We're Okay (ЛП) [scottmcniceass] (fb2) читать онлайн

========== Зейн ==========

Рингтон телефона разнёсся по комнате, и Зейн застонал, пару секунд ничего не делая и надеясь, что он замолчит. Зря.

Болела голова. Не так чтобы с моста и в воду — однако, неприятно. Он привык просыпаться с похмельем. Боль была тупой и ноющей, не причиняла слишком сильного дискомфорта, так что кружка кофе и пару таблеток обезболивающего — и порядок.

— Поднимешь трубку? — спросил тихий женский голос.

Зейн перевернулся, чтобы столкнуться взглядом с узкими голубыми глазами и приподнятыми тёмными бровями. Ну, хотя бы симпатичная. И проблема даже не в том, что Зейн не может вспомнить ни имени, ни того, хороша ли она в постели — весь вчерашний день словно подёрнут дымкой. Пора бы прекратить пьянки по выходным.

— Привет, — протянул Зейн. Он припоминал, как девушка пыталась прокричать своё имя среди шума клубной музыки. Что-то на «Ка» или «Кей». — Кассандра.

— Я Кейт, — закатывает глаза, выбираясь из кровати. Зейн не извиняется, но внимательно следит, как ночная гостья медленно собирает одежду. Слишком неспешно, явно пытаясь произвести впечатление.

— Это была чудесная ночь, Зейн Малик, — говорит она, надевая рубашку, не потрудившись поддеть под неё лифчик, — но ты тот ещё мудила.

Зейн ухмыляется.

— Спасибо.

— Это не комплимент, — шипит девушка. — Даже не звони мне.

Зейн кивает. Он и не собирался. Интересно, оставила ли она свой номер? И взяла ли его? (Пожалуйста, нет).

— Пока.

Она хлопнула дверью, выходя, и этот звук отдался новой волной боли в голове. Парень потёр глаза ребром ладони, пытаясь прогнать остатки сна, и пошарил вслепую по тумбочке в поисках телефона. Он не унимался.

— Что? — требовательно спросил он.

— Ты всё ещё спишь? — спросил голос на другом конце. Стив — блять, как же Стив бесит — даже не стал ожидать ответа. И правда, зачем? — Тогда вставай, мудозвон. Мне нужно, чтобы ты кое-куда смотался.

Зейн, не беспокоясь о том, что ему ещё скажут, отнял телефон от уха и посмотрел на время. Сейчас только десять утра. Он добрался домой около трех. Переспал с Катриной или как там ее. Значит, заснул он где-то в четыре. Это осознание вызвало громкий вздох.

— Куда?

— Вертон-Колледж, он рядом с…

— Я знаю, где это, — оборвал инструкции Зейн.

— Ага, тогда ладно, тебе нужно найти ребенка с кудрявыми волосами и маленькой зеленой развалюхой. Он встретит тебя на стоянке. Его зовут Гарри.

Зейн спустил ногу с кровати, всё ещё прижимая трубку к уху. Он терпеть не может заниматься делами возле учебных заведений, честно говоря. Не самая разумная затея. Тот факт, что в любой момент может выйти какой-нибудь преподаватель, доводил его до параноидального страха.

— Ладно, — всё равно соглашается он, потому что это Стив. Стиву нельзя отказывать, если Зейн и дальше хочет жить в этой квартире. — Буду через сорок минут.

— Куда ты денешься, — соглашается Стив. — Потом заедь ко мне, тут есть кое-кто, готовый хорошенько закупиться.

Малик угукнул и отключился. Сейчас слишком рано, чтобы терпеть Стива больше пяти минут.

Он направился в ванную, чтобы почистить зубы и принять душ, пытаясь выбросить из головы всю эту фигню о Стиве и девушках с голубыми глазами. Во рту ужасный привкус, а всё тело липнет и воняет танцами, клубом, сексом.

Ванная, несмотря на то, что вся квартира вполне себе сносная, была отвратной. Слабый напор и постоянные перебои горячей воды — очень везло, когда её хватало на десять минут душа. Но, опять же: во-первых, платит он совсем мало, а во-вторых, владелец закрыл глаза на то, что квартиру снимает несовершеннолетний (на то время) безработный.

— До того времени, пока ты платишь, мне всё равно, откуда приходят эти деньги, — сказал он полтора года назад, когда Зейн приглядывал себе место для жительства. И с того самого момента парень понял, что нашел его.

Он любил свою квартиру. Да, она была в ужасном состоянии, соседи часто шумели, но главное, что это место — его. Всё тут принадлежит ему — кроме, разве что, голубого лифчика, свисающего со стола — и за всё он заплатил из своего кармана. Лучше, чем жить на улице — а в этом у него был опыт. Зейн ночевал на лавочках где-то с неделю, когда родители выгнали его из дома. Но даже это лучше, чем быть содержанцем людей, которых терпишь только из-за того, что получаешь какую-то выгоду.

Зейн выключил воду — уже холодную — и вытерся. В зеркале из-за пара вряд ли можно было бы что-то разглядеть в ближайшие десять минут, поэтому он, не беспокоясь о прическе, пошел на кухню, повязав полотенце на бёдрах.

В холодильнике мышь не только повесилась — уже успела разложиться. Зейн решил заехать в супермаркет после того, как подзаработает сегодня. У него было только полбулки хлеба (заплесневевшего с одной стороны) и остатки лазаньи (которые, возможно, были старше, чем он сам). Если не горишь желанием заполучить острое отравление, лучше и не пытаться это есть. Кроме того, там нашлось несколько жестянок с не слишком аппетитным содержимым и четверть бутылки водки.

Выбор пал на последнюю, однако, подержав ее пару минут в руке, Зейн поставил водку обратно. Ему надо заработать сегодня. У него осталось около двадцати фунтов, и часть этих денег уйдёт на дорогу. Зато товара более, чем достаточно, — его просто нужно доставить. Не хотелось бы упиваться в хлам так рано утром, даже если стакан водки и избавил бы от боли в голове.

Причёсываться парень не стал — всё равно будет мотаться по городу весь день, надел едва найденную в шкафу чистую рубашку и джинсы, что валялись у кровати. Надо бы заняться стиркой.

Прихватил курточку, что осталась на полу в прихожей, скинутая ночью в спешке раздеть себя и добраться до кровати с Карой, и достал сумку из шкафа.

Зейн стал на колени перед шкафчиком, что стоял там же, в прихожей, возле входной двери, и открыл нижный ящик, в котором была большая сумка. Даже в полной темноте пальцы парня легко её нашарили. С последнего раза осталось около пятидесяти граммов, и всё было рассыпано в маленькие, граммовые, пакетики.

Зейн не был глупым. Он не разбрасывался этим дерьмом не только из-за возможного визита полиции, но и потому, что никому, входящему в его квартиру, верить не мог. Также, он не был настолько тупым, чтобы таскать пакетики с собой, поэтому достал пенал, в котором было двойное дно, из сумки. Вытащив ручки и карандаши, он уместил упакованную траву под ними и закрыл шкафчик. После спрятал пенал обратно в сумку и вышел из дома, задержавшись достаточно долго, чтобы закрыть дверь. Не сказать чтобы у него было что украсть.

Всю дорогу в автобусе он громко слушал музыку и лениво черкал что-то маркером на сиденье перед ним. Пожилая женщина, сидящая наискосок от парня, всю дорогу сверлила его свирепым взглядом, не отрываясь ни на минуту. Он написал «иди нахуй» на сиденье огромными буквами, ухмыльнулся ей и сошел.

Наверное, в Вертоне было время обеда, потому что двор был заполнен учениками, а машины приезжали и уезжали со стоянки. Каждый раз, когда кто-то пронзительно визжал или выкрикивал что-то, Зейн убеждался, что бросить учебу в прошлом году было верным решением.

Зачем ему учиться? Всё равно он не хотел получить какую-то специальность. Он не мог концентрироваться на учебе и проводить весь день за партой, когда нужно было зарабатывать деньги. Оно того не стоило.

— Эй! — позвал кто-то, и Зейн повернулся, встречая зелёные глаза и слишком широкую улыбку. Он заметил кудрявые волосы, а потом и зелёную машину, на которую парнишка опирался, и понял, что нашел того, кого искал.

— Ты Зейн, правильно? — уточинил тот.

— Ага, — ответил Зейн, быстро осматривая местность вокруг них. Да, людей было многовато, но две машины, между которыми парни стояли, скрывали их из поля зрения окружающих. Он открыл сумку, достал два пакетика и протянул их клиенту.

— О, класс, — парнишка достал деньги из сумки и передал Зейну, который тут же их спрятал, прежде чем передать товар. — Спасибо. Сегодня вечеринка, и я хотел…

— Мне пофиг, — оборвал его Зейн.

— Ой, — Гарри выглядел пораженным. — Точно. Окей. Ну, всё равно, ещё раз спасибо.

Он чувствовал взгляды хихикающих девчонок, когда уходил, и провёл рукой по волосам, но даже не утруждал себя улыбкой в их сторону, направляясь домой к Стиву (или к кому бы то ни было), прежде чем смог бы добраться домой, выкурить косяк, перекусить и поспать. Хотя ещё было только утро, Зейн с уверенностью мог сказать, что день у него будет ну просто отвратительный.

========== Найл ==========

Как же хреново. Он едва волочил ноги, услышав звонок на обед. Кто вообще решил, что громкий звонок — такая уж замечательная идея? И кто решил, что закатить вечеринку в четверг — идея ничуть не хуже?

Голова всё ещё болела, но вершиной айсберга были синяки, «украшавшие» всё тело. Отец явно не был рад увидеть любимого сыночка в таком состоянии, вернувшегося «с учёбы» поздно ночью. Хотя, какая, собственно, разница: ссоры не избежать, даже если бы он вернулся вовремя и без грамма спирта в желудке. Алкоголь хотя бы приглушил восприятие, и удары не ранили так сильно, как обычно. Тогда. Сейчас синяки на руках горели огнём.

Настроение было на уровне — раздражало всё на свете. Он наорал на учителя английского, послал Грега, когда тот поинтересовался, что случилось, и не ответил Марии ни на одно из её сообщений.

Не то, чтобы она этого не заслужила. Блять. Он пропускает волосы сквозь пальцы — те в ужасном состоянии. Даже не расчесался после душа. В этом тоже нет смысла — причёска не излечит от похмелья и синяков. В голове сразу возникла картина, как Джейк Ричардс лапает Марию в спальне Марка Винстона.

И не то чтобы Найл её любил. Он предложил ей встречаться просто потому, что так было нужно.

«Да все мы делаем то, что нужно, то, что от нас ожидают», — подумал он, толкая дверь столовой. Есть не хотелось, да и назвать «едой» мясной рулет, который сегодня подавали, язык не поворачивался.

Парень осознавал, что все они исполняют какие-то роли. Вот сейчас он подошел бы к длинному столу в центре комнаты и занял место между Грегом и Джейком. Мария сидела бы напротив и гладила бы его ногу своей под столом. Джейк рассказывал бы какую-то глупую и не слишком правдивую историю, но все бы всё равно смеялись. Он поприставал бы к Марии, после чего Найл попросил бы его отвалить, в шутку, конечно, поддерживая атмосферу тёплой. Грег позвал бы погулять после учебы, но Найл сказал бы, что ему срочно нужно домой. Эллисон подметила бы, что Найл и Мария — «такие милахи вместе». Джейк рассказал бы ещё одну шутку. Все опять засмеялись бы.

И так вот всегда, вся их жизнь в таком вот притворстве. Притворяться, что обожаете друг друга, когда это не так, — вот их жизнь. Найл терпеть не мог Джейка и Эллисон, вполне мог выносить Грега в хорошем настроении. Мария ему нравилась только потому, что она не издевалась над другими детьми в школе. Конечно, девушка говорила, что жалеет их, но это и был её максимум.

Люди поднимали на него взгляд, кто-то громко здоровался, кто-то — просто улыбался. Сегодня Найл даже не выдавливал улыбку в ответ, как делал обычно. Обычно он останавливался и болтал с кем-то. С теми людьми, которых Джейк не высмеивал. Но сегодня притворяться не хотелось. Не хотелось натягивать на лицо беспечную улыбку, смеяться над тупыми шутками и держать Марию за руку, как будто ничего и не случилось.

«Может, к этому всё и шло», — подумал он, подходя к их столу. Может, они все осознавали, что такое случится, что один из группы их покинет. Просто никто не думал, что этим «одним» будет Найл — такой веселый и дружелюбный. Он ни с кем не ругался, как Джейк. Не плакал по каждому пустяку, как Мария. Просто был Найлом — спокойным, беспечным, тем, кто знает имена всех и со всеми отлично ладит. Так и было два последних года, с тех пор, как он переехал в этот город из Ирландии.

Так что когда он подошел к столу, вытащил Джейка из-за него за рубашку и спустя всего пару секунд впечатал кулак в его жирное лицо, никто не знал, что делать. Кто-то громко вздохнул, кто-то закричал — Мария — а Грег вскочил со своего места и постарался оттащить Найла и предотвратить драку.

— Не трогай меня, — предупредил он, выворачиваясь из захвата.

Грег не был таким уж мерзавцем. Ему просто на всё было плевать. Поэтому он отпустил Найла и дал ему ещё раз ударить Джейка. Ему было всё равно на то, что из того, с кем он дружит с двенадцати лет, сейчас выбьют всё дерьмо.

Джейк прикрывал рукой нос. Найл втайне надеялся, что сломал его.

— Что с тобой, блять, не так, друг? — крикнул он, пихая Найла в плечо свободной рукой.

— Очень много, Друг, — ответил Найл. — Типа того, что ты засовывал свой язык в рот моей девушки.

На лице Джейка появилось осознание, а Мария истерически крикнула: «Это не то, о чём ты подумал!».

Должно быть, что-то было в его взгляде такое, что заставило Джейка сказать:

— Хочешь ударить меня ещё раз? Вперёд.

Найл заметил в его глазах опасные искорки. Он знал, что все на них смотрят, знал, что пройдёт всего пару минут, и ворвется учитель, тут же растащит их по углам. Может, его даже исключат за драку на территории школы. Пофиг.

И он выполнил просьбу Джейка. Удар пришелся в челюсть, из-за чего голова «друга» мотнулась влево, и он потерял равновесие. Парень споткнулся о свой стул и упал на пол прямо в ту же секунду, как дверь столовой открылась, и кто-то громко крикнул:

— Найл Хоран!

Найл поправил рубашку и обернулся, теперь с улыбкой на лице.

— Мисс Тэлбот, — поздоровался он.

Словно ничего и не случилось, все студенты расселись по своим местам, потому что никто не хотел влезать в неприятности.

— В коридор. Сейчас же, — почти завизжала мисс Тэлбот.

Она была пожилой, одной из самых старших преподавателей, с тонким лицом, похожим на птичье. Найлу она никогда не нравилась, особенно когда говорила таким тоном. Он пожал плечами и в последний раз посмотрел на Джейка. На челюсти того уже расплывался синяк.

Наказание не пугало. Даже если исключат, можно провести эти пару дней с пользой, отдохнув от всего раздражающего.

Но когда он вышел в коридор и увидел полицейского, стоящего рядом с мисс Тэлбот, то волноваться всё-таки начал. Сильно. Отец его убьёт.

— Хорошо, сынок, — сказал он, беря Найла за запястье. — Пойдём.

Мисс Тэлбот улыбнулась.

— Я позвоню твоим родителям и скажу, чтобы тебя забрали из участка. А потом у нас будет милая длинная беседа о твоём будущем — или его отсутствии — в этой школе.

Найлу очень хотелось наплевать на последствия и показать ей средний палец, пока его выволакивали со школы.

Он никогда не был на заднем сидении полицейской машины, однако, к удивлению, там было вполне комфортно.

— Сиди спокойно, — предупредил офицер и хлопнул дверью, оставляя Найла наедине с собой.

Вокруг суетились люди. Уроки ещё не закончились, поэтому ученики видели, как полицейский выволок Найла из школы. Неудивительно, что все всполошились — это же новость века! Хоран не знал, лучше ли самодовольно улыбнуться или наорать на них всех, поэтому просто опустил голову и закрыл глаза.

Господи, какой же он идиот. Сколько же придется выслушать от отца. Если прошлую ночь назвать отстойной, то сегодняшней уже сейчас можно начинать готовить почётное место в аду. Его заберут из полицейского участка.

Найл помнил, как отец впервые поднял на него руку. Ему было двенадцать, а папа нашел упаковку сигарет под кроватью. Найл не курил, даже сейчас, но у него были друзья, которые считали, что эта вредная привычка — показатель крутости. Хоран просто хотел вписаться в их круг. Он купил сигареты и зажигалку и спрятал их под кроватью, даже ни разу не использовав.

Мама никогда не вмешивалась, и парень не знал, зол он на это или наоборот — благодарен. Может, это к лучшему, что когда отец бил его, она не влезала между ними. Найл мог стерпеть всё. Теперь он не такой слабый, как в детстве. Он сильный, и справится со всем. А вот мама — вряд ли.

А через год он закончит школу и надеется получить стипендию для вступления в университет. Попрощается с родителями. И с отцом, и с матерью. Парень давно понял, что так будет лучше. Он не собирается возвращаться, не хочет застрять в этом тупом городе с людьми, которым на всех и всё плевать.

Вторая дверца открылась, и рядом с Найлом усадили ещё одного школьника. Сначала Хоран не узнал его, так как тот опустил голову и смотрел только себе под ноги.

— Моя мама меня убьёт, — простонал Гарри, откидываясь на сидение. Он лёг на него и повернул голову к Найлу. — Что ты натворил?

Найл пожал плечами.

— Врезал Джейку по лицу.

Гарри выглядел очень удивлённо, но тем не менее улыбнулся.

— Хорошо, он того заслуживает.

Найл снова пожал плечами, но согласился. Он присмотрелся к Гарри и спросил:

— А ты что сделал?

Потому что, черт, это же Гарри Стайлс, и ответом на этот вопрос может быть что угодно, что даже в пьяную голову не сразу придет: от того, чтобы поджечь мужскую душевую до того, чтобы украсть игуану из кабинета биологии.

Они не вращались в одних кругах, но Гарри определённо был намного популярнее. Все знали, кто такой Гарри Стайлс — проказник, но в хорошем смысле этого слова. Он не шутил над ценностями других людей — кроме учителей, конечно — и был, в целом, очень милым парнем. У него не было постоянных друзей. В один день Гарри тусил с футбольной командой, в другой — рисовал с детьми из художественного кружка. Просто такой вот он. Непостоянный, ветреный. Хотя, один друг у него всё-таки был — какой-то парень из команды по рэгби, очень тихий. Найл так и не смог припомнить его имени.

— Знаешь Мэйсона? У него сегодня вечеринка, — начал Гарри, как обычно медленно растягивая слова. Найл слушал в пол уха и следил за офицером, что стоял у машины и говорил с мисс Тэлбот. — И он спросил меня, знаю ли я, где достать траву. Я сам не особо так курю, но знаю людей, которые увлекаются этим делом, поэтому сказал, что да, конечно, достану на раз. Наверное, кто-то что-то слышал или видел, потому что в школу кто-то позвонил и рассказал об этом. Устроили обыск шкафчиков, и нашли всё в моём.

Найл поднял брови.

— Серьёзно? — вот такого он точно не ожидал.

Гарри кивнул.

— Я труп. Мама не выпустит меня из-под домашнего ареста, пока не придет моё время пользоваться вставной челюстью.

Найл бы хотел, чтобы его просто закрыли дома на неделю или две. Если бы можно было отделаться так легко.

Болели костяшки, они были заметно красными и стертыми. Он никогда никого не бил до сегодняшнего дня. Может, стоило гордиться собой, но его просто слегка тошнило. Наконец, офицер вернулся в машину. Остаток поездки прошел в тишине, исключая переговоры полицейского с кем-то. Найл смотрел из окна, наблюдая за проплывающим пейзажем. Он видит этот город в последний раз в своей жизни.

========== Лиам ==========

Он опаздывал. Невероятно, чертовски сильно опаздывал. Мама зашла к нему где-то в шесть тридцать, поцеловала в лоб и ушла на работу. Отец работал строителем и каждый день уходил в четыре утра, а возвращался уже после обеда. Определённо, с деньгами было туго, хотя мама до последнего вела домашнее хозяйство, не делая вклада в семейный бюджет.

После того, как она вышла из комнаты, Лиам посмотрел на часы и решил, что не мешало бы поспать ещё хотя бы полчасика. Вчера был трудный день, да и лёг он поздно, трудясь над заданием по английскому.

Теперь у него проблемы. Парень никогда не пропускал занятия, если только не был серьёзно болен, что случалось крайне редко. В школе действовало строгое правило: «Не посещаешь занятия — не посещаешь тренировки». А тренировку пропускать не хотелось. Не сейчас, когда от его игры зависело поступление в хороший универ со стипендией. Не тогда, когда вся будущая жизнь зависела от того, как хорошо он ловит мяч и как быстро с ним бегает.

Не было времени даже помыться, но, слава Господу, вчера, вернувшись домой с изнурительной пробежки, он достаточно долго отмокал под струями воды. Не мешало бы подстричься. Волосы длинноваты, да и виться начинают. Не то чтобы это было так важно в тот момент, когда Лиам поспешно собирался, стараясь успеть на урок, прежде чем прозвенит звонок с обеда. Может, даже удастся уговорить тренера закрыть глаза на пропуск, если придумать хорошую отмазку.

Обычно его подвозил Гарри. Но сегодня, наверное, друг решил, что Лиам заболел или что-то вроде того, поэтому было два варианта, как добраться — пешком или на автобусе. Идти было не так далеко, и если бы не спешка, то медленный расслабляющий шаг был бы только в радость. Однако, времени на «прогулку» не было.

На столе в кухне лежали деньги на обед, если потратить их на автобус, то всё сложится идеально. Лиам прихватил с собой яблоко и немного задержался, чтобы откопать сумку в шкафу.

Автобус уже отправлялся. Парень побежал к остановке и, как только он влетел внутрь транспорта, водитель закрыл дверь.

Самый худший способ перемещения. В автобусе всегда слегка воняло и никогда не было свободных мест. Сиденье отыскалось ближе к задней двери. Лиам положил рюкзак на колени, если вдруг кому-то захочется присесть рядом, и понял, что забыл Айпод дома. Придется тупо пялиться в окно.

В обеденное время как всегда многолюдно, но почему-то рядом присесть никто не спешил. На спинке сиденья спереди красовалась яркая надпись большими буквами: «Иди нахуй». Лиам нахмурился и достал из рюкзака ручку, старая как можно более незаметно нацарапать ответ рядом с нелицеприятной надписью, чтобы никто не подумал, что он занимается порчей имущества. Вокруг слов были нарисованы какие-то каракули. Под ними Лиам начеркал: «Не слишком вежливо» и тут же спрятал ручку в рюкзак.

В школу он прибыл за двадцать минут до звонка, так что оставалось время, чтобы найти Гарри и поболтать с ним. Но не успел парень дойти и до порога школы, как увидел полицейскую машину. Вот она не предвещала ничего хорошего.

Из школы вывели первого парня — Найла Хорана, который перевёлся из Ирландии пару лет назад. Они не перебросились и парой слов за это время, но тут ничего удивительного: Лиам не назвал бы себя самым общительным человеком, а компания у Хорана была не из приятных.

Но когда офицер вернулся и вывел второго парня в наручниках с ужасно потерянным выражением лица, сердце Пейна ушло в пятки.

— Гарри? — крикнул он, подбегая ближе.

— Вам лучше поторопиться, мистер Пейн, — предупредила мисс Тэлбот. — Сейчас прозвенит звонок.

Гарри посмотрел на Лиама ну очень беспомощно, и тот совсем растерялся. Мисс Тэлбот поджала губы, и Пейн закинул рюкзак на плечо.

— Я… Я позвоню твоей маме, ладно? — сказал Лиам то, что первое пришло в голову.

Гарри кивнул, и полицейский его увёл.

Они были полными противоположностями друг друга. Лиам — вежливый и спокойный, Гарри — шумный и влипающий во все возможные переделки. Лиам предпочитал оставаться в тени и не светиться особо, Гарри — быть у всех на виду и вытворять невероятную чепуху, чтобы его заметили. Но до этого Гарри не учинял ничего такого — просто невинные шутки. Один раз его наказали за то, что форма футбольной команды каким-то невообразимым способом стала ярко-розовой, но Стайлс никогда не делал чего-то преступного.

А то, что произошло сегодня, явно было преступлением. Полиция не вмешивается в дела школы, пока речь не заходит о наркотиках или драках. Гарри никогда ни с кем не дрался, и хотя любил выпить на вечеринках, ничем другим не баловался.

Лиам просто надеялся, что всё будет хорошо, и зашел в школу, не имея возможности сделать ещё что-то для лучшего друга. Он позвонил другу домой, но никто не взял трубку. Неудивительно. Энн редко можно застать дома.

После уроков была тренировка, и тренер его успокоил:

— Все иногда опаздывают, не переживай так сильно, Лиам.

Второй раз Лиам позвонил маме Гарри уже после окончания тренировки, прежде чем пойти в душ. Тело было липким от пота, а футболка — влажной и неприятной. Поскорей бы следующая игра, тренировки — ужасная трата времени. Выматывающая и монотонная трата времени. Он и так знал, как играть, знал свою роль в команде. Зачем тогда приходить? Опустим тот факт, что Лиам не пропустил ни одну из них.

— Да, — ответила Энн мягко. — Лиам?

Лиам простонал. У нее такой счастливый голос, видимо, новости о Гарри до женщины не дошли. Как всегда не слушала сообщения на телефоне. Как и Гарри. Тысячу раз они об этом говорили.

— Эм, — Лиам прикрыл лицо рукой и спросил, просто чтобы уточнить: — Вы же не проверяли сообщения?

Голос Энн сменился за долю секунды:

— Что случилось? С ним всё хорошо?

— Да, да, — успокоил её Лиам. Почему опять это должен делать он? — Просто, эм, у него кое-какие проблемы. В школе. И…

— Его наказали? — спросила Энн уже без беспокойства в голосе. Почти сердито. — Снова?

— Не совсем. — уточнил Лиам. — Возможно, его арестовали? Ну, чисто гипотетически?

— Арестовали, — повторила Энн, и раздался гулкий звук, словно она уронила телефон. На фоне были слышны крики, и Лиам поморщился. — Ему конец! Всё, ему просто конец! — через пару минут женщина снова взяла трубку. — Я поеду в участок прямо в эту же секунду. Спасибо, что позвонил, Лиам.

— Без проблем, — ответил парень. — Я тоже туда подъеду и передам вам домашнее задание для Гарри.

— Часть меня хочет оставить его там, чтобы преподать хороший урок, — вздохнула она. — Спасибо ещё раз, Лиам.

Когда Энн отключилась, парень понял, что если хочет добраться до участка, прежде чем женщина приедет туда и навеки запрет Гарри дома, ему следует поторопиться. Он переоделся, закинул домашку (и ту, которую взял для Гарри с занятий, что они посещали вместе) в рюкзак и выбежал со школы.

Бежать было не долго — минут десять от силы, но после тренировки казалось, что завтра он представится пред Богом и попрощается с жизнью навечно. Лиам уже «предвкушал» всю ту завтрашнюю боль в мышцах. К счастью, это суббота, можно хотя бы выспаться.

Лиам добрался до пункта назначения как раз вовремя, чтобы увидеть, как Энн тащит Гарри, крепко сжимая его запястье.

—…никакого телефона! Кроме школы и отработки, ты никуда не будешь выходить и ни с кем не будешь видеться!

— А как насчёт… Лиам! — крикнул Гарри, замечая его.

Лиам подбежал к ним.

— Хорошо, но только потому, что этот мальчик очень хорошо на тебя… О, Лиам, — прервала она своё вещание. — Скажи Лиаму спасибо, что тебе не пришлось здесь ночевать.

— Ты же пришел сюда не для того, чтобы отдать мне домашнее задание? — робко посмотрел на него Гарри.

— Эм, — Лиам достал тетради из рюкзака. — Может быть?

— Ненавижу тебя, — ответил на это Гарри, но тут же продолжил: — Кстати, спасибо.

— Я подожду тебя в машине. У тебя есть минута, чтобы поговорить с Лиамом, а потом тебе лучше быть пристегнутым на пассажирском сидении, или я затащу тебя силой. — Гарри покорно кивнул, и Энн повернулась к Лиаму: — Тебя подвезти? Правда, нам надо заехать за машиной Гарри к школе, но твой дом по пути.

— Нет, я пройдусь, — потряс он головой. — Знаете, типа упражняться, да.

По большей части, он ответил так, потому что не хотел слушать, как Гарри ругают по дороге домой. А это точно случится. Энн кивнула и пошла к машине. Лиам засунул руки в карманы. Потный и грязный, но Гарри, кажется, этого не заметил или ему было абсолютно плевать, потому как обнял он Лиама невероятно крепко.

— Правда, спасибо тебе.

Лиам кивнул и спросил, потому что этот вопрос не давал ему покоя весь день:

— Что случилось?

Гарри выглядел воплощением невинности.

— Это ты виноват.

— Я виноват, — повторил он, приподнимая брови.

— Да, ты должен не позволять мне делать всякие глупости. А ты не пришел в школу, и вот я здесь, — ответил Гарри, по привычке зарывшись пальцами в кудри. — Меня словили на хранении марихуаны. — нахмурился он. — Там было немного, поэтому посадить меня не могут. Зато назначили ку-у-у-учу часов общественных работ.

— Гарри, — простонал Лиам.

— Посмотри на это с другой стороны, — продолжил Гарри, обнимая его за плечи. — Этот опыт не только заставит меня даже не смотреть в сторону наркотических веществ до конца своих дней. Я буду вспоминать об этом случае ещё очень долго, как только захочу вытворить что-то даже гипотетически незаконное.

— Я думал, ты уже почти воплотил в жизнь ту шутку по случаю конца учебного года, — подметил Лиам, потому что оба знали: что бы Гарри не планировал, в нем всегда было мало чего-то благопристойного и законного.

— Да, как я и сказал, очень и очень долго.

Лиам не сдержался и рассмеялся. Гарри — его лучший друг, хотя та ещё головная боль по совместительству. Единственный друг, более того. И он любил выходки Гарри — они были необычными и смешными. Не то что серая жизнь Лиама. Он посмотрел на часы.

— Мне нужно домой, а тебе нужно в машину, пока твоя мама не приехала сюда и не увезла тебя прямо на капоте.

— Думаешь, она может? — спросил Гарри, через плечо глядя на машину. Они оба видели, что Энн внимательно наблюдает, и Стайлс сглотнул. — Да, думаю, может. Увидимся в понедельник. Я вряд ли увижу свет солнца на этих выходных.

Лиам кивнул, и Гарри ушел, помахав на последок. Как только друг скрылся в машине, телефон Пейна зазвонил. Он вытащил его из кармана и закинул рюкзак на плечо.

— Да?

— Где ты? — командным тоном спросил его отец. — Уже… почти пять.

— Мне нужно было кое-что сделать после школы, — вздохнул Лиам. — Скоро буду.

— Лучше для тебя же. У нас будет длинный разговор о том, почему ты прогулял уроки.

— Ладно, хорошо, — Лиам поправил рукой волосы.

— Ты не имеешь права этого делать, Лиам, ты и без меня это знаешь, — продолжил отец, так и не дождавшись продолжения речи. — От твоей успеваемости зависит всё. Ты не можешь просто сачковать.

«Сачковать», — повторил Лиам мысленно. Что ж, отец думает, что он сачкует.

— Скоро буду, — сказал парень и бросил трубку.

Он не всегда так делал. Слишком вежливый, особенно с родителями, сейчас Лиам не смог удержаться. После всего отец обвиняет его в таком, в то время, как он выматывается на подготовительных курсах, тренировках и погряз в этой ежедневной скучной рутине. В то время, как он не может веселиться, как обычные подростки, потому что должен думать о будущем, держаться подальше от проблем, не рисковать здоровьем и всегда быть в форме. В то время, как он бросил всё и всех, кроме Гарри, чтобы пойти к цели, которую для него кто-то установил.

Заниматься регби, быть в форме, получать отличные оценки, не влипать в неприятности, получить стипендию, играть за университетскую команду, а потом и профессионально. Это были единственные его цели, единственные стремления. И не то чтобы Лиам этого всего не хотел. Хотел. Он хотел сделать родителей и тренера счастливыми. Но также он желал, чтобы за выполнением мечтаний остальных у него оставалось время на то, чтобы Жить.

Комментарий к Лиам

Если тут кто-то хочет стать бетой суперскоростного переводчика с тупыми шутеечками - милости прошу в ЛС. All the love <3

========== Луи ==========

Тренировка как раз подходила к концу, когда телефон, оставленный на лавочке возле Элеанор, громко зазвонил. Луи пронёсся через поле к тому месту, где висела его сумка. Он вытащил телефон и взял трубку, только прочитав имя, не сказав ни слова своей девушке, из-за чего та заметно погрустнела. Парень закатил глаза — женщины такие требовательные.

— Малик! — поздоровался он как можно более громко. — Как поживает мой любимый нищеброд?

— Не называй меня так, — рыкнул Зейн, из-за чего Луи широко ухмыльнулся. Он всегда чувствовал себя прекрасно, хорошенько потренировавшись. Наверное, на поле он выглядел не хуже, так как Эль бросала ревнивые взгляды на остальных девушек на скамейках, наблюдающих за ним. — Можешь оказать мне услугу?

Луи переложил телефон в другую руку и закинул рюкзак на плечо.

— Конечно, что надо?

Зейн был старым приятелем Луи. Они жили в одном районе с пяти лет, и Зейн был единственным человеком, который хорошо знал Луи, а Луи был единственным человеком, который знал о Зейне хоть что-то.

Зейна выставили из дома, когда ему было четырнадцать. Луи не знал всех деталей, а Малик до сих пор не особо любил об этом говорить. К тому же, Зейн не вписывался в круг друзей Томлинсона — те ходили в частные школы, катались на крутых тачках и носили одежду, что стоила больше, чем вся разваливающаяся квартира Малика.

Но Луи никогда и ни за что не осуждал своего друга. Возможно, он и был слегка надменным по отношению к людям, но любому, кто скажет что-то плохое о стиле жизни, одежде, да о чем угодно в Зейне, Луи тут же надерёт зад.

— Мне нужно кое-куда съездить, — медленно сказал Зейн. — В полицейский участок.

Луи поднял брови и одними губами сказал Элеанор: «Нужно кое-куда отвезти Зейна». Она тяжело выдохнула и соскочила со скамейки. Ее группка прилипал последовала за предводительницей. Да, девушка явно расстроилась, но Луи знал, что она отойдет к сегодняшней вечеринке. Такие уж у них отношения.

— Полицейский участок, — повторил Луи. — Ты что спятил? Хочешь, чтобы тебя арестовали? Я не думаю, что оранжевый будет тебе к лицу, — не совсем правдивое замечание. Луи подумал, что оранжевый смотрелся бы на Малике просто невероятно, пока пробирался к своей машине на парковке.

— Нет, — ответил Зейн, звуча крайне раздраженно. Хотя, это же его обычный тон, ничего нового. — Я, возможно, продал кое-что парнишке из Вертона, а он, так же возможно, попал из-за этого в переделку.

— Ты едешь туда, чтобы посмотреть на того ребенка? — скептически спросил Луи. — Серьёзно?

Зейн вздохнул.

— Я просто хочу увериться, что он не втянет меня в это всё, — ответил он. Луи знал, что Зейн врёт.

— Ты о ком-то беспокоишься, вау. Как мило, Зейн, у тебя появилось сердце.

— Заткнись, Луи, — прошипел Зейн. — Ты приедешь или нет?

— Да, да, приеду. Ты где? — Луи закатил глаза, хоть Зейн и не мог этого видеть.

— Дома, я спущусь, когда ты подъедешь.

— Увидимся, — согласился Луи, скидывая вызов, и закинул рюкзак на пассажирское сиденье Porsche Boxster — экстравагантного подарка отца за то, что Томлинсон не сказал никому — кроме Зейна, конечно — что поймал родителя в постели с какой-то женщиной.

Возможно, это было и не совсем правильно, но если посмотреть с другой стороны, то отца постигло наказание в виде выкладывания денежек за дорогостоящий автомобиль, брак родителей сохранен, а у Луи появилась новая машина. Выигрышная ситуация для всех.

Зейн жил в другой части города. Луи всегда поднимал окна, когда подъезжал к его району, за что Малик на него неизменно ворчал.

(— Тебя никто не ограбит, — со злостью говорил он.

— Никогда не знаешь, — отвечал на это Луи).

Как и обещал, Зейн стоял перед многоквартирным зданием — руки глубоко в карманах, на лице — крайне хмурое выражение.

Что бы там люди не думали, Зейн не всегда был таким придурком. Будучи помладше, он был шумным и веселым, хотя, этого не отнять, и идиотом. Даже сейчас старый Зейн давал о себе знать, когда родителей Луи не было дома, а парни отрывались, куря травку, и Малик хохотал, хреново танцевал что-то, похожее на R&B, отпуская себя. Никто не видел такую его сторону, кроме Томлинсона.

— Спасибо, — сказал он, влезая во внутрь и перекидывая сумку Луи назад. — У тебя что, была тренировка? — заметил он, смотря на друга, всё ещё не сменившего форму на повседневную одежду.

Луи посмотрел на него в стиле «ну-ты-и-мудак».

— Уделяй моей жизни больше внимания. Я тренируюсь каждую пятницу вот уже — минус шесть месяцев из каждого года — шесть лет.

— Хах, — угукнул Зейн, настраивая радио. Луи шлепнул рукой по колену.

— Что ты вообще скажешь этому парню? «Хэй, здрасте, ты тут у меня травы купил, и тебя за решетку упекли, а я примчался узнать, всё ли в порядке, мягкая ли койка и не скажешь ли ты мое имя копам?»

Зейн глянул на него исподлобья.

— Нет. Я просто скажу… Не знаю. Я не боюсь, что он меня сдаст. Он меня не знает, просто нашел через Стива.

Луи цокнул, но никак не прокомментировал это высказывание. Сколько раз он думал о том, чтобы за сто фунтов кто-то из игроков в регби научил Стива держаться подальше от Зейна, однако, это было не его дело, а Зейн явно разозлился бы. Но ненависть к Стиву была всеобъемлющей и пылкой.

Он знал, что именно Стив затащил Зейна в торговлю запрещенными веществами и убедил того, что на большее он не способен. Не важно, сколько раз Луи предлагал: «Я могу найти тебе работу, друг, и ты можешь ночевать в гостевой, пока не подзаработаешь», он получал отказ. Просто потому что Зейн не верил, что Сможет жить лучше, и при этом был человеком, не принимающим подачек.

Он считал, что находится на своем месте. Луи думал иначе. Зейн был достаточно умен, когда не стеснялся себя проявлять, и талантлив. Ему просто нужен был толчок в верном направлении. К несчастью, от помощи тот всегда отказывался.

— Посмотрим, когда доберемся, — наконец сказал Луи. — Может, его вообще там уже не будет.

Он ошибался. Когда они добрались к участку, рядом стояли двое подростков — один с непослушной копной длинных кудрей, второй — с волосами покороче, кудряшками помельче.

— Это он, — сказал Зейн, указывая на парня повыше, более кудрявого.

Луи оглядел его с головы до ног и нетерпеливо постучал пальцами по панели.

— Так что, поговоришь с ним?

Как только он спросил это, оба парня обернулись на машину позади, где сидела женщина с крайне пугающим выражением лица. Тот, который повыше, двинулся к ней.

— Окей, ты упустил возможность, — прокомментировал ситуацию Луи.

Зейн выглянул из окна.

— Подъедь ко второму, — попросил он.

Пока они плавно подъезжали ко второму парню с широкими плечами и мокрыми от пота волосами — он что, бежал до участка пару километров? — Зейн зарылся рукой в волосы, а Луи понял, что дело не только во втором парне. Тут было что-то ещё.

— Хэй, детка, — позвал Зейн, открыв окно.

Луи закатил глаза. Парень продолжал идти вперед, словно обращались не к нему, и Луи продолжал ехать вперед, пока Зейн едва ли не выпал из окна машины.

— О, ну бога ради, — Луи не выдержал и просигналил.

Парень вздрогнул и повернулся к ним. Луи не особо оценил внешность — карие глаза, темные волосы, загорелая кожа — а вот у Зейна глаза загорелись, что навело на определенные мысли. Если вы спросите, какая у Малика ориентация, то ответа не получите — эту истину Луи усвоил с годами. Если повезет, он отделается ответом: «Мне не нравятся ни мужчины, ни женщины. Мне нравится секс». Такой вот он, Зейн Малик. Луи притормозил, а парень с карими глазами удивленно уставился на сидящих в машине.

— Я могу чем-то помочь?

— Уверен, что ещё как можешь, — абсолютно бесполезный ответ от Зейна.

— Твой друг, — сказал Луи, перегнувшись через соседнее сиденье. — Как его там?

— Гарри, — ответил Зейн, не отводя глаз от кареглазого.

— Точно, Гарри. Видишь ли, мой друг ему кое-что сегодня продал, и хочет узнать, всё ли хорошо.

Парень нахмурился.

— Не думаю, что это вас касается, — ответил он и продолжил свой путь прочь.

— Как тебя зовут? — крикнул Зейн ему вслед.

Луи выдал ему подзатыльник. Тот парень так и не ответил, зато сзади просигналила какая-то машина. Луи отъехал в сторону, а Зейн вернулся на свое место.

— Что ж, бесполезная затея, — высказался Луи.

— Или нет, — пожал плечами Зейн.

— Не такой уж он и красавец, — лениво добавил Луи, не отводя глаз от дороги.

— Но ведь ты у нас по девочкам, так что твоё мнение не в счёт, — ответил на это Зейн.

— Хочешь немного развеяться? — сменил тему Томлинсон. — У меня сегодня вечеринка.

— Может быть, — неопределенно. — Если других дел не найдётся.

Луи высадил Зейна во дворе перед его домом и двинулся к себе. Подготовка к вечеринке не заняла много времени — осталось всего лишь купить алкоголя по дороге и спрятать всё, что могло разбиться в ходе веселья. Через четыре часа он едва ли мог что-то слышать от грохочущей музыки, а картинка слегка смазывалась от выпитой водки — или это был ром? Какая, собственно, разница. На ковре расплылось розовое пятно Чего-то, на диване рядом целовалась парочка, вокруг танцевали люди.

— Куда ты ездил сегодня с Зейном? — спросила Элеанор, обнимая его сзади.

— Ничего важного, — уверил ееЛуи.

— Ты всегда так говоришь, но бросаешь меня и летишь к своему Зейну Малику, что бы он там не придумал, — Эль нахмурилась.

— Давай не будем? — спросил Луи, потерев кончик носа.

— И что ты предлагаешь сделать?

Луи повернулся и умостил руки на талии девушки. Ещё мгновение она хмурилась, а потом всё напряжение с лица ушло.

— Прости меня, — сказал Луи.

Она обняла его за шею и притянула поближе.

— И ты меня.

И в этом, подумал Луи, все их отношения. Ссоры и извинения, натянутые на лица улыбки, потому что каждый вокруг интересовался чужими отношениями больше, чем своей собственной жизнью.

========== Гарри ==========

— И DVD-плеер, — добавила мама, скрестив руки на груди. — Давай сюда провода.

Гарри закатил глаза и отсоединил провода от телевизора, передав их Энн.

— Хорошо, — сказала она, скручивая их. — Теперь у тебя будет достаточно времени, чтобы задуматься о своём поведении. Принести марихуану в школу! О чём ты вообще думал?

Он даже не захотел повторить: «Она была даже не для меня!» в сотый раз. Это ничего бы не изменило. Гарри виноват, и его мама, черт возьми, тоже так считает. В любом случае, ему светит месяц домашнего ареста вкупе с общественными работами. Не так плохо, если вспомнить, что Найл тоже там будет. Не то чтобы они были хорошими друзьями, но почему бы и нет. Ирландец — человек очень веселый и беззаботный.

— Я позвонила твоему отцу, — напоследок сказала его мама, вздыхая. Энн убрала прядь волос с глаз, не поднимая взгляд на сына. Сначала он даже не понял, что она сказала.

— Ты что? — спросил Гарри, мотнув головой так сильно, что кудри качнулись. — Нет, — добавил он, словно отрицание сделает этот поступок менее реальным. — Ты не могла.

— Прими тот факт, что именно так я и поступила, — уже мягче сказала Энн. — Он должен знать, что ты… что тебя арестовали!

Гарри упал на кровать и закрыл лицо руками. Из всех наказаний она выбрала худшее: позвонила его отцу.

— Мы пришли к решению, что для тебя же лучше будет перебраться к нему, — медленно проговорила женщина. — Это ещё не точно, но мы оба считаем, что в твоей жизни не хватает порядка, а здесь его точно… точно не будет.

Её голос дрогнул, а в Гарри боролись злость и чувство вины. Ему хотелось встать, обнять её, сказать, что её вины тут нет. Энн — замечательная мать, а Гарри… просто Гарри. Но злость шептала ему, что стоит начать кричать и швырять вещи, разгромить весь дом, выкрикивая ругательства. Вместо этого он схватил одеяло и накрылся им с головой. Он начал мурлыкать под нос какую-то песню, не сумев вспомнить слова, — надо бы их позже глянуть — поэтому не услышал, что ещё она сказала. И не хотел слышать, и не хотел начинать ссору. Просто хотел уснуть и проснуться тогда, когда всё закончится и жизнь вернется в свою колею.

Наконец, Энн сдалась и ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Она ненавидела на него кричать, но теперь это было заслужено. Но угрожать отправить к отцу — всё-таки слишком. Он простонал и потянулся за телефоном, чтобы позвонить Лиаму и поплакаться тому в жилетку, потому что Лиам всегда выслушает и поможет успокоиться, дав дельный совет, но на столе не нашлось ничего, кроме книжек, ручек и диска Nirvana. Гарри забыл, что телефон мама тоже конфисковала. Гарри закрыл лицо подушкой, только так сдерживая крик разочарования.

Он терпеть не мог домашние аресты. Не впервые такое случается, поэтому Гарри осознал, что для него это — худшее наказание. Он не мог сидеть на месте, ничего не делая. Он любил проводить время на улице или хотя бы делать хоть что-то, отвлекающее от мысли, что он ничего не делает.

— Можешь спуститься и забрать обед! — крикнула мама.

— Я не голодный! — прокричал Гарри в ответ.

— Гарри Эдвард Стайлс, ты прямо сейчас поднимешь свою задницу, или я…

— Иду! — прервал угрозу парень, свешивая ноги к кровати. Он явно был не настроен на мирную беседу, но постарался успокоиться, спускаясь по лестнице.

Он зарылся рукой в волосы, заходя в кухню. Пахло чем-то вроде жареного мяса, и у Гарри потекли слюнки. Он глубоко вдохнул этот запах и собирался сказать, что мама превзошла саму себя, но вдруг увидел отца.

— Гарри, — сказал отец, не вставая со своего места за их столом. «Их» — это Гарри и его мамы. Не Его. Он не имел права тут сидеть, и в Гарри поднялась необъяснимая злость.

— Что ты тут делаешь? — требовательно спросил он.

Гарри повернулся к маме, которая делал вид, что очень увлечена мясом на сковородке. Она волновалась и всё время поправляла волосы — нервная привычка, которую Гарри унаследовал.

— Ну, твоя мама мне позвонила… — начал отец.

— Но не просила тебя приходить, — спокойно сказала женщина.

— Да, ладно, я просто подумал, что так будет лучше, — медленно и плавно, словно пятилетним, объяснял мужчина, явно давая понять, что решит проблему лучше, чем Энн. — Тебе стоит пожить у меня какое-то время.

— Я сказала, что подумаю над этим, — тихо произнесла его мама, кусая губы и не поднимая глаза ни на кого из говоривших.

— Я никуда не поеду, — упрямо заявил Гарри. — Нет, мама, серьёзно, не делай этого. Не заставляй меня жить с ним. Или я… я…

— Снова попадешь за решетку? — прохладно уточнил отец.

— Ему не назначили срок, на самом деле, — отрезала Энн, но голос её дрожал и в нём не было ни капли уверенности.

— Тем не менее, Гарри, ну честное слово. О чём ты думал?

— Ты не можешь отправить меня к нему! Ты… — Гарри застряс головой, изо всех сил стараясь игнорировать мужчину, который не имел права даже слова вставить в этом разговоре.

— Могу, — ответила мама, выглядя так, словно это последнее, чего бы ей хотелось в жизни. — Ты становишься неконтролируемым, Гарри. Я не знаю, что с тобой происходит в последние пару лет, но, возможно, виной всему отсутствие мужского воспитания. Я делаю всё, что могу, но, видимо, этого всё равно недостаточно.

— Достаточно, — уверил её Гарри. — Мама, правда, этого достаточно. Я клянусь. Это… Это всё не из-за тебя! Ты самая чудесная мама в мире!

Отец поднялся.

— Я заберу тебя в воскресенье, — сказал он Гарри, а после повернулся к Энн. — Думай что хочешь, но я считаю, что Гарри нужно строгое воспитание. Он совсем отбился от рук.

— Я подумаю над этим, — без энтузиазма ответила на это женщина.

Отец, уходя, хлопнул его по плечу.

— Сын.

— Не называй меня так, — прошипел Гарри, отходя в сторону. — И я не хочу есть! — крикнул он, взбегая вверх по лестнице. Он хлопнул дверью комнаты так сильно, что лампа на тумбочке у кровати опасно накренилась. Гарри со злостью скинул её со стола — даже не разбилась, ударившись о ковер. — «Воспитание», — проворчал он.

Единственное, что не забрала мама — Айпод, поэтому Гарри достал его и нажал на «Воспроизвести в случайном порядке». Заиграли первые аккорды Rage Against the Machine — Born of a Broken Man. Он не помнил, как эта композиция оказалась в его плейлисте, но ни разу не жалел об этом. Более агрессивная, чем большинство музыки, что он слушал, она идеально подходила под настроение.

Музыка не помогала, и он встал с постели, всё ещё пытаясь отыскать в плейлисте что-то, соответствующее его разбитому состоянию. Из шкафа вылетела сумка для вещей, а потом и одежда. Он ничего не складывал, просто кое-как впихивал в сумку или просто оставлял валяться на кровати. В процессе сего действа зашла Энн — губы недовольно поджаты, но складка между бровями выражала скорее задумчивость — или сожаление?

— Всего на несколько недель, — спокойно уведомила она. — Если ты будешь себя хорошо вести… Если не влипнешь ещё в какую-то ситуацию, то вернешься домой после зимних каникул. Что думаешь?

— Думаю, что ты всё уже решила и без меня, — проговорил Гарри, не поднимая взгляда от вещей.

— Ох, Гарри, — вздохнула мама. Он не ответил, и женщина подошла, обняв его и поцеловав в лоб. — Я делаю это не для того, чтобы наказать тебя.

Он засунул наушники в уши, давая понять, что разговору конец. Энн закрыла за собой дверь, оставляя его одного. Лучше бы всё было наоборот. Лучше бы она осталась и наорала на него, может, даже ударила, как было однажды, когда ему было четырнадцать. Он подрался с Джеммой и назвал её шлюхой.

Вместо этого, мама решила отправить его к отцу. Чтобы больше не беспокоиться. Не спрашивая у Гарри его мнения. Только хуже для них обоих: Гарри Ненавидел отца и не знал, сможет ли простить её за такое решение.

До двенадцати лет мир Гарри составляли только он, его мама и Джемма. Да, он спрашивал об отце, интересовался, почему у Лиама есть и мама, и папа, а у него — нет. Энн всегда говорила, что это потому что она любит их с сестрой за двоих. Позже же призналась, что так вышло из-за отца, которые не хотел принимать никакого участия в жизни своих детей. Да и без него было лучше — факт. У Энн были Джемма и Гарри, а его отец никогда не хотел детей, однако какое-то время — пару ранних лет из жизни своих чад — был рядом, пока в один день не сказал, что это всё не для него.

Когда Гарри было тринадцать, отец пришел на его день рождения. Потом на Рождество. А потом и вовсе поселился у них на два года, хотя и владел огромным домом с бассейном и всем таким в каком-то благоприятном районе. У Гарри появился отец, которого у него никогда не было.

А потом, когда Стайлсу исполнилось пятнадцать, отца у него снова не стало. Он пропал, не утруждавшись предупреждением, звонком или письмом. Даже подарки на праздники не присылал. И снова вернулся спустя год, когда Джемма уехала учиться в другой город. Гарри не хотел, чтобы его родитель возвращался в их спокойную и улаженную жизнь. Он уходил и приходил, когда было удобно, и это нечестно, повторял Гарри, нечестно, что у него какой-то временный «отец на час». Мама соглашалась, но связь с бывшим мужем всё равно поддерживала.

Видимо, два года в семье стали аргументом, почему отец может его воспитывать, как заблагорассудится, а суд постановил, что Энн должна информировать мужчину о здоровье Гарри, оценках и всём таком важном. Отец пытался настоять на посещениях, но Гарри был уже в том возрасте, когда его «нет» имело вес, так что эту часть суд отклонил.

Он уснул в комнате, по которой словно ураган пронесся. Обычно, тут был идеальный порядок для мальчика-подростка, но сейчас Гарри было глубоко наплевать, что на полу куча вещей и забытая лампа. Какая разница, что там же и подушка. Он просто хотел спать, зная, что не попадет на самую отпадную вечеринку года, и пропустит ещё много чего в следующие несколько месяцев.

Комментарий к Гарри

Итак, первая (!) глава позади :)

Что вы думаете о переводе? Делитесь своим мнением и поддержите вашего покорного раба комментами, потому что сейчас я даже не уверена, нравится ли кому-то, хээээй.

========== Гарри ==========

В воскресенье, ровно в полдень, ярко-красная спортивная машина припарковалась у их дома. Гарри выглядывал из окна, наблюдая, как отец, одетый в обычную белую рубашку и брюки, подходит к парадному входу и стучит в дверь. Каким-то неведомым образом он почувствовал взгляд сына и поднял голову. Тот быстро отскочил от наблюдательного пункта и задёрнул занавески.

Он слышал, как внизу мама позвякивает посудой, заваривая чай для себя и кофе для отца, как мужчина что-то говорит. Но Энн ещё не позвала его спуститься — может, она передумала? К сожалению, шаги отстучали по лестнице и направились к его комнате. Гарри скрестил руки на груди, смотря на дверь с максимально безразличным выражением лица.

— Твой отец уже здесь, — просто сказала его мама, прислонившись к стене. — Я всё решила.

— И? — поднял брови Гарри.

— И, — вдохнула она, убрав прядь темных волос с лица. — Ты останешься с ним до Рождества.

Гарри кивнул и взял сумку, лежавшую возле кровати. Весь субботний день он посвятил уборке, поэтому единственным темным пятном во всей комнате была эта сумка, вмещающая все его вещи. Парень закинул её на спину, молча проходя мимо мамы.

— Гарри, — позвала Энн, но тот поспешно сбежал вниз по лестнице. Проигнорировав отца, парень захлопнул за собой входную дверь.

Он закинул сумку в идиотски маленькую спортивную машину. Там даже задних сидений не было. Чем меньше машина, тем больше она стоит — в чём логика?

Гарри ожидал на пассажирском сидении, смотря из окна на свой дом. Отец задержался — видимо, получал последние указания. Чем дольше длилось ожидание, тем злее парень становился. Он крутил рычажок радио — совершенно бессмысленно, потому что оно не работало, пока машину не завести.

Наконец — Наконец-то — дверь открылась, и из неё показался отец. Мама осталась на пороге с грустным выражением лица. Гарри в глубине души знал, что и для неё решение не было радостным, что она будет скучать, и сделала так только потому, что считала, что так будет лучше для Него. Возможно, когда эмоции улягутся, он сможет посмотреть на всё трезво, но сейчас Гарри был обиженным подростком, злым на всех и всё.

— Ничего не забыл? — спросил отец, заскакивая на водительское сидение.

— Ничего, — ответил Гарри.

Отец не спешил заводить машину — вместо этого он повернулся к Гарри так, чтобы смотреть сыну прямо в лицо.

— Прежде всего, я не потерплю такого поведения в своём доме, ты это понимаешь?

Гарри кивнул, даже не посмотрев в его сторону.

— Хорошо. Кроме того, будут установлены строгие правила. Комендантский час в восемь и никакого телефона, — продолжил мужчина.

— Это наказание или меня похитили? — зло выплюнул Гарри.

— Ты ведёшь себя так, словно я тебя руки лишаю, — вздохнул его отец. — Будет не так уж и плохо. У тебя будет собственная спальня, бассейн, твоя мать говорила, что ты любишь музыку, а в твоей комнате прекрасная стерео-система…

— Похищение и попытка купить мою любовь. Прекрасное начало.

Отец Гарри нахмурился, но понял, что разговор продолжать смысла нет, поэтому завёл машину и тронулся даже уж слишком быстро — шины завизжали по асфальту.

Они молчали всю поездку, и Гарри чертовски хотелось включить радио: он привык наполнять жизнь музыкой, гремела ли она в наушниках, лилась ли и пульсировала на вечеринках, выбивала ли дух из легких на концертах или просто мягко играла на фоне, без разницы. Тишина сводила с ума. Она была слишком громкой и сбивающей с толку.

Большинство дисков осталось дома — у Гарри была огромнейшая коллекция. Он обожал музыку, не отдавая предпочтения какому-то артисту или жанру. В один момент он слушал All Time Low, в следующий — выкрикивал песни Кэти Перри.

— Знаешь, — сказал отец, снова пытаясь завести разговор. — Недалеко от меня живут Томлинсоны. У них есть сын твоего возраста, кажется, Луи. Он учится в Винстоне.

Винстон — частная школа недалеко от района, где жил его отец. Гарри пару раз там бывал, посещая игры Лиама. Ещё несколько раз он был на вечеринках, которые устраивали детишки из Винстона, но компания эта была не самой приятной. Богатые ученики частной школы не скупились и закупались тяжелыми наркотиками, которые употребляли на каждой вечеринке. Не самое приятное зрелище.

Гарри издал какие-то неясные звуки, которые отец принял за заинтересованность.

— Могу вас познакомить, если хочешь.

— Ты вообще подумал, как я буду добираться до школы? — прервал его Гарри.

— Я буду тебя подвозить и забирать.

— Хреновая затея, — пробормотал Гарри, отворачиваясь от окна, где показались помпезные особняки.

— Следи за языком, — приказал его отец.

Гарри закатил глаза.

Наконец они подъехали к одному из самых маленьких домов в районе, и отец припарковался рядом с ним. Гарри не впервые гостил здесь, но впервые за последние несколько лет. Ничего не поменялось, и парень в который раз спросил зачем, черт возьми, отцу такой огромный дом, если он живет в нем совершенно один? Что за неразумные расходы.

Внезапно двери дома распахнулись, и оттуда вышла женщина. У нее были длинные светлые волосы, слишком красная помада на губах, которая, впрочем подходила к платью и туфлям.

— Кто это такая, чёрт возьми? — спросил Гарри, хмурясь, пока она подходила к машине.

— Это, — ответил отец, открывая дверь. — Иветта. Моя невеста.

— Привет! — весело воскликнула Иветта. Она нагнулась, чтобы видеть Гарри сквозь открытую со стороны отца дверь машины. — Рада наконец-то с тобой увидеться, Гарри. Твой отец много о тебе рассказывал.

— Хотелось бы мне сказать то же самое, но нет, — сказал Гарри, наклоняясь, чтобы забрать сумку. Тем не менее, он заметил, как на красивом, но слишком уж кукольном лице Иветты отразилось непонимание.

— Не обращай на него внимания, — подчёркнуто сказал его отец. — Он просто не в восторге от сложившихся обстоятельств.

Гарри фыркнул и выбрался из машины.

— Какая комната — моя? — спросил он, стараясь забыть, как отец поцеловал Иветту в щёку.

— Вторая слева, — заботливо произнесла женщина.

Гарри зашел в дом без лишних слов и никого не дожидаясь. Он закрыл дверь, отделяющую его от хозяев дома, и даже не сняв обувь, поднялся по лестнице. Заметив темные следы ног на белом ковре, он ухмыльнулся.

Гарри даже не осмотрел дом — сразу же пошел в комнату, которую выделили для него, хлопнув дверью, проверил, есть ли на ней замок. Нет. Он вздохнул и рассмотрел комнату. Белые стены, покрывало на кровати. Пол из темного дерева, на котором был голубой ковер, сочетающийся со всеми аксессуарами, включая подушки. Как отец и сказал, там же была стерео-система, и парень подошел к ней, проводя пальцами по пластику и металу. Каким бы хреновым не было его положение, парень понял, что не удержится и включит её в отсутствие дома отца.

Всё было… впечатляющим. Как бы кто-то там не пытался сделать комнату уютнее — вроде фотографии Гарри и его отца в рамке с тринадцатого дня рождения парня — она всё равно выглядела, как комната в отеле. Парень достал из глубины сумки диски и вставил один из них в систему — для фона, и стал раскладывать вещи. Отец или Иветта могли войти в любую минуту, но он не услышал бы их. Отец точно зайдёт проверить, как он тут — это всего лишь вопрос времени.

И правда — спустя несколько минут кто-то постучал в дверь. Гарри не ответил, но мужчина всё равно вошел в комнату.

— Вижу, ты разобрался, как она работает, — сказал он, кивая на стерео-систему.

Гарри пожал плечами.

— Отлично. Иветта приготовила ужин по случаю твоего приезда. Мы едим в шесть, так что будь внизу примерно в это время.

— И что же я должен делать до этого? — спросил Гарри. Он уже почти всё разложил по полочкам.

Отец неуверенно двинул плечами.

— Я не запираю тебя в комнате, как твоя мать. Можешь пойти погулять, если хочешь. Ты мой гость, а не узник. Но возвращайся домой к шести, иначе лишишься этой привилегии.

Гарри, прихватив Айпод, вышел из комнаты, миновав отца. Он остановился на полудороге в коридоре, заметив телефон, стоявший на столике. Вспомнить и набрать номер было проще простого. Лиам ответил уже на втором гудке, как всегда. Лучший друг, на которого всегда можно положиться. Лиам.

— Да, — в его тоне звучала неуверенность.

— Это Гарри. Можешь взять машину отца и заехать за мной?

Он слышал, как трубку прикрыли ладонью. Отец Гарри удивленно приподнял брови, смотря на него, из-за чего тот отвернулся, а через мгновение вернулся Лиам.

— Да, он разрешил, — оповестил Лиам. — Я думал тебя заперли до второго пришествия.

Обычно Гарри бы засмеялся на такое, но сейчас не видел абсолютно ничего смешного в своем положении.

— Ага, я расскажу тебе, когда подъедешь. Я… я не дома.

Лиам промолчал, а после шепотом спросил:

— Ты убежал?

После такого предположение Гарри всё-таки не выдержал и засмеялся.

— Нет, Лиам, конечно, нет. Я у отца. Всё узнаешь, когда приедешь, — повторил он, после называя адрес.

— Буду где-то в три, — сказал Лиам.

Гарри надел наушники и вышел на улицу. Громкость на максимум, почти оглушает. Он стоял у подъездной дорожки, руки — в карманах джинсов — и ждал. Из-за угла показалась машина, и Гарри пригляделся к ней, надеясь, что Лиам нашел способ добраться сюда побыстрее. Это был не Лиам. Гладкий, сияющий, дорогой автомобиль, за рулем — мальчик его лет. Он остановился не так далеко, и мальчик вылез с ключами в зубах и сумками в руках. Гарри наблюдал, как незнакомец уронил одну из них, выматерился сквозь ключи во рту и нагнулся, чтобы поднять ее. Гарри он не заметил и зашел в свой огромный дом, больше ничего не роняя.

— Хах, — усмехнулся Гарри самому себе. Может, всё-таки стоит попросить отца познакомить его с Томлинсоном.

========== Найл ==========

Общественные работы — отстой. Ему назначили целых шестьдесят часов и отстранили от занятий на полторы недели. Раньше Найл думал, что это будет к лучшему после всего, что произошло в школе, но не обдумывал всех деталей. Не понимал, что будет проводить весь день дома в компании отца, пока мама на работе.

На данный момент ему нужно было вычистить парк в нескольких минутах ходьбы от школы. Хотя бы не один — с Гарри, но тот был в таком же плохом настроении, поэтому Найл не рискнул спросить, что случилось.

— Что у тебя с лицом? — спросил Гарри, как только они увиделись. Он тронул свою неповрежденную кожу в месте, где у Найла был яркий синяк, показывая, о чем говорит.

Сейчас Найл тоже дотронулся до того же места, хотя его никто не мог видеть. Кожа вокруг глаза слегка припухла, и Найл знал: на ней цвели фиолетовые и желтые синяки. Обычно отец не бьет по лицу. Такое случалось, когда парень делал что-то Реально ужасное, вроде драки в школе, из-за которой его арестовали.

Работа была скучной и однообразной. Собирать мусор, скидывать его в пакеты. Наполнять пакеты, завязывать и ставить их в кучу у лавочки, откуда через два часа всё заберёт человек, ответственный за их работу.

— Хочешь перекусить? — спросил Гарри.

Найл обернулся. Он даже не слышал, чтобы кто-то к нему подходил. Гарри приподнял брови, проводя одной рукой по волосам, а вторую запуская в карман узких джинсов, где были деньги.

— Всё равно мой отец пытается купить моё хорошее к нему отношение. Не то чтобы я против двадцати фунтов на обед. Я заплачу.

— Хорошо, — согласился Найл, поскольку своих денег на обед у него не было. Он улыбнулся, хотя и чувствовал себя тем ещё гадом. — Если уж ты платишь.

— Ну, это же неплохо? — спросил Гарри, пока они шагали к ближайшему Маку. Тот был недалеко от этого места, значит, и от школы, поэтому Найл с друзьями часто захаживали туда вместо того, чтобы обедать в столовой. — Я имею в виду, не то чтобы, типа, идеально, но не так уж ужасно.

— Лучше, чем быть за решеткой, думаю, — пожал плечами Найл.

Гарри засмеялся, а Найл вспомнил, как они и правда сидели в камере. Было страшно, а Гарри — Хоран был уверен — плакал, хотя они об этом не говорили.

— Я думаю, они сделали так, чтобы напугать нас. Чтобы мы больше не нарушали закон, — предположил Гарри.

— Может быть, — Найл согласился.

Гарри открыл дверь в заведение и придержал её для Найла, что шел следом. Стайлс заказал бургер и напиток, Хоран просто повторил его заказ. Они забрали заказ и сели за столик друг напротив друга. Ели в тишине, пока Гарри вдруг не спросил:

— Так почему ты это сделал? Ну, побил Джейка, я об этом.

Найл отхлебнул из стаканчика и пожал плечами.

— По большей части потому, что он зажимался с моей девушкой, — объяснил он. — Но ещё и потому, что хотел сделать это уже около года.

— Ага, понял. Он такой придурок, — засмеялся Гарри.

Найл кивнул.

— Тогда почему ты тусил с ним? — спросил Гарри. — Типа, без обид, но большинство парней из твоей компании те ещё придурки.

Найл подумал над вопросом пару минут, потому что не мог отрицать сказанного. Гарри был прав.

— Я не знаю, — признал он. — Они мои друзья, и я думаю, что лучше дружить с кем-то, кого ненавидишь, чем вообще ни с кем не дружить.

— Возможно, — сказал Гарри, приподняв брови, но звучало это так, словно согласен он не был.

— Мы подружились с тех самых пор, как я переехал, и думаю, мы просто притёрлись друг к другу.

— Вот как, понимаю, — захихикал Гарри.

Гарри больше ничего не спрашивал, а Найл ни о чём не говорил. Они доели обед, разговаривая о всякой чепухе вроде уроков, красивых девочек и отвратительной вечеринки Эндрю Скотта в прошлом месяце. Гарри очень нравился Найлу, нравился больше, чем кто-либо из людей, с кем он привык зависать. Стайлс был спокойным и дружелюбным, не насмехался над историями, которые рассказывал ирландец, а искренне смеялся над ними и рассказывал свои.

Отработки назначили на понедельник, среду и пятницу, с четырех до шести. Всю неделю Гарри приносил что-то перекусить, они веселились и общались. В пятницу Гарри одолжил у Найла телефон, чтобы написать сообщение Лиаму. Найл очень долго вспоминал, кто это вообще такой. Да, он видел этого парня рядом с Гарри пару раз, но не особо обращал на него внимания. Когда тот пришел, то карие глаза и темные кудряшки помогли Хорану вспомнить, что друг Гарри играет за какую-то команду школы. Но какую?

Лиам заказал что-то, прежде чем подсесть к ним — рядом с Гарри, напротив Найла.

— Привет, — тихо сказал он.

— Хэй, — поздоровался Найл.

— Лиам! — громко крикнул Гарри и обнял друга.

— Отстань, — оттолкнул его Лиам, смеясь.

— Найл, это Лиам, — представил его Гарри. — Лиам, это Найл. Он вмазал Джейку Ричардсу по лицу и теперь мы дружбаны по общественным работам.

— Оу, — сказал тот, приподняв брови.

— Ты же знаешь Джейка, да, чмошник такой…

— Я знаю, кто это, — оборвал его речь Лиам абсолютно спокойным тоном, но не отрывая взгляда от еды перед собой.

Найл смотрел на этих двоих, а на лице Гарри появилось осознание. Лиам был явно не в своей тарелке.

— Ты поступил в школу только два года, поэтому ничего об этих двоих не знаешь, — начал Гарри, хотя Лиам послал ему убийственный взгляд, явно приказывающий заткнуться. — Лиам, когда был помладше, прослыл странноватым малым.

— Я был лузером, — вставил Лиам.

— Какая разница, — закатив глаза, буркнул Гарри. — Я приехал сюда, когда мне было двенадцать, а родители Лиама… Родители Лиама, те ещё злодеи, стригли его почти наголо. И это было, когда он был молод и невинен, да? У него были большие уши, большие глаза и большой нос, окей, и за это другие дети над ним издевались. Твой друг Джейк, — Гарри указал на него пальцем. — Был одним из тех козлов, что превратили его жизнь в ад.

Найл не знал, что ответить, но знал, что хочет ударить Джейка ещё раз, за Лиама.

— А потом перевёлся Гарри, и они отстали, — медленно сказал Лиам, пожимая плечами. Он пытался сделать вид, что всё уже в прошлом, но губы, сжатые в тонкую полоску, выдавали истинные чувства.

— Ты сказал это так, словно я твой личный супергерой, — засмеялся Гарри, пихая друга в плечо. — Я был таким же чудиком, как и ты, — он повернулся к Найлу. — Я выглядел как большой ребенок. К счастью, мы оба выросли сексуальными молодыми мужчинами, а, Лиам?

Лиам захлебнулся, а Найл осознал, что смеется и наслаждается своей компанией больше, чем когда-либо в жизни.

— А ты? — спросил Лиам. — Ты всегда был популярным?

— Думаю, да, — пожал плечами Найл. — У меня всегда было много друзей.

— Друзья не впечатывают друг другу кулаки в лица, если я что-то понимаю в дружбе. Или это какой-то извращенный её вид? — сказал Гарри.

— Не знаю, иногда мне ну очень хочется ударить тебя, — на лице Лиама отразилось размышление.

Найл захихикал и подметил:

— Они не все такие, как Джейк. Грег не так уж и плох.

— Океееей, — задумчиво протянул Гарри, наклоняясь над столом. — Представь, что сейчас два часа ночи, ты ужратый в дрова в клубе. Два парня начинают к тебе приставать и зовут на улицу выяснить отношения. Кому ты позвонишь, чтобы он помог тебе разобраться?

Найл нахмурился и задумался. Он не позвонил бы Грегу, потому что тот сказал бы со всем разбираться самостоятельно. Не позвонил бы Джейку по понятным причинам. Было еще несколько людей, вроде Марка, Чарли или Эндрю, но они вряд ли бы помогли, даже если бы приехали на вызов.

— Не знаю.

— Видишь? — сказал Гарри так, словно поведал всем смысл жизни. — Я бы позвонил Лиаму, без колебаний, потому что Лиам мой друг, и он бы тут же сорвался и приехал. Тебе нужны Настоящие друзья.

Наверное, стоило обидеться, потому что Гарри ничего не знал о его жизни, а уже делал предположения. Но он не мог отрицать, что Гарри был прав.

— Дай сюда телефон, — сказал Гарри, протягивая руку. Найл передал его без вопросов, и Стайлс сразу же стал что-то печатать. — Вот, теперь у тебя есть номер Лиама и мой, но, правда, я без понятия, когда вообще получу телефон обратно. — Он отдал телефон обратно. — Теперь у тебя есть два человека, которым ты можешь позвонить в два часа ночи, когда тебе нужны будут друзья.

Лиам, не выразив никакого протеста, продолжал отхлебывать из стакана, а Гарри улыбался — мягко и по-доброму. Найл смотрел на свой телефон, не понимая, какого черта он так тронут. Стало ясно, почему у Гарри так много друзей — с ним невероятно легко было общаться и ладить.

После обеда им нужно было вернуться в парк еще на полчаса, чтобы закончить работу. Лиам предложил свою помощь, поэтому парни управились даже раньше, чем нужно, и пятнадцать минут ждали пока Пол, парень, который контролировал их работу и говорил, когда она была окончена, наконец покажется.

Интересно то, что за это время, проведенное с Гарри и Лиамом, Найл веселился больше, чем за все время со своей компанией. Никакого осуждения или попыток казаться крутыми. Лиам позвонил родителям, чтобы они не переживали. Так просто и без всякого стресса.

— Что вы, парни, делаете завтра вечером? — внезапно даже для самого себя спросил Найл.

Гарри скорчил рожицу.

— У меня комендантский час в восемь, поэтому, к сожалению, втыкаю дома в стену. Но вот у Лиама никогда нет никаких планов, — он сидел на лавочке, пальцы выстукивали по ноге какую-то мелодию, что Найл не в состоянии был опознать.

Хоран кивнул. Вчера ему пришло сообщение от Луи. Он не был ирландцу другом, как Грег, Мария или эти парни, но на вечеринки друг другу они иногда наведывались. Луи учился в Винстоне, и обычно богатенькие дети оттуда не любили устраивать тусовки в других районах, если им иногда не хотелось попробовать «нищебродской жизни». Тогда они гуляли с Найлом и его друзьями. Взамен, Найла с друзьями приглашали на вечеринке побогаче. Стоит заметить, что ирландец получал приглашения чаще всех — возможно, он больше нравился людям.

— Будет вечеринка на Джордж-стрит, в верхнем городе, мой друг…

— Джордж-стрит? — спросил Гарри, прерывая. — Парень, который проводит вечеринку, у него типа, — он прижал волосы к голове, зачесав их пальцами на левую сторону, — вот такие волосы?

— Эм, — Найл попытался вспомнить, так ли выглядела прическа Луи. Что-то вроде того, возможно. — Думаю, да?

— Мой отец типа живет за три дома от него.

Найл нахмурился: он не знал, что Гарри живет в верхнем городе, тот об этом как-то не упоминал.

— Думаешь, сможешь прийти?

— Сто процентов, — мягко сказал Гарри. — Мой отец пытается познакомить меня со всеми соседями. Клянусь, он штаны от счастья намочит, если я попаду на вечеринку к какому-нибудь из богатеньких детишек.

— Мне кажется, мы о говорим о совершенно разных типах вечеринок.

— Какая разница, — пожал плечами Гарри. — Я там буду. Можешь зайти за мной, — он назвал Найлу адрес отца. — А ты, Лиам?

Во время их разговора Лиам отступил на пару шагов назад, на его лице появилось извиняющееся выражение.

— Я не смогу.

— Конечно, можешь, — закатил глаза Гарри. — Просто скажи отцу, что переночуешь у меня.

Пейн не выглядел слишком убежденным, и повернулся к Найлу, словно ища у того поддержки.

— Я не хожу на вечеринки. Это не моё.

— Можем уйти пораньше, если хочешь, — пожал плечами Найл.

Лиам беспомощно посмотрел на Гарри, но тот был абсолютно уверенным.

— Значит, решили. Мы будем.

========== Лиам ==========

В субботу Лиам проснулся в семь утра. Для него даже поздно. Не то чтобы он хотел вставать так рано, просто привык.

Поднялся, стянул футболку и закинул ее в корзину с грязным бельем. Туда же отправились боксеры, и парень повернулся к шкафу. Одежда для пробежки была на самом верху, аккуратно сложенная прошлой ночью им самим. Парень оделся, прихватил с собой Айпод и наушники — не запутанные, а аккуратно скрученные.

Прикрепив Айпод к футболке и вставив наушники в уши, Лиам выбрал специальный плейлист для пробежек по субботам, который составил сам, позволяя сильным битам заполнить его тело. Внизу парень остановился, чтобы сделать пару глотков воды и съесть яблоко. Уже после упражнений будет плотный завтрак, а сейчас это все, что нужно. Лиам был из тех людей, которые не могли заниматься на полный желудок. Пару раз пытался, но все съеденное оказывалось в кустах — ошибка понята и исправлена.

Семь утра в субботу значительно отличались от семи утра в какой-нибудь рабочий день. У большинства людей в их районе был выходной, поэтому окна, обычно в это время светящиеся, когда кто-то собирался на учебу или работу, сейчас были абсолютно темными.

Он побежал вдоль улицы под звуки музыки в наушниках. Было слегка прохладно, все еще горели фонари. На следующей улице мимо промчалось пару машин, но не так много, как бывает днем. Лиам пробежал мимо парка, где вчера помогал Гарри и Найлу с уборкой. На земле уже валялись кучки мусора.

Лиам даже и подумать не мог, что ему так сильно понравится Найл. Все друзья ирландца были, так сказать, еще теми уродами. Не слишком приятно быть целью их шуточек, а их было столько, что и сосчитать трудно. Когда он был помладше, его постоянно звали Дамбо или просто и незамысловато — уродом. Сейчас же, когда он в команде по регби, все отвалили, не важно, что Лиам остался Лиамом, не меняясь внутренне. Сейчас он лучший игрок в школе, и хотя это не дало никакой популярности, — для нее надо ходить на вечеринки или дружить с остальными членами команды — но освободило от довольно неприятных издевок.

Найл был другим. Он во многом напоминал Гарри, если говорить откровенно. Беззаботный и веселый, хотя наверняка скрывает разрушительную часть натуры — прямо как Гарри. Эти двое прекрасно ладили — не то чтобы Лиам переживал, что потеряет своего лучшего друга из-за нового знакомства. Раньше беспокоился бы, думая, что тот найдет кого-то покруче и повеселее. Гарри был его лучшим другом, и такого никогда бы не случилось.

Лиам не знал, что думать насчет предстоящей вечеринки. Обычно он отказывался от них. За все время знакомства с Гарри он был на четырех и каждую от души ненавидел. Когда им было по шестнадцать, Стайлс затащил друга на вечеринку у Марлен, где был первый глоток алкоголя, потом — первый стакан, второй… До тех пор, пока Пейн не был пьян настолько, что не мог вспомнить собственное имя. Он не знал, что алкоголь бьет в голову постепенно, поэтому выпил сразу и много, думая, что обладает хорошей переносимостью. А потом он-таки ударил, и все покатилось по наклонной.

После этого парень избегал всех тусовок, кроме одной на семнадцатый день рождения Гарри и еще двух, от которых никак не смог отмазаться. Больше ни разу не пил и был тем, кто дотаскивал Гарри до кровати, когда тот валился с ног на заднем дворе. Таковы их роли — Гарри развлекается, Лиам — тащит его домой и делает все, чтобы у друга не появилось никаких проблем.

Парень вздохнул и остановился, чтобы сделать музыку громче — до боли громкой — и побежал намного быстрее, уже не жалея себя. Иногда он бегал для того, чтобы подумать, а иногда — для того, чтобы Не думать. Сейчас был второй случай.

Когда Лиам добрался до дома, его волосы намокли и прилипли ко лбу, а футболка — к телу. Мышцы ныли, но по-хорошему. Еще немного, и они заболели бы, но сейчас доставляли лишь легкий дискомфорт, означающий, что тренировка прошла успешно. Машины мамы уже не было на подъездной дорожке — неудивительно, она всегда работает по субботам, пока отец остается дома и выходит на работу по воскресеньям.

Пейн зашел на кухню, все еще тяжело дыша, и схватил бутылку, которую открыл утром. Выпив все до дна одним глотком, он открыл холодильник и нагнулся над ним в поисках чего бы перекусить.

— Ты рано, — послышалось за спиной, и Лиам обернулся, закрывая дверь. — Сейчас только семь тридцать.

— Ой, — сказал Лиам, посмотрев на часы на запястье. Он даже внимания не обратил на то, сколько времени прошло.

Отец вздохнул и подошел к кофеварке, рядом с которой уже стояла чашка из-под маминого утреннего кофе.

— Лиам, ты не можешь себе позволить сокращать тренировки.

— Я и не собирался, — нахмурился парень. — Это всего лишь десять минут.

— Я знаю, что ты не Собирался и что это всего лишь десять минут Сегодня, а что, если на следующей неделе будет уже полчаса? А потом и вообще решишь, что занятия тебе ни к чему, и потеряешь форму, нужную для игры?

— Такого не будет, — скептически глянув на родителя, сказал Лиам. — Пап…

— Не стоит искать оправданий, в следующий раз занимайся получше.

Лиам снова открыл холодильник, достал бутылку воды и прошел мимо отца к двери. Он не хлопнул ею, нет. Это был ход для кого-то, вроде Гарри, для кого-то более наглого. Парень просто прикрыл ее за собой и побежал. Слова «занимайся получше» звенели в голове, заставляя двигаться дальше, бежать быстрее, быть лучше.

Домой он попал только к половине девятого и хотел только свернуться на кровати и снова заснуть. Но не мог себе этого позволить, поджарил два цельнозерновых тоста, не смазывая их маслом или джемом, чтобы без урона диете добавить в кофе сахар. В гостиной по телевизору шла какая-то передача, и парень, захватив тарелку с едой и кружку с кофе, направился туда. Отец сидел на диване, его стакан кофе балансировал на подлокотнике. Лиам сел на другом краю, поедая завтрак и честно слушая новости. Закончив, он отхлебнул кофе и прочистил горло.

— Пап, тут такое дело, — начал он, и родитель что-то угукнул. — Помнишь, я говорил, что Гарри сейчас у отца? — угукнул еще раз. — Можно мне у него переночевать?

— У Гарри? — отец повернулся к нему для уточнения.

Лиам кивнул.

— Только сегодня. Я возьму с собой домашнее задание, а Гарри обещал помочь с историей и…

— Не знаю даже, почему разрешаю тебе общаться с этим мальчиком, — вздохнул он, не в первый раз, впрочем. — Я бы хотел, чтобы ты нашел более целеустремленных друзей. Но, ладно, не вижу причины тебе отказать.

— Спасибо, — поблагодарил Лиам, поднимаясь на ноги. Он даже не пытался защитить Гарри перед отцом — для того лучший друг сына был абсолютно безнадежным случаем. Мама же любила Гарри. Отец говорил, что тот плохо влияет на Лиама.

Он провел остаток утра и какую-то часть дня, работая над английским и историей. С английским он затормозил, но в истории сделал хороший старт, чтобы не доделывать ее позже.

С английским у него были проблемы. Литература путалась у парня в голове, и он не мог выразить свои мысли связно. Едва-едва вытягивал на удовлетворительные оценки. Во-первых, не стоило брать такой продвинутый курс. Во-вторых, ему нужна была помощь, чего Лиам никак не хотел признавать. Не мог попросить помощи, потому что это было бы признание поражения, отец узнал бы, что не все так гладко с учебой… Нет, нужно просто стараться лучше.

Где-то за час до полудня в его комнату влетел Гарри, широко улыбаясь.

— Угадай, кто получил ключи от машины обратно, отсидев обед с Иветтой? — он произнес это имя так, как некоторые говорят «Сатана».

С того, что было сказано, стало понятно, что ненавидит женщину Гарри только чуть меньше, чем своего отца.

— Она такая фальшивая, — простонал Стайлс. — И пытается вести себя, как моя мамочка, но, здрасте, у меня уже одна есть, спасибо, не надо.

Лиам знал, как Гарри страдает от того, что живет у отца, и старался оказывать столько поддержки и внимания, сколько только мог, выслушивая жалобы друга. Он помнил, как счастлив был его друг, когда их отношения с отцом наладились, и как разбит, когда Джон снова ушел из его жизни. Пейн, в каком-то роде, тоже ненавидел отца Гарри, за то, что он заставил своего ребенка пройти через такое.

— Прекрасно, — сказал Лиам. — Не придется ждать автобуса.

— Я думаю, недели через две мне вернут и телефон, — широко улыбнулся Гарри.

— Ты говорил с мамой? — спросил Лиам, закрывая учебник поанглийскому.

Вся радость ушла с лица Гарри в секунду.

— Один раз, — пробормотал он, пожимая плечами.

— Ты должен ее простить, Гарри, — вздохнул Лиам. — То, что ты так злишься на свою маму, делает тебя жалким.

— Я знаю, — подтвердил Гарри, усаживаясь на кровати друга. — Я просто пока не могу.

Лиам кивнул. В свое время Гарри сам ко всему придет. Стайлс чувствовал, что его предали, и не мог забыть об этом мгновенно.

— Мне надо собрать вещи и зубную щетку, — внезапно сказал Лиам, поднимаясь. — И учебники.

Гарри упал на кровать, издавая раздраженный звук.

— Никакой домашки на выходных. Лиам, прекрати, мы что, не можем повеселиться?

— Нет, не можем, — ответил тот, подхватывая собранную с вечера сумку. — Я не могу отстать.

— Как будто ты когда-то отстаешь, мистер Совершенство, — фыркнул Гарри.

Лиам проигнорировал выпад и пошел в ванную за щеткой и дезодорантом.

— Мы захватим Найла? — спросил он, аккуратно собирая вещи в сумку. Из шкафа туда направились пижамные штаны, джинсы и две футболки.

— Точно, напиши ему и узнай адрес.

Лиам достал телефон из кармана, разблокировал и кинул в Гарри, растянувшегося на кровати. Тот зашипел, когда мобильный прилетел ему в лицо, после взял его в руки и набрал номер Найла, который они оба получили в тот день в парке.

Пейн закинул сумку на плечо, пока Гарри печатал. Когда все было сделано, он вернул телефон владельцу, и оба парня пошли к выходу. В последний момент Лиам крикнул через плечо: «Увидимся завтра!», чтобы отец не успел передумать.

Найл жил недалеко от Лиама и как раз по дороге к отцу Гарри. Он залез на заднее сиденье с широкой улыбкой и просунул голову между сиденьями Гарри и Лиама.

— Волнуетесь?

Лиам посмотрел на ирландца и нахмурился. Без задней мысли он протянул руку и накрыл ею кожу парня чуть пониже шеи. Тот сразу отшатнулся и прикрыл пятно рукой.

— Ничего страшного, — быстро оправдался Найл. — Получил вчера в драке в клубе.

Гарри тоже нахмурился и посмотрел на товарища сквозь зеркало заднего вида.

— Получил что?

— Синяк, — ответил за него Лиам. Хоран посмотрел на него так, что Лиам отвернулся, возвращая внимание к пейзажу за окном. Если он не хочет говорить об этом, Лиам уважает этот выбор. Наверное, болело знатно. Да и вчерашний синяк все еще красовался на лице, разве что немного побледнел. Неужели Найл так часто влезал в драки? Тогда ему и правда нужны друзья, которым можно позвонить в два часа ночи, чтобы уладить проблему. — Если тебе нужна помощь…

— Я обязательно позвоню кому-то из вас, — протараторил Найл, улыбка вернулась на свое законное место. — Может, она пригодится мне прямо сегодня ночью. Вечеринки Томмо — это что-то запредельное. Эти богатые детишки знают, как создать полнейший хаос.

У Лиама внутри угнездилось не слишком приятное предчувствие.

— Мило.

Гарри посмотрел на него, всего на секунду отводя взгляд от дороги. На лице его сияла такая же яркая и спокойная улыбка, как и на лице Найла.

========== Зейн ==========

Звонок телефона застал Зейна свернувшимся на диване с тарелкой китайской еды, едва-едва держащейся на его колене. На фоне по телевизору шло какое-то отстойное шоу.

Да, он потратился на фаст-фуд. Конечно, эти двадцать фунтов вполне могли уйти на нормальную еду, но всё было закуплено ещё вчера, поэтому Малик решил, что может себя побаловать. За неделю он подзаработал денег, которых было достаточно на оплату квартиры и телевидения, а остаток просто растратил. Когда-нибудь, возможно, сбережений будет достаточно для того, чтобы купить машину, но сейчас Зейн довольствовался отдыхом, крышей над головой и продуктами в холодильнике.

Он отставил тарелку и вытащил телефон из кармана. На экране светилось «Луи», поэтому Зейн тут же нажал «принять».

— Ты знаешь, почему я — твой лучший друг? — спросил Луи вместо приветствия.

— Потому что я ненавижу тебя вполовину меньше, чем остальных? — предположил Зейн, попутно вырубая звук на телевизоре.

— Нет, ну это тоже, конечно, — согласился Луи. — Но нет, кое-что получше. Угадай, кто пришёл на мою вечеринку?

— Говори, — нахмурившись, приказал Малик — он ненавидел игру в «угадайку».

— Помнишь того посредственного парнишку, к которому ты воспылал страстью у полицейского участка до такой степени, что чуть не выпал из окна машины?

Какое-то мгновение Зейн старался припомнить, о ком вообще говорит Луи, а когда наконец смог, то сразу же напрягся.

— Он на вечеринке?

— Ага, только пришёл, где-то минут десять назад. Тебе так повезло, что ты мой друг. Кроме того, Джефф хочет купить пару граммов, так что поднимай свою симпатичную задницу и дуй сюда.

Зейн поднялся с дивана и пошёл к себе в комнату, прижимая телефон к уху плечом, чтобы освободить руки.

— Не дай ему уйти, — дал он инструкции Луи, открывая дверцу шкафа.

— Я не могу падать ему под ноги каждый раз, когда этот кексик соберётся выйти из комнаты, — ответил на это Томлинсон. Голос звучал гулко, на фоне еле-еле гудели отголоски музыки — наверное, замкнулся в ванной, чтобы позвонить. — Останешься на всю ночь?

— Да, — сказал Зейн и отложил трубку, чтобы стянуть футболку, а потом, взяв её снова, услышал только конец вопроса Луи:

-…трахнуть его на моем диване, или как? — голос раздражённый, но в то же время довольный.

— Думаешь, он согласится? — спросил Малик, стягивая рубашку с вешалки — обычную белую рубашку, зачем наряжаться? Парнишка был горячей штучкой, Зейн не прочь бы провести с ним ночь или две, но даже для такого приза он из собственной шкуры выпрыгивать не собирается.

Луи фыркнул.

— Мы оба знаем, что если он хоть немножечко голубоват, то согласится.

— Увидимся часа через полтора, — улыбнулся Зейн. — Только дождусь автобуса.

Кошелёк валялся на полу среди одежды и тарелок с остатками еды. Нужно было убраться, но не критично. Уборка подождёт ещё пару дней. В кошельке было все, что требовалось — паспорт, два презерватива и смазка, просто на всякий случай.

Зейн взял рюкзак и проделал обычную процедуру, пряча травку в пенале. Друзья Луи всегда порядочно закупаются для вечеринок. Сегодня вечером получится совместить приятное с полезным, если всё пройдёт успешно.

Как только парень спустился, подъехал автобус. Повезло, что остановка всего в нескольких метрах от дома. Не повезло, что маршрут проходил сначала через нижний город, а и только потом — через верхний. Зейн занял своё обычное место позади, только сейчас замечая, что кто-то зачеркнул его надпись «Иди нахуй» и подписал чуть пониже «Не слишком вежливо».

Зейн потряс головой и достал из рюкзака маркер, отвечая: «А кто в наше время вежлив?».

Знал бы кто, как он ненавидел долгие поездки в автобусе, а к Луи ехать было порядочно. Зейн стучал пальцами по колену, недовольно глядя на тех, кто пялился на него. Наконец они подъехали к району, где жил Томлинсон, и парень сошёл с автобуса, решая пройти остаток пути пешком.

Нужный дом можно было «услышать». Поворачивая на улицу, где он был, Зейн уже мог различить слова песен среди гудящих басов и закатил глаза. В стиле Луи — закатывать грандиозные вечеринки, на которые, к удивлению, никогда не наведывалась полиция. На крыльце стояли несколько девушек, куря и цедя напитки из бокалов, и провожали его пристальным взглядом. Одну — брюнетку с большими голубыми глазами — Малик взял на заметку. Если с кареглазым пареньком ничего не выйдет, всегда остаётся этот вариант.

Заходя в дом, Зейн отправил сообщение Луи, говорящее, что он на месте, на случай, если не сможет найти друга в огромной толпе людей. Дом был просто невероятно большим, но, к удивлению, люди наполнили его до такой степени, что стало тесновато. В попытках найти Томлинсона он немного походил туда-сюда среди тусовщиков, когда вдруг вокруг его талии обернулась пара наглых рук. Зейн обернулся, готовый ударить или ухмыльнуться, если это очень смелая и красивая девушка, но вместо этого закатил глаза и опустил готовую к драке руку — Луи.

— Успокойся, Брюс Ли, — сказал Луи, кривляя манеру друга закатывать глаза. — Пойдём, — он схватил Зейна за руку и потащил сквозь толпу, остановившись лишь раз, чтобы схватить второго парня и потащить уже двоих в ванную на первом этаже.

— Кто это? — спросил второй. Выглядел он, как все друзья Луи, как все когда-то друзья Зейна, которые бросили его пару лет назад: идеально выглаженная рубашка-поло, джинсы, по задумке дизайнера выглядящие грязными, и волосы, что смотрелись как неудачная попытка повторить стиль небрежной причёски Луи.

— Джефф, это Зейн. Зейн, это Джефф. Тебе же нужна травка?

Джефф кивнул.

— Сколько у тебя есть?

— А сколько ты хочешь? — приподнял брови Зейн.

Луи закатил глаза так, что, казалось, они так и останутся смотрящими внутрь черепа навечно.

— У его есть шестьдесят фунтов. Просто выдай ему столько, на сколько этих денег хватит, — дал инструкции он, но подмигнул Зейну, говоря этим, что его друг не был искушённым потребителем, поэтому его вполне можно было обмануть с ценой. Так Малик и сделал, сразу же забирая деньги, и давая товара лишь на тридцать фунтов.

— Спасибо, — кивнул им обоим Джефф, а после пьяно вывалился из дверей комнаты.

— Я окружён идиотами, — сказал Луи с многострадальным вздохом. — Так, а теперь добудем тебе твоего мужчину. А мне — что-нибудь выпить.

Зейн привычно нахмурился, осматривая друга: конечности Луи больше не покоились на его плечах, а перебрались на талию, лицо красное, причёска сбита.

— Ты уверен, что тебе не достаточно?

— Да, папочка, уверен, — ответил Лу, снова хватая его за руку. — И достану что-то для тебя, чтобы ты не маячил отцовской фигурой всю ночь.

У них с Луи были отношения взаимопользования. Иногда Зейн чувствовал себя настолько хреново, что звонил Луи, и они отправлялись на ночные прогулки вместе. Иногда Луи мог натворить дел на вечеринке, а Зейн разгребал последствия. Никто не жаловался, никто не указывал другому, что и как делать. Поэтому они хорошо и ладили: зная границы друг друга, не читали нотаций, что только бы навредили, а уж никак бы не помогли.

Зейн позволил Луи снова тащить его сквозь толпу, пока они не достигли кухни. Там Томлинсон отпустил руку друга и наклонился, чтобы поцеловать Элеанор в щеку. Она склонилась над столом, разговаривая с другими девушками, и широко улыбнулась, когда почувствовала поцелуй. Улыбка слетела с ее лица, когда девушка повернулась и увидела Зейна, но Луи этого не заметил.

Зейн знал, что Элеанор его терпеть не может. И хорошо. Он ведь её тоже не особо любил.

— Зейн, — как можно более мило сказала она, повышая голос, чтобы его можно было услышать за играющей музыкой.

— Эль, — ответил Зейн, проходя мимо одной из её подруг, чтобы взять со стола бутылку водки. Луи передал ему красный стакан и бутылку Колы. Большую часть коктейля составил алкоголь, и лишь малость — газированный напиток. Он обжёг горло Зейна, когда тот отхлебнул, и растёкся теплом по телу.

— Зейн тут пытается подцепить одного парнишку, — сказал ей Луи, наливая алкоголь и себе.

— А разве он не всегда это делает?

Зейн проигнорировал этот выпад и отхлебнул из стакана побольше.

— Я выйду покурить, — обратился он к Луи.

— Окей, а я пока выслежу твоё таинственное увлечение.

Зейн улыбнулся и достал из заднего кармана зажигалку и пачку сигарет. Он стоял на заднем дворе, смотря на пьяных и громко говорящих людей. Кто-то взял друга на слабо: прыгнет тот в бассейн или нет. Малик понаблюдал за ними пару минут, любопытствуя, правда ли тот решится. Глубокая затяжка. Задержать дым в лёгких, прежде чем выпустить его в ночной воздух. В свободной руке завибрировал телефон.

«К дивану дуй пка он не свлил — Луи».

Зейн захихикал над пьяными попытками друга написать связный текст и выбросил окурок. Он убедился, что тот точно потух, а после вернулся в дом.

В гостиной Луи обнимал светловолосого парня, лицо которого Зейн помнил, но имени никак не мог вспомнить. Рядом с ним был парень, которому он продавал траву… Гарри, вроде бы, с именами у Зейна проблемы. Слева от этого Гарри стоял тот самый парнишка с карими глазами и аппетитными широкими плечами.

Малик не мог припомнить, когда в последний раз спал со спортсменами, но этот парень явно был одним из них.

— Хэй, — обратил на себя внимание Зейн, подходя ближе к Луи. — Кто твои друзья?

— Зейн, да? — улыбнулся Гарри так свободно, что стало ясно, что зла на человека, толкнувшего ему наркотики, он уже не держит.

— Ага, а ты — Гарри, да? — кивнул ему Малик. — А тебя как зовут, детка? — спросил он, пропуская знакомство с блондином.

Кареглазый нахмурился и, должно быть, узнал Зейна, потому что взгляд его стал тяжёлым.

— Нет-нет-нет, извини, парень, он занят, — сказал на это блондин, отталкивая от себя Луи. Он схватил кареглазого за руку и потащил за собой, не встречая никакого сопротивления. Скоро они скрылись в толпе. Все время, пока их было видно, блондин недобро поглядывал на Зейна.

— Кстати, нет, — заметил Гарри, вклиниваясь между Зейном и Луи. — Он ни с кем не встречается.

Луи по-доброму рассмеялся.

— Кажется, наш друг Найл прослышал о твоих похождениях, Зейн, и старается сохранить честь своего товарища.

Гарри нахмурился, а Зейн перевёл взгляд в то место, где в последний раз видел Найла и того кареглазого парня.

— Пойду ещё выпью, — сказал он Луи, досада примешалась в тон голоса.

Не дожидаясь ответа, он ушёл. На полпути к кухне он заметил брюнетку, которую видел ранее, потанцевал с ней, принёс ей выпить и, прижимая девушку к стене, сплетая с ней языки, совершенно выбросил из головы Того парня. Зейн ни на кого и никогда не западает.

========== Луи ==========

Было время, когда Луи обижался на родителей за то, что они променяли своего ребёнка на бизнес или отдых за границей. Тогда он спрашивал сам себя, любят ли его на самом деле, если оставляют с няней дни напролёт. Сейчас же, будучи достаточно взрослым и не нуждаясь в няньках, Луи ценил свою свободу и плевать он хотел, вспоминают ли о нём родители, будучи в каком-то своём очередном путешествии.

Все его сёстры учились в частных школах-интернатах для девочек, хоть и стоило это чертовски дорого. Возвращались домой девочки только на каникулах. И когда родители уезжали по делам, в распоряжении Луи был целый дом.

Почти все соседи, как и его родители, уезжали по своим делам на выходные. Остальным было плевать, пусть мимо хоть Рианна на динозавре проедет, поэтому вечеринки Луи были громкими, популярными и многолюдными — никто не следил за ними и не указывал, когда стоит разойтись по домам. Когда родители узнали, им было абсолютно фиолетово. Пока дом не лежит в руинах, они счастливы.

Год за годом — и Луи стал известен, как зачинщик самых неистово диких вечеринок. Он не был глуп и понимал, что это и сделало ему имя. И был вполне доволен этому факту.

Он не сразу смог найти Зейна. В последний раз он видел друга, прижимающего какую-то девушку к стене, что, наверняка, станет её лучшим воспоминанием за всю жизнь, всё ещё думающего о друге Найла, который так быстро их покинул. Луи не знал, был ли он рад за Малика или нет. Зейн был доволен своей жизнью, но внутри Томлинсона тлела надежда, что когда-нибудь друг найдёт себе кого-то, с кем захочет побыть вместе больше пяти часов.

Когда Луи ввалился на кухню, предполагая, что Зейн мог зайти сюда за выпивкой, он не мог сказать, сколько уже влил в себя. Комната слегка плыла перед глазами, а ноги заплетались. Не то чтобы ему не было весело. Это же вечеринка, куда без веселья? Он просто устал и задолбался от всего, если быть честным хотя бы с самим собой.

— Что случилось? — спросила Элеанор, подходя к нему. Луи забыл, что она на кухне.

— Чуть-чуть устал, — ответил парень, обнимая её.

Эль улыбнулась и потянулась к карману, откуда достала маленькую монетницу и помахала ею перед лицом своего парня. Какую-то долю секунды он пытался собрать в кучку глаза и тогда заметил маленькую таблеточку внутри, которую девушка к тому времени уже достала. Даже не дав Луи возможности спросить, что это, Эль положила таблетку на язык и втянула его в поцелуй.

Таблетка на его языке, и Элеанор отстранилась, ожидая, пока он проглотит её, сухую и царапающую, а после снова поцеловала, растягивая удовольствие. Её руки спускались всё ниже, и Луи едва ли не стонал. Он не часто употребляет вещества, и был не совсем уверен, хочет ли быть под кайфом сегодня ночью. Но выглядел бы глупо, сказав нет. Поэтому и проглотил.

Он позволил себя целовать какое-то время, даже делая вид, что вовлечён в это действо. Эль удовлетворенно застонала и прижалась ближе — похоже, его потуги работали.

— Пошли танцевать! — крикнул кто-то.

Элеанор отстранилась и улыбнулась, прежде чем поцеловать Лу в кончик носа. Она повернулась к столу и вручила парню стакан с каким-то напитком.

— Повеселись, Луи.

Он кивнул и отпил немного, чтобы смыть горечь проглоченной насухо таблетки. Луи острожно — по крайней мере, он так думал, пока не споткнулся и не расплескал всё — поставил стакан на стол и поплёлся из кухни в зал. Кто-то потушил свет в гостиной, и единственным его источником была лазерная установка, приобретённая год назад. Лучи двигались и скользили по стенам, иногда исчезая и погружая комнату в полную темноту. Луи не мог сказать, кружится ли всё вокруг на самом деле или из-за таблетки, что дала ему Эль. Оба варианта были вполне возможны.

Луи не помнил, с кем танцевал. Тела прижимались со всех сторон — мужские, женские. Томлинсон двигался между ними, словно вода, словно воздух, что-то вездесущее, что всё время в движении и не знает покоя.

Но в конце концов от танцев подкралась тошнота и парень, оттолкнув кого-то, кто извивался рядом, постарался протиснуться в ванную, чтобы не вырвать прямо здесь. Каким-то образом ему это удалось, но как только дверь хлопнула за спиной, дурнота отступила. Луи упёрся руками о холодную поверхность раковины и взглянул на себя в зеркало.

Мокрый от пота, прядь волос прилипла ко лбу. Причёска в беспорядке после того, сколько людей лохматили ему волосы. Луи попробовал поправить её, но пальцы совсем не слушались. Ладонь легла на голову и соскользнула вниз по лицу, к раковине, где упала пальцами вверх.

Парень смотрел на свою руку, отслеживая линии на ладони, но тело было таким ужасно тяжёлым, а глаза так сильно хотелось закрыть. Он сполз на пол, прижимаясь к божественно холодной плитке щекой. Музыка отдавалась эхом в стенах комнаты, и Луи прикрыл глаза. За закрытыми веками мигали яркие огоньки.

Кто-то тряс его. Сильно. Луи с неохотой приоткрыл глаза. Или попытался, так как веки словно слиплись, открылись лишь на половину, а потом снова закрылись, скрывая яркие пятна вокруг. Зелёные глаза смотрели сверху вниз, и Томлинсон попытался вспомнить, на чьём же лице они должны быть. Когда это не удалось, он моргнул и постарался сесть.

— Не советую, — сказал рот под глазами. — Ты так сделал пять минут назад и разбил бы голову, если бы меня не было рядом.

Луи открыл рот, чтобы протестовать, но в горле было чертовски сухо.

— Элеанор?

— Уехала полчаса назад, — сказал парень. У него чудный низкий голос, медленный тон. Это напоминало о летних днях, когда Луи сидел на солнышке, а Зейн слушал какую-то неопределимую музыку на фоне.

Луи нахмурился. Разве Эль бросила бы его, не удостоверившись, что всё в порядке? Конечно, бросила бы. Она никогда не остаётся даже для того, чтобы помочь с уборкой. Или чтобы увидеть, что Луи отключился на полу в ванной из-за чего-то, что она же ему и дала.

— Зейн, — прохрипел он, потому что не хотел, чтобы этот неизвестный ему помогал. Он Луи чертов Томлинсон, сам справится. А если и нет, то лучше пусть рядом будет кто-то близкий, кто не осудит его слабость и не использует потом это событие против него.

— Почти в том же состоянии, что и ты. В последний раз, когда я его видел, он обнимался с цветочным горшком и говорил, какие у того прекрасные карие глаза.

Луи застонал. Да, это вполне в стиле Зейна. Иногда пьяным тот был весёлым — душа вечеринки, иногда — злым, влезая в драку с каждым, кто только попадётся на глаза. А очень редко, но такое случалось — Луи звал это состояние «пьяной Тейлор Свифт» — Зейн воспевал дифирамбы кому-то, кто ему на данный момент нравился или ныл об предыдущих «отношениях», в которых что-то пошло не так. Не то чтобы их вообще можно было назвать таким громким словом, но Зейн считал значимым даже тот факт, что переспал с кем-то дважды подряд.

Луи потёр рукой лицо и снова попытался привстать. Его помощник на этот раз не возражал, просто поддержал за спину. Томлинсон смог посмотреть тому прямо в лицо и наконец-то узнал:

— Гарри, — тихо сказал он. — Правильно?

— Ага, — согласился Гарри, почти улыбаясь.

— Друг Найла. Парень, которого арестовали за покупку травки у Зейна. Он сожалеет, кстати. А ещё очень хочет засадить твоему другу со щенячьими глазками.

Гарри фыркнул.

— Можешь передать ему, чтобы не переживал — это не его вина. И что с «моим другом» он зря потратит время. Лиам ни с кем не встречается, не говоря уже о разовых перепихах.

— Жаль. Зейн хороший. Грустный, но хороший, — вздохнул Луи и прислонился к Гарри поближе.

Стайлс ничего не ответил, но всунул какой-то стакан в руку Луи. Тот сжал его и одним глотком выпил воду. Жидкость смягчила горло, тело потихоньку отпускала боль, которую парень и не заметил, пока она не пошла на убыль.

— Чувствую себя хреново.

— Ну, логично, — в голосе Гарри слышалась досада. — Такое случается, когда принимаешь… То, что ты принял.

— Я не знал, что это такое, — заверил Луи, смотря в зелёные глаза. Если лежать на полу, Гарри кажется таким высоким.

— Глупый поступок, — заметил Гарри, хмурясь. — И никто из твоих друзей не остался, чтобы присмотреть за тобой. Никто из них. Кроме Зейна, но он не в той кондиции, чтобы как-то помочь. Тебе повезло.

Луи почувствовал смесь злости и разочарования. Кто вообще этот парень, чтобы судить его и его друзей? Он ничего не знает.

— Повезло, что ты такой добрый спаситель? — саркастически выплюнул Луи. — Если ждёшь благодарности, советую не тратить времени попусту.

— Успокойся, — вздохнул Гарри и протянул руку.

Луи уставился на неё.

— И что мне делать, по-твоему?

На лице у Гарри мелькнула страдальческая гримаса, он нагнулся и с силой, о которой нельзя было подозревать, глядя на это худое тело, поднял Луи с пола. Руки его остались на талии Томлинсона и тот не попытался освободиться просто потому, что знал, что это приведёт к падению.

— Где твоя спальня? — спросил Гарри.

— Просто оставь меня на диване, — ответил Луи. Он не хотел, чтобы этот парень с осуждающими зелёными глазами и спокойным голосом заходил в его спальню.

— Где твоя комната? — повторил Стайлс, игнорируя предыдущий ответ.

— Второй этаж, последняя, — признался Луи нехотя.

В гостиной Томлинсон предпочёл не осматриваться — там был полнейший хаос, который нужно будет убрать завтра. Там никого не было, кроме Зейна, прикорнувшего у дорогущего цветка его матери — теперь погнутого и потерявшего часть листьев. Луи обеспокоенно посмотрел на друга, но Гарри быстро пронёс его мимо валяющегося на полу тела.

— Нельзя его так оставлять, — мягко сказал Луи, пытаясь посмотреть через плечо назад, когда они добрались до лестницы.

— Я уложу его на диван, как только доставлю тебя в кровать, — пообещал Гарри.

Луи сглотнул, когда Гарри прижал его потеснее, чтобы удобнее было подниматься по лестнице. Наверное, он смял Стайлсу рубашку: пальцы дотронулись до кожи, когда Лу попытался обхватить его в ответ.

— Куда делся твой друг? — спросил он, когда наконец увидел дверь своей комнаты в конце коридора.

— Найл отвёз его домой, — ответил Гарри, потихоньку ослабляя хватку. — Он бы заставил нас остаться и убрать тут всё до блеска. Он такой. Слишком много на себя берёт.

Луи издал неопределённый звук, а Гарри толкнул дверь в его комнату. На полу стояло пару стаканов, покрывало на постели сбито. Наверное, на ней кто-то обжимался. Луи скорчил гримасу. Гарри вряд ли разрешит сжечь простыни прямо сейчас, надо бы не забыть закинуть их в стирку завтра. И принять долгий душ. Очень долгий.

Гарри поддерживал тело Луи одной рукой, а второй поправил постель и уложил туда второго парня с облегчённым вздохом. Как же он устал. Словно бегал всю ночь без передышки. Ноги горели огнём.

— Пока, Луи, — сказал Гарри, подоткнув Томлинсону одеяло. Луи наблюдал, как Стайлс уходит, остановившись лишь для того, чтобы выключить свет, и закрывает за собой дверь.

Он уснул, не отводя глаз от закрытой двери.

Комментарий к Луи

Солнышки, я тут, скорее всего, начну ещё один параллельный перевод, просто потому что потому. Но никак не могу решить, что именно взять. Вы же мне поможете? :)

1) Фанфик этого же автора, но зиам центрик

2) Зиам-кроссовер с Гарри Поттером

3) Фентези Ларри-фик от автора “Американской розы”

Что будет интересно читать именно вам? Жду ответов, и all the love <3

========== Лиам ==========

После вечеринки Найл должен был доставить Лиама домой к отцу Гарри, но вышло как раз-таки наоборот — он тащил на себе Хорана, поскольку тот слишком много выпил. И да, был совсем немного раздражён из-за этого.

К счастью, отец Гарри ушёл на свидание с Иветтой. На длинное свидание, поскольку было уже за полночь, когда они наконец-то ввалились в дом, а те всё ещё не вернулись. Гарри тоже не вернулся, даже когда Найл уже уснул на диване в гостевой. Вообще, здесь должен был спать Лиам, но он перенёс сумку в комнату Гарри. Они не впервой делили одну кровать и, наверное, даже не в последний раз.

Окна в комнате Гарри выходили влево, и Пейн выглянул, стараясь увидеть, что происходит у дома Луи. Фонари горели, освещая малую часть лужайки, которая вся была покрыта мусором. Лиам хотел остаться и помочь. Нечестно, что Луи убирался сам, когда такой бардак устроило так много людей.

Гарри заставил его уйти и пошагал в ванную. Зачем — неизвестно. Лиам немного переживал. Нервничал. Хотел пойти обратно и проверить, не случилось ли чего.

Когда они шли к двери — он и Найл были среди последних уходивших — Пейн заметил парня с тёмными волосами и глазами. Его звали Зейн, кажется. Это он продал Гарри травку. И не то чтобы Лиам винил его за все неприятности, в которые попал Гарри — сам виноват, дуралей — но чувствовал необъяснимую лёгкую неприязнь.

Ночью он видел этого парня не единожды — целующимся с разными девушками, вливающим в себя литры алкоголя, курящим — сигареты и травку — и творящим полный беспредел. Словно ему не о чем было беспокоиться. И, Лиам с обидой думал, это нечестно. Нечестно, что кто-то может делать всё, что в голову взбредёт, веселиться и жить полной жизнью без каких-либо последствий.

Дважды их взгляды встречались, но Найл тут же утаскивал друга в толпу, прежде чем Зейн успевал подойти.

— Поверь мне, — сказал Найл, когда увёл его от группы, состоящей из Гарри, Зейна и Луи. — С этим человеком лучше не связываться. Бывают люди, о которых плохая слава ходит незаслуженно. Он же заслуживает каждого дрянного слова, о нём сказанного.

Лиам просто посмотрел на него в замешательстве.

— Окей, но я не понял, причём тут я вообще.

Найл посмотрел на него с такой нежностью, которую Пейн вряд ли вообще заслуживал.

— Совсем в таком не разбираешься, да?

Лиам нахмурился, осознавая, что не совсем понимает, о чём тот ведёт речь.

— Видишь ли, — Найл затащил его на кухню и налил себе стаканчик. — В прошлом году, да, в прошлом, я пришёл на похожую вечеринку со своими старыми друзьями, — начал Найл и Лиам подметил, что свою компанию он назвал «старыми друзьями», а не просто «друзьями». — И моя подруга Келли, знаешь её? Миленькая такая, с рыжими волосами? Проехали, короче, Зейн вился вокруг неё всю ночь. Келли, конечно, не святая, врать на буду, но он — тот ещё подонок. Провёл с ней ночь, назвал Кэрри и не перезвонил. А потом спустя несколько месяцев они опять встретились на вечеринке, Келли убедила себя, что прошлый раз был просто случайностью, и снова с ним переспала. Когда она напомнила Зейну, что они встречались однажды, тот сказал, что видит её впервые в жизни, а если и встречал до этого, то не нашёл ничего примечательного.

— Бедняжка, — протянул Лиам сочувственно.

— Ага, а он тот ещё мудак, поэтому, как я уже говорил, с ним лучше не связываться. Окей? Оно того не стоит, — закончил Найл, отпивая глоток напитка, который сам себе смешал. — Не стоит.

Лиам не стал убеждать друга, что и не собирался подружиться с тем парнем в ближайшее время, так что Найлу и не надо волноваться. Его больше волновало то, что Найл на самом деле Волновался, заботился о нём, хоть Лиам и не понимал, из-за чего.

Он думал об этом, когда перед домом припарковалась машина. Отсюда не было видно подъездной дорожки, но можно смело предположить, что вернулись отец Гарри и Иветта.

Спустя пару минут его догадка подтвердилась: послышалось два громких пьяных голоса. Лиам нервно сглотнул. Гарри ходит по слишком тонкому льду, если заметят, что он сбежал — Пейн глянул на часы — в два часа ночи, у него будут большие проблемы.

Как на зло, кто-то постучал в дверь, и через секунду она открылась. Джон стоял в коридоре — лицо красное, волосы взлохмачены, вопросительное выражение лица.

— Лиам, — хмурясь, сказал он. — Где Гарри?

— В… ванной? — ответил Лиам, надеясь, что звучал хоть сколько-нибудь уверенным в своих словах. К счастью, Джон был слишком пьян, чтобы распознать ложь, поэтому кивнул и захлопнул дверь.

Лиам снова выглянул из окна и увидел, как открылись двери дома Луи. Силуэт Гарри пронёсся мимо соседних домов и остановился у своего. Пейн видел, как друг взлохматил волосы.

— Он думает, что ты в ванной, — прошептал Лиам как можно более тихо.

Лёгкий кивок. Пейн сел на кровати Гарри, ожидая, что тот проберётся в дом незамеченным. Или криков его отца, оповещающих, что Стайлса всё-таки поймали на горячем. К счастью, Гарри проскользнул в комнату, не обратив на себя ничьего внимания.

— Спасибо, — сказал он, стягивая рубашку через голову. — Блядски вымотан.

Лиам кивнул, а Гарри вырубил свет. Пейн порылся в своей сумке, и его друг отвернулся, даже в темноте, давая время, чтобы сменить одежду на пижаму, и они забрались в кровать.

— Так что случилось? — не удержавшись, спросил Лиам.

Они оба лежали на своих сторонах кровати, смотря в потолок.

— Кто-то из друзей Луи что-то ему подсунул, — ответил Гарри, чей голос в темноте и тишине звучал грубее, чем голос Лиама. — Я нашёл его спящим в ванной.

Лиам кивнул. Почему-то он ни капельки не удивился. Луи был достаточно приятным, но слишком уж открытым, на его вкус. Гарри тянуло к таким людям, к тем, кто мог бы соперничать с ним за первенство в популярности, Лиам же бежал от таких изо всех ног, чтобы, не дай боже, нигде не засветиться.

— Он в порядке?

Гарри немного повернул голову и, встретившись взглядом с Лиамом, кивнул.

— Ага, всё хорошо. Просто… просто это так хреново, понимаешь? Я о том, что… Ты же видел, сколько людей было в доме. Никто не остался помочь ему. Ни один из них.

— Ты остался.

— Да, остался.

Они немного помолчали, и Лиам, только потому что Найл говорил о нём всю ночь, спросил:

— А что насчёт… как его там, Зейн? Он тоже не остался, чтобы помочь?

Гарри фыркнул.

— Думаю, он хотел бы, но я нашёл его спящим в обнимку с растением, так что нет, он не слишком хороший помощник, но в этом не его вина.

— В обнимку с растением, — повторил Лиам.

— Ага, — хихикнул Гарри, его хмурое настроение развеялось в момент. — Пообещай мне, что если я когда-то зайду так далеко, то ты, как минимум, чем-нибудь в меня бросишь.

— Обещаю.

— Хорошо. А я обещаю никогда не оставить тебя спящим в ванной. И Найла тоже. Мы ему поможем.

— Окей.

— Окей.

После этого разговора оба уснули, возможно, даже одновременно. В следующий день Найл проснулся с похмельем, Гарри — всё ещё уставшим, а Лиам единственный во всём доме встал раньше девяти. Он бы остался у друга ещё ненадолго, но обещал отцу, что вернётся пораньше. Первая игра сезона во вторник — нужно быть готовым.

Во вторник за обедом Лиам сидел с командой: такая уж была традиция в сезон игр. Обычно он сидел один, за одним из самых маленьких столов у стены, разложив книги вокруг, словно Выбрал одиночество, а не поступал так из-за сложившихся обстоятельств. Лучше уж уединение, когда Гарри нет в школе.

К счастью, и он, и Найл вернутся уже завтра, хотя пока не было ясно, не вернётся ли ирландец к своей старой компании. Да, они круто провели время вне школы, но внутри неё, благодаря строгой иерархии, была большая вероятность, что Хоран вернётся к привычной жизни, возможно, даже извинится за свой поступок. От этой мысли становилось немного грустно. Но ничего, Лиам привык, что в его близкое окружение входит только Гарри.

С занятий освободили пораньше, так как первая игра сезона оказалась выездной. Играли в Винстоне. Лиам настолько погрузился в свои мысли и волнения насчёт стратегий и прочего, что напрочь забыл, что там учится Луи и его друзья. Не то чтобы это имело значение.

— Готов к первой игре, Пейн? — спросил Ромэн, присаживаясь на соседнем сидении в автобусе к Винстону. Долго он здесь не задержится: у Ромэна была привычка бродить туда-сюда по автобусу, за что он ни раз получал выговор от тренера.

— Конечно, — пожал плечами Лиам.

Ромэн похлопал его по спине.

— Ты всегда готов, да? Правильно, парни? — остальные ребята из команды повернулись в их сторону. — Лиам-победитель, а?

— Лиам-победитель! — подхватили все.

— Лиам-победитель, — повторил Пейн.

Автобус остановился у поля, не подъезжая к самой школе. Строение выглядело отлично, что не удивительно, учитывая, сколько стоит обучение. Медленно подтягивались люди — игроки, группа поддержки. Из школы Лиама подъедут попозже. Винстон — школа с первоклассным воспитанием, поэтому прибывших не освистали, как бывало тысячи раз. В любом случае, болельщики их школы были самыми громкими.

Игроки уже надели форму, на плече каждого висела сумка с вещами. Шумными группками по два-три человека они сгрудились на площадке. Лиам немного замешкался.

— Лиам, — позвал тренер, и тот замедлил шаг ещё больше, чтобы идти с ним в ногу. — Как ты, сынок?

— Хорошо, — пожав плечами, ответил парень, и это было правдой. Лиам любил играть. Это отличалось от тренировок, подготовки и упражнений. У игры есть смысл, установленные начало и конец. Ты или проигрываешь или выигрываешь, а их команда, с его помощью, по большей части выигрывала.

— Отлично, — сказал тренер, положив руку Пейну на плечо. — Игнорируй Мэнтона, он идиот. Не пасуй ему. И Карлосу. Короче, играй так, словно ты единственная надежда на победу отстойной, да, отстойной команды. Так оно и есть.

Лиам сглотнул.

— Без давления, — постарался пошутить он, но сердце забилось в разы быстрее.

— Точно. Ромэн, какого чёрта ты творишь? — крикнул мужчина и оставил Лиама позади, побежав к Ромэну, пинающему Алекса.

Лиам всегда очень сильно переживал перед играми, по большей потому, что знал: весь ход будет зависеть только от него. Тренер просто сказал всё в лоб, команда была более вежливой, однако все намекали на одно и то же — Лиам был лучшим игроком и не имел права на ошибку.

Пейн не подошёл к остальным ребятам, которые смеялись и пихали друг друга. Он положил сумку под лавочку, затянул шнурки покрепче и начал пробежку вокруг поля, игнорируя болельщиков и игроков другой команды.

На втором круге тренер позвал его присоединиться к команде. До игры оставалось двадцать минут, и мужчина излагал свою стратегию, пока Лиам, слушая одним ухом, нервничал.

Всё пройдёт, когда игра начнётся — так всегда бывало. Лиам на поле становился непривычным для других Лиамом. Он не обдумывал каждый шаг, не переживал, не ощущал, что вот-вот опозорится, сделав что-то до крайности глупое, а просто играл и играл хорошо. Словно был на автопилоте, словно не существовало ничего в мире, кроме этой самой игры. Любимая часть всего действа.

Пока тренер вёл инструктаж, Лиам заметил, как стадион наполняется зрителями. Гарри иногда приходил на игры, иногда — нет, поэтому, когда Пейн увидел Гарри и Найла, машущих ему — точнее, машущего Найла и Гарри, показывающего средний палец, — то широко улыбнулся.

— Скоро вернусь, — сказал Лиам тренеру, а тот просто махнул рукой, продолжая отчитывать Ромэна.

— Хэй, — поприветствовал его Гарри, когда Пейн подобрался к ним поближе. Их болельщики сидели на этой стороне поля, болельщики из Винстона — на противоположной, просто на случай, если кто-то слишком уж расстроится победе или поражению одной из команд.

— Веришь или нет, я никогда не видел, как играет наша команда, — задумчиво протянул Найл. — Ты хорош?

— Он самый лучший! — ответил Гарри без грамма хвастовства в голосе. Просто констатация факта. Лиам покраснел от смущения.

— Удачи, — пожелал Найл, открывая пачку чипсов. Он набрал их целую ладонь и засунул в рот, после протягивая упаковку Лиаму, который покачал головой, а потом Гарри, который взял пару.

— Хотите сходить куда-нибудь после игры? — спросил Стайлс.

Лиам оглянулся, убеждаясь, что тренер всё ещё о чем-то говорит, и опустил взгляд.

— Не могу. Через пару минут тут будет отец, а ты знаешь, какой он после игры.

Гарри кивнул.

— Думаю, тебе пора, — сказал он, указывая куда-то за плечо Пейна.

Лиам обернулся и увидел, что тренер машет ему.

— Увидимся после игры.

Команда собралась вместе, и тренер произнёс финальную речь. Все были на взводе и полностью готовы, в то время, как Лиам стоял чуть в стороне, просто ожидая, когда всё начнётся. Наконец, обе команды зашли на поле. Пейн больше не смотрел на болельщиков, поскольку знал, что где-то там сидит отец и смотрит на него. Это бы нервировало.

К тому времени, как прошла половина игры и объявили перерыв в десять минут, Лиам попал в цель трижды, в то время как Ромэн и ещё один парень из команды, Джейсон, — по одному разу. Они побеждали с отрывом в шестнадцать очков, и всё было уже очевидно. Как бы игра не закончилась, финальный сезон Лиама будет прекрасным.

Во время перерыва он просто сидел на лавочке, не отвлекаясь на разговоры с Гарри, Найлом или отцом. Ему нужно было попить и немного отдохнуть. Он не смотрел на своих ребят, попивая воду и наблюдая за противниками.

И сразу узнал Луи. Эти уложенные на бок волосы навсегда врезались в память. Он не играл и был одет в свитер Винстона. Однако, Томлинсон говорил с каким-то парнем из команды его школы, а после оба обернулись и посмотрели на Лиама. Луи даже указал на него. Второй парень сказал что-то Луи, а после тот ушёл, произнеся — можно было прочитать по губам — имя Пейна.

Он видел, как Луи залез обратно на трибуну болельщиков и, улыбаясь, говорил с кем-то по телефону. В один момент улыбка слетела с губ и парень пожал плечами. Как бы хотелось Лиаму слышать, о чём говорит Томлинсон, потому что он явно видел, как тот вновь и вновь повторяет его имя кому-то.

В конце концов тренер позвал их обратно на поле, и игра довольно быстро закончилась. Они победили — ничего неожиданного. Лиам заработал для команды больше всего очков — двадцать из тридцати двух, вторая команда закончила игру с двадцатью. Даже по его стандартам это было неплохо — Пейн знал, что играл безупречно.

— Неплохо, — сказал его отец, подходя сзади, когда все уже похлопали Лиама по плечу, поздравляя. Гарри и Найл разговаривали с какими-то девочками из их школы, ожидая его. — Но ты мог и лучше, если и правда надеялся впечатлить судей, Лиам.

Эйфория от победы немного поулеглась, и Лиам, задыхаясь, произнёс:

— Я заработал больше очков, чем вся команда вместе взятая.

— Точно. Но учитывая, как они ужасно они играют, это не такое уж и достижение, — подметил мужчина. — И парень из другой команды заработал почти столько же, сколько и ты, между прочим.

Неправда. Больше всего, кроме Лиама, заработал один парень, набравший за игру восемь очков — даже меньше половины результата Пейна.

— Ваш сынневероятно сыграл, — сказал тренер, подходя к ним.

— Но мог бы и лучше.

Тренер перевёл взгляд с одного на другого, и его улыбка поблёкла.

— Да, возможно, мог. Мы все знаем, сколько в Лиаме потенциала.

— Точно, — продолжил его отец, и парень отступил в сторону, не в силах больше это выслушивать. Все равно разговор рано или поздно его настигнет, а сейчас лучше подойти к друзьям.

— Гарри не врал! — громко крикнул Найл. — Я понятия не имею, что происходило, но думаю, ты выглядел самым способным, да.

Лиам улыбнулся немного фальшиво.

— Спасибо.

— Что там твой отец? — спросил Гарри, обнимая друга за плечо.

— Говорит с тренером о том, что я мог бы и лучше.

Стайлс в ответ нахмурился и приказал:

— Давай сюда свой телефон.

Хоть Лиам и последовал приказу, но чувствовал себя слегка нервно, потому что никогда не знаешь наперёд, что сделает Гарри в следующую минуту. Он беспокойно наблюдал, как лучший друг что-то печатает, возвращает телефон, а после подхватывает его и Найла под руки и уводит прочь.

— Что ты делаешь? — спросил Пейн, тем не менее не освобождаясь от захвата. Он мог бы, если только захотел.

— Мы будем праздновать.

— Но отец…

— Знает, что ты со мной. Что он может тебе сделать? Посадить под домашний арест? Ты и так почти дом не покидаешь.

Лиам не мог этого отрицать, но в то же время он так ненавидел расстраивать своих родителей. Оно того не стоило.

— Хорошо, — согласился он, просто потому, что хотел сбежать от всего этого на какое-то время, а даже обычный разговор с Гарри и Найлом уже заставлял парня чувствовать себя лучше.

Комментарий к Лиам

Все уже слышали EP Лиама? ОМГ, ПОМОГИТЕ, Я УМЕРЛА IN A COOL WAY.

========== Гарри ==========

В среду в столовой все пялились. Кто-то даже улыбался, махал, выкрикивал поздравления. Несколько человек дали «пять». Некоторые и правда знали, за что Гарри отстранили от занятий на полторы недели, остальные же предпочли напридумывать небылиц. Лиам подтверждал, что слухи были дичайшие и невообразимые.

Гарри заметил друга и, проигнорировав всех, кто приглашал присесть рядом, двинулся к нему. Завтра он так и сделает, а сегодня хотелось провести время с Лиамом. И увидеть, что собирается делать Найл.

Да, они неплохо подружились — Хоран даже пришёл вчера на игру, но это отнюдь не означает, что их хорошие отношения продолжатся и в стенах школы. Ирландец из тех людей, кто может вернуться к старым друзьям.

Лиам над чем-то усердно трудился — возможно, над английским — но поднял взгляд на друга, когда тот присел рядом.

Стайлс был рад снова оказаться в школе. Хорошо было выйти из дома не только для того, чтобы убрать в парке. Он скучал по общению, и не то чтобы встреч с Лиамом и Найлом было недостаточно. В школьном маленьком обществе всё было совсем иначе.

Внезапно все вокруг замолчали, и друзья, проследив за взглядами, увидели, что в столовую зашёл Найл. Его взгляд скользил по сидящим, пока те наблюдали за ним, ожидая, затаив дыхание, осмелится ли он вернутся к своей компании после того, что недавно случилось здесь же.

— Хуйло! — закричал Джейк. Несколько людей захихикали, Найл уставился на него.

— Очень смешно, Джейк, — крикнул в ответ Гарри. — Называть кого-то «хуйлом» из-за комплекса по поводу своего маленького члена.

Бывший друг Найла обернулся к нему, и теперь почти все захохотали. Кажется, это и было нужно Хорану, потому как он улыбнулся и направился к столу, за которым сидели Лиам и Гарри, и сел возле Пейна, воруя у того пару нетронутых чипсов. Гарри понятия не имел, зачем тот их заказал. Пейн никогда не ел ничего «вредного».

— Как дела, парни? — спросил Найл так расслабленно, словно на них не пялились все в комнате. Кое-кто даже шептался, давая начало очередной «сплетне века».

Лиам согнулся и уткнулся в книгу, чувствуя себя неловко. Гарри знал, что тот может терпеть избыток внимания только на игровом поле, потому что там просто его не замечает.

— Это было так наигранно, — улыбнулся Гарри.

— А разве не всё тут такое? — спросил Найл, и ни Гарри, ни Лиам не смогли бы отрицать, что он прав.

У Гарри было свободных полчаса после занятий, а потом — общественные работы. Дома он сразу же направился к холодильнику, чтобы соорудить бутерброд. Отца не было, так что парень принадлежал самому себе хоть какое-то время.

Или только думал так, потому что когда он зашёл в гостиную, неся с собой тарелку с едой, то едва не врезался в Иветту, завёрнутую в полотенце, едва-едва прикрывающее одетое в бикини тело. Гарри отвернулся и сосредоточился на разглядывании бассейна сквозь стеклянные двери.

— Не слишком ли прохладно для плавания? — спросил он, усаживаясь на диване.

Иветта была настолько красивой, насколько только могла быть женщина её возраста. Если бы она не была невестой отца, Гарри бы вполне мог залюбоваться округлыми бёдрами и плоским животом. А так ему просто было некомфортно.

Она пожала плечами и сняла полотенце, чтобы высушить свои длинные волосы.

— Он с подогревом, можно плавать круглый год. Конечно, на улице немного прохладно, но вода тёплая.

— Хах, — пробурчал Гарри, набивая рот едой и не отрывая взгляд от телевизора.

Он был уверен, что Иветта всё ещё стоит рядом, легонько усмехаясь, и смотрит на него. Гарри как раз было собирался спросить, что ей нужно, когда женщина хмыкнула и медленно пошагала прочь. Её бедра вызывающе покачивались, и парень вздохнул. Это, возможно, станет проблемой.

Он доел то, что приготовил, и поставил тарелку в мойку.

Жить с отцом было… не так уж и ужасно. Он постоянно был вне дома, а когда возвращался, они с Гарри почти друг с другом не пересекались. Его не доставали разговорами, кроме как на обязательных семейных ужинах по четвергам, и Стайлс был вполне этим доволен.

Но он всё ещё немного обижался на то, что отец никогда не рассказывал о Иветте. Насколько он знал, и насколько знала его мама, отец был холостяком. Гарри глубоко в душе подозревал, что мама всё ещё надеялась, что Джон к ней вернётся. Мужчина ушёл из их жизней, непоправимо травмируя этим Гарри, но не меньший урон он нанёс и Энн. Она не двигалась дальше, так и не начала ни с кем встречаться.

Ладно, она пыталась, но никто не продержался больше, чем одну-две недели. Энн и Джон встретились ещё в колледже и с того времени всегда были вместе. Он был единственным мужчиной, которого мама Гарри любила, и она убедила себя, что так будет до самой смерти.

Гарри хотел, чтобы она наконец-то прошла этот этап. Это не честно, что она сидит и ждёт, пока кое-кто обернётся назад и поймёт, что потерял. А Джон этого никогда не сделает.

Надо позвонить маме. Джемма в университете, и у неё, кроме Гарри, никого нет, а он даже не пытается с ней поговорить. Да, мама отправила его к отцу, но это, пожалуй, было для его же блага. Не то чтобы что-то в жизни Гарри прямо так сильно поменялось, но тем не менее.

Она взяла трубку на третьем гудке.

— Джон? — спросила голосом повыше, более женственным, чем её обычный.

— Это я, — тихо ответил Гарри.

— Гарри. Я рада, что ты позвонил. Я скучаю.

Гарри заколебался на секунду.

— Я тоже скучаю, — признался он честно. — Очень сильно.

— Придёшь на чай на выходных? Или на ужин. Можешь взять с собой Лиама, — в голосе Энн слышалась улыбка.

— Не против, если я ещё кое-кого приведу?

— У тебя появилась девушка? — после пары секунд молчания спросила мама.

— Нет, — засмеялся Гарри. — Просто… Это один парень, Найл…

— Оу, Гарри. Ты же знаешь, что я люблю тебя независимо от того, с кем ты встречаешься.

— Да, знаю, но он не мой парень, — нахмурился тот. — Не то чтобы я не… Я о том, что я могу… — он остановился. Господи, да его мама в курсе насчёт его ориентации. — Точно не мой парень. Просто друг.

— Можешь пригласить и его. И отца, если хочешь.

«Не хочу», — подумал Гарри, но вместо этого сказал, не успев подумать: — А что насчёт Иветты? Её тоже пригласить?

— Кто такая Иветта? — спросила Энн холодным, подчёркнуто беспристрастным тоном.

— Эм, — по телу Гарри прошёл холодный пот, и он закрыл глаза. — Его девушка. Невеста…

— У него нет невесты.

Как Гарри и предполагал, она не знала. Внутри закипела злость.

— Он никогда не говорил тебе? Как он мог тебе не рассказать? Она тут живёт, чёрт возьми!

— Гарри, не принимай всё на свой счёт. Это только между твоим отцом и мной.

— Ты не одна страдаешь из-за неё, — произнёс Гарри, смотря в стену. — Я должен жить с ней. И с ним! Боже, почему ты отправила меня сюда, мама? Ты знаешь, какой он. Он такой мудак, и…

— Попридержи язык, твой отец не мудак.

— Ты знаешь, а ты права, — фыркнул Гарри. — Он не мудак, он точно бы тебе всё рассказал перед свадьбой. Может, он уже тебе приглашение отправил, проверь почту. А мне пора идти, общественные работы не ждут.

И бросил трубку.

Когда он выезжал со двора, колёса опасно скрежетали по асфальту. Гарри это проигнорировал.

Нечестно, что он переложил свою обиду на отца на плечи матери. Она этого не заслуживала. Просто не удержался. Иногда он просто злился, и это всё выливалось на кого угодно, кто был рядом, кем бы этот «кто угодно» ни был.

Найл не пришёл, и Гарри пришлось выполнять работу за двоих. Он хотел позвонить другу и спросить, что случилось, но вспомнил, что всё ещё лишён своего долбанного телефона, и пнул мусорку со злости. Конечно, потом всё пришлось убрать. Но хоть какое-то облегчение на время.

Почему их отец знает всё, приходит и уходит от них, в то время, как они с мамой просто Ничегошеньки о его жизни не знают? Гарри не знал, кем он работает. Гарри не знал, есть ли у него друзья и какое-то хобби. Он не знал ничего о человеке, что звал себя его отцом, и всё ещё должен был смотреть этому незнакомцу в глаза и улыбаться? Словно он заслуживает любви Гарри, верности Энн? Не-а, нетушки.

Дома никого не было: свет выключен, машина отца отсутствовала. Гарри хлопнул дверью своего автомобиля, возможно, слишком сильно.

Он устал и задолбался. Айпод сел час назад, поэтому работу Стайлс доделывал уже без музыки, что явно не улучшало и без того плохое настроение. Он хотел зайти в дом, подняться на верх и уснуть, надеясь, что когда проснётся, всё станет намного лучше.

Но, поднимаясь по ступенькам, заметил, как вода в бассейне отражает солнечные лучи. На улице всё ещё было светло, хотя чувствовался лёгкий вечерний холодок. Наверное, купаться будет холодно, но Иветта сказала, что бассейн с подогревом…

Больше ни о чём не думая, он взбежал по лестнице, схватил полотенце из шкафа, а потом заглянул в комнату отца. В его шкафу он нашёл плавки, лежащие забытыми в самом углу. Ярко-красные, всё ещё с этикеткой. Наверное, это подарок, так как вряд ли его консервативный отец стал бы покупать что-то настолько кричащее.

Вернувшись в свою комнату, Гарри переоделся в найденные плавки, обернул полотенце вокруг плеч и направился на улицу. Кожа сразу же покрылась мурашками от холодного воздуха, но парень игнорировал это, насколько мог. Он положил полотенце на плитку и, не сомневаясь больше ни секунды, нырнул в самую глубокую часть бассейна.

Он словил себя на том, что завидует, что у отца есть ёбанный Бассейн. Огромный, занимающий большую часть заднего двора. И, как Иветта обещала, вода была достаточно тёплой. Не обжигающей, но вполне себе приятной.

И это в то время, как мама едва сводила концы с концами. Гарри ещё помнил ту ужасную квартиру, где они с ней и Джеммой жили, прежде чем переехали в теперешний дом. Помнил дни, когда они не ели ничего, кроме консервированной фасоли, потому что ничего больше не могли купить. И всё это время отец сидел на горе денег, как долбанный Скрудж из мультика про уток. Их было достаточно, чтобы купить огромный шикарный дом для себя любимого. О, точно, и для Иветты.

Тело отдыхало в процессе плавания, ум — нет. Он хотел бы стать Лиамом на пару минут и забыть о всём мире вокруг, занимаясь каким-то видом спорта, но для него такой вариант не был выходом. Для этого у Гарри была музыка, но он не мог слушать её и плавать, если не хотел бесповоротно сломать Айпод.

Он уже хотел было вылезать из бассейна и идти домой, когда кто-то внезапно спросил:

— Можно присоединиться?

========== Луи ==========

Он не маньяк. Сто процентов. Просто… Луи не знал, что Гарри живёт на его улице. Да, мама как-то упомянула, что у Джона, одного из соседей, есть сын-подросток, который пару месяцев с ним поживёт. В тот раз Томлинсон просто пропустил всё мимо ушей. А смысл? У Луи и так достаточно друзей, а если бы этот парень представлял из себя что-то особенное, они бы уже пересеклись. Так он думал.

Не что чтобы Гарри был особенным. На самом деле, он слишком много о себе мнил. Но с ночи, когда была вечеринка, Луи чувствовал странную, гложущую вину и не понимал, почему. Он был обязан Гарри. Он задолжал ему услугу, и ненавидел это осознавать. Он ненавидел быть обязанным, ненавидел, когда у кого-то есть на него рычаги давления.

Наверное, поэтому они были так близки с Зейном. Они помогали друг другу год за годом и иногда терпели неудачи. Всегда равны в глазах друг друга, никакой вины или долгов.

Он вернулся со школы поздно, так как пообещал Элеанор помочь с декорациями для танцев. Поскольку слиняли они раньше положенного, общим советом решили собраться дома у Коннора, где все изрядно набрались. Теперь, когда не нужно было волноваться об уборке, Луи отпустил себя. По правде говоря, он хотел смыться, совсем с ней не помогая.

Добравшись домой, он сразу же направился в комнату. Никого из родителей не было дома, но это ведь и не удивительно. Луи, снимая школьную одежду, бросил взгляд в окно. Окна его комнаты выходили на задний двор, поэтому из них открывался чудный вид на соседские дворики.

Какой-то парень чуть дальше по улице шёл к бассейну. Должно быть, в плавках ему холодно, потому что когда Луи шёл от машины к дому, он слегка замёрз. Подумав об этом, Томлинсон заметил кудрявые волосы пловца и нахмурился. Все кусочки в голове сложились. Гарри был на вечеринке, остался, когда все ушли, а потом, если Луи всё правильно помнит, не послышалось звуков отъезжающей машины, значит кудрявый ушёл пешком. Прибавить то, что мама сказала о Джоне и его сыне — и вот тебе вся картина.

Конечно, это не объясняет того, что он вытворил дальше. На самом деле, Луи понятия не имел, какого чёрта вообще делает. Может, виной тому были расслабленные и спокойные движения тела Гарри в воде. А может, ему просто нужно было отойти от своей привычной схемы поведения, поблагодарить Гарри за ту ночь и просто забыть про него.

Как бы то ни было, Луи уже надевал одежду поверх плавок. Он выбрал футболку вместо обычной школьной рубашки, а потом остановился у ванной, забрал полотенце и вышел из дома.

Машины Джона видно не было, а Гарри ну никак не смог бы услышать стук в дверь, поэтому Луи просто вошёл во двор, толкнув калитку, без чьего-то разрешения.

Гарри всё ещё был в воде. Луи стоял в стороне, ожидая. Он чувствовал себя идиотом. Как он думал, Гарри просто сделал той ночью всё, что подсказывала совесть, и больше никогда не хотел видеть его снова. Это объясняет, почему они после того случая так и не разговаривали. Гарри знал, где он живёт, и мог бы прийти, если бы этого хотел. Не то чтобы Томлинсон был сильно рад этому, но тем не менее — Стайлс не справлял впечатление такого уж скромняги.

Наконец-то, спустя года и года — Луи уже начал дрожать в своей тонкой футболке — Гарри остановился у бортика и откинул волосы с лица. Капли воды привлекательно подчёркивали красоту тела, и Томлинсон постарался отвести взгляд от груди Гарри. Скользкая влажная кожа так и просила о прикосновениях, а соски от холодного воздуха затвердели. Луи хотел бы провести по ним языком, перекатывая твёрдые горошинки во рту.

Нет, ему не нравились парни. Нет. Ему нравились девушки. Исключительно девушки.

Он осознал, что стоит тут и пялиться, в то время как Гарри, смахнувший воду с лица, скоро его заметит и спросит, какого чёрта Томлинсон здесь забыл. Поскольку Луи не знал, как ответить на такой вопрос, ждать его он не стал.

— Можно присоединиться?

Гарри поднял острый взгляд и Луи видел, стараясь не ухмыляться, как тот отводит мокрые пряди волос, мешающие нормальному обзору, с лица. Наконец, ему это удалось и Гарри склонил голову набок. Волосы мокрые, кудряшки на какое-то время разгладились.

— Луи?

— Да, Луи, а теперь можно к тебе или подождёшь, пока я совсем в ледник превращусь?

— Можешь… можешь спускаться.

Луи улыбнулся и стянул футболку. Гарри на него смотрел, в этом не было сомнения, поэтому Томлинсон, сняв штаны, прикрылся полотенцем. Как только он лишился и этой одежды, стало совсем уж холодно.

— Лучше запрыгнуть, — сказал ему Гарри. — В воде намного теплее.

Луи кивнул и присел на плитку, опуская с осторожностью ноги в воду. Стайлс не врал, и правда тепло. Медленно, он спустился в воду, в то время как Гарри всё ещё стоял на том же месте, покачиваясь, и неотрывно за ним следил. Как только Томлинсон погрузился полностью, он подплыл к месту, где мог касаться ногами дна. Гарри за ним не последовал.

— Не хочу выходить, — поделился Луи. — Холодно — ужас. Зачем мы вообще это делаем?

— Не знаю, мне показалось, что это хорошая идея, — вопросительно посмотрел на него Гарри. — И я без понятия, что Ты тут делаешь.

Томлинсон вздохнул и стёр капли воды с лица. Он старался не погружаться с головой, так как причёска, намокнув, становилась дурацким гнездом, и почему-то не хотелось, чтобы Гарри его таким увидел. Зачем тогда Плавать со Стайлсом, Луи и сам не понимал.

— Из моего окна выглядело забавно, и я подумал — почему бы не вытворить что-то тупое, если это забавно. Я так не впервые делаю.

— Ты наблюдал за мной из окна? — спросил Гарри, подплывая ближе. На его лице красовалась вызывающая улыбка. — Извращенец.

Луи оттолкнулся от дна, больше не беспокоясь, что может намочить волосы и нырнул под воду, чтобы Гарри не увидел, как покраснели его щёки. Он не всплывал, пока не достиг другого края бассейна. Откинул волосы с глаз и посмотрел, где Гарри, осознавая, что находится теперь в паре шагов от второго парня.

— Спасибо, — внезапно даже для самого себя сказал Томлинсон. — За ту ночь, я имею в виду. Я бы проспал всю ночь на полу, если бы не ты.

Стайлс смотрел на него долго, так долго, что Луи вынужден был отвести взгляд.

— Тебя это злит? — наконец спросил он.

— Как ты пялишься на меня? Нет, скорее раздражает.

— Нет, не… — потряс головой Гарри. — Я о том, что все друзья тебя оставили. Ты не обижаешься? Что никто из них не беспокоится о тебе настолько, чтобы остаться до конца?

— Никто и не знал, где я, — нахмурился Луи. — Как бы им узнать, что мне нужна помощь?

— Я знаю тебя меньше месяца и понял, что она нужна, — фыркнул Гарри.

— Правда? — протянул Луи, показательно удивлённо открывая глаза. — Тогда спасибо тебе, Гарри, за твою бесконечную мудрость для нас, глупеньких. Я и не знал, что мне требовалась помощь. Спасибо, что ты меня просветил.

Раздражение на лице Гарри исчезло, и, Томлинсон подумал, что вот теперь разговор точно окончен. Надо бы вылезать из воды. Не стоило сюда приходить, ох, не стоило.

— Просто… — Гарри зарылся пальцами в волосы. — Нет, не ты один. Это, типа, каждый. Я о том…

Стайлс выглядел таким серьёзным, что Луи не осмелился его перебивать. Что бы Гарри сейчас не выдал, он выслушает. А потом вылезет из бассейна, вытрется, вернётся домой и никогда больше не заговорит с этим мальчиком с зелёными глазами и дурацкими кудряшками.

— Почему все такие фальшивые? Почему дружат с людьми, которые им даже не нравятся? Или с теми, на кого им глубоко наплевать? Почему все притворяются счастливыми, когда несчастны, или слушают какие-то песни только потому, что они популярны? Это так… уёбищно.

— Ты закончил? — поднял брови Луи.

— Да, думаю, я всё сказал, — вздохнув, сказал Гарри, и отплыл немного в сторону от Томлинсона. — Но разве… Разве тебе не одиноко? Если ты всё время играешь какую-то роль, то никто не знает тебя настоящего. И это… Я думаю, это и называют одиночеством.

Луи выслушал его, выслушал до самого конца, и сжал руку в кулак под водой так сильно, что на ладони точно останутся следы. Он не играл никакую роль. Он был таким, как есть. Он ничего не прятал и не выставлял напоказ, и тот факт, что человек, который даже не знает ничего о его жизни, посмел сделать такое заявление, окончательно вывел Томлинсона из себя.

— Вот в чём беда, Гарри, — начал Луи, положив руки на бортик. — Ты тоже меня не знаешь. Но Думаешь, что знаешь, и ты сам весь такой несчастный и грустный, что проецируешь свои эмоции на меня. Да, ты нашёл меня спящим в ванной после вечеринки. Это только один маленький эпизод из моей жизни, а об остальных ты понятия не имеешь. Я был бы рад, если бы ты не совал нос не в своё дело, благодарю.

Он вылез из бассейна. Была в этом споре позитивная сторона: Луи совсем забыл о холоде. Схватив полотенце, он постарался вытереться так быстро, как только мог, но был всё ещё мокрым, натягивая штаны. Он пытался не смотреть на Гарри.

— Прости, — прозвучал голос намного ближе, чем он должен быть. Луи повернулся в направлении, откуда он донёсся. Гарри стоял всего в нескольких шагах, скрестив руки на груди. Наверное, ему было холодно, но выражение на лице было очень искренним. — Ты прав, я тебя не знаю. И, наверное, у меня есть плохая привычка говорить о тех вещах, о которых я понятия не имею.

— Ага, — согласился Луи, хватая футболку, — Ещё какая.

— И я уверен, что ты полностью счастлив и доволен своей жизнью.

— Именно.

— Хорошо, — произнёс Гарри, и Луи закинул влажное полотенце себе на шею. — Не… не хочешь зайти в дом и чего-нибудь выпить?

— Не-а, не хочу, — скептически глянул на него Томлинсон.

— Да, того и следовало ожидать, — помрачнел кудрявый. — Кажется, я сам же дал тебе повод себя ненавидеть.

— Я бы не смог, даже если бы захотел, — вздохнул Луи. Он врал. Врал потому, что не хотел расстраивать Гарри по каким-то непонятным дурацким причинам. Ему было неловко, даже если Гарри и прав: Томлинсон должен его ненавидеть. И он ненавидел. Правда, никто и никогда не назвал бы его человеком здравых рассуждений. — Мне нужно встретиться с моей девушкой.

— Девушкой, — повторил Гарри. — Элеанор, правильно?

— Ммм, — промычал Луи. Он смотрел на дом Гарри за его плечом. — Тебе бы зайти внутрь, пока руки от холода не отвалились.

— Да, надо бы, ты прав, — улыбнулся Гарри.

— Кое-что обо мне ты знать обязан, — напоследок сказал Луи. — Я всегда прав, Гарри. Запомни это.

После этого он ушёл домой, даже не смотря на Стайлса. И даже не думая о нём, пока не вошёл в дом. Луи поднялся по лестнице и позвонил Элеанор, просто так, без особой на то причины. Она приехала, и они переспали под какой-то дурацкий фильм. Луи больше не думал ни о каких парнях с зелёными глазами и дурацкими предположениями.

========== Зейн ==========

Рано или поздно это должно было случится. Зейн был удивлён, что это не произошло значительно раньше. Он оттянул время надолго, на годы. Может, он просто везунчик. А может всё из-за того, что в верхнем городе Малик зависал только у Луи, избегая мест, где они могли бы пересечься.

В любом случае, он не был готов. Они пришли из неоткуда, и у Зейна было ощущение, словно его сбил экспресс. Быстро, но точно не безболезненно.

Он закупался продуктами. Обычно в его зону покупок входили только супермаркеты рядом с домом, для уверенности. Но сегодня Зейн возвращался от Стива и не особо спешил, поэтому решил зайти сюда. Нужен был минимум — булка хлеба, продукты для бутербродов и что-то, что можно разогреть на ужин в микроволновке.

Он услышал её голос, проходя мимо отдела с полуфабрикатами. Зейн не говорил с ней год, может, даже больше. В последний раз она кричала, а Малик плакал, хотя в этом никому и не признался бы.

— Не эта, — проворчала она, и Зейн замер с рукой, протянутой к холодильнику, к еде, которая секунду назад казалась аппетитной. — Голубая коробка.

Малик не хотел оборачиваться. Не хотел видеть их, не хотел, чтобы они увидели его. Но, словно не контролируя своё тело, обернулся.

Сначала Зейн увидел свою младшую сестру. Они обе выглядели старше, чем в последний раз, когда Малик их видел, но это неудивительно. В последний раз они встречались четыре года назад, когда родители выставили своего сына за дверь. Иногда он пересекался с родителями, но с сёстрами говорить было строго-настрого запрещено.

Сёстры смотрели на него, одна держалась за рубашку матери, а та смотрела вниз, нахмурившись.

— Что ты… — начала она, но замолчала, подняв взгляд и увидев Зейна.

Из рук матери выпала коробка, ударившись об пол с невероятно громким стуком. Вокруг была куча людей, куча других звуков, но для Малика существовали только они и дурацкая коробка, лежащая на полу.

— Идите в машину, — строго произнесла женщина, отталкивая от себя девочек.

Зейн едва ли удержался, чтобы не ухмыльнуться. Может, сдерживаться и не нужно было, так как всё тело в секунду заледенело.

— Не надо, — сказал он. — Я уйду.

Мать смотрела на него без какого-либо выражения на лице. Одна из сестёр же, улыбнувшись, подошла к нему.

— Зейн. Зейн! Мама, это Зейн…

— Да, милая, это он, но он не может остаться. Ему нужно кое-что сделать, да, Зейн?

— Ага, — кивнул Зейн. — Ограбить пару банков, убить с десяток людей, накуриться. Бывайте.

В руке у него была упаковка чипсов, которую Зейн просто уронил на пол. У матери же упала челюсть.

— Эй, ты не можешь просто так кидаться всем, что под руку попадает! — крикнул кладовщик, но Малик не обращал никакого внимания. Все равно в этот магазин он не вернётся.

Руки тряслись, ноги подгибались, Зейн едва-едва доковылял до выхода. Не зная, куда вообще направляется, он на автомате потянулся к заднему карману джинсов и вытащил пачку сигарет. Попытка достать одну не увенчалась успехом: пальцы дрожали так, что сигарета выпала, разломившись в итоге под ногой. Второй раз был более успешным, поэтому Зейн остановился и щёлкнул зажигалкой.

Наконец-то, наконец-то, дым заполнил лёгкие, и Малик задержал его там чуть дольше, пока в голове всё не прояснилось. Паника ушла с резким выдохом.

Блять. Блять. Как он мог думать, что больше никогда в жизни их не увидит? Почему это так больно? Так не должно быть, ведь Зейн давно уже оставил этих людей в прошлом, закрыл сердце в коробку, ключ от которой безвозвратно утерян.

Но всего один взгляд на сестёр — и непроницаемая коробка снова открыта. Одно дело встретиться с матерью, которая относилась к нему, как к преступнику, или с отцом, которому всегда и на всё было наплевать. Но его девочки? Видимо, они вообще не знали, что произошло, если так отреагировали на встречу с братом.

Кто бы сомневался: мама им ничего не сказала. Может быть, в глубине души она знала, что поступает неправильно, но никак не хотела этого признавать. Сказала малышкам, что он уехал в другой город учиться. Или что его арестовали. Или что братишка умер. Тысяча вариантов.

Но даже сейчас Зейн не мог сказать, что ненавидит родителей. Возможно, какой-то частью, самой малой, но всё его естество хотело вернуть их назад. Вернуть назад время и стать наивным ребёнком, который считал, что ему всё сойдёт с рук, включая курение и мелкие кражи. Это же так «круто». Вернуться в дом, где пахнет домашней едой, где его комната всегда убрана, где мама кричит только из-за того, что волнуется, а не потому, что ненавидит.

Что же он натворил. «Абсолютно отбился от рук», по словам матери. Теперь эта мысль вызывала улыбку. Что бы она сказала о его теперешней жизни? Если бы мама увидела, как он теперь живёт, пришлось бы срочно вызывать скорую.

Случись бы это чуть раньше, сценарий поведения в магазине значительно отличался. Зейн бы поговорил с ней, убедил бы принять назад. Но теперь возвращаться к прошлому не хотелось. Ему… ему и так вполне хорошо живётся. Лучше, чем с родителями.

Чёрт, да дети его возраста терпеть не могут все ограничения, которые на них накладывает совместная жизнь с предками. У Зейна такой проблемы нет — у него свои деньги, своя квартира. Никто не начистит ему шею, не заставит ходить в школу или убираться в комнате. Без родителей лучше.

Жалкие попытки убедить самого себя. Ни сигареты, ни мысли не смогли избавить от колючего клубка в животе, который, казалось, вот-вот вырвется наружу.

Он даже не понял, что проходит мимо колледжа, пока не услышал, как кто-то его окрикнул. Зейн подошёл к ограде, что отделяла поле от двора, и остановился.

Во всём виноват Луи. Если бы тогда он не окликнул друга с таким воодушевлением в голосе, Зейн и не увидел бы игроков в регби, бегающих по полю и перекидывающих друг другу мяч.

— Я узнал его имя, — сказал Луи вместо приветствия. — Того парня с вечеринки. Со щенячьими глазами. Друга Гарри.

— Теперь мне кажется, что это ты хочешь забраться к нему в штаны, — со значительно меньшим энтузиазмом ответил Зейн.

— Его зовут Лиам Пейн, и он играет в команде по регби от Вертона, — Томлинсон сделал вид, что не услышал комментарий друга. — И под «играет» я имею в виду «тащит всю чёртову команду на своих широких плечах». Он офигенный. Даже я под впечатлением.

— Честно, я больше не заинтересован.

— В смысле, не заинтересован, ты чего?

— Игра не стоит свеч.

— Так легко сдаёшься, Малик. — Наверное, Луи закатил глаза.

— Просто потому что моё время слишком драгоценно, чтобы тратить его на людей, Томлинсон.

— Я стою каждой секундочки, — возмутился тот.

— Иногда, — улыбнулся Зейн, не зная, раздражён он сейчас или даже немного рад.

— Всегда, — поправил Луи. На следующих словах голос его звучал менее уверенно. — Так что ты не хочешь, чтобы я, типа, взял у него номер?

— Не-а, не утруждайся.

Зейну всегда было пофиг на окружающих, почему теперь должно быть наоборот? Этого Лиама Пейна сразу было видно на поле — волосы слегка торчат, форма облегает широкие плечи. Ни с кем не перепутаешь. Наверное, они просто тренируются, но выглядит этот парень… впечатляюще. Не то чтобы Зейн хоть что-то понимал в регби, но тем не менее. Быстрый, грациозный в движениях. Малик осознал, что опёрся на ограду, одной рукой держась за её сетку, а второй сжимая сигареты.

Он закурил и остался. Игра Лиама расслабляла, отвлекала от того, что произошло в магазине. Зейн выкурил четыре сигареты, одну за одной, до фильтра, после выбрасывая окурки на землю и зажигая новую.

Наконец, мужчина — должно быть, тренер — просвистел, и команда постепенно начала расходиться, бегая и толкая друг друга. Кроме одного из них.

Лиам бежал ему. Чем ближе он приближался, тем отчётливей Зейн видел следы изнурительного матча: влажные волосы, мокрая футболка, прилипшая к телу так, что хотелось содрать её и попробовать кожу на вкус.

— Я подумал, что это ты, — сказал Лиам, задыхаясь после бега. — Из-за, — он помахал руками над головой, — волос.

В другой раз Зейн бы улыбнулся на это. Но не сегодня. Вместо этого он просто посмотрел на Лиама без каких-либо эмоций и затянулся сигаретным дымом.

— Тебе нельзя курить на территории школы, — тихо заметил Пейн. Он подошёл поближе и тоже взялся за сетку ограды.

Малик медленно выпустил изо рта дым, вежливо отворачиваясь в сторону, чтобы тот не беспокоил Лиама.

— А ты настучишь на меня, Лиам? — Впервые он произнёс имя этого парня в голос и наслаждался этим, пожалуй, намного сильнее, чем должен бы.

Пейн нахмурился, словно так и собирался сделать.

— Что ты здесь делаешь?

Зейн кинул сигарету на землю, хоть и не докурил и до половины.

— Просто проходил мимо. Увидел как ты играешь. Решил остаться и посмотреть.

Лиам приоткрыл рот в удивлении, но, спохватившись, захлопнул его.

— Зачем?

— Ничего лучше не придумал, — пожал плечами Малик.

— А, — кивок. — Точно. — Он посмотрел вниз, на часы на руке, а Зейн проследил за взглядом. Серьёзно? Кто-то ещё их носит? Ему что, шестьдесят лет? — Мне пора.

Зейн кивнул и оттолкнулся от ограды.

— Когда следующая игра?

— В пятницу. Но…

— Увидимся в пятницу, Лиам, — ухмыльнулся ему Зейн.

Он ушёл, зная, что Лиам Пейн и не догадывается, какое наслаждение — произносить его имя. И как приятно было бы стонать его в постели. Что ж, может, стоит приложить ещё немного усилий и завоевать этого парня. Просто чтобы он свалил из головы Зейна. Он трахнет его и забудет про существование Лиама Пейна навсегда, как и было с другими.

И, возможно, этот Лиам Пейн поможет забыть ему обо всём хотя бы на одну ночь.

========== Найл ==========

После первого дня, полного впечатлений, потянулась скучная школьная рутина. Он общался с людьми, даже с некоторыми из старой компании, с которыми пересекался на уроках и которые не были против того, что Джейк хорошенько получил по морде. Пару человек даже поздравили с этим. Единственным отличием была дружба с Лиамом и Гарри.

С ними всё было просто. Так просто общаться, не думая о том, что говоришь, не задумываться о том, правильно ли он сегодня оделся и с теми ли людьми заговорил в коридоре. Найл просто был собой, и его таким целиком и полностью принимали.

К сожалению, нельзя было избегать последствий до конца жизни. Хоть Мария и поступила не очень-то красиво, стоило хотя бы поговорить с ней. В четверг он осмелился и отправил девушке короткое сообщение. Она согласилась встретиться, но только после уроков в пятницу, что означало невозможность попасть на игру Лиама. К тому же, он бы пропустил день общественных работ, но Пол разрешил им взять отгул.

— Не волнуйся, — сказал Гарри, когда ирландец обрисовал ему ситуацию. — Я пропустил сотню игр. Он всё равно не заметит, там мы или нет. Отец так сильно мелькает перед его глазами, что заслоняет остальных.

— Ты уверен?

Гарри кивнул.

— Я буду там и передам твои извинения. Поверь, Лиам не из тех, кто обидится на такую мелочь. Честно говоря, его больше удивляет, когда кто-то приходит на регби только из-за него, не важно, как много раз этот «кто-то» так делает.

Так что в пятницу после уроков они с Марией договорились встретиться в кафе «Java Mix», которое располагалось как раз между школой и домом Найла. Ирландец не слишком любил кофе, поэтому заказал какао и сел за столик, дожидаясь свою спутницу.

Мария опаздывала, причём настолько, что Хоран подумывал об уходе. А когда уже и отец написал ему возвращаться домой немедленно, решение было тут же принято. Родитель явно был не в настроении, и заставлять его ждать — лишь подливать масла в огонь его злости.

Но тут вошла Мария, одаряя его яркой улыбкой, и скользнула за стул рядом.

— Прости. Марксон задержал меня после уроков, чтобы поговорить насчёт проекта. Никак не могла от него отделаться.

Найл взглянул на сообщение, затем — в большие карие глаза девушки и положил телефон в карман. Разделаться с последствиями.

Мария протянула руки через стол, и её ладони легли на ладони Найла. Даже в их лучшие времена он не мог сказать, что любил эту девушку, а теперь и вовсе сидел, смотря на их сплетённые руки, чувствуя, как внутри бурлит раздражение.

— Мария, — спокойно сказал он, убирая руки со стола. — Я позвал тебя сюда не для того, чтобы предложить снова сойтись.

— Снова сойтись? — спросила девушка, нахмурившись. — А когда мы расстались?

— Может быть, когда я застал тебя, тискающуюся с Джейком?

— Это… Всё было не так, — потрясла головой Мария, широко открывая глаза и выглядя так невинно. — Он поцеловал меня. Правда. Найл, я бы так с тобой не поступила. Я не такая.

Может быть, он бы и поверил этим словам, если бы не видел сам, как она обнимала Джейка, прижимаясь к нему всем телом, изгибаясь в его руках.

— У нас ничего не выйдет, — наконец сказал Хоран. Он подумал о том, что нет смысла возмущаться и предъявлять это всё. Они оба знают правду, что есть, то есть.

— Как так — у нас ничего не выйдет?

— У нас разные увлечения, мы совсем разные люди, — Найл поёрзал на стуле.

— Это из-за того, что ты теперь со Стайлсом и его маленьким щеночком?

— Лиам, — поправил ирландец. — Его зовут Лиам.

— Найл, ты чего, ты же достоин большего, чем они, — фыркнула девушка. — Был достоин. Почему ты теперь проводишь время с лузером и клоуном? У тебя что, кризис окончания школы?

Найл допил какао, отставил стакан, а затем закинул сумку на плечо и встал.

— Вот поэтому у нас ничего и не выйдет.

Он не ждал, пока она ответит, закричит на него или ещё для чего-то откроет рот, просто вышел, оставляя позади себя последнего человека, связывающего его с прошлым. Найл шёл домой и ожидал, что вот сейчас почувствует раздражение, злость или даже сожаление. Ничего. Он чувствовал себя даже лучше, чем до их разговора, в чём не было абсолютно никакого смысла. И одновременно он присутствовал.

Открывая входную дверь дома, парень уже забыл о сообщении от отца.

Кофейный столик в гостиной был заставлен бутылками из-под пива. Кто-то бросил в центр стола с десяток окурков, на фоне громко играл телевизор. И никого вокруг. Найл снял обувь, закинул сумку и свитер.

— В этом ёбанном доме ни грамма ёбанной еды, — услышал Найл отцовское ворчание и задержал дыхание. — Я знаю, что ты здесь, мальчик.

Парень сглотнул и сделал шаг назад, чтобы снова обуться. Может, лучше уйти и переждать где-то, пока отец успокоится. Ага, только Найл знает отца. Он не успокоится, а станет только злее.

— Я могу пойти и купить что-то, — тихо предложил Найл.

Отец уже показался в дверях, держа ополовиненную бутылку пива в руке.

— Ты можешь пойти и купить что-то, — передразнил он. — А почему, блять, я, по-твоему, сказал тебе идти домой?

— Прости, — Хоран пожевал губу. — Я должен был остаться после школы, чтобы…

— Я звонил в школу, — на покрасневшем лице появилась ухмылка. — Сказали, что ты ушёл вовремя.

— Я был…

— Снова врёшь. Как обычно, да? Прямо как твоя шлюха-мамочка.

— Она не…

Бутылка разбилась о стену над его головой. Несколько осколков оцарапали щеку, и Найл прикрылся рукой, чтобы укрыться от ещё какой-нибудь угрозы.

— Не переговаривайся со мной. Тащи свою задницу на кухню.

Ирландец потёр лицо рукой и постарался аккуратно достать осколок бутылки из щеки. Пальцы окрасились красным, но порезы были не такими уж и глубокими. Поверхностные, не о чём переживать. Он прошёл за отцом на кухню просто потому, что знал, что иначе ему же будет хуже.

Мужчина схватил его за загривок, толкнул к холодильнику и рывком открыл дверцу, не замечая или не беспокоясь о том, что она больно ударила Найла по плечу. После он толкнул сына вперёд, пока не погрузил с головой в пустоту полок.

— Что ты видишь?

— Н-ничего.

— Точно, — сказал отец и оттолкнул Найла от холодильника так, что тот, споткнувшись о ножку стола, упал на спину. — Здесь ничего нет! И хочешь знать, почему? Потому что я содержу эту семью. А ты нихуя не делаешь. Ты уже не ребёнок. Ты сам должен зарабатывать.

Парень лежал на полу, ничего не говоря и не двигаясь. В таких случаях лучше выслушать всё и дождаться, пока поток брани иссякнет. Отец успокоится, поорав на сына, и всё будет хорошо.

— Встань, — приказал отец. Найл не двинулся. Нога в ботинке пнула в спину, и он, не удержавшись, вскрикнул. — Поднимайся!

Найл с трудом поднялся на ноги, слыша, как в спине что-то хрустит. Дыхание сбивалось, словно он никак не мог сделать полноценный вдох. Отец снова схватил его на загривок, и теперь там точно проявятся синяки.

От потащил сына к входной двери, распахнул её и вытолкнул его наружу. Найл вздрогнул, когда ноги в носках коснулись холодного тротуара.

— Возвращайся, когда найдёшь работу, или не возвращайся вообще.

Дверь хлопнула, щёлкнул замок. Найл оглянулся по сторонам, уверяясь, что никто не видел, что только что произошло. Пусто. А если кто и заметил, то люди в их районе знают, что если в этом доме происходит какая-то хрень, лучше развернуться и свалить побыстрее.

Глаза горели, но Найл не собирался плакать. Как и не собирался пытаться прорваться назад, потому что неизвестно, в каком настроении будет отец, проспавшись. Он шёл вниз поулице в носках и футболке, что мало защищала от холодного воздуха позднего октября. На углу достал телефон из кармана. Наверное, выглядел ирландец сейчас отвратительно — полураздетый, щёки в крови, которая всё никак не стиралась, сколько бы раз он не пытался, смачивая ладонь слюной. Сообщение отправлено, осталось только ждать.

========== Лиам ==========

Первая половина игры прошла удачно. Даже отец, воспользовавшись перерывом, встал со своего места, подошёл к нему и, похлопав по плечу, заметил: «Отличный старт». Гарри сидел сверху на скамье болельщиков рядом с красивой рыжеволосой девушкой, выкрикивая подбадривающие слова. Стайлс объяснил, что Найл не смог прийти, но Лиам и не обижался. Не будут же они приходить на каждую игру, к тому же, того, что Гарри здесь, уже вполне достаточно.

Но вот кого Лиам не ожидал увидеть на игре, так это Его. Пейн не заметил присутствия этого парня до самого перерыва в десять минут, когда сидел на лавочке и пытался напиться водой из бутылки. Он стоял на том же месте, прижимаясь к ограде, и лицо, которое Лиам вполне отчётливо видел, выражало полное безразличие. Лиам видел, как он затягивается сигаретой, на пару секунд задерживает дым в лёгких и выпускает его, скрываясь в белом облаке.

Да, Зейн спрашивал, когда следующая игра, обещал там показаться, но Пейн не думал, что он на самом деле придёт. Честно говоря, он вообще пытался забыть о разговоре, потому что так и не понял, что у этого загадочного парня на уме.

Зейн, с его кожаной курткой, окружённый полупрозрачной сигаретной дымкой. С его тёмными глазами, идеальной укладкой и не такой идеальной репутацией. Найл советовал держаться от него подальше.

И Лиам смог бы выполнить этот приказ, если бы Зейн Малик сам держался от него подальше и не появлялся в моменты, когда увидеть его вообще не ожидаешь, как это было впервые у полицейского участка.

Да и не нравился ему этот плохой парень. На нём висел невидимый ярлык «мудила, который продал Гарри траву». Лиам не мог ладить с такими людьми. Он никогда в жизни и косяка не выкурил, что уж говорить о вещах покрепче? Нет, он совсем не собирался заводить дружбу с дилером.

Но чем чаще он видел Зейна, тем меньше хотелось его отослать прочь. Просто всё было… сложно. Будь Лиам Гарри или хотя бы Найлом, во всём этом был бы смысл. Есть люди — мужчины и женщины — которые буквально сразу же приковывают к себе внимание. Таким был Гарри: с ним буквально каждый мечтал познакомиться. Но не Лиам. Не то чтобы он не любил людей, просто понимал, что чем больше о нём узнают, тем меньше он им нравится. Поэтому в личных отношениях Пейн привык соблюдать дистанцию. Не выделятся, получить стипендию и свой пропуск во взрослую жизнь.

То, что Зейн Малик обратил на него внимание, не имело никакого смысла.

Как только эта мысль возникла, объект размышлений поднял голову и ухмыльнулся, глядя прямо Лиаму в глаза. Хотелось подойти и спросить, какого чёрта он тут делает, как тогда, в прошлый раз, но тренер просвистел раньше, чем Пейн уговорил себя подняться со скамьи.

Он вернулся на поле и начал играть. Но в этот раз сосредоточиться было в разы сложнее. Почему он заметил Зейна? Теперь хотелось смотреть только в ту сторону. Каждый раз, подбегая к ограде, Лиам встречался взглядом с Маликом. Дважды он потерял мяч и не смог заработать очки.

— Лиам! — кричал тренер. — Достань голову из задницы или вылетишь отсюда в два счёта!

Пейн провёл рукой по волосам и подавил желание оглянуться, чтобы посмотреть, там ли Зейн. Хотелось бы, чтобы тот ушёл, но взгляд можно было чувствовать почти физически, от него Лиаму было холодно и жарко одновременно — не понятно, почему.

После замечания тренера парень предпринял все попытки остаться в игре. Он показательно игнорировал существование Зейна, даже не смотря на ограду. Остаток игры прошёл лучше, и они победили с большим отрывом. Но, чёрт, это была худшая игра Лиама всех времён. Отец непременно это подметит.

Как только Пейн вернулся на лавочку, родитель двинулся к нему. Лиам бросил на Гарри полный отчаяния взгляд, а потом бросил через плечо взгляд на место, где стоял Зейн. Там уже никого не было.

Гарри, кажется, понял, что нужно другу, поскольку соскочил со скамейки болельщиков и подбежал к отцу Лиама, прежде чем тот успел подойти к сыну.

И тут он снова заметил Зейна, на этот раз уже на поле, который опирался на перегородку скамеек с противоположной стороны, где сидели болельщики команды-соперника. Пейн долго наблюдал за ним, прежде чем решился и подбежал поближе.

На лице Малика снова появилась ухмылка, когда тот едва ли не прижал его к стене.

— Ты потный, — заметил он.

Лиам оглядел себя. Да, футболка прилипла к груди и спине, а с волос текло.

— Ага, — согласился Пейн, но сейчас этоо не имело значения. — Почему ты здесь?

— Я же сказал, что приду, — Зейн показательно удивлённо поднял брови.

Лиам нахмурился, так как ответа на вопрос «Почему?» так и не получил и, видимо, уже не получит.

— Тебе нельзя приходить в следующий раз.

— А кто сказал, что я собираюсь? — Зейн загоготал и спрятал руки в карманы курточки.

И от этого щёки Лиама заалели. Конечно, он не собирается. Удивительно, что Зейн пришёл на две игры подряд.

— Хорошо, — кивнул Пейн. — Просто… ты отвлекаешь меня. Обычно я играю в разы лучше.

Ухмылочка Зейна переросла в полноценную улыбку, правда, немного едкую, и он запустил пальцы в кудряшки парня напротив, проводя ладонью по его щеке и наконец оттягивая ворот футболки Лиама.

— Я тебя отвлекаю, — повторил он.

— Да, ещё как, и отец меня просто убьёт за это, — Лиам сделал шаг назад.

— Ты лучший в команде, — Зейн надул губы. — Отвлечённый или нет.

Пейн провёл рукой по волосам, пальцы сразу стали мокрыми от пота.

— Ага, конечно, вот только ему плевать.

Малик открыл рот, чтобы что-то ответить, но прежде чем он издал хоть звук, кто-то с силой хлопнул Лиама по спине.

— Нам пора идти, — торопливо сказал Гарри. Он перевёл взгляд с Лиама на Зейна и нахмурился. — А ты что тут делаешь?

— И почему все спрашивают меня об этом? Сегодня что, международный праздник «Спроси Зейна, что он тут забыл» и меня никто не оповестил?

Стайлс скорчил на это гримасу, но после, опомнившись, потряс головой.

— Нам пора идти. Типа, прямо сейчас. Пока твой отец не подошёл прямо сюда и не потащил тебя домой за ухо, — в голосе Гарри была лёгкая паника, и Лиам обеспокоенно его оглядел.

— Что случилось?

Гарри достал телефон из кармана — о, нет, стоп, это же не его телефон. У Гарри давно уже забрали мобильный. Этот — Лиама.

— Я стоял у скамейки, пытаясь не позволить твоему отцу сожрать тебя, не прожевав, и тут телефон зазвенел прямо в сумке. И я такой: кто, чёрт возьми, пишет Лиаму, если я уже тут, а больше у него нет друзей? А потом я подумал, что это, наверное, Найл, влез в твою сумку — не смотри на меня так, Лиам — и проверил. И, — он указал на экран, — нам надо его забрать.

«Я знаю, что сейчас не два часа ночи, но мне, вроде как, нужна помощь. Можешь забрать меня на углу моей улицы» — Н.Х.

Лиам чувствовал, что Зейн читает сообщение через его плечо, и обычно его это раздражало, но сейчас было явно не до этого.

— Мой отец…

— Гад редкостный, — закатил глаза Гарри. — Пойдём. Мы же обещали, что поможем, а ему правда нужна помощь: Найл не из тех, кто просто так отправляет такие сообщения. Давай.

Лиам кивнул. Он надеялся, что отец догадается забрать его сумку с лавочки. Или хотя бы кто-то из ребят занесёт её в раздевалку.

— Хочешь я тоже поеду? — спросил Зейн, нагоняя Лиама и Гарри по дороге на парковку. — Я прекрасен в ужасных ситуациях.

Пейн нахмурился, а Гарри просто пожал плечами и пошёл к машине. Лиам занял сиденье рядом с водителем, увязавшийся с ними Малик — заднее. Второе, что сделал Стайлз после того, как завёл машину, — включил проигрыватель. Заигравшую песню Лиам сразу же узнал — одна из любимых групп друга, да и его тоже.

— Ты слушаешь Paper Route? — спросил Зейн.

Пейн глянул на него через зеркало заднего вида, пока Гарри на скорости вилял туда-сюда, обгоняя машины. Надо бы попросить его сбавить скорость — но тут поездка вновь стала ровной и спокойной и Лиам решил, что пусть уже едет, как самоубийца, если это поможет добраться до места пораньше.

— Ага, — в голосе Стайлса прозвучало что-то вроде уважения. — Они офигенные.

Зейн согласно угукнул, а когда Лиам повернулся к нему, подмигнул.

Пока добирались до места назначения, никто не проронил больше и слова. Гарри приглушил музыку, когда они заметили Найла, а Лиам не мог ничего с собой поделать: он пялился на нового друга слишком уж пристально, когда тот завалился на заднее сиденье рядом с Зейном и хлопнул дверью.

— Спасибо, — пробормотал Хоран и показательно повернулся к окну.

Стайлс снова включил музыку, на этот раз громче, может, даже слишком громко, и завёл мотор. Он явно нервничал — сжатые губы, пальцы, до побеления сжимавшие руль.

Должно быть, они подумали об одном и том же. Пришли к тем же выводам, забрав Найла, одетого только в футболку и носки, стоящего чуть вдали от своего дома. На щеках — разводы крови, она все ещё сочится из левой. Немного крови и на руке — кажется, он пытался оттереть всё с лица, а ещё Лиам заметил ярко-красные следы от пальцев на шее.

Он не был уверен, сколько именно они ехали к улице Гарри, но поездка казалась бесконечной, полную отрешённость и молчание в машине заполняла только музыка. То, что никто ничего не сказал, уже говорило о слишком многом, и Лиам наконец понял, что имел в виду друг, говоря, что иногда тишина слишком громкая.

В конце концов Стайлс притормозил на углу своей улицы и отключил проигрыватель.

— Дом моего отца, — сказал он, и Лиам проследил за направлением взгляда — к месту, где стояла машина Джона. — Но он будет задавать много вопросов.

Лиам смотрел вниз, на свои колени, глубоко задумавшись. Да, его отец не был идеалом, но руки на сына никогда не поднимал — а именно это, несомненно, случилось с Найлом. Других вариантов нет. В прошлый раз, когда друг заметил синяки, Хоран сказал, что подрался в клубе. Лгал, скорее всего. Он видел ирландца пьяным, и тот не был особо «буйным». Скорее наоборот — был воплощением смеха, тепла и обнимашек.

— Давай к Луи, — предложил Зейн, а Пейн дёрнулся от неожиданности: он уже даже забыл, что находится в машине.

На лице Гарри появилось сомнение, но он кивнул, а Зейн спрятал обратно в карман мобильный, как заметил Лиам, глядя в зеркало заднего вида. На парковке у дома Луи была только машина, и Стайлс остановился рядом. Зейн вышел, хлопнув дверью. Остальные не двинулись.

— Вы идёте или нет? — спросил Зейн, поворачиваясь к автомобилю.

Гарри отстегнул ремень безопасности.

— Пойдём, — сказал он, открывая дверь.

За ним спустя пару мгновений последовал Найл, а потом и Лиам. Ирландец был от него всего в нескольких шагах, давая отличный обзор на травмированную шею. Красная, в синяках — сколько же силы приложено, чтобы оставить такие следы? Пейн иногда получал травмы на поле, но никогда не влезал в драки. Его никогда и никто не бил просто со злости.

Зейн зашёл в дом Луи, даже не постучавшись. Остальные трое парней мялись у входа, хотя Малик и оставил дверь настежь открытой. И опять-таки первым решился Гарри, а последним — Лиам.

— Ванная на втором этаже, третья дверь слева, — произнёс Луи, выйдя в коридор. — Полотенца под раковиной. Просто выброси их в мусор, когда используешь, — он говорил, смотря на Найла. — Мы будем в гостиной.

Они все наблюдали, как Найл поднимается наверх, ссутулив плечи так сильно, как никогда раньше.

— Так, — Луи протянул «а». — Мы поговорим о том, какого хрена тут произошло или просто сделаем вид, что все в порядке, и вы забежали на чай?

Гарри засунул руки в карманы джинсов и пожал плечами. Лиам словил себя на том, что неотрывно смотрит на Зейна, который обувался и рылся в кармане курточки. Он достал упаковку сигарет и зажигалку, сразу же доставая одну и обхватывая её губами.

— Зейн, — предупредительно сказал Луи.

Малик лишь пожал плечами и пробормотал, не вынимая изо рта сигарету:

— Выйду покурю.

— Хорошо, — Томлинсон пошёл за другом, а остальным не оставалось выбора, как только последовать за ними. — Просто используйте мой дом как приют для юных заблудших душ и ничего не объясняйте. Всё в порядке, ага.

— Ну так, — парировал Зейн, толкая дверь гостиной и выходя наружу. Гарри остался в комнате, где Луи плюхнулся на диван с крайне раздражённым видом. Лиам неосознанно последовал за Маликом, закрыв за ними дверь.

Зейн даже не повернулся, поджигая сигарету. Он просто прислонился к стене, смотря куда-то вдаль. Лиам встал сзади, тоже устало опираясь на стену: сил стоять прямо не было. Это был сложный день — сначала игра, потом эта ситуация с Найлом.

Он сполз на землю, вытянув перед собой ноги. Пару мгновений спустя Малик повторил его действие, сидя настолько близко, что их бёдра прижимались, передавая друг другу тепло.

— И часто так? — спросил Зейн.

Лиам пожал плечами, наблюдая за тем, как лист с дерева плавно летит к поверхности бассейна.

— Не знаю. Это… Наверное, да, да. Просто… Я не знал. Не знал.

— Хочешь? — спросил Малик, протягивая пачку сигарет.

— Не курю.

Наверное, это показалось второму парню смешным, так как он хихикнул и спрятал сигареты в карман.

— Ну конечно же, ты не куришь.

Лиам проигнорировал это.

— Вы с Луи правда так близки? — спросил он, потому что не хотел размышлять ни о чём важном. Он просто хотел посидеть и отдохнуть, пока Найл приведёт себя в порядок, а потом нормально обговорить ситуацию. Нужно сделать это сейчас, хотя бы в общих чертах. Наверное, Хоран ничего не захочет говорить, поэтому расспросы лучше поручить Гарри, который может быть упрямым и напористым, требуя ответы, а Лиаму просто хотелось обнять друга и разрешить ему рассказать всё в своё время, что могло не наступить никогда.

Губы Зейна дёрнулись, словно вопрос его рассмешил. Или рассмешил его всё же Лиам.

— Ага. Он мой лучший друг.

— Правда? — уточнил Лиам. Это было немного странно, учитывая то, что он слышал о Томлинсоне. Зейн и Луи были слишком разными, хотя то же самое можно было бы сказать и о нём с Гарри. — Как вы познакомились?

— Мы вместе выросли.

Пейн кивнул, пытаясь представить его ребёнком. Представлялся малыш, который носится повсюду в кожаной курточке и с модной причёской, отчего пробрало на смех.

— Значит, ты жил где-то здесь?

Улыбка слетела с губ Малика, и он выкурил сигарету почти до фильтра, прежде чем ответил:

— Когда-то, — по тону голоса стало ясно, что отвечать на вопросы, связанные с этой темой, он не желает.

— Ты хорошо знаешь Найла?

— Не совсем, — нахмурился Зейн, склоняя голову набок.

— Оу, — Лиам опустил голову, смотря на свои сложенные руки. — А он тебя, кажется, знает очень даже неплохо.

— Много людей думают, что знают меня, — ответил он, выбрасывая сигарету, однако не двигался, поэтому они просто продолжали сидеть рядом.

Спустя какое-то время раздвижная дверь отъехала, и показалась голова Найла. Отличия было заметно сразу же. На щеке порез, но крови больше нет, поэтому выглядел он не таким травмированным, как десять минут назад. На лице широкая улыбка, хоть и слегка натянутая.

— Мы тут собираемся устроить соревнование по настольному футболу.

— О боже, — застонал Зейн, поднимаясь. Лиам смотрел, как он отряхивает несуществующую пыль с задних карманов штанов, а потом осознал, что пялился на его задницу. И отвернулся. — Опять Луи кого-то в это втягивает.

Найл проигнорировал предупреждение в голосе Зейна.

— Вы идёте?

Лиам поднялся, отряхнулся и пошёл за парнями в дом, после спустившись в огромный обустроенный подвал. Луи и Гарри уже были там, склонившись над игрой, щёлкая ручками слишком уж напряжённо, чтобы это можно было назвать дружеским состязанием.

— Разделимся на команды, — предложил Зейн, подходя к ним. Он обнял Лиама за плечи. — А Луи будет играть с победившей командой. Потому что, ребята, он монстр.

— Заткнись, Зейн, — шикнул Луи, даже не отрываясь от игры.

Лиам осознал, что ему хочется прижаться к Зейну поближе без какой-либо на то причины. Может потому, ну, возможно, что от него хорошо пахло: одеколоном и сигаретным дымом, что обычно вызвало бы отвращение, но от запаха Малика кружилась голова.

Он протянул руку и коснулся локтя Найла. Тот обернулся, отвлекаясь от напряжённой игры, которую вели Гарри и Луи, и улыбнулся, теперь более натурально, живо. Лиам сжал его руку на пару секунд, а потом отпустил.

Позже. Разобраться со всем позже. Всем им нужно расслабиться, делая что-то смешное, глупое и не несущее никаких последствий.

========== Гарри ==========

В конце концов они и правда разделились на команды, когда Луи, сейчас улыбающийся так самодовольно, что Гарри хотел в него швырнуть чем-то тяжёлым, победил Стайлса с огромнейшим отрывом. Он даже и не понял, как так вышло, что они начали играть: вот Найл спускается по лестнице, уставший и расстроенный, вот Луи приглашает их в подвал и отвлекает, показывая настольный футбол и предлагая сыграть.

Гарри снова проиграл, на этот раз Лиаму и Зейну. Зейн, играя почти так же хорошо, как и Луи, компенсировал неуверенные попытки Лиама.

— Я никогда не играл в настольный футбол, — признался Пейн, а Малик на это сказал:

— Не волнуйся, детка, у меня всё под контролем.

И Стайлсу с Хораном надрали задницы. После этого ирландец отвёл друга в сторону, сказав:

— Я буду играть лучше, если ты не будешь стоять у меня над душой.

Гарри засмеялся и присел на диван, где уже растянулся Луи, празднуя победу. Подвал Томлинсона выглядел лучше, чем весь дом мамы второго парня. Огромный телевизор с игровой приставкой, на котором хозяин дома смотрел какое-то реалити-шоу с выражением лица скучающим, но одновременно самодовольным. Когда Стайлс плюхнулся на диван рядом, его плечо задело плечо Луи.

В последний раз, когда они разговаривали, всё закончилось не слишком радужно, и в этом была вина Гарри. Он обвинял Луи в вещах, о которых и говорить-то права не имел, поэтому всё ещё был расстроен. И жалел, что не успел рассмотреть того без рубашки, со стекающими по прессу капельками воды.

Томлинсон выглядел идеально даже в бассейне. Можно это признать. Что-то было в том, как растрёпаны его обычно уложенные волосы, в том, что модная одежда сброшена. Но в целом, Луи не в его вкусе. Не потому что он парень — Гарри осознал, что его привлекают и парни, и девушки много лет назад — а потому, что он высокомерная сволочь, с которыми ладить ну никак не получалось.

Однако, сегодня Луи очень им помог. Не только позволяя куче людей ввалиться в свой дом, не только разрешая Найлу привести себя в порядок, а вернув сумасшедшую, беззаботную улыбку на лицо ирландца.

— Спасибо, — сказал Гарри так тихо, чтобы никто не мог услышать. Не то чтобы это было так уж сложно — Найл на фоне громко ругался, а Лиам хохотал как-то необычно, так никогда не бывало до появления Зейна. Луи, не отводя взгляда от экрана, спросил:

— Мм? За что?

— Сам знаешь, — ответил Стайлс, тоже уставившись на экран. Он понятия не имел, что они смотрели, но там была полуголая пьяная девушка, дерущаяся с другой, которая выкрикивали в её сторону ругательства.

— Ага, но помнишь ли ты, как говорил, что знаешь, что мне нужна помощь, когда встретил меня всего неделю назад? Ты не единственный, кто такое подмечает, — ухмыльнулся Томлинсон.

— Значит, ты признаешь, что я был прав. Что тебе и правда нужна была помощь.

— Почему каждый раз, когда я начинаю думать, что ты не такой уж и придурок, ты начинаешь доказывать обратное? — губы Луи превратились в тонкую бледную полоску.

— Ох, — драматически схватился за сердце Гарри. — Ты ранишь меня, Луи, в самое сердце, в самую душу.

Второй лишь закатил глаза и положил руку на спинку дивана. Она коснулась плеча Гарри, но никто не сделал и попытки отодвинуться.

— Эй, — обратил на себя внимание Томлинсон, оборачиваясь к столу, где остальные всё ещё продолжали игру. — Вы там ещё не устали, парни?

Найл поднял руки, сдаваясь.

— Я — да. Никак не могу выиграть.

Он подошёл к дивану и сел рядом с Гарри. Тому пришлось прижаться к Луи, поскольку места на всех с трудом хватало, и Томлинсон слегка дёрнулся. Кудрявый пытался не обращать внимания на лёгкий румянец на его щеках.

— Вы двое думаете, что можете вступить в схватку с Томмо? — спросил Луи у Зейна и Лиама.

— Ты называешь себя Томмо? — не удержался от вопроса Гарри.

— Да, называю, Гарольд, — едко произнёс второй, прищурившись.

— Меня не так зовут, — скептически глянул на него Стайлс, приподняв бровь.

— Готовы проиграть, малыши? — спросил Томлинсон, игнорируя его.

Гарри и Найл наблюдали с открытыми ртами, как Луи играет против двоих. Точнее, Найл смотрел на игру, а Гарри — на трёх играющих: как Луи покусывает губу, концентрируясь, как Лиам краснеет каждый раз, когда Зейн зовёт его «деткой» или хвалит его, когда игра идёт хорошо.

Вот насчёт Малика Гарри вообще ни в чём не был уверен. Он не слишком хорошо знал Зейна, а после того ночного разговора с Луи ещё и понял, что не стоит спешить и судить о людях по поверхностным фактам. Однако, Лиам — его лучший друг. Не хотелось бы, чтобы кто-то, чьё внимание — просто временное явление, ранил его.

Конечно, Лиам почти со всем успешно справлялся и сам. Да Гарри часто и дразнил его, обзывая старичком за чрезмерную ответственность и чувствительность. Но, в то же время, его друг никогда ни с кем не встречался. Однажды он целовался с девушкой на вечеринке, но дальше никогда не заходил. А вот у Зейна, насколько можно было судить, опыта хватало.

Он постарался отвлечься, потому что сейчас такие мысли были просто неуместны. Найл рядом, а на его шее отметины, которые ни вода, ни мыло смыть не в состоянии.

— Эй, Найл? — тихо позвал Гарри.

— Мм? — повернулся тот, отвлекаясь от игры, и нахмурился.

Гарри сомневался. Он не знал, как поднять тему, не знал, как сделать так, чтобы Найл немедленно его не заткнул. Раньше Стайлс никогда с таким не сталкивался, но теперь хотел помочь другу, чем только сможет.

— Это твой отец тебя так? — не слишком красноречиво спросил он и сморщился от собственных слов.

Найл отвёл взгляд. Странно было видеть его таким замкнутым. Обычно ирландец хохотал, шутил, матерился, а сейчас — плечи опущены, губы сжаты. Наконец, он поднял глаза и провёл рукой по густым светлым волосам.

— Я… Я никому об этом не рассказывал, поэтому просто… Не знаю, как об этом говорить? И для меня в этом нет ничего страшного, я привык. Просто такая уж моя жизнь, понимаешь?

Гарри нахмурился и сдержал порыв взять нового друга за руку.

— Нет, — честно ответил он. — Но я уверен, что ты не должен был «привыкать» к такому. Это… это не правильно.

Хоран кивнул и вздохнул.

— Раньше такое случалось только когда отец был в плохом настроении, а я чем-то его выводил. Ничего страшного — пару подзатыльников или просто небольшая взбучка. Но со временем всё участилось — каждый раз, когда он пьян, каждый раз, когда его любимая команда проигрывает… И вот он я, козёл отпущения.

— Найл, — мягко сказал Гарри. Другие слова не могли выразить и доли того, что он чувствовал.

— Я не хочу, чтобы ты за меня переживал. Я разберусь. Просто вы сами всё поняли, мне не пришлось ничего говорить. Никто раньше и не пытался что-то подметить, потому я никогда и никому ничего не говорил.

Гарри обнял друга и положил голову ему на плечо, Найл не отпрянул.

— Ты же понимаешь, что сегодня я тебя домой не отпущу?

— Все равно я не особо туда рвусь, — едва-едва усмехнулся Хоран.

Кудрявый кивнул, понимая, хотя и не зная всей ситуации. Когда-нибудь, возможно, друг расскажет больше, но сегодня пусть всё останется так, как оно и есть.

— Знай, что у тебя всегда есть где переночевать. Мы теперь твои друзья, и ты никак от нас не отделаешься. Лиам — та ещё наседка, да и все мы постараемся помочь, хочешь ты того или нет.

— Правда, — на лице ирландца появилась улыбка. — Значит, у меня не остаётся никакого выбора.

— Не-а. Вообще без вариантов.

В конце концов, Луи всех их вышвырнул с фразой:

— Скоро приедет моя девушка, вам всем пора валить. Кроме тебя, — к Зейну, — тебя я отвезу домой.

Лиам решил остаться у Гарри, понимая, что отец явно зол из-за того, что он ушёл после игры. У Гарри было немного денег, оставшихся с подработки в пекарне, а родители Лиама каждое утро оставляли ему пару фунтов на обед, которые он не тратил и копил, поэтому они скинулись на китайскую еду и съели её прямо из коробочек на полу в спальне Стайлса.

Когда они наговорились и устали, Гарри расскидал по полу подушки и одеяла, сделав этим самым импровизированную кровать, и все трое растянулись на ней.

— Я чувствую себя двенадцатилетней девчонкой на пижамной вечеринке, — сказал Найл Гарри, лежавшему слева. — Мы станем говорить о мальчиках, которых считаем милашками?

— Я думаю, что милашка тут — Лиам, — ответил Гарри.

— Ааав, — протянул Пейн. — А я думаю, что это Найл.

— Теперь мне неловко, — пошутил ирландец.

— И никто не думает, что самый милый тут — я, — пожаловался Стайлс.

— А как же Луи? Он точно так считает, — вставил Лиам.

Хоран захохотал, а Гарри закашлялся, подавившись воздухом.

— Что?!

— Вы так мило ворковали, пока мы играли в футбол, — пожал плечами Пейн.

— И это ты мне говоришь? Зейн столько раз раздевал тебя глазами, что даже Я почувствовал, словно меня изнасиловали.

— Ч-что? — а теперь была очередь Лиама заикаться и хватать ртом воздух.

— Он не такой плохой, как я думал, — тихо сказал Найл. — Зейн, я имею в виду.

Гарри повернулся к нему, нахмурившись, и Хоран пожал плечами.

— Но я всё ещё думаю, что тебе не стоит с ним сближаться.

Теперь Гарри повернулся к Лиаму, даже в темноте замечая, как у того заполыхали щёки.

— И я, — сказал он. — Но только потому, чтобы тебе было больно. Ничего не имею против Зейна. Он классный, я уверен.

— Я всё никак не пойму, почему вы против того, чтобы я с ним дружил, — Лиам выглядел сбитым с толку. — Он же не заставит меня грабить банки или ширяться кокаином или что там с ним делают.

— Дружил, — в один голос протянули Гарри и Найл. Они переглянулись, и Стайлс наконец-то осознал, что, возможно, его лучший друг и понятия не имел, что Зейн на него запал. И, если подумать, ничего в этом удивительного не было. У Пейна была удивительно низкая самооценка для звезды школьного регби и парня, который просто невероятно горяч, если смотреть на вещи объективно (Гарри никогда не смотрел на него, как на объект увлечения, хоть ему и нравились порой парни).

В конце концов, все заснули, а Найл с Лиамом ещё и громко похрапывали. Гарри слышал, как в комнату заглянул отец, но притворился, что спит. На лице родителя было вполне довольное выражение, и парень наконец-то смог уснуть.

Он чувствовал себя виноватым. Нервничал. Вкус лжи прямо на языке. Не честно, что отец выглядел таким счастливым, разглядывая их. Почему он опять входит в его жизнь с этими улыбочками и услужливостью, после того, как столько натворил?

Гарри никогда и никого не прощал. Эта тема ни раз поднималась с его мамой и Лиамом. Стайлс был из того типа людей, что могут ощущать к остальным исключительно позитивные или исключительно негативные эмоции. Когда он любил кого-то, то любовь была всеобъемлющей. Но если кто-то когда-то его предал, то прощения ожидать не стоило.

Он проснулся, не понимая, который сейчас час. Найл свернулся клубочком, прижимая ноги к груди. Лиам же растянулся в полный рост, широко раскинув ноги, одной рукой прикрывая лицо, а второй обхватывая Гарри за талию. Тот постарался никого не разбудить, выбираясь из клубка тел. После он прихватил ключи, немного денег, и вышел из дома.

Почти весь район спал — окна были тёмными — но ничего нельзя было поделать с тем, как громко заводилась его машина. А вот в доме Луи горел свет. Гарри не удержался и присмотрелся, проезжая мимо. На парковке всё ещё стояла одна-единственная машина. Может, Луи и его девушка просто ещё не ложились? Но сквозь прозрачные занавески на кухне можно было заметить одного лишь Томлинсона со стаканом чая в руке, корпевшего над чем-то, возможно, над домашкой.

Гарри посмотрел на часы — 2:14 — и поехал дальше.

Сложно было найти что-то работающее — ничего удивительного. Он дважды проехал мимо Макдональдса, пока наконец не сдался и не подъехал к этому заведению. И неосознанно взял двойные наборы всего, что заказал.

Спустя десять минут, припарковав машину, Гарри спрятал ключи в карман, подхватил покрывшиеся жирными пятнами пакетики с едой и два огромных стакана Колы. Тихо прикрыл дверь, осмотрел окна отцовского дома и направился прямиком к Луи.

Тот всё ещё сидел один на кухне. Стайлс постучал в дверь, надеясь, что дома больше никого не было и что он, идиот, никого не разбудил.

Почесал ногой ногу, ощущая себя тем ещё придурком. Зачем было сюда приходить? Хотя, он по жизни принимал быстрые и глупые решения, не думая о последствиях. Луи, отрыв дверь, нахмурился, увидев за ней неловко переминающегося с ноги на ногу Гарри.

— Ты хоть знаешь, что сейчас ночь? — спросил он, кладя руку на талию.

— У тебя горел свет, — застенчиво улыбнулся Стайлс. — И я принёс еду.

Луи взглянул на пакеты в его руках, потянул носом воздух.

— Это бургеры?

— Открытым был только Макдональдс.

— Ты хочешь, чтобы я тебя пригласил войти? — спросил Томлинсон, одарив гостя долгим тяжёлым взглядом.

— Как хочешь.

В ответ Луи закатил глаза и пошире открыл дверь, пропуская второго парня. Он и зашёл, поддерживая пакеты в руках, чтобы не уронить, и наступил на задники своих ботинков, снимая их.

Луи прошёл на кухню, Гарри последовал за ним, умостив пакеты на столе. Томлинсон присел, а второй парень решил постоять и понаблюдать, чем тот занимается.

— Что это? — спросил Гарри, поднимая брови.

Луи посмотрел на него не слишком уж довольно и собрал все бумаги, пряча их от стороннего взгляда.

— Не думаешь, что это вообще не твоё дело? — Гарри постарался не засмеяться, но у него вряд ли хорошо получилось, потому что Томлинсон громко вздохнул, когда он присел рядом. — Хорошо, это просто… Пьеса. Наша школа ставит две каждый год: одну в начале года, вторую — в конце. Первая — это всегда что-то известное, вроде «Ромео и Джульетты» или «Бриолина». А вторая — оригинальная работа, которую написал один из учеников старших классов из театрального кружка.

Гарри потянулся к пакету и достал бургеры и картошку, протягивая их Луи и передавая тому стакан с напитком.

— И ты хочешь, чтобы поставили твою?

Луи пожал плечами, словно в этом не было ничего особенного, но его щёки зарумянились.

— Может быть. Надо закончить до первых чисел декабря, а после Рождества объявят, какую поставят.

— И про что она? — спросил Стайлс, прожёвывая картошку.

— Расскажу, когда закончу.

— Правда?

Луи открыл рот, чтобы что-то ответить, но вместо этого просто откусил кусок бургера. Гарри наблюдал, как он жуёт, глотает и блаженно выдыхает: «О господи, вкуснятина какая».

— Ты так говоришь, словно никогда не ел Биг Мак, — ухмыльнулся Гарри.

— Уже много лет. Ты знаешь, как это вредно для здоровья?

Гарри откусил кусок от своего и для того, чтобы поддержать разговор, вставил:

— Как и большинство приятных вещей.

Луи закатил глаза и продолжил есть, отрываясь от фаст-фуда только для того, чтобы отхлебнуть колы или что-то быстро нацарапать на бумаге.

— И как это понимать? — наконец спросил он. — Ты пришёл почти в три часа ночи с пакетами из фаст-фуда.

Гарри отхлебнул из своего стаканчика и ответил:

— Я не мог уснуть и заметил, что у тебя горит свет, поэтому подумал: «Почему бы и нет?». Тем более, я тебе сегодня задолжал со всей этой ситуацией с Найлом и остальным.

— Вот именно ты мне ничегошеньки не должен. Я же сделал это для той ирландской задницы, а не для тебя. Мне, вроде как, он даже нравится. А ты, с другой стороны…

— Я тебе не нравлюсь даже после того, как позволил победить в настольном футболе? — он посмотрел на Луи, строя щенячьи глазки.

— Неправда, мы оба знаем это, — Томлинсон возмущённо надул губы.

— Хорошо, если от этого тебе лучше спится по ночам.

— Если бы так, то сейчас бы я видел десятый сон.

— И то верно.

Они помолчали какое-то время, а после Луи спросил:

— А ты? Сказал что не можешь уснуть. Почему?

Гарри не знал, что ответить, потому что не знал, для чего это Луи надо. Просто вопрос, чтобы не молчать (скорее всего) или искреннее желание узнать (нет, ни разу). Но Гарри так Хотел рассказать правду, рассказать, как он переживает о Найле, как зол на своего отца и на самого себя за то, что так долго не звонил маме, за то, что не замечал, что происходит с Найлом, да и за что, как он относился к Луи.

Но вместо того, чтобы хоть что-то рассказать, он поставил на стол стакан и встал.

— Хочешь повеселиться?

— Сейчас три часа ночи. Что можно сделать весёлого в такое время?

— Ну давай, я уверен, что ты никогда не забирался в чужой бассейн ночью.

— А смысл? У меня и свой есть.

— Ага, а он с подогревом?

— Нет, — Луи, кажется, задумался. — Но…

— Так пойдём, — сказал Гарри, протягивая Луи руку.

Луи посмотрел на свои бумаги, а потом снова на Гарри. Наконец, он вздохнул и поднялся, игнорируя протянутую руку, но всё равно следуя за Стайлсом.

— Подожди, — сказал Томлинсон, когда они уже подошли к задней двери. — Мне надо взять плавки.

— Когда ты забираешься в чужие бассейны, плавки ни к чему, — засмеялся Гарри, открывая дверь.

— Ладно, — Луи заколебался, но в нём явно не умер дух искателя приключений, который был и в Гарри, поэтому он вышел из дома. — И почему мы выходим с чёрного хода?

Стайлс подвёл его к ограде, которая отделяла участок Луи от соседского.

— Потому что нельзя забраться на чужую территорию, не перепрыгнув ограды.

Он вытворял такое уже много раз. Однажды даже уговорил Лиама. Как он извинялся и обещал почистить бассейн, когда тот парень вернулся и заметил в своём бассейне Гарри, Лиама и ещё пару человек. Стайлс рассмеялся, вспомнив его лицо.

Перепрыгивать через ограду было нелегко, хотя бы потому, что ни один из них не обулся. Наконец-то, это удалось, и они проделали такой трюк снова и снова, пока не оказались на заднем дворе отца Гарри.

— Разве это считается? Это же твой бассейн.

— В три часа ночи — вполне.

Луи призадумался над этим на пару секунд.

— Ладно, а теперь-то что?

Гарри улыбнулся и без предупреждения толкнул Томлинсона в бассейн. Двое свалились в бассейн, поднимая тучу брызг и сразу чувствуя, как тяжелеет одежда. Футболка Гарри сползла, а джинсы настойчиво тянули ко дну. Пальцы Луи на бёдрах. Хотелось открыть глаза, чтобы увидеть, как он выглядит сейчас, оплетённый руками Стайлса.

Но они всплыли на поверхность, и момент был утерян. Луи грубо оттолкнул его с выражением крайнего раздражения и одновременно удовольствия на лице.

— Придурок! — закричал Томлинсон, прежде чем Гарри успел шикнуть на него. — Придурок, — повторил он шёпотом. — Ты хоть знаешь, сколько стоит эта рубашка? Её нужно стирать только в воде определённой температуры…

— Луи? — позвал Гарри, позволяя себе растянуться на воде и расслабиться. Он раскинул руки в стороны, чтобы держать равновесие. — Заткнись, а?

========== Луи ==========

Луи наблюдал, как Гарри плывёт по поверхности воды, одновременно желая ударить его или присоединиться к нему. В конце концов, выбор пал на второе, и он растянулся на воде, расправляя конечности. Его рубашка струилась вокруг тела, а так и не снятая одежда придавала телу тяжести.

Было так тихо, словно они — последние люди на всём земном шаре. Без какого-либо намерения они подплыли ближе друг к другу, их тела столкнулись. Пальцы Гарри скользнули в ладонь Луи, а тот почти запутался в невозможно кудрявых волосах Стайлса. Они отталкивались и снова сталкивались, будто магниты.

И это всё… Было слишком. Словно появилось что-то, чего быть не должно. Луи встал на дно и убрал мокрые волосы со лба.

— Ты помнишь, что предлагал «повеселиться»? А это не очень-то весело.

Гарри проследил траекторию движений Томлинсона, и на секунду на его лице появилось уязвлённое выражение, которое тут же сменилось широкой ухмылкой, той самой, которая всегда приводит к каким-то проблемам, а после Стайлс подплыл к бортику бассейна.

— Хочешь веселья? — спросил он.

Луи удивлённо приподнял брови, а Гарри вдруг громко, пронзительно закричал, отчего второй парень вздрогнул. В одном из окон дома загорелся свет, и Стайлс поспешил выбраться на землю. На улице было слишком темно, чтобы отец опознал его, но мужчина выглянул из окна и крикнул:

— Я вызываю полицию!

Томлинсон посмотрел на кудрявого широко открытыми испуганными глазами, и тот второй раз за эту ночь протянул ему руку, которую Луи, подплыв, на этот раз принял, позволяя Гарри вытащить себя из воды. А потом Стайлс наклонился, чтобы его отец ничего не услышал — да, Луи пытался себя в этом убедить — и прошептал:

— Бежим.

От холодного воздуха и воды, капающей с одежды, всё тело дрожало, пока они улепётывали со всех ног. Двор они преодолели быстро, перелезть через ограду Луи помог Гарри, а потом снова схватил его за руку, готовясь к спринтерскому курсу по двум оставшимся владениям.

Когда они наконец добрались до заднего двора Томлинсона, оба тяжело дышали, опираясь на колени. Гарри выпрямился первым, проводя рукой по влажным волосам, его глаза сияли.

— Ты псих, — задыхаясь и всё ещё согнувшись, произнёс Луи. Господи, он же играет в футбол, у него отличная форма, что же это такое. Но одежда была такой тяжёлой, а побег — таким внезапным. — Стопроцентный псих.

— Ты хотел… веселья, — выдавил из себя Стайлс, и Луи был почти горд тем, что тот выглядел не менее устало. — Было весело.

— Мне кажется, у нас разные определения этого слова.

— Тебе было весело, признайся.

— Я захожу внутрь, иначе покроюсь инеем, — сказал Луи, закатив глаза.

Гарри посмотрел на свою одежду, с которой всё ещё потоками стекала вода, а потом снова на Томлинсона.

— Я собираюсь воспользоваться, — он кивнул в сторону ограды, отделяющую эту часть двора от парадного входа, — калиткой и пойти домой.

Луи кивнул, подавляя в себе любой проблеск протеста, потому что он не должен хотеть, чтобы Гарри остался. Было очень поздно, оба — мокрые до нитки, да и это Гарри. Он даже не Нравился Луи.

— Спокойной ночи, Гарри, — сказал он, направляясь к дому.

— Ночи, Лу, — ответил Гарри, из-за чего второй парень споткнулся, но Стайлс уже ушёл через калитку, закрывая её за собой, и двинулся вдоль улицы.

Только Зейн звал его так, и Луи не был уверен, нравится ли ему эта кличка из уст Гарри или бесит.

Сначала он поднялся наверх, чтобы сменить одежду на сухую, а после снова спустился вниз. У входной двери стояли кроссовки Гарри — должно быть, он забыл, что оставил их здесь. С этим ничего не поделаешь, так ведь? Томлинсон прошёл на кухню.

Он выбросил остатки еды, которую принёс Гарри, пытаясь не думать, какой же прекрасной она была на вкус и как же ужасно это отразится на его бёдрах.

Луи снова попытался что-то написать, но осознал, что просто сидит, держа ручку над бумагой, а мысли всё уплывают к воде, стекающей по прижатым друг к другу телам, к мокрой одежде, к мягким кудряшкам. Наконец, он сдался: отложил ручку и пошёл спать.

Прошла почти неделя, а Гарри всё так и не вернулся за кроссовками. Луи не морочился с тем, чтобы пойти и вернуть их. Если так нужны — придёт и заберёт. Но в четверг, катастрофически опаздывая в школу, он обул их, потому что времени искать подходящие не было, а эти были слегка великоваты, поэтому нога скользнулавнутрь легко и быстро.

Томлинсон осознал, что именно он сделал, уже идя по коридору школы в класс. И после этого понимания не смог думать ни о чём ином. Он сидел в классе, лениво рисуя что-то на полях тетради и пытаясь вслушиваться в раздражающе скучный голос учителя, а потом взгляд падал под парту: на ноги, на кроссовки, и Луи просто зависал, пока что-то не отвлекало его хотя бы на пару минут.

Да в них даже не было ничего особенного. Обычные серые конверсы со шнурками, когда-то белыми, но сейчас потускневшими и грязными до такой степени, что они сливались с цветом обуви. На подошве Гарри подписал их несмываемым маркером: кривоватые буквы, складывающиеся в имя «Гарри Стайлс» на каждом.

Во время перерыва на обед Луи хотел съездить домой, просто чтобы переобуться, но Эль пришла к его шкафчику, схватила за локоть и утащила в столовую.

На последнем уроке написал Зейн, прося подвезти кое-куда после школы, на что Томлинсон согласился, а после продолжил конспектировать. Обычно на последнем уроке он не скучал. У школы был отличный театральный кружок, и это единственное, что приносило ему удовольствие в её стенах.

Все его одноклассники работали над собственными сценариями или готовились к мюзиклу, который поставят в декабре.

А Луи? Он понял, что вернулся на пару страничек назад и переписал диалог так, что главный герой зовёт красивую девушку прогуляться по ночным улицам, шепча: «Бежим», — ей на ухо.

— Чёрт, — пробормотал Луи, вычёркивая целый абзац. Нет, этого не было. Не. Было. Он не вставлял в свою пьесу странные параллели с раздражающим высокомерным парнем с этими его тупыми кудряшками. Он этого не сделал.

Как только подъехал к дому Зейна и открыл для него дверь, то крикнул:

— Скрутишь нам по косяку, окей?

Тот сел рядом и приподнял брови.

— Всё нормально, Томмо?

Луи закатил глаза и тронулся, а Малик достал немного травы из потайной части в пенале.

— Ты и понятия не имеешь, — вздохнул Томлинсон.

Зейн был экспертом в скручивании косяков, даже в движущемся транспорте, так что спустя какую-то минуту, у него в зубах уже был один. Малик приоткрыл окно и поджёг его. Луи пытался наблюдать за дорогой, пока машину наполнял едкий дым, а после протянул руку, чтобы получить свою долю.

Он редко курил, по большей части из-за того, что травка его угнетала. Некоторые люди — и Зейн в их числе — становились весёлыми и часто хихикали, Луи же под кайфом становился сонным и ленивым. Каждый раз, когда они раскуривали косяк или два в подвале Томлинсона, Зейн смеялся над чем-то по телевизору, запихиваясь едой, а Луи просто тупо смотрел в потолок, прислушиваясь к окружающим звукам.

Он затянулся и задержал дым в лёгких, после выпустил его и закашлялся, в то время как Зейн со смешком потянулся к радио.

— Подожди, — внезапно сказал Малик, стуча пальцами по приборной панели с часами. — Сегодня же четверг, так?

— Ну да, — подтвердил Луи, выдыхая дым после очередной затяжки. — Ты наконец-то выучил, как называются дни недели, Зейни?

Тот нахмурился, но тут же потряс головой.

— Мы так пропустим игру Лиама. Поезжай к Вертону.

Луи резко повернул влево и оторвал глаза от дороги только для того, чтобы посмотреть на друга.

— А зачем нам на его игру?

Малик ухмыльнулся, откинулся на сиденье и с лёгкостью выхватил косяк из рук Томлинсона.

— Потому что, — начал Зейн, смотря в потолок. Слова прозвучали слегка приглушенно от нехватки воздуха из-за затяжки, — я его отвлекаю, и он сказал мне не приезжать.

Луи, стуча пальцами по рулю, повернул к школе. Лиам и Гарри — лучшие друзья, так Стайлс тоже может быть там, да? Не то чтобы Томлинсон надеялся его увидеть. Не то чтобы он хотел остаться и посмотреть на толпу потных здоровяков, носящихся туда-сюда по полю за мячом. Он иногда ходил на игры их школьной команды, потому что так и надо: поддерживать своих. Но с Лиамом он не дружил, в его школу не ходил, так что смысла оставаться нет. Луи планировал просто высадить Зейна и свалить.

Но вот почему сам Малик хочет туда — это другой вопрос. Он очень быстро сдавался, когда дело касалось влюблённостей. А если уж объект влюблённости не отвечал взаимностью — что случалось не так часто, но тем не менее — Зейн ни за кем не бегал и не унижался. Иногда, когда его правда кто-то сводил с ума, усилий было немножко больше. Но если снова не срабатывало, он забивал и забывал.

Он хотел спросить друга, почему в этот раз всё иначе, почему он так морочится с Лиамом, но вместо этого спросил:

— Как думаешь, Гарри там будет?

Зейн пожал плечами и выбросил остаток косяка из окна. Луи подметил, что уже чувствует эффект от травки: тело расслабилось в кресле, а холодный воздух из окна приятно овевал кожу.

— В последний раз был. А что?

— Он меня бесит. И я всё ещё не понимаю, почему ты так зациклился на Лиаме.

— Что ты имеешь в виду?

Луи ещё раз пожал плечами. Странная привычка — пожимать плечами под кайфом. Постоянно.

Они подъехали к Вертону, и Луи припарковался у обочины. Уже отсюда было видно поле, где команда уже начинала игру, а на трибунах собралась толпа болельщиков. Томлинсон словил себя на том, что ищет кого-то. Кого-то с кудрявой головой. Он вздохнул и повернул ключ зажигания.

— Я имею в виду, — начал он, щёлкая ремнём безопасности, — ты никогда особо не стараешься, потому что, как ты мне говорил миллион раз, нет смысла убиваться ради одиночного перепиха. Так же? Или ты поменял это правило из-за Лиама?

Зейн тоже отстегнулся и открыл дверь.

— Потому что, — сказал он, вылезая из машины, — я хочу увидеть, насколько невинным будет его личико, когда я затрахаю этого парнишку до потери сознания. Пойдём.

Он хлопнул дверью и стукнул по капоту, а Луи закатил глаза, прежде чем последовать за другом.

— Мне кажется, или тут назревает проблема? — спросил Томлинсон, догоняя бредущего к ограде Малика. — Ты превращаешься в маньяка, сталкерящего бедного парнишку на каждой игре?

— Заткнись, Луи. Или я спрошу тебя, почему ты носишь кроссовки, подписанные именем «Гарри Стайлс».

Луи посмотрел на свои ноги, а потом на скамью болельщиков, где теперь заметил и Гарри, и Найла. Стоило бы их избегать любой ценой, чтобы не пришлось и Гарри объяснять, какого чёрта на нём эти кроссовки.

Но Хоран их и сам заметил, помахал, подзывая, и Малик, немного подумав, двинулся в их направлении. Рядом с этой мини-компанией было два свободных места, которые он и Луи заняли.

— Что вы тут делаете? — спросил Гарри, наклоняясь вперёд. Томлинсон пытался даже не моргать, не сводя глаз с происходящего на поле.

— Ты каждый раз спрашивать будешь? — ответил вопросом на вопрос Зейн, доставая из кармана зажигалку. Курить на школьной территории было строго запрещено, о чём Малик, должно быть, знал, поэтому просто крутил её в пальцах.

— А ты каждый раз будешь приходить? — спросил Найл. — Или он тебе быстро наскучит, как и остальные?

И Луи, и Зейн обернулись к нему: Зейн со скучающим выражением лица, Луи — с раздражённым.

— И что же ты этим хочешь сказать? — потребовал ответа Томлинсон. Ему нравился Найл, бесспорно, но Зейна он любил в тысячу чёртовых раз больше.

— Ты и сам понимаешь. И ты не будешь играть эти свои игры с Лиамом, — обратился он уже к Зейну.

— А кто говорит, что я играю? — спросил Малик, смотря ирландцу прямо в лицо.

— Никто, — разрядил обстановку Гарри. — Ты нам нравишься, но мы стараемся беречь Лиама от всего на свете.

Найл угукнул, а Луи снова-таки закатил глаза. Он не мог отрицать, что у них был повод для подозрений: он знал Зейна, тот просто переспит с Лиамом, а потом никогда с ним снова не заговорит, а вот Найл и Гарри устроят Малику после этого «сладкую жизнь».

Но смотря на Лиама, который играл отлично, в тысячу раз лучше всех этих парней на поле, Томлинсон подумал, что тот вполне может со всем справиться сам.

Он увлёкся игрой и не заметил, как Гарри наклонился вперёд, так близко, что кудряшки скользнули по открытой коже шеи, и прошептал:

— Классные кроссовки.

Луи вздрогнул и чуть не свалился со скамейки.

========== Зейн ==========

Интересно, перестанут ли когда-либо люди задавать ему вопрос, почему он ходит на игры Лиама? Отвечать не хотелось, по большей части потому, что Зейн и сам не знал. Возможно, всё дело в спортивном интересе: заполучить в личное пользование это милое личико и невинные глазки, которые так контрастно смотрелись на фоне широких плеч и мускулистых рук.

Просто Зейн очень хочет его трахнуть. Очень. В этом и причина. А если что и было интересного в игре, так это то, что Лиам пялился на него примерно столько же времени, сколько и старался избегать прожигающего взгляда Малика. Но кому какое дело?

Однако, чем больше Зейн наблюдал за происходящим на поле, тем больше хотелось ему закурить. Именно поэтому прошлую игру он смотрел, притулившись к ограде: там можно было выкуривать одну за одной, не боясь никаких выговоров. Он и сам не понимал, какого чёрта из-за Лиама ему так хочется курить, курить и снова курить. Может, всё дело в мыслях об этом парнишке, которые можно постараться перебить сигаретным дымом?

Когда закончилась игра — команда Лиама (какой сюрприз) победила с огромным отрывом — Пейн подбежал к скамье и достал бутылку воды. Они с Зейном не отводили глаз друг от друга, пока Лиам ополовинил ёмкость и закрыл её снова. Малику просто хотелось спуститься вниз, прижать его к скамейке и исследовать каждый миллиметр тренированного тела губами, языком, зубами. Пот никогда его особо не заводил, но тут, должно быть, появилось приятное исключение.

Зейн, проигнорировав Найла и Гарри, которые имели полное право надавать ему по шее за любой косой взгляд в сторону их друга, подхватился с места. Не то чтобы ему нравилось наёбывать людей. Ему нравилось их ебать. А вот наёб случался позже.

— Хэй, — сказал Малик, подходя к Лиаму.

Недалеко какой-то мужчина спорил с тренером. У него был нос Лиама и такие же широкие плечи.

— Привет, — тихо ответил Лиам. — Ты здесь.

— Я типа отвлекаю тебя, да, совсем чуть-чуть, — Зейн ухмыльнулся удивлению в голосе Пейна.

Тот вздохнул и положил бутылку обратно в сумку.

— Не думаю, что мой отец будет этому рад, — парень перевёл взгляд на того самого мужчину, спорящего с тренером. — Но я не… Я не против. Наверное.

Зейн широко улыбнулся на это и тут же заметил Гарри, Найла и зажатого между ними Луи, которые стремительно приближались. Он тут же схватил Лиама за руку и, прижавшись к нему, прошептал на ухо:

— Хочешь отсюда свалить?

Если вся компания будет в сборе, парни захотят поехать с ними или не дадут Зейну увести Лиама. Эта мысль одновременно и раздражала, и нет. Гарри — неплохой парень, да и Найл вполне себе ничего.

— Эм, — неуверенно протянул Пейн. — Если я скажу «да», нам надо валить отсюда очень быстро. Типа, прямо сейчас. Пока отец не заметил.

Зейн наклонился, поднял сумку, в которую Лиам спрятал воду и сунул тому в руки.

— Значит, идём.

Малик шёл немного впереди, так как знал, что Лиам слегка сомневается из-за того, что не знает ни куда они сбегают, ни что будут делать. Но тот без вопросов пошёл, и Зейну захотелось его поцеловать. Так сильно.

Когда они уже вышли за ограду, Зейн заметил Луи, направляющегося в его сторону с крайне недовольным лицом. Малик сохранял спокойствие, хотя и понимал, что сейчас хорошенько получит от друга, которого сначала притащил на игру Лиама, а потом бросил. Пейн догнал его и убрал с лица пару прядей волос.

— Ты собираешься сказать мне, куда мы поедем, или я должен просто довериться тебе и не отставать?

— Второй вариант, — ответил Зейн, доставая сигарету. — Что-то не устраивает?

— Должно бы, по логике, но нет.

— У тебя есть деньги на автобус? — спросил Малик, зажигая сигарету и стараясь не улыбаться во весь рот от слов Лиама.

— Может, где-то завалялись в сумке.

— Ничего, детка, я заплачу.

Щёки Лиама запылали, а Зейн в один затяг выкурил сигарету почти до фильтра, потому что в этом парне ему и так много нравилось, но смущение — больше всего. Так бывало всегда: Зейн называл Лиама «деткой», а тот очаровательно краснел. Интересно, эти щёчки будут такими же розовыми, когда губы Зейна плотно обхватят на член Пейна? Было бы неплохо.

Они дошли до ближайшей автобусной остановки, Малик оплатил проезд за двоих и направился к своему привычному месту позади. Лиам стоял в проходе, и Зейн проследил за его взглядом: парень смотрел на ту самую памятную надпись и слегка ухмылялся.

— Что? — спросил Зейн, когда тот наконец-то сел.

— Ничего.

Большая часть поездки прошла в тишине. Лиам слегка покачивал ногой, а Зейн смотрел в окно, надеясь, что второй парень хоть что-то скажет, потому что до этого этапа вся инициатива исходила только от Малика. Больше делать он ничего не собирался — пришла очередь парнишки со щенячьим взглядом.

Но тот, похоже, не против был просто сидеть и молчать, пока они не доберутся до места назначения. Каждый раз, когда Зейн незаметно на него поглядывал, Лиам тихонько улыбался сам себе или вежливо — кому-то, кто захотел на него попялиться. Абсолютная противоположность Зейну, который встречал чужие взгляды с гримасой отвращения на лице.

— Наша остановка, — объявил Малик.

Если Лиам и имел что-то против того, что его затащили, скажем так, не в лучшую часть города, то он этого никак не показал.

— Теперь ты мне скажешь, куда мы идём? — спросил он, когда они сошли с автобуса.

— Уже на месте, — ответил Зейн, открывая дверь дома.

— А.

Они всё ещё молчали, поднимаясь по лестнице, и Зейн пытался понять, насколько хреновая это была идея. Лиам, может быть, и не богатенький дружок Луи, но когда Малик открыл дверь в свою квартиру, а тот несмело вошёл внутрь, сразу стало ясно, что ему здесь некомфортно. Лиам, весь такой хороший Лиам, и Зейн…

Он даже убрал пару дней назад, поэтому бардака, бросающегося в глаза, не было, а в холодильнике остались кое-какие продукты. Зейн мысленно похвалил себя за такую предусмотрительность.

— Ты здесь живёшь? — спросил Лиам, оглядываясь по сторонам.

Зейн пожал плечами, скинул сумку Пейна на пол и жестом пригласил того на диван. Лиам, нахмурившись, присел.

— Один? — спросил он снова.

Малик кивнул, уже идя на кухню.

— Хочешь выпить?

— Конечно, — легко согласился Лиам.

— Водка или ром?

— А твои родители? — проигнорировал вопрос Пейн.

Зейн застыл лицом к холодильнику.

— Я с ними уже давно не живу, — не об этом хотелось говорить с Лиамом, совсем не об этом. Да и вообще, не говорить хотелось. — Что насчёт Пепси?

— Давай.

Зейн вернулся в комнату с двумя бутылками напитка. Одну передал Лиаму и присел на диван, ближе, чем требовалось, потому что их было двое, а диван вполне себе вмещал троих или четверых.

— Посмотрим фильм?

— Окей, — согласился Лиам, и Зейн подумал, будет ли что-то, на что он ответит отказом. Не слишком умное решение, он не так хорошо знает человека, который завёл его неизвестно куда. А если бы знал, то никогда не согласился бы вообще ни на что.

Он включил «Крепкий орешек», потому что это было не такое уж и плохое кино — и первое, что попалось под руку. Снова сел рядом с Лиамом, что заметно того обеспокоило. Может, он всегда такой, а может, это влияние Зейна. Лучше бы второе. Малик наклонился, чтобы поближе придвинуть кофейный столик, а потом пошарил рукой за диваном и выудил личные запасы травы и бумаги для косяков.

— Ты не против?

Лиам не отводил взгляда от телевизора.

— Нет.

Пальцы привычно размяли траву (была и дробилка, но доставать её совсем не хотелось), а потом он добавил табака и быстро закрутил всё в бумагу. Всё это время с нескрываемым интересом за ним следил Лиам. И за косяком, кончик которого скрылся между его губ, глаза Пейна тут же проследили.

— Ты когда-нибудь курил?

— Нет.

— Ни разу? — удивлённо уставился на него Зейн.

— Не совсем моё занятие.

Зейн посмотрел на косяк в своей руке, а потом в глаза Лиама, сияющие проблеском заинтересованности.

— А хочешь?

— Я… Я не знаю, — заколебался Пейн. — Я не знаю, как правильно.

— Хорошо, что тебе попался эксперт.

Он поджёг бумагу и сделал затяжку — долгую и медленную — прежде чем выдохнуть дым. На фоне играла музыка из фильма, но никто больше его не смотрел.

— Вот так, — Зейн передал косяк в руки второго парня. — В первый раз сильно не затягивайся. Задохнёшься. Правда, много кто не слушает этого совета, а потом очень жалеет. Давай.

Лиам осторожно обхватил кончик бумажной самокрутки и неуверенно поднёс её к губам. Зейн с любопытством наблюдал, как красные губы обхватывают косяк, как Лиам вдыхает совсем чуть-чуть и сразу же начинает кашлять. Ничего не помогало, кашель был просто убийственный, и Малик сунул в руку парня бутылку Пепси. Тот сделал большой глоток и вытер рот тыльной стороной ладони.

Зейн забрал у него косяк, ещё раз затянулся и выбросил его в мусор.

— Никогда больше, — едва разборчиво пробормотал он, хмурясь сам себе.

Он думал, что будет весело, — вывести Лиама из зоны комфорта, всё такое — но было ни капли не смешно. Зейну совсем не понравилось, как дым струится из губ парнишки и как тот выглядит с косяком, зажатым между пальцев. Не тогда, когда он всё ещё в форме для регби. Не тогда, когда смотрит так доверчиво и с ожиданием, словно хочет, чтобы Зейн им гордился.

— Я облажался, — сказал Лиам и сразу весь словно сжался.

— Нет. Не в этом дело, просто… — он потёр затылок. — Кажется, мне не нравится, когда ты куришь.

— Не нравится, когда я курю. Почему?

Зейн посмотрел в глаза Лиаму и понял, что мозг снова перегружен, непрерывно думая, анализируя, предполагая. Он уже было потянулся за сигаретой, просто чтобы отвлечься, но вдруг передумал и наклонился вперёд. Пейн не шелохнулся. Наконец он сделал то, что заставит внутренний голос, повторяющий, что за всем этим скрывается что-то большее, замолчать.

Поцелуй получился слишком нежным. Губы прижались к губам, накрывая их и ласково сминая, рука накрыла щеку Лиама. Тот издал удивлённый звук, но не оттолкнул, а даже придвинулся ближе, не давая Зейну отстранится, когда тот хотел убедится, что всё нормально и Пейн не против.

И от этого сорвало крышу. Рука, погладив щёку, зарылась в мягкие кудряшки, в то время как вторая обхватила бицепс Лиама.

Тот отвечал немного неуверенно, а Зейн напирал, требовал, целуя жёстко, прижимаясь крепче. Лиам слегка приоткрыл рот, чем Малик не преминул воспользоваться, углубляя поцелуй. Горечь дыма, сладость Пепси. Рука Пейна обвивает его спину, пытаясь прижать как можно ближе.

Он не был под кайфом, но всё на то указывало. Голова кружилась от тепла ладони Лиама под кожаной курточкой (Зейн её так и не снял, отопление работало через раз), от того, как сплетались их языки. В теле поселилась лёгкость, а Лиам был таким тёплым, куда только не коснись.

У Лиама явно было не так уж много опыта. Зейн вёл, не было сомнений, кто доминирует в поцелуе. Но то, насколько Малик наслаждался, пугало даже его самого — осознание того, что это Он научит Лиама всем премудростям, что никто ещё не целовал «детку» пьянило.

Лиам наконец-то стащил с него курточку, и Зейн прервал поцелуй для того, чтобы скинуть её полностью, кидая прямо на пол. Он хотел снова поцеловать Пейна, но тот отстранился, оттолкнув его руку.

— Никогда не видел тебя без курточки, — сказал он с чём-то вроде благоговения в голосе. Зейн бесился. Ему не хотелось, чтобы на него смотрели как на что-то бесценное и прекрасное, хотелось просто грубой страсти, голого тела, прижатого к его собственному. Ничего, кроме похоти. — У тебя так много татуировок.

Зейн снова нагнулся, чтобы поцеловать его, и пробормотал прямо в губы:

— Это ещё не все.

А Лиам, чёрт возьми, снова отстранился.

— Покажешь?

Зейн кивнул и рывком оседлал бёдра Лиама. Это было не слишком удобно, так как Пейн сидел у самого подлокотника, места для ног катастрофически не хватало. Но Лиам, кажется, был совсем не против, даже положил руки на талию Малика, чтобы тот не упал.

Устроившись удобней, Зейн схватился за край футболки и стащил её. Честно говоря, он не думал, что всё зайдёт Так далеко. Да, другие люди, попадающие к нему домой, уже были бы тысячу раз голыми. Но это же Лиам. Неуверенный, невинный Лиам. Малик думал, что придётся приложить намного больше усилий, чтобы попасть в такое вот положение.

Пальцы Лиама легонько касались очертаний каждой татуировки, начиная с одной почти у шеи и заканчивая той, что пряталась за поясом штанов.

— Было больно? — спросил Пейн, укладывая руки снова-таки на бёдра Зейна.

— А если скажу, что да, поцелуешь их?

Хватка на талии слегка сжалась, идеально контрастируя со слишком нежными прикосновениями. Он поднял голову, прикрыл глаза, и Зейн растолковал это как просьбу, которую тут же выполнил, прижимая Лиама к спинке дивана, прижимаясь телом к телу, пахом к паху, губами к губам.

Малик слегка повёл бёдрами, и Лиам застонал так горячо, хоть и приглушенно из-за поцелуя.

— Я… Я не думал, — сказал Пейн ему в губы. Руки Зейна вот-вот готовы были погрузится под его униформу, чтобы узнать, не прошли ли даром все тренировки. — Я не знал… что нравлюсь тебе.

— Что? — Зейн дёрнулся назад, сводя брови на переносице.

Щёки Лиама снова запылали.

— Я не знал, что нравлюсь тебе. Я думал, что… Я не знал. Я просто не знал.

Зейн простонал и сполз с коленей Лиама. Тот выглядел так уязвлённо, будто подумал, что натворил что-то непоправимое, так что Зейн схватил его за футболку и грубо притянул к себе, снова будучи инициатором. Они растянулись вдоль дивана, Лиам на Зейне.

— Блять, Лиам, — простонал Малик, когда тот подчинился. Тонкий материал спортивок не скрывал того, как сильно Пейн возбуждён. — Я думал, что это и так очевидно.

Лиам потряс головой, его кудряшки забавно затряслись. Бёдра тесно прижаты к бёдрам Зейна, удерживая его сверху. Тёплое, тяжелое тело на теле Малика, и он не мог удержаться, чтобы не подумать, как бы чертовски офигенно было, если бы Лиам вёл, если бы прижимал Зейна к себе, уверенный в том, чего хочет и как это устроить.

— Просто, — Лиам выводил пальцами круги на коже Зейна, — Ты такой красивый и, знаешь, такой загадочный, — он хихикнул. — Ты такой яркий, Зейн. А вот я — нет.

Зейн посмотрел на него, руки, всё это время пытающиеся забраться под футболку Лиама, замерли. Он приоткрыл рот, а Пейн смотрел на него сверху вниз с таким невероятно счастливым видом, словно получил приз, о котором даже и мечтать не мог.

Что-то заиграло внутри, что-то, чему лучше бы никогда не появляться. Он хотел сказать, что никто не имеет права на него так смотреть. Особенно Лиам. Он хотел объяснить, почему то, что они делают — неправильно, потому что всё, чёрт возьми, неправильно. Зейн — чёрная краска, Лиам — сияющая жёлтая. Даже самый малый контакт испортит всю чистоту Пейна, но никаких красок не хватит, чтобы разбавить мрачно-серый мир Зейна.

Он встал, а Лиам завалился на спину, потеряв равновесие, пытаясь схватиться за что-то, чтобы и вовсе не свалиться с дивана на пол.

— Тебе пора идти, — сказал Зейн.

Лиам смотрел на него с недоумением, словно не понял ни слова.

— Тебе пора идти.

— Я не… — замотал головой Лиам.

— Лиам, — Малик встал с дивана, пальцы уже привычно нащупали в кармане сигарету. — Пожалуйста.

Он зажал сигарету во рту, щёлкнул зажигалкой один раз, второй, третий и раздражённо швырнул её. Лиам поднялся с дивана, и даже за маской абсолютного непонимания происходящего Зейн видел в его глазах боль.

— Прости, — сказал он, пятясь прочь от Малика. Он остановился у входной двери, чтобы забрать сумку. — Что бы я не сделал, прости.

— Просто уходи.

Лиам послушно кивнул и тихо прикрыл за собой дверь. Зейн снова завалился на диван, закрывая глаза и тяжело дыша. Секундой спустя он уже ползал по полу, ища зажигалку. Надо покурить.

Комментарий к Зейн

Я официально мертва.

И мне дико хотелось пойти покурить, пока я переводила, спасибо, Зейн, я же бросила xD

И да, 100+ страниц меньше, чем за месяц. Кажется, у меня личный рекорд.

========== Найл ==========

У Гарри он прожил неделю, конечно, предварительно поговорив с мамой и собрав некоторые вещи. Когда Найл зашёл домой в тот раз, он не почувствовал себя Дома. Отца не было, они обговорили день и время, когда тот отправился на работу, так что проблем не возникло. Мама обняла его и поцеловала в лоб. Какая-то часть парня хотела бы её ненавидеть, но не было даже намёка на злость, поэтому Хоран принял такое приветствие и отстранился.

— Я за вещами.

Она кивнула.

— Лучше тебе здесь не задерживаться, — сказала женщина, погладив его по щеке. — Люблю тебя, малыш.

— И я тебя, — ответил он на автомате, уже поднимаясь по лестнице.

Найл достал сумку с верхней полки и начал запихивать туда вещи, валяющиеся в шкафу и на полу. Много не взял, но не забыл про маленькую заначку в наволочке. После спустился, попрощался с матерью и забрал пару кроссовок, потому что те, которые одолжил Гарри, были слегка великоваты.

Гарри ждал в машине, слушая музыку так громко, что можно было разобрать слова. Окна в автомобиле, между прочим, были плотно закрыты. Когда Хоран присел на пассажирское сидение, его друг вырубил звук у магнитофона.

— Всё нормально?

— Ага, вроде бы, — пожал плечами Найл и закинул свою сумку на заднее сидение.

И это правда. Он жил в доме Гарри до ноября и, хоть эта тема и не поднималась, очень полюбил Джона. Он всё ещё не понял, почему Стайлс так ненавидит своего родителя.

Джон спокойно впустил в свой дом совершенно незнакомого подростка. Хотя, конечно, и спросил, почему Найл никогда не уходит домой, но расплывчатые объяснения заставили его поумерить интерес и при этом не выставить Хорана за дверь.

Найл занял гостевую спальню без каких-либо нареканий. Гарри даже не спрашивал — просто перетащил его вещи, ни с кем ничего не обговаривая, даже с самим ирландцем. И Хоран в тайне был крайне благодарен им обоим.

До сих пор непривычно, что кто-то знает такой большой его секрет. Найл никогда никому не рассказывал, как ему живётся дома, а «друзья» особо не переживали и ничего не замечали. Но тут появился Гарри с Лиамом впридачу и сокровенная тайна раскрылась. И это никак не повлияло на их дружбу.

— Ничего, если я оставлю тебя на денёк? — спросил Гарри, заглядывая в комнату с зубной щёткой в руке.

— Конечно. Я собирался погулять по городу.

Гарри кивнул. Он проводил большую часть дня у мамы дома, так как его сестра, про которую Найл почти ничего не знал, вернулась домой из университета на выходные, и Энн пригласила всех на ужин.

Найл был даже рад остаться один, так как кое-что задумал сделать. Он хотел побродить по городу и поискать себе работу, чтобы не быть больше обузой для Джона и Гарри и обеспечивать свои потребности. Плюс, нельзя же вечно жить с семьей Стайлса, но возвращаться домой не хотелось. Найдёт работу — будут деньги и на жильё. Он всегда считал, что покинув дом родителей единожды, больше туда не вернётся, и отказываться от своих убеждений не собирался.

Конечно, с мамой пару раз придётся пересечься, хотя бы для того, чтобы она подписала документы по общественным работам. Теперь убирать парк было даже весело, по большей части из-за слишком долгих перерывов, во время которых он с Гарри заигрывали с девушками, выходившими на пробежку, или ели утопающую в жиру картошку фри в забегаловке чуть дальше по улице.

— Хочешь, подвезу? — спросил Гарри.

— Я поеду на автобусе.

— Хорошо, — Стайлс продолжил чистить зубы.

Он ушёл чуть попозже, когда Найл пытался уложить волосы: хотелось произвести впечатление. Когда он уже обувался, собираясь уходить, Джон остановил его.

— Можешь уделить мне минутку?

Найла всегда удивляло то, насколько Гарри и его отец были разными. Не внешне — один разрез глаз, нос, высокий рост. Только вот у мужчины плечи немного уже и волосы уложены в аккуратную причёску. Очень похожий низкий тембр голоса, однако, Джон — спокойный и уравновешенный, а Гарри — безобразие в чистом виде.

Они прошли на кухню, Джон занялся чаем, а Найл просто присел за столом.

— Как ты? — спросил мужчина.

— Эм, нормально.

Джон кивнул, налил кипяток в чашку и сел напротив парня.

— Я тебя не слишком хорошо знаю, — начал он, и Найл поёрзал на стуле, — но что бы там Гарри обо мне не говорил, я не такое уж и чудовище. Я знаю, что вы не всё рассказываете мне. И хочу, чтобы ты знал, что тебе здесь всегда рады, если дома у тебя какие-то проблемы. Но только расскажи мне о том, что случилось. Из всего, что я услышал, похоже, что я покрываю подростка, по глупости сбежавшего из дома.

— Я не сбежал.

— Я не утверждал, просто уточнил. Вроде как, обязанность любого родителя. Но, Найл, пожалуйста, расскажи — нет, я на тебя не буду давить — почему ты ночуешь в моей гостевой уже который день?

Парень сглотнул и пожалел, что во рту уже не было чая.

— Ну, — он опустил взгляд. Одно дело рассказать Гарри и Лиаму — они подростки, ничего не смогут с этим поделать. Но говорить отцу друга — совсем другое. Он может принять меры. И тогда родители Найла пострадают. — Если я расскажу, вы не… типа…

— Всё останется только между нами. И я тебя не выгоню, если тебе правда негде жить.

Найл кивнул и внезапно рассказал намного больше, чем хотел бы. Намного больше, чем знали Гарри и Лиам. Больше, чем он даже думал, потому что мысли причиняли почти физическую боль.

Он рассказал Джону про первый подзатыльник, про свой шок, а после мысли, что это всё в порядке вещей. Родители ведь шлёпают детей, когда те не слушаются. Но потом были не просто «шлепки», а побои, оставляющие синяки и порезы. Он рассказал, что никому не говорил, ведь не знал, что это проблема — все дома делали вид, что всё в порядке. Подметил, что мама никогда не вмешивалась, да и не хотелось бы, чтобы она влезала и получила какую-то травму. Он говорил о том, что если бы не Гарри и Лиам, то пришлось бы вернуться назад в место, из которого не было выхода. Они дали ему выбор.

Когда тема себя исчерпала, оба замолчали. Джон смотрел перед собой, думая о чём-то. Найл чувствовал себя идиотом, так раскрывшись, сделав проблему из того, что ею и не было. Наконец, мужчина поднял на него глаза.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это всё. Но знай, что мои двери всегда открыты, Найл. Хорошо? Всегда. А теперь поехали. Гарри сказал, что ты собираешься в город. Я тебя подвезу, всё равно собирался заехать в одно место. Это ужасное колючее одеяло в гостевой — просто ужас.

— Это правда, — не удержавшись, улыбнулся Найл.

— Это подарок от Иветты, — заговорчески прошептал он. — Терпеть его не могу, поэтому и оставил в гостевой.

Езда в машине с Джоном была совсем непохожей на езду с Гарри. Во-первых, мужчина вёл медленно и внимательно, во-вторых, не было музыки, даже мягко играющей на фоне. Он так привык к манере езды Гарри, что потянулся включить радио, но не хотел переходить границу, поэтому тут же рывком положил руки на колени.

Найл сошёл возле кофейни, где на прошлой неделе встречался с Марией. Джон уехал, сказав напоследок:

— Если тебе что-то нужно, ребёнок, сразу дай мне знать.

Но ему не было. Не было нужно абсолютно ничего. Наконец-то всё было хорошо. Никакого страха и напряжённого ожидания, словно вот сейчас всё сорвётся в пропасть, нет. Избавившись от давившего груза, Найл пошёл к своей цели, широко улыбаясь и больше не сутулясь.

Поскольку опыта было не так много, принять его могли разве что в фаст-фуд, но Найл не перебирал и такими вариантами. В первых двух местах его очень тепло приняли. Парень поговорил с менеджерами, заполнил анкеты и ответил на пару вопросов. Даже подал заявление в Макдональдс, зная, что оттуда-то ему точно перезвонят.

Закончив с делами, он вернулся в кофейню, так как критически требовалось что-то тёплое и содержащее кофеин. Он толкнул дверь и сразу же врезался в кого-то, кто выплеснул на него что-то горячее и прокричал женским голосом:

— Блять! То есть, чёрт, извини. Чёрт возьми. Всё в порядке?

Найл бестолково смотрел в тёмные, неопределённого цвета — то ли зелёные, то ли карие — глаза.

— Я пролил твой кофе, — в кроссовках хлюпало, на полу расплылась коричневая лужа, а у девушки в руках так и остался помятый пустой бумажный стаканчик. У неё был такой сожалеющий вид, но красота, не бьющая по глазам, а мягкая, успокаивающая, ошеломляла. — Давай куплю другой.

Девушка заправила часть тёмных волос за ухо, открывая розовые пряди под ней.

— Нет, не надо. Это же случайность, ты мне ничего не должен.

Найл проигнорировал это и встал в очередь.

— Что ты заказала? — спросил он через плечо.

Девушка прикусила губу, пытаясь спрятать улыбку.

— Карамельный мокко.

Когда пришла очередь, Найл заказал себе огромный кофе с кучей сахара, взбитых сливок и посыпкой из печенья с шоколадной крошкой. Девчачий напиток, но почему бы и нет. Он передал второй кофе девушке, и они отошли немного в сторону, уступая дорогу другим посетителям.

— Не стоило.

— Если не стоило, то посиди со мной, чтобы отплатить за него.

Она склонила голову к плечу и пробормотала что-то, похожее на: «Наглый», нахмурившись.

— Я не должна этого делать, потому что весь сегодняшний день собиралась провести с семьей, но… — она замолчала и подошла к столику.

Она присела и выжидающе посмотрела на Найла, который тут же за ней последовал. И они просто сидели, пили кофе, болтали. Девушка рассказывала об учёбе — она изучала психологию в универе — пока Найл жевал печенье, а потом и он поведал, что всегда думал, как выбрать между карьерой инженера и открытием собственного ресторана.

Беседа была лёгкой и непринуждённой, говорили обо всём, начиная от планов на жизнь и заканчивая любимой музыкой и последним просмотренным фильмом. Найлу она нравилась. Нравилось то, что не было притворства и лжи. Она смеялась над шутками и крикнула ему: «Лжец! Ты так сказал только, чтобы мне понравиться», — когда Хоран упомянул, что любит Леди Гагу. И так оно и было.

А потом он вдруг осознал, что не спросил даже имени незнакомки.

— Кстати, я Найл, — официально представился он, протягивая руку, словно это не они тут добрые полчаса рассказывали друг другу разнообразные факты из биографии.

— Приятно познакомиться, Найл, — сказала девушка, пожимая ему руку. — Я Джемма.

Имя почему-то казалось знакомым. Джемма взглянула на экран телефона и сказала, что ей пора домой, чтобы не пропустить ужин.

— Могу дать свой номер. Если хочешь, — сказала она.

— Эм, нет, спасибо. Не заинтересован. — Девушка кинула в него салфеткой, а Найл достал телефон, чтобы оставить собственные контакты. — Можешь сама позвонить мне, если надумаешь.

— Не думаю, что когда-то захочу.

Как случилось следующее, Хоран так и не понял. Вот они закрывают за собой дверь кофейни, а вот Джемма уже упирается в старую красную машину, запустив пальцы в его волосы, а Найл целует грубо её.

— Мне правда пора, — выдыхает девушка, когда Найл спускается поцелуями по её шее. — Мама меня убьёт.

Найл отстранился, замечая возмущённые взгляды людей. Да, они целовались, опираясь на машину, посреди людного переулка, и что с того?

— Когда ты в следующий раз сюда приедешь? — спросил ирландец, всё ещё не отпуская её талию из своих объятий.

— На Рождество.

— Хочешь ещё раз встретиться?

Джемма улыбнулась и убрала волосы с лица, снова открывая потайные цветные пряди. Найл потянулся и накрутил одну из них на палец.

— Ты только что облапал меня на виду у всей улицы. Думаю, я вполне спокойно могу сказать, что не против увидаться ещё разок.

— Хорошо, — ответил Найл, целуя девушку, на этот раз целомудренно. — Позвони мне. Или напиши. Что угодно. Не только чтобы договориться о встрече.

Джемма кивнула, и Найл пошёл в другую сторону, а после остановился, обернулся и крикнул:

— Пока, Джемма!

Он запомнил и широкую улыбку, и румянец, осветивший её щёки, когда девушка залезала в машину. Идиотская улыбка не покидала и его лица, пока он ехал обратно к Гарри. Старое одеяло в комнате уже сменили на новое, ярко-красное, идеально гармонирующее с кроссовками, спортивными штанами и рюкзаком Найла.

Они пообедали с отцом Гарри, сидя на диване, прямо из коробочек. Иветта куда-то ушла на всю ночь, а Гарри так и не вернулся от мамы.

Когда парень наконец-то зашёл в дом, он повалился на диван между двумя на нём уже сидящими. Найл никогда не видел, чтобы его друг сидел так близко к отцу, но у того явно был неплохой день — Гарри источал улыбки и нескончаемый запас энергии.

— Повеселился с сестрой? — спросил его отец.

Тот пожал плечами и закатил глаза.

— Ага, конечно. Она опоздала на ужин, типа, на час. Ушла за кофе, а вернулась, неотрывно пялясь в телефон и улыбаясь. Мама хотела зашибить её сковородкой.

— Ладно. Когда в следующий раз увидишь Джемму, скажи ей хотя бы позвонить мне.

И Гарри, и Найл замерли, хоть и по совсем разным причинам.

— Хорошо, — сказал Стайлс холодным, спокойным тоном и встал с дивана. Найл пошёл за ним.

— Джемма, — повторил Хоран.

— Ага. Типа он сам не может с ней поговорить? Я должен быть почтовым голубем? У него что, яиц нет, не может с собственной дочерью…

Последующих слов Найл не услышал, поднимаясь по лестнице. Кусочки в его голове сложились, и он стукнул себя по лбу. Джемма — сестра Гарри. Эти глаза так знакомо выглядели… Блять. Он случайно встретился, а потом и поцеловался с чёртовой сестрой чёртового Гарри.

И идеальный день показался не таким уж прекрасным. Из этого явно ничего хорошего не выйдет.

Комментарий к Найл

Как видите, шапка работы слегка поменялась, хихик

Треть работы я перевела, и невероятно этому рада

Люблю этого автора за неожиданные пейринги с Найлом - то Джош, то Шерил, то Элеанор, то Гарри. Теперь вот Джемма хд

========== Луи ==========

Ближе к праздникам Луи больше не устраивал вечеринок. Разве что одну, грандиозную, в пятницу перед своим Днём Рождения, куда пришли все достаточно популярные в школьных кругах люди. Родители как обычно выдали баснословную сумму денег на празднование, какой-то там подарок и оставили ему дом на выходные в полное распоряжение.

В этом году он работал над пьесой. Парень был просто одержим своей работой до такой степени, что Элеанор даже стала звать его занудой, кем он точно ни разу не был. Но какая, к чёрту, разница, если это первая вещь в жизни Томлинсона, которая имела для него глобальное значение. Да, игра в футбольной команде — это важно, как и социальная жизнь. Но тут другое дело. Творить — это то, чего он хотел. В чём нуждался почти физически. Всё должно быть или идеально, или вообще никак.

Даже мама заметила его отшельничество, а отец спросил, куда это пропала Эль. Но Луи игнорировал все расспросы и писал до тех пор, пока не довёл пьесу до предельно идеального состояния. Однако, это не уняло беспокойства.

За два дня до крайнего срока Луи закончил. Просто захлопнул всё и пообещал себе не перечитывать в десятый раз каждую строчку и не менять малейшую раздражающую деталь. Нечего уже исправлять, нечего совершенствовать.

Но Томлинсону хотелось услышать чьё-то мнение насчёт своих трудов, прежде чем их увидит учитель. Сначала была мысль дать почитать пьесу Элеанор, но Луи не настолько сильно ей доверял. Девушка могла раскритиковать его в пух и прах или высмеять. Вторым вариантом был Зейн, но тот в последние дни пребывал в настолько хреновом настроении, что вряд ли согласился бы помочь.

И какого-то чёрта он оказался на пороге дома Гарри. Может, потому что вариантов больше не оставалось.

Они не сказали друг другу и пары слов с той ночи в бассейне, и да, это была вина Луи. Пора было признаться, что он избегал Гарри. Но каждый раз, закрывая глаза ночью, видел другие, ярко-зелёные. Это просто сводило с ума. Почему Гарри просочился ему под кожу, сталнавязчивой мыслью, наваждением, которым никогда не была Элеанор?

Гарри открыл дверь — даже более лохматый, чем обычно, с красными припухшими глазами, словно он только что проснулся. Первое, что сделал Томлинсон — швырнул в него его же кроссовки.

— Ты за ними так и не пришёл, — процедил Луи, пока Стайлс пытался удержать обувь в руках. — И они загородили весь мой коридор. Как неуважительно с твоей стороны.

Гарри на секунду растерялся, а после ухмыльнулся.

— Я подумал, что ты захочешь их себе оставить, раз тебе так понравилось в них ходить.

Луи отказывался это признавать: надел он их всего лишь раз, а потом закинул так глубоко в шкаф, что убил пару часов на поиски.

— Как хочешь, — фыркнул он.

Стайлс наконец-то заметил кипу бумаг у него в руках.

— Что это?

Томлинсон проследил за его взглядом и, не удержавшись, покраснел.

— Эм. Помнишь ту ночь, когда ты спросил меня, что я делаю, и я ответил, что пишу пьесу? А потом ты спросил, о чём она, и я ответил, что дам почитать, как только закончу?

— Так ты закончил? — ухмылка на лице преобразилась в мягкую улыбку.

Луи кивнул и, больше ни секунды не раздумывая, протянул ему листки. Все было упаковано в файл и напечатано, так что работа выглядела вполне прилично.

— Мне нужно, чтобы её кто-то прочитал. Не знаю, почему я сразу подумал о тебе, но…

— Я рад этому, — ответил Гарри, принимая папку и сразу же открывая её, начиная читать. — Могу я оставить её до завтра?

— Ага. — Луи прикусил губу. — Просто занеси завтра. Мне надо сдать эту работу в пятницу.

— Не переживай, я буду осторожен, — произнёс Стайлс, уже потянувшись к ручке двери.

И Томлинсон верил, хоть это и было странно, так как он едва знал Гарри. И в том, что он только что сделал, не было совсем никакой логики. Но, к счастью, дверь между ними захлопнулась раньше, чем он вырвал свою пьесу из рук второго парня.

Луи вернулся домой, но вместо того, чтобы зайти в свою комнату, где был полнейший хаос из раскиданных листов бумаги и сломанных ручек, он спустился в подвал, свернулся на диване и позвонил Зейну.

— Чего тебе? — спросил тот вместо приветствия. В последнее время Малик был очень угрюмым, и Луи пообещал себе, что выяснит тому причину, когда закончит написание пьесы.

— Приезжай, — прохныкал Томлинсон. — Мне нужно напиться и поплакаться.

Он почти слышал, как Зейн закатывает глаза.

— Не можешь сделать это в одиночку, как все нормальные люди?

— Нет. Мне нужны обнимашки и жилетка.

— А девушка тебе на что?

— И как ты себе это представляешь? «Эй, Эль, я тут спать не могу из-за парня с тупыми кудряхами и зелёными глазами»? — выдал Луи, сам того не ожидая. Если бы только можно было забрать слова обратно… Но, возможно, так будет лучше, кто знает. Зейн никогда не осудит. Единственный человек в мире, который всегда будет на его стороне.

— У тебя хватит выпивки на двоих?

— Конечно.

— Тогда буду через пару часов. Надо поработать, а потом уже приеду.

— Спасибо, — сказал Луи и отключился. Он даже не спрятал телефон в карман, а просто выключил и швырнул на диван. Зейн перезванивать не будет, а слышать кого-то другого и не хотелось. Родители редко спускались в подвал — ещё одной проблемой меньше.

Но раз Зейн приедет, нужно заказать что-то перекусить. Не хотелось давиться диетическим низкокалорийным ужином от мамы, а самому что-то готовить — тем более. Серьёзно, всё, чего хотелось Луи — это свернуться на диване, смотреть тупое кино и пить дешёвый алкоголь, заедая это всё тяжёлой едой.

Когда Малик прибыл, Луи уже выпил стопку водки, но не опьянел. В бутылке было слишком мало обжигающей жидкости, а подниматься наверх, чтобы захватить ещё и прихватить закуски, было лень.

Зейн присел рядом, осторожно вынимая бутылку из его рук. Томлинсон не отводил взгляд от экрана телевизора.

— Мы вломились в бассейн его отца пару недель назад, — тихо сказал он. — И я вроде как вписал это в пьесу, а сейчас он её читает. Как-то я не подумал об этом. Он проведёт параллели и подумает, что это что-то значит.

— А это что-то значит?

Луи повернулся к другу и увидел, что тот отпил из бутылки уже достаточно много, поморщившись после и вытирая рот ладонью.

— Нет, — на автомате ответил Томлинсон. Честно. Это ничего не значило.

— Ладно. Мы же сейчас говорим о Гарри, так? И о твоей… пьесе?

— Моя пьеса, — кивнул Луи, — которую я дал ему прочитать. Потому что я идиот.

— Хорошо, — Зейн поднялся. — Я принесу что-нибудь, чтобы запить это событие. А ты сиди тут и продолжай себя жалеть.

— Могу я одновременно себя жалеть и заказать какого-нибудь фаст-фуда?

— На здоровье.

Когда Малик вернулся, Луи валялся на полу, положив ноги на диван и заложив руки за голову. Зейн удивлённо на него посмотрел, а потом лёг рядом, копируя позу. Они так давно не уходили в загул, не напивались и не расслаблялись вместе. И Томлинсон понимал, что виноват сам. Новая жизнь, люди, школа, отношения захватили его целиком и полностью. Но и второго парня можно обвинить в том же — иногда тот просто днями не отвечал на звонки Луи, пока тот висел на телефоне, пытаясь дозвониться снова и снова, переживая, всё ли в порядке. Иногда Зейн заставлял его понервничать.

— Ты в порядке? — спросил Луи, поворачиваясь к нему.

— Я всегда в порядке, — ответил Малик, продолжая пустым взглядом обследовать потолок.

— Звучит почти искренне.

— Почти, — он тоже повернул голову в сторону друга. — Так значит, он тебе нравится? Гарри?

— Не нравится он мне! Я не… Я не гей. Мне не нравятся парни.

Нет. Ему не нравятся парни. У него есть Девушка, с которой он Более чем счастлив. Гарри был раздражающим, весёлым, человеком, который легко втянет любого в неприятности. Как водка, пожалуй. Гарри Стайлс был как водка. Сначала кажется хорошей идеей, потом заставляет тебя творить какую-то дичь, потом ты жалеешь.

— Я больше не хочу говорить о Гарри. Передай мне водку.

— Разве не для этого ты мне позвонил?

Луи отрицательно помотал головой и сделал попытку отхлебнуть из бутылки, не вставая с пола. После того, как он себя чуть не облил, затею эту Томлинсон бросил и приподнялся, опираясь на руку, отпил. Жидкость неприятно обожгла горло. Он закрутил крышечку и лёг обратно.

— Я тебе позвонил, — скривился Луи так, словно алкоголь прожёг дыру в его желудке, — потому что подумал, что нам обоим нужна вечеринка нытья, а с кем её лучше всего провести, как не с лучшим другом?

— Мне не нужна.

— Правда? А я припоминаю, что пару недель назад ты смылся домой с одним смазливым кареглазым парнишкой, о котором мечтал кучу времени, а после не хвастаешься своими постельными победами, а просто ходишь угрюмый туда-сюда.

— Я не угрюмый.

— Конечно же, ага, — закатил глаза Луи. — Но у вас же ничего не вышло, да? Он тебя отшил?

— Нет. Наоборот, на самом деле, — пожал плечами Малик, глядя в потолок.

— Так в чём тогда беда? — Томлинсон толкнул друга в плечо. — Я думал, ты хочешь затрахать его до потери сознания.

— Больше не хочу.

— И ты ничего мне не объяснишь, я правильно понимаю? — спросил он, даже не надеясь получить какой-нибудь вразумительный ответ. Малик был не в том настроении, чтобы отвечать на вопросы. Словно машина без эмоций.

— Кажется, привезли пиццу, — перевёл тему Зейн. — Сейчас вернусь.

Луи дал ему уйти, зная, что Зейн, скорее всего, выйдет на улицу покурить, чтобы прочистить голову от лишних мыслей. Он открыл бутылку Колы, отпил пару глотков, а остальное смешал с водкой. Эта ночь обещает быть длинной.

Через два часа желудок Томлинсона уже протестовал от количества пиццы и алкоголя. На фоне играла какая-то энергичная мелодия, которую выбрал Зейн. Но ему было лучше. Намного. Все вокруг плыло, даже Зейн. Он потянулся к другу, хватая того за ногу.

— Я тебя люблю, — со всей искренностью сказал Луи. — Ты самый лучший друг, о котором только можно мечтать.

— Я не пересплю с тобой, чтобы ты разобрался со своей ориентацией.

— Не беспокойся, — захохотал парень. — Если я захочу поэкспериментировать, ты явно не будешь первым в моём списке.

— А первым в нём будет Гарри, да?

— Нет, Лиам.

Зейн никак не отреагировал на подкол, просто приподнял брови.

— Он явно не в твоём вкусе. Он очень… скучный. Без изюминки.

— Мы вообще говорим об одном и том же человеке?

Зейн пнул Луи и пожал плечами.

— Не знаю, что я в нём нашёл. Зря потратил время.

Томлинсон прищурил глаза, а потом хлопнул друга по плечу так сильно, что звук удара на секунду заглушил даже музыку.

— Что с тобой не так? Зейн Малик тебе, блять, пора наконец-то вырасти.

— И это ты мне говоришь? — Зейн удивлённо приподнял брови. — Ты настолько глубоко в шкафу, что без карты оттуда не выберешься.

Луи встал, сбив пустую бутылку из-под Колы.

— Нет. Я…

— Ой, да ладно тебе, — Зейн тоже поднялся. — Я знаю это с тех пор, как нам было, вроде, четырнадцать, Луи! Но ты так боишься отличаться от других, что даже себе не можешь признаться. Так что ты начал встречаться с Элеанор, даже не имея с ней ничего общего, даже ничего к ней не чувствуя. И ты весь такой крутой футболист и тусовщик, никто и не заметил, что в шестом классе ты сох по Джошу Коннору.

— О чём это ты? — не на шутку разошёлся Томлинсон. — Зейн-я-плохой-парень-Малик. Пытается строить из себя крутого пофигиста, но на самом деле просто хочет, чтобы мамочка любила его. Да тебя даже она не любит! Поэтому ты и трахаешь все, что движется, чтобы забыть о том, что всем на тебя похуй!

Он закончил, тяжело дыша. Зейн смотрел на него, грудь его вздымалась так же резко. Он мог скрывать эмоции, но не боль в глазах, не сжатые кулаки, словно он вот-вот двинет Луи по лицу.

— Зейн, — Томлинсон подошёл к другу. — Зейн, прости. Я не хотел.

— Нет, — Зейн качнул головой. — Нет, ты прав.

— Нет. Ты же знаешь, что я сказал это просто сгоряча? Мне на тебя далеко не похуй.

— Ага, — Зейн упал на диван. — Знаю.

Луи сел рядом и обнял его. Зейн позволил, даже положил голову на плечо лучшего друга.

— Ты правда думаешь, что я по части парней? — внезапно спросил Томлинсон.

— А ты правда думаешь, что нет? — фыркнул Малик.

Второй пожал плечами, неуклюже, так как они всё ещё обнимались.

— Честно говоря, не думал об этом. Никогда. Или старался не думать. Не знаю. — Зейн кивнул в знак согласия, а Луи закинул на него ногу. — Останься со мной на выходные.

— На все выходные? — парень нахмурился.

— Мои родители на встрече в Лондоне, и я тут просто один. Останься. Можешь взять мою одежду и… Я отдам тебе столько денег, сколько скажешь, за дни, что ты не будешь работать. Что насчёт двух сотен? У меня они есть, наличкой. Если надо больше, я сниму в банке…

— Лу, — нежно сказал Зейн, гладя того по голове. — Ты мне платить не будешь. Я останусь потому, что и сам этого хочу.

— Я тебя реально люблю, — пробормотал Томлинсон в плечо друга.

— И я тебя люблю, идиота кусок.

— Ты сказал это. Никогда не говорил, а теперь сказал! «И сердце его стало вчетверо больше в тот день», — процитировал он «Гринч» настолько точно, насколько смог вспомнить.

— Ой, заткнись, — Зейн пихнул его.

Луи засмеялся, обнял Малика и оставил влажный поцелуй на его щеке с отвратительным чмокающим звуком. Тот скривился, на что Томлинсон лишь громче захохотал и повалился на диван.

Проснувшись утром на холодном полу без одеяла или хотя бы подушки, он чувствовал себя откровенно хреново. Зейн всё ещё спал, каким-то чудом добравшись до дивана. Вчера он выпил столько, что таким количеством алкоголя можно было бы убить коня.

Луи застонал, когда осознал, что сегодня будний день, а значит нужно идти в школу. С трудом потянувшись к телефону, парень посмотрел на время: далеко за полудень. Он проспал полдня. Встав, Томлинсон слегка пнул Зейна. Тот отвернулся, раздражённо что-то пробурчал и прикрыл лицо рукавом рубашки.

— Нет. Не буду вставать. Нет. Рано.

— Почти четыре часа вечера, — закатил глаза Луи.

— Пофиг.

Луи разгладил пальцами запутанные волосы. Наверное, на голове был полнейший бардак, поэтому он просто решил дать Зейну поспать. Пока сам не примет душ, как минимум. Зейн заслуживает этого, хотя бы из-за того, что выслушал ночью. Блять, он реально такого наговорил своему другу? И почему Зейн нагородил той чуши?

Они оба глубоко в заднице, как осознал вдруг Луи. Оба слишком привыкли носить маски и откладывать проблемы в долгий ящик, поэтому ничего удивительного в том, что они взорвались, выдавая всё то, что успели друг за другом заметить. Они слишком много знали друг о друге. Больше, чем кто-либо ещё, и, ругаясь, сами же от этого страдали, потому что знали, в какие больные места бить.

Луи поднимался по лестнице в спальню, когда в дверь кто-то позвонил. Он недобро покосился в ту сторону, решая не открывать. Не хотелось, чтобы кто-то видел его в таком состоянии. Да и настроение было такое, что на этого посетителя он вполне мог бы наорать. Может, это какой-то агент.

Томлинсон распахнул дверь с самым сволочным выражением лица, готовый разорвать любого, кто бы там не стоял. Но когда он встретил взгляд зелёных глаз, вся злость испарилась со смешным визгом, который Луи внезапно сам для себя издал.

— Весёлая ночка? — спросил Гарри.

— Жёсткое похмелье. Вчера я съел столько пиццы, что хватило бы, чтобы накормить маленькую страну, и теперь мне хреново. Если ты не хочешь, чтобы на тебя наорали или что-то кинули, вали домой.

Эти слова не справили на Стайлса никакого видимого эффекта. Он засмеялся.

— Ладно, — сказал он и протянул Луи его книгу. — Я просто закончил читать и вот принёс тебе.

Томлинсон взял бумаги и крепко сжал их в пальцах. Тысячи мыслей боролись в голове, но выдал он лишь одну:

— Это было?.. — даже не смог закончить, потому что хотел спросить, была ли она ужасной, но боялся, что Гарри ответит «да». А если бы он спросил, была ли она хорошей, а Гарри бы ответил «нет», то от этого не лучше.

— Она превосходна, мы оба это знаем, — закатил глаза Стайлс.

— Правда? — уточнил Луи, пытаясь не улыбаться во весь рот. — Ну, может быть. Не знаю, смогу ли победить, но…

— Победит. Когда это случится, отпразднуем.

— Отпразднуем? Типа устроим супервечеринку, куда пригласим всех-всех во имя моего величия?

— Нет, — фыркнул Гарри. — Возьмём дешёвого пива, тайской еды и посмотрим какую-то фигню с друзьями. Вот так надо отмечать. С теми, кто действительно тебя ценит.

— Ты не знаешь никого из моих друзей, — подметил Томлинсон, опираясь на дверь.

— Найл, — ответил парень, засовывая руки в карманы и покачиваясь с носка на пятку. — И вроде как знаю Зейна. И Лиам, как бездомный щеночек, который появляется у твоей двери и смотрит на тебя так, что ты не можешь его вышвырнуть.

— Увидим, — он внезапно осознал, как хреново сейчас выглядит. Грязная одежда, спутанные волосы и наверняка ужасный запах.

— Ага, — согласился Гарри, и Луи уже начал закрывать дверь между ними, когда тот встрепенулся: — Ой, подожди, — он порылся в кармане и достал оттуда какой-то диск, который тут же передал Томлинсону, неловко помахал рукой и спустился с крыльца.

Луи вертел диск в руках, закрывая дверь. Сзади неаккуратным почерком было написано название каждой композиции и номера сцен. Почти у каждой было написано «инструменталка», кроме одной. Томлинсон нахмурился задумчиво и поднялся по лестнице. Он планировал помыться, но закончилось всё тем, что он сидел на диване без рубашки, а на фоне играла музыка с диска.

Он выучил свою пьесу на память, столько над ней проработав. Музыка играла. И каждая мелодия идеально подходила к обозначенной сцене из пьесы, полностью передавая настроение. Просто музыка, без слов и пения. Луи представлял, как его работу ставят под этот наскоро сделанный плейлист.

Когда дело дошло до сцены, на которую Томлинсон вдохновился после той самой ночи с Гарри, заиграла единственная песня со словами. Акустическую версию Луи смутно опознал. На диске было указано Boys Like Girls — Hero/Heroine.

Луи ещё раз включил песню сначала и растянулся на диване, решая отложить душ на пару минут. Музыка окружала его, и парень старался не думать, сколько труда вложил Гарри в эту подборку. Кажется, он понимал Луи куда лучше, чем кто-либо в целом мире.

========== Гарри ==========

В последний день перед Рождественскими каникулами Гарри позвонили. Он вытащил телефон из кармана, нахмурился, увидев неизвестный номер, прикрыл одно ухо рукой — в школе было достаточно шумно — а ко второму прижал мобильник.

— Алло?

— Я победил! — оглушительно крикнули на том конце провода. — Мою пьесу поставят на сцене. Я победил! Я ёбаный победитель!

Гарри зашёл в класс, в котором сейчас никого не было, и прикрыл за собой двери.

— Я же говорил, — ответил он, улыбаясь сам себе. — Я знал, что так и будет. Это чудесно.

И он не врал. Работа Луи была безупречна, с какой стороны ни глянь. Смешные вставки заставляли хохотать, мудрые цитаты — задуматься. Из пьесы можно было вынести важный урок: в поисках себя помочь тебе никто не сможет, но надёжное плечо в проблемных ситуациях никогда не помешает.

У Стайлса словно открылись глаза: возможно, Луи — это не только идеальная укладка, стильная одежда и блестящая тачка.

— Подожди. А откуда у тебя мой номер?

На том конце на пару секунд воцарилась полнейшая тишина.

— Найл не слишком хорошо хранит информацию.

— Так что, какие планы на этот вечер? — хохотнув, спросил Гарри.

— М?

— Мы собирались праздновать.

— О, — голос Луи стал глубже. — Я подумаю.

— Позови Зейна.

— Думаешь, это хорошая идея? Он и Лиам…

— Ты что-то знаешь? — тут же потребовал ответа Стайлс.

Они с Лиамом почти не виделись, тот всегда ссылался на свою «занятость». «Мне нужно готовиться к игре» или «Ой, я так отстаю по английскому, давай потом поговорим».

Но Гарри не был настолько глупым, чтобы не понять, что что-то произошло. Да только вот что именно? До этого Лиам всегда был открытой книгой, вытягивать слова клещами приходилось в основном из Гарри.

Теперь картина сложилась: на настроение лучшего друга явно повлияло что-то, связанное с Зейном, хоть он и не признавался в этом. Сложить два и два — Лиам разительно поменялся как раз с того дня, когда сбежал с матча вместе с Маликом. Где они были и что делали — загадка.

— Это дело только этих двоих. Я его приглашу всё-таки, не обещаю, правда, что явится.

Гарри кивнул, но тут же вспомнил, что Луи его не видит.

— Увидимся после школы. Я принесу фильмы.

Томлинсон что-то угукнул, а потом в трубке стало тихо. Гарри не сразу понял, что тот просто-напросто бросил трубку, но почему-то этому ну ни капельки не удивился.

После уроков они с Найлом (для поддержки) направились прямо к шкафчику Лиама.

— Давай, — произнёс Стайлс, закрывая дверцу и хватая Пейна за руку. — Пойдём.

Тот попытался высвободиться, но вот тут в дело включился Найлер, схватив друга за вторую руку.

— Я не могу, — сделал попытку протеста Лиам. — Я должен…

— Ничего ты не должен. Мы на каникулах. Типа, официально. Никаких теперь оправданий, друг мой.

— Ну Гарри, отстань, я не хочу… — Лиам тряс головой так сильно, что волосы его растрепались.

— Ты игнорил нас весь последний месяц, — вставил Хоран. — Мы скучаем.

— Да, — согласился в свою очередь Гарри. — Мы скучаем. А ты выглядишь так, словно тебе не помешает чуть-чуть веселья.

И правда, у Пейна были огромные мешки под глазами и, кажется, он даже слегка похудел. Футболка висела на нём, став слишком свободной. Стайлс никогда не видел, чтобы ему было настолько плохо, и мысленно проклинал себя за то, что позволил этому всему так далеко зайти.

— Можешь хотя бы объяснить мне, куда мы идём? — спросил Лиам, когда они уже вышли на улицу. Он вздохнул и просто позволил себя вести.

— К Лу. Праздновать, — ответил Гарри, настойчиво таща друга к машине.

И Пейн сразу же встал, как вкопанный, его рука выскользнула из захвата Гарри одним быстрым резким движением, и тот осознал, что сопротивления до этого никакого и не было. Лиам отрицательно помотал головой и попятился.

— Нет. Я не пойду.

— Ещё как пойдёшь, — запротестовал Стайлс. — Ну же, Лиам. Не трать время на глупые споры. Тебе просто нужно провести время с друзьями и…

— И с каких это пор Луи — наш друг? — тон явно становился опасным, и Гарри почувствовал, словно его ударили в грудь, перебивая дыхание. Лиам же никогда ни на кого не кричит. — Я понимаю, что ты хочешь его трахнуть, Гарри, только для этого ты и завёл всю эту «дружбу». Я в этом участия принимать не собираюсь.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь! — Стайлс даже рот от удивления приоткрыл.

— Правда? Тогда скажи мне, что ничего к нему не чувствуешь.

Гарри прикрыл рот. Отрицать было бы глупо.

— Лиам, — попробовал убедить его Найл. — Будет весело. Мы просто посмотрим дурацкие комедии и немного выпьем. Там будет Зейн, так что…

— Отлично, — Пейн оттолкнул руку друга, демонстративно прошагал к машине Гарри и, сев на заднее сиденье, громко хлопнул дверью. Обычно он сидел на переднем, заднее — привычное место Найла.

— Как думаешь, сколько раз нужно двинуть Зейну за вот эту хрень? — спросил ирландец.

— Не думаю, что от этого Лиаму полегчает, — ответил Гарри, хмурясь.

— Зато мне полегчает. Чуть-чуть.

— И мне, — согласился Гарри, положив руку приятелю на плечо.

Как и было обещано Луи, они заехали за едой. Лиам упрямо не выходил из машины, но когда парни вернулись, наклонился к ним через сидение.

— Простите. За всё, что я сказал.

— Не парься, — ответил Гарри, передавая другу пакеты с едой, чтобы тот разместил их на заднем сидении.

— Не хочешь рассказать нам, что всё-таки произошло? — задал вопрос Найл.

— Не особо, — Пейн поёрзал. — Не хочу с ним сегодня вообще пересекаться.

Гарри и раньше видел его таким нервным, но обычно такое бывало только перед важной игрой.

— Он что-то сделал с тобой? Лиам, если он сделал что-то без твоего на то желания, ты обязан нам рассказать.

— Нет, — в голосе его почти слышались слёзы. — Нет, вообще ничего такого.

Гарри кивнул. Найл выглядел крайне озадаченно.

— Так что вы двое не… ты понимаешь? — спросил он.

— Нет, мы не… — засмеялся Пейн каким-то больным смехом. — Вы что, правда думаете, что такой парень как Зейн захочет такого невзрачного Меня?

— О чём ты вообще? — Стайлс послал другу недоуменный взгляд.

— Как я и сказал. Зейн такой… А я просто… Я просто Лиам.

— Ты офигенный, эй, — выразил своё мнение Найл, на что Гарри согласно угукнул. — Я же говорил тебе, что этот парень — придурок.

— Ладно, хорошо. Это не он себя выставил идиотом. Я. Только я.

Они подъехали к дому Гарри, и тот притормозил, решив припарковать машину рядом с ним.

— Может, нам и правда не стоит туда идти?

Лиам же решительно подхватил пакеты с провизией.

— Нет, мы идём.

— Но…

— Это же для Луи? Из-за его пьесы и твоей к нему любви. Давай.

— Я не… — заикнулся кудрявый.

— Да, друг, он прав, — похлопал его по плечу Найл. — Тащи еду сюда, Пейн!

— Я забегу взять фильмы, — заверил Гарри и тут же убежал в дом.

Он прикрыл дверь, чтобы друзья не могли ничего увидеть, и на мгновение прислонился к ней. Он же не по уши в Луи, правда? Просто этот парень немного привлекательный. Господи, что не так с людьми, которых он зовёт друзьями?

— А что не так со Мной? — прошептал он себе под нос, пропуская волосы через пальцы.

Гарри забрал некоторые фильмы из дома, когда проведывал маму и Джемму. Как хорошо, что она иногда приезжает. Он дико скучал по своей сестре.

Конечно же, первым парень взял «Реальную любовь», потому что обожал этот фильм. Остальные — просто на всякий случай. Но не будет ли странно смотреть романтический фильм в честь празднования победы Луи?

Он вздохнул и всё-таки взял с собой этот диск. Надо перестать думать над каждым словом и движением. Пофиг, если Луи не понравится его вкус в кинематографе, пофиг на Луи. Всё, что Гарри чувствовал, — это радость из-за постановки пьесы, которая и правда была шедевральной.

Когда он вернулся, Лиам опирался на машину со слегка натянутой полуулыбкой на лице. Найл пытался что-то выудить из пакетов с едой, а второй парень всячески ему в этом препятствовал.

— Готовы идти? — спросил Гарри.

Лиам кивнул, а Найл вызывающе спросил:

— А ты сам готов?

Стайлс закатил глаза и пошёл по тротуару, что вёл прямо к дому Луи. Не хотелось, чтобы соседи судачили о том, что ребёнок Джона потоптал им все газоны.

Гарри крепко обняли, как только дверь дома Томлинсона распахнулась. Он ничего не мог сделать, держа в руках диски, но так хотелось бросить их на пол, обвить талию Луи и прижаться к нему, вдыхая лёгкий запах одеколона и клубничного шампуня. Но хозяин дома уже отступил, поправил рубашку и смущённо выдал:

— Прости, я слишком счастлив.

— Мы тоже за тебя очень рады, — крикнул Найл, вваливаясь в дом без приглашения. — Но я буду самым счастливым человеком на свете, если мы наконец спустимся и съедим всё это.

— Ладно, пойдём, — Луи повернулся к Гарри. — Я помню, ты что-то говорил о дешёвом пиве, но я его не пью. Вино — нормальная замена?

— Ты такой старомодный, ты это знаешь?

— Ты говоришь «старомодный», а я говорю «первоклассный».

Как только они зашли в подвал, Найл тут же плюхнулся на пол, занимая место. Лиам сел на диване, с другой стороны примостился Луи.

— Так, Хазз, — Гарри повернулся, услышав кличку, в ответ на это Луи удивлённо широко открыл глаза, словно слова сорвались с его языка против воли. Он прокашлялся и поправил сам себя: — Так, Гарри, какие же ты фильмы принёс?

— «Реальная любовь», — Стайлс перебирал в руках коробки. Лиам после упоминания фильма громко застонал. — Эм, «Жестокие игры»? Это второй в списке моих самых любимых, и Пейно ненавидит его не так сильно, как остальные. Плюс, в нём, типа, лучший саундтрек в моей жизни.

Луи протянул руку, куда Гарри тут же вложил все диски, что у него были. Томлинсон просмотрел их все и с каждой секундой он поджимал губы всё больше.

— Тут есть что-то, кроме романтических фильмов? — наконец-то спросил он. — У какого нормального парня-подростка нет ни одного фильма про футбол или копов?

— У тех, кто считает такие фильмы мусором, — ответил Гарри, скользнув на диван между Лиамом и Луи.

Томлинсон вздохнул и встал, у него в руках остался только диск с «Жестокими играми». Интересно, Луи выбрал его, потому что любит, или потому, что Гарри сказал, что это один из его любимых фильмов?

А потом Найл раздал еду, Луи — вино и безалкогольные напитки, и все уселись, смотря фильм. Ещё даже не прошли вступительные титры, когда Гарри вдруг осознал.

— А где Зейн?

Реакция Лиама была слишком очевидной: он дёрнулся и повернулся к Гарри.

— Ну, он немного опоздает, — ответил Луи, отпивая вино прямо из бутылки. Что за позёр.

Словно на зов, вниз по лестнице раздались шаги, и все повернулись. Кроме Лиама. Найл прищурил глаза, но продолжил жевать, не осыпая пока Зейна цветастой бранью.

— Зейн, — громко поприветствовал его Луи, словно это могло бы разрядить напряжённую атмосферу. — Тащи свою задницу сюда и отпразднуй с нами. Гарри пообещал, что пробежит голышом по улице за десять фунтов, если будет в хлам пьяным.

Найл не удержался и расхохотался, губы Зейна лишь слегка дрогнули в улыбке. Лиам тупо смотрел в телевизор.

— За пять, — вставил Гарри. — И не обязательно пьяным.

— Он не шутит, — подтвердил Пейн. — В восьмом классе его поймали бегающим в коридоре с баскетбольным мячом. Чтобы вы понимали, это был единственный элемент одежды.

— Я это помню! — воскликнул Найл. — Прямо после того, как я перевёлся! Я тогда ещё подумал, что это какая-то школа для психов.

После этого атмосфера слегка сгладилась. Зейн присел на пол у ног Луи, Найл передал ему тарелку с едой. Луи выпил столько вина, что хватило бы на троих. Остальные — минус Лиам — пили умеренней. Когда фильм наконец-то закончился, у них завязался спор.

— Что это за хрень? — выдал Томлинсон.

— Это не хрень, прекрасный фильм, — вступил в спор Гарри.

— Нет, не правда. Он для неё изменился! Он влюбился и сделал всё, чтобы заслужить любви в ответ, а потом… потом он Умер, потому что она не могла просто сказать, что хочет быть с ним!

— Удивительно, как ты всё это заметил, — едко сказал Гарри, — выпив целую бутылку вина.

— Я знаю свою меру, — закатил глаза Луи. — Давай смотреть что-то другое. Что-то, что не разобьёт мне сердце, в придачу на нём потоптавшись.

И они включили другой фильм. Луи снова присел рядом со Стайлсом, и тот почувствовал тепло, распространяющееся по всему телу — от алкоголя ли или от обжигающей кожи Томлинсона, прижатой к его боку. Он снова почувствовал запах одеколона и ягод и понял, что почти что лежит на Луи.

Тот был так близко, его пальцы выстукивали неясный мотив на колене. Гарри понял, что смотрит только на эти пальцы, а не на экран и, подняв голову, обнаружил, что Луи смотрит на него.

Стайлс сглотнул. Нельзя. Нет. Это будет огромной ошибкой. Они же вот-вот станут друзьями. Хорошими друзьями. Пятеро товарищей, которые отлично проводят время у Луи в подвале, у Гарри в комнате, на футбольном поле, они смеются, слушают музыку, рассказывают смешные истории из жизни. Господи-Боже, у Луи есть девушка. Нельзя его целовать. Нет. Неизвестно даже, нравятся ли Томлинсону парни.

Но тут рука Луи скользнула по его ноге, а пальцы снова начали отбивать тот же ритм, но уже на колене Гарри. Стайлс придвинулся так близко, что отчётливо слышал, как второй парень что-то мурлычет себе под нос и наконец понял, что это была за песня. Та самая, которую он записал на диск для плейлиста к пьесе Луи. Та самая, которая не выходила из головы Гарри после ночи, проведённой с Томлинсоном.

У Гарри была глупая привычка составлять плейлист к каждому событию своей жизни. И если бы они были в фильме, то именно эта песня играла на фоне.

Если бы у него спросили, какой фильм они смотрели, Стайлс не смог бы ответить.

========== Лиам ==========

Лиам не пил с остальными, и тому было несколько причин. Во-первых, алкоголь он не любил. Да и нужно же кому-то оставаться трезвым, чтобы дотащить Гарри и Найла домой. Вторая причина — то, что тут был Зейн, а выставлять себя придурком ещё раз не хотелось. Он расстроен, неизвестно, какие слова сорвутся с языка под воздействием вина.

Так что он обрёк себя на вечер в трезвости и компанию трезвых мыслей, которые были ничуть не лучше, пожалуй, чем пьяные.

Он сидел на диване рядом с Гарри и Луи, которые до того упились, что сидели, прижавшись лбами, и что-то друг другу нашёптывали. Зейн сидел на полу у ног Луи, но с таким же успехом он мог сидеть прямо рядом с Лиамом, так как тот замечал каждое движение, слышал каждое произнесённое слово.

Хотелось бы отрешиться, так как чувствовал себя Пейн маньяком, не имея желания отводить взгляд от Зейна. Какой же он жалкий. Не стоит тратить время, ожидая, пока на твои односторонние чувства ответят. Малик и не собирается. Он прямо поднёс себя на тарелочке, а Зейн отнёс её обратно на кухню, нетронутую и ненужную.

Нечестно, что перед этим Зейн его поцеловал. Теперь Лиам знал, какая у него мягкая кожа, какая она на вкус — сладость и дым. Теперь Лиам знал, что под одеждой у него переплетение чернильных линий, значения которых Пейн так никогда и не узнает.

Всё было слишком идеально, чтобы быть правдой. Нужно было понять это ещё с самого начала, увидев Зейна, стоящего у ограды и наблюдающего за игрой. Его словно подразнили, а потом захлопнули дверь и отказали в доступе к сокровенному.

Какая-то часть его хотела злиться на Зейна, но обиды не было. Конечно же, такого, как Лиам, недостаточно для такого, как Зейн. Да для кого угодно. Поэтому у него и не было друзей, кроме Гарри, и никогда не было девушки… или парня.

Найл уснул, а Гарри и Луи были слишком увлечены друг другом, чтобы смотреть фильм. Лиам встал и пропустил грязные волосы сквозь пальцы. В последние недели он совсем за собой не ухаживал, так как не видел в этом никакого смысла.

— Я в ванную, — тихо сказал он.

— Ты в порядке, Ли? — повернулся к нему Гарри, наконец-то отводя взгляд от Луи. Он редко использовал это прозвище. На лице явное беспокойство.

— Конечно, — широко улыбнулся Пейн в ответ. — Мне просто нужно, ты понимаешь. В ванную.

— Возьми что-то пожевать на кухне, — велел ему Томлинсон. — Там шкафчик, не над раковиной, а слева.

Лиам кивнул. Перспектива лазить по шкафчикам в чужом доме его смущала, но отказать тоже не хотелось.

Гарри повернулся обратно, частично смотря фильм, а частично хихикая над чем-то с Луи. Даже ничего говорить не нужно, Стайлсу он нравится куда больше, чем тот готов себе признаться.

Пейн знал его лучше, чем кто-либо. Он был с ним в момент, как прозвала его Джемма, Большого Гейского Фрикаута в 2008 году, знал девушку Гарри, Кэлли, с которой тот встречался в десятом классе, и парня Гарри, Марка, который был просто летним романом. Наблюдал за тем, как Гарри однажды влюбился в незнакомца в торговом центре. Стайлс всегда был очень чувствительным, но это же сделало его таким неприступным, так как со временем парень осознал, что причинить ему боль слишком просто.

Луи был неплохим парнем, но у него была девушка. Лиам просто надеялся, что эти двое разберутся с ситуацией, прежде чем оба же пострадают.

Придя в ванную, Пейн замер в растерянности. Ему не нужно было ничего делать, просто хотелось куда-то двигаться, поэтому парень просто умылся и посмотрел на себя в зеркало.

Надо бы подстричься. Ничего критически плохого, но и ничего хорошего тоже. Самый обычный парень, состоящий из одних только приглушённых тонов.

После ванной он зашёл на кухню, чтобы выполнить поручение Луи, но вдруг осознал, что забыл, про какой шкафчик говорил Томлинсон, и замер в неуверенности, что теперь делать. Чья-то рука потянулась через его плечо и открыла дверцу слева. У Лиама перехватило дыхание. Он отступил на пару шагов назад, давая Зейну забрать пачку чипсов. Тот открыл её, взял пару штук и кинул себе в рот, после предлагая хрустяшки Пейну.

— Нет, спасибо.

Зейн пожал плечами и повернулся в направлении лестницы, что вела в подвал. Не хотелось идти за ним, но что оставалось делать?

Спустя час и ещё половину фильма, Луи толкнул Гарри, тот навалился на Лиама, из-за чего он, в конце-концов, свалился на пол. Томлинсон помог Гарри подняться, и теперь он сидел на месте, откуда Пейн свалился. Луи уложил голову ему на колени.

— Останьтесь. Все. …кей, — пробормотал хозяин дома.

Гарри смотрел на Лиама, поддерживая Луи так, словно понятия не имел, что ему теперь делать.

— Я, эм, — заколебался Гарри, словно голова Томлинсона на его бёдрах лишала возможности здраво выражать мысли. — Мне надо отцу написать.

— И для этого мне надо встать? — уточнил Луи.

— Ну, да. Телефон-то в кармане.

— Не переживай, — Пейн поднялся на ноги. — Я зайду к тебе по дороге и оповещу твоего отца.

— Я с тобой, — внезапно сказал Зейн. Лиам посмотрел на него, сведя брови. — Поздно уже. Не лучший район.

— Хорошая идея, — сонно протянул Томлинсон, еле-еле удерживая глаза открытыми. — Позаботься о нём, Лиам, его хмурая рожа меня уже достала.

Малик фыркнул и пошёл к лестнице, после оборачиваясь и кидая Лиаму через плечо:

— Ты идёшь?

Пейн вздохнул и пошёл за ним. Воцарилась неловкая тишина, пока оба обувались, Зейн только спросил:

— Третий дом дальше по улице, правильно?

— Да, такой… Я бы сказал с очень дорогой машиной возле него, но в этом районе такой каждый первый дом.

Зейн слегка улыбнулся. Лиам изо всех сил старался не столкнуться с ним локтями, пока они шли, держась на расстоянии в добрый метр. Пару раз он чуть ли не упал с бордюра, но такова уж цена.

В дом Пейн зашёл без стука, а Джон сразу же выглянул из кухни.

— А это кто? — спросил он, лопаткой указывая на Зейна. Лиам нахмурился. Почти полночь, а он готовил.

— Зейн Малик, сэр, — ответил парень, протягивая руку.

Лицо его приняло крайне уважительное выражение, которого Пейн никогда раньше не наблюдал.

— Вежливый, мне нравится, — подметил Джон и пожал его руку. Вдруг, кажется, что-то осознал: — Сын Патриции?

На лице Зейна сменялись эмоции: шок, а потом боль. После парень просто выбежал из дома, оставляя растерянных Лиама и Джона.

— Я… — Пейн посмотрел через плечо. — Пойду за ним. Гарри попросил меня предупредить вас, что он заночует у Луи. Они, эм, заигрались в настольный футбол.

— Скажи этому мальчику, что я извиняюсь. Иногда вообще не думаю, прежде чем что-то сказать.

Парень кивнул и выбежал из дома, закрывая за собой дверь. Силуэт Зейна, уже миновавшего дом Луи виднелся вдали. За ним следовало облачко дыма. И Лиам.

Когда Пейн нагнал его, Малик даже не остановился, а просто продолжил брести вперёд, высоко задрав голову и почти ежесекундно делая затяжку. Лиам не знал, что сказать, не знал, стоит ли говорить что-то вообще. Вообще, он был готов к тому, что Зейн его просто-напросто пошлёт куда подальше, но тот молчал. Просто шёл, заставляя второго парня подстраиваться под свой ритм, чтобы не отставать.

Улица Гарри осталась позади. Зейн докурил одну сигарету и сразу же выхватил вторую, даже не сбившись с ритма ходьбы. Они ни разу не повернулся к Лиаму и не заговорил с ним. Было ли это просьбой тихонько за ним следовать или пожеланием поскорее скрыться с глаз?

Пожалуй, Зейн знал этот район лучше, чем Лиам, потому что пришли они к какому-то парку. Малик остановился, словно у него закончился завод, и упал на лавочку, куда, немного посомневавшись, присел и второй парень.

— Всё… Всё нормально, Зейн?

— Просто зашибись, Лиам, — засмеялся тот, выпуская изо рта дым.

— Хочешь…

— Поговорить об этом? — фыркнул Малик. — Явно не с тобой.

— Окей, — Лиам постарался не принимать эти слова близко к сердцу, но как же сложно.

Зейн громко вздохнул и выбросил окурок. Лиам наблюдал за тем, как он гаснет на тротуаре. Вокруг не было никакого освещения, черты Малика лишь слегка проступали в полной тьме.

— Почему ты здесь?

— Ну, — Лиам облизал губы. — Потому что я подумал, что тебе нужен кто-то рядом. И подумал…

— Что можешь стать для меня этим «кем-то»?

Пейн видел, как Зейн помотал головой, и снова почувствовал себя идиотом. Теперь он был зол, зол на то, каким глупым себя чувствует рядом с Маликом. Тот повернулся так, чтобы сидеть лицом к лицу с Лиамом, и убрал волосы с его лба, поглаживая пальцами кожу.

— Однажды кто-то тебя сломает, — произнёс он так тихо, что Лиам едва уловил.

Парень не знал, что ответить на это, но говорить ему и не пришлось, потому что Зейн наклонился и легко отыскал его губы даже в полнейшей темноте. Лиам застыл, мысли роились в его голове, вопросы оставались без ответов, но он тихо сидел и позволял себя целовать, не желая разрушать то, что получает в последний раз в жизни.

— Без разговоров, хорошо, — выдохнул Зейн ему в губы. — Просто поцелуй меня. Идёт?

Лиам кивнул, прикрывая глаза, а Малик слегка надавил ему на плечо, заставляя отклониться назад. Теперь он полулежал на лавочке, широко расставив ноги, между которых как раз умостился Зейн. Тот целовал его так страстно, так неистово, что мог бы оставить синяки на губах. Впрочем, кто сказал, что Пейн против?

На этот раз к сладости и дыму примешался привкус вина, и Лиам пьянел от этого, потерявшись в своих чувствах и в Зейне. Его пальцы в волосах Малика, возможно, тянут слишком сильно. Как не хочется, чтобы он опять ушёл. Не снова.

И тут он отстранился, с лёгкостью соскользнув с тела Лиама. Он, широко улыбаясь,протянул руку второму парню, и тот её принял.

— Давай, — произнёс он, ведя за собой Пейна по тому же пути, по которому они сюда и пришли. — Родителей Луи нет дома, а парни в подвале.

Лиам нахмурился, но не осмелился спросить, в чём тут смысл. Когда же они дошли до улицы, где жили Луи и Гарри, Пейн остановился, а Зейн тут же повернулся к нему с этой же очаровательной улыбкой.

— Что ты делаешь?

— Что я сказал про разговоры? — Зейн закатил глаза. — Ну Давай, Лиам, — упрямо сказал он, сжимая руку второго парня.

И тут Лиам понял, что окончательно пропал. У Малика горели глаза, волосы сбились от того, что в них недавно побывали его пальцы, губы красные и влажные. Он запомнил этот момент, проиграл его в голове, чтобы потом припомнить и сказать себе, что да, вот тут я полностью влип.

И он пошёл за Зейном в дом, потому что пошёл бы за ним хоть на край света, не думая о последствиях. С Зейном. Всегда.

Комментарий к Лиам

Я плааачу т.т

А что дальше будет, ууух, держитесь и готовьтесь.

(Я жду отзывов больше, чем камбека Ван Ди (вру, но всё же))

========== Зейн ==========

Он и сам не понимал, какого чёрта творит. В тот день, недели назад, Зейн дал себе клятву оставить Лиама в покое. Такому парню не место в его жизни, ведь он напоминает о всех совершенных ошибках, даже не словами или действиями, а просто своей натурой, абсолютно противоположной натуре Малика. Заставляет чувствовать себя просто грязью, даже об этом не догадываясь.

А Лиаму Пейну тем более не нужен кто-то такой, как Зейн.

Но на лавочке Малик никак не смог удержаться. Просто дотянуться, попробовать, чтобы осознать, что Лиам реален, хотя так часто казался всего лишь фантазией. Да и он же предупреждал Лиама. Предупреждал, в своей манере, что причинит ему боль, а тот так и не оттолкнул.

Никогда ещё Зейн не был благодарен родителям Луи за их постоянное отсутствие, как теперь, когда он мог повести второго парня куда угодно. Он прикрыл за ними дверь и прижал Лиама к ней, навалившись всем телом. Тот совсем не был против, льнул навстречу, словно его тянуло магнитом.

— Пойдём наверх? — спросил Малик, отодвинувшись ровно настолько, чтобы увидеть его лицо.

Взгляд Пейна скользнул по лестнице и снова вернулся к Зейну. Он сглотнул, кадык явственно дёрнулся. Так захотелось поцеловать каждую складочку, накрыть губами родинку, влажно лизнуть шею. Малик привык поддаваться своим желаниям, поэтому так и сделал.

— Хорошо, — тяжело дыша, согласился Лиам.

И Зейн снова схватил его за руку, на этот раз таща в комнату Луи. Позже стоило бы извиниться, но поскольку он уже кучу времени выслушивает нытьё по поводу Гарри и его невероятности, то особо и не стыдно. В дверях Лиам заколебался, но Малик сжал его руку чуть сильнее, приободряя, и это сработало: парень последовал за ним в комнату и тихо прикрыл дверь. И вдруг, без какого-либо предупреждения, подался вперёд и прижался к губам Зейна, страстно целуя. Кончики пальцев, коснувшиеся боков Малика сквозь футболку, словно горели огнём, но тушить его не хотелось, хотелось, наоборот, разжечь его ещё сильнее.

У него перехватывало дыхание от того, как смело Лиам пустил в ход язык, как отчаянно сдирал с него курточку. Зейн послушно приоткрыл рот, из-за чего Пейн слегка заколебался, но этого было достаточно, чтобы контроль перешёл к Малику. И тот повернул второго парня, не разрывая поцелуя и направляя его в сторону кровати, пока Лиам на неё не свалился, утащив за собой Зейна.

— Подожди, — заметил Пейн, отстраняясь. — Мы что, в кровати Луи?

Зейн кивнул и спустился дорожкой поцелуев вниз по шее Лиама, особое внимание уделяя родимому пятну. Хотелось оставить свой след. Малик захватил зубами кожу, в его волосы крепко вплелись пальцы, оттягивая. Обычно Зейн был против такого, но с Лиамом… Ему даже нравилось.

— Ты уверен, что всё — ох — нормально? Он не будет злиться? — спросил Лиам: голова откинута назад, глаза зажмурены, рот приоткрыт.

— Да всё окей, — заверил Малик, нашаривая край его футболки. В прошлый раз снять её так и не удалось, но теперь ждать, пока что-то их прервёт, совсем не хотелось.

Лиам прогнулся в спине, помогая стащить ненужный элемент одежды, который тут же улетел куда-то на пол. Господи, почему же они не включили свет, слабого света из окна явно недостаточно. Зейн обследовал губами всё, чего не могли увидеть глаза, легонько касаясь груди, вниз к животу. Выделяющиеся мышцы под гладкой кожей, тёмная дорожка волос, скрывающаяся под поясом джинсов. Лиам простонал, когда пальцы Зейна расстегнули пуговицу на них, и Малик ухмыльнулся.

Пейн закусил нижнюю губу и опёрся на локоть, чтобы иметь возможность видеть Зейна, который, в свою очередь, не отводил взгляда от него, теперь уже расстегая молнию, а потом и полностью стягивая джинсы. А потом и боксеры, из-за чего Лиам немного испуганно широко раскрыл глаза. И тут они словно полностью сошли с ума.

Зейн погладил его бедро, и по ноге Лиама прокатились горячие мурашки. Он поцеловал ямочку под косточкой и теперь полностью оглядел распростёршееся под ним тело. Пейн словно весь состоял из мускулов — даже ноги его были накаченными. Он был возбуждён, что не удивительно, член красиво выделялся на фоне густых тёмных волос. Малик слегка царапнул кожу Лиама и пробормотал, совершенно не собираясь этого делать:

— Господи, какой же ты красивый.

Хотел, было, уже обхватить член второго парня рукой, но тот спросил:

— Что?

— Ммм?

— Что ты сказал? — спросил ещё раз Лиам, недоумённо сведя брови.

— Детка, я тут хочу взять член в рот, а ты хочешь, чтобы я ещё раз подтвердил, что сказал?

— Я просто… Я подумал, ты сказал…

— Нет, — заверил его Зейн и наконец-таки обхватил его рукой, надеясь, что хоть это заткнёт Лиама хоть на пару минут, потому что когда тот говорил, Зейн начинал думать о том, что это не просто перепих, а думать об этом не хотелось. Хотелось трахнуть этого парнишку и, возможно, дать оттрахать себя. И всё. Никаких душераздирающих эмоций и красивых слов.

Малик провёл языком по головке, после слегка обхватывая её губами. Он привык получать, но за эти годы, тем не менее, отлично научился делать минет. Дело было не в размере Лиама, просто… не хотелось торопиться.

Тихий звук, который издал Пейн при первом же прикосновении, был таким, блять, милым, одновременно неожиданным и возбуждающим. И Зейна будто по голове чем-то ударили от осознания того, что он у Лиама первый.

И тут он уже вобрал в рот столько, сколько смог, слегка сжимая губы, чтобы усилить ощущения, и помогая рукой. Лиам крепко уцепился ему за плечи, оттягивая футболку на ключицах.

Зейн не мог себя врать, хоть и хотел, что доводить Пейна до такого состояния ему ну уж слишком нравилось, хоть и сам он ничего не получал в ответ, а стояк неприятно тёрся о грубую ткань джинсов. Все эти глубокие, всхлипывающие вздохи и пальцы, что сжимались и разжимались, впиваясь в его плечи, словно Лиам уже потерял контроль над своим телом. Он не врал, говоря, что Лиам красивый. Он просто прекрасен.

Всё закончилось намного быстрее, чем хотелось бы, Лиам просто успел выдохнуть: «Зейн, я…», и Малик тут же отстранился, продолжая работать рукой, пока Пейн ни кончил, оставляя на его пальцах горячую сперму. Все тело Лиама после оргазма словно ослабло: ресницы трепетали, будто он не мог определиться, держать ли глаза закрытыми или открыть, руки упали бессильно на кровать, спина больше не прогибалась под касаниями.

Зейн слегка поправил сбившееся постельное бельё и завалился рядом так, что они лежали друг к другу лицом, копируя положение. Он вытер руку о простынь Луи, ухмыляясь этой маленькой мести. Конечно, утром он снимет всё постельное и отнесёт его в стиралку, но теперь оба будут жить с мыслью, что на этих простынях произошло. Томлинсон тот ещё гад, он того заслуживает.

Тут Лиам перевернулся, и его рука легла на живот Зейна. Тот пытался посмотреть Пейну в глаза, которые едва-едва виднелись в темноте, и продолжал ухмыляться, давая понять, что собой полностью доволен.

Рука поползла ниже, задела пояс джинсов и сжала Малика сквозь ткань. Взгляд опущен вниз, парень наблюдает за каждым своим движением, на лице сосредоточенное выражение. Зейн пытался не умиляться. Пытался. Но потом подумал, что ебись оно всё конём — Лиам трогает его член, и это чертовски мило.

Когда Малик потянулся вниз, чтобы расстегнуть джинсы, тот сразу же отдёрнул руку. Если бы всё продолжалось в темпе Пейна, они бы пролежали здесь до утра, а Зейну просто слишком хотелось кончить.

Лиам явно без особых навыков залез ему в трусы и неловко сжал член. В этом не было ни поддразнивания, ни оттягивания времени. Парнишка выглядел так, словно он на поле для регби — решительно, но немного взволнованно. А Зейн? Зейн был не против такого количества внимания к своему члену. Не тогда, когда руки Лиама — горячие, немного грубые, сжимающие так крепко — доводили его до оргазма.

Изо рта Малика вырвался какой-то сдавленный непроизвольный звук, когда Пейн слегка повернул запястье и задел пальцем головку, из-за чего и сам Лиам застонал и наклонился, втягивая его в поцелуй, двигаясь в том же ритме, что и его рука. И Зейн кончил, так и не сняв боксеров, пачкая руку второго парня.

Какую-то минуту они просто молча лежали рядом. Глаза Зейна буквально слипались, он знал, что если задержится ещё чуть-чуть, то уснёт окончательно. Это не проблема: Луи не особо расстроится, если поднимется и найдёт в своей комнате спящих Зейна и Лиама. Он скорее закатит по этому поводу вечеринку или подарит им коробку с кучей презервативов.

Но нельзя. Он проснётся в объятиях Лиама, пропитавшись запахом пота, возбуждения и его одеколона, который всё ещё чувствовался на языке.

Нельзя, ведь с Лиамом его ничего не связывает, да и не хочется, чтобы связывало. Нет, не так. Только его тело над ним или под ним. В нём или, чёрт возьми, даже наоборот. Вот так. Если они проснутся с утра вместе, всё приобретёт совершенно иной оттенок.

— Нам надо спуститься обратно в подвал, — тихо сказал Зейн, вставая.

Лиам бессмысленно на него посмотрел, и эти глаза… Точно станут его смертью. Вот зачем было доводить всё до постели?

— Точно.

Зейн быстро подобрал свою одежду с пола и вежливо протянул Лиаму его футболку. Тот одевался намного медленнее, но Малик был профессионалом в скоростном одевании после секса. Практика, знаете ли, которой у Пейна явно недоставало. Тот достаточно часто застывал, глядя на Зейна, из-за чего он нервно кинул:

— На что ты там смотришь?

Внизу кто-то — точно не Луи, хоть это и его дом, а он ленивый ублюдок — уже расстелил подушки и одеяла. Гарри спал сидя, Луи — положив голову ему на колени, но на них кто-то заботливо положил одеяло. Найл свернулся на полу — одна подушка под головой, вторая — под мышкой.

Для них тоже приготовили два места, достаточно отдалённые друг от друга, и Зейн вырубил фильм по дороге к импровизированной кровати. Он слышал, что Лиам споткнулся и прошипел: «Чёрт», — перед тем, как улечься и завернуться в одеяло. Он уснул, чувствуя присутствия Пейна где-то рядом, зная, что тот не спит, глядя в потолок и думая.

Комментарий к Зейн

Да-а, конечно, Зейни, тешь себя надеждами, что это ничего не значит.

Мне одновременно невероятно грустно и радостно от этой главы, потому что ИДИОТЫ ВЫ ДВА.

Надеюсь, вы все живы и сердце у вас выдержало :D

========== Найл ==========

— Ты же останешься с нами на Рождество? — спросил Гарри спустя пару дней с ночёвки у Луи. С тех самых пор он постоянно был в приподнятом настроении, хотя и фыркал каждый раз, когда Лиам или Найл шутили насчёт причастности к этому Томлинсона.

Найл сомневался. Домой возвращаться не хотелось, но Рождество ведь семейный праздник. В этом году он впервые проведёт этот день вне дома, не встанет после обеда, не спустится вниз, к торопливо и неряшливо завёрнутым подаркам под старой искусственной ёлкой, которую стоило бы заменить сто лет назад, так как она вся истрепалась, а иголок порядочно недоставало.

Хоран согласился на предложение, потому что и правда подумывал о таком варианте, но когда через пару дней Стайлс сказал, что теперь они будут спать в одной комнате, так как гостевую займёт его сестра, идея не казалась такой уж гениальной. Скорее наоборот — идея была просто ужасной, так как Гарри не знал, что они с Джеммой зажимались прямо на улице, а девушка, с которой ирландец переписывался довольно часто, понятия не имела, что он — друг её брата. Прекрасно.

К счастью, от далеко не позитивных размышлений отлично отвлекала новая работа. Конечно, много времени занимали общественные работы, которые для него и Гарри заканчивались ближе к январю, но место, в которое парень устроился, «Dish and Chips», было просто потрясным. Персонал, с которым Найл успел раззнакомиться, неплохая зарплата, чаевые и возможность стащить немного картошки — чем не мечта?

В доме у мамы Гарри они согласились остаться до двадцатых чисел, а потом, возможно, вернуться к его отцу. Стайлс просто сгорал от нетерпения, чтобы очутиться в привычном жилище, но на лице его отца каждый раз появлялось болезненное выражение, когда эта тема поднималась.

— Когда я поеду домой, — сказал он однажды Хорану, когда они сидели и слушали какую-то непонятную группу со слишком вычурным и длинным названием, словно вышедшим из поэмы Роберта Фроста, — ты же тоже со мной переедешь? Я уже поговорил с мамой, Джон тоже. У тебя будет своя комната, когда Джем уедет обратно учиться.

Найл сглотнул острый комок в горле. Почему Гарри и его семья так о нём беспокоится? И Лиам. Все они были готовы подставить своё плечо, когда бы это ни было нужно. К слову, эта отдача была абсолютно взаимной.

— Да, если ты так хочешь. Но я, в принципе, заработал достаточно денег, чтобы снимать квартиру, если я найду хозяина, который мне её сдаст.

— Никак нет, — Гарри издал какой-то возмущённый звук. — Это же последних год в школе, а потом мы все разъедемся по университетам. Ты должен оттянуться на все сто, пока родители убирают в твоей комнате и готовят тебе завтраки.

— А ты точно найдёшь способ, чтобы мамочка помогала тебе всю оставшуюся жизнь, — засмеялся Хоран.

— А почему нет?

Все они уже отправили заявления в университеты. Лиам, что ему свойственно, стал каким-то дёрганым и слишком нервным, Гарри пытался сделать вид, что всё круто, и просто всю неделю убил на нарезку музыки с добавлением технобитов. А Найлу было всё равно, и он понятия не имел почему. Может, потому что был счастлив, неважно, поступление или нет. Почти полностью счастлив, если не вспоминать о маме, о том, как она лохматила ему волосы на макушке и целовала в лоб.

Но в день, когда они переезжали к маме Стайлса, ирландец нервничал. Больше всего из-за того факта, что счастье его скоро разрушится. Из рассказов Гарри стало понятно, что с сестрой они крайне близки. Хоть Джемма и превращала его жизнь в ад, брат её всё равно обожал.

Они всё ещё переписывались и созванивались трижды в неделю. Найл не мог ни прекратить общение, ни кому-то о нём рассказать, поэтому решил просто пустить всё на самотёк. Если Джемма не поймёт, кто он, то и парень может сделать вид, что не понял, кто она такая.

С мамой Гарри они раньше не виделись. Конечно, Найла приглашали на бесконечное количество обедов, но что-то всё время мешало: расписание, изменчивое настроение Стайлса, который иногда ненавидел всех и вся, кроме Лиама и Найла, иногда в эту эксклюзивную группу входил и Луи, не то чтобы Гарри в этом признался.

Хоран не был готов. Мама Гарри была горячей штучкой, типа, реально горячей. Что он не подметил только потому, что был слишком хорошим другом. Просто она и Джемма выглядели, словно две капли воды. Но что убило Найла наповал, так это руки женщины, обернувшиеся вокруг его талии и втолкнувшие их с Гарри в дом. Сумки перешли к ней.

— Наконец-то, — сказала Энн, смотря на сына через плечо. — Я так долго просила тебя привести познакомиться, — теперь к Найлу. — Я много о тебе слышала от Гарри и его отца.

Гарри где-то там споткнулся, но его мама этого даже не заметила.

— Ты что, опять с ним говорила? — спросил Стайлс.

Энн строго посмотрела на сына, провела их на кухню и наконец выпустила из рук сумки.

— Да, Гарри, я опять с ним говорила. Он собрался жениться, а не кого-то убить. Мы не встречаемся, поэтому он, взрослый мужчина, может выбрать любую девушку, которую только захочет, и повести под венец.

Её сын издал недовольное фырканье, но больше ничего не произнёс, за что Найл был ему даже благодарен.

— Мне нравится ваше жильё, — перевёл тему он. — Я имею в виду, что чувствую себя тут, эм, как дома.

— Ничего особенного, далеко не дом Джона, но люди в этом доме хотя бы умеют готовить, а не заказывают еду в ресторанах, — широко улыбнулась женщина.

— Господи, спасибо, — простонал Гарри, падая в одно из кресел. Найл последовал его примеру, принимая ту же позу. Тут Стайлс выглядел совершенно иначе — он выглядел на своём месте, в удобном окружении. — Не могу поверить, что говорю это, но меня уже почти тошнит от еды на вынос. Почти.

— Твоя сестра говорит так же, — улыбнулась женщина, разливая напитки.

— Она ещё не приехала?

— Скоро будет, ей нужно уладить кое-какие дела, — отвечала Энн, выставляя перед парнями по чашке чая, над которыми поднимался пар, и по сэндвичу.

Найл успел только налить немного молока в горячий напиток, как его отвлёк гудок телефона. Сообщение.

«В том же месте в то же время? Я вернулась в город, но домой поеду только через час или два» — Дж.

Ирландец застонал, из-за чего Гарри поднял на него глаза.

— Это твоя загадочная девушка?

— Загадочная девушка? — переспросила его мама, тоже усаживаясь за стол с чашкой чая.

— Найл от неё просто без ума. Легко узнать, когда приходят именно Её сообщения — тогда он перечитывает текст три раза и глупо улыбается, потом только отвечает. Так смешно.

— Как мило. А у тебя как дела? — перевела стрелки Энн, поворачиваясь к сыну. Найл чувствовал, словно его спасли, когда он находился на волосинку от смерти. Хоран быстро напечатал сообщение, что прийти не сможет, чувствуя себя необычайно виноватым: сейчас он обедал с братом Джеммы и врал ей. — Нашёл кого-то особенного, кто тебя изменит и свернёт с кривой дорожки?

— Нет. Я всё ещё придурок, порождающий хаос, не переживай.

— Следи за языком, — упрекнула она, а Найл засмотрелся на то, как верхняя губа женщины дёрнулась, стоило ей отхлебнуть из чашки. — О, вот и она. — Послышался звук машины, что парковалась рядом с домом. — Твоя сестра всегда опаздывает. Однажды я куплю ей часы и приклею на лоб.

— Интересно, какой же из этого будет толк, — фыркнул Стайлс.

— Замолчи.

— Клянусь, — голос Джеммы было слышно раньше, чем она появилась в дверях. — Он такой милый, ещё и акцент этот, я должна быть расстроена. Но нет, я не…

Как только девушка зашла на кухню, она тут же заметила Найла, из-за чего споткнулась и остановилась на месте, удивлённо на него глядя. Хоран набрал в грудь воздуха, чтобы разразиться объяснениями.

— Нет, — закончила Джемма, сморщившись. — Всё-таки дело в губах, — сказала она, заходя в комнату и целуя в макушку сначала Гарри, а потом и маму. — Такие доведут и святого до греха.

Найл чувствовал, как его щеки наливаются ярко-красным, а Гарри просто хихикнул.

— А ты? — спросила Джемма, приподняв брови.

— Я Найл, — прочистив горло, начал он. — Я, эм, я…

— Займёт твоё место. Мы отдадим Найлу твою комнату. По правде говоря, я уже изрезал все семейные фотографии, приклеивая вместо твоей головы — его.

— Мудак. А где мой чай, мама?

— Может, если бы ты не опоздала, он был бы уже на столе.

Так и прошёл остаток вечера: с шутливыми подначками и вкусной едой. Иногда беседа становилась немного неловкой, как, например, когда Джемма сказала, что Джон собирается жениться на «шалаве, у которой Айкью меньше, чем размер обуви Гарри».

Он не был уверен, какую игру пыталась вести девушка, но что же говорить тогда о самом Найле? Они не говорили о прошлом и, забыв ту сцену когда Джемма только вошла, делали вид, что вообще друг друга не знают, обходясь благопристойной вежливостью.

Честно говоря, намерения у него были абсолютно невинные. Они поели, сели смотреть фильм, который силой впихнула им Энн, а потом Найл просто вышел в туалет. Но когда парень уже собирался идти обратно в зал, кто-то закрыл ему рот рукой. Джемма. Она всё ещё держала ладонь на его рте и приложила палец к губам, давая знак, что стоит сохранять тишину, а после втолкнула Хорана обратно в комнату.

Как только дверь захлопнулась, Джемма наклонилась и включила воду. Как только ванная наполнилась её шумом, она прошипела:

— Что с тобой не так?

Если Найл что-то и знал о ней, так это то, что с силой этой девушки стоит считаться. На него ярость Джеммы никогда не была направлена, а теперь оставалось только поднять руки, признавая поражение.

— И как долго ты знаешь?

— С того самого вечера, — Найл почесал в затылке. — В смысле, я предполагал. Слишком много совпадений. Тогда я ещё не знал.

— И ты бы поступил иначе, если бы всё-таки знал? — спросила Джемма с непонятным выражением.

Хоран просто хотел взять её за руку. Честно говоря, с их первой встречи, он только и мог, что думать, как снова увидит Джемму, как поцелует её, как узнает, всегда ли её губы сладкие или это было только из-за мокко.

— Нет. Да, я мудак и ужасный друг, но нет.

А потом Джемма поцеловала его, жёстко и быстро, вплетая пальцы в волосы. Прежде чем он успел обнять девушку в ответ, та отстранилась, выключила воду и вышла, кидая через плечо наглую ухмылочку.

В гостиной её уже не было, но Найл ни о чём не стал спрашивать.

— Ты там утонул или что? — недовольно спросил Гарри. — Ты оставил меня один на один с этим тупым шоу!

— Или что, — постарался засмеяться Хоран.

— Пожалуйста, давай посмотрим что-то другое, — простонал Гарри и закатил глаза.

Когда сестра Гарри наконец к ним присоединилась, Найл пытался на неё не смотреть и пытался в то же время не игнорировать девушку уж слишком показательно. Сложно. На душе скреблись кошки от всепоглощающего чувства вины. Интересно, когда можно будет её снова поцеловать?

Чёрт, Найл конкретно проебался.

========== Луи ==========

Комментарий к Луи

Если вы видите ошибку или опечатку, пожалуйста, выделите её и дайте мне знать)

У меня ОПЯТЬ нет беты, потому что моя на меня давно и прочно забила, так что если вдруг кто-то хочет помочь, я буду только рада.

Люблю вас всех)

Он всё идеально спланировал, потому что Луи чёртов Томлинсон всегда так делает. Сёстры должны были вернуться спустя два дня после вечеринки, поэтому у парня был день на лечение похмелья и практики магии вне Хогвартса — уборки всего дома. Для этого Луи нанял рабочих, а также озаботился соответствующей музыкой и закусками.

Но как бы ты не планировал, как бы щепетильно не готовился, расставляя всё по местам, не стоит забывать о человеческом факторе. На людей никогда нельзя рассчитывать. И вот так диджея Томлинсон потерял в самую последнюю минуту.

И вот проблема: музыка — это, блять, самое главное, без неё никуда, а поскольку вечеринки перед Новым годом устраивают буквально Все, теперь найти профессионала почти невозможно (а он обо всём договорился ещё, на минуточку, недели две назад). Теперь ну никак не успеть найти замену.

А ещё жизнь Луи Томлинсона могла стать одноимённой романтической комедией, так как когда он рассказал об этой проблеме Зейну, тот сразу же подметил, что Гарри наверняка умеет обращаться с проигрывателем.

— Откуда ты знаешь? — сразу же спросил Луи. Они сидели дома у Зейна, так как тому было лень на автобусе ехать к другу, а Томлинсон решил, что ездить туда-сюда смысла никакого нет — они вполне могут провести время и в этой квартире на грани аварийного состояния.

— Может быть потому, что он сам об этом говорил в ту ночь, когда ты в задницу упился и заснул у него на коленях? — пожал плечами Малик, на его лице появилось какое-то неестественное выражение.

— Это в ту же ночь, когда ты трахался с милым маленьким невинным Лиамом?

— Не надо, — предупредил Зейн, поднимая руку. — Не говори так, словно это что-то значит. Прекрати.

— Правда? — фыркнул его лучший друг. — А что тогда Это было?

— Ничего, — ответил Малик так, словно и правда был убеждён в своих словах. — Я просто хотел увидеть, как он выглядит, когда ему отсасывают.

Луи скривился.

— Это самая странная и противная фраза, которую я от тебя когда-либо слышал.

— Не-а, — убеждённо, губы слегка подрагивают в намёке на улыбку, словно он уже не с Луи, а где-то в другом месте. — Если бы ты только его видел, Лу. Клянусь, он просто удивлялся каждому моему касанию, блять, это было так… — он скурил половину сигареты в один затяг, — охуительно красиво.

— Но при этом для тебя это ничего не значит?

— Абсолютно.

А спустя пару косяков Луи уже и забыл, с чего начался этот разговор, а вспомнил только добравшись домой и увидев, чего недоставало для вечеринки. И, в конце концов, сделал то, чего делать не намеревался: позвал Гарри.

После празднования по поводу победы его пьесы в конкурсе, всё поменялось. Луи был почти на все сто процентов уверен, что в тот вечер флиртовал с Гарри. Да он проснулся у Стайлса на коленях! Тот запустил руку в его волосы, так и не проснувшись. Словно заснул, мягко убирая пряди с лица Томлинсона. Даже от такой мысли становилось неловко.

И теперь Луи старался его избегать и понял вдруг, что ждёт того дня, когда Стайлс опять вернётся к маме и будет далеко, очень далеко. Он уже устал от Гарри Стайлса, ставшего огромной частью его жизни, даже не намереваясь этого делать.

Гарри взял трубку почти сразу, из-за чего Томлинсон вжался в матрас на кровати, прижимая трубку к уху и крепко закрыв глаза.

— Луи, — произнёс парень, и сам Луи постарался проигнорировать тот факт, как, блять, счастливо это прозвучало. Словно от этого звонка зависел весь день. — Привет.

— Не окажешь мне услугу?

— Что угодно, Лу, — без колебаний согласился Стайлс.

Луи поборол желание схватить подушку, уткнуться лицом в неё и закричать, как восторженная двенадцатилетка.

— Прекрасно. Зейн сказал мне, что ты…

— Говоря о Зейне, — перебил его Гарри, на что Луи издал раздражённый стон. Этот разговор не должен был затягиваться. — Могу я тебя кое о чём спросить?

— Конечно, но ответить я не обещаю, а если и отвечу, то не факт, что это будет правда.

На пару секунд второй парень замолчал, и Луи услышал, что на фоне мягко играет какая-то песня. Интересно, Гарри так же лежит на диване, смотря в потолок?

— Думаю, у меня нет выхода, я соглашусь на такие условия. Это насчёт Зейна. И Лиама.

— Ну неееееет, — простонал в трубку Томлинсон. — Не заставляй меня это делать. Он мой лучший друг, помни об этом, я знаю, о чём ты хочешь спросить. Не надо, ладно?

— Он же просто разобьёт Лиаму сердце, нет?

— Каким образом? Они даже не встречаются, — Луи крепко сжал телефон в пальцах. — По факту, как Зейн и говорит, «это ничего не значит».

А вот такого говорить явно не стоило.

— Ублюдок. Клянусь, я засуну свой ботинок ему так глубоко в задницу, что он удавится шнурками.

— Гарри, — прошипел Луи.

— Луи, — было ему ответом. — В этом мире вообще есть люди, которые беспокоятся о других, а не трахают всех направо и налево?

Гарри отключился, а Луи просто смотрел на мобильник у себя в руках с открытым ртом. Никто никогда не вешал трубку, говоря с ним. Ни разу.

Спустя пару минут через окно послышался хлопок двери и визг шин по асфальту. Ему не нужно было выглядывать наружу, чтобы понять, что это Гарри выбежал из дома и куда-то уехал.

Луи проводил вечеринку на следующий день после того, как Стайлс уехал к матери на праздники. Найл уехал с ним, но приглашение на его телефон Томлинсон выслал. Приглашение для двоих. Диджея он всё-таки нашёл, хоть и отвалил ему за работу приличную сумму денег. К несчастью, это не помогло.

Томлинсон ходил по дому с довольной улыбкой хозяина положения. Зейна ещё не было, но тут ничего удивительного. Он всегда опаздывал. Элеанор же, на удивление, прибыла вовремя, в шикарном чёрном коротеньком платье, которое почти не давало пространства воображению. Конечно же, некоторые парни весь вечер на неё заглядывались.

Гостиная купалась в золотистом и серебряном свете. Нафиг рождественские каноны. Почему все вручают ему подарки на Рождество, если сейчас его День Рождения, Его день? Незачем делить такое событие с каким-то Рождеством.

На первом этаже были составлены столы, на которых громоздились все виды закусок, которые только можно было найти, и куча напитков на любой вкус. Которые потом просто будут использовать для создания коктейлей с алкоголем, конечно же.

Музыкальный пульт стоял в гостиной, оттуда доносилась мягкая музыка, что-то записанное, что давало время нанятому в последний момент человеку подготовить свою собственную программу.

Сегодня Луи надел простые чёрные штаны, белую рубашку и золотистый галстук. Волосы он уложил слегка небрежно, распределив по ним блёстки, которые теперь сияли в свете прожекторов.

Всё начиналось очень медленно, как и всегда. Вечеринки всегда немного неловкие, когда прибывают первые несколько гостей. Но у 90% были подарки — в основном еда — так что Луи не жаловался.

К тому времени, как появились те, кого хозяин вечеринки на самом деле хотел видеть, всё уже было в самом разгаре. Найл обнял его со словами:

— Счастливого наступающего Дня рождения. Мои подарки чутка отстойные, но ты типа богатый, поэтому фиг знает, что тебе подарить, чтобы у тебя такого же не было.

— А где Гарри? — спросил Луи, принимая завёрнутую в упаковочную бумагу коробку.

— Эм, — Хоран прикусил губу. — На улице. Кажется, по пути он встретился с Зейном.

Томлинсон громко застонал и отдал подарок.

— Поставь где-то на кухне. Я пойду и остановлю кровопролитие.

— Ты думаешь, Гарри его побьёт? — спросил Найл, как-то почти счастливо. — Нахуй всё, я пойду и посмотрю, как этот мудак получает то, чего заслуживает.

— Стой, где стоишь, — предупредил Луи, направляясь к двери.

На улице возле дома уже была припаркована куча машин. Авто Гарри стояло у дворика его отца, выглядя более побитым жизнью и дешёвым, чем любая из машин во дворе Луи.

Некоторые люди ютились на крыльце, разговаривая, или заходили внутрь, покурив. Они радостно кричали, увидев его, или просто выкрикивали: «С Днём Рождения!». Луи их не поправлял, потому что, наверное, окружающим было глубоко плевать, в какой точно день он родился. К тому же, он слишком спешил к двум парням, втянутым в жаркий спор.

— Парни! — крикнул Луи, пристраиваясь рядом с Зейном. Найл стал рядом с Гарри, и внезапно вся картина стала выглядеть, словно они были по разные стороны баррикад. Стороны распределены.

— Ты же понимаешь, что у Лиама своя голова на плечах, и он понимает, во что ввязывается? — продолжал Зейн, они с Гарри полностью игнорировали подошедших парней.

— А нельзя было с ним просто поговорить? — Луи никогда не видел Стайлса таким: глаза горят от ярости, а не от озорной разрушительной силы, волосы прилипли ко лбу, хоть промозглый воздух декабря этому явно не способствовал, руки сжаты в кулаки. — Он Защищает тебя, — вёл дальше Гарри, встряхнув головой. — Ты об этом знаешь? «Гарри, ты не можешь обвинять Зейна», — передразнил парень, — «Не можешь, пойми это. Он же мне ничего не обещал. Чёрт, да я бы и сам с собой встречаться не начал».

Луи не успел среагировать, и вот уже Зейн жёстко толкает своего оппонента. Тот попятился и тут же двинулся на обидчика, но Найл, к счастью, среагировать успел и перехватил руки Гарри, прежде чем тот успел натворить что-то, о чём потом бы пожалел.

— Я ни к чему его не принуждал, — буквально выплюнул Малик.

Луи смотрел на них, не зная, что делать. Он стоял на своём крыльце, сейчас конец декабря, Бога ради, день вечеринки в честь его Дня рождения, и его друг с кем-то серьёзно ругается. Томлинсон был готов поубивать их всех.

— Да похуй, — вдруг сказал Зейн, отступая. — Мне надо выпить.

И ушёл в дом. Луи глядел ему вслед, совсем не желая сейчас играть роль жилетки. Эгоистично, может быть, но Гарри поступал правильно, защищая Лиама. С Зейном можно и завтра разобраться.

И именно этот момент выбрал Лиам, чтобы подойти к ним с сияющей, абсолютно беззаботной улыбкой.

— Простите. Я поговорил с твоим отцом, Гарри, и… — он запнулся, посмотрев на Найла. Тот осознал, что всё ещё держит друга за руки, и выпустил их. Улыбка с лица Пейна тут же слетела. — Всё нормально?

— Абсолютно. Пойдём в дом? — предложил Стайлс.

Лиам пожал плечами и повернулся к Луи.

— С наступающим тебя Днём рождения, — и протянул маленькую коробку. — Я правда не знал, что тебе подарить, но…

— Я уверен, мне понравится, — быстро проговорил Луи, выхватывая подарок. — А теперь в дом, пока моя задница окончательно не отмёрзла.

— Какой бы это был позор, — мрачно пробубнил Гарри.

Томлинсон его проигнорировал и пошёл в дом, относя подарки Лиама и Найла на кухню. Пара сильных рук обхватила его за талию, и Луи замер, в то время как Гарри, широко улыбаясь, засунул что-то плоское и твёрдое ему в задний карман. Конечно же, диск, и смотреть не надо. А затем Стайлз надел ему на голову красный колпак Санты и игриво шлёпнул по белому помпону.

— С наступающим Днём рождения, Лу.

А потом Гарри сделал пару шагов назад и вовсе скрылся в толпе. Луи наблюдал за ним, пока мог видеть, а потом вытащил из кармана подарок. Что-то с ним не так, он сошёл с ума, потому что всё, чего сейчас хочется, — это спрятаться где-то и послушать этот диск.

Хотелось бы сказать, что вечеринка удалась, но Томлинсон мало что запомнил. Он немного выпил, покурил травку с Зейном, а потом Эль дала ему под язык маленькую розовую таблетку, хихикая и проглатывая свою.

Но он точно помнил, как кто-то с мягкими заботливыми руками довёл его до кровати, убрал со лба волосы, поцеловал в макушку и ушёл.

Рождественское утро было шикарным. На его кровати было явно больше, чем одно тело, — кто-то стягивал одеяло, а кто-то прыгал, иногда больно прижимая его собственные ноги.

— Поднимай свою ленивую задницу, — крикнул кто-то, а второй «кто-то» засмеялся.

Луи тут же проснулся и сел, хватая сестру, которая была ближе, за талию.

— Если вы двое не прекратите, я принесу вас в жертву богам Рождества, и они принесут мне подарки получше.

— Это не так работает, Луи.

— Ты странный.

Луи закатил глаза и поставил сестру на пол, а потом окончательно поднялся с постели. Следующий час (или два) были наполнены чаем и обёрточной бумагой. Родители подарили сыну немного одежды, новый футбольный мяч, а потом мама передала и две яркие открытки.

Это были два приглашения на празднование Нового года в Лондоне, наверное, их дали родителям, но что-то в планах взрослых поменялось. Луи поблагодарил и тут же выпил два шота водки.

Мама приготовила завтрак — нагрела еду, что приготовила прошлым вечером, и разложила по тарелкам — и все они уселись в гостиной есть, смотря телевизор.

Луи так и не смог вспомнить, какая из сестёр предложила посмотреть именно это шоу, но отец неохотно согласился. Это была программа, которую Луи когда-то давно видел и всей душой ненавидел. Но отец баловал малышек, чем только мог, поэтому и позволил продолжить просмотр. Но тут два персонажа начали целоваться. Два Мужчины. Он быстро переключил канал, даже не прислушиваясь к причитаниям девочек.

— Пидоры, — пробормотал отец. — Такое я смотреть вам не позволю. Это неправильно. Любой мужчина, который считает, что ему нравятся другие мужчины, просто не встретил ещё ту самую женщину. Верно я говорю, Лу?

Парень смотрел на него, а еда в его желудке вдруг стала тяжёлым острым комом.

— Верно, — согласился он, закатывая глаза.

Чуть позже отец спросил, когда же Луи собирается увидеться с Элеанор, чтобы отдать подарок. Это была пара обалденных туфель, на которые девушка засматривалась в последний раз, когда они были в торговом центре. Томлинсон не планировал пересекаться сегодня со своей девушкой, решил выждать день, но теперь покорно согласился и примерно через час позвонил ей.

Элеанор пришла чуть позже оговорённого, одетая в новое пальто и абсолютно новую одежду. Парень отдал ей туфли, а она ему — белоснежную футболку с надписью «Томмо» на спине. После того, как Эль немного поговорила с девочками, они поднялись наверх.

В голове всё крутились слова отца. «Любой мужчина, который считает, что ему нравятся другие мужчины, просто не встретил ещё ту самую женщину». А у него идеальная девушка. В Эль было всё, чего бы он хотел от своего партнёра. И парень жёстко её поцеловал, на что Элеанор захихикала.

— Твои родители внизу.

— Разве это не заводит? — спросил её Луи, подталкивая к кровати. — Страх быть застуканными.

Он сжал грудь девушки, и та подалась на прикосновение, вплетая пальцы в волосы Луи.

— Давай, Лу, — прошептала девушка ему в губы. — Быстро, пока кто-то не пришёл.

Луи кивнул и залез под кровать за упаковкой презервативов, которые хранил в специальной коробке. Парень грубо задрал платье Элеанор, а она боролась с ремнём на его штанах, прежде чем наконец-то откинуть его и стянуть мешающую часть одежды. Вот эта часть ему нравилась. Секс. Ощущение, как другой человек поддаётся тебе, не важно, кто он. Элеанор пахла ванилью и лаком для ногтей, и она слишком сильно провела острыми коготками по его спине, когда парень на пробу толкнулся в её тело, после накрывая его своим.

Следующие пятнадцать минут были слишком размытыми из-за тяжёлого дыхания, скользкой кожи и слова «пидор», словно на повторе воспроизводящегося в голове.

А ночью, когда сёстры уже спали, а родители ушли на какую-то вечеринку в честь Рождества, Луи сидел в комнате и слушал подаренный диск. В руке у парня была бутылка вина. Ладно, ополовиненная бутылка вина.

Взгляд скользнул по подарку от Эль, и он положил футболку на верхнюю полочку шкафа. Он забился под одеяло, прижал руки к лицу и думал о том, какого хрена от Этого ему хочется заплакать.

Слезы лились без остановки. Нужно было не пить вино. Обычно алкоголь поднимал ему настроение, но если того и так никакого не было, то Луи становился шмыгающим и роняющим литры слёз идиотом. Когда-нибудь вино его погубит. Томлинсон надел штаны и пошёл за телефоном.

Сначала он хотел позвонить Эль и поговорить с ней. Потом Зейну, потому что Зейн всё поймёт, да и ему самому наверняка нужно было выговориться. Но плакаться Элеанор нельзя, Зейн не одобрит эту вечеринку жалости к себе, поэтому Луи выбрал другой контакт и нажал кнопку вызова.

— Луи! — радостно крикнул Гарри уже после второго гудка. — Я так рад, что ты позвонил! Самого счастливого тебе Рождества, привлекательный мудачина!

— Ты пьяный?

— Да, немного.

На фоне Найл кричал:

— Это Луи? Передай ему от меня счастливого Рождества!

Гарри продолжал молчать, и внезапно пропал и весь фоновый шум. Томлинсон, было, подумал, что Стайлс опять повесил трубку, но тот снова заговорил.

— Ты плачешь?

— Боже. — Луи махнул головой отрицательно. — Нет, не плачу.

— Лу…

— Нет, — соврал Томлинсон. — Я просто… Хотел спросить…

— Спрашивай, — подбодрил Гарри, и узел в животе Луи стал только туже.

— Помнишь, ты спросил меня, хочу ли я сделать что-то весёлое?

Гарри хихикнул.

— Конечно. Мы тогда влезли в бассейн моего отца. Незабываемый опыт.

— Да, — согласился парень, закрывая глаза. — Мы сможем сделать так снова?

— Отменяй все планы на Новый год, — спустя минуту молчания решительно произнёс Гарри. — Все. Я заберу тебя рано утром.

— Что? — подавился воздухом Луи. — Но Новый год просто создан для вечеринок, я не могу просто так…

Гарри что-то угукнул, и Томлинсон умолк.

— Будь готов рано утром. Пока, Лу. Весёлых праздников.

Луи отключился, но не встал с кровати, а так и продолжил лежать: в одной руке телефон, в другой — бутылка, на фоне мягко играет музыка. Так и заснул, проливая вино на матрас, и даже этого не заметил.

========== Лиам ==========

Он понимал, что упускаетчто-то очень важное, пока шёл в дом Луи в сопровождении Гарри, Найла и самого хозяина вечеринки. Однако, никто, похоже, этим «чем-то» делиться с ним не собирается. Лиам и не был против: это вечеринка Луи, пусть всё идёт, как идёт, не такая уж и большая беда.

Подарком от Пейна был набор для настольного футбола и коробка конфет — лучшего он так и не смог придумать, да и, честно сказать, всегда хреново выбирал подарки.

Гарри куда-то исчез, скрывшись за Томлинсоном в кухне, а Найл потащил Лиама знакомиться с людьми. Тот старался быть вежливым, но чувствовал себя крайне неловко. Он не привык говорить со столькими незнакомцами, видеть столько новых лиц, да и запомнил от силы пару имён.

Парень был почти счастлив, когда ирландец сбежал в туалет, правда теперь он был совершенно один и понятия не имел, что делать. В итоге, он спустился вниз и попробовал найти что-то из выпивки, что не сшибало с ног одним только крепким ароматом алкоголя.

Лиам стоял возле стола, пытаясь максимально слиться со стенкой, чтобы никому не мешать, когда чьи-то руки обвили его талию.

— Не знал, что ты здесь, — сказал ему на ухо Зейн.

Пейн тут же обернулся, хмурясь, чтобы встретить второго парня с улыбкой на лице. Не ухмылкой, как обычно, а искренней и широкой улыбкой. И вот из-за этого Лиам и понял, что Зейн мертвецки пьян, вот это неприкрытое выражение радости на лице говорило лучше любых слов, а запах алкоголя, исходивший от тела рядом, был вторым убедительным доказательством.

— Привет, — тихо ответил Лиам, отступая на шаг. Он ударился спиной о стену, но руки Малика покинули его талию — можно считать это маленькой победой.

Он не злился на Зейна. Правда, ни капельки. Он также не врал, когда говорил Гарри, что всё в порядке, что он не ожидал ничего большего от Малика. На самом деле, идиотом тут был только Лиам. Это он переспал с парнем, которого едва знал, и который, более того, уже успел причинить ему боль.

Но он со всем справится. В первую неделю, когда Малик с ним даже не говорил, Лиам чувствовал себя абсолютно убитым. На вторую неделю пришла обида. Но теперь всё прошло, всё поутихло. Такого и стоило ожидать, чего удивляться.

— Потанцуешь со мной? — внезапно спросил Зейн, хватая его за руку. — Или, — он наклонился и прошептал последующие слова прямо в ухо парню, пуская по коже мурашки: — заберёмся в спальню Луи, закроем дверь и устроим собственную вечеринку?

И часть Лиама невероятно сильно хотела согласиться. Так глупо, но каждый раз, когда дело касалось Зейна, Пейн не мог мыслить здраво. Но потом он посмотрел на волосы Малика, как обычно идеально уложенные… Нет, не идеально. С одной стороны они были смяты, слишком криво, чтобы так было задумано, словно… Кто-то запустил ему руку в волосы.

А потом стали заметны и следы красной помады на верхней губе и вокруг рта. Лиам прикрыл глаза, глубоко вдыхая, чтобы успокоиться.

Одно дело знать, что Зейн не позвонит ему просто потому, что то, что было между ними, для него не так много значит, в то время как для Лиама это значит всё. Другое дело — понимать, что для Зейна он абсолютное ничто. Были другие люди, с которыми он устраивал быстрый перепих, называл красивыми, заставлял чувствовать себя особенными на одну ночь, а потом бросал.

Лиам подошёл к нему и взял лицо Малика в свои ладони. Глаза того засветились таким восхищением, что Пейна почти затошнило. Большой палец Лиама прошёлся по верхней губе второго парня, который тут же лизнул его с абсолютно бешеным взглядом. И Пейн немного сдвинул палец, вытирая место над губами Зейна.

— У тебя тут помада, — сказал он, оттолкнувшись от стены и уходя от Зейна.

Гарри позвал его, и Пейн был рад, что теперь у него есть солидная причина свалить. Он не удержался и бросил взгляд на Зейна. Тот был на том же месте, где Лиам его и оставил, но сполз по стене, прижав колени к груди и запутавшись пальцами в волосах, при этом абсолютно пустым взглядом смотря в пол.

Постараться не думать об этом.

Остаток вечеринки — смазанные лица, сладкий запах алкоголя, оглушающий смех Найла в ухо и вопросы Гарри: «Скажи, у Луи обалденная задница, правда ведь?».

Хорошо, что они в конце концов ушли.

На Рождество Лиам постарался поспать подольше, но не преуспел в этом, поэтому выбрался на раннюю пробежку сквозь сильный, порывистый ветер и снег. Какая разница. Он бежал слишком быстро, чтобы замёрзнуть, а когда остановился, ужасная погода неплохо отвлекала от мыслей, роящихся в голове.

Родители подарили ему машину. Она всё ещё стояла у бывшего владельца, так как мама объяснила, что сюрприза бы не вышло, увидь её Лиам на подъездной дорожке возле дома. Это была маленькая, достаточно побитая временем модель, но она вполне себе ездила. Пейн был в шоке. Никто и никогда не дарил ему таких подарков. Конечно же, он мечтал о машине, но не хотел просить родителей, а между школой, домашним заданием и тренировками по регби никак не мог найти время на подработку, чтобы накопить денег.

— Конечно, всё зависит от оценок, — сказал ему отец, передавая ключи. — Если ты не получишь стипендию, машину придётся вернуть.

Лиам кивнул, не способный удержаться от улыбки. Чуть позже он позвонил Гарри, который поздравил друга, а потом заговорил о новой стереосистеме в машину, которую подарил ему отец, и о чудном свитере, который его мама подарила Найлу. Потом позвал Пейна поужинать и выпить, но получил отказ, так как Лиам хотел провести этот день с родителями дома.

Отец снова и снова расспрашивал его о школе, жизни, друзьях, говоря о том, что теперь сын слишком мало времени проводит дома.

— Слишком много проводишь времени с этим мальчиком, Стайлсом, — говорил он, качая головой.

Интересно, что бы он сказал, если бы узнал о Зейне, который дал ему выкурить первый в жизни косяк и сделал первый в жизни минет, когда их друзья уснули в подвале? Но Лиам не был настолько наглым, чтобы сказать о таком родителям… Или кому угодно другому. Гарри знал только потому, что был слишком уж настойчивым и знал слабое место друга — сладкий чай и пончики с шоколадной глазурью, которые он принёс Пейну в ту самую первую неделю, когда тот не отвечал ни на чьи звонки.

Они пообедали спагетти, любимым блюдом его отца, которое мама с любовью для них приготовила, и родители Лиама свернулись на диване, обнимаясь. Он сидел немного в стороне, пытаясь им не мешать.

Он просто бессмысленно смотрел в окно, думая о том, настанет ли когда-нибудь день, когда он перестанет пытаться быть идеальным буквально для всех окружающих.

========== Зейн ==========

Он не мог вспомнить ни имени этой девушки, ни того, как она выглядела. Просто Зейн был пьян в дрова, она — привлекательна и ко всему готова, и тогда не имело значение, с кем потрахаться, только бы этот кто-то не напоминал о Лиаме. Её маленькие, мягкие ручки точно справлялись с этой задачей.

Они целовались, танцевали, но Малику быстро всё наскучило. Он сбежал. Скрываться в подвале казалось хорошей идеей, пока парень не заметил Лиама. И не удержался. Количество выпитого явно не помогало в этой ситуации. Так он подошёл, сказал слова, которые не планировал, тупо и широко улыбался.

И Лиам просто его оттолкнул. Зейн всё ещё чувствовал тёплые пальцы на щеке, когда сполз вниз по стене, пряча лицо в ладонях. Не нужно было напиваться, но после драки с Гарри это было единственным логичным исходом.

Почему Луи пригласил Лиама и не сказал ему об этом? Луи — зло в чистом виде. И у него наверняка было дурацкое убеждение, что Зейн Хочет увидеть Пейна. А он не хотел. Правда. Всегда неловко видеть того, с кем перепихнулся и не перезвонил.

Спустя несколько минут, когда Малик чувствовал себя хреново и думал о том, какой он ублюдок, он встал и взял ещё что-то выпить со стола, добавляя в него немного своего алкоголя. Домой он повёз ещё какую-то девушку с длинными мягкими рыжими волосами и телом, в котором не было намёка на крепкие мышцы.

Он забыл о Лиаме, о вкусе его кожи, о его пальцах на собственной коже, как он смотрел на Зейна, словно на величайшее сокровище. А потом заснул, и ему снились кареглазые видения парней.

Он не проснулся утром в Рождество. И в обед не проснулся. Когда парень наконец поднялся, на улице уже темнело, начинался снегопад. У него было всего два подарка, один от Луи, который Зейн ещё не открыл и долго не откроет, и один от самого себя. Малик открыл бутылку янтарного рома и отхлебнул прямо из горла, сидя на полу тёмной спальни.

Он не включал телевизор, потому что там наверняка только рождественские передачи, не включал радио, потому что и там каждая программа будет пропитана духом Рождества. Так что Зейн сидел в тишине и напивался.

Рождество чем-то похоже на День святого Валентина. Оно было создано, чтобы одинокие острее ощутили своё одиночество. Не то чтобы в его жизни не хватало людей. У Зейна не было никого.

Надо бы что-то съесть, но мысль о чём-то съедобном вызывала только тошноту. Или это ром. Малик побежал в туалет, его выворачивало, но выходила только жидкость.

После всего этого, парень прислонился к ванной и достал из штанов телефон. Он нашёл этот номер где-то год назад и вбил его в список контактов. Но никогда не звонил. Не было смысла.

А теперь казалось, что он появился. Словно вот теперь нужно было обвинить кого-то за то, чем стала его жизнь. Дать им всем знать, как он заебался. Они во всём виноваты. Они разрушили всё, что он любил в своей жизни. Его самого. И это Нечестно.

Зейн так и хотел сказать. Но когда мягкий женский голос ответил: «С Рождеством, извините, кто это?», — слова вылетели из головы.

Малик одной рукой держал телефон, второй — прикрыл лицо, всхлипывая:

— Я просто… Я просто не понимаю, почему вы не можете меня любить, как должны.

На втором конце провода молчали, хотя и было слышно тихие вдохи и выдохи. А потом послышались гудки, и Малик разбил телефон о стену, разрыдавшись.

========== Гарри ==========

К тому времени, как позвонил Луи, Гарри уже успел порядочно набраться и едва помнил, о чём они говорили, поэтому, поднявшись в комнату, нацарапал на стене у двери огромными буквами «ЛУИ»

«НОВЫЙ ГОД»

«ВЕСЕЛЬЕ»

Внизу мама с Джеммой пели под караоке, которое Энн однажды в шутку подарила дочери. Их версия «Single Ladies» вызывала разве что смех, поэтому парень хихикнул и стащил со стола бутылку вина.

— С тебя хватит, — предупредила его мама.

— Ну мааам, Рождество же, — простонал парень.

— Именно, — подтвердила женщина, положив руку на бедро. — Если тебя опять вырвет под ёлку, как в прошлом го…

— Такое было? — спросил Найл, стараясь не засмеяться в голос.

— Поверь мне, — ответил Стайлс, тыкая бутылкой в друга, — это было очень грациозно.

Хоран фыркнул, а Джемма добавила:

— Он упал в это лицом. И мы выкинули потом свитер, потому что он вонял даже после стирки.

— Советую тебе последовать моему примеру, — сказал Гарри Найлу. — Твой свитер это самое Уродливое, что я когда-либо видел.

— А мне нравится, — тут же парировал ирландец, потому что подарила этот элемент одежды ему Энн, а она была тут же, в комнате.

Гарри ухмыльнулся, когда Найл распаковал свой подарок и тут же его на себя натянул. На свитере красовался огромный зелёный северный олень, почти пугающе вытаращивший глаза, с огромным сияющим красным носом. Стайлс тыкал в него весь день.

Найлу Гарри Купил диск — а для Луи Создал — и новую кепку. Ирландец подарил ему кучу пустых дисков, и Стайлс почти разрыдался. Почти.

Рождество выдалось прекрасным, и когда Гарри осознал, что на следующий год праздновать будут уже без Найла… Нет, так быть не должно. Хоран идеально вписывался в их семью, он не удивлялся распитию вина и распеванию песен, плевать хотел, что ужин слегка подгорел, что они все встали далеко после полудня. Он просто принял все правила.

— Ты знаешь, что ты офигенный? — внезапно сказал Гарри, обняв друга за плечо. — Правда ведь?

— Не только, — ответила его сестра с широкой улыбкой.

Гарри нахмурился и кинул в неё печеньем.

— Нет, не думай про это. Плохая Джемма.

Найл покраснел, спрятавшись за плечом друга, а Джемма прищурилась.

— Когда мне было где-то одиннадцать, в неё влюблялись все мои друзья. Что за мерзость.

— Не моя вина, что твои друзья — грёбанные извращуги. Приятно видеть, что твой вкус улучшился. Немного.

— Немного? — улыбнулся ирландец.

— Я вообще-то о Лиаме говорила.

— А, о Лиаме, — вздохнул Гарри и упал в кресло. — Надо бы ему позвонить.

— И что сказать? — спросил Найл, падая рядом.

— Сказать, что мы его любим. И Луи позвонить. Дать ему знать. И стоило бы извиниться перед Зейном за то, что грозился засунуть свой ботинок так глубоко ему в зад, чтобы он подавился шнурками.

— Какой ты добрый, когда выпьешь, — заметил Хоран, уже доставая телефон и набирая номер Лиама. — Лиам! — крикнул он, как только тот поднял трубку.

Гарри нагнулся так, чтобы говорить прямо в трубку, и сказал:

— Любим тебя, Лиам. Ты тупо тащишь, не меняйся никогда, солнышко. А теперь пока, мне нужно позвонить Луи.

Найл засмеялся, они повесили трубку и набрали Луи. Тот ответил, и по голосу можно было сказать, что он упился даже больше, чем Гарри.

— С Рождеством! — прокричали они в унисон, на что Томлинсон пробормотал что-то вроде «идите нахуй, придурки».

— Дай нам номер Зейна, — попросил Хоран.

Луи продиктовал и потом сонно пробормотал:

— Мне снятся такие странные сны, когда я пьяный, — и скинул.

Они позвонили Малику и записали сообщение. Гарри лично сказал:

— Зейн, прости, что назвал тебя мудаком, за то, что накричал на тебя, за то… Не помню ещё за что. Но Лиам тебя любит, значит, и мы по умолчанию любим. Но если ты не будешь держать член в штанах, я оторву его и…

— Счастливого Рождества! — прокричал Найл и скинул вызов. — Ты что, хочешь, чтобы он подал на нас в суд за оскорбления?

— Я на тебя в суд подам, — проговорил Гарри даже медленнее, чем обычно, из-за количества вина, которое выпил. — Я видел, как ты пялился на мой зад.

— У тебя его нет, друг, — Хоран посмотрел на него серьёзно и даже немного трагично.

Стайлс тут же подхватился, схватившись за свой зад, и это задало настроение на весь вечер. В этот вечер Гарри не перепил, а просто подобрал идеальное количество алкоголя, чтобы быть весёлым и наслаждаться жизнью.

Когда он проснулся, то первым, что увидел, были слова «Луи», «Новый год» «ВЕСЕЛЬЕ!»

Гарри улыбнулся и завернулся в одеяло, не думая о том, что скоро чёрный маркер придётся оттирать.

========== Найл ==========

Гарри уснул первым, потому что для его субтильного тельца почти полная бутылка вина оказалась непреодолимым препятствием. Он даже не ворчал, когда мама сказала ему идти в кровать, и не спорил, когда Найл тащил его вверх по лестнице.

— У меня свидание с Лу, — прошептал он, словно рассказывал величайшую тайну.

— С нашим Лу?

— Да, на Новый год, — кивнул Гарри, мягко улыбаясь. — Пообещал ему, что мы повеселимся. Он весёлый, да? Я весёлый?

— Да, ты весёлый, — гоготнул Хоран.

Насколько Найл знал, у Луи была девушка. Может, что-то на Новый год они и спланировали, но вряд ли Томлинсон тоже считал эту встречу свиданием. Немного жаль глупого Стайлса. Он всё ещё притворяется, что ему не нравится Луи, но всем очевидно, что Гарри давно и прочно по уши. Вряд ли у него есть даже малейший шанс, потому что Томлинсон по факту самый натуральный натурал.

Когда Хоран спустился вниз, Энн остановила его и зевнула, попросив:

— У меня завтра свидание, не говори об этом Гарри, хочу сама рассказать.

Парень только кивнул. Интересно, хватит ли в этом доме секретов на какую-нибудь супер загадочную книгу для подростков? Вполне может быть. И стало только хуже, когда он зашёл в гостиную, где был приглушён свет, какой-то фильм фоном по телевизору, Джемма — на диване.

Найл сглотнул и решил просто пойти к своей кровати, когда девушка его остановила:

— Посидишь со мной? — неуверенно попросила она. — Если хочешь.

Внутренне простонав, ирландец всё-таки присел рядом, просто потому что не мог сопротивляться. Она просто прекрасная, невероятная, а силы воли у него не наблюдалось даже в трезвом состоянии, что уж говорить о состоянии «в дрова».

Какой бы то ни был фильм, Хорану он понравился. Джемма смеялась в нужных местах, вторя ему, и сидела тихонько, когда хотелось внимательно слушать и задумываться над значением фраз. И каким-то образом они оказались рядом, девушка полулежала на Найле, умостив голову на его плече.

— Ты знаешь, — тихо проговорила она. — Гарри в чём-то прав. Ты просто невероятный.

— Настолько невероятный, чтобы можно было меня поцеловать? — улыбнулся парень, глядя ей в глаза.

Джемма закатила глаза и отсела от него, но когда Найл сконцентрировался на просмотре, внезапно прижала его к спинке дивана и поцеловала. Хорану явно уготовано место в котле за поцелуи с сестрой лучшего друга — пока он живёт у этого самого лучшего друга — на Его диване, в Рождество, пока Гарри спит наверху.

Но хотелось надеяться, что Стайлс не будет против, и что они с Джеммой не останутся просто двумя людьми, разделившими тайный поцелуй в темноте и в оживлённом проулке.

Благодаря ей, да и всей семье Гарри, Найл не слишком задумывался о собственных родителях. Не думал о том, как отличался бы праздник, если бы он был дома. Наверное, стоило бы позвонить — хотя бы маме — но заставить себя не выходило. Слишком счастлив, чтобы омрачать это ненужными упрёками. Неужели для того, чтобы стать счастливым, стоило просто смотаться от родителей? Грустно и даже немного больно, но это правда.

Комментарий к Найл

Итак, это последняя маленькая глава, а дальше меня ожидает монстр в 30+ страниц

И да, рубикон перейдён - это ровно половина глав и примерно половина объёма :)

А ещё, я буду первопроходцем, поскольку 7 главу никто не начинал переводить

Всем Новогоднего настроения в октябре и любви <3

========== Луи ==========

Комментарий к Луи

Блудный переводчик вернулся с большой новогодней главой :3

Луи и правда думал забить на Гарри. Дни перед Новым годом были особо загруженные, поскольку Томлинсона приглашали на все вечеринки, которые только можно было бы представить. А на одну из них нужно пойти с Элеонор. Билеты от родителей прожигали воображаемую дыру в кармане.

Один из них предназначался Эль. В стоимость билета входила поездка на автобусе до Лондона, а не только приглашение на само мероприятие. А ещё родители Луи сняли для них в комнату в отеле, чтобы пара смогла переночевать там, а после уже утром приехать обратно.

Но чем ближе Новый Год, тем меньше Луи хотелось отказываться от их договорённости. Конечно, звонок к Гарри был жестом чистого отчаяния, и почему он позвонил именно Стайлсу, парень и до сих пор не понимал. Но это же не значит, что ночь обещает быть скучной? Ну и они же, вроде как, друзья? Друзья вполне себе могут провести первые минуты наступающего года вместе. Это же не какой-нибудь там День святого Валентина, Божечки-картошечки. Абсолютно невинно.

Так что когда в девять утра ему на телефон пришла СМС с названием улицы и номером дома, Томлинсон прикусил губу и почти спрыгнул с кровати. Что бы надеть? Принарядиться? Или надеть что-то такое, в чём удобно было бы убегать, если вдруг что случится? Это же Гарри. Чёрт его знает, что в голову этому придурку придёт. К счастью, сегодня и Луи разделит с чёртом эту почесть.

В итоге он надел красные узкие джинсы и обтягивающую чёрную рубашку. Ничего кричащего, но и ничего скучного. А в джинсах ещё и можно бегать. Наверное.

Уже уходя, он забрал с собой два билета и засунул их в карман. На всякий случай. Может, Гарри так ничего и не придумал, и тогда у них будет хоть какой-то вариант, что делать. Не просто же сидеть дома, что ну слишком шаблонно.

Во время поездки в машине играла музыка с диска, который Гарри для него создал. Все песни были просто невероятными, и — чёрт возьми — как Стайлсу вообще удалось сотворить что-то такое? Он никогда не слышал музыку, которую любит Луи, никогда не спрашивал, какие исполнители тому нравятся. Конечно, среди записей было очень мало песен, которые Томлинсон знал, но он это не значило, что остальные ему нравились меньше: иногда парень даже подпевал, запоминая слова не оставляющих голову ритмов.

Когда он вышел из машины возле дома, который, должно быть, принадлежал маме Гарри, то понял, что нервничает перед встречей с этой женщиной. Он посмотрел в зеркало заднего вида, нормально ли лежат волосы, поправил прядь, которая выбилась, тяжело вздохнул и направился к маленькому, но на вид очень уютному дому.

Дверь открыл — неожиданно — сонный Найл, одетый только в свободные пижамные штаны, на голове — гнездо, глаза едва открываются. Но когда он осознал, кто стоит в дверном проёме, то сразу же проснулся окончательно.

— Луи? Ты чего в такую рань?

— Сейчас полдень.

— О, — Хоран поднял удивлённо брови. — Да?

— А Гарри, эм, дома?

Ирландец кивнул и, повернувшись, позвал Стайлса, тем не менее не отходя с прохода и не пуская гостя внутрь.

— Так вот, Луи. Какие же у тебя намерения насчёт моего юного Гарольда?

— Планирую полностью растлить эту маленькую невинность, — Луи закатил глаза. — На заднем сидении машины в компании пары стриптизёров и такого количества кокаина, чтобы им просто засыпаться до коленей.

— Звучит заманчиво, — сказал Гарри, выглядывая из-за плеча друга. — Но я запланировал кое-что другое. Ты готов идти?

— А ты? — спросил Луи после кивка.

Гарри опустил глаза вниз, что-то разглядывая.

— Штаны на мне, так что, можно сказать, да.

И правда. Чёрные брюки и кремовый шерстяной свитер. Гарри подхватил пальто и проскользнул мимо Найла, готового вот-вот захлопнуть дверь. В последнюю секунду Луи кое-что вспомнил и, порывшись в кармане, протянул ирландцу два билета.

— Вот. Отдай Лиаму или кому-то там. Тебе решать. Мне они больше не нужны. Если что, родители оплатили и комнату в отеле, — продолжил он, показывая название на обратной стороне билета. — Просто скинь мне номер телефона, и я позвоню им, чтобы выдали ключ от номера.

Каждый раз, приезжая в Лондон, Томлинсон оставался в одном и том же отеле, поэтому знал: человек, сидящий на рецепции, сделает так, как ему скажут. Стайлс с любопытством взглянул на билеты и вдруг удивлённо приподнял брови.

— Чёрт. Значит, возможно, увидимся в Лондоне, Найл.

— Мы собираемся в Лондон? — уточнил Луи.

— Спасибо, — только и успел выдавить Хоран перед тем, как Гарри захлопнул за собой двери.

— И да, — продолжил он, уже идя к тротуару. — Оставь свою машину на моей парковке.

Наверное, хоть какая-то часть Луи Должна была запротестовать, потому что, блять, до Лондона ехать три часа. Три часа на машине туда, три — обратно.

Но он безропотно подошёл к своей машине, завёл мотор и, подождав, пока Гарри выедет, занял свободное место, вышел из авто и захлопнул дверь. Стайлс ждал его в своей машине у обочины, опустив окна, несмотря на довольно прохладную погоду. Оттуда лилась музыка, и Томлинсон узнал песню, которая была и на подаренном диске.

Он уселся на переднее сидение, а Гарри, довольно улыбнувшись, закрыл окна и немного прикрутил громкость. И поехал. Луи знал, что, технически, у них есть какое-то место назначения, но было ощущение, что двигаются они наугад, едут, куда глаза глядят. И почему бы и нет?

— Можно кое-что спросить? — подал голос Луи, уже когда они проехали мимо знака, на котором было указано количество жителей городка и выделялась яркая надпись: «До скорого возвращения!».

— Конечно, — ответил Гарри, делая музыку ещё тише.

— Ты что, типа, забиваешь в Гугл запрос вроде «самые неизвестные инди-группы»? Как ты, чёрт возьми, находишь всех этих исполнителей?

— Не настолько же я придурок, — засмеялся Стайлс. — Я просто… Ну, не знаю. Много времени провожу на Ютубе, просматривая предложенные видео, и иногда там можно найти что-то действительно годное. А потом, слушаю песни какой-то группы один раз, и если они меня вроде как… Цепляют, понимаешь? То я скачиваю все их песни. Иногда попадаются отвратные вещи, но иногда — просто шедевры.

— Хах, — тихонько хмыкнул Луи. Он вполне мог себе представить Гарри, сидящего в комнате, заполненной разнообразными постерами, на кровати, в наушниках, кликает по иконками видео, пока не находит ту самую песню, из-за которой на его лице появится по-дурацки счастливая улыбка, потому что песня его зацепила.

— Я хочу этим заниматься, когда вырасту, — продолжил кудрявый, смотря вдаль. — Стать продюсером. Искать таланты. Найти что-то, чего люди никогда прежде не слышали.

— А сам не хочешь создавать музыку?

— Я люблю петь, иногда, но это только ради смеха, ничего серьёзного, — покачал головой парень. — Я не хочу заниматься музыкой, потому что… Если задуматься, то в каждой песне есть что-то своё для любого человека. И я просто не смогу вынести этот груз смысла. Я всегда хотел написать глубокую, цепляющую песню, но не уверен, что останусь доволен хоть какой-то своей работой.

— Но тебе ведь нравится работа других людей?

— По большей части — да, — кивнул Гарри, улыбаясь. Они помолчали ещё немного, а потом он в свою очередь спросил: — А ты, Луи? Чем ты хочешь заниматься?

— Когда я был помладше, то хотел играть в театре, — ответил Томлинсон, смотря в окно.

— Когда был помладше? Что-то изменилось?

— Да. У маленького Луи вообще были очень сомнительные карьерные цели. Когда мне было семь, я хотел стать пони, в двенадцать — супергероем, в пятнадцать же решил, что танцы на пилоне — моё призвание…

Гарри издал странный удушенный звук, при этом машина слегка вильнула.

— Ты Что?

— Шутка, — ухмыльнулся Томлинсон. — В любом случае, работа в театре — пустая трата времени. Туда тяжело пробиться, а даже если уже и смог, то нет никаких гарантий, что тебя не вышибут в один день. Так что я, реалист, откинул эту мечту подальше.

— Но всё же, чем ты хочешь заниматься?

— Я, честно говоря, не знаю, — пожал плечами Луи. — Я хотел бы изучать актёрское искусство, но отец настаивает на праве — следовать по его стопам, всё такое. Так что я подал заявления и туда, и туда.

— А если пройдёшь на обе, что тогда?

— Не знаю, — снова пожал плечами тот. — Наверное, право. Больше возможностей, понимаешь? У моего отца собственная фирма, поэтому мне не нужно напрягаться с поиском работы — я трудоустроен на должность с высоким окладом до конца своих дней. Всё просто.

Гарри кивнул и задумчиво пожевал губу. Луи видел, как двигалась его челюсть.

— Звучит так, словно я говорю с Лиамом, — наконец ответил Стайлс. — И это всё полнейшая чушь, от тебя или от него. Вы должны заниматься тем, что вам нравится, даже если будет сложно. Если ты живёшь лишь стараясь угодить окружающим, ты и не живёшь вовсе.

Луи фыркнул, потому что Гарри произнёс ужасно глубокую фразу, даже не задумываясь над её значением. Что за позёр.

— Ну, такова уж жизнь.

— Может, ты и прав, — дёрнул парень плечом. — Но, в любом случае, могу я у тебя кое-что спросить?

— Валяй.

Мимо проехала машина, из открытого верха которой выглядывали какие-то молодые девушки, крича какую-то песню во всю мощь лёгких.

— Когда ты позвонил мне на Рождество, ты ведь плакал?

Луи резко обернулся к нему, ложь уже застыла на кончике языка.

— Да, — ответил он, хотя собирался сказать совсем другое. Господи, просто убейте его.

— По какой-то причине? — Гарри выглядел крайне обеспокоенным.

Луи протянул руку к приёмнику.

— Напои меня сегодня хорошенько, и тогда, может быть, всё узнаешь, — сказал он и выкрутил громкость на полную.

Кажется, Гарри задался целью поесть в каждом фаст-фуде, который попадал ему на глаза. Сначала, когда они свернули к заправке, возле которой стоял Мак, Луи подумал, что тот просто проголодался. Стайлс заказал себе бургер и колу, Томлинсон взял только колу. Его немного подташнивало от нервов, но он никогда бы в этом не признался. Всё из-за того, что то, что будет происходить в следующие двенадцать часов, оставалось будоражащей тайной.

А потом, где-то полчаса спустя, завернув к Бургер Кингу, Гарри Заставил Луи поесть хоть что-то. Так в его руках оказался маленький пакетик картошки, а у Стайла — ещё один бургер. Через сорок пять минут он заказывал курицу в KFC, и вот тут Томлинсон не выдержал.

— У тебя внутри бездонная дыра, или ты решил поесть в каждой забегаловке по дороге?

— И то, и то, — широко улыбнулся Гарри.

— Что за ребячество. И вредно для здоровья.

Гарри застонал и впился зубами в кусок ароматной курочки, выглядящей нещадно пережаренной.

— Только не говори мне, что ты какой-нибудь ЗОЖ-маньяк, как Лиам.

— Нет, но мне не хотелось бы, чтобы мой зад стал шире, чем грузовик.

— А почему нет?

— Ты отвратительный.

— Я знаю, что ты тоже его хочешь, — протянул Стайлс, вытягивая вперёд кусок курицы. — Давай, Луи, возьми его. Такая вкуснятина. Лучшая курочка во всём мире. — Гарри откусил кусочек и простонал, закатывая глаза. — Да, прекрасно. Ох, невероятно.

— Ну Бога ради, — проворчал Луи, беря кусочек. — Доволен теперь?

— Ага, — ответил Гарри с улыбкой.

И он съел кусочек, по большей части, чтобы заткнуть Гарри, но ещё и для того, чтобы отвлечься от того, как тесно стало в штанах от звуков, которые тот издавал. Мило, правда? У него встал на парня, который ест курицу. Пора скинуться с какой-нибудь высотки.

Луи и раньше бывал в Лондоне, с тех самых пор, как родители посчитали его достаточно взрослым, чтобы возить с собой. Но каждый раз заканчивался в четырёх стенах отельной комнаты. В город парень так и не выбрался.

— Я уже придумал, куда мы пойдём, — начал Гарри, как только они въехали в город.

— В конце дня мы окажемся в полицейском участке?

Гарри нахмурился и думал так долго, что это стало напрягать.

— По крайней мере, не целенаправленно.

Он сказал это с таким серьёзным лицом, что у Луи чуть челюсть не отвалилась, но после расхохотался так заразительно, что Томлинсону не оставалось ничего, кроме как присоединиться к нему. Смеялся он до слёз.

Неудивительно, что первым местом в списке Гарри стал магазин дисков. Луи больше бы удивился, если бы они его не посетили.

У них в городе был свой магазин дисков, но этот был просто невероятно огромным. На фоне играло что-то мягкое и не слишком талантливое, все стены увешаны постерами исполнителей, ни одного из которых Луи не узнал бы при всём своём желании, две старые гитары, исписанные названиями каких-то знаменитостей вроде Nirvana или Black Sabbath. Продавец лишь слегка приподнял глаза от журнала, когда они вошли в магазин. Гарри помахал ему и тут же прошествовал к стойке с дисками.

Луи отпустил его в свободное плаванье и пошёл исследовать полки самостоятельно, не будучи уверенным, что найдёт что-то знакомое. Однако, это удалось — альбом «How to Save a Life» от The Fray’s стоял прямо у стенки последней стойки. Томлинсон взял его и посмотрел на оборот.

Кто-то — конечно же, Гарри, даже поворачиваться не нужно — подошёл сзади и, наклонившись, взял из его рук диск.

— The Fray? — спросил Стайлс, проглядывая список песен. — Покупай.

— Он б/ушный. Может быть, даже затёртый до дыр.

— Всего четыре доллара, — пожал плечами второй парень. — Ты не потеряешь на этом всё своё состояние.

Луи пожал плечами и забрал диск, а Гарри подошёл к другой коробке со старыми дисками. Стайлс закрыл глаза и запустил в него руку. Луи наблюдал за всем этим с недоумением. Гарри вытащил из кучи случайный диск.

— Хах, — усмехнулся сам себе Гарри, глядя на обложку. — Слышал о них когда-нибудь?

Томлинсон просмотрел весь список песен и, не найдя ничего знакомого, отрицательно мотнул головой.

— Отлично, — подметил Гарри, протягивая диск второму парню. — Подержи для меня.

Он снова запустил руку в коробку и достал новый диск, тоже добавил его в руки Луи. И так они прошлись по всему магазину, пока Томлинсон не тащил с собой около тринадцати дисков. Стоит заметить, что в руках у Гарри не было ничего.

Наконец, Гарри выбрал всё, что хотел, забрал половину дисков у второго парня, и они пошли к кассе.

— Ты же не знаешь ни одного из этих исполнителей, — заметил Луи, пока кассир пробивал все выбранные Стайлсом диски.

— Ага, в этом и суть, — ответил Гарри, отсчитывая деньги. — Они дешёвые, а каждая песня станет сюрпризом. Они, конечно, все могут быть абсолютно отстойными. Но могут быть и невероятными. Никогда не знаешь.

Гарри вышел из магазина с двумя пакетами, наполненными дисками, в руках же Томлинсона был один маленький с альбомом The Fray. Усевшись в машине, Стайлс тут же выхватил пакетик из рук второго парня и вставил диск в проигрыватель.

Луи кликал по кнопке «следующая композиция», пока не услышал первые ноты песни Look After You. Сделал немного громче.

— Твоя любимая? — предположил Гарри.

Луи пожал плечами и прикусил губу.

— Я скажу тебе кое-что, если ты пообещаешь никогда об этом не упоминать. Никогда. Я тебя побрею налысо, если узнаю, что ты проболтался, — Гарри кивнул, положив руку на сердце. Луи это проигнорировал. — Когда мне было четырнадцать я, возможно, а возможно и нет, загрузил видео того, как пою эту песню, на Ютуб. Она всё ещё там. Это ужасно.

— Если так ужасно, то почему не удалишь? — захохотал Гарри.

— Это будет трусостью. Раз загрузил, пусть остаётся.

Он видел, как губы Гарри медленно растягиваются в улыбке.

— Беру назад своё обещание. Посмотрю это видео сразу же, как вернусь домой.

— Ты не посмеешь, — задохнулся от возмущения Луи.

— Ты не должен был мне рассказывать, если не хотел, чтобы я его смотрел.

— Я тебя ненавижу, ты это знаешь? — застонал Луи.

— Никто не может меня ненавидеть, — уверенно ответил тот. — Я слишком милый.

— Можем поспорить.

Нельзя отрицать, что поход за дисками с Гарри был весёлым опытом, если не сказать странным. Но, посмотрев на часы, Луи осознал, что до полночи у них просто невероятная туча времени. Он понятия не имел, Как они его проведут.

Наверное, логичным ответом было мороженое.

— Сейчас декабрь, — возразил Луи.

— Сейчас — мороженое, — ответил на это Гарри.

В конце концов, Луи взял себе мятное мороженое с шоколадом, а Гарри — три разных вида, каждый из которых кассир старательно упаковал.

— Ты слишком доверчивый, — сказал Луи, облизывая своё любимое мятно-шоколадное лакомство.

Гарри пожал плечами и лизнул первое мороженое, ярко-розовое. Он скорчил рожу и заключил, улыбаясь:

— Сладкая вата.

Второе было со вкусом жвачки, а третье — карамельной тапиоки. Последнее Гарри настойчиво заставлял попробовать.

— На вкус, как чей-то зад. На, попробуй.

Надо бы сказать «нет», но Луи просто наклонился к протянутому рожку и лизнул. Было вкусно.

— Неплохо, — заключил он, пока Гарри снова корчил рожицы.

— Тогда давай меняться.

Луи посмотрел на свой наполовину съеденный рожок, потом — на рожок Гарри и наконец протянул его, согласившись на обмен. Это чисто платонически, как он себя заверил.

Потом был музей, в котором они провели около пятнадцати минут, пока Стайлс не решил громко заявить о том, что картина выглядит: «Словно два блядских мужика друг другу отсасывают», после чего пришлось сматываться с глаз охранника.

— Окей, — сказал Гарри, когда они завалились в машину, громко смеясь. — У нас есть где-то полчаса, чтобы купить что-то поесть и выпить, а потом — на Темзу смотреть фейерверки. Если хотим хорошее место, нужно приехать пораньше.

Луи не мог даже вспомнить, когда занимался такой детской глупостью — когда в последний раз смотрел на фейерверки в канун Нового года — но ждал этого с нетерпением. В детстве он их обожал. Хотя, конечно, в реальности видел лишь раз, когда мама разрешила няне отвести его сюда. А потом он смотрел их только в гостиной по телевизору, пока не стал достаточно большим, чтобы закатывать вечеринки. После этого сфера его интересов сдвинулась к тому, сколько алкоголя можно в себя влить, пока тебя напрочь не вырубит. Огоньки на экране уже не были так интересны.

Гарри остановился возле маленького ресторанчика, до закрытия которого оставалось всего двадцать минут, и взял ужин на вынос. После они остановились у кофейни и взяли два огромных стакана горячего шоколада, и Гарри припарковался так близко к парку, как только вышло.

— Подожди, — попросил Стайлс, захлопывая дверцу машины. Луи, перекидывая из руки в руку свою сумку, прислонился к автомобилю. — Вот, — Гарри дал ему пару ярко-красных перчаток, а после сам надел чёрные. — Может, тебе шапка нужна? Холодает.

Луи потрогал волосы и решил, что с холод вполне себе можно вытерпеть. У него была шикарная укладка, и надежда, что после фейерверка они завалятся в какой-то клуб, ещё его не оставила.

— Всё нормально.

Гарри кивнул и натянул шапку.

— Никогда нельзя быть уверенным, — ответил он, улыбаясь.

Он должен бы выглядеть просто смешно с этими кудрями, торчащими из-под шапки, но почему-то не выглядел. Он выглядел тепло, немного мило, всё ещё невероятно сексуально. О чём Луи вообще не должен думать, поскольку он не уверен, нравятся ли ему парни, а если и нравятся, то это точно не должен быть Гарри.

Уже темнело. На улицах было много народу, и каждые пару минут кто-то врезался в пакет, который нёс Луи, за что получал профессиональный надменный взгляд. Чем ближе они подходили к речке, тем гуще становилась толпа. Наконец Гарри остановился, пожал плечами и уселся на тротуар рядом с другими людьми, сидящими на одеялах, пьющими кофе и болтающими с друзьями.

— Нас тут просто затопчут, — проворчал Луи, садясь рядом с Гарри на земле.

— Садись и ешь, всё нормально.

Они медленно ели несколько последующих часов, которых Гарри хватило, чтобы перезнакомиться со всеми, кто сидел рядом. Одна группка слева дала им одеяло, Стайлсу даже просить не пришлось. А у кого-то справа была куча термосов с кофе и чаем, так что чашки Луи и Гарри не пустели.

Стало холоднее, и Луи пожалел, что всё-таки не взял с собой шапку, которую предлагал Гарри. Но признаться? Нет, ни за что. Пусть хоть уши отмёрзнут.

В конце концов, Гарри посмотрел на экран своего телефона, встал и подал руку Луи. Тот принял её только для того, чтобы подняться, и тут же отпустил. Вокруг все начали вставать, несколько людей стали выкрикивать поздравления. А потом началось представление.

Это было невероятно. Огни отражались в воде, и люди стояли вплотную друг к другу, чтобы лучше всё рассмотреть. Луи провёл больше времени, смотря на то, как блики фейерверка отражаются в глазах Гарри, чем на то, как они отражаются на воде.

Люди начали считать время до полночи, и Гарри посмотрел прямо ему в лицо, с широкой, счастливой улыбкой на губах. А потом, когда пришло время, они оба крикнули, так громко, как только смогли, не отводя друг от друга глаз: «С Новым годом!»

Их крики потерялись в общем шуме, но какая разница. Фейерверки продолжались, и Гарри повернулся, чтобы смотреть на них.

— Помнишь, ты спрашивал, почему я плакал на Рождество? — спросил Луи, смотря прямо перед собой.

— Ага, — медленно согласился Гарри. Томлинсон чувствовал его взгляд на себе.

— Просто мой папа сказал несколько вещей о геях, и я просто… просто подумал, что так быть не должно. И я понял, что тысячи, миллионы людей думают так же. Что они не видят любовь в разных её проявлениях, как что-то природное, а видят только что-то неправильное, то, чего стоит стыдиться.

Он посмотрел на Гарри, а тот просто взял его за руку и повёл прочь из толпы, ничего не сказав. Найдя лавочку, он забрался на неё, игнорируя сидящих людей. Шоу продолжалось, люди кричали и поздравляли друг друга. Гарри протянул руку, но Луи покачал головой.

— Люди смотрят, — прошипел он.

Гарри глянул на него так, что стало ясно: ему абсолютно плевать.

— Луи Томлинсон, подними свою задницу сюда, пока я тебя не заставил, — закричал Гарри, из-за чего несколько людей повернулись в их направлении.

Щёки Томлинсона полыхали, пока он забирался на лавочку, но ему было всё равно. Всё, что угодно,лишь бы Гарри не вопил.

— Это, — закричал Стайлс ещё громче, из-за чего Луи поморщился, — мой парень! И мы любим друг друга!

И после, без какого-либо предупреждения, он грубо схватил Томлинсона за щеку, ткань перчатки царапнула кожу, и поцеловал.

Это было быстро, настолько быстро, что Луи даже не успел руки поднять для того, чтобы оттолкнуть второго парня от себя. Гарри отстранился, широко улыбаясь, и люди вокруг захлопали. Не все заметили их, внимание большинства было приковано к фейерверкам, но все равно была маленькая группка, которая кричала и свистела именно им, и только после вернулась к просмотра яркого шоу.

Гарри спрыгнул со скамейки и подождал, пока спустится Луи.

— Видишь? — спросил он, наклоняясь. — Всем пофиг.

Томлинсон был слишком ошеломлён, чтобы что-то ответить. Конечно, он знал, что Гарри сделал это лишь для показухи. Но сердцу Луи было плевать: оно стучало так бешено, а ещё его начало подташнивать. Казалось, сейчас парень попрощается со всем содержимым желудка за день. Он не мог удержаться и касался своих губ кончиками пальцев снова и снова. Они слегка потрескались от мороза, липли от приторного горячего шоколада, согревавшего ребят весь вечер, и всё ещё пылали.

— А теперь давай упьёмся в хлам, — с энтузиазмом предложил Гарри.

========== Гарри ==========

Он не собирался целовать Луи. Не то чтобы этого не хотелось, особенно когда тот прихлёбывал горячий шоколад и слизывал его со своих губ. Когда смеялся над историей о Джемме и розовой краске для волос из глубокого детства Гарри. Когда смотрел в небо, наполняющееся фонтаном цвета, восторженно приоткрыв рот, широко улыбаясь. Но Гарри не собирался. Просто потому, что не имел на это права.

«У него есть девушка», — постоянно напоминал себе Стайлс. Её имя вертелось у подростка в голове целый день, становясь непрерывным гулом. Когда он наклонился через плечо Луи, чтобы подхватить диск, в голове яркой вспышкой возникло «Элеанор». Когда Томлинсон преступно развратно лизал мороженое, Гарри всё повторял и повторял себе, как мантру, чтобы даже и не позволить себе думать о Луи в таком ключе.

Но потом Луи рассказал о том, что произошло на Рождество, и почему это событие его так взволновало, и выглядел при этом таким искренне расстроенным, что… Да плевать на Элеанор. Дело было даже не в поцелуе, а в том, чтобы доказать: да, некоторые люди могут обливать тебя и того, кого ты любишь, потоками отборной брани, просто потому что вот такие вот они. Но есть и другие — те, кто просто порадуются твоему счастью.

Действие без какого-либо умысла. Без малейшей выгоды. И если после этого смотреть в глаза Луи было стыдно, то кого это волнует?

У Гарри был поддельный паспорт, сделанный ещё год назад, но до этого парень им особо не пользовался. Кажется, эта ночь как раз и станет удачной возможностью. Конечно, Томлинсон был уже в том возрасте, чтобы самостоятельно купить выпивку, но Гарри же обещал ему веселье, а не прятки в тёмных углах, чтобы никто случайно не заметил, как Луи покупает алкоголь несовершеннолетнему.

Найти клуб не составило труда. Улицы Лондона заполонили пьяные и весёлые люди, едва держащиеся на ногах, обнимающие всех встречных, кричащие, поющие, желающие счастливых праздников.

Они уже собирались зайти в один из недорогих, набитых до отказа клубов, — Гарри здраво рассудил, что попасться там будет тяжелей — когда Луи положил ему руку на локоть, останавливая.

— Если мы напьёмся, то как попадём домой? Мы же не можем просто завалиться в твою машину и проспать до утра прямо посреди улицы?

Гарри нахмурился. Об этом он как-то не задумывался. План был прост — привезти Луи в Лондон, посмотреть на фейерверки и напиться. Вполне в его характере: продумывать только развлекательную часть путешествия, пуская логические вещи на самотёк. Наверное, именно поэтому он так часто попадал в переделки.

— Подожди! — воскликнул Луи. — Отель. Найл сказал, что заберёт с собой Лиама, верно? Так что мы можем просто пойти туда и переночевать. Не думаю, что они будут против.

— Может, лучше им написать?

— Ни в коем случае, — помахал головой Томлинсон. — Смысл? Он же не свидание запланировал, мы не ворвёмся, когда они будут стягивать одежду друг с друга. Плюс, я знаю, где этот отель. Я быстро нас довезу, даже если буду в задницу пьян.

Гарри пожал плечами. Какая разница, где спать пьяными — почему бы не рассмотреть этот вариант? Плюс, и правда не мешало бы поспать, прежде чем три с половиной часа ехать домой.

— А теперь давай проверим, как сильно можно напиться до первого предупреждения, что нас арестуют, — весело сказал Стайлс, делая джентельменский жест рукой.

Луи мягко положил свою руку на его и смахнул прядь волос со лба.

— Я так и знал, что ты просто-напросто хочешь увидеть меня в наручниках.

И Гарри не виноват в том, что после таких слов его воображение нарисовало картину Луи в постели — голого, прикованного наручниками к спинке.

— Только после того, как вернёмся в отель, — сказал Стайлс с ухмылкой.

Он не слышал и не видел реакции Томлинсона на такой выпад, потому что группа людей, заходящих в клуб, протолкнула их внутрь. В нём было не протолкнуться. Свет плясал вокруг яркостью фейерверка, музыка — громкая, ритмичная — звала в танец. Пахло духами и алкоголем. Гарри глубоко вдохнул этот специфичный аромат.

— Подожди здесь, — дал инструкции Гарри, когда они приблизились к стене. — Сейчас приду.

Луи прислонился к стене и кивнул. Стайлс же пробрался к бару, скользнув на стул рядом с какой-то блондинкой в таком откровенном платье, что взгляд невольно падал вниз, стоило только мельком глянуть. Поэтому парень просто отвернулся.

За стойкой стояла приятная женщина. Видимо, за ночь её порядочно достали, потому что, стоило только Гарри открыть рот, его тут же прервали:

— Я лесбиянка. Что я могу вам предложить?

— Вы так со всеми здороваетесь? — ухмыльнулся Стайлс.

— Только сегодня, — буркнула она. — На танцполе сотни девчонок, а они пытаются склеить бармена. Ладно, что вам налить?

Гарри пожал плечами.

— Что приготовите, то и наливайте.

— Это вы так флиртовать пытаетесь? — женщина приподняла идеальную бровь.

— Нет, это я так говорю: «Я всего лишь второй раз в клубе и без понятия, что вообще можно взять себе и моему парню».

Часть про парня он добавил лишь для того, чтобы показать, что не имеет намерений «склеить» её. Что поделать, от природы очарователен.

— А, вот оно что. Подождите пару минуток.

Она вернулась спустя пару минут, после того, как отнесла пиво группе мужчин постарше, которые засматривались на её задницу и подмигивали, и поставила перед Гарри два стакана с голубой жидкостью.

— С вас тринадцать фунтов.

— Серьёзно? Я же даже не флиртовал! — Гарри удивлённо приоткрыл рот.

— Деньги и паспорт, кудряшка.

Гарри простонал что-то невнятно, но достал требуемое. Женщина, прищурившись, рассмотрела паспорт, пересчитала деньги и только после этого подтолкнула к нему и стаканы, и документ.

— Качество подделки оставляет желать лучшего. Тебе повезло, что сегодня Новый год, и что я слишком занята, чтобы что-то предпринять.

Гарри благодарно ухмыльнулся, взял напитки и медленно пробрался к месту, где оставил Луи. Тот взял напиток, поджав губы.

— Что, номерок дала? — спросил он.

Стайлс осознал, что от стены был отличный угол обзора на бар, и Луи видел всё. Интересно, почудились ли ему ревнивые нотки в голосе, или они там и правда были?

— Да, конечно, хочет, чтобы мы с ней и ее девушкой сходили на двойное свидание.

— Оу, — протянул Томлинсон немного виновато. Он хлебнул из стакана и нахмурился. — Неплохо. Что это?

— Понятия не имею, но ещё бы ему не быть хорошим, за тринадцать фунтов-то.

— Я тебе отдам, — быстро ответил Луи, но Гарри просто махнул рукой и отпил свой коктейль. И правда, недурно. — Давай допьём и пойдём танцевать?

— Давай.

Нельзя было точно сказать, сколько времени прошло. Они порядочно напились — бармен подмигнула ему, когда он притащил Луи к стойке, чтобы взять еще пару стаканчиков — и всё вокруг словно затянулось дымкой. Томлинсон начал танцевать с какой-то девушкой, и у Гарри внутри забурлило что-то горячее и обжигающее. Он отказывался признавать, что это была ревность.

Но когда он подошёл к красивой девушке с короткими тёмными волосами и пригласил её на танец, то тут же словил на себе острый взгляд. Гарри просто прикрыл глаза, игнорируя всё, позволяя дерьмовой музыке и алкоголю не давать ему вернуться в здравый разум.

— Гарри! — крикнул Луи. Он оказался прямо за спиной, когда Стайлс обернулся. — Я такой пьяный. — Парень оттолкнул ту девушку, с которой Гарри танцевал, и обнял его за шею. — Держи меня.

— Эм, — Стайлс положил руку тому на талию и кинул извиняющийся взгляд на девушку.

— Правильно, солнышко, — промурчал Луи, укладывая голову Гарри на плечо. — А теперь пойдём отсюда.

Девушка закатила глаза, пробормотала что-то похожее на «придурок» и ушла в толпу — к своим друзьям. Гарри и не был против. Ни на что особое он и не рассчитывал, если быть придельно честным.

— Поехали в отель, — простонал Луи и прижался к Гарри так, что между ними не осталось и сантиметра расстояния. — У меня кружится голова.

— Конечно, — согласился Стайлс, чувствуя себя не лучше.

Гарри провёл Луи через весь танцпол, направляясь к двери. Но вдруг Томлинсон выбрался из его захвата.

— Скоро вернусь, — кинул он напоследок и куда-то убежал.

У Стайлса не хватило концентрации, чтобы успеть схватить второго парня за руку, так что он просто смотрел на то, как Луи бежит к барной стойке, достаёт из кармана деньги и суёт их девушке, которая обслуживала их сегодня весь вечер. Она улыбнулась так широко, что в уголках глаз собрались морщинки. После выполненной «миссии» Томлинсон вернулся обратно.

— Извини, я просто должен был. Эту бедную девушку сегодня столько раз шлёпнули по заднице, что она заслуживает хоть какую-то плату.

Луи говорил, что с лёгкостью найдёт отель в любом состоянии. Что оказалось не совсем правдой. Гарри понял это только спустя двадцать минут блуждания одинаковыми улицами. Они были не единственными пьяными людьми на улице, более того — были даже не самыми громкими. Но Стайлс всё ещё не чувствовал и малейшей тревоги, застряв в городе, которого абсолютно не знает, напившись в дрова и таща на себе Луи, который был пьян в такой же степени (или даже больше).

— Он точно чуть дальше по улице, — бормотал Томлинсон. — Точно.

— Ты так же говорил и про две предыдущие улицы.

— Я… — прищурился Луи, но тут же замолчал — из кармана его штанов послышалась мелодия звонка. Он удивлённо распахнул глаза и, достав телефон, воскликнул: — Зейн!

Гарри старался не хмуриться. Да, он не слишком хорошо относился к Зейну, но в то же время Малик этого заслуживал — хотя бы за то, что сделал с Лиамом. Не то чтобы Лиам был слишком молодым и чувствительным, чтобы принимать собственные решения — просто у него не было достаточного опыта в таких делах. Стайлс и представить себя не мог на месте кого-то, кому делали неоднозначные намёки, с кем после переспали и больше не заговаривали. Ни разу.

— Что? — крикнул Луи в трубку. Гарри засунул руки в карманы. — Я спрошу у него, но я уверен, что он не согласится — он же тебя ненавидит. Ну, ты тот еще придурок, дорогой мой. Ммм, это из-за щенячьих глазок? Без понятия, как ты это сделал. Да, хорошо, — Томлинсон прикрыл микрофон и взглянул на Гарри. — Мне кажется, Зейн ещё больше пьян, чем мы вдвоём вместе взятые. В этом, конечно, ничего удивительного, но он просит номер Лиама.

— Ни за что, — буквально задохнулся второй парень. — Чтобы он опять с ним переспал и бросил? Пф, не в мою смену. Если Лиам хочет ошибаться, на здоровье, но я в этом принимать участие не собираюсь.

— О, непричастность. Неплохое слово, — ответил ему Томлинсон и продолжил говорить с Зейном: — Ага, он сказал «нет». У меня его нет! Мммм, ты прав, у Найла он быть может. Не думаю, что он достаточно трезвый, чтобы ответить, ты же знаешь, как быстро он напивается. О, да, я могу. Гарри? — Тот вопросительно взглянул на него, и Луи подошёл чуть ближе, схватил парня за руку и толкнул. Спиной Стайлс ударился об стену и задохнулся, когда Луи засунул свою ногу между его двух, зажав телефон между плечом и ухом.

А потом Луи просто залез к нему в карман, не встретив никаких препятствий. Быстро найдя номер Лиама, он продиктовал его Зейну, а Гарри просто стоял, тяжело дыша, и всё, на что он был способен, — положить руку на талию Томлинсона. Тот напрягся и быстро протараторил: «Мне пора идти, детка, не натвори ничего глупого».

У Луи всё ещё руки были заняты двумя их телефонами, и молча стоял, с любопытством смотря на Гарри.

— А ты против? — спросил Стайлс, взглядом указывая на ногу, которая прижимала его к стене.

— Мне кажется, ты просто сводишь меня с ума, — спокойно констатировал Луи. — Просто абсолютно, блять, сумасшедшим делаешь.

Может, это алкоголь. Может, близость Луи. Голос внутри, повторяющий имя Элеанор, исчез, и даже мысль, что Томлинсону могут не нравиться парни, ушла на второй план. Он просто протянул руку и убрал со лба Луи прядь волос.

— Не собираюсь за это извиняться.

— Ты должен, — ответил ему Луи, смотря непривычно серьёзно, — должен, потому что так не честно.

Не было ясно, кто потянулся первым, но пальцы Луи зарылись в его волосы — с трудом, поскольку в каждой руке он всё ещё держал по телефону — и они поцеловались, почти до боли впиваясь друг другу в губы. Никаких сомнений, неловкости, невинных поцелуйчиков в губы, только приоткрытые в тяжёлом дыхании рты, сплетающиеся языки с обжигающим вкусом алкоголя. Губы Луи немного потрескались от мороза, Стайлс обнял его ещё крепче. Было холодно, но кожа под пальцами обжигала жаром, слишком жгла кончики пальцев, и Гарри полностью спрятал руки под полами рубашки второго парня, поглаживая его спину.

Томлинсон отстранился первым. Точнее, просто уткнулся головой в плечо Гарри.

— Мы всё сделали правильно? — спросил он.

Гарри понятия не имел, что это значит, но просто обнял Луи и потрепал его по голове. Томлинсон вздохнул и отошёл на пару шагов.

— Думаю, теперь я достаточно протрезвел, чтобы найти отель.

Гарри кивнул и оттолкнулся от стены. Дальнейший путь прошёл в каком-то отдалении и полнейшем молчании. Стайлс практически слышал, как крутятся шестерёнки в мозгу Луи, видел все вопросы, прямо-таки появляющиеся на его лице. Теперь он чувствовал себя трезвым и слишком уставшим, словно всё напряжение дня свалилось на него в один момент.

Он хотел снова поцеловать Луи. Хотел взять его за руку. Теперь между ними будто появилась невидимая стена, и Гарри не знал, как преодолеть её или разрушить.

Наконец, они нашли отель — огромный, стильный — и Луи расправил своё пальто и пошёл ко входу с высоко поднятой головой, словно пытался выглядеть лучше, выглядеть так, словно не влил в себя кучу алкоголя.

— Луи Томлинсон, — сказал он, подойдя к стойке администратора.

Девушка на рецепции проверила что-то в компьютере и попросила паспорт.

Луи достал кошелёк из одного из своих многочисленных карманов, на что Гарри нахмурился. Эти джинсы были слишком тесными, чтобы что-то скрывать, но кошелька в кармане Томлинсона он не заметил.

Луи дал девушке паспорт, она просмотрела его и кивнула, отдавая его назад.

— Ваш гость уже забрал ключ. Вам нужен другой?

— Ммм, да, думаю, да. Думаю, он уже спит, не хочу будить.

После этого они получили карточку и указание идти в комнату 409. Лифт ехал очень тихо. Луи прислонился к стенке спиной, а Гарри нажал на кнопку четвёртого этажа. Выходя, они столкнулись плечами, и Томлинсон шарахнулся в сторону. Тяжёлый комок собирался где-то в горле, из-за чего Стайлс сглотнул, стараясь не давать волю эмоциям.

Луи открыл дверь, Гарри стоял на пару шагов позади, стараясь не подходить ближе, если Томлинсон не хочет его видеть. Дверь оказалась запертой, нигде не горел свет. Луи включил его, и теперь можно было увидеть единственную кровать и вполне удобный диван.

А после и людей в кровати. Людей, которые тяжело дышали и пытались прикрыться. Людей, на которых почти не было одежды.

Одним из них был Найл. Второй — его сестра.

— Вы что, блять, прикалываетесь?

Комментарий к Гарри

Переводить новогодние главы перед Новым годом - почему бы и да :3

Надеюсь, остались ещё те, кто дождался - ближайшие три недели прода будет стабильной.

Люблю вас <3

========== Найл ==========

Как только Луи и Гарри уехали, Джемма спустилась вниз, одетая только в штаны для йоги и майку. Волосы девушки со сна были спутаны, а глаза припухли.

— Утра, — проворчала она.

Найл посмотрел на неё, а потом — на билеты в своей руке. Даже ни секунды не раздумывая, спросил:

— Хочешь провести Новый год со мной в Лондоне?

— Новый год. В Лондоне, — повторила со скептической интонацией девушка. — С тобой.

— Ну, если ты хочешь, — пожал плечами Найл. — Луи отдал мне билеты, и я…

Джемма тут же выхватила билеты из его руки и внимательно их осмотрела.

— Неплохая вечеринка. И на автобус предусмотрен билет и туда, и обратно.

— Его родители и номер в отеле забронировали, Луи сказал, что я могу там переночевать.

— Теперь я понимаю, зачем ты меня приглашаешь, маленький извращенец, — ухмыльнулась Джемма.

— Нет, нет, я просто хотел, чтобы ты поехала со мной, — покачал головой парень, смеясь. — Типа как свидание.

— Свидание, — повторила она, хмуро смотря на билеты в своих руках. — Так что же мы делаем? Встречаемся что ли?

— Ещё нет, но я надеюсь, что к этому всё идёт.

— Ты друг моего брата, — начала Джемма, сведя брови на переносице. — И это плохая идея. Катастрофически плохая, я бы даже сказала. Так нельзя. Гарри тебя просто убьёт.

— Ага, — легко согласился Найл, так как прогонял эти же мысли в голове где-то миллиард раз.

— Хорошо, — наконец сказала она, улыбаясь. — Поехали. Но тебе нужен костюм.

Найл посмотрел вниз. Ну да, спортивные штаны.

— У меня ни одного нет.

Джемма схватила его за руку и потащила наверх.

— Тебе повезло, что Гарри был переростком, так что его выпускной костюм как раз будет тебе впору. Он был самым высоким в классе. Я его Годзиллой звала.

— Какая же ты злая всё-таки.

— А ты такой милаха, да, — подмигнула ему девушка.

Костюм Гарри и правда сидит отлично. Немного тесновато в плечах, но в остальном — словно на него сшито. После примерки Найл снял его и аккуратно сложил в сумку. Путешествие на автобусе продлится часа два, потом можно зайти в отель, взять ключ и оставить вещи в номере. Зайти куда-то пообедать, переодеться и наконец поехать на вечеринку, которая начнётся где-то в девять.

Парень быстро принял душ и спустился вниз, где Энн пила чай и читала утреннюю газету.

— Если хочешь, чай ещё есть в заварнике, — сказала женщина, даже не поднимая глаз.

— Нет, но все равно спасибо.

— Приготовь себе что-нибудь на завтрак, — добавила Энн.

Найл так и сделал. Пожалуй, он уже обжился в доме Гарри. Он приготовил пару тостов и съел, всё это время Энн тихо читала газету. Он жил у мамы Стайлса всего полторы недели, но это было лучшее время его жизни. Тёплая и комфортная атмосфера. Энн — просто невероятная женщина. Джемма тоже прекрасный человек, но тут мнение слегка предвзятое.

Если они останутся в этом доме, — что до сих пор было причиной споров, так как: «Твоё поведение значительно улучшилось, как и оценки, а ещё тебя ни разу не арестовали. Возможно, твой отец прав, возможно, тебе у него и правда будет лучше» — то когда Джемма уедет в универ, Найл займёт её комнату.

Не то чтобы он ждал этого дня. Ирландец вполне был готов делить одну кровать с Гарри каждую ночь, чтобы видеть его сестру каждый день. И когда наконец это осознание обрушилось на него, Хоран понял, во что он всё-таки влип.

— Всё в порядке? — спросила Энн, прерывая его размышления.

— Что? А, да, всё хорошо, — протараторил парень. — Но, эм, сегодня я останусь у Лиама с ночёвкой.

— Я так и думала, — сказала женщина с улыбкой, хотя и слегка хмуря брови. — Гарри сегодня рано уехал. Он тоже у Лиама заночует?

— А, да, я не знал, сказал вам он об этом или нет, — соврал Хоран. Гарри, придурок, мог хотя бы предупредить. — Мы собираемся ничего не делать в перерывах на поесть пиццу.

— Как будто я на это куплюсь, — фыркнула Энн. — Просто не попадите в какую-то переделку, вы трое. Вы мне почему-то очень нравитесь.

— И вы мне тоже очень нравитесь, — чуть тише сказал парень. — Правда. Вы столько для меня сделали. Не думаю, что когда-то смогу за это отплатить.

— Ты и не должен, — улыбка её стала немного грустной. Наверное, с ней поговорил Джон — это можно было прочитать во взгляде. — Тебе здесь всегда рады, солнышко.

— Спасибо, — с комом в горле ответил он, опустив взгляд на свой тост.

— В любое время, — сказала Энн и поднялась с места. Она взлохматила парню волосы, проходя мимо, в гостиную.

Они с Джеммой сидели в автобусе до Лондона уже спустя пару часов. Джемма взяла с собой Айпод, и они вместе слушали её плейлист — композицию за композицией. Иногда даже подпевали, игнорируя взгляды остальных пассажиров. Так классно. Так уютно. А через несколько дней лучший друг Найла просто похоронит его за такую выходку.

Эта мысль не покидала Найла, даже когда Джемма шутила или целовала его. Но остановиться он уже не мог.

Найти отель было непросто. Ни один из них не знал Лондон достаточно хорошо, чтобы ориентироваться, поэтому где-то час они просто бродили по улочкам, пока окончательно не потерялись. Не слишком хорошее начало путешествия. В конце концов, Джемма просто затащила Найла в какой-то маленький секонд-хэнд. Колокольчик на двери призывно зазвенел.

— Посмотри, сколько всего, — сказала девушка, широко открыв глаза. — Давай примеряем.

— Мы не успеем пообедать, если не поторопимся.

— Кому какая разница до обеда, если тут столько разных шмоток? — фыркнула Джемма.

— Мне есть дело до обеда, — приподнял брови Хоран.

— В один день метаболизм тебя подведёт, — сказала девушка, отбирая самые странные вещи с вешалок. — А сейчас иди и меряй.

Он даже не посмотрел на то, что ему дала Джемма, просто пошёл в примерочную. Она была маленькая, без двери, просто завешенная куском ткани. Найл снял свою одежду и натянул штаны, выбранные девушкой. Они были кричащего зелёного цвета, о существовании которого Хоран и не подозревал до этого момента. Рубашка была примерно того же типажа: бирюзовая и блестящая, с маленькими серебряными нитями, вплетёнными в колючую шерстяную ткань.

Когда он вышел из примерочной, Джемма просто сказала: «Секундочку», и отдёрнула свою занавеску. Найл громко застонал.

— Не честно, — он подошёл поближе. — Я выгляжу смехотворно. Ты — потрясающе.

Девушка слегка покраснела, но игриво шлёпнула своего спутника по плечу. Длинное платье глубокого зелёного цвета отлично подходило к её глазам. Глубокий разрез, шёлковая ткань, плавно скользящая от бёдер до самых щиколоток.

— Ты что, только что сказал, что у меня ужасный вкус?

Найл обнял её за талию.

— Нет, — абсолютно честно признался он. — Это платье просто прекрасно.

— Так лучше, — хихикнула девушка. — Стоит около ста фунтов.

— Господи, почему эти ваши тряпки так дорого стоят.

— Скажи? — фыркнула Джемма. — Я уверена, что вся твоя одежду вполовину дешевле. — Она прижалась поближе, чтобы достать ценник за воротником свитера. — Я же говорила. Всё вместе — двадцать фунтов. Что за сексизм.

— Я выгляжу, как клоун.

Джемма хмыкнула и постаралась удержать серьёзное выражение лица. Хватило её на десять секунд, а потом девушка расхохоталась, прикрывая рот рукой и едва ли не падая.

— Так и есть, — еле выдавила из себя она. — Ты правда… правда так выглядишь.

Найл снял зелёный парик с манекена и криво пристроил его на голове спутницы.

— Вот, теперь и ты такая же.

Она обернулась к зеркалу, встала в позу, поджала губы.

— Все равно лучше, чем ты.

Следующие полчаса они провели подбирая друг другу самые нелепые наряды. В конце концов на Джемме оказалась пара мужских брюк такого огромного размера, что они всё время грозились просто упасть, и мешковатый свитер. Найл также нашёл для неё ожерелье с огромным крестом и кепку.

Девушка же вручила ему пару туфель на каблуках.

— У каждой леди должна быть такая пара туфель, что подойдёт к любому вечернему платью.

Они натёрли Найлу ноги. До мозолей.

Наконец, у продавца закончился запас терпения, он подошёл к молодым людям и попросил уйти, если они ничего не планируют покупать. Джемма насыпала ему почти пригоршню мелочи и забрала с собой кепку. Неудивительно, что спустя какое-то время та оказалась на голове Найла.

— Вот. Это тебе вместо подарка на Рождество.

— А теперь и мне нужно тебе что-то подарить.

— Именно.

К тому времени, как они добрались до отеля, до вечеринки осталось около часа. Определённо, пообедать времени не было.

— Сколько у этого ребёнка денег? — прошипела Джемма на ухо Найлу, когда они забрали ключ на рецепции.

— Наверное, много, — пожал плечами тот.

Первым делом, зайдя в номер и скинув рюкзак на кровать, Джемма заглянула в ванную.

— Тут такая огромная душевая кабинка, что мы оба влезем! — воскликнула она. — И нет, Найл, это не приглашение!

Комната тоже была просто чудесной. Окно на всю стену открывало потрясающий вид на город. Оно было прикрыто занавесками, но, отодвинув их, и парень, и девушка синхронно вздохнули.

— Божечки-кошечки, — сказала Джемма, выглядывая из-за плеча Найла. — Да мы можем смотреть на фейерверки прямо отсюда.

Найл посмотрел прямо ей в глаза.

— Можем.

— Но я взяла платье и всё такое.

— Мы пойдём на вечеринку. Если она будет отстойной, то просто вернёмся домой пораньше.

— Идёт.

— А теперь давай закажем что-нибудь. Я потом верну Луи деньги.

Спустя ещё полчаса Джемма закрылась в ванной со своей сумкой. В это время Найл доел ужин и достал костюм, готовый тут же надеть его, как только его дама будет собрана. После они возьмут такси до места, где будет эта вечеринка.

Он как раз вытаскивал из сумки галстук, когда дверь открылась.

Найл-то думал, что в странных платьях из секонд-хэнда она выглядит восхитительно. Чушь. И сравнить нельзя с тем, что на девушке сейчас.

Платье было идеальным. Ярко-красное — её любимый цвет — и обтягивающие. Оно было без бретелек, но не с глубоким вырезом. Кожа её плеч выглядела мягкой и шелковистой, и так хотелось просто толкнуть Джемму на кровать и накрыть её кожу своими губами. Волосы были уложены в сложную причёску, две пряди обрамляли её лицо.

Красная помада на губах. Её так легко стереть одним лишь поцелуем. К чему вопросы? Только действия. Джемма засмеялась и оттолкнула его.

— У тебя всё лицо в помаде.

— Да пофиг, — честно признался парень, и Джемма поцеловала его снова — неспешно и глубоко. Найл немного подтолкнул её, и девушке не оставалось ничего, кроме как сделать шаг назад, и ещё один, пока она спиной не наткнулась на стену. — Тебе так идёт это платье.

Джемма хихикнула прямо ему в губы.

— Тогда почему ты выглядишь так, словно хочешь его сорвать к чертям?

— Может, потому что так и есть? — ухмыльнулся Хоран.

Они уже опоздали на вечеринку на десять минут. Джемма поправила макияж и причёску, а Найл ещё даже не оделся. После того, как парень надел костюм, его спутница пристально осмотрела его с ног до головы.

— Теперь я жалею, что дала тебе костюм Гарри. Теперь я не смогу спокойно смотреть на его тысячу фотографий на Фейсбуке в нём.

— Нормально сидит? — Найл поправил рубашку. — Я никогда раньше не надевал костюмов.

Джемма легонько поцеловала его в губы и тут же отстранилась, не давая притянуть себя ближе.

— Нет-нет-нет. Нам пора идти. Да, ты выглядишь так офигенно, что хочется тебя раздеть, но попозже. После того, как потанцуем, напьёмся и выставим себя идиотами перед светским обществом.

— О, ты так в нас веришь, — сказал Найл серьёзно, но не удержался и тут же фыркнул. — Ну и ситуация. Мы даже никого там не знаем.

— Тогда давай просто сделаем вид, что мы чертовски богатая парочка. Или нет, что мы поженились в шестнадцать по залёту. Мы еле-еле сводили концы с концами, и тут ты выиграл в лотерею. Теперь мы живём в огромном доме, ты — будущий алкоголик, потому как и сейчас часто выпиваешь, я сижу на антидепрессантах, а наших двух детей растит женщина шестидесяти лет по имени Саманта.

— Только если всю ночь ты будешь звать меня Джози.

— Идёт, — согласилась Джемма, протягивая ему руку. — А я буду Корделией Эклбот. — Найл фыркнул. — Что? Я из уважаемой богатой семьи, которая отказалась от меня из-за ранней беременности.

— Кто-то говорил тебе, что ты очень странная?

— Подаём на развод.

Каким-то образом они всё-таки вышли из комнаты и даже сели в такси. Город вокруг сиял огнями. Найл до этого ни разу не был в Лондоне. Люди на улице яркие, громкие, всё сливается в нескончаемый поток лиц и эмоций.

Такси приехало к огромному зданию, вокруг которого стояли лимузины и ходили люди в неимоверно дорогой одежде. Найл заплатил таксисту и вышел из машины. Джемма дождалась, пока парень откроет дверь с её стороны и подаст ей руку. После того, как Хоран помог ей выйти, он поцеловал запястье девушки и обнял её за талию.

— Ты же взяла билеты?

— Я взяла всё, что тебе может только понадобиться, — ответила она, хлопая по сумочке. — Серьёзно. Набор для первой помощи, деньги, паспорт, спасательный жилет. Даже если случится апокалипсис, я нас спасу.

Они поднялись по длиннейшей лестнице к входной двери. Всё строение было облицовано стеклом. Сквозь него можно было увидеть площадку для танцев, где какая-то группа уже начала разогрев, а несколько парочек даже танцевали.

— Господи, — тихо произнесла Джемма. — Как же красиво.

— Вторая по красоте вещь, которую я сегодня видел. — Девушка кинула на него выразительный взгляд. — Стейк, который нам принесли на ужин, конечно, вне конкуренции.

Она пихнула его в плечо и зашарила в сумочке, ища билеты. Возле дверей оказались мужчины в чёрном. Джемма, расцветая в улыбке, протянула им билеты. Один из мужчин открыл перед ними дверь, и парень с девушкой вошли внутрь.

Найл чувствовал себя не в своей тарелке. Все вокруг — известные и значимые: владельцы компаний, актёры (которых, впрочем, Хоран в жизни не видел). За их с Джеммой столом уже сидело две парочки. Одна — бизнесмен из Америки и его жена, вторая — актриса из какого-то второсортного фильмеца и её молодой муж, немногим старше Найла или Джеммы, который просто напивался и ни на кого не обращал внимания.

Они поели. Джемма без аппетита перебирала еду на тарелке, а Найл съел всё, что только мог. После они вышли потанцевать.

— Почему родители твоего друга дали ему приглашение на эту вечеринку? — спросила Джемма, пока они танцевали что-то вроде медляка под скучную классическую музыку. — Это же просто кошмар.

Найл засмеялся, но согласно кивнул головой.

— Не знаю. Я уверен, что они с Гарри сейчас веселятся.

— Он с Гарри?

— Без понятия, чем они занимаются, но да. Мне они ничего не рассказали.

— Хм. А ты не думал, что это свидание?

— Да нет, — засмеялся парень. — У Луи девушка есть.

— Какая жалость. Гарри бы не помешал богатенький муж.

— Никогда не знаешь, — фыркнул Найл.

Потанцевали они недолго. Джемма начала жаловаться на то, что у неё болят ноги, как она ненавидит каблуки и как её всё достало, и Найл предложил вернуться в отель.

— Если взять такси, то успеем и на фейерверки из окна посмотреть.

— Вызови такси и подожди меня снаружи. Мне нужно припудрить носик.

Найл согласился и пошёл к выходу. Холод пробирал до костей, костюм не особо помогал. Из бара через дорогу слышались пьяные крики, и парень улыбнулся сам себе, вызывая машину. Вечеринка была отстойная, но как же весело им было с Джеммой.

Как только такси подъехало, Джемма сбежала вниз по ступенькам, как-то даже чересчур быстро. Найл пошёл ей навстречу, чтобы девушка случайно не навернулась на своих невозможных каблуках.

— Господи, ты как будто что-то украла, куда ты так бежишь?

— А так и есть. Бутылку вина с нашего стола.

Найл только сейчас обратил внимание, что в её руках была бутылка.

— Ты сумасшедшая. И мне, кажется, это нравится.

— Поехали, а то фейерверки пропустим! — крикнула она, таща его к такси.

В комнате им хватило времени только на то, чтобы открыть вино, убрать шторы и выключить свет. Они пили прямо из бутылки, сидя на полу, вытянув вперёд ноги и переплетя руки.

Шоу было достаточно длинным, и к концу Джемма прижалась к его боку, а в бутылке вина осталось меньше половины. Найл поставил её на стол и плюхнулся на кровать. Он похлопал по месту рядом с собой, приглашая Джемму, и она присела на край, снимая туфли.

— Мне надо переодеться, — пробормотала она, разглаживая платье.

— Или нет, — тихо произнёс Найл, рассматривая её

— Или нет.

Джемма подобралась к нему поближе, и Найл скинул на пол покрывало, ложась на простыни. Девушка легла рядом, и они лежали, смотря в потолок, пока его рука не скользнула по её, и их взгляды не встретились.

— В платье неудобно.

— Так сними его, — ухмыльнулся Хоран.

— Ты торопишь события. Я не раздеваюсь на первом свидании.

— Технически, это второе свидание. Если считать то, в кофейне.

Джемма долго на него смотрела, и вдруг произнесла:

— Я считаю то, что было в кофейне.

И она поцеловала его, вплетая пальцы в волосы, чтобы притянуть поближе.

Он мог быть наглым и самоуверенным, но на самом деле и не планировал ничего такого, чего Джема, сто процентов, хотела. Именно поэтому не Найл, а именно она, потянулась к застёжке платья. Она расстегнула молнию и кинула платье на пол. Она перекинула через парня ноги и забралась сверху.

— Давай снимем этот костюм, — сказала она, расстёгивая пуговицы. — Бесит.

Найл привстал и снял пиджак, пока Джемма справлялась с пуговицами на рубашке. Когда с ней было покончено, девушка поцеловала его в ключицу и спустилась поцелуями вниз по груди. Найл бережно вытащил из пучка в её волосах шпильки, и они упали Джемме на плечи. Он гладил её по спине, плавно скользя ладонями к груди… И тут открылась дверь.

Джемма вскрикнула и скатилась с него, прячась под одеялом, а ноги Найла запутались в простыни, когда он попытался встать и защитить её от кого-то — кто бы это ни был.

Но когда свет включился, Найл замер. Джемма за его спиной громко вздохнула, а Гарри просто выразил общую мысль:

— Вы что, блять, прикалываетесь?

— Найл, псина ты эдакая, — глумливо протянул Луи. Он был пьян. Лицо красное, глаза блестят.

— Блять, — тихо сказал Найл, пытаясь слиться с кроватью. Он натянул одеяло на их с Джеммой головы.

— Поднимайся! — крикнул Гарри.

— Не хочу.

— Он нас убьёт, — прошептала Джемма.

Одеяло с них сдёрнули.

— Это моя Сестра.

— О, — невнятно пробормотал Луи, оглядывая их трёх. — Хорошо. Закажу обслуживание комнат.

Гарри обернулся, чтобы посмотреть на Томлинсона. Его взглядом можно было убить. Луи не впечатлился.

— Эй, успокойся, Гарольд. Сегодня Новый год, мы молодые, привлекательные и пьяные. Забудь об этом на день.

Гарри смотрел на него абсолютно потерянно. Внутри у Найла поднималась жгучая волна вины. Он рассказал бы Гарри, когда-нибудь да рассказал бы, но узнать правду так — ужасно. Плохо, очень плохо. И станет только хуже. Если и был шанс, что Гарри его простит, то он полностью исчез в эту самую минуту.

Стайлс тяжело дышал, и его лицо так покраснело, что Джемма взволнованно спросила:

— Может, поговорим?

— Поговорим? Он мой лучший друг! А ты моя сестра! Я даже не знаю, кого хочу ударить больше, если честно.

Луи положил руку на плечо Гарри.

— Успокойся, Хаз, — сказал он, таща друга к двери. — У меня с собой кредитка. Я сниму нам другую комнату. Вы двое… Я бы сказал, не делайте ничего такого, чего бы не сделал я, но я бы точно потрахался, а вам двоим этого делать не стоит. Так что… Спокойной ночи.

Найл просто смотрел на то, как за ними захлопнулись двери, и упал на кровать.

— Всё должно было быть не так.

Джемма вздохнула.

— Всё будет хорошо. Я знаю Гарри. Пусть остынет, потом поговорим. Он отойдёт.

— Ты его сестра. Он будет любить тебя, что бы не случилось.

Она взяла Найла за руку.

— И даже будучи невероятно злым и готовым тебя ударить, он звал тебя лучшим другом. Есть шанс.

— Давай просто ляжем спать. Поговорим завтра, когда приедем домой.

— Хорошая идея, — согласилась девушка и слезла с кровати, чтобы выключить свет. Она забрала вещи из ванной и переоделась в пижаму. Скоро они уснули. Джемма всю ночь обнимала Найла.

Комментарий к Найл

Я очень долго мучилась с этой главой, однако.

Всё-таки, я не гетщик - в тысячный раз проверено

Люблю вас всех

Отправьте мне ваши отзывы, как подарочки на Новый год :3

========== Лиам ==========

Родители Лиама были достаточно обеспеченными людьми: не бедняки, но и не сорят деньгами на всякую чепуху. Именно поэтому по ресторанам они не особо ходили, а ездили семьёй на отдых. За всю жизнь Лиама такое было лишь однажды — и то, в близлежащий городок.

Но на каждый Новый год мама и папа Пейна снимали номер в отеле и оставляли его наедине с собой. Так же примерно проходили и празднования годовщины каждый июнь. История их знакомства проста: на одной ужасной новогодней вечеринке, устроенной чьими-то друзьями, они встретились и осветили жизнь друг друга. Вот уже двадцать лет прошло, а они всё ещё счастливы вместе.

Большинство детей его возраста воспользовались бы возможностью хорошо провести время в пустом доме на Новый год. Гарри столько раз предлагал закатить вечеринку, но Лиам всегда отказывался. После таких гуляний слишком много придётся убирать, да и сломать могут что-то ненароком. Плюс, Лиам не особо популярен. Шансы, что кто-то придёт на Его вечеринку, стремительно близились к нулю.

Так что обычно Пейн оставался дома, а Гарри уходил в отрыв на вечеринках малознакомых людей. Лиам смотрел по телевизору, как бьют куранты, заказывал себе пиццу и, поглотив это жирное, нездоровое сырное нечто, тут же ложился спать.

Но он не жаловался. Ему нравилось быть дома одному. Это расслабляло.

Однако, парень немного переживал, что Гарри так и не позвонил, обычно тот, напиваясь, всегда орал пьяные поздравления в трубку. Найл уже позвонил ему чуть раньше и у них произошёл крайне странный диалог. Лиам всё ещё не верит, что согласился на то, что Хоран предложил.

— Луи и Гарри вместе в Лондоне, — первым делом проинформировал его Найл. — И Луи больше не нужны билеты на ту расфуфыренную вечеринку, и он отдал их мне, понимаешь?

— Ну, — протянул Лиам. Он удивился тому, что Гарри и Луи празднуют вместе, но не стал спрашивать про детали: вряд ли Найл о них знает.

— Этих билетов два, и, наверное, Гарри и Луи думали, что я приглашу тебя, но тут такое дело, что я хочу поехать кое с кем другим. С девушкой.

— Отлично же, — улыбаясь, ответил Пейн. — Езжай с ней. Я точно не буду против.

— Я знаю, — как-то на автомате произнёс Найл. — Ты же самый прекрасный человек, которого я знаю. И именно поэтому, я хочу попросить тебя сказать Гарри, что ездил я с Тобой.

— Почему просто не рассказать ему правду? — нахмурился Лиам.

— Потому-что-я-хочу-поехать-с-его-сестрой, — на одном дыхании выдал ирландец.

— Не понял.

— Я хочу поехать с Джеммой. Ладно?

Лиам убрал трубку от уха и посмотрел на неё, словно ожидая увидеть какую-тополомку или то, что тут был отвратительный сигнал — иначе как понимать такие слова Найла? С телефоном все было нормально, связь ловила отлично.

— О. Боже. Мой. Найл, ты же не?..

— Вроде того, — просто признался тот и поведал длинную историю о встрече с Джеммой в кофейне, об их разговоре и поцелуе (при этом Хоран не знал, что эта девушка — сестра Гарри). А потом они долго перезванивались и переписывались, и на этом всё должно было кончиться, но Найлу так сильно понравилась эта девушка, хоть он и знал, что Гарри его просто убьёт. Лиам на это согласно угукнул. Гарри будет просто в ярости.

— Можешь соврать ему для меня? Просто один только раз? Я обещаю, я всё ему расскажу. Только… когда Джемма уедет в универ.

Лиам сомневался. Гарри был его лучшим другом, у них не было секретов. По крайней мере, Таких. Гарри будет так же зол на Лиама, как и на Найла, если узнает, что тот всё знал и ничегошеньки ему не рассказал.

Но Найл так умолял, звучал так искренне, обещал рассказать правду.

— Хорошо, — наконец сказал Лиам. — Но ты ему всё расскажешь. Ты должен.

— Я расскажу. Ты самый лучший, Ли. Увидимся завтра, да?

— Ага, — согласился Пейн, и Найл повесил трубку.

Уже за полночь, а Гарри всё ещё не позвонил. Значит, и не собирался. Наверное, он напился с Луи и теперь они бродят неизвестно где. Главное, чтобы наутро они не пожалели о том, что было ночью. Хотя, это же Гарри — он особо ни о чём никогда не жалеет.

Он уснул, смотря какой-то второсортный сериал, в котором у брата главной героини рак, и она влюбляется в его врача, но тут её брат умирает, и влюблённые расстаются. Предполагалось, что будет грустно, но актёрская игра была настолько ужасной, что было просто никак.

Но как только парень погрузился в сон, его телефон, лежащий на столе между бутылками из-под кока-колы и почти пустой коробкой пиццы, зазвонил. Лиам быстро встал и постарался схватить мобильный. Бутылки упали, коробка — слетела на пол. Пейн проводил её несчастным взглядом и принял вызов.

Он не посмотрел на номер, предполагая, что это Гарри. Лиам не ожидал громкого, хриплого голоса, невнятно произнёсшего: «Лиам!»

— Кто это? — нахмурился тот.

— Прости, Лиам, — сказал человек на другом конце провода. Ну, как сказал. Музыка и крики людей на заднем плане мешали расслышать всё чётко. Кроме того, говорил этот человек очень невнятно. — Прости, что не говорил с тобой.

Пейн изумлённо вздохнул и присел на диван.

— Зейн.

— Я очень пьян, — ответил тот. — Очень. И Луи должен был дать мне твой номер. Он, наверное, тоже пьяный.

Лиам вздохнул.

— Есть причина, по которой ты мне звонишь, кроме как сообщить, насколько ты напился?

— Забери меня, — попросил Зейн. Теперь музыка была тише, и можно было услышать звуки проезжающих мимо машин. — Я потерял кошелёк. У меня нет денег на такси.

— Ты снаружи?

— Мммм. Слишком жарко. Людей много.

— Не подходи к дороге, — на автомате приказал Пейн. Он взял ключи, но решил до последнего отговариваться, а потом согласиться. — Где ты?

— Эм, — неуверенно протянул Зейн. — Знаешь статую, которая выглядит, как коза? Ну, в центре? Я буду на козе.

— Зейн… — тот скинул вызов, прежде чем Пейн смог попросить его не лезть на козу. Он застонал. Господи, ему же достаточно было Гарри Стайлса. Неужели он ещё для кого-то нянькой нанимался?

Лиам закрыл дверь и пошёл к машине. Зейну повезло, что родителей не было дома, чтобы остановить его, и что теперь у него была машина. Если бы обстоятельства сложились иначе, сидеть Малику на козе до утра.

Всю поездку парень нервно подёргивал ногой. Хотел бы он быть одним из тех людей, которым плевать на окружающих. Жить было бы намного легче. Большинство людей, о которых он заботился, не отвечали ему взаимностью. Да, родители любили его, но отец больше всего ценил его способности. А мама больше любила работу. Зейн и вовсе его не любил — не то чтобы он любил Зейна. Но все равно беспокоился, ничего не мог с собой поделать: Малик был именно тем человеком, который заставлял окружающих беспокоиться о себе, даже если они того не хотят. Даже если он сам того не хочет.

Зейна на козе не оказалось. Лиам припарковал машину так близко к ней, как только смог. На улице стояли машины, бродили люди, хотя было около часа-двух ночи. Какая-то группка пьяных в хлам мужчин пели «Baby» Джастина Бибера проходящим мимо женщинам.

Лиам, подойдя к козе, нахмурился, глядя неё, словно она могла ответить на все его вопросы. Коза ничего не ответила, но рядом кто-то застонал, и Пейн обошёл статую, найдя с другой стороны человека, скорчившегося рядом с основанием постамента.

Это же Зейн! Никакой укладки, волосы лежат свободно. Без рубашки и даже без пальто, а ведь, Бога ради, снег лежит!

— Зейн, — мягко сказал Лиам, положив руку тому на плечо. Кожа под пальцами была горячая, словно в лихорадке. Пейн начал паниковать, когда не услышал ответа. — Зейн!

Зейн пошевелился и повернул голову, только чтобы взглянуть на Лиама.

— Не смог залезть. Упал.

— Чёрт, — пробормотал Лиам, наклоняясь. Одну руку он положил на плечо Зейна, второй обнял того за талию, и поднял его. Малик висел на нём мёртвым грузом, поэтому пришлось перекинуть его через плечо, как делают пожарники.

— Ты как диснеевская принцесса, — пробормотал парень ему в спину. — Ненавижу тебя.

— Где твоя рубашка? — проигнорировав эту фразу, спросил Лиам.

— Моя… ой, — Зейн хихикнул. — Какая-то девушка дала мне пятнадцать фунтов за то, что я её снял. А потом потерял.

— У тебя есть ключи от дома? — спросил Пейн, теряя терпение. Он ведь мог умереть тут, в снегу, полураздетый. И никто не остановился спросить, всё ли с ним в порядке, никто не удостоверился, что он доберётся домой из клуба. Лиам был просто в ярости: этот парень бы умер, а никто даже не заметил. — Как мне тебя домой доставить?

— Нет, — Малик чуть не соскользнул с его плеча, начав дёргаться. — Не отвози меня туда. Лиам, нет. Пожалуйста. Отвези меня к Лу. Не хочу домой.

— Луи в Лондоне с Гарри.

— О. Забыл.

Они вернулись в машину Лиама, он пристегнул Зейна и пошёл поискать ему что-то надеть в багажнике. У него была только форма для регби. Что ж, придётся как-то натянуть футболку на Зейна. В машине он включил печку — к счастью, она работала в этой развалюхе.

Лиам осторожно ехал через центр, стараясь не сбить пьяных пешеходов, и думал, что же делать с этим телом, свалившимся на его голову. Нельзя везти его домой — Зейн так отчаянно просил этого не делать. Отвезти к Луи тоже нельзя по очевидным причинам. Кто родители Малика — вообще не ясно, если они позволили ему жить в одиночку. Да, остался только один вариант. Парень повернул по направлению к своему дому.

— Можно я себе оставлю? — спросил Зейн, оттягивая ворот футболки.

— Нет.

— Но мне нравится. — Пейн никогда не видел никого таким пьяным. Это о чем-то говорило: однажды он видел, как Гарри блеванул на себя и продолжил танцевать, словно ничего и не случилось. Малик же был словно большой ребёнок — хныкающий и жалующийся на всё, совершенно другой Зейн, какого Лиам никогда раньше не видел.

Он посмотрел на своего пассажира. Футболка слегка сползла с плеч, оголяя ключицы, поскольку была немного большеватой. Цвета школы в сочетании с кожей — красный на карамели. И тот факт, что это Его футболка, с Его именем, на Зейне. Лиаму она тоже нравилась, хоть и не по той причине, что Зейну.

Пока они приехали домой, Малик уже уснул, прижавшись лицом к стеклу. Когда Лиам подошёл, чтобы открыть дверь с его стороны, то заметил на окне дорожку слюны. Вздохнул, кажется, тысячный раз за сегодняшнюю ночь, отстегнул ремень и подхватил Зейна за талию, чтобы тот не свалился лицом в снег.

Открывать дверь, держа спящее тело, было непросто, даже несмотря на то, что Лиам был сильным. Спасибо утренним пробежкам и всем тем упражнениям, что Пейн мог держать парня с лёгкостью даже одной рукой. Если бы, к примеру, за ним приехал Луи, ну, или Гарри, или Найл, то вряд ли бы они смогли довезти Малика домой.

Наконец, ключ провернулся в замке, и Лиам втащил Зейна в прихожую. Закрыл дверь ногой и остановился. Можно было положить Малика на диване. Самая лучшая идея. Но Лиам поднялся по ступенькам в свою комнату.

— Ты знаешь, — внезапно сказал Зейн. Проснулся, а Лиам и не заметил. — Я вроде как хотел трахнуть тебя с самого первого дня. Прямо перед полицейским участком. Ты был потным. Так заводит.

Щёки Пейна покраснели. Он старался пропускать мимо уха всё, что услышит. Если бы Малик был трезвым, то ни за что бы такого не сказал. Он Вообще ничего не сказал бы Лиаму, потому что трезвый Зейн с ним не говорит.

Лиам открыл дверь в свою комнату и посадил Зейна на пол. Руки парня вцепились в его талию так, словно Пейн был самым дорогим, что есть в его жизни. Лиам никак не мог удержаться от мысли, каково это — быть целым миром для Зейна.

— Ты дойдёшь до кровати?

— Я оставлю футболку, — прошептал Малик в изгиб шеи Лиама, игнорируя вопрос. — Ты же знаешь, я бы хотел и тебя себе оставить. Но не могу. Нельзя. Не могу быть с тобой.

— Тебе можно, — мягко сказал Пейн. — Просто ты сам не захотел.

Зейн отступил назад и чуть не упал, споткнувшись об свою же ногу. Лиам подхватил его и повёл к кровати. Когда тот свалился на неё, Пейн снял с него обувь, и после этого Зейн зарылся в одеяло. Он подтянул колени к груди, а руки, сжимавшие одеяло, натягивали его до самого подбородка.

Лиам выключил свет и хотел уж было выйти, как услышал: «Останься».

Он остановился, но не повернулся.

— Не могу, — и это было правдой. Если он останется, то это будет уже слишком. Раны, оставшиеся после всего, что между ними было, снова откроются, а сил их залечивать уже не осталось.

— Я всегда один. Не хочу. Но так выходит.

Лиам помолчал немного, стоя у двери. Малик никак не хотел засыпать. Его дыхание было тяжёлым и неровным.

— Я думал, ты сам сделал выбор в пользу одиночества. По крайней мере, так кажется.

— Иногда, — согласился Зейн. — Потому что легче сделать выбор, чем быть одиноким просто потому, что ты такой и есть.

Лиам обернулся. Зейн был в той же позе, только с прикрытыми глазами. Не слушая голоса разума, Пейн подошёл к кровати и откинул одеяло, скидывая попутно обувь. Он лёг рядом с Зейном, не снимая джинсов и футболки. Он ненавидел спать в штанах, но спать в боксерах рядом с Маликом — это слишком.

Зейн не повернулся и не прижался к нему — и Лиам был этому только рад. Только подвинулся поближе, чтобы обхватить рукой запястье Пейна. Эта хватка не была тугой, но и не позволяла высвободиться.

— Зейн? — спросил Лиам, глядя в потолок.

— Ммм?

— Завтра… — Пейн прочистил горло, чтобы голос не звучал так хрипло. — Завтра, когда ты вернёшься домой, сможешь начать со мной говорить на трезвую голову? Не выпив половину винного отделения?

— Обещаю, — хватка на запястье усилилась на какой-то миг.

— Хорошо.

Лиам повернулся, ложась в ту же позицию, что и Зейн. Он держал руку перед собой, хоть это и было неудобно, хоть и мог легко высвободить её. Просто он этого не хотел.

Комментарий к Лиам

С Новым годом вас всех!)

Надеюсь, вы отпраздновали хорошо - не берите пример с Миры, утопающей в соплях и слезах)

========== Зейн ==========

Проснулся он в тёплой постели. Очевидно, что не в своей. Постельное бельё пахло совершенно иначе и по ощущениям было… другим. Мягкое, пахнущее чьим-то дезодорантом. Если повернуться — кого найдёт на другой стороне?

Ну что ж, это не должно было быть сюрпризом, однако… Да, это сюрприз. Зейн абсолютно точно не помнил того, какого чёрта уснул рядом с Лиамом. Господи, он ведь Пообещал сам себе, что такого никогда не случится. Не связываться с Лиамом.

Не то чтобы он не мог. Мог попросить у Луи взять номер Пейна у Гарри или Найла. Мог оставить ему свой. Чёрт, да просто прийти к тому в школу и заговорить. Но ничего из этого не сделал, просто потому что не смог решиться.

Переспали — и забыли. Одна ночь с Лиамом не должна была значить так много. Но, во-первых, мысли возвращались к этому парню со щенячьим взглядом слишком часто — это пугало. Во-вторых, — и это самое главное — давайте будем объективными. Кого-то такого, как Лиам, Зейн просто не заслуживал. Кого-то такого искренне и безпритворно доброго.

И только что свои планы он разрушил. Разрушать — так только себя, не быть ответственным за гибель остальных.

Пейн спал, когда он уже выполз из-под одеяла. Зейн лежал на боку, но одна рука была сзади в какой-то неловкой позиции, словно они держались друг за друга, не желая отпускать. Малик облизнул губы и отвёл взгляд, надеясь, что всё наваждение исчезнет.

В конце концов, Лиам же полностью одет. Между ними ничего не произошло. Да и он был слишком пьян, если даже не может вспомнить то, что произошло вчера ночью.

А ещё футболка. Зейн точно помнил, что выходил из дома в чёрной рубашке и кожаной курточке. Совсем другой материал. Однажды он уже чувствовал его под своими пальцами. Малик тихонько вышел из комнаты, стараясь не разбудить Лиама, и отправился на поиски ванной.

Найдя её, парень тихонько прикрыл за собой дверь, включил свет и только тогда взглянул на себя в зеркало. Волосы, ясное дело, были растрёпаны и спутаны. Это он вчера так часто их ерошил или откуда-то, чёрт возьми, свалился? Скорее уж второе. На губе была трещинка, но после детального осмотра стало понятно, что это скорее от холода, чем из-за драки.

Он рассмотрел и футболку. Цвета школы Лиама — ярко-красный, белый и чёрный — а на спине номер 19 и имя «Лиам Пейн». Зейн немного приподнял футболку, чтобы получше рассмотреть надпись на спине. Она мягко упала на плечи после. Ткань пахла Лиамом.

Парень умылся и пошёл обратно в комнату Лиама. К счастью, телефон оказался в кармане штанов. А вот кошелька там не обнаружилось, что объясняло, почему он всё-таки позвонил Пейну и попросил забрать. Но вот откуда его номер — вот в чём вопрос.

Надо идти домой. Надо принять душ, переодеться и лечь спать. Как же он ненавидел бродить по ночам, а сейчас как раз-таки ночь, судя по тому, как мало света просачивается сквозь занавески. В хорошие дни он привык спать до одиннадцати. Иногда даже дольше.

Вот только как вернуться домой? Нет денег, нет пальто, чтобы не замёрзнуть. Не будить же Лиама и не говорить же ему, что даже пребывание с ним в одной комнате создаёт некую неловкость. Ещё какую. Голова кружилась, сердце стучало всё быстрее. Зейн боялся, и понятия не имел, почему.

Он заметил бардовый свитер, лежащий на стульчике возле стола. Конечно, Зейн иногда воровал у людей, к которым заваливался пьяным, пару фунтов на такси, но нельзя же это делать со всё ещё спящим Лиамом. Так что он просто натянул на себя свитер и вышел из комнаты.

На улице было прохладно. Свитер был толстым и тёплым, но температура явно не располагала к прогулкам.

На ходу он достал телефон из кармана и с лёгкостью нашёл контакты Лиама. Номер его был сохранен под именем Pain («боль»), и Зейну стало интересно, то ли он случайно опечатался, будучи пьяным в дрова, то ли это такая трагичная пьяная ирония. Второе, определённо. Иногда он себя просто ненавидел.

Пялясь на экран телефона, он вдруг вспомнил обещание, что дал Пейну вчера ночью, прежде чем заснуть. Вздохнув, и думая о том, что вот так вот он и выполняет своё обещание, парень написал: «У меня твой свитер. Нужно было домой. Срочно. Зайдёшь его забрать? — Зейн»

Он спрятал футболку под свитером и осознал, что если Лиам и захочет её вернуть, то отрывать будет с кожей. Зейн даже не упомянул о ней в сообщении. Он не понимал, почему так сильно хочет оставить её. Просто хотел и всё тут.

Пока он дошёл домой, то промёрз до костей, а в ботинках хлюпал растаявший снег. Он ввалился в квартиру, стащил свитер Лиама и поплёлся сразу в душ, надеясь, что там будет тёплая вода. Выкрутил ручку до упора и начал раздеваться, повесив футболку на дверь, дабы не намочить и не запачкать её чем-то, что могло быть на полу.

Почему-то вода совсем не грела. Она казалась совсем холодной, обжигающе ледяной. Кожа горела, когда вода к ней прикасалась, но Малик не выходил из душевой. Вместо этого сел и позволил воде стекать по телу, чтобы наконец-то согреться и почувствовать себя чистым. Этого не происходило.

Тогда парень вышел из душа, вытерся и оставил свою грязную одежду в ванной. В спальне он натянул мешковатые серые штаны, а после вернулся за футболкой Лиама. Тот наверняка подумал бы, что Зейн рехнулся, не желая её снимать, но какая разница.

Когда он посмотрел на экран телефона, то понял, что было всего лишь восемь утра. Спать не хотелось. Позвонить Стиву? Вдруг кому-то нужно что-то занести. Почему бы не подзаработать. На праздники траву покупают достаточно часто.

— Ты будешь зарабатывать в десятки раз больше, если начнёшь продавать и кое-что другое, — однажды сказал Стив.

— Что? — поднял брови Зейн.

— Я могу достать что угодно, — пожал плечами Стив. — Таблетки, кокс. Что угодно. В любом случае выручка будет больше, чем от продажи травы.

Зейн нахмурился и опустил взгляд. Он рад бы зарабатывать больше денег, но не на дурака напали.

— Неа. Мне и так неплохо.

— Твоё дело, — снова пожал плечами Стив. — Просто помни, что я предлагал.

Сейчас не было сил иметь дело со всеми этими людьми. Не хотелось говорить со Стивом или покупателями. В итоге он просто отключил телефон и засунул его в шкафчик стола.

Зейн осмотрел свою комнату… и начал убирать. Тщательно убирать. Все грязные вещи отнёс в стирку, разложил чистые по полочкам и освободил от них место на кровати. Сложил свитера. Даже, чёрт возьми, носки попарно разложил.

В его комнате было много всякой хрени. Пустые упаковки от еды, презервативы — не использованные, хотя под кроватью нашлось и несколько пустых упаковок — двое женских трусов, боксеры с сердечками, которые точно не принадлежали ему, не могло чего-то такого тупого у него быть, ну вот честно.

Уже почти убрав комнату, он в полной мере осознал, что потерял кошелёк. Все документы, где-то двадцать фунтов и несколько граммов травы безвозвратно исчезли. Надо бы позвонить в клуб, где он был прошлой ночью, и спросить, никто ли его не находил. И тут он осознал, что потерял ещё и курточку и глухо застонал. Любимая курточка. Она так много значила.

— Блять. — Как такое могло случиться? Какого хрена он напился до беспамятства?

Он вернулся мыслями не только к прошлой ночи, но и к прошлой неделе. К Рождеству, когда он проснулся в ванной с треснутым телефоном рядом. Он помнил, что Гарри оставил ему голосовое сообщение, в котором говорил… говорил то, что никак не может быть правдой. Лиам не может его любить. Люди вообще не могут его любить — с ним что-то не так. Может, и не удивительно, что вчера он пил до состояния «не могу вспомнить своё имя».

С курточкой ничего уже не сделаешь, поэтому Малик просто вернулся к уборке. Всю квартиру парень убрал за половину дня. В углу шкафа нашёлся пылесос, неизвестно когда в последний раз видевший свет. Оказывается, ковёр был коричневым, а не чёрным. Кто бы мог подумать.

Чтобы вынести весь мусор пришлось трижды спускаться, стараясь не думать, как же всё было запущено все эти годы.

Когда он наконец поднялся к себе, то в гостиной стоял Луи, удивлённо глядящий вниз.

— Твой ковёр коричневый, — шокировано произнёс он.

— А под твоим глазом будет синяк, если не заткнёшься.

— А, ясно, ты не в настроении, — понял Томлинсон, плюхаясь на диван. — Тебя успокоит осознание того, что я ненавижу свою жизнь примерно так же, как и ты?

— Очень, очень сомневаюсь, что это возможно, — вздохнул Малик.

Луи похлопал по дивану рядом с собой.

— Давай, садись. Кстати, тут теперь так классно. Ты что, украл ребёнка и заставил его быть твоим рабом-уборщиком?

Зейн присел и провёл рукой по волосам. Они высохли и, непричёсанные, торчали в разные стороны, как у хомяка.

— Нет я просто… не знал, чем заняться.

— Хах. А я думал, у тебя будет величайшее похмелье века, если вспомнить, в каком состоянии ты мне вчера позвонил, требуя номер Лиама. Я точно помню слова: «Я никак не могу забыть его глаза. Они такие… такие…», а потом ты вздохнул, как школьница, которая думает о старшекласснике.

Зейн пожалел, что убрал: было нечего кинуть Луи в голову.

— Заткнись. Я даже не помню, чтобы звонил тебе.

— Господи, что же ты пил? — удивлённо приподнял брови Луи.

— Не знаю, — честно признался Зейн, укладываясь на диване. Он положил голову на спинку и закрыл глаза. — Я проснулся в кровати Лиама. Это почти всё, что я знаю.

— Я думал, ты с ним не хочешь иметь дела. Полагаю, это изменилось.

— Я не хотел, — тихо согласился Малик. — Тебя не было в городе, а мне нужно было кому-то позвонить, и я просто…

— И в итоге ты в его форменной футболке. И носишь её даже вернувшись домой, приняв душ и переодевшись.

— Почему ты пришёл? — спросил Зейн, виновато глядя на свою футболку.

— Ой, — Луи хрустнул пальцами. — Мне так много нужно тебе рассказать. В отличие от тебя, свою ночь с Гарри я помню до мельчайших деталей.

— И?

— И, — вздохнул он, подогнув под себя ноги, — мы ели мороженое, смотрели на фейерверки, а потом он меня поцеловал, чтобы доказать, что всем плевать, гей ты или нет. А потом мы напились и снова поцеловались… Вернулись в отель, а там Найл в постели с сестрой Гарри, а потом сняли другую комнату, и Гарри уснул на полу.

— Весело.

— Не очень, — мягко ответил Луи. — Мне понравилось, понимаешь. Когда он меня поцеловал. Очень. И он мне нравится. Очень. И это меня пиздец как пугает.

Зейн посмотрел на друга. Луи был самым сдержанным и скрытным человеком из всех, кого он знал, но сейчас защита дала трещину. Укладка, но какая-то небрежная. Помятая рубашка, мешки под глазами и потрескавшиеся губы.

— А как же Элеанор? — наконец-то спросил он.

Томлинсон застонал и лёг Зейну на колени.

— Я не знаю. В этом и проблема. Ты, кстати, знал, что мой отец — гомофоб?

— Ага. Знаю.

— Ой. Прости.

— Да не за что, — Малик пожал плечами.

— Окей.

В дверь постучали и Зейн нахмурился. Луи сел, пока он вставал, а потом лёг, полностью растянувшись на диване. Малик пошёл к двери, недоумевая, кто бы это мог быть и почему этот кто-то первым делом не позвонил, а потом вспомнил, что сам же телефон и вырубил.

Когда он отрыл дверь, Лиам оглядел его и нахмурился.

— Ты всё ещё в ней.

Зейн посмотрел вниз, на футболку, и вот теперь реально пожалел, что надел её.

— Да я просто накинул, чтобы к двери подойти.

— Да ладно, — Лиам помолчал. — У меня все равно есть ещё одна, да и сезон закончился, так что…

У Зейна что-то ёкнуло внутри. Лиам сказал, что он может её оставить. Почему-то именно поэтому Малик наконец-то почувствовал, что ему тепло. Чёрт возьми, что с ним такое?

— И по какой причине ты пришёл?

— Эм, ты отправил мне сообщение? Говоря о том, что я могу прийти и забрать свитер? — Пейн явно нервничал. Руки глубоко в карманах синей курточки.

— О, точно, — кивнул Зейн и отступил на шаг. — Сейчас принесу. Подожди здесь

— Привет, Лиам! — крикнул Луи прямо из гостиной. — Спасибо, что позаботился о моём Зейне вчера ночью. Ему это было на самом деле нужно.

Зейн послал ему предостерегающий взгляд, проходя мимо комнаты. Он забрал свитер Пейна с двери, где тот висел, и вернулся.

— Спасибо, — тихо сказал Лиам. Он не собирался уходить, и Зейн молча ждал, зная, что ещё что-то услышит. — Эм, как думаешь… Можно мне тебе позвонить? Завтра или вообще?

Зейн пожевал губу изнутри. Внутри него разразилась война, одна сторона кричала «Нет», вторая — «Да». Первая напоминала ему о том, что он не хочет иметь ничего общего с Лиамом. Нельзя. Лиам просто разорвёт с ним контакты, как только узнает настоящего Зейна. Второй стороне было просто похуй. Он просто хотел обнять Лиама, поцеловать его и не отпускать.

— Хорошо, — согласился Малик.

— Отлично, я… — широко улыбнулся Лиам.

— Должен позвонить Гарри. Или Найлу. У них у обоих большие проблемы, я думаю. — Голос Луи отлично было слышно даже через несколько комнат. — Гарри и я нашли Найла с Джеммой — милая девочка, кстати — в очень даже однозначном положении.

— Блять, — у Лиама приоткрылся рот от удивления. — Он ведь должен был Рассказать, а не таким вот образом. Я… я должен идти и не дать случиться чему-то плохому. Чёрт. Это реально хреново. Очень хреново.

— Ты знал? — спросил Томлинсон.

— Эм.

— Я ему не расскажу. Я не думаю, что трёх предателей за двадцать четыре часа сердце Стайлса выдержит, особенно если один из них — ты.

Лиам кивнул и взглянул на Зейна.

— Поговорим потом, хорошо?

Малик кивнул. Когда Лиам ушёл, он закрыл за ним дверь. Он вернулся к Луи, неконтролируемо улыбаясь.

— О Господи, — прошептал Луи, смотря на него. Зейн кинул на него острый взгляд и наткнулся на внимательное выражение лица. — Он что, тебя сломал?

— Ага, кажется, да, — кивнул Зейн, улыбаясь ещё шире.

— Иди сюда, — Томлинсон протянул ему руку. Зейн свернулся рядом на диване. Луи поглаживал его спину. — Мы просто блядски вляпались.

========== Гарри ==========

Гарри проснулся от того, что у него затекла шея и замёрзли ноги. Спал он на полу. Почему не на диване? Во-первых, тот был слишком коротким. Во-вторых, набивка в нём сбилась, образовывая неудобные комки. Можно было, конечно же, лечь в кровать к Луи — он бы наверняка разрешил, стоило только попросить, но сил не было. Хотелось заснуть хоть где-то, прежде чем просто свалиться с ног, поэтому Гарри стащил с дивана одеяло — короткое и колючее, да плевать — и лёг, где лёг.

Сейчас Стайлс мог спокойно смотреть на спящего Луи. Тот скинул с себя одеяло, по сути, оно висело на самом краю, грозясь вот-вот свалиться на лежбище Гарри. Интересно, преднамеренно ли Лу так сделал? Вряд ли.

Стараясь не создавать лишнего шума, Гарри вышел из номера и спустился в холл, чтобы постучать в дверь номера Найла и Джеммы — злость накрывала даже при таком соединении их имён.

Где-то через минуту дверь открылась, и Найл нервно поприветствовал его.

— Она всё ещё с тобой? — требовательно спросил Стайлс.

Второй парень кивнул и пропустил его в комнату. Джемма сидела на кровати, уже одетая в джинсы и футболку, и собирала волосы в немного неровный хвост. Найл тоже был одет, и когда они прошли в комнату, то ирландец старался занять позицию как можно дальше от своей девушки.

— Пришёл нас сожрать на завтрак? — спокойно спросила Джемма.

Гарри сложил руки на груди и сразу же их опустил. Проблема не в том, что он был зол — конечно, он был зол, это несомненно — а в том, что ему просто-напросто было больно. Джемма же его сестра, чёрт побери, а Найл — один из лучших друзей сразу после Лиама. Прошлая ночь… Это же не первая ночь, которую эти двое проводят вместе. Нельзя же просто убежать в другой город вместе, не имея до этого никаких контактов.

В горле собирался ком при мысли о том, что всё это происходило в тихую, за его спиной, уже долго. Так не честно. Не честно, что всегда так происходит: ни на кого нельзя положиться, никто не будет с ним честен, никто не будет абсолютно откровенен, никто не будет готов на всё ради него. Кроме, разве что, Лиама.

— Я просто… — Гарри потряс головой. — Я просто не понимаю, как это, блять, произошло. Как вы могли так со мной поступить.

Найл сидел на диване, опустив взгляд на свои руки. Джемма же поднялась.

— Как ты можешь, — прошипела она, — думать только о себе, Гарри. Ты же, чёрт возьми, понимаешь, что мы это сделали не с Тобой. Не для того, чтобы причинить тебе боль, неудобство, что ты там ещё подумал. Это наше дело. Да, тебе больно — так вышло. Ты имеешь право обижаться. Но не надо обвинять нас в том, что мы строили коварный план за твоей спиной просто чтобы причинить тебе побольше страданий.

— Нет, конечно же, — искренне сказал Найл. — Правда. Я… Я не знаю, как так вышло. Я не знал, что она твоя сестра, когда мы впервые встретились, честно, а потом, потом всё просто понеслось. Как только я всё понял, я разрывался между тем, что не хотел тебя расстраивать, и тем, как сильно мне нравится Джемма.

Джемма посмотрела на Хорана так тепло, что Гарри тут же завёлся.

— Что за хрень. Ты знал, как я отреагирую. И как вам в голову вообще пришло приехать сюда, зная, что и я буду в Лондоне. Вы что, правда думали, я не узнаю?

— Мы собирались тебе сказать, — резко ответила ему сестра.

— Когда? После свадьбы?

— После того, как Джемма вернулась бы в универ, — отрезал Найл.

Гарри запустил руку в волосы.

— После того, как она вернётся в универ, — повторил он. — И как долго вы вместе?

Найл открыл рот, чтобы ответить, но Джемма не дала ему вставить и слова.

— Слушай, у нас тут автобус через полчаса, а тебя в постели дожидается красавчик, разве нет? — Щёки Гарри покраснели, но он не стал объяснять, что Луи его не ждёт и что они не переспали этой ночью. — Так что оставайся здесь, ной, сколько влезет, а когда мы все вернёмся домой, то можешь поорать на нас всласть.

Гарри молчал. Он не хотел ждать. Он хотел поорать сейчас. Но отрицать то, что они опаздывают на автобус, а Луи уже наверняка проснулся и собирается, он не мог.

— Хорошо, — спокойно закончил он.

И он ушёл, пока скандал не разразился с новой силой. Когда он вернулся, Луи уже сидел на кровати. Он зевал и потягивался, и Гарри отвёл глаза, стараясь не смотреть на то, как приподнимается ткань рубашки.

— Утречка, — протянул Луи так устало, словно и не спал всю ночь.

— Доброго, — ответил Гарри, усаживаясь на диван. — Готов ехать домой?

— Что, без завтрака?

— Точно, — вздохнул Стайлс. — Возьми себе что-нибудь, я не голодный.

Он нутром чувствовал взгляд Луи на себе — это бесило. Почему он видит эту его сторону, скрытую от всех, когда сам не открылся ни на чуточку? Они целовались прошлой ночью, и Луи… Луи, похоже, это нравилось, а потом он выстроил такую стену между ними, что и китайцы бы позавидовали, не давая и возможности к себе приблизиться.

Томлинсон, наверное, почувствовал, что он не в настроении, потому как промолчал. Просто встал с кровати, обулся и предложил уходить прямо сейчас.

Гарри кивнул. Он устал от этой поездки. Всё начиналось так весело и мило, а закончилось вот так хреново. Хотелось просто уже приехать домой, переодеться, завалиться к Лиаму и свернуться на кровати у Лиама, чтобы Лиам слушал, как он на всё жалуется. Лиам настоящий друг, в отличии от всех остальных. Он поможет. Единственный человек, к которому Гарри сейчас настроен не враждебно.

Даже с мамой не хотелось говорить, после их ссоры пару дней назад. Хочет, чтобы он вернулся к отцу, надо же. Гарри аргументировал тем, что она обещала: только до Рождества. Она — тем, что ему там было хорошо. Не так плохо, как ему казалось, да и дела в школе значительно улучшились.

Ну что за хуйня.

Всю дорогу они слушали новые диски, остановились лишь раз — Луи вышел купить поесть. Не было ни разговорчиков, ни шуток, ничего похожего на ту атмосферу, что была по дороге сюда. Как только музыка затихала, у них была возможность заговорить, но никто и не пытался начать, так что Гарри просто врубал следующую композицию, оставляя всё нужное и важное несказаным. Он часто так делал, и так хотелось, чтобы Луи стал исключительным человеком, но теперь, кажется, между ними поздно что-то менять. Томлинсон отдалился, и Гарри хотел бы сделать так же, чтобы соблюсти взаимность. Может, у него не было того таланта строить стены, что был у Луи, но заглушать всё музыкой — почему бы и нет.

Они приехали к дому Гарри, и тот остался сидеть в машине, Луи же пошёл к своей. Он кисло махнул на прощание, еле натянув улыбку на лицо, а у Стайлса даже сил поднять руку для ответной вежливости не нашлось.

В доме его встретила мама с крайне воинственным и недоверчивым выражением лица.

— Ну и кто это был?

Гарри тупо смотрел на неё какое время, а потом осознал вопрос.

— Луи.

— И почему же машина Луи стоит возле нашего дома всю ночь, если вы должны быть у Лиама?

Эту часть Гарри не продумал. Нужно было соврать, потому что идею сбежать на Новый год в Лондон мама вряд ли поддержала бы.

— Потому что парковка Лиама была занята его и моей машиной, а Луи приехал на всю ночь, поэтому я просто сказал ему оставить машину у нас и поехать на моей. — Он ненавидел врать маме, теперь даже больше, потому что знал это чувство: быть опутанным ложью ужасно. Она всё ещё расстроена из-за его предыдущих выходок, не стоит добавлять к этому такую вишенку.

— О. Точно. Ещё раз, кто такой Луи?

— Он живёт рядом с Джоном, — ответил Гарри. — А теперь, мне можно подняться наверх?

Энн кивнула, и Стайлс уже начал подниматься к себе, как вдруг понял.

— Мам, а где Найл и Джем?

— А, Найл ушёл на работу, а Джемма пошла погулять со своими университетскими друзьями — они тоже приехали на каникулы.

Гарри склонил голову набок, сдерживаясь, и уже поднявшись, злобно рыкнул. Оставшийся путь до комнаты он просто пролетел. Он сразу же подошёл к стереосистеме — намного хуже, чем в доме Джона — и вставил в неё первый диск, попавшийся в рюкзаке под руку.

Он упал на кровать и слушал его, глядя в потолок. Он знал, да, конечно, что был типичный, прямо клише, страдающим подростком в этот момент, но ему было глубоко наплевать.

Диск заело. Гарри встал с кровати, достал его из проигрывателя, разломил напополам и выкинул в мусорку. Взял полотенце, одежду и пошёл в душ. Принял он его в рекордно быстрые сроки и так же быстро оделся.

— Я снова к Лиаму, — быстро крикнул и захлопнул за собой дверь.

Поездка показалась слишком короткой. Гарри, нахмурившись, припарковался на пустой стоянке у дома друга. Ему же подарили машину на Рождество. Гарри сам видел это. Но её на стоянке не было.

Он достал телефон и набрал номер Лиама. Ответил тот на пятом гудке — небывалое дело, он всегда отвечал, стоило только телефону зазвонить.

— Привет, — поздоровался Пейн. На фоне были слышны звуки проезжающих машин — он на улице.

— Я возле твоего дома, ты можешь приехать? Если ты не занят, тогда ничего страшного, — сказал ему Гарри. Он не хотел мешать. Ему просто так хотелось увидеть своего лучшего друга, как уже давно не хотелось.

Стайлса постоянно спрашивали, почему он дружит с Лиамом. После этого с людьми, задавшими такой глупый вопрос, Гарри больше не общался, но сейчас он и сам задумался над этим вопросом.

Гарри — человек легкомысленный, никогда ничем надолго не увлекающийся. Он начал заниматься футболом в шестом классе и вылетел из команды, прежде чем даже закончился один сезон. Он пытался играть на гитаре, когда ему было тринадцать, и бросил, не научившись играть полностью и одной песни. Он постоянно пытался заполнить скучные моменты чем-то, постоянно был в движении.

Лиам был совсем другим — спокойным и ответственным. Если он собирался что-то сделать, то с вероятностью в сто процентов делал это. Если же нет, то простить себя за такой промах не мог. Он мог просто наслаждаться любимыми делами, в то время как Гарри постоянно искал что-то новенькое.

Иногда Лиама называли скучным. Возможно, думал Гарри, это оттого, что его никто хорошо не знал — и даже не пытался узнать. Но Пейн весёлый и верный. За всё время их знакомства Гарри творил столько глупостей. Если бы он сам был своим другом, то бросил себя ещё кучу лет назад. Лиам остался с ним.

Гарри помнил, как они впервые встретились: за ланчем в школе. Лиам сидел один, а несколько детей хихикали над ним. Эти большие уши, этот гигантский нос, эти нереально огромные глаза — всё казалось ещё больше из-за стрижки почти под ноль. Лиам не вписывался в коллектив. Но и Гарри в него не вписывался. Он был странным, часто громко смеялся над чем-то, что другие дети смешным не считали. А вот Пейно считал, и возможно именно поэтому Гарри так к нему прикипел, а тот просто позволил ему остаться рядом.

— Буду через пару минут, — пообещал лучший друг, и Гарри почувствовал, как пузырь чего бы то ни было у него внутри стал не таким тугим.

Гарри закинул телефон в карман, забрал ключи и кинул их туда же. Он вышел из машины и прислонился к ней, наслаждаясь прохладным ветром на горящих щеках.

Лиам скоро приехал и ничего не сказал — просто пошёл к дому. Открыл дверь для Гарри, поднялся в свою комнату, и они легли на кровать друг на против друга — вальтом.

— Как думаешь, я бываю нелогичным? — тихо спросил Гарри.

Лиам покачал головой.

— Нет. Я считаю, у тебя есть полное право на них злиться. Но я думаю, тебе стоит послушать и их часть истории. Найлу она и правда нравится. Он мне так сказал.

Гарри вскочил, смотря на друга.

— Ты знал, — не вопрос, а констатация факта. — И ничего мне не сказал.

Лиам тоже поднялся и беспомощно глянул на Стайлса.

— Я не знал до вчерашней ночи. Честно.

Гарри вздохнул. Он не чувствовал, что Лиам предал его, хотя и по всей логике вещей должен был. Должен был добавить Лиама в список «Не хочу ни с кем из вас говорить», но не мог.

— Так всё бесит. Не хочу ни на кого злиться, понимаешь? Но все будто… Будто все врали мне. Скрывали от меня. И это… Я не знаю. Мне кажется, я просто устал доверять людям, которые того не заслуживают.

— Они заслуживают. Найл заслуживает, а Джемма твоя сестра. Они не хотели сделать тебе больно. Просто так вышло.

— Просто так вышло, — повторил Стайлс. — Словно никто не контролирует свои действия. Знаешь, что я хотел сделать вчера? Весь день? Я хотел поцеловать его, Ли, и не делал этого, потому что знал, что не имею права. Я знал, что мне нельзя, и терпел, пока он сам меня не поцеловал.

Лиам снова встал, широко раскрыв в удивлении глаза.

— Ты целовался с Луи?

— Да, — простонал Гарри. — И это было чёртово совершенство, а теперь он даже в глаза мне не смотрит.

— Если тебе станет от этого хоть немного легче, то вчера ночью я нашёл спящего Зейна под статуей козы. Без рубашки.

Гарри постарался представить это, представить Зейна, с его этим презрительным взглядом и идеальной укладкой, с сигаретой, изящно зажатой в пальцах, спящим полуголым под козой. Он громко засмеялся, но Лиам веселье не поддержал.

Гарри посмотрел на него и нахмурился.

— Что-то ещё?

Лиам повернулся к нему, брови его сошлись на переносице.

— Привёз его домой, он спал в моей кровати. Со мной. И ушёл, прежде чем я проснулся.

— Мудак, — пробормотал Гарри, положив руку на лодыжку друга. — Ты же понимаешь, Лиам, что ты офигенно прекрасный человек? И что ты горяч, как ад?

— Вообще-то нет, но спасибо, — фыркнул тот.

— Нет, я знаю, о чём говорю, — серьёзно вёл дальше Гарри. — И я не понимаю, как ты сам этого не видишь. И что за хуйня, ты наконец-то в кого-то влюбился, а он к тебе так дерьмово относится.

— Не то чтобы он мне что-то обещал, — улыбнулся ему Пейн. — Я знал, во что ввязываюсь.

— Я тоже так думал. Но потом я вляпался по уши в чёртова Луи Томлинсона, даже не собираясь этого делать, и теперь просто пиздец. Думаю, и в твоей жизни пора пиздеца, друг мой.

Лиам проигнорировал.

— Я сегодня видел Луи, кстати. Я пошёл к Зейну за своим свитером, а Луи сидел у него на диване. Выглядел примерно так же хреново, как и ты.

— Правда? — спросил Гарри. Чёрт, из-за этого нельзя радоваться, но он просто не мог удержаться. Может, он тоже стал для Луи кем-то таким, из-за кого можно вот так вот убиваться.

— Ага. Когда тебе нравится кто-то, ты всегда себя так хреново чувствуешь? Или это мы где-то налажали?

— Оба варианта, я думаю. Да, оба.

========== Найл ==========

Джемма вернулась в универ. Найл проводил её на вокзал вместе с Гарри и Энн. Удивительно, но Гарри смолчал, когда Хоран обнял её на прощание.

Они всё обговорили. Да, было неловко, а Стайлс всё ещё был зол, но больше не кричал и, кажется, перестал ненавидеть Найла.

Когда Хоран вернулся домой в тот самый вечер после поездки в Лондон, Гарри и сам только вернулся от Лиама. Он сел на кровать и Найл начал:

— Мне начать собирать вещи?

Стайлс посмотрел на него с выражением абсолютного удивления.

— Что?

Ирландец пожал плечами.

— Мне казалось, что ты захочешь от меня избавитьсякак можно быстрее.

— Нет. Блин, Найл, ты чего? — затряс головой Гарри. — Да, я обижен на тебя. Очень обижен, честно говоря, но я не собираюсь выгонять тебя. Я не могу заставить тебя вернуться, не после того, что случилось, а особенно после того, как они просто дали тебе уйти, позволили жить с нами, даже не удостоверившись, что у тебя всё нормально. Что это за родители? Какие, блять, родители кинут своего, чёрт возьми, единственного ребёнка? Не попробуют с ним связаться? Даже ни разу не позвонят? Это…

— Гарри, — тихо произнёс Найл, опустив глаза. Было больно слушать такие суждения. Больно, потому что всё, до самого последнего слова, — правда. Родители и не пытались найти его с тех пор, как он уехал. Даже мама. Словно он уехал в какой-то другой город кучу лет назад, а не жил в десяти минутах ходьбы от дома родителей. И никто из них не утруждал себя визитом к нему.

Для Найла это была сложная ситуация, даже при том, как он ненавидел отца и как был обижен на мать. Всё-таки, они его родители, что бы не случилось — парень от них не отрекался. А вот они… Позволили ему уйти, словно он был балластом, который нужно поскорее скинуть на чьи-то плечи.

— Найл, — Гарри встал, на лице было разочарованное, болезненное, злое выражение лица. — Я не это имел в виду. Я просто…

— Нет, всё нормально. Не беспокойся.

Гарри кивнул и снова сел.

— Знаешь, я понимаю, что ты чувствуешь, — прошептал он. Найл кинул на него острый взгляд, и Гарри лёг, смотря в потолок. — Джон не особо много времени со мной проводил. Были просто я, мама и Джемма. А потом в один день он вернулся, сделав вид, что так и было всегда. А потом, когда я привык к его присутствию в моей жизни… Снова пропал. Без прощаний, без контактов. Просто исчез.

Стайлс никогда об этом не рассказывал. Найл знал, что у того какие-то проблемы с отцом, но не знал, какие именно.

— А потом он такой возвращается, словно имеет на это право. А у него такого права нет, — сев и нахмурившись произнёс Гарри. — Прости, я опять думаю только о себе. О чём я… Нам нравится, что ты живёшь с нами. И я не собираюсь вышвырнуть тебя из дома, только не за это. Вы двое… Кажется, между вами и правда есть что-то серьёзное, — на его лице, тем не менее, было полнейшее отвращение. — Но только давайте не при мне. И слышать ничего об этом не хочу. И знать. Хотелось бы просто забыть вчерашнюю ночь, честно говоря.

— Даже части с Луи?

— Даже их.

— Мне жаль, если это что-то будет значить, — Хоран присел рядом с ним.

— Вот и хорошо, придурок.

— Я думал, ты мне нос сломаешь.

— Я хотел. Задумывался над этим.

— Хорошо, что не сделал. Моё лицо слишком красивое для такого удара, — пошутил парень, но как-то без энтузиазма, с вялой ухмылкой.

Гарри пихнул его в плечо, и Хоран упал, смеясь, Стайлс, не удержавшись, присоединился к нему.

А спустя несколько дней Найл обнял Джемму после Гарри и Энн, и она пообещала позвонить ему попозже. Конечно, она позвонит. Найл не был уверен насчёт многого: что будет с ними дальше, будет ли счастлива Энн или разозлится, как Гарри, но в том, что они продолжат общение, сомнений не было.

Однако, отношения с Гарри оставались какими-то натянутыми. Стайлс намного меньше смеялся над общими шутками, а Найл всячески пытался не выводить его из себя случайным словом.

Даже после начала учёбы они всё-таки остались жить у Энн, а Найл занял комнату Джеммы. Точнее, это была её комната до того, как девушка уехала учиться, теперь же она превратилась в гостевую, лишённую какой-либо индивидуальности. А подушки пахли её цитрусовым шампунем. Не то чтобы Найл особо к ним принюхивался. По крайней мере, пытался этого не делать.

Со временем всё притупилось и успокоилось. На каникулах у них было освобождение от общественных работ, а теперь пришлось к ним снова вернуться. Гарри случайно вымазал его какой-то гадостью, и Хоран бегал за ним, пытаясь запихнуть в один из баков. Он продолжал работать, и ему нравилось. Сотрудники были милыми, особенно Даниэль, которая, к тому же, ходила с ним в одну школу.

Золотая троица снова вернулась к привычному составу, в который теперь не входили ни Луи, ни Зейн. По крайней мере, так Найл предполагал. Возможно, Гарри и общался с Луи, но это очень вряд ли: каждый раз при упоминании Томлинсона он замыкался. А Лиам общался с Зейном, совсем чуть-чуть. Они иногда переписывались. Чаще всего Лиам что-то писал, а потом, спустя кучу часов получал какой-то ответ, улыбаясь при этом, как ребёнок на Рождество. Найл и Гарри с ним об этом не говорили, хотя оба думали об одном и том же: их друг явно заслуживает лучшего. Заслуживает кого-то, кто будет отвечать ему спустя пару минут, а не часов. Кого-то, кто будет ценить каждое сообщение от него, а не лениво откидывать трубку в сторону, видя оповещение.

И этим кем-то, определённо, могла бы стать Даниэль. Идея принадлежала Гарри. Однажды он пришёл на работу к Найлу, чтобы забрать его, и его обслуживала Даниэль. Они немного пообщались. Стайлсу девушка показалась очень милой и жизнерадостной, возможно, немного наглой — «идеальное сочетание», по его же словам.

Найл так и не указал на то, что Гарри только что в идеале описал Луи. Гарри бы это не понравилось.

Проблема была в том, как познакомить Лиама и Даниэль. Но всё получится. Как-то.

Комментарий к Найл

Кажется, тут намечается новый пейринг от свах Гарри и Найла - что думаете об этом?)

Кроме того, я и не заметила, как преодолела рубеж в 200 страниц - юху, это так круто

Дальше вас ждёт огромнейшая глава - оставайтесь на связи и любите Зиам :3

========== Зейн ==========

На день рождения планов он не строил. Честно говоря, мало из знакомых вообще догадывались, что он скоро будет. Не то, чтобы у него было много знакомых: Лиам, с которым они иногда общались, Стив, с которым говорили каждый день, да пару покупателей. И из всех них знал только Луи.

Зейн как раз зашёл в автобус, когда ему на телефон пришло сообщение. Он прочитал его, хмурясь.

«ЧО НА ДР ТВОРИМ? ОТВЕТЬ МНЕ, МУДИЛА» — Луи.

Этот текст, состоящий только из больших букв, неимоверно раздражал, но лучше это, чем тексты из песен, которые Луи отправлял до этого.

— Это из третьей песни на диске, который мне Гарри подарил, — говорил он после того, как в очередной раз присылал отрывок неизвестной Зейну песни. — Как думаешь, что это значит?

Первые несколько раз Зейн просто закатывал глаза и отвечал: «Не знаю». А потом, когда его терпение иссякало, в зависимости от настроения он отвечал: «Что он тебя любит» или «Что ты блядский надоедливый придурок».

Странно, но на первый вариант Луи реагировал негативно, осыпая друга нескончаемым потоком брани.

Дело в том, что Зейн был вовсе не против этой надоедливой одержимости Гарри, вот только сам Луи принять её не мог. После того дня в Лондоне, Томлинсон отвергал любую мысль о том, что Гарри для него больше, чем просто друг. Он игнорировал сообщения, пока Стайлс и сам перестал что-либо писать.

Теперь же Малик не знал, что ответить. Планов не было, но если так и ответить, то Луи обязательно придумает какую-то дичь. Так что он соврал, говоря, что в его квартире будет маленькая вечеринка.

«Пригласи своего чудесного мальчика и кудрявого. Я позову Найла» — Луи.

Зейн нервно сглотнул. Он переписывался с Лиамом редко, очень редко. Лиам писал ему чаще, но Малик предпочитал игнорировать сообщения так долго, как только мог — около трёх часов. Потом сдавался и печатал ответ, потому что иначе просто не мог.

Они не виделись с Нового года. Малик ловил себя на том, что слишком часто надевает ту самую дурацкую футболку. Иногда ему хотелось просто взять и вернуть её Лиаму, но каждый раз, когда он уже брал её в руки, то тут же прятал обратно в шкаф, клал на диван или вешал на дверь или просто надевал поверх того, что носил в тот день, и ходил по дому уже так. Вещь уже давно не пахла Лиамом, но дело ведь не в этом.

А дело в том, что после каждого сообщения от Лиама, Зейн лишался возможности дышать — не вдохнуть, не выдохнуть. Голова кружилась, словно от недостатка кислорода. Это было похоже на мини панические атаки. Пейн пугал его. Пугал, потому что каждый свой поступок, мысль или слово Зейн неотрывно с ним связывал, и при этом даже не знал Лиама. Не слишком хорошо. Он постоянно фантазировал о том, что бы было, если бы они стали ближе. Что бы случилось с ним. Наверное, он просто задохнулся бы.

И, не слушая разумные доводы рассудка, он ответил Луи, соглашаясь позвать Лиама и Гарри. Зейн подумал о том, что Луи тоже не особо слушал свой разум, прося позвать Гарри, так что они были на равных. Если что-то случится ночью, то Луи спасёт Зейна и решит ситуацию с Лиамом, то же самое и Малик сделает для Томлинсона в ситуации с Гарри.

Если только они хотя бы согласятся прийти.

Стоило ли об этом беспокоиться? Это же Лиам, в конце концов. Лиам, который себе на горло наступит, лишь бы угодить другим, и Зейну в том числе, хоть он и сделал так много хреновых вещей, что просто не заслуживал такого отношения.

«Мы будем :) хх» — Лиам.

Малик застонал. Даже сообщения от него были милыми. Пора вводить на Лиама криминальную ответственность.

Луи приехал пораньше, чтобы помочь ему с подготовкой квартиры ко дню рождения, который выпал на субботу. Он прогибался под весом пакетов, что нёс на себе, один даже держал в зубах. Зейн приподнял брови и просто стоял, смотря на друга и не пытаясь ему помочь.

— Спасибо, — буквально выплюнул Луи. — Тот факт, что у тебя день рождения, не даёт тебе права вести себя, как зазнавшийся хрен.

— Как раз таки даёт, — ухмыльнулся Зейн.

Луи закатил глаза.

— В любом случае, — он драматично откинул прядь волос со лба. — Я твой самый лучший друг в целой Вселенной. И ты знаешь почему?

— Вообще без понятия, кто и как присудил тебе такой титул, — покачал головой Малик.

— Не будь саркастичным мудилой. Я принёс торт, лазанью из твоего любимого места в Милтоне и все фильмы «Властелин колец» — потому что ты задрот — и столько алкоголя, что слона можно убить. Ты такой счастливчик — твой друг уже может его покупать. Так, стоп, ведь и ты теперь можешь.

Зейн нахмурился, полностью проигнорировав последнюю часть.

— Ты не должен был.

Луи пожал плечами и отнёс пакеты на стол.

— Должен. Кто, если не я? Ты не умеешь тратить деньги разумно, а я люблю делать покупки, так что это выигрышная ситуация для обеих сторон.

Даже не задумываясь ни о чем, Зейн подошёл к Луи и крепко его обнял.

— Ты выёбыстая скотина, но я, вроде как, тебя люблю.

— Аввв, — Луи погладил его по голове. — Я тоже тебя люблю. А теперь иди в душ. И побрейся. Выглядишь как бездомный.

— Это ты так выглядишь, — буркнул Зейн, но все равно пошёл в ванную. Он принял быстрый душ: горячая вода закончилась даже раньше, чем обычно. Он послушал совет Томлинсона и побрился, впрочем, оставляя щетину — так ему нравилось больше.

Луи нахмурился, оглядывая его, когда Малик вернулся в комнату. Вокруг его талии было обёрнуто полотенце, а вода стекала по плечам с влажных волос.

— Если я гей, — сказал Томлинсон, смотря на друга, как на научный эксперимент, — тогда почему у меня на тебя не встал? Ты так горяч, но… — он махнул рукой. — Луи-младший мягонький, как вареная макаронина.

— Спасибо тебе за эту картину, фу, — Зейн скривился.

Луи пожал плечами, явно не впечатлённый, и включил еле дышащее радио Зейна. Он достал какой-то диск, и Малик закатил глаза, не сомневаясь, что это тот самый микс от Гарри. Надо бы попросить Стайлса сделать новый, потому что из этого даже Зейн знает почти все песни на память. Смешно.

Зейн быстро оделся, абсолютно не подбирая одежду. Тут будет не так много людей, ради которых стоит наряжаться: Лиам, Найл, Гарри, Луи и Элеанор. Интересно, случится ли какая-то катастрофа, если вспомнить, Что было между Луи и Гарри. Он просто надеялся, что Томлинсон не допьётся до состояния, когда не будет себя контролировать и не сотворит что-то глупое.

Он не помнил, когда в последний раз так отмечал день рождения. В последние годы они с Луи ели торт и пиццу у того в подвале. Вдвоём. Зейн не знал, как их «двое» превратилось в «пятеро» и не понимал, что по этому поводу стоит думать. Гарри и Найл ему нравились, когда не орали на него и не пытались защитить невинность Лиама. А Лиам… Ну, когда они не были наедине, всё было хорошо. Просто платонические отношения — прекрасно. Пока они не переходили черту, можно быть абсолютно спокойным насчёт всего.

Все должны были подъехать к восьми, но Луи достал торт уже в семь, а Зейн занялся скручиванием косяка. Это было традицией — зажигать огромный косяк от свечки на торте. Так они делали и на день рождения Луи, на настоящий день рождения, а на вечеринке, с тех пор, как они впервые попробовали травку.

— С днём рождения, Зейни, — произнёс Луи, беря из рук Зейна зажигалку, чтобы поджечь свечу на торте. Малик наклонился и зажёг кончик косяка, глубоко затягиваясь. Выдохнув, он задул свечку, и Томлинсон захлопал.

— Знаешь, — произнёс Луи, устраиваясь на диване, — здесь не так уж и плохо.

Зейн посмотрел на него вопросительно.

— Ты всё ещё не берешь с собой больше двадцати фунтов, потому что боишься, что тебя обворуют.

— Я не о доме и не о его расположении, — махнул рукой Луи. — Я о квартире. Можем её покрасить. Будет миленько.

Зейн фыркнул и ещё раз затянулся.

— И в какой цвет?

Луи взял у него косяк, втягивая в себя дым и раздумывая.

— В разные. У тебя же нет кого-то, кто запретит. И мы оба знаем, что ты хорошо рисуешь. Так почему бы и нет?

Зейн пожал плечами.

— Окей.

— Отлично, — широко улыбнулся Томлинсон. — А ещё мне нужна помощь кое с чем.

— Что угодно.

Луи хлопнул в ладоши.

— Прекрасно, потому что пробы начинаются в понедельник, а мне нужен кто-то, кто смыслит в дизайне. Они наняли одного парня, Бена, он, конечно, невероятно красив, но и невероятно глуп. И я подумал: может, я объясню тебе, чего хочу, а ты уже поможешь ему разобраться? Как один художник другому?

Луи опять поднёс косяк к губам, но Зейн украл его.

— Я не художник, — сказал он голосом высоким и напряжённым, от дыма, который он вдохнул.

— Только потому что сам того не хочешь, — фыркнул Томлинсон.

Малик открыл рот, чтобы возразить, но тут в дверь кто-то позвонил, и Луи кинулся открывать.

— Первый гость! Кто же это может быть? Я могу поспорить, даже на деньги, что это Лиам. Он всегда приезжает пораньше. И он сто процентов принесёт какой-то фантастический, невероятный подарок для тебя, потому что такой вот он, этот парень…

— Заткнись, — сказал ему Зейн и сам пошёл к двери. Когда он открыл их, то крайне удивился, не увидев Лиама. — Гарри.

— Я знаю, я рано, — сказал Гарри, заходя в квартиру Зейна, словно был в ней миллион раз, когда на самом деле это был первый, — но я принёс пончики из пекарни, где раньше работал, и надеюсь, это примирит вас с таким положением вещей.

— Ты работал в пекарне? — нахмурившись, спросил Луи.

— Да?

Луи нахмурился ещё сильнее, словно ему нанесли личное оскорбление, а Гарри протянул Зейну пакет с пончиками.

— Это часть подарка. И если ты не заберёшь их прямо сейчас, я съем их сам, так что…

Малик пожал плечами и открыл пакет. Он не собирался прогонять Гарри, даже зная, что между этими двумя явное напряжение.

— Спасибо, — искренне поблагодарил именинник. Выпечка пахла превосходно.

Гарри улыбнулся и подал ему ещё один пакет. Луи с любопытством наблюдал, как Зейн достал оттуда футболку. Голубая, с каким-то случайным номером и без имени. Малик нахмурился.

— Я подумал, что так ты сможешь вернуть Лиаму его футболку, — объяснил Стайлс. В его взгляде было что-то вызывающее и испытывающее.

— Ни за что, — мягко ответил Малик, даже не задумываясь. — В смысле… Он хочет, чтобы я вернул? Может просто сказать.

Гарри засмеялся и похлопал Зейна по плечу, снимая обувь и плюхаясь на диван рядом с Луи.

— Это был тест. И ты справился. Просто хотел убедиться, что что-то есть. И оно есть.

Малик прищурился и спрятал футболку обратно в пакет. Он пошёл в свою комнату, чтобы кинуть его на кровать, но услышал слова Луи: «Умно. Хорошая штука».

Он понял, зачем Гарри это сделал. Он предложил Зейну новую футболку просто для того, чтобы тот запротестовал, потому что его отказ отдавать футболку Лиаму будет что-то значить. Но ведь это неправда. Луи и Гарри, по мнению Малика, такие идиоты. Почему во всём должен быть скрытый романтический подтекст? Ему просто нравилась эта блядская футболка, ну ёпт.

Когда Зейн вернулся в комнату, парни сидели на разных концах дивана, неловко втыкая в телефоны. Телефон Малика завибрировал и, достав его, он увидел сообщение от Томлинсона.

«Убей меня? Пожалуйста?»

Хозяин квартиры сел между двумя парнями, спрашивая: «А когда придёт Найл?»

— Мм? — Гарри поднял глаза от телефона. — А, они с Лиамом скоро будут.

Малик кивнул, выбивая пальцами на колене неизвестный ритм. Гарри уставился на него и вдруг хлопнул себя по лбу.

— Я забыл, — сказал он и встал, чтобы достать что-то из кармана пальто. — Сделал специально для сегодняшнего дня. Не знаю, что ты любишь, просто предположил… — Гарри пожал плечами и протянул Зейну файл с диском.

Малик встал и включил его, просто чтобы что-то сделать.

Если он думал, что неловкое молчание было до прихода Элеанор, то глубочайше ошибался. Она впорхнула в комнату, сопровождаемая парами духов, с которыми явно переборщила. Эль наклонилась и поцеловала его в щёку.

— С днём рождения, Зейн, — сказала она без особой теплоты в голосе. — Вот. — Протянула ему какую-то упаковку, где Малик обнаружил упаковку дешёвых зажигалок и какой-то подарочный сертификат. Просто и не изобретательно.

— Спасибо, — сказал он просто потому, что Луи — его друг, поэтому в обязанности его входит хотя бы притворяться, что девушка Томлинсона ему нравится. — Хорошо быть подготовленным к следующему поджогу.

Гарри громко фыркнул и начал показательно кашлять, когда Луи строго взглянул на него.

— - Кто это? — спросила Элеанор, недружелюбно глядя на Стайлса.

Луи не покраснел. Он побледнел, словно полотно. Гарри же просто протянул девушке руку.

— Я Гарри, — представился он, и Зейн почувствовал, что Луи расслабился, когда опасность миновала. — А ты та, кто оставил своего парня спать в ванной, да?

Или нет.

— С днём рождения, с днём рождения, дорогой Зейн, — закричал Томлинсон. — С днём рождения тебя!

Когда ещё кто-то постучал в дверь, Зейн подскочил, радуясь, что может сбежать из этого сумасшедшего дома. Именно поэтому он ни с кем и не встречается. Отношения — это слишком сложно. Люди чего-то ожидают от тебя, как данности. А он не делал чего-то просто для чьих-то ожиданий, как и Луи, наверное.

— С днём рождения! — воскликнул Лиам, как только он открыл дверь.

Наверное, держать дистанцию было бы значительно легче, если бы Лиам не выглядел таким искренне счастливым при каждой их встрече. Не честно.

— Спасибо.

Зейн задумался о том, что не недостаток друзей мешал ему закатить вечеринку, а постоянные «спасибо» без какой-либо искренности. Плюс, он не понимал, зачем делать шумиху из дня, когда ты родился. Смешно. Поэтому ничего и не делал.

— И от меня, друг, — сказал Найл, появляясь из-за спины Лиама. Он дал Малику подарок, который тот решил открыть попозже, а после свой отдал и Пейн.

— Открой его, когда никого вокруг не будет, хорошо? — попросил он, всё ещё улыбаясь.

Зейн кивнул, относя подарки к тому, что уже был в его комнате. Он не собирался говорить о подарке от Стайлса, когда Лиам был здесь, к счастью, и сам Гарри не собирался поднимать эту тему.

Луи быстро достал диски с фильмами.

— «Властелин колец?» — спросил Лиам, выглядя очень довольным.

Гарри и Найл застонали.

— Они такие длинные, — добавил Гарри.

Элеанор кивнула, соглашаясь, и Луи просканировал их недовольным взглядом, но не успел и открыть рот, как Пейн спросил:

— Зейн, ты хочешь их посмотреть?

— Да мне всё равно, если честно, — пожал плечами Зейн. Он соврал, и Луи это поймёт, потому что Луи его знает, знает, что он обожает «Властелин колец» и прочитал все книги ещё в тринадцать лет.

— Значит, смотрим? Это его день рождения, — произнёс Лиам, садясь. Зейн не мог на него смотреть, но ему и не пришлось, потому что Луи включил фильм и все быстро расселись. Элеанор села Томлинсону на колени, Зейн снова сел между ним и Гарри, чтобы не допустить ещё какой-то колкой фразы от Стайлса. Найл и Лиам сидели на полу.

Лиам сидел почти у ног Зейна, и Малик ни на чём, кроме этого, не мог сконцентрироваться. Он пытался смотреть фильм, пытался сконцентрироваться на Орландо Блуме, потому что, эльф или нет, этот парень был горяч — особенно в роли эльфа — но Зейну было сложно найти в нём хоть что-то привлекательное, когда рядом сидел Лиам, ни в какое сравнение не идущий.

— Это слишком скучно, — в конце концов сказал он, соскакивая с дивана. — Давайте сделаем что-то весёлое.

— А что ты предлагаешь? — спросил Луи, и Зейн заметил на его лице болезненное выражение, прежде чем Томлинсон успел его спрятать. Луи сделал так много для вечеринки, для того, чтобы собрать всех друзей вместе. Если можно их так назвать. И эту фразу он принял, как оскорбление в свою сторону.

— Алкоголь, — ответил Зейн, поднимая брови. — «Я никогда не?»

— Да! — тут же согласился Лу. — Неси выпивку, Зейн, я поставлю фильм на паузу.

— Это мой день рождения.

— А, точно, — произнёс Луи так, словно и правда об этом забыл. — Лиам, помоги ему.

Зейн словил себя на том, что ну очень хочет кинуть чем-то в Луи, конечно, не в первый раз за время их дружбы, когда Лиам поднялся, с радостью готовый помочь. Малик подавил острые слова, так и рвущиеся изо рта — да, он может быть злым, но Лиам того не заслуживает.

— Окей, давай просто всем намешаем ром с колой? — предложил именинник, когда они вдвоём удалились на кухню.

— Окей, — Пейн прикусил губу.

Он заполнил все стаканы, которые только нашёл. Их было не так много, все были разные, некоторые — даже надбитые. Лиам взял колу со стола, где её оставил Луи, а Малик взял ром. Он открыл бутылку и надпил прямо из горла, прямо под изучающим взглядом Пейна. По сути, этот взгляд и был причиной желания выпить. От него внутри всё сжималось. Тепло разливалось по всему телу.

Выпив, он налил понемногу алкоголя в каждый стакан, а Лиам наполнил их шипучим напитком. Они разделили стаканы напополам, чтобы ничего не разлить по дороге в гостиную.

Кто-то — Луи — отодвинул столик к стене и все сели в круг, оставляя два свободных места — одно между Луи и Гарри и второе — между Гарри и Найлом. Зейн сел, что очевидно, рядом с Луи, а Лиам занял место между своими лучшими друзьями.

Они раздали напитки, и Луи хлопнул в ладоши.

— Все знают правила? Кто-то говорит о чем-то, что никогда не делал, и если ты это делал, ты должен выпить. Если никто не пьёт, то человек, который сказал, должен выпить. Игра продолжается, пока кого-то не вырубит.

— А это безопасно? — спросил Лиам. — Я думаю…

— Хорошо, хорошо, — перебил его Луи. — Мы закончим, когда на диске Гарри закончатся песни. Пойдёт, папочка?

Пейн покраснел, а Зейн захотел врезать другу за то, что он смущает Лиама.

— Так, Зейн первый, потому что он именинник.

Малик задумался надолго. Зачем было вообще предлагать эту игру, если он так хреново в неё играл? В своей жизни он сделал очень много вещей. А потом он встретился взглядом с Лиамом и вспомнил, где впервые его встретил.

— Меня никогда не арестовывали, — сказал он наконец.

Луи застонал.

— Удар ниже пояса.

Но он и Гарри послушно выпили.

— Блять, крепкое, — задохнулся Стайлс.

Луи улыбнулся ему и, поскольку сидел рядом с Зейном, начал думать над своим «никогда не». Его улыбка превратилась в ухмылку, когда парень, смотря на Зейна и Элеанор, произнёс:

— Я никогда не делал кому-то минет.

Зейн пожал плечами и выпил, то же сделала и Элеанор, смотря на своего парня. Вся эта ситуация напоминала снежный ком, когда не было ясно, к чему приведёт то или иное действие. Маленький, приватный снежный ком Зейна. Он видел, что Луи пожалел о своих словах, как только увидел, что и Гарри поднёс свой стакан к губам и отхлебнул.

У Томлинсона дрогнула рука, и он пролил содержимое стакана себе на штаны.

— Блять, — прошипел он, посмотрев вниз, на свои штаны, а потом, подняв голову, заметил, что все смотрят на него. Зейн подметил странное выражение лица Гарри.

— Моя очередь? — спросил Стайлс. Луи кивнул, скорее для того, чтобы все прекратили на него пялиться. — Хорошо, я никогда не… занимался сексом в публичных местах.

Лиам не отводил взгляда от Зейна, когда тот (плюс Луи и Элеанор) выпил. Он потряс головой, но ничего не поменялось.

Когда пришла очередь Пейна, он подумал пару минут и выдал:

— Я никогда не… любил.

Они смотрели друг другу в глаза, потому как только вдвоём сидели, не отпив из стаканов. Зейн не отводил взгляда, попав в плен этих дурацких глаз, а тем временем Найл продолжал игру.

— Мне никогда не делали минет, — и это разбило транс.

— Никогда? — удивлённо спросил Луи. — Разве сестра Гарри?..

— Заткнись, — зло заткнул его Стайлс.

Зейн и Лиам отпили, в этот раз не глядя друг на друга. Гарри и Луи тоже выпили.

— Я никогда не, — начала Элеанор, — целовала человека своего пола.

Лиам и Зейн снова выпили, как и Гарри. Когда Луи отхлебнул, Элеанор опасно покраснела, но ничего не сказала. Было ощущение, словно все вокруг задержали дыхание, но Зейн спас ситуацию, произнеся:

— Я не когда не заблёвывал свою одежду, выпив слишком много.

Гарри фыркнул и выпил, за ним Луи и Найл. Напряжение так и не ушло, но немного ослабилось.

— Я никогда не хотел трахнуть Зейна.

Зейн пихнул Луи в плечо и просто смеха ради надпил из своего стакана. Понятное дело, выпил Лиам, а когда это сделал Гарри, Малик вопросительно поднял брови.

— Что? Ну да, было один раз. Из-за волос.

Элеанор хлебнула, смотря на Луи. Отплатила за его прошлый ответ.

— Так что, групповушка? — предложил Зейн, просто чтобы поддерживать шутливую атмосферу.

— Я никогда не танцевал по комнате в одних только трусах, — сказал Гарри, чуток подумав.

Зейн хохотнул, когда Лиам, покраснев, выпил.

— У меня сегодня цель — напоить Лиама, — признался Гарри. — Друг мой, я знаю много грязных вещичек из твоей жизни.

Зейн был уверен, что у Гарри всё получится, но ко времени, когда они закончили игру, был настолько пьян, что лично убедиться уже не мог. Последняя песня с диска Гарри прозвучала намного позже, чем игра остановилась, и Луи уже хотел предложить играть в «Правду или Действие», как у Малика зазвонил телефон.

Парень достал его из кармана, недоумевая, кто бы это мог быть. Наверное, Стив. Но на экране был совсем другой номер. Как только Зейн увидел его, сердце укатилось в пятки.

Он быстро поднялся и пошёл к себе в спальную. Плотно закрыл за собой двери и нажал «принять». Голова кружилась, в животе крутило, и он закрыл глаза.

— Мам, — тихонько сказал он.

— Я просто хотела поздравить тебя с днём рождения, — и голос её оставался всё таким же холодным, как раньше. От этого тона просто всё внутри словно покрывалось корочкой инея.

Неизвестно, алкоголь ли повлиял или шок от звонка, но Зейн съехал вниз по стене, уронив телефон. Перед глазами потемнело, он не мог даже вдохнуть. Кто-то звал его, словно через слои воды, кто-то был рядом в комнате.

Малик не мог понять, кто это, пока Лиам не нагнулся. Пейн положил руку ему на плечо и поднял телефон.

— Кто это? — спросил Лиам с таким тоном, словно хотел защитить его от всего на свете.

Зейн смотрел на него, пытаясь понять, кто чёрт возьми этот Лиам Пейн, с его прекрасными щенячьими глазами, шершавыми пальцами, широкими плечами и мягким голосом. С тёплой улыбкой и вечным желанием помочь. Со стремлением помочь Зейну. Никто раньше и не пытался его… спасти. Просто оставляли позади, шли дальше. Лиам не бросал. Лиам всегда был рядом.

— Лиам, — тихонько сказал Зейн, просто потому, что любит произносить это имя.

Наверное, Лиам всё ещё висел на телефоне. С его мамой. Зейн хотел забрать трубку, но не смог даже и руки поднять.

— Это Лиам, — ответил парень на какой-то вопрос от матери Малика. — Да, друг. А вы? — и тут на лице Пейна промелькнуло осознание. Наверное, на том конце спросили что-то ещё, потому как парень ответил: — Нет, он не в порядке. — И повесил трубку.

— Давай, — сказал Лиам, помогая ему подняться. — Вечеринка окончена, да?

Зейн покачал головой, когда Пейн положил его в постель.

— Ещё нет. Я не открыл твой подарок.

Внезапно это показалось очень важным. Откроет подарок — и отпустит напряжение после звонка мамы, пройдёт тошнота, пройдёт желание кричать и целовать Лиама до звёздочек в глазах.

— Хорошо, — ответил Пейн, протягивая имениннику подарок, что лежал на кровати рядом.

Зейн разорвал обёртку и достал что-то бардовое. Примерно такое же бардовое, как щёки Лиама.

— Я подумал, что на тебе он будет выглядеть лучше, а ещё у меня не было денег на что-то хорошее, поэтому…

Зейн отрицательно покачал головой и достал бардовый свитер, который много дней назад унёс из комнаты Пейна.

— Нет, мне нравится, — заверил его Малик, надевая подарок на себя. — Пахнет тобой. Чёрт, прозвучало, словно я извращенец.

Лиам положил руку на щеку Зейна, пальцем прослеживая линию челюсти.

— Мне нравится смотреть на тебя в моих вещах. И я не знаю, что это значит.

Малик понимающе кивнул. Он и правда понимал. Он должен был дать Лиаму знать это, но из его рта вырвались совсем другие слова.

— Ты меня душишь.

Лиам посмотрел на него испуганно и быстро слез с кровати.

— Прости. Я… Я… думал, что ты хочешь. Я не… Это не… ничего не значит. Я…

— Не так, — сказал Зейн, немного разочарованный. — Не… то, что ты делаешь. Просто… Ты везде, Лиам, а я так не хочу.

— Точно, — кивнул Лиам. — Мне надо идти. Я знаю, что это Луи заставил тебя меня пригласить. Я… блять, — выругался он, запуская руку в волосы. — Я жалок. Я думал, что что-то есть…, а ничего… ничего. Прости меня, Зейн.

Зейн оттянул воротник рубашки, потому что ему не хватало воздуха. Лиам не понял. Не понял, что лишал его дыхания, что заставлял чувствовать желание просто вырваться из собственной кожи. Не понял, что каждый раз, когда он касается, Зейн хочет больше и больше, словно Лиам — наркотик, на который Малик подсел с первого же раза. Что он хотел стать всем для Лиама, заполнить себя им. У него внутри были раны, дыры, которые залатать мог только Пейн. И это чертовски пугало, потому что Зейн этого не хотел. Не хотел, чтобы кто-то имел на него такое влияние, потому что когда-нибудь это закончится, всегда заканчивается.

Но он ничего из этого не мог выразить, потому что сказанное вслух будет звучать не так. Или даже сделает всё хуже. Так что Зейн сделал то, о чём думал весь вечер: встал, взял лицо Лиама в свои ладони и поцеловал его, выражая все свои чувства. Слова всё портят, поцелуи — нет. Губы Лиама идеально подходили к его губам, Пейн мягко отвечал.

Лиам оттолкнул его, тяжело дыша.

— Ты не можешь так делать, — сказал он, и Зейн понял, что он едва не плачет. — Хорошо? Не можешь просто… не можешь отталкивать меня, а потом снова притягивать. Это нечестно.

— Вы тут трахаетесь? — спросил Луи, заходя в комнату с закрытыми ладонью глазами.

— Ага.

— Прекрасно, — Томлинсон открыл глаза и посмотрел на друга. — Мы режем торт. Пойдём.

Зейн пошёл за другом, а Лиам тихонько шёл сзади. Луи зажёг свечи на торте — на этот раз десять — и сказал Малику загадать желание.

Зейн посмотрел на Лиама и загадал с сотню, ни одно из которых сбыться не могло.

Комментарий к Зейн

Я очень долго сидела над этой главой (два дня, да-да), и надеюсь, что вам она тоже понравится :3

Материте меня (или желайте удачи), потому как сессия началась: завтра первый экзамен. Люблю вас :3

========== Луи ==========

Луи никак не мог осознать в полной мере, что его пьесу выбрали. Что какие-то люди поставят её на сцене. Что… Что-то, что он написал, станет реальностью. А ещё он не мог смириться, что при подготовке к постановке его просто задвинули на задворки.

Он думал, что его сделают директором, позволят выбирать актёров и помогать им учить слова, указывать акценты. Но вместе с ним подбором занимались ещё трое людей. Все его полномочия — указывать Бену, как сделать удачные декорации.

— Так дело и делается, — сказал Луи его учитель, мистер Эванс. — Ты тот самый человек, что создал всё, а теперь дай и остальным потрудиться.

Томлинсон не жаловался. Вот совсем. Просто пришёл домой, повалился на кровать и заорал в подушку. А потом позвонил Зейну. Не то чтобы это чем-то помогло бы — Малик сейчас проходил фазу «я страдающая девочка-подросток», что случалось с ним крайне редко. Прошло два дня — два дня! — со дня вечеринки, а настроение Зейна оставалось стабильно… нестабильным. Луи был готов убить Лиама Пейна за то, что он превратил его друга в смесь гнева и слезливых жалоб на жизнь.

Есть один факт, который отрицать невозможно. Зейн влюблялся в Лиама всё больше и больше, а Луи никак не мог его спасти от боли, которую эта любовь приносила. Томлинсону было больно, Зейну было больно, но Луи знал, что хоть друг его абсолютно, просто наглухо закрыт в плане эмоционального взаимодействия, Пейн поймёт его и поддержит. Говорить, правда, этого не стоило, иначе Малик снова закрылся бы в кокон, куда никому, даже Луи, входа нет.

Так Зейн и делал, начиная с той самой ситуации с родителями: не строил невероятно высокие стены, как Луи, а просто закрывался в себе так, что никто не мог его растормошить. Держал всё больное в себе, но Томлинсону разрешалось заглядывать в самые потаённые, раненые уголочки. Чаще всего Малик раскрывал свои объятия и позволял в них упасть. Иногда парню казалось, что он единственный, кто связывает Зейна с реальностью.

И вот теперь он сидел и смотрел на то, как всё рушиться, потому что если вмешаться, то процесс пойдёт ещё быстрее.

Но проблема с Зейном была не самой серьезной. Существовала ещё как минимум проблема с Элеанор, которая появилась после дня рождения Зейна, когда он признал, что целовался с человеком своего пола. И этого ещё мало: тут вырисовывалась проблема с Гарри, которого хотелось одновременно игнорировать, жёстко оттрахать и придушить.

На самом деле, сейчас Луи хотелось придушить всех. Просто каждого.

Он уснул, так и не поужинав. Все равно есть не хотелось. Проснувшись утром, Луи принял долгий, намного дольше, чем обычно, душ. Хотелось принять ванну, но на этом у парня был свой пунктик: как нормальный человек может сидеть в грязи, которую смывает с тела?

Он протёр запотевшее зеркало и вгляделся в отражение.

Он Луи чёртов Томлинсон. Он не должен себя жалеть, не должен волноваться об отношениях с девушкой или развивающихся отношениях с зеленоглазым кудрявым мальчиком, с этой его улыбкой, от которой внутри что-то ломалось. Он не должен ныть о том, что ему не дали управлять постановкой пьесы. Должен собраться, как делает обычно. Он всегда собран, когда остальные разваливаются на части, потому что должен. И потому что может.

Луи высушил волосы и надел пару узких джинсов, туго облегающих бёдра и подчёркивающих задницу. Добавил к этому свою любимую полосатую рубашку. Вернулся в ванную, почистил зубы с особой тщательностью и уложил волосы. После всех приготовлений, парень взглянул на себя в зеркало в полный рост, что было в его комнате. Он выглядел хорошо. Он выглядел Целым.

Теперь осталось только убедить себя, что и чувствует так же.

В тот день он шествовал по школе с высоко поднятой головой. Он не позавтракал — слегка подташнивало. Нужно было многое сделать, что вряд ли вышло бы, если бы Луи блевал в туалете всю перемену.

Он увидел Элеанор у её шкафчика. Девушка стояла там, болтая со своими друзьями, и, когда увидела его, презрительно прищурила глаза, как делала с той самой вечеринки, но после опомнилась и натянула широкую улыбку.

— Луи! — крикнула она, словно и правда была рада его видеть, потому что вокруг была куча людей, а они были Той Самой Парочкой. Конечно же, они не могли притворяться, что безумно друг друга любят.

Поправочка — они притворяются.

Томлинсон улыбнулся в ответ и нагнулся к её уху, прошептав:

— Могу я с тобой поговорить? Наедине?

Девушка отстранилась и пожала плечами.

— Просто говори, что хочешь сказать, любимый, скоро урок, а мне ещё нужно поправить макияж.

Луи поднял брови и тоже неосознанно пожал плечами.

— Окей, накрась губы светло-розовым. Красный не подходит к твоему тону кожи. А да, ещё мы расстаёмся.

Эль нахмурилась.

— Красный отлично подходит к моему тону, о чём ты… — а потом она осознала и удивлённо расширила глаза. Девушка тряхнула головой, тёмные волосы рассыпались по её плечам. — Луи…

— Прости, — искренне сказал парень. — Мне правда жаль. Я пытался поддерживать эти отношения изо всех сил, я пытался быть счастливым с тобой, но ничего не получалось. И не получается. Есть ли смысл оставаться вместе, если рано или поздно мы все равно расстанемся? Мы оба это знаем.

Элеанор долго смотрела на него тяжёлым взглядом и вдруг крепко обняла.

— Будь осторожен с ним, ладно? Я хочу, чтобы ты был счастлив.

Луи отстранился и шокировано уставился на свою уже бывшую девушку.

— Я не…

— Ты да. И это нормально. Просто… Не отрицай это слишком долго, ладно? Просто иногда люди не будут ждать и слоняться рядом, пока до твоей тупой головы что-то дойдёт, понимаешь, Томлинсон? — она улыбнулась. — Позвонишь мне вечером?

— Хорошо, — согласился Лу, немного изумлённый произошедшим.

Хоть на душе всё ещё было тяжело, но стало легче. Словно он разорвал верёвку и теперь наконец-то свободен. Он любил Эль, правда любил, и это длилось бы столько, сколько бы она позволяла. Но это была не такая любовь. Наверное, они оба знали это. Может, Элеанор знала дольше, но какая разница. Что есть, то есть.

Следующий шаг — пойти в театральный кружок. Да, занятия начнутся позже, но мистер Эванс наверняка уже там, готовится. Луи постучал в дверь и, когда преподаватель пригласил его зайти, открыл её.

Томлинсону нравился мистер Эванс. Он отличный учитель, да и именно из-за него Луи так полюбил театр.

— Луи, — улыбнулся мужчина. — Пришёл обговорить что-то перед прослушиванием?

Парень кивнул, прикусив губу.

— Я хочу кое о чём вас попросить.

— Проси, конечно же.

— Хорошо. Мне всё равно на то, кто какую роль займёт — нет, не всё равно, но это не важно — мне нужно, чтобы финальную фразу говорил Джеймс.

— Я думал, мы уже поговорили об этом? Все сошлись на кандидатуре…

— Да, я знаю, — перебил его Луи. — Все остальные могут так считать. Но для меня это так много значит, вы просто не понимаете. Я не могу просто сидеть и смотреть на то, как Энтони выбирает Роджера, как и было на любом другом представлении, что мы ставили. На чистоту, Роджер — хреновый актёр, но его везде впихивают, потому что он красивый и билеты на представления с ним хорошо продаются. А мне похрен. Я куплю хоть все билеты, если придётся, но не буду стоять в стороне и смотреть, как он всё рушит.

Эванс молча смотрел на него. Луи был наглым — это да — но он никогда не позволял себе лишнего с преподавателями.

— Следите за языком, мистер Томлинсон, — предупредил мужчина. Он снял очки и посмотрел парню прямо в глаза. — Только Джеймс?

Луи закивал так быстро, что у него в шее что-то хрустнуло.

— Да, только Джеймс.

— Хорошо. Я вижу, что это очень для тебя важно. И, что уж тут врать, Роджер и правда хреновый актёр.

— Ага, — ухмыльнулся Луи.

— Если кто-то спросит, то я согласился на это только потому, что ты чертовски хороший писатель. Не потому, что ты мой любимчик.

— Но я ваш любимчик, — широко улыбнулся Луи.

— До свидания, мистер Томлинсон.

Луи вышел из класса в аккурат созвонком, но не пошёл сразу же на урок. Он направился к мужскому туалету, шуганув оттуда группку младшеклассников. Зейн ответил на звонок так, словно был тут же на месте прикончить своего друга.

— Сейчас полдевятого утра. И клянусь, Лу, если у тебя нет уважительной на то причины, я куплю газонокосилку и…

— Успокойся. Ты ляжешь спать через пару минут. Просто дай мне кое-что сказать.

Малик что-то проворчал.

— Я просто хотел позвонить тебе и сказать, что люблю, ты, старый ворчливый дед. И даже в этом этапе, что ты сейчас проходишь… — Луи не слушал никаких отрицаний с того конца провода. — Я с тобой. Но я не выдержу, если ты исчезнешь из этого мира, понимаешь? Мне всё равно, разбито ли у тебя сердце или ты проходишь через какую-то долбанутую фазу, о которой не хочешь говорить. Какая бы хуйня не происходила, ты должен понять, что я с тобой. И всегда был, и всегда буду, что бы с тобой не происходило. Так что посылай всё нахрен хоть иногда и полагайся на меня. Зачем я ещё нужен?

Зейн молчал и просто тяжело дышал в трубку.

— Хорошо, — согласился он наконец. — Хорошо.

— Окей, — сказал Луи. — Поедим пиццу вечером?

Зейн угукнул.

— Прости меня. Я так во всём лажаю.

— Это не так, — улыбнулся Томлинсон. — Ты просто сам себя в этом убеждаешь и не пытаешься. И на это просто невозможно смотреть, потому что если ты чего-то хочешь, то ты всегда добиваешься этого.

— Ты что, вчера хорошенько потрахался или как? — фыркнул Малик. — Ты в очень странном настроении, меня это пугает.

— Нет, — ответил Луи немного раздражённо. — Я, кстати, расстался с Эль.

— Господи. Что за хрень с тобой происходит?

Луи пожал плечами, но понял, что Зейн этого увидеть не сможет.

— Наверное, мне просто надоело смотреть на то, что у всех вокруг какие-то проблемы, и я осознал, что и сам в полной заднице, а единственная возможность всё исправить — исправить это самому.

— Ты слушал ту песню «Coldplay» на повторе, да?

— Да, но дело не в ней.

— Я собираюсь спать. Но, эм, спасибо. Ты знаешь. За всё.

— Пожалуйста, ты знаешь, за всё.

Зейн повесил трубку, кинув короткое: «До встречи, Лу».

Луи засунул телефон обратно в карман. Конечно, многое ещё оставалось решить, но он сделал всё, что мог сделать сразу же. Чувствовал он себя… прекрасно. Гордился собой. Наконец-то с его плеч упал этот неподъемный груз.

========== Лиам ==========

Он провалил английский. Провалил, и теперь всё его будущее катится к чертям собачьим. Его стипендия зависит от того, сдаст ли он все предметы на отлично. И всё провалилось из-за одного маленького эссе по «Франкенштейну».

Лиам работал над ним в режиме нон-стоп последние две недели января и первую неделю февраля, прервавшись только на празднование дня рождения Гарри, которое, впрочем, не было таким громким, как в прошлые года, поскольку оба родителя запретили ему закатить вечеринку.

И парень сдал работу, ожидая хорошей оценки, потому что он, чёрт возьми, так старался. Сезон регби закончился, потому все силы можно было сосредоточить на этом задании, прерываясь только на тренировки, чтобы поддерживать форму. И эта закорючка на бумаге очень была ему нужна, чтобы поднять оценки до достаточного уровня и переживать чуть меньше.

А он получил тройку. Тройка могла испортить всё его будущее. Одна маленькая циферка, написанная в углу листа. Листа, содержимым которого Лиам так мечтал впечатлить учителя. Теперь он лежал перед парнем, словно насмехаясь гигантской красной тройкой.

Нужно было, чтобы родители подписали эссе, а потом, в конце недели, Пейн должен был вернуть его с переделанным вариантом. И ему было страшно. Он был в абсолютной, черт возьми, панике. Во-первых, исправить оценку до конца недели не представлялось возможным. Если за две недели упорной работы он получит такую ужасную оценку, то на что тут рассчитывать. Во-вторых, что может быть хуже, чем сказать родителям.

Его отец будет неумолим. Пейн уже мог представить, как пройдёт их разговор. Он покажет сочинение, выгораживая себя как только можно, но отец и слушать не будет.

— Ты разрушаешь своё будущее, — скорее всего скажет он. — Ты совсем не пытаешься, Лиам. Ты должен хотеть чего-то добиться, ты должен прикладывать хоть какие-то усилия. Наверное, не стоит тебе больше общаться с этим мальчиком Стайлсом. Я знаю, это его плохое влияние. Твою машину мы продадим. Эти деньги тебе пригодятся, если ты сам себя лишил будущего. Всё, что у тебя было, Лиам, — это регби. Это единственное, с чем ты сносно справляешься, понимаешь? Именно поэтому мы и хотели, чтобы ты им занимался. Это всё, что у тебя есть.

Лиам смотрел в потолок. Почему-то внутри собирался противный склизкий комок слёз. Нужно позвонить Гарри. Нужно, чтобы хоть кто-нибудь его убедил, что он не сплошное разочарование для всех и вся.

Но открыв контакты, он просто пролистал букву «Г». Нажал на вызов и подождал.

— Лиам? — спросил Зейн, поднимая трубку на третьем гудке.

Странно. Обычно Зейн часами не отвечал на его сообщения, но в последнее время что-то изменилось. Он отвечал, а однажды они даже немного поболтали по телефону. Пейн не понимал, что именно изменилось в их отношениях, потому как был абсолютно уверен: то, что случилось на вечеринке, скорее бы всё разрушило.

Он помнил то чувство, что охватило его, когда он зашёл в комнату и увидел Зейна, сидящего у стены. У него чуть не остановилось сердце, он тут же поспешил подойти к Малику и подобрал его телефон с пола. Не нужно было быть гением, чтобы сложить эти кусочки вместе: тот, кто звонил парню, и был ответственным за его состояние. Лиаму хотелось узнать, кто это был и что они такого сказали. Почему кто-то вообще захотел довести Зейна до такого состояния.

Он не ожидал, что ответит ему женщина в годах. Он не ожидал, что ответ будет: «Я мать Зейна, а вы кто?», и что от него его затопит слепая ярость. Лиам не многое знал о Зейне и, возможно, никогда всего и не узнает, но предположить, что произошло между этими родными людьми, было не сложно.

И когда женщина спросила, тихо и вкрадчиво, в порядке ли Зейн, он был абсолютно честен. И повесил трубку.

— Лиам, — повторил Зейн, на этот раз слегка раздражённо.

— Прости, — на автомате ответил Пейн. Он и сам не понимал, что вот-вот готов расплакаться, пока не услышал, как дрожит его голос.

— Лиам, — в третий раз сказал Зейн. Лиам заметил, что он очень часто повторяет его имя — возможно, оно Зейну нравится или он это просто привычка? — Что случилось?

Пейн сглотнул и прикрыл глаза.

— Много чего, на самом деле. Ты знал, что всё моё будущее зависит от того, сдам ли я английский? И что я, оказывается, полный в нём ноль. И я провалился. Провалился, мой отец меня убьёт, мне просто конец. Всё так сложно, я…

— Успокойся, — приказал Зейн, и Лиам на полуслове застыл, задержав дыхание. — Хорошо, дыши, Лиам, Господи. Так, а теперь медленней. Ты провалил английский. Откуда ты знаешь, что это конец?

Лиам сделал так, как ему было сказано, недоумевая, почему иногда Зейн его так успокаивает, а иногда заставляет пылать.

— Несколько недель назад мне дали задание: написать сочинение по «Франкенштейну». Сегодня его раздали, и я увидел, что едва-едва дотянул до тройки. А это точно не та оценка, что обеспечит мне стипендию.

— Ты попросил учителя переписать его?

— Ага. И он разрешил мне, но… это не поможет, Зейн. Я не шучу. Я бы даже и не занимался им, если бы не стипендия.

— «Франкенштейн», — повторил Малик. — У тебя есть книга?

Лиам кивнул и ответил:

— Да, мне её дали, чтобы я смог переписать сочинение.

— Окей, тогда приходи ко мне. С книгой и своими записями.

— Мне правда нужно над этим всем поработать, — неуверенно начал оправдываться Лиам.

— Этим мы и займёмся. На самом деле, я просто превосходный мастер английского языка. Но я этого не говорил, потому что звучит, как хвастовство.

— Хорошо. Просто прийти к тебе?

— И принести все свои вещи.

— Тогда скоро буду.

— Просто заходи, дверь будет открыта.

Лиам встал с кровати, собрал книги и ручку, впихивая всё это в рюкзак и не беспокоясь, помнутся странички или нет. Уже выходя из дома, встретил отца, который спросил, куда это он так торопится и напомнил быть дома в восемь, чтобы не пропустить вечернюю пробежку. Когда у него не было занятий регби, то к утренней тренировке прибавлялась ещё и вечерняя пробежка, чтобы тело не отвыкало от нагрузок.

Он хотел зайти куда-то, чтобы взять им еды на вынос, но передумал. Это выглядело бы словно Лиам посчитал их встречу свиданием. Он всё ещё помнил фразу о том, что «душит» Зейна. Каждый раз, когда ему снился Малик — слишком часто, если быть честным — он повторял эти слова, повторял до тех пор, пока Лиам и сам не начинал задыхаться. Он просыпался, давясь вдохами и выдохами.

Было немного странно просто так приходить в квартиру Зейна, но Лиам справился с собой и толкнул дверь. Малик сидел в гостиной, где кофейный столик всё так же стоял у стены, как в тот раз, когда они играли на вечеринке. Он сидел на полу, спиной прижавшись к дивану, и смотрел телевизор, вытянув перед собой ноги. А потом Пейн заметил, что на Зейне его свитер, и что-то внутри щёлкнуло, пока он снимал обувь.

— Иди сюда, — позвал Зейн, не отрывая взгляда от экрана. — Сейчас досмотрим серию и начнём работать.

Лиам кивнул и сел рядом со вторым парнем, оставив рюкзак чуть в стороне. Он пытался сохранять приличную дистанцию.

Серия закончилась спустя пару минут, Зейн выключил телевизор и повернулся к Лиаму, скрестив ноги.

— Ладно, давай сюда книгу.

Лиам выполнил просьбу, доставая роман и протягивая его Малику.

— И твоё сочинение тоже.

Это поручение Лиам выполнил, немного замявшись. Было стыдно, что он получил за эту работу плохую оценку — мало ли, Зейн подумает, что он тупой.

Единственное хорошее в том, что Зейн читал его работу, — это дополнительное время, чтобы на него смотреть, не скрываясь. Глаза быстро сканировали строчки, лицо оставалось беспристрастным. Голова немного склонена в сторону, длинные ресницы оставляют тени на щеках. Кожа выглядела такой мягкой, и хуже всего было то, что Лиам знал: такая она и на самом деле, — и хотел её коснуться. Коснуться волос. Они были уложены иначе — более небрежно, мягкими прядями. Пейн никогда и никому не сказал бы, но волосы Зейна напоминали ему маленьких цыплят — мягких, всех в перьях.

Зейн жевал щеку изнутри, читая, и иногда издавал странный звук — непонятно, одобрительный или порицающий.

Наконец, после времени, что ощущалось вечностью (на деле прошло минут пять), Зейн пролистнул последнюю страничку и отдал записи Лиаму.

— Так, а теперь мы прочитаем книгу ещё раз. Потому что ты упустил, ну, очень много. У тебя есть все очевидные вещи, но некоторые скрытые детали ты не подметил и, я думаю, в этом и беда.

— Книжка скучная.

Зейн посмотрел на него почти презрительно.

— Чтение — это не скучно, если убедить себя в том, что ты хочешь читать. Если смотреть на него как на работу, то понятное дело тебе будет скучно, даже если книжка невероятно интересная. Но если ты скажешь себе, что Хочешь её прочитать, будет намного веселей и легче в процессе.

Лиам удивлённо приподнял брови, а Зейн просто пожал плечами.

— Лаааадно, — протянул Пейн. — И как мне это сделать?

Зейн взял книгу.

— Я собираюсь прочитать её тебе. И каждый раз, когда мне будет казаться, что ты отвлёкся, я буду бить тебя ею по голове.

— Значит, ты хочешь, чтобы я слушал? — Что за плохая, просто ужасная идея? Разве он не объяснял Зейну, как сильно на него отвлекается? Как он сможет слушать, Что читает Зейн, если будет слишком увлечён звуками его голоса и акцентом, тем, как двигаются при чтении губы?

— И записывал всё, что считаешь важным. Даже если это, ну, не самая впечатляющая часть.

Лиам сказал: «Хорошо», сам того не осознавая.

— Ладно, хорошо, — повторил Зейн опять, открыл книгу и начал читать, пока Лиам доставал тетрадку и ручку.

Слушать было не так сложно, как казалось вначале. Зейн читал, требуя не только того, чтобы его слышали, но и того, чтобы его понимали. Он читал медленно, чтобы Лиам мог записать что-то, что посчитал важным, и иногда делал длительную паузу между предложениями — именно тогда, когда Лиам начинал яростно строчить в тетради — словно знал, что тот посчитает этот отрывок важным.

Комната была полна дыма. Малик успевал выкуривать сигареты одну за одной. Лиам прикусил язык, чтобы ничего об этом не сказать, и именно в этот момент Зейн поднялся, чтобы открыть окно.

Он не знал, как долго они просидели, но уже несколько раз просил остановиться или прочитать какую-то строчку несколько раз. И вдруг, абсолютно не в тему, спросил:

— Какой у тебя любимый цвет?

Так что, возможно, Зейн его всё ещё немного отвлекал, хоть он и слушал всё, о чём тот говорил. Честно, слушал. Но было невозможно абстрагироваться от личности Зейна, и Лиам подумал, что практически ничего о нём не знает, и вопрос просто… слетел с языка.

— Красный, — сказал на автомате Малик, но тут же сделал паузу. Лиам чувствовал, как он смотрит на него, но не поднимал глаз от тетради. Просто написал «красный» на полях и сделал вид, что ничего не произошло, и секундой позже Зейн снова выдохнул облако дыма и продолжил.

Спустя полчаса, когда Малик прекратил читать, чтобы объяснить Лиаму абзац, тот спросил:

— Ты часто читаешь?

— Иногда, — ответил Зейн. — Не такое, но… — и, резко оборвав самого себя, снова продолжил читать, пока Лиам записал на полях, под любимым цветом Зейна, «любит читать».

Так они и продолжали. В перерывах Лиам задавал Зейну вопросы про литературу, которые превращались в вопросы про увлечения и хобби, на которые Малик отвечал без задней мысли, но тут же обрывал себя и продолжал читать, словно ничего и не случилось.

Теперь он знал любимое блюдо Зейна («что угодно с курицей»), любимый фильм («Лицо со шрамом»), закончил ли он школу («вылетел в прошлом году») и что он собирается делать после университета («стать учителем английского или художником»).

Последний ответ был самым длинным, и после него Зейн просто захлопнул книгу, потушил сигарету и встал.

— На сегодня закончим. У меня есть кое-какие дела.

Лиам закрыл тетрадь.

— О, точно. Да.

Зейн жевал внутреннюю сторону губы, смотря в стену куда-то поверх головы Лиама.

— Давай завтра? Закончим книгу.

Пейн широко улыбнулся.

— Конечно.

— И… И я могу принести фильм, а потом мы напишем сочинение, — Зейн нахмурился и замолчал.

— Звучит хорошо, — сказал Пейн, складывая рюкзак. — Большое спасибо. Ты и понятия не имеешь, от чего ты меня сегодня спас.

Малик сунул руки в карманы свитера, что раньше принадлежал Лиаму.

— Да не за что.

— Нет, есть за что, — воспротивился Пейн, закидывая рюкзак на спину. — Увидимся завтра.

— До завтра, Лиам.

Лиам ушёл, чувствуя себя в тысячу раз лучше, чем когда только решил позвонить Зейну.

========== Зейн ==========

Это просто работа. Просто помощь другу. Лиама же можно считать другом, так? Это ничего не значит, пока никто из них не видит в их отношениях лишнего. Никто и не видел.

Это Просто работа. Лиам приходил, приносил рюкзак с тетрадками и ручками, только один раз принёс еду и две Колы. Зейн брал книгу и читал, Лиам записывал всё, что считал важным.

И задавал вопросы.

После второго вопроса Зейн понял, что они не случайные. Всё было продумано: парень спрашивал о том, о чём думал долгое время, или о том, что для него что-то значило. Словно он хотел узнать настоящего Зейна, какими бы тривиальными не были его ответы.

За три дня Лиам узнал, кто его любимые исполнители (Ашер, Крис Браун, Paper Route, Nirvana. Pink Floyd), любимое время года (осень), что ему больше нравится — «Властелин колец» или «Гарри Поттер» («Властелин колец», «Гарри Поттера» он даже не читал), и ещё кучу неважных вещей, которые казались невероятно значимыми, когда Лиам спрашивал о них.

Просто дружеское общение. Друзья ведь знают друг о друге такие мелочи. Ничего удивительного, что Лиам спрашивал, а Зейн отвечал. Просто вопросы, заданные между абзацами, частями и внесёнными в тетрадь заметками.

Они закончили читать книгу, и Зейн включил фильм, который Луи взял у своего учителя английского. Малик не мог вспомнить, когда просто «смотрел фильм» с кем-то, кроме Луи, наедине. Он часто звал девушек и парней на просмотр кино, но, понятное дело, цель была совсем другая. Но вот Лиам, и что они делают? Сидят на диване, между ними попкорн, и просто Смотрят.

Лиам закончил сочинение. Зейн смотрел за всем процессом, исправляя грамматические ошибки и поправляя конструкции или меняя какое-то слово, чтобы кардинально изменить значение предложения. И когда Пейн уходил тем вечером, сияя широкой улыбкой, внутри у Зейна абсолютно точно ничего не трепетало. И ему не хотелось, чтобы на эту работу ушло намного больше времени — было бы оправдание для того, чтобы проводить много времени вместе.

Луи звонил ему в субботу, и голос его звучал странно беззаботно, прямо как раньше. Неизвестно, что с ним случилось, но он был пьян и весел. От этого становилось только хуже.

— Вставай, — приказал Томлинсон. — Я скоро буду, принесу краску. Встреть меня на лестничной площадке.

Зейн нахмурился и завернулся в одеяло ещё больше. Он снова спал в этом дурацком свитере, потому что в комнате было холодно, а эта штука отлично грела.

— Я же говорил тебе, — застонал он в трубку. — Хозяин квартиры запретил мне красить что-либо.

— Знаю. Выходи минут через пятнадцать.

— И почему новый ты такой деятельный? — спросил Малик, садясь. — Мне не нравится. Я не хочу что-то делать. Я хочу спать.

— Мне пофиг. Через пятнадцать минут. На лестнице.

Зейн вздохнул, отложил телефон, встал. Натянул штаны, причесал волосы и спустился вниз, попутно зажигая сигарету. Оказалось, когда Лиам не с ним, курит он значительно меньше. Когда они работали над сочинением, с сигаретой он не расставался. Малик мог выкурить полпачки за три часа, когда Пейн к нему приходил, и это явно не норма, стоит признать. Но сигареты отвлекали его от всяких непотребных мыслей, поэтому курить было лучшим выходом, чем поддаваться безумию.

Когда подошёл Луи, Зейн выбросил окурок и затоптал его. Приехал он не на своей машине, а на одной из родительских, которая в основном стояла в гараже, когда его сестры были в школе.

— Помоги мне, — сказал Луи. — наверное, придётся сделать два захода.

Зейн поднял брови, но так ничего и не спросил. Вскоре он сам увидел, что имел в виду его друг.

— Ты неси вот эту большую, а я возьму пакеты, — сказал Томлинсон, открывая багажник. — А потом мы вернёмся, и я заберу вот ту большую, а ты вот ту маленькую.

— Большую что?.. — застыл Малик в удивлении. — Где, черт возьми, ты все это достал?

В багажнике стояли огромные холсты. Два из них были огромные — наверное, где-то с Зейна размером, один — чуть поменьше.

— В школе, — ответил Луи, ухмыляясь. — Я украл их, но если кто-то спросит, то ты ничего не знаешь. Не то чтобы их хватятся. Они слишком маленькие, чтобы Бен мог использовать их в пьесе, и школа легко может позволить себе новые.

— И что именно мы с ними будем делать?

Луи посмотрел на него скептически, как бы говоря «Ты что, дебил?».

— Рисовать, конечно же, — Томлинсон с головой зарылся в багажник, доставая какие-то пакеты. — Стены ты красить не можешь, но их хватит, чтобы прикрыть стену у тебя над кроватью, один можем поставить в гостиной, а маленький — на кухне. Этому месту нужно немного цвета, Зейн, оно угнетает.

Зейн фыркнул. Всё с его квартирой нормально, спасибо за заботу. Но несмотря на мысли, он подхватил самый большой холст и попытался придумать, как нести эту огромную хреновину. Луи, ожидаемо, был абсолютно беззаботным, поднимая наверх свой груз. Удивительным было не только то, как они всё смогли донести, а и то, как оно вошло в дверь.

Луи поставил всё на пол, а Зейн прислонил холст к стене, и они перешли ко второму заходу. Когда всё было на месте, Луи оттолкнул кофейный столик и расстелил голубой брезент.

— Должно быть весело, — пообещал Луи. — Не зря же рисование используют как метод терапии.

— Не знаю, почему ты подумал, что я захочу повесить на стену что-то, что ты нарисовал, — пробормотал Малик, пока его друг доставал краску. Здесь были все цвета, которые только можно представить, а кроме того — куча разнообразных кисточек.

— Я прекрасно рисую.

— Ты хоть когда-нибудь что-то рисовал? — приподнял брови Зейн.

— Не-а, — довольно ответил тот.

Зейн не стал спорить — а смысл? Луи все равно не сдастся. И, честно говоря, даже хорошо, что он здесь. Лиам, закончив сочинение, больше не приходил, а так не было времени думать, что Малик по нему нереально скучает.

Луи включил музыку, и как только первые аккорды рассеялись в воздухе, Зейн застонал.

— Серьёзно? Попроси его сделать ещё одну подборку. От этой меня уже тошнит.

Луи покраснел так сильно, что почти слился с тюбиком краски в его руке.

— Потому что я не собираюсь с ним говорить, пока не закончу кое-что. Заткнись и рисуй, — закончил тему он, кидая краску Малику.

Оранжевую. Зейн отложил ее и потянулся за коричневой, пока Луи раскатал перед ним тот самый огромный холст, а сам уселся у маленького.

— Сегодня Лиама не будет? — спросил Луи, снимая крышечку с голубой краски.

Зейн открыл коричневую и вылил ее на бумажную «тарелку», которые тоже принёс Луи.

— Нет, — ответил Малик, опуская кисть в краску. — Мы закончили сочинение.

— И? — фыркнул Луи. — Тебе не нужно искать какой-то повод, чтобы провести время с другом.

— Он мне не друг, на самом деле.

— Но ты же хочешь, чтобы он им стал.

— Нет.

Луи цокнул языком, провёл на холсте широкую голубую полосу и наклонился, чтобы подуть на неё.

— Надеюсь, ты понимаешь, что получится какая-то фигня, — сказал он Зейну. — А ты повесишь её на кухне и будешь видеть каждый день.

Зейн не отрицал, потому что так он бы и сделал.

Рисуя, они почти не разговаривали. Каждый раз, когда он смотрел на Томлинсона, тот был склонён над холстом с прикушенной губой и отсутствующим взглядом. Он ничего не спрашивал: если Луи захочет поговорить, он сам поднимет нужную тему.

Томлинсон рисовал яркими цветами. Через час холст был покрыт голубыми полосами, красными зигзагами, оранжевыми кругами и зелёными точками. Очень в стиле Луи. Он приносил яркие цвета везде, куда бы не пошёл: прямо сейчас на парне были ярко-красные джинсы и белая рубашка, обляпанная пятнами краски всех цветов, что он использовал.

Зейн рисовал всеми оттенками коричневого, золотого и красного. Как бы он не пытался делать всё небрежно, до хаотичности Луи было очень далеко. Простая абстракция, даже какая-то успокаивающая. Хоть красные элементы и должны были выделяться на фоне остальных цветов, но почему-то такого не наблюдалось. Они тлели, словно последние искорки на дереве, которые уже не обжигают.

Закончив, Малик закурил. Луи ещё возился рядом со своим рисунком, добавляя какие-то штрихи. Наконец, он тоже закончил и принялся вытирать руки.

— Даже лучше, чем я ожидал, — широко улыбаясь, провозгласил он. — А теперь давай посмотрим на твою.

Он встал и аккуратно обошёл всё, что было разложено на полу, чтобы встать прямо за спиной Зейна. Того ни капельки не смущал критический взгляд на его работу. Какая разница, хреновый рисунок или нет, если можно было просто потерять себя в спокойном шуршании кисточек и каплях краски повсюду.

— Ты его так видишь? — мягко спросил Томлинсон, нахмурившись.

Зейн взглянул на него удивлённо и встал, чтобы увидеть картину с того же угла, что и Луи. Ничего особо не поменялось, хотя, издали, можно было заметить какую-то чувственность в хаосе цвета.

— Что? — переспросил Малик, не поняв вопроса.

— Лиама, — ответил Томлинсон, словно это было само собой разумеющееся. Он наклонился и протянул руку, словно хотел коснуться пальцами ещё влажной краски. Зейн схватил его за запястье, и Луи обернулся. — Ну же, Зейн, ну честно. Мы оба видели, как он играет в регби. В движении выглядит почти так же. Смазанные красные и коричневые оттенки.

— Нет, — соврал Малик, потому что изображать Лиама на картине он не собирался, но теперь, когда Луи заметил, он и сам мог увидеть. Карие глаза, немного более светлого оттенка волосы, загорелая карамельная кожа и красная футболка, которая висела в комнате Зейна.

Луи фыркнул и плюхнулся рядом на пол, воруя у друга сигарету, когда тот как раз хотел поднести её к губам. Глубоко затянулся и скривился.

— Нет, мне всё ещё не нравится курить, — объявил он и отдал сигарету Зейну, который тут же и сам сделал затяжку. — Не расскажешь мне, как это?

— Что «как это»?

— Влюбляться в кого-то.

Малик поднёс сигарету к губам и затянулся, затягивая паузу. Медленно выпустил дым.

— Словно тонуть, — наконец, ответил он.

Только так можно было описать это состояние, которое пришло против воли, бороться с которым было невозможно, как и набрать в лёгкие хоть немного воздуха.

— Словно тонуть, — повторил Луи, не прося объяснить — может, потому что Луи понимал, даже не задавая вопросов. — М-да, звучит не слишком приятно, не хотелось бы на себе испытать.

Зейн закатил глаза, пальцами зачерпнул немного красной краски и провёл ими по лицу друга. Луи уставился на него, а Малик тут же подхватился, спасаясь от голубой краски в руках Томлинсона.

Хорошо, что он снял свитер перед тем, как начать рисовать, потому что когда они упали на диван, оставляя тут и там отпечатки краски — Зейну было откровенно похрен на это — они полностью были измазаны.

— Мы выглядим как твой рисунок, — сказал Малик.

— Ты имеешь в виду «красиво»? Ну, ничего нового.

Зейн фыркнул.

— Я иду на свидание, — внезапно сказал Луи, и Малик удивлённо уставился на него. — С Беном. Парень, о котором я тебе говорил. Он занимается моими декорациями.

Малик был шокирован. Но, наверное, удивляться было нечему. Луи никогда и ничего не бросал на полпути. Всегда шёл к цели, не думая о последствиях.

— Так ты собираешься признаться, что ты гей?

Луи пожал плечами.

— Сейчас я просто проверяю, правда ли это так. Прежде всего, я же даже и не думаю, что я гей. Скорее уж бисексуал с некоторым уклоном к парням. То есть, мне же нравилась Эль, в начале, прежде чем я осознал, что меня могут привлекать парни. Бен красивый и, как оказалось, достаточно интересный. Плюс, он любит говорить обо мне, а я люблю говорить о себе. Пара, созданная небесами.

— И что по этому поводу говорит Эль?

— Именно она мне и предложила так сделать. Мне кажется, она знала прежде, чем я собрался с ней порвать, что так и случится, понимаешь? У нас ничего не клеилось, но мы слишком переживали о чувствах друг друга, чтобы это признать. Кроме того, я что, один не осознавал, что мне нравятся парни?

— Именно.

— А что насчёт тебя? — спросил Луи, игнорируя ответ. — Ты наконец-то готов признать, что у тебя просто всё стоит на Лиама?

— Нет. Я не думаю, что он ко мне относится так же теперь. Я думаю, он хочет остаться друзьями.

— Друзьями, — повторил Луи. — У него уже есть друзья. Я уверен, что Они ему минетов не делают.

— А вдруг Гарри и делал, — подколол Малик. — Никогда не знаешь. Мы же не спрашивали.

Луи скривился.

— Думаю, это что-то вроде ситуации, если бы я Тебе отсосал, что, кстати, никогда не случится, что бы ты там не подумал.

— Ты уверен? — спросил Малик, играя бровями. — Я бы не остался в долгу, а я очень даже хорош.

— Стоп. Без понятия, почему я с тобой общаюсь.

— По той же причине, что и я с тобой. Больше никто нас не выносит.

— Ммм, — кивнул Луи. — Точно. Думаю, ты прав.

Луи скоро стал собираться и ушёл. И хорошо: Малику нужно было убраться, чтобы встретиться со Стивом. Он оставил картины на полу, чтобы те высохли, и обнаружил, что Луи оставил коробку. В ней были молоток и гвозди. Он повесил их художества и стал думать, что же делать с последним холстом.

Он даже не обдумал решение приколотить свою картину над постелью. Он убеждал себя, что хочет оставить что-то яркое для гостиной, а не ищет повод быть поближе к картине, которая напоминала кое о ком чрезвычайно важном.

Той ночью он уснул на непривычной стороне кровати, откуда мог видеть рисунок на стене.

Луи сбил его режим дня напрочь, поэтому на следующий день Зейн проснулся ещё до десяти. На этот раз хотелось просто придушить Томлинсона. Но были в раннем пробуждении и плюсы: он быстро завёз Рональду, Дженнифер и Даррену их заказы. Вернулся домой Малик уже после обеда. Кто-то стучал в его дверь.

— Лиам? — Зейн был удивлён.

Они не говорили с прошлого четверга. Малик думал, что в пятницу Лиам напишет ему и скажет свою оценку за сочинение, но тот молчал.

— О, — повернулся тот, и рука, уже занесённая, чтобы ещё раз постучать, упала. — Привет.

— Привет, — выжидающе протянул Зейн. Лиам отошёл, чтобы он смог открыть дверь. — Что случилось? — спросил он, зайдя внутрь. Пейн мялся снаружи.

— Эм, — Лиам приподнял руку, в которой была книга. Зейн увидел название — «Макбет». — Ты не можешь?..

Он не закончил, но Малик уже всё понял. Он закатил глаза и махнул Лиаму, чтобы тот заходил.

— Мне начинает казаться, что в английском ты и правда дно, — не удержался, чтобы не сказать Зейн.

Лиам улыбнулся. Замечание его нисколько не задело.

— Так и есть. Я ничего тут не понимаю. Серьёзно, почему нельзя читать литературу Этого века.

Если Лиаму тяжело давался «Франкенштейн», то с «Макбетом» всё было в разы хуже. Они не прошли даже две сцены — так много Пейн спрашивал и так много Зейну пришлось объяснять. Им понадобится до черта много времени, чтобы всё прочесть, но, не то чтобы если кто-то — Луи — спросил, Зейн бы признал, что он этому очень рад.

— Ой, чёрт, — сказал Лиам где-то в шесть вечера. Он смотрел на экран телефона, сдвинув брови так, Зейн бы сказал мило, если бы в его лексиконе это слово присутствовало. — Мне надо идти.

— Ужин с родителями что ли?

— Эм, не совсем, — признался Пейн, собирая вещи. — У меня вроде как… У меня… — и тут на его лице появилось более уверенное выражение, он набрал побольше воздуха и произнёс. — У меня свидание.

Интересно, может ли один человек забрать весь кислород в комнате? Ведь так и было, да? Зейну стало плохо.

— Это… хорошо, — ответил Зейн, пожимая плечами. Он чувствовал, как на его лицо возвращается выражение полнейшего пофигизма, и удивлялся, как же люди могут так хорошо скрывать своё состояние. Прекрасное умение.

— Наверное, — нахмурился Лиам. — Я не слишком хорошо её знаю, но…

— Это девушка? — спросил Зейн. Голос звучал ровно и спокойно, но внутри творился ад. Он давно так не страдал, на самом деле.

— Ага, — Пейн провёл рукой по волосам. — Работает с Найлом. Мы несколько раз виделись, в магазине, и мне кажется… Мне кажется, я ей нравлюсь? Даже не знаю, почему, но…

— Потому что ты прекрасный человек, Лиам. И у тебя будет прекрасное свидание, понял? И всё вообще будет прекрасно. — Зейн сделал вид, что вдруг что-то вспомнил. — Блять, совсем забыл: я должен встретиться со Стивом. Тебе же тоже пора идти, да? Не хочу опоздать.

— Точно. Увидимся завтра, в то же время?

— Да, конечно.

Лиам легонько ему улыбнулся, одними уголками рта, потом по-дурацки, как обычно, помахал и ушёл. Как только он вышел, Зейн упал в кресло, слепо глядя в выключенный телевизор.

У Лиама с кем-то свидание. С девушкой. Чёрт, может, Зейн ему никогда и не нравился. Может, он на самом деле натурал, а эта фигня с Зейном помогла ему наконец-то полностью это осознать. И хорошо. Зейн был рад, что помог. Очень рад.

На самом деле, в этом есть смысл. Объясняет, почему во время этих внешкольных занятий не произошло ничего «сверх». Объясняет, почему Лиам оттолкнул его, когда Малик пытался поцеловать его на свой день рождения. Оказывается, он и не нравился Лиаму.

Блять, прекрасно. Какой-то груз спал с плеч, можно просто сделать всё это пройденным этапом. Если нет шанса, что между ними что-то будет, зачем так печься о Лиаме? Они могут быть друзьями. Хорошими друзьями. Будут друзьями. Чёрт возьми, как же хорошо. Даже прекрасно. Блять, восхитительно.

Зейн достал телефон и набрал Луи. Тот взял трубку уже на втором гудке.

— Давай напьёмся, — предложил Зейн, едва только друг успел сказать «привет».

— Сегодня понедельник, — сказал Луи, но не то чтобы он особо протестовал.

— Можем не совсем в дрова. Мне просто нужно расслабиться.

— Зейн. Что случилось?

— Ничего не случилось. И ничего не случится. У него свидание, а мне похрен. Я просто хочу потрахаться. Уже давно ничего не было.

— Хорошо, — растянув гласные, согласился Луи. — Ты уверен, что это лучший выход из ситуации?

— Из какой ситуации? Я же сказал тебе, что делаю это не потому что ревную. Не потому, что расстроен. Господи, Луи. Я не влюблённый щеночек, я просто хочу потрахаться. Давай не искать во всём какой-то скрытый смысл?

— Тогда делай это сам, — отрезал Луи.

Зейн уставился на телефон, словно тот мог дать ему ответ, а потом снова поднёс его к уху.

— Что?

— Ты всё слышал. Ты хочешь всё просрать, а не исправить, так вперёд, но помогать тебе я не собираюсь. Давай сам. Веселись. Предохраняйся. Позвони мне, когда соберёшься, тряпка.

— Я всегда собран.

Луи издал хриплый смешок.

— Продолжай себе это говорить, детка.

— Луи, — Зейн чувствовал, что начинает ломаться. Он не может справиться. Не может. — Я не могу справиться.

— Ага, но на самом деле ты можешь, Зейни. Просто не хочешь.

— И что же это значит?

Луи тяжело вздохнул.

— Смотри, Зейни. Я не хочу быть с тобой грубым и принуждать к чему-то. Но. Но я и не хочу видеть как ты сидишь и просто уничтожаешь все возможности быть счастливым, потому что так не пойдёт.

— И что же ты хочешь, чтобы я сделал? Хочешь, чтобы я сидел дома и ревел из-за этого? Потому что…

— Пойдём вместе погуляем. Я встречусь с Беном, чтобы поговорить о реквизите. Давай с нами.

— Я не…

— Буду через полчаса. Я тебя вытащу из квартиры, Зейн, помоги мне боже.

Через полчаса, когда Луи подъехал, Зейн уже его ждал. Он грел руки в карманах свитера Лиама. Луи немного обеспокоенно посмотрел на него, выпрыгнул из машины и обнял друга.

Зейн провёл почти весь вечер, пытаясь представить, как пройдёт свидание Лиама, как выглядит его девушка, будут ли в уголках глаз Пейна появляться морщинки, когда он будет ей улыбаться. Луи кинул в него тефтелькой. Почему-то от этого стало немного лучше.

Комментарий к Зейн

Простите, дорогие мои, что выкладываю продолжение в такой день.

Цените время, проведённое со своими близкими, скажите им, что любите.

Молимся, чтобы Луи и его семья смогла оправиться от этой утраты.

Маленький ангел ушёл к маме.

========== Гарри ==========

Лиам встречался с девушкой с работы Найла. Найл встречался с Джеммой. И только Гарри был непоправимо одинок. Он не из тех людей, которым физически нужно находиться с кем-то в отношениях, но когда оба твоих друга находят себе пару, волей-неволей начинаешь задумываться.

Он обедал с отцом и его невестой. Свадьба планировалась на конец марта, но мужчина хотел обговорить пару деталей. Гарри хотел притащить с собой Лиама, но тот, оказалось, занят.

— Я собирался немного поучиться с Зейном, — извиняясь, сказал тот. — А потом пообещал Даниэль посмотреть с ней новые «Сумерки».

И Гарри просто бросил попытки понять, какого хрена вообще происходит. Лиам проводил всё свободное время до пяти или шести вечера у Зейна вот уже полторы недели, а последние пару дней начал встречаться с Даниэль.

Честно говоря, Стайлс не был уверен, получится ли у его друга что-то с Даниэль. Ему понравилась Даниэль, чудесная девушка, но вот Лиам… Что там у него с ориентацией? А ещё непонятно, что Лиам ищет в партнёре, но если посмотреть на черты Зейна, то такого и врагу не пожелаешь. Если он найдёт кого-то похожего, то можно просто пристрелиться.

Проблема в том, что Лиам был одинаково в восторге как при знакомстве с Зейном, так и при встрече с Даниэль. Они с девушкой уже целовались, Пейн считал её: «Милой и весёлой». Но каждый день проводил с Маликом.

Найл работал, поэтому тоже не мог с ним пойти. Пришлось справляться со всем одному. Точнее, не справляться. Абсолютно лажать. Обед был бы настолько неловким, что и представить сложно.

Гарри думал над этим, пока не проехал мимо дома Луи. Его машина стояла рядом. Хм, а ведь можно попросить Луи пойти с ним!

Дела с Луи были… Да вообще ничего не было после вечеринки у Зейна! Гарри не знал, кого в этом винить, но теперь они даже не друзья — чего Томлинсона беспокоить?

Однако, он припарковался у дома отца и пошёл к Луи. Он понадеялся, что дверь не откроют мистер или миссис Томлинсон. Особенно его отец, после всех тех его фраз.

Зря боялся.

За дверью стоял Луи, хмурясь. На нём была обычная одежда, но Гарри даже и не увидел её, потому что на Томлинсоне были очки. Стайлс не знал, что тот их носит. Это было горячо.

— Ебать, — выдохнул он, не контролируя себя, — ой, то есть, привет.

— Привет, — повторил Луи, положив руки на талию. — Чем могу помочь?

— Только ты и можешь, — ответил Гарри, покачиваясь с носка на пятку, чтобы прояснить мысли, потому что боже-ж-ты-мой-господи, не может кто-то в очках выглядеть настолько привлекательно. — У меня вроде как обед с Джо… с отцом, и я хотел бы узнать, не хочешь ли ты пострадать вместе со мной.

— Ты хочешь, чтобы я пошёл на семейный обед с тобой.

— Это не семейный обед.

— Окей, — Луи сжал губы.

— Ладно, я так и знал, что ты не захочешь, но… Что?

— Окей. Дай мне две минуты на то, чтобы переодеться и надеть линзы.

— Да, круто, — Гарри улыбнулся. — Но… не надевай линзы. Ты выглядишь отлично в очках.

Луи захлопнул дверь, но Стайлс заметил румянец на его щеках.

Он сидел на ступеньках у крыльца Луи, ожидая. Не прошло и двух минут, как дверь открылась и Томлинсон вышел, одетый в джинсы и нарядную рубашку. Гарри приподнял брови.

— Это же просто ужин с Джоном.

— Ты не отсюда, малыш Гарри, — ухмыляясь, ответил Луи. — Ничего не может быть «просто ужином».

Гарри закатил глаза и пошёл вниз по улице, к дому отца. Луи последовал за ним. Он думал о том, стоит ли стучать в дверь, просто из вежливости, но Джон всегда говорил, что это его дом, и Гарри может приходить, когда захочет, поэтому в последнюю секунду он просто толкнул дверь и зашёл.

Как только за ним закрылась дверь, появился Джон, что, прищурившись, выдал:

— Ты опоздал. — Тут он заметил Луи. — Ты привёл гостя.

— Мистер Стайлс, — тепло улыбаясь, поздоровался Томлинсон.

— Луи. — Мужчина переводил взгляд с одного парня на другого. — Ты не говорил, что кого-то собираешься приглашать.

— А ты не говорил мне, что встречаешься с кем-то, пока дело не подошло к свадьбе.

— Проходите на кухню, — проигнорировал этот выпад Джон.

Иветта уже была там, её волосы были собраны в пучок. Она, конечно, удивилась гостю, но поступила более вежливо, чем Джон, — просто встала и достала дополнительные приборы без какой-либо заминки.

— Гарри, — сказала она, целуя его в щёку, словно это было чем-то привычным для них (нет), — и твой… парень?

— Друг, — быстро поправил её Луи.

— О, — женщина не выглядела убеждённой. — А где Лиам и Найл?

— Умирали от передоза, когда я в последний раз их видел, — ответил Гарри с абсолютно спокойным лицом.

Да, он мудак, и он об этом знает. И он знал, что удержаться не сможет, именно поэтому и притащил Луи с собой. Отец не будет позволять себе лишнего, дабы соблюдать приличия.

Ну… иногда он мог с этим справляться. Мог спокойно проводить время с отцом и всё такое. Но бывали дни, когда все эмоции вырывались наружу. Парень не мог отделаться от мысли, чтоэтот мужчина не только разбил сердце его матери, но и его собственное, когда их бросил. Что он заставил Гарри чувствовать себя ненужным и плохим человеком, появляясь и исчезая из его жизни, когда заблагорассудится. Решил, что жить с семьёй — не для него. Гарри такого простить не мог. Он отлично умел держать обиду на кого-то.

Луи громко и как-то странно кашлянул.

— Отлично пахнет, — сказал он, глазами указывая на духовку.

— Спасибо, — широко улыбнулась Иветта. — Но, между нами, оно уже было приготовлено. Я просто кинула всё на сковородку.

— Моя мама тоже так делает, — сказал Луи, усаживаясь за стол. Гарри сел рядом с ним, а его отец занял место во главе стола.

— Вино или чай? — спросила Иветта.

— Вино, — ответил Гарри.

— Чай, пожалуйста, — ответил Луи, кидая на Гарри предупреждающий взгляд.

Луи добавил молоко в чай и медленно попивал его, смакуя, а Гарри отхлебнул едва ли полбокала за раз. Если бы ему позволили, он бы и всю бутылку выпил.

Спустя несколько минут и ужасно неловких разговоров, Иветта разложила по тарелкам пасту и салат и села напротив Джона, как раз возле Гарри. Стайлс ел медленно, он не мог отрицать, что было и правда вкусно. Но оно то и лучше — неловкость того стоила.

Луи ел так, словно находился на каком-то приёме. Гарри ухмыльнулся, заметив это.

— Так вот, мы хотели рассказать тебе о гостях, — начал его отец. — Я знаю, что вы с друзьями неразлучны, но мне нужно знать точное количество тех, кто придёт, чтобы удостовериться, что мест на всех хватит.

Гарри не помнил, чтобы он вообще соглашался приходить на эту свадьбу.

— Четыре, — сказал он, на всякий случай, вдруг он поменяет своё мнение.

— Четыре? Ты придёшь с парой?

— Нет. Если мне нужно надеть костюм и широко Довольно улыбаться, то вокруг меня должны быть люди, что не дадут мне что-то вытворить. Так что, Лиам, Найл, Луи и Зейн.

— Зейн, — повторил его отец. — Ты дружишь с мальчиком Маликов?

Гарри кинул взгляд на Луи, а потом вернулся к отцу.

— Ты его знаешь?

Джон смущённо опустил взгляд на еду.

— В нашем обществе много говорят. Когда они вышвырнули из дома этого парня четыре года назад…

— Не думаю, что это кого-то касается, — жёстко заткнул его Луи.

— Ты прав. Простите.

— Кто-то хочет ещё вина? — постаралась разрядить атмосферу Иветта.

И всё, разговоры на этом были окончены. Они ели в тишине, которую нарушали лишь стук приборов и неловкие попытки Луи и Иветты завести разговор. Но как только Гарри доел, отец задал ему ещё один вопрос.

— Сможешь ли ты пригласить Джемму?

Гарри фыркнул.

— Ты думаешь, она захочет прийти, если ты даже не можешь её лично пригласить?

— Гарри, я понимаю, что у нас гости, но это не даёт тебе права говорить со мной с таким неуважением.

— А мама? Ты хочешь, чтобы я и ей приглашение передал?

В глазах отца появились злобные огоньки. Иветта громко опустила на стол вилку, громко настолько, что Гарри посмотрел, не разбила ли она тарелку.

— Вы что, ему ничего не рассказали? — спросила она.

— Сейчас всё улажу, малышка, — вздохнул Джон. — Гарри, я и твоя мама уже всё обсудили… И…

— Она не приглашена, — понял младший Стайлс.

— Нет, конечно же, приглашена! Я уже отдал ей приглашение, и даже добавил ещё место для её жениха.

Гарри склонил голову набок. Ему же послышалось?

— Что это было. Могу поклясться, ты сказал…

— Жених, — подтвердил мужчина. — Для неё и её жениха.

Теперь и правда что-то случилось со слухом: Гарри слышал только глухие удары сердца, звуки доходили словно из-под толщи воды. Он уронил вилку, и та упала, разбрызгивая повсюду соус. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, сделать что-то, но прежде тёплая рука легла на его бедро.

Луи сжал его ногу, и Гарри напрягся, но не двинулся.

— Ой, — внезапно сказал Луи, смотря на свои колени. Он обратился к Джону и Иветте. — Я в школьном театральном кружке, и всё так распланировано, что кошмар. Оказывается, у них проблемы с реквизитом. — Луи вздохнул. — Это очень важно. Нельзя всё оставлять на Брэда. Он просто ужасен, честно, и почему мне не разрешили самому выбирать людей. Мне нужно идти. Могу я украсть Гарри? Его помощь будет не лишней.

Джон выглядел так, словно его чем-то огрели по голове, а Иветта кивнула.

— Повеселитесь, мальчики, — сказала она, и Гарри вдруг понял — она очень даже хорошая.

Гарри смог выйти из кухни только благодаря руке Луи, что лежала у него на пояснице и мягко подталкивала сначала на улицу, а потом и к машине. Луи не опускал руку, пока Гарри доставал ключи, даже не глядя на него.

— Я не хочу помогать тебе с декорациями, — наконец сказал Гарри, когда они были уже далеко от дома его отца.

— Хорошо, что мне это и не надо.

— Но ты сказал…

— Я пытался выпутать нас из Этого, пока кто-то из вас не взорвался. Не могу поверить, что ты меня в это втянул. Ты жопа, ты знаешь?

— Я не… — Гарри смотрел на него виновато.

— Да, ты да. Я это понял, Зейн тоже часто так делал. Просто будь благодарен, что у меня есть опыт эвакуации солдат из окопов.

Гарри кивнул. Наверное, завтра он поблагодарит Луи за это. Но сейчас никак не получалось.

— Я даже не знал, что она с кем-то встречается. Я не знал. Никто мне не говорил. Все от меня что-то скрывают.

— Я уверен, что она собиралась рассказать тебе, когда будет нужное время, — сказал Томлинсон, стараясь успокоить его.

Стайлс успокаиваться не собирался.

— Все так говорят. Но когда же наступит это нужное время?

— Ты прямо королева драмы, — Луи отвёл глаза от дороги, чтобы Гарри видел, как он их закатывает. — Честно, тебе очень повезло, что образ страдающего тинейджера тебе очень идёт.

— Может, я поведу? — проигнорировал его «королева драмы».

— Ты уверен, что это хорошая идея? Я читал, что нельзя управлять транспортом, когда ты расстроен или зол, а мне кажется, что ты сразу объединил в себе два этих качества.

— Луи.

— Ну хорошо, — вздохнул тот, сворачивая на край дороги.

Гарри собирался отстегнуть ремень и выйти из машины, чтобы поменяться местами, но тут Луи оказался у него на коленях. Он легко перелез сюда с водительского сидения, и теперь сидел — ноги сжимают талию Стайлса, руки — по обоим сторонам от его головы.

— Гарри, — тихо произнёс он. — Ты хоть когда-то расслабляешься?

— Сложно это сделать, когда ты сидишь на моих коленях, — Гарри немного сдвинулся под его весом. Он внутренне умолял, чтобы у него сейчас не встал. Это не очень-то работало.

— Просто успокойся на минутку, хорошо?

— Ага. — Стайлс облизнул губы. — Это ты так меня отвлечь пытаешься?

Луи кивнул, ухмыляясь.

— А это работает?

— Я думаю, сработает лучше, если ты… — Луи заткнул его поцелуем.

Язык Томлинсона прошёлся по его губе, оставляя рот Гарри приоткрытым, и Стайлс двинулся вперёд, чтобы ответить на поцелуй. На вкус — паста и чай, но какая разница, если пахнет Луи, им, смесью девичьего шампуня и одеколона, которым Гарри, кажется, не сможет надышаться никогда.

Руки Гарри опустились на талию второго парня, и тот прижался ближе, так, что их дыхание полностью слилось. Стайлс простонал прямо в поцелуй, когда руки Луи зарылись в его волосы.

Они стояли на углу какой-то улицы, двигатель всё ещё работал, но Гарри было всё равно, закончится ли бензин или кто-то увидит их. Какая разница, если он может целовать Луи.

— Я тебе говорил, что ты чертовски сексуален в очках?

— У тебя какой-то странный кинк, о котором я не знаю?

Гарри прервал разговор, снова поцеловав его. Его руки обследовали спину под рубашкой Луи, крепко сжимая парня в объятиях. То, какие мягкие были у Томлинсона бёдра и какой твёрдый и рельефный пресс, невероятно заводило. Стайлс повалил Томлинсона на приборную панель, замечая, что стояло у Луи так же крепко, как и у него.

А потом открылась дверь, и Луи просто вывалился из машины. Гарри смотрел на него абсолютно потерянно, будто не понимая, отчего его коленям стало так холодно.

Томлинсон отряхнул его одежду и поднял бровь.

— Что-то здесь не очень удобно для активных телодвижений. Может, вернёмся к тебе?

Гарри вообще не хотелось возвращаться домой. Он не хотел видеть маму, не хотел слушать её объяснения, почему она не рассказывала ему о своём романе. Но вот рядом Луи — блестящие губы, сбитые волосы, шальной взгляд — и Гарри просто… бессилен.

— Хорошо, — согласился он, выходя из машины. Он погладил Луи по волосам, проходя мимо, и сел на водительское сидение.

Луи улыбался всю дорогу до дома, и Гарри не удивился бы, если бы в какой-то момент они вернулись в ту же позицию. Но Томлинсон этого не сделал. Он просто сидел, мурлыкая под песни из радио, и смотрел на Гарри, когда думал, что тот этого не замечает.

В доме горел свет. Найл не вернётся ещё час или два. Когда они вышли из машины, Гарри повернулся к Луи и сказал:

— Можно спросить тебя кое о чём, пока мы не зашли внутрь?

— Конечно.

— Какого хрена? — спросил Гарри. — В смысле, в прошлый раз, когда я тебя поцеловал, ты просто… — он махнул рукой, — а сегодня ты просто внезапно целуешь меня, я не жалуюсь, абсолютно не жалуюсь, но немного… не понимаю.

Луи вздохнул.

— Не знаю, смогу ли я всё тебе объяснить, я и сам не совсем разобрался. Просто… Новый год был просто чудесным, но я запаниковал, наверное, потому, что всё ещё отрицал какую-то часть себя? Но недавно я просто посмотрел на всё это со стороны и решил, блять, разобраться с собой. Так вот… Вот так. Я разобрался.

Гарри нахмурился. Он не хотел рушить момент, но иначе поступить не мог.

— Я не хочу быть твоим подопытным кроликом. Не хочу быть просто экспериментом.

— Да это же не так, — засмеялся Луи. — Поверь мне. Я не пытаюсь осознать, какая там у меня ориентация, понимаешь? Я пытаюсь наладить то, что потерял из-за своей паники, но теперь я уверен и собран.

— Хорошо, — протянул Гарри. — Да, хорошо. — Он кивнул и пошёл к дому. В дверях пропустил Луи, говоря: — Я просто скажу маме, что мы у меня в комнате, чтобы она нас не беспокоила.

— И она разрешит? — спросил Томлинсон, снимая обувь. — Она не подумает, что мы займёмся чем-то неприличным?

— Я всегда что-то вытворяю. Я думаю, она уже привыкла.

Луи закатил глаза. Гарри рассказал ему, как пройти в его комнату, а сам пошёл в гостиную, потому что с улицы не заметил маму в окне кухни. Её там не было, но машина стояла у дома.

— Мам? — позвал Гарри, хмурясь. Она не отвечала. Парень пошёл на кухню.

Он не осознавал того, что там увидел. Словно прошли годы и годы для осознания, но на самом деле вряд ли истекло хотя бы пару секунд. Чашка разбилась. Первое осознание. Вокруг — чай. Впитывается в её волосы.

Он закричал. Это всё, что получилось сделать. Он слышал только собственный крик. И то, как кто-то тряс его за руку и кричал: «Я вызвал скорую! Гарри? Гарри!».

========== Луи ==========

Он не знал, что делать. Лучше бы здесь были Лиам или Найл, да кто угодно, кто знает, как можно успокоить Гарри. У кого было право его успокаивать.

Но, наверное, Гарри и этого было достаточно: когда приехала скорая, когда они ехали в больницу и даже в коридоре больницы Гарри не выпускал его руку. Казалось, он хотел, чтобы их ладони слились — так крепко сжимал. Было больно, но смотреть на беспомощное выражение лица Гарри было ещё больнее.

Они застряли в комнате ожидания, пока маму Гарри обследовали, чтобы выявить, не повредила ли она голову. Ещё не было выявлено, почему она потеряла сознание, но доктор, говоривший с ними, сказал, что ничего критического не произошло.

Гарри попробовал позвонить Лиаму и отцу, но у него так тряслись пальцы, что телефон просто упал на пол. Луи наклонился, взял телефон и набрал номер Пейна.

— Лиам, — сказал он вместо приветствия. — Я тебе кое-что скажу, а ты пообещай не кипишевать, потому что нам не нужен ещё один напуганный человек. Всё хорошо, я тебя уверяю, всё будет хорошо, но мама Гарри вроде как упала, и мы в больн…

— Сейчас буду, — тут же среагировал Лиам, и Томлинсон слышал, как он что-то собирает по комнате. — Не оставляй его, хорошо? Скажи, что я скоро буду.

— Лиам приедет так быстро, как только сможет, — сказал Луи, и Гарри просто тупо кивнул. Луи постарался засунуть телефон в карман Стайлса, но тот его остановил.

— Позвони моему папе. Пожалуйста.

Луи кивнул и отыскал номер мужчины. Шли гудки. Шли и шли. Наконец, включилась голосовая почта, и он оставил сообщение.

— Позвони снова, — прохрипел Стайлс.

Луи попробовал. И ещё раз. И ещё. В конце концов Гарри просто выхватил у него телефон и прилёг к нему на плечо. Так Лиам их и нашёл спустя пару минут — рука Луи зажата меж их телами, вторая рука выводит круги на спине Стайлса.

— Она в порядке? — спросил Пейн, приседая перед ними на корточки.

Луи кивнул. Гарри даже не отреагировал. Лиам положил руку на его колено, а Стайлс зарылся свободной рукой в волосы друга. Он медленно поглаживал кудри, и Пейн даже не пытался его остановить.

Наконец, вышел доктор и сказал, что с мамой Гарри всё будет в порядке. У неё лёгкое сотрясение мозга, но в целом всё будет хорошо. Она упала в обморок от низкого уровня сахара в крови.

Гарри принял всё это, не сказав ни слова, но его пальцы, если это возможно, сжались на руке Луи ещё крепче.

— Мы оставим её здесь на пару дней, — сказал им доктор. — Хотите остаться с ней?

— Да, — кивнув, хрипло ответил Гарри. — Лиам тоже может остаться.

И это не вопрос.

— Да, конечно, — кивнул доктор. — На ночь её переведут в палату. Номер 202, этажом ниже.

Он ушёл, и Гарри осел на лавочке, отпуская руку Луи. Томлинсон подвигал пальцами, пытаясь восстановить нормальный кровоток. Они покалывали и пекли.

— Иди домой, — сказал ему Гарри. — Но… приедешь завтра, после школы?

— Приеду, —

пообещал он, кивнув. И обещание он сдержит.

Не задумываясь, он наклонился и легонько поцеловал Гарри в губы. Это не был горячий, возбуждающий поцелуй, как-то было в машине или в Лондоне. Быстрый, нежный — наверное, думал Луи, он значит намного больше, чем остальные.

Он вышел из больницы и понял, что понятия не имеет, как добраться домой. Вызвал такси, не беспокоясь о том, какую цену загнут за поездку из одной части города в другую.

Только в машине он вспомнил, что на этот вечер у него было запланировано свидание с Беном. Он забыл. А Бен даже не написал ему, чтобы напомнить. Наверное, оно и к лучшему. Ничего особенного он к этому парню не ощущал, так, слабое притяжение, которое со временем только уменьшалось.

Дома никто не спросил, где он пропадал и почему вернулся так поздно. Луи был только рад. Он лёг в кровать и тут подумал, что нужно было бы зайти к отцу Гарри и рассказать тому, что случилось, но он уже разделся да и слишком устал, чтобы куда-то идти.

Уроки на следующий день пролетели мимо его восприятия. Парень тупо пялился в телефон, ожидая, что Гарри ему хоть что-то напишет. Тот молчал. Конечно, Луи понимал, что скорее всего это из-за того, что Стайлс не дома, а батарея на его телефоне наверняка давно села. Но даже от этого нервничать меньше не стал.

Он не понимал, какого чёрта вчера произошло: когда он думал, что с Гарри всё покончено, тот просто постучал к нему в дверь. Луи согласился на всё, потому что хотел, да и потому что, возможно, отношения с Гарри вполне можно изменить, особенно сейчас, когда Томлинсон немного разобрался в себе.

Поцелуй… был случайностью. Импульсивным действием. Но Луи ни капельки не жалел о нём. И о том, что они собирались сделать в спальне Гарри. Он был рад, что был со Стайлсом, когда тот нашёл свою маму, иначе неизвестно, как бы тот вообще справился.

Может, он и не мог успокоить Гарри так же хорошо, как кто-то там ещё, но лучше, чтобы рядом был хоть кто-то, чем вообще никто.

В больнице его встретил Лиам, который выглядел крайне измотано.

— Только что приехал его отец, — тихонько оповестил он, протягивая Луи банку энергетика. — На вкус просто отвратно, но тебе это пригодится.

Луи кивнул, и они пошли к лифту. Гарри и Джон стояли в коридоре. Мимо туда-сюда нервно ходила медсестра, поглядывая на них, но не прося уйти или говорить потише.

-…Да сколько можно! — кричал Гарри. — Ты был мне нужен, а тебя не было рядом! Тебя никогда нет. Никогда, когда это важно! Только когда удобно!

— Гарри, — Джон и правда выглядел виноватым, и Лиам опустил глаза в пол. — Я не знал…

— И почему ты приехал сейчас? Ты здесь никому не нужен. Не понимаю, почему ты вообще соизволил явиться.

В голосе Гарри звучала чистая ярость. Лицо красное, кудри слиплись от пота. Луи сделал шаг к спорящим, но Лиам схватил его за руку и махнул головой, говоря, что лучше не надо.

Но когда Луи вообще кого-то слушал? Даже сознательного Лиама.

— Ты мог бы ответить, — выплюнул Гарри. — Ты должен был знать, ты должен быть здесь, когда был нужен. Слишком поздно извиняться и вести себя как ебаный благодетель.

— Гарри, — позвал Томлинсон, подойдя к нему. Тот дёрнулся и повернулся к нему — бешеный взгляд, сбитые волосы и руки, поднятые в оборонительном жесте. Луи мягко взял его за запястья и опустил их. Томлинсон постарался полностью игнорировать присутствие Джона. — Она очнулась?

Гарри кивнул, и просто стоял, пялясь на второго парня, его лицо теряло гневные черты, кулаки разжались.

— Познакомишь меня с прекрасной женщиной, которая дала тебе жизнь? — улыбаясь, спросил Луи.

Гарри посмотрел через плечо на своего отца, а потом повернулся к Луи.

— Хорошо.

— Но мы не закончили… — влез Джон, и Гарри нахмурился.

— Закончили.

Гарри потащил Луи за руку подальше отсюда, и Луи просто позволил ему это. Мама Гарри сидела на кровати, очень грустная и расстроенная.

— Ты сейчас у меня получишь… — её глаза расширились, когда женщина увидела Луи. — Кто это?

— Луи, — ответил Гарри, не отпуская руку Томлинсона.

— Луи, — повторила она. — Луи с дорогой машиной?

Гарри кивнул, а Луи протянул ей руку.

— Приятно с вами познакомиться, мадам. Надеюсь, сегодня вы чувствуете себя получше.

— Да, спасибо, мне намного лучше, — Энн пожала ему руку.

— Луи был со мной прошлой ночью, — Гарри запнулся, сглотнув. — Когда я нашёл тебя.

Её выражение лица стало намного мягче.

— Спасибо, что позаботился о нём.

— В любое время, — сказал Луи, и тут же понял, что говорит правду. Он был готов к этому. — Правда, — мягче добавил он, сжав руку Стайлса.

— Он мне нравится, — сказала Энн Гарри. — Но мы поговорим с тобой, очень долго и мило, о том, как ты только что говорил со своим отцом, ты же понимаешь?

— Приму к сведению.

— А теперь иди и скажи бедному Лиаму, чтобы он поехал домой и немного отдохнул.

Гарри кивнул и всё так же вывел Луи из палаты за руку. Лиама нигде не было видно. Джона тоже. Гарри пожал плечами.

— Подождём. Наверное, ушёл в туалет.

— Хорошо, — ответил ему Томлинсон и теперь он потащил Гарри к стульям у стены. Они присели рядом, и Луи не отводил взгляда от сцепленных рук. Луи признавал, что его руки не были громадными, но у Гарри они были просто невероятно большими. Его ладонь утонула в ладони Стайлса, но это ни чуточки не доставляло беспокойства.

— Я могу ещё кое-что спросить? — спросил Гарри, вырывая Томлинсона из задумчивости. Луи кивнул. — Когда… Это случается… Предупреждай меня, если опять решишь испугаться и сбежать.

— А если я не собираюсь пугаться и убегать?

— Значит это… хорошо, — после паузы сказал Гарри. — Хорошо.

Лиам вернулся пару минут спустя. Теперь Луи заметил, каким уставшим он выглядел. Он хлопнулся на стул рядом с Томлинсоном.

— Твой отец передал, что он очень извиняется.

— Извинения не всегда помогают, — фыркнул Гарри.

— Да, не всегда, — согласился Пейн.

— Он не приехал вчера ночью? — спросил Луи.

— Не-а, — ответил ему Стайлс. — Приехал за пять минут до тебя. И хорошо. Если бы ты не приехал, я бы его ударил.

— Тебе нужно что-то сделать с твоим взрывным характером, Стайлс.

— Иногда он очень даже полезен, Томлинсон. Хочешь узнать, в каких вещах я хорош?

— Мы в больнице, извращенец, — закатил глаза Луи.

— Именно. Подумай обо всех пустых палатах, в которых мы…

Лиам кашлянул.

— Ты останешься? — спросил он у Луи.

— Да, можешь ехать домой, — кивнул тот. — Я присмотрю за ним.

— Её выпишут через пару часов, так что я буду в порядке. Увидимся завтра в школе? — спросил Гарри у лучшего друга.

Лиам неуверенно посмотрел на них двоих.

— Да, конечно.

— И снова спасибо, Лиам. Ты самый лучший, просто знай об этом.

Лиам смущённо махнул, из-за чего Луи расхохотался так, что Гарри пришлось толкнуть его в рёбра, чтобы Томлинсон заткнулся.

— Надо пойти к маме. Иначе она меня прикончит, — сказал Стайлс.

Луи наклонился и чмокнул Гарри в губы.

— Тебе есть ради чего терпеть эту экзекуцию.

— Правда? — спросил Стайлс, наклоняясь так, чтобы его дыхание касалось губ Томлинсона.

— Угум.

Гарри тут же подскочил и пошёл к палате матери. В последнюю секунду он обернулся и сказал:

— Только посмей сбежать, Луи.

— Я никуда не собираюсь.

Гарри улыбнулся ему и толкнул дверь в палату. Луи слышал, как Энн кричала на сына, и тихонько улыбался себе, слушая, как Гарри виновато отвечает на упрёки.

Он сидел и ждал, как и обещал. Интересно, почему он так быстро влюбился в этого чудика? Но чувство того, что выбор верен, согревало изнутри.

Комментарий к Луи

30 человек для продолжения - проверка. Простите, если кого-то от этого забомбило

All the love <3

========== Найл ==========

Первые несколько дней после возвращения Энн домой Гарри и Найл делали всё, чтобы работы по дому ей не осталось. Найл убирал, Гарри готовил. К удивлению, он оказался неплохим поваром, чем порядочно удивил Хорана.

Найл испугался новости о том, что случилось с Энн, и помчал в больницу так быстро, как только смог. В итоге он остался ночевать в месте с Гарри и Лиамом, несмотря на недовольство медсестёр. Он ушёл немного раньше, чем Пейн, потому что Гарри отослал его домой, говоря хорошо выспаться и обещая, что с Лиамом ему ничего не грозит.

И Найл пошёл домой, но уснуть так и не смог. Он позвонил Джемме — просто узнать, как у неё дела. Девушка немного паниковала, хотя Найл слышал, как Гарри уверял её, что всё в порядке.

Он уснул, как только попрощался с любимой, и не просыпался, пока Гарри и Энн не вернулись домой. Потянулся со сна и тут же сбежал вниз: узнать, не нужно ли им с чем-то помочь. Женщина обняла его и сказала не переживать — какое-то падение её точно не сломит.

Ещё одна вещь: все эти дни Луи был в их доме почти круглосуточно. Каждый раз приходил он не с пустыми руками — с чаем или печеньем из пекарни, где раньше работал Гарри.

Гарри говорил, что они как бы не встречаются, но как-то иначе назвать то, что происходило, Хоран не мог. Наверное, они просто «не вешали ярлыки».

Лиам встречался с Даниэль, поэтому заходил намного реже, чем Луи. Да и вообще он был более закрытым и необщительным, чем тот же Гарри. Именно поэтому Найл понял, как скучает по Джемме. Ему бы тоже хотелось, чтобы любимый человек жил на расстоянии десятиминутной поездки, чтобы была возможность говорить о сокровенном с глазу на глаз.

Хоран сходил к своим родителям. Парню нужны были некоторые вещи из комнаты, которые он оставил, собираясь, потому что предполагал, что рано или поздно вернётся. А теперь стало ясно, что не вернётся он никогда. Не важно, что случится после выпуска — получит ли он стипендию или нет — целью было найти себе какое-то жильё. Он откладывал на это почти все деньги, которые получал в кафе, но львиную долю отдавал Энн за то, что она дала ему крышу над головой, как бы она не отнекивалась. Найл не собирался сидеть у кого-то на шее, свесив ножки.

Всех сбережений хватило бы на пару месяцев аренды квартиры и на какую-никакую мебель. Денег достаточно — или будет достаточно, теперь, когда закончились отработки, он мог работать в полную смену — чтобы найти дешёвое жильё в районе, где живёт Зейн. Как бы ему не нравилось жить с Гарри и его семьёй, он предвкушал тот день, когда у него будет своё место — хорошо ведь не чувствовать вину за то, что занимаешь место, и за то, сколько денег на тебя тратят.

Ещё было нужно, чтобы его мама подписала документ об окончании исправительных работ. Как-никак, а она — всё ещё его опекун, поэтому без её подписи никуда.

Найл позвонил, чтобы уточнить удобное для всех время, но трубку никто не взял. В конце концов, Гарри завёз его на своей машине, обещая забрать через полчаса — как раз хватит времени собраться.

В доме было тихо, только мерно гудел телевизор. Найл неуверенно прошёлся по дому и зашёл в гостиную, где его мама сидела на диване, завернувшись в плед.

Её глаза были закрыты, а рот как-то неестественно открыт. Найл испуганно подбежал к ней.

— Мам?

Она посмотрела на него, и в выражении лица не было ожидаемой боли или грусти, — женщина улыбнулась ему, как ни в чём не бывало.

— Иди ко мне, — сказала она, протягивая к нему руки. — Тут твоё любимое шоу. Посмотрим вместе?

Какая-то часть его хотела сказать «нет», но большая часть хотела подойти к дивану и просто свернуться в клубочек возле матери. Она обняла его со спины, положив подбородок на плечо парня, чтобы видеть, что происходит на экране.

— Он ушёл, — сказала она спустя какое-то время, что они сидели в абсолютной тишине.

— Из-за этого? — спросил Хоран, зная, что ему не нужно уточнять, что значит «это».

— Нет, — хихикнула женщина, — я просто его выгнала. Но всё хорошо. Не беспокойся об этом, солнышко.

— Почему ты его выгнала? — в горле у ирландца собрался противный склизкий ком.

— Потому что, — она погладила его по голове, почти как в детстве, — я хотела, чтобы ты вернулся домой.

— Ты даже не говорила со мной с… с…

— Я разрешила тебе уйти, — мягко сказала ему мама. — После этого я поняла, какой же ужасной матерью была, позволяя всему этому происходить, и подумала — может, тебе лучше там, где ты сейчас? Ты в безопасности, ты Счастлив. Я не хотела отнимать этого.

— Ты могла бы сказать мне, что он ушёл.

Его мама села прямо, и парень заметил слёзы в её глазах.

— Я знаю. Но я хотела, чтобы ты вернулся, когда будешь готов.

— Я не… — Найл тряхнул головой. — Я не останусь. Я пришёл кое-что забрать.

Улыбка не сошла с её губ, но в глазах стала заметна глубокая грусть.

— И это хороший вариант, милый. Просто знай: если простишь меня, возвращайся. Он больше не придёт в наш дом. На самом деле я… я заявила в полицию и получила письменное предписание.

Найл не знал, что сказать на это. Он вообще не знал, что сказать. В голове прокручивались отдельные фразы из речи его мамы, но вычленить из них что-то вразумительное не получалось, словно все возможные эмоции свалились на него враз. Раздражение. Мама заставляет Его чувствовать себя виноватым. Злость. Потому что ей больно. Грусть. Почему некоторым людям во всём везёт, а некоторые подбирают остатки дерьма этих везунчиков?

Доминирующим чувством была усталость.

— Твой отец — очень злой человек, — продолжала его мама, — и я знала об этом, но пыталась притворяться, что всё хорошо, потому что думала, что иного выхода просто нет. Мы семья, семья должна держаться вместе — говорила я себе. Даже в самые худшие дни. Но когда ты ушёл, я поняла, как обманывалась.

Хоран молчал.

— Мы бы отлично жили и без него годы и годы, — сказала женщина, нарушая тишину.

— Но этого не произошло.

— Да, и это моя ошибка, я беру на себя всю вину. Абсолютно всю. У тебя есть полное право злиться на меня, я даже просить о другом отношении не буду, но я люблю тебя, Найл, и ты всегда будешь для меня на первом месте, просто знай это.

Найл кивнул.

— Я знаю.

«Теперь знаю»

— Хочешь, помогу с вещами?

Парень кивнул, и они оба поднялись. Почти не разговаривая, вместе сложили вещи по сумкам. Гарри уже подъехал, и Найл почувствовал острое желание сказать кое-что.

— Как думаешь… я могу приходить сюда, на выходные, например?

Он думал об этом всё время, собираясь. Нельзя возвращаться и жить в этом доме — слишком многое он пережил, из-за чего ненавидел маму примерно так же, как и отца. Но… А вдруг всё можно наладить? Если он сможет её простить, если она и правда чувствует то, о чём говорит, то…

— Конечно, — ответила ему мама, крепко обнимая. — Может, это больше и не твой дом, но он может снова стать им, если ты того захочешь.

Сейчас он не был готов к проникновенным речам, поэтому просто кивнул и обнял её в ответ. Загрузив все вещи на заднее сидение, Найл сел возле Гарри. Стайлс выглядел удивлённо, но ничего не сказал, пока они не отъехали достаточно далеко.

— Твоего отца не было дома? — предположил Гарри.

— Нет. Мама его выгнала.

— Это ведь хорошо, разве нет?

— Возможно, — пожал плечами Найл.

Гарри держал руль только одной рукой, второй же он сжал руку друга.

— Хочешь, завезём вещи и поедем поиграть в футбол Лу?

— Чтобы он опять надрал мне зад? — засмеялся Хоран.

— Победа всегда приводит в его в состояние сто…

— Иу, — Найл жестом попросил Гарри заткнуться. — Не надо. Я не хочу об этом знать.

— Я просто хотел сказать, что он лезет ко всем с поцелуями, — закатил глаза Стайлс. — Если хочешь знать, мы не делали ничего такого. Ну, кроме поцелуев.

Найл поиграл бровями.

— А в штанах не горит?

— Очень даже. Он такой сексуальный, и то, что он творит своим языком, просто валить и тр… — к счастью, на этом он и закончил. — Как сказать кому-то, что хочешь стать его парнем?

— Просто скажи, — пожал плечами Хоран. — Эй, Луи, мы и так уже встречаемся, можно я буду называть тебя своим парнем?

— Мы не встречаемся. Мы просто… часто видимся. И целуемся.

— Вы встречаетесь. Ну вы оба и пни.

— Сам ты пень.

Найл вытащил сумки из машины, а Гарри помог их занести в дом. Распаковываться он не стал — Луи уже получил сообщение, что они скоро подъедут, а если Гарри что-то решил, выполнял он это тут же. А если уж дело касалось Луи…

— Вы просто тошнотворные, ребят, — проинформировал его Найл.

— Ты всё ещё встречаешься с моей сестрой, так что не думаю, что тут у тебя есть право голоса.

Хоран прикусил язык и включил радио. Смотря в окно на проплывающий мимо пейзаж, он подумал, что гордится своей мамой, даже если не готов её простить. Но он определённо когда-нибудь придёт к этому. Несомненно.

Комментарий к Найл

Следующая глава будет намного длиннее парочки последних и, несложно догадаться, она о Лиаме (привет всем, кто любит Зиам))

Проверка охвата аудитории продолжается, поэтому я увеличиваю количество читателей. Планируется кое-что масштабное :3 (А для того, чтобы первым узнать об этом “что-то”, подписывайтесь на мой свежий-хрустящий телеграм-канал: https://t.me/Familiar_Pillowtalk)

========== Лиам ==========

Комментарий к Лиам

Пожалуй, это самая сильная и тяжёлая глава из всех, что я переводила в этой работе. Я немного даже слезу пустила. Наслаждайтесь (стеклом)

А ещё я пустила слезу из-за того, что в одной группе с Зиам фиками постят о моём переводе. Это так тронуло. Спасибо <3

Лиам понял: Зейн Малик послан на Землю, чтобы разрушить его жизнь.

Он думал, что симпатия его разрешится, когда они с Зейном подружатся. Или что потеряет интерес, когда в его жизни появилась Даниэль. Даниэль, открытая и весёлая, которая считала его забавным, смеялась, когда хотела, и целовала его, когда только ей вздумается.

Лиаму нравилась эта девушка. Правда. Но просто не так, как нравился Зейн. Он говорил себе: всему своё время. Он же не сразу вл… почувствовал всё это вот к Малику. В конце концов, Лиам стал твердить себе, что хочет свернуться на диване и смотреть скучные фильмы с Даниэль, это Даниэль он хочет сжимать в своих объятиях, он думал о Даниэль во время их поцелуев.

Ложь.

Может, и не стоило столько времени проводить с Зейном, занимаясь английским, но отменить всё Лиам просто не мог, даже чувствуя себя невероятно виноватым. По крайней мере, они и правда учились, ничего такого. Но сказать, что только ради этого он приходит в квартиру Зейна каждый вечер, садясь на пол и доставая блокнот, и погружаясь в запах сигаретного дыма и слова Шекспира, слетавшие с губ Зейна… Снова ложь.

Всё было под контролем до злосчастного четверга. Когда он как обычно пришёл позаниматься, Зейн был ещё в душе. Звуки текущей воды эхом отдавались во все уголки квартиры, и Лиам решил, что лучше пока всё-всё приготовит. Но мысль о том, что Зейн в Душе, типа, Моется, Голый, его не покидала. Особенно когда тот зашёл в комнату с полотенцем на бёдрах. Волосы его влажными казались длиннее, ложась чернильными прядями на уши и роняя капли воды на плечи. Пейн заметил своё любимое тату, то, на бедре. Взгляд скользнул ниже. Он сглотнул. Господи, за что?

— Всё в порядке? — спросил Зейн, остановившись у двери своей спальни.

— В полном, — ответил Лиам голосом намного выше обычного.

Зейн фыркнул и зашёл в спальню, а Пейн прислонился спиной к дивану и прикрыл глаза. Он надеялся, так надеялся, что Малик не заметил, каким жадным взглядом он скользил по рельефному прессу, какое внимание уделил всем местечкам, не скрытым полотенцем. Лиам не глупый. Он давно понял, что Зейн хочет, чтобы они остались просто друзьями, и да, окей, хорошо. Зейн больше не звал его деткой, не подмигивал ему, даже не задерживал на нём взгляд на дольше, чем того требовали приличия.

Ничего удивительного. Симпатии Малика не вечны, хорошо, что они хотя бы друзьями остались. А если хочется чего-то большего — то как же Даниэль? Такие мысли были не честными по отношению к ней. Такие мысли и по отношению к Зейну были не совсем честными. Дружбы должно быть достаточно. Зачем Лиаму хотеть большего?

Когда Зейн вернулся, его подопечный уже что-то царапал в блокноте. Он написал «Даниэль» несколько раз, чтобы напомнить себе, что Встречается с замечательной девушкой, и если он будет залипать на Зейна, то это почти измена.

— Мы почти закончили, — сказал Малик, беря в руки большую, видавшую виды книгу, которую выдали Лиаму в школе. Он ненавидел и одновременно любил эту книгу. Любил, пожалуй, возможно, даже больше — из-за того, как Зейн читал ему и объяснял все непонятные части.

— Спасибо, Господи, — выдохнул Лиам, потому что подумал, что именно так и должен прореагировать. Признавать то, что он мечтает, чтобы эта пьеса стала просто бесконечной, дабы находить повод проводить время с Зейном, было нельзя.

Малик закатил глаза и начал читать. Было что-то пленительное в том, как двигались его губы, как менялся голос от одного персонажа к другому. Иногда голос становился глубже, а акцент — отчётливее.

— Ли, — Зейн пощёлкал пальцами у него перед лицом. — Внимательнее.

— Да я внимателен.

Малик приподнял брови. Его волосы были всё ещё влажными, хотелось зарыться в них пальцами.

— Что я только что сказал?

— Эм, — Лиам перевёл взгляд на губы Зейна, и снова — глаза в глаза. — Ладно, да, я не слушал. Прости.

— Ничего страшного, — махнул рукой Малик и опустил книгу. — Ты голодный? Закину что-то в микроволновку.

Лиам отрицательно махнул головой.

— Не, не хочу, — вряд ли он смог бы что-то сейчас проглотить.

Зейн пожал плечами, как бы говоря «твоё дело», и пошёл на кухню. Лиам услышал сначала, как включается вода, а потом, как работает микроволновка. Через пару минут Малик вернулся, держа в руках миску с лапшой быстрого приготовления, от которой шёл пар.

— Это что, твой обед? — нахмурился Лиам?

— Эм, — Зейн посмотрел в миску и снова на второго парня. — Да-а-а?

Лиам тряхнул головой, закинул вещи в сумку и встал.

— Да ну тебя, — сказал он, забирая миску из рук Зейна, поставил её на кофейный столик и подал руку Малику. Тот проигнорировал её, но встал. — Моя мама всегда очень много готовит на обед. Картошку там, мясо. Пойдёт?

— Ты хочешь, чтобы я пообедал с тобой и твоими родителями.

Лиам закинул рюкзак на плечо.

— Да. Что-то не так?

Зейн засомневался. Глаза его бегали, никак не останавливаясь на одной точке.

— Нет, звучит привлекательно. Не помню, когда я в последний раз ел домашнюю еду.

Пока они ехали домой, одна нога Зейна нервно тряслась. То ли под музыку, то ли от переживаний из-за встречи с родителями. Лиам почему-то широко улыбнулся этому факту.

— Что? — буркнул Зейн.

— Ты снова в своей курточке, — ответил ему Пейн, потому что ничего другого не придумал.

— Да, я позвонил туда, где оставил её в ту ночь. К счастью, бармен её подобрал.

Они приехали к дому Лиама раньше, чем кто-то из них придумал ещё какую-то тему разговора. В окно было видно, что отец парня уже сидел за столом, а мать — возилась у плиты. Пейн уже хотел открыть двери, но тут его схватили за руку.

— Подожди, — у Зейна был безумный взгляд. — Мне же не о чем беспокоиться, да? Мне не зададут сотню вопросов?

— Наверное, нет. В смысле, ты же не мой парень. — Лиам заставил себя посмеяться. — Тебе не о чем беспокоиться.

— Ты познакомил их с Даниэль? — спросил Зейн с неопределённой интонацией.

Лиам махнул головой и нахмурился.

— Нет… Ещё нет.

— Значит, я первый, — уголок губы дёрнулся в улыбке.

— Полагаю.

— Хорошо, идём, — сказал Зейн и выпрыгнул из машины. Дверь за ним захлопнулась даже раньше, чем Лиам успел открыть свою.

Пейн догнал его и открыл дверь. Пока они снимали обувь, в коридор вышел отец Лиама.

— О, — сказал он, когда заметил, что Лиам не один. — Кто это с тобой?

— Это…

— Зейн, сэр, — он протянул руку с таким вежливым видом, как тогда, когда знакомился с отцом Гарри. Маска «хорошего мальчика» удавалась ему на удивление хорошо. Правда, немного не сочеталась с кожаной курточкой и уложенными торчащими волосами, но вряд ли отец обратит внимание на такие мелочи.

— Зейн, — повторил мужчина. — И ты?..

— Он тот самый парень, который помогает мне с английским.

— Как мило с его стороны, — откликнулась мама с кухни. — Давай же, пригласи гостя за стол.

Зейн испуганно глянул на второго парня, но тот уже зашёл в кухню-столовую.

— Я не знал, что тебе помогают с английским, — не упустил возможности сказать отец Лиама после того, как Малик пожал руку маме Пейна и подарил ей такую же вежливую улыбку.

— Ага, — нахмурившись, согласился Лиам. — Я же принёс тебе сочинение на подпись. Я его завалил. Если бы не Зейн, проходного балла мне не видать.

— Большое спасибо, Зейн, — поблагодарил мужчина, но выглядел он крайне недовольным, смотря, как парни усаживаются за стол.

В их семье не было распределения обязанностей на «мужские» и «женские». Оба родителя работали, оба готовили и оба убирали. Просто мясо у отца получалось ужасным, поэтому на кухне и дежурила мама, а значит отец разливал напитки, а Лиам — накрывал на стол. Зейн сидел на стуле, выглядя немного встревоженным.

Наверное, это какое-то злорадство — Лиаму нравилось видеть, как тот нервничает. Зейн был не в своей тарелке, и выглядело это так непривычно, потому как все вокруг знали — нет ничего, с чем Малик не мог бы справиться.

Пока они ели, мама и папа Лиама задавали парням разные вопросы. Зейн отвечал на всё успешно. Если бы это был тест, он бы его успешно прошёл. С высшей отметкой. Пока отец Лиама не спросил, что он собирается делать после школы.

Зейн застыл. Лиам застыл за ним, и они переглянулись.

— Эм, — Малик сглотнул и положил вилку на стол. — Я думал о том, чтобы самостоятельно изучать искусство где-то в Лондоне.

Лиам понятия не имел, что Зейн только чтосказал, но он на процентов девяносто был уверен в том, что это полный бред, поданный в красивой обёртке. Он старался не фыркнуть от смеха и просто уставился себе в тарелку.

— Звучит мило, — прощебетала мама Лиама. Отец его остался не впечатлённым. — Тебе нравится искусство?

Зейн кивнул.

— Я бы хотел стать учителем, но не знаю, как буду справляться с детьми.

— Он прекрасный преподаватель, — влез в разговор Лиам. — Не думаю, что разобрался бы с «Макбетом» без его помощи.

— У тебя и с «Макбетом» проблемы? — угрожающе спросил отец.

Лиам сглотнул ком в горле.

— Нет, — быстро сказал Зейн. — У него всё хорошо. Он отлично справляется.

— Хорошо. Идёт на стипендию, мой мальчик.

Пейн словно и не услышал этих слов, не сводя глаз с Зейна. Тот опустил глаза вниз, медленно поднося маленькие кусочки еды ко рту, и Лиаму внезапно стало жарко.

— И правда хорошо, — согласился Малик.

А ведь этого всего могло бы и не быть, вдруг понял Лиам. Зейн мог бы отказаться от обеда. Он мог бы быть вежливым, но холодным и отстранённым с родителями Лиама. Мог бы не отвешивать кучу комплиментов его маме, мог бы не защищать его. В первую очередь, Малик даже не обязан был помогать ему с сочинениями. Не должен каждый день тратить на него время.

Он не должен был отвечать на все вопросы, что Лиам раз за разом задавал. Ответы на них покрывали поля почти всей тетради. Каждое слово — маленькая чёрточка в цельной картине Зейна Малика.

Лиам вытер руки об джинсы, потому что ему казалось, что он потеет, потому что ему было очень жарко. Руки были сухими. Он оттянул воротник рубашки, но и это не спасало. У него внутри словно пылал неукротимый пожар, и потребовалось некоторое время, чтобы осознать, кто его разбудил — вот же он, сидит напротив, ест пюре.

Он любит Зейна. Он отчаянно и целиком поглощён любовью. Это не глупая влюблённость или влечение, что развеется, стоит только заняться чем-то другим. От неё просто так не спастись. Это не то чувство, что с годами превращается в дружбу. Пожар, который не потушить, который будет пылать, оставляя после себя лишь обгоревшие угли.

Вот что он понял, прямо здесь и сейчас. Он полностью сгорел, но никто этого даже не заметил.

— Ты в порядке? — внезапно спросила мама.

Он тупо посмотрел на неё.

— Да, да, — сказал он быстро. Возможно, слишком громко.

Когда все закончили, Зейн предложил помочь убрать со стола, но мама Лиама отказалась.

— Пойдём наверх? — предложил Лиам.

Зейн перевёл взгляд на женщину.

— Вы позволите?

Лиам не понимал, как он мог погружаться всё глубже и глубже в это чувство, когда любовь раздробила ему кости и оставила лежать так, моля о спасении.

— Конечно, идите, — согласилась мама.

Зейн уже был в его комнате, но тогда он был пьян в задницу. Интересно, что он подумает о Лиаме, взглянув на его комнату? В прошлый раз он не держался на ногах. Пейн и сам чувствовал себя пьяным.

— Как думаешь, они меня ненавидят? — спросил Малик, как только дверь за ними закрылась.

— С чего бы?

— Родителям не очень нравится, когда я общаюсь с их детьми. В большинстве случаев.

Лиам положил ему руку на плечо и сжал его.

— Всё отлично. Я думаю, что моя мама полюбила тебя так же, как и я.

Тело Зейна под его рукой напряглось, и Пейн понял, что только что сказал.

— Что?

— Я имел в виду… Друзья. По-дружески. Да?

Малик тряхнул головой, но рука второго парня всё так же оставалась на его плече.

— Ты не можешь… не можешь просто так говорить такую хрень.

Лиам опустил руку, но не смог удержаться, чтобы не провести по предплечью Малика — открытому, ведь он снял курточку — а потом опустить её окончательно.

— Прости.

— Я не хочу, чтобы ты извинялся. Я хочу…

Лиам поцеловал его. Сейчас или никогда, правильно? Вряд ли потом ему хватит смелости на такую выходку. А Зейн… Зейн ответил на поцелуй, делая его почти болезненно грубым. Его пальцы впились в кудри Пейна, а язык агрессивно соревновался за первенство в этом поцелуе-борьбе.

Лиам спиной влетел в дверь, наделав много шума — хоть бы внизу не услышали. Да плевать. Руки на бёдрах Зейна, на спине, под футболкой, скользят к лопаткам. Они — гладкие и острые — вдавить бы в них пальцы, погрузиться полностью.

Пламя, что Зейн в нём разжёг, от прикосновений не угасло, а потянулось ввысь, словно протягивая языки к повелителю. Становилось трудно дышать. Но какие это мелочи, право.

И тут Зейн отстранился, широко открыв глаза. Его губы припухли и стали такими яркими. Вернуть бы их, пусть касаются губ, шеи, да чего угодно — лишь бы касались.

— Стой, — сказал Малик, отступая ещё на шаг. — У тебя есть девушка, Лиам.

Да. Да. Он никогда бы не подумал, что сам из тех парней, которые изменяют, ведь он так всегда пытался никого не ранить. И все равно ранил. Целовал Зейна, хотел его. Даниэль. Да, Даниэль.

— Я знаю, — Лиам провёл рукой по волосам, и это так чертовски отличалось от того, как это пару минут назад делал Зейн. — И я…

— Я так не могу.

Пейн чувствовал себя… опустошенно. Единственное, чего он желает, буквально в нескольких сантиметрах, а получить его — невозможно?

— У нас ничего не клеится. У меня с Даниэль. Я… Я пытался, но оно не…

— Я не собираюсь ставить тебе ультиматумы, Лиам, — грубо прервал его Зейн. — Я не хочу говорить, что если вы расстанетесь, мы будем вместе.

-Но я Хочу, чтобы ты его поставил. Разве ты не понимаешь? Я Хочу, чтобы ты дал мне смысл. Я так хотел, чтобы ты хоть как-то показал, что это всё взаимно. Но ты? Ты просто закрылся. Ни разу, а сегодня ты просто был… таким потрясающим, и я не могу удержаться. Я не могу… не могу притворяться, что не искал этого тебя, настоящего, всю свою жизнь.

Зейн выглядел недовольным. Что же он хотел, чтобы Лиам сказал. Он ответил на поцелуй, ну Бога ради, а теперь выглядит разъярённым, стоит это упомянуть.

— Значит, ты говоришь, что всё время что-то ко мне чувствовал, но предпочёл встречаться с другим человеком?

Лиам вздохнул.

— Я думал… Я думал, что просто немного тобой увлёкся. Ты был первым… первым человеком — я же не мог встречаться с тобой, мы вообще были абсолютно в других отношениях, нет? — кто заставил меня почувствовать что-то такое. И я думал, что именно из-за этого не могу выкинуть тебя из головы — просто потому, что у меня никогда такого не было, и я прицепился к тому всему, что между нами происходило.

А потом я стал понимать, что ты ничего особого ко мне не чувствуешь, что ты хочешь остаться просто друзьями — окей, да, я принял это. Гарри и Найл познакомили меня с Даниэль, и я подумал, что она очень хорошая. Она и правда очень хорошая. И мы попробовали. Но это не… Какой бы хорошей она не была, ты из моей головы никуда не пропал. А потом я понял — это потому, что я люблю тебя. Вот почему чувства не проходят. Это не дурацкая влюблённость, это что-то намного глубже.

Лиам задыхался, закончив свою речь, а Зейн просто смотрел на него пустыми, ничего не выражающими глазами. Больно. Очень больно. Что сделать, чтобы всё исправить? Вылетевшие слова не заберёшь обратно. Да и надо ли?

Наконец, Зейн хоть как-то прореагировал — махнул головой.

— Ты не знаешь, чего ты хочешь, Лиам. Ты думаешь, что это я, но ты ошибаешься. Ты хочешь видеть рядом с собой того, кто будет держать тебя за руку, кто будет целовать на ночь и говорить, что любит, кто понравится твоим родителям, кто будет моментально отвечать на твои сообщения. Я не тот человек.

— Но я и не прошу тебя им быть.

— Нет. Но просишь, — мягко, как ребёнку, объяснял ему Зейн. — Ты просто этого не понимаешь. Просишь своими глазами, тем, как касаешься меня, словно я тот, кого ты должен хотеть, словно я заслуживаю, чтобы на меня так смотрели. Но это не так. Как ты не понимаешь?

— Я понимаю достаточно, — зло ответил Лиам. — Может, мне и пофиг на всё остальное, но…

Зейн погладил его по плечу и улыбнулся, как умственно отсталому.

— Ты ищешь в людях добро. И внушаешь себе, что находишь его. Но проблема в том, Лиам, что не все люди добрые. И я не собираюсь бездействовать, когда ты тут романтизируешь меня, смотришь на всё сквозь розовые очки, потому что не понимаешь, что мы не созданы друг для друга.

Лиам хотел подойти к нему, но Зейн протиснулся к двери.

— Когда решишь для себя всю эту фигню и разберёшься с кашей в голове, признаешь, что не любишь меня, дай мне знать — и будем друзьями.

Он закрыл дверь и ушёл. Спустя какое-то время Лиам понял, что это он привёз сюда Малика, и теперь тому придётся идти домой пешком. Когда Пейн спустился, он не увидел Зейна. Сколько хватало обзора на две стороны улицы… Пусто.

В коридоре его уже поджидал отец.

— Лиам, — медленно начал он, и парень знал, что сейчас ему начнут читать морали. Насчёт чего, он не знал, и разбираться с этим всем сейчас не хотел. — Я знаю, что мы не обращали внимания на то, с кем ты дружишь, и что никогда не указывали тебе, с кем общаться, а с кем — нет, но…

— Не надо, — умолял Лиам. — Просто не надо.

— Надо, — твёрдо пересёк его фразу отец. — Мы хотим, чтобы у тебя были целеустремлённые друзья, которые хотят того же, что и ты.

— Откуда ты вообще знаешь, чего я хочу? Почему, блять, все думают, что знают, что творится у меня в голове, лучше, чем я?

Отец готов был разразиться тирадой, но Лиам просто хлопнул дверью. В комнате он не мог находится. Нужно… нужно в душ. Возможно, тёплая вода расслабит его, и он сможет уснуть.

Он взял полотенце и закрылся в ванной, но простоял несколько минут, смотря в зеркало и думая.

Все относятся к нему, как к ребёнку. Словно он недостаточно взрослый, недостаточно умный, недостаточно зрелый. Словно его нужно укрывать от всего, защищать, заботиться. Словно ему нужно, чтобы люди говорили ему, о чём думать и что делать.

Будь в форме, Лиам. Зарабатывай высокие оценки, Лиам, ты хочешь стипендию. Не общайся с Зейном. Дружи с людьми, которые похожи на тебя. Ты не любишь меня, потому что не знаешь меня.

Его волосы были какими-то не такими. Он заметил это, рассмотрев их в зеркало. И нос больше не торчал. Но он всё ещё был тем ребёнком с дурацкой стрижкой, которому мама готовит ланчи и которого не принимают другие дети. К нему относились, словно он отличался от всех, потому что люди видели, что он не такой. Как же он, блять, устал от этого.

Лиам опустился на колени, открыл шкафчик под раковиной и с лёгкостью нашёл электробритву. Он выпрямился, вставил вилку в розетку. Первые пряди волос осыпались на пол.

========== Найл ==========

Он всё-таки провёл выходные у мамы. Правда, сначала спросил об этой идее у Гарри — не потому, что ему нужно было разрешение, а потому, что требовалось честное мнение. Гарри был прямолинейным, иногда даже слишком, но Найл любил этого мелкого ублюдка.

Гарри сказал рискнуть, если Найл уверен, что это к лучшему. Проблема в том, что Найл уверен не был. Правда, через пять месяцев он уедет, чтобы поступить в универ, и до того времени нужно разобраться со всеми проблемами дома.

Сначала всё было крайне неловко. Хоран не чувствовал себя дома, хотя всего пару месяцев назад та комната на втором этаже была его собственной спальней. До недавнего времени левый угол дивана был его «личным». А в этот вот шкаф парень кидал рюкзак, возвращаясь со школы.

Сначала ему казалось, что вот-вот в комнату войдёт отец. Найл напряжённо сидел на диване, ожидая в любую секунду услышать хлопок двери.

В конце концов он успокоился и расслабился на своём старом месте. Мама принесла бутерброды и напитки, и они немного поговорили. Об учёбе, о том, что Найл ещё в ноябре подал заявку на стипендию в университете за пару часов езды от их города. Да, «Дарем» не был пределом мечтаний, но туда было очень легко пройти, да и получить желаемую специальность. И, самое главное, что Хоран уже предусмотрел — недалеко можно найти кучу мест, в которых он сможет подрабатывать вечерами. Его босс, Харви, уже обещал написать наилучшие рекомендации. Оставалось только пройти на стипендию. Правда, прошёл или нет Хоран узнает всего за несколько дней до выпускного.

Мама приготовила на обед котлетки из свинины и картошку, и они пообедали под громкие раскаты телевизора. Это было… мило, если бы не было дискомфортно.

Словно он в гостях у тёти или у бабули. Он чувствовал, что его ждут в этом доме, что он может ходить, куда захочет, и делать, что захочет, но это жилище не было его Домом. Найл ждал, пока это странное ощущение уйдёт, но оно так и не оставило его. И когда выходные закончились, Хоран вернулся к Гарри, где Энн при встрече сразу же обняла его, и наконец-то почувствовал себя дома.

— Ты вернулся, — сказал Гарри, прислонившись к дверному косяку комнаты Найла.

— Да, пару минут назад.

— И? Как всё прошло?

— Да нормально, — Хоран пожал плечами. — Немного странно, наверное. В смысле… я больше не чувствую, что это место — мой дом?

Гарри улыбнулся и пролетел по комнате, чтобы сжать друга в крепких объятиях.

— Это потому, что теперь твой дом здесь. Мы тебя украли и возвращать не собираемся. Ну, пока ты сам того не захочешь, понятное дело.

— Я не хочу.

— Отлично. Потому что завтра Джемма возвращается домой.

— Что? — Найл так резко дёрнул головой, что у него чуть не свело шею.

— Это был секрет, — Стайлс ухмыльнулся. — Она приезжает на весенние каникулы.

— Весенние каникулы начались три дня назад.

— Да, но не для неё, — пожал плечами Гарри.

Настроение Найла стремительно скакнуло вверх. Джемма даже не упоминала, что собирается приехать. Они говорили прошлой ночью, и девушка просто вздохнула и сказала, что у неё куча дел.

— Если мы уж вспомнили о весенних каникулах, — продолжил ирландец, раскладывая те вещи, которые брал с собой к маме. — Где Лиам?

— Он не отвечает на звонки, — Гарри выглядел неуверенно. — И не был в школе в четверг и пятницу.

Найл знал. Он был свидетелем того, как Стайлс паниковал, пока не позвонил Пейну на домашний. Его мама сказала, что тот лежит в кровати, потому как заболел. С тех пор они не виделись, а ведь прошло уже пять дней.

— И что мы собираемся делать? — спросил Найл. У него внутри сгущалось тягучее чувство беспомощности. Даже если и болеет — почему на звонки не отвечает? Хоран чувствовал виноватым за то, что возводил свои проблемы до уровня самых важных, мечась между матерью и Джеммой, и не заметил, что его лучший друг попал в какую-то переделку.

— Да у меня уже есть план, — махнул рукой Гарри. — Но мне нужно, чтобы ты немного помог.

— Конечно, — кивнул Найл. — Что нужно?

— Мне нужно, чтобы ты соврал Луи. Ради меня.

— О чём?

Гарри тяжело вздохнул и упал на кровать Хорана, развалившись звёздочкой.

— Дело в том, что если что-то случается с Лиамом, то касается это Зейна. Я не видел Луи уже кучу времени, потому что Зейн украл его, закрыл в подвале и ноет ему о том, как ему плохо без Лиама. Ну честное слово, эти двое так безнадёжно друг друга любят, что…

— Ты думаешь, Зейн его тоже любит?

— Я знаю, — Гарри закатил глаза. — Ещё с его дня рождения. Этот мудила думает, что умеет скрывать эмоции. Ха его актёрскому мастерству. Ладно, дело не в этом. Дело в том, что я хочу быть эгоистом и одновременно помочь этим двум. То, что у нас происходит с Луи — это что-то абсолютно новое. И я хочу почаще с ним видеться, понимаешь? Поэтому мне нужно, чтобы ты позвонил Луи и пригласил его с Зейном на пляж завтра. Выедем в пять, ты возьмёшь машину Джеммы, а я выкраду Лиама.

— А почему ты его не можешь пригласить?

— Потому что. Я не могу врать ему, а он постарается вызнать на все сто процентов, что Лиама там не будет.

— Так ты хочешь, чтобы я это сделал, потому что не можешь врать своему парню?

— Он не мой парень. Но да, ты понял фишку.

— Ты странный, ты знаешь об этом?

Гарри надменно приподнял подбородок.

— Ты встречаешься с моей сестрой. Не смей меня оскорблять.

— Ты никогда не прекратишь на это давить, да?

— Не-а, — радостно подтвердил Гарри. — Через десять лет, когда вы будете женаты, а я потеряю какую-то работу, на которую смогу устроиться, потому что внимания у меня, как у рыбки, и долго заниматься чем-то одним я не умею, я завалюсь к вам и буду умолять принять меня, а ты не сможешь отказать, потому что женат на моей сестре, мудила.

Найл фыркнул, но что-то внутри него нервно сжалось. Женаты. Гарри говорит так, словно они уже помолвлены. Его затошнило. Ведь встречаться с сестрой Гарри — не худшее, что он может сделать, будучи его другом. Худшее — это бросить её. Не то чтобы парень об этом даже помышлял — она была прекрасная, идеальная, самая лучшая — но никогда не знаешь, что тебя ждёт в будущем.

— Так ты соврёшь ему? — спросил Гарри, вставая и потягиваясь.

— А? А, да, конечно. У меня нет проблем с тем, чтобы врать Луи.

— Отлично, — Стайлс хлопнул его по спине. — А, да, и перед тем, как уедешь, напомни Джемме забрать палатку из подвала.

Найл не успел спросить, нахрена им палатки на пляже — Гарри уже ушёл. И минуты не прошло, как Хоран услышал какую-то музыку, от которой не спасали тонкие стены.

Этой ночью ирландцу спалось намного лучше, чем в кровати в доме его мамы. Он проснулся от того, что кто-то сдёргивал с него одеяло и застонал. Не открывая глаз, постарался отвоевать его.

— Отъебись, Гарри, — сонно пробормотал он. — Сейчас как…

— Я не буду врать, — сказал кто-то Женским голосом. — Мне немного неловко, когда ты зовёшь меня именем моего брата.

Найл быстро открыл глаза. Джемма стояла прямо над ним, убирая волосы назад, чтобы когда она наклонилась, пряди не падали на лицо.

— Что ты делаешь? — шёпотом спросил парень. Да, он знал, что Энн ещё спит (на первом этаже), ведь сейчас слишком рано — часы на его тумбочке показывали, что утро едва-едва наступило — и их никто не поймает.

— Прежде всего, я хотела сделать себе сюрприз, — нахмурилась Джемма, немного отстраняясь. — Но я вижу, что мой придурок-братец тебе всё разболтал, потому что удивлённым ты не выглядишь. И второе — я хотела, чтобы у нас было немного времени наедине, пока все проснутся.

— Время наедине, — повторил Найл, кладя руки на её талию. Он легко поднял её со своего тела и уложил рядом, так что теперь они лежали лицом к лицу. Его рука скользнула под её футболку, и Джемма задрожала. — Для чего?

Джемма засмеялась, но немного покраснела.

— Чтобы поговорить.

— Поговорить, — медленно повторил он, от усталости ли или от горячей кожи Джеммы под его пальцами. — О чем?

Джемма прикусила губу.

— Обещаешь не пугаться и не звать меня долбанутым сталкером? Я решила сделать это ещё до встречи с тобой, а потом не знала, как сказать, особенно после того, как ты сказал, куда хочешь подавать заявления, и я подумала, что будет звучать, как будто я больная, и решила сказать тебе с глазу на глаз…

— Джем, — попросил Найл, убирая пряди волос с её лица. — Успокойся. Я уже и так знаю, что ты странная, так в чём проблема.

Девушка толкнула его в плечо и закрыла глаза.

— Меня приняли на магистратуру в Дарем, но не на этот год, а в следующий, поэтому… Я перевожусь в Дарем в сентябре.

Найл глупо моргал, пытаясь осознать, что она только что сказала. Внутри у него всё заледенело.

— Так ты будешь учится в Дареме? — Кивок. — В единственном универе, куда я подал заявление. — Ещё один кивок. — В том самом, где буду учиться и я, если пройду по баллам? — Кивок и взгляд побитой собаки, будто Джемма ожидала, что Найл вот-вот на неё наорёт. Но Хоран поступил иначе: сначала поцеловал её, быстро и легко, а потом и второй раз — медленней, глубже.

— Ты не думаешь, что я тебя сталкерю? Потому что я сказала: я задумала это ещё до…

— Даже если и так, я не против. На самом деле, я думаю, что это прекрасно.

— Правда?

Хоран снова поцеловал её, просто чтобы она знала, что он абсолютно серьёзен. Джемма издала мягкий стон, из-за которого Найл притянул её ближе. Руки девушки обследовали его рёбра поверх футболки, а после скользнули под ткань пижамных штанов. Найл застонал — всё ещё не полный контакт, мешают боксеры, но тут длинные пальцы девушки пробрались и под них, проходясь по всей длине слегка возбуждённого члена.

— Ты уверена? — спросил парень, широко распахнув глаза. Она кивнула. Найл тут же стащил с девушки футболку, под которой был стандартный красный лифчик. На его фоне кожа казалась значительно бледнее. И тут дверь в коридоре распахнулась. — Ну как всегда, — простонал Хоран.

Джемма повела себя более несдержанно. Она тихонько взвизгнула, скатилась с его кровати и попыталась забиться в угол комнаты с паническим выражением лица, когда шаги приостановились прямо у его комнаты.

— Всё нормально? — взволнованно спросила Энн.

— Да, у меня всё хорошо, — крикнул Найл, надеясь, что его голос не выдаст их положения.

— Ладно, — сказала женщина и продолжила свой путь по коридору.

Джемма быстро поднялась с пола, где сидела, и одёрнула на себе футболку. Подошла к Найлу и быстро поцеловала его в губы.

— Скажу ей, что была в ванной. А потом… Пока я не уехала. Мы должны всё рассказать. Ты не против?

Найл кивнул. Ему не нравилось врать — а точнее недоговаривать что-то — Энн, которая впустила его в свой дом и своё сердце. Плюс, он не хотел скрывать отношения с девушкой, в которую так быстро влюбился.

Во время завтрака Джемма обернула ноги вокруг его лодыжки, а Гарри показательно делал вид, что их абсолютно не замечает. Где-то в десять Стайлс пошёл к Лиаму («Лучше пораньше, чтобы он не смог отмазаться»), рассказав Найлу о том, как добраться до пляжа.

Энн ушла ещё раньше — на работу — поэтому Джемма написала ей сообщение, объясняющее куда они трое и с кем едут, и когда вернутся — завтра. Гарри не говорил о том, что они останутся на ночь, но такие выводы вполне можно было сделать самостоятельно.

Слишком просто оказалось убедить Луи взять с собой Зейна. Тот благодарно вздохнул и пробормотал:

— Наконец-то у меня будет причина отправить его в душ. От него воняет, Найл. Во-ня-ет.

После убеждений в том, что Лиама точно не будет, Луи был подкуплен.

Они с Джеммой собрали всё: палатку, подушки, одеяла, упаковку маршмеллоу — и сложили на заднем сидении её машины. И вдруг Найл кое-что осознал.

— Мы проведём ночь вместе.

— Ну да.

— В палатке.

— Угу.

— И нам никто не помешает.

— Какой ты предусмотрительный, — ухмыльнулась девушка. — Молодец.

Найл хотел обнять Гарри изо всех сил. Хотя нет, не надо — иначе тот поймёт, что к чему, и будет вмешиваться каждый раз, как они будут оставаться наедине. Кажется, Стайлс с радостью и детей помешал бы Хорану завести. Методом кастрации.

========== Гарри ==========

Гарри волновался о Лиаме. Но при этом был немного сбит с толку. Он знал, что в жизни друга происходит Что-то, и хотел помочь ему пройти через это «что-то». Не честно, что Лиам пытается от него оградиться, заставляет так сильно переживать, что сейчас Стайлс не может с головой уйти в зарождающееся нечто с Луи, потому что в приоритете для него — Лиам, и так будет всегда.

Когда Гарри пришёл домой к другу с намерением узнать, какого хрена происходит, дверь открыла его мама. Выражение лица её смягчилось, когда женщина увидела Стайлса.

— Поднимайся. Он вообще не выходит из комнаты.

Гарри кивнул. Женщина погладила его по голове, когда парень проходил мимо. Отцу Лиама он не нравился, но вот женщины всегда таяли от его обаяния. Что за дар судьбы.

Он постучал костяшками пальцев в дверь Лиама и тут же толкнул её, зная, что ему никто не ответит. Дверь не поддалась — заперто. Лиам никогда не закрывает дверь. Честно говоря, Гарри и не знал, что на его двери вообще был замок.

— Ли, — громко сказал Стайлс. — Открой блядскую дверь, окей? Мы оба знаем, что я могу забраться на дерево и влезть к тебе в окно, не думаю, что твоя мама одобрит…

— Только не смейся, — послышался голос Пейна за дверью. — Ладно?

— Ладно, — нахмурившись, ответил Гарри.

Дверь открылась, и Стайлс продолжал хмуриться, пока не осознал, над чем, по мнению Лиама, он должен был смеяться, и удивлённо уставился на друга. Его волосы… их не было. Точнее, они стали очень-очень короткими. Гарри помнил, как Лиам ходил с такой же причёской в детстве — волосы его были намного мягче, чем казались на первый взгляд.

— Не надо, — быстро сказал Лиам, тряхнув головой. — Не говори этого, ладно? Я знаю.

— Чёрт, — выдохнул Стайлс, и Пейн, тяжело вздохнув, зашёл в свою комнату. Гарри пошёл за ним. — Ты охуеть как горяч, Лиам. Типа, да, серьёзно, если бы у меня не было… в общем, с Луи, то я бы хотел тебя отыметь во всех возможных позах.

Взглядом Лиама можно было убивать.

— Не смешно.

— Я и не шучу. Серьёзно. Кудряшки тебе шли, бесспорно, но это… — он махнул рукой куда-то в сторону головы друга. — идёт совершенно иначе. — Пейн покраснел, и Гарри сдержал желание закатить глаза: крутая стрижка крутой стрижкой, а Лиам остаётся Лиамом. — Так или иначе, Бритни Спирс, ты собираешься рассказать мне, из-за чего ты… так?

Лиам улёгся на кровать, Гарри повалился за ним и протянул руку, чтобы коснуться его волос, просто потому что потому.

— Я сказал Зейну, что люблю его.

— Ты что?

Лиам кивнул, выглядя так, словно желал провалиться сквозь землю. Выражение лица быстро менялось: сначала грустное, потом — злое.

— Он сказал мне, что я не знаю, чего хочу. Что на самом деле я его не люблю.

— Что за чушь, — фыркнул Гарри.

— Ну, знаешь, люди знают меня лучше, чем я сам. И это… блять. Ну ты понимаешь? Одно дело, если бы он сказал, что не хочет со мной связываться — с этим можно жить. Но нет. Он полностью обесценил мои чувства, сказав, что они не настоящие, и я…

— Тебе надо отвлечься, — внезапно сказал Гарри. Он нервничал, зная, что преподносит лучшему другу удар в спину, но иного выбора не было. Он не врал, когда говорил Найлу, что знает — Зейн тоже любит Лиама. Да он, честно говоря, был в шоке, что тот сам этого не замечает. — Мы собираемся на пляж. С ночёвкой. С Найлом и Джеммой.

Этого шока было достаточно, чтобы отвлечь Лиама от его личного кризиса.

— Найл и Джемма? И ты позволишь?

Гарри кивнул. Да, ему было некомфортно это всё осознавать. Наверное, всегда будет странно и немного грустно осознавать, что произошло и происходит между его лучшим другом и его сестрой. Но парень хотел, чтобы они оба были счастливы, и если для этого придётся полностью принять то, что они вместе — без проблем.

— Да. Я не против. Так ты в деле?

Лиам кивнул. Очень неуверенно кивнул.

— Тогда я возьму у тебя ту глупую оранжевую шапку, хорошо?

— Как я могу тебе её дать, если ты только что её оскорбил? — он посмотрел на друга обиженно.

Пейн собрал немного вещей, зубную щётку и домашнее задание — Гарри закатил глаза, но Лиам буркнул, что обязан его сделать — и палатку, которую его родители купили пару лет назад, но использовали только единожды. На выезде из города они заскочили в магазин — за едой, которая не испортится без холодильника. Гарри купил очень много пива, поскольку вовсю пользовался своим поддельным паспортом, который теперь был и не совсем поддельным — не пришлось ехать в другой конец города, где бы кто-то не утруждался проверкой паспорта.

И вот они выехали. До цели оставалось ещё часа полтора, а Стайлс заметил, насколько же плохо выглядит Лиам. От многого, конечно же, отвлекала новая причёска, но мешки под глазами и обкусанные ногти было тяжело не заметить.

— Он, конечно, натворил делов, да, — спросил Гарри, хмурясь. Лиам пожал плечами. — А как же Даниэль?

Пейн фыркнул.

— Я с ней расстался. Оказалось, что я гей. Не би. А может, и совсем Зейносексуал.

— Зейносексуал, — повторил Стайлс, не удержавшись от маленького смешка.

— Как думаешь, он прав? Я правда к нему ничего не чувствую?

Гарри долго смотрел на дорогу, не отвечая.

— Не знаю, Лиам. Ты не особо много со мной об этом говорил. Как ты себя чувствуешь, когда он рядом?

— Словно я горю. В основном, в хорошем смысле, но иногда он делает… он… и уже в плохом.

Гарри сжал его ногу.

— Я уверен, что Зейн Малик — идиот, но я тебе уже устал это повторять.

— Странно, но я это знаю, и чувства проходить не собираются.

Стайлс задумался, вспоминая о том, что думал о Луи, пока не понял, что тот ему нравится. Ему многое не нравилось: вызывающее поведение Томлинсона и эта его привычка употреблять всё, что ему дают, на вечеринках. Луи Томлинсон — идиот. Гарри его так любит.

Машина резко дёрнулась влево. Пейн испуганно посмотрел на друга, но тот тупо пялился перед собой. Щёки его горели, а руки сжимали руль слишком сильно.

— Гарри, — осторожно спросил Лиам, — с тобой всё нормально?

— Нет. Я его люблю.

— Кого?

— Луи.

— А, — Пейн выглядел слегка сконфуженно. — Ну да, я уже пару месяцев об этом знаю. Я думал, ты это давно понял.

— Нет. Почему ты не сказал мне? Чёрт возьми.

Лиам выглядел так, словно и правда не понимал, что не так. Он не понимает, что Гарри уже был в отношениях и знает, что за фигня эта любовь. Он знает чувство, словно у тебя вырвали сердце из груди и разорвали на мелкие кусочки, а потом приходит кто-то и возвращает его на место… Хватит. У Лиама всё впервые, он не знает, от чего нужно себя беречь. Гарри знает всё. Гарри всё Знает.

— Не понимаю, что не так, — сказал Пейн. — Ребята, вы Встречаетесь.

— Мы не встречаемся. И всё так, кроме маленькой детали — это пиздец как меня пугает.

Они замолчали, и Гарри включил радио. Он не хотел говорить о Луи, не хотел говорить о любви, чувствах и отношениях. Он хотел доехать до пляжа, стукнуть Лиама и Зейна лбами, чтобы эти олухи наконец-то поняли, что их счастье прямо тут, перед их носом, и свернуться рядом с Луи у костра.

Луи с Зейном уже были на месте. Найла и Джеммы не было. Кусочек пляжа, который они выбрали, был слегка заброшен. Гарри знал об этом месте, потому что в детстве ездил сюда с мамой, так как в остальных частях пляжа всегда были туристы и мусор, тут же — чисто и безлюдно.

Гарри припарковал машину так, что Лиам должен был выйти наружу, чтобы увидеть Луи и Зейна, и быстро выскочил оттуда, пока друг его не остановил. Он открыл багажник и выгреб оттуда все вещи, кроме палатки — чтобы её нёс Пейн.

— Гарри! — крикнул Луи, и на лице Стайлса расцвела улыбка в ответ на такую же от встречавшего его парня. Интересно, перестанет ли когда-нибудь его дыхание сбиваться от этой улыбки? Наверное, нет. Пускай нет.

Дверь Лиама грохнула, и он подошёл к месту, где стоял Гарри. Тот замер, ожидая взрыва. Стайлс слышал, как Луи прошипел:

— Брехливая ирландская сучка.

— Это что, Луи? — спросил Лиам. И тут его лицо побледнело. — Не верю, что вы это сделали.

— Ли…

— Не надо, — прервал его Пейн, играя желваками на скулах. — Я не знаю, какого чёрта вы творите, Гарри, но это не поможет. Не думаю, что ты понимаешь, как, блять, больно даже смотреть на него.

— Поможет, — мягко сказал Гарри, потому что ну, должно же помочь. Должно, потому что если в мире и есть кто-то, кто заслуживает быть счастливым, то это Лиам. А если для счастья ему нужен Зейн, и если Зейн заботится о нём, то нет причины, по которой они не могут быть вместе. Ни одной.

Лиам двинулся в сторону, где у кучи поваленных деревьев сидели Луи и Зейн. На Луи был свитер, на Зейне — его фирменная кожанка, в руке уже дымилась сигарета.

— Привет! — весело сказал Гарри.

— Мы можем поговорить? Наедине? — прошипел ему Луи.

Гарри сглотнул, положил все свои вещи на землю и кинул быстрый взгляд на Лиама. Он показательно не смотрел на Зейна, который показательно прожигал его взглядом. Наверное, их с Луи отсутствие мало на что повлияет, так что он просто кивнул.

Томлинсон буквально летел к своей машине, под его ногами взлетали тучки песка. Гарри остерегался, чтобы ему не запорошило глаза, потому как шёл он прямо за Луи. Тот сел за водительское сидение, Гарри обошёл машину и плюхнулся на пассажирское.

Первым делом Луи так сильно ударил его по плечу, что это место загорелось огнём. А потом нагнулся к нему и поцеловал так крепко, что казалось: их губы никогда больше не разъединятся.

— Ты идиот, — выдохнул ему в губы Томлинсон, впившись пальцами в ворот рубашки. — Мудак. Ты… Господи, ты хоть понимаешь, Что ты сделал?

Гарри постарался немного оттолкнуть Луи, чтобы нависать над ним, но тот не поддался.

— Я думал, это поможет. Лиам из комнаты не выходил кучу дней, Лу, а он, блять, мой лучший друг. Я не могу сидеть и смотреть, как он мучается от того, что Твой лучший друг не может принять его чувства.

Луи отстранился. На лице у него было ущемлённое выражение.

— Он может.

— Но тогда…

— Ты не знаешь Зейна. Ты не знаешь, о чём он думает, через что он прошёл, и не мне об этом тебе рассказывать. Но я знаю Зейна. Он не хочет создавать связь с Лиамом, потому что ему кажется, что такого он не заслуживает. И ни я, ни ты не сможем его переубедить.

— Может, он и не достоин Лиама, — подтвердил Гарри, смотря на свои руки, скрещённые на бёдрах. — Но не Лиаму ли это решать?

— Ему. Но Зейн не понимает этого. Этот парнишка такой… — Луи мотнул головой.

Он мог видеть свою собственную боль, что ярко выделялась на острых чертах лица Луи. Переживание за друзей, боль от того, что он видел, через что они проходят. Гарри огладил пальцами мягкий локон волос, скулы, губы.

— Я люблю тебя, — сказал он. Он не собирался, но именно по этой причине он и сказал Найлу соврать Луи. Он не мог этого делать. А не говорить — значит немножко лгать.

Он ждал, что Луи испугается, или что он скажет, что о таком говорить слишком рано — и правда рано. Они даже не встречались, божечки-кошечки. Но Луи… Лицо Луи смягчилось, он поцеловал Гарри — мягко и нежно.

— Парень, — пробормотал он ему в губы. — У меня ещё никогда не было.

Гарри улыбнулся и обнял его. Никогда бы не отпускал.

========== Зейн ==========

Он понятия не имел, какого хрена творилось в голове Лиама — вот что хуже всего. Как только Гарри подъехал, Зейн знал, что Лиам с ним. Неизвестно, как, но Знал, и ему хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы избежать того, что будет дальше. В то же время он не знал, Что именно произойдёт. Может, Лиам накричит на него или, что хуже, — заплачет. И что тогда делать?

Но лучше бы так, чем как случилось на самом деле. Когда Гарри и Луи ушли — сто процентов, чтобы засосаться в машине Томлинсона — Пейн начал раскладывать палатку, которую они с Гарри привезли. Луи тоже взял одну, но ни сам Томлинсон, ни Зейн понятия не имели, как её собрать.

Пейн скинул свитер, спасаясь от жары, и теперь Малик мог видеть его руки, с перекатывающимися от усилий мышцами. На пляже было не так уж и тепло — плавать было рановато — но вполне приятно, сквозь лёгкие серые тучки проглядывало солнце.

Лиам даже не смотрел на него — не взглянул ни разу. Словно и не заметил, что Зейн где-то рядом, пока вдруг не повернулся, хмурый, с покрасневшим от работы лицом.

— Ты не собираешься предложить мне помощь, я так понимаю? Будешь сидеть и смотреть?

Малик приподнял брови, выбросил сигарету — уже вторая с тех пор, как Лиам приехал — и встал.

— И что тебе нужно, чтобы я сделал?

— Много чего, — вздохнул Лиам. — Пока просто подержи вот это, пока я закреплю всё в песке.

Зейн взял то, что ему сказали подержать, а Пейн наклонился, чтобы вырыть в песке углубления.

— Что это значит? — спросил Зейн, смотря на воду, а не на Лиама. — Ты сказал «много чего».

— Понятия не имею, что я хотел сказать, — пожал плечами Пейн. — Я же ничего не знаю, помнишь? Особенно о том, что я чувствую. — Лиам поправил крепление и попробовал, выдержит ли оно. — Найл!

И ушёл, оставляя Малика и упавшую в итоге палатку, к Найлу и какой-то девушке с русыми волосами и приятной улыбкой.

Может, он и сделал Лиаму больно, но дело не в этом. Дело в том, что Лиаму было бы в разы больнее, если бы они «попробовали быть вместе». Малик не из тех людей, кого можно любить. Иногда люди думали, что любят его: из-за внешности и того, что он «не такой, как все», из-за ощущения, что они особенные для него, но потом все разочаровывались.

— Эй, — мягко сказал Луи, беря его за локоть. Зейн и не заметил, как тот вышел из машины, но вот он стоит рядом — разлохмаченные волосы и красные губы. — Всё в порядке? Я не знал, клянусь.

— Я знаю, что ты непричастен. У меня всё нормально.

— По тебе не скажешь, дорогой. Выглядишь так, будто на тебя ведро ледяной воды вылили.

Малик фыркнул и вернулся на бревно, на котором сидел, пока Лиам не попросил его помочь, чтобы достать очередную сигарету. Наверное, до завтра они закончатся. Интересно, когда же он сломается?

Найл приехал с Джеммой, сестрой Гарри. Они были не слишком похожи — говорила девушка намного быстрее, часто использовала всякие «эм» и «ну» и не смотрела на Луи со слепым и всепоглощающим обожанием. Не смотрела так она и на Найла — очевидно, намного более сдержанная чем Гарри. Зейну Джемма понравилась. Умная, весёлая, её рассказы просто расположили и заставили расслабиться.

— Поиграем в футбол? — вскочив, спросил Луи. Гарри поставил свою Колу на песок и тоже поднялся. — Команды по три человека? Я беру Зейна и Гарри.

— Ты хоть немного умеешь играть? — тихонько спросил Найл у своей девушки (но Малик услышал), на что та фыркнула и ответила:

— Ты до сих пор видел хоть что-то, чего я делать НЕ умею?

— Мы всё ещё не установили палатки, — вставил Лиам, но протесты его звучали чрезвычайно слабо.

Зейн искренне не хотел играть. Он терпеть не мог спорт. Любую физическую активность терпеть не мог. Ну, кроме секса. Правда, с Луи лучше не спорить — спустя секунду любой протест исчез с лица Малика.

— О нет, Зейн тут собирается слинять. Ни в коем случае, Малик. Если ты не встанешь, я всем расскажу о…

Зейн подскочил: неизвестно, чем закончится это предложение. Это может быть что угодно смущающее — они всю неделю вместе провели. Вроде «абстрактный рисунок Лиама в твоей комнате» или «о том, что ты носил эту тупую футболку, не снимая, четыре дня подряд», или «о том, что ты сказал, что хочешь написать стих, потому что такие руки должны быть воспеты в сонетах».

— Так бы сразу, — самодовольно сказал Луи. — Так, нам нужны ворота. Гарри, подвинь те две деревяшки, Лиам, расставь бутылки с водой.

Они сделали, как было сказано, потому что против Луи никто не осмелился идти.

— Ты на воротах, — обратился Томлинсон к Зейну. — Окей?

— Какая разница, — пожал плечами Зейн.

Луи о чём-то задумался, сдвинув брови. Зейн уже привык к такому его выражению за последние недели. Да, он слишком сильно грузил его за последние недели, но ничего с этим поделать не мог. Не тогда, когда беспокойно засыпал и просыпался от того, что не может дышать. Не тогда, когда слова, что он сказал Лиаму, физически ударяли по нему самому. Не тогда, когда по нему же били и слова Лиама — он ведь не эксперт в перенесении душевных ран. Он не знал, что будет так, не чувствовал приближения катастрофы. Не смог защитить Лиама от боли, которую сам же ему и причинил, стараясь от неё же оградить.

— Дыши, — крикнул ему в ухо Луи, и Малик осознал, что его обнимают. — Чёрт возьми. Нужно, чтобы ты с этим разобрался. На самом деле Разобрался. Блять.

— Хорошо, — согласился Зейн, хотя и не знал, как это можно сделать.

— Хорошо, — повторил Томлинсон. — А теперь иди на ворота, потому что у меня есть куча твоего грязного бельишка, о котором могут узнать все.

— А как насчёт того, что у меня на тебя есть? — фыркнул Малик.

— Ничего у тебя нет. Ты в пролёте.

Наклонившись, Зейн прошептал ему на ухо:

— А как же ссылка на видео на Ютубе?

Луи покраснел и побежал к машине за мячом, пока Зейн не передумал участвовать в игре.

Было не так плохо. От солнца стало немного жарко, потому как Малик надел свитер. Он не носился туда-сюда, как Луи, который жил духом соревнований, или Лиам, который, казалось, вкладывает душу во Всё.

Найл, Джемма и Лиам катастрофически проигрывали. Луи иГарри неплохо работали вместе, не давая мячу подходить к воротам, кроме тех случаев, когда Лиам проделывал хитрые трюки, пробиваясь к территории Зейна. К счастью, хоть он и ненавидел спорт, но благодаря Луи часто играл в футбол, что помогало отражать все мячи.

А потом Лиам скинул футболку.

Его команда забила первый гол.

— Надень обратно! — крикнул на него Луи, обвиняюще тыкая в голый пресс. — Ты отвлекаешь моего вратаря.

Лиам нахмурился и повернулся к Зейну. Тот выдержал его взгляд, из-за чего губы Пейна дёрнулись в намёке на улыбку. Можно представить, о чём он там подумал: что это расплата за все те разы, когда Зейн отвлекал его от игры в регби.

Игра началась вновь. Лиам теперь встал на ворота, давая возможность поработать Луи и Гарри. И вдруг Пейн появился просто из неоткуда, забирая мяч у Луи, и побежал прямо к Зейну. Луи и Гарри совершили ошибку — оставили незащищённым свою часть поля, и у Пейна появилась возможность для атаки.

На нём была глупая оранжевая шапка, которую хотелось стащить. Зейн хотел провести ногтями по оголённой груди, поцеловать прикушенную губу. На самом деле, хотел бы свалить Лиама на землю и полностью облапать.

Чем ближе Лиам, тем тяжелей дышать. Хотелось стащить свою футболку, просто чтобы давление с груди исчезло. И вдруг давление из представляемого стало реальным: Лиам врезался в него, повалив на землю, и сидел сверху, тяжёлый, твёрдый, идеальный. Дышать.

Он сделал всё, что мог: положил руки на бёдра Лиама и перевернул их. Теперь он смотрел на того сверху вниз, а в груди всё тяжелело. В глазах Пейна горел огонь злости, но там был след уязвлённости и неуверенности.

— Я люблю тебя, — прошептал Зейн. Он смотрел на Лиама абсолютно сконфужено, не понимая, как они оказались в таком положении, но в то же время радуясь, что так вышло. — Блять, я тебя люблю. Я…

Лиам толкнул его, и Малик упал на спину, сильно ударившись о жёсткий песок. Лиам поднялся с песка. Об игре все забыли. Он посмотрел на Зейна и убежал к палаткам, прячась где-то между ними.

— Какого хрена только что произошло? — спросил Гарри, осматривая Зейна, словно сам его ударил.

Так и было. Но о чём жалеть? Зейн понял, что снова может дышать.

========== Луи ==========

Луи был очень терпеливым, когда дело касалось людей, которых он любит. Зейн? Зейна он любил больше, чем кого бы то ни было. Да, конечно, ему, кроме того нравился Гарри и его банда отбросов — бесспорно. Может, потому что все они в той или иной степени — отбросы.

Но Луи оставался Луи, маленьким эгоистом. Он прижимался у костра к тёплому боку Гарри вместо того чтобы следить, всё ли в порядке с Зейном. Не то чтобы по Малику можно было сказать, что у него что-то случилось. На самом деле, выглядел он настолько приподнято, как не выглядел… долго. Томлинсон и не мог вспомнить последний раз. Может, он и не счастлив, но ему определённо… лучше. А Лиам всё ещё сидел в палатке.

— Хорошо, правда? — спросил Гарри, прижимаясь ближе. Джемма и Найл сидели с другой стороны костра, в отблесках их едва можно было разглядеть. Зейн был слева, он поджаривал зефирку. Луи увидел, как Гарри взволнованно посмотрел на палатку, в которой прятался Лиам.

— Правда. У них всё будет хорошо. Мы же не можем всегда спасать их задницы, понимаешь?

Гарри вздохнул и лёг к нему на плечо. Кудряшки щекотали кожу, по спине Луи пробежали мурашки. Он всё ещё определился с ориентацией — не был уверен ни в чём на все 100 — но это… чувство к Гарри сомнений не вызывало. Их отношения. Странные, потому что так странно начались. Его должны были пугать реакции тела на прикосновения Стайлса, на его губы, да даже на взгляды иногда — но не пугали. Всё было… правильно.

— Мы спим в одной палатке, верно? — спросил Гарри, губы щекотали шею Луи.

Томлинсон зарылся рукой в его волосы и перевёл взгляд на Зейна, который словно осознал, где находится.

— Я посплю у тебя в машине, — сказал он, посмотрев на палатку с Лиамом почти тем же взглядом, что и Гарри пару минут назад. Они умолчали о том, что последняя палатка оставалась Найлу и Джемме. Они несколько раз завалили её, пока девушка, вздохнув, не объяснила им, как установить всё правильно.

Луи очень нравилась Джемма. В чём-то они с Гарри были схожи — как закатывали глаза или слишком часто ерошили волосы.

— Хочешь уже идти спать? — спросил Стайлс, отстраняясь.

— Сейчас где-то, типа, девять вечера, и у нас ещё куча пива, — Гарри приподнял брови, многозначно так, и Луи понял, что в планы его входил совсем не сон. — А.

У него сильнее забилось сердце и вспотели ладони. У них ничего не было, кроме продолжительных поцелуев. Но сегодня они будут спать вместе и…

— Мы ничего не обязаны делать, — заметил его нервозность Гарри. — Хорошо?

Луи встал, отряхивая джинсы от песка.

— Правда? Очень жаль.

— Потушите огонь, когда соберётесь спать? — Гарри ухмыльнулся и тоже поднялся.

— Понял-принял, — ответил ему Зейн. — Просто идите и… будьте разумными?

— Да, папочка, — закатил глаза Луи и начал лохматить волосы Малика, из-за чего тот сильно хлопнул его по руке. — Придурок.

Гарри открыл молнию на входе в палатку — каков джентльмен — и пропустил Томлинсона вперёд. Он уже расстелил для них одеяла и подушки и подсвечивал всё телефоном.

— Гарри, — прошептал Луи, прежде чем они закрылись. — Забери зефирки, пока Найл все не съел. — Он не знал, почему шепчет, но так казалось лучше.

Очевидно, Гарри чувствовал то же самое, потому как прошептал в ответ: «Оставайся тут».

Луи так и сделал, зарываясь в одеяло. Однако, скоро стало слишком жарко. Нужно было что-то сделать — например, снять одежду. Он уже схватился за подол футболки, но заколебался. Да, он наглый. Он может снять футболку, ожидая своего Парня в импровизированном ложе. Может.

Снял. Теперь стало слишком холодно и пришлось укрыться, сняв обувь и оставив её снаружи, дабы не нанести вовнутрь песка.

— Лу, — мягко позвал Гарри, светя телефоном ему чуть ли не в глаза. — Не хочу на тебя наступить.

Луи фыркнул.

— Ориентируйся на голос.

— В этом нет никакого смысла.

Гарри залез в палатку, для которой, как рассудил Луи, был слишком высоким. Свет погас, молния на входе закрылась. В тишине можно было услышать, как остальные говорят у костра.

— Я пойду пройдусь, — сказал Зейн, на что Найл с Джеммой что-то угукнули.

Гарри рылся у себя в сумке, сидя в ногах у Луи, когда Найл вдруг сказал:

— Понимаешь, — он явно обращался к Джемме, — у меня всего четыре друга. И все они друг на друга запали или встречаются. Все. Как это вообще случилось? Почему?

Гарри хихикнул, а Томлинсон не удержался и засмеялся во весь голос.

— Не смешно! — крикнул им Хоран. — Мудилы.

— Кажется, пива тебе уже достаточно, — послышался голос Джеммы.

— Не хватит, — пробормотал Найл. — Они все хотят Ч…

— Что?

— То… то, ты знаешь.

— Ты о том, что им всем нравятся парни?

— Всем. Я что, привлекаю нетрадиционных? Ты лесбиянка?

— Найл, — фыркнула девушка. — Не думаю, что ты должен о таком спрашивать.

— И то правда.

Гарри и Луи с этого вынесло окончательно. Они повалились на одеяла, смеясь до колик. Вокруг было абсолютно темно — Стайлс давно погасил фонарик на телефоне. Локоть Гарри прилетел Луи в ребро, а Томлинсон пнул его в голень, из-за чего оба засмеялись ещё сильнее.

— Знаешь, а он прав, — внезапно сказал Луи. — Ну вот подумай, какие вообще шансы?

— Это твой злой рок, — ответил Гарри абсолютно серьёзно. Он перевернулся так, чтобы лежать лицом к своему собеседнику. — Возможно, мы просто должны были встретить друг друга? Может, это судьба? Вот, например, Лиам и Зейн должны были пройти через Это для того, чтобы на самом деле полюбить друг друга. А ты должен был меня раздражать, а я должен был казаться неприступным хреном для того, чтобы мы…

— Заткнись, Хазз, — попросил Томлинсон, гладя его кончиками пальцев по щеке. — Бога ради.

Он чувствовал улыбку Стайлса под своими пальцами.

— Хочешь послушать музыку?

— Конечно.

Гарри вернулся к своей сумке. Луи не знал, что он там ищет, но через минуту ему протянули наушник.

— Знаешь, — начал Томлинсон, вставляя его в ухо. — Тебе нужно сделать новую подборку для меня. Я слушал предыдущую так много раз, что Зейн грозится разломать диск, если хоть ноту с него услышит.

— Тебе так понравилось? — в голосе слышалась самодовольная усмешка.

— Ты очень хорошо меня знаешь. Прямо жутко. Я думаю подать в суд.

Стайлс игриво пихнул его в плечо, но тут же напрягся, нерешительно стуча пальцами по айпаду.

— Можно ещё более странную вещь рассказать? Просто, пожалуйста, ну, не убегай или что-то такое?

Луи нахмурился.

— Если у тебя есть комната, где развешаны мои фотографии, Гарри…

— Да нет, — Стайлс засмеялся. — Просто… Не смейся, хорошо? У меня есть такая штука, что я пытаюсь сделать саундтрек своей жизни. И типа… если происходит что-то такое… важное, я позже думаю о том, какая песня должна играть на фоне.

— Это не странно, — сказал Луи, ведь так и думал. Это было очень… в стиле Гарри. И Луи нравилось.

— Это не то, — ответил Гарри и подвинулся так, что они прижимались друг к другу, а экран айпада был между ними. Луи наблюдал, как он заходит в папку с плейлистами и пролистывает один за другим.

— У тебя пять плейлистов для расставания, — сказал Томлинсон, подмечая, что это его почему-то ни капельки не удивляет. — У тебя было так много важных расставаний?

— Они не для разных случаев. Просто Для расставаний. Там все стадии: шок, печаль, злость, сожаления и, наконец, движение к светлому будущему.

— Ладно, это немножко похоже на одержимость.

Гарри потряс головой и продолжил листать, пока не дошёл до буквы «Л». У Луи сбилось дыхание, когда он заметил один, озаглавленный его именем, а на него Гарри и кликнул. Там было 129 песен.

— Мы можем послушать? — спросил он и тут же почувствовал неловко, потому как казалось, что слова его разрушили особенную атмосферу.

Гарри кивнул и нажал на кнопку. Заиграла первая песня.

— Расскажи мне, какая к чему относится?

— Хорошо. Это «Trip on Love», Абра Мур. Мы тогда смотрели «Жестокие игры». Я думаю, она подходит, тем более, она была в саундтреке…

Луи молча слушал, пытаясь найти в песне скрытый смысл, который там отыскал Гарри. А потом были строчки: «И ты спросил меня: «Ты тоже ощущаешь одиночество?», и Луи вспомнил, как Стайлс смотрел на него в бассейне и спрашивал, одинок ли он.

Следующую песню он узнал раньше, чем Гарри успел что-то сказать: «Here Without You», 3 Doors Down. Когда я спал на полу в отеле».

Так продолжалось достаточно долго: они слушали, Гарри объяснял, что означает та или иная песня из подборки.

— «Walls», All Time Low. Новый год, мы поцеловались и ты просто закрылся наглухо.

— «Love Letters», Paper Route. Вечеринка на день рождения Зейна.

— «The Way I feel», The Lemon Trees — да, именно так она и называется. Твой день рождения, я отдал тебе диск.

— Это очень ванильно, ты же понимаешь? — спросил его Луи.

— В хорошем смысле или в плохом? — поставив на паузу, уточнил Гарри.

— Ну не знаю. У меня такое ощущение, что мы будем праздновать месячины или что-то такое. И я не знаю, как буду к тому относиться. Я даже не вспомнил бы про годовщину с Эль, если бы не напоминание на Фейсбуке.

Гарри засмеялся и достал из уха наушник. Он разомкнул их объятия, смотал наушники и куда-то спрятал айпад.

— Я не хотел казаться настолько ванильным. Я просто… записываю свою жизнь музыкой? Какая песня играет, какая песня Должна играть. Песни напоминают мне о событиях и людях.

— У тебя есть всё это, — улыбался Луи чему-то, в отблесках огня за тканью палатки похожему на лицо Гарри. — Но у нас двоих есть, типа, какая-то песня?

Стайлс кивнул и положил руку Луи на талию.

— Две.

— Две?

— Угу, — Гарри выводил круги на его бедре. — Помнишь, на твоём диске есть песня для пьесы? Единственная со словами?

— Ага. В этом есть смысл, — согласился Томлинсон, потому как слушал эту песню под сотню раз и думал о Гарри постоянно, просто постоянно.

— И одна с диска, который ты купил в Лондоне, The Fray.

— «Look After You».

— Да, ты ещё загрузил в интернет, как её поёшь, и хотя качество аудио дерьмовое — серьёзно, Луи, ничего лучше для записи не нашёл? Ты что, на картошку записывал? — Отлично спел. Спой её мне как-то.

— Ты же не…

— Я же да.

— Я же говорил тебе не делать этого! — Томлинсон хлопнул его по плечу и смущённо потупился.

— Ты хочешь поругать меня за то, что уже давно сделано, или лучше поцеловать?

— И то, и другое.

Гарри прижался к нему.

— Ну, удачи тебе с этим, — сказал он и мягко прижался к губам Луи своими. А потом ещё. И ещё, чуть с большим давлением. Лёгкие поцелуи, пока Томлинсон, наконец, не сдаётся и не притягивает второго парня к себе.

Поцелуй на вкус — кислое пиво, сладкие зефирки, язык Луи сплетается с языком Гарри, а руки его уже тянуться к подолу футболки Стайлса.

— Сними, — приказывает он, дёргая за ткань.

Гарри засмеялся, но послушался, и Томлинсон застонал от непередаваемого чувства — кожа к коже.

— Ещё? — спросил он с диким взглядом.

Руки Стайлса лежали на застёжке его джинсов, но никакой инициативы он не проявлял.

— Что «ещё»?

— Снимай ещё, — застонал в голос Томлинсон и сам спустился к застёжке джинсов, заменяя пальцы Гарри своими. Он скинул свои и тут же понял, как сильно хочет снять штаны и с Гарри.

— Господи, Лу, — Стайлс откинулся на подушки, приподнимая бёдра, чтобы Луи мог снять с него и этот элемент одежды.

Луи не хотел говорить. Не хотел замедляться. Он хотел Гарри, мягкого и тёплого, у которого было тату на руке. Облизнуть бы его. Гарри от этого издал такой звук, что в штанах у Луи стало слишком тесно.

— Помнишь, — пробормотал Томмо, пытаясь собрать связные мысли в голове, — мы играли в «Я никогда не», я сказал, что не делал минетов, и ты выпил? — Гарри сто процентов ухмыльнулся, хоть этого и не было видно в темноте. — Научи меня.

— Научить тебя? — руки на талии Луи, такие большие, что если охватить ими, то пальцы наверняка сомкнуться. — Как?

— Говори мне, что делать?

Вместо этого Гарри резко перевернул его.

— А как насчёт демонстрации?

Луи сглотнул. Часть его хотела, чтобы в палатке загорелся свет: видеть, как Гарри медленно ласкает его тело, стягивая пальцами боксеры. Другая часть же считала, что лучше так: вряд ли он сможет концентрироваться и на том, как выглядит Стайлс, и на том, что он делает.

Сначала было очень холодно и захотелось чем-то прикрыться. Руки Гарри — большие и тёплые — быстро разогрели каждый атом его тела. А потом он легонько лизнул головку Луи. Томлинсон застонал и впился пальцами в одеяло, чтобы не сжимать волосы Стайлса.

Губы Гарри и раньше казались ему грешными, поистине дьявольскими, но совсем другое дело чувствовать их на члене, влажность и жар, то, как Гарри берёт его на всю глубину.

Было тяжело не начать кричать обо всём, что его переполняло, но блять, когда Гарри провёл языком от головки до основания, он прикусил нижнюю губу едва ли не до крови. Он не врал. Это явно не первый раз. Где-то внутри Луи даже заревновал, но в голове его билось лишь: «Блять, Господи, Гарри». Он и выкрикнул это, зная, что Стайлс ухмыльнётся, маленький сучёныш.

Луи почувствовал, что скоро кончит, и обхватил бицепс Гарри пальцами. Стайлс отстранился, продолжая доводить его до финала рукой, размазывая по члену слюну.

— Давай, — хрипло попросил он. — Давай, Лу.

Было даже стыдно от того, как быстро всё закончилось. Он кончил Гарри в руку, откидываясь на подушки и пытаясь прийти в себя от всех чувств и мыслей. Гарри лёг рядом, и Томлинсон поцеловал его.

— Усвоил урок? — спросил Гарри, и Томмо приподнялся.

— Думаю, да, — ответил он, выцеловывая дорожку вниз по груди Стайлса.

========== Лиам ==========

Он ещё не спал, когда снаружи кто-то погасил костёр. Возможно, это был Зейн, но о нём не хотелось и думать.

Конечно, ему было стыдно за то, что Малик вынужден будет спать в машине. Очевидно, по плану он должен был делить палатку с Лиамом. Может, так бы и случилось, если бы Зейн не сказал того, что он сказал.

И как он смог выплюнуть такое Лиаму в лицо с таким трепетом и искренностью во взгляде? После того, через что он заставил пройти Лиама, это было не честно. Нечестно. Хотелось наказать Зейна за такую несправедливость. Пейн ненавидел насилие, но он должен был. Обязан.

Палатки, к счастью, располагались далеко друг от друга — вряд ли бы он хотел слышать, что вытворяют Луи и Гарри или Джемма и Найл. Не то чтобы он не слышал, как Луи громко и надрывно простонал «Господи, Гарри», но старался выбросить это из головы и забыть, как страшный сон.

Он единственный привёз фонарик, и был этому рад, пусть Гарри и закатывал глаза, видя, как он упаковывает вещи. Он провёл почти весь день, пытаясь учить английский. Сочинение по «Макбету» нужно будет сдать через день и — слава Господи — можно о нём окончательно забыть. Он мечтал сжечь эту книгу нафиг.

Лиаму не удавалось полностью сконцентрироваться на работе, поскольку он отвлекался на то, чтобы писать на полях какие-то мелкие милые детали о Зейне. Наконец, он сдался и перевернул тетрадь на чистый лист, но понял, что и тут продолжает делать свои заметки, вроде: «Пахнет как дым и одеколон», «Всегда сладкий на вкус», «Целуется так, словно хочет причинить боль».

Пейн замер и захлопнул книгу, услышав звук чьих-то шагов. Этот кто-то шёл точно к нему — палатка Гарри была левее, а Найла — вообще с другой стороны от костра.

— Лиам, — тихо позвал Зейн. — Не могу постучать, потому что, ну, типа, тут ткань. Но я вижу, что у тебя горит свет.

Лиам смотрел на вход в палатку, мысленно передавая Зейну сообщение с одним словом — «Вали». Не сработало.

— Лиам, можем мы просто?..

Пейн нагнулся и дёрнул за молнию так сильно, что она громко заскрежетала. К счастью, он ничего не сломал. Только немножко пострадала гордость, ничего нового.

Зейн тупо смотрел на него пару секунд.

— Привет.

— Чем могу помочь?

Возможно, Малик ухмыльнулся. Лиам не знал: он повернул фонарик к своей тетради, раскрыв её на случайной странице.

— Это твои самые первые слова. Когда мы впервые увиделись. Помнишь?

Лиам зарычал и зачеркнул на открытой странице всё, что записал, когда Зейн читал ему. Малик залез в палатку и снял обувь, усаживаясь прямо у входа. Он не закрыл молнию, и Пейн хотел прикрикнуть на него, потому что снаружи было прохладно, но тут Зейн достал сигарету, и Лиам понял, почему он не закрыл молнию.

— Можем поговорить? — спросил Зейн, выдыхая дым, как он обычно и делал.

— Не вижу смысла, так как каждый раз после наших разговоров я или чувствую себя очень хреново, или путаюсь ещё больше в том, что происходит.

— Прости, — сказал Зейн. Он не смотрел в сторону Лиама, чтобы не показать, какие влажные у него глаза. — Я не очень хорош, — он махнул рукой, — в этом.

— А в чём именно «этом», Зейн?

— В любви к кому-то. Заботе о ком-то. Отдаче. Я прямо очень хреново это всё делаю.

— А я и не заметил, — фыркнул Лиам.

Малик громко вздохнул и лёг, держа сигарету на вытянутой руке. Он вытянул руку и забрал блокнот с колен Пейна. У того не было сил и пытаться этому препятствовать. И тому, чтобы препятствовать наглому воровству фонарика.

Зейн молчал, смотря за действиями второго парня. Он листал блокнот, а Лиам просто смотрел вниз, на свои руки, не двигаясь.

— Ты всё записал? Все ответы на вопросы, которые я тебе задавал?

— Я думал, это важно.

Малик кивнул и отдал ему украденные вещи обратно. Лиам смотрел на то, как он струшивает пепел своими тонкими пальцами, тушит сигарету и выбрасывает её. Закрывает молнию.

— Хочешь ещё? — спросил он, пододвигаясь, так что теперь он сидел, скрестив ноги, напротив Лиама.

Палатка была большая — четыре человека бы спокойно поместились, но Зейн сидел так близко к Лиаму, что тому было невероятно жарко. Забавно, ведь вокруг было достаточно прохладно.

— Ещё чего? — спросил Лиам, переворачивая блокнот на чистый лист. Он тёр кончиком ручки об его уголок, снова и снова, пока тот не порвался.

— Я говорю, ты пишешь, всё такое, — Малик придвинулся ещё ближе, пока не прижался коленями к коленям второго парня.

Лиам поднял глаза, но словить взгляд Зейна так и не смог. Свет рисовал тени на его лице, из-за чего ресницы казались просто невероятно длинными. Выглядело это так, словно они прикрывали скулы, и Пейну хотелось стереть тени — пальцем, губами — но он не двигался.

— Хорошо, эм, — промычал себе под нос Зейн и провёл рукой по волосам, полностью сбивая укладку. — Когда мне было десять, я сломал руку, спрыгнув с качелей, просто потому что поспорил с Луи.

Он замолчал. Поднял взгляд на Лиама. Опустил его на тетрадь, ожидая, пока тот начнёт писать. Так Пейн и сделал — а был у него другой выбор?

— У меня три сестры, — продолжил парень, теперь голос его стал намного мягче. Лиам записал. — Я смотрел «Тёмный рыцарь» шесть раз.

— Победа за мной, — сказал Пейн, того не желая. — Я восемь раз его смотрел.

Зейн улыбнулся, выхватил у него блокнот и ручку и написал прямо под надписью «Смотрел ТР 6 раз» информацию, которую только что услышал, а после вернул вещи владельцу.

— Четыре своих татуировки я нарисовал сам. Я люблю рисовать, так, иногда, но я плохо рисую… Всякое. Скорее, это просто цвета и абстракции.

Лиам удержался от вопроса, сможет ли он увидеть какую-то работу, потому что знал: пусть сейчас они близки, но в любую минуту Зейн может снова закрыться. Пейну это надоело, надоело быть таким чувствительным и открытым.

— Твоя футболка больше не пахнет, как ты, и меня это бесит, но я её все равно ношу, — у Пейна сбилось дыхание, но он записал это, словно ни в чём не бывало. — Я знаю Луи с трёх лет. Наши родители дружили, так что Луи — мой первый и единственный друг.

Лиам продолжал писать, раздумывая над тем, в какие игры на этот раз играет Зейн.

— Я понял, что мне нравятся и парни, и девушки, в тринадцать лет и начал встречаться с парнем, Стивом, — Малик пожевал губу. — Я начал продавать травку в пятнадцать, потому что мне нужны были деньги. И до сих пор продаю. Я вылетел из школы в прошлом году. Я всегда хотел завести собаку, но у мамы была аллергия. Я не ем каши. Однажды я выкурил косяк из самой обычной травы, потому что какие-то детишки убедили меня, что от него я «улечу». Я был влюблён в учительницу в четвёртом классе, её звали миссис Кармен. Мне нравится M&M’s, больше всего — красные драже, хотя я знаю, что на вкус они все одинаковые. Я не умею плавать, вообще никак. В детстве на меня напал голубь, и теперь я боюсь птиц. Я хотел испортить тебя, когда впервые увидел, но в момент, когда ты закурил косяк, меня чуть не стошнило, потому как ты мне слишком нравишься таким, какой ты есть. Я убегаю от проблем и не лажу с людьми и у меня есть пунктик на любви к мудакам, которым я не нужен.

Лиам выводил каракули, стараясь поспевать. Закончив писать последнюю фразу, он понял, что не видит практически ничего — зрение смазывали слёзы.

— Я могу рассказать кое-что ещё?

— Я тебя и не останавливал, — ответил Пейн, пытаясь звучать холодно и отстранённо, как в самом начале их разговора. Абсолютный провал.

— Не записывай, ладно?

Лиам кивнул и закрыл блокнот. Зейн взял фонарик и выключил его, погружая всё вокруг в кромешную тьму. Пейн почувствовал, как по его шее пробежалась пальцы Зейна, забегая под шапку, которая всё ещё была на голове Лиама. Он хотел отстраниться, хотел бы ненавидеть Зейна за то, как он был близко, но не мог. Зейн прижался своим лбом к его.

— Мои родители всегда хотели мальчика. Я не самый младший в семье, конечно же, нет — у меня только одна старшая сестра — но я всегда знал, что мама и папа хотят мальчика. Типа, клишированного мальчика, как ты. Который занимается спортом, смеётся над туалетным юмором и встречается с черлидершами. Такая вот херня, — Малик нашёл в темноте его руку и сжал её. — Когда мне было где-то двенадцать, я понял, что я не такой. Во-первых, я ненавижу спорт. Серьёзно, я, блять, терпеть это всё не могу, у ума не приложу, как ты можешь таким заниматься. Я любил читать, писать что-то, слушать музыку. Мне нравилось проводить время с детьми, которые были не похожими на шаблоны, с такими, как я. Ну, кроме Луи, но он исключение — это же Луи.

Я знаю, что-то, кем я был, им не нравилось. Нужно было быть слепым и глухим, чтобы этого не заметить. Мы постоянно ссорились, ну, я с родителями. Это было типа… Я не мог быть тем, кем они хотели, чтобы я был, поэтому я усиленно старался быть абсолютной противоположностью этому идеальному образу. Я стал курить, красить волосы, носить узкие джинсы, потому что думал, что это сделает меня крутым. И они терпели это всё, реально терпели. Правда, грозились перестать давать мне карманные деньги. Пока не нашли меня в кровати со Стивом. Это стало последней каплей, — дыхание Зейна начало срываться, — Я не думаю, что они какие-то там сумасшедшие гомофобы. Мне кажется, они смирились бы с тем фактом, что мне нравятся и парни, и девушки, если бы не остальные факторы. Типа, если бы я был как ты, то ничего страшного. Но быть би плюс курить, читать, мои друзья… это слишком.

Лоб Зейна всё ещё прижимался ко лбу Лиама, и он максимально вжался во второго парня, так, что их носы коснулись.

— Меня выгнали из дома в четырнадцать. Мама сказала мне никогда не возвращаться. Я умолял их простить меня. Я мог бы… мог бы ненавидеть их за то, кем они пытались меня сделать, но… они же мои родители. Наверное, они должны любить меня, что бы не случилось. А позже я понял, намного позже, что этого не было. Они никогда не разрешат мне вернуться. Не разрешат видеться с сёстрами. Словно меня и не было в их жизни. Я не заслуживал их любви, вот её и забрали.

— Зейн, — Лиам не знал, что сказать. Не мог подобрать слов. «Мне жаль?». Что это изменит? «Они ошибались?». Не то. Он не мог ничего исправить, и чувствовал себя абсолютно бесполезным.

— Просто… — продолжил Малик, нарушая общее молчание, — Я думаю, я понял, после наркотиков, после ночёвок на улице, после того, как я полностью взял на себя ответственность за свою жизнь, то подумал: оно того не стоит. Заботиться о людях. Потому что люди не будут любить тебя вечно, всё не навсегда. И это всегда блядски больно, когда любовь уходит. И я стал притворяться совсем другим человеком. Этот образ поглотил меня. Типа… Я стал трахаться со всеми, кто этого хотел, потому что мне нравился секс без обязательств. Мне нравилось, что я могу покорить человека несколькими словами и взглядами. Что старички не хотят сидеть со мной рядом в автобусах. Это была моя личная броня, которая от долгого ношения слилась с кожей.

Малик вздохнул, и тёплый воздух коснулся лица Лиама. Ему хотелось бы коснуться Зейна, полностью окутать его собой, но вряд ли это было уместно прямо сейчас. Зейн был для него загадкой — что будет, если он снова попробует с ним сблизиться?

— А потом в моей жизни появился ты. И ты… ты идеален, Лиам. Абсолютно, блять, идеален. Сначала я просто хотел с тобой переспать, но потом… но потом я понял, что не этого хочу. Не чего-то временного. Я хотел быть с тобой всегда. Я хотел обязательств. Но нельзя этого позволить, потому что… ты, чёрт возьми, заслуживаешь большего, чем я, я не позволю тебе разрушить собственную жизнь.

— А если я хочу? — спросил Лиам намного громче, чем до этого шёл их недо-диалог. Эта фраза, словно молния, пронзила тишину. — Почему бы не попробовать?

— Вот и шанс. Поэтому я и рассказываю тебе об этом. Ты заслуживаешь знать обо мне всё, прежде чем решишь связываться.

Лиам провёл рукой вверх по руке Зейна.

— Я всё решил уже очень давно. Я просто хотел, чтобы ты наконец-то это понял.

— Я же тебе говорил — я в этом просто лузер.

— Прости. За многое. За то, что злился на тебя, за то, что сделали твои родители. Я не понимаю этого. Как кто-то может тебя не любить? Поверь мне, я пытался — это невозможно.

— Больше не пытайся.

— Хорошо.

Что-то всё ещё было не так. То, через что его заставил пройти Зейн, и теперь у Лиама явно будут проблемы с доверием, с восприятием того, как Зейн смотрит на него, как касается его и что говорит. Им через многое нужно пройти. Но ему было всё равно — давно, очень давно, у дома Луи он понял, что влип. Полностью, безоговорочно поглощён Зейном Маликом — и даже счастлив.

— Мне не нравится твоя шапка. Можешь и это записать.

Лиам про неё совсем забыл. Он не знал, как Зейн отреагирует, но есть ли смысл скрывать? Пейн включил фонарик и стянул шапку.

Зейн пялился на него достаточно долго, переводя взгляд от волос на лицо. А потом протянул руку и провёл ею по колючему ёжику. Лиам подался на прикосновение, прикрывая глаза.

— Блять. Ты их состриг.

— Ага.

— Ты выглядишь… — Пейн ждал, скажет ли Зейн что-то приятное, чтобы скрасить правду, или выдаст её, как есть. Он не ожидал поцелуя, не ожидал, что его повалят на спину. Того, что изо рта Малика вырвется беспомощный, потерянный звук, как руки хаотично будут метаться по его телу.

— Можем мы просто начать заново? — спросил Малик, отстраняясь, но дыхание его всё ещё касалось губ Лиама. — Пока я не проебался и всё не порушил.

— Нет, — мягко сказал Пейн. Он продолжил, заметив, как болезненно Зейн зажмурился. — Но мы можем продолжать. Если ты обещаешь не возвращаться в свою скорлупу. Обещай мне, что разрешишь мне же принимать решения, что мне нужно, а что — нет.

— Обещаю.

— Хорошо. Тогда, в кровать?

Зейн не протестовал. Он просто слез с Лиама и лёг рядом. Тот прижался к нему, накрываясь одеялом. Он накрыл их двоих ещё одним и прикрыл глаза, когда Малик обнял его.

========== Зейн ==========

Он проснулся рядом с Лиамом и какое-то время думал, что всё ещё спит. Он прикрыл глаза, мечтая, чтобы этот сон не покидал его, чтобы тело рядом всё так же мерно дышало, чтобы его тепло под руками ощущалось всё так же явственно.

А потом рука Лиама обернулась вокруг его талии, и тот спросил:

— Ты проснулся?

Его голос был низким и хриплым со сна, из-за чего Зейна обдало горячей волной.

Зейн осознал, что и правда проснулся. То, что происходит, — реально. Лиам — настоящий, он спит рядом и касается. Прошлая ночь ему не приснилась. Он и правда рассказал Пейну то, что держал в тайне даже от Луи. Конечно, Луи знал его, но не потому, что Зейн сыпал фактами о себе направо и налево.

Он открыл глаза и поймал взгляд Лиама на себе: удивлённый и немного расфокусированный. Тот зевнул, прикрывая рот ладонью, и Зейну стало тепло — не только из-за солнца, лучи которого грели ткань палатки, но и из-за одеял и тела Лиама рядом.

— Ты всё ещё здесь, — тихо сказал Малик, протягивая руку, чтобы провести по бровям, по скулам, спуститься на губы и подбородок с едва пробивающейся щетиной.

— Конечно. Где же мне ещё быть?

Зейн пожал плечами. Как объяснить ему, что какая-то часть его боится, что Лиам никогда не будет рядом? Вместо этого он переложил руку на бедро второго парня, провёл вверх, под футболку, прослеживая пальцами рёбра.

— Ещё поспим?

— Я не могу, — махнул головой Лиам. — Когда я проснулся, заснуть уже не могу.

Зейн застонал и прижался к нему теснее.

— Ну же, Лиам.

Пейн вздохнул и спрятался в изгибе локтя Зейна, дыхание его опалило, и Малик невольно прижался к нему бёдрами теснее, стараясь стать ближе, насколько это возможно. Странно, нелогично, но дышалось намного легче, когда к нему тесно прижимался Лиам.

— Ты приводишь очень убедительные аргументы, — фыркнул Пейн, когда по его спине легонько прошлись ногтями.

Зейн вздохнул и отклонился, чтобы поймать взгляд Лиама, горящий и довольный.

— Ты же не собираешься спать дальше, да?

Лиам отрицательно мотнул головой, осматривая тело Малика, наполовину скрытое под одеялом.

— Значит, спать мы не будем.

Зейн прикусил губу. Как бы ему хотелось. Хотелось прижать Лиама и запомнить каждый кусочек его. Сначала пальцами, потом языком. Хотелось слышать каждый вздох, стон, что слетал бы с его губ. Спрятать их в глубине сердца, хранить навечно. Но он не мог. Пока не мог. Нужно ещё многое сделать. Да и Лиам может подумать, что ему нужен только секс.

— Я всё ещё разбитый, — соврал Зейн.

— Хорошо, — в голосе Лиама слышалось лишь лёгкое недовольство. — Я пойду пробегусь.

Малик прикрыл глаза и хихикнул.

— Ты сумасшедший, — пробормотал он.

— Просто привык, — Пейн оставил на его губах лёгкий поцелуй. Малик тут же открыл глаза и потянулся за новым, но Лиам уже поднялся и натягивал футболку. — Скоро вернусь.

— Хорошо, — Зейн наблюдал, как второй парень обувается. — А ты будешь потным?

Лиам нахмурился и посмотрел на него немного виновато.

— Возможно, немножко.

— Прекрасно, — расцвёл улыбкой. — Возвращайся.

— Обязательно.

Он подождал, пока молния на палатке закроется, и прикрыл глаза. Он пытался уснуть, но без Лиама было слишком пусто и холодно.

Где-то рядом послышался звук возни и громкий зевок Луи. Потом кто-то открыл бутылку Колы, и Зейн сел. Он и правда собирался ещё немного поспать. У него было строгое правило: не вставать раньше десяти, исключая случаи крайней необходимости. Сегодня он явно проснулся слишком рано.

Лиам Пейн разрушит его жизнь.

Зейн забрал сигареты, зажигалку, обулся и прихватил с собой одеяло. Его парень накинул на плечи, расстегнул молнию и так её и оставил — кому какое дело?

Луи сразу заметил его и мягко улыбнулся. Зейн сел рядом с ним на песок, открыл пачку и достал сигарету. Щёлкнул зажигалкой и зажёг кончик, вдыхая дым.

— Ты рано встал, — не стал молчать Луи. Голос у него был замученный — интересно, почему же он уже на ногах?

— Знаю, — ответил Малик, зевая. — Лиам, — сказал он, будто это что-то объясняло.

— Я слышал ваш разговор. Всё хорошо?

На большом расстоянии, далеко от реки, можно было заметить фигурку бегущего Лиама. Чёрная футболка отлично выделялась на фоне деревьев.

— Ага. Я так думаю.

Луи взъерошил волосы и радостно ему улыбнулся.

— Боже, я бы больше не вытерпел твоего нытья в подвале. Было почти жалко.

— Отъебись, — фыркнул Зейн, закатывая глаза. — Как будто ты лучше. Если я ещё раз услышу про руки Гарри, отрежу их.

— Они прекрасны, — мечтательно вздохнул Луи.

— И у Лиама, — пауза. — Прекрасно всё. Всё в нём. Он, вроде как, идеальный. Это даже немного пугает.

Томлинсон фыркает.

— Никто не идеален. Даже я, хотя я очень к нему близко.

Малик пожал плечами, он считал, что Луи ошибается. Он много времени искал в Лиаме хоть какую-то мелочь, что была бы не идеально, но так ничего и не нашёл. Ладно, он был настолько хорошим, что это причиняло вред ему же самому, хотя это, если подумать, не плохо. А ещё он дёргал ногой, отвлекаясь от их занятий английским, но потом улыбался Зейну, извиняясь, так, что винить его никак не выходило.

Лиам побежал обратно, и Зейн сел ровнее, взглядом следя сначала за маленькой, едва различимой фигуркой, которая становилась всё больше по мере приближения. Стало видно некоторые детали, например, бритую голову. Сначала это шокировало — к кудряшкам Лиама у Малика было особое отношение. Новая стрижка, однако, оттеняла его черты — тёмные большие глаза казались ещё больше, линия челюсти — острее. Выглядело отлично. Ещё несколько плюсиков в его карму. Так сексуально, что нечестно, ведь Лиам и так был невероятно красив.

— Ты правда, честно-честно, любишь его? — вдруг спросил Томлинсон.

Зейн с трудом отвёл взгляд от Лиама и нахмурился.

— Да, — а смысл отрицать? — До боли.

— Привет! — радостно восклицает Лиам, останавливаясь недалеко от места, где они сидят. Наклоняется, чтобы взять бутылку воду, откручивает крышку и пьёт. Зейн смотрит, как поднимается и опускается его кадык, как капельки пота стекают по его лбу и подмышкам, как прилипла к груди его футболка. И блять, почему бы не заняться с ним сексом прямо сейчас? Назовите хоть один аргумент против.

— Гарри всё ещё спит, — как-то резко сказал Луи, вставая. — Пойду тоже часок подремаю.

Пейн кивнул, а Зейн провожал взглядом спину Томлинсона, пока тот не скрылся в палатке. Лиам плюхнулся рядом на песок.

— Думал, ты будешь спать.

Зейн пожал плечами, снял с себя одеяло и завернул в него и Лиама. После обнял его за талию одной рукой и резко лёг, утягивая второго парня за собой.

— Да. Сейчас и лягу, ты вернулся.

Лиам немного сдвинулся, так что одеяло было полностью под ними, но теперь они смотрели друг на друга. Он провёл рукой по волосам Зейна, мягко распутывая узелки. Хоть на небе и было всего пару тучек, солнце светило не так уж и ярко. Малик все равно закрыл глаза и сжал в кулаке футболку Лиама.

Он уснул, краем уха услышав мягкое, едва слышное: «Я тебя люблю».

***

Домой они отправились уже после обеда, когда все проснулись. Найл и Джемма решили ещё немного побыть на пляже, а Лиам с Гарри сели в машину, чуть позже за ними отправились и Зейн с Луи. Зейн со стопроцентной уверенностью мог сказать, что Луи мечтал, чтобы вёл Лиам — тогда бы он мог обниматься с Гарри всю дорогу. Когда речь шла о Гарри, Луи был той ещё липучкой.

Придя домой, Зейн первым делом осмотрелся. Вокруг было пыльно и холодно, так что парень открыл окна, откидывая занавески, впуская свежий воздух и солнечный свет, а после взял пустой холст, что лежал в его комнате с того самого дня, как их притащил Луи. Краска была в шкафу у входной двери, он набрал баллончики и начал разукрашивать белое оттенками красного, оранжевого, перемежавшимися коричневым и чёрным.

Закончив, он закурил и посмотрел на свою работу. Наверное, лучше сделать было и невозможно. Он пытался изобразить красные и оранжевые всполохи солнца за закрытыми веками, которые видел, когда пытался уснуть на пляже рядом с Лиамом.

Долго не раздумывая, Зейн вытащил телефон из кармана и выбрал контакты Лиама. Он не мог отправить «Уже по тебе скучаю» — слишком глупо, поэтому написал: «Придёшь завтра поработать над «Макбетом»?

Не дожидаясь ответа, парень схватил полотенце и пошёл в душ. Смыв песок и краску, он переоделся, снова взял телефон и отправил сообщение Стиву. Нужны деньги.

***

Проблема в том, что он никогда раньше такого не делал. Он никогда не хотел сводить кого-то на свидание, сделать что-то приятное, удивить. Но всё это хотелось сделать для Лиама, что отчасти пугало.

Лиам должен был прийти через час, а вся квартира уже сияла. Зейн даже поднял диван — и нашёл то, чего желал бы и не видеть — потому что убирая легче всего отвлечься от мыслей, что скоро Лиам придёт, а он пытается сделать что-то романтическое (если не глупое).

Лазанья в духовке, напитки в холодильнике, даже керамические тарелки вместо пластиковых, которыми он обычно пользовался. Малик даже взял фильмы напрокат, хотя понимал, что они, скорее всего, просто посмотрят «Тёмного рыцаря» — один из любимых фильмов обоих парней.

Но что если Лиам подумает, что это отстойное свидание? Если он даже не поймёт, что это свидание? Или осознает, что Зейн не тот, на кого стоит тратить время, и будет стоять в коридоре с виноватым видом, говоря: «Прости, не знаю, о чём я думал, убеждая себя, что люблю тебя».

Зейн чуть не подавился воздухом. Нужно, блять, перестать так бояться. Если бы Луи был здесь, он залепил бы ему пощёчину. Может, как раз это и надо.

Он достал телефон и набрал номер Луи. Прижал трубку к уху, садясь на диван и тупо пялясь в пространство.

— Уже соскучился? — вместо приветствия спросил Луи. — И суток не прошло, любимый мой.

Малик закатил глаза, хоть друг его этого и не мог увидеть.

— Заткнись. Лиам придёт ко мне где-то через час, и я…

— Типа, на свидание?

Зейн застонал.

— Нет, не на свидание. Ну… Он ещё не знает, что это свидание. Я не знаю. Это плохая идея?

— Ты думаешь, что это плохая идея?

— Нет, я думаю о том, что готов положить к его ногам целый мир, а начать с этого кино-свидания.

— Тогда почему ты мне звонишь?

— Потому что… не знаю, как это всё организовать. Молчи, ладно? Я никогда не… встречался. У меня за всю жизнь были отношения только со Стивом, и мы оба знаем, что ни к чему хорошему они не привели. Я вроде как здесь паникую.

— Уву, как мило. Мой маленький Зейни, все мы вырастаем. — Он вдруг резко перестал издеваться: — И что ты запланировал?

— Эм, лазанья и «Тёмный рыцарь».

Луи вздохнул крайне раздражённо.

— И всё?

— А что, надо ещё что-то? — по спине Малика пробежали холодные мурашки.

— Технически, нет. — В трубке послышались звуки, словно Томлинсон куда-то шёл. — Но это звучит как ночь, которую провели бы мы с тобой. Ты должен сделать это романтичным. Через сколько он придёт?

Зейн глянул на время.

— Минут сорок.

— Чёрт. Окей, я буду через двадцать.

— Подожди, что? — но Луи не ответил. На линии повисла тишина, и Малик уставился на телефон, словно он был в чём-то виноват. Он чувствовал, что всё пойдёт коту под хвост, и единственное, из-за чего он не отменил встречу, было желание показать Лиаму, что он старается. У них всё началось неправильно, и если и есть возможность исправить, то нужно ей воспользоваться.

Зейн положил телефон в карман и пошёл проверить лазанью, но увидел только то, что кухню заполнил едкий дым. Он застонал, бросился к духовке, доставая противень и ставя его на мойку. Верхушка блюда была чёрной и твёрдой. Парень потыкал в неё вилкой, и лазанья хрустнула.

Он прикрыл лицо рукой, успокаиваясь, и снова набрал Луи.

— Возьми что-то на ужин.

— Ты сжёг лазанью, да?

— Возможно.

— Идиот.

— Отъебись.

Так и закончился их разговор. Луи опоздал, придя почти спустя сорок минут с пакетами в руках. Он положил их все на кофейный столик и улыбнулся Зейну, но вдруг губы его сложились в строгую линию, а брови нахмурились.

— Ты и правда беспокоишься насчёт этого всего, да?

— Нет, что ты. Я всё отменяю. Лиам придёт, мы займёмся домашкой — и всё. Нахуй отношения. Нахуй влюблённость. С меня хватит. Я больше не хочу.

— Ты драматизируешь.

— Разве? — спросил Зейн, садясь. Руки его были скрещены на груди. — Я хотел приготовить лазанью, но теперь её и бездомной собаке не отдашь — так она пригорела. Потом я решил посмотреть, куда я положил «Бэтмена» — и угадай что? Кто-то, видимо, сел на него — вместо одного диска у меня теперь три. Куска. Ну ладно, подумал я, я же взял фильмы напрокат. Я открыл коробки и оказалось, что тот парень положил не те диски — это какие-то иностранные мелодрамы с СУБТИТРАМИ. Ну, и Кола закончилась, у меня нет геля для укладки, а на моей лучшей рубашке следы зубной пасты. Мир пытается сказать мне, что это плохая идея, и я устал это отрицать.

Зейн ожидал, что Луи его утешит, но тот даже не смотрел в его сторону. Он смотрел на что-то за его спиной. Малик хотел спросить, что он там увидел, но его друг вдруг нагнулся и прошептал:

— Свечи в первой сумке, итальянская еда — в коричневой. Я сходил к Гарри, взял четыре любимых фильма Лиама и диск с его любимой музыкой. Там дешёвое вино, презервативы и смазка. Повеселитесь.

Зейн нахмурился, но не спросил, почему Луи уходит. Он просто облокотился на спинку дивана, закрыл глаза и мысленно посетовал, почему же всё так сложно.

========== Лиам ==========

Уходя, Луи похлопал его по плечу, и Лиам улыбнулся ему уголком губ, снимая обувь, а после прошёл в другую комнату, где Зейн всё ещё сидел на диване, закрыв глаза. В голове у Пейна творилось невообразимое. Зейн старается для него, делает всё, чтобы впечатлить? Неужели это правда? Парень скинул рюкзак на пол, и хозяин квартиры тут же испуганно отрыл глаза.

— Чёрт, — простонал он. — Ты должен был прийти попозже.

Хотелось сцеловать это обеспокоенное, уставшее выражение лица, но Лиам не знал, можно ли ему это сделать, поэтому просто сел рядом.

— Ты же понимаешь, что мне всё равно, каким путём мы идём? Что мне не… не нужно помпезное крышесносное свидание? Что я счастлив просто сидеть рядом с тобой на полу, слушая «Макбета»?

Зейн провёл рукой по волосам — мягким и без укладки, что так нравилось Лиаму. Он отвёл глаза, не встречаясь с Пейном взглядом.

— Мне нужно многое тебе доказать, Лиам, понимаешь? Очень, очень много. Я столько налажал, ты заслуживаешь большего, чем эта вся фигня. Ты заслуживаешь лучшего свидания, чем это.

Лиам, не удержавшись, закатил глаза.

— Зейн, — сказал он, немного жёстко. Тот повернулся с таким потерянным взглядом, что по телу у Лиама пробежали мурашки. Он взял руку Малика и сжал её. — Прекрати пытаться дать мне то, что, как ты думаешь, я заслуживаю. Я не хочу этого. Я тебя хочу. И если это значит ходить на хреновые свидания и есть сгоревшую лазанью, то да, я согласен.

— Лазаньи не будет. Я её выкинул.

Лиам отпустил его руку и встал, отталкивая кофейный столик, чтобы дать себе место для манёвров. Порывшись в сумках, оставленных Луи, он находит еду, свечи и свои любимые фильмы, но забирает только первую и ставит упаковки на пол перед ними. Снял картонки, и от спагетти сразу же повалил пар, выпуская в воздух запах томатной пасты и специй. После Лиам достал из рюкзака «Макбета».

— Давай. Мне нужно покончить с этим до конца каникул.

Зейн пару мгновений сидел, просто уставившись в книгу, а потом улыбнулся и сполз на пол. Они поели в перерывах между чтением и записью важных моментов, выражение лица Зейна наконец-то стало спокойным. Лиам закрыл все контейнеры, убрал тетрадь и прижался к нему. Зейн его не оттолкнул, хоть какая-то часть Пейна и боялась такого исхода. Боялась, что вот сейчас Малик рассмеётся и скажет, что всё это — просто шутка. Но Зейн и правда старался. В груди Лиама что-то ныло от этого осознания.

Малик выронил книгу и прижался поцелуем ко лбу Лиама. Тихо, едва слышно, прошептал:

— Я тебя люблю, — слова прошлись холодком по коже, и Пейн тут же повернулся к нему. — Типа, правда-правда люблю. Ты это понимаешь? Это так меня пугает, просто охуеть как, но я говорю правду. Я всё ещё всё буду портить. Я не очень хорошо со всем этим разбираюсь и не думаю, что когда-нибудь разберусь, но я хочу.

Лиам поцеловал его. Легко и сладко. Их губы были слегка липкими от томатного соуса, но Пейну было всё равно, пока Зейн целовал его в ответ. Он снова впился в губы Малика поцелуем — почти болезненным — так, как ему нравилось. Запутал пальцы в мягких волосах и потянул за них, пока губы Зейна не приоткрылись от стона, пока их языки не сплелись.

И тут Зейн его толкнул, да так, что Лиам больно ударился спиной об блокнот на полу. Пружина впивалась в позвоночник, но какая разница, если на его бёдрах сидит его влажная мечта, постанывая прямо в его же губы. Однако, Малик отстранился и с диким взглядом спросил:

— Хочешь, я тебе кое-что покажу?

— Да что угодно.

Зейн фыркнул и поднялся, после предлагая и Лиаму руку помощи. Тот её принял, а после они так и пошли, держась за руки, потому что никто не хотел выпускать ладонь второго первым. Они словно были созданы друг для друга, их руки. Это было так идеально, что Лиам хотел бы остаться в этом моменте на всю жизнь.

— Это в моей комнате. Обещай не смеяться.

— С чего бы мне смеяться? — он нахмурился.

Малик пожал плечами и остановился перед закрытой дверью своей комнаты. Он медленно её приоткрыл и пропустил Лиама вперёд.

Пейн уже бывал здесь, но не успел осмотреться. Теперь же он вглядывался в детали: шкаф слева, большая кровать в центре. Тумбочка у стены, над ней окно, на стене картина. Прекрасная картина, выполненная в мягких коричневых и ярко-красных тонах. Пятна краски не складывались в рисунок, а были просто красивой абстракцией.

— Это ты нарисовал? — Лиам повернулся к Зейну, который нервно кусал губу. Он не знал, почему так подумал, но было что-то в этой картине такое… Хаос под контролем. Именно такие чувства во многих отношениях вызывал у него Зейн.

— Я вроде как вдохновлялся тобой. Несознательно.

Пейн ещё раз посмотрел на картину, пытаясь Увидеть. Возможно, у него даже и вышло. Это оттенки, коричневые и красные. Красиво. А Лиам ведь самый обычный. Вместо этих слов он просто поцеловал Зейна ещё раз, мягко и расслаблено, как мог бы делать вечно, если бы кто-то ему позволил.

— Нам нужно выйти из спальни, — выдохнул Зейн в поцелуй.

— Или остаться в ней.

Малик отстранился, его глаза болезненно поблёскивали. Он провёл рукой под футболкой Лиама, вверх по спине, и тот искренне пожелал, чтобы одежда на них испарилась сама собой.

Зейн наклонился к нему, но не для поцелуя. Губы мягко прошлись по линии челюсти вниз, слегка сжимаясь. Он легко прошёлся по шее, посасывая кожу. Глаза Пейна закрыты. Наверное, там останутся следы. Наверное, нужно будет скрывать их от родителей. Но какая разница, если сейчас Зейн ведёт его к кровати?

Колени Лиама подогнулись, коснувшись кровати, и он упал на спину, утягивая за собой и хозяина апартаментов. У него уже стояло, эрекция больно впивалась в ткань джинсов, а какая-то часть его паниковала, что они торопятся, что пора бы замедлиться. Но значительно большая часть кричала о том, что они и так слишком медлили всё это время.

Зейн сел так, что ноги его обнимали Лиама, и стянул футболку. Лиам хотел бы прижаться к нему, хотел бы провести языком по татуировкам, но Малик стянул и с него футболку, так что пришлось привстать, чтобы быстро всё это провернуть.

Ногти Зейна на его груди. Прогиб в спине. Кожа к коже, пожалуйста, кожа к коже.

— Блять, ты так усложняешь мой отказ.

— А почему ты должен отказываться?

Зейн вздохнул и встал. Сразу стало холодно и захотелось, чтобы он вернулся на место. Он лежал, смотря в потолок, и начал:

— Я не хочу, чтобы ты думал, что мне только это от тебя и нужно. Я хочу тебя, очень сильно, но это не всё, чего я хочу.

Лиам прилёг рядом и провёл кончиками пальцев по дорожке волос от пупка к застёжке джинсов.

— Ты думаешь, что если у нас будет секс, я решу, что это всё, что тебе от меня нужно?

Зейн повернулся к нему и кивнул.

Лиам вздохнул и двинул рукой в привычном жесте — откинуть волосы со лба — но вдруг вспомнил, что их там больше нет.

— Мы не сможем так вечно. Не сможем беречь друг друга, как хрустальные вазы, потому что боимся, что там может случиться. Мы всё разрушим, стараясь достичь идеала, Зейн.

Зейн упёрся на одну руку.

— Так и что ты предлагаешь?

— Нужно просто позволить всему случаться. Испортим — так испортим. Нужно намного больше, чем сожжённая лазанья или вопросы по «Гамлету», чтобы я тебя разлюбил.

— Как самоуверенно.

— Не одному же тебе быть наглым.

— Это ты виноват, — заявил Зейн, притянув его на себя. Теперь Лиам лежал на Малике, как Зейн на нём пару минут назад. — Я не был наглым, пока не встретил тебя. Да, я был плохим парнем, но ты меня в край испортил.

— Думаю, это взаимно, — мягко сказал Лиам.

— Сначала мне было от этого страшно. Но теперь я опять хочу, просто немного по-другому

Лиам не спросил, что он имел в виду, так как Зейн расстегнул пуговицу на его джинсах и потянул за молнию. Лиам зашипел, когда Малик коснулся его через боксёры и наклонился поцеловать его, чтобы сдержать рвущийся из груди стон.

— Всё хорошо? — спросил Зейн, управляясь со своими джинсами.

— Ага. Да. Пожалуйста.

Зейн ухмыльнулся и приподнял бёдра, чтобы выскользнуть из джинсов, а потом притянул Лиама к себе. Без предупреждения он впился в бёдра Лиама и потёрся об него, смотря прямо в испуганные глаза.

— То, что я хочу сделать с тобой…

— Я не отказываюсь, — неуверенно перебил его Лиам.

— Я знаю, но когда я тебя трахну… или наоборот, потому что этого я тоже хочу не меньше — я хочу, чтобы всё было по-другому. Я не хочу спонтанности. Хочу, чтобы это что-то значило. Хочу быть уверен, что мы оба готовы. Согласен?

Лиаму хотелось бы сказать, что он готов хоть прямо сейчас, но он не был уверен, скажет ли правду в таком случае. Вместо этого он кивнул, и Малик, словно получив разрешение, достал его член из трусов и приспустил их ровно настолько, чтобы обеспечить себе свободу движений. Пейн прикусил губу, чувствуя внезапную уверенность, ведь глаза Зейна оглядывали каждый дюйм открывшейся кожи.

Зейн обернул ладонь вокруг его стояка, и Лиам просто откинул голову назад. Спустя секунду контакт пропал, и Пейн хныкнул, прося о продолжении. Зейн снял свои боксеры и поцеловал его, прижимаясь всем телом. Его член упирался в бедро Зейна, и тот ритмично приподнимал бёдра, потираясь об него.

Пейн схватил его за задницу, делая толчки немного грубее, и Зейн застонал:

— Твою ж, Лиам…

Бёдра Лиама двигались в своём собственном ритме, и эта связь их тел возбуждала ещё больше. Наверное, он мог бы и кончить прямо так — просто от их совместных движений. Даже и стыдно не будет, ведь Зейн не менее увлечён — раскрасневшийся, потерянный, шепчущий «блять», «люблю тебя», «идеально» куда-то ему в шею.

Что-то натянулось в животе, когда Зейн отстранился. Наверное, впоследствии Лиаму было бы стыдно, но сейчас он готов был умолять — так горячо, так близко, пожалуйста. Ему нужен Зейн.

— Сейчас, — пообещал Малик, словно прочитав его мысли, и обхватил оба члена рукой, крепко сжимая. Лиам толкался в его руку, потерявшись в ощущениях, что дарила жёсткая рука Зейна и его член, трущийся об член Лиама. Взгляд прикован к нему, словно Малик не смог бы его отвести, даже если бы от этого зависела его жизнь.

Лиам кончил первым, прикусив ладонь. Зейн продолжал движения, пока они не стали почти болезненными, а потом поцеловал Лиама. Он продолжал дрочить себе, пальцы в сперме Лиама, и тот не мог отвести взгляд от быстрых уверенных движений. Он кончил, откинув голову и закрыв глаза, всё ещё прижимаясь к Пейну. Если бы эта картина могла отпечататься в сознании на веки вечные.

После того, как Зейн унёс испачканную одежду в стирку, они лежали под одеялом, переплетя ноги. Малик выглядел сонным, хотя на часах не было и восьми.

— Так что, это не самое худшее свидание? — спросил он неуверенно, не открывая глаз.

— Точно нет, — подтвердил Лиам, выводя круги на его бедре. — А могу я тебя пригласить?

Зейн открыл глаза и нахмурился.

— Ты хочешь меня куда-то пригласить?

Лиам кивнул, немного нервно.

— Ты можешь отказаться. Будет очень неловко, но я должен пойти с Гарри и был бы очень рад, если бы ты пошёл со мной.

— Я пойду с тобой куда угодно, если ты того пожелаешь, — искренне произнёс Малик.

Вот же лгун. Издевается. Но Лиаму даже нравилось.

— На свадьбу отца Гарри. В конце марта.

— Разве Гарри не ненавидит своего отца?

— Но выбора у него нет.

Зейн притянул его поближе и поцеловал в родинку на шее.

— Ты будешь в костюме?

— Да, это обязательно.

— Значит, я точно приду.

Лиам улыбнулся ему, светло и ослепительно. Зейн мог сколько угодно говорить, что это плохое свидание, но он навсегда запомнит эти моменты своей неописуемой, всеобъемлющей радости.

========== Гарри ==========

Комментарий к Гарри

Могут встречаться ошибки, так как переводила я в темпе бешенной собаки, пожалуйста, не стесняйтесь пользоваться ПБ для улучшения качества текста)

Неделя перед свадьбой просто пролетела. Пришлось покупать новый костюм, так как старый был слишком короток в руках и ногах. Кроме того, в школе задали огромную работу по истории, которую ну никак нельзя было отложить. Найти время для Луи было очень сложно. Оба были заняты: Луи со своей пьесой, а Гарри со своим… всем.

Предстоящее торжество его не радовало. Лучше бы просто пропустить это всё, проспать и проснуться уже после. Хотелось составить новый плейлист, сесть в машину в месте с Луи и ехать-ехать-ехать, пока вся эта суета со свадьбой, мама со своим женихом не оказались бы далеко позади.

Он увидит маминого мужчину на свадьбе. Не то чтобы это событие его и так радовало, но Энн решила ещё больше всё испортить, сказав в среду:

— Джофф пойдёт со мной, буду рада, если ты сядешь с нами.

Гарри покачал головой. Ни за что. Свадьба и так едва ли не пытка, утешал только факт, что во время росписи сидеть он будет с Луи, Найлом, Лиамом и Зейном. Да, он ещё не сказал об этом маме, но уже поговорил с отцом, который, оказывается, заранее планировал посадить всех друзей вместе. Что ж, маме просто придётся смириться.

Луи должен был приехать и подвезти его до церемониального холла за городом. Сама церемония будет снаружи, на лужайке, но регистрация находилась внутри. Гарри несколько раз проезжал мимо, но ни разу не был внутри.

— Всё будет хорошо, — сказал Найл, выходя вместе с Джеммой и Гарри за дверь. Джемма должна была довезти Хорана, мама выехала ещё час назад. — Я уже поговорил с Луи: сколько бы ты не просил его увезти тебя, он не поддастся.

Гарри закатил глаза и поправил галстук. Он ненавидел костюмы — неудобные, жаркие, с этими галстуками-удавками вокруг шеи. Он не хотел к Луи или снять костюм. Он хотел увидеть Лиама.

Как только дверь за Джеммой и Найлом закрылась, Гарри припал к окну кухни, выглядывая Луи. Он уже должен был быть здесь, но, видимо, опаздывал. Стайлс раздражённо барабанил пальцами по столу. Злился он не из-за Луи, а из-за всей сложившейся ситуации. Он даже был рад тому, как время пролетало в заботах и хлопотах, не оставляя и секунды, чтобы задуматься.

Гарри уже был готов сорвать с себя чёртову удавку, как на подъездной дорожке показалась знакомая машина, а Томлинсон посигналил. Стайлс улыбнулся и поднялся с места, прихватывая с собой диск. Он закрыл дверь и пошёл к машине.

Когда он присел на пассажирское сидение, Луи оглядел его с ног до головы. Он сам был одет в классический чёрный костюм и сделал немного непривычную укладку. Волосы были зачёсаны назад, и выглядело это… чертовски хорошо.

— Теперь я совсем не хочу идти на свадьбу, — сказал Гарри. — Я хочу затащить тебя в дом и…

Луи поднял руку, затыкая его на полуслове.

— Не сбивай меня с толку. Мы идём и всё тут. Всё будет хорошо. Ты будешь хорошо себя вести, мы поедим вкусной свадебной еды, а потом я украду нам бутылку вина с кухни. Всё будет прекрасно.

Гарри вздохнул.

— Значит, о внезапной поездке в Лондон не может быть и речи?

Луи слабо улыбнулся ему, а затем протянул руку, чтобы убрать кудряшку со лба Гарри.

— Я буду с тобой. И там будет Лиам и Найл, и Зейн. Ты справишься. Всё не так плохо.

Гарри сглотнул и кивнул.

— Ага, — согласился он, потому что, вероятно, всё будет в точности наоборот. Да, он преувеличивал, но что тут нового? — Между прочим, я сделал для тебя диск.

Луи усмехнулся и выехал на дорогу, протягивая руку. Гарри передал ему диск, и Томлинсон перевернул его, одновременно стараясь уследить и за дорогой и за строчками на диске, а потом открыл коробку и вставил его в проигрыватель. Первая песня началась, раздались знакомые вступительные аккорды Lifehouse’s «Hanging By a Moment». Гарри сразу понял, что Луи нравятся ностальгические песни, что и стало темой всего плейлиста. Просто несколько песен, которые Гарри слушал, когда ему было тринадцать или четырнадцать.

Луи увеличил громкость и взял Гарри за руку одной рукой, крутя руль второй.

Музыка была громкой, как и нравилось Гарри, а Луи подпевал, и у Стайлса

не было другого выбора, кроме как присоединиться к нему, просто потому что потому.

К тому времени, когда они добрались до места встречи, подошла к концу «Ocean Avenue».

Луи припарковал машину на парковке, что была почти полностью заполнена. Выехать будет непросто, но Гарри узнал машину Лиама, которая стояла сзади. Луи вытащил ключи из

зажигания, а Гарри заметил, как Лиам и Зейн выходят из машины. Томлинсон застонал.

— Посмотри на этого ублюдка, — сказал Луи, завистливо глядя на Зейна. — Как, чёрт возьми, ему удаётся выглядеть как модель, даже не пытаясь? Иногда я ненавижу его.

Гарри положил руку на бедро Луи и наклонился к нему.

— Ты выглядишь лучше, — хрипло произнёс он. — Намного, намного лучше.

Щёки Луи вспыхнули, и он толкнул дверцу машины.

— Выходи, пока я не решил просто послать всё нахер и потащить тебя домой за этот смешной галстук.

Гарри ухмыльнулся, но был послушался, в основном потому, что ему все ещё был нужен его лучший друг. Луи мгновенно подошёл к Зейну и встрепал его волосы, за что получил по руке. Гарри обнял Лиама.

— Привет, — мягко сказал Лиам, нежно поглаживая волосы Гарри, что должно было быть немного неловко, учитывая тот факт, что оба их парня были здесь, но было, скорее, уютно. — Помнишь, когда нам было шестнадцать, и мы украли машину твоей мамы, чтобы доехать до

Лондона и увидеть ту группу, которая тебе нравится…

— Группу Дейва Мэтьюза, — мгновенно вспомнил Гарри.

— Да, именно. Просто думай об этом. Вспоминай, как хорошо мы провели время, потому что

было действительно здорово. Иногда это помогает: вспоминать хорошие вещи в плохие времена. А я чувствую, что будет отстойно. Я не собираюсь врать тебе, потому что так и будет.

Стоять там во время обетов, любезничать с маминым женихом, сидеть с ними во время речи. Но иногда ты должен делать фигню, которой не хочешь, потому что это делает твоих любимых людей счастливыми.

Кто-то кашлянул, и Гарри отстранился. Луи выразительно поднял брови.

— Мы опоздаем, — сказал он извиняющимся тоном. — Как бы мне не хотелось портить эту очаровательную сцену…

Гарри закатил глаза и выпустил Лиама, похлопав его по руке.

— Ты чудесный друг, ты знаешь об этом?

Лиам неловко пожал плечами.

— Просто ни в кого ничем не кидай сегодня.

Гарри торжественно покачал головой.

— Я не даю обещаний, которые не могу сдержать.

По мнению Гарри, церемония была немного клишированной. У Иветты было четыре подружки невесты, каждая одета в старомодное синее шёлковое платье. Гарри уверен, что выбрала она их, чтобы выглядеть лучше на фоне. Джемма была в таком же платье, и она постоянно об этом жаловалась с тех пор, как вернулась из университета два дня назад.

Он видел маму в одном из рядов слева от него. Она сидела рядом с высоким полноватым мужчиной со светло-каштановыми волосами и приятной улыбкой. По крайней мере, Гарри не возненавидел его. Хотя кто знает, не изменится ли мнение Стайлса после разговора с ним.

Гарри как бы отключился во время обмена клятвами. Они были сентиментальными и смешными, и он сомневался, что Джон на самом деле написал Это. Люди плакали. Иветта драматично всхлипывала. Гарри не сводил глаз с Луи, пока наконец Джон и Иветта не поцеловались. Всех пригласили в здание.

Комната, где проходил приём, была приятной, не то чтобы этот факт действительно удивлял. Там было около двадцати круглых столов, и все они были украшены какой-то странной, высокой конструкцией, подходящей к платьям подружки невесты. Был ещё один стол, длинный, почти у выхода, прямо напротив окон во всю стену, за ним он и должен был сидеть во время празднования. Какое несчастье. Стеклянный потолок, освещённый по углам,

придавал всему тёплого вида.

Гарри нашёл своё место за столом и сел, мгновенно потянувшись за бокалом шампанского. Кислый неприятный вкус разлился во рту, но он всё равно продолжал пить, пока люди занимали остальные места. Он видел Лиама, Луи, Зейна и Найла, которые сидели ближе к двери. Луи смеялся над какой-то шуткой Найла, а Зейн и Лиам сидели совсем рядом, смотря друг на друга так, будто в комнате больше никого не было. Гарри смотрел, как Лиам наклонил голову, расплываясь в улыбке, а Зейн взял его за подбородок и ответил тем же.

Они отлично друг другу подходят, вдруг понял Стайлс. Лиам и Зейн. Как два кусочка паззла. Лиам — спокойный и застенчивый, Зейн со всеми его ухмылками и дерзостью. Они уравновешивают друг друга. Они с Луи совсем не такие. Они были как две детали из разных коробок, которые никак не складывались. На самом деле, они вообще друг другу не подходят, но все равно вместе.

Гарри пытался поймать взгляд Луи, когда кто-то тяжело плюхнулся в кресло рядом с ним, чуть не заставив его выронить шампанское.

— Боже, я его ненавижу, — прошипела Джемма, раздражённо откидывая волосы с плеч.

Гарри попытался улыбнуться, но не смог.

— Всё не так уж плохо, — сказал он, что было немного удивительно, учитывая тот факт, что он и не собирался сюда приходить.

— Ты говорил с ним? — возмущенно спросила Джемма. — Он напыщенный и грубый, и смотрит на неё, как на кусок мяса.

Гарри нахмурился.

— О ком мы вообще говорим?

— Джофф, — ответила она даже слишком громко.

За их стол села семья Иветты и мать Джона. Гарри видел её всего дважды и отказывался называть бабушкой.

Он удивлённо поднял брови.

— Вы успели пообщаться?

Джемма яростно кивнула.

— Он отвратителен. Я не могу поверить, что мама собирается выйти за него замуж. О чём она только думает?

Гарри оглянулся, пытаясь разглядеть свою маму в толпе. Не вышло.

— Не знаю. Но я уверен, что у неё есть основания.

Джемма закатила глаза.

— Плохие основания. Я имею в виду, я понимаю, что она была одинока. Мы говорим, как подружки, и я знаю, что она ждала Джона, ну, он так и не вернулся. И я знаю, что она была потеряна, когда тебя не было, потому что ненавидела одиночество в огромном доме. Не думаю, что мама должна просто кидаться на первого мужчину, что пытается надеть кольцо ей на палец.

Гарри сглотнул, чувствуя, как у него дрожит всё внутри.

— Она такое говорила?

Джемма кинула на него сквозной взгляд.

— Да.

— Она никогда не говорила мне, что ей одиноко, — тихо сказал Гарри.

Джемма закатила глаза.

— Это потому, что ты не поймёшь. Ты слишком раздражителен. Она, возможно, знала, что ты бы не одобрил даже свиданий.

Он не мог лгать и говорить, «одобрил бы». Но он хотел, чтобы мама была счастлива. Он не хотел заставлять Энн грустить из-за того, что был недоволен изменениями. Да, Гарри был в ярости из-за помолвки, но только потому, что ничего не знал. Мама просто… вывалила всё на него без предупреждения. Как Джон. И это было нечестно. Но всё же.

— Мне нужно поговорить с ней, — резко сказал Гарри, вставая.

Джемма схватила его за руку, как тиски.

— Нельзя. Только после речи.

Гарри неохотно кивнул, а затем снова потянулся к бокалу с шампанским, как раз когда дверь открылась, и его отец с Иветтой вошли. Гарри подумал, что Иветте сложно бороться с нелепо пышным платьем, но все хлопали в ладоши, а девушки, за исключением Джеммы, были в восторге. Она лишь натянуто улыбнулась и разок хлопнула.

Гарри не мог не вспомнить, что говорил Лиам о речах. Иногда ты должен делать фигню, которой не хочешь, потому что это делает твоих любимых людей счастливыми. Именно поэтому, сразу после окончания торжественной части, когда и ему, и Джемме разрешили уйти, Гарри пошёл искать свою маму.

Она сидела в отдалении, болтая с женщиной слева, а Джофф разговаривал с мужчиной напротив.

— Привет, — неловко поздоровался Гарри.

— Гарри, — ответила ему мама с удивлением. — О, Джофф, — она повернулась к своему… жениху (было немного трудно называть так незнакомца, но вот же, кольцо на пальце — новое и сияющее). — Это мой сын, Гарри.

Гарри заставил себя улыбнуться и протянул руку Джоффу.

— Приятно познакомиться. Мама много рассказывала о вас.

— Взаимно, — ответил Джефф. У него были потные руки и тени под глазами, а сами его глаза — водянистые, блёкло синие, но мама смотрела на него так, будто он был вторым пришествием Христа или чем-то вроде того, так что в нём должно быть что-то. — Сядешь с нами?

— Нет, вообще-то… — Гарри указал через плечо на то место, где находились его друзья. — Мне нужно сесть с моим парнем. — Это не было частью плана «быть вежливым», но он хотел посмотреть, как отреагирует Джофф. Его выражение лица почти не изменилось, поэтому, возможно, он не такой уж и ужасный. — Я просто подумал подойти представиться жениху моей мамы.

Его мама выглядела так, словно вот-вот заплачет. Она встала и крепко обняла сына, обволакивая тонкими руках и запахом острых духов. Гарри обнял её в ответ и Энн неуверенно улыбнулась.

— Спасибо, — тихо сказала она.

— Люблю тебя, — сказал Гарри в ответ. — Но я действительно должен идти. Увидимся вечером.

Энн кивнула, а затем отпустила его, сказав:

— Скажи Лиаму, что он выглядит потрясающе. И скажи сестре, чтобы перестала тянуть за оборки на платье — она его испортит.

Гарри закатил глаза и кивнул, прежде чем направиться к своему столу. Луи был единственным,

кто посмотрел на него, потому что Зейн шептал что-то на ухо Лиаму, отчего тот краснел, а Джемма рассказывала Найлу какую-то историю, размахивая руками.

— С тобой все в порядке? — спросил Луи, садясь рядом с ним.

Гарри взял его за руку, переплетая пальцы.

-Всё великолепно.

— Так что, мне не нужно организовывать быстрый побег?

Гарри фыркнул и тряхнул волосами

— Вы все ведёте себя так, будто я какая-то королева драмы.

— Так и есть, — сказала Джемма.

— Немного, да, — добавил Найл.

— Иногда, — сказал Лиам с усмешкой.

Зейн поднял руки, словно говоря, что не вмешивается.

— Вот и всё, — сказал Гарри, смотря на них всех. — Зейн теперь мой единственный друг. Я ненавижу вас.

— И ты удивляешься, почему мы все называем тебя королевой драмы, — засмеялся Луи. Он притянул Гарри ближе. — Но иначе я бы тебя и не полюбил.

— Ваниль, — сказал Найл, морщась.

— Неприкрытая, — вставил Зейн.

Луи напрягся и отодвинулся от Гарри, чтобы пристально взглянуть на Зейна.

— Чья бы корова мычала, — сказал он Зейну. — Хочешь, я расскажу Лиаму все те ванильные отвратительно сладкие вещи, которые ты говоришь мне о нём по телефону, когда он уходит?

Лиам покраснел, но Зейн пожал плечами и откинулся на спинку кресла, выглядя спокойным и расслабленным.

— Флаг тебе в руки. Я говорю ему это каждый день.

— Почему ты не такой милый со мной? — требовательно спросила Джемма у Найла.

Найл фыркнул.

— Потому что ты не любишь такое дерьмо.

— Мм, ты прав.

Гарри покачал головой. Сегодня должен был быть абсолютно отстойный день, но он не удержался от мысли, что именно здесь его место. Когда Луи наклонился к нему и мягко коснулся губами виска, мысль полностью утвердилась в голове.

========== Луи (1) ==========

Он как раз вышел из душа и вытирал волосы полотенцем, когда мама постучала в дверь. Луи нахмурился и встряхнул волосами, крикнув: «Что?»

— У тебя гости, — громко оповестила его мама через дверь. — Впускать?

Глаза Луи расширились, и он уставился на себя в зеркало. Гарри не должен быть здесь по крайней мере ещё час. Таков план. Они обсуждали это. И теперь он всё испортил, Луи ведь ещё не готов, вот чёрт.

— Впусти его, — ответил Луи, делая голос как можно более спокойным.

Он закончил сушить волосы и попытался уложить все ещё влажные локоны в нечто презентабельное. Затея с треском провалилась, и Луи сдался, зная, что ему придётся закончить укладку позже, когда волосы полностью высохнут. Он схватил одежду, которую принёс с собой, и натянул её, не удосужившись посмотреть в зеркало, потому что знал, что выглядит ужасно.

Луи вздохнул и толкнул дверь своей спальни, готовясь одновременно поцеловать и задушить своего парня, но не Гарри сидел на краю кровати, сложив руки на коленях.

Это был Лиам.

— Что ты здесь делаешь? — удивился Луи. Он не хотел, чтобы это прозвучало как обвинение, но им это высказывание и было.

— Хм, — Лиам потёр шею. — Я знаю, что у вас с Гарри планы, но я хотел поговорить с тобой кое о чём. Это связано с Зейном.

Луи почувствовал, как по спине пробежал холодок, и прошёл в комнату.

— Ты же его не бросаешь?

— Нет-нет, боже, почему ты спрашиваешь такое?

Потому что Зейн думает, что недостоин тебя. Потому что продолжает ждать, когда ты тоже так подумаешь. Потому что это сломает его непоправимо, ведь это ты, и я не смогу собрать обломки на этот раз, ведь это сиятельный Лиам Пейн бросил моего лучшего друга. Мысли вились в голове Луи, но он пытался с ними бороться, потому что, в отличие от Зейна, Луи видел, как сильно Лиам любит. Видит это каждый раз, когда Лиам улыбается Зейну, когда они вместе, каждый раз, когда он проводит руками по волосам Зейна или нерешительно берёт его за руку, словно боится, что Малик его оттолкнёт. Они оба были по-настоящему, до смешного влюблены друг в друга до такой степени, что и смотреть противно. Луи даже не бесится из-за того, как они липнут друг к другу, или из-за того, что его лучшего друга есть тот, к кому он бежит первым, потому что Томлинсон искренне рад за него. За них.

— Тогда что тогда с ним не так? — спросил Луи, бросая свою грязную одежду в корзину.

— Это не совсем моё дело, — признался Лиам. — Просто этим летом после того, как мы

выпустимся, все уедем, а он застрянет здесь.

Луи нахмурился.

— Правда? Я подумал, что он просто спрячется в твоём чемодане и заставит тебя

взять его с собой.

Лиам улыбнулся, смотря только на свои руки.

— Я бы так и сделал, если бы мог.

Луи закатил глаза.

— Мы здесь, чтобы поговорить, или ты собираешься разглагольствовать о Зейне и

начать читать мне стихи о его губах?

— Извини. Но, как я уже сказал, это не совсем моё дело, я просто не могу ничего с этим поделать, хоть и пытался. Сначала я хотел поговорить с тобой, потому что ты знаешь его лучше, чем кто-либо другой.

Луи пока ничего не понимал, поэтому сел на кровать рядом с Лиамом и стал ждать, что же будет дальше.

— Есть одна программа, — медленно объяснил Лиам. — В городе и вечером, поэтому он всё ещё может заниматься чем он там занимается. — Продавать травку, подумал Луи, но ничего не сказал. Лиам и так знал, что Зейн делает, хотя они никогда не говорили об этом. — А курсы простые. Они длятся всего час, а потом он может просто отдыхать. Зейн сказал, что бросил учёбу только в прошлом году, поэтому он сможет выпуститься, если постарается…

— Подожди, ты пытаешься вернуть его в школу? — спросил Луи, широко раскрыв глаза.

Лиам выглядел так, словно испугался.

— Это что, плохая идея? Я имею в виду, я не собирался давить на него. Я только собирался предложить такой вариант, потому что я искренне верю, что он великолепен, и достоин лучшего, чем всё это. Я знаю, что у него светлое будущее, если он просто… — Лиам резко прервался. — Я не должен был это всё говорить. Забудь.

— Нет, Лиам… — Луи положил руку на плечо его, потому что другой мальчик выглядел, словно вот-вот убежит. — Сядь. Я просто думаю, потому что немного озадачен. Боже, ты

действительно очень хороший человек. Не только в глазах Зейна. Ты действительно хочешь сделать всё лучше для него.

— Конечно, — ответил Лиам. — Он этого заслужил.

— Да, — согласился Луи. Он говорил это годами, но Зейн такой же неуверенный в себе, как и привлекательный, потому он никогда и не слушал. Но если кто-то и может достучаться до него, то это будет Лиам.

— Ты ещё не говорил об этом с ним?

Лиам покачал головой, говоря «нет».

— Я собирался сделать это сегодня вечером. Есть крайний срок для регистрации. Надо подать заявление до июня. Я просто подумал, что это хорошая идея, и он достаточно умён, чтобы получить стипендию. Эту школу многие рекомендуют, и я просто подумал, что… может быть, в следующем году, когда я уеду в университет… Уедем мы оба, а не только я.

Луи обнял Лиама так крепко, что тот застонал от боли.

— Прости. Кажется, я тоже немного влюблён в тебя.

— Спасибо. — Ему явно было неловко.

Луи проигнорировал его.

— И я думаю, что это блестящая, замечательная идея. Дай мне знать, что он решит, хорошо? И если ему нужны деньги на обучение, скажи мне. Я заплачу. Я не хочу, чтобы он переживал о таких мелочах.

Лиам кивнул и встал. Он направился к двери, но остановился перед ней.

— Знаешь, сначала я немного в тебе сомневался, но я очень рад, что ты есть в его жизни. И в моей.

— Я никогда не покину Зейна.

— Нет, я имел в виду Гарри, а не Зейна, — тихо сказал Лиам. Он улыбнулся. — Кто же знал, что такому придурку нужен кто-то, похожий на тебя.

— Кто-то, похожий на меня, — повторил Луи, подняв брови.

Улыбка Лиама стала шире.

— Если ты понимаешь, о чём я. И удачи сегодня. Может быть, тебе нужно будет дать мне несколько советов.

Луи склонил голову в сторону.

— Ты тоже планируешь признаться своим родителям?

Лиам засмеялся.

— Нет, они уже знают об этом. Но я должен доказать отцу, что получить стипендию в Хэндлоре так же круто, как и в колледже, в которой мы собирались поступать годами. Это ближе — всего час езды, а ещё там действительно хорошая программа для обучения ветеринаров. Так что у меня есть вариант, если игра в регби не прокатит.

— Какая ему разница, — сказал ему Луи. — Если ты делаешь что-то, отчего счастлив, то какая разница.

Как только слова вылетели изо рта, Луи понял, что было немного лицемерно говорить такое. Он и сам собирался поступать на право только потому, что этого хотел его отец.

— Ты говоришь как Гарри, — заметил Лиам.

— Иногда он говорит мудрые вещи, — признался Луи. — Не говори ему, что я это сказал.

— Точно не скажу, — пообещал Лиам. — Пока, Лу.

Луи махнул ему, и дверь между ними закрылась. Томлинсон не мог сдержать улыбку, он был так благодарен Лиаму, потому что этот разговор отвлёк его на целых полчаса — время, которое он, вероятно, потратил бы на то, чтобы нервничать и бояться.

Только когда Гарри пришёл, эмоции вернулись. Стайлс часто бывал в его комнате, когда родителей Луи не было дома. Он просто зашёл без стука и бросился на кровать, длинные ноги свисали с края. Он выглядел хорошо в классических брюках и классической рубашке.

— Это просто ужин с моими родителями, — заметил Луи, хмуро глядя на него. — Тебе не нужно было так одеваться.

— Ты как будто не отсюда, юный Луи, — ответил Гарри. — Ничто не может быть просто ужином.

Луи закатил глаза и поправил свою рубашку.

— Не издевайся надо мной.

— Не буду, если ты ляжешь рядом, — Он поиграл бровями. — Ты выглядишь очень сексуально в очках, я тебе когда-нибудь говорил это?

Луи протянул руку и провёл пальцами по дужкам.

— Я ненавижу их.

Он всегда носил линзы, хотя их тоже ненавидел. Во всяком случае, в них Томлинсон выглядел лучше. В очках он выглядел как тридцатилетний учитель английского.

— Ужин будет готов через двадцать минут! — крикнула его мама с первого этажа.

Луи вздрогнул.

— Двадцать минут.

— Двадцать минут, — повторил Гарри, садясь. Он смотрел на Луи взглядом, который был слишком эмоциональным. Такого нельзя выдержать. — Все будет хорошо, Луи.

Луи покачал головой.

— С мамой — да. С папой… просто, если всё пойдёт плохо, обещай, что ты заберёшь меня отсюда?

Гарри встал и обнял его за талию.

— Обещаю, — сказал он, целуя своего парня в щеку. — Всё будет хорошо. — Он поцеловал другую щеку. — Они будут любить тебя, несмотря ни на что.

— Я надеюсь на это.

— Как думаешь, минет отвлечёт тебя? — прошептал Гарри ему в шею.

Луи застонал и сжал руку в волосах Гарри, штаны мгновенно стали слишком тесными. Чёрт, Гарри долбанный Стайлс. Он угробит Луи, а тот, вероятно, только скажет спасибо ему за это.

— Мои родители внизу, — напомнил ему Томлинсон, но прижался теснее бёдрами.

— Я знаю, — мягкий укус в шею.

Луи оттолкнул его.

— Ты злой.

— У меня кинк на очки, — признался Гарри, надувшись.

— Позже. Хорошо?

— Я тебе это припомню. Кстати, я принёс тебе ещё один диск.

Луи усмехнулся. У него было ощущение, что к следующему году у него будет целая коллекция дисков от Гарри. И он совсем не жаловался. Просто взял пластиковый футляр и подошёл к своему CD-плееру. Он вставил диск идождался начала первой песни.

— В последние несколько дней я часто слушаю «Marianas Trench». Несколько их песен для меня слишком мейнстримны — не называй меня хипстером, мудак, это правда — но некоторые и правда хороши. Что думаешь?

Луи оседлал бёдра Гарри.

— Я думаю, что ты великолепен.

— Я имел в виду песню, — сказал Гарри, падая обратно на кровать и притягивая Луи к себе. — Эта называется «Perfect».

— Я до сих пор придерживаюсь своего утверждения, что ты великолепен.

— Ты идиот, — любовно ответил, проводя рукой по его волосам, а Луи даже не расстраивался из-за того, что укладка теперь испорчена. — Я люблю тебя в любом случае.

Следующие пятнадцать минут они провели, слушая музыку. Луи узнал одну из песен,

более весёлую, липнущую, но Гарри встал и переключил её. Зазвучала другая — тяжелее и траурнее.

— Думаю, прошло уже двадцать минут, детка.

Луи застонал.

— Я не хочу.

— Лу.

Луи вздохнул и сел. Он поправил одежду, а затем осмотрел и Гарри. Да, он паниковал. Хотелось быть честным с родителями, чтобы они не переживали о таком. Он хотел встречаться с Гарри и до сих пор всё было идеально, но у Луи было чувство, что не получится иметь всё и сразу. Как будто миру нужно равновесие: нужна жертва, чтобы быть счастливым с Гарри.

— Ты хочешь, чтобы я держал тебя за руку? — спросил Гарри, когда они шли к двери.

Луи покачал головой.

— Нет, я думаю, что сначала хочу рассказать им, а потом уже публичные проявления отношений.

Гарри кивнул, но положил руку на поясницу Луи, убрав её только возле лестницы, но оставался достаточно близко, чтобы, если Луи захотел, смог прижаться к нему. Томлинсон действительно очень хотел этого. Просто не мог.

Оба родителя ждали их на кухне. Отец сидел во главе стола, одетый в костюм, который носил на работе. Мама несла тарелки, её волосы были стянуты в тугой пучок. Луи сглотнул и постарался не вырвать на стол бутербродом, которым пообедал.

— Мама, папа, — сказал Луи, все ещё стоя в дверях. — Это Гарри.

— Приятно познакомиться, дорогой, — ответила его мама, мило улыбаясь. — Садись.

Отец проворчал что-то приветственное, но Луи не двигался.

— Это Гарри, — повторил он, зажмурившись. — Мой парень.

— Хорошо. Садитесь?

— Мама, — громче, тверже. Она посмотрела на него, приподняв брови, и Луи понял, что

отец просто пялится. — Гм. — Он сглотнул. — Это просто… это… я… Мне нравятся парни. Можем не делать из этого трагедию? Я не выдержу, если вы закатите истерику.

Мама вздохнула и откинула прядь волос со лба. Она наградила его суровым взглядом

— Луи Томлинсон, я очень рада, что вы решили поделиться этим с нами, но если вы не выучите манеры и не усадите своего гостя, как вас тому научили, я…

— Хорошо, хорошо, — быстро сказал Луи, втягивая Гарри в комнату.

Луи сел рядом с окном, а Гарри — прямо напротив него. А может, всё и правда будет в порядке? Может быть, проблемы и не будет. Может быть, они могут вести себя, как обычно, потому что, действительно, всё нормально. Единственная разница была в том, что напротив него сидит Гарри, а не Элеанор, и Томлинсон был чертовски рад этому факту.

— Значит, мы просто будем делать вид, что всё в порядке? — вдруг спросил его отец.

Мама, собираясь взять тарелки с едой, застыла и повернулась к нему лицом с грозным взглядом.

— А как ещё ты предлагаешь нам реагировать на это? — осторожно спросила она.

— Он… мы… мой сын не гей.

Луи опустил взгляд на скатерть, нога Гарри прижалась к его. Выглядел Стайлс при этом совершенно спокойным и равнодушным, но, если присмотреться немного ближе, то можно было увидеть, как сжались его кулаки и огрубела линия рта.

— А я и не говорю, что я гей, — вмешался Луи, немного выпрямившись. — Я всё ещё разбираюсь с этим. Всё, что я знаю, это то, что мне нравятся некоторые мальчики, но мне нравятся и некоторые девочки, и я просто… я просто не понимаю, почему это проблема.

Мама прислонилась к столу и вдруг спросила:

— Какой твой любимый цвет?

Луи нахмурился, опешив.

— Синий, уже восемь лет.

— А какая твоя любимая еда?

— Твоя домашняя лазанья и чесночный хлеб с сыром, — ответил Луи. — Или яичные рулетики из забегаловки на Севенс-стрит.

— Какой фильм ты терпеть не можешь?

— День святого Валентина. Этот фильм был пустой тратой двух часов моей жизни, и я никогда не пересмотрю его снова.

— Видишь? — спросила его мама, поворачиваясь к отцу. — Лично я не вижу никакой разницы между этим мальчик передо мной и тем, кто сидел с нами на Рождество, разве что улыбается он немного шире. Мы будем ужинать или продолжать ставить нашего гостя в неловкое положение?

Отец переводил взгляд на каждого из них троих, а потом встал из-за стола.

— Извините меня.

Через мгновение входная дверь открылась, а затем захлопнулась, и Луи услышал неясный шум: машина отца отъезжала от дома, но парень даже не повернулся. Слишком холодно, чтобы двигаться. Слишком холодно, чтобы даже думать. Он знал, что так и будет. Он знал это, и всё же думал, что, возможно, всё пройдёт хорошо. Может быть, так и есть. Может быть, он нормальный, только вот не в глазах отца. Что-то не так, и Томлинсон не знал, как

разобраться с этим. Он не мог с этим справиться.

— Твой отец, — вдруг сказала его мать, заставляя Луи поднять голову, — очень старомодный человек, Луи. Но он любит тебя всем своим сердцем, и смирится с этим. Это его проблема, а не твоя, поэтому я не хочу видеть такое выражение твоего милого личика. Ты понимаешь меня?

— Понимаю.

— Хорошо, а теперь Гарри. С какой заправкой ты хочешь салат, дорогой?

— Да с любой, — ответил ей Стайлс.

— Легко угодить, — хихикнула женщина. — Он мне уже нравится.

Вот и всё. Мама достала еду, села в кресло отца и продолжила ужинать, как ни в чём не бывало. Гарри был, как обычно, очарователен. Луи никогда не встречал кого-то, кто был настолько искусен в игре на публику. Он был слегка впечатлён.

Когда они закончили с ужином, Гарри спросил, не хочет ли он пойти погулять, и Луи согласился только потому, что он не хотел больше быть в доме. По дороге мама остановила его и потащила обратно в дом, в то время как Стайлс пошёл к машине, давая им время побыть наедине.

— Я немного сбита с толку, но хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя независимо от того, кого ты любишь. Окей?

— Окей, — ответил Луи и крепко обнял её. Несмотря на то, что они редко проводили время вместе, и что их отношения были не такими, как в детстве Томлинсона, она все ещё была его мамой, и это значило невероятно много. — Люблю тебя.

— Люблю тебя, милый. Теперь иди. Твой друг… твой парень собирается разбудить всех соседей невероятно громкой музыкой.

Луи усмехнулся.

— Скоро увидимся.

Когда он сел в машину, то сам выключил музыку, из-за чего Гарри выглядел лишь слегка

раздражённо.

— Всё хорошо? — спросил он.

Луи пожал плечами.

— Не с папой, но… — выдохнул он, — да, всё хорошо. Всё прошло отлично. Я просто… чувствую себя лучше. Да, могло бы быть идеально, но мой папа — придурок, и… Я рад, что с этим разобрался.

— И я рад за тебя.

Луи наклонился и поцеловал его

— Я люблю тебя.

Гарри отстранился и улыбнулся ему.

— Ты становишься сентиментальным и любишь меня, Лу?

— Определённо, нет. Заткнись и едь, Гарри.

========== Луи (2) ==========

Отец не пришёл домой ни тем, ни следующим вечером. И даже через два дня. Мама сказала не беспокоиться, но было довольно трудно абстрагироваться от осознания, что маму бросили из-за него.

Прошёл месяц, и Луи решил, что раскисать дальше бесполезно. У него своя жизнь, и стоит ли тратить её на то, что невозможно изменить? Гарри и пьеса - чем не способ отвлечься? Чем ближе первое представление (что будет в первую неделю июня), тем утомительнее всё становилось. Люди будут сидеть и смотреть на Это. Люди будут смотреть на воплощение его творчества. Возможно, Томлинсон даже немного возненавидел то, что сам же и создал. Абсолютно, полностью возненавидел это.

- Это хрень, - категорически сказал он Гарри, отвезя его на генеральную репетицию. Он пригласил Гарри прийти смотреть, главным образом, чтобы тот мог согласиться и сказать ему то, что Луи и сам уже знает: пьеса, которую он написал, была чертовски ужасной.

- Это не так, - возразил Гарри, закатывая глаза. - Я уже её читал, помнишь?

Луи поморщился.

- Без разницы. Это хрень, но ты мне этого не скажешь, потому что надеешься, что после я сделаю тебе минет на стоянке.

- Я даже не знал, что это тоже в меню, - сказал Гарри, положив руку ему на бедро. - Всё пройдёт блестяще, и ты это знаешь, Луи. Хватит волноваться, хорошо?

- Ты определённо говоришь такое в надежде получить минет.

- Возможно, - не отрицал Стайлс, подмигнув и сжав его бедро. - Просто расслабься, и если это будет ужасно, мы убежим в Канаду и поменяем имена. Так никто никогда не узнает, что ты это написал.

- Обещаешь?

- Обещаю. А потом ты можешь сделать мне канадский минет.

Луи нахмурился.

- А такое существует? Типа как французские поцелуи? Канадские минеты.

Гарри покачал головой.

- Я, честно говоря, иногда не знаю, что в тебе нашёл.

- Взаимно.

Гарри держал его за руку, направляясь к школьному актовому залу. Томлинсон терпеть не мог быть в школе после уроков. Было тихо, пустынно и странно, и идя рука об руку только с Гарри, Луи думал, что наступил конец света, а они остались последними живыми людьми. Очевидно, нужно перестань смотреть “Ходячие мертвецы” перед сном.

В зале был ажиотаж. Директор кричал на ведущую, а парень, которого Луи выбрал на роль Джеймса, Алекс, лежал на полу, прямо на спине, громко вздыхая каждые несколько минут, пока все остальные бегали вокруг него.

- Здесь и должен быть такой бардак? - прошептал Гарри, пока Луи вёл его к местам рядом со сценой.

- Нет. Нет!

- Оу, - тихо сказал Гарри, сжав руку Луи. - Всё будет хорошо.

- Ты хотел сказать ужасно, - проворчал Луи, когда они опустились на мягкие сидения.

Зал перестроили три года назад, и это стоило очень и очень дорого. Впрочем, оно того стоило, потому что сидения были чертовски удобными.

В конце концов, на сцене всё уладили, а затем начали репетицию.

- Алекс - практически единственный, кто не читает с листка, - прошипел Луи. - Премьера меньше, чем через неделю.

- Господи, Луи, расслабься.

- Я расслаблюсь, когда всё это закончится. А до тех пор буду беспокоиться, волноваться и убью Карен, если она не запомнит ёбанные слова, ты меня слышишь?!

Девушка сделала паузу на полуслове, чтобы показать ему средний палец.

«Всё не так уж плохо», - подумал Луи, когда прогон был окончен. Не хорошо, не феноменально, но и не провально, как ему казалось изначально.

- Я же тебе говорил, - сиял улыбкой Гарри, пока они ехали домой. - А ты говоришь, ты всегда прав. Пора уступить этот титул мне.

- Если будешь так лыбиться, канадского минета не получишь.

Гарри улыбнулся ещё шире.

***

Луи думал, что был напуган раньше - что за чушь! В вечер премьеры он едва ли не дрожал. Надел костюм, потому что после пьесы должен был выйти на сцену для поклона. Как будто ему и так не хватало стресса. Они, блять, его ещё и на сцену решили затащить. Люди будут кричать «фу». Луи будет плакать.

Он даже не следил за тем, что происходило на сцене. Всё время Томлинсон провёл за сценой, лишь изредка выглядывая из-за занавеса. Конечно, был аншлаг - все же хотят увидеть, как он опозорится.

Во втором ряду сидела Элеанор, стильно одетая и улыбающаяся шире некуда. Она счастлива, это хорошо. Томлинсону показалось, что он увидел жёлтую блузку мамы чуть дальше, но он не был в этом уверен. Слишком далеко, чтобы разглядеть. В первом ряду был Гарри - простые чёрные штаны, застёгнутая на все пуговицы белая рубашка, полная гордости улыбка. Рядом с ним сидели и остальные парни, хотя Зейн с Лиамом явно были больше увлечены друг другом, чем пьесой. Надо бы дать Малику подзатыльник, пусть даже и выглядят они крайне мило.

Он тупо пялился в стену, потеряв нить происходящего, когда аплодисменты вернули его к реальности. Они продолжались, громкие и протяжные, и кто-то поднял Луи с кресла и толкнул к занавесу.

- Поприветствуйте невероятно талантливого ученика, написавшего произведение, которым вы только что насладились. Луи Томлинсон!

Тот же человек вытолкнул его на сцену. Перед глазами поплыло от яркого света, вида рукоплещущих людей, послышался свист и выкрики. Луи просто смотрел на Гарри, стараясь дышать.

После того, как всё утихло, и актёры ушли за кулисы, они собрались в тесной комнатке, празднуя и радуясь, что всё позади. Несколько людей похлопали Луи по спине, но он даже не слышал, что они там пытались сказать. Он смотрел на дверь, ожидая, когда войдёт семья. Дверь распахнулась, к нему подлетел Гарри. Зейн и Лиам лениво шагали, держась за руки. Найла отвлёк шведский стол.

- Я же говорил тебе, - сказал Гарри, притягивая его к себе за рубашку. - Это было неебически прекрасно, а ты просто секс во плоти.

- Я не могу дышать.

Стайлс кинул и погладил его по спине, нагнулся, чтобы поцеловать, возвращая дыхание и жизнь. Луи запустил пальцы в кудряшки Гарри и пустил в ход язык, требуя большего. Какая разница, что вокруг люди? Гарри отвечал со страстью, полностью отдаваясь, пока кто-то сзади не кашлянул.

Томлинсон отстранился, диким взглядом смотря на маму.

- Поздравляю, золотце.

И тут послышался голос отца:

- Я так тобой горжусь.

Луи уставился на отца, отступая от Гарри, почти уверенны, что губы его блестят от слюны, которой они только что активно обменивались.

- Ты здесь, - голос дал петуха, Томлинсон прокашлялся. - Ты здесь.

Отец неуклюже кивнул и протянул руку, чтобы обнять, но тут же отдёрнул.

- Я не смог бы пропустить. Я понял, что отреагировал… не лучшим способом тем вечером, и я прошу прощения.

- Стоило бы, - выплюнул Гарри. Луи захотелось закрыть его рот рукой, но он почему-то этого не сделал. - Ваш сын - чудесный человек. Лучший из всех, кого я встречал. Люди должны сражаться за возможность быть с ним, а не убегать от принятия его личности.

- Гарри, не надо.

- Нет, он прав, - отец вздохнул и достал из кошелька деньги, протягивая их Гарри. - Отпразднуйте. Луи того заслуживает.

- Точно, - Стайлс забрал купюры без церемоний. - Я дам вам время поговорить.

- Нет! - Луи схватил его за руку. - Мы поговорим завтра, дома. Сейчас я хочу просто провести время с друзьями.

- Увидимся дома, - сказала его мама.

Луи улыбнулся родителям, чувствуя облегчение. Это и правда случилось. Как… Как такое могло произойти?

- Поздравляю, - в его мысли просочился голос Лиама, напоминая о реальности. - Это было невероятно, Луи.

- Сногсшибательно, - кивнул Зейн.

- Правда, Зейни? Ты хоть минут пять видел? Я уверен, последние два часа ты пялился на Лиама, не отводя глаз.

- Я мультизадачен.

- Мультихреначен.

- Так что, мы будем сегодня напиваться или нет?

Гарри протянул на вытянутой руке деньги, что дал отец Луи.

- Мы обеспечены, благодаря отцу Луи.

- Так он вернулся? - спросил Зейн, приподняв брови.

- Наверное, но сейчас мне как-то пофиг. Давайте заберём Хорана и свалим отсюда.

- Я его позову, - сказал Лиам, толкая Зейна к столу с закусками.

Когда они отошли, Гарри наклонился и тихо, щекоча дыханием ухо Луи, произнёс:

- Так это значит, что не светит мне канадский минет?

Луи оттолкнул его, смеясь. Кажется, он не мог быть счастливее.

========== Найл ==========

Первым письмо из Дархема пришло Найлу. Мама Гарри ждала их с этой новостью дома, нервно ероша волосы, а после они уже вместе со Стайлсом ждали ирландца, чтобы наконец-то вскрыть конверт. Позвонили Джемме, которая просто уронила трубку и радостно пищала секунд двадцать.

Энн предложила устроить по этому поводу праздничный ужин, и хоть Найл не хотел делать шумихи, он перестал спорить на третьем предложении. Он сходил домой, рассказал своей маме, которая плакала и всё время повторяла, как сильно будет скучать.

И письма посыпались. Лиама приняли и туда, куда хотел его отец, и туда, куда хотел он сам. Гарри смог пройти в три из четырёх университетов, один из них в двух часах езды от дома. Там же были чудесные курсы музыкального мастерства. Найл слышал от Гарри, что Луи тоже приняли в оба места, но он, как и Лиам, метался между долгом и зовом сердца.

Хоран радовался и ужасался перспективе поступления в университет. Он будет скучать по школе, по Лиаму и Гарри, по всем, кто сейчас рядом (кроме Джеммы, поскольку с ней ситуация кардинально изменится: они будут учиться в одном месте). Найл не был уверен, готов ли он стать взрослым. Словно поступление — последний шаг на пути к зрелости.

По крайней мере, у него есть пару недель учёбы и целое лето для подготовки к этому. Гарри отвлекал его идеей розыгрыша на выпускной, из-за которой Лиам немного тревожился.

— Всё идеально спланировано, — уверял его Стайлс в тысячный раз. Они были в спальне Найла, Гарри и он — на кровати, с ноутбуком, Лиам — на полу, подкидывая и ловя мяч. — Что может пойти не так?

Пейн фыркнул.

— Серьёзно? Что же может пойти не так с девятью живыми курицами? Мне кажется, это преступление против животных.

— Никто не пострадает. А тебе не идёт сарказм, Лийом.

Найл залипал в ноутбук. Он нашёл изображение, что мог использовать, и сохранил. Гарри пихнул его и прошептал:

— Спорим, я уговорю его за пару секунд?

Вряд ли. Пейн пытался отговорить их вот уже несколько дней, но Гарри — очень целеустремлённый. Честно говоря, затея была довольно невинная, сравнительно с тем, что Стайлс мог бы вытворить. Иногда он казался психом.

— Эй, Ли, — сказал Стайлс, наклоняясь, чтобы погладить коротко остриженную голову. — А можешь позвать Зейна? Мне нужен кто-то, кто хорошо управляется с фотошопом, а Луи когда-то говорил, что Зейн умеет.

Лиам поперхнулся.

— Он хорош во всём, связанном с рисованием.

Найл был очень удивлён тому, как быстро эти двое влюбились. У них с Джеммой, да и у Гарри с Луи всё было совершенно иначе. Они с Джеммой друг другу подходили, Гарри с Луи — дополняли друг друга, но Лиам и Зейн — словно два кусочка, что не могли быть целыми в одиночку. Это беспокоило. Пейн может обжечься, пусть даже Зейн любит Лиама так же неистово, как и сам Лиам любит Малика.

— Отлично, звони ему. Ну, только если не думаешь, что это плохая идея и не хочешь принимать в ней участия.

— Это плохая идея. Но я посмотрю, чем могу помочь.

— Видишь? — шепнул Гарри Найлу, когда Лиам уже начал болтать с Зейном. — Вспомнишь имя его голубчика и хоть верёвки вей. Отвратительно.

— Чья бы корова мычала. Помню, как-то Луи подвозил нас к магазину, и ты сказал, что он даже паркуется сексуально.

— А так и есть. Вернёмся к работе. Сохрани эту фотку голого чела с хула-хупом.

— Ты же понимаешь, что там будут дети? — спросил Хоран, всё-таки сохраняя изображение.

— Ну, попросим Зейна закрыть член. Поставит котика в костюме Супермена на его место.

У них уже было около тридцати сохранёнок, когда Лиам наконец-то договорил. Зейн согласился помочь, если Лиам проведёт с ним ночь после выпускного. Тот, конечно, согласился, распаляясь, как маков цвет, и улыбаясь так широко, что смотреть стало некомфортно.

С помощью Малика один из трёх пунктов плана был завершён. Следующий пункт — передать ему диск, поскольку Зейн будет заведовать слайдшоу на выпускном (согласился только из-за того, что задолжал Гарри), а последний пункт — Гарри и куры, такое количество которых Найл видел впервые в жизни.

У Лиама в день выпускного были совсем другие мысли. Все они были в костюмах (Найл на этот раз даже в костюме своего размера — взял напрокат в магазинчике). Он был классически чёрный, с белой рубашкой и тонким чёрным галстуком. Гарри был в похожем, но с галстуком-бабочкой в крапинку, над которым Хоран ухохатывался, Лиам в таком же, как у Гарри, но с красным галстуком. Они фотографировались дома у Гарри, а Пейн заметно нервничал, всё время касаясь волос.

— Просто… А что если мы их не соберём? — вдруг выдал он.

Гарри закатил глаза — мама вот-вот снова поправила ему бабочку, чтобы сфотографировать их в порядке.

— Не беспокойся, всё с ними будет хорошо.

— С кем? — отвлечённо спросила его мама.

— С курицами.

— Гарри Эдвард Стайлс, если ты не шутишь, то помоги тебе боже, иначе я…

— Не беспокойся. Нас не выследят, я уверен. А если и да, то что нам сделают? Исключат? Я не подам сигнал Луи, пока мы все не получим дипломы.

Энн нахмурилась, но так и не смогла найти убедительный аргумент против этой затеи. Она вздохнула.

— Говорила мне мама не пить так много кофе во время беременности — вот и последствия.

Найл и Лиам захохотали, а Стайлс состроил обиженную мину. С улицы раздался сигнал машины.

— Это, наверное, Луи и Зейн, — сказала женщина, всё ещё смотря на сына неодобрительно. — Если не планируете возвращаться сегодня, позвоните, вы оба.

— Обещаю, — тут же выпалил Гарри.

Женщина повернулась к Найлу.

— Обещаю, — подтвердил тот.

— Хорошо, тогда увидимся в школе, — она подтолкнула их к двери.

Найл пошёл за друзьями, он должен был ехать с Лиамом и Зейном, так как Луи и Гарри нужно было уладить дела с курицами, из-за чего они опоздают. Но возле дома была не только машина Томлинсона. Машина, которую Хоран прекрасно помнил. Именно на неё опиралась Джемма (прямо как сейчас), когда они впервые поцеловались.

— Ты же сказала, что не сможешь, — Найл буквально летел к ней через газон.

На Джемме было простое чёрное платье, доходившие до колен, и улыбка, что была прекраснее всего, что можно купить за деньги.

— Значит, в этот раз мой братик сюрприз не испортил, — предположила она, отходя от машины.

Найл просто смотрел на неё, а потом притянул для поцелуя, пока Гарри не пихнул друга, проходя к машине Лу. Томлинсон что-то кинул, и Найл успел поймать его в последнюю секунду.

— Что это?

— Подарок от мамы, который мне не нужен. Я уже позвонил в отель. Мы с Гарри сбегаем в Лондон на концерт. Комната ваша до воскресенья. Постарайтесь не разбить плазму, иначе мне влетит.

— Ты сумасшедший, — недоверчиво потряс головой Найл.

— Мне говорили это раз или два. Увидимся после забега цыпляток.

— Че-го? — спросила Джемма, возвращая внимание к собственной персоне.

— Увидишь.

Девушка пожала плечами и взяла ключи из руки Хорана.

— Хм, даже не знаю. Мы должны увидеться после забега цыплят, говоришь?

— Не волнуйся, — поцеловав её, произнёс Найл. — Нас точно не арестуют.

— Убедительный аргумент.

Найл смотрел на неё всю поездку, впитывая в себя осознание, что скоро, совсем скоро, он будет видеть эти глаза каждый день, целовать эти губы каждый день, касаться, гладить. Он не мог дождаться, пусть будущее и было туманным и неточным, но какая-то его часть была светлым лучиком.

Возле школы им пришлось ненадолго распрощаться. Все выпускники должны были встретиться в комнате за сценой, чтобы одеться и удостовериться, что всё готово к церемонии. Лиам соврал учителю, что Гарри отошёл в туалет и скоро вернётся.

Наверное, Джемма будет одной из первых в зале — их с Гарри мамы приедут где-то минут через пятнадцать. Так что она там с Зейном — эти двое на удивление отлично ладили — всё в порядке.

— Хорошо, все по местам! — крикнул мистер Корбин, и вот теперь Пейн запаниковал.

— Где же он? — прошептал он Найлу, выглядя крайне взволнованно.

Хоран осмотрелся по сторонам, но Гарри, конечно же, здесь не было.

— Без понятия. Уже должен быть здесь.

— А если что-то…

— С ним ничего не случилось. Это же Гарри. Этот сумасшедший придурок скоро будет тут.

— Лучше бы так и было.

Когда всех строили в длинную линию, Гарри вбежал в комнату с растрёпанными волосами, запыхавшийся, с красными щеками.

— Даже знать не хочу, — вздохнув, произнёс мистер Корбин. — Одевайся, Гарри.

Гарри отдал ему честь и втиснулся в мантию.

Постепенно их всех вызывали на сцену, чтобы вручить дипломы и награды. Гарри и Найл, надо заметить, ни одной не получили — тот факт, что они выпустились после всего, что произошло в этом году, уже радовал. Лиам, ожидаемо, получил награду за спортивные достижения.

Церемония простая: сначала всем выдают дипломы, а потом показывают слайды с их выпускными фото и фото, сделанными в период учёбы, вроде той, где Лиам со своей командой радуется победе в матче. После этого все едут в кафе, чтобы поесть торт под тихую музыку, попрощаться с одноклассниками и учителями, а родители в это время хвастаются друг другу, куда поступили их дети.

Но всё пошло иначе в момент начала слайдшоу. Вроде бы, всё было в порядке, но после выпускных фото высветились те, над которыми поработал Зейн. Сначала альпака с лицом директора. Потом лицо учителя физкультуры на голом мужике с хула-хупом.

Люди смеялись, директор паниковал.

— Что происходит? — требовательно крикнула мисс Тэлбот. Найл видел, как Гарри что-то печатает на телефоне, прикрываясь рукавом.

Замелькали последние кадры, и тут на сцену выбежали курицы, поправляя пёрышки и кудахча. Несколько прыгнули со сцены, в толпу, и пару людей закричали, в то время как остальные продолжили смеяться. У каждой птицы был воротничок с числом от одного до десяти, минуя семёрку. («Они будут искать седьмую и не найдут»)

— Куры? — задыхалась мисс Тэлбот. — Кто? Откуда?

После этого церемония стала настоящим хаосом. Было решено выехать в кафе пораньше, и все потянулись к выходу, одна из куриц увязалась вслед за толпой. Найл, Гарри и Лиам смеялись так сильно, что по лицам их текли слёзы.

— Куры, — повторял Лиам, когда они зашли в комнату за сценой. — Куры?

— Какой ужас. Ты звучишь прямо как она, — Найл толкнул его в плечо.

— Я же говорил, всё будет хорошо, — гордился собой Гарри. — А вы во мне сомневались.

— Я не сомневался, — убедил его Хоран.

— Поэтому ты мой лучший друг, а Лиам понижен до второго лучшего друга.

Они разделись и собрались ехать в кафе, все вокруг обсуждали пранк. Но уже в помещении их нагнала Энн и двинула сыну в солнечное сплетение.

— Ты маленький негодяй, — выдохнула она, щёки красные, глаза блестят. — Откуда ты взял десять курей?

— Луи знает места.

Женщина открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же его захлопнула.

— Знаешь, что? Мне всё равно. Пока ты не притащился с ними домой, я делаю вид, что мне наплевать.

После этого друзья разделились. Гарри пошёл к Луи, Лиам нашёл Зейна и втянул его в разговор с родителями и учителями, а Найл стоял, оглядываясь и высматривая маму, так как не видел её на церемонии.

— Ты такой сексуальный в этом костюме, — прошептал голос ему на ушко.

Хоран обернулся и обнял Джемму за талию.

— Видела, что мы сделали?

— Сложно не заметить десять куриц, бегающих по сцене, и прифотошопленную голову физрука на голом мужике. Я впечатлена. Я не знала, чего ожидать, но точно не этого.

Найл улыбнулся, заметив в толпе знакомую причёску.

— Пойдём. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

— Окей, — легко согласилась девушка. Она позволила вести себя мимо групп людей, мимо выпускников в костюмах и платьях, большинство из них тоже кого-то искали.

— Мам, — парень мягко коснулся её плеча. Женщина обернулась и сжала его в объятиях.

— Я горжусь тобой. Невероятно сильно.

— Спасибо, — ему явно было неловко, он отстранился. — Я представлю тебя кое-кому.

Мама нахмурилась и перевела взгляд на вежливо улыбающуюся Джемму.

— Значит, это ты та девушка, о которой я так много слышала. Мой сын по уши в тебя влюблён.

Найл почти не говорил о ней, но сейчас был даже рад — Джемма засияла.

— Правда?

— О да. Проследишь за ним в университете?

— Обязательно, — пообещала она, находя руку Найла. — Не отводить от него глаз — одно из моих любимых занятий.

Мама Найла захохотала, и тут же к ним подошли Энн с Гарри и Луи, а спустя пару мгновений — Зейн с Лиамом. Хоран не помнил, когда получал столько тепла и поддержки от людей, что его окружали.

— Нам надо уйти. Джон уже нашёл Гарри, и я не хочу, чтобы он говорил со мной, — прошипела девушка ему на уху.

Найл увидел Гарри, лишь слегка раздражённого, с ним и его мамой говорил Джон, и единственной причиной, почему он не был зол, была рука Луи в его руке.

— Хорошо. Домой или в отель?

— Куда хочешь, детка.

— Какая же ты пошлая. Обожаю это.

— Сарказм в твоём голосе заставляет меня задуматься, хочу ли я заниматься с тобой сексом, — сказала ему Джемма, продвигаясь сквозь толпу.

— Ты не можешь просто так говорить «я решила заняться с тобой сексом», когда вокруг столько людей. Господи.

— Это ты так говоришь, что ты не хочешь?

Хоран замер и притянул к себе девушку.

— Я точно хочу, — он мягко поцеловал её губы. Она улыбнулась. Найл подумал, что никогда в жизни он не пожалеет о том дне, когда Джемма пролила на него кофе несколько месяцев назад. Оно того стоило.

========== Лиам ==========

Лиам лежал на полу, удобно расположившись на коленях Зейна, прохладный летний воздух просачивался сквозь открытое окно. Вчера прошёл дождь, но сегодня небо было чистого, слепяще голубого света, а солнце, пробивавшееся сквозь стекло, грело его голые ступни почти так же, как и рука Зейна на груди.

— Детка, — мягко произнёс Малик.

Лиам открыл глаза и нахмурился.

— Почему ты больше не читаешь?

— Думал, ты уснул, — он отложил книгу и провёл рукой по волосам Лиама, что уже заметно отросли. Вряд ли, конечно, Пейн отрастит такие же кудри, как и раньше. С короткими волосами прохладнее, не так потеешь во время пробежек.

Лиам зевнул и приподнялся.

— Я не уснул. Просто наслаждался моментом.

Зейн улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать своего любимого парня в скулы. Удивляло то, каким тактильным он стал, когда в его жизни появился Лиам. Теперь, как только появлялась возможность, он не мог устоять и не потрогать. При людях Малик всегда держал руку на его спине, хватал за руку или обнимал за плечи. Он был очень ревнив, посылая убийственные взгляды каждому, кто посмотрит на Лиама хоть немного зазывно. Наверное, это должно было раздражать. Ага, наверное. Лиаму нравилось такое внимание, да и сам он был тем ещё собственником.

— Я думаю, — начал внезапно Малик, и Лиам воспользовался моментом, чтобы подняться. Что-то в голосе Зейна требовало зрительного контакта. — Про школу, о которой ты мне рассказал.

Лиам не удержался от улыбки, расплывшейся на лице.

— Правда?

— Но есть одна проблема. Мне нужны данные из паспорта, а у меня его нет. Могу подать заявку, но так я пропущу время поступления, придётся ждать до следующего семестра, и я смогу попасть в университет только через год.

Лиам пожевал губу, опуская взгляд. Он подумал о том, что последние два месяца только и говорит об университете. Не только с Зейном, но и с ним тема часто всплывала. Парень не хотел поступать в место, выбранное отцом, но решить всё нужно было до конца месяца. Отец считал дело уже решённым: вместе с аттестатом шло дополнение для поступления, в котором были положительные рекомендации и фраза о том, что он самый многообещающий спортсмен из их города за последние лет пятьдесят. Никакого давления, говорите?

— Что мы будем делать? — Пейн выкинул из головы мысли о себе, потому что прямо сейчас нужно было решить вопрос с Зейном.

Малик вздохнул и провёл рукой по волосам. Новое тату на его руке всё ещё краснело, хотелось провести по нему пальцами.

— Паспорт у моей мамы. Я знаю, что он у неё.

Лиам удивлённо приоткрыл рот, но тут же собрался и изобразил на лице что-то менее впечатлённое.

— Ты… ты хочешь попросить у неё?..

Зейн откинул голову на диван и простонал. Глаза закрыты, но Пейн явственно видел слёзы, готовые вот-вот покатиться по щекам, и у него заныло сердце. Он провёл пальцами по лицу второго парня: по щекам, щетине, ресницам.

— Можешь подождать. Что там тот год?

Зейн фыркнул и открыл глаза. Они покраснели, но слёзы исчезли.

— Я не хочу и день без тебя провести, а тут год. Я же с ума сойду.

— Никто не говорил тебе, что ты липучка?

Тогда Малик обнял его за талию и притянул к себе так близко, что от запаха одеколона, дыма и клубники, которую они ели, закружилась голова.

— Я не липучка. Я просто хочу проводить всё время с любимыми людьми, потому что они не всегда будут рядом.

— Я буду, — поцелуй в щёку. — Всегда, пока ты сам того хочешь.

Да, он знал, что обещать такое глупо — ему восемнадцать, в конце-то концов. У них подростковый роман, и как бы он не любил Зейна, думать о том, что это продлится вечно, как думают и все школьники, было слишком самонадеянно. Разве что стоит подумать о том факте, что Лиам не видит себя где-то, где нет Зейна.

— Я липучка, а ты тот ещё глупыш.

— Ты же только что отрицал.

— Хорошо, хорошо, я прилипчивый.- Он закатил глаза. — Я коала, а ты эвкалипт.

— Так что мы будем делать с твоим паспортом? — спросил Пейн приглушенно, спрятавшись в складку между плечом и шеей Малика.

Зейн гладил его волосы, а Лиам позволил ему думать, не прерывая ход мыслей.

— Попробуем попросить. Попытка — не пытка.

— Хорошо.

Малик угукнул и продолжил копаться в его волосах.

— А ты? Если не решишь, куда поступать, то поступать будет некуда.

Лиам сел рядом, тоже откинувшись на диван.

— Просто, — он запнулся и потёр щеку. — Я знаю, что он разозлится. Но если я пойду в тот университет, то только то и буду делать, что играть. Вот в чём дело. Есть точное расписание моего пребывания на поле, пропущу тренировку — и прощай стипендия. Но вот вдруг через пять лет я возненавижу регби? Или получу травму? Одна серьёзная травма — конец спортивной карьере. И что мне потом делать? Если я сделаю так, как хочет отец, то на всю жизнь останусь просто игроком.

Зейн хмуро смотрел на него, молча какое-то время.

— А если не спорт, чем ты хочешь заниматься?

— Не знаю. У меня никто и никогда этого не спрашивал.

Малик ухмыльнулся и внезапно повалил его на пол, садясь сверху.

— А я спрашиваю. Прямо сейчас. Мир полон возможностей, чего же ты хочешь, Лиам?

— Я… пожарный, — ответил тот, называя первое, что приходило в голову. — Доктор. Ветеринар. Что-то важное.

— Вот не надо мне тут этот фигни со спасением мира, — потряс головой Зейн. — Не надо менять чью-то жизнь, чтобы делать что-то важное. Типа… Если для тебя важно регби, значит, оно важно. Вот и всё. Так чего Ты хочешь?

— Я правда хочу заниматься регби. Да, меня всю жизнь заставляли, но я не один из тех детей, кто ненавидит то, чем его заставляют заниматься. Мне нравится. Я в этом хорош.

— Но?

— Я скорее тренер, чем игрок. Я люблю играть, правда, и не хочу прекращать, но я хочу и веселья. Не хочу, чтобы всё ложилось только на мои плечи. Хочу научить других людей играть, как я. Хочу научить их наслаждаться, как я уже не могу.

— Так сделай это. Играй за команду университета. Занимайся ещё чем-то, чем хочешь. Потом стань профессионалом, пока не надоест, накопи хренлиард долларов и уйди в отставку — преподавать в той же школе, где я буду учить детишек английскому.

— Так просто. Просто сделай.

— Просто сделай.

— А ты серьёзно хочешь стать учителем?

Зейн поднялся, улыбаясь.

— Я не хочу. Я это сделаю.

Лиам не удержался и бросился на второго парня, перекатываясь, чтобы оказаться сверху.

— Буду пугать своих игроков, что выгоню из команды, если они не будут стараться на твоих уроках.

— И это не моя вина. У игроков регби аллергия на Шекспира, — издевался Малик. — Будешь готовить нам бутерброды по утрам, и мы съедим их в учительской.

— Все ученицы в тебя влюбятся.

— Иногда я буду проводить уроки на улице, возле стадиона, просто чтобы посмотреть, как ты там бегаешь, весь такой потный и разгорячённый.

— У меня будет свой кабинет. Ты будешь сбегать туда после игры, и мы будем целоваться на столе.

— Детка, мы будем трахаться на столе, — поправил его Зейн.

Лиам наклонился и поцеловал его — долго и медленно, просто потому что мог.

— Но ты серьёзно? Я про то… что это не закончится скоро. Мы правда, правда будем вместе? Долго?

Зейн посмотрел на него серьёзно.

— Я не буду обещать «пока смерть не разлучит нас». Нам по восемнадцать, Лиам. Но… да. Когда я думаю о будущем, там всегда есть Луи, наверное, с тех пор, как нам было по десять лет. Но теперь там есть и ты. Так что да. Да.

— Хорошо. Значит, так и сделаем. Ты разберёшься с курсами, выпустишься, станешь учителем. Я скажу отцу, что не пойду в тот универ, решу, что буду делать, если не захочу играть. А потом… мы со всем разберёмся. Вместе.

— Сначала нам нужно убедить мою маму отдать паспорт.

— Убедим. Вместе. Я буду с тобой.

— Отлично. Хорошо.

— Хорошо.

Зейн фыркнул и снова его поцеловал.

========== Найл ==========

Он всегда любил лето. Было что-то привлекательное в куче времени на ничегонеделанье. Этим летом ничего не изменилось. Ну, практически ничего, ведь Джемма была дома, и из-за этого лето стало в миллион раз лучше.

Энн знала о них с того момента, как они вернулись вдвоём с пляжа. И хоть сначала женщина была в шоке, потом отнеслась скептично, она приняла эту идею намного теплее, чем Гарри. Она всего лишь требовала, чтобы они спали в разных комнатах, а в остальном ничего не изменилось.

— Значит, вы вдвоём приедете на Рождество? — спросила Энн, когда они впятером — вместе с Джоффом, которого Джемма ненавидела, а Гарри немного презирал — завтракали на кухне. — Нет смысла вам с мамой праздновать только вдвоём, приходите все к нам.

Джемма сжала его ногу под столом, и Найл улыбнулся.

— О лучшем и не мечтал. Было бы тупо пропустить праздник в этом доме.

— В этом году всё было спокойно, — влез Гарри, чуть ли не тыкая Хорана вилкой. — Но теперь я официально в том возрасте, когда могу пить. Мама не остановит меня после половины бутылки вина. Я планирую знатно надраться.

— А чем это отличается от других годов? — с показной мягкостью заметила Джемма. — У меня всё ещё есть фотографии, где тебя тошнит под ёлкой.

— Ты же обещала, что удалишь! Мама!

— Джемма!

— Я их тебе покажу, — прошептала девушка Найлу. — Они на ноутбуке. Компромата на семью никогда не бывает достаточно. Когда Гарри будет сорок, у него не будет работы, и он решит заявиться жить к нам, я пришлю ему фото и буду шантажировать, чтобы вышвырнуть его вон.

— Я рад, что мы все определили мою роль через двадцать лет, — Гарри был абсолютно не впечатлён.

Хоран фыркнул, спрятав улыбку в стакане апельсинового сока, а Джемма взглянула на часы.

— Нам скоро пора выходить, — сказала она, положив вилку на тарелку. — Во сколько у тебя собеседование?

— Половина двенадцатого.

Его босс сдержал слово и дал рекомендации в Дэнволле. Пока всё было довольно туманно, но многообещающе, если Найл не проебёт собеседование. Рабочие часы позволят успевать учиться, а заработанных денег хватит, чтобы не бедствовать. Пока парень не решил, будет ли жить в общежитии при университете (надо было заполнить документы до первого августа) или найдёт дешёвую съёмную квартиру. С соседом её вполне можно будет оплачивать.

— Вы вернётесь до обеда? — спросила Энн.

— Нет, у меня ещё есть парочку дел. Наверное, будем к восьми или девяти.

— Будь осторожна зарулём, — напутствовала Энн.

— Как обычно.

Найл встал из-за стола, помыл посуду и пошёл одеваться. Джемма уже ждала в машине, явно пребывая не в духе. Это одна из её черт: если девушка решила что-то сделать, то её надо сделать этот тут же, в сию же минуту. Нельзя ждать. Делать сразу или не делать вообще.

— Как думаешь, сколько будет длиться собеседование? — спросила она, уже выезжая на дорогу.

— Около двадцати минут? Мой босс уже поговорил с тем парнем. Он просто должен убедиться, что я не полный рукожоп.

— О, вот оно что, — Джемма послала ему сочувствующий взгляд. — Тогда нам можно никуда и не ехать, я сама могу сказать тебе, что ты абсолютный чемпион в рукожопстве.

— Ты так не думала сегодня в два часа ночи, зовя меня на помощь из-за мотылька.

— Не смешно. Ладно пауки. Но моль — это ребёнок бабочки и демона. Так вот. До двух часов управишься? Заедем поесть, а потом посмотреть фильм.

— Звучит отлично.

Джемма нервно кивнула, её губы были как-то слишком сжаты. Когда он спросил, что случилось, девушка ничего не ответила.

***

Собеседование прошло идеально. Поскольку он не был против ночных смен (магазинчик оставался открытым до восьми утра для всех студентов, которым требовалось кофе и жирная еда посреди ночи), то его тут же приняли. Он начнёт с сентября, первая смена — во вторник после пар.

— Куда теперь? — спросил парень, садясь в машину.

— В одно место, — ответила ему Джемма.

«Одно место» оказалось многоквартирным домом в нескольких кварталах от университета. Это было не лучшее место — перед входом стояли бутылки из-под пива, с одной стороны окна выходили на школьную спортивную площадку, со второй грохотала музыка, но всё не так уж и плохо. Именно о таком месте Найл думал, подыскивая альтернативу общежитиям.

Джемма припарковалась и достала кошелёк, откуда извлекла клочок бумаги с номером и именем.

— Ага. Выходим. Квартира двенадцать. Думаю, она на третьем этаже.

Найл вышел за ней из машины и зашёл в здание. Тут музыка была громче, но не нестерпимо. Да и неплохая песня. Такие примерно парень и слушал.

Они поднялись на третий этаж, и Джемма постучала в дверь с номером 12. Хоран нахмурился, недоумевая, что они тут забыли, но дверь открылась, прежде чем он что-то спросил.

Мужчине было под пятьдесят, и ирландец невольно подумал, что он староват для жизни в доме, наверняка населённом студентами. Он был в костюме, а квартира за его спиной казалась абсолютно пустой.

— Джемма, верно? — спросил он, открывая дверь шире.

— Да, сэр. Надеюсь, мы не слишком рано.

— Как раз вовремя, — мужчина жестом пригласил их войти.

Джемма уверенно прошла во внутрь, Найл колебался.

— Больше, чем я ожидала. За ту цену, что я плачу, я имею в виду.

— Я пытаюсь быть основательным. У студентов не так много денег, а они единственные возможные клиенты в моём случае.

— Могу я сходить в ванную?

— Будьте моей гостьей.

Джемма схватила Найла за руку и потащила за собой. Квартира была просторной. Музыка с первого этажа затихла, как только закрыли входную дверь, а гостиная поражала большим окном почти на всю стену. Кухня была маленькой, но не тесной.

Зайдя в ванную, Джемма прикрыла дверь.

— Итак, — сказала она, нагло встряхивая волосами, — я знаю, что это немного странно, я сначала должна была поговорить с тобой, а потом уже договариваться о показе квартиры, но я все равно собиралась её снимать, и подумала, что будет лучше, если я смогу передумать в любое время, а ты и не узнаешь о моём замысле. Но, как видишь, не передумала, и…

Хоран положил руки ей на плечи, затыкая.

— Джемм, конкретней.

— Переезжай ко мне, — выдавила она. — Сюда. Мы можем себе это позволить. Да, это не лучшее место, но как для первой нашей квартиры неплохо, близко к университету и месту, где я буду на аспирантуре, и…

— Перееду.

-… Я знаю, что это всё слишком быстро, а мы слишком молоды, чтобы жить вместе, но… подожди, правда?

— Правда. Мне все равно не хотелось бы жить в общежитии с незнакомцами.

Джемма легонько поцеловала его в губы и вдруг открыла дверь в спальную.

— Нам нравится, — сказала она мужчине, что, очевидно, был владельцем. — Мы берём.

— Отлично. Документы уже готовы, как только придёт оплата, можете въезжать.

Девушка улыбнулась так широко, что улыбка, казалось, заняла всё лицо. Найл тоже улыбался, задаваясь вопросом, не слишком ли они торопятся: вместе меньше года, а уже съезжаются. Но он ведь уже жил с Джеммой — она не должна стать ужасной соседкой. На самом деле, ему хотелось провести каждую минуту рядом с ней. Так что нет, они не торопятся. Всё чудесно.

Плюс, у него есть некоторые сбережения, если вдруг он и правда решит съехать. Деньги не проблема, если арендная плата не будет слишком высокой.

— Хорошо, — сказал он за них двоих. — Мы её берём.

========== Гарри ==========

Единственная причина, почему он здесь, — встреча с Луи. И тот уже минут десять как должен быть готов, но как обычно в последний момент нашлось какое-то дело, и теперь Гарри застрял тут, ожидая. Снова. Он бы возненавидел Луи, если бы не, ну, не любил его.

Кто-то постучал в окно и он тут же прикрутил звук радио. Поворачиваясь, он ожидал увидеть кого-то из соседей Томлинсона, жалующихся на музыку. Но нет. Там был его отец.

Стайлс нахмурился и опустил стекло.

— Что тебе нужно?

Он не особо много общался с мужчиной в последнее время. Честно говоря, не сказал ему и слова со дня свадьбы. Смысл?

— Зайди на минутку, — попросил Джон, отступая на шаг от машины.

— Я не могу. Жду Луи.

— Выйди из машины, Гарри.

Гарри закатил глаза, но послушался: вынул ключи из зажигания и вышел на улицу. Он глянул на дом Луи и понадеялся, что его парень поймёт, куда он подевался.

— Где Иветта? — спросил парень, как только закрылась дверь.

— В магазине. Мы решили есть только домашнюю еду, слишком уж зависим от еды на вынос.

— А кто-то из вас умеет готовить?

— Она ходит на кулинарные курсы. Садись. Я приду через минуту.

Гарри сел на стул, не отводя взгляда от окна — может, Луи выйдет? Машину видно, значит, и Луи можно будет разглядеть.

— Ты меня надолго задержишь? — спросил он, отводя взгляд от окна.

— С тобой всегда будет так трудно?

— Может быть, — Гарри пожал плечами. — Не знаю. Все говорят, это переходной возраст, но я думаю, что такой я и есть. И буду, даже когда пройду подростковый период.

— Даже не знаю, откуда ты такой взялся, — Джон разлил кофе в две кружки. — Ни твоя мать, ни я…

— А ты был рядом только чтобы предоставить ДНК-материал, а не повлиять на формирование личности.

Мужчина едва не разбил кружку об стол. Гарри наблюдал за этим, думая останутся ли тёмные следы на светлом дереве стола. Мама всегда этим грозила, да и стол Джона наверняка намного дороже, чем их.

— Я пытаюсь говорить с тобой нормально. Тебе нравится быть хамом или слушать свой голос?

— И то, и то, — отрезал Гарри, сощурившись. — Мне говорили, что у меня очень приятный, расслабляющий голос.

Джон потряс головой, на его лице гримасой застыла улыбка.

— Ты маленький ублюдок. — Гарри скрестил руки на груди. — Ты говоришь, что я не повлиял на твою личность, но ты ошибаешься. Я был таким же в твоём возрасте. К счастью, немного умнее.

Мужчина взял кружки и поставил одну перед сыном. Тот сразу же отхлебнув, наплевав на то, что напиток был слишком горячим — заметил это только когда обжёг язык.

— Ты не говорил со мной со дня свадьбы, — мягко сказал Джон, держа в руках кофе, но не поднося его к губам.

— Волшебство телефонов в том, что они работают в две стороны одинаково хорошо.

— Я не хотел надоедать тебе.

— Тогда хорошо, что ты не позвонил.

Мужчина поставил кофе на стол и нагнулся, поставив локти на деревянную поверхность.

— Так будет всегда? Ты всегда будешь ненавидеть меня?

Парень оттянул ворот футболки, чувствуя себя неловко. Он не хотел заводить этот разговор, но.

— Я знаю, что во многом налажал, — продолжал отец, опустив взгляд. — Испортил наши отношения. Твою, твоей мамы и сестры. Свою жизнь.

Гарри показательно огляделся.

— Я бы так не сказал. Сколько стоит этот дом, напомни? И кем ты там работаешь?

— Не в этом дело. Не в доме. Дело в том, что мой сын сидит напротив и не смотрит мне в глаза.

Лицо младшего Стайлса приняло угрожающий вид, и он тоже поставил кружку.

— Ты не можешь просто так решать. Не тебе решать, сколько шансов я могу тебе дать. Не можешь просто бросать нас и надеяться, что мы будем терпеливо дожидаться, пока ты разберёшься со своей жизнью. Я, блять, человек, а не золотистый ретривер. Я не помашу хвостиком, когда ты вспомнишь о моём существовании в следующий раз.

Джон просто смотрел на него с широко распахнутыми глазами. Он упал в кресло, открывая и закрывая рот, но не находя нужных слов. Наконец он выдавил:

— Я никогда не считал, что ты недостоин. Никогда. Я всегда любил тебя, твою сестру и твою маму. Но я был просто ребёнком, понимаешь? Мне было семнадцать, когда она забеременела. Я не был готов, но думал, что да. Думал, что справлюсь. Думал, что смогу вырастить ребёнка и жить в ужасном доме. Думал, что смогу отказаться от стипендии в отличном университете, выбросить свою жизнь на помойку, потому что вы — всё, что мне нужно. Но потом я просто не справился. И сдался. Я этим не горжусь, понимаешь? Но если бы у меня был выбор, я снова поступил бы так же.

— Конечно же.

— Да, и знаешь, почему? Потому что я люблю тебя и твою сестру. Если бы я остался, то вряд ли бы смог сказать эти слова, вряд ли это было бы правдой. Я бы ненавидел вас, занимаясь работой, которую терпеть не могу, с этим её ненормированным графиком, и не мог бы даже нормально обеспечить своих детей. Я не собираюсь врать. Да, я хреновый человек, не отрицаю. Мне нравятся дорогие вещи. Мне нравится работа, где не нужно делать ничего, кроме как указывать людям, что делать, и сидеть в удобном кресле весь день. Мне нравится моя жизнь.

— А мне-то что до этого?

— Тебя это непосредственно касается. Мне бы хотелось, чтобы было по-другому. Я бы хотел знать, что никто, ничто тебя не касается. Виноват я — слабый и амбициозный, выбравший лёгкий путь, когда твоя мать пошла по сложному. Я хочу сказать, что ушёл не потому, что не люблю тебя или потому что ты сделал что-то не так. Ты этого не заслуживаешь. Ты можешь больше никогда со мной не говорить, не хочешь поддерживать связь — хорошо, но я хочу, чтобы ты понял меня. Во всём Моя вина, я знаю. Я, блять, буду знать это всю жизнь, когда ты вырастешь, выпустишься из университета и найдёшь прекрасную работу в студии, разыскивая новую звезду, или когда у тебя появятся собственные дети, и ты станешь лучшим отцом, чем я. А я буду в стороне.

Странно, но слова его приглушили гнев Гарри. Он хотел злиться. Всё это время, все эти годы, именно этого он и хотел. Просто хотел разозлиться, но вместо этого чувствовал лишь боль. Всё время больно, из-за отца, потому что так не честно.

— Ты мог бы звонить. Мог бы позвонить хоть раз, и сказать мне всё это. И всё. Теперь уже поздно.

— Прости.

— Искренне ли ты просишь прощения?

— Да. Я жалею о том, что причинил тебе и твоей сестре боль больше, чем о чём-либо.

Гарри кивнул, садясь прямее.

— Хорошо.

— Что?

— Хорошо. Не скажу тебе, что всё прекрасно и шоколадно, или что я тебя прощаю, — это не так. Нужно больше одного разговора. Но… хорошо. Если и правда хочешь со мной общаться, если хочешь всё исправить, докажи. Не словами, а делом. Будь рядом. Будь рядом, когда мне нужно будет с кем-то поговорить, если мы с Луи поссоримся. Будь со мной на Рождество, на мой день рождения, когда я выпущусь, выйду замуж, получу работу в студии. Это всё, чего я прошу. Всё. Ни денег, ни подарков — только тебя.

— Я буду рядом.

Гарри вздохнул и встал.

— Не словами, а делом.

— Хорошо.

— Хорошо. Спасибо за кофе. Луи, наверное, не знает, куда я делся, так что я…

— Да, точно, — мужчина встал из-за стола. — Знаешь, а ведь твоя стерео-система всё ещё в твоей комнате. Я купил её не для дома, а для тебя. Думаю, она отлично войдёт в комнату в общежитии, если та не размером с обувную коробку — я в такой жил.

— Правда? — парень удивлённо глядел на отца.

Тот улыбнулся.

— Помочь перенести в машину?

— Да, — сказал Гарри прежде, чем смог передумать.

Луи ждал их снаружи, опираясь об машину.

— Так и думал, что ты там. Здравствуйте, мистер Стайлс.

— Луи, — он кивнул, здороваясь. — Ведите себя хорошо, вы оба.

— И не подумаем, — ответил Томлинсон. — Это скучно.

Гарри и Джон разом фыркнули. Парень нахмурился из-за того, что сделали они это одновременно, и задумался над тем, что и правда — у Джона было влияние на формирование его личности.

— Мы собираемся на пляж в субботу. Луи с сёстрами, Лиам с Зейном, мама с Джоффом. Приезжай. Возьми с собой Иветту.

Отцу понадобилось пару мгновений, чтобы это переварить.

— У меня встреча, но я смогу её перенести. Позвони мне и скажи, во сколько быть.

— Позвоню. Пока.

Когда они уже были в доме, Луи повернулся к нему, приподняв брови.

— Ты пригласил отца на пляж с нами?

— Не факт, что он явится, — пожал плечами Стайлс.

— А ты как думаешь?

Гарри облизнул губы, смотря на дом отца.

— Думаю, он будет.

Луи улыбнулся и наклонился для поцелуя.

— Хорошо, а теперь вперёд. Я обещал Зейну, что мы приедем раньше, чем начнётся фильм, а когда дело доходит до «Властелина колец», он такой задрот. Даже смешно.

— Ты смешной. Но хорошо. Пойдём.

========== Зейн ==========

Ещё несколько лет назад, перестав быть жалким и закончив умолять родителей позволить ему вернуться, Зейн решил держаться подальше от родного района. С этим он неплохо справлялся, учитывая тот факт, что Луи жил в двух минутах ходьбы от его старого дома. Две минуты — и вот задний двор со скрипучими старыми качелями, которые могли бы заменить тысячу раз, учитывая, сколько у них было денег, но не заменили, ведь об этом попросил Зейн. Там он впервые поцеловался, впервые сломал руку, там его стошнило от смеха из-за шутки Луи.

Лиам остановился у дома и хлопнул дверью прежде, чем Зейн успел и рот открыть. Лучше бы они не приезжали. Пусть Лиам бы ехал, ехал, ехал, пока этот задний дворик не скрылся бы из виду. Так бы Пейн и сделал, если бы считал, что он не справится, но проблема в том, что Лиам считал его намного сильнее, чем Зейн на самом деле был. Но он не сильный. Он беспомощный. Абсолютно беспомощный, ему казалось, что это мероприятие полностью сломает что-то глубоко внутри. Лиам такого предвидеть не мог.

— Нахрен всё, — выругался Малик. — Я подожду ещё год. Подам документы на паспорт. Мы не должны этого делать.

Лиам повернулся к нему, с конечно же, уверенным, целеустремлённым выражением на лице. Если такое появлялось, переубедить парня становилось невозможным.

— Всё будет хорошо. Я буду с тобой.

— Она скорее всего захлопнет дверь прямо перед нашим носом. Или даже позвонит в полицию — никогда не знаешь, чего ожидать. Не то чтобы нас арестуют, просто увезут подальше или…

— Зейн, — Лиам схватил его за руку и сжал так крепко, что Малик против воли скривился. — Я с тобой, понимаешь? С тобой. Никуда не денусь. У тебя всё будет хорошо.

Зейн глубоко вздохнул, успокаиваясь, и прижался к своему парню, так как тот всегда действовал на него лучше валерьянки.

— Хорошо. У меня всё будет хорошо.

— Именно. Пойдём, постучим, — Пейн открыл дверь машины. Он выпустил руку Зейна, игнорируя потерянный, просящий звук, который тот издал. Спустя минуту и Малик набрался смелости, выходя наружу. — Ты хочешь, чтобы я это сделал? Я могу, если надо.

— Нет. Нет, я смогу. Смогу.

— Сможешь. Мне кажется, ты можешь больше, чем ты думаешь, если хочешь.

— Ты мне льстишь, как и Луи. Почему-то вы оба меня переоцениваете.

— Или ты сам себя недооцениваешь.

Зейн махнул головой и взял своего парня за руку.

— Давай просто с этим разберёмся.

Несмотря на то, что Малик взял его за руку, именно Лиам тащил его к входной двери через весь двор и три ступеньки на крыльце. Он же постучал в дверь и стал впереди, как бы защищая Зейна от всего, что могло прийти с той стороны. Именно с Лиамом поздоровалась его мама. Не со своим сыном.

— Здравствуй, — сказала она, сведя брови.

Она выглядела как обычно: идеальная укладка, модная блузка, сочетающаяся с костюмными брюками и туфлями, что не оставляли и царапинки на идеальном полу их дома. Её лицо из сурового стало удивлённым.

— Ты же тот игрок в регби? Из газеты?

Щеки Лиама заалели и он выдавил:

— Да, мадам, но на самом деле я…

А потом она заметила Зейна. Губы, покрытые классической тёмной помадой, распахнулись в удивлении, глаза расширились.

— Лиам, — поняла она. — С телефона на день рождения. Я не знала, кто ты…

— Мама, — резко выпалил Зейн и потянул парня за руку до тех пор, пока тот не отступил немного назад. Он выступил вперёд, ведь стоять и слушать, как грубят Лиаму, было не в его стиле. Пусть унижает его сколько влезет, но не Лиама. — Можешь быть поприветливее, типа, хоть на две секунды?

— Что я тебе сказала, когда ты в последний раз был тут?

Малик почувствовал мурашки от холодного тона.

— Что вызовешь полицию.

— Именно. Уходи, пока я этого не сделала, — пока она говорила это, кто-то внутри дома взвизгнул и побежал к двери. Женщина не успела выставить руку, и кто-то кометой пронёсся прямо к Зейну на руки.

— Зейн! — кричала его сестра. — Зейн! Зейн! Мама! Он вернулся!

Малик едва удерживал её, стараясь не дать упасть.

— Привет, солнышко, — улыбаясь, произнёс он, хоть и знал, что слёзы вот-вот польются из глаз. — Как дела у моей любимой девочки?

— Одиноко, — она сжала его в объятиях ещё крепче. — Скучала по тебе.

Мама Зейна выглядела так, словно сейчас закричит, но прежде чем она смогла вырвать Сафаа из рук сына, Лиам произнёс:

— Вы не против, если мы зайдём на пару минут? Обещаю, ненадолго.

Казалось, сейчас последует отрицательный ответ, но Сафаа всхлипнула и её подбородок задрожал, сигнализируя о подступающих слезах.

— Хорошо, — отрезала женщина. — Но только на пару минут.

Зейн не знал, где были остальные сёстры и отец, но за столом собрались только они четверо. Он сидел на своём старом месте в середине стола, а сестра так и не отпускала его ни на секунду, словно парень мог исчезнуть. Лиам тоже был рядом.

Мама стояла, скрестив руки на груди.

— Есть причина, по которой ты решил нанести этот визит?

— Вообще-то есть, — вклинился тут же Лиам. Малик был даже благодарен: если бы он сейчас заговорил, из горла наверняка вырвались бы всхлипы, что вполне могли бы перейти в рыдания. — Зейн собирается продолжить обучение, и ему нужны некоторые документы. Он может подать заявление на новые, но пройдут месяцы, придётся ждать ещё год.

Зейн гладил сестру по волосам, Сафаа оставила на его щеке мокрый слюнявый поцелуй.

— Ты останешься?

— Не могу. Если бы мог, остался бы.

Ложь. Даже если мама позовёт его обратно, вероятность чего стремится к нулю, он не вернётся. Не сможет всё простить. Даже смотреть на неё больно.

— Я поищу. Подождите здесь. Если тронете хоть что-то в этом доме, я тут же вызову полицию.

— Хорошо. — Лиам пошёл за ней, Малик нахмурился. — Куда ты?

— Не переживай. Сейчас вернусь.

Если бы на коленях не сидела сестра, Зейн пошёл бы за ним. Сафаа, впрочем, не двигалась, а выросла она большой — поднять будет тяжеловато. Надо бы позаниматься вместе с Лиамом. Не то чтобы он и правда собирался — потеть, что может быть хуже?

Их не было почти десять минут, за это время девочка успела задать миллион вопросов. Она была как раз в том возрасте, когда тебя интересует всё на свете, и ты не знаешь чувства меры и такта. Зейн ответил на все, приукрашивая некоторые факты и отвлекая малышку, когда даже ложь не могла помочь.

Наконец, Лиам и его мама вернулись. Пейн был расстроен, но не зол, нет, глаза женщины — красные и влажные.

— Вот, — сказала она, швыряя пару карточек на стол. — Вот всё, что тебе нужно. Сафаа, марш в свою комнату. Живо.

— Но ма-а-ам…

— Сейчас же.

Девочка нахмурилась, но послушала, обняла брата посильнее и унеслась наверх, создавая больше шума, чем маленький слонёнок. Зейн поднялся, услышав, как хлопнула дверь в её комнату, и забрал документы.

— Спасибо, — тихо сказал он, направляясь к двери. Лиам держал его за руку — тепло и успокаивающе.

— Да, хорошо. Ты уходишь?

— Ага. Лиам, пойдём?

Пейн кинул женщине через плечо взгляд, которого Зейн не мог видеть, и потянул того к двери так резко, что чуть руку не оторвал. Они как раз выходили за дверь, когда мама произнесла:

— Они скучают по тебе.

Лиам напрягся почти так же, как и Зейн.

— Я же не специально ушёл, — напомнил ей Малик, поворачиваясь. Ему пришлось отпустить руку Лиама, чтобы сделать это, так как тот тянул его к машине.

— Я знаю. Но это ничего не меняет.

— У них всё будет хорошо, — пожал плечами парень, состроив гримасу.

— Конечно.

— Пойдём, — попросил Пейн, проводя рукой по его щеке. Зейн и не понял, что плачет. — Давай уйдём, Зейн.

— Окей.

— У неё дополнительные занятия каждый вторник и четверг, — выдавила женщина. На этот раз первым обернулся Лиам, Зейн — более неохотно. — Сафаа. Надо забирать её в три. Я и твой отец работаем, так что я обычно нанимаю водителя. Если ты… если ты хочешь, она… она была бы рада, если бы её забирал ты.

Зейну одновременно стало жарко и холодно. Вроде бы, это не очередная злая шутка. Она выглядела, словно злится на себя за это предложение. И словно вот-вот разрыдается.

— У меня нет машины, — он прикрылся рукой от солнца.

— У меня есть, — сказал Лиам. — У меня же есть машина. Будем забирать её. Просто скажите, откуда, — это не проблема.

Зейну захотелось поцеловать его прямо здесь и сейчас, но у него было чувство, что если он это сделает, мама точно передумает. Вместо этого он едва слышно прошептал:

— Я люблю тебя.

Лиам положил руку ему на спину, слегка сжимая пальцы.

— В парке Ренфилд. Я оповещу преподавателей, так что они отпустят её с тобой.

— Отлично. Правда. Спасибо, не думаю, что ты поймёшь…

Мама повернулась и ушла в дом, не дав ему закончить. Дверь хлопнула, оставляя двух парней в полном замешательстве. Лиам пришёл в себя первым и повёл своего парня к машине. На самом деле, ему пришлось впихивать его в сидение и застёгивать ремень — Зейн не двигался.

— Просто увези нас отсюда. Быстрее, Лиам. Сейчас же.

— Почему? — он выглядел взволнованно. — Я думал, всё прошло хорошо.

— Потому что я очень, очень хочу тебя поцеловать, и не могу этого сделать, пока моя мать наблюдает за нами из окна.

— А. Тогда ладно.

Не то чтобы его мозг подавал признаки жизни во время поездки, но как только они припарковались, Зейн тут же вскочил Лиаму на колени — почти так же, как недавно делала с ним Сафаа. И, как ранее Зейн, Лиам не знал, что сделать, приноравливаясь к весу и стараясь сесть удобнее.

— Спасибо. Не знаю, что ты ей сказал, но спасибо. Спасибо. Спасибо.

— Хватит меня благодарить. Я ничего такого не сделал.

— Сделал. Ты сделал очень много, и даже об этом не догадываешься.

Лиам улыбнулся, но по его глазам было заметно, что он не особо-то и поверил.

— Я думал, ты страстно желаешь меня поцеловать. Так почему мы ещё этим не занимаемся?

Сказать Лиаму, сколько же он сделал, всегда успеется. А сейчас — поцелуи.

— Хорошо, — сказал Зейн и наклонился, соединяя их губы в поцелуе.

========== Луи ==========

Луи буквально трясло от осознания, что уже через неделю они все разъедутся по университетам, расставаясь друг с другом. Он покинет свой дом и школу, где всех знал по имени (ну, кроме совсем бесполезных людей), и где все знали его. Он уезжает от лучшего друга, семьи, своего парня. Да, он чертовски напуган.

И — мало того — ещё и Зейн опаздывает. Ну, ещё и Лиам, но, как бы он Луи не нравился — это не одно и то же.

— Он скоро приедет, — уверял его Гарри, голос его слегка плыл от четверти бутылки вина, что он уже выпил.

Они были у Луи в подвале (всё сёстры разбрелись на ночёвку к друзьям, так что они друг другу не мешали), Найл лежал на полу, они с Гарри — на диване, всюду был алкоголь и закуски, на фоне тихо играла музыка. Томлинсону хотелось разрыдаться — через неделю в это же время они будут далеко друг от друга. Все они. Никто из пятёрки не останется вместе.

— Я просто хочу моего Зейни, — проныл он. Он выпил примерно столько же, сколько и Гарри, а вино всегда делало его эмоциональным. Кто будет судить?

— Прости, — задыхаясь, произнёс знакомый голос. — Мы пообещали девочкам отвезти их на фильм, а Саф потребовала у Лиама остаться и посмотреть с ней. Она из него верёвки вьёт, честное слово.

— Правда? — спросил Лиам, плюхаясь возле Найла и утягивая с собой Зейна. — Я помню, что это ты ныл и просил посмотреть фильм, а мы втроём над тобой смеялись.

— Всё точно было не так.

Луи сполз с дивана и уложил голову на колени Зейну.

— Я буду скучать по этому. По всему. Я не хочу, чтобы лето кончалось.

— Да мы же не умрём. Мы будем видеться на каникулах, ты можешь приезжать к нам в гости — всего-то два часа езды.

— Целых два часа! А Гарри в трёх часа в другой стороне, Найл — в двух в третьей, а Лиам… Лиам, а где твой университет?

— Час. Совсем недалеко. Смогу приезжать домой на выходные.

— Каждые выходные? — спросил Малик, садясь ровнее.

— Как захочешь.

— Всегда хочу, — промурлыкал тот, запуская руку под рубашку своего парня.

— Нет. Мы не для этого сегодня собрались. Сегодня вечер дружбы, а не потрахушек.

— Когда это я согласился сняться в эпизоде «Май литл пони»? — спросил Зейн, приподняв бровь.

— Когда стал моим другом. Я просто хочу запомнить это всё, пока мы вместе. Господи, если бы год назад кто-то сказал мне, что я проведу последнюю неделю лета перед университетом с четырьмя челиками в своём подвале, я бы с крыши прыгнул, вот сто процентов. Я должен был быть в Испании, Париже или на яхте, в круизе по Карибам, а вместо этого прозябаю с вами, цени это, Зейн.

— Мы ценим это, Луи, — внезапно сказал Найл, кладя ноги на колени к Томлинсону.

— Точно, — подтвердил Гарри, плюхаясь рядом и обнимая его за руку.

— У нас тут что, групповые обнимашки? — спросил Лиам.

Луи попытался приподняться, но конечности, прижимавшие его к полу, не дали этого сделать, поэтому он просто повернул голову к Пейну.

— Да. Воспользуйся моментом сейчас, потому что через неделю такой возможности уже не будет.

Лиам хихикнул и лёг на колени Зейна рядом с Томмо.

— Я не издевался, просто констатировал факт.

Луи вздохнул и взял в свою руку ладонь Пейна.

— Мы все расстанемся. Такое случается, когда люди уезжают учиться и начинают жить своей жизнью. Они больше не друзья. Они теряют друг друга. Через год мы, возможно, даже и говорить друг с другом не будем, найдя новых приятелей.

— Такого не случится, — хоть Луи и не видел Гарри, но он был уверен — тот закатил глаза.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. Потому что, видишь ли, мы с Лиамом дружим лет с тринадцати, и он никогда меня не оставлял и не оставит, могу за него поручиться. У меня есть письменное соглашение. Найл встречается с моей сестрой, скорее всего, они поженятся — мне от него никуда не деться. Зейн — добавочка к тебе и Лиаму, куда ему пропасть? А я вроде как люблю тебя, ага, поэтому гарантирую — через год мы будем здесь же. Ну, изменимся, конечно. Найл отрастит бородку, у Лиама будет четыре тату, потому что Зейн заставит его, ты будешь отбывать условное наказание за убийство соседа по комнате, а я поседею.

— Почему это ты поседеешь?

— Потому что вы четверо — психи, моего здоровья на вас не хватит.

— Идиот.

— От будущего убийцы слышу.

— У меня ноги затекли, — проныл Зейн. — Вставайте оба.

— Но мне так удобно, — запротестовал Лиам.

— Мне сказать нечего, потому что у меня болит голова от ваших криков, — вставил Найл.

— Хорошо, — фыркнул Луи, поднимаясь. — Без депрессивного настроя. Давай просто пообещаем друг другу не терять связь.

Все согласно угукнули.

— Хорошо. А теперь давайте слушать музыку и пить, чтобы если я заплачу, этого никто не вспомнил.

Гарри встал, доставая из кармана диск.

— Я сделал плейлист.

— Конечно же, — расплылся в улыбке Томлинсон.

Он тут же включил музыку.

— Это что, Кети Перри?

— Должно было выйти иронично.

— Вышло?

— А ты не должен был это спрашивать. Мне нравится Кети Перри, этот ответ тебя устроит?

— Союз Хипстеров уже выслал письмо с оповещением, что тебя лишили членства.

— Отъебись, — ответил Стайлс, улыбаясь. — Просто врубай и напейся со мной. Я вижу бутылку вина с твоим именем.

Имя Луи и правда было написано на бутылке. Он был собственником, когда дело касалось вина.

— Хорошо. Кому-то что-то нужно? Могу заказать пиццу или что-то типа того.

Зейн отрицательно покачал головой, Найл был слишком занят, поедая чипсы, Гарри приложился к вину, Лиам ответил за всех:

— Думаю, нам ничего не нужно.

Луи огляделся и кивнул.

— Да, всё отлично. — он притянул Гарри к себе. — Хочешь повеселиться?

Стайлс склонил голову набок, в глазах его плясали чёртики.

— Каким образом?

— Ты купался в чужих бассейнах, Гарольд?

— Да, и не раз.

Улыбка Луи стала ухмылкой, и он спросил:

— А голым?

Гарри отстранился, удивлённо на него уставившись. Покачал головой.

— Точно нет.

Луи вытянул бутылку вина из его рук.

— Тогда давай напьёмся, чтобы обвинить вино, когда твой отец найдёт нас голыми в бассейне.

Стайлс забрал бутылку обратно, отхлебнул.

— Хорошо. Идёт.