке леса, с двумя уютными спальнями, столом для пикника и грилем, мы обменялись смачными хлопками ладоней. Первым делом мы побросали сумки на кровати. Юки оставила коробку с папками в комнате и пошла со мной и Мартой на короткую пробежку под луной до вершины лесистого холма и обратно.

Теперь я была готова к хорошему ужину, «Маргарите» и крепкому ночному сну. Но едва мы вернулись в «Розовый коттедж», как зазвонил мой сотовый.

— Эта чертова звонилка уже все нервы вымотала, — заворчала Клэр. — Либо выключи, либо дай сюда, я растопчу ее до смерти.

Я улыбнулась лучшей подруге, вынула из сумки мобильный и взглянула на определившийся номер.

Звонил Джейкоби.

Я вдавила кнопку ответа, поздоровалась и услышала шум машин, перекрываемый воем пожарных сирен.

— Джейкоби, Джейкоби, что случилось?! — заорала я.

— Ты что, моих эсэмэс не получала?

— Нет! Услышала звонок и сразу ответила.

Сирены в трубке и сам факт, что Джейкоби мне звонит, заставляли предположить новый пожар и очередную пару обугленных тел, убитых садистом-психопатом. Я прижала телефон к уху, напрягая слух, чтобы расслышать Джейкоби сквозь уличный шум.

— Я на Миссури-стрит, — сказал он мне.

Это же моя улица! Что он делает на моей улице? Неужели что-нибудь с Джо?!

— Здесь был пожар, Боксер… В общем, не телефонный разговор. Срочно приезжай домой.

ГЛАВА 66

Джейкоби повесил трубку, оставив меня слушать статические помехи и терзаться жуткой недосказанностью.

— На Миссури-стрит был пожар, — повторила я. — Джейкоби сказал ехать домой.

Синди отдала мне ключи, и все мигом прыгнули в машину. Я вдавила в пол педаль акселератора, и мы полетели по ухабистым извилистым дорогам в глуши Олемы. На ходу я звонила Джо, набирая его домашний и свой, затем его сотовый, снова и снова нажимая перенабор, и нигде не получала ответа.

Где же он? Где Джо?

Я не просила Бога о многом, но когда мы приближались к Портеро-Хилл, молилась, чтобы Джо оказался жив. Когда по Двадцатой улице мы добрались до Миссури-стрит, она оказалась оцепленной. Я остановилась на первом свободном месте, схватила поводок Марты и кинулась бегом по крутому склону через жилые кварталы, оставив девчонок позади.

Задыхаясь от бега, я наконец увидела свой дом в кольце пожарных машин и зевак, заполнявших узкую улицу. Вглядываясь в лица, я узнала двух студенток со второго этажа и нашу управляющую Соню Мэррон, жившую на первом.

Соня пробилась сквозь толпу и сжала мой локоть, повторяя:

— Слава Богу, слава Богу!

В ее глазах стояли слезы.

— Пострадавшие есть?

— Нет, в доме никого не было.

Я обняла ее, с огромным облегчением услышав, что Джо не заснул ненароком в моей кровати. Но оставалась масса других вопросов.

— А что случилось?

— Не знаю, я не знаю.

Я поискала глазами Джейкоби, но нашла Клэр, кричавшую на начальника пожарной службы:

— Я по-ни-ма-ю, что это возможное место преступления, но она офицер полиции Сан-Франциско!

Пожарного я знала: Дон Уолкер, тощий, зато с огромным носом. Усталые глаза одни жили на черном от копоти лице. Он махнул рукой и открыл входную дверь. Клэр обняла меня за плечи, и вместе с Юки, Синди и Мартой мы вошли в трехэтажный дом, где я жила уже десять лет.

ГЛАВА 67

По лестнице я поднималась на подгибающихся ногах, но мозг привычно четко фиксировал увиденное. Лестницу огонь не тронул, двери в квартиры на нижних этажах были открыты нараспашку — туда огонь тоже не проник. Ерунда какая-то.

Все стало ясно на третьем этаже.

Дверь в мою квартиру разлетелась в щепки, косяк частично вырвало. Я переступила порог и увидела звезды и луну там, где раньше был потолок. Оторвавшись от созерцания ночного неба, я огляделась, отказываясь верить гротескной декорации к фильму ужасов. Стены были черными, занавески сгорели, стекла в дверцах подвесных шкафов на кухне вылетели. Посуду и содержимое кладовой разнесло взрывом, отчего вокруг пахло поп-корном и хлоркой.

Любимая мебель гостиной превратилась в глыбы мокрой пены и диванных пружин. Я поняла, что сгорело все. Марта заскулила. Я нагнулась к ней и уткнулась лицом в ее шерсть.

— Линдси, — услышала я, — ты цела?

Я повернула голову. Из спальни вышел Чак Ханни.

Неужели он к этому причастен?

Неужели Рич с самого начала был прав?

Но за Ханни вышел Конклин, и оба сочувственно смотрели на меня.

Рич раскрыл объятия, и я уткнулась ему в грудь, стоя на дымящемся пепелище родного дома. И тут до меня дошло, хватив по маковке как жезлом: не организуй Синди загородную вылазку, во время взрыва я была бы дома с Мартой.

Я резко отпрянула от Рича и дрожащим голосом сказала Ханни:

— Чак, что здесь случилось? Мне надо знать. Меня что, пытались убить?

ГЛАВА 68

Ханни включил переносную подсветку в полуразрушенной гостиной, и в этот ослепительный момент через занозистую дыру в двери ворвался Джо. Я кинулась к нему, и он стиснул меня так, что выжал воздух из легких.

— Я звонила, звонила… — проговорила я.

— Я выключил чертов сотовый перед ужином!

— Впредь ставь на виброзвонок…

— Я просто электрошоковый ошейник носить буду, Линдси. Закажу и буду носить. Меня чуть удар не хватил, когда я увидел, что срочно был тебе нужен.

— Ничего, главное — ты приехал…

От облегчения и счастья я разревелась, промочив слезами его рубашку. С Джо все в порядке, мы оба живы. Я плохо помню, как прощались подруги и Рич, но в памяти засело обещание Чака Ханни осмотреть весь дом в поисках причины возгорания, как только рассветет.

Дон Уолкер, начальник пожарной службы Сан-Франциско, снял каску, вытер лоб перчаткой и велел нам с Джо отчаливать — ему надо опечатать дом.

— Две минуты, Дон, — сказала я, не особенно заботясь о вопросительной интонации.

Подойдя к шкафу в спальне, я открыла дверцу и долго стояла перед ним. Джо осторожно сказал за моей спиной:

— Ничего этого уже нельзя носить, любимая. Вещи пропали, придется все бросить.

Я повернулась, стараясь уложить в голове, что больше нет моей кровати с балдахином, и фотографий, и коробки с драгоценными письмами, написанными мамой, когда я училась в школе, а она умирала.

Я заставила себя собраться и осмотрела пол дюйм за дюймом, ища что-нибудь особенное — например, книгу не на месте. Ничего. Я подошла к комоду и потянула за ручки верхнего ящика. Обугленное дерево рассыпалось под пальцами.

Джо дернул с мужской силой, и дерево треснуло. Он вытянул ящик за боковины, и я запустила руки в то, что прежде было изящным нижним бельем. Джо терпеливо повторил:

— Милая, брось все это. У тебя нового еще больше будет…

Наконец я нашла его.

Нащупав бархатный кубик, я повернулась к свету и открыла коробочку. Оттуда весело сверкнули пять бриллиантов в платиновой оправе — кольцо, подаренное Джо, когда несколько месяцев назад он делал предложение. Я тогда ответила, что люблю его, но мне нужно время. Закрыв коробочку, я взглянула в искаженное тревогой лицо любимого мужчины.

— Я буду класть его под подушку, если, конечно, у меня будет подушка…

— Блонди, у меня в квартире масса подушек. Даже для Марты подберем.

Капитан Уолкер стоял на пороге, ожидая, когда мы выйдем. Оглядевшись в последний раз, я увидела книгу на телефонном столике у изуродованной входной двери.

Я в жизни не видела этой книги.

Книга была не моя.

ГЛАВА 69

Не веря глазам, я с ужасом смотрела на большую ярко-красную книгу в мягкой обложке, размером восемь с половиной на одиннадцать дюймов, с тонкими белыми полосками под заголовком: «Национальный справочник по расследованию пожаров и взрывов».

— Это улика! — истерически закричала я. — Это улика!

Капитан Уолкер смертельно устал и был не в курсе событий, поэтому он сказал:

— Сержант, эксперт по пожарам вернется утром. Я опечатаю дом, все будет под охраной, никто ничего не тронет.

— Нет! — заорала я. — Мне нужен полицейский! Я хочу, чтобы эту вещь сегодня же поместили в хранилище улик!

Не обращая внимания на тяжелый вздох Уолкера и руку Джо на моей талии, я набрала Джейкоби, уже решив, что, если он не ответит, я позвоню Клэпперу, а потом Траччио. А если я не найду ни Джейкоби, ни экспертов, ни начальника полиции, позвоню мэру. У меня начиналась истерика, и я это понимала, но не могла и не желала ничего слушать.

— Боксер, ты, что ли? — спросил Джейкоби. В трубке слышались помехи и треск.

— Я нашла книгу у себя в квартире! — заорала я в телефон. — Чистая! Не сгорела! Здесь могут быть отпечатки! Я хочу, чтобы ее оформили и отвезли куда надо, и не буду делать это сама, чтобы потом в случае чего не было вопросов!

— Буду через пять минут.

Я стояла в коридоре с Джо и Мартой. Джо повторял, что я и собака переезжаем к нему. Я крепко держала его за руку, но мозг упрямо прокручивал слайд-шоу выгоревших до каркаса домов, которые я осматривала за последний месяц, и я сама сгорала от стыда за свой отстраненный профессионализм. Я видела тела жертв. Я видела пепелища. Но только сегодня я до глубины души поняла, какой опустошающей силой обладает огонь.

Внизу послышались голоса Джейкоби и нашей администраторши, и вскоре на лестнице раздались тяжелые шаги: лейтенант поднимался, сопя и отдуваясь. Я тысячи миль проехала с Джейкоби в патрульной машине. Нас с ним вместе ранили в грязном переулке в Тендерлойне, и мы лежали рядом в общей луже крови. Я знала его лучше, чем кто-либо в мире, и он меня тоже, поэтому, когда лейтенант ступил на площадку третьего этажа, все, что мне надо было сделать, — указать на книгу.

Джейкоби натянул латексные перчатки на свои большие руки и осторожно открыл красную обложку. Я задыхалась от страха, не сомневаясь, что внутри окажется еще один издевательский крылатый латинизм. Но на первом форзаце было написано лишь имя.

Чак Ханни.

ГЛАВА 70

Три минуты второго ночи и шестьдесят восемь градусов[38] на улице.

Я лежала рядом с Джо в одной из его футболок в прохладном белом конверте тонкого постельного белья и смотрела на потолочные часы, показывавшие время и температуру. Эти часы, наверное, придумали специально для страдающих бессонницей и бывших фэбээровцев, которым важная информация требуется сразу, едва они откроют глаза.

Рука Джо накрывала мою. Он несколько часов выслушивал мои тирады и опасения, но потом заснул, его пальцы расслабились, и теперь Джо лежал, тихо похрапывая. Марта тоже гостила в стране Морфея, и ее частые вздохи и повизгивание во сне служили стереоаккомпанементом к мерному храпу Джо.

А ко мне сон не приходил.

Из головы не шло, что огонь, пощадив два первых этажа, уничтожил мою квартиру, оставив одни стены. Нельзя было отрицать очевидное: я стала целью расчетливого убийцы-психопата, который сознательно обрек на мучительную смерть уже восемь человек.

Он думал, что я дома? Или видел, как я уезжаю с Мартой, и сделал мне предупреждение? Откуда у меня дома взялся Чак Ханни?

Я много раз делила с ним обед, выезжала на место преступления, доверяла ему. Теперь я привыкала к новому Чаку — убийце, досконально изучившему науку поджигать. А также науку уходить от ответственности, совершив убийство.

Но отчего человек, до сих пор проявлявший дьявольскую предусмотрительность и ловкость, оставил свою визитную карточку в моей квартире?

Ведь фирменным знаком убийца выбрал не свою подпись?

Ерунда какая-то.

Пульсация в висках усилилась до нестерпимой боли. Хорошо, что желудок пустой, иначе меня бы наверняка вырвало. Когда в четырнадцать минут второго зазвонил телефон, я взглянула на определившийся номер и схватила трубку на первом звонке. Джо зашевелился. Я шепнула:

— Это Конклин.

— О’кей, — пробормотал Джо и снова заснул.

— Что-нибудь выяснил?

— Да, и, боюсь, это тебя огорчит.

— Говори, говори все, что узнал! — шепотом заорала я, вскочив с постели. Перешагнув через Марту, я пошлепала в гостиную Джо, откуда открывался вид на ночной Президио-парк. Высокие эвкалипты раскачивались на ветру в лунном свете, пробуждая ночные страхи. Марта, цокая когтями по деревянному полу, пришла за мной и принялась громко лакать воду из миски.

— Об этой книге… — начал Рич.

— Вы нашли внутри латинскую цитату?

— Нет, книга действительно Чака.

— Господи, Господи…

— Дай мне договорить, Линдс. Чак не оставлял ее в твоей квартире. Это меня угораздило.

ГЛАВА 71

В голове у меня все перевернулось при этих словах Конклина.

— Повтори, — потребовала я.

— Это я оставил книгу у тебя в квартире, — сокрушенно ответил он.

— Разыгрываешь, что ли?

Сто процентов, что да. Я представить себе не могла обстоятельства, при которых Конклин забудет руководство по осмотру мест пожаров и взрывов в сгоревшей квартире.

— Я пытался помириться с Чаком, как ты советовала, — размеренно начал Рич. — Мы съели примирительный ужин, я оплатил счет и между прочим сказал Чаку, что мечтаю побольше узнать о расследовании пожаров, поучиться у прекрасного профессионала…

Рич сделал паузу — видимо, воздух кончился.

— Дальше! — заорала я.

— Мы пошли к его машине… Линдси, он в ней практически живет: обертки от мини-тортиков по всем сиденьям, компьютер, одежда висит на…

— Рич, ты что, издеваешься?!

— Он отыскал свое руководство по расследованию пожаров, чтобы дать мне, и в этот момент позвонил Джейкоби и сказал, что сгорела твоя квартира. Я повторил это Ханни. Он ответил, что поведет сам, и так я и ехал до твоего дома с книжкой в руке.

— И положил на телефонную тумбочку.

— И даже не вспомнил, пока Джейкоби не позвонил, — пришибленно ответил Рич.

— Джейкоби уже звонил Ханни?

— Нет, он сперва со мной переговорил. Ханни ничего не знает.

Несколько секунд все вставало на свои места, Чак Ханни снова вернулся в число друзей, однако в основном ничего не изменилось. Меня трясло, хотя в квартире вовсе не было холодно.

— Линдс? — послышался в трубке голос Рича.

— Мы по-прежнему не знаем, кто поджег мою квартиру и другие дома, — потерянно произнесла я. — Мы до сих пор ничего не знаем.

ГЛАВА 72

Целую благословенную неделю судья Бендинджер лежал в больнице на физиотерапии своего нового колена, но перерыв закончился, Бендинджер вернулся, и Юки вновь ощутила лавинообразные последствия устроенного вокруг Джуни Мун идиотского цирка — окончательно вышедшую из-под контроля прессу, нечеловеческое напряжение с целью выиграть процесс.

Очередное заседание суда началось ровно в девять — вместе с новым фарсом со стороны защиты.

Диана Л. Дэвис даже глаз не подняла, когда мимо прошел первый свидетель, хотя наверняка почувствовала движение воздуха, а пола пиджака в елочку едва не задела ее по плечу. Юки видела, что Дэвис наклонилась к клиентке и, прикрывая рот рукой, начала ей что-то говорить, одновременно цепким взглядом обводя скамьи присяжных. Телекамеры работали, набившиеся в зал репортеры занимали большинство мест в зале и плотной толпой стояли за рядами.

Дэвис улыбнулась.

Юки шепнула Лео Паризи:

— Сейчас просто не существует иного места, где Дэвис хотела бы оказаться, и ни единого человека, кого она больше хотела бы защищать. По-моему, все это ей слаще меда.

Рыжий Пес улыбнулся:

— В тебе тоже сидит дикий зверь, Юки. Научись любить это качество.

Юки видела, как Дэвис похлопала свою клиентку по руке, когда лейтенант Чарлз Клэппер, глава ДРП, повторял слова присяги. После этого адвокат встала, поздоровалась со своим свидетелем и спросила:

— Лейтенант Клэппер, вы давно возглавляете полицейское управление Сан-Франциско?

— Пятнадцать лет.

— А чем вы занимались раньше?

— Я начинал в полиции Сан-Диего, куда пришел сразу после школы, пять лет работал в полиции нравов, пять лет в убойном отделе. Затем служил в полицейском управлении Лас-Вегаса, потом переехал в Сан-Франциско и перевелся в здешнее управление.

— Вы даже пишете книги по трассологической экспертизе, не так ли?

— Да, я написал пару книг.

— Вы появляетесь на телевидении несколько раз в неделю, даже чаще, чем я? — широко улыбаясь, полувопросительно произнесла Дэвис, добившись смеха от присяжных.

— Этого точно не скажу, не знаю, — тоже улыбнулся Клэппер.

— Хорошо. Сколько убийств вы расследовали за четверть века, лейтенант?

— Понятия не имею.

— Все же постарайтесь назвать приблизительную цифру.

— Приблизительную? Ну, около двух сотен ежегодно.

— Значит, не будет преувеличением сказать, что вы раскрыли около пяти тысяч преступлений?

— Округленно — да.

— Обратите внимание на это «округленно», — благожелательно сказала Дэвис присяжным. — Помимо расследований по горячим следам, лейтенант, вам доводилось раскрывать убийства, с момента совершения которых прошли месяцы и даже годы?

— Да, я расследовал и остывшие дела.

— В апреле этого года вас вызывали в дом моей подзащитной?

— Да.

— Обстановка в ее доме походила на место преступления?

— Нет, все было чисто. Ни бросающегося в глаза беспорядка, ни следов крови, ни стреляных гильз и тому подобного.

— Вам говорили, что в ванной ответчицы, возможно, расчленили труп?

— Да.

— Вы провели все полагающиеся анализы для обнаружения следовых улик?

— Да.

— Вы нашли какие-либо улики?

— Нет.

— Нашли следы, позволяющие сделать вывод, что там смывали кровь?

— Нет.

— Ни отбеливателя, ни растворителя?

— Нет.

— Лейтенант Клэппер, разрешите мне сразу перечислить все по пунктам, чтобы сэкономить время. Стены не были перекрашены, коврики не подвергались специальной чистке, и вы не нашли какого-либо орудия, которое можно было использовать для расчленения тела?

— Нет.

— Значит, можно сказать, что ваши специалисты сделали все, что могли, чтобы определить, как было совершено преступление и имело ли оно место вообще?

— Да.

— На основании вашего опыта и осмотра так называемого места преступления, пожалуйста, скажите присяжным: вам удалось найти какие-либо прямые или косвенные улики, которые связали бы Джуни Мун с предполагаемым убийством Майкла Кэмпиона?

— Нет.

— Благодарю вас. Больше вопросов к свидетелю нет, ваша честь.

ГЛАВА 73

Юки еще бурлила негодованием после отповеди Рыжего Пса. Не исключено, что она вспылила потому, что он был прав.

«Научись любить зверя».

Юки с размаху шлепнула ручку на блокнот, встала, одернула жакет и подошла к Чарли Клэпперу, сидевшему на месте свидетеля.

— Лейтенант, я вас надолго не задержу.

— Никаких проблем, мисс Кастеллано.

— Вы сотрудник полиции, верно?

— Да.

— За двадцать пять лет службы в полиции нравов, отделах расследования убийств и экспертизы случалось ли вам сталкиваться с делами, касающимися проституток?

— Безусловно.

— Вы знакомы в общих чертах с жизнью проституток и их обычаями?

— Ну, в общем, конечно.

— Согласны ли вы, что за плату проститутка вступает в сексуальную связь с неограниченным количеством мужчин?

— Я назвал бы это точным описанием данного рода занятий.

— Существуют разные категории проституток, верно? От уличных шлюх до элитных девиц по вызову?

— Да, это правда.

— А некоторые проститутки работают у себя дома?

— Некоторые — да.

— Вы знаете, что мисс Мун подпадает под последнюю категорию?

— Так мне говорили.

— О’кей. А согласитесь ли вы, что в интересах гигиены и практичности проститутка, работающая дома, тщательно моется после каждого полового акта?

— Я сказал бы, что это у них распространенная практика.

— Вы, случайно, не знаете, сколько воды человек использует во время принятия душа?

— Галлонов двадцать. Расход воды зависит от ряда причин.

Юки кивнула.

— А теперь, на основании вашего знания обычаев проституток и учитывая, что мисс Мун работала на дому, согласны ли вы, что она, возможно, мылась после секса с каждым клиентом, от шести до десяти раз в день, и так семь дней в неделю…

— Протест! — повысила голос Дэвис. — Призыв к спекуляции со стороны свидетеля. Кроме того, я категорически возражаю против такой характеристики моей клиентки со стороны обвинения.

— Ваша честь, — возразила Юки, — всем нам известно, что мисс Мун проститутка. Я лишь предположила, что она чистоплотна.

— Продолжайте, мисс Кастеллано, — распорядился судья Бендинджер, щелкая резиновой повязкой на руке. — Но постарайтесь добраться до сути еще сегодня.

— Благодарю вас, ваша честь, — сладким голоском сказала Юки. — Лейтенант Клэппер, не могли бы вы ответить еще на несколько вопросов? — На секунду Юки задержала дыхание и выпалила серию беглых вопросов — прием, ставший ее фирменным отличием: — Если человека расчленили в ванной и в течение трех месяцев после совершения преступления большое количество воды, мыла и шампуня прошло через сливное отверстие и трубу диаметром два дюйма — по моим подсчетам, около ста галлонов мыльной воды ежедневно, и давайте умножим на два, потому что некоторые клиенты наверняка принимали душ, прежде чем возвратиться в общежитие или домой к жене; получается, что даже если мисс Мун брала по воскресеньям выходной, не меньше ста тридцати тысяч галлонов воды прошло через слив к тому времени, когда полицейские эксперты получили возможность осмотреть сток, — могла ли подобная активность полностью смыть остатки любых физических улик?

— Да, это вполне возможно.

— Благодарю вас, лейтенант. Большое вам спасибо.

Юки улыбнулась Чарли Клэпперу, когда судья сказал, что свидетель может идти.

ГЛАВА 74

Юки сидела рядом с огромным Леном Паризи, когда вызвали сомнительного — с душком — сутенера дробь бойфренда Джуни Мун, Риккардо (Рики) Малколма.

Юки прекрасно знала, что Дэвис наняла полулегального «охотника за головами» переправить Рики Малколма через мексиканскую границу для появления в суде, и когда Малколм поклялся говорить правду и только правду, задалась вопросом: неужели Дэвис и правда верит, что этот недалекий татуированный бандитеныш, люмпен, отребье может в чем-то убедить жюри присяжных? Но голос Дэвис звучал уверенно, когда она, опередив Юки, упомянула о том, что он сидел за хранение наркотиков.

Затем адвокат азартно приступила к допросу:

— Кем вы приходитесь мисс Мун?

— Я был ее бойфрендом.

— То есть уже не являетесь им?

— Наши пути разошлись, — сухо заявил Малколм. — Я в Тихуане, а она — в тюрьме.

В зале послышались смешки.

— Давно вы знаете мисс Мун?

— Да года три.

— Правда ли, что двадцать первого января этого года мисс Мун позвонила вам примерно в одиннадцать тридцать вечера и попросила прийти к ней, потому что у одного из ее клиентов случился сердечный приступ?

— Нет.

— Переспрошу для ясности: вы говорите, что Джуни не звонила вам с просьбой помочь избавиться от тела Майкла Кэмпиона?

— Нет, мэм, она мне не звонила.

— А полицейские спрашивали вас о расчленении и вывозе тела Майкла Кэмпиона?

— Ага. Я им сказал, что я этого не делал.

— Вы сказали правду?

Малколм засмеялся:

— Да-да, я говорил им правду. Я никогда никого не расчленял. Я не выношу вида крови. Я даже бифштекс ем хорошо прожаренным. Вся эта история — самая бредовая выдумка, какую я слышал.

— Согласна, — поддержала его Дэвис. — Самая что ни на есть бредовая.

Юки вскочила на ноги:

— Протест, ваша честь! Мнение мисс Дэвис по этому вопросу несущественно.

— Поддерживаю.

Дэвис круто развернулась, сделала несколько шагов к присяжным и вновь повернулась к свидетелю.

— И тем не менее, — сказала она звучным голосом, эхом отразившимся от дубовой обшивки зала, — согласно показаниям полицейских, мисс Мун заявила, что вызвала вас, потому что у мистера Кэмпиона случился сердечный приступ, и, когда вы приехали к ней в дом, мистер Кэмпион был мертв.

— Липа от начала до конца. Ничего подобного не было. — Малколм откровенно веселился.

— Затем полицейские заявили, что мисс Мун рассказала им, как вы расчленили мистера Кэмпиона ножом и вместе с ней увезли останки мистера Кэмпиона и выбросили их в мусорные баки. Это было?

— Да ни в жизнь! Лапшу вешают. К тому же я плохо умею обращаться с неэлектрическими инструментами.

— О’кей, мистер Малколм. По вашему мнению, отчего мисс Мун такое сказала,если это неправда?

— А просто так. — Малколм взглянул на Джуни странными зелеными глазами. — Потому что она же дура, как из умственно отсталой школы. Она запоем читает любовные романы, смотрит «мыльные оперы»…

— Обвинение просит исключить это, ваша честь, — сказала Юки. — Все до единого вопросы открывают неограниченный простор для домыслов.

— Ваша честь, показания мистера Малколма важны для установления степени доверия к словам моей подзащитной.

— Разрешается. Продолжайте, мистер Малколм.

Юки, звучно вздохнув, опустилась на стул между Гейнсом и Рыжим Псом.

Малколм продолжал:

— Я и говорю, это все мое мнение. Когда копы спросили, трахалась ли она со знаменитым Майклом Кэмпионом, они, сами того не желая, запустили широкоэкранную, в три Д, фантазию Джуни, заветную мечту этой тупой маленькой шлюхи…

— Благодарю вас, мистер Малколм. Предъявляли ли вам обвинение в соучастии?

— Ну, копы попытались, но прокурор знал, что они не могут обвинить меня на основании непонятного признания, тем более что Джуни его, как это говорят, отозвала.

— Благодарю вас, мистер Малколм. Свидетель ваш, — с усмешкой сказала Дэвис Юки.

ГЛАВА 75

Юки прочитала записку Лена, отметив, что предложенная им линия допроса в точности совпадает с той, которую она спланировала, но спохватилась, что недооценивала важность Малколма для защиты и, соответственно, необходимость дискредитировать его показания.

Юки встала и подошла к месту свидетеля:

— Мистер Малколм, вы сегодня пришли сюда добровольно?

— Не совсем. Длинная рука правосудия сграбастала меня за шкирку и выдернула из уютного сисястого бара в Тихуане.

— В Мексику друзей повидать ездили, мистер Малколм? — спросила Юки, перекрывая смех зала. — Или получилось как в пословице — сколь веревочке ни виться, а конец будет?

— И то и другое, — пожал плечами Малколм, сверкнув на секунду жуткой улыбкой, в которой недоставало зубов.

— Несколько минут назад вы поклялись говорить правду, не так ли?

— А я ничем против правды не погрешил.

Юки взялась за барьер перед свидетелем обеими руками:

— Как вы относитесь к подсудимой? К мисс Мун?

— Джуни — классная девчонка.

— Давайте попробуем уточнить это определение, о’кей?

Малколм пожал плечами:

— Валяйте уточняйте.

Юки позволила себе улыбнуться, чтобы показать присяжным, насколько она владеет собой:

— Если бы Джуни Мун могла сегодня свободно уйти отсюда, вы провели бы с ней ночь?

— Еще бы! Конечно.

— А если бы ей понадобилась почка, вы отдали бы ей свою?

— У меня же их две? Почки?

— Скорее всего да, у вас их две.

— Ну тогда, конечно, я отдал бы ей почку. — Рики Малколм широко ухмыльнулся, желая показать, какой он щедрый парень.

— За вашу трехлетнюю связь вы чем-нибудь делились с подсудимой? Вы охотно это делали?

— Да.

— А как вы к ней сейчас относитесь?

— Ну, это личное.

— Ваша честь, это что, шоу доктора Фила? — вмешалась Дэвис. — Какое отношение…

— Если суд даст мне минуту, я покажу, какое отношение, — перебила Юки.

— Протест отклоняется, мисс Дэвис. Продолжайте, мисс Кастеллано.

— Благодарю, ваша честь. Мистер Малколм, ваши чувства ни для кого не секрет. Не могли бы вы закатать рукав и показать руку присяжным?

Малколм таким желанием не пылал, и лишь когда судья приказал ему подчиниться, задрал рукав и показал руку.

Густая сеть татуировок, так называемый «рукав», покрывала бледную кожу Рики Малколма от запястья до плеча. Среди змей и черепов выделялось алое сердце с инициалами Р.М., нанизанное на острый рожок нежной растущей луны.

— Мистер Малколм, не могли бы вы объяснить нам, что означают буквы под изображением сердца?

— С-Ч-Л-М-Д-М?

— Совершенно верно.

Малколм вздохнул.

— Это сокращенно: «Скажи, что любишь меня, Джуни Мун».

— Стало быть, мистер Малколм, можно сказать, что вы любите подсудимую?

Малколм долго смотрел на Джуни. Лицо его стало напряженным, тяжелым, напускная веселость хитрой бестии куда-то делась. Джуни неотрывно глядела на него огромными графитно-серыми глазами.

— Да, я ее люблю.

— Достаточно сильно, чтобы солгать ради нее?

— Конечно, я совру ради нее, какого черта?

— Благодарю вас, мистер Малколм. Больше вопросов к свидетелю нет, ваша честь. — И Юки отвернулась от Рики Малколма.

ГЛАВА 76

Ровно в восемь утра Джейкоби призвал собрание к порядку и попросил меня выступить перед всем отделом, ввести сотрудников в курс дел об убийствах с поджогами и рассказать, насколько продвинулось расследование (естественно, ни черта оно не продвинулось). Я вышла вперед в джинсах, майке со стразами, мокасинах и вытертой джинсовой куртке, которую оставила в квартире Джо за несколько дней до пожара.

Это был весь мой наличный гардероб.

Разумеется, меня встретили восторженными свистками, а один мясистый старый служака крикнул:

— Отличный прикид, сержант!

— Заткнись, Маккрекен! — крикнул ему в ответ Рич, отчего я залилась краской, а сотоварищи-полицейские смеялись и отпускали сальные замечания. Только когда Джейкоби пнул боковину стола и глухой удар заставил собравшихся замолчать, я подробно рассказала о делах Мичемов и Малоунов.

Затем распределили поручения, я села в машину с Конклином, и поехали мы колесить по темным вонючим переулкам в районе Мишн-стрит, снова занявшись черной работой, надеясь хоть на что-то в отсутствие сколько-нибудь надежной ниточки.

Первой нашей остановкой стал ломбард «Золото и прочее» на Полк-стрит, забитый устаревшей электроникой и музыкальными инструментами, с полудюжиной витрин с вульгарными дешевыми побрякушками. Владелец «Золота» Руди Виталь, страдающий ожирением, в очках с толстыми стеклами и при жидких волосах, известный укрыватель краденого, использовал ломбард в качестве офиса, но настоящие сделки проворачивал в машинах, барах — где угодно, только не здесь.

Я отдала инициативу Конклину, потому что внутри у меня все еще дрожало от крутого виража, который сделала жизнь всего двенадцать часов назад.

Словно крутилась заевшая пластинка: я то и дело вспоминала, чего пожар стоил мне в плане сувениров прошлого: моя куртка «Вилли Мейс», индийская керамика, вещи матери, ее письма, где говорилось, как она меня любит, — она никогда не умела выразить это вслух и изливала признания на бумагу, уже умирая.

Конклин показывал Виталю фотографии драгоценностей, предоставленные страховой компанией, а я бездумно смотрела на витрины, стоя как в тумане и ничего в принципе не ожидая увидеть. И вдруг словно кто-то крикнул «эй!» мне на ухо: на бархатной подставке за стеклом лежало сапфировое колье Пэтти Малоун.

— Рич! — резко сказала я. — Погляди-ка сюда.

Конклин поглядел и сразу приказал Виталю открыть витрину. Задевая мясистой рукой, похожей на бейсбольную перчатку, звякавшие безделушки, Виталь достал колье и вручил его Конклину.

— Так это что, настоящие сапфиры? — невинно спросил он.

Вокруг глаз у Конклина обозначились белые круги, когда он положил колье на фотографию. Это действительно была одна из похищенных у Малоунов драгоценностей.

— Где вы это взяли? — спросил он Виталя.

— Какой-то пацан принес с неделю назад.

— А ну поднимайте информацию.

— Подождите. — Виталь вперевалку направился в свою выгородку с кассой. Сняв со стула стопку аукционных каталогов и книг о старинных драгоценностях, он сел и что-то резво настучал на клавиатуре ноутбука. — О, нашел! Я заплатил парню сотню баксов. Вот. Упс, простите, только сейчас обратил внимание на его имя.

Я прочла квитанцию из-за плеча Конклина: Кларк Кент, проживающий где-то на побережье, сдал в ломбард «ожерелье с синими топазами».

— Как он был одет?! — заорал Конклин не своим голосом. — Костюм? Очки? Или он заявился в трико и плаще?

— Мне нужна кассета. — Я указал на видеокамеру, смотревшую красным паучьим глазом из угла под потолком.

— А там режим перезаписи каждые двадцать четыре часа, — сказал Виталь. — Того парня на пленке давно уже нет. Я его смутно помню. Трико с плащом на нем не было, он не из таких. Скорее типичный янки. Я ему, кажется, уже продавал какие-то комиксы.

— Нельзя ли уточнить, что вы имеете в виду, говоря «типичный янки»?

— Ну, темноволосый, крепкий…

— Вам придется проехать с нами. Посмотрите в наших фотоальбомах — может, кого и найдете, — сказала я. — Поговорите с нашим художником.

— Ой, у меня плохая память на лица, — пожаловался Виталь. — Прямо патология какая-то. Я и вас не узнаю, если завтра встречу.

— Хватит чушь нести! — взорвался Конклин. — Мы расследуем убийство, Виталь, убийство, понимаете? Если этот парень придет к вам снова, позвоните нам. Желательно, пока он не ушел. И переснимите его водительское удостоверение.

— О’кей, начальник, будет сделано.

— Ну хоть что-то, — сказал мне Конклин, идя к машине. — Келли обрадуется, получив это в память о матери.

— Еще как, — хмыкнула я.

Мне сразу вспомнилась смерть моей мамы, и я отвернулась, чтобы Конклин не видел моих повлажневших глаз.

ГЛАВА 77

Стоя в сыром подвале дома, где я жила еще вчера, я показывала Чаку Ханни и Джо огрехи доисторической проводки на роликах и трубках. На голову капала вода. Дверца электрощита была открыта. Ханни направил ручной фонарик на предохранитель, который хотел мне показать.

— Видишь, как с этой стороны пенни вплавилось?

Я видела только неровную медную кляксу.

— Студентки со второго этажа, знаешь их? — спросил Ханни.

— Да нет, здоровались просто.

— Так вот, у них, похоже, каждый день вылетали предохранители — фены там всякие, кондиционер, утюги и прочее. Ваш мастер устал бегать включать сеть и в конце концов положил сюда пенни.

— Которое выполняло роль?..

Чак объяснил, как медная монета блокировала предохранитель, который не смог автоматически разомкнуть цепь, ток пошел через пенни, отчего расплавилась проводка на самом слабом участке — в данном случае это оказались потолочные лампы второго этажа и розетки в моей квартире.

Мне хватило фантазии представить пламя, вырывающееся из розеток, но суть я по-прежнему не понимала. Чак терпеливо объяснил мне и Джо, что мой дом, подобно многим старинным особнякам, имеет «баллонную» конструкцию, то есть деревянные балки каркаса с чердака до потолка соединены напрямую, без каких-либо противопожарных вставок.

— Пламя поднялось по стенам, — говорил Ханни. — Промежуток между балками сработал как вытяжная труба, поэтому огонь добрался до твоей квартиры, вырвался из розеток, загорелась мебель, вещи, и пошло-поехало. Затем занялась крыша, и так, пока все не выгорело.

— Значит, по-твоему, это была случайность?

— Ну, сначала я тоже заподозрил неладное.

Чак добавил, что каждого допрашивал лично: управляющую, жиличек со второго этажа и особенно нашего стареющего мастера на все руки Энджела Фернандеса, который признался, что положил пенни за предохранитель, чтобы не бегать каждый день в гору.

— Если бы кто, не дай Бог, погиб в огне, я обвинил бы Энджела Фернандеса в убийстве по неосторожности, — сказал Ханни. — Я считаю пожар случайным, Линдси. Подавай страховой иск, тебе все возместят.

Меня учили распознавать ложь по мельчайшим движениям мимики, но на честном лице Чака Ханни читалась правда и только правда. Однако я была на взводе и не хотела расставаться со своими худшими подозрениями. По пути к машине я спросила мнение Джо как специалиста, два десятка лет прослужившего в полиции.

— Ханни этого не делал, любимая. Мне кажется, он переживает не меньше твоего. И по-моему, ты ему нравишься.

— Это твое профессиональное заключение?

— Н-ну. Ханни на твоей стороне.

ГЛАВА 78

Юки была доведена до белого каления.

Мы обедали за ее рабочим столом, привередливо ковыряя салат, словно выискивая золотые слитки вместо куриных наггетсов. Юки спросила меня, как дела, но особо распространяться мне было не о чем, а она еле сдерживалась, поэтому я предложила ей рассказывать первой. Дважды предлагать не пришлось.

— Дэвис вызвала эксперта-психиатра Марию Пейдж. Слышала о ней что-нибудь? — спросила Юки.

Я помотала головой.

— Она иногда появляется в программе «Суд идет» на телевидении. Ну, высокая такая, блондинка, выпускница Гарварда?

Я снова покачала головой.

— Ладно, не важно. В общем, Дэвис вызвала знаменитую мозговедку, чтобы подробно объяснить нам природу самооговоров.

— А-а, — поняла я. — В связи с «ложным» признанием Джуни Мун?

— Да. А она умная тетка, эта психиатр, все знает: как начали зачитывать права, чтобы копы не могли принуждать задержанных давать показания, как исследования Гудджонсона и Кларка повлияли на определение степени внушаемости подозреваемых, как обойти требование знакомить задержанного с его правами. Словно сама Пейдж написала ту фигову книжку, Линдси! — Юки распалялась все сильнее. — Она авторитетно расписывала, как копы запугивают и обманывают подозреваемых, вынуждая их оговорить себя.

— Ну, кто-то, возможно, так делает, но не я.

— Я знаю. Пейдж подчеркнула, что некоторые люди с ограниченным интеллектом или заниженной самооценкой скорее предпочтут согласиться с копами, чем возражать им. После чего присяжные посмотрели на Джуни Мун.

— Джуни призналась сама, по доброй воле…

— Знаю, знаю, но ты же помнишь, как она выглядит, — сестричка олененка Бэмби. Наконец доктор Пейдж договорила, и мне стало интересно, как нейтрализовать ее показания, не предъявив двухчасовую пленку с записью вашей беседы с Джуни.

— Ну, можно и это сделать, в конце концов. — Я с громким щелчком закрыла пластиковую крышку на контейнере с салатом и бросила его в мусорную урну. Юки сделала то же самое.

— Два часа, на протяжении которых Джуни все отрицает?.. Так вот слушай. Я встала и сказала: «Доктор Пейдж, вы когда-либо раньше встречали Джуни Мун?» — «Нет». — «А с записью беседы с ней в полиции ознакомились?» — «Да». Тогда я спрашиваю: «Полицейские запугивали ответчицу, лгали ей, расставляли ловушки?» — «Нет, пожалуй, нет». — Юки отхлебнула чаю и продолжила представлять в лицах перекрестный допрос доктора Пейдж. — И тут я совершила ошибку.

— Что же ты сделала?

— Я была взбешена, Линдси. — Юки сделала гримасу и пальцами отбросила волосы с прелестного лица в форме сердечка. — Я сказала: «А что же делали полицейские?» Я знаю, что нельзя задавать вопрос, на который не знаешь ответа, но, блин, я видела чертову запись двадцать раз, и вы с Конклином ничего ей не делали! Рыжий Пес чуть не спалил меня взглядом, а Пейдж заявила: «По-моему, мисс Мун отличается не только рекордно низкой самооценкой, она еще и чувствует за собой вину от того, что занимается проституцией, и ее признание было способом уменьшить свою вину». Я ушам не поверила, когда она предложила присяжным такой поворот, и сказала: «Значит, вы утверждаете, подсудимой неловко от того, что она проститутка, поэтому она призналась в убийстве?» «Именно это я и хочу сказать», — говорит Пейдж. «Больше вопросов не имею, доктор», — говорю я. Бендинджер ее отпустил, я протиснулась на место позади Рыжего Пса, лицом к залу, и тут — Твилли!

— Разве он не каждый день в суд приходит?

— Да, но тут он оказался прямо за моей спиной. Я смотрела на него в упор, что еще мне оставалось. Дэвис вызвала Джуни Мун для дачи показаний, но судья сказал: «Сперва сделаем перерыв на ленч», — и Рыжий Пес резко отодвинул стул, отчего я с размаху уткнулась носом в грудь этого придурка Твилли. Он захихикал, а у меня желудок словно клещами сжало, кожа мурашками пошла. А он шепчет: «Этот сет взяла Дэвис». Рыжий Пес обернулся и посмотрел на меня таким испепеляющим взглядом… Линдси, я же не проиграю дело из-за показаний психиатра? Говорю тебе, это не может быть, потому что не может быть никогда!

— И не будет!

— Правильно. Не будет, — процедила Юки сквозь зубы, грохнув кулаком по столу. — Потому что присяжные видят правду, и им придется выбрать один из двух вердиктов: либо Джуни Мун виновна, либо она виновна как смертный грех.

ГЛАВА 79

«Стэнфорд-молл» был элитарным торговым комплексом под открытым небом, где на узких улочках стояли магазины, окруженные садиками. И что это были за магазины! «Нейман», и «Нордстром», и «Блумингдейл», и сливки торгового мира — бутики Армани, Бенеттона и Луи Вюттона.

Ястреб и Голубь сидели на скамейке у магазина «Поло», окруженного целым лесом фигурно стриженных деревьев в горшках. Аромат цветов смешивался с запахом кофе. Была суббота, и множество дорого и модно одетых покупателей гордо шли по узким пешеходным дорожкам мимо Ястреба с Голубем, раскачивая картонными пакетами на тесемках и восхищенно замирая у витрин Ральфа Лорена.

Видеокамерой размером с колоду карт Голубь снимал проходящих. Если его спросят, что он делает, Голубь ответит правду — ну полуправду, — что учится на отделении компьютерной науки и видеосъемки в Стэнфорде и снимает документальный фильм.

Разумеется, он умолчит о том, что они с Ястребом высматривают победителей, самых откормленных и свинских хрюшек сегодняшнего дня.

У них уже были на примете две пары соискателей.

На заднем стекле обеих машин были наклейки престижных колледжей — значит, реальные кандидаты. Выбор предстоял нелегкий, но когда Ястреб и Голубь определят победителя, то обязательно проследят за ним до дома.

Кто же из двух?

Обрюзгшие толстосумы, которые садятся сейчас в машину, нагруженные пакетами с вытисненными логотипами дизайнеров? Или пара постарше, более спортивного вида, броско и модно одетые, чинно гуляющие по улицам этого города чревоугодия с латте в руках?

Голубь просматривал отснятый материал, когда к ним подошел охранник, мужчина лет пятидесяти, в синей униформе с бейджем на нагрудном кармане, в фуражке, с пистолетом и огромным самомнением. Сейчас каждый охранник в форме мнит себя морским пехотинцем.

— Молодые люди, — приветливо начал он, — здесь нельзя фотографировать, вон табличка висит.

— Ой! — Голубь встал. При своих шести футах двух дюймах он оказался на полголовы выше охранника, и тот невольно отступил. — Это не фотографии, это кино. Документальный фильм, нам в институте задали. Я могу показать студенческое удостоверение.

— Мало ли что, студент. По соображениям безопасности, съемку здесь производить запрещено. Либо уберите камеру, либо вас выведут с территории.

— А чтоб тебя, коп недоделанный! — пробормотал Ястреб.

— Простите, сэр. — Голубь встал между своим товарищем и охранником. — Мы сейчас уйдем. — Но он с трудом сдерживал раздражение. Несколько часов наблюдения — и никаких победителей. — Мне надо отлить, — сказал он Ястребу.

Они зашли в мужской туалет. Голубь расстегнулся перед писсуаром. Когда он закончил, Ястреб вынул из кармана спичечный коробок, зажег три или четыре спички сразу и бросил в корзину с использованной бумагой.

Они уже шли по парковке, когда на шоссе послышался вой сирен. Парни сели в машину Голубя и смотрели, как красные машины останавливаются у Лягушачьего пруда, как пожарные проворно разворачивают шланги и бегут в торговый комплекс.

Сотни покупателей рекой текли из широких ворот.

— Люблю огонек! — сказал Ястреб.

— Есть пожар — и день, считай, удался, — поддержал его Голубь.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ПАЛЕНОЕ ИМУЩЕСТВО

ГЛАВА 80

В час пик я ехала «домой» — в квартиру Джо, пробираясь по запруженному машинами шоссе, когда зазвонил мой сотовый. Я выдернула телефон из футляра на бедре и услышала, как Юки кричит в трубку:

— Линдси! Он меня преследует!

— Кто? Кто?

— Этот урод Джейсон Твилли!

— Так, успокойся и объясни толком, что значит «преследует».

Я резко вывернула руль на перекрестке Таунсенд и Седьмой. Если повернуть направо, дорога приведет прямо к моему бывшему дому на Хилл-стрит, и сейчас мне казалось, что я плыву против течения.

Голос Юки звучал пронзительно.

— Преследует — означает, ходит по пятам, куда я, туда и он. Десять минут назад Твилли оказался на пассажирском сиденье моей машины!

— Сломал замок твоей «акуры», что ли?

— Не знаю. Я ее, по-моему, не закрыла. Я тащила пятьдесят фунтов…

Сигнал сотового пропал. Я нетерпеливо нажала скоростной набор, получила исходящее сообщение о том, что Юки снова в сети, отсоединилась и набрала снова.

— Пятьдесят фунтов чего?! — крикнула я, перекрывая трескучие помехи.

— Пятьдесят фунтов коробка с папками весит, вот чего. Я уже вставила ключ в замок, и тут изнутри его рука распахивает мне дверцу!

— До этого случая ты говорила Твилли оставить тебя в покое?

— Да елки-палки, несколько раз!

— Тогда он незаконно оказался в твоей машине, — сказала я, внаглую втиснувшись на соседнюю полосу в обход прокатного авто, водитель которой раздраженно просигналил и показал мне средний палец. — Ты готова подтвердить свою жалобу под присягой? Подумай, Юки, он журналист, ситуация неминуемо получит огласку.

Несколько секунд в трубке царила пауза, прерываемая электрическим треском: Юки представила последствия шумихи в прессе.

— Но этот тип просто больной, Линдс. Он говорит со мной, будто я персонаж его книги. У него извращенный ум, он бывает откровенно опасен. Сегодня он забрался в мою машину, а завтра мне чего ожидать?

— Ладно. — Я затормозила у обочины, вынула блокнот и записала все, что сказала мне Юки. — С утра придешь в гражданский суд, получишь постановление о запрете Твилли к тебе приближаться. Но лучше всего немедленно написать заявление в полицию.

— Завтра утром? Линдси, Джейсон Твилли хочет напугать меня до полусмерти, и у него это получается!

ГЛАВА 81

Когда я поднялась в номер Твилли на пятом этаже отеля «Сент-Реджис», он ждал на пороге с кривой ухмылкой на физиономии, растрепанными волосами и в расстегнутой рубашке навыпуск. В конце тускло освещенного коридора хлопнула дверь пожарного выхода — видимо, журналиста в спешке покинула гостья, берущая почасовую оплату.

Я показала Твилли мой значок. Он никак не мог оторвать глаза от острого выреза майки, затем оценил покрой моих джинсов и не торопясь вернулся к моему лицу. А я разглядывала дорогую обстановку: обитые кожей стены, диван у окна с великолепным видом на Сан-Франциско. М-да, весьма и весьма.

— Работаете под прикрытием, сержант? — широко улыбнулся Твилли.

Его поведение пугало Юки, но бесило меня.

— По-моему, мы с вами незнакомы, мистер Твилли. Я сержант полиции Линдси Боксер. — Я протянула ему ладонь. Он схватил ее и потряс, а я потянула его руку на себя, вывернула вверх и завела ему за спину, ткнув журналиста физиономией в стену. — Вторую руку, быстро! — приказала я.

— Вы что, шутите?

— Другую руку! — Я надела Твилли наручники, быстро и бесцеремонно обыскала. — Вы арестованы за преступное посягательство. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде… — Договорив до конца права Твилли, я добавила, отвечая на его вопрос: — А это все в связи с вашим незаконным проникновением в машину помощника прокурора округа Юки Кастеллано. Она написала заявление в полицию, и завтра к полудню появится предписание, запрещающее вам к ней приближаться.

— Ого! Вот это да! Ничего себе — из мухи слона сделали! У нее же руки были заняты, я ей дверцу машины открыл!

— Своему адвокату расскажете! — отрезала я, крепко взяв Твилли повыше локтя, а в другой руке держа сотовый, готовясь вызывать подкрепление.

— Подождите. Неужели Юки заявила, что я ее преследую? Это же чушь! Признаюсь, я ее немного провоцировал, оказал некоторое психологическое давление, чтобы малость завести, но я же журналист, мы так работаем! Слушайте, если я совершил ошибку, прошу прощения. Давайте поговорим! Пожалуйста!

Я проверяла личное дело Твилли — мерзавец оказался чист как стеклышко. Мой гнев вдруг улегся, и я на несколько мгновений оказалась в свободном полете. На первый раз вполне достаточно строгого предупреждения. Зря я надела наручники на этого медиапроститутку, насчет которого Синди предостерегала Юки.

Это грозит обернуться крупными неприятностями.

Я уже представляла, как Твилли расписывает «полицейское насилие» телевидению — Ларри Кингу, Такеру Карлсону, «Доступу в Голливуд». Плохо будет Юки, плохо будет мне, зато Твилли получит колоссальную рекламу.

— Сержант?

Так, пробуем переиграть.

— Хотите избежать появления в суде, мистер Твилли? Оставьте Юки Кастеллано в покое. Не садитесь рядом с ней в зале, не ходите за ней в супермаркетах, не лезьте к ней в машину, квартиру, офис, и тогда мы на время забудем об этом инциденте. Но если Юки подаст новую жалобу, я вас арестую. Вам все понятно?

— Абсолютно. Кристальная ясность.

— Вот и прекрасно.

Сняв наручники, я повернулась уходить.

— Подождите! — Твилли кинулся в соседнюю комнату с обоями в синюю полоску и кроватью под балдахином и схватил ручку и блокнот с письменного стола с гнутыми ножками. — Я хочу убедиться, что все понял правильно. — Он быстро настрочил что-то на листке и прочел мою речь слово в слово. — Отменный спич, сержант. Как вы считаете, кто должен играть вас в кино?

Он валял передо мной дурака.

Я вышла из номера Твилли с ощущением, что мне влепили в лицо пирожком с дерьмом. Так и было, причем постаралась я сама. Черт бы все побрал! Может, я попала в щекотливую ситуацию и перестаралась с наручниками, но это не значит, что Джейсон Твилли не сумасшедший.

И что он не опасен.

ГЛАВА 82

Съев купленный в «Ле Солей» ужин, в десять мы с Джо были в постели, но в начале четвертого я проснулась. Цифры на потолке менялись, отсчитывая время, а досадливые мысли не давали уснуть.

Меня разбудило воспоминание об издевательском шутовстве Твилли, но его насмешливое лицо исчезло, сменившись скрюченными обгоревшими телами на столе Клэр. Я вновь увидела перед собой пустые глаза десятилетней девочки, осиротевшей из-за безымянного подонка, который сейчас, наверное, тоже лежит без сна и планирует новое чудовищное шоу.

Сколько же еще людей умрут, прежде чем мы выйдем на след?

Неужели он победит нас в этой безумной игре?

Я думала об огне, пожравшем мой дом, имущество, ощущение безопасности. Я думала о Джо и о том, как сильно его люблю. Он переехал в Сан-Франциско, чтобы нам вместе строить жизнь; вот мы и шли сквозь огонь и воду, вместе и в горе, и в радости. Отчего же я не могу поймать его на обещании пышной итальянской свадьбы и стать его женой?

Через несколько месяцев мне будет тридцать девять.

До скольких же лет мне еще дожидаться?

Я слушала мерное дыхание Джо, и вскоре колотящееся сердце стало биться ровнее. Я начала засыпать. Отвернувшись, я обняла подушку — и матрац дрогнул, потому что Джо повернулся ко мне, обнял и прижался, подсунув свои колени под мои.

— Плохие сны?

— Угу. Сразу забылась, но когда проснулась, в голову полезли мысли о мертвецах.

— О мертвецах вообще или о реальных?

— О реальных, — вздохнула я.

— Хочешь поговорить?

— Я бы не против, но они утянулись в яму, откуда вылезли. Прости, я не хотела тебя будить.

— Все нормально. Постарайся заснуть.

Только через секунду я догадалась, что мне брошен вызов.

Джо отвел волосы с моей шеи и поцеловал в ямочку пониже затылка. Я задохнулась от острого возбуждения, пронзившего тело от этого поцелуя.

Сегодня я никак не ожидала от себя подобной реакции.

Я перевернулась на другой бок, посмотрела Джо в глаза, увидела блеск его зубов в синем свете часов, привлекла его к себе и страстно поцеловала, силясь получить ответ, который не могла отыскать в себе. Джо потянулся меня обнять, но я отвела его руки.

— Нет, позволь мне.

Отложив все тревоги, я стащила с Джо трусы, переплела наши пальцы и прижала его руки к подушкам. Он застонал, когда я медленно опустилась на него и замерла, целуя его, сводя с ума, и пустилась на нем вскачь, пока ни он, ни я не могли больше сдерживаться ни секунды. Словно потянуло назад воду во время отлива — меня долго не отпускали сладкие волны удовольствия.

Я рухнула Джо на грудь, все еще сидя на нем верхом, и ощутила щекой его сильно бьющееся сердце. Он погладил меня по спине, и я сказала, что люблю его. Помню, он поцеловал меня в лоб, натянул мне на плечи одеяло, и я задремала, еще когда Джо оставался во мне.

О Господи!

Как же мне с ним хорошо!

ГЛАВА 83

Юки разглядывала Джуни Мун, когда та клялась говорить правду и только правду.

В принципе подсудимым выступать не обязательно. Отказ от дачи показаний воспринимается негативно, но и согласие редко помогает делу, поэтому адвокат рискует, приглашая своего клиента в свидетельское кресло. Как бы хорошо ни было все отрепетировано, невозможно заранее знать, смутится ли обвиняемый, или разволнуется, или засмеется в неподходящий момент, или еще каким-нибудь способом восстановит присяжных против себя.

И все-таки Дэвис вызвала Джуни Мун для допроса, и жители Сан-Франциско вместе с наблюдавшими за процессом гражданами по всей стране затаили дыхание, желая услышать, что она скажет. Белая блузка на Джуни висела, простая синяя юбка западала у бедер. В заключении она похудела, и сильно, а когда Джуни подняла правую руку принести присягу, Юки заметила отчетливые синяки на предплечье.

В зале послышались приглушенные ахи и шепот. И Юки поняла, почему Дэвис рискнула всем и пригласила клиентку для дачи показаний: Джуни не выглядела ни шлюхой, ни садисткой.

Она походила на жертву.

Джуни поклялась говорить правду, поднялась к месту свидетеля и села, положив руки на колени, доверчиво улыбнувшись подошедшей Дэвис.

— Как поживаете? — спросила адвокат.

— Вы имеете в виду — в тюрьме?

— Да. С вами все в порядке?

— Да, мэм. Все хорошо.

Дэвис кивнула.

— Сколько вам лет, Джуни?

— В следующем месяце будет двадцать три.

— А когда вы вышли на панель?

— В четырнадцать, — тихо ответила Джуни.

— Как так получилось?

— Отчим надоумил.

— Вы хотите сказать, что ваш отчим сделал из вас проститутку? Что он был вашим сутенером?

— Ну, можно, наверное, и так назвать. Он занимался со мной сексом, как мне исполнилось двенадцать. А потом стал приводить своих друзей, и они тоже спали со мной.

— Вы когда-нибудь заявляли в полицию об изнасиловании или жестоком обращении?

— Нет, мэм, он сказал, что таким образом я плачу за жилье.

— Ваш отчим сегодня здесь?

— Нет, он умер три года назад.

— А ваша мать? Где она?

— Она отбывает срок за распространение.

— Понятно, — сказала Дэвис. — Джуни, вы достаточно умная девушка. Неужели вам обязательно быть проституткой? Разве вы не могли стать официанткой или продавщицей? Или работать где-нибудь в офисе?

Джуни кашлянула и тихо сказала:

— Заниматься сексом — все, что я умею, и я в принципе не против. Словно бы каждый день на короткое время у меня появляется близкий человек.

— Секс сближает вас с незнакомцами?

Джуни улыбнулась:

— Да, на какое-то время у меня хорошо на душе.

Дэвис помолчала, давая присяжным время проникнуться трагедией беззащитного юного существа, и мягко произнесла:

— Джуни, скажите, пожалуйста, жюри: вы когда-нибудь занимались сексом с Майклом Кэмпионом?

— Нет, ни разу в жизни.

— Так почему вы сказали полиции, что у вас был секс?

— Мне хотелось сделать им приятно, вот я и сказала то, что они ожидали услышать. Я… Ну, в общем, я такой человек.

— Благодарю вас, Джуни. Свидетельница ваша, — кивнула Дэвис Юки.

ГЛАВА 84

У Юки возникла мысль — решительная, простая и очевидная.

Сидевшая в свидетельском кресле Джуни казалась такой хрупкой и беспомощной, что лучше всего будет сейчас сказать — у обвинения нет вопросов, отпустить Джуни Мун в зал, а в заключительной речи порвать ее на части.

Ники Гейнс передал Юки записку от Рыжего Пса. Она взяла ее, когда судья Бендинджер нетерпеливо щелкнул резиновым браслетом у себя на запястье:

— Мисс Кастеллано, вы будете допрашивать свидетельницу?

Паризи писал кратко и сильно — всего четыре слова: «Иди и обставь ее».

Юки покачала головой и прошептала Рыжему Псу, перегнувшись через Гейнса:

— Лучше бы нам это пропустить.

Паризи нахмурился:

— Мне что, самому выйти?

Вот вам и очевидная мысль. Рыжий Пес сказал свое слово. Юки встала, взяла со стола фотокопию бланка подтверждения, что права задержанному разъяснены, и подошла к свидетельнице.

— Мисс Мун, — начала она без предисловий, — это признание прав. Вы помните этот бланк?

— Да, кажется.

— Вы умеете читать и писать, не правда ли?

— Да.

— Хорошо. Эта форма была вам вручена сержантом Линдси Боксер и инспектором Ричардом Конклином в отделении полиции девятнадцатого апреля. Здесь сказано: «Прежде чем мы начнем задавать вам вопросы, вы должны уяснить свои права. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде». Вот здесь инициалы. Это ваша подпись?

Джуни вгляделась в документ:

— Да.

Юки зачитала весь перечень полностью, останавливаясь на каждом пункте и обстреливая Джуни беглым огнем вопросов:

— Вы это понимали? Это ваши инициалы?

Раз, раз, раз.

После каждого вопроса Джуни внимательно смотрела на листок и отвечала:

— Да.

— А здесь, внизу, отказ от прав. Здесь сказано, что вы понимаете свои права, что не хотите адвоката, что к вам не применялись угрозы, что вас не принуждали. Вы это подписали?

— Да, мэм, подписала.

— Вы сказали полиции, что Майкл Кэмпион умер в вашем доме и вы избавились от его тела?

— Да.

— Вас обманывали или запугивали в полиции?

— Нет.

Юки подошла к столу обвинения, положила лист, получила одобрительный кивок от Паризи и повернулась к подсудимой:

— Почему вы сделали признание?

— Я хотела помочь полиции.

— Я в замешательстве, мисс Мун. Из желания помочь хорошим людям вы сперва сказали, что никогда не встречались с мистером Кэмпионом, затем сообщили, что он умер у вас на руках, добавив, что отвезли части его тела в мусорный контейнер, а теперь заявляете, что все придумали, чтобы доставить полиции удовольствие, потому что вы такой вот человек. Так в какую же ложь нам поверить, мисс Мун?

Джуни быстро взглянула на своего адвоката, затем уставилась на Юки и заговорила несвязно, заикаясь. Ее губы дрожали, по бледному лицу катились слезы. Задыхаясь, она выговорила:

— Простите… Я не… Я не знаю, что сказать.

Женский голос из зала, прямо за столом защиты, пронзительно выкрикнул:

— Довольно!

Юки обернулась на голос, как и все в зале суда. Говорила Валентина Кэмпион, жена бывшего губернатора, мать погибшего юноши. Она стояла, опираясь на плечо своего мужа.

Юки показалось, что вся кровь отхлынула у нее к ногам.

— Не могу смотреть, что она делает с бедным ребенком, — бросила Валентина Кэмпион мужу, выбралась мимо него в проход и под взглядами двух сотен людей, вытягивавших шеи, чтобы ее увидеть, вышла из зала суда.

ГЛАВА 85

Всю ночь Юки металась, как выброшенный на песок тунец, и утром ее тоже бросало в жар при воспоминании, как сперва чертов начальничек принудил ее к выступлению, а потом Валентина Кэмпион толкнула под поезд.

За время процесса люди сближаются, возникают довольно странные привязанности. Юки это знала. Но чтобы миссис Кэмпион защищала подсудимую? Помрачение на нее нашло, не иначе. Она что, не понимает, что обвинение на ее стороне, что Юки пытается добиться справедливости для ее сына?

Шум голосов в зале стал громче, когда на свое место прошла Диана Л. Дэвис с донельзя самодовольным видом. Небось вчера потеряла счет тостам, отмечая победу, подумала Юки.

Когда Джуни Мун ввели в зал под конвоем, Дэвис встала, и не садилась, пока не присела ее клиентка, но через секунду бейлиф громко объявил:

— Встать, суд идет!

Послышался приглушенный свистящий звук от десятков одновременно встающих людей. Судья, хромая, подошел к своей скамье. Цепочкой потянулись присяжные, роняя сумки и занимая места. Судья Бендинджер обратился к присяжным, напомнив свои инструкции, и спросил Юки, готова ли она к заключительной речи. Юки ответила, что да.

Но в душе она в этом была не уверена.

Юки собрала свои записи, встала, высокая в туфлях от Джимми Чу, и прошла к кафедре. Разложив перед собой записи, она заставила себя позабыть про всех, кроме присяжных. Она проигнорировала бесстрастную громаду Паризи, издевательскую улыбку Твилли, высокомерие Дэвис и жалкую хрупкость подсудимой. Она не посмотрела даже на Синди, которая с заднего ряда показала ей сразу оба больших пальца.

Поставив на подставку большую фотографию Майкла Кэмпиона, Юки повернула ее к жюри и помолчала, давая каждому из них вглядеться в лицо мальчика, которого любили и поминали в вечерних молитвах люди разных стран.

Напомнив, таким образом, присяжным, что это процесс по поводу смерти Майкла Кэмпиона, а не печальная история проститутки, которая дала ему умереть, Юки взялась за бортики кафедры обеими руками и начала вдохновенную речь.

ГЛАВА 86

— Леди и джентльмены, Джуни Мун — проститутка. Всякий раз, приступая к работе, она нарушает закон. Ее клиентура в основном состоит из старшеклассников, не достигших возраста правомочности согласия на половые отношения. Но то, чем она зарабатывает себе на жизнь, не делает ее виновной в предъявленных нами обвинениях. Судите ее как любого другого человека. Перед законом мы все равны. Так работает система.

Мисс Мун обвиняется в сокрытии доказательств и убийстве второй степени.

Перед началом процесса я уже говорила, что для доказательства убийства нам достаточно доказать злой умысел, то есть когда поведение и действия человека продиктованы черствым или злым сердцем.

Как понимать, что такое черствое или злое сердце?

Мисс Мун сказала полиции, что проигнорировала мольбы Майкла Кэмпиона о помощи, оставила его умирать, а затем скрыла преступление, расчленив тело молодого человека и избавившись от него.

Вы в состоянии разрезать человека на куски? — спросила Юки у присяжных. — Вы представляете себе, что такое расчленить труп? Мне и цыпленка нелегко разделать. Каково же кромсать на части человека, жившего, дышавшего, говорившего всего несколько часов назад, того, с кем вы делили постель? Какую душу, какой характер, какое сердце надо иметь, чтобы так поступить, кем надо быть? Разве эти действия не подходят под определение черствого и злого сердца? Подсудимая сделала признание, когда считала, что запись допроса не ведется и она выйдет сухой из воды. Но Джуни Мун рассчитала неправильно. Признание есть признание, леди и джентльмены, будь то на пленке или нет. Мы твердо придерживаемся мнения, что подсудимая искренне признала свою вину.

Обвинение поставило себе цель доказать нашу правоту. У вас могли остаться вопросы без ответов — это нормально, так устроен человек, — но ваша задача признать подсудимую виновной в отсутствие обоснованных, а не всяческих сомнений.

Голос Юки зазвенел, когда она произнесла:

— Мы не знаем, где находится тело Майкла Кэмпиона. Все, что нам известно, — последний человек, видевший его живым, сидит на этом стуле. Повторяю еще и еще раз: Джуни Мун призналась, и это, леди и джентльмены, все, что вам нужно, чтобы признать ее виновной и воздать справедливость Майклу Кэмпиону и его семье.

ГЛАВА 87

Еще никому не удалось узнать, что за «Л.» у Дианы Л. Дэвис. Строили догадки, что это нечто экзотическое — Лорелея или Летиция, но поговаривали, что Дэвис прибавила несуществующий инициал, чтобы добавить себе таинственности.

Юки казалось, что «Л.» означает «летальная».

Произносить заключительную речь Дэвис вышла в розовом с черной отделкой костюме от «Шанель», вызывавшем воспоминания о Джеки Кеннеди, однако пронзительный, жесткий голос Дэвис разрушал иллюзию.

— Леди и джентльмены, вы помните, о чем я спрашивала в начале процесса? — скорее потребовала ответа, чем спросила Дэвис. — А где же мясо? Вот самое важное. Где тело? Где ДНК? Где признание? Где доказательства? Обвинение пытается убедить нас, что человек признался в преступлении, полиция берет его под стражу, но не записывают на видео его признание, и что, все это просто так? Нам говорят, что нет следов крови, нет тела — и это тоже ничего не значит? Простите, но здесь что-то не то. — Дэвис положила руки на барьер, отделяющий скамью присяжных. — Неладно что-то в датском королевстве. Выдающийся психиатр мисс Пейдж, выступая на процессе, высказывала мнение, что Джуни Мун оговорила себя из-за рекордно низкой самооценки — ей просто хотелось порадовать полицию. Доктор Пейдж отметила, что мисс Мун страдает чувством вины, поскольку занимается проституцией и подсознательно пытается обелить себя в глазах окружающих.

Леди и джентльмены, позвольте рассказать вам секрет самооговоров. Всякий раз, когда совершается громкое преступление, специалистам, работающим на «горячих линиях», приходится выслушивать множество ложных признаний. В похищении ребенка Линдберга признались сотни людей, десятки заявляли детективам, что убил Черный Георгин.[39] Может, вы помните вызвавшее международную сенсацию признание Джона Марка Карра в убийстве Джонбенэ́ Рэмси[40] через десять лет после ее смерти. А ведь он этого не делал!

Люди берут на себя вину, даже когда их оправдывает экспертиза ДНК, представляете? Причины такого поведения трудно понять нам с вами, но хороший следователь должен уметь отличить самооговор от признания.

Признание Джуни Мун было ложным.

В этом деле примечательно отсутствие доказательств. Если бы так называемую жертву звали, скажем, Джо Блоу, не было бы, пожалуй, даже обвинительного заключения, не говоря уже о судебном процессе. Но Майкл Кэмпион — политическая знаменитость, а мисс Мун находится в самом низу социального тотемногостолба, и шоу началось. Но здесь не шоу-биз, леди и джентльмены. Мы находимся в суде-е-е! — взревела Дэвис. — Поэтому я прошу вас призвать на помощь здравый смысл и обратиться к фактам и доказательствам. Тогда вы признаете Джуни Мун невиновной в выдвинутых против нее обвинениях. Точка.

ГЛАВА 88

В «Сьюзи» я попала уже в восьмом часу, когда веселье в баре достигло кульминации. Я не узнала сопровождаемую ритмичным позвякиванием песню, которую наигрывал ансамбль, но пелось там о солнце и сверкающем Карибском море.

На секунду мне захотелось переехать на Ямайку и открыть там лавочку на пару с Джо. Будем пить знойный фруктовый май тай и лакомиться на пляже жаренной на гриле рыбой.

Подойдя к столику, я едва не столкнулась с Лоррейн, уже уносившей блюдо с куриными косточками. Она приняла у меня заказ на «Корону» и бросила на стол меню. Клэр заняла длинную сторону стола — это у нее называлось сидеть за двоих, — а Синди и Юки примостились напротив. Юки прижималась к стене как раздавленная букашка.

Она выглядела проигравшей.

Я подтянула стул и спросила:

— Что я пропустила?

— Юки сказала прекрасную речь, — похвасталась Синди.

— Дэвис от нее камня на камне не оставила, — пробубнила Юки.

— Балда! Ты сказала лучшую заключительную речь, ты великолепно справилась, — возразила Синди.

Мне даже просить не пришлось. Едва мы заказали ужин, Юки пустилась очень точно передразнивать Диану Л. Дэвис с ее дурацким: «А где же мясо, где же мясо?»

Когда Юки задохнулась и остановилась, Синди сказала:

— Начинай опровержение, Юки. И говори как с трибуны.

Юки засмеялась — с истерическими нотками, вытерла слезы салфеткой, осушила бокал с «Маргаритой».

— Ненавижу ждать вердикт, — сказала она.

Мы засмеялись. Синди уговаривала Юки, пока та не сдалась и вскоре тоже увлеклась рассказом: глаза блестят, руки летают — в общем, снова прежняя Юки.

— Имело ли место преступление? Леди и джентльмены, именно по этой причине подсудимая находится здесь. Обвинительное заключение ей вынесло Большое жюри не из-за ее социального положения в сравнении с покойным. Полиция, знаете, не дротик бросает в телефонный справочник. Джуни Мун не сама вызвала представителей закона, чтобы сделать ложное признание; отрабатывая поступившую информацию, следователи вышли на последнего человека, видевшего Майкла Кэмпиона живым. Тем человеком была Джуни Мун, и она призналась в этом!

— Хорошо, детка, — промурлыкала Клэр.

Юки улыбнулась и продолжила:

— У нас нет тела Майкла Кэмпиона, но за месяцы, прошедшие после его встречи с мисс Мун, он ни разу не позвонил домой, ни разу не воспользовался кредиткой или сотовым, не подал весточки родителям или друзьям, что с ним все в порядке. Майкл бы так не поступил, не таким он был юношей. Так где же Майкл Кэмпион? Джуни Мун нам все сказала: он умер, его тело расчленили и выбросили в мусорные контейнеры. И сделала это она, Джуни Мун. Точка.

— Видите? — улыбнулась Синди. — Она была великолепна.

ГЛАВА 89

Поздним вечером после вылазки в «Сьюзи» мы с Клэр сидели у нее на кровати, устроив вечеринку в пижамах. Эдмунд был на гастролях с симфоническим оркестром Сан-Франциско, а Клэр заявила, что меньше всего хочет рожать одна.

Я смотрела на нее, лежавшую на огромном блине, в который превратился суперматрац из пены, «запоминающей» форму тела, под полновесными 260 фунтами Клэр.

— Мне уже некуда увеличиваться, — говорила она. — Это невозможно. Я с двумя мальчишками такой огромной не становилась, отчего же эта мелкая девчушка превратила меня в пузатое чудовище, проглотившее планету?

Я засмеялась, подумав, что двадцать лет назад, родив первенца, Клэр носила одежду на несколько размеров меньше, чем когда зачинала Руби Роуз. Но озвучивать догадку не стала.

— Что тебе принести? — спросила я.

— Что-нибудь из морозилки.

— Вас понял, — улыбнулась я и через минуту вернулась с упаковкой «Чанки манки» и двумя ложками.

— Жестоко называть мороженое «Чанки манки»,[41] если после него в это самое и превращаешься, — приговаривала я, забираясь на кровать.

Клэр засмеялась, сняла крышку, и мы принялись по очереди запускать в контейнер ложки.

— А как у тебя с Джо? — спросила она.

— В смысле?

— В смысле совместной жизни, дура! Ты собираешься остепениться, жить с ним семьей, как женатые люди делают?

— Вот нравится мне, как ты с ногами лезешь в суть проблемы.

— Да ладно, тоже мне, хрупкое создание!

Я ткнула ложкой в ее сторону — туше, подруга, — и заговорила. Клэр в общих чертах знала о моем неудачном браке, о романе с Крисом, которого застрелили при исполнении служебного долга, поэтому я рассказала о моей сестре Кэт, которая после развода осталась с двумя маленькими детьми и в отвратительных отношениях со своим бывшим, сохранив, однако, хорошую работу.

— А посмотреть на тебя, пушинка, в твоем пятикомнатном домике для взрослых. У тебя прекрасный муж, двое замечательных детей, которые уже оперились и разлетелись, и хватило мужества завести третьего.

— Ну а ты чего отстаешь в развитии, киса? Дождешься, что Джо решит — ты его не любишь, раз не идешь замуж, и уплывет идеальный мужчина к другой дамочке.

Я шлепнулась спиной на подушки и уставилась в потолок. Я думала о работе, о том, что вкалываю на пару с Ричем по семнадцать часов, и мне это нравится, и как мало времени у меня остается на что-то помимо работы: тайцзи[42] сто лет не занималась, бросила играть на гитаре, даже вечернюю пробежку с Мартой перепоручила Джо.

Я представляла, как радикально все изменится, если я выйду замуж и рожу ребенка, если появятся люди, которые будут переживать за меня всякий раз, как я выхожу из дома. Черт, а если меня подстрелят на службе?

Но я автоматически подумала об альтернативе.

Неужели я в самом деле хочу всю жизнь быть одна?

Я уже собралась все это выложить Клэр, но подруга, не вытерпев затянувшейся паузы, перехватила инициативу.

— Ничего, разберешься. — Она звонко закрыла пустой контейнер и положила ложку на блюдце лиможского фарфора на тумбочке. — Поразмыслишь и начнешь действовать. До тебя дойдет, что тебе важнее.

Ох, дойдет ли?

Отчего Клэр уверена, что я блуждаю как потерянная, не зная толком, как жить?

ГЛАВА 90

Кафе «Флер дю жур», всего в трех кварталах от Дворца правосудия, очень популярно по утрам среди полицейских. В полседьмого утра запах свежеиспеченного хлеба над цветочным рынком заставляет водить носом в поисках источника. Джо, Конклин и я сидели за маленьким уличным столиком с видом на цветочные торговые ряды. Никогда еще не находившись в обществе сразу Джо и Конклина, я чувствовала неловкость, которую совершенно не хочу объяснять.

Джо делился своими мыслями о поджогах с убийствами, которые мы расследовали. Он согласился, что преступник не справился бы с жертвами в одиночку.

— Эти подростки всячески рисуются, показывают, какие они умные, — говорил он. — Quidquid latine dictum sit, altum videtur.

— Что это еще значит? — подняла я бровь. Неужели все знают латынь, кроме меня?

Джо сверкнул улыбкой.

— «Все сказанное на латыни кажется глубокомысленным».

Конклин кивнул. Взгляд его карих глаз был сегодня особенно остер. Я знала эту собранность: так он допрашивал подозреваемых. Рич пристально рассматривал Джо, надеясь, наверное, что мой бойфренд, сделавший завидную карьеру в системе охраны правопорядка, действительно предложит какую-то стоящую версию.

Или, к утешению Конклина, окажется дураком.

Джо, в свою очередь, наверняка тоже оценивал Ричи.

— Они, безусловно, умны, — сказал Конклин. — Может, даже умнее нас.

— Помните дело Леопольда и Лёба? — Джо откинулся на спинку стула; официант поставил перед ним блины с клубникой, обошел стол и выставил передо мной и Конклином сандвичи с яйцом.

— Что-то знакомое, — сказал Рич.

— В 1924 году двое умных подростков, из социально привилегированных семей и социопатов, захотевших выделиться, решили кого-нибудь убить в качестве интеллектуального экзерсиса. Хотели, видите ли, посмотреть, получится у них или нет.

Мы внимательно слушали.

— У Леопольда был очень высокий ай-кью, около двухсот. И у Лёба не менее ста шестидесяти. Они выбрали и убили первого попавшегося школьника, но при всех своих блестящих способностях сделали сразу несколько идиотских ошибок.

— Стало быть, вы считаете, у наших схожий мотив? Хотят посмотреть, сойдет им это с рук или нет?

— Да, у меня такое ощущение.

— «Крим-ТВ» стало школой для целого поколения преступников, — сказал Конклин. — Они научились подбирать за собой окурки и стреляные гильзы. Эти парни проявляют крайнюю осторожность. Улики, которые мы находим, оставлены специально…

С этого момента я вдруг перестала слушать, засмотревшись на жесты сидевших со мной за столом мужчин. Джо, развернувшись всем корпусом к Конклину, убеждал его как-то слишком активно. Рич словно бы уступал и соглашался с высказанной версией, не считая, однако, мнение Джо сколько-нибудь ценным. Оба были очень мне дороги. Я поворачивала голову то к одному, то к другому, словно сидела на теннисном матче в Уимблдоне.

Синие глаза. Карие глаза. Мой любовник. Мой напарник.

Я отложила сандвич с яйцом на край тарелки.

Впервые в жизни мне нечего было сказать.

ГЛАВА 91

Юки сидела за столом обвинения между Ники Гейнсом и Леном Паризи, ожидая, когда соберется суд. Была пятница. Присяжные совещались три дня, и вчера поздно вечером стало известно, что вердикт вынесен. Юки думала — форсировали решение, чтобы к выходным сбросить с себя груз ответственности и напряжение. В таком случае хорошо это или плохо для народа, который представляет сторона обвинения?

Ее трясло как от избытка кофеина, да так оно и было: с шести утра Юки пила кофе кружку за кружкой и ночью спала часа два, не больше.

— Ты как? — спросила она Ники, который дышал ртом, распространяя сильный запах вапораба.[43]

— Хорошо. А ты?

— Замечательно.

Справа от Юки Рыжий Пес что-то строчил в блокноте. Он казался равнодушным, невозмутимым, горой спокойствия. Но это была игра: внутри Паризи клокотал вулкан, набираясь сил между извержениями. Через проход сидела Диана Л. Дэвис, свежая, напудренная, с тщательно уложенными волосами, по-матерински обнимая подзащитную за хрупкие плечи.

Ровно в девять часов бейлиф, жилистый человек в зеленой форме, громко сказал:

— Встать, суд идет!

Юки встала и села вновь после того, как судья занял свое место. Ники закашлялся в носовой платок. Паризи надел на ручку колпачок и сунул в нагрудный карман. Юки сцепила руки перед собой и резко повернулась вправо, когда в стене открылась дверь и цепочкой потянулись присяжные.

Двенадцать мужчин и женщин сегодня выглядели торжественно. Все гладко причесались, убрав волосы. Мужчины были в пиджаках и при галстуках, на женщинах сверкали драгоценности.

Председателю жюри Марии Мартинес было около тридцати. Юки не представляла, чтобы Мартинес, преподаватель социологии и мать двоих детей, согласилась с вердиктом в пользу проститутки, позволившей мальчику умереть и скрывшей его смерть, избавившись от тела.

Мартинес поставила сумку на пол возле стула.

Юки чувствовала, как по спине побежали мурашки. Судья Бендинджер открыл ноутбук, пошутил с судебным репортером — шутку Юки не расслышала, повернулся к собравшимся и сказал:

— Тишина в зале.

Стало тихо. Бендинджер спросил присяжных, вынесли ли они вердикт.

— Да, ваша честь, — ответила Мартинес.

Официальный лист вердикта был передан судье и через несколько секунд возвращен Мартинес. Ники Гейнс снова закашлялся. Паризи дотянулся за спиной Юки и отвесил Гейнсу полновесный щелчок по затылку, досадливо нахмурившись.

— Пусть председатель жюри зачитает вердикт, — попросил Бендинджер.

Мартинес встала, маленькая и тонкая в своем графитово-сером костюме, и кашлянула, прочищая горло.

— Присяжные сочли подсудимую Джуни Мун невиновной в убийстве второй степени. Мы сочли подсудимую Джуни Мун невиновной в сокрытии улик…

Переполненный зал суда взорвался громкими восклицаниями, которые перекрыли резкие удары молотка Бендинджера.

— Что она говорит? Что она сказала? — спрашивал Гейнс у Юки, хотя судья уже поблагодарил и отпустил присяжных.

Юки стало дурно, физически плохо. Она проиграла. Проиграла процесс и подвела всех — полицию, прокуратуру, Кэмпионов, даже Майкла. Профессиональным долгом и искренним желанием Юки было добиться справедливости для погибшего парня, а она не смогла.

— Не надо мне было за это браться, — пробормотала Юки и решительно встала. Не глядя на Паризи и Гейнса, она обернулась и сказала Кэмпионам: — Мне очень жаль.

Опустив глаза, Юки пробилась сквозь толпу, заполнившую центральный проход, и вышла из зала суда.

ГЛАВА 92

Она успела заметить, что Твилли поднялся со своего места и пошел за ней. Негодяй! Ускорив шаг, лавируя между плотно стоявшими в коридоре группами людей, Юки распахнула дверь в женский туалет, нашла свободную кабинку, заперлась в ней и долго сидела, закрыв лицо руками, затем вышла к раковине, умылась и надела темные очки.

Выйдя в коридор, она направилась к пожарному выходу. С сильно бьющимся сердцем Юки сбежала по лестнице, все еще не придя в себя от вердикта, шокированная, что жюри сочло Джуни Мун невиновной. Общественность обезумеет, узнав, что Джуни Мун освободили в зале суда. В этом будут винить Юки, и правильно сделают.

Это дело вела она — и проиграла.

Юки открыла входную дверь и, опустив голову, вышла из серого кубического здания в столь же серое утро. На верхней ступеньке Дворца правосудия Лен Паризи рыжей секвойей торчал из толпы репортеров с телекамерами, протягивавших микрофоны и выкрикивавших вопросы.

Юки увидела известных тележурналистов Андерсона Купера, Риту Косби, Диану Даймонд и Бет Карас. Перед включенными камерами Паризи говорил прессе политкорректную ахинею, какую нес бы на его месте любой зам окружного прокурора, перенесший коронарное шунтирование (и с еще одним в перспективе).

В пятидесяти футах на три ступеньки ниже Паризи репортеры осаждали Марию Мартинес и присяжных.

До Юки долетела фраза Мартинес:

— Нам не давал покоя целый ряд обоснованных сомнений…

Но тут видеокамеры повернулись к огромным стальным со стеклом дверям, откуда вышла Диана Л. Дэвис, по-прежнему обнимая за плечи Джуни Мун.

Юки пробежала оставшиеся ступени и быстро пошла по тротуару, миновав стоявших у машины Коннора Кэмпиона и его жену. Водитель держал открытой дверцу «линкольна», но Кэмпион о чем-то увлеченно разговаривал с Джейсоном Твилли.

Она перебежала Брайант на красный свет, не отрывая глаз от дневной парковки впереди, радуясь своей незаметности в утренней толпе спешащих на работу людей и особенно тому, что Твилли переключился на более крупную рыбу. С ключами в руках Юки подошла к своей «акуре», стоявшей в дальнем углу парковки, когда сзади кто-то окликнул ее по имени. Обернувшись, Юки с неудовольствием увидела, что ее догоняет именно Джейсон Твилли. Полы его темного пальто развевались, как крылья стервятника.

— Юки! Подождите!

Джейсон Твилли снова ее преследовал.

ГЛАВА 93

Юки судорожно вставила ключ в замок и услышала тихий электронный писк, когда машина открылась.

— Юки, подождите!

Она обернулась, одной рукой вцепившись в ремень сумки, а другой в ручку своего портфеля.

— Мне нечего вам сказать, Джейсон. Уходите.

Твилли нахмурился. Вид у него стал угрожающий, словно он не контролировал себя.

— Слушай меня, малышка. Радуйся, что проиграла, потому что Джуни Мун не убивала Майкла Кэмпиона. Я знаю, кто убил.

Что? Что он сказал?

— Посмотрите на меня, Юки. Посмотрите на ме-ня! А что, если это я убил? — Юки быстро села за руль и с силой захлопнула дверь перед носом Твилли. Тот нагнулся и настойчиво постучал в стекло, та-та-та-та, но ничего не добился и в отчаянии повысил голос, повторяя: — Юки, мы с вами не закончили! Не уезжайте!

Юки повернула ключ в зажигании, вдавила в пол педаль акселератора и с визгом покрышек выехала с парковки. Прямо из машины она позвонила Линдси, и ее голос перекрыл шум дороги:

— Джейсон Твилли только что сказал, что знает, кто убил Майкла Кэмпиона. Прямым текстом заявил, что убийца не кто иной, как он. Линдси, я не знаю, что и думать. Глядя на него, я верю.

В зеркале заднего вида был прекрасно виден прокатный «мерседес» Твилли, который держался сзади как приклеенный. Обогнув квартал, Юки проехала на красный свет, резко свернула в переулок и, лишь убедившись, что ее не преследуют, остановила «акуру» на месте для пожарных машин у Дворца правосудия.

Коротко показав удостоверение охраннику, она пробежала через металлодетекторы и быстро пошла по лестнице на третий этаж, в отделение полиции. Задыхаясь, она вышла в коридор и увидела Линдси в дверях.

— Не волнуйся, — сказала Линдси. — Я кое-что придумала.

ГЛАВА 94

Через два часа после отъезда из Дворца правосудия Юки, взяв с собой вещей на сутки, выехала из города, направляясь в Пойнт-Рейес. Проезжая по мосту Золотые Ворота, она старалась выбросить из головы сказанное Твилли, звучавшее в ушах зловещим эхом.

Неужели Твилли действительно убил Майкла Кэмпиона? Но для чего?

И почему он рассказал о происшедшем ей?

Она включила радио, нашла станцию, где передавали классику, подержала палец на сенсорной клавише, увеличив звук, и, завладев ее вниманием, музыка наполнила машину. Юки ехала в «Розовый коттедж» погулять по полосе прибоя и вспомнить, что она не из тех, кто пасует перед трудностями.

Что она не сдастся.

Выехав на шоссе 1, Юки, поддавшись очарованию живописнейшего океанского побережья, выключила радио и опустила стекла, чтобы слышать, как волны с пушечным грохотом разбиваются об огромные скалы внизу. Влажный, пахнущий солью ветер отбросил волосы назад и вызвал краску на щеки. Глядя на синий-синий океан, простиравшийся до горизонта, да что там, до самой Японии, Юки вдохнула полной грудью свежий бриз и медленно выдохнула, чувствуя, как уходит напряжение.

В маленьком городке Олема она свернула с шоссе 1 на перекрестке, проехав мимо череды магазинчиков, и отправилась петлять по сельским дорогам без карты, по памяти. Взглянув на новые наручные часы, Юки убедилась, что всего только полтретьего и солнце она еще застанет.

Табличку «„Розовый коттедж“, четверть мили» почти скрывала буйная придорожная растительность, но Юки вовремя заметила надпись и свернула в лесистую лощину, откуда вверх по склону холма шла немощеная дорога. Разъезженная колея вскоре сменилась подъездной аллеей, делавшей изгиб перед домиком администратора.

Администратор, высокая блондинка Пола Воган, обрадовалась возвращению Юки в «Розовый коттедж». Они обменялись любезностями, пока Воган, проведя кредиткой Юки через щель аппарата, связывалась с банком. В ожидании ответа Пола сказала:

— Видела вас по телевизору. Какая досада, что вы проиграли!

Юки подняла глаза:

— У вас здесь есть где заказать еду? «Фермерский домик» доставляет заказы?

Через несколько минут она вошла в «Розовый коттедж», бросила сумки в большей из двух спален и открыла раздвижную дверь на террасу. Справа от коттеджа проходила тропа в Медвежью долину, изгибисто поднимаясь на четыре сотни футов по лесистому склону горы, откуда открывался прекрасный вид на океан.

Юки ходила по этой тропе вместе с Линдси.

Натянув джинсы и походные ботинки, Юки, щелкнув замками портфеля, достала свой новый «смит-вессон» и сунула в карман ветровки, положив в другой карман мобильный телефон. Но не успела она отправиться на прогулку, как в дверь настойчиво постучали.

Успокоившееся было сердце снова забилось в бешеном ритме.

ГЛАВА 95

Джейсон Твилли тоже успел переодеться — в брюки из хлопчатобумажного твида и темно-синий свитер. На плече висела кожаная сумка. Городской красавец, словно сошедший со страниц «Города и деревни». Даже его асимметричная улыбка утратила угрозу.

— Что вы здесь делаете, Джейсон?

Юки приоткрыла дверь дюйма на четыре, только чтобы видеть, с кем говорит, и сжала пистолет в кармане, чувствуя силу этой маленькой игрушки.

— Юки, вы же понимаете: если бы не симпатизировал вам от всей души, я бы обиделся. Большую часть жизни я бегаю от женщин, а вы постоянно захлопываете дверь у меня перед носом.

— Как вы меня нашли?

— Дождался, пока вы отъедете от дома, и проследил за вами. Вовсе не трудно. Слушайте, я извиняюсь за утреннюю грубость. — Он вздохнул. — Просто у меня проблема. Я взял большой аванс под эту книгу и уже потратил деньги.

— Неужели?

— Да, делал ставки на спортивных матчах. Грешен, не брезгую азартными играми. — Твилли добавил в улыбку мальчишеского очарования. — Честно говоря, маленькая слабость в последнее время обросла проблемами как снежный ком. Если не вдаваться в подробности, серьезные люди хотят получить свои деньги. Им нет дела, что мой роман грозит провалиться.

— Это не мои проблемы, Джейсон.

— Подождите, подождите, выслушайте меня! Я не могу вернуть аванс, и у меня долги. Все, что мне нужно, чтобы удачно закончить книгу о Майкле Кэмпионе, — ваше интуитивное заключение, впечатления непосредственного участника, ваши собственные слова…

— Вы что, шутите? И это после всего дерьма, которое вы на меня выплеснули? Мне нечего вам сказать, Джейсон.

— Юки, ничего личного, только бизнес! Я до вас пальцем не дотронусь, клянусь. Мне нужен всего один несчастный час вашего времени! Да вы и сами только выиграете — вы же искренний, горячо преданный своему делу обвинитель, а маленькая шлюха с каменным сердцем увела у вас обвинительный приговор. Юки, вас же ограбили!

— А если у меня нет желания беседовать на эту тему?

— Тогда мне придется придумывать за вас, а это трудно, и неудачно выйдет. Не заставляйте меня умолять до ночи!

Юки достала из кармана пистолет.

— Это триста пятьдесят седьмой, — сказала она, показывая «смит-вессон» Твилли.

— Вижу. — И улыбка Твилли превратилась в широкую ухмылку, а затем в смех. — Бесценная вещь.

— Приятно, что я вас насмешила.

— Юки, я репортер, а не бандит какой-нибудь. Но идея отличная. Берите свой пистолет. Видит Бог, как я хочу, чтобы в моем обществе вы ощущали себя в полной безопасности. Вы не против маленькой прогулки?

— Маршрут выберу я. — Юки вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь.

ГЛАВА 96

Идя рядом с Твилли по лесной тропинке, Юки сжимала в кармане рукоятку пистолета. В основном говорил журналист, спрашивая ее мнение о присяжных, об адвокате, о вердикте. На минуту он вновь стал неотразимым мужчиной, который так нравился Юки всего несколько недель назад, но она помнила, кто он на самом деле.

— Я считаю, вердикт просто взят с потолка, — сказала Юки. — Не представляю, что́ я могла сделать иначе.

— Это не ваша вина, Юки. Джуни невиновна, — дружелюбно произнес Твилли.

— Откуда вам знать?

Они дошли до голой безлесной вершины, где на поверхность выходили скальные породы. Отсюда открывался лучший в мире вид на Келхэм-Бич и Тихий океан.

Твилли сел на скалу. Юки присела в нескольких футах от него. Твилли открыл сумку, достал две бутылки воды, свернул пробку с первой и протянул бутылку Юки.

— А вам не кажется странным, что на предполагаемом месте преступления не нашлось ни единой улики?

— Ну и что, такое бывает. — Юки жадно приложилась к бутылке.

— В полицию информация поступила через анонимный звонок?

— Откуда вы знаете?

— Я же книгу пишу о Майкле Кэмпионе, я за ним по пятам ходил. В ту ночь я ехал за ним до дома Джуни. Когда Кэмпион зашел к Джуни Мун, я несказанно обрадовался: Майкл Кэмпион спит с проституткой — какая сочная деталь для романа! Я дождался, когда он вышел от нее — живой. Разумеется, я не мог знать, что его никто больше не увидит.

— Хм, — с сомнением хмыкнула Юки.

Она ожидала услышать от Твилли имя убийцы Майкла или признания, что это дело его рук, но тут ей показалось, что ее голова наполняется пластиковой пеной.

Что происходит?

В глазах потемнело. Голос Твилли выходил изо рта, делаясь то громче, то тише. Что с ней? Что говорит Твилли?

— Вам плохо? — спросил он. — Что-то вид у вас странный.

— Я в порядке, — ответила Юки, едва не падая от головокружения и тошноты. Она обеими руками схватилась за камень, на котором сидела, и держалась изо всех сил.

У нее же есть пистолет!

Который час?

Она же вроде должна следить за временем?

ГЛАВА 97

Твилли ухмылялся, вдруг оказавшись очень близко от нее — огромный нос, зубы как у хеллоуинской тыквы, странно тягучая речь. Эти эластичные звуки вдруг показались Юки интереснее, чем смысл того, что говорил журналист.

«Соберись, — повторяла она про себя, — соберись».

— Повторите!

— Когда Майкл пропал, — терпеливо напомнил Твилли, — полиция ничего не нашла — ни улик, ни подозреваемых. Я ждал несколько месяцев.

— Так.

— История с исчезновением Кэмпиона начала выдыхаться, и я сделал то, что должен был сделать. Выполнил свой гражданский долг, так сказать. Я стукнул куда надо, дал полиции подозреваемую. А что, абсолютно законно — я же видел Майкла на пороге дома шлюшки Джуни Мун.

— Это… вы сделали?

— Да, я. И, словно в ответ на мои молитвы, Джуни Мун призналась. Елки-палки, иногда даже мне казалось, что она совершила убийство. Но вы ее не посадили, запоров мне кульминацию. Настоящий убийца Майкла на свободе. А я по уши в долгах, мне как минимум переломают ноги, поэтому я придумал иной способ обеспечить роману драматическую развязку. Твой выход, малышка. Ты же вроде как любишь драму и поэзию?

В небе над головой Твилли Юки увидела вспышки ярких цветов и силуэты, которые не могла узнать. В ушах стоял какой-то свист: не то шумела кровь, не то через подлесок ломилось стадо кабанов. Что происходит?

— Что… со… мной?

— А у вас нервный срыв, Юки, из-за острой депрессии.

— У меня?

— У вас, у вас. Вы просто раздавлены случившимся.

— Не-е-ет, — выдавила Юки и попыталась встать, но ноги ее не держали. Она взглянула Твилли в глаза, ставшие большими и темными, как черные дыры.

Где пистолет?

— Вы смертельно подавлены, Юки. Вы сами сказали мне это утром на парковке. Сетовали, что в вашей жизни нет любви, что ваша мать погибла, потому что вы не спасли ее, и добавили, что не переживете поражения на процессе.

Он настойчиво внушал ей эту мысль.

— Безу-умие, — протянула она.

— Безумие, да еще какое! Вас же засняли, Юки. Тысячи людей видели, как вы выбежали из зала суда, — говорил Твилли. Каждое слово звучало отчетливо и властно, но не имело смысла. — Вот в таком ключе я изложу, как вы выбежали на парковку, а когда я вас догнал, сказали, что готовы руки на себя наложить от такого позора. Ну, как это принято у японцев, харакири ваше.

— Не-е-ет.

— Да, малышка. После ваших слов я разволновался и поехал за вами.

— Вы-ы-ы?

— Я-а-а. А вы показали мне пистолет, с помощью которого собрались покончить с жизнью, дав моему роману остро необходимый мегаваттный финал.

Пистолет! Пистолет! Рука казалась сделанной из мягкой резины. Юки не могла оторвать пальцы от скалы, на которой сидела. В темноте вспыхивали странные огни.

— Я ннне-е-е зна-а-ала-а…

Она начала заваливаться на бок, но Твилли грубо вздернул ее обратно на камень, схватив рукой повыше локтя.

— Обвинитель проиграла дело и разделалась со своей незадавшейся жизнью. Этот выстрел принесет мне сотни тысяч! Понятно? Бах, и аккуратная дырочка в виске, а на мой банковский счет падает нехилая сумма — благодаря вашему драматическому, трагическому, кинематографическому концу. Плюс тут еще и личное, Юки, — я успел вас горячо возненавидеть.

— Который час? — спросила Юки, пытаясь смигнуть звездочки, плясавшие у Твилли на лице.

ГЛАВА 98

Я запаниковала.

Радиотрансляция из передатчика в наручных часах Юки шла громко и четко, и вдруг все оборвалось! Вышли из зоны приема, что ли… Я схватила Конклина за локоть, остановив на маленькой полянке, откуда тропки расходились в трех направлениях.

— Я потеряла сигнал!

— Подождите, — сказал Конклин в свой микрофон полицейским спецназовцам, которые шли через лес частой цепью.

Вдруг статические помехи прекратились. Я не слышала Юки, но голос Твилли звучал металлически четко:

— До приезда сюда я планировал дать тебе полетать. С этого утеса. Расправить крылышки. Но теперь я уверен: ты застрелишься, Юки.

Крик Юки был высоким, пронзительным, без слов.

Твилли угрожает убить ее! Почему Юки не стреляет?

— Наверх! — крикнула я Конклину.

От вершины нас отделяли по меньшей мере две сотни ярдов. Две сотни! Мне было уже не важно, услышит нас Твилли или нет. Я побежала.

Колючие кусты цеплялись за одежду, ветки деревьев хлестали по лицу. Споткнувшись о корень, я нырнула и схватилась за дерево, чтобы не упасть. Легкие горели. Впереди между деревьями на фоне звездного неба я видела силуэты, но Твилли был так близко к Юки, что я не решилась стрелять.

— Твилли! — заорала я. — Отойдите от нее немедленно!

С гребня горы раздался выстрел.

Господи, нет! Юки!!!

Вспугнутые птицы сорвались с деревьев, словно кто-то выстрелил крупной дробью, когда эхо выстрела прокатилось по склону. Шестеро спецназовцев и мы с Конклином выскочили из леса на каменную площадку на гребне холма. Там я и нашла Юки, стоявшую на коленях, уткнувшуюся лбом в землю.

Пистолет был у нее в руке.

Я опустилась на колени и потрясла ее за плечи:

— Юки, поговори со мной! Скажи что-нибудь! Пожалуйста!

ГЛАВА 99

Твилли стоял с поднятыми руками.

— Слава Богу, вы появились, сержант. Я пытался ее остановить, но ваша подруга твердо настроилась покончить с собой.

Я обняла Юки. В воздухе стоял запах сгоревшего пороха, но я не нашла ни крови, ни раны. Выстрел пришелся мимо.

— Юки, это я, дорогая моя, я здесь.

Она застонала. Голос и вид у нее были полусонные. Спиртным не пахло. Неужели наркотики?

— Что с ней?! — заорала я на Твилли. — Что ты с ней сделал?

— Ничего. Я ее нашел в таком состоянии.

— Ты арестован, сволочь! — сказал Конклин. — Руки за спину.

— А на каком основании, можно узнать?

— Попытка убийства сойдет?

— Да вы что, я к ней не прикоснулся!

— Знаешь, а ведь у Юки был передатчик. Ты ее напоил, чтобы сбросить со скалы. Мы все записали.

Конклин застегнул наручники достаточно туго, чтобы Твилли взвизгнул. Я вызвала медицинский вертолет и сидела, держа Юки в объятиях.

— Линдси? — позвала Юки. — Я же… все записала… на часы… да?

— Да, милая. — Я обнимала подругу, неизмеримо счастливая, что она жива.

Одновременно я думала о том, что у нас в результате получилось. Твилли задержан за покушение на жизнь Юки, но следили мы за ним из-за намека, который этот мерзавец позволил себе утром в разговоре с ней: что это он убил Майкла Кэмпиона.

Сказанное им за последние десять минут противоречило его более ранней версии.

Конклин, стоявший рядом, рассуждал вслух:

— Стало быть, это была ловушка. Он чем-то напичкал Юки, чтобы написать кровавый эпилог своей книжки.

— Так он сказал, этот псих.

И ведь план Твилли почти удался! Но теперь ему самому светит достойный… эпилог. Арест, суд и — надежда умирает последней, — возможно, обвинительный вердикт.

Юки пыталась говорить, но изо рта у нее вырывались несвязные, отрывистые звуки.

Ей было трудно дышать.

— Что он тебе дал, Юки? Ты знаешь, какой наркотик?

— Вода.

— Врачи дадут тебе попить, подожди чуть-чуть.

Голова Юки лежала у меня на коленях, когда над головой раздался стрекот вертолета.

Я опустила глаза, закрываясь от ветра, и увидела отблеск на тропинке. Я закричала, перекрывая шум винтов:

— Твилли подсыпал что-то в воду! Ты это хотела сказать, Юки? Это было в воде?

Она кивнула. Через секунду Конклин уже складывал в пакеты улики — две пластиковые бутылки с водой, а Юки в специальной люльке поднимали в брюхо вертолета.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ ПЛАМЕННОЕ ЖЕЛАНИЕ

ГЛАВА 100

Ястреб и Голубь оставили машину за углом огромного викторианского особняка в Пасифик-Хайтс, самого большого в этом районе мультимиллионеров с великолепным видом на залив.

Выбранный ими дом выглядел внушительным и гостеприимным — икона американского стиля, — но в то же время недоступным никому, кроме очень богатых людей.

Молодые люди оглядели окна в свинцовых переплетах, купола, старые деревья, стеной обступавшие дом, отделяя его от квартир прислуги, жившей над гаражом, и от соседей. На сайте риелторов Ястреб и Голубь изучили поэтажные планы и знали любой уголок на каждом этаже. Они прекрасно подготовились, их обуревало нетерпение, и тем не менее молодые люди действовали осторожно.

Это будет их лучшее убийство — и последнее. Они оставят по себе память, бросят свою визитную карточку — и снова станут обычными людьми. Сегодняшняя ночь станет легендой. Газеты неделями будут пестреть заголовками, по этому сюжету снимут фильм, а то и не один. Ястреб и Голубь не сомневались, что об этом пожаре, вершине их преступной карьеры, будут говорить и в следующем веке.

— Я нормально выгляжу? — спросил Голубь.

Ястреб поднял ему воротник и оглядел приятеля с головы до ног.

— Прекрасно. Ты просто картинка, друг.

— Ты тоже.

Они обменялись римскими рукопожатиями, взявшись за руки у локтя, как Чарлтон Хестон и Стивен Бойд в «Бен-Гуре».

— Ubi fumus, — сказал Ястреб.

— Ibi ignis, — закончил Голубь.

«Нет дыма без огня».

Голубь туже обернул золотую фольгу вокруг бутылки «Куантро», и юноши бок о бок пошли по длинной, выложенной камнем дорожке к парадному крыльцу. На стеклянной панели входной двери был приклеен листок: «Представителям прессы: пожалуйста, оставьте нас в покое».

Ястреб позвонил в дверь.

Дин-дон.

Через частые переплеты окон он видел, как в гостиной появился седой человек. Ястреб провожал его глазами, глядя, как хозяин, известная, узнаваемая личность, идет по дому — свет автоматически включался в каждой комнате — и подходит к двери.

Дверь открылась.

— Это вы звонили? — спросил Коннор Кэмпион.

— Да, сэр, — ответил Голубь.

— Представьтесь.

— А вы зовите пока меня Голубем, а его — Ястребом. Мы вынуждены соблюдать осторожность. То, что мы знаем, может нас убить.

— Вы должны нам доверять, — подхватил Ястреб. — Мы дружили с вашим Майклом, у нас есть информация, как я уже сказал по телефону. Мы больше не в силах молчать.

Коннор Кэмпион смерил обоих визитеров взглядом, решил, что оба порядочные мошенники и вруны, но кто знает, может быть, случайно скажут что-то важное. Им, конечно, нужны деньги.

Он распахнул дверь и пригласил их войти.

ГЛАВА 101

Шестидесятипятилетний Кэмпион провел юнцов через холл и гостиную в библиотеку и включил неяркое освещение: лампу от «Тиффани», стоявшую на столе, за которым Кэмпион работал в бытность свою губернатором, и нижний свет у книжных шкафов от пола до потолка, уставленных книгами по юриспруденции.

— А ваша супруга дома? — спросил Ястреб.

— У нее был очень напряженный день. Ей пришлось лечь пораньше. Что предложить вам выпить, молодые люди?

— Мы принесли вам подарок. — Голубь протянул хозяину бутылку «Куантро».

Коннор поблагодарил юношу, стянул фольговый мешочек и взглянул на этикетку.

— Спасибо. Я открою это для вас, если хотите. Или предпочитаете что-то еще? Я, например, буду скотч.

— Нет, сэр, спасибо, мы не пьем, — сказал Голубь.

Кэмпион поставил бутылку рядом с картиной Майкла на покрытую искусной резьбой каминную полку и нагнулся открыть пузатые стеклянные дверцы застекленного шкафа, который использовал как поставец. Оттуда Кэмпион достал бутылку «Чивас» и бокал. Обернувшись, он увидел в руке Ястреба пистолет.

Бывший губернатор каменно напрягся, глядя на оружие, затем посмотрел в насмешливое лицо Голубя.

— Вы что, с ума сошли? Вы меня грабить явились? — За Голубем Ястреб с блестящими глазами и нетерпеливой улыбкой вынул из заднего кармана моток лески. Кэмпион повернулся к юнцам спиной и сказал без всякого выражения: — Пожалуй, я тоже не буду пить.

Он нарочито долго убирал бутылку виски обратно в шкафчик, незаметно просунув другую руку за книжные полки.

— Мы вынуждены связать вас, сэр, чтобы выглядело как ограбление. Это для нашей защиты, — сказал Голубь.

— И нам нужно, чтобы миссис Кэмпион спустилась вниз, — твердо добавил Ястреб. — Она захочет услышать то, что мы скажем.

Кэмпион резко обернулся, навел свою «ЗИГ»[44] на Ястреба и нажал на спуск. Раздался выстрел.

На лице Ястреба отразилось удивление, когда он посмотрел на свою розовую рубашку и увидел кровь.

— Эй! — вырвалось у него.

Разве эти жалкие панки не догадывались, что такой человек, как он, держит оружие в доступных тайниках по всему дому? Кэмпион снова выстрелил, и Ястреб упал на колени, поднял глаза на старика, выстрелил в ответ, попав в середину зеркала над камином, и рухнул на ковер лицом вниз.

Голубь, застывший на месте при звуке первого выстрела, закричал:

— Ты, сволочь! Старый псих, скотина! Посмотри, что ты натворил!

Он попятился из библиотеки и, оказавшись в гостиной, повернулся и кинулся к выходу. Коннор подошел к Ястребу и отбросил ногой пистолет подальше от выброшенной вперед руки негодяя, но потерял равновесие и едва не упал, ударившись подбородком о край стола. Он удержался, схватившись за ножку, встал и поковылял в прихожую, где нажал кнопку связи с коттеджем охранника.

— Глен! — заорал он. — Набирай «девятьсот одиннадцать», я тут кого-то подстрелил!

Когда Кэмпион вышел на крыльцо, Голубя уже и след простыл. Через двор бежал охранник с карабином, а в дверях стояла Валентина с огромными глазами, спрашивая, что, во имя Господа, здесь произошло.

В соседних домах замелькали огни, у соседей залаял волкодав.

Но Голубь как сквозь землю провалился.

Кэмпион стиснул оружие в кулаке и крикнул в темноту:

— Это ты убил моего сына, подонок, да? Ты убил моего сына!

ГЛАВА 102

Я примчалась к дому Кэмпионов через пятнадцать минут после звонка Джейкоби. Улицу перекрыл целый автопарк патрульных машин. Парамедики на редкость громко спускали по каменным ступеням тяжелую каталку, направляясь к машине «скорой помощи».

Я пошла рядом, разглядывая раненого, насколько позволяли обстоятельства. На нем была кислородная маска, простыней его накрыли до подбородка, но я видела, что молодому человеку не больше двадцати, что он белый, ростом, видимо, около пяти футов десяти дюймов, со светлыми волосами, которые явно стриг хороший мастер.

Главное, он был жив.

— Выживет? — спросила я одну из женщин-медиков.

Та пожала плечами:

— В нем две пули, сержант, плюс большая кровопотеря.

В доме Джейкоби и Конклин опрашивали бывшего губернатора и Валентину Кэмпион, которые сидели на диване, касаясь друг друга плечами и держась за руки. Конклин посмотрел на меня в упор, словно желая, чтобы я что-то поняла. Только спустя несколько минут до меня дошло — что именно.

Джейкоби кратко рассказал мне о происшедшем, упомянув, что у подстреленного Кэмпионом налетчика не было при себе документов, и спросил бывшего губернатора:

— Сэр, вы говорили, что сможете опознать второго. Поработаете с нашим художником?

— Разумеется, — кивнул Кэмпион. — Я при всем желании не смогу забыть его лицо.

Губернатору было физически худо — всего несколько минут назад он подстрелил человека. Когда Кэмпион жестом предложил мне присесть на стул у дивана, я решила, что он хочет что-то добавить по поводу происшедшего, но ошиблась.

Кэмпион сказал:

— Майкл хотел быть таким, как его друзья. Ходить по дискотекам. Веселиться. Я вечно к нему придирался. Когда я застал сына при попытке улизнуть из дома поздно вечером, устроил ему головомойку и лишил привилегий, за что он меня возненавидел.

— Коннор, — решительно заявила Валентина Кэмпион, — ты сделал то, на что у меня не хватало мужества.

— Сэр? — сказала я, не вполне понимая, к чему он начал этот разговор.

Лицо Кэмпиона осунулось от усталости.

— Он вел себя безответственно. А я пытался сохранить ему жизнь и дождаться появления новой медицинской методики, прорыва в фармакологии, чего угодно. Я ему прямо говорил: «Если решишь вести себя как взрослый человек, сообщи». Я, когда он меня ослушался, рассердился и испугался, — сказал Кэмпион треснувшим голосом. — И потерял его навсегда еще до того, как он умер. — Жена пыталась его успокоить, но Коннор Кэмпион был безутешен. — Зря я его тиранил. Весь последний месяц жизни Майка мы были как чужие. Знай я, что ему остался всего месяц… Майкл говорил мне: «Папа, качество жизни куда важнее…» — Кэмпион уставился на меня глазами в красных прожилках. — Вам вроде не все равно, сержант. Я все это рассказываю, чтобы вы поняли. Я впустил этих хулиганов в дом, потому что они сказали — у них есть информация о Майкле, и я обязательно должен был узнать какая. Сейчас мне кажется, они убили его. А вам? Сегодня они хотели нас ограбить, но почему, почему?

— Я не знаю, сэр.

Я обещала Кэмпиону сразу позвонить, как только мы что-нибудь выясним. Больше я ничего не могла для него сделать. Зато я поняла тот выразительный взгляд, которым впился в меня Конклин, когда я вошла в комнату, и теперь мозг лихорадочно заработал.

Я сделала знак напарнику, и мы вышли во двор.

ГЛАВА 103

Прислонившись к моей машине, мы глядели на мягкий свет, отражавшийся в мириадах маленьких стекол в старинных частых переплетах дома Кэмпионов. Ни бывший губернатор, ни его жена неподозревали, какую смерть планировали для них Ястреб и Голубь, зато это знали мы, и мысль о том, что́ могло произойти, повергала меня в ужас.

Не выстрели Коннор Кэмпион, Ястреб с Голубем сожгли бы его с супругой заживо.

Рич достал пачку сигарет и предложил мне. На этот раз я не удержалась и взяла одну.

— На пакете от ликера могут оказаться отпечатки пальцев, — сказал он.

Я кивнула. Если у налетчиков были приводы, их отпечатки имеются в базе, но особо рассчитывать на это не приходилось.

— Ястреб, Голубь… Дурацкие клички…

— Я рассмотрела Ястребка. Он подходит под описание так называемого ангела, который вынес из огня Молли Чу.

Конклин выпустил в ночь длинную струю дыма:

— А описание Голубка, данное губернатором, совпадает с парнем, который заложил колье Пэтти Малоун.

— А тут еще и леска. Но убили ли Ястреб и Голубь Майкла Кэмпиона? Не представляю, чтобы они разделались с ровесником, раз их фирменный почерк — связывать богатых супругов, оставлять в книге латинскую надпись и сжигать дом дотла.

— Мне тоже не верится. Но зачем, по-твоему, эти пташки залетели к Кэмпионам?

— Потому что те сейчас во всех новостях. Богатый дом. Большой пожар. Крупные заголовки. Громкое преступление.

Конклин улыбнулся:

— К счастью, у них не вышло.

— Да, — улыбнулась и я.

Нас охватило чувство ни с чем не сравнимой радости, которая приходит после долгого периода неудач и отсутствия улик и версий. Ниточка от А ведет к Б. Я не сомневалась, что Ястреб и Голубь — те самые садисты, на совести которых серия поджогов с человеческими жертвами, но у нас не только не было доказательств, мы даже не знали, кто такие эти Ястреб и Голубь.

Затоптав окурок на асфальте, я сказала:

— Главное, чтобы этот ублюдок выжил.

— Или хотя бы дотянул до допроса, — кивнул напарник.

ГЛАВА 104

Ястреба оперировал хирург Дэйв Хаммонд, плотный человек с рыжими волосами и суховатой манерой перфекциониста, который проводит ночи, заправляя пациенту вывалившиеся кишки в брюшную полость и сшивая разрезы. Мы с Конклином восемь часов провели в скромной скучной приемной больницы Святого Франциска, ожидая информации.

Когда в пятнадцать минут седьмого утра доктор вошел в приемную, я вскочила и выпалила:

— Он в сознании?!

— Сейчас состояние пациента можно назвать «висит на волоске». При поступлении он кровил как сукин сын — одна пуля пробила ему легкое и чиркнула по аорте, другая разнесла печень.

— Доктор, так когда мы сможем его допросить? — спросил Конклин.

— Инспектор, вы не поняли, что я сказал? Нам пришлось подключать его к аппарату искусственной вентиляции легких, перелить черт знает сколько крови и удалить часть печени. Это называется серьезным хирургическим вмешательством!

Конклин сверкнул неотразимой улыбкой:

— О’кей, я вас понял. Он в сознании?

— Только что глаза открыл, — с отвращением вздохнул Хаммонд. — У вас одна минута, войдете и выйдете.

Минуты нам вполне хватит узнать у этого урода имя и фамилию. Я толкнула дверь с табличкой «Послеоперационная» и подошла к кровати Ястреба. Зрелище было не для слабонервных.

Ястреба удерживали четыре поперечных ремня, чтобы он не мог двинуться и испортить огромную работу, проделанную хирургами. Закрепили даже голову. Висели мешки капельниц, откуда жидкость капала по трубкам, идущим в тело, а по дренажу, торчавшему из груди, сочилась жидкость из легких. Моча по катетеру сливалась в канистру под кроватью. Ястреб дышал кислородом через канюлю, прикрепленную к носу.

Выглядел он скверно, но все-таки был жив.

Мне было нужно, чтобы парень заговорил.

Я тронула его за руку:

— Привет, меня зовут Линдси.

Дрожащие веки Ястреба приподнялись.

— Где я?

Я сказала, что его ранили и он в больнице, но уже поправляется.

— Почему я… не могу двинуться?

Я сказала о ремнях и почему он привязан, после чего попросила помочь.

— Мне нужно позвонить твоей семье, но я не знаю твоего имени.

Ястреб изучающе смотрел мне в лицо, затем перевел взгляд на значок на лацкане и пистолет, бугрившийся под курткой, и пробормотал так тихо, что я едва расслышала:

— Моя работа закончена.

— Нет! — крикнула я, схватив его запястье двумя руками. — Ты не умрешь. У тебя отличный врач. Мы хотим помочь, но я не знаю, как тебя зовут. Ястреб, пожалуйста, назови свое имя!

Парень сложил губы, желая что-то произнести, но тут словно электрический разряд прошел по его телу: спина выгнулась, мышцы страшно напряглись, несмотря на сдерживавшие ремни. Палату наполнил высокий частый писк тревожного сигнала. Мне хотелось кричать от бессилия.

Глаза Ястреба закатились. Из горла вырвался булькающий звук, словно в стакан наливали газировку. На мониторе сердечный ритм ускорился до ста семидесяти ударов, затем вдруг замедлился до шестидесяти и снова начал нарастать, хотя давление стремительно падало.

— Что происходит? — спросил меня Конклин.

— Судороги! — крикнул Хаммонд, распахивая дверь. Частый писк превратился в сплошной ровный тонкий вой, зеленые линии на мониторе стали ровными. — Где электрошок?!

Медики бегом вкатили белую тележку, и нас с Конклином оттеснили от кровати. Медсестра закрыла белую шторку. Я слышала напряженные отрывистые реплики: врачи пытались реанимировать Ястреба.

— Давай, давай, — повторял Хаммонд. А затем я услышала: — Все. Время смерти — шесть тридцать четыре.

— К чертовой матери, — подавленно сказала я Конклину. — Все накрылось.

ГЛАВА 105

В семь сорок пять я повесила куртку на спинку стула и села напротив Конклина, открыв кружку кофе.

— Он нарочно умер, этот негодяй.

— Он мертв, но это отнюдь не тупик, — пробормотал Конклин.

— Клянешься?

— Честное бойскаутское.

Открыв ящик стола, я достала две булки в целлофановой упаковке и бросила одну Ричу; тот поймал ее на лету.

— О-о-о, обожаю женщин, умеющих готовить!

Я засмеялась:

— Скажи спасибо за булочку к кофе, мистер. Кто его знает, когда нам снова перепадет что-нибудь съедобное.

Мы ждали телефонных звонков. Размытый снимок Ястреба на каталке у дома Кэмпионов напечатали в утренней «Кроникл». Вряд ли кто-то его узнает, но не исключено. В восемь телефон залился трелью. Я схватила трубку и услышала голос Чарли Клэппера.

— Линдси, на бутылке и фольге дюжина отпечатков.

— Скажи мне что-нибудь хорошее!

— Я бы с удовольствием, — вздохнул Клэппер, — но совпадение только с отпечатками Ястреба, а его нет в базе.

— Плохо. Значит, он по-прежнему Неизвестный, как и Голубь.

— Прости, малышка. Остальные отпечатки принадлежат Кэмпиону.

— Все равно спасибо, Чарли, — вздохнула я и нажала мигающую кнопку второй линии.

Голос Чака Ханни звучал возбужденно, даже взвинченно.

— Хорошо, что я тебя застал! Новый пожар.

Я нажала кнопку спикерфона, чтобы Конклин тоже послушал.

— Несколько часов назад в Санта-Розе. Две жертвы. Я туда выехал.

— Поджог? Ты считаешь, связанный с нашим расследованием?

— Шериф говорит, одну из жертв нашли с книгой на коленях.

Я посмотрела на Конклина, зная, что он думает о том же, что и я: чертов ублюдок Голубь времени не теряет.

— Мы уже едем, — сказала я Ханни.

Я записала адрес и положила трубку.

ГЛАВА 106

Дом в стиле тюдор, окруженный высокими елями, находился в элитарном поселке с особняками от миллиона долларов и выше, на краю поля для гольфа в Санта-Розе. Втиснувшись среди шерифовских «круизеров» и красных пожарных машин, которые уже несколько часов находились на месте преступления, мы увидели, что пожарные сматывают шланги, а в дом, подлезая под желтую ленту, потянулись медэксперты и специалисты по расследованию поджогов.

Я была в ярости, что Голубь посмел убить снова и уже во второй раз перенес свою отвратительную оргию поджогов в округ, где Рич, Чак и я не имели официального статуса.

Чак позвал нас, и мы подошли к дому.

— Пожар начался в гараже, — сказал он, потирая на руке старый шрам от ожога.

Ханни придержал дверь, впуская нас внутрь. Гараж был на три машины, по стенам развешаны инструменты, в углу газонокосилка. В центре стоял сгоревший мини-вэн, ставший черно-сине-серым от пламени. Ханни представил нас шерифу Полу Аркарио, медэксперту Сесилии Роуч и спецу по расследованию поджогов Мэтту Хартнетту, который назвался другом Чака.

— Владелец дома Алан Бим, — сказал нам Хартнетт. — Он еще в салоне. Вторая жертва — женщина, лежала на полу рядом с машиной. Она уже в мешке — для сохранности. В остальном все так, как мы нашли.

Ханни посветил фонариком внутрь мини-вэна, чтобы мы с Конклином могли разглядеть обугленное тело на водительском сиденье. Оно было отодвинуто назад. Поперек коленей жертвы лежала тяжелая цепь, а сверху маленькая книга — прямо на вывалившихся розовых кольцах толстого кишечника.

У меня подкосились ноги.

В гараже стоял удушливый смрад горелого мяса и бензина. Я почти слышала крики, мольбы, тихое «чирк» спички и рев всепожирающего пламени. Рич спросил, в порядке ли я, и я ответила — да, но в голове крутилось, что произошедшее здесь ранним утром перешло некий предел ужаса и страданий.

Что это истинно сатанинское злодеяние.

ГЛАВА 107

Доктор Роуч застегнула черный мешок и попросила помощников отнести тело женщины в машину. Роуч была миниатюрной, лет сорока с небольшим. Густые седеющие волосы связаны в хвост, очки висят на украшенной стразами цепочке.

— При ней не было документов, — отметила она. — Все, что я могу сказать, — совсем юная девушка, может, даже подросток.

— Не жена?

— Бывшая супруга мистера Бима живет в Окленде, — пояснил шериф, складывая мобильный. — Она скоро подъедет.

Ханни начал беглый отчет о пожаре, делясь с нами информацией:

— Пожар начался на заднем сиденье. Позади водительского кресла были навалены газеты и дрова. А это буксирная цепь, — кивнул он на тяжелые звенья, стягивавшие колени жертвы. Указав на металлический лом между педалями, он объяснил, что это замок рулевого механизма; его пропустили через звено, а цепь застегнули за рулевой колонкой. Ханни считал, что сперва мужчину надежно приковали цепью, а потом полили бензином газеты и дрова. — Затем, наверное, жертв облили бензином, а канистру сунули между сидений…

— Извините, ребята, мне надо начинать осмотр места преступления. — Хартнетт открыл чемоданчик. — Шеф уже кипятком брызжет.

— Подождите минуту, пожалуйста, — попросила я. Взяв у Ханни ручку, я нагнулась в машину. Ханни направил свет фонарика мне через плечо. Ручкой я открыла книгу, лежавшую на коленях Алана Бима.

Какое послание оставил нам Голубь?

Обычную чепуху, как из печенья с предсказаниями?

А может, он сошел с ума и опрометчиво оставил нам что-нибудь разумное? Я посмотрела на титульный лист, но увидела лишь печатный заголовок: «Новый Завет». Больше там не было ничего. Ни кухонной латыни, ни даже экслибриса.

Я выпрямилась, когда Рич сказал:

— Линдси, вот это проверь.

Я снова полезла в машину и на сей раз увидела почерневший хвостик ленты, торчавший между страницами. Действуя ручкой, я открыла Библию на закладке. Евангелие от Матфея, стих 3:11.

Несколько строк было подчеркнуто ручкой.

Почти касаясь щекой обгоревших, оголившихся костей жертвы, я прочла подчеркнутое вслух:

— «Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я недостоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем…»

ГЛАВА 108

— Очищение огнем — основная библейская тема, — проворчал Конклин.

В этот момент дверь гаража распахнулась и на пороге, залитая солнечным светом, замерла элегантная женщина лет сорока в деловом костюме, с искаженным гневом и страхом лицом.

— Я Алисия Бим. Кто здесь главный?

— Пол Аркарио, — представился шериф, протягивая руку. — Это я вам звонил. Давайте выйдем отсюда и поговорим…

Миссис Бим резко, чуть не оттолкнув его, прошла к мини-вэну. Конклин тоже не успел ее остановить. Долгую секунду она расширенными глазами смотрела внутрь сгоревшей машины, потом судорожно сжалась, согнулась и закричала:

— Боже мой, Алан! Что с тобой случилось? — Она вскинула голову и устремила взгляд на меня: — Где Валери? Где моя дочь?

Я представилась и сказала миссис Бим, что ей необходимо покинуть гараж и что я пойду с ней. Она подчинилась, когда я, придерживая ее за спину, повела к выходу. Мы направились к дому.

— Эти выходные дочь проводила с отцом, — проговорила миссис Бим. Она открыла дверь и, едва переступив порог, с криком бросилась бегом по комнатам: — Валери! Вэл! Где ты? — Я шла за ней. Остановившись, она сказала мне: — Может, Вэл осталась на ночь у подруги?

При виде преображенного надеждой лица миссис Бим у меня разрывалось сердце. Ее ли дочь лежит в мешке для трупов? Я не знаю. Если даже так, не мое дело ей об этом сообщать. Сейчас надо как можно больше узнать об Алане Биме.

— Давайте пару минут побеседуем, — попросила я.

Мы присели за сосновый деревенский стол на кухне, и Алисия Бим рассказала о своем двадцатилетнем браке, который год назад закончился разводом по инициативе Алана.

— Он много лет страдал депрессией. Считал, что его жизнь потрачена на добывание денег, что он пренебрегал своей семьей и Богом. Алан стал очень религиозным, все время каялся, повторял, что времени почти не осталось… — Алисия Бим замолчала на полуслове. Я проследила за направлением ее взгляда: она смотрела на стол у раковины, где рядом с конвертом лежал развернутый голубой листок. — Может, это записка от Вэл? — Она кинулась к раковине, схватила письмо и начала читать: — «Дорогая Вэл, моя самая любимая девочка, пожалуйста, прости меня, я просто не могу больше…» — Она подняла на меня глаза: — Это почерк Алана.

В этот момент Ханни просунул голову в дверь и попросил меня на два слова.

— Линдси, соседка говорит, у нее на автоответчике сообщение от Алана Бима. Он просит за все прощения, словно уезжает навсегда.

Стих из Библии вместо латинской цитаты. Отсутствие лески на руках и ногах. И жертвы не были супругами.

Голубь этого не делал.

Голубь не имеет отношения к этим смертям. Надежда вынудить его сделать ошибку и вычислить местонахождение стала мертвее, чем сгоревший человек в машине.

— Алан Бим покончил с собой, — сказала я.

Ханни кивнул.

— Версия самоубийства будет рабочей, пока все не проверим, но, по словам соседки, Бим и раньше пытался свести счеты с жизнью. По ее словам, у него был рак легких в терминальной стадии.

— Поэтому он приковал себя к рулю и поджег машину?

— Видимо, чтобы не дать себе передумать на сей раз. Но это уже его дело. А вот дочь, по-моему, пыталась его спасти, однако у нее с самого начала не было шансов…

— Ну да, сразу потеряла сознание от ядовитого дыма и раскаленного воздуха.

ГЛАВА 109

Добравшись вечером домой, я хотела очень многое рассказать Джо и надеялась не заснуть до разговора. Он сидел в кухне в шортах и футболке, в которых ходил на вечернюю пробежку с Мартой, и с бокалом вина в руке. По восхитительному запаху чеснока и орегано я поняла, что он и ужин приготовил.

Но выражение лица Джо заставило меня насторожиться.

— Джо, я всю ночь была в больнице…

— Да, Джейкоби сказал. Если бы я утром не увидел мокрых следов на коврике в ванной, то и не знал бы, что ты заходила домой.

— Ты же спал, Джо, а у меня было всего несколько минут! Неужели в этом доме надо отмечаться — пришел, ушел?

— Ты называешь это отмечаться, а я называю это думать о других. Обо мне, о том, что я волнуюсь.

Я не позвонила Джо. Почему я не позвонила?

— Я пью мерло, — сказал он.

Мы с Джо редко ссорились. У меня возникло неприятное сосущее ощущение под ложечкой, как бывает, когда я не права.

— Прости меня. И правда, я должна была позвонить.

Я подошла и обняла его за талию, но Джо отстранился:

— Мне не до флирта, Блонди. Я в бешенстве.

Он сунул мне бокал. Я повторила:

— Джо, я же извинилась, я признала, что была не права!

— Знаешь что? — повысил он голос. Марта заскулила и выбежала ко мне из комнаты. — Я тебя чаще видел, когда жил в округе Колумбия.

— Неправда!

— Поэтому я хочу задать тебе один вопрос, Линдси. Прямой вопрос. И хочу услышать правду. — «Нет, пожалуйста, только не спрашивай меня, хочу ли я выйти за тебя замуж, — подумала я. — Я еще не готова». Я посмотрела в темно-синие глаза Джо, где бушевал настоящий шторм. — Я хочу знать, что у вас с Конклином.

У меня даже рот приоткрылся.

— Ты решил, что я… Джо, ты пошутил.

— Я провел с вами час. Между вами что-то есть, и не говори мне, что вы просто напарники. Я сам с тобой раньше работал, Линдси, мы тоже были напарниками, и вот чем дело кончилось.

Я открыла рот и закрыла, ничего не сказав. Я чувствовала себя настолько виноватой, что даже не смогла разыграть обиду. Джо был прав во всем. Что мы с Ричем неравнодушны друг к другу, что я невнимательна к Джо, что наши отношения были ярче, когда Джо жил через два часовых пояса от Сан-Франциско.

С тех пор как Джо решился переехать, он стал моим, моим, по-настоящему моим. А я приняла это как должное. Я была не права, вынуждена признать. Горло сжалось от слез. Вот и мы столкнулись с проблемой, из-за которой разваливаются браки служащих полиции.

Работа. Вечная одержимость и преданность работе.

В этом все дело. Или нет?

Мне стало дурно от стыда. Я в мыслях не имела причинять Джо боль. Я поставила вино на кухонный стол и вынула бокал из пальцев Джо.

— Между нами ничего нет, Джо. Это просто работа.

Он глядел мне в глаза, словно досматривая мой мозг. Он знал меня слишком хорошо.

— Помешай соус пару минут, ладно, Линдс? Я пойду душ приму.

Я встала на мыски и обняла Джо за шею, держась за мужчину, которого считала своим будущим мужем, прижавшись щекой к его щеке. Я хотела, чтобы он меня обнял, и в конце концов он обхватил меня за талию и крепко притиснул к себе.

— Джо, я так тебя люблю. Постараюсь чаще это показывать, обещаю.

ГЛАВА 110

Когда я вошла, Рич уже сидел за компьютером, работая на пятой скорости: указательные пальцы так и мелькали по клавиатуре. Я поблагодарила за пончик с кремом, красовавшийся на салфетке рядом с моим телефоном.

— Моя очередь угощать, — сказал Рич, не поднимая глаз от экрана. — Звонила доктор Роуч; сказала, в желудке Алана Бима обнаружено пятьдесят пять кубических сантиметров бензина.

— Сколько это, три унции? Господи, он что, пил бензин?

— Похоже на то. И похоже, прямо из канистры. Бим действительно хотел железной гарантии, что на этот раз все будет как надо. Докторша говорит, стопроцентно погиб бы — не от огня, так от отравления. Ты сюда посмотри, Линдси.

— Что нашел?

— Иди сама смотри.

Я обошла столы и посмотрела из-за плеча Конклина. На экране был открыт сайт «Краймвеб.ком». Конклин нажал ввод, и начался мультфильм. Паук бросил липкую нить сверху страницы, соорудил паутину поверх кроваво-красного заголовка над статьей и убежал в свой угол листа. Я прочла: «Пять застреленных только на этой неделе. Когда копы и прокуратура оторвут зады от стульев?»

Статья представляла собой тошнотворный обвинительный приговор судебной системе Сан-Франциско, причем все было правдой. Число убийств выросло, а раскрываемость ухудшилась в результате нехватки людей, средств и времени.

Рич повел курсор по колонке с перечнем страниц сайта.

— Вот. Здесь. — Рич нажал на ссылку «Нераскрытые убийства», и на экране появились сильно уменьшенные фотографии.

Чета Малоун. Семейный портрет Мичемов. Рич нажал на миниатюру с Малоунами.

— Ты послушай. — И он зачитал: — «Совершены ли убийства Патрисии и Бертрама Малоун теми же людьми, кто расправился с Сэнди и Стивеном Мичемами? Мы говорим — да. Были и другие убийства, не менее гнусные, того же почерка: Джаблонски в Пало-Альто и Джордж и Нэнси Чу в Монтерее тоже погибли в своих домах во время пожара. Почему полиция Сан-Франциско не может раскрыть эти преступления? Если у вас есть информация, пишите нам на „Краймвеб.ком“. Diem dulcem habes».

Господи, опять латынь!

— Мы не сообщали прессе о латинских записках, — сказала я. — Что значит «Diem dulcem habes»?

— Хорошего дня.

— Да уж, — буркнула я. — Будем надеяться, сегодня будет лучше, чем вчера.

Я позвонила в окружную прокуратуру и попросила к телефону Юки. Подошедшему вместо нее Нику Гейнсу я сказала, что нам нужен ордер — заставить интернет-провайдера назвать имя владельца сайта.

— Обеспечу. Лично прослежу, — сказал Гейнс. — Только попросите, сержант. А у вас достаточное основание?

— Мы над этим работаем. — Я положила трубку. — Что теперь?

Рич нажал кнопку «Наши контакты» и двумя пальцами напечатал: «Должен поговорить с вами о пожарах у Малоунов и Мичемов. Напишите мне».

Электронный адрес Конклина свидетельствовал, что он работает в полиции Сан-Франциско. Если вебмастер не кто иной, как Голубь, это его спугнет.

С другой стороны… Да нет здесь другой стороны!

Долго волноваться не пришлось. Всего через пару минут Рич получил ответ: «Чем могу быть полезен?»

Подписано письмо было Линком Вебером и содержало номер телефона.

ГЛАВА 111

Назначив встречу с Вебером на четыре, мы уведомили Джейкоби, взяли подкрепление и в два часа выехали к книжному магазину в Ной-Валли под названием «Проклятое пятно».[45] На Двадцать четвертой улице в техническом фургоне сидели инспекторы Чи и Макнейл, а у меня под рубашкой был закреплен микрофон. Инспекторы Лемке и Самюэлс работали под прикрытием — слонялись в гражданской одежде перед магазином и у служебного выхода.

Ладони вспотели, пока я с Конклином ждала в патрульной машине, — в кевларовом жилете было жарко, да и мысли не давали покоя.

Неужели нашли? Линк Вебер, он же Голубь?

В полчетвертого мы с Конклином вылезли из машины и направились к цели.

«Проклятое пятно» оказалось старомодным магазином. Темноватый, полный таинственных книг и подержанных романов в мягкой обложке, со стеллажом «две книги по цене одной», он совершенно не походил на кондиционированные сетевые магазины с кофе-барами и негромким джазом из динамиков.

За кассой стояло существо неопределенного пола в черной одежде, с коротким ежиком на голове и обилием пирсинга на лице. Нежным женским голосом кассир сообщил, что Линк работает наверху.

Я так и слышала, как скребутся мыши, устроившие себе гнезда среди молчаливых томов, когда мы шли по узким проходам, протискиваясь мимо посетителей, сильно смахивавших на клиентов клиники для душевнобольных. У дальней стены была простая деревянная лестница с табличкой на цепочке, натянутой между перилами: «Не входить».

Конклин отстегнул цепь, и мы поднялись на чердак. Потолок был сводчатый, как в соборе, но низкий, всего футов восемь в самом высоком месте, а у стен вообще фута три. Стол в конце лофта был завален журналами, газетами и книгами, едва оставлявшими место для двух больших мониторов.

За столом сидел худющий темнокожий мальчишка лет пятнадцати в очках с тонкой оправой. Татуировок или пирсинга я не увидела, если не считать таковым скобки на зубах, которые стали заметны, когда он улыбнулся.

Мои надежды рухнули.

Это был не Голубь. В описании Голубя, данном губернатором, говорилось о плотном белом юноше с длинными каштановыми волосами.

— Я Линк, — сказал парень. — Добро пожаловать на «Краймвеб.ком».

ГЛАВА 112

Линк Вебер объявил, что для него большая честь с нами познакомиться. Он указал на два мягких куба, обтянутых пластиком, служивших стульями, и предложил нам воды из кулера.

Присесть мы на кубы присели, от воды отказались.

— Мы прочли ваш комментарий на сайте, — небрежно сказал Конклин. — Нас заинтересовала ваша точка зрения на поджоги домов Малоунов и Мичемов.

— А давайте я начну сначала? — предложил пацан.

В принципе предложение было хорошим, но сегодня мое терпение оказалось, как никогда, близко к тому, чтобы лопнуть, и я хотела получить ответы на два вопроса, причем самых лапидарных: почему у себя на сайте Линк Вебер употребил латинскую фразу, и не знает ли он кого-нибудь по прозвищу Голубь.

Но Вебер заявил, что к нему еще никогда не приходили копы, и сегодняшняя встреча в его офисе оправдала его цель и само существование вебсайта до такой степени, что он и не мечтал. Битых пятнадцать минут Линк Вебер рассказывал, что «Проклятым пятном» владеет его отец, что детективами он, Линк, увлекся, едва научившись читать, что он хочет издавать художественные и документальные детективы, как только закончит школу.

— Линк, на сайте ты пожелал удачного дня на латыни. Почему? — перебила я.

— О, латынь… Я почерпнул идею отсюда. — Линк быстро перерыл стопки бумаг на столе, извлек книгу в мягкой обложке, восемь с половиной дюймов на одиннадцать, на которой элегантным шрифтом было вытиснено «Седьмое небо», и протянул мне. У меня перехватило дыхание, когда я открыла томик. Напоминавшая толстый комикс, книга все-таки была скорее романом в рисунках. — Сперва это публиковали в блоге, а потом папа купил права на первое издание.

— Ну а латынь? — спросила я снова. Горло сжалось от волнения. Меня распирало от догадок и версий.

— Все там. Персонажи так и сыплют крылатыми фразами. Слушайте, а можно, я напишу на сайте, что вы привлекли меня в качестве консультанта? Вы не представляете, что это для меня значит!

Я смотрела на титульный лист книги, которую держала в руках. Под заголовком значились имена иллюстратора и автора.

Ханс Веттер и Бретт Аткинсон.

Возле каждого имени стоял символ-иконка.

Ханс Веттер был голубем, а Бретт Аткинсон — ястребом.

ГЛАВА 113

К пяти вечера мы с Конклином вернулись в отделение. Конклин сразу засел в Интернете, разыскивая Аткинсона и Веттера, а я не могла оторваться от книги.

Роман, скажу прямо, захватывал.

Черно-белая графика, фигуры с огромными глазами — в целом стилистика напоминала жестокую, граничащую с порнографией японскую мангу. В смелых диалогах чистейший американский сленг был густо пересыпан латинскими поговорками. Сюжет выглядел безумным, но оторваться оказалось невозможно.

В романе Голубь был сразу мозгом и силой, а Ястреб скорее мечтателем. Эти праведные мстители взяли на себя миссию по спасению Америки от того, что авторы определяли как непристойную фантазию толстосумов на тему жизни. Это американское «свинство» они называли «седьмым небом», раем, который описывался как бесконечная спираль обжорства, наслаждений и расточительства. Теория Ястреба-Голубя предписывала убивать жадных богачей, дабы показать им настоящее обжорство — когда пожирает огонь.

Ястреб и Голубь одевались в черное — футболки, джинсы, сапоги для верховой езды и блестящие черные кожаные куртки до пояса с логотипами своих кличек-птичек спереди и сзади. Из их пальцев вылетали искры, а девизом служило «Aut vincere aut mori».

«Победа или смерть».

Ястреб — реальный, не книжный, — можно сказать, преуспел в том и в другом.

По моим предположениям, преступники просто не ожидали, что кто-нибудь из жертв успеет дать показания.

Мотивы и методы, которыми пользовались убийцы, подробно описывались в книге, но все было подано как фантазия, что злило меня до безумия. Восемь человек погибли из-за этой надменной чепухи, а у нас практически нет доказательств, что убийцы — реальные Ястреб и Голубь.

Я пролистала книгу до обложки, пробежав восторженные отзывы социальных критиков и уважаемых блогеров, и сказала Ричу:

— Знаешь, что самое противное? Эту книжку выбрала «Светлая полоса».

— А? — отозвался Рич, напряженно печатая и не отрывая взгляда от монитора.

— «Светлая полоса» — независимая студия, — пояснила я. — Одна из лучших. Они переделывают эту нудятину в фильм!

— Бретт Аткинсон, — начал Рич, — студент третьего курса Стэнфордского университета, факультет английской литературы. Ханс Веттер тоже учится в Стэнфорде на отделении компьютерных наук. Оба этих урода живут дома с родителями, всего в двух кварталах от Маунтин-Вью и паре миль от Стэнфорда. — Рич повернул ко мне монитор. — Вот фотография Бретта Аткинсона из студенческого альбома.

Бретт Аткинсон оказался Ястребом, тем парнем, которого застрелил Коннор Кэмпион: красивый блондин с патрицианскими чертами.

— А теперь, — сказал Рич, — познакомься с Голубем.

Иллюстратор «Седьмого неба» Ханс Веттер обладал внешностью красивого бунтаря-хулигана, специальностью выбрал компьютерные науки, а в настоящее время еще и факультативно повышал квалификацию серийного убийцы.

— Мы получим ордера, — хрипло сказала я и прокашлялась. — И мне все равно, кого придется умолять.

Рич стал таким серьезным, каким я его еще не видела.

— Да. Ошибки допустить нельзя.

— Aut vincere aut mori.

Рич улыбнулся, протянул над столом руку, и мы легонько стукнулись кулаками. Я позвонила Джейкоби, тот позвонил Траччио, а он позвонил судье, который, как мне потом пересказывали, скептически осведомился: «Вы хотите получить ордер на арест на основании сборника комиксов?»

Ночью я почти не спала, и утром мы с Ричем были в кабинете у судьи с «Седьмым небом», фотографиями найденных в сгоревших домах Малоунов, Мичемов, Джаблонски и сделанными в морге снимками супругов Чу. Я зачитала показания Коннора Кэмпиона, утверждавшего, что юноши, явившиеся к нему в дом с пистолетами и рыболовной леской, назвались Ястребом и Голубем, и показала судье фотографии из студенческого альбома, где были указаны их настоящие имена.

К десяти утра у нас на руках были подписанные ордера, а в нашем распоряжении — любое подкрепление, какое понадобится.

ГЛАВА 114

Стэнфордский университет, престижный вуз для самых лучших и талантливых, расположен в тридцати трех милях к югу от Сан-Франциско, рядом с шоссе 280, возле Пало-Альто.

Ханс Веттер, он же Голубь, проводил дни в видеолаборатории корпуса Гейтса — бледном пятиэтажном здании в форме буквы L, с черепичной крышей и полукруглой площадкой у входа, смахивающей на горб. Здесь располагался факультет компьютерных наук — лаборатории и рабочие кабинеты были сгруппированы вокруг трех главных аудиторий, а само здание находилось в невольной изоляции, как бы на острове, отделенное от других корпусов служебными дорожками.

Мы изучили поэтажные планы с федеральными маршалами, которые согласовывали наши действия с местной охраной. Глухих стен нет — стало быть, подъехавшую полицию заметит любой, кто сидит у окна.

Оставив машины на обочине узкого шоссе, чтобы их не было видно из корпуса Гейтса, мы пошли пешком. Под форменные куртки мы с Конклином надели пуленепробиваемые кевларовые жилеты, шли с пистолетами в руках, но руководили операцией федеральные маршалы.

Адреналин взорвался во мне бомбой, когда дали сигнал к началу операции. Боковые выходы были перекрыты. Двенадцать федеральных маршалов и мы с Конклином через главный вход вбежали в холл с высоким потолком и пошли вверх по лестницам и площадкам.

На каждом этаже от нашей группы отделялись два человека, которые очищали коридоры и запирали аудитории.

В голове лихорадочно метались мысли.

Я беспокоилась, что мы идем слишком громко, что нас уже видели, а если Веттер пронес пистолет через металлодетекторы на входе, он может опередить нас и взять в заложники кого-нибудь из студентов.

Мы с Конклином поднялись на верхний этаж. Федералы встали по обе стороны застекленной двери в видеолабораторию. Конклин посмотрел через стекло, повернул ручку и с силой распахнул створку до стены.

Обогнав Рича и федералов с автоматами, я ворвалась в комнату и крикнула:

— Стоять! Всем оставаться на местах, и никто не пострадает!

Раздался пронзительный женский визг, и через мгновение аудиторию охватила паника. Студенты сползали со стульев и прятались под видеотерминалы. Камеры и компьютеры валились на пол. В мелкие осколки разлетелось какое-то стекло.

Все вокруг крутилось как в калейдоскопе, вопли ужаса отлетали от стен. И без того скверная ситуация вышла из-под контроля, но я продолжала высматривать плотного парня с длинными каштановыми волосами, квадратной челюстью и глазами убийцы. Его нигде не было видно.

Где же Ханс Веттер?

Где он?

ГЛАВА 115

Посреди этого хаоса застыл столбом лаборант-инструктор. Белое как мел лицо исказилось бешенством, когда шок перешел в ярость. Довольно молодой, но уже лысеющий, в зеленом пиджаке, брюках с отворотами и странной обуви, смахивавшей на домашние шлепанцы, он выставил руки, словно желая вытолкнуть нас из своей аудитории. Назвавшись доктором Нилом Вайнштейном, он возмущенно спросил:

— Какого черта, что вы тут устраиваете?!

В менее опасной ситуации было бы почти комично видеть, как Вайнштейн, вооруженный только машущими руками и докторской степенью, чуть ли не грудью кидается на маршалов США, готовых разнести лабораторию в щепки.

— У меня ордер на арест Ханса Веттера, — сказала я, выставив перед собой сразу и ордер, и пистолет.

— Ханса нет на занятии! — завопил Вайнштейн.

Из-под перевернутого стола выглянула девушка с черными дреддами и кольцом в нижней губе.

— Я с ним утром говорила: Ханс сказал, что уезжает.

— Вы видели его сегодня утром? — уточнила я.

— Нет, я ему звонила. Хотела одолжить его машину.

Я оставила федералов допрашивать Вайнштейна и студентов, но когда мы с Конклином вышли из корпуса, мне казалось, что почва уходит из-под ног.

Смерть Ястреба заставила Голубя лечь на дно.

Он сейчас может быть где угодно.

На парковке напротив уже толпились студенты, удивленно глазея на происходящее. Кто-то смеялся неожиданному развлечению. «Вертушки» служб новостей кружили над головой, информируя мир об инциденте, обернувшемся полной катастрофой.

Я позвонила Джейкоби, зажав одно ухо, и в общих чертах обрисовала ситуацию. Не желая, чтобы шеф меня раскусил и понял — мы облажались и Веттер по-прежнему свободен как ветер, я говорила ровно и четко, но провести Джейкоби было нереально.

Я слышала, как он сопит в трубку, обдумывая услышанное.

Затем шеф сказал:

— По-моему, Боксер, ты пытаешься сказать, что Голубь упорхнул.

ГЛАВА 116

Сотрудники управления шерифа и спецназовцы уже занимали позиции по периметру владения, когда наша патрульная машина затормозила на чистеньком, прекрасно подстриженном газоне трехэтажного дома в колониальном стиле. Веттеры жили всего в трех милях от кампуса Стэнфорда, в элитарном районе. Особняк до мельчайших деталей был выдержан в точном соответствии ушедшей эпохе. На почтовом ящике значилось «Веттер».

Машина Ханса Веттера стояла у гаража.

Вокруг все говорили по портативным передатчикам, освободив радиоканалы. Периметр был оцеплен, спецназ уже занял позиции. Мы с Конклином выбрались из машины.

— Особняк сильно напоминает дома, которые Ястреб с Голубем сожгли дотла, — заметила я.

Прикрываясь дверцей машины как щитом, Конклин кричал в мегафон:

— Веттер, тебе не уйти! Руки на затылок и выходи! Давай все сделаем мирно!

На втором этаже я заметила движение — Веттер ходил из комнаты в комнату и, кажется, на кого-то кричал. Слов разобрать было нельзя.

— С кем он говорит? — спросил Конклин у меня через разделявшую нас машину.

— Видимо, с матерью, черт бы все побрал. Значит, она в доме.

В особняке включился телевизор, и кто-то сразу добавил звук до максимума. Можно было разобрать слова сюжета новостей. Странным казалось слышать, как репортер описывает события, в которых мы непосредственно участвовали.

«Тактический маневр, начатый два часа назад у Стэнфордского университета, переместился в элитарный район Маунтин-Вью, на улицу Милл-лейн».

— Веттер, ты меня слышишь?! — проревел Рич в мегафон.

По щекам у меня градом катился пот: на последних страницах «Седьмого неба» описывалась перестрелка с полицейскими. Я помнила рисунки: окровавленные тела на земле и убегающие Голубь и Ястреб. Они прикрывались заложником.

Посовещавшись с рыжеволосым капитаном спецназа, бывшим морпехом Питом Бейли, решили, что мы с Конклином встанем по обе стороны входной двери, чтобы задержать Веттера, когда он выйдет. А спецназ подключится, если ситуация осложнится.

Подойдя к дому, я обратила внимание на запах дыма.

— Что-то горит, — сказала я Ричу. — Чувствуешь?

— Да. Неужели этот урод решил сжечь собственный дом?

Из окон по-прежнему доносился голос теледиктора, комментировавшего изображение, полученное с вертолетов, и державшего зрителей в курсе событий. Очень неглупо со стороны Веттера следить за ходом операции по телевизору. Если мы с Ричем попали в объектив, Веттер знает, где мы стоим.

Капитан Бейли сказал мне по некстелу:

— Все, сержант, начинаем.

Но не успел он отдать приказ, как женский голос крикнул из-за входной двери:

— Не стреляйте, я выхожу!

— Не стрелять! — сказала я Бейли. — Выходит заложник.

Дверная ручка повернулась.

Открылась дверь, и серый дым клубами повалил в серый облачный день. Послышался звук хорошо смазанного мотора, и сквозь мутную пелену я увидела, как моторизованное инвалидное кресло натыкается на дверной косяк, маневрирует и выезжает на дорожку. Сидевшая в кресле женщина была маленькой и хрупкой — видимо, парализованная. Желтая шаль, наброшенная на голову и плечи, связана на костлявых коленях свободным узлом. Лицо — мучительно-напряженное, на пальцах сверкают бриллиантовые кольца.

Она поглядела на меня испуганными голубыми глазами.

— Не стреляйте, — взмолилась она. — Только не стреляйте в моего сына!

ГЛАВА 117

Я неотрывно смотрела в голубые, как льдинки, глаза миссис Веттер, пока она не нарушила молчание. Чуть повернув голову, женщина крикнула:

— Ханс, делай то, что они тебе скажут!

Желтая шаль упала с плеч, и мое сердце екнуло: в кресле сидели два человека.

Миссис Веттер сидела на коленях своего сына.

— Ханс, делай то, что тебе скажут, — передразнил ее Веттер.

Кресло выехало на газон. Теперь я прекрасно видела крупную правую руку Веттера на панели управления. Левой рукой он удерживал мать за талию, а правой сильно вдавливал ей под нижнюю челюсть обрез двустволки двенадцатого калибра.

Я опустила мой «Глок-9» и заговорила с деланным спокойствием, ни тени которого у меня не было:

— Ханс, я сержант Боксер, полиция Сан-Франциско. Мы не хотим, чтобы кто-то пострадал, поэтому бросьте оружие. Из создавшейся ситуации есть нормальный выход, я вам его предлагаю. Я не буду стрелять, если вы опустите обрез.

— Ага, сейчас, — засмеялся Веттер. — А теперь оба слушайте меня. — Он указал подбородком на нас с Конклином. — Встаньте между моей матерью и копами и бросайте оружие, или погибнут люди.

Я не просто боялась. Я была в ужасе.

Я бросила пистолет на траву, Конклин сделал то же самое, и мы встали перед инвалидным креслом, заслонив миссис Веттер и ее ублюдка сынка от спецназовцев, ожидавших на границе участка. Кожу покалывало словно иголочками. Меня бросало то в жар, то в холод. Время замедлилось, ужасная сцена тянулась, по ощущениям, бесконечно, а между тем валивший из двери дым густел.

С приглушенным «бум» пламя вырвалось из окон по фасаду. Гостиная ярко осветилась изнутри. Мириады стеклянных осколков сверкающим дождем пролились на наши головы. Конклин держал руки так, чтобы Веттер их видел.

Инспектор прокричал:

— Ханс, мы сделали, что ты сказал. А теперь брось свою чертову пушку, парень. Мы будем прикрывать тебя до самой дороги, никто в тебя не выстрелит. Опусти ружье.

Пламя ревело как в горне. Вдалеке послышалось завывание пожарных сирен. Веттер сдаваться не собирался, если дикий блеск в его глазах я правильно разгадала как вызов.

Но Голубь не оставил себе выхода.

Что он готовится сделать, черт возьми?!

ГЛАВА 118

Веттер громко рассмеялся — на долю секунды я засмотрелась на красивые белоснежные зубы, которым с детства обеспечили лучших дантистов, — и сказал Конклину:

— Согласитесь, режиссировать эту сцену должен только Фрэнсис Форд Коппола!

Я услышала тихий щелчок и громоподобный выстрел.

Мне еще не приходилось видеть ничего подобного.

Только что я смотрела в глаза миссис Веттер, и вдруг ее голова взорвалась. Купол черепа раскрылся как цветок. Воздух на мгновение потемнел от кровавой росы, окатившей меня, Конклина и Веттера красной волной.

— Нет! — закричала я.

Веттер снова засмеялся, сверкая белоснежными зубами на кровавой маске. Обрезом он оттолкнул тело матери, и оно сползло с кресла, покатилось по траве и остановилось у моих ног. Веттер направил ствол между мной и Конклином и снова выстрелил. Раздался оглушительный грохот двойного, как мне показалось, выстрела картечью, которая, к счастью, пролетела над головами копов и спецназа.

Я пыталась осознать только что увиденное. Вместо того чтобы воспользоваться матерью как гарантией безопасности, Веттер ее убил. А группа захвата не может стрелять, потому что мы с Конклином стоим на линии огня.

Большим пальцем Веттер сдвинул рычаг, открыв замок, переломил обрез, перезарядил двустволку и одним движением закрыл ее с сухим щелчком — характерный резкий звук, который ни с чем не спутаешь.

Он снова готов стрелять.

Я не сомневалась, что живу последние секунды. Ханс Веттер нас сейчас убьет. Мне ни за что не подхватить «глок», чтобы опередить его.

От дыма стало трудно дышать. Второй этаж превратился в гигантский костер, откуда шел сильный жар. Языки пламени вырывались через крышу. Жар высушил пот и кровь убитой женщины на моем лице.

— Отойдите, — сказал Веттер мне и Конклину. — Хотите жить — отойдите.

ГЛАВА 119

К онемевшим пальцам вернулась чувствительность. Одновременно сердце затопила надежда. Я поняла: Веттер хотел пасть от пуль спецназа, как супергерой, овеянный ореолом славы. Он искалсмерти, но я хотела, чтобы сперва он сполна расплатился по счетам.

В следующую секунду мое желание сбылось: Веттер завизжал и задергался в кресле, словно у него случился эпилептический припадок.

Я увидела провода и посмотрела на Конклина.

Пока Веттер все внимание перенес на спецназовцев, Рич отстегнул закрепленный на ремне «тазер» и выстрелил, пропустив через Веттера электрический разряд: маленькие острые дротики вонзились в правую руку и бедро. Не отпуская кнопку, Конклин повалил кресло на бок и пинком отбросил обрез подальше.

Пока Веттер корчился от боли, а спецназовцы бежали к нам вверх по склону, я, задыхаясь, выговорила:

— Ты такой молодец, тебе кто-нибудь говорил?

— Нет, никогда.

— Все в порядке?

— Пока нет, — пробурчал он.

Я нашарила в траве мой «глок» и приставила ствол ко лбу Веттера. Только тогда Рич отпустил кнопку «тазера». Еще дергаясь от судорог, Веттер широко ухмыльнулся мне:

— Неужели я в раю?

Я задыхалась, пульсировавшая кровь больно отдавалась в ушах, от дыма текли слезы.

— Ты сволочь! — крикнула я.

На дороге напротив горящего особняка затормозили пожарные машины. Нас окружили спецназовцы. Заметив ярость в глазах Конклина, капитан Бейли медленно, тщательно подбирая слова, сказал:

— У меня в фургоне есть все необходимое, чтобы вы привели себя в порядок.

И повернулся к нам спиной. Остальные спецназовцы тоже отвернулись. От вертолетов происходящее скрывала пелена густого дыма. Рич с размаху пнул Веттера по ребрам.

— Это за Малоунов, — говорил он, нанося удар за ударом, пока чертов псих не перестал ухмыляться и не заскрежетал зубами. — Вот тебе за Мичемов, за Джаблонски, это за Чу, — твердил Рич и напоследок сильно пнул Веттера в зад. — А это тебе за меня, подонок.

ГЛАВА 120

Мы с Конклином нещадно оттирали лица влажными бумажными полотенцами, но гарь и смрад смерти тянулся за нами шлейфом. Джейкоби перешел на наветренную сторону.

— Ну и несет от вас. По канализации гуляли?

Криво усмехнувшись, я поблагодарила за комплимент, но мне было не до смеха.

Огонь до фундамента уничтожил дом Веттеров, где могли быть улики, позволяющие связать Ханса Веттера и Бретта Аткинсона с поджогами и убийствами.

Теперь этих улик нет.

Мы стояли в двух кварталах от пожара, перед домом, где проживал с родителями покойный Бретт Аткинсон. Ультрасовременный особняк с консольными террасами и видом на сотню миль вокруг могли себе позволить лишь очень и очень богатые люди.

Родители Ястреба не открывали дверь на звонки и стук патрульных и не перезванивали, несмотря на несколько сообщений, оставленных нами на автоответчике. Тело их сына до сих пор лежало невостребованным в морге. Опрошенные соседи подтвердили, что Аткинсонов уже несколько дней не видно и не слышно, хотя те никому не говорили, что собираются уезжать.

Моторы машин Аткинсонов были холодными. В ящике лежала почта двухдневной давности, а парень, при нашем появлении переставший косить газон, сообщил, что ни Перри, ни Мойры Аткинсон не видно уже неделю.

Об уликах в доме Веттера можно было забыть, но я не оставляла надежду, что в гнезде Ястреба найдутся доказательства чудовищных убийств, которые совершили юнцы.

Прошло тридцать пять минут после того, как Джейкоби позвонил Траччио и запросил ордер на обыск.

Мне позвонила Синди и сообщила, что она и с десяток фургонов теленовостей стоят у полицейского пикета в начале улицы.

Конклин отбросил с глаз слипшиеся от крови волосы и сказал Джейкоби:

— Я уже и не знаю, какими должны быть обстоятельства, не терпящие отлагательства.

— Охолони, Конклин, понял?! — зарычал Джейкоби. — Если мы и сейчас напортачим, нас живыми закопают. Меня отправят в отставку, а вы двое пойдете работать в «Бринкс секьюрити»,[46] если сильно повезет!

Прошло еще пятнадцать минут.

Я уже решилась солгать, что чувствую запах разложения, когда из офиса окружного прокурора на паршивом «шевроле» примчалась стажерка. Выскочив из машины, она со всех ног полетела по аллее ко входу, на долю секунды опередив Конклина, который уже занес тяжелый лом над одним из окон дома Аткинсонов.

ГЛАВА 121

Аткинсоны жили в настоящем музее: целые мили блестящего натертого паркета, большие современные картины на белых стенах высотой в два этажа. Свет включался автоматически, когда мы входили в очередную комнату.

Ощущение действительно было как в музее после закрытия: в доме не оказалось ни души.

И это выглядело жутковато. Ни домашних животных, ни газет или журналов, ни тарелок в раковине. Помимо продуктов в холодильнике и идеально выровненной одежды на вешалках в каждом шкафу почти ничто не говорило, что дом обитаем.

Пока мы не дошли до комнаты Ястреба в дальнем от спальни хозяев крыле.

Комната мальчишки была большой и светлой, окна выходили на запад, где открывался прекрасный вид на горы. Кровать занимала до странного мало места — узкая, с простым синим постельным бельем, с динамиками с двух сторон и наушниками, воткнутыми в CD-плейер. По длинной стене тянулся встроенный стол, уставленный компьютерами, мониторами и прекрасными лазерными принтерами, а следующая стена закрыта толстым пробковым щитом.

На пробку приколоты рисунки Ястреба, многие из которых я узнала по «Седьмому небу», но были и новые сюжеты: судя по всему, шла работа над вторым графическим романом.

— Сдается мне, это их творческая мастерская, — сказала я Конклину. — Тут они все и состряпали.

Рич присел за стол, а я рассматривала пробковый щит.

— Вторая книга, — сказала я Конклину. — «Lux et Veritas». Что это означает, можешь перевести?

— Легко, — сказал Рич, опуская сиденье стула гидравлическим поршнем. — «Свет и правда».

— Броский заголовок. Обещает новые пожары.

— Ястреб вел дневник. Я тронул «мышку», а он был на экране.

— Настоящий подарок…

Пока Рич просматривал дневник Бретта Аткинсона, я разглядывала рисунки на стене. Один из них меня невероятно зацепил, прямо-таки булавкой пришпилил к пробковому стенду. Нарисованы были мужчина и женщина средних лет, обнимающие друг друга за талию, но с плоскими, без выражения, лицами. Под рисунком была подпись.

Я узнала почерк.

Эти буквы мы уже видели на титульных листах книг, оставшихся в домах жертв поджогов.

— «Requiescat in leguminibus», — прочитала я по слогам. — «Покоятся…» где?

Рич меня не слушал.

— Тут у Аткинсона карта в компьютере, — сказал он. — Звездочками помечены Сан-Франциско, Пало-Альто, Монтерей. Нереально, ты погляди — фотографии домов, которые они сожгли! Это же доказательства, черт побери!

Так оно и было.

Я смотрела через плечо Конклина, который открывал веб-страницы, просматривая поиск информации по каждой из погибших семей, включая имена детей и даты пожаров. Много времени прошло, прежде чем я вспомнила заинтересовавший меня рисунок.

— Requiescat in leguminibus, — настойчиво повторила я Ричу.

Он подошел к стене и посмотрел на портрет предполагаемых Аткинсонов, прочитал подпись.

— Leguminibus — означает, кажется, «овощи». По-моему, люди на рисунке сильно смахивают на овощи вроде бобов или гороха…

— Горох?! — заорала я. — Господи Иисусе!

— Что, что такое? — забеспокоился Рич.

Я во весь голос позвала Джейкоби, осматривавшего дом с людьми шерифа, и первая нашла лестницу в подвал. Конклин и Джейкоби спустились за мной. Морозильник был горизонтальный, вроде сундука, невероятно большой.

Я открыла крышку. Сразу потянуло холодом.

— Requiescat in leguminibus, — сказала я. — Покоятся в горохе.

Я начала перекладывать пакеты замороженных овощей, пока не увидела под ними лицо женщины.

— В этом ящике места на двоих хватит, — пробормотал Джейкоби.

— Угу, — промычала я, продолжая раскопки.

Судя по приблизительному возрасту, я наверняка нашла Мойру Аткинсон, одетую в лучшее платье и замерзшую насмерть.

ГЛАВА 122

На следующий день, облаченная в новую синюю форму, вымыв волосы тринадцать раз и еще один — наудачу, я вошла в анатомичку. Клэр стояла на верхней ступеньке шестифутовой стремянки, наведя свою «Минолту» на обнаженное безголовое тело Меки Веттер. Снизу Клэр выглядела огромной, а сооружение — весьма шатким.

— Неужели больше некому это сделать? — с неудовольствием спросила я.

— Я уже закончила. — Она начала спускаться, по одному осторожному тяжелому шагу за раз.

Я показала на женщину на оцинкованном столе:

— Могу сэкономить тебе время, случайно знаю причину смерти жертвы.

— Видишь ли, Линдси, я все равно обязана это сделать для доказательной базы.

— Ладно, но просто чтобы ты знала: вчера твоя пациентка окатила меня кровью, осколками костей, фрагментами волос, не говоря уже о мозгах. Знаешь, на что похожи на ощупь кусочки мозга?

— На теплый жевательный мармелад вроде мишек Гамми? — сразу ответила Клэр, широко улыбаясь.

— Гм. Ну да. Точно.

— Одним из моих первых дел было самоубийство. — Клэр сделала Y-образный разрез, проведя скальпелем от ключиц до лобка миссис Веттер. — Старый солдат свел счеты с жизнью, приставив под подбородок дробовик двенадцатого калибра. Я, вчерашняя студентка, зашла в трейлер, где он жил, наклонилась над телом, лежавшим в огромном мягком кресле, и начала делать снимки, а копы трепались и смеялись…

— Над чем?

— Не знаю. Это и обидно, подруга.

Я захохотала — впервые за долгое время.

— Ну вот, стою я над трупом буквой «зю», а примерно четверть мозга того мужика медленно отклеилась от потолка, сорвалась и шмякнулась мне вот сюда, за ухо. — Она шлепнула себя по шее, а я оценила ее рассказ хорошим смачным гоготом. — Как я и сказала, теплый жевательный мармелад. Ну, прошло-то как? — осведомилась Клэр.

— А что тебя интересует? Допрос дьявольского отродья твоей пациентки или встреча с мэром?

— И то и другое, дорогая. Я пробуду здесь всю ночь — благодаря твоим крылатым друзьям наш склеп не пустует.

— Ну, сперва о Веттере, коротко и ясно. Он тут же спрятался за спину адвоката — дескать, ему нечего сказать. А если и раскроет рот, то готова спорить на сотню долларов, будет утверждать, что убивал и мучил его приятель, а он просто смотрел.

— А что это изменит? Убийца или пособник, он все равно получит смертельную инъекцию. Да и вы стали свидетелями того, как он убил эту бедную женщину.

— Не только мы, еще тридцать спецназовцев. Но ради родственников погибших я хочу, чтобы он признался во всех убийствах.

— А с мэром как прошло?

— Ха! Сперва мы с Конклином обменялись смачными шлепками ладоней, а Джейкоби чуть не плакал — так нами гордился. Я думала: о, наконец-то мы сможем вытащить раскрываемость из подвала хотя бы до первого этажа, — и вдруг заходит разговор, у кого право первым приняться за Веттера, ведь убийства он совершал не только у нас, но и в Монтерее, и в Санта-Кларе, и… Клэр, дорогая, что с тобой?

Лицо Клэр исказилось от боли. Она уронила скальпель, и тот звякнул о стол из нержавеющей стали, схватилась за живот и подняла на меня полные ужаса глаза.

— Слушай, воды отошли! Линдси, мне же еще три недели ходить!

Я вызвала «Скорую» и помогла подруге сесть. Через минуту дверцы машины «скорой помощи» распахнулись, и два темнокожих санитара с носилками бодро вошли в патотделение.

— Что случилось, док? — спросил тот, кто был помассивнее.

— Угадай, кто здесь рожает? — огрызнулась я.

ГЛАВА 123

В связи с тем, что малютка Руби Роуз появилась на свет немного недоношенной, мы все надели стерильные розовые бумажные больничные халаты, шапочки и маски. Клэр выглядела так, словно ее четверть мили тащил трактор-тягач, но сквозь бледность пробивался радостный румянец. Поскольку радость заразительна, мы тоже пребывали в эйфории и все время хихикали.

Синди с гордостью распространялась о своем интервью с дядей Ханса Веттера, а Юки, набравшая пару унций веса после того, как оправилась от отравления ЛСД и чудом избежала смерти от рук Джейсона Твилли, фыркала над шутками Синди. Девчонки сказали мне, что я выгляжу сексуальной и, пожалуй, счастливой, то есть так, как мне и полагается, поскольку я живу с идеальным мужчиной.

— Сколько еще ждать? — снова спросила я Клэр.

— Терпение, подруга. Ее принесут, когда она будет готова. Съешь еще печенья.

Только я затолкала в рот клейкое печенье в шоколаде с грецкими орехами, как дверь палаты открылась и вошел Конклин. Он тоже был в халате, шапочке и маске, только голубого цвета. Оказалось, Рич один из немногих мужчин, которые классно выглядят даже в дурацком наряде. Прекрасные карие глаза радостно блестели.

За спиной Рич прятал большой букет цветов. Он поздоровался, чмокнул в щечку Синди и Юки, сжал мое плечо, поцеловал Клэр и с большой помпой преподнес ей красные розы.

— Рубиновые розы, — сказал он, сопроводив слова скромной версией своей ослепительной улыбки.

— Господи, Ричи, три дюжины роз, да каких длинных! Ты не забыл, что я замужем? — Когда стих смех, Клэр продолжила: — Спасибо. Когда малышка подрастет, она тоже тебя поблагодарит.

Синди смотрела на Конклина так, словно никогда не видела мужчин.

— Бери стул, — сказала она. — Ричи, мы сейчас собираемся в «Сьюзи». Не хочешь к нам присоединиться?

— Отличная идея, — поддержала я. — Должны же мы отпраздновать появление нового ассоциированного члена женского убойного клуба! А ты нас потом развезешь по домам.

— Я бы с удовольствием, — сказал Рич. — Но у меня самолет через… — он поглядел на часы, — два часа.

— А куда ты летишь? — спросила Синди.

Я тоже удивилась. Мне Рич о поездке ничего не говорил.

— В Денвер, на выходные, — ответил Конклин.

Я на мгновение встретилась взглядом с Клэр. Подруга все поняла. Она видела, как я приняла неожиданный удар.

— Едешь к Келли Малоун? — спросила Синди, не в силах подавить в себе репортера.

— М-м, — утвердительно промычал Рич. Если он не подхватил радостный румянец от Клэр, значит, волновался. — Я, пожалуй, поеду. Не хочу попасть в пробку. Клэр, поздравляю тебя с… такой прекрасной новостью. Хочу фотографию Руби для заставки на монитор.

— Обещаю. — Клэр потрепала Конклина по руке и снова поблагодарила за цветы.

— Хороших выходных, — сказала я.

— И тебе, — отозвался Рич. — И вам всем тоже.

И он ушел. Едва Конклин вышел из палаты, Синди и Юки завели разговор о том, какой же все-таки красавец Рич и не был ли он влюблен в Келли Малоун в школе, но тут дверь открылась, и медсестра подкатила к кровати крошечную тележку. Мы все уставились на нее.

Руби Роуз Уошберн была красавицей.

Она зевнула, открыла темные глазки, осененные длинными ресницами, и посмотрела на свою маму, мою замечательную, сияющую подругу Клэр.

Мы четверо взялись за руки, встав вокруг тележки, и молча молились за новорожденную. Клэр первая отняла руки, чтобы взять дочку.

— Добро пожаловать в мир, малышка, — сказала Клэр, обнимая и обцеловывая малютку.

Синди повернулась ко мне:

— А за что ты молилась?

— Для тебя нет ничего святого, просто бульдожья хватка, — фыркнула я. — Мне что, уже и с Богом нельзя поговорить без того, чтобы ты не попросила поделиться информацией?

Синди сникла, прикрыв рукой прелестные, косо поставленные передние зубки.

— Извини. — На ее глазах выступили слезы.

Я положила руку Синди на плечо:

— Я молилась, чтобы у Руби Роуз всегда были хорошие подруги.

ГЛАВА 124

Юки выбралась из машины Линдси со словами:

— Теперь я понимаю, что такое на ногах не стоять.

— Мы не смогли тебя удержать, и ты уговорила две «Маргариты», дорогая, хотя, видит Бог, мы пытались. Ты слишком маленькая для такого количества горючего. Давай я занесу тебя в дом.

— Не надо, — засмеялась Юки. — Сейчас сразу лягу спать. В понедельник поболтаем, ладно?

Она попрощалась с Линдси и вошла в холл «Королевского герба». Поздоровавшись со швейцаром Сэмом, Юки на нетвердых ногах поднялась на три ступеньки в почтовую комнату. С третьей попытки она вставила крошечный ключик в малюсенький замочек, вытянула перевязанный пакет с почтой и на лифте поднялась на свой этаж.

В квартире никого не было, но присутствие матери ощущалось в каждой мелочи обстановки, и Юки говорила с ней, бросив почту на консоль в коридоре. Одно письмо выскользнуло из ее пальцев на пол. Юки с удивлением посмотрела на конверт с мягкой подкладкой, не очень большой, темно-коричневый, с заполненным от руки адресом.

Она сбросила туфли на высоких каблуках и сказала:

— Мамуль, что бы это ни было, оно может подождать. Твоя дочь немножко упилась.

Но любопытство пересилило.

Держась за консоль, Юки нагнулась и подняла конверт, глядя на незнакомый почерк и выведенные шариковой ручкой строки. Прочитав обратный адрес в левом углу, Юки стремительно начала трезветь. Там было всего два слова: Джуни Мун. Юки надорвала конверт, нетвердой походкой направившись к зеленому маминому дивану.

Джуни оправдали по обвинению в смерти Майкла Кэмпиона. О чем же она может писать?

Юки вытряхнула содержимое конверта на стеклянный кофейный столик. Там оказалось письмо и второй конверт, тоже адресованный ей.

Сгорая от нетерпения, Юки развернула письмо.

Дорогая мисс Кастеллано!

Когда вы получите это письмо, я уже буду в дороге. Я не знаю, куда поеду, просто хочу повидать Америку. Я ведь нигде, кроме Сан-Франциско, не бывала.

Вы, наверное, удивляетесь, почему я вам пишу, поэтому перейду сразу к делу.

Улики, которые вы так хотели найти, лежат во втором конверте, и вы, возможно, решите их использовать, чтобы дело Кэмпиона получило какое-то завершение.

Думаю, вы поймете, почему я не могу сказать больше.

Берегите себя.

Джуни Мун.

Сосредоточившись, Юки еще раз перечитала письмо. Мысли немного плыли, но в голове засела строчка «Улики, которые вы так хотели найти, лежат во втором конверте».

Юки надорвала простой белый конверт, перевернула и потрясла над столом. Из конверта выпала манжета, оторванная от рукава рубашки, с вышитой монограммой — инициалами Майкла Кэмпиона, коричневая и заскорузлая от засохшей крови.

Второй уликой оказалась узенькая прядка темных волос длиной дюйма три, вырванных с корнями.

Руки еще дрожали, но в голове наступила ясность. Юки подумала позвонить Рыжему Псу, узнать, можно ли исследовать доставшиеся материалы вне очереди и сколько времени у лаборатории займет анализ ДНК, ведь кровь на манжете наверняка принадлежит Майклу Кэмпиону.

Еще она думала, что даже если Джуни Мун найдут и задержат, повторно судить ее за смерть Кэмпиона никто не будет. Можно, конечно, обвинить ее во всякой второстепенной ерунде: даче ложных показаний, препятствовании следствию и правосудию, — но если не удастся установить, как волосы и манжета оказались у Джуни, есть вероятность, что окружная прокуратура даже не будет предъявлять ей обвинение.

Глядя на страшные улики, практически свалившиеся ей на голову, Юки взяла телефон и позвонила Линдси. Слушая гудки, она подумала о Джейсоне Твилли.

Того обвинили в покушении на жизнь сотрудника правоохранительных органов, и, если присяжные сочтут его виновным, Твилли отправится в тюрьму на весь остаток жизни без права на досрочное освобождение. Впрочем, не исключено, что он наймет самого лучшего и самого дорогого адвоката по уголовным делам и выиграет дело.

Может, даже выйдет на свободу.

Юки представила, как Твилли сидит где-нибудь в лос-анджелесском кафе и увлеченно пишет шокирующий финал на миллион долларов. Телевизионные новости раструбят на весь свет об окровавленной манжете, пряди волос и совпадении образцов с ДНК Майкла Кэмпиона.

Кто преступник?

Твилли это доказывать не придется. В своем романе он волен просто пальцем указать на Джуни Мун.

Гудки прекратились, трубку сняли.

— Да, Юки? — спросила Линдси.

— Линдс, можешь вернуться? Мне нужно кое-что тебе показать.

ГЛАВА 125

Джуни Мун смотрела в окно, наслаждаясь ощущением полета и любуясь невероятным ярко-бирюзовым морем внизу. Впереди показался городок — Джуни даже не могла выговорить его название. Из динамиков послышался голос пилота. Джуни подняла столик и пристегнула ремень, глядя в окно на песчаные пляжи, игрушечные лодки и крошечные фигурки людей.

Господи, это слишком хорошо…

Она снова вспомнила ту ночь, когда Майкл Кэмпион перестал быть ее клиентом. Они говорили о своей любви, для которой, казалось, не было надежды.

Майкл шутя подергал за косичку, спускавшуюся на спину Джуни.

«Я кое-что придумал, — сказал он. — Чтобы нам быть вместе».

«Я готова на все, — ответила она. — На все, что угодно».

«Я тоже».

Так они обменялись клятвами.

Несколько недель они обдумывали план, к осуществлению которого приступили через полгода. Однажды ночью, когда все было готово, Майкл вышел от Джуни и бесследно исчез. Три месяца спустя кто-то позвонил в полицию и сообщил, что видел Майкла у ее дома. На допросе Джуни растерялась и придумала историю, навлекшую на ее голову столько неприятностей.

Неожиданно тяжелым оказалось заключение, суд и особенно невозможность получить письмо или поговорить по телефону. Но она знала: Майкл ее ждет. Если бы ее осудили, он бы объявился. Джуни собралась, на сто процентов использовала собственную голову и адвокатшу, посланную ей Богом, и выдержала роль до конца.

Слава Богу, ее оправдали.

Три дня назад она послала Юки Кастеллано кровь и волосы, которые прислал Майкл, и, сбросив с души тяжесть, отправилась в дорогу налегке. Переодевшись мальчишкой, она доехала на автобусе до Ванкувера, оттуда на самолете добралась до Мехико, а теперь другим самолетом летит в маленький приморский городок в Коста-Рике.

Этот милый уединенный уголок станет их новым домом. Всем своим существом Джуни Мун надеялась, что сердце Майкла когда-нибудь вылечат и выстраданное райское блаженство будет длиться вечно.

В туалете она переоделась в красивый короткий сарафан, взбила выпрямленные темно-каштановые волосы, надела шикарные очки «кошачий глаз». Самолет коснулся земли, несколько раз подпрыгнул и начал тормозить на длинной полосе. Пассажиры зааплодировали. Джуни тоже хлопала, пока самолет не остановился.

Через несколько минут дверь открылась, и Джуни Мун осторожно спустилась по ступенькам трапа, который подкатили к самолету. Она напряженно всматривалась в толпу встречающих в маленьком терминале под открытым небом.

Там стоял Майкл.

Он побрил голову, отпустил бородку, загорел до черноты. На нем была яркая полосатая рубашка и джинсовые шорты. Он широко улыбался и махал рукой, крича:

— Милая, я здесь!

Его никто никогда не узнает. Никто, кроме нее.

Это ее настоящая жизнь.

И она начинается сейчас.

Джеймс Паттерсон, Максин Паэтро 8-е признание

Посвящается Сьюзи и Джеку, а также Джону, Брэндану и Алексу.

Пролог Автобусная остановка

Глава 1

Этим майским утром, в половине восьмого, старый желтый школьный автобус полз на юг по Маркет-стрит. Его боковые и задние окна были затемнены, а из чрева доносился пульсирующий ритм хип-хопа, буквально заставляющий вибрировать туман, серебристой вуалью укрывший улицы Сан-Франциско.

Забери мой лед,
Забери мой дым,
Забери мою скорость.
Нет никакой надежды,
Чтобы держать хвост пистолетом,
Я не могу знать,
Когда умру…
На перекрестке с Четвертой улицей зажегся желтый сигнал светофора. Водитель автобуса подал рукой знак остановки, и фары замигали рыжим аварийным светом, когда автобус остановился.

Справа располагался громадный торговый центр «Блумингейлс и Нордстром», чьи витрины украшали провокационные черно-белые плакаты фирмы «Аберкромби» с полуобнаженными подростками.

Слева от автобуса стоял синий грузовик, а за ним простирался один из двух островков, условно деливших дорогу и предназначавшихся для пассажиров автобусов и пешеходов.

Через две машины позади школьного автобуса Луиза Линдмейер, офис-менеджер, нажала на тормоза своего старенького серого «вольво». Она опаздывала на работу. Подавшись вперед, женщина уставилась на этот проклятый школьный автобус. Она ехала у него на хвосте от самого парка Буэна-Виста, потом на пересечении Маркет-стрит и Пятой улицы он оторвался от нее на светофоре, и между ними вклинилось несколько свернувших машин.

А теперь этот автобус запер ее перед светофором… еще раз.

Луиза услышала чей-то выкрик: «Эй ты, засранец!»

Разозленный мужчина без пиджака, с развевающимся галстуком прошел мимо ее машины, чтобы устроить водителю автобуса разнос, под его левым ухом виднелась полоска засохшей пены для бритья.

Просигналила одна машина, потом другая, и вот уже воздух сотрясал шквал гудков.

Светофор горел зеленым.

Луиза сняла ногу с педали тормоза и в тот же миг почувствовала сильнейший толчок, в ушах зазвенело — женщина увидела, как крышу школьного автобуса сорвало мощным взрывом.

Куски горящего металла, шрапнель из стекла и стали брызнули во все стороны на невероятной скорости. Над автобусом взвилось облако в виде гриба, словно от взрыва ядерной бомбы, и это прямоугольное транспортное средство для школьников превратилось в пылающий факел. Маслянистый дым окрасил воздух в серый цвет.

Луиза увидела, как стоящий слева от автобуса синий грузовик охватило пламя, и тот почернел прямо у нее на глазах.

«Никто не успел выбраться из грузовика!»

А пламя переметнулось на серебристую «камри», стоявшую прямо перед ее «вольво». Огонь добрался до бензобака, и машина запылала.

Разозленный мужчина, который шел к водителю автобуса, поднялся с мостовой и бросился к пассажирской дверце ее машины, где вместо стекла теперь зияла дыра. Рубашка на нем порвалась, а волосы опалились и почернели. Ободранная кожа на лице свисала над воротничком, напоминая папиросную бумагу.

Луиза в ужасе отшатнулась и попыталась справиться с дверной ручкой, когда огонь перепрыгнул на капот ее «вольво». Дверца распахнулась, и в салон проник удушающий жар.

Только теперь она увидела на руле кожу со своей руки, оставшуюся там, словно вывернутая наизнанку перчатка. Луиза не слышала полных ужаса криков бизнесмена или своих собственных — казалось, в ушах у нее находились затычки. Перед глазами заплясали разноцветные пятна, все стало расплываться.

И ее затянуло в черную дыру беспамятства.

Глава 2

Мой напарник, Рич Конклин, сидел за рулем нашей полицейской машины без опознавательных знаков. Я как раз сыпала сахар в свой кофе, когда почувствовала резкий толчок.

Приборная панель завибрировала. Горячий кофе выплеснулся мне на руку.

— Какого черта! — воскликнула я.

Через несколько мгновений радио зашипело, и из динамика раздался голос диспетчера:

— Взрыв на пересечении Маркет-стрит и Четвертой улицы. Ближайшие патрульные машины, назовитесь и следуйте к месту происшествия.

Я выплеснула кофе за окно, схватила микрофон и ответила диспетчеру, что мы находимся в двух кварталах от места, а Конклин уже мчался вперед. Вдруг он резко вдарил по тормозам, и наш автомобиль, круто развернувшись, перегородил Четвертую улицу, блокируя движение.

Мы выскочили наружу, и Конклин закричал:

— Линдси, будь осторожна! В любой момент может произойти второй взрыв!

Воздух казался серым от дыма, воняло паленой резиной, расплавившимся пластиком и обожженной человеческой плотью. Я остановилась и вытерла рукавом слезящиеся глаза, борясь с подступающей рвотой. При виде такой чудовищной сцены у меня буквально волосы встали дыбом.

Маркет-стрит являлась одной из основных транспортных артерий города. Она сейчас должна была бы пульсировать снующим туда-сюда общественным транспортом, а вместо этого выглядела словно улица Багдада, на которой подорвался смертник. Люди кричали и беспорядочно бегали, ослепленные паникой и завесой дыма.

Я позвонила шефу Траччио и доложила, что оказалась первым офицером, прибывшим на место происшествия.

— Что там происходит, сержант?

Я подробно описала ему увиденное: пятеро погибших на улице, еще двое — на автобусной остановке.

— Пока неизвестно число пострадавших и погибших среди тех, кто в машинах. — Я закашлялась прямо в трубку.

— Ты в порядке, Боксер?

— Да, сэр.

Я закончила разговор, когда на Маркет-стрит примчались полицейские автомобили, экипажи пожарных и «скорой помощи», сопровождаемые воем сирен, и перекрыли путь продолжающему прибывать транспорту. А спустя несколько минут подъехал с передвижной КП, и команда саперов, облаченных с ног до головы в серые защитные костюмы, рассеялась по усыпанной обломками территории.

Окровавленная женщина, возраст и расовую принадлежность которой невозможно было определить, двинулась ко мне, с трудом передвигая ноги. Я подхватила ее и вместе с Конклином помогла улечься на каталку.

— Я видела это, — прошептала пострадавшая и показала на почерневший остов на перекрестке. — В том школьном автобусе была бомба.

— Школьный автобус! О Господи, только не дети!

Я огляделась вокруг, но не увидела никаких детей.

«Неужели они все сгорели заживо?»

Глава 3

Бьющая из пожарных шлангов вода гасила пламя. Раскаленный металл шипел, и в воздухе витал запах паленого железа.

Я обнаружила Чака Ханни, эксперта по взрывам и поджогам, склонившимся возле двери школьного автобуса. С зализанными назад волосами, он был облачен в хлопковую рубашку цвета хаки, закатанные рукава которой открывали старый шрам от ожога на правой руке, начинающийся от основания большого пальца и заканчивающийся возле локтя.

— Ужасающая катастрофа, Линдси, — сказал Ханни, взглянув на меня.

Он подробно рассказал мне о том, что назвал «чудовищным взрывом», показав два трупа взрослых людей, лежавших между двойными рядами сидений недалеко от водителя. Ханни указал, что передние шины автобуса в отличие от задних не сдулись.

— Взрыв произошел сзади, а не в моторном отделении. И еще я нашел вот это.

Эксперт обратил внимание на округлые кусочки стекла, трубки и голубые пластиковые ошметки в расплавленной массе за автобусной дверью.

— Только представь силу взрыва, — сказал он, махнув на воткнувшийся в стену металлический осколок. — Это чаша от тройных рычажных весов, а голубой пластик, полагаю, от кулера. Достаточно нескольких галлонов этилового спирта и искры, чтобы все произошло… — И Ханни обвел рукой три квартала разрушений.

Я услышала отрывистый кашель и хруст осколков под ногами приближающегося человека. Из дымки материализовался Конклин, во все свои метр восемьдесят.

— Ребята, вы должны кое-что увидеть, пока команда саперов не вышвырнула нас отсюда.

Мы с Ханни пошли за Конклином через перекресток, туда, где лежало тело человека, согнувшееся от удара о фонарный столб.

— Один свидетель видел, как этого парня выбросило через лобовое стекло автобуса в момент взрыва, — сказал мой напарник.

Погибший оказался латиноамериканцем; кожа на его лице свисала рваными клочьями, кудрявые волосы окрасились кровью, тело едва прикрывали обгоревшие остатки ярко-синей рубашки и джинсов, а голова изрядно пострадала от удара о фонарный столб. По избороздившим лицо морщинам я предположила, что мужчине не менее сорока. Вытащив из кармана его джинсов бумажник, я нашла в нем водительские права.

— Его звали Хуан Гомес. Согласно правам, ему только двадцать три.

Ханни наклонился и оттянул у мужчины губы. На месте зубов я увидела два неполных ряда сгнивших пеньков.

— Наркоман, — сказал Ханни. — Возможно, он был изготовителем. Линдси, это дело следует отдать бюро по контролю оборота наркотиков или управлению по борьбе с наркотиками.

Ханни принялся набирать какой-то номер на своем мобильном, а я уставилась на тело Хуана Гомеса. Сгнившие зубы — первый видимый признак употребления метамфетамина. Еще пара лет, сопровождаемых потерей аппетита и бессонницей, состарили бы наркомана на два десятилетия. Потом метамфетамин уничтожил бы его мозг.

Гомес был на пути на тот свет еще до взрыва.

— Так, значит, автобус являлся передвижной лабораторией по производству наркотиков? — уточнил Конклин.

Ханни на миг прервал разговор с бюро по контролю оборота наркотиков.

— Да, — ответил он. — Пока не взорвался к чертям собачьим.

Часть первая Скиталец Иисус

Глава 1

Синди Томас застегнула свой легкий тренч от «Бербери» и сказала: «Доброе утро, Пинки», — когда консьерж открыл для нее входную дверь Блейкли-Армс.

Он приветственно коснулся рукой полей шляпы и, поймав взгляд Синди, произнес:

— Хорошего дня, мисс Томас. Будьте осторожны.

Синди не могла сказать, что никогда не искала неприятностей на свою голову. Она работала в «Кроникл» в отделе криминальной хроники и говорила: «Плохие новости — это хорошая новость для меня».

Однако полтора года назад псих, одержимый манией тишины и незаконно снимавший комнату двумя этажами ниже, проникая в апартаменты жильцов Блейкли-Армс, жестоко расправлялся с ними.

Убийца был пойман, осужден и находился в камере смертника тюрьмы строго режима «Калипатрио».

Но Блейкли-Армс еще не оправился от тех событий. Каждую ночь его жители запирались на бесчисленные замки, вздрагивали от резких звуков и больше не чувствовали себя в прежней безопасности.

Синди не собиралась жить под властью этого страха.

Она улыбнулась консьержу:

— Я — еще та задира, Пинки. Лучше пусть всякие отморозки будут осторожней, присматриваясь ко мне.

Она выскользнула на улицу, чтобы насладиться прохладным воздухом раннего майского утра.

Идя по Таунсенду, от пересечения с Третьей и до Пятой улицы — два довольно длинных квартала, Синди будто путешествовала между старым и новым Сан-Франциско. Она прошла мимо винного магазина, располагавшегося в соседнем здании, мимо «Макавто» на другой стороне улицы, оставила позади кофейню «Старбакс» и книжный магазин «Бордерс», занимавших первый этаж нового многоквартирного небоскреба, и все это время отвечала на звонки, назначала встречи и планировала свой дальнейший день.

Она задержалась около недавно отремонтированной станции «Колтрейн», которая прежде была адской ночлежкой для бездомных наркоманов, а теперь здорово преобразилась благодаря программе по облагораживанию района.

Правда, позади станции за забором располагалась боковая изогнутая дорожка, идущая вдоль станционного парка. Вдоль нее стояли проржавевшие автомобили и грузовики времен Джими Хендрикса. Они теперь и стали местом ночлега для бездомных.

Едва Синди собралась с духом, чтобы пройти по этой «бесполетной зоне», как заметила впереди группу бродяг — и некоторые из них, казалось, рыдали.

Синди в сомнении замерла.

Затем достала из кармана пальто свой заламинированный пропуск и, держа его перед собой словно полицейский жетон, стала проталкиваться сквозь гущу толпы — и та расступилась перед ней.

Растущие из трещин в мостовой айланты отбрасывали неровную тень на груды тряпья, старые газеты и огрызки из закусочных, валявшиеся возле забора из рабицы.

Синди почувствовала приступ тошноты, заставивший ее задержать дыхание.

Груда тряпья на самом деле оказалась мертвым человеком. Вся его одежда пропиталась кровью, а лицо было так избито, что Синди не могла различить черт.

Она спросила стоящих поблизости:

— Что случилось? Кто этот мужчина?

Ей ответила грузная беззубая женщина, с перебинтованными до колен ногами, облаченная во множество слоев одежды. Ее нос покраснел от рыданий.

— Это С-с-скиталец Иисус. Кто-то убил его!

Синди набрала 911 на своем мобильнике «Трео», сообщила об убийстве и осталась дожидаться полиции.

Вокруг нее стали собираться бездомные.

Это были неумытые, неприметные, никому не нужные люди, способные проникнуть повсюду и жившие там, куда бюро переписи боялось даже ступить.

От них воняло, они заикались, дергались и чесались и стремились подобраться поближе к Синди, чтобы дотронуться до нее, поговорить с ней, поправляя друг друга.

Они хотели быть услышанными.

И хотя всего полчаса назад Синди всеми силами избегала бы контакта с ними, теперь же жаждала всех их услышать. Время шло, но полиция все не приезжала. Синди чувствовала, что история начинает прорисовываться и вот-вот раскроется перед ней.

Она снова взялась за телефон и набрала домашний номер своей подруги Линдси.

В трубке прозвучало не меньше шести гудков, прежде чем мужчина резко ответил:

— Слушаю?

Похоже, Синди прервала Линдси и Джо в самый неподходящий момент.

— Отличное выбрала время, Синди, — с отдышкой произнес мужчина.

— Мне очень жаль, Джо, правда, — извинилась она. — Но мне действительно нужно поговорить с Линдси.

Глава 2

— Не сходи с ума, — сказала я, натягивая на него одеяло до самого подбородка, потом нежно погладила поросшие щетиной щеки и подарила поцелуй из категории «Детям до 13 лет смотреть запрещается», стараясь не увлекаться, поскольку у меня не оставалось свободного времени.

— Я не схожу с ума, — ответил он, не открывая глаз. — Но намереваюсь потребовать вознаграждения сегодня ночью, поэтому подготовься должным образом.

Я улыбнулась своему огромному красивому парню:

— Дождаться не могу, честное слово.

— Синди плохо на тебя влияет.

Я рассмеялась.

Синди — это притаившийся питбуль. Эдакая милашка снаружи, но цепкая и упорная внутри. Благодаря таким чертам характера она и ухитрилась шесть лет назад пробраться на кровавое место преступления, где я работала, и не отказалась от своего задания, пока я не раскрыла преступление, а она не написала репортаж. Я хотела бы, чтобы все полицейские походили на Синди.

— Она — настоящая умница, — сказала я своему любимому. — И ты ей нравишься.

— Да? Поверю тебе на слово, — усмехнулся Джо.

— Дорогой, ты не будешь против?..

— Погулять с Мартой? Не буду. Потому что я дома работаю, а ты ходишь на настоящую работу.

— Спасибо, Джо. Ты скоро с ней пойдешь? Думаю, ей уже давно пора.

Он посмотрел на меня с каменным лицом, но его большие голубые глаза не сулили ничего хорошего. Послав ему воздушный поцелуй, я побежала в душ.

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как мой Дом на Потреро-Хилл выгорел практически до основания, а я все еще привыкала к совместному проживанию с Джо в его новой квартире, располагавшейся в дорогом районе.

Не то чтобы я не наслаждалась белой итальянской душевой кабиной с двойным душем и специальным диспенсером для жидкого мыла, шампуня и увлажняющего лосьона, да еще и с висящими на теплом полотенцесушителе аккуратно сложенными полотенцами, как в отеле. Верно! Все могло быть гораздо хуже!

Я включила горячую воду и намылила волосы, продолжая размышлять над звонком Синди: почему она так зацепилась за эту смерть?

Насколько мне известно, смерть бездомных никогда не занимала первых страниц газет. Но Синди сказала, что это какой-то особенный бродяга с особенным именем. И попросила приехать на место преступления, ради нее.

Высушив волосы, я отправилась по застеленному ковром коридору к моей собственной гардеробной, до сих пор почти пустой. Надев чистые рабочие брюки, я натянула пуловер цвета морской волны, проверила оружие, застегнула на плече кобуру и накинула поверх синий блейзер — один из моих любимых.

Наклонившись, чтобы потрепать уши моей любимой колли, моей сладкой Марте, я крикнула Джо:

— Пока, дорогой!

И направилась на встречу с новой страстью Синди: мертвым бездомным с безумным именем.

Скиталец Иисус.

Глава 3

Синди стояла возле трупа и вносила в блокнот имена, описания и комментарии друзей Иисуса и прочих скорбящих.

— Он носил очень большой крест, — рассказывал ей мексиканец, работавший посудомойщиком в тайском ресторане. Мужчина щеголял в адидасовской футболке и джинсах, поверх которых был надет грязный фартук. На руках у него красовались татуировки с золотыми рыбками. — Крест был сделан из двух, как бы это сказать, гвоздей…

— Это было распятие, Томми, — поправила его седая женщина с язвами на ногах, стоявшая с краю толпы, облокотившись на торговую тележку; ее грязное красное пальто своими полами подметало улицу.

— Ну, извини-и-ите, босс. Да, я говорил о распятии.

— И не из гвоздей, а из болтов около семи с половиной сантиметров, связанных медной проволокой. И не забудь про крошечного младенца на кресте. Маленького розового младенца.

Старая женщина чуть расставила большой и указательный пальцы, чтобы показать Синди, каким крошечным был пупс.

— Зачем кому-то брать его распятие? — спросила полная женщина. — Но вот его с-сумка. У него была настоящая кожаная сумка! Леди, запишите это! Его убили из-за в-вещей.

— Мы даже не знали его настоящего имени, — сказала Бейб, крупная девушка из китайского массажного кабинета. — Он дал мне десять долларов, когда у меня не было денег на еду. И ничего за это не попросил.

— Скиталец ухаживал за мной, когда я заболел пневмонией, — начал седовласый мужчина, чьи костюмные брюки в белую полоску были затянуты на поясе веревкой. — Меня зовут Бункер. Чарлз Бункер, — сказал он Синди.

Он протянул ей руку, и Синди ее пожала.

— Я слышал выстрелы прошлой ночью, — продолжил Бункер. — Примерно после полуночи.

— Вы видели, кто в него стрелял?

— Очень хотел бы.

— У него были враги?

— Позволите мне пройти? — Чернокожий мужчина с дредами и золотой сережкой-гвоздиком в носу, одетый в белую водолазку и старый смокинг, протискивался сквозь толпу по направлению к Синди.

Мужчина медленно и четко произнес свое имя — Харри Бейнбридж, чтобы Синди могла его правильно записать. Потом Бейнбридж протянул свой длинный костлявый палец к верхнейчасти тела Скитальца, показывая на вышитые на спинке окровавленного пальто буквы.

— Вы можете их прочесть? — спросил он.

Синди кивнула.

— Они расскажут вам обо всем, что вы хотите знать.

Синди записала их в свой блокнот: «Иисус спасает!»

Глава 4

К тому времени как мы с Конклином добрались до пересечения Четвертой улицы и Таунсенда, полицейские уже огородили территорию, заставив прибывающих пассажиров добираться до входа на станцию окружным путем, выставили свидетелей за ленту ограждения и блокировали проезд для любого постороннего транспорта.

Синди ждала нас у проезжей части.

Она махнула нам и, открыв для меня дверцу машины, начала рассказывать свою историю прежде, чем я успела коснуться ногами земли.

— Я уверена, что намечающаяся серия статей о бездомных Сан-Франциско вызовет широкий общественный резонанс, — сказала она. — И первой будет история о жизни и смерти этого человека.

Она показала на окоченевшее тело в кровавых лохмотьях.

— Над ним рыдало тридцать человек, Линдси. Не знаю, было бы так же много горюющих, окажись там мое тело.

— Заткнись, — проворчал Конклин, обходя машину спереди. — Ты ненормальная.

Он ласково потряс Синди за плечо, слегка взлохматив ее светлые кудряшки.

— Ладно, ладно, — улыбнулась она Конклину. Ее слегка неровные передние зубы вызывали ощущение ранимости, лишь подчеркивающее природное обаяние Синди. — Это была шутка. Но по поводу Скитальца Иисуса я совершенно серьезна. Ребята, держите меня в курсе дела, договорились?

— Еще бы, — ответила я, по-прежнему не понимая, почему Синди отнесла Скитальца к знаменитостям, а его смерть — к значимым событиям. — Синди, среди бездомных каждый день кто-то умирает…

— И всем до лампочки. Черт, люди хотят, чтобы они умирали. Именно это я и говорю!

Я оставила Синди и Конклина за ограждением, а сама отправилась показать свой значок К. Дж. Грилиш, дежурной группы, осматривавшей место преступления. Это была молодая худощавая и темноволосая женщина, едва не кусавшая губы от досады.

— Я на ногах последние двадцать семь часов, — сказала она мне, — а бессмысленный пересмотр этой кучи мусора с места преступления займет еще столько же. Объясни еще раз, зачем мы здесь?

Как только на станцию с грохотом приезжал очередной поезд, поднимались облака пыли, с деревьев падали листья, а газеты летали туда-сюда, еще больше «загрязняя» место преступления.

Раздался громкий гудок — это машина судмедэкспертов расчищала себе путь среди полицейских. Дверца открылась, и наружу выбралась доктор Клэр Уошберн. Она положила руки на свои широкие бедра и лучезарно улыбнулась мне, а я улыбнулась в ответ, подошла к ней и обняла. Клэр являлась не только начальником службы судебной экспертизы, но еще и моим ближайшим другом. Мы сблизились лет пятнадцать назад, когда она еще была пухленькой чернокожей помощницей медицинского эксперта, а я — высокой блондинкой с грудью четвертого размера, пытающейся выжить в свой первый суровый год обучения без отрыва от работы в отделе по расследованию убийств.

То были тяжелые, кровавые годы для нас обеих, старающихся выполнять свои обязанности на чисто мужском поприще.

Мы по-прежнему общались каждый день. Я стала крестной матерью ее последнего ребенка, и Клэр казалась мне роднее собственной сестры. Правда, я не видела ее уже больше недели.

Когда мы наконец выпустили друг друга из объятий, Клэр обратилась к дежурной:

— Кей Джи? Фотографии жертвы сделаны?

Грилиш утвердительно кивнула, и мы нырнули под заградительную ленту, естественно, в компании Синди.

— Все в порядке, — сказала я Грилиш. — Она — со мной.

— На самом деле, — пробурчала себе под нос Синди, — это вы со мной.

Мы аккуратно обошли кровавые следы и все отметины, потом Клэр поставила на землю свою сумку и склонилась над телом. Рукой, облаченной в перчатку, она покрутила голову Скитальца из стороны в сторону, осторожно ощупала его череп, исследуя на наличие рваных ран, трещин или иных повреждений.

— Вот это да! — воскликнула она после продолжительной паузы.

— Давай без медицинского жаргона, а перейдем сразу к нормальному английскому, — сказала я подруге.

— Как обычно, Линдси, — вздохнула Клэр, — никаких официальных заявлений, пока не проведу полное исследование. Но могу все-таки сказать… и это не для прессы, девушка-репортер, слышишь? — обратилась она к Синди.

— Ладно, ладно. Мой рот запечатан, как сейф.

— Похоже, вашего парня не просто жестоко избили, — пробормотала Клэр. — Этот бедный бродяга получил множество выстрелов в голову. Я бы сказала, что в него стреляли с близкого расстояния и, возможно, до полного опустошения обоймы.

Глава 5

Убийство бездомных в отделе по расследованию убийств имеет нулевую степень важности. Звучит жестоко, но у нас нет возможности и сил заниматься делами, в которых нет шансов найти убийцу.

Мы с Конклином обсуждали это, сидя в машине.

— Скитальца Иисуса обокрали, верно? — сказал он. — Какие-то другие бездомные стали отнимать у него деньги, а когда он оказал сопротивление — убили.

— Что касается этих выстрелов, не знаю. Больше похоже на действия бандитов. Или на группу подростков, избивающих бомжей ради забавы. Они убили его, потому что чувствовали свою безнаказанность. Ты только взгляни туда. — Я показала на место преступления, где кровавые отпечатки испещрили мостовую.

Вдобавок ко всему не было никаких свидетелей выстрелов, не нашлось прикрученных к фонарным столбам видеокамер, как и пустых гильз.

Мы даже не знали настоящего имени жертвы.

И если бы не драматическая история, которую Синди намеревалась опубликовать в «Кроникл», дело этого бездомного засунули бы на самое дно ящика и забыли. В том числе и я.

Однако множественные выстрелы с близкого расстояния не давали мне покоя.

— Избиение и выстрелы кражам несвойственны, Рич. Я вижу здесь преступление из ненависти. Или еще каких-либо сильных эмоций.

Конклин выдал свою улыбку, убийственно действовавшую на дамочек.

— Что ж, давай поработаем, — сказал он.

Конклин заглушил мотор, и мы пешком направились в конец квартала, где за оградительной лентой без дела слонялись объекты расспросов Синди.

Мы опросили их всех еще раз, а после расширили зону поиска информации, включив в нее Клайд-стрит, Таунсенд и переулок Ласк. Мы опросили кассиров близлежащих магазинчиков, продавцов из нового секс-шопа Для голубых, проституток и наркоманов, болтающихся на улице.

Мы стучались в квартиры домов с низкой арендной платой и угробили весь полдень на механиков электропогрузчиков и рабочих складов Таунсенда, расспрашивая о прозвучавших прошлой ночью выстрелах в районе станции «Колтрейн» и о Скитальце Иисусе.

Естественно, множество людей убегали, едва завидев наши значки. Многие клялись, что ничего не знали ни о Скитальце, ни об его кончине.

Но те, кто его знал, неизменно рассказывали какой-нибудь связанный с ним случай. Как Иисус помешал ограблению винного магазина, как помогал в столовой для бездомных. У него всегда находилось несколько долларов для тех, кому они особенно нужны.

«Он был элитой, королем улицы, — говорили нам, — бродягой с золотым сердцем. И его смерть стала настоящей трагедией для друзей».

К концу дня мой скептицизм сменился любопытством, и я поняла, что заразилась лихорадкой Синди — или, возможно, лихорадка подхватила меня.

Скиталец Иисус был хорошим пастырем для заблудшего стада.

Так почему же его убили?

Может, он просто оказался не в то время и не в том месте?

Или его смерть была тщательно продумана?

Таким образом, перед нами встали два больших вопроса, на которые хорошие полицейские не могут закрыть глаза: кто убил Скитальца Иисуса и почему?

Глава б

Мы с Конклином вернулись в полицейское управление около пяти. Пройдя через общий зал, мы вступили в крошечный стеклянный кабинет лейтенанта Уоррена Джейкоби, когда-то бывший моим местом работы.

Джейкоби тоже когда-то принадлежал мне — он был моим напарником. Теперь мы поменялись местами и частенько спорили, но благодаря прошедшим годам совместной службы он понимал и мог угадать мои мысли, как никто другой — будь то Клэр, Конклин, Синди или Джо.

Когда мы вошли, Джейкоби разбирал свалку на своем столе. Мой старый друг и теперешний босс был седовласым грузным мужчиной пятидесяти трех лет, больше двадцати пяти лет отслужившим в отделе по расследованию убийств. На меня устремился пронзительный взгляд серых глаз, и я заметила смешливые складки в уголках губ. Джейкоби никогда не смеялся. Совсем.

— На что вы, черт побери, потратили целый день? — спросил он меня. — Я все правильно понял? Вы занимались смертью бездомного?

Инспектор Красавчик — так Конклина величали в управлении — сначала предложил мне стул напротив Джейкоби, затем умостил свою привлекательную пятую точку на секретере и расхохотался.

— Я сказал что-то забавное, Конклин? — рявкнул Джейкоби. — У тебя на столе лежит двенадцать нераскрытых дел. Мне их перечислить?

Джейкоби реагировал так болезненно, потому что по уровню раскрытия убийств Сан-Франциско болтался где-то на самом дне, ниже Детройта.

— Я ему все объясню, — сказала я Конклину.

Водрузив ноги на передний край стола, я принялась за дело:

— Время работает против нас, Уоррен. У этого преступления несколько аспектов, к тому же завтра в «Кроникл» выйдет большая статья о жертве. Думаю, нам следует подготовиться к возможной шумихе.

— Продолжай, — произнес Джейкоби таким тоном, словно я была подозреваемой и беседовала с ним в камере.

Я посвятила его во все подробности проделанной работы и изложила различные теории: Скиталец Иисус был миссионером или филантропом, куколка на его распятии — это некий протест против абортов или символ того, что все мы были когда-то невинны и чисты, как младенец Иисус.

— Он умел ладить с людьми, — сказала я в заключение. — Очень харизматическая личность, своего рода персональный святой для бездомных.

Джейкоби забарабанил пальцами.

— Ты ведь не знаешь имени этого святого, верно, Боксер?

— Да.

— И даже представления не имеешь, кто его убил и за что?

— Ни намека.

— Тогда вот что… — Джейкоби хлопнул ладонями по столу. — Расследование прекращено. Закрыто. Пока кто-нибудь не придет прямо сюда и не признается в содеянном, вы не будете тратить на это дело рабочие часы. Понятно?

— Да, сэр, — ответил Конклин.

— Боксер?

— Я вас слышала, лейтенант.

Мы вышли из кабинета Джейкоби и отправились восвояси, поскольку рабочий день закончился.

— Ты все понял, верно? — спросила я Конклина.

— Что может быть непонятного в слове «закрыто»?

— Рич, намеки Уоррена прозрачны как стекло. Он предложил нам работать над делом Скитальца Иисуса в свое личное время. Я собираюсь навестить Клэр. Идешь со мной?

Глава 7

Клэр была облачена в хирургический халат с булавкой-бабочкой на воротничке, поверх она повязала фартук, а шапочка для душа в цветочек довершала ее рабочий костюм. Перед ней на столе для аутопсии из нержавеющей стали лежал обнаженный Скиталец Иисус, и его чудовищно изуродованные черты освещал яркий свет ламп.

V-образный разрез шел от ключицы до лобковой кости и был елочкой зашит белой грубой нитью. Все тело покрывали кровоподтеки, рваные раны и синяки.

Над Скитальцем Иисусом «поработали» с особой жестокостью.

— Я забрала рентгеновские снимки, — сказала Клэр.

Я взглянула на стенд с подсветкой, куда они были приколоты. У бездомного обнаружилось множество переломов и трещин, включая лицевые кости и череп. И конечно, были сломаны ребра, целых три.

— Все эти удары, нанесенные тупым предметом, могли бы стать причиной его смерти; но он был уже мертв, когда взялись за его избиение.

— Причина смерти? Ну же, Бабочка? Я вся внимание.

— Боже! — воскликнула она. — Я работаю так быстро, как только могу, но все равно недостаточно для Линдси.

— Пожалуйста, — попросила я.

Вздохнув, Клэр потянулась назад и достала маленькие пакетики из вощеной бумаги с содержимым, напоминающим деформированные пули.

— Двадцать второй калибр? — спросил Конклин.

— Абсолютно точно, Рич. Четыре выстрела в голову устроили мешанину внутри. Они вошли здесь, здесь, правее и чуть сзади, срикошетили от черепа и остались лежать внутри, словно сдохшие мухи под половиком. Однако я полагаю, что у мистера Иисуса все-таки был крайне ничтожный шанс пережить эти четыре выстрела.

— И? — не удержалась я. — Что его убило?

— Так вот, девочка моя, стрелок пустил мистеру Иисусу одну пулю прямо в висок, и она скорее всего и убила. Потом он выстрелил ему еще раз в затылок, до кучи.

— И принялся лупить его по лицу? Ломать ребра? — спросила я недоверчиво. — Мы имеем убийство в состоянии аффекта.

— Или его кто-то сильно ненавидел, — добавила Клэр и обратилась к своей помощнице: — Убери мистера Иисуса за меня, ладно, Банни? Пусть Джоуи тебе поможет. А на бирке на ноге напиши «Неизвестный, номер двадцать семь» и дату.

Мы с Конклином отправились вслед за Клэр в ее кабинет.

— Я хочу показать вам еще кое-что, — сказала она, сорвав с себя шапочку и сняв лабораторный халат. Под ним оказались голубые медицинские брюки и ее любимая футболка со знаменитой надписью на груди: «Я, наверное, толстая, и мне сорок, но я такая, какая есть».

Эта фраза поднимала Клэр настроение, но сейчас ей уже стукнуло сорок пять, и, думаю, она обзаведется в ближайшее время новой любимой футболкой.

Тем временем Клэр предложила нам присесть, а сама расположилась за своим столом и открыла верхний ящик. Она достала оттуда еще один прозрачный пакет для улик, положила его на столешницу и изогнула настольную лампу так, чтобы свет падал на содержимое пакета.

— Это распятие Скитальца, — сказала я, уставившись на предмет искусства бездомного, имевший налет Древности и ценности настоящего артефакта.

Оно было именно таким, как его описывали: два болта, медная проволока и крошечный пупс, привязанный к центру распятия.

— На пупсе могут быть отпечатки пальцев, — заметила я. — Где ты его нашла?

— В горле Скитальца, — ответила мне Клэр и сделала глоток воды. — Кто-то постарался вбить распятие прямо в его глотку.

Глава 8

Я жаждала услышать соображения Джо по делу Скитальца Иисуса.

Сегодня мы ужинали в ресторане «Зарубежное кино». И хотя ресторан располагался в дрянном квартале, окруженном сомнительными заведениями, винными лавками и дешевыми магазинчиками, внешний вид здания и его великолепный дизайн создавали впечатление, будто какое-то инопланетное летающее устройство подхватило его с улицы Лос-Анджелеса и по ошибке обронило на Мишн-стрит.

Но если отвлечься от внешнего вида, настоящим сокровищем «Зарубежного кино» являлся сад с небольшими столиками, где на стену соседнего здания проецировались старые фильмы.

Этим поздним майским вечером небо было совершенно ясным, а атмосфера казалась еще более уютной благодаря теплу, излучаемому инфракрасными лампами, стоящими по периметру дворика. За одним из столиков сидел Шон Пенн с каким-то своим приятелем, однако большей удачей было другое, ведь для этого совместного ужина никому из нас не пришлось заказывать билет на самолет.

После отношений на расстоянии, напоминающих стремительную езду на американских горках, мы вошли в более спокойную фазу, когда Джо переехал ко мне в Сан-Франциско. Теперь мы наконец-то жили вместе.

Мы наконец-то дали себе шанс.

Пока старый французский фильм «Шербургские зонтики» беззвучно мерцал на стене, Джо внимательно слушал мой рассказ о событиях этого удивительного дня: как мы с Конклином все ноги стоптали, пытаясь выяснить, кто убил Скитальца Иисуса.

— Клэр извлекла из его головы пять пуль, четыре из них оказались прямо в черепной коробке, — говорила я Джо. — Пятый выстрел был произведен в висок. Еще один, уже посмертный, сделали сзади в шею. Прямо какая-то безудержная ненависть, ты не находишь?

— Эти пули. Они — двадцать пятого или двадцать второго калибра?

— Двадцать второго, — ответила я.

— Интересно. Пули должны были оказаться довольно мягкими, иначе они пробили бы череп насквозь. На месте преступления нашли гильзы?

— Ни одной. Возможно, преступник воспользовался револьвером.

— Или стрелял из полуавтоматического пистолета, а гильзы потом собрал. Люди такого типа все тщательно продумывают заранее.

— Ладно, это достойная точка зрения. — Я прокрутила в голове идею Джо. — Возможно, наше преступление было спланировано, так?

— Все не столь безнадежно, Линдси. На мягком свинце могут остаться борозды. Подожди заключения экспертов. Плохо, что у вас не будет отпечатков с гильз.

— Может, найдутся отпечатки на пластиковом пупсе.

Джо кивнул, но я видела, что он не согласен.

— Разве нет? — уточнила я.

— Если наш стрелок забрал все гильзы, он вполне может оказаться профессионалом. Заказным убийцей или военным. Или полицейским. Или бывшим заключенным. Если же он — профессионал…

— То на распятии никаких отпечатков тоже не будет, — закончила я. — Но зачем профессиональному убийце убивать бездомного — и с такой жестокостью?

— Линдси, сегодня — только первый день расследования. Дай себе побольше времени.

— Конечно, — сказала я и подумала, что Джейкоби уже перекрыл кислород расследованию. Обхватив голову руками, я наблюдала, как Джо подзывает официанта и заказывает вино. Потом он взглянул на меня и одарил загадочной улыбкой.

Я откинулась на спинку стула. Эта улыбка сделала его похожим на парнишку, который что-то скрывает.

Я поинтересовалась, что происходит, но он принялся пробовать вино. Потомив меня еще некоторое время в ожидании, он наконец склонился над столом и взял мою руку.

— Ну, Блонди, догадайся, кто мне звонил сегодня из Пентагона?

Глава 9

— О Боже! — невольно вырвалось у меня. — Не говори!

Я не сумела сдержаться, испугавшись, что Джо возвращается работать в Вашингтон, — а я даже мысли этой не могла вынести.

— Линдси, полегче. Разговор шел о поручении. Не исключено, что новые поручения, и весьма выгодные, станут хорошей рекламой для моего консультационного бизнеса.

Когда я познакомилась с Джо, работая над одним делом, его визитка гласила: «Заместитель начальника службы национальной безопасности». Он был лучшим по борьбе с терроризмом в Вашингтоне. И именно эту работу бросил Джо, чтобы перебраться на другое побережье и остаться со мной.

Его профессиональные навыки и репутация оказались выше всяких похвал, однако в Сан-Франциско все складывалось не так быстро и радужно, как хотелось бы.

Я расслабилась. Я улыбнулась. Я сказала: «Фу-у-у. Ты напугал меня, Джо» — и начала за него тревожиться.

— Тогда расскажи мне об этом поручении.

— Конечно, только давай сначала сделаем заказ.

Я не помню, что выбрала из меню, ведь когда нам подали еду, Джо сказал мне, что едет на конференцию в Иорданию — и уже утром. И пробудет там не меньше трех недель, а может, и больше.

Джо отложил вилку и спросил:

— Что не так, Линдси? Тебя что-то беспокоит?

Он спрашивал меня ласково. Он действительно хотел понять, но кровь уже забурлила в моих жилах, и я не смогла ответить так же приветливо.

— Завтра — твой день рождения, Джо. Мы собирались отправиться на выходные к Кэт, помнишь?

Кэтрин — моя сестра, на шесть лет младше меня жила в симпатичном прибрежном городке Халф-Мун-Бей с двумя дочками. Я намеревалась устроить настоящий семейный уик-энд — драгоценное время, проведенное с Джо и той единственной семьей, которая у меня имелась.

— Мы сможем побыть у Кэт и в другой раз, любовь моя. Мне необходимо поехать на конференцию. Кроме того, Линдси, в день рождения мне нужна только ты и этот вечер.

— Я не могу сейчас с тобой говорить, — сказала я, бросая свою салфетку на стол. Потом вскочила, загородив часть проецируемой картинки, и услышала, как люди просят меня сесть.

Пройдя через ресторан, я двинулась к выходу по длинному коридору, украшенному нишами с высокими свечами, и, вытащив из кармана телефон, стала вызывать такси.

Я ждала такси, обуреваемая сначала гневом, потом пришло оцепенение и, наконец, злость на себя.

Я поступила как обычная тупая блондинка — тот тип женщин, который всегда презирала.

Глава 10

«Вот чертова кукла!» — сказала я себе. Наклонилась к окошку, дала таксисту пять долларов и отправила его восвояси.

Затем я проделала обратный путь через романтичный длинный коридор со свечами, через ресторан, прямиком к дальнему саду.

Я подошла к столику, когда официант убирал тарелки.

— Эй, впереди, сядьте! — снова закричал кто-то из посетителей. — Вы. Да, вы.

Я села напротив Джо и сказала:

— Я вела себя глупо, прости.

Выражение его лица поведало мне, как сильно я его ранила.

— И ты меня прости, — ответил он. — Мне не следовало тебя так огорошивать, но я не думал, что ты среагируешь подобным образом.

— Нет, не извиняйся. Ты был прав, а я повела себя как полнейшая идиотка, Джо. Ты простишь меня?

— Я уже тебя простил. Но, Линдси, во время каждой ссоры трещина в наших отношениях делается все шире.

— Скоро провалимся? — попыталась я пошутить.

Джо улыбнулся, но это была печальная улыбка.

— Тебе скоро стукнет сорок.

— Я знаю. Спасибо за напоминание.

— А мне исполняется сорок семь, как ты уже заметила, завтра. В прошлом году я просил тебя выйти за меня замуж. Кольцо, подаренное мной, все еще лежит в коробочке в ящике комода, а не красуется у тебя на пальце. Что я хочу на свой день рождения? Хочу, чтобы ты приняла решение, Линдси.

В этот чрезвычайно неловкий момент три молодых официанта возникли около нашего столика с небольшим тортом с зажженными свечками и принялись петь для Джо «С днем рождения тебя». В точности как я планировала.

Песня была подхвачена другими посетителями ресторана, и множество взглядов устремилось к нам. Джо улыбнулся и задул свечи. Потом взглянул на меня, его лицо светилось любовью.

— И не проси, Блонди. Я не скажу, чего пожелал.

Чувствовала ли я себя предательницей, испортившей вечер?

Чувствовала.

Знала ли я, как мне поступить с желанием Джо и тем кольцом с бриллиантом из черной бархатной коробочки?

Не знала.

Но я была абсолютно уверена, что моя нерешительность никак не связана с Джо.

Глава 11

Мы проснулись еще до рассвета и страстно занялись любовью, не говоря ни слова. Разметавшиеся волосы, опухшие губы, сброшенные на пол подушки.

Неистовая страсть подпитывалась поселившейся в сердцах уверенностью — мы зашли в тупик. И ни один из нас не мог бы сказать ничего нового, чего бы уже не знал второй.

Кожа блестела от пота, мы лежали бок о бок, крепко обнявшись. Ультрасовременные часы на прикроватной тумбочке проецировали на потолок красные цифры: время и уличную температуру.

Пять пятнадцать.

Одиннадцать градусов.

— Мне приснился хороший сон, — сказал Джо. — Всё будет отлично.

Он убеждал меня? Или самого себя?

— О чем сон?

— Мы купались вместе, обнаженные, у водопада. Вода. Сексуально, верно?

Он выпустил мою руку. Матрас прогнулся. Джо встряхнул одеяло и накрыл им меня.

Я лежала в темноте и слушала звук льющейся в душе воды, едва сдерживая слезы и чувствуя себя подавленной и неопределившейся. Я задремала и проснулась, когда Джо коснулся моих волос.

— Я уже ухожу, Линдси.

Я потянулась, обняла его за шею, и мы поцеловались в темноте.

— Хорошей поездки. Не забывай писать.

— Я позвоню.

Было неправильно позволить Джо уехать после такого прохладного прощания. Входная дверь закрылась. Замок щелкнул.

Я выскочила из кровати.

Натянув джинсы и один из свитеров Джо, я босиком бросилась в коридор. Нажала на лифте кнопку «вниз», и последовало долгое ожидание, пока кабина поднимется обратно на одиннадцатый этаж и откроет двери.

Меня охватило отчаяние — лифт так медленно опускался. Я представила, что вещи Джо уже уложены в багажник, а машина движется вдоль Лэйк-стрит и, набирая скорость, мчится в аэропорт.

Но когда лифт наконец выпустил меня в холл, через стеклянную дверь я увидела Джо, стоящего возле «линкольна». Я промчалась мимо консьержа и выскочила на улицу, выкрикивая имя своего мужчины.

Он поднял глаза, раскрыл объятия, и я упала в них, прижалась лицом к его куртке, чувствуя, как хлынули слезы.

— Я люблю тебя так сильно, Джо.

— Я тоже люблю тебя, Блонди.

— Джо, когда мы купались у водопада, на мне было кольцо?

— Да, с большим старинным бриллиантом. Его можно было разглядеть даже с Луны.

Я рассмеялась ему в плечо. Мы обнимались и целовались, снова и снова, пока водитель не пошутил:

— Оставьте немножко и на потом, ладно?

— Мне нужно ехать, — сказал Джо.

Я неохотно отступила, и он забрался в машину.

Я помахала, и Джо помахал мне в ответ, а черный «линкольн» уже увозил прочь мою любовь.

Глава 12

Юки находилась в своем кабинете — одной из дюжины неуютных клетушек без окон, обустроенных в здании суда специально для помощников окружного прокурора. Она была полностью готова и уже облачилась в свое «судебное» одеяние: серый костюм от Энн Кляйн, бледно-розовая шелковая рубашка и туфли за триста долларов, купленные за полцены в универмаге «Нойман».

Шесть тридцать утра.

Примерно через три часа она произнесет последнюю обвинительную речь по ужасно кровавому делу двадцатипятилетней Стейси Гленн, бывшей королевы карнавала, оказавшейся одновременно и красавицей, и чудовищем.

То, что Стейси Гленн сотворила со своими родителями, было отвратительно, беспричинно и непростительно, и Юки намеревалась прищучить эту психопатку и засадить ее. Но несмотря на всю целеустремленность и способность находить и приводить лучшие доказательства, за ней все равно закрепилась определенная слава — проваливать обвинение. И Юки это убивало.

Дела обстояли следующим образом.

Если Стейси выкрутится, то Юки, как бы она это ни ненавидела, придется вернуться к делам по гражданским правам и заниматься разводами богачей и переговорами о заключении контрактов. И это только при условии, что ее не уволят еще раньше.

Юки ссутулилась и принялась перебирать стопку карточек. Каждая из них содержала ключевой момент, с помощью которого она должна будет убедить жюри присяжных.

Пункт первый: Стейси Гленн в два часа ночи покинула апартаменты в Потреро-Хилл и проехала сорок миль на своей приметной «субару-форестер», в том числе и по мосту Золотые Ворота, до дома родителей, находящегося в округе Марин.

Пункт второй: Стейси Гленн вошла в дом родителей между тремя и тремя пятнадцатью ночи, воспользовавшись запасным ключом, который был спрятан под камнем в виде сердца возле входа. Она прошла через кухню в гараж, взяла лом и поднялась с ним в хозяйскую спальню, где нанесла каждому из родителей несколько ударов по голове.

Пункт третий: соседка свидетельствовала, что часа в три видела на подъездной дорожке к дому Гленнов красную «субару» с большими колесами и узнала в ней машину Стейси.

Пункт четвертый: оставив родителей умирать, Стейси Гленн вернулась домой, приблизительно в четыре тридцать пять проехав через пункт взимания дорожных сборов.

Именно это время было наиболее важной точкой в доказательствах Юки относительно ночных перемещений Стейси Гленн и полностью опровергало утверждения последней, что во время нападения на родителей она была одна дома и спала.

Пункт пятый: Стейси Гленн являлась безудержным шопоголиком, погрязшим в долгах. Живыми ее родители ничего для нее не стоили, зато они стоили миллион долларов мертвыми.

Пункт шестой: у Стейси Гленн были мотивы, средства и возможность, а еще имелся свидетель преступления.

Именно этот свидетель и являлся девяностопроцентным гарантом победы Юки.

Юки скрепила карточки резинкой и убрала их в сумочку. Опершись подбородком на сложенные руки, она задумалась о своей матери, Кейко Кастеллано, умершей насильственной смертью. Кейко безумно любила свою дочь, и Юки даже сейчас чувствовала успокаивающее присутствие матери.

— Мамочка, побудь сегодня со мной в суде и помоги победить, хорошо? — сказала Юки вслух. — Нежно тебя целую.

Чтобы убить время, она навела порядок в ящике с карандашами и ручками, выбросила мусор, удалила ненужные файлы из адресной книги и сменила свою слишком яркую блузу на более сдержанную сине-зеленую рубашку, висевшую за дверью в специальном пакете из прачечной.

В восемь пятнадцать второй помощник Юки, Ники Геймс, появился на этаже и неспешно двинулся по коридору, выкрикивая ее имя.

— Ники, удостоверься только, что «Пауэр Пойнт» работает. Мне от тебя больше ничего не требуется.

— Я — тот, кто тебе нужен, — пошутил Ники.

— Отлично. Закрой свой рот, и пошли.

Глава 13

Юки поднялась из-за стола обвинителя, когда судья Брендан Джозеф Даффи вошел в зал через панельную дверь за скамьей и занял свое место между флагами и перед большой государственной печатью штата Калифорния.

У Даффи было телосложение бегуна, седеющие волосы и крупные прямоугольные очки, которые он носил на кончике носа. Выдернув из ушей наушники от айпода, он вскрыл жестяную банку спрайта и, когда присутствующие уселись, попросил судебного исполнителя пригласить в зал присяжных.

Сидящий через проход оппонент Юки, весьма уважаемый защитник по уголовным делам Филипп Р. Хоффман, тихонько шептался о чем-то со своей клиенткой, Стейси Гленн.

Высокий — под метр девяносто, сутулый, сорокадвухлетний Хоффман являлся обладателем пышной черной шевелюры. Сегодня он облачился в темно-синий костюм от Армани и розовый шелковый галстук.

Как и Юки, Хоффман был педантом.

В отличие от нее его рейтинг побед-поражений вывел его в другую, более высокую лигу. Обычно плата за его услуги начиналась от девятисот долларов в час, но сейчас он защищал Стейси Гленн на общественных началах. Хоффман не был альтруистом. Зал суда ломился от прессы, и их репортажи отсюда приносили миллионы его фирме.

Стейси Гленн была красивой голубоглазой брюнеткой с румянцем на щечках, который только подчеркивал тюремную бледность. Безвкусный костюм в неприглядную бледно-зеленую клетку выставлял ее скорее школьной учительницей или обычной статисткой, но никак не расчетливой, способной на убийство транжирой-психопаткой, которой она являлась на самом деле.

Рядом с Юки хрипло дышал Ники Геймс, страдающий хроническим аденоидным насморком, а в это время присяжные входили в зал через боковую дверь и рассаживались по своим местам.

Судья Даффи поприветствовал присяжных, объявил, что сегодня обе стороны произнесут свою заключительную речь и присяжные смогут начать обдумывание приговора.

Даффи сделал большой глоток содовой прямо из банки и спросил:

— Мисс Кастеллано, обвинение готово?

— Да, ваша честь.

Взяв свои заметки, Юки направилась к возвышению в центре обитого дубовыми панелями зала. Она улыбнулась двенадцати присяжным и двум запасным, чьи гримасы, смех и даже закатывание глаз за прошедшие шесть недель выучила наизусть, и сказала:

— Всем доброе утро!

И, указав на обвиняемую, заговорила со всей искренностью, на какую была способна:

— Стейси Гленн — испорченная женщина и нераскаявшийся убийца. Она убила своего отца, который ее обожал. Она сделала все возможное, чтобы убить свою мать, и думала, что ей это удалось. Она безжалостно убивала своих родителей, потому что хотела получить выплату по страхованию их жизни в один миллион долларов. Она сделала это из-за денег.

Юки перешла к краткому изложению фактов: в дополнение к показаниям служащего по взиманию платы за пользование платной дорогой и к показаниям соседки Гленнов она напомнила им о звонке Стейси страховому брокеру, с целью выяснить состояние страхового полиса родителей.

Наконец, она напомнила присяжным показания инспектора Пола Чи, уважаемого детектива из отдела по расследованию убийств Сан-Франциско, и Линн Коломелло — опытного врача.

— Инспектор Чи и врач «скорой неотложной помощи» Линн Коломелло заявили, что Роуз Гленн была при смерти, когда они обнаружили ее в кровати рядом с мертвым мужем. Она была еще в здравом уме, — сказала Юки присяжным. — Роуз Гленн смогла выполнить указания врача. Она знала, кто напал на нее, и, что важно, была способна передать эту информацию полиции. Вам известно, что инспектор Чи имел при себе видеокамеру, когда его тем утром вызвали на место преступления. Осознав, что миссис Гленн еще жива, он записал на видео их разговор, в надежде сделать эту запись предсмертным заявлением женщины. Роуз Гленн четко знала, кто напал на нее. И ее слова с этой пленки скажут вам больше, чем мои. Ники, пожалуйста, запускай.

Глава 14

На экране, располагавшемся сбоку от судьи и недалеко от присяжных, появилось тусклое изображение места убийства.

Объектив видеокамеры сфокусировался на спальне с огромной кроватью. Постельное белье оказалось смятым и темным от засохшей крови. Скрюченное мужское тело располагалось на дальнем краю кровати, лицо было отвернуто от объектива, брызги крови и ошметки мозга покрывали деревянное изголовье, на голове и горле виднелись глубокие раны.

Женская рука, похожая на длань призрака, поднялась и призвала снимающего подойти ближе. Звук дающегося с трудом дыхания становился все громче по мере того, как камера приближалась к кровати.

Увиденное дальше пугало и потрясало одновременно: несмотря на полностью раздробленную челюсть и выбитый глаз, Роуз Гленн была жива.

— Я — инспектор Пол Чи, — произнес мужской голос за камерой. — «Скорая» уже едет, миссис Гленн. Вы меня слышите?

Поразительно, но подбородок женщины медленно двинулся вниз, потом обратно вверх.

— Вас зовут Роуз Гленн?

Женщина снова кивнула.

— Рональд Рейган — президент Соединенных Штатов?

Роуз Гленн едва заметно повела головой из стороны в сторону — нет.

— Роуз, вы знаете, кто сделал это с вами и вашим мужем?

И хотя дыхание женщины стало более прерывистым, она все равно смогла опустить и поднять подбородок, кивая.

— На вас напал незнакомый человек? — спросил ее Чи.

Роуз снова отрицательно мотнула головой.

— На вас напал член семьи?

Она кивнула.

Неожиданно затрещала полицейская рация, и в комнату с шумом въехала каталка, загородив обзор камеры. Однако картинка почти тут же прояснилась.

Врач «скорой помощи» со стянутыми в хвост светлыми волосами произнесла хриплым прокуренным голосом:

— Матерь Божья! Она жива!

Этим врачом, уже дававшим показания перед присяжными, была Линн Коломелло. На записи она поспешила к Энтони Гленну, чтобы прощупать его пульс. Чи снова обратился к умирающей женщине:

— Роуз, на вас напал сын? Ваш сын, Руди, сделал это?

Роуз Гленн медленно, с усилием помотала головой — нет.

Звуки шагов помешали дальнейшим вопросам, в комнату вошли еще два врача. Они заговорили о том, что необходимо сделать для женщины в первую очередь, подтащили кислородный баллон и начали вставлять канюли Роуз в ноздри.

— Мне нужна еще одна секунда, — послышался спокойный голос Пола Чи, обращенный к медикам. Потом он заговорил с жертвой: — Роуз, Роуз, нападавшим была ваша дочь, Стейси?

Женщина утвердительно кивнула.

— Роуз, вы говорите, что это совершила ваша дочь, Стейси?

— Дааа, — выдохнула женщина.

Казалось, воздух покидает ее легкие, словно женщина на последнем выдохе сообщает Чи, кто ее убил, — ужасный звук.

Потом, по счету Коломелло, врачи быстро переложили Роуз на каталку. Больше никаких вопросов не последовало.

Экран потемнел, и в зале суда загорелся свет. Присяжные уже смотрели эту запись прежде, но она была лучшим аргументом Юки, и та надеялась, что увиденное потрясет их снова.

Юки прочистила горло и продолжила:

— Леди и джентльмены, тем утром Роуз Гленн было задано несколько вопросов. Она могла кивками отвечать на них и даже сумела заговорить. Когда ее спросили: «Это дочь напала на вас?» — она ответила: «Да». Во время судебного разбирательства Роуз Гленн отрицала то, что поведала инспектору Чи. Она просто не могла ничего вспомнить. А почему она не могла вспомнить? Потому что ее дочь пробила голову матери ломом, нанеся такую травму, что доктора только разводили руками — со столь серьезными повреждениями прежде никто не выживал. Но Роуз Гленн выжила. Овдовевшая, изуродованная и частично парализованная на всю оставшуюся жизнь. Все это с ней сотворила обвиняемая, леди и джентльмены. Обвинение просит вас признать Стейси Гленн виновной по обоим пунктам: в убийстве ее отца, Энтони Тленна, и в попытке убийства матери, Роуз. Мы просим вас заставить Стейси Гленн заплатить за содеянное по всей строгости закона.

Когда Юки заняла свое место, ее переполняли чувства, и все — приятные: удовлетворение от сделанного, одобряющее похлопывание Ники по плечу и ощущение маминого присутствия, нежным объятием окутывающее ее.

«Хорошая работа, Юки, — сказала ей мама. — Ты попала прямо в яблочко».

Глава 15

Филипп Хоффман никогда не терял самообладания в присутствии присяжных. Он относился с должным почтением к свидетелям защиты и всегда говорил простым и доступным языком. Он чувствовал, что присяжные доверяют ему и симпатизируют, и, полагаясь на их отношение, рассчитывал оправдать свою подзащитную.

— Ребята, — сказал он, вставая за кафедрой, показавшейся игрушечной на его фоне, — Стейси Гленн — хорошая девушка, она в жизни своей никому не причинила вреда. Она любит своих родителей; и когда Роуз Гленн выступала перед вами, хотя это давалось ей безумно трудно как эмоционально, так и физически, она сказала, что в Стейси Гленн нет ни капли жестокости. Что Стейси бы никогда, никогда не напала ни на своего отца, ни на нее, Роуз.

Вы слышали Роуз Гленн: она глубоко несчастна, потому что ее слова и действия, когда она находилась на грани жизни и смерти, были неправильно поняты и стали причиной для обвинения ее невиновной дочери.

Хоффман покачал головой и положил свои записи на кафедру, потом прошел к ложе присяжных и, сцепив Руки за спиной, внимательно посмотрел на них.

— Обвинение использовало видеозапись с места преступления, чтобы тронуть вас, ведь у них больше ничего нет. Но и сама запись, какой бы трогательной она ни была, не доказывает, что Стейси Гленн виновна хоть в чем-то.

Хоффман изложил присяжным свою точку зрения на дело, процитировав двух невропатологов и психиатра, утверждавших, что Роуз Гленн была в шоковом состоянии во время допроса инспектора Чи и ее ответы абсолютно недостоверны.

Он сказал, что служащий по взиманию платы за пользование платной дорогой верил, будто видит Стейси Гленн, но «контакт» с каждым водителем длится самое большое несколько секунд, и в данном случае он видел водителя в темноте ночи.

— Нет никакой записи с регистрационным номером «форестера», — добавил Хоффман, — и никакой видеозаписи с лицом водителя. Бернис Лоуренс, — продолжал адвокат, — та соседка, что клянется, будто видела машину Стейси на подъездной дорожке Гленнов… что ж, она — хороший гражданин и всеми силами пыталась помочь следствию. Возможно, она видела похожую машину или даже могла перепутать дату. В любом случае она признает, что самой Стейси не видела.

Руководствуясь здравым смыслом, мы вряд ли поверим, что моя клиентка оказалась бы настолько глупа и припарковала свою машину прямо перед родительским домом, а потом отправилась внутрь убивать. Это нелепо.

Вы видели, на что походила спальня Тони и Роуз Гленн после нападения. Вы верите, что человек может замахнуться ломом, ударить с невероятной силой, поднять и ударить снова, и так несколько раз, и при этом не оставить на себе ни пятнышка крови, ни единого волоска?

Стейси забрали на допрос всего через несколько часов после случившейся трагедии. Ее волосы, руки, все ее тело были тщательно обследованы. Ее квартиру обыскали, а обувь и одежду отправили на экспертизу в лабораторию.

И не нашли никаких доказательств. Никаких.

Машину Стейси чуть ли не разобрали по винтикам — и снова никаких доказательств.

Поговорим об оставленном снаружи ключе. А сколько из вас хранят запасной ключ снаружи под ковриком или в любом другом, доступном для посторонних месте?

Теперь о звонке Уэну Чедвеллу, страховому брокеру. Стейси была заботливой дочерью. Ее родители старели. Она проверяла состояние их полиса, потому что хотела быть уверенной в их защищенности.

Подводя итоги, я скажу вам так, ребята: нет никаких криминалистических доказательств, которые бы связали мою подзащитную с этим преступлением. Никаких.

И только потому, что у полиции были сомнительные показания тяжело раненной женщины, они повесили это преступление на Стейси — и даже не собирались искать кого-то другого. Имеются ли у нас основания для сомнений? Я полагаю, что у нас нет ничего, кроме разумных оснований для сомнений.

Роуз Гленн потеряла мужа и едва не погибла сама. И сейчас обвинение просит вас усугубить трагедию этой бедной женщины, забрав у нее дочь.

Стейси не делала этого, ребята.

И нет доказательств, подтверждающих ее вину.

Я призываю вас признать Стейси Гленн невиновной по всем пунктам. Спасибо вам.

Глава 16

Синди, выглядевшая в своем пальто и розовом палантине поверх платья так, словно сошла с витрины универмага, обошла наркоманов, слоняющихся у входа в трехэтажное кирпичное здание на пересечении Пятой улицы и Таунсенда, и поблагодарила беззубого молодого мужчину, придержавшего для нее дверь.

Первый этаж «От всего сердца» представлял собой большую комнату с жаропрочным столом для самообслуживания вдоль одной стены, с выставленными рядами складными столами и стульями и множеством людей в лохмотьях. Некоторые говорили сами с собой, другие ели яичницу из одноразовых бумажных тарелок.

Синди заметила худую чернокожую женщину, наблюдавшую за ней из-за стола рядом с входом. Женщина выглядела лет на сорок и была одета в черные облегающие брюки и блузу с крупным принтом. Очки в бордовой оправе висели на груди на специальном шнурке, а на приколотой к блузе табличке было написано: «Мисс Луви Джамп, смотритель комнаты отдыха».

Мисс Джамп еще некоторое время с сомнением оглядывала Синди, но потом спросила:

— Вам помочь?

Синди представилась и сказала, что пишет статью о Скитальце Иисусе для «Сан-Франциско кроникл».

— Я слежу за расследованием его убийства, — добавила Синди, вытаскивая из сумки с ноутбуком утреннюю газету. Она раскрыла ее на третьей странице и показала заголовок на развороте.

Женщина краем глаза взглянула на газету и спросила:

— Вы уже пили кофе?

— Нет, — ответила Синди.

— Тогда присаживайтесь.

Луви вернулась через минуту с двумя чашками кофе, корзинкой булочек и упакованными в фольгу кусочками масла.

— Прочитаете мне вашу статью? — спросила она и села напротив Синди, ставя на стол поднос и выкладывая салфетки. — Я не взяла с собой очков для чтения.

— С удовольствием, — улыбнулась Синди. — Меня не часто просят почитать. Называется «Убийство уличного мессии. У полиции нет зацепок», — начала она, расправив газету.

— Ага. Продолжай.

— Хорошо, здесь написано: «Примерно после полуночи шестого мая возле парка Колтрейн на Таунсенд-стрит был избит и застрелен бездомный мужчина. Каждый год на наших улицах от равнодушия и ненависти умирают сотни бездомных, а город их хоронит и тут же забывает».

— Можешь повторить это снова, — пробормотала Луви.

— «Но этого мужчину забыть будет непросто, — продолжила Синди. — Он был другом для отверженных, для беднейших из бедных. Он был их пастырем, и они любили его. Мы не знаем его имени, но бездомные называли его Скитальцем Иисусом».

У Синди запершило в горле, и, остановившись, она взглянула на Луви и увидела, как та ей улыбается, однако губы женщины дрожали, словно она вот-вот готова была заплакать.

— Он принял у меня роды, когда я рожала старшего на улице, — сказала Луви. — Поэтому у него и был тот крошечный пупс на распятии. Иисус спасает. Иисус спасает. Чем я могу вам помочь, Синди Томас? Только скажите.

— Я хочу знать о нем все.

— С чего начать?

— Вы знаете настоящее имя Скитальца?

Глава 17

Этот мертвец завладел Синди — его сердце, его разум, его душа захватили ее. Мы с Конклином сидели вместе с ней в баре «Пиво Макбейна» — любимом местечке полицейских на Брайант-стрит. Музыкальный автомат заливался «Dancing Queen», а длинная отполированная барная стойка была чуть ли не в три ряда занята оживленной толпой, пришедшей сюда прямиком из здания суда сразу после окончания рабочего дня.

Синди не замечала ничего вокруг.

В ее голосе чувствовалась злость.

— Он принял у нее роды, а она даже не знает его имени. Никто не знает! Если бы только его лицо не было так изуродовано, мы могли бы нарисовать портрет. И тогда кто-нибудь сумел бы его идентифицировать.

Она допила пиво и со стуком поставила пустую кружку на стол.

— Я хочу, чтобы люди поняли его. Хотя бы на минуту оторвали свои носы от светской хроники и осознали, насколько важны такие, как Скиталец Иисус.

— Мы уже поняли, Синди, — ответила я. — Переведи дух. Дай и остальным высказаться!

— Извини, — рассмеялась Синди. — Сидни, — позвала она нашу официантку, подняв руку, — налей мне еще, пожалуйста.

— Мы с Ричем вместо обеда просматривали дела о пропавших без вести и сверяли отпечатки Скитальца.

— Вместо обеда. Вау, — шутливо ответила Синди.

— Эй, только подумай: мы перетащили это дело на самый верх очень толстой стопки активно разрабатываемых дел.

Синди бросила на меня извиняющийся взгляд, но на самом деле никакого сожаления не испытывала. Вот сопля! Я рассмеялась. Что мне еще оставалось?

— Вы что-нибудь отыскали? — спросила она.

— Никаких похожих отпечатков, — ответил ей Конклин. — С другой стороны, в Калифорнии за последние десять лет пропало более двухсот белокожих мужчин средних лет с карими глазами. Я звонил тебе в два тридцать, чтобы ты успела к своему крайнему сроку. Но когда ты сбрасываешь все звонки на голосовую почту…

— В любом случае спасибо, Рич. Я брала интервью и потому выключила звонок.

Принесли еще пива, а когда подали еду, Синди вкратце поведала нам содержание других интервью из «От всего сердца». Прошло совсем немного времени, и я вдруг поняла, что Синди заигрывает с Конклином. Потихоньку справляясь со своей порцией говядины, я наблюдала за их флиртом.

Мое отношение к партнеру претерпело резкий и неожиданный поворот примерно полтора года назад, когда расследование одного дела занесло нас в Лос-Анджелес. Мы тогда поздно поужинали, выпили немного вина и потому пропустили обратный рейс в Сан-Франциско. Было уже поздно, и я потратилась на две комнаты в отеле при аэропорте «Марриотт». Я как раз облачилась в банный халат, когда в мою дверь постучал Конклин. Двумя минутами позже мы уже страстно обнимались, лежа на огромной кровати.

Я нажала на тормоза прежде, чем случилось непоправимое, и при этом чувствовала себя ужасно, была опустошена и разбита. Все казалось неправильным — как если бы солнце вдруг село на востоке. Но я была права, что остановилась, ведь, несмотря на наш разлад с Джо, я по-прежнему любила его. Кроме того, Конклин моложе меня на десять лет, и мы — напарники. К тому же я была его начальником.

После той ночи мы решили игнорировать моменты, когда разряд между нами способен зажечь сирену на нашей машине, когда я забываю, что говорю, и только безмолвно смотрю в светло-карие глаза Ричи. Мы изо всех сил старались избегать таких моментов, при которых прежде Рич бурно объяснялся, как я ему нравлюсь.

Но сейчас был иной момент.

Сейчас инспектор Красавчик вовсю улыбался Синди, а она почти забыла о моем присутствии.

Следовало признать, что Синди и Рич составили бы отличную пару. Оба были одиноки. Хорошо смотрелись вместе, и, казалось, им есть о чем поговорить.

— Рич, — тем временем сказала Синди, — я все налегаю на пиво. Ты уж проследи, чтобы я добралась до дома, ладно?

— Я довезу тебя, — дружески хлопая ее по руке, заверила я. — Моя машина стоит прямо перед баром, и я заброшу тебя домой на обратном пути.

Глава 18

Юки едва не налетела на Фила Хоффмана, когда он выходил из лифта.

— Как ты думаешь, что случилось? — тихо спросил он.

— Непонятно, да? — ответила Юки.

Было десять часов утра. Прошло два дня с того заседания, как они с Хоффманом выступили с заключительной речью, и вдруг сегодня раздается звонок от секретаря судьи и их просят явиться в зал номер 6А.

Юки шла по длинному, окрашенному в светло-желтый цвет коридору рядом с Хоффманом, возвышающимся над ней на добрых тридцать сантиметров, а позади семенил Ники Геймс.

— Возможно, сущие пустяки, — заметила Юки. Мне как-то передали просьбу присяжных произвести денежные расчеты по делу. Подумала, что они рассчитывают дополнительные выплаты для моего клиента. Оказалось — заполняют налоговую декларацию во время обеденного перерыва.

Смеясь, Хоффман открыл одну створку двери в зал, в то время как Геймс распахнул вторую, три юриста вошли внутрь и заняли свои места.

Судья Даффи был уже здесь, как и секретарь с протоколистом; представитель судебного исполнителя, поглаживая усы, стоял перед ложей присяжных.

Даффи снял очки, закрыл свой лэптоп и попросил представителей защиты и обвинения подойти к нему, что они и сделали.

— Старшина присяжных передала мне обращение, — сказал судья. Когда он раскрыл вчетверо сложенный лист, на его лице появилась улыбка. Даффи повернул лист так, чтобы Юки с Хоффманом могли видеть нарисованные на нем черным маркером двенадцать виселиц. Снизу, под виселицами, было написано: «Вашачесть, полагаю, у нас возникли трудности».

— Как? — воскликнула Юки. — Они повесились после?.. Зашли в тупик всего после десяти часов обсуждения?

— Ваша честь, — добавил Хоффман, — пожалуйста, не позволяйте им сдаться так быстро. Это уж слишком!

Юки не могла прочесть выражение лица Даффи, но выражение Хоффмана прекрасно понимала: он испытывал ту же тревогу, злость и растерянность, как и она. Понадобилось несколько месяцев, чтобы подготовить дело к судебному процессу. Неимоверные затраты сил и времени перед самим судом и потом еще шесть недель безупречной, по мнению Юки, работы в течение самого процесса.

Если причиной сочтут нарушение процессуальных норм в ходе судебного разбирательства, то обвинение может решить не тратить дополнительные средства на повторное слушание. Фирма Хоффмана в этом случае тоже может отказаться от повторной защиты.

А значит, Стейси Гленн выйдет на свободу.

— Занимайте свои места, оба. Пока нет необходимости в переводе обвиняемой.

— Мистер Бонавентур, — обратился Даффи к представителю судебного исполнителя, — пригласите сюда присяжных, пожалуйста.

Глава 19

Когда присяжные уселись, поставив на пол свои сумки, мысли Юки завертелись, подобно огонькам сирены на полицейской машине. Она пристально изучала их по мере того, как они входили в зал суда, пыталась прочесть выражения лиц, язык тела.

Кто поверил, что Стейси Гленн невиновна? Сколько из них проголосовало за оправдание и почему?

Старшиной присяжных была Линда Чен, сорокалетняя американка с китайскими корнями, выпускница университета из Лиги плюща и владелица преуспевающей фирмы по недвижимости. Деловая женщина с открытой улыбкой — с Чен было комфортно и Юки, и Хоффману, когда они отбирали присяжных.

Сейчас Юки удивлялась, почему Чен позволила присяжным так быстро сдаться.

Даффи улыбнулся и сказал:

— Я всерьез обдумал ваше обращение. Понимаю, что шесть недель судебного разбирательства стали для вас суровым испытанием и многие хотели бы отправиться домой. Следует сказать, что этот процесс оказался очень дорогим — и дело не только в деньгах, хотя штату Калифорния он стоил немало, — добрую часть года обе стороны усердно трудились, дабы вынести дело на ваш суд. И что у нас есть на данный момент? — продолжал Даффи. — Именно вы — специалисты в деле против Стейси Гленн. Если вы не сможете прийти к единодушному решению, то дело придется рассматривать заново; и нет никакой уверенности, что другая группа присяжных окажется более компетентной или объективной или у них найдется больше мудрости для принятия решения, чем у вас.

Даффи сказал присяжным, что просит их продолжить обсуждение, просит еще раз непредвзято взглянуть на принятое прежде решение, чтобы прийти к единому мнению.

Судья привел им «Обращение Аллена» — заключительный призыв судьи, помогающий преодолеть разлад между присяжными. Правовые пуристы считали его принудительной мерой.

Юки понимала, что это лучший из возможных выходов, однако «Обращение Аллена» могло иметь и негативные последствия. Обиженные присяжные способны из протеста вынести первое же выдвинутое решение, чтобы быстрее закончить процесс.

Очевидно, что самым легким и не оставляющим угрызений совести решением станет единогласное оправдание.

— Я хочу, чтобы у вас была максимально уединенная и удобная обстановка, — тем временем продолжал говорить судья Даффи, — поэтому распорядился подготовить для вас изолированные апартаменты в отеле «Фермонт» на столько, сколько понадобится.

Юки увидела выражение шока на лицах присяжных, когда они поняли, что судья без предупреждения запер их в отеле, лишив телевизора, газет, домашней еды и прочих составляющих повседневной жизни.

Они были недовольны.

Даффи поблагодарил присяжных за содействие суду и, забрав свою банку спрайта, покинул зал.

Глава 20

Телефон Юки зазвонил, едва она вошла в свой кабинет.

— Это я, — раздался голос Леонардо Паризи, заместителя окружного прокурора, по совместительству являвшегося ее начальником, куратором и самым суровым критиком. — Найдется минутка?

Открыв косметичку, Юки освежила помаду, потом затолкала все обратно в сумочку и вышла в коридор.

— Хочешь, я пойду с тобой? — спросил Ники Геймс, приглаживая копну светлых волос.

— Да. Попробуешь его рассмешить.

— Серьезно?

— Не повредит.

Паризи говорил по телефону, когда Юки постучала по его распахнутой двери. Крутанувшись на стуле, он поднял вверх указательный палец, показывая, что освободится через минуту.

Ему было уже далеко за сорок. Владелец жестких рыжих волос, внушительного живота и слабого сердца, едва не убившего его полтора года назад. В городе его называли Рыжий Пес, и Юки полагала, что Паризи это нравится. Прозвище вызывало в памяти картинку с брызгающим слюной бульдогом в ошейнике с шипами.

Паризи повесил трубку и подозвал Юки и Ники.

— Я все правильно понял? — рявкнул он. — Присяжные «повесились»?

— Да, — ответила Юки еще от двери. — Даффи провозгласил «Обращение Аллена» и изолировал их.

— Серьезно? Что думаешь? Сколько присяжных проголосовало против обвинительного приговора?

— Не знаю, Лен, — ответила Юки. — Но шестеро из них избегали встречаться со мной глазами.

— О Боже! Я рад, что Даффи надавил на них, но не стоит обнадеживаться. — Он покачал головой и риторически спросил: — Какие могут быть затруднения? Это сделала Стейси Гленн.

— Полагаю, все дело в показаниях Роуз Гленн, — предположила Юки. — Когда она сказала: «Моя детка никогда бы не причинила нам вреда». И потому…

Паризи больше не слушал.

— Ладно, мы пока подождем. Геймс, тебе следует постричься. Кастеллано, после обеда помоги Кэти Вэлой. Она зашивается. Вот так. Всем спасибо.

Паризи схватил зазвеневший телефон и повернул кресло к окну.

— Я должен был что-то сказать, — говорил Ники, когда они с Юки шли обратно по коридору. — Но он Даже не взглянул на меня. Я не смог бы выдать ничего остроумного или находчивого. Даже никакого каламбура не пришло в голову.

Юки рассмеялась.

— И поверь, у меня была одна шутка наготове. Ты слышала анекдот о священнике, кролике и бегемоте, которые пошли в бар…

Юки снова засмеялась. Ее сдавленное хихиканье выдавало чудовищное напряжение.

— Ты смешишь меня, — сказала она Ники. — А это что-то значит. Ты поступил правильно, номер два. Увидимся позже.

Юки спустилась в холл и вызвала полицейского, который открывал массивные стеклянные двери, ведущие на Брайант-стрит.

Она быстрым взглядом окинула репортеров, слоняющихся по ступенькам у главного входа. Ее никто не видел — пока.

Хорошо.

Бывало, когда пресса засыпала ее вопросами, а она хотела ответить, то частенько, не подумав, давала прямой ответ. Поэтому стоило Юки увидеть Кэнди Стимпсон — дерзкого репортера из «Экзаминер», как она быстро начала спускаться вниз по лестнице.

— Юки! — закричала Кэнди. — Верно, что дело Гленн можно спустить в унитаз? Как вы себя сейчас чувствуете? Мне нужен только комментарий. Один вонючий комментарий.

— Отвали от меня, Кэнди, — бросила Юки, поворачивая голову к репортеру, при этом она продолжала идти вперед и уже ступила на проезжую часть. — Мне нечего сказать.

— Юки, нет!

Но этого Юки уже не услышала.

Глава 21

Резкий свет ударил Юки в глаза.

— Мам! — закричала она. — Мамочка!

— Все в порядке, — раздался спокойный мужской голос. — Вы в порядке.

Слепящий свет исчез, и она увидела серые глаза с голубым ободком, а после и все лицо. Она не знала этого мужчину, никогда прежде не встречала.

— Кто вы?

— Доктор Чесни, — ответил он. — Джон. А вас зовут?..

— Мисс Кастеллано. Юки.

— Хорошо, — улыбнулся мужчина. — С удостоверением личности совпадает. У меня есть несколько вопросов…

— Какого черта? Что происходит?

— Вы находитесь в отделении «Скорой помощи», — ответил доктор Чесни. На вид ему было тридцать с небольшим, и выглядел он уставшим. — Вы вышли на проезжую часть, и вас сбила машина.

— Нет.

— На ваше счастье, она уже тормозила перед светофором, — продолжил Чесни. — Ваша компьютерная томография оказалась не очень хорошей. Небольшое сотрясение мозга. Вы заработали пару царапин, несколько швов и внушительный кровоподтек на левом бедре, но без переломов. Сколько пальцев я показываю?

— Два.

— А теперь?

— Три.

— Хорошо. Сделайте так. Закройте глаза. Дотроньтесь до кончика носа указательным пальцем левой руки. Теперь то же самое правой. Отлично. Что последнее вы помните?

— У меня внушительный кровоподтек на левом бедре.

Чесни рассмеялся.

— Я имел в виду, что последнее вы помните до столкновения с машиной?

— Меня преследовала репортер…

— Как ее имя?

— Кэнди Трепло Стимпсон.

— Очень хорошо. Она ждет снаружи. Я хотел бы оставить вас здесь на ночь, чтобы понаблюдать…

Но Юки его уже не слушала. Она оглядывалась вокруг, начиная узнавать покои «Скорой помощи», и ее охватил ужас. Она вцепилась в края кровати.

— Какая это больница?

— Муниципальный госпиталь Сан-Франциско.

«Здесь умерла мама!»

— Я хочу проверить вас еще раз утром…

— Черта с два! — ответила Юки. — Я отлично себя чувствую.

— Или вы можете покинуть госпиталь, — продолжил доктор и положил на прикроватную тумбочку бланк. — Это заявление, в котором говорится, что вы отказываетесь от медицинской помощи. Подпишите здесь.

— Ручка найдется?

Чесни дал ей ручку, и Юки подписала там, где он показывал.

— Я выпишу вам рецепт на ацетаминофен. Еще не поздно передумать и остаться здесь на ночь, Юки.

— Нет. Нет, нет, нет.

— Решение за вами. Вот ваш рецепт, — сказал доктор, отрывая листок. — Не мойте голову по крайней мере три дня…

— Вы с ума сошли? Не мыть? Мне нужно работать…

— Слушайте. Посмотрите на меня, Юки, и внимательно послушайте. Вы можете попросить вашего доктора снять швы не раньше чем через десять дней. Если вы подождете тридцать — сорок секунд, медсестра принесет сюда вашу одежду. Советую вам отправиться домой и поспать.

— Простите?

— Езжайте домой спать. И я не шучу. Впредь смотрите, куда идете.

Глава 22

«Я должна выбраться отсюда, — думала Юки. — Должна!»

Закончив одеваться, она скользнула в туфли, распахнула занавески вокруг каталки и двинулась прочь. Ошибившись поворотом, она попала в акушерское отделение и прошла через кафетерий, когда наконец нашла дверь, ведущую в приемную.

Кэнди Стимпсон вскочила, увидев Юки.

— О Боже, Юки! Мне так жаль.

У Кэнди были длинные вьющиеся волосы и огромный бюст. Она обняла Юки, та секунду потерпела, но практически тотчас освободилась и направилась к выходу.

— Который сейчас час? Сколько я здесь пробыла?

Кэнди пошла следом, рассказывая на ходу:

— Сейчас начало шестого. У меня твой портфель и сумочка, а еще твои бумаги. Чтобы предоставить всю информацию, мне пришлось раскрыть твой бумажник. Надо было достать страховку и… о! Я еще записала имя и телефон водителя, сбившего тебя. Она хотела удостовериться, что с тобой все в порядке. Возможно, волновалась, что сбила юриста на своем «бумере»… ха! О, дай мне твой рецепт, Юки. Мы остановимся около аптеки. У тебя дома есть еда? Голова болит?

— Голова?

Кэнди посмотрела на нее и молча кивнула.

Юки подняла руку и дотронулась до левой стороны головы, ощупывая выбритые волосы и швы.

— О не-е-т. Зеркало. Мне нужно зеркало.

Кэнди покопалась в своей сумочке и, достав двойное складное зеркальце, протянула его Юки. Та открыла его и наклонила под утлом. Уставившись на свое отражение широко раскрытыми глазами, она не поверила себе самой.

Слева на голове была выбрита полоска шириной сантиметров в семь, начинающаяся у левого виска и изящным изгибом заходящая за ухо. Черные стежки, похожие на колючих гусениц, шли по самому центру этой выбритой дорожки.

— Посмотри на меня! Я — фрик! — Юки практически кричала на Кэнди.

— Тебе идет быть фриком. Обопрись на меня, дорогая. Я отвезу тебя домой.

Глава 23

Это была еще одна чертовски шикарная ночь в «Арии». Вурлитцер[47] чередовал современные хиты и классические оперные произведения, туристы хмелели от убойного мартини, а завсегдатаи надирались джином с тоником.

Любимица сидела в одиночестве у забитой народом барной стойки, лелея свою тайну, словно только что вылупившегося птенца.

Изящная кареглазая блондинка, выглядевшая лет на десять моложе своих тридцати трех; женщина, которая могла войти в комнату и выскользнуть оттуда так незаметно, будто обладала плащом-невидимкой, словно была супергероем.

Нет худа без добра.

Любимица положила десять долларов на стойку и, забрав свой ирландский кофе, вернулась обратно в ВИП-зал. Там на бильярдном столе в бронзовом гробу лежал Оливер Маккензи — скоропостижно скончавшаяся рок-звезда и ее бывший парень.

Ее любовь к Маккензи длилась шесть месяцев или двадцать семь лет — зависит от того, как считать, — однако закончилась весьма печально несколько дней назад.

Все псу под хвост. Она до сих пор совершенно не могла понять почему. Она любила его, его настоящего: парнишку с впалой грудью, страдающего плоскостопием, одновременно крутого и напуганного, такого же, как в детстве, когда он был просто Микки, а она — его другом.

Однако это для него ничего не значило, и доказательством тому являлась малолетняя бездомная наркоманка с татуировками на лице и кольцом в носу, «настоящая» подружка Маккензи, с которой он встречался все то время, пока Любимица встречалась с ним и узнала об этом последней.

Когда она застала их, Маккензи только взглянул на нее, словно говоря: «Брось. Посмотри, кто я. Чего ты ждала?»

Он даже не сказал: «Прости».

Глядя на обитый шелком гроб, Любимица вынуждена была признать, что выглядел Маккензи хорошо. Он выглядел чистым — в обоих смыслах. Она почувствовала, что в носу защипало, а глаза наполнились слезами, сердце сжалось от горя — то, чего она меньше всего ждала и когда меньше всего ждала.

Вытерев слезы ладонью, она положила ключ от его входной двери в нагрудный карман его кожаного пиджака и прошептала: «Выкуси, засранец!» Потом расписалась в гостевой книге и только затем плюхнулась на софу, чтобы понаблюдать за вечеринкой со стороны.

А что это была за вечеринка!

Ребята из его группы вдыхали кокаиновые дорожки прямо с бильярдного стола. В уголке совещался со своим менеджером Боно. Заскочил отдать дань уважения Вилли Нельсон. Вокруг несли всякий вздор о случившейся трагедии — люди, которых она знала всю жизнь, думающие, что знают ее, — но они были не правы.

Любимица закрыла глаза и стала слушать Джираза, ведущего вокалиста группы Маккензи. Он пел «Темную звезду». После аплодисментов Джираз со словами: «Как ужасно, что ты умер чертовски молодым, парень» — отсалютовал стаканом мертвецу.

Свет погас. Загорелись свечи. Все присоединились к Джиразу, запевшему «Ночной провал». Друзья и фанаты Маккензи думали, что его убили наркотики.

Но Любимица знала — наркотики здесь ни при чем.

Оливер Маккензи был убит.

Она это знала, потому что сама убила его.

Часть вторая Сливки общества

Глава 24

Любимица сидела на полу бывшей детской, прислонившись спиной к стене. Сегодня она надела рукавицы сварщика и ботинки с металлическими пластинами на мысах, а в сумке лежала ее бесценная Рама. Через стену до нее доносились приглушенные выкрики супругов Бэйли.

— Свинья!

— Шлюха!

— Заткнись, заткнись, заткнись!

Эти тупицы даже не догадывались, что она сидит в темноте всего в трех метрах от них, выжидая, пока они натрахаются и уснут.

Она провела время с пользой — Любимица еще раз прошлась по основным пунктам своего Большого Плана. Она подготовилась. Она знала их привычки, знала квартиру, знала, как легче всего войти и быстрее выйти.

И она знала код сигнализации.

Это был хороший план, но у Любимицы также имелся план Б — на тот случай, если ее схватят. И у нее имелось достаточно решимости, чтобы сделать даже это.

По другую сторону стены Итан Бэйли обвинял свою жену в измене, и Любимица не сомневалась, что так оно и есть на самом деле. Иса была заядлой кокеткой, еще когда они вместе учились в частной школе Кэтрин Делмар Берке.

С тех пор Иса в полной мере овладела искусством обольщения. Но Любимица презирала ее не за это.

Все было серьезнее и началось в то время, когда жизнь Любимицы разбилась вдребезги — в десять лет она лишилась отца. Иса тогда на кладбище крепко ее обняла и сказала: «Я тебе та-а-ак сочувствую. Ты только не забывай, что я люблю тебя. Мы — лучшие подруги на всю жизнь».

«Вся жизнь» закончилась через пару недель.

Едва благосостояние отца уплыло к его настоящей семье, Любимица и ее мама словно вовсе перестали существовать. Никакой частной школы, занятий танцами и вечеринок по поводу дня рождения в «Сноб-Хилл». Любимица резко покинула изысканный круг обладающих всем сказанным и оказалась в мрачном и равнодушном обществе «пофигистов», к которому только и могла принадлежать незаконнорожденная дочь женатого мужчины.

Иса же в восемнадцать лет получила диплом, а в двадцать два вышла замуж за Итана Бэйли, надев на свадьбу, которую почтила своим вниманием вся элита Западного побережья, платье от Каролины Эрера, вышитое вручную. Дальше все шло как по маслу: двое умненьких детей, благотворительная деятельность и законное место на сияющем небосклоне высшего света.

Мама Любимицы говорила ей: «Уезжай отсюда, сердце мое. Начни все заново». Но у нее здесь были свои корни, и более глубокие и старинные, чем корни Исы с ее голубой кровью.

Так и началась жизнь Любимицы после падения: ее работа на чету Бэйли и им подобных, выгуливание их невротических собак, складирование их отвратительных шуб в охлаждаемый шкаф, рассылка приглашений их друзьям-снобам — людям, которые называли ее «Любимица» и начинали обсуждать, когда она могла услышать.

Долгое время она думала, что держит все под контролем.

Но если Оливер Маккензи ее чему-то и научил, так это тому, что ее «контроль» сильно преувеличен.

Любимица оглядела комнату, заполненную стеллажами с невероятным количеством абсолютно новой одежды и горами неоткрытых пакетов и коробок с дорогими вещами, купленными просто так.

Отвратительно. Упадок богатства. Золотой хлам самой высокой пробы.

Вопли из спальни прекратились. Любимица прижала ухо к стене, прислушиваясь к стонам и хрипам Бэйли. Иса выкрикивала: «О да, как хорошо, о!» — эти двое занимались тем, что они называли любовью. Слыша ее голос, Любимица еще больше хотела убить Ису.

Затем наступила тишина.

Любимица сжала ручку своей холщовой сумки.

Время пришло.

Глава 25

Любимица открыла дверь в спальню Бэйли и тут же нагнулась, так как мопсы Вако и Вальдо бросились к ней, фыркая и подпрыгивая. Она погладила их и приказала успокоиться, а потом наблюдала, как они отправились обратно к своим корзинкам под окном, повертелись и наконец улеглись.

Любимица стояла неподвижно и слушала ритмичное дыхание четы Бэйли, доносящееся с их огромной кровати, залитой лунным светом. Шелковые шторы слегка колыхались, своим шелестом заглушая учащенное дыхание Любимицы и шум проезжающих внизу машин.

Она видела, что Иса лежит на животе, нагая, под простыней тончайшей выделки и стеганым одеялом, набитым гусиным пухом; ее длинные темные волосы водопадом рассыпались по плечам. Слева от нее храпел Итан, наполняя комнату алкогольными парами.

Любимица подошла к Исе, нацеливаясь на ее плечо. Сердце билось как сумасшедшее. Она словно выпрыгнула из самолета и выжидала, когда нужно будет дернуть за шнур парашюта.

Положив свою холщовую сумку, Любимица открыла ее и запустила внутрь руку в защитной рукавице. Как раз в этот момент Иса заворочалась и слегка приподнялась на кровати. Увидев склонившийся силуэт Любимицы, она невнятно спросонок произнесла:

— Кто здесь?

— Иса, это всего лишь я, — прохрипела Любимица.

— Что ты… здесь делаешь?

Ноги Любимицы буквально примерзли к полу. Она сошла с ума? А если Иса включит свет? Если собаки начнут беситься? А если Итан проснется?

План Б был хорош, но все-таки далек от совершенства.

— Принесла твой рецепт. Я подготовила для тебя особенное путешествие, — прошептала Любимица, импровизируя.

Итан зашевелился и перевернулся на бок, спиной к ней, выпростав руку из-под одеяла. Он крепко спал.

— Положи мне на тумбочку и убирайся отсюда, поняла?

— Именно этим я и занимаюсь, — со злостью ответила Любимица. — Ты меня слышала? Я подготовила для тебя особенное путешествие. Милости просим!

Плечо Исы было всего в нескольких дюймах от руки Любимицы. Она нанесла точный и аккуратный удар.

— Что это было? — спросила Иса. — Ты меня ущипнула?

— Да, сучка. Потому что я тебя ненавижу. Желаю тебе смерти.

Иса рассмеялась:

— Не сдерживай себя, дорогая.

— Нет, — ответила Любимица. — Только не я.

Ей в голову пришла новая идея. Назовем ее план В.

Силясь утихомирить сердцебиение, Любимица направилась к Итану, подняла с пола книжку и положила ее на тумбочку, все это время не сводя глаз с его волосатой руки, лежащей поверх одеяла.

— Что ты делаешь? — спросила Иса.

— Навожу порядок, — ответила Любимица.

И нанесла еще один удар.

О да, как здорово.

— Засыпай, — добавила она, закрывая свою сумку. — Я приду утром, чтобы погулять с собаками.

— Не буди нас, синичка.

— Не беспокойся. Сладких снов, — сказала Любимица.

Закинув через плечо ручки своей сумки, она быстро сбежала в темноте вниз по лестнице и набрала у входной двери код Исы, сначала отключив, а потом заново включив сигнализацию.

И вот она уже снаружи — свободная, как синичка. «Сладких снов, дорогая, — звучали слова песни у нее в голове, — сладких снов».

Глава 26

В понедельник около полудня Джейкоби возник возле наших столов и сказал нам с Конклином:

— Мне нужно, чтобы вы оба пересекли Бродвей и Пирс-стрит прежде, чем тела увезут. Боксер, отпусти работающую группу и возьми у них дело.

— Взять дело? — тупо переспросила я.

Я бросила быстрый взгляд на Конклина. Мы совсем недавно говорили с ним о чете Бэйли, которые были найдены мертвыми в своей кровати несколько часов назад. Мы радовались, что дело, которому гарантировано постоянное внимание прессы, находится не у нас.

— Итан Бэйли приходился нашему мэру кузеном, — пояснил Джейкоби.

— Я знаю.

— Он и шеф полиции хотят, чтобы за дело взялась ты, Боксер. Они назвали твое имя.

От подобной лести я едва не поперхнулась. Мы с Ричи и так погрязли в нераскрытых делах, а тут еще столь резонансное дело, работать над которым придется под непременным контролем руководства, что не избавит нас от остальных двенадцати дел. Просто их расследование отойдет на задний план.

— И не возмущаться, — сказал мне Джейкоби. — Это твоя работа — служить и защищать.

Я уставилась на него, крепко сжав губы, чтобы не сказать лишнего. Однако Конклин реагировал на происходящее совершенно иначе. Он расчистил на своем столе место, и Джейкоби присел на него, не переставая рассказывать.

— В доме Бэйли имеется прислуга, проживающая там же в специально отведенном крыле. Экономка, Ираида Эрнандес, и нашла тела. Поговорите сначала с ней.

Я вытащила свой блокнот.

— Что еще?

Я плясала на углях и чувствовала, как пламя обжигает мне пятки.

— Супруги прошлой ночью ужинали с другом. Дизайнер интерьеров, Нобль Блу, может оказаться последним человеком, видевшим их живыми. После того как Эрнандес позвонила девятьсот одиннадцать, она набрала Блу, а тот уже связался с мэром. Вот и все, что у нас есть.

А будет больше. Гораздо больше.

Иса Бут-Бэйли была представительницей уже четвертого поколения одного из семейств Сан-Франциско, ведущего свой род от железнодорожного магната, возглавлявшего строительство железной дороги в середине 19 века. Их род был невероятно богат.

Семейство Итана Бэйли тоже вошло в летопись Сан-Франциско в 19 веке, но только вышло оно из рабочего класса. Его далекий прадед был горняком, оттуда и началось их восхождение, ступенька за ступенькой, и все благодаря торговле. Прежде чем Итана настигла смерть, он владел сетью ресторанов «У Бэйли», знаменитых своим шведским столом за 9,99 доллара.

И вместе, и по отдельности они являлись яркими представителями высшего света Сан-Франциско. Не обошлось без любовников и любовниц из Голливуда, всевозможных чудачеств и разнообразных вечеринок: голубых, красных и прочих.

Я снова прислушалась к тому, что говорил Джейкоби.

— Этот Нобль Блу — забавный фрукт. Сказал, что готов просветить вас по поводу знакомых Бэйли до самых мелочей. И он не шутил. Боксер, можешь взять любого, кто тебе нужен для дела: Лемке, Самуэльса, Макнила. Я буду держать расследование под своим контролем, ежедневно.

Я гневно взглянула на него:

— Прекрасно. Знаешь, о чем я мечтаю? — Я взяла папку из рук Джейкоби и встала, чтобы накинуть куртку.

— О чем же, Боксер? — На лице Джейкоби появилось уныние.

— Что Бэйли оставили предсмертные записки.

Глава 27

Конклин сел за руль нашего «шевроле» без специальных полицейских знаков, и мы направились на север через Брайант. Мы еле тащились в пробке, пока я не сказала: «Очуметь можно!» — и врубила сирену. Через пятнадцать минут мы припарковались напротив дома Бэйли.

Здесь стояли пожарная и множество полицейских машин, как со спецсигналами, так и без, а мобильная лаборатория медэкспертов перегородила центральную подъездную дорожку.

В Сан-Франциско не много таких известных людей, как в Голливуде; но будь у нас карта с домами знаменитостей, дом Бэйли обязательно бы на ней нашелся. Массивное трехэтажное здание желтого цвета с белыми поперечными балками и отделкой располагалось на углу Бродвея и Пирс-стрит, занимая добрых полквартала, как на юг, так и на восток.

Для меня особняк больше походил на музей, чем на дом. Он имел какую-то загадочную историю, связанную со временем «сухого закона», и был лучшим вложением для пятнадцати миллионов баксов — девять тысяч квадратных метров самой дорогой земли города.

Я поздоровалась с первым полицейским, стоявшим у двери, Пзтом Нунаном — парнем с торчащими красными ушами и безупречной репутацией. Тут нас догнали Самуэльс и Лемке, и я отправила их обратно, чтобы опросить соседей.

— Проникновение со взломом? — спросила я Нунана.

— Нет, мэм. Любому входящему, помимо ключа, необходимо было бы знать код сигнализации. Вы о тех пятерых вон там? Это проживающая в доме прислуга. Они все были здесь этой ночью и ничего не видели и не слышали.

— Уйма работы, — пробормотала я.

Потом Пэт представил нас экономке, Ираиде Эрнандес.

Эрнандес оказалась худой женщиной лет пятидесяти в строгой одежде. Ее глаза покраснели от слез, а ее английский был получше моего. Я отвела ее в сторонку, чтобы мы могли поговорить без посторонних.

— Это не самоубийство, — уверенно произнесла Эрнандес. — Я была еще няней Исы. Я воспитываю ее детей. Я знаю эту семью с момента зарождения их отношений и скажу вам, что Иса и Итан были счастливы.

— Где сейчас их дети?

— Благодарение Богу, они провели эту ночь у бабушки с дедушкой. Прямо душа не на месте. Вдруг они нашли бы своих родителей мертвыми, а не я? Или если бы они были дома… нет, нет. Я даже думать об этом не могу.

Я спросила Эрнандес, где она была всю ночь. «В кровати, смотрела передачу «Пластическая хирургия: до и после»». Что она увидела, когда открыла дверь в спальню Бэйли? «Они были уже мертвы. Но все еще теплые!» И знала ли она кого-либо, желавшего причинить Бэйли вред? «Множество людей им завидовало, но чтобы убить? Думаю, здесь какой-то ужасный несчастный случай».

Эрнандес смотрела на меня так, словно надеялась, что я смогу развеять этот страшный сон. Я же пыталась сложить кусочки пазла, размышляя, не попала ли в классический английский детектив.

Я сказала Эрнандес, что ей с остальной прислугой придется проехать в полицейский участок. Там у них возьмут отпечатки и образцы ДНК. Потом позвонила Джейкоби.

— Никаких следов взлома, — рассказала я ему. — Что бы в этом доме ни происходило, прислуга вполне может оказаться в курсе. Все пятеро имеют неограниченный доступ, поэтому…

— Поэтому нельзя исключать, что, если Бэйли были убиты, убийцей может оказаться один из них.

— Именно! Читаешь мои мысли!

Потом я сказала Джейкоби, что ему вместе с Чи следует провести допрос прислуги, и он согласился. Затем мы с Конклином нырнули под оградительную ленту и с одним молодым и неопытным полицейским, поджидавшим нас в холле, направились в спальню Бэйли.

Интерьер дома очаровывал: приглушенные тона отштукатуренных стен, до мельчайших деталей продуманная лепнина и облицовка, в каждой комнате — прекрасные полотна европейских живописцев и антикварные вещи; выходя из одних покоев, попадаешь в еще более грандиозные — аж дух захватывает.

Когда мы добрались до третьего этажа, я услышала голоса и шум рации, идущие из устеленного коврами коридора.

Молодой усердный коп из ночной смены, сержант Боб Нардон, вышел в зал и назвал меня по имени. Мы двинулись ему навстречу.

— Сожалею, что забираю у тебя дело, Боб, — сказала я. — Но у меня приказ.

Почему-то я ожидала от него возмущения.

— Ты ведь шутишь, Боксер, верно? Забери это дело, пожалуйста.

Глава 28

Чарли Клэппер, глава нашей криминалистической группы, стоял у кровати Бэйли. К своим сорока пяти половину жизни Клэппер проработал на органы правопорядка и был на редкость хорошим экспертом. Возможно, лучшим. Чарли — не хвастун. Он — дотошный педант своего дела.

Клэппер пробыл на месте преступления около двух часов, но на ковре не было ни флажков, ни следов маркера — а значит, никаких отметин и пятен крови. Пока криминалисты обследовали мебель на наличие отпечатков, я принялась внимательно рассматривать открывшуюся передо мной удивительную картину.

Супруги Бэйли лежали в своей кровати, такие спокойные и «чистые», словно сделанные из воска.

Оба были обнажены, одеяло укрывало нижнюю часть их тел. Черный кружевной бюстгальтер свисал с массивного изголовья кровати из красного дерева. Другая одежда, как верхняя, так и белье, была разбросана по полу, как будто ее снимали в спешке.

— Все именно так, как мы нашли, за исключением открытой бутылки «Моэт» и двух бокалов из-под шампанского, отправленных в лабораторию, — сказал нам с Конклином Клэппер. — Мистер Бэйли принял кафергот от мигрени и превацид от изжоги. Его жена принимала клоназепам. Для снятия тревожности.

— Это такая разновидность валиума, верно? — уточнил Конклин.

— Да. На пузырьке есть рецепт: одна таблетка на ночь. Доза минимальная.

— И сколько осталось в пузырьке? — спросил Конклин.

— Он почти полон.

— Мог клоназепам при употреблении с шампанским вызвать летальный исход?

— Только способствовать более крепкому сну, и все.

— Ну, и что вы думаете? — спросил Конклин.

— Что ж, я обследовал положение тел в надежде, что они дадут мне подсказку. Если бы они держались за руки, я бы мог предположить двойное самоубийство. Или, возможно, что-то менее грешное.

— Будто убийца специально разыграл мизансцену, после того как жертвы умерли?

— Точно, — кивнул Клэппер. — Некоторые признаки преднамеренности или, наоборот, последующих действий. Но здесь — двое несомненно здоровых людей, которым за тридцать, и лежат они в естественных для сна позах. На простынях есть следы спермы, но ни крови и никакой другой субстанции. И я не обнаружил признаков борьбы — ни отметин, ни ран.

— Пожалуйста, Чарли, дай нам хоть что-нибудь, — взмолилась я.

— Что ж, я скажу, чего здесь нет: окиси углерода. Пожарная команда провела полную тщательную проверку, и результаты были отрицательными. К тому же здесь спали собаки Бэйли, — добавил Клэппер, показывая на подстилки у окна. — И обе остались живы. По словам экономки, утром в восемь за ними пришла та, которая их выгуливает, и, приведя обратно после прогулки, сказала Эрнандес, что они отлично себя чувствуют.

— Замечательно, — произнесла я. — Отлично, правда.

— Я потом сообщу тебе все по отпечаткам, а остальное передам патологоанатому, когда она приедет. Но ты права, Линдси. Это место преступления слишком чистое. Если только это действительно место преступления.

— И все?

Чарли подмигнул мне:

— Все. Клэппер сказал свое слово.

Глава 29

Бэйли всегда имели лучшее, даже после смерти. Мы получили ордер на обыск без всяких проволочек. Такое на моей памяти случилось впервые. Потом объявился заместитель окружного прокурора Леонардо Паризи и попросил показать ему так называемое место преступления.

Его появление натолкнуло меня на мысль: если бы здесь четко просматривалось убийство и было бы кому предъявить обвинение, Рыжий Пес взялся бы за дело лично. Я показала ему жертвы, а он молча и с почтением выслушал меня.

— Это отвратительно, — сказал он после. — И не важно, как это случилось, но выглядит абсолютно гротескно.

Едва Паризи ушел, как приехала Клэр с двумя помощниками. Я вкратце изложила ей суть дела, пока она фотографировала супругов: по два снимка с каждого ракурса. Лишь потом она коснулась тел.

— Есть какие-нибудь идеи? — спросила я, когда Клэр откинула простыни, чтобы рассмотреть тела.

— Погоди, девочка. Я даже еще не знаю, о чем думать.

Она хмыкнула и попросила помочь ей перевернуть тела.

— Окоченения пока нет. Бледные, но без синюшности. Еще теплые. Отсюда с уверенностью могу сказать, что смерть наступила не более двенадцати часов назад, скорее даже меньше.

— Может быть, и шесть часов назад?

— Вполне.

— Что-нибудь еще?

— Да. Они — богаты, красивы и мертвы.

Клэр, как обычно, отговорилась: она не сделает никаких официальных заявлений, пока не проведет полноеисследование.

— Но здесь вот что необычно, — сказала Клэр нам с напарником. — Два мертвых человека, степень окоченения и цвет кожного покрова одинаковый. Что-то настигло их в одно и то же время, Линдси. Посмотри на них. Никаких видимых травм, ни следов от пуль, ни кровоподтеков — ничего. Я начинаю думать об отравлении, а ты?

— Отравление, хм? Двойное убийство? Или убийство и самоубийство? Я просто размышляю вслух.

Клэр усмехнулась.

— Вскрытие я проведу сегодня. Отправлю кровь на анализ. Как только придет ответ из лаборатории — дам тебе знать. Я скажу тебе что-то новое, едва сама это обнаружу.

Мы с Конклином осматривали верхний этаж дома-музея Бэйли, а команда Клэппера работала с ванной и кухней. Мы искали признаки разлада в семье, какие-нибудь записки или дневники и ничего не находили. Мы конфисковали три ноутбука: Итана, Исы и еще один, принадлежавший девятилетнему Кристоферу Бэйли.

Мы тщательно просмотрели все бельевые шкафы, заглянули под кровати и обыскали крыло прислуги, чтобы те могли спокойно вернуться к себе в комнаты, покинув полицейское управление.

Я заскочила к Клэр, когда тела уже упаковывали в мешки. Взглянув на мой нахмуренный лоб, она сказала:

— Я не волнуюсь, Линдси. И ты расслабься. Токсикологическая экспертиза даст нам подсказку.

Глава 30

— Ну вот, приехали, — сказал Конклин, кивая в сторону сорокалетнего светловолосого мужчины в шортах и ярко-розовой футболке, машущего нам из-под соломенного навеса — одного из нескольких, установленных вокруг бассейна.

Если и было место, где мы с Конклином выделялись бы на фоне остальных, то именно здесь. Клуб «Бамбудда Лондж» стал эпицентром для богатеньких пижонов с тех пор, как Шон Пенн устроил здесь вечеринку по случаю окончания съемок фильма про Никсона.[48] Пока мы пересекали патио, окружающие спешно отводили от нас взгляды и припрятывали наркотики. Я бы не удивилась, если бы кто-то крикнул: «Атас, копы!»

— Меня зовут Нобль Блу, — представился мужчина в розовом.

Мы тоже представились. Я заказала минеральной воды к коктейлю «Майтай», который пожелал себе Нобль. Когда мы все устроились, я начала:

— Как я поняла, вы прошлой ночью ужинали с Бэйли.

— Можете себе представить? — сказал Блу. — Они ели в последний раз. Ни за что бы не подумал. Перед ужином мы ходили в оперу. «Дон Жуан». Было ужасно.

Он словно поперхнулся словом «ужасно», и по его загорелым щекам потекли слезы. Схватив салфетку, он стал их вытирать.

— Извините, — сказал Блу. — Просто Итан и Иса встретили здесь столько своих друзей. Они развлекались на полную катушку, будто знали…

— А они могли знать? — спросил Конклин. — Какими они вам тогда показались?

Нобль ответил, что они были «нормальными на все сто процентов». Иса во время ужина флиртовала с мужчиной за соседним столиком, а Итан, как обычно, начал беситься.

— Как сильно? — уточнила я.

Блу улыбнулся и ответил:

— Я не имею в виду, что он сходил с ума, сержант. Для них это было своего рода любовной прелюдией.

— Вы можете назвать кого-нибудь, кто желал бы им смерти? — спросил Конклин.

— Нет. Правда, люди частенько чувствуют себя обиженными или униженными. Многие хотели бы оказаться на месте Бэйли, поэтому нет ничего невозможного.

Блу рассказал о комитетах, возглавляемых Исой, и о людях, которых это ущемляло. Он назвал другие известные пары и поведал о не совсем мирном соперничестве между ними; например, кого чаще будут упоминать на светских страничках «Кроникл».

Он начал петь дифирамбы, описывая празднование тридцатого дня рождения Исы в Париже: что на ней было надето, как там выступала Барбра Стрейзанд и в какой небывалой роскоши в течение недели нежились триста гостей.

Конклин попутно делал записи, но прозвучавшая численность гостей ввела его в ступор.

— Где-нибудь есть список приглашенных?

— Наверняка. Думаю, он был опубликован. Может, поищете в Гугле? — с готовностью ответил Блу. — Конечно, их ненавидели. Иса и Итан притягивали зависть. Их деньги. Их слава. Оба такие страстные, что аж в пот бросало.

Я кивнула. После часового виртуального тура по жизни Бэйли от Нобля Блу я была совершенно вымотана. Море информации — и никакого результата.

Но в то же время Нобль Блу меня зацепил. Я поняла, что мне стали небезразличны эти люди, казавшиеся счастливыми и благополучными, пока их жизнь не прервалась — словно кто-то нажал на выключатель и вырубил их из действительности.

Поблагодарив Блу, я распрямила затекшие ноги, поднялась и вышла из-под навеса.

— Теперь я понимаю еще меньше, чем когда Джейкоби всучил нам это горяченькое дельце, — сказала я Конклину, выходя на Эдди-стрит.

— Тебе, — заметил Конклин, открывая машину.

— Что мне?

Он улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой, способной заставить забыть даже собственное имя.

— Тебе, — повторил мой напарник. — Джейкоби всучил это горяченькое дельце тебе.

Глава 31

Все полицейские, занимающиеся делом Бэйли, расположились в помещении, часто воспринимаемом нами как дом размером шесть на девять метров, в котором царил полнейший бедлам.

Джейкоби сидел за моим столом и говорил по телефону:

— Они только что пришли. Хорошо. Как можно быстрее. — Положив трубку, он обратился к нам: — Клэппер сказал, что ни в спальне, ни в ванной подозрительных отпечатков не обнаружилось. И не было ничего интересного в стаканах, таблетках и бутылке шампанского. Клэр направляется к нам. Пол, почему бы тебе не начать?

Пол Чи был жизнерадостным, сообразительным, проворным и первоклассным полицейским, особенно когда дело касалось допроса. Он вместе с Джейкоби допрашивал прислугу Бэйли. Чи принялся докладывать, не вставая с места:

— Начнем с садовника. Педро Васкес, сорокалетний испанец. Весь какой-то дерганый. Потом признался, что у него на ноутбуке есть порнография. Но оказалось, что те записи вполне легальны, поскольку с совершеннолетними. Я беседовал с ним около часа, но никакого мотива не усмотрел, да и сейчас не вижу. Его отпечатков в спальне Бэйли не нашли. Васкес говорил мне, что никогда не поднимался выше первого этажа, а, исходя из результатов экспертизы, нам нет причин ему не верить.

Далее: Ираида Эрнандес, — продолжил Чи, перелистывая страницу в своем блокноте. — Очень приятная леди.

— Это твое профессиональное мнение, Чи? — усмехнулся Лемке.

— Да, — ответил Чи, — так и есть. Эрнандес — мексиканка, получившая американское гражданство. Ей пятьдесят восемь лет. Была принята на работу еще семьей Исы Бут более тридцати лет назад, а теперь перешла работать к Бэйли. Как и ожидалось, ее отпечатки были в спальне Бэйли практически везде. Претензий к ней никаких нет, а вот мотив? Вполне может найтись.

— Действительно? — уточнила я.

Чи кивнул.

— Она сказала, что ее имя может быть упомянуто в завещании… чем черт не шутит. Однако моя интуиция на ее счет молчит. Эрнандес живет правильно. Законопослушна. Она ни о ком слова плохого не произнесла, потому я и назвал ее приятной леди.

— А повар? — спросил Кэппи Макнил. Кэппи — крупный парень, весом под сто килограммов. Если пончики и лестницы его не доконают, то в дальнейшем он сможет стать хорошим лейтенантом в небольшом городке. К этой цели он и стремится, называя ее «сойти на берег».

— Я как раз и собирался рассказать, — обратился Чи к своему напарнику. — Повариха — Мэрилин Миллер, белокожая женщина сорока семи лет. Приехала сюда издалека. — Чи заглянул в свои записи. — Огайо. Проработала у Бэйли всего год. На нее у нас ничего. Ее отпечатков на верхних этажах нет. Все, что я от нее добился: «Что теперь со мной будет?» Видимых мотивов нет. Что бы она от этого выгадала? Но в отличие от другой прислуги могла подобраться к Бэйли. И если мы предполагаем отравление…

Чи пожал плечами, словно говоря: «Она же — повариха».

Джейкоби добавил:

— Я велел Миллер не уезжать из города и озадачил две команды из отдела по специальным расследованиям. Они будут неотрывно за ней следить.

Чи закончил свой отчет рассказом о двух оставшихся из прислуги: второй экономке и механике. Оба чисты как стеклышко. И тут в комнату вошла Клэр, в кроссовках и медицинском халате.

Она огляделась вокруг и сказала:

— Сейчас вы все думаете: «Теперь, когда Клэр здесь, вечеринка может начинаться?» Подумайте как следует еще раз.

Глава 32

Чи подкатил кресло Клэр. Усевшись, она закинула ноги на стол и произнесла:

— Леди и джентльмены, тела Бэйли столь девственно чисты, что я думала: «Они сейчас начнут дышать». Никаких таблеток в желудках, на теле — ни царапин, ни ушибов, ни ран. Никаких следов оксида углерода. А поскольку кожный покров никогда не мешал мне поставить диагноз, то я провела тщательное исследование кожи с шеи обоих супругов. В итоге проверила все, за исключением их снов. Результаты аутопсии ничего не дали.

Все застонали, даже я.

— Я говорила с терапевтом Итана Бэйли, — продолжила Клэр. — Говорила с гинекологом Исы. Оба доктора владели полной медицинской историей своих пациентов, включая самые последние обследования. Бэйли следили за своим здоровьем на пять баллов каждый и на все десять — суммарно. Эти ребята знали, как следует заботиться о своем теле. Когда я десять минут назад положила трубку, поговорив с тобой, — сказала она Джейкоби, — мне как раз принесли отчет по срочной токсикологической экспертизе. Я уже готова была решить, что один из супругов отравил второго и потом принял яд сам или сама, тогда бы у нас имелось убийство-самоубийство или двойное самоубийство. Однако отчет меня удивил, и не лучшим образом.

Мы впились в Клэр глазами.

Никто не говорил. Возможно, никто даже вздохнуть не решался.

Клэр помахала нам компьютерной распечаткой и сказала:

— Результат отрицательный. Ни яда, ни снотворного, ни наркотика — ничего. Причина смерти? Неизвестна. Как умерли? Неизвестно. Здесь дурно пахнет, и я не могу понять почему. Однако вероятность того, что два человека, при совершенно безрезультатной аутопсии и токсикологической экспертизе, испустили дух в одно и то же время, совершенно паранормальна.

— Вот блин, — пробормотала я. — Вот тебе и «экспертиза даст нам подсказку».

— Хорошо, хорошо, я была не права, Линдси. Поскольку у нас не существует синдрома внезапной смерти взрослого человека, будем считать это убийством. Пока нет зацепки, куда двигаться дальше, и я выпишу упрощенные свидетельства о смерти Итана и Исы.

— Клэр, дорогая, это что-то новенькое для меня, — сказал Чи. — Что такое упрощенное свидетельство о смерти?

— Неполное, с возможностью довнесения данных, — раздраженно ответила Клэр. — Возбуждаем дело. Еще есть вопросы?

— Ага, — ответил Джейкоби. — Что теперь?

Клэр сняла ноги со стола, встала и произнесла:

— Я собираюсь пойти домой. Поцеловать своих детишек. Потом намереваюсь съесть целый пирог с индейкой и добрую порцию шоколадного пудинга со взбитыми сливками, и лучше не пытаться меня остановить.

Она оглядела наши лица: унылые после долгого и тяжелого дня и серые из-за горящей флуоресцентной лампы. Уверена, мы выглядели как живые мертвецы.

Особенно ужасно смотрелся Джейкоби. Именно ему предстоит сказать членам семьи, прессе, шефу полиции и мэру, что к концу дня у нас нет ни малейшей зацепки.

— Я знаю, что вы только приступили к расследованию, как и я, — сказала Клэр, и ее улыбка осветила нашу комнату слабым лучиком надежды. — Я еще раз отправила образцы в лабораторию. Пусть ночная смена с ними поработает. Я попросила их провести все анализы заново, но на этот раз проинструктировала, чтобы они обращали внимание на все странное, непонятное и неправильное.

Глава 33

Мы с Конклином потратили целых семь часов на беседы с друзьями супругов Бэйли, их семьями и немногочисленным обслуживающим персоналом, не проживавшим в их доме: секретарь Исы, воспитатель детей и выгуливающая собак девушка, являвшаяся для Исы своего рода Пятницей.

Ничего не проявилось. Мы исписали свои блокноты и двинулись дальше.

Пока остальные члены нашей команды вернулись к опросу соседей, мы с Конклином отправились с визитом к Янси и Рите Бут — невероятно богатым родителям Исы, со слезами пригласившим нас в свой шикарный особняк Ноб-Хилл.

Мы провели у них не один час, в основном слушая и делая пометки. Бутам было за шестьдесят. Раздавленные смертью Исы, они пытались справиться со своим горем, рассказывая нам историю семей Бутов и Бэйли.

По словам Янси Бута, между семьями существовала столетняя вражда, продолжавшаяся и до сегодняшнего дня, а все из-за спорных границ одного кусочка земли.

Мы узнали, что у Итана Бэйли есть три брата, но никто из них не преуспел, и этот, казалось бы, незначительный факт давал нам новую ниточку для ведения расследования.

Мы просмотрели фотографии семейства, относящиеся к временам золотой лихорадки, и увидели внуков; точнее, это они увидели нас, поскольку потребовали позволить им познакомиться с полицейскими.

В пять часов вечера мы отклонили приглашение остаться поужинать. Оставив свои визитные карточки и заверив, что расследование смерти Исы Бут-Бэйли стоит для нас на первом месте, мы наконец убрались оттуда.

Когда мы спускались по ступеням перед главным входом, я проворчала:

— Мы будем работать над этим делом до пенсии.

Забравшись в машину, мы стали обсуждать, что теперь знаем о жизни Итана и Исы и сможем ли вообще найти преступника.

— Ее родители никогда от этого не оправятся, — сказала я Конклину.

— Они действительно любили ее, — ответил он.

— Когда миссис Бут разрыдалась…

— Прямо душу разрывает. Мне кажется, она может не пережить горя.

— И еще эти маленькие мальчики.

— Но достаточно взрослые, чтобы все понять. Когда младший, Питер, сказал: «Пожалуйста, объясните, почему кто-то сделал такое с мамой и папой…» — Конклин вздохнул. — Видишь? Итан и Иса не могли покончить жизнь самоубийством. И один из них не мог убить другого. Только не с такими детишками, как у них.

— Знаю.

Я рассказала Конклину о моих племянницах, Бриджит и Мередит, которые были примерно такого же возраста, как и дети Бэйли.

— Я собираюсь позвонить сестре вечером. Просто хочу услышать счастливые голоса девчонок.

— Хорошая идея, — ответил Конклин.

— Мы должны были поехать к ним. Я и Джо. Однако ему пришлось уехать по делам.

— Плохо. Но вы сможете навестить Кэт, когда он вернется.

— Именно так он и сказал.

— Ты любишь детей, Линдси, — произнес Конклин через некоторое время. — Тебе нужно завести своих.

Я отвернулась и посмотрела в окно, а вещи, о которых я сама запрещала себе думать, всплывали снова: как близки мы стали с Ричи, запретные слова и поступки, запах его волос, ощущения от его поцелуев. Какая-то часть меня жалела, что сказала «нет», потому что теперь я никогда не узнаю, насколько мы подходим друг другу.

— Линдси? Ты в порядке?

Я повернулась к нему и сказала:

— Просто думала.

Посмотрев ему в глаза, я увидела в них тот жар, тот электрический заряд, который зажигал нас обоих.

Где-то зазвонил телефон.

После третьего звонка я выхватила мобильник из-за пояса, попеременно испытывая злость, печаль и радость — именно в таком порядке. Звонил Джейкоби, но я бы не расстроилась, даже если бы ошиблись номером.

Этот звонок меня спас. Иначе я могла бы предложить Конклину заняться тем, о чем думала, а, совершив задуманное, чувствовала бы себя еще хуже.

Глава 34

Клэр снова стояла в центре комнаты среди полицейских, но на сей раз выглядела странно, словно наносила кому-то удар.

— Для тех из вас, кто не слушал моих лекций, повторюсь: существуют два типа дел — раскрываемые посредством выяснения сопутствующих обстоятельств и раскрываемые благодаря результатам аутопсии.

Теперь она мерила шагами комнату и продолжала говорить, но скорее себе самой, чем нам — десятерым полицейским, ожидающим от нее результатов повторной токсикологической экспертизы.

— Тот ваш бездомный, вы помните, Скиталец Иисус. У него было искалечено все тело, шесть пулевых ранений в голову и шею, плюс его избили уже после смерти. Труп нашли рядом с кварталом, часто посещаемым торговцами наркотиками, но эти сопутствующие обстоятельства мне даже не нужно было знать. Шесть огнестрельных ранений. Перед нами — убийство.

Здесь же у нас два мертвых человека, найденных в собственной кровати. Имеется совершенно безрезультатная аутопсия, совершенно безрезультатный обыск места…

Она замолчала, словно потеряла нить рассуждений.

— Токсикологическая экспертиза на все странное, непонятное и неправильное, — произнесла я, пытаясь подтолкнуть ее в нужном направлении.

— Ничего. Совсем ничего. Спасибо, подружка, я почти забыла, что хотела сказать. Теперь вспомнила: дело Бэйли — раскрываемое посредством выяснения сопутствующих обстоятельств.

А раз так, значит, нам нужна настоящая розыскная работа. Вы все понимаете, о чем я говорю. Как обстоят дела с их финансами? Может, какая-нибудь интрижка? Или кто-то вел двойную жизнь? Вы должны мне помочь, дать направление, потому что я пребываю в полной неопределенности.

Так вот в чем дело. Клэр оказалась в тупике. Не уверена, что видела ее такой прежде. Да никогда.

— Вот пресс-релиз, который мне придется озвучить, — сказала Клэр, доставая из кармана лист бумаги, и начала нам читать: — «Тела Бэйли подвергаются самой тщательной экспертизе. Поскольку смерть супругов вызывает подозрения, мы рассматриваем ее как убийство». Я не буду комментировать дальше, чтобы не раскрыть тайны следствия. — Клэр перестала читать и взглянула на нас. — И вот тут пресса разорвет меня на кусочки.

— Но ты же не сказала, что уже закончила, верно? — спросил Джейкоби.

Я стала беспокоиться за Клэр. Она выглядела огорченной и напуганной.

— Я собираюсь проконсультироваться. Я позвонила двум очень компетентным, сертифицированным патологоанатомам и попросила их приехать, — сообщила Клэр. — Тебе придется связаться с семьями Бэйли, Джейкоби. Скажи им, что они пока не могут получить тела своих детей, потому что мы еще не закончили.

Глава 35

Юки снова смотрела в его серо-голубые глаза, но на сей раз сидя по другую сторону стола в больничном кафетерии, где доктор Джон Чесни расправлялся со своим вегетарианским чили.

— Наконец-то могу пообедать, — сказал он. — И всего через четырнадцать часов работы.

Юки считала дока восхитительным и чувствовала головокружение только от одного взгляда на него, но прекрасно понимала, что привлекательность не делает его хорошим или честным или вообще каким-то. Она даже припомнила парочку симпатичных подлецов, с которыми встречалась, не говоря уж о немалом количестве красивых убийц, виденных ею в суде. Не важно!

Однако Джон Чесни был не только восхитителен, он еще оказался чертовски мил.

Она почти чувствовала дыхание матери на своей шее, когда та шептала: «Ю-юки, этот доктор Джон, он — хороший кандидат на роль мужа».

«Мам, мы ничего о нем не знаем».

Чесни сделал глоток колы и сказал:

— Я даже еще не познакомился с Сан-Франциско как следует. Я здесь уже четыре месяца, и все мое расписание: вырваться с работы, доплестись до дома и уснуть прямо в душе.

Юки засмеялась. Она представила его обнаженным — светло-пепельные волосы прилипли ко лбу, а вода струится по мускулистому телу…

— Стоит мне проснуться — и я уже снова здесь. Словно День сурка в зоне боевых действий, но я не жалуюсь. У меня работа, о которой я всегда мечтал. А у вас? Вы ведь юрист, верно?

— Да. Так и есть.

Юки рассказала Джону, что в данный момент ожидает вердикта по очень известному делу, возможно, он о нем слышал.

— Бывшая королева красоты убила отца ломом и пыталась сделать то же самое с матерью…

— Так это ваше дело? Мы все обсуждали женщину, выжившую после пяти сильнейших ударов по голове. Господи! Проломленный черепной свод, выбитая глазница и расплющенная челюсть. Она очень хотела жить.

— Да-а. Ее отречение от «посмертного заявления» стало для нас настоящим ударом под дых.

Мысли Юки вернулись к Роуз Гленн; она невольно провела рукой по своей суперкороткой стрижке и, подняв глаза, увидела улыбку и одобрительный взгляд доктора Чесни.

— Она вам очень идет, Юки.

— Думаете?

— Вы же знаете, что я должен был так сделать.

— Ну, добрые намерения не являются оправданием, доктор. Вы сотворили это своими ножницами, верно? Прошлись словно газонокосилкой. Вы сделали мне худшую стрижку в жизни, разве не так, док?

Чесни засмеялся.

— Виновен в подготовке и исполнении плохой стрижки. Но я сделал очень аккуратные стежки.

Юки рассмеялась вместе с ним.

— Джон, я позвонила, потому что хотела извиниться. Мне очень жаль — я вела себя как сумасшедшая стерва, когда была здесь.

— Ха! Вы были лучшим сумасшедшим пациентом из всех, кого я встречал.

— Да бросьте! — Она снова рассмеялась.

— Правда. Вы не угрожали мне, не ударили и не ткнули иглой. У меня сейчас в отделении «Скорой помощи» находится один парень с тремя сломанными ребрами и сотрясением — так он не хотел оставлять свой мобильник. «Я работаю», — говорил он нам. Понадобилась помощь трех человек, чтобы забрать у него телефон.

В этот момент подал голос бипер доктора. Он взглянул на него и сказал:

— Проклятие. Мне нужно возвращаться. Ммм, Юки, не хотите как-нибудь повторить?

— Конечно.

— Может, сходим куда-то еще? Вы могли бы показать мне город.

Юки изобразила улыбку скромницы.

— Полагаю, я прощена.

Джон положил свою руку поверх ее.

— Я дам вам знать.

Она улыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ. Они смотрели друг другу в глаза, пока он не убрал руку, а потом он ушел.

Юки уже начала ждать его звонка.

Глава 36

Синди вышла из дома и повернула направо. Прижав к уху трубку, она слушала, как Линдси ей говорила:

— Я хотела бы что-то сделать, но мы погрязли в деле Бэйли. Погрязли по уши.

— Мой редактор придерживает для моей статьи первую страницу в газете «Метро». Сейчас крайний срок. И ты утверждаешь, что совсем ничего нет?

— Хочешь узнать правду? Мы с Конклином были отстранены от дела Скитальца Иисуса еще в первый день. Мы пытались работать над ним в свое личное время…

— В любом случае спасибо, Линдси. Нет, правда, — заверила Синди и сложила телефон. Ей сказали достаточно. Никто над этим делом не работает.

Синди двинулась вверх по Таунсенд-стрит к улочке, отделяющей ее дом от того места, где был убит Скиталец Иисус. Она остановилась около простенького «алтаря» рядом со станционным двором: на дорожке по-прежнему виднелась кровь, в сетку забора были вставлены записки и недавно увядшие цветы.

Она почитала послания от друзей, написанные Скитальцу Иисусу: по нему скучают и помнят его. Эти записки трогали за живое. Убили хорошего человека, а полиция слишком занята, чтобы искать виновника. Так кто же выступит на стороне Скитальца?

Она.

Синди двинулась дальше, не отставая от прохожих, выходящих с железнодорожной станции. Свернув на Пятую улицу, она направилась к кирпичному зданию в центре квартала, в котором располагалась столовая для бездомных «От всего сердца».

С одной стороны от столовой находился захудалый винный магазинчик. С другой — китайская забегаловка, выглядевшая так жалко, словно там подавали прошлогодние беличьи запасы под коричневым соусом.[49]

Между забегаловкой и столовой для бездомных нашлась черная дверь. У Синди была назначена встреча как раз за этой дверью. Подтянув повыше ремешок сумки с ноутбуком, она повернула ручку и толкнула дверь бедром. Перед ней открылся темный лестничный пролет, в нос ударил кислый запах.

Синди начала подниматься по крутой лестнице, перемежаемой крошечными площадками. Она поднялась до этажа с тремя дверьми, надписи на которых гласили: «Маникюрный салон», «Массажный кабинет», и ближе к лицевой стороне здания располагалось «Пинкус и Пинкус, адвокатское бюро».

Синди нажала кнопку на интеркоме рядом с дверью и назвала свое имя. Дверь открыли. Она села в крошеч — ной приемной, которую почти полностью занимала потрескавшаяся кожаная софа и кофейный столик. Синди пролистывала старый выпуск «Еженедельно для нас», когда ее окликнули по имени.

Мужчина представился Нейлом Пинкусом. Он был в серых слаксах, белой рубашке с пуговицами на воротнике и закатанными рукавами и без галстука. Редеющие волосы, приятное, но неприметное лицо и золотое обручальное кольцо довершали картину. Он протянул руку для пожатия, и Синди ответила ему тем же.

— Рада с вами познакомиться, мистер Пинкус.

— Нейл. Давайте пройдем внутрь. Я могу уделить вам лишь несколько минут, но они всецело ваши.

Глава 37

Синди села напротив стола адвоката, спиной к грязному окну и окинула взглядом рамочки с фотографиями, стоявшими на комоде справа от нее: братья Пинкус со своими красивыми женами и дочерьми-подростками. Нейл Пинкус нажал кнопку на телефонном коммутаторе и сказал брату:

— Ал, пожалуйста, принимай пока мои звонки. Я освобожусь через несколько минут. — Потом он обратился к Синди: — Чем я могу вам помочь?

— У вас отличная репутация в этом районе.

— Спасибо. Мы делаем все, что можем, — ответил Пинкус. — Когда человека арестовывают, он либо получает государственного защитника, либо обращается к нам.

— Как здорово, что вы делаете это бесплатно.

— На самом деле это себя оправдывает, и мы не одиноки. Мы сотрудничаем с местными бизнесменами, которые делают взносы на судебные издержки и прочие расходы. У нас есть программа по обмену, еще мы организовали курсы по борьбе с безграмотностью…

Зазвонил телефон. Нейл Пинкус посмотрел на высветившийся номер, потом снова обернулся к Синди и заговорил, перекрикивая телефонный звонок:

— Извините, но, думаю, вам стоит рассказать, зачем вы здесь, прежде чем этот телефон сведет нас обоих с ума.

— Я пишу серию статей о Скитальце Иисусе — бездомном, которого недавно нашли мертвым.

— Я читал ваши статьи.

— Да. Хорошо. Дела обстоят так, — продолжила Синди. — Я не могу достучаться до полиции. Они считают его дело безнадежным.

Пинкус вздохнул:

— Что ж, это типично.

— Мне нужно узнать настоящее имя Скитальца, чтобы хоть как-то подобраться к его прошлому и двигаться дальше. Я надеялась, что он окажется вашим клиентом. Если нет, то не могли бы вы вывести меня на человека, знавшего его?

— А-а. Если бы я знал, чего вы хотите, то мог бы избавить вас от бесполезной встречи. Я, конечно, видел его на улице, но Скиталец Иисус никогда сюда не приходил, а если бы и приходил, то я, возможно, вам бы не сказал.

— Адвокатская тайна?

— Не совсем. Послушайте, Синди, я вас не знаю, поэтому мне не следовало бы советовать вам, как поступать. Но я все-таки скажу. Бездомные — не марионетки. Они стали бездомными в силу определенных причин. Большинство из них являются наркоманами. Или психически больными людьми. Некоторые склонны к агрессии. Я уверен, что ваши мотивы благородны, но этот парень был убит.

— Я понимаю.

— Разве? Вы — красивая девушка в красивой одежде и ходите по криминальному кварталу одна, выясняя, кто убил Скитальца Иисуса. Только представьте на минуту, что нашли убийцу — а если тот набросится на вас?

Глава 38

Синди вышла от Нейла Пинкуса раздраженная и столь же нацеленная на поиски, как и прежде. Адвокат назвал ее девушкой, словно она была одной из его дочек. Он недооценил ее упорство и не учел, что она работает журналистом, пишущим о преступлениях.

Она осторожна. Она опытна. Она — профессионал.

И что она ненавидела больше всего? Он ее достал.

Прогнав нахлынувшее беспокойство, она открыла дверь в столовую для бездомных и оглядела несколько десятков людей в обносках, стоявших в очереди у раздачи, некоторые уже склонились над тарелками, оберегая свою порцию яичницы с беконом. Три человека в грязных одеждах беседовали о чем-то в углу.

Она впервые задумалась: а если кто-то из них убил Скитальца Иисуса?

Она искала и не находила дневного смотрителя, Луви Джамп, поэтому, сложив руки наподобие рупора, Синди прокричала, привлекая внимание:

— Меня зовут Синди Томас, я из «Кроникл». Пишу статью о Скитальце Иисусе. Я намереваюсь сесть вон там снаружи, — показала она на окно, через которое виднелись два стоявших на тротуаре пластиковых стула. — Если кто-нибудь сможет мне помочь, буду благодарна.

Бездомные зашумели, их голоса эхом отдавались в большом помещении столовой.

Синди вышла наружу и села на более устойчивый с виду стул. Она открыла ноутбук, а рядом уже начала выстраиваться очередь желающих. Уже от первого бездомного Синди узнала, что «буду благодарна» означает — заплачу за информацию.

Через час после сделанного объявления у Синди имелось тридцать историй о личных контактах со Скитальцем Иисусом, обрывки маловразумительных и откровенно бессмысленных разговоров, но ничего основательного, полезного или даже интересного.

Цена за эту информационную белиберду равнялась семидесяти пяти баксам, включая всю ту мелочь, которая нашлась на дне сумочки, плюс помада, фонарик-авторучка, заколка прямо из волос, коробочка освежающих леденцов и три гелевые ручки.

Отчет по расходам получился бы уморительный, но в написании статьи она не сдвинулась ни на дюйм.

Синди взглянула на последнюю из очереди — чернокожую женщину в красной вязаной шапочке и очках в бордовой оправе, занявшую стул напротив.

— У меня не осталось наличных, но есть еще проездной, — сказала Синди.

— Синди? Ты решила здесь расположиться навсегда? Однако это запрещено.

— Луви! Я по-прежнему работаю над этой чертовой историей, и по-прежнему у меня ничего нет, даже настоящего имени Скитальца.

— Скажи мне, с кем ты говорила.

Синди прокрутила содержимое на экране своего ноутбука.

— Шумная Машина, мисс Пирожок, Сальсамандра, Бритва, Сладкий Ти, Крохотуля…

— Позволь, я тебя прерву, дорогая. Понимаешь, твоя проблема и является самим ответом на нее. Ты же знаешь. «Также известный как…» У некоторых из них уже есть приводы. Или они не хотят, чтобы семьи их нашли. Они хотят пропасть. Может статься, именно поэтому Скиталец Иисус и не имеет настоящего имени.

Синди вздохнула, подумав, что потратила целое утро на безымянных и безнадежных бездомных, и почувствовала угрызения совести за свой разговор с Линдси. А ведь она была права — пока нет никаких существенных данных.

Мысленно распрощавшись со статьей и крайним сроком, Синди поблагодарила Луви, убрала в сумку ноутбук и направилась к Мишн-стрит, размышляя, не осознанно ли Скиталец Иисус разорвал свои связи с прошлым. И смерть стала концом его истории.

Так ли это?

У нее появилась идея.

Синди набрала номер своего редактора и сказала:

— Тереза, ты сможешь минут через пять уделить мне немного времени? Я хочу с тобой посоветоваться.

Глава 39

Лучи полуденного солнца, проникавшие сквозь стеклянную крышу, светящимся ореолом окутывали голову Сары Нидльман, ругавшей Любимицу на чем свет стоит:

— О чем ты вообще думала, когда клала на стол карточки с именами Бэйли?

— Я не отвечаю за именные карточки, Сара.

— Именно ты и отвечаешь. Я специально попросила тебя сверить карточки со списком приглашенных. Разве Иса и Итан есть в списке?

— Нет, конечно, нет.

— Я готова тебя убить, честное слово. Эти два пустых места за четвертым столом. Все и так думают о супругах Бэйли.

— Извини, Сара, — сказала Любимица, хотя и ни о чем не жалела. На самом деле радость бурлила в ней, подобно пузырькам шампанского. Ей приходилось сдерживать смех.

Именные карточки! Как будто они имеют значение!

Любимица и две другие девушки на побегушках сидели за стойкой регистрации в великолепной крытой галерее Азиатского музея искусств, приветствуя гостей, пришедших на ужин по случаю помолвки племянницы Сары Нидльман, Фриды.

Гости представляли собой сливки высшего общества Сан-Франциско: сенаторы, доктора и профессора, издатели и звезды шоу-бизнеса. Они поднимались по большой лестнице, облаченные в смокинги и сшитые по индивидуальному заказу вечерние платья, получали у стойки регистрации номер стола, за который им надлежало сесть, и направлялись в зал «Самсунг».

Оттуда они могли войти в галерею с бесценными произведениями искусства из Японии, Китая и Кореи, прежде чем усесться за столы с шелковыми скатертями и живыми калами. Там их ждал ужин из семи блюд, приготовленный знаменитым шеф-поваром Йоджи Футомато.

Но все это позже. А сейчас Сара Нидльман заканчивала свою тираду:

— Ты можешь уйти. Осталось подъехать всего нескольким гостям.

— Спасибо, Сара, — улыбнулась Любимица. — Ты хочешь, чтобы я погуляла с собаками утром?

— Да-да, пожалуйста. Я посплю подольше.

— Не беспокойся, — сказала Любимица. — Я тебя не разбужу.

Любимица попрощалась с остальными девушками. Взяв свою копию списка гостей с пометками, она припрятала его в сумочку, размышляя об этих двух сотнях людей, которых она приветствовала: некоторые узнали ее, другие — нет.

Она прикинула, как проведет этот одинокий вечер.

Приготовит пасту. Выпьет немного вина. Проведет парочку интересных часов, просматривая список гостей.

Внесет собственные пометки.

Продумает некоторые планы.

Глава 40

Положив руки на бедра, Клэр сказала: «Нам нужна настоящая розыскная работа». И мы бросили на это все силы. Вместе с Конклином мы в четвертый раз за неделю тщательно обыскали весь дом в поисках Бог знает чего.

Мы прочесали все девять тысяч квадратных метров: бальный зал, бильярдную комнату и зал с бассейном, спальни, кухни, кладовки, гостиные, детские и столовые. Мы открывали все шкафы, коробки, сейфы, перерыли содержимое всех ящиков и пролистали каждую книгу в их чертовой библиотеке.

— Я забыла, что мы ищем, — брюзжала я, обращаясь к Конклину.

— Потому что здесь отсутствует то, что их убило, — ответил Рич. — И у меня нет не только хороших идей, у меня даже плохих не осталось.

— Да и разве мы не распотрошили весь дом? — сказала я, оглядывая основной зал.

Каждая дверная ручка, каждая плоская поверхность и предмет искусства были испачканы дактилоскопическим порошком. Каждое зеркало и картина — сняты со стены.

Даже доброжелательный и мудрый Чарли Клэппер пребывал в раздражении: «У Бэйли было полно друзей и куча вечеринок. У нас достаточно отпечатков и следов, чтобы полностью застопорить работу лаборатории. На целый год».

— Что теперь, сержант? — спросил Конклин.

— Ладно. Очередной осмотр закончен.

Двигаясь к выходу, мы повсюду гасили за собой свет и натыкались друг на друга в темноте, пока Конклин закрывал за нами входную дверь. Потом он проводил меня до машины.

Он придержал для меня дверцу, а я, вставая на подножку своего «эксплорера», внезапно оступилась. Рич поймал меня, схватив за плечи, и в тот миг я могла бы почувствовать надвигающуюся опасность.

Но закрыла глаза.

И словно так и было запланировано, его губы припали к моим, а мои руки обняли его за шею, и земля полетела у меня из-под ног.

Я прижалась к нему, кровь забурлила. Мои волосы окутали его лицо, поднятые ветром от промчавшейся позади нас машины. Я услышала, как водитель выкрикнул нам: «Снимите номер!»

Его слова резко вернули меня на землю, подобно силе притяжения.

«Какого черта мы творим?»

Прежде чем Рич мог бы сказать: «Тот парень подал отличную идею», — я выпалила:

— Проклятие, Ричи. Я не знаю, кто из нас более сумасшедший — ты или я.

Его руки, лежавшие на моей талии, прижали меня еще крепче.

Я мягко высвободилась из его объятий. Его лицо преобразилось от наших поцелуев, и он выглядел… обманутым.

— Прости, Рич. Мне не следовало…

— Не следовало что?

— Мне следовало смотреть под ноги. Ты в порядке?

— О да. Всего лишь еще один момент, которого как будто никогда не было.

Мои губы по-прежнему горели, и мне было стыдно. Я больше не могла смотреть на его искаженное болью лицо, поэтому отвернулась, уверенно поставила дрожавшую ногу на подножку и втащила свою глупую задницу на водительское сиденье.

— Увидимся завтра, — сказала я. — Хорошо?

— Конечно. Да, Линдси, да.

Я закрыла дверцу, завела машину и уже собиралась дать задний ход, когда Рич жестом показал мне, чтобы я опустила стекло. Я так и сделала.

— Ты. Ты спрашивала, кто из нас более сумасшедший, — сказал он, положив руки на опустившееся стекло, — из нас двоих это ты.

Я высунулась из окна, обняла одной рукой Рича за шею и притянула к себе так, что наши щеки соприкоснулись. Его лицо было теплым и влажным, а когда он запустил руку мне в волосы, я почти растаяла от его обаяния.

— Рич, прости меня.

Я отстранилась, пытаясь улыбнуться. Помахав ему на прощание, я направилась в пустую квартиру, которую делила с Джо.

Мне хотелось плакать.

Прежде я считала, что быть с Ричем — неправильно, и ничего не изменилось. Я по-прежнему на десять лет старше его, мы по-прежнему напарники, и я по-прежнему люблю Джо.

«Тогда почему, — спрашивала я себя, на скорости удаляясь от Рича, — поступая правильно, я чувствую себя так отвратительно?»

Глава 41

Юки и Фил Хоффман заняли мягкие кресла в кабинете судьи Даффи. Судебный стенографист сидела за своей пишущей машинкой рядом со столом судьи. «Что теперь? Какого черта теперь-то случилось?» — думала Юки.

Судья Даффи выглядел измотанным, словно потерял где-то свою хваленую бесстрастность.

Постукивая аудиокассетой, он нетерпеливо выкрикнул:

— Корин? Магнитофон готов?

В обитый деревянными панелями кабинет вошла служащая и поставила проигрыватель на стол перед судьей. Тот поблагодарил ее и вставил кассету в магнитофон.

— Это запись телефонного разговора, — сказал судья Даффи Юки и Хоффману. — Звонок был сделан с прослушиваемого таксофона в женской тюрьме и адресовался присяжной номер два. Есть помехи, но слова различимы.

Юки взглянула на Хоффмана, но тот только пожал плечами. Судья запустил запись.

Заговорила молодая женщина:

— Ты меня хорошо слышишь?

Вторая женщина, чей гнусавый голос помог узнать в его обладательнице присяжную номер два — ушедшего на пенсию почтового работника Карли Филан, — произнесла:

— Лалли, я не могу долго говорить. Сейчас я вроде как вышла в туалет.

Судья остановил запись и пояснил:

— Лалли — дочь присяжной.

— У присяжной есть дочь, находящаяся в женской тюрьме? — уточнил Хоффман.

— По всей видимости, так, — ответил Даффи.

Судья нажал кнопку, и снова пошла запись. Между женщинами велась оживленная беседа: как обстоят дела с защитой Лалли, как ее матери нравятся условия проживания в отеле и что происходит с сыном Лалли теперь, когда и матери, и бабушки нет дома.

— Сейчас начнется важное. Слушайте, — сказал Даффи.

Юки изо всех сил напрягалась, чтобы различать слова сквозь помехи.

— Я видела сегодня утром в душе твою обвиняемую, — сообщила Лалли. — Стейси Гленн, верно?

— Вот хрень! — вырвалось у Хоффмана.

Даффи немного перемотал назад и пустил запись снова.

— Я видела сегодня утром в душе твою обвиняемую. Стейси Гленн, верно? Она болтала с надзирательницей. Говорила ей, что если бы совершила это убийство, то не стала бы избивать ломом, когда у нее дома имеется отличный пистолет.

Юки почувствовала легкое головокружение и приступ тошноты.

Во-первых, Карли Филан солгала, умолчав о дочери во время предварительной проверки на компетентность и допустимость в качестве присяжного заседателя. Если бы она сказала, что ее дочь находится в тюрьме, то ее не взяли бы в присяжные, потому что, по логике вещей, она может быть заведомо настроена против обвинения.

Ведь обвинение пытается засадить ее дочь!

Во-вторых, и что еще хуже, Лалли Филан передает новости о подсудимой своей матери. Если Карли Филан посплетничала хоть с кем-то из своих коллег, все жюри присяжных можно считать «испорченным».

— Вы уже объявили о нарушении процессуальных норм? — спросил Хоффман.

— Нет, не объявлял.

— Тогда это сделаю я, ваша честь. Я должен блюсти права моего клиента, — парировал Хоффман, заведя совсем иную песню, чем пел неделю назад.

Судья пренебрежительно махнул рукой:

— Я собираюсь удалить присяжную под номером два и направить туда замену.

— Возражаю, ваша честь, — продолжал настаивать Хоффман. — Этот разговор произошел вчера вечером. К данному моменту Филан уже могла «отравить» им всех присяжных. Ее дочь сказала ей, что у моей подзащитной имелось оружие.

— Я согласна с вашим решением, ваша честь, — заявила Юки. — Чем скорее вы отделите Филан от остальных присяжных, тем лучше. Замена у нас есть.

— Принято к сведению. Хорошо, — заключил Даффи. — Давайте будем двигаться дальше.

Глава 42

Хоффман и Юки вышли из кабинета судьи и двинулись по выкрашенному в бледно-желтый цвет коридору к залу суда. Юки приходилось идти в два раза быстрее, чтобы не отставать от адвоката противной стороны.

Хоффман пригладил волосы и сказал:

— Присяжные будут крайне раздражены, услышав новости.

Юки взглянула на него. Уж не считает ли он ее глупой или совсем зеленым новичком, а то и тем и другим, вместе взятым.

Присяжные заседатели, конечно, будут не в восторге. Прибытие нового присяжного означает, что им придется отбросить результаты всех прежних дискуссий и начать заново: еще раз пройтись по показаниям, начиная с самого первого, словно они слышат все впервые.

Потрясающая заключительная речь Юки канет в Лету, и присяжные будут думать только о том, как проголосовать, чтобы побыстрее вернуться домой.

Юки знала, что Хоффман в глубине души смеется.

Он даже не знал, что все это время имел секретное оружие в лице Карли Филан. Если Филан уже «испортила» присяжных заседателей, то их решение будет в пользу защиты.

— Может, хватит, Фил?

— Юки, я не понимаю, о чем ты.

— Черта с два!

Они оба знали: если присяжные признают виновность обвиняемой, то Хоффман подаст апелляцию. Уже того факта, что Карли Филан солгала во время отбора присяжных, достаточно для отмены приговора.

С другой стороны, если присяжные снова зайдут в тупик, что вполне вероятно, судье придется аннулировать судебный процесс.

Судья Даффи не хочет этого. Он желает вынести приговор и покончить с делом.

«Ему не о чем беспокоиться», — думала Юки. Понадобится год или два для подготовки ко второму процессу. К тому времени окружная прокуратура взвесит стоимость повторного судебного разбирательства и скорее всего скажет: «Бросьте. Давайте забудем про Гленн».

Естественно, присяжные могут вынести и оправдательный приговор. В любом случае юная Стейси будет свободна.

«Моя черная полоса никак не закончится. Победа, проигрыш или ничья — все равно, ведь Стейси Гленн, эта проклятая отцеубийца, выйдет на свободу».

Глава 43

На следующее утро Синди положила на дорожку около забора, ограждающего станционный парк Колтрейн, свежий выпуск газеты, придавив его парой свечей.

Надпись над ее статьей выделял крупный и жирный шрифт: «Награда 25 000 долларов».

Под заголовком в самом первом абзаце было написано: ««Сан-Франциско кроникл» выплатит награду в 25 000 долларов за информацию, которая поможет арестовать и осудить убийцу человека, известного как Скиталец Иисус».

Вдруг Синди дернули за руку. Она вздрогнула и резко повернулась. Рядом стояла молодая женщина лет тридцати: грязные, висящие сосульками волосы, лицо в прыщах, короткое черное пальто. От ее одежды слегка несло мочой.

— Я знала Скитальца, — прошептала она. — Не надо на меня так глядеть. Я, может, и под кайфом, но соображаю, о чем говорю.

— Здорово, — ответила Синди. — Меня зовут Синди Томас.

— Золотая Флора.

— Привет, Флора. У тебя есть для меня информация?

Женщина посмотрела на поток пассажиров, направлявшихся из пригорода в офисы больших компаний. В сравнении с ними мисс Золотая выглядела как тролль, выбравшийся из канализационного люка.

Она снова беспокойно взглянула на Синди.

— Я только хотела сказать, что он был хорошим человеком. Он обо мне заботился.

— Как именно «заботился»?

— По-всякому. И еще он сделал мне это.

Женщина распахнула пальто и оттянула вниз ворот свитера, показывая Синди свое тату над грудью. Написанные черными чернилами буквы имели азиатские очертания. На взгляд Синди, они выглядели так, словно их писал любитель, но слова вполне можно было понять.

«Иисус спасает, и мне это нравится!»

— Он — единственный, кому было до меня дело, — сказала Флора. — Он присматривал за мной с тех пор, как я ушла из дому год назад.

Синди попыталась скрыть свое потрясение: Флора жила дома до прошлого года?

— Да-а. Мне семнадцать, — продолжила Флора. — Не смотри на меня так. Я делаю со своей жизнью что хочу.

— Ты ведь сидишь на метамфетамине, верно?

— Да-а. Это волшебно. Секс на порошке дает такие оргазмы, что голову сносит, и длится не меньше недели. Ты не можешь даже представить. Нет, тебе нужно попробовать.

— Но ведь это убьет тебя!

— Не твоя забота, — ответила Флора, запахивая пальто. — Я только хотела поговорить о Скитальце.

Флора отвернулась от Синди и двинулась быстрым размашистым шагом в направлении Таунсенда.

Синди побежала за ней следом, выкрикивая ее имя, пока та не остановилась.

— Что? — спросила она, обернувшись.

— Как я смогу найти тебя снова?

— Хочешь номер моего пейджера? — фыркнула Флора. — Может, мне следует дать тебе адрес своей электронки?

Синди смотрела, как Золотая Флора удаляется от нее, пока та не исчезла вдали. Золотая Флора. Теперь у нее что-то есть. Имя, которое хоть как-то позволит двигаться дальше.

А вот как быть с тату?

«Иисус спасает, и мне это нравится!»

Синди пыталась понять его смысл. Каким образом Скиталец спасал Флору? Она сидит на метамфетамине. Наркоманка. Она скоро умрет.

Флора сказала, что Скиталец сделал ей эту татуировку, но написанные слова — странные, с сексуальным подтекстом. Они скорее напоминают клеймо, которое ставит владелец.

Что за святой клеймил своих поборников?

Глава 44

В дверь конференц-зала постучал охранник. Синди подняла голову, впрочем, как и все остальные, собравшиеся на редакционное совещание.

— Мисс Томас, на улице ждет бродяжка. Женщина. Сказала, что должна поговорить с вами и потому не уйдет. Устроила настоящий скандал.

— Что ж, этого следовало ожидать, — заметила Синди редактор, Тереза Стэнфорд. — После объявленной награды в двадцать пять тысяч долларов…

— Вы можете назвать ее имя?

— Сказала, что ее зовут Флора и именно вы хотели поговорить с ней, — ответил охранник.

Синди сказала собравшимся, что вернется через пять минут, спустилась на лифте вниз, прошла через вращающуюся дверь и очутилась на улице.

— Я тут помозговала, — заявила Флора без предисловий.

— О награде?

— Да-а. Что означает: «Поможет арестовать и осудить»?

— Если ты дашь информацию, которая поможет полиции арестовать убийцу Скитальца. Если убийцу признают виновным в суде, тогда ты сможешь получить награду.

Флора в раздумье теребила свои спутанные волосы.

— Ты знаешь, кто его убил, Флора? — спросила Синди.

Молодая женщина отрицательно помотала головой.

— Но кое-что я знаю. Возможно, это стоит сотню баксов.

— Скажи мне, — попросила Синди. — Я не обману, обещаю.

— Скиталец Иисус любил меня. И я знаю его имя.

Флора протянула Синди металлическую бирку, на которой было выбито имя. Синди вгляделась. Она думала о прозвище Флоры и о вчерашних россказнях других бродяг.

— Это правда? — спросила она.

— Правдивей не бывает.

Синди вытащила из сумочки чековую книжку.

— У меня нет счета в банке.

— О-о. Ладно. Не проблема.

Синди прошла вместе с Флорой до банкомата на углу, сняла сто долларов и пятьдесят из них отдала ей.

— Остальные пятьдесят получишь, если твой вклад даст хоть какой-то результат.

Синди понаблюдала, как Флора пересчитала банкноты и, свернув их, запихнула за голенище ботинка.

— Дай мне пару дней, а потом разыщи меня, ладно? Как сегодня.

Золотая кивнула и натянуто улыбнулась; Синди успела заметить, что у нее нет передних зубов. Затем журналистка вернулась в здание «Кроникл».

Забыв о редакционном совещании, Синди направилась прямиком к себе. Придвинув кресло вплотную к столу, она открыла Гугл и напечатала: «Родни Букер».

Меньше чем через секунду на экране появилась информация. Чудо. Чудо, которое она заработала.

Она расшифровала Скитальца Иисуса.

У него было имя. У него было прошлое.

И у него была семья, проживавшая в Санта-Роса.

Глава 45

Синди сидела в удобной солнечной гостиной дорогого дома в Санта-Роса, построенного в стиле крафтсман, испытывая самые разные чувства, но только не удобство. Она поспешила? Да.

Чувствовала себя незваной? Без сомнения.

Эгоистичной? Ей надлежало присудить награду за абсолютную бесчувственность.

О чем она только думала? Конечно, в этом и была проблема. Она думала о своей статье, а не о настоящих людях, вот и ворвалась в их жизнь, как цунами.

Именно в тот момент, когда Ли-Энн Букер открыла перед ней входную дверь и ее миловидное лицо сияло предвкушением, Синди поняла, что зашла слишком далеко.

Теперь они все вместе сидели в солнечной гостиной.

Ли-Энн Букер, белокожая крашеная блондинка лет шестидесяти пяти, сжимала четки из полудрагоценных камней с навешанными на них мексиканскими оберегами на удачу. Она сидела рядом с Синди на диване из ротанга и рыдала, вытирая слезы бумажными салфетками.

Ее муж, Билли Букер, принес Синди кружку кофе.

— Уверены, что не хотите чего-нибудь покрепче? — спросил он. Его вопрос прозвучал угрожающе.

Букер был чернокожим мужчиной примерно того же возраста, что и жена, с осанкой военного и сухопарым телом заядлого бегуна.

— Нет, спасибо. Я в порядке, — ответила Синди.

И солгала.

Она не могла припомнить ни одного момента в своей жизни, когда причиняла столько боли. И еще она была очень напугана.

Букер сел в кресло напротив дивана, наклонившись, положил локти на колени и вперил в Синди сердитый взгляд.

— Что заставило вас думать, будто Скиталец Иисус и есть наш сын?

— Женщина, назвавшаяся его близким другом, дала мне вот это, — сказала Синди и вытащила из сумочки металлическую бирку с именем Родни Букер на одной стороне и словами «Корпус мира» — на другой. Она протянула его Букеру и увидела, как на его лице промелькнул страх.

— Разве это что-то доказывает? Мы с матерью хотим увидеть его тело.

— Никто не требовал его показать, мистер Букер. Тело сейчас находится у медэкспертов. Ох, они его не показывают, но я могу позвонить…

Букер вскочил с кресла, пнул ротанговую подставку для ног в противоположный угол комнаты и развернулся, чтобы посмотреть в лицо Синди.

— Он — в морозилке, словно дохлая рыба, вы это имеете в виду? Кто-то пытался нас найти? Никто. Если бы Родни был белым, нас бы обязательно разыскали.

— Если честно, мистер Букер, лицо этого человека было избито до неузнаваемости. При нем не нашли никаких документов. Я с трудом смогла узнать, кто он.

— Рад за вас, мисс Томас. Очень рад. Его лицо было избитым, и никаких документов не оказалось, поэтому спрашиваю еще раз: с чего вы решили, что погибший и есть наш сын?

— Если бы у меня была хорошая фотография Родни, думаю, я бы быстро все прояснила. Я позвоню вам уже завтра, — ответила Синди.

Ли-Энн Букер вытащила фотографию из кармашка фотоальбома и протянула ее Синди со словами:

— Она была сделана пять лет назад.

На фотографии Родни Букер сидел на том же двухместном диванчике из ротанга, на котором расположилась Синди. Симпатичный светлокожий мулат с широкими плечами и обаятельной улыбкой. Волосы коротко пострижены.

Синди пыталась найти сходство со Скитальцем Иисусом в комплекции и цвете кожи, но когда она видела тело Иисуса, тот вообще едва напоминал человека.

— Вы проверяли дом Родни? — спросил Билли Букер.

— У Родни был дом?

— Проклятие, девушка! Мой сын может в данный момент находиться дома и смотреть бейсбол, а вы пугаете нас до смерти.

Ли-Энн снова зарыдала, а в голове Синди воцарился полнейший сумбур. Дом? Скиталец Иисус был бездомным, разве не так? Как у него мог быть дом? А если Родни Букер жив и она совершенно не права?

Билли Букер схватил с кофейного столика блокнот с ручкой, нацарапал на первом же листке номер мобильного и адрес, оторвал лист и протянул его Синди:

— Когда я звонил, то попадал на голосовую почту. Возможно, вам повезет больше. Так какие у вас планы, мисс Томас? Скажите мне. Чтобы я знал, что мне потом делать.

Покидая дом Букеров, Синди была уверена, что ее внезапный визит не только потряс, но и дал почву для грядущего скандала.

Глава 46

Всю обратную дорогу из Санта-Роса до Сан-Франциско Синди терзала одна мысль: она пообещала Букерам, что уже завтра скажет им, был ли их сын Скитальцем Иисусом или нет.

Как ей выполнить обещание? Как? Она обязана что-то сделать. Сдохнуть, но сделать.

Запустив правую руку в сумочку, она нащупала мобильный и нажала на нем кнопку быстрого набора с рабочим телефоном Линдси.

— Конклин, — ответил мужской голос.

— Рич, это Синди. Линдси на месте?

— Пока нет, но я скажу ей…

— Погоди, Рич. У меня есть хорошая зацепка по Скитальцу Иисусу. Думаю, его настоящее имя — Родни Букер.

— Синди, ты теперь работаешь полицейским?

— Кто-то же должен.

— Ладно-ладно. Не горячись.

— Не горячись? Я буквально только что наведалась к ничего не подозревающим пожилым супругам и сказала им, что их сын мертв…

— Что ты сделала?

— У меня было его имя, Рич, по крайней мере я так считала, поэтому поехала поговорить с родителями Скитальца. Вполне логично, если подумать…

— Бог ты мой. И как все прошло?

— Как взрыв бомбы. Билли Букер — ветеран вьетнамской войны, сержант морской пехоты. Он сказал, что полицейские — расисты, поэтому и не работают над делом Иисуса.

— Скиталец Иисус был чернокожим?

— У Букера есть домашний телефон Ала Шарптона,[50] и он грозил им воспользоваться. Я должна продвинуться со своей историей, пока не стала историей сама. Пока мы не стали историей.

— Мы?

— Да. Полицейское управление и я. К тому же я — единственная чувствую моральный долг. Рич, послушай. У Родни Букера есть дом.

— Синди, я не понимаю. Разве Скиталец не бездомный?

— Проверь его, пожалуйста.

— Так, ввожу: Родни Букер. Вот оно. Ага. Коул-стрит. Это вам не Хайт.[51] Милое местечко, — пошутил он.

Это был дешевый квартал, где вовсю промышляли мелкие торговцы наркотиками. Теперь все становилось понятнее.

Если Скиталец Иисус не соврал Флоре, назвав ей свое настоящее имя, и если Флора не соврала ей, тогда дом на Коул-стрит может оказаться именно тем местом, где Родни Букер, он же Скиталец Иисус, оставил свою сумку.

— Ты можешь его осмотреть, Рич? — спросила Синди. — Потому что иначе это сделаю я.

— Синди, отбой. Моя смена закончится через двадцать минут. Я туда подъеду и все осмотрю.

— Встречусь с тобой там. Дождись меня.

— Нет, Синди. Полицейский — я. Ты дождись меня.

Глава 47

Дом на Коул-стрит был выкрашен в грязно-серый цвет и представлял собой один из целого ряда бедных домов, построенных в прошлом веке. Эркерные окна были забиты досками, а ступеньки покрывал мусор. Повсюду витал дух меланхолии, поселившийся здесь еще в шестидесятых.

— Дом реквизирован, — сказал Конклин Синди, указав подбородком на записку, приколотую к двери.

— Если этот дом принадлежал Скитальцу, почему он стал бездомным?

— Это ведь риторический вопрос, верно?

— Да, просто мысли вслух.

Синди встала за спиной Конклина, и тот постучал в дверь, положив другую руку на рукоятку пистолета. Через некоторое время он постучал снова, на этот раз громче и настойчивее.

Синди сцепила дрожавшие руки, всмотрелась в боковую створку со стеклом и, прежде чем Конклин успел остановить ее, резко пихнула дверь.

Внутри раздался громкий крик, неизвестные в груде тряпья вскочили с пола и бросились в заднюю часть дома. Хлопнула какая-то дверь.

— Это ночлежка, — сказал Конклин. — От нас смылись незаконные поселенцы, наркоманы. Здесь небезопасно, Синди. Мы не пойдем внутрь.

Синди проскочила мимо него и направилась к лестнице, игнорируя Ричи, выкрикнувшего ее имя.

Она дала обещание.

Воздух тут оказался прохладным и влажным, пахло плесенью, сигаретным дымом и разлагающимися объедками. Синди взбежала вверх по лестнице, вопрошая:

— Родни Букер? Вы здесь?

Никто не шелохнулся.

Верхний этаж казался более светлым и просторным, чем нижний. Проникающий в ничем не занавешенные окна свет позволял разглядеть большую спальню.

Кованая кровать стояла в центре, изголовьем к стене, застеленная темно-синим постельным бельем. Повсюду разбросаны книги. На поцарапанном комоде с зеркалом лежала сломанная трубка.

— Синди, у меня нет ордера на обыск. Ты понимаешь? — сказал Конклин, поднявшись вслед за ней. — Ничто из найденного здесь мы не сможем использовать как доказательство. — Схватив Синди за плечи, он слегка ее встряхнул: — Эй, ты меня слышишь?

— Думаю, Скиталец Иисус жил здесь, пока его не убили.

— Действительно? И почему?

Синди показала на рисунок на стене над кроватью. Грубо выполненный, в черно-белых тонах, он изображал корчащихся людей с поднятыми вверх руками, вокруг которых бушевал огонь и клубился дым.

— Прочти это, — сказала Синди.

Именно это доказательство она и искала: Родни Букер и Скиталец Иисус — одно и то же лицо.

Под отвратительной картиной были написаны два слова, причем в том же примитивном стиле, что и на татуировке Золотой Флоры.

ИИСУС СПАСАЕТ.

Глава 48

В половине седьмого вечера мы с Конклином все еще прорабатывали телефонные звонки, когда Джейкоби остановился около моего стола, вытащил из своего бумажника двадцать долларов и положил их передо мной вместе со стопкой меню из ресторанов, работавших навынос.

— Я свяжусь с тобой позже, — сказал он.

— Спасибо, босс.

Эта работа вгоняла в уныние.

Мы по-прежнему не знали, была ли смерть Бэйли несчастным случаем, убийством, самоубийством или двойным убийством. Консультанты Клэр ничем нас не порадовали.

Вот мы с Конклином и делали все, что в наших силах. Мы прошлись по бесконечному списку друзей и компаньонов, спрашивая: «Когда вы в последний раз видели супругов Бэйли? В каком настроении они пребывали? Ладили ли они друг с другом? Знаете ли вы кого-нибудь, кто желал бы Исе и Итану зла? Знаете ли вы кого-нибудь, кто хотел бы их смерти?»

Я набирала очередной номер, когда услышала свое имя. Подняв голову, я увидела Синди, промчавшуюся через деревянную калитку в ограждении прямо перед нашей помощницей, Брендой Фрегози. Бренда только и успела воскликнуть:

— Нет! — Потом нажала кнопку интеркома, и аппарат на моем столе заговорил ее голосом: — Здесь Синди.

Помахивая газетой, Синди скользнула мимо полицейских дневной смены, уже надевавших верхнюю одежду, поскольку их место занимала ночная команда. Она плюхнулась в кресло рядом с моим столом, повернув его так, чтобы видеть и меня, и Конклина.

Неприятно признавать, но она привнесла свет в царящее у нас уныние.

— Хочешь узнать, как будет выглядеть завтрашняя газета? — спросила меня Синди.

— Нет.

— Я — настоящая звезда, Ричи. Взгляни, — сказала она, швыряя мне на стол газету. Конклин попытался сдержать смех, но не смог.

— Слышала выражение: беда не приходит одна, ей нужна компания?

— Ты бедствуешь, а я — компания. Правильно?

— Беда любит такую же бедствующую компанию.

Конклин фыркнул, Синди к нему присоединилась, да и я больше не смогла хранить серьезность.

— Ты просто терпеть не можешь, когда я права, — позлорадствовала Синди.

Она с любовью разложила газету, и я увидела фотографию на первой странице выпуска для метро — фотографию Родни Букера, или Скитальца Иисуса. Под заголовком было написано: «Награда 25 000 долларов. Вы знаете, кто убил этого человека?»

Так и есть: Скиталец Иисус оказался Родни Букером.

Он был опознан отцом по снимкам из морга, на которых отчетливо виднелись три рубца на плече Родни — татуировка, сделанная в Африке путем надреза и присыпания золой.

Родни Букер умер насильственной смертью. Именно мое имя связывали с его делом. Мне нужно было только найти его убийцу, а поскольку у меня не хватало на это времени, Синди Томас шла по следу и пожинала лавры.

— Я вот подумала, — сказала Синди. — Я могу продолжать работать над этим делом, передавая всю раздобытую информацию тебе. Что, Линдси?

— Синди, ты не можешь работать над убийством, понятно? Рич, скажи ей.

— А мне и не нужно твое разрешение, — ответила та, и ее глаза засверкали. — У меня есть идея. Давай пойдем в «Сьюзи» и выработаем план, как мы сможем вместе…

Я закатила глаза, а Конклин затряс головой, улыбаясь Синди. Она ему нравилась!

Я была уже готова позвонить Джейкоби и позволить ему выпроводить Синди вон, когда через ограждение прошла Клэр и двинулась к нам с недобрым выражением глаз.

— Доктор Уошберн направляется к вам, — раздался из моего интеркома голос Бренды.

Клэр явно спешила, поскольку не удосужилась потратить время на предварительный звонок. Но Синди этого не знала.

— Клэр! Мы собираемся в «Сьюзи». Пошли с нами.

Клэр внимательно посмотрела на меня.

— Я не могу пойти в «Сьюзи», — сказала она. — И никто не сможет. Только что сообщили еще об одном случае. Убита точно так же, как и Бэйли.

Глава 49

Прикрытое простыней тело на столе для аутопсии принадлежало женщине тридцати трех лет, ее кожа была белой, как английский фарфор моей мамы. Сияющие волосы длиной до плеч переливались разными оттенками натуральной блондинки. Ногти на руках и ногах совсем недавно накрасили красным лаком — ни малейшего скола или царапинки.

Она походила на Спящую красавицу из сказки, ждавшую своего принца — вот он прорвется через тернистые заросли и разбудит ее поцелуем.

Я прочла надпись на бирке: «Сара Нидльман».

— Опознана личным помощником, — сказала Клэр.

Я знала Сару Нидльман по фотографиям в журналах «Вог» и «W». Она была известным дизайнером, создающим платья на заказ для тех, кто мог себе позволить выбросить тридцать тысяч долларов на один наряд. Я читала в «Газетт», что Нидльман частенько создавала несколько свадебных платьев одного цвета, но в совершенно разных стилях, а в то время года, когда дебютантки выходят в свет, магазин Сары работал в усиленном режиме, обслуживая как самих девушек, так и их мамаш.

Естественно, Сара Нидльман знала супругов Бэйли.

Клэр взяла свою папку-планшет и сказала:

— Вот что у меня есть. Мисс Нидльман позвонила своей личной помощнице, Тони Рейнолдс, в восемь утра и пожаловалась на спазмы в желудке. Мисс Рейнолдс сказала, что уговорила Сару связаться с доктором, а сама обещала заглянуть к ней, когда придет. Сара позвонила своему доктору, Роберту Дуэку, терапевту, тот сказал ей, что она может прийти к нему днем.

— Она не назначила встречу, — произнес Конклин.

— Какой проницательный, — заметила Клэр. — Сара Нидльман позвонила в девятьсот одиннадцать в десять часов восемь минут. «Скорая» приехала в десять пятнадцать и нашла ее в спальне мертвой.

— Она умерла от спазмов в желудке? Что-нибудь съела? — спросила я.

— Устанавливается, девочка моя. Устанавливается. Содержимое желудка и кровь отправлены в лабораторию. А я пока поговорила с врачами, обнаружившими Сару. В доме не нашли ни рвотных масс, ни экскрементов.

— Почему ты думаешь, что ее смерть похожа на смерть Бэйли?

— Поначалу не думала. Когда она поступила, здесь царило временное затишье, поэтому я быстренько взялась за тело — мне казалось, я знаю, что нужно искать.

Три помощника Клэр изображали занятость, но слонялись поблизости, чтобы слышать ее отчет. Я практически уже видела «Экстренный выпуск» с эффектной фотографией Сары Нидльман, показанный во время какой-нибудь передачи. Я осознавала, что люди свяжут ее смерть со смертью Бэйли, а значит, давление на нас возрастет.

Надвигалась большая буря.

Тем временем Клэр быстро перечисляла возможные причины смерти Сары Нидльман.

— Оставим пока отравление в стороне, спазмы в желудке могут быть вызваны перфорирующей язвой или внематочной беременностью.

— Но не в этот раз, — предположил Конклин.

— Правильно, мистер полицейский. Получается, что спазмы не могли стать причиной смерти. Я проверила на аневризму, сердечный приступ — ничего. Я проверила все ее органы. Их можно упаковать, как подарок, и завязать ленточкой. Можно показывать их студентам медицинского института, чтобы они знали, как должны выглядеть нормальные органы.

— Хм.

— На ее теле никаких следов, ни малейших синячков. С ней все в порядке, кроме того, что она — мертва.

— Она была в моем списке, — сказал Конклин. — Но я до нее еще не дошел.

— Теперь слишком поздно, — пробормотала я.

— Поэтому сейчас я думаю, что у нас, помимо Бэйли, есть Нидльман. Тот же социальный круг. Вероятны те же причины смерти. Когда я отправляла в лабораторию кровь Сары, то просила отработать по полной. Я оставила некоторые образцы тканей и отправила в сильную заморозку, чтобы их позже протестировал кто-то, способный вычленить больше, чем обычные травы и специи, — мрачно добавила Клэр. — Что я хочу теперь вам сказать, коллеги?

— Максимум розыскной работы, — догадался Конклин.

— Бинго, Ричард. Кто-то должен все прояснить, потому что я зашла в тупик. — Клэр повернулась к Саре Нидльман, положила руку на прикрытое простыней тело и произнесла: — Я слышу цоканье копыт на дороге, Сара, дорогая. Думала — лошадь. Ты же явно зебра.[52]

Часть третья Сплошные вечеринки

Глава 50

На следующее утро после свалившейся на нас смерти Сары Нидльман наш комиссар Энтони Траччио обратился к нам с призывом:

— Мэр ругает меня на чем свет стоит. Бросайте все, кроме этого дела, и не вздумайте облажаться.

— Слушаюсь, сэр. Не облажаемся, — сказала я, а самой хотелось завопить: «Что мы ищем?»

Лейтенант Майкл Хемптон, сотрудник специального подразделения полиции с двадцатилетним стажем, был прикреплен к нам на расследование смертей миллионеров и выглядел еще более несчастным, чем я. Мы встретились в его кабинете и распределили меж собой работу, поделив список.

Хемптон направил одну команду в клинику доктора Дуэка забрать карту Сары Нидльман и опросить самого доктора и его персонал. Другая команда из специального подразделения направилась в салон-магазин Сары и ее офис, чтобы поговорить с личной помощницей, Тони Рейнолдс, и остальными работницами Нидльман.

Мы с Конклином отправились в дом Сары Нидльман на Коу-Холлоу, а четверо парней из нашей команды последовали за нами. Чи с Макнейлом и Самуэльс вместе с Лемке пошли опрашивать соседей, а Рич и я — разыскивать главный вход в дом Нидльман.

Дом Сары не был образцом «Архитектурного дайджеста», как особняк Бэйли, но впечатлял. Смотритель дома — молодой щеголь Лукас Вайлд с испанской бородкой, двадцати с лишним лет, одетый в черную джинсу — встретил нас у дверей. Он провел нас по дому, площадью в 750 квадратных метров, который будет выставлен на аукционе Сотбис, как только служба по уборке ликвидирует беспорядок, устроенный криминалистами.

После экскурсии по дому с семью спальнями и двухуровневым японским садом на заднем дворе мы пригласили Лукаса проехать с нами в участок и рассказать там все, что ему известно о Саре Нидльман.

Тот охотно согласился.

— Я знаю всех, кто сюда приходил, — сказал он.

Конклин оставил нас в комнате для допросов № 2 и пробил имя Вайлда по базе. Ничего не обнаружив, он вернулся к нам с блокнотом линованной бумаги и кофе для всех.

Следующий час мы провели с Лукасом Вайлдом, вывалившим на нас свои соображения по поводу Сары Нидльман и ее друзей.

— В основном гомики да лицемеры. И еще ее клиенты.

Молодой человек скрупулезно перечислил всех посетителей Сары: как друзей, так и рабочий персонал, включая экономку, садовника-японца, мастера по дому, поставщика продуктов, тренера по йоге, человека, ухаживавшего за рыбками, и женщину, выгуливавшую собак.

— Какие у вас были отношения с Сарой? — спросила я.

— Мы отлично ладили. Но я не был «любовником леди Чатгерлей», если вы об этом. Скорее мальчик на побегушках и разнорабочий. Ей так хотелось, а я был счастлив иметь подобную работу и жить в классном доме.

Вайлд рассказал нам, что мельком видел Сару в то утро, когда она умерла. Он принес ей утреннюю газету, и она выглядела вполне здоровой, на его взгляд.

— Она просто приоткрыла дверь и взяла газету. Она не сказала мне, что плохо себя чувствует.

— Есть идеи? — спросила я Лукаса. — Если Сару Нидльман убили, то кто бы мог это сделать?

— Даже не знаю, с чего начать, — ответил Вайлд. — Сара была снобом. Однако на фоне многих других ее сочли бы душкой. Иными словами, ребята, она могла быть высокомерной. Я не сумею отделить ее друзей от врагов, да и она сама вряд ли бы это сделала.

Глава 51

Тело Сары Нидльман по-прежнему морозилось в морге, когда команда, работающая над ее делом, собралась вечером в кабинете комиссара Энтони Траччио. Над столом из красного дерева висел фотопостер с мостом Золотые Ворота, а из окон кабинета открывался замечательный вид на Брайант-стрит.

Траччио, по сути, был типичным чиновником и продвинулся в должности благодаря политическим соображениям. Он никогда не занимался непосредственно розыскной работой, носил нелепую прическу, зачесывая редеющие волосы назад, но я начала ценить в нем расчетливость и прозорливость, которыми сама не обладала.

Я крайне редко видела его в таком возбужденном состоянии, как сегодня.

— Ребята, скажите своим семьям, что не придете домой, пока мы не распутаем это дело, — заявил он. — И встряхнитесь. Тот, кто развяжет узел, станет героем. Или героиней, — добавил он, глядя на меня.

Все члены команд отчитались о проделанной работе, и Траччио, Хемптон и я засыпали их уточняющими вопросами, прежде чем дать новые задания.

Мы с Конклином забрали список опрошенных по делу Сары Нидльман и отправились на свои места, чтобы сравнить его с подобным списком супругов Бэйли.

«Сличай и сопоставляй» — утомительная работа для глаз, но ее надлежало сделать. Я подтащила свой стул к столу Конклина и занялась сверкой.

Когда мы находили повторяющиеся имена, Конклин нажимал на красную кнопку «Степлес».

К девяти часам вечера пустая коробка из-под пиццы уже была запихнута в корзину для бумаг. Мы исключили проживающую в доме Бэйли прислугу и сотни других людей, но в списках по-прежнему оставалось несколько дюжин совпадающих имен.

Супруги Бэйли и Сара Нидльман ходили в один и тот же спортзал, были членами клуба почитателей оперы, частенько посещали одни и те же рестораны. Они даже вещи сдавали в ту же химчистку.

— Саре Нидльман было тридцать три, столько же Исе. Держу пари, они учились в одной школе, — произнес Конклин.

Я кивнула. В этом что-то было. Что-то, значительно расширяющее зону поиска.

Допив оставшуюся газировку, я кинула банку в корзину и сказала:

— Я читала об одном лабораторном эксперименте. Сначала его проводили над крысами. Когда загоралась зеленая лампочка, в клетки по желобу подавалась еда. Когда красная — еды не было. Восемь раз из десяти загоралась зеленая.

— Продолжай.

— Зеленый свет загорался так часто, что крысы подбегали к желобам каждый раз. Почему бы и нет? Они оказывались вознаграждены в восьмидесяти процентах из ста. Потом психологи провели тот же опыт с людьми.

— Никогда не увлекался крысиной едой.

Я засмеялась.

— Людям давали «MM's», а они должны были предсказать, когда загорится зеленый свет. Старались выявить закономерность: сколько красных перед зелеными и тому подобное. В результате получали награду только в шестидесяти семи процентах из ста.

— Доказываешь, что люди умнее крыс?

Я отрицательно покачала головой.

— Доказываешь, что мы должны беседовать со всеми людьми из списков, будь они красными или зелеными? — сделал он еще одну попытку.

— Доказываю, что некоторые люди слишком много думают, — рассмеялась я.

— Ты устала, Линдси.

— Давай сравним списки еще раз. И уже не будем мудрить. Выделим только тех людей, у которых были ключи от дома жертв.

Рич снова нажал на кнопку.

Глава 52

Любимица как раз передавала собак парнишке Вайлду — так она его называла, — когда у обочины припарковалась полицейская машина и оттуда выбрались два уже знакомых ей копа. Высокая блондинка походила на Шерил Кроу, сыгравшую эпизодическую роль в сериале про полицейских. Второй полицейский был на несколько сантиметров выше блондинки — накачанный мужчина лет тридцати.

Шерил Кроу показала свой значок, повторно представилась, назвав себя сержантом Боксер, а напарника — инспектором Конклином. Она спросила Любимицу, не пройдет ли она с ними в управление, чтобы ответить на несколько вопросов.

— Ладно, — ответила Любимица.

Она не теряла хладнокровия. Ей нужно лишь им поддакивать, тогда они двинутся в поисках дальше, как сделали в прошлый раз, когда расспрашивали ее об Исе и Итане Бэйли.

Скользнув на заднее сиденье, Любимица стала вспоминать ту ночь. Она была уверена, что не забыла ни одной детали.

Парнишка Вайлд определенно не видел, как она заходила в дом Сары. Он тогда голый мелькнул в окне своей комнаты, а потом зажегся свет в ванной. Она прошла в дом через главный вход, только когда послышался шум льющейся воды.

Она помнила, как сделала это с Сарой, а «дама с золотой иглой» была так пьяна, что даже не смогла открыть глаз. Любимица почувствовала нервное возбуждение.

Она прислушалась к доносящейся с передних сидений болтовне: полицейские говорили по рации, шутили и трепались ни о чем. Они вели бы себя иначе, если бы думали, что везут сзади убийцу.

Они словно вообще забыли о ее присутствии.

Любимица молча поднялась с ними на лифте и отказалась от прохладительного напитка, когда они проводили ее в комнату для допросов.

— Уверены? — спросила ее сержант. — Может, бутылочку воды?

Словно копы проявляли заботу, а не старались таким образом добыть образец ДНК — столь древняя уловка, что на нее уже мало кто попадался.

— Я готова вам помочь, — доброжелательно ответила Любимица. — Отвечу на любой ваш вопрос.

Инспектор Конклин был очень симпатичным мужчиной. Отбросив назад свисающую на глаза челку, он просмотрел ее предыдущие показания и спросил, что она делала последние сорок восемь часов.

— Четыре раза гуляла с собаками Бэйли, утром и вечером. Я вот думаю, что будет с этими собачками дальше…

Потом она подробно описала свой день, загруженный выгуливанием собак и прочими мелкими поручениями, включая выгул собак — призеров АКС[53] Сары Нидльман, несмотря на то что этим утром Лукас Вайлд рассказал ей о смерти Сары.

— Вы за последнюю неделю видели что-нибудь необычное по соседству? — спросила ее сержант Боксер.

— Ничего.

— Что вы думаете о Лукасе Вайлде?

— Нормальный парень. Но не мой тип.

— Какими были ваши отношения с Сарой Нидльман? — поинтересовался инспектор Конклин.

— Я любила Сару, — ответила она ему и кокетливо улыбнулась. Это не повредит. — Сара была умной, веселой и еще щедрой. Она отдавала мне выставочные образцы из своих коллекций. Вот такая она — Сара.

— Как часто вы выгуливали ее собак?

— Примерно раз в неделю. Она любила гулять с ними сама. Если вдруг у нее был аврал на работе, тогда она звонила мне, и я выводила их на прогулку.

— А Бэйли?

— То же самое. Выгулять собак. Выполнить мелкие поручения. Я работаю на многих из их круга. Меня рекомендуют.

— Звучит здорово, — заметил инспектор Конклин. — Вы с пользой распоряжаетесь своим временем. — И добавил: — У Сары были враги?

— Господи, конечно. У нее было три бывших мужа и около тридцати бывших приятелей, но я не имею в виду, что они хотели ее убить.

— Кто-нибудь из списка бывших имел что-то против супругов Бэйли?

— Если бы вы только знали, как ничтожно мало эти люди говорят мне.

— У вас есть ключи от домов Нидльман и Бэйли? — спросила ее сержант Боксер.

Любимица залезла в боковой карман своего рюкзака и вытащила оттуда связку ключей размером чуть ли не с лодочный якорь:

— У меня куча ключей. В том-то и дело. Я лишний раз не беспокою своих клиентов. Я все делаю тихо, и они во мне это ценят. Пришла, выгуляла собак, привела их обратно. Забрала свой чек. Большую часть времени они даже не знают, что я у них была.

Глава 53

После ухода молодой женщины, занимавшейся выгулом собак, я сказала Конклину:

— Знаешь, у моей собачьей няни есть ключи от моего дома и код отключения сигнализации, но я ни разу об этом не задумывалась. Марта любит Карен, а я ей доверяю.

— К чему ты клонишь теперь, сержант моего сердца? Отбрасываем в сторону теорию «крыс с ключами»?

— Даже не знаю, дружище. У нее есть свободный доступ, но какие мотивы? Что она выигрывает, убив своих нанимателей?

Интерком на моем столе зашумел, и оттуда раздался голос Бренды, с придыханием и немного застенчивый:

— Линдси, к тебе посетитель.

Я оглядела помещение, но никого не увидела.

Нажав кнопку интеркома, я спросила Бренду:

— Кто?

— Уже подходит.

Я услышала его прежде, чем увидела: скрип и свист колес по линолеуму, и вот передо мной Святой Джуд с открытой улыбкой на бородатом лице — останавливает свое кресло-каталку около моего стола.

— Детка, Боксер, отлично выглядишь. С каждым разом все лучше.

Я поднялась и обняла легендарного Саймона Маккоркла, более известного в штате как «Святой Джуд — покровитель и помощник в безнадежных делах». Во время одного из дежурств Маккоркл получил выстрел в спину, парализовавший его ниже пояса, но отказался уйти с работы. С того дня Святой Джуд отвечал за «глухари», и его было не просто вытащить из личного кабинета в криминальной лаборатории.

— Спасибо, Маккоркл. Вижу немного седых волосков в твоей бороде. Тебе идет.

— Дай мне свою руку, Боксер. Нет, левую. Не замужем? Значит, у меня по-прежнему есть шанс.

Я засмеялась, представила Маккоркла Конклину, и они крепко пожали друг другу руки, словно давно не видевшиеся братья-ирландцы. Вскоре мы уже вовсю обсуждали дело почивших миллионеров, расследование которого сводило нас с ума.

— Именно поэтому я здесь, девонька, — сказал Маккоркл. — Увидев сегодня утром по телевизору Сару Нидльман, я связал ее смерть с делом Бэйли. И знаешь что, Боксер? Ситуация показалась мне знакомой.

Глава 54

Маккоркл потянулся своей мускулистой, украшенной татуировками рукой за спинку кресла, достал рюкзак и положил его на колени.

— Я принес тебе подарок, — подмигнул он мне.

— Даже представить не могу что, но хотелось бы шоколадку.

Он вытащил из рюкзака увесистую папку с документами и записями из отдела по расследованию убийств. Поверх толстым маркером было написано: «ПАНГОРН, 1982».

Следом за первой папкой на свет появились еще два дела: «ГОДФРИ, 1982» и «КЕННЕДИ, 1982».

— Зачем все это? — спросила я Маккоркла, пока он выкладывал папки на мой заваленный бумагами стол.

— Терпение, моя красавица. Вот еще одна. Кристофер Росс. Он умер последним, в декабре тысяча девятьсот восемьдесят второго.

— Маккоркл, дружище, поясни.

— Я все тебе расскажу, и, возможно, ты, я и Конклин обретем некоторое душевное равновесие.

Я откинулась на спинку кресла. Есть люди, которым требуется зритель, и Саймон Маккоркл был одним из них.

Частично причиной тому стало его постоянное пребывание в лаборатории на Хантерс-Поинт, однако постоянная работа с трупами и «глухарями» тоже внесла свою лепту.

Но здесь был иной случай. Не важно, когда он найдет разгадку — сегодня или в следующем месяце, Святой Джуд неизменно наносит штрафной удар и приносит очки, и никто, кроме него, подобного сделать не может. Проделанная им работа просто создана для замечательных историй.

— Вот что общего было у всех жертв. — Маккоркл наклонился вперед, положил свою накачанную руку на папки, и я увидела татуировку с полуобнаженной гавайской танцовщицей на пляже. — Все жертвы принадлежали к высшему свету. На их телах не обнаружили каких-либо признаков насильственной смерти. Но вот последняя жертва — Кристофер Росс, рядом с ним убийца оставил орудие преступления. Это было очень необычное орудие.

Я только закончила школу, когда прошла череда этих ужасных преступлений, поэтому не была посвящена в нюансы расследования, но сейчас стала припоминать, почему преступления так и не раскрыли.

Маккоркл усмехнулся, а в моей бедной, усталой голове забрезжил рассвет: я вспомнила.

— Все правильно, это было весьма необычное орудие, — сказала я моему знаменитому ирландцу. — Тех людей убил укус змеи.

Глава 55

Тем же вечером Рич Конклин ужинал с Синди в тайском ресторане, располагающемся напротив ее дома.

Это не было свиданием, о чем оба прекрасно знали, но ее глаза игриво сверкали, когда она передавала ему распечатки статей о «светских убийствах в 1982-м», напечатанных в «Кроникл» еще до того, как компьютер вошел в повседневную жизнь.

— Я тебе доверяю, — сказала Синди. — Если ты расскажешь кому-нибудь, что я передала тебе данные из нашего «морга», из меня сделают отбивную.

— Мне бы этого не хотелось, — ответил Конклин.

— Откровенность за откровенность.

Волосы Синди были заколоты крабом со стразами. Мало кто из представительниц слабого пола старше восьми лет предпочтет заколку со стразами, хотя и не откажется носить розовое, однако Синди и с ней выглядела на все сто процентов.

Конклин словно загипнотизированный смотрел, как она губами снимает кусочек мяса с куриного крылышка — столь изящно и одновременно с огромным удовольствием.

— Рич, — сказала она, — откровенность за откровенность. Очевидно, что ты видишь связь между делами Сары Нидльман и Бэйли и убийствами светских шишек восемьдесят второго года. Но неужели убийца после такого длительного перерыва вернулся к своему «увлечению»?

— Понимаешь, вопрос в том, могу ли я доверять тебе, Синди? На самом деле не так уж ты заслуживаешь доверия.

— Ну-у-у. Тебе только нужно произнести волшебные слова.

— Синди, пожалуйста.

— Ричи-и-и. Ты хотел сказать «не для прессы». Тогда я отправлюсь в тюрьму быстрее, чем успею обойти твое «не для прессы».

Рич засмеялся. Выпрямившись, он позволил официанту унести его тарелку с остатками морского окуня.

— Спасибо, что предупредила. Не хотелось бы отравлять тебя в тюрьму. Но ты должна понимать: если я проговорюсь и информация просочится в твою газету, из меня не просто отбивную сделают, а нечто посерьезней.

— Тебе не о чем беспокоиться. Во-первых, я обещаю. — Она показала знак девочек-скаутов: три пальца подняты вверх, а большой согнут и лежит поверх мизинца. — Во-вторых, твои слова не подлежат разглашению. И в-третьих, это не моя история. Я работаю над делом Скитальца Иисуса, помнишь?

— Хорошо, не для прессы, Синди. Ты читала статьи. Тогда, в восемьдесят втором, несколько богачей были убиты, и, как оказалось, посредством укуса змеи. И да, возможно, убийца вернулся после продолжительного отдыха. Такое случается не впервые. Например, «ВТК».[54]

— О Боже, ты о томпарне. — Синди покачала головой, и заколка в ее волосах засверкала. — Связать, пытать и убить. У меня от него до сих пор мурашки по телу. Работал на компанию по установке сигнализаций, насколько я помню, мистер Идеальный отец, член Киванисского клуба,[55] Ротари клуба[56] и чего-то там еще.

— Да. Он спокойно просидел дома двадцать пять лет после своего последнего убийства. Однажды он понял, что жизнь была гораздо интересней, когда он насмехался над полицией и красовался в заголовках газет. Тогда он начал строчить письма в издательства и на телевидение. Эго его подвело — он был пойман.

— Так ты думаешь, что убийца богачей в восемьдесят втором и является человеком, прикончившим Бэйли и Сару Нидльман?

— Возможно, — ответил Конклин и знаком попросил официанта принести счет.

— Разве уже всё? — спросила Синди.

И посмотрела на него так, словно он что-то сделал неправильно.

— Ой, прости, ты хотела чего-то еще? Мороженое или десерт?

— Я только подумала, что мы не обо всем поговорили. Рич, я наконец распаковала свою кофе-машину с капуччинатором.

Конклин посмотрел, как она наматывает локон на палец, и улыбнулся:

— Ты приглашаешь меня на чашечку кофе?

Глава 56

Мы с Маккорклом просматривали старые дела об убийствах, попутно уминая остывшую еду из китайского ресторана.

Маккоркл открыл папку с надписью «ПАНГОРН».

— Эйприл Пангорн была красивой молодой вдовой двадцати восьми лет, к тому же очень богатой. Согласно записям инспектора Спаркса, у нее имелось много близких друзей обоих полов.

— Здесь написано: мисс Пангорн была найдена мертвой в своей кровати, без каких-либо следов насильственной смерти, — сказала я. — Прямо как супруги Бэйли и Сара Нидльман.

— Ты права, поэтому данный случай не считали убийством, пока не нашли тело Фрэнка Годфри.

Маккоркл обглодал холодное свиное ребрышко и выкинул его в корзину для бумаг, пока я открывала папку Годфри и пролистывала ее, следуя рассказу Святого Иуды.

— Годфри, Фрэнк. Белый мужчина сорока пяти лет, профессиональный участник коммерческих состязаний, владелец недвижимости в городе Роли, штат Северная Каролина. Раньше там был консервативный частный клуб: стены, обитые красным бархатом, специальные коробки с сигарами в баре, столы для игры в карты в дальних комнатах, но сейчас он закрыт. Фрэнки не скучал в своих шикарных апартаментах на верхних этажах небоскреба. Вел очень активную жизнь. Любил женщин — их у него было множество — и любил тратить деньги. Взгляни сюда, Линдси. Вот фото с места преступления.

Жертва лежала лицом вниз на полу спальни. Казалось, будто он попытался забраться в ванну, видневшуюся на краю фотографии.

— В отделе по расследованию убийств заподозрили насильственную смерть, — сказал Маккоркл. — Но медэксперты не нашли причин смерти. Аутопсия и токсикология — результат отрицательный, мистика — положительный. Следующая жертва. Патрик Кеннеди был банкиром, — продолжил Маккоркл и, наклонившись над столом, достал третью папку. — Он оказался геем; этот скрываемый факт выплыл после его смерти, поскольку перетряхнули всех и вся. В течение двух месяцев при подозрительных обстоятельствах умерло трое очень богатых людей. В Южном подразделении пребывали в отчаянии. Лейтенант Лихи, сменивший инспектора Спаркса, почти целый месяц опрашивал всех геев Сан-Франциско.

Маккоркл рассмеялся.

— Половина из них «знала» Патти. Извини, но только представь это. А потом, месяцем позже, умер Кристофер Росс.

— И что случилось с ним? — спросила я. Разломав печенье с предсказанием, я прочла написанное на скрученном листочке бумаги: — «Добрый друг даст тебе ответ».

И слегка ущипнула его за руку.

— Продолжай, дружище. Как полицейские выяснили о змеях? Рассказывай уже, Джуд!

Глава 57

Маккоркл опять рассмеялся.

— Боксер, я говорю так быстро, как только могу.

— Говори еще быстрее.

Я в шутку ударила кулаком по делу Годфри. В действительности меня начал охватывать страх. Четыре человека из высшего света умерли мистическим образом в 1982-м. У нас имеются три похожих, если не идентичных смерти, произошедших за неделю.

Прежде я не могла до конца поверить, что наши непонятные смерти — это убийство, но теперь поверила. И еще я понимала: если мы ищем одного и того же убийцу, то он умен, изворотлив и хладнокровен.

— Кристофер Росс, — напомнила я. — Последняя жертва.

— Кристофер Росс, — повторил Маккоркл, открывая четвертую папку на фотографии, сделанной в морге. — Белый мужчина сорока двух лет. Богат, как Крез. Богатство унаследовал. Семейный человек, погулявший на стороне. Говорили, у него была вторая семья прямо здесь, в городе.

Посмотри на его лицо, Боксер. Даже мертвым Крис Росс выглядел великолепно. Говорили, для жены он был любовью всей ее жизни. И вдруг его находят мертвым в собственной кровати, и вот почему.

Маккоркл открыл папку Росса на последней странице.

— Вот твое орудие убийства, — сказал он.

Именно этого я ждала — и никак не ожидала увидеть. Змея на фотографии была пришпилена к доске, а рядом лежал сантиметр, показывающий, что длина рептилии равнялась пятидесяти двум сантиметрам.

Я просто глаз не могла отвести от змеи. Изящная, с белыми и голубовато-серыми полосками, она больше походила на украшение, чем на убийцу.

— Это крайт, — пояснил Маккоркл. — Ее укус смертелен. Водится в Индии, а значит, кто-то ее сюда доставил. Незаконно. В домах жертв не было никаких следов взлома.

— Тогда как змея туда попадала?

Маккоркл пожал плечами.

— И именно эта змея убила всех жертв? — спросила я.

— Возможно, не эта, Линдси, но подобная ей. Три предыдущих тела эксгумировали и внимательно изучили. Мед эксперты и доктор Уитмор нашли одинаковые следы укуса на всех четверых. По словам доктора Уитмора, эти следы чрезвычайно трудно разглядеть невооруженным глазом. Они похожи на булавочный укол, их легко пропустить, если не ищешь целенаправленно. И согласно его отчету, вокруг укусов не наблюдалось ни припухлости, ни покраснений или другого изменения в цвете.

— Как обстояли дела с подозреваемыми? — спросила я.

— Миссис Росс унаследовала пятьдесят миллионов долларов. Ее допрашивали несколько раз, вели за ней постоянное наблюдение. Ее телефон прослушивался, но никто не верил в ее виновность. У нее и так было собственное состояние. У нее было все.

— Она еще жива?

— Погибла в аварии через два или три года после смерти мужа. А других подозреваемых и не было.

— Саймон, жертвы друг друга знали?

— Некоторые знали, некоторые — нет, но все они имели одну общую черту: были очень богаты. И кое-что еще, возможно, это тебе поможет. Главный следователь по этому делу, лейтенант Лихи, во время пресс-конференции сказал своему помощнику одну сакраментальную фразу, а репортеры услышали. Его слова попали в печать.

— Не томи, Маккоркл.

— Цитирую: «Все жертвы были ущербны — развратны, как в сексуальном, так и в моральном плане».

Маккоркл рассказал мне, что стоило словам лейтенанта попасть на страницы «Кроникл», и на Лихи ополчились все. Вскоре его перевели в Омаху. Но мне уже было не до Омахи. Я думала об изящной индийской змее, укус которой практически не оставляет следов.

Клэр ничего этого не знала.

Нужно ей позвонить.

Глава 58

Глаза Рича постепенно привыкли к приглушенному свету в квартире Синди. Он был здесь полтора года назад, когда в здании поселился убийца-психопат. Та ситуация весьма сильно отличалась от сегодняшней.

Они с Синди были одни. Выпили. И Синди суетилась возле своей навороченной кофе-машины, словно действительно собиралась сделать им кофе.

Как такое произошло?

Желаемое становилось действительностью?

Пока Синди выкладывала на столешницу части кофе-машины, Рич мысленно избавил ее от розового джемпера и облегающих брюк, крепко обнял, отказываясь заглядывать в будущее дальше чем, скажем, на час вперед.

Он не мог думать о грядущем.

Он не планировал этого.

— Как зовут твою птичку? — спросил он, подходя к большой клетке, стоявшей на столе рядом с окном. Птица была персиково-белая, с покрытыми чешуйками лапками и черным клювом.

— Красуля, — сказала Синди, подходя к Ричи. Она встала так близко, что Рич чувствовал, как ее грудь касается его спины. — Он выглядел таким одиноким в зоомагазине…

Рич повернулся к Синди лицом, и ее руки обвили его шею. Он прижал ее к себе и поцеловал.

Это был потрясающий первый поцелуй — они не столкнулись носами, не помешали друг другу зубами. Рич вдыхал запах цветов, ощутил дынный аромат блеска для губ и привкус белого вина. Миниатюрное стройное тело Синди прижималось к нему, заставляя чувствовать себя так, словно он сейчас вырвется из одежды, подобно преобразившемуся Халку, как вдруг Персик прокричал: «Убить сучку! Убить сучку!»

— С ним дурно обращались, — тихо сказала Синди, тая в его руках, а ее глаза словно говорили: «Отнеси меня в спальню».

— Это очень плохо, — ответил Рич.

Он запустил руку ей в волосы, снял заколку со стразами, и светлые пряди заструились водопадом.

Синди простонала.

По-прежнему не отходя от клетки, Рич вытащил у нее из ушей бриллиантовые гвоздики и положил их на стол, глядя, как румянец заливает ее лицо и опускается вниз, к вырезу джемпера. Ее дыхание участилось.

Синди ухватилась руками за его ремень.

Он снова ее поцеловал, и она застонала.

— Ты немного торопишься, Рич, но продолжай. Не останавливайся, — сказала она, открыв свои затуманившиеся голубые глаза.

Он усмехнулся:

— Как насчет перерыва на кофе?

— Позже, — ответила она и, схватив его за руку, потащила через гостиную в спальню.

Оказавшись в спальне, она включила лампу с розовым плафоном, стоявшую рядом с кроватью, встала перед ним и подняла руки вверх, словно маленькая девочка. Он стащил с нее джемпер и пробежался пальцами по груди, грозившей выскользнуть из розового кружевного бюстгальтера. Ее соски затвердели.

Она отбросила бюстгальтер в сторону, потом села на кровать и стянула брюки. Он вытащил рубашку из-за пояса, а Синди наклонилась к нему, чтобы помочь расстегнуть на ней последние пуговицы. Вытащив ремень, она обняла его за талию, прижавшись щекой к ширинке.

Его одежда полетела в угол комнаты, и вот они уже лежат в кровати, тесно прижавшись друг к другу и сгорая от желания. Руки Ричи скользнули под тончайшую ткань ее трусиков.

Маленькая неловкая заминка — пока Синди разыскивала в тумбочке заветный серебристый пакетик и разрывала упаковку зубами, — и вот он уже занимается любовью с красивой блондинкой, протяжно стонущей прямо ему в ухо. Он крепко сжимает ее, пока волна наслаждения не захлестывает его, и он кричит в подушку.

Рич проснулся через некоторое время от зазвонившего рядом на тумбочке телефона. Синди, лежавшая в его объятиях, прошептала:

— Давай не будем говорить Линдси.

— Почему?

— Она все испортит.

Рич кивнул — сейчас он готов был согласиться с чем угодно. Из телефона раздался голос Юки, записываемый на автоответчик:

— Синди. Синди, возьми трубку. Где же ты? Мне нужно с тобой поговорить. Черт! Позвони мне, ладно? Целую.

Положив одну руку ему на щеку, Синди опустила вторую вниз и нежно его погладила, выдохнув в ухо:

— Ричи? Ты останешься?

Глава 59

В семь пятнадцать утра мы с Клэр, сгрудившись возле ее рабочего компьютера и даже не попив кофе, читали письмо, присланное Клэр по электронной почте ведущим герпетологом, Мишель Ку.

Клэр читала вслух:

— «Дорогая Клэр, два из наиболее известных семейств ядовитых змей — это аспиды и выперы, их еще называют гадюки. Крайты относятся к аспидам. Их яд — нейротоксин; он действует быстрее, чем яд гадюк, и трупы после него имеют абсолютно нормальный вид».

— Действительно, абсолютно нормальный, — сказала я, буквально дыша Клэр в плечо. — Словно музейный экспонат.

— «Укусы крайта часто безболезненны, — продолжала читать Клэр. — И это вселяет в жертв ложное чувство безопасности».

— Так вот почему Бэйли не позвали на помощь.

— Я тоже так думаю, Линдси. Или они даже не понимали, что находятся в опасности. В крови Бэйли обнаружено много алкоголя, как и в крови Нидльман. Говоря медицинским языком, они были мертвецки пьяны.

Вот смотри, — продолжила Клэр, — Мишель пишет: «Возможные симптомы после укуса могут включать резь в желудке и головокружение, расширенные зрачки, бессвязную речь, сердечную аритмию, неспособность сглатывать, нарушение дыхания и впадение в кому. Смерть может наступить через шесть — восемь часов».

Я перестала читать и устремила взгляд на фото крайта — такого же красивого аспида, как и тот, что я видела на фотографии в деле об убийстве Кристофера Росса.

— Мишель говорит: «Смерть наступает вследствие действия нейротоксина, парализующего мускулы». Вот это основной момент, подруга. Мускулы не могут работать. Поэтому жертвы не могут дышать. А нейротоксин разлагается так быстро, что, даже зная, что нужно искать — а мы ведь не знали, — по токсикологической экспертизе не найдешь.

— Но если нейротоксина не остается в телах жертв к моменту их смерти, как доказать, что именно их убило? — спросила я свою лучшую подругу.

Клэр выдвинула один из ящиков стола, покопалась в нем и, воскликнув: «Нашла!», — выудила оттуда лупу размером с блюдце.

— Я собираюсь повторить действия доктора Уитмора. Изучу тела жертв с помощью лупы и при ярком свете, — сказала она. — Буду искать крошечные ранки-проколы, которые могли оставить ядовитые зубы змеи.

Глава 60

Мы все собрались в кабинете Джейкоби: Синди сидела на стареньком деревянном стуле перед его столом, а мы с Конклином втиснулись между стопками документов на секретере.

— Сколько я тебя уже знаю? — спросил Джейкоби Синди.

— Лет шесть или около того.

— И прежде никогда не просил тебя об одолжении, верно?

— Уоррен, я говорила Ричи и говорила Линдси, что даже не работаю над статьей об убийствах богачей.

Джейкоби вперил в нее тяжелый взгляд своих серых глаз, и, если честно, я восхитилась выдержкой своей подруги. Именно этим пронзительным взглядом он ухитрялся запугивать отъявленных негодяев и убийц.

— Дело не только в том, что это не твоя история, — продолжил Джейкоби. — Просто ты знаешь то, о чем мы и дальше хотели бы умалчивать.

— Все статьи, которые я принесла Ричи, находятся в свободном доступе, — развела руками Синди. — Любой может найти их, включая других репортеров «Кроникл».

— Они «похоронены» в свободном доступе, — уточнил Джейкоби. — И нам нужно, чтобы они и впредь оставались забытыми. Вот почему мы хотим сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Синди рассмеялась:

— Мне очень нравится, когда вы, ребята, предлагаете мне эксклюзив, при том что всю работу я уже проделала.

— Синди, давай не будем гоняться за личной выгодой, ладно? У нас четыре нераскрытых убийства с восемьдесят второго и три предполагаемых убийства недельной давности. По окончании расследования ты первая обо всем узнаешь, я тебе обещаю.

Зазвонил мой телефон. Взглянув на дисплей, я не узнала номера и пропустила второй звонок. Нажав кнопку, я прорычала: «Боксер», — одновременно выскакивая из кабинета Джейкоби.

Джо рассмеялся.

— О-о, извини, — сказала я.

— Забудь, Блонди. Так здорово снова услышать твой голос, и не важно, насколько он ворчлив.

— У меня есть все причины ворчать.

Я быстро просветила Джо, рассказав о смерти Сары Нидльман и о том, что Джейкоби условно связывает Синди руки, дабы наш убийца не ускользнул.

— Есть какие-нибудь зацепки?

— Очень много и одновременно ничего, — ответила я. — Мы скоро начнем наугад метать дротики в телефонную книгу. И кстати, ты когда возвращаешься?

Пока я наворачивала круги вокруг стола Кэппи Макнила, Джо сказал, что надеется вернуться примерно через недельку и нам следует придумать, как с размахом отпраздновать его возвращение.

Я поцеловала трубку в микрофон и услышала звук поцелуя в ответ. Потом вернулась в кабинет Джейкоби. Там я села на дешевенький секретер рядом с Конклином, буквально щека к щеке. Чувствуя исходящее от него тепло, я задумалась о нем и Джо, снова спрашивая себя, почему эти двое мужчин настолько завладели мной, что мысли об одном омрачают мои чувства по отношению к другому.

Конклин наклонился вперед и, едва не зарывшись носом в волосы Синди, произнес:

— Как ты сама сказала, это может оказаться тот же убийца, вернувшийся после длительного отдыха. Или его подражатель.

— В любом случае он повторяется, — проворчал Джейкоби. — Не следует разглашать информацию, которую мы нашли. Нам нужны все доступные преимущества, потому что сейчас у нас ничего на него нет. Синди, держу пари, что он планирует новое убийство.

Глава 61

Юки была безумно испугана.

Она не помнила, чтобы когда-либо чувствовала себя настолько особенной, как с доком Джоном Чесни. И казалось, их чувства взаимны.

Бог ты мой! Уже не первый раз он так пристально смотрел на нее, что щеки Юки начинали пылать и она говорила первое, пришедшее в голову, поскольку не привыкла к такому вниманию.

Док встретил ее рано утром на пляже. На нем были джинсы и темно-синяя парка, от цвета которой его голубые глаза казались еще ярче, а песочные волосы еще светлее, — и весь его внешний вид заставил бы позавидовать даже Брэда Питта.

Юки убеждала себя на их первом свидании не проявлять слепой восторг, не впадать в мечтательность, памятуя, что при встрече повела себя как стерва и ему это в ней понравилось.

Она взяла себя в руки. Они провели день, исследуя Крисси-Филд — красивый парк, простиравшийся от Марина-Грин до Форт-Поинта, крепости времен Гражданской войны, которая располагалась под мостом Золотые Ворота.

Юки бежала по дорожке немного быстрее дока и шутила, что он отстает, пока он не обогнал ее, подняв небольшую песчаную бурю, и не крикнул через плечо:

— Эй, девушка, попытайся меня поймать!

Она плюхнулась на скамейку, со смехом пытаясь выровнять дыхание, он вернулся и сел рядом, тоже тяжело дыша. От его запаха у нее даже колени задрожали.

— Ты — хвастунишка, знаешь это? — пристально посмотрел он на нее.

Не выдержав долгого взгляда, Юки показала на качающиеся на воде темные точки:

— О, взгляни!

— Кокосы?

— Ты меня разыгрываешь, верно? Это же морские львы.

— Тебе нравится вся эта природная чепуха? — спросил он, развязывая кроссовки и вытряхивая песок. — Это синее небо, всякие пресмыкающиеся…

— Крабы и медузы…

— Как я уже сказал, ты — любительница природы…

— О-о-о, док, ты меня обижаешь, — рассмеялась Юки. — Кстати, не только жителям Нью-Йорка нравятся небоскребы. Я люблю город не меньше тебя.

— Да? Докажи, — усмехнулся он.

В подтверждение Юки перечислила ему десять своих любимых архитекторов, семь из которых оказались и его любимыми, рассказала о достопримечательностях Сан-Франциско, сравнивая свои Золотые Ворота с его мостом Трогс-Нек, свою Фолсом-стрит с его Пятой авеню, и спросила, мог ли он видеть океан из центра Манхэттена.

Док поаплодировал ей за океан, и они отправились в кафе. Они сидели там за небольшим столиком с чашкой горячего какао, их щеки заливал румянец, они улыбались друг другу, словно их чувства были золотыми монетками, нежданно и негаданно обнаруженными в заднем кармане джинсов.

— Знаешь, ты — прекрасна, — сказал он.

— Брось.

— Да, так и есть.

Он наклонился и провел рукой по ежику стриженых волос, она коснулась тыльной стороны его руки и прислонилась щекой к его ладони, ожидая, когда очарование рассеется, что и произошло, стоило его телефону заиграть «Любить кого-то».

Док вздохнул, убрал руку от ее лица, раскрыл мобильный и сказал:

— Чесни. Я не на дежурстве. Разве это не его проблема? — возмутился он. — Ладно, ладно. Я смогу быть у вас через час.

Док отложил в сторону телефон и взял ее руки в свои.

— Прости, Юки. Так и будет происходить, пока я не продвинусь наверх в их негласной иерархии.

— Понимаю, — ответила она.

Они вместе вернулись к своим машинам, обняв друг друга за талию. Юки очень нравились эти новые ощущения, и она почувствовала некоторое облегчение, что их день заканчивается на такой ноте. Ее тянуло к доку, но одновременно она испытывала страх.

Обняв Юки за плечи, он прижал ее к себе и поцеловал, мягко и нежно, а она ответила на поцелуй.

Когда они оторвались друг от друга, у Юки вырвалось:

— У меня не было секса почти два года.

На лице дока промелькнуло выражение, которое она не смогла понять. Он обнял ее, забрался в свою машину и сказал через окно:

— Я позвоню.

— Договорились, — ответила она, но слишком тихо, чтобы он расслышал за шумом заработавшего двигателя.

Что она ему сказала?

Зачем она это ему сказала?

Глава 62

Синди сидела за столиком в забегаловке под названием «У Моэ», находящейся в квартале от конфискованного дома Скитальца, превратившегося теперь в ночлежку для наркоманов.

Ее кофе и сыр-гриль остывали, пока она делала записи для боковой колонки: сколько бездомных умерло, так и не достигнув сорокалетнего возраста, сколько из них нашли смерть вследствие злоупотребления спиртным и наркотиками — 65 процентов.

Синди взяла всю информацию с веб-сайта департамента полиции Сан-Франциско, поэтому ее работа была скорее автоматической, чем творческой, но зато отвлекала от приятной ноющей боли, вызванной еще одной ночью в объятиях Ричарда Конклина, однако на этот раз у него дома. Воспоминания побуждали ее позвонить ему и назначить встречу, чтобы снова оказаться в его объятиях.

Она пребывала в таком светлом и достаточно опасном расположении духа, когда почувствовала прикосновение к своей голове. Синди обернулась и увидела женщину, смотревшую на нее поверх перегородки, разделяющей столики, та назвала ее по имени.

Синди подумала, что где-то уже встречала эту женщину, но не могла вспомнить, где именно.

— Простите. Мы знакомы?

— Я видела вас в бесплатной столовой «От всего сердца».

— Да, конечно, — ответила Синди, хотя была совершенно уверена, что не заметила эту молодую женщину в столовой для бездомных — но и другого места их встречи в памяти не возникало.

— Не хотите ко мне присоединиться? — неохотно спросила Синди, ведь никогда не знаешь, что из этого может выйти. Женщина с грязными светлыми волосами могла что-то знать об убийце Скитальца Иисуса.

— Вы, похоже, заняты.

— Все в порядке, — сказала Синди, захлопывая крышку своего ноутбука, пока гостья занимала место напротив.

Журналистка ясно видела в незнакомке признаки надвигающейся от метамфетамина смерти: посеревшая кожа, огромные прыщи, повышенная возбудимость.

— Я — Сэмми.

— Привет, Сэмми.

— Я читала вашу последнюю статью. О том, что Скиталец Иисус был парнем по имени Родни Букер. Что он учился в Стэнфорде.

— Да, все верно.

— Я тоже училась в Стэнфорде.

— Полагаю, ты бросила.

— Учеба не может сравниться, — ответила Сэмми.

— С чем?

— С жизнью.

Синди всмотрелась в лицо молодой женщины, вспоминая меры предосторожности: не говорить слишком быстро, не делать резких движений, не выказывать угрозы. Пока наркоман, сидящий на метамфетамине, говорит, он не опасен. Молчание свидетельствует о возможном приступе паранойи и… об опасности.

Синди старалась не смотреть на вилку и нож, лежавшие на столе.

— Сэмми, ты знаешь, кто убил Скитальца? — ласково спросила она. — Слышала о нашей награде в двадцать пять тысяч долларов?

— Сколько стоит твоя жизнь, Синди? — спросила Сэмми, обшарив взглядом забегаловку. — Ты стала бы продавать свою жизнь за деньги, если никогда не смогла бы ими воспользоваться? Именно это я и хотела тебе сказать. Ты зря тратишь свое время. Никто не расскажет тебе о людях, убивших Скитальца Иисуса. Никто не осмелится.

Глава 63

Мы с Конклином на нашей полицейской машине ехали в один погребок в округе Мишн, где, как нам сказали, наш новый и единственный подозреваемый работал сегодня с трех часов и до полуночи.

Имя Генри Уоллиса попало к нам от анонимного доброжелателя, но отличало его от множества других сообщений, раскаливших наш телефон, то, что Генри Уоллис проходил в нашем списке по обоим делам.

Он работал барменом на вечеринках у Бэйли и встречался с Сарой Нидльман — пока она его не отшила. Анонимный источник сообщил нам, что видел, как Уоллис несколько раз проехал мимо дома Нидльман на своем старом драндулете в ночь перед убийством.

Уоллис неоднократно привлекался к ответственности за насилие.

Он был осужден за бытовое насилие с побоями. Против него выдвигали обвинение в попытке убийства, когда он с парочкой других пьяных громил избил до полусмерти в аллее за баром одного клиента.

Показания свидетелей избиения разнились. Доказательства оказались весьма шаткими. Уоллиса признали невиновным, а дело прекратили.

Уоллис был белокожим мужчиной, ростом метр семьдесят семь сантиметров, весом семьдесят пять килограммов и, что важнее, сорока шести лет — а значит, мог читать об убийствах богачей в 1982-м.

Черт, он был тогда достаточно зрел, чтобы самому их совершить.

Мы с Конклином обсуждали, имелись ли у него ключи от домов Бэйли и Нидльман? Нам это представлялось возможным и даже вполне вероятным.

Найденное у нас фото Уоллиса было четырехлетней давности, но даже излишняя контрастность снимка, сделанного «Полароидом», не портила привлекательности бармена.

У него были мускулистые руки, а на костяшках пальцев красовалась тюремная татуировка. Но заставило нас с Конклином рвануть к машине другое: на левом плече Уоллиса имелась татуировка с черепом и обвившей его змеей, высовывавшейся из пустой глазницы.

Всю дорогу Конклин был абсолютно спокоен. Мы оба представляли возможные варианты развития ситуации в баре: что будем делать, если Уоллис достанет оружие, если побежит, как все провернуть, не подвергая опасности окружающих.

Конклин припарковался на Пятнадцатой улице, между Валенсиа и Гуэреро, перед гриль-баром «Факел» — белым, обшитым досками зданием, окруженным книжными магазинами и кафе.

Расстегнув пиджак, я положила руку на рукоятку пистолета. Конклин сделал то же самое. Мы вошли в бар, где царил полумрак. Висевший на стене телевизор показывал повторение вчерашней игры.

Работающий бармен был ростом выше метра восьмидесяти и весил больше восьмидесяти килограммов, к тому же он был лысым. Несмотря на темень — единственными источниками света служили неоновые вывески, — я с расстояния в десять метров уже могла сказать, что мужчина, вытирающий грязным полотенцем пивные кружки, никак не Генри Уоллис.

Я осталась стоять рядом с выходом, а Конклин подошел к бармену и, показав ему полицейский значок, тихо заговорил с ним под рев телевизора. Бармен взглянул на меня и снова на Конклина.

Потом показал на мужчину в глубине бара, который пил пиво и смотрел телевизор. Даже не обратив внимания на наш приход.

Конклин махнул мне рукой, и мы направились к Генри Уоллису. Возможно, он и так все видел, или сидящий рядом с ним парень заметил нас и пихнул Уоллиса локтем, но тот вдруг обернулся, увидел, как моя рука тянется к пистолету, и рванул к запасному выходу.

— Не шевелиться! — заорал Конклин. — Уоллис, оставайся на месте.

Но мужчина пробежал через кухню и добрался до задней двери, закрывшейся за ним с громким хлопком.

Когда мы, секундой позже, ее распахнули, Уоллис уже был в своей ржавой «камаро» черного цвета и как ракета мчался вниз по Альбион-стрит.

Глава 64

Пока Конклин выезжал на пустую улицу, я связалась с диспетчером и запросила поддержку.

Диспетчер Джеки Кэм ответила нам, объявив код 33 — полнейшую тишину на нашей волне — и призвав все находившиеся поблизости машины преследовать черную «камаро», несущуюся по Шестнадцатой улице по направлению к Маркет-стрит.

Дело обстояло плохо.

Время школьных уроков уже истекло, а значит, наступила худшая пора для погони на высоких скоростях, опасной для меня и Конклина и потенциально смертельной для других водителей и пешеходов.

Я включила сирену и проблесковый маячок. Уоллис опережал нас секунд на тридцать, и разрыв все увеличивался — он определенно не собирался замедляться, что бы или кто бы ни попался ему на пути.

— Не могу различить его номер, — сказала я диспетчеру. Мы почти догнали его, когда вдруг раздался резкий скрежет металла и панические автомобильные гудки, после чего мы увидели перевернувшийся мини-вэн.

Уоллис сдал немного назад и резко рванул дальше, объехав завалившуюся машину, пересек две полосы дороги, попутно задев припаркованный универсал. Он до упора выжал педаль газа и, оставляя на асфальте следы от протекторов, умчался прочь отлежавшего посередине Маркет-стрит на боку мини-вэна.

Я сообщила о столкновении и попросила срочно прислать на место аварии «скорую». Когда мы проезжали мимо завалившейся машины, из кабины на проезжую часть выполз водитель и попытался нас остановить. Его лоб был в крови.

Но мы не могли остановиться. Я кляла этого сукина сына Уоллиса на чем свет стоит, а Конклин тем временем вел нашу машину к пересечению Маркет-стрит и Кастро.

Теперь я разглядела номер машины и продиктовала его диспетчеру:

— Фокстрот, Чарли, девятка, тройка, один, Европа — направляется к Портола.

Улица Портола была весьма извилистой, и мы проехали все эти повороты на скорости восемьдесят километров, «камаро» их проехала еще быстрее. Машины перед нами выскакивали на обочину, а велосипедисты прижимались к домам.

Мы все еще преследовали Уоллиса в одиночку.

— Диспетчер! Есть погибшие?

— Только пострадавшие, сержант. Где вы сейчас находитесь?

Я сообщила Кэм, что мы движемся по бульвару Твин-Пикс, находящемуся на вершине небольшого холма в центре города. Мы разогнали подростков, целовавшихся под нашей главной радиовышкой, установленной на холме. Теперь мне пришлось вцепиться в приборную панель, а Конклин закричал: «Вот ублюдок!» — и помчался по опасной дорожке с боковым ограждением в полметра, словно озверевший водитель-самоубийца.

Мы нагоняли Уоллиса, когда он начал скоростной спуск в направлении Клайтона. Петляние по крутому склону вызывало у меня приступ тошноты. Я сжимала микрофон рации так крепко, что в пластике остались следы от ногтей.

Я снова сообщила о нашем местоположении: мы направлялись в Аппер-Хай — квартал тюдоровских и викторианских домов с высаженными вдоль улицы деревьями, заселенный преимущественно молодыми преуспевающими семьями.

Перед лобовым стеклом неожиданно возникла женщина с ребенком и собакой.

— Не-ет! — закричала я, а Конклин нажал на гудок и вдарил по тормозам. Нас занесло вбок, колеса перелетели через край тротуара, и мы снова оказались на проезжей части, в то время как наша сирена визжала, словно раненая баныпа. Я оглянулась назад — тел на дороге не было, но мое сердце продолжало отбивать сумасшедший ритм. Останемся ли мы живы после такой езды «с ветерком»? Погибнут ли из-за нас сегодня люди?

— Куда этот придурок нас ведет? — спросила я.

— В ад. Он ведет нас в ад, — ответил Конклин.

Он знал?

Думаю, да. Каким-то образом, может, инстинктивно, Конклин понял, куда направляется Генри Уоллес.

Мне понадобилась минута, чтобы понять все самой.

Глава 65

Вцепившись в приборную доску, я во все глаза смотрела, как мимо проносятся дома, а мы резко виляем, чтобы не сбить невинных прохожих. И все это время я думала, является ли Генри Уоллис нашим подозреваемым? Он ли убил трех человек на прошлой неделе?

Он ли убил всех семерых, включая жертв 1982 года?

Скольких бы он еще убил, прежде чем мы бы его остановили?

— Держись, Линдси, — сказал Конклин, резко выкручивая руль. Визжа тормозами, наша машина выскочила на Хайт-стрит, где вероятность сбить каких-нибудь панков, бывших хиппи или пожилых людей, выбирающихся из машин или в них садящихся, была близка к ста процентам.

— Хайт заканчивается прямо перед парком Стеньян! — крикнула я.

Мы продолжали преследовать идиота в «камаро», расстояние между нами не превышало тридцати метров.

Уоллис по-прежнему опережал нас, потому что ему было все равно, во что врезаться, — и он не желал оказаться за решеткой. Он свернул направо в сторону Стеньяна, проехал около квартала, а потом, резко развернувшись с нарушением всех правил, пересек дорогу со встречным движением и въехал в парк Золотые Ворота.

Справа от нас возникла величественная Консерватория цветов — огромная оранжерея, построенная еще в прошлом веке. Мое воображение нарисовало грандиозную сцену, достойную фильмов про Джеймса Бонда, как эта величественная оранжерея обрушивается водопадом из миллионов осколков.

Но Уоллис резко затормозил, свернул в сторону и избежал столкновения.

— Рич, осторожно! — выкрикнула я.

Мы продолжали преследовать «камаро» под пронзительные гудки и визг покрышек, эта ненормальная погоня все не кончалась, потому что у нас не было выбора.

Еще несколько ужасающих мгновений — и вот мы уже на хвосте «камаро». Я не видела поблизости других полицейских машин, хотя и слышала вдалеке вой сирен. Мы в одиночестве преследовали Уоллиса, выжимая из нашего «форда» все возможное; развалюха «камаро» опережала нас всего на полкорпуса, когда Уоллис неожиданно свернул к океану.

Мы тотчас последовали за ним. Склон здесь был достаточно крутым. Бегуны с собаками едва успевали отпрыгивать. Боже, я хотела закрыть глаза, но не могла себе этого позволить.

Справа от нас показался небольшой пруд, где взрослые вместе с детьми запускали кораблики на радиоуправлении, потом наши машины промчались мимо футбольного поля, откуда на нас, разинув рты, глазели две команды старшеклассников.

Теперь мы снова ехали вверх, дорога вела нас прямиком к Сутро-Хайтс, находящейся в самом конце парка, но тут Уоллис вырулил на Поинт-Лобос — четырехполосное скоростное шоссе.

Пока я сообщала диспетчеру о нашем местонахождении, Уоллис резко повернул влево, пересекая разделительную полосу автострады, и ракетой устремился к «Дому на скале» — известному ресторану, построенному над океаном в самой западной точке континента.

Теперь я понимала: Уоллис намеревался устроить себе драматический выход в духе «Тельмы и Луизы»,[57] но только на сей раз это был бы одиночный полет. Когда «камаро» разнесла ограждение и сорвалась вниз, я увидела невероятное: дверца со стороны водителя открылась, и Уоллис выпрыгнул наружу.

Но он неверно рассчитал время для прыжка.

«Камаро» совершала свой последний рывок со скалы в серую воду, и Уоллис падал рядом с ней. Мы смотрели на это словно в замедленной съемке.

Рич остановил машину перед сломанным ограждением, и мы, выскочив наружу, успели увидеть, как «камаро» от удара взрывается и ее охватывает пламя.

— Там, — сказала я. — Он там!

Тело Уоллиса лежало пятнадцатью метрами ниже и представляло собой груду окровавленной плоти. Спуститься по столь крутому — почти на сто восемьдесят градусов — и влажному склону не представлялось возможным. Конклин взял меня за руку, и я с радостью в него вцепилась, загипнотизированная видом полыхающей машины.

Я услышала за спиной раздающийся из рации голос Джеки Кэм:

— Сержант Боксер, где вы находитесь? Линдси? Линдси, пожалуйста, ответь мне.

Рич отпустил мою руку, наклонился вперед и прокричал останкам Генри Уоллиса:

— Теперь ты доволен, засранец? Получил, что хотел?

Я достала мобильный, чтобы позвонить диспетчеру, но к Поинт-Лобос уже подъезжали полицейские машины.

Одна из них еще даже не успела остановиться, а из нее уже выскочил Джейкоби. Он бежал к нам, крича на ходу:

— Вы в порядке? Вы в порядке?

Я была так потрясена произошедшим, что не могла ответить.

— Не принимай близко к сердцу, Боксер, — сказал Джейкоби, положив руки мне на плечи. Мой добрый, верный друг. — Дыши глубже.

В уголках глаз показались слезы, но не от горя. Скорее это было удивление и облегчение от того, что я осталась жива.

Я глубоко вдохнула наполненный выхлопами воздух и произнесла:

— Я не понимаю, Уоррен. Уоллис выпрыгнул из машины. Он так пытался спастись? Или он так хотел умереть?

— Без разницы, — ответил Конклин из-за спины.

Я кивнула. Без разницы. Генри Уоллис, мужчина с татуировкой змеи в черепе на плече, был мертв.

Глава 66

Джейкоби повел нас с Конклином на ужин в ресторан «Лулу», известный своей домашней провансальской кухней, вкуснейшими картофельными запеканками с овощами и пиццами, приготовленными в настоящей дровяной печи. Находящийся на нижнем уровне зал был полон, люди вокруг нас говорили о чем-то своем, а официант представил нам винную карту ресторана, давно считавшуюся одной из лучших в городе.

Я знала, почему Джейкоби гуляет.

Комиссар и мэр сказали ему: «Молодчина, старина». Ведущие теленовостей расписывали произошедшую трагедию, демонстрируя снимки с вертолета — теперь богатые и знаменитые снова в безопасности.

Все это было уже выше моих сил, я не могла молчать:

— Уоррен, все с ума посходили? Ты себя нормально чувствуешь, заявив, что Генри Уоллис и есть тот парень, который убил наших миллионеров?

— Никак не можешь позволить чему-то хорошему случиться в твоей жизни? — ответил он вопросом на вопрос. — Не можешь хотя бы час побыть счастливой?

— Полагаю, нет, — бросила я на него сердитый взгляд. — И что со мной не так? Или я слишком умна для твоей шарады?

Конклин слегка толкнул меня под столом коленкой, а я не понимала: какого черта происходит и с ним тоже?

Мужчина умер.

Мы едва не полетели со скалы следом.

Мы были счастливы, что не смотрим на Клэр пустыми глазами с ее стола для аутопсии. Или что не видим по телевизору новости о погибших детях, чьи рыдающие родители грозятся подать иск городу за еще одну смертельную погоню, а печальный диктор говорит: «Панихида по детишкам из Беквита состоится в миссии сестер Пресвятого Сердца в воскресенье».

Официант налил в бокал вина, Джейкоби его попробовал, сказал, что оно замечательное, и поднял свой бокал за нас с Конклином, не обращая внимания на шумные разговоры сидевших в зале радостных толстосумов.

— Спасибо вам, — произнес он, — от комиссара, от мэра и особенно от меня. Я люблю вас, ребята.

Джейкоби улыбался — таким я его видела, наверное, второй раз за последние десять лет. После чего они с Конклином с аппетитом принялись уплетать обжаренных моллюсков и запеченную на вертеле утку.

У меня аппетита не было.

И хотя лицо мое застыло в неподвижной гримасе, мозг активно работал.

Действительно ли Генри Уоллис был нашим убийцей богачей?

Или это просто бывший зек-неудачник, которому имелось что скрывать, поэтому он поддался безумному порыву и покончил с жизнью?

И волновало ли это кого-нибудь, кроме меня?

Глава 67

Вопреки здравому смыслу в девять часов вечера я нашла помощницу окружного прокурора, неутомимую Кэти Вэлой, на рабочем месте. Она связалась с судьей и раздобыла для нас ордер на обыск жилища Генри Уоллиса. И в полночь мы с Конклином были здесь.

Квартира Уоллиса располагалась в трехэтажном доме без лифта на Долорес-стрит, всего в нескольких кварталах от бара «Факел».

Я жала на кнопку звонка, пока не разбудила владельца здания — приземистого полного мужчину по имени Мори Сильвер. Редеющие волосы, болтающиеся зубные протезы и дурной запах изо рта довершали его внешний вид. Он вышел к нам в семейных трусах, накинув поверх покрытую пятнами рубаху.

Сильвер посмотрел на наш ордер через приоткрытую дверь, изучил его сверху донизу и лишь потом позволил нам войти внутрь.

— Что стряслось с Генри? — спросил он. — О нет. Только не говорите, что именно он слетел со скалы? Генри — убийца?

Квартира Уоллиса находилась на первом этаже, в задней части дома.

Мы включили свет, закрыли дверь перед мистером Сильвером и обыскали помещение. Это не заняло много времени.

Как основная масса бывших заключенных, Генри Уоллис не обзаводился большим количеством мебели и все свои пожитки держал в относительном порядке.

Конклин взял на себя спальню и ванную, а я занялась обыском маленькой гостиной и кухни. Время от времени мы перекрикивались: например, когда Конклин обнаружил килограммовый пакет с плотно упакованной марихуаной или когда я нашла книгу с татуировками, в которой были загнуты странички с изображением змей.

Но больше ничего не было.

Ни старых газетных вырезок, ни новых, ни святилища самому себе и никаких трофеев от убитых богачей. А что важнее всего — никаких змей.

— Ни одной рептилии, кроме вот этих, — показала я книгу Конклину.

— Взгляни вот на что, — сказал он.

Я последовала за напарником в спальню и оглядела его находку: ящик комода, заполненный женским нижним бельем большого размера.

— Если только у него не было крупной девушки, хотя я не вижу ее фотографий, косметики и прочих признаков присутствия, — продолжил Конклин, — то Генри Уоллис — трансвестит.

— Трансвестит, торгующий наркотиками. Хвала Саре Нидльман, что она его бросила. Давай закроем это прибежище наркомана.

— Я живу всего в нескольких кварталах отсюда, сказал Рич, когда мы запирали дверь и навешивали на нее висячий замок. — Зайдем ко мне выпить, заодно обговорим все.

— Спасибо за приглашение, но это был самый длинный день в моей жизни, Рич. Мне нужно домой. Раздеться. И улечься в кроватку.

Конклин рассмеялся:

— Это приказ, сержант?

Пока мы шли к моей машине, я смеялась вместе с ним, чувствуя себя немного глупо. Фрейд, возможно, повеселился бы здесь от души.

— Ладно, — сказала я, положив руку на дверцу и осторожно ступая на подножку. — Зайду, но только на один бокал.

Глава 68

Разница междуквартирой Конклина и жилищем Уоллиса оказалась колоссальной. Конклин жил в похожем квартале, улочки которого были застроены неприметными двух-и трехэтажными домами, возведенными еще в пятидесятых из простых и дешевых материалов. Однако стоило нам оказаться внутри, как я ощутила тепло и уют его дома.

Нас встретила гостеприимная гостиная: приятное освещение, мягкие кушетки около камина и обязательный атрибут холостяка — плазменный телевизор с диагональю в 132 сантиметра.

Рич склонился возле стеллажа с дисками.

— Ван Моррисон пойдет? — спросил он, проглядывая CD.

— Конечно, — ответила я и посмотрела на фотографии на стене: черно-белые снимки парусной регаты, где летний ветер полощется в парусах, а солнце играет на волнах. Три разных снимка, но от всех трех захватывало дух. — Ты сам их сделал, Рич?

— Ага.

— Они великолепны.

Ван Моррисон пел «Кареглазая», и мне хотелось ему подпевать. Я улыбнулась, когда Рич протянул мне бокал вина, и наблюдала, как он садится на дальний конец кушетки и закидывает ноги на отполированную крышку люка, превращенную им в кофейный столик.

Я сделала глоток холодного шардоннэ, скинула ботинки и села на другом конце той же огромной кушетки. Напряжение постепенно оставляло меня, по мере того как по телу разливалось хорошее красное вино.

— Пойми, я все время думаю, чем наше дело закончится.

Конклин кивнул, приглашая меня продолжить.

— Мужчина мертв. Не замедлят появиться нежелательные последствия, которые Траччио просто не хочет видеть. У Генри Уоллиса где-нибудь обнаружатся родственники. Они начнут задавать вопросы, а мы оба знаем, Рич, что Уоллис ничего не совершал. А случилось вот что: мы превратили его смерть в газетную утку.

— Ты очень все образно описываешь, — засмеялся Конклин.

— И ты отлично смеешься, Рич. Мне нравится слушать твой смех.

Он смотрел мне в глаза, пока я первая не отвела взгляд.

Единственные часы в комнате располагались на DVD-проигрывателе, однако я сидела слишком далеко от них, чтобы рассмотреть светящиеся цифры, но вполне представляла, как уже поздно — не меньше двух ночи. Я чувствовала возрастающее возбуждение, в голову приходили мысли об осмотре неисследованных комнат Ричи. И возможно, неисследованных сторон самого Ричи.

Мой мозг и тело накалялись, но не думаю, что Рич хотел остудить меня, когда отправился на кухню за охлажденной бутылкой вина. Пока он отсутствовал, я расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке.

Потом еще одну.

Устраиваясь на кушетке поудобнее, я почувствовала, как мне мешает что-то острое и твердое, завалившееся между подушками. Просунув руку, я ухватила предмет и вытащила заколку для волос со стразами.

Найденная пятисантиметровая безделушка потрясла меня до глубины души. Заколка Синди могла оказаться на этой кушетке, только если Рич и Синди предавались здесь ласкам.

Я положила заколку на кофейный столик и посмотрела на Конклина, вернувшегося с бутылкой. Он увидел ее и понял мой взгляд. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, — и не смог.

Я отвернулась, чтобы он не заметил боли в моих глазах.

Пробормотав про позднее время, я поблагодарила его за вино. Сказала, что увидимся утром.

Я покидала его квартиру с наполовину завязанными ботинками и наполовину разбитым сердцем. Найдя свою машину на том же месте, где и оставила, я поехала домой.

— Что, ревнуешь? — кричала я себе. — Ревновать глупо! Пошевели извилинами: Рич плюс Линдси? Это уж полная ерунда!

Глава 69

К тому времени как Любимица приехала в дом Молли Колдвелл-Дэвис на Твин-Пикс, откуда открывался потрясающий вид на город, вечеринка уже длилась несколько часов. Любимица нажала на звонок и принялась стучать дверным молоточком, пока Тико не открыл дверь, наполнив улицу голосами звезд гей-андеграунда «Суиесор систерс».

Тико был облачен в свой праздничный наряд: черные атласные стринги, на узких плечах боа из перьев, а в сосках серьги. Он протянул Любимице бокал шампанского, поцеловал ее в губы и сказал: «Привет, сексуальная штучка» — в такой шутливой манере, что Любимица вместо благодарности просто рассмеялась.

Любимица протиснулась мимо Тико и вошла в гостиную с ее ошеломляющим декором: столы и диваны, постепенно увеличивающиеся по высоте в стиле «Алисы в Стране чудес», выкрашенные в черный цвет стены, ковры с леопардовым рисунком и переплетающиеся в объятиях тела на полу — в целом комната скорее напоминала бордель, чем дом девушки, работавшей в кафе и владевшей трастовым фондом на восьмизначную сумму.

Любимица нашла загоревшую и стройную благодаря занятиям йогой Молли на низенькой софе. Та сидела, склонившись над столиком с зеркальной поверхностью, и вдыхала кокаин через серебряную трубочку. Рядом с ней, сгорбившись и покачиваясь под двухударный ритм, расположился известный пятидесятилетний миллиардер Брайан Кейн, разбогатевший на компьютерном ПО.

— Посмотрите. Кто это. Здесь у нас, — сказал Кейн, окинув Любимицу таким откровенно сальным взглядом, что ей захотелось выцарапать ему глаза.

— Молли! — Любимица протянула ей бутылку «Моет и Шандон» за шестьдесят восемь долларов. — Вот эта холодная.

— Поставь ее куда-нибудь, — ответила Молли и отвернулась от Любимицы, поскольку Тико принес ей стопку фотографий, сделанных на «Полароиде». Она завизжала от восторга, пролистывая сексуальные снимки, на которых ее «мальчик» запечатлел резвящихся в спальне гостей.

Внимание Молли, столь стремительно покинувшее Любимицу, так же неожиданно вернулось обратно.

— Ты разве не чувствуешь запаха? — спросила ее Молли. — Что-то горит. Почему ты до сих пор здесь?

Любимица пошла на кухню, вынула из духовки слоеный пирог с грибами и сбросила с подноса японскую мраморную говядину, стоившую триста долларов за фунт, в собачью миску. Потом вернулась в гостиную.

Любимица звала Молли по имени, пока ей не удалось поймать рассеянный взгляд последней, направленный на нее из-под гладкого, наколотого ботоксом лба.

— Я покормила Миша, — сказала Любимица. — Ты вспомнишь, что с ним нужно погулять?

— Тико вспомнит.

— Вот и чудно. Au revoir,[58] пупсики.

— Но ты ведь только что пришла, — надулся Брайан Кейн. Рубашка его черной шелковой пижамы распахнулась, открывая отвратительную волосатую грудь. — Останься, — попросил он. — Я хочу узнать тебя получше.

— Конечно, как только научусь подавлять свой рвотный рефлекс, — ответила Любимица. Развернувшись на каблучках своих золотистых туфелек, купленных специально для этой вечеринки, она двинулась прочь через не обращающих на нее внимания людей. По пути она остановилась, чтобы вернуть на место бутылку шампанского, и проследовала дальше к выходу.

Глава 70

Время близилось к полуночи, когда Любимица вылезла из такси и прошла пешком квартала четыре, наслаждаясь теплым и влажным океанским бризом, пока не добралась до стареньких жилых домов, располагавшихся в самом конце Президио.

Отперев входную дверь, Любимица повесила рюкзак на крючок в коридоре и прошла на кухню. Там она открыла ключом узкую раздвижную дверцу, сдвинув ее в щель в стене, и вошла в тесную комнату, прежде бывшую кладовкой, а теперь ставшую ее личным миром.

Любимица щелкнула выключателем, и, высветив полдюжины аквариумов, установленных на стеллажах вдоль дальней стены, она скорее почувствовала, как ее красотки раскручивают кольца своих гладких тел, прежде чем увидела их бесшумно скользящими среди подстилок из листьев и веток — настороженных, голодных, жаждущих пищи.

Любимица открыла шкафчик и достала оттуда все необходимые принадлежности: щипцы с рукояткой пистолетного типа, ботинки с металлическими мысами и рукавицы сварщика, сделанные из оленьей кожи с кевларовой отделкой и толстыми, но гибкими длинными манжетами до локтя.

Одевшись, она подошла к аквариуму с Васуки, восхищаясь силой мускулистого тела крайта и светящимся в глазах разумом. Любимица практически чувствовала телепатическую связь со своей обожаемой змеей.

Отодвинув в сторону тяжелую крышку, она поймала Васуки щипцами.

— Ты сможешь поесть, когда мы вернемся домой, малышка.

Потом Любимица осторожно положила Васуки в наволочку, а ту, в свою очередь, поместила в переноску для животных и закрыла ее.

Затем она достала детеныша подвязочной змеи из селекционного бака и положила в клетку Васуки, чтобы ее питомицу к их возвращению уже поджидала любимая награда.

Бросив последний взгляд, дабы удостовериться, что все сделано правильно, Любимица вышла из своей змеиной фермы и закрыла дверь.

Затем она вытащила из ворота блузки старинный медальон на толстой золотой цепочке, который носила постоянно. Это был подарок отца, и внутри хранилась его фотография.

Любимица поднесла медальон к губам, поцеловала его и сказала:

— Люблю тебя, папочка.

И выключила свет.

Глава 71

Обстановка в доме Молли порядком изменилась с тех пор, как Любимица ушла отсюда два часа назад. Свечи полностью оплыли, подносы с едой опустели, а гости, вырубившиеся прямо на полу, храпели и периодически подергивались, но определенно пребывали в ином измерении.

Из кухни донесся непонятный звук: что-то металлическое скребло по полу. Любимица замерла, нырнув за спинку софы, и приготовилась сделать вид, будто находилась здесь все время. Но когда теплое тело пихнуло ее в темноте, едва не закричала.

— Миш! Чш-ш-ш. — Она потрепала шелковистую голову спаниеля, силясь утихомирить бешено стучавшее сердце.

— Тико вывел тебя погулять? — прошептала она, отстегивая поводок от ошейника. Миш завилял хвостом и помочился на ковер, потом виновато опустил морду, ожидая трепку — но вопреки всему не получил ее.

Любимица велела псу оставаться в гостиной, а сама быстро поднялась по крутой винтовой лестнице на второй этаж. Спальня Молли находилась в конце коридора, из-под закрытой двери не было видно света.

Любимица положила руку на латунную дверную ручку.

«А если кто-нибудь проснется?

Что тогда?»

Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и замерла. Пульс стучал в ушах, опасность предприятия обострила все чувства — Любимица испытала ни с чем не сравнимое нервное возбуждение.

Кровать располагалась прямо перед ней, меж двух окон, и была полностью занята сцепившимися в объятии двумя обнаженными людьми. Пятнистая простыня с рисунком в виде шкуры какого-то животного скрутилась практически в веревку и обвивала слившиеся тела.

Любимица попыталась понять, какие части тела кому принадлежат, и, разобравшись, надела рукавицы и достала Васуки из переноски.

Змея, почувствовав новое окружение, напряглась в ее руках; Любимица ощутила исходившую от нее смертельную мощь. Как и все крайты, Васуки была ночным созданием, проявляющим повышенную агрессию именно в это время суток. К тому же она не ела три дня.

Голова Васуки качалась из стороны в сторону, пока Любимица подносила ее к кровати. Змея зашипела, неожиданно ее тело, напоминающее стальной трос, изогнулось в руках хозяйки. В долю секунды Васуки выскользнула из рук Любимицы, упала на кровать и скрылась в складках постельного белья.

Она моментально растворилась во тьме. Стала совершенно невидимой.

Любимица задохнулась, словно от острого приступа боли.

Васуки исчезла. План вышел из-под контроля.

На один безумный миг Любимица решила включить свет, чтобы найти Васуки, а потом сочинить историю о чьем-то внезапном пробуждении — но Молли не купилась бы на ее слова.

Это бы не сработало.

Недовольная собой, испытывая ужас за судьбу Васуки, Любимица бросила последний взгляд на освещенную лунным светом кровать. Бесполезно. Ничто не шевельнулось.

Она сложила переноску и вышла из спальни Молли, закрыв за собой дверь, чтобы по крайней мере Миш оставался в безопасности.

Выйдя на улицу, Любимица двинулась пешком по бульвару Твин-Пикс, по дороге убеждая себя, что все будет нормально. Как бы ужасно ни было потерять Васуки, но она все же не имела никаких опознавательных знаков.

Никто и никогда не сможет связать Васуки с ней.

Глава 72

Молли Колдвелл-Дэвис смотрела на меня так, словно пыталась оправиться от глубокой амнезии, когда мы с Конклином допрашивали ее в утренней столовой. Ее глаза были красными, время от времени она хриплым голосом выдавала нам коротенькие фразы, чередуя их долгими паузами, силясь припомнить события прошлой ночи.

— Молли, не торопись, — сказал ей Конклин. — Просто давай вернемся к самому началу, расскажи нам о вчерашней вечеринке, ладно?

— Мне нужен мой адвокат.

Сверху доносились звуки шагов.

«Скорая помощь» приезжала и уже уехала, однако сейчас спальня Молли была битком забита криминалистами. К тому же на верхних ступеньках лестницы их ухода поджидали Клэр и два ее ассистента, чтобы приступить к выполнению своей части работы.

Голос Клэр донесся до нас сверху:

— Линдси, ты не могла бы подняться? Тебе нужно это увидеть.

— Тебе действительно требуется адвокат, Молли? — тем временем спрашивал Конклин. — Ты ведь не подозреваемая. Мы только хотим понять, что здесь случилось, понимаешь? Потому что здесь явно что-то случилось.

Молли тупо смотрела поверх плеча Конклина куда-то в центр комнаты. Я встала из-за стола и направилась к лестнице. Чарли Клэппер приветствовал меня в коридоре — нарядный, доброжелательный, — его ироничная манера изъясняться освежала этот непростой полдень.

— Это повторный показ, Линдси. Множество отпечатков, ни оружия, ни капли крови, ни записки самоубийцы, ни следов борьбы. Мы забираем шесть пузырьков с выписанными препаратами и какой-то дешевый наркотик, но я не думаю, что это передозировка. Скорее, здесь царили Содом и Гоморра, и Бог вмешался.

— Если честно, не подозревала, что ты настолько хорошо знаком с Ветхим Заветом, — ответила я, пытаясь получше разглядеть тела на кровати за спиной Чарли.

— Я знаком с Ветхим Заветом благодаря матери, — заметил он.

В другой раз я бы рассмеялась, но увиденное мной неожиданно сделало сказанное слишком реальным.

— Держи меня в курсе, — пробормотала я и прошла мимо Клэппера в спальню Молли, где лежали два обнаженных мужских тела.

Парнишка распластался вниз лицом на полу, на вид ему было около двадцати. Его платиновые волосы стояли торчком, а зеленые глаза были открыты. Казалось, он полз к двери, когда смерть настигла его.

Второй, мужчина зрелого возраста, застыл на кровати в позе эмбриона; его толстый свисающий живот закрывал гениталии. Глаза тоже были открыты. Он умер не во сне.

Вот как выглядела смерть от укуса крайта. Центральная нервная система отказала, вызвав нервно-мышечный паралич. Жертвы не могли дышать.

— Когда они умерли?

— Тела еще теплые, Линдси. Хотелось бы сказать тебе точнее, но пока могу только предположить, что смерть наступила от шести до двенадцати часов назад. Молли выдала вам что-нибудь полезное?

— Не-а. Только четыре ненужных слова: «Мне нужен мой адвокат».

Клэр вздохнула.

— Прежде чем Молли перестала с нами разговаривать, она сказала мне, что мертвый парнишка был ее слугой по имени Джордан Пристли. Она называла его Тико.

— Тико? Как компанию, выпускающую игрушки? О, поняла. Мальчик-игрушка.

— Ну а кто второй мужчина, мне и не требовалось говорить. Это Брайан Кейн.

— Опаньки.

— Именно. Тот самый Брайан Кейн. Тони Траччио лучше бы надеть свои непробиваемые джоки,[59] — сказала Клэр, — потому что «Кейн индастри» отымеют его по полной.

Клэр приказала своим помощникам расправить уголки простыни и завернуть ее поверх тела Кейна, чтобы не оставить никаких улик на кровати.

— Вы с Конклином найдете меня в морге, когда разберетесь со своими делами здесь. Я собираюсь провести время с этими двумя джентльменами и устроить им лучший внешний осмотр, даже тщательнее того, что устраивали им матери при рождении.

Глава 73

Я спустилась обратно в утреннюю столовую и увидела, что Кристина Роджерс присоединилась к Молли и Конклину.

Роджерс была в своем роде знаменитость, универсальный адвокат богачей. Сероглазая блондинка, симпатичная и подтянутая, она выглядела обманчиво юной для главы известной юридической конторы, носящей ее имя. Предположительно ставка мисс Роджерс составляла тысячу долларов в час.

Я спросила себя: почему Молли Колдвелл-Дэвис запросила тяжелую артиллерию, когда даже в рогатке не было нужды?

Мы не рассматривали Молли в роли убийцы.

Или мы были не правы?

Тысячи вопросов закружились в моей голове. Знала ли Молли супругов Бэйли? А Сару Нид льман? Где была Молли в момент их смерти? Имела ли она какое-то отношение к жертвам змеиных укусов тогда, в восьмидесятых?

Была ли эта одуревшая от наркотиков женщина достаточно скрытной, достаточно умной и достаточно заинтересованной, чтобы стать убийцей?

Если так, то что сподвигло ее убить людей в собственной постели?

Кристина Роджерс выглядела уставшей, однако ее волосы блестели, блузка была накрахмалена, а костюм в тонкую полоску стоил столько, сколько я зарабатываю за месяц. Вероятно, у нее был ненормированный рабочий график, как у главы фирмы, однако к адвокатской работе она относилась крайне щепетильно.

— Мисс Колдвелл-Дэвис готова к полноценному сотрудничеству, — сказала она. — Когда она отправилась спать около половины второго ночи, Брайан Кейн и Джордан Пристли были живы. Когда она проснулась, после десяти часов утра, они уже были мертвы.

Я посмотрела Роджерс в глаза и произнесла:

— Возможно, если она соберется с мыслями, одна или две из них смогут нам помочь.

— Что бы здесь ни случилось, моя клиентка в это время спала и чудесным образом избежала опасности, — ответила Роджерс. — Я хочу, чтобы полиция, пресса и все остальные, включая Господа Бога, знали: Молли не имеет никакого отношения к смерти своих близких друзей. Их смерть ее страшно огорчает. И ей нечего скрывать.

— Замечательно, — сказал Конклин. — Итак, Молли, вопрос первый. Нам нужен список всех тех, кто был здесь прошлой ночью, включая поставщика блюд, обслугу и того, кто выгуливает вашу собаку.

Молли смотрела на Конклина своими большими покрасневшими глазами. В уголках губ виднелась засохшая слюна.

— Тико гулял с моей собакой. Для вечеринки я готовила сама, а Брайан занимался напитками. Я не знаю и половины пришедших вчера людей, это правда. Одни привели других, которые, в свою очередь, привели третьих.

— Давайте начнем с тех, кого вы знаете, — ответил Конклин.

Глава 74

День уже клонился к вечеру, и, войдя в прозекторскую, мы с Конклином сразу увидели на столе тело Тико. Теперь его глаза были закрыты, а коллекция из сережек-гвоздиков и колец из сосков мерцала в миске из нержавеющей стали.

— Я уже почти закончила, — сказала Клэр. — Взгляните сюда.

Она подняла левую руку юноши и протянула мне увеличительное стекло, чтобы я смогла рассмотреть то, что она называла «двумя точечными проколами».

Недалеко от меня Банни Эллис, второй ассистент Клэр, расстегнула молнию мешка, в котором лежало тело Брайана Кейна.

Я обернулась и на какой-то миг в страхе подумала, что Брайан Кейн жив.

Простыня, окутывающая тело Кейна, зашевелилась; но чем дольше я смотрела, преисполненная ужаса, тем отчетливей понимала — это шевелился не Кейн. Двигалось нечто гибкое и полосатое, почти невидимое на фоне пятнистого рисунка простыни.

— Змея! — закричала я. — Это змея!

Пресмыкающееся, казалось, состояло из воды, настолько плавно оно «вытекло» из мешка с телом и скользнуло по ножке каталки на пол. Змея подняла голову, словно намеревалась броситься, и поползла, извиваясь, по серой керамической плитке к Клэр.

— Не шевелись! — завопил Конклин.

Оружие уже было у него в руках, и он стал стрелять по плавно двигающейся цели: раз, два, снова и снова, гильзы отскакивали от пола, звуки выстрелов отдавались эхом.

Он сделал целых шесть выстрелов.

Я прижала руки к ушам и смотрела, широко открыв глаза. Я видела, что змея продолжает двигаться вперед и уже находится всего в метре от Клэр.

Я видела ужас на лице подруги. Движение привлекло бы змею, но сейчас у Клэр не было другого выхода. Она стремительно взобралась на стремянку, с помощью которой развешивала снимки.

Я бросилась в коридор.

На стене висел пожарный щит. Разбив стекло рукояткой пистолета, я откинула в сторону крупные осколки, схватила пожарный топор и бегом вернулась в прозекторскую.

Конклин снова целился в змею. Клэр стояла на верхней ступеньке лестницы, а ее помощники визжали, совершенно потеряв голову.

Я замахнулась и резко опустила топор на змею, разрубив ее ровно на две части.

Обе половинки продолжали подергиваться!

— Она ведь мертва, верно? — выкрикнула я дрожащим голосом, пот струился по моей спине. — Она ничего не может сделать, да?

В голове неожиданно возникла картинка с акулами, лежавшими на палубе — вроде бы мертвыми, — как они «оживают», чтобы сомкнуть свои челюсти на ногах рыбаков.

Змея по-прежнему извивалась: рот открыт, ядовитые зубы готовы к смертельному укусу.

Мы все уставились на нее, парализованные видом убийцы, который никак не хотел умирать. Тут Конклин вышел из ступора, метнулся в кабинет Клэр и вернулся оттуда с металлическим мусорным ведром, быстро накрыв им обе половинки змеи.

И сел на ведро сверху.

Он сидел с таким видом, словно под ним — бомба.

— Все нормально, — сказал он мне. Его лицо покраснело, лоб покрылся испариной. — Не худшее время, чтобы справиться с моей боязнью змей.

Служба отлова животных приехала в морг через сорок минут. Они отпустили Конклина и подняли мусорное ведро.

Обе части змеи все еще продолжали дергаться. Голова хватала зубами воздух.

Глава 75

Юки отмывала холодильник, слушая Фэйт Хилл,[60] и размышляла о пегих лошадках и длинноногих незнакомцах, когда зазвонил ее мобильный.

В животе екнуло — может, это док?

Она бросила губку в раковину, вытерла руки о джинсы и подошла к телефону, который продолжал звонить, вибрируя на мамином кофейном столике.

Определитель высветил: Министерство юстиции С-Ф. Юки нажала кнопку приема большим пальцем и сказала:

— Кастеллано.

Час спустя она сидела в кожаном кресле в кабинете судьи Брендана Дж. Даффи и ждала прибытия Фила Хоффмана.

Даффи выглядел взволнованным, но не стал бы даже намекать Юки, зачем ее позвал, до приезда Хоффмана. Поэтому Юки занимала себя изучением содержимого книжного шкафа и размышляла над вероятными причинами вызова. Но только единственная из причин казалась ей возможной: это чертово жюри присяжных, обдумывающее приговор по делу Стейси Гленн, не смогло вынести вердикт.

Жюри «повесилось» — снова.

Отсюда следовало, что Даффи придется объявить аннулирование судебного разбирательства, и нахальная королева красоты, искалечившая своих беспомощных и любящих ее родителей, пройдет по подиуму прямиком из тюрьмы домой.

Судья с ней не разговаривал. Он погрузился в работу: просматривал дела, делал пометки, выбрасывал ненужные бумаги в корзину. Лучи полуденного солнца неспешно ползли по его персидскому ковру, а сердце Юки продолжало посылать сигналы SOS.

Наконец она услышала голос Хоффмана, доносящийся из приемной.

Проходя в дверь, он пригнул голову и провел рукой по темным взъерошенным волосам.

— Простите, ваша честь. Юки. Мы с женой были в Саусалито. Паром поторопиться не мог.

— Присаживайся, Фил, — сказал судья.

Хоффман сел во второе кресло и спросил:

— Есть новости от присяжных?

Юки уже пришла к выводу, что на данный момент Хоффман будет рад аннулированному разбирательству не меньше, чем оправдательному приговору. Он потратил на это дело слишком много времени. Если разбирательство признают недействительным, его клиент окажется на свободе, а он сможет вернуться к хорошо оплачиваемым делам.

— У меня плохие новости, — сказал Даффи. — В тюрьме произошла драка.

— Что случилось? — уточнил Хоффман.

— Ваша клиентка завела себе подружку пару недель назад, и, насколько я понял, у этой подружки уже была подружка. Между ними в душе случилась драка, и Стейси Гленн умерла. Подружка мисс Гленн схватила ее за шею, а другая девушка обхватила за талию, и они потянули в разные стороны.

Даффи покачал головой, пока они пытались вообразить себе подобную сцену. Однако Юки так и не поняла, что ужасного могло за этим последовать.

— Простите, но я не понимаю, ваша честь.

— Моя вина. Я толком не объяснил. В результате голова Стейси Гленн отделилась от позвоночника. — Он обхватил свою шею руками. — Сама шея, мускулы и все такое остались на месте, но позвоночник переломился. Говоря медицинским языком, мисс Гленн умерла от внутреннего обезглавливания.

— Никогда не слышал о внутреннем обезглавливании, — заметил Хоффман.

— Я тоже услышал об этом впервые, но именно такое заключение прислало мне Управление исполнения наказаний на основе проведенной аутопсии. Я процитирую. — Даффи взял в руки блокнот: — «Эти глупые курицы превратили Стейси Гленн в китайского болванчика».

Юки встала, вышла, спотыкаясь, из кабинета судьи и даже не обернулась на окрик Фила Хоффмана. Добравшись до лестницы, она крепко ухватилась за поручни и спустилась вниз, всю дорогу размышляя о неожиданной концовке дела.

К тому моменту, когда Юки достигла вестибюля, она приняла решение: необходимо связаться с Паризи. Им нужно тщательно обдумать, как преподнести новость публике; и именно ему придется все разруливать, потому что было бы неправильным позволить окружающим увидеть ее неудержимый восторг.

Стейси Гленн получила смертельное пенальти.

Не осуждена и не оправдана. Но окончательное решение оказалось принятым само собой.

Все закончилось.

Юки не проиграла дело, а социопатка Стейси Гленн — мертва. 

Часть четвертая Док

Глава 76

Мы с Синди встретились в «Сьюзи» ранним вечером, но и в шесть часов этот ресторанчик в карибском стиле был набит битком.

Даже слишком.

В центре вовсю старался стил-бэнд, Сьюзи устроила соревнование на лучшее исполнение лимбо, нахлеставшиеся текилы дебоширы падали, натыкаясь на бильярдные столы, а Лоррейн, обычно ценимая нами за сверхбыстрое обслуживание, потеряла былую хватку.

Она приняла у нас заказ на напитки, вернулась, чтобы огласить специальные предложения, потом подошла еще раз — продемонстрировать свое обручальное кольцо и опять возвратилась, дабы спросить, все ли у нас есть.

И это в течение пяти минут.

Я пристально смотрела на нее, пока она не отпрянула и не поспешила прочь. Клэр и Юки должны были подойти с минуты на минуту, а я еще не разобралась с Синди.

— Перестань ходить вокруг да около, — сказала моя милая подруга. Она произнесла слова с таким нажимом, что они прозвучали как вызов.

— Отлично. Вы с Конклином встречаетесь?

— Он тебе сказал? Послушай, началось не совсем так, но…

— Ты спишь с ним?

— Прости, конечно, но кем ты себя возомнила? Сестрой Мэри Маргарет из общины сестер пояса целомудрия?

— Да, черт возьми. Так оно и есть.

— Почему? В чем проблема?

Я подняла вверх пустую пивную кружку, чтобы Лоррейн увидела и принесла мне новую.

— Лоррейн, — сказала я, — только послушай. Синди спит с моим напарником и даже не сказала мне об этом.

— Хм-м.

— Как ты считаешь, на правах моего друга ей следовало бы мне все рассказать?

— О, не надо, Линдси, — попросила Лоррейн. — Не втягивай меня в ваш спор. Я счастлива и не хочу поссориться ни с одной из вас.

— Прекрасно, — ответила я. — Налей мне еще одну.

— Сейчас вернусь.

— Ты ведь шутишь, правда, Линдси? Думаешь, мне следовало бы рассказать тебе о нас с Ричи, хотя я все время знала, что ты заставишь нас обоих пожалеть об этом, — и мне даже не известно почему! — Синди откинулась назад и действительно выглядела сбитой с толку.

— Не знаешь почему? — ответила я, ощущая тяжесть внизу живота, говорившую мне, что в отличие от Синди я не права и веду себя излишне эмоционально. Чем бы Синди и Рич ни занимались — это исключительно их личное дело.

Синди не знала историю моих отношений с Ричем, да я и не собиралась ей рассказывать, но, возможно, он мог это сделать.

Возможно, ему следовало это сделать.

Наверное, тень сомнения промелькнула на моем лице, потому что Синди вдруг напряглась. Она наклонилась вперед, выпятила подбородок и произнесла:

— Я поняла. Вы занимались этим, Линдси? Так? Скажи мне прямо сейчас, потому что, если ты спишь с ним, я тут же пошлю этого придурка.

— Нет. Нет. Не спим. Никогда прежде и не планируем впредь.

— Хорошо, — сказала Синди. — Здорово. Тогда объясни мне еще раз: в чем проблема?

— Все дело в системе подчинения, Синди…

— Ты с ума сошла? Я на тебя не работаю.

— Конклин работает! И мы с ним обсуждаем вещи, которые тебе знать не следует — ради всеобщего блага. И мне не нравится, что ему приходится об этом напоминать.

— Даже если бы в твоих словах был смысл — а его нет, — мы не говорим о тебе. Не говорим о твоей работе. У нас просто шикарный секс.

Лицо мое вспыхнуло, и я опустила глаза. Пиво начало подступать к горлу, когда я услышала:

— Эй, подружки.

Я подняла голову и увидела Клэр, расчищающую себе дорогу к нашему столику. На руках она несла дочку, мою крестницу — Руби Роуз, а позади шли Юки и док.

— Я еще не закончила наш разговор, — сердито пробурчала я Синди.

— Отлично, — ответила она. — Не заставляй меня слишком долго ждать твоих извинений.

Глава 77

У Юки едва голова не кружилась от восторга.

Они собрались все вместе в кабинке «Сьюзи», и ее подругам док понравился. Поправка: по их лицам она могла определить, что они его полюбили. Он рассказывал девушкам о своем рабочем дне в приемном отделении:

— Входит пациентка и говорит мне, что она съела на ночь невообразимо много лекарств, после того как приняла снотворное. Видимо, она неосознанно подошла к своей домашней аптечке и проглотила целый пузырек таблеток. И показывает мне пустой пузырек.

Клэр подалась вперед. Юки подумала, что Клэр рада иметь в собеседниках доктора. Она спросила дока, какие это были таблетки.

— Драмамин.

— От укачивания? — удивилась Клэр. — Они не могут причинить ей вреда.

Док усмехнулся и ответил:

— Она хотела промыть желудок, но я сказал, что в данной процедуре нет необходимости. Говорю ей: «Хелен, вы теперь ко всему готовы. Покупайте билеты на круиз!»

Клэр рассмеялась, а ее дочка в это время потянулась и опрокинула бутылку пива прямо на колени Синди. Линдси не выдержала и тоже расхохоталась до слез.

— Извини, — сказала она Синди. — Нет, честное слово! Это было не смешно.

Клэр передала дочку доку, чтобы помочь Синди вытереть пиво, а малышка ухватила доктора за нос и назвала его: «Буу». Он улыбнулся ей, а она захихикала в ответ.

Так вечер и продолжался: стоило одному засмеяться, как его смех подхватывали остальные. Юки казалось, что у нее сегодня день рождения, причем лучший в жизни.

Она рассказала подругам, как закончилось дело Стейси Гленн, а Линдси поведала о змее, которая никак не умирала; Клэр развела руки, показывая, какой длинной была змея, и едва опять не опрокинула пиво на Синди.

— Серьезно, друзья, здорово теперь знать, какая именно это змея, — сказал док. — Понимаете, к ее яду существует противоядие — антивенин.

— Антидот? — спросила Синди.

— Верно, но термин «антивенин» будет правильнее, — заметила Клэр. — В любом случае сыворотку не так просто заполучить, а моим пациентам она уже не поможет. Зато нам повезло, что сержант Боксер умеет хорошо размахивать топором.

Пиво все не иссякало, пока дока, что неизбежно, не вызвали в больницу. Вот тут наступил лучший момент вечера. Юки встала, чтобы с ним попрощаться, а он обнял ее и поцеловал. Во время поцелуя Юки отклонялась назад все сильнее, пока не упала на диванчик, а все вокруг наградили их одобрительными возгласами — не только подруги, но и сидящие за другими столиками.

— Увидимся в выходные? — спросил он.

Юки кивнула, заранее продумывая, какое нижнее белье наденет. Потом он ушел.

Сразу после этого Синди сказала, что у нее свидание, а потому ей надо заехать домой и переодеться. Клэр тоже собралась уходить.

— Надо отправить мою малышку в кровать, — пояснила она.

— Юки, ты отныне не просто назначена водителем, ты остаешься единственным свободным водителем.

Юки не хотелось, чтобы вечер кончался.

— Ты не против, если мы поедем ко мне? Почему бы нам не продолжить наш вечер? — спросила она.

— Заметано, — сказала Линдси, допивая пиво.

Юки улыбнулась. Линдси в ее распоряжении. Такой шанс: расслабиться и поболтать о доке — все равно что залить пирожное глазурью.

Глава 78

Едва забравшись в машину, я сразу же начала болтать с Юки.

— Док — замечательный.

— Ты действительно так думаешь? Вернее, спасибо и согласна, разве он не потрясающий?

— Совершенно потрясающий. И ты ему действительно нравишься.

— Откуда ты можешь знать?

— Зато ты знаешь. К тому же еще имел место настоящий голливудский поцелуй перед лицом Господа и всех окружающих.

Юки рассмеялась. Это был бесценный дар, ее смех, способный даже зажечь ночью солнце. Тем временем мои мысли неслись вперед, и я не могла больше ждать. Знает ли Юки? Может, знают все, кроме меня?

Как только зарычал двигатель и мы тронулись с места, я не удержалась:

— Юки, ты знаешь, что Рич и Синди встречаются?

— Не-ет. Правда? Поверить не могу, что она мне не сказала!

— Точно, — ответила я. — А как я себя должна чувствовать: мой напарник спит с моей лучшей подругой?

— Хотя они — хорошая пара, — продолжила Юки, поворачивая налево. Машина поехала вниз с холма, и мой желудок взбунтовался. — Он всегда ей нравился, но кому он не нравится? Подожди минутку, Линде. Я пропустила что-то очевидное?

Я опустила вниз стекло, и ветер ударил мне в лицо.

— Хочешь, я остановлюсь? — спросила Юки. — Тебя тошнит?

— Я в порядке, — ответила я, отрыгнув.

— Ладно, так о чем мы говорили? Твой напарник встречается с твоей подругой. В чем проблема?

Я подняла вверх стекло, оставив только небольшую щелочку.

— Рич и я. У нас была парочка моментов, — услышала я свои слова.

У Юки аж челюсть отвисла. Она проехала дальше, остановилась на светофоре и только тогда повернула ко мне голову.

— О моментах поподробнее.

Неожиданно для себя я все ей рассказала: об опасном сближении между мной и Конклином, когда расследование завело нас в Лос-Анджелес. Как мы смогли остановиться, прежде чем страсть не завела нас слишком далеко, и эта страсть не сошла на нет. Как она вспыхивала, даже после моего переезда к Джо, последовавшего за пожаром в моей квартире. И как всего неделю назад Конклин страстно поцеловал меня в губы возле машины.

Я все еще рассказывала, когда мы въехали в подземный гараж, располагающийся под многоквартирным домом, где жила Юки. Заглушив двигатель, она посмотрела на меня:

— Ты в него влюблена?

— Влюблена? Не знаю, как назвать мои чувства, но между нами происходит нечто особенное…

— Так дело не в Синди, а в Конклине.

Я пожала плечами.

— Между вами происходит нечто особенное, но ты раз за разом это останавливаешь и не планируешь развивать, верно?

Я была пьяна, и меня допрашивала моя подруга-обвинитель. А защиты у меня не нашлось.

— Мы с ним все обсудили, — ответила я. — Я сделала выбор и рада, что мы не совершили ничего, способного разрушить мои отношения с Джо.

— А какие чувства ты испытываешь к Джо? Скажи мне честно.

— Я его люблю.

— Докажи, потому что сейчас я этого не вижу.

Извинившись, я вылезла из машины и добралась до мусорного контейнера рядом с лифтом, куда и извергла содержимое своего желудка. Юки уже была рядом с влажной салфеткой, она придерживала меня за талию и протягивала упаковку со жвачкой.

Но не дала мне так просто сорваться с крючка.

Когда мы вернулись к машине и сели в нее, она потребовала:

— Скажи мне правду и ничего, кроме правды.

Я рассказала ей, что встреча с Джо была сродни грому среди ясного неба, и наши чувства оказались взаимными. Он не обманул моих ожиданий. Он изменил всю свою жизнь, чтобы быть со мной. И он не только мой любовник, но еще — мой лучший друг и человек, с которым я могу быть сама собой. И единственное, чего я страшусь, — сделать следующий шаг в наших отношениях, потому что это навек.

— Если мы поженимся, я никогда не смогу его оставить.

— Разве это так плохо? — спросила меня Юки.

— Ужасает.

— Я не спец, но разве слово «ужасает» не подходит больше к ситуации, когда тебя ранят? Или когда умирает тот, кого ты любишь?

Я кивнула. Она говорила сейчас о Крисе — человеке, которого я любила. Его застрелили на работе.

Юки наклонилась и взяла меня за руку.

— Линдси, нет ничего зазорного в твоей химической реакции на Ричи. Она от тебя не зависит. Здорово, когда рядом с тобой постоянно находится человек, вызывающий романтическую привязанность. Ты уже решила, что он не для тебя. Но Рич стал твоим запасным выходом, твоим спасительным шлюзом, потому что ты боишься выйти замуж. Я права?

Я заплакала, и Юки крепче сжала мою руку.

— Позволь ему уйти, — сказала она. — Позволь себе уйти.

Юки обняла меня. Она — такая крошечная, а я — настоящая амазонка, но каким-то образом эти неловкие объятия стали именно тем, что мне было нужно. Я рыдала, а Юки гладила меня по волосам.

— Знаешь, чего я хочу от дока? — сказала она. — В точности таких отношений, как у вас с Джо.

Глава 79

На следующее утро Синди сидела за своим столом в закутке и просматривала последние записи, чтобы освежить память. Тут она и обнаружила заметку, сделанную во время импровизированного опроса девушки, назвавшей себя Сэмми. Нервная девушка-подросток упомянула, что Родни Букера убили «люди», получается, не один человек, а по крайней мере двое.

Синди не давало покоя это слово — «люди». Жаль, что Сэмми так стремительно тогда скрылась, не позволив ей развить тему и найти ту самую ниточку, которая приведет к убийцам Родни Букера.

Синди снова набрала номер Линдси и оставила ей сообщение. Потом подхватила сумочку, покинула здание «Кроникл» и пешком направилась в столовую для бездомных «От всего сердца», располагавшуюся неподалеку.

Ангел — бездомный мужчина примерно ее возраста, — завидев Синди, улыбнулся ей, сверкая золотыми зубами, и с низким поклоном распахнул дверь в столовую.

— Привет, мисс Синди Томас. Мы назвали вас Наше Сердце из «От всего сердца». Имя принимали общим голосованием.

Синди улыбнулась и спросила Ангела, знает ли он девушку Сэмми.

— Конечно, я знаю Сэмми. Она внутри, — ответил тот.

Синди оглядывала большой зал, пока не обнаружила Сэмми. Девушка стояла за столом с подогревом и подавала обед длинной веренице бездомных. На ней были симпатичные слаксы, яркий дорогой топ с воланами, а светлые волосы забраны в аккуратную косу.

И хотя в зале находилось немало бродяг возраста Сэмми, девушка явно присутствовала здесь в качестве волонтера.

Синди подошла к раздаточному столу.

— Привет, Сэмми. Найдется для меня минутка?

Сэмми явно занервничала:

— Нет. Просто не могу.

— Пожалуйста.

— Я не могу говорить с вами здесь, — прошипела Сэмми. — Встретимся у «Моэ» через полчаса, только уходите прямо сейчас.

Синди отправилась к «Моэ». Примерно через час она заказала сыр-гриль на гренках. Едва ей принесли заказ, как появилась Сэмми и плюхнулась на сиденье напротив.

— Ты чересчур настойчива, Синди, — сказала девушка, качая головой. — Я предупреждала тебя: будь осторожней, но ты никак не можешь остановиться.

— Зато я умею хранить секреты, — ответила Синди. — Но не могу просто так бросить писать об этом.

— Нет? Что ж, мой отец посадил меня под домашний арест. Он не разрешает мне ни с кем разговаривать, особенно с тобой.

Она захрустела леденцами и заказала классическую колу.

— А почему со мной нельзя?

— Потому что ты ищешь собственной смерти.

— Послушай, я не понимаю, Сэмми, — сказала Синди, помешивая кофе. — Почему я в опасности? Что такого особенного в Родни Букере, если написание о нем ведет к смерти?

— Потому что его убийцы — не бездомные, Синди. Его убийцы не хотят быть раскрытыми, арестованными и посаженными за убийство.

— Мне нужна твоя помощь.

Сэмми откинулась назад, в ее глазах плескался неприкрытый страх.

— Мне тоже нужна твоя помощь. Я хочу убраться отсюда. Уехать из города. Но у меня нет денег. Предлагаю тебе сделку. Ты можешь выделить мне часть обещанной награды? Тысяч десять?

— Без вариантов, — ответила Синди. — Эти деньги заморожены вплоть до осуждения убийц Скитальца. Я могу снабдить тебя только парой сотен — вот и все.

— Забудь. Спасибо, но нет. Я сказала, мне нужна реальная помощь, — ответила Сэмми.

Как только девушка ушла, Синди оплатила счет и отправилась обратно на работу. Поведение Сэмми ее зацепило. Страх девушки можно было бы списать на паранойю наркомана, но у Синди сложилось иное впечатление: смерть Родни Букера завязана с чем-то посерьезней, с чем-то организованным.

А значит, это уже не ее весовая категория.

Она набрала номер, который знала наизусть.

— Рич, надо поговорить.

Глава 80

Конклин нашел Скипа Уилкинсона в «Макбейне». Тот сидел с миской орешков и кружкой свежего пива. Уилкинсон был худощавым парнем с короткой стрижкой, они вместе с Конклином учились в полицейской академии. Теперь он работал в подразделении по борьбе с наркотиками и преступлениями, связанными с ними, которое называл «Наркотики и шлюхи».

— Так ты хотел поговорить о Скитальце? — уточнил Уилкинсон.

— Пойдет любая информация. Его убийство висит на нас мертвым грузом.

— Ладно, но рассказыватьособо нечего. У нас он практически не засветился. Был мелким торговцем наркотиков.

— Какие наркотики?

— Крэк. Я принес тебе его дело. — Уилкинсон вытащил из потрепанного портфеля мятую папку и протянул ее Конклину. — У нас никогда не было веских доказательств для его ареста. Но то, чем он занимался, — отвратительно.

— Чем? — спросил Конклин, просматривая дело. Там не было ни ордера на арест, ни фото, только рукописные отчеты, прикрепленные к папке с надписью «СКИТАЛЕЦ ИИСУС». Они даже не знали его настоящего имени.

— Он вовлекал несовершеннолетних девушек в торговлю наркотиками. У него была целая сеть из них. Посылал их продавать на улицу. Не уверен, что он всех их не перетрахал. Однако у нас имелись только уличные слухи и никаких надежных источников. Мы внедрили на улицу нескольких женщин-полицейских, ждали, что Скиталец заглотит приманку, но он не купился.

— И вы опустили руки? Послушай, я не критикую. У нас у самих практически нет времени на разработку дела о его убийстве…

— Мы не сдались, — ответил Уилкинсон. — Но как я уже сказал, Конклин, он — лишь мелкий торговец. Крэк — это очень плохо, но мы погрязли в делах с метамфетамином, который гораздо хуже. Детишки производят его в своих подвалах. Несмотря на введение серьезных ограничений на эфедрин, метамфетамин получает все большее распространение. Его производство и оборот достигли невообразимых размеров и вышли из-под контроля. Не обошлось и без организованной преступности. Ингредиенты поступают к нам из Мексики. Не буду утомлять тебя лишними подробностями, но большинству все сходит с рук. А наркотик убивает хороших ребят. Один раз попробовал — и шансов вырваться уже нет.

— Так, значит, Родни Букер был торговцем крэком. Мы этого не знали.

— Мы бы его в итоге прищучили, но у нас есть акулы и покрупнее. Кто-то добрался до этого ублюдка раньше нас. И скажу больше: рад, что его убили.

Глава 81

Около восьми утра Синди, стоя между мной и Конклином, показала на молодую женщину, вышагивающую по Пятой улице:

— Это она. Красная рубашка, светлые волосы. Это Сэмми.

Услышав свое имя, Сэмми обернулась, увидела спешившего к ней Конклина и припустила так, словно у нее на ботинках были реактивные двигатели. Соскочив с тротуара, она бросилась на проезжую часть, успев промчаться перед грузовиком с рыбой, поехавшим на зеленый свет.

Я подумала, что грузовик ее сбил, но тот только набрал скорость, а Конклин уже обегал его сзади. Я тоже побежала, ныряя в просветы между машинами и пешеходами с криком: «Полиция! Уступите дорогу!»

Я слышала тяжелое дыхание Конклина, а значит, была совсем рядом, когда вдруг запнулась о трещину в асфальте и упала. Мне не хватало воздуха.

Пошатываясь, я поднялась на ноги, и проходившие люди указали мне направление. К тому времени как я добралась до них, Конклин зажал Сэмми в тупике между двумя зданиями и кричал в лицо испуганной и запыхавшейся девушке:

— Успокойся и послушай.

Множество бродяг поднялись со своих мест возле столовой для бездомных, некоторые из них потихоньку убрались, остальные сгрудились вокруг Конклина и Сэмми. Они угрожающе нависли над ними, и было их немало. Я вытащила полицейский значок, и ворчащая толпа расступилась, освобождая нам место.

— Мы хотим поговорить с тобой в отделении, — тем временем говорил Конклин девушке. — Будешь добропорядочным гражданином и поедешь с нами. Понятно? Будешь с нами сотрудничать, и мы не станем заводить на тебя дело.

— Нет. Я не понимаю. Я ничего не сделала.

— Я хочу тебе поверить, — сказал инспектор Конклин, глядя на нее своими ласковыми карими глазами. — Но не могу.

Глава 82

Двадцать минут спустя Сэмми, фамилию которой мы до сих пор не знали, сидела напротив нас в допросной № 1, а установленная в углу под потолком камера все снимала.

У Сэмми при себе не было паспорта, но она признала, что ей уже есть восемнадцать. Мы имели право ее допросить. Я вела себя максимально дружелюбно, говорила, что понимаю ее страхи, и гарантировала полную безопасность, но она мне не верила.

Ее ответы были уклончивы, а волнение подсказывало, что она скрывает нечто серьезное. Во мне все больше росла уверенность: что бы она ни знала, это поможет нам раскрыть дело Скитальца Иисуса, и, вероятно, уже сегодня.

Темные круги под глазами и впалые щеки говорили о ломке. Наша помрачневшая Сэмми сидела на метамфетамине. Она надорвала упаковку леденцов и принялась ими хрустеть. Я почувствовала аромат дикой вишни и, могу поклясться, впервые ощутила запах страха.

Боялась ли Сэмми, что убийцы Скитальца Иисуса придут за ней, если она поговорит с нами? Или была замешана в этом деле?

Я попробовала еще раз.

— Сэмми, что тебя тревожит? — ласково спросила я.

— Пребывание здесь.

— Послушай, мы не пытаемся тебя запугать. Мы стараемся выяснить, кто убил Скитальца. Помоги нам, и уверяю — с тобой ничего не случится.

— О, в том-то и проблема.

— Разъясни мне. В чем проблема?

Тут с нее упала маска хладнокровной девчонки. Сэмми закричала:

— Я только ребенок! Только ребенок!

Меня проняло, на миг я даже захотела оставить ее в покое, но вместо этого лишь усилила нажим. Я сняла пиджак, чтобы Сэмми могла видеть мое оружие.

— Брось нести чушь, — сказала я. — Расскажи мне, что знаешь, или проведешь лучшие годы своей жизни в тюрьме как соучастница убийства Родни Букера.

Конклин меня поддержал. Он согласился с моим поведением и обращался ко мне уважительно «сержант», не отвечая на умоляющий взгляд Сэмми.

Мы не дадим этой девушке выкрутиться.

Глава 83

Конклин рассказывал мне, что у Скитальца была целая сеть из девушек, торгующих крэком, но я и представить себе не могла на их месте таких, как Сэмми: симпатичных, хорошо одетых белых девушек, изъясняющихся так, словно воспитывались в отличной семье и получили хорошее образование.

Чем Скиталец смог ее зацепить?

Когда я начала давить на Сэмми, та расплакалась, и Конклин подтолкнул к ней через стол упаковку бумажных салфеток. Девушка вытерла глаза, высморкалась и судорожно вздохнула.

А потом начала говорить:

— Мы продавали крэк, понятно? Скиталец платил нам порошком, и мы вместе с ним его принимали. Проводили день за днем, пуская облака дыма; не ели, не спали, а только занимались безудержным сексом! — кричала она мне в лицо. — Эти неистовые оргазмы — десять, двадцать, один за другим…

— Здорово звучит, — сказала я.

— Да. — Сэмми не замечала моего сарказма. — Нереально. Потом он отвозил нас на места работы, а когда мы ее выполняли, то возвращались к нему домой.

— Сколько девушек скрывается под твоим «мы»?

— Три или четыре, — пожала плечами Сэмми. — Но не больше пяти. Больше в его доме за раз никогда не бывало.

— Напиши их имена, — сказал Конклин, подавая Сэмми ручку и блокнот.

От его слов девушка вернулась на землю и посмотрела на него так, словно говорила: «Ты в своем уме?»

— Что ты имеешь в виду под словами «отвозил на места работы»? — спросила я. — Отвозил на чем?

— Естественно, у Скитальца был автомобиль-фургон.

Голос Сэмми начал срываться. Конклин вышел из комнаты, а вскоре вернулся с банкой отличной колы и протянул ее девушке, она залпом осушила ее.

Я думала о Родни Букере — привлекательном мужчине, закончившем Стэнфорд и присоединившемся к Корпусу мира, который вдруг круто изменил свою жизнь и занялся продажей наркотиков, придумав для этого необычный и крайне жестокий способ.

Сэмми описывала этот кошмар, не понимая, что приводит меня в ужас. Букер держал добровольный гарем из молоденьких девушек-дилеров, он подсаживал их на наркотик, который позволял достичь «потрясающих оргазмов», пока те не сгорали и не умирали.

Букер был дьяволом современности.

Конечно, кто-то убил его.

Я спросила Сэмми, где стояла машина Букера, но она снова пожала плечами:

— Понятия не имею. Я выполнила свой гражданский долг? Могу я уйти, пожалуйста?

— Давай, я спрошу напрямую. Букер готовил метамфетамин у себя дома? — задал вопрос Конклин.

— Какое-то время, но потом это стало опасно.

Сэмми сделала глубокий вдох и некоторое время молчала, словно собираясь с мыслями.

— Моя жизнь закончилась, когда умер Скиталец. Теперь мои придурки-родители «приводят меня в порядок». Вы представляете, на что похоже падение в бездонный колодец? Это теперь моя жизнь. Я схожу с ума.

— Ага, — поддакнул Конклин. Я поразилась его настойчивости. — Ты сказала Синди Томас, что знаешь, кто убил Скитальца…

— Никогда этого не говорила.

— Сержант? — обратился ко мне Конклин.

— У нас достаточно оснований, — ответила я, вставая. И накинула пиджак.

— Ты можешь хранить молчание, — сказал Конклин Сэмми. — Все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя…

— Вы меня арестуете?

Сэмми оцепенела, когда Конклин заставил ее встать и надел наручники.

— Я имею право на один звонок, — сказала она. — Я хочу позвонить отцу.

Глава 84

Полным именем Сэмми оказалось Саманта Пинкус; мы выяснили это, когда в участок, подобно урагану, ворвался ее отец.

Нейл Пинкус был адвокатом, бесплатно защищавшим нищих обитателей района Мишн, где со своим братом открыл адвокатскую контору, причем располагавшуюся в одном здании со столовой для бездомных «От всего сердца».

Я изучила Пинкуса, пока он нависал над моим столом и требовал встречи с дочерью. Рост: метр восемьдесят, вес: примерно семьдесят с небольшим килограммов, подтянутый, лет под сорок, с залысинами, его лоб покрывали капельки пота от того пара, что буквально валил у него из ушей.

— Вы задержали мою дочь за что-то сказанное ею без присутствия адвоката? Я подам на вас в суд лично и на город в целом, понятно? Вы не зачитали ей ее права, пока она не выдала вам всю необходимую информацию.

— Верно, — ответила я. — Но это не был допрос обвиняемого, находящегося под стражей, мистер Пинкус. Ее права никто не нарушал.

— Сэм этого не знала. Вы ее запугали. Ваши действия равносильны пыткам. Я чертовски хороший адвокат по защите прав пострадавших и отправлю вас обоих прямиком в ад.

Джейкоби смотрел на нас через стеклянную стену своего кабинета, остальные находившиеся в отделе шесть человек сидели, потупив глаза и разглядывая происходившее исподтишка.

Я поднялась во все свои метр восемьдесят плюс пять сантиметров каблуков и сказала:

— Сбавьте обороты, мистер Пинкус. Пока что содержание разговора с вашей дочерью является достоянием только нас четверых. Помогите ей. Уговорите Саманту сотрудничать с нами, и мы не будем заводить на нее дело.

Мистер Пинкус проворчал что-то, потом кивнул и последовал за нами в допросную, где его поджидала дочь, положив перед собой скованные наручниками руки. Отец сжал ее плечи, затем выдвинул стул и сел на него.

— Я слушаю.

— Мистер Пинкус, по ее собственному признанию, ваша дочь — наркоманка и торговец наркотиками, — сказала я. — Она была втянута в это Родни Букером, также известным как Скиталец Иисус, к данному моменту жестоко убитым. Саманта не только продавала крэк, она еще сообщила одному доверенному источнику, что знает убийц Скитальца. Она — важный свидетель, и поэтому мы ее задержали. Нам нужно, чтобы она рассказала, кто убил Букера.

— Я не верю, что она занималась распространением наркотиков, — ответил нам Пинкус. — Но если это и так, то сейчас она подобным не занимается и сама не употребляет.

— Можно считать, что все в порядке, — огрызнулась я.

— Послушайте, ее мать и я — мы вплотную ею занимаемся. Ранний комендантский час. Ни мобильника, ни компьютера. Она бесплатно работает в столовой для бездомных и может воочию убедиться, насколько тяжелой бывает жизнь, к тому же столовая находится прямо под моим офисом.

Пинкус поднял скованное запястье дочери, чтобы я смогла разглядеть ее часы.

— Это джи-пи-эс. Она не может никуда пойти, чтобы я об этом не узнал. Сэм стала сама сдержанность. Даю вам слово.

— Все, мистер Пинкус?

Саманта завыла.

— Где ваша порядочность? — выплюнул он мне в лицо. — Букер был мерзавцем. Он продавал наркотики детям, а те, в свою очередь, распространяли их среди ровесников. Не только моей дочери, но и другим девушкам. Очень многим хорошим девушкам. Мы написали на него заявление.

— Кто «мы»? — спросила я.

— Общественность Пятой улицы. Взгляните. Я подал жалобу от имени общественности в феврале, потом еще одну в марте. Еще одну в апреле. Полиция ничего не сделала. Нам было сказано: «Если у вас нет доказательств, заполните необходимую форму».

— У вас есть оружие, мистер Пинкус?

— Нет. И я прошу вас пойти на уступки. Отпустите Саманту под мою ответственность и мой надзор. Пребывание в тюрьме, даже на одну ночь, погубит ребенка.

Мы согласились отпустить девушку, предупредив мистера Пинкуса, чтобы тот не дал ей уехать из города.

Как только отец с дочерью покинули управление, мы с Конклином вернулись к своим столам и пробили имя Пинкуса по базе. На него у нас ничего не было, но кое-что Конклин все-таки обнаружил.

— У Нейла Пинкуса имеется лицензия на огнестрельное оружие, и он зарегистрировал пистолет «рем» двадцать второго калибра, — сказал Конклин, глядя на меня поверх монитора. — Грязный дешевый пистолетик для грязного дешевого адвокатишки. Этот сукин сын наврал.

Глава 85

Мы с Конклином в сопровождении еще четверых полицейских были у дверей адвокатского бюро Пинкусов в полдень. Когда нам открыли дверь, мы прошли через приемную прямиком в кабинет и вручили Нейлу Пинкусу ордер на обыск.

— Держите руки так, чтобы я могла их видеть, — приказала я.

Пинкус непонимающе моргнул:

— Что?

— Вы думали, мы не узнаем о вашем пистолете?

— Эта… вещь была украдена, — сказал Пинкус. — Я заявлял о краже. — Адвокат отпихнул кресло назад. — Я держал его здесь.

Я открыла нижний ящик стола и увидела металлическую орудийную коробку из-под пистолета. Подняв крышку, я уставилась на картонку от «Рем 2.2». Коробка была пуста.

— Вы держали эту коробку под замком?

— Нет.

— Где вы хранили патроны?

— В этом же ящике. Послушайте. Я знаю, что это нарушение, но если бы мне понадобилось оружие, то оно понадобилось бы мне срочно. Сержант, я редко открывал коробку, — сказал Пинкус. — Его могли украсть когда угодно за последние шесть месяцев. Бывает, отвернешься на миг, отвечаешь на телефонный звонок или выходишь в туалет…

Я встала перед Пинкусом и быстро пооткрывала остальные ящики стола, а Конклин проделал то же самое со столом брата Алана в соседней комнате.

Потом мы вшестером вскрыли картотечные шкафы, переворошили кладовую и заглянули под подушки старой кожаной софы. Через некоторое время братья Пинкус уселись и стали обсуждать при нас дела своих клиентов, причем столь спокойно и естественно, словно нас здесь и не было.

Не добившись результата, мы с Конклином осмотрели дома обоих Пинкусов: один — в Форест-Хилл, а второй — на бульваре Монреаль. Хорошие районы, где не вырастают плохие дети. Мы познакомились с их милыми женами, Клаудией и Ревой, которых мужья попросили всячески нам содействовать.

Мы ознакомились с содержимым их семейных стенных шкафов, чуланов, сундуков с приданым и ящиков с инструментами, а жены Пинкус по собственному желанию позволили нам обыскать их машины.

Их дома были чисты, как белоснежные простыни, сохнущие на веревках в солнечный день.

Обыск опустошил меня и физически, и морально. Я была выжата как лимон и расстроена — мы не нашли ничего, чтобы оправдать свою работу.

Был ли Скиталец Иисус застрелен из пистолета Нейла Пинкуса?

Я по-прежнему не знала, но если прикинуть, где орудие убийства сейчас, то я бы сказала, что убийца бросил его с моста вскоре после казни Родни Букера. И сейчас наш пистолет засасывает в песок на глубине залива Сан-Франциско.

Глава 86

Мы с Конклином сели в полицейскую машину, припаркованную возле дома Алана Пинкуса.

Я должна была позвонить Джейкоби и объясниться и не сомневалась, что он с меня шкуру спустит, узнав, что мы потратили день на розыск убийцы Скитальца, пока какой-то псих убивает друзей мэра с помощью ядовитой рептилии.

Я собиралась поделиться этими мыслями с Конклином, но мы оказались одни, и наш скелет в шкафу больше нельзя было игнорировать.

Конклин выключил радио, повертел в руках ключи от машины и произнес:

— Синди говорила с тобой о… э-э… нас.

— Да. Я была очень удивлена, — ответила я, пристально глядя ему в глаза, пока он не отвел взгляд.

— Она говорит, ты расстроилась.

Я пожала плечами.

— Прости, что не сказал тебе, Линде…

— Эй. Все отлично. Отлично, — солгала я. — Стоило мне все обдумать, и я поняла: вы друг другу подходите.

— Это длится всего… ну, неделю.

— Не важно. Как бы сказал Джейкоби: «Я люблю вас, ребята».

Конклин рассмеялся, и его смех рассказал мне все. Он замечательно проводит время с моей безрассудной, дерзкой и отзывчивой подругой и не желает останавливаться.

Тот парень, что целовал меня на прошлой неделе, исчез. Конечно, я сама отвергла его, и, конечно, он мне не принадлежал. Но все равно было больно. Я скучала по Ричи, который мной восхищался.

Я даже подумала, а не стал ли его секс с Синди некой подменой секса со мной? Отвратительная мысль, не достойная меня, но — ха! — она все-таки пришла мне в голову.

Я вспомнила совет Юки: «Позволь ему уйти. Позволь себе уйти».

Конклин смотрел на меня, чего-то ожидая; возможно, моего благословения, поэтому я обрадовалась, когда по стеклу с моей стороны слегка постучали. Это оказался Алан Пинкус, вернувшийся пораньше с работы.

Он был выше своего брата и имел больше волос на голове. Во всем остальном они походили, как клоны.

Я опустила стекло.

— Сержант Боксер? Ваши люди закончили? Потому что я хочу вернуться к нормальной семейной жизни.

— На данный момент закончили, но мы не сбрасываем вас со счетов.

— Понимаю.

— Если случится что-то, о чем нам следует знать, — позвоните.

— Слово бойскаута.

Пинкус отсалютовал нам тремя пальцами, развернулся и направился к дому. Водит ли он нас за нос? У меня не было ответа. Когда он вошел внутрь, я сказала Конклину:

— Давай позвоним Синди.

Глава 87

Тем же днем Конклин, Синди и я собрались в баре «Пиво Макбейна». Мы уселись за дальний столик, взяв только мисочку сушеных орешков и диетическую колу.

Лицо Синди заливал румянец, и дело было вовсе не в ее влечении к моему напарнику.

— Вы позволили им уйти? Не задержали, не вынудили…

— Звучит как слова песни, — хрипло сказал Конклин. Он был так увлечен Синди, что едва не пел ей: «Держи меня, заставь меня, не позволяй мне уйти…»

Но Синди не поддержала его игривого настроя.

— Как ты можешь смеяться надо мной?

Улыбка Ричи погасла.

— Син, мы бы сделали, если бы могли, но не можем себе позволить противоправных действий. Пока нет.

— Но вы продолжаете работу над делом? Богом клянетесь?

Мы с Конклином кивнули.

— Мы усердно работаем над твоим делом, — добавил Рич.

Синди уронила голову на руки и простонала:

— Я поместила этого парня на первую страницу «Сан-Франциско кроникл». «Скиталец Иисус, уличный святой». А он? Превращал несовершеннолетних в торговцев наркотиками? И вы думаете, именно поэтому его убили? Боже всемогущий. Что мне теперь делать?

— Что делаешь всегда, — ответила я подруге. — Рассказываешь правду. И послушай, Синди, теперь у тебя есть отличная темя для статьи, верно?

Ее глаза расширились, стоило ей представить крупные заголовки.

— Я могу сослаться на надежный источник из департамента полиции?

— Да. Конечно.

Конклин оплатил счет, и мы вместе вышли из бара. Синди направилась обратно в «Кроникл» на срочную встречу с боссом, а мы с Конклином вернулись пешком в управление.

Оказавшись в полумраке наших закутков, Конклин включил свой компьютер. Я занялась просмотром накопившихся за время отсутствия звонков и сообщений и нашла одно сообщение от Святого Джуда, на котором Бренда оставила пометку: СРОЧНО. Я уже частично набрала номер Маккоркла, когда услышала слова Конклина:

— Невероятно.

— Что стряслось? — спросила я, прекратив набор.

— Линдси, машина Букера была увезена полицией. На следующий день после его убийства ее увезли за парковку в ненадлежащем месте.

Я связалась со службой хранения конфиската, узнала месторасположение машины и отправила туда срочную заявку на передачу автомобиля криминалистам.

Наше тупиковое дело неожиданно сдвинулось с мертвой точки, и весьма существенно.

Именно это я и прокричала Джейкоби, когда тот направлялся к нам, изрыгая пламя, пока мы с Конклином убегали из комнаты.

Глава 88

К семи вечера группа осмотра места преступления уже проделала большую часть работы по обследованию машины Букера. Умница Брет Феллер и его мускулистый помощник, Рэй Бейтс, разобрали синий фургон на составные части. И обнаружили сумку Скитальца, прикрепленную амортизирующим тросом к днищу заднего сиденья.

Два молодых человека еще не закончили свой осмотр. Они откручивали гайки и болты и снимали колесные обода, надеясь обнаружить тайник с наркотиками или оружие, но когда мы с Конклином открыли коричневую мужскую сумку из кожи и заглянули внутрь, я сказала:

— Успокойтесь, ребята. Всё здесь.

Я стала вынимать содержимое сумки, а Конклин раскладывал его на стол с подсветкой. Феллер — усердный молодой человек двадцати четырех лет, страдающий синдромом навязчивых состояний — выравнивал выложенные предметы и фотографировал их. Он, без шуток, в дальнейшем вполне мог стать следующим Гилом Гриссомом.[61]

Мое сердце отбивало безумную чечетку, и, если честно, я была удивлена такому волнению. За прошедшую неделю мое отношение к Скитальцу Иисусу несколько раз менялось. Сначала я сбросила его со счетов, как одного из множества бездомных, которых ежегодно убивают в споре за место для ночевки или из-за выпивки.

Пока Синди не сказала нам, что всем наплевать, именно это я и чувствовала.

Затем Скиталец Иисус оказался торговцем наркотиками, и я снова потеряла к нему интерес. Теперь он стал для нас хищником без чести и совести, а я вновь тщательно обдумывала его дело.

Кто застрелил этого парня?

Что мы узнаем благодаря его вещам?

Найти и открыть сумку Скитальца было сродни пробуждению рождественским утром, когда обнаруживаешь, что Санта оставил под елкой весь свой мешок.

Я вытащила блокнот, чтобы вести запись вещей.

Предметы, с первого по четырнадцатый, представляли собой неинтересную нам смесь: заплесневелый бутерброд в пакете со струнным замком, несколько стопок банкнот, разделенных по достоинству и перехваченных резинкой, — на взгляд не больше двух тысяч долларов.

Там нашлась потрепанная Библия с именем Родни Букера на первом чистом листе и то, что сначала показалось самым важным, — полдюжины пакетиков со сверкающим белым порошком, примерно по шесть унций кристаллов метамфетамина.

Но настоящий интерес представляла находка под номером пятнадцать: кожаная обложка размером примерно восемь на двадцать сантиметров, в которой обычно путешественники держат паспорт и билеты на самолет.

Конклин открыл обложку, вынул содержимое и развернул бумаги, держа их так, словно перед ним были свитки Мертвого моря. Когда он положил бумаги на стол, Феллер сделал их снимки и огласил содержание:

— Запись о прошедшем техобслуживании автомобиля. Замена масла и охлаждающей жидкости, пробег — 258 501 километр. Дальше похоже на выигрышный лотерейный билет, пять номеров из восьми, датирован днем, предшествующим дню смерти Скитальца.

Я отметила несколько квитанций о взносе депозита, общей суммой за три дня, немногим больше трех тысяч долларов и еще счет из забегаловки.

Но когда наши криминалисты нашли за дверной панелью бумажник Скитальца, находящиеся в нем бумаги едва не отправили нас в нокаут.

Глава 89

Это был тонкий бумажник из мягкой кожи с выбитыми на золотой пластине в уголке инициалами РБ. Я вытащила из него водительские права Букера и заметила в отделении для счетов листочек желтой бумаги.

Я его развернула, и в глаза бросилась дата. Мозг лихорадочно пытался осмыслить увиденное.

— Это счет за машину, — сказала я. — Родни Букер второго мая купил в Тихуане подержанный автобус, всего за несколько дней до смерти. Здесь сказано, что это был старый школьный автобус тысяча девятьсот восемьдесят третьего года выпуска.

Я по-прежнему смотрела на пожелтевший листок, а перед глазами стоял прогремевший на пересечении Маркет-стрит и Четвертой улицы взрыв старого школьного автобуса, наполнивший воздух кровавой дымкой и усеявший тротуар ошметками тел.

Погибло десять ни в чем не повинных людей.

Многие были ранены, но отделались шрамами.

Я вспомнила рассыпанные повсюду осколки и разговор с экспертом по поджогам, Чаком Ханни: он показывал мне разбитые и расплавившиеся части внутри автобуса, поясняя, что данный транспорт был передвижной лабораторией по производству метамфетамина.

Владельца автобуса так и не нашли.

— Что говорила нам Сэмми? — спросила я у своего напарника. — Скиталец сначала готовил наркотики дома, но потом это стало слишком опасным.

— Верно.

Я вытащила из бумажника еще один листочек. Это был простой, сложенный пополам белый листок, размером десять на пятнадцать, с полоской клея на одной стороне — явно вырванный из блокнота. Он содержал пересчет песо в доллары. Мне в глаза бросилось накарябанное на нем слово «эфедрин», являвшийся основным составляющим метамфетамина.

Конклин смотрел на лист через мое плечо.

— Там ведь внизу стоит подпись, да? Буква «X» и что-то похожее на Гомес.

— Хуан.

— Имя Хуан Гомес такое же распространенное, как и Джон Смит. Оно может ничего не значить, но, с другой стороны, так звали изготовителя метамфетамина, который был во взорвавшемся на Маркет-стрит автобусе и умер прежде, чем его выкинуло взрывом прямо на фонарный столб.

Я едва могла поверить сокровищу, оказавшемуся в моих руках.

Родни Букер переквалифицировался из мелкого торговца крэком в серьезного производителя метамфетамина. Он закупил ингредиенты, нанял того, кто будет их готовить, и приобрел автобус, переделав его в лабораторию.

И во время первого же рейса лаборатория Букера по производству наркотиков отправила десять человек на тот свет. Еще никогда девиз Скитальца не казался мне столь ироничным: Иисус спасает.

Глава 90

Юки занималась по видеопрограмме, когда зажужжал дверной звонок интеркома и послышался голос консьержа:

— К вам доктор Чесни.

Юки охватил восторг.

Док пришел так рано! В дверь позвонили, Юки распахнула ее, и док потянулся к ней с поцелуем. Юки страстно ему ответила, запустив руки в его светлые, как у Рики Шродера, волосы, изгибаясь и постанывая.

— Рада меня видеть? — улыбнулся он.

Она кивнула и улыбнулась в ответ. Они снова стали целоваться, и док толчком закрыл дверь.

Бесценные мгновения: эти поцелуи целиком принадлежали им. Только они с доком целовались подобным образом.

— Привет, радость моя. Как прошел день? — спросила Юки, оторвавшись от него, чтобы глотнуть воздуха, и засмеялась — ей понравилось говорить такие «семейные» фразы.

Когда она последний раз говорила подобное?

Говорила ли вообще?

— Неплохо, конфетка, — ответил док, обнимая ее и провожая обратно к софе, где нежно толкнул на тугие подушки и сел рядом.

— Пчелиные укусы, сломанная ключица и младенец, спешивший родиться еще в приемной, — продолжил он, касаясь ее волос, того сантиметрового ежика, что выстриг неделю назад и так полюбил.

Ей он тоже начал нравиться.

— Любой день, когда мне не приходится колоть ВИЧ-больных, — хорош.

— Я тебя понимаю, — согласилась Юки. — Так значит, ты заправил машину, собрал вещи и готов ехать?

Она-то уже была готова. Едва упаковала сумку, как уже мысленно провела этот День памяти[62] в Напе: долгая романтическая поездка, прекрасный отель, огромная кровать.

— Готов. Но есть нечто, что я прежде должен тебе рассказать.

Юки попыталась поймать его взгляд. Теперь она поняла, что док выглядел немного встревоженным, когда она открыла ему дверь. Правда, она и сама слегка нервничала, но списывала все на предстоящие выходные — ведь скоро они в первый раз займутся любовью.

Его улыбка казалась робкой, и ее это обеспокоило.

Неужели выходные придется резко сократить?

Или еще хуже?

— Джон, что не так? Ты в порядке?

— Зависит от того, как ты на все посмотришь, — ответил он. — Будет непросто, Юки.

Он держал ее руку, но глаз по-прежнему не поднимал.

— Вот в чем проблема: скажешь слишком рано — и выглядишь излишне дерзким, скажешь слишком поздно — и сводишь своими словами с ума. В нашем с тобой случае получается одновременно и слишком рано, и слишком поздно…

— Ты пугаешь меня, Джон. Говори же.

— Несколько дней назад, когда ты сказала, что у тебя не было секса около двух лет…

— Так глупо получилось. Это правда, но я тогда нервничала. Моя голова… меня захлестнуло.

Док взглянул на нее своими темно-голубыми глазами:

— У меня тоже не было секса около двух лет.

— У тебя? Брось. Я тебе не верю.

Юки снова вспомнила, как попала в госпиталь после аварии и увидела там дока. Она согласилась показать ему город. После первого нежного поцелуя именно она поцеловала его страстно, как и сегодня.

Именно она импровизировала.

А он следовал за ней.

Юки расстроилась. Почему она не слушала свою маму? «Будь подобно лебедю, Юки. Держи голову высоко поднятой. Плыви вперед спокойно и уверенно». Ей не хватило терпения. Вместо этого она повела себя как отец. Неслась сломя голову.

— Пожалуйста, скажи уже, — попросила Юки.

И он все ей рассказал, запинаясь, прерываясь и начиная заново, перескакивая из прошлого в настоящее и возвращаясь назад. И хотя Юки с трудом улавливала суть, ее мечты постепенно рассеялись. В голове зашумело.

А потом наступила темнота.

Глава 91

Я сидела на шатком стуле напротив Юки и Синди в мексиканском ресторанчике «Касса локо», располагавшемся недалеко от дома Синди; заведение славилось своим куриным фахитас. На улице уже стемнело, и в окне отражались наши бесцветные лица, похожие на привидения.

Особенно у Юки.

Синди пыталась приободрить Юки и одновременно выудить у нее побольше информации, когда в зал вошла Клэр и плюхнулась на стул рядом со мной.

— Ты поступила правильно, не поехав с ним, — говорила Синди. — Нельзя принимать решения, когда в голове царит такой хаос.

Молоденькая официантка забрала наши тарелки, и Клэр заказала всем кофе.

— Я все думаю: может, мне следовало пересилить себя, — ответила Юки. — Просто сесть в машину…

— А если бы тебе не стало лучше? — спросила Синди. — Какие бы ужасные у тебя были выходные, окажись ты в Напе с человеком, вызывающим у тебя отвращение.

— Ненавижу, когда ты начинаешь все преувеличивать, Синди.

— Я же права, разве нет?

— Позволь мне прояснить ситуацию, — начала Клэр, вспоминая сказанное ей Юки по телефону. — Док родился с наружными половыми органами промежуточного типа, верно? Доктора не знали наверняка, мальчик он или девочка.

Юки кивнула и вытерла указательным пальцем набежавшие слезы.

— Врачи сказали его родителям, что если те будут воспитывать ребенка как девочку, то ребенок не сможет определиться сам.

— Они поняли все неправильно, — заметила я.

— Это настоящая трагедия, Юки, — продолжила Клэр. — Уверена, родители пребывали под общественным давлением, им нужно было назвать окружающим пол ребенка. В любом случае перед нами ситуация, когда руководствуются общепринятой практикой. Даже если у ребенка хромосомы XY, а гениталии носят признаки обоих полов, предпочитают прибегнуть к хирургическому вмешательству. Обычно говорят: «Проще сделать дырку, чем пестик». Потом советуют воспитывать ребенка как девочку. Во время пубертатного периода назначают эстроген. И Бог ты мой, она становится девушкой!

— Они назвали его Флорой Джин, — пролепетала Юки. — Как ты и сказала, Клэр, они взяли младенца-мальчика и сделали из него девочку! Но он никогда себя ею не чувствовал, никогда — потому что не был девочкой. Боже! Это так отвратительно!

— И в каком возрасте он обернул процесс вспять? — спросила Клэр.

— Начал в двадцать шесть. После этого последовало пять лет настоящего ада.

— Господи. Вот бедолага, — сказала я.

Юки подняла на меня свои заплаканные глаза:

— Я схожу по нему с ума, Линдси. Он милый. Веселый. Принимает меня такой, какая я есть: настоящая стерва и жуткая зануда. Он понимает меня. Но как я могу перестать думать о нем как о мужчине, когда-то бывшем женщиной?

— О, Юки. На чем вы расстались?

— Он сказал, что позвонит после выходных. Мы сходим на следующей неделе куда-нибудь поужинать и тогда поговорим.

— Ты ему очень нравишься, — сказала я. — Рассказав тебе все, он показал, насколько сильны его чувства. Он дает тебе время.

— Я не знаю, что делать, — глухо проговорила Юки.

Синди обнимала ее, пока та плакала. Клэр наклонилась вперед и взяла Юки за руку:

— Сладкая моя, не принимай близко к сердцу. Сейчас все кажется очень сложным, но, может, это не так. И тебе не нужно принимать решение прямо сейчас.

Юки кивнула и снова зарыдала.

Глава 92

Я попала в управление около восьми утра понедельника и обнаружила на своем столе толстый конверт. Согласно записи, конверт переслал мне Святой Джуд прямиком из отдела нераскрытых дел и проштамповал его несколько раз словом «СРОЧНО».

Теперь я вспомнила: Маккоркл звонил мне, а я ему не перезвонила. Я вскрыла конверт, вытряхнула оттуда потрепанный полицейский блокнот и увидела прикрепленную к нему записку от Маккоркла.

«Боксер, ознакомься с записями. Этот человек знал последнюю жертву змеиного укуса 1982 года и некоторых сегодняшних жертв. Она ждет твоего звонка».

Я надеялась, что «она» станет нашим горячим следом, не остывшим за прошедшие выходные, потому что на данный момент у нас благодаря «змеиному убийце» имелось множество отвратительных статей и пять мертвых тел, упокоившихся в могилах.

Конклин пока не пришел, поэтому я решила убить время на кофе, добавив молока и сахара в бурду, оставшуюся от ночной смены.

Когда я вернулась из комнаты отдыха, Конклин еще не появился, а я уже не могла больше ждать.

Я открыла блокнот, где между страницами ярко-зеленым маркером было отмечено, что здесь записано содержание беседы со светской львицей, Джинни Хаусем Фридман, имевшей место двадцать три года назад.

Я знала о Джинни Фридман несколько вещей.

В восьмидесятых она была замужем за помощником мэра, ныне покойным, а теперь является женой ведущего кардиолога. Она увлекалась искусством и покровительствовала одаренным художникам.

Я быстро просмотрела неразборчивые записи полицейского и нашла ее телефон, подчеркнутый Маккорклом. Я набрала номер.

Фридман ответила мне на третьем гудке и, к моему удивлению, сказала:

— Пока я свободна, только приезжайте прямо сейчас.

Я оставила Конклину записку, забралась в свой «эксплорер» и рванула домой к Фридман на Пасифик-Хайтс.

Ее симпатичный дом в бело-голубых тонах с деревянной декоративной отделкой располагался на улице Франклина, в квартале полностью отреставрированных викторианских особняков, придававших Сан-Франциско невероятный шарм.

Я поднялась по ступенькам и нажала на звонок. Дверь открыла привлекательная седовласая женщина шестидесяти лет.

— Проходите, сержант, — сказала она. — Очень рада с вами познакомиться. Что вам предложить? Чай или кофе?

Глава 93

Мы с миссис Фридман расположились в плетеных креслах на задней веранде, и она принялась мне рассказывать о змеиных убийствах, потрясших высший свет Сан-Франциско в 1982-м.

— Есть определенная связь между теми старыми убийствами и произошедшими недавно, — сказала женщина, помешивая кофе.

— Мы тоже так думаем.

— Надеюсь, что смогу вам помочь, — добавила Фридман. — Я тогда говорила лейтенанту Маккорклу, как ужасно, когда умирают такие известные люди. Страшно до жути. Учтите, мы не знали причин их смерти, пока позже не нашли Кристофера Росса со змеей, свернувшейся у него под мышкой.

— А вы были знакомы с Кристофером Россом?

— Очень хорошо. Мы с моим первым мужем частенько выходили в свет в компании его и супруги. Он был красивым мужчиной. Любитель острых ощущений, очень харизматичная натура. И он, конечно, был богат. Баснословно богат. Крис Росс имел все. А потом он умер. Некоторые назвали его смерть торжеством справедливости, — сказала Фридман. — Дескать, сам был змеей, от змеи и погиб, но я забегаю вперед.

— Не торопитесь, — попросила я. — Я хочу услышать абсолютно все.

Фридман кивнула и продолжила:

— В восемьдесят втором я преподавала у пятиклассниц в частной школе Кэтрин Делмар Берке, что в Си-Клиф. Уверена, вы о ней знаете.

Я знала. Квартал Си-Клиф располагался на берегу океана и был известен своими невероятно красивыми видами и населен невероятно богатыми людьми.

— Девочки носили зеленую форму в шотландскую клетку и каждый год участвовали в майских народных танцах вокруг столба, с длинными лентами и всем прочим. Иса Бут и Сара Нидльман в восемьдесят втором учились в моем классе. До сих пор не могу поверить, что они мертвы! Они вели беззаботную жизнь. Тогда они были милыми детьми. Посмотрите сюда.

Фридман протянула мне небольшой кожаный фотоальбом. Открыв его на последних страницах, она показала снимок класса с выстроившимися ступенчатыми рядами десятилетними девочками.

— Вот Иса. Здесь — Сара. А вот еще одна девочка, бедняжка с печальными глазами. Она всегда была отверженной. — Женщина указала на девочку с темными волосами до плеч. Та показалась мне знакомой, но как я ни силилась, вспомнить не могла.

— Это незаконнорожденная дочь Криса Росса, — пояснила Фридман. — Ее мать работала экономкой у Криса, и он платил за обучение дочери в школе Берке. Я помогла добиться, чтобы ее туда приняли. Остальные девочки, конечно, знали обстоятельства ее происхождения, и некоторые вели себя недружелюбно. Я однажды ей сказала: «Дорогая, то, что нас не убивает, делает сильнее», — и, кажется, ей это придало мужества.

А потом Крис умер, и его жена, Беки — которая прежде предпочитала не обращать внимания, — уволила мать Нормы, вышвырнув ее вместе с дочерью без пенни в кармане. Крис, должно быть, думал, что будет жить вечно, и потому не упомянул их в своем завещании. В любом случае Норму исключили из школы. И знаете, я оказалась права. Это ее не убило и, думаю, сделало сильнее.

Я смотрела на девочку с печальными глазами — и неожиданно все кусочки головоломки встали на место. Когда я встретила Норму Джонсон, ее волосы уже приобрели светло-карамельный цвет и исполнилось ей тридцать два года.

— Последний раз я разговаривала с Нормой десять лет назад, — сказала Фридман. — Она создала собственный маленький бизнес, выполняя мелкие поручения, и использовала для этого старые связи. Обедая со мной в Форт-Мейсоне, она позволила себе расслабиться. И скажу вам, сержант, хоть мне и неприятно так говорить, Норма сильно ожесточилась. Знаете, как эти богатые девчонки назвали свою бывшую школьную подругу? Они назвали ее «Любимица».

Глава 94

Конклин сел на стул в кабинете Джейкоби, а я была так взвинчена, что не могла усидеть. К тому же меня не отпускала тревога. Мы дважды допрашивали Норму Джонсон и оба раза вычеркивали ее из списка подозреваемых.

— Я упускаю что-то очевидное? — спросил меня Джейкоби. — А может, вы упускаете?

Он сложил свои мясистые руки поверх наваленного на столе хлама.

— Возможно. Что ты имеешь в виду?

— Ты не думала, что сама Джинни Фридман может быть нашим убийцей? Она знала не только одну из предыдущих жертв, но была знакома и с половиной последних.

— У нее — железное алиби, Джейкоби. Разве я не сказала?

— Ты сказала, что оно у нее есть, Боксер. Я хочу услышать детали.

Было время, когда отчитываться перед Джейкоби было для меня сродни забиванию щепок под ногти. Неужели он забыл, что мы отработали вместе более десяти лет? Неужели забыл, что недавно отчитывался передо мной?

— Когда происходили убийства, Джинни Фридман плыла на паруснике по Средиземному морю, — ответила я шефу. — Неделю назад судно пришвартовалось в Каннах, и она узнала об убийствах. Во Франции.

— Я знаю, где находится Канны, — ответил Джейкоби, почему-то применив единственное число.

— У меня на столе лежит ее квитанция об оплате билетов на самолет в оба конца, а также данные по визам и страховке путешествия на «Роял клипер».[63] Судно покинуло порт еще до смерти супругов Бэйли, а вернулось из круиза уже после смерти Брайана Кейна и Джордана Пристли.

— Ты уверена?

— Я проверила ее паспорт. Фото сделано недавно, и все визы проставлены. Она не была в Сан-Франциско в течение последнего месяца, Джейкоби. Без шансов. Но в любом случае ее проверил Маккоркл.

Джейкоби поднял телефонную трубку и отключил все пять линий, чтобы никто не смог помешать разговору. Потом пристально посмотрел на меня.

— Расскажи мне побольше об этой Любимице.

Я сообщила Джейкоби, что отец Джонсон, Кристофер Росс, не был женат на матери Нормы, она лишь меняла постельное белье и пылесосила пол в его особняке на Ноб-Хилл.

— Росс был так богат, что никакой скандал ему не грозил, по крайней мере живому. После его смерти мать Нормы уволили, а сама девочка стала парией. Отец ничего ей не оставил. Друзья втоптали ее в грязь. А потом она начала на них работать.

— У нее были ключи от их домов, — добавил Конклин, — и код от сигнализации. И в придачу множествоблагоприятных моментов. Что она сказала нам, Линдси? «Никто даже не знает, что я здесь побывала». За это ее клиенты и любили.

— Ей было всего десять, когда убили отца? — уточнил Джейкоби.

— Верно. Она не могла убить тех богачей в восемьдесят втором. Но тот факт, что ее отец был одной из жертв, мог ее вдохновить.

— Подражатель, — сказал Джейкоби.

— Мы так думаем, — согласилась я.

Джейкоби хлопнул рукой по столу, и в воздух взметнулось облачко пыли.

— Езжайте и возьмите ее, — заключил он.

Глава 95

Я сидела рядом с Конклином в комнате для допросов, готовая при необходимости включиться в беседу, но он и сам отлично вел допрос. Конклин нравился Норме Джонсон и демонстрировал ей, какой он хороший парень и что ему можно доверять, даже если вы — псих.

— Норма, я не понимаю, почему вы не сказали нам, что ваш отец умер от укуса змеи, — произнес Конклин.

— Я бы вам сказала, если бы вы спросили. Поймите, я не связывала смерть моего отца с этими убийствами, пока вы не сообщили, что Сару и Бэйли убила змея.

— Брайан Кейн и Джордан Пристли. Вы их знали?

— Не очень хорошо. Время от времени я работала на Молли Колдвелл-Дэвис и раз или два встречала у нее дома Брайана. Джордан все время там жил, но мы не были друзьями.

— Вы работали у Молли вечером двадцать четвертого мая?

— Я должна заглянуть в свой ежедневник, хотя нет, подождите. Разве у Молли не было вечеринки двадцать четвертого мая? Потому что меня туда пригласили. Я заскочила, поняла, что никого не знаю, сказала Молли: «Привет» — и через десять минут ушла. Ей тогда не нужно было, чтобы я выгуляла Миша.

— И какими можно назвать ваши отношения с Молли? Как вы их охарактеризуете?

— М-м, повседневно-деловые. Я познакомилась с ней через моего бывшего парня. Вы, наверное, слышали о нем. Оливер Маккензи?

— Рок-звезда. Он умер от передозировки наркотиков?

Норма Джонсон продолжала играть кончиками волос.

— Да, он самый. Но к тому времени мы уже не встречались.

Конклин сделал пометку в блокноте.

— У вас есть какие-нибудь предположения, Норма? — спросил он. — Вам приходил на ум какой-нибудь человек, который мог бы убить вашего отца и позже, двадцать три года спустя, еще нескольких знакомых вам людей?

— Нет, но у нас очень маленький город, инспектор, — ответила Норма Джонсон. — Все друг друга знают. Вражда может передаваться из поколения в поколение, но даже в этом случае мне неизвестно, кто бы мог быть убийцей. Я абсолютно уверена.

Норма вела себя совершенно спокойно, даже немного высокомерно — и это сводило с ума. Она уже в третий раз находилась в небольшом помещении в окружении полицейских. Она должна была понять, что ее подозревают. У нее были причины занервничать, даже будь она невиновна.

Она должна была спросить, нужно ли ей пригласить адвоката. Однако предпочитала накручивать на палец волосы и флиртовать с Конклином.

Я сделала себе зарубку на память: попросить Клэр поднять отчет о вскрытии Оливера Маккензи.

И еще одну: выяснить, была ли у Нормы Джонсон возможность достать ядовитую змею.

Извинившись, я вышла из комнаты и остановилась рядом с Джейкоби перед стеклом. Вместе мы наблюдали и слушали, как Норма Джонсон рассказывает Конклину свою родословную.

— Не знаю, в курсе ли вы, но мой отец был дальним потомком Джона Чарлза Фремонта.

— Исследователя? Того Фремонта, который нанес на карту Орегонскую тропу еще до золотой лихорадки?

— Именно. Я не простых кровей, инспектор. Я не имею ничего против тех выскочек, на которых работала, что бы вы там ни думали. Джон Фремонт вошел в историю, и он начал жизнь, как я. Он был незаконнорожденным. Точно.

— Норма, я впечатлен. Тогда, пожалуйста, помогите мне. Вы знаете Сан-Франциско как никто другой. Все входы и выходы, каждый закоулок, а я — нет. Я даже не здесь родился.

— Вы хотите знать, кто убил этих людей? Я уже все вам сказала. Представления не имею.

Конклин улыбнулся, показав ямочки на щеках.

— На самом деле я собирался спросить вас: кто, на ваш взгляд, может оказаться следующей жертвой «змеиного убийцы»?

Джонсон отклонилась назад, потом вскинула голову и улыбнулась Конклину.

— Следующей жертвой? Знаете, мой круг знакомых становится все меньше. Думаю, следующей жертвой вполне могу оказаться я.

— Вот дрянь, — сказала я Джейкоби. — Мне не нравятся ее слова. Что она задумала?

— Пусти «хвост» за этой ослицей, — приказал он. — Не позволь ей исчезнуть у тебя из виду.

Глава 96

Мы потеряли Любимицу чуть ли не на выходе из управления. То ли она влилась в пешеходный поток на Брайант-стрит, то ли запрыгнула в такси — я не знаю, но мы с Конклином с глупыми лицами стояли на улице, щурясь от солнца, высматривали вдалеке светлую голову — и не находили.

— Попробуй позвонить ей, — предложила я Конклину. — Скажи, что появились еще вопросы. Назначь встречу.

— Понял, — ответил Конклин. — Нужно выяснить, где она.

Я буркнула: «Прости» — за свое поведение, отдающее манерами Джейкоби, и стала наблюдать, как Конклин набирает номер и наговаривает сообщение.

— Привет, Норма. Это инспектор Конклин. Перезвони мне, ладно? У меня есть к тебе срочный вопрос.

Он продиктовал свой номер и отключился.

— Давай…

— …проверим ее дом, — закончил напарник.

— Умник, — пробормотала я, а он рассмеялся, и мы направились к машине.

Через тридцать минут езды мы припарковались возле Двадцать третьей улицы, открывающей путь на Президио.

Квартал Президио имел долгую историю, начавшуюся с построенной испанцами на правой стороне залива Сан-Франциско крепости, потом в 1846 году там расположилась военная база Соединенных Штатов. Только сто пятьдесят лет назад здесь стали появляться частные строения, наводнив квартал жилыми домами и офисами.

Реставрация квартала привнесла в Сан-Франциско неомиссионерский стиль: красивые здания из красного кирпича с белыми террасами. Другой тип домов был признан здесь негодным.

Судя по адресу, дом Любимицы располагался в самой живописной и дешевой части, на месте бывших казарм и на довольно приличном расстоянии от места нашей остановки. И меня поразил один факт: от дома Нормы Джонсон был виден Си-Клиф, где располагалась школа Берке и где девушку прежде так унизили.

Я думала, общественный статус важен для нее. Тогда зачем она сама уложила себя на сковородку и зажгла огонь?

Мы с Конклином быстрым шагом прошли по зеленым улицам Президио, заполненным в этот будний день серферами, наслаждавшимися бризом с Бейкер-Бич.

А потом показался дом Нормы — одно из двух связанных воедино строений с небольшим двориком впереди. Дом нуждался в свежей покраске, а на высокой траве перед входной дверью валялся велосипед, словно его бросили впопыхах.

Я постучала, зовя Норму по имени, постучала еще раз — сильнее, но никакого ответа не последовало. Я вспомнила сказанные Любимицей слова: «Следующей жертвой вполне могу оказаться я».

— Неотложные обстоятельства, Рич. Она могла причинить себе вред. Она может быть при смерти.

Я приказала напарнику выбить дверь, но Конклин просто повернул дверную ручку. Дверь открылась. Мое оружие очутилось в руке, прежде чем мы вошли в дом Любимицы, скромный и чистый, но, казалось, обставленный старой чужой мебелью, за исключением фотографии Кристофера Росса в искусно подобранной раме, висящей над пристенным столиком в коридоре.

Я слышала приглушенные звуки шагов и какой-то грохот, но не могла распознать места, откуда они доносились.

Конклин шел позади меня, пока я направлялась в глубь маленького дуплекса, выкрикивая:

— Норма, это сержант Боксер! Ваша дверь была открыта. Вы не могли бы выйти к нам, пожалуйста? Нужно поговорить!

Тишина в ответ.

Я знаками показала Конклину, чтобы он оставался внизу, а сама стала подниматься по лестнице. Верхние комнаты были такими маленькими, что я смогла не только заглянуть в каждый угол, но и под кровати, переворошить стенные шкафы в поисках пустых ниш и скрытых механизмов.

Где же эта чертова Любимица?

Я прошлась по обеим комнаткам, ванной и чулану еще раз, но Нормы Джонсон здесь не было.

Незаметная Любимица снова стала невидимкой.

Глава 97

Я вздрогнула от резкого грохота, вызванного падением тяжелого предмета. Звук доносился снизу. Потом опять раздалось дребезжание, напоминающее движение тяжелой раздвижной двери, и я услышала голоса.

Конклин разговаривал с Нормой Джонсон.

Когда он окликнул меня, я уже почти спустилась.

Мой напарник был на кухне и смотрел в дверной проем между кухонным столом и холодильником, в котором, на мой взгляд, не могло уместиться ничего, кроме швабры. По-видимому, раздвижная дверь открывала проход в еще одну комнату, похожую на кладовку.

— Линдси, — сдержанно произнес Конклин, — у Нормы есть оружие.

Я по стеночке осторожно приблизилась к крошечной кухне, пока не увидела Джонсон. Она стояла в проходе кладовки, а Конклин — в метре перед ней, перегораживая выход.

Я дважды внимательно осмотрела женщину, прежде чем поняла, что оружием Нормы Джонсон была змея, которую Любимица сжимала в правой руке. Изящный, с бело-серыми полосками, смертельно ядовитый крайт бил хвостом, а его голова мерно покачивалась всего в нескольких сантиметрах от шеи Нормы.

— Уйдите с дороги, инспектор Конклин, — прошипела Джонсон. — Я дойду до входной двери, и вы позволите мне покинуть дом. И я закрою за собой дверь на замок. Змеи не причинят вам вреда, если вы будете вести себя тихо и двигаться осторожно.

Когда Джонсон медленно двинулась к Конклину, я смогла рассмотреть кладовую за ее спиной. Вдоль стены на металлических полках стояло несколько аквариумов вместительностью около восьмидесяти литров каждый, а пол был усеян осколками стекла.

У меня руки похолодели, когда я поняла, что вызвало услышанный мною грохот. Любимица сбросила на пол некоторые из аквариумов. Змеи оказались на свободе и расползлись по дому в поисках укрытия. Возможно, они попрятались в углах кухни, где сейчас стояли мы с Конклином.

— Открой духовку и запихни туда змею! — прокричала я Норме. — Сделай это немедленно, иначе я выстрелю.

Любимица рассмеялась.

— Нет, и не подумаю, — сказала она мне с улыбкой. — Что будем делать, сержант? Позволите мне уйти? Если нет, то мне не важно: укусит меня Кали или выстрелите вы. Результат один.

Часы над плитой мерно тикали. Я слышала, как дыхание Нормы участилось, и увидела побелевшее лицо Ричи. Он боялся змей, смертельно боялся, но продолжал стоять скалой на расстоянии удара от Любимицы, помешанной на пресмыкающихся. Я даже не могла выстрелить, не подвергнув опасности напарника.

— Отойдите в сторону, инспектор, — сказала Джонсон Конклину. — Спасите свою жизнь и позвольте мне уйти.

— Не могу, — ответил Рич. Неожиданно он резко выбросил вперед руку, словно ловил муху. Он хотел схватить Норму за запястье, но она успела бросить в него змею.

Конклин отпрянул назад, но рептилия уже летела к нему. Мой напарник закрыл голову рукой, когда змея упала на него, извиваясь, и укусила в ладонь. На миг она прицепилась к его руке, обвившись вокруг запястья, но он тотчас стряхнул змею на пол.

Рич отступил назад, держа свою руку, и повернул ко мне посеревшее лицо.

— Я укушен, — сказал он. — Эта мерзавка до меня добралась.

Глава 98

Норма Джонсон рванула в сторону.

Она попыталась проскочить мимо меня, но я вышла из оцепенения, схватила ее за руку и скрутила.

Она закричала от боли в вывернутой назад руке, но не прекратила сопротивляться. Схватив кофейную кружку свободной рукой, она замахнулась ею, словно это был камень, целясь мне в челюсть.

Я пригнулась и изо всех сил пнула ее в колено. Норма снова закричала и упала на пол. Я перекатила завывающую женщину на живот, вывернула назад вторую руку и сковала наручниками, попутно крича Конклину:

— Рич! Ложись на кушетку. Опусти руку вниз, чтобы она все время находилась ниже уровня сердца. Немедленно!

Конклин неуверенным шагом, словно уже был при смерти, прошел в соседнюю комнату. Взглянув на часы, я выхватила мобильный, набрала диспетчера и сказала Кэм, что Конклин пострадал.

— Нужна «Скорая», срочно, — добавила я, называя адрес. — Позвони в госпиталь и скажи, что пострадавшего укусила змея. Крайт. К-Р-А-Й-Т. Требуется укол антивенина.

— Антидота?

— Да. Нет! Называется антивенин. И пришлите полицейских, чтобы препроводили арестованную в камеру предварительного заключения.

Я подошла к Джонсон, постанывающей на полу.

— У тебя здесь есть антивенин? — спросила я, склонившись над ней.

Она захныкала.

— Если бы и был, тебе бы я не сказала.

Я пнула ее в ребра, и она взвыла. Я спросила снова.

— Нет! У меня нету.

Я ей не поверила. Открыв холодильник, я перебрала его содержимое. Три йогурта, коробка яиц. Упаковка из шести банок пива «Курс». Пучок подвядшей редиски. Никаких пузырьков с жидкостью, которая могла бы спасти Конклина.

Я чувствовала себя так, словно на меня уставились десятки глаз. Я была зверски напугана, и не только за жизнь моего напарника, но немного и за свою собственную.

Глядя на пол, я прошла в гостиную, где на бледно-голубой софе лежал Конклин; его рука свешивалась вниз, чтобы яд не смог быстро добраться до сердца.

Прошло всего несколько минут с того момента, как его укусила змея, но я не знала, сколько времени должно пройти, чтобы яд начал действовать, парализуя центральную нервную систему. Как скоро у него начнутся проблемы с дыханием?

Не будет ли слишком поздно?

Вытащив из брюк ремень, я перетянула им руку Ричи возле плеча, наподобие жгута.

— Я с тобой, дружище. «Скорая» уже едет.

Паника разрасталась во мне, как цунами, и слезы готовы были вот-вот прорвать плотину. Но мой напарник не должен был их увидеть. Хотелось бы мне иметь хотя бы десять процентов его мужества.

Я заставила себя не думать о худшем.

Я сосредоточилась на мыслях о ближайшей больнице, воображая, какая невероятная гонка предстоит медикам, чтобы промчаться сюда с каталкой от Двадцать пятой улицы.

А еще антивенин.

Успеет ли больница раздобыть лекарство вовремя?

Пока я сидела, держа Ричи за руку и надеясь услышать звуки сирен, со мной рядом были души тех умерших людей, которых я безумно любила: Джил, Крис и моя мама, — я не вынесу, если Конклин погибнет.

Я услышала вой сирен.

К моего громадному облегчению, врачи с каталкой появились в дверях дома всего через двенадцать минут после укуса.

Глава 99

Я закричала, чтобы меня услышали врачи и полицейские:

— Ядовитые змеи расползлись по этому чертову дому! Их укус смертелен.

— Вы сказали, что пострадал полицейский? — спросил один из копов.

Я знала его. Тим Хеттрих. Двадцать лет на службе, один из лучших полицейских. Правда, между ним и Конклином шла вражда, начавшаяся, когда Рич перешел в отдел по расследованию убийств. Думаю, они могли даже ненавидеть друг друга.

— Ядовитая змея укусила Конклина.

— Полицейский пострадал, сержант. Мы заходим.

Когда Конклина погрузили на каталку, я пошла к лежавшей на полу Норме Джонсон. Ее лицо отекло, из носа шла кровь; но мне вдруг подумалось: если из кладовки выползет змея и укусит ее, Норма будет в восторге.

Возможно, она хотела умереть, как ее отец.

С одной стороны, я надеялась на исполнение ее желания, но с другой — мой рациональный мозг жаждал услышать признание.

Я хотела знать, что Норма Джонсон сделала, с кем и почему. Я хотела, чтобы ее судили, признали виновной и приговорили к смерти.

Я встала над Нормой Джонсон и зачитала ей ее права.

— Ты имеешь право хранить молчание, паршивая трусиха, — произнесла я. — Все, что ты скажешь, может и будет использовано против тебя. Ты имеешь право на адвоката, если найдешь такого, кто согласится тебя защищать. Если ты не в состоянии позволить себе адвоката, штат Калифорния его тебе предоставит. Мы делаем это даже для таких подонков, как ты. Ты поняла свои права, Любимица?

Она мне улыбалась.

Я схватила ее за наручники и дернула, сильнее потянув со стороны поврежденного плеча. Она закричала.

— Я спросила: ты поняла свои права?

— Да, да!

— Я заберу ее, сержант, — сказал Хетгрих. Он поднял ее на ноги и потащил к выходу. Я тоже хотела уйти, но мне нужно было увидеть, что находится внутри кладовки.

Нужно было.

Я подошла к проему и уставилась на металлические полки, заполнявшие узкую комнатку. Я видела крайтов, извивающихся среди осколков аквариумов. Каждая из этих змей несла в себе смертельный яд.

Я ошеломленно спрашивала себя: что Норма Джонсон намеревалась сделать, обладая таким количеством рептилий? Скольких еще людей она надеялась убить, прежде чем ее схватят?

Какие мысли роились в ее больном мозгу?

Я приказала полицейским закрыть и опечатать здание и покинула змеиный дом Любимицы. Я бросилась к «скорой» как раз в тот момент, когда врачи грузили в нее каталку с Конклином.

Сев рядом с Ричи, я схватила его руку и сжала.

— Я не оставлю тебя, пока ты не сможешь отжаться. Или забросить мяч в кольцо, — сказала я напарнику, и мой голос ощутимо дрожал. — С тобой все будет в порядке, Ричи. Все будет замечательно.

— Хорошо, — едва слышно ответил он. — Но окажи мне услугу, Линде. Помолись за меня.

Глава 100

Когда машина «скорой помощи» повернула налево, я поняла, что мы направляемся в место, которое мне никогда больше не хотелось бы видеть.

Мама Юки умерла в Муниципальном госпитале Сан-Франциско.

Я многие дни ходила по его коридорам, надеясь поймать сводящего с ума «ангела смерти», и в ходе того расследования узнала, что Муниципальный госпиталь больше заботится о своем престиже, чем о пациентах.

— А Центральная больница разве не ближе? — прокричала я водителю.

— Мы везем пострадавшего от укуса змеи, верно, сержант? В Муниципальный госпиталь уже заказан антивенин.

Я замолчала и занялась тем, о чем меня попросил Конклин. Я молилась Господу, держа Ричи за руку, и думала, какой замечательный человек Ричард Конклин, сколько всего мы пережили вместе и как здорово иметь такого друга и напарника.

Транспорт расступался перед нами, заслышав вой сирены. Но вот «скорая» резко свернула и остановилась перед входом в приемное отделение.

Дверь открылась, и медики схватились за каталку.

Я бежала рядом, пока Конклина провозили через автоматически раскрывающиеся двери. Ужасный больничный запах дезинфицирующих средств ударил мне в лицо, вызвав новую волну паники.

Почему сюда?

Почему из всех возможных мест мы привезли Ричи именно сюда?

Потом я увидела дока, спешившего нам навстречу.

— Медицинский вертолет уже подлетает, — сказал он нам с Конклином. — Рич? Как ты себя чувствуешь?

— Испуган до безумия, — ответил мой напарник. Мне его речь показалась немного невнятной. Я прикрыла рукой рот. Как я боялась его потерять! Его потерять.

— Есть онемение? — спросил док Конклина.

— Да. Рука онемела.

— Это, возможно, из-за жгута, — пояснил док. — Попробуй расслабиться. Яду нужно несколько часов, чтобы подействовать. Если бы ты был в джунглях — одно дело. Но ты у нас, Рич. С тобой все будет в порядке.

Я хотела ему верить, но знала, что не успокоюсь, пока Рич не встанет на ноги. Когда моего напарника увозили, я сказала ему, что буду в комнате ожидания, и схватила дока за рукав:

— Джон, вы уверены, что ваш антивенин подойдет?

— Я изучил экспозицию «Аквариума Тихого океана» после того, как Клэр рассказала о ребятах, умерших от укусов крайта. И тогда подумал: «Есть шанс, что нам понадобится антивенин».

— Спасибо, док, — сказала я, переполненная благодарностью. — Спасибо, что вы такой чертовски умный.

— Не за что, — ответил он. — Я собираюсь заглянуть к Ричи.

Я уселась в дальнем углу комнаты ожидания и набрала Синди. Я повторила ей все, сказанное доком. А потом позвонила в отель в Аммане.

Там было раннее утро. После небольшой перебранки служащие ресепшн соединили меня с номером. Его голос казался сонным, но он тотчас оживился, услышав меня. Просто чудо какое-то, что я смогла найти его в тот момент, когда он больше всего мне нужен.

— Ты мне только что снилась, — сказал он.

— Хороший сон?

— Цирковой.

— Это как?

— Натянутый канат. Я — в облегающем трико. С блестками.

— Ты?

— А поверх ворота на груди торчат волосы.

— Джо! — рассмеялась я.

— Я стою наверху на платформе размером с динар.

— Это?..

— Монета в Иордании. Ты идешь ко мне по канату.

— И что надето на мне?

— Ты — голая.

— Нет!

— Да! Несешь в руках шест и балансируешь на веревке. А я должен тебя поймать, когда ты подойдешь к моему динару.

— И что случилось потом?

— Зазвонил телефон.

— Джо, я так по тебе соскучилась, родной. Когда ты возвращаешься домой?

Глава 101

Норме Джонсон вправили вывихнутое плечо и дали обезболивающее. Она сидела напротив меня и вертела в руках визитку, на ее лицо снова вернулась маска равнодушия.

Если бы Конклин был здесь, он уболтал бы ее. Я же только хотела стереть самодовольную улыбку с ее лица.

Любимица кинула визитку на стол и подтолкнула ее ко мне, чтобы я смогла прочитать: «Адвокатское бюро Фенн и Табокс».

Джордж Фенн и Билл Табокс были высококлассными адвокатами по уголовным делам, защищавшими исключительно высший свет. Фенн — спокойный и дотошный. Табокс — скользкий и обаятельный. Вместе они разрушили столько стопроцентно обвинительных вердиктов, что и вспоминать не хотелось.

— Миссис Фридман оплачивает, — пояснила Любимица.

Норма играла со мной, заставляя задуматься: не заручилась ли она уже поддержкой адвокатов, или скорее всего она думала, что умнее меня.

— Звони своим адвокатам, — сказала я, снимая с ремня «Некстел» и кидая его на стол. — Воспользуйся моим телефоном. Но поскольку для тебя все впервые, позволь объяснить, как в таком случае работает система.

— Ага. И я, конечно, поверю тебе на слово.

— Заткнись, дура. Просто послушай. Как только ты вызываешь адвоката, я не имею права тобой заниматься. А вот как мы смотрим на ситуацию с нашей стороны: ты напала на офицера полиции со смертельно опасным оружием. Конклин умирает, и ты становишься ходячим трупом. Забудем пока об этом, мы задержали тебя за убийство пятерых человек. Ты имела свободный доступ к каждой из жертв, и они были убиты теми же редкими, незаконно ввезенными змеями, которых ты в большом количестве держала у себя дома. Даже студент юридической академии сможет добиться для тебя обвинительного приговора. Но мы не будем обращаться к студенту. Против тебя выступит Леонардо Паризи, наша тяжелая артиллерия, потому что ты убила власть имущих и твое дело вызывает широкий общественный резонанс. Мы не можем проиграть, и не проиграем.

— Больше похоже на гадание на кофейной гуще, сержант.

— Тебе лучше мне поверить. Потому что произойдет еще вот что: пока твои адвокаты будут оплачивать хвалебные статьи в прессе деньгами миссис Фридман, твои старые школьные приятельницы выступят во время судебного процесса с показаниями. Они смешают тебя с дерьмом, Норма. И расскажут журналистам все: как их от тебя тошнит, какая ты жалкая.

Ты будешь выставлена бессердечной психопаткой, какой и являешься, и присяжные осудят тебя за все пять убийств. Поняла? Ты будешь унижена — а потом умрешь.

Я увидела в ее глазах проблески паники. Попала ли я в цель? Напугала ли Норму Джонсон?

— Но если мое дело такой «верняк», почему ты вообще со мной говоришь?

— Потому что прокуратура хочет предложить тебе сделку.

— О, как круто. Словно я никогда не видела подобных уловок в сериале «Закон и порядок».

— Один полезный совет, Норма. У нас есть еще кое-что для смертного приговора. Потому слушай. Главный судмедэксперт подняла отчет по вскрытию твоего бывшего приятеля и сказала, что там нет теста на запах.

— Оливер Маккензи? Он умер от передозировки.

— Анализ его крови имел пограничное значение по дозировке наркотиков. Но в остальном он был здоровым тридцатилетним мужчиной. Просто медэксперт, производивший вскрытие, не стал разбираться. Но теперь другая ситуация, Норма. Мы думаем, ты убила его, потому что он тебя бросил. Его гроб сейчас извлекают. И на этот раз медэксперт поищет на его теле следы укуса.

Джонсон посмотрела на визитку, которую ей дала Джинни Фридман, потом на мой телефон и на меня.

— Какая сделка?

— Рассказываешь об убийствах, всех, включая то, что ты сделала с Оливером Маккензи, и мы позволяем тебе избежать унижения в суде, а также заменяем смертный приговор на пожизненное. Это предложение теряет силу, едва я покину комнату.

Последовала долгая пауза, длившаяся не менее двух минут.

— Сделка недостаточно хороша, — наконец сказала Норма Джонсон.

— Больше нам нечего тебе предложить.

Я собрала свои бумаги, застегнула пиджак и отодвинулась от стола.

— Вы скинете мне срок, если я скажу вам, кто убил тех богачей в восемьдесят втором? — неожиданно спросила Любимица.

Я скрыла свое удивление… и свой восторг.

Я взглянула на зеркальное стекло, а через секунду Джейкоби открыл дверь в допросную.

— Подожди, — сказал он мне. — Я говорю с Паризи по телефону.

Глава 102

Комната для допросов показалась страшно маленькой, когда к нам присоединились Джейкоби и Рыжий Пес, весящие вместе больше двухсот килограммов.

Рост Паризи превышал метр восемьдесят пять. Жесткие рыжие волосы, лицо с оспинами, хриплый голос заядлого курильщика и пятьдесят шестой размер одежды. Он бывал забавным, но если хотел, то мог собственную маму напугать до сердечного приступа.

Джейкоби представлял собой еще один устрашающий экземпляр, если его не знать и не любить, как я. Его непроницаемые серые глаза буравили насквозь. А огромные руки никогда не лежали спокойно, словно он искал повода пустить их в дело и нанести удар.

Когда эти двое массивных мужчин вытащили для себя стулья, я увидела дерзкий взгляд Любимицы.

— Теперь я думаю, что мне нужен адвокат, — проговорила она.

— Ваше право, — прорычал Паризи. А мне сказал: — Боксер, отведи ее обратно в камеру.

Стоило мне подняться, как Норма Джонсон закричала:

— Подождите!

— Я здесь не ради развлечений, — предупредил ее Паризи. — Поэтому не тратьте мое время.

Он открыл папку и веером разложил на столе снимки из морга.

— Вы убили этих людей? — спросил он Любимицу.

Взгляд Джонсон медленно перемещался по фотографиям слева направо, а потом обратно. Я поняла, что она никогда прежде не видела своих жертв мертвыми.

Сожалела ли она?

Или была довольна собой?

Не отрывая глаз от снимков, Джонсон спросила Паризи, обещает ли он не требовать смертного приговора, если она расскажет о своей роли в убийстве Оливера Маккензи, и когда тот согласился, сделала глубокий вдох.

— Я убила их всех, — сказала она, и ее голос дрожал. Она была преисполнена жалости к себе, несколько слезинок скатилось по щекам. — Но даже в смерти я причинила им меньше боли, чем они причиняли мне каждый день моей жизни.

Разве Любимица не знала, что в слезах нет необходимости? Что нас заботит только ее признание? Что нам нужны только слова?

Вытерев слезы тыльной стороной ладони, она спросила, ведется ли видеозапись. Я сказала ей, что ведется, и она обрадовалась.

— Я хочу, чтобы была запись моего заявления, — произнесла Норма. — Я хочу, чтобы люди поняли мои мотивы.

Более часа Норма Джонсон разъясняла причины, детально описывала жизнь жертв, как помешанный вуайерист, рисовала их «невероятно оскорбительное поведение» по отношению к ней, которого она не заслуживала. И она рассказала нам, как безболезненно убила свои жертвы.

Она описала, как подкараулила Оливера Маккензи, затащила его в кровать на прощальный секс и упокоила с помощью укуса крайта. Теперь у Паризи было все, что нужно.

Он прервал ее напыщенную, полную самолюбования речь, сказав:

— Я должен быть в суде, мисс Джонсон. Расскажите мне об убийствах тысяча девятьсот восемьдесят второго года, если хотите, чтобы мы уменьшили срок вашего заключения.

— Что вы можете мне предложить?

— Сейчас вам светит шесть пожизненных сроков без возможности досрочного освобождения, — пояснил он. — Выдайте нам имя того убийцы, и через некоторое время вы сможете сказать комиссии по досрочному освобождению, как сожалеете.

— Это все?

— Это надежда. Шанс, что, возможно, вам удастся выйти на свободу еще при жизни.

Джонсон замолчала. Она думала долго и напряженно, тишина давила на уши. Я даже предположить не могла, что Норма сделает.

Паризи взглянул на часы и отодвинулся от стола. Ножки стула проскрежетали, как тормоза на колесах грузовиков.

— С меня достаточно, лейтенант, — сказал Паризи Джейкоби. — Закругляемся.

— Мой отец, — тихо произнесла Норма.

— Кристофер Росс был одной из жертв, — заметила я. — Он знал убийцу?

— Он был убийцей, — ответила Любимица. — Папа сам говорил мне. Он всех их убил.

Глава 103

Любимица только что сдала своего отца как убийцу богачей в 1982-м. Если ее слова — правда, то ее папочка был серийным убийцей.

И она последовала его примеру, став такой же.

Было ли это правдой?

Или только шаг отчаяния, выдумка, чтобы помочь себе?

Я хотела, чтобы она повторила сказанное, и она повторила.

— Он рассказывал мне, кого убил и почему. Папа ненавидел этих лицемеров, которые подлизывались к нему из-за его богатства. Он любил мою мать, потому что она была настоящей.

Любимица дотронулась до воротника блузки, вытянула из-под нее медальон, трясущимися руками открыла его и протянула Паризи, показывая фотографию Кристофера Росса внутри.

Паризи не отводил глаз. Он просто впиявился в Джонсон своим страшным «вырву-глотку» взглядом и сказал:

— Ваше голословное утверждение ничего не значит. Хотите сделку? Мне нужны доказательства.

Любимица повернулась ко мне, впервые с тех пор как в допросную вошли Джейкоби и Паризи.

— В моей сумочке есть ключи, — сказала она. — Красная сумочка из страусиной кожи. Думаю, я оставила ее на столике в коридоре.

Я кивнула:

— Красная сумка, я найду.

— Там есть медный ключ с округлой головкой, он подходит к замку от моего отделения в хранилище. Хранилище в Бэй, номер камеры — двадцать два. Я там держу все бумаги моего отца. Внутри одной коробки находится папка с надписью «Натараджа».

— Коробка пронумерована? Подписана?

— Должна быть в самом начале. Думаю, во втором или третьем ряду с правой стороны…

Я уже размышляла, как помчусь наверх, чтобы получить ордер на обыск квартиры Джонсон, когда мой мобильник зазвонил. Бренда, наша помощница, прокричала в микрофон:

— Линдси, двое старых знакомых…

Дверь комнаты для допроса распахнулась, и внутрь ворвались два джентльмена.

Билл Табокс, в голубом летнем костюме из индийского льна и бело-красном, в горошек, галстуке, выглядел так, словно забыл свою шляпу в «роллс-ройсе». Фенн имел такую ровную стрижку, что вы могли бы обрезаться об его бакенбарды.

Фенн оглядел комнату, увидел свою клиентку и сказал:

— Норма, замолчите. Мы — ваши адвокаты, а этот допрос закончен.

Глава 104

Я сидела у Конклина в частной палате госпиталя с видом на парковку. Он был бледен, влажные волосы прилипли ко лбу, но заразительная улыбка и выдаваемые напарником шутки стали для меня хорошим знаком.

Я придвинула кресло к его кровати.

— Ты ведь не злишься, верно, Рич?

— На что? Потому что ты арестовывала Любимицу, пока я лежал, как тюфяк? Почему я должен злиться? Брось, Линдси, — произнес он, глядя на меня своими карими глазами. — Прищучить эту ненормальную, даже если бы меня не оказалось в самый триумфальный момент, — вот что важно. Сестра! Мне нужно несколько капель цианида, срочно.

Я засмеялась. Рич выдержал нападение ужасной змеи Нормы и уже только за это был героем. Он выжил, а еще оба наших полицейских значка — и Маккоркла тоже — были начищены до блеска за передачу Нормы Джонсон во власть окружного прокурора.

Именно в такие моменты нам хотелось сказать: «Хорошо быть полицейским».

Санитарка внесла поднос с едой специально для нашей ранней пташки, Конклина, а пока он гонял кашу по тарелке, я рассказала ему о своем возвращении в дом Любимицы.

— Ребята из команды по отлову животных сказали мне, что в доме теперь чисто; но как они могли быть уверены, что собрали всех змей до последней? Я вошла на цыпочках, Рич, и даже не уверена, что мои ноги касались земли.

Конклин усмехнулся:

— Ты — смелая девочка, Линдси.

— Я схватила эту сумку, захлопнула за собой дверь и нашла ключи. Пятьдесят из шестидесяти двух были медными и с округлой головкой.

— Хоть один подошел к замку?

— Ты куда-то спешишь? — спросила я.

— Нет, нет. Не торопись.

Я снова засмеялась, радуясь, что Конклин покинет этот дом скорби, едва док даст свое согласие.

— Я встретила Маккоркла в хранилище около секции Любимицы, — продолжила я. — Он захватил с собой из лаборатории своего молодого помощника. Мы открыли дверь и уставились на ряды картонных коробок. Помощник начал снимать коробки, а мы с Маккорклом пролистывать лежащие в них папки, пока, через пять часов, не нашли одну с надписью «Натараджа». Оказалось, что Натараджа — это имя одной индийской богини, носящей на плечах кобру. Компания «Натараджа экспорт» занимается продажей ядовитых рептилий.

— Линдси, ты — чудо.

— Да, так и есть. Я обнаружила переписку между мистером Радхакришна из «Натараджа экспорт» и Кристофером Россом, президентом «Пасифик Карго лайнс». И еще нашла счет за покупку ящика крайтов, датированный январем восемьдесят второго.

— Этот идиот хранил свидетельство своей покупки змей? Но как ты думаешь: он был и убийцей, и жертвой?

— Маккоркл считает, что его смерть стала несчастным случаем, возможно, самоубийством. Мы никогда не узнаем, но одно точно: Норма Джонсон будет осуждена на шесть пожизненных сроков, а Маккоркл закрыл свой «глухарь».

Я как раз хлопала моего напарника по ладони, когда в палату ворвалось белокурое торнадо с коробкой, перевязанной ленточкой, и связкой наполненных гелием воздушных шариков.

— Привет! — воскликнул Конклин, изрядно повеселевший.

— И тебе привет.

Улыбаясь, Синди поздоровалась со мной, поцеловала Конклина, обняла его и, бросив ему на живот коробку, потребовала ее открыть.

— Это купальный халат, — сказала она. — Не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме меня, любовался твоей попкой.

Конклин покраснел и засмеялся. Пока он развязывал ленту, я сказала:

— Похоже, мне намекают, что пора уходить. Надеюсь, увидеть тебя завтра в отделе, дружище.

Я поцеловала Конклина в щеку, обняла свою неугомонную подругу и вышла из палаты. По дороге я думала: «Синди и Рич подходят друг другу».

Действительно подходят.

Глава 105

Этим вечером едва Клэр, Юки и я вошли в двери «Сьюзи», как вырубилось электричество, вмиг погрузив зал в сумрак. Посетители натыкались друг на друга, заказывали пиво, пока оно еще не успело нагреться, а ударник продолжал петь без микрофона, повысив свой приятный голос: «Соль, чай, рис и вяленая рыба — отменны, а ром шикарен в любое время года…»

Мы втроем прошли в глубь зала и заняли наш столик, оставив место и для Синди, которая сейчас доставляла Конклина вместе с его новым халатом домой.

— Она хотя бы придет? — спросила Юки.

Мы с Клэр одновременно пожали плечами. Юки рассмеялась, а Лоррейн поставила на наш столик свечи. Она принесла нам кувшин пива, большую миску чипсов и соусник с сальсой, сказав:

— Это весь ужин, пока не дадут электричество.

В отсутствие Синди я рассказала Клэр и Юки о признании Любимицы и о раскрытии «глухаря» Маккоркла.

Клэр подхватила тему, сообщив о повторно проведенной аутопсии тела Оливера Маккензи.

— Следы от укуса нашлись прямо над лопаткой, — радостно добавила она. — Этих проколов никто бы не заметил, если бы не искал прицельно.

Тут влетела Синди и направилась к нашему столику. Она запыхалась, но сияла, как рождественская елка. Синди села рядом с Юки. Лоррейн принесла нам еще один запотевший кувшин пива и сказала:

— Мы закрываемся, леди. Это последний и за счет «Сьюзи».

Я наполнила бокал Синди, и та подняла его за нас всех:

— За вас, девчонки, за спасение жизни Ричи.

— Что? — переспросила Клэр.

— За тебя, Клэр, потому что ты рассказала доку о крайтах. Иначе он не заказал бы антивенин. За тебя, Линде, потому что ты наложила жгут и объяснила ему, что следует делать.

— Ты еще полицейскую академию поблагодари. Что бы я ни сделала для Конклина, он сделал бы то же самое для меня. Это значит быть напарниками.

— Верно, но сделала все-таки ты.

— Не спорь с ней. Она полна любви-и, — сказала мне Клэр.

— Чего-то полна, это точно.

— И за тебя, — добавила Синди, обращаясь к Юки.

— Я ни при чем. Я ничего не сделала ради спасения Конклина.

— Ты нашла дока.

— Тогда, — заметила Клэр, — полагаю, мы должны выпить и за тебя тоже, Синди.

— Продолжай.

— Конклин долго клеился к Линдси, а та не отвечала ему взаимностью, поэтому здорово, что ты подарила этому парню смысл жизни.

Синди кокетливо опустила ресницы и сказала:

— К моему великому удовольствию.

Мы все рассмеялись, даже Синди и я. А когда вытерли выступившие от смеха слезы, Юки сказала, что у нее есть для нас новость.

— Я собираюсь уехать на пару недель. Мой дядя Джек пригласил меня в гости, а тут как раз подошло время отпуска.

— Ты поедешь в Киото? — спросила я.

— Поездка пойдет мне на пользу.

— Ты собираешься снова встретиться с доком?

— Понимаешь, мы решили действовать по обстоятельствам. Но у меня душа к этому не лежит, Линдси.

— Ты не можешь себя обманывать, дорогуша, — сказала Клэр.

— Не могу, не смогу и не буду, — ответила Юки.

Глава 106

Наступило утро, и, когда я пришла на работу, Конклин уже сидел за своим столом. Он был выбрит, причесан и выглядел так, словно выиграл миллион долларов. Вся дневная смена собралась вокруг наших столов, чтобы пожать Конклину руку и сказать, как здорово, что он вернулся.

Бренда принесла пирог и произнесла:

— Никто не откажется от кусочка шоколадного кекса с арахисовым маслом.

И она была права. Но мы успели откусить лишь пару кусочков, когда Конклину позвонил его приятель, Скип Уилкинсон, работавший в подразделении по борьбе с наркотиками.

После того как Конклин назвал имя звонившего, от него было слышно только: «Угу. Угу. Угу. Не шутишь? Да. Да. Мы сейчас приедем».

— Ребята из его подразделения прошлой ночью поймали обкуренную проститутку, — сказал он мне, положив трубку. — При ней оказался пистолет двадцать второго калибра, зарегистрированный на Нейла Пинкуса. Они держат ее для нас.

Мы приехали к неприметному полицейскому участку, прежде бывшему частью фабрики «Рото-Ру», занимавшей добрую четверть квартала в Потреро на Восемнадцатой улице. Мы быстро взбежали по лестнице на третий этаж.

Скип Уилкинсон встретил нас у дверей.

Он провел нас в комнату для наблюдений, откуда мы могли видеть подозреваемую через зеркальное стекло. Это была молодая чернокожая девушка, костлявая, в потертых джинсах и грязном розовом топике, на голове болтался светлый парик. Судя по нервному взгляду и сотрясающей ее дрожи, девушка провела ужасную ночь в камере и нуждалась в очередной дозе.

— Это Лаванда Льюис, семнадцать лет, — сказал Уилкинсон. — Вот ее дело.

Я прочитала:

— Два ареста за проституцию. Первый арест за наркотики. Вы приписываете ей убийство?

Нет ничего невозможного, но я все равно не понимала.

— Вы видели ее адрес? — спросил меня Уилкинсон, ткнув в бумаги пальцем. — Коул-стрит. Дом Скитальца. Она жила там. Может, и сейчас продолжает жить. В любом случае она была одной из его девушек. Она вполне может оказаться вашим убийцей. Попытайте счастья.

Это был один из тех «поверить не могу» моментов.

Сначала добренький дядя-адвокат, Нейл Пинкус, лжет нам, говоря, что у него нет оружия. Потом он заявляет: пистолет украли. Я думала, что его последние слова тоже ложь, но никак не ожидала появления пистолета.

Я была не права.

Глава 107

Мы с Конклином прошли в комнату для допросов, и он выдвинул для меня стул, показав себя настоящим джентльменом. Я села, и Рич тоже. Девушка вся сжалась, когда Конклин назвал наши имена.

— Лаванда, — сказал он мягко, — это правда? Ты продавала наркотики по указу Скитальца?

Девушка уставилась на поверхность стола, сдирая с ногтей остатки лака. Она не поднимала глаз.

— Слушай, наркотики нас не интересуют, — продолжил Конклин. — Мы знаем, какая жизнь у тебя была. Мы знаем, как он с тобой обращался.

— Скиталец хорошо со мной обращался.

— Правда? Так у тебя не было причин его убивать?

— Убивать? Я? Я его не убивала. Нет, нет, нет. Только не я.

У нас не было доказательств, что Лаванда Льюис пользовалась пистолетом, а Родни Букер убит из оружия Нейла Пинкуса.

Пули, оставшиеся в черепе Скитальца, оказались такими мягкими и сплющенными, что определить их принадлежность было практически невозможно. Но я не сомневалась: Лаванда Льюис не могла этого знать.

— Должна сказать тебе, Лаванда, — начала я, — ты оказалась в очень сложной ситуации. Из твоего пистолета убили Скитальца Иисуса. Если ты не дашь нам повода принять иное решение, то будешь осуждена за его убийство.

Лаванда Льюис слетела со стула и сжалась в комок в углу комнаты, накрыв голову руками. Ее ломало. Через минуту она кричала с пеной у рта:

— Я не делала этого! Я никого не убивала!

— Наличие пистолета говорит о другом, — сказал Конклин.

— Мне нужна доза. Я умираю.

— Сначала разговор, потом мы раздобудем для тебя дозу.

Пока Лаванда сидела на корточках в углу, качаясь и завывая, я попыталась представить картину преступления.

Скажем,девушке нужна была доза. Букер приказал ей идти на улицу работать. У нее был пистолет Пинкуса. Она пошла следом за Скитальцем, выловила его на улице и, когда он отказался дать ей наркотик, выстрелила и обокрала. Но разве она могла бы так его избить? Она была миниатюрной. Однозначно она бы не справилась.

— Вы найдете мне дозу? — спросила девушка Конклина.

— Мы найдем того, кто тебе поможет, — ответил он.

Лаванда царапала на себе кожу и рвала волосы. Я была уверена, что сейчас мы ее потеряем. Она впадет в беспросветное отчаяние и перестанет осознавать наше присутствие.

Но она смогла сдержаться. По-прежнему покачиваясь и не отводя глаз от пола, девушка прокричала как одержимая:

— Сэмми Пинкус дала мне пистолет, чтобы я могла защитить себя на улице!

Я встала со стула, подошла к Лаванде и наклонилась, чтобы видеть ее глаза.

— Откуда Сэмми Пинкус взяла этот пистолет? — спросила я.

Лаванда уставилась на меня так, словно я была непроходимой тупицей.

— Она взяла его у отца. Кажется, мистер Нейл. Он и убил Скитальца Иисуса.

Глава 108

Мое сердце отбивало ритм, словно сумасшедший барабанщик. Конклин следовал за мной, когда мы стремительно поднимались вверх по узкой лестнице, ведущей в юридическую фирму, располагавшуюся прямо над столовой для бездомных.

Несколько девушек из маникюрного салона попытались пройти мимо нас, но, увидев решимость на наших лицах, остановились и прижались к стене лестничной площадки. Одна из них громко сказала остальным:

— Это копы!

Я забарабанила в дверь «Пинкус и Пинкус», а когда мужской голос спросил: «Кто там?» — ответила:

— Мистер Пинкус, это полиция.

Ал Пинкус, более крупный и молодой из братьев, открыл дверь.

— Чем могу вам помочь? — осведомился он, загораживая проход.

— Для начала дадите нам войти, — сказала я.

Он вздохнул, открыл дверь шире и крикнул через плечо:

— Нейл, полиция.

Нейл Пинкус вышел из своего кабинета. Он был облачен в ту же одежду, в которой я видела его в последний раз: серые брюки, белая рубашка с закатанными рукавами и никакого галстука.

Я вытащила из внутреннего кармана пиджака ордер на арест и показала его Нейлу:

— Вы арестованы.

Он выхватил ордер у мета из рук, развернул и быстро пробежал глазами.

— Вы с ума сошла? Я никого не убивал.

— У нас есть ваше оружие, мистер Пинкус. Оно оказалось в руках свидетельницы, показавшей, что вы выстрелили и убили Родни Букера.

— Чушь, — сказал Нейл Пинкус, направляясь к кабинету. — Я позвоню своему адвокату.

— Стойте где находитесь! — закричал Конклин. — Поднимите руки, чтобы мы могли их видеть. Немедленно.

Я не ожидала сопротивления, но была к нему готова. Как только Конклин направил свой «глок» на Нейла Пинкуса, я приперла его к стене и сковала руки за спиной.

— Вы имеете право хранить молчание, — сказала я, обыскивая его.

— Эй! — закричал Ал Пинкус. — Отпустите моего брата. Вы не правы. Это я убил Родни Букера.

— Ал, нет! Послушайте, — обратился ко мне Нейл. — Ал никак не связан с убийством. Я все сделал. Я убил того ублюдка за то, что он сотворил с моей дочерью.

— Нет, я — и нисколько не сожалею, — продолжал настаивать Алан Пинкус. — Букер был злобной сволочью. То, что он творил с Сэмми — этим ребенком, — не заслуживает прощения. Нейл хотел засадить его по закону, но Букер оказался слишком скользким. Поэтому я взял пистолет моего брата. Я разыскал этого ублюдка на улице и выстрелил ему в голову, снова и снова.

— Спасибо, — сказала я. — В голове Букера обнаружили достаточно пуль, а на теле — следов от ударов, что вы оба могли поучаствовать в убийстве. Это мое предположение. Вы убили его вместе.

Я зачитала Алану Пинкусу его права, и Конклин надел на него наручники, но меня начало одолевать смутное беспокойство.

Нейл Пинкус сказал, что убил он.

Алан Пинкус настаивал на своем.

Какое дело можно построить на сомнительных показаниях Лаванды Льюис, сидящей на наркотиках проститутки, которая может умереть еще до суда?

Я размышляла дальше. Если каждый из Пинкусов возьмет на себя вину за убийство, если каждый скажет, что делал это один, — то присяжные, естественно, начнут сомневаться. Достаточно одного усомнившегося члена присяжных, и судебный процесс развалится. Сомневаюсь, что город будет финансировать еще один процесс по делу такого антисоциального типа, как Родни Букер.

И тут я поняла.

Братья Пинкус заранее все спланировали.

Мы с Конклином вели братьев вниз по лестнице, а я уже размышляла, как их разделить, допросить по отдельности и попытаться настроить друг против друга. Но когда мы спустились, все мысли вылетели из головы.

На улице около распахнутой двери нас поджидала толпа — вот тут началось настоящее светопреставление.

Глава 109

Масса людей выплескивалась из столовой «От всего сердца» на улицу. Там были бездомные и волонтеры, а среди все увеличивающейся толпы нашлись и те, кто не принадлежал ни к одним, ни к другим, — деловые мужчины и женщины из этого квартала.

— Не приближаться! Дайте нам пройти! — выкрикнула я. Но вместо этого люди окружили нас плотным кольцом, толкаясь и зверея. Я нащупала свой телефон, не глядя набрала номер, и каким-то чудом мне удалось связаться с дежурным офицером.

Я продиктовала ему свой номер и месторасположение, сказав, что нам нужна помощь в разгоне толпы. Срочно.

Мужчина в дорогом костюме вышел к нам и представился:

— Сержант, меня зовут Франклин Моррис, я — член союза общественности Пятой улицы. Я не могу вам позволить арестовать этих мужчин, потому что я застрелил Родни Букера — и могу это доказать. Нейл пытался меня остановить, но я сделал то, что должно. Скажи ей, Нейл.

И началась цепная реакция, подобной которой я никогда еще не видела и даже вообразить не могла.

Я Луви Джамп, — сказала чернокожая женщина в очках с бордовой оправой и завязанной на поясе мужской рубашке. — Не слушайте мистера Морриса, сержант. Он — лучший друг Нейла Пинкуса. Послушайте меня. Мы несколько раз обращались в полицию, но там ничего не делали. Родни Букер был для нас чумой. Он продавал наркотики. Он превращал замечательных девушек в наркоманок и проституток. Я застрелила его, потому что он был дьяволом. Спросите любого. Я сделала это с помощью маленького пистолета Нейла Пинкуса и готова понести ответственность.

У меня начала кружиться голова, я почувствовала легкий приступ тошноты.

Наша машина стояла всего в двадцати метрах от нас, но народу было так много, что я ее даже не видела. Я пыталась уловить завывание сирен, но не слышала ничего, кроме гула толпы.

И еще один мужчина признался в убийстве. Схватив меня за рукав, он назвал свое имя — Харри Бейнбридж. Чернокожий мужчина с дредами и золотыми зубами, внешне походивший на бездомного. Он сказал, что той воскресной ночью избил Скитальца толстой палкой, после того как разнес его мозги выстрелами из пистолета Нейла Пинкуса.

— Те статьи расписывали, каким замечательным был Скиталец Иисус. Он был дерьмом собачьим. Где вы были, когда мы просили вас помочь? Почему мне пришлось замарать руки кровью? Но я это сделал, леди. Я украл пистолет мистера Пинкуса и застрелил того мерзавца. Он молил о пощаде, но я не поддался из-за того, что он сотворил с моей девочкой, Флорой.

Вперед выступила женщина, или это мог быть мужчина, переодетый в женщину, точно не скажу. Она назвалась Мерси.

— Этот ублюдок превратил мою младшую сестренку в шлюху. Он накачал ее метамфетамином, и она умерла на улице. Прямо здесь. Мне пришлось убить эту сволочь, понимаете? Меня уже признали невменяемой, поэтому я не боюсь суда присяжных.

— Мерси! Замолчи. Ни в чем не признавайся. Я это сделал, — заявил мужчина с фигурой атлета.

Его нос был свернут набок, и он походил на человека, перенесшего не одно сотрясение мозга.

— Я шесть раз выстрелил в Скитальца из пистолета адвоката. Бац-бац, бац-бац, бац-бац. А когда Скиталец упал, пинал его. Я избил его вот этим, — сказал он, потрясая кулаками. — Прикончил этот кусок дерьма за все то, что он творил с нашими людьми.

Знакомая светловолосая девушка с изможденным, но симпатичным лицом вышла к нам.

— Мой отец и мой дядя Ал ни в чем не виновны, они пытались спасти меня, — заявила Сэмми. — Я сказала, что любила Скитальца, но я врала. После того как я его убила, мы все врали полиции, чтобы нас не начали подозревать. Он был тираном. Он поработил меня. Вот почему я взяла пистолет отца…

Теперь мне все стало понятно. Этот хаос был организован. Братья Пинкус спланировали его в тот самый день, когда они — или кто-то еще — убили Скитальца Иисуса.

Полицейские машины и мини-вэны с громким воем сирен въехали на Пятую улицу, заставив толпу немного рассеяться. Полицейские выпрыгивали из машин, размахивая дубинками, и люди отпрянули назад.

— Заберите вот этих двоих, — сказала я ближайшим ко мне офицерам. Я передала им братьев Пинкус, их повели к машине, но толпа снова хлынула вперед.

Нейл Пинкус обернулся ко мне, когда офицер проталкивал его внутрь полицейского фургона.

— Одну секунду, офицер, — сказал он. — Сержант Боксер? Разве вы не понимаете? Либо мы все вместе сделали это, либо никто из нас. И даже если вам удастся отправить кого-то в суд, вы ни за что не добьетесь обвинительного приговора. Убийца Родни Букера станет героем.

Глава 110

С помощью подоспевших полицейских мы с Конклином прижали шестерых человек к стене и обыскали их. Мы удостоверились, что верно записали их имена, а потом погрузили их в машины и отправили в управление для дальнейших допросов.

Я хотела ото всех восьмерых признавшихся услышать историю убийства Скитальца: как они все сделали и почему.

Я сидела за рулем, направляясь с Конклином в управление. Вид разгневанной толпы чуть не наградил меня сердечным приступом, да и сейчас мое сердце билось гораздо быстрее положенных шестидесяти восьми ударов в минуту. Но я была счастлива.

Глянув в зеркало заднего вида, я заметила, что Франклин Моррис и Мерси спокойно болтают на заднем сиденье, словно мы везем их на обед.

Да и о чем им беспокоиться?

Братья Пинкус могут быть лишены адвокатской лицензии за признание в убийстве, но найдется кто-то еще, готовый вступиться за эту группу заговорщиков, один или все из которой виновны в смерти Родни Букера. Думаю, прогноз Нейла Пинкуса окажется верным.

Если арестованные не откажутся от своих признаний, то жюри присяжных не согласится с обвинительным приговором. Восемь признаний — в восемь раз хуже, чем одно. Они будут противоречить друг другу и внесут сумятицу и сомнения. Вряд ли дело вообще дойдет до суда.

— Синди получит из всего этого просто звездный материал, — сказала я Конклину. — От народного героя до убийцы, торговец наркотиками убит группой уличных линчевателей. Ты должен ей позвонить.

— Нет. Звони сама. Я не нарушу субординацию.

— Хорошо, — улыбнулась я. — Как со всеми закончим, я дам ей эксклюзивное интервью.

И я успокоилась.

Поворачивая на Брайант-стрит, я размышляла о Скитальце Иисусе: обаятельном и симпатичном подлеце, который продавал крэк детям, превращал девушек в наркоманок, создал мобильную лабораторию по производству метамфетамина, и та, взорвавшись, убила десять человек, обычных обывателей, спешивших на работу.

Я не оправдываю уличное правосудие.

Если мы сможем засадить убийцу Скитальца, мы это сделаем. Но не стоит ли на сей раз силам закона поклониться другим силам правосудия? Скитальца Иисуса, уличного святого, которым он никогда не был, наказали гораздо быстрее и умнее, чем это могли бы сделать мы, и без всякой надежды на досрочное освобождение.

Не поддается сомнению, что наш город стал чище после его смерти.

— О чем думаешь, Линдси? — спросил Конклин.

Я повернулась к нему и увидела, что он, как и я, доволен.

— Думаю, что каким-то забавным образом сегодня — тот день, когда хорошо быть полицейским.

Эпилог Наконец-то счастливы

Глава 111

Джо вел свой шикарный черный «мерседес», а я расслаблялась на соседнем сиденье. Так здорово было, посмотрев налево, увидеть его красивое лицо и сильные руки, лежавшие на руле. Каждый раз, замечая мой взгляд, он так же пристально смотрел на меня.

Мы улыбались друг другу, как старшеклассники на первом свидании.

— Следи за дорогой, парень, — сказала я.

— Хочу снять с тебя это платье, — ответил он.

— Я его только что надела!

— Помню, — продолжил он с ухмылкой. — Так о чем ты мне рассказывала?

— О Юки.

— Верно. Юки собиралась уехать на пару недель, но тут ее вызвал Паризи и сказал: «У меня есть для вас дело, мисс Кастеллано. Оно может иметь широкий резонанс и способствовать вашему повышению».

Джо крутанул руль, и мы свернули на дорожку, ведущую в Пасифик-Хайтс к бывшему монастырю Пресвятого Сердца — невероятно прекрасному и старому особняку, где друг Джо, мэр, устроил мероприятие для сбора средств в фонд помощи детям из бедных семей.

Это было значимое событие, а Джо возглавлял список приглашенных, поскольку являлся консультантом правительства, бывшим заместителем начальника службы национальной безопасности и специалистом по взаимоотношениям с Ближним Востоком.

Слуга, одетый в стиле «Летучего Голландца» и отвечающий за парковку, вышел из тени. Освещение преобразило монастырь в стальное фешенебельное здание. Госта, облаченные в наряды от Прада и тому подобное, выбирались из своих дорогих машин.

Джо вылез из «мерседеса», протянул ключи обслуге и, обойдя машину, открыл мне дверцу. Я взяла его за руку.

— Хочу услышать продолжение истории, — сказал он.

Мы направились к каменному входу в виде арки. Для разнообразия я позаботилась о подходящей одежде: туфли на высоком каблуке, уложенные в высокую прическу волосы, облегающее красное платье в пол. Было приятно осознавать, что если и существовало вечернее платье для высокой блондинки, то оно было на мне. И если и существовал красивый мужчина в смокинге, то он держал меня под руку.

— О-о. Так вот, Паризи сказал Юки: «Я отдаю вам дело Родни Букера. Мои поздравления». Он вручил ей настоящую бомбу, Джо. Восемь обвиняемых, ни одного свидетеля, орудие убийства, которое невозможно идентифицировать, и неприятная жертва. Она проработает над этим делом не меньше года, а потом ее раздавят в суде.

— Бедняжка Юки.

— Однажды она получит передышку. Наверное. Я надеюсь.

Мы вступили в зал, где собрался весь высший свет. Люди в красивых одеждах оживленно беседовали и смеялись, и звуки их голосов эхом разлетались под величественными сводами, похожими на своды Ватикана, украшенные знаменитыми итальянскими художниками эпохи Ренессанса.

К нам подошел официант с бокалами шампанского на подносе, и мы с Джо взяли по одному.

Сделав глоток, Джо поставил свой бокал на ближайший столик, сунул руку во внутренний карман смокинга и вытащил черную бархатную коробочку, которую я видела уже не один раз. Он открывал ее передо мной дважды. И хотя я так до конца ее и не приняла, но сохранила во время пожара и во время переезда к Джо; иногда я заглядывала в нее, чтобы понять, не изменилось ли мое отношение к браку.

Сейчас Джо снова открыл эту маленькую черную коробочку, и пять бриллиантов в платиновой оправе сверкали подобно хрустальной люстре со свечами.

Я посмотрела на него и подумала, что ему нет необходимости облачаться в смокинг. Я буду любить его даже в украшенном блестками трико. Я улыбнулась.

— У меня ощущение дежа-вю, — сказал он.

Я почувствовала нервную дрожь, но спокойно выдержала взгляд моего голубоглазого мужчины.

— Мне придется вернуться в Квинс и жить с матерью? Или ты выйдешь за меня замуж, Линдси? Ты станешь моей женой?

Люди вокруг нас кружились в танце, а оркестр играл несколько слащавую, но очень сентиментальную мелодию сороковых. Все было так, как надо, совершенно.

Я поставила бокал и протянула ему руку.

— Это да? — спросил Джо. — Или ты приглашаешь меня на танец?

— И то и другое. Это мое уверенное «да».

Лицо Джо вспыхнуло от радости.

— Я люблю тебя, Блонди, — сказал он.

Он надел мне на палец кольцо и поцеловал. Я почувствовала всю силу нашего поцелуя, довершившего совершенство момента и благословившего наше с ним будущее.

Я обвила шею Джо руками, и он крепко прижал меня. Пока мы плавно покачивались в такт «Лунной серенаде» Гленна Миллера, Джо нежно прошептал мне:

— Ты ведь не передумаешь. Мы поженимся?

— Да, Джо. Поженимся. Я безумно тебя люблю.

Глава 112

Норма Джонсон содержалась в тщательно охраняемой камере женской тюрьмы в Центральной Калифорнии. В выкрашенной в бежевый цвет камере площадью около шести квадратных метров находились только две узкие койки — одна над другой, раковина и унитаз из нержавейки, вот и все, если не считать храпевшей наверху сокамерницы.

Ее сокамерницу звали Бернадетта Рэдке. Она была достаточно пожилой, чтобы стать матерью Норме, тоже убийца, но и далеко не такая умная или хладнокровная, как сама Любимица. Берни убила своего мужа, проехав по нему на пикапе, а после, когда ее «выпустили отсюдова», проехала на красный свет и убила еще трех человек. Один из погибших был восьмилетним ребенком.

Несмотря на число ее жертв, Бернадетта была человеком поверхностным.

Она не строила планов, не обладала изворотливостью. Умственно отсталая, впадающая в ярость дурочка, но Любимицу это устраивало, потому что Берни стала фактически ее рабыней.

Как и все остальные.

Норма Джонсон больше не была жалкой Любимицей.

У нее не имелось ни обязанностей, ни ответственности, и каждый охранник в тюрьме должен был о ней заботиться. Еда для нее всегда приготовлена. Синяя униформа всегда выстирана. Простыни застелены. Почта доставлена вовремя. Она получала много писем. От фанатов. От издательств. Из Голливуда.

Теперь она стала знаменитостью.

Каждый хотел с ней познакомиться, поговорить. Они ее и боялись, и боготворили.

И здесь она чувствовала себя королевой. В первый раз в своей жизни она оказалась там, где ей место.

Норма лежала, уставившись на дно верхней койки, и проецировала свою жизнь на этот чистый экран. Она вновь переосмысляла те ключевые моменты, которые сделали ее такой, какая она есть, вспоминая самые яркие и рассказывая себе собственную историю.

Особенно она любила вспоминать то, о чем никому не рассказывала: дни, когда отец приводил ее в свой особняк на Ноб-Хилл и там никого больше не было. Он показывал ей змей, размещенных в специальной комнатке, пояснял, как с ними обращаться и как они могут убить.

Она помнила, насколько сильно тогда его любила. Как она его обожала. Но конечно, у нее оставались вопросы. Почему он не мог ее полностью признать?

Ее мама обычно находилась на первом этаже, управляясь с пылесосом в гостиной. Почему папа не выкинет свою жену? Почему он не сделал Норму и ее мать своей настоящей семьей, если любит их так сильно?

А потом все случилось.

Вошла его жена, увидела Норму рядом с отцом и впала в ярость.

— Нет, Крис. Не здесь. Я же говорила тебе. Никогда не приводи девчонку в мой дом.

— Да, дорогая. Прости, дорогая, — только и ответил ее папочка.

Норма держала в руках змею, оставляя ее челюсть открытой с помощью большого и указательного пальцев, в точности как учил папа.

Но в тот миг на его лице появилась паника.

— Мне нужно убрать тебя отсюда, — сказал он. Словно она была мусорным ведром, а не его плотью и кровью. Не его дочерью. Не потомком дочери сенатора и самого уважаемого жителя Калифорнии.

Она нырнула под его руку, пробежала мимо «ведьмы» и бросилась вниз, в хозяйскую спальню. И там положила крайта под покрывала, где темно и укромно, как нравится змеям. Она думала, оставляя змею, что его жена умрет, — но прекрасно понимала, что и отец спит там же.

Папа нашел ее в хозяйской ванной и хлопнул дверью.

— Поторопись! — кричал он.

Это были последние слова, сказанные ей. Она выскочила из ванной. Выбежала из дома и несколько часов просидела на обочине.

Она рыдала, когда он умер.

А после все изменилось. Но она не жалела. Она заступилась за себя, и теперь жизнь снова наладилась. Все ее нужды удовлетворялись. И она была самым плохим и самым важным здесь обитателем. Ее здесь уважали.

— Тебе тут нормально, Норма? — спросил охранник, выпуская Норму и Бернадетту на прогулку во двор. Ключи клацали, и этот звук ее успокаивал.

— Прекрасно, — ответила Норма Джонсон, улыбнувшись ему. — Лучше не бывает.

От автора

Мы благодарны всем тем профессионалам, которые не пожалели своего драгоценного времени и поделились опытом: капитану Ричарду Конклину, доктору Хамфри Германюку, Чаку Ханни, Микки Шерману, Филиппу Хоффману, доктору Марии Пейдж, Тиму Хеттриху и Ребекке Дилиберто.

Особая благодарность Мэриллен Данкенбринк за автобусный рэп, Крису Куперу, Нарайану Радхакришнан и нашим двум замечательным помощницам: Линн Коломелло и Мэри Джордан.

1

Buttercup — лютик (англ.).

(обратно)

2

Horsefly — слепень (англ.)..

(обратно)

3

Имеется в виду песня Джимми Баффста «Маргаритавилл». — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

4

Национальный центр информации о преступности.

(обратно)

5

Режим чрезвычайной ситуации.

(обратно)

6

Магазин подержанных вещей.

(обратно)

7

Персонаж телесериала «Дуги Хаусср, доктор медицины», гениальный ребенок, ставший доктором в десять лет.

(обратно)

8

Министерство внутренней безопасности.

(обратно)

9

Бог плодородия и музыки у североамериканских индейцев.

(обратно)

10

Популярный мультсериал.

(обратно)

11

Популярное комедийное шоу.

(обратно)

12

Вест-индийский танец, обычно исполняется под постепенно опускающимся шестом.

(обратно)

13

Сеть быстрого питания.

(обратно)

14

Разновидность пончиков.

(обратно)

15

Намек на отношения принца Уэльского Чарльза с Камиллой Паркер-Боулс, которая позже стала его женой.

(обратно)

16

Американский серийный убийца и каннибал.

(обратно)

17

Синдром внезапной детской смерти. — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

18

Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам. Принято Американской психиатрической ассоциацией в 1952 г. Никогда не признавалось врачами других специальностей.

(обратно)

19

Опрос, позволяющий определить текущее положение кандидата на выборный пост: избирателям предлагается ответить, за кого бы они проголосовали, если бы выборы состоялись сегодня.

(обратно)

20

Привет (исп.).

(обратно)

21

Дугласия — большое хвойное дерево; происходит из Северной Америки. — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

22

Ральф Лорен (имя при рождении Ральф Лифшиц, р. 1939) — американский модельер, удостоен титула «Легенда моды».

(обратно)

23

Лига плюща — ассоциация восьми престижных частных университетов, расположенных на северо-востоке США.

(обратно)

24

Пер. Т. Шинкарь.

(обратно)

25

Парафраз известного выражения: «Живите хорошо Это лучшая месть».

(обратно)

26

«Раскрашенная леди» — так в США называют особняки Викторианской и Эдвардианской эпох, раскрашенные в три и более цвета с целью украсить их или выделить архитектурные детали.

(обратно)

27

В одноименной комедии (2001) режиссера Б. Хэйса мальчик, родившийся без иммунитета, вынужден был жить в специальном пластиковом пузыре.

(обратно)

28

Тортеллини (маленькие пельмени) в бульоне (ит.).

(обратно)

29

От «South of Market» — Южный Рынок (англ.).

(обратно)

30

Боулт-Холл — юридический факультет Университета Беркли, Калифорния.

(обратно)

31

Habeas corpus (букв, «доставить тело») — термин английского права, обозначающий основную гарантию личной свободы. Всякий считающий себя незаконно лишенным свободы может обратиться в суд с просьбой о выдаче приказа Habeas Corpus, в силу которого пострадавший должен быть немедленно представлен в суд.

(обратно)

32

Хоук Итан (1970) — американский актер. Хоук означает «ястреб».

(обратно)

33

Популярная в США цитата из трагедии «Плач невесты» (1697) английского драматурга и поэта Уильяма Конгрива (1670–1729).

(обратно)

34

«Дейтона-500» — крупные ежегодные автогонки.

(обратно)

35

Название популярного японского путеводителя.

(обратно)

36

Шкварки — жаргонное название останков людей, сожженных напалмом; употреблялось американскими военными.

(обратно)

37

Управлению по борьбе с незаконным оборотом алкоголя, табака и оружия.

(обратно)

38

По Фаренгейту, что соответствует 20 °C.

(обратно)

39

Шорт Элизабет (1924–1947) — начинающая американская актриса, известная как Черный Георгин.

(обратно)

40

Рэмси Джонбенэ (1990–1996) — победительница детских конкурсов красоты в США. Ее убийство осталось нераскрытым.

(обратно)

41

Название мороженого можно перевести как «упитанная обезьянка».

(обратно)

42

Китайская гимнастика.

(обратно)

43

Вапораб — согревающая мазь.

(обратно)

44

SIG Sauer GmbH — немецкая компания, производитель стрелкового оружия.

(обратно)

45

Ставшая очень популярной в английском языке цитата из «Макбета» У. Шекспира, когда леди Макбет пытается отмыть руки от воображаемой крови, повторяя: «Прочь, проклятое пятно!»

(обратно)

46

Частная охранная фирма.

(обратно)

47

Вурлитцер — название компании, занимающейся производством музыкальных автоматов и инструментов, стало синонимом для названия музыкальных автоматов. — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

48

Имеется в виду фильм «Убить президента. Покушение на Ричарда Никсона», 2004 год.

(обратно)

49

Коричневый соус — соус из муки, масла и бульона.

(обратно)

50

Ал Шарптон — преподобный Альфред Шарптон, баптист, яростный защитник гражданских прав.

(обратно)

51

Хайт — улица, торговый центр Сан-Франциско.

(обратно)

52

В основе лежит афоризм: «Когда слышишь за спиной цоканье копыт, не ожидаешь увидеть зебру». На медицинском жаргоне термином «зебра» называют неожиданный диагноз.

(обратно)

53

АКС — Американский клуб собаководства.

(обратно)

54

Серийный убийца Денис Рейдер, взявший себе прозвище «ВТК», указывающее на его способ убийств, — связать («bind»), пытать («torture») и убить («kill»).

(обратно)

55

Сообщество Киванис известно стремлением следовать общечеловеческим ценностям, справедливости, уважению прав человека.

(обратно)

56

Ротари клубы — нерелигиозные и неполитические благотворительные организации, открытые для всех вне зависимости от национальной и расовой принадлежности, вероисповедания и политических взглядов.

(обратно)

57

Культовый фильм Ридли Скотта, где в конце фильма две девушки на полной скорости срываются в пропасть Большого каньона, чтобы не провести остаток жизни в тюрьме.

(обратно)

58

До свидания (фр.).

(обратно)

59

Джоки — мужские трусы по типу стрингов.

(обратно)

60

Фэйт Хилл — американская певица в стиле кантри.

(обратно)

61

Гил Гриссом — криминалист, один из главных героев сериала «SCI: Место преступления».

(обратно)

62

День памяти отмечается 30 мая — это день поминовения павших в войнах.

(обратно)

63

Пятимачтовое четырехзвездочное круизное парусное судно, построенное по образу и подобию «Пруссии» (1902–1910).

(обратно)

Оглавление

  • Джеймс Паттерсон Умереть первым
  •   Пролог
  •     Инспектор Линдси Боксер
  •   Книга первая Дэвид и Мелани
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •     Глава 7
  •     Глава 8
  •     Глава 9
  •     Глава 10
  •     Глава 11
  •     Глава 12
  •     Глава 13
  •     Глава 14
  •     Глава 15
  •     Глава 16
  •     Глава 17
  •     Глава 18
  •     Глава 19
  •     Глава 20
  •     Глава 21
  •     Глава 22
  •     Глава 23
  •     Глава 24
  •     Глава 25
  •   Книга вторая «Женский клуб»
  •     Глава 26
  •     Глава 27
  •     Глава 28
  •     Глава 29
  •     Глава 30
  •     Глава 31
  •     Глава 32
  •     Глава 33
  •     Глава 34
  •     Глава 35
  •     Глава 36
  •     Глава 37
  •     Глава 38
  •     Глава 39
  •     Глава 40
  •     Глава 41
  •     Глава 42
  •     Глава 43
  •     Глава 44
  •     Глава 45
  •     Глава 46
  •     Глава 47
  •     Глава 48
  •     Глава 49
  •     Глава 50
  •     Глава 51
  •     Глава 52
  •     Глава 53
  •     Глава 54
  •     Глава 55
  •     Глава 56
  •     Глава 57
  •     Глава 58
  •     Глава 59
  •     Глава 60
  •     Глава 61
  •     Глава 62
  •     Глава 63
  •     Глава 64
  •     Глава 65
  •     Глава 66
  •     Глава 67
  •     Глава 68
  •     Глава 69
  •   Книга третья Рыжая Борода
  •     Глава 70
  •     Глава 71
  •     Глава 72
  •     Глава 73
  •     Глава 74
  •     Глава 75
  •     Глава 76
  •     Глава 77
  •     Глава 78
  •     Глава 79
  •     Глава 80
  •     Глава 81
  •     Глава 82
  •     Глава 83
  •     Глава 84
  •     Глава 65
  •     Глава 86
  •     Глава 87
  •     Глава 88
  •     Глава 89
  •     Глава 90
  •     Глава 91
  •     Глава 92
  •     Глава 93
  •     Глава 94
  •     Глава 95
  •   Книга четвертая Сущая правда
  •     Глава 96
  •     Глава 97
  •     Глава 98
  •     Глава 99
  •     Глава 100
  •     Глава 101
  •     Глава 102
  •     Глава 103
  •     Глава 104
  •     Глава 105
  •     Глава 106
  •     Глава 107
  •     Глава 108
  •     Глава 109
  •     Глава 110
  •     Глава 111
  •     Глава 112
  •     Глава 113
  •     Глава 114
  •     Глава 115
  •     Глава 116
  •     Глава 117
  •     Глава 118
  •     Глава 119
  •     Глава 120
  •     Глава 121
  •     Глава 122
  •     Глава 123
  •     Глава 124
  •     Глава 125
  •     Глава 126
  •     Эпилог Последний смертельный удар
  • Джеймс Паттерсон, Эндрю Гросс Второй шанс
  •   Пролог Детский хор
  •   Часть I И снова «Женский клуб» расследует убийства
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •     Глава 7
  •     Глава 8
  •     Глава 9
  •     Глава 10
  •     Глава 11
  •     Глава 12
  •     Глава 13
  •     Глава 14
  •     Глава 15
  •     Глава 16
  •     Глава 1?
  •     Глава 18
  •     Глава 19
  •     Глава 20
  •     Глава 21
  •     Глава 22
  •     Глава 23
  •     Глава 24
  •   Часть II Справедливость восторжествует
  •     Глава 25
  •     Глава 26
  •     Глава 27
  •     Глава 28
  •     Глава 29
  •     Глава 30
  •     Глава 31
  •     Глава 32
  •     Глава 33
  •     Глава 34
  •     Глава 35
  •     Глава 36
  •     Глава 37
  •     Глава 58
  •     Глава 39
  •     Глава 40
  •     Глава 41
  •     Глава 42
  •     Глава 43
  •     Глава 44
  •     Глава 45
  •     Глава 46
  •     Глава 47
  •     Глава 48
  •     Глава 49
  •     Глава 50
  •     Глава 51
  •     Глава 52
  •     Глава 53
  •     Глава 54
  •     Глава 55
  •     Глава 56
  •     Глава 57
  •     Глава 58
  •     Глава 59
  •     Глава 60
  •     Глава 61
  •     Глава 62
  •     Глава 63
  •     Глава 64
  •     Глава 65
  •     Глава 66
  •     Глава 67
  •     Глава 68
  •     Глава 69
  •     Глава 70
  •     Глава 71
  •     Глава 72
  •     Глава 73
  •   Часть III Стена молчания
  •     Глава 74
  •     Глава 75
  •     Глава 76
  •     Глава 77
  •     Глава 78
  •     Глава 79
  •     Глава 80
  •     Глава 81
  •     Глава 82
  •     Глава 83
  •     Глава 84
  •     Глава 85
  •     Глава 86
  •     Глава 87
  •     Глава 88
  •     Глава 89
  •     Глава 90
  •     Глава 91
  •     Глава 92
  •     Глава 93
  •     Глава 94
  •     Глава 95
  •     Глава 96
  •     Глава 97
  •     Глава 98
  •     Глава 99
  •     Глава 100
  •     Глава 101
  •     Глава 102
  •     Глава 103
  •     Глава 104
  •     Глава 105
  •     Глава 106
  •     Глава 107
  •     Глава 108
  •     Глава 109
  •     Глава 110
  •     Глава 111
  •     Глава 112
  •     Глава 113
  •     Глава 114
  •     Глава 115
  •     Глава 116
  •     Глава 117
  •     Глава 118
  •     Глава 119
  •     Эпилог Я улечу далеко
  • Джеймс Паттерсон Эндрю Гросс Третья степень
  •   Часть первая
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •     Глава 7
  •     Глава 8
  •     Глава 9
  •     Глава 10
  •     Глава 11
  •     Глава 12
  •     Глава 13
  •     Глава 14
  •     Глава 15
  •     Глава 16
  •     Глава 17
  •     Глава 18
  •     Глава 19
  •     Глава 20
  •     Глава 21
  •     Глава 22
  •     Глава 23
  •     Глава 24
  •     Глава 25
  •   Часть вторая
  •     Глава 26
  •     Глава 27
  •     Глава 28
  •     Глава 29
  •     Глава 30
  •     Глава 31
  •     Глава 32
  •     Глава 33
  •     Глава 34
  •     Глава 35
  •     Глава 36
  •     Глава 37
  •     Глава 38
  •     Глава 37
  •     Глава 40
  •     Глава 41
  •   Часть третья
  •     Глава 42
  •     Глава 43
  •     Глава 44
  •     Глава 45
  •     Глава 46
  •     Глава 47
  •     Глава 48
  •     Глава 47
  •     Глава 50
  •     Глава 51
  •     Глава 52
  •     Глава 53
  •     Глава 54
  •     Глава 55
  •     Глава 56
  •     Глава 57
  •     Глава 58
  •     Глава 59
  •     Глава 60
  •     Глава 61
  •     Глава 61
  •     Глава 63
  •     Глава 64
  •     Глава 65
  •     Глава 66
  •     Глава 61
  •   Часть четвертая
  •     Глава 68
  •     Глава 69
  •     Глава 70
  •     Глава 71
  •     Глава 72
  •     Глава 73
  •     Глава 74
  •     Глава 75
  •     Глава 76
  •     Глава 77
  •     Глава 78
  •     Глава 79
  •     Глава 80
  •     Глава 81
  •     Глава 82
  •     Глава 83
  •     Глава 84
  •     Глава 85
  •     Глава 86
  •     Глава 87
  •     Глава 88
  •     Глава 89
  •     Глава 90
  •     Глава 91
  •     Глава 92
  •     Глава 93
  •     Глава 94
  •     Глава 95
  •   Часть пятая
  •     Глава 96
  •     Глава 97
  •     Глава 98
  •     Глава 99
  •     Глава 100
  •     Глава 101
  •     Глава 102
  •     Глава 103
  •     Глава 104
  •     Глава 105
  •     Глава 106
  •     Глава 107
  •     Глава 108
  •     Глава 109
  •     Глава 110
  •     Глава 111
  • Джеймс Паттерсон, Максим Паэтро Четвертое июля
  •   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ВСЕМ ПЛЕВАТЬ
  •     ГЛАВА 1
  •     ГЛАВА 2
  •     ГЛАВА 3
  •     ГЛАВА 4
  •     ГЛАВА 5
  •     ГЛАВА 6
  •     ГЛАВА 7
  •     ГЛАВА 8
  •   ЧАСТЬ ВТОРАЯ НЕПРЕДВИДЕННЫЙ ОТПУСК
  •     ГЛАВА 9
  •     ГЛАВА 10
  •     ГЛАВА 11
  •     ГЛАВА 12
  •     ГЛАВА 13
  •     ГЛАВА 14
  •     ГЛАВА 15
  •     ГЛАВА 16
  •     ГЛАВА 17
  •     ГЛАВА 18
  •     ГЛАВА 19
  •     ГЛАВА 20
  •     ГЛАВА 21
  •     ГЛАВА 22
  •     ГЛАВА 23
  •     ГЛАВА 24
  •     ГЛАВА 25
  •     ГЛАВА 26
  •     ГЛАВА 27
  •     ГЛАВА 28
  •     ГЛАВА 29
  •     ГЛАВА 30
  •     ГЛАВА 31
  •     ГЛАВА 32
  •     ГЛАВА 33
  •     ГЛАВА 34
  •     ГЛАВА 35
  •     ГЛАВА 36
  •     ГЛАВА 37
  •     ГЛАВА 38
  •     ГЛАВА 39
  •     ГЛАВА 40
  •     ГЛАВА 41
  •     ГЛАВА 42
  •     ГЛАВА 43
  •     ГЛАВА 44
  •     ГЛАВА 45
  •   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ СНОВА В СЕДЛЕ
  •     ГЛАВА 46
  •     ГЛАВА 47
  •     ГЛАВА 48
  •     ГЛАВА 49
  •     ГЛАВА 50
  •     ГЛАВА 51
  •     ГЛАВА 52
  •     ГЛАВА 53
  •     ГЛАВА 54
  •     ГЛАВА 55
  •     ГЛАВА 56
  •     ГЛАВА 57
  •     ГЛАВА 58
  •     ГЛАВА 59
  •     ГЛАВА 60
  •     ГЛАВА 61
  •   ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ СУДЫ И СУДИЛИЩА
  •     ГЛАВА 62
  •     ГЛАВА 63
  •     ГЛАВА 64
  •     ГЛАВА 65
  •     ГЛАВА 66
  •     ГЛАВА 67
  •     ГЛАВА 68
  •     ГЛАВА 69
  •     ГЛАВА 70
  •     ГЛАВА 71
  •     ГЛАВА 72
  •     ГЛАВА 73
  •     ГЛАВА 74
  •     ГЛАВА 75
  •     ГЛАВА 76
  •     ГЛАВА 77
  •     ГЛАВА 78
  •     ГЛАВА 79
  •     ГЛАВА 80
  •     ГЛАВА 81
  •     ГЛАВА 82
  •     ГЛАВА 83
  •     ГЛАВА 84
  •     ГЛАВА 85
  •     ГЛАВА 86
  •     ГЛАВА 87
  •     ГЛАВА 88
  •     ГЛАВА 89
  •     ГЛАВА 90
  •     ГЛАВА 91
  •     ГЛАВА 92
  •     ГЛАВА 93
  •     ГЛАВА 94
  •     ГЛАВА 95
  •     ГЛАВА 96
  •     ГЛАВА 97
  •     ГЛАВА 98
  •     ГЛАВА 99
  •     ГЛАВА 100
  •     ГЛАВА 101
  •     ГЛАВА 102
  •     ГЛАВА 103
  •     ГЛАВА 104
  •     ГЛАВА 105
  •   ЧАСТЬ ПЯТАЯ ПЛЕВОЕ ДЕЛЬЦЕ
  •     ГЛАВА 106
  •     ГЛАВА 107
  •     ГЛАВА 108
  •     ГЛАВА 109
  •     ГЛАВА 110
  •     ГЛАВА 111
  •     ГЛАВА 112
  •     ГЛАВА 113
  •     ГЛАВА 114
  •     ГЛАВА 115
  •     ГЛАВА 116
  •     ГЛАВА 117
  •     ГЛАВА 118
  •     ГЛАВА 119
  •     ГЛАВА 120
  •     ГЛАВА 121
  •     ГЛАВА 122
  •     ГЛАВА 123
  •     ГЛАВА 124
  •     ГЛАВА 125
  •     ГЛАВА 126
  •     ГЛАВА 127
  •     ГЛАВА 128
  •     ГЛАВА 129
  •     ГЛАВА 130
  •     ГЛАВА 131
  •     ГЛАВА 132
  •     ГЛАВА 133
  •     ГЛАВА 134
  •     ГЛАВА 135
  •     ГЛАВА 136
  •     ГЛАВА 137
  •     ГЛАВА 138
  •     ГЛАВА 139
  •     ГЛАВА 140
  •     ГЛАВА 141
  •     ГЛАВА 142
  •     ГЛАВА 143
  •     ГЛАВА 144
  •     ГЛАВА 145
  •   Эпилог
  • Джеймс Паттерсон, Максин Паэтро Пятый всадник
  •   Пролог ПОЛУНОЧНЫЙ ЧАС
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •   Часть первая ЗЛОНАМЕРЕННЫЙ УМЫСЕЛ
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •     Глава 7
  •     Глава 8
  •     Глава 9
  •     Глава 10
  •     Глава 11
  •     Глава 12
  •     Глава 13
  •     Глава 14
  •     Глава 15
  •     Глава 16
  •     Глава 17
  •     Глава 18
  •     Глава 19
  •     Глава 20
  •     Глава 21
  •     Глава 22
  •     Глава 23
  •     Глава 24
  •     Глава 25
  •     Глава 26
  •     Глава 27
  •     Глава 28
  •     Глава 29
  •     Глава 30
  •     Глава 31
  •     Глава 32
  •     Глава 33
  •   Часть вторая КУДА НИ ТКНИСЬ — ОДНИ УБИЙСТВА
  •     Глава 34
  •     Глава 35
  •     Глава 36
  •     Глава 37
  •     Глава 38
  •     Глава 39
  •     Глава 40
  •     Глава 41
  •     Глава 42
  •     Глава 43
  •     Глава 44
  •     Глава 45
  •   Часть третья В ПОИСКАХ ДЕВУШЕК-ИЗ-АВТОМОБИЛЕЙ
  •     Глава 46
  •     Глава 47
  •     Глава 48
  •     Глава 49
  •     Глава 50
  •     Глава 51
  •     Глава 52
  •     Глава 53
  •     Глава 54
  •     Глава 55
  •     Глава 56
  •     Глава 57
  •     Глава 58
  •     Глава 59
  •     Глава 60
  •     Глава 61
  •     Глава 62
  •     Глава 63
  •     Глава 64
  •   Часть четвертая ШОУ-ГЕРЛ
  •     Глава 65
  •     Глава 66
  •     Глава 67
  •     Глава 68
  •     Глава 69
  •     Глава 70
  •     Глава 71
  •     Глава 72
  •     Глава 73
  •     Глава 74
  •     Глава 75
  •     Глава 76
  •     Глава 77
  •     Глава 78
  •     Глава 79
  •   Часть пятая СПАСИБО ЗА ПОКУПКУ!
  •     Глава 80
  •     Глава 81
  •     Глава 82
  •     Глава 83
  •     Глава 84
  •     Глава 85
  •     Глава 86
  •     Глава 87
  •     Глава 88
  •     Глава 89
  •     Глава 90
  •     Глава 91
  •     Глава 92
  •     Глава 93
  •     Глава 94
  •     Глава 95
  •     Глава 96
  •     Глава 97
  •     Глава 98
  •     Глава 99
  •     Глава 100
  •     Глава 101
  •   Часть шестая ВЕРДИКТ
  •     Глава 102
  •     Глава 103
  •     Глава 104
  •     Глава 105
  •     Глава 106
  •     Глава 107
  •     Глава 108
  •     Глава 109
  •     Глава 110
  •     Глава 111
  •     Глава 112
  •     Глава 113
  •     Глава 114
  •     Глава 115
  •     Глава 116
  •     Глава 117
  •     Глава 118
  •     Глава 119
  •     Глава 120
  •     Глава 121
  •     Глава 122
  •     Глава 123
  •     Глава 124
  •     Глава 125
  •     Глава 126
  •     Глава 127
  •     Глава 128
  •     Глава 129
  •     Глава 130
  •     Глава 131
  •     Глава 132
  •     Глава 133
  •     Глава 134
  •     Глава 135
  •     Глава 136
  •     Глава 137
  •     Глава 138
  •   Эпилог ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ
  •     Глава 139
  • Джеймс Паттерсон Максин Паэтро «6-я мишень»
  •   Пролог Морская прогулка
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •   Часть первая Вы знаете этого человека?
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •     Глава 7
  •     Глава 8
  •     Глава 9
  •     Глава 10
  •     Глава 11
  •     Глава 12
  •     Глава 13
  •     Глава 14
  •     Глава 15
  •     Глава 16
  •     Глава 17
  •     Глава 18
  •     Глава 19
  •     Глава 20
  •     Глава 21
  •     Глава 22
  •     Глава 23
  •     Глава 24
  •     Глава 25
  •     Глава 26
  •     Глава 27
  •   Часть вторая Девочка с карими глазами
  •     Глава 28
  •     Глава 29
  •     Глава 30
  •     Глава 31
  •     Глава 32
  •     Глава 33
  •     Глава 34
  •     Глава 35
  •     Глава 36
  •     Глава 37
  •     Глава 38
  •     Глава 39
  •     Глава 40
  •     Глава 41
  •     Глава 42
  •     Глава 43
  •     Глава 44
  •     Глава 45
  •     Глава 46
  •     Глава 47
  •     Глава 48
  •   Часть третья Отчет
  •     Глава 49
  •     Глава 50
  •     Глава 51
  •     Глава 52
  •     Глава 53
  •     Глава 54
  •     Глава 55
  •     Глава 56
  •     Глава 57
  •     Глава 58
  •     Глава 59
  •     Глава 60
  •     Глава 61
  •   Часть четвертая Народ против Альфреда Бримкли
  •     Глава 62
  •     Глава 63
  •     Глава 64
  •     Глава 65
  •     Глава 66
  •     Глава 67
  •     Глава 68
  •     Глава 69
  •     Глава 70
  •     Глава 71
  •     Глава 72
  •     Глава 73
  •     Глава 74
  •     Глава 75
  •     Глава 76
  •     Глава 77
  •     Глава 78
  •     Глава 79
  •     Глава 80
  •     Глава 81
  •     Глава 82
  •     Глава 83
  •     Глава 84
  •     Глава 85
  •     Глава 86
  •     Глава 87
  •     Глава 88
  •     Глава 89
  •     Глава 90
  •     Глава 91
  •     Глава 92
  •     Глава 93
  •     Глава 94
  •     Глава 95
  •     Глава 96
  •     Глава 97
  •     Глава 98
  •     Глава 99
  •     Глава 100
  •     Глава 101
  •     Глава 102
  •     Глава 103
  •     Глава 104
  •     Глава 105
  •     Глава 106
  •     Глава 107
  •     Глава 108
  •     Глава 109
  •     Глава 110
  •     Глава 111
  •     Глава 112
  •     Глава 113
  •     Глава 114
  •     Глава 115
  •   Часть пятая Фред-а-лито-линдо
  •     Глава 116
  •     Глава 117
  •     Глава 118
  •     Глава 119
  •     Глава 120
  •     Глава 121
  •     Глава 122
  •     Глава 123
  •     Глава 124
  •     Глава 125
  •     Глава 126
  •     Глава 127
  •     Глава 128
  •     Глава 129
  •     Глава 130
  •     Глава 131
  •     Глава 132
  •     Глава 133
  •   Эпилог Шестая мишень
  •     Глава 134
  •     Глава 135
  •     Глава 136
  • Джеймс Паттерсон, Максин Паэтро 7-е небо
  •   ПРОЛОГ РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПЕСНЬ
  •     I
  •     II
  •   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ТРИНАДЦАТАЯ ЛУНА
  •     ГЛАВА 1
  •     ГЛАВА 2
  •     ГЛАВА 3
  •     ГЛАВА 4
  •     ГЛАВА 5
  •     ГЛАВА 6
  •     ГЛАВА 7
  •     ГЛАВА 8
  •     ГЛАВА 9
  •     ГЛАВА 10
  •     ГЛАВА 11
  •     ГЛАВА 12
  •     ГЛАВА 13
  •     ГЛАВА 14
  •     ГЛАВА 15
  •     ГЛАВА 16
  •     ГЛАВА 17
  •     ГЛАВА 18
  •     ГЛАВА 19
  •     ГЛАВА 20
  •     ГЛАВА 21
  •     ГЛАВА 22
  •     ГЛАВА 23
  •     ГЛАВА 24
  •     ГЛАВА 25
  •     ГЛАВА 26
  •     ГЛАВА 27
  •     ГЛАВА 28
  •     ГЛАВА 29
  •     ГЛАВА 30
  •     ГЛАВА 31
  •     ГЛАВА 32
  •   ЧАСТЬ ВТОРАЯ HABEAS CORPUS[31]
  •     ГЛАВА 33
  •     ГЛАВА 34
  •     ГЛАВА 35
  •     ГЛАВА 36
  •     ГЛАВА 37
  •     ГЛАВА 38
  •     ГЛАВА 39
  •     ГЛАВА 40
  •     ГЛАВА 41
  •     ГЛАВА 42
  •     ГЛАВА 43
  •     ГЛАВА 44
  •     ГЛАВА 45
  •     ГЛАВА 46
  •     ГЛАВА 47
  •     ГЛАВА 48
  •   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ НА ЧИСТОМ СЛИВОЧНОМ МАСЛЕ
  •     ГЛАВА 49
  •     ГЛАВА 50
  •     ГЛАВА 51
  •     ГЛАВА 52
  •     ГЛАВА 53
  •     ГЛАВА 54
  •     ГЛАВА 55
  •     ГЛАВА 56
  •     ГЛАВА 57
  •     ГЛАВА 58
  •     ГЛАВА 59
  •     ГЛАВА 60
  •     ГЛАВА 61
  •     ГЛАВА 62
  •     ГЛАВА 63
  •     ГЛАВА 64
  •     ГЛАВА 65
  •     ГЛАВА 66
  •     ГЛАВА 67
  •     ГЛАВА 68
  •     ГЛАВА 69
  •     ГЛАВА 70
  •     ГЛАВА 71
  •     ГЛАВА 72
  •     ГЛАВА 73
  •     ГЛАВА 74
  •     ГЛАВА 75
  •     ГЛАВА 76
  •     ГЛАВА 77
  •     ГЛАВА 78
  •     ГЛАВА 79
  •   ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ПАЛЕНОЕ ИМУЩЕСТВО
  •     ГЛАВА 80
  •     ГЛАВА 81
  •     ГЛАВА 82
  •     ГЛАВА 83
  •     ГЛАВА 84
  •     ГЛАВА 85
  •     ГЛАВА 86
  •     ГЛАВА 87
  •     ГЛАВА 88
  •     ГЛАВА 89
  •     ГЛАВА 90
  •     ГЛАВА 91
  •     ГЛАВА 92
  •     ГЛАВА 93
  •     ГЛАВА 94
  •     ГЛАВА 95
  •     ГЛАВА 96
  •     ГЛАВА 97
  •     ГЛАВА 98
  •     ГЛАВА 99
  •   ЧАСТЬ ПЯТАЯ ПЛАМЕННОЕ ЖЕЛАНИЕ
  •     ГЛАВА 100
  •     ГЛАВА 101
  •     ГЛАВА 102
  •     ГЛАВА 103
  •     ГЛАВА 104
  •     ГЛАВА 105
  •     ГЛАВА 106
  •     ГЛАВА 107
  •     ГЛАВА 108
  •     ГЛАВА 109
  •     ГЛАВА 110
  •     ГЛАВА 111
  •     ГЛАВА 112
  •     ГЛАВА 113
  •     ГЛАВА 114
  •     ГЛАВА 115
  •     ГЛАВА 116
  •     ГЛАВА 117
  •     ГЛАВА 118
  •     ГЛАВА 119
  •     ГЛАВА 120
  •     ГЛАВА 121
  •     ГЛАВА 122
  •     ГЛАВА 123
  •     ГЛАВА 124
  •     ГЛАВА 125
  • Джеймс Паттерсон, Максин Паэтро 8-е признание
  •   Пролог Автобусная остановка
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •   Часть первая Скиталец Иисус
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава б
  •     Глава 7
  •     Глава 8
  •     Глава 9
  •     Глава 10
  •     Глава 11
  •     Глава 12
  •     Глава 13
  •     Глава 14
  •     Глава 15
  •     Глава 16
  •     Глава 17
  •     Глава 18
  •     Глава 19
  •     Глава 20
  •     Глава 21
  •     Глава 22
  •     Глава 23
  •   Часть вторая Сливки общества
  •     Глава 24
  •     Глава 25
  •     Глава 26
  •     Глава 27
  •     Глава 28
  •     Глава 29
  •     Глава 30
  •     Глава 31
  •     Глава 32
  •     Глава 33
  •     Глава 34
  •     Глава 35
  •     Глава 36
  •     Глава 37
  •     Глава 38
  •     Глава 39
  •     Глава 40
  •     Глава 41
  •     Глава 42
  •     Глава 43
  •     Глава 44
  •     Глава 45
  •     Глава 46
  •     Глава 47
  •     Глава 48
  •     Глава 49
  •   Часть третья Сплошные вечеринки
  •     Глава 50
  •     Глава 51
  •     Глава 52
  •     Глава 53
  •     Глава 54
  •     Глава 55
  •     Глава 56
  •     Глава 57
  •     Глава 58
  •     Глава 59
  •     Глава 60
  •     Глава 61
  •     Глава 62
  •     Глава 63
  •     Глава 64
  •     Глава 65
  •     Глава 66
  •     Глава 67
  •     Глава 68
  •     Глава 69
  •     Глава 70
  •     Глава 71
  •     Глава 72
  •     Глава 73
  •     Глава 74
  •     Глава 75
  •   Часть четвертая Док
  •     Глава 76
  •     Глава 77
  •     Глава 78
  •     Глава 79
  •     Глава 80
  •     Глава 81
  •     Глава 82
  •     Глава 83
  •     Глава 84
  •     Глава 85
  •     Глава 86
  •     Глава 87
  •     Глава 88
  •     Глава 89
  •     Глава 90
  •     Глава 91
  •     Глава 92
  •     Глава 93
  •     Глава 94
  •     Глава 95
  •     Глава 96
  •     Глава 97
  •     Глава 98
  •     Глава 99
  •     Глава 100
  •     Глава 101
  •     Глава 102
  •     Глава 103
  •     Глава 104
  •     Глава 105
  •     Глава 106
  •     Глава 107
  •     Глава 108
  •     Глава 109
  •     Глава 110
  •   Эпилог Наконец-то счастливы
  •     Глава 111
  •     Глава 112
  •   От автора
  • *** Примечания ***