Финал (ЛП) [Скарлетт Эдвардс] (fb2) читать онлайн

Скарлетт Эдвардс «Раскрытие тебя. Часть 10: Финал»

Глава 1

Лилли

Я в ужасе смотрю на три экрана. А вот и Чарльз. И Роза. И Хью.

- Ты должен их отпустить! - умоляю я.

Джереми смотрит на меня. Он улыбается.

- Я ничего не должен. И все же ты обладаешь несравненным влиянием на меня. Ты хочешь, чтобы их освободили?

- Да! - восклицаю я. - Тысячу раз, да!

- Даже зная, кто они такие? Зная, в чем они виноваты?

- Чарльз ни в чем не виноват!

- Чарльз стал несчастной жертвой. Ты видела, как он напал на моего отца за ужином. Такое поведение недопустимо.

- Тогда уволь его! Выгони!      Но, пожалуйста, ради всего святого, Джереми. Не используй ошейник. Никто этого не заслуживает. Никто не сможет пережить этого!

Он смотрит на меня.

- Ты же пережила, - тихо говорит он.

Я качаю головой.      Я вся дрожу. Страх, отвращение и полная беспомощность создают мерзкую смесь, которая пожирает мои внутренности.

- Не без шрамов, - говорю я. - Не без эмоционального ущерба.      Ты сказал это.      Ты сказал мне. Это насилие, Джереми, это почти пытка! И то, что ты только что сделал, шокировало их без всякой причины. Джереми, это пытка! Ты должен отпустить их. Пожалуйста. Пожалуйста!      Умоляю тебя!

Его грудь поднимается и опускается на глубоком выдохе.

- Ты знаешь, почему я посадил их туда, не так ли? - спрашивает он.

- Нет! - говорю я. - Нет, Джереми. Понятия не имею.      Но если ты отпустишь их, я даже не буду спрашивать. Отпусти их, и мы забудем об этом. Мы можем…

- Нет, - Джереми прерывает меня на полуслове. - Нет, Лилли, мы ничего не забудем. Ты и я...мы больше не будем лгать самим себе. Мы не будем обманывать друг друга. Так ты просишь меня отпустить их? Я сделаю это. Но ты утверждала, что хочешь меня понять? Это первый шаг. Нельзя уклоняться от неприятностей. Я отпущу их...после того, как расскажу, зачем они там вообще.

- Это обещание? - спрашиваю я.

Я потворствую ему, выслушивая его доводы, но я должна знать после того, как он сделает то, что сказал.

- Ты клянешься, что отпустишь всех троих? Ты даешь мне слово, Джереми?

- Да, - говорит он мне без колебаний и со всей убежденностью. - Да, Лилли. Теперь моя жизнь принадлежит тебе. Как ты и просила.

- Нет, - начинаю я, затем останавливаюсь и качаю головой. - Просто скажи мне, почему, и сними с них эти мерзкие ошейники!

Он поднимает обе руки и отходит от меня.

- Находясь здесь я не могу этого сделать, -  говорит он. - Нам придется лететь к ним.      Но не волнуйся, Лилли. Они в безопасности. Ошейники можно включить только с этого компьютера.

- В безопасности, - бормочу я себе под нос. Я почти смеюсь. - Как долго они там пробыли, Джереми? Кто их кормил?

- Ах, - говорит он. - Это может быть еще одна формальность, с которой ты будешь не согласна.

Большего мне и не нужно, чтобы догадаться.

- Ты позволил им голодать? - мой крик, подпитываемый разочарованием, звучит громче, чем я предполагала.

- Из твоих уст это звучит так ужасно, - размышляет он. - Правда в том, что человеческое тело чрезвычайно устойчиво. Даже во время сильного стресса. Они выживут и выйдут более или менее такими же, как раньше.

Прямо как я? Думаю я. Я держу язык за зубами.

Вместо этого я встаю между Джереми и компьютером. Я чувствую себя в большей безопасности, зная, что стою у него на пути. Несмотря на то, что он может легко пробиться через меня, но я не думаю, что он это сделает. Не потому, что это было бы не похоже на него, но из-за состояния, в которое он вогнал себя после того, как сломал мне руку. Воздержание от дальнейшего насилия было частью его раскаяния.      Может быть со временем он сделает это снова...но не сейчас. Не так скоро.

- Тогда скажи мне, - говорю я. - Скажи мне, и мы поедем к ним и отпустим их. Почему они здесь?

- Мой отец? Ну, он сделал со мной много вещей, которые позволили его оказаться там. Роза? Можно утверждать, что и она тоже. Но причина не в этом, Лилли. Правда в том, что я не мог знать о событиях, которые произошли за ужином в пятницу вечером. До тех пор, пока не узнаю, на чьей я стороне. Пока я не предложил тебе...пистолет.

Ужасная мысль приходит мне в голову.

- Если бы я нажала на курок, - задыхаюсь я, - И ты умер...что бы с ними стало?

Джереми переводит взгляд на меня.

- А ты как думаешь? - тихо спрашивает он.

Я сглатываю.

- Они бы...умерли от голода.

- Но ты была бы свободна, - шепчет он. - Не было бы конца. Теперь ты понимаешь, Лилли? Я заманил их в эту ловушку...благодаря тебе.

Глава 2

Лилли

Джереми звонит Саймону. Через пятнадцать минут мы уже в вертолете, улетаем из города. Еще полчаса - и мы оказываемся вокруг обширных лесных просторов. Необитаемая земля.      Я вижу поляну впереди, где мы приземляемся. Саймон, кажется, супер талантлив. И Джереми доверяет ему больше, чем я подозревала. Мог ли он помочь Джереми с моим похищением, транспортировкой Розы, Чарльза и Хью? Несомненно.

Я решаю не спрашивать. Он не следует за нами из вертолета. Вместо этого он оставляет лопасти вращаться и снова взлетает, как только мы оказываемся на безопасном расстоянии. Я оглядываюсь и не вижу ничего, кроме деревьев и долин.

- Что это за место? - спрашиваю я после того, как рев двигателя вертолета достаточно затих, чтобы мы могли говорить.

- Неосвоенные земли, которыми я владею, - говорит Джереми. - Что-то вроде тайного курорта.

Ну, природа здесь красивая. Думаю я. Я говорю:

- Давай освободим твоих пленников.

Джереми вздрагивает.

- Лучше бы ты их так не называла.

- Разве они ими не являются? - спрашиваю я. - Или скорее "заложники"? Мы больше не стесняемся выражений, помнишь?

Джереми смотрит на меня сверху вниз.

- Посмотрим, - говорит он и берет меня за руку.

Инстинктивно я немедленно выдергиваю её.

- Нет, пока не увижу Чарльза, Розу и Хью в безопасности, - упрямо говорю я ему.

Он разводит руками.

- Как скажешь.

Я следую за Джереми в лес. Нет никаких признаков тропинки.      Меньше чем через тридцать ярдов я чувствую, что если он оставит меня, я потеряюсь.

Джереми знает дорогу. Он ни разу не замешкался, ведя меня сквозь листву. Через некоторое время я вижу солнечный свет, сияющий впереди, и мы выходим на еще одну поляну.

У меня внезапно перехватывает дыхание.  Огромный прямоугольный дом, построенный полностью из стекла и стали. Так будто его недавно построили. По краю поляны растут молодые саженцы. Кроме этого, нет никаких доказательств каких-либо нарушений, возникающих при строительстве чего-то подобного в таком отдаленном месте.

- Ну и что? - спрашивает Джереми. Это первые слова, которые он сказал за всё время. - Что думаешь?

- По-моему, ты испортил что-то прекрасное, - говорю я.      - Зная, кого ты держишь в подвале.

Джереми почему-то слегка улыбается мне.

- Не суди так быстро.

Прежде чем я могу спросить почему, он шагает прочь, к парадным дверям. Мне приходится бежать, чтобы догнать его.

- Первое, что мы сделаем, когда войдем внутрь, - говорю я ему, - это отпустим их. Верно?

Джереми вздыхает.

- Они не собаки, которых нужно выпускать из питомника, - говорит он мне с оттенком нетерпения. - Это нужно сделать деликатно, Лилли.      Как, по-твоему, они отреагируют, увидев меня снова?

- Не моя проблема, - говорю я ему. - Ты сам принял решение. Теперь пришло время столкнуться с последствиями. Ты должен сдержать обещание, помнишь?

- Я никогда не забываю.

Он открывает дверь. Прохладный воздух приветствует меня, когда я вхожу. Стеклянная дверь закрывается и запирается с помощью звукового сигнала.

- Куда теперь? - спрашиваю я Джереми. - Как пройти в подвал?

- Сейчас, - говорит он, останавливаясь посреди зала и достает мобильный телефон. - Мне нужно сделать телефонный звонок.

Я замираю, не люблю сюрпризы, особенно от Джереми Стоунхарта, особенно сейчас. Дрожь начинает медленно растекаться по мне.

Он подносит телефон к уху.

- Алло?      Мы приехали. Ты можешь спуститься вниз.

Сердце начинает чаще биться.

- Джереми? - говорю я, делая шаг навстречу нему. - Кому ты звонил...

Слова слетают с моих губ, когда процессия из трех человек спускается по лестнице. Челюсть отваливается. У меня нет слов. Я смотрю.

Роза впереди и в центре. С одной стороны стоит Чарльз. С другой - Хью. Она радостно улыбается мне, когда спускается по лестнице.      Двое мужчин, по всей видимости, не рады находиться рядом друг с другом. Но всё же!      Они втроем не в смирительных рубашках, не с ошейниками, а в чистой, презентабельной одежде!      Хью в смокинге.      На Чарльзе белая рубашка. И Роза одета в простое черное платье.

У всех троих травмы, оставшиеся после драки: у Розы вата в носу, у Хью синяк под глазом, у Чарльза - царапины.

- Сюрприз, - говорит он.

- Это всё твои компьютерные спецэффекты, - выдыхаю я. - Ты чертов ублюдок, ты обманул меня!

Он смеется. Уверенный и легкий смех.

Не знаю, стоит ли мне злиться или нет. В смысле, думаю, что должна. Но смотря на Розу, Чарльза и даже Хью, здесь вместе, несвязанные и свободные, без каких-либо признаков насилия со стороны Джереми, наполняет меня таким радостным облегчением, что я...не могу. Я не могу злиться на Джереми. Но я чертовски уверена, что могу притвориться. Я прохожу мимо него, намереваясь пойти прямо к Розе. Теперь, когда я знаю, кто она, что она сделала, и ее место во всем этом, мне определенно нужно поговорить с ней. Но он хватает меня за руку и крепко держит.

- Подожди, - говорит он. - Мне нужно объясниться. Некоторые вещи, которые я сказал тебе в особняке, все еще остаются в силе. Я не мог получить информацию о событиях за ужином. Поэтому я проводил Розу, Чарльза и Хью сюда. Оглянись вокруг, прежде чем судить. У них был доступ ко всему, что ты видишь. Я просто не мог позволить им уйти до того, как мы все с тобой уладим.

- Роза, - кивает он ей, когда она, Хью и Чарльз подходят к нам, - взяла на себя роль миротворца. Чарльз...

Джереми смотрит на него.

- ...искренне извинился перед Хью за его поведение в ту ночь. А Хью? Ну, теперь он понимает свое место в мире по отношению к тебе намного лучше.

- Могу ли я сказать...? - начинает Хью.

Джереми даже не смотрит в его сторону.

- Нет, отец, - говорит он. - Нельзя.

На лице Хью мелькает ярость. Затем его заменяет кроткая, безмятежная маска.

- Видеосимуляция, - продолжает Джереми, - позволила сделать три вещи.      Во-первых, это доказало мне твою способность к состраданию, Лилли.      Ты знала, что Хью сделал в своей жизни.      Я рассказал тебе, что Роза сделала со мной, когда я был маленький. Мы с ней давно уже прошли это.

Он смотрит на Розу, которая кивает.

- Но вот ты узнала об этом недавно. Тем не менее, ты умоляла меня отпустить ее.

Брови Розы поднимаются вверх.

- Ты это сделала? - спрашивает она, глядя на меня.

Я смотрю на свои ноги, немного неловко. Я пожимаю плечами.

- Ты сделала это для меня однажды.

- Во-вторых, - продолжает Джереми, - это подтверждает твое полное отвращение к ошейникам. И я был доволен решением, которое принял, пока тебя не было.

- Какое решение? - спрашиваю я.

- Чтобы уничтожить ошейники. Ты показала мне, Лилли, что такому устройству нет места в мире. Нет, - поправляет он себя. Он смотрит на меня со всей серьезностью. - Не в мире. А в нашем мире. Твоем и моем.

Мое сердце трепещет.

- Наконец, - говорит Джереми, - и, возможно, для меня это самое важное: это был тест. Последний, я думаю, которому я подверг тебя. Я хотел узнать, останешься ли ты верна мне в свете всех новых событий. Я хотел узнать, что ты будешь делать, как ты будешь со мной обращаться после того, как увидишь меня виновным в чем-то настолько предосудительном. Показать тебе трех наших друзей, запертых в трех крошечных камерах, связанных смирительными рубашками и с ошейниками?      Ну, Лилли, я не думаю, что мог предложить тебе что-то хуже. И ты не возненавидела меня за это. По крайней мере, - говорит он с ухмылкой, - не больше, чем ты уже сделала.

- Ты маньяк. Ты знаешь это? - спрашиваю я.

И все же, по какой-то причине, я не могу не улыбнуться, совсем чуть-чуть. Джереми смеется.

- Знаю, - говорит он. - Только сейчас ты доказала, что готова остаться со мной. Навсегда.

Глава 3

Лилли

- Я не понимаю, - говорю я Розе полчаса спустя.

Мы находимся с ней одни в саду за домом.

- Почему Джереми не сказал тебе, что он включил отца в состав своей компании? Он заставлял тебя верить, что Хью мертв, сколько лет?

- Больше пятнадцати, - вздыхает Роза. - Понятия не имею, почему он держал меня в неведении.

Она бросает на меня быстрый, нервный взгляд.

- Образно.

- Что он тебе сказал?

- Что произошел несчастный случай. -  говорит Роза. - На рыболовецком судне, посреди Атлантики. Он сказал мне, что это случилось через несколько месяцев после того, как Стоунхарт Индастриз поглотила компанию, на которую я работала. Всего через несколько месяцев после того, как он превратил меня в...того, кем я являюсь сейчас.

Она заканчивает, одергая юбку.

- То, что ты сделала с Джереми, было ужасно.

Роза отворачивается.

- Ты не обязана мне говорить, - тихо говорит она.

- Как ты могла?

Она смеется.

- Я не знаю. С тех пор я изменилась. Я не буду говорить, что я невиновна. Я думала, что прошла через это.      И он тоже, - она смотрит на меня и касается моей щеки. - Вред, что я нанесла ему в детстве, проявился в том, как он обращался с тобой. И видя это...

Ее рука мягко опускается, чтобы коснуться моего гипса.

- Ну, всё возвращается бумерангом. Мне очень жаль, мисс Райдер.

- Лилли, - говорю я ей мягко. - Роза. Пожалуйста. Не возвращайся к этому. Ты знаешь, что можешь называть меня Лилли.

- У тебя большое сердце, - говорит она. - Даже если ты попытаешься бороться с этим, ты все равно останешься собой. Ты честная, Лилли.

Она улыбается, не глядя мне в глаза.

- Это то, что отличает тебя от меня.

- Честность?

- Да. Теперь, когда ты знаешь мое прошлое, и я знаю твое, ты можешь увидеть ту женщину, которой я была: властолюбивая. Грубая.      И все же решительная. Двадцать лет я работала, чтобы позиционировать себя так, как хотела. Затем, в мгновение ока, мистер Стоунхарт уничтожил всё это.

Она смотрит на меня немного неуверенно.

- Теперь ты понимаешь, почему я не могу, почему я не могу...называть его Джереми? Джереми был мальчиком. Джереми был тем, кого я...изнасиловала. Стоунхарт - мужчина. Джереми исчез из моей жизни и из жизни своего отца, а потом он изменился.

Она прочищает горло:

- Наше прошлое связывает нас неразрывным образом. Но это не определяет наши отношения сейчас. Очень похоже на то, как я смотрю на вещи с тобой.

- Хью? - спрашиваю я. - Ты любила его?

- О, конечно, - признается Роза. В ее голосе нет и тени колебания. - Чарльз тоже это знает. Он видел нас вместе в прошлом. Вот почему он так отреагировал, я полагаю. Я должна была предвидеть это. Но я думала и была абсолютно уверена, что Хью умер давным-давно. Когда я увидела Хью живым, я потеряла самообладание.

- Ты должна признать, - предлагаю я, немного застенчиво, - что Джереми отлично организовал тот вечер. Мужчина любит сюрпризы.

- Он хорош в этом, - соглашается Роза. - Это просто то, кто он есть. Ты не можешь этого изменить.

- Поверь мне, - говорю я ей. - Я и не собираюсь пытаться.

* * *

- Что насчет моего отца? - спрашиваю я Джереми, когда он выходит на улицу, чтобы найти меня.

Роза ушла некоторое время назад. Джереми садится напротив меня на небольшом выступе скалы. Он проводит руками по бедрам.

- А что насчет него? - спрашивает он.

- Ты сказал, что избавился от всех ошейников. Включая его?

- И да, и нет, - говорит он мне. - Тебе не кажется, что сотрудникам в Cedar Woods покажется странным, если устройство, которое, как они полагают, следит за его состоянием, внезапно исчезнет? Я отправил еще один без...электрической мощности.

Я вздыхаю с облегчением.

- Ты не прикалываешься надо мной? Он действительно в безопасности?

- Ну, в любом случае, в безопасности от меня, - улыбается Джереми. - Это то, о чем ты просишь. Не так ли? Что я не ударю его током по своей прихоти?

- Нет, - говорю я. - Я имею в виду, да, это часть этого, но...

- Лилли, - Джереми наклоняется и берет меня за руку. - Я должен сказать тебе две вещи. Прежде чем я это сделаю, ты должна знать, что я говорю тебе совершенно честно. Нет никакого обмана. Без лжи. Только абсолютная правда.

- Хорошо, - говорю я медленно. - Что ты хочешь мне сказать?

- Первое - это то, что я ударил током твоего отца всего один раз. Единственный раз, когда я это сделал, был в лимузине с тобой. Я не садист без причины, и мне не доставляет особого удовольствия причинять людям вред. Знаю, учитывая все, что ты видела, это может быть трудно осознать.      Но все, что я делал, я делал по своим собственным причинам. Именно отсутствие морали обычного человека делает меня способным причинять боль. Это потому, что я могу исключить себя из уравнения. Отделять себя от событий, - он делает паузу.      - Ты смотришь так, словно не веришь.

Я качаю головой, не зная, верить ему или нет, несмотря на то, что глубоко внутри у меня есть ощущение, что он говорит правду.

- А второе? - спрашиваю я.

- Второе, - вздыхает он, вставая и отворачиваясь. - Тебе будет труднее принять это. Твой отец сейчас и навсегда останется клинически больным.

Джереми наклоняется и срывает травинку. Он перекатывает её между пальцами.

- Что ты думаешь я держу? - спрашивает он.

- Травинку? - хмурюсь я.

- Пол видел в ней гусеницу. Или извивающуюся змею. Или что там у него сейчас на уме, - Джереми указывает на дом. - А это?

Спрашивает он.

- Твое убежище, - говорю я.

- Пол назвал бы это иглу. Сверкающий на солнце. Высокий. Не тает, несмотря на девяносто градусов тепла.

Джереми поворачивается ко мне.

- Я знаю, - говорит он. - Потому что я привел его сюда.

Глава 4

Лилли

У меня отвисает челюсть.

- Что? - выдыхаю я.

- Я привел сюда Пола несколько дней назад, - говорит Джереми. - Он сейчас в комнате наверху.

Я подношу руку ко лбу.

- Господи Иисусе, - бормочу я.

- Я не хочу тебя разочаровывать, - говорит Джереми.      - Пол выжил из ума. Знаю, ты думаешь, что сможешь достучаться до него. Я вижу решимость в твоих глазах. Я просто хочу предупредить тебя, Лилли, не пытайся. Или попробуй, если нужно, но знай, что результат уже определен.      Ничто не может противостоять кумулятивному эффекту, который оказал на его разум благодаря злоупотреблению наркотиков.

Я вскакиваю, внезапно злясь.

- Откуда такая уверенность? Как ты можешь быть таким самонадеянным? Ты не знаешь, что он видит! Ты не знаешь, что он испытывает!

- Успокойся, - огрызается Джереми. - Я знаю, Лилли. Это стало моей миссией. Помни: мы говорим о человеке, ответственном за смерть моей матери. Не смей думать, что я не сделал всё возможное. Я должен был заставить его увидеть, понять, в чем он виноват. Только когда я исчерпал все возможности и увидел, что это бесполезно, я перенес свое внимание на тебя.

- Так это твоя гарантия? - спрашиваю я язвительно. - Напоминать мне, почему ты пошел за мной в первую очередь?

- Никакого обмана. Никакой лжи. Помнишь? - спрашивает Джереми. - Ты сама это сказала. Ничто не запрещено. Именно этого ты и хотела.

- Ты прав, - признаю я.      Я бросаю взгляд на дом. - Но знать, что мой отец здесь, что он где-то очень близко, тогда как я думала, что он в той маленькой комнате в Портленде? Это слишком много, чтобы принять. Особенно когда я думала, что мы едем сюда, чтобы освободить Розу, Чарльза и Хью. Прежде чем узнать, что это еще одна иллюзия.

- Последняя. Клянусь.

- Что ж, хорошо, - слабо говорю я.

- Я собрал всех в одном месте, Лилли. Я сделал это ради тебя. Нет, это гребаная ложь. Я сделал это и для себя тоже. Я думал, что это будет иметь очищающий эффект, даже необходимый, и давно назревший. Все призраки и ужасы нашего прошлого собраны в одном месте. Для нас обоих, - он берет меня за руку. - Мы разбираемся с ними и двигаемся дальше. Теперь, когда мы с тобой на одной странице. Мы можем сделать это вместе.

- Что значит "двигаемся дальше"? - спрашиваю я.

- Для меня это все.      И это целиком зависит от того, что ты хочешь сделать.

Я делаю глубокий вдох.

- Я хочу увидеть своего отца.

Джереми улыбается.

- Я так и думал. Я позволю тебе.

Он притягивает меня к себе, чтобы наши тела соприкасались.

- Сегодня, дорогая Лилли-цветочек, первый день в нашей жизни.

Глава 5

Лилли

- Хорошо, - говорю я себе, делая глубокий вдох и пытаясь успокоить мое быстро бьющееся сердце. - Хорошо, Лилли. Ты можешь это сделать.

Я стою одна в коридоре. Закрытая дверь маячит передо мной. Там находится мой отец. Однажды я поклялась отомстить Джереми за то, что он с ним сделал. Но если бы он использовал ошейник только один раз... Но это ложь. Не так ли? Джереми должно быть ударял электрическим током Пола до того, как он сделал это в лимузине. В противном случае, как бы персонал в Cedar Hills узнал, как реагировать?

С другой стороны, Джереми сказал мне ‘никакой лжи’. Возможно, их отношения с Полом были просто стандартной процедурой. В конце концов, у них там есть другие пациенты, и… Я отрицательно качаю головой. Я тяну время. В последний раз, когда я видела Пола, у нас было всего две минуты после того, как я узнала, что я его дочь. Теперь у меня неограниченное время. Я готова встретиться с ним лицом к лицу? Хочу ли я вообще?      Находясь вдали, я могла бы притвориться и заставить себя поверить, что, возможно, он излечим. Сегодня я узнала, что это не так. Это пугает меня.

Джереми убежден в этом.      На самом деле, у него были все основания заставить Пола увидеть. И у него были все возможные ресурсы. Если Джереми Стоунхарт не мог этого сделать, если его команда врачей не могла этого сделать, какие у меня шансы? Затем я вспоминаю ту ясность, которую увидела в глазах Пола, когда он назвал меня своей дочерью. Полная ясность. Я тоже не сентиментальна. Это не то, что я себе представляла. Это было. Это было реально. Его глаза были чистыми от теней.

Твердо помня об этом, я хватаюсь за ручку и толкаю дверь. Я вижу своего отца. У меня перехватывает дыхание. Он здесь, прямо здесь, во плоти.

Я вздрагиваю от ошейника на его шее. Это новая модель или старая? Понятия не имею. Он представляет собой просто тонкую черную полоску. Неприметный, гладкий, тонкий. Ужасный. Предосудительный. При виде него меня переполняет отвращение. Пол смотрит на меня. Он сидит у подоконника, рядом с ним стопка светло-голубой бумаги. В одной руке у него ручка, а на коленях ноутбук.

- О, привет, - говорит он. - Ты - наемный работник?

Я вздрагиваю.      Он даже не узнает меня? Я тихо закрываю за собой дверь. Джереми предупреждал меня не делать резких движений и громких звуков.      Он сказал, что они заводят Пола.

- Нет, - говорю я как можно мягче. - Нет, я Ли...

- О, тогда ты не имеешь значения, - быстро говорит он и возвращается к своей работе.

Полегче, говорю я себе. Помни, он очень деликатный.

- Что ты делаешь? - спрашиваю я так же, как и в детстве.

- Рисую, - говорит он мне, не поднимая глаз. - Я рисую то, что вижу снаружи.

- Могу я взглянуть?

- Конечно, - он показывает на стопку синих бумаг и продолжает рисовать. - Все они закончены.

Я иду к нему, меня мучает неприятное подозрение. Это подтверждается, когда, глядя через его плечо, я вижу, как его рука делает дикие штрихи по всей странице без карандаша, оставляющего следы.

- Сколько ты уже нарисовал? - спрашиваю я.

Я тянусь к "законченной" стопке, той, в которой все листы совершенно пустые. Он рычит и выхватывает их.

- Не прикасайся к ним! Краска еще не высохла!

- Прости меня, - говорю я.

Всего несколько секунд назад он дал свое разрешение. Глубокая печаль одолевает меня.

- Это было очень опрометчиво с моей стороны.

- Очень, очень опрометчиво, - говорит мне Пол. - Совершенно неприлично.

Он хмурится. Затем на его лица появляется  выражение полного удивления.

- О, ты это слышала? - спрашивает он меня. - Чайник закипает. А ты гость. Я должен предложить тебе чаю. Хочешь чаю, Лилли?

Я невольно вздыхаю. Он знает меня. Тогда почему, останавливаюсь я. Я не могу задавать вопросы, связанные с “почему”, в присутствии Пола. Мне нужно смотреть, воспринимать и усваивать. Я сделаю все, что смогу. Он вскакивает со своего места и бежит мимо меня, прежде чем я успеваю ответить. Я поворачиваю голову вслед за ним и смотрю ему в спину, пока он занят приготовлением “чая” перед пустой стеной. - Можно присесть? - осторожно спрашиваю я.

Он оглядывается.

- Да, да, конечно. Где мои манеры? Но если ты не помощник, тогда ты гость. Я всегда гордился тем, что я превосходный хозяин. Хочешь печенье? Оно очень вкусное. Протяни руку под сиденье. Там ты найдешь его.

Он отворачивается и начинает напевать незнакомую мне мелодию. Я невольно бросаю взгляд на то место, о котором он упомянул.      Я очень удивляюсь, когда замечаю коробку с дамскими пальчиками, выглядывающую из-под края.

Я наклоняюсь и поднимаю их. Пол оглядывается на меня, кивает и улыбается.

- У меня когда-то была такая дочь, как ты, - говорит он мне. - Очень красивая. Она была моей драгоценной маленькой девочкой. В детстве она любила дамские пальчики.

"Папа?" Хочу сказать я. Вместо этого я спрашиваю:

- Что с ней случилось?

- Плохой человек пришел и забрал ее. Очень, очень плохой, очень злой человек.

- Пол, - говорю я мягко. - Ты меня знаешь.      Не так ли? Зачем притворяться?

Его спина напрягается. Он совершенно неподвижен.

- Нужно поддерживать внешний облик, - автоматически цитирует он.

Я задыхаюсь. Эта фраза мне слишком знакома.

- Что он с тобой сделал? - удивляюсь я вслух.

Пол оборачивается. Его глаза стали остекленевшими, далекими.

- Доктор Телфэр спас мне жизнь, - говорит он.

Одна рука движется вверх к ошейнику. Он останавливается и в ужасе смотрит на свои пальцы.

- Он научил меня тому, кто я есть. Я всем обязан ему.

- Пол, - я тихо произношу его имя. - Кто привел тебя сюда?      Как ты думаешь, где мы?

- Дом доброго доктора, конечно, - говорит он. - О!

Он подпрыгивает.

- Как грубо. Я забыл о чайнике. Важно быть хорошим хозяином. Хочешь чаю? Поверить не могу своим манерам. Поверить не могу, что забыл спросить...

Он замолкает и отворачивается, занятый воображаемыми тарелками, подносами и чашками на пустой стене позади него.

Я смотрю ему в спину.      Он не...не совсем здесь. Но он еще не совсем ушел. Он застрял где-то посередине. Ошейник и то, что Джереми с ним сделал, явно повлияло на него. Насколько? Это обратимо? Это важные для меня вопросы.

- Пол? - тихо говорю я. Осторожно. - Ты уже дал мне чай.

- Что? - он оборачивается и выглядит шокированным. - А я и не знал. Нет, вот здесь... - он делает жест за спину.

На полпути он останавливается. Странное выражение глубокого замешательства мелькает на его лице.      Затем он, кажется, впадает в себя.      Он смотрит на меня широко раскрытыми от ужаса глазами. Зрачки у него маленькие и черные. Сжались, словно в битве с каким-то внутренним демоном.

- Ха, - говорит он наконец. - Ты права. Он у тебя перед глазами. Должно быть я принес его, а потом ...

Он быстро моргает.

- Забыл.

- Нет, - качаю я головой. - Ты не забыл. Ты его не принес.      Ты не принес его, потому что...

Я делаю глубокий вдох.

- Потому что его не существует.

Он задыхается и отшатывается.

- Как ты могла такое сказать? - требует он голосом, полный сарказма.

Я встаю. Пол оглядывает комнату, словно загнанный в угол зверь. Его взгляд мечется к двери.

- Заперто, - говорю я. Это ложь, но я рассчитываю, что он мне поверит. Я осторожно делаю шаг вперед.      - Пол.

Повторяю я. Я подчеркиваю его имя, чтобы он понял.

- Ты знаешь, кто я. Не так ли? И я знаю, кто ты.

Он отрывает от меня глаза. Его левая рука дергается.      Он берет её правой рукой и смотрит в пол.

- Не так ли? - повторяю я.

Я делаю еще один шаг к нему. Его губы быстро шевелятся, но он не произносит ни слова. Он украдкой бросает на меня взгляд из-под бровей и издает короткий испуганный звук, похожий на мяуканье. Но он не уходит.

- Не так ли?

Я нахожусь достаточно близко, чтобы коснуться его.      Я протягиваю руку и беру его за руку. Я чувствую, как он дрожит.

- А ты...папа?

Он перестает дрожать. Его глаза, прикованные к полу, наполняются слезами.

- Да, - шепчет он. По его щеке стекает слеза. - Да.      Конечно. Но я...

Он непроизвольно дергается, и его свободная рука тянется к ошейнику.

- Я не могу, - заканчивает он жалким бормотанием.

Я крепче сжимаю его руку.

- Папа, посмотри на меня.      Да, ты можешь.

А затем я протягиваю руку и отстегиваю скрытую защелку на задней стороне тонкой пластиковой полоски.      Точно так же, как Джереми показывал мне перед тем, как я пришла сюда.

Пол задыхается.

- Нет! - восклицает он.

Он дергается назад. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он снова застегивает ошейник, снова и снова проводит по нему руками.

- В безопасности, - повторяет он снова и снова. - В безопасности. В безопасности. В безопасности.

Я делаю шаг к нему.

- Папа...

- Нет! - кричит он.      - Не подходи ко мне! Не надо...о Боже! Что ты наделала?

Вдруг он падает на колени и начинает качаться из стороны в сторону. Туда-сюда. Туда-сюда.      Он хватается за голову обеими руками.

- О Боже, о Боже, о Боже. Они вернулись. Они вернулись. Они все возвращаются!

- Кто возвращается? Пол, папа, поговори со мной!

- Нет, - говорит он. - Нет. Нет, нет, нет.

Его голос становится истеричным.

- Нет! - кричит он. - Голоса. Картинки. Видения! Они все, они все вернулись!

Он падает на бок, сворачивается калачиком и начинает всхлипывать.

- Нет, нет, нет, нет, - повторяет он снова и снова.

Это самое жалкое, самое страшное, что я когда-либо видела. Руки Пола пробегают по ошейнику. Он крутит его на шее, как спасательный круг, как спасательный жилет.

- В безопасности, - бормочет он. - В безопасности. В безопасности, в безопасности. В безопасности.

Я смотрю. Неуверенная. Напуганная. Джереми предупредил меня, что это может произойти, если я попытаюсь изменить мир Пола. Он сказал, что это будет угрожать его чувству реальности, и что он может сорваться. Отдалиться. Я отказывалась верить в это...пока не увидела собственными глазами. В нем мелькнула надежда. Крупица надежды. Когда Пол сказал, что знает, кто я. Я подумала, мы миновали опасную зону. Я никогда в жизни так не ошибалась. Я чувствую себя потерянной. Я не знаю, что делать. Я опускаюсь на колени рядом с ним и кладу руку ему на плечо.

- Папа…

- Нет! - визжит он и отстраняется от меня. - Не трогай меня! Не подходи близко. Нет! Нет! Нет!

Мое сердце замирает.      Он знает, кто я. Но я нарушила его равновесие. И теперь он не может меня видеть. Это не столько печаль, сколько...отчаяние.

- Ладно, - говорю я. Я поднимаю обе руки. - Ладно, я не собираюсь подходить близко.

Я медленно поднимаюсь. Я потрясена. Но у меня достаточно опыта с Джереми, чтобы не показывать этого.

- Я сейчас уйду. Хорошо? Тебе не нужно волноваться. От меня нет никакой угрозы.

Он смотрит на меня.

- Ты уходишь?

Он снова касается ошейника. Он опускает глаза. В этот миг он выглядит совершенно подавленным.

- Я слаб, - бормочет он.      - Я слаб. Я потерял все, что имел. Я не могу...я не могу позволить тебе сделать это снова.

- Хорошо, - заверяю я его.      Я понятия не имею, о чем он говорит, но я могу развеять его иллюзии. Ради него. - Не буду. Обещаю, Пол.

- Правда? - замирает он. Он смотрит на меня, но не совсем на меня. Это одно из самых странных ощущений, которые я испытывала. - Ты даешь мне слово?

- Да, - отвечаю я. - Прости, что пришла. Я не должна была...

- Нет! - он вскакивает и бежит ко мне.

Страх исчез, ужас побежден. Он улыбается так широко, с таким энтузиазмом, как будто последних нескольких минут и не было. Может быть, по его мнению, нет. Это полная трансформация. Вместо того чтобы радоваться, я...испытываю отвращение. Такая нестабильность мне не нравится. Не потому, что я боюсь этого, не совсем, а потому, что это подтверждение психического состояния Пола. То, в чем я не хотела признаваться.

- Нет, - говорит он.      - Пожалуйста, останься. Я хочу, чтобы ты была здесь. Я хочу, чтобы ты...

Он смущается.

- ...Останься со мной. Еще немного? Пожалуйста.

Я киваю, боясь заговорить, пытаясь сориентироваться. Он берет меня за руку и ведет к своему месту у окна. Мы садимся.      Он серьезно смотрит на меня.

- Ты выглядишь..., - он протягивает руку и слегка касается моей щеки. - Ты очень похожа на свою мать.

Я быстро моргаю, пытаясь развеять прилив печали, вызванный его прикосновением. В сочетании с этими жалкими словами.

- Все в порядке, - продолжает он. - Все в порядке. Я знаю, кто ты. Я знаю, что ты моя Лилли.

Но знаешь ли ты, что я настоящая? Интересно.

- Я хочу тебе кое-что показать, - говорит он. - Вы все думаете, что я сумасшедший. Я знаю, что ты заодно с д..

Он украдкой оглядывает пустую комнату.

- ... с ним, - шипит он. - Но думаю, пока я могу тебе доверять. Да, думаю, да. Ты дала мне слово. Правда? Ты дала мне обещание?

- Да, - шепчу я.

- Я тоже дал обещание. Себе. Что если я когда-нибудь выберусь отсюда, подальше от голосов, камер, кошмаров, видений...что я приду и найду тебя.

Я с трудом сглатываю.      Неужели у Пола наступило прояснение?

- Вместо этого, ты здесь, пришла ко мне, - говорит он. Он улыбается. - Лилли. Моя Лилли. Я поверить не могу, что ты не мираж.

- Я не..., - говорю я. - Я действительно здесь.

- Но твоя рука!

Он задыхается, как будто видит гипс в первый раз.

- Расскажи мне. Что случилось с твоей рукой? Ты упала? С дерева? Твоя мама всегда говорила,что ты любишь лазать. Ты всегда был безрассудной.

- Нет, - говорю я. - Ничего подобного.

- Ты выпускаешься в следующем году, не так ли? - обрывает он меня. - Я хочу быть там, чтобы увидеть, как ты выходишь на сцену. Восьмой класс, Лилли, вау! Скоро ты перейдешь в среднюю школу. Это будет тяжелая работа. Будут мальчики, новые учителя, новые предметы. Скоро ты станешь взрослой женщиной, красавицей. Как твоя мама. Ты разобьешь сердца всем мальчикам. Ты будешь…

Я позволила ему болтать дальше в то время, как я просто смотрю. Он думает, что я все еще маленькая девочка. Меня охватывает всепоглощающая печаль.      Прояснение Пола - это иллюзия.      Теперь я знаю, кто он. Он шизофреник. Его реальность никоим образом не соответствует тому, что есть на самом деле. Он как-нибудь справится сам, пока ему ничего не угрожает. Он может создать впечатление здравомыслящего. Но только когда он обращается к вещам в мире так, как он их видит.

- ...математика, естествознание и обществознание. Это были мои любимые занятия в школе. И не успеешь оглянуться, как будешь поступать в колледж!      Ты думала о том, куда хочешь пойти?

- Папа, - я отрываюсь от него и встаю. - Не могу. Я не могу здесь больше оставаться. Извини. Я должна идти.

- О.

На его лице появляется меланхолическое выражение.

- Я понимаю. Но прежде чем ты уйдешь? Могу я сделать тебе прощальный подарок?

Я смотрю на дверь.

- Пожалуйста? - просит Пол.

Я оглядываюсь на него и киваю.

- Да, - отвечаю я. - Но затем, мне правда... правда нужно будет идти.

- Оно того стоит, - говорит он и вскакивает. - Пожалуйста. Оставайся на месте. Просто оставайся здесь.

Затем он поворачивается и бежит рыться в шкафу у стола. Я наблюдаю за ним. Я вижу его волнение по поводу этого “подарка"... Я вздыхаю и смотрю на улицу. Солнце едва движется по небу.      Я здесь всего несколько минут.      Но кажется, что уже несколько часов.

- Вот, - он пугает меня, появляясь рядом. - Вот, Лилли. Я сделал это для тебя.

Я смотрю вниз.      В руках у него синяя бумажная папка. Я замечаю несколько листков, выглядывающих из папки. Я уже удивлена.      Я предполагала, что его подарок будет такого же характера, как и с чайником.

- Возьми, - умоляет он меня. - Пожалуйста.

Я беру.

- У меня было предчувствие... предчувствие...что я возможно найду тебя здесь, - говорит он. - Поэтому, когда добрый доктор посадил меня на свой самолет, у меня было достаточно времени. И я сделал тебе...это.

Я начинаю открывать папку. Пол хватает мою руку.

- Подожди, - говорит он. - Я не хочу, чтобы ты смотрела это, когда я рядом. Я хочу, чтобы ты открыла её без меня.

- Почему?

- Я знаю, - Пол опускает глаза. - Я знаю, что ты обо мне думаешь. Что вы все обо мне думаете. Вы думаете, что голосов не существует. Вы все думаете, что то, что я вижу, нереально. Но правда в том, что они так же реальны, как ты и я.

Он смотрит мне в глаза.

- И это факт.

О, папа. Хочу пробормотать я. Но я держу рот на замке.

- Ты видишь это, - он показывает на пустые листы бумаги.      - А что ты видишь на них? Ничего. Я прав? Нет-нет.

Он качает головой.

- Не отвечай. Я знаю, что ты скажешь. Если нет нужды отвечать, не нужно приукрашивать правду. Правильно? Но правда...правда, моя милая, юная дочь...в том, что я не так потерян, как ты думаешь. Нет. Ничего не говори. Внешний облик нужно поддерживать, помнишь?

Он загадочно улыбается мне.

- То, что я вижу на них...то, что я вижу на листах...никогда не меняется. Каждый из них имеет свои уникальные образы. Каждый из них имеет свои особенности. Вот почему мне не нужны чернила, когда я рисую.      Я уже вижу линии. Они уже там. Хитрость состоит в том, чтобы заставить других поверить, - он постукивает по папке двумя пальцами. - Это моя попытка.

А потом он вдруг отворачивается и начинает напевать. Секундой позже он возвращается к стене, играя с воображаемыми горшками.

- До свидания, Лилли, - говорит он, не оглядываясь. - У меня предчувствие, что мы больше не увидимся. Пожалуйста, не пытайся доказать, что я ошибаюсь.

- Пока, папа, - шепчу я и отступаю от искаженной реальности, пронизывающей комнату.

Глава 6

Лилли

В коридоре я нахожу дверь в пустую спальню. Захожу вовнутрь. И запираю дверь. Дрожащими руками я беру папку. Так словно она ценный подарок. Хотя я не хочу обнадеживать себя, что-то в откровенности Пола тронуло меня. Я сажусь. Делаю глубокий вдох. Он хотел, чтобы я была одна, когда буду открывать её. Не знаю почему...но скоро узнаю. Я открываю первую страницу, и у меня перехватывает дыхание.

На странице ясно виден самый сложный узор из линий, завитков и фигур, которые я когда-либо видела. Это мозаика. Каждый дюйм листа покрыт закрученными линиями синих чернил. Это не случайные каракули сумасшедшего, а истинное проявление художественного гения.

Нет ничего неуместного. Это абстрактное, плавное, прекрасное, психоделическое искусство, подобного которому я никогда не видела. Один лишь первый лист мог гипнотизировать меня часами.

Я перехожу к следующему. Так же прекрасно и потрясающе. Но в то же время совсем другое. Нельзя даже сказать, что они нарисованы одной и той же рукой, если бы не одинаковые чернила. Я быстро пролистываю остальное. Они все такие.

Папка полна художественного мастерства.

Тщательность, с которой были нарисованы линии, их идеальное расположение на странице, скрытая уверенность, делает все это...поразительным. Нет ни единого пятнышка или исправления...

Пол сказал, что это то, что он видит. Не то, что он творит, а то, что видит. Это взгляд  мира его глазами. И это не мир сумасшедшего. Это мир гения.

Это заставляет меня сомневаться. Мне пойти к Джереми с этим? Мой отец, мой отец обладает талантом, который нужно развивать. Я не могу позволить Джереми отправить Пола в сумасшедший дом. Мы с Джереми сейчас здесь вместе, составляем единое целое. Я имею на него влияние.      У него есть ресурсы, чтобы позволить миру стать свидетелем таланта Пола.

Единственное, что меня останавливает, это угроза, что если Джереми увидит это, и если он поймет, что Пол более способный, чем он думает, Стоунхарт может показать свое истинное лицо. Стоунхарт, как человек, который схватил Пола и хотел заставить его страдать. Я убираю рисунки. Что, если Пол полностью там, и он осознает, что он делает, но он поддерживает акт заблуждения из-за этой ужасающей фразы: нужно поддерживать внешний облик. Это его способ сказать мне, что он притворяется? Притворство - единственное, что удерживает его в безопасности от гнева Стоунхарта?

Ну, теперь и я могу его защитить. Но опять же, я смотрю на свою сломанную руку, которая начинает чесаться под гипсом, как я могу быть в этом уверена? Джереми непредсказуем. Даже когда у него самые лучшие намерения.      Если я расскажу ему что-нибудь о Поле? Это может быть просто спусковым крючком, чтобы снова его завести. Я оглядываю комнату.      Здесь есть камеры?      Я не знаю. Если я спрячу папку здесь, Джереми узнает?

И тут до меня доходит: мне не нужно ничего скрывать.      Если Джереми должен уважать мои границы, ему достаточно знать, что все, что находится внутри этой папки - мое. И мне не нужно делиться. Я засовываю секретное искусство под мышку и выхожу из комнаты. Мой отец, гениальный сумасшедший. Кто бы мог подумать? Пока никто не должен об этом знать.

Глава 7

Лилли

Я нахожу Джереми с Розой и Чарльзом внизу в гостиной. Он смотрит на меня.

- Ну что? - спрашивает он. - Как все прошло?

Я колеблюсь, глядя на других.

- Как ты и говорил.

- Мне жаль, - он встает. - Лилли, мне нужно кое-что сказать.

- Да?

- Мы уходим. Роза и Чарльз пойдут с нами. Хью останется здесь.

- Что значит "Хью останется здесь"? Разве у него нет работы?

- Нет. Теперь это его дом престарелых. Он не вернется в Стоунхарт Индастриз.

- Но кто займет его место в правлении?

Взгляд Джереми впивается в меня.

- Ты.

Я смотрю на него.

- Ты меня разыгрываешь.

- Нет.

- Я уже говорил тебе однажды: я хочу, чтобы ты была на моей стороне. Это подтверждение факта, - он оглядывается на Чарльза и Розу. - Я только что сообщил им эту новость.

Роза встает, сияя.      Она подходит комне.

- Поздравляю, Лилли, - говорит она, протягивая мне руку. - Ты прекрасно справишься с этим.

Потом подходит Чарльз. Он берет мою руку в свои. Он оглядывается через плечо на остальных, смотрит на меня и подмигивает.      Он ничего не говорит. Его широкой улыбки достаточно. Он отходит. Следующим подходит Джереми.

- Ты наконец-то готова стать моей настоящей женщиной, - в его глазах вспыхивает свирепое собственничество. - Для жизни.

* * *

Наступает утро понедельника.

- Готова? - спрашивает Джереми. Он смотрит на меня из дверного проема ванной. - Ты выглядишь потрясающе.

- Я не чувствую себя потрясающе, - бормочу я. - Я чувствую себя по-идиотски.

Джереми входит и обнимает меня.

- Всё будет хорошо, - шепчет он мне на ухо.

- Я буду самой молодой за два десятилетия! Четыре, если бы не ты! Что, черт возьми, я знаю? Что подумают остальные?

- Что ты молода, амбициозна и очень этого хочешь.      Кроме того, - он разворачивает меня. - Какое тебе дело до того, что подумают другие? Я единственный, кто имеет значение. И ты уже вдохновила меня.

- Ты это не просто так говоришь? - шепчу я.

- Нет, - твердо отвечает он. - Я люблю тебя, Лилли. Но эта любовь не повлияла на мое решение включить тебя в правление. Ты способная. Это самое главное. Ты можешь смотреть на вещи объективно. Ты не ослеплена страстью, эмоциями или чувствами. В каком-то смысле, - он усмехается, - ты можешь быть такой же бессердечной, как я.

- О, я чувствую себя звездой, - ворчу я. - Я войду туда раньше, чем все эти успешные бизнесмены с рекомендациями, дипломами и степенью мастера-бизнеса администрации...как кто? Маленькая девочка со сломанной рукой?

Я отталкиваю Джереми.

- Это смешно. Это не сработает.

Он прищуривает глаза.

- Я уже принял решение.

- Да? Ну так отмени его, - огрызаюсь я. Я расхаживаю взад-вперед. - Джереми, это уже слишком. Я чувствую себя мошенницей.

- Это не так.

- Я не могу нести ответственность за миллиардную компанию. Я не могу, Джереми! Я не ты.

- Ты больше похожа на меня, чем думаешь, - медленно произносит он. - Ты просто еще не поняла этого.

Я качаю головой.

- Ты бредишь.

- Или может быть я реалист. Не думай, что я не знаю, куда я тебя отправляю. Давление будет огромным. Но я уверен, что ты справишься.

- Почему ты так уверен? - бросаю вызов я. Он усмехается.

- Например, то, как ты ведешь себя со мной. Каждый вызов, каждая угроза, исходящие от меня, ты преодолела и стала сильнее. Это едва ли самая страшная ситуация, с которой ты сталкивалась.

- Одно дело с тобой, - говорю я. - Теперь будет публика.

- Да. Будет.

- Тебе не кажется, что это немного пугает?

- Я думаю, это может быть просто ужасно..., - он наклоняет голову в сторону. - ...для человека слабее тебя.

- Джереми, я не знаю, откуда у тебя такое искаженное представление обо мне, но, честно говоря, я не готова к этому!

- Если я так говорю, значит, так оно и есть. Это моя компания. Помнишь? Её успех - жизненно важная часть того, кто я есть. Думаешь, я бы упустил такую возможность?

- Кто знает, - бормочу я.

- Что?

Я резко отвечаю:

- Ничего.

- Хорошо. А теперь, Лилли...

Джереми подходит ко мне. Он берет меня за руку и заставляет посмотреть ему в глаза. Другой рукой он приподнимает мой подбородок.

- Почему бы тебе не рассказать мне, что тебя беспокоит? - он понижает голос. - Я знаю, что дело не в других членах правления. Ты встречалась с ними раньше. Я видел тебя в работе. Ты бесстрашная.      Значит, это не они. Это что-то другое.

Он смотрит мне в глаза.

- Скажи мне, чтобы я мог тебе помочь.

Я колеблюсь.

- Что, если я..., - я сглатываю. - Что если я разочарую тебя?

Он шокирует меня своим смехом. Это удар по моему эго.

- Ты возлагаешь на меня большие надежды, - бормочу я. - Твое давление пугает, Джереми. Как будто ты пытаешься превратить меня в того, кем я не являюсь.

- Ерунда, - говорит он. - Ты та, кто ты есть. Вот почему ты не можешь разочаровать меня, Лилли. Мои ожидания полностью соответствуют твоим способностям.

- Да, думаю, что так.

- Ну что, мы закончили? - спрашивает он. Он смотрит на часы. - Уже половина седьмого. Саймон ждет.

Он берет меня за руку и выводит наружу.

- Поехали.

* * *

Знакомство с правлением прошло именно так, как я себе и представляла. Ужасно. О, они все были вежливы и любезны.      Но я чувствовала на себе взгляды всех до единого. Наблюдающие. Взвешивающие.      Осуждающие. Еще до того, как я вошла в кабинет, они уже приняли решение. Это было проявлением панибратства, и ничего больше. Я видела взгляды, которыми они обменялись, когда Джереми представил меня на моем официальном посту.

К тому времени, когда все они покинули кабинет, а я осталась наедине с Джереми, я почувствовала себя так, будто меня переехал поезд. И не раз. Джереми, с другой стороны, выглядел чрезвычайно довольным.

- Все прошло хорошо, - говорит он мне.

Я смотрю на него.

- Ты, блядь, издеваешься надо мной.

Он смеется.

- Я знаю этих людей, Лилли. Я сам их выбирал. Мы работали вместе много лет.

- Разве не ты мне говорил, что против тебя формируются группировки?

- Возможно, - размышляет он. - Но возможно и нет. Возможно, слухи об этом повлияли на публичную продажу акций.

Я морщусь.

- Что?

- Стоунхарт Индастриз представляет собой мощную компанию, Лилли. Я её лицо. Мир бизнеса знает меня. Они знают, чего ожидать, когда я у руля. Они знают, что я безжалостный переговорщик, невольный союзник и сторонник секретов. Они знают, что пока я возглавляю эту компанию, она останется неприкосновенной. Но новости о раздорах, беспорядках, недоверии? От этого они исходятся слюной. Может меня заменят. Может меня заменит кто-нибудь послабее. Возможно мой преемник с большей вероятностью будет разглашать секреты, заключать союзы, делиться интеллектуальной собственностью. Стоунхарт Индастриз владеет невероятной коллекцией межсетевых протоколов.      Я защищаю их ценой своей жизни. Но если кто-то менее сообразительный заменит меня? После того, как компания перешла в публичные руки? Интеллектуальная собственность будет раскрыта. Кому? Крупнейшему акционеру.

- Ты сделал это, чтобы развязать аукционную войну? (термин относится к ситуации, когда двое или более потенциальных покупателей или продавцов борются друг с другом за право приобретения товара/получения заказа, напр., ситуация, когда несколько участников аукциона постепенно повышают цену в борьбе за право получения товара) - шепчу я.

Джереми улыбается самым коварным образом.

- Да, - говорит он. - Да. Именно так.

- И все это было ложью? Все эти разногласия?

- Конечно. Компания в безопасности, как никогда. Я держу всё под контролем. Этим мужчинам и женщинам сейчас, благодаря тебе, я полностью доверяю. Иначе их бы здесь не было.

Джереми подходит к окну и смотрит на горизонт.

- Весь этот город, - говорит он. - Я мог бы контролировать все это, если бы захотел. Если хочешь, Лилли, просто скажи. Я все устрою.

- Ты можешь убрать камеры и папарацци?

Он смотрит на меня через плечо и улыбается.

- Увы, этого я сделать не могу. Я могу обеспечить твою безопасность на моей территории, но не более того, - он пожимает плечами. - Репортеры повсюду.

- Тогда мне больше ничего не нужно, - говорю я ему, - кроме того, чтобы ты мной гордился.

- Уже горжусь, Лилли, - говорит он. - Уже горжусь.

* * *

Следующая неделя пролетает очень быстро. Затем две. А потом и три. Моя рука замедляет мою работоспособность, но только немного. Быть членом правления на самом деле не так сложно, как я думала.      Не в компании Джереми. Здесь всем заправляет он один. Он консультирует нас по некоторым вопросам, в основном тривиального значения. Компания работает бесперебойно. Нет необходимости в чрезмерном надзоре.

Что мне остается делать? Отчаянно пытаться быть полезной. У всех остальных членов правления есть отделы, за которые они отвечают. А я? Мне просто поручено присутствовать на встречах. Я даже не вижу Джереми на работе. Он всегда занят, всегда звонит или проводит встречи. Всегда делать то, что требуется делать. Я осталась одна, чтобы найти себе место.      Вернее, найти себя в том месте, которое мне дали. По вечерам, когда мы дома, Джереми проводит время со мной. Мы вместе ужинаем и спим. Хотя его аппетит к сексу такой же ненасытный, как и раньше, я начинаю чувствовать, что между нами растет пропасть.

Никаких ссор. Я думала, что хочу обрести покой, но это заставляет чувствовать себя слишком комфортно. Слишком обычно. Так непохоже на нас. Когда все наши демоны раскрыты, все источники разногласий исчезли, я чувствую, что мы начинаем погружаться в нечто очень рутинное.

Я вижу, что и Джереми это ощущает. Я также понимаю, почему Роза сказала мне, что до меня Джереми мало общался. Просто нет времени. Восемнадцать часов в офисе, затем быстрый трах и немного сна - это норма. Промыть, вспенить, повторить и делать все это сначала.

По крайней мере, ему это нравится. И мне нравится наблюдать за ним, когда есть возможность.      Мне все еще нравится, как он завоевывает комнату. Это так естественно для него. И, конечно, мне нравятся скандальные перешептывания и вытаращенные глаза, которые следуют за нами, когда он ведет меня под руку во время прогулок по городу. Но жизнь теперь не совсем такая, какой я ее себе представляла. По-прежнему есть одежда, драгоценности и роскошные автомобили. Джереми говорил о недвижимости в городах по всему миру.      Я её еще не видела.

Самое смешное, что это именно то место, в котором я думала я хочу быть. Когда я еще боролась за месть. Сейчас? Сейчас все это немного бессмысленно. Примерно через месяц после того, как сняли гипс, и я более менее освоилась в Стоунхарт Индастриз, я решила найти цель.

Я не хочу, чтобы Джереми думал, что я бесполезна, даже если это именно то, что я чувствую. В компании с тысячами сотрудников, встанет ли всё, если я внезапно исчезну? Нет.

Нет, и это пугает меня больше всего. Поэтому я решила стать незаменимой. Отделы, за которые раньше отвечал Хью, не перешли ко мне. Их передали кому-то другому. Но это всего лишь управленческий, исполнительный надзор. Должно быть были вещи, за которые он отвечал изо дня в день. Если не считать того, что он донимал меня. Но когда я спрашиваю Джереми об этом, он смеется и говорит: "Лилли, как ты думаешь, какое влияние я бы позволил отцу иметь в моей компании?"

Это положило конец нашему разговору.

Джереми не единственный, перед кем я в ответе. Есть еще один человек, Грегори, с которым меня познакомили. Он помог мне разобраться со всем этим. Он наверное единственный член правления, который мне симпатизирует. Поэтому я ищу его после разговора с Джереми. Он сидит в своем кабинете рядом с моим, рядом с кабинетом Хью. Он разговаривает с командой юристов, когда я прихожу.

Я жду, стоя в стороне, чтобы дать им закончить разговор.      Они уходят. Грегори смотрит на меня.

- Привет, Лилли. Что случилось?

- Не мог бы ты показать мне некоторые из тех файлов, о которых мы говорили? Те, на которые, по твоим словам, Хью обратил особое внимание перед отъездом?

Грегори смеется.

- Наконец-то ты готова взяться за большую рыбу?

- Думаю, пришло время доказать, чего я стою, - я пожимаю плечами. - Кроме того, мне интересно. Что он там такого важного нашел?

- Я уже говорил тебе. Это просто финансовые отчеты. Мы уже их проверили. Их согласовали.

- Но ты также сказал, что Хью защищал их с непоколебимым рвением, - говорю я. - Почему?

Грегори встает из-за стола и идет к задним шкафам.

- Понятия не имею, - говорит он, открывая ящик.

Он перелистывает содержимое и достает толстую, тяжелую папку.

- Вот. Это все, что у нас есть. Предупреждаю тебя, Лилли, это довольно скучное чтиво.

- Уверена, я справлюсь, - говорю я с улыбкой, забирая у него папку. - Спасибо, Грег.

Глава 8

Лилли

Остаток дня я провожу взаперти в своем кабинете, просматривая бумаги в папке в поисках намека на то, над чем работал Хью. Все это финансовые отчеты: электронные таблицы и диаграммы, показывающие расходы, счета-фактуры, оплаченные счета и тому подобное. Квитанции от подрядчиков, схемы движения денежных средств за предыдущие годы.

На первый взгляд в этом нет ничего странного. Цифры сходятся.      Но когда я впервые спросила Грегори о прежних обязанностях Хью, он сказал мне то же самое, что и Джереми...прежде чем добавить, что эти файлы стали последней навязчивой идеей Хью. Грегори называл это одержимостью. Он употребил именно это слово. Джереми не мог сказать, почему. Через несколько дней после того, как Хью был освобожден от своих обязанностей, пришли аналитики и аудиторы и проверили записи на предмет несоответствий. Они ничего не нашли. Эти данные, как утверждается, совпадают с обнародованными бюджетными отчетами. Никто не мог сказать, почему Хью держал эти распечатки так близко к груди.

Тайна взывает меня. Это делает головоломку стоящей решения. Хью не был глупым. Он знал, что делает. Должна быть причина, по которой он их собирал. Кроме того, несмотря на всю власть Джереми над отцом, пока они работали вместе, старик был хитер. Джереми назвал его крысой, работающей из тени, прячущейся на заднем плане. Делать что-то для своих целей в своей собственной, скрытной манере.

Я отказываюсь верить в то, что Хью просто принял власть Джереми над ним, даже если Джереми имел полный контроль.      Хью, должно быть, делал что-то...планировал что-то...ради собственной выгоды. Я помню их общение в международном аэропорту Логан. Хью все еще имел влияние и связи в мире. Связи, которые Джереми считал ценными. Что, если Хью что-то сделал, посеял семя, породил какой-то коварный план, который разрушит "Стоунхарт Индастриз" изнутри? Если так, я хочу выяснить, что это было. И прекратить это.

В начале года я бы всё отдала, чтобы оказаться на месте Хью: уничтожить "Стоунхарт Индастриз" изнутри. Теперь я стараюсь изо всех сил защитить её. Защитить от чего? Существует ли вообще реальная угроза? Кажется, никто так не думает. Но Хью был хитер. Должно быть он почувствовал, что срок его пребывания в должности подходит к концу. Должно быть он рассчитывал на непредвиденные обстоятельства. Однако после долгих часов, проведенных за изучением отчетов, я ничего не нахожу. Джереми приходит, чтобы забрать меня домой. Я рявкаю на него и говорю, чтобы он отвалил.

Он оставляет меня в покое. Но прежде чем он это делает, что-то пугающее появляется в его глазах. Все равно, думаю я. Я разберусь с этим позже. Джереми хотел, чтобы я стала частью его компанию, и я делаю это сейчас. В моем кабинете бардак.      Бумаги из досье Хью разбросаны по всему полу, по всему моему столу. Хотя я ничего не вижу, интуиция подсказывает мне, что что-то в них скрыто. Это что-то лежит под аккуратными рядами финансовых показателей.

Я беру первый попавшийся лист бумаги. Это инвентаризация медицинского оборудования, отправленное в Норвегию, в одну из дочерних компаний Стоунхарт Индастриз. Оттуда английская маркировка будет удалена, устройства будут переименованы и проданы под другим названием компаниям по всей Европе. Компании, которые никогда не будут иметь дело со Стоунхарт Индастриз напрямую, поскольку они являются конкурентами. Но представить им устройства как гениальное изобретение, придуманное молодым стартапом? Ну, тогда у них нет никаких сомнений. И никакая должная осмотрительность не смогла бы раскрыть первоначального поставщика. Вот насколько запутана связь.

Все это известно только руководителям "Стоунхарт Индастриз". Пункт о раскрытии секретов ведения бизнеса находится в соглашениях о неразглашении, конфиденциальности и другими подобными контрактами. Вся компания управляется таким образом. Превращение её в публичную корпорацию не раскрывает таких связей. Оно просто делает акционеров богаче. Вопрос в том, почему у Хью была распечатка именно этой поставки? Чем она отличается от других? Их сотни. Черт, их могут быть тысячи! Такие происходят каждый день. Она более чем годичной давности: апрель 2013 года. Что в ней такого особенного?

Я кладу лист обратно. Хотела бы я, чтобы была какая-нибудь подсказка: комментарий, штрих, стрелка, подчеркивание.      Что-то, что намекало бы на то, почему Хью хранил то, что он делал. Но их нет.      Все листы чистые, как в тот день, когда они были напечатаны. Может всё это бессмысленно. Может быть в своем отчаянном желании казаться полезной, я вижу вещи, которых на самом деле нет. Может у Хью ничего и не было. Ни плана, ни скрытых мотивов. Может быть он просто застрял в узких рамках роли, которую Джереми выбрал для него.

Но, черт возьми, мое чутье говорит мне совсем другое. Инстинкт подсказывает мне, что там что-то есть.      Я убеждена, что если я потрачу достаточно времени на анализ всего этого, я смогу что-то обнаружить. Разве Джереми не гордился бы мной?      Я делаю все это для него. Роза была любовницей его отца. Она продвигалась по служебной лестнице в компании его отца и очаровывала его своим интеллектом, своей энергией, своей страстью. Она также приставала к Джереми снова и снова.

Но если подумать, а это неприятная мысль. Возможно, я смогу понять, как назначение Джереми меня в Стоунхарт Индастриз, отражает то, что его отец сделал с Розой. Такого рода ассоциации могут быть только подсознательными. Черт, Джереми, вероятно, слеп к этому. Но это не так.

Так что, возможно, это желание казаться полезной связано с желанием быть непохожей на Розу. Чтобы быть больше, чем Роза. В душе Джереми есть какое-то очень глубокое, очень пугающее дерьмо. Все, что он делает, является проявлением этого.      Теперь я появилась в его жизни и скорее всего останусь навсегда. Я не хочу, чтобы он связывал меня с Розой. Ни на каком уровне. Отсюда и мое стремление к самодостаточности. Если я найду то, что Хью, возможно, скрывал, ну...это приблизит меня на один шаг к этой цели.

Глава 9

Лилли

- Лилли?

Голос Джереми будит меня. Я сонно открываю глаза. Я поднимаю глаза. Джереми стоит рядом со мной, положив руку мне на плечо. В окно кабинета проникает бледный утренний свет.

- Ты не пришла домой вчера вечером, - говорит он.

Я оглядываюсь вокруг. Кабинет превратился в нечто ужасное. Все поверхности завалены бумагами. Все файлы Хью свалены на пол в беспорядочные стопки.      Я встаю из-за стола.      У меня резко сводит шею оттого, что я спала в такой неудобной позе.

- Который час? - бормочу я.

- После восьми, - говорит Джереми.

- Черт! - поднимаюсь я.

- Расслабься, - говорит он, беря меня за плечи и опуская обратно. - Расслабься, Лилли. Никто тебя не побеспокоит. Я об этом позаботился. Во сколько ты заснула прошлой ночью?

Я качаю головой.

- Понятия не имею. Три? Четыре?

- Всем этим..., - Джереми оглядывает кабинет. - ...ты занималась так долго?

- Мне нечего особо показать, - бормочу я.

- Я не собираюсь спрашивать, - уверяет меня Джереми. - Я пришел проведать тебя, Лилли. Но я не хотел тебя будить. У меня было ощущение, что ты не спала большую часть ночи.

Он расчищает небольшое пространство сбоку от стола и прислоняется к нему.

- Хочешь принять душ? Я принес тебе чистую одежду.

Я киваю.

- И кофе, - бормочу я, вставая.

Джереми обнимает меня и притягивает к себе.

- И трахаться, - шепчет он мне на ухо.

* * *

Час или два спустя я снова сижу за столом взбодрившись. Кофе этого не сделал. Джереми сделал. Он обнял меня в душе и вымыл мне голову. Я прильнула к нему, усталая, все еще полусонная. Он поцеловал меня в шею и намылил спину. Вода была холодной и бодрящей. Джереми опустился на колени, нежно целуя мое тело, намереваясь потереть каждый дюйм кожи. Когда я посмотрела вниз, и он посмотрел на меня, я увидела такую заботу, такое сострадание в его глазах... И что-то внутри щелкнуло.

Я кусала губу. Он заметил. Он вскочил, его эрекция была полной и твердой. Он просто пожирал меня. Поцелуй, который должен был быть осторожным и медленным, стал страстным и горячим. Я обняла его и начала гладить сквозь воду, льющуюся на его кожу.      Он рос в моей руке. Во мне проснулось дьявольское возбуждение, каким-то образом усиленное недосыпом. Джереми зарычал и снова поцеловал меня. Он поставил мою ногу на выступ и без угрызений совести толкнулся в меня.

У меня перехватило дыхание. Он застонал. Острые толчки удовольствия пронзили мое тело. С каждым импульсом, каждым ударом, каждым входом Джереми подводил меня все ближе и ближе к великолепному краю. Когда пришло мое освобождение, он проглотил мой крик в жарком поцелуе, а затем жестко кончил, глубоко войдя в меня. Чувство оставило меня в таком необузданном экстазе, что я до сих пор не спустилась вниз.

Но сейчас я снова в кабинете, смотрю на головоломку, которая, уверена, здесь есть. Некоторые люди сказали бы, что ничего не найти. И все же у меня есть предчувствие, что есть какая-то закономерность. Я чувствую это. Возможно, это то, что я унаследовала от своего отца. Он видит то, чего не видят другие. Если это проявляется в его искусстве, то это не проклятие, а дар.

К сожалению, дар, о котором никто, кроме меня, не узнает. Однако часть этого таланта перешла ко мне. Неиспользованный, я ощущаю его, скрытый, ожидающий искры, которая разожжет огонь и раскроет скрытую темноту. Или, по крайней мере, раскрыть то, что Хью прячет во всех этих бумагах.

* * *

Проходит еще полдня, а я так и не достигла прогресса.      Меня бесит, что я близка к открытию, но не могу дотянуться и ухватить его. Я смотрю на улицу. Светит майское солнце. Это заставляет меня думать о пляжах, пальмах и летних вечеринках на берегу океана. Это заставляет меня вспомнить время, которое мы с Джереми провели на его яхте, потом на его острове, почти полгода назад. Я хочу снова уехать с ним. Забыть все это и просто плыть в блаженстве, которое может дать его прикосновение.      Уехать от безумия, людей и шума.

Но разве не это я себе представляла до встречи с Джереми? Разве не этого я хотела, когда училась в школе? Черт! Разве я не могу иметь и то, и другое. Я могу попросить Джереми увезти нас. Мы вернемся в его тропический рай. Мы проведем там несколько ночей и вернемся к работе. Он приспособится. Он может управлять своей компанией откуда угодно. И я тоже. Честно говоря, сейчас я чувствую себя совершенно бесполезной. Нет, я пока не собираюсь просить о побеге. Нет, пока я не раскрою то, что смотрит мне в лицо.

Но мне нужен небольшой перерыв. Я встаю из-за стола, запираю дверь, спускаюсь вниз и выхожу на улицу. Я сразу чувствую себя отдохнувшей. Солнце чудесно ласкает мою кожу. Я брожу среди толпы людей, наслаждаясь ощущением анонимности, которое приходит от того, что я одна на тысячу.

Я ускоряю шаг, напряженно размышляя. Мои мысли возвращаются к бумагам Хью. Что это такое? Что там спрятано? Что... Я останавливаюсь. Я оглядываюсь вокруг. Толпа людей рассеялась. Я одна у входа в убогий переулок. Как я сюда попала? Я оглядываюсь.      На улице еще несколько пешеходов. Мимо проезжает машина или две. В отдалении возвышается здание Стоунхарта, доминирующее на горизонте города. Но, клянусь Богом, это далеко. Насколько я была потеряна в своих собственных мыслях, чтобы уйти так далеко?

Мне не нравится это место.      То же самое я чувствовала в доме в горах Джереми. Я оборачиваюсь, желая оказаться среди людей, подальше от теней, на солнце. Белый фургон с визгом останавливается передо мной.      Двери открываются. Из машины выскакивают трое в масках. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, они хватают меня. Я пытаюсь закричать, но мне в рот засовывают тряпку. Я борюсь с нападавшими, но не могу освободиться.

Мне на голову набрасывают мешок. Меня окружает резкий химический запах. Хлороформ? Я тут же чувствую, что теряю сознание. Борьба прекращается. Мои конечности отказывают. Я падаю назад, меня ловят и несут внутрь. Последний звук, который я слышу - это звук закрывающейся двери машины.

* * *

Я прихожу в себя. Я открываю глаза, но ничего не вижу.      У меня завязаны глаза. Я пытаюсь пошевелиться.      Мои руки сцеплены за спиной. Мои ноги привязаны к полу. Я сижу, выпрямившись на стуле, связанная. Паника поднимается и грозит поглотить меня. Я мечусь. Я мотаю головой из стороны в сторону, пытаясь снять повязку. Это бесполезно. Бороться тоже бесполезно. Я крепко связана.

Инстинкт борьбы пронзает меня, как разъяренная кошка. Я продолжаю метаться туда-сюда, пытаясь освободиться, но даже в отчаянии я знаю, что не смогу. Загорается свет. Прямо надо мной. Я вижу это сквозь повязку на глазах. Мое дыхание прерывистое. Я вскидываю голову и замираю, услышав приближающиеся шаги.

- Ну-ну-ну. Похоже, сучка проснулась.

Голос мужской. Глубокий. С акцентом и угрозой. Ближний Восток? Возможно.

- Кто вы? - спрашиваю я. - Чего вы хотите?

Стул скрипит по полу. Мерзкий звук, хуже, чем ножом по стеклу. Он останавливается рядом со мной. Я чувствую, что мужчина сидит в нескольких дюймах от меня. Что-то холодное касается моей шеи. Я дергаюсь.

- Н-н-не, - предостерегает голос. - Осторожно. Мы бы не хотели перерезать тебе артерию.

Я замираю.      Холодный предмет? Это лезвие. Кошмары того времени, когда Стоунхарт делал это со мной, возвращаются.      Они вспыхивают в моем сознании, словно призраки.

- Кто вы? - шепчу я.

Я боюсь говорить громко. Я боюсь даже дышать, когда лезвие впивается в кожу. Малейшее неожиданное движение…

- Со временем, - говорит голос. - Ты получишь ответы со временем.      Сейчас ты должна набраться терпения.

Нож убрали. Я с облегчением выдыхаю.

Я напрягаю зрение, чтобы увидеть что-нибудь сквозь повязку. Небольшая щель у носа делает видимыми пол и ноги. Едва ли. Цементный пол. Холод, я чувствую исходящий от него холод. Я сглатываю.      Мои худшие опасения, когда я впервые оказалась в темноте с Джереми, сбываются. Тогда я была рада, что не оказалась в грязном подвале. Сейчас я нахожусь именно там.

Я слышу, как где-то позади меня капает вода.

- Где, где мы? - повторяю я. - Зачем вы привезли меня сюда?

- Чтобы раскрыть твои секреты, - отвечает мужчина.

Он встает. Я чувствую, слышу как он это делает. Он встает позади меня. Моя спина напрягается, когда он кладет руки мне на плечи.

Его губы касаются моего уха.

- Я слышал, - говорит он, - что есть люди, готовые заплатить королевский выкуп, чтобы ты была в безопасности. К сожалению... - он начинает развязывать узел, удерживающий повязку.

- Нам нужны не деньги, а информация. Теперь ты видишь, моя дорогая, что твоя судьба полностью в твоих руках, - повязка падает мне на шею. - Я вернусь завтра, - говорит мужчина.

Он уходит.

- Подумай пока о своих грехах.

Глава 10

Лилли

Я поворачиваю голову, как только могу. Я вижу только его спину. Он открывает дверь и исчезает за ней. Звук её закрытия эхом отдается вокруг меня, усиленный обширным пространством этого подземелья. Я осматриваю место, где нахожусь. Меня охватывает ужас: четыре стены со всех сторон. Надо мной перекрещиваются трубы. Свет, идущий от последовательности мерцающих лампочек, встроенных в потолок.

Стены разрисованы граффити. Повсюду пятна от воды, ржавчина и облупившаяся краска. Здесь не одна дверь, а целых три. Все грязное и темное. Резкий металлический привкус наполняет воздух. Мягкое, равномерное падение капель воды насмехается надо мной в своей безмятежности. Я смотрю вниз, на свое тело. На мне все та же одежда, в которой я вышла из офиса. Сколько времени прошло с тех пор?      Не более чем несколько часов. Это значит, что я все еще в Сан-Хосе. Это значит, что я где-то рядом с Джереми.

Мужчина сказал, что ему нужна информация. Нет. Не он.      "Мы". Его группа. Более чем один. Меня похитили трое мужчин. Был еще водитель. Скольким я противостою? Паника начинает овладевать мной. Я не вижу выхода. Эти двери, три металлические двери, единственный путь в тюрьму.      Туда или наружу. Я кричу и снова бьюсь. Я мотаю головой из стороны в сторону. Я пытаюсь вырвать руки из-за спины. Я пытаюсь освободить ноги. Бесполезно. Я привязана к стулу. Единственное, чего я добиваюсь - это еще больше кровоподтеков на запястьях.

Я в ужасе. Я дрожу. Мне холодно. Черт возьми! В мае в Калифорнии не должно быть холодно! Но здесь не тепло. Бетонные стены, пол, потолок высасывают тепло. Я думала, что больше никогда не окажусь в плену. Я думала, что с Джереми я в безопасности. Но за этим стоит не Джереми. Тогда кто? Я не знаю. Неопределенность делает вещи невыносимыми.

Меня охватывает ужас. Пожирает меня. Я пытаюсь собраться с мыслями. Но я...я не могу. Меня парализует страх. Все усугубляется серьезностью этого места. Мои крики эхом отдаются в ушах. Не знаю, слышит ли меня кто-нибудь снаружи.      Эта...эта канализация, этот бункер...не предназначены для того, чтобы выпускать людей, только держать их внутри.

* * *

Я замерзла. У меня стучат зубы. Здесь нет отопления. Я бросила попытки освободиться. Нет никаких шансов. Пластиковые ленты, впивающиеся в мои запястья, невозможно разорвать. Кабели, связывающие мои ноги, почти такие же. Я хочу в туалет.

- Аааа!

Я скрежещу зубами и кричу от отчаяния. Мой разум крутится вокруг того, что эти люди могут от меня хотеть. Я ничего о них не знаю.      Ни кто они, ни какую организацию они представляют. Я продолжаю перебирать те немногие драгоценные факты, которые у меня есть.

Белый фургон. Должно быть он следил за мной с тех пор, как я покинула Стоунхарт Билдинг. По собственной глупости я отважилась войти в неизвестную, темную часть города. Но, черт возьми, похищения не должны происходить средь бела дня! Я думала, что самое большое, о чем я должна была беспокоиться, это камеры, которые могли следить за мной.

Это тоже не могло быть спонтанным. Эти люди знают, кто я. Они знают, что я связана с Джереми. Иначе зачем бы ему упоминать о выкупе? Он мог иметь в виду только Стоунхарта. И все же, это не то, чего они хотят. Если им не нужны деньги, тогда, Господи, это значит, что их финансируют. Конкурирующая фирма? Что еще? Это единственное, что имеет смысл. Мне вспомнились давние слова Робина. У Стоунхарт Индастриз есть грязные секреты. Мой разум мчится по самым ужасным тропам.

Связи с мафией. Бандиты. Оружие, наркотики и насилие. Это единственное, что я могу придумать, что позволяет мне понять все это. Черт, мне страшно. Им нужна информация. Какая информация? Если это касается Стоунхарт Индастриз, я ничего не знаю! Я работаю там всего несколько месяцев. Возникает новая, еще более пугающая мысль. Джереми отослал меня, чтобы защитить от опасности. Я думала, опасность миновала. Что, если угроза была именно такой?

Дверь распахивается. Я резко поворачиваю голову. Входит человек в маске.      Кто-то другой. Видны только его глаза. Громила. Настоящий великан. По сравнению с ним даже Джереми кажется маленьким.

- Ты, должно быть, голодна, - говорит он.

Он бросает металлический контейнер на пол.

- Вот. Ешь.

У него тот же грубый акцент, что и у первого. Определенно арабский. Он приседает позади меня. Я чувствую рывок, слышу щелчок, и следующее, что я помню, так это то, что мои руки свободны.

Он обходит меня, как медведь. Медведь с большими лапами. В его руке изогнутая сабля длиной с мою руку. Он указывает им на дверь напротив нас.

- Уборная, - ворчит он. Лезвие касается веревок вокруг моей ноги. - Ты будешь спать на полу. Понимаешь?

Он наклоняется ближе, пока его лицо не оказывается в дюйме от моего.

- Когда я отпущу тебя, ты не будешь драться. Ты не попытаешься сбежать. Да? - кончик его клинка упирается мне в ногу. - Иначе ты потеряешь две драгоценные ножки.

Он заглядывает мне в глаза. Нож давит еще глубже.

- Ну?

Я сглатываю и киваю так быстро, как только могу.

- Д-да, - заикаюсь я.

- Хорошо.

Мужчина встает. Я вскрикиваю, когда он без предупреждения взмахивает своим клинком, как косой в воздухе. Он с глухим стуком останавливается на нижней части деревянного сиденья стула. Прямо под ногами. Его глаза горят.

- Сейчас, - говорит он. - Можешь передвигаться.

Он вытаскивает саблю и уходит. За то долгое время, пока я собираюсь с силами, я дважды чуть не падаю в обморок.

Глава 11

Лилли

Я смотрю вниз между ног. Веревки разорваны. Я действительно свободна. Я медленно поднимаюсь. Все мое тело на пределе. Я не могу справиться с ужасной дрожью, которая гудит во мне. Я делаю четыре шага вперед, прежде чем у меня подгибаются колени. Я падаю на бок. Холодно. Очень, очень холодно. Я съеживаюсь и дрожу прямо на полу. Пребывание здесь открывает шлюзы для всех воспоминаний и ассоциаций, которые я когда-то подавила. Я чувствую себя так, будто снова нахожусь на солнечной террасе с тугим ошейником на шее. Все, что я пережила с Джереми с тех пор, похоже на лихорадочный сон.

Я пытаюсь собраться с силами. Но бесполезно. Как это могло случиться после всего того, что со мной сделали в прошлом году? Я перешла от роли пешки одного человека к роли пешки другого. Моя сила не спасет меня сейчас. Ничего нет. Я чувствую, как нарастает отчаяние. Я знаю, что это очень опасная эмоция. Ворона, хижина в лесу, спасение Полом - это то, к чему я в последний раз взывала в трудную минуту. Воспоминания, которые напомнили мне о силе, которой я обладала.

Теперь они бесполезны. Джереми. Я хочу Джереми.      Я знаю, Джереми может спасти меня. Джереми может вытащить меня отсюда. Если это возможно, Джереми сделает это. Эти мысли успокаивают меня.      Отчасти.      Я все еще чувствую напряжение, но меня уже не трясет.

Я поднимаюсь на четвереньки. Я делаю глубокий вдох. Этот запах, запах ржавого металла напоминает мне о разрушении и смерти.

"А если это невозможно?" - спрашивает меня зловещий голос. Что если Джереми не справится? Если Джереми не справится...тогда все огни в моей жизни погаснут. Я ползу на четвереньках по полу к еде. Это коробка для завтрака. Она сделана из холодной, помятой стали. Мои руки дрожат, когда я открываю переднюю защелку. Внутри сэндвич. Небрежно сложенные вместе, всего два куска хлеба вокруг крошечного кусочка деликатесного мяса. Рядом с ним пакет Lays. Наверху стоит канистра с напитком.

Я тянусь за ней. Откручиваю крышку. Подношу к губам, все еще в полубессознательном состоянии. Делаю глоток, проглатываю и тут же выплевываю. Это моторное масло. Я падаю на бок, мои внутренности сжимаются от боли, и меня тошнит от всего, что я съела за последние два дня. У меня за спиной раздается смех. Я слабо открываю глаза и поворачиваю голову на звук. Громила вернулся, заполняя дверной проем. Он бросает мне бутылку с чистой водой.      Она катится по полу и останавливается посреди лужи блевотины.

Он поворачивается и хлопает дверью, громкий, резкий звук заставляет меня вздрогнуть от ужасного беспокойства. Черная жидкость из канистры стекает вниз ко мне. Жидкость липнет к рукам и одежде. Я сглатываю, стараясь не дышать слишком глубоко, стараясь не ощущать на языке привкуса рвоты, и черными пальцами тянусь к бутылке с водой. Я оттаскиваю коробку, забиваюсь в угол и ковыряюсь в своей скудной еде.

* * *

На следующее утро я просыпаюсь от удара ботинком в бок.

- Вставай, - шипит голос. - Вставай. Пришло время улыбнуться в камеру.

Не успеваю я опомниться, как двое мужчин поднимают меня и тащат к пустому стулу. Перед ним стоит штатив. Видеокамера с единственным красным мигающим огоньком смотрит мне в лицо.

- Твое имя, - требует оператор.

- Ч-что?

- Твое имя! - восклицает он и бьет меня по лицу тыльной стороной ладони.

Двое мужчин, держащие меня, смеются.

- Л-Лилли Райдер, - слабо говорю я.

- Лилли Райдер, - говорит мужчина

Я узнаю голос первого нападавшего.

- А где ты сейчас, Лилли Райдер?

- Я...я не знаю, - бормочу я.

- Шлюха! - кричит мужчина.

Он снова бьет меня. Рука одного из мужчин хватает меня за подбородок и подталкивает к объективу.      И к этому маленькому, противному, красному огоньку.

- Опиши, - говорит мне первый мужчина. - Расскажи миру о своем новом жилище. Расскажи Джереми Стоунхарту.

У меня перехватывает дыхание.

- Джереми? - говорю я.

- Чертова баба, - бормочет мужчина, качая головой.

Он выключает камеру. Он сидит напротив и смотрит на меня. Два его дружка, держащие меня, заставляют меня сесть.

- Вот, - говорит первый из-под темной маски, - как все будет происходить. Я задаю тебе вопрос. Ты смотришь в камеру и отвечаешь. Поняла?

- Чего ты хочешь?

Мужчина сердито шипит. Рука сжимает мою шею.

- Нет, - он показывает на того, кто меня держит. - Нет, не трогай ее. Сначала мы должны дать ей понять, в чем состоит опасность несоблюдения.

Рука исчезает, и я снова могу дышать.

Первый обращается ко мне.

- Лилли, - говорит он. - Лилли Райдер. Что скрывается под этим именем?

- Для меня?

Он приподнимает нижнюю часть маски и сплевывает в сторону.

- Ничего. Ты..., - он тычет в меня пальцем. - ...ничего не стоишь.      Мой работодатель... - он смеется. - ...считает, что ты оказываешь необычайное влияние на мистера Стоунхарта. Наша цель - он.      Так что, если ты согласишься..., - он пожимает плечами. - ...ты выберешься отсюда живой. Но..., - в его голосе появляется угроза. - ...если ты этого не сделаешь, у тебя не будет никаких шансов.      Итак. Всё зависит от тебя. Но я могу обещать тебе одну вещь, мисс Райдер. Если ты не подчинишься, будешь умирать долго. Это будет неприятно. Помни об этом в следующий раз, когда не будешь отвечать на вопросы.

Он откидывается назад и снова ставит камеру между ног. Он направляет её на меня и включает её.

- Попробуем еще раз? Как тебя зовут?

Я смотрю в пол.

- Лилли Райдер.

* * *

Видеосъемка была очень короткой. После того, как я назвала свое имя, меня заставили описать комнату, в которой я находилась. Как только я закончила, он выключил камеру, убрал штатив и вышел из комнаты. Два его друга последовали за ним.

Остаток дня я провожу в неуверенности, страхе и полном одиночестве. Снова приходит этот громила. Он оставляет еду. Я нюхаю жидкость в канистре. Это не вода. Я капаю каплю на кожу, осторожно пробуя ее языком. Соевый соус.

Глава 12

Лилли

Дни медленно проходят в темноте. Я до сих пор не знаю, чего они хотят. Сломать меня? Возможно. Чтобы доказать мне степень моего отчаяния? Возможно. Каждое утро начинается одинаково. Меня будит пинок. Руки хватают меня, поднимают. Я вынуждена садиться в кресло, камеру устанавливают перед моим лицом.

Мне велено произносить свое имя. Затем меня просят описать комнату, в которой я нахожусь. Снова и снова, каждый день одно и то же.

Еду приносит громила. Похоже, ему доставляет извращенное удовольствие мучить меня, меняя содержимое круглой металлической канистры. То испорченное молоко. То уксус.

Каждый раз он ждет, пока я попробую, а потом смеется и бросает мне запечатанную питьевую воду. Я не могу пить воду из-под крана. Она коричневая, мутная и несвежая. В тот раз, когда я отказалась выпить из канистры, здоровяк пожал плечами и ушел. В тот день мне не дали воды. Обезвоживание почти чуть не убило меня.

* * *

День одиннадцатый. Я делаю отметки на деревянном стуле. Я просыпаюсь, когда открывается дверь и входят мужчины. Они видят, что я наблюдаю за их приближением. Один из них все равно смеется и пинает меня.

- Просыпайся, - усмехается он. - Сегодня судный день.

Меня усаживают на стул. Я чувствую холод, слабость, худобу и слабость. Как долго это может продолжаться? Думаю я с отчаянием. Сколько еще дней я смогу выдержать?

Камера здесь. Смотрит мне прямо в лицо. Красная, мигающая лампочка издевается надо мной.

- Твое имя, - ворчит мужчина.

Я знаю все наизусть.

- Лилли Райдер, - говорю я.

- Скажи нам, где ты, Лилли.

- Холодное место, - говорю я. - Отвратительное место. Сточная труба. Тюрьма. Бункер. Все погружено во тьму. Вокруг меня трубы. Бетон и цемент. Тут грязно. Плохо.

На этом обычно мужчины складывают камеру и уходят. Вместо этого лидер сбивает меня с толку, наклоняясь ближе и шепчет:

- Ты напугана?

Я сглатываю. Закрываю глаза и отшатываюсь.

- Да, - шепчу я. - Очень сильно.

- Миру! - требует мужчина. - Скажи это всему миру!

Я открываю глаза и смотрю в камеру. Я вижу часть своего отражения в линзе. Я ужасно выгляжу.

- Да, - бормочу я.

- Что "да"? - спрашивает мужчина.

- Да, я боюсь! - кричу я.

Смех раздается сзади и спереди.

- Хорошо, - говорит он. - Очень, очень хорошо. Мне сказали, что тебя будет трудно сломать. Я сомневался в этом. Женщины все...хрупкие.

Я скрежещу зубами, но не говорю ни слова.

- Ты знаешь, кто мы? - он наклоняет голову к этой коварной линзе. - Ты знаешь, чего мы хотим?

- Н-нет, - выдавливаю я.

Внезапно он резко втягивает воздух.

- Помни, - огрызается он, поднимая руку, - что происходит, когда ты лжешь.

Удар слева по лицу заставляет меня упасть на пол. Я чувствую вкус крови. У меня лопнула губа. Я ожидаю, что меня поднимут, но вместо этого кто-то связывает меня.

Я съеживаюсь. Дрожу. Я слаба. Камера появляется перед моими глазами. Она лежит рядом со мной. Чья-то рука хватает меня за волосы. Я вскидываю голову. Я вижу мерцание серебряного лезвия. Зазубренный край ловит луч света.

- Сейчас, - говорит первый мужчина, опускаясь на колени рядом со мной. - Попробуй еще раз. Кто мы?

- Я НЕ ЗНАЮ! - кричу я.

Он смеется.

- Правильно. Следующий вопрос. И не лги на этот раз. Чего мы хотим?

Я ломаю голову над правильным ответом. И тут я вспоминаю.

- Ин...информацию, - заикаюсь я.

Камеру убирают. Меня поднимают.

- Да, - говорит первый. Он щиплет меня за щеку. - Видишь? Это было не так уж плохо.

Он смотрит на своих спутников.

- Очисти ее.

Я кричу и бьюсь, когда с меня срывают одежду. Я кусаю, пинаю и даже бью головой в лицо одного из мужчин. Я чувствую трещину, когда мой лоб соприкасается с его носом. Но это моя единственная победа.

Кажется, что это длится целую вечность, но им троим требуется меньше минуты, чтобы раздеть меня догола. У них грубые руки. Их отношение ко мне бессердечно. Один из них хватает меня за волосы и сильно дергает. Я кричу от боли. Они хватают меня за руки и зажимают их за спиной.Меня выводят из комнаты через дверь, единственную которую они использовали. С другой стороны меня встречают слепящие огни. Я моргаю, и вижу: все белое. Такое белое, как внутри лаборатории или завода по производству кремния. Эта комната вдвое больше моей тюрьмы, но совершенно пустая. Здесь нет мебели. На полу ничего. На стенах ничего. Посреди комнаты стоит единственный белый стол. С боков свисают ремни.

Мои глаза расширяются от ужаса, когда я понимаю, что происходит.

- Нет, - отвечаю я. - Нет, нет, нет, нет, нет!

- Заткни ей рот! - вопит лидер.

Полоска клейкой ленты быстро закрывает мне рот. В панике я пытаюсь дышать. Меня подводят к столу и бросают сверху. Я пытаюсь бороться, вырваться, но мои руки и ноги не слушаются меня. Ремни удерживают мои предплечья и запястья. Я чувствую, как та же самая неподатливая ткань сжимает мои лодыжки.

А потом меня отпускают. Лента сорвана с моего рта. Мужчины отступают. Я лежу, тяжело дыша, задыхаясь, совершенно голая, и в голове проносятся самые худшие сценарии того, что они со мной сделают. Но...ничего не приходит. Яркий прожектор направлен прямо мне в лицо. Как будто сидишь в кресле дантиста...в какой-то грубой, далекой, ужасной стране. Все оставшиеся у меня силы уходят. Я чувствую только пустоту. Ничего больше.

Я чувствую онемение. Я поворачиваю голову в сторону, ожидая увидеть своих похитителей. Но комната пуста. Я смотрю в другую сторону. То же самое. Теперь меня охватывает дурное предчувствие. Мной одолевает ужас. Открывается дверь. Я поднимаю голову. Мужчина заходит внутрь. Он...не один из остальных. У него та же лыжная маска, закрывающая верхнюю половину лица, но он одет в костюм. Бледно-бежевый костюм от Армани. Что-то в нем кажется знакомым.

Мужчина держит руки в карманах. Во рту -  жвачка. Он противно жует. Громко. Он делает круг вокруг меня, его медленное, громкое жевание сводит меня с ума. Он останавливается в стороне. Наклоняется и кладет руки на край стола. Барабанит пальцами по поверхности, смотрит мне в глаза.

А потом он протягивает руку и касается моей губы. Я отстраняюсь.

- Ай-ай-ай, - говорит он, качая головой.

Его палец вытирает кровь. Он подносит его к своим губам и пробует на вкус. А затем дует большой розовый пузырь, который лопается с громким хлопком.

- Ты знаешь меня? - спрашивает он.

Что-то есть в его голосе. Он мгновенно становится знакомым. Но я слишком напугана, чтобы вспомнить. Хоть убей, но я не могу сказать, кому он принадлежит. Я закрываю глаза. Вздрагиваю. Качаю головой.

- Нет.

- Жаль, - говорит он мне. - Потому что я очень хорошо тебя помню, Лилли Райдер.

Он срывает маску. И мои глаза чуть не вылезают из орбит, когда я вижу, кто это. Эстебан.

Эстебан - человек, которого я встретила, когда Стоунхарт впервые назвал меня своей девушкой. Эстебан - человек, которого Джереми сверг. Эстебан - человек, должность которого была обещана мне в его израильской технологической фирме. Меня охватывает ужас. Джереми Стоунхарт говорил о врагах. Я и понятия не имела, что он может подобраться так близко. Эстебан смеется. Это странный звук, исходящий от мужчины. Человек имеет абсолютную власть надо мной, когда я пристегнута и голая лежу перед ним на операционном столе.

Безумие отражается в его глазах.

- Ага, - говорит он. - Похоже, ты все-таки помнишь меня.

- Как...как ты мог? Почему? Почему я? Что тебе надо?

Он поднимает брови.

- Разве это не очевидно? - спрашивает он.

- Я хочу то, что у меня украли. Ты, Лилли Райдер...

Он проводит пальцем по моему животу, обводя вокруг определенного места.

- ...будешь моим ключом к его возвращению.

Он подносит два пальца к губам, целует кончики и запечатывает мой рот тем же прикосновением.

- До встречи, - обещает он и выходит из комнаты.

Глава 13

Лилли

Мой мозг работает со скоростью тысячи миль в минуту. Я даже не могу говорить достаточно быстро, чтобы выразить свои мысли. Не похоже, что здесь кто-то меня слышит. Эстебан стоит за этим? Мое похищение, мое заключение? Эстебан - человек, которого Джереми считал слишком слабым, слишком мягким? Дерьмо. Мне так страшно. Так страшно. Джереми силой забрал Декстран у Эстебана. Это было враждебное поглощение. Ему нужны были их производственные мощности, их технологии. Он использовал их для запуска нового телефона Стоунхарт Индастриз.

Батарея. В ошейнике. Это технология, которая тоже была разработана в Декстран. Не так ли? Вот почему они были так нужны Джереми. Возможно, из-за моей близости с ним, он хотел сделать меня генеральным директором. Тогда я даже не думала, что это реально. Я до сих пор помню кроткого человека, который выбежал из комнаты после объявления Джереми о поглощении. Теперь тот же самый кроткий человек держит меня здесь.

Джереми связан. Джереми виноват. Он довел Эстебана до предела. Довел его до безумия. Эстебан был слабым, и Джереми разрушил его. Он довел его до отчаяния, а отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки. Боже мой. Эстебан привез меня сюда. Он не совсем в своем уме. На самом деле, он, вероятно, совершенно безумен, одержим непостижимым рвением добиться справедливости.

Справедливость в чьих глазах? Как я могу выбраться отсюда живой? Это не шантаж. Это не выкуп. Первое, что сказал мне человек Эстебана, было то, что им нужна информация. Он заставил меня повторить это сегодня.

Информация...о Джереми? Нет. О Стоунхарт Индастриз. Эстебан не просто хочет обменять меня и вернуть права на свою компанию. Всё не может быть так просто. Я подозреваю, и это пугает меня больше всего - так это то, что он хочет, чтобы я предоставила ему информацию, которую он может использовать, чтобы сделать со Стоунхарт Индастриз то, что Джереми сделал с Декстраном. Проблема в том, что у меня её нет. Отчаяние переполняет меня, и я полностью поддаюсь ему. Никакой борьбы. Никакого сопротивления. Я ничего не могу сделать. Этого не избежать. Я вижу, в каком я положении. Я боюсь, я в ужасе, что выхода не будет.

Дверь открывается и закрывается. Входят трое моих похитителей. Они двигаются вокруг меня, не говоря ни слова, развязывают ремни, поднимают меня. Я не пытаюсь бороться или бежать. Я поддаюсь реальности. А реальность такова: выхода нет.

- Похоже, босс хорошо с ней поговорил, а? - смеется самый большой из трех.

Он тычет мне в живот пальцем. Я ворчу, а потом оседаю.

- Женщины, - говорит второй. - Они все считают себя сильными.      В конце концов, это всего лишь видимость.

Он делает непристойные жесты.

- Продолжай. Приведи ее в порядок.

Меня толкают вперед. Я заставляю ноги двигаться. Мужчины не должны подталкивать меня, чтобы заставить идти. Меня ведут по коридору в другую комнату. Она маленькая, но чистая. Стоит кровать с поролоновым матрасом. Одна подушка. Тонкая простыня, чтобы использовать в качестве одеяла. Я вижу, как работает душ. Нет ни занавески, ни ванны, только носик, свисающий с середины потолка. Меня подталкивают к нему. Я спотыкаюсь и чуть не падаю, в последний момент хватаясь за дверной косяк.

- Иди, - говорит лидер. - Мойся. Ты грязная. Если ты этого не сделаешь..., - он бросает взгляд на своих спутников, - ... эти двое с радостью помогут.

Я смотрю на него, в его взгляде присутствует ненависть. Я подчиняюсь. Я иду в ванную и поднимаю с пола крошечный кусочек мыла. Я протягиваю руку, чтобы проверить воду. Она ледяная.

Я ищу кран, но не нахожу его. Мужчины смеются над моей нерешительностью.

- Она не станет теплее, милая. Даю тебе пять секунд, чтобы решить, сможешь ли ты сделать это сама. Готова? Пять, четыре...

Не раздумывая, я встаю под воду. Ощущение ужасное. У меня перехватывает дыхание. Я задыхаюсь, остро ощущая на себе взгляд мужских глаз. Остро осознавая, как мало времени у меня осталось, прежде чем они решат взять дело в свои руки.

Я заставляю ледяные конечности двигаться, желая и молясь, чтобы этот кошмар подошел к концу. Я роняю мыло чаще, чем могу сосчитать. Каждый раз моя неуклюжесть вызывает смех. Я равнодушна к этому. Если Джереми чему и научил меня за все время, что я провела в темноте, так это тому, как отключиться. Как отделить свои мысли и чувства от физических вещей, которые присходят со мной.

Закончив, я выхожу из холодного потока, молясь, чтобы они сочли меня достаточно чистой, чтобы не затолкать обратно. Я покачиваюсь и прислоняюсь к кафельной стене. Мне бросают полотенце. Оно падает в лужу и быстро впитывает воду. Я спешу поднять его, что снова вызывает смех. Что-то сказано на иностранном языке. Я моргаю, ошеломленная. Подняв глаза, я вижу, как двое мужчин выходят. Я остаюсь наедине с их лидером. Он возвращается и закрывает дверь. Я обматываю полотенце вокруг груди, словно защищаясь.

Неубедительная защита. Мужчина пересекает комнату и садится на кровать. Он смотрит на меня. Тишина. Тишина, если не считать воды, все еще капающей из душа. Он похлопывает по месту рядом с собой.

- Иди сюда, - говорит он мне. - Садись.

У меня напрягается спина. Я могу сказать, когда поведение человека меняется, когда берут верх его низменные желания. Я делаю шаг назад. Он смотрит на меня. Ждет. Молчание затягивается. Наконец он тяжело вздыхает.

- Я вижу тебя, - говорит он. - Хочешь увидеть меня?

Я качаю головой, мне холодно и пробивает дрожь. Я не хочу видеть ничего, если только не будет вероятности, что он освободит меня в будущем. Неважно, насколько мал этот шанс.

- Жаль, - говорит он мне. - Потому что я готов показать тебе.

Он протягивает руку и снимает маску, не поднимая головы. Косматая маска кудрей скрывает его лицо.      Он проводит рукой по волосам, откидывает их назад и смотрит на меня.

Я открываю рот.      На правой стороне лица у него ужасный шрам от ожога.      Кожа вся блестящая и покоробленная, как поверхность расплавленной свечи. У него нет верхней губы. Раньше в темной комнате, когда он поднимал маску, чтобы сплюнуть в сторону, я не замечала этого уродства. Я слышу скрежет зубов. Лишь его глаза не тронуты. Он наблюдает за моей реакцией. Он видит отвращение, которое охватывает меня. Этого не остановить.

Он показывает пальцем на свое лицо.

- Это сделала женщина, - говорит он. - Молодая. Она немного была похожа на тебя.

Без предупреждения он бросается на меня. Одна рука обхватывает мое горло. Он толкает мое тело обратно на холодную, твердую плитку.

- Ты не она, - шипит он, облизывая мою челюсть языком.      - Но мне так и не удалось...наказать ее...за то, что она сделала со мной.

Он заставляет меня повернуться, прижимает мое лицо к стене. Он раздвигает мне ноги и сильно шлепает по заднице.      Он хватает меня за грудь, его дыхание прерывистое, хриплое, полное ярости и насилия.

- Вот как я это сделаю, - рычит он и толкает свой член в меня.

Глава 14

Лилли

Ничто из того, что Стоунхарт когда-либо делал со мной, не могло сравниться с тем, что я испытала потом. По сравнению с этим человеком Джереми казался ангелом. Когда он оставляет меня дрожащей, слабой, сломленной и забытой на полу, он плюет мне в лицо и обещает, что сделает это снова. Я ползу к кровати, волоча ноги по лужам воды и крови. Каким-то образом я нахожу в себе силы, чтобы подняться. Я натягиваю простыню на плечи, сворачиваюсь в клубок и рыдаю, пока не засыпаю. В следующий раз, когда дверь открывается, я не двигаюсь. Пусть думают, что я мертва.      Я все равно чувствую себя мертвой.

С меня сбрасывают простыню и кидают что-то мягкое и белое.

- Одевайся, - командует неприятный голос.

Я открываю глаза, дрожа и совершенно опустошенная.      Я уже двенадцать дней в плену, а Джереми все не приходит. Я начинаю думать, что он никогда не придет. Я прижимаю мягкую ткань к груди. Я смотрю на неё. Это халат.

- Одевай, - говорит лидер-насильник. - Быстро. Шевелись, шевелись.

Он говорит что-то на своем языке. Надо мной смеются.

Я медленно сажусь, ошеломленная, онемевшая, сломленная. Стоунхарт, я выдержу. По крайней мере, у меня была цель.      Там у него была цель. Сейчас?      Все это бессмысленная жестокость, без шанса на спасение, без шанса, что станет легче. Это не один человек, а трое. Четверо, считая Эстебана. Я машинально сую руки в рукава. Я встаю, закутываюсь в халат и тупо смотрю на них троих.

Подходит здоровяк и бросает что-то мне под ноги. Я смотрю вниз. Это газета.

- Тебя ищут, - хрипло говорит он, толкая ее ногой. - Смотри.

Я наклоняюсь, беру газету и разворачиваю ее.

Газета San Jose Mercury. На первой странице на весь лист размещена моя фотография. Жирный заголовок вверху гласит: "Пропала женщина". Ниже: "Вознаграждение в размере 10 миллионов долларов за информацию о её местонахождении". Крошечное семя надежды оживает во мне. Джереми предлагает десять миллионов долларов в качестве награды!

- Жаль, - говорит великан, - что никто никогда не получит приз.

Все трое смеются надо мной.

Их лидер делает шаг вперед.

- Десять миллионов долларов за ее киску, - насмехается он.

Он касается моего подбородка. Я слишком устала, чтобы отдернуть его. Он качает головой.

- Некоторые люди просто безумны. Я пробовал её вчера вечером. Это стоит не больше, чем киска моей суки собаки!

Опять смех.      Бездушно. Громко. Жестоко.

- Я хочу это увидеть, - говорит здоровяк.

Он приподнимает полы моего халата. Я слишком устала, чтобы защищаться.

- Десять миллионов долларов! Чувак должно быть, думает, что там спрятаны бриллианты?

Раздается смех.      Жестокий, жесткий смех. Лидер отдает команду на своем родном языке. Здоровяк ухмыляется и отступает назад.

- Пора устроить шоу, - говорит он.

Меня берут под обе руки и выводят из комнаты через коридор в белоснежную стерильную операционную. На месте стола, к которому я была привязана, стоит один высокий табурет. Тоже белый, тоже стерильный. Перед ним находятся камера и штатив. Меня усаживают. Я моргаю, не зная, что делать, что думать.

Я полностью во власти этих людей. Эстебан входит в комнату. Он смотрит на меня и улыбается. Его глаза все еще безумно блестят.

- Держи ее, - просто говорит он.

Я вздрагиваю, когда мои руки болезненно скручивают за спиной. Эстебан включает камеру. Мигающий красный огонек смотрит мне прямо в лицо. Эстебан встает рядом со мной. Затем он задумчиво начинает расхаживать вокруг меня. Мое дыхание громкое и отчаянное. Это единственное, что нарушает тишину.

Вдруг Эстебан прыгает на меня. Он прижимается своей щекой к моей и обращается к камере.

- Привет, мистер Стоунхарт, - говорит он. - Видишь, кто у меня здесь? Он поворачивается ко мне и улыбается. - Это твоя драгоценная Лилли. Не так ли? По крайней мере, надеюсь, так до сих пор и есть. Вся Калифорния знает ее лицо, знает ее имя, благодаря твоим объявлениям. - Он подносит газету к объективу. - Но..., - он глубоко вздыхает. - Только я знаю, где она.

Он замолкает, берет камеру и начинает ходить по комнате.      Он направляет её на свое лицо и продолжает говорить.

- Ты наверное думаешь, как ее вернуть. Ты наверно думаешь о том, что от тебя требуется. Продолжай думать.      Со временем, если она будет хорошо себя вести, у тебя появится шанс. Но сейчас, мистер Стоунхарт, я советую тебе: подумай о своих грехах.

Эстебан начинает смеяться.      Звук превращается в безумный смех.

Он ставит камеру на штатив, направляя ее на меня. Он подходит ко мне и гладит по волосам.

- Такая хрупкая вещь. Такая драгоценная вещь. Такая..., - он хватает меня за волосы и крепко тянет. - ...неожиданно ценная вещь.

Он снова поднимает газету и смотрит на первую полосу.      Он смотрит на фотографию, потом на меня, потом снова на камеру.

Он постукивает пальцем по губам.

- Да, - говорит он, - эта женщина...определенно та же самая. Десять миллионов долларов?

Он свистит.

- Это достаточная сумма для ее благополучного возвращения. Достаточная, - он задумывается на мгновение. - Возможно достаточная для искушения одного из моих людей.

Позади меня раздается жужжащий звук. Я пытаюсь дернуться назад, чтобы посмотреть, что это такое. Неподвижные руки удерживают меня на месте, ограничивая мои движения.

- Но мы не можем этого допустить. Не так ли? - Эстебан спрашивает камеру. - Нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Хорошо, - говорит он, поднимая палец, - что я знаю, как остановить это искушение.

Краем глаза я вижу, что это. Триммер для бороды.

 - Нет, - я начинаю дрожать. - Нет, пожалуйста, не надо..., - Эстебан игнорирует меня. Он держит мою фотографию в газете. - Красивая девушка, - говорит он. - Такие пышные, красивые волосы. - он делает знак одному из своих людей. - Отрезай.

- Нет, нет, нет. Нет! - кричу я.

Лезвия врезаются мне в череп. Я начинаю плакать, рыдать, когда падают длинные пряди волос. Эстебан приставляет камеру к моему лицу.

- Видишь? - кричит он. - Видишь, что ты заставил меня сделать?

Меня трясет, когда все кончается. Слезы застилают глаза. Эстебан хватает меня за голову и поворачивает к камере. Потом наклоняется ко мне и улыбается.

- Она уже не так красива, мистер Стоунхарт? - спрашивает он.

Он смотрит на меня мгновение.

- Нет, - говорит он почти про себя. - Что-то еще. О!

Он щелкает пальцами.

- Ее брови. Побрей и их тоже.

Глава 15

Лилли

Меня бросили в мою маленькую белую темницу. Как только дверь закрывается, я падаю на пол. По крайней мере, они не изнасиловали меня снова. По крайней мере - нет. Я не могу. Пока мои трясущиеся руки исследуют выбритый череп, я поддаюсь потоку рыданий. В глубине души я знаю, что в моей ситуации нет спасительной благодати. Ничего положительного. Ни малейшей надежды, за которую я могла бы зацепиться. Мои волосы. Волос больше нет. Это была жизненно важная часть меня, моей личности. Я потираю руки снова и снова над моей голой кожей головы. И брови тоже. Я ползу в угол и провожу пальцем по тому месту, где они были. Там нет ничего, кроме гладкой кожи. Из глубины моей груди вырывается жалобный всхлип, полный тоски и отчаяния.

* * *

День двадцатый. Почти три недели.      Я здесь уже три недели, и ничего не изменилось. Сделав меня лысой и отвратительной, они как будто забыли обо мне. Дверь открывается только тогда, когда кто-то приносит мне еду. Никто не говорит мне ни слова. Я понятия не имею об их намерениях. Я понятия не имею, что происходит во внешнем мире. На мои просьбы о том, чтобы предоставить информацию, они отвечают молчанием.

Я хочу знать, где Джереми. Я хочу знать, видел ли он видео. Я хочу знать, что он делает.      Что он думает.      Что он пытается спасти меня… Пытается ли он спасти меня?

* * *

Через месяц в комнату входит Эстебан.

- Похоже, твой Джереми Стоунхарт - бескомпромиссный переговорщик, - говорит он мне. Потом пожимает плечами. - Ах, хорошо. Мы заставим его найти верный путь.

Он открывает дверь и зовет меня выйти.

- Пошли. Пожалуйста.

Я подчиняюсь.

Я выхожу из комнаты вслед за Эстебаном.

- Все, что захочешь, - говорю я с отчаянием. - Джереми может дать. Я знаю. Пожалуйста. Я знаю. Дай мне с ним поговорить. Скажи мне, чего ты хочешь. Я попрошу его, и ты получишь это. Вот увидишь.

- Маленькая девочка, - смеется Эстебан. - Почему ты так уверена, что у Джереми есть то, что мне нужно?

Это замечание заставляет меня встать как вкопанную. Эстебан бросает взгляд назад.

- Пошли, - говорит он мне. - Плохой тон опаздывать.

Опаздывать? Задаюсь вопросом я. Куда опоздать?

Я поднимаюсь на ноги и следую за Эстебаном мимо входа в операционную, дальше по коридору к месту, где я никогда раньше не была. Это длинная, дубовая столовая. Посередине стоит огромный стол. Все из темного дерева, как в столовых Йеля или Анненберга в Гарварде.

Стоят два стула, расположенные напротив друг друга.      На одном сидит человек. На нем широкополый коричневый цилиндр, который закрывает большую часть его лица. Эстебан указывает на пустой стул.

- Пожалуйста.

Предчувствия гложут меня изнутри, пока я бреду вокруг стола к своему месту.      Другой мужчина в комнате полностью сосредоточен на тарелке с едой. Он не смотрит на меня и не показывает свое лицо из-под широкополой шляпы.

Я сажусь. Потом он смотрит на меня, и я чуть не падаю в обморок.

- Здравствуй, Лилли, - говорит он.

Это Хью. Эстебан громко смеется. Я глотаю воздух, как рыба, в полном шоке.

- Этого будет достаточно, мой мальчик, - говорит Хью. Он щелкает пальцем, отпуская Эстебана. - Не забудь принести еды для нашего гостя. Она голодна.

Эстебан ухмыляется, надувает жвачкой большой розовый пузырь и уходит.

- Т...ты, - заикаюсь я.

Хью вежливо улыбается мне.

- Да, Лилли, - говорит он. - Это я. Ты действительно думала, что пенсия удержит меня?

- Чего ты хочешь? - шиплю я. - Как...как ты мог?

- В свое время, - отвечает Хью. - Карты будут раскрыты в свое время. А сейчас у меня к тебе вопрос. Что ты хочешь? Курицу или свинину?

Я смотрю на него.

- Что?

- Курица или свинина, - спокойно повторяет он - Твой выбор мяса. Что ты предпочитаешь?

Я не отвечаю. Он вздыхает и кладет шляпу на стол.

- Это простой вопрос, Лилли, - говорит он мне. - Я думал, что у того, кто занял мое место в компании моего сына, будет достаточно мозгов, чтобы ответить.

- Так вот в чем дело? - шепчу я. - Ты привез меня сюда, потому что тебя... несправедливо убрали?

- О нет, - качает головой Хью. - Это случилось гораздо, гораздо раньше. По правде говоря, - говорит он, - Мне жаль, что тебя пришлось во все это втянуть.

Кто-то еще входит в комнату. Я слышу звон посуды.      Я даже не смотрю, кто это, когда передо мной ставят еду. Все, что я делаю, это смотрю на Хью.

- Спасибо, Роза, - говорит он.

Я моргаю и смотрю вверх. Худший вид страха охватывает мои внутренности. Роза стоит рядом, улыбается мне, сложив руки перед фартуком, серый пучок на макушке.

- Думаю, ей было намного лучше с волосами, - говорит Роза Хью. - Согласен, дорогой?

- Возможно, парик подойдет, - отвечает он.

Она кивает и отступает.

- Я посмотрю, что можно сделать.

Она выходит из комнаты. Я ошеломленно смотрю на ее удаляющуюся фигуру.

- Курица, - говорит Хью.

Я качаю головой и смотрю на него.

- Что?

- Правильный ответ на вопрос, который я задал? Это курица.

Он улыбается.

- Свинина не кошерная (разрешённый законами иудаизма, приготовленный с соблюдением правил), и мы должны уважать убеждения нашего хозяина, если у нас есть право приглашать гостя к себе домой.      Хотя..., - Хью замолкает и на мгновение выглядит смущенным, - ...это может быть и не курица. Если глаза не обманывают меня, то это голубь.

Я смотрю на свою еду. Голубь? Отвращение охватывает меня, когда я вижу маленькую белую птицу, зажаренную передо мной. Я немедленно мыслями возвращаюсь к ужину со Стоунхартом. Хью смеется.

- Теперь все сходится. Не так ли? - он отрезает тонкий ломтик мяса на своей тарелке и указывает на меня. - Давай же. Ешь. Готовят здесь неплохо.

- Это не Чарльз, - добавляет он, видя мое недоверие.      - Но я мог бы это устроить. Все персонажи из твоей жизни были бы собраны в одном месте. Вот только..., - он поднимает палец. - За исключением, конечно, твоего драгоценного Джереми.

- Р-Роза? - заикаюсь я. - Как?

- О, - говорит Хью. - Это просто. Видишь ли, Роза всегда была предана мне. Она всегда была и будет моей женщиной.

Он пьет и смеется.

- Я хочу, чтобы ты кое-что поняла, Лилли. Самым большим недостатком моего сына всегда было то, что он слишком доверчив. Я пытался отучить его от этого.

Он качает головой.

- Но он оставался упрямым до самого конца. Также, как и ты.

Он ставит стакан.

- Может быть, это и было твоей главной приманкой для него.

Хью снова показывает на еду передо мной.

- Пожалуйста, - говорит он. - Не бойся. Ешь. Я не шутил, когда сказал, что ты выглядишь голодной.

Он складывает руки перед собой.

- Наешься досыта. Я подожду. Кроме того, - его глаза мерцают, - Наша следующая тема обсуждения потребует полного желудка.

- Что значит "до самого конца"? - спрашиваю я. - Джереми. Ты не...

- Он жив и здоров. Не волнуйся. Но его снедает страх за тебя.

Хью смеется.

- Было бы довольно жутко, если бы кто-нибудь из нас оказался в таком положении. Увы, мы здесь, - он обвел рукой комнату, - где никто не может до нас добраться.

Глава 16

Лилли

Я отодвигаю тарелку с едой. Роза...эта подлая сука! Она пробралась в дом Джереми, добилась его доверия, добилась моего доверия, а потом...потом сделала все это. Она действовала не одна. Конечно, нет! Но кто и держал всё под контролем, так это она. Смешно. По какой-то причине встреча с Розой, не с Эстебаном, не с Хью, вызывает у меня решимость. Я чувствую, как она овладевает мной, вместе с моей забытой силой, как в тот раз, когда я обязалась подписать грязный контракт Джереми.

Сейчас другие обстоятельства. Актерский состав изменился.      Но моя мотивация, мое внимание сосредоточены на одном и том же. Я должна отомстить им. Всем им. Пусть делают с моим телом, что хотят. Я уже эксперт в абстрагировании. Я почти позволила им завладеть моим разумом. Почти. Но увидеть Розу, найти Хью, я знаю, что больше не подвергаюсь бессмысленной жестокости. Всему есть причина. А если есть причина, значит, есть и повод. И этот повод делает мою ситуацию менее бесполезной. Я чувствую, по крайней мере, немного, что у меня есть шанс стать хозяйкой своей судьбы.

Все, чему Джереми научил меня, намеренно или нет, всплывает снова. Я вытягиваюсь. Поправляю халат на плечах.      Я даже возвращаю тарелку, беру нож и вилку и режу жареную птицу. Я откусываю первый кусочек и улыбаюсь Хью, жуя резиновое мясо. Я сглатываю.

- Не так хорошо, как мог бы приготовить Чарльз, - замечаю я.

Хью смеется. Он поднимает бокал в насмешливом тосте.

- Молодец, Лилли, - говорит он. - Выпьем за твою возвращенную силу. Я предупреждал Эстебана, что тебя будет трудно сломить. Он заверил меня, что у его людей есть средства. Кажется, мой ученик ошибся.

Я вспоминаю все, что знаю, все, что мне когда-либо говорили о Хью. Он работает из тени. Он хитрый, ненормальный и никогда не подвергает себя опасности. Он должен быть абсолютно уверен, что мы здесь в безопасности, чтобы открыться мне.

- Ты планировал это долгое время. Не так ли? - спрашиваю я.

Хью пожимает плечами.

- Фундамент закладывался в течение многих лет. Только твое появление в жизни моего сына сделало это возможным.

- Как долго ты притворялся доверенным лицом Джереми? - задаю вопрос я. - Ты заставил его поверить, что он верен тебе.

- Какое-то время был, - говорит Хью. - Конечно, я разозлился, когда он захватил мою компанию. Сердитый, но гордый. Как и подобает отцу. Но я предусматриваю всё на случай, если что-то изменится.

Он оглядывает комнату.

- Ты была этим изменением, Лилли.

- Видишь ли, - продолжает он, - отставка...меня не устраивает. Когда мне нечем заняться, мои мысли становятся коварными. Вернемся ко всем несправедливостям, которые мне доставили. Самой большой ошибкой Джереми, - размышляет Хью, - было приглашение меня на ужин в тот роковой вечер. Увидев Розу, я почувствовала всю мою забытую злость. Нет, - поправляет он. - Не забытая, а подавленная.

Он встает и идет, чтобы рассмотреть картину на стене.

- Необыкновенная вещь. Тебе так не кажется? - спрашивает он. - Твой отец, будь у него такая возможность, мог бы создать нечто подобное.

Я смотрю на него, застигнутая врасплох.

- Что?

- Твой отец, - спокойно повторяет Хью, протягивая руку, чтобы обвести золотую границу, не глядя на меня. - Пол. Тот, кто виновен в смерти моей дорогой жены.

Он поворачивается ко мне.

- Что? Думаешь, я не знал? Конечно, я знал, что эта сука-шлюха скрывается за моей спиной. Долгое время я позволял ей думать, что она в безопасности. Верить в иллюзию. Потому что, в конце концов... - он смеется, - все, что потребовалось, это одна маленькая спичка, чтобы погасить ее пламя.

Мои глаза расширяются.

- Это ты организовал пожар?

Хью улыбается и потирает руки.

- Видишь ли, я должен был найти способ избавиться от нее. Но только шшш, - он прижимает палец к губам. - Не говори Джереми. Он все еще верит, что в этом виноват Пол.

- Ты...ты его подставил!

Хью смеется.

- Он был идеальным козлом отпущения. Тебе так не кажется?      Я знал все, что происходило в моем доме. Думаешь, я не видел любви и преданности, которые мой маленький Джереми проявлял к своей матери? Я не дурак. Я знал, что он будет охвачен ненавистью к человеку, которого считал виновным за это. Черт, если бы он знал, что я убил ее, он мог бы даже напасть на меня в гневе.

Работает из тени. Тянет за скрытые ниточки. Мои мысли повторяются, прежде чем прийти к ужасающему выводу: Хью был кукловодом все это время!

- Прости, Лилли.      Но, кажется, я втянул тебя во все это, хотя и непреднамеренно, давным-давно. Я рад, что ты больше не винишь моего сына. Он этого не заслуживает. Я еще больше рад, что ты сама пришла к такому решению, не дожидаясь моего откровения. Итак, я знаю о твоем отце больше, чем ты думаешь. Я знаю больше, чем Джереми. Ты поверила ему, что наркотическая зависимость Пола вызвала иллюзии? Ха.

Хью усмехается.

- Наркотики не имеют такой силы. Чтобы нанести такой непоправимый ущерб, требуются серьезные химические вещества. А знаешь ли ты, что в свое время я контролировал одного из крупнейших поставщиков медицинских услуг в стране?

Удивление, промелькнувшее на моем лице, должно быть, очень заметно. Хью замечает его и улыбается.

- Нет? Джереми никогда не делился с тобой этой информацией? Ну что ж.

Он возвращается на свое место и барабанит пальцами по столу.

- Это интересное развитие событий. Я отвечал за все виды опасных грузов. Моя компания снабжала сырьем всех ученых и лаборатории по всей Америке. Химикаты, необходимые для разработки новых препаратов до утверждения Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов. Где-то в моем арсенале, уверен, можно найти что-то, что вызовет...шизофрению на всю жизнь. Тебе так не кажется?

Он садится.

- Так что да.      Я знаю о Поле и его художественных талантах. Это я навещал его в Сидар-Хиллз и убедил, что он должен это скрывать. Но после того, как Джереми, Роза и Чарльз ушли, я нашел в доме несколько его рисунков. Я подумал, он мог показать их тебе. Похоже, мои подозрения оправдались.

- Ты все это спланировал. Не так ли?

- Как я уже сказал, фундамент был заложен давным-давно. Мне просто нужна была надлежащая мотивация, чтобы привести все в движение. Всё завертелось при виде Розы. Насколько проще строить планы с женщиной, когда третий член твоей компании глух? - он смеется. - Бедный Чарльз. Этот человек никогда не имел ни малейшего понятия.

- Чего ты хочешь? - спрашиваю я.      - Зачем ты мне все это рассказываешь?

Он наклоняет голову.

- Ну, - размышляет он, - во-первых, мне нравится, когда мои достижения известны и оценены всеми участниками. Ты представляешь абсолютную вершину этого. Ты важна для моего сына. За все, что он сделал со мной, ты стала подходящим объектом для моей мести.

Он смеется.

- Послушай меня. "Месть". Какое смешное слово. Это определило твои отношения с Джереми на долгое время. Не так ли?      И только теперь, когда эта часть твоей жизни подошла к концу...слово всплывает снова. Ах.

Он смотрит вверх. Справа от меня раздаются шаги. Вместо того чтобы смотреть туда, я смотрю на Хью.

- Спасибо, Роза. Он ей подойдет.

Я напрягаюсь, но все еще не поворачиваю головы. Как вдруг мне на голову одевают парик. Ярко-фиолетовые пряди латекса падают мне на глаза.

- Шлюха моего сына, - объявляет Хью. - В парике стриптизерши, который ей больше подходит. Очень хороший выбор цвета, Роза.

- Я тоже так думаю, - слащаво говорит она и снова выходит из комнаты.

Я заправляю волосы за ухо, когда она уходит, и смотрю на Хью, непоколебимо, безразлично.

- Хм, - он смотрит на меня. - Сомневаюсь, что Джереми счел бы тебя такой привлекательной. Ты бледная и худая, и... что-то не так с твоими глазами. Разве нет? Они выглядят загнанными. С таким же успехом ты можешь быть призраком.

Я не поддаюсь на насмешки. Я прекрасно знаю, как выгляжу без бровей.

- Не волнуйся, скоро ему представится возможность показать тебе это, - говорит Хью. - А теперь, Лилли, еще одна причина, по которой я рассказываю тебе все эти вещи...которые, я уверен, ты оценишь...заключается в том, что я должен установить с тобой связь. Эстебан очень любил свое предприятие. Знаешь, поглощение ему не понравилось. Кто бы мог подумать, что он найдет такого добровольного союзника в члене Совета директоров Стоунхарт Индастриз? А я в нем? Иронично, не правда ли? Джереми посадил меня в совет, потому что думал, что сможет таким образом контролировать меня. И да, в течение долгого времени он имел влияние на меня. Я делал так, как мне говорили, поддерживая его против других, когда меня просили. Я даже помог ему добраться до тебя в аэропорту Бостона. Ты помнишь? Конечно. У тебя такой острый ум. Но ты тоже просчиталась, Лилли. Помнишь, как ты оттолкнула меня, когда я подошел к твоей двери и попросил взять письмо?

Он лезет в карман пальто и достает запечатанный конверт. Он бросает его на стол.

- Можешь взять его. Возможно, это помогло бы предотвратить..., - он с отвращением показывает на меня, - ситуацию, в которой ты сейчас находишься.

- Что это? - спрашиваю я.

- Письмо от Эстебана, - говорит Хью, - которое, как я сказал ему, было передано Джереми давным-давно. Это было предложение с очень разумными условиями вернуть Декстран обратно. К сожалению, Джереми потребовались недели, чтобы ответить. Ответ, который так и не пришел. Эстебан расстроился, потом пришел в отчаяние. И все вылилось во...все это.

Хью снова улыбается, немного грустно.

- Как жаль. Если бы Джереми увидел письмо, а Эстебан получил какой-то ответ, тебя бы не взяли в плен. Более того - о, и это должно быть неприятно, теперь ты понимаешь, как попала сюда. Из-за твоего отказа принять мою помощь. Я тебя предупреждал. Не так ли? Ты усмехнулась и отвергла меня, - он смеется. - Посмотри, к чему это привело.

Я смотрю на Хью, пытаясь придумать какой-нибудь план.      Я до сих пор не знаю, чего он хочет. Эстебан хочет вернуть свою компанию. Может быть он пошел дальше. Я видела безумие в его глазах. Хью, по сравнению с ним, совершенно нормален. В здравом уме и в то же время безумен. То, что Джереми делал со мной, когда был Стоунхартом, по крайней мере, делалось с какой-то целью. Сейчас? Здесь? Я не вижу развязки. Это немного пугает.

- Теперь, когда ты все это знаешь, - говорит Хью, - ты стала ненужной. Я не могу просто отпустить тебя. Но, моя дорогая, как это ни печально, отпустить тебя никогда не было возможным. Ты...приманка. И ты должна знать, Лилли, чтобы поймать самую большую рыбу, приманку нужно проглотить целиком.

Глава 17

Лилли

Пара грубых рук толкают меня обратно в мою маленькую белую тюрьму. Я спотыкаюсь, падаю. Но как только дверь закрывается, я, вместо того чтобы лечь, поднимаюсь. Гнев и ярость пульсируют во мне.      Они подавляют то отчаяние, которое было раньше. Я иду в ванную и включаю холодный душ нажатием кнопки. Льется ледяная вода. Я вхожу в нее, больше не испытывая страха. От холода у меня перехватывает дыхание, но и оживляет  меня.

Я выхожу, вытираюсь и надеваю тот же самый халат. Ко мне пришла решимость. Я нашла свою цель. Я может быть и в клетке, но я отказываюсь чувствовать себя беспомощной. Я найду выход. Так или иначе, я это сделаю. Или, если это невозможно, если я действительно должна встретить свой конец здесь, тогда я сделаю это таким концом, что я умру, зная, что моя жизнь имела смысл. Но я не собираюсь умирать. Пока все, что я могу сделать, это ждать. Ждать, ждать, ждать, пока мне не представится возможность извлечь выгоду из того, что будет дальше.

* * *

Несколько дней спустя Хью навещает меня в моей комнате.      И Роза приходит с ним. Её совершенно не мучает чувство вины. Она отступает в сторону и позволяет Хью контролировать разговор. Но я вижу гордость, сияющую в ее глазах. Ненависть. Ненависть, которую я никогда не испытывала, даже с Джереми, даже когда он был Стоунхартом, прожигает мое тело.      Все это направлено на нее. Ее обман, ее хитрость. Преступления, которые она совершила против Джереми, когда он был еще мальчиком.

Она плохой человек. Она мразь. Верность, доверие, сострадание ничего не значат для Розы. Если я умру...я хочу забрать ее с собой. Хью привлекает мое внимание щелчком пальцев.

- Сюда, Лилли, - говорит он. - Смотри сюда. Не на Розу. Тебе нельзя с ней разговаривать.

Я отрываю глаза, охваченная ненавистью. Я никогда не испытывала ничего подобного со Стоунхартом. Ни разу.

Хью улыбается.

- Очень хорошо, - говорит он. - Мне нужна твоя помощь.

Я вздергиваю подбородок.

- Что?

- Мне нужно, чтобы ты написала моему сыну. Для этого есть причина, - он пожимает плечами, а его проницательные глаза продолжают танцевать. - Твой Джереми не так верит видеозаписям, в отличие от других.

- Что ты хочешь от меня услышать? -  спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.

Я сжимаю кулаки, делая все возможное, чтобы не поддаться искушению напасть на Розу на месте. Я вырву ей глаза. Манипулирующая сука! Я знаю, что могу схватить ее и Хью, даже в моем истощенном состоянии.

Но двое охранников, заглядывающих в комнату? Они уничтожат меня. Я не хочу, чтобы меня еще раз изнасиловал их лидер.

- Напиши ему, что о тебе заботятся. Напиши Джереми, что ты в безопасности на данный момент, - он лезет в карман и достает пакет с моими темно-каштановыми волосами. - Твое письмо будет сопровождаться вот этим.

Роза делает шаг вперед и кладет рядом со мной листок бумаги и кусок темного угля.

- Мы не могли рисковать тем, что ты поддашься искушению с ручкой, - говорит она, улыбаясь своей материнской улыбкой. - Я вижу ненависть в твоих глазах, Лилли Райдер.

Она смеется.

- Все мы знаем, ты могла попытаться напасть на меня с ней.

Абсолютная правда. Я думаю, поднимая кусочек затвердевшего пепла.

- Джереми не поверит мне, пока я не узнаю, чего ты хочешь, - говорю я Хью. - Как он может поверить в то, что я в безопасности? Он не идиот. Я здесь уже больше месяца!

- Возможно, выбор слова "в безопасности" было неудачным. - признает Хью. - Как насчет "еще жива"? Станет ли от этого лучше?

- Более реалистично, - ворчу я, впиваясь в них взглядом.

Роза делает шаг вперед. Она обращается к Хью.

- Можно? - спрашивает она.

- Да пожалуйста.

- Лилли, - улыбается мне Роза. - Ты всегда хотела, чтобы я называла тебя по имени. Не так ли? Похоже, твое желание наконец исполнилось.

Она подходит ближе к кровати и садится на корточки, глядя на меня большими невинными глазами.

- Ты действительно должна понять. Я не испытываю к тебе злобы. Я тебе не враг. Я твой друг.

Она протягивает руку и касается моего колена. Я отстраняюсь.

- Разве ты не помнишь?

- Как ты можешь так говорить? - шиплю я.

Ненависть и отвращение сжимают мои внутренности, как огненная челюсть дракона.

- Все это время это была ты. Вот кого я не должна была упускать из виду. Ты была причиной всего этого, - внутри меня всё кипит. - Это из-за тебя Джереми вырос таким. Полный отвращения. Полный ненависти.      Ты разрушила его детство, забрала его дом.

Она смеется и прижимает руку к груди.

- Кто? Жалкая старуха как я? Нет, Нет, нет, Лилли, - она качает головой. - Я помогла Джереми стать мужчиной. Ты должна быть благодарна мне.      Без меня ты никогда бы не испытала богатства жизни, которую ведешь.

- Жизнь, которую я вела, - возражаю я.

Она снова улыбается и похлопывает меня по ноге.

- Это и не должно было длиться вечно, моя дорогая. Этим всё и должно было закончиться с тобой, разбитая, сломленная, в канаве. Если не от рук Джереми..., - она издает слабый смешок, - так от его отца. Это ли не ирония, дорогая?

Она встает.

- Джереми считал, что ты достойна его, - говорит она. - Он ошибался. Я была единственной женщиной, равной ему. Он должен быть наказан за то, что заставил меня поверить в смерть моего дорогого Хью.

Она кладет руки на плечо Хью.

- Когда он вернулся ко мне после стольких лет, я снова обрела цель. С Хью и Эстебаном я ударю Джереми в самое больное место. Стоунхарт Индастриз.      А ты, его маленький, драгоценный цветочек..., - в её словах слышится насмешка. - ...станешь не более чем дополнительной жертвой, развалиной, трупом, брошенным гнить на обочине.      Мы используем тебя, чтобы вонзить кол глубоко в сердце Джереми. И, о да, дорогая, ты будешь сотрудничать. Потому что то, что женщина может сделать с другой...бледнеет по сравнению с жестокостью, которую может причинить мужчина. Твое пребывание в темноте с Джереми ничто по сравнению с тем, что я позволю им сделать с тобой здесь. Только женский ум может знать, как причинить тебе боль больше всего.

Она отворачивается.

- Напиши Джереми это письмо. Хью будет диктовать.      И не думай, что ты выберешься отсюда живой, мисс Райдер. К сожалению, это не так.

* * *

На следующий день после того, как я написала письмо Джереми, ко мне приходит громила.

- Кто-то впадает в отчаяние, - усмехается он, бросая дневную газету на кровать рядом со мной.

Я вижу свою фотографию на первой странице. "Награда была удвоена".

* * *

Проходит еще неделя, а я не приближаюсь ни к...ну, ни к чему. Я схожу с ума, сидя взаперти в этой маленькой белой комнате. Меня мало кормят, но и голодать я не собираюсь. Я получаю чистую воду каждый день. Снаружи что-то назревает. Нечто большое. Я чувствую это. Тишина на всех фронтах только усугубляет ожидание.

Громила - единственный человек, которого я вижу на этой неделе. Он приносит мне еду и воду, но ничего больше.      Он не сказал ни слова после того, как отдал газету несколько дней назад. Я прочла её от корки до корки. Вознаграждение Джереми за любую информацию обо мне абсурдна. Такая сумма денег заставляет меня задаваться вопросом: почему никто не пришел? Ответ пугает меня. Это потому, что я заперта где-то настолько далеко, что никто не может прийти. Джереми, со всеми его ресурсами, охраной, наблюдением и всем остальным, не может найти меня.

Роза. Хью. Эстебан. Они связаны друг с другом. Все трое имеют претензии к Джереми. И все трое сотрудничают, чтобы отомстить. Хью назвалменя приманкой. Роза сказала, что я не уйду отсюда живой. Куда это меня привело? В положение небывалого отчаяния. И все же, прошло семь дней, а ничего не случилось. Может быть, Хью, Эстебан и Роза не так безопасны, как они хотят, чтобы я верила.

* * *

На восьмой день приходит Эстебан. Он одет в белый костюм, который резко контрастирует с его темной кожей. Его волосы растрепаны, придавая ему вид безумца. Я сажусь. Он смотрит на меня и протягивает руку.

- Пойдем со мной, дорогая.

Я нерешительно встаю и затягиваю пояс халата.

- Куда?

Он улыбается.

- Нам нужно снять еще одно видео.

У меня внутри все сжимается. Но я не показываю страх. Я улыбаюсь и беру его за руку.

- Такая холодная, - бормочет он, ведя меня через коридор. - Бедняжка, у тебя такие холодные руки. Они должно быть мало кормят тебя.

Он похлопывает меня по руке, когда мы останавливаемся перед закрытой дверью.

- Если хочешь, я могу это изменить. Но, дорогая, - он протягивает руку и гладит меня по щеке. - Но для этого мне нужно, чтобы ты сотрудничала.

Я коротко, напряженно, уклончиво киваю. Он открывает дверь. Пустая квадратная комната. Внутри находится Хью. Никого и ничего больше.

- Спасибо, мой мальчик, - говорит Хью. - Оставь ее мне.

Эстебан слегка наклоняет голову и выходит из комнаты. Как только дверь закрывается, Хью поднимает палец.

- Прежде чем ты решишься на что-нибудь опрометчивое, - говорит он, наклоняя голову, чтобы встретиться со мной взглядом, - я должен сообщить тебе, что за этой комнатой следят. - Он показывает на четыре угла потолка. - Все, что ты сделаешь, все, что скажешь, будет записано. Охрана Эстебана находится начеку. Так давай не будем доводить дело до того, что случилось за ужином, который устроил мой сын?

- Чего ты хочешь? - спрашиваю я натянуто, скрестив руки на груди.

- Своего рода перемирие, - говорит Хью. - Я здесь, чтобы предложить тебе перемирие.

Я подозрительно прищуриваюсь.

- Зачем?

- Чтобы придать смысл твоей жизни.

- В ней есть смысл.

- Ага, - соглашается Хью. - Может быть. Но не так, как я того хочу.

- И чего же ты хочешь?

Он вытягивает перед собой руку и разжимает кулак. Внутри три маленькие красные таблетки.

- Тебе это нужно принять, - говорит он.

Моя спина напрягается.

- Нет.

Хью грустно улыбается.

- Правда, Лилли.      У тебя есть выбор? Кроме того, ты даже не знаешь, что это такое.

- Меня это не волнует. Я их не приму.

Хью пожимает плечами и кладет таблетки обратно в карман.

- Жаль, - говорит он, - что ты так быстро приняла решение.

Внезапно в комнате гаснет свет. Я погружаюсь во тьму.

- Нет! - кричу я и бросаюсь на Хью.

Я спотыкаюсь и падаю.

- Обдумай варианты, - говорит он из дальнего угла. - Я вернусь, чтобы снова дать тебе выбор.

Маленькая полоска света пробивается сквозь темноту, и он исчезает. И я снова остаюсь в камере, лишенной света.

Глава 18

Лилли

Я дрожу, закутываясь в халат в тщетной попытке сохранить то слабое тепло, которое исходит от моего тела. Эта комната хуже, чем солярий. Гораздо, гораздо хуже. Во-первых, здесь очень холодно. Если бы был хоть какой-то свет, можно было бы увидеть, как идет пар от моего дыхания. Во-вторых, комната маленькая. Крошечная. Ошейник ограничивал мои движения, но солярий давал иллюзию пространства. Здесь этого нет.

Что-то в этих четырех тесных стенах, в том, как они пересекаются под жесткими углами, добавляет ощущение угнетенности. Это закрытая, крошечная коробка. Тот факт, что здесь не за что зацепиться? Ни столба, ни стула, ни кровати? Только пустой пол? Одно это заставляет меня чувствовать себя как в кошмаре. Мое зрение забрала темнота. Мое осязание - отсутствие физических объектов и постоянный холод.

Слух. Что я слышу? Ничего. Ничего, кроме моего собственного прерывистого дыхания. Это только усиливает чувство страха, чувство надвигающегося предчувствия. Единственная спасительная благодать заключается в том, что мне не приходится долго ждать, прежде чем мне будет предложено снова принять таблетки. Входит Хью. Я знаю, что это он по тому, как он дышит.

- Тебе нравится твое новое жилье? - спрашивает он. - Роза сказала мне, что ты привыкла жить в таких местах, пока находилась под присмотром моего сына.      Это правда?

- Ты же знаешь, что это так, старик! - шиплю я.

Он цикает.

- Почему ты так злишься, Лилли? Я вернулся, чтобы помочь тебе сделать выбор.

- Мне похрен на твой выбор.

- Следи за языком, - бормочет он. - Такие грубые слова никогда не должны исходить из уст женщины. Но вряд ли тебя можно винить. Джереми не прививал тебе хороших манер.

Он идет ко мне, его силуэт виден на фоне света от двери. Он приседает рядом со мной и бросает мне в руку три таблетки.

- Возьми это, - говорит он. - И твои страдания не будут длиться долго. Ты вернешься в белую комнату, с душем...светом...кроватью.

- Иди нахуй, - выплевываю я и отворачиваюсь.

Он щелкает языком и встает.

- Ты будешь здесь, - говорит он, - под наблюдением, пока не примешь таблетки, Лилли. Нет смысла пытаться бороться. В конце концов ты сдашься. А мы с Эстебаном? У нас есть неограниченное время, в то время как твои часы, боюсь, подходят к концу.

Он отворачивается.

- Подумай об этом, Лилли. Все будет не так уж плохо.

* * *

Я держу таблетки в ладони, перебирая их. Хью хотел, чтобы я приняла их. Зачем? Мне на ум приходит только одна причина: они сделают то же самое с моим разумом, как это было с Полом, и если я сделаю это, если я уступлю, пути назад не будет. Неужели я потеряла всякую надежду на спасение? Прошло полтора месяца с тех пор, как меня похитили. Полтора месяца, где мне не дали ни единого шанса. Полтора месяца не появлялся Джереми. Награда должна была спровоцировать поиски. Несомненно, так оно и было. И пока ничего из этого не вышло. Страшно? Нет, это ужасно.

Глава 19

Лилли

Хью приходит ко мне снова на следующий день. Мне нужно подтверждение моих подозрений.

- Если я приму их, - спрашиваю я его, - что со мной будет?

Он смеется.

- Наконец-то ты задаешь правильные вопросы. Три таблетки сами по себе ничего не сделают. Но...спровоцируют признаки шизофрении, дадут правильный толчок. Видишь ли, то, что я сделал с Полом, было, к сожалению, грубо. Это погубило его навсегда. Я не хочу этого с тобой. В конце концов, какой толк от тебя, если ты сломаешься? - смеется он. - Никакой. Но. Если бы ты не была сломлена, просто временно...ослаблена? В состоянии, которое может быть достигнуто с помощью одной капли соответствующего химического катализатора в твоем напитке? Ну, это снова делает тебя ценной. Для меня.

- Тогда почему бы просто не подсыпать их мне в еду? - бросаю вызов я. - Почему ты предлагаешь мне выбор?

- Потому что, милая Лилли, ты должна полностью понимать, что с тобой происходит. Ты должна понять, что только из-за твоего выбора ты оказалась в этом..., - Хью оглядывает комнату. - ...этом холодном, темном, презренном месте. Три маленькие таблетки откроют нам твой разум. И они также будут твоим спасением.

Я смеюсь.

- Спасением? Спасением от чего? Ты сам сказал, что собираешься использовать меня как приманку. Ты же не хочешь меня выпускать.

- Возможно, и нет, - признает Хью, - но разве ты не предпочла бы провести свои последние дни в безудержной роскоши, в противоположность этому... этому жалкому существованию?

Он встает и отворачивается.

- Подумай об этом, Лилли. Ты знаешь, где мы находимся?

- Ты знаешь, что нет.

- Мы находимся в нескольких километрах от красивого дома Эстебана на отдаленном острове в Средиземном море. Разве ты не хочешь посмотреть на море? Мы тебе разрешим сделать это. Мы позволим тебе побродить по прекрасному ландшафту живописной природы над нами, если ты просто проглотишь эти три красные таблетки.

- Ты лжешь, - шиплю я. - Мы не могли уехать из страны.      Я знаю, что мы все еще в Калифорнии. Ты не мог просто улететь со мной, когда никто ничего не знал, и как бы мы прошли таможню?

- Таможню? - Хью громко смеется. - Ты думаешь, что работники Администрации транспортной безопасности могли бы остановить нас? Вспомни, что случилось в аэропорту Бостона, Лилли. Вспомни, почему Джереми был вынужден взять меня с собой.

Он понижает голос.

- Это потому, что у меня все еще есть связи из моей прошлой жизни. Не отвергай то, о чем ты ничего не знаешь. Это превратит твое упрямство в слабость вместо силы.

Он отворачивается.

- Десять дней, Лилли, - сообщает он мне. - Я даю тебе десять дней, чтобы сделать свой выбор. Эстебан уже начинает терять терпение. Я советую тебе принять таблетки. Потому что ты знаешь, что в конце концов, хочешь ты того или нет, они окажутся в тебе. А если честно? Гораздо лучше, когда ты чувствуешь себя хозяином своей собственной судьбы.

Он смеется.

- Неважно, насколько ошибочна эта иллюзия.

* * *

Поддайся. Уступи. Как Пол.

Такие кошмары преследуют меня во сне. На заднем фоне - голос моего подсознания, голос, который когда-то давал мне силы.

Поддайся. Уступи. Какой у тебя выбор?

Снова и снова эта мантра повторяется во сне. Снова и снова я отвергаю это, решив остаться верной себе, решив заставить Джереми гордиться мной. Где бы он ни был.

Глава 20

Джереми

Июнь 2014. Здание Стоунхарта. Верхний этаж.

- Сэр? Звонят банки. Они хотят...

- Да пошли они, - рычу я, обрывая мужчину.

Мне не нужно отрывать взгляд от экрана компьютера, чтобы понять, что у него не хватает смелости посмотреть мне в глаза. Он пытается продолжить.

- Они просят п-погасить просроченные счета, - заикается он, - и...

- Что я, блядь, только что сказал?

Я взрываюсь, хлопаю рукой по столу и вскакиваю. Мужчина вздрагивает в ответ. Я обхожу вокруг стола и приближаюсь к нему.

- Для меня важно только одно, - говорю я ему тихим, опасным голосом. - Только одно!      И если ты пришел сюда, чтобы сказать мне, что вы продвинулись...?

Я позволил вопросу повиснуть в воздухе, усиливая его дискомфорт. В ответ он качает головой.

Я останавливаюсь перед ним. Он достаточно высок, чтобы смотреть мне в глаза, но когда сталкиваешься со мной таким образом, немногие достаточно мужественны, чтобы выстоять. Его плечи сгорбились под моим пристальным взглядом.

- Иди, - шепчу я.      - Скажи банкам, что я, блядь, сказал.

Он быстро качает головой, заикается и приглушенно извиняется, а затем выходит из кабинета.

Дверь закрывается.      Я нажимаю на кнопку блокировки. Секундой позже вся стеклянная стена, открывающая остальную часть офиса, превращается в непрозрачный белый цвет. Я шагаю к бару, каждый шаг тяжелый и целеустремленный.      Я беру бутылку скотча и наливаю себе выпить. Подношу к губам, наслаждаюсь ароматом в течение одной секунды...затем откидываю голову назад и глотаю целиком.

Мой взгляд прикован к бутылке. Еще нет десяти утра, а она уже на три четверти пуста.

- Ублюдок, - шепчу я.

Я оглядываюсь на светящийся экран компьютера, на котором горит первое письмо от похитителей Лилли. Слова этого письма навсегда запечатлелись в моем сознании.

- Черт бы тебя побрал! - кричу я и в приступе ярости швыряю бутылку в стеклянную стену.

Она разбивается. Я игнорирую смутные формы людей, которые остановились, чтобы поглазеть.

Вместо этого я возвращаюсь к своему столу. Я сажусь в кресло и в тридцатый раз за это утро читаю сообщение Эстебана:

Доброе утро, мистер Стоунхарт, возможно, вы удивлены, получив от меня письмо. Есть веская причина, по которой я пишу вам. Прежде чем продолжить чтение, пожалуйста, подтвердите этот факт, открыв одно из приложений.

Я сделал. Там были фотографии Лилли, моей Лилли в ужасном состоянии. О, я хотел увидеть, как Эстебан горит, когда мои глаза скользят по фотографиям. Письмо продолжается:

Сделали? Хорошо. Кажется, вы умеете следовать инструкциям, когда это необходимо. Помните об этом, потому что вас проверят снова в ближайшее время. Она жива, но не совсем здорова. Вы можете вернуть ее. Но сначала вы должны дать мне то, что я ищу. Что я имею в виду? Возмещение. Возмещение ущерба, причиненного вашим тупым высокомерием. Подумайте о своих грехах, мистер Стоунхарт. Вам некого винить в этой ситуации, кроме себя самого. Не пытайтесь найти меня. Ждите моего следующего сообщения.      Там я изложу свои требования. Ваш ответ определит, когда вы в следующий раз увидите мисс Райдер, она вернется к вам живой и на свободе...или в мешке как труп.

Э.

- Э.

Одна единственная буква заставила меня сначала задуматься, но кто это мог быть, кроме Эстебана? Никто. Это уже ставит меня на один шаг впереди. Я откидываюсь на спинку кресла, мозг напряженно работает. Робкая улыбка расползается по моим губам, когда я начинаю видеть слабый проблеск плана спасения. Я открываю правый ящик и достаю оттуда самое ценное, что у меня есть. Фотографию единственной женщины, которую я когда-либо любил.

- Я вытащу тебя, моя сладкая Лилли-цветок, - обещаю я, проводя кончиками пальцев по ее губам. - Что бы ни случилось, ты вернешься домой живой. Клянусь своей жизнью.

Глава 21

Лилли

Третий день моего протеста. Я просыпаюсь от ругани в комнате. Не успеваю я и глазом моргнуть, как меня поднимают и выносят за дверь. Мои ноги волочатся по полу, вялые и тяжелые. Мы возвращаемся в сырой бетонный бункер, который был моей первой тюрьмой.

Меня заставляют сесть в кресло. Яркий свет ослепляет меня. Я вижу достаточно, чтобы различить знакомые очертания штатива и камеры. И мигающий красный огонек. Всегда, мигающий красный огонек.

- Ты приняла таблетки? - требовательно говорит голос.

Этот голос принадлежит лидеру со шрамом. Я поворачиваю к нему лицо, как только могу, и плюю в ответ.

- Шлюха! - кричит он.

Он бьет меня. Я вскрикиваю и падаю на пол.

- Подними ее, - рычит он.

Меня поднимают. Как только я выпрямляюсь, меня снова бьют, по другой стороне лица. Я падаю в противоположную сторону.

- Опять, - повторяет он, меня поднимают и усаживают на сиденье.

Я съеживаюсь в ожидании удара и боли. Пощечина ослепляет меня. Я падаю и вижу звезды.

- Три раза по три таблетки, - говорит он мне. - Ты видишь камеру?

Он отворачивает ее к пустому углу.

- Она всё засняла. Теперь все, что она услышит - это крики шлюхи.

Двое мужчин прижимают мои плечи к полу, в то время как их лидер поднимает мою одежду, сбрасывает штаны и начинает насиловать меня.

* * *

В темноте я теряю всякое чувство времени. Мой сон очень чуткий. Мое бодрствование - это страдание. Смутное желание растет глубоко внутри меня.      Потребность в подчинении. Необходимость уступить. Естественное желание превращается в безумие, овладевающее моим разумом, я чувствую, как оно растет. Демоническая форма поглощает меня из чрева, высасывая мою силу и ломая мою решимость.

Плач - нет, крик раздается среди ночи. Мой плач. Мой крик. Они включали звуки моего изнасилования снова и снова на протяжении бесконечных ночей. Сейчас вообще ночь? Я не знаю. Я так устала. Мне так одиноко. Я распадаюсь на части, и безумие овладевает мной. Именно в такие моменты животное желание сдаться становится почти ненасытным.

* * *

День 10

Последний день моего протеста. В последний день мне предоставляется выбор. Хью, Роза и Эстебан входят в мою комнату. Я съеживаюсь от света по другую сторону дверного проема. Они оставляют дверь открытой. Сквозь нее я вижу трех охранников. Тот, что со шрамом. Громила. И неизвестный, молчаливый третий. Роза подходит ко мне первой. Она опускается на колени и гладит меня по руке.

- Боже, боже, боже, - бормочет она. - Посмотри, как низко ты пала.

- Я никогда не буду принимать твои наркотики, - выплевываю я, глядя на нее, Хью и Эстебана.

Ненависть наполняет меня. Роза выглядит удивленной.

- Нет?- спрашивает она. - Думаю, я смогу найти способ убедить тебя. В конце концов, ты очень одинока.

- Иди к черту.

- Не я, моя дорогая, - говорит она. - А ты. Достаточно скоро. Достаточно скоро.

Она встает.

- Принеси камеру, - говорит она.

Громила заносит штатив вовнутрь. Тот, что со шрамом, насильник, управляет ею. Эстебан смеется на заднем плане, Роза садится рядом со мной и кладет мою голову себе на колени. Я слишком слаба, чтобы бороться. Затуманенными глазами я наблюдаю, как она обращается к камере.

- Здравствуй, мистер Стоунхарт, - говорит она ласково, спокойно. - Посмотри, кто у меня здесь. Это твоя драгоценная Лилли-цветочек. Не так ли? О..., - она строит гримасу. - Но сейчас она уже не так красива. Правда?      Бедняжка.

Она гладит меня по щеке. Я шиплю и отстраняюсь. Роза улыбается.

- Какие мы нежные, - говорит она. -  Представь себе. Девушка, которую ты обучил кончать по твоему требованию, не желает, чтобы ее трогали.

Я смотрю на нее, охваченная недоверием. Она смотрит на меня сверху вниз и делает жалостливое лицо.

- Да, да, - говорит Роза. - Я знаю все о ваших интимных отношениях. Чарльз любил меня. Ты помнишь?

Сейчас она разговаривает и со мной, и с камерой.

- Ты, мистер Стоунхарт, дал ему доступ к камерам. Как сказал мне мой дорогой Хью, твоим недостатком, твоей самой большой слабостью было то, что ты был слишком доверчив, - смеется она. - Ты думал, что в безопасности в своем замке. Отгородился от всего мира. Невосприимчив к чувствам и другим недостаткам обычного человека. Но я была там все это время. Разве не так? Ты думал, что сделал меня своей зверюшкой.

Она откидывает волосы назад и смотрит прямо в камеру.

- Но как я учила тебя в ту ночь, когда сделала тебя мужчиной, маленький Джереми, я - женщина, которую нельзя приручить. Не таким образом. Никогда.

Она смотрит на Хью и жестом приглашает его подойти. Я смотрю на все это сквозь тяжелые веки, слабыми, сонными глазами. Я действую из последних сил, которые у меня остались. Мне кажется, что я едва жива. Хью присоединяется ко мне и Розе перед камерой.

- Привет, сынок, - говорит он. Он смотрит на меня сверху вниз. - Боже мой! Но эта сцена кажется мне ужасно знакомой. Я снова держу в своих руках жизнь женщины, о которой ты заботишься. И снова я даю тебе пистолет. Я написал сценарий. Тебе решать, что ты будешь делать с этим. С одной стороны, - говорит он, - у тебя есть твоя маленькая Лилли-цветочек. Бестактное прозвище для зверюшки, надо добавить. Я всегда так думал. Но..., - он облизывает губы, - ... я был не в том положении, чтобы дать тебе знать.

Он смеется.

- Теперь я.

Хью подзывает Эстебана.

- Эстебан, мой мальчик! Подойди и поздоровайся. Моему сыну нужно показать, какой серьезный просчет он совершил, когда уволил тебя как слабого.

Эстебан гордо выпрямляется, его плечи откинуты назад, в глазах безумный блеск.

- А теперь мы снова все собрались здесь, - говорит Хью. - Я. Роза. Эстебан. И четвертый, самый важный член нашей партии.

Он поднимает мою голову своей жилистой рукой.

- Лилли Райдер.

Следующим говорит Эстебан.

- Как ты видишь, мы находимся в сильной позиции. Хью сказал Розе, что ты слишком доверчив.      Но знаешь, в чем, по-моему, твой главный недостаток? Высокомерие. Американское высокомерие привело Лилли сюда. Высокомерие, которое позволило тебе дать мне достаточно времени и пространства, чтобы стать твоей погибелью. Высокомерие, позволившее моим людям вызволить Хью из того ужасного дома престарелых, куда ты его запихнул. Высокомерие, которое заставило тебя думать, что вознаграждение в двадцать миллионов долларов позволит усомниться в доверии к моим людям, - смеется он. - Или сейчас уже сорок миллионов? Честно говоря, мы потеряли счет.

- Ну-ну, - Хью предостерегающе похлопывает Эстебана по плечу. - Давай пока не будем увлекаться. Нам еще нужно кое-что сделать.

- О, да, - глаза Эстебана загораются.

Он опускается вниз и хватает меня за горло. Я задыхаюсь. Громила бросается на помощь. Он хватает меня за руки и больно заламывает их за спину, пока я брыкаюсь и сопротивляюсь. Хью уводит Розу подальше. Лидер направляет камеру, эту мерзкую, злобную камеру с мигающим красным огоньком прямо на меня. Эстебан в ярости, его глаза горят жадностью, решимостью и похотью. Но это не та страсть, которую мужчина испытывает к женщине. Она намного коварнее.

Он отпускает мое горло и хватает меня за подбородок. Его пальцы впиваются в меня с ужасной, непреклонной силой. Я продолжаю бороться, пытаясь сопротивляться. Но громила крепко держит меня. Моя молотьба только усугубляет ситуацию. Громила ставит меня в тупик.      Его огромная рука ограничивает поток воздуха и крови. Я чувствую, что у меня кружится голова. Я слабею. То немногое, что у меня осталось, вытекает из меня, как воздух из проколотой шины.

Эстебан щиплет меня за щеки и заставляет открыть рот, засовывая мне в рот горсть таблеток, закрывает рот ладонью и зажимает нос, чтобы я не могла дышать. Я задыхаюсь, давлюсь и пытаюсь выплюнуть их. Потом Роза подходит к нам, очень тихо, и протягивает Эстебану стеклянную бутылку с длинным горлышком. Он засовывает её мне в рот. Громила откидывает мою голову назад.

- Теперь полегче. Полегче, - повторяет Эстебан. - Пей. Глотай. Не сопротивляйся. Не делай все еще хуже.

Я не могу дышать. Но, клянусь жизнью, я не хочу, чтобы эти мерзкие наркотики попали в мой организм.      Камера, мигающая на заднем плане, издевается надо мной своей безмятежностью. Я захлебываюсь, когда жидкость наполняет мое горло. Я не глотаю. Затем, в ужасном приступе паники, я задыхаюсь. Вода идет не в том направлении. Моя голова по-прежнему неподвижна, Эстебан держит мои ноздри закрытыми, а бутылка прижата к моим губам.

Я тону. Я делаю последнюю отчаянную попытку выплюнуть это, выплюнуть все.

- Пей! - настаивает Эстебан. - Пей, Лилли! Пей сейчас же!

Громила ослабляет хватку. Давление на горло уменьшается. Инстинктивно, с помощью механизма самосохранения, который заставляет меня дышать, я проглатываю ужасную воду, таблетки и все остальное. Я сглатываю и проглатываю все это. Как только я это сделаю, меня отпустят.

Я падаю на пол. Я хватаю ртом драгоценный воздух.

- Нет, нет, нет, - кричу я, задыхаясь и отплевываясь.

Я кашляю.      Мое тело пытается распределить жидкость, попавшую в легкие. Я лежу на животе, в луже собственной слюны, весь перед в воде или  что там мне дали. Все, о чем я могу думать - это: я потерпела неудачу. Они ввели наркотики в мой организм. Я потерпела неудачу. Надо мной раздается смех Эстебана. Это своего рода истерика.

- Держи ее, - доносится из полумрака голос Розы. - Убедись, что она не пытается вызвать рвоту.

Грубые руки рывком поднимают меня на ноги. Я чувствую себя разбитой, оскорбленной. Я уже проиграла.

- А теперь, - Эстебан проводит рукой по волосам, снова обращаясь к камере. - Ты знаешь, что ей дали. Ты знаешь, что твоя маленькая Лилли-цветочек полностью под нашим контролем. Часы тикают, мистер Стоунхарт. Твой намного уважаемый отец сказал мне, что очень скоро наркотики начнут поглощать ее разум. Единственный способ остановить это...

Он смеется.

- ...последовательное управление противоядием. Что у нас есть.

Он подносит к камере маленький пузырек.

- К несчастью для тебя..., - он встряхивает бутылку. - ...похоже, его не так много. Так что если ты хочешь увидеть свою Лилли с ясной головой, я бы посоветовал тебе быстро принять решение по нашему предложению.

- Не делай этого! - бормочу я. - Джереми, не надо! Что бы это ни было, не делай этого!

- Заткни ее, - рявкает Эстебан.

Громила закрывает мне рот рукой.

- А теперь дай мне это, - обращается Эстебан к главарю своей банды, указывая на камеру. Человек со шрамом отцепляет её от штатива и протягивает ему. Эстебан берет её и снимает по всей комнате. Хью кивает ему. Роза слегка машет рукой. Ненависть - недостаточно сильное слово, чтобы описать то отвращение, которое я испытываю к ним.

- Мистер Блэкторн? - спрашивает Эстебан. - Вы ничего не хотите сказать?

- Да, конечно, - Хью склоняет голову. - Спасибо, что напомнил. Лилли...

Он смотрит на меня.

- Должен признаться, что раньше я не совсем был прав. Эти красные таблетки? Именно они разрушают твой разум. И то, что мы можем дать тебе - это вещество, которое не вызывает видения, а которое забирает их.

Он разводит руками.

- Мне очень жаль. Тот период полувыведения, о котором я тебе рассказывал? Это период полувыведения противоядия. Только не активатор. Активатора, к сожалению, нет. Такой вещи просто не существует. Мы дадим тебе достаточно, чтобы ты оставалась с нами, мысленно, в первую очередь. В конце концов, - улыбается он. - Мы не хотим, чтобы ты деградировала до состояния, в котором находится твой отец. Пока нет.

Он показывает на Эстебана.

- Продолжай, мой мальчик.

- Спасибо.

Эстебан поворачивает камеру к себе. Он снова поднимает флакон.

- Итак, мистер Стоунхарт. Столько противоядия у нас есть. Единственная компания в мире, которая может дать нам больше? Стоунхарт Индастриз. Теперь ты понимаешь, почему наши требования не так уж необоснованны. И если ты заботишься об этой мерзкой девчонке хотя бы наполовину так, как мне кажется, я думаю, что мы только укрепили наши позиции на переговорах.

Эстебан начинает ходить кругами по комнате, снова обращаясь прямо в камеру.

- Вот еще одна инструкция: во-первых, ты переведешь все акции "Стоунхарт Индастриз" на имя твоего отца, - он смеется. - Довольно ироничный поворот. Ты так не думаешь? Ты отнял у него компанию в молодости. И теперь он, закаленный и опытный, берет под свой контроль твою власть в расцвете сил.

Эстебан бросает взгляд на Хью.

- Разумеется, я не хотел вас обидеть, сэр.

Хью отмахивается.

- Я знаю, кто я, - говорит он, беря Розу за руку.

- Дальше, - продолжает Эстебан. - Как только это будет сделано, ты оформишь все документы, чтобы Декстран вышел из состава "Стоунхарт Индастриз". Я тоже хочу вернуть свою компанию, мистер Стоунхарт. Мой друг подпишет указ о введении всего этого в действие, как только он станет мажоритарным акционером. Не так ли, мистер Блэкторн?

- Конечно, - говорит Хью.

Я пытаюсь бороться с громилой, вырваться из его хватки и крикнуть Джереми, чтобы он этого не делал. Но я слишком слаба. Я чувствую себя пленником, которого бьют, разбивают и рвут на части.

- О, я бы тоже чего-нибудь хотела, - говорит Роза, ее голос повышается, как будто ее заявление было совершенно неожиданным.

Эстебан поворачивает камеру к ней.

- Говори.

Роза подходит ко мне. Она улыбается и берет меня за рукав халата.

- Когда-то ты была такой хорошенькой, - тихо говорит она мне. - И я выбрала для тебя столько красивых нарядов.

Она поворачивается и торжественно объявляет:

- Джереми, я тоже хочу иметь возможность выбирать красивую одежду для себя. Красивая одежда, бриллианты, украшения и кольца. За эти годы я привыкла к твоим изысканным вкусам. Мне понадобятся деньги, чтобы купить все эти вещи. Много-много денег. Так что..., - она улыбается неприятной улыбкой. - ... Я хочу все это. Чтобы все твое состояние перешло ко мне. Но не волнуйся. Я буду милой и позволю тебе сохранить то драгоценное маленькое убежище в лесу. То самое, куда ты отправил моего дорогого Хью. Как ты тогда выразился? "Я отправляю тебя на пенсию, старик"?

Она смеется.

- Это будет твой выход на пенсию, маленький Джереми. А сорок миллионов, которые ты обещал за Лилли? Я возьму их и распределю между нашими тремя охранниками, - она подмигивает им. - Итак, ты видишь: твоя награда никогда не была востребованной.

Глава 22

Лилли

После этого я остаюсь одна. Обещание Хью исследовать остров было еще одной ложью. Как только они уходят, я засовываю два пальца в рот и пытаюсь вызвать рвоту. Меня не раз тошнило, мое тело сжималось в болезненных конвульсиях. Они разрывают мои внутренности, как острая колючая проволока. Я начинаю кашлять. Кашлять кровью. Я вижу её на полу, на своих руках. По крайней мере свет горит. По крайней мере, я не осталась в темноте...

Судорога огромной силы охватывает мое тело. Боль пронзает каждый синапс. Я вскрикиваю и хватаюсь за живот. Наступает вторая судорога. Потом третья. Каждая из них сопровождается беспощадной болью, самой ужасной агонией. Моя спина покрывается потом. Внезапно мне становится жарко, слишком жарко. Такое ощущение, будто я не в хлопковом халате, а в спортивном костюме в сауне.

Я срываю его и отбрасываю. Я едва замечаю камеры в четырех углах потолка. У меня внутри все горит. Боль поглощает меня. Я начинаю задыхаться.      Жар только усиливается. Мои ноги начинают дрожать, затем руки, пока, наконец, все мое тело не охватывает неудержимая дрожь. Я плачу. Я сворачиваюсь калачиком посреди комнаты и плачу. Конвульсии не прекращаются. Боль не проходит. А жара, она только усиливается, усиливается и усиливается. Я закрываю глаза, а потом - ничего.

Глава 23

Лилли

Когда я открываю их снова, я лежу на мягкой, удобной кровати. Легкий ветерок обдувает мою кожу. Птицы поют на заднем плане. Где я? Я не уверена. Я чувствую себя...в безопасности. Слабой. Защищенной. Я поднимаюсь и оглядываюсь. Я улыбаюсь, когда узнаю окружение. Я на прекрасном тропическом острове Джереми. Кто-то вынес мою кровать на улицу, прямо на пляж. Я встаю и чувствую теплый песок между пальцами ног. Я слышу голос, зовущий меня.

- Мисс Райдер. Мисс Райдер!

Я поворачиваюсь. Мануэла подбегает ко мне. В одной руке она держит зеленый коктейль.

- Для вас, - говорит она, улыбаясь.

Я беру его у нее и киваю в знак благодарности. У меня пересохло горло. Я подношу соломинку ко рту и делаю маленький глоток. Напиток очень вкусный. Изысканный. У него чудесный вкус, как у солнца, ананасов, киви и секса. Мануэла наблюдает за мной, радостно улыбаясь.

- Мистер Стоунхарт приготовил его для вас, - говорит она мне. - Он сказал, что это ваш любимый напиток. Он ждет вас в особняке…

Я продолжаю пить, не желая оставлять ни капли. Затем меня охватывает внезапное чувство огромной тревоги. Мануэла не говорила по-английски. Никто бы не назвал прибрежную виллу особняком… Я спотыкаюсь и чуть не падаю. Мое зрение затуманивается. Когда я смотрю вверх, остров исчезает. Меня окружают четыре белые стены, а посередине стоит моя кровать.

И стоит не Мануэла, а Роза.

- Наслаждайся первым днем своего ада, - говорит она мне, выхватывая стакан из моей руки и закрывая дверь.

* * *

Семьдесят два часа. Именно столько, по словам Хью, действует противоядие. Я лежу в холодном поту посреди своей белой кровати. Я боюсь пошевелиться. Я боюсь сделать что-нибудь, что может заставить меня потерять контроль над реальностью. Через несколько часов я набираюсь храбрости, иду в ванную и включаю душ. Просто чтобы был какой-то шум. Просто чтобы было за что цепляться, когда придут видения.

Я в ужасе от того, что еще могу увидеть. Я нажимаю кнопку, чтобы включить воду, и бегу обратно к своей кровати. Каждый новый звук пугает меня. Каждый шум, каждый треск, каждый шорох.      Я чувствую, как в глубине моего сознания тикают часы. Осталось шестьдесят восемь часов. И тогда наркотики начнут действовать. Срок действия противоядия истекает. И тогда я поддамся шизофрении. Я дрожу, съеживаюсь и лежу в холодном поту. Я смотрю на дверь. Мое сердце колотится с огромной силой, каждый удар похож на стук кузнечного молота.

* * *

Осталось четыре часа.

Два.

Один.

Я отчаянно хочу, чтобы мои внутренние часы не были так точно синхронизированы. Но я стала экспертом по ощущению времени прохождения. Я знаю, как долго длится один час. Я могу приписать это Стоунхарту.

Минуты. Осталось несколько минут. Минуты тикают. Я не в силах остановить эти образы. Как я могу бороться с голосами, которые находятся в моей собственной голове? Никакое количество умственной силы или силы воли не может отменить химический ущерб, нанесенный моему мозгу.

Дверь открывается.      Я рывком поднимаюсь вверх. Я поворачиваю голову и вижу там Джереми. Нет. Нет, нет, нет. Это все неправильно. Джереми не может быть здесь. Он не может быть там. Я быстро моргаю и качаю головой. Дверной проем, кажется, расширяется, как будто он собирается поглотить меня целиком. Затем, в мгновение ока, он возвращается к своему виду, и я вижу, кто стоит там на самом деле: громила. Он улыбается мне. Они уже давно перестали носить лыжные маски, кроме как на камеру.

Он делает шаг в комнату.

- Нет, нет, - говорю я, отходя назад. - Держись подальше от меня. Не подходи ближе. Пожалуйста, не подходи ближе!

Когда я смотрю на него, прямо перед моими глазами его лицо преображается. Оно расплывается, нос сливается с губами и глазами. А потом, когда я делаю следующий вдох. Джереми снова стоит там. Мой страх исчезает. Страх? Какой страх? Почему я должна бояться человека, которого люблю? Он протягивает руку.

- Пойдем со мной.

Я улыбаюсь. Это лучезарная улыбка, исходящая из самых глубин моей души. Я чувствую себя такой счастливой, видя его. Джереми. Мой Джереми. Мой любимый. Мое все. Мой человек. Я встаю и мельком вижу красный цвет. Я смотрю вниз. Я в шелке. В том роскошном, чудесном платье, которое я надевала в свой первый выход с Джереми на Карибах. Я чувствую себя прекрасно. Я подхожу к нему и беру его за руку.

Наша кожа соприкасается. Подождите. Что-то не так. Я отшатываюсь. Это не руки Джереми. Эти руки большие, грязные, мозолистые.

Я в ужасе смотрю на пальцы. На них растут волосы.      Густые, черные, пушистые волосы, похожие на усы или пушистую гусеницу. Я пытаюсь отдернуть руку, но Джереми крепко держит ее.

- Нет, - шепчу я.      - Нет, нет, нет.

- О да, - говорит он.

Он грубо улыбается.      Его зубы. Я задыхаюсь. Они желтые. Почему они такие желтые? Я продолжаю дергать свою руку, пытаясь вырвать ее.      Что-то щекочет мою кожу. Я смотрю вниз. Самый ужасный крик вырывается из моего горла.

Ужасные гусеницы выросли. Они стали в два раза больше. В последнем отчаянном рывке я высвобождаюсь. Я отшатываюсь. Мои ноги ударяются обо что-то. Я теряю равновесие и падаю... Я обнаруживаю, что плаваю на поверхности теплого водоема. Я оглядываюсь и смеюсь от восторга, когда вижу, где нахожусь: озеро частного острова Джереми. Вокруг меня цветут лилии. Их лепестки плавают рядом со мной в воде.

Я чувствую легкость, счастье и беззаботность. Ничто не в силах помешать мне на этом острове. Мне нравится тепло воды и яркие лучи солнца. Я откидываю голову назад и снова смеюсь, когда чувствую, как мои длинные красивые волосы впитывают влагу воды. Краем глаза я замечаю движение. Я поворачиваю голову и вижу Джереми, взбирающегося на вершину к водопаду. Его обнаженный торс выглядит великолепно на солнце. Я прикусываю губу и наблюдаю за сокращениями мышц его спины, когда он взбирается на скалистый утес.

Он достигает вершины.      Потом встает во весь рост и машет мне рукой. Я машу в ответ. Он приближается к краю водопада, вытягивает руки вверх, потом в стороны.      Его мышцы блестят на солнце. Затем он опускается на колени, поднимает камешек и бросает его через выступ. Почему-то я совершенно очарована сдержанностью этого действия. Я завороженно смотрю, как камень изгибается и падает.

Он ударяется о поверхность воды. Озеро проглатывает его с удовлетворительным хлопком. Внезапно повсюду падают камешки. Они падают в воду, как лягушки во время ливня, поток их, нескончаемый, неумолимый. Они увеличиваются в размерах, становятся больше, толще, более угрожающими. В момент абсолютного ужаса я вижу, что это не камешки, а человеческие черепа, сверкающие белизной и бушующие вокруг меня.

Я кричу. Звук поглощается грохотом падающих черепов. Я смотрю вверх, Джереми стоит на вершине водопада и лопатой сгребает их с демонической силой.

- Путь к вершине нелегок, Лилли. Она не вымощена золотом! - кричит он. - Он выложен костями всех тех, кто пытался туда попасть и потерпел неудачу. На пути тебе будут встречаться разлагающиеся тела, все еще полуживые, молящие о воде, пище или милосердном конце. Они будут взывать к тебе. Они будут тянуть тебя. Они попытаюсь затащить тебя глубоко под землю, чтобы они торжествовать над твоим уничтожением!

Он смеется.      Безумный смех, сумасшедший смех. Его смех пронзает воздух, словно пламенный меч сквозь сухой хворост. Она обволакивает меня, поглощает целиком. Боль, боль. Все, что я знаю, это боль, вызванная ужасным звоном в моей голове. Я закрываю уши руками, крича от боли. Внезапное движение сбивает меня с плавучего лежака. Я падаю лицом в бассейн. Вода наполняет мои легкие. Я начинаю задыхаться и тонуть. Я теряю сознание.

Глава 24

Лилли

Через какое-то время я прихожу в себя. Мои глаза закрыты. Я не могу найти в себе силы открыть их. Нет, дело не в этом. Скорее, что-то давит на них. Что-то, что я не могу сдвинуть с места. К моим губам подносят соломинку. Моя голова запрокинута вверх.

- А теперь пей, - воркует женский голос. - Пей, милая Лилли.

Я пью. Вода сладкая. Отвратительно сладкая. Как сироп или какой-то нектар.

Я пью...и чувствую, что ко мне возвращается чувство реальности. Я чувствую, что мои конечности оживают. Я шевелю пальцами ног. Я вытягиваю руки в стороны.      Я открываю глаза, вижу солнечный свет и снова закрываю их. Меня охватывает смятение.      Солнечный свет? Как? Откуда? А потом мои руки находят верхнюю часть головы, касаются коротких, колючих волос, растущих там, и мои глаза открываются. Я совсем не сплю.

Я резко выпрямляюсь. Я сижу в инвалидном кресле, которое поставили посреди зеленеющего луга. Я оглядываюсь, все еще быстро моргая, чтобы привыкнуть к солнечному свету. Я вижу красивое белое поместье в греческом стиле. Напротив него находится песчаный пляж, ведущий к океану. Над нами кружат чайки. Роза рядом со мной.      Как только я вижу ее, я пытаюсь встать, только чтобы обнаружить, что мои лодыжки привязаны к ножкам кресла.

- Как хорошо находиться снаружи, - говорит она. - Не думаешь?

Здесь, на открытом месте, только мы с ней. Я смотрю на стеклянную бутылку, из которой пила. Она все еще наполовину наполнена. Роза постукивает ногтями по губам.

- Тебе, наверное, стоит выпить все это, - говорит она мне. - Там полная доза противоядия. Если ты только не хочешь вернуться к ложной реальности, которую твой разум создает раньше времени.

Она встает, повернувшись ко мне спиной. Я хватаю бутылку и с жадностью пью.

- Знаешь, - говорит Роза, - есть способ определить, реально ли то, что ты видишь, или нет. Это называется якорь. Что-то, что совершенно уникально для тебя. То, чем ты обладаешь в реальном мире, но этого нет у тебя, когда ты поглощена своими фантазиями.

Она снова поворачивается ко мне. Я пристально смотрю на нее, солнце начинает обжигать макушку.

- Почему, Роза? - спрашиваю я ее. - Почему ты это делаешь? Джереми дал тебе все. Я видела, как ты жила. Ты никогда не испытывала недостатка.

- Нет, - она печально качает головой. - Вот тут ты ошибаешься, Лилли. Джереми ничего мне не дал. Он только брал. Он брал и брал, и брал, и ни разу не подумал о том, что я уже отдала ему.

- И что же это? - усмехаюсь я. - Ты приставала к нему в детстве. Все, что у тебя было, было больше, чем ты заслужила.

- Возможно, в твоих глазах так всё и выглядит, - бормочет она.

Я брыкаюсь ногами, пытаясь освободиться от пут.

- Бесполезно, - говорит Роза, - вспоминать прошлое. Что сделано, то сделано, что дано, то и получено. И перестань сопротивляться, Лилли. Это тоже бесполезно.

Я стискиваю зубы и смотрю на нее, отвращение наполняет меня.

- Видишь ли, Лилли, - говорит Роза, подходя ко мне и останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. Она поправляет шляпу. - Я была там до тебя. Я была там до того, как Джереми стал Стоунхартом. Я была там с самого начала. Я видела, как он рос, видела, как он стал тем, кто он есть. И не пытайся принизить меня, называя растлителем малолетних. Я сделала Джереми мужчиной. Он был бесконечно благодарен за это.

- Ты больна, - говорю я. - Раньше я думала, что Джереми был хуже всех. Но все это время это была ты!

- У меня есть свои недостатки, - признается она. - Но я всегда помнила о них. И, несмотря на то, что ты думаешь, я всегда заботилась о Джереми. Всегда. Даже после того, как ты появилась и стала его маленькой шлюшкой!

Вспышка гнева в ее обвинениях поражает меня. А потом приходит осознание.

- Ты любишь его, - выдыхаю я.

Роза подходит ближе и гладит меня по щеке.

- Любила, милая, - говорит она мне. - Я любила его. Я никогда не была в него влюблена!

- Нет? - бросаю я вызов. - Я думаю, что это ложь. Я думаю, ты влюблена в него и всегда была влюблена. Ты никогда не переставала любить его! И...о Боже мой! Так много из того, как ты действовала по отношению ко мне, имеет смысл. Когда ты увидела, что ошейник снят, ты запаниковала. Когда ты называла его мистером Стоунхартом, даже рядом со мной, ты старалась казаться отстраненной. Я представляла для тебя опасность. Разве не так?

Я резко поворачиваюсь в кресле, чтобы посмотреть ей в лицо.

- Разве не так, Роза?      Ответь мне!

Она широко открывает глаза. Затем её губы изгибаются в улыбке, и она смеется.

- Шлюха представляла для меня опасность? - спрашивает она. - Нет. Никогда! И я не слепая к тому, что я постарела. Я уже слишком стара для него.

Нет такой мести, как у бывшей любовницы, - говорю я себе.

- В любом случае, - подмигивает она. - В моей жизни появился новый мужчина. Правильный мужчина. Мужчина, у которого я была первой. Он восстал из пепла и вернулся ко мне. Если и есть что-то, чего я не могу простить Джереми, так это то, что он лгал мне о смерти своего отца и держал его подальше от меня все это время. Кроме того, Лилли, на твоем месте я бы так не волновалась. Я бы больше беспокоилась о следующей атаке образов, которые оставляют шрамы в твоем сознании. Подумай о том, что я сказала о якоре. Может быть ты сможешь найти его.

Она снимает шляпу, надевает ее мне на глаза и уходит.

* * *

Я вращаю колеса и работаю руками, пытаясь подкатиться к зданию.

Мне тяжело. Мои мышцы истощены, а инвалидные коляски не приспособлены для передвижения потраве и грязи. Через каждые несколько ярдов мне приходится останавливаться и переводить дыхание. Я поправляю шляпу. По крайней мере, это убережет меня от солнца. Якорь. Якорь, якорь, якорь. Что-то, что существует только в реальности, за что я могу ухватиться, когда придут образы. Но что? И, кроме того, как я могу быть уверена в его эффекте? Откуда мне знать, что я делаю всё неправильно? Почему мой разум должен давать мне это единственное преимущество, когда он находится во власти химических веществ, разрушающих его?

Порыв ветра подхватывает и сдувает с меня шляпу.

- Проклятье, - ругаюсь я и переворачиваюсь, чтобы поднять её с земли.

Я наклоняюсь, чтобы поднять её. Инстинктивно я провожу рукой по волосам, чтобы убрать их. Когда мои пальцы не находят ничего, кроме этой короткой колючей щетины, я почти поддаюсь безнадежному срыву. Подождите. Я замираю. Мои волосы. Когда я думала, что нахожусь на острове с Джереми, плавающим в озере, у меня были волосы, богатые, пышные и красивые...а теперь? Я провожу руками по голове. Теперь там ничего нет? Может, дело в этом? Может быть, это тот якорь, который мне нужен?

* * *

В конце концов, я нахожу мощеную дорожку, ведущую через двор. Вращать колеса становится проще. Я не сразу еду в поместье. Вместо этого я еду на вершину холма. Мне нужна точка обзора, с которой я смогу осмотреться. Мы окружены морем. Хью не лгал. Это определенно остров. Я вижу только два способа добраться и выбраться отсюда: по воздуху или по морю. Вдалеке на посадочной площадке стоит вертолет. Я не вижу никаких лодок. Значит по воздуху.

Я смотрю себе на ноги. Лучше бы у меня не было этих чертовых пластиковых ремней, привязывающих меня к креслу. Почему мне нельзя ходить?

Я же не могу сбежать. Но, опять же, моя судьба не в моих руках. Я поворачиваю к поместью и начинаю свой долгий, медленный спуск к нему.

* * *

На другой стороне здания находится огромный балкон.      Я слышу разговор, доносящийся сверху. Я поворачиваю за угол и вижу Хью, Розу, Эстебана и его охранников. Роза замечает меня первой. Она подходит к перилам и машет мне рукой.

- Привет, дорогая, - зовет она. - Я бы хотела, чтобы ты присоединилась к нам, но...

Она бросает взгляд на лестницу, ведущую от меня к ней.

- Боюсь, что это место не было спроектировано для инвалидов.

Хью и Эстебан подходят к ней и смеются. Трое охранников беседуют между собой в другом углу. Мои щеки горят. Я никогда в жизни не чувствовал себя такой беспомощной, жалкой или отчаявшейся. Эстебан смотрит на часы.

- О! - говорит он. - Похоже, у тебя осталось несколько часов ясного сознания. Наверное мы должны использовать это время с пользой.

- Отличная идея, мой мальчик, - говорит Хью, хлопая Эстебана по плечу. - Что ты предлагаешь?

- Я думаю..., - Эстебан постукивает себя по губам. - ...что нужно сделать еще одну видеозапись.

Он отворачивается и рявкает на охранников.

- Омар, Серхио. Поднимите ее!

Громила и лидер спускаются по ступенькам. Я думала они собираются нести меня в инвалидном кресле вверх по лестнице. Я застигнута врасплох, когда лидер опускается на колени и разрезает на мне ремни. Потом громила берет меня за локоть и поднимает. Я шатаюсь, теряю равновесие, голова немного кружится.

- Стой, стой, стой, - говорит человек со шрамом. - Слишком много солнца, а?

Громила смеется и толкает меня вперед пальцем, как будто я всего лишь скот.

Я поднимаюсь по ступенькам, молча ненавидя их всех, отчаянно желая найти какой-нибудь выход из этой ситуации. Но я не могу, я ничего не могу сделать. Я стала совершенно беспомощной. Меня сажают в другое кресло у стола. Двое охранников стоят позади меня. Хью, Эстебан и Роза устраиваются поудобнее с другой стороны. Я свирепо смотрю на них.

- И что? - требую я. - Что теперь?

Хью качает головой.

- Что случилось с тем париком стриптизерши, Лилли? Мне он показался очень привлекательным.

Раздается хор смеха. Меня унижают. Я сажусь прямо и пытаюсь сделать вид, что меня это не беспокоит. Хью делает знак рукой, чтобы все успокоились.

- Мой сын получил наш запрос несколько дней назад, - говорит он. - Вместе с видео. Мы дали ему время до конца недели, чтобы дать ответ. Но...

Хью постукивает себя по губам.

- Он настоял на том, чтобы сначала встретиться с тобой.

Мое сердце выпрыгивает из груди. Джереми придет за мной? Может ли это быть правдой?

- Видео, конечно, - вставляет Роза, слишком хорошо читая волнение на моем лице.

Ни хрена себе, ругаю я себя.      Как я могла быть такой глупой?

- Итак, - говорит Хью.

Он достает из-под стола камеру и включает её. Он направляет её на меня.

- Передай привет Джереми, дорогая.

- Джереми, - торопливо начинаю я. - Где бы ты ни был, чего бы они ни хотели, не надо...

Хью с отвращением захлопывает камеру.

- Она до сих пор не поняла.

- Я же говорила тебе, что она может быть упрямой, - бормочет Роза, потягивая свой напиток.

Эстебан встает.

- Позволь мне, - говорит он. Он смотрит на двух охранников, стоящих позади меня. - Я знаю, как сделать ее покорной.

* * *

Я ворчу, когда меня бросают на пол этого холодного, темного подвала. Меня окружают металлические трубы. Это постоянное "кап-кап-кап" напоминает мне о том, где я нахожусь. Входная дверь со скрипом закрывается. Я пытаюсь отползти, но меня пинают в живот. Боль поглощает меня. У меня нет сил бороться или сопротивляться. Смех. Смех охранников. Звук эхом разносится по подвалу.

Лидер отступает, когда громила берет меня на руки. Я всхлипываю, когда меня толкают лицом в стену. Я чувствую запах ржавчины. Чья-то рука хватает меня за задницу. Сжимает, а потом ударяет. Я заставляю свой разум отступить далеко-далеко, в дальний угол, где все это кажется нереальным. Но тревога охватывает меня, когда я понимаю, что не могу этого сделать. Я не могу найти далекое место. Я не могу отстраниться. Я резко возвращаюсь в настоящее и остро ощущаю всю боль.

Шаги по полу. Зловещие стуки армейских сапог. Лидер появляется рядом со мной, когда громила прижимает меня к стене. Он облизывает палец, затем самым отвратительным образом проводит им вниз по моей шее, к плечу, вдоль воротника халата. Я дергаюсь и пытаюсь освободиться. Но это лишь приводит к ужесточению хватки громилы на мне.

- Разверни ее, - говорит лидер. - Дай мне ее руки.

Я хнычу. Рыдания овладевают моим телом, когда я резко поворачиваюсь. Затылком я ударяюсь об бетонную стену. Я кричу от боли. Я вся трясусь. Дрожу. Мне холодно. Так холодно. Слезы текут по моим щекам, и я чувствую, как все силы покидают тело.

Моя левая рука вытянута вперед. Я слышу металлический щелчок и в ужасе смотрю, как на моем запястье оказывается наручник. Лидер тянется вверх и соединяет другой конец с горизонтальной трубой.

То же самое происходит и с другой рукой. Мои руки образуют букву V. Я чувствую жгучую растяжку, когда мои больные мышцы вывернуты. Напряжение пробегает по моим рукам и груди и превращается в ужасный шар боли. Металл врезается в мои запястья. Я махаю руками, пытаясь найти облегчение. Когда я понимаю, что это бесполезно, я позволяю своей руке обмякнуть. Я позволила всему своему телу обмякнуть. Моя голова падает, и я провисаю.

- Красиво, - говорит лидер, отступая в сторону. - Просто...так красиво.

Громила смеется в знак согласия рядом с ним. Что ты собираешься со мной сделать? Хочу я сказать. Но я уже знаю.

- Итак, - лидер достает что-то из заднего кармана. Он бросает это громиле. Я замечаю лишь то, что оно фиолетовое. - Надень его на нее. Сделай так, чтобы шлюха выглядела как женщина.

Большая мужская рука хватает меня за шею. Я задыхаюсь.      Он удерживает меня на месте, одевая парик мне на голову, после чего отступает. Я опускаю голову вперед и задыхаюсь. Слезы застилают мне глаза.      Фиолетовые пряди падают мне на глаза.

- Теперь, - лидер тащит стул по полу.

Ужасный звук скрежета. Он останавливается рядом со мной, садится и скрещивает ноги. Он смотрит на меня, постукивая ногой по земле.

Внезапно он качает головой.

- Что-то все-таки не так, - говорит он своему спутнику. Он поднимает палец. - О. Я знаю.

Он делает пальцами грубый символ, вызывая очередной смех у громилы. Я смотрю на них обоих, ненависть и отвращение пульсируют в моих венах.

- Халат, - говорит он мне. - Он скрывает твои чудесные груди.

Одним быстрым движением здоровяк стягивает пояс с моего хлопкового халата. Обе стороны распахиваются.      Холодный воздух пронизывает мою кожу, заставляя меня чувствовать себя ужасно незащищенной.

- А, - говорит лидер. - Так-то лучше.

Я сжимаю ноги вместе, скрещиваю их, поворачиваюсь в сторону, пытаясь уклониться. Я бы отдала им свое тело, если бы только могла отступить. Но что-то не так. Я больше не могу найти в себе сил для этого.

- Удобно? - спрашивает он меня.

Я свирепо смотрю на него.

- Что?

- Тебе. Удобно? - повторяет он.

Он оттягивает рукав и смотрит на часы.

- Мы пробудем здесь...ну, еще часа три или около того.

Он делится понимающим взглядом с громилой.

- И тогда начнется наше веселье.

Глава 25

Лилли

Нет. Нет. Нет. Я не поддамся. Я не поддамся. Я не поддамся. Снова и снова я говорю себе это. Я повторяю эту мантру, чувствуя на себе грубые голодные взгляды двух мужчин. Я не могу отступить. Но сейчас они мне ничего не делают. Просто ждут. Ждут, когда иллюзии возьмут верх.

- ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! - кричу я.

Я начинаю тяжело дышать, задыхаться. Мужчины смотрят друг на друга и смеются. Мое дыхание замедляется.

- Пожалуйста, - умоляю я. - Пожалуйста. Пожалуйста, не делайте этого.

Ответа не следует.

- ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! - снова кричу я.

Я стучу наручниками. Они гремят о металлические трубы. Громила встает.

- Ты хочешь, чтобы я заткнул ей рот?

Лидер обдумывает этот вариант. Потом он качает головой.

- Нет. Пусть выплеснет всё. Это сделает конец намного слаще.

Вдруг я начинаю плакать.

В конце концов, мои слезы высыхают. Я остаюсь висеть измученная, дрожащая от страха и ужасного ожидания надвигающихся видений. Я потеряла счет времени. Черт! Я потеряла счет времени! Я начинаю паниковать. Я снова задыхаюсь.      Я не могу следить за временем и поэтому не знаю, когда в следующий раз потеряю контроль. Это ужасно.

Потом я вспоминаю о якоре. Мои волосы. Мои волосы. Я делаю все возможное, чтобы сосредоточиться именно на этом, почувствовать холод вокруг головы, сконцентрироваться на резком их отсутствии. Комната трансформируется. Она не меняется в зловещем или страшным способом. А наоборот. Стены утекают, как вода. Темнота исчезает.      На её место приходит свет. Яркий свет, который окружает меня и заставляет чувствовать себя цельной.

Деревья. В поле зрения появляются деревья. Вековые деревья, на которых много зеленых ветвей. Я нахожусь в лесу у особняка Джереми. Я...нет. Я качаю головой и кричу. Мой затылок бьется о грубую бетонную стену.      Нет, я снова в темнице, меня собираются изнасиловать эти двое отвратительных мужчин. Мужчины? Я моргаю. Какие мужчины? Меня окружают деревья, природа, свет и солнце. Но мои руки...что-то не так с моими руками.      Я не могу их сдвинуть. Они застряли в ветке надо мной. Я не могу освободиться.

Но почему-то я не возражаю. Так приятно просто покачиваться на ветру. Соленый морской воздух щекочет мою кожу. Мне хочется смеяться от восторга. А почему бы и нет? Все так замечательно. Я делаю глубокий вдох, наслаждаясь чистым, незагрязненным воздухом, затем откидываю голову назад и смеюсь. Я чувствую чье-то присутствие рядом со мной. Я открываю глаза, и мое сердце замирает, когда я вижу Джереми. Он мило улыбается, протягивая руку и освобождая мои руки.

- Просто запуталась в ветвях, - говорит он мне.

Я падаю вниз. Я слегка спотыкаюсь и чуть не падаю. Слабость пронизывает мое тело. Почему? Как же так? А потом я снова вижу Джереми, и у меня есть ответ: я пьяна от любви. Я глупо улыбаюсь. Я подбегаю к нему и обнимаю за плечи. Он трогает меня странным образом, одной рукой хватая за задницу, а другой вжимаясь прямо в мою киску. Но почему-то это кажется мне правильным. И так замечательно.

- Лилли, - говорит он. - Сейчас мы будем трахаться.

Я прикусываю губу от возбуждения. Это то, чего я хочу.

- Ложись, - говорит он мне.

- Что, здесь? - спрашиваю я. - Прямо в лесу? Почему бы нам не вернуться в нашу комнату?

- Да, здесь, - грубо перебивает он. - Ты ляжешь, и мы трахнемся прямо здесь, Лилли.

- Ну, если так, - говорю я, скрещивая руки на груди. - Тогда нет. Я не собираюсь этого делать.

- Лилли..., - он смотрит на меня с угрозой в глазах. - У тебя нет выбора.

А потом он идет вперед и хватает меня. Я кричу и сопротивляюсь, когда он сбивает меня с ног и прижимает к земле.

Его дыхание прерывистое. Определенно. Он рвет на мне халат, разрывая его без всяких угрызений совести. Подождите. Халат? Почему на мне халат? Мысль не успевает развиться по мере продолжения борьбы. Я борюсь с ним, извиваясь из стороны в сторону, пытаясь освободиться.

- Джереми, прекрати! - кричу я. - Джереми, прекрати! Это не ты! Это не...

Я не успеваю закончить, как его рот запечатывает мой. Его язык врывается в мой рот грубым, бесцеремонным образом. Я качаю головой, пытаясь освободиться. Почему он меня так целует? Он никогда так меня не целовал. Так...небрежно.

Я хватаю ртом воздух, когда он поднимает голову.

- Джереми, что на тебя нашло? - требую я. - Джереми, какого черта...

- Знаешь, что, - перебивает он, наваливаясь на меня всем своим весом. Он намного тяжелее, чем я помню. - Перестань меня так называть.

А потом он снова опускается и пытается меня поцеловать, но я крепко сжимаю зубы, отказывая ему в доступе. Он рычит и хватает меня за горло. Я морщусь и задыхаюсь. Его рука проходит между моих ног, и я снова задыхаюсь. Он такой грубый, а боль...боль не прекращается.

Я поворачиваю голову в сторону, все еще борясь с ним. Волосы лезут мне в рот, когда я делаю неосторожный вдох, а потом... О Боже. Мои волосы. Мои волосы! Иллюзия рассеивается, и на мгновение я вижу, как надо мной бушует здоровяк, одной рукой стягивая штаны, чтобы показать толстые, волосатые, отвратительные ноги, а также пару испачканных белых трусов… Я кричу, кричу и кричу, когда он входит в меня. Но все, что я слышу, это холодный, бесстрастный смех Джереми Стоунхарта.

Глава 26

Лилли

К моим губам подносят еще один напиток. Я делаю глоток и чувствую, как крепнет моя хватка. Я не знаю, как долго меня не было на этот раз. Все, что я знаю, - это ужасная боль, пронизывающая мои внутренности. Она начинается у меня между ног и поглощает все остальное тело, как пульсирующее живое существо. Я пью больше. Моргаю. Красный. Я вижу только красный цвет. Почему мое зрение окрашено в красный цвет?

Больше жидкости. Этот драгоценный, животворящий нектар. Он придает мне смелости, сил. Я чувствую, как он проходит вниз по горлу, распространяется по моим внутренностям. Благодаря ему боль уменьшается. Она становится менее ужасной и более...терпимой. Я открываю глаза, глядя сквозь красную дымку. С каждым глотком она исчезает. Контроль возвращается к моим конечностям. Инстинктивно я поднимаю руку и провожу ею по волосам.

Коротко остриженные волосы. И на этом ко мне приходит осознание. Я вижу, где нахожусь, в каком состоянии и почему. Я снаружи на балконе. Тот же, что и раньше? Нет. Я оглядываюсь по сторонам. Этот совсем другой. Во-первых, он слишком широкий. Во-вторых... Во-вторых, я ловлю источник красного. Огонь. Танцующие языки пламени, от газовых факелов, расставленных по всему периметру. Я сосредотачиваюсь на них, когда последние остатки моего помешательства уходят.

Сейчас ночь. Я вижу звезды надо мной. Пламя заставляет тени мерцать и извиваться по полу.

- Хорошо, хорошо, - слышу я голос Эстебана. - Ты вернулась к нам.

Страх сковывает мои внутренности, и я рывком поднимаюсь. Я ожидаю, что меня каким-то образом будут удержать. Но нет. Я хватаюсь за подлокотники кресла и толкаюсь вверх.

- Тсс, расслабься, - говорит Эстебан.

Его руки опускаются мне на плечи, и он отводит меня назад. Я слишком легко принимаю это движение. Я отрываю глаза от огня и смотрю на него. Потом я смотрю мимо него и вижу, что мы одни на этой крыше.

Крыша. Вот что это такое. Это не балкон. Крыша!

- Вина? - спрашивает Эстебан. - Осмелюсь заметить, что я большой знаток крепких спиртных напитков. И я горжусь своей коллекцией. Я собрал редкие экземпляры со всего мира. Не такая большая коллекция, конечно. Но я стараюсь сделать её одной из лучших.

- Зачем? - выплевываю я. - Ты хочешь напоить меня, чтобы потом изнасиловать? Я обхватываю себя руками и кутаюсь в халат, внезапно мне становится холодно.

- Ах, - говорит Эстебан.

Он встает и отходит. Я смотрю, как он подходит к перилам и смотрит на свое темное поместье.

- Лилли. Мисс Райдер? Позвольте заверить вас, что вам это от меня не грозит. Как и в случае с моими винами, у меня есть отличные вкусы в телах. И хотя я уверен, что в какой-то момент вы были достаточно милы, я видел вас, когда мистер Стоунхарт представлял нас друг другу, женщины не привлекают меня.

Я прищуриваюсь, глядя ему в спину. Он гей?

- И то, через что мои люди заставили вас пройти, очень печально, - продолжает он. - Но видите ли, мисс Райдер, некоторые аппетиты надо утолять. На этом острове нас всего семеро. Если бы я не предложил вас своим людям, что ж, - он усмехнулся, - они бы скоро начали терять терпение. И поверьте мне. Этот путь - меньшее из двух зол для вас.

Я смеюсь, чтобы показать ему, что я думаю, но это все притворство. По правде говоря, я не думаю, что смогу противостоять насилию со стороны его охранников.

- Чего ты хочешь? - тихо спрашиваю я его. Больше похоже на мольбу. - Почему ты держишь меня в плену?

Он делает глубокий вдох.

- Вы чувствуете этот запах? - спрашивает он. - Запах моря. В детстве я всегда мечтал иметь дом у моря. Находясь здесь, я вспоминаю все, что потерял, все, что отнял у меня мистер Стоунхарт.

Он оборачивается. Впервые с тех пор, как меня похитили, Эстебан выглядит спокойным. Даже мягким. Задумчивый и в каком-то смысле гипнотический.

- Хью, мистер Блэкторн, заверил меня, что вы станете для меня бесценной разменной монетой, чтобы вернуть то, что я потерял, -  он поджимает губы. - Однако после стольких лет я начинаю думать иначе.

Страх сковывает мои внутренности.

- Джереми, - быстро говорю я. - Он знает?

- О да, - кивает Эстебан. - Ваш Джереми знает. Он прекрасно знает, чего мы хотим, кто у нас в руках и что с тобой делают. К сожалению, он кажется вполне решительным, даже непреклонным в своем положении.

- Хорошо, - усмехаюсь я.

Внутри я чувствую себя опустошенной и разбитой. Как будто ничего не осталось. Если Джереми знает, что со мной делают, и все равно не придет…

Но зачем ему это делать? Как он мог? Требования, которые как я помню, были выдвинуты, когда они снимали видео, где я глотала эти ядовитые таблетки, были смехотворными. Джереми ни за что не согласится. Вот только...я надеялась, молилась, желала, что может быть я значила для него достаточно, чтобы он смог сделать что-нибудь. Похоже, я ошибалась.

Отчаяние почти поглощает меня целиком.

- Хорошо?

Эстебан оборачивается и поднимает бровь, глядя на меня.

- Скажите мне. Что во всем этом хорошего, мисс Райдер? Меня заверили, что вы достаточно ценный актив, чтобы стать главным козырем на переговорах. Мне говорили о преданности мистера Стоунхарта вам. Его одержимость вами. Я был уверен, что он сделает все, чтобы вернуть вас. Что-то вроде того, - тихо говорит он, - как я готов на все, чтобы вернуть Декстран.

- Тогда позволь мне поговорить с ним, - прошу я. - Я могу убедить его.      Я в этом уверена! Если это все, что ты хочешь...

Эстебан печально смотрит на меня и качает головой.

- Именно этого я и хотел, мисс Райдер. Но больше нет.

- Что ты имеешь в виду? - шепчу я.

Он вздыхает и подходит ко мне. Он ставит бокал на стол и опускается в кресло. Я вижу его с близкого расстояния. Впервые я вижу, какой он маленький. Насколько хрупкий. Насколько сломлен.

В его глазах больше нет того маниакального блеска. Все, что я вижу в них - это грусть.

- Я больше не хочу этого, - говорит он мне. - Это то, чего я никогда не смогу получить. Все, чего я хочу сейчас... - он тяжело выдыхает, - это покоя.

Я немного разворачиваюсь в кресле, чтобы посмотреть ему в лицо.

- Но покой, - снова вздыхает он, - недостижим, учитывая то, что я сделал с вами.

Он раскаивается в содеянном? Я в шоке. Неужели моего похитителя, моего второго похитителя мучает совесть?      В это невозможно поверить.

Я снова провожу рукой по голове, чтобы убедиться, что у меня нет галлюцинаций.

- Мне очень жаль, Лилли, - он смотрит на меня. - Меня ввели в заблуждение. Поглощенный жадностью и жаждой мести, я создал этот заговор, чтобы вернуть свою компанию. Ударить по мистеру Стоунхарту так, чтобы он остро это почувствовал. Обещания были даны, но теперь, похоже, эти обещания оказались ложными.

- Что тебе сказал Хью? - шепчу я.

Я чувствую, что мой шанс, каким бы смутным и неопределенным он ни был, уплывает куда-то за пределы досягаемости. Но всего несколько минут назад не было ни единого шанса.

Я протягиваю руку и беру его за руку.

- Я могу помочь все исправить.

- Можете ли вы? - он издает тихий невеселый смешок. - Я отравил ваш разум, Лилли. Я причинил вам неисправимый вред. Я забрал у вас жизнь, весь потенциал. Ради чего? Жадности. Алчности.

Он усмехается и отдергивает руку.

- О, если бы моя семья могла видеть меня сейчас…

Я сглатываю.

- Для вас нет пути назад, мисс Райдер, - говорит он. - И для меня тоже. Мы оба преданы делу. Это невозможно исправить.      И, к сожалению, в этой сказке для вас есть только один конец.

Он встает. Он смотрит на меня сверху вниз.

- Простите, - говорит он еще раз.

С этими словами он поворачивается и уходит.

Глава 27

Лилли

Через несколько минут после ухода Эстебана меня навещает третий член его охраны. Молчаливый, который никогда не говорил мне ни слова. Он поднимается по лестнице, курит сигарету. Я оглядываюсь через плечо, когда слышу, что он приближается. Мои внутренности сжимаются от страха. Но мое беспокойство было опрометчивым. Все, что он делает, это ворчит грубое "он хочет тебя видеть", прежде чем бросить конверт на стол. Затем он поворачивается и оставляет меня.

Он хочет меня видеть? Кто хочет меня видеть? Я тянусь к запечатанному маленькому конверту. Мое сердце замирает, когда я вижу плотный, четкий почерк Джереми на конверте. Лилли. Волнение разрывает меня, когда я открываю его. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что я одна. Затем я вытаскиваю письмо. Разворачиваю его. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу строчки маленького, плотно переплетенного текста. Даже не читая, я сразу понимаю: это написал Джереми.

Он написал это, что бы это ни было, для меня. Когда? Я просматриваю лист, но там нет даты. В глубине моего сознания зарождается сомнение: А что, если я все это выдумываю? Затем моя рука тянется к макушке. Я вздрагиваю, когда мои пальцы нащупывают эту ужасную, колючую кожу. Это значит, что это реально! Я подношу письмо ближе к пламени и начинаю читать:

Лилли.

Я не могу сказать в этом письме всего, что хочу. Ты знаешь почему. Мои слова будут прочтены не только тобой, но и другими.

Итак, я скажу то, что должен, и оставлю все как есть. Мне нужно с тобой увидеться. Я должен знать, что ты жива. Поверь мне, когда я говорю, что готов сделать все возможное, чтобы вернуть тебя. Но я должен быть уверен. Я должен быть уверен, что ты - это ты. Я должен убедиться, что твоя безопасность гарантирована.

Я подвел тебя. И теперь я расплачиваюсь за свою ошибку. Я все сделаю правильно. Клянусь. Клянусь могилой моей матери. Я сделаю все возможное,чтобы вернуть тебя.      Ты же знаешь, я ненавижу повторять. Но это единственное обещание стоит повторять снова и снова: я готов сделать все, чтобы вернуть тебя. Итак, кто бы ни прочел это письмо, знай, что мое слово запечатано в письменном виде. Я выполню обещание. Ты вернешься ко мне, моя милая Лилли-цветочек.

Я инициировал передачу акций Стоунхарт Индастриз. Все, что осталось - это окончательное подтверждение. Подтверждение, что у меня все еще есть ты. И поэтому я прошу о встрече. В ночь на 10 июля мы с тобой встретимся. Я позабочусь о том, чтобы ты была в безопасности. И только после этого гарантируется, что требования, предъявляемые ко мне, будут выполнены. Однажды я подвел тебя, Лилли. Я не защищал тебя, как следовало бы. Но я люблю тебя. Моя любовь к тебе превосходит все остальное. Я готов к разорению. Я охотно откажусь от своей империи, если это означает, что я могу вернуть тебя.

10 июля, Лилли.      В этот день ты вернешься домой.

Мои руки дрожат, когда я кладу письмо на стол. Я поверить не могу в то, что прочитала. Может ли это быть правдой? Неужели Джереми действительно откажется от всего, что у него есть, ради меня? Я не могу просить его об этом. И у меня есть непреодолимый страх, что мы оба окажемся в ужасной ловушке. 10 июля. 10 июля. Как давно было написано это письмо? Сколько у меня осталось времени? Какой сегодня день?

- Сегодня 9 июля, - голос сообщает мне об этом. - Это значит, что у нас есть примерно полтора дня, чтобы доставить тебя в назначенное место встречи.

Я поворачиваюсь, зажимая рот рукой. Я и не заметила, что говорила! Громила появляется в поле зрения вместе с Хью.

- Лилли, - продолжает Хью, - завтра вечером ты встретишься с моим сыном.

Он протягивает мне черный матерчатый мешок.

- На голову. Быстро. Мы должны поспешить, чтобы успеть туда вовремя, прежде чем твои...видения...снова овладеют тобой.

Последнее, что я вижу, прежде чем ткань закрывает мое лицо - это торжествующая и зловещая ухмылка Хью.

* * *

Мои руки связаны за спиной, и меня направляют, не слишком любезно, по незнакомой тропе. В отдалении раздается рев. Лопасти вертолета. Звук становится оглушительным, когда мы приближаемся. Кто-то, вероятно, громила, поднимает меня и кладет на металлический пол кабины.

- Через восемнадцать часов ты должен вернуть ее!

Кто-то кричит. Эстебан? Может быть. Трудно сказать с мешком на голове и ревом винтов. Дверь закрывается, изолируя нас от шума. Я опускаюсь на колени, пытаясь выпрямиться. Чем-то твердым ударяют меня в затылок. Боль настолько сильная, что я теряю сознание.

* * *

- Добро пожаловать в...рай!

С меня срывают мешок. Я задыхаюсь, полностью проснувшись, насторожившись и запаниковав. Я крепко привязана к стулу. Я не могу пошевелиться. Я верчу головой по сторонам.

Я на огромном, пустом складе. Здесь холодно. Единственное освещение - прожекторы с потолка. Их белизна отражается от блестящего серого пола.

- Что..., - я пытаюсь пробормотать, но понимаю, что не могу, потому что у меня во рту кляп.

Эстебан стоит рядом со мной. Проблеск безумия вернулся в его взгляд. Это реально? Задаюсь я вопросом. Я хочу дотронуться до своего головы. Но потом я вспоминаю, что ни разу не подвергала сомнению реальность, когда терялась в иллюзиях. Это меня успокаивает. Всё это происходит наяву.

- Что ж, мисс Райдер, - смеется Эстебан. - Как тебе новое жилье?

Я делаю тщетную попытку сказать, но ничего не выходит.

- Твой милый Джереми выбрал это для нас, - говорит он.

Мои глаза расширяются. Джереми здесь! Он рядом, я это чувствую! Я удваиваю свои усилия, чтобы заговорить.

- Тихо, - рявкает Эстебан. - Я объясню тебе, как все будет работать. Ты же хочешь его увидеть. Не так ли?

Я немедленно прекращаю бороться и замираю.

- Я так и думал, - улыбается Эстебан. - Итак, мисс Райдер, вот наши правила: вам дадут десять минут побыть вдвоем. Как вы проведете это время, зависит только от вас. Физический контакт, однако, запрещен. Чтобы гарантировать соблюдение требований и свести на нет все шансы на побег, я одену тебе...это. Эстебан опускается на колени и достает из портфеля тонкий черный пластиковый ошейник.

Я в панике втягиваю воздух. Мое сердце начинает бешено колотиться. Моя грудь поднимается и опускается в коротких, напряженных вздохах.

- Ах да, - снова улыбается Эстебан. - Узнаешь. Я заметил такой же у тебя на шее, когда навещал Джереми дома.

Он подходит ко мне.      Я уклоняюсь.

- Тише, тише! Не волнуйся, - говорит он мне, поглаживая мою щеку тыльной стороной ладони. - Скоро все закончится. Если мистер Стоунхарт согласится. Тебе лучше надеяться, что он это сделает, потому что, если нет... - он внезапно защелкивает ошейник на моей шее. - ...ну, достаточно одного нажатия кнопки, и ты почти покойница.

Я заставляю себя сесть прямо и смотрю ему прямо в глаза. Я не хочу, чтобы он видел, как я боюсь.

- И вот опять, - бормочет он. - Создаешь видимость, будто ты сильная. Роза сказала мне, что ты любишь притворяться. Такая грязная вещь этот ошейник, - говорит он, качая головой. - И подумать только, ты хочешь вернуться к человеку, который первым надел его на тебя! Моя дорогая, если уж на то пошло, ты должна была считать это похищение как спасение. Но..., - он пожимает плечами. - Такова жизнь. Я правильно сказал? Прости. Английский не мой родной язык.

Я смотрю на него, молча и с ненавистью.

- Итак, - продолжает он, - ты понимаешь, насколько важно твое сотрудничество. Да? Ток твоего ошейника был, хм, как бы это правильно сказать...отрегулирован?

Он смеется.      Затем он наклоняется вперед, прижимая кулаки к моим бедрам.

- Его удвоили, Лилли, - говорит он мне. Потом он качает головой. - Даже такая решительная, как ты, не сможет пережить такой сильный шок.

Мои глаза расширяются от ужаса.

- Мистер Стоунхарт был проинформирован о новой угрозе твоему благополучию, - говорит Эстебан. - По правде говоря, если он хочет, чтобы ты вернулась, он получит тебя еще до конца ночи. А если нет...?

Он небрежно пожимает плечами.

- Значит, для бедной мисс Райдер свет погас. В любом случае, - улыбается он. - Мы с тобой больше не увидимся. Прощай. Надеюсь, ради тебя мистер Стоунхарт примет сегодня правильное решение.

Глава 28

Лилли

После ухода Эстебана проходит долгий отрезок времени, когда я слышу только свое неистовое дыхание. Я в здравом уме. Я знаю это. Я чувствую холодный воздух на своей бритой голове. Мурашки покалывают мою кожу. Я пытаюсь успокоить дыхание. Но не получается. Каждый вдох граничит с безумием. Выдохи не лучше. Каждый раз, когда я дышу, я вспоминаю о том, как сжалось мое горло, о сжимающей, обманчивой тонкой полоске пластика, которая была источником такой боли, такой неуверенности с того момента, как я проснулась с ней почти год назад.

Почти год. Если быть точной, то десять месяцев. А теперь все пошло по кругу. Я нахожусь на складе в бог знает каком месте. У меня на шее снова ошейник.      Ток удвоился. Контроль над ним снова находится в руках сумасшедшего. Сумасшедший, который уже признался, что готов убить меня.      Сумасшедший, которого припер к стенке на грани здравомыслия тот, кто первым надел на меня ошейник. Боже.

За моей спиной раздается какой-то звук. Я резко поворачиваю голову, мгновенно насторожившись. Может это Джереми? Но когда я смотрю, там никого нет. Только длинное, огромное, пустое пространство склада. Показалось? Ужас наполняет меня. С каждой минутой, когда ничего не происходит, я все больше волнуюсь. Где Джереми? Он должен быть здесь. Эстебан сказал, что он здесь. Почему его здесь нет, черт возьми?

- Выпустите меня! Выпустите меня! - пытаюсь я кричать.

Но кляп во рту заглушает речь. У меня на спине выступает пот. Мне одновременно жарко и холодно. Как будто я в муках ужасной лихорадки в сочетании с худшими элементами кошмара. Судорога пронзает мою левую руку. Я останавливаюсь, паника охватывает меня. На какое-то ужасное мгновение мне кажется, что ток включен. Но нет. Это было просто мое воображение. Мое воображение или еще один скрытый эффект яда, который мне дали?

Я начинаю дрожать. Меня начинает трясти. Я ничего не могу с этим поделать. Это исходит из глубин моего тела. Я не могу с этим бороться. Как я могу бороться? Как я могу что-то сделать, будучи ограниченной, застрявшей в своем нынешнем положении? Страх продолжает одолевать меня. Он течет в меня, как сточные воды, выкачанные из септика (сооружение для механической очистки сточных вод отстаиванием с анаэробным сбраживанием их осадка). Я думала, что я сильная. Я думала, что смогу сопротивляться. Но ничего не осталось. Больше нет. Я сломлена. Я побеждена.

Где Джереми, черт возьми? Мог ли Эстебан солгать? Может быть это еще одна из его игр? Его, Хью или извращенные, испорченные, садистские игры Розы? Я жертва стольких проступков. Как можно оставаться сильной, когда все огни моей жизни погасли? Все, кроме одного. Я все еще надеюсь, что Джереми появится. Что Джереми придет и спасет положение. Точно так же, как Пол, когда я упала под землю. Я пыталась спасти себя. Но это была такая же иллюзия, как и все, что вызвал наркотик Хью.

В конце концов, если бы не Пол, я бы умерла в той дыре. Прямо как сейчас. Если бы не Джереми, я бы умерла здесь. Я в этом уверена. Я впиваюсь зубами в ткань и кричу так громко, как только могу. Открывается дверь. Я слышу это. На этот раз я абсолютно уверена. Я резко поворачиваю голову на звук. Вдалеке - о чудо! - я вижу Джереми. Джереми. Я быстро моргаю, пытаясь рассеять видение. Несмотря на то, что Эстебан сказал мне, несмотря на то, что я знаю, где я и что происходит, несмотря на все это, я поверить не могу, что он действительно здесь.

Я закрываю глаза, качаю головой и снова открываю глаза. Когда я это делаю...он все еще там. Он тоже меня видит. Как раз в тот момент, когда он входит, включаются вентиляторы на потолке. Их звук настолько громкий, как рев турбины самолета. Джереми открывает рот. Он что-то кричит. Но эти слова не достигают моих ушей. Я не слышу его из-за рева. Он начинает бежать. Мое сердце колотится в груди. Все мое тело поглощает тепло, когда я вижу, что это действительно он. Он не иллюзия. Он настоящий, и он пришел за мной...

Вдруг он шатается. На мгновение кажется, что его ударили сзади. Он падает на колени, пытается идти дальше, пытается встать и снова падает. Его конечности начинают дергаться. Затем приступ проходит. С полсекунды он лежит абсолютно неподвижно на холодном полу. В следующий момент он снова поднимается, челюсть сжата, решимость ясно читается на его лице. Он снова мчится ко мне.

Не сделав и двух шагов, он снова спотыкается. На этот раз рывок охватывает все его тело. Он борется с этим. Я вижу, как он борется, пытается сопротивляться. Но что… Мои глаза расширяются от внезапной, ужасающей тревоги. Есть только одна вещь, которую я знаю, которая может сделать это с кем-то, мое сердце замирает, когда я вижу это: тонкая черная полоса вокруг шеи Джереми. Ему тоже одели ошейник!

Я отчаянно бьюсь о свои путы, нуждаясь в свободе, нуждаясь говорить, кричать, звать Джереми. Второй шок проходит. Тело Джереми расслабляется. Он опускает голову. Его спина поднимается и опускается в глубоких, тяжелых, успокаивающих вдохах. Раз, два, три - и он снова на ногах. Приближается ко мне…

На этот раз он не бежит. Он идет, каждый шаг такой же решительный и мощный, как и все, что я видела. Его взгляд устремлен на меня. Даже с огромным пространством между нами я чувствую его напряженность. Эти чертовы вентиляторы! Почему они, блядь, работают? Джереми подходит ближе. С каждым его шагом мне все больше кажется, что это не может быть правдой. Каждый шаг, который он делает, приближает его ко мне. Каждый шаг, который он делает, позволяет мне видеть его намного лучше.

Я с трудом могу поверить, что это происходит. Я перестаю дышать. Я все еще смотрю на него, ожидая, что он закроет последнюю брешь и спасет меня от этого кошмара. Раньше я даже думать не могла о побеге, теперь, с Джереми здесь, я чувствую, что каким-то образом я уже могу быть спасена.

Во мне просыпается надежда. Она была подавлена так долго, что поражает меня своей интенсивностью. Она омывает меня, как очищающий водопад, очищая все негативные эмоции, наполняющие мой мозг. Она раздвигает тучи моего разума и дает мне что-то твердое, что-то реальное, за что я могу держаться. Она скрашивает последние ужасные моменты моего существования.      Она почти уничтожает все шрамы и воспоминания о жестоком обращении, которое я перенесла... Джереми останавливается. В двадцати футах от меня он останавливается.

Его рот открывается, и он говорит. Но черт бы побрал эти вентиляторы! Я ничего не слышу. Он лезет в карман и достает телефон. Он набирает что-то на экране. Он убирает телефон. Смотрит на меня. Смотрит на меня, как человек, заблудившийся в пустыне, который только что взобрался на вершину и наткнулся на скрытый голубой оазис. Вентиляторы выключаются. Я резко вскидываю голову. Я смотрю на медленно вращающиеся лопасти. Тишина заставляет меня впервые почувствовать, как слезы наворачиваются на глаза.

- Лилли.

Голос Джереми мгновенно возвращает меня к нему. То, как он произносит мое имя, разбивает мне сердце. Он полон тоски, отчаяния и даже необузданной любви.

Я смотрю на него. У меня нет слов. Даже если бы кляп не был у меня во рту, у меня не было бы слов. Я вижу его перед собой настоящего, во плоти. Меня настолько переполняет счастье, что мне хочется плакать. Мой разум проносится через все то, что мы разделили.      И мне печально от того, чего не может быть. Я не дура. Я знаю, что меня отравили.      Я знаю, что я была испорчена. Разрушена. Сломана. Повреждена без возможности восстановления.

Джереми сейчас здесь. Он может спасти меня. Он может быть моим спасителем. Он может вытащить меня из этой дыры. Но он никогда не сможет сделать меня снова цельной. Любовь, которая внутри меня, отражается в его глазах. Но я знаю, что это ложная любовь. Это любовь, которая не может длиться вечно. Это любовь, которой никогда не будет, из-за всего того, что со мной сделали. Я думаю о Поле. Как и он, для меня нет спасения. Пути назад нет. А Джереми Стоунхарт, что бы он сейчас ни думал, что бы ни планировал, не может любить женщину, которая безумна.

Печаль пронзает меня. Это нож в моем сердце. Я отворачиваюсь.

- Лилли, - снова зовет меня Джереми.

Это звучит как молитва, восклицание глубокой скорби и неверия.

- Я не могу...подойти ближе.

Я качаю головой. Я закрываю глаза и качаю головой. Я не хочу, чтобы он это делал. Слезы падают.      Они набухают под веками и стекают по щекам. Я ничего не делаю, чтобы остановить их. Джереми не может любить меня. Я не настолько эгоистична, чтобы надеяться на это.

Я должна быть достаточно сильной, чтобы оттолкнуть его. Рыдание поднимается из глубины моей груди и заставляет мое тело чувствовать отчаянную пустоту.

- Лилли, что случилось? - спрашивает Джереми. - Лилли, посмотри на меня! Я здесь. Я здесь ради тебя. Неужели ты не понимаешь? Я здесь, чтобы вытащить тебя из этого ада!

Я зажмуриваю глаза, отказываясь смотреть на него. Я продолжаю трясти головой, снова и снова повторяя про себя слово "нет". Нет, нет, нет, нет, нет.

- Лилли! - рявкает он. - Черт бы тебя побрал! Лилли, посмотри на меня!

Что-то в его голосе...что-то, что я чувствую исходит из глубины его души...что-то, что держит ключ к тому контролю, который Джереми Стоунхарт демонстрирует над всеми и всем...что-то там прорывает мою защиту и заставляет меня подчиниться.

Когда мой взгляд снова прикован к нему, я вижу, что он тоже плачет. Я чувствую внезапный, тошнотворный укол боли, пронзающий мой живот. Он, как всегда, хорошо одет. Его радужки теряются в море красного цвета. Он выглядит изможденным, истощенным. Его глаза смотрят на меня из темных, изрытых ямами глубин. Потом я вижу ошейник на его шее, эту ужасную штуку. Новая волна отвращения пульсирует во мне.

- Я не могу подойти ближе..., - он в отчаянии протягивает мне руку. - ...из-за того, что они могут сделать с тобой, любовь моя. Моя Лилли-цветочек.

Я снова закрываю глаза и качаю головой. Нет, я хочу сказать. Нет. Джереми. Повернись и оставь меня в покое. Нет, не жертвуй всем, что у тебя есть ради сломленной женщины. Нет, не отказывайся от всего ради того, кто недостоин твоей любви. Но я не могу говорить. Проклятая тряпка, зажатая между моими зубами, предотвращает все, кроме слабых всхлипов.

Вместо этого, как бы это ни разбивало мне сердце, все, что я могу сделать, это качать головой, снова и снова, и надеяться, молиться, что Джереми получил мое сообщение.

- Посмотри, что они с тобой сделали, - говорит Джереми. - Я заставлю их заплатить за это. Клянусь тебе. Но сначала, сначала я должен обезопасить тебя. Я. АРР!

Он издает леденящий кровь крик и, пошатываясь, падает на пол. Мои глаза распахиваются, и я кричу в тряпку.

Ток прекращается. Джереми поднимает руку вверх.

- Я в порядке, - шепчет он. Он качает головой, встречается со мной взглядом и один раз кивает. - Я в порядке. Наш разговор записывается. Я должен следить за своими словами.

С гигантским усилием он встает на колени. Я не могу отвести взгляд. Не тогда, когда любовь всей моей жизни проходит через это ради меня. Он делает паузу, чтобы успокоиться, а затем встает. Широко раскрыв глаза, я оглядываю комнату, гадая, что же будет дальше. Ток удвоится. Слова Эстебана возвращаются ко мне. Следующий удар убьет тебя.

И все же, каким-то образом, Джереми выдержал три?

- Я должен был убедиться, что ты в безопасности, - говорит он мне. - Я должен был знать, что ты все еще жива. Теперь, когда я это знаю, - он сжимает кулаки. - ...я знаю, что мне делать дальше.

Он смотрит на меня с новой решимостью на лице.

- Ошейники никогда не предназначались для убийства, - бормочет он вполголоса, так тихо, что я едва слышу. - Не важно, как Хью или Эстебан смогли их настроить, батарея внутри, мощность, которую она выдает…

Он замолкает. Джереми Стоунхарт расправляет плечи передо мной.

- Ты мне доверяешь? - спрашивает он.

Я смотрю вниз. Я верю ему. Но я не хочу, чтобы он чем-то рисковал ради меня. Мне нужно, чтобы он ушел. "Уходи от меня, Джереми", - молча умоляю я. - "Уходи и никогда не возвращайся. Живи своей жизнью, и я ее не испорчу".

- Лилли! - в его голосе слышится настойчивость. - У нас мало времени, Лилли! Я должен знать. Мне нужно знать: ты все еще доверяешь мне?

Я снова начинаю плакать,печаль наполняет меня. Я плачу и киваю головой. Да.

- Посмотри мне в глаза, Лилли, - отчаяние наполняет мольбу Джереми. - Посмотри мне в глаза, моя милая, драгоценная Лилли-цветочек. Я люблю тебя. Ты меня слышишь? Я, Джереми Стоунхарт, люблю тебя всеми фибрами души. Я верну тебя обратно.      Но сначала я должен знать: доверяешь ли ты мне? Посмотри на меня! Посмотри на меня, когда будешь отвечать, Лилли!

Это отнимает все силы, которые у меня остались. Каким-то образом, благодаря какой-то забытой силе воли, я поднимаю голову. Сквозь полные слез глаза я смотрю Джереми Стоунхарту прямо в лицо.

- Ты мне доверяешь? - шепчет он.

Я чувствую онемение. Но мне все же удается медленно, торжественно и искренне кивнуть.

- Да, - бормочу я сквозь тряпку.

Его глаза сфокусировались на мне.

- Я люблю тебя, - говорит он. Он достает свой телефон. - Что бы ни случилось, я верну тебя. Ты слышишь меня, Лилли? Я верну тебя обратно.

Он подносит телефон к уху.

- Сейчас, - говорит он.

Взрыв снаружи сотрясает фундамент склада. Я кричу, когда Джереми бросается через разделяющее нас пространство. Ток бьет его на полпути. Он падает, корчась. Тем не менее, каким-то образом, борясь с электрическим натиском, он продолжает двигаться вперед. Стены дрожат. Пол дрожит, как при землетрясении. Я слышу крики, вопли. Снова взрывы. Выстрелы. Снаружи. Еще один взрыв. Этот где-то близко. Дальние, высокие окна разбиваются, и стекло летит вовнутрь.

И все же, несмотря на весь этот хаос, Джереми там, судорожно дергаясь, борется со мной. Его рука тянется к моей ноге. Он хватается за мою ногу, а поток тока проходит по нему.      Я напугана происходящим, полностью потерялась в взрывах, криках, выстрелах, стенах, дрожащих вокруг нас и похожих на землетрясение толчках…

Среди всего этого шума, среди всей этой неразберихи, Джереми находит меня. Каким-то образом ему удается говорить.

- Я верну тебя назад! - кричит он, его слова смешиваются с болезненными криками. - Я верну тебя, Лилли! Я…

Без предупреждения мой ошейник включается. Не проходит и полсекунды, как ток поглощает мое тело...и останавливает мое сердце.

Глава 29

Лилли

Я задыхаюсь от ужаса. Мои глаза резко распахиваются. Сильные руки сжимают мою грудь. Меня окружает суматоха. На заднем плане я вижу пламя. Огонь, который согревает мое тело. Но я не сижу в кресле. Я лежу на полу. Джереми склонился надо мной. Он упирается руками мне в грудь. Ошейник все еще висит у него на шее…

Я вижу его. Он видит меня. Он прекращает делать искусственное дыхание.      Он наклоняется и обнимает меня. Все еще слышны крики, грохот, громкие звуки взрывчатки и оружия, а на заднем плане - борьбы. Сквозь все это я различаю голос Джереми.

- Теперь ты в безопасности, - говорит он. - Ты вернулась ко мне. Теперь ты в безопасности.

Его тело дрожит, когда он плачет.

- Ты в безопасности, - всхлипывает он. - Не беспокойся.      Я отвезу тебя домой.

Лишь наполовину отдавая себе отчет в том, что делаю, я поднимаю одну руку и прикасаюсь к волосам на голове. Короткие колючие волоски. Всё по-настоящему, думаю я. Я отпускаю все, за что держалась. Мирная чернота омывает мое тело. Я теряю сознание.

Глава 30

Лилли

В следующий раз, когда я чувствую, что поднимаюсь из глубин бессознательного состояния, я наслаждаюсь покоем, окутывающим мой разум. Я чувствую себя спокойно.      Все тревоги ушли. Я не чувствую ни страха, ни неуверенности. Только покой. Медленно, вяло я оцениваю свое тело. Все кажется...гладким.      Меня словно собрали по частям.

Одного этого было достаточно, чтобы заставить меня открыть глаза и начать смеяться. Но я этого не делаю. Ещё нет. Я хочу извлечь максимум удовольствия из того блаженства, которое сейчас испытываю. Это так ценно. У меня такое ощущение, будто как только я открою глаза, все, что было при Эстебане, снова вернется. Я делаю глубокий вдох. Вдыхаю через нос, выдыхаю через губы. Как только я это делаю, я слышу звуки движения вокруг себя.

Кто-то берет меня за руку. Нет, не "кто-то". Джереми. Мой Джереми. Джереми берет меня за руку. Я знаю, что это он.      Я чувствую нашу связь. Я бы узнала, если бы это был кто-то другой. Это определенно Джереми. И это совершенно точно не галлюцинации. Я открываю глаза. Меня встречают приятные образы: теплый интерьер кабины какого-то средства. Я не знаю, что это. И что еще более важно, мне не обязательно это знать. Это не имеет значения. Ничто не имеет значения, пока Джереми рядом. Я знаю, что это реально. Я знаю, что все это очень, очень реально.

В моей груди расцветает восхитительное счастье. Я моргаю раз, другой, томно, а потом мысленно проверяю себя. Сверху на меня смотрит знакомое лицо. Джереми... только...погодите, что?

Он не улыбается. В его взгляде присутствует не любовь и забота, а что-то вроде осмотра врача. Он носит очки. Очки для чтения. Я точно знаю, что у Джереми прекрасное зрение. А его волосы...почему они такие короткие? Затем мою руку нежно сжимают. Я моргаю, поднимаю голову и вижу Джереми номер два. Меня охватывает тревога. Но это не имеет никакого значения. Коротко стриженный Джереми начинает говорить.

- Здравствуй, Лилли, - говорит он. Его голос слегка отстраненный. - Меня зовут Аттикус Телфэр.      Мы уже встречались раньше. Только теперь я могу представиться как следует.

Я перевожу взгляд с него на мужчину, держащего меня за руку. К моему Джереми. Он одаривает меня любящей улыбкой.

- Теперь ты в безопасности, - говорит он мне. - Мой брат наблюдал за тобой. Он хочет сначала поговорить с тобой, прежде чем оставить нас наедине.

Я перевожу взгляд обратно на мужчину, нависшего надо мной.

- Доктор Телфэр? - повторяю я.

Я вырываю свою руку из хватки Джереми. Мне это нужно, чтобы заставить себя подняться.

В этот момент я осознаю, что нахожусь в задней части небольшого вертолета. Мы летим высоко над бескрайним ярко-синим морем. Над головой вовсю светит солнце.

- А где мы находимся? - спрашиваю я.

- В Средиземном море, - говорит Джереми. - Я везу тебя в свое поместье в Риме. Тебе там понравится. Я обещаю, Лилли. Там будем только мы с тобой. Но сейчас..., - он кивает в сторону брата. - Доктор хочет поговорить с тобой.

Я киваю в знак согласия, но все равно чувствую себя дезориентированной.

- Средиземное море, - бормочу я. - Значит, Эстебан не лгал…

Внезапная ударная волна тревоги захлестывает меня. Я полностью выпрямляюсь.

- Эстебан, - говорю я. - Хью. Роза. Ты, Джереми, ты и ошейник.      Два ошейника! Что случилось? Скажи мне, что ты сделал!

- Она в панике, - говорит доктор Телфэр Джереми.

- Нет, - отрезает Джереми с диким рычанием, - я же говорил тебе, что еще слишком рано...

Он снова берет меня за руку.

- Лилли. Посмотри на меня. Тебе необходимо сохранять спокойствие. Ты меня понимаешь? Я тебе все объясню. Но сначала мне нужно, чтобы ты поговорила с моим братом.

Я перевожу взгляд с Джереми на доктора. Я понимаю, что делаю короткие, быстрые вдохи. Это признание заставляет меня задыхаться...что делает мою внезапную тревогу еще хуже, сильнее...

- Лилли! - Джереми почти выкрикивает мое имя. - Останься со мной. Успокойся. Мне нужно, чтобы ты оставалась спокойной. Посмотри на меня! Я здесь. Ты здесь, со мной. Мы оба в безопасности. Я вернул тебя назад. Ты выжила.

- Да, - говорю я.

Я киваю. Один раз, два, три раза...снова и снова. Я киваю, потому что ощущение того, что мои волосы не падают на плечи, убеждает меня, что я все еще лысая, и что да, все это реально.

- Теперь дыши глубже, - напоминает мне доктор. - Хорошо, медленно и легко. Глубокий вдох, Лилли.

Это требует большей силы воли, чем у меня есть, но я делаю это. Я сознательно замедляю дыхание. Я отпускаю напряжение, нарастающее в моей шее и руках. Я откидываюсь назад, расслабляясь в своем кресле, находя комфорт, а не страх, в маленькой тесной кабине...

Доктор Телфэр говорит:

- Ты испытала огромный стресс, Лилли. Умственно, физически и эмоционально. Тебе предстоит долгий путь к выздоровлению.

- Что ты сделаешь в полном объеме, - перебивает его Джереми.

Доктор Телфэр бросает на него нетерпеливый взгляд. Джереми поднимает руку в знак извинения и жестом просит его продолжать.

- Ты прошла через многое, - повторяет доктор Телфэр, - и половину из этого мы даже не осознаем полностью. Сейчас самое важное для тебя - понять, что произошло с тобой в последний раз, когда ты была в сознании.

- А что случилось со мной последним? - спрашиваю я.

Доктор Телфэр откашливается с явным отвращением.

- Мой брат...показал мне устройство, которое он установил на тебе, когда впервые взял в плен.

Я открываю рот, чтобы возразить, но тут вмешивается Джереми.

- Я все ему рассказал, Лилли, - говорит он. - Все, что я делал с тобой, с самого начала. Он знает, что я просил тебя уйти. Он знает, что ты сама сделала свой выбор.

Я оглядываюсь на доктора, который начинает выглядеть недовольным.

- Я знаю "что", но не "почему", - говорит он мне. Он отрицательно качает головой. - Я не имею права подвергать сомнению твои решения, Лилли. Сейчас я здесь ради тебя и твоего здоровья.

- А что случилось со мной последним? -  повторяю я.

- Ты перенесла сильный удар электрическим током. Напряжения было достаточно, чтобы остановить твое сердце. Какое-то время ты была клинически мертва.

- Мертва? - спрашиваю я.

- Клинически, - подчеркивает доктор Телфэр. - Мой брат добрался до тебя. Он сделал тебе искусственное дыхание.      Он вернул тебя обратно.

- Я же говорил тебе, что так и сделаю, - говорит Джереми. Он сжимает мое колено. - Я люблю тебя.

Мое сердце переполняется всепоглощающей радостью от этого заявления.

- Это была необходимость. Видишь ли, Лилли, все те повреждения, которые ты перенесла раньше, из-за небольших микроэлектрических ударов? Все они были усугублены последним эпизодом.

Я прищуриваюсь, глядя на него.

- Что вы сказали?

- Я говорю, что на сегодняшний день ты жива, Лилли. Но ты должна находиться под пристальным наблюдением. Твое выздоровление нельзя считать само собой разумеющимся.      Это должен быть активный процесс.

- Мой брат оставил свой пост в Сидар-Хиллз, чтобы заботиться о тебе, - говорит Джереми. - Он останется с нами в Риме. Ты будешь его единственным пациентом.

Я морщусь, глядя на Джереми. Мне вдруг становится холодно.

- Я думала, ты сказал, что мы будем только вдвоем.

- Так и будет, - заверяет меня Джереми. - Я оставил Стоунхарт Индастриз...

- Ты что? - кричу я. - Ты ведь не выполнил требование Эстебана? Ты не передал свою компанию отцу из-за меня…

- Нет, - мягко, но твердо обрывает меня Джереми. - Нет, Лилли, я этого не делал. Но я бы сделал. Я хочу, чтобы ты знала. Если бы это означало, что я мог бы вернуть тебя обратно. Но я не мог ни договориться, ни довериться сумасшедшему. Спасательная операция была единственным способом, где я был бы уверен, что вытащу тебя оттуда.

- Что случилось потом? - спрашиваю я снова. - Джереми, ты должен мне сказать. Что значит, ты оставил Стоунхарт Индастриз? Как ты мог? Ты посвятил этому всю свою жизнь…

- А теперь я посвящаю тебе свою жизнь, - говорит он. - Я твой, Лилли Райдер, до последнего вздоха. Ничто больше не встанет между нами, никогда. Наша жизнь, остаток наших жизней пройдет в объятиях друг друга.      Ты - все, что у меня есть, все, чего я хочу или в чем нуждаюсь.

Доктор Телфэр прочищает горло. Джереми останавливается. Я смотрю на него.

- Твое полное выздоровление - мой приоритет номер один, - заверяет меня доктор. - Но для того, чтобы это было возможно, чтобы я мог оказать тебе необходимую помощь и правильно диагностировать симптомы, мне нужно твое доверие. А "доверие" - это самая трудная вещь для тебя, я полагаю, учитывая ситуацию, в которую ты попала.      Но чтобы это сработало, чтобы ты исцелилась, я должен знать все. Я понимаю, что это болезненные темы для тебя и воспоминания, к которым ты не хочешь возвращаться. Никто бы этого не захотел. Но Джереми уверяет меня, что у тебя есть силы, необходимые для этого. Доверие будет самой важной частью наших отношений как врач и пациент. Это прозвучит      эгоистично, но для меня ты - очень интересный случай. Я верю, искренне верю, что смогу помочь тебе выздороветь. Но мне нужно, чтобы ты была готова полностью довериться мне. Даже то, что тебе, возможно, будет неудобно говорить ему, - он бросает взгляд на брата. - Ты должна быть готова рассказать мне об этом. Это единственный способ, как это будет работать. Если ты дашь мне это, то да, я оставлю свой пост в Сидар-Хиллз. Я помогу тебе выздороветь. Но мой брат поторопился. Я еще ничего не сделал. Для этого мне нужно твое согласие. Если ты дашь мне его, то я это сделаю.

Я делаю глубокий вдох.

- Ну и речь, - бормочу я.

- Лилли, - говорит Джереми. - Очень важно, чтобы Аттикус чувствовал твое доверие. Это правда: я действительно поспешил. Но я знаю, что ты хочешь исцелиться. Я знаю, какая ты сильная. Стойкая. Я все это знаю, Лилли. Поэтому я знаю, что ты не будешь бояться. Дай моему брату все, что он потребует. По правде говоря, он самый лучший врач, которого можно купить за деньги. Но ты научила меня, Лилли, что самое лучшее в жизни не покупается. Это нужно заслужить.

Джереми смотрит на брата.

- Доктор Телфэр - живое тому подтверждение. Он не взял бы от меня денег. Его единственным условием для того, чтобы взять тебя, была твоя непоколебимая преданность.

- Ты сказал, что я дам ему это? - спрашиваю я.

- Да, - подтверждает Джереми. - Потому что я знаю тебя. Я знаю твою силу. Это так же ясно, как и то, что ты прекрасна…

- Пожалуйста, - говорю я, глядя в сторону, неожиданно смутившись. - Не надо, ты не считаешь меня красивой. Только не тогда, когда я выгляжу..., - я провожу рукой по своей выбритой голове, - вот так.

- Сегодня ты для меня прекраснее, чем когда-либо в прошлом, - говорит мне Джереми, твердо убежденный в своей правоте. - А знаешь почему? Сегодняшний день символизирует твое благополучное возвращение в мою жизнь. Сегодня - начало прекрасного начала для нас двоих. Вместе, Лилли, я и ты.

Я смотрю на доктора Телфэра.

- Вам нужно только доверие? - спрашиваю я.

Я посмеиваюсь.

- Забавно. То же самое, что было нужно Джереми.

- Я могу дать тебе время подумать, - говорит доктор Телфэр.

- Нет, - я отрицательно качаю головой. - Если вы говорите, что можете мне помочь, я вам верю. Джереми знает, и он безупречно разбирается в людях. Вы хотите знать, что со мной сделали?

Я выдыхаю.

- Я расскажу вам. Я вам все расскажу. При одном условии.

Джереми встревоженно вздрагивает. Я не обращаю на него внимания. Доктор Телфэр прищуривает глаза.

- Каком?

- Джереми все время будет рядом со мной.

* * *

Говорить о жестокостях, через которые мне пришлось пройти, не так просто, как мне казалось. Но в конце концов я все рассказываю. С момента моего похищения в центре Сан-Хосе до всего того, что случилось до спасения.

Мы приземляемся в огромном старинном поместье, похожем на виноградник, в которое я сразу же влюбляюсь.

- Теперь твоя очередь, Джереми, - говорю я, когда доктор Телфэр уходит. - Что, черт возьми, случилось?      Как тебе удалось подавить переворот? Что случилось с Эстебаном, Хью и Розой?      Что ты имел в виду, когда сказал, что оставил Стоунхарт Индастриз? Это ведь не из-за меня, правда?

- Все, что я делаю, это для тебя, любовь моя, - говорит он, прижимая меня к себе и целуя в лоб.

Мы входим в пустую спальню.

- Спасибо, что поделилась всем этим с моим братом, - доверительно говорит он. - По правде говоря, я не думал, что ты сможешь сделать это так скоро. Никто бы из нас не смог этого сделать. Он взял отпуск на месяц, чтобы приехать сюда со мной, но помимо этого...? - Джереми замолкает. - Мы просто не знали, сколько времени тебе понадобится.

- Ты привез его сюда до встречи, которую устроил Эстебан, или после? - спрашиваю я.

До меня наконец доходит реальность всего этого. Я на самом деле здесь. Меня спасли. Рядом со мной стоит Джереми. По мере того, как он начинает погружаться, и я спускаюсь с высоты, наконец-то оказавшись в безопасности, я обнаруживаю, что становлюсь все более тревожной.

- Джереми, - я оглядываю комнату. - Как это возможно? Как ты все это устроил? Как ты меня спас?

Он садится на кровать. Он похлопывает по месту рядом с собой. Но когда он пытается обнять меня, я невольно уклоняюсь. На его лице мелькает удивление, смешанное с едва заметной хмуростью.

- Мне жаль, - быстро говорю я. - Просто, я просто не хочу, чтобы меня трогали. Ещё нет.

Он кивает и уступает мне место.

- Я все понимаю. Ты проявила невероятную силу, Лилли.      Я так зол, и мне так жаль, что тебе пришлось пройти через всё это.      Это всё из-за меня.

- Не сердись, - говорю я. - Ты не мог.

- Я мог бы, - перебивает он меня. - Что бы ты там ни собиралась сказать, я мог бы это сделать. Я позволил увести тебя прямо из-под носа. Ты не понимаешь, как я волновался, Лилли. Каким отчаянным я становился с каждым днем. Я задействовал все свои ресурсы, буквально все, что у меня были, чтобы найти тебя. И я не мог сделать этого раньше. Вот о чем я сожалею. Что я позволил тебе страдать так, так сильно..., - он делает движение, чтобы коснуться моей щеки, но, вспомнив о моей просьбе, останавливает себя.

- Мне очень жаль, - шепотом заканчивает он.

Я кусаю губу и беру его за руку.

- Ты спас меня, - говорю я. - Я до сих пор поверить не могу, что это реально. Я боюсь, что закрою глаза..., - выдыхаю я. - Противоядие! У тебя оно есть? Нужно ли мне больше?      Ты же знаешь, что они сделали. Они отравили меня. Теперь я разрушена, сломлена...

Мной одолевает отчаяние.

- ...неуравновешенная, поврежденная, безумная, совсем как Пол, совсем как мой отец. Только теперь я понимаю, что произошло. Теперь я знаю…

- Лилли, - Джереми вмешивается в мою истерику. - Лилли, ты в безопасности. Ведь ты со мной. Как только я тебя вытащил, мы сделали тебе укол. Это медленнодействующий эфир того же препарата для ремиссии, который содержится в противоядии. За исключением того, что у него более длительный период полураспада - недели, а не часы. Тебе нужно будет ставить инъекции всю оставшуюся жизнь. Но мы можем это контролировать. Мой брат разработал этот эфир. Он полностью нейтрализует действие лекарств, которые тебе дал мой отец. - Не волнуйся.

Я пристально смотрю на него.

- Это...невероятно, - бормочу я. Я дотрагиваюсь до своей головы. - Ты хочешь сказать, что мне действительно не нужно беспокоиться о видениях? А иллюзии? А фантазии?

- Нет, - говорит Джереми. - Тебе больше никогда не придется беспокоиться о своем здравомыслии.

- Спасибо, - выдыхаю я. Я чувствую легкое головокружение, почти в шоке. - Мне нужно прилечь.

- Сюда, моя драгоценная Лилли-цветок, - говорит мне Джереми. - Отдыхай.

Он притягивает меня к себе, и я ему это позволяю. Я закрываю глаза и прижимаюсь носом к его груди.

- Отдыхай. Эти демоны никогда больше не тронут тебя.

* * *

Я прихожу в себя. Сейчас середина ночи.

На груди и шее у меня что-то сжимается. На одно безумное мгновение мне кажется, что я снова связана, снова стала пленницей. Я срываю с себя простыни.      Обливаясь холодным потом, я хватаюсь за ошейник, висящий у меня на шее. Мои руки ничего не находят. Я впиваюсь ногтями в пустую кожу, пытаясь сорвать его, зная, просто зная, что он все еще там.

- Лилли, - кто-то произносит мое имя. Глубокий мужской голос, который мне кажется знакомым. - Лилли, остановись!

Руки сомкнулись над моими. Я борюсь с ними. Я все время пытаюсь схватиться за шею, снять ошейник, снять, снять...

- Лилли! - крик Джереми заставляет меня подпрыгнуть.

Я смотрю на него, он находится рядом со мной, его сильные руки держат мои, мускулы его обнаженной верхней части тела кажутся менее реальными, чем уверенность в том, что ошейник все еще на мне... Я понимаю, что делаю. Я перестаю бороться. Я в изнеможении откидываюсь на спинку кровати.

Джереми ослабляет хватку. Он начинает ласково поглаживать мои пальцы.

- Расскажи мне, что случилось, - умоляет он.

Я качаю головой, пристыженная и смущенная. Я не могу озвучить свои мысли.

- Ты же царапала шею.

Он дотрагивается до того места, где мои ногти кровоточат. Я вздрагиваю.

- Но почему?

- Я думала...я думала, что ошейник все еще на мне, - бормочу я.

Джереми подносит мои руки к своим губам. Он целует мои пальцы один за другим. Мягкость этого жеста заставляет меня чувствовать себя вдвойне смущенной, вдвойне пристыженной.

- Его нет, - твердо говорит Джереми. - Его нет, Лилли. Они все были уничтожены. В мире не осталось ни одного человека, который мог бы причинить тебе вред. Я об этом позаботился.

- Как? - шепчу я.

- Как? - смеется Джереми. - Легко.      Я знал, где они все находятся.

- А...Пола? - задаюсь я вопросом.

- И Пола тоже, как я и обещал тебе.

- Но..., - я все еще не могу прийти в себя, все еще пытаюсь осмыслить все, что произошло со мной в последнее время. - Но Эстебан. У него был один. Он надел его на меня. И на тебя! Как же Эстебан, Хью и Роза. Что с ними? Ты до сих пор ничего не рассказал мне о спасении!

- Хью и Роза..., - Джереми замолкает на мгновение, - ... умерли.

- Что? - я резко выпрямляюсь. - Нет! Как?

- Они выбрали путь труса, - Джереми качает головой. - Ты помнишь историю, которую я рассказывал тебе о своей матери, отце и пистолете?

- Конечно, - тихо отвечаю я. - Такое невозможно забыть.

- Значит, ты знаешь, каким человеком был мой отец. Встреча, которая была устроена между мной и тобой, должна была стать его величайшим достижением. Это была кульминация всего, что он замышлял. Он нашел союзника в лице Эстебана. И ты это прекрасно знаешь. Но его настоящей сообщницей была Роза.

Джереми крепче сжимает мои руки.

- Черт, - говорит он. - Я должен был это предвидеть.      Но я был неосторожен, и это едва не стоило мне тебя.

Он нежно прикасается к моей щеке.

- Теперь ты снова со мной. Слава Богу.

- Хью? - мягко напоминаю я ему.

- Они с Розой приняли цианид, когда приехали боевики.

- Боевики? - повторяю я.

- Это должна была быть целая армия, Лилли.      Это был единственный способ, который позволил мне вытащить тебя оттуда. Наемники. Что ты помнишь в последним?      Ты помнишь тряску, ударные волны в воздухе, взрывы?

- Я...да, думаю, что да, - говорю я.

Воспоминания о последних мгновениях перед моим спасением расплывчаты. Это почти так же, как если бы я смотрела на них из-за завесы мутной жидкости.

- В тот день шла небольшая война, Лилли, -  Джереми говорит мне. - Мои люди против людей Эстебана - это был единственный способ вытащить тебя отсюда. Я рисковал всем. Но это был единственный способ быть уверенным, что, возможно, только возможно, я смогу вытащить тебя оттуда живой.

- Что случилось с Эстебаном? - выдыхаю я. - Он жив или...мертв?

- Нет, не умер, - говорит мне Джереми. - Его схватили. Он задержан как экстремист-террорист. На его имущество наложен арест. Все, что у него было, было конфисковано.

- Ого, - говорю я.

- Ни хрена себе, - бормочет Джереми.

Я смотрю на него...и начинаю смеяться.

Я смеюсь, потому что его ответ такой резкий. Я смеюсь, потому что все еще не могу смириться с тем, что меня спасли. Я смеюсь, потому что мне приятно смеяться, черт возьми. Еще лучше чувствовать себя свободной, иметь возможность делать это. Джереми смотрит на меня с притворным негодованием.

- Разве я сказал что-то смешное? - размышляет он. - Это очень серьезный вопрос.

Он делает паузу...а потом расплывается в самой лучезарной улыбке, которую я когда-либо видела.

Я обвиваю его шею руками, переполненная необузданной радостью. Он крепко обнимает меня, прижимая к своему телу. В этот тихий, интимный момент мой смех превращается в рыдания. Джереми крепко обнимает меня. Он гладит меня по шее, по спине. Он кладет ладонь на затылок.      Хоть я и ненавижу, когда мне напоминают, что моих волос нет, я позволяю ему это.      Я позволяю ему, потому что он позволяет мне раствориться и стать жертвой моих чувств к нему. Он не задает мне никаких вопросов. Он просто обнимает меня, пока слезы окончательно не высыхают.

- Как ты себя чувствуешь? - спрашивает он.

Я шмыгаю носом и вытираю его.

- Замечательно, - серьезно говорю я ему. А потом я снова смеюсь. - Я поверить не могу, что это действительно ты. Что мы...

Я оглядываю пустую комнату.

- ... действительно здесь.

- Поверь в это, Лилли, - говорит он мне. - А теперь ложись. Есть целый ряд тестов, которые мой брат должен провести с тобой завтра. Ты должна выспаться как следует.

* * *

На следующее утро за завтраком я спрашиваю Джереми, что он имел в виду, когда сказал, что оставил Стоунхарт Индастриз.

- Именно так, - отвечает он. - Компания по-прежнему носит мое имя, и так будет всегда. Но это уже не та жизненно важная часть моего существования, как было раньше. Эта честь, - он улыбается мне с другого конца стола. - ...принадлежит тебе.

- Ты такой милый, - бормочу я, улыбаясь ему в ответ. - Ты всю свою жизнь отдал ради Стоунхарт Индастриз…

- Первую часть моей жизни, - перебивает он. - На самом деле, нет. Вторую. Но теперь, когда ты вернулась ко мне, настало время для третьего и последнего акта.

Его взгляд впивается в меня.

- Ты. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Я давлюсь кофе, который пью, и начинаю кашлять.

- Что? - требую я.

- Я хочу, чтобы ты стала моей женой, - говорит Джереми. - Я хочу, чтобы ты стала миссис Стоунхарт. Ты навсегда станешь моей. Компании даже не нужно будет носить мое имя, если она будет передана тебе.

- Ты просто невероятен, - бормочу я.

Он криво улыбается мне. В его глазах появляется хитрый блеск.

- Обычно я хорошо умею сдерживаться, - говорит он. - Но что-то в тебе заставило меня испортить этот сюрприз. Я собирался сделать тебе предложение через несколько дней после того, как ты получишь возможность обустроиться и привыкнуть к своему, нашему, новому дому. У меня была запланирована впечатляющая церемония с музыкой, живым оркестром из Италии, который бы выступал только для нас в этом большом зале. В момент крещендо я должен был выйти на сцену, присоединиться к актерам, опуститься на одно колено, достать кольцо...

Он достает из кармана брюк маленькую черную коробочку.

- ...это кольцо, собственно говоря. На середине сцены, когда на меня был бы направлен прожектор. Под звездами я бы попросил тебя..., - Джереми встает, подходит ко мне и медленно опускается на одно колено, - ...я бы попросил тебя, Лилли Райдер, моя единственная любовь, мое сердце и душа, мое все, моя милая, драгоценная Лилли-цветочек...

Он протягивает руку, берет меня за руку, подносит ее к губам и целует. Он открывает крышку коробки. У меня захватывает дух от самого красивого обручального кольца, которое я когда-либо видела. Кольцо из платины с большим изумрудом, обрамленный бриллиантами. Просто. Элегантно.

- Но, - он подмигивает, захлопывает коробочку, вдруг встает и отворачивается. - Сейчас наверное не самое подходящее время для всего этого. Еще слишком рано.

- Джереми, подожди! - восклицаю я, хватая его за руку и таща обратно. - Ты действительно делаешь мне предложение? Мне? Прямо сейчас?

Он застенчиво улыбается.

- Это не то предложение, которое ты заслуживаешь, и не то, которое я планировал, - говорит он мне. - Но, - он снова улыбается прекрасной улыбкой, полной тепла и любви, - ...я не мог ждать.

- Тогда да! - восклицаю я, задыхаясь и все еще не веря своим глазам. - Да, я выйду за тебя замуж, Джереми! Да, я буду твоей женой.

- Ты знаешь, - улыбается он. - Я надеялся, что ты скажешь что-то в этом роде.

Потом он достает кольцо, надевает его мне на палец и целует долго и крепко.

Глава 31

Лилли

Доктор Телфэр забирает меня у Джереми и проводит диагностические тесты. Они проходят как в тумане. Все, о чем я могу думать, это то, что я буду миссис Стоунхарт. Я! Жена Джереми! Абсолютная нелепость ситуации еще не дошла. Всего неделю назад я была уверена, что не выживу в плену у Хью и Эстебана. А теперь я здесь, в этом прекрасном поместье, окруженном акрами виноградных лоз, собираюсь стать миссис Лилли Стоунхарт? Это невероятно.

Вечером мы с Джереми ужинаем вдвоем.

- Мой брат сказал, что тебе нужно гулять, чтобы набраться сил, - говорит он мне. - Я знаю один путь, по которому мы можем пойти сегодня вечером, если ты чувствуешь, что готова.

Я кладу вилку и задумываюсь. Я уже начинаю чувствовать себя несколько подавленной. Но я не могу отказать себе в удовольствии проводить больше времени в обществе Джереми - моего будущего мужа.

- С удовольствием, - говорю я ему.

* * *

Мы заканчиваем есть и выходим. Джереми берет меня за руку и уводит из поместья. Ночь теплая и чудесная. Кажется, это идеальное время для новых начинаний. Как только мы оказываемся подальше от дома, я останавливаюсь и поворачиваю его к себе.

- Джереми, - говорю я. - Давай займемся любовью.

В его глазах вспыхивает огонь. Это заставляет мое сердце трепетать от волнения.

Но потом это проходит. Он смотрит на меня серьезно, вся игривость исчезла, теперь он совершенно серьезен.

- Мой брат сказал, что мы должны подождать хотя бы…

- К черту ожидание! - прерываю я. - Разве раньше ты ждал, Джереми? Займись со мной любовью. Я хочу, чтобы ты это сделал! Я хочу чувствовать тебя глубоко внутри себя. Займись со мной любовью под звездами, в полной красоте ночи, чтобы мы могли отпраздновать день, когда я сказала "Да".

Джереми нежно улыбается. Он подходит ко мне. Я уже чувствую, как он становится твердым.

- Ну, - рычит он, - когда ты так говоришь...

Я сбита с ног, когда его губы касаются моих. Он поглощает меня горячим, страстным поцелуем. Мои руки скользят по его плечам, рукам и спине. Я впиваюсь ногтями в его рубашку. Это заставляет его стонать и встать еще ближе. Его эрекция прижимается к моему животу. Я хочу, чтобы он был внутри меня. Страсть горит в моем теле.

Внезапно, без предупреждения, он отходит. Он смотрит на меня сверху вниз и берет мое лицо в ладони.

- Мне очень жаль, - говорит он. - Я увлекся. Ты...ты делаешь это со мной.

Он смеется и проводит рукой по волосам.

- Черт, Лилли! Я знаю, что тебе нужно, чтобы я был нежным. Но если мы начнем, я не уверен, что смогу сдержаться.

Его голос становится хриплым. Взволнованный. Напряженный и полный потребности.

- Мы...не были вместе..., - он подавляет глубокий рык в горле. - ...так долго...

- Не будь нежным, - говорю я ему. Я хватаю его за руки. - Я хочу тебя, Джереми. Я нуждаюсь в тебе. Я умираю от голода по тебе. Я хочу тебя всего, несдерживающего свою страсть. И это..., - я смотрю на него влюбленными глазами. - ...это то, чего я жажду, стереть все, что я вытерпела.

Затем его губы снова прижимаются к моим. Следующее, что я помню - мы на земле. Я дергаю его за рубашку, мои руки неуклюже пытаются ее снять. Он встает и помогает мне. В лунном свете его тело выглядит великолепно. Мои жадные руки устремляются к его поясу. Я расстегиваю его и стягиваю штаны. Вот его эрекция, полная, твердая и выпуклая. Все, что я когда-либо знала.

Я кусаю губу.

Джереми устраивается у меня между ног.

- Сначала я буду нежным, - говорит он мне.

Он наклоняется и целует меня в подбородок, потом в лоб.

- Я позволю тебе контролировать ситуацию Скажи мне, как далеко я могу зайти. Ты, Лилли, ты и твое слово. Ты и твой комфорт сейчас для меня важнее всего. Если ты скажешь мне остановиться, я остановлюсь. Если ты скажешь мне, что не готова...

- Джереми.

Я обрываю его точно также, как он делал это много раз со мной.

- Заткнись и трахни меня.

Эта невинная фраза снова зажигает огонь в глазах Джереми.

- Я тебя предупреждал, - рычит он.

Затем он оттягивает мои трусики в сторону и входит в меня.

Я задыхаюсь от внезапного прилива удовольствия. Моя спина выгибается дугой. Я стону. Руки Джереми находятся по обе стороны от моей головы. Он вжимается в меня, настолько глубоко, насколько позволяет ему мое тело. Он смотрит мне в лицо, ожидая моей реакции.

- Хорошо? - шепчет он.

Я чуть не проделываю дырку в губе. Я зажмуриваюсь, энергично киваю головой и стону.

Его губы касаются моих.      Он не двигается внутри меня в течение долгого, драгоценного момента. Я чувствую, как его тело начинает дрожать от страсти, от всей той похоти, которую он пытается сдержать. Я хочу, чтобы он отпустил это. Мне нужно, чтобы он отпустил это. Но он был прав: мое тело еще недостаточно окрепло, чтобы справиться с ним.

Но черт с этим. Я так изголодалась по нему, что мне нужно, чтобы он сделал меня своей. Я жажду ощутить его горячую сперму на своей коже. Я жажду услышать его первобытное ворчание и рев, когда он полностью потеряется во мне.

- Джереми, - умоляю я. - Двигайся.  Пожалуйста Трахни меня. Пожалуйста. Не сдерживайся.

Он приподнимается и касается пальцем моей щеки.

- Сначала медленно, - обещает он, а потом отстраняется.

Он снова входит в меня, так идеально с такой заботой. Я задыхаюсь с каждым долгожданным вторжением. Мои руки хватают его за бедра. Я так сильно сжимаю твердые мышцы его задницы. Я позволяю ему задавать темп, и это чудесно.

Несмотря на то время, проведенное врозь, он все еще знает мое тело. Он знает, когда я сдерживаюсь. Он знает разницу между этим и тем, когда я полностью отдаю себя ему. Каждый раз, когда Джереми входит в меня, я наслаждаюсь нашей связью. Он находит устойчивый ритм, который заставляет меня стонать.

Мне все еще нужно, чтобы он потерял контроль. Даже если я физически не готова к этому, мне нужна уверенность в том, что я все еще много для него значу, как и раньше. Мне это нужно, чтобы перестать чувствовать себя разбитой. Мне это нужно, чтобы я знала, что принадлежу ему. Единственный способ сделать это? Отдаться полностью. Поэтому мои стоны превращаются во вздохи и крики. Я подначиваю его, не говоря ни слова, позволяя естественным звукам вырываться из меня без всякого смущения. Полные наслаждения стоны. Все они - только для него.

Джереми чувствует это.      Он рычит и набирает силу. Теперь его руки сжимаются на моей коже, бедра ударяются об меня с головокружительной скоростью. Теперь его ворчание наполняет мои уши, эти удивительные эротические, гортанные звуки. Я кричу в ночь. Он врезается в меня. Экстаз поглощает каждую клеточку моего существа. Он пронизан болью. Но эта боль так незначительна, так совершенно несущественна по сравнению с теми высотами, к которым меня подталкивает Джереми. Я не обращаю на это внимания.

Он опускает голову и пирует на моей груди. Я запускаю пальцы в его волосы и притягиваю ближе.      Он удваивает свои усилия, врываясь в меня с еще большей настойчивостью. Я чувствую приближение кульминации. Мои ноги начинают дрожать, мое тело почти извивается, когда оно растет на расстоянии и устремляется ко мне, как беспощадный оползень.

А потом он врезается в меня. Я кричу. Я кричу, потому что принадлежу ему. Я кричу, потому что удовольствие смешивается с болью. Я кричу, потому что я свободна. Мое тело свободно. Мой разум свободен. Я отдаю себя полностью, полностью Джереми Стоунхарту.

Он рычит и врывается в меня. Горячая, обжигающая сперма заполняет мои внутренности. Мое тело обмякло. Я измучена, но так сыта и счастлива. Джереми падает на меня сверху. Мы оба спускаемся с высоты. Наше дыхание замедляется, и он шепчет мне на ухо:

- Я люблю тебя, миссис Стоунхарт.

Глава 32

Лилли

На следующий день я просыпаюсь, чувствуя себя разбитой и слабой. Я расплачиваюсь за то, что уступила прошлой ночью. Это моя награда за то, что я поддалась желанию, которое пробудил во мне Джереми Стоунхарт? Слабость. Худоба. У меня такое ощущение, будто я мало спала. Я смотрю на часы на стене спальни. Они показывают 14:00. Я смотрю еще раз. 14:00? Это значит, что я пролежала без сознания почти четырнадцать часов! И все равно чувствую себя такой усталой.

Я бросаю подушку на глаза. На какое-то время я подумываю о том, чтобы снова заснуть. У меня болит всё тело. Возможно, мне следовало прислушаться к совету доктора Телфэра. Я ловлю себя на этих мыслях, и на моих губах появляется хитрая улыбка.      Оно того стоило, решаю я, потому что это было с Джереми.

Не желая оставаться больше ни минуты в одиночестве, не желая терять ни минуты времени, чтобы быть рядом с этим замечательным человеком, я собираюсь с силами, встаю с постели и иду его искать.

Первого, кого я вижу в коридоре - брат Джереми. У него хмурый взгляд, знакомый мне с того времени, когда я знала Джереми как Стоунхарта.

- Ты не приняла во внимание мои указания, - говорит он мне.

- Прошу прощения?

- Прошлая ночь. Я знаю, что вы с Джереми делали.

Я чуть не разинула рот, глядя на него.

- Да? Ну и что с того?

- Я предупреждал тебя о физической близости так скоро, - говорит он мне. - Такие вещи могут спровоцировать рецидив.

- Что?

- Рецидив, Лилли. В этом суть всего, что я пытаюсь предотвратить. Чтобы обезопасить тебя мысленно,... - он делает акцент на этом слове. - ... это моя главная проблема. Если ты не можешь или не хочешь следовать моим указаниям, если ты не доверяешь мне, то все твои усилия тщетны. Я не смогу помочь тебе выздороветь, если ты не будешь меня слушать.

Во мне начинает нарастать гнев. Кто этот человек, чтобы так со мной разговаривать? Я открываю рот, чтобы сказать это...и внезапно чувствую слабость.

Вдруг у меня подкашиваются колени. Быстрая реакция доктора Телфэра позволяет поймать меня. Я цепляюсь за него, моргая несколько раз, чтобы побороть неустойчивость. Затем я пытаюсь оттолкнуться, но он мне не позволяет.

- Я в порядке, - бормочу я. - Отпустите меня.

- Ты не в порядке, Лилли, - подчеркивает он. - Ты слаба. Твое тело еще не готово справиться со стрессом.

Он ведет меня по коридору обратно в мою комнату.

- Твое состояние, - говорит он, укладывая меня в постель, - очень нестабильное. Ты должна это понять. Независимо от того, насколько сильной ты себя чувствуешь, независимо от того, как ты думаешь, ты не будешь продвигаться дальше того темпа, который я задаю. Я смотрю на вещи объективно, Лилли. Я вижу, что ты любишь моего брата.      Я вижу, что он сделает для тебя все, что угодно. Но, - подчеркивает он, - ты должна полагаться на меня, а не на моего брата. Я знаю, что с тобой происходит.      Я могу судить о твоем выздоровлении беспристрастно. Я искренне верю, что могу помочь тебе исцелиться.

Он смотрит на меня взглядом, до жути похожим на взгляд Джереми.

- Для этого мне нужно твое абсолютное доверие. И это не улица с односторонним движением, Лилли. Я должен знать, что ты мне доверяешь. Что ты веришь в режим, который я для тебя установил. Что ты не отклонишься от того, о чем мы договорились…

Он замолкает и трет глаза.

- Лилли. Очень важно, чтобы ты меня выслушала. Это необходимо. Если нет..., - он качает головой. - ...Тогда я ничем не смогу тебе помочь.

- Если вы пытаетесь обвинить меня в этом, то вы отлично справились, - бормочу я. - Прекрасно, Доктор Телфэр.      Я принимаю ваши условия.      И я прошу прощения за то, что дала вам повод сомневаться во мне.      Этого..., - вздыхаю я. - ... этого больше не повторится.      Никогда.

- Хорошо, - говорит он. Он начинает подниматься. - Я рад, что мы договорились.

- Подождите, - говорю я, прежде чем он успевает уйти. - А где Джереми? Куда он ушел?

- Джереми ушел, чтобы дать мне возможность поговорить с тобой, - говорит доктор. - Я тоже с ним говорил. Он согласился с условиями, которые я изложил.

- Какие условия? - спрашиваю я.

- Никакого секса. Никакой физической близости, по крайней мере, еще неделю, - спокойно говорит он. - Твое тело нуждается в отдыхе, Лилли. Ты не сможешь этого сделать, если он не будет давать тебе спать всю ночь.

Мои щеки краснеют.

- Вы слышали? - смущенно спрашиваю я.

Он слегка улыбается.

- Просто радуйся, что я здесь один, - отвечает он, подмигивая.

- Подождите, - говорю я. - Доктор Телфэр, вы сказали "рецидив". Что вы имели в виду?

- Наркотики, - говорит он с тяжестью, - которые тебе давали, были очень, очень сильными. Сыворотка для инъекций, которую я разработал, защищает от худшего, пока она остается в твоем организме. Но это еще не все. Она не дает гарантий и надежд. Всё зависит от твоей силы ума, силы воли, чтобы полностью реализовать свои эффекты. Ты, на самом деле, играешь большую роль в предотвращении иллюзий. Тебе всегда придется сражаться с ними. В результате?

Он хмурится.

- Рецидив вполне возможен, особенно сейчас. Сейчас не время проверять свои возможности. Нам нужно установить отправную точку, Лилли. Отправную точку для твоего здоровья. Как только мы это сделаем, я смогу предоставить тебе больше свободы действий. Но до этого? - он качает головой. - Я должен внимательно следить за тобой. Ты понимаешь, почему? Ты еще не на правильном пути, Лилли. Нам предстоит долгий и трудный путь. Единственное, что я могу обещать, и в этом я даю тебе слово, это то, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Чтобы это произошло, ты должна мне доверять.

Странно, как сильно в такие моменты доктор Телфэр напоминает мне его брата.

- Я понимаю, - тихо говорю я. Я опускаю голову. - И я ценю то, что вы делаете. Как много ты отдал, чтобы работать со мной.

Я чувствую, что моя решимость снова растет. Я поднимаю глаза, встречаюсь с ним взглядом и принимаю тон, которым обычно обращалась к Стоунхарту.

- Я больше не разочарую вас. Прошлая ночь была ошибкой. Необдуманным решением.      Если вам нужно мое доверие, вы его получите. В будущем я постараюсь лучше показать это вам.

- Хорошо, - говорит он. Его лицо смягчается, и он улыбается. - Но не кори себя из-за этого. Вчера был знаменательный день. Я так понимаю, вас можно поздравить, миссис Стоунхарт?

С этими словами он кивает и оставляет меня в покое.

* * *

Через несколько минут появляется Джереми с подносом еды.

- Как все прошло? - торжественно спрашивает он меня.

Я хмуро смотрю на него.

- Как что прошло?

- Разговор с моим братом? - спрашивает Джереми. - Он был недоволен мной, когда встретил меня сегодня утром.

- Мы все уладили, - говорю я немного самодовольно.

- Он кричал на тебя? - спрашивает Джереми. Его челюсть сжимается. - Ты же знаешь, как я отношусь к мужчинам, которые повышают голос, особенно в присутствии женщин.

- Нет, - говорюя.      - Он был очень радушен.

Джереми выдыхает.

- Слава Богу, - говорит он мне. - Я не знал, что он может сделать. Мы выросли в разных домах. А к нему не относились так, как ко мне.

Джереми признается почти так же, как школьник признался бы в проступке перед директором школы.

- Он накричал на меня.

Я смеюсь.

- Эй! - протестует Джереми, теперь уже с притворным негодованием. - Единственный человек, которого я боюсь больше, чем тебя - это мой брат.

- Ты боишься меня? - я подаюсь вперед, теперь уже нетерпеливо. - О! Я должна это услышать.

- Конечно, я боюсь тебя, - говорит Джереми, садясь на кровать и подавая мне виноград. - Я боюсь того, что ты обо мне думаешь.      Боюсь, что я не заслуживаю твоей любви, раз так сильно подвел тебя. Я боюсь сделать что-то непреднамеренно и отпугнуть тебя.      Я боюсь возвращения чудовища в твоих глазах.

- Джереми! Остановись! - твердо говорю я ему.

Я плотно прижимаюсь губами к виноградине, которую он пытается мне скормить.

- Ты никогда не сможешь вернуться к этому. Я люблю тебя.      Ты полностью поглотил меня. Нет больше никого, кто был бы или когда-либо будет равным тебе.

Я показываю свое обручальное кольцо.

- И я уже связана с тобой обязательствами. Или ты забыл?

- Никогда, - говорит Джереми.

Он подходит и целует меня с такой страстью в глазах.…

Но потом он останавливается. Он отстраняется всего в нескольких миллиметрах от моего лица. Он закрывает глаза, вздыхает и прижимается лбом к моему лбу.

- Хорошо, - выдыхает он, затем быстро касается моих губ своими и отстраняется.

Меня поражает такая чудовищная тоска по нему, что я не знаю, что с собой делать.

Джереми встает. Его руки сжимаются в кулаки.

- Прости, Лилли, - говорит он. - Я знаю, что испытываю тебя. Но я не могу устоять. Отныне я буду лучше владеть собой. Клянусь.

Я не хочу, чтобы ты это делал, хочу сказать я. Вместо этого я прикусываю губу и киваю головой.

- Я не могу остаться, - говорит мне Джереми. - Мне нужно побыть одному. Потренироваться, наверное. Очистить разум.

Он улыбается мне.

- Ты отдыхай. Я скоро вернусь.

С этим он оставляет меня.

* * *

Остаток дня я провожу то засыпая, то просыпаясь. Доктор Телфэр навещает меня до возвращения Джереми.      Он приносит ноутбук. Он прикрепляет к моему лбу электроды, подключает другой конец к своему компьютеру и говорит мне расслабиться, изучая мои мозговые волны. Затем он проводит ряд тестов. Он задает мне вопросы, которые, как он знает, вызовут эмоциональную реакцию. Я отвечаю, как хочу. Он учит меня лгать на одни вопросы и говорить правду на другие. Все это время он следит за моей кожно-гальванической реакцией, мозговой активностью и жизненно важными органами.

Закончив, он складывает ноутбук и встает.

- Подождите, - говорю я ему. - Вы не собираетесь объяснить, что все это значит?

- А нужно? - спрашивает он. - Еще нет. Ты увидишь позже. По сути, все, что я делаю - это устанавливаю исходные данные, наблюдаю, как они отклоняются от ожидаемых значений, пытаюсь понять всю степень твоих травм.

- И ваш вердикт?

Он смеется.

- Этого тебе определенно придется подождать. Сбор данных только начался. Потребуются недели, возможно, месяцы, чтобы сформировать четкую картину, - он улыбается. - К счастью для нас, у нас есть это время.

Мои брови взлетают вверх.

- Так вы остаетесь?

- Конечно. Даже после вчерашнего проступка ты меня убедила. Я могу работать с тобой. Я буду работать с тобой, Лилли. Я буду наблюдать за тобой лучше. Хотя бы для того, чтобы..., - он вздыхает и потирает переносицу. - Искупить грехи моего биологического отца.

Глава 33

Лилли

Остаток недели проходит в том же духе. Мы с Джереми по-прежнему лишены физической близости. Это тяжело. Но я обещала доктору Телфэру, что буду слушаться его. Джереми тоже верен своему слову. После моего невероятного спасения и того утра, когда Джереми сделал мне предложение, уровень моей энергии резко падает. Каждый день я провожу более двенадцати часов в глубоком и совершенно спокойном сне. Но когда я просыпаюсь, мне кажется, что я не спала несколько дней.

Находясь так много времени без солнечного света, его лучи бодрят. К сожалению, мне позволено понежиться на солнышке не более пяти минут за раз.

- От инъекций ты становишься чрезвычайно светочувствительной, - говорит мне доктор Телфэр. - Это ограничение останется с тобой на всю оставшуюся жизнь. Останешься на полуденном солнце дольше десяти минут и сгоришь.

На второй день после моего обещания доктору Телфэру я наконец поняла, что имел в виду Джереми, когда сказал, что оставил "Стоунхарт Индастриз".

- Через несколько дней после того, как ты пропала, Лилли, я потерял её. Я вложил все, что у меня было, всю свою энергию и все свои ресурсы на то, чтобы найти тебя. Каждый потенциальный след, на который мы натыкались, не венчался успехом. Твой захват был блестяще исполнен. Роза всё предусмотрела. Хью тоже. Назревала буря. Роза знала наши с тобой привычки. Хью знал все, что можно было знать о Стоунхарт Индастриз и о том, как это работает. Вместе с относительным богатством Эстебана и его безумным желанием добиться справедливости это стало возможным. Я думал, что Хью боится меня. Я думал, что Роза оставила свое прошлое позади. Я не думал, да и не ожидал, что их ненависть ко мне будет такой сильной и давней.

- Ты сказал, что отослал меня в Мэн, потому что защищал от опасности. Какой опасности? - спрашиваю я.

Джереми выдыхает.

- Я чувствовал, что что-то назревает. Я не мог точно сказать что именно. Назовем это интуицией. Это пугало меня. Я не люблю неопределенности. Я ненавижу то, что не могу контролировать. Я отослал тебя и заблокировал твой мобильный телефон из-за возникших у меня подозрений.

- Какого рода подозрений? На счет чего?

- Увы, - вздыхает Джереми, - я не знаю. В тот момент я просто знал, что должен тебя увезти. Убрать тебя из Калифорнии, пока что-нибудь не случилось. Пока тебя не было, я решил всё выяснить. Я ничего не нашел. Но все равно это чувство не давало мне покоя. У меня было предчувствие, что с тобой может случиться что-то ужасное.      Оно не уходило...пока ты не вернулась. Даже после того, как Фей и Робин нашли тебя в Сан-Хосе.

- Так вот почему ты блокировал ее звонки? - спрашиваю я. - Теперь мне все равно, Джереми. Все это было так давно, что кажется, будто это случилось в другой жизни, с другим человеком. Но мне все равно интересно.

Джереми улыбается.

- Да. Поэтому я блокировал ее звонки. Я не знал, в чем источник опасности. Я думал, что если смогу держать тебя как можно ближе к себе, если смогу надежно охранять, то сведу риск к минимуму.

Я чувствую, как на моем лице появляется спонтанная улыбка. Радость наполняет мою грудь.

- Знаешь что? - спрашиваю я. - Наверное, именно это я и люблю в тебе больше всего.

- О? - Джереми приподнимает бровь. - И что же?

- То, как ты хочешь защитить меня...своим собственным неверным способом.

Джереми смеется.

- Иногда ты вынуждаешь меня принимать неверные решения, - признается он.

- Так что же произошло дальше? -  подсказываю я. - Когда я не вернулась в здание Стоунхарт Индастриз?

- Я слетел с катушек, - признается Джереми. - В первую же ночь я бродил по улицам в поисках тебя. Я был потерян.      Сначала я думал, что ты ушла от меня по собственной воле.

- Я бы никогда этого не сделала! - говорю я.

- Я знаю, - соглашается Джереми. - Я сразу понял, что что-то не так, когда вернулся домой и обнаружил, что Розы нет. Потом я узнал, что Хью тоже уехал. Вот тогда я понял, кто увел тебя прямо у меня из-под носа! Все это организовала Роза. Ты знала? Она использовала Саймона, чтобы прилететь и забрать Хью. Этот идиот даже не подумал посоветоваться со мной. Они встретили Эстебана в условленном месте и тайно вывезли тебя из страны. И только когда мне озвучили требования, я получил видеозапись с тобой...

Джереми рычит.

- ...мне, наконец, была понятна вся ситуация, чтобы составить план. Но ты должна понять, Лилли.      Это заняло у меня несколько недель. Все это время, в каждую свободную минуту своего времени, я был одержим мыслью о том, как я подвел тебя.      Как я позволил отнять тебя у меня. Я ненавидел себя за то, что так подвел тебя. Я ненавидел то, что не мог ничего сделать, чтобы повлиять на ситуацию. Каждый день без связи с твоими похитителями было мучением. Я мог сосредоточиться только на тебе, на том, чтобы найти тебя, спасти тебя, чтобы ты вернулась домой в целости и сохранности. Несмотря на все это, компанией нужно было управлять. Стоунхарт Индастриз не мог работать без меня во главе. Я говорил тебе о непредвиденных обстоятельствах в случае моей смерти: надлежащее управление и так далее? Единственный способ получить компанию - это моя смерть.      Даже в публичной компании я обладал абсолютным контролем. Но из-за твоего отсутствия я не мог сосредоточиться на ежедневном управлении компанией. Как я мог? Однако руководство Стоунхарт Индастриз удерживало меня на земле. Это отвлекало меня, чтобы, по крайней мере, пережить день, не поддаваясь слепой ярости. Я понятия не имел, что с тобой делают.      Черт возьми! Я понятия не имел, жива ты или нет. Конечно я надеялся. Боже милостивый, как я надеялся! Поэтому я потерял контроль. Я все еще держал себя в руках. Но я не справлялся со всеми своими обязанностями. Я допускал ужасные ошибки в решениях, лишь наполовину понимая факты. Члены правления вызвали меня. Я ничего не отрицал. Я знал, что потерял самообладание, потерял все, потому что потерял...тебя.

- Так что же случилось?

- В тот момент, когда я получил первое сообщение от Эстебана, я, наконец, понял, что должен делать. Поначалу план был расплывчатым. Но Эстебан раскрыл свои карты. Он сделал себя уязвимым. И я сыграл свою роль, показав ему бумаги, подтверждающие передачу акций компании моему отцу, освобождение Декстрана из-под власти Стоунхарт Индастриз, дар моего богатства Розе...

- Ты всё это сделал? Ради меня? Правда?

- Конечно правда, - говорит мне Джереми. - Ты - самая важная часть моей жизни, Лилли. Ради тебя я готов на все.

- Но ведь все было не так, - настаиваю я.

- Нет, - соглашается Джереми. - Не так. И знаешь почему? Потому что я не мог доверить ни отцу, ни Эстебану твою жизнь. Если бы судья, какая-то третья сторона на обязывающих условиях гарантировала, что если бы я уступил их требованиям, я вернул бы тебя живой и невредимой, я бы сделал это в мгновение ока. Но их соблюдение не может быть гарантировано.  Если бы я подписал юридические документы, которые, кстати, были бы обязательными, кто знает, освободили бы они тебя или нет? Таким образом я отдал бы твою судьбу в чужие руки. А этого я сделать не мог. Никогда. Поэтому я потребовал встречи. Я сказал, что дам им все, что они хотят, если только увижу тебя. Мой отец подозревал что-то. Проницательный у него, конечно, был ум. Но он никак не мог понять, что именно. Он не любил неопределенности так же, как и я. Он посоветовал Эстебану отвергнуть мое требование. Эстебан так и сделал. И все же я чувствовал его отчаяние. Я знал, что он был так же готов уступить, как и я. Вот тогда я и предложил ошейники.

Я ахаю.

- Это ты сделал?

Джереми торжественно кивает.

- Да. Я. Я же говорил тебе, что только я контролировал их распространение. Эстебан, Хью и Роза не смогли бы добраться до них без меня.

- Ты надел его себе на шею...ради меня? - поражаюсь я.

- Это был единственный способ организовать встречу. И твое последующее спасение. Самым большим риском во всем этом, Лилли, конечно, была ты.

- Как же так? - спрашиваю я.

- Я должен был верить, что ты достаточно сильна, чтобы вернуться ко мне, - говорит Джереми. - Я съездил к брату. Он был единственным, кому я мог доверять. Он заботился о тебе и раньше. Он знал о твоем состоянии. Я рассказал ему все: об ошейнике, о том, как я обращался с тобой, о том, что морил тебе голодом, ты была потрясена и почти убита, находясь под моим контролем.

Это становится слишком интенсивным.

- И что он сказал?

- Он испытывал ко мне отвращение. Я оттолкнул его этим. И он имел на это полное право. Он угрожал арестовать меня, прежде чем я расскажу ему, что с тобой случилось. Прежде чем я сказал ему, где ты была.

- И?

- И он все еще хотел, чтобы меня арестовали. Он согласился помочь мне только в том случае, если я дам слово, что, как только ты будешь спасена и восстановишься, я позволю тебе выдвинуть против меня обвинения.

- Я бы никогда...

- Подожди, - говорит Джереми. - Подожди, пока не придешь в себя, прежде чем сделать свой выбор. Мой брат спросит тебя, когда сочтет, что ты готова. Но не раньше. И не в моем присутствии. Что бы ты не решила, я приму это без возражений.

- Ты знаешь, что я скажу! - шиплю я на него через стол. - Даже слышать, как ты высказываешь мысли о чем-то противоположном, оскорбительно!

- Знаю, - улыбается Джереми. - Но я дал твоему доктору слово.

- Но я не хочу, чтобы ты волновался, - я показываю ему свой безымянный палец, - я твоя на всю жизнь. Не забывай об этом! Какой мне прок от мужа, если он за решеткой?

- Муж, - повторяет Джереми. Он улыбается мне. - Знаешь, мне очень нравится, когда ты меня так называешь.

- Ну, мы еще не женаты, - говорю я ему. - А я, между прочим, ожидаю церемонии, которая соперничает с твоим предполагаемым планом предложения.

- Всё будет великолепно, - обещает Джереми. - Ты когда-нибудь видела, чтобы я делал что-нибудь без фанфар?

- Нет, - я слегка улыбаюсь ему.

- Продолжай.

- С чего?

- Ты рассказывал мне, как заручился поддержкой своего брата...

- Да. Точно. Я показал ему ошейник. Я дал ему его изучить. Мы...проверили его. На мне.

Мои глаза расширяются.

- Что?

- План зависел от того, сумеешь ли ты выдержать еще один, последний удар. Эстебан, может быть Хью настаивал на том, чтобы сила тока была смертельной. Так что если бы я нарушил свое слово, - Джереми выдыхает. - ...тебя бы убили. - Ты для меня очень много значишь, Лилли. Именно твое слово сделало это возможным. Я спросил, доверяешь ли ты мне. Ты сказала "да". И это был сигнал. Ты будешь снова шокирована. Это было неизбежно. Но ты должна была вернуться. Я бы не оставил это на волю случая. Я должен был знать наверняка, сработает ли это. Никаких гарантий. Но мне нужно было достичь точки, максимально приближенной к этому. Поэтому, когда я отправился к брату, мы разработали план. Он помог мне усовершенствовать его. Добровольцев не было, таким  образом я стал испытуемым. Мы удвоили производительность ошейника. Я надел его на шею.      Мы включили его. Я помню то ощущение, Лилли. Ток прошел через мое тело, и я почувствовал некоторую...тяжесть. Мой мозг онемел.      Мне показалось, что моя голова начала распухать. Огни вспыхивали и танцевали в моем видении. А потом? Ничего. Ничего, по крайней мере, пока мой брат не воскресил меня. Он сделал искусственное дыхание, руками надавливая мне на грудь, зажав ноздри, вдыхая воздух в легкие. Он вернул меня назад. Это было самое ужасное, самое болезненное ощущение, которое я когда-либо испытывал. Это было похоже на то, как если бы тебя вырвали из глубокого и тяжелого сна и бросили в бассейн с ледяной водой. Каждый человек реагирует по-разному на такие вещи. Первый раз подтвердил, что план может сработать теоретически. Мы должны были сделать это снова.

Я подношу руку ко рту.

- Сколько раз ты через это проходил?

- Столько, сколько было необходимо, чтобы обеспечить твое спасение, - говорит Джереми. - Я предпочитаю не думать о точной цифре. Видишь ли, разница между нашими испытаниями в контролируемой среде и тем, что может случиться с тобой - это что-то нереальное. Истощенность. Хилость.      Слабость. А ты - женщина. То, что может выдержать мое тело, не значит, что сможет выдержать твое. Так что я неделями морил себя голодом. Вот почему, - он показывает на все еще впалые щеки, - я пришел к тебе таким, каким ты меня тогда видела.

- В тебе не было ничего плохого, - серьезно говорю я ему.

Джереми смеется.

- Это ты так говоришь. Но я видел твои прекрасные глаза. Я знаю, чем я тебе показался.

- Как видение, - говорю я, внезапно замирая и обнаруживая, что возвращаюсь в тот самый момент. - Мой рыцарь в сияющих доспехах. Любовь моя, приди и спаси меня.

- И все же половина из того, что ты знаешь обо мне, - говорит Джереми.

Я качаю головой.

- А я? Если ты так оцениваешь себя, то как, по-твоему, я себя чувствую?

Я провожу рукой по искусственным волокнам парика, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

Джереми поднимает обе руки вверх.

- Понятно, - говорит он. - Но твои опасения напрасны.      Ты всегда будешь для меня идеальной.

- До чего же трудно жить по стандартам, - бормочу я в шутку. - Каждый день я смотрю на себя в зеркало и думаю: "Достаточно ли я хороша для Джереми сегодня?"

- Ты могла бы одеться в лохмотья и все равно быть идеальной. Ты можешь быть испачкана грязью, и я не отвернусь. Ты могла бы быть совсем без одежды и..., - он смеется. - Ну, в таком случае мы бы не соблюдали правила моего брата. А мы бы стали?

- Нет, - соглашаюсь я.

Я сразу же чувствую сильную тоску по рукам Джереми на мне. Как они прикасаются, дразнят, сжимают, ласкают...я закрываю глаза и дрожу в попытке развеять этот образ.

- Так ты все это сделал? - снова спрашиваю я, направляя разговор на более безопасные темы. - Ты все это вытерпел ради меня?

- Я ничего не испытывал, моя милая Лилли-цветочек, кроме мук потери, когда у меня не было тебя. Ничто из того, что я сделал с собой добровольно, не может сравниться с тем, что было сделано с тобой.

- Это было необязательно, - говорю я ему. - Ты пришел за мной. Ты спас меня из этого ужасного ада. Ты рисковал всем, чтобы добраться до меня.

Я поджимаю губы в раздумье.

- Но ты до сих пор не рассказал мне, что случилось с твоей компанией.

- Неужели? - смеется Джереми. - Это кажется таким незначительным по сравнению с тобой.

Я бросаю на него тяжелый взгляд.

- Джереми. Давай. Не дразни меня. Расскажи мне, что случилось. Я серьезно.

- Интересно?

Я закатываю глаза.

- Интересно. Давай. Не прикидывайся дурачком. Расскажи мне, что ты сделал.

- Хорошо, - Джереми бросает на меня озорной взгляд, не сулящий ничего хорошо. - Я объявил себя мертвым.

- Что?

- Помнишь, я говорил тебе, что подделал судимости двух моих старших братьев? - спрашивает он. - Свидетельства о смерти составляются примерно таким же образом.

Я смотрю на него с недоверием.

- Значит, весь мир считает...

- Что Джереми Стоунхарт умер, - говорит Джереми. - Те планы на случай непредвиденных обстоятельств, которые я составил, уже реализованы. Но..., - теперь он хитро подмигивает мне. - ...это произошло только после того, как я перевел половину своих акций на счет, открытый на твое имя.

- Что ты сделал?

- Ты полностью завладела мной, Лилли, - говорит он. - Мое богатство - твое богатство. В конце концов... - он постукивает себя по губам. - ...по закону ты не можешь выйти замуж за мертвеца. Я хочу, чтобы у тебя было все, чем я когда-либо владел, - говорит он мне. - Все, Лилли.

- А как насчет другой половины? - спрашиваю я.

- Я отдал моему брату-близнецу, - говорит Джереми. - О ком СМИ были тщательно осведомлены. Так что если кто-нибудь сфотографирует меня на публике, с тобой...

- Джереми, это великолепно!

- Я же сказал, что могу составить план действий на случай непредвиденных обстоятельств.

- Но это же настоящий подвиг, Джереми, - поражаюсь я. - Ты убил двух зайцев за раз.

- Я знаю, что уединение очень важно для тебя, Лилли.      Это еще одна причина, по которой я сделал то, что сделал. Я хочу прожить жизнь с тобой, только с тобой без ограничений и фильтра. Я хочу, чтобы у нас была жизнь, где каждое наше появление на людной улице не будет сопровождаться камерами и вспышками. Я сомневаюсь, что мы сможем вернуться в Америку в ближайшие несколько месяцев. Но потом, когда всё уляжется?

Он протягивает руку и берет меня за руку.

- Мы с тобой можем отправиться куда угодно.

- Я никуда не хочу, Джереми, - ласково говорю я ему. - Я лишь хочу быть там, где ты.

Глава 34

Лилли

Заверения Джереми прошлой ночью вызвали у меня головокружение и волнение по поводу нашего будущего. Этого достаточно, чтобы заставить меня забыть на те несколько драгоценных мгновений, когда я грезила наяву, все препятствия, которые нам придется преодолеть. Точнее, которые мне придется преодолеть.      Я не питаю иллюзий, что только потому, что я вырвалась из рук Эстебана, я свободна. Доктор Телфэр продолжает проводить свои тесты и наблюдать за мной. Я спрашиваю его, когда он сможет прийти к какому-то выводу. Он говорит, что не может давать обещаний, но надеется получить более полное понимание в течение месяца.

По прошествии первой недели, когда нам с Джереми запретили физическую близость, мы делаем еще одну попытку. После получения разрешения врача, конечно. Сначала я очень возбуждена...но всего через несколько минут прелюдии вся моя энергия иссякает. Я падаю, мгновенно обессилев, не в силах продолжать.

Джереми останавливается. Я говорю ему, чтобы он продолжал. Он не должен отказывать себе из-за меня. Но он меня не слушает. Вместо этого он просто берет меня за плечи и прижимает к себе. В тот момент, когда я закрываю глаза, я вижу стерильную белую камеру, в которую я была заключена. Я задыхаюсь и вырываюсь из его хватки, резко выпрямляюсь и смотрю широко раскрытыми глазами, все еще ничего не видя, и делаю короткие, панические вдохи.

- Лилли. Лилли, - голос Джереми возвращает меня назад.

Я смотрю через плечо на его озабоченное лицо.

- В чем дело?

- Я думала..., - я качаю головой и вздрагиваю. - Ничего.      Я вела себя глупо.

Джереми приподнимается, мышцы его плеч и груди при этом сокращаются.

- Скажи мне, - настаивает он.

Твердость в его голосе дает мне понять, что притворство мне не сойдет с рук. Я опускаю глаза.

- Я думала, что снова вернулась под землю, - шепчу я.

- О, Лилли, - говорит Джереми. В его голосе печаль. - Тебе не нужно прятаться от меня. Ты можешь рассказать мне все, что чувствуешь. Неужели я что-то натворил? Я давлю на тебя... - он оглядывается на скомканные белые простыни. - ...слишком рано?

- Всё было хорошо. Дело не в тебе, Джереми. Это все из-за меня, - я подношу руку ко лбу. - Жаль, что я так чертовски слаба.

- Ты не слаба, - настаивает Джереми. Он придвигается ближе и берет меня за руки. Он гладит мои пальцы большим пальцем. - Ты действительно самый сильный человек из всех, кого я знаю.

- Тогда почему я так испугалась? - шепчу я.

- Ты прошла через многое. Поразительно, как быстро ты смогла восстановиться и полноценно функционировать как обычный человек.

- За исключением таких эпизодов, как этот, - бормочу я.

Джереми крепче сжимает мои руки.

- Эпизоды вроде этого доказывают, что ты человек. Не жалей о них и не отгораживайся от них, Лилли. Ты не можешь подавить этого. Мой брат говорит, что попытки могут быть опасными.

- Но я ненавижу это, - говорю я. - Мне нравится быть здесь, с тобой, на этом великолепном клочке земли, в этом великолепном месте, где я больше не пленница. Почему мое настоящее теперь должно быть запятнано тем, что случилось в прошлом?

- Оно не запятнано, - подчеркивает Джереми. - Оно обогащается. Я знаю, тебе нравится быть практичной. Так что думай об этом так. Мгновения, которые ты проводишь со мной, мгновения, которые мы разделяем, становятся еще более драгоценными. Вот почему я наслаждаюсь каждым мгновением с тобой. Вот почему каждый час, проведенный вместе - это еще одно чудо. Нам необязательно заниматься сексом, Лилли. Нет, пока ты не будешь готова. Я счастлив, даже доволен, быть рядом с тобой.

Он такой милый, что я готова расплакаться.

- Спасибо, - шепчу я.

- А теперь возвращайся, - говорит он.      - Обнимись со мной.

Я вытираю слезу, шмыгаю носом, робко улыбаюсь и забираюсь к нему под руку. Он рисует круги над моим плечом. Я чувствую, что засыпаю. На этот раз кошмары меня не мучают.

* * *

На следующий день я иду к доктору Телфэру для инъекции.

- Бедро или плечо? - спрашивает он меня.

Я задираю юбку.

- Бедро.

Он протирает место спиртовым тампоном, а затем делает инъекцию тонкой инсулиновой иглой. Я почти ничего не чувствую.

- Не брезгливая, - замечает он.

Я чуть не смеюсь.

- Я имела дело с гораздо худшими вещами, - прикрываю я ногу. - А что будет, если я пропущу дозу, доктор? Я вернусь к...

Я замолкаю, не в силах вымолвить ни слова.

- Снова стану...неуравновешенной?

- Да, - говорит он. - Но не сразу. У нас очень агрессивное введение препарата. Со временем я попытаюсь отучить тебя от этого, если захочешь.

- Что, совсем? - спрашиваю я.

- Нет, не совсем, к сожалению, - он качает головой. - Просто реже. Во-первых, побочные эффекты будут менее выраженными. Это и есть главное преимущество. Ты сможешь проводить время на солнце.

- Это было бы здорово, - признаю я.

- Но не без определенной доли риска, - говорит мне доктор Телфэр. - Вот почему я хочу сначала стабилизировать тебя. Нам нужно установить исходные условия, как ты знаешь.

- И сколько времени это займет?

- В идеале? По крайней мере, три месяца. Три месяца одна дозировка. А потом еще через три месяца другая. Мы будем продолжать в этом духе, пока не найдем оптимальную дозу.

- И какую же? - спрашиваю я. - Потому что сейчас, если у меня нет... - я сглатываю, - ...видений, тогда я очень счастлива.

- Это всегда равновесие, Лилли, - говорит доктор Телфэр. - Светочувствительность - не единственный побочный эффект. Это, конечно, самое непосредственное, но не самое тревожное.

- Есть еще? - спрашиваю я. - Например, что, Почему вы не сказали мне раньше?

- Потому что я не хотел, чтобы ты волновалась. Стресс не способствует быстрому выздоровлению.

- Ну так расскажите сейчас! - настаиваю я.

- Хорошо, - доктор Телфэр садится напротив меня на веранде.

Облака на небе дают мне возможность побыть снаружи. Я люблю свежий воздух.

- Наркотики, которые тебе давали в плену, очень разрушительны, очень опасны. Их механизм действия - один из самых сложных, с которыми я когда-либо сталкивался. Они оказывают воздействие на все типы различных клеточных тканей. Это не просто галлюциногены.

- На самом деле, анализируя твои мозговые волны и анализ крови...ну, я начинаю беспокоиться, Лилли, о том моменте времени, когда инъекций будет недостаточно.

Меня охватывает тревога.

- Что вы имеете в виду?

- Инъекции - это не панацея. Они не являются лекарством.      Они просто маскируют симптомы. Пока, на ближайшие пару лет, этого будет достаточно.      Но смотреть на вещи в долгосрочной перспективе? - доктор вздыхает и трет глаза. - Придет время, когда инъекции перестанут действовать.

- Когда? - шепчу я.

- По самым скромным подсчетам? Десять, пятнадцать лет. Я не хочу, чтобы осознание этого омрачало твою жизнь. Это не неизбежность, Лилли.      Я работаю над тем, чтобы придумать более постоянное лекарство.

- Вы можете это сделать? - спрашиваю я.

Он торжественно кивает.

- Думаю, что смогу. Но это произойдет не сразу. Я осознаю метаболический путь, который должен пройти антинаркотический препарат, чтобы предоставить его тебе. Есть несколько многообещающих возможностей…

- Так давайте сделаем это! - перебиваю я. - Я не могу...я не могу жить, зная, что видения могут повториться. Я не могу жить в постоянном страхе того что то, что я вижу, нереально.

Он протягивает руку и берет меня за руку. Его хватка холодная по сравнению с Джереми. Я не чувствую, как по моей руке пробегает чудесная дрожь.

- Тебе не нужно этого бояться, Лилли, - говорит он. - По крайней мере не долго. Я просто хотел, чтобы ты знала о возможности этого в будущем. Хотя бы сейчас, хотя?

Он смотрит мне в глаза.

- На данный момент отучить тебя от инъекций, насколько это возможно - лучшая контрмера. Это даст нам, тебе, больше времени.

- Хорошо, - выдыхаю я. - Хорошо, я могу это сделать.

- Ничто из того, через что ты проходишь, не дается тебе легко, Лилли, - говорит доктор Телфэр. - Ни один из моих пациентов не прошел через то, что пришлось пережить тебе. Ты поразила меня своей храбростью. Это больше, чем просто прикрытие.      Думаю, теперь я могу понять силу, которую, по словам моего брата, он видит в тебе.

Он касается моего плеча.

- Если кто-то и может пройти через это, если кто-то может преодолеть это, то это ты.

- Спасибо, - отвечаю я.

Он кивает, улыбается и снова уходит.

* * *

Мое выздоровление идет медленно. Однако по мере того, как дни превращаются в недели, я могу с уверенностью сказать, что прогресс налицо. Мне больше не нужно спать четырнадцать часов. Я не чувствую себя как зомби, когда просыпаюсь. Примерно через три недели мое либидо начинает возвращаться. Мы с Джереми используем все преимущества.

Мы начинаем трахаться как животные...как только просыпаемся, в промежутке между завтраком и осмотром доктора Телфэра. Днем, на улице, в угасающем свете солнца. В саду. На траве. По ночам в великолепных ванных комнатах, которых в этом доме немало.

Я начинаю по-настоящему любить это место. Так спокойно. Мирно. Тихо. Это похоже на сон. Мои опасения по поводу того, что Джереми станет беспокойным без каких-либо возможностей для его интеллекта, без Стоунхарт Индастриз, беспочвенны. Он проявляет большой интерес ко всему, что делает со мной его брат. Вскоре он уже профессионально говорит о таких вещах, что кажется, будто он закончил медицинскую школу.

Бывают моменты, когда мне приходится оставить Джереми с братом, поскольку они вовлекаются в жаркие дискуссии о моем здоровье. Я живу этим. Так что у меня нет большого желания присоединяться к ним. Я начала читать. Мне нравится успокаивающая музыка. Я слушаю краутрок и другие эклектичные звуки. Иногда я просто сижу на свежем воздухе и ничего не делаю, радуясь, что осталась жива. В один из таких вечеров ко мне приходит Джереми. Вечернее небо окрашено в темно-красный. Теплый воздух. Вечер кажется идеальным.

- Вина? - предлагает он.

- Мне казалось, твой брат сказал, что мне нельзя пить, - отвечаю я.

- Сегодня особый случай.

Джереми протягивает мне бокал.

- Сегодня месяц как я вернул тебя.

Я склоняю голову набок.

- Неужели прошло так много времени? Такое чувство..., - я начинаю зевать и потягиваться, довольная и так удобно.      - ...такое чувство, что я только что приехала.

- Один месяц. Первый в нашей жизни.

Джереми садится рядом и кладет руку мне на плечо. Я прижимаюсь ближе.

- Самое трудное позади.

- Доктор Телфэр точно одобрил это? - спрашиваю я, глядя на свой бокал. - Я обещала ему, что не буду отклоняться от курса...

- Да, - уверяет меня Джереми. - Пришлось потрудиться. Но я не утратил своего таланта к переговорам.

Он подмигивает.

- Я не так уж давно ушел из Стоунхарт Индастриз.

Я делаю маленький глоток. Прекрасное вино. Как и тело Джереми этим утром, его кожа была горячей и раскрасневшейся от возбуждения, его мышцы напрягались, когда он входил и выходил из меня… Я вдруг представляю себя на коленях перед ним, с плотно сжатыми губами, твердый член…

- Лилли? - Джереми смотрит на меня сверху вниз. - В чем дело? У тебя такой взгляд...

Я краснею и кусаю губы. Мое тело гудит от желания. Он так мучительно близко. Я прикидываюсь дурочкой.

- Какой еще взгляд?

- Я-хочу-чтобы-меня-трахнули взгляд, - говорит Джереми.

Его голос становится низким и хриплым. Он пристально смотрит мне в глаза своим глубоким, непроницаемым взглядом.

- Я ошибаюсь?

Я улыбаюсь ему сквозь темные ресницы. Я ставлю свой бокал на пуфик с противоположной стороны кушетки, так что мне приходится перегнуться через колени Джереми, чтобы добраться туда.      Я мурлычу, проводя рукой по его бедру и останавливаясь прямо над промежностью его штанов.

- Ты не ошибаешься, - говорю я ему, мой голос низкий и страстный. - Я хочу тебя, Джереми. Прямо сейчас.

Я беру его увеличивающийся пенис.

- Я хочу тебя прямо сейчас.

- Трахни меня, - рычит Джереми.

Следующее, что я помню, это то, что я лежу лицом вверх на сиденье, а Джереми крепко прижимается ко мне, его рот запечатывает мой.

Я стону в ответ на поцелуй и хватаю его за бедра. Я тяну их на себя, чувствуя потребность в том, чтобы он заполнил меня. Я тут же промокла. Когда он целует меня, жестко и бескомпромиссно, все, о чем я могу думать - это его член глубоко внутри меня.

Я неуклюже пытаюсь снять с него рубашку. Он отрывается от меня, чтобы поднять руки вверх и позволить мне сделать это. Я улыбаюсь, опьяненная любовью и наслаждением, когда провожу руками по каждому безупречному дюйму его кожи. Мои пальцы скользят по его рукам. Мне нравится чувствовать, как эти крошечные косые мышцы двигаются, когда он дышит.

Он ловит мои руки своими.

- У тебя раскраснелись щеки, - говорит он мне. - Боже, ты выглядишь так сексуально, когда ты такая.

Он оглядывается через плечо на мой едва тронутый бокал вина.

- Почему-то мне кажется, что это не из-за вина.

- Это все ты, - говорю я ему.

Затем я вырываю свои руки из его и хватаю его за волосы.

- А теперь иди сюда и поцелуй меня.

Он подчиняется. Но не без некоторого сопротивления.

- Знаешь... - говорит он между жаркими поцелуями, - я...       - Поцелуй. - ...ненавижу... - Поцелуй, поцелуй. - ...когда ты... - Поцелуй, поцелуй, поцелуй. - ...пытаешься взять контроль во время секса.

- Ну и что? - я отталкиваю его в грудь и встречаюсь с ним взглядом. - И что же вы собираетесь с этим делать, мистер Стоунхарт?

Я дразню, каждое мое слово наполнено душераздирающей похотью.

- Ты собираешься наказать меня? Заставить меня почувствовать твой гнев?

- Лилли..., - рычит Джереми. Его глаза превратились в огромные черные блюдца, сияющие от сдерживаемого желания. - Не испытывай меня.

Я беру один из его сосков и сильно щиплю его. Его глаза расширяются, а затем сужаются.

- А то что? - невинно спрашиваю я его.

- Я трахну тебя так глубоко, что ты не сможешь ходить еще несколько дней.

Моя киска сжимается от отчаянной потребности. Его грязные слова делают со мной сумасшедшие вещи.

- Тогда хорошо, - почти шиплю я. - Потому что я не собираюсь никуда идти в ближайшее время.

Я поднимаю другую руку и провожу пальцем по щетине на его щеке.

- Мистер Стоунхарт.

Я вскрикиваю, когда Джереми хватает меня за талию и поднимает на себя. Теперь я сижу на нем. Он сидит, прислонившись головой к стенке.

- Один шанс, Лилли, - говорит он мне. - У тебя есть только один шанс. Скажи, что сожалеешь, и я позволю тебе вести.

Его руки опускаются на мою талию. Его эрекция твердая и натягивает штаны. Я чувствую, как она такая выпуклая прижимается ко мне. Я ничего так не хочу, как сорвать с него одежду и позволить ему опустошить мое тело.

Я начинаю вращать бедрами. Он стонет.

- А если я откажусь?

- Если ты откажешься... - голова Джереми на секунду откидывается назад в глубоком вздохе пьянящего удовольствия, - ...если ты откажешься, я заставлю тебя прижаться к этим французским дверям...заставлю тебя высунуть свою дерзкую гребаную задницу...и трахну тебя, чтобы наверстать все то время, что мы пропустили, пока были врозь.

Я двигаю бедрами вперед и назад, дразня его через ткань.

- Это что, угроза? - спрашиваю я, пристально глядя ему в глаза.

- Скорее...обещание.

Он снова стонет, когда я сильнее прижимаюсь к нему.

- Обещание, которое тебе лучше выполнить, - говорю я ему, прикусывая нижнюю губу.

- Но прямо сейчас... - я наклоняюсь к нему, позволяя его рту исследовать мою грудь, - думаю, я приму твое предложение.

Я кладу обе руки ему на плечи и шепчу на ухо:

- Сегодня я собираюсь тебя трахнуть.

Он смотрит на меня, ни разу не моргнув.

- Так займись этим, - приказывает он.

Мои руки спешат вытащить его ремень и стянуть с него брюки. Его член свободно выпрыгивает из-под резинки боксеров. Головка налита кровью. Одного взгляда на него достаточно, чтобы я потеряла все приличия. Я оттягиваю трусики в сторону, оседлав его, и опускаюсь на его горячую, толстую длину. Мы одновременно выдыхаем от удовольствия. Я опускаюсь все ниже, и легкий вздох срывается с моих губ, когда он наполняет меня.

Затем я начинаю двигаться. Так, как хочу. Я контролирую все: скорость, интимность, глубину и длительность каждого греховного импульса. Я думала, что могу не торопиться, чтобы насладиться этим огромным удовольствием. Но это невозможно. Весь контроль идет к чертям, когда я позволяю какому-то низменному животному инстинкту взять верх. Он направляет мои движения, направляет мою скорость. Джереми держится за меня. Мои руки падают ему на грудь. Я сжимаю его крепче.

Я начинаю стонать, не смущаясь, не в силах ни остановиться, ни сдерживаться. Это удовольствие поглощает меня целиком. Оно прокатывается сквозь меня, как огненное пламя. Я теряюсь в нем. Когда похотливые стоны Джереми наполняют воздух и смешиваются с моими вздохами, я выхожу за пределы этого самого момента. Я откидываю голову назад и стону, когда руки Джереми исследуют мое тело, а я продолжаю двигаться на нем. Он хватает меня за грудь, потом за бедра, притягивает к себе еще сильнее, направляя меня так, как он хочет, даже когда я контролирую.

А потом меня захлестывает кульминация. Нет. Она бушует во мне. Она пронзает меня насквозь. Она одолевает меня со всей силой цунами и не вызывает никаких угрызений совести. Она проходит через каждую клетку моего тела, через каждый нервный синапс. Нет никакого наращивания. Никакого медленного горения. Мощно и всепоглощающе.

А потом я слышу, как Джереми издает гортанный, мощный рев подо мной. Его горячая сперма выстреливает в меня. Мое сердце сжимается.      Все мое тело дрожит...а потом я падаю на него. Он ловит меня и прижимает к себе. Наши разгоряченные тела насквозь промокли от пота. Мое сердце колотится так сильно, что я чувствую каждый удар через все мое тело. Долгое время, лежа там, прижавшись к груди Джереми, я чувствую биение его сердца. Его ритм совпадает с моим.

Глава 35

Лилли

Примерно так мы и живем в оставшиеся недели лета. Я чувствую себя так, словно нахожусь в раю. Время, проведенное с Джереми, похоже на время, проведенное на небесах. Он любит и заботится, когда это необходимо. В остальное время он вспыльчив и страстен. У нас бывают споры. Учитывая распространенность подобных случаев в нашем прошлом, это просто невероятно.

С другой стороны, почти все, что касается нашей нынешней жизни, находится за пределами веры. Тот простой факт, что я все еще жива, кажусь в безопасности, за мной присматривают любимый и его брат, учитывая, где я была всего несколько месяцев назад, просто поражает. Тот факт, что у меня не было ни одного рецидива и почти каждый день добиваюсь ощутимого прогресса в своем выздоровлении? Это просто смешно.

Нет никакого внешнего давления или требований. Джереми полностью отдалился от своей компании. Нет больше никакой неопределенности, никаких тревог, никаких вопросов, маячащих на заднем плане. Иногда, когда я думаю об этом, мне хочется смеяться. Смеяться от радости, смеяться от недоверия. Смеяться от какой-нибудь опьяняющей смеси этих двух вещей. Если так я собираюсь провести остаток своей жизни, то я не могу быть счастливее. Конечно, следует подумать и о предупреждениях доктора Телфэр. Но все это будет касаться меня лишь в очень далеком будущем. А пока я хочу закрыть на это глаза.

Кроме того, Джереми дает мне больше, чем я могу себе позволить, чтобы беспокоиться о таких вещах. Мы трахаемся как животные. Я думаю, что мы должны установить какой-то мировой рекорд по количеству раз, когда мы занимаемся сексом. Аппетит у Джереми просто ненасытный. К счастью, я соответствую ему.

Так может быть только с ним. Уверена, если бы мы никогда не встретились, в моей жизни не было бы мужчины, который мог бы вызвать такие же страсти. Даже и близко нет. Это сочетание всего, что касается Джереми: кто он такой. То, что он сделал. Кем он продолжает быть. Развитие отношений. Путь, по которому мы пришли к этому. Борьба и вызовы, с которыми мы столкнулись на этом пути. Это кульминация всего плюс знание того, как близко мы подошли к тому, чтобы никогда этого больше не произошло, что делает нашу совместную жизнь такой особенной.

Один-единственный раз в жизни? Даже не знаю. То, что у меня есть с Джереми, случается раз в тысячу жизней. Один раз на миллион. Я впечатлена, абсолютно уверена, что мы единственные на планете земля, кто разделяет нечто подобное. Просто думая об этом, я чувствую себя под кайфом, опьяненной, легкомысленной и абсолютно влюбленной одновременно.

Примерно через два месяца моего пребывания я наконец готова посетить соседнюю деревню. Мы с Джереми устраиваем себе свидание мечты. Он выглядит потрясающе в своем прекрасном белом льняном костюме. Хотя я все еще не могу проводить много времени под полуденным солнцем, кожа Джереми приобрела темный загар, напоминающий о неделях, которые мы провели в нашем Карибском отпуске.

Этот лучше. Я не думала, что что-то может превзойти время, проведенное там. Но это гораздо лучше. Это в буквальном смысле слова рай на земле. Но если есть одна вещь, которую я должна была усвоить за все время, проведенное рядом с Джереми с тех пор, как меня забрали из Йеля, так это то, что хорошие вещи никогда не должны длиться долго. Мое первое подозрение, что что-то пойдет не так, происходит в ту ночь, когда мы с Джереми возвращаемся из нашей первой вылазки.

* * *

Доктор Телфэр встречает нас, когда мы возвращаемся.      Солнце краснеет на горизонте. Оно отбросает особенно рьяный свет на его лицо. Он весь дрожит от возбуждения. Как только он видит нас на вершине холма, он спрыгивает с веранды и бежит нам навстречу на полпути вверх по склону.

- Прорыв! - восклицает он, как только подходит к нам. - Лилли, Джереми. Это просто чудо!

- Что? - спрашиваю я. - Что? Что случилось? Что это?

- Пока тебя не было, - говорит он, - я сделал еще несколько анализов твоей крови. И я нашел нечто настолько удивительное, настолько захватывающее. Все это время разгадка была рядом. Я был слишком поглощен традиционными способами мышления, чтобы не замечать этого.

- Наконец-то хорошие новости? - спрашиваю я, шутя.

- Самые лучшие! - восклицает он. - Самые лучшие, Лилли.      Джереми, ты будешь в восторге.

- Так тысобираешься продолжать болтать, - спрашивает Джереми с легкой братской насмешкой, - или ты расскажешь нам эту замечательную новость?

- Нет, - он отрицательно качает головой. - Нет. Я сделаю кое-что получше. Я вам покажу!

Он хватает меня за руку.

- Идемте скорее в мою лабораторию!

Я вскрикиваю, когда он тянет меня за собой, а потом смеюсь вместе с Джереми, как только он догоняет меня. Я никогда не видела доктора Телфэр таким взволнованным, таким увлеченным чем-то. Это действительно должно быть отличная новость. Мы добираемся до входной лестницы, ведущей в подвал. Эта область была изолирована для размещения всего оборудования доктора Телфэр. Я была там всего один раз. Оно навевало воспоминания о моем плене. Тогда у меня чуть не случился приступ паники.

К счастью, доктор Телфэр понял, что происходит, и быстро вывел меня оттуда. Это был практически единственный промах, который я пережила за все время своего пребывания здесь. Он останавливается и смотрит на нас с Джереми.

- Подождите здесь, - говорит он, глядя на меня. - Я принесу свой компьютер и...

Я его перебиваю.

- Мы пойдем с тобой.

Он моргает.

- Извини?

Я смотрю на Джереми и крепче сжимаю его руку. Он успокаивающе сжимает её в ответ.

- Мы пойдем туда вместе с тобой. Со мной все будет в порядке.

Доктор Телфэр собирался что-то сказать. Но потом закрывает рот и кивает.

- Хорошо.

Он спускается первым. Я начинаю следовать за ним, но тут Джереми тянет меня назад. Он серьезно смотрит на меня.

- Помни, - говорит он, - я здесь, рядом с тобой. Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

- Спасибо, - я натянуто улыбаюсь ему.

Черт возьми! Теперь, когда я действительно столкнулась с перспективой выполнить свое слово, все мои нервы на пределе.

Я сосредотачиваюсь на тепле объятий Джереми, на силе, исходящей от него, и делаю первый шаг вниз. Длинная, темная, узкая лестница. Я стараюсь не обращать внимания на удушливое чувство клаустрофобии, которое вызывают стены.

- А ты знаешь, что я упала в яму под землей, когда мне было двенадцать лет? - говорю я Джереми. Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на словах и не думать о том, куда иду. - Я там чуть не умерла. Я думала, что умерла.

- Ты никогда мне этого не говорила, - говорит Джереми. - Смотри под ноги.

Он указывает на углубление в старой каменной лестнице.

- Что случилось?

- Я гуляла в лесу, - бормочу я. - На самом деле, знаешь что? Воспоминания о том времени помогли мне пережить первые недели, когда ты держал меня в темноте.

- Лилли..., - предупреждающе рычит Джереми. - Возможно, сейчас не самое лучшее время для подобных разговоров. Особенно учитывая, где мы находимся?

- Нет, все в порядке, - говорю я ему. - Я уже прошла через это. Я могу говорить об этом без всяких эмоций.

- Так что же случилось, когда тебе было двенадцать? - спрашивает он, направляя разговор в безопасное русло.

- Я нашла старую заброшенную хижину. Вскарабкалась по стене и нырнула внутрь. Я огляделась, потом споткнулась и упала... - я замолкаю и вздрагиваю, внезапно вспомнив эту скрипучую, беспрестанную, раздражающую птицу. - ...вниз по прогнившим ступенькам в подвал. Я все их сломала. А потом, когда я пришла в себя, я уже не могла дотянуться...

- Но ты, очевидно, выбралась оттуда, - улыбается Джереми. - И как же ты это сделала?

- Видишь ли, дело в том, что, хотя я и пыталась выстроить платформу, чтобы дотянуться, у меня не получилось. Мне помог…

Я останавливаюсь, понимая, что конец этой истории, возможно, не самое лучшее, что можно рассказать Джереми.

- Кто? - спрашивает он.

- Кое-кто другой, - бормочу я себе под нос. - Неважно. Это не имеет значения. Это было так давно. Эй, смотри.

Я оглядываю пространство перед нами. Оно заполнено различными устройствами и медицинским оборудованием.

- Мы сделали это!

- Кто спас тебя, Лилли? - подсказывает Джереми.

- Кое-кто, - говорю я. Он бросает на меня непроницаемый взгляд.      - Мужчина, - уклончиво отвечаю я.

Перед нами доктор Телфэр загружает свой компьютер и щелкает переключателями, чтобы включить определенные механизмы.

- Расскажи мне, - говорит Джереми.

Я смотрю себе под ноги, и мне вдруг становится стыдно за сокрытие информации, а потом стыдно за то, что мне стыдно.

- Пол, - говорю я.

Я качаю головой. Каштановые волосы моего парика падают мне на лицо.

- Пол спас меня, - взгляд Джереми впивается в меня.

- Пол? - спрашивает он.

- Да, - отвечаю я.

Я вижу, как он подсчитывает сроки в голове. Если мне было двенадцать, то это случилось одиннадцать лет назад. Это значит, что его мать и Пол были…

- Почему ты раньше мне не рассказала? - спрашивает Джереми.

Впервые за все время он сердится.

- Я...я не думала, что это так важно, - быстро говорю я.

Мне отчаянно хочется сменить тему разговора. Я смотрю на доктора Телфэр за помощью. Но все его внимание сосредоточено на экране компьютера.

- Важно? Лилли, это очень важная информация. Если ты обязана своей жизнью Полу, и не рассказала мне раньше...?

Он замолкает, выглядя теперь очень разозленным. Он отпускает мою руку и отходит в сторону.

- Ну и что с того? - спрашиваю я. - А если бы ты знал, это бы изменило твое отношение к нему? Какое это имеет значение? Ты же знаешь, что он мой отец. Очевидно. Ты же знаешь, как он важен для меня. Мы с ним связаны кровными узами. Ну и что с того, что он однажды спас меня? Я обязана ему жизнью только потому, что являюсь его дочерью! Это не должно менять твое отношение к нему.

- Нет, - серьезно говорит Джереми. Он упирается двумя кулаками в кирпичную стену. - Но это меняет мое отношение к тебе.

- О чем ты говоришь, Джереми?

В моем голосе слышится раздражение. Доктор Телфэр что-то говорит на заднем плане. Я не обращаю на него внимания. Джереми качает головой.

- Если бы я знал..., - бормочет он.

Я подхожу к нему, хватаю за плечо и разворачиваю к себе.

- Скажи мне! - требую я.

Глаза Джереми сужаются. Они стали совсем темными. Очень опасный взгляд. Этот взгляд я очень хорошо знаю с тех времен, когда он был просто Стоунхартом. Но теперь он не причинит мне вреда, так что я не боюсь.

Джереми бросает взгляд через мое плечо на своего брата.

- Дай нам пять минут, - говорит он.

Доктор Телфэр начинает протестовать. Но Джереми обрывает его:

- Я же сказал, пять минут. Сейчас!

Я вздрагиваю от этого восклицания и быстро поворачиваю голову. Доктор Телфэр выглядит таким же потрясенным.      Затем на его лице появляется решимость. Я успокаиваю его прежде, чем он успевает заговорить.

- Все в порядке, - говорю я. - Мне нужно поговорить с Джереми. Желательно... - я бросаю взгляд на своего будущего мужа, зеркальное отражение его близнеца. - …наедине.      Но конечно если вы не возражаете.

- Если ты этого хочешь, Лилли, - неохотно соглашается он.

- Да, - отвечаю я.

Доктор Телфэр коротко кивает. Он смотрит на своего брата.

- Ровно пять минут, - говорит он. - А потом я вернусь.

- Я очень на это рассчитываю, - Джереми почти насмехается.

Когда доктор уходит, я снова поворачиваюсь к Джереми.

- Ну и что? - требую я.

Только сейчас я осознаю, насколько успешной была моя попытка избавиться от ассоциаций с подпольем. Я ни разу об этом не подумала.

- Пол умер, - просто говорит Джереми.

- Что?

Я отшатываюсь назад. Я чувствую себя так, словно меня ударили под дых. Я пытаюсь ухватиться за что-нибудь, чтобы удержаться. Ничего не найдя, я ковыляю к ближайшей стене. Джереми даже не пытается меня утешить.

- Умер? - шепчу я. - Что? Как?

- Он покончил с собой, прыгнув со скалы, которая находится за моим особняком в Сан-Хосе, - говорит Джереми.

В его голосе не слышится ни малейшего намека на эмоции.

- Когда?

- Три недели назад.

- Три недели назад! - ахаю я. Я поднимаю обе руки, чтобы прикрыть рот. - Три недели, Джереми? Три недели, и я только сейчас об  этом узнаю? Ты только сейчас мне об этом говоришь?

- Я обсуждал это с моим братом. Слишком рано было говорить тебе об этом. Мы рискуем нарушить твое равновесие.

- Он тоже в этом замешан? - шиплю я. - Так вот почему ты велел ему выйти из комнаты?

- Для твоего гнева нужен только один громоотвод, - сообщает мне Джереми. - Это я.

- Гнев, - повторяю я. - Гнев. Гнев! Ты думаешь я злюсь? Я чертовски взбешена!

- Я сделал это исключительно ради тебя, - говорит он мне. - Для твоего же блага и для твоего выздоровления. И ничего больше.

- О, и это должно заставить меня чувствовать себя лучше? - рычу я.

- Я собирался рассказать тебе...со временем, - говорит Джереми. - Как только мы бы сочли, что ты готова.

- О, как только ты бы решил, что я готова. Так? - кричу я. - Ну и ну, спасибо тебе, Джереми! Это заставляет меня чувствовать себя намного лучше.

Я машу ему перед носом своим обручальным кольцом.

- А как насчет этого, а, Джереми? А как насчет правды? Как насчет честности? Как насчет всего того, что ты обещал?

Я начинаю дышать очень тяжело. Я уже почти задыхаюсь. Джереми даже не пытается меня успокоить.

- Я не лгал, - говорит он мне голосом холодным, как лед, и острым, как только что выкованный меч. - Ты спрашивала меня жив ли твой отец? Нет. Ты спрашивала меня, как у него дела? Нет.

- Я предполагала... - начинаю я.

Джереми обрывает меня.

- И это твой самый большой недостаток. Ты предположила, Лилли, не спрашивая подтверждения. Помнишь, сколько раз я добивался от тебя устного подтверждения? - он делает ударение на словах. - А почему, как ты думаешь? Я сделал это, чтобы избежать именно таких ситуаций, если бы наши роли поменялись местами!

- О, так вот как это должно быть, значит? - требую я. - Какой-то больной, извращенный урок для меня?

- Я не говорил...

- Тогда что же еще? - я просто взрываюсь. - Что еще, Джереми? А? Скажи мне. Скажи мне, что еще!

Он смотрит на меня. Долгое время он ничего не говорит. Затем он говорит со всей бесстрастной отстраненностью, с какой обычно обращается к нищему:

- Ты впадаешь в истерику.

Я так зла на него, что откидываю голову назад и кричу. Я хватаюсь за волосы, как сумасшедшая, и тяну. Мне даже не больно. На самом деле я ничего не чувствую. На мгновение я просто смотрю на пряди между пальцами, которые держу перед собой.      В глубине моего сознания возникает тупой вопрос. Если я вырвала волосы, то почему не почувствовала боли?

И тут на меня обрушивается осознание. Это не мои волосы. У меня нет волос. Мои волосы были выбриты Эстебаном, Хью и Розой… И вдруг я снова здесь.      Я снова под землей, в этой ужасной камере, окруженная Эстебаном и его головорезами, громилой, лидером, насильником… Я оглядываю комнату, ничего не видя, никого не видя, кроме Эстебана, громилы и лидера. Лидер, здесь, чтобы изнасиловать меня... О Боже!

Я издаю ужасный вопль отчаяния и падаю на колени. Я раскачиваюсь взад-вперед, взад-вперед, проводя руками по голове, снова, снова и снова. Я нащупываю волосы. Это что, лихорадочный сон? Нет! Я все еще здесь. Это все еще реальность... я издаю еще один скорбный крик и начинаю всхлипывать, все время раскачиваясь все быстрее, быстрее, быстрее...

Кто-то подбегает ко мне. Доктор Телфэр, думаю я, хотя не могу сказать, почему это имя пришло мне на ум. Он кричит:

- Какого хрена ты натворил?

На кого-то другого, но не на меня, не на меня… Я кусаю губы и начинаю дрожать, растерянная, испуганная. У меня есть волосы. Но я этого не чувствую. Значит ли это, что все это реально? Значит ли это, что это подделка? Я рву пряди, изо всех сил стараясь оторвать их, пытаясь изо всех сил определить, реально ли это или все выдумано…

Доктор Телфэр держит меня за плечи.

- Тише, тише, - воркует он.

Я продолжаю раскачиваться. Еще одна пара рук хватает меня за руки и останавливает, чтобы я не рвала на себе волосы. Сильные руки. Большие руки. Уверенные руки... Большие мужские руки? Я снова вскрикиваю и отскакиваю в сторону. Передо мной стоят два человека. Два человека. Джереми. И доктор Телфэр. Близнецы. Они же близнецы! И я здесь, под землей вместе с ними, в...лаборатории! Паника отступает. Я снова могу ясно видеть.

- Что...что случилось? - заикаюсь я.

Я четко вижу все предметы над моей головой. Как и обоих братьев. Ни один из них не выглядит довольным.

- Да, Джереми, - говорит доктор Телфэр. - Пожалуйста. Расскажи нам, что случилось.

Он издает насмешливый звук и помогает мне подняться на ноги. Я с трудом поднимаюсь, цепляясь за его руку, чтобы не упасть.

Джереми молчит. Он смотрит на меня с чем-то похожим на ненависть в глазах. Доктор Телфэр уводит меня и усаживает на маленькую скамейку у стены. Он наклоняется и смотрит на меня.

- С тобой все в порядке?

- Да, - отвечаю я.

Я чувствую себя слабой и вся дрожу. Но самое худшее уже позади. Я убираю волосы с глаз. Но тут я останавливаюсь и понимаю, что делаю. Я чувствую пряди парика...

- Да, Лилли, все это реально, - мягко сообщает мне доктор Телфэр.

Джереми размышляет где-то на заднем плане.

- Ты в безопасности от дальнейших неприятностей..., - он оглядывается через плечо на брата, - ... пока что.

Джереми подходит. Доктор Телфэр показывает на него пальцем.

- Не подходи ближе.

- Я буду делать все, что захочу, черт возьми, - рычит Джереми.

Доктор Телфэр встает и смотрит ему прямо в лицо.

- Что ты только что сказал? - бросает он ему вызов.

У него такой же решительный взгляд, какой часто бывает у Джереми. Я знаю, что если они начнут спорить, то это будет что-то вроде неподвижного объекта, пораженного непреодолимой силой. Будет катастрофа. Я вскакиваю. Делаю быстрый глубокий вдох, стараясь успокоить нервы, и подхожу к доктору. Хорошо, что у меня есть практика маскировки внутреннего смятения внешней маской.

- Джереми, я хочу побыть наедине с твоим братом, - говорю я. - По крайней мере, он не скрывал от меня никакой важной информации.

Моя ярость направлена только на Джереми. Если я разозлюсь и на доктора Телфэр, то останусь совсем одна. Кроме того...у меня есть подозрение, что истинная причина этого гнева была в том, что я слишком труслива, чтобы должным образом оплакивать смерть своего отца. Джереми резко останавливается. Челюсть напряжена. Оба кулака сжаты. Затем, не говоря больше ни слова, он быстро поворачивается и уходит. Его шаги эхом отдаются на всех ступенях длинной узкой лестницы.

Доктор Телфэр смотрит на меня.

- Ты была на волоске, - он поправляет очки. - Как ты себя чувствуешь?

- Непонятно, - признаю я.

Слава богу, я рассказала доктору Телфэр о своем якоре. Иначе он не смог бы понять, что я имею в виду.

- Я думала..., - я сглатываю. - Я думала, что инъекции должны защитить мой разум.

- Да, - говорит он мне. - Но, как я уже говорил, ключом к их эффективности является твоя сила разума.      Она защищает тебя от самого худшего. Остальное по-прежнему зависит и всегда зависело от тебя.

- Я чуть не провалилась в яму, - шепчу я.

- Но ты этого не сделала, - он обнимает меня за плечи. - Ты вытащила себя. Я горжусь тобой за это, Лилли.

- Но что мне это даст? - бормочу я. - Если я не могу быть уверена в своей безопасности, даже с помощью инъекций…

- Нет, - вмешивается доктор Телфэр. - Ты не должна сомневаться в себе, Лилли. Я этого не допущу. Вина лежит не на тебе, а на моем брате. Я услышал ваши громкие голоса и бросился назад. Я уловил только конец этого спора. Скажи мне. Что случилось?

- Джереми...Джереми рассказал мне о моем отце.

- О, - на долю секунды доктор Телфэр выглядит удрученным. - Мне очень жаль, Лилли. Я тоже виноват. Видишь ли, я...

- Я знаю, - говорю я. - Я знаю и не виню вас. Я также не виню Джереми за то, что он скрывал от меня этот факт. Я разозлилась...я так разозлилась, потому что...

- Все в порядке, - доктор Телфэр качает головой. - Тебе не нужно ничего объяснять, Лилли. Я понимаю.

- Правда? - спрашиваю я. - Вы хоть понимаете, как я слаба? Напугана?

Он кивает.

- Я не могу чувствовать это за тебя, Лилли. Но я понимаю.

- Как? - шепчу я ему.

Он выдыхает и снимает очки. Он потирает переносицу точно так же, как это делает Джереми. Я испытываю жуткое чувство дежавю.

- Я понимаю, Лилли, благодаря пациентам, за которыми я ухаживал раньше. Но более того, я понимаю, потому что смотрел фильмы.

- Фильмы? Какие фильмы?

- Записи всего, что с тобой делали, - говорит он. - Они были вывезены из поместья Эстебана после твоего спасения.

Я сглатываю и отворачиваюсь.

- Не стыдись, - успокаивает он меня.

- Я...я думала, что все, что связано с этим временем, уже уничтожено. Окончательно. Теперь, зная, что есть кассеты…

- Я бы не хотел, чтобы это тебя беспокоило, - говорит доктор Телфэр. - Как насчет более приятных новостей? Помнишь, зачем я тебя сюда привел?

- О да, - слабо улыбаюсь я. - Вы сделали какое-то открытие.

Он ухмыляется.

- Это еще мягко сказано.

- Ну, я помню, как вы были в восторге от этого, - говорю я, чувствуя, что мое настроение поднимается. - Что же это?

- Это все ты, Лилли, - говорит он.

Он подзывает меня к компьютеру, подключенному к огромному проекционному экрану.

- Подойди. Посмотри.

Он вводит свой пароль, чтобы снять блокировку.

- Не хочешь пригласить Джереми? - спрашивает он.

Я качаю головой.

- Еще нет. Вы можете сначала рассказать мне.

- Хорошо, - улыбается доктор Телфэр.

Он выводит на экран 3D-модель красной кровяной клетки.

- Ты знаешь, что это такое?

Я смотрела фильмы.

- Я изучала биологию в школе, - язвительно замечаю я.

- Но..., - доктор Телфэр поднимает вверх палец. - Сначала взгляни на это.

Одним щелчком мыши он переносит камеру в клетку, к плотно связанной нити ДНК. Доктор Телфэр постукивает одной рукой по большому, тяжелому белому аппарату, напоминающему мне огромный холодильник.

- Благодаря этой детке, я смог разобрать структуру твоей ДНК. Не полностью, конечно. Но я обнаружил, по крайней мере, соответствующие, уместные части. Вот чем эта машина занималась последние два месяца.

- Хорошо..., - говорю я, несколько смущенно.

- Но что еще более важно, - продолжает доктор Телфэр, становясь все более энергичным, - это сравнение соответствий требованиям наркозависимого. Я все это время работал над составлением индивидуального плана лечения для тебя. Что-то созданное специально для тебя. Что-то, что будет работать только с твоим телом, твоей ДНК.

- Имеете в виду после инъекций? - спрашиваю я.

Доктор Телфэр отмахивается от упоминания об инъекциях.

- Лекарство, которое ты сейчас принимаешь, почти как кузнечный молоток, чтобы заставить крошечный винтик свободно вращаться. Это прямолинейно и неточно. Именно поэтому возникают побочные эффекты. Именно поэтому его эффективность в будущем будет снижаться. Чтобы продолжить аналогию, это похоже на то, что винт будет продолжать вращаться. Каждый раз, когда это происходит, каждый раз, когда я делаю тебе укол, мы снова забиваем его молотком.

Доктор Телфэр с такой силой ударяет кулаком по ладони, что я подпрыгиваю.

- Бам! Вот так. Винт вернулся, но это только временное решение. А как же прилегающая территория? Весь этот промежуток пространства вокруг винта, который выдерживает силу удара? Он просто становится все слабее и слабее, пока, в конце концов, раствор просто не позволит конструкции больше держать винт. Молоток каждый раз наносит чрезмерный урон. Но, - продолжает он, и его речь с каждой секундой становится все быстрее, - то, что нам действительно нужно в данном случае, то, что нам нужно прежде всего - это простая отвертка. Простая отвертка. Подойдет любая. Так ведь? Сходи в хозяйственный магазин и купи. Их там пруд пруди. Они легко доступны. Так ведь?

Я нерешительно киваю.

- Ошибаешься, - торжествующе говорит доктор Телфэр. - Отвертка представляет собой множество лекарств на рынке...все те, которые сегодня производятся крупными фармацевтическими компаниями. Но дело в том, Лилли: у винта...необычная головка. Резьба уникальная. Она уникальна только для тебя. Так что обычная отвертка не подойдет. Именно этим я и занимаюсь, Лилли, все свое свободное время. Я пытался создать отвертку, которая навсегда исправит проблему незакрепленного винта. Исправить это...навсегда.

Затем он поворачивается ко мне и смотрит на меня с такой страстью, которую я видела только у Джереми Стоунхарта во время секса.

- А сегодня? Сегодня утром, пока тебя не было? - на его губах появляется улыбка. - Думаю, я это сделал.

Мои глаза расширяются.

- Почему вы раньше не сказали мне, что занимаетесь этим?

- Я не хотел обнадеживать тебя на тот случай, если это никогда не произойдет. У меня не было уверенности. Но сегодня, Лилли? Сегодня я думаю, что нашел ключ, который очистит тебя от яда моего отца навсегда.

Глава 36

Лилли

Когда я сообщаю Джереми потрясающую новость, его отвратительное настроение исчезает. Он лучезарно улыбается мне и крепко обнимает. Но не раньше, чем он самодовольно говорит:

- Я знал, что он сможет это сделать.

Вечером мы втроем празднуем это. Доктору Телфэр потребуется время, чтобы найти все составные части, необходимые для его нового лекарства. Поэтому он заказывает билет на обратный рейс в Америку, чтобы сделать необходимые приготовления, а мы с Джереми остаемся дома.

- Это будет великолепно, - говорит мне Джереми, держа меня за руку.

Мы прогуливаемся в теплый, поздний вечер.

- Лилли. Как только ты выздоровеешь, мы устроим нашу свадьбу. Я сделаю этот праздник настолько грандиозным, насколько это только можно себе представить.

Он хватает меня за талию, кружит и целует долго и страстно.

- Мы можем провести её в любой точке мира. Париж. Амстердам. Барселона. Все, что ты выберешь. Все, что ты захочешь, будет твоим.

- Я не хочу всего этого, - честно говорю я ему. - Я хочу только тебя.

Он снова целует меня.

- У тебя есть я, моя сладкая Лилли-цветочек. У тебя есть я до конца наших жизней. Я полностью принадлежу тебе.

* * *

Несколько недель проходит без вестей от доктора Телфэр. Мы с Джереми начинаем волноваться. Неужели что-то пошло не так? Может быть его где-то задержали? Является ли обещание ясного, постоянного будущего исчезнувшей фантазией? Но наши опасения оказались напрасными. Доктор Телфэр звонит нам в одно из ранних утр, чтобы сказать, что у него все есть, и он летит обратно в тот же вечер.

Ни Джереми, ни я не можем уснуть. Мы слишком возбуждены. К счастью, у нас есть хороший выход. У нас потрясающий секс. На следующий день, когда приезжает доктор Телфэр, мы празднуем его приезд, как возвращение короля. В тот вечер он готовит меня к тому, что должно произойти.

- Принимай по три таких таблетки каждое утро, пока они не кончатся, - говорит он мне, протягивая запечатанную блистерную упаковку.

Я быстро пересчитываю и обнаруживаю, что их двадцать один.

- И это...все? - спрашиваю я.

Он смеется.

- Нет-нет. Они просто помогут подготовить твое тело к процедуре. Они помогут насытить твои клетки.      Сделать их более восприимчивыми и более склонными к принятию окончательного лекарства.

- И что же это такое? - спрашиваю я его. - Что же это будет за процедура?

- Я собираюсь сделать серию из пяти инъекций в разные части твоего мозга, - небрежно говорит он мне.

Я моргаю.

- Прошу прощения? Вы только что сказали "мой мозг"!

Он кивает.

- Да. Правильно.

- Но он окружен... - я обхватыва свою голову. - ... ну, вы знаете, черепом?

- Да. Это будет хирургическая процедура. Мне придется снять наружный слой кости. Но активная молекула в сыворотке крови слишком велика, чтобы пересечь гематоэнцефалический барьер.      Это единственная система доставки, которая делает это возможным.

- Но вы же не можете оперировать меня здесь? - спрашиваю я. - Я имею в виду...

- Нет. Конечно, ты права. Мы вернемся в медицинский центр Германа Грейса, где я работал. Мне нужно было всё устроить, поэтому я так долго был в Америке. Но... - он улыбается. - Я уже все сделал, и назначил время через неделю.

- Нужно время, чтобы всё это принять.

Я оглядываюсь, когда Джереми входит в комнату.

- Ты знал, что мы возвращаемся в Штаты? - спрашиваю я его.

- Теперь знаю, - отвечает он.

- И что доктор Телфэр предлагает сделать мне операцию на мозге?

Джереми хмурится, но прежде чем он успевает что-то сказать, доктор говорит:

- Вообще-то я буду делать инъекцию в мозг. Это не операция на мозге. Это две совершенно разные вещи.

Джереми подходит сзади и обнимает меня за плечи.

- А это безопасно? - спрашивает он.

Доктор Телфэр кивает.

- Иначе я бы и не предлагал. Я буду доставлять контролируемые дозы лекарств в определенные участки ее мозга. Лилли... - он смотрит на меня. - ...весь процесс начнется с катетера, управляемого сложной компьютерной системой траектории, которая позволит мне точно увидеть, где находится разрез. Мне нужно только сделать небольшой надрез на твоем черепе, - он постукивает пальцем по месту чуть выше моего лба.

- Если смотреть с этой точки зрения, то это вообще не операция.

Он обращается к своему брату:

- Вся процедура будет проходить внутри аппарата магнитно-резонансной томографии. В сыворотке будет радиоактивная жидкость, которая будет видна на аппарате. Я смогу контролировать поступление лекарств в ее мозг и через все остальное тело в режиме реального времени. Но есть...одна маленькая проблема, - говорит он.

- И какая же? - спрашиваю я.

- Лилли. Из-за нынешнего состояния твоего мозга я крайне, крайне неохотно использую любые виды анестетиков. Ты понимаешь, что в твоем организме уже есть мощные наркотики? Ну, а введение чего-то еще, что может изменить твое равновесие, может иметь непредвиденные, негативные последствия.

- Так что же вы хотите сказать? - спрашиваю я. - Что я буду лежать там, пока вы будете вырезать дыру в моем черепе, находясь при этом в полном сознании?

- Именно так, - подтверждает он. - Мы, конечно же, нанесем обезболивающий гель. Ты не почувствуешь никакой боли. Это не та часть, о которой я беспокоюсь.

- А о чем?

- Когда ты будешь находиться в аппарате МРТ, ты должна будешь быть очень, очень спокойна. Малейшее движение - подергивание, зевок, особенно глубокий или неровный вдох заставит мою иглу двигаться и промахнуться мимо цели.

- Так что же вы собираетесь делать? - спрашиваю я.

- Нам придется пристегнуть тебя ремнями, - говорит он.

Мои глаза расширяются.

- Точно так же, как Эстебан поступил со мной, - тихо говорю я.

Доктор Телфэр кивает.

- Да. Я боюсь вызвать твои воспоминания. Пока мы это делаем, ты должна будешь сохранять абсолютное спокойствие.

- Сколько времени займет эта процедура? - спрашивает Джереми.

Его тело напряженно прижимается к моему.

- С того момента, как она окажется в аппарате магнитно-резонансной томографии, сколько времени тебе понадобится?

- Сорок секунд, - без малейшего колебания отвечает доктор Телфэр.

Я смотрю на Джереми снизу вверх.

- Это не так уж плохо..., - говорю я.

- Сорок секунд на каждую инъекцию, - поправляет себя доктор Телфэр.

Теперь он выглядит очень серьезным.

- Не забывай, что их пять.

- Три минуты двадцать секунд, - рычит Джереми. - Лилли. Ты сможешь с этим справиться?

- Кроме того, после каждой инъекции наступает пятиминутная задержка, - перебивает его доктор Телфэр. - Время, в течение которого Лилли должна находиться под аппаратом МРТ, чтобы оценить распределение сыворотки в ее мозгу.

Я с трудом сглатываю и смотрю на него широко раскрытыми глазами.

- Вы хотите, чтобы я почти полчаса пролежала привязанной на маленькой кровати, боясь пошевелиться, боясь того, что случится, если я это сделаю?

- В сущности... - выдыхает доктор Телфэр. - Да. Мы можем отложить эту процедуру, Лилли, до тех пор, пока у тебя не будет больше времени, чтобы отвлечься от событий...

- Нет! - вскрикиваю я. - Нет! Если мы собираемся это сделать, то я хочу сделать это сейчас. Как можно скорее. Черт возьми, я бы сделала это сегодня, если бы могла.

Я снова смотрю на Джереми. Он кивает с серьезным одобрением.

- Я хочу избавиться от этого. Избавиться от этой...грязи...навсегда. Пока оно не исчезнет, я всегда буду чувствовать себя грязной. Испачканной. Это последний шаг на пути к выздоровлению.

- Физически - да, - говорит доктор Телфэр. - Нам все еще приходится иметь дело с эмоциональной и психической травмой.      Но до сих пор ты отлично справлялась с этой задачей. Я не предвижу никаких проблем.

- Тогда да, - энергично киваю я. - Да, я собираюсь это сделать.      Да, мы должны это сделать. Без задержек. Это все равно что одним махом сорвать пластырь. Разве не так? В противном случае эта процедура будет просто продолжать быть чем-то маячащим вдалеке, ожидая, когда я скажу, что готова. Ну вот, теперь я готова.

- Если мы подождем, - начинает Джереми.

Я бросаю на него тяжелый взгляд. Он продолжает, несмотря на мой молчаливый протест:

- Если мы подождем, у Лилли будет больше времени, то есть ли шанс, что ты разрешишь использовать анестетик для всего тела?

- Никогда, - говорит доктор Телфэр

 - Тогда возникнет слишком много неопределенностей. Слишком много переменных, чтобы их контролировать. Я хочу максимально снизить риск. Это самое лучшее, что я могу сделать, чтобы гарантировать успех.

- Подождите минутку, - говорю я. - Значит, это не стопроцентно? Мне показалось вы сказали, что разработали лекарство специально для меня. Закодировали его в моей ДНК...?

- Да, - соглашается доктор Телфэр. - Но такого рода процедуры никогда раньше не проводились. Здесь нет никакого приоритета. Да и литературы о твоем состоянии тоже нет. Это все в новинку, Лилли. Я уверен в этом настолько, насколько это вообще возможно. Но ничто никогда не даст 100% надежды.

Он проводит рукой по подбородку.

- Особенно когда дело касается разума.

- Мы все равно не будем ждать, - говорю я. - Я хочу сделать это как можно скорее. Мне нужна уверенность.

- Лилли, - говорит Джереми, голос его звучит неуверенно. - Я понимаю твой энтузиазм. Но, возможно, будет лучше отложить это на потом.

Он обменивается взглядом с братом.

- Ты когда-нибудь была в аппарате магнитно-резонансной томографии?

- Нет, - говорю я. - Но я знаю, как он выглядит.

- Правда? - удивляется Джереми. - И все же ты никогда не была внутри одного из них. Если мы говорим о вещах, которые могут вызвать воспоминания о твоем похищении... - он выдыхает. - ...возможно, это лучший способ сделать это. Я был внутри одного из них.      Это не очень приятный опыт. Тебе не дадут успокоительного, ты будешь пристегнута ремнями. Ты почувствуешь сильную клаустрофобию. И тебе придется найти какой-то способ расслабиться, потому что, как я понимаю, точность имеет для тебя первостепенное значение.

Он бросает взгляд на брата.

- Ты уверен, что это хорошая идея? Так рано? Так скоро?

- Это ее решение, - кивает в мою сторону доктор Телфэр. - Только она может сказать, готова ли она.

- Так и есть! - настаиваю я. - Джереми, я знаю, что ты волнуешься.

- Больше похоже на беспокойство, - говорит он.

- Я очень ценю это. Но это не имеет никакого значения. Теперь я готова, как никогда. Мне нужна эта процедура. Я настаиваю.

Джереми кивает и обменивается взглядом с братом.

- Кто мы такие, чтобы говорить тебе "нет"?

Глава 37

Лилли

Через три дня я уже нахожусь в Медицинском центре Германа Грейса, в той самой комнате, где доктор Телфэр будет проводить операцию. Он пригласил меня сюда, чтобы я могла акклиматизироваться в операционной. Большое белое пространство с ярким светом, сияющим над головой. Пол в серо-белую клетку. Аппарат магнитно-резонансной томографии является главным центральным элементом, привлекающий всё внимание.

Вот уже несколько часов доктор Телфэр показывает мне, что именно произойдет через четыре дня.      Он включил машину и позволил мне наблюдать за ее работой снаружи. Затем я легла на кровать, и меня перенесли внутрь. Все было не так уж плохо. Только верхняя половина моего тела должна была находиться в круглой трубе. Джереми стоял рядом и держал меня за руку. Его хватка помогала отогнать любые неприятные воспоминания, которые могли возникнуть.

Но во время процедуры все будет по-другому. Во-первых, Джереми не позволят войти в комнату. Будем только я, доктор Телфэр и одна из его медсестер. Он знакомит меня с ней. Она добрая, пожилая женщина. Почти как Роза. Разница в том, что она улыбается и смеется гораздо легче. Ее поведение успокаивает меня.

На следующий день мы смотрим на ремни, которые будут прикреплены к кровати, чтобы удержать меня на месте. Они жутко похожи на те, которыми меня держал Эстебан. Я вздрагиваю, когда мои пальцы касаются их. Но потом я напоминаю себе, что нахожусь здесь по собственной воле, что я буду привязана добровольно и на короткое время. Так или иначе, этого кажется достаточно, чтобы успокоить мои нервы.

Они остаются неподвижными до тех пор, пока мне не придет время лечь на кровать и прикрепить эти ремни.

- Подождите, подождите! Стойте! - выпаливаю я после того, как второй захват крепче сжимает мою руку. - Остановитесь. Выпустите меня отсюда.

У меня прерывистое дыхание, медсестра и доктор Телфэр спешат расстегнуть два ремня, удерживающих мои запястья. Джереми наблюдает за ними издалека. Я вскакиваю так быстро, как только могу, и растираю запястья там, где плотная ткань впилась в них.

- Извините, - бормочу я, стыдясь, что струсила так рано, с первой же попытки. - Я...я не могла этого вынести.

Я делаю медленный успокаивающий вдох, хватаюсь за край кровати и ложусь обратно.

- Мне уже лучше. Давайте попробуем еще раз.

- Еще слишком рано, - издалека высказывает свое мнение Джереми. - Мы слишком торопимся.

Я поднимаю голову и смотрю на него. Думаю, он отдалился от меня, чтобы я с большей вероятностью согласилась. В то время, когда я больше всего нуждаюсь в нем, он доказывает свою ценность, упираясь пятками и сопротивляясь самым пассивным агрессивным способом, который только можно себе представить.

Но это только подстегивает меня, чтобы доказать ему, что он ошибается. Может это и есть его настоящая цель - действовать таким образом. Он достаточно умен для такого.

- Я собираюсь это сделать, - говорю я ему. - В эту пятницу я сделаю это, и мы навсегда избавимся от этого пятна в нашей жизни. Неужели ты мне не доверяешь?

Джереми скрещивает руки на груди и стискивает зубы. Но когда он говорит, его голос звучит мягче.

- Конечно доверяю, - говорит он.

- А через неделю мы поженимся, - твердо говорю я ему. - Так что подумай о её подготовке, вместо того чтобы сомневаться в правильности моего решения.

Когда я снова ложусь, то замечаю, как по его лицу пробегает легкая ухмылка. Я смотрю на доктора Телфэр и протягиваю ему руку.

- Пристегните меня, док.

* * *

Решимость доказать, что Джереми ошибается, становится моей самой большой мотивацией. Ему никогда раньше не нравилось видеть меня слабой. Теперь, когда между мной и ужасным прошлым прошло достаточно времени и пространства, я готова снова принять ту сильную женщину, которой была раньше.

Обо мне достаточно заботились и нянчились в Италии. Вторая попытка проходит гораздо лучше. Только когда последний ремень на моем лбу оказывается на своем месте, мое дыхание снова становится затрудненным. Паника грозит овладеть мной. Я стискиваю зубы и пытаюсь отогнать её прочь. Но доктор Телфэр распознает физическое страдание. Он делает мне знак, чтобы меня отпустить.

Освободившись, я встаю и быстро обхожу комнату, глубоко задумавшись. Заставить сработать решимость в третий раз бурлит во мне. Я ловлю взгляд брата Джереми. Едва заметно кивнув, я поблагодарила его за то, что он отпустил меня до того, как я сама была вынуждена позвать его и призналась в своей слабости Джереми. В третий раз все прошло без сучка и задоринки.      Когда я лежу ничком, беспомощная и неспособная пошевелиться, уставившись в белый потолок, меня охватывает странное спокойствие.

Я могу это сделать, думаю я. Я могу доказать Джереми, что я сильная, и выйти из этого кошмара навсегда. Если это самое худшее, с чем мне придется столкнуться...? Я чуть не смеюсь. Это ничто по сравнению с тем, что я преодолела раньше. После десяти долгих минут молчания доктор Телфэр делает движение, чтобы освободить меня.

- Нет, - говорю я.

Мои глаза вспыхивают на макушке в направлении зияющего входа в аппарат МРТ, маячащий позади меня.

- Я уже готова.

Джереми мгновенно оказывается рядом со мной.

- Лилли, - говорит он. - Не будь такой упрямой. Мы уже достаточно пережили сегодня. Завтра, когда ты отдохнешь, мы вернемся сюда и сделаем следующий шаг.

Я пытаюсь покачать головой, понимаю, что не могу, и почти поддаюсь иррациональному страху. Но через какое-то пугающее мгновение черная волна смывает его, и все становится ясно.

- Я готова, - говорю я. - Я тебе это докажу. Доктор Телфэр?      Если только вы не возражаете?

- Если ты этого хочешь, - говорит он. - Помни. Если ты начнешь паниковать, мы сможем тебя вытащить. Ты все держишь под контролем.

- Тогда я хочу вовнутрь.

Он кивает и отступает. Джереми тоже исчезает из поля зрения, поскольку механизм, который уносит меня, закрывается. Раздается жужжащий звук. Я закрываю глаза. Открываю их, когда кровать перестает двигаться. Я нахожусь внутри большой полой трубы. Я оглядываюсь вокруг. Здесь немного темно. Большая часть света исходит из отверстия у моей талии. Если напрячь зрение и посмотреть вниз, то можно увидеть все, что происходит внутри машины.

Совсем неплохо.

- Лилли? - это голос доктора Телфэр. -  Хочешь, чтобы я включил машину?

Я делаю глубокий вдох, обдумываю секунду, а затем говорю:

- Да.

Кто-то крепко сжимает мою руку. Мне не нужно видеть, чтобы знать, кто. Тепло и электричество, пробегающие по моей руке от этого уверенного прикосновения, говорят мне, что это Джереми.

Зная, что он там, рядом со мной, стоит рядом и поддерживает меня, этого достаточно, чтобы сделать следующую часть абсолютно безболезненной.

* * *

На следующий день мы возвращаемся в операционную и снова проводим тестовый прогон.      Я пристегиваюсь и сажусь в машину. Она включается. Я стараюсь дышать спокойно и ровно и не двигаюсь с места. Когда я выхожу, доктор Телфэр в полном восторге.

- Сделай это в пятницу, - сияет он, - и никакой заминки не будет.

* * *

Мы повторяем тестовый прогон три раза в этот день и на следующий день, и на следующий день. На самом деле, это становится настолько обычным и обыденным, что, когда наступает день операции, я поражаюсь, что это наконец-то реально.

- Как и раньше, - говорит доктор Телфэр.

Джереми крепко обнимает меня за дверью.

- Я буду ждать, - шепчет он.

Я улыбаюсь ему.

- Я люблю тебя, - говорю я.

Он улыбается в ответ.

- Я тоже тебя люблю. О, и я, э-э, нашел это.

Он достает маленькую черную коробочку и открывает ее. Внутри лежит красивая брошь, которую он заставил меня надеть в мою первую поездку за пределы его владений.

- В знак удачи. На потом. Она будет ждать тебя, - обещает он, когда медсестра уводит его, - когда ты вернешься.

- На меньшее не рассчитывай, - говорю я ему.

Войдя в стерильную палату, я переодеваюсь в больничную одежду. Доктор Телфэр заходит, одетый в светло-зеленый хирургический костюм.

- Ты готова? - спрашивает он.

- Я уже готова как несколько дней, - говорю я ему. - Давайте сделаем это.

- Ты же знаешь, что сейчас произойдет, - говорит он мне. - Но это стоит повторить.

А потом он снова проделывает всю процедуру от начала до конца с такими кропотливыми подробностями, что, боюсь, дальнейшие разговоры только усилят мое беспокойство.

Наконец я ложусь на кровать и меня пристегивают ремнями. Маленький клочок волос выбрит с моего черепа, как раз там, где должен быть установлен катетер. Медсестра втирает в это место мазь без запаха, которая сразу же снимает все ощущения.

- Удачи, - шепчет она, сжимая мою руку один раз, а затем исчезает из виду.

Аппарат МРТ начинает издавать знакомый гул. Кровать двигается внутрь. В соседней комнате начинает играть музыка. Это саундтрек, с которым я знакома, и который приносит мне утешение: "Lehar" Mantovani с тех пор, как Джереми научил меня танцевать.

Я закрываю глаза, позволяю своему телу расслабиться и сосредотачиваюсь на том, чтобы вновь пережить этот момент в своей голове, пока доктор Телфэр работает. Его голос доносится из одного динамика рядом со мной.

- Первая инъекция сделана, - говорит он.

Я открываю глаза и моргаю.

- Я ничего не почувствовала!

- Теперь нам придется подождать, - говорит он. - Ты можешь спокойно двигаться, чуть-чуть, если хочешь.

Я усмехаюсь.

- Пристегнутая вот так? Да, конечно.

Иногда юмор нужен в самый ответственный момент. Я закрываю глаза и позволяю песне унести меня. Почти сразу же после этого или, по крайней мере, так скоро, что кажется, будто прошло совсем немного времени, снова раздается голос доктора Телфэр.

- Со второй и третьей покончено. Ты хорошо справляешься.

Осталось две? Удивляюсь я. Еще десять минут здесь, и я буду свободна до конца своей жизни?

- Не торопись, - говорю я ему. - Мне здесь очень уютно. На самом деле, я думаю, что буду скучать по этой кровати, когда мы закончим.

Доктор Телфэр смеется.

- Ты пациентка, о которой стоит мечтать, - говорит он.

Эти слова заставляют меня раздуться от гордости. И снова я погружаюсь в гипнотическую мелодию, закрыв глаза.

- Четвертая сделана, - говорит доктор Телфэр. - Но поглощение происходит медленнее, чем я надеялся. Возможно нам придется еще немного подождать, прежде чем последует последняя.

Мои глаза резко распахиваются. Волна страха пронзает меня.

- Что? Почему? Что-то случилось?

- Нет. Ты отлично справляешься.

Доктор Телфэр пытается говорить ободряюще, но в его голосе появляется что-то новое, едва уловимое, что заставляет меня бояться.

- Не волнуйся, Лилли. Мы уже почти закончили.

Все, что я делаю, это волнуюсь, несмотря на его успокаивающие слова. Мой разум немедленно переходит на сверхскоростной режим. Поглощение происходит медленнее. Почему? Что это значит? Я пытаюсь сосредоточиться на музыке, заставить себя расслабиться, но это оказывается невозможным. Мои мышцы напрягаются. Не задумываясь, я проверяю свои путы. То, что я не могу пошевелить ни однойконечностью, отнюдь не обнадеживает. Паника накатывает на меня, как приливная волна. Я говорю себе, что должна успокоиться, что я в полной безопасности, что я доверяю доктору Телфэр и доверяю тому, что он делает…

- Доктор Телфэр? - выпаливаю я. - Что это? Поговорите со мной. Что случилось?

Его голос звучит на какую-то долю секунды позже обычного.

- Ничего не случилось. Лилли, тебе не о чем беспокоиться. Все идет точно по плану.

Тогда почему вы упомянули о задержке? Думаю я в отчаянии. Мое дыхание стало поверхностным и коротким, несмотря на все мои усилия. Я не могу удержаться и проверяю ремни на своих лодыжках, руках, груди каждые несколько секунд. Кровь начинает греметь у меня в ушах.

- Доктор Телфэр? - окликаю я его.

Мой голос полон отчаяния. Я чувствую, что уже близка, так близка к краю пропасти. Я не знаю, сколько еще смогу здесь оставаться. Гул аппарата МРТ превращается в угрожающий рев. Он заглушает все намеки на музыку, играющую на заднем плане. Огни вокруг меня становятся злыми, шипящими огоньками фейерверков.

- Сколько еще ждать, доктор Телфэр?

- Просто держись, Лилли, - говорит он через интерком.

Похоже он не так уверен в себе, как мне хотелось бы.

- Держаться. Еще немного. Держаться… И как долго? - ахаю я.

Паническая атака так близка к тому, чтобы поглотить меня. Я парю над пропастью.

- Скажите мне, как долго. Мне нужна цифра. Скажите мне цифру!

- Тридцать секунд, Лилли, - говорит он. - Оставайся спокойной. Считай свои вдохи, как я тебя учил. Сосредоточься на своем дыхании. Когда ты дойдешь до тридцати, мы закончим.

Ладно, говорю я себе. Ладно, я могу это сделать. Но сейчас эти мысли наполнены отчаянным волнением. Безумие грозит поглотить меня целиком. Тридцать секунд, говорю я себе наконец. Черт возьми, Лилли, ты можешь продержаться еще тридцать секунд. Разве нет? И вот я начинаю считать. Одна Миссисипи. Глубокий вдох. Две Миссисипи. Глубокий вдох. Три Миссисипи. Четыре Миссисипи. Пять Миссисипи. Глубокий вдох. Глубокий вдох. Глубокий вдох. Вот дерьмо! Пять. Пять - это число инъекций, число, которое уже должно было быть сделано. Я уже должна быть свободна... Я крепко зажмуриваюсь и продолжаю считать. Медленный вдох. Ровный выдох. Десять Миссисипи...Одиннадцать Миссисипи. Двенадцать Миссисипи... Девятнадцать Миссисипи. Двадцать одна Миссисипи. Двадцать две Миссисипи.      Двадцать три.

- Дело сделано, - говорит доктор Телфэр. Его голос застает меня врасплох. - Все кончено, Лилли. Пятая инъекция сделана и...

Внезапно мир покачнулся. Я пошатываюсь, как будто спотыкаюсь на лестнице. Я резко дергаюсь. Ощущение падения пронзает меня сильными толчками, снова и снова, вниз по этой бесконечной лестнице…

Я останавливаюсь также внезапно. А теперь я невесомая. Я просто плыву. Я не чувствую своих конечностей. Я лишь смутно осознаю свое тело. Мое сердцебиение стучит в ушах. Шипение, похожее на звук разъяренной кошки, вырывает меня из сна. Я открываю глаза. Вместо гладкой мраморной колонны я вижу только черноту. Чернота, которая взрывается яростными потоками красного и белого.

Вокруг меня летают искры. Так будто я - железный слиток, брошенный в жаровню. Толстые искры, тонкие искры, искры большие и маленькие, искры, как снежинки. Они бьют меня, издеваются надо мной слева и справа. Сначала они теплые на моей замерзшей коже, а затем мгновенно становятся горячими, обжигающе горячими, горячими словно дюжины солнц…

Я хватаю ртом воздух и поднимаюсь. Представьте себе мое удивление, мою дезориентацию, когда я обнаруживаю, что могу это сделать. Я диким взглядом оглядываю пустую белую комнату. Теперь это похоже на тюрьму. Настоящую пещеру. Я оглядываюсь, мотаю головой туда-сюда и мельком вижу аппарат МРТ позади себя.

Рядом с ним стоят две фигуры. Доктор Телфэр потрясенно смотрит на меня. И пожилая медсестра, глядящая на меня, но, кажется, ничего не видящая. Затем жгучая боль пронзает затылок. Я кричу. Я кричу всем голосом. Я закрываю глаза и прячу голову между колен, съеживаясь от боли.

Боль...невероятная. Я никогда не испытывала ничего подобного, ни когда была шокирована, ни когда меня били, ни когда меня насиловали. Боль поглощает все мое сознание. Больше я ни о чем не думаю. Я вскрикиваю пронзительным криком. Я кричу и хватаюсь руками за шею, отчаянно пытаясь остановить боль. Отчаянно пытаясь заставить её уйти.

Сильные руки берут мои. Они держат крепко и отказываются отпускать. Я борюсь с ними изо всех сил. Когда я открываю глаза и вижу Джереми, я продолжаю извиваться, продолжаю кричать.

- ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ? - слышу я его крик, перекрывающий мои вопли. - ЧТО ТЫ С НЕЙ СДЕЛАЛ?

Хватка ослабевает ровно настолько, чтобы я смогла вырваться. Я отшатываюсь назад, спотыкаясь на ногах. Я падаю. Моя голова ударяется о холодный твердый пол, и все вокруг становится черным.

Глава 38

Лилли

Я прихожу в себя в крошечной голубой комнате. На одной стене висят дедушкины часы. Маятник раскачивается с каждой секундой. Пошатываясь, я заставляю себя подняться. Я лежу на маленькой кровати. За моей спиной есть маленькое окошко. Я выглядываю наружу и вижу незнакомую лужайку. Где я? Задаюсь я вопросом. Я открываю рот, чтобы зевнуть и обнаруживаю, что мой язык странно толстый и распухший. Нёбо мягкое на ощупь. Как будто оно набито ватой. Я напрягаю челюсть, чтобы уменьшить это ощущение, но не срабатывает.

Я провожу рукой по лбу и по голове. Мои пальцы находят густые золотистые волосы. Я замираю от холода.      Меня охватывает ужас. Я бросаюсь к дедушкиным часам и вижу свое отражение в блестящем металле их корпуса. Я смотрю на свои волосы.      Я дергаю себя за волосы и чувствую боль. О, нет. Я начинаю качать головой. О, нет, нет, нет, нет…

Я опускаюсь на колени. Я съеживаюсь в маленький комок и раскачиваюсь взад-вперед на пятках. Я все время провожу рукой по своим длинным, пышным натуральным волосам и повторяю:

- Нет, нет, нет, нет!

Дверь открывается. Я вскакиваю на ноги. Доктор Телфэр входит внутрь.

- Это вы! - шиплю я. Я сжимаю волосы в кулак и протягиваю ему. - Это вы сделали! Я знаю, что вы это сделали!

Он смотрит на меня спокойно, не мигая. В руках у него поднос. На нем стоит один стакан воды. И одна маленькая красная таблетка.

- Пора принимать лекарство, - сообщает он мне.

Меня охватывает отвращение при виде этого подноса.

- Нет, - выдыхаю я.

Он зло улыбается. Улыбка Стоунхарта.

- Да, - говорит он и с силой прижимается ко мне.

* * *

Я со вздохом вскакиваю на ноги. Здесь темно. Кромешная тьма. Я ничего не могу сказать о своем окружении. Из темноты доносится чей-то голос. Это похоже на далекий голос. И все же он наполнен нежностью.

- Возвращайся в постель, милая Лилли.

Джереми. Это говорит Джереми.

- Возвращайся в постель. У меня есть кое что для тебя.

Я поворачиваюсь к нему на его голос в жутком оцепенении. Я стою? С каких это пор я стою? Как я сюда попала?

- А где мы находимся? - спрашиваю я, бесцельно приближаясь к нему.

- Где-то далеко-далеко, - отвечает он.

Он приподнимает простыню с моей стороны кровати и манит меня к себе. Я ложусь.

- А что у тебя есть для меня? - спрашиваю я.

- Член, - отвечает он с рычанием и запихивает его мне в глотку.

* * *

- Нет, нет, нет, нет! - кричу я.

Я поднимаю голову, и внезапно боль в затылке исчезает. Я нахожусь в...операционной. Снова? Нет. Только не сейчас. Я и не уходила. Доктор Телфэр отступает от меня со шприцем в одной руке, кончик иглы в моей крови. Смутно я осознаю жжение в левом плече. Я смотрю на него и вижу след, оставленный иглой.

Джереми присаживается рядом со мной. Кажется, он не решается прикоснуться ко мне.

- С тобой все в порядке? - шепчет он.

- Я...я думаю, что да, - отвечаю я дрожащим голосом.

Я подношу руку к голове и сразу же испытываю облегчение, обнаружив там лишь короткую прядь волос. Я смотрю на доктора Телфэр. Я потираю плечо.

- Что за укол вы мне сделали?

- Кое что от боли.

Он выглядит серьезным.      Угрюмым. Печальным.

У меня достаточно опыта чтения Джереми, чтобы сказать, что произошло  что-то ужасно неправильное.

- Что случилось?

- Ты запаниковала, - говорит он мне.      - Ты начала кричать.

- Я имею в виду операцию, - говорю я.

Я заставляю себя пробиться сквозь огромную пелену страха, которая затуманивает мои самые глубокие подозрения.

- Все пошло не по плану, - сглатываю я.

- Неужели? - выдыхает доктор Телфэр. - Нет, Лилли. Это не так.

Глава 39

Лилли

Несмотря на то, что я нахожусь в сознании, оставшиеся часы дня проходят в темной и пугающей дымке. Мои самые худшие опасения были выдуманы. Пока Джереми и доктор Телфэр кричат и обвиняют друг на друга, я съеживаюсь от страха и ужаса перед тем, что будет дальше. Медсестра, ее зовут Джилл, сидит рядом со мной на кровати.      Она ничего не говорит. Она просто держит меня за руку.

- Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что ее тело отвергло сыворотку? - ревет Джереми. - Ты специально сделал её для нее! Мы потратили на это миллионы! Ты сказал, ты обещал мне, что это сработает!

- Я сказал, что есть шанс! - огрызается в ответ доктор Телфэр.

Эти двое уже давно отказались от попыток вовлечь меня в разговор. Все, что я смогла сделать, как только ужасающая новость была раскрыта, это впасть в состояние полубредового шока. Операция дала обратный результат. Процедура оказалась неудачной. Поглощение лекарства произошло не так, как ожидал доктор Телфэр. Что это значит для меня в будущем, я до сих пор до конца не поняла.

- Есть шанс, - смеется Джереми. Это грубый смех, холодный и резкий. - Есть шанс? А теперь посмотри на нее! Посмотри на нее и скажи мне что ты получил!

Доктор Телфэр бросает на меня короткий взгляд.

- Лилли стабильна, - говорит он. - Вот это сейчас и важно.

- Да, но надолго ли? - взрывается Джереми.

Я шарахаюсь назад от его крика. Джилл крепче сжимает мою руку.

Действительно, на долго ли. Я не знаю. Доктор Телфэр не знает. Джереми не знает. Это явно сводит его с ума. Но не настолько, как скоро будет меня. Я провожу рукой по волосам.      Все еще короткие. Это реально.

- Лилли, - Джереми смотрит на меня. Страх наполняет его глаза. - Лилли-цветочек. Посмотри на меня. Скажи мне, что ты все еще здесь.

- Да, - шепчу я.

Джереми снова поворачивается к брату. Они продолжают спорить. Они уже несколько часов ходят по кругу. А пока я сижу здесь, не зная, сколько еще продлится мое здравомыслие.

- Инъекции? Те, что были раньше. Те, что с противоядием. Мы можем сделать еще. Мы можем дать ей больше!

Доктор Телфэр отрицательно качает головой.

- Нет, - говорит он. - Нельзя сказать, как она отреагирует. У нее в организме слишком много химических веществ. Слишком много химических веществ в ее мозге. Мне нужно понаблюдать за ней, Джереми, черт возьми! Мне нужно понаблюдать за ней и посмотреть, что будет дальше.

Неопределенность лежит в основе всего напряжения. Это то, что заставляет меня чувствовать себя беспомощной и слабой. Пассивная жертва, неспособная хоть как-то помочь себе. И именно эта неопределенность подпитывает эти постоянные споры. Доктор Телфэр не позволит Джереми забрать меня из клиники. Это хорошо, по крайней мере, потому что сейчас я не хочу никуда идти. В сущности, мы все ждем. Мы все на иголках.

Я потираю зудящий затылок. Это был источник первоначальной жгучей боли. Никто не знает, что будет дальше. Неужели я снова поддамся этим видениям? Именно это нас всех и беспокоит. Где я окажусь в конечном итоге? Как сильно яд Хью подействует на мои мысли?

Я снова почесываю затылок. Этот проклятый зуд не проходит. Я прислушиваюсь к продолжающемуся спору, все еще почесываясь, как вдруг рядом со мной раздается ужасающий визг.

- Лилли, прекрати!

Я немедленно поворачиваюсь к Джилл, и когда я это делаю, то замечаю красное пятно на плече моего халата. Я хмурюсь, смотрю на него и вдруг вижу свою руку. Она до самых костяшек пальцев заляпана кровью.

Я кричу. Джереми и доктор Телфэр спешат ко мне. Я смотрю на свою руку, потираю затылок. Каждый раз, когда я это делаю, оказывается еще больше крови.

- Черт возьми! Что ты сделала? - шипит доктор Телфэр.

Он поворачивается к Джилл.

- Ты же должна была следить за ней!

- Я...я...я не знала, - заикаюсь я.

Я в ужасе смотрю на свои руки.

- Я ничего не почувствовала!

Доктор Телфэр крепко сжимает мои руки.

- Перевяжи рану, - говорит он Джилл.

Он смотрит на Джереми.

- Ее нужно будет держать.

- Что? - ахаю я. - Нет! Нет! Это был несчастный случай. Я все еще здесь!

- Она впадает в истерику, - замечает Джереми.

Его голос и лицо совершенно лишены каких-либо эмоций.

- Нет! - кричу я. Я вырываю свои руки из хватки доктора Телфэра. - Нет, я здесь!

Брат Джереми снова их ловит.

- Возьми ремни, - говорит он Джереми.

Джереми - мой будущий муж, любовь всей моей жизни, человек, ради которого я живу, повинуется, даже не взглянув на меня. Он отворачивается и через секунду возвращается с ремнями, привязывая меня к кровати.

- Нет! - говорю я. - Нет, нет, нет! Я здесь! Я полностью в сознании!

Я сражаюсь против доктора Телфэр. Но он очень силен. Следующее, что я помню, это как Джереми привязывает мои руки к кровати.

- Что ты делаешь? - шепчу я ему.

Он не смотрит мне в глаза. Я начинаю плакать. Каким-то образом я обнаруживаю, что лежу на животе.

- Черт возьми, глубокая рана, - бормочет доктор Телфэр. - Мне нужно будет зашить рану. Бинты не годятся.

Я начинаю дрожать от отчаянных рыданий.

Я ничего не чувствую, когда он применяет иголку, а потом нить. Да и как я могу? Я даже не почувствовала, когда расчесывала затылок.

- Она будет представлять опасность для себя, если я снова не сделаю ей укол. Если это вообще возможно, - говорит доктор Телфэр из-за моей спины.

Они говорят так, словно меня здесь вообще нет. Они думают, что я уже сошла с ума. Волны боли обрушиваются на меня, как приливы и отливы на почерневший камень.

- Теперь ты понимаешь, почему я не могу позволить ей уйти? Почему она должна оставаться здесь, пока мы не узнаем о ее состоянии?

- Да, - соглашается Джереми.

- На одиннадцатом этаже есть свободная комната, - говорит Джилл. - Она может остаться там на ночь.

- Джереми? - спрашивает доктор Телфэр. - Все зависит от тебя. Теперь ты действуешь как ее опекун. Ты позволишь нам забрать ее с собой?

Джереми долго не отвечает. Наконец он говорит:

- Да.

* * *

В маленькой комнате на одиннадцатом этаже я теряю рассудок. Мои руки завернуты в мягкие хлопчатобумажные варежки, застегнутые на запястьях чем-то вроде молнии. Их невозможно снять зубами. Несмотря на все мои протесты, что я все еще полностью в сознании, никто не верит мне на слово. Джереми даже не смотрит на меня. Его брат наблюдает за мной с клинической отстраненностью. Один раз Джилл подходит ближе.

Она проводит первую ночь со мной. Когда приходит время ложиться спать, она выключает свет и запирает дверь. Я ворочаюсь и хожу маленькими кругами вокруг своей кровати, пока не наступает утро. Затем дверь открывается. Джереми и доктор Телфэр входят в комнату. Я сижу на краю кровати. Я смотрю на двух мужчин, на двух братьев, на двух близнецов. Я чувствую слезы в своих покрасневших глазах.

- Пожалуйста, - умоляю я. Я протягиваю к ним руки. - Пожалуйста, снимите это. Я больше не буду...не буду делать ничего подобного.

Я дотрагиваюсь до своего затылка. Доктор Телфэр обменивается с братом долгим оценивающим взглядом. Затем он смеется и расплывается в улыбке.

- Ей-богу, - говорит он, - я действительно верю, что она говорит правду.

И он идет вперед и снимает варежки. Я с благоговейным трепетом смотрю на свои руки. Они свободны! И это все, что для этого требовалось?

Я подпрыгиваю от радости и обнимаю Джереми. Он обнимает меня так, словно его тело идеально соответствует моему. Он откидывает мои волосы в сторону, нежно покусывает мочку моего уха и шепчет:

- Мне нравятся твои длинные, роскошные  локоны.

Я безумно смеюсь от похвалы и легко провожу по ним рукой. Они спадают красными локонами до самой талии.

- Я так и думала, - я хитро прикусываю губу. - Любовник.

Он хватает меня за талию и притягивает к себе. Наши бедра соприкасаются. Его твердый член упирается мне в живот.

- Не обращайте на меня внимания, - говорит доктор Телфэр. Он поправляет галстук и начинает расстегивать рубашку. - Лилли. Я слышал, что ты неравнодушна к близнецам.

Я радостно смеюсь и плыву к нему, как похотливая сирена. Я провожу руками по его широкой гладкой груди, обвожу выпуклости его пресса, а затем поднимаюсь и целую его.

Джереми разворачивает меня сзади.

- А почему все веселье достается ему? - ворчит он.

Потом он наклоняет меня назад и тоже целует долго и крепко. Я плыву по течению. Я насыщаюсь этим поцелуем, ощущая горячие губы Джереми напротив своих. Я чувствую, как кто-то тянет меня за затылок. Я не обращаю на это внимания, но потом это происходит снова. На этот раз сильнее.

Раздраженная, я вырываюсь и оглядываюсь через плечо. Доктор Телфэр лежит обнаженный на кровати, поглаживая свой член под тонким покровом белого одеяла. Он обматывает мою длинную светлую косу вокруг запястья и теребит ее. Я вздыхаю и обращаю свое внимание на него.

- Лилли, подожди, - голос моей матери доносится из-за спины.

Я снова оборачиваюсь, удивленная, но не совсем шокированная тем, что вижу ее здесь.

- Разве я тебя ничему не научила, глупая девчонка? Мужчины ненавидят стриптизерш, но любят дразнить.

Она проводит обеими руками от головы по своему пышному телу. Она останавливает их на груди и прижимает их друг к другу, чтобы подчеркнуть свой внушительный бюст.

- Вот, я покажу тебе, как это делается.

Она поворачивается в сторону Джереми, который смотрит на нее с таким греховным желанием в глазах, что я начинаю ревновать. Она целует его так, как позволено целовать только мне. В эту игру можно играть вдвоем. Чтобы доказать свою точку зрения, я неторопливо направляюсь к доктору Телфэр…

Я никогда до него не доберусь. Я вскрикиваю и падаю, когда мои ноги цепляются за длинный, похожий на змею клубок черных как смоль волос. Они начинают обвиваться вокруг меня, сжимаясь вокруг моих икр и бедер, как голодный питон. Я дергаю их и тяну, пытаясь увидеть источник. В ужасе я понимаю, что это мои собственные волосы. Тут до меня доходит, что все это нереально. Все это происходит у меня в голове. Я открываю рот, чтобы закричать. Как только я это делаю, пучки моих волос извиваются внутри, заглушая все звуки, отрезая мой голос, мой воздух и мое зрение. Всё становится черным.

Глава 40

Лилли

Я открываю глаза и задыхаюсь. Мое сердце колотится, как отбойный молоток. Грязный, липкий пот покрывает все мое тело. Я оглядываюсь вокруг. Я нахожусь в кабинете магнитно-резонансной томографии. На...на полу? Мои руки свободны. Я провожу пальцами по голове. Меня охватывает облегчение, когда я касаюсь коротких волос. Джереми и доктор Телфэр склоняются надо мной. Джилл держит мою голову высоко поднятой.

Я моргаю, чтобы разглядеть лица. Чтобы посмотреть, будут ли они меняться или смещаться. Но они этого не делают.

- Лилли? - спрашивает доктор Телфэр. - Расскажи мне, что случилось.

- Э-э..., - заикаюсь я. Я перевожу взгляд с Джереми на его брата. - Я думала, что поранилась, а вы меня связали, и все тут.…

Я замечаю слабый намек на красный цвет на кончиках моих пальцев. Мои глаза расширяются.

- О Боже! - ахаю я. - Я действительно сделала это.

Джереми берет мою руку и подносит к губам. Он целует кончики пальцев.

- Всего лишь царапина, - мягко говорит он мне.

Я хмуро смотрю на него и доктора Телфэр, а потом в пол.

- Как же я здесь оказалась?

- После того как Джилл застукала тебя за почесыванием, - тяжело говорит доктор Телфэр, - ты начала кричать.      Ты все кричала и кричала, чтобы тебя отпустили, чтобы мы тебе поверили. А потом ты упала.

- Ты начала бормотать какую-то ерунду на полу, - говорит Джереми. - Я очень боялся за тебя.

- И...и что потом? - шепчу я ему.

- Ты успокоилась, как только Джереми подошел к тебе, - говорит доктор Телфэр. - Джилл приподняла тебе голову. Ты закрыла глаза и сразу же уснула.

Он бросает взгляд на часы.

- Это было две минуты назад.

- Две минуты? - поражаюсь я. - Доктор, я видела, я пережила...целую ночь и целый день!

- Когда ты спишь, время течет по-другому, - говорит он.

- Как же вы меня вернули? - шепчу я ему. Я дотрагиваюсь до затылка и нахожу там небольшую повязку. - И вы меня не зашили?

Доктор Телфэр отрицательно качает головой.

- Так вот что ты думала я сделал?

- Это то, что я... то, что я пережила, - признаюсь я самым мягким тоном.

Рука Джереми крепче сжимает мою.

- Моя бедная Лилли-цветочек, - говорит он. - Я все исправлю. Я обещаю тебе, что найду способ, - он мертвой хваткой вцепляется брату в плечо. - Мы с Аттикусом. Вместе.

Я выдыхаю и откидываю голову назад. Джилл одаривает меня ободряющей улыбкой.

- Мои волосы!

Я задыхаюсь и вскакиваю. Я двигаюсь так быстро, что пугаю обоих братьев.

- Мне нужно избавиться от своих волос.

- Что? - шипит Джереми. - Зачем?

Доктор Телфэр смотрит на него.

- Это ее якорь. Способ отличить иллюзию от реальности, - он кивает Джилл. - Беги и принеси бритву.      Скорее!

Джилл выбегает из комнаты. Через полминуты она возвращается с ручной бритвой на батарейках.

- Позволь мне, - говорю я. Я протягиваю руку, чтобы взять её у нее. - Я должна сделать это сама. Чтобы убедиться, что все это реально.

Джереми ловит Джилл за руку как раз в тот момент, когда она протягивает ее мне.

- Лилли, - говорит он. Он выглядит неуверенным. - Ты уверена?

- Да! - восклицаю я.

Я выхватываю бритву из протянутой руки Джилл. Включаю её. Крошечные вибрации, проходящие через мою руку, дают мне обнадеживающий комфорт.

Я подношу её к своему лицу и несколько раз моргаю, когда понимаю, что именно собираюсь сделать. Затем я прикладываю её к своей голове. Волосы падают с меня волнами. Я вздрагиваю от неприятного ощущения, но заставляю себя сохранять спокойствие. Я делаю это исключительно наощупь. Один ряд посередине. Еще один, рядом с этим. А потом еще один. И снова, и снова, и снова я провожу бритвой по своей голове, пока нигде не остается ни единого волоска. Затем, без всякой мысли и полностью на автопилоте, я провожу лезвиями по бровям. Джереми хватает меня за руку и пытается остановить, но я поворачиваю лицо в противоположную сторону, чтобы закончить бритье.

- Что ты делаешь? - шипит он, в его голосе звучат одновременно гнев и ужас.

Я снова моргаю, выходя из ступора. Моя хватка на ручке ослабевает. Бритва со стуком падает на пол.

- Я...я не знаю, - бормочу я.

И вдруг я чувствую себя такой слабой и очень, очень испуганной. Я поддаюсь своим эмоциям и плачу. Джереми тут же заключает меня в объятия. Он прижимает мою голову к своей груди, а я плачу, подавленная, испуганная, окаменевшая.

Ощущение его руки на моей недавно выбритой голове, по крайней мере, говорит мне, что этот...этот кошмар...все еще реален. Вместе мы поднимаемся на ноги. Я прижимаюсь к нему, ища поддержки.

- Здесь есть комната, где вы можете переночевать, - сообщает нам доктор Телфэр. - Свободная, на одиннадцатом этаже.

Меня пробирает дрожь. Одиннадцатый этаж. Совпадение? Или...предчувствие?

* * *

В ту ночь мы с Джереми лежим вместе в незнакомой постели. Комната светлая и просторная. Доктор Телфэр сказал нам, что её используют для послеоперационного восстановления. По-моему, вполне подходяще.

- Я не собираюсь отпускать тебя, - говорит Джереми, крепко обнимая меня. - Я никогда тебя не отпущу. Ты меня слышишь?

Он берет меня за руку.

- Сегодня был сделан неверный шаг. И всё. Мой брат обязательно что-нибудь придумает. Я верю в него.

Да, пожалуй. Но кто же верит в меня?

* * *

Первое, что я делаю, когда просыпаюсь - это провожу рукой по волосам. Когда мои пальцы не находят ничего, я вздыхаю с облегчением. В безопасности. Пока. Мое движение будит Джереми. Он открывает глаза и смотрит на меня.

- Как ты себя чувствуешь? - спрашивает он.

- Все еще здесь, - бормочу я. - Все еще в здравом уме.

- Лилли..., - Джереми садится и серьезно смотрит на меня. - Я не собираюсь тебя бросать. И ты это прекрасно знаешь. Так ведь? Я всегда буду здесь рядом с тобой.

Он проводит пальцем по моей щеке.

- Я люблю тебя.

- Даже вот такой?

Я собираю силы. Печаль переполняет меня, когда я вспоминаю, как трудно было говорить с Полом. Становится еще печальнее, когда я вспоминаю, что он мертв.

- Я люблю тебя, - говорит Джереми с предельной убежденностью. - Несмотря ни на что. Ничто не может заставить меня перестать любить тебя, Лилли.

Он говорит так искренне и твердо, что это только усиливает эту мрачную печаль.

- Я не думаю, что заслуживаю твоей любви, - тихо говорю я.

Глаза Джереми сужаются. Он подносит обе руки к моему лицу и крепко держит меня за подбородок. Он наклоняется ближе.

- Не говори так, - говорит он. - Никогда так не говори. Никогда так не думай. У тебя есть моя любовь в полном объеме, всегда и навсегда. Понимаешь? Несмотря ни на что!

Он крепче сжимает мое лицо.

- Ты меня слышишь? Ты слышишь меня, Лилли Райдер? Ты меня понимаешь? Во всем этом мире нет никого и ничего, кроме тебя.

- Даже если я сумасшедшая? - шепчу я ему.

Несмотря на силу Джереми, несмотря на его убежденность, ничто из этого не передается мне. На самом деле, я чувствую, что так его за собой, обманом заставляя любить меня, тогда как он должен отвернуться.

- Ты не сумасшедшая, Лилли, - говорит Джереми. - Вчера произошел регресс. Мы пройдем через это. У нас есть, буквально, все ресурсы в мире. И время тоже, Лилли. У нас есть время.

- Не надо..., - он дотрагивается до глаза и вытирает слезу. - Не грусти. Я с тобой, Лилли. Ты не одна. Больше не одна.      Ты как-то сказала мне, что ты здесь ради меня, что ты хочешь, чтобы я доверял тебе и верил в тебя. Помнишь? Ну а теперь я прошу о том же самом. Поверить в меня. Верь, что я никогда не брошу тебя.      Верь в нас. Поверь тому, что у нас есть.

Он кладет свою ладонь на мою. Тепло от его прикосновения растекается по моей руке.

- Наша любовь преодолеет любые препятствия, которые стоят на нашем пути. Мы их одолеем. Ты сильная. Я это знаю. Я видел. Так что не отчаивайся. Я никогда не оставлю тебя, Лилли. Ты меня слышишь? Никогда. Ты - все, что мне нужно. Ты - все, что у меня есть. Эта ... болезнь..., - его губы кривятся от отвращения. - ...ничего не меняет. Мы пройдем через это, ты и я. Это сделает наши отношения, это сделает нас еще сильнее. Это, Лилли-цветок, я тебе обещаю.

Он встречается со мной взглядом.

- Ты знаешь, что я не даю обещаний, которые не могу сдержать.

- С-спасибо, - заикаюсь я.

Я плачу навзрыд, но это счастливые слезы. Слова Джереми тронули мою душу. Он целует меня в лоб.

- Пойду найду своего брата, - говорит он, вставая и надевая вчерашнюю одежду. - Сомневаюсь, что он возвращался домой вчера вечером. Он наверняка анализировал то, что произошло. А хотя кто его знает?

Джереми подмигивает.

- Если повезет, у него уже могут быть хорошие новости.

- Давай не будем слишком надеяться, - говорю я себе под нос.

Джереми смотрит на меня.

- Что это было?

- Ничего.

- А ты не хочешь пойти со мной?

Я оглядываю ярко освещенную комнату. В окно светит утреннее солнце.

- Пожалуй, я пока останусь здесь, - говорю я.

- Хорошо. Я скоро вернусь. Попросить принести тебе завтрак?

- Конечно, - говорю я. - Спасибо.

Джереми кивает.

- Помни, - добавляет он, прежде чем выйти из комнаты, - Я люблю тебя, Лилли. Ничто и никогда этого не изменит.

- Но что, если я изменюсь? - задаюсь вопросом я, когда он закрывает дверь.

Глава 41

Лилли

Через десять минут в комнату входит Джилл. Она несет небольшой поднос с едой.

- Вот, пожалуйста, мисс Райдер, - говорит она, приподнимая ножки подноса и ставя его мне на колени. - Может быть, вы хотите чего-нибудь еще?

Я смотрю на предметы на подносе и подавляю неожиданную дрожь. Там лежат тосты. Стакан молока. И еще одно яйцо-пашот. Скудная еда напоминает мне о том времени, которое я провела в темноте у колонны.

- Мисс Райдер?

Я смотрю на нее снизу вверх.

- Что? - говорю я. И тут я вспоминаю ее вопрос. - Нет. Нет, спасибо. Всё в порядке.

- Сегодня вы выглядите гораздо здоровее, - замечает она. Она добродушно улыбается. - Гораздо более живой. Отдых пошел вам на пользу.

Я моргаю, удивленная этим наблюдением, а затем благодарю ее улыбкой.

- Если вам еще что-нибудь понадобится, - говорит она, - у вашей кровати есть кпопка. Нажмите, и я приду.

- Спасибо.

Я обращаю внимание на крошечную красную кнопку. Джилл еще раз оглядывает меня и тихо повторяет:

- Гораздо здоровее.

А потом она оставляет меня. Закрыв за собой дверь, я беру первый кусочек тоста. Я поднимаю его, рассматривая крошечные зернышки на свету. Потом пожимаю плечами и откусываю кусочек. Я жую его тщательно и медленно. Сглатываю. Я чувствую, как хлеб опускается мне в горло. Он оседает у меня в животе.      После того, как мне запретили есть в течение тридцати шести часов до операции, у меня странное ощущение.

Я съедаю остаток тоста в том же размеренном темпе. Это методичный, ритмичный процесс, почти медитативный. Я кусаю, жую и сглатываю. Жду. Кусаю, жую и сглатываю. Жду. Кусаю, жую, и всё вокруг кружится.

Я вытягиваю руки, чтобы удержаться на ногах. Я переворачиваю поднос. Стакан молока проливается на простыни. Яичный желток размазывается по матрасу.

- Черт, - ругаюсь я. - Черт, черт, черт!

Я начинаю прибираться, сгибая простыню, чтобы уменьшить беспорядок. Темные волосы падают мне на глаза. Я отмахиваюсь от них раздраженно и продолжаю уборку. Дверь открывается, и входит Стоунхарт.

Я замираю, когда вижу его. Весь мой организм переходит в состояние шока. Мои глаза расширяются. Я ахаю.

- Ты!

Он наклоняет голову набок и улыбается.

- Да, я, - говорит он. - А кого ты ожидала увидеть? Я нашел своего брата. У него хорошие новости. Он…

- Нет! - вскрикиваю я и соскакиваю с кровати, подальше от него.

Мои глаза ищут выход. Он загораживает выход. Отсюда нет спасения.

- Лилли? - спрашивает Стоунхарт. Он делает шаг ко мне. - Лилли, что случилось?

- Нет! - кричу я. Я указываю на него дрожащим пальцем. - Это ты! Держись от меня подальше! Держись от меня подальше!

Моя спина упирается в стену. Проклятые волосы все время падают мне на лицо. Черт, я должна была убрать их назад! Но Стоунхарт не допускает такой роскоши. Он любит, чтобы они были распущены и были длинными...

Он делает еще один шаг в мою сторону.

- Лилли..., - начинает он.

- Нет! - кричу я. - Держись от меня подальше, чудовище! Держись от меня подальше! НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ!

Его темные глаза впиваются в мои. Я чувствую за ними агрессию. Всё вокруг кружится. По краям начинают мелькать искры, которые то вспыхивают, то исчезают. Они заставляют меня нервничать. Он заставляет меня нервничать, и все равно никуда не уходит! Я сворачиваюсь в маленький комочек в углу комнаты. Я съеживаюсь от ужаса.В ужасе от Стоунхарта, в ужасе от того, зачем он пришел сюда. Я не вынесу еще одного изнасилования. Я не могу, не могу! Я сойду с ума, если он прикоснется ко мне. Я сойду с ума...первые семена тьмы начинают пускать корни. Я тяжело дышу.

- Нет, нет, нет, нет, - повторяю я снова и снова.

Я закрываю глаза и крепко сжимаю их. Чернота манит меня. В темноте чувствуешь себя в безопасности. Стоунхарт касается моего плеча. Я кричу и дергаюсь.

Он отстраняется, как будто его пальцы только что задели край кипящего чайника. В отчаянии я верчу головой в поисках выхода. Мои волосы продолжают мешать. Проклятье! Мне давно следовало сбрить их, и тогда посмотрим, как я понравлюсь мистеру Стоунхарту! Я вижу место. Укрытие. Оно маленькое, но компактное и достаточно близко, чтобы я могла дотянуться до него прежде, чем Стоунхарт снова коснется меня. Если я услышу ужасающий, зловещий звук расстегиваемой им молнии, я потеряю его…

Со всей силой, смелостью, решимостью и скоростью, на которые я способна, я крадучись пробираюсь к укрытию под кроватью. Облегчение. Облегчение захлестывает меня, когда я достигаю его. Мне даже не верится. Я пробежала мимо Стоунхарта так быстро, что он даже не успел схватить меня. Я слышу, как открывается и закрывается дверь. Я осторожно поднимаю голову. Я выглядываю из своей защитной пещеры. В комнате никого нет. Стоунхарт ушел?

Я хмурюсь, внезапно озадаченная. Стоунхарт никогда не уходил, пока не получал то, что хотел. Он никогда не оставлял меня без контроля над моим телом… Затем меня охватывает чистый ужас. Единственная причина, по которой он мог бы уйти, это то, что я его сильно разозлила. А Стоунхарт, который недоволен мной? Он выказывает свое зло грубыми и необычными способами.

Мое сердце бьется так быстро. Я продолжаю проводить рукой по волосам, снова и снова, почти одержимо. Я щелкаю языком и останавливаюсь. Чертовски плохая привычка. Я не знаю, где я научилась этому.

Я жду, пока мое сердцебиение замедлится. Мое дыхание успокаивается. Я чувствую себя более...уверенно. Увереннее в себе. Вот дерьмо. Мне не следовало паниковать. Почему я запаниковала? Я уже имела дело со Стоунхартом раньше. Ничто из того, что он делает сейчас, не может быть хуже. И тут меня осеняет. Стоунхарт не любит слабых женщин. Он любит дерзких, тех, кто может дать отпор.

Я делаю глубокий вдох. Я понятия не имею, что на меня нашло. Я не испуганная мышь, чтобы прятаться под кроватью. Я - феникс, славный и сильный, ждущий своего возрождения, которое я получу, как только закончится пятилетний контракт. Мне нужно подобраться поближе к Стоунхарту.      Не так ли? Мне нужно подобраться к нему поближе, чтобы отомстить. Это клятва, которую я дала.

Итак, с воспоминанием об этом обещании, пульсирующим во мне, я выхожу из своего жалкого укрытия и сажусь на кровать, как королева. Я поправляю свою ночную рубашку, разглаживая складки спереди. Я чувствую странное ощущение между ног. Моя рука ныряет вниз, и я обнаруживаю трусики.

Меня охватывает смятение. Комната снова вращается. Трусики? Но Стоунхарт запрещает все виды нижнего белья! Как, черт возьми, они туда попали? Так быстро, как только могу, я снимаю их и швыряю в угол. Я чувствую себя очищенной. Я облегченно вздыхаю, снова разглаживаю ночную рубашку, провожу рукой по волосам, ловлю себя на этом, ругаю себя за то, что поддалась этой ужасной привычке, и опускаю руки.

Я складываю их на коленях и поворачиваюсь лицом к двери. Жду. Тогда мне в голову приходит мысль. Королева не сидит в ожидании своих подданных. Нет, королева ожидает. И я должна быть королевой в глазах Стоунхарта.

Я поворачиваюсь лицом к окну. Проходят долгие минуты. Я барабаню пальцами по бедрам. Интересно, почему его так долго нет? А потом дверь открывается, и я улыбаюсь. А, вот и он. Я поворачиваюсь, и тут наступает ступор.

* * *

Там стоит не один Стоунхарт...а целых два. Я вскрикиваю и ныряю под одеяло. С одним Стоунхартом я справлюсь. Но с двумя? Я начинаю рыдать. Я представляю себе все мерзкие вещи, которые могут сделать со мной два Стоунхарта. Я плачу, плачу и плачу, ожидая неизбежного первого прикосновения. И все это время я поддаюсь этой отвратительной привычке.

Глава 42

Лилли

Я съеживаюсь и жду. Они меня не трогают. Они тихо переговариваются и в конце концов уходят. Я выглядываю из-под одеяла. Неужели мне это показалось? Неужели это очередная ложь? Подождите. Еще один? А почему еще один? Через некоторое время, не могу точно сказать через сколько, дверь снова открывается, и входит пожилая женщина.

Я пристально смотрю на нее. Роза? Но нет. Это не Роза. Какое-то воспоминание, какое-то предчувствие подсказывает мне, что с Розой что-то случилось. Я не знаю, что именно. Сейчас это уже не кажется важным. Но у женщины знакомое лицо, даже если я не могу сказать почему. По крайней мере, она меня не пугает.

- Мисс Райдер? - улыбается она мне. - Меня зовут Джилл. Вы помните меня? Я приносила вам еду сегодня утром.

Я прищуриваюсь, глядя на нее с подозрением. Я даже не помню, как ела.

- Что это за место? - спрашиваю я.

Я оглядываю комнату, ожидая увидеть мраморную колонну. Но её нет. Это выводит меня из себя.

- Это медицинский центр Германа Грейса, - улыбается она. - Я медсестра. Я здесь, чтобы заботиться о вас.

- Заботиться обо мне?

Мои волосы встают дыбом.

- Где Джер...

Я помню, что невежливо называть его по имени. Особенно при людях, которых я не знаю.

- Где мистер Стоунхарт?

- Мистер Стоунхарт рядом, - говорит Джилл. - Хотите я позову его?

- Нет! - взвизгиваю я.

Затем проклинаю себя. Если эта "Джилл” передаст Стоунхарту информацию о моем нежелании видеться с ним…

Это может закончиться только еще большим наказанием.

- Я имею в виду, - я прочищаю горло, - я уверена, что мистер Стоунхарт увидится со  мной, когда сочтет нужным.

В глазах Джилл появляется печаль. Я не знаю почему.

- Я здесь, чтобы дать вам кое-что, - говорит она. Она протягивает мне толстый, похожий на ручку прибор. - Если вы позволите?

Я настороженно смотрю на нее.

- Вас прислал мистер Стоунхарт?

- Нет, - говорит она. - Доктор Телфэр.

Доктор Телфэр. Еще одно имя, которое тоже очень знакомо звучит. Но всё очень расплывчато. Однако, по какой-то причине, это имя не дает мне никакого утешения. Это имя заслуживает доверия. Имя, на которое я могу положиться. В отличие от Стоунхарта.

- Ладно, - говорю я. Я протягиваю руку. - Я возьму это.

- Вообще-то, - говорит Джилл, плавно подходя ко мне. - Это то, что я должна вам поставить.

И резким, колющим движением она тычет ручкой мне в ногу.

- Ах ты сука! - кричу я и дергаюсь от нее, ручка торчит из моей ноги...

Вдруг я спотыкаюсь. Всё вокруг вращается. Мое зрение затуманивается, затем проясняется, а затем снова затуманивается.

Я закрываю глаза, чувствуя внезапное головокружение. Я протягиваю руку, чтобы не упасть. Натыкаюсь на стену. Боль пронзает виски. Я совсем забыла о своей ноге.      Я подношу руку к голове, прямо над ухом. Мой палец находит короткие колючие волоски… Я задыхаюсь от ужасного осознания того, где я была. Мои глаза распахиваются. Я смотрю на Джилл, которая смотрит на меня с беспокойством и тревогой.

- Позовите доктора Телфера, - шепчу я.

Она выбегает из комнаты. Я смотрю на свою ногу. Это автоматическая шприц-ручка.

Через несколько мгновений в дверь врываются Джереми и доктор Телфэр. Они оба бросаются ко мне. Джереми добирается до меня первым. Он обхватывает меня руками. Я прижимаюсь к нему и плачу.

- Лилли, - говорит доктор Телфэр. - У нас мало времени. Укол, который тебе только что сделала Джилл, продержит тебя всего десять минут. После этого...после этого ты снова вернешься в то состояние.

Я прижимаюсь к Джереми и плачу еще сильнее.

- Ш-ш-ш, - шепчет он мне на ухо. - Всё в порядке. Теперь ты здесь. Ты в безопасности.

- П-почему десять минут? - рыдаю я.

- Это разновидность противоядия, который я давал тебе раньше, но у него короче действие. Он быстро выводится. Я не могу дать тебе ничего более действенного, потому что мы все еще не знаем, как наркотики, которые тебе давали, могут взаимодействовать.

Я отрываюсь от Джереми и беспомощно смотрю в глаза доктору Телфэру.

- Значит, я обречена? - говорю я. - Я обречена быть тем, кем был мой отец, навсегда?

- Мы не знаем этого наверняка, - говорит Джереми. - Всегда есть шанс...

- Но его нет! - плачу я. Наступило полное отчаяние. - Если процедура провалится, если мне не дадут противоядие...О Боже, Джереми! Я помню! Я помню все, что считала реальным. Как я думала, что ты Стоунхарт. Как я не могла понять, почему вас двое. Как я все еще думала, что связана контрактом, в солярии, с колонной прямо над моим плечом…

Я прекращаю отчаянные стоны и начинаю плакать.

- Я все исправлю, - обещает доктор Телфэр. - Я...

Всё вокруг вращается. Я отшатываюсь, теряя равновесие. Когда я поднимаю глаза, на меня смотрят два Стоунхарта. Два Стоунхарта с злыми намерениями в глазах...

- Нет! - вскрикиваю я и отшатываюсь. Я хватаюсь за голову, дергая за корни своих длинных волос. - Нет, черт бы тебя побрал! Держись подальше!

Тот Стоунхарт, что стоит ближе ко мне, тот, что с испуганным выражением на лице, двигается как ягуар. Он выхватывает что-то из кармана и прыгает на меня. Я крепко зажмуриваюсь и заслоняюсь от него всем телом… Что-то укололо меня в ногу. Я ахаю. Я смотрю вниз. Я вижу знакомую ручку, торчащую из моего бедра, рука Стоунхарта обхватила ее... Мое зрение расплывается, затем проясняется, затем снова расплывается. Я чувствую, что на секунду всплываю.

Затем ощущение обрывается. Я открываю глаза и снова вижу Джереми, доктора Телфэр и Джилл. Джереми убирает автоматическую шприц-ручку с моей ноги. Доктор Телфэр хватает его за плечи и разворачивает к себе.

- Идиот! - шипит он.      Похоже, он в ярости. - Мы не знаем, как она отреагирует.

- Я здесь, - говорю я. - Всё в порядке.

Я прерывисто втягиваю воздух.

Джереми роняет ручку. Он крепко прижимает меня к себе.

- Я не мог... - в его голосе слышатся слезы. - Я не мог тебя отпустить. Не сейчас. Не так скоро, Лилли.

Я стою, прижавшись к нему, онемевшая и потрясенная. В этот краткий миг ясности я вижу, что мне нужно сделать.

- Отпусти меня, - спокойно говорю я.

Джереми крепче прижимает меня к себе.

- Никогда, - говорит он.

Я повторяю:

- Отпусти меня.

Мои слова пусты. Они лишены эмоций. Они точно отражают то, что я чувствую. Джереми неохотно ослабляет хватку. Я отхожу от него и направляюсь к доктору Телфэр.

- Сколько у меня есть времени? - спрашиваю я.

Он качает головой и выглядит очень серьезным.

- Немного.

- Есть еще противоядие?

- Ничего такого, что я готов тебе дать. Нет.

Он бросает недовольный взгляд на Джереми.

- Эта вторая доза уже может иметь последствия...

- Тогда позволь мне говорить. Пока я... пока у меня снова не начались галлюцинации.

Он кивает.

- Джереми. Доктор. Я доверяю вам двоим. Я верю в вас. Я знаю, чтоесли есть способ, вы его найдете. Джереми, - поворачиваюсь я к нему.

Я не двигаюсь, чтобы прикоснуться к нему или взять его за руку, или показать близость любого рода.

- Мне нужно, чтобы ты дал мне обещание.

- Все, что угодно, - клянется он.

- Я хочу, чтобы ты пообещал, что оставишь меня здесь. Здесь, в этой комнате, где я буду в безопасности. Не...не приходи ко мне. Нет, пока твой брат не найдет решение.

Слезы стоят у меня на глазах. Я в гневе смахиваю их.

- Когда я...схожу с ума? Ты становишься Стоунхартом. Всего лишь Стоунхартом. Ты меня пугаешь. И я не...я не хочу потерять то, что у нас есть. Воспоминания, хорошие времена, - я замолкаю.

Любовь, думаю я. Всё вокруг вращается. Я оборачиваюсь, и меня рвет на пол. Рвота застревает у меня в волосах.

* * *

Я одна в темноте. Здесь у меня нет друзей. Но и врагов у меня нет. Стоунхарт иногда навещает меня, называя себя доктором Телфэр. Но мне виднее. Я позволила ему притвориться. Он ни разу не изнасиловал меня. И это к лучшему. Каждый прожитый день приближает меня на один день к свободе.      Ближе к мести.

Глава 43

Джереми

Брат молча выслушивает мою просьбу. Затем он поворачивается и сосредотачивается на экранах компьютеров. Результаты тестов Лилли отображаются на трех мониторах. Десятки графиков отображают жизненно важные показатели здоровья. Графики показывают их прогрессию с течением времени.

Аттикус переводит взгляд с одного экрана на другой. Я вижу напряжение в его плечах. В принципе, как и у меня.

Он часами анализировал эти результаты. Днями. Неделями. Месяцами. Я внимательно наблюдаю за ним, ожидая ответа.

- Нет, - говорит он наконец. Он качает головой и снимает очки. - Нет, я не могу этого сделать.

Нет. Это слово врезается в меня и выбивает воздух из моей груди. Я чувствую, что не могу дышать.

- Пожалуйста, - говорю я.

Я стараюсь быть вежливым. Но напряжение невыносимо. Мои руки сжимаются в кулаки.

- Мне нужно ее увидеть. Мне нужно с ней поговорить. Позволь мне! Она все еще там, я знаю, я знаю, черт возьми!

- Джереми.

Аттикус смотрит мне в глаза. Я вижу печаль в его глазах.

- Какой в этом смысл? Вы пробудете вместе десять минут и что потом? Давая ей третью дозу противоядия, ты рискуешь слишком многим.

- Я могу достучаться до нее, - шиплю я.. - Черт возьми, Аттикус, я знаю, что могу! Дай я попробую. Я схожу с ума без нее.

Я бросаю сердитый взгляд на компьютерные мониторы, которые издеваются надо мной в своей яркой безмятежности.

- Прошли недели, а никакого прогресса!

- Но и регрессии нет.

- Ха! - презрительно усмехаюсь я. - Ты думаешь я могу смотреть, как женщину, которую я люблю, поглощает безумие, и принимать это?

Мой голос смягчается, и я делаю угрожающий шаг вперед. Гнев течет через меня, гнев, подпитываемый разочарованием, отсутствием прогресса и полным отчаянием.

- Ты думаешь я могу позволить ей все глубже и глубже погружаться в безумие и ничего с этим не делать?

- Риски...

- КОГО ВОЛНУЮТ РИСКИ?

- ОНА ВСЁ РАВНО УШЛА!

Я ловлю себя на том, что кричу, и резко останавливаюсь. Моя грудь тяжело вздымается. С каждым вдохом мои ноздри раздуваются. Во мне бурлит адреналин, и мое самообладание - единственное, чем я так долго гордился, разорвано в клочья. Как я смогу продержаться, когда Лилли до сих пор нет?

- Джереми…

- Нет.

Я качаю головой, закрываю глаза и делаю шаг назад. Я делаю один вдох, пытаясь успокоиться. И тут на меня снова накатывает холодное бесстрастие, которое было у меня, когда я держал Лилли в плену. Я открываю глаза и смотрю на брата.

- Прости, - говорю я.      Слова выходят ровными. - Мне не следовало кричать.

Он отмахивается.

- Джереми, я знаю, что ты ее любишь. Но ты знаешь, что каждый раз, когда мы используем противоядие, вероятность того, что он снова заработает в будущем, уменьшается вдвое? Нам повезло, что он не дал обратного эффекта в операционной, когда мы ввели вторую дозу.

Я усмехаюсь.

- О, так же, как и твоя дурацкая процедура не дала обратного эффекта?

Теперь я знаю, что лучше не делать из брата врага, но что толку держать язык за зубами, когда ставки так высоки? Когда моя Лилли угасает?

- Ты же знаешь, что это совсем другое, - мягко говорит Аттикус.

Я отвожу взгляд.

- Да, - наконец признаю я. - Я знаю.

Холодная тишина врывается в комнату и заполняет ее. Я подхожу к окну и смотрю на снег за окном.

- Сейчас декабрь, - говорю я. - Ты сказал, что тебе понадобится месяц после операции, чтобы оценить перспективы ее выздоровления. Я дал тебе четыре, а ты до сих пор мне ничего не сообщил.

Я оборачиваюсь и смотрю брату в глаза.

- Я не идиот, Аттикус.

- Еще есть шанс, - настаивает он.

Я усмехаюсь.

- Есть шанс? Насколько он мал? Он мизерный. Ты это знаешь, я это знаю, мы оба это знаем.

Я перевожу взгляд на маленький компьютерный экран, на котором транслируется всё, что происходит в комнате Лилли.

- Боже, - шепчу я. - Меня убивает, когда я вижу ее такой. Она ненавидит меня, ты это знаешь? Я это заслужил, учитывая все, что я сделал, но все же…

Я замолкаю. Я никогда раньше не выражал печали или жалости, ни перед кем. Но иногда стрессовые ситуации требуют крайних мер. Для меня показывать слабость, показывать человечность - одна из таких мер. Я встречаюсь взглядом с Аттикусом.

- Пожалуйста. Пожалуйста, брат, я умоляю тебя. Дай мне взглянуть на нее. Только один раз. Еще раз, это все, что я прошу.

С каждой секундой тишина затягивается все больше, и я молюсь гребаному Богу, чтобы мой подход сработал. А затем, в вспышке неожиданного сочувствия, Аттикус тянется к ручке на своем столе.

- Попроси Джилл сделать это, - говорит он. - Лилли...Лилли ей доверяет.

Глава 44

Лилли

- Да, - умоляю я. - Вот так. Быстрее. Быстрее!

Джереми подчиняется, удваивая скорость своих толчков. Я чувствую, что надвигается переломный момент.      Мне нужно удержать его. Чуть дольше. Я хватаю его за волосы и притягиваю его губы к своим, пожирая их в жадном поцелуе. Я знаю, что Джереми терпеть не может, когда я все контролирую.      Но логика теряется в пылу момента. Последствия будут позже. Прямо сейчас меня это не волнует.

- Лилли. Лилли, я сейчас кончу...

Слова Джереми сменяются первобытным ревом, который вырывается из его горла, когда он выстреливает в меня. Но тут моя собственная кульминация захлестывает меня. Я сжимаюсь вокруг его члена, конвульсии сотрясают мое тело.

* * *

В какой-то момент ночью я понимаю, что лежу, сплю рядом со Стоунхартом. Я задыхаюсь и отшатываюсь. Отвращение наполняет каждую клеточку моего существа. Секс - это одно, но прижиматься...? Мои движения будят его. Его темные глаза отражают тусклый свет. Они выглядят убийственно. Я остолбенела, не в силах решить, притвориться ли спящей или вернуться к нему, чтобы не злить его, или просто...

К счастью, он принимает решение за меня. С непроницаемым видом он встает и выходит из комнаты. Он не произносит ни слова. Я вздыхаю в подушку и с облегчением засыпаю.

* * *

На следующее утро я осознаю всю серьезность своей ошибки, позволив Стоунхарту спать в моей постели. Может он испытывает ко мне какие-то чувства.

Нет! Я не могу этого допустить. Это все испортит. Мои планы мести, мои планы отомстить ему, мои планы возмездия… Чувства, которые были односторонними, могли легко, коварно исказиться и стать...я задыхаюсь... двусторонними.

Этого я никогда не допущу. Но как остановить Стоунхарта от...и тут меня осеняет. В контракте был пункт. Это требование о том, чтобы поддерживать форму, размер и вес. Ну, если Стоунхарт испытывает ко мне какие-то чувства, то почему же он решил остаться на ночь? Тогда есть только, что я могу сделать, чтобы противостоять этому. Я начинаю первый день своей второй в истории голодовки.

Глава 45

Джереми

Я расхаживаю по комнате, чувствуя себя словно в ловушке, чувствуя себя...бесполезным.

- Она ничего не ест.

Мой голос, обычно уверенный, звучит хрипло и сухо.

- Почему она не ест?

- Она не говорит, - нервно потирает руки Джилл. - Я приношу ей еду. Она её игнорирует. Иногда...иногда я ловлю ее за тем, как она играет с несуществующим набором посуды. Она спрашивает, не хочу ли я кусочек голубя, и рассекает в воздухе воображаемым ножом.

- Голубь! - Аттикус бросает на меня обвиняющий взгляд. - Это имеет какое-то значение?- спрашивает он.

- Нет, - вру я.

Глава 46

Лилли

Неделю спустя.

Я теряю вес недостаточно быстро. Если я не похудею в ближайшее время, Стоунхарт вернется. Он вернется, и он влюбится, и тогда я влюблюсь, и тогда... Я скорее умру, чем полюблю монстра. С этого дня я также отказываюсь пить.

* * *

Пять дней спустя. 20 декабря 2014г.

К моим губам подносят что-то прохладное и влажное. Жидкость густая, как масло, но сладкая, как мед. Материнский голос шепчет мне на ухо:

- Помедленнее, мисс Райдер. Ваше тело еще слабо. Маленькими глотками.

Вода. Это вода. Капля попадает мне в рот.

- Вот так, - подбадривает добрая женщина. - Вот так. О, мистер Стоунхарт будет очень доволен!

Услышав его мерзкую фамилию, я вздрагиваю. Я крепко сжимаю губы, перекрывая поток живительного нектара.

- Мисс Райдер, пожалуйста. Пожалуйста, выпейте. Пожалуйста, не останавливайтесь. О, мисс Райдер, - рыдания женщины затихают, когда тьма вновь обретает силу.

Глава 47

Джереми

Я смотрю на пустой экран. Любовь всей моей жизни, Лилли Райдер, превратилась в кожа да кости. Лысая, без одной брови, а другая только начинает отрастать. И она бреет их при каждом удобном случае. Я чувствую руку на своем плече. Я поднимаю глаза и смотрю на брата.

- Я обещал защитить ее, - говорю я. Мой голос не более чем шепот. - Я потерпел неудачу.

Аттикус кивает, но не слышит.

- Ей становится все хуже, - говорит он.

Я не улавливаю ни капли жалости или раскаяния в его голосе.

Я смотрю на свои дрожащие руки. Они сжаты в кулаки, но все равно дрожат. Такая слабость...такая слабость вызывает у меня отвращение. Теперь это стало жизненно важной частью моего существования.

- У нас нет выбора, - говорит Аттикус. - Барбитураты приведут к коме. Это даст нам больше времени. Мы сможем накормить ее через капельницу.

- Нет! - ругаюсь я и вскакиваю на ноги, вырываясь из рук брата. Весь гнев, все разочарование выплескиваются на поверхность. - Нет! Я не потеряю ее снова!

- Посмотри на нее.

Аттикус показывает на экран. Он говорит терпеливо, с отстраненным спокойствием.

- Она умирает с голоду. Она умирает. Если мы этого не сделаем, она умрет. И ты это знаешь.

- Я верю в нее, - стискиваю я зубы. - Она преодолеет это!

- Нет, - Аттикус делает шаг ко мне. - Посмотри мне в глаза, брат. Я знаю, что ты любишь ее. Я также знаю, через что ей пришлось пройти. Делать это сейчас - милость божья. Есть шанс, все еще есть шанс, что она выкарабкается.

- Чушь собачья, - обвиняю я.

Аттикус избегает смотреть на меня. Он избегает прямого ответа. Вместо этого он говорит:

- Это лучше, чем вообще никакого шанса.

Я снова смотрю на экран, где моя драгоценная Лилли-цветочек едва узнаваема.

- Она умрет от обезвоживания, если мы ничего не предпримем.

Я усмехаюсь. Это издевательская усмешка.

- Я знаю, что ты этого не допустишь.

- Нет. Но я предпочел бы получить твое разрешение, чем идти против твоей воли. Мы вместе в этом участвуем.

Я отворачиваюсь. Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, я не хочу, чтобы брат видел, как я плачу. С тех пор как умерла моя мать, я никогда по-настоящему не плакал. Но теперь, столкнувшись с перспективой потерять еще одну женщину, которая владеет моим сердцем, моя защита рухнула. Я сломался.

- Тогда сделай это, - говорю я, задыхаясь от слов. - Но сначала дай мне ее увидеть.

Глава 48

Лилли

21 декабря 2014г.

Я ахаю, пораженная этим голосом. Он пронзает всеохватывающее небытие моего разума. Я смотрю вверх. Мое зрение уже не настолько хорошее, как раньше. Мне трудно поднять голову. Мое тело как будто усохло. Я чувствую себя маленькой. Жажда и голод давно исчезли. На самом деле я почти ничего не чувствую. Я почти ничего не вижу. Ничего, кроме чудесной перспективы смерти.

Меня это не пугает. На самом деле, это успокаивает. После смерти я буду свободна. После смерти я не буду рабом злого Стоунхарта. После смерти видений больше не будет.

Поразительная мысль. Я дергаю себя за косу. Видения? Какие видения? Я уже ослепла...

- Лилли...пожалуйста. Вернись ко мне, любовь моя. Я знаю, что ты здесь. Я знаю, что ты меня слышишь. Я знаю, что ты можешь видеть.

Голос...такой знакомый. Чей он? Я не знаю. Знакомый, но в то же время другой, наполненный эмоциями, которых никогда не было раньше. Кто-то берет меня за руку.

- Вернись ко мне, - пальцы гладят мои костяшки. - Пожалуйста. Вернись ко мне. Пожалуйста.

От этого прикосновения по моей руке проходит тепло. Но чье это прикосновение? Почему я чувствую, что не должна игнорировать это, что я должна принять это? Почему я чувствую, что тепло может вытащить меня из темноты...

В одно мгновение мое зрение проясняется. Я вижу его, этого мерзкого, злого, ужасного человека, сидящего на кровати рядом со мной.

- Лилли..., - говорит Стоунхарт.

Нет. В последнем акте неповиновения я закрываю глаза и позволяю смерти овладеть собой.

Глава 49

Джереми

- Лилли. Лилли, проснись.

Нет ответа.

- Лилли. Черт бы тебя побрал, Лилли, вставай!

Нет ответа.

- Не оставляй меня. Не делай этого. Не сейчас. Не сейчас. ВСТАВАЙ!

Нет ответа.

Эпилог

Джереми

Спустя год. Декабрь 2015г.

- Джереми? Она не хотела бы так жить.

Я слышу слова, но не придаю им значение. Они отскакивают в какой-то отдаленной части моего сознания. Так же я отказываюсь придавать значение всему, что произошло за последние двенадцать месяцев.

Через три месяца после того, как Лилли впала в кому, Аттикус пришел ко мне и сообщил, что нашел постоянное противоядие. Лилли будет спасена. Ее нужно будет прооперировать, а потом дать отдохнуть. С ее бессознательным состоянием это было не проблемой. Я дал согласие. Я наблюдал из приемной, как мой брат вводил ей средство, которое должно было очистить ее разум от яда.

- Теперь нужно просто ждать, когда она поправится.

Что мы и делали. Что я и делал. Я был рядом с ней каждый день. Каждый божий день, начиная с этого момента, я оставался рядом с едва дышащей фигурой, которая должна была стать моей женой. Такая надежда наполняла меня в первые дни. О, как мало я знал...моя Лилли исцелилась.

Благослови тебя Господь, ее мозговые волны нормализовались. Яд был выведен. Она снова была цельной.

Но она не приходила в себя. Время, подумал я тогда. Мы должны дать ей время. Она придет в себя сама. Это мы тоже сделали. Мы дали ей время. Прошла неделя. Я не спал. Прошел месяц. Я почти ничего не ел. Два месяца. Три.

Она исцелилась, черт возьми, почему она не просыпается? В приступе ярости я тряс ее. Кричал на нее. Умолял её вернуться ко мне. Я брал ее за руку и шептал, что мы будем делать вместе, как муж и жена. Я рассказывал ей о местах, куда мы поедем.      О вещах, которые мы там увидим. О торжественной церемонии нашей свадьбы, о нашем медовом месяце. Она не шевельнулась.

Я говорил о детях, которые у нас будут. Детях, которых я никогда раньше не хотел. Я говорил о том, что мы вместе состаримся и будем жить полной жизнью.      Каким слабым казался тогда мой голос.

- Просто очнись, - умолял я ее.

Она не шевельнулась. Тогда я пообещал ей, держа ее за руку, шепча ей на ухо, что однажды мы вспомним об этом и будем смеяться.

Через три с половиной недели пришел мой брат и серьезно заговорил со мной.

- Капельница - это единственное, что поддерживает ее жизнь, - сказал он. - Прости меня, Джереми. Я не могу давать тебе ложную надежду. Ее мозг мертв.

Но, как идиот, как безумный дурак, я отказывался верить. Она была здесь! Моя Лилли была здесь, черт возьми, и будь проклята ее хрупкость! Это не имело значения!      Она была здесь, и она дышала, и она была исцелена! Почему никто не видит? Она вот-вот откроет глаза и увидит меня таким, каким я вижу ее, она снова увидит во мне Джереми, а не Стоунхарта, никогда не увидит Стоунхарта, и мы будем жить вместе во всех надеждах и мечтах нашей жизни. Я поддался истерике.

Я пришел в отчаяние. Я позвонил матери Лилли и рассказала ей, что случилось. Я попросил ее приехать. Я думал, молился, надеялся, что может быть второй знакомый голос поможет Лилли подняться. И все же она не шелохнулась. Прошли еще долгие, отчаянные месяцы. С каждым днем Лилли все больше и больше походила на труп. Её кожа была призрачно-белой.      Ее дыхание, едва уловимое, казалось, что она вообще не дышит. А ее сердце! Как я ненавидел это слабое, обманчивое биение ее сердца.

Однажды ночью, в бреду от недосыпа, я накричал на нее.

- Ты сильнее этого, - начал я.      На улице стояла холодная, ненастная зимняя ночь. - Лилли. Я знаю, что ты там. Дай мне знак  Дай мне что-нибудь.      Подними палец.      Только один. Это все, что мне нужно. Это все, что мне нужно, моя драгоценная Лилли-цветочек. Пожалуйста. Я люблю тебя.      Дай мне знать, что ты все еще там. Дай мне знать, что ты еще жива. Я исцелил  тебя. ЧЕРТ ВОЗЬМИ, Я ИСЦЕЛИЛ ТЕБЯ, КАК И ОБЕЩАЛ!

Я ее тряс. Бригаде медсестер пришлось ворваться внутрь, чтобы вытащить меня. Она по-прежнему не шевелилась.

- Джереми? - голос прерывает мои размышления. - Пора. Нужно отключить её от аппарата.

Я поворачиваю голову и вижу Рене. Я не знаю, как она может быть такой сильной, когда видит свою дочь в таком состоянии. Я потерял свою силу целую вечность назад.

Слезы щиплют мне глаза. Я смотрю на Рене, как на потерянного человека. Я не могу ее отпустить, никогда, я никогда не смогу отпустить ее.

- Она ушла, - шепчет Рене.

Я отрицательно качаю головой. Я потираю лицо обеими руками. Я смотрю в пол. Рене берет меня за голову и кладет себе на колени. Она гладит меня по волосам. Я позволяю ей. Я уже давно отказался от внешнего вида, отказался притворяться сильным. Без нее все это не имеет значения.

- Я знаю, - наконец шепчу я.

Рене поднимает мою голову. Наши взгляды встречаются. У нее нет слез. Она уже давно смирилась с судьбой дочери.

- Тогда я оставлю тебя, - говорит она.

Глухой звук закрывающейся двери нарушает тишину комнаты. Я в последний раз смотрю на любовь всей моей жизни.

- Лилли, - говорю я. Мой голос дрожит. - Я не заслуживал тебя.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в веко.

- Я никогда не заслуживал тебя.

Я целую другое.

- Прощай, моя сладкая Лилли-цветочек.

Я прижимаюсь губами к ее теплым, но в то же время ледяным губам.

- До свидания, любовь моя.

Потом отворачиваюсь и тянусь к розетке. Один маленький рывок. Мои пальцы сжимают шнур. Один быстрый рывок, это все, что нужно. Я делаю глубокий вдох, самый глубокий в моей жизни, оттягивая неизбежный момент еще немного. Затем, напрягая все мышцы, я начинаю движение, которое положит конец ее жизни. Но как только я это делаю, какая-то сила, какой-то инстинкт заставляет меня повернуть назад. И моя рука застывает, потому что я вижу...трепетание век.

Оглавление

Глава 1

Эпилог