Сердце Ив [Пэм Годвин] (fb2) читать постранично

Пэм Годвин СЕРДЦЕ ИВ

Молитва была одним моим способом справиться с концом света. Смертоносный конец моего меча был другим. Любой из них мог спасти меня от пяти с половиной футов искушения, которое спало в моей кровати. Но я привел ее сюда, пригласил в свой подземный бункер, чтобы дать безопасное место для укрытия, и теперь я не хотел, чтобы она когда-либо уходила. В каком-то смысле я уже сдался.

Она стала бы спорить, что наши пути пересеклись по случайности, но я верил, что божественное вмешательство послало ее в этот безлюдный городок. Городок в жопе Англии, который не видел больше ни одной женщины с тех пор, как девятнадцать месяцев назад началась инфекция. По слухам, во всем мире осталось только десять процентов человечества. Остальные были мутировавшими созданиями. Не выжило ни одного ребенка или пожилого. Ни одной женщины.

За исключением Иви.

В ночь, когда я встретил ее, она подтвердила слухи своим американским акцентом. Она была не настолько глупа, как большинство, преодолев половину мира в одиночку, ища ответы относительно своего загадочного выживания.

Я взглянул на матрас, зачарованный тем, как она вытянула свои ноги, сложив руки под подушкой и подтянув ту к своему ангельскому личику. Волны светлых волос упали на ее изящные плечи и ребра. Одна-единственная свеча лила теплое свечение на ее закрытые глаза, дыхание Иви было тихим и гипнотизирующим. «Все еще спит», — подумал я.

Стоя возле кровати, я повернулся к молитвенной скамье и склонил голову, мои колени вжимались в поношенную подкладку на скамье. Это был второй раз за эту ночь, когда я бежал от жара ее тела, ощущения ее тугой задницы и опьяняющего женственного запаха. Так вот какой у секса был запах? Горячий и опьяняющий? Сладкий и соблазнительный?

Чертов ад, она служила постоянным испытанием для моего послушания. Ни расстояние, ни молитва не смягчили непреклонной ноющей боли между моих ног. В какой вселенной мужчина мог бы сопротивляться силе и красоте, которую воплощала эта женщина?

Должно быть, я разозлил Бога. Может, это из-за всех тех извращенных мыслишек, в которых я мечтал о сестре Агнес в средней школе? Почему бы еще Он так по-садистски захотел пытать меня, послав ко мне на порог последнюю выжившую женщину? Женщину, которая самого Иисуса могла соблазнить попробовать запретный плод.

Будучи такой суровой, с пистолетами и ножами, может, она и вовсе не нуждалась в моей защите от кровососущих монстров, которые обитали в разрушенных фундаментах наверху, но Бог знал, что я в ней нуждался. Я нуждался в человеческом общении, привязанности, в связи с милостивой жизнью, которую я утратил. Она стала моим бегством от изоляции этого сурового мира. Даже если это означало бросить вызов целибату, который я отчаянно держал всю свою жизнь.

Я сосредоточился на распятии, висевшем над скамьей, беззвучно шепча молитвы, которые знал наизусть, мои пальцы скользили по молитвенным четкам. Мне нужно было помнить, что она доверяла мне. Или, скорее, она доверяла моей черной рясе на пуговицах и белому воротничку. За месяц, что она провела здесь, она откровенно рассказывала об угрозах, с которыми столкнулась в своих путешествиях, о самых злобных деяниях мужчин, которые на нее охотились. Она страшилась людей куда сильнее, чем рычащих, зараженных мутантов.

Я пообещал, что защищу ее от мужчин, но кто защитит ее от меня? Мой контроль был столь же хрупок, как нить, связывавшая четки в моей руке. Ей нужно было лишь потянуть, совсем легонько, и он сломается.

Мой взгляд вернулся к кровати, задержавшись на ее приоткрытых губах, чувственном изгибе плеча и вырезе рубашки там, где она сползла вниз, ненадежно задержавшись на напряженной вершинке ее соска.

Я отвернулся и провел рукой по лицу, когда еще больше жара хлынуло вниз, собираясь и пульсируя ниже пояса моих трусов. Хлопок натянулся так чертовски туго, что угрожал сползти с меня к черту.

— Рорк?

Ее сонный шепот прошелся по моей коже, лаская места, которых не касалась ни одна женщина. Ощущение наполнило меня изумлением. Голодом. Чувством вины.

Я стиснул руки и втянул воздух, успокаиваясь.

— Мм?

Она села и прислонилась к стене, ее пальцы расправили рубашку, чтобы прикрыть грудь.

— Не спится?

— Неа, — я посмотрел прямо на нее. На сияющую надежду на будущее человечества. На сокрушительную угрозу для моей клятвы. — Просто молюсь, любовь моя.

Она облизнула нижнюю губу, и я ощутил это как разряд, прошедший вдоль моего ствола. Блядский Иисус. Могла ли она видеть мой стоящий член? Я опустил руку, чтобы заблокировать ей обзор.

Ее взгляд проследил за моим движением, уголки губ опустились в выражении сожаления.

— Снова из-за меня? — она отползла к дальнему краю кровати. — Я должна уйти. Это неправильно.

То же самое она говорила каждый день, заставляя мое сердце сжиматься от этого каждый чертов раз.

Я забрался на кровать, лег позади нее и обхватил рукой ее талию, устроив нас