Айболит в законе [Александр Анисимович Охотин] (fb2) читать постранично

Александр Охотин АЙБОЛИТ В ЗАКОНЕ

Глава 1 АЙБОЛИТ СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ

Густой белый туман, клубившийся вокруг, неприятно холодил и заставлял вздрагивать от его липких прикосновений. Я брёл в полном одиночестве, озираясь по сторонам и недоумевая: где, чёрт возьми, пресловутый свет в конце тоннеля? И где сам тоннель, о котором твердят все, пережившие клиническую смерть? В том, что я умер, сомнений почему-то не было. Иначе с чего бы я слонялся здесь, в этом кисельном мареве, одетый в поношенную ночную рубаху наподобие той, в каких принято изображать жителей рая, ангелочков и кающихся грешников? Интересно, а я теперь кто: житель рая или всё ещё кающийся грешник? Я оглянулся в надежде увидеть за спиной белые крылышки. Ничего подобного я не обнаружил, зато нашёл на подоле рубахи бирку с надписью: «1 горбольница. Хирургическое отделение». В полном недоумении я воззрился на свои волосатые ноги, торчащие из-под подола коротковатой рубахи. Да, видок у меня ещё тот. Как бы Господь не осерчал, увидев меня в таком фривольном наряде. Турнёт сгоряча в преисподнюю, и доказывай потом, что при жизни я одевался прилично и вообще… Я поймал себя на мысли, что ужасно хочу курить, и чертыхнулся: дурная привычка увязалась-таки за мной на небо. Туман несколько рассеялся, и в разрыве мелькнули очертания чьей-то фигуры, одетой, как и я, во всё белое.

— Эй, браток, у тебя закурить не найдётся? — радостно заголосил я.

— Закурить?! — почему-то возмутилась фигура до боли знакомым голосом. — А может, Махницкий, тебе ещё и девочек из ближайшего массажного салона организовать?

— Да нет, — заскромничал я, — мне бы сигаретку. Слушай, а что, здесь и личную жизнь можно наладить? — Туман казался мне уже не таким противным.

Фигура громогласно расхохоталась, в её поднятой руке сверкнул золотистый луч света и больно ударил мне по глазам. Я зажмурился и на мгновение ослеп. Чьи-то пальцы тут же принялись настырно раздвигать мне веки. Похоже, меня всё-таки заочно определили в чистилище, и теперь начнутся пытки, решил я, на всякий случай зажмуриваясь покрепче.

— Открой глаза, Саша, — опять послышался голос. — Хватит притворяться. Я же вижу, ты пришёл в себя.

Я чуть приоткрыл веки, посмотрел на своего мучителя и безнадежно вздохнул. Так и есть, чистилище. А иначе как объяснить появление здесь Женьки Пастухова, моего старого друга-приятеля, и коллеги к тому же? Хирургов с таким стажем, как у него, к раю и на пушечный выстрел не подпускают. Мысль о том, что мой стаж работы в хирургии ничуть не меньше, заставила ещё раз вздохнуть и полностью распахнуть глаза. Женька с улыбочкой склонился надо мной, держа в руке маленький фонарик.

— То-то я смотрю, реакция зрачков на свет нормальная, рефлексы, вроде бы, не шалят, особых повреждений нет, а ты вторые сутки прикидываешься коматозником. И не стыдно тебе?

— Могу я хоть раз в жизни отоспаться, — пробормотал я.

Стыдно мне не было. Слишком велико, видимо, стало напряжение последних дней, вот и взбунтовался организм, отключившись от окружающей действительности.

— Да, уж что-что, а поспать ты любишь, — Женька бесцеремонно принялся сгибать и разгибать мою правую ногу, на которой белела повязка. — Славненько, славненько… Помнится, не так давно ты и на моём докладе заснуть умудрился. Не забыл ещё ноябрьскую конференцию?

Я вскрикнул от боли и попытался лягнуть его здоровой ногой.

— Полегче, коновал, — застонал я, — больно же.

— Это хорошо, что больно, — обрадовался он. — Сам знаешь, бывает гораздо хуже, когда и болеть уже нечему…

— Что ты этим хочешь сказать?! — я испуганно принялся изучать своё тело.

Неужели этот злопамятный тип оттяпал мне что-нибудь, пользуясь моей беззащитностью? Подумаешь, заснул на его докладе. В тот день я устал после ночного дежурства и проспал выступления многих докладчиков. Нейрохирурги же не обиделись… Рука наткнулась на голову, обритую наголо и украшенную повязкой. Я замер. Так, похоже, нейрохирурги тоже не забыли про меня.

— Женька, — я проглотил комок в горле, — Женька, а с головой у меня что?

— С головой? — он гадко ухмыльнулся, и моё сердце понеслось куда-то вниз на скоростном лифте. — Вообще, диагноз: сотрясение мозга, но лично я с таким определением не согласен. Как может быть сотрясение того, чего у тебя отродясь не было?

— Позови заведующего отделением, — хрипло сказал я. — Лечиться у человека, испытывающего ко мне личную неприязнь, я категорически отказываюсь.

— Я и есть заведующий, — Женькина улыбка стала ещё шире, а оттого противнее. — Вторая неделя пошла, как утвердили в должности.

— А голову зачем побрил, изверг? — я откинулся на подушку, поняв, что просто так мне от него не отделаться.

— У тебя там осколков в коже сидело, как блох на хорошей псине. Ты хоть помнишь, что с тобой произошло?

— Помню, — проворчал я.

Горящий и искорёженный джип, протараненный мною на ночном гололёде, встал перед глазами, я