Необыкновенные охотники на привидений против графа-вампира [Пек Лепрекон] (fb2) читать онлайн

Пек Лепрекон - Необыкновенные охотники на привидений против графа-вампира

Литературно-художественное издание

Peck Leprechaun

The Incredible Ghostbusters

Against Count The Vampire

Пек Лепрекон

НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ОХОТНИКИ НА ПРИВИДЕНИЙ

ПРОТИВ ГРАФА-ВАМПИРА

Эта книга продолжает новую серию «39 попугаев», в которой любознательные мальчишки и девчонки повстречаются со старыми знакомыми: Охотниками на привидений, Черепашками-Ниндзя, а также подружатся с любимцами миллионов своих сверстников в Западной Европе и Америке Данном и Амосом, Холом и Роджером и многими-многими другими.

Что может быть увлекательней охоты на приведения?

Берешь эктоплазменное ружье, ловушку и вперед!

Острые ощущения гарантированы!

Правда дело это новое и небезопасное. Поэтому новичкам лучше воспользоваться услугами опытных наставников. «Необычайные охотники на привидений» – Игон, Питер, Рэй и Уинстон – приглашают вас присоединиться к ним, а привидения, призраки, кошмарики и самые настоящие ужасы отыщутся сами.

Охота на привидения продолжается!!!

Дорогу осилит едущий.

Часть первая ЖЕНИТЬБА ВАМПИРА

Глава 1 ЗЕРКАЛЬНАЯ КОМНАТА

Граф Владич стоял в задумчивости возле узкого высокого окна одной из башен своего замка. Его взору открывалась равнина перед замковым дворцом, по которой текла извиваясь речка, как будто ползла огромная змея. Равнину, словно крепостные стены, окружали высокие крутые горы.

Не было видно ни одной живой души, но явно за землей, занятой посевами, исправно ухаживали.

Графу было лет тридцать или около того. Он был строен, сухощав, его смуглое лицо, отличающееся строгой красотой, обрамляли черные волосы, ниспадающие на плечи тяжелыми локонами.

Должно быть, граф углубился в воспоминания, поэтому невольно вздрогнул, когда услышал три коротких сигнала, которые издали его наручные часы. Граф рассеянно посмотрел на часы, оглянулся, будто соображая, где он находится, и стал спускаться по винтовой лестнице, выложенной из грубого красного кирпича.

Проследовав по длинному коридору и снова спустившись по лестнице, он оказался в мрачном подземелье с тяжелыми сводами.

Граф легко открыл массивную кованую дверь, и прошел в комнату, стены которой были сплошь зеркальными. С потолка струился слабый свет. Как ни странно, по граф, который сел на высокий каменный стул посреди комнаты, поставив ноги на приступки, не отражался в зеркале.

– Ты звал меня? – спросил граф, дотронувшись рукой до своих часов.

Раздался звук, вызванный множеством мелких электрических разрядов, и какое-то смутное движение возникло на поверхности зеркал, потом они стали наполняться светом.

Граф продолжал неподвижно сидеть на стуле, больше похожем на царский трон, устремив взор немигающих темных глаз прямо перед собой.

В зеркалах появлялись таинственные изображения, будто ворочались тяжелые клубы дыма. Они становились цветными, переливались всеми цветами радуги. Со стороны могло показаться, что граф парит в пространстве.

– Да, я звал тебя, – прозвучал в ответ загадочный голос.

Определенно, этот голос не мог принадлежать человеку, и любого другого он устрашил бы своим звучанием, но граф оставался спокоен.

– Зачем я понадобился тебе? – спросил граф.

– Ты устал от бессмертия? – произнес глухой, какой-то механический голос.

Граф вздрогнул, и глаза его беспокойно метнулись по зеркалам.

– Чем я тебе не угодил? – спросил с тревогой в голосе граф.

– Не слишком ли ты часто стал задумываться?

– Чем это мешает тебе? – будто прося прощения, произнес граф.

– Чем? Странный вопрос. Ты вспоминаешь?

– У меня есть что вспомнить.

– Меня не это интересует, а то, что ты предаешься воспоминаниям.

– Что ж в этом плохого?

– Память может пробудить в тебе человека. Это тебе не приходило в голову?

– Нет, – смущенно ответил граф.

– Я тебе должен напомнить...

– Ты уже напоминал, – вскинул глаза граф.

Ему явно неприятен был этот разговор, он угнетал его.

– А я еще раз напомню, недовольно уточнил невидимый собеседник.

Голос явно выдавал раздражение его обладателя. Клубы дыма в зеркалах, передавая настроение говорящего, стали мрачнее, угрюмее, как тучи перед грозой.

– По нашему уговору, по контракту, подписанному тобой, продолжал голос, будто читал приговор, тебе осталось жить месяц, если ты не погубишь невинную душу.

– Я помню об этом.

– Еще бы! Кому хочется превратиться в прах?

Голос прозвучал издевательски. В зеркалах блеснули молнии, как оскал зубов.

– Может, тебе хочется этого?

– Нет, – ответил угрюмо граф.

– Я тебе доверил власть над всеми вампирами земли. Так это или не так?

– Так.

– Я дал тебе бессмертие. Или я ошибаюсь?

– Нет, все так.

– Что ты обещал мне за это?

– Я уже сказал, что помню.

Граф вздрогнул, потому что дикая злоба отразилась в зеркалах, словно приоткрылась на миг преисподняя.

– Я спрашиваю, что ты обещал? голос звучал угрожающе.

– Погубить невинную душу, – пролепетал граф.

– Не погубить, а губить. Как только появляется на свет невинная душа, ты должен губить ее. Вот наш уговор!

– Разве я отказываюсь? Не понимаю, чем вызван твой гнев?

– Хорошо, что люди легко клюют на грех, невинных душ мало. Но они есть. А пока они есть, я не могу быть спокоен. Или я не Дух Зла? Не Князь Тьмы?

Через зеркало с графом общался тот, в руках которого были все силы зла. Граф же был не просто одним из слуг, исполняющих его волю – он возглавлял всех вампиров, будучи сам таковым, то есть питаясь живой человеческой кровью. Иногда Князь Тьмы давал ему особые поручения.

– Я служил и служу тебе, – без колебаний сказал граф своему хозяину.

Изображения в зеркалах несколько успокоились и посветлели.

Князь Тьмы наделил графа многими волшебными силами, что и помогало ему выполнять любое поручение Духа Зла. Эта работа графу была привычна, он исполнял ее с легкостью и теперь не понимал, к чему затеян этот разговор. Пусть Князь Тьмы прикажет все, что ему угодно, и граф покажет себя. Какая может быть жалость к людям, если живая испитая кровь дает графу бессмертие?

– Ты мне служишь, – проворчал скрипучий голос. – Еще бы ты мне не служил!

– Но чем я провинился?

– До тебя все еще не дошло? – с усмешкой в голосе спросил собеседник графа-вампира.

– Нет, – честно признался граф.

– Мы с этого начали разговор.

– Ты упрекнул меня, что я стал задумываться.

– Не задумываться, а вспоминать.

– Пусть будет так.

– Так не должно быть.

– Но почему?

– Кого ты вспоминаешь?

– Это не имеет значения.

– Я тебя спрашиваю кого ты вспоминаешь?

– Так... Начало жизни... Молодость...

– И Марицу!

Голос прозвучал особенно гневно, а в зеркалах творилось такое, будто граф попал в эпицентр грозового облака.

Граф постарался казаться спокойным, хотя руки у него дрожали.

– Женщина, имя которой ты назвал, – сказал, выделяя каждое слово, граф, погибла много сотен лет назад. Чем она может помешать мне?

Грозные тучи в зеркалах застыли.

– Не забывай, – проговорил задумчиво голос, – ты когда-то был человеком. А чем отличается человек от вампира? Он может любить. Не той любовью, с которой ты обнимаешь жертву, высасывая ее кровь, а совсем другой. Жалостливой. Теперь ты понял, что тебе грозит?

– Жалость? – усмехнулся граф. – А что это такое? Я не знаю.

Слова графа явно понравились невидимому собеседнику, в зеркалах кудрявились барашковые облака.

– Это мы проверим, – проворковал голос. – Слушай мое поручение. Ты должен отправиться в Нью-Йорк.

– Хорошо, – кивнул граф.

– Запомни имя – Катрин.

– Запомнил.

– Катрин Синди. В эти дни она живет в загородном доме своего отца. Вот этот дом.

Граф увидел в зеркале сперва размытое, но потом ставшее четким изображение богатого дома.

– Пока я не покажу тебе Катрин. Ты ее увидишь сам. Запомни, она должна погибнуть.

– Она погибнет, – сказал спокойно граф и почувствовал облегчение.

Задание было привычным для графа-вампира. Ему не раз приходилось улетать далеко от своего замка, чтобы выполнять подобные поручения. Чаще всего его жертвами были молоденькие девушки. Почему-то Духу Зла нравилось губить руками графа именно невинных девушек.

– Но на этот раз, – снова раздался голос, – ты исполнишь задание не сразу. Сначала ты женишься на этой Катрин Синди.

– Это еще зачем?! – воскликнул граф.

– В этом вся суть, – сказал голос. – Выполняй.

Туг же зеркала потухли. Граф поднялся со стула и вышел из комнаты.

Выбравшись из подземелья во двор, граф тихо распорядился:

– Коня.

Конюшня находилась на приличном расстоянии от графа, но тут же показался конюх, а за ним семенящий к хозяину рысью отменной породы конь.

Взор графа потеплел, он откровенно любовался скакуном.

Одним махом граф вскочил в седло. Огромные ворота замка сами по себе открылись, опустился подвесной мост, и граф вихрем поскакал по узкой дорожке-между виноградниками.

Доскакав до гор, он спрыгнул на землю и повалился в траву. Широко раскинув руки, он смотрел в небо. Ему было хорошо. Он чувствовал необыкновенный прилив энергии, радостно билось его здоровое сердце, пружинистыми были мускулы. Граф думал о том, что бесконечно долго может жить счастливо и беззаботно. И действительно, глупо вспоминать какую-то Марицу, которой уже давно нет.

Глава 2 НЕОЖИДАННЫЙ СПАСИТЕЛЬ

Майкл Синди никогда потом не мог объяснить, какая нечистая сила привела его в этот злополучный день в игорный дом.

«Черт знает что!» – восклицал он всякий раз, как вспоминал произошедшее с ним тогда.

Получив от отца богатое наследство, Майкл приумножил его, преуспевая в бизнесе. Все его знали как скромного, порядочного человека и доброго семьянина. Ему было под пятьдесят, но выглядел он гораздо моложе.

У него была очень милая жена, и Майкл дорожил ее любовью. Он ни за кем и никогда не волочился. Майкл обожал свою жену и двух своих прелестных дочек Катрин и Элен. Старшая, Элен, недавно вышла замуж за крупного землевладельца и уехала к мужу в штат Техас. Зять умел делать деньги, и это позволило Майклу считать его надежным человеком.

Катрин исполнилось только семнадцать дет Майкл не чаял души в своей младшей дочери, он любил ее с особой заботой, нежностью, можно даже сказать, что она была самым дорогим в его жизни. Правда, если не считать бизнес, которым он занимался.

Майкл, как и его зять, умел делать деньги. Он любил работать и отдавался делу целиком и полностью. По этой причине редко виделся с Катрин, которая в эти дни жила в загородном доме.

Отец очень тосковал по дочери. И тем более было странно, как он позволил тогда себе такое, чего не позволяли ни его дед, который положил начало семейному богатству, ни его отец, который научил Майкла многим премудростям предпринимательства.

Тогда все могло закончиться крахом! Что сталось бы с Катрин? При одной мысли об этом у Майкла шевелились волосы и замирало сердце.

Если бы не этот человек! Его, наверное, Бог послал...

А случилось в этот день поистине нечто ужасное.

Майкл Синди возвращался на машине из клуба домой, очень довольный тем, что ему удалось поговорить с нужным человеком и заинтересовать его. В клубе не было принято говорить о делах, и поэтому они вроде бы болтали о пустяках, но прониклись Взаимным доверием.

В голове Майкла Синди постоянно возникали все новые и новые проекты, однако он не любил рисковать, слишком дорожа достигнутым, хотя ему хотелось быть еще богаче и войти в десятку самых-самых. Проекты у него возникали порой самые неожиданные, и только когда Майкл убеждался, что риск равен нулю, он начинал искать партнеров. И следует отдать ему Должное, делал он это мастерски. Майкл обладал непревзойденным талантом располагать к себе людей.

Майкл, как всегда, сидел па заднем сиденье своего автомобиля. На одном из перекрестков образовалась "пробка" и его машина вынужденно остановилась на минут десять. Майкл внезапно начал испытывать какое-то непонятное внутреннее раздражение. Присмотревшись, он увидел из окна машины дерзко мерцающую рекламу казино.

Он долго и тупо смотрел на нее, потом перевел взгляд на дверь игорного заведения, в которую входили респектабельные люди. И что-то с Майклом случилось. Ему вдруг так нестерпимо захотелось сыграть партию в карты, что он даже подумал, что, наверное, кто-то из его предков страдал этой пагубной страстью, и сейчас в нем это эхом отозвалось.

– Припаркуйся и жди меня, – сказал Майкл шоферу, сам удивляясь своим словам, и вышел из машины.

Ни о жене, ни о Катрин он в это время не думал, будто их вовсе не было на свете. Он мысленно видел только зеленое сукно, карты и деньги. В его голове вертелась одна и та же коварная мысль о том, что он сохраняет и прибавляет богатство великими трудами, а можно за один вечер удвоить состояние. И была в нем какая-то непонятная уверенность, что именно так и будет.

Все было, как в страшном сне.

Сначала ему повезло, он выиграл крупную сумму. Потом ему захотелось выпить. Ему подали стакан с каким-то напитком. Он помнит, что сделал один или два глотка. Потом туман. И снова помнится момент, как он стоит, сорвав галстук и расстегнув ворот. Он все проиграл: корабли, заводы, акции, дом в Нью-Йорке. Это был крах. И сверлит голову одна мысль – вернуть все. Осталось сделать ставку на загородный дом. Вот тогда-то он вспомнил Катрин, любимую свою дочь, и ему стало по-настоящему страшно.

И вдруг рядом появился тот странный человек со смуглым лицом и волнистыми волосами до плеч.

– Успокойтесь, – сказал он тихо, чтобы не слышали другие. – Играйте.

И своевольный Майкл неожиданно подчинился этому человеку и опустился на стул.

Началась игра.

Незнакомец стоял за спиной. Он не мог ничего говорить, и голоса его Майкл не слышал. Но незнакомец явно подсказывал, скорее всего, мысленно, иначе, почему Майклу стало внезапно так везти?

Майкл ни разу не ошибся, он брал нужные карты и бил ими точно. Через какое-то время Майкл не только отыгрался, но и получил изрядную сумму выигрыша. Он прекратил игру, вышел из-за стола и уставился на незнакомца.

– Вы спасли мне жизнь, – первое, что сказал Майкл.

Незнакомец улыбнулся, взял Майкла под локоть и увлек в сторону.

– Вы не только мне спасли жизнь, – бормотал еще не пришедший в себя Майкл, – но, прежде всего, моей жене и Катрин. О, Катрин!

Они вышли из казино вместе.

Майкл, боясь, что потеряет этого человека, порывисто схватил его за руку.

– Нет! – вскричал Майкл. – Я вас не отпущу!

– Я не убегаю, – улыбнулся незнакомец. – Хорошо, поедем вместе. Моя машина последует за вашей.

И он дал знак шоферу шикарного лимузина, марку которого Майкл не определил. Должно быть, от волнения. Машина была явно не американской.

– Майкл Синди, – представился Майкл своему спасителю, уже, когда они сидели в машине, еще не верящий, что так все благополучно завершилось.

– Граф Марко Владич, – назвался незнакомец.

– Вы славянин?

– Я родом из Черногории.

– Никогда не бывал там. Уйду на отдых и непременно поеду. Я так благодарен вам!

– Я сказал вам только два слова: "Успокойтесь. Играйте". За что благодарить меня?

Граф вызывал симпатию у Майкла, любившего красивых людей.

– Если бы не вы...

Майкл не находил подходящих слов, чтобы выразить свою благодарность, но совершенно был уверен, что граф помог ему вернуть состояние. Он хорошо помнил, как руки сами брали нужные карты, словно по подсказке. Майкл чувствовал, что думает не сам, мозг во время игры выполнял чужую волю.

– Я не ошибусь, если скажу, – признался Майкл, – что вы экстрасенс, или в вас есть что-то колдовское.

Он и сам не знал, сколь близок был к истине, произнося слова по поводу колдовства. Граф мягко улыбнулся, при этом глаза его оставались холодными. Майкл невольно обратил на это внимание, но, решив про себя, что граф, очевидно, недавно пережил что-то тяжелое, посчитал некорректным спрашивать его об этом.

– Я увидел, что вы в затруднительном положении, – сказал граф своим спокойным и уверенным голосом, – и посчитал себя обязанным поддержать вас морально.

– И не говорите! – махнул рукой Майкл. – Не только морально. Я совершенно уверен – не только. Как бы то ни было, но вас мне сам Бог послал.

И тут Майкл заметил, как резко изменилось выражение лица графа, как какая-то судорожная гримаса пробежала по нему, в глазах вспыхнул гнев. Майкл даже испугался.

– Не упоминайте того, кто тут ни при чем, – сказал глухо граф, по взял себя в руки и постарался улыбнуться.

Майкл расценил это, как лишнее подтверждение своего предположения о том, что его спаситель пережил какое-то горе, если даже гневается на всевышнего. Сам Майкл, надо сказать, не относился к тем, кто придавал бы вере большое значение. Ему часто приходилось иметь дело с отчаянными атеистами, и он понимал их. Будучи сугубо деловым человеком, Майкл мало занимался душой, точные расчеты и выверенные проекты были ближе ему и понятнее, ими он был занят с утра до вечера.

– Простите, – Майкл был возбужден после чудесного спасения и не мог молчать. – Вы не американец, судя по всему.

– Вы правы, – кивнул граф, – у меня другое гражданство.

Майклу хотелось узнать какое же, но он не стал докучать своими расспросами, словно внутренний голос запретил ему делать это.

– Я путешествую, в какой-то мере удовлетворил любопытство Майкла граф. – Хочу посмотреть мир.

– Вы богаты, если позволяете себе такую роскошь, – заметил Майкл.

– Да, у меня есть такие возможности.

– И долго вы пробудете в Нью-Йорке?

– Мне нужно встретиться с одним человеком.

Если бы Майкл знал, что этот человек – его дочь Катрин! Но он, естественно, даже и предполагать такого не мог.

– Где же вы остановились? – любезно поинтересовался Майкл.

– Я приехал утром.

Майклу показалось странным, что, приехав еще утром, граф, нигде не устроившись, сразу пошел в казино. Но тут же, будто опять кто-то ему подсказал, Майкл подумал, что всякие могли быть обстоятельства. Вот ведь и он сам пошел сегодня в игорный дом, порог которого ни разу прежде не переступал.

– Зачем вам жить в какой-то гостинице, – живо предложил Майкл, –вы можете погостить у меня. Только не отказывайтесь, прошу вас. Вы осчастливите меня, если сейчас же примите мое приглашение поехать в мой загородный дом. Я познакомлю вас со своей семьей.

– Стоит подумать, – не сразу согласился граф.

– И думать нечего!

Майкл Синди прямо из машины стал звонить жене и эмоционально уговаривать ее отправиться в загородный дом, поскольку ему хочется отдохнуть в кругу семьи, он убеждал супругу, что делами в городском доме займется какой-то Хинтце, которому вполне можно довериться.

– Отступать поздно, – сказал весело Майкл, положив телефонную трубку. – Остается только согласиться.

– Вы настойчивы, – улыбнулся граф.

– Это в крови всех Синди.

– У вас знаменитый род?

– Я бы не сказал, что знаменитый. Это скорее славянское понятие. Мой дед начал дело, отец продолжил его, а теперь я занимаюсь им. Я определил бы это так: Синди знают, как хватать за хвост птицу-удачу.

– Хорошо сказано, – заметил граф, а сам подумал о том, что люди – слабые существа, но очень много мнят о себе.

Еще когда граф ехал в своей машине за автомобилем Майкла Синди, он уже составил представление об этом человеке. Графу достаточно было увидеть, с каким важным видом сидит Майкл Синди в машине, чтобы понять, как доволен этот человек собой, как он уверен в своей фортуне, как высоко себя ставит.

Мысль направить Майкла Синди в казино пришла графу неожиданно, даже случайно, и он развеселился от этой смешной затеи. Какое наслаждение испытывал граф, наблюдая, как менялось лицо Майкл Синди, проигрывающего свое состояние. Да, это уже был не преуспевающий бизнесмен, а самодовольный мужчина, а жалкий человечишка с дрожащими руками.

Граф без труда спас Майкла Синди от полного краха, вытащил его из ямы, куда он свалился по причине своей глупости и жадности, однако это не означало, что его чувство презрения к бизнесмену исчезло.

Граф, как любой уважающий себя вампир, не стал бы пить кровь этого недалекого человека, который тут же забыл, в какой беде недавно оказался и чем это все могло кончиться. Этот человечишка снова считает себя важной персоной, говорит о птице-удаче, как будто и не был жалким существом какой-то час назад.

Как гурман разбивается в винах, так и вампир знает цену человеческой крови. Граф любил порассуждать на эту тему и убеждал своих подчиненных, чтобы они не упивались чем попало. Он объяснял им, что самая сладкая кровь у молодых, поскольку они живут еще одними чувствами: их кровь пенится, как шампанское, и пьянит...

Раздумья графа прервал Майкл.

– И в роду жены, – продолжал он, – были только серьезные люди. Тем более не могу понять, в кого моя Катрин, моя любимая дочь. Нет, я очень уважаю старшую. Она знает, что чего стоит. Великая разумница!

"Вся в отца!" – ехидно подумал граф. – "Такая же зануда".

– Но младшая! Она меня удивляет.

– Чем же?

– Это небесное существо. Честное слово! Она так далека от реальной жизни, что вы даже представить себе не можете. Она постоянно пребывает в своих мечтах.

– С молодыми это часто бывает, – неопределенно проговорил граф.

– Я уж говорю ей: меньше читай. Но разве можно отобрать у нее книжку. Вот я познакомлю вас с ней...

– Заранее благодарю.

– Вы сами увидите, какое она чудо.

Не одна красавица умерла в объятиях графа-вампира. Он никогда не жалел их. А зачем было им жить? С годами они станут терять красоту, стареть и страдать. Разве приятно красавице превратиться в ужасную старуху? Собственно, граф освобождал их от этих страданий. И то немаловажно – они умирали, любя его. Чем не прекрасная смерть!

Граф мысленно представил эту Катрин, восторженную девушку с распахнутыми глазками, с легкими кудряшками на голове, на тонкой шее пульсирует синяя жилка. Граф больше всего любил тот миг, когда его губы приближались к этой вожделенной жилке. О, какое наслаждение! Все тело обретает новую силу, в него вливается чужая жизнь, молодая и сильная. Жертва слабеет, теряет сознание, стонет и потом лежит белая как бумага. А граф снова полон сил! Человеческие жизни для графа – это ступени в бессмертие.

– И хороша собой? – забывшись, спросил граф и тут же испугался своего откровенного любопытства.

– Она изумительна! – воскликнул гордый отец. – Красивее моей Катрин нет девушки во всей Америке.

– Вы счастливый отец.

– Это так, граф, это так, – сказал самодовольно Майкл. – Если будет уместным вопрос, я хотел бы спросить – у вас есть дети?

– Нет.

– Вы еще не женаты?

– Моя жена умерла, – сказал ровным голосом граф.

Майкл сочувственно повздыхал, а сам не без удовлетворения подумал, что он неплохо все-таки разбирается в людях, сразу понял, что граф пережил тяжелую драму. Но он еще молод, явно богат, хорош собой, и все у него будет хорошо. Майкл высказал графу эту свою мысль, но тот ничего не ответил.

Майклу очень хотелось расспросить графа о его состоянии, однако он посчитал это Неприличным. Но, к удивлению Майкла, граф вдруг произнес:

– Средств моих хватит и еще останется, даже если я буду путешествовать даже всю жизнь.

Настроение у Майкла было превосходное. Машина неслась по мосту, а внизу горели тысячи огней, и казалось, что весь мир состоит из одних огней. Скоро он будет в своем загородном доме, увидит обожаемую Катрин. Приедет жена, и они будут ужинать. Майкл так хитро построит разговор после ужина, что граф все расскажет о себе. Надо знать Майкла Синди, чтобы не сомневаться, что он может все выжать из человека. Майкл никогда не плутает в тумане. Ясность – вот первое условие для любого дела. Он еще не знал, как использует баснословно богатого графа, но непременно должен родиться проект. Удача сама идет ему в руки. Майкл Синди чует носом, с какой стороны пахнет деньгами. Майкл Синди любит деньги, и они любят его.

О посещении казино Майкл в эти минуты не вспоминал, он был полон уверенности, оптимизма и веры в счастливое будущее.

Глава 3 В ДОМЕ ПОЯВИЛОСЬ ПРИВИДЕНИЕ

Когда Майкл и граф приехали в загородный дом бизнесмена, было уже около восьми вечера. Граф забрал из своей машины чемодан, который тут же подхватил слуга Майкла Синди, прибежавший встречать хозяина.

– Поставьте в гараж, – предложил Майкл, разглядывая непонятной марки лимузин гостя.

– Спасибо, – ответил граф, – но я дал шоферу задание. Он должен ехать.

– Видимо, он будет искать того человека, с которым вам предстоит встретиться?

Граф неопределенно хмыкнул.

Огромный автомобиль плавно развернулся и покатил, светясь габаритными огнями. Как бы удивился Майкл Синди, если бы увидел, что за поворотом, как только скрылся из виду, роскошный лимузин превратился в кусок глины, который скатился с асфальта и застыл на обочине! Шофера будто и не было, только поднялся дымок, маленькое облачко.

Майкл, естественно, этого не видел, он вел гостя по мраморной дорожке мимо большого бассейна к шикарному особняку из белого камня.

– У вас хороший вкус, – произнес граф, понимая, что хозяин с нетерпением ждет, что скажет гость о доме.

– Но он и стоил мне! – отозвался Майкл, очень довольный, что на графа дом произвел должное впечатление.

Они прошли в просторный холл с богатой обстановкой. Здесь каждая вещь не кричала, а прямо-таки вопила: я очень дорого стою!

– Он проводит вас в гостиную, – любезно проговорил Майкл, указывая на слугу, поднимающегося с чемоданом графа по широкой лестнице на второй этаж. – Устраивайтесь и выходите к ужину.

Граф поблагодарил гостеприимного хозяина поклоном головы и последовал за слугой. Он слышал, как Майкл спросил появившуюся пожилую служанку:

– Где Катрин?

– Она у миссис Сакс, – ответила служанка.

– Так поздно? – удивился Майкл.

– Миссис Сакс собрала гостей по поводу дня рождения малютки Салли.

Дальнейшего разговора граф не слышал. Пройдя широкий и короткий коридор, он оказался в светлых апартаментах из двух комнат.

Слуга предложил помочь гостю распаковать чемодан, но граф отослал его. Когда слуга удалился, граф негромко позвал:

– Ион!

Из туалетной комнаты тут же вышел человек небольшого роста и с удивительно плутоватым лицом.

– Ты уже обегал весь дом? – недовольно спросил граф.

– Всегда отличался любопытством, – ответил Ион.

– Ты не для того здесь со мной, чтобы везде совать свой нос, – заметил граф. – Делай только то, что я велю.

Ион безразлично пожал плечами, и было видно по лицу, что слова хозяина пролетели мимо его ушей.

Ион открыл чемодан и стал развешивать в шкафу одежду, что-то бормоча под нос.

– Ион! – прикрикнул граф.

– Чего?

– Что ты там бормочешь?

– Ничего особенного.

– А все-таки?

– Странно ведут себя люди, честное слово! Что уж такого я сделал, чтобы кричать и падать в обморок?

Граф скинул рубашку и рассматривал в зеркале свой сильный мускулистый торс. Наконец до его сознания дошли слова Иона:

– Как ты смел?

– Это же пустяки!

– Как ты смел что-то делать в этом доме?

– Я просто пошутил.

– Как ты пошутил, идиот? С кем?

– Да со служанкой, их тут много. Она гладила белье, была одна в комнате. Я подошел сзади и пощекотал. И всего-то!

– Ах, ты, бес непутевый! Ах, ты, балда! Она тебя видела?

– Еще чего! Стану я каждой дуре показываться.

– Могу представить – никого в комнате нет, вдруг кто-то щекочет. Да тут можно свихнуться. Это же люди!

– Ну, захотелось. Такая уж хорошенькая, бестия!

– Ион!

– Да, хозяин?

– Я тебя прошу! Я требую! Я приказываю!

– Все нормально, хозяин.

– Если ты еще позволишь себе что-нибудь подобное, я тебя отошлю в преисподнюю.

– Не делайте этого, хозяин. Мне нравится обслуживать вас. Тут, на Земле, куда интереснее!

– А ну, посмотри на меня. Не отводи свои бесстыжие глаза! Что ты еще успел натворить?

– Да ничего, хозяин. Мелочи...

– Какие мелочи?

– Случайно как-то попал в комнату хозяйки.

– И что?

– Вы так нервничаете, хозяин, что мне становится не по себе. Ну разве можно из-за ерунды себя расстраивать? Что там хозяйка! ИЛИ садовник, у которого все розы увяли!

Граф подскочил.

– Что еще? – прошипел он зло, готовый растерзать своего слугу.

– Я видел дочь хозяина. Она собиралась в гости. Ну, естественно, переодевалась. Вот это, я скажу, красотка! Граф, у меня слов нет.

– Ты испугал ее?

– Странное дело! Сам себя понять не могу. Хотел я брызнуть ей в спину холодной водички, да передумал. Уж больно она какая-то такая, что пакостить не захотел. Не то, что садовник. Ух, как мне противна его морда! Как увидел, так все во мне возмутилось. Похож, подлец, на меня, как вылитый. И должно быть, первостатейный плут. Позвольте мне ночью сунуть ему под одеяло гадюку.

– Не смей. Оставь свои шуточки. И так натворил... Не знаю, как и разобраться.

Граф махнул рукой, и слуга исчез.

Приняв ванну и надев свежую сорочку и отменно сшитый белый костюм, граф долго любовался собой, стоя перед зеркалом. Уже сотни лет он видит себя молодым, и ему не надоедает. Разве сравнить с этим чувством любое другое? Нет, это самое прекрасное чувство – видеть себя молодым и знать, что вечно будешь таким. Ради этого будет потерпеть зануду Майкла Синди и, должно быть, не менее занудную жену, делать умильное лицо перед дочерью, влюбить ее в себя, чтобы потом испить ее крови и продлить свою молодость еще на одну жизнь.

Досадно было только, что Ион успел натворить глупостей, а это может испугать обитателей дома. Надо что-то придумать.

– Ион! –вновь позвал граф.

– Чего, хозяин? – появился тут же слуга.

– Впрочем, займись садовником. Только никаких гадюк. Это пошло. Напои его, чтобы лыка не вязал.

– Не пьет старец. С такой мордой и не пить. Благородный, понимаете ли.

– Нет таких, которые бы не выпили за чужой счет. Угости хорошенько. А розы восстанови.

– Понял. Показаться ему?

– Даже мне на тебя тошно смотреть, не то чтоб людям. Соседнего садовника замани. Уж он компанию составит, думаю.

В то время, когда граф разговаривал со своим слугой, приехала миссис Маргарет, жена Майкла Синди. В сопровождении старой служанки она прошла в свою комнату и застыла, удивленная: все дамские принадлежности со стола были сметены на пол, а зеркало занавешено черным тюлем.

– Ах, что же это! – в испуге всплеснула руками служанка. – Я вам клянусь, сюда никто не заходил, кроме меня.

– Что за шутки? – рассердилась миссис Маргарет.

– Я клянусь, – бормотала старушка.

Если бы миссис Маргарет не знала с детских лет свою добрую служанку, то могла бы подумать что угодно, но она не могла не верить ей. Миссис Маргарет подошла к открытому окну и заглянула вниз. Может быть, этот шутник проник из сада?

Служанка сорвала черный тюль, смяла и бросила к порогу. Она стала собирать с пола флакончики и пузырьки.

– Боюсь вам сказать, – бормотала она, – вы, наверное, не поверите. В доме появился кто-то, я говорю о нечистой силе. Элизабет, которая работает у нас не один год и не станет говорить неправду, прибежала ко мне чуть живая. Кто-то стал щекотать ее в пустой комнате.

– Прекратите говорить глупости, – Недовольно отозвалась миссис Маргарет и, видя огорченное лицо служанки, стала извиняться. – Простите меня. Но наша Элизабет большая придумщица. Я ее знаю.

– Нет, госпожа, нет. Пришел испуганный садовник и рассказал о том, как перед его глазами все розы поникли, увянув.

– Я не могу понять, что происходит. Где мой муж?

– Он у себя.

– Давно приехал?

– Полчаса назад.

– Он должен был приехать не один.

– Это так, госпожа. С ним молодой человек. Очень видный из себя.

– Но, думаю, он не стал бы разыгрывать нас.

– Да нет, нет. Все эти страсти случились раньше, до его приезда. Тут гость ни при чем. Это нечистая сила. Я вам правду говорю.

Миссис Маргарет не верила в нечистую силу, потому что была практичной и деловой женщиной. Это объединяло ее с мужем, с которым они хорошо понимали друг друга.

– Хорошо, – решительно сказала миссис Маргарет и направилась к мужу, что делала всегда, попадая в затруднительное положение.

Он сидел в кресле и при свете настольной лампы изучал какие-то бумаги. При появлении жены Майкл отложил их и быстро поднялся ей навстречу.

– Рад тебя видеть, дорогая, – сказал он, целуя руку жены, что делал с первых дней их знакомства.

– Послушай, Майкл, – начала миссис Маргарет, – это невероятно! Тебе уже доложили?

– Никто мне ничего не докладывал. Чем ты так взволнована?

И миссис Маргарет рассказала супругу все, что узнала от служанки.

– Я своими глазами видела, что было в моей комнате, – закончила она свой рассказ.

– Мистика! – воскликнул Майкл, ни минуты не сомневаясь, что за всем этим стоят не какие-то потусторонние силы, а странное стечение обстоятельств. – Я разберусь. А ты успокойся.

Когда Майкл Синди спустился вниз, то застал элегантно одетого графа с рассеянным видом прохаживающимся по холлу и погруженным в раздумья.

– Представьте себе, граф, – сказал громко Майкл, – в моем доме завелось привидение.

Граф посмотрел на Майкла безо всякого удивления.

– И чем же оно вам досаждает?

– Вы не подумайте, нет, я не суеверный. Но мне просто интересно – что происходит?

И он передал графу то, что услышал от жены.

Граф минуту стоял, сосредоточенно глядя себе под ноги, а потом решительно сказал:

– Идемте в розарий.

Майкл даже хлопнул себя по лбу. Какое простое решение! Прежде всего, нужно убедиться, действительно ли розы увяли.

– Где же следы привидения? – усмехнулся граф, когда он вместе с Майклом вошел в оранжерею, наполненную благоуханием прекрасных роз.

– Действительно, – облегченно вздохнул Майкл и крикнул слуге, который был неподалеку: – Позови садовника!

Ожидая прихода садовника, Майкл рассказал графу о страсти Катрин к цветам, говорил, что дочь даже разговаривает с ними, будто они понимают человеческий язык.

– Странная девушка, – тихо произнес граф, выслушав Майкла.

В это время вернулся слуга и доложил хозяину, извиняясь, что садовника он прислать не смог, поскольку тот беспробудно пьян.

– Я никогда не слышал, что он пьет, – поразился Майкл.

– Значит, пил незаметно, – сказал граф. – Такие пьяницы тоже бывают. Теперь вы убедились, что ему почудилось, что цветы увяли? Мало ли что можно увидеть с пьяных глаз!

Майкл крайне огорчился, услышав такую новость о садовнике, но старая служанка сообщила, что Катрин вернулась, и хозяин дома повеселел. Правда, служанка сказала, что юная Катрин вряд ли спустится к ужину.

– Ты сказала, что у нас гость? – задал вопрос Майкл.

– Да, хозяин.

– Хорошо, я сам загляну к ней.

Граф погрустнел, услышав, что Катрин, видимо, не будет за ужином.

–Должно быть, устала, бедняжка, – объяснил Майкл графу. – Она не любит бывать в гостях, предпочитает одиночество. Но я непременно познакомлю вас сегодня.

Теперь предстояло выяснить, что же случилось со служанкой, кто это щекотал ее, как грубый деревенский парень.

Оказалось, что служанка отпросилась домой, потому что от пережитого испуга чувствовала себя плохо.

– Она часто отпрашивается? – поинтересовался граф.

– Случалось раза три, – ответила старая служанка.

– И каждый раз находила какую-нибудь причину?

– В прошлый раз у нее заболела голова. Я посоветовала ей принять таблетку. Тогда она сказала, что у нее дурное предчувствие и что ей надо непременно навестить старых родителей.

– Если это действительно старые родители, а не какой-ни-будь молодой красавчик, –улыбнулся граф, давая понять, что его предположение может больше соответствовать истине.

– Могла бы найти другую причину, – проворчал Майкл. – Один говорит об увядших розах, а сам напивается. Вторая выдумывает, что ее кто-то щекочет, и только для того, чтобы побежать, куда ей надо. Третья... Позвольте! Но что же тогда случилось в комнате моей жены, кто завесил черным зеркало?

– Это плохой знак, – вздохнула служанка.

– Жена не стала бы придумывать. Значит, там было то, что было.

Майкл вопросительно смотрел на графа.

– Объяснение может быть очень простым, – сказал тот.

– Каково же оно? – полюбопытствовал Майкл.

– Сами не догадываетесь?

– Нет, сэр.

– Тогда спросите служанку, когда она вернется – ответил граф и задумчиво добавил:

– Если она вообще вернется.

– А почему она может не вернуться? – недоуменно спросил Майкл.

– Молодые, они и есть молодые. Может, и вправду у нее есть жених.

Граф подумал, что надо будет подсказать Иону, чтобы он занялся этой девицей и вскружил ей голову. Ни к чему служанке появляться в доме Майкла, пока тут граф.

– А если все-таки вернется, что у нее надо спросить? – попросил совета у графа Майкл.

– Постарайтесь проследить ход ее мыслей. Служанке понадобилось срочно уйти из дома по каким-то там своим делам. Ума у нее, видимо, не так уж много, причину ей будет придумать трудно. Девица, судя по всему, суеверная, если и прежде говорила о каких-то предчувствиях. Вот и пришло ей в голову рассказать о привидении. Но ведь надо, чтобы поверили. Она проникает в комнату госпожи, разбрасывает вещи, занавешивает зеркало, чтобы было страшнее. Теперь, по ее мнению, никто не усомнится, что в доме появилось привидение.

– Логично, – согласился Майкл. – Ваши доводы вполне убедительны.

Даже старая служанка, подумав, решила, что так оно и было. Она и прежде замечала за этой девицей привычку соврать.

Все в доме успокоились, кроме садовника, который пил вино со своим соседом и уже в сотый раз пересказывал одно иго же:

– Смотрю, а все мои розы поникли головками. Никак не мог понять, что же с ними случилось.

– Обыкновенное дело, – кивал пьяный сосед. – Нечистая сила. Очень помогает навозная жижа. Надо опрыскать комнаты, и все будет хорошо.

– Ты говоришь правду?

– Мне об этом по секрету поведал старый Сноу. А уж он-то знает! Но знаешь ли ты старого Сноу? Я тебя познакомлю с ним, если он только не умер.

Так разговаривали два соседа-садовника в маленьком домике, который находился на самом краю владений Майкла Синди. А в это время в гостиной загородного дома усаживались за вечерний стол Майкл со своей женой и граф Марко Владич.

Столовые приборы были поставлены на четверых, из чего граф заключил, что Катрин все-таки спустится к ужину.

Однако собравшиеся за столом не стали ждать Катрин, слуги бесшумно обслуживали их. Граф пригубил и похвалил налитое ему вино. И в самом деле, оно было отменным.

– За что мы выпьем? – спросил Майкл, подняв свой бокал.

Вот досада! Оказывается, этот зануда еще и не пьет без тостов, а граф уже отпил немного, нарушив тем самым здешний этикет. Что ж, он давно не бывал в гостях, отвык от людей. К тому же граф был занят сейчас только одним – он ждал Катрин.

– Выпьем за то, – граф торжественно поднял бокал, – чтобы осуществлялись наши надежды, чтобы ожидания не разочаровывали нас.

Почему-то ему хотелось, чтобы Катрин и в самом деле оказалась красавицей, как описывал ее отец.

Граф не успел поднести бокал к губам, как отворились двери, и в гостиную вошла Катрин. Она была в длинном, с глубоким вырезом, вечернем платье, подчеркивающим красоту ее обнаженных плеч.

Граф побледнел.

К счастью родители с любовью воззрились на свое чадо и не увидели, как изменилось лицо графа. Но это тотчас заметила Картин, которая остановилась в нескольких шагах от гостя и во все глаза смотрела на него, словно припоминая, где она его могла видеть раньше.

– Моя дочь Катрин, – представил Майкл девушку.

Граф еле расслышал его голос, таким далеким он показался. Но он понимал, что теперь Майкл назовет его, а ему следует поклониться. Граф сделал это машинально, но миссис Маргарет невольно восхитилась его манерами, которые, конечно же, вырабатываются у этих графов и князей веками.

За долгие столетия своей жизни граф, превратившись в вампира, ни разу не испытал чувств волнения, сердце его всегда оставалось холодным. Но сейчас, увидев Катрин, он вспомнил, что оно у него есть, поскольку ощутимая боль пронзила его – перед графом стояла в современной одежде Марица.

Катрин была так похожа на ту женщину, которую когда-то давно любил граф, что он не поверил своим глазам то же лицо, глаза, губы, пышные волосы, плечи.

Он пришел в себя, лишь, когда Катрин села за стол напротив него. Ужин продолжился.

– Граф путешествует? – обратилась Катрин к гостю дома.

– Да, мисс.

– О, как я мечтаю путешествовать! Но мама и папа вечно заняты, им некогда посмотреть мир, а меня одну не пускают. Видите ли, я еще маленькая для них. А мне уже семнадцать лет, я уже старуха.

– Это верно, – согласно кивнул граф.

– Что верно? – расхохоталась Катрин. – Что я старуха?

Было очевидно, что девушка ни в чем не знала ограничений. Конечно, так смеяться за столом было неприлично, но как прелестна она была, эта Катрин! Звонкий смех, сверкающие белизной ровные зубы, лучистые глаза!

– Нет, нет, – замотал головой граф. – То, что вы маленькая

– Если так, возьмите меня с собой, – вдруг предложила Катрин.

– Что ты говоришь! – воскликнула мать. – Ты переходишь границы приличия.

– Ах, мама, оставь! Твои взгляды устарели. А я прежде видела графа и знаю его.

– Видели меня? – удивился граф.

Эта девушка только что вышла из детства, а в детстве была, видать, сорвиголова, почище какого-нибудь озорного парнишки. Она так смело вела себя, словно ничего не боялась. И происходило это потому, решил граф, что она представления не имеет, что такое опасность и что эта опасность может исходить от людей. Естественно, девушку окружали служанки и близкие, откуда же ей знать о человеческой природе.

– Да, видела, – гордо вскинула головку Катрин.

– Как это могло быть? – растерянно уставился на жену Майкл.

– Ваша дочь – большая выдумщица, – с улыбкой заметил граф.

– Я видела вас во сне, – сказала Катрин, глядя в глаза графа.

«Это проделки моего хозяина, – подумал граф. – Он решил испытать меня. Да, в последнее время я вспоминал Марину. И он, мой хозяин, решил подсунуть мне девушку, точь-в- точь похожую на нее. Он думает, я дрогну, что во мне проснется человек и я снова полюблю земную женщину. Он решил, что я не смогу погубить девушку, похожую как две капли воды наМарицу, дороже которой тогда у меня ничего не было на свете. Да-а, коварен Князь Тьмы и жесток. А каким еще ему быть? Но он плохо знает графа-вампира. Какая у этой Катрин красивая шея. И синяя жилка...»

– О чем вы задумались, граф? – прервала его мысли Катрин.

Если бы он сказал, о чем он только что размышлял!

– О превратностях судьбы, – ответил уклончиво граф.

– Не беспокой гостя вопросами, их у тебя бесконечно много, – заметил Майкл дочери, памятуя о том, что граф недавно пережил потерю любимой жены. – Лучше расскажи, как было в гостях.

– Ай, – махнула рукой Катрин, – скучно.

Девушка смотрела на графа, испытывая странное чувство. Вчера, действительно, ей снился сон, будто она живет в замке среди гор. Она ждет своего любимого, слышит стук копыт, выходит на крепостную стену и видит всадника, который скачет по дороге. Вот он все ближе и ближе. Она уже различает черты лица – и просыпается.

Войдя сегодня в гостиную, Катрин увидела графа и вспомнила свой сон. Ей тут же подумалось, что граф и был тем всадником из ее сна.

Катрин, безусловно, можно было считать взбалмошной, но только не легкомысленной. Она порой поступала безрассудно, но от природы была доброй и не обижала даже самых слабых. Все ее фантазии и чудачества происходили от того, что Катрин постоянно было скучно. Тот мир, в котором она жила, был знаком ей с детства, каждый новый день был похож на предыдущий. Она заранее знала, кто что скажет. И даже когда в доме заявлялись гости, то Катрин, казалось, что она их знает сто лет.

Граф же сразу показался ей другим, незнакомым, таинственным. А что может быть привлекательнее таинственного путешественника для молодой избалованной девушки?

Катрин чувствовала, что с этого вечера ее жизнь должна измениться. Такие люди, как граф, не приходят случайно и не уходят бесследно. Да и сон ее, наверное, был со значением.

Бесчисленные романы, прочитанные Катрин, всплыли в ее памяти, слагаясь в один большой роман с причудливым сюжетом.

С этой минуты головка Катрин полностью заполнилась мыслями о графе.

После ужина – Катрин так и не притронулась к еде – мужчины пошли в каминный зал выкурить по сигаре, а мать с дочерью вышли в сад подышать свежим воздухом перед сном.

– Ты странно себя вела, – заметила мать дочери.

– А когда я веду себя иначе? – резонно в свою очередь спросила дочь.

– На тебя явно произвел впечатление граф.

– Очень может быть, – откровенно ответила Катрин.

– Уж не влюбилась ли ты с первого взгляда?

– Глупости! – мотнула головой Катрин.

Миссис Маргарет поняла, что оказалось недалека от истины.

– Он гораздо старше тебя, – сказала мать.

– А сколько тебе и сколько отцу? – туг же парировала дочь, напомнив, таким образом, матери, что она моложе мужа па пятнадцать лет. – И вообще о чем ты, мама?

– О тебе, дочь. Я не хочу, чтобы ты страдала. Граф не похож на человека, который бы любил устойчивый быт. Отец говорит, что он богат. Но разве это дело – тратить богатство на путешествия? Какая от этого польза? Он мог бы удвоить состояние, а не бросать деньги на ветер. Ты будь осторожна, дочь.

– Хорошо, мама, хорошо, – тут же согласилась Катрин, чтобы не продолжать бесполезный разговор. – Я буду осторожна.

А сама подумала, что с удовольствием собрала бы все деньги отца, склеила из купюр парус и укатила бы за океан безо всякой цели. Только бы не жить в этом скучном доме!

Именно в эту минуту миссис Маргарет поглядела вверх и увидела в окнах своей комнаты свет. Ей даже показалось, что там мелькнул силуэт человека.

Она не стала ничего об этом говорить дочери, а, сославшись на головную боль, поспешила в дом. Найдя старую служанку, она вместе с ней прошла в свою комнату.

Свет там уже не горел. Все вещи были на своих местах. Странным показался только запах в комнате.

– Чем это пахнет? – спросила миссис Маргарет.

– Кажется, нашатырем – предположила служанка.

Миссис Маргарет среди множества флакончиков отыскала нужный. Действительно, флакон с нашатырным спиртом был без пробки и пуст.

В это самое время поднялся в свои покои граф, отговорившись от назойливого Майкла тем, что устал с дороги и хотел бы отдохнуть.

– Ион! – позвал граф слугу.

– Явился, – доложил развязно Ион, приложив руку к виску.

Граф потянул носом:

– Опять ты нализался нашатырного спирта?

– Не пить же ту кислятину, которую вы хлебали, хозяин.

– Заткнись, пьяница. И вот что. Убирайся из этого дома.

– Не гоните, хозяин, – заканючил Ион. – Я хороший, я больше не буду.

– Ты же не знаешь, куда я посылаю тебя,

– Куда же?

– Займись той служанкой, которую тебе понравилось щекотать.

– Ушам не верю.

– И сделай все, чтобы она подольше не возвращалась сюда. Ты понял?

– Понятливей меня нет беса, – похвастался Ион. – Я еще в детстве проявлял недюжинные способности. Однажды...

– Я не собираюсь слушать твои воспоминания. Нашел собеседника! Делай то, что тебе приказано.

– А как же вы, хозяин? Кто вас обслужит?

– Не твоя забота. Где ты достал нашатырный спирт?

– На столике хозяйки.

– Болван! Она же заметит.

– Все сработано чисто. Я с малых лет отличался чистотой работы. Уж если Ион сделал, комар носа не подточит. Однажды...

– Исчезни, – поморщился граф, настолько ему надоел наглый болтун.

Ион словно испарился. Остался только запах нашатырного спирта. Граф открыл окно, чтобы проветрить комнату.

Он стоял и смотрел на звезды, и его сердце наполнялось гордостью. Ведь он, Марко Владич, был таким же вечным, как эти светила. О, какое счастье быть бессмертным!

А внизу, под окнами комнаты графа, стояла прелестная Катрин и смотрела на графа. Каким таинственным казался он ей! Юной леди еще ни разу не приходилось встречать такого человека. Могучая сила исходила от важной фигуры, гордо поставленной головы.

Между тем миссис Маргарет решила позвонить своей подруге, чтобы поделиться с нею охватившей ее тревогой, потому что мужу было бесполезно об этом говорить. Они и этот граф все объяснят логически, на то они и мужчины, а миссис Маргарет была уверена, что в ее комнате кто-то побывал и прежде, и совсем недавно. Причем теперь не обвинишь служанку, которой в доме нет.

– Да, милая, – ответила подруга, узнав миссис Маргарет. – Что случилось? Отчего у тебя такой встревоженный голос?

– Может, пустяки... А может быть, это серьезно.

И миссис Маргарет подробно рассказала, что произошло в ее доме за последний день. Подруга, которая называла миссис Маргарет «мой котик», впрочем, ко всем другим мужчинам и женщинам она обращалась так же, потому что никогда не помнила имен, так подробно расспрашивала, как добросовестный врач больного, что, казалось, вот-вот установит верный диагноз. Но вместо этого она сказала:

– Чудеса и только, мой котик!

– Что же делать?

– Ты спрашиваешь, что делать? Конечно же, нужно что-то делать. Я сразу подумала об этом. Не сидеть же сложа руки, мой котик. А не разыгрывает ли тебя Майкл, твой благоверный супруг?

– О чем ты говоришь, милая? Мой Майкл сам не шутит и шуток не понимает. Ему это и в голову не пришло бы.

– Да, он у тебя прекрасный муж. Настоящий американец. Я очень люблю Америку и горжусь такими людьми, как Майкл Синди.

– Мы не о моем муже говорим, милая, а тем более – не об Америке, какой бы она ни была прекрасной. Я звоню по поводу привидений.

– Привидения! – воскликнула подруга. – Что ж ты сразу не сказала, просто и прямо? Я же знаю Мерфи. Ты понимаешь? Если я знаю Мерфи, то ты можешь быть совершенно спокойна. Это прекрасно, что ты мне позвонила. Мой друг Мерфи знаком, в свою очередь, с теми четырьмя молодыми людьми, которые являются лучшими специалистами в области привидений. Уж ты мне поверь, мой котик!

Миссис Маргарет странно раздражало это «мой котик», но приходилось терпеть, потому что подруга при всей своей рассеянности и болтливости не раз оказывала полезные услуги, имея бесчисленных знакомых.

– Я сейчас же позвоню Мерфи, – пообещала подруга. – Правда, я не очень уверена, что его именно так следует называть. Но у меня есть книжка, и я уточню. Подожди минуточку, мой котик.

Эта минута растянулась чуть ли не на полчаса, но миссис Маргарет терпеливо ждала.

И вот снова заверещал голосок подруги в телефонной трубке:

– Нашла, нашла! Я так и думала, что это не Мерфи... При чем тут этот лысый и толстый господин, который попытался волочиться за мной, но ничего из этого не вышло? Нет, мой котик, Мерфи не имеет никакого отношения к тем четырем молодым людям, которые все могут. Это Эрнст Браун. Именно Эрнст Браун, и не вздумай со мной спорить. Прости меня, мой котик, за то, что я чуть не подумала, что это Мерфи. О, как он отвратителен, если бы ты знала! А теперь положи трубку, я буду звонить Брауну. Завтра к тебе придут специалисты и осмотрят твой дом. Тебя это устраивает, мой котик?

– Я очень благодарна тебе, милая, – ответила миссис Маргарет, которая вовсе не знала, как зовут подругу.

В записной книжке был записан ее телефонный номер и пояснение: «куча знакомств». Но обе женщины довольно часто встречались и прекрасно обходились без имен,

Миссис Маргарет после звонка несколько успокоилась, но оставаться на ночь в своей комнате не решилась.

Она открыла окно, чтобы проветрить помещение и, предупредив мужа, отправилась спать в его комнату.

Когда миссис Маргарет шла по коридору, невидимый Ион хотел было поставить ей подножку, но, к счастью, раздумал.

Глава 4 ОХОТНИКИ ЗА ПРИВИДЕНИЯМИ В ДОМЕ СИНДИ

Майклу с утра позвонили, и он вынужден был срочно уехать в город по каким-то неотложным делам. Миссис Маргарет была очень довольна этим обстоятельством, потому что теперь ей не надо будет объяснять, зачем она пригласила в дом каких-то людей. Майкл мог не понять ее и воспротивиться их визиту.

Ровно в двенадцать часов дня у ворот загородного дома Синди остановился «ЭКТО-1» – переделанный из катафалка лимузин, который верой и правдой служил четверке отважных охотников за привидениями.

– Мы приехали, – сообщил коллегам Игон Спенглер, поправляя очки.

– Тебе не кажется, что Игон прав? – обратился к Питу чернокожий Уинстон.

– Если Игон прав, то надо выбираться из машины, – отозвался Пит, который успел вздремнуть по дороге из Нью-Йорка.

Молчал только шотландец Рэйман Стэнс, впрочем, всегда отличавшийся немногословней.

– Ты как считаешь, – обратился к нему Уинстон, – приехали мы или нам только кажется, что мы приехали?

– Мне надоели ваши плоские шутки – вот что я скажу, – пробурчал Рэй, выбрался из машины, подошел к воротам и нажал на кнопку звонка.

Их, безусловно, ждали, потому что ворота тут же открылись, а в дверях дома показалась сама хозяйка. Как только каждый из охотников представился и любезно поклонился миссис Маргарет, Игон, не желая терять ни минуты, сказал:

– Приступим к делу. С чего начнем?

Хозяйка повела гостей в розарий. Больной с похмелья и ужасно огорченный садовник, который то краснел, то бледнел под взглядом миссис Маргарет и все бормотал, чтобы его простили, стал рассказывать охотникам, как на его глазах все розы поникли и почернели.

Охотники за привидениями внимательно слушали садовника, а Пит к тому же смотрел на прибор, надетый на правой руке, который не давал признаков жизни.

– Выброси ты его в мусорный ящик, – тихо посоветовал шотландец.

– Ты сегодня много болтаешь, Рэй, – заметил Игон.

– Надо было оставить розарий закрытым, – сказал Пит. – Если помещение проветрено, то прибор не может показать, было ли тут привидение. Это знает каждый школьник.

– Я проветрила и свою комнату, – призналась миссис Маргарет.

– А ту, где гладила служанка? – спросил Игон.

– Я проветрила, – подала голос пожилая служанка, скромно стоявшая в сторонке.

– Что же делать? – спросил Уинстон»

– Спрашивать и я горазд, – заметил Игон. – Надо думать.

– Я привык действовать, – заявил Питер Вейтман. – Если привидение не покинуло дом, мы его найдем. Для этого нужно обойти все помещения. В каком-то закутке прячется привидение. В пяти шагах от него, если даже в это время оно превратилось в невидимку, красная стрелка прибора начинает бешено плясать.

Все были готовы идти, кроме Игона. Он стоял в полной задумчивости и настолько ушел в. какие-то свои мысли, что Питу пришлось дотронуться до его локтя, чтобы вернуть коллегу к действительности.

– Ты не уснул, приятель? – спросил Пит друга.

Игон, лишь посмотрев на Пита, спросил садовника:

– Чего вы больше всего боитесь?

– Чего? – переспросил садовник, будто оглох на одно ухо после вчерашних обильных возлияний. – Мне иногда снились сны. И я вскакивал в холодном поту.

– Какие же это были сны?

– Будто розы увяли, – ответил садовник. – Я представлял, как огорчилась бы Катрин, и от этого мне становилось худо.

– Кто такая Катрин? – поинтересовался Игон.

– Моя дочь, – сообщила миссис Маргарет.

– Это ее любимые розы, – сказал садовник. – Вы даже не можете представить, какая на мне ответственность. Лучше уж умереть, чем огорчить Катрин.

Игон надолго умолк. Он стоял, пальцами правой руки сжав подбородок и нахмурив брови.

– Когда-нибудь это кончится? – спросил Пит, показав на Игона.

– Я так думаю, – произнес Игон, – что...

– Наконец-то! – возрадовался Пит, но явно поторопился.

Игон опять ушел в задумчивость и стоял неподвижно, как изваяние.

– У меня лопнет терпение, – пробурчал Пит.

– При чем тут терпение? – очнулся от своих раздумий Игон. – Это навязчивая идея. Вот как это называется. Садовник так боялся за эти розы, что ему однажды почудилось, что они увяли. Вот и все!

– Великое открытие! – пробурчал Пит. – И на это я потратил столько времени. У миссис Маргарет тоже навязчивая идея?

Пит задал вопрос и сам испугался, потому что Игон уже готов был снова задуматься, и еще неизвестно, сколько на этот раз он будет стоять истуканом.

– Идем, Игон, – схватил Пит приятеля за руку. – У нас не так богато со временем.

– Пит прав, – согласился Уинстон. – Надо пошевеливаться.

Процессия во главе с миссис Маргарет пошла по дому, заглядывая во все углы и все более и более убеждаясь в том, что никакого привидения в доме нет. Друзья снова шутили, один только Рэйман оставался по-прежнему серьезным. Но он терпеливо выслушивал реплики товарищей, хорошо понимая, что так выражается душевная разрядка после вчерашней ночи. А ночь выпала на редкость тяжелая, пришлось изрядно потрудиться.

Сегодня утром друзья ни за что не согласились бы выехать на вызов, решив устроить себе день отдыха. Но их насторожило то, что разговор шел тоже о частном доме. Они подумали, что история повторяется, и кинулись в дорогу, снова готовые сразиться с коварным привидением.

Прошлой ночью они тоже получили сообщение о том, что жильцы загородного дома почувствовали неладное. Еще работал телефон, и они успели позвонить. Потом связь прервалась.

Когда охотники за привидениями приехали на место и поняли, что случилось, у них зашевелились волосы.

Жильцы дома – супружеская чета и десятилетний мальчик – оказались в плену собственного дома. Можно было представить, как могут люди чувствовать себя, вдруг осознав, что находятся в желудке кита. А произошло именно это. Весь дом превратился в привидение, то есть ожил, а жильцы оказались внутри и не могли выйти. Они были обречены на гибель, все решали какие-то минуты.

Охотники отважно ринулись в бой, но протоновые ускорители-бластеры использовать они не решились, так как можно было случайно задеть пленников.

Ситуацию спас Игон Спенглер. Во время схватки с домом-привидением он вдруг застыл на месте, пораженный неожиданной мыслью.

– Источник подпитки! – вдруг выпалил Игон, и стало все ясно.

Привидение откуда-то возникло, и что-то его должно было подпитывать. Охотники отключили поступление воды в дом, перекрыв водопровод. Но это не помогло. Тогда вырубили свет. И тоже без результата.

Находившиеся внутри люди уже не кричали, они потеряли сознание.

– Газ! – осенило Игона.

С риском для жизни Уинстон проник в подвал и закрыл вентили. Но и это не помогло.

Впору было отчаяться. Уинстон сам оказался в ловушке. Он чувствовал удушье, не хватало кислорода. Голова кружилась, сознание покидало его. Со всех сторон к Уинстону приближалась мерзкая слизь.

Дом уже был полностью отключен от внешней связи. Неужели Игон ошибся? Может, дело не в подпитке... И тут Пит заметил обыкновенную проволоку, перекинутую из окна второго этажа, где находилась детская, на старое полусухое дерево.

Как Питу удалось сорвать эту проволоку, он и сам уже не помнил. Но дом тут же присмирел, он вернулся в свое обычное состояние.

Игон потом объяснил, что случилось. Мальчик, сын хозяев, увлекался радиотехникой. Он признался, что закинул провод- антенну на верхушку дерева. И тотчас почувствовал, как что-то изменилось в мире. Но что именно, он ничего не мог понять. А дело было в том, что в корнях старого дерева спало привидение. Оно не находило выхода и уже лет двести бездействовало. Но как только провод соединил дерево с домом, силы привидения воспряли.

Каких только не бывает привидений!

Охотники сейчас опасались повторения такого же случая, но теперь, шагая по комнатам, не видели ничего похожего. Скорее всего, в доме вообще не было никакого привидения. Людям, видимо, померещилось, такое часто бывает. И только профессиональная добросовестность заставляла охотников продолжать проверку помещений.

Граф Владич узнал от Катрин о том, что в доме появились специалисты по привидениям и тычутся с каким- то прибором во все утлы.

Граф не любил технику, от нее не знаешь, чего ожидать. А если этот прибор определит его истинное лицо?

Плута Иона граф успел отослать из дома. Было бы благоразумным и самому ему, по какому-нибудь благовидному поводу уйти за ворота, по в голову графу-вампиру ничего путного не приходило.

К тому же, он неминуемо встретился бы с Катрин. Граф вышел пройтись по галерее, находившейся с южной стороны дома, чтобы выйти в сад. Одна стена галереи была глухой, а другая – решетчатой, с обеих же концов галереи располагались стеклянные двери. Вдоль решетчатой стены, которая хорошо пропускала свежий воздух, но защищала от солнца, стояли удобные низкие сиденья.

Граф не заметил сидевшей с книгой Катрин. Голос ее раздался, когда он уже прошел мимо.

– Я потревожила ваши мысли, – смущенно проговорила Катрин, потому что застигнутый врасплох граф посмотрел на нее недовольно.

Но признав Катрин, граф любезно улыбнулся и развел руками:

– Что вы! Я рад вас видеть.

Тут она и сообщила графу-вампиру об охотниках за привидениями.

– Я не узнаю маму! – воскликнула совсем по-детски Катрин. – Что это ей вздумалось? Неужели она верит в такую чепуху? Право, неловко перед людьми.

Последние слова Катрин проговорила, сильно смутясь, потому что заметила тень неудовольствия на лице графа и подумала, что его раздосадовала новость. Ему, человеку явно образованному и воспитанному, показалась, видимо, деревенщиной подобная затея матери, больше пристойная для средневековой дамы, чем для современной деловой женщины.

– Признаюсь, это неожиданно, – проговорил, кашлянув, граф. – И что это за люди?

– Я мало о них знаю, – ответила Катрин. – Это знаменитые охотники за привидениями. По крайней мере, так мне сказала служанка.

– И как они охотятся?

Катрин не успела ответить, так как в дверях показалась вся поисковая группа во главе с миссис Маргарет.

Что-либо предпринять было поздно. Не бежать же и не прятаться в кустах. Граф остался па месте, пристально уставясь на прибор, который он заметил на руке Пита. Мало ли что могут придумать люди!

За пятьсот лет пребывания на Земле граф хорошо познал людей и не боялся их. Но разные хитроумные приборы его пугали. С приближением охотников тревога его возрастала. Если этот прибор показывает и на вампиров, получится скандал. Задача заполучить Катрин усложнится до невероятности. Какая уважающая себя девушка согласится выйти замуж за вампира? Очень уж трогательная перспектива!

Граф не боялся за свою жизнь. Пока срок не истечет, ему ничего не должно угрожать. Но, правда, так было прежде, а прежде ему не приходилось встречаться с охотниками за привидениями. А вдруг они опасны для него?

Странным было то, что граф не чувствовал связи с Князем Тьмы. Он с ним общался через зеркала в потайной зеркальной комнате своего замка. Но не только. Он всегда чувствовал себя во власти Князя Тьмы. Все свое могущество он получал от него. Скорее всего, граф был оружием в руках своего властелина. Тот мог дать силу чудодействовать, но мог превращать и в беспомощного ребенка. Граф никогда не задумывался, хорошо это или плохо. Ему достаточно было той власти, которая была дана ему над всеми вампирами планеты. Граф любил жить в свое удовольствие в своем прекрасном замке и более всего ценил покой. Ради наслаждения жизнью он отдал себя в распоряжение Князя Тьмы, который, в свою очередь, наделил графа бессмертием.

Если бы в эту минуту что-то грозило графу, он тут же почувствовал бы помощь Князя Тьмы. И тогда одним жестом или даже пожеланием граф превратил бы этих охотников в прах.

Граф чувствовал себя все более уверенно.

Когда охотники остановились перед ним, граф заметил, что стрелки прибора, укрепленного на руке одного из охотников, вели себя как сонные мухи, им было лень шевельнуться. Значит, все в порядке. Ведь он, граф-вампир, состоит из таких же клеток, как окружающие его люди, то есть он так же материален, как они. Чего бы стрелкам какого-то дурацкого прибора устраивать танцы? И граф приветственно поднял руку.

– Гость нашего дома – граф Владич, – представила его миссис Маргарет. – А это моя дочь Катрин.

Охотники назвали по очереди себя. При этом Игон пристально изучал Катрин, которая так и не поднялась, а продолжала сидеть с книгой на коленях.

– Что вы так меня изучаете? – спросила бесцеремонно Катрин. – Уж не принимаете ли вы меня за привидение?

– Кто его знает, кто его знает, – пробормотал Игон и опять впал в задумчивость.

– Ты что?! – воскликнул сдержанный Рэйман Стэнс, найдя поведение приятеля неприличным. – Что сегодня с тобой?

Заподозрить нечто в этой милой прелестной девушке – это чересчур.

– Я припомнил, – продолжал, не обратив внимания на вспышку Рэймана, Игон, – как три года назад...

– Я помню эту историю, – перебил его Пит. – Но, Игон, я попрошу тебя не увлекаться воспоминаниями. Их так много, что мы потеряем слишком много времени, начав пересказывать их.

– Но нам интересно, что вспомнил ваш друг, увидев Катрин, – заметил граф.

И Катрин закивала головой, выражая свое согласие с графом. Она смотрела на охотников с веселой дерзостью.

– Ничего интересного, – сухо и деловито ответил Пит. – Одно привидение прикинулось красивой девушкой. Мы охотились за ней безо всякого успеха почти месяц. А дело было в том, что Игон влюбился в нее и никого из нас близко не подпускал к ней из ревности.

– Я припоминаю, – кивнул Уинстон, – что все было именно так.

– И что же па этот раз, – граф весело посмотрел на Катрин, – ваш друг тоже влюбился?

– Нет! – поспешно вскричал Игон, будто его разоблачили. – То есть... простите, мисс. У меня, действительно, в голове сегодня какой-то ералаш.

И он поспешно обратился к миссис Маргарет:

– Мадам, прибор ведет себя совершенно спокойно. В вашем доме сейчас нет привидения. Но если оно было и ушло, то будьте спокойны – ему тут не понравилось. Думаю, это вас не огорчает.

Граф кивнул на прибор:

– Вы так полагаетесь на него?

– Он еще ни разу не ошибся, – гордо сказал Пит.

– Как он действует, если не секрет? – настаивал граф.

– Очень просто, – ответил Пит. – Любое привидение состоит из таких же частиц, как и мы. Но мы не можем, пока живы, расщепиться на атомы, а привидение может. В этом наше с ним отличие. Прибор улавливает эти частицы. Вот в чем принцип его работы. Я доступно объяснил?

– Вполне, – согласился граф. – А если бы перед вами стоял вампир? Прибор мог бы показать его наличие?

– Вампир! – воскликнул Уинстон. – Мы не верим в детские сказки.

– Это не по нашему профилю, – ответил серьезно Игон.

– Никогда в жизни не сталкивался с вампирами, – пробурчал Пит, выключая прибор. – Забавный вы вопрос задаете, граф.

– Чем же он забавен? – вызывающе спросил граф.

– Что это вы вдруг заговорили о вампирах?

– Я могу то же самое спросить о ведьмах.

– Да, да, – смеясь подхватила Катрин. – Может, я ведьма?

Охотники молчали, будто не находя, что ответить – неловкость ситуации неожиданно разрешил молчаливый шотландец, сказав:

– Мне не нравятся эти шутки в наш адрес. Не пора ли раскланяться?

Граф поклонился церемонно, подумав про себя: «Скатертью вам дорога, болваны. Знали бы вы, кто перед вами, не задирали бы так носы. Благодарите судьбу, что она так милостива к вам».

А Катрин резонно заметила:

– Они обиделись.

У нее было доброе сердце, у этой Катрин.

– На что они могли обидеться? – спросил граф.

– На мою глупую шутку.

– Нужно быть большими гордецами, чтобы обижаться на шутку.

– Я слышала, что они совершают подвиги каждый день. Они слишком занятые люди. Мои слова они, конечно, приняли за издевательство.

Миссис Маргарет и старая служанка пошли провожать гостей, а граф и Катрин остались одни на галерее.

– Вы позволите? – граф показал на плетеное кресло.

– Садитесь, – кивнула Катрин.

– Вы очень мнительная и чувствительная девушка, – заметил граф. – Не думайте, что вы кого-то можете обидеть. Если вы даже захотите этого, у вас ничего не получится. На вас нельзя обижаться.

– Вы это говорите из любезности, –возразила Катрин.

– Я говорю сущую правду, – заверил ее граф.

Он смотрел на Катрин и думал о том, сколько еще нужно будет потратить времени, чтобы приручить эту девушку и войти в полное доверие к ней. Ему не хотелось оставаться в этом доме, он уже соскучился по своему замку. Графу по заданию своего властелина приходилось бывать в разных точках планеты, но лучше всего он чувствовал себя на своем острове.

Катрин смутилась, ощутив на себе задумчивый взгляд графа. Нет, определенно ей хочется хоть чуть заглянуть в душу этого сильного и много пережившего человека.

«Достаточно ли трех дней для того, чтобы можно было предложить руку и сердце? – в этот момент думал граф. – Или этого слишком мало? Правда, еще и суток не прошло. Вечером вернется Майкл и начнет приставать со своими расспросами. Ведь ему до всего есть дело».

Катрин вскинула голову и отбросила волосы назад.

Граф даже вздрогнул, так напомнило ему это движение девушки Марицу. И в тот же миг граф мысленно запретил себе думать о Марице. Хватит! Прочь воспоминания!

Но не так-то просто было освободиться от них, когда перед тобой сидит копия Марицы.

– О чем вы думаете с таким мрачным видом? – спросила Катрин.

– С мрачным видом?

– Так мне показалось.

– Нет, я не люблю мрака. Тем более тогда, когда думаю о будущем.

В глазах Катрин промелькнуло беспокойство:

– Уж не хотите ли вы сказать, что думаете о дальнейшем путешествии? Вас уже позвала дорога?

– Мне не стоит задерживаться в вашем доме.

– Почему?

– Я не хочу привыкать к людям, в обществе которых нахожусь.

– Не хотите или боитесь?

– В данном случае, пожалуй, боюсь, – честно признался граф.

– И часто вы привыкаете к людям? – спросила Катрин.

Граф любил однажды, и любил он Марицу. Нет, это невозможно! Опять воспоминания! Нельзя быть рядом с Катрин. Это становится наваждением. Что же делать?

Если тебя преследует зверь и ты не можешь уйти от него, повернись навстречу своему преследователю и прими бой. Воспоминания о Марице напоминали такого зверя, несущего опасность. Надо ринуться им навстречу, чтобы освободиться от них навсегда. Они копятся внутри, разрастаются, надо им дать выход.

Граф молчал; погрузившись в свои размышления.

– Вы не ответили мне, – напомнила ему Катрин.

– Вы что-то спросили? – граф притворился, что он не слышал вопроса, потому что ему не хотелось на него отвечать.

– Я спросила, часто ли вы привыкаете к людям?

– Нет, – сказал граф. – Я стараюсь не позволять себе этого.

Ответ графа заинтриговал Катрин.

– Почему? – спросила она настойчиво.

Она подумала, что граф боится влюбиться. Этот могучий мужчина наверняка не хочет попадать под власть женщин.

– Почему? – вновь повторила свой вопрос Катрин, явно рассчитывая услышать в ответ нечто созвучное ее догадке.

Граф долго и пристально смотрел на нее, и девушка, не выдержав его взгляда, опустила глаза. Граф догадывался, о чем она думает. Ну, конечно, все женщины только и делают, что думают о любви.

– Мне не следует этого делать, – ответил, наконец, граф, – потому что любое привыкание мешает путешествовать.

Катрин поверила в искренность слов графа. Действительно, какое может быть путешествие, если ты влюбился? Но какой странный взгляд! Как много непонятного в нем. Если бы угадать, о чем думает граф в эту минуту. Не о ней ли? И что он думает?

Граф решил, что вечером, когда приедет Майкл и закончится ужин, он расскажет в каминном зале о Марице. Это было лучшее, что он мог придумать. Ему не раз приходилось таким способом освобождаться от воспоминаний. Что ж, так он сделает и на этот раз.

– Я вам мешаю читать, – вежливо заметил граф, собираясь покинуть девушку.

– Глупая книжка, – пролепетала Катрин, огорченная его намерением уйти.

– До вечера, – поклонился граф и пошел в конец галереи.

Катрин смотрела ему вслед, а сердце ее беспорядочно и сильно билось. «Что это со мной?» – недоумевала юная мисс Синди.

Глава 5 ЛЕГЕНДА О МАРКО, ВОЕВОДЕ ДУШАНСКОМ

– Это случилось в конце пятнадцатого века, на южных рубежах Черногории, через несколько лет после смерти великого правителя Албании Скандербега, – начал свой рассказ после ужина Владич. – Двадцать пять лет этот мудрый полководец правил страной. Благодаря своей исключительной воле, он сумел сплотить вокруг себя весь народ – от богатейшего феодала до беднейшего крестьянина. В сражениях им не единожды были разбиты войска турок-османов, которые превосходили Скандербега по численности, но уступали в хитрости и смекалке.

В поисках защиты от османского рабства под власть Скандербега добровольно перешли черногорские земли Спани и Душани.

Всю жизнь этот великий Человек не уставал повторять соратникам: «Наше спасение – в единстве. Если наш край вновь начнут раздирать междоусобицы, он погибнет. Османы никого не пощадят».

Так завещал этот умный правитель. Но едва он умер, его слова сразу же были забыты. Между влиятельными князьями разгорелась ожесточенная борьба за власть. Каждый из них желал занять трон Скандербега, но ни у кого не было достаточно сил для того, чтобы расправиться с остальными соперниками.

Отряды феодалов мародерствовали на дорогах, убивали и грабили мирных жителей. И не находилось вождя, который, подобно Скандербегу, сплотил бы народ. Раздорами и распрями среди албанцев сразу же воспользовались их извечные враги – османы. Большая османская армия вторглась в пределы края и вскоре овладела равнинной частью страны. Но в тылу у них беспрестанно вспыхивали восстания. Непокоренными оставались еще южные районы Черногории. Их борьбу за свободу возглавлял душанский воевода Марко. До тех пор, пока этот полководец не прекратит сопротивление, завоеватели не могли чувствовать себя спокойно на покоренных землях. Чтобы расправиться с этим последним очагом сопротивления, османская армия готовилась к походу в этот горный край...

А воевода Марко тем временем отнюдь не дремал. Он отлично понимал, что в одиночку никак не сможет долгое время противостоять мощи всей Османской империи. Свои надежды на победу он связывал с всеобщим народным восстанием против захватчиков в Черногории и Албании одновременно. Возглавить восстание должен был богатый и влиятельный князь Черноевич. Марко был его ближайшим другом и соратником.

В тронном зале своего замка, который был построен на берегу огромного горного озера, воевода Марко принимал гонцов из южных краев Албании.

– Мы готовы к выступлению, – сообщили ему гонцы. – Наши люди хорошо вооружены. Кони откормлены и готовы преодолеть длительный путь. Но, похоже, османы что-то пронюхали. Их шпионы шныряют повсюду. Многие наши воины не решаются ночевать дома. Они скрываются в горах или лесах. Мы опасаемся, что дальнейшее промедление приведет к срыву восстания.

– Но па севере наши друзья еще не подготовились к борьбе, – ответил им Марко. – Северные отряды еще недостаточно вооружены. Я послал им караваны с оружием и продовольствием, но они двигаются слишком медленно. Я не меньше вас жажду поскорее сразиться с османами. Но мы должны выступить одновременно и разом, до того, как будет приведена в действие имперская армия. Поэтому, заклинаю вас, братья, ничего пока не предпринимайте. Необдуманным преждевременным выступлением вы можете сорвать великолепно задуманный план, на подготовку которого потрачено столько лет, Сегодняшним бездействием мы притупляем бдительность османов. Тем сокрушительнее для них будет наш внезапный удар. Поэтому мы должны максимально оттягивать время выступления, пока остается хотя бы малейшая возможность...

Когда гонцы были отпущены, к Марко подошел доверенный слуга и тихо сказал:

– Вернулись разведчики, воевода.

– Что-нибудь узнали? – вскинул голову Марко.

– Новости не радостные. К замку движется османское посольство, собирается договориться с тобой. А в четырех дневных переходах от посольства – войско. Османы готовы к войне. И на этот раз пригнали каких-то невиданных чудищ – с большими ушами, носы у них, как змеи, гибки, ноги – толщиной с горные деревья, у самого рта растут длинные костяные сабли, а ревут они совсем как сатана в преисподней...

– Не поминай лишний раз Лукавого, – инстинктивно перекрестился Марко. – Слыхал про тех чудищ. Это африканские слоны. Сражаться с ними страшно, но победить можно. Другое меня страшит: османы выступили в поход прежде пас. Что-то они все-таки пронюхали, если выступили ранее, чем в предыдущие годы. И посольство это жалует ко мне совсем не случайно. Они уже готовы все сокрушать на своем пути, а мы пока не готовы обороняться...

– Что же делать?

– Затягивать переговоры, сколько возможно, – решительно ответил воевода, встал с трона и направился в личные покои. Но у порога, вспомнив, остановился и обернулся: – Постой-ка, а есть ли у меня во владениях толмач, который понимал бы и переводил речь османов?

– Найдется, воевода, – с поклоном ответил слуга. – С недавних пор в замке служит гайдук Груя. Родом он из Молдавии, долгое время провел в османском плену, там и выучил их язык. Потом сбежал из плена и к нам явился.

– Вот и славно, – вздохнул Марко.

Он поднялся по винтовой лестнице в башню, где размещались личные покои воеводы. Его молодая жена Марица сидела у окна за вышиванием. Увидев входящего мужа, она радостно вскочила с места.

– Ты выглядишь очень усталым, дорогой, – сказала она, подходя к нему и разглаживая пальцами глубокую складку у переносицы на его лице. – Отчего ты так встревожен?

– Разведчики принесли тревожные новости, – поцеловал Марко нежно любимую жену. – К замку движутся османы. Вполне возможно, что следует ожидать осады. Ты должна немедленно уехать.

– Мой милый Марко разлюбил свою преданную Марину, – на глазах женщины навернулись слезы.

– Ты прекрасно знаешь, что это не так, – ответил воевода, подходя к башенному окну, из которого открывался превосходный вид на горное озеро. – Никого в жизни я больше так не любил, как тебя. Но если мы расстанемся сейчас, тем скорее встретимся вновь.

– С любимыми не расстаются, – Марица подошла к мужу сзади и обхватила руками его могучие плечи. – Я была рядом с тобой в дни твоего величия, буду рядом и в трудные дни. Десять месяцев мы жили неразлучно, душа в душу. Почему же мы должны расстаться сейчас?

– Посмотри на эти воды, – указал Марко на озерную гладь. – Видишь, как озеро катит валы на берег? Видишь, сколько могучих волн вокруг? Не сосчитать... Они налетают на скалистый берег, откатываются, но затем надвигаются вновь. А теперь вообрази, что вместо этих воли на замок двигаются османские воины. Их так же много, как волн. Они не боятся смерти, потому что верят, что погибшего в битве с неверными ждет райское блаженство на небесах. У них нет иной заботы, как только безукоризненно выполнить приказ своего султана. И так же, как озеро подпитывается подземными источниками, так и османская армия укрепляется за счет отрядов, которые непрерывно движутся из глубин Азии. Никогда еще опасность для моей родины не ощущалась так явственно. Никогда я не ощущал так явственно дыхание смерти в лицо...

– Неужели ты боишься? Твои войска еще не проиграли ни одного сражения...

– Но в этом сражении буду командовать не я. Командование примет князь Черноевич. Его род более древний и знатный. На свои деньги он сумел собрать и вооружить значительное войско. Он пылкий патриот, но бездарный полководец. И что хуже всего, совершенно не терпит критики и не признает чужих советов. Это его ослиное упрямство погубит нас. Моя же армия сильно обескровлена предыдущими сражениями. От нее осталось лишь несколько маленьких отрядов, которые можно объединить в один большой. Поэтому в сражении, которое состоится, я не смогу даже претендовать на роль командующего правого или левого фланга. Меня отводят в резерв...

– И ты боишься... – догадалась Марица.

– Я боюсь поражения. Это сражение решит судьбу страны. Если проиграют османы, это их поколеблет, но ненадолго. В следующем году они пришлют новую армию. А если мы проиграем сражение, нас всех ждет вечное рабство. Я и жажду сражения, но и боюсь его. Опасность слишком велика. Вот почему я хочу, чтобы ты уехала.

– Ты убедил меня только в обратном, – засмеялась отважная Марица. – Я никогда не прощу себе, если брошу тебя сейчас. Это будет равносильно предательству. Жены воевод так не поступают.

– Но и ни один воевода не тратит столько времени на уговоры своей жены, – засмеялся Марко. – Как истинному воину, мне следовало бы не обнимать тебя, а оттаскать за косы.

Марица приняла смиренный вид сложив руки на животе и склонив голову так, чтобы Марко не разглядел ее улыбку:

– Но подумал ли мой воевода, куда он отправит свою верную жену? – с напускной покорностью, за которой скрывалась природная женская хитрость, спросила она. – На севере ей готовы раскрыть объятия коварные венецианцы, на западе – суровые австрийцы, а на юге ее ждет участь какой-нибудь трехсотой жены в гареме османского визиря. Так куда же Марко велит отправиться своей Марице?

Воевода растерянно молчал. Он настолько был занят до сих пор мыслями о борьбе с османами, что совсем упустил из виду, что его жене просто некуда бежать. Владения воеводы были со всех сторон окружены врагами, и это напоминало ловушку, из которой невозможно выбраться.

– Можно попытаться бежать морем, – неуверенным голосом ответил он. – Я велю снарядить корабль...

– Но сможет ли этот корабль противостоять пиратским флотилиям, которые сейчас безраздельно господствуют на море? – с тем же напускным смирением спросила Марица.

– Что же ты предлагаешь? – растерянно спросил Марко.

Марица скромно улыбнулась – логика мужа явно по-' терпела поражение перед ее логикой. Теперь оставалось только убедить его в своей правоте.

– Ответь мне, Марко, – какое место может быть надежнее родного замка? Какой защитник может быть преданнее мужа?

– Убедила, убедила, – махнул рукой Марко.

Воевода улыбнулся, но это была печальная улыбка, улыбка обреченного человека...

Османское посольство пожаловало через две недели. О его прибытии возвестил трубный глас слона, на спине которого была установлена роскошная беседка. В беседке возлежал на подушках посланец султана – Орхан-бег, известный своим вероломством и коварством. В низине перед замком посольство разбило свой лагерь, и над самым большим шатром в нем взвился зеленый флаг с мусульманским полумесяцем.

Марко наблюдал за суетой в османском лагере с башни. От своих разведчиков он знал, что войско князя Черноевича уже приведено в боевую готовность. Ожидали лишь прибытия албанских отрядов из южных областей. Но готово было к войне и османское войско. Поэтому Марко необходимо было затянуть эти переговоры хотя бы на несколько дней.

Османские послы не заставили себя долго ждать. Вскоре сигнальные трубы протрубили у замковых ворот. Перед парламентариями опустили подвесной мост и раскрыли ворота.

Марко принял делегацию в тронном зале. По обе стороны от трона стояли вооруженные воины. Орхан-бега внесли в зал на носилках. Он неторопливо сошел на каменные плиты, всем своим видом выказывая разочарование.

– Рад приветствовать тебя, славный эфенди Марко, – сказал он. – Но к чему ты собрал вокруг себя весь этот вооруженный сброд? Хочешь продемонстрировать свою воинственность? Но в одной моей свите воинов в пятьдесят раз больше, и вооружены они получше твоих...

Стоящий рядом с Марко гайдук Груя быстро перевел его слова.

– А что значит «эфенди»? – тихо спросил у него Марко. – Какое-то ругательство?

– Это значит «влиятельный господин», произносится в знак уважения, – тоже тихо ответил Груя.

– Ну что ж, благодарю за почтительное обращение, – громко обратился к послу Марко. – Но разговор наш будет проходить именно в присутствии этих людей, потому что они доверяют мне, а я доверяю им. У полководца и его солдат не должно быть никаких секретов друг от друга. Поэтому они должны знать о ходе наших переговоров.

– Не должно слышать холопам, о чем беседуют их господа! – вспылил Орхан-бег.

Он дважды хлопнул в ладоши, и его приближенные с поклонами удалились из зала. Марко оставался неподвижен на троне.

– Да будет известно почтеннейшему Орхан-бегу, что воевода не держит рядом с собой рабов. Рабам нельзя доверять, – сказал он. – А я привык биться в сражении плечом к плечу с людьми, на которых могу положиться.

– Да брось ты их, Марко, – принялся уговаривать Орхан-бег. – Доверься нашему султану. Прими ислам. Султан щедро наградит тебя. Всей разницы-то, что будешь иметь титул не воеводы, а бея, и платить дань не своему князю Черноевичу, а великому султану. Но зато могущество твое будет непоколебимо. Ты всегда сможешь рассчитывать на помощь нашей армии.

Стоявшие вокруг Марко воины напряженно ожидали его ответа. Марко помолчал, а затем, вдруг усмехнувшись, ответил:

– Что-то в горле у меня пересохло, бег. Больно ужнеожиданно твое предложение. Давай выпьем по чарке вина, а ты мне поподробнее расскажешь о том, как в Турции живут беи. Может, сумеешь меня убедить.

Из всех присутствующих в зале только один Орхан- бег не понял, что Марко просто затягивает время. Осман же внутренне возликовал. Если ему удастся уломать этого воеводу, то, возможно, султан введет его в состав Высочайшего совета империи.

– Но, эфенди, – испуганно замахал он руками, – Аллах запрещает правоверным пить вино с неверными.

– Но сейчас ты находишься на территории, где господствует Бог православия. У нас тут свои законы, которым ты должен подчиняться. И основной из них – не отказываться, если тебе предлагают выпить, – воркующе говорил Марко, подхватывая растерявшегося Орхан- бега под руку.

Они направились в пиршественную зал, где их уже ожидал роскошно накрытый стол. Осман и сам втайне желал вкусить запретный плод. «Выпью, – решил он. «Пьяный неверный может оказаться сговорчивее». Но все получилось совсем не так, как ожидал Орхан-бег. Марко едва не силой усадил его на почетное место гостя и сразу же провозгласил первый тост:

– За здоровье Орхан-бега, который прибыл к нам с миром!..

Осман попробовал было начать рассказ про порядки в Османской империи:

– Верховным владыкой всей земли, воевода, у нас является султан...

– За здоровье почтеннейшего султана! – громогласно произнес Марко тут же новый тост.

Орхан-бег никак не мог отказаться от протянутой чаши. Слуги воеводы и гайдуки презрительно сплюнули, прежде чем осушить чаши с напитком.

– Но султан является лишь военным правителем, – продолжил осман. – А духовным владыкой является шейх уль ислам. По-вашему, это то же самое, что патриарх...

– За здоровье не менее почтенного шейха уль ислама! – сразу же вскричал Марко и поднял чашу.

И от этого тоста Орхан-бег не посмел отказаться, и снова все присутствующие, кроме него, презрительно сплюнули, прежде чем выпить.

– Знатным беям султан вручает в пожизненное владение большие участки земли, – торопился высказаться осман до того, как Марко провозгласит новый тост. – Они получают право взимать налоги с населения, которое трудится на этих землях...

– За мир между империей и нашим краем! – рявкнул Марко.

Орхан-бег кисло улыбнулся и попытался было незаметно вылить вино себе в рукав. Но был сразу же уличен в этом воеводой, и в наказание вынужден был выпить еще штрафную чашу вина.

После этого осман с непривычки обмяк и утратил способность что-либо соображать.

– Но каждый бей постоянно ощущает над своей головой секиру палача, ибо если он хотя бы чем-то вызовет малейшее неудовольствие султана, как тут же лишится всего, – с трудом пробормотал он и, уронив голову на стол, захрапел.

– Пусть поспит малость, а затем передайте бега его людям, – приказал Марко и тяжело встал из-за стола...

На следующий день переговоры не возобновлялись. Орхан-бег отвратительно чувствовал себя и отлеживался в шатре. Воеводе это было только на руку. Каждый день промедления со стороны османов означал укрепление сил повстанцев – к войску князя Черноевича присоединялись все новые и новые отряды.

Но уже через день османское посольство вновь прошествовало в замок. Орхан-бег глядел сумрачно и неприязненно. Беглым взглядом окинув его, Марко сразу сообразил, что на этот раз заболтать османа не удастся. И тогда он моментально предложил радикальное решение:

– Договоримся так, почтеннейший Орхан-бег, – кто кого перепьет, тот и победил. Если ты выпиваешь больше вина, чем смогу я, то я немедля принимаю ислам. Если я выпиваю больше – ты принимаешь православие.

Слуги воеводы едва не покатились от хохота, услышав такое предложение. Но глаза Орхан-бега радостно загорелись.

«Отчего бы и не попробовать? – подумал он. – За один вечер я сумел бы разрешить все проблемы. А если проиграю, то своего обещания все равно не выполню. Клятва, данная неверному, недействительна».

– Пусть будет по-твоему, – надменно сказал он и движением руки отослал приближенных.

Марко и Орхан-бег прошествовали в пиршественный зал. Там уже был приготовлен широкий чан с вином, из которого гайдук Груя наливал черпаком вино в их чаши.

Некоторое время осман и воевода пили молча. Постепенно это молчание делалось все ожесточеннее, пока не переросло в ожесточение. Перед тем как выпить вино, Орхан-бег едва не рычал, а выпив, раздраженно крякал и подозрительно разглядывал Марко.

Внезапно лицо Орхан-бега прояснилось, он отбросил чашу с недопитым вином и закричал:

– Я все понял, проклятая собака! Ты просто затягиваешь время! Думал одурачить меня?!

Разгоряченный вином, Марко вскочил и замахнулся на османа, но, потеряв равновесие, пошатнулся.

– Тебе, дорогой мой, плохо? Уйдем отсюда, – вбежавшая из соседней комнаты, где подглядывала в потайное окошко, Марица взяла мужа за локоть.

– Вай, вай, вай, – пораженный красотой женщины залепетал Орхан-бег. – Только гурии в раю могут быть такими прекрасными. Но разве может женщина появляться в присутствии мужчин с непокрытым лицом?..

– У нас – может, у вас – нет. Груя, еще вина! – отстранив жену рукой, приказал Марко гайдуку.

– Ох, эфенди, ты все хитришь со мной. Как бы не пришлось твоей жене лить горькие слезы из-за твоей хитрости, – пригрозил Орхан-бег. Он хотел еще что-то сказать, но хмель уже давал о себе знать, и осман рухнул на пол без памяти.

– Не переубедил ты меня, бег, не перепил ты меня, – сказал Марко и позвал жену: – Марица, душенька, помоги до кровати дойти. Груя, отнеси османа к его людям...

Прошел еще день. И вот трубы под стенами замка в третий раз возвестили о приближении посольства. Озлобленный Орхан-бег вошел в тронный зал, где его ожидал Марко.

– На сей раз, эфенди, мой сказ будет краток. Довольно ты поводил меня за нос. Ты видел меня ласковым, теперь увидишь грозным. Итак, твой ответ?

– Никогда, – ответил Марко прямо, увидев, что нет смысла хитрить дальше и что османа уже не провести. – Никогда воевода Марко не покорится османам.

– Воеводе Марко придется пожалеть об этом, очень горько пожалеть, – глядя с нескрываемой ненавистью, сказал Орхан-бег. – Я не прощаюсь с тобой. Мы еще встретимся, Марко. Поклон твоей жене.

Столько злобы было в тоне его голоса, что Марко внутренне содрогнулся, но виду не подал

Османское посольство выезжало через восточные ворота, а в это время в западные ворота замка уже въезжал гонец от князя Черноевича.

Войдя в покои воеводы, он почтительно склонился пред ним на колено. Мановением руки Марко велел ему встать и говорить.

– Наше войско готово к выступлению. Князь ждет только тебя, воевода, с твоим отрядом.

– Где он планирует провести сражение?

– У Подгорицы.

– Неплохое место, – задумчиво оценил Марко. – А где сейчас османское войско?

– В двух днях пути отсюда. Если ты замешкаешься, воевода, они пожалуют сюда. Если поторопишься к общим силам, они устремятся вслед за тобой, чтобы разделаться с нами всеми. Торопись, воевода!

– Да, ты прав. Завтра же выступаем...

Поутру отряд воеводы был построен во дворе замка. В замковой церкви состоялось богослужение во славу битвы с османами, по окончании которого Марко благоговейно поцеловал протянутый ему священником большой медный крест. Взяв из ослабевших рук беззвучно плачущей жены боевой шлем, Марко направился к выходу.

– Нет! – не выдержала Марица. – Не покидай меня, любимый! Я боюсь, что мы никогда больше не увидимся...

У Марко чуть не разрывалось сердце от жалости к любимой жене, но на его лице не дрогнул даже мускул.

– Мы встретимся, любовь моя, – поцеловав жену, нежно прошептал он ей на ухо. – В тебе одной вся моя жизнь. Может быть, не в этой, может в следующей жизни, но мы обязательно встретимся.

И отстранившись, потому что каждое слово стоило ему неимоверных сердечных мук, Марко направился к дверям церкви. «Не оборачивайся, не оборачивайся, иначе так и не выступишь в поход», – уговаривал он себя, слыша за спиной душераздирающий женский плач.

Воины, завидев выходящего из церкви воеводу, приветствовали его радостным криком и бряцанием оружия. Лицо воеводы было печально-задумчивым. Неясные предчувствия томили его...

Сбывались самые мрачные опасения Марко. Князь Черноевич, выступая в поход явно переоценил свои силы и недооценил могущество противника. Когда вражеское войско вышло на поле боя, его вид поколебал даже самых опытных бойцов. Никто не ожидал, что у османского войска будет так много, что у них будет так много артиллерии и так много боевых слонов.

Диспозиция, которую наметил Черноевич для своего войска, показалась Марко явно неудачной, о чем он прямо и заявил на военном совете. Но упрямый князь даже не подумал отказаться от своего плана, и воевода должен был ему подчиниться, так как среди солдат Черноевич пользовался огромным авторитетом.

Первый день противостояния двух армий на поле у городка Подгорица прошел безрезультатно. Войска выстроились в боевой порядок, но никто не решился первым начать атаку. С наступлением темноты противники вернулись в свои лагеря.

Наутро князь Черноевич принял решение атаковать противника первым. Но не успели его посланцы доставить этот приказ во все отряды, как османское войско пришло в движение. Османская пехота, разбившись на колонны, впереди которых шествовали боевые слоны, устремилась в наступление.

Повстанцы отбили этот первый приступ. Их меткие лучники стреляли почти без промаха по врагу. Они подожгли заранее подготовленные бочки со смолой и направили их прямо под ноги боевым слонам. Напуганные огнем, слоны развернулись и помчались назад, топча османов.

Окрыленный успехом, Черноевич приказал своему войску двигаться на врага. Под этим натиском строй передовых османских полков дрогнул и начал беспорядочно отступать. Чтобы развить успех, Черноевич бросал в бой все новые и новые силы. На поле битвы все смешалось.

Сеча продолжалась весь день, но ярость сражающихся не утихла даже с наступлением вечерней прохлады. Внезапной вылазкой повстанцы сумели овладеть османской батареей пушек, но воспользоваться ими не смогли – порох находился в обозе противника.

К закату солнца определилось численное превосходство османов. Но мужество, с каким бились повстанцы, уравновешивало шансы сражающихся на победу. Ситуация напоминала хрупкое равновесие на чаше весов. И достаточно было кинуть на них всего один камешек, чтобы военное счастье склонилась в чью-то сторону. Османы уже использовали все свои силы. У повстанцев в резерве еще оставался отряд воеводы Марко...

Еще пополудни, когда повстанческие отряды окружили османский обоз, в расположение отряда Марко прискакал весь израненный Груя. Покидая замок, воевода оставил его в составе небольшого отряда охранять Марицу. Бессильно упав с запыленного коня на руки подхвативших его товарищей, Груя слабеющим голосом вымолвил:

– Османы взяли замок...

Его лицо обмыли холодной водой, кровоточащие раны перевязали чистыми тряпками. Едва Груя пришел в себя, Марко склонился над ним и закричал страшным голосом:

– Ради всего святого, говори скорее, что произошло!

– Османы... ворвались... в замок... – запинаясь, с трудом произнося слова, рассказывал Груя. – Никто их... не ожидал... Думали, все они... ушли отсюда... Поэтому мост через ров не поднимали, караул несли невнимательно... А они вдруг как нагрянут!.. Их очень много было, а во главе – Орхан-бег... Все, кто успел взять в руки оружие, заперлись в дворцовой башне, чтобы защитить госпожу. Орхан-бег кричал, что если выдадим ему Марицу, то всем сохранит жизнь и свободу... Но из наших никто не дрогнул. Тогда он велел собрать все, что может гореть, сложить это возле башни и поджечь. Меня спустили по веревке через окно, которое выходило на озеро... Я прыгнул в воду, отплыл подальше, выбрался на берег, наткнулся на конного османа, убил и прискакал сюда на его коне... Когда я мчался сюда, то видел черные клубы дыма над замком. Огонь уже подбирался к башне... Я приехал звать тебя, воевода, на помощь. Если ты отправишься назад прямо сейчас, то еще успеешь спасти жену... Но торопись и прихвати как можно больше людей. Османов там чуть ли не тысяча...

Сказав это, Груя потерял сознание.

– Как я могу поехать, когда здесь решается судьба всего народа! – закричал Марко, как будто Груя мог его услышать.

Марко опустился на землю и стал стучать кулаками по песку в бессильном отчаянии. Но потом вскочил на ноги и с надеждой начал всматриваться в горизонт, туда, откуда доносился шум сражения. Он решил дождаться мгновения, когда исход битвы будет предрешен, и тогда уже немедля отбыть на помощь осажденным в замке. Всякую секунду ожидал он посланца от главнокомандующего с приказом идти в бой. Каждая минута казалась ему длиннее года. Но проходили часы, а гонца от Черноевича все не было.

Над землей уже сгущалась вечерняя мгла, когда кто-то тронул Марко за плечо. Он резко обернулся: перед ним стоял Груя, который уже немного пришел в себя.

– Воевода...

– Ну, чего тебе?! – закричал Марко.

– Прости, воевода, – склонил голову Груя, – ты стал совсем седой...

Поморщившись, Марко выдернул клок своих волос – они были совершенно белые. А ведь еще утром его черные волосы отливали вороньим блеском. Марко почувствовал, как сердце замирает в его груди. Перед глазами вдруг совершенно явственно, как живая, встала Марица.

– Всем приготовиться к выступлению! Мы направляемся назад! – отдал Марко приказ таким голосом, что все, кто его слышал, содрогнулись от страха.

В эту минуту в расположение отряда прискакал князь Черноевич.

– Воевода, пришел твой час! – спрыгнув со вздыбленного коня, подлетел он к Марко. – Я нарочно не трогал резерв весь день, чтобы вы не растратили понапрасну силы. Чтобы сломить сопротивление османов, достаточно одного решительного удара. Судьба улыбается тебе! В твоих руках судьба Отечества! В бой, воевода, и возвращайся с победой! Честь и слава ждут тебя!

– Я тоже ждал этого приказа весь день, – озлобленно отвечал Марко. – Но он пришел слишком поздно. Я возвращаюсь в свой замок спасать жену из лап Орхан-бега. Мне очень жаль, что все сложилось именно так, а не иначе. Прощай и не поминай лихом.

Минуту князь остолбенело молчал Он никак не мог поверить, что его самый преданный соратник, самый горячий сторонник независимости, самый талантливый воин вдруг оказался предателем. Отупевшим взглядом он следил за тем, как Марко накидывает уздечку на своего любимого коня и взбирается в седло- Очнувшись от оцепенения, князь схватил Марко за край плаща.

– Что случилось, друже? Османы подкупили тебя? Не верю! Нет такой цены, за которую Марко отрекся бы от клятвы верности своему князю!

Марко молча дал шпоры коню. Черноевич поскакал с ним рядом.

– Хорошо, пусть воевода предаст своего князя! Но разве может он предать народ?! – кричал он чуть не в ухо Марко. – Одного твоего выступления сейчас достаточно, чтобы османы побежали. Но если ты не выступишь, мы будем разбиты и уже никогда не сможем вновь подняться на борьбу.

Марко остановил коня и задумчиво посмотрел на поле сражения. Черноевич молча ждал его решения. Марко перевел взгляд туда, где находился его замок, и тихо выговорил:

– Прощай, князь...

– Будь ты проклят, изменник! Во веки веков проклят! Проклят ты и прокляты те, кто последуют за тобой! Нет прощения предателям! Разве только у тебя одного жена погибает?! – кричал ему вслед Черноевич.

Мимо князя проносились на конях воины Марко, и ни один не решался посмотреть в его сторону. Все понимали, что поступают неправильно, что совершается ужасная ошибка, но никто из воинов не смел ослушаться приказа воеводы, которого они глубоко чтили.

Марко мчался на коне быстрее ветра, но никак не мог убежать от голоса, который летел за ним из-за холма.

– Много людей из-за твоего предательства будут зарезаны османами! Их кровь на твоей совести, Марко! Наших женщин и девушек османы угонят в рабство. Их слезы на твоей совести, Марко! Во веки веков не будет тебе прощения, изменник! Нет искупления такому преступлению!

Но остановить Марко уже ничто не могло. Образ любимой Марицы манил его неотступно.

Когда вдали показались стены замка, конь воеводы пал бездыханный. Воевода полетел на землю, но тут же вскочил на ноги.

– Дурной признак, – прошептал он испуганно.

Рядом остановил своего коня и спешился верный Груя.

– Такую скачку, какую ты устроил, воевода, ни одно животное не выдержит, – сказал он. – Бери моего коня...

Воевода вспрыгнул на коня верного Груя и стрелой пустился дальше.

– О, лучше бы мне ослепнуть! – закричал он, когда примчался к подъемному мосту.

Массивные ворота были разбиты тяжелыми таранами в щепки, все замковые строения пылали, охваченные огнем, весь замковый двор был завален трупами защитников.

– Ищите Марицу! – крикнул Марко, спрыгивая с коня.

Воевода медленно пошел по двору, вглядываясь в лица убитых. От горящих строений несло таким жаром, что волосы у Марко на голове задымились. Один из сраженных еще подавал признаки жизни. Припав на колени, воевода склонился к его залитому кровью лицу.

– Где Марица?! – закричал он.

– Мы до последней минуты не теряли надежды, что вот-вот ты явишься на выручку... – прошептал раненый. – Почему Ты так долго шел?

– Где Марица?! – тряс его Марко за плечи. – Что с ней?

– Мы бились до последнего. Но османов было слишком много... Они ворвались в башню... И тогда твоя жена предпочла смерть бесчестию. Она крикнула: «Передайте, кто выживет, Марко, что я очень сильно любила его!» Орхан-бег подбежал, чтобы схватить ее, но она выпрыгнула из окна прямо в озеро... Воды сомкнулись над ней и больше ее никто не видел... Всех наших жестоко перебили... Я потерял зрение, а когда очнулся, слышал краем уха, как переговаривались два османа. Один из них говорил другому, что Орхан-бег приказал обшарить все побережье и отыскать хотя бы труп Марицы... Он желает в последний раз насладиться ее красотой... Заночевать они собираются в горном селении недалеко отсюда. Орхан-бег вроде бы выбрал для ночлега тамошнюю церквушку. Хочет показать, что совсем не признает нашего Бога... Почему ты так долго шел, воевода? Чем закончилось сражение?

– Мы проиграли, и все по моей вине, – глядя ему в лицо расширившимися от безумия зрачками, сказал воевода. – Я потерял жену, я потерял родину. О, какая насмешка судьбы...

– Как мне горько умирать, зная об этом, – простонал раненый. – Лучше бы мне было погибнуть вместе с товарищами, только бы не знать о твоем предательстве...

– И ты тоже меня осуждаешь?!

– Отныне все тебя осудят... Ты проклят, Марко, во веки веков, – сказал раненый и замер навсегда.

На небе вспыхнули первые звезды. Воевода собрал остатки своего войска и отдал приказ:

– Всем быть готовым к бою! Атакуем противника сходу! Не щадить никого!..

Отряд воеводы подобно смерчу обрушился на селение, где заночевал Орхан-бег со своими воинами. Османы, однако, быстро воспряли духом и организовали сопротивление. Завязалась ожесточенная битва. Обе стороны несли огромные потери. Наконец, монолитная османская оборона распалась на отдельные группки сопротивления.

Воины Марко устремились на штурм сельской церквушки. Он был такой мощный, что османские солдаты не сумели оказать сопротивления.

Марко ловким ударом выбил саблю из рук Орхан-бега, и тот упал на колени перед воеводой, подняв руки:

– Пощади, славный воевода! Моя жизнь очень дорого стоит. Я завалю золотом всю эту церковь, только отпусти меня! Я прикажу своим солдатам капитулировать...

Вскоре, повинуясь приказу командира, все османы сложили оружие. Из церковного подземелья был освобожден сельский священник.

В церковь внесли зажженные факелы, и при их свете Марко увидел лежащую на алтаре мертвую Марицу. Османы извлекли ее из воды и принесли сюда. Марко поцеловал жену в холодные уста и сначала горько зарыдал, но вдруг его плач перерос в жуткий крик. И Орхан-бег понял, что ему не избежать смерти, но отчаяние придало ему дерзости:

– Рыдай, рыдай, воевода. У тебя есть повод для слез. Повстанцы разгромлены. Я получил об этом весть как раз перед самым вашим появлением. Едва по полю пронесся слух, что твой отряд отступил, как боевой дух ваших воинов сильно поколебался. Ваши ряды дрогнули, и перевес уже был на нашей стороне. Наша конница без особого труда расколола ваши полки. И повстанцы разбежались с поля сражения, как трусливые зайцы.

Марко поднял с пола свою саблю и молча двинулся на османа.

– Все ваши военачальники попали в плен! – в страхе пятясь от него, кричал Орхан-бег. – Вам уже никогда не воспрянуть. Наше войско сжигает все селения на своем пути, а жителей уводит в рабство. И все твои соотечественники проклинают тебя. Для всех в этом краю ты – жалкий предатель!

– Ты жаждал нашей крови, так захлебнись в своей собственной, – тихо сказал Марко и воткнул саблю в живот Орхан-бегу.

Алая кровь струей брызнула на каменные плиты пола. Марко схватил с алтаря чашу, которую использовали при богослужении, и подставил ее под эту кровавую струю. Чаша наполнилась до краев.

– Пей, как некогда пил вино в моем замке, – мрачно приказал Марко и опрокинул чашу с «вином» в глотку Орхан-бегу.

Тот захрипел и закашлялся.

– Что, не можешь больше пить? Захлебываешься? – засмеялся Марко таким смехом, от которого присутствующих в церкви пробрала дрожь. – Что ж, тогда я выпью.

Марко поднес чашу к губам.

– Не делай этого, воевода! – закричал священник. – Богопротивное это дело. В Библии сказано, что в крови обретается душа человеческая. Выпивая чужую кровь, ты теряешь свою душу.

– Свою душу я растерял по частям, – ответил Марко, безумно усмехаясь. – Одну половину я бросил на поле сражения, другую потерял на замковых руинах. Больше мне терять нечего.

И он осушил чашу. Алая жидкость растеклась у него по подбородку, капли крови падали на кольчугу. А когда Марко отбросил пустую медную чашу, вид его был настолько ужасен, что священник быстро перекрестился несколько раз.

– Спаси и помилуй, Господи, спаси и помилуй... – испуганно приговаривал он.

– А сейчас, святой отец, ты должен устроить отпевание моей благоверной жены, – перепачканной в крови рукой Марко ухватил священника за бороду.

– Это невозможно, сын мой, – дрожа всем телом, ответил священник. – Она самоубийца. Она сама бросилась в пучину вод. Она тоже отныне проклята и должна быть, как падаль, похоронена на свалке, среди нечистот...

Жуткий крик Марко вторично прокатился под сводами церквушки.

– Так вот как наш Бог обходится со своими любящими чадами! Значит, лучше бы было, если бы моя Марица досталась на поругание этому осману и умерла от его пыток?!

– Да, так было бы лучше, – спокойно и твердо ответил священник. – Она приняла бы смерть как великомученица, и я с чистой совестью отпел бы ее. А теперь она проклята и захоронению не подлежит.

– Нет, это ты проклят, поп! – грозно промолвил Марко. – Ты ничем не лучше того же Орхан-бега. Умри же и ты, как умер он. Я отрекаюсь от Бога. Я отрекаюсь от церкви.

Марко вонзил в священника саблю, и тот с жалобным криком рухнул к его ногам.

– Отрекаюсь, отрекаюсь, отрекаюсь! – троекратно, как магическое заклинание, повторил Марко и воткнул лезвие сабли в каменный крест, который возвышался за алтарем.

Из-под сабли брызнул фонтан крови. Она струями потекла прямо из пламени факелов, которые были закреплены в железных кольцах на стенах. Кровь забила из-под каменных плит. Ее становилось всё больше и больше. Воины и ужасе бросились прочь из церкви. Только верный Груя остался стоять у дверей.

– Отныне кровь есть моя жизнь. И моя жизнь есть беспрестанные поиски крови! – провозгласил Марко и, припав к кресту, стал жадно пить вытекающую из него кровь.

Марко резко обернулся к Груе. Ему показалось, что гайдук торжествующе улыбается.

– Груя, передай всем мой приказ: всех пленных зорко стеречь! Утром я всех их казню. Но прежде – буду мучить и пить их кровь.

Груя поклонился и вышел...

Прошло несколько месяцев. Отряд Марко блуждал по стране, но нигде не мог найти пристанища. Слухи о его чудовищных злодеяниях достигли даже самых отдаленных уголков края. Ни в одном селении ему не давали приюта. Заслышав о его приближении, все жители от мала до велика вооружались кто чем мог и готовы были умереть, лишь бы не допустить молодого вампира в свои жилища. По пятам Марко двигалась османская конница, чтобы его схватить – султан пообещал большую награду за голову этого необычного воеводы. До сих пор отряду Марко удавалось уходить от погони, но с каждым разом это становилось делать все труднее и труднее.

Сабля вампира уже не различала, кто враг, а кто друг. С одинаковой беспощадностью он убивал и османа, и соотечественника. Постоянно мучавшая жажда крови ожесточала и без того озлобленное сердце. Вскоре Марко заметил, что лучше всего он себя чувствует после того, как выпивает кровь молодых девушек или женщин. На время у него утихала сердечная боль, из памяти исчезал образ Марицы и не так уже терзали угрызения совести. Он стал реже убивать мужчин, но похищения из селений девушек и женщин, естественно, участились.

Случилось так, что османы все-таки выследили убежище вампира в горах. Марко слишком поздно узнал, что окружен- Выход оставался только один – к морю.

В огромной пещере, где укрывался его отряд, горели костры. Слышался громкий храп, звяканье конских удил и тихие шаги. Марко задумчиво сидел у входа в пещеру.

«Почему османы не атакуют меня сейчас же? – думал он. – Очевидно, еще не совсем подготовились. Ожидают подкрепления». Он чувствовал страшную усталость. Дальнейшая жизнь потеряла для него всякий смысл. Впереди его ожидали только муки. «А не лучше ли оборвать эту жизненную нить самому? Не мучиться самому и не мучить других»...

Он почувствовал огромное облегчение от этих мыслей. Марко накинул на плечи плащ и прошел в пещеру.

– Слушайте меня, все! – крикнул он, и пещерное эхо многократно повторило его возглас. Дремавшие воины немедля пробудились и окружили своего воеводу.

– Я потревожил ваш сон, но не сердитесь на меня за это. Сейчас я вас погружу в еще более глубокий сон, который продлится несколько десятков, а может быть, и сотен лет. Сейчас вы не нужны мне, и я удаляюсь один. Отпустить же вас, освободить от присяги я не могу, потому что нас окружили османы. Но здесь вас они не найдут. Когда же вы мне вновь понадобитесь, я разбужу вас. Готовы ли вы будете исполнять мои приказания?

– Готовы! – как один вскричали воины.

– Тогда – спите, – поднял воевода повелительно руку, и все воины тотчас же уснули. Марко удобно уложил их вдоль входа в пещеру, затем усыпил всех коней, кроме одного – своего, вскочил в седло и покинул пещеру, как тогда ему казалось, навсегда...

Вскочив на самую вершину нависавшей над морем горы, он долго глядел на волны, которые с оглушительным грохотом разбивались о прибрежные скалы, и думал о том, что скоро соединится со своей любимой Марицей.

Вдруг Марко почувствовал, что кто-то стоит у нега за спиной. Он резко обернулся: это был Груя.

– А ты почему не спишь? – удивился Марко.

– На меня никакие чары не действуют, воевода. Тем более, твои, – засмеялся Груя. – Я сам кого угодно могу зачаровать.

– Так ты у себя в Молдавии обучался колдовству?

– А я вовсе не из Молдавии родом. У таких, как я, национальности и места рождения не бывает.

– Откуда же ты знаешь османскую речь?

– Я знаю языки всех народов мира. Любой поймет меня, даже глухой, и я пойму любого, даже немого.

– Так откуда же ты? – все более изумлялся Марко.

– Из преисподней, – с жуткой улыбкой отвечал Груя.

Его гайдуцкий наряд вдруг куда-то исчез. Вместо него возникли черные блестящие латы. Его конь превратился в страшное костлявое животное, у которого были стальные ребра, а из пасти вылетал сноп огня. Исчезло и человеческое лицо Груи – на Марко глядел череп. Внезапно налетевший ветер раздул черный плащ Демона Зла.

– Я давно слежу за тобой, Марко, – на черепе появилось некое подобие усмешки. – Еще когда ты даже помыслить не смел, я уже чувствовал, что ты можешь отречься от Бога. Все сложилось так, что ты потерял свою душу. Чтобы восполнить образовавшуюся пустоту, тебе придется постоянно пить чью-то кровь. Но знай, что жажда эта неутолима.

Марко думал о том, что следовало бы перекреститься, но не мог даже рукой пошевелить, так как был скован какой-то невидимой силой.

– Бог отвернулся от тебя, Марко, – продолжал с насмешкой Демон. – Небо не примет тебя без души. Даже если ты сейчас бросишься в морскую пучину, ты не умрешь. Цепь твоих земных мук не прервется до той поры, пока ты не полюбишь кого-то так же сильно, как некогда любил свою Марицу.

– Это невозможно! – вскричал Марко. – Но... что же мне делать теперь?

– Довериться мне! – захохотал Демон. – Отныне и навсегда ты – мой подопечный. Ты уже сотворил столько черных злодеяний, что новые преступления, которые тебе еще предстоит совершить, не покажутся тебе особенно гнусными.

– Но я не могу больше оставаться в этом краю, – сказал Марко. – Здесь я уже известен и проклят.

– А я и не собираюсь оставлять тебя здесь. Мы умчимся в другие страны, где ты еще неизвестен... Я приискал Хорошенькое убежище для тебя – на скалистом острове, посреди океана. Итак, в путь, Марко, бывший воевода душанский! – вскричал Демон и пришпорил коня.

Рванулся и конь Марко. Всадники сорвались со скалы, но не упали в морские волны, а помчались по воздуху, выше облаков. Вокруг них расстилались безбрежные морские просторы. За кромкой горизонта исчезала земля.

С тех пор Марко никто не видел, и слухов о нем на родную землю не доходило...

Глава 6 ПЛАН КАТРИН

История, рассказанная графом, произвела на Катрин огромное впечатление. Она не могла уснуть до утра. То сидела в кресле, собравшись в комок и закутавшись в плед то бросалась к столу и записывала в дневник мучившие ее мысли, то стояла у окна, погасив свет, и смотрела на темное небо.

В ее пылком воображении вставала далекая страна, она видела мужественных воинов и полчища врагов. Были минуты, когда Катрин физически ощущала, что она оказалась в том времени, потому что чувствовала даже запахи от горящих свеч.

Она казалась себе Марицей и любила Марко. Если бы в эти минуты в ее комнату вошел граф, она кинулась бы в его объятия и призналась в любви.

«Что со мной происходит? – писала Катрин лихорадочно в заветном дневнике. – Я схожу с ума. Со мной ничего такого не было. Я всегда дерзко вела себя с мужчинами. Я замечаю, что они обращают на меня внимание, и дразню их. Но что-то случилось со мной. Где моя дерзость? Я перед графом немею, теряюсь и готова упасть в обморок, когда он смотрит на меня. У него удивительный взгляд».

Катрин бросилась в кресло и сжалась в комок, обхватив колени руками, будто хотела исчезнуть.

Ей опять показалось, что она Марица, стоит в проеме окна, под ней – страшная пропасть, позади – враги. Вот-вот они схватят ее. И тут она Марица-Катрин слышит откуда-то снизу зов Марко. И ей уже не страшно. Она бросается вниз, как не раз кидалась в объятия своего Марко.

И снова Катрин садится за стол и пишет быстрым почерком:

«Возможно, я уже однажды жила. Даже нет в этом сомнения, я сегодня чувствую это. После рассказа графа я тут же вспомнила, что жила пятьсот лет назад. Я отчетливо вижу далекую страну Черногорию, да так ясно, как этого не может быть, если бы я не видела те горы и долины, быстрые реки и тихие озера.

Как странно все стало в моей душе! Как чудно все! Что же мне делать? Граф уедет через два-три дня, он уже тяготится обстановкой. А я останусь со своей растревоженной душой и не представляю, как буду жить. Я никогда не забуду графа, это выше моих сил. Что же делать? Что делать? Надо срочно что-то придумать!»

Бедная девушка металась по своей комнате, будто находилась в заточении. Она понимала, что не представляет для графа никакого интереса. К тому же отец сказал, что граф недавно пережил смерть жены. Может ли Катрин мечтать о том, что граф обратит на нее внимание? Какая она еще женщина! Пигалица, да и только. Ну и что, что на нее заглядываются? Разве это мужчины? Разве можно с ними сравнить графа? Нет, нет, Катрин не такая глупая, чтобы мечтать о невозможном. Она согласилась бы стать рабыней графа.

И эта случайно мелькнувшая мысль поразила Катрин. Вот же выход! Стоит только уговорить графа. О, она постарается! Уговаривать она умеет.

И уже до рассвета, не смыкая глаз, Катрин обдумывала свой план, как сделать так, чтобы не расставаться с графом.

Утром Катрин приняла контрастный душ, искупалась в бассейне и выглядела так свежо, будто и не было бессонной ночи.

Она подкараулила графа, когда тот вышел прогуляться в сад, выбрала дорожку, которая как бы случайно вывела ее навстречу графу.

– Доброе утро! – вежливо поклонился граф.

Катрин даже не ответила на приветствие, настолько была взволнована. Но недаром отец называл ее маленькой актрисой. Катрин сумела состроить такое личико, будто занята только тем, чтоб подышать свежим воздухом.

– Как спали? – спросил граф.

– В таких случаях моя приятельница отвечает так: без задних ног, – засмеялась притворщица.

– Эта ваша приятельница – лошадь или собака, – заметил граф. – Я угадал?

– Почему лошадь? – не сразу поняла Катрин, все-таки игра доставалась нелегко, и она была в напряжении.

– Ну, если у нее есть задние ноги, – развел руками граф. – А то, что она говорит, так нет ничего удивительного в этом удивительнейшем мире.

Катрин решила, что граф пребывает в хорошем настроении, раз уж шутил, и это ее устраивало. Но с ходу нельзя было идти в наступление, это отпугнуло бы графа.

– Вчера у камина вы рассказывали о себе? – сама не понимая почему, спросила Катрин.

– Что? – остановился граф, словно что-то поразило его в словах Катрин.

– Вы называли воеводу Марко, – сказала с распахнутыми глазами Катрин. – Вас тоже зовут Марко.

– Но события, о которых я рассказывал, происходили несколько сот лет назад, – отвел глаза граф.

– Ну и что! – воскликнула Катрин. – Вы могли жить несколько сот лет назад, потом умереть и снова родиться.

Граф внимательно посмотрел на Катрин. Он понял, что ни о чем эта девушка не догадывалась, начиталась модных теорий и рассуждала с присущей людям наивностью.

– Вы так думаете? – прикинулся серьезным граф.

– Не сомневаюсь, – уверенно ответила Катрин.

«Мог придумать другое имя, надо же было назвать себя Марко! Досадно, но ничего не поправишь», – подумал граф. Он напустил на себя таинственный вид чуть дотронулся до руки Катрин и попросил:

– Если это так и я рассказал о себе, пусть все останется между нами. Я не предполагал, что вы так сообразительны.

Граф в шутливой форме вел разговор, Катрин догадалась об этом, но ее и это устраивало.

– Услуга за услугу, – тут же предложила она.

– Смотря что за услуга. По силе она мне?

– Вам это ровным счетом ничего не стоит.

– Тогда я согласен.

Катрин немного помолчала, а потом вскинула глаза.

– Вы скоро уезжаете? – спросила она.

– Да, – коротко ответил граф.

– И я с вами.

Граф даже остановился, настолько неожиданным было услышать такое.

– Выслушайте меня, – остановилась и Катрин. – Я всю жизнь мечтала путешествовать. Я не буду вам обузой. Я все обдумала. В детстве меня принимали за мальчишку, я не отставала от самых отчаянных сорванцов. Я остригу волосы...

Катрин тряхнула своими великолепными кудрями, которые снова легли волнами на спине и плечах.

– ...оденусь мальчишкой и буду при вас... Я заметила, что вы без слуги. Я могу его заменить. Я буду верным вашим товарищем. Не отказывайте, граф. Не правда ли, я хорошо придумала?

Граф молчал, глядя на Катрин своими бездонными темными глазами. Его молчание Катрин приняла за одобрение.

– Вам не нужно будет тратиться на меня, – сказала уже уверенно Катрин. – У меня есть кое-какие личные сбережения.

– Это хорошо, – кивнул граф.

Но его слова относились не к последней фразе Катрин. Все складывалось удачно. Девушка сама была готова ехать с ним, и не нужно тянуть время. Очень часто на охоте, заниматься которой граф любил, дичь как бы сама шла ему в руки. Удача и на этот раз сопутствовала ему.

Но туг граф вспомнил разговор в зеркальной комнате своего замка. Ему было велено жениться на Катрин, это и было главным испытанием, поскольку затем графу предстояло испить кровь не чужой девушки, а собственной жены, к тому же похожей на Марицу.

Граф не мог не исполнить приказа, не мог нарушить волю своего властелина, и короткая радость его улетучилась.

– Это хорошо, – снова повторил граф, но уже другим тоном, – то есть я хочу сказать, что хорошо придумано.

– В чем же дело?

– Вы забыли о своих родителях.

– Я оставлю письмо.

– Вы уйдете без спроса. Это нехорошо.

Граф подумал, как нелегко ему придется уговорить деловых родителей Катрин отдать за него дочь. Он даже не представлял еще, как это ему удастся и что доя этого нужно будет делать. Но успокаивало одно – Катрин явно влюбилась в него и пойдет за ним хоть на край света. А это уже половина дела.

Катрин поняла, что граф слишком воспитан, чтобы стать участником даже невинного обмана, каковым считался побег из дома. Она так огорчилась своей неудачей, что слезы выступили у нее на глазах, и она уже не скрывала их от графа.

И вдруг почувствовала, как на ее плечо легла тяжелая и уверенная рука. Она посмотрела в глаза графу.

– Не огорчайтесь, – сказал он. – Мы что-нибудь придумаем.

И только он успел убрать руку, как появился из-за поворота Майкл Синди.

– Вот вы где! А я вас ищу.

И он стал говорить, что готов завтрак, что миссис Маргарет ждет за столом, неудобно опаздывать, что он только что по телефону говорил со своим доверенным лицом о том, как удался последний проект, который даст хорошую прибыль.

Майкл Синди был доволен собой и своими делами.

Катрин, взволнованная неожиданным обещанием графа что-то придумать, гадала, что бы это могло значить, и совсем не слушала отца.

Граф делал вид, что он восхищен успехами Майкла и высоко ценит его тактику ведения бизнеса.

За семейным завтраком было принято разговаривать о всякой всячине, только не о делах. Серьезные разговоры портили пищеварение, так считал хозяин дома.

– Граф, могу я вас спросить? – подала голос миссис Маргарет, чуть манерно поведя головой и считая, что в эту минуту она очень похожа на воспитанную графиню.

– Буду рад ответить, – отозвался граф, пригубив вино.

– Ваш рассказ впечатлил меня, – призналась миссис Маргарет и продолжила: – Но мне не очень понятным показался конец.

– В чем же? – спросил граф.

Катрин подумала, как же она глупа, зачем надо было говорить, что граф рассказывал о себе. Ведь тот воевода превратился в вампира. Граф мог обидеться на это замечание Катрин. Какой же он вампир?

– Герой вашего рассказа отказался от собственной души? – спросила миссис Маргарет.

– Это не совсем так, – подумав, ответил граф. – Он не ставил подобной цели. Получилось все произвольно. От боли и отчаяния воевода, потерявший Марицу, сотворил много зла. Бог отвернулся от него.

– И Марко попал в руки демона? – спросила миссис Маргарет.

– Ему было отказано в смерти, – опустил голову граф.

– Так что, он стал бессмертным?

– Именно так, миссис.

– Он был обречен вечно страдать? – смотрела на него миссис Маргарет.

Граф пожал плечами:

– Так говорил Груя, но он был только демоном. По старинным поверьям, существует властелин, которому подчиняются демоны. Я думаю, что дальнейшей судьбой воеводы занялся сам хозяин ада.

Граф улыбнулся, обведя всех взглядом и тем как бы давая понять, что он рассуждает не серьезно, а согласно легенде, им рассказанной.

Но миссис Маргарет продолжала спрашивать:

– Демон сказал, что воевода будет мучиться до тех пор, пока не полюбит другую женщину так же сильно, как Марицу. Значит, он умрет, когда полюбит?

– Ваша версия красива, но драматична для воеводы, – сказал граф. – Я слышал продолжение легенды, и оно повествует иначе.

– Как же?

– Новая Марица принесет воеводе избавление от смерти.

Катрин вспыхнула, сердце ее затрепетало. Она поняла, что граф говорит о ней, он только ей од ной дает понять, что новая любовь принесет ему освобождение от мук.

Неужели граф неравнодушен к ней? О, если бы это было так!

– Спасибо, граф, – сказала миссис Маргарет и продолжала завтракать.

– Чем я заслужил вашу благодарность? – улыбнулся граф

– Я с детства, – призналась миссис Маргарет, – не любила истории с грустным концом. Я так не хотела, чтобы воевода вечно страдал и умер в тот миг, когда к нему пришла любовь. Какие бы преступления он ни сделал, его можно простить за муки. Мир земной слишком жесток, чтобы можно было прожить, никому не причинив зла. Вы согласны, граф?

– Я не думаю, что так же думает Катрин, – повернулся к девушке граф.

– Я специально для нее и говорю, – заявила миссис Маргарет.

– Мама любит подводить мораль, – заметила Катрин.

– Я это вынуждена делать, потому что ты очень еще наивная и веришь во всеобщее добро. Чтобы жить, приходится кого-то обижать. Не так ли, Майкл?

– Ты завела серьезный разговор, милая, – поднял руку Майкл. – Даже самые умные мысли за едой не усваиваются, потому что кровь приливает к желудку, тем самым ослабляя мозг.

Миссис Маргарет замолчала, но в ней накапливалось раздражение. И вдруг она поняла, что это просто зависть к дочери, которая еще так молода и хороша собой, что может увлечь графа.

Строгое сердце миссис затронуло чувство, которое не должно беспокоить замужнюю женщину. Однако миссис Маргарет ничего не могла с собой поделать, ей нравился граф.

Глава 7 ОПАСНАЯ ПРОГУЛКА

Время клонилось к вечеру, но до ужина было еще далеко. Майкл был занят в кабинете своими делами, миссис Маргарет уехала к подруге, и Катрин предложила графу полюбоваться окрестностями.

Граф согласился.

Они проехали на машине несколько миль и оказались в холмистой местности, занятой сельскохозяйственными угодьями.

– Если подняться на тот холм, – показала вдаль Катрин – можно увидеть океан.

– Но до этого холма нет дороги, – сказал граф.

– Я знаю тропу.

– Вы устанете, ведь это достаточно далеко.

– Я хороший ходок, вы убедитесь.

У графа не было никакого желания пробираться через хвойный лес к вершине холма, с которого можно увидеть океан. Он мог этим океаном любоваться с самой высокой башни своего замка, и занимался не одно столетие.

Но тут в голову ему пришла удачная мысль.

– Хорошо, – сказал граф, – идемте.

Поначалу дорожка, покоторой они отправились в путь, извивалась по золотистому пшеничному полю. Навстречу им попался пожилой фермер, который приподнял шляпу в знак приветствия, и покатил дальше на своем велосипеде.

Потом начался лес, и дорожка стала довольно крута подниматься по склону холма.

Катрин, дразня графа, побежала по дорожке вперед. Граф мог бы догнать ее в ту же минуту, его тело было натренировано, как у спортсмена. Но вместо этого граф остановился, углубился в лес, чтобы случайно никто не увидел его, и позвал:

– Ион!

Слуга с плутоватым лицом оказался тут как тут.

– Чего изволите, хозяин? – спросил он, не очень-то радуясь встрече.

– Чем ты занят, поганец? – спросил граф.

– С приятелями проводил время.

– Ты уже и приятелей нашел?

– Я по натуре общительный, хозяин.

– Может, ты уже забыл, зачем я тебя послал, и пьянствуешь с какими-нибудь прохвостами?

– Мои приятели, конечно, не депутаты конгресса, но прохвостами называть их не стоит. Они в моем деле доки.

– По какой же это твоей части?

– Ну, не дураки выпить.

– А что служанка?

– Я не встречал более капризной девки и не собираюсь доставать ей с неба звезды.

– Ты что, расправился с нею?

– Зачем так грубо? Я подсыпал в еду ее матери немножко порошка. Бедняжка который день не встает, а дочь не может оставить больную старуху. Она оказалась еще и сердобольной. Вы можете быть спокойны, хозяин. Служанка еще неделю не вернется в дом этого Синди.

– Хорошо. Ты видел, с кем я прибыл сюда?

– Зачем спрашивать о том, о чем излишне спрашивать? Я с детства был наблюдательным. Помню, однажды...

– Наплевать мне на твое детство, если оно даже было украшено твоей наблюдательностью! Придумай по отношению к ней какую-нибудь пакость.

– Да с большим удовольствием! – с готовностью воскликнул слуга. – Я понял. Ее надо похитить. Очень удачно получилось, что мои приятели как раз продолжают пикник на этом же холме чуть выше. Ищите свою невесту в развалинах старого дома. Надо спешить.

– Иди.

Ион исчез и через миг оказался на поляне среди леса, где на траве возлежали два подозрительных типа с такими физиономиями, что ими можно было пугать детей. Они были одеты, как бродяги, и говорили хриплыми от простуды голосами.

– Ты куда пропал? – возмутился один из них, допив прямо из бутылки остатки содержимого.

– Спокойно, Рыжий, – сказал Ион. – И ты, Нос, очнись. Я был в разведке. Возьмите себя в руки, друзья. Большие деньги идут сами в наши лапы.

При упоминании денег собутыльники вмиг отрезвели и выпучили осоловелые глаза:

– Где деньги? Говори!

Катрин бежала по тропинке и не обратила внимания на спускающихся навстречу ей двух мужчин. Вдруг они схватили ее и потащили в лес. Девушка закричала, но грязная лапища одного из насильников закрыла ей рот.

Где же граф? Где ее спаситель?

Бандиты спрятались за дерево, один из них по-прежнему удерживая Катрин, зажимал ей рот.

Вдруг перепуганная девушка увидела, как по дорожке на вершину холма бежит граф. Катрин рванулась из последних сил, но цепкие руки бандитов удержали ее.

Тут появился и третий бандит, лицо которого было еще более отвратительным, чем у его дружков.

Катрин была в отчаянии. И это отчаяние переросло в ужас, когда бандиты потащили ее вниз по дорожке и быстро-быстро добежали до ее собственной машины. Двое сели на заднее сиденье, усадив Катрин между собой и крепко держа ее за руки, а третий устроился на место шофера.

Граф искал Катрин на вершине холма, а она была в машине. Граф не спасет ее, она погибнет, наивно думала девушка.

Сидевший на месте водителя круто развернул машину и съехал на проселочную дорогу. Один из двоих бандитов своей грязной пятерней закрыл Катрин глаза, чтобы она не видела, куда они едут. Наконец машина остановилась, Катрин выволокли из салона и куда-то понесли. Она чувствовала, что ее похитители спускаются по лестнице, слышала, как они открывают какие-то скрипучие двери. Затем ее грубо толкнули, и она оказалась на цементном полу.

Катрин открыла глаза и поняла, что находится в мрачном подвальном помещении, когда-то служившим, видимо, винным погребом, потому что здесь еще сохранились бочки, пришедшие уже в негодность.

Катрин сидела на полу, боясь шевельнуться, а трое мерзких типов стояли, подбоченясь и нагло улыбаясь.

– Какую мы козочку поймали, а? – сказал один из них и хлопнул по плечу своего приятеля. – Что скажешь, Нос?

– Славную козочку, скажу я. Такая милашка!

– А что ты скажешь, Рыжий?

– Мне наплевать, милашка она или нет... Где деньги? Если у нее нет денег, я отверну ей голову, как пробку бутылки.

– Ты слишком крутой парень, Рыжий, – снова заговорил первый. – У нее много денег. Не правда ли, козочка? Но еще больше их у ее отца. Правда, можно тряхнуть и мамашу. Крошка назовет нам номер телефона, и мы тут же поговорим с ее драгоценными родителями.

Рыжий выставил волосатый кулак и заявил:

– Я одним ударом выбью из нее этот телефон.

– Не годится, Рыжий, – заметил первый. – Ты выбьешь из нее душу. Разве ты не видишь, какая хрупкая крошка нам попалась?

– Это верно. Уж больно она хилая. Как же из нее вытрясти номер телефона, если не кулаками?

Ион показал на цепи, что свисали со стены и когда-то, видимо, крепили бочки.

– Отличная мысль! – воскликнул тот, которого бандиты метко окрестили Носом, ибо нос был яркой приметой его внешности.

Но Рыжий только крутил головой и не мог понять, что от него требуется.

– Шевелись! – прикрикнул Нос и схватил с пола Катрин.

Эти два бандита привязали Катрин цепями к холодной и скользкой стене. От ужаса и отвращения Катрин потеряла сознание. Ион поднес к девушке ржавое ведро и плеснул из него воды ей в лицо.

А тем временем граф спустился с холма и увидел, что машины Катрин нет на месте. Он, вспомнив, что Ион говорил ему о развалинах какого-то дома, посмотрел вокруг, но ничего подобного не увидел. Какие могут быть развалины среди ухоженных полей? Откуда им взяться здесь? Ион, этот неисправимый плут, мог пошутить. Граф готов был уже позвать слугу, но передумал. А что, если Ион погубит Катрин? Тогда не нужно будет разыгрывать спектакль со свадьбой. Уж больно графу не хотелось ходить в женихах, потом изображать молодого и счастливого супруга. Если Катрин погибнет в руках этих негодяев, то за это должен будет ответить Ион, а граф получит новое задание.

Пока граф размышлял, стоя на дороге, Катрин пришла в сознание, и мучители стали добиваться того, чтобы она назвала свой телефон. Избалованная девушка, своевольная в жизни и озорная с любящими ее людьми, настолько испугалась ситуации, в которую попала, что ум ее помутился, она ничего не помнила и ничего не могла сказать своим мучителям, а только повторяла одно и то же:

– Граф, спасите меня...

Ион сердился, что граф долго не появляется. Ведь его друзья-приятели в безумной жажде денег могут довести девчонку до того, что она отдаст Богу душу. Уж больно они настойчивы в достижении быстрого результата. Хоть бы граф позвал его, и тогда Ион сказал бы ему, что нужно торопиться, если девчонка ему нужна живой. По своей же воле Ион не мог показаться графу, таков был устав.

– Надо бы натаскать дровишек, – предложил Нос, – и развести маленький костерчик под ногами крошки. В детстве я прочитал одну-единственную книжку, но, видать, самую умную. Там чуть-чуть поджаривали строптивых, и те начинали бойко говорить о том, о чем их спрашивали.

Ион видел, что эти два удальца и впрямь побегут за дровами, что им ничего не стоит развести костер. Иону не жалко было девчонки – мало ли их на свете! – но как отнесется граф к тому, что ее ножки подпалят? Такого задания не было. И тогда Ион нашел единственный выход.

– Отдохните, – предложил он. – Надо немножко подкрепиться.

И он поставил на колченогий столик литровую бутыль с мутной жидкостью, которую никто из смертных не стал бы пить, кроме его приятелей. Те так накинулись на выпивку, словно умирали от жажды.

– Ты прав, – хлопнул по плечу Иона догадливый Нос, – пусть милашка придет немножко в себя, а то сдается мне, что ей не больно нравится наша компания.

– А мне даже очень нравится наша компания! – воскликнул Рыжий и залпом выпил целый стакан мерзкой жидкости.

– Да-а, – мечтательно произнес, сидя на каменной скамье, Hoc, – когда-то здесь были полные бочки вина. Попал бы я тогда в этот подвал!..

– Без нас? – нахмурился Рыжий. – Ты хотел бы оказаться средь бочек без нас?

– Нет, я пригласил бы своих друзей. Это уж непременно!

– А кому принадлежал этот подвал и покинутый дом? – спросил Ион.

– Это долгая история, – махнул рукой Рыжий.

– Короче говоря, – пояснил Нос, – тут жил богатый человек. Потом он съехал. И вот уже, который год не может продать ни дом, ни земли вокруг.

– Почему?

– Невезучее место. Говорят, тут водится нечистая сила.

«Наши поработали», – подумал Ион.

Если бы здесь был кто-то из собратьев, Ион тут же почувствовал бы. Но, видать, попугав людей, весельчаки убрались восвояси, не находя ничего интересного для себя в пустом доме.

Пока трое дружков пили и вели незамысловатую беседу, Катрин пришла в себя и, обдумав свое безвыходное положение, решила спросить, чего же они от нее хотят. Чуть только она подала голос, как вскочил обрадованный Нос и воскликнул:

– Она ожила!

– Что вам от меня нужно? – с трудом ворочая языком, спросила Катрин.

– Сущую малость! – игриво-издевательским тоном произнес Нос. – Ваш адресочек.

– Телефончик, – уточнил Рыжий.

– С родителями охота поговорить, – сказал Нос, кривляясь.

– Хотите за меня выкуп? – догадалась Катрин.

– Ах, какая она умница! – умилился Нос.

Ион смотрел на все это со стороны и досадовал, что граф так тянет со своим появлением.

– Какая гарантия? – спросила Катрин.

– Что? – обалдело уставились на нее Рыжий и Нос.

У них никто и никогда не спрашивал о гарантии, и они ее никогда и никому не давали. Такова уж жизнь!

– Она хочет, – пояснил им Ион, – чтобы вы обещали сохранить ей жизнь, если она назовет телефон.

– О! – воскликнул Нос. – Даю честное слово!

– Ваше слово ничего не стоит для меня, – отважно заявила Катрин, зная, что этим может привести в ярость бандита.

Ион подумал, что если удастся уверить девчонку в том, что ее не убьют, и она даст телефон, то граф окажется ни при чем. Зачем было все это затевать, если девчонка выпутается сама?

– Гарантии дать мы не можем, – заявил Ион. – У нас нет ничего, даже честного слова.

– Остается выбить из нее телефон, – опять показал кулак Рыжий. – Я это сделаю мигом. Она у меня запоет райской птичкой.

Катрин поняла, что обречена. В этом мнении она окончательно утвердилась, когда внимательно посмотрела на Иона и поняла, что это и не человек вовсе.

Граф внимательно рассматривал на земле следы от колес машины, чтобы по ним определить местонахождение Катрин.

Пройдя около километра, он увидел за леском, вдающимся в пашню мысом, развалины некогда богатого дома. Граф остановился и задумался. Не может его властелин так легко отказаться от своего замысла. Испытание графа-вампира продолжается. Очередной его жертвой должна непременно стать Катрин. Обхитрить властелина еще никому из его подопечных не удавалось. Не удастся это и графу. Глупостью был его план свалить вину на Иона. Властелин сразу разгадает хитрость и лишит его, графа, бессмертия.

Эта мысль привела в трепет все существо графа. Он тотчас бросился бежать через поле, сминая спелые колосья пшеницы, к развалинам дома.

Мощными ударами он выбил запертую дверь, и она плашмя грохнулась на пол. Закаленные разными приключениями бродячей жизни, Рыжий и Нос не растерялись, выхватили из-за пояса ножи и ринулись на графа.

– Граф! – обрадованно вскрикнула Катрин. – Милый граф!..

Девушка потеряла сознание, но ее кто-то сильно ущипнул. Она открыла глаза и увидела третьего бандита, который, отвратительно ухмыльнувшись, скрылся в глубине подвала. Катрин, правда, показалось, что он исчез раньше, чем его поглотила темнота подземелья. Но девушка сейчас была в таком состоянии, когда может померещиться все что угодно.

Она видела, как граф мужественно сражался с обоими ее мучителями. Это был воин, настоящий борец. Он ловко выбил из рук негодяев ножи и так их отдубасил, что они растянулись на полу и гулко стонали.

Граф освободил от цепей Катрин и на руках вынес ее на улицу.

Солнце ударило в глаза Катрин, чистый воздух проник в ее легкие, наполнив все существо радостью. Катрин заплакала счастливыми слезами и обняла графа.

Глава 8 МАЙКЛ СИНДИ ПРОИЗНОСИТ ТОСТ

В доме Синди все были чрезвычайно взволнованы произошедшим. Катрин рассказала матери и отцу, как ее похитили ее бандиты, а граф пришел ей на помощь, рискуя своей жизнью. В рассказе девушки граф выглядел настоящим героем в высшей степени благородным.

Миссис Маргарет еще более прониклась чувством восхищения и трогательного умиления к графу, при этом с горечью понимая, что ее дочь слишком восторженно говорит о нем, что могло свидетельствовать только об одном – малышка влюбилась. Будучи женщиной наблюдательной, миссис Маргарет могла биться об заклад, что граф тоже стал неравнодушен к ее дочери, -уделял ей много внимания и все время старался быть подле нее.

Вот и теперь они прохаживались рядышком по саду и о чем-то оживленно беседовали. Ах, куда ушла молодость миссис Маргарет!

Майкл, испытывая полное доверие к милому графу, завел было разговор о каком-нибудь совместном проекте, но граф мастерски ушел от разговора, вежливо заметив:

– Еще не время, сэр. Но ваши слова мне импонируют.

Майкл упрекнул себя за то, что торопит события, ведь граф еще остро переживает потерю жены и не готов заниматься делами. Однако первое слово сказано, и Майкл, как всегда, был доволен собою.

Невольно Майклу почему-то подумалось о том, как было бы хорошо, если бы Катрин стала женой графа. Опытный в жизни, сильный, богатый, воспитанный, хорош собой, знатен... О, сколько достоинств!

Майкл, наверное, мог бы мысленно и дальше отыскивать добродетели графа, но вдруг трижды сплюнул, чтобы не сглазить возможное счастье, и стал напевать какую-то песню.

А Катрин и граф продолжали прогулку по саду. Мисс Синди уже пришла в себя после пережитого кошмара и теперь вела непринужденную беседу со своим спасителем, часто поглядывая на него с нескрываемой любовью.

– Вы помните, как мы встретились? – спросила она. – Что я тогда сказала?

– Как этого не помнить? Вы захотели путешествовать со мной.

– Нет, нет, совсем даже не хотела. Я сказала так, чтобы подразнить родителей и шокировать вас. Я тогда не была готова ехать с вами.

– Потом вы нанимались ко мне слугой. Не служанкой, а именно слугой.

– Да, да, и это было искреннее желание. А теперь...

Граф понял что далее скажет Катрин. Нетрудно было догадаться по ее глазам, что у нее висит на кончике языка.

Конечно, он мог бы позволить Катрин объясниться первой в любви, любому мужчине это польстило бы. Но не таков был граф. Он должен выглядеть в глазах Катрин благородным. Если он первый сделает шаг, Катрин оценит это и никогда не забудет.

– Я хотел бы вам сказать... – начал граф.

– Что? – взволнованно прошептала Катрин.

– Нечто очень важное. Но, впрочем, это важно для меня. Мы мало знакомы.

– Мне кажется, что мы знакомы вечность.

– Мне тоже так кажется. Но другие думают иначе.

– При чем тут другие? Что вы хотите сказать мне?

– Я хочу сказать...

– Говорите же.

Граф изображал волнение, и довольно удачно. Ему даже нравилось быть актером. А Катрин готова была упасть в обморок. Эта современная девушка и предполагать не могла прежде, что можно так влюбиться в мужчину.

– Что же вы молчите? – прошептала она, испытывая необычайное волнение.

– Я полюбил вас, – произнес граф столь желанные для Катрин слова и уставился на Катрин долгим взглядом.

– И я люблю вас, – пролепетала вмиг побледневшая Катрин.

По верхушкам деревьев пробежал ветер. Катрин даже не услышала его шума, а граф понял, что это пронесся его властелин и шепнул ему: «Ты на высоте».

Граф исполнился гордости, как верный служака, получивший орден. Похвала хозяина стоила много. Какое счастье, что граф одумался там, на дороге, когда Ион украл Катрин! Могло ведь случиться непоправимое. А теперь он у самой цели: родители Катрин в восторге от него, и за ними задержки не будет.

Сердце миссис Маргарет было переполнено противоречивыми чувствами. В таком состоянии она обычно звонила подруге.

– Это я, Маргарет Синди, – сказала она в телефонную трубку.

– Здравствуй, мой котик, – заворковал голос на другом конце провода. – А мы только что говорили о тебе с одной моей знакомой, которую ты не знаешь. Я рассказывала ей, какая у тебя прелестная дочь.

– Эта прелестная дочь вроде бы влюбилась.

– Что же в этом плохого или необычного?

– Если бы он был из нашего круга, то ничего необычного и не было бы.

– Она что, выбрала бедняка или неудачника?

– Нет, он богат и удачлив, насколько я могу судить.

– Тогда, может быть, он уродлив?

– Напротив, он очень красив.

– Тогда, видимо, он староват для Катрин но, вполне годится нам с тобой в любовники. Я шучу, мой котик.

От этой шутки миссис Маргарет покраснела, особенно екнуло ее сердце при слове «любовник».

– Он не стар, – ответила она подруге. – Идеальная пара может получиться.

– Почему «может»?

– Он еще не просил ее руки.

– Попросит. Остаться равнодушным, увидев Катрин, – значит не быть мужчиной. Я не могу понять, что тебя беспокоит?

– Ну, во-первых, он граф.

– И что? У меня целых три знакомых графа. Правда, кроме титулов, у них нет ничего за душой. Есть также у меня среди знакомых и принц.

– Понимаешь, милая, он очень не похож на привычных нам людей. Родом он из какой-то славянской страны, кажется, из Черных Гор.

– Черногории, мой котик! У тебя в школе было плохо с географией, это я сразу заметила.

– Ты права, милая. Меня смущает его строгое воспитание, его манера держать себя... Моя дочь слишком современна для него.

– У него знатный род?

– Нет сомнений.

– У меня есть одна подруга, мой котик. Через нее мы все выясним. То есть я вру, прости меня. Она столько же знает о древних родах черногорцев, сколько мы с тобой. Я говорю об этой подруге. Но она знакома с одной старухой, которая происходит из княжеского рода и безумно этим горда. Она только и говорит, что о древних родах. К тому же сама, кажется, из Черногории, если я чего-то не напутала. Но уж нисколько не ошибусь, если скажу, что она сразу узнает, знатен ли род того или другого, не проходимец ли попался.

– Я бы не стала говорить о проходимцах, милая.

– Но тебя же мучает какое-то сомнение?

– Я мать и должна беспокоиться о судьбе дочери.

– Понимаю тебя, мой котик. Я пришлю эту старуху к вам. Назови ее дальней родственницей, тетушкой.

– Как ее зовут?

– Ну и вопросики ты задаешь, мой котик! Разве я могу помнить всех своих знакомых? Они составляют половину Америки. Старуха та требует, чтобы ее величали княгиней. Не вздумай назвать ее «мадам» или «миссис». Старушка взбунтуется. Только – княгиня.

– Мне не очень нравится, что мы делаем, но я приму ее.

– Тогда мы договорились, мой котик. Не забудь пригласить на свадьбу.

Разговор подруг на этом закончился.

Миссис Синди еще не представляла, что события в ее доме уже приняли бешеный оборот, то есть развивались стремительно.

Только миссис Маргарет успела распорядиться по поводу обеда, как Майкл прислал за ней старую служанку.

– Что случилось? – спросила миссис Маргарет, войдя в комнату мужа и увидя там дочь и графа.

Она сразу же догадалась, о чем сейчас пойдет речь, но стала этого показывать.

– Садись, – проговорил торжественно Майкл.

Он был немножко смешон своей важностью, и в любой другой раз миссис Маргарет пошутила бы по этому поводу, но теперь молча опустилась на диван.

Майкл, многозначительно хмуря лоб и зачем-то выпячивая грудь, прошелся по комнате и сказал тоном пастора:

– Дети мои, повторите все при матери.

Миссис Маргарет не слышала слов дочери и графа, потому что отчего-то шумно застучала кровь в висках, но поняла, что молодые просят позволения, родительского согласия на вступление в брачный союз.

Первой мыслью миссис Маргарет было сказать мужу и молодым, что она просит времени подумать. Но сколько времени попросить? День? Два? А что это изменит? Можно, в конце концов, попросить и месяц, даже более, но будет ли ждать граф? Нет, нужно дать согласие, а потянуть со свадьбой, пока не приедет та старуха, о которой говорила подруга.

Миссис Маргарет одобрила желание дочери и графа.

Во время обеда Майкл Синди попросил наполнить бокалы и произнес, поднявшись, тост:

– Милая Катрин! Ты знаешь, как мы с матерью любим тебя. Не раз просыпался я ночью в тревоге и думал о том, как сложится твоя судьба. Я знал, что пока мы – я и твоя мать – живы, тебе ничто не может угрожать. Но теперь появился еще один человек, в руки которого я спокойно отдаю твое будущее, мое любимое дитя. И этот человек – граф.

Граф поднялся и поклонился в благодарность за прозвучавшие слова, а сам подумал: «Знал бы ты, краснобай, в какие руки отдаешь свою дочь. А, впрочем, какое мне до тебя дело? Какое дело мне до твоих будущих страданий? Утешайся тем, что жизнь человеческая коротка что и любым страданиям приходит конец».

Сидевшие за столом любовались графом. Они любили его, а вернее того, кого придумали сами же на свое несчастье.

После обеда явился местный шериф хороший знакомый Майкла Синди, и пришлось еще раз вспомнить печальные события, произошедшие с Катрин.

Двоих преступников полиция туг же поймала. Они ничего не отрицали и сами рассказали, как все случилось. От графа им хорошо досталось, и они вспоминают о нем с ужасом.

Третьего же бандита найти не удалось. Обыскали все окрестности, заглянули во все закутки, но он как сквозь землю провалился, как испарился. Но никуда он не уйдет.

Уже уходя, шериф сказал провожавшему его Майклу:

– Считайте, что ваша дочь второй раз родилась. Если бы не ваш гость, ее убили бы. В этом признались сами негодяи. Заполучив деньги, они ни за что на свете не оставили бы свидетеля. Уж такая у них натура, у этих мерзавцев.

Майкл благодарно пожал руку шерифу, и знакомые распрощались.

Глава 9 ГРАФ ТОРОПИТ СОБЫТИЯ

После ужина, в каминном зале шел разговор о том, когда объявить о помолвке и через какое время после этого назначить свадьбу.

– Вы лучше знаете обычаи своей страны, – сказал граф и молча соглашался со всем, что предлагали Майкл и Маргарет.

Но про себя он думал, что никогда не останется так надолго в этом доме и не станет разыгрывать роль жениха перед многочисленными родственниками и знакомыми семейства Синди.

Конечно же, не могло быть речи о венчании, граф не переступит порог церкви. А миссис Маргарет как раз излагала свои соображения, в какой церкви лучше будет венчаться.

Граф вежливо слушал, склонив голову набок, и при этом думал о том, что бы такое сделать, что бы такое предпринять, после чего планы родителей Катрин сразу бы переменились.

Сама Катрин – граф это знал – готова уехать с ним хоть в эту минуту. Когда в его голове созрел план, граф успокоился и даже стал поддерживать миссис Маргарет и Майкла в их рассуждениях.

Гостей предполагалось пригласить много. Свадьба должна была продлиться три дня. Таким образом, графу предстояло торчать в этом доме чуть ли не месяц.

– Я совершенно согласен с вами, говорил граф, глядя на миссис Маргарет, и, поворачиваясь к Майклу, продолжал: – Вы, безусловно, правы.

Катрин никого и ничего не слышала, так она была поглощена своим счастьем.

Когда разговор завершился, граф любезно попрощался во всеми, поговорил с невестой и отправился в свои покои. Там он переоделся в удобный домашний халат, сел за письменный стол и на отменной бумаге с гербовой печатью, которую достал из чемодана, стал торопливо что-то писать.

Закончив это занятие, граф позвал:

– Ион!

Слуга тут же возник и церемонно поклонился:

– К вашим услугам.

Граф поморщился:

– Ну и разит от тебя, дружище.

– Я не роза, чтоб благоухать, – ответил Ион, шмыгнув носом.

– Отойди на шаг, прошу тебя.

– И это благодарность за то, что я сделал? – обиженно сказал слуга. – Меня надо благодарить, как лучшего свата в мире. Из-за вашего счастья, пардон, ради вашего счастья я пожертвовал своими лучшими друзьями. А вы не оценили;

– Что ты просишь за услугу?

– Полнейшую ерунду. Даже говорить стыдно.

– Чтоб ты и стыдился!

– Вы даже не знаете, какое я чувствительное существо.

– Когда налижешься какой-нибудь пакости. Ладно, не стыдись, говори, чего бы ты хотел.

– У этого садовника такая рожа, такая... Не могу смотреть равнодушно.

– Ты опять об этом садовнике! Дался он тебе.

– Ну, не могу. Вот он спит, мерзавец, а мне так хочется напакостить ему. Мочи нет, как хочется.

– Что опять задумал? – строго спросил граф, боясь скандала.

– Сущий пустяк. Я минуту назад гулял по полю и такого шмеля поймал!.. Ну, такого шмеля! Я его посажу на нос спящего садовника. Только и всего. А шмель зол, как голодный тигр.

Граф представил, каким будет утром нос садовника, и даже развеселился. В этой шутке Иона ничего скандального не было, и граф согласился:

– Ну, так и быть, побалуйся. И вот что. Морда твоя симпатии у людей не вызывает. Поэтому подошли кого-нибудь из своих знакомых с этим письмом к воротам дома, – граф протянул слуге написанное только что письмо. – Подъедешь на моем лимузине. Тот человек передаст письмо в руки Майклу Синди. Все понял? Выполняй!

Когда слуга исчез, граф настежь растворил окна и долго стоял, глядя на луну и думая о вечности.

Вдруг из флигеля раздался душераздирающий вопль садовника. Граф, представив, как опухает нос у бедного садовника, и представил радость Иона, невольно заулыбался.

Постояв еще с минуту у окна, граф подошел к постели, откинул одеяло, забрался под него и тут же уснул.

Утром к воротам дома Синди подъехала роскошная машина необычной марки. Еще раньше Майкл не удержался и спросил графа, что за страна производит такие лимузины, и тот ответил, что машина сделана по специальному заказу в Японии.

Из автомобиля вышел важный господин, одетый по- восточному. Такие одеяния носили турки лет триста назад. Ион, плут, перепутал несколько, ведь посланец должен был прибыть из Черногории. К счастью, Майкл Синди мало что знал, кроме своей Америки, а в тонкостях национальных одежд и вовсе не разбирался.

Потешило графа и то, как серьезен и представителен был посланец. Ион потом признался, что нанял безработного актера.

– Здесь ли остановился граф Владич? – осведомился через решетку ворот величественный посланец у подошедшего сторожа.

– Я доложу хозяину, – ответил тот.

Майкл как раз выходил из бассейна. Накинув длинный халат, он приблизился к воротам.

– Срочное письмо графу, – протянул пакет посланец.

Голос его рокотал, как у рычащего льва.

– Может, вам следует передать его лично? – проникся уважением к посланцу Майкл и знаком показал, чтобы сторож открывал ворота.

Видимо, актер на такой случай не получил инструкции от Иона, поэтому он на минуту застыл, напоминая монумент.

– Такого уговора не было, – тихо пробормотал актер.

– Я вас не понял, – вытянул шею и повернул к посланцу ухо, чтобы лучше слышать, Майкл.

И тогда актер-хитрец громко произнес какую-то белиберду, набор бессмысленных звуков, церемонно поклонился и величественно прошествовал к машине.

Майкл подумал, уж, не нарушил ли он некий этикет, возможно, славянские гонцы не имеют права переступать порог дома. Кто их знает?

Машина развернулась и укатила, а Майкл с пакетом в руках поспешил к графу.

Граф оказался у себя в комнате. Развернув пакет и прочитав послание, он помрачнел лицом.

– Что-то случилось? – встревожился Майкл.

Граф молча протянул Майклу исписанный старинной вязью и, должно быть, на каком-то славянском языке лист с гербовой печатью. Майкл долго смотрел на красивые буквы и вернул письмо графу.

– Я не знаю, кроме английского, никакого языка.

– Ах да! – будто бы спохватился граф. – Суть письма в том, что меня срочно вызывают.

– Поездку никак нельзя отложить?

– Ни в коем случае. Вы деловой человек и, думаю, должны меня понять.

Майклу не стоило долго объяснять, если дело касалось бизнеса.

– Понимаю, понимаю, – закивал он головой.

– Свадьбу придется отложить, – огорченно сказал граф. – Я смогу вернуться лишь через полгода.

Граф рисковал, произнося эти слова. Если Майкл мог согласиться с его заявлением, то как поведет себя Катрин? Едва ли она будет рада, когда узнает, что предстоит длительная разлука. Граф делал ставку на Катрин.

Печальное лицо графа искренне расстроило Майкла.

– Трудная ситуация? – сочувственно спросил он.

– Она непоправима, – глухим голосом проговорил граф. – Вам трудно представить, как я почитал старшего брата. Он давно болел и вот умер, – граф тяжело вздохнул и продолжил:

– Дела-брата запущены по причине его болезни... вы сами понимаете... надо будет разбираться с его состоянием, а это потребует времени.

– О да! – Майкл быстро закивал.

Он тут же смекнул, что, должно быть, состояние скончавшегося брата графа было солидное, если уж разбираться в нем надо полгода.

– Я его единственный наследник, – сказал граф. – К сожалению, у брата не было детей.

«Убедительная получилась версия», – удовлетворенно подумал граф, поглядев на Майкла, которого раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он явно сострадал графу, а с другой – в нем взыграла алчность. Он представил, что будущий зять может удвоить свое богатство. И это не могло не волновать отцовское сердце.

– Могу ли я вам помочь? – спросил Майкл.

Граф развел руками.

– У меня есть отличные специалисты, – предложил Майкл.

– Спасибо, я обойдусь своими. Меня гнетет сейчас другое.

– Что же?

– Как сообщить Катрин о моем отъезде. Это огорчит ее.

– Еще бы! Надо посоветоваться с миссис Маргарет.

Жена Майкла приняла известие о смерти брата графа с присущими женщинам «охами» и «ахами», но когда дело коснулось отсрочки свадьбы, она неожиданно повела себя энергично.

– Ни в коем случае! Я никогда не огорчу мою дочь. Она не переживет такой долгой разлуки, – решительно заявила миссис Синди.

– Что же ты предлагаешь, Маргарет? – растерянно спросил муж.

– Нужно соблюсти все необходимые формальности, чтобы милый граф и моя Катрин могли чувствовать себя законными супругами, а остальное... Я поручу своему адвокату, чтобы он занялся документами.

– А как же венчание? – спросил Майкл.

– Майкл, ты всегда был педантом, – ответила миссис Маргарет.

Эта женщина считала себя верующей, но в церковь ходила очень редко. Если уж супруги не уживутся вместе, никакое венчание не спасет от развода. В этом миссис Маргарет была абсолютно уверена.

Сейчас Маргарет по-настоящему волновало только одно – как бы чего не случилось по дороге со старой княгиней. Подруга миссис Синди недавно позвонила ей и сообщила, что выезжает вместе с этой старухой. Если эта древняя мумия признает графа, миссис Маргарет может быть спокойна за дочь. Впрочем, она не сомневалась, что граф принадлежит к знатному и богатому роду, но маленькая осторожность никогда не помешает.

Княгиня должна была прибыть с часу на час.

Довольный собою, граф вышел в сад, потому что служанка сказала, что Катрин вышла погулять. Граф намеревался обо всем сообщить девушке.

Однако последние события ей сообщила мать, а Катрин, обнаружив графа на садовой дорожке, бросилась к нему:

– Вы могли без меня уехать?

Что-то вроде жалости, какое-то давно забытое чувство шевельнулось в груди графа при виде огромных глаз юной девушки, которые неотрывно смотрели на него.

– Обстоятельства вынуждают меня... – начал граф.

Но Катрин перебила его:

– Вы могли оставить меня? Неужели вы не понимаете, что я без вас не проживу и дня?

Когда-то давным-давно похожие слова говорила ему Марица. Граф, казалось, забыл их навсегда, а теперь они всплыли в памяти. И голос, произносящий их, был похожим.

– Нет, – сказал твердо граф. – Я сделал бы все, чтобы не разлучаться с вами. К счастью, ваши родители пошли навстречу нашим желаниям.

– Я знала, знала, что вы не бросили меня! – Катрин кинулась в объятия графа и прижалась к нему всем телом.

Граф видел близко-близко ее тонкую красивую шею и синюю жилку на ней, которая часто пульсировала.

Проводив Катрин в ее комнату, чтобы девушка успокоилась после пережитых волнений, граф спустился в холл, где встретил Майкла, который отдавал распоряжения старой служанке.

Из его слов граф понял, что в доме кого-то ждут.

– Будут гости? – поинтересовался с напускным равнодушием граф.

– Да, только что мне сообщила об этом жена, – простодушно ответил Майкл.

– И много?

– Две женщины. Одну я хорошо знаю, это наша старая знакомая Жозефина Мортон. А вторая вроде бы пожилая дама... Да, кстати, вы, наверное, обрадуетесь. Она из славян и тоже из весьма знатного рода. Называть ее можно только княгиней. Никаких «миссис» и «мадам». Меня жена специально предупредила. А я вас...

Майкл засмеялся, не подозревая даже, какую суматоху он внес в голову графа. Не надо было быть слишком догадливым, чтобы понять, что эти гостьи не случайны. Графа удивило, что миссис Маргарет так активно настаивала на его союзе с Катрин, даже без венчания. Очевидно, ей просто надо было убедиться, не самозванец ли граф. И она пригласила какую-то старую каргу, якобы сведущую.

Возможно, все это чепуха. Но инстинкт самосохранения подсказывал графу, что надо быть осторожным.

– Чуть не забыл! – легко ударил себя рукой по лбу граф. – Я приготовил вам презент. Если не вручу сейчас же, то забуду в хлопотах, которые всегда наваливаются перед отъездом.

И граф поспешил в свою комнату. Закрыв дверь, он тут же произнес:

– Ион!

Появился, как всегда, недовольный слуга.

– Что ты демонстрируешь мне такую кислую физиономию? – спросил сердито граф.

– Да, я только что вздремнул, – потянулся и зевнул слуга.

– Веди себя прилично! – прикрикнул на него граф.

Слуга никогда прежде не видел своего хозяина таким встревоженным и поэтому моментально изобразил полную покорность.

– По дороге из Нью-Йорка едут сюда две женщины, – сказал граф. – Может, с шофером. Вероятнее всего. Одна – средних лет, вторая – намного старше. Должно быть, чопорная старуха.

– Все намотал на ус, – ответил понятливый слуга.

– Найдешь их в дорожной толчее?

– Нет проблем. Могу спустить машину с моста. Могу столкнуть с другой машиной. Стоит только усыпить шофера. А это сущие пустяки.

– Нам не нужен шум. Ты только осложняешь дело. В доме узнают, что женщины разбились и... Я даже не представляю, что начнется.

– Могут и не узнать...

– Не надо так рисковать. Что-нибудь придумай такое, чтобы они задержались на сутки. Но не забывай, что хозяева дома могут поднять тревогу. Гостей ждут с минуты на минуту.

– Задаете вы, хозяин, задачки! Другой бы на моем месте давно пришел в отчаяние, но я, к счастью, не такой...

– Исчезни, – поморщился граф, и тут же слуги не стало.

Теперь в распоряжении графа оставалось совсем немного времени, чтобы успеть оформить свою женитьбу, что ему совершенно не нужно было, но что ставил своим условием его властелин.

Граф призадумался над своими дальнейшими действиями, как вдруг вспомнил, что обещал Майклу презент. Ну надо же, чуть было не забыл! Но что же такое подсунуть, чтобы обрадовать этого типа? Граф поводил глазами по комнате и внезапно засмеялся: он вспомнил, что в кармане его пиджака лежит старинная монета. Вернее говоря, ее раньше там не было, просто графу вдруг пришло в голову, что в кармане белого костюма должен быть этот презент для Майкла. Он подошел к шкафу, безошибочно сунул руку в нужный карман и достал монету, на одной стороне которой был изображен женский профиль.

Граф и раньше прибегал к такой неожиданной помощи и хорошо знал, от кого она приходила. Не в первый раз он обнаруживал в кармане подобную монету и дарил ее, не зная предназначения подарка. Какой зловещий смысл несет эта монета, придется узнать родителям Катрин.

Граф легко сбежал по лестнице в холл, где его ждал Майкл.

– Я догадываюсь, что вы увлекаетесь нумизматикой, – без тени сомнения сказал граф.

Майкл никакого хобби не имел, на это у него просто не хватало времени, а о нумизматике он вообще никогда не думал. Однако чтобы не ударить лицом в грязь, он, краснея, соврал:

– Как вы догадались? У меня довольно богатая коллекция в моем доме в Нью-Йорке.

– Уверен, что такой монеты в вашей богатой коллекции нет, – граф протянул к Майклу руку со своим презентом.

Майкл осторожно взял монету и невольно воскликнул:

– О!

Майкл, не разбирающийся в нумизматике, знал толк в золоте и безошибочно определил, что монета отчеканена из золота высшей пробы. Ему сразу стало ясно, что он держит в руках очень старинную вещь.

– Но она не имеет цены... – проговорил он, не отрывая завороженного взгляда от монеты.

– А можно ли оценить нашу дружбу? – улыбнулся граф, поглядев своими темными глазами на Майкла. – Даже не думайте отказываться от моего подарка!

– Не знаю, как и благодарить вас, – лепетал Майкл.

Наверное, и далее продолжался обмен любезностями между мужчинами, но на верху лестницы показалась миссис Маргарет.

– Мне только что звонила подруга, – сказал она и стала спускаться к мужчинам.

– Что-нибудь случилось? – спросил любезно граф.

– К нам должны были приехать... – начала объяснять миссис Маргарет.

Майкл перебил ее:

– Я уже сообщил об этом графу. Ты только посмотри, Маргарет! Он показал жене подаренную ему монету и миссис Маргарет точно так же отреагировала, как и ее муж, потому что не хуже его разбиралась в ценностях.

– Граф только что подарил мне это, – пояснил Майкл.

– Стоит ли говорить о таких пустяках, – пожал плечами граф. – Я просто хотел развлечь нумизмата.

– Нумизмата? – переспросила, немало удивляясь, миссис Маргарет. – Кто же у нас нумизмат?

Майкл состроил такую мину, чтобы, естественно, не заметил граф, что миссис Маргарет тотчас воскликнула:

– О да, Майкл! Тут все забудешь, голова идет кругом. Сейчас позвонила подруга и сказала, что она задерживается.

– Почему? – спросил Майкл.

Граф с интересом ожидал ответа миссис Маргарет, ему не терпелось узнать, что же на этот раз придумал Ион.

– Эта старуха, которая требует, чтобы ее звали княгиней, – уснула. Можете представить? Она попросила снять номер в придорожной гостинице, легла в постель и спит.

Граф подумал, что надо будет чем-то побаловать слугу, в знак поощрения что-то подарить, скажем, бутылочку нашатырного спирта.

– Ее пытались разбудить? – спросил Майкл.

– Совершенно бесполезно.

– Я знал одну женщину, которая спала семнадцать лет, – заметил граф. – Но это к делу не относится. Наши сборы зависят от этих женщин?

– Ни в коем случае! – воскликнул Майкл, бережно пряча в карман монету.

Миссис Маргарет, понятно, не могла обнародовать своих намерений.

– Тогда займемся делами, – сказал граф. – Я хотел бы отплыть завтра вечером.

Майкл подумал, что если граф так торопится, то почему не хочет воспользоваться самолетом? И он не удержался и спросил:

– Вы сказали «отплыть»?

– Нет, – поспешно проговорил граф, мысленно упрекая себя за допущенную оплошность, и тут же солгал: – Я сказал «отбыть».

Минуя всякие формальности, чего очень часто можно достигнуть с помощью денег, брак графа и Катрин был узаконен на следующий день, и к вечеру молодые сели в роскошный лимузин, который их ждал у ворот.

На семейном совете прежде было решено, что никто не будет провожать молодых в аэропорт, поскольку ни к чему лишние хлопоты. За ворота вышла вся многочисленная челядь. Катрин они любили и расставались с нею со слезами. Она успокаивала их тем, что через полгода приедет и каждому привезет подарки.

Увидев среди провожавших садовника, граф с удовольствием посмотрел на его распухший и бордового цвета нос, обнял милых родственников, усадил в машину Катрин и сел сам.

За рулем находился Ион, и графу было видно, что его распирает от радости.

– Я оставил шмеля в ванной комнате, – сообщил слуга своему хозяину.

Катрин не поняла, что сказал шофер, она слишком была взволнована. Граф же хмыкнул и сказал:

– Поезжай.

Часть вторая ТРУДНАЯ ДОРОГА К ЦЕЛИ

Глава 1 УЖАСНАЯ ПРАВДА

Ровно в полночь от одного из причалов Нью-Йорка отплыла яхта, взяв курс в открытый океан.

На корме яхты стояла Катрин и смотрела на медленно удаляющиеся огни города. С этими огнями уходили в прошлое беззаботное детство, начало юности, мечты и заботы, которыми была наполнена недавняя жизнь Катрин. Было чуть грустно, и только. Юную леди больше волновало то, что ждало ее впереди. Она верила в безграничное счастье, которое уже коснулось ее крылом. От радужных мыслей о будущем замирало сердце.

Катрин с любовью посмотрела на могучего человека, который стоял за штурвалом. Отныне он станет ее опорой, надеждой и верой.

Ровно в полночь проснулась в придорожной гостинице старуха по имени Элизабет, которая носила фамилию пятого по числу мужа – Холуорд, но не была англичанкой, а принадлежала к древнему славянскому роду князей Черноевичей, одного из которых упоминал в своем рассказе граф Марко Владич, сидя в уютном каминном зале дома Майкла Синди.

– Мы уже приехали? – спросила старуха, бодро поднимаясь с постели. – Где же граф?.. Как вы его назвали?

– Я его никак не называла, – ответила сонная Жозефина Мортон, подруга миссис Маргарет, недовольная тем, что ее разбудили посреди ночи. – Я не знаю, как его зовут.

– Удивительно! – ворчала старуха. – Куда-то везет меня, а сама даже не знает, как зовут.

– Погодите, по-моему, имя графа – Макс, – напрягала память Жозефина.

– Очень милое имя для славянина, – насмешливо проговорила старуха. – Сейчас же едем! Чего мы теряем время? У меня, милочка, не так его много, мне девяносто два года.

Жозефине Мортон еле удалось княгиню дождаться утра, чтобы не будить хозяев в столь позднее время. А когда забрезжил рассвет, гости уже были в доме Майкла Синди.

Княгиня-старуха тут же приступила к делу и попросила познакомить ее с графом.

– Он уехал, – сообщила миссис Маргарет.

– Очень мило! – подивилась старуха. – Зачем же меня везли в такую даль? – продолжила она, видимо, забыв, что самакинулась в дорогу, прослышав о черногорском графе. – Или вы считаете, что тряска полезна моим костям?

Майкл Синди долго рассыпался перед знатной гостьей в извинениях и объяснил, что так поторопило молодых с отъездом.

– Но вы-то хоть помните, как зовут вашего зятя? – спросила своим скрипучим голосом старуха, выслушав Майкла.

– Марко Владич, – ответила миссис Маргарет.

Старуха, услышав названное имя, уставилась на нее таким взглядом, что всем показалось, что княгиня полностью отключилась. Все присутствующие, видя реакцию старухи, уставились на нее в полной растерянности.

Через минуту старуха вздохнула и переспросила:

– Как?

Миссис Маргарет повторила имя графа, и старуха уронила голову на грудь и словно окаменела.

– Вам плохо? – встревоженно спросил Майкл Синди.

Старая Элизабет подняла голову как ни в чем не бывало и сказала:

– Мне? С чего это вы решили? Уж и задуматься нельзя! Но вот чего не ожидала, так услышать о Марко.

– Вы его знаете? – спросила с надеждой миссис Маргарет.

– Еще бы мне его не знать, – сердито отозвалась старуха. – За кого вы меня принимаете?

Миссис Маргарет вспомнила, как надо обращаться к сварливой старухе, и произнесла как можно любезнее:

– Княгиня, что вы можете сказать о нашем зяте?

Старуха колючим взглядом одарила миссис Маргарет и проворчала:

– Держитесь крепче за стул.

– Можно ли выражаться определенней? – недовольно заметил Майкл Синди.

– И он туда же! – возмутилась старуха и повернула голову к Жозефине: – Устроила ты мне прогулочку...

– Если вы что-то знаете, говорите, – попросил Майкл.

– Не поседела бы твоя голова от моих знаний, – огрызнулась старуха и спросила: – Он оставил вам монету?

– Да, – ответил тихо Майкл. – Но почему вы спросили о монете?

– Принесите ее, – попросила старуха.

Майкл побежал в свою комнату и через минуту вернулся. Старуха взяла в руку монету и долго ее разглядывала.

– Однажды я ужу держала в руках точно такую же монету, – задумчиво сказала она. – Моей девочке было семнадцать лет... Да, долгие годы не притупили боль.

– Вашей девочке? – спросил Майкл, начиная думать, что старуха, наверное, давно выжила из ума.

– Да, – ответила старуха, погруженная в воспоминания. – Я родила рано, в шестнадцать лет. Дочь моя росла красавицей, настоящей красавицей. Однажды появился граф и стал ее сватать.

– Это был Марко Владич? – осторожно выпытывал Майкл.

– Это был Марко. Но фамилию он назвал другую, тоже известную. Он обманул меня. Он погубил мою дочь.

Майкл прикинул, сколько же лет старухе, если она говорит о событиях, по крайней мере, пятидесятилетней давности?

– Вы думаете, – начал насмешливо Майкл, – что мы выдали свою дочь за древнего старика? Нашему зятю и тридцати нет.

Старуха посмотрела на Майкла потухшими глазами.

– Он всегда молод, – сказала она. – Так и быть, я расскажу вам о Марко Владиче.

И старуха повторила ту самую легенду, которую поведал семье Синди граф, сидя у камина. Потрясенные Майкл и миссис Маргарет не перебивали рассказчицу, все более поражаясь, как совпадали описываемые события. Наконец старуха умолкла.

– Вам известна эта легенда от графа? – спросил Майкл, нарушив возникшую тишину.

– Эту легенду, как вы ее называете, я знаю с детства. Из поколения в поколение передавалась она. Тем более глупо, что я не признала Марко. А ведь могла спасти дочь.

– Можно ли верить в это? – спросила испуганная миссис Маргарет, обращаясь к Жозефине.

– Понятия не имею, – пожала та плечами.

– Я вижу, вы уже слышали эту историю, – сказала старуха.

Майкл кивнул головой.

– Но вы не знаете продолжения. Марко не мог насытиться кровью. И тогда на него обратил внимание Властелин Тьмы. Между ними был заключен договор. Но Властелин Тьмы открыл не все карты. Мне рассказывал мой дед, что хозяин демонов хотел соблазнить Марицу, как прежде Еву. Но она не подчинилась его воле и приняла смерть. Тогда Князь Тьмы придумал ей наказание, самое страшное. Она будет возрождаться из небытия, снова пылать любовью к Марко, а Марко каждый раз, из века в пек, станет убивать ее.

Старуха, держав в руках монету, продолжала:

– Вот так же я когда-то смотрела на этот женский лик. И вдруг увидела, как он стал таять на глазах. Я поняла, что моя дочь умерла.

Старуха протянула монету миссис Маргарет:

– Теперь ваши очередь смотреть, потому что вы свою дочь выдали за вампира. Самого жестокого вампира.

Миссис Маргарет отдернула руку, словно это могло спасти положение, но старуха бросила монету на подол ее платья.

Утомленная долгим разговором старая женщина попросила устроить ее на отдых, чем и занялась тут же прислуга, а супруги Синди и Жозефина Мортон остались в гостиной.

Миссис Маргарет, с каким-то мистическим страхом, положила монету на стол, Майкл вдруг нервно вскочил с места и стал ходить по комнате, что-то бормоча себе под нос.

– Что мы натворили? – простонала миссис Маргарет.

– Нет, нет, я не верю! – вскричал Майкл, на секунду остановившись, и снова заметался по комнате.

– Моя дочь, моя милая Катрин... – шептала миссис Маргарет в отчаянии.

– А ну-ка, возьмите себя в руки! – вдруг скомандовала Жозефина. – Ваши стоны и вопли не помогут.

– Как же нам быть? – чуть ли не в один голос спросили несчастные родители.

– У вас есть один выход.

– Какой?!

– Обратиться к настоящим охотникам за привидениями.

– К этим соплякам? – возмутился Майкл.

– Зачем ты издеваешься над нами? – со слезами проговорила миссис Маргарет.

– Значит, у вас есть другой выход?

Супруги вынуждены были признать, что другого выхода у них нет, а Майкл к тому же сказал:

– Может, это все бред, сказки?

– Нет, это не сказки, Майкл, – уверенно заявила Жозефина. – Это жестокая правда. И если есть хоть один шанс спасти бедную девочку, то надо его использовать.

– Да, да, – закивал сломленный свалившимся на него несчастьем Майкл.

Это уже не был прежний, самоуверенный и самодовольный, Майкл.

– Все началось с казино, – бормотал он.

– Какое еще казино? – спросила миссис Маргарет.

– Я проиграл все свое состояние, и граф меня спас.

– Чтобы ты играл в казино? – не поверила жена. – У тебя все ладно с головой, Майкл?..

– Не мешай, мой котик, – вмешалась Жозефина. – Говорите, Майкл.

– Потом этот случай с розами... – бормотал Майкл. – Занавешенное черным тюлем зеркало... Он предупреждал нас, а мы, будто ослепли и оглохли.

– Я вижу, вы полностью раскисли, – сказала Жозефина, поднимаясь со стула и подходя к телефонному аппарату. – Я беру все в свои руки.

Она набрала нужный номер, минуту ждала, пока на другом конце снимут трубку, и железным голосом проговорила:

– Это кто из четверых мошенников? Ах, Уинстон! Почему мошенников? А как назвать людей, которые берут гонорар якобы за работу, а по их вине погибает прекрасная девушка?

– Погибает! – суеверно воздела руки миссис Маргарет. – Что ты говоришь такое?..

И со страхом посмотрела па монету, на которой сиял лик женщины. Подруга знаками показала, чтобы миссис Маргарет помолчала.

– Ах, такого не может быть! – говорила в трубку Жозефина. – Рядом есть кто-нибудь умнее тебя? Что ты говоришь! У тебя хватает ума. Тогда пойми, что если вы сегодня же не приедете по адресу Майкла Синди, я вынуждена буду обратиться в суд. Я подниму всю прессу. Вы будете опозорены и останетесь без работы.

Выпалив свою угрозу, Жозефина энергично бросила трубку и обратилась к подруге:

– Я не переиграла, мой котик?

– О чем ты? До того ли мне?

– Сейчас прилетят эти молодчики. Я поговорю с ними. Они еще не знают, кто такая Жозефина Мортон. Если они дорожат своим авторитетом – а уж я знаю, как дорожат! – то они вернут милую Катрин даже из ада.

Миссис Маргарет вскрикнула и замахала руками. Майкл все кружил по комнате, бормоча и жестикулируя.

– Майкл! – прикрикнула на пего Жозефина. – Стойте! От вас рябит в глазах. Вот так. А теперь слушайте меня.

Майкл внял решительным словам Жозефины и остановился.

– Вспомните все, что связано с этим графом. Каждое его слово, каждый жест. Это может пригодиться. Садитесь, Майкл, и дышите глубже. Или выпейте немножко виски. Это помогает.

– Вы думаете, – робко подал голос Майкл, – Катрин можно спасти?

– Вы как мальчишка. Стала бы я тратить энергию, если бы не верила, что Катрин вернется домой!

Родители охнули враз, так им мало верилось в счастливый исход.

– Пока на монете лик женщины, – Жозефина взяла в руки презент графа, – не теряйте надежды. Мои предки, первые поселенцы американского Запада, верили, что создают великую страну.

«Меня, кажется, несколько не туда повело, – подумала Жозефина. – При чем тут мои предки? Я и отца-то родного не знаю. Вовремя слинял, подонок. А мать не любила вспоминать своих родителей, которые ее пороли по очереди, словно у них не было другого занятия. Ну, да ладно! Предками принято гордиться. И даже упоминание о них впечатляет».

В гостиную прошла служанка и доложила, что приехали четыре господина и утверждают, что их вызывали.

– Они летают, что ли? – удивилась Жозефина и велела служанке ввести гостей.

Воспитанная служанка вопросительно посмотрела на миссис Маргарет.

– Зови, – сказала слабым голосом миссис Маргарет.

Глава 2 ЧЕСТЬ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО

Четверо молодых людей – необыкновенные охотники за привидениями – прошли в гостиную с весьма решительным видом. Поздоровавшись, они сразу приступили к делу.

– Кто разговаривал с Уинстоном? – спросил Питер, окидывая взглядом присутствующих в комнате.

– Да, кто со мной разговаривал? – переспросил Уинстон. – Только не мистер. Остаются две дамы.

– Как вы догадливы! – усмехнулась Жозефина. – Если в комнате три человека и один из них мужчина, то, естественно, говорила по телефону одна из дам. Не ты, мой котик?

Миссис Маргарет подавленно молчала.

– Это были вы, – не обращая внимания на язвительный тон женщины, заметил Уинстон. – Я узнал ваш голос.

– Миссис, вы должны извиниться перед нами, – заявил Питер.

– Дело в том, – подал голос Игон, – что для нас превыше всего наша честь и честь нашей фирмы. До сих пор то и другое незапятнанны. И мы просим вас...

– Ах, вы просите! – подбоченилась Жозефина. – И не было пятнышка? Так будет пятно! И такое, что я вам не завидую.

– Миссис, вы переходите границы, – заметил Питер.

– Подождите, друзья, – предупредительно поднял руку Игон. – Постараемся понять, D чем нас обвиняют.

– Вы видите этих несчастных родителей? – показала рукой Жозефина на чету Синди. – Они несчастны по вашей вине.

– В чем же наша вина? – терпеливо спрашивал Игон.

– Они к вам обращались за помощью?

– Да, обращались.

– Вы были в этом доме?

– Да, были.

– Обнюхивали все углы?

– Ну, и словечки у вас, миссис!.. – заметил Питер. – Простите, не знаю, как вас называть.

– Миссис Мортон, – гордо представилась Жозефина. – Вы должны согласиться, что обошли весь дом.

– Мы с этим соглашаемся, – сказал Игон.

– Вы встретили тут видного из себя мужчину?

– Мы разговаривали с ним.

– И ничего не почувствовали?

– А что мы должны были почувствовать? – недоумевая пожал плечами Уинстон. – Мы люди дела, а не настроений.

– И вас не смущает то обстоятельство, что исчезла дочь этих людей?

– Мы им искренно сочувствуем, – сказал Игон. – Но я никак не могу понять, в чем вы нас обвиняете.

– Тот человек, с которым вы беседовали, не был человеком, – дала исчерпывающий ответ миссис Мортон.

– Не может быть того, чтобы он был привидением, – решительно замотал головой Уинстон. – Этого просто быть не может, чтоб мы пропустили привидение.

– Он был вампиром! – торжественно-таинственным голосом заявила Жозефина. – И вампир похитил прелестную Катрин.

– Наконец-то я понял... – подал голос молчавший до того шотландец Рэйман Стэнс.

Жозефина резко выбросила руку вперед, показывая на Рэймана.

– Даже до него дошло, – сказала она Игону, – а ты все хлопаешь глазами и смотришь на меня беспонятливым теленком.

– Я понял, – тем же спокойным тоном продолжал Рэйман, – что миссис Мортон кое-что перепутала.

– Это что же я перепутала? – вновь подбоченилась Жозефина, и глаза ее воинственно заблестели.

– Рэй прав, – сказал Игон. – Вы обратились не по адресу. Если бы речь шла о привидениях, мы признали бы свою вину. Но вы говорите о вампире, а это не наш профиль.

– Теперь вы должны извиниться, – настойчиво проговорил Питер. – Честь фирмы требует этого. Мы каждый день совершаем подвиги, равных которым не было в мировой истории. И обвинять нас в несчастье семьи Синди – это недобропорядочно.

–    Да вы только посмотрите на них! – всплеснула руками Жозефина И они называют себя мужчинами! Они хвастаются своими подвигами! Да какие вы мужчины, какие вы герои, если для вас честь вашей фирмы выше судьбы самой прелестной девушки Америки? Да вас проклянут потомки!

– Не надо таких громких слов, миссис Мортон, – спокойно попросил Игон. – Мы вам еще раз повторяем, что вампиры – не наш профиль. Вы же не заставите своего шофера вести самолет, на котором захотели полететь?

– Да, но я могу пилота самолета попросить повести машину, – тут же нашлась Жозефина.

– Чего же вы от нас хотите? – в отчаянии спросил Питер.

– Это уже ближе к делу, – уже более спокойно сказала Жозефина. – Вы должны исправить свою ошибку.

– Но не было никакой ошибки! – сердился уже Питер. – Можно допустить невероятную мысль, что ошиблись мы. Но прибор?! Да никогда!

И он показал на прибор, похожий на компас и притянутый ремешком к его правой руке, а для большей убедительности нажал на кнопку его включения.

Раздались негромкие, но тревожные прерывистые гудки, синяя и красная стрелки компаса сначала заметались, а потом красная стала указывать в сторону Жозефины.

– Что такое? – встрепенулся Рэйман.

– Признаки привидения! – воскликнул Уинстон. – Вот это да!

– Прибор никогда не ошибается, – медленно объявил Питер и пристальным взглядом уставился на Жозефину.

Трое остальных охотников уже тоже смотрели на Жозефину весьма подозрительно.

– Вы что? – распахнула в изумлении глаза Жозефина. – Вы меня принимаете за привидение?!

Шотландец машинально направил бластер па женщину.

– Они убьют меня! – закричала Жозефина и бросилась за спинку кресла, в котором сидел Майкл.

Однако охотники не последовали за ней. Их внимание привлек маленький предмет, который лежал на столе и рядом с которым только что находилась Жозефина.

Это была монета, подаренная графом Майклу.

– Что это? – спросил Игон.

Майкл стал подробно рассказывать, как у него оказалась эта монета и что она из себя представляет по словам старой княгини.

– Да выключи ты его, Пит, – попросил Игон, кивнув на пиликающий прибор.

Питер нажал на кнопку.

– Дела принимают другой оборот, – задумчиво сказал Игон. – Мы мало знаем о вампирах.

– А точнее – ничего! – воскликнул Уинстон. – По крайней мере, я.

– Если бы только ты... – вздохнул Питер.

– Но этот вампир имеет дело с нечистой силой.

– Еще бы не имел! – опять возникла Жозефина, – едва переведя дыхание после испытанной угрозы ее жизни. – Просто так не дается бессмертие.

– Он бессмертен? – серьезно посмотрел на Жозефину Игон.

– А разве я вам не говорила? Впрочем, нетрудно было догадаться.

– Признаюсь сразу, что в бессмертие живого существа я не верю. Вампиры тоже люди, но с отклонениями, – Игон говорил уверенно.

– По-моему, мы имеем дело с мутантом. И пусть бы этим занималась полиция и психиатры, если бы не эта монета.

– Игон, – подал голос Уинстон, – ты хочешь сказать, что мы займемся этим вампиром? Как мы будем выглядеть в глазах общественности? Гоняться за каким-то психом!

– Этот псих украл девушку! – гневно крикнула Жозефина.

– Но мы не заменяем полицию, – ответил Питер. – Или я опять чего-то не понимаю?

– Да, скорее всего, это так, – кивнул Игон. – Вы слышали, что сказал мистер Синди? Изображение на этой монете остается видимым до тех пор, пока мисс Катрин жива. Можете ли вы это объяснить законами физики или химии?

– Пожалуй, нет, – согласился Уинстон.

– Значит, мы имеем дело с нечистой силой. А если мы имеем дело с нечистой силой, то как мы можем отойти в сторону? Что о нас подумают?

– Но с чего начать, Игон? – спросил немногословный Рэйман.

– Действительно, – согласился Уинстон, – не считая этой монеты, не осталось никаких следов. Никто не знает даже адреса, куда отправился этот липовый граф.

– Он не липовый, – вдруг подала голос миссис Маргарет, – он настоящий граф.

– Хорошо, будем так его называть, – сказал Игон. –Никто не должен знать, что мы охотимся за каким-то вампиром. Нас могут поднять на смех. Итак, что нам известно о графе?

– Что он из этой страны... Как ее? – Уинстон не мог вспомнить.

– Из Черногории, – подсказал ему Рэйман.

– Что он вампир, – загнул палец Питер. – Не так уж много, должен я признаться.

– Но и не так мало, – сказал Игон.

Возле открытого окна гостиной, выходящего в сад, притаившись, стоял садовник и прислушивался к разговору. Ему было о чем рассказать, и он ждал удобного момента. Он уже готов был всунуть в окно голову и, попросив тысячу извинений, высказать свои соображения, но тут раздался скрипучий голос прибывшей утром старухи.

– Что вы мелете ерунду! – возмутилась она, вновь появившись в гостиной. – Я не знаю, кто вы и что тут делаете, но догадываюсь, что вас интересует граф Марко Владич.

Охотники немало удивились внезапному появлению древней старухи, которая двигалась с энергией молодой девушки и жестикулировала с истовостью одержимого музыкой дирижера.

– Так вот, молодые люди, – продолжила она. – Марко оставил Черногорию пять веков назад и ни разу там более не был. Я не думаю, что у него заговорила совесть и он не тревожил свой народ. Какая может быть совесть у человека, продавшего дьяволу душу? Просто он насытился кровью своих собратьев. Будь он проклят!

– Где же его искать, миссис? – подал голос незадачливый Уинстон.

– Какая я вам «миссис»? – фурией накинулась старуха на молодого человека. – Разве так называют титулованных особ? Сразу видно, что вы не кончали Кембридж. Я княгиня Черноевич, господа. Да будет вам известно, что черногорцам слишком часто приходилось воевать за свою свободу. И они придерживались военизированного быта, потому что в одиночку не выжить. Племя – вот что объединяло людей. Все члены племени имели общего предка и были связаны кровным родством. Пусть кто-нибудь из вас поспорит со мной, что это было не так, и я покажу вам, что значит, когда в жилах течет кровь Черноевичей. Мое начало восходит к тому самому Черноевичу, который правил Черногорией после Стефана Душана, а это шестнадцатый век.

Старуха явно собралась подробно рассказать историю своего рода – а после шестнадцатого века утекло много воды, и ее повествование грозило затянуться, – поэтому Игон осторожно перебил ее:

– Все, что вы говорите, очень интересно, и мы с удовольствием вас слушаем. Но вы видите монету? Пока с нее не исчез профиль женщины, мы должны постараться что-то предпринять.

Старуха посмотрела на Игона с таким видом, словно тот был последним учеником в классе.

– А вы не поняли, – громогласно проскрипела знатная старуха, – что я вам помогла выиграть те несколько дней, которые вы зря потратили бы, отыскивая следы Марко в Черногории.

– Мы это высоко оценили, – благодарно склонил голову Игон. – Может, вы еще что-то посоветуете, мис... э-э-э... княгиня?

– Не торопите меня, молодой человек, – огрызнулась старуха и, взяв со стола монету, приступила к ее изучению.

Она пристально вглядывалась в женский профиль и так глубоко задумалась, что шотландец уже начал проявлять нетерпение и стал дипломатично покашливать в кулак. Но старуха так глянула на него, что он застыл, выпучив глаза. Наконец, она протянула монету Игону и сказала;

– Пусть это будет у вас.

Миссис Маргарет было протянула руку за монетой, но старуха жестом остановила ее:

– Вы лишь будете па нее смотреть беспрерывно и сойдете с ума, а этих молодых людей монета будет торопить. Что же вы стоите? – обратилась она к охотникам.

– А что мы должны делать? – спросил Уинстон.

– Мы сейчас же едем ко мне, – сказала старуха. – Это не так далеко и не займет так немного времени. Я дам вам почитать досье на графе Владича, которое много лет составляла сама. Надеюсь, вам помогут собранные мною сведения. Ступайте и ждите меня в машине.

Попрощавшись с хозяевами дома, охотники за привидениями спешно удалились к машине. По дороге к машине их перехватил садовник.

– Я могу кое-что сообщить вам, – многообещающе сказал он.

– И что же? – спросил на ходу Питер, не сбавляя шага.

– Это тот самый садовник, у которого, как он утверждал, внезапно увяли розы, – пояснил Питеру Уинстон.

– Почему «утверждал»? – не согласился садовник. – Я и сейчас это утверждаю, хотя мне никто не верит.

– Хорошо, я вас слушаю, – деловито проговорил Игон.

– А дальше случилось еще более невероятное, – продолжал садовник. – Ни с того ни с сего я встретился с моим заклятым врагом – соседским садовником, мы и учинили настоящую пьянку. Чтобы я когда-то пил?!

– Конечно, нечистый попутал? – с иронией спросил Питер.

– А как вы думаете! – воскликнул садовник.

– Если все пьяницы Америки будут винить в своих пристрастиях нечистого, – глубокомысленно проговорил Уинстон, – то не слишком ли много найдется падших ангелов?

– Вы напрасно шутите, – обиделся садовник, – лучше послушали бы меня.

– Мы внимательно слушаем, –успокоил садовника Игон.

– Так вот, – продолжал тот. – Вы видите мой нос? Ночью меня кусает шмель. Вы знаете, какой величины эта зверюга?

– Какой же? – поинтересовался Питер.

– Во! – и садовник показал свой увесистый кулак, а потом выпрямив указательный палец, уточнил: – С таким вот жалом.

– Довольно убедительно, – не без иронии заметил Уинстон.

– И вы думаете, этим все кончилось? – продолжал садовник, все более волнуясь и бережно коснувшись носа. – После работы я захожу в ванную комнату, раздеваюсь... И что вы думаете? Откуда ни возьмись, снова вылетает эта зверюга и, как самолет-истребитель, начинает кружить надо мной, совершая стремительные атаки. Я не могу выскочить из ванной, потому что зверюга со стороны двери. Каждый его укус можно сравнить с кинжальным ударом. Вам показать мои раны?

– Нет, нет, – живо отозвался Игон, – мы и так представляем.

Он посмотрел на нос садовника, который принял размеры увесистой картофелины.

– Так скажите, что вы можете нам подсказать?

– Нет, скажите вы... Разве это не проделки злого привидения?

– Это все, что вы хотели нам сообщить? – спросил Игон.

– Вам мало? – удивился садовник. – Я думал, что вы более сообразительные ребята.

– И что же мы должны были сообразить? – поинтересовался со скрытой издевкой Питер.

– Надо выловить всех шмелей Америки, –с серьезным видом предложил садовник, окинув взглядом охотников.

– Мы принимаем ваш совет, – протянул руку садовнику Питер.

Отделавшись от садовника, друзья сели в машину.

– Что скажете, шмелеловы? – хохотнул Уинстон. – Следующий тип заставит нас ловить мышей. До чего докатились настоящие охотники за привидениями!

Игон задумчиво смотрел на монету. Профиль женщины как бы излучал свет, четко выделяясь на темном фоне металла.

Глава 3 ЛУННАЯ НОЧЬ

К вечеру ветер стих, и Марко Владич убрал паруса. Двигатель яхты работал столь бесшумно, что казалось, будто какая-то неведомая сила гонит ее вперед по зеркальной глади океана.

Катрин сидела в удобном шезлонге па баке и смотрела вдаль. Она не видела пенистого шлейфа, оставляемого яхтой за кормой, и у нее создавалось впечатление, что судно парит в пространстве.

Поставив руль на автоматическое управление, граф подошел к Катрин и опустился в стоящий рядом шезлонг.

Девушка посмотрела на него с нежной улыбкой, но ничего не сказала, чтобы не нарушить очарование тишины. Ей казалось, то есть она была в этом совершенно уверена, что обожаемый ею граф испытывает те же чувства, что и она, – тихую радость и блаженство.

Конечно, бедняжка Катрин ошибалась.

Граф так соскучился по своему замку, что это медленное движение по океану его раздражало. Он мог бы попросить своего властелина и тут же оказаться среди родных стен, но в его планы не входило привозить туда Катрин. Он намеревался выполнить намеченное не в замке, а здесь, посреди океана.

Однако Катрин, погруженная в мысли, выглядела гаком умиротворенной, что графу не хотелось ее пугать, как поступали некоторые вампиры со своими жертвами, когда хватали их, грубо притягивали к себе и, оскалив зубы, смотрели дикими глазами. Жертва начинала биться, кричать, и это приносило необыкновенное удовольствие вампиру.

Нет, граф был хорошо воспитан, и проявлялось в его манерах, особенно когда он хотел насытиться кровью девушек. Он не станет испугать Катрин, не будет спешить. Пусть бедная девочка еще немного понаслаждается красотами этого столь прекрасного мира.

На небе огромным диском, плоским и ярким, висела луна. Своим светом она приглушила блеск звезд, рассыпанных на небосклоне.

Океан притих, не играли дельфины, не виднелись плавники акул. Морские обитатели отдыхали. Пусть отдохнет и Катрин.

Граф отнюдь не жалел ее. Это было другое чувство, которое приносило ему удовлетворение. Ведь от его воли зависела жизнь этой девушки, он был всесильным перед пей. И эта власть, это могущество тешило графа, как многих смертных.

Ему было приятно продлить минуты, даже часы – раз уж на то пошло! – жизни Катрен. Она должна бы быть благодарна графу за такую его щедрость, но девушка не догадывалась об истинном своем положении.

Граф вспомнил случай из своего далекого детства, когда он еще, естественно, не был вампиром. Играя с подростками, он случайно угодил камнем в сидящую на кусте птичку, в обыкновенного, должно быть, воробья. Птичка упала на землю, пыталась махать крылышками, которые еще недавно были ей так послушны, но, обессилев, замерла.

Юный Марко тогда пережил в своей жизни первую смерть. Потом, будучи воином, он видел реки крови, и сердце его ожесточилось. А тогда он тайком от друзей похоронил бедную птичку и даже прослезился.

Странно было вспоминать теперь тот далекий случай и трудно было представить себя тем чувствительным мальчиком. И вдруг графу стало любопытно узнать, о чем сейчас думает Катрин, не подозревающая о своей близкой гибели.

– О вас, – ответила она, смущенно улыбнувшись.

– Что же ты обо мне думаешь?

– Что вы добрый.

– Почему ты так решила?

– Сильные люди всегда бывают добрыми, а вы сильный.

Граф задумчиво посмотрел на Катрин. Эти же самые слова когда-то говорила ему Марица. Странное дело, но он никак не мог освободиться от воспоминаний. Вот и теперь опять вспомнилась она, его жена, его первая и единственная любовь.

Он понимал, что это присутствие Катрин так действует на него. Но как только граф освободится от нее, к нему вернется прежний покой.

– Ты любишь мечтать? – спросил граф.

– Очень, – порывисто ответила Катрин.

– О чем же ты мечтаешь?

– О том, как мы долго-долго будем жить. Как я буду любить вас... Я уверена, что у нас все будет хорошо.

Граф неторопливо поднялся и подошел к борту. Опершись руками о перила, он смотрел в морскую пучину.

Уже занимался рассвет. Небо на востоке наливалось алой краской.

Граф увидел плавник, проснувшегося неугомонного морского охотника-акулы. В чистой воде было видно ее огромное и мощное тело. Граф посмотрел на Катрин. Она улыбнулась ему и поднялась из шезлонга. Ей, видимо, показалось, что граф позвал ее глазами. Она приблизилась к нему и остановилась, трепетная, ожидая, когда он ее обнимет.

Граф снова посмотрел за борт. Огромная акула плыла рядом с яхтой. Через минуту граф бросит хищнице бездыханное тело девушки.

Лицо Катрин было прекрасно, глаза светились любовью и доверием. Граф своими сильными руками коснулся хрупких плеч девушки и кровожадно смотрел на ее гибкую шею, на которой выделялась синяя жилка. Граф притянул к себе замершую от счастья Катрин и поднес губы к ее шее...

В это время на кончике мачты заверещала сорока. Граф вскинул глаза: птица смотрела на него и кланялась. Граф не был столь наивным, чтобы принять птицу за обыкновенную сороку. Как она могла бы появиться посреди океана?

Граф Владич нежно поцеловал Катрин в щеку, молча обнял девушку и сказал:

– Проверю двигатель.

Он спустился в моторное отделение и закрыл за собой люк.

– Это ты, Ион? Появись.

Катрин, оставшись одна, снова расположилась в шезлонге и беззаботно уставилась в небо. Перед ее глазами высилась мачта, но сороки там уже не было. Да она и прежде не заметила птицы, так была переполнена своими чувствами. Катрин улыбалась, мечтательно глядя на небо и думая о графе.

А тем временем перед графом стоял позевывающий Ион.

– Поспать не дадут, – ворчал он. – Только расположился.

– Ты сам прилетел, я тебя не звал.

– Ага, сам... Стал бы я сам вскакивать под утро, когда спится слаще всего, и лететь над океаном. Большое удовольствие!

– Что же тебя заставило вскочить?

– Не что, а кто. Этот Груя такой грубиян, какого в потустороннем мире больше нет. Нет, чтобы культурно разбудить, Ион, мол, проснись. Мог бы даже более вежливо сказать: Ион, голубчик, изволь проснуться. И у меня было бы хорошее настроение.

– А что же он?

– Сунул под нос горелую резину, да при этом еще и ущипнул. А у него пальцы, как клещи.

– Не понравилось?

– Кому это понравится? Такой синяк оставил, что страх.

– Вспомни садовника. Тогда тебе было весело.

– Сравнили тоже. Ну, хозяин, заносит вас иногда. Может, еще и пожалели садовника? Когда кому-то больно, мне хорошо. А вам разве нет? Но если мне больно... тогда уж пардон. Тогда уж я таких пакостей наделаю... И правильно! И логично! А как же иначе? Или я не прав?

– Ты всегда прав, Ион. А чего Груя велел передать? Почему сам не явился?

– Сам... Не знаете будто, как они все ленивы. Говорит, какой-то там, у них совет, заседают по важному делу. Да я-то знаю, что он врет, как последний шаромыжник. Молодые ведьмы на семинар приехали, будто бы повышают квалификацию, а сами такую пьянку устроили, что просто тошно. И куда только Иона не гоняли! Чуть чего – Ион, Ион. Будто я один на весь ад. Но ты же будь культурен, что же под нос совать всякую пакость.

– Ну, хватит, – попросил граф. – Разворчался. Что просил передать Груя?

– Отложить велено.

– Что отложить? – потемнел лицом граф.

– Разве трудно догадаться?

– Да, но я уже настроился. Ты хоть понимаешь, как мне трудно будет перестроиться?

– Я-то понимаю... Но мы подневольные, над нами начальство. А с начальством не очень-то поспоришь. Груя, думаю, тоже не сам придумал отложить.

– Что ж мне везти ее в замок?

– Так получается, хозяин. Вы уж тут сами разбирайтесь, а меня отпустите. Хоть еще немного вздремну. Мне сегодня на суде надо быть: дружков моих судят. Рыжего и Носа. Чувствую, мало дадут. А ребятишки заслуживают большего. Так я хочу, чтобы Рыжий влепил в лицо прокурору, а Нос облаял судью.

– Пошел ты вон! – бросил расстроенный граф.

– С великим удовольствием, – приложил руку к виску Ион и тут же исчез.

Граф минуту сидел, мрачно сведя брови к переносице. он негодовал, его нутро бунтовало. Так, должно быть, страдают наркоманы, когда им пообещали дать зелье, да вдруг отказали.

Мрачнее тучи вышел граф на палубу. Он остановился и долго смотрел на затылок Катрин, удобно расположившейся в шезлонге. Невыносимо хотелось схватить ее и... Графу стоило огромных усилий сдержать себя. Чтобы уйти от соблазна, он отвернулся от Катрин и подошел к борту.

Акула устрашающей торпедой продолжала двигаться рядом с яхтой.

Граф торопливо скинул одежду, бросился в моторное отделение, чтобы выключить двигатель, и вновь появился на палубе в одних плавках и с длинным кривым ножом в руке, похожим на ятаган.

– Смотри! – крикнул он Катрин.

Катрин обернулась на голос и увидела, как сильное стройное тело Марко, взлетев в воздух, будто застыло на минуту и потом устремилось вниз. Катрин кинулась к борту и сразу увидела акулу, которая ходила кругами, потревоженная графом. Потом, видимо, она увидела в толще воды пловца и уже не выпускала его из поля зрения. Граф вынырнул на поверхность, поискал глазами акулу и обнаружил. Теперь хищник и пловец были друг против друга. Граф, подгребая свободной от ножа рукой, стал приближаться к акуле.

– Что вы делаете? Не смейте! – закричала испуганная Катрин.

Огромная хищница лениво развернулась, словно не желая связываться с пловцом, и отплыла на десяток метров.

– Граф! Граф! – отчаянно звала Катрин.

Но тот не отзывался, все его внимание было занято акулой, плавник которой он увидел. Акула на какой-то миг замерла, словно раздумывая, и вдруг сильным ударом хвоста развернула упругое туловище и стала стремительно приближаться к графу.

Крик ужаса вырвался из груди Катрин. Она видела распахнутую пасть акулы... Вот хищница достигла графа... Вдруг она остановилась, будто наткнувшись на препятствие – возникло облако крови, которое поднималось и расплывалось на водной поверхности. Хищница забилась судорожно и неистово. Какая-то мощная сила разворачивала ее животом кверху. Среди пенистого кровавого облака показалась голова графа. Он мощными рывками поплыл к яхте. Хищница подыхала.

Катрин только потом поняла, что граф в последний миг атаки хищницы успел поднырнуть к ней и ножом вспороть ей брюхо.

По веревочной лестнице, которую подала Катрин, граф поднялся на палубу, весело улыбаясь. Ему нужна была разрядка, чтобы успокоиться, и теперь он чувствовал себя успокоенным.

Катрин долго не могла прийти в себя, но еще раз убедилась, что граф – человек незаурядный.

– Как вы могли! – упрекала она его со слезами.

– Успокойтесь, успокойтесь, – просил он.

– А если бы с вами что-то случилось? Что было бы со мной?

– Вы бы остались жить, – сказал граф, сам испугавшись своих слов.

А вдруг до девушки дойдет подлинный смысл его ответа?

– Нет, – решительно сказала Катрин, – без вас я жить бы не стала.

Граф задумался над странностями этого света. Он не сомневался, что, погибни он, Катрин бросилась бы в океан и погибла бы в пасти акулы. Эта девушка готова умереть ради него или потеряв его. Ион бы сказал, что это очень даже хорошо. Если человек готов собой пожертвовать, тогда пусть так и будет. Граф, таким образом, выполнит – так оно получается – волю Катрин, когда наконец-то коснется голубой жилки па ее красивой шее.

После борьбы с акулой граф совершенно успокоился и примирился с тем, что придется провести еще какое-то неопределенное время в обществе Катрин. Он догадывался о коварном замысле своего властелина: тот хотел еще и еще раз испытать графа. Должно быть, властелин думал, что чем дольше будет граф с Катрин, тем труднее ему будет ее погубить. Но граф был вполне уверен в себе. Правда, общение с Катрин ему тоже было приятно. Что ж, если ему дано время, то он не станет торопить его. Каждый час жизни надо проводить с удовольствием, таково было жизненное кредо графа.

На вторые сутки безоблачного, в прямом и переносном смысле этого слова, пути по курсу яхты показался остров. Высокие голые скалы спускались к воде отвесно и казались сплошной стеной. Едва ли кто-то когда-нибудь приставал к этому острову, он производил впечатление недоступной крепости среди океана.

Яхта неслась, не сбрасывая скорости. Катрин тревожно посматривала на графа, который занял место у штурвала, но рулевой только весело смеялся.

В последний миг, когда казалось, что яхта на полном ходу воткнется носом в отвесную стену, граф плавно развернул судно, и оно очутилось в узком и темном от нависающих скал заливе. Яхта бесшумно преодолела этот водный коридор и оказалась в просторном ангаре с куполообразным сводом. Ровный свет лился сверху, но вода была почти черного цвета.

Яхта мягко коснулась причала и замерла.

– Вот мы и приехали, – сказал будничным голосом граф.

Он подал Катрин руку, и она сошла на узкий каменный причал.

– А как же вещи? – напомнила она.

– Их принесут в твои покои, – ответил граф.

Он дотянулся рукой до тяжелого медного кольца в стене и чуть дернул его. Каменная стена раздвинулась, и Катрин с графом оказались в просторном лифте, отделанном цветным пластиком.

Было такое ощущение, что они поднимаются очень долго. Должно быть, граф решил удивить Катрин сегодня, потому что когда лифт остановился, то они вышли на небольшую площадку, огороженную чугунными решетчатыми перилами. Площадка эта находилась на самом верху одной из четырех башен, расположенных по углам большого замка.

Катрин только в книгах видела подобные средневековые европейские замки с бойницами, с высокими стенами, окружавшими довольно большой дом с узкими и длинными окнами.

Замок находился посреди ровной низины, по которой извивалась река и которая была отгорожена от океана внушительными скалами.

– Отныне вы хозяйка этого замка, – сказал граф.

Катрин не заметила вокруг ни одного живого существа, что было довольно странно при таком большом хозяйстве. Словно прочитав ее мысли, граф сказал, почтительно коснувшись ее локтя:

– Если нужна будет прислуга, хлопните трижды в ладоши.

Глава 4 ДОСЬЕ НА ВАМПИРА

В особняке княгини Черноевич царил полумрак.

– Я не выношу яркого света, независимо от того, электрический он или солнечный, – чуть не с самого порога заявила старуха своим спутникам с таким вызовом, как будто настоящие охотники за привидениями ни о чем другом и не думали, как только ярче осветить этот дом.

– Вампиры, кажется, тоже света не выносят, – шепнул Рэй Питеру.

Но если зрение у княгини с годами и впрямь притупилось, то на ухудшение слуха она пожаловаться отнюдь не могла, а потому реплику Рэя, конечно же, расслышала.

– Должна заметить, господа охотники, что вампиры превосходно чувствуют себя при любом свете, – с достоинством возразила она. – Иное дело, что их симпатии принадлежат сумеркам. Потому что именно во тьме с наибольшей силой проявляются их сверхъестественные способности. Кстати, своих жертв вампиры уничтожают преимущественно в темноте.

Охотники прошествовали вслед за княгиней в большой холл.

– Соблаговолите меня здесь обождать, – указала она им на широкие кресла и вышла в соседний зал.

Охотники сидели молча, разглядывая обстановку холла. Уинстон первым нарушил тишину:

– Игон, что тебе известно о вампирах?

– Согласно мифологии народов Европы, вампирами называли мертвецов, которые по ночам встают из могил и высасывают кровь у спящих людей. Вампиры могут являться также в образе летучей мыши. Они обладают способностью насылать кошмары, от которых спящий человек может получить разрыв сердца.

– А быть вампиром – это привилегия только великокняжеской знати? – поинтересовался Питер.

Рэй обиженно фыркнул.

– Отнюдь нет, – спокойно ответил Игон. – Можешь судить об этом на примере нашего друга Рэймана. Он шотландский баронет, но замечал ли ты в нем хотя бы малейшую предрасположенность к вампиризму?

– Замечал? – угрожающе спросил Рэй.

Пит отрицательно замотал головой.

– Пристрастие к питью крови вовсе не обусловлено классовой градацией, – продолжал Игон. – Это скорее свойство общечеловеческой натуры. Считается, что вампирами становятся покойники, которых называют «нечистыми».

– Их не моют перед тем, как похоронить? – наивно спросил Уинстон.

– Имеется в виду грязь не тела человека, а его души. Вампирами могут становиться преступники или самоубийцы, а также люди, которые умерли преждевременной смертью или погибли от укусов других вампиров. Их тела не разлагаются в могилах, и они вечны до тех пор, пока питаются человеческой кровью.

– Да уязвимы ли они вообще? – не выдержал Рэй.

– Уязвимы, но наши протоновые ускорители тут не помогут. Средство против вампиров уже две тысячи лет остается неизменным – осиновый кол в сердце и отсечение головы. Больше всего на свете вампиров пугает колокольный звон и запах чеснока.

– Итак, в дорогу прихватим с собой мешок чеснока и десять кассет с записями колокольного звона, – сделал заявку на будущее Питер.

– Вампиры могут нападать не только на людей, но и на животных, – сказал Игон. – Есть сведения, что древние германцы и славяне приносили жертвы вампирам до того, как начали поклоняться своим языческим богам. По более поздним поветриям, вампиром мог стать человек, рожденный от нечистой силы или испорченный ею. В старину детей вампиров узнавали по двойным рядам зубов. Вампирами обязательно становились люди, которые при жизни были колдунами. Когда такой человек умирал и его несли на кладбище, то через его гроб перескакивала невесть откуда взявшаяся черная кошка. В образе этой кошки скрывался сам черт. Вампиры могут вставать из могил не только в облике налитых кровью мертвецов, но и зооморфных существ, справиться с которыми значительно труднее. Жертвы вампиров обычно погибают, но могут и сами стать вампирами. В таком случае они будут постоянно испытывать сильнейшую головную боль, и только кровь может на время исцелить эту боль. В древних летописях попадаются сведения о целых селениях вампиров в Трансильвании и Словакии. Это наиболее полная информация о вампирах, которой я располагаю...

– Но по отношению к Марко Владичу эти сведения слабо применимы, потому что он не обычный вампир, – проговорила княгиня, которая в этот момент входила в холл. – Он – князь вампиров. А это огромная разница. Князь вампиров может не подчиняться традиционным законам существования. И даже устанавливать новые законы. Поэтому борьба с ним предстоит нелегкая.

Вслед за княгиней шла служанка, катившая тележку, на которой высилась гора пухлых папок. Поставив тележку перед охотниками, служанка тихо вышла и прикрыла за собой двери.

– Это и есть итог моих шестидесятилетних стараний, – указала на тележку княгиня. – В этих папках – самое полное досье на князя вампиров Владича. Ничего подобного вы не отыщете ни в Национальной библиотеке, ни в архиве ЦРУ.

– Вы позволите, Ваше Сиятельство? – протянул руку к одной из папок Игон.

– Во-первых, не «Ваше Сиятельство», а «Ваша Светлость»! – возмутилась княгиня. – Это к графу Владичу вы можете обращаться «ваше сиятельство», если только он пожелает с вами разговаривать! А я – княгиня. Мой титул значительно превосходит графский, и прошу не топтать его вашимигрязными ногами!

– Просим прощения, Ваша Светлость, – вступился Уинстон за Игона, который испуганно отдернул руку от тележки. – Доктор Спенглер временами бывает очень рассеян. Это связано с тем, что он постоянно в раздумье. Он ни в коей мере не хотел затронуть честь вашего рода.

– Да, – взгрустнула княгиня, – единственное, что осталось у нашего рода – так это честь. У себя на родине Черноевичи не в чести. Многие поколения моих предков отважно защищали родину, но нынешними правителями Черногории это предано забвению. Нам не назначили даже минимальной пенсии па содержание...

Беседа явно грозила принять затяжной характер и уйти довольно далеко от личности графа-вампира. Из вежливости, охотники не прерывали излияний старой княгини. Каждый из них взял с тележки по одной папке, и все углубились в чтение. В папках находились вырезки из газет, копии полицейских протоколов и судебных постановлений, письма каких-то женщин, фотографии, страницы чьих-то дневников.

– Каждая такая папка стоит довольно дорого, – подала голос княгиня, заметив, что похождения графа-вампира интересуют сейчас охотников за привидениями значительно больше, нежели перипетии судьбы одной из ветвей рода Черноевичей. – Приобретение многих документов в этом досье стоило мне немалых денег. Поэтому неудивительно, что я не в состоянии провести старость в достатке, который более приличествует моему титулу...

– Ничего не понимаю! – воскликнул Уинстон. Он настолько углубился в чтение досье, что совершенно не слышал последних слов старухи. – Тут какой-то обвинительный акт против нацистского преступника Эриха Вальдкопа. Зачем вы дали нам его?

– Посмотрите внимательнее на фотографию того эсэсовского молодчика, которая подшита к делу.

– Неужели это Владич?

– Именно. В материалах следствия говорится о том, что он, будучи в звании штандартенфюрера СС, посетил с инспекцией несколько концентрационных лагерей на территории Германии. Результатом его инспекции стала гибель двухсот мужчин и семисот женщин. Их тела были сожжены в крематории, но коменданты концлагерей утверждают, что трупы для сожжения поступали уже обескровленными.

– Он выпивал их кровь?!

– А чего еще можно ожидать от вампира знатного происхождения! – взволнованно заерзала княгиня в своем кресле. – В истории второй мировой войны Владичем оставлен кровавый след. Он десятками отправлял людей в газовые камеры, а своей жестокостью во время допросов патриотов приводил в изумление даже умудренных опытом гестаповцев. Его место – на скамье военных преступников. Просто его никто не разыскивает, потому что полагают, что он должен быть примерно моего возраста. Благодаря своей вечной молодости, он оказался неуязвим и на этот раз.

Удовлетворив любопытство, Уинстон вновь углубился в чтение досье. Следующие материалы из папки свидетельствовали о том, что деятельность графа-вампира в годы войны не ограничивалась пределами одной только Германии. Его след вдруг возникал в Польше. В 1941-1942 годах там особенно зверствовал эсэсовский карательный отряд под командованием все того же Эриха Вальдкопа. Вызывал удивление состав отряда – в нем служили одни черногорцы, но общались они между собой на языке пятисотлетней давности. Трудно было объяснить, каким образом этот отряд вдруг очутился в Польше. Солдаты отличались железной дисциплиной, фанатичной преданностью своему командиру и неописуемой жестокостью. Однажды отряд этих карателей попал в засаду, устроенную польскими партизанами. Но в тот момент, когда зазвучали первые выстрелы, фашисты-черногорцы вдруг исчезли, и до конца войны о них не было никаких известий. Куда-то бесследно исчез и сам Эрих Вальдкоп. Удивительно, что даже само немецкое командование не заинтересовалось фактом его загадочного исчезновения...

Уинстон устало захлопнул папку с досье. Пока было больше вопросов, чем ответов.

Княгиня молча раскладывала на столике из красного дерева пасьянс на желание.

Уинстон потянулся, разведя руки в стороны так, что кости затрещали, глубоко вздохнул и взял с тележки другую толстую папку. Там оказались протоколы заседаний инквизиции города Марселя, стенограммы допросов, свидетельских показаний. Они датировались концом семнадцатого века. «Час от часу не легче, – подумал Уинстон. – Этот проныра умудрился еще и во Франции изрядно напакостить. И когда он только все успевает?»

Без сомнения, подобный вопрос мучал и Рэя, потому что он спросил княгиню:

– Скажите, Ваша Светлость, а бывают ли у этого молодчика минуты отдыха? Берет он когда-нибудь положенный отпуск или свирепствует беспрестанно?

Княгиня собиралась уже ответить, но ее опередил Игон:

– Исходя из анализа документов, можно заключить, что Владич берет отпуск после каждого крупного злодеяния, приблизительно на четверть столетия. Непонятно только, куда он пропадает. У меня тут в папке – рапорт капитана пассажирского лайнера «Виргиния». Лайнер затонул ни с того ни с сего посреди Атлантического океана, но за несколько минут до катастрофы капитан видел какого-то странного человека поблизости от машинного отделения. Если верить описанным приметам, то это был Владич. Однако на борт лайнера как пассажир он не поднимался, а после никто не видел его в спасательных шлюпках. Куда он мог исчезнуть посреди океана?

– Может, его подобрала собственная яхта? – выдвинул гипотезу Питер.

– Скорее, подводная лодка. Яхты никто из потерпевших не наблюдал. Меня больше заинтересовало другое. Спустя некоторое время моряки других судов наблюдали на месте кораблекрушения «Виргинии» призрак женщины. Эта женщина стояла на гребне волны и как будто плакала.

– А я-то совсем не обратил внимания на эту деталь! – воскликнул Уинстон и протянул руку за папкой, содержимое которой прочитал до этого и уже отложил. – В деле нацистского преступника Вальдкопа тоже имеется упоминание о белом призраке женщины. Она появилась на какое-то время в концентрационном лагере Дахау после того, как Эрих Вальдкоп уехал оттуда. Фашистские охранники видели ее возле печей крематория, в которых были сожжены жертвы Вальдкопа. Они даже открыли по ней огонь, но безрезультатно. Охранники клялись, что слышали, как призрак оплакивал казненных и просил у их душ прощения за совершенные каким-то сыном преступления.

– А что ты сейчас читаешь? – поинтересовался Питер.

– Материалы марсельской инквизиции времен Людовика XIV. Оказывается, этот самый Владич после исчезновения вдруг объявился спустя два столетия во Франции и вскоре стал одним из доверенных лиц короля. Он очень отличился в войнах с испанцами, которые вел Людовик. Однако по окончании войны, когда Владич вернулся в Париж, в столице начали пропадать красивые девушки. Их находили спустя много дней в сточных канавах, с выражением ужаса на лице и без единой капли крови в жилах. Преступника безуспешно разыскивала парижская полиция. К делу даже подключился знаменитый сыщик Дегре. Этот опытнейший капитан полиции сумел раздобыть и представить королю неоспоримые улики, которые изобличали графа-вампира. И тогда Владич скрылся из Парижа, но был перехвачен в порту Марселя и доставлен в застенки инквизиции, так как небезосновательно полагали, что он продал душу дьяволу. Однако, когда Владича собирались подвергнуть допросу с пристрастием, он неожиданно исчез на глазах у опешивших инквизиторов. Зато, спустя несколько дней, все места, где Владич совершал преступления, посетил призрак пожилой женщины. Она оплакивала невинно пострадавших и выпрашивала прощения для своего сына...

– Возможно, мы держим в реках ключ к разгадке, – пробормотал Игон.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Питер.

– Кажется, я понимаю, – сказал Рэй. – Игон полагает, что этот призрак может вывести нас прямо к вампиру.

– Браво, господа охотники! – энергично вмешалась в разговор княгиня. – За пятьдесят минут вы сообразили то, до чего я додумывалась пятьдесят лет. Собирая поначалу это досье, я совершенно не придавала значения этому призраку. И только когда Владич убил мою собственную дочь и когда я сама столкнулась с этой женщиной лицом к лицу, то поняла, что во всех ее появлениях явно присутствует закономерность.

– Если это не доставит Вашей Светлости душевную боль, то не отказались бы вы рассказать нам историю, которая случилась с вашей дочерью, – обратился к княгине Уинстон. – Возможно, это поможет нам в наших поисках.

– Шестьдесят лет, прошедшие с тех пор, слегка притупили мое горе, – грустно покачала головой княгиня, – Поэтому теперь я могу говорить об этом более-менее спокойно. История коротка. Не могу сейчас воспроизвести в точности всех обстоятельств, из-за которых граф попал в наш дом. Кажется, мой муж тогда пригласил его к нам на обед. В это время вампир путешествовал под именем Джузеппе Бертуччи, пьемонтского графа. За несколько часов, проведенных в стенах нашего дома, граф сумел всех очаровать своими манерами. Он стал часто навещать нас и в конце концов, сумел подчинить всех своей воле. Моя дочь Динара была без ума от графа. Она влюбилась в этого негодяя со всей искренностью, на которую только способна семнадцатилетняя девушка. А мы с мужем даже мечтать не могли о более удачной партии для нее. Поэтому, когда Бертуччи предложил руку и сердце Динаре, всеобщему ликованию не было предела. Но очень скоро слезы радости и умиления сменились слезами отчаяния и горя. Граф исчез на следующее же утро после брачной ночи, оставив после себя нам на долгую память бездыханный труп Динары. Она лежала окоченевшей на брачном ложе, а стены и потолок спальни были забрызганы ее кровью. Этот Владич даже не потрудился увезти бедную девочку куда-нибудь подальше от родительских глаз, чтобы там убить. Ему доставило особое наслаждение выпить из Динары кровь в помещении этажом выше спальни ее родителей. Мой муж не вынес нервного потрясения, вызванного видом нашей дочери после первой брачной ночи, и вскоре скоропостижно скончался. А я поклялась тогда отомстить вампиру. Но за долгих шестьдесят лет мне так и не удалось это. Этот вампир фантастически неуязвим. Я не сомневаюсь, что сам дьявол направляет его и помогает ему. Но, по крайней мере, хоть чем-то я помогла людям, которые отомстят ему за меня. В тот миг, когда он с проклятиями низвергнется в ад, где ему самое место, моя дочь будет отомщена, и честь рода Черноевичей, таким образом, будет восстановлена...

– И тогда вы решили собрать досье на графа-вампира... – начал было Уинстон, но княгиня его прервала.

– Не именно тогда, а чуть позже. Спустя несколько недель я зашла случайно в комнату дочери и неожиданно обнаружила там призрак женщины. Она сидела на кровати и гладила подушку, приговаривая: «Бедная головка, не увидеть тебе больше белого света. Не бегать твоим ножкам по росистым лугам. Не обнимать твоим рукам любимого мужа. Выпил твою кровь проклятый вампир. Но это вампир виноват, вампир, а на моего сыночка зла не держи и прости его, если можешь. Упокой, Господи, твою душу на небесах».

– Довольно странная манера выражать свою скорбь, – задумчиво прокомментировал Игон.

– Да будет вам известно, что с такими словами обращаются к покойникам у меня на родине женщины-плакальщицы, которых специально для этого нанимают на похороны, – важно сказала княгиня. – И овал лица у этой женщины был типично черногорский. Я уловила в нем черты сходства с Бертуччи.

– Вы полагаете, что это был призрак его матери? – изумился Рэй.

–    Тогда я не могла этого полагать, я могла только предполагать. Для того чтобы подозрение переросло в уверенность, мне пришлось совершить длительную поездку на родину и основательно поколесить по глухим черногорским селениям. Там я впервые и услышала легенду о Марко Владиче, воеводе душанском. В запасниках одного старинного музея мне посчастливилось обнаружить собрание картин, на которых были изображены представители рода Владичей. На одной из них был изображен сам воевода Душами. И когда я увидела его портрет, то едва не лишилась сознания. Это была точная копия Джузеппе Бертуччи, убийцы моей дочери...

– Но в природе случаются феноменальные совпадения. Это мог оказаться просто похожий человек, – предположил Игон.

– Такого сверхъестественного сходства у простых смертных не бывает, – горячо возразила княгиня. – Уверяю вас, это точно был он. Там же я увидела и портрет его жены Марицы. Она отдаленно напоминала мою дочь Динару. Именно поэтому он ее и убил. Но Марица как две капли воды похожа на Катрин Синди. Именно поэтому он убьет и ее. Но еще больше меня поразил портрет матери Марко. Ведь та женщина, которая плакала у изголовья кровати моей дочери, была точной копией женщины, изображенной на картине. Отсюда вы можете сделать вывод, что все эти столетия именно она посещала места преступления ее сына.

– Но о матери воеводы в легенде не сказано ни слова, – усомнился Питер.

– А вы помните, я говорила вам, что существует продолжение этой легенды? – усмехнулась княгиня. – От крестьянок селений мне довелось услышать, будто мать воеводы была еще жива, когда Марко предал моего предка, князя Черноевича. Она доживала свои дни в отдаленном монастыре. Мать была единственным человеком из всего черногорского народа, которая не прокляла отступника. Наоборот, она горячо молилась, чтобы ему были прощены его прегрешения, если не на Земле, то хотя бы на небе, и даже готова была принять на себя сыновний грех. Но Марко не мог рассчитывать на прощение, так как совершал все новые и новые неслыханные преступления. И тогда, исповедуясь перед смертью, бедная женщина изъявила желание следовать повсюду за своим сыном. Она надеялась, что ее присутствие отвратит сына от беды и поможет обрести ему путь истинный. Но уж о матери-то Марко меньше всего думает. Он уже, пожалуй, и позабыл, что некогда родился от женщины. А ее появление на месте его преступлений вызывало только путаницу и не помогло в поисках графа- вампира.

– Но если следовать вашей логике, то в самом скором времени эта особа должна посетить дом Майкла Синди! – осенило Уинстона.

– Я так не думаю, – охладил его оптимизм Игон. – Ритуальное убийство Катрин Синди еще не совершилось. Следовательно, у призрака матери Марко нет причин вновь появляться на белый свет. И все-таки она единственная, кто может помочь нам разыскать вампира.

– К чему это ты клонишь? – не понял его Питер.

– Благодаря сверхъестественной способности к перемещениям, она, конечно же, знает, где находится логово вампира. Вы, надеюсь, обратили внимание на тот факт, что она так и не сумела ни помешать его преступлениям, ни навестить его в убежище?

– Это связано с тем, что Владич находится под сильной охраной сатанинской силы, – высказала свое мнение княгиня.

– Я тоже так думаю. Но если мать не в силах воспользоваться своими знаниями, то что помешает ей поделиться этими знаниями с нами, наделенными телесной оболочкой?

– А как ты собираешься отыскать ее? – спросил Рэй.

– Предположительное место обитания нам уже известно – Черногория. Даже уточнен квадрат поисков – монастырское кладбище.

– Но не собираешься же ты заниматься в Черногории осквернением могил?

– В этом нет необходимости, – спокойно парировал выпад Игон. – Она – призрак. Значит, наши приборы позволят точно установить местонахождение этого сфокусированного нетерминального фантазма. После этого нам останется только вступить в контакт с этим парообразным сгустком.

– Хоть она и умерла пятьсот лет назад, но мог бы о чужой матери отзываться и повежливее, – пробурчала себе под нос княгиня так внятно, что все охотники ее услышали, и смутившись, замолчали.

После непродолжительного раздумья Питер спросил:

– А как ты собираешься, если разыщешь, вступить с ней. в разговор?

– Пока не знаю, – откровенно признался Игон. – Надо ориентироваться на местности. Бессмысленно предполагать, что пас ожидает в Черногории, сидя в Нью-Йорке.

– Значит, поездка в Черногорию – решенное дело, – подытожил обсуждение Уинстон. – Мне только интересно, кто оплатит нам такую рискованную поездку, которая, к тому же, может оказаться напрасной?

– Все расходы возьмет на себя семья Синди, заверила охотников старая княгиня. – Майкл Синди от таких расходов не намного обеднеет, а его дочь, поверьте мне, стоит гораздо большего. Можете захватить с собой в дорогу мое досье. Возможно, оно еще вам пригодится.

– Вы очень любезны, Ваша Светлость.

Охотники поднялись с кресел, собираясь уходить.

– Удачи вам, господа охотники, – кивнула им на прощанье княгиня. – Помните, что коварство и жестокость противника не имеют границ. Я свой долг выполнила честно. И теперь мечтаю об одном – дожить до вашего успешного возвращения.

Глава 5 ЧУДЕСНЫЙ ЗАМОК

Граф проводил Катрин в ее апартаменты и удалился, сославшись на неотложные дела. Оставшись одна, девушка стала с понятным любопытством изучать новую для нее обстановку.

Комнат было три. Просторные и светлые, они были обставлены современной удобной мебелью. На стенах висели картины в дорогих позолоченных рамах. Катрин немножко разбиралась в живописи и даже при беглом осмотре поняла, что все живописные полотна принадлежат кисти какого-то старинного мастера.

В одной из комнат имелся большой гардероб. Катрин открыла его дверцы... Какой только одежды тут не было! Старинные бальные платья, легкие греческие туники, современные модные брючные костюмы... Всего и не перечислить. Катрин могла бы одеться в стиле любой эпохи, и это так развеселило девушку, что она по-детски радостно засмеялась.

Продолжая осматривать свое новое жилище, Катрин очутилась в ванной комнате. Она тоже, как и комнаты, оказалась просторной. Одна стена здесь была зеркальной. Сама ванна, наполненная душистой пенистой водой, была такой большой, что напоминала бассейн.

Катрин с нетерпением скинула одежду, так ей захотелось искупаться, и плавно ступила в ванну-бассейн. Окунувшись в благоухающую розами пену, она ощутила необыкновенную легкость во всем теле.

Насладившись купанием, Катрин решила позвать служанку, чтобы та подала ей полотенце. Катрин трижды хлопнула в ладоши.

В ванную бесшумно вошла стройная девушка со смуглым лицом, у нее с плеч красиво свисало белое легкое полотно, прихваченное под грудью золотистым ремешком.

Катрин видела подобных красавиц в каком-то фильме о Древней Греции.

Служанка сняла с вешалки огромное пушистое полотенце и накинула его на плечи Катрин, потом отступила и стала молча, глядя перед собой огромными темными глазами, разрез которых напоминал древних красавиц, увековеченных великими мастерами в мраморных скульптурах. Только Катрин вышла из ванны, как девушка начала сильными и ловкими движениями растирать полотенцем тело своей госпожи.

– Как хорошо! – не выдержала, восклицая, Катрин. – Тебя как зовут?

– Арис, – прозвучал короткий ответ, и Катрин поняла, что девушка была не из числа болтушек.

– Ты откуда родом?

– Не помню, – нехотя ответила девушка и попросила: – Ложитесь, госпожа.

Катрин послушно легла на широкое ложе, а девушка стала растирать ее тело, благовонной жидкостью. Это было так приятно, что Катрин не могла даже говорить, она купалась в наслаждении.

После массажа девушка подала Катрин длинное, с вырезом, открывающим плечи, платье нежно-розового цвета:

– Как ты догадалась, что я хотела именно это платье? – удивилась Катрин.

Девушка ничего не отвечала, умело помогая госпоже надеть платье и поправляя оборки.

Катрин подошла к зеркалу, но Арис возникла перед ней:

– Рано, – сказала она. – И стала возиться с пышными волосами Катрин. Через какое-то время девушка отошла в сторону и остановилась, глядя на Катрин. В ее темных миндалевидных глазах не было никакого выражения, словно она была статуей.

Когда Катрин посмотрела в зеркало, она не узнала себя. Волосы были удивительно красиво уложены, платье подчеркивало стройность ее молодого тела, кожа лица и шеи обрела золотистый оттенок. Катрин безумно хотелось нравиться графу, так что увиденное в зеркале отражение ее очень порадовало.

– Как же ты не помнишь, откуда ты родом? – решила продолжить Катрин разговор с девушкой. – Разве тебе никто об этом не говорил?

Но девушка не ответила на вопрос, а ровным голосом спросила:

– Что-нибудь еще угодно госпоже?

– Да нет, спасибо.

– Тогда пусть госпожа отпустит меня.

– Вот еще! – Катрин развеселилась. – Разве тебе не хочется поболтать?

Она вышла из ванной комнаты, прошла в гостиную и опустилась на широкий диван. Девушка-служанка бесшумно следовала за ней.

– Садись, – показала на место рядом с собой Катрин. – Ну, чего ты?

Девушка стояла поодаль, и лицо ее было невозмутимо.

– Я спросила госпожу... – начала она.

– Да перестань, Арис! – махнула рукой Катрин. – Не называй меня госпожой. И давай говорить друг дружке «ты». Мы с тобой ровесницы, должны понимать друг друга, а мне так хочется поболтать, узнать о том месте, куда я попала.

– Госпожа не должна просить того, чего я не могу, – сказала девушка.

– Но, почему? У меня дома была служанка, с которой мы любили обсуждать свои тайны.

– Я не служанка, – сдержанно ответила Катрин девушка.

– А кто же? – распахнула удивленные глаза Катрин.

– Рабыня.

Катрин даже вскочила, услышав такое объяснение, и из-за охватившего ее возмущения начала нервно ходить по комнате.

– Что ты такое говоришь, Арис? – сказала Катрин, остановившись. – У нас в Америке давно покончено с рабством.

– Мы не в Америке.

– Все равно. Если ты будешь считать себя рабыней, то я разговаривать с тобой не буду.

– Госпожа не должна гневаться на меня.

– Почему это не должна?

– Тогда хозяин накажет меня.

– Еще чего не хватало! За что же это он может тебя наказать?

– За то, что госпожа недовольна.

– Да вовсе это не так, – Катрин приблизилась к девушке. – Ты меня не поняла. Я на тебя сержусь не за то, что чем-то недовольна. Мне просто дико слышать – рабыня. Я хочу, чтобы ты стала моей подружкой. Не могу же я без подружки. Арис, я тебя очень прошу.

– Госпожа не должна об этом просить.

Катрин недовольно хмурила брови, глядя на спокойное лицо девушки.

– Какая ж ты вредная! – по-детски возмутилась Катрин.

– Госпожа отпускает меня? – спросила Арис все тем же голосом лишенным эмоций.

– Да, иди, если хочешь, – Катрин отвернулась и отошла.

Однако девушка почему-то продолжала стоять на месте.

– Ну, шагай себе, – посмотрела на нее Катрин. – Чего ты стоишь? Раз уж так ты хочешь, то и отправляйся.

– Я не слышу воли госпожи.

А как я должна сказать, чтобы ты ее услышала?

– Госпожа должна говорить повелительным тоном.

– О, как ты мне надоела! – вскинула руки Катрин. – Иди!

Девушка плавно развернулась и пошла так ровно держа спину, будто несла на голове кувшин, полный воды.

Девушка скрылась, а Катрин, оставшись в одиночестве, начала переживать, что не смогла уговорить упрямую служанку. Ей так хотелось хоть что-то узнать о замке и его хозяине, а служанки могут многое рассказать. Катрин трижды хлопнула в ладоши, вновь вызывая Арис. Но на этот раз появилась белокурая красавица в ярко вышитой кофте и вязаной юбке. Судя по всему, она была представительницей Скандинавии. Спортивная фигура, белый цвет лица, голубые глаза...

– Я звала Арис... – растерянно произнесла Катрин.

– Нет, вы звали меня.

– Да откуда тебе знать, что я звала тебя, если я в это время думала об Арис?

– Может быть, вы и думали об Арис, но позвали меня.

Катрин подумала, что служанка зря не будет спорить. Значит, как-то не так она похлопала.

– Как же позвать Арис? – осторожно поинтересовалась Катрин.

– Когда госпожа хочет позвать Арис, надо повернуться лицом на юг. А когда меня – то лицом на север.

Вот оно что! Многому же придется еще учиться Катрин в этом замке. Что же делать с этой служанкой?

– Хорошо. Мне ничего не нужно. Иди.

– Через десять минут граф ждет госпожу на веранде.

Служанка повернулась и вышла из комнаты. Катрин пожала плечами – где эта веранда? Но звать никого не хотелось. Может быть, прежде поговорить с графом об этих служанках, которые называют себя рабынями?

К своему счастью, Катрин не видела, как белокурая девушка, подобно Арис, прошла в подземное помещение, где при слабом свете фонарей виднелись стоявшие в ряд каменные гробы. Девушка приподняла одну из крышек и легла в тесное ложе, закрыла глаза и перестала дышать,

Катрин еще раз посмотрела в зеркало, критически оглядела себя и вышла в коридор. Ей не составило труда найти графа: короткий коридор выходил на крепостную стену. Катрин, выглянув в бойницу, заметала у самой земли стеклянную веранду, посреди которой за круглым столом сидел граф.

Катрин тут же обнаружила винтовую лестницу, которая вела вниз, и легко сбежала по ней. Она прошла на веранду и тут же в испуге отступила назад. Ей показалось, что она полетит вниз.

Веранда как-то была укреплена в стене, сложенной из огромных камней, и состояла сплошь из стекла. Даже пол был прозрачный. Этого она и испугалась, а до земли было достаточно далеко.

Сидевший за столом граф засмеялся.

– Не бойся, – сказал он, поднимаясь и направляясь к девушке.

Катрин подала руку графу и ступила на прозрачное стекло, которое оказалось тверже мрамора под ногами. Появилось чувство уверенности, и Катрин благодарно посмотрела па графа.

Стол был выточен из огромного эвкалипта и отполирован до блеска. Стулья с высокими спинками тоже были из дерева, но создавалось такое впечатление, что это очень мягкие и удобные сиденья.

Катрин никогда не ела таких блюд, что стояли па столе.

– Это вкусно, – сказал граф, заметив ее растерянный взгляд. – Сегодня у нас японская кухня. Повариха служила в свое время на кухне императора.

– Вы разыгрываете меня, – улыбнулась Катрин.

– Ни капли, – покачал головой граф. – Я говорю истинную правду. Ты останешься довольна моими поварами.

– Так у вас есть и другие повара?

– Естественно. Но только лучшие.

– Я не знаю, что и думать, – коснулась виска кончиками пальцев Катрин. – Я хотела бы спросить.

– Ты можешь спрашивать о чем угодно. – Граф налил в ее фужер вишневого цвета жидкость.

– Но прежде попробуй, – улыбнулся он.

– Хорошо, – Катрин пригубила.

Это было и не вино, и не сок, но удивительно вкусно.

– Как нектар, – сказала Катрин.

– Это и есть нектар, – серьезно сказал граф. – Его химический состав нашел единственный человек на Земле. Никому больше не удалось это. Он служит у меня. Многие богачи отдали бы половину состояния за один глоток этого напитка.

– За один глоток!

– Да. Потому что один глоток этой жидкости дает человеку здоровья ровно на сто лет и сто дней,

– О! – засмеялась Катрин. – Это как в сказке.

– Что же ты хотела спросить?

С тех пор, как Катрин стала женой графа, он стал обращаться к ней на «ты», она же нс могла привыкнуть обращаться к нему так же, хотя он и просил ее об этом. Граф внушал ей постоянное чувство восхищения и уважения.

– Эти девушки, – начала робко Катрин, – вернее, одна из них. Вторую я постеснялась спросить, но она, наверное, то же самое ответила бы. Так вот они называют себя рабынями.

– Что же в этом удивительного? – откинулся на спинку стула граф. – Они и есть рабыни.

– Но, граф, это для меня непривычно.

– Человек ко всему привыкает. И главное – правильно думать.

– А как надо правильно?

Граф посмотрел на Катрин, и в глазах его играли веселые искорки.

– Если я о чем-то попрошу, ты сделаешь?

– С великой радостью! – порывисто произнесла Катрин, глядя в глаза графу, которые, казалось ей, смотрели на нее с любовью.

– И если бы даже я не стал просить...

– Только б угадать ваше желание!

– И это принесет тебе удовольствие?

– Да, конечно, мне очень нравится радовать вас.

– А почему ты считаешь, что рабыням не приносит счастье обслуживать тебя? Они так воспитаны. И если ты не будешь принимать их покорность и услужливость, они будут страдать, думая, что не могут исполнить свои обязанности. Привыкай думать так, и тогда все встанет на свои места. Мы не в Америке, где, по слухам, рабство отменено. Мы находимся на свободном острове, где каждый делает то, что ему нравится. Рабыни будут счастливы ублажать тебя, не мешай им радоваться жизни.

Катрин задумалась, глядя перед собой.

– Как странно, – вздохнула она, будто очнувшись. – Когда вы говорите, я почему-то верю каждому вашему слову. Еще несколько дней назад меня никто не смог бы убедить, что человек может хотеть быть рабом. А сегодня я сама готова стать рабыней.

Граф как-то беспокойно шевельнулся, словно хотел прервать Катрин, но тут же взял себя в руки и предложил Катрин:

– Ты можешь немного развлечься.

Не дожидаясь согласия молодой жены, граф махнул рукой. Тут же на веранде возникла музыка. Из-за спины Катрин появились стройные девушки с обнаженными талиями и стали танцевать, гибкие и стройные. Юные девы были так прекрасны, а танец их так пластичен и музыка так заразительна, что Катрин от восторга захлопала в ладоши. Одна из девушек тут же приблизилась и остановилась на почтительном расстоянии. Это была Арис.

– Что угодно госпоже? – спросила она своим голосом лишенным эмоций.

– Да нет, нет! – засмеялась Катрин. – Я не звала. Танцуй. Иди.

Арис тотчас удалилась к подругам.

– Какая разница для нас, кто они и откуда, – задумчиво рассуждал граф, – рабыни они или богини, если они творят такую красоту.

– Да, но как мне выражать восторг, если я не могу аплодировать? – огорченно спросила Катрин.

Граф серьезно посмотрел на нее и объяснил, успокаивая Катрин:

– Это единственное неудобство, которое ты будешь испытывать. Впрочем, ты привыкнешь на все взирать без излишнего восторга, а только любуясь и наслаждаясь. Эти танцовщицы не нуждаются в поощрениях, они живут танцем. И не надо им мешать.

Было удивительно интересно наблюдать за танцем девушек. Все их движения были точны и пластичны, а поскольку девушки танцевали на стеклянном полу создавалось впечатление, что они парят в воздухе.

Ритм танца все более убыстрялся, становился все заразительней. Но лица девушек оставались совершенно спокойны, будто были вылеплены из воска. Вдруг Катрин заметила у одной из них какое-то пятно на шее. К своему удивлению, Катрин такое же темное пятно потом увидела на шее у другой. Она стала приглядываться и поразилась: у всех девушек были такие же отметины.

– Что это? – обратилась к мужу Катрин. – Что за знаки, как тавро? И у всех без исключения.

Граф естественно, не мог, сказать правду. Не мог же он рассказать Катрин, что выпил кровь у всех этих красавиц, прежде чем они стали его рабынями.

– Это кастовый знак, – объяснил граф. – По нему узнают друг друга жрицы искусства. Я вплотную никогда не занимался вопросом, почему эти знаки возникли и как они наносятся на тело, но они совершенно не мешают танцу, а девушки – мне кажется – даже дорожат ими. Тебе достаточно?

Катрин уже забыла о своем вопросе, настолько завораживающе действовал па нее танец. И вдруг она вскочила, чуть касаясь пола, понеслась к девушкам и включилась в их действо.

Граф неподвижно сидел па стуле, и завороженно наблюдал за происходящим.

Танцовщицы-рабыни выполняли самые сложные движения четко и необычайно ритмично, а Катрин то и дело ошибалась, зато в ее танце было столько энергии, столько настоящего чувства, что граф невольно залюбовался. В механическую слаженность девушек с неподвижными лицами Катрин внесла ту чувственность, которая свойственна только живым и любящим людям.

Забывшись, граф откровенно восхищался Катрин, музыкой ее тела, выразительной мимикой лица, гибкостью рук и силой стройных ножек.

Давно с ним такого не было. Многие столетия назад на одном из очередных пиршеств видел он танец девушек. Среди красавиц он выделил одну, которая – он это чувствовал – танцевала только для него. Это была Марица.

И теперь по прошествии времени такая же красивая девушка одной только пластикой пересказывала увлекательную поэму любви.

Как-то странно встрепенулось сердце, и граф почувствовал, как сладостное тепло разлилось в его груди. Он ту же очнулся. Только этого не хватало! Уж больно лукав Князь Тьмы. Он велел привезти Катрин в замок. И граф безошибочно знает, что когда властелин позовет его в зеркальную комнату, то непременно даст еще срок. Но зря старается властелин, зря не верит в Марко. Какое-то подобие волнения коснулось сердца графа лишь на короткий срок, он уже снова сидел холодный и равнодушный.

Конечно, лучше бы поскорее осуществить задуманное, поскольку время порождает привычку. И граф несколько опасался, что может привыкнуть к Катрин, и тогда труднее будет прокусить голубую жилку на ее изящной шее. Но он убеждал себя, что сумеет преодолеть привычку без труда. А того чувства, которое было у него к Марице, он не допустит в сердце, потому что оно погибельно для графа. Его властелин только и ждет, чтобы граф-вампир показал себя слабым, ведь тогда он сможет и самого графа сделать мертвым.

Не бывать тому!

Граф поднял руку и щелкнул пальцами. Девушки тут же цепочкой побежали к стене и скрылись в приоткрывшуюся щель.

Катрин машинально сделала еще несколько плавных движений и удивленно остановилась.

– Почему вы помешали танцу? – мягко спросила она.

– Я хочу, чтобы ты спокойно позавтракала.

Катрин вернулась к графу и села за стол.

– Вы недовольны мною? – спросила она, робко на него посмотрев.

– Напротив, – ответил граф, – просто я немного тороплюсь. Дел сегодня много, и я должен кое-что выяснить. Мы расстаемся до вечера, но ты не будешь скучать.

Катрин расстроилась, что граф покидает ее, но не показала виду. Она же не знала, какими «важными» делами занимается граф.

Глава 6 ПРИКЛЮЧЕНИЕ В ОКЕАНЕ

Прошло уже восемь часов, как трансатлантический лайнер «Аркадия» отчалил от американского берега. Погода стояла великолепная и необыкновенные охотники за привидениями удобно расположились в шезлонгах на прогулочной палубе, наслаждаясь видом океана.

– Неплохо бы, ребята, обсудить предварительный план действий, – заикнулся было Игон.

Но Уинстон, Питер и Рэй чуть не в один голос протестующе вскричали:

– Игон Спенглер, имей совесть!!! Нельзя ко всему относиться с такой меркантильностью!

– Посмотри, какой чудесный день, – сказал Рэй.

Дай нам вволю насладиться океанскими пейзажами. В этом нашем Нью-Йорке мы совершенно забыли о том, что такое природа. Я временами даже начинал чувствовать, что эти каменные джунгли, насыщенные призраками и привидениями, меня самого превращают в зверя.

– Так недалеко и до нервного срыва, – посочувствовал Питер. – Я тоже в последнее время испытывал нечто похожее.

– Неужели, Игон, ты хочешь сделать из нас психопатов? – полушутя вставил Уинстон. – Не забывай, в таком случае, каким страшным оружием мы обладаем.

– Да что вы, ребята, в самом деле! – испуганно защищался Игон. – Я же просто хотел, как лучше... Но коль уж вы настроились на лирический мотив, я совсем не против. Прекрасно. Я тоже нахожу, что океанская гладь выглядит очень даже внушительно...

– Я бы даже сказал – величественно, – поэтически оценил Рэй.

– Еще бы не выглядеть ей величественно, когда под нами глубина в несколько километров, – не мог удержаться Игон от того, чтобы и здесь не блеснуть эрудицией. – А точнее, наибольшая глубина Атлантического океана в этом месте составляет...

Но охотников явно не интересовали эти научные данные. Они мечтали о другом. И вслух эту мечту выразил Рэй:

– Встретить бы на этой палубе завтрашний рассвет... В жизни не наблюдал, как восходит солнце над океаном. Слышал, что восхитительное зрелище, но самому наблюдать не доводилось...

– Да, хорошо бы не проспать этот момент, – поддержал его Питер. – Только должен предупредить, парни, что от морского воздуха у меня крепкий сон и зверский аппетит.

– У тебя и в Нью-Йорке аппетит почти такой же, как у вечного недожоры Лизуна, – съязвил Уинстон. – А насчет сна не беспокойся – я тебя разбужу.

– Но я могу не сразу открыть глаза.

– Как вылью тебе холодной воды за шиворот, так сразу откроешь.

– Мы будем совершенно одни на палубе, – мечтательно добавил Рэй, – и перед глазами не будут мельтешить эти подозрительные субъекты.

Он кивком головы указал на группу людей в длинных белых плащах. Их лица были смуглыми, на головах – тюрбаны, между собой эти люди изъяснялись на арабском наречии. На прогулочной палубе они кучковались уже третий час. Порой кто-то из этой группы отлучался на время и возвращался, приводя с собой еще двух или трех человек в таких же белых плащах.

К этой группе подошел араб в зеленой тюбетейке, что-то коротко приказал. Тотчас же от группы отделилось семеро и куда-то направились вместе с ним.

Необыкновенные охотники за привидениями без особого интереса наблюдали за этой группой, лениво перебрасываясь замечаниями.

– Очень колоритная тусовка, – сказал Уинстон. – Держу пари, что это бейсбольная команда какой-нибудь Сирии или Иордании.

– Ну, какие это бейсболисты? – засомневался Питер. – Такие коротышки, тщедушные, ничего из себя не представляющие. Скорее, это просто болельщики.

– Да не все ли равно, кто они, пусть хоть кладоискатели, – зевнул Рэй. – Меня больше беспокоят требования моего желудка.

– Действительно, скоро время обедать, – сказал Игон. – Не пора ли нам передислоцироваться в сторону ресторана?

Неожиданно пришел в действие громкоговоритель лайнера, до того времени молчавший, и над палубами корабля разлетелся испуганный голос капитана:

– Дамы и господа... Уважаемые пассажиры, убедительно просим вас всех сохранять спокойствие. Корабль меняет курс. Вместо прежнего пункта прибытия мы направляемся в Алжир. Мне велено всем передать, что всякий недовольный будет расстрелян на месте...

В ту же минуту арабы в белых плащах разбежались по палубе и заняли позицию полукругом. Из-под плащей все они извлекли одноручные автоматы «узи».

– Никому не двигаться! – истошно завопил один из арабов. – За одну попытку сопротивления всех пришьем на месте!

– Мы стали заложниками террористов, – звучал из динамика взволнованный голос капитана. – Я произношу эти слова под дулом автомата. Командир исламских фундаменталистов желает обратиться к пассажирам...

Минутная пауза, наступившая затем, казалось, тянулась целую вечность. На охотников за привидениями и других пассажиров, оказавшихся в тот момент на палубе, устрашающе глядели черные дула автоматов. Лица их обладателей выражали беспощадность. Каждый из охотников мысленно пожалел в тот миг, что купил билет до Европы именно на этот лайнер.

– Пожалуй, нам следовало бы полететь на самолете, – пробормотал вслух Игон.

Особое внимание охотников за привидениями привлекли двое из террористов – лица явно не арабского происхождения. У одного из них значительную часть лица занимал большой нос, у другого волосы были такого ярко-рыжего цвета, что, казалось, они вот-вот огнем вспыхнут. Должно быть, в компании фундаменталистов они чувствовали себя не так уж надежно, поэтому старались выглядеть как можно более жестокими и нагоняли на свои лица выражение ужаса.

В динамике послышался какой-то шум, затем зазвучал голос с сильным акцентом:

– Мне жаль, что все произошло именно так, но во всех ваших бедах вы должны винить правительство Алжира, которое отказывается передать власть в стране в наши руки. Алжир должен исповедовать ислам! Ислам – единственная правоверная религия в мире! Ислам должны исповедовать все! Кто не будет исповедовать ислам, тот будет уничтожен.

– По-моему, этот„ тип выбрал далеко не самое лучшее время и место для того, чтобы пропагандировать свое вероучение, – сказал Уинстон.

Он мысленно прикидывал, сколько секунд уйдет у него на то, чтобы подскочить к ближайшему террористу, сбить его с ног и овладеть автоматом. Приблизительно в этом же направлении работала мысль и остальных охотников. Единственное, что смущало их – присутствие на палубе других пассажиров. Фундаменталисты были до такой степени возбуждены, что могли открыть беспорядочный огонь в любую секунду. И тогда пострадали бы невинные люди. Нет, первоначальный план необыкновенных охотников за привидениями не выдерживал никакой критики. Они сами это осознали, трезво оценив обстановку, и сами же от него отказались.

– «Аркадия» войдет в алжирские территориальные воды. Преступному режиму либералов-демократов будет предъявлен ультиматум – либо они передают власть правоверным исламистам, либо мы взрываем «Аркадию». В машинное отделение уже заложена взрывчатка. При малейшей попытке бунта или мятежа па корабле детонатор придет в действие, и корабль взлетит на воздух прямо посреди океана.

– Рыжий, так с нами не договаривались, – обиженно прогнусавил один из террористов не арабского происхождения.

– Верно, Нос, – согласно закивал головой напарник. – Обещали нам веселую прогулку, с выпивкой и девочками, а теперь делают из нас великомучеников.

– Помалкивайте, кретины, – оборвал их излияния араб в зеленой тюбетейке. – Благодаря нам вы, уроды, избежали электрического стула. Мы помогли вам удрать из тюрьмы...

– Но уж нет, мы просто присоединились к вам за компанию, когда вы уползали через вырытый потайной ход, – решил восстановить истину Нос. – Сидели-то мы с вами как-никак в одной камере.

– Чего же тогда напрашивались ехать с нами куда угодно, хоть к черту на рога?

– Потому что в Америке нас «легавые» быстро вычислили бы. Не так уж много людей удирает из тюрьмы за день до казни на электрическом стуле.

– Кроме того, – добавил Рыжий, – мы с Носом стали очень примечательными личностями. Вся Америка зачитывалась газетами, где описывалось, как мы с другом Ионом собирались пытать ту девчонку. Как же ее звали- то, э-э-э?

– Катрин Синди, – вспомнил Нос.

– Во-во! Да, значит, с другом Ионом. Только куда же он после подевался?

На это Нос не нашелся что ответить. Но террориста в зеленой тюбетейке их меланхолический экскурс в прошлое не особенно интересовал. Он бросил им на руки свой белый плащ, оставшись в униформе цвета хаки без знаков отличия.

– Кто бы ни был тот Ион, – сказал террорист, – но я не сомневаюсь, что он был таким же кретином, как и вы. Но Иона здесь нет, и пристрелить его я не могу. А вот вас очень даже могу. Так что, если будете ныть и привередничать, то я вас отправлю к черту на рога намного раньше, чем «Аркадия» взлетит на воздух.

– Что ты, Абу! – перепутался Рыжий. – О чертовых рогах мы выражались фигурально. На самом деле мы оченьсочувствуем вашему движению и даже готовы за него подставить голову под пули. За достойную плату, разумеется.

Голос в динамике заканчивал свое обращение к пассажирам лайнера:

– Во избежание кровопролития приказываю всем разойтись по своим каютам и не покидать их до прибытия в Алжир. Всякий, кто посмеет высунул» нос на палубу, получит автоматную очередь в живот. Я не шучу. Это не первый случай, когда мы захватываем корабль. И вы будете не первыми нашими жертвами.

Голос умолк. Тотчас же фундаменталисты на палубе погнали пассажиров в каюты.

– Живее, живее! Пищу вам будут приносить в каюты! – орал Абу.

– У кого есть хотя бы капля спиртного, тот обязан отдать его нам! – не растерялся и тоже проорал Нос.

– Ислам запрещает употребление виски и прочей американской гадости, – мрачно посмотрел на Носа Абу и передернул затвор автомата.

– Верно, поэтому грех пьянства мы с Носом возьмем па себя, – выручил друга из чреватой последствиями ситуации Рыжий. – Все выпьем до капельки. И тогда у вас не останется искушения и не захочется самим прикладываться к бутылочке.

Такая мысль вполне устраивала Абу.

Перебранка террористов не пролетела мимо слуха охотников за привидениями.

– У меня есть план, как взять этих типов в оборот, – прошептал друзьям Питер.

– Какой? – спросил Игон.

– Нет времени излагать, – признался Питер.

И действительно, времени не было, потому что в следующую же секунду он получил такой толчок прикладом автомата в спину, что чуть не скатился по лестнице кубарем.

– Пошевеливайтесь, неверные американские собаки! – ругался Абу, размахивая автоматом. – Довольно я из-за вас насиделся в ваших же тюрьмах. Теперь мне хочется вволю порезвиться.

– Пит, ты все продумал? – опять шептал спросил Игон.

– Если в моем плане и есть просчеты, то очень скоро мы поймем это, – тоже шепотом ответил Питер.

Террористы развели всех пассажиров по их каютам. Оставались на палубе только охотники. В каждом коридоре Абу выставил по часовому. Отдав все необходимые распоряжения, он обернулся к охотникам:

– Где ваши каюты, грязные американские собаки?

– В следующем коридоре, – как бы нехотя ответил Питер.

– Отконвоируйте их туда, – приказал Абу Рыжему и Носу.

Охотники за привидениями направились к своим каютам, а за ними, с автоматами наперевес, шагали мрачные уголовники. Игон, Уинстон и Рэй недоумевали – отчего Питер не приводит свой план в действие? Вот уже и каюты!

– Я с Уинстоном живу вот в этой каюте, – словоохотливо пояснил Питер Рыжему и Носу, как будто это их сильно интересовало. – А Игон и Рэй – в соседней.

– Ну, так и забирайтесь поживей в свои берлоги, – прорычал Рыжий.

– Но мы очень дисциплинированные пассажиры, и если уж нам приказано отдать все спиртное, какое имеем, то мы хотели бы это сделать прямо сейчас.

При упоминании о спиртном Рыжий и Нос чрезвычайно возбудились. Исполнительность Питера им пришлась по душе. Вот если бы все пассажиры оказались такими же!

– Две бутылки виски лежат у меня в чемодане, – сказал Питер. – Подождите меня здесь, в коридоре, я их вам сейчас вынесу.

– Но уж нет, парень, – заподозрил неладное Нос.

– У тебя там может быть спрятано оружие. Я страх как люблю стрелять по людям, но совершенно не в восторге, когда стреляют по мне. Так что я зайду в каюту с тобой.

– И я не отстану от тебя, друг, – с готовностью предложил свои услуги Рыжий.

– Боишься, что я один все тут же и выпью? – нахмурился Нос.

– Ты поразительно догадлив, Носик.

Питер ввел уголовников в каюту и открыл чемодан, который лежал на спальном месте. Рыжий и Нос так сосредоточенно следили за его движениями, заранее млея от удовольствия, что не заметили, как через приоткрытую дверь в каюту проскользнули Игон и Рэй.

– Вот первая, – извлек из чемодана Питер большую бутылку с вожделенной жидкостью.

Рыжий и Нос одновременно протянули руки, чтобы рассмотреть этикетку на бутылке. Дула их автоматов опустились к полу. Этой их ошибкой немедля воспользовались Игон и Рэй. Каждый, перехватив «своего» уголовника за шею, они выбили у них оружие. Теперь автоматы были в руках необыкновенных охотников за привидениями. Черные стволы упирались в животы бандитов, которые от неожиданности лишились дара речи.

– В этом и заключался мой план, – торжествующе провозгласил Питер. – Согласитесь, ребята, что начало неплохое.

– Согласен, – сказал Уинстон, заглядывая в каюту – Теперь важно развить первоначальный успех.

– Причем действовать следует немедля, пока террористы еще не окончательно взяли под контроль ситуацию на корабле, – сказал Игон.

Тем временем к уголовникам постепенно начал возвращаться дар речи. Первым попытался завязать контакт с охотниками Нос:

– Мы, э-э, вы, э-э, нам, э-э...

– Мы обещали вам бутылку виски и свое слово сдержали, – улыбнулся растерянному бандиту Питер. – Но в Америке принято на любезность отвечать любезностью, поэтому мы и решили на время позаимствовать ваше оружие. Надеюсь, вы не возражаете?

– Что вы, что вы! – замахал руками Рыжий. – Нам эти автоматы только в тягость. Мы даже рады, что вы нас от них избавили. И вообще мы на этом корабле случайно. И террористов совсем не знаем.

– Ни с кем из них не знакомы, – закивал головой Нос. – И вообще страшно презираем этот народишко. Мы даже готовы присоединиться к вам и подставить голову под пули. За достойную, разумеется, плату.

– Мы – хорошие парни, – по щеке Рыжего скатилась слеза умиления, так он поверил в то, что действительно является хорошим парнем.

– Ну, коль вы хорошие парни, то докажите это, – уверенно вел свою игру Питер.

– Как? – в один голос спросили оба. – Мы готовы па что угодно. Надо кого-нибудь убить?

– Нет, всего лишь опорожнить эту бутылку до дна.

Первый взял бутылку в руки Нос. Он со значительным видом оглядел присутствующих, покрутил бутылку в руке, раскрыл рот и чуть не воткнул ее себе в глотку. Рыжий шепотом подсчитывал количество глотков, делаемых напарником, и когда, по его мнению, тот уже опорожнил половину сосуда, выхватил у него бутылку и допил все, что оставалось. Опорожненная бутылка покатилась по ковру, которым был застелен пол. Минуту Рыжий и Нос молча разглядывали друг друга, будто впервые повстречались в жизни» Молчали и охотники. Наконец, Нос перевел взгляд на Питера и, совершив титаническое усилие над собственным речевым аппаратом, вымолвил:

– Ну, мы готовы...

Но договорить, к чему, собственно, они готовы, Нос не успел, так как в то же мгновение преспокойно уснул. А так как спать стоя, подобно лошадям, Нос не умел, то повалился прямо на кровать Уинстона. На кровать Питера бухнулся Рыжий, который, в отличие от Носа, бодрствовал секундой больше.

– Что ж, джентльмены, с этими типами мы разобрались, – удовлетворенно потер руки Питер. – Теперь можно приступать к освобождению корабля.

– По-моему, эти молодчики заслуживали того, чтобы их выкинули за борт, – сказал Уинстон. За все это время он успел основательно переволноваться.

– Но тела могли бы заметить их сообщники, – отрицательно покачал головой Питер. – Поднялась бы тревога. А нам сейчас следует действовать без лишнего шума.

– Питер прав, – сказал Игон. – Мы добьемся большего успеха, если будем действовать тихо и рассредоточено.

– Ты предлагаешь разделиться на две группы?

– Именно. Я и Рэй попытаемся овладеть командным управлением корабля, а ты с Уинстоном должны будете проникнуть в машинное отделение и обезвредить заложенную взрывчатку.

– От этих психопатов всего можно ожидать, – согласился с его доводами Уинстон. – Взорвать «Аркадию» им ничего не стоит. Если они собственную жизнь ни в грош не ставят, то можно ли ожидать от них уважения к жизни сотен других людей?

– Итак, охотники, вперед! – скомандовал Игон.

Он и Рэй облачились в белые плащи, раздев храпевших Рыжего и Носа, взяли в руки по автомату и пошли по коридору. Питер запер каюту со спящими уголовниками и вместе с Уинстоном, крадучись, направился за товарищами.

Подойдя к повороту в следующий коридор, Рэйман осторожно выглянул.

– Там всего двое часовых, – шепотом сообщил он друзьям. – Сидят на корточках и курят марихуану. Игон, нам следует прочитать им лекцию о вреде курения.

Игон согласно кивнул головой. Он и Рэй развязной походкой пошли за угол. Питер и Уинстон остались за поворотом ждать, прислонившись к стенке.

В другом конце коридора послышалось удивленное восклицание на арабском языке. Затем последовали два метких удара, сдавленный крик и звук падающих тел.

– Ребята, сюда, – приглушенно позвал Игон.

Питер и Уинстон пулей помчались к ним. На полу коридора лежали оглушенные террористы, а Рэй стягивал с них белые плащи.

– Теперь ваша очередь приодеться и вооружиться, – протянул Игон им автоматы.

Рослому Уинстону чужой плащ оказался не по размеру и сразу же треснул на спине.

– Надеюсь, хозяин не потребует у меня денег за испорченную вещь, – пошутил он.

Безжизненные тела террористов затащили в каюту Игона и Рэя, где и замкнули на ключ.

– Джентльмены, у нас всего несколько минут на то, чтобы овладеть кораблем, – сказал Игон. – Приступаем к самому ответственному этапу операции!

На лестнице охотники за привидениями разделились на две группы. Игон и Рэй устремились вверх, к штурманской рубке, а Питер и Уинстон – вниз, на уровень машинного отделения.

На пути к командной рубке охотникам никто не встретился, Это казалось необъяснимо странным. У дверей штурманской рубки Игон и Рэй приготовились к стрельбе. Игон знаками показал Рэю, что распахнет дверь и сразу рухнет на пол, чтобы вести огонь снизу, а тот должен будет прикрывать его огнем из-за двери. Рэй понимающе кивнул головой.

Однако их приготовления оказались напрасными. Когда Игон ударом ноги открыл дверь и упал на пол, то не открыл огонь, а удивленно вытаращил глаза. Они с Рэем предполагали обнаружить в этом помещении, по крайней мере, человек десять. Но застали лишь одного араба в зеленой тюбетейке, сидящего на стуле спиной к дверям. На коленях террориста лежал автомат. Араб следил за пленным штурманом, у которого от страха перед направленным оружием дрожали руки. Кроме этих двоих, больше в рубке никого не было.

Обернувшись на шум, террорист сразу заметил направленные на него автоматы и, не желая понапрасну рисковать, беспрекословно поднял руки. Игон и Рэй вошли в рубку.

– Корабль возвращается на прежний курс, – громко сказал Рэй.

У штурмана его слова вызвали лишь намек на сладкую улыбку. Последние сорок минут он жил мыслью о неизбежной смерти.

Улыбнулся и террорист, но эта улыбка была издевательской.

– Сейчас вы начнете вызывать сюда по одному своих подчиненных, – приказал ему Игон. – Первым вызовите командира. Скажите, что необходимо его присутствие...

– Зачем вызывать командира, когда он стоит перед вами, – улыбнулся террорист. – Кстати, можете обращаться ко мне просто по имени – Абу.

Охотники за привидениями были поражены.

– Так это вы – главарь всей этой оголтелой своры? Но как же так? – переспросил Игон. – Ведь когда командир обращался по радио к пассажирам, вы торчали на палубе и маячили перед нашими глазами.

– К пассажирам обращался не я, а мой подчиненный, – спокойно разъяснил Абу. – Я уполномочил его на это. Что же касается остальных моих людей, то также нет нужды вызывать их сюда по одному. Они давно дожидаются вас все вместе в соседней рубке,

И вдруг Абу резко что-то прокричал на арабском языке.

Послышался глухой шум, и тотчас же распахнулась дверь с лестницы, ведущей на капитанский мостик. В рубку через нее вбежали двое террористов. Открылся люк наверху – оттуда спрыгнули еще два террориста. Резко открылась дверь за спиной Игона – и оттуда с автоматами на изготовку шагнули три араба.

Двое охотников оказались против восьмерых бандитов. Штурман не сомневался, что вот-вот начнется стрельба. Ноги совсем не держали его, и он упал на колени.

– Бросайте оружие, проклятые американские империалисты, – угрожающе потребовал Абу. – Вы можете, конечно, начать стрельбу и даже с честью погибнуть, но знайте – за каждого потерянного нашего человека мы перестреляем сотню пассажиров.

– А я-то думал, вы пригрозите, что взорвете корабль, – усмехнулся Рэй.

– Я повторяю еще раз – эта скорлупка взлетит на воздух только у алжирских берегов. А до Алжира еще далеко. Но взрывчатка в машинное отделение уже заложена. И засада там устроена такая же, как здесь. Я почему-то был уверен, что если кто-то и решится освободить корабль, то обязательно попытается овладеть управлением и машинным отделением.

Послышались гулкие шаги по лестнице и беспардонная ругань. Террористы, стоящие в дверях, расступились. В штурманскую рубку втолкнули Питера и Уинстона. Они были уже без оружия и без плащей. На скуле одного красовался кровоподтек, под глазом второго набух синяк.

– Не хотел бы показаться пессимистом, Игон, но на какой-то стадии наш план дал сбой, – поприветствовал друзей плохой новостью Питер. – Эти мерзавцы уже поджидали нас в машинном отделении. Не успел я палец положить на спусковой крючок автомата, как меня уже разоружили.

– Мне тоже кажется, что мы выбрали не самый лучший маршрут, – сказал Рэй. – Следовало идти не сюда, а на капитанский мостик. Или в радиорубку. Овладели бы радиоточкой и призвали бы всех пассажиров одновременно выступить против этих ублюдков. На лайнере свыше тысячи пассажиров, а этих типов – не более тридцати. Со всеми бы они не справились.

– Вот именно для того, чтобы никто и не догадался, как нас мало, я приказал разогнать всех пассажиров по каютам, – рассмеялся Абу. – Не видя противника перед собой, трудно оценить его мощь. Именно неизвестность порождает панический страх. Мой психологический расчет оправдался. Ну, так вы бросаете оружие?!

Игон и Рэй переглянулись и положили автоматы на пол. Их тут же подобрали террористы.

– Планируя захват «Аркадии», я учитывал, что кто-то попытается оказать сопротивление, – самодовольно рассмеялся Абу. – Но знал также и то, что если удастся подавить первую вспышку бунта, то больше никто не осмелится повторить выступление. На рассвете вы все четверо будете расстреляны на палубе на глазах у всех пассажиров. И можете не сомневаться, после этого все на корабле будут дрожать от ужаса до самого конца пути... Но куда подевались мои люди, плащами и оружием которых вы воспользовались?

– Двоих оглушили, двоих напоили, – спокойно произнес Питер. – Они в наших каютах.

Террористы забрали у охотников ключи от кают, заломив руки за спины. На запястьях необыкновенных охотников за привидениями щелкнули наручники.

– Что теперь с ними делать, Абу? – спросил главаря один из бандитов.

– Тащите на палубу, – махнул тот рукой.

Террористы подхватили под руки охотников за привидениями и поволокли на палубу. На одном из лестничных переходов охранник так сильно дернул Питера за локоть, что тот завопил от боли:

– Осторожнее, сволочь, руку вывернешь.

В ответ бандиты швырнули Питера на пол и принялись ожесточенно бить ногами.

– Раз боишься, чтобы тебе руку не сломали, так мы тебе ребра сломаем, – прорычал один из террористов.

Друзья сочувствовали Питеру, но помочь ничем не могли.

– Главное, не кричи, Пит, – сказал Уинстон. – От криков они еще больше звереют. Неужели не видишь, что они накачались для храбрости наркотиками?

Наконец избиение прекратилось. Охотников выволокли на палубу и бросили у самого борта.

Вскоре туда же притащили Рыжего и Носа. Один что-то бубнил, пребывая в глубоком сне, второй сладко причмокивал. Их сонная идиллия была грубо нарушена террористами, которые начали лить им на головы воду из ведер. На пятом ведре уголовники пришли в себя.

На десятом ведре к Рыжему и Носу вернулась способность соображать и ориентироваться в пространстве. Им возвратили автоматы.

– Будете охранять этих американских свиней, – сказали им. – Но если они и на этот раз вас облапошат, то будете расстреляны вместе с ними.

– Больше никаких ошибок, – поклялись уголовники.

Они уселись в шезлонгах в двух шагах от охотников за привидениями, направив автоматы прямо на них. Казалось, на спасение не оставалось ни малейшей надежды.

Глава 7 РАССВЕТ НАД ОКЕАНОМ

– Натаскать бы сюда дровишек, – мечтательно говорил Нос Рыжему, зверски поглядывая на охотников. – Привязать этих негодяев к борту и развести маленький костерчик у них под ногами. В детстве, помнится, я прочитал книжку. Правда, одну-единственную. Но, видать, самую умную. Там чуть-чуть поджаривали строптивых, и те начинали бойко говорить о том, о чем их спрашивали.

– А что ты собираешься узнавать у этих балбесов? – ткнул Рыжий автоматом в сторону охотников.

На это Нос не нашелся, что ответить, и замолчал, задумавшись.

Между тем к Питеру вернулось сознание после побоев. Зажмурившись от ослепительного солнечного света, он звонко рассмеялся. Необыкновенные охотники за привидениями озабоченно посмотрели на товарища – не рехнулся ли?

– Нет-нет, парни, – успокоил друзей, заметив озабоченное выражение на их лицах, Питер. – Со мной все в порядке, и даже вроде бы у меня ничего не сломано внутри. Просто в миг пробуждения я вдруг почувствовал, какое же это огромное наслаждение – жить, чувствовать и видеть окружающий мир. А мы этого совсем не ценим.

– Да, вот и мечта Рэя вскоре осуществится, – пробормотал сокрушенно Уинстон. – Увидим восход солнца над океаном. За несколько минут до собственного расстрела.

– Если это и шутка, то дурацкая, – отпарировал Рэй.

– Мы не должны терять присутствия духа, – обратился к друзьям Игон. – Безвыходных ситуаций не бывает. Из положения, в котором мы находимся, тоже можно выбраться.

– Как?! – в один голос вскричали с надеждой Питер, Уинстон и Рэй.

– Пока не придумал, – откровенно признался Игон. – Но присутствия духа не теряю. И вам тоже не советую.

Рыжий и Нос совершенно не вслушивались в болтовню пленников. Вопреки данным им инструкциям, их внимание целиком переключилось на флагшток.

– Гляди-ка, Носик, сам командир полез срывать эту тряпку, – возбужденно ткнул товарища Рыжий.

Взоры необыкновенных охотников за привидениями обратились в указанную бандитом сторону.

Они увидели у мачты лайнера Абу, который спускал американский флаг. На место прежнего флага взвилось зеленое полотнище с исламским полумесяцем.

Спустя какое-то время Абу появился на палубе с американским флагом в руках. Судя по его качающейся походке, он принял очередную дозу наркотиков. Глаза его жутко блестели.

– Смотрите на свой национальный символ! – заорал террорист на охотников и развернул флаг, который слабо затрепетал на ветру. – Красный цвет его полос – это цвет вашей крови, которая прольется на рассвете. Синий цвет флага – это цвет океана, в который мы сбросим ваши трупы. Звезды на флаге – это те ночные звезды, видом которых вы насладитесь в ночь перед казнью. В последнюю вашу ночь.

Абу швырнул флаг к ногам охотников и собрался уже уходить, но тут его осенила новая, более мерзкая мысль.

– Я знаю, что американцы не любят, когда издеваются над их флагом! – злорадно захохотал он. – Но я хочу отравить ваши последние часы. Вы будете чувствовать себя негодяями и примете смерть, как негодяи. Плюйте на флаг!

Лица охотников за привидениями сохраняли бесстрастное выражение. Террорист не был удостоен даже ответа.

Тогда Абу подступил к Уинстону, сидящему с краю, и приставил пистолет к его виску:

– Плюй на флаг, иначе я тебе все мозги вышибу!

– Часом раньше, часом позже, – притворно усмехнулся Уинстон. – Какая мне разница, когда умирать? Зато твой показательный расстрел в присутствии всех пассажиров сорвется. А этого мы и добиваемся.

– Да, действительно, именно этого вы и добиваетесь, – вслух подумал Абу. – Что ж, коли вы желаете умереть героями, то я дарю вам эту возможность. Хороший герой – мертвый герой.

И от души расхохотавшись собственной шутке, террорист ушел с палубы. Рыжий и Нос все это время просидели ни живы ни мертвы, сжавшись от страха в шезлонгах.

– А знаешь, Нос, какой я ни подлец» но плевать на флаг родины все же не отважился бы, – признался другу шепотом Рыжий.

– Твоя правда, Рыжик, – согласился Нос. – Мы, может быть, дерьмо дерьмом, но Америка все же остается Америкой, а ее флаг остается флагом великой страны.

– А парни-то молодцы, верно, Нос?

– За один этот поступок, Рыжий, я бы их, пожалуй, отпустил. И даже сам бы удрал вместе с ними. Безо всякой, разумеется, платы. Да только куда удерешь с корабля?

– Удирать некуда, Носик. Поэтому придется нам, как мы ни симпатизируем этой четверке, стеречь их в оба глаза.

– Голова у меня после пьянки так раскалывается, что я теперь всю ночь не усну. Так что будь спокоен, никуда они от нас не денутся.

И затем на долгие часы на палубе воцарилось молчание. Четверо героев сосредоточенно размышляли, как бы им ускользнуть от охраны. А двое охранников взволнованно прикидывали, как бы им не упустить пленников.

Смеркалось. Небо затянуло тучами. Небесная мгла в потемках слилась с черной бездной океана. Казалось, море и небо слились воедино. Тьма навевала чувство безысходности, которому трудно было не поддаться.

«Аркадия» неуклонно приближалась к Гибралтарскому проливу. В радиоэфир уже летели грозные предупреждения Абу о том, чтобы никто не смел пытаться задержать судно, ибо в противном случае оно будет взорвано. В ответ пришло сообщение, что фарватер движения «Аркадии» в проливе свободен.

Было далеко за полночь, когда до слуха охотников за привидениями донесся возглас Рыжего:

– Гляди-ка, Нос, что это за огни справа от нас?

– Может, звезды?

– Какие звезды, балда, если они движутся?!

– Может, падающие звезды?

– Какие падающие звезды, лопух, когда они неуклонно приближаются к нам?

В словах бандитов охотникам послышалась надежда на спасение.

– Огни совсем рядом! – вновь послышался возглас.

– Но что это за чертовщина? – изумился Нос. – У них высокие мачты. Это какой-то деревянный корабль. Несется на парусах. Может, это какая-то маскировка?

– А сброд, который сгрудился у бортов, по-твоему, это отряд специального назначения? Что за хламье у них на вооружении? Сабли, пики, мушкеты, кинжалы... Я такое только в музеях видел. Может, это кино снимают?

– Какое кино, балбес?! Где ты видишь кинокамеры, режиссера?

– Ну, может, они из подводной лодки снимают, – Рыжий запнулся, почувствовав, что несет полную ахинею. И свою растерянность перед происходящим попытался преодолеть энергичным решением: – Надо пойти доложить обо всем Абу.

– Я пойду! – вскочил на ноги Нос.

– Нет, я, – поднялся рывком Рыжий. – Больно страшно тут оставаться.

– Ну, тогда пошли вместе.

– А с пленными что делать?

– А куда они денутся? Пускай тут пока остаются.

И бандиты стремглав помчались с палубы.

– Как ты объяснишь происходящее, Игон? – поинтересовался Уинстон.

Сами охотники ничего видеть не могли, так как борт, к которому их прислонили, был высокий, а подняться на ноги до сих пор не давала возможности охрана.

– Я полагаю, что «Аркадия» повстречалась в океане с миражем, каким-нибудь «Летучим Голландцем», – движением плеча поправил дужку очков Игон. – Обычное морское явление. На самом деле никакого корабля там нет.

Но внезапно океанский простор потряс могучий рык:

– Остановите движение корабля!

Настоящие охотники за привидениями невольно съежились от таких звуков. По опыту общения с призраками все они сразу поняли, что такой голос не мог принадлежать живому человеку.

Упираясь спиной в поверхность борта, они поднялись на ноги и, бросив лишь короткий взгляд на то, что перед ними открывалось, сразу поняли, что дело принимает угрожающий оборот.

Совсем близко от лайнера вздымался из морских пучин фрегат трехсотлетней давности под всеми парусами. Вдоль его борта сгрудилась команда головорезов. Одни из них были одеты в затрепанное рванье, другие – в форму голландских военных моряков, третьи – в расшитые золотом камзолы. Вся эта разношерстая братия была явно настроена недружелюбно, если судить по их лицам.

С фрегата полетели кошки – крюки на веревках. «Аркадию» явно брали на абордаж.

– За отказ подчиниться мне, капитану Шульцу, грозе этого пролива, ваш корабль будет пущен ко дну! – проревел высокий мужчина, стоявший у штурвала. На нем была треуголка и роскошный мундир.

Пиратский корабль вплотную подтянулся к лайнеру. Пираты уже перескакивали через борт нижнего яруса.

– Парни, у меня есть отличное предложение, – подал голос Уинстон.

– Какое? – спросил Питер.

– Бежим!!

Призыв был немедля воплощен в действие необыкновенными охотниками за привидениями. Это было как нельзя кстати, так как за ними погнались два пирата с явно недружественными намерениями.

Спасаясь от погони, охотники мчались по коридору вдоль кают, когда внезапно им преградили путь два террориста.

– На пол, ребята! – успел скомандовать Игон.

Охотники рухнули на пол за какие-то доли секунды до того, как арабы открыли огонь из автоматов. Пули летели над головами охотников в пиратов, которые стремительно приближались.

Все четверо охотников почувствовали, как поток ветра пронесся над ними. Это пираты перепрыгнули через распластанных охотников и ринулись на арабов. Автоматные очереди не причиняли пиратам никакого вреда, рассекая их бесплотные тела.

Но если тела пиратов были бесплотными, то сабли – очень даже реальными. Одним скачком достигнув арабов, пираты отсекали им головы. Тугой поток крови забрызгал стены и потолок коридора. Не останавливаясь, пираты устремились дальше и вскоре завернули за угол.

– Игон, что говорит по этому поводу каталог паранормальных явлений Спейда? – первым поднял голову Питер.

– Что спиритическая турбулентность команды этого чертова фрегата достигла критической фазы, – ответил Игон. – Пираты все еще остаются призраками, но одной ногой они уже находятся в реальности. И до окончания этого переходного периода остается совсем мало времени. Каких-то лет сорок-пятьдесят. При всей своей невещественности они уже могут оказывать влияние на материю.

– Хорошенькое влияние, – кивнул Уинстон на отсеченные головы террористов.

– Я и говорю, что это самая опасная стадия перехода призраков к овеществлению...

Игон внезапно умолк, потому что почувствовал, как обнаженное лезвие сабли коснулось его шеи.

– Будете много болтать, и с вами поступят точно так же, как с ними, – раздался за спиной до жути спокойный голос.

Необыкновенные охотники за привидениями медленно оглянулись. Перед ними высились гигантские фигуры двух пиратов в синих мундирах. Но вместо лиц на охотников глядели безглазые черепа.

– Ступайте с нами назад на палубу, – велел пират. – И не вздумайте больше убегать. Все равно догоним.

Когда охотники вышли на палубу, им открылось устрашающее зрелище: пиратский фрегат взвился высоко в небо и парил над лайнером, а выбежавшие из кают террористы, не жалея патронов, расстреливали эту воздушную цель, совершенно не замечая, как сзади к ним подкрадываются пираты с саблями наголо. Только короткий крик и свист сабли то в одном, то в другом месте свидетельствовали о гибели террористов.

Наконец, Абу, видимо, понял, что летучий корабль неуязвим и решил изменить тактику. Власть над «Аркадией» уже невозможно было удержать. Необходимо было хотя бы спасти своих людей. Оп отдал приказ рассредоточиться и укрыться. Но было уже поздно. Пираты обезвредили все огневые точки арабов и сокрушили все их засады. В живых оставались лишь считанные террористы, прятавшиеся в машинном отделении.

Летучий фрегат опустился на уровень верхней палубы. По перекинутому трапу на борт «Аркадии» прошествовал капитан Шульц.

– Капитан, я решил доставить тебе этих пленников, – шагнул к нему навстречу пират, задержавший охотников за привидениями. – Мне показалось интересным то, что их руки замкнуты железным замком. Очевидно, они являлись врагами арабов, которые успели захватить корабль до нашего прибытия. А враги наших противников могут быть нашими друзьями...

– Ты ошибаешься, Луис! – взревел капитан. – Среди людей у нас не может быть друзей. Люди прокляли меня и мой корабль триста лет тому назад. И с тех пор мы обречены вечно скитаться по морям и “океанам. Но если раньше мы витали бесплотными существами, то теперь то теперь наши руки приобрели прежнюю мощь.

– Думаю, тут не обошлось без вмешательства графа- вампира, – тихо сказал Рэйман Игону.

– Мне тоже так кажется, – ответил тот. – Владич вполне мог частично материализовать этих пиратов. Он даже не представляет, какие ужасные последствия может иметь бесконтрольный разгул злой энергии в пространстве.

– Ему на это, думаю, начхать, – сказал Уинстон. – Для него сейчас самое главное – наша ликвидация.

Пират, который приволок охотников за привидениями к капитану, почувствовал себя виновным за то, что сразу не расправился с ними. Желая хоть как-то оправдать в глазах капитана свою мягкотелость, он выдвинул предположение:

– Может быть, арабы заковали их в наручники за то, что они владеют важными сведениями? Например, знают, где спрятаны какие-нибудь сокровища, но не желают говорить...

– Коль не желают, то я заставлю! – вновь раскричался капитан.

Мысли обоих пиратов работали исключительно в направлении, невыгодном для охотников.

Неожиданно пираты выволокли на палубу Рыжего и Носа. Уголовники держали руки поднятыми, и весь их вид был далек от воинственности.

– Какая встреча! – обрадовался Нос, завидев охотников, – В такой приятной компании и помереть не стыдно.

– Нас послали взорвать взрывчатку в машинном отделении, – пояснил Рыжий. – Но мы этого не сделали. Если Абу жить надоело, так пускай бы застрелился. А зачем нам самим себя пускать на дно?

– А затем, мерзкие людишки, что ваша жизнь не стоит даже ломаного гроша! – вмешался в разговор капитан.

Шум в каютах, ругань и женские крики свидетельствовали о том, что идет планомерный грабеж «Аркадии». Призраки пиратов юрко шныряли по отсекам корабля. Вскоре не осталось ни одного уголочка, который они не обследовали бы.

– Капитан! – донесся на палубу крик откуда-то из недр корабля. – Мы нашли главного араба.

– Сюда, сюда его! – обрадовался капитан. – В свое время арабы изрядно мне досаждали. Помнишь это время, Луис?

– Еще бы не помнить, – оживился, если только это слово применимо по отношению к призраку, Луис. – Это ведь было вчера. Арабские пираты составляли нам сильную конкуренцию. А их береговая охрана не давала возможности совершать рейды в глубь африканского материка.

На палубу выволокли избитого Абу, которому предстояло теперь расплачиваться за неудобства, доставленные его предками пиратам триста лет тому назад.

– Он размахивал гранатой, думая нас напугать, но когда мы его скрутили, то выяснилось, что граната без запала, – пояснил один из конвоиров.

– Твоя мысль, араб, взорвать этот корабль не так уж и дурна, – сказал капитан арабу Абу. – Но прежде, чем я приведу в исполнение твой план, надо основательно по- потрошить пассажиров. Так что можешь отправляться за борт на корм акулам со спокойной совестью: «Аркадия» взлетит на воздух, и в очень скором времени.

Охотники за привидениями содрогнулись от такой перспективы. Новые захватчики корабля оказались ничуть не лучше прежних. Жизни сотен людей по-прежнему угрожала смертельная опасность. Больше надеяться было не на кого.

– Это ошибка! – закричал Абу и длинно выругался на родном наречии. – «Аркадия» должна быть взорвана только у берегов Алжира. Это должен быть международный инцидент...

Но жестокий капитан Шульц уже кивнул своим подручным. Те подхватили террориста под руки и потащили к борту.

– Пусть я умру! – завопил Абу, хотя по тому, как он извивался, было видно, что умирать он отнюдь не желает. – Но пусть вместе со мной за борт полетят и эти американские собаки.

Носком ботинка он ткнул в сторону охотников.

– Можешь мне поверить, они вскорости последуют за тобой, – с жуткой улыбкой пообещал капитан Шульц. – Но прежде я должен их хорошенько допросить.

– Но я поклялся лично их пристрелить!

– Свою клятву перескажешь акулам, – твердо сказал капитан пиратов. – В тебе я вижу родственную душу, по, извини, не предлагаю присоединиться к моей команде.

– Почему?

– Потому что ты пока еще человек, а не призрак. Но скоро станешь им.

И пираты швырнули Абу за борт. Тот с криком исчез в океанских волнах.

Необыкновенные охотники за привидениями стояли огорошенные и подавленные. Никто из них не сомневался, что дьявольский капитан приведет в исполнение свое обещание террористу и что вскоре все они последуют за Абу.

Внезапно вперед смело шагнул Уинстон.

– Ваше мужество и отвага делают вам честь, капитан Шульц! – выпалил он на едином дыхании. Слова находились как бы сами собой. Он не успевал их даже как следует продумать.

– Что это ты такое мелешь, черная обезьяна? – подозрительно пробурчал главарь пиратов. – В свое время я много перевозил черномазых рабов в трюмах. И даже, потехи ради, скармливал ту или иную черную обезьяну акулам...

– Именно поэтому мы желаем заключить с вами сделку, благородный капитан Шульц, – как будто нимало не обидевшись, продолжал Уинстон. – Ставкой в ней будет наша жизнь.

На такую наглость капитан Шульц в первую минуту даже не нашелся, что ответить. О какой еще сделке могут вести речь эти жалкие людишки, когда всецело находятся в его власти?! Им бы о пощаде его молить. Он, конечно, никого не пощадит, но это было бы все-таки приятно.

Уинстон чувствовал, что главное сейчас – не дать этому типу опомниться, и не умолкал.

– У нас пет, к сожалению, ни золота, ни серебра, ни алмазов. Но этот презренный араб заковал нас в наручники именно потому, что мы владеем секретом небывалого могущества. Мы обладаем оружием неслыханной мощи, перед которым никто не в силах устоять.

Капитан Шульц все ближе и ближе подплывал по воздуху к говорящему Уинстону – так его заинтересовало это предложение.

– Вы, капитан, единственный, кто воистину достоин обладать этим оружием. Ваша сила возрастет тысячекратно. Одно ваше имя будет приводить в трепет людей во всех уголках планеты.

– Трепет – это именно то, чего я добиваюсь все эти столетия, – пробурчал капитан Шульц. – Одно время я мечтал закопать как можно глубже в землю большой заряд пороха и взорвать его, чтобы всю Землю разнесло на кусочки. Но теперь вижу, в этом нет никакой необходимости. Кто бы мог предполагать, что весть об осуществлении моей страстной мечты принесет мне какая-то черная обезьяна?

– ...В обмен на это мы просим жизнь для себя, – закончил Уинстон.

– А для нас? – плаксиво напомнили о себе Рыжий и Нос. – Пожалуйста, если нам будет сохранена жизнь, мы начнем честную жизнь...

– Да, да, да, – возбужденно подтвердил капитан. – Я сохраню жизнь и вам, и всем, кому ни пожелаете. Даю слово чести. Только вручите поскорее мне это оружие.

Настоящие охотники за привидениями нимало не поверили этому обещанию призрака-негодяя.

– Надо, чтобы наши руки были свободными, – попросил Уинстон.

Рыжий и Нос достали из карманов ключи от наручников и тотчас же освободили необыкновенных охотников за привидениями.

В сопровождения конвоя пиратов, которые бдительно следили за каждым их движением, охотники спустились в багажное отделение. Там они распаковали свои контейнеры с оборудованием для ловли привидений и преспокойно вернулись с ним обратно на палубу.

Пока они устанавливали на палубе громоздкий блок питания, пока подключали к нему протоновые ускорители, пока составляли из разрозненных частей большую эктоплазменную ловушку, вокруг них собиралось все больше и больше любопытных пиратов. Вскоре почти все пространство палубы, за исключением того небольшого пятачка, на котором орудовали охотники, заполнилось многочисленной командой фрегата-призрака.

Рыжего и Носа оттерли к самому борту. Они боялись дохнуть лишний раз. Как бы у их соседей не возникло желание отправить их на ужин акулам!

Капитан Шульц взволнованно топтался с ноги на ногу, так что получалось, будто он кружится в воздухе на одном месте. Кисть его левой руки то сжималась в кулак, то разжималась. Главный пират что-то бурчал вполголоса, очевидно, уже прикидывал грандиозные планы будущих преступлений,

– Ну, скоро вы там? – в очередной раз прикрикнул он па охотников, – Что копошитесь, как мухи?!

– Мы уже почти готовы, сэр, – бойко ответил Уинстон. – Вы будете изрядно поражены тем, что увидите.

Наклонившись, чтобы проверить показание приборов на блоке питания, Игон сказал тихо, но так отчетливо, что его услышали трое друзей:

– У меня все готово, парни. По моей команде занимаем круговую оборону. Каждый водит привидения лучами только в своем секторе. Приборы не отключать ни на секунду!

И, выпрямившись в полный рост, он громко скомандовал:

– Пли, ребята!

Протонные ускорители необыкновенных охотников за привидениями были приведены в действие так стремительно, что пираты ничего не успели сообразить. Они только смогли заметить, как от предметов в руках этой странной четверки вдруг вытянулись белые лучи. Действие их оказалось настоящим кошмаром.

Капитан Шульц с ужасом почувствовал, как белый огонь лучей парализует его оболочку, не давая ни малейшей возможности пошевелиться и причиняя неимоверную боль. Он отчаянно зарычал и попытался замахнуться саблей. Но руки уже не подчинялись призраку, и сабля упала, звонко ударившись о палубу.

Остальные члены пиратской команды чувствовали себя ничуть не лучше. Многоголосый вопль боли и ненависти разнесся на многие мили над океаном.

– Включай ловушку, Рэй! – перекрикивая этот ор, приказал Игон. – В моем бластере скоро кончится энергия.

Рэйман надавил ногой со всей силой па педаль управления, и большая эктоплазменная ловушка раскрылась. Мощный белый луч уперся прямо в борт пиратского фрегата.

Очертания корабля, до того навевавшего ужас, дрогнули – белый луч начал втягивать в себя фрегат.

– Пощадите нас!!! – заревели призраки, уразумев, что их ждет такая же участь.

– О добропорядочном образе поведения следовало подумать раньше, парни, – отказал им Питер.

Паруса фрегата исчезли в белом огне луча. Ловушка втянула в себя корабль-призрак. Теперь наступила очередь самих пиратов. Белые кольца силового поля, окружив их, не давали никому возможности вырваться на океанский простор.

Белый луч ловушки сделался значительно короче, но зато диаметр его охвата значительно расширился. Все больше и больше пиратов исчезало в недрах его огня.

– Отпустите меня, я – не призрак, мне с вами не по пути! – испуганно кричал Рыжий.

В него крепко-накрепко вцепился капитан Шульц, не желавший отправляться вслед за своей братией в ловушку.

Главарь пиратов уже раскрыл рот, чтобы в очередной раз выругаться, по внезапно его бесплотное туловище удлинилось, сделавшись похожим па веревку, а затем его втянула в себя ловушка.

Белый огонь луча большой эктоплазменной ловушки погас так же стремительно, как и вспыхнул. Необыкновенные охотники за привидениями блестяще справились со своей задачей. На лайнере не осталось ни одного призрака. Жизни его пассажиров больше ничего не угрожало.

Рыжий и Нос еще не пришли в себя после пережитого волнения, и потому их руки дрожали.

– Однако и лихие же вы ребята, – восхищенно сказал Нос. – Как вы здорово с ними управились! Так ловко надули! Вы – настоящие американцы!

– Нет, мы – необыкновенные охотники за привидениями, – скромно ответил Питер.

– Не сомневаюсь, президент США наградит вас каким-нибудь очень почетным орденом за спасение корабля, – выдвинул предположение Рыжий.

– Мы на это вовсе не претендуем, – пожал плечами Уинстон. – Просто выполняли свой долг. А вы что теперь собираетесь делать, ребята?

– Начнем новую жизнь. Верно, Нос? – пообещал Рыжий.

– Верно, верно, – закивал головой Нос. – Заберемся куда-нибудь в Скандинавию. Там нас полиция Штатов не найдет и не вернет на электрический стул. Найдем себе работу.

– Жаль, парни, что мы вас раньше не встретили, – с чувством добавил Рыжий. – Может, у нас в жизни все по-другому получилось бы. А то вечно какой-то бес в ребре сидел и подзуживал делать подлости...

– Но, с другой стороны, хорошо, что мы вас все-таки встретили, – добавил Нос. – А то могли бы мы кончить очень плохо. Если бы мы могли оказать вам какую-нибудь услугу, пусть даже пустяковую, то были бы без меры счастливы...

– Можете, – согласился на их предложение Рэй. – Помогите затащить все это оборудование обратно в багажное отделение.

Когда управились с оборудованием, Игон освободил запертого в рубке капитана и штурмана лайнера. По радио пассажирам было объявлено, что с кошмаром покончено, корабль возвращается на прежний курс и больше их жизни ничто не угрожает.

Затем Игон спустился обратно па палубу. Там находились его друзья. Их лица были обращены на восток. Они ждали восхода солнца.

Вскоре из-за кромки горизонта поднялся крошечный белый шар. С каждой секундой он все увеличивался в размерах и наливался огненной мощью. Прошло еще немного времени, и па него уже невозможно было смотреть без солнцезащитных очков. Яркие блики заскакали по верхушкам остроголовых волн.

– Вот мы и повстречали рассвет над океаном, – тихо сказал Рэй. – Впервые в жизни. Этот день мы встречаем с честью.

Остальные охотники молчали. Восход солнца над океаном словно обещал им надежду. Впереди их ждало еще долгое путешествие через всю Европу в Черногорию. Впереди их ждала схватка с жестоким вампиром.

Глава 8 ВАЖНОЕ ПОРУЧЕНИЕ

После завтрака Катрин выразила желание погулять по парку, который находился по южную сторону замка. Граф кивком согласился и велел позвать одну из рабынь,

– Я буду все-таки называть их служанками, – сказала Катрин.

– Если тебе угодно, – не стал противоречить граф.

Он с удовольствием запер бы Катрин в ее покоях и пусть бы сидела, ждала своей судьбы. Но не в его правилах, как уже говорилось, было путать жертву перед смертью. Катрин должна пребывать в прекрасном настроении и упиваться счастьем.

– Только они, эти служанки, так неразговорчивы, – пожаловалась Катрин. – Как же их расшевелить?

– Зачем тебе это надо?

– Хочется же поболтать.

– Они выполняют свои обязанности. А поболтать...

И тут в голову графа пришла счастливая мысль.

– Я пришлю к тебе занятного господина. Когдаон будет надоедать тебе, ты можешь тут же отослать его. Он не обидится. Он находится у меня на службе и очень дорожит своим местом.

– Да, но ты говоришь – он господин.

– Его не надо опасаться.

– Да нет, дело не в этом. Мне хотелось пообщаться с девушками. Это же естественно.

Графу не поправилось упрямство Катрин, но он не стал настаивать, чтобы не давить на ее волю.

– Хорошо, вызови служанку, как ты говоришь. Но того господина все-таки я попило. Ты оценишь его общество.

С этими словами граф раскланялся и удалился. Катрин осталась одна. Она посмотрела случайно вниз, и ей стало страшно. Сидеть на стекло, находясь на высоте тридцать метров – удовольствие сомнительное. Но странно, что при графе она страха не чувствовала. Ведь даже танцевала!

Катрин определила южную сторону и трижды хлопнула в ладоши. Арис появилась тут же и бесшумно подошла к столу.

– Не хочешь попить этого соку? – спросила Катрин, показывая на графинчик с нектаром.

– Пусть госпожа не беспокоится, – Арис отвела взгляд от графинчика, будто ей была неприятна одна мысль о соке.

– Ну, тогда поешь чего-нибудь со мной, – настаивала Катрин.

– Госпоже еще что-нибудь нужно?

– Ну, и бука же ты, Арис! – Катрин поднялась. – Нельзя же так себя вести.

Она приблизилась к Арис и хотела дотронуться рукой до ее локтя, по служанка предупредительно шагнула назад и направила на свою госпожу сумрачный взгляд.

Катрин опустила руку и покачала головой:

– Ты просто дикарка. А я так хочу с тобой подружиться! Ну, ладно. Может, ты привыкнешь ко мне со временем. А сейчас идем гулять в парк. Ты будешь меня сопровождать. Поняла? Как у меня получается? Властно я говорю?

– Я буду сопровождать госпожу, – ответила бесцветно Арис.

– Веди меня в парк, а то я заблужусь в этом замке. Иди впереди, а я последую за тобой.

Арис согласно склонила голову.

А в это время у себя в кабинете, который был обставлен по-современному строго и разумно, ни одного лишнего предмета, граф сел за большой стол и позвал:

– Ион!

Тот появился сразу, но с той же недовольной миной на физиономии и обидой в глазах, что и в предыдущий раз.

– Опять я тебя разбудил? – усмехнулся граф. – Долго спишь.

– Какое там спишь! Разве дадут поспать.

– Кто ж тебе мешал?

– Обстоятельства разные, – не признавался Ион.

– И какие же?

– Больно вы любопытны, хозяин. Ну, не удержался я...

– Что же натворил, плут?

– Сядут мои приятели... Ну, те, что похитили Катрин...

– Куда они сядут, если они уже сидят в тюрьме?

– На электрический стул угодят, я так думаю.

– Понятно, ты им по-приятельски помог? Хорош друг!

– Прибили они надзирателя. Я им только условия создал.

– Что они тебе покоя не дают? Забыл бы давно.

Ион постоял, опустив голову и думая. Потом поднял взгляд на графа и проникновенно сказал:

– Ну, мне пакостить природой положено. На то, можно сказать, я и создан. Не буду же я строить храмы, я их разрушаю. Но они же, эти двое моих дружков, люди! Так чего ж они такие пакостные? Ради бутылки готовы порешить человека. Того гляди, они меня в своих делах переплюнут. А я конкуренцию не люблю. Электрический стул – самое их место. Вы уж со мной не спорьте, хозяин.

– Буду я спорить из-за каких-то болванов, – граф постучал кончиками пальцев по столешнице, требуя внимания. – Я хочу дать тебе особое поручение.

– Интересно, – растопырил уши и распахнул свои мутные глазки Ион. – Чувствую, придется поработать.

– Как раз ошибаешься. Никакой пакости!

– Вы не перепутали меня с кем-нибудь?

– Нет, Ион. Одно утешительно, что времени это займет немного. Ты должен будешь охранять Катрин.

– Охранять? – повторил Ион с таким видом, словно ослышался. – Прикинулся я однажды солдатом. Поручили охранять пороховой склад. Видел бы ты, как взлетел этот склад.

– Потому я немного волнуюсь, – признался Ион. – Что-то уж больно меня пугает особое поручение. Охранять? Есть у меня на примете волчья яма. Пойдет красотка по тропочке, ступит на веточки и – бух в яму! А я буду охранять.

– С ее головы не должен упасть ни один волос. Ее не должна укусить змея. С пей не должен случиться несчастный случай. Если даже хоть раз что-то омрачит ее, ты тут же отправишься в преисподнюю и будешь там уголек бросать большой лопатой.

– Уговорили, хозяин. Чего только не пришлось пережить бедному Иону. Нашелся бы какой-нибудь писатель, так роман бы написал.

– Твое поручение заключается в том, чтобы постоянно поддерживать у нее хорошее настроение.

– Ну дела! – воскликнул Ион И хлопнул себя по ляжкам. – И сколько времени продлится эта моя каторжная работа?

– Того я еще не знаю, но думаю, что недолго.

– Была бы жива мать, так пожалела бы. И чего я поторопился ее отравить? Уж больно озорным я был в детстве.

Граф был доволен тем, что придумал, как ему реже видеться с Катрин, чтобы не привыкать. Он знал: Ион развлечет ее.

– Я прошу только, чтобы ты внушал ей, что я очень занят, но не забываю о ней.

Граф отпустил Иона, и тот улетучился, чтобы через какой-то миг превратиться в садовника. Он был одет точно так же, как хорошо ему знакомый садовник Майкла Синди: на ногах – полусапожки, широкие брюки, удобные для наклонов, на голове – кепочка с большим цветным козырьком от солнца.

Новоявленный любитель живой природы стоял перед розами и держал в руках садовые ножницы. Он уже слышал женские голоса и на лицо нагнал больше задумчивости.

По аллее, по сторонам которой росли акации, шли Катрин и Арис.

– Нас никто не видит и не слышит, – говорила убедительно Катрин. – Ты можешь мне сказать правду – почему ты не хочешь подружиться со мной? Стала бы моей лучшей подругой.

– Госпоже что-то угодно? – спросила Арис.

– Заладила – угодно, угодно. Ничего мне не угодно.

– Тогда я могу уйти?

Катрин со слезами на глазах посмотрела на Арис:

– Тебе так плохо со мной? Может, я тебя обижаю?

– Госпожа не обижает меня, – сказала Арис, но без всякого выражения в голосе.

– Ты же должна сопровождать меня. Ты хоть это помнишь?

– Я сопровождаю госпожу.

– Ну, чего же мы будем гулять молча? Давай я расскажу о себе, как жила у родителей. Я очень много книжек читала. Стану рассказывать, и нам будет интересно. А потом ты о себе...

– Я не помню о себе, – холодно перебила Арис.

– Может, граф не велит тебе разговаривать со мной?

– Граф, – мечтательно произнесла Арис, и лицо ее посветлело. – Марко Владич...

– Если он, то я поговорю с ним, – обещала Катрин. – Он ни за что не откажет мне.

Катрин удивилась тому, как быстро лицо Арис изменилось, даже злоба промелькнула в глазах, но тут же оно успокоилось и приняло привычное холодное выражение.

Катрин подумала, что служанка тайком влюблена в графа. Это и не удивительно. Может быть, даже она ревнует его к Катрин. Тогда понятно ее суровое молчание, ее желание разговаривать. Можно тремя хлопками вызвать другую служанку, но Катрин чем-то понравилась эта девушка, она не хотела с ней расставаться.

– О, ужас! – воскликнула Катрин.

Она увидела, как садовник занес садовые ножницы над розой.

– Что вы хотите сделать?! – кинулась Катрин к садовнику.

– Что сделать? – уставился на нее Ион. – Срезать розу и подарить вам.

– Я не люблю срезанные розы.

– Не знал этого. Уж я, поверьте, по стал бы делать того, что собрался делать.

– А почему вы решили мне поднести розу? – подозрительно пригляделась Катрин к садовнику.

Уж очень лицо его было какое-то такое, даже трудно сказать – какое, но весьма несимпатичное.

– Я это хотел... то есть решил... так сказать... поднести вам, потому что все эти розы принадлежат только вам.

– Какая прелесть! – воскликнула Катрин. – Какие удивительные розы! Они доже лучше, чем у меня дома.

– Все зависит от садовника, – важно произнес Ион. – У вас непременно был какой-нибудь плут.

– Да я бы не сказала. Очень даже милый человек.

– Ах, уж эти милые человеки! Вы меня милым не назовете, а розы сами видите – какие.

Катрин стало совестно перед садовником. Может, он по взгляду ее догадался, что она подумала о его физиономии и обиделся. Да к тому же если присмотреться, то не такой он уж и безобразный. Ведь нет его вины в том, что он уродился не красавцем.

– Вы просто молодец! – похвалила Катрин, и садовник остался доволен.

Никто Иона в жизни не хвалил. Как можно хвалить за его проделки! Не будет же крестьянин петь славу Иону за то, что тот пустил ему в огород целое стадо голодных кабанов. У каждого своя стезя, свое поприще. И к розам этим Ион никакого отношения не имел, но все равно приятно, когда хорошенькая женщина называет тебя «молодцом».

– Я даю вам торжественную клятву, – выпятил грудь Ион, – что не срежу ни одну вашу цветущую розу.

Катрин засмеялась весело, а Ион подумал, что с ним творится неладное, если он начал произносить клятвы. Надо будет для успокоения при первой же возможности срезать у какого-нибудь садовника все розы под утро, чтобы его пробуждение не показалось сладким, а жизнь не столь розовой.

– Арис, – обратилась Катрин к служанке, – ты только понюхай эти цветы. Как они изумительно пахнут! Ну, Арис, ну, пожалуйста!

Девушка приблизила лицо к розам и, соответствуя приличию, потянула носом и выпрямилась. Лицо ее ничего не выражало.

– Поразительно! – прошептала Катрин. – Она осталась равнодушной к розам.

– А что вы хотите? – пожал плечами Ион.

– Это же розы!

– Что розы, что розги – ей все равно.

– Ну, что вы говорите!

– А то и говорю. Вы прямо какая-то наивная. Американских фильмов не смотрели? Весь мир смотрит, а у вас не получилось. Так, что ли?

– Да нет, почему же? Я смотрела.

– Вы же видели, какого совершенства роботы в них действуют. От человека не отличишь.

– Так то же в кино.

– Вы графа Марко не знаете. Я вам так прямо и скажу – это великий ученый. Он создал роботов, о которых человечество только мечтает. Вы не верите мне?

– Я даже не знаю, как ответить, – Катрин смотрела на Арис.

Та стояла невозмутимо, будто разговор шел не о ней.

– Вот сейчас вы поверите, – сказал садовник и двинулся к Арис, неся впереди себя раскрытые ножницы.

– Что вы хотите сделать? – испугалась Катрин.

– Чикну один пальчик, – сказал садовник, – и не будет больно. Вот только кому? Мне или ей?

Шутка очень понравилась Иону, и он рассмеялся.

– Не смейте! – закричала Катрин.

– Да вы не пугайтесь. Я вам честно говорю – а уж в моей честности вы не можете сомневаться, – что ей не будет больно.

Садовник пощелкал ножницами, и от этого звука Катрин чуть не потеряла сознание.

– Что же ты стоишь, Арис? Уходи, говорю.

Арис величественно поклонилась хозяйке, повернулась и пошла по аллее в сторону замка.

– Я не могу поверить, что она робот, – сказала Катрин, глядя вслед девушке.

– Я поначалу тоже многому не верил. Но это так. Граф вывел породу роботов, которые служат ему.

«Надо будет предупредить графа, что я тут наплел, – подумал Ион. – А то еще разгневается. Мне ни к чему иметь сердитого хозяина».

– Почему же Марко не объяснил мне сразу, что это роботы? – терзалась сомнениями Катрин.

– Видимо в голову не пришло, – просто объяснил Ион. – Вы не можете представить, сколько думает граф. Если бы я так много думал, у меня давно бы разлетелась на осколки черепная коробка. А она, сами видите, цела. О чем это говорит?

– Но они же так красиво танцевали, – продолжала сомневаться Катрин.

– Великая задача! Механические игрушки уж выделывают разные коленца, а это же роботы. Но вы, я замечаю, перестали меня слушать. Что я только что сказал?

– Что у вас черепная коробка цела, потому что вы не думаете так много, как граф.

– Или она очень крепкая, – добавил Ион и постучал кулаком по голове. – Вообще-то я до того, как стать садовником, головой работал. В цирке. На мою голову с высоты десяти метров бросали каменную плиту. И она раскалывалась. Каково?

Катрин, конечно, не могла в это поверить и потому сказала:

– Отчего же ушли? Плит не хватило?

– Вы удивительно догадливы, – закивал Ион. – Но хватит болтать. Я должен показать вам парк. Следуйте за мной, и вы увидите чудесные картины. Если бы я был живописцем, то только и делал бы, что рисовал этот парк. А вы случайно не знаете, чем разводят краски? Уж не нашатырным ли спиртом? Вам не приходилось пробовать сей изысканный напиток?

– Как же нет? Конечно, приходилось.

Ион ушам своим не поверил, он остановился и уставился па Катрин. Неужели эта крошечка составит компанию?

– Мне однажды было плохо, и нянечка дала нюхнуть нашатырного спирта. И, знаете, это помогло.

– Ну, естественно, помогает.

Ион продолжил путь. Он показывал на диковинные деревья и рассказывал, из каких они стран.

– Вы так говорите, словно сами побывали и в Японии, и в Африке, и на Гвинее, и на Мадагаскаре.

– Почему, «словно»? – степенно ответил Ион. – Служба такая – где люди, там и я.

– При чем тут люди? – не поняла Катрин.

– Я хотел сказать – деревья. В моем парке растут все деревья планеты. Теперь я своей задачей поставил собрать все травы. Такой у меня, можно сказать, грандиозный замысел.

Катрин не уставала удивляться, такие причудливые рощи открывались се глазам. Вот только что она прошла по дубраве, а уже оказалась среди зарослей бамбука, чуть миновала березовую рощу, а уже вытянулись рядами кипарисы.

– Как это возможно? – удивлялась Катрин.

– Все возможно в этом мире, когда за дело берется наша братия, – сказал Ион и пощелкал ножницами.

– Вы называете братией всех садовников, – догадалась Катрин. – Как было бы полезно встретиться с вами нашему садовнику.

– Да, – кивнул Ион и почему-то коснулся носа. – Большое удовольствие ему бы принесла встреча со мной.

– И все-таки так поразительно! – сложила руки на груди Катрин в порыве чувств. – Если бы не видела своими глазами, ни за что не поверила бы.

– Тут много имеет значения микроклимат острова, – решил несколько успокоить Катрин плутоватый Ион. – Окружающие скалы охраняют от внешнего воздействия. Подземные воды создают нужные условия каждому растению.

– Да, да, да, я понимаю, – закивала Катрин. – Но должна сказать, что вы великий садовник.

Ион скромно потупил глаза. Все-таки эта красивая женщина не лишена вкуса и ума. Иону самому иногда казалось, что он велик. Несколькими днями раньше оп стоял на горе и смотрел на мирное селение внизу. Такая была идиллия в повседневной жизни этих селян, что Иону стало скучно. И он столкнул камень, что лежал у ног.

Камень полетел по склону, увлекая другие, малые и большие. Уже у подножия образовалась лавина, которая обрушилась на селение.

Ион стоял наверху и смотрел, как гибли люди, какой ужас он внес в их жизнь. Ион чувствовал в тот миг себя великим, потому что одним движением руки разрушил селение.

Тогда ему в голову пришла большая – как он сам оценил – мысль, и заключалась она в том, что зло распространяется быстро и легко, как брошенный с горы камень, порождая лавину, несущую гибель, а добро пробивается долго и трудно, как росток на каменистой почве.

Зло делать гораздо легче, потому Ион был рад судьбе, что родился бесом, а не каким-нибудь несчастным благородным человеком. Тем более было странным, что ему приносила удовольствие похвала Катрин, когда он никакой пакости не делал. Это человеческое существо вызывало симпатию, и это забавляло Иона, как может забавлять игрушка взрослого человека.

Иону все более нравилось особое поручение, в глазах наивной и доверчивой Катрин он чувствовал себя мудрым и значительным. Ему уже и самому казалось, что этот чудесный сад он и создал, хотя отродясь лопату в руках не держал.

– Вы устали, – сказал Ион, когда ему поднадоело играть роль садовника. – Идите отдыхать. Позовите Арис, она проводит вас.

– А вы еще будете моим гидом? – спросила Катрин,

– Я в вашем распоряжении, – поклонился Ион и сам себе в этот момент показался галантным кавалером.

Глава 9 НЕДОВОЛЬСТВО ВЛАСТЕЛИНА

Граф Марко Владич почувствовал себя спокойно, целый день не видя Катрин и занимаясь своим привычным в последнее десятилетие занятием, которое заключалось в ничегонеделании. Самое хорошее состояние – это лениться. Были столетия, когда граф участвовал в беспрерывных войнах или предавался охоте на зверей, путешествовал, сея зло и страх, или запоем читал книги, пытаясь понять отчаянное жизнелюбие людей. Оно было отчаянным, по его мнению, потому что люди безумно любили жизнь, зная точно, что умрут. Ведь одна мысль о смерти должна была приводить людей в уныние. Но этого не происходило. Почти во всех книгах писатели и поэты воспевали человеческие радости и любовь. Какое-то безумие!

В последние годы графу правилось лениться. Он мог сутками сидеть в кресле или стоять на крепостной стене, смотреть перед собой неподвижными глазами и ни о чем определенном не думать.

Он сидел у себя в кабинете, когда раздался условный сигнал. Граф тут же вскочил, даже слишком поспешно сделал это, и поймал себя на том, что нервничает. Отчего? Почему? Даже странно...

Спустившись в подземелье и оказавшись в зеркальной комнате, граф сел на стул и стал молча ждать. То, как засветились зеркала и какой черный дым заклубился в них, вызвало у графа тревогу. В чем он мог провиниться, что властелин недоволен им?

– Ты кто? – спросил неприятный голос.

Граф удивился вопросу, но ответил уважительно и тихо:

– Князь вампиров Марко Владич.

– Ты – раб мой, – жестко поправил его голос. – Ты прежде раб, а потом уже князь вампиров. Не забывай об этом.

– Я помню.

– Сомневаюсь, – проворчал голос. – Ты очень изменился за последние годы. Мне кажется, что ты слишком успокоился.

Граф понимал, что упрек властелина имеет основание, и потому промолчал. Но хитрость его не удалась.

– Почему ты молчишь? – спросил голос.

– Я думаю, анализирую.

– Может, ты устал жить? Тебе наскучило бессмертие? Может, ты хочешь уснуть вечным сном, как все смертные па земле?

– Нет, я не устал жить, – сказал граф, чувствуя, как холодный пот выступил на висках.

– Ты не устал, – в голосе послышалась явная насмешка. – Может, ты считаешь, что бессмертие дается просто так? Не забываешь ли ты о своих долгах? Прошлые твои подвиги во имя зла не служат оправданием твоему безделью.

– Если вы упрекаете меня за то, что Катрин еще не превращена в зомби, то в этом моя вина незначительна. Мне было велено привезти ее в замок, что я и сделал. Но я могу тотчас отправиться к ней и выполнить вашу волю,

– Истину ли говоришь, что готов ее погубить?

– Истину.

– Тогда что же было на стеклянной веранде? Ты смотрел на нее с восхищением. Лицо твое было человеческим. Могу ли я это простить своему рабу?

– Прости, властелин. Эта была минутная слабость.

– Ты хочешь хитрить со мной? Кого ты собрался обмануть? Того, кто и создал обман.

– Я не хитрю, даю вам честное слово.

– Плевал я на твое честное слово! Недорого оно стоит. Я говорю, что ты хитришь, значит, это так.

Разговор принимал опасный для графа оборот. Туг одно неосторожное слово, и все может кончиться трагедией. Граф собрал все свои силы и сосредоточил волю на одном – не допускать ошибок.

– Может, я допустил промашку, – сказал граф. – Но это могло получиться случайно, без умысла.

– Снова ты говоришь неправду.

– Я стараюсь быть искренним.

– Тогда я тебе напомню. После завтрака на стеклянной веранде ты испугался своего внезапного чувства. Значит, ты сам себя боишься. Ты уже не тот, кто был тверже камня и безжалостней меча. Ты струсил и велел прекратить танец.

Все это было так, граф мог перед собой сознаться в правде. Ничего от Князя Тьмы нельзя было скрыть. Но разве он неразумно поступил, перестав видеться с Катрин?

– Это еще раз говорит о том, что ты трус, – проговорил голос, – что ты боишься самого себя. Ты подсунул Иона, чтобы реже видеть Катрин. Легко бросить камень за стену, не думая о том, на кого он может упасть. Великое дело – какой-то прохожий. Но трудно воткнуть нож в грудь другу. Мои рабы должны быть способны на последнее.

– Я совершу задуманное, не дрогнув, – обещал твердо граф.

И он удовлетворенно увидел, как зеркала чуть посветлели. Его слова наконец-то были услышаны.

– Я поверю тебе, – уже без раздражения проговорил голос. – Но это еще не все. В последние годы, граф, ты взял манеру влюблять в себя будущую жертву. Мне и самому поначалу казалось, что это интересная находка: в минуту счастья человек умирает. Нет, в этом что-то есть пикантное. Но ты стал постоянно так поступать. И я вдруг понял, что ты облегчаешь себе жизнь.

Снова в зеркалах заклубился черный с багряными проблесками дым, встревоживший чуть было успокоившегося графа.

– Мне тоже казалось это пикантным, – не нашел что-либо другое сказать в оправдание граф.

– Эта женщина слишком любит тебя, граф. Ты хоть знаешь это?

– Я старался, желая угодить вам.

– Я не о том говорю. Неужели ты не понял? Я говорю – слишком!

– Я понял, властелин.

– Что ты понял?

– На Земле не должно быть любви. Мы боремся с этим. А если этой любви слишком много в одном человеке, он представляет большую опасность.

– Ты правильно рассудил. На этот раз твоя жена должна узнать, кто ты.

Граф представил, как воспримет правду Катрин, какими глазами она посмотрит па него. Голос продолжал методично:

– Последние минуты ее жизни, а может, и дни должны быть ужасны. Она сполна должна заплатить мне за свою любовь. Никто из смертных не пережил того ужаса, который должна пережить она. И ты сам придумаешь без моей подсказки ту казнь, ту муку, которую она должна испытать.

– Я подумаю, – склонил голову граф.

– Это не ответ.

– Вы повелеваете, я исполняю.

Голос замолк, но изображение в зеркалах оставалось. И теперь оно было не таким зловещим. Все спокойнее становились краски, все медленнее менялись они.

– Посмотри налево, граф, – попросил голос.

Граф повернул голову и увидел в зеркале лицо одного из охотников за привидениями, с которыми привелось столкнуться в доме Майкла Синди.

– Ты узнаешь его?

– Да, – ответил граф, еще не понимая, к чему склоняется разговор.

– А этих?

Граф увидел остальных троих из той компании, которая искала нечистую силу в доме Синди.

– Я как-нибудь не так поступил с ними? – спросил осторожно граф. – Может, не надо было оставлять в живых?

– Это не мальчики, это воины, – отвечал голос. – Они много крови попортили мне, уничтожая привидения, посланные мною отравить, насколько можно, жизнь людей.

– Но какое отношение имею я к ним? – недоумевал граф.

– Они вышли на охоту, – сообщил голос.

– Должно быть, они это делают часто.

– На этот раз они охотятся на тебя, граф.

– Это смешно. Я с ними управлюсь в два счета.

– Не слишком ли ты уверен, граф? Я их не раз видел в деле.

– Их надо уничтожить?

– Безусловно. Я хочу проверить, остался ли в тебе еще воинский дух. Гибель этих ребят принесет мне большое удовольствие. Запомни это, граф, на всякий случаи.

Граф даже оживился, в нем вспыхнул охотничий азарт. Конечно же, он их переловит, как зайцев, и превратит в зомби, покорных ему, но ведь и охота на зайцев бывает захватывающей.

– Я готов ими заняться, – сказал повеселевшим голосом граф.

– Даю тебе магические силы и власть. В остальном рассчитывай на себя. Я побуду зрителем в темном зале и буду смотреть на освещенную сцену, на которой разыграется спектакль с еще неизвестным сюжетом.

С этими словами голос удалился, будто улетел, и зеркала тут же потухли, а в комнате вспыхнул яркий свет. Граф еще минуту сидел в задумчивости, потом встал, вышел из комнаты и стал подниматься по лестнице из подземелья.

Потом он по крепостной стене прошел в угловую башню, оказавшись в помещении квадратной формы, стены которого были метров десяти длины. На стенах из грубого камня висело боевое оружие многовековой давности – мечи, копья, пращи, нагайки, щиты.

Граф остановился посреди комнаты и долго смотрел на серый каменный пол, за долгое время отполированный подошвами. Потом он гортанно крикнул, назвав чье-то имя.

Перед ним оказался стройный и плечистый юноша в одеянии воина, легкая кольчуга прикрывала грудь, на голове – шлем.

Граф снял со стены меч и бросил юноше. Тот ловко подхватил. Граф снял второй меч. Поприветствовав друг друга мечами, воины сошлись в поединке.

Таким образом, граф выгонял из себя лень, мышцы его становились все более упругими, сердце забилось ровно и мощно, глаза блестели от наслаждения.

Они были равно искусны и долго не поддавались друг другу. Но вот юноша допустил маленькую ошибку, и этим тут же воспользовался граф. Он нанес колющий удар в открытую от защиты грудь юноши и пробил мечом кольчугу. Меч вонзился в грудь юноши.

Но странно, юноша не упал замертво, обливаясь кровью. Он продолжал стоять, подняв руку, что свидетельствовало, что он признает свое поражение. Граф вытащил меч – он был сухим.

Юноша был зомби.

Легким небрежным движением граф отослал юношу, и тот ушел.

Граф повесил мечи на стену, повел плечами до хруста и, подойдя к бойнице, уставился вдаль.

– Меня никто не побеждал в бою, – сказал он себе. – И так будет до скончания века. А за веком будет другой век. И буду я.

Наконец придя в себя и почувствовав уверенность, граф позвал:

– Ион!

Увидев довольно улыбающегося слугу, граф несколько опешил:

– Что с тобой? Где твой недовольный вид?

– Погода нынче хорошая, – лукавил Ион. – Да поел с аппетитом. А что еще надо мелкому бесу?

– И скромный какой-то. Как наша гостья?

– Забавная штучка! – весело покрутил головой Ион.

– Чем же она забавна?

– Да уж не знаю, как сказать, а только забавна.

– К примеру, – начал граф, – велю я тебе испугать ее, да не просто испугать, до смерти... Что бы ты сделал?

– Так ведь вы сказали, чтоб ни волоска... Я в поте лица стараюсь угодить ей. Думаете, легко это мне дается? Еще как нелегко. А теперь спрашиваете – как испугать?

– Я же говорю – к примеру.

– Профессия у меня такая – пугать. Призвание, можно сказать. Что тут думать? Проще простого.

– Ну, как, как?

– Да поведите ее в зал девушек-зомби. Стоят гробы. Идет эта Катрин, ничего такого не ожидает. Вдруг все гробы распахиваются, оттуда выходят красавицы Эфиопии, Персии, Афин, Македонии, Китая... Каково?

– Да-a, Ион, ловок ты на придумки, ничего не скажешь. Ну, да ладно. На сегодня хватит.

– Чего хватит? – заморгал глазами Ион. – Что мне-то делать? Продолжать ублажать крошку или уже пугать?

– Ублажать, – задумчиво сказал граф и махнул рукой. – Убирайся. Скажи Катрин, что я пока очень занят. Даже в отъезде.

Оставшись один, граф снова подошел к бойнице. Отсюда была видна даль океана. Где-то там его противники. Слишком они смелые, если затеяли с ним войну. Или наивные. Дать ли им возможность помечтать о победе или сию же минуту разделаться?

Когда попадается на крючок большая рыбина, интересно поводить ее, пока она не устанет. Эти четверо, считай, были уже на крючке. Но стоит ли с ними играть? Не напрасная ли получится трата времени? У него на шее висит Катрин. Надо придумать ее конец, чтобы довольным остался властелин. А в голову пока не приходит ничего путного. То, что предложил Ион, неплохо. Но этого мало. Надо отличиться перед властелином, чтобы у него навсегда пропали сомнения в Марко Владиче.

Нет, надо с четверкой разделаться немедля.

Граф повесил на стену четыре доски. Он взял уголь и стал водить по оструганным доскам. Вскоре возникло лицо Игона. Портрет получился очень похожим. Точно так же граф нарисовал остальных трех необыкновенных охотников за привидениями.

Произнеся заклинание, граф открыл кованый сундук и достал лук с четырьмя черными стрелами. Отойдя на пять шагов, граф прицелился и выстрелил. Стрела ударилась рядом с доской о каменную стену и сломалась. Скрипнув зубами, граф снова пустил стрелу, но и сейчас не попал. Так все четыре стрелы оказались на полу сломанными. Граф в гневе отбросил лук.

– Они защищены какой-то современной хитростью от колдовства, – сказал граф. – Они упали бы замертво, если бы стрелы попали в их изображения. Но этого не случилось.

Граф стремительно вышел из башни, прошел по замковой стене и снова спустился в зеркальную комнату.

Граф сел на стул, повернул голову налево и сказал:

– Я хочу видеть своих врагов.

Часть третья УСКОЛЬЗАЮЩАЯ ПОБЕДА

Глава 1 НА РОДИНЕ ГРАФА-ВАМПИРА

Лимузин необыкновенных охотников за привидениями ехал по дороге в горах. За рулем сидел Питер Вейтман. Игон Спенглер, расположившись на переднем сиденье, следил за показаниями прибора, определяющего спиритическую турбулентность местности.

Уинстон Замаяна, сидевший на заднем сиденье с левой стороны, разглядывал глубокое ущелье, которое открывалось его взгляду. Рэйман Стэнс, занявший место справа от Уинстона, любовался дивной картиной вздымающихся гор. Острые вершины гор были посеребрены снегами, а склоны – сплошь покрыты дремучими лесами.

На исходе была вторая неделя путешествия охотников по Европе. Больше всего времени заняла стоянка в Нюрнберге. Питера осенила вдруг фантастическая идея –установить блоки средней эктоплазменной ловушки в багажнике «ЭКТО-1» таким образом, чтобы можно было захватить лучом даже стремительно движущееся привидение.

Игон попытался было отговорить его. Мол, сейчас не самое лучшее время заниматься конструированием новых моделей. Мол, над жизнью Катрин нависла смертельная опасность, а мы в гараже прохлаждаемся. Но Питер вбил себе в голову, что им это пригодится, и отказывался ехать до того, как закончит работу.

Друзья было побурчали на него, но затем сами увлеклись интересным замыслом. Вся четверка чуть ли не сутки проводила напролет в гараже, старательно занимаясь усовершенствованием конструкции «ЭКТО».

Наконец все было закончено, и следующим же утром четверо друзей отправились в самый отдаленный уголок Европы, на родину графа-вампира.

Они изъездили этот край вдоль и поперек. Вначале охотники заезжали во все монастыри, где испрашивали разрешения у настоятеля посетить монастырское кладбище. Но когда их туда допускали, то приборы никак не реагировали на условия спиритической турбулентности. Значит, Духа Матери вампира там явно не было.

Когда не осталось ни одного необследованного монастыря, Игона вдруг посетила идея, что монастырское кладбище, на котором обитает Дух Матери, вполне может быть заброшенным, вдалеке от человеческого жилья. А монастырь, которому оно принадлежало, вполне мог быть разрушен в войнах предыдущих пяти столетий.

Тогда необыкновенные охотники за привидениями обследовали практически все горные селения, тщательно расспрашивая жителей о заброшенном монастырском кладбище.

В одном селении им посчастливилось встретить старую женщину, которая в детстве что-то слышала о таком кладбище.

– Но это было так давно, что я уже ничего не помню, – попыталась она сразу закончить разговор.

Однако, когда Игон преподнес этой женщине в подарок пухлую пачку долларов, у той сразу же проснулась память. Она рассказала, что в горах, в километрах сорока от их селения, раньше было заброшенное монастырское кладбище.

– От монастыря-то даже камешка не осталось, – рассказывала она. – А кладбище, поди-ка посмотри, сохранилось. Только туда уже лет пятьдесят никто не ходит.

– Почему? – поинтересовался Игон.

– Там вокруг горы, а в тех горах много пещер. В тех пещерах прячутся жуткие демоны. Потому-то туда никто и не решается носа сунуть. Демонов, значит, боятся. И вам туда лучше не соваться, если только жить не надоело.

Необыкновенным охотникам за привидениями жить, разумеется, не надоело. Но именно туда они сразу же и направились.

Промчавшуюся «ЭКТО-1» все жители проводили сочувственным покачиванием головы. Они попросили местного священника заранее отслужить молебен за упокой души этих молодых безумцев...

Колеса «ЭКТО», проехавшие все типы европейских дорог, начали вздрагивать от рытвин и ухабов. Охотники уже не могли вдоволь наслаждаться открывающимися пейзажами, так их немилосердно подбрасывало на сиденьях.

Игон достал из нагрудного кармана монету, оставленную Марко Владичем в доме Майкла Синди, и посмотрел на женский профиль. Он был четким и излучал сияние. Катрин была полна любовью к Марко, и ни одна мрачная мысль еще не потревожила ее.

Граф-вампир, сидящий в это же время перед зеркалами в своей тайной комнате, лукаво усмехнулся. Пускай эти дураки со своими приборами сколько угодно вертят в руках эту монетку! Их поискам она не поможет! Эта четверка направлялась прямо в пасть Смерти. Ему не надо было прикладывать никаких усилий для ее уничтожения. Демоны, которых они разбудят, все выполнят за него!

Алое солнце закатывалось за горы. Его лучи в последний раз, словно прощаясь, пробегали по вершинам гор и кронам деревьев. И казалось, что и снега высоко вверху, и листья на темных деревьях окрасились в одинаковый, багровый, цвет.

– Что-то здесь стало довольно мрачновато, – сказал Рэй.

– И дорога совсем никудышная, – пожаловался Питер, с трудом преодолевая очередной подъем. – Очень даже чувствуется, что по ней лет сто никто не ездил.

– А может, нам не стоит рваться на это кладбище именно сейчас? – подал умную, как ему казалось, мысль Уинстон. – Переночуем в селении, а утром, когда будет светить солнышко, навестим это кладбище...

– Когда светит солнышко, ни один призрак не пойдет с тобой на контакт, – отбросил эту идею Игон. – А нам следует не только увидеть Дух Матери, но и выведать месторасположение резиденции ее дражайшего сынка. А общаться с привидениями, как ты помнишь, можно только в сумерках.

Однако кладбищенская идиллия, которая открывалась их взгляду, не очень настраивала охотников за привидениями на общительный лад. Кладбище находилось в низине. Каменная отрада, некогда окружавшая его, была основательно разрушена. Могильные плиты заросли травой, а на каменных крестах невозможно было прочитать при свете фонарика имен усопших.

Вокруг вздымались горы. Царила устрашающая тишина, даже ветерок утих. С неба на низину и въехавший туда лимузин смотрел желтый глаз луны.

Питер затормозил у самых ворот кладбища. На охотников нашло странное оцепенение. Несколько минут они сидели молча, не пошевелившись и не перекинувшись ни словом.

– Странное дело, вроде бы ничего особенного не происходит, но меня от этой темноты пробирает дрожь, – признался, первым нарушив тягостное молчание, Уинстон.

– Ты прав. Надо действовать, иначе мы можем всю ночь просидеть в машине. Вперед, джентльмены, – сказал Игон.

Преодолевая собственный страх, охотники открыли дверцы и вышли из машины. Включив карманные фонарики, они двинулись в глубь кладбищенской территории.

– Что говорят показания прибора? – обратился к Игону Рэй.

Тот сосредоточенно следил за колебаниями стрелки на приборе, который держал в руках.

– Что мы движемся в верном направлении, – после некоторой паузы ответил Игон. – О своем существовании где-то впереди подает сигналы нетерминальный фантазм. Но меня больше беспокоят другие показания.

– Какие именно?

– Точно такие же сигналы подают и сфокусированные элементы справа, сзади и слева от нас. Но если первый фантазм пребывает в статичном положении, то эти – движутся. Причем довольно прытко. Причем в нашем направлении.

– У тебя есть какие-то подозрения?

– Нет. Но от этой встречи я не жду ничего хорошего.

По земле начал стелиться ночной туман. Его прозрачная пелена заволакивала надгробные плиты и подбиралась к перекладинам крестов. Казалось, туманное море заливает низину.

Зато со стороны гор тьма как будто густела.

– Не сочтите меня паникером, ребята, но, кажется, я различаю в этой темноте какие-то силуэты, – тревожно предупредил Питер.

– Ускорители на изготовку! – скомандовал Игон. – Занять круговую оборону.

И тотчас необыкновенные охотники за привидениями увидели, как через кладбищенскую ограду перемахивают тени.

– Нас окружают! – закричал Рэй.

Все посмотрели в его сторону. Оттуда надвигалась цепь солдат с автоматами наперевес. Они были одеты в черную униформу, а на головах – округлые немецкие каски.

– Огонь! – приказал Игон.

Белые лучи протоновых ускорителей распороли тьму кладбища. Сделалось светло, как днем. И при этом тяжелом свете охотники увидели, что окружены с трех сторон. Пригибаясь, как от пуль, солдаты двигались в их сторону перебежками.

– Что за странная у них форма? – спросил Питер. – Какие-то нашивки, значки... И почему черная?

– Это форма батальонов СС, – ответил Игон. – Такую носили каратели в фашистской Германии.

– Откуда здесь взялись германские каратели?

– А припомни-ка, Пит, досье на вампира, с которым нас ознакомила в Нью-Йорке княгиня Черноевич, – ответил Рэй. – Помнишь, там поминался карательный отряд эсэсовцев, которым Владич командовал в сорок первом году в Польше? Очевидно, он затем перенес этих призраков из Польши обратно на родину и зарезервировал их тут до поры до времени.

Марко Владич, следящий в это время за происходившим из комнаты своего замка, удовлетворенно хмыкнул. Сообразительные эти охотнички! Он, действительно, так и поступил в сорок первом году, и все эти годы солдаты-призраки его кровавого отряда пребывали в этих пещерах. Изредка, по его приказу, они уничтожали того или иного горца, рискнувшего сунуться сюда. Этих четверых должна постигнуть та же участь!

Вампир щелкнул пальцами. Это было сигналом для его воинов. Они тотчас открыли огонь из автоматов. Автоматные очереди стелились над самой головой необыкновенных охотников за привидениями. Пули крошили камень могильных крестов. Во все стороны разлетались каменные осколки.

– Отходим, ребята! – предложил Уинстон.

Все поддержали его предложение и помчались в ту сторону, где еще не было эсэсовцев. Лучи протоновых ускорителей тут не помогали. Эсэсовцы оказались хорошо обученными и вышколенными солдатами. Едва только на них направляли бластер, как они моментально разбегались в стороны или падали ничком на траву. До сих пор охотникам не доводилось сталкиваться с призраками, которые так мгновенно реагировали бы на малейший признак опасности.

Охотники бежали что было сил в расстилавшуюся перед ними тьму. Игон, который далеко вырвался вперед, вдруг резко остановился и предупреждающе поднял руку. Уинстон, Питер и Рэй подбежали к нему, но тут же в ужасе отшатнулись: впереди зияла черная пропасть. Слышно было, как где-то внизу, на самом ее дне, лениво журчала речка.

– Вот почему они не окружили нас со всех сторон, – пробормотал Питер. – Хотели, чтобы мы показали им класс в прыжках в длину.

– Н-да, не останови мы наш кросс, сейчас бы уже костей не собрали, – озадаченно проговорил Уинстон. – Какие будут предложения, парни?

– Надо пробиваться к машине и драпать отсюда на ней, – предложил Рэй. – Пускай старушка «ЭКТО» уносит колеса отсюда подобру-поздорову, да заодно и нас.

Других предложений не последовало, да их и не успели бы обсудить. Автоматная очередь вздыбила песок почти у самых ног необыкновенных охотников за привидениями. Затем зазвучали новые выстрелы. Фонтанчики песка взметались совсем рядом. По охотникам велся прицельный огонь.

– До сих пор мы всегда загоняли привидения в ловушку. А теперь вот сами оказались в ловушке, – пожаловался Питер. – Я нахожу, что это страсть как неприятно.

– Хватит ныть, – осадил его Рэйман. – Отвлеките их на себя, ребята, а я попытаюсь незаметно прокрасться вдоль ограды к машине. Потом подгоню ее поближе.

– Нет, лучше я пойду, – вдруг загорелся идеей Питер. – У меня появилась блестящая мысль, но, к сожалению, нет времени излагать все детали в подробностях.

– Гляди, как бы нам твоя мысль не стоила жизни, – предупредил друга Уинстон.

Но Питер уже бежал короткими перебежками к ограде, чтобы под ее прикрытием достичь машины. Охотники извлекли из ранцев бластеры и нажали на спусковые крючки. Белые протоновые лучи устремились в самую гущу эсэсовцев и, судя по раздавшемуся оглушительному воплю, кого-то задели.

Охотники увидели, что несколько призраков неподвижно замерли, не в силах пошевелиться. Силовое поле очерчивало белые кольца вокруг них.

– Ловушку, Рэй! – по привычке крикнул Игон.

Но тут же осекся, услышав резонное возражение шотландца:

– О какой ловушке ты толкуешь, дружище? Мы ведь, кроме ускорителей, ничего с собой не захватили. Все оборудование – в машине.

Необыкновенные охотники за привидениями стали жертвой собственного легкомыслия. Но, как всегда, в трудных ситуациях они не теряли присутствия духа. Сблизившись так, что каждый чувствовал плечо товарища, они медленно направились к другому краю ограды.

Все внимание эсэсовцев-головорезов целиком сконцентрировалось на этой тройке. Только поэтому Питер умудрился благополучно добежать до «ЭКТО».

Медленно, но неуклонно охотники приближались к воротам кладбища. Выхваченные лучами их протонных лазеров призраки на несколько секунд неподвижно повисали в пространстве, дико вереща. Но так как охотники вынуждены были все время двигаться, укрываясь от пуль, то менялась и траектория лучей. И едва белое пламя протона уклонялось в сторону, как призраки вновь опускались на землю, вновь обретали уверенность в себе и вновь открывали бешеную пальбу по людям.

До ворот кладбища оставалось каких-то двадцать метров. Но заслон из десяти эсэсовцев, которые залегли в засаде за ближайшими могилами, сделал это расстояние непроходимым для необыкновенных охотников за привидениями. А сзади к ним все ближе и ближе придвигалась вторая часть эсэсовского отряда.

– Все указывает на то, ребята, что нас классически зажали в клещи, – констатировал Игон.

– И особенно огорчает, что скоро закончится энергия в бластерах, – прибавил грусти и Рэй. – А чем еще можно напугать этих тварей?

Внезапно раздался такой рев мотора, что охотники вынуждены были зажать уши. Казалось, десяток танков одновременно заводят свои двигатели.

Яркий свет автомобильных фар ослепил эсэсовцев, залегших в засаде у ворот. На территорию кладбища вкатила лимузин охотников и лихо развернулась. Распахнулись боковые дверцы.

– Скорее, ребята, пока они не опомнились! – замахал руками, высунувшись чуть ли не на половину, Питер.

Его расчет оказался точным. Огорошенные звуками, которые им уже полстолетия не доводилось слышать, сбитые с толку ослепительно желтым светом фар, призраки целых несколько секунд не могли ориентироваться в происходящем и поэтому ничего не предприняли. Этих нескольких секунд вполне хватилодля того, чтобы трое охотников вихрем домчались до лимузина. Уинстон запрыгивал через заднюю дверцу уже на ходу.

Еще секунда – и «ЭКТО» умчался с территории монастырского кладбища.

Граф-вампир, видевший это, зарычал от досады и так дернул подлокотники кресла, в которые до того от волнения вцепился, что едва не вырвал их...

– Скажи, пожалуйста, Пит, что ты сделал с глушителем мотора? – в радостном возбуждении спросил Уинстон. Он был так счастлив, избежав неминуемой, казалось, смерти, что готов был расцеловать Питера, если бы только тот не вел машину.

– Я просто снял его, – спокойно ответил Питер. – Ничем другим, кроме звука, па этих мерзавцев нельзя было произвести впечатление. Пришлось немного покопаться внутри, но зато эффект получился потрясающий. Вы так не думаете?

– Я думаю о том, что тебе следовало бы прибавить газу, Пит, – прервал его излияния Игон. –Достаточно оглянуться, чтобы понять – причин у нас для этого более чем достаточно.

Рэй и Уинстон оглянулись и чуть не закричали от страха.

За ними мчалась погоня. Но теперь уже это были не эсэсовцы. Призраки приняли то обличье, которое некогда имели – обличье черногорских воинов пятисотлетней давности. Они мчались на быстроногих лошадях с копьями наперевес.

– Ничего не понимаю, а куда же подевались те эсэсовцы? – спросил Рэй.

– Так это они же и есть. В зависимости от обстоятельств, активные нетерминальные фантазмы могут менять оболочку и принимать тот внешний вид, который им наиболее выгоден в данных обстоятельствах, – пояснил Игон.

– Они явно решили произвести на нас впечатление тем, как отменно держатся в седле... Езжай скорее, Пит!

Крик Уинстона был вызван стрелой, пущенной из лука одним из всадников. Стрела пролетела в опасной близости от машины.

Питер же чувствовал себя так спокойно, как будто за ним вовсе не гнались призраки разъяренных головорезов.

– Всякий бы иной пессимист давно бы приуныл. Ведь мы приехали на кладбище в лимузине, переделанном из катафалка. Да еще и общаемся с личностями, которые охотно бы нас в этом катафалке похоронили. Но не таковы мои друзья. Они не склонны предаваться унынию. Но все же, думаю, они будут несколько удивлены, если я предложу всем остановиться ненадолго, – сказал Питер и резко нажал на тормоз.

«ЭКТО» остановился, как вкопанный.

– Ты с ума сошел! – закричал на Питера Уинстон.

– Напротив, мой интеллект работает сегодня на все сто, – невозмутимо ответил Питер. – Я ведь говорил вам на кладбище, что меня осенила блестящая мысль. Так позвольте же продемонстрировать ее вам.

Лимузин остановился как раз в том месте, где горная дорога делала резкий поворот. Топот конских копыт неумолимо приближался.

Питер нажал на вмонтированную педаль. Дверца багажника машины открылась, послышался щелчок. И когда первый всадник погони вылетел из-за поворота на взмыленном коне, прямо ему навстречу вырвался мощный луч средней эктоплазменной ловушки. Не сбавляя темпа, конь вместе со всадником влетел в белый огонь луча и мгновенно растворился в нем.

– Ура! – закричали Игон, Уинстон и Рэй.

Питер лишь скромно улыбнулся на эту высочайшую похвалу товарищей, хотя его буквально распирало от гордости.

Из-за поворота вылетали новые всадники. Они пут же попадали в белый свет луча и стремительно втягивались внутрь ловушки. Все происходило так быстро, что попавшие в ловушку всадники не успевали даже криком предупредить об опасности скачущих за ними.

Прошло несколько минут, и белый луч исчез. Эктоплазменная ловушка затворилась, надежно удерживая своих ужасных пленников. С отрядом призраков-головорезов было покончено.

– А теперь мы должны вернуться на кладбище, ребята, – сказал Игон. – Ведь мы ехали сюда именно для того, чтобы побеседовать с Духом Матери графа-негодяя.

Минуту ему никто ничего не отвечал. После всего пережитого возвращаться на то проклятое место особого желания никто не испытывал.

– И все-таки мы должны, – вздохнув, напомнил Игон. – Только от нее мы можем узнать, где прячется вампир.

Необыкновенные охотники за привидениями молча расселись по местам. Питер развернул машину и медленно направил ее к монастырскому кладбищу.

Но им не потребовалось много времени на поиски. Дух сам встретил их в воротах кладбища.

– Благодарю вас, благородные и отважные странники, за то, что вы очистили это место от ужасной нечисти, – обратился Дух Матери к ним первым. – Это бывшие подручные моего сына. Моего несчастного сына. Простите его, как простила я, за все его прегрешения. Не поступайте с ним слишком жестоко.

– Клянемся вам, миссис, – сделал шаг к светящемуся ясным огнем призраку Игон, – что поступим правильно. Нам нужно только знать место его резиденции.

– Это далеко отсюда, в Атлантическом океане. Я летала туда, но черная сила не позволила мне ступить, на остров, – грустно произнесла женщина.

Она задумалась, что-то припоминая, а затем назвала координаты острова. Охотники слушали ее молча.

– Я знаю, сейчас он собирается убить прекрасную девушку, которая любит его так же сильно, как я, но совсем другой любовью. О, если это произойдет, я не обрету успокоения во веки веков, – заплакал Дух Матери. – А я так истосковалась по покою.

Приблизившись к охотникам за привидениями чуть ли не вплотную, Дух Матери простер над их головами руки и провозгласил:

– Заклинаю вас, не дайте совершиться этому злодеянию! Но вершите свое дело с любовью в сердце. И пусть благородство никогда не покинет вас. Только так вы сможете одолеть зло и коварство. И только тогда я и мой несчастный сын обретем, наконец, вечный покой. Удачи вам, приносящие добро!

И сказав это, Дух Матери растаял в воздухе. Стрелка прибора, который держал в руках Игон, активно колебавшаяся до того, неподвижно замерла.

– Очевидно, устремилась куда-то в пространство, – тихо сказал Игон. – Что ж, в путь, друзья. Дорога у нас длинная...

Спустя несколько дней четверо друзей отплыли в Атлантику на небольшом судне, которое специально наняли для экспедиции.

Остров графа-вампира удалось обнаружить без труда. Однако путь к нему оказался не из легких. Многочисленные рифы преграждали путь. Преодолеть этот опасный пояс рифов можно было, лишь точно зная фарватер.

И тогда охотники приняли следующее решение. Корабль с командой на борту остается ждать их в этом месте на протяжении недели, а сами же они, погрузив все необходимое оборудование, отправятся к острову на легкой моторной шлюпке.

Благодаря маневренности шлюпки и умелому управлению Питера, охотники успешно преодолели рифы. Дорога к острову была открыта.

Игон достал из нагрудного кармана монету Владича. Женский лик на нем как будто начинал тускнеть. Времени для спасения Катрин оставалось в обрез. Охотникам следовало торопиться.

Глава 2 НОСИТЕЛЬ ВСЕХ МУДРОСТЕЙ

Граф не хитрил перед властелином, растягивая разлуку с Катрин. Он довольно хорошо знал женскую натуру. Чем дольше они не видят возлюбленного, тем более разжигается у них фантазия, тем больше они приукрашивают его образ в своих мечтах и доходят до того, что начинают его боготворить.

Пусть она ждет и мечтает, граф выдержит нужное время и появится, но не прежним, обходительным и галантным, а злодеем из злодеев. Он устрашит ее своей ненавистью к ней.

Что может быть больнее для женщины, чем увидеть, как ее не любят? Удар по сердцу Катрин будет страшен.

С этими мыслями сел граф на стул в зеркальной комнате, но то, что увидел он, смешало мысли. Он и прежде знал, что следом за ним идет Дух Матери. Но он никогда не встречался с ним, с этим духом, и старался совсем не думать о нем. Его потрясло, что мать насылает на него его врагов, то есть жаждет смерти сына.

Граф вышел из зеркальной комнаты и задумчиво стал подниматься по лестнице из подземелья. Охотники за привидениями знают дорогу к нему, они высадятся на остров. Бороться с ними, как выяснилось, не так-то просто. Нужно поступить таким образом, чтобы путешествие их оказалось напрасным, то есть они должны опоздать. Вот и все. Граф не будет с ними продолжать противоборство, он погубит Катрин, и тем подвиги охотников сделает бессмысленными.

Эти мысли успокоили графа, и он с твердым намерением выполнить волю своего властелина направился искать Катрин, чтобы поставить точку в ее короткой жизни.

В это время Катрин вышла из своих покоев и направилась по коридору, а в обратную сторону от крепостной стены.

Коридор тянулся долго и вывел ее к дубовой двери, которая была чуть приоткрыта. Катрин протиснулась в щель и оказалась в огромном помещении со сводчатым потолком. На длинных железных прутьях висели многорожковые люстры и горели свечи, освещая мрачный зал зыбким тревожным светом.

Катрин увидела перед собой щетинистую кабанью голову и застыла в испуге. В это время раздался голос:

– Не бойтесь, Катрин. Я здесь.

Она увидела идущего к ней господина в охотничьей одежде, перепоясанного патронташем и в болотных сапогах. Вид у него был воинственный и смешной.

– Это вы? – удивилась и обрадовалась Катрин. – Но вы же садовник!

– Оно вроде так, – ответил Ион, – но не совсем. Я еще и охотник. И скажу по секрету – не самый плохой.

Он жестом попросил Катрин следовать за ним. Все стены в зале были украшены головами лосей, медведей, тигров, кабанов и разных других животных. Чучела зубров, туров, слонов, леопардов стояли в беспорядке, и было такое ощущение, что Катрин попала в разномастное стадо обитателей разных континентов.

– Это ваше хобби? – спросила Катрин.

– Уж не знаю, как вам сказать. Когда мы охотимся с графом, то мне кажется, что я по природе больше охотник, чем садовник.

– Ах, граф, – вздохнула Катрин, – он совсем покинул меня.

– Не вздыхайте напрасно, – уверил Ион. – У графа много дел. По сравнению с ним все министры и президенты – сущие бездельники. Но вас он не забыл. Уж я-то знаю графа.

– Вы думаете, он еще любит меня?

– И не сомневайтесь даже. Лучше послушайте, как мы охотились на этого тигра, – Ион провел ладонью по спине чучела. – Лютый зверь. Он выскочил из укрытия и налетел на графа со спины, когтями своими впившись в тело.

Катрин вскрикнула, представив эту жуткую картину.

– Туго пришлось бы графу, не подоспей я. Конечно, граф управился бы с этим зверем, но сколько пролил бы крови. Потом восстанавливай! А я подбежал, схватил зверюгу за хвост и так крутанул, что тигр заскулил, как щенок. Должен сказать, что когда я зол, то у меня появляется могучая сила.

Ион и прежде замечал за собой привычку прихвастнуть, но перед Катрин он бахвалился безудержно, и лишь бы она смотрела на него, как на героя.

– А видите того тигра? О-о, это была презабавная история. Мы с графом гостили в Африке у одного... з-э-э... чернокожего князя. Этакий симпатичный людоед.

– Как вы сказали? – удивилась Катрин. – Людоед?

– Я сказал людоед? – спохватился Ион. – Да вам послышалось! Я сказал – людовед. Понимаете? Он людей вел, свое племя. С одного края Африки на другой.

– Зачем?

– Чтобы потом повести назад.

– Какой же смысл в этом?

– А племя такое. Не помню, как называется по-ихнему, а по- нашему – ходуны. Они не могут прожить и дня, если не пройдут километров семьдесят, а то и больше. Они и едят на ходу, и спят, и решают государственные вопросы тоже на ходу. Все на ходу. Такое уж племя. Тут ничего не поделаешь. Разве только если посадить на цепи. Так ведь умрут.

– Ничего подобного не слышала.

– На свете много удивительного.

– И что же с тигром?

– Долго мы на него охотились, много сил потратили. – Ион ласково потрепал гриву тигра. – И тут я придумал, как его обхитрить. Сидит тигр в зарослях, от нас спрятался. А дальше протянулось ровное плато с редкими деревьями. И пришло мне в голову одно соображение. Я его изложил графу. Он согласился. Нет, говорит, у нас другого выхода. А надо сказать, что бегаю я быстро, когда нужда заставит. Я бы мог быть чемпионом мира по бегу. Но зачем мне это надо? Я не хочу славы. Я скромный господин.

– Что же вы придумали?

– Так вот. Выскочил я из засады и бегу по равнине. Тигр видит, что я без оружия. А тоже ведь соображает и свою выгоду знает. Думает, вот и обед скачет. С этой наивной мыслью тигр бросается за мной. Думал, легко меня догнать. А я прибавил ходу. Он тоже. Я еще прибавил. И он старается. В ушах ветер свистит. Несемся со скоростью пули. И тут я делаю маленький трюк. Я сходу забегаю за дерево. А тигр этого не ожидал и свернуть при такой скорости не смог. И как врежется головой в дерево! Вижу – готов.

Ион заметил, что Катрин слушает его невнимательно.

– О чем вы задумались? – спросил он чуть обиженно.

– А я не могу поговорить с графом по телефону? – спросила Катрин. – Услышать бы только голос.

– Это надо обдумать. Я робею беспокоить графа, когда он занят делами. Другое-дело-– на охоте. А так...

– Тогда не надо. А он скоро вернется?

– Видите ли, мне он много чего доверяет, но на этот раз не сказал, когда вернется. Он может появиться и сегодня. Так что не грустите. Появится и сразу к вам побежит. Уже поверьте мне. Может, я расскажу о том, как мы охотились на того тура?

– О нет! – сказала с грустной улыбкой Катрин. – Все очень интересно, но в другой раз, когда мне будет не так печально.

– Вам печально? – испугался Ион.

– Да, – призналась Катрин. – Я тоскую по графу.

– Не делайте этого, умоляю, – всерьез обеспокоился Ион. – Не надо грустить.

– Почему вы так встревожились?

– Кому охота бросать уголек? Я развеселю вас...

Граф Марко Владич осторожно постучал в дверь, но никто не открыл. Он надавил на ручку, но оказалось, что дверь не заперта. Граф прошел одну, вторую комнату, но и здесь Катрин не было. Граф решил, что она, наверное, в спальне. Он подошел к двери, немного постоял, сосредотачиваясь. Лицо его принимало все более злое выражение. Резким движением граф распахнул дверь.

Было пусто.

Граф опустился на стул, стоявший у дверей.

– Арис! – позвал он жестким голосом.

В спальню вошла девушка и остановилась в нескольких шагах от графа. Она покорно ждала приказаний.

Граф долго смотрел на нее, о чем-то думая, и, наконец, спросил:

– Тебе хорошо, Арис?

– Хорошо, Марко.

– Почему тебе хорошо, Арис?

– Покой.

– Тебе спокойно, потому что ты ничего не помнишь из своего прошлого?

– Да, Марко.

– Ты не думаешь о настоящем?

– Да, Марко.

– Тебя не тревожит будущее?

– Да, Марко.

– Ты только помнишь, как обняла меня? И с этим чувством ты осталась?

– Да, Марко.

– Хочешь ли ты узнать, кто ты была и откуда?

– Нет, Марко, не хочу. Тогда уйдет покой.

– Это страшно, Арис, если уйдет покой?

– Что может быть страшнее!

– Так знай, что тебя звали не Арис. Это я так тебя назвал.

– Я не хочу знать, как меня звали. Пощади, Марко.

– Зачем мне тебя щадить? Я хочу, чтобы ты все знала.

Я пробужу твою память и оставлю рабыней.

– Зачем тебе это надо, Марко?

– Чтобы устрашить Катрин. Чтобы она видела, какая судьба ждет ее. Твои подруги будут в покое лежать в саркофагах, а твое сердце будет метаться, ум твой будет пылать, но ты будешь так же неподвижна, как они.

– За что, Марко, этакая казнь? Разве я не верная твоя рабыня?

– Не говори напрасные слова. Раз уж я задумал что то, меня нельзя переубедить. Слушай, Арис.

– Не хочу, Марко!

– Стой и слушай. Ни слова больше! Ты, Арис, из знаменитого рода Черноевичей. Я знал твоего предка, отважного воина. Однажды я его предал. Я его предал, когда он не ожидал. И победа отвернулась от него. Я многие годы, столетия, слышу его проклятия. От него не осталось и праха, а его проклятия звучат в моих ушах. Его нет, но есть ты, и в твоих жилах течет его кровь, кровь Черноевича. Так будь же ты несчастна!

Арис простонала, и глаза ее потемнели.

– Да-а, – торжествующе произнес граф, – ты вспомнила, из какого ты рода. Теперь я скажу тебе то, что должно тебя взволновать еще больше. Твоя мать жива. Она очень старая женщина, но еще жива. Она думает, что ты умерла, что тебя погубил вампир.

В глазах Арис вспыхнула настоящая человеческая боль.

Граф довольно расхохотался:

– Теперь ты знаешь, кто я. И ты знай, кто ты. Я – вампир, а ты – зомби. Но с этой минуты, Арис, ты будешь зомби с проснувшейся памятью. И такой же будет Катрин.

И в ту же самую минуту Катрин вздрогнула, будто ее позвали.

– Смотрите, сколько книг, – отвлек ее голос Иона.

Она стояла в светлом помещении, стены которого были заняты книжными стеллажами до самого потолка.

Катрин посмотрела на Иона и удивилась тому, когда он успел переодеться. Он был уже не в охотничьем костюме, профессорская мантия свисала до пола с его плеч.

– Как же теперь вас называть? – спросила весело Катрин.

– Только профессором, – ответил важно Ион. – Я таковым и являюсь. При всей моей скромности вынужден сказать, что после графа я второй господин на свете по уму и знаниям. Но это так, для сведения. Граф больше по своей натуре первооткрыватель, а я – носитель всех мудростей.

Катрин шла мимо стеллажей, вслух читая фамилии авторов на обложках книг. Важный Ион вышагивал рядом.

– Частенько я кой-кому из них подсказывал, нашептывал в левое ухо, – говорил Ион, забывшись.

– Что, и Сервантесу? – засмеялась Катрин.

– Отчего бы нет?

– Так он же когда жил!

– Да я не про того Сервантеса, а есть другой. Впрочем, у него чуть другая фамилия. Но это не имеет никакого значения, потому что я хотел сказать, что и сам балуюсь пером.

– Ой, покажите же какую-нибудь свою книгу, – живо попросила Катрин.

– Пожалуйста! – Ион тут же извлек толстый фолиант, положил на стол и раскрыл.

Катрин с любопытством заглянула в книгу и разочарованно проговорила:

– Так это не английский язык.

– Совершенно точно заметили, – сказал Ион, скрестив на груди руки и нагнав на лицо профессорскую важность.

– А какой же? – спросила любопытная Катрин.

– Ионийский, – сказал Ион.

– Я не слышала о таком языке.

– Вы и не могли слышать.

– Кто же на нем говорит?

– Я.

– А еще кто, кроме вас?

– Кроме меня, никто. Только я один.

– Но такого быть не может!

– Очень даже может. Вы же слышали о языке эсперанто? Ну вот. Искусственный, то есть придуманный язык. Если придумали эсперанто, почему нельзя создать ионийский язык? Логично? Я однажды на досуге задумался над этим вопросом и тут же взялся за дело.

– Вы написали эту книгу на языке, который, кроме вас, никто не знает?

– Совершенно точно!

– А зачем? Ведь никто не прочитает. Насколько я понимаю, книги пишут для того, чтобы их читали.

– Так поступают все писатели, но не я.

– Прошу простить меня, но я не понимаю.

– Я уже говорил, что являюсь носителем всех мудростей.

– Тем более!

– Какой же я буду носитель, если эту книгу будут все читать? Логично? Получается, что я один знаю все мудрости.

– А граф? – спросила Катрин.

– Что граф? – раздался голос.

В дверях стоял граф. С криком радости Катрин бросилась к нему, прижалась, и граф невольно обнял ее. Она лепетала какие- то детские слова и плакала от неожиданного счастья.

Граф стоял, уставясь в пустоту, и руки его, словно сами по себе, крепко обнимали Катрин.

– Успокойся, я приехал.

Голос был не суров, и лицо было не злобно.

«Я не проявляю слабость, – утешал себя граф. – Я поступаю правильно, отложив роковой для нее час. Зачем же тогда я разбудил мозг и сердце Арис? Пусть Катрин пообщается с ней, узнает кое-что. Арис разбудит в ней страх и отчаяние. И пусть этот страх томит Катрин несколько дней. Разве плохо придумано? Думаю, что очень даже остроумно. Поэтому я могу пока вести себя с Катрин также, как и прежде».

Но на самом деле граф обманывал сам себя. Он не смог бы в эту минуту погубить Катрин, столько в ней было трогательного доверия.

– Мы поужинаем вместе? – спросил он Катрин.

– Да, да, – ответила она с неподдельной радостью, как ребенок.

– Я жду тебя в столовой. Арис проводит.

Граф поцеловал Катрин в щеку и удалился.

– Продолжим нашу ученую беседу? – спросил забытый Ион.

– В другой раз, – ласково сказала Катрин.

Она поспешила в свои покои и тут же вызвала Арис, чтобы та помогла приготовиться к ужину. Катрин хотела выглядеть неотразимо и тем осчастливить графа.

Арис молча помогла ей принять ванну, потом разными мазями натерла тело и причесала волосы.

Уже одевшись в вечернее платье, Катрин спросила Арис:

– Это правда, что говорил садовник?

Арис молчала, поправляя госпоже спинку платья.

– Ты же слышала, Арис, что он говорил о тебе. Скажи, что это неправда.

Арис ничего не ответила. Закончив с платьем, девушка отошла в сторону и приняла свою обычную выжидательно-покорную позу. Катрин полюбовалась своим отражением в зеркале и обернулась к Арис. Та стояла, опустив глаза.

– Почему не отвечаешь? Я приказываю ответить, правда ли, что ты робот?

Катрин подошла ближе к Арис. Та подняла на госпожу глаза, и Катрин онемела. Она увидела в глазах Арис такую боль, что ей стало страшно. Это были живые, выражающие внутреннюю муку, глаза.

И сама не понимая почему, Катрин торопливо сказала:

– Иди.

Потом она спохватилась:

– Проводи меня в столовую.

Проходя по коридорам в сопровождении Арис, Катрин молчала. Молчала и Арис. И только в дверях столовой Катрин спросила Арис, догадавшись:

– Ты не можешь говорить?

Арис согласна кивнула.

– Ну, иди, – сказала Катрин.

За огромным дубовым столом, персон на двадцать, сидел граф. Он поднялся при появлении Катрин и шагнул ей навстречу.

Выдвинув стул, он подождал, пока подошла Катрин, и усадил ее. Вернувшись на свое место, граф отпил вина и кивнул на фужер, стоявший перед Катрин,

– Или ты хочешь нектара?

– Нет, – ответила Катрин. – Я попробую вина.

– Как ты проводила время без меня? – любезно спросил граф.

– Скучала, – ответила коротко Катрин.

– С таким собеседником, как Ион?

– Может, я огорчу вас, но он мне изрядно надоел, – призналась Катрин. – Сочиняет такие истории, будто я ребенок.

Если бы ее эти слова слышал Ион, то наверняка весьма огорчился бы. Но Ион в это время пребывал в прекрасном расположении духа. Ему почему-то казалось, что он ни капельки не соврал, а все, что рассказывал, было на самом деле.

– На него иногда находит, – улыбнулся граф.

Он подумал, что более нужды в Ионе нет, поскольку изменились планы, и надо будет этому пройдохе сказать, чтоб он оставил Катрин в покое. А Ион лежал на крыше под солнышком и мечтал, как завтра он будет показывать фокусы Катрин, а в этом деле он великий мастак. Вот уж она хвалить его будет!

– Если тебе будет лучше, проводи время с Арис, – предложил граф, отпивая мелкими глотками вино.

– Да, конечно, – согласилась Катрин, – если бы еще она не молчала.

– Она не отвечает госпоже?

– Прежде она отвечала, а теперь молчит.

Граф легким шлепком ударил себя по лбу ладонью:

– Я же забыл! Вот уж действительно рабыня. Я бросил фразу: «Ни слова больше». Она приняла это как приказ, потому и молчит. Я отменю это.

Катрин благодарно улыбнулась графу.

Глава 3 ОХОТНИКИ НА ОСТРОВЕ

На моторной лодке охотники за привидениями подплыли к каменистому острову и заглушили двигатель. Шлюпка развернулась и закачалась на поднятых ею волнах.

Все четверо смотрели вверх. Отвесной стеной поднимались скалы метров на сто.

– Не взобраться, – определил Уинстон. – Слишком гладкая стена, скажу вам.

– У нас нет другого выхода, – пробормотал Питер, почесав в затылке, – придется лезть.

– Ты первый, – предложил Уинстон, – мы за тобой.

– Если бы снаряжение альпинистов... – вздохнул Питер.

– Да, – подхватил Уинстон, – или маленький вертолетик. А?

Шотландец сердито посмотрел на друзей и сказал:

– Опять вы разболтались. И как не устают ваши языки. Я давно натер бы мозоли.

– Прости, Рэй, – повернулся к нему Уинстон, – Мы будем молчать как рыбы, если ты будешь говорить что-нибудь толковое.

Скалы опускались прямо в воду, и не было даже узкой прибрежной косы. Глубина была, должно быть, очень велика, потому что плавник акулы виднелся у самой каменной стены.

– Поглядите, пришвартовалась, – показал Уинстон на акулу.

– Она ждет, когда ты свалишься со скалы, – предположил Питер.

– Я уступлю тебе очередь, Пит, – ответил Уинстон. – Ты же знаешь, я всегда отличался вежливостью.

– Думаю, что акула предпочтет тебя, Уинстон. Я не могу огорчать даму.

– Пока мы не стали завтраком дамы, – продолжал Уинстон, – послушаем Рэя. Я чувствую, как у него в голове шевелится мысль.

Рэйман Стэнс пренебрежительно фыркнул, поглядев на друзей, и обратился к Игону:

– Что ты скажешь, дружище? От этих трещоток у меня уже болит голова, а ты все молчишь.

Игон опустил голову, перестав разглядывать скользкие скалы, и заявил без энтузиазма:

– Скалы нам не одолеть.

Уинстон, который всегда становился болтливым, попадая в сложную ситуацию, тут же подхватил:

– Ты очень нас обрадовал, Игон. И очень свежая мысль!

Игон задумчиво посмотрел на Уинстона, должно быть не вникнув в его слова и не понимая, чего тот хочет.

– Но это и хорошо, – продолжал Игон. – То есть я хотел сказать, что граф тоже не скалолаз. Но как-то он попадает домой! Тем более, мы знаем, что он отплыл на яхте. А другим путем, кроме морского, на этот остров и не попадешь. Вертолет не долетит, для самолетов едва ли тут существует аэродром. Остается что-то одно – яхта или небольшой корабль.

– Для корабля нужна гавань, – предположил Питер.

– Хоть маленькая бухта, – поддержал Уинстон. – Я уловил ход твоей мысли, Игон.

– Надо обогнуть остров, и мы найдем причал или проход – предложил Игон.

– Хоть одно толковое соображение за это утро, – проворчал Рэй и завел двигатель. Он сидел за рулем.

– Хорошо ворчать... – начал было Уинстон, но Рэй так крутанул руль, что стоявший в центре шлюпки Уинстон чуть не вылетел за борт. – Все, все, молчу!

Он посмотрел на неподвижный плавник акулы и действительно предпочел держать язык за зубами.

Охотники долго плыли вдоль берега под грозно нависающими над ними скалами. Они не видели того, что с высоты смотрел на них граф, опершись рукой о каменную глыбу. Сверху ему казались крошечными и шлюпка, и сидевшие в ней люди.

Граф спокойно выждал время и столкнул каменную глыбу, которая полетела вниз, шумно рассекая воздух.

Каким чувством Рэй уловил опасность? Он в последний миг резко направил шлюпку в сторону. Сидевшие в шлюпке ухватились за борта. Уинстон только раскрыл рот, чтобы обругать Рэймана за его глупые выходки, как вода за бортом вздыбилась. Мощная волна отбросила шлюпку, и благо не на скалы, а в сторону океана.

Охотники не сразу пришли в себя. Рэй уводил шлюпку как можно дальше от скал.

– Вон! – вдруг вскричал Питер, указывая рукой куда-то вверх. – Граф!

Остальные вскинули глаза, но граф уже скрылся.

Уинстон вытер со лба холодный пот.

– Да-а, – протянул он, покачав головой. – Как бы я сейчас выглядел, если бы не Рэй. Слушай, Питер, я думаю, что у тебя вид был бы не лучше, если бы этот камень угодил в шлюпку.

– Мы потеряли бдительность, – хмуро сказал Игон. – Забыли, с кем мы имеем дело.

Питер тряхнул головой, приходя в себя, и вдруг сказал:

– Мне не очень все это нравится. Игон, может, мы уже опоздали?

Игон достал из кармана монету и показал друзьям.

Все поняли, что назад пока пути нет, на монете светился профиль женщины.

– Испугались за свои жизни? – улыбнулся шотландец.

– Рэй, я ответил бы тебе, – сказал Уинстон, – но ты только что спас нам всем жизнь, и потому я не буду грубить тебе, отложу на другое время.

– От страха мы забыли отметить одно обстоятельство, – сказал Игон.

– Какое же? – навострил уши Уинстон.

– Мы не ошиблись островом, – сообщил Игон. – Граф поприветствовал нас. Мы оказались у него в гостях, как того и хотели.

– Он слишком любезен, как мне показалось, – пробормотал Питер и вдруг закричал, испугав всех: – Вижу!

– Что ты видишь? – схватил его за руку Уинстон.

Питер показывал рукой на узкий проход между скалами. Шлюпка сделал круг. Опасно было ринуться в эту бухту, другой глыбы, возможно, и не избежать.

Игон внимательно изучал вершины скал.

– А на что у нас протоновые ускорители? – произнес он.

– Точно! – обрадовался Уинстон.

Охотники приготовили бластеры, лучи которых могли превратить в порошок любую каменную глыбу. После этого Рэйман направил шлюпку в узкую бухту.

Они несколько минут плыли между отвесных скал и попали в подземный проход.

– Включи прожектор! – скомандовал Игон.

На носу шлюпки вспыхнул яркий прожектор, который осветил сумрачные стены и тяжелые своды.

– А если это Ловушка? – предположил Питер.

– Похоже на это, – согласился Уинстон.

– Мы можем оказаться в каменном мешке, – продолжал Питер.

– Хотите повернуть назад? – спросил Игон.

– Кто сказал, что мы хотим этого? – подал голос Уинстон. – Я вижу крупные заголовки газет: «Охотники за привидениями дали стрекача!», «Самый верный путь – это путь назад», «Охотники драпали, как зайцы».

– Журналисты народ бойкий, – согласился Питер. – У них змеиные языки.

– Вас гонит вперед страх перед журналистами? – спросил своим ровным голосом шотландец.

– Мастер ты делать подковырки! – заметил Уинстон. – Да если хочешь знать, то я никого и ничего не боюсь.

– Посмотрите вы на героя! – засмеялся Питер. – А я боюсь.

– Чего ты же боишься, Питер? – спросил Уинстон. – Не огорчай меня своими словами.

– Я боюсь, что мы можем опоздать. Вот чего я боюсь.

И всем стало ясно, что они ни за что не повернут назад, потому что где-то поблизости Катрин и она находится в беде, но еще не поздно ее спасти.

Шлюпка осторожно двигалась по туннелю, пробивая лучом прожектора смоляную мглу.

Вдруг раздался страшный скрежет.

– Что такое? – встрепенулся Уинстон.

– Кого ты спрашиваешь? – огрызнулся Питер. – Может быть, графа?

Рэй дал шлюпке задний ход, и она остановилась. Путь вперед преградила опустившаяся откуда-то сверху решетка из железных прутьев толщиной в руку.

– Теперь ты понял, Уинстон? – спросил негромко Питер.

– Подскажи, что я понял, Пит?

– Придется все-таки повернуть назад, но только с тем, чтобы поискать другой путь.

Но за спиной послышался тот же дребезжащий ржавый скрип и за кормой шлюпки тоже опустилась такая же тяжелая решетка.

– Это как понять? – крутил головой Уинстон.

– Это надо понимать так, – ответил Питер, – что мы оказались в плену, дорогой мой Уинстон.

– Веселое дело! – присвистнул Уинстон.

Он направил ствол бластера на решетку и нажал гашетку. Лучи протонового ускорителя прошили железные прутья и, казалось, растворили их. Но когда Уинстон снял палец с гашетки, перед глазами друзей возникла та же решетка, совершенно невредимая.

– Какой-то неизвестный сплав, – определил Игон, – на который не рассчитаны наши бластеры.

– Тогда больше не на что надеяться, – заявил Питер.

– Будем сидеть сложа руки? – спросил Уинстон.

– Что ты предлагаешь? – ответный вопрос задал Питер.

– Помолчали бы хоть теперь, – подал голос Рэйман.

– Ничего другого не остается, как молчать, – пробурчал Уинстон. – Почему я не слушал в детстве матушку? Она всегда говорила: живи, сынок, под солнышком и не лезь туда, куда не следует. Солнышко, сынок, говорила моя милая матушка, согреет тебя и осветит тебе путь.

– Ну, продолжай, – сказал умолкшему Уинстону Питер.

– Очень даже интересно! – воскликнул тот. – Один говорит, чтобы я заткнулся, второй требует, чтобы я говорил. О чем ты еще хочешь узнать, Питер?

– Что ты не послушался своей матушки и попал в дурную компанию, которая тебя завела в этот каменный мешок.

– Разве это не святая правда?! – воскликнул Уинстон.

– Когда мы выберемся из этого плена, убирайся, Уинстон, ко всем чертям, вот что я тебе скажу.

– Если выберемся, я ни за что не уйду от вас. С какой стати? А если не выберемся, тем более никуда от вас я не денусь.

– Вы кончили? – спросил Игон.

– Лично я – да, – ответил Уинстон, – но Питер порывается еще что-то сказать. Заранее уверяю вас, что это очередная глупость. Я могу поспорить на кружку пива. Правда, поблизости нет приличной пивной. Да и никудышной тоже.

– Хорошо, Уинстон, – попросил Игон, – пусть твой язык отдохнет, а мозги чуток поработают.

– Я готов, Игон, как всегда.

– Тогда смотри на стену этого туннеля.

– Смотрю.

– Ты внимательно смотришь, Уинстон?

– Внимательней некуда, Игон, у меня глаза вылезают из орбит от напряжения.

– Что же ты видишь, Уинстон?

– Я вижу стену, сэр. Правда, я предпочел бы ее не видеть.

– А теперь посмотри назад и скажи, что ты видишь.

– Такую же стену, сэр, и готов поклясться своей головой, что она ничем не лучше той стены.

– Ты не дорожишь своей головой, Уинстон, – сказал повеселевшим голосом Игон. – Эта стена гораздо лучше той. Это просто прекрасная стена.

– Я понял! – воскликнул Питер радостно.

– Ты мог бы поделиться со мной тем, что понял? – спросил Уинстон.

– Я с тобой не хочу разговаривать.

– С чего это, Пит? – удивился Уинстон. – Мы еще не выбрались и остаемся друзьями. А там видно будет.

– Ты большой подлиза, Уинстон. Твой голосок стал медовым, потому что ты почуял спасение. Или не так?

– Думай, как хочешь, Пит, но объясни разницу между этой сволочной стеной и той.

– Присмотрись, эта стена вырублена в скале. Неизвестно, какой толщины достигает. Если рыть туннель, можно выбраться на другом берегу океана. А эта стена сложена из каменных глыб. Видишь еле заметные швы? Она не может быть особенно толстой. Наши бластеры запросто пробьют ее.

– Игон, это так? – спросил Уинстон.

– Все именно так.

– Ну что ж, друзья, – сказал важно Уинстон, – вы можете положиться на меня. Я выведу вас из западни.

С этими словами он включил свой бластер и стал крошить стену. Вскоре забрезжил свет, он пробился через щель, которая от действия протонных лучей все более расширялась. И, наконец, Уинстон сказал:

– Мы спасены. Или кто-то сомневается? А Пит?

Охотники прошли через образовавшийся пролом в стене и зажмурились от яркого солнечного света. Когда глаза привыкли к свету, охотники увидели, что они оказались в настоящих джунглях. В десяти шагах от них стеной стоял могучий лес, огромные деревья были перевиты лианами. Но что поразило больше всего, так это сотни и тысячи обезьян, которые сидели и висели на ветках и смотрели на пришельцев.

– Как ты думаешь, – спросил Уинстон Пита, – о чем они задумались?

– Не очень я чувствую дружелюбие с их стороны, – сказал Питер, поднимая с земли камушек.

– Может, с ними поговорить? – предложил Уинстон.

– Попробуй, – согласился Питер. – Они ждут этого.

Уинстон сделал несколько шагов и поднял приветственно руку.

– Здравствуйте, друзья! – громко произнес он. – Позвольте мне так обращаться к вам. Мы приехали к вам с доброй миссией. Разрешите нам пройти мимо вас. Будьте так любезны.

При этом Уинстон все ближе подходил к лесу. Обезьяны и впрямь поначалу разинули рты и слушали, видимо оценивая, опасно им это существо или нет.

Но когда Уинстон приблизился на опасное для них – как это они сами решили – расстояние, обезьяны подняли такой гвалт, такой визг, что Уинстон бросился назад.

– Не убедил ты их? – насмешливо спросил шотландец.

– Может, пугнуть их бластером? – предложил Игон.

– Никогда! – воскликнул Уинстон. – Это не привидения, а живые существа. Я не позволю стрелять.

Обезьяны притихли, но продолжали так же бдительно следить за пришельцами.

– Ну, я им! – воскликнул Питер, замахнулся и бросил камень, решив пугнуть.

В ответ поднялся невообразимый шум, и в охотников полетели шишки, плоды деревьев, палки и камни.

– Тихо, тихо, тихо! – воздел руки Игон.

Обезьяны будто взбесились, но вдруг все и враз затихли.

Охотники увидели небольшую фигуру человека, который выступил из леса и выглядел довольно примечательно – в черном смокинге и котелке.

– Это еще что за фрукт? – тихо произнес Уинстон.

И словно в ответ на его слова Ион – а это, конечно же, был он старый плут! – произнес торжественно:

– Господа! Я представляю службу по вопросам иностранных дел острова. Вы оказались на суверенной территории и являетесь здесь иностранными гражданами. По законам острова вы должны сдать оружие и пройти таможенный досмотр. Положите то, что у вас за спинами, на землю и подойдите ко мне с раскрытыми документами.

– Как бы не так, – проворчал тихо Питер.

– Нашел простаков, – вторил ему Уинстон.

А Игон нажал на кнопку прибора, определяющего присутствие нечистой силы, и посмотрел на беспокойно забегавшие стрелки.

– Та-ак, – тихо проговорил он. – Понятно, что за птица перед нами. Вот что, друзья, делаем вид что снимаем бластеры. Я его заманю ближе, и тогда мы чуток пощекочем его.

Игон рукой показал на горло и просипел:

– Мы уважаем законы острова!

– Не слышу! – крикнул Ион. – Можете ли громче?

Все четверо стали показывать на горло и разводить руками, а потом принялись снимать бластеры.

Ион решил, что его слова достигли цели, и, чтобы продолжить переговоры, подошел ближе.

– Питер! – подал команду Игон.

Питер вскинул ствол бластера и пустил лучи. То же самое сделали Рэйман и Уинстон. Лучи извивались вокруг Иона, а он скакал, будто попал на горячую сковороду. При этом Ион так страшно вопил, что обезьяны бросились в чащу, стараясь поскорее скрыться.

Ион чувствовал, что ему приходит конец. Лучи разрывали ткани его тела, обжигали насквозь и дробили кости. Его спасло то, что он догадался упасть в густую траву. Теперь лучи носились над ним, не задевая.

Он постепенно пришел в себя, собрал всю волю и сделался невидимым, рассыпавшись на атомы.

Охотники подбежали к тому месту, где только что был Ион, и увидели отлично сшитый смокинг и черный блестящий котелок.

– Вот все, что осталось от «дипломата», – сказал Уинстон и притворно вздохнул.

– Ошибаешься, Уинстон, – заметил Игон. – Мы его упустили.

– Ты уверен?

Игон показал на стрелку прибора, которая продолжала метаться.

– Он не уйдет от нас, – заявил Уинстон.

– Да, если б мы знали, куда нам идти.

– Что там говорил Уинстон о своей матушке? – спросил Игон.

– Что-то же говорил, – прикинулся забывчивым Питер.

– Солнце согреет, говорила моя матушка. Вот что она говорила. И зря я старался, вспоминал ее слова, если у вас в одно ухо входит, а в другое тут же вылетает.

– Вспомни, Уинстон, что она еще говорила, – попросил Игон.

– Что солнце укажет путь, – до Уинстона наконец-то дошло, чего от него добивались друзья. – A-а, я все понял! Мы можем по солнцу определить, куда идти. Для этого надо вспомнить, откуда оно светило, когда мы заплыли в залив.

– Нам надо идти туда, – показал рукой шотландец.

– А почему не туда? – махнул в другую сторону Уинстон.

– Потому что солнце должно быть слева.

– Ты точно помнишь, Рэй? – спросил Игон.

– Еще бы не помнить! У меня до сих пор болит правое ухо.

– При чем тут твое ухо? – спросил Уинстон.

– Потому что ты без умолку трещал, Уинстон, стоя справа от меня. Если бы солнце было тоже справа, то его заслонили бы скалы. Неужели непонятно?

– Не надо нервничать, Рэй, – сказал Игон. – Я тоже припоминаю... Если мы хотим попасть на середину острова, где должен быть замок, то нам действительно надо идти в этом направлении.

И друзья двинулись в путь, устроив бластеры за спинами.

Им долго пришлось пробиваться сквозь джунгли. А тем временем Ион рассказывал графу:

– Не хотел бы я еще раз попасть под эти лучи. У них в руках страшное для нас оружие. Мы с ними не справимся, пока не лишим их этих штучек.

– Не надо так нервничать, Ион.

– Вам хорошо говорить, а я чуть было не погиб. Думаете, это большое удовольствие – отдавать концы?

– Не стоит впадать в панику. Мы найдем на них управу.

– Но пока они движутся к замку.

– Замка им не видать как собственных ушей.

– Вы говорили, что они не выйдут из туннеля.

Граф угрюмо уставился на Иона, и тот заерзал на стуле.

– Чувствую печенкой, что эти парни доберутся до нас. Делайте, граф, что-нибудь, пока еще не поздно.

Граф снисходительно улыбнулся:

– Никогда таким тебя не видел. Пусть они пока выходят из джунглей. Дальше Поляны Страха они не пройдут. Забудь, Ион, о них и займись другими делами.

– Что именно прикажете?

– Надо подслушать, о чем говорят Катрин и Арис. Ты же понимаешь, в силу своего графского воспитания не могу я сам этим заниматься.

– А что тут плохого – подслушивать? – удивился Ион. – Странные у вас манеры, граф. Я обожаю подслушивать. Но это дело требует внимания. Могу ли я быть совершенно уверенным, что вы расправитесь с этими охотниками, которые со мной поступили так не дипломатично?

– Можешь не сомневаться в этом, – и граф махнул рукой, чтобы Ион удалился.

А четверо охотников, выбиваясь из сил, разрывали лианы и продвигались шаг за шагом вперед. Внезапно перед ними открылась большая поляна, за которой виднелась мирная березовая роща.

– Чудеса! – воскликнул Уинстон. – На какой части света мы находимся?

Игон достал монету и посмотрел на изображение женщины. Ему показалось, что профиль чуть потускнел, будто монета покрылась белесым налетом. Игон тщательно потер монету о куртку, но былой блеск не восстановился.

– Я боюсь, что мы можем опоздать, – сказал Игон.

– Тогда вперед! – вскочил на ноги Рэйман, который минуту назад от усталости повалился на землю.

Его молча поддержали остальные и двинулись через поляну. Рэй шагал впереди, охваченный желанием скорее достичь цели. Немного поотстав, за ним следовали остальные.

– Что это? – вскричал вдруг Питер.

Все застыли на месте в полной растерянности, потому что Рэй исчез. Еще не прошло оцепенение, как охотники увидели бегущего назад Рэймана. Неожиданно он споткнулся и упал.

Друзья окружили его.

– Вы что-нибудь заметили? – спросил пораженный Рэйман.

– Куда ты исчез? – спросил простодушно Уинстон.

– Если бы я знал!

– Что с тобой случилось? – спросил Игон, напряженно хмуря брови и желая понять, что же произошло.

– Вы меня видели? – окинул взглядом лица друзей Рэй.

– В том-то и дело, что ты исчез, словно провалился сквозь землю, – объяснил Уинстон.

– Значит, вы меня тоже не видели. И я вас потерял. Было такое ощущение, словно я попал в густой-густой туман, то есть настолько плотный, что не видел своих рук, поднеся их к лицу.

– Что бы это могло быть? – спросил Питер.

Игон приблизился к тому месту, где исчез Рэй, и протянул руку.

– Вы смотрите! – воскликнул он, потому что рука его исчезла.

Он отступил назад, и рукапоявилась вновь.

– Трудно сказать, что это, – раздумывал Игон.

– Граф устраивает трюки, – решил Уинстон.

– Уж об этом мы как-то сами догадались, – проворчал Питер.

– Попробуем обойти, – предложил Игон.

Охотники двинулись по поляне, стараясь держаться ближе друг к другу. Но стоило кому-то попробовать пойти в прежнем направлении, как он тут же исчезал и бросался обратно.

– Этой стене нет конца, – вздохнул Уинстон.

– Да, это вроде невидимой стены, – сказал Игон. – Она, наверное, окружает замок. Поэтому нам его не обогнуть. У нас есть два пути. Нам остается только выбрать.

– Один – назад, – подхватил Уинстон.

– И далеко ты пойдешь? – спросил язвительно Питер. – Опять пробираться черед джунгли? А дальше? Наша шлюпка в плену. Лезть через скалы, чтобы выйти к океану? А что там? Даже плот не сколотить, а до берега Америки я не доберусь вплавь, даю вам честное слово.

– Тогда остается второй путь? – посмотрел на друзей Уинстон.

– Полная неизвестность, – проговорил Игон, глядя перед собой, словно желая разглядеть невидимую стену, что оказалась перед ними. – Мы можем углубиться в эту странную атмосферу настолько, что не найдем пути назад. Еще хорошо, если это стена. А если бесконечность? Мы исчезнем навсегда, и никто нас никогда не найдет.

– И все-таки, – подал голос Рэй, – у нас нет выбора.

Все охотники понимали, что Рэй прав, но их тревожила неизвестность. Если это верная гибель, то какая же она глупая и бесславная! Игон мучительно вспоминал, что и где он читал о подобных явлениях, но ничего не приходило в голову.

– Может, бросить жребий? – вслух подумал он.

– Это еще как? – вскинул голову Уинстон.

– Двое останутся, а двое пойдут.

– В этом есть смысл, – согласился Рэй.

– Так и сделаем, – Игон наклонился и сорвал травинку. – Кто вытянет длинные, тот пойдет, короткие – останется.

Игон разделил травинку на четыре части и зажал их в кулаке, выставив только короткие концы.

Первым тянул жребий Питер.

– Иду, – удовлетворенно сказал он.

За ним выбрал себе соломинку Уинстон. У него оказалась часть длиннее.

– Не-ет, Пит, ты остаешься, иду я. И это справедливо.

– Почему это справедливо? – вскинулся Питер.

– Погодите спорить, – подал голос Игон. – Тяни, Рэй.

Рэй вытянул короткую часть.

– Мы идем с Уинстоном, – сказал Игон. – Ты готов, дружище?

– Когда я мешкал? – отозвался Уинстон и посмотрел на Питера. – Ты посмотри на него, Игон, он скоро расплачется, как ребенок.

Питер действительно был очень расстроен. Да и Рэй не сиял, а хмурился.

– Подождите, – сказал он, – может, мы переиграем.

– Еще чего! – мотнул головой Уинстон. – Давай прощаться, Питер. Вдруг мы не увидимся больше. Так ты знай, что я вовсе этого не хотел. Мне было приятно видеть твою физиономию каждый день. То же к тебе относится, Рэй. Вы славные парни.

– Так дело не пойдет, Игон, – сказал Питер. – Мы всегда были вместе. А если не вместе, то это не мы.

– Хорошо сказано, Питер, – подхватил Уинстон. – Все-таки я научил тебя шевелить мозгами.

– Это еще неизвестно, кто кого учит, – проворчал Питер и снова обратился к Игону: – Мне не нравится твоя затея.

– Честно сказать, мне тоже, – признался шотландец. – Тем более, что мы все равно пойдем за вами. Так почему не вместе?

Игон молчал, задумавшись. Молчали и другие. В эти минуты охотники за привидениями впервые задумались о том, что они не могут обходиться друг без друга, слишком многое их связывает. И не только работа.

– Мы все равны, – сказал Игон. – И решение принимаем вместе.

– В таком случае, – заявил шотландец, – мы идем все.

– Не слишком ли ты разболтался сегодня, Рэй? – пихнул Уинстон в бок Стэнса.

– Я поддерживаю Рэя, – сказал Питер.

– Так тому и быть, – скупо улыбнулся Игон. – Я не знаю, что нас ждет, но мне кажется, что важно не потерять друг друга. Пойдем связанные одной веревкой.

Он извлек из одного из карманов куртки тонкую бечевку, конец которой привязал к ремню. Затем привязались все. Постояли молча и шагнули в неизвестность.

Они потом никак не могли объяснить, что это было. Каждый чувствовал себя и даже слышал биение собственного сердца, но ничего не видел. Каждый попал в неизвестность, и это длилось несколько минут. Потом они вышли из странной зоны и увидели перед собой замок.

Они сколько-то времени стояли, оглядывая друг друга. Уинстон хлопнул по плечу Питера:

– Вроде ты жив, старина?

– И мне кажется, что ты жив, – признался Питер.

Рэйман стал смеяться. И все последовали его примеру. Они смеялись без причины, просто почувствовав облегчение.

– Вы все поняли? – спросил Игон.

– Если бы ты чуть объяснил, то я ответил бы утвердительно, – сказал Уинстон. – А пока я уверен, что Питер был прав, когда скулил, что надо идти вместе.

– И вовсе я не скулил!

– Вы опять? – покачал головой Игон. – Вы неисправимы. Мы подверглись серьезному испытанию. Человек всегда больше всего боится неизвестности. На это и рассчитывал граф. Он думал, что страх сильнее нас. Но просчитался.

– Если бы не эта веревка, – развязывая ее, сказал Уинстон, – я бы не стал утверждать, что слишком смел. Поджилки, надо признаться, немножко тряслись.

– Все позади, – сказал Питер, – не смущайся, Уинстон. Лучше погляди на замок. Как он тебе, нравится?

Глава 4 ПРИЗНАНИЕ АРИС

Арис чистила ногти Катрин, массировала и без того ухоженные руки и при этом ни разу не подняла взгляда.

Катрин неотрывно смотрела на служанку, ей хотелось убедиться, что она не ошиблась в прошлый раз и глаза Арис выражают живые человеческие чувства.

– Почему ты не посмотришь на меня? – спрашивала Катрин. – Может, обиделась?

– Нет, госпожа, вы очень добрая и не можете обидеть.

– Тогда почему ты прячешь глаза?

Чуть слышно скрипнула дверь и в образовавшуюся щель в комнату проник пушистый сиамский кот, необыкновенно важного и ленивого вида. Он мягко приблизился к Катрин и потерся о ее ногу.

– Какой красавец! – пропела Катрин, усаживая кота к себе на колени. – Какой он пушистый!

– Выгоните его, – прошептала с робостью в голосе Арис.

– Что ты сказала?

– Я не смею советовать...

– Отчего же? Говори, я слушаю. Тебе не нравится кот?

– Не нравится, – сухо ответила Арис.

– Ноты только посмотри на него, как он хорош! – Катрин гладила кота, а тот в ответ удовлетворенно мурлыкал. – Чем может не нравиться такой симпатичный кот?

Арис молчала, продолжая работу.

– Я тебя спрашиваю, Арис, – настаивала Катрин. – Чем же тебе досаждает кот?

– Я не могу отвечать на вопросы госпожи. Пусть госпожа наказывает меня.

– Я не собираюсь тебя наказывать. С чего ты взяла? Ты не хочешь отвечать на мои вопросы?

– Я не могу.

– Из-за кота? Что за капризы? Он уже спит, сама убедись, – сказала Катрин, нежно погладив сладко посапывающего кота.

Арис молчала. Тогда Катрин поднялась, взяв кота на руки, подошла к двери и опустила животное на пол.

– Иди, погуляй, – сказала Катрин ласково, – Потом придешь. А то у нас женские секреты, а ты как-никак кавалер, и Арис тебя стесняется.

Катрин весело рассмеялась и поглядела на Арис. Та сидела, низко опустив голову. Катрин прикрыла дверь и вернулась к своей загадочной служанке.

Кот, очутившись в коридоре, естественно, тут же превратился в Иона. Он отряхнул себя, будто от шерсти, и недовольно произнес:

– Так удобно устроился на коленях! Ну, погоди, Арис! Я тебе что-нибудь устрою.

Ион извлек из кармана портативный телефон-трубку, размером менее ладони. Зажав его в кулаке, Ион поднес к губам.

– Хозяин, – произнес он тихо.

– Что тебе? – отозвался чуть измененный микрофоном голос графа.

– Вы что-то сотворили с Арис? У меня такое ощущение, что у нее зашевелились шарики в голове.

– Это не твое дело. Тебе это поручили?

– Первая попытка не удалась. Арис разгадала меня. Мне вот и не нравится, что она какая-то не такая.

– Мне повторить задание или его ты еще помнишь?

– Я понял, хозяин. Делаю вторую попытку. Но я звоню не по этому поводу. Как там эти охотники, чтоб им оказаться в преисподней? Уж если бы там они очутились, то я сам бы попросился покидать уголек. Меня в дрожь кидает, как я вспомню эти лучи, которые чуть не раздробили мои кости. Так застряли они на Поляне Страха?

– Они у стен замка.

– Хозяин, надо ноги уносить. Вы послушайте меня, я плохого не посоветую. Может, мы прогуляемся на Канарские острова? Или шиканем в Париже? И вообще недурно было бы полетать по свету, чтоб эти противные охотники побегали за нами, пока не окочурятся.

– Делай, что велено.

– Хозяин, послушайте меня!

– У меня тоже есть хозяин. Я не могу идти против его воли.

– Но если вы не можете оставить замок, потому что тебе запрещено, так отпустите меня. Уж лучше бы мы в преисподнюю отошли, только бы мне не встречаться больше с этими хулиганами. Я их иначе и назвать не могу. Кто же еще они, если не дают спокойно жить порядочному бесу?

– Успокойся, ты с ними не встретишься.

– Плохо я в это верю.

С кислой миной Ион спрятал телефон в карман и почесал нос, соображая, что ему делать дальше.

– Катрин, – произнесла взволнованным голосом Арис, – вы должны бежать из замка.

Она подняла взгляд на Катрин, и та увидела перед собой живые человеческие глаза,

– Это почему же? – спросила Катрин, не понимая.

– Ты видишь меня?

– Что за вопрос?

– Так вот. Ты видишь самую несчастную девушку на свете. И с тобой случится то же самое, ты повторишь мою печальную судьбу.

– Почему ты решила?

– Знаешь ли ты, кто на самом деле граф Владич?

– Признаться, не знаю. Но он очень сильный и надежный.

– Что сильный, то я согласна. А надежный ли?.. Впрочем, я так же думала много лет назад, когда семнадцатилетней девушкой без ума влюбилась в графа.

– Много лет назад? И что это был за граф?

– Марко Владич.

– Я не пойму тебя, Арис. Ты нарочно путаешь меня?

– Он бессмертен, он вечно молод.

– Не может такого быть!

– Я расскажу о себе и, может быть, ты поверишь мне. Меня звали не Арис. Мое настоящее имя – Динара. Я жила в Нью-Йорке, когда встретила Марко. Вернее, он как-то появился в нашем доме. Я не могла не влюбиться в него, такой он был особенный, не похожий на знакомых мне мужчин. Он сделал мне предложение, и я дала согласие. В первую брачную ночь он обнял меня, и я больше ничего не помню.

– Ты говоришь, что это было много лет назад?

– Да.

– Сколько же лет назад?

– Семьдесят два года.

Катрин рассмеялась, глядя на Арис.

– Тогда ты сейчас была бы старухой, а ты семнадцатилетняя девушка.

– Он сделал из меня зомби, Катрин. Теперь я догадываюсь, что было тогда в спальне. Он выпил мою кровь, потому что он вампир.

– Граф – вампир?! Ты бредишь, Арис.

– Нет, госпожа, я говорю правду.

– Ну, допустим, что я тебе верю, говори дальше.

Арис показался подозрительным шорох в углу, где лежали старые газеты. Она пристально уставилась в угол и долго молчала, но ничего не увидев, успокоилась.

Эта чертова бумага! Зачем она обладает способностью шуршать? Ведь и хотел-то всего-навсего удобней устроиться. Мышонок снова высунул нос и навострил уши, глядя на беседующих женщин хитрющими глазками.

– Он выпил мою кровь и убежал. Меня похоронили. Но я уже была зомби. Я не знаю, сколько я пролежала в земле. Но однажды он призвал меня, и я оказалась в замке. Тут много девушек-зомби, Катрин. Они довольны своей участью, потому что умерли в минуту любви к Марко, и это единственное, что у них осталось в памяти. Так было и со мной.

Арис умолкла, опустив глаза.

– Я видела тебя, – сказала Катрин, – ты была другой. Потом что-то случилось. Я это заметила по твоим глазам. Что же случилось?

– Граф не пожалел меня. Он вернул мне память. Ты не можешь, госпожа, представить, что такое быть девушкой-зомби, у которой проснулась память. Нет страшнее муки.

– Ты хочешь сказать, Арис, что ты все еще зомби?

– Не знаю, кто я теперь, но я не человек.

– Почему ты так считаешь?

– Если бы я превратилась в человека, то сразу же стала бы старухой или умерла бы, если мой срок жизни уже прошел. А зомби остаются всегда молодыми.

Катрин задумалась. Ее ошеломили откровения Арис, но она чувствовала, что девушке можно верить, что она ничего не придумывает. Да и сама Катрин замечала, что попала в необычный мир. Ослепленная любовью к графу, она особенно ни о чем не задумывалась, но замечала, что вокруг нее все было не так, как в реальной жизни. Хотя бы, к примеру, то, как она вызывает служанок. Три раза хлопнула в ладоши, и появляется Арис. Как она слышит? А тем более, если повернуться лицом к востоку или к западу, то появится не Арис, а другие. Это ли не колдовство?

И граф, если вдуматься, очень уж необычен.

– А я так хочу, чтобы ты стала человеком, – сказала Катрин.

– Разговор идет не обо мне, – ответила Арис. – Я не хочу твоей погибели, Катрин.

– Моей погибели?

– Она неминуема, я это знаю.

– Ты думаешь, граф поступит со мной так же, как с тобой?

– Как с тысячами других людей, и не только девушек.

– Мне не верится в это, Арис.

– Мне жаль тебя в таком случае.

– Если бы он хотел меня погубить, то давно мог это сделать, – размышляла Катрин. – Зачем было плыть через океан, селиться в замке, так мило относиться? Зачем, Арис?

– Не знаю. Граф коварен и неумолим.

– Ты ошибаешься, Арис. Он меня любит.

– Граф никого не любит.

Катрин, не соглашаясь, покачала головой и мечтательно улыбнулась.

– Может в прошлом, он никого и не любил, – сказала она уверенно, – но я чувствую, я знаю, что теперь он любит меня. А любовь делает чудеса. Ты в это когда- то сама тоже верила, Арис.

– Это и погубило меня.

Катрин поднялась и прошлась по комнате, взяла из вазы на столе яблоко и поднесла его ко рту. Вдруг она остановилась и минуту стояла, застыв, потом швырнула в угол надкушенное яблоко и решительно заявила:

– Я спасу его! И мне поможет в этом моя любовь.

Мышонок чуть не умер от страха. Если бы яблоко пролетело чуть левей, то можно было бы уже служить панихиду, как принято говорить у людей. Это ж кошмарное дело! Ты сидишь себе, никого не трогаешь, а в тебя вдруг швыряют такую штуковину, которая может тебя превратить в мокрое пятно. Как только не приходится рисковать своей жизнью, чтобы угодить хозяину! И не убежишь, не спрячешься, потому что разговор женщин принял интересный поворот. Эта Катрин явно ненормальная женщина, она думает, что любовь всесильна. Какая глупость!

– Я спасу его, – повторила Катрин. – Я верну ему человеческий облик. Только бы он любил меня.

– Как, как ты это сделаешь, Катрин? Разве может любовь заменить бессмертие? И какой мужчина не предпочтет любви вечную молодость? Не тешь себя напрасными надеждами.

– Не напрасными!

– Хорошо, госпожа. Только не гневайтесь. Но запомните, вы не спасете его, а окончательно погубите.

– Это почему?

– Если к нему вернется человеческий облик, то он тут же на твоих глазах превратится в прах, потому что ему более пятисот лет.

Катрин улыбалась.

– Ах, Арис, какая ты наивная! – сказала она. – Неужели я на это пошла бы? Я сохраню своего Марко.

– И как тебе это удается?

Катрин подошла к шкафу, открыла дверцу одного из отделений, где стояли хрустальные графины. Она извлекла один из них, наполненный какой-то жидкостью.

– Скажи мне, – обратилась Катрин к Арис с очень серьезным видом, – ты хочешь снова стать человеком?

– А если срок моей земной жизни прошел?

– Нет, ты станешь человеком и останешься молодой.

– Если бы это было возможно!

– Доверься мне.

– Я вам предана, госпожа. Вы можете приказать, что угодно.

– Нет, приказывать я не моту. Ты должна сама пойти на это.

– Что я должна сделать?

Арис стояла посреди комнаты, необыкновенно стройная и красивая. Ее глаза светились спокойной уверенностью.

– Дело в том, Арис, что эксперимент может не удаться. Тогда ты окажешься в том возрасте, в котором должна быть по земным измерениям.

– То есть превратиться в старуху и рассыпаться прахом?

– Да, Арис. Но я-то уверена, что когда ты глотнешь этой жидкости, то тут же превратишься в человека и останешься такой, какая есть.

– Что это у вас в руках?

– Эликсир жизни и молодости.

– Я готова выпить, потому что оставаться зомби с восстановленной памятью нет сил. Но меня удерживает одно.

– Что именно, Арис?

– Лучше стать прахом, чем оставаться такой, какой я стала. Но тогда госпожа потеряет последнего преданного друга.

– Или наоборот – приобрету равную подругу.

– Если меня не будет, вам никто не поможет в этом замке. Я не могу вас оставить одну.

Катрин налила в маленький стаканчик жидкости из графина и поставила на стол. Она больше ничего не сказала, а отошла к окну и стояла спиной к Арис. Катрин оставила возможность Арис самой решить, как ей быть.

Мышонок замер, перестав дышать, настолько его занимало то, что происходило в комнате.

Арис, мучительно преодолев себя, подошла к столу, взяла стаканчик и залпом выпила жидкость. Она закрыла глаза, готовая ко всему. Но время проходило, а она оставалась целехонькой. Арис открыла глаза, ущипнула себя за руку, приложила руку к сердцу.

– Я вернулась, – сказал она сочным трудным голосом.

Катрин резко обернулась, ее лицо пылало страстью:

– Я спасу его!

Арис подумала о том, что влюбленная женщина готова на все, собственно, Катрин сделала эксперимент с ней ради спасения своего любимого, но обиды на нее Арис не держала. Разве сладкая участь ожидала Арис? А теперь она снова живая женщина, и ей нравится чувствовать себя человеком. Вот только бы спасти Катрин! Но как, если она ослеплена любовью к графу и ничего не хочет слышать?

– Ты слышишь, Арис? – лицо Катрин сияло радостью.

– Я – Динара, – сказала бывшая рабыня. – Я все помню, что со мною было. Но теперь мне кажется, что это было во сне. Да, да, мне приснился дурной и страшный сон. И я знаю, что ты, Катрин, моя милая и единственная подруга, уходишь в этот сон. Я сделаю все, чтобы этого не случилось.

Динара бросилась к Катрин и обняла ее. Слезы выступили на ее глазах. Она сняла кончиком мизинца слезинку и с удивлением ее рассматривала.

– Слеза... – прошептала она. – Я уже и забыла, что это.

Мышонок юркнул в узкую щель между полом и стеной.

Уже в коридоре Ион, приняв свой обычный облик, фыркнул:

– И я вроде не благоухаю, но как же противно пахнут мыши!

Он вспомнил, как брошенное Катрин яблоко чуть не убило его, и произнес:

– Да, не позавидуешь мышиной судьбе.

Он достал из кармана телефон-трубку и сказал:

– Могу доложить, хозяин.

– Появись, – был ответ.

Граф находился в оружейной комнате в одной из угловых башен. Он стоял возле бойницы и смотрел вниз.

Ион устроился возле соседней бойницы и тоже стал смотреть вниз. Там он увидел у ворот замка охотников за привидениями.

– Уже около часа стучат, – сказал граф.

– Культурные больно, – заметил язвительно Ион. – Но они, граф, могут пройти запросто. Им ничего не стоит прожечь в воротах любую щель.

– Пусть пробивают.

– Они же попадут на территорию замка.

– Хорошо они тебя припугнули.

– Напрасно, хозяин, насмехаетесь. Лучше с ними дела не иметь.

– Говори, с чем пришел, и не суйся не в свои дела.

Граф отошел от бойницы и сел на ящик.

– Вы чего хотели, хозяин?

– Чтобы Арис открыла истину о себе и обо мне.

– Она это сделала.

– Что Катрин? Упала в обморок? В отчаянии?

– Нет, хозяин. Она в прекрасном расположении духа, чего я пожелал бы себе. Но при такой работе, которую я делаю, можно ноги протянуть или свихнуться умом. Меня чуть не прибили яблоком. Вы могли лишиться верного слуги.

– О себе расскажешь потом.

– Вас никогда не интересует, как я выполняю твои задания. Хоть бы наградили орденом за смекалку и отвагу.

– Зачем тебе орден?

– Да я так просто подумал, а почему бы мне не иметь орден?

– Странное желание.

– Я все больше познаю себя и прихожу к выводу, что очень даже заслуживаю ордена. Хорошо бы из золота и с изумрудами.

– И ты тут же продал бы его ювелиру, да?

– Очень даже может быть.

– И кутил бы на вырученные деньги... Назвать?

– Зачем детали? Ну, если не орден, то, может, в кармане у вас, хозяин, завалялся доллар. Лучше, конечно, не один.

– Я вознагражу, – обещал граф. – Только говори – что с Катрин? Ее испугало признание Арис?

– Плохо вы знаете, хозяин, женщин. У меня была одна подруга. К слову вспомнил... Из смертных, конечно. Надоела она мне до смерти. Вот я ей, чтобы отвязаться, и говорю, кто я такой на самом деле и показываю рожки,

– Ион коснулся торчащих в беспорядке волос на голове.

– И что же вы думаете, хозяин, она сделала? Она кинулась ко мне, обняла так, что я чуть не задохнулся, и закричала, что очень рада. Ей, видите ли, только не хватало нечистой силы. Ты мне, говорит, тащи золото, это тебе ничего не стоит. Я, говорит, так оденусь, что моя соседка лопнет от зависти.

– Ион! – прикрикнул граф. – Ты будешь говорить по делу?

– А то я пустяки болтаю, – обиделся Ион. – Катрин, конечно, не та моя подруга. Это другого сорта женщина. Но тоже не разбирается в жизни. Та была готова душу продать за золото. А эта погибнет ради любви и глазом не моргнет.

– Ты хочешь сказать...

– Вот именно, хозяин! Узнав, что вы вампир, она не испугалась, а решила спасти вас.

– Черт знает что!

– Клянусь, что не знаю, что это такое, хотя я и черт самый настоящий. Она говорит, что это – любовь.

– Катрин продолжает любить меня? – спросил задумчиво граф.

– Как мне показалось, даже больше, чем прежде. Правда, не знаю, можно ли еще больше. У меня лучшее воображение в мире, это я говорю без ложной скромности, но и то я не могу, сколь ни тужусь, представить – что же такое любовь.

Граф сидел, склонив голову. Он вспомнил Марицу. Ему было знакомо это чувство –любовь. Но очень-очень давно.

Глава 5 НОВЫЕ ИСПЫТАНИЯ

Охотники за привидениями стояли у ворот замка.

– Не слишком-то гостеприимны хозяева, – заключил Уинстон, еще раз постучав тяжелым медным кольцом по кованым створкам ворот.

– Придется нарушить этикет, – предложил Уинстон.

– Мы теряем время, – заметил Рэй, поглядев на Уинстона. – О каком этикете ты говоришь?

Игон достал монету и посмотрел на чеканный профиль женщины. Он выделялся очень отчетливо.

– У Катрин прекрасное настроение, – заключил Питер.

– Но граф может в любую минуту испортить его, – сказал Рэй. – Хватит напрасно стучать в ворота.

– Похоже, Рэй прав, – кивнул Игон Уинстону.

Тот направил ствол бластера на ворота и нажал на спусковой крючок. Протонные лучи насквозь прожигали кованые дубовые двери. Уинстон вырезал небольшую калитку и выключил бластер.

– Прошу, господа! – повел он приглашающе рукой.

Охотники ступили во двор замка. Было безлюдно. Темные окна безжизненно смотрели на гостей.

– Если пас ждут неприятности, а они не могут не ждать, – рассуждал вслух Игон, – то они сосредоточились у парадного входа. Я думаю, Уинстон не посчитает оскорблением пройти в замок с тыльной стороны, через хозяйственный вход.

– Ты угадал, Игон, – кивнул Уинстон, – у меня действительно нет желания соваться в парадную дверь.

– Тогда идем, – Игон пошел впереди, настороженно озираясь по сторонам.

Низкая узкая дверь пропустила четверку, и охотники оказались в длинном мрачном коридоре. Друзья осторожно продвигались вперед, держа наготове стволы бластеров.

Уинстон случайно споткнулся и ухватился рукой за стену, чтобы не упасть. Раздался мелодичный звук, и часть стены бесшумно подалась, образуя проход.

Охотники в нерешительности посмотрели друг на друга.

– Не ловушка? – сказал Уинстон.

– Очень может быть, – согласился Питер. – Но если мы будем стоять на месте, то это не принесет пользы.

– Уж не думаешь ли ты, Пит, что я робею? – спросил Уинстон.

– Такая мысль, признаюсь, промелькнула у меня в голове, но я ей не поверил.

– Ты очень правильно поступил, Пит. Стоит ли доверять твоей голове, она всегда забита мусором.

Питер не успел ответить, как Уинстон прошел в щель и послышался его удивленный возглас.

– Вы только посмотрите! – позвал Уинстон.

Охотники последовали за ним и оказались в огромном зале, вдоль стен которого стояли многочисленные гробы.

Граф, находясь в зеркальной комнате, видел, что охотники прошли в зал, и улыбнулся с видом человека, одержавшего победу. Он поднял руку, произнес на непонятном языке заклинание и махнул.

В тот же миг крышки гробов начали тихонько подниматься.

Охотники застыли, сгрудившись в центре зала.

Из гробов выскочили молодые красавицы с развевающимися волосами и завопили на разные голоса:

– Крови хочу! Крови!

Они воздели руки и двинулись на охотников.

Позади с грохотом попадали крышки гробов, и из них вышли молодые крепкие парни.

– Крови! – хором кричали они. – Крови!

Уинстон схватился за ствол бластера.

– Спокойно, – удержал его руку Игон. – Сохрани энергию бластера. Она еще понадобится.

Игон взялся рукой за маленький магнитофон, прикрепленный у него сбоку.

Вампиры окружали охотников. Глаза их горели ненавистью, прекрасные лица искажала алчная гримаса.

– Крови хочу! – кричали они. – Крови!

Питер дотронулся до локтя Игона.

– Я недавно сдавал кровь, как донор, – сказал он. – У меня нет лишней.

– Я тоже не хотел бы утолить их жажду, – признался Питер. – Почему-то нет никакого желания расставаться со своей жизнью.

– Я согласен с ребятами, – подал голос Рэй.

Вампиры подошли настолько близко, что до них можно было дотянуться рукой. И они уже схватили бы охотников, если бы не теснились, мешая друг другу.

– Разве я с вами спорю? – сказал друзьям Игон. – Тем более, что я не успел получить должок от Уинстона.

– Игон, ты чего-то путаешь, я тебе не должен, – ответил Уинстон.

– Ты забыл о кружке пива.

– Какая еще кружка пива, Игон?

– Которую ты сейчас мне проспоришь, если я скажу, что прогоню их без бластера.

– Игон, я спорю! Только шевелись!

– Все – свидетели, что мы поспорили на кружку пива.

Игон нажал на кнопку миниатюрного магнитофона, и под сводами зала мощно прозвучал удар церковного колокола.

Вампиры застыли, перестали вопить. Теперь их лица выражали безумный страх.

Колокол еще раз ударил и стал равномерно бить, оглашая зал.

Вампиры стали отступать, выкрикивая проклятия. Они полезли в свои гробы и поторопились закрыть крышки.

– Игон, ты гений! – воскликнул Уинстон. – Я поставлю две кружки пива, чтобы ты мог поделиться со мной.

– Я не гений, – скромно проговорил довольный Игон. – Я просто внимательнее вас слушал старую княгиню, и на всякий случай, не только запомнил, что вампиры боятся колокольного звона, но и записал этот благовест. Вы слишком легкомысленно бросились в поход, не изучив привычки и слабости своих врагов.

Граф даже заскрипел зубами, такая в нем вспыхнула ненависть.

– Проклятие! – злобно простонал он, но остался сидеть перед зеркалом.

Охотники за привидениями покинули мрачный зал.

– Веселое местечко, – резюмировал Уинстон.

– Чувствую, тебе понравилось, – тут же подключился Питер. – А какие красавицы! Может, вернешься, Уинстон?

– Если ты составишь мне компанию.

Миновав короткий коридор, они оказались в зале охотничьих трофеев. Торчали из стен головы зверей, по всему залу стояли чучела. Охотники с удивлением разглядывали собранные здесь трофеи и невольно разбрелись по залу.

Графу этого только и нужно было. Одно мановение руки – и звери ожили, зарычали тигры и львы, завыли волки, замычали туры, зубр повел рогами, слон поднял хобот, уцепил им стоящего рядом Уинстона и поднял в воздух.

– Питер! – закричал тот. – Тебе не кажется, что я лечу?

– Держись, Уинстон! – Питер машинально схватился за ствол бластера и замер.

Среди двинувшихся с мест зверей он увидел Игона, а чуть в стороне – Рэймана. Стрелять было нельзя.

К тому же в двух шагах оказался лев, который рычал, оскалив зубы, и готов был к смертельному прыжку. К смертельному, конечно, не для льва.

Игона окружили волки. Еще миг – и они растерзают его.

Рэй прижался к стене и выставил перед собой зажженную зажигалку, а перед ним стоял леопард с голодным блеском в глазах.

– Мы пропали, Игон! – крикнул Рэйман.

– Ты очень наблюдательный! – отозвался Игон.

Слон нес Уинстона, держа его высоко над полом. Уинстон понял его намерение: слон задумал ударом о стену справиться с ним.

– Но ты же не кровожадный! – умолял Уинстон. – Что ж ты теряешь свой авторитет?!

– Молодец, Уинстон! – крикнул Игон. – Ты подсказал выход!

– Если бы я его еще и видел. Прощайте, ребята!

Уинстон видел с высоты, что творилось в зале – рычали, выли, мычали всех пород звери и копошились в яростных поисках пищи.

Слон, не обращая ни на кого внимания, двигался в этой толчее, направляясь к ближайшей стене. Он расшвырял ногами волков, что окружили Игона.

У страха и силы велики, а не только глаза. Игон мигом оказался на спине слона и, сложив ладони рупором, протрубил призывный охотничий клич, знакомый всем зверям.

Лев, который уже готов был прыгнуть на Питера, застыл и повел глазами вокруг. Он увидел молодого зубра, и глаза его вспыхнули охотничьим азартом.

В хищниках проснулись заложенные природой инстинкты, а в остальных животных – страх перед ними. Началось что-то невероятное, хищники набросились на оленей, туров и даже на зубра. Волки окружили слона и кусали ему ноги. Надо было отбиваться от них.

Слон отшвырнул мешавшего ему Уинстона, и тот грохнулся бы прямо на спины волков, если бы не рука Игона. Тот на лету ухватил товарища за полу куртки и дернул к себе. Уинстон тоже оказался на спине слона.

– Игон, скажи правду, – спросил, тяжело дыша, Уинстон, – это я или моя душа?

– Ты, Уинстон, ты. Но умеешь ли ты погонять слона?

– Ты бы мог не спрашивать, Игон. Я все понял.

Уинстон вмиг преобразился, он стал настоящим погонщиком слонов. Он кричал и понукал животное так, что оно вспомнило свои забытые уроки и подчинилось человеку.

Между тем, под брюхом слона проскочил заяц, и волки кинулись за ним, как гончие псы. Вокруг стоял страшный шум, словно началось светопреставление.

– Выручай Рэя! – крикнул в ухо Уинстону Игон.

Уинстон направил к Рэйману, который все еще держал в руке зажигалку. По приказу Уинстона слон подхватил Рэймана хоботом и поднял себе на спину.

– И меня! Меня! – кричал и прыгал у ног слона Питер.

– А чем тебе плохо внизу? – пошутил Уинстон.

– Не до шуток, – отвечал Питер, – особенно твоих!

– По-моему, самое время, чтобы их оценить по достоинству.

Уинстон приказал слону, и тот поднял на спину последнего охотника за привидениями.

– Впечатляющая картина! – тут же успокоился Питер, оказавшись в безопасности и оглядывая зал.

– Лично я сыт по горло этим зрелищем, – заявил Рэй. – Не пора ли уматывать?

– Он прав, – толкнул Игон Уинстона в бок.

Тот был преисполнен великой важности, потому что судьбы друзей были в эти минуты в его руках.

– Не торопитесь, – сказал Уинстон. – Это вам не наш «ЭКТО-1», а благородный слон.

– Уинстон, не рассуждай много, – попросил Питер. – Если мы выберемся из этого веселого места, я обещаю...

– Это интересно, что ты мне обещаешь? – Уинстон направил слона к открытым дверям.

Граф видел, что охотники вышли из положения. Он щелкнул пальцем, и в зале моментально воцарилась тишина.

Звери застыли в тех позах, в которых застал их щелчок графа.

– Он больше не слушается меня! – обнаружил Уинстон, потому что слон снова превратился в чучело.

– Тогда мы покинем этот транспорт, – заявил Игон.

Охотники поспешно сползли со спины слона и бросились, не сговариваясь, из зала.

Уже в коридоре, несколько успокоясь и не чувствуя опасности, Уинстон спросил Питера:

– А все-таки, что ты решил мне обещать?

– Кто?

– Ты, Пит.

– И что я? – Сказал Пит. – Что я сказал, дружище?

– Что ты обещаешь.

– Я сказал, что я обещаю? И что я обещаю?

– Именно это я и хотел бы узнать.

– Честное слово, сэр, я сказал бы, но я сам не знаю. Это правда, сэр.

– Хорошо, Пит, хорошо. Я это запомню.

– Запомни, сэр. Но я бы посоветовал забыть.

Глава 6 ПОСЛЕДНИЙ ШАНС

Призванный властелином, граф сидел в зеркальной комнате и слушал полный задумчивости голос.

– Тысячелетия борюсь я с этой любовью, которой люди так дорожат и которую так превозносят, – говорил голос. – Сколько ненависти посеял! Сколько учинил войн! Гибли народы, государства, не однажды земля пропитывалась кровью до самых глубин, в мире сотворено столько злодеяний, что вопиют небеса. И все равно не удается мне убить в людях эту неугодную мне способность любить. Если бы это удалось сделать, люди стали бы моими рабами, но они отчаянно сопротивляются.

– Катрин не дрогнула, – подтвердил граф, – ее уже ничем не испугать, если она готова ради любви умереть.

– Я не буду знать покоя, пока люди будут способны любить друг друга, сострадать и желать добра.

– Я старался, мой властелин, я выполнял твою волю.

– Замолчи, раб. Ты даже не можешь управиться с охотниками!

– Они тем же сильны.

– Чем?

– Они держатся друг друга, и никто никого не предаст. У них в руках страшное оружие. Можно при сильном желании лишить их этого оружия. Но дружбу не разбить. Это выше наших сил.

– Что ты лепечешь? Как ты можешь мне, Князю Тьмы, говорить, что я что-то не в силах сделать!

– Я только хотел сказать, что эти охотники слишком привязаны друг к другу, как могут только люди.

– И все-таки ты должен уничтожить их.

– Я не исчерпал свои возможности, но...

– Какое может быть «но»?

– Дай мне власть над временем. Я отправил бы их лет этак на пятьсот в прошлое. Там, в минувшем, невредимы мои воины, и охотники будут лишены своей современной техники.

– Власти над временем захотел? Не слишком ли? Ты в своем замке обладаешь большими силами. И если не можешь сам справиться, а просишь меня помочь, то чего ты стоишь? Ты не сумел устрашить женщину перед ее гибелью, как я велел тебе. Ты все еще не можешь освободиться от воспоминаний о своей Марице. Я вижу, как ты слаб. Поэтому я меняю условия игры. Я покрываю тайной срок твоей жизни. Ты не будешь знать, в какой момент пробьет твой последний час. Может, сегодня, а может, через неделю. Одно знай: близок твой возможный конец.

– Я сейчас же могу пойти к этой Катрин.

– Слишком просто. Разве я сказал, что отменил прежние условия? Я их только меняю.

– Но Катрин ничем не испугать, если она уже знает, что я вампир и жажду ее погибели.

– Не собираюсь обсуждать с тобой этот вопрос. Придумай и устраши. Я хочу, чтобы люди боялись любви.

– Но я должен знать, какой мне выделен срок.

– Действуй! Для безделья у тебя времени нет.

Зеркала потухли, и граф остался наедине со своими мыслями. Он долго сидел неподвижно, потом тяжело поднялся и вышел из комнаты. Выйдя из подземелья и оказавшись на крепостной стене, граф шумно втянул в себя воздух, словно задыхался.

– Ион! – позвал он.

– Я здесь, – раздался унылый голос Иона. – Следом шел.

– Где охотники?

– Они идут по коридору в сторону библиотеки.

– Там-то с ними и будет покончено.

– Вы уверены, хозяин?

– У тебя есть уши? Что я сказал? Из библиотеки они не выйдут.

– Полагаете, что зачитаются книгами? Как бы не так!

– Что я полагаю, это мое дело.

– Да оно вроде моей жизни касается. А я окочуриться не хочу. У меня уже и так со сном плохо стало. Вскакиваю как ужаленный и кричу. Куда это годится?

– Успокойся.

– Я это уже слышал.

– Хватит! Что делает Катрин?

– Все прихорашивается с помощью Арис, готовится к свиданию с вами. Песенки поет.

– Ночью я нашлю на Арис вампиров. А Катрин...

Граф задумался и долго молчал.

– Что с Катрин? – напомнил Ион.

– Займешься ты.

– И какие занятия я должен с ней проводить?

– Скажи, что ведешь ее ко мне.

– Так, сказал. Веду. А куда?

– В пыточную.

Ион присвистнул и покачал головой:

– Интересный поворот. Пока вы своих жен туда не посылали.

– Не рассуждать, а исполнять ты должен.

– Да знаю я свои обязанности без вас, хозяин. И что же я буду делать с Катрин в пыточной?

– Не знаю, – сказал, глядя в пол, граф.

Судя по всему, это решение давалось ему нелегко и было неприятно. Но другого выхода он не находил.

– Люди боятся боли, – сказал он. – От боли они меняются.

– Был у меня как-то такой случай, – начал Ион. – Поручили мне еще до вас, хозяин, пытать одного святого. Во работенка была! Сто потов пролил, а результата никакого. Так и помер несчастный на дыбе, ругая меня разными непотребными словами.

– Она должна вопить от страха, – уже более твердым голосом заявил граф. – И тогда я приду.

– Попытка – не пытка, – говорил один мой приятель. А пытка – это попытка все поставить на места.

– Не теряй времени, Ион. Иди.

Тем временем охотники за привидениями оказались в библиотеке и растерянно оглядывали бесконечные шкафы, забитые книгами.

– Вот уж чего не ожидал, – пробормотал Игон, трепетной рукой прикасаясь к корешкам старинных книг.

– Я и во сне не видел столько книг, – признался Уинстон.

– Должно быть, тут все книги, которые когда-либо были изданы, – предположил Питер.

А шотландец по привычке хмурился и молчал. Уинстон пихнул его в бок:

– Что скажешь, Рэй?

– А то скажу, что мы напрасно теряем время, – буркнул он. – Катрин тут нет, значит, надо идти дальше.

– А куда?

– В том-то и дело, – подал голос Игон. – Вы заметили, что нас в каждом помещении встречает какой-нибудь сюрприз. То это вампиры, то это звери... Значит, мы идем по чьей-то воле.

– Давайте что-нибудь придумаем, – предложил Питер.

– Дело в том, – предположил Игон, – что мы должны пройти все препятствия, прежде чем увидим Катрин. Вы понимаете? Просто другого пути нет, и обхода тоже.

– Но что может грозить нам в этой библиотеке? – Питер взял одну из книг и стал ее перелистывать. – Это не мины. И в них нет ничего опасного.

– И все-таки, – продолжал Игон, – будьте готовы ко всему. Не разбредайтесь по залу, чтобы не повторять ошибку. Держитесь ближе друг к другу и будьте готовы принять бой.

– Не понимаю тебя, Игон, – усомнился Питер. – Что нам может грозить здесь? Ты стал слишком осторожным. Посмотри лучше монету.

Игон достал из кармана монету и вздрогнул: лик женщины мерцал, словно подавал сигналы.

– Над ней нависла угроза, – сказал Игон.

– Вперед, ребята! – призвал Питер.

– Куда вперед, если дверь заперта? – растерялся Уинстон.

– Надо выбить ее.

– Оставьте дверь! – крикнул Игон. – Будьте начеку. Кажется, я догадываюсь, что сейчас будет.

– Посвяти нас, – попросил Уинстон.

– Это не простая библиотека, а ловушка.

Игон взял книгу и раскрыл.

– Вы видите замазанные черной типографской краской страницы. Книга большей частью замарана. Остались нетронутыми только страницы, на которых действуют вымышленные злые силы. Если я угадал, то мы убедимся в этом...

И не успел он договорить, как раздался грохот. Это рухнули стеллажи с книгами, подняв пыль, которая плотной завесой окутала помещение.

– К стене! – крикнул Игон.

Охотники спинами прижались к двери. Это было единственное место, где не было стеллажей.

– Приготовились к бою! – скомандовал Игон.

Из облака пыли стали постепенно возникать какие-то образы.

– Кто они? – спросил Питер.

– Это образы, которые придумали писатели, – ответил Игон. – Это облики зла.

И действительно, охотники за привидениями увидели злобных уродов, кровожадных пиратов, мрачных палачей, диктаторов с холодными рыбьими глазами, убийц, насильников, грабителей, ведьм, ведьмаров, зловещих чудовищ... Тут были все образы, которые только могли прийти в человеческую голову за тысячелетия.

Должно быть, ничего страшнее и быть не может, чем увидеть воочию то, что копошилось в воображении людей. Оживших призраков было так много, что они полностью заполнили помещение, но им было тесно, и они тучами вились за окнами, тоже стремясь добраться до живых людей.

Охотники за привидениями стали стрелять из бластеров. Призраки падали с воплем и исчезали, но их места занимали другие. Так длилось более часа. Первым закричал Питер:

– Кончилась энергия бластера!

Почуяв, что Питер уже не опасен, призраки стали тянуться к нему, пытаясь ухватить цепкими когтями и утащить к себе.

– Уинстон, помоги! – завопил Питер, теряя самообладание.

– Ты вспомнил меня, Пит? – спросил Уинстон, работая лучами.

– Уинстон!

– Было бы славно, если бы ты вспомнил, что хотел мне обещать. А, Питер?

И в это время и у бластера Уинстона иссякла энергия.

– Пит, нам придется отбиваться кулаками, – сказал он и прижался к Питеру.

Вопли, визг, улюлюканье, хохот... Страшные морды, когтистые лапы. В разбитые окна влетали все новые и новые призраки. Сколько раз приходилось об этих образах читать Игону в книгах, а теперь он видел их перед собой! Игон лихорадочно думал, какой же может быть выход. Как можно остановить эту орду?

И вдруг он заметил под самым потолком большую темную тень. Ему пришла мысль, что это и есть властитель злых сил. Он был бесформенным, с нечеткими очертаниями, потому что ни один писатель, даже самый искусный фантаст, не мог отразить его подлинный облик.

– Рэй! – крикнул Игон. – Бей по тому темному облаку!

– Вижу, Игон!

Оба направили лучи на тень. Раздался страшный скрежет.

И вмиг все исчезло, как будто и не было только что тут жуткого бедлама.

– Чтением низкопробной литературы я сыт по горло, – заявил Питер. – Надо уматывать из этого книгохранилища, да поживей.

Необыкновенные охотники за привидениями охотно последовали его совету. Сразу за библиотекой начинался длинный коридор, конец которого скрывался за поворотом. Остерегаясь новых ловушек, охотники не спеша двинулись по нему.

– Может, Рэй, когда вернемся в Нью-Йорк, опубликуем в «Санди Таймс» статью с обращением ко всем писателям мира – не создавать в своих произведениях таких омерзительных образов зла? – предложил Игон, и трудно было понять, говорит ли он серьезно или шутит.

– Литераторам легко строчить на машинках десять страниц в день, – развивал он свою мысль. – Напридумывают какого-нибудь монстра, а потом забудут. И даже представить себе не могут, что спустя какое-то время этим монстром придется заниматься нам. А ведь загнать его туда, откуда он явился, задача не из легких...

– Мысль, конечно, интересная, – поддержал друга Рэй. – Но, к сожалению, в конвенции об авторских правах ни слова не сказано по этому поводу. Вдохновением писателей управлять нельзя.

– Хорошенькое вдохновение! –воскликнул Питер. – Нам их вдохновение сейчас едва жизни не стоило.

– Но читателям нравится то, что они пишут, – переубеждал Рэй. – Ведь если бы читателям не нравились эти монстры, то писатели просто не описывали бы их.

– Какой же из этого следует вывод? – спросил Уинстон.

– Что надо исправлять вкусы читателей, – уверенно ответил Рэйман. – Приучать людей к доброте. Так, чтобы малейшее проявление зла, реальное или вымышленное, вызывало у них отвращение.

– С такой задачей нам четверым не совладать, – приуныл Игон.

– По крайней мере, мы делаем то, что в наших силах, – успокоил его Рэй. – А делать всегда следует именно то, что в твоих силах.

Уходя из библиотеки, необыкновенные охотники за привидениями не заметили того, что черное облако, оживившее своей энергией все страшные образы книг, вовсе не было уничтожено, как они полагали. Облако укрылось от протоновых лучей за высокими полками шкафов, под самым потолком.

Когда за охотниками закрылась дверь библиотеки, черное облако выплыло из-за укрытия на середину помещения и приняло облик графа-вампира.

– Теперь я понимаю, почему Ион так панически боится этих типов, – проговорил Владич, потирая правую руку, которая беспомощно повисла, и болезненно морщась. – Эти их белые лучи действительно причиняют неимоверную боль. Надо постараться не попадаться этим молодчикам больше на глаза...

Он щелкнул пальцами, и тотчас же в комнате зазвучали голоса охотников, бредущих по коридору. Марко внимательно послушал их беседу и зловеще улыбнулся. Ишь, гуманисты нашлись! Читательские вкусы, видите ли, их не устраивают! Да если бы у всех этих мерзких людишек было врожденным отвращение ко злу, то они никогда не вызывали бы на Землю нечистую силу, не продавали бы свою душу, желая постичь неиспытанные ощущения! Чего захотели мерзавцы! Видишь ли, они добро в людях будут воспитывать!

Боль в руке постепенно утихла. Вампир почувствовал прежнюю уверенность в своем могуществе. Эти дуралеи- охотники надолго выведены из игры. Сами того не подозревая, они вошли в лабиринт, состоящий из множества похожих коридоров. Выбраться им оттуда практически невозможно. Пока они будут блуждать по замковым коридорам, у него будет достаточно времени, чтобы разделаться с Катрин!

Конечно, она единственный человек на всей планете, которому он не желал смерти. Теперь, когда его мысли и чувства не подконтрольны властелину, он может себе признаться в этом. Он любит Катрин! Любит так же сильно, как некогда любил Марицу! Но она и его последний шанс на бессмертие. А он желает наслаждаться жизнью на этой грешной планете еще долгие-долгие тысячелетия. Поэтому любовь к Катрин должна обратиться в ненависть. Ее смертный час пробил!

С этими мыслями граф-вампир решительно направился к покоям Катрин кратчайшим, известным лишь ему одному, путем в замке.

Глава 7 ЛЮБОВЬ КАТРИН

Катрин и Арис обсуждали, сидя на балконе, последние новинки парижской моды. Арис это тем более интересовало, так как последние шестьдесят лет она была лишена возможности следить за модой. Временами описания новинок сезона смущали ее, но чаще она восхищенно хлопала в ладоши.

Катрин же радовалась, что обрела, наконец, в этих мрачных стенах надежную подружку, с которой можно вдоволь поболтать о своих женских секретах.

Они сидели на балконе с самого утра, и все никак не могли наговориться. Их приятная беседа была прервана появлением Иона. Как и было ему велено графом, он явился в покои Катрин, чтобы препроводить ее в жуткую камеру пыток. При этом он должен был предварительно нагнать на молодую женщину как можно больше страху.

Последнее указание оказалось для мелкого беса особенно затруднительным. До сих пор у него это получалось легко и естественно, поскольку не нужно было особенно напрягаться.

Но с юной Катрин все обстояло по-иному. Ну, как можно такой девушке посадить на нос шмеля? Или подложить ей в постель гадюку? То есть, разумеется, Ион без особого труда устроил бы ей такой сюрприз, но беда в том, что это не доставило бы ему ровным счетом никакого удовольствия. С другими людьми ему было проще. Те и сами в душе были немного подлецами. Но в этой же – подлости ни гроша! Н-да, задачка...

Чуткий слух Иона вдруг уловил сухой щелчок пальцами где-то в недрах замка. Бес сразу понял, что это князь вампиров привел в действие подслушивающие устройства, которыми буквально нашпигована эта громадная комната. Значит, с этой минуты граф будет великолепно слышать все, о чем здесь говорится.

Откашлявшись для солидности, бес начал:

– Кхе-кхе, сударыня...

Наивный взгляд больших глаз Катрин смутил его. Чтобы скрыть смущение, он закашлялся.

– Носовой платок носить с собой не помешало бы, – неприязненно процедила Арис. Она-то помнила, что этот субъект с хорошими вестями не является.

– Я ношу, вот, – оправдываясь, извлек из кармана Ион носовой платок размером чуть ли не с простыню, с расшитой серебром каемкой.

Ему захотелось пошутить, и он дунул на платок. Тот свернулся в длинную трубку, а затем принял форму корабельного паруса.

– Сегодня вы, очевидно, решили предстать передо мной в образе гениальнейшего фокусника всех времен и народов, – обрадовалась было Катрин.

– Знаю я его фокусы, насмотрелась за эти годы, – Арис, напротив, совершенно не разделяла ее радости.

– Не то чтобы фокусы показывать я пришел... – замялся Ион. – Но поводов для удивления у вас сегодня будет более чем достаточно.

– Так вас граф прислал? – с надеждой спросила Катрин.

– Да, – честно признался Ион.

– Что мой муж просил мне передать? – спросила Катрин, особенно подчеркивая слово «муж».

– Чтобы вы немедля следовали за мной, – строго проговорил Ион.

За этой напускной строгостью он пытался скрыть растерянность.

– Куда? – подалась вперед Арис.

– В камеру пыток, – был ответ. – Граф желает продемонстрировать вам все свое мастерство садиста. Он намерен продемонстрировать свой технический арсенал, а затем его применить непосредственно...

– Он хочет мучить меня?! – не веря услышанному, переспросила Катрин.

– Именно так, – понурил голову Ион.

– До смерти? – Катрин пыталась смотреть бесу прямо в глаза.

– Ну, разумеется, – Ион все время отводил взгляд в сторону.

– Но зачем? Что я ему сделала?

– Почем я знаю? – пожал плечами Ион. – Когда подвесит вас на дыбу, тогда и спросите.

– А я знаю! – воскликнула Арис. – Он боится твоей любви, Катрин. Он хочет, чтобы ты его разлюбила, потому что сам любит тебя. Если ты будешь его бояться, он прикончит тебя без всяких колебаний. Не бойся его, Кэт!

Ион недоумевающе покачал головой. Чтобы его господин в кого-то влюбился?! Отродясь такого припомнить не мог...

– Больно дерзкая ты стала, Арис, – нахмурившись, обратился Ион к подруге Катрин. – Много вольностей себе позволяешь. Неужели ты думаешь, что так трудно будет из человека вновь превратить тебя в зомби?

– Не смей называть меня «Арис»! – закричала та. – Этим именем назвал меня этот вампир. Я любила его больше всего на свете. Но теперь больше всего на свете ненавижу его. Ненавижу, ненавижу! А мое настоящее имя – Динара! Понял? Я – потомок древнейшего рода черногорских князей.

Динара подошла к Катрин, которая растерянно глядела в зеркало, и обняла ее:

– Не бойся ничего, Кэт. Я знаю многие их уловки и сумею помочь тебе. Достаточно я натерпелась, будучи зомби все эти шестьдесят лет. Не позволю вурдалаку так же поступить и с тобой.

– Я не испугалась, – прошептала Катрин. – Я... растерялась. Я не знаю, как мне поступить.

– Оставайся здесь, никуда не выходи из этой комнаты, не поддавайся ни на какие их уловки, – участливо посоветовала Динара.

– Нет, позвольте, – запротестовал Ион, –приказ есть приказ. Она должна последовать со мной в камеру пыток и там принять смерть как христианская великомученица. Так желает граф...

– Что ж, коли он так желает – я иду, – тихо пролепетала Катрин. – Пусть будет так, как он хочет. Я люблю его.

Она непроизвольно провела несколько раз расческой по пышным волосам, посмотрелась в зеркало и сделала шаг навстречу Иону. Тот протянул к ней руку, ему оставалось лишь схватить руку Катрин – и тогда бы ее уже ничто не могло бы спасти.

Но тут Динара сделала то, чего никто не мог ожидать от нее. Из-под турецкой оттоманки, находящейся почти у самых дверей, она вдруг извлекла небольшой деревянный крест с вырезанным на нем распятым образом Спасителя. Она вытянула руку с крестом по направлению к Иону.

Пространство покоев потряс нечеловеческий вопль ужаса. Увидев так близко христианский крест, Ион затрясся всем телом. Катрин увидела, как протянутая ей навстречу рука вдруг покрывается звериной шерстью. Вместо ухоженных ногтей стремительно отрастали кривые когти.

Такие же разительные перемены произошли и во внешности любезного слуги графа – из-под густой копны волос отросли длинные рога, по швам треснула человеческая одежда. Взгляду Катрин предстало тело, сплошь покрытое шерстью. Расползлись и лакированные туфли – открылись конские копыта. Обаятельное лицо добродушного Иона оказалось лишь маской. Теперь маска исчезла, и вместо нее открылся подлинный демонский лик – омерзительная звериная морда с оскаленной пастью.

Глаза беса затянуло красной поволокой, и они уже ничего не выражали, кроме беспредельной ненависти ко всему роду человеческому. В воздухе вился змеей и хлестал по полу бесовский хвост.

Катрин в ужасе закричала.

– Напрасно вы так пугаетесь, – сконфузился Ион. – Я еще не очень безобразен. Скорее, симпатичен. Вы других бесов не видели. А попадаются у нас в аду и такие демоны, что даже меня при одном их виде дрожь пробирает. Если когда заглянете к нам в пекло, то вам при полном параде представится такое сатанинское воинство, что запаса впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь... Смею полагать, однако, что перемена в моей внешности не отразится на вашем намерении проследовать со мной?

– Нет, теперь я никуда не пойду! – отскочила от него Катрин. – Вы мне омерзительны!

– Осмелюсь предупредить вас, барышня, – попытался восстановить Ион попранную гордость, – что когда его сиятельство сердится, то выглядит ничуть не лучшим образом.

– Это он не врет, – подтвердила Динара. – Лет десять назад довелось мне наблюдать Марко примерно в таком же обличье.

– Мой муж – совсем другое дело, – заявила Катрин. – Я любила его прекрасным, буду любить и безобразным.

– Ну, ладно, заболтался я тут с вами, – решил враз покончить с этим тяжелым делом Ион и снова протянул руку, пытаясь схватить Катрин. – Идемте. Граф, поди, уже заждался, а мне еще надо будет огонь в пыточной жаровне раздувать. Задача, скажу я вам, не из легких...

– Никуда она с тобой не пойдет, мерзкая тварь! – заслонила Динара собой Катрин и снова выставила перед собой спасительный крест.

Точно какая-то невидимая сила отшвырнула Иона от молодых женщин. Но так просто бес сдаваться не собирался. Гнев графа-вампира страшил его куда больше, чем этот крест.

Отступив на безопасное расстояние, он собрал воедино всю энергию зла, которая накопилась в нем, а затем сильно дунул на Динару. Крест в ее руках ярко вспыхнул. От неожиданности она выронила крест то рук. Молодые женщины в страхе отбежали к балкону. Бес довольно расхохотался.

– Борьба закончена, – сказал он, уверенно направляясь к ним. – Дайте мне руку, Катрин, и мы направимся в подземелье. Вы сами видите, что сопротивление бессмысленно и помощи ждать неоткуда.

– Ты ошибаешься, бес! – воскликнула Динара. – Человек не сдается, пока он жив. И борьба еще далеко не окончена.

Подбежав к кровати, она извлекла из-под подушки еще один крест, но уже значительно больших размеров и медный.

– Да откуда у тебя кресты? – изумился Ион.

– Я подобрала их в подземелье замка. Там, где раньше сама пребывала в гробу. Кресты занесли в подземелье, очевидно, мои предшественницы лет сто назад, а может, и двести. Вы совсем забыли о том, что в подземелье есть страшное оружие, которое при желании можно использовать против вас. Но я этого не забыла, и вот теперь ты стоишь перед нами совершенно обессиленный. Ах, какое приятное зрелище! Бессильный бес! – Динара звонко рассмеялась впервые за долгие годы своего пребывания в этом проклятом замке.

Звуки се смеха неприятно покоробили вампира, поднимавшегося по винтовой лестнице к покоям Катрин. Владич понял, что Ион проиграл на этот раз. В нем совершенно иссякла черная энергия. Перед крестом Динары бес уже не устоит. Ион становился бесполезен. Надо убрать его с глаз подальше. И надо менять тактику. В пыточную камеру Катрин уже не заманишь. Значит, надо разделаться с нею, когда рядом не окажется Динары, которая сделалась слишком опасной. Ах, ошибся он с Арис, ошибся! Не предвидел, что она окажется такой прыткой.

Вампиру понадобилось всего несколько минут, чтобы составить новый план действий. Поднявшись на верхнюю ступеньку лестницы, он повелительно щелкнул пальцами.

Повинуясь этому беззвучному приказу который слышал только он один, Ион опрометью кинулся прочь из покоев Катрин. Через секунду он появился перед Владичем, Теперь, когда рядом не было христианского креста, его бесовское обличье снова исчезло под благовидной внешностью импозантного господина. Перед вампиром почтительно склонился буржуа среднего достатка, с черным котелком на голове и легкой тросточкой в руках.

– Что угодно моему хозяину? – оскалился Ион. Этот оскал следовало считать улыбкой. – Может, выслушать рассказ о той ужасной опасности, которая мне только что угрожала?..

–Наслышан, наслышан, – неприязненно поморщился граф.

– Ты бездарно провалил весь мой план. Но у меня нет даже времени, чтобы выругать тебя, мошенника, как следует.

Он быстро шагал по коридору, ведущему прямо к покоям Катрин. Ион угодливо семенил в полушаге от него.

– Охотники за привидениями сейчас блуждают по лабиринту. Сделай так, чтобы они блуждали там целую вечность, да заодно хорошенько попугай, – отдавал вампир приказания. – Если они умрут там от страха, я буду чрезвычайно доволен.

В любое иное время этот приказ вызвал бы у Иона бурю ликования, но только не сейчас. С необыкновенными охотниками за привидениями, а точнее, с их протоновыми ускорителями, он уже познакомился накоротке и продолжать это знакомство не имел ни малейшей охоты.

Но перечить хозяину или плакаться ему в жилетку после того, как завалил элементарнейшее задание, не имело смысла. Еще в преисподнюю отошлет, чего доброго. Раздувай там опять огонь под котлами с варящимися грешниками! Устало вздохнув и склонив голову в знак почтения, Ион исчез, перевоплотившись в невидимку.

Едва незадачливый бес отправился составить компанию охотникам в лабиринте, Марко Владич остановился. До раскрытых дверей покоев Катрин, где, он знал это точно, напряженно притаились две молодые женщины, оставалось не более пяти шагов.

Вампир раскрыл рот, и вдруг в покоях зазвучал старушечий голос матери Динары, княгини Черноевич:

– Динара, дочурка, подойди ко мне скорее. Я так долго ждала тебя. Я ждала целых шестьдесят лет.

Динара, сидевшая рядом с Катрин на кровати, испуганно съежилась от звуков этого чарующего голоса. А голос не умолкал и манил к себе и манил:

– Наконец-то я увижу тебя, доченька. Подойди к своей матери. Мне так тяжело передвигаться по этой лестнице. Ох, дыхания не хватает. Ведь мне уже девяносто два...

Разум Динары восставал против этой ловушки. Откуда ее мать могла узнать о местонахождении замка вампира? Как она вообще попала сюда?! Но подсознание отметало все здравые мысли. Динара почувствовала такую неимоверную тоску по матери – единственному родному человеку, что не смогла усидеть на месте.

Подобно сомнамбуле, она поднялась к выходу из комнаты.

– Динара милая, не ходи, – слабо вскрикнула Катрин, сердцем почуяв опасность. – Это ловушка!

Но удержать подругу было невозможно. Влекомая могущественной силой, она напоминала человека, чей рассудок помутился, а инстинкт самосохранения дремлет.

Выйдя из покоев Катрин, Динара оказалась в самом начале коридора, продолжение которого скрывалось в сгустившейся тьме.

Здесь и прятался вампир. Его очертания слились с фоном стен. Только беспощадные желтые глаза выдавали его присутствие. Чтобы Динара не обнаружила раньше времени его присутствие, Владич медленно отступал в глубь коридора. Так же медленно в его сторону двигалась загипнотизированная голосом матери Динара.

А голос, вылетавший из уст вампира, не умолкал:

– Ко мне, доченька, сюда, ближе, ближе.

Динаре отчего-то показалось, что мать ее совсем рядом, и она протянула вперед руки, чтобы обнять ее. В полной темноте ее руки коснулись чьих-то протянутых рук. Это были руки вампира.

Граф так неожиданно накинулся па женщину, что она не успела даже пальцем шевельнуть. Он сжал ее в своих объятиях так крепко, что Динара едва не потеряла сознание.

– Вот и снова ты в моих объятиях, совсем, как шестьдесят лет назад. Помнишь? – прошептал ей на ухо зловещий, до боли знакомый голос.

– Помню, – еле слышно ответила Динара, потому что рука вампира в шелковой перчатке так сжала ей горло, что она не могла кричать.

– Почему ты пошла сюда? Ты ведь знала, что никакой матери здесь нет, – холодно поинтересовался граф.

– Я не могла устоять против твоего гипноза, – призналась Динара.

– Ты поможешь мне уничтожить Катрин? – спросил Марко. – Если согласишься, то вся моя любовь отныне будет принадлежать только тебе.

В его голосе вдруг прозвучало столько нежности и страсти, что несколько секунд Динара колебалась, но, к счастью, трезвый рассудок и самообладание вернулись к ней.

– Никогда, – твердо отказала она. – Ты обманешь меня, как обманул шестьдесят лет назад. Я не хочу, чтобы Катрин повторила мою участь. Такой гнусный слизняк, как ты, не стоит даже одного волоса этой прекрасной женщины.

– Я мог бы сейчас же перекусить твою вену на шее, – в голосе вампира зазвучали прежние металлические нотки, –но я не сделаю этого. Сегодня я должен насытиться кровью Катрин. А твоя очередь, несчастная, наступит завтра.

Он прислонил ее к стене и насильно поднял руки. Динара почувствовала, как из каменной кладки стены вдруг высунулись железные обручи и обвили ее руки и ноги. Она оказалась намертво пригвожденной к стене и не могла даже пошевелиться, так как малейшее движение причиняло неимоверную боль.

– До завтра, – с издевкой попрощался вампир. – У тебя есть целая ночь, чтобы приготовиться достойно встретить смерть.

Катрин все это время оставалась в своих покоях. Ее охватило странное оцепенение. Словно повинуясь беззвучному приказу, она не смела пошевелиться. Голос матери Динары перестал звучать в комнате фазу, как только подруга вышла за порог.

Ей казалось, что наступившая тишина длилась целое столетие. Как медленно бежит время, когда любишь и хочешь быть любимой! Неужели ей предстоит провести в этом мрачном замке еще много томительных лет?

Четкий звук раздавшихся шагов заставил ее вздрогнуть. Почему-то она не сомневалась, что это идет ее любимый. Но если раньше его приближение вызывало у нее горячее волнение в крови, то сейчас – неизъяснимый трепет.

Как сильно сожалела Катрин в эту минуту, что рядом нет ее любящих родителей! Ведь она еще так молода и так плохо знает жизнь! Хотя, пожалуй, матушку она видеть сейчас не желала бы. У Катрин было подозрение, что ее мать сама немного тайно влюблена в графа. А делить своего Марко Катрин не хотела ни с кем...

Когда Владич вошел в комнату, его лицо было бледным, но походка – твердой и уверенной.

– Любовь моя! – с криком радости кинулась ему на шею Катрин.

Вампир растерялся. Он-то надеялся застать ее здесь трепещущей от ужаса и отвращения! Тогда он без особых колебаний впился бы ей в трепетно пульсирующую голубую жилу на шее! Ему следовало бы сразу наброситься на свою жертву! Но теперь это благоприятное время оказалось упущенным. У него не нашлось сил оттолкнуть прочь эту млеющую от любви к нему женщину.

– Ко мне наведывался этот противный Ион, – торопливо рассказывала Катрин, крепко прижимаясь к груди графа, словно боялась потерять его навек. – Ты даже вообразить не можешь, какие он тут гадости сочинял про тебя. Но я не поверила ни одному его слову. Он всегда производил впечатление лгуна и разбойника...

– Мне очень жаль, Кэт, но все, о чем рассказывал Ион, – чистейшая правда, – с грустью сказал Владич.

– Все равно, это не имеет никакого значения, – убежденно сказала Катрин. – То, как ты жил до меня, – неважно. Ты был плохим и допускал ошибки. Но теперь ты исправишься и со временем добрыми делами сумеешь загладить свои ошибки. Не бывает людей, которые хотя бы, раз в жизни не ошиблись...

Вампир застонал. Как легко было общаться ему с Динарой и как неимоверно тяжко – с Катрин!

– В том-то все и дело, что я не человек, – промолвил он. – А насчет людей, совершающих ошибки, ты верно заметила. И ты тоже совершила ошибку. Самую серьезную ошибку в твоей жизни. Эта ошибка – я. И расплата за эту ошибку должна быть ужасной...

– Ты – не ошибка, – замотала головой Катрин. – Ты – мое самое ценное приобретение в этом мире. Без тебя, без твоей любви все остальное не имеет смысла. Пусть хоть весь мир лежит у моих ног, это все равно не заменит тебя. Зачем мне этот мир, если жизнь проходит без любви? Смысл имеет только любовь. А без любви мне и жизнь не нужна.

Она увлекла его к роскошной кровати под балдахином, усадила на атласное покрывало и сама опустилась рядом. Граф непроизвольно подчинялся ей, погружаясь в думы о превратностях судьбы. В сущности, любовь – единственное, что портило ему жизнь. Но любовь и согревала его холодное сердце. Ах, если бы познать ее загадочные законы! Но даже властелин ада не в силах был понять тайны любви. Так где уж попять их ему, недостойному грешнику!

– О чем ты думаешь? – шепотом, как будто их могли подслушать, спросила Катрин.

– О жизни, – был сумрачный ответ. – Твоей и моей.

И тогда Катрин решила, что пришло самое время изложить план, который она тщательно обдумывала все эти дни.

– Милый, вопреки твоему запрету, я дала Арис выпить чудесного эликсира. Из зомби она превратилась в человека, в прежнюю Динару. Отчего бы и тебе не отпить этого славного напитка? Ты обретешь свою прежнюю человеческую суть и никогда больше не выпьешь ни капли чужой крови. Мы уедем отсюда. У меня есть кое-какие сбережения, которые позволят нам безбедно существовать. Мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день.

При упоминании о смерти вампира передернуло. Неужели он, алкавший бессмертия, согласится стать бренным и умереть ради этой девчонки?! Но, с другой стороны, последующая тысячелетняя жизнь не казалась столь привлекательной, как раньше, потому что в ней не было места для Катрин. О, зачем он когда-то согласился ступить на путь зла!

Непримиримые противоречия раздирали вампира.

– Я люблю вечную жизнь, – простонал он, наконец.

В этих словах было столько горечи, что Катрин содрогнулась. Внутренняя борьба в Марко не осталась не замеченной Катрин, и она приняла отчаянное решение:

– Ты хочешь жить вечно? Пусть так. Но не оставляй меня. Возьми с собой в вечную жизнь. Сделай таким же вампиром, каким являешься сам. Пусть моя жизнь тоже будет сплошным поиском крови. Но вместе с тобой.

Это предложение еще больше напугало Владича.

– Ты – и вдруг желаешь стать вампиром? – глубоко потрясенный, спросил он. – Да знаешь ли ты, несчастная, какая это боль? Всю жизнь проводить в поисках крови – это бесконечная череда страданий! Я слишком люблю тебя, чтобы обрекать на такую муку.

– Ты любишь меня, любишь! – засмеялась счастливая Катрин. – Ты сам признался. Ну, так знай, любимый, – у нас будет ребенок.

Даже если бы стены замка в эту минуту рухнули разом, это произвело бы гораздо меньшее впечатление на вампира. У него, кровососа, будет ребенок? Да как же это может быть? Неужели властелин ада такое допустит?

– А ты уверена? – засомневался Владич. – Как ты определила?

– По некоторым признакам женской натуры, – смущенно улыбнулась Катрин.

Марко взволнованно вскочил на ноги и стремительно вышел из покоев. Катрин, опешив, даже слова не успела послать ему вдогонку. Вампир едва не мчался по коридорам, не выбирая дороги.

Он не может убить вот так запросто Катрин! Она носит в себе его ребенка, продолжение его рода. Но он не может и не убить Катрин! Потому что тогда он умрет. А небытия Владич боялся больше всего на свете.

Вампир бесцельно куда-то шел, преодолевая коридор за коридором. Ему необходимо было движение, потому что он все не мог успокоиться. Если бы он оставался на месте, то, возможно, просто взорвался бы of волнения.

Марко Владич достиг чуть ли не противоположного конца замка, когда его слух вдруг уловил странный равномерный звук. Он прислушался. Да это же тикают часы! Его повелитель нарочно усилил их звук, чтобы напомнить – жить вампиру осталось совсем недолго. У графа появилось предчувствие, что скоро начнется бой часов, а с двенадцатым ударом должна оборваться его жизнь.

Вампир развернулся и, что есть силы, помчался к покоям Катрин. Уж на этот раз он не сомневался, что без промедления убьет ее! Панический страх смерти заставил отбросить все колебания. Пусть умрет она, пусть даже умрет его ребенок, лишь бы он жил! В пустынных коридорах гулко звучали торопливые шаги негодяя.

Глава 8 ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА

Необыкновенные охотники за привидениями очень скоро сообразили, что попали в настоящий лабиринт, сооруженный по всем классическим канонам. Пройдя один длинный коридор, они попадали в другой, такой же длинный, а затем перед ними представал и третий, и четвертый...

Потом коридоры сделались короче, но зато стало больше поворотов. Поначалу охотники останавливались перед каждым таким поворотом, горячо обсуждая, стоит ли туда поворачивать или следует продолжать путь прямо? Но затем, устав от дебатов, целиком положились на интуицию Игона, шагавшего впереди. Однако и он вскоре растерялся. Путь, по которому он вел, упирался в глухую стену.

– Может, выстрелить по ней из бластера? – предложил Питер.

– Бесполезно, – отказался от этой идеи Игон, ощупывая стену. – Это похоже на настоящую скалу. Мы, очевидно, забрели в левое крыло, на самый край замка.

– Да, чует мое сердце, что энергия ускорителей нам еще очень понадобится, – согласился с ним Уинстон.

Охотники повернули назад. Теперь впереди шагал Рэй. Однако через какое-то время Питер запротестовал:

– Не хочу, Рэй, ставить под сомнение твои способности следопыта, но мы явно движемся по наклонной плоскости.

– Я тоже так думаю, – согласился Уинстон и с ним. – Но к чему бы это?

– А к тому, что мы движемся в подземелье. А нам необходимо попасть наверх!

– Какие у тебя предложения? – спросил Рэй.

– Двигаться вон в ту сторону. Мне кажется, что этот коридор ведет вверх.

Шествие необыкновенных охотников за привидениями возглавил Питер. Но и под его руководством группа пришла в тупик.

– Джентльмены, я вынужден признать, что нас классически водят за нос, – прокомментировал Игон. – Мы можем бродить по этим коридорам еще десять лет, но вряд ли приблизимся к выходу. Как-нибудь на досуге мы могли бы заняться разгадыванием этой шарады, но есть одно обстоятельство, которое заставляет нас действовать очень быстро.

– Какое?

Игон достал из кармана заколдованную монету и показал друзьям:

– Женский лик на ней практически исчез. Это означает, что если Катрин еще не труп, то станет им в ближайший час. Мы можем опоздать, прогуливаясь здесь.

– Давайте начнем крушить стены бластером, – вновь предложил Питер.

– А если не стены, а потолок? – указал пальцем вверх Игон. – Нам же нужно попасть в верхние покои, а этот путь – наикратчайший. За работу, парни!

Охотники взяли в руки бластеры и приготовились открыть огонь.

Ион, который до этого момента незримо следил за четверкой друзей, заволновался. Больно сообразительными оказались его враги! Так они и впрямь быстро доберутся до покоев Катрин. Их надо задержать! Страх преисполнил беса отвагой.

До слуха охотников вдруг долетел страшный звериный рык. Все посмотрели в ту сторону, откуда он донесся. Иону только и надо было отвлечь их внимание. Хорошо сработал звуковой эффект!

Перевоплотившись в большую летучую мышь-вампира, он налетел с противоположной стороны. Мишенью для атаки он выбрал Игона, как самого умного. Захлопав кожаными крыльями, он попытался впиться ему в жилу на шее.

Испуганно закричав, Игон начал отмахиваться руками от напавшей на него твари. Необыкновенные охотники за привидениями оторопели. Они не могли помочь попавшему в беду другу огнем из протоновых ускорителей – вампир кружил слишком близко от Игона.

Но Игон не растерялся. Нарочно отбежав от друзей безопасное для себя расстояние, он рухнул на каменный пол и, прикрыв голову руками, закричал:

– Огонь па поражение!

Залп из протоновых ускорителей отшвырнул Иона в другой конец коридора. Такой боли он не испытывал со времени первой встречи с охотниками! Будь проклят граф, навлекший их на свою голову!

На счастье беса, охотники Не поддержали огонь, так как кинулись поднимать Игона.

– Ты в порядке, дружище? – озабоченно спрашивали они. – Эта тварь не зацепила тебя?

– Не упустите его! – завопил Игон. – Эта тварь может помочь нам выбраться отсюда.

– Поможет она, как же! – недовольно пробурчал Рэй.

Зато Ион несказанно обрадовался. Коль эти балбесы решили побегать за ним, то им придется поколесить по всему лабиринту! Уж больше-то он их не подпустит на расстояние выстрела!

Ион плавно взмахнул кожаными крыльями летучей мыши и полетел по коридору с таким расчетом, чтобы охотники видели его, но не могли попасть своими страшными лучами.

Эта погоня длилась долго. Едва охотники уменьшали шаг, устав гнаться, как замедлял полет и бес. Но едва они делали резкий рывок к нему, как Ион тут же удалялся сразу на двадцать метров.

Но на свою беду, Ион давно не бывал в лабиринте и успел основательно подзабыть маршрут его дорог. Он ошибся коридором, но понял это слишком поздно, когда уперся в глухую черную стену.

В панике Ион развернулся было, чтобы лететь в обратную сторону, но дорогу назад ему преградили необыкновенные охотники за привидениями.

– Господа, мы могли бы обо всем договориться! – завопил Ион в образе летучей мыши.

– Отлично, для начала позвольте изложить вам наши претензии! – воскликнул Уинстон.

Охотники одновременно выстрелили по Иону из протоновых ускорителей. Структура оболочки беса начала разрушаться на частицы. Ион почувствовал себя так, словно его поместили в огромную кофемолку и сейчас включили ее.

– Пощады! – ревел он.

Его кожаные крылья и хвост испарились в белом огне ужасных лучей. Сообразив, что нельзя ожидать пощады от тех, кого сам не пощадил бы в иных условиях, Ион решил поразить четверых друзей деловыми качествами.

– Господа, вы жестокие звери, но, впрочем, это неважно! Я предлагаю вам выгодную сделку! Вы охраняете мне жизнь, а я вывожу вас из этого лабиринта!

– И приводишь нас прямо к Катрин, – предъявил требование Игон,

Времени на раздумье у беса не было. Альтернативы – тем более.

– Согласен, согласен! – заорал он. – Клянусь честью беса!

– Какая у беса может быть честь? – засомневался Рэй. – Лично я этой твари, истекающей слизью, совершенно не доверяю...

– Я могу выглядеть очень даже импозантно! – защищал попранное достоинство Ион. – Если только вы позволите и уберете лучи...

– Еще чего захотел! – рассмеялся Игон. – Из радиуса действия луча тебе уже не уйти. И ничего, что ты так скверно выглядишь. Ты мне и таким нравишься.

Он нажал на четыре кнопки на рукоятке бластера продолжил:

– Ну, вот, дружище, ликвидационная мощность протонного ускорителя сокращена, но зато его парализующая мощь осталась без изменений, – втолковывал он Иону. – Ты будешь оставаться в поле действия луча, но поглощать твои молекулы он будет с гораздо меньшей скоростью. Поэтому в твоих же собственных интересах вывести нас поскорее наверх.

– Да я что-то подзабыл уже правильную дорогу, – заканючил Ион, которого такие условия сделки совершенно не устраивали.

– Ой, не серди меня, – пригрозил ему Игон. – Ведь я могу в два счета загнать тебя в эктоплазменную ловушку.

– Все, вспомнил! – ужаснулся Ион. – Прошу почтеннейшую публику следовать за мной. Держим путь сначала прямо, а затем направо.

Ион не мог вырваться из прозрачного круга, который очертил вокруг него луч протонового ускорителя Игона, и поэтому лишь указывал дорогу. Двигаться бес мог только одновременно с необыкновенными охотниками за привидениями.

– И все-таки не нравится мне наш проводник, – недовольно бурчал Рэй, понуро шагая сзади. – По-моему, он хорошо знает дорогу только в адское пекло. Почему бы нам не вернуться, Игон, к прежней идее разобрать потолок?

– Потому, Рэй, что это займет массу времени. И главное, на поверхности нас могут ожидать новые ловушки. Ты, надеюсь, хорошо уяснил, что хозяин замка большой мастер устраивать западни? А у нас нет времени на борьбу. По правде говоря, я уже сильно сомневаюсь, что мы вообще застанем Катрин живой.

Рэй больше не возражал. Но на каждом повороте тяжело вздыхал и с сомнением поглядывал на протоновый ускоритель в руках. Он, Питер и Уинстон отключили свои бластеры, чтобы не тратить напрасно ценную энергию. Включенным оставался лишь бластер Игона, на кончике его Apia беспомощно трепыхался Ион.

Впервые в жизни бес вынужден был поступить честно. У него просто не было иного выхода. И вскоре охотники за привидениями вышли к большой лестнице с широкими ступенями. Она вела из подземелья к покоям Катрин.

Поднявшись, охотники оказались на круглом диске площадки, от которой, подобно лучам солнца, отходило восемь коридоров.

– По какому из них следует двигаться? – вежливо и в то же время строго осведомился Игон.

Ион, который за время пути из лабиринта уменьшился в размерах почти на метр, нахмурил густые брови, что указывало на чрезвычайное напряжение мысли, и показал:

– Вон туда.

– Имей в виду, –делая первый шаг, предупредил Игон, – если там ловушка, я в одну секунду включу бластер на полную мощность.

– Ой, в таком случае, должен признаться, что я немного пошутил! – испугался Ион. – Плиты этого коридора проваливаются под всяким пешеходом. Я думал, вы оцените по достоинству мою шутку и отпустите меня, но, смотрю, вы напрочь лишены чувства юмора.

– Таких шуток мы не любим! – рассердился Игон.

– Ну, ладно, ладно! – обиженно надул губы Ион. – К покоям Катрин ведет этот коридор.

Четверо друзей быстро зашагали по широкому темному проходу. Лучи их фонарей рассекали толщи мрака, который становился тем плотнее, чем дальше они продвигались вперед. В холодном воздухе, словно ощущалось присутствие огромной энергии смертельной ненависти ко всему живому.

Внезапно послышался слабый стон. Необыкновенные охотники за привидениями в замешательстве остановились.

– Что это? – шепотом спросил Игон у беса.

– Ба! Да это же Арис, подружка нашей Катрин! – завопил Ион, который во тьме видел еще лучше, при свете. – Красиво ее хозяин приковал. Между нами говоря, там ей самое место.

Фонари охотников высветили прикованную к стене Динару. Долго находясь в неудобном положении, она вконец обессилела. Кожа на запястьях и на лодыжках растерлась в кровь о железные прутья. Малейшее движение причиняло Динаре сильные страдания.

– Ничего особенного, нет причин для задержки, – безапелляционно заявил Ион. – Следуем дальше, к Катрин.

– Ты стал совсем маленьким, Ион, но гадости в тебе ничуть не уменьшилось, – сказала Динара.

Уинстон извлек из кармана комбинезона микролазерный аппарат, похожий на пистолет. Короткий лазерный луч мгновенно распилил железные прутья.

– Можете идти, мисс? – участливо спросил Питер.

– Могу, – счастливо улыбнулась Динара, но тут же пошатнулась и едва не упала. Ноги совсем не держали ее.

Тогда Питер и Уинстон подхватили Динару под руки, и команда продолжила путь.

Двери в покои Катрин были распахнуты. В сумрак коридора из распахнутых дверей вливался мягкий солнечный свет.

Катрин лежала на кровати и горестно рыдала.

– Миссис Синди, мы прибыли к вам по поручению ваших родителей, – громко объявил Игон, входа в покои. – Ваша жизнь находится в смертельной опасности. Вы должны немедля отбыть с нами на родину, в Америку.

Растерянная Катрин оглянулась и несколько минут глядела на охотников ничего не выражающим взглядом. Наконец она заметила среди незнакомых людей Динару и бросилась к ней.

– Динара, он ушел! Он оставил меня! – обняла она подругу и вновь разрыдалась: – Я думаю, он больше не любит меня.

– Это же – счастье, Катрин, – улыбнулась та. – Это огромное счастье для тебя.

Ноги совсем не держали Динару, и она рухнула на кровать. Катрин опустилась рядом с ней.

– Нельзя ли в какой-либо форме вернуть меня в прежнюю кондицию? – раздался тоненький голосок. Это Ион осмелился скромно напомнить о своей особе.

Необыкновенные охотники за привидениями перевели взгляд на наконечник луча протонового ускорителя Игона. Они совсем забыли про беса, а он за это время, утеряв множество частиц оболочки, а с ними и всю энергию, превратился в лилипута. Обликом он напоминал детскую игрушку. Выражая свое сильнейшее негодование, Ион так уморительно корчил рожи и высовывал язык, что четверо друзей не могли удержаться от хохота.

– Теперь уж ты совершенно безопасен, – сказал Игон, отключая бластер. – Мы не ликвидируем тебя. Напротив, впереди у тебя долгая жизнь. Мы отвезем тебя в Нью-Йорк в качестве игрушки. Думаю, у детей ты будешь пользоваться огромным успехом.

– А если будешь очень стараться, – добавил Уинстон, – то тебе предоставят специальное эфирное время на телевидении, чтобы ты своим кривлянием веселил и радовал всю Америку. Перед тобой открывается превосходная перспектива поп-звезды!

Подержав показывающего язык гнома-чертика на ладони, Игон сунул его в карман и застегнул на замок-«молнию». Он открыл уже было рот, чтобы произнести очередную шутку, как вдруг покои потряс ужасный женский крик.

В эту минуту, разглядывая Иона, необыкновенные охотники за привидениями стояли спиной к входным дверям. Поэтому они не могли видеть, как неслышно вошел граф-вампир. Но его заметила сидящая лицом к дверям Динара и не могла сдержать крика, так ужасен был его вид.

Глаза вампира едва не выкатились из орбит, они затянулись красной поволокой. Два передних зуба хищно удлинились. Заострившись, зубы превратились в клыки, которыми вампир раньше перекусывал артерии своим жертвам. Его лицо выражало жажду свежей крови.

Граф не обратил особого внимания на четверку отважных охотников. То, что его враги, наконец, добрались до цели невредимыми, уже не казалось столь существенным. Существенным было другое. Существенным был бой роковых часов, который вдруг зазвучал в ушах вампира. Только он один слышал этот бой, потому что роковые часы отбивали последние мгновения именно его жизни.

Он еще мог обрести бессмертие. Но при условии, что убьет Катрин. И казалось, уже ничто не могло его остановить.

Охотники встали было перед ним стеной, но в эти последние минуты физическая сила вампира возросла стократно. Он без особого труда раскидал могучими руками охотников в стороны и, даже не оглянувшись на них, ринулся на Катрин.

– Любовь моя! – поднялась ему навстречу любящая Катрин, и подставила губы для поцелуя. – Ты вернулся к своей маленькой Катрин. Ты все-таки любишь ее...

Но вампир не слышал ее бормотания. Он даже не видел нежного выражения ее лица. Вампир видел только голубую жилку, которая пульсировала у нее на шее. И слышал только бой часов.

Первый удар прозвучал, когда он переступил порог. Второй и третий – когда раскидал охотников. Для того чтобы обрести бессмертие, у него оставалось еще несколько секунд.

Необыкновенные охотники за привидениями мгновенно оправились от удара. Буквально за доли секунды они извлекли из ранцев протонные ускорители и открыли беспощадный огонь на поражение.

Как ни сильна была ненависть графа-вампира, как ни велика его физическая мощь, по боль, которую причиняли лучи бластеров, оказалась неимоверной. Протоновые ускорители парализовали всю его мощь. До Катрин оставалось буквально три шага, но именно эти три шага он был не в силах преодолеть. Ах, недооценил он эту четверку, недооценил!

И тут случилось нечто ужасное. Очарованная парализующим взглядом Владича, Катрин сама сделала шаг ему навстречу. Это напоминало движение кролика в разинутую пасть удава. Катрин оставалось преодолеть всего несколько сантиметров, чтобы оказаться в объятиях вампира.

Собрав последние силы, Динара вскочила с кровати и бросилась между Катрин и вампиром. Обхватив Катрин за плечи, она оттолкнула ее на кровать и уже не выпускала из своих объятий.

Вампир ужасно заревел. Немыслимая тоска и отчаяние звучали в этом реве. Вампир понял, что проиграл. Его земное существование подошло к концу, и этот финал жизни, соответственно заслугам, был ужасен.

В его ушах прозвучал последний, двенадцатый удар рокового колокола. В то же мгновение граф-вампир Марко Владич рассыпался в прах.

Погасли протоновые лучи ускорителей. Игон достал из нагрудного кармана заколдованную монету и швырнул на то место, где минуту назад корчился в предсмертных судорогах вампир.

– Это принадлежало вам и это вы можете забрать с собой в преисподнюю, – жестко сказал он.

Золотая монета вдруг расплавилась, превратилась в пар и улетучилась. Стрелка на приборе Игона, определяющем присутствие паранормальных явлений, замерла. Нечистой силы в покоях не было.

Но вдруг пол под ногами присутствующих заходил ходуном.

– Все прочь из замка! – закричал Питер.

Настоящие охотники за привидениями подхватили под руки Катрин, которая безутешно рыдала. Раны на ногах Динары кровоточили, но она отказалась от помощи.

– Я пойду впереди, а вы следуйте за мной, – сказала она. – Я знаю, где находится выход из замка.

Все поторопились покинуть покои.

Они стремглав бежали по коридорам, не переводя духа спускались по винтовым лестницам. На стенах, которые до того казались неприступными монолитами, вдруг появились глубокие трещины. С потолка, откалываясь, начали падать каменные осколки.

К счастью, путь к выходу оказался свободным. Выскочив из сумрака замка, беглецы зажмурили глаза от яркого солнечного света и, не останавливаясь, следовали дальше, стремясь поскорееотдалиться от опасного строения.

Когда за их спинами раздался чудовищный грохот, все оглянулись. На том месте, где недавно возвышался величественный замок графа Владича, теперь клубилась лишь черная пыль. Логово жестокого вампира было уничтожено. Это была окончательная победа необыкновенных охотников за привидениями.

Эпилог

Морская зыбь плавно и ласково поднимала судно и опускала, словно нежная мать качала колыбель. День назад бушевал шторм, безумствовал ветер и бесились волны. Теперь природа, словно винилась перед человеком за свое недавнее буйство. Что, мол, со мной поделаешь, если характер такой?

Динара и Катрин сидели в шезлонгах на верхней палубе, в кормовой ее части, и смотрели на пенный шлейф, что оставался за судном.

Уже скрылся за горизонтом скалистый остров, на котором произошло столько событий и столько пришлось пережить, а Катрин все молчала, не отзываясь на попытки Динары ее разговорить.

– Смотри, смотри, как играют дельфины! – показывала рукой Динара.

Катрин переводила взгляд в ту сторону, куда указывала Динара, и смотрела, ничего не выражающими глазами.

– Я не узнаю Америку, – заводила разговор на другую тему Динара. – Столько лет прошло!

Катрин перевела на нее взгляд и ласково улыбнулась. Мол, не бойся, все будет хорошо.

– Мои манеры шестидесяти летней давности будут шокировать общество. Да и разучилась я вести себя среди людей. Вдруг они будут смотреть на меня, как на дикарку?

В голосе Динары звучала искренняя тревога.

– А мама? Как примет меня мама? Не страшно ли ей будет увидеть ту же самую Динару, которую потеряла? Не подумает ли, что это мистификация? Поверит ли, что я действительно ее Динара?

Вопросов было бесконечное количество, и на них сама Динара не могла найти ответа, а Катрин молчала, занятая своими мыслями. О чем она думала? Все еще была там, в замке, или ей виделось будущее?

– Ты не хочешь со мной говорить? – обиделась Динара и потупила глаза.

Катрин кончиками пальцев коснулась тыльной стороны ладони Динары и прошептала просительно:

– Помолчим.

Динаре стало неудобно за свою болтовню, и она пристыженно замолчала. Она постаралась представить, как сложится ее жизнь.

Вот встретится ей молодой человек, симпатичный, вежливый, обходительный. Конечно, полюбит ее и предложит руку и сердце. Она поломается, как было принято во времена ее молодости, и согласится, давая этим знать, что осчастливила юношу.

– Тебе сколько лет? – непременно спросит счастливый жених в какую-то минуту.

А Динара, не умеющая врать, скажет человеку, которому решила доверить свою судьбу:

– Семьдесят семь. Не правда ли, счастливая цифра?

– Ты шутишь, моя любимая? – не поверит юноша.

– Да нет, милый, вот документы, – ответит Динара.

Очень интересный разговор получится. Как-то почувствует себя жених после этого откровения?

Динара даже улыбнулась, представив реакцию симпатичного и обходительного молодого человека. Ей было неописуемо радостно, ведь она чувствовала себя человеком, и это наслаждение, оказывается, неописуемо. Впереди было столько интересного!

Охотники за привидениями сидели на изрядном расстоянии от женщин, чтобы не мешать им, но и не выпускать из виду. Наученные опытом, охотники знали, что в любую минуту может произойти что-нибудь неожиданное. А их задача состояла в том, чтобы доставить молодых красавиц родителям и передать их из рук в руки.

Напряжение последних дней еще не забылось, и охотники отдыхали с наслаждением, радуясь покою и прекрасной погоде.

– Скажи, Уинстон, – обратился к приятелю Питер, – почему у тебя поугасло любопытство?

– С чего это ты взял, Пит? – тут же отозвался Уинстон. – А я только задался философским вопросом – откуда у тебя такой болтливый язык?

– Но ты мог бы поинтересоваться все-таки, что же я хотел тебе обещать? Это касается и длинного языка.

– Да, Пит, и что же ты хотел обещать? Момент, должен сказать, был не самый приятный.

– Я хотел обещать, Уинстон, что более не буду подтрунивать над тобой.

– Это серьезно, Пит?

– Да, попридержу язык. Ты знаешь, Уинстон, я и теперь не утратил этого желания. Так что мое решение остается в силе.

– Значит, я тем же должен ответить, Пит?

– Получается так, Уинстон.

– Если это случится, – подал голос шотландец Рэй, – я сдохну с тоски.

– Ты слышал, Пит? Рэй немножко прав. А может быть, даже и больше, чем немножко.

– Ты не хочешь, чтоб я не подшучивал?

– Да ведь и ты этого не хочешь, Пит.

– По правде говоря... Так что, Уинстон? Пусть остается все по-старому.

– Пожалуй, ты правильно решил, Пит. Хотя я весьма удивляюсь, что твоя голова еще чего-то варит после всех передряг.

– Началось, – проворчал Рэй. – Лучше послушайте меня. В Шотландии есть один замок, и там явно водятся привидения. Об этом мне написал приятель.

– Ты все понял, Пит? – спросил Уинстон, потому что Рэй наглухо умолк.

– Это было самое многословное выступление Рэймана, – заметил Питер. – И оно прозвучало доходчиво. Ты бывал в Шотландии, Уинстон?

– Любопытно узнать характер тамошних привидений, Пит. А что скажет Игон?

И все трое уставились на Игона, который сидел в глубокой задумчивости. Внимание друзей отвлекло его от мыслей, и он будто очнулся.

– Что я скажу? А по какому поводу? Ах да! Вы хотите узнать, что такое Зло и Добро. Я вам скажу, что не знаю.

– Содержательный ответ. Заметил, Пит?

– Не суй нос, Уинстон, мой тебе совет.

– Помолчали бы, – попросил Рэйман.

– Вы посмотрите на прелестную женщину по имени Катрин, – продолжал Игон задумчиво. – Она – символ добра. Вы согласны?

– Я бы не стал возражать, – сказал Питер.

– Несколько выспренно сказано – символ, – повел неопределенно рукой Уинстон. – Но ты не далек от истины, Игон.

– Истина не в этом. Катрин прекрасна собой, да и характером отличается добрым. А стрелка моего индикатора забесновалась, когда я рядом с ней попробовал его включить.

– Что ты говоришь, Игон? – не поверил Уинстон.

– Чудные слова! – хмыкнул Питер.

– Что бы это значило? – спросил Рэйман.

– А это, друзья, значит то, что Катрин носит в себе зародыш. Мы знаем, что ее мужем был вампир. Кто может родиться от вампира?

Охотники угнетено молчали.

– Вот почему я не могу сказать, что такое Зло и Добро.

Уинстон почесал в затылке.

– Вот это задача! Добро беременно Злом... Так, что ли, получается?

– Тогда как с этим Злом бороться? – спросил Питер.

– Выходит, мы не победили вампира, – рассудил Уинстон. – Мы сами везем его в Америку. Ведь может родиться детеныш пострашнее графа. Этакий современный изувер.

– Получается так, – произнес Рэйман.

– А судя по всему, Катрин не отдаст ребенка, – сказал Уинстон. – Она родит его. И будет растить, не ведая, кто он.

Охотники умолкли, охваченные тревожными и неразрешимыми мыслями.

Катрин спокойно смотрела в солнечную даль океана и думала о том, что никогда не забудет Марко Владича. Придет время, родится мальчик, обязательно мальчик, и будет походить на отца. Он вырастет таким же красивым, стройным и сильным.

Катрин отдаст все силы и средства на то, чтобы ее сына воспитали в лучших традициях, он из знатного рода, он граф.

Катрин назовет своего малыша по имени отца – Марко.

Ее несчастный муж был в руках злых сил и, по природе своей благородный, вынужден был творить зло по чужой воле. Она, Катрин, не успела спасти его, слишком поздно пришла.

Но на сына у нее будет время. Она более не выйдет замуж, а всю свою жизнь посвятит сыну.

Она вырастит благородного и гордого человека, который своими добрыми делами добьется того, чтобы имя отца не вспоминали с проклятиями.

Чаша Добра перевесит чашу Зла.

С такими мечтами плыла Катрин к родным берегам.

Но чем ближе становились берега, тем больше нарастала тревога необыкновенных охотников за привидениями.

Иллюстрации

КАК ПОЙМАТЬ ПРИВИДЕНИЯ, ЗАТАИВШИЕСЯ В КНИГЕ

Как увидеть Третье измерение?

Увидеть его можно самыми разными способами. Самое главное – научиться расфокусировать взгляд.

Это позволит вашим глазам и вашему разуму проникнуть в мир иллюзий.

Простейший способ увидеть на картинке объемный образ

Посмотрите на свое отражение на сверкающей обложке этой книги. Тогда изображение станет неясным, расплывчатым, а это как раз то, что нужно. Если картинка останется четкой, вам не удастся увидеть третье измерение.

Сосредоточившись на собственном отражении, просто расслабьтесь. Возможно, па это понадобится несколько минут, но, уверяем вас, не стоит жалеть времени. Вы почувствуете вскоре, что что-то происходит, и вы увидите образ.

Вы обнаружите, что после того, как вы впервые увидите образ Третьего измерения, с каждым разом вам будет легче повторить это.

Способ 2:

Посмотрите на картинку, не сосредотачиваясь ни на чем конкретном. Нечто вроде бессмысленного взора. Немного позже вы почувствуете, что что-то происходит. Картинка начнет изменяться. Когда это случится, просто расслабьтесь и продолжайте смотреть. Глаза сами выполнят свое дело, если вы будете терпеливы. Когда образ является впервые, обычно это только часть целого. Продолжайте вглядываться и все остальное непременно появится.

Способ 3:

Поднесите картинку вплотную к глазам. Картинка станет совершенно неясной. Пусть ваши глаза немного привыкнут к этому. Потом, не меняя взгляда, медленно отодвиньте картинку на расстояние вытянутой руки. Картинка должна оставаться расплывчатой. Если этого не произойдет, повторите снова. После нескольких попыток, вам станет легче.

Существует много способов «извлечения» образа Третьего измерения из картинки, но все они основаны на рассредоточении взгляда и неясности изображения. Если с первой попытки у вас ничего не получится, не расстраивайтесь. Так происходит со многими людьми. Постарайтесь только не перетрудить с непривычки глаз. Попробуйте еще раз на следующий день.

Способ 4:

Он называется «взгляд насквозь». Вам нужно сосредоточиться на точке за картинкой сквозь нее. Когда вы сделаете это, картинка станет расплывчатой, и вы увидите образ. Как и во всех предыдущих способах, просто расслабьтесь. Если у вас получится, то вы овладеете, возможно самым быстрым способом извлечения образа из картинки.

Картинки нарисованы таким образом, чтобы смотреть их «насквозь» или крест-накрест. После того, как вы привыкнете в «взгляду насквозь», попробуйте научится смотреть крест-накрест, потому что именно этот способ позволит вам рассмотреть картинку во всех подробностях.

Оглавление

Литературно-художественное издание

Часть первая ЖЕНИТЬБА ВАМПИРА

Глава 1 ЗЕРКАЛЬНАЯ КОМНАТА

Глава 2 НЕОЖИДАННЫЙ СПАСИТЕЛЬ

Глава 3 В ДОМЕ ПОЯВИЛОСЬ ПРИВИДЕНИЕ

Глава 4 ОХОТНИКИ ЗА ПРИВИДЕНИЯМИ В ДОМЕ СИНДИ

Глава 5 ЛЕГЕНДА О МАРКО, ВОЕВОДЕ ДУШАНСКОМ

Глава 6 ПЛАН КАТРИН

Глава 7 ОПАСНАЯ ПРОГУЛКА

Глава 8 МАЙКЛ СИНДИ ПРОИЗНОСИТ ТОСТ

Глава 9 ГРАФ ТОРОПИТ СОБЫТИЯ

Часть вторая ТРУДНАЯ ДОРОГА К ЦЕЛИ

Глава 1 УЖАСНАЯ ПРАВДА

Глава 2 ЧЕСТЬ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО

Глава 3 ЛУННАЯ НОЧЬ

Глава 4 ДОСЬЕ НА ВАМПИРА

Глава 5 ЧУДЕСНЫЙ ЗАМОК

Глава 6 ПРИКЛЮЧЕНИЕ В ОКЕАНЕ

Глава 7 РАССВЕТ НАД ОКЕАНОМ

Глава 8 ВАЖНОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Глава 9 НЕДОВОЛЬСТВО ВЛАСТЕЛИНА

Часть третья УСКОЛЬЗАЮЩАЯ ПОБЕДА

Глава 1 НА РОДИНЕ ГРАФА-ВАМПИРА

Глава 2 НОСИТЕЛЬ ВСЕХ МУДРОСТЕЙ

Глава 3 ОХОТНИКИ НА ОСТРОВЕ

Глава 4 ПРИЗНАНИЕ АРИС

Глава 5 НОВЫЕ ИСПЫТАНИЯ

Глава 6 ПОСЛЕДНИЙ ШАНС

Глава 7 ЛЮБОВЬ КАТРИН

Глава 8 ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА

Эпилог

Иллюстрации

КАК ПОЙМАТЬ ПРИВИДЕНИЯ, ЗАТАИВШИЕСЯ В КНИГЕ