КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706129 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272720
Пользователей - 124655

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Добрая весть. Повесть о Ювеналии Мельникове [Владимир Григорьевич Дрозд] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Владимир Дрозд Добрая весть Повесть о Ювеналии Мельникове

Часть первая НЕБЛАГОНАДЕЖНЫЙ

Он поднял голову: туча сытых черных ворон, лениво взмахивая крыльями, плыла над ржаво-серыми куполами церкви; с низкого мглистого неба в горшочки, чугунки, сковородки обжорного ряда сеялась холодная морось.

— Рубцы с кашей! Рубцы с кашей!

— Кому фляки по-польски!

— Паныч, поскребыши! Две ложечки осталось!

— Убери руки, олух!

Влажный туман сползал по изгибам церковных маковок на толпы торговок и нищих, на кучи хлама, на старьевщиков, которые на все голоса расхваливали дырявые галоши, латаные-перелатаные штаны или туфли без каблуков; из-под сапог прыскали грязь и мокрый заледеневший снег; подгулявший мастеровой, опершись на прилавок, топтался в луже, его обходили, и лавочник щедро награждал пьянчужку проклятиями.

Ювеналий высыпал медяки в подставленную совочком ладонь стряпухи, которая показалась ему опрятнее своих товарок, и, получив горшочек с кашей, деревянную выщербленную ложку и кусок хлеба, отошел в сторону, к толпе рабочих, молча и сосредоточенно жевавших, не отрывая утомленных глаз от мисок, горшочков, чугунков. Ему была знакома эта усталость после тринадцатичасового рабочего дня, когда скупишься даже на взгляд, — ведь это тоже требует усилий, а ты уже высосан, как погасшая трубка, и мечтаешь лишь о той минуте, когда доберешься до кровати и упадешь, полусонный, на сенник.

Впрочем, он сейчас хотел бы чувствовать себя измученным работой, а не напрасным, от зари до зари, блужданием по городу. Сегодня он уже не заглядывал в конторы больших заводов, потому что определенно знал: это напрасная трата времени. Рабочих для крупных предприятий, прежде чем они достигали проходной, фильтровали в жандармском управлении. Кай и железнодорожников, но тех, конечно, в первую очередь: железная дорога давно была под неусыпным контролем жандармерии. Недавнему политическому заключенному путь сюда был заказан. Но Ювеналий оказался так наивен, что все-таки попытался устроиться в мастерские, блестяще справился с работой на пробу. Ему сказали, чтобы он ждал, пока освободится место, а в действительности — пока департамент полиции уведомит киевских жандармов, а они — железнодорожное начальство, что таких, как сын коллежского регистратора Ювеналий Мельников, лучше держать на почтительном расстоянии.

Тем временем Ювеналий заходил и в мелкие мастерские; безработных по улицам слонялось множество, но квалифицированных слесарей ценили даже этой голодной весной. Его поначалу соглашались взять на работу, но «гороховые пальто» неотступно следовали за ним, и на второй или третий день Ювеналий видел перед собой округлившиеся от страха глаза сытого хозяйчика и дрожащие губы: «К сожалению, работы для вас нет». Он чувствовал себя оленем, которого обложили ловцы, но не стреляют — хотят взять живьем. Олень обессилел, едва бредет, проваливаясь в снег, но охотники все ближе, и петля все туже.

И это на языке жандармов называлось — воля…

Ощущение Свободы пришло к нему с колючим, пронизывающим, но весенним питерским ветром. Он выбрался из «Крестов» на костылях — ноги не держали, и упругий порыв ветра с Невы едва не свалил его; хорошо, что Андрей Кондратенко шел рядом (из тюрьмы их выпустили одновременно), взял под локоть. Холод пробирал насквозь: тоненький, влажный — восемь месяцев пролежал на тюремном складе — казакин, незаменимый на Украине, здесь, на севере, не спасал даже от ветра. Мельников прислонился к мокрой каменной стене и, согнувшись, закашлялся — кашель был глубокий, нутряной. Какой злой иронией судьбы, как непростительно, унизительно просто было бы умереть, едва перешагнув порог темницы!

— Ювко! Дмитрия! — засуетился Андрей Кондратенко. — Я — вмиг извозчика! Гей, извозчик, извозчик, ах, черт тебя побери!..

Андрей перенес тюрьму легче: бывший грузчик, матрос, он был закаленнее. Хотя тоже сдал и теперь бежал по мостовой, словно но неустойчивой палубе корабля. Да, не только Ювеналию казалось, что земля под ногами качается. «Кресты» — порождение российского абсолютизма и американского рационализма: строжайшая изоляция с обязательной десятичасовой работой в одиночной камере делали свое дело. Если уж не убить, то приглушить на всю жизнь, согнуть, чтобы никогда не выпрямились. Чтобы не хотели выпрямляться. Чтоб боялись выпрямиться.

Когда Андрей подъехал на дрожках и спросил, сразу ли ехать на вокзал или сначала куда-нибудь в трактир погреться — поезд-то вечером, — Мельников, не колеблясь, назвал улицу в Гавани — рабочем районе столицы. Кондратенко посмотрел на него с удивлением: откуда петербургские адреса? Ювеналий загадочно улыбнулся и кивнул на извозчика — не могу объяснить, посторонние уши! Потому он не назвал и номера дома — среди извозчиков много шпионов.

Они сошли с дрожек и долго плутали по кривым улочкам. Лишь теперь Ювеналий рассказал