Good Thing At a Bad Time (ЛП) [scottmcniceass] (fb2) читать онлайн

Лиам кивает, соглашаясь, и тянется к миске быстрорастворимого картофельного пюре, которое на вкус слишком жидкое и противное, но, по крайней мере, теплое.

– Я думаю, ты прав, – качает головой Лиам. – Видел бы ты его в душе. Уверен, что он готов был расплакаться из-за того, что у нас есть горячая вода.

– Ты наблюдал за ним в душе? – вздергивает уголок губ явно прикалывающийся Найл.

– Нет, я… просто… – Лиам легко чувствует, как жар заливает щеки.

– Конечно, – усмехается Найл, дергая бровями. – Так значит факт, что он пиздецки горяч, не оказал никакого влияния на твое желание его спасти.

Нет, не оказал. Лиам даже не знал, как он выглядит, когда подхватил его тело, чтобы отнести в машину. Из-за удара Найла Зейн, падая, подмял Лиама под себя, впечатывая лицом в пол. Все, что он видел – это тощий парень в одежде, пропитанной кровью и грязью, со стекающей по шее кровавой струйкой. Он выглядел беспомощным, и Лиам не мог оставить его.

Но Зейн действительно привлекательный. Особенно теперь, после душа, – это становится еще более очевидным. Гладкая, на несколько тонов темнее, чем его, Лиама, кожа. Темные волосы, волной спадающие ему на глаза и нуждающиеся в хорошей стрижке. Широко раскрытые карие, или ореховые, или слегка других оттенков коричневого глаза, обрамленные длинными ресницами. Но красота, на самом деле, не имеет значения.

– Это не так, – честно отрицает Лиам. – Я бы спас его, несмотря на то, как он выглядит.

Найл смеется, но это милый звук, не издевательский.

– Я знаю, – признает он. – Это то, что делает тебя Лиамом.

Лиам фыркает и подцепляет на ложку еще пюре, глядя на то, как Найл прислоняется к стене.

– Гарри чувствует себя лучше, – говорит Найл. – Мы собираемся завтра на вылазку. Луи не против.

– Хорошо, – сглатывает еду Лиам и согласно кивает. – У меня есть список вещей, которые нам нужны.

– Я тут подумал, – начинает Найл, дергая завязки на своей толстовке, – тут недалеко есть торговый центр. В ближайшем городке.

– Ни за что! – быстро качает головой Лиам.

– Но…

– Нет, – повторяет он.

– Лиам, да ладно тебе. Только подумай об этом. Он забит одеждой, едой, одеялами и другим барахлом. И там не только это. Можно было бы взять семена и самим выращивать еду. Представь, как охуительно было бы снова есть свежие овощи.

– Найл, – тянет Лиам, прекрасно зная, насколько это рискованно. Магазин слишком большой. Это небезопасно.

– Просто подумай, – просит Найл. – Хорошо?

– Я подумаю об этом, только сильно не обнадеживайся, – вздыхает Лиам, но уже наперед знает, что не собирается менять своего решения.

– Посмотрим, босс, – ухмыляется Найл. – У меня есть часы дежурства. А ты ночью недоступен. Ты можешь остаться здесь со своим питомцем.

– Не называй его так, – хмурится Лиам.

– Ты кормишь его, моешь, держишь в клетке, – Найл поднимает брови. – Для меня это звучит, как питомец.

– Скажи Луи, что я хочу, чтобы мы все собрались завтра вместе, ладно? – снова вздыхает Лиам. – Я хочу уже решить, что мы будем с ним делать.

Найл стонет.

– Мы должны связать его и бросить в лесу, как можно дальше от нас, чтобы он не нашел свой путь, вот что мы должны сделать, – страстно говорит он. – Мы не можем ему доверять, Лиам. Он пытался убить тебя, не забывай об этом.

– Луи говорил то же самое и о тебе, но кто тогда поручился за твою задницу, – встает и скрещивает руки на груди Лиам.

– Это было другое, – упрямо щурится Найл.

– Да ты что?!

– Да, я просто… потому что, – Найл резко машет рукой. – Да ладно, Лиам, ты не можешь отрицать того, что он не совсем в порядке. Восемь или девять месяцев совсем один? Выживать в одиночку без кого-то? Это все приводит к тому, что ты становишься ебанутым на всю голову. Даже если он не причинит нам вреда, думаешь, он захочет остаться?

– А почему бы и нет? – удивляется Лиам. – Здесь безопасно.

– Невозможно приручить дикое животное, Ли, – тихо продолжает Найл. – А он? Он именно такой.

Лиам не говорит больше ничего и Найл уходит, заперев за собой дверь. Лиам заканчивает есть в тишине и ставит миску на поднос, когда слышит голос Зейна.

– Он прав, и ты это знаешь.

Лиам чуть не подпрыгивает от неожиданности, но быстро одергивает себя. Его сердцебиение не ускоряется. Он поворачивается, чтобы посмотреть на Зейна, чьи глаза все еще закрыты, а голова лежит на подушке.

– В чем? – спрашивает Лиам, вцепившись в лестницу, прикрепленную к кровати.

– Я пизданутый на всю голову, – тихо говорит Зейн.

Лиам не спорит с ним, просто не видя в этом смысла.

– Здесь для тебя еда на раковине, если вдруг ты уже проснулся.

Зейн фыркает в ответ и Лиам забирается обратно на свою койку, чтобы еще поспать. Завтра он должен быть отдохнувшим.

***

Когда Лиам покидает камеру, Зейн все еще спит. Он просит Найла присмотреть за ним, пока сам примет душ и сменит одежду для того, чтобы быть готовым к непростому дню. Затем он отправляет Джен к Зейну, потому что она уже все для себя решила и ей нет смысла участвовать в совещании. Джен согласна с Лиамом и готова позволить Зейну остаться. И Лиам понимает, что иметь ее голос на своей стороне очень важно, потому что Джен является одним из самых влиятельных членов группы.

Джен – это милая пожилая женщина пятидесяти шести лет, выглядящая так, словно она пахнет печеньем и таскает в сумочке мятные леденцы. Она также чуть ли не самый лучший стрелок из всех них, может быть, уступая только Лиаму и Найлу, но при этом умудряющаяся перезаряжать свое оружие с такой скоростью, что любой изумился бы. Когда Лиам впервые встретил ее, он был удивлен, как она до сих пор жива. Но когда он узнал ее ближе, то перестал удивляться.

– Я справлюсь, – говорит она, кивая в сторону камеры. Лиам, видимо, все еще кажется неуверенным, потому что она добавляет: – Не переживай, я пригляжу за твоим мальчиком.

Лиам кивает и идет на выход, но Зейн просыпается и зовет его по имени, садясь на кровати. Лиам поворачивается к нему, широко раскрывшему глаза и стискивающему в руках одеяло.

– Зейн, – легко говорит Лиам, – это Джен. Джен, это Зейн.

– Он милашка, не правда ли? – спрашивает Джен. – Зейн, так? – он кивает. – Приятно познакомиться. Я Дженнисон, но ты можешь звать меня Джен.

– Взаимно, мэм, – медленно отвечает ей Зейн. И это первый раз, когда Лиам видит, что он разговаривает с кем-то, кроме него. Тон его голоса вежливый и открытый, что удивляет еще сильнее, ведь с самим Лиамом он разговаривает совершенно иначе. Зейн говорит с ним так, словно находится в каких-то минутах от того, чтобы снова напасть на него или сбежать.

– Видишь, – обращается Джен к Лиаму, – мы в порядке. Ты иди, поговори с остальными.

Лиам бросает еще один взгляд на Зейна и замечает его кивок, что, считает он, означает, что тот не против, если он уйдет. Он не знает, почему так волнуется из-за того, что бы оставить Зейна с кем-то другим, но все же.

Хотя ему в любом случае приходится покинуть камеру и направиться к остальным. Блок, в котором проживает его группа отличается от того, где разместили Зейна, тем, что выглядит уже вполне уютно.

Разноцветные одеяла развешаны на решетках, и в каждой камере есть что-то от ее жителя. Начиная от смешных плакатов Гарри на стенах, заканчивая Найлом с болтающимися на углах его кровати бейсболками.

Они до сих пор потрясены тем, как смогли здесь все обустроить. Что смогли собраться все вместе и научиться жить с тем, что есть. Нашли способ вернуть немного нормальности в мир безумия.

Лиам толкает дверь и входит в их общую комнату, представляющую из себя обычное помещение с несколькими круглыми столами. Все остальные уже здесь, кроме Найла, который на дежурстве. Луи сидит, обняв Гарри, словно до сих пор не верит, что его мальчик уже в безопасности. И Лиам не может винить его в этом. Заболевший Гарри и его заставил поволноваться, но этот придурок был слишком жизнерадостным, чтобы умереть от какой-то лихорадки. Стоит тому только выбраться на разведку, он великолепно справляется с ходячими, окружающими его.

Мэри и Карсон тоже сидят рядом. А Уайет, внук Джен, присоединился к Гарри и Луи, говоря и жестикулируя так оживленно, как могут делать только десятилетние (и Луи, потому что тому тоже десять лет, психологически, уж точно). Уилсон и Джордан устроились в дальнем углу и улыбаются ему, когда он только входит. А Сэм и Лена слишком заняты едой, чтобы вообще обращать на него внимание.

Лиам громко кашляет, заставляя всех прислушаться к себе.

– Я бы хотел поговорить о том, что делать с нашим… э… другом…

– С заключенным, – поправляет его Луи.

– Он не заключенный, – огорченно вздыхает Лиам.

– Ты запер его в камере. Он заключенный.

– Неважно, – Лиам отмахивается от него. – Прежде чем мы начнем разбрасываться идеями, я бы первым хотел высказаться. Лично я думаю, что он не опасен.

– Не для тебя, может быть, – указывает Мэри на него. – Никто просто физически не может угрожать тебе.

– Я могу поручиться за него, – игнорирует ее Лиам, продолжая. – Найл тоже может сделать это. Мы выходили с ним вчера, и он не пытался ничего предпринять, – Лиам опускает в своем рассказе лишь ту часть, в которой Зейн напал на него после того, как проснулся. Ему это понятно. Он среагировал бы точно так же в подобной ситуации. – Поэтому я считаю, что мы должны дать ему две недели испытательного срока.

– Поддерживаю, – Гарри тут же вскидывает вверх руку.

– То же самое, – говорит Луи, когда Гарри пихает его локтем в бок, – но с одним условием: его всегда кто-то должен сопровождать. И про наручники не забудь.

– Это разумно, – кивает Лиам. Хотя решает, что если в ближайшие дни дела пойдут хорошо, то он поговорит с ними о том, чтобы больше не использовать их.

– А мне это не нравится, – громко возражает Мэри. – Мы вполне счастливы нашей группой. Нам не нужен посторонний.

– Это ты говоришь о чужаке, который выживал в одиночку восемь месяцев? – поднимает брови Лиам. – О том, который сделал то, с чем не справился бы ни один из этой комнаты?

Мария хочет сказать что-то еще, но Уайетт опережает ее:

– Восемь месяцев? – спрашивает он, широко раскрывая глаза. – Один?

Лиам кивает.

– Ему, должно быть, одиноко. Я думаю, он должен остаться. У нас много места.

– Но у нас не так много еды, – утверждает Карсон.

– Если он останется, то так же, как и остальные, примет на себя определенные обязанности, – уверенно обещает Лиам. – Все, кто за испытательный срок, поднимите руку.

Шесть рук поднимаются вверх, некоторые лишь наполовину, но и это уже прогресс. Если добавить к ним Найла, Джен и самого Лиама, то Мэри, Карсон и Сэм – единственные, кто против.

– Тогда решено, – объявляет Лиам. – Гарри, если хочешь, можешь начать собираться, чтобы успеть вернуться до заката.

Гарри кивает, и они с Сэмом встают. Сэм должен подменить дежурящего Найла, чтобы тот мог присоединиться к Стайлсу. Они уходят в соседнюю комнату за оружием и мешками. Уайет следует за ними попятам, считая, что оружие – это круто. Два года назад Лиама еще беспокоила мысль о том, что дети не должны видеть настоящего оружия. Но сейчас Уайет заряжал пистолет для Найла, и ни для кого это не было чем-то удивительным.

========== 1.6. ==========

– Вы напоминаете мне мою маму, – несмело признается Зейн.

– Она тоже пожилая? – смеется Джен в ответ.

– Нет, – качает он головой, – но она выглядит как милая и заботливая мамочка до тех пор, пока ты не притронешься без разрешения к ее выпечке. Тогда лучше бежать.

Джен смеется еще громче, и Зейн слабо улыбается ей. Она ему уже нравится. Нравится очень сильно, а он так долго уже не испытывал похожих чувств к кому-то. Рядом с ним не было никого, кому он хотел бы улыбаться. Но с Джен, кажется, невозможно удержаться от этого. Она уже в возрасте, но остается смелой и веселой даже в их страшном мире.

Все же он удивляется, когда Лиам собирается уйти, оставляя его наедине с кем-то другим. И именно это ему не нравится. Ему может нравиться Джен, но Лиам… Лиам – это безопасность, как бы странно это не звучало. И Зейн не заблуждается ни в чем. У него нет сомнений в том, что если он только даст повод, Лиам убьет его. Он просто знает, что, пока он не предпринимает ничего лишнего, Лиам на его стороне.

Это странно – находиться среди других людей. Разговаривать с ними. Он ни с кем не говорил так давно, что для него сюрприз уже то, что у него это вообще получается. Неожиданно, что он все еще не растратил все навыки общения. Он слегка притормаживает, будучи слишком взволнованным и беспокойным, но это только потому, что он не привык подолгу находиться в замкнутом пространстве. Он предпочел бы быть там, где можно было бы бежать. И он так привык атаковать все, что движется, что дергается каждый раз, когда Джен заправляет прядь седых волос за ухо или прикрывает рот, смеясь.

– Должно быть, это они уезжают, – вдруг говорит Джен. Зейн прислушивается, задерживая дыхание. Вдалеке слышны звуки отъезжающих машин и скрип открывающихся ворот.

– Кто уезжает? – спрашивает он.

– Мужчины, – поясняет Джен, пожимая плечами. – Не все из них, если ты вдруг задумал побег, решив, что здесь осталась только маленькая старушка и несколько других женщин. Не все выбираются на вылазки. Только Гарри, Найл и Лиам.

– Куда они едут? – тяжело сглатывает Зейн, удивляясь, почему его живот скручивает от беспокойства.

– За едой, скорее всего, – предполагает Джен. – Должны были отправиться на ее поиски пару дней назад, но Гарри был болен. Он наш мальчик на побегушках. Хитрющий как лиса.

– А они… я имею в виду, будет ли он… они…

– С ним все будет в порядке, – откликается занятая вязанием Джен, сидя на другом конце лавки. Она реально выглядит как идеальная бабушка, которая, правда, воткнет спицу в любого, кто перешагнет порог этой камеры с плохими намерениями.

– Мне все равно, – лжет Зейн.

– Ну, конечно, – кусает губы Джен, не сдерживая сарказма в голосе. – Хотя не могу винить тебя в излишнем беспокойстве. Это же Лиам, знаешь? Он словно притягивает к себе. Милейший человек, но вполне смертоносный, когда надо.

Зейн кивает. Он понимает это. Он действительно все это понимает.

Раздается громкий звук открывающейся в блок двери, и Джен со вздохом складывает пряжу.

– Ты пришел сюда, чтобы терроризировать мальчика, Томлинсон?

– Пришел, чтобы позволить вам передохнуть, – говорит он, появляясь в поле их зрения. – Я не могу просто сидеть здесь и… – он резко обрывает себя и проводит дрожащей рукой по волосам, – мне нужно чем-то заняться.

– Ты выдержишь его, – говорит она Зейну, поднимаясь.

Зейн поспешно захлопывает рот, чтобы остановить протест, рвущийся из него. Он не хочет быть один на один с Луи. Он хочет, чтобы с ним была Джен, пока Лиам не вернется. Не то чтобы Луи пугает его. Ему с ним просто некомфортно ни в каком возможном случае, ведь ему уже так нравится Джен! Луи же совершенно другой…

Но Джен все равно уходит, когда Луи открывает дверь, оставляя ее нараспашку.

– Карты? – спрашивает он, протягивая колоду.

Зейн настороженно вглядывается в него и отрицательно качает головой.

– Да ладно! – тянет, вздыхая Луи. – Я не собираюсь в тебя стрелять. Лиам насадит мою голову на палку, если я вдруг сделаю это.

Зейн слегка прищуривается, но с места не двигается, поэтому Луи проходит внутрь и садится на его кровать, заправленную чуть ранее из-за возмущенной Джен, которая категорично высказалась по поводу беспорядка.

Зейн вновь прислоняется к противоположной стене около раковины, пока Луи начинает тасовать колоду. Зейн прекрасно замечает нож и револьвер за его поясом, но, находясь подальше от этого, не так сильно чувствует угрозу.

Луи, должно быть, уже понял, что Зейн не собирается двигаться и как-то реагировать на него, и откладывает стопку карт на кровать. Несколько штук соскальзывают вниз, но он слишком занят, запутавшись пальцами в растрепанных от нервозности волосах.

– Ненавижу, когда они выбираются за пределы тюрьмы, – признается Луи, уставившись в пол. – Это пугает меня до чертиков. Вдруг кто-то из них не вернется? И они никогда не берут меня с собой после того случая, когда я чуть было не прострелил Лиаму голову, пытаясь попасть в ходячего. С тех пор мы все просто решили, что я лучше буду оставаться здесь и держать оборону пока их нет, понимаешь?

Все то время, что Луи говорит, Зейн не перестает кусать внутреннюю сторону щеки, прекрасно понимая, о чем идет речь. Но он… нет… нет… нет… не будет снова думать об этом. Не будет. И Луи ему все еще не нравится. Луи напоминает ему прежнего себя. Не того, когда еще ничего не началось, но того, когда наступил конец света. Нервного, пугливого, волнующегося – себя. Оставленного на месте, пока остальные на разведке. Не потому что он плох в убийстве ходячих, а потому что ему было слишком больно… Его оставляют тогда и больше не возвращаются. Не все, по крайней мере, а те, кто возвращается…

Зейн кусает губы до тех пор, пока не чувствует во рту металлический привкус крови. Хотя даже такая незначительная боль помогает ему отвлечься от мыслей, что вполне облегчает его существование.

– Не то чтобы нам есть о чем беспокоиться, – вдруг прерывает наступившую тишину Луи. – Гарри хорош в том, что делает, и Лиам обязательно вернет их всех невредимыми. Он всегда это делает.

Очень медленно Зейн отталкивается от стены и, подойдя, опускается на кровать на достаточном от Луи расстоянии, так, что между ними мог бы поместиться еще один человек. Луи усмехается вполне отчетливо, но слабо и довольно саркастично, чтобы это можно было посчитать за улыбку. Он снова тянется за колодой и начинает раздавать ее, после чего Зейн поднимает свои карты.

– Рамми, – говорит ему Луи, перевернув одну из карт. Зейн заглядывает в свои и кладет сверху шестерку, семерку, восьмерку червей. Луи делает тоже самое с двойкой, тройкой, четверкой пик. Зейн накрывает все это пятеркой пик.

Несколько минут они играют в полной тишине, но Луи все еще отвлечен: он ерзает и нервно проводит руками по волосам.

– Мы проголосовали, – сообщает он Зейну. – Когда Лиам вернется, он сам все тебе объяснит, но скажу сейчас, что мы даем тебе две недели испытательного срока.

– Испытательный срок, – повторяет за ним Зейн, слегка надломленным из-за долгого молчания голосом.

Луи кивает и кладет сверху пару тузов.

– Чтобы проверить, как ты будешь взаимодействовать с группой и сможешь ли приносить пользу. А еще убедиться, что ты не псих, который убьет нас всех, пока мы спим.

Зейн фыркает и берет карту из колоды: королева червей. Он не может устоять от того, чтобы не задать два мучающих его уже несколько часов вопроса.

– Сколько вас? – сосредоточенно смотрит в свои карты Зейн, словно совсем не заботится об ответе. – И кто у вас главный?

– Двенадцать, – отвечает Луи, переворачивая еще одну карту. – Было больше, но дерьмо случается. Хотя не в последние пару месяцев. За это время никто не пострадал и не погиб.

– Это невозможно, – тихо замечает Зейн.

– Это все зависит от того, насколько у тебя хороший лидер, – говорит Луи, приподнимая уголки губ. – Кто-то, кто не только знает, как принимать необдуманные решения, которые пусть и полезны, но так же тот, у кого достаточно сердца, чтобы сделать все, что в его силах для общей безопасности.

– Так, кто же он? – хмурится Зейн.

– О, ты узнаешь, когда придет время, – смеется Луи.

Зейн прищуривается. Ему не нравится быть в неведении. Хотя и так понятно, что Луи не скажет ему.

– Ну, в любом случае, – резко меняет тему Луи, – я до сих пор не знаю твоего имени.

– Зейн, – отвечает он, доставая следующую карту. – Меня зовут Зейн.

– Зейн, – повторяет Луи, хмуро разглядывая его, наклонив голову. – Тебе идет.

Зейн понятия не имеет, что на это сказать, поэтому решает отмолчаться. В конце концов, когда у них заканчиваются карты, Зейн выигрывает.

– Серьезно? – огорченно вздыхает Луи. – Я так надеялся что ты лузер в этой игре. Все вечно меня обыгрывают. На прошлой неделе я поспорил с Найлом, что смогу обыграть этого мудака. И снова продул. Теперь его смены по уборке достались мне.

Зейн пытается не улыбаться, но ничего не может поделать с собой и сдается. И дело не в том, что присутствие Луи утешает его так же как Джен или то, что с ним он чувствует себя в безопасности так же как с Лиамом. Дело скорее в том, что с Луи ему очень, очень легко… забыться. Не просто забыть, где он находится или то, что он не хочет быть здесь. Луи помогает ему забыться совсем, пусть даже на какой-то короткий момент. Их общение сейчас похоже на то, как Зейн раньше зависал с друзьями после школы.

Это не имеет ничего общего с симпатией к нему. Потому что Зейн думает, что Луи слишком много и он вряд ли сможет проводить с ним долгое время. Но одновременно с этим, если болтовня с Луи позволит ему отключиться от ужасов этого мира, он готов перетерпеть и проговорить с ним даже несколько часов.

– Сыграем еще раз? – спрашивает Луи. – Только я принесу что-нибудь перекусить. Умираю с голода. Я больше не могу есть быстрорастворимые каши. Им лучше найти что-нибудь с мясом, иначе я сойду с ума.

– Конечно, – соглашается Зейн, отвечая на первый вопрос.

Луи берет колоду и снова тасует ее, пока они оба не слышат звук шуршащих по дороге шин, скрежет открываемых ворот и чьи-то громкие крики.

Луи подрывается с кровати в считанные секунды с переполненными паникой глазами. Он бросает на Зейна один взгляд уже почти у выхода и выпаливает:

– Хер с ним. Пойдем со мной. Попытаешься сбежать, выстрелю. Нет времени запирать тебя.

Зейн кивает и двигается к Луи, который с силой хватает его за руку, таща за собой. Зейн уверен, что завтра у него будут синяки, но Луи явно на это плевать. Он просто тянет Зейна за собой через длинный коридор, находит в кармане связку ключей, открывает еще одну дверь, и они наконец оказываются в комнате со множеством столов и тремя встревоженными людьми.

– Приготовьте медикаменты, – кидает им Луи. У Зейна совсем нет времени разглядеть новых для него людей, потому что Луи опять тянет его к одной из дверей, выйдя через которую, они оба оказываются на улице.

Зейн глубоко вдыхает свежий воздух, чувствуя тепло палящего солнца. Луи все еще держит его, но у Зейна появляется возможность хотя бы осмотреться. По периметру их окружает забор. Они во дворе, в котором, видимо, прогуливались раньше заключенные. Есть, правда, еще один забор, перед которым расстилается широкое поле, а затем еще один, уже ведущий на свободу.

Он видит, что ворота на второй сетке все еще закрыты, но на самом первом сетчатом заборе до сих пор остаются открытыми. Он мог бы добежать туда. И если бы у него был нож, он мог бы справиться с проволокой. Или мог бы взобраться вверх. Там, конечно, колючая проволока, но он мог бы накинуть поверх куртку… которой у него нет…

И он все равно не собирается никуда бежать сейчас. Особенно тогда, когда люди кричат, а Найл и Гарри бережно вытаскивают Лиама из машины, левая рука которого окрашена в красный цвет, и он определенно истекает кровью.

– Что случилось? – требует объяснений Луи. Зейн замечает, что паника слегка отступает с лица Луи, потому что его кудрявый парнишка все еще жив.

– Выстрел, – фыркает Найл, принимая больший вес Лиама на себя. Лиам тяжело моргает, находясь на грани потери сознания. – Там был ходячий прямо за ним. И я выстрелил…

– Не твоя вина, – выдыхает Лиам. – Несчастный случай. Я в порядке.

– Ты не в порядке, – шипит Луи, пока кто-то, не знакомый Зейну, жестами указывает им, чтобы зашли внутрь. Он бросает в сторону Зейна короткий, недоверчивый взгляд. – Боже, он быстро теряет кровь. Выглядит бледным. Блять. Блять. Блять.

Луи все еще удерживает Зейна, но он отвлечен достаточно, чтобы Зейн мог незаметно вытянуть нож из-за его ремня. Но он не делает этого. Он понятия не имеет почему, но, может быть, это как-то связано с истекающим кровью парнем, которому необходима помощь.

– Мне нужно отвести тебя обратно в твой блок, – бормочет Луи, затаскивая его внутрь тюрьмы.

Найл и Гарри укладывают Лиама на один из круглых столов в комнате, и Джен тут же подбегает к нему с аптечкой в руке.

– Не знаю, смогу ли помочь с этим, – тихо говорит она. – Пулевые ранения не мой конек, но я постараюсь. Просто потерпи, милый, – добавляет она, гладя Лиама по голове.

– Все равно не собираюсь бросать вас пока, – уверяет ее Лиам с улыбкой на лице. – Вы, ребята, слишком нуждаетесь во мне.

После этого Джен прогоняет всех из комнаты. Ну, почти всех. Кто-то выходит, чтобы забрать вещи из машины, кто-то, чтобы закрыть ворота. Остаются только Найл, Гарри, Джен, Лиам, Луи и Зейн.

– Разве он не должен быть в наручниках? – спрашивает Найл у Луи, указывая на Зейна.

– Не было времени, – хмурясь, отвечает Луи.

– У тебя есть время сейчас.

Зейн вздыхает и поворачивается, складывая руки за спиной. Луи цепляет наручники и тогда Зейн оборачивается, наблюдая, как Джен срезает с Лиама пропитавшуюся кровью рубашку. На его руке все еще кровь, и Гарри хватает бутылку с водой, смачивает тряпку и старается очистить кожу Лиама. Он не трогает место около раны, чтобы не мешать Джен делать свою работу.

– Принесите что-нибудь, чтобы заглушить боль, – привлекает их внимание Джен. – Он собирается отключиться. А мне нужно достать пулю.

Найл кидается прочь из комнаты, возвращаясь всего через несколько мгновений с баночкой таблеток. Джен высыпает одну себе на ладонь, раздавливает ее, пока Гарри достает из аптечки шприц, чтобы ввести обезболивающее Лиаму. Зейн отворачивается, он не может смотреть на то, как делают уколы.

Лиам стонет от боли, и Луи делает шаг в его сторону, отходя от Зейна, чтобы взять за руку, пока Джен будет доставать пулю. Зейн отворачивается снова и не поворачивается вплоть до того момента, пока Джен не заканчивает и не начинает зашивать рану.

Помещение постепенно вновь заполняется людьми. Они несут мешки, наполненные припасами, и каждый из них находит время, чтобы одарить Лиама заботливым взглядом. Зейн пытается запомнить всех, кого он видит. Есть три женщины, включая Джен. Остальные мужчины. И есть один ребенок, которому явно не больше десяти. У него текут слезы по щекам, и он пытается осторожно двигаться к Лиаму, пока один из мужчин не берет его на руки и не уносит прочь.

В суматохе Зейн видит так много шансов, чтобы спастись. Так много прекрасных возможностей. Но не пользуется ни одной из них.

========== 1.7. ==========

Наконец-то, когда все успокаивается, Луи отводит Зейна обратно в его камеру.

– Он, скорей всего, примчится сюда сразу же, как только проснется, – говорит он ему. – Поэтому мне нужно будет принести кое-какие его вещи сюда. Я могу оставить дверь открытой, но тогда не сниму наручники.

– Просто запри меня, – просит Зейн. Он ненавидит быть в наручниках еще больше, чем быть за решеткой.

Луи согласен и снимает их с него, прежде чем запереть камеру. Зейн падает на свою кровать и устало проводит ладонью по лицу, пытаясь понять, что с ним не так и что он, блять, вообще чувствует. В первую очередь, он недоволен собой: он мог бы уже выбраться отсюда. У него было так много возможностей. А он просто не сделал ничего. Почему? Во всем этом нет никакого смысла.

А еще есть гнев. Гнев на самого себя, что вообще позволил себе оказаться в подобной ситуации, а потом и на остальных, кто притащил его сюда без его согласия. Гнев на весь мир за то, каким он стал.

И потом он понимает, что отвык что-либо чувствовать. Он избегал этого слишком долго. Не то чтобы он не встретил ни одного порядочного человека за все время своих скитаний. Он просто никогда не задерживался с ними надолго, не предлагал составить компанию, потому что не хотел. Не хотел больше ничего чувствовать по отношению к людям, которых так легко потерять… и так сложно проходить через это снова и снова. Он больше не хотел проходить через потери, постоянное беспокойство или озабоченность кем-то. И вот он снова чувствует. Тревогу за мальчика с большими карими глазами и пулевым ранением в плече.

Зейн слышит какое-то движение в камере напротив, медленно встав, он подходит к решетке, вцепляется в нее руками и замечает Луи, застилающего верхнюю койку.

– Что ты делаешь?

– А на что это похоже, – смотрит на него и явно насмехается Луи. – Очевидно, стелю постель.

– Для кого?

– Для Лиама, – поясняет Луи, заправляя простынь под край матраса. – Он переезжает к тебе на время. Хочет, чтобы остальные чувствовали себя в безопасности, потому что часть из них до сих пор считает тебя психом.

– Может быть, они и правы, – бормочет Зейн.

Луи поправляет одеяло и ослепительно улыбается Зейну:

– Может быть. Но тогда я тоже.

Зейн крепче вцепляется пальцами в решетку, следя за тем, как Луи заканчивает с кроватью. Луи машет ему, прежде чем уйти, хотя минуту спустя все равно возвращается, старательно таща с собой небольшую полку, фото в рамке, несколько свечей и еще одно одеяло. Зейн наблюдает за тем, как он вешает полку на стену рядом с раковиной, довершая все это фотографией и расставленными на полке свечами. Потом приспосабливает одеяло на решетчатую дверь, слегка отгибая угол, так что Зейну все еще видно его внутри. Луи оглядывает дело своих рук и с улыбкой оборачивается к Зейну.

– Неплохо, да? – с гордостью спрашивает он. – Имею в виду, это не идеально, но все же дом. Быть сверху – это капец как напряжно, но Лиам отказывается спать снизу.

Уже не в первый раз Зейн не знает, как ему реагировать на сарказм Луи, поэтому он игнорирует его. Луи не удерживается, подходит к нему и, открыв дверь, прислоняется к дверному проему.

– А ты не так уж и плох, да? – ухмыляется Луи.

– Разве не вам это решать? – пожимает плечами Зейн.

– Ты вообще-то уже мог бы сбежать, – наклоняет голову в бок Луи, рассматривая его. – Ворота были открыты. И у тебя было немало возможностей забрать мое оружие. Ты вполне мог бы это сделать.

– Мог бы, – спокойно соглашается Зейн, опускаясь на свою кровать.

– Так почему же ты не сделал этого?

– До сих пор пытаюсь понять это, чувак, – вздыхает Зейн, прислоняясь спиной к стене.

– Я не думаю, что тебе нужно это, – говорит ему Луи. – Я думаю, ты точно знаешь, почему ты все еще здесь.

– Возможно, – оправдываясь, прикрывает глаза Зейн.

– Мы все здесь по тем же причинам, – усмехается и кивает Луи. – Лиам. Я наблюдал за тем, как он однажды избежал схватки, даже находясь с дулом у виска. Нужно быть ебанутым уродом, чтобы навредить такому, как Лиам.

Зейн снова не отвечает, в основном потому что думает, что в словах Луи есть смысл, а не потому что у него есть какое-то чувство привязанности к парню. Он едва знает Лиама. Это больше из-за того, что Лиам принял его. Из-за того, что запер себя вместе с ним, чтобы спасти Зейну жизнь, хотя тот ничего еще не сделал, чтобы это заслужить.

И Зейн все еще не планирует оставаться здесь. Если Луи не соврал ему, и у него правда есть две недели испытательного срока, то он будет вести себя прилежно все это время, а потом просто попросит Лиама отпустить его. Но до тех пор он вроде как задолжал Лиаму, и ему это не нравится. Он не любит быть в долгах перед кем-то. Так что он сполна все отработает и снова пустится в бега.

– Пора идти, – Луи отталкивается от решетки. – Лиам принесет тебе ужин. И если тебе, эмм… нужно, например, в туалет, сейчас самое время сказать об этом.

Зейн отрицательно качает головой и Луи кивает ему, прежде чем уйти. Он оставляет дверь в его камеру открытой, но запирает сам тюремный блок. Когда Зейн перестает слышать его шаги, он медленно выходит из своей комнаты.

Этот блок не очень большой: по десять камер на обоих этажах, по пять с обеих сторон. Поднявшись по лестнице на второй этаж, Зейн обходит все находящиеся там камеры, замечая, что в них практически ничего нет. Когда он заканчивает со своей быстрой инспекцией, то спускается и, быстро осматриваясь вокруг, ныряет в камеру Лиама.

Он не может остановить себя, когда берет в руки фотографию в рамке и, хмуря брови, разглядывает ее. На фото всего пять человек, которые, очевидно, и есть семья Лиама. Отец справа, мать слева, а Лиам и две девушки, выглядящие чуть старше него прямо, перед ними. Лиам, стоящий в середине, выглядит гораздо моложе, здесь ему лет шестнадцать-семнадцать, как догадывается Зейн. У него прямые и длинные волосы, а сам он ниже ростом и намного худее. Его трудно узнать: выдают лишь яркие глаза, губы и нос.

Зейн не успевает вернуть рамку на место, ее выдергивают у него из рук. Широко раскрыв глаза, Зейн поворачивается, но Лиам слишком занят своими воспоминаниями, чтобы накричать на него из-за вторжения в свою личную жизнь.

– Мне было шестнадцать, – улыбается Лиам, с нежностью разглядывая фото. – Я думал, что крутой. Джастин Бибер только-только заявил о себе, а моя сестра Рут училась в парикмахерской школе, и она убедила меня, что эта прическа будет смотреться просто отлично. Немного нелепо, да?

– Прости, – бормочет Зейн. Ему просто необходимо выбраться из этой камеры. Слишком маленькое пространство для фотографии, навевающей воспоминания, для появившегося Лиама и для него самого, чувствующего вину за то, что вмешался туда, куда не имел права вмешиваться. Только Лиам закрывает выход собой, и единственный способ выйти – это дождаться, когда он сдвинется с места, или попросить его сделать это.

– Не волнуйся об этом, – дергает плечом Лиам и ставит рамку на место. – Я пришел спросить, ты хочешь остаться есть здесь или присоединишься к остальным?

– Сложновато будет есть в наручниках, не думаешь? – слегка мрачнеет Зейн.

Лиам открывает рот и снова его закрывает, подбирая верные слова.

– Ты прав. Я забыл про них. Мне жаль.

– Просто предосторожность, – жмет плечами Зейн, не собираясь вступать в какую-либо дискуссию.

– Точно, – вздыхает Лиам. – Я сейчас вернусь.

Зейн кивает и вместе с Лиамом выходит из его камеры. Он возвращается к себе и садится на кровать, решая развлечь себя оставленной Луи колодой карт. Он просматривает их, тасует и занимается ерундой, просто чтобы делать хоть что-то, пока Лиам не возвращается, неся в руках большой металлический поднос и ухмыляясь так широко, что это кажется даже болезненным. Когда он подходит ближе, Зейн понимает, почему тот так выглядит.

Запах удивительный, и Зейн не может перестать вдыхать его, пропуская момент, когда Лиам усаживается на кровать. На подносе две тарелки, и первое, что замечает Зейн, это какое-то не известное ему блюдо из пасты. Ему все равно, что это, ведь оно пахнет томатным соусом и специями, и его рот уже наполняется слюной. Второе – это хлеб. Теплый, мягкий на вид хлеб с небольшой миской с оливковым маслом рядом.

– Нашли чугунную сковороду несколько недель назад, – объясняет Лиам. – Мы ничего не печем в духовке, экономя электричество для горячей воды и тепла в холодные месяцы. Но Гарри великолепен со сковородой и он может приготовить все что угодно на огне.

Зейн не может говорить. Он слишком занят, потянувшись за одной из тарелок с едой, одновременно с этим вгрызаясь в кусок мягчайшего хлеба, политого маслом. Это, возможно, самое лучшее, что он вообще когда-либо ел в своей гребаной жизни, и он не может сдержать тихий стон.

– Да? – улыбается Лиам, принимаясь за свою порцию. – Говорил тебе.

На подносе есть еще две бутылки Пепси, и Зейн хватает одну, открывает крышку и делает глоток теплой жидкости, только так останавливая себя от того, чтобы не смести со своей тарелки все за одну минуту. Он мог бы очистить весь поднос (включая тарелку Лиама), он должен остановиться. Он хочет насладиться самим процессом. Хочет вспомнить вкус свежего хлеба и откусывает понемногу, сомневаясь, что еще когда-нибудь ему придется есть что-то такое же вкусное.

Зейну кажется, что Лиам чересчур аккуратен в еде. Это похоже на один из симптомов ОКР. Он накалывает два кусочка пасты на вилку, подносит ко рту, пережевывает с закрытым ртом, глотает, потом накалывает еще два кусочка и повторяет все заново. После каждых четырех кусочков, он прерывается, откусывает хлеб, запивает все это и начинает сначала. Не то чтобы Зейн пялится на него, он просто не знает, что еще делать. Так же, как, когда рядом с ним Луи, или Джен, Зейн не помнит, как именно общаться, как реагировать на человека рядом. Еще одного живого человека.

Когда с едой покончено, Лиам складывает тарелки на поднос и встает.

– Ох, дерьмо, я забыл, – он несколько секунд роется в кармане и достает оттуда зубную щетку и новый тюбик пасты. – Твой умывальник работает, так что… ну ты знаешь. Ты мог бы…

– Спасибо, – тихо благодарит его Зейн, принимая предложенные предметы и крепко вцепляясь в них. Лиам все продолжает и продолжает одаривать его, и чем дольше все это будет, тем больше придется Зейну отработать за все. И ему хочется, чтобы доброта Лиама имела хоть какие-то рамки, что, судя по нему, вообще вряд ли возможно.

Лиам покидает тюремный блок, а Зейн допивает остатки Пепси и вытягивает шею, чтобы заглянуть в окна, что находятся чуть выше второго этажа. Они так же малы, как и те, что в душевой, но сквозь них хотя бы видно, что уже стемнело. Он не знает точного времени, но думает, что на часах должно быть где-то около девяти вечера. Не достаточно поздно для него, чтобы лечь спать, но делать ему все равно нечего.

Когда он еще был один, то в это время занимался поисками дерева, на котором можно было бы вздремнуть. Он убивал одного ходячего и укладывал его под деревом, чтобы замаскировать собственный запах. Затем залезал как можно выше, выбирал ветку потолще и, используя веревку из сумки, обматывал ее вокруг себя. Он вспоминает Джейка, который смеялся над ним, пересмотревшим Голодные Игры четыре раза, но Зейн совершенно не жалеет об этом. Особенно учитывая то, что эта веревка не раз спасала ему жизнь. Зейн ведет себя беспокойно во сне. Вот и сейчас, задремав, он дергается и ворочается, и, как минимум, дважды просыпается от того, что чувствует, как падает с ветки вниз.

Зейн встает и поворачивается к раковине. Проходит некоторое время, прежде чем кран издает громкий настораживающий звук и появляется прохладная чистая вода. Зейн брызгает себе в лицо несколько раз и тянется к своей новой зубной щетке. Пришлось ли Лиаму специально искать ее во время их вылазки? Или у них просто были лишние? Он искренне надеется на второй вариант. Потому что Лиам, рискующий собой ради того, чтобы Зейн просто мог почистить зубы, вынуждает его чувствовать дискомфорт и вину.

Он слышит, как Лиам возвращается, но не прерывается, вычищая привкус томатного соуса изо рта, просто не в силах встретиться глазами с парнем из соседней камеры. Когда он заканчивает, то проводит языком по зубам, наслаждаясь чистотой, гладкостью и мятным привкусом. Боже, он так скучал по этому.

– Идешь в постель? – спрашивает Лиам, появляясь у него на пороге.

– Наверное, – Зейн оборачивается к нему и поводит плечами.

– Отличная идея, – кивает ему Лиам. – Завтра мы должны кое-что сделать.

– Мы? – повторяет за ним Зейн.

– Нужно представить тебя всем. Ну, и есть еще кое-какие задумки.

Зейн тяжко вздыхает, потому что догадывается, что, даже если он не захочет встречаться с другими людьми, Лиам все равно заставит его. Но он действительного этого не хочет. Тех, с кем он успел познакомиться, уже вполне предостаточно для него. Лиам просто не понимает, что он не был с кем-то целыми месяцами, а сейчас он оказывается в ситуации, когда люди окружают его повсюду.

– Ладно, – нехотя все же соглашается Зейн и нервно потирает затылок, чувствуя, как румянец покрывает щеки. – Эм, мне, вроде как, нужно…

– Ой! – Лиам широко раскрывает глаза. – Конечно. Да. Мы можем. Да, – он роется в кармане и достает наручники. Зейн раздосадован тем как легко поворачивается и позволяет Лиаму надеть их, но не видит смысла сопротивляться.

Они сталкиваются с чем-то по дороге и это не человек. Зейн понимает это, когда слышит звук, который никак нельзя перепутать с тем, что издают живые. Этот звук низкий и глухой, заставляет кровь Зейна стыть в жилах, но по какой-то неясной даже ему причине, находясь в наручниках и будучи безоружным, он все равно оттесняет Лиама плечом в сторону.

Вот только Лиам намного умнее его, хватает Зейна за руку и резко толкает обратно, вынимает нож из-запояса, двигаясь вперед, и всаживает его в прогнившую глазницу ходячего.

Зейн впервые видит Лиама в действии. До сих пор Лиам был для него просто мускулистым, но добродушным парнем с теплым взглядом и мягкой улыбкой. Правда, в этот момент он таким явно не был. Зейн кожей чувствует, как воздух в помещении становится холоднее, когда естественное тепло, исходящее от Лиама полностью исчезает. Мертвец падает на пол, Лиам наступает ему на грудь и вытягивает из его черепа свой нож. Мышцы на его бицепсах напрягаются и Зейн уже готов забрать назад все свои слова о том, что он слишком мягкотелый.

– Все нормально? – Лиам стоит к нему полубоком, вытаскивая тряпку из кармана и протирая ею лезвие, чтобы потом вернуть нож на место.

– В порядке, – качает головой Зейн.

Лиам кивает и снова опускает ладонь ему на спину, подсказывая дорогу до туалета. Лиам спокоен и, кажется, на первый взгляд, не особо тронут произошедшим, но Зейн замечает напряженно сжатые губы и оставшийся в его глазах холод.

– Я буду здесь, – обещает Лиам, когда они подходят к двери, которую ему нужно отпереть.

Зейн исчезает внутри помещения, спокойно закрывая дверь позади себя, но потом делает резкий вдох и бьет плечом в эту же самую дверь.

– Лиам, – громко кричит он.

Дверь распахивается, и Лиам взглядом мечется по комнате. Когда он не видит никакой опасности для жизни, то хмурится, глядя на Зейна.

– Что?

– Наручники, – беспомощно шевеля руками, напоминает Зейн.

Лиам смотрит на него озадаченно и жестом показывает развернуться. Как только наручники сняты, Лиам вновь прикрывает дверь между ними и Зейн остается один в холодной, маленькой комнате, чтобы наконец-то сделать свои дела. Здесь довольно темно и только слабый свет луны освещает пространство. Когда он заканчивает, то выходит в коридор, находя Лиама болтающим с кем-то.

Этот мужчина высок, у него карие глаза, кажущиеся унылыми по сравнению с глазами Лиама, его каштановые волосы неопрятны и длинны, и он резко обрывает разговор, завидев Зейна:

– Разве он не должен постоянно быть в наручниках?!

– Зейн, это Сэм. Сэм, это Зейн, – устало вздыхает Лиам.

– Он может быть и снисходителен к тебе, – говорит Сэм Зейну, – но если я застану тебя где-то в коридорах не скованным, вышвырну тебя отсюда.

Зейн прищуривается и никак не реагирует на угрозу. А вот Лиам, наоборот, снова превращается в лед. Зейн даже хочет поежиться от того, что чувствует исходящий от него холод.

– Была проблемка с дверью, ведущей в его блок, – сухо сообщает Лиам. – Она почему-то оказалась разблокирована. Ведь никто не разрешал делать это. Если бы меня не было с ним…

– Если бы тебя с ним не было, он был бы мертв, – спокойно говорит Сэм. – Что вероятно и планировалось тем, кто открыл ту дверь. Слава богу, что ты там был Лиам и спас день.

– Нам очень повезло, – четко заявляет Зейн. Сэм не нравится ему – совсем. Луи был к нему поначалу придирчив, наверное, и Найл был довольно колючим, но Сэм отличался от них. Иногда люди легко адаптируются в этом мире. В другое время они уже были испорчены, и конец света сделал все только хуже. И он чувствует, что знает, какой человек этот Сэм.

– Дверь, – ворчит Лиам, глядя на Сэма. – Зейн, наручники.

Зейн поворачивается и вызывающе задирает подбородок. Он чувствует себя униженным, когда его сковывают на глазах у другого человека. Он понимает, что это не ради осторожности, а ради того, чтобы Лиам утвердил свое влияние, что, блять, выводит Зейна из себя.

Сэм удовлетворенно кивает и двигается дальше по коридору, а Зейн с Лиамом уходят в другом направлении.

– Мне жаль, – говорит Лиам, когда они заворачивают за угол и он освобождает его руки.

– И должно быть, – говорит Зейн. Он ощущает, что идет по краю, но он не очень рад такой перемене в характере Лиама.

– Просто… будь осторожен с Сэмом, ладно? – просит Лиам, открывая дверь в их корпус.

Зейн фыркает и умолкает.

Лиам внезапно поворачивается к нему и накрывает ладонью его руку. Зейн предчувствует, что это должно быть больше предупреждением, чем утешением.

– Я серьезно, Зейн, – медленно говорит Лиам. – Хорошо?

– Хорошо, – повторяет Зейн, выдергивая руку из чужой хватки.

Зайдя в тюремный блок, Лиам зажигает свечи, освещая свою камеру. Зейн смотрит с минуту на то, как Лиам вытаскивает книгу из-под матраса, затем взбираясь наверх и ложась. Он сам забирается в кровать в том, что вчера дал ему Лиам, у него все равно нет ничего другого, в чем он мог бы лечь спать, да и он привык быть всегда одетым.

Зейн все еще не спит, когда Лиам уже гасит свечи, и он не знает почему. Возможно, это из-за того, что он не заперт, как было прошлой ночью, а, может быть, и из-за чего-то другого.

Спустя час, он все же решает и признается самому себе, что это точно из-за чего-то еще, поэтому, не раздумывая, Зейн хватает подушку и одеяло и молча переходит в комнату к Лиаму.

Лиам слетает со своей койки в считанные секунды и подминает тело Зейна под своим весом, садясь на него. Зейн смачно прикладывается головой о цементный пол и ему кажется, что он видит звезды. Перед его глазами вспыхивает водоворот приносящих боль цветов, сменяющихся внезапной поглощающей все остальное чернотой.

Он задыхается под весом Лиама и не может связно мыслить из-за ослепляющей, жгучей боли. Вполне возможно, что его в любую минуту вырвет, что абсолютно не исключено из-за доводящих до тошноты сменяющих друг друга ярких вспышек перед его глазами.

Вдруг тяжесть с груди исчезает и Зейн делает судорожный, быстрый вздох, моргая, чтобы открыть глаза. В темноте ему ничего не видно, но щелкает зажигалка и комната наполняется теплым, мерцающим светом. Он замечает смотрящего на него сверху вниз Лиама, выглядящего как побитый щенок, что нелепо, ведь это Зейн тот, кто сейчас валяется на гребаном полу.

– Мне жаль, – тараторит Лиам, – я подумал…

– Ты подумал, что? – спрашивает Зейн, не двигаясь с места.

– Я не знаю, – сокрушенно признается Лиам. – Я просто услышал, что что-то движется в мою комнату и среагировал. Почему у тебя с собой подушка и одеяло?

Зейн с трудом поднимается на ноги. И это тяжело. Голова все еще кружится, и ему трудно удерживать равновесие. Лиам подхватывает его за руку для поддержки, но так же, как и до этого, Зейн отмахивается от него.

– Я просто… – замолкает он, занимаясь тем, что наклоняется, чтобы подобрать одеяло (от чего становится еще хуже, но это спасает его от того, чтобы смотреть на Лиама). – Я не хотел спать один в своей камере, понятно?

– Прости, – повторяет Лиам, выглядя при этом не только побитым, но еще и потерявшимся щенком. – Блять… Зейн… Я…

– Забудь, – бросает ему Зейн и разворачивается, чтобы покинуть чужое пространство.

– Останься, – не позволяет ему это сделать Лиам. – Хорошо?

Зейн, вообще-то, больше не хочет этого, по крайней мере, не с пульсирующей болью в голове, но кивает, закидывает подушку на нижнюю полку и забирается следом, закутываясь в одеяло по плечи. Лиам задувает свечу и залезает на свою койку.

Спустя пять минут, когда звук равномерного дыхания Лиама наполняет комнату, Зейн наконец-то засыпает.

========== 2.1. ==========

Зейн просыпается, когда кто-то осторожно толкает его в плечо. Это не должно вызывать в нем тревогу, потому что прикосновение слишком мягкое, но его мысли с утра все еще затуманены, и он не отличает дружеское касание от насильственного, поэтому подрывается, оказываясь в вертикальном положении, хватается за чужое запястье и выкручивает руку.

Лиам удивленно вздыхает, и Зейн отпускает его, медленно моргая.

– Прости, – машинально извиняется он.

– Я запомню, что будить тебя опасно, – делает шаг назад Лиам, хмурясь. Но добавляет спустя секунду, уже улыбаясь: – Хотя, на дворе почти полдень.

– Серьезно? – садится Зейн, проводя рукой по волосам. Они легли спать довольно рано, и Зейн не привык отводить столько времени для сна. Три-четыре часа – это то, что он получал в свои самые лучшие ночи за пределами тюрьмы.

– Я забил для нас душевые на следующие двадцать минут, так что тебе лучше поторопиться, – кивая, сообщает ему Лиам. – Потом очередь Найла, и он вышвырнет нас оттуда, не важно: успели мы или нет.

Зейн встряхивает головой, а затем встает с постели, чтобы собрать свою подушку с одеялом и вернуть все это в свою камеру. Он не хочет, чтобы кто-то знал, где он спал прошлой ночью. Ему не нужны ехидные вопросы от Луи, почему это он вдруг решил покинуть свою камеру и переехать к Лиаму посреди ночи.

– Тебе нужна еще одежда, – говорит Лиам, заправляя свою койку. Его голос эхом распространяется по полупустому пространству камеры.

– Да? – Зейн смущенно осматривает себя и, насупив брови, переводит взгляд на Лиама.

– Ты не можешь всегда спать в джинсах и носить одно и то же месяцами. Мы, вообще-то, здесь стираем. Я покажу тебе потом прачечную. Но сначала мы заглянем в другой блок и посмотрим, что сможем найти для тебя.

– Ладно, – тяжело сглатывает Зейн.

У Лиама в руках уже два полотенца для них и мыло, что говорит Зейну о том, что он поднялся явно раньше него. И он понятия не имеет, как ему удалось выбраться из кровати и покинуть камеру не разбудив его. Обычно Зейн просыпается от любого малейшего шороха.

Пока они идут, – Зейн в наручниках, конечно же, – до него доходит, что они собираются принимать душ вместе. Что странно, разве нет? Он и раньше принимал душ с парнями. Ребята всегда используют душ в раздевалках в школе, чтобы ополоснуться после занятий спортом, ведь так? И в каждой тюрьме, которые Зейн видел до этого по телевизору, заключенные тоже бывали в душе не по одному. Но сама мысль о том, чтобы находиться там вместе с Лиамом, причиняет ему дискомфорт.

– Доброе утро, – приветствует их Джен, когда они сталкиваются с ней в коридоре.

– День уже как бы, – напоминает Лиам улыбаясь.

– Ты же знаешь, что до того, как мир полетел к чертям, я никогда не вставала раньше двенадцати, – Джен фыркает и закатывает глаза. – У меня свой график. Я отказывалась вставать, пока мой чай не будет готов.

– Если мне не нужно было никуда идти, я мог проспать весь день, – с улыбкой смотрит на нее Зейн.

– Будь умничкой, – велит она ему, потрепав по волосам. – И, Лиам, приведи его ко мне чуть позже. У меня есть кое-что, что я хотела бы у него спросить.

Лиам кивает, и они снова двигаются в направлении душевых, в противоположную от Джен сторону.

– Кое-что – это что? – настороженно уточняет Зейн.

– Кто знает, – пожимает плечами Лиам. Зейн, должно быть, выглядит слегка встревоженно, потому что Лиам хихикает и добавляет: – Она, скорей всего, просто хочет выяснить, что мы можем сделать с тобой, где ты пригодился бы.

– Ох, – тихо говорит Зейн.

Когда они добираются до душевых, Лиам отпирает дверь и снимает с Зейна наручники.

Зейн все еще потирает запястья, пока Лиам вешает их полотенца на стену, устраивает рядом два куска мыла и бутылочку шампуня, а затем снимает с себя рубашку. Повязка на плече выглядит так, словно ее недавно обновляли, и Лиам лишь слегка морщится, когда стягивает ее. Зейн резко отводит глаза к стене, когда перед его взглядом предстает так много голой кожи. И дело не в том, что у него какой-то пунктик по поводу парней. Определено, нет. На самом деле, он прежде встречался как с парнями, так и с девчонками. Просто это все Лиам с его крепкими мышцами и загорелой кожей, будто он вечно работает на солнце без рубашки, и это ошеломляет. Зейн не хочет быть пойманным за его разглядыванием.

Он падает на скамейку, на которой в прошлый раз сидел Лиам и ждет свою очередь. Он наблюдает за тем, как Лиам вешает свои штаны рядом с полотенцами, добавляя к ним потом серые боксеры. Зейн задерживает дыхание и отворачивается к стене, слыша, как звук льющейся воды наполняет помещение.

Лиам начинает мягко петь себе под нос. Зейн не узнает мелодию, но его голос приятен для слуха: нежный, ровный. Он талантлив. Реально, черт подери, талантлив. Запах цитрусовых и клубники распространяется по комнате, смешиваясь со сладостью голоса Лиама. И весь этот эффект кружит Зейну голову.

Лиам выключает воду через минуту и выходит из-за прикрывающего его выступа со свободно свисающим с его бедер полотенцем.

– Твоя очередь, – говорит он.

– Что? – сглатывая слюну, спрашивает Зейн, смотря, как вода стекает по его груди.

– Душ, – поднимает брови Лиам.

– Ага, да, точно, – качает головой Зейн. Он встает и наклоняется около стены, чтобы стянуть с себя джинсы. Пока он развешивает одежду, Лиам скидывает с себя полотенце и… блять… Хорошо. Зейну нужно отвернуться. Он не смотрит. Он не смотрит.

– У тебя много татуировок, – замечает Лиам.

Зейн закрывает глаза и включает воду, вспоминая об экономии горячей воды, о которой говорил ему Лиам. Холодная вода не так приятна, но это в любом случае душ, так что он не жалуется.

– Несколько, – отвечает он, припоминая, о чем заговорил Лиам минуту назад.

– Они классные, – непринужденно заявляет Лиам, заставляя Зейна чувствовать себя еще более неудобно. Почему они разговаривают? Почему?

– Спасибо, – не зная, что еще сказать, благодарит Зейн. Он выключает кран и оборачивает полотенце вокруг талии, присоединяясь к Лиаму. Вытирается и натягивает свою одежду, дожидаясь, когда Лиам тоже оденется.

– Ну, думаю, ты готов встретиться с толпой, – ухмыляется ему Лиам.

– Нет, – откровенно признается Зейн.

– Все будет в порядке, – Лиам хмурится и потирает шею. – Обещаю. Ведь тебе удалось заполучить на свою сторону Луи меньше, чем за два дня. А это, скажу тебе, подвиг.

С волос Зейна все еще капает, и он нетерпеливо откидывает их со лба, пытаясь разобраться в собственных мыслях.

– Ты же понимаешь, – глубоко вздыхает он, пытаясь удержаться на ногах, – это просто… я был сам по себе слишком долго, Лиам. Я отвык от людей… Я просто… я не…

Лиам наклоняет голову вбок и замолкает на какое-то время.

– Мне жаль, если это слишком сложно для тебя, – голос Лиама звучит мягко, успокаивающе. – Но ты же знаешь, что здесь ты в безопасности, да? Мы… мы хорошие люди.

– Знаю, – Зейн честен и в этом. Он не может быть уверен во всех остальных, но точно знает это про Лиама.

Лиам снова усмехается и вытаскивает наручники, но вместо того, чтобы защелкнуть их за спиной Зейна, он сковывает его руки спереди. Зейн хмурится, но не спрашивает причины, он просто чувствует, что Лиам все равно не ответит.

– Ты здесь был вчера, думаю, – когда пройдя с Зейном по коридорам, он приводит его в комнату, где Лиама зашивали на столе.

– Да, – Зейн отводит глаза от стола, на котором вчера был раненый Лиам. Он не знает почему, он просто делает это.

– Сейчас здесь никого, потому что все, вроде как, заняты, – объясняет Лиам. – Не то чтобы здесь есть особо важные дела, но всякое случается. В основном, все зависают здесь, когда им нечем заняться. А иногда собираются во внутреннем дворике в хорошую погоду.

Зейн кивает, прислушиваясь к нему, и следует за Лиамом дальше, идя в сторону другого тюремного блока.

– Если дела пойдут хорошо, – начинает Лиам, не открывая дверь, – то ты сможешь переехать в одну из комнат здесь.

Зейн делает вдох и открывает рот.

– Лиам, я не планирую оставаться, ты же понимаешь?

– Что? – сдвигая брови, оборачивается к нему тот.

– Я имею в виду, что, как только ты поверишь в то, что я не принесу вам вреда, я уйду, – нерешительно переступает с ноги на ногу Зейн.

Лиам продолжает хмуриться, глядя на него, и вчерашний ледяной взгляд возвращается. Он не такой замораживающий, но все равно пугающий.

– Ну, тебе все равно еще нельзя уходить, – холодным тоном отрезает он. – Мы не можем рисковать, что ты тайком проберешься обратно и захватишь это место.

– В одиночку? – приподнимает брови Зейн.

– Это мера предосторожности, – прищуривается Лиам. – Ты говоришь, что у тебя нет своей группы, но не все верят этому. Это не первый раз, когда другая группа пыталась забрать то, что принадлежит нам.

– Здесь? Правда? – удивляется Зейн.

– Нет, – Лиам отворачивается от него и отступает к другой стороне комнаты. – Другое место. Нам пришлось переехать. Там не… мы не могли там оставаться.

Зейн следует за ним на один шаг позади, Лиам открывает еще одну дверь, и они оказываются в новом для него коридоре. Все остальные коридоры темные и сырые, но этот кажется не таким.

– Это прачечная, – останавливается Лиам перед второй дверью справа.

Он распахивает ее и они входят внутрь: в комнату с высоко находящимися зарешеченными окнами. Он не знает, чего именно ждал, но точно не комнаты, в которой будет несколько огромных резервуаров с водой и выстроенных вдоль стен коробок со стиральным порошком, а также развешанной на веревках одеждой.

– Мы не тратим воду просто так, – разъясняет Лиам. – Если тебе нужно будет постирать, спроси Джен или Гарри, и они покажут что и как делать.

Зейн дает ему знать, что понял, и они покидают прачечную, возвращаясь снова в коридор. Они не успевают дойти до конца, когда кто-то выбегает из-за угла, вынуждая Зейна напрячься. Лиам же, наоборот, раскрывает свои объятия и ловит мальчишку, поднимая его на руки.

– Лиам! – это ребенок. Тот парнишка, который вчера не смог подойти к Лиаму.

– Уайет, – весело говорит Лиам, оборачиваясь вместе с мальчишкой на руках, – это Зейн.

– Привет, Зейн, – здоровается Уайет. Он выглядит как нахохлившийся совенок, когда продолжает: – Ты не такой уж и страшный. Мэри сказала мне, что он был…

– Разве я не говорил тебе никогда не слушать то, что говорит Мэри? – журит его Лиам.

– Извините, сэр, – склоняет голову, кажущийся виноватым Уайет.

Лиам треплет его за волосы, и что-то странное творится внутри Зейна, что-то, что он не может объяснить. И, наверное, даже не хочет…

– Где твоя бабушка? – интересуется у него Лиам.

Уайет хихикает.

– Она на улице с Гарри и Лу, – ухмыляется он, глядя на Зейна. – Они опять ругаются.

– Из-за чего? – цокнув языком, вздыхает Лиам.

Уайет дергается, и Лиам опускает его на пол.

– Гарри и Найл хотят проверить ту ферму, что за городом. Найл думает, что видел там корову.

– Корову, – повторяет Лиам.

– Да, разве не здорово?! Мы могли бы снова попробовать стейк!

– Это было бы великолепно, – усмехается Лиам. – Но разве ты не должен быть с Леной?

– Нет, – выражение лица Уайета меняется, становясь мрачным и вызывающим.

– Уайет…

– Я не хочу, чтобы Лена учила меня, – твердо говорит мальчишка. – Она грубая.

– Она не такая.

– Такая, такая.

Лиам снова вздыхает и наклоняется к Уайету, шепча ему что-то на ухо, после чего глаза парнишки широко раскрываются, он кивает и пулей убегает от них. Когда он скрывается за поворотом, Лиам выпрямляется, качая головой.

– Лена – самая близкая к преподаванию, из всех кто у нас есть, – поясняет он. – Хотя она и слегка ужасна в этом, и я знаю, что Уайет ненавидит это, вот почему прихватил вчера немного конфет. Предложите малышу шоколад, и он сделает все, о чем вы попросите его.

– Она учит его? – нахмурившись, Зейн сводит брови, и оглядывается на вновь двинувшегося вперед по коридору Лиама.

– Мы все подумали, что было бы неплохо сделать для него хоть что-то нормальное в этом мире, – кивает Лиам. – И он бы ходил в школу прямо сейчас, если бы не…

– Если бы школы по-прежнему существовали.

– Точно, – голос Лиама тих.

Зейн прикусывает внутреннюю сторону щеки, которая уже стала мягкой за последние дни.

– Я могу помочь, – обнаруживает он себя, открывшим рот.

– С чем? – в замешательстве оборачивается к нему Лиам.

– С обучением, – пожимает плечами Зейн. – Я учился на педагога в университете до того, как все началось.

– Действительно? – удивляется Лиам.

Зейн снова пожимает плечами, удрученно вспоминая, что не может сейчас спрятать руки в карманы джинсов или провести ладонями по волосам. К сожалению, он все еще в наручниках.

– Это было бы замечательно, – открыто радуется Лиам.

Полной экскурсии по тюрьме у них не выходит, Лиам пропускает некоторые двери, явно не желая показывать альтернативные пути для побега. Единственный выход, который он пока знает, – это та дверь, через которую вчера они вышли во внутренний двор. У него складывается ощущение, что это вряд ли единственный путь наружу, но Лиам не показывает ему больше ничего.

Когда они возвращаются в общую комнату, то там уже есть люди: он замечает Гарри и Найла, но Луи не с ними. Зато есть Уайет, а еще молодая рыжеволосая женщина с грустной улыбкой и седовласый мужчина.

Лиам ведет Зейна прямо к их столику и садится около Гарри, оставляя Зейна стоять, пока не очухивается и неловко не похлопывает по сиденью рядом с собой. Зейн нехотя, но усаживается.

– Джордан, – кивком головы Лиам указывает на мужчину. – Лена. Это Зейн.

– Привет, – дружелюбно улыбается мужчина. – Приятно с тобой познакомиться, молодой человек.

– И это из-за тебя весь сыр-бор? – надувает губы и насупливается девушка. – Да ты, должно быть, весишь меньше, чем я.

Зейн смотрит на нее, сузив глаза. Ему не нравится сама мысль, что люди могут думать, будто он беззащитен и слаб. Он не такой.

– Где Лу? – игнорирует ее Лиам.

– Снаружи, – ворчит надувший губы Гарри.

– Я поговорю с ним, – качает Лиам головой. – Ты уверен, что там точно есть животные? – спрашивает он у Найла.

– Практически, – уклончиво отвечает тот.

– Тогда нужно проверить, – решает Лиам. – У нас есть бензин?

– Был в городе сегодня, – делится новостями Найл. – В этом городе, словно никого еще не было. Мы могли бы стать первыми, кто займется им, после того, как все пошло крахом.

– Ты был в городе в одиночку, – Лиам садится прямо и складывает руки на столе.

– Не делай из мухи слона, – раздраженно закатывает глаза Найл. – Я в порядке. Я был осторожен.

– Мы не выходим по одному, – огрызается Лиам. – Кончай, Найл.

– Все прошло нормально.

– Неважно. Не смей больше никогда так делать.

Все за столом молчат слишком долго, и Зейн ждет, что Найл чем-то ответит. Но он этого не делает. Вместо этого, он низко опускает голову и тихо говорит:

– Прости.

Зейн оглядывает всех сидящих за столом, они смотрят куда угодно, но только не на Лиама, за исключением Гарри. И тут в мозгу Зейна что-то щелкает. Он давно уже должен был догадаться, но он просто…

========== 2.2. ==========

– Ты главный, – выпаливает на одном дыхании Зейн.

– Что? – оборачивается к нему Лиам, сдвигая брови домиком.

– Ты… – Зейн пытается взмахнуть рукой и снова злится на глупые наручники. – Ты здесь главный. Ты лидер.

– У нас нет «лидера», – Лиам выглядит так, словно ему неудобно это слышать. – Наша группа не такая.

Гарри мученически возводит глаза к потолку.

– Лиам – лидер, – говорит он. И когда Лиам открывает рот, чтобы начать протестовать, продолжает: – Девяносто девять процентов всего времени он будет это отрицать. До тех пор, пока ему не нужно, чтобы ты что-то сделал. Тогда его голос становится властным, и ты готов сделать все, что угодно.

– Лиам Пейн! – раздается за ними знакомый властный голос.

– Если кто тут и главный, то это она, – фыркает Лиам, наклоняясь к Гарри.

Гарри согласен, что в данный момент так и есть, поэтому не спорит, особенно когда Джен подходит к их столу и пальцем указывает на Лиама.

– Разве я не говорила тебе привести его ко мне?

– Вылетело из головы, – смущается Лиам.

– Мужчины, – бормочет, качая головой Джен. Она кивает в сторону Зейна. – Я заберу его где-то на час. Вы же втроем все равно собирались проверить ферму?

– Да, – вздыхает Лиам. – Думаю, мы выдвинемся сразу же, как только я успокою Луи.

– Ох, принцесса в порядке, – ехидно заявляет Джен. – Ты же знаешь его. Он просто не любит, когда Кудряшка выходит без него.

– Кудряшка – это я? – усмехается Гарри.

– Ты прекрасно знаешь, что Кудряшка – это ты, – насмешливо цокает Джен. – А сейчас, красавчик, пойдем со мной.

Зейн бросает взгляд на Лиама, и тот кивает ему.

– Иди. Увидимся, когда мы вернемся.

Зейн быстро встает, но потом поворачивается к Лиаму, чтобы сказать что-нибудь, вовремя удерживая себя от этого и затыкаясь. Лишь в последнюю секунду он разворачивается к ожидающей его Джен.

– Вы трое, будьте осторожны, – бросает вместо него через плечо Джен, пока ведет его прочь из комнаты. Зейн смотрит на Лиама и пытается сказать взглядом то же самое, но тот слишком отвлечен разговором с Найлом, чтобы заметить его.

Оказывается, Джен требуется помощь Зейна в стирке. Она заставляет его вытянуть руки и нагромождает его одеялами и простынями, ведя его потом через общую комнату в прачечную. Лиама, Найла и Гарри там уже нет. Как только они начинают стирку, Зейн выясняет, что это было просто предлогом для того, чтобы начать расспрашивать его.

– Сколько тебе лет? – задает она первый вопрос.

– Двадцать один, – Зейн замирает с простыней в руках, наполовину опущенной в воду, уставившись на Джен.

– А чем ты занимался до этого? – продолжает она.

– До того, как меня привезли сюда, или вообще?

– И то, и другое, – вручает ему стиральный порошок Джен.

Зейн усердно занимается стиркой, и он в этом явно не спец. Джен хлопает его по рукам и показывает, как правильно нужно отжимать, чтобы все было по ее стандартам.

– Я учился в универе, – Зейн опускает взгляд на сжимаемую в пальцах простынь. – Хотя, когда все началось, было лето, и у меня оставалась целая неделя каникул.

– Так ты был вместе с семьей в начале? – спрашивает неуверенно Джен.

Зейн закрывается: опускает плечи, отключает мысли и не может даже двинуть руками. Он не может открыть эту дверь, точно не сейчас, а, может быть, и никогда. Он действительно не хочет вспоминать об этом. Слишком много времени ушло, чтобы оставить все в прошлом, чтобы постараться отрешиться от этого, и он не собирается снова через все это проходить. Он не может даже думать об этом, тем более кому-то рассказывать: кому-то, по большому счету, постороннему. И не важно, как много доброты в глазах Джен или насколько она напоминает ему мать. Он просто не может.

– Мне жаль, – извиняется вдруг Джен. – С моей стороны было неправильно спрашивать о таком.

Зейн моргает и переводит на нее взгляд.

– Не переживай из-за этого, – он старается придать тону небрежность, но трясущиеся руки выдают его. – А что насчет тебя? – решает он сменить тему. – Сколько лет тебе?

– Тебе что, никто не говорил, что неприлично у дамы спрашивать о ее возрасте? – смеется Джен.

– Ну, я бы сказал… сорок, – ухмыляется Зейн. – Плюс-минус несколько лет.

– Скорее несколько десятков, – весело исправляет она его. – И не смей распространять на меня свое очарование. Мне уже достаточно и Гарри.

– А остальные? – хихикая, возвращается к стирке Зейн, озвучивая другой интересующий его вопрос. – Сколько лет им?

Джен вздыхает и убирает со лба мешающуюся прядь волос. Зейн поднимает руки, все еще скованные наручниками (что, удивительно, не мешает ему заниматься стиркой) и делает то же самое, оставляя на лбу пенку от мыла.

– Ну, – начинает Джен, – Гарри девятнадцать. Найл, я думаю, твой ровесник. Луи двадцать четыре, а Лиаму двадцать три.

– Разве он не слишком молод, чтобы управлять целой группой? – широко раскрывает глаза удивленный Зейн.

– Нет, – честно говорит Джен. – Этот мальчик умен не по годам, и ему под силу позаботиться даже о тех вещах, о которых другие не могут.

Зейн не спрашивает, что именно она имеет в виду, потому что думает, что не имеет право знать это. Он сам не хотел бы, чтобы кто-нибудь делился информацией о нем, поэтому и не желает слышать о Лиаме ничего не из его уст.

Вскоре приходит Луи и какое-то время наблюдает за ними. Он помогает Зейну со стиркой и Джен с развешиванием мокрых покрывал, после чего она прогоняет их, веля приготовиться к открытию ворот, когда остальные вернутся, и не забыть для этого взять с собой Зейна.

– Ты можешь прийти ко мне в любое время, хорошо? – предлагает Джен обращаясь к Зейну.

– Если Лиам изъявит желание сопровождать меня, – говорит он, думая о том, что совсем в этом не уверен.

– Даю два дня на то, что они отменят сопровождение, – закатывает глаза Джен. – Вот увидишь. Если же нет, то я лично пообщаюсь с остальными в группе. Ты милый мальчик. И это все слишком нелепо.

– Просто предосторожность, – отвечает ей Зейн, приподняв уголки губ, потому что вспоминает коронную фразу Лиама.

Джен хмыкает и ерошит его волосы, прежде чем чмокнуть его в лоб и окончательно выгнать их из комнаты. Когда дверь между ними закрывается, Зейн поднимает скованные руки и проводит ладонью по лбу, все еще ощущая теплоту прикосновения.

– Как мама, – заявляет Луи. – Очень напоминает мне мою.

Зейн склоняет голову, чтобы не смотреть ему в глаза. В общей комнате, в которую они заходят, появляется еще пара не известных Зейну людей.

– Уилсон – тот, что старше, – кивает им Луи. – Отличный мужик. Только никогда не трогай его чипсы, иначе он с тебя шкуру сдерет. Тот, что моложе – Карсон. Он нормальный, большую часть времени. Просто не подходи к Мэри и все будет в порядке.

Зейн снова кивает, запоминая. Когда они выходят на улицу, то единственная мысль Зейна – это остаться здесь, во дворе. Он скучает по открытым пространствам. Есть что-то успокаивающее в том, что если будет нужно, можно легко куда-нибудь убежать. Внутри сделать это невозможно: слишком много стен, дверей и решеток. И, хотя тюремный блок безопасен, он чувствует себя лучше на свежем воздухе.

Луи подводит его к скамейке, на которую они садятся в ожидании возвращения парней.

– Сэм вон у тех ворот, – кивком головы указывает Луи, упираясь руками в лавку позади себя. – Лиам уже говорил тебе держаться подальше от него?

– Да, – признается Зейн. – Мы столкнулись с ним вчера вечером.

– Если Лиама вдруг не будет, а Сэм окажется рядом с тобой, просто иди и найди меня. Он слегка не дружит с головой. Я не совсем ему доверяю.

– Тогда почему вы все вместе? – хмурится Зейн от непонимания.

– Сэм с Леной, – объясняет Луи. – Лене я доверяю. И забочусь о ней. А если мы его выгоним, она уйдет следом, не хочу, чтобы ее кровь была на моих руках. Мы потеряли так много людей, и я не хочу потерять еще и ее из-за того, что Сэм козел.

Если приглядеться, то Зейн замечает несколько ходячих, болтающихся около забора. Их немного, и они не выглядят особенно опасными. На мгновение он удивляется тому, насколько здесь все устроено. Если что-то и случится, сломается забор и двери, то только по вине огромного стада мертвецов, о чем лучше не думать, ведь это может никогда не случиться. А если это и произойдет, то он свалит как можно быстрее.

Луи резко садится, сжимая руки в кулаки и вырывая Зейна из собственных мыслей. Зейн прищуривается и пытается выяснить, что его так взбудоражило. Никто к ним не идет и он не слышит звук машины… еще. Но вот оно. Как он услышал раньше него, Зейн не понимает, но Луи вскакивает и мчится к воротам.

Как только первые ворота открываются, автомобиль и серебристый грузовик въезжают на территорию. Луи уже снова тянется к ключам и летит ко вторым воротам. Через них проезжает только машина. Грузовик разворачивается и паркуется вдоль дороги, и из него выходит улыбающийся от уха до уха Лиам. Мгновение спустя из машины вылезают Найл с громким радостным возгласом и Гарри, который идет прямо к Луи и крепко его обнимает, прежде чем умчаться в сторону двери.

Лиам подходит к ним все с той же яркой улыбкой, заставляющей почувствовать себя спокойнее.

– Ну? – требует Луи, закрывая ворота. – Что случилось?

– Я был не прав, чувак, – грустно вздыхает Найл, всплескивая руками.

– Ага, он ошибся, – соглашается Лиам.

– Там не было коровы, – добавляет вроде бы расстроено Найл.

– Там было три, – усмехаясь, восклицает Лиам. – Целых три! Одна из них была в поле. А забор вокруг них, видимо, был слишком высок для того, чтобы ходячие добрались до них. А еще там оказался наполненный курами амбар. Кто бы там ни жил все это время, они справлялись хорошо и продержались долго, животные не выглядят особо оголодавшими.

Луи раскрывает рот буквой «о», и даже Зейн застывает в удивлении. Корова – означает мясо, и он знает, что не единственный, кто давно не ел его.

– Блять, – выдыхает Луи. – Фургон?

– Гарри приведет Лену и они разделают мясо, посмотрим, что можно будет сделать вообще, – кивает Лиам. – Еще мы заглянули в дом. Там было всего три ходячих, с которыми легко удалось разобраться. Думаю, можно было бы устроить что-то типа праздника? – спрашивает он. – Что-то наподобие барбекю на заднем дворе? У нас все равно пока нет холодильника, чтобы сохранить все мясо. Может, стоит тогда приготовить его?

– Я думаю, – тихо начинает Луи, медленно кивая, – что это замечательная идея! Особенно учитывая нынешнюю ситуацию. Это отвлечет всех. Сделает их более спокойными. Идеальный вариант!

– Мы вернемся туда завтра, – хлопает его по плечу Лиам, делая шаг вперед. – Глянем, сможем ли привезти кур сюда. Не могу не думать о том, чтобы снова наслаждаться яйцами чуть ли не каждый день.

Лиам минует Луи и усаживается на скамейку рядом с Зейном. Он взмок, его лоб в капельках пота, а его рубашка прилипла к спине. Он громко вздыхает и откидывается назад так же, как до этого сделал Луи, но для Зейна все кажется иначе. Солнечные лучи падают на его кожу, и Лиам выгибает шею, подставляясь под них, обнажая горло, на котором помимо родимого пятна, все еще заметен нанесенный Зейном порез. И Зейн изо всех сил удерживает в себе желание, провести по нему кончиками пальцев.

– Как провел время с Джен? – приоткрывает Лиам глаза, которые закрылись словно без его участия на короткое мгновение.

Зейн жмет плечами и опускает взгляд в землю. Он слышит, как другие люди выходят на улицу, как снова открываются ворота, Гарри и Лена идут к фургону, а Найл и Луи двигаются позади них.

– Мы стирали, – отвечает Зейн. – И это было… нормально. А потом пришел Луи и забрал меня.

Вдруг Лиам кладет ладонь ему на бедро, и Зейн замирает. У него длинные, красивые пальцы, и Зейн хмурится, глядя вниз, пока Лиам не убирает руку, медленно, слишком медленно.

– Прости. Личное пространство. Слегка плох в этом, – указывает на себя Лиам и изгибает уголки губ в подобии виноватой улыбки.

– Ну, так, праздник, да? – игнорирует его извинения Зейн.

– Ага, – снова расцветает в улыбке Лиам. – Ты хорошо готовишь?

– Я практически поджог свою комнату в общаге однажды, – одаривает его недоверчивым взглядом Зейн.

– Ну, тогда ты можешь мне помочь зажечь костер, – тут же легко предлагает Лиам. – Гарри все равно больше не подпускает меня к готовке, после одного случае с хот-догами…

– Случай с хот-догами? – вопросительно повторяет Зейн.

– Видимо, – торжественно кивает Лиам, – их можно пережарить. И тогда мясо становится твердым и безвкусным как бумага.

Зейн почти смеется, когда их уединение прерывается криком.

– Человек ранен! – вопит Найл, отчаянно размахивая руками. – Коровы! Коровы тяжелые!

Лиам вскакивает, и Зейн без разговоров следует за ним к воротам, где они находят лежащего около фургона Гарри, придавленного коровьей ногой. Животное было просто огромным и Гарри повезло, что он оказался лишь под небольшой его частью. Корова убита идеальным выстрелом в глаз, и Зейн, увидев это, отворачивается. Он не имеет ничего против убийства животных ради еды, но все же одно дело убивать живых, другое – уже давно мертвых.

Вместе с Найлом Лиам стаскивает часть коровы с Гарри, и втроем они заносят ее внутрь здания, таща на кухню. Найл остается с Гарри, Луи и Леной, которая начинает с легкостью разделывать тушу. Зейн не хочет это видеть, он и не должен, ведь Лиам сразу же уводит его оттуда.

Они останавливаются около помещения, в котором Зейн еще не был.

– Оружейная, – показывает Лиам. – Я, вообще-то, не могу тебя впустить сюда. Ты не против подождать снаружи?

Зейну все равно нечем заняться, и он спокойно прислоняется к стене. Он поднимает руки, позволяя наручниками скользнуть вверх вниз: на запястьях уже появились болезненные следы от долгого ношения. Он слышит людей, разговаривающих в обоих концах коридора, и понимает, что он здесь совсем не к месту. Это все не его. Это не его группа. И что бы ни случилось, он никогда не будет ее частью. Не важно, как хорош Лиам, или насколько приятна в общении Джен, или как много карточных игр он сыграет с Луи, он себе не изменит.

И эта мысль усиливается, когда Зейн слышит, как кто-то бежит в его сторону и звук снимаемого с предохранителя пистолета разносится по коридору. Он напрягается и весь вытягивается как струна.

========== 2.3. ==========

– Что ты здесь делаешь один? – практически вопит, требуя от него ответа Сэм.

Он все приближается направив в голову Зейна дуло пистолета. Но по каким-то причинам его это не пугает, а злит, очень-очень злит.

– Не твое дело, – гордо приподнимает подбородок Зейн. Лиам в соседней комнате. И Зейн мог бы сказать Сэму об этом, и тот свалил бы, но он не хочет, чтобы Лиам всегда ввязывался в споры из-за него.

– Значит, я должен подумать, что это совпадение, что ты здесь, пока все остальные заняты на кухне? – кривит губы Сэм, угрюмо сводя брови.

Он уже близко настолько, что если выстрелит, то ни за что не промахнется, но Зейн все равно лишь пожимает плечами. Он думает, что вполне справится с ним и не важно, в наручниках он или без них. Он бы пригнулся, сбил бы его с ног и перекинул бы скованные руки над его головой. Он смог бы.

Только дверь позади Зейна открывается прежде, чем кто-либо из них успевает на что-то решиться, и Сэм наставляет пистолет на появившегося Лиама. Хоть он и опускает его практически мгновенно, Лиам внимательно изучает его и бросает холодно и спокойно:

– В следующий раз, когда направишь его на меня, лучше спусти курок. Если это не сделаешь ты, сделаю я.

– Я не знал, что ты приглядываешь за ним, – пытается оправдаться Сэм, пряча пистолет. – Я думал, он бродил по коридорам в одиночестве.

– Он в наручниках, так? – спрашивает Лиам. Сэм кивает. – Тогда отвали! Пока он не избавился от оков, ты держишь свой пистолет подальше от него.

Сэм тяжело дышит и зло смотрит на Лиама, затем, видимо, что-то решает и протискивается мимо него в сторону кухни. Лиам закатывает глаза к потолку, а Зейн впервые замечает в его руке топор, присоединившийся к пистолету за его поясом, с которым он сегодня выбирался за забор.

– Просто забудь о нем, – советует Лиам, когда они шагают к выходу.

– Может быть, я бы и смог, верни ты мне мой нож обратно, – хмыкает Зейн.

– Я не могу сделать это, о чем ты прекрасно знаешь, – отвечает ему Лиам раздраженно. Очевидно, что Сэм испортил все его отличное настроение, и это заставляет Зейна ненавидеть его еще сильнее.

– Ты реально собираешься рубить деревья для дров? – спрашивает Зейн, пока они идут. Лиам придерживает для него каждую дверь, что является естественно хорошим жестом с его стороны, но все равно бесит Зейна.

– Да, – признается Лиам. – У нас есть немного в запасе, но я не люблю лишний раз прикасаться к нему. Лучше сохранить их для зимы, когда мы не сможем так легко взять и выбраться в лес.

– И что же ты хочешь от меня? – удивляется Зейн, когда они выходят на улицу.

– Ты должен закрыть и открыть для меня ворота.

– Подожди, ты собираешься туда в одиночку, – замирает посреди шага Зейн.

– Недалеко, – беспечно пожимает плечами Лиам. – Там много деревьев вблизи ворот. Я буду постоянно в пределах видимости. Просто открой и закрой ворота, когда понадобится, а если я побегу – сделай это быстро.

Зейну это не нравится, совершенно не нравится, хотя он и не упоминает об этом вслух. Он просто следует за Лиамом, открывающим первые ворота, через которые они оказываются на усыпанной гравием дорожке вдоль второго ряда сетчатого забора. Но они почему-то идут не к тем воротам, что открывались, чтобы пропустить натерриторию фургон. Лиам поворачивает чуть дальше и они подходят к одностворчатой калитке. Она предназначена для людей, а не машин. Лиам снимает цепочку, и они оказываются заблокированы со всех сторон сеткой.

– Это единственный ключ, который тебе понадобится, – протягивает ему Лиам кольцо. Зейн крепко удерживает его в ладони. – Как я уже говорил, если побегу, открывай быстрее, окей?

Зейн понятливо качает головой и двигается вперед, чтобы отпереть маленькую, качающуюся на своих петлях дверь, которая позволит Лиаму выйти к лесу, окружающему эту сторону тюрьмы. Лиам закрывает ее за собой, и Зейн снова запирает замки.

Он прислоняется к забору и цепляется пальцами за сетку. Ему видны несколько ходячих, мельтешащих около других ворот, но пока нет причин для беспокойства, ведь они далеко. Лиам, как и обещал, остается вблизи. Он выбирает дерево поменьше и идет к нему с топором.

После чего Зейн слегка отвлекается. Он достаточно близко к Лиаму, чтобы видеть, как напрягаются мышцы на его руках и как вздуваются вены. Лиам на мгновение останавливается, чтобы вытереть пот со лба, а после короткого размышления снимает с себя рубашку и вешает ее на шею, кажется, совсем не обращая уже внимания на перевязанную из-за полученной раны руку.

В конце концов, Зейн усаживается на гравий и принимает удобное положение, чтобы наблюдать за трудящимся Лиамом, и чтобы одновременно следить за всем, что может ему помешать. Через какое-то время из леса вываливается еле передвигающий ноги мертвяк и Лиам вонзает топор ему в голову, используя потом свою же рубашку, чтобы оттереть кровь.

Когда Лиам валит дерево (не очень большое, может, в два раза выше Зейна), он подходит к забору и просит Зейна открыть, чтобы забросить туда уже не нужный топор. Зейн смотрит на него долго, но потом снова запирает ворота, когда Лиам возвращается к кромке леса.

Зейн понимает, что у него появилась реальная возможность: у него есть оружие и ключи. Он мог бы как-нибудь избавиться от наручников с помощью топора, а потом сбежать. Он действительно мог бы это сделать. Это было бы так легко, особенно потому что Лиам отвлечен. И почему бы и нет? Зачем ждать, когда Сэм решит забить на последствия и просто прикончит его? Или Лиам вдруг решит, что Зейн бесполезный, и сам сделает это?

Зейн бросает взгляд на топор, тяжко вздыхает и отпинывает его от себя подальше, чтобы избежать соблазна. Да еще и Лиам пытается поднять это гребаное дерево (честно, кто вообще этот парень?), но, видимо, понимает, что не может сделать это, вздыхает и возвращается к забору. Он не просит Зейна открыть ворота, а просто стоит с другой стороны и держится за сетку, опираясь на нее. Он выглядит усталым.

– Что такое? – спрашивает Зейн.

Лиам качает головой, не заморачиваясь стекающей по лицу каплей пота.

– Просто перерыв, – говорит он, затаив дыхание. – Я не могу подогнать сюда машину, чтобы загрузить его, поэтому придется разделить его пополам, чтобы занести на территорию. Наколем его здесь, а потом отнесем дрова в поле, поближе к зданию. Думаю, к этому моменту, они уже разделают мясо.

Он слишком близко, и Зейн в подробностях может рассмотреть буквально все в Лиаме, замечая каждую выделяющуюся на его торсе мышцу. Он не отводит глаз от дорожки волос, спускающейся вниз от его пупка, и ему трудно вспомнить о том, что Лиам, вообще-то, говорит с ним прямо сейчас.

– Я могу помочь, – предлагает Зейн, сбиваясь с дыхания.

– Помочь, – окидывая его подозрительным взглядом, повторяет Лиам, словно пробуя это слово, сказанное Зейном, на вкус. – Откуда я знаю, что могу доверять тебе и ты не сбежишь?

– Ты и не можешь, – привычно пожимает плечами Зейн.

– Открывай ворота, – вздыхает Лиам. – И если кто-то спросит – я ничего такого не делал.

Зейн ухмыляется и выполняет просьбу. Лиам закрывает ворота позади них и вытаскивает из кармана другие ключи, чтобы снять наручники с Зейна. Зейн вздыхает с облегчением и растирает оставшиеся на коже красные следы. Они контрастом выделяются на его коже, верхний слой которой стерся из-за сковывающего его металла.

– Черт! – бормочет Лиам, хватая руки Зейна. Он мягко проводит кончиками пальцев вокруг раздраженной кожи и шепчет: – Мне жаль, – глядя на Зейна своими невозможно огромными, карими глазами.

– Не супер важно, – сконфуженно бормочет Зейн, вырываясь из рук Лиама. – Разве у нас нет дерева, которым мы должны заняться?

Лиам кивает и отходит от ворот, после чего Зейн запирает их. Он идет следом за Лиамом к срубленному дереву с непрерывно крутящейся мыслью в голове: «На дворе 2013 год, а они все еще занимаются рубкой деревьев на дрова».

Лиам останавливается около поваленного дерева и оглядывается вокруг.

– Если хочешь уйти, то, пожалуйста, – спокойно произносит он.

– Что? – Зейн чувствует, что внутри него все замерло, и с осторожностью встречается глазами с Лиамом.

– Если хочешь уйти – иди, – судорожно проводит по волосам дрожащими ладонями Лиам. – Я не буду тебя останавливать, понятно?

– У меня нет оружия, – напоминает Зейн. – Я буду мертв еще до заката, – он наклоняется и обхватывает дерево руками, пытаясь поднять его с земли, но ему тяжело и кора царапает кожу. – Ты собираешься мне помочь или нет?

Лицо Лиама озаряется светлой улыбкой, и он быстро кивает. Каким-то чудом им удается дотащить эту махину до ворот. Лиам уже обрубил все мешающиеся ветки, оставив ствол чистым. Зейн отпирает ворота, и они прикладывают огромные усилия, чтобы занести бревно внутрь. Бросив его, Зейн закрывает замки на воротах и возвращает ключи Лиаму, который убирает их в карман и без сил валится на землю, опуская голову на жесткий гравий.

– Мне нужно попить, – заявляет он.

– Об этом нужно было подумать до того, как мы пришли сюда, – Зейн опускается рядом с ним.

– Да, – соглашается Лиам и, опираясь на руки, встает. – Я больше не дам тебе такой возможности, надеюсь, ты понимаешь. Это был первый и последний раз.

– Ну, вообще-то, в этот раз я и не просил, – подбирает камешек Зейн, подбрасывая его на ладони.

– Так, значит, тебе понравилось это место, – склоняет голову вбок Лиам, все еще слегка улыбаясь.

– Нет, – отвечает Зейн, не раздумывая. – Я просто с нетерпением жду сегодняшнего стейка.

Вздыхая, Лиам встает и, взяв топор, просит Зейна отодвинуться подальше. Он подчиняется и пересаживается в другое место, наблюдая за снова приступившим к работе Лиамом. Лиам отворачивается от него, и Зейн не перестает разглядывать его спину, просто потому, что она у него довольно привлекательная: гладкая кожа, туго натянутая на широких плечах, и остро очерченные лопатки. Джинсы Лиама сидят слишком низко, и Зейн взглядом прослеживает изгиб поясницы, плавно переходящей на его задницу… и Зейн резко отворачивается…

– Поверить не могу, что ты реально умеешь колоть дрова, – комментирует Зейн.

– О чем ты? – прерывается на мгновение Лиам, оборачиваясь к нему.

– Просто считаю это немного… странным, – пожимает плечами Зейн. – Не знаю.

– У моих родителей была ферма, – на губах Лиама появляется кривая улыбка. – Первые четырнадцать лет я провел, работая в поле, а иногда отец брал меня с собой в лес для колки дров.

– Да ладно? – подаваясь вперед, выпрямляется Зейн, скрещивая ноги.

– Да, – Лиам опускает топор вниз. – Я не особый умник и не планировал поступать в университет. Но я неплох в работе, которую нужно выполнять руками. Тогда я подумал, что мог бы стать строителем или кем-то еще похожим.

– Это я заметил, – Зейн говорит хоть что-то, потому что сам в этот момент представляет Лиама в строительной каске и рабочих ботинках. Полностью обнаженным…

– Правда, моей маме это не нравилось, – продолжает Лиам. – Она хотела, чтобы я стал кем-то важным. Типа врача, например. Но это было не особо реально для меня. Я только-только попал в универ и все еще удивлялся, как мне это удалось. Но сейчас я думаю, что вся моя работа принесла плоды? Ведь докторская степень вряд ли спасла бы мне жизнь.

Когда Лиам заканчивает с рубкой дров, Зейн встает, стряхивая с себя пыль, и протягивает руки. Лиам неохотно защелкивает наручники, но Зейн не возражает, потому что они оба знают, что это к лучшему. Им приходится четыре раза возвращаться для того, чтобы отнести все, что наколол Лиам для разведения костра. Земля вокруг будущего кострища была обкопана, а трава убрана.

Через сорок минут на этом месте полыхает высокий костер, и Зейн может легко разглядеть ходячих за забором, которые слегка оживляются. Это заставляет его насторожиться, особенно с учетом заходящего солнца и подступающей темноты.

Остальная часть группы постепенно выползает из здания: кто-то несет тарелки и приборы, кто-то – одеяла, на которых можно будет посидеть. Луи и Гарри приносят мясо, а Лена и Джен две огромные чаши с быстрорастворимым пюре и консервированными овощами, которые Лиам и другие принесли с последней вылазки.

Аромат жареного мяса распространяется по округе, пока Луи и Гарри спорят о лучшем способе его приготовления. Зейн сидит на траве на некотором расстоянии ото всех, наблюдая за тем, как они все общаются между собой. Это напоминает ему походы с семьей: согревающий костер, улыбки на лицах и яркий смех. Никто не молчит, ведь в этом и есть весь смысл.

Лиам болтает с женщиной, с которой сам он еще ни разу не говорил. Мэри. Она улыбается ему и смотрит на него снизу вверх сквозь ресницы, что внезапно рождает в Зейне обжигающую внутренности волну, которая похожа на ревность, но это совершенно не так! Он отводит глаза и падает спиной на траву, разглядывая едва виднеющиеся звезды в небе.

Кто-то падает рядом с ним, и инстинкты Зейна дают о себе знать, когда он резко садится, встревожено оглядываясь.

– Только не снова. Ты как Лиам, который как гребаный ниндзя, – громко стонет Гарри. – И что ты здесь делаешь?

– Просто не мешаюсь, нарушая чужое пространство, – Зейн поводит плечами, и хватает пальцами пучок травы, выдирая.

– Ты же понимаешь, что ты тоже приглашен? – хмурится Гарри. – Ты можешь к нам присоединиться. Ко всем. Ну, может быть, кроме Мэри и Сэма.

Прежде чем Зейн успевает хоть что-то ответить, тяжеленная голова опускается на его колени.

– Что ты делаешь? – смотрит он на Луи, насупив брови.

– Я реально не могу терпеть Уилсона и Найла, без остановки треплющихся о гольфе, – драматично вздыхает Луи. – Ведь это же, блин, идиотизм. И тут я подумал, вау. А Зейн-то не особо разговорчив, значит, он не будет меня раздражать. Вот я и пришел.

Зейн хмыкает и сталкивает Луи, который совершенно не выглядит огорченным, тут же укладываясь на колени Гарри, который рассеяно зарывается пальцами в его волосы.

– Как ты думаешь, у Мэри какие-то планы на него? – спрашивает он.

Зейн бросает короткий взгляд на все еще болтающих Лиама и Мэри и хмурится:

– Я думал, что она с тем, другим парнем.

– Карсон? – одновременно переспрашивают Луи и Гарри. Луи улыбается, а Гарри объясняет. – Он ее брат.

– Оу, – откликается Зейн, выдергивая вокруг себя еще больше травы.

– Разве ты не должен готовить? – меняет тему Луи, поднимая взгляд на Гарри.

– Джен велела мне отойти от огня из-за того, что ты не затыкался и продолжал спорить со мной, – вздыхает Гарри, огорченный тем, что его прогнали.

– Это ты спорил со мной, – поправляет его вечно желающий, чтобы за ним осталось последнее слово, Луи.

– Эм… ну, вообще-то, начал это ты, – гнет свое, решивший в этот раз не уступать, Гарри.

– Абсолютно нет! Это ты начал. Я отчетливо помню, как ты начал… и, – Зейн снова опускается на землю под их непрерывный бубнеж.

В какой-то момент Гарри и Луи оба встают и уходят, возвращаясь потом с тарелками, наполненными едой. Зейн даже не двигается с места. Он чувствует себя усталым, хотя не особо и напрягался весь день. А еще он не чувствует, что вправе получить собственную порцию мяса, поэтому и не делает этого. Но через десять минут Найл приносит ему тарелку, и Зейн вежливо благодарит его.

– В следующий раз принесешь себе сам, – бурчит Найл, опускаясь рядом с ним на землю. – Я не твоя гребаная горничная или мама. И я не Лиам.

Зейн озадаченно смотрит вниз в тарелку и на свои наручники. Как, собственно, он должен нарезать этот огромный кусок мяса (вызывающий обильное слюноотделение), когда его руки скованы? Ответ на этот вопрос очень прост – никак. Лиам подходит к нему и устраивает большое шоу, прося его подняться и снимая наручники, пока все смотрят на них, что вынуждает его чувствовать себя неудобно. Лиам выглядит вызывающе, пока делает это, словно ожидает, что кто-то решится сказать ему что-то против. Все молчат, и Зейн садится обратно, в этот раз с присоединившимся к нему по правую сторону Лиамом.

– Снять с меня наручники и дать в руки нож, – не удерживается от комментария Зейн, нарезая мясо, – слегка рискованно, разве нет?

– Не тогда, когда у троих из нас есть оружие, – парирует Найл.

Зейн фыркает и приступает к пище, и если вчерашний ужин был хорош, то он все равно не идет ни в какое сравнение с этим. Он раньше и не замечал, как сильно соскучился по мясу. Это немного странно, то как воспринимаются вещи, которых ты был лишен долгое время: такие, как нормальная еда каждый день и теплый душ. Ты просто заново начинаешь ценить их с еще большей силой.

========== 2.4. ==========

На тарелке у Зейна слишком много еды, и он просто не может съесть ее всю, еще не привыкнув к тому, чтобы питаться чаще, чем раз в день. Он отодвигает тарелку от себя и снова откидывается назад, замечая, как Гарри и Найл поднимаются.

– Ты еще не был на вышке? – неожиданно подает голос Лиам.

– Вышке? – неуверенно вглядывается в него Зейн, не понимая, о чем он вообще говорит.

– Я покажу тебе, пойдем, – Лиам встает на ноги и протягивает ему руку.

– А можно я тоже с вами? – спрашивает Гарри, вернувшись с Найлом и еще одной тарелкой, наполненной доверху едой.

– Нет, – категорично отказывает Лиам.

– Ну, и зануда, – бормочет в ответ Гарри.

– Мне нужно заменить Карсона на дежурстве, – пускается в объяснения Лиам. – Мы идем туда не для того, чтобы развлекаться.

– Окей, тогда мы с Лу сменим тебя потом, – предлагает Гарри, имея почему-то огромное желание вдруг оказаться на вышке.

– Только убедитесь, что вы точно проснетесь к тому моменту, – непринужденно напоминает Лиам.

– Это было всего один раз, – громко заявляет Луи, глядя снизу вверх. – Один раз, Лиам. Пора бы уже забыть.

– Я провел там двенадцать часов, – резко говорит Лиам серьезно глядя на него. – Я не могу забыть об этом.

Луи показывает ему средний палец, на что Лиам закатывает глаза и отворачивается, направляясь к костру. Зейн бросает короткий взгляд на Найла и следует за ним. Лиам легко подхватывает для них два напитка и похлопывает Джен по плечу, когда они проходят мимо.

Под вышками Лиам, очевидно, подразумевал несколько сторожевых башен, расположенных по всему периметру тюрьмы, но они идут именно к той, что находится посреди поля. Лиам открывает дверь, и они поднимаются наверх, Карсон встает, как только видит их.

– Я подежурю, – улыбается ему Лиам. – Иди, поужинай.

Карсон кивает и одаривает Зейна не совсем добрым взглядом, проходя мимо.

Смотровая башня – это всего лишь небольшая комната с дверью на балкон, с которого открывается отличный вид на всю тюрьму. Зейн делает осторожный шаг в сторону перил и смотрит по сторонам, до этого он и не задумывался над тем, какое огромное это место. Тот тюремный блок, в котором они живут, не занимает и половины всей территории. Есть еще один двор чуть дальше, закрытый со всех сторон стенами, а еще виднеется разрушенная задняя стена, которая ведет прямо в лес.

– Я могу быть честен с тобой? – неожиданно заговаривает Лиам, испугав погруженного в свои мысли Зейна.

– Я не знаю, а можешь ли? – Зейн оборачивается, пожимая плечами.

– Ты звучишь, как один из существовавших когда-то учителей, ты в курсе? – фыркает Лиам, закатывая глаза. – Короче, я притащил тебя сюда, потому что, вроде как, ненавижу дежурства.

– Тогда почему ты не позволил Гарри заменить тебя? – непонимающе хмурится Зейн.

Лиам жмет плечами и садится на пол, оставляя дверь, соединяющую балкон с комнатой, нараспашку, тянется за своей бутылкой и, открыв крышку, делает большой глоток, прежде чем что-то ответить.

– Им нужно отдохнуть. Повеселиться. Он может взять ночную смену, когда все остальные уже будут спать.

– А тебе разве не нужен отдых? – садится рядом с ним Зейн и свешивает ноги с края. Замечая это, Лиам кажется обеспокоенным, ведь сам он так близко к краю никогда не пододвигается.

– Не так сильно, как остальным, – коротко смеется Лиам, закручивая крышку на бутылке.

– О чем ты говоришь?

– Я о том, что, если я могу облегчить их существование хотя бы таким способом, то почему бы и нет, – снова пожимает плечами Лиам. – В конце концов, все равно кто-то должен выполнять работу, которой больше никто не хочет заниматься. И не особо важно, если вдруг один человек будет несчастлив. Так что я просто думаю… зачем расстраивать еще кого-то, когда я могу сделать все сам, понимаешь?

– То есть ты говоришь, – начинает Зейн, глядя вниз на яркий костер недалеко от них, дым от которого поднимается высоко вверх, – что готов быть несчастным ради того, чтобы остальные были счастливы.

– Я никогда не говорил, что несчастен, – замечает Лиам. – Я просто знаю, что Гарри и Луи гораздо веселее там, чем если бы они были здесь. Так зачем портить им это?

– А зачем мучить себя?

– Потому что я не возражаю, – искренне признается Лиам, вздыхая. – Знаешь ли ты, как сложно было до того, как мы попали сюда? На что это похоже? Ты был сам по себе, и я знаю, что это не намного легче, когда ты один, но тебе хотя бы не надо беспокоиться о кучке других людей. А мне надо. Каждый день я задавался вопросом, кого потеряю следующим? Будет это Найл или Гарри? Или Уайет, или Джен? А здесь… здесь все по-другому. У нас есть шанс на счастье здесь, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы это осуществить.

– А это не должно распространяться и на тебя? – хмыкает Зейн, указывая Лиаму на тот очевидный факт, что у него имеется комплекс героя.

– Должно, – соглашается Лиам, смещаясь чуть вперед, чтобы опереться не перила. – Поэтому я и привел тебя сюда.

Зейн задумывается о том, перестанут ли когда-нибудь люди говорить ему то, на что он не знает как ответить. Он наклоняется вперед, упираясь подбородком в перила, пока Лиам бросает на него недовольные взгляды.

– Я, может быть, боюсь высоты, – внезапно признается Лиам, что не становится особым открытием для что-то уже начавшего подозревать Зейна. – Только реальной высоты.

– Неужели? – цокает Зейн, оборачиваясь к нему.

– Еще с детства, – кивает Лиам, гулко сглатывая. – И, возможно, я сейчас слегка в ужасе, поэтому не мог бы ты не свешиваться на половину с вышки? Как думаешь?

– Счастлив? – отодвигается немного назад Зейн.

– Очень, – чуть тянет слово Лиам.

Они замолкают на долгое время: Лиам настороженным взглядом сканирует пространство за забором. Зейн понятия не имеет, что сказать или сделать. И должен ли он это делать вообще. Если бы он был один, то наслаждался бы этим. Он любит высоту. Она заставляет его чувствовать себя в безопасности, словно ничего не сможет добраться до него. Хотя и Лиам иногда вынуждает его ощущать себя в безопасности, в чем Зейн не особо хочет признаваться себе, ведь он едва ли знает его. Может, все это лишь картинка. Может быть, на самом деле, он не этот милый и добрый человек. Он точно проявлял и другие качества: был холодным и безжалостным. Кто знает, какой Лиам настоящий. Зейн знает его слишком мало, чтобы быть в чем-то уверенным.

– Где ты останавливался, когда был один? – без предупреждения спрашивает его Лиам.

– Во многих местах, – удивленно сводит брови Зейн от внезапности такого вопроса. – В основном в лесу. Не хотел появляться в городах. Много мертвых. Много живых.

– Мертвые – не единственное, о чем стоит волноваться, – кивает Лиам.

– Нет, – соглашается Зейн. – Не только они опасны.

– Можно я задам более личный вопрос? – Лиам звучит нерешительно и настороженно, словно он волнуется, что может расстроить Зейна.

– Можно, но не обещаю, что отвечу.

Лиам кивает, принимая это.

– Ты был один с октября, но все началось раньше. Так что… когда-то ты был с группой?

– Спроси меня в следующий раз, окей? – прикрывает глаза Зейн. – Я расскажу потом. Только… не сегодня.

– Хорошо. Просто… если ты терял людей…

– Все кого-то теряли, – указывает Зейн, горько усмехаясь.

– Я знаю, но я имею в виду… что нам пришлось. Много людей, Зейн. Я могу рассказать. Когда все началось, я не был ни с кем из этих людей. Я встретил Гарри и Луи в сентябре, Найла в конце октября. Остальных в течение ноября и декабря, – Лиам набирает воздух в легкие, чтобы найти в себе силы продолжить. – Когда все только начиналось, я был с мамой и сестрами. Мой отец… он был одним из первых в городе, кто заразился. Он занимался сборкой урожая, когда наш сосед накинулся на него. Мама видела все это из окна. Видела, как…

– Лиам, – тихо привлекает его внимание Зейн.

– Прости, – говорит Лиам, качая головой. – Прости. Не знаю, зачем я поднял эту тему. Такая отличная ночь, а тут я, говорящий о… ладно, не бери в голову.

– Ты можешь поговорить об этом, – Зейн осторожен. – Если ты хочешь сделать это, то, пожалуйста.

– Я не хочу, – снова мотает головой Лиам. – Правда, не хочу. Понятия не имею, зачем вообще заговорил об этом.

Зейн кидает на него внимательный взгляд, из-за которого Лиам обреченно стонет и падает спиной на металлический пол балкона. Он остается в таком положении довольно долго, разглядывая небо, что дает время Зейну вдоволь налюбоваться его шеей и руками, явно грозящими стать навязчивой идеей.

– Блин, здесь же есть одеяла, – вдруг спохватывается Лиам, поворачивая голову, чтобы посмотреть на Зейна. – Я могу принести их, если ты хочешь прилечь и вздремнуть. Или… ты можешь вернуться в свою камеру, если хочешь. Наверное, мне сначала нужно было спросить твоего мнения о том, чтобы подняться сюда со мной. Прости.

– Ты извиняешься слишком часто, заметил? – спрашивает Зейн, вставая. – Где эти одеяла?

– Внутри, на полке, – объясняет Лиам, не двигаясь с места.

Зейн заходит в помещение и направляется к вытянувшимся вдоль стены шкафам. Он открывает один из них и берет в руки шерстяное одеяло, но тут же замирает, широко распахивая глаза, когда замечает рядом пачку презервативов и флакон со смазкой.

– Ты уверен, что они чистые? – кривится Зейн.

– Более чем. А что? – говорит, замешкавшись Лиам.

– Просто интересно, потому что тут еще, как бы, презервативы и смазка, – беспечно выдает Зейн.

– Там… что? – Лиам внезапно оказывается около Зейна, склонившись над ним, сгребая с полки распечатанную упаковку резинок. Он вытряхивает все что осталось, обнаруживая всего два из двенадцати. – Да. Хм… Думаю, все же не стоит пользоваться этим одеялом.

Зейн весело фыркает, запихивая одеяло обратно на полку, и захлопывает дверцу. Когда они возвращаются на балкон, он не свешивает ноги с края, а усаживается около стены, опираясь на нее спиной. Лиам садится очень близко и через несколько минут, сползя вниз, укладывает голову ему на колени, так же, как чуть раньше это сделал Луи. Только сейчас все иначе. И на это есть множество причин.

Например, с Луи, Зейн знает, что с легкостью может отпихнуть его от себя, никоим образом не задев его чувства. Но в реакции Лиама он не уверен. А еще факт в том, что Зейн, вроде бы, одновременно и хочет, чтобы Лиам положил голову на него и не хочет этого. Он не хочет этого, просто потому, что не привык к прикосновениям. Но в тоже время и хочет этого: если кто и должен прикасаться к нему, то он очень рад, что это Лиам. Но есть и еще одна довольно значительная проблема: голова Лиама слишком близко к члену Зейна, что, ну, никак не облегчает его положение.

– Разве дежурство включает в себя сон? – усмехаясь уточняет Зейн.

Лиам подскакивает и садится, выглядя до ужаса робким.

– Нет, – признается он, потирая шею. – Вероятно, нет. Хотя я уверен, что лучше закрыть глаза на пару минут, чем использовать то, что спрятано в том шкафу.

Щеки Зейна вспыхивают алым румянцем, хотя и так понятно, что Лиам имел в виду не то, о чем он подумал. Лиам не замечает произведенного его словами эффекта на Зейна, потому что двигается чуть ближе к перилам, чтобы глянуть вниз. Зейн же, наоборот, откидывает голову назад, закрывает глаза и пытается уснуть.

Он, должно быть, и правда проваливается в сон, потому что следующее, что он видит, открывая глаза, – это несущий его через ворота Лиам, направляющийся в сторону основного здания. Зейн заторможено моргает, извивается и грубо пихает Лиама в плечо. Удивленный Лиам, естественно, роняет его.

Зейн тяжело падает на землю, отбивая себе копчик, на котором, блять, обязательно теперь будет синяк.

– Не твоя вина, – опережает Зейн возможные извинения Лиама. – Я психанул. Прости.

– Ты, что, правда, извиняешься? – округляет глаза Лиам, глядя на него сверху вниз.

– Должно быть, это ты так на меня влияешь, – медленно садится Зейн, упирается на руки и встает. Он не сдерживает стон, спина теперь просто разламывается от боли. – Нужно было просто разбудить меня. Ты не должен таскать меня.

– Ты выглядел таким спокойным, – пожимает плечами Лиам.

Зейн пытается вспомнить то, что ему приснилось, но никак не может зацепиться за ускользающую мысль, особенно когда Лиам кладет ладонь ему на поясницу, бережно подталкивая к двери. К тому времени, как они возвращаются в свой блок, Зейн готов просто свалиться от усталости. Видимо, общение утомляет гораздо сильнее, чем бег по лесам.

– Спокойной ночи, – желает Лиам, проскальзывая в свою камеру.

В этот раз Зейн не собирается даже притворяться: взяв подушку и одеяло, делает себе постель на нижнем ярусе койки Лиама, который в этот момент зажигает свечу. Зейн снова засыпает, умиротворенный тем, что Лиам здесь, прямо над ним.

========== 2.5. ==========

Днем Лиам вместе с Гарри и Найлом снова отправляется на ферму, чтобы любым способом привезти в тюрьму найденных там кур. Зейну эта идея до сих пор кажется идиотской, но он молчит, в отличие от Луи, который нервничает, постоянно раздражается и огрызается на всех. Но вот застрял с ним до возвращения парней только Зейн. Видимо, необходимость в наручниках отпала сама собой, а правило насчет охранника стало еще строже.

Но все же Зейн тоже волнуется. Он не хочет этого, но не может бороться с самим собой. Ему не нравится то, как часто Лиам покидает безопасные границы тюрьмы. Особенно учитывая то, что с того момента как Зейн оказался в тюрьме, Лиам уже умудрился получить пулевое ранение. Еще в самый первый раз после его появления в группе. Вот почему его беспокойство вполне оправданно, даже если его не особо и заботит Лиам или кто-то другой из них. Даже если он все еще планирует уехать. Естественно после того… как расплатится с ними за гостеприимство.

– Когда тебя принесли сюда, – прерывает его мысли Луи, пока они медленно двигаются по полю, собирая вчерашний мусор, – у тебя с собой был только нож, да?

– А что? – кивает Зейн, подтверждая его слова.

– Просто интересуюсь, в чем ты хорош, – легко выдает Луи.

– В чем я хорош, – ровно повторяет за ним Зейн, отрешенно наклоняясь за очередной пластиковой тарелкой.

– Ну, да. Вот к примеру – Гарри. Он отлично управляется с арбалетом, правильно? Просто, блять, реально великолепно. Найл классный стрелок, лучше которого может быть только Джен. А Лиам любит дробовики…

– Серьезно? – удивленно переспрашивает Зейн. Он в жизни бы не подумал, что Лиам один из таких парней. Зейну приходилось пару раз использовать дробовики, и они не пришлись ему по вкусу: слишком сильная отдача, да и прицельное попадание с дальнего расстояния невозможно. Лиам скорее казался любителем пистолетов.

– Да, – голос Луи звучит раздраженно, из-за того, что Зейн прервал его. – Лично я люблю небольшие пистолеты-автоматы. Мне нравится стрелять из них очередью!

Зейн хихикает. Вот именно этим обстоятельством, он точно не удивлен. Луи и сам похож на них. Быстрый, все при нем, тараторит как сумасшедший, ну, и еще не очень-то он и большой.

– Мне нравятся ножи, – спустя мгновение признается Зейн. – С ними не надо беспокоиться о перезарядке или о том, что патроны могут закончиться. И нужно быть полным идиотом, чтобы случайно кого-нибудь ранить им.

– Ножи, – задумчиво проговаривает вслух Луи. – Прекрасно.

– И почему же это так прекрасно? – задает ему осторожный вопрос Зейн. Ну, так, на всякий случай.

– Давай, – усмехается Луи, бросая свой мусорный мешок на землю. – Закончим с этим позже. Не могу работать, пока они не вернутся. Нужно заняться тем, что реально отвлекает.

Положив свой мешок рядом с его, Зейн нехотя следует за Луи, уже заранее предчувствуя, что ему все же придется потом закончить работу, а вот Луи найдет причину этого не делать.

Луи открывает дверь в оружейную комнату и машет Зейну, чтобы он зашел следом за ним. Делая неуверенный шаг внутрь, Зейн таращит глаза: оружие везде. Любой вид, о котором он вообще имеет представление. Пистолеты-автоматы, револьверы, дробовики, штурмовые винтовки.

– Для большинства из них у нас закончились боеприпасы, – объясняет Луи, указывая на стену. – Для этих не осталось уже ничего. А вот для этих еще хоть что-то есть.

Зейн взглядом прослеживает в указанном направлении, видя разложенные за сеткой пистолеты, хотя и не все из них сейчас были на месте. Он замечает выложенные на полке позади стола магазины, но Луи идет в противоположную сторону и вытаскивает длинный зачехленный меч.

– Катана, – ухмыляясь сообщает Луи. – Она принадлежит Гарри. Но он как-то раз чуть было не снес свою собственную башку, так что больше не жаждет прикасаться к ней.

Зейн бережно принимает ее из рук Луи, взглядом прося разрешения опробовать ее. Луи делает шаг назад, кивая, пока Зейн вынимает меч из ножен, туго обернув пальцы вокруг рукояти. Клинок в его руках длинный, гладкий и изогнутый, и трудно удержаться от того, чтобы не провести по острому краю большим пальцем, который он тут же и ранит о лезвие. Вбирая порезанный палец в рот, Зейн все равно улыбается.

– Это превосходно! – оборачивает он обе ладони вокруг рукояти и размахивает катаной на безопасном от Луи расстоянии.

– Ты, правда, умеешь обращаться с этой штукой? – вопросительно изгибает бровь Луи, дожидаясь ответа.

– В какой-то степени, да, – кивает ему Зейн.

– Тогда она твоя, – легко предлагает Луи, – когда ты соберешься выйти отсюда.

– Что? – Зейн застывает на месте, глядя на Луи. Он ничего ему не говорил про то, что хочет уйти, возможно, Лиам сделал это. И теперь он не понимает, почему расстраивается из-за этого, но настроение все равно ухудшается.

– Ты вполне уже можешь выбираться на вылазки с ними, – объясняет Луи. – Уверен, что они с радостью возьмут тебя с собой. Лиам не перестает говорить о тебе: «Выживал сам по себе в течение восьми месяцев, представляете, сколько от него будет помощи», – фыркая, передразнивает друга Луи.

Зейн недовольно сводит брови: вот почему Лиам так старался заставить его остаться? Потому что думает, что им пригодится его помощь?

– Вряд ли в ближайшее время, – произносит он вслух, убирая катану в ножны. – Я уверен, что половина людей точно расстроятся, когда узнают, что ты привел меня сюда, еще и прикоснуться к чему-то дал.

– Половина из находящихся здесь людей могут пойти и трахнуться с конем, – Луи заявляет со счастливой улыбкой на лице. – А сейчас пойдем, поиграем в карты? Думаю, в этот раз я точно смогу выиграть у тебя! Я играл с Гарри и дважды смог обыграть его прошлой ночью, на вышке.

– Правда? Это то, что вы делали? – ухмыляется Зейн, мелкие морщинки собираются вокруг его ярких глаз. – Реально играли в карты?

Луи закрывает за ними дверь, когда они выходят, и Зейн замечает покрывший его щеки румянец.

– Ну, еще я немного поспал, пока Гарри дежурил. А что?

– Да так, просто стало интересно, – жмет плечами Зейн, сжимая губы и сдерживая улыбку.

Они играют в карты в общей комнате, и в одну прекрасную минуту к ним присоединяются Уайет и Лена. А потом приходит Джен и забирает Зейна, прося, чтобы он помог в готовке обеда из оставшегося со вчерашнего дня мяса и риса. В тот момент, когда они заканчивают, дверь в кухню открывается и появляется Лиам:

– Замечательный запах!

– Лучше этому так и быть, – качает головой Джен. – Но ты знаешь, тебе все равно придется брать меня с собой на вылазки. А то складывается впечатление, что мужчины у нас охотники, а женщины нужны, только чтобы готовить и убирать.

– Лена и Мэри могли бы присоединяться к нам, если бы захотели, – хмурится Лиам. – Они никогда не спрашивали.

– Зато я спрашиваю, – говорит Джен.

– И я говорю – нет, – тихо произносит Лиам.

И теперь Зейн больше не хочет быть в зале. Джен выглядела дружелюбно в начале разговора, но сейчас она кажется по-настоящему рассерженной. А Лиам выглядит так, словно будет отстаивать свое решение до последнего, и Зейн догадывается, что так оно и будет.

– Я не хуже Кудряшки, и ты знаешь это, – голос Джен сух и тверд.

– Нет! Я не хочу рисковать, – категорично мотает Лиам головой. – Ты слишком сильно нужна здесь, чтобы мы позволили чему-то там за забором приключиться с тобой.

– Но ты рискуешь ежедневно! – отмечает Джен.

– Я собираюсь принять душ, – вдруг резко прерывает их спор Зейн.

– Тебе тогда лучше присмотреть за своим парнем, Пейн, – велит ему Джен, когда Зейн уже направляется в сторону двери. – Если Сэм наткнется на него одного…

– Я тоже иду, – останавливает его Лиам. Зейн замирает у выхода и ждет его. – Мне жаль, Джен, реально жаль. Но я просто не могу потерять тебя, окей?

– Знаю, – разочарованно вздыхает Джен.

– Хорошо. Припасешь нам что-нибудь на ужин?

– Конечно.

Уайет перехватывает их в коридоре, и они с Лиамом послушно следуют за ним в жилой тюремный блок. Он разительно отличается от того, в котором они с Лиамом сейчас обитают. Каждая камера украшена какими-нибудь домашними атрибутами, а их собственные выглядят слишком пустыми и неуютными.

– Видите? – указывает Уайет.

Лиам вздыхает и кивает, хотя Зейн не совсем уверен в том, что происходит. Найл в отключке валяется на кровати в промокшей насквозь рубашке. Его лицо красное, а сам он мертвой хваткой цепляется за фоторамку. Весь его вид причиняет Зейну боль.

– Я понял, – говорит Лиам, хлопая Уайета по плечу. – Иди, помоги Джен с ужином.

Мальчишка кивает и, срываясь с места, убегает на кухню. Лиам делает глубокий вдох, прежде чем повернуться к Зейну.

– Дай мне минуту, хорошо?

Зейн согласно качает головой и делает шаг назад. Лиам входит в камеру и опускает одеяло, являющееся своеобразной ширмой, закрывающей комнату от остальных. Зейн больше не видит, что там делает Лиам, но слышит, как журчит вода в открытом кране и скрипит матрас.

– Ли? – слышится ему тихий голос Найла.

– Да, – мягко говорит Лиам. – Держу тебя.

– Прости, – просит Найл. И Зейн старается не слушать, действительно старается, но это сложно, ведь он стоит в каком-то метре от камеры. – Мне просто нужно было забыть, понимаешь? – снова раздается голос Найла.

Он пьян. Зейн не дурак. Исходящего от него запаха вполне было достаточно для того, чтобы это понять.

– Возвращайся в постель, – ласково взывает к нему Лиам. – Я прослежу за тем, чтобы тебя подменили на дежурстве. Завтра ты мне нужен отдохнувший. Разведаем торговый центр, который неподалеку от ближайшего города.

– Правда? – спрашивает Найл, уже, кажется, более счастливый, чем был минуту назад. – Потому что мне просто позарез нужны новые ботинки, чувак. И я думаю, мы могли бы…

– Завтра, – терпеливо повторяет Лиам.

– Завтра, – вторит ему Найл. – Окей. Ночи, Ли. Люблю тебя.

Через мгновение Лиам выходит из камеры и тщательно ее запирает.

– Приходится делать это, – объясняет он, хотя и не должен. – Однажды он в таком состоянии забрел в нерасчищенную часть тюрьмы. И единственная причина, почему он все еще жив, – это Гарри, который услышал его крики.

Зейн молчит. Это не его место. Найл не его друг и вряд ли будет счастлив, если узнает, что Зейн был свидетелем всего этого.

– В любом случае, – заводит снова разговор Лиам, пока они идут к выходу из блока, – я серьезно о вылазке в тот магазин завтра. Тебе нужна собственная одежда. Как и мне, и Гарри. И нам нужны еще медикаменты. Не сами лекарства, но бинты, спирты и шовные наборы. А еще Найл предложил развести огород. Думаю, не такая уж и плохая идея.

– Уверен, что это безопасно? – немного напрягается Зейн. – Магазин огромен…

– Нет, – честно признается Лиам. – Ты готов?

– Имеешь в виду?.. – не понимая наклоняет голову Зейн.

– Я хочу, чтобы ты пошел с нами, – уточняет Лиам.

– Окей, – спустя минуту внутренних размышлений, соглашается Зейн. Он знает, что это не безопасно. Сам бы он никогда не рискнул заглянуть в торговый центр. Но в этот раз он будет не один, и если Лиам думает, что это достаточно безопасно для них, то Зейн готов довериться ему. – Ты уверен, что остальные будут не против?

– Гарри без разницы, – спокойно выдает Лиам, вертя в руках ключи, которыми отпирает дверь, когда они подходят к своему тюремному блоку. – А Найл будет не в восторге, но протестовать не станет. Мы все хотим увидеть, из чего ты сделан. Любопытство, знаешь ли. У тебя здесь, вроде как, есть репутация из-за того, как долго ты продержался снаружи в одиночку.

– Но это не потому, что я какой-то там офигенский убийца, – фыркает Зейн, направляясь в свою комнату, чтобы захватить полотенце. – Это потому, что я был умным. Не оставался на одном месте слишком долго. Не приближался к людям. Держался подальше от городов.

– Разве… – замолкает Лиам, комкая свое полотенце в ладонях, – разве тебе не было одиноко? Когда ты был сам по себе, имею в виду.

– Нет, не было, – резко оборачивается к нему Зейн.

– Совсем?

– Совсем, – выдыхает Зейн. – Это не так сложно, как тебе кажется. Не приходится беспокоиться ни о ком. Не приходится наблюдать за смертями близких тебе людей. Быть одному в этом мире – самое умное, что только ты можешь сделать, Лиам.

– Так вот, значит, что это, – Лиам перебрасывает через плечо полотенце и скрещивает руки на груди.

– Значит, что? – не совсем догоняет его мысль Зейн.

– Причина, по которой ты не хочешь остаться, – поясняет Лиам. – Потому что боишься, что привяжешься к кому-то и, когда этот человек пострадает, не сможешь справиться с этим.

– Я не хочу с этим справляться, – поправляет его Зейн. – Я могу пройти через что угодно. Но это не значит, что я охотно пройду снова через все это. Я был счастлив наедине с собой. Может быть, ты не был бы, но я был. Было легко и просто. А это, – машет он рукой, – слишком сложно.

– Не знал, что ты трус, Зейн, – хмыкает Лиам и поворачивается к нему спиной, направляясь к выходу. – Кто угодно, но не трус.

Зейн сжимает кулаки, но отказывается заглатывать наживку. Он знает, что Лиам говорит это только потому, что хочет вынудить Зейна остаться здесь любыми способами. И Зейн все еще не понимает этого желания. Лиам совсем его не знает. Не должно быть причин для того, чтобы Лиаму было вообще дело до того, останется он или уйдет, выживет или подохнет. Если он только что-то не выиграет от этого. И что именно, неплохо было бы выяснить.

Всю дорогу до ванной комнаты они не произносят ни слова, даже когда встречают на пути Уилсона и Лену: Зейну нечего сказать Лиаму, а Лиаму, определено, нечего сказать ему. И они оба так же, как и прежде, сидят на скамейке, ожидая, пока другой примет душ.

Зейн думает, что это должно выглядеть странно. Но вместо этого, он все равно чувствует себя рядом с Лиамом комфортно, даже несмотря на то, что злится на него сейчас из-за многих вещей. Лиам назвал его трусом и расспрашивал о том, о чем Зейн пока не готов был говорить. А еще за то, что Зейну теперь хотелось рассказать, просто чтобы сделать Лиама счастливым.

Они обходятся без разговоров, и дружественных подколов остаток вечера. После душа Лиам одалживает Зейну свою чистую рубашку, выглядящую на его плечах просто нелепо, но, к счастью,никто не комментирует его вид. На ужине они сидят рядом с Гарри и Луи вплоть до момента, пока Лиам не упоминает о завтрашней вылазке в торговый центр. Луи сухо извиняется и вскакивает из-за стола, направляясь почему-то не в сторону своего блока, а в коридор.

– Пошел вон, Луи, – велит ему Лиам, когда они возвращаются к себе. Томлинсон лежит на койке Зейна, уставившись вверх, сложив руки на груди.

– Почему это? – бурчит Луи. – Не похоже, что Зейн спит здесь.

– Откуда ты это знаешь? – удивляется тот.

– Я много чего знаю, – ухмыляется Луи, садясь.

– Может быть, тогда ты знаешь, как найти путь в свою собственную камеру?! – отрезает не слишком довольный появлением здесь Луи Лиам.

– Отлично, – тяжко вздыхает и встает Луи. Он громко топает пока идет к двери и замирает около нее, держа в руках свои ключи. – Вот только, если кто-то из вас завтра пострадает, Лиам, я не смогу тебе простить этого. Ты же понимаешь? Только не после того, как я просил тебя не ходить туда.

Лиам задирает чуть выше подбородок, а Зейн делает шаг назад, скрываясь в своей камере, не желая оказаться под перекрестным огнем разгневанного Луи и сердитого Лиама.

– У нас нет выбора, – говорит ему Лиам. – Нам нужно…

– Нам не нужно ничего! – яростно отзывается Луи. – У нас есть все необходимое. Все, ради чего стоило бы рисковать вашими жизнями. Вы все становитесь слишком самоуверенными, добиваясь какого-то непонятного комфорта, из-за которого кто-то из вас может подохнуть.

– Луи, – шипит Зейн.

Луи резко разворачивается к нему, и Лиам действует так, словно Зейн все еще не говорит.

– Он не обязан идти, – указывает в его сторону Лиам. – Это его выбор.

– Нет, это твой выбор, – спорит угрюмый и взбешенный Луи. – Ты можешь попросить любого здесь сделать что-то, и они готовы рвануть за тобой без вопросов. Так что не злоупотребляй этой силой, пытаясь превратить это место в дом. Это тюрьма, Лиам! Ты можешь развесить повсюду шторы или отрыть простыни с Бэтменом для Уайета, но это всегда была и будет ебаная тюрьма. Это не дом! Мир больше не безопасен. Тебе нужно перестать пытаться исправить то, что уже невозможно исправить!

Закончив на этом, Луи уходит. Он не закрывает за собой дверь, ведущую в их блок, но это делает Лиам после минутной заминки. А затем бесшумно возвращается в свою камеру, захлопывает решетку, закрываясь внутри, и опускает одеяло, прячась.

Зейн обреченно вздыхает и заползает в свою кровать, чтобы попытаться заснуть. Он, правда, пытается. Но прикрывающее дверь Лиама одеяло блокирует звук его дыхания и мягкого сопения. И Зейн просто не может отключиться. И это так напрягает его, ведь он так старается. Старается до тех пор, пока не обнаруживает себя взмокшим от пота, со спутанными волосами, сбросившим на пол скрученное от постоянного верчения одеяло.

В конце концов, Зейн сдается и выходит из своей камеры. Он поднимает руку для того чтобы постучать, но вспоминает, что как таковой двери здесь нет.

– Лиам, – осторожно зовет он.

– Иди спать, Зейн, – немедленно отвечает Лиам, давая Зейну понять, что тоже не спит.

– Я просто…

– Что ты собираешься делать, когда свалишь отсюда через неделю? – серьезно спрашивает Лиам. – Ты даже не можешь спать в одиночестве в своей камере.

Зейн молча возвращается к себе, потому что сказанное Лиамом особо не беспокоит его. Ведь он прав. Зейн уйдет отсюда через считанные дни и жутко осознавать, насколько он стал зависим от спящего от него на расстоянии вытянутой руки Лиама.

Но это знание, вообще-то, не особо ему помогает. Зейн снимает с себя футболку, заново перестилает кровать и укладывается на нее. Он может поклясться, что слышит стоны мертвецов в коридорах, но понимает, что все эти звуки только в его голове, ведь будь они реальными, Лиам бы уже занимался зачисткой.

Он отворачивается к стене и прижимает к ней ладонь, чтобы попытаться хоть немного остудить себя и заснуть до восхода солнца. Он не может сказать, действительно ли слышит, как открывается дверь напротив или ему снова послышалось, пока не чувствует как проседает кровать за его спиной и другое теплое тело прижимается к нему.

– Не надо, – опережает его Лиам, не давая повернуться. – Хорошо?

Зейн понятия не имеет что именно «не надо». Не надо спрашивать, почему он здесь? Или выгонять его? Или просто не поворачиваться? Поэтому он просто закрывает глаза и ждет, когда сон придет к нему, что происходит практически мгновенно.

========== 2.6. ==========

Зейн просыпается в кровати один и готов уже начать себя убеждать, что Лиама там и вовсе не было прошлой ночью, вот только слышит, как тот осторожно пытается выбраться из камеры, стараясь не разбудить его.

– Посреди чертового апокалипсиса, – бурчит хриплым ото сна голосом Зейн, вынуждая Лиама застыть на месте, – а я все еще просыпаюсь со сбегающим из моей постели парнем.

Лиам глубоко вздыхает, но не поворачивается к нему, лишь цепляется пальцами за дверную решетку. Зейн садится и потягивается, вспоминая, как вчера сбросил с себя рубашку, сказанные Лиамом в запале слова и его ссору с Луи, а также их собственный разговор днем.

– Я, вообще-то, не просто планировал тайком сбежать из твоей кровати, – признается Лиам.

– Что это значит? – зевает Зейн. Он не чувствует себя достаточно отдохнувшим, чтобы все еще обижаться. Может быть, потом, когда он окончательно проснется и поест, он снова расстроится.

Лиам жмет плечами и разворачивается к нему, складывая руки на животе, как когда-то в детстве делал и сам Зейн. Оборонительный жест. Тот, который он использовал, когда чувствовал неуверенность или вину.

– Я планировал свалить в город до того, как Найл и Гарри проснутся, – сознается Лиам. – Только так никто из них не сможет заставить меня взять их с собой. И я смогу сделать то, что нам нужно. Заполучить шмотки, посмотреть, какую еду мне удастся найти, может, отыскать что-то из садовой техники.

– Ты собирался ехать самостоятельно, – догадывается Зейн.

– Лучше все сделать именно так, – быстро кивает Лиам и делает шаг назад, выходя из камеры. – Нет смысла рисковать больше, чем одним человеком, ради того, что нам «технически» не особо и нужно. Луи был прав прошлой ночью.

Зейн разрывается между тем, чтобы согласиться или нет с его доводами. Он думает, что слова Луи имеют место быть, с логической точки зрения. Но еще он думает, что Луи просто придурок, из-за которого лицо Лиама приобрело это виноватое выражение, уже со своей личной точки зрения. Но ничего из этого не важно.

– Я пойду с тобой, – слегка нетвердо говорит Зейн. Встав с кровати и подняв с пола сброшенную ночью рубашку, он натягивает ее на себя и смотрит на Лиама.

– Нет, – резко мотает головой из стороны в сторону тот, остановившись на месте.

– Почему нет? – удивленно приподнимает брови Зейн.

– По нескольким причинам, – непреклонно отвечает Лиам. – Например, не рисковать больше, чем одним человеком.

– Я бы посмотрел на то, как ты собираешься помешать мне пойти с тобой, – хмыкает Зейн, скрещивая руки на груди.

– Я не дам тебе оружие.

– Тогда я буду беззащитен, что грозит мне еще большим риском.

– Значит, ты не собираешься отпускать меня одного, – вздыхает Лиам, проводя ладонью по своим коротким волосам.

Зейн уверено качает головой.

– До тех пор, пока ты не запер меня в этой клетке, я еду с тобой, – что-то темное появляется во взгляде Лиама, и Зейн торопливо добавляет: – Даже не думай об этом.

– Отлично, – нервничает Лиам, поправляя воротник рубашки. – У тебя есть две минуты, потом мы уезжаем. Так что поторопись.

– Я уже готов, – ухмыляется Зейн, быстро натягивая обувь.

Лиам осматривает его с головы до ног, но ничего не говорит. Он скрывается в своей камере, переодевается, и они направляются в оружейную комнату. Они тихи, пока передвигаются по коридорам, и Зейн понятия не имеет о точном времени, но он предполагает, что где-то около пяти утра.

– Единственный, кто не спит сейчас – это Карсон, – говорит ему Лиам, пока заряжает свой пистолет. – Он на дежурстве. Он откроет нам ворота.

– Луи и Найл будут в ярости, – Зейн старается, но не может не упомянуть об этом.

– В ярости, но в безопасности, – заявляет Лиам. Он двигается к стене, на которой висит катана и снимает ее. Он колеблется лишь мгновение, и Зейн замечает это, но Лиам все равно вручает ему ее. – Уверен, что не будешь чувствовать себя лучше с чем-то огнестрельным?

– Абсолютно, – кивает Зейн, вешая ножны за спину. Для большей уверенности он протягивает руку назад и убеждается, что легко сможет выхватить меч, когда он понадобится.

Лиам оставляет его на несколько минут во дворе, пока спешит к Карсону, чтобы попросить его открыть ворота. Когда Зейн видит Карсона, то думает, что тот тоже явно не фанат плана их вылазки. Он выглядит неприветливо и настороженно, когда приближается, но Зейн понимает, что это не из-за того, что Лиам уезжает, только тогда, когда мужчина смотрит прямо на него.

– Ты реально его вооружил? – шепчет Карсон Лиаму.

– Да, – категорично заявляет Лиам. – Я доверяю ему.

Зейн изумленно сдвигает брови на это, но решает не уточнять, почему Лиам доверяет ему. Ведь у него на это не было еще особых причин, что все равно заставляет Зейна радоваться.

Они берут Ауди, Лиам забирается на место водителя, а Зейн усаживается на пассажирское сиденье, выглядя лишь слегка обеспокоенно. Он только раз был за пределами тюрьмы после того, как оказался в ней, и совершенно не должен был волноваться о самозащите все эти несколько дней. И теперь он надеется, что еще не успел все позабыть.

– Мы просто заедем в центр города, – объясняет Лиам по дороге. Он спокоен. Даже слишком. И это почти жутко, действительно, жутко. Ведь, если бы Зейн ничего не знал, он почти мог представить их двумя друзьями, отправившимися за покупками. Двумя хорошо вооруженными друзьями.

– Окей, – подает голос Зейн, продолжая разглядывать проплывающий мимо них пейзаж.

Они проезжают мимо аптеки, из которой тогда забрали Зейна, и сейчас он осматривается по сторонам. В прошлый раз у него не было на это времени. Было довольно рискованно. Теперь он видит, что городок очень маленький, и здесь не так и много мертвяков. На улицах им встречается всего, наверное, штук пять ходячих, и они все смотрят на проезжающий мимо автомобиль, но не один из них не бежит за ними, что слегка вводит Зейна в замешательство. А Лиам по-прежнему выглядит равнодушным.

– Магазин одежды, – Лиам резко притормаживает, останавливая машину. – Правила: не исчезать из поля моего зрения; быть внутри не больше, чем пять минут; схватить то, что нам нужно и свалить. Уловил?

– Еще бы, – соглашается Зейн. Неожиданно в нем появляется какая-то энергия, хотя он все еще не чувствует себя достаточно отдохнувшим и определенно начинает испытывать голод.

Лиам первым выходит из машины, Зейн спустя мгновение следует за ним. Долгим взглядом Лиам оглядывает улицу и кивает Зейну на дверь. Зейн держится позади, когда Лиам приоткрывает ее и поднимается на цыпочки. Он что-то хватает, дергает и протягивает Зейну ладонь, показывая небольшой колокольчик. Он ничего не говорит, когда убирает его в мешок и Зейн следует его примеру, так они могут услышать все, что творится внутри.

Пространство магазина большое и открытое и Зейн видит, что там никого (скорее, ничего, конечно же) нет. Лиам прямиком направляется к стойке кассира и нагнувшись над ней, достает из-под нее кучу пакетов. Зейн хватает несколько себе и спешит к стеллажам с одеждой. Он выбирает джинсы своего размера (все же слегка меньше, чем были раньше, потому что он похудел), отыскивает футболки и набивает целых три мешка, уверенный, что все должно подойти. Лиам набирает для себя две сумки и большую коробку с обувью.

– Для Найла, – объясняет он.

Зейн кивает.

– Отлично. Я все. А ты?

Лиам кивает, и они возвращаются к автомобилю. Лиам застывает на тротуаре, кидает сумки и, вытащив нож, бросает его в переминающуюся с ноги на ногу ходячую, оккупировавшую машину с одной из сторон. Зейн с секунду наблюдает за ним, потом закидывает свои пакеты назад и забрасывает туда же сумки Лиама. Когда Лиам забирает свой нож, они запрыгивают в машину и отъезжают от магазина.

– Вчера мы проезжали мимо еще одной фермы, – вспоминает Лиам, аккуратно ведя машину. – Хочу проверить. Найл был прав насчет огорода. Это было бы классно. Не возражаешь, если мы проверим?

Зейн пожимает плечами, чувствуя себя странно… спокойно, даже слишком. Может, в этом виноват Лиам, а может, это просто потому, что этот город выглядит таким пустынным. Он чувствует, что конец света действительно наступил, но каким-то иным способом. Например, все остальные, кроме них самих, исчезли, включая даже ходячих. Но это, очевидно, ложь, потому что они видят двух мертвяков, пожирающих что-то очень похожее на собаку на обочине дороги. Зейн спешно отводит глаза, не желая запечатлевать в памяти это отвратительное зрелище.

– Нам скоро понадобится больше бензина, – говорит Лиам, показывая на заправку. – Завтра я возьму в город Найла, и мы сольем немного.

Езда за городом более спокойна, потому что нет ничего вокруг, кроме деревьев, звука автомобиля и их собственного дыхания. Всего лишь на мгновение Зейн радует себя мыслью о нем и Лиаме просто… мчащимися в никуда. Просто запрыгивающими в автомобиль и нигде не останавливающимися вплоть до тех пор, пока это не нужно будет сделать. Они бы сменяли друг друга за рулем и заезжали в попутные города за едой. Но по каким-то причинам это заставляет его почувствовать тяжесть в груди, и Зейн отбрасывает эти мысли. Ведь всего через неделю он уедет, и Лиам сможет добавить в самый низ своего списка еще одного человека, которого потерял.

Чуть позже Зейн замечает впереди ферму, и Лиам, не притормаживая, проезжает прямо сквозь ворота. Звук царапающего металла о металл заставляет Зейна вздрогнуть, на что Лиам просто говорит:

– Прости, не было другого выхода.

Зейн, конечно же, кивает, но легче все равно не становится.

Ферма выглядит заброшенной. Никаких животных здесь нет, по крайней мере, снаружи.

– Сначала проверим дом, – говорит Лиам. – Потом амбар и сарай. Возьмем все, что нам сможет пригодиться.

Они выбираются из машины, и Зейн вытаскивает меч. Он не понимает почему, но чувствует себя иначе, чем до этого в магазине. Что-то очень, очень неправильное. Но, так как у него нет фактов доказывающих это, он ничего не может сказать Лиаму, который, наоборот, кажется вполне спокойным. Возможно, Зейн просто отвык, и это естественная реакция организма на такое количество открытого пространства вокруг него. Он, наверное, просто неверно трактует собственные ощущения. Ничего с ними не случится.

Лиам первым подходит к дому. Парадная дверь заперта, но благодаря хорошему, твердому (привлекательному, если честно, потому что то, как сосредоточено лицо Лиама и напряжено его тело, слишком, блять, горячо) удару она падает на пол с громким шумом. Спустя секунду коридор наполняется мертвыми, и Зейн отталкивает Лиама со своего пути, потому что у того не совсем подходящее оружие.

Лезвие острое и длинное, и оно словно продолжение его тела. Он держит его крепко в по-прежнему расслабленной руке, когда взмахивает первый раз. Голова одного из мертвецов падает на пол, Зейн отпинывает его тело ногой, двигается чуть вперед и вонзает лезвие в череп другого. Из-за силы нанесенного им удара, вибрация проходит через его руки, но он едва это замечает, потому что осталось еще двое. Двое, которых он обезглавливает парочкой длинных, жестких взмахов. Головы откатываются прочь, тела падают, а кровь отвратительно льется ему на руки.

Зейн делает несколько тяжелых вздохов, прежде чем полностью закончить работу. Ведь самое отвратительное в этих мертвяках то, что можно отрубить им голову, но они все равно будут продолжать «жить». Одна из откатившихся голов пытается дотянуться до него зубами и желудок Зейна скручивает, когда он пронзает мертвую гниющую глазницу лезвием катаны, избавляя это существо от страданий.

Зейн вытирает кровь с клинка о брюки (ведь у него в любом случае есть новые), обтирает об них же руки и убирает меч в ножны.

– Неплохо! – констатирует Лиам с порога.

Зейн усмехается ему. Он чувствует как адреналин наполняет его кровь и кружит голову. Это и есть самая плохая вещь в адреналине. Это заставляет расслабляться в самые неподходящие моменты, и прямо сейчас Зейн понимает, что смеется.

– Сделает ли меня уродом то, что я скажу, что скучал по этому? – поднимает голову Зейн, отпинывая тела с прохода, чтобы они не мешались. – Не по убийствам… а по напряжению. Или… по тому, чтобы вообще хоть что-то делать. Не знаю. Это отлично отвлекает.

– Так и есть, – тихо соглашается Лиам, проходя мимо Зейна. Он уже успевает достать пистолет, и Зейн позволяет ему взять на себя инициативу. – Думаю, они были единственными. Наверное, жили здесь. Хочешь проверить остальную часть дома, а я займусь сараем?

– Нет, – хмурится Зейн. – Не хочу. Мы должны держаться вместе.

– Мы посреди ничего, Зейн, – фыркает Лиам. – Если здесь есть еще хоть сколько-то этих тварей, то уж точно не больше трех или четырех. Мы справимся.

Внутри Зейна снова неприятное ощущение, так и орущее «нет, плохая идея».

– Лиам…

– Просто проверь кухонные шкафы. Складывай все, что сохранилось, а потом проверь это место на наличие хоть какого-нибудь оружия. Ох, и глянь бельевой шкаф наверху. Мы всегда нуждаемся в одеялах. Я думаю, и ты не отказался бы чем-нибудь завесить свою дверь.

Прежде чем Зейн вообще успевает возразить, Лиам уже направляется к выходу. Зейн следует за ним, но тот даже не поворачивается, спускается вниз по ступенькам и, преодолев небольшое поле, подходит к сараю. Он немного в стороне от дома, и Зейн наблюдает за Лиамом, пока тот ломает замки и исчезает внутри. Спустя мгновение Лиам выглядывает оттуда и кричит:

– Мы не можем терять время, Зейн, поторопись!

Зейн не отвечает, но послушно разворачивается и возвращается в дом. Внизу он находит несколько мешков, которые набивает всеми попавшимися на глаза консервами, сваливая потом все около выхода. Холодильник он не проверяет, потому что в этом нет смысла. Все, что было там, уже испортилось еще месяцы назад.

Зейн думает, что дом довольно милый. Не то чтобы он выбрал что-то подобное для себя, слишком любя городскую суету, небольшие апартаменты и звуки машин за окном, и то, что всегда, в любое время дня и ночи, есть кто-то бодрствующий. Но все равно здесь мило.

Он больше не находит ничего ценного внизу. Никакого оружия. Наверху он выполняет поручение Лиама и опустошает все полки с одеялами и полотенцами, а потом натыкается на шкаф с книгами и выпадает на какое-то время из реальности.

Он не может справиться с собой. Может быть, это и не необходимость, но они могли бы хоть как-то заполнить его свободное время. Ни на одну из этих книг он раньше бы никогда не потратил и цента, но сейчас это лишь для развлечения, поэтому почему бы и нет. Он берет шесть, решив, что сможет унести их потом с собой, когда уйдет из тюрьмы. Они бы вполне поместились в небольшой рюкзак у него за спиной.

Он слишком зависает с книгами, поэтому, наверное, и не слышит их, но когда он подходит к окну, которое выходит на заднюю часть фермы, его сердце останавливается. С одной стороны на территории есть ворота, но с другой нет ничего кроме леса, никакого забора. Зейн не видел столько мертвецов в одном месте и в одно время… очень, очень долго. С тех пор, как он и его группа сделали огромную ошибку, остановившись в большом городе: все улицы там были просто заполнены ходячими. Именно тогда он потерял отца и… нет. Нет, нет, нет. Это не должно случиться с ним снова.

Их слишком много. Может быть, целая сотня, а может и больше. Огромное стадо. У него, скорее всего, лишь одна минута до того, как они доберутся до дома. Уронив книги, Зейн мчится вниз, перепрыгивая через три ступеньки, и приземляется так грузно, что щелкает зубами.

Меч уже вынут им из ножен, и Зейн крепко удерживает его в руках, когда проскальзывает через входную дверь, вдруг врезаясь в тело. Существо, бывшее когда-то женщиной, визжит… оно, блять, реально визжит и хватает его за руку, стараясь поднести ко рту, но Зейн пронзает ее протухшую черепушку лезвием до того, как она успевает укусить его. У него нет времени, чтобы сейчас останавливаться и как-то на все это реагировать. Он толкает ее, вынуждая соскользнуть с лезвия и кувырком отправиться вниз по ступенькам, а сам бежит к сараю.

Четверо преграждают ему дорогу, но он легко расправляется с ними. Разные звуки наполняют воздух: стоны, крики. И Зейну интересно, где, блять, носит Лиама? Где, блять, он?

– Лиам! – орет Зейн, спеша вперед. Он поскальзывается на чьем-то теле и падает, чудом удерживая меч в руках. Ушибленный локоть пульсирует, а лицо все измазано в грязи, он чувствует, что порезал ногу о лезвие катаны, но сейчас на это глубоко плевать. Желательно было бы вернуться в вертикальное положение, но что-то хватает его за ногу.

========== 2.7. ==========

– Зейн! – это Лиам… ну, конечно же, Лиам. Но Зейн не может повернуться к нему, потому что изо всех сил борется с ходячим, который вцепился ему в ногу, одновременно с этим старается вернуть себе контроль над мечом, но из-за покрывшей ладони крови это пиздецки затруднительно, да еще и часть лезвия застряла под смердящим телом. У мертвяка широко раскрытые, замутненные глаза, кожа на левой половине лица исчезла, обнажив кости и плоть, что выглядит просто отвратительно до жути.

Свободной ногой Зейн отпинывает воняющего мертвеца, впечатывая ботинок ему точно в нос. Звук ломающихся костей, заставляет желудок скручиваться, но Зейн продолжает бить, пока одним жестким точным ударом не отправляет ходячего в нокаут.

Зейн перекатывается на бок и встает на ноги, вовремя хватается за катану и пронзает еще одного, когда слышит звуки пальбы. Они не такие громкие из-за глушителя, но Зейн все равно умудряется расслышать их и теперь крутится вокруг, пытаясь определить, где Лиам.

Сам Зейн застрял между автомобилем и домом. Лиам между автомобилем и сараем. И вокруг так много мертвецов, всем стадом наступающих на них. По меньшей мере, около двадцати перекрывают путь Лиама, но он уничтожает их прицельными выстрелами в голову. Зейн был бы впечатлен, если бы не был так напуган. Он в ужасе! Он чувствует холод и его всего трясет, как было в девять лет, когда он заболел гриппом и попал в больницу, потому что ему было очень плохо.

Запах мертвецов окружает его со всех сторон, потому что он сам весь в их крови и их гнилые тела в каких-то метрах от него. Они все словно те тела, что когда-то были убиты на дороге и оставлены тухнуть под палящим солнцем: прогнившие, смердящие и ужасающие.

И они все еще прибавляются. С каждой минутой подступая все ближе: какие-то приближаются с левой стороны дома, какие-то с правой. Зейн шагает назад, желая вернуться к машине, но не может бросить Лиама попавшего в ловушку. Тот в самом эпицентре стада, потому что сарай оказался как раз на пути их наступления. И нет никакой возможности, что он сам справится с ними. Их бесчисленное множество. Мертвецы стоят между ними двумя непроходимой стеной.

Но Зейна это не волнует, он все равно спешит к Лиаму и видит, как один из ходячих хватает его сзади. Его предупреждающий крик опаздывает, но Лиам и сам отлично справляется с ситуацией, быстрым выстрелом снося мертвяку голову, после чего оборачивается и встречается лицом к лицу с Зейном. Их взгляды пересекаются лишь на какое-то мгновение, которое просто не могло длиться долго, но Зейну кажется, что именно так и было. Лиам требует чтобы он сваливал и бросает ему ключи.

Они приземляются между двумя склонившими голову к земле мертвецами, все равно продолжающими движение к Зейну. Он бросается к ним, слегка склоняется и одним четким, плавным ударом катаны, рассекает их пополам. Он не заморачивается даже тем, чтобы оттолкнуть их. Он тянется за ключами и, схватив, сжимает теплый металл в ладони, который нагрелся от того, что Лиам долго держал их в своих руках. Зейн стискивает их до тех пор, пока они не впиваются в кожу, и только потом кладет их в рот, чтобы освободить руки, когда пытается прорваться к машине.

Лиам издает громкий крик, который, слава богу, говорит не о том, что ему больно. Это просто отвлекающий маневр. Он старается отвлечь остальных ходячих, чтобы помочь Зейну добраться до автомобиля. Звук выстрелов прекращается, и Зейн предполагает, что это потому, что у Лиама либо кончились патроны, либо он просто перезаряжает пистолет. Он не знает точно, ведь не собирается оборачиваться, чтобы проверить. Сейчас он слишком занят, расчищая себе путь к машине, действуя, словно он на автопилоте, просто срезая все тянущиеся к нему руки и продолжая двигаться к намеченной цели.

Он забирается в машину и тянется к дверной ручке, чтобы закрыть дверь, когда что-то сзади нападает на него. Зейн не раздумывая взмахивает катаной, чья-то рука впадает ему на колени и он наконец-то захлопывает дверь. Он сбрасывает эту мерзость с себя, всеми силами пытается запереть двери и вставляет ключ в замок зажигания.

Из-за шума запустившегося двигателя десятки голов поворачиваются в его сторону. Только те, что находятся ближе к Лиаму, не оборачиваются, и Зейн счастлив. Если он все еще смог продержаться, Зейн доберется до него.

Он, конечно, не великий гонщик и никогда им и не был. Он так и не получил лицензию на вождение. Но он знает вполне достаточно для того, чтобы завести автомобиль и, вдавив педаль газа, рвануть вперед, покрывая лобовое стекло ошметками мертвецов. И если бы он успел позавтракать (спасибо в этот раз Лиаму, что он выдернул его раньше), то уже точно опорожнил бы свой желудок.

Зейн резко выворачивает руль, надеясь стряхнуть тела с капота, и это срабатывает, ну, практически. Он снова жмет на педаль и мчится вперед. Звук ломающихся под колесами костей громок и противен, но это поддерживает рвущегося вперед Зейна. Он обязан добраться до спрятавшегося внутри сарая Лиама, который должен быть еще жив, насколько Зейн может это сказать. Он не может быть в этом уверен, за исключением того, что просто знает, что понял бы, случись что с Лиамом.

Зейн, недолго думая, въезжает прямо в сарай, практически сбивая Лиама, успевшего в последний момент отпрыгнуть к стене. Он выглядит озадаченным, встречаясь взглядом с Зейном. Но Зейну некогда размышлять об этом, он сигналит и мертвецы вокруг поворачиваются к нему, и это то, что нужно Лиаму, который быстро разбирается с ними, пока Малик сдает чуть назад, проезжаясь по ходячим, загораживающим выезд.

Он смотрит через плечо, когда Лиам стучит в окно и тогда он быстро отпирает дверь.

Он понятия не имеет, как Лиаму это вообще удалось. Как он умудрился пробраться сквозь эту толпу и попасть в машину, но он сделал это. Он смог, и он жив, и не выглядит укушенным, но у Зейна нет времени, чтобы проверить это, они снова окружены ходячими, блокирующими машину и закрывающими своими телами свет.

– Прямо, – командует Лиам. – Зейн, блять, гони!

Зейн с легкостью выполняет его просьбу, до упора вдавливая педаль газа. Лобовое стекло трескается, когда они прорываются сквозь стену сарая и один из летящих осколков ранит ему щеку. Но он все равно не поднимает руку, чтобы проверить порез, ему кажется, что он так сильно стискивает руль, что, чтобы отцепить его от него, придется использовать кочергу.

Кровь стучит у него в ушах, но Зейн даже не притормаживает, когда понимает, что часть бампера отвалилась и теперь скребет по земле. Эта машина явно не была создана для подобных ситуаций и точно не приспособлена для вождения по бездорожью и траве. Они чувствуют каждую кочку и ямку, на которых машину слегка потряхивает, а ее и так, блять, хреново контролировать из-за постоянно атакующих их мертвецов, бросающихся в окна, на капот и под колеса.

– Только не тормози, – снова требует Лиам.

Зейн кивает, и без этого указания знающий, что это была бы ужасная идея. Он разворачивается и объезжает дом с другой стороны, чудом умудряясь вырулить на подъездную дорожку и рвануть к выломанным чуть ранее воротам.

Когда им удается добраться до дороги, Зейн все еще не может успокоиться, даже несмотря на то, что он вполне осознает тот факт, что они в безопасности. Они живы и смогли выбраться относительно невредимыми, но он все равно не чувствует себя в безопасности. И не думает, что сможет вернуть это чувство в ближайшее время.

– Налево, – мягко говорит Лиам.

Зейн сворачивает. Он прекрасно слышит собственное прерывистое дыхание заполняющее салон машины и то, как поверхностно дышит Лиам. Но он не смотрит на него. Он не может. Он не отрывает взгляд от дороги, а руки от руля, потому что если он сделает это, то уверен на сто процентов, что распадется на миллионы кусочков, которые вряд ли когда-то смогут снова собраться вместе.

– Опять налево, – показывает Лиам, спустя несколько минут.

Зейн выкручивает руль и следует по указанному маршруту, вскоре замечая впереди тюремный забор, к которому он все еще мчится на высокой скорости и не видит возможности остановиться. Он просто не может оторвать ногу с педали газа, а забор все приближается, и он явно вполне может снести и его. Он готов, блять, пройти прямо сквозь него, так же, как и было с сараем.

Вот только Лиам с этим точно не согласен, он движется к нему, каким-то образом отпихивает его ногу в сторону и машину прилично встряхивает, прежде чем она резко глохнет. Зейн не пристегнутый ремнем, падает вперед и встречается лицом с рулевым колесом. Слышится хруст костей и он понимает, что с носом, возможно, беда: из него идет кровь, заливая ему весь рот.

Ворота открываются и Лиам выходит из машины. Он обходит ее и вытаскивает Зейна с водительского сиденья, берет на руки и переносит на только что освобожденное собой место. Все что делает Зейн – это тупо смотрит вперед. Он не дурак и понимает, что находится в шоке.

Лиам везет их через первые ворота, и Зейн узнает Луи, открывающего им вторые. И он не один: около него Найл и заметно волнующийся Гарри. Все трое окружают их машину, когда Лиам глушит двигатель и выбирается из нее.

Они все орут, и Зейн слышит, но не понимает практически ничего из их криков. В очередной раз его дверь распахивается, и он оказывается в теплых, крепких руках, которые могут принадлежать только Лиаму. Лиам пытается поднять его, но Зейн отталкивает его, пятясь задом наперед, пока кто-то другой не помогает ему удержать равновесие.

– Что случилось? – это точно Луи. Луи, который держит его и задает вопрос.

Лиам не отвечает, отмалчиваясь, а Зейн просто не может. Все, что он сейчас может, это отодвинуться от Луи и снова сделать несколько шагов назад. Стоящее высоко в небе солнце, обжигает своими лучами остро все чувствующего Зейна. Ему становится душно, и он пытается сделать лишний вздох. Сердце пульсирует в такт с накатывающей головной болью, и Зейн ждет, когда все это прекратится, когда, наконец, адреналин перестанет действовать. Вот только это все еще не происходит.

Все больше людей выходят на улицу, и все больше у них возникает вопросов, на которые они хотели бы получить ответы. Кто-то кричит, Зейн, думает, что это Джен, и Лиам наконец начинает говорить. Зейн продолжает отступать, никто не подходит к нему. Когда он спиной врезается в стену, то Лиам переводит взгляд на него и, колеблясь лишь секунду, приближается. Луи хватает его за руку, и он тут же стряхивает его прикосновение, что явно огорчает Томлинсона, но Лиаму сейчас абсолютно наплевать на это.

Лиам подхватывает Зейна под руки и с усилием отлепляет от стены. Зейн вцепляется в него, в его рубашку и плечи. Он думает, что вполне мог вымазать ногти в крови Лиама, но не уверен, ведь они оба покрыты ею с ног до головы. И какая-то из этой крови принадлежит им, но по большей части она от убитых ими ходячих. Лиам такой же грязный, как и он сам, словно тоже умудрился изваляться в чьих-то внутренностях. Грязь размазалась по его левой щеке, а над правой бровью небольшая царапина, кровь из которой покрывает всю правую щеку.

И в этот момент Зейна прорывает на смех: громкий, жесткий, обжигающий горло. Но он не может остановиться. Он просто дает выход всему, что пережил и ржет до тех пор, пока звук собственного смеха не перекрывает все остальное, наверное, он выглядит сумасшедшим, но Лиама, кажется, это не волнует или, по крайней мере, просто не заботит. Он бережно отцепляет пальцы Зейна от своей рубашки и, перехватывая его чуть удобнее, ведет к дверям тюрьмы.

Почему-то за ними никто не идет. Зейн продолжает смеяться всю дорогу до их собственного блока, пока Лиам не прислоняет его к стене, чтобы быстренько забежать в свою камеру. Зейн вновь вцепляется в него и резко обрывает смех.

– Нет, нет, нет, нет, – тараторит Зейн, глотая слова и не переставая протестовать, – не оставляй меня! Не оставляй меня! Лиам, пожалуйста…

Лиам снова прижимает Зейна к стене и склоняется к нему лоб ко лбу. Зейн облегченно вздыхает, ведь сиюминутная паника, которая вдруг охватила его из-за собирающегося его оставить Лиама, мгновенно исчезает.

Зейн ненавидит, когда люди прикасаются к нему. Он действительно терпеть этого не может. Он больше вообще не может выносить людей так близко подбирающихся к нему. Но если Лиам сейчас перестанет к нему прикасаться, то он просто убьет его, он сделает это, почему бы и нет. Он оборачивает руки вокруг шеи Лиама и пытается пальцами вцепиться в его волосы на затылке, которые слишком коротки для этого и все что ему удается, это лишь поскрести ногтями по коже головы.

Единственное, что сейчас в пределах его видимости – это глаза Лиама: такие близкие и огромные, что, кроме них, Зейн не замечает ничего. Медленно, безумно медленно, он чувствует как адреналин покидает кровь. Видимо, Лиам ощущает то же самое, потому что без сил падает вперед на Зейна, соприкасаясь с ним всем телом: грудь к груди, лоб ко лбу, переплетенные между собой ноги. Их дыхание – лишь один звук, который они слышат в этот момент. До тех пор, пока Лиам не издает грубый стон и жадно целует Зейна.

Боже, это ужасно. На вкус это как кровь и грязь, а запах мертвецов окутывает их со всех сторон, но Зейн не хочет, чтобы это заканчивалось когда-либо. Губы Лиама мягкие, и нет возможности сопротивляться, Зейн приоткрывает свои спустя долю секунды. Поцелуй со стороны, наверное, выглядит грубым: то как сталкиваются их языки и то с какой силой Лиам впивается ногтями в бедра Зейна даже сквозь футболку и штаны. Никто никогда в жизни не нуждался в нем так сильно. Прижимающийся к нему Лиам позволяет понять, что они оба целы. Они справились. Они живы. Они в порядке.

Зейн проводит руками вдоль спины Лиама, цепляясь за края рубашки. Он хочет снять ее. Еще не до конца осознав свое желание, он попадает пальцами в дыру и, не раздумывая, разрывает ее, касаясь кожи Лиама, и этого вполне достаточно, хотя бы на время. Его кожа гладкая и теплая, и Зейн скользит руками по ней, чувствуя мышцы спины и острые лопатки Лиама.

Лиам издает еще один отчаянный стон и, не глядя, нащупывает пуговицу на джинсах Зейна. Зейн с шумом втягивает воздух, воруя его у Лиама, и они на какую-то секунду отлипают друг от друга, что кажется им обоим вечностью. Пока они вновь не соединяют их рты в этот раз в небрежном поцелуе, их губы скользкие, и Зейн надеется, что это из-за слюны, но не исключено, что это может быть и кровь.

Лиам стаскивает с Зейна джинсы и прижимает ладонь к выпуклости на его боксерах. Зейн вплоть до этого момента не понимал, как мучительно тяжело ему было, а сейчас еще и ткань разделяет его от такого нужного прикосновения. Лиам нужен ему весь, поэтому он слегка отталкивает его за плечи, все еще не собираясь разрывать поцелуй и приступает к желаемому.

Зейн словно забывает, как работают все эти застежки, и неуверенно скользит пальцами по пуговицам и молнии Лиама, пытаясь сделать хоть что-то. Но все, что ему удается – это разочарованный стон, и Лиам делает все за него.

Зейн сладко выдыхает в поцелуй, когда Лиам стягивает с себя джинсы и вновь всем телом прижимается к нему. Зейн чувствует тепло, разливающееся внизу живота от того, как Лиам льнет к нему, как их члены трутся друг о друга через тонкую ткань боксеров, что делает все только хуже.

Лиам вновь проталкивает язык ему в рот, и Зейн наконец может прочувствовать его под этим металлическим привкусом крови. И, ну, конечно же, Лиам сладкий. Он и не мог ожидать чего-то другого.

Паника и отчаяние начинают исчезать с каждым движением Лиама напротив него, но их жажда друг в друге никуда не пропадает, она становится еще сильнее. Зейн царапает спину Лиама, надеясь вжаться в его тело еще плотнее, хотя это физически уже невозможно, учитывая то, как они близко.

Лиам просовывает ногу между бедер Зейна, и тот бесстыже трется об него, совершенно об этом не заботясь. И ему совсем не стыдно из-за того, что он легко может кончить прямо так, в одежде, цепляясь за спину Лиама, стоящего напротив. Он хочет ощущать прикосновение кожи к коже, хочет, чтобы руки Лиама или его губы были обернуты вокруг члена, но не думает, что это хорошая идея, учитывая, сколько на них крови и грязи, поэтому даже не предлагает.

Лиам перестает его целовать, скользя губами ниже, вдоль линии челюсти, затем спускаясь на шею и прикусывая кожу, сильно, до явной отметки. Зейн вскрикивает, но не от боли, а узел в животе продолжает закручиваться. Он напрягается всем телом, когда кончает, пачкая боксеры, и слегка приседает, кажется, вся энергия покинула его тело вместе с оргазмом. Только Лиам продолжает двигаться, прижимаясь к нему, пока тоже не кончает с приглушенным звуком, уткнувшись ему в шею.

Он не уверен, как они оказываются на полу, может быть, это он тянет их вниз, а может быть, это Лиам, но вдруг он сидит, прислонившись спиной к стене, а Лиам седлает его сверху. Его ноги по обе стороны тела Зейна, а голову он устроил на сгибе его шеи. Лиам тяжелый, но Зейн не собирается его спихивать с себя, потому что этот вес ему приятен. И он не думает, что сможет справиться хоть с чем-нибудь, если Лиам отойдет от него куда-то в ближайшее время.

Лиам шевелит губами, касаясь его кожи, и у Зейна занимает секунду, чтобы понять, что он что-то говорит.

– Прости меня, – бормочет он, снова и снова произнося эти слова, словно пытается вытатуировать их на коже Зейна. – Прости меня. Мне так, так жаль. Я должен был послушать тебя. Прости.

========== 2.8. ==========

Зейн успокаивающе потирает спину Лиама, – по крайней мере, он надеется, что его прикосновения успокаивают, но он не может быть в этом уверен, ведь Лиама словно заело. Зейн чувствует во всем теле усталость и дрожь, но собирается и отстраняет от себя Лиама, устраивает ладони на его щеках и снова целует.

Сейчас, когда все прошло, – страх, адреналин и паника отступили, – он понимает все чуть более ясно, и не уверен, разрешено ли это. Может ли он просто поцеловать Лиама, потому что этот поцелуй уже нельзя будет списать на бурлящий в крови адреналин. Ведь происходящие в запале вещи не должны повторяться. Но Лиам не отталкивает его, и Зейн углубляет поцелуй, в этот раз более медленно, и не потому, что он боится реакции Лиама, а потому, что хочет убедить его, что он не расстроен, что они оба будут в порядке.

Вдруг Лиам смеется в поцелуй, и этот звук до жути похож на смех Зейна чуть ранее.

– Нам нужен душ, – восклицает Лиам, разорвав поцелуй.

– Мы отвратительны, – кивает согласно Зейн.

– Но… но мы в порядке, – снова медленно шепчет Лиам. – Да? Между нами… все нормально?

– Все отлично, – подтверждает Зейн. Не все замечательно, конечно. Зейн предчувствует, что в ближайшие ночи его не покинут образы сегодняшнего дня. И он ощущает, что, если Лиам вдруг оставит его на время одного, его снова закрутит в спираль паники. Но… они в порядке.

Лиам кивает и слезает с него. Зейн быстро встает и хватает Лиама за запястье.

– Только не… – он и сам не знает, что хочет сказать, но, кажется, Лиам понимает. Он позволяет ему оставить руку, и они вместе двигаются в камеру к Лиаму, берут сначала его полотенце, потом подхватывают полотенце Зейна и направляются в душ.

– Они все, наверное, в общем зале, – объясняет Лиам, когда они идут по коридору. Зейн как раз хотел спросить об этом, и его немного пугает то, насколько Лиам уже научился читать его. – Они определенно расстроены.

– Кхм… будет ли это не вовремя, если я скажу, что говорил тебе? – делая глубокий вдох, спрашивает Зейн. Он не знает, как именно собирался пошутить, но в любом случае делает это. Ведь если он будет слишком много думать о случившемся, то, скорее всего, закроется в себе, и он не уверен, что сможет самостоятельно выбраться из скорлупы. – Потому что я говорил. Я говорил, что мы должны рассказать. Говорил, что мы не должны разделяться. Говорил…

– Я знаю, – тихо произносит Лиам. – Хорошо? Я знаю, Зейн. Я, блять, в курсе, – срывается он.

– Мне жаль, – быстро отвечает ему Зейн. – Я знаю, что ты…

– Тебе следовалосвалить, когда я велел тебе это, – резко сообщает ему Лиам. Он смотрит прямо на Зейна и выглядит довольно раздраженным. – Когда я бросил тебе ключи, ты должен был валить. Мы могли бы оба там погибнуть. Они могли бы заблокировать машину, разбить окна…

– Я не собирался бросать тебя, – яростно противоречит Зейн. – Понятно?! Я бы не смог!

Лиам снова целует его. Это неожиданно, но безумно приятно.

– Я знаю, – повторяется Лиам, замерев у его губ. – Спасибо.

– Не благодари меня, – возражает Зейн, делая шаг дальше по коридору, таща Лиама за собой. – Просто не позволь подобному дерьму случиться еще когда-нибудь.

– Хорошо, – соглашается Лиам.

Они принимают душ вместе, не договариваясь об этом заранее. Просто это происходит и все. Они не прикасаются к друг другу, но каждый раз, прикрывая глаза, Зейн замечает на себе взгляд Лиама. Он и сам косится на него время от времени и ничего не может с этим поделать. Во-первых, потому что Лиам весь в порезах и синяках, и Зейн не может помочь ничем, кроме как проверить, в порядке ли он. Во-вторых, потому что Лиам, возможно, самый красивый человек из всех, кого он когда-либо встречал. Он просто не может не восхищаться его крепкими мускулами, плавным изгибом спины, сильными ногами и вообще абсолютно любой, даже мельчайшей его частичкой.

Зейн тоже ранен. После того, как он счищает кровь и грязь, он обнаруживает длинный и тонкий порез на ноге от катаны, который причиняет боль тогда, когда он осознает его наличие. Лиам обещает, что позже они смогут заполучить себе аптечку.

Дверь в помещение распахивается внезапно, и Лиам напрягается, широко раскрывая глаза и понимая, что не потрудился ее даже запереть. Зейн поворачивается и прижимается спиной к стене, чувствуя накатывающую новой волной панику. Но это всего лишь Найл.

– Взял вещи из машины, – Найл опускает две сумки на скамейку. – Подумал, что вы захотите сменить одежду.

– Спасибо, – откликается спустя секунду Лиам.

– Не стоит благодарностей, – качает головой Найл. – Я чертовски зол на вас обоих. Просто… приходите в общую комнату, когда закончите, окей?

Лиам кивает, и Найл уходит, оставляя их вновь наедине. Когда дверь за ним закрывается, Лиам вновь включает воду и позволяет ей смывать с себя усталость. Зейн, наоборот, выключает кран и хватается за полотенце, чтобы дать Лиаму возможность побыть одному. Он каким-то шестым чувством понимает, что Лиам сейчас вряд ли оценит слова утешения или будет рад прикосновениям.

Новая одежда идеально подходит, и Зейну приятно, что у него появилось что-то свое. Что-то, что он не одолжил у Гарри или Лиама. Запах одежды чистый и сухой, она не рваная и не в крови, что является еще одним огромным плюсом.

Он только успевает натянуть на себя черную футболку, когда Лиам заканчивает с душем. Зейн отворачивается от него, давая ему хоть какую-то видимость уединения, но когда Лиам одевается, то подходит к нему сзади и обнимает со спины, устраивая подбородок у него на плече.

– Оставил метку, – тихо сообщает он, прижимая губы к коже на шее Зейна.

– Кусаешься как один из тех мертвецов, – шутит Зейн, разворачиваясь в его руках.

Он чуть смещается, потому что их объятия чувствуются слишком интимно, хотя это и не должно быть странным, если вспомнить то, чем они занимались полчаса назад. Но все же это необычно для него, потому что, кажется, в этом нет никакого смысла. Ведь это всего лишь Лиам, прижимающийся к нему, а тело Зейна отзывается даже на такое прикосновение, – и вот это уже не нормально. Совершенно ненормально, если учитывать тот факт, что до этого момента они вообще едва ли прикасались друг к другу.

– А теперь нам придется пойти и расплатиться за свой поступок, – тихо говорит Лиам. – Они все, наверное, расстроены.

Зейн кивает, и они оставляют свои полотенца и грязную, окровавленную одежду в ванной после того, как Лиам забирает ключи из своих джинсов. Зейн не может устоять перед тем, чтобы ухватиться за запястье Лиама. Он почему-то не может просто взять его за руку. Это было бы слишком романтично. Слишком похоже на парочку. А Зейн нуждается в прикосновении сейчас не потому что хочет быть парнем Лиама. Ему это нужно для собственного успокоения. И это удержит Лиама от того, чтобы покинуть его, ведь он пока не готов справиться со всем в одиночку.

Почти все уже в общем зале, и все они резко поднимают головы вверх, стоит им войти. И Зейн неосознанно отступает за плечо Лиама, прячась.

Луи резко встает, выглядя при этом жестким и отчужденным. Лиам стоит и ждет, когда Луи подойдет к ним, не делая и попытки сдвинуться с места. Луи преодолевает разделяющее их расстояние и с силой ударяет Лиама в плечо, так, что звук хлопка эхом разносится по помещению, заставляя Зейна вздрогнуть. Спустя всего секунду Луи сжимает Лиама в объятиях с рукой Зейна между ними, потому что он все еще не отпустил его запястье.

– Ты мудак, – заключает Луи, отходя на шаг назад. – Ты, блять, кусок дерьма. Ты, поедатель кактусов…

– Поедатель кактусов?.. – повторяет Лиам.

– Я слишком расстроен, чтобы придумать подходящие оскорбления, – вылупляется на него Луи. – Иди на хуй.

– Я тоже тебя люблю, – мирно говорит ему Лиам.

Луи кивает, а Джен обращается к ним:

– Присядьте оба и поешьте. А потом расскажете нам, что, бога ради, вынудило вас двоих уйти, никого не предупредив, и что с вами там случилось.

Лиам вздыхает и ведет их обоих к столу, где сидят Гарри и Найл. Перед ними сразу же ставят тарелки с едой, и Зейн использует свободную руку, чтобы начать есть. Он кажется таким изголодавшимся, будто не ел несколько дней, а не несколько часов.

– Мы поехали в город, – начинает Лиам, размазывая собственную порцию по тарелке левой рукой, не вырывая правую из хватки Зейна. – Мы заехали в магазин одежды в центре города. Там все прошло нормально. В городке практически никого не было. Всего, может быть, несколько ходячих, но и они не представляли опасности.

Все кивают, слушая, а Луи опускается на сиденье рядом с Зейном, оборачивает руку вокруг его талии и так и остается, потому что тот слишком устал, чтобы отталкивать его. Он позволяет Лиаму рассказать всю историю о поездке на ферму и о самом Зейне, оставшемся в доме и велевшем им не разделяться (на что Найл согласно фыркает). Еще он говорит им о стаде, о том, что нашел в сарае мешок с семенами, когда кто-то схватил его. О том, что решил покинуть сарай и посмотреть, как там Зейн, когда оказался окруженным целым стадом ходячих, как он их называет.

Зейн пытается отключиться от этого, потому что каждое слово Лиама всплывает отчетливой картинкой в его памяти и становится трудно дышать. Вероятно, на запястье Лиама завтра будут синяки в форме его пальцев от той силы, с которой он цепляется за него.

– Он въехал прямо в сарай! – заключает Лиам и с улыбкой смотрит на Зейна, словно весь его рассказ это какая-то веселая, героическая сказка. Словно Зейн не был чертовски испуган и готов в любой момент разрыдаться, будь у него на это время. Словно не они оба чуть было не погибли. – Он мог меня оставить. Он должен был меня оставить.

Зейн не смотрит ни на кого, уставившись в свою тарелку, когда все остальные поворачиваются к нему. Некоторые из них поздравляют и благодарят его, но он не хочет все это слышать. Он просто хочет пойти и лечь спать.

– Больше никаких вылазок в ближайшие дни, – спустя момент заявляет Найл. – Касается вас обоих. Понятно? И даже когда мы выйдем куда-то, мы будем группой, никто не будет разделяться.

– Понял, – признает его правоту Лиам.

После его слов все ненадолго успокаиваются: Гарри, Найл и Лиам обсуждают, что может принести им такое стадо, но ни один из них в реальности не представляет, что столько ходячих одновременно могут натворить. Но это в любом случае пугает. Достаточно ли этого стада, чтобы их ворота пали? Найл говорит «нет», Лиам говорит «может быть».

Чуть позже Лиам склоняется к Зейну и говорит ему на ухо так тихо, чтобы только он слышал:

– Кровать? – Зейн кивает ему, и Лиам встает. – Думаю, нам стоит вернуться в наш блок, – громко оповещает он остальных. – Я слегка устал.

– Пфф, кто бы спорил, – фыркает Луи.

Ни Зейн, ни Лиам не отвечают на его выпад, а просто встают, оставляя кому-то другому возможность заняться их тарелками, и направляются в свой блок. Хватка Зейна на запястье Лиама все еще не ослабевает, но тот, кажется, совсем не против.

На улице все еще светло, и Зейн легко может увидеть пробивающиеся сквозь прутья решетки лучи солнца, освещающие камеры.

– Я вернусь, – обещает Лиам, высвобождаясь из крепких рук Зейна, когда они оказываются запертыми внутри их тюремного отсека.

Зейн вздыхает и прислоняется к стене, пока Лиам ныряет в его камеру и возвращается оттуда с его подушкой. Они оба следуют в камеру Лиама и устраиваются на нижней койке, задернув покрывало, чтобы отгородиться от яркого света.

Лиам укладывается на Зейна так, будто хочет заменить собой одеяло: забрасывает ногу на бедра, руку ему на талию, кладет голову ему на грудь. И Зейн понимает, что вряд ли уснул бы, если бы все было как-то иначе.

========== 3.1. ==========

Он стоит в промежутке между двумя заборами. Именно в том месте, где он был, когда ждал, пока Лиам срубит дерево. Он цепляется пальцами за сетку, а Лиам на другой стороне. Снаружи. Он накрывает пальцами руки Зейна и прислоняется головой к забору. Зейн повторяет за ним, и вот они уже прижимаются друг к другу, разделенные прочной сеткой.

Невероятно громкие стоны мертвецов наполняют воздух. Их не меньше сотни, раз издаваемые ими звуки так слышны, и от понимания этого кровь стынет в жилах Зейна. Он пытается отстраниться от забора, чтобы затащить Лиама внутрь, туда, где безопасно, но тот не отпускает, удерживает его на месте. Зейн прилагает огромные усилия, чтобы освободиться, но просто не может. Ключи от ворот тяжелой ношей давят на его карман, обжигают его, но он никак не может дотянуться до них, удерживаемый Лиамом.

Зейну уже видно мертвецов, выходящих из леса. Их много, очень много. А Лиам все продолжает улыбаться, словно ничего особенного не происходит. Даже когда первый вцепляется в него и впивается прогнившими зубами в горло, разрывая плоть до костей. Даже когда Зейн кричит, Лиам не двигается, не отбивается, не шевелится. Кровь заливает лицо Лиама, Зейн надсадно орет, но тот всего лишь улыбается, будто не обращает внимания на еще одного ходячего, расцарапавшего ему щеку, оставив на ней глубокий рубец.

Зейн подскакивает на кровати, просыпаясь и тяжело дыша. Лиам тоже открывает глаза, садится и хмуро разглядывает словно загнанного Зейна, сводя густые брови вместе. В камере темно, лишь немного света проникает сквозь щели в занавеске, едва освещая помещение.

– С тобой все хорошо, – обещает ему Лиам хриплым ото сна голосом.

Зейн устало качает головой и протягивает к нему руки: проводит ладонями по лицу, шее, груди, ребрам, по всему, до чего может дотянуться, потому что он в порядке. С ним все нормально. Он жив. Он дышит. Вот он, рядом. Зейн повторяет снова и снова, пытаясь заверить самого себя.

– Ты в порядке, – наконец произносит Зейн, глядя на Лиама широко раскрытыми глазами. Лиам склоняется к нему, опираясь на руки по обе стороны от его головы.

– Со мной все отлично, – уверяет он.

Зейн облегченно вздыхает и снова прикрывает глаза. Он так устал, но больше не горит желанием проваливаться в сон. Только не после этого кошмара. Но Лиам просто падает на него сверху, такой тяжелый и теплый, что Зейн больше не может сопротивляться.

***

Все берут перерыв на целый день. Никто не убирается и не занимается стиркой. Нет ничего, что было бы необходимо сделать именно сегодня. Только дежурство, но им заняты Лена и Уилсон, пока остальные собираются вокруг стола, который, как выяснил недавно Зейн, принадлежит Гарри, Лиаму, Луи и Найлу.

Они играют в покер. Правда, Зейн отказывается участвовать в этом, потому что ему в принципе насрать на эту игру, ну, и еще потому что он действительно не знает правил. Хотя он все равно не уходит, продолжая следить за событиями, устроив ладонь на теплом бедре Лиама и прижавшись к его боку.

Он слегка отвлекается и упускает какой-то важный момент, не понимая, что вдруг происходит. Луи кладет свои карты лицом вниз, затем то же самое делают Сэм и Найл. Мгновение спустя Лиам и Гарри раскрывают свои карты. И если Лиам ухмыляется во все лицо, то Гарри разочарованно разводит руками.

– Ни хрена подобного! – возмущается Гарри. – Ты жульничал!

– Жалкий неудачник, – пожимая плечами, отвечает ему улыбающийся Лиам.

– Жулик, – повторяет, настаивая, Гарри.

– Зови меня, как хочешь, но вся грязная посуда на тебе ближайшие две недели, – небрежно замечает Лиам.

Они начинают новую игру, Сэм раздающий. Он перемешивает колоду и смотрит на Зейна, когда раскидывает карты остальным.

– Хочешь сыграть? – сухо, но вежливо интересуется он.

– Я, правда, не знаю как, – качает головой Зейн.

– Могу научить, если хочешь, – чуть нервно проводит рукой по волосам Сэм, предлагая свою помощь.

– Нет, но спасибо, – спустя мгновение отказывается Зейн, внимательно рассматривая его.

Лиам с улыбкой смотрит на них обоих, и они все же отыгрывают еще одну игру. В этот раз побеждает Гарри, что означает, что Лиаму придется сменить Лену и Уилсона на дежурстве. Им особо нечего поставить, поэтому ставками являются дела, которые каждый из них не особо любит. Через какое-то время появляется Джен, сообщая о том, что уже обед, и Луи встает, чтобы помочь ей. После того, как с едой покончено, Лиам и Зейн направляются к башне, чтобы отдежурить свою смену.

– Сэм был приветлив с тобой сегодня, – констатирует Лиам, опускаясь на бетон рядом с Зейном.

– Ты так думаешь? – спрашивает сомневающийся в этом Зейн.

– Ага, – кивает Лиам. – Думаю, то, что ты сделал вчера, доказало им, что ты не просто кто-то бесполезный, а тот, кому можно доверять.

– Они просто счастливы, что я доставил тебя домой, – фыркает Зейн. – Здесь все развалится без тебя.

Лиам не стремится подтвердить это или опровергнуть. Он, как и в прошлый раз, не приближается к краю балкона. Зейн усмехается, замечая то, как тревожно он выглядит. Он сам чувствует себя гораздо лучше сегодня. Даже после того ночного кошмара. Если бы он только мог забыть все, что произошло вчера, он был бы счастлив. Настолько, насколько вообще можно быть счастливым в этом мире.

Наблюдая за тем, как солнце освещает бронзовую кожу Лиама, Зейн думает, что в его жизни есть еще место счастью.

– Собираемся зачистить сегодня корпус «Е», – после нескольких минут молчания, сообщает Лиам.

– Я думал, что все сегодня взяли выходной, – говорит Зейн, вглядываясь в какое-то движение вдалеке. Просто один из ходячих подобрался слишком близко к забору. Пока нет причин для беспокойства.

– Взяли, – соглашается Лиам, – но сегодня еще один ходячий оказался в блоке «В», и ему больше неоткуда взяться, кроме как из блока «Е». Мы должны сдержать их, оттеснить обратно. Посмотреть, что еще можно заблокировать, чтобы удостовериться, что такое больше не повторится.

– Я иду с тобой, – у Зейна сжимается сердце от мысли, что Лиама снова ждет опасность.

– Я так и думал, что ты соберешься, – признается Лиам, чуть приподнимая уголки губ. – Но ты уверен, что действительно хочешь этого? – осторожно переспрашивает он, выглядя обеспокоенно. – Кажется, ты вчера был сильно потрясен из-за произошедшего.

– Я был, – соглашается Зейн, радуясь тому, что может притвориться увлеченным наблюдением за периметром вместо того, чтобы смотреть в глаза Лиама. – Я не испытывал подобного страха очень долго. Это… это, блять, было ужасающе. Я всего лишь просматривал книги, а когда выглянул на задний двор, увидел их. Их было так много, а я никак не мог добраться до тебя, потому что они преграждали мой путь.

– Я знаю, – голос Лиама мягок. Он берет Зейна за руку, переплетая пальцы. Их ладони словно идеально подходят друг другу, различаясь лишь по цвету кожи. – Поверь мне, я знаю.

Зейн вздыхает и поворачивает голову. Он знает, что должен отстраниться от Лиама, потому что, кажется, он подает ему слишком много ложных сигналов, которые тот может принять за желание остаться. Но это не так. Событий вчерашнего дня вполне достаточно для того, чтобы он продолжал жаждать свободы, чтобы перестать бояться за кого-то, кроме себя. Перестать бояться за Лиама. Он не хочет постоянно быть в стрессе из-за боязни потерять его, просто не может. Потому что если вдруг он останется, то в один прекрасный день может потерять Лиама. В один день он может вдруг не добраться до него достаточно быстро. И это то, с чем Зейн не готов справиться.

Это было не просто пустой болтовней, когда он рассказывал Лиаму о том, что быть одному проще. Не нужно постоянно оглядываться через плечо, чтобы проверить, не пожирают ли уже твоего друга. Так легче. Нет никаких переживаний о том, увидитесь ли вы снова. Нет ничего отвлекающего. Ничего.

Но Зейн эгоист, поэтому он лишь сильнее цепляется за Лиама. Поэтому он отправится сегодня к нему в камеру, свернется около него и постарается заснуть. Он собирается использовать проведенное здесь время по максимуму, даже если от этого станет труднее расставаться.

– Зейн, – шепчет Лиам. Зейн поворачивается к нему, замечая на губах Лиама ленивую улыбку. – Ты подзавис. Задумался о чем-то важном?

– Не особо, – отнекивается Зейн, не желая вдаваться в подробности.

Большую часть времени они так и проводят – прижавшись друг к другу. Лиам, вообще-то, не особо хорош в дежурстве и наблюдении за территорией. Ему быстро становится скучно, и два раза он практически отрубается, проваливаясь в сон. И за ним так весело наблюдать, ведь все остальное время Лиам весь такой серьезный и сосредоточенный, но только не во сне. Зейн задается вопросом, каким Лиам был раньше. Он, наверное, занимался спортом и встречался с самыми красивыми девушками (возможно, и парнями) в школе. Вероятно, он был тем самым отличным, популярным парнем, о котором все знают и которого все любят. Скорее всего, даже когда он засыпал в классе, учителя не злились на него, потому что, ну, правда, как можно, когда у него такие глаза и улыбка?

– Так очаровательно!

Зейн и Лиам от неожиданности отпрыгивают на небольшое расстояние друг от друга, но рук не расцепляют. Лиам усмехается, глядя на Джен, а Зейн, возможно, но только возможно, слегка краснеет.

– Пришла сменить нас? – меняет быстро тему Лиам.

– Да, только если вы, два голубка, не хотите провести чуть больше времени в любовном гнездышке, – нахально улыбается Джен, подмигивая парням.

– На самом деле, у нас есть чем заняться, – поднимается Лиам и протягивает руку Зейну, которую тот легко принимает.

– Точно. Зачистка еще одного блока, – с отчетливо слышным беспокойством вспоминает Джен. – Будьте осторожны, хорошо?

– Конечно, – даже не задумываясь, обещает Лиам. Джен дружески похлопывает Зейна по плечу, когда они проходят мимо, и он машет ей рукой на прощание.

Кто-то, видимо, успел вытащить его катану из машины и почистить, потому что, когда они добираются до оружейной, меч висит на стене в таком же идеальном состоянии, как было до прошлого дня. Зейн хватает катану и оборачивает пальцы вокруг рукояти, зажмуриваясь и прикидывая, сможет ли он сделать это. Он думает, что вчерашний случай мог разрушить его, ведь до этого он был хорош в убийствах ходячих. Раньше он легко мог делать это и засыпать без кошмаров.

Но как бы то ни было, он все равно намеревается пойти с Найлом, Лиамом и Гарри, не желая отпускать Пейна от себя. И он вряд ли будет чувствовать себя нормально рядом с Луи, которому не позволили идти вместе с ними. Он сам и представить не может, что ощущал бы в такой момент.

– В этой части тюрьмы темно, – упоминает Найл, пока они двигаются по коридору, в котором Зейн никогда еще не был, зажимая в одной руке фонарик, в другой револьвер.

Гарри с серьезным выражением лица удерживает в руках арбалет, внимательно оглядываясь по сторонам. Зейну странно видеть его таким, ведь он привык к нему веселому и счастливому. И если бы он лично не видел его сейчас, то ни за что не поверил бы, что тот способен на такую серьезность.

В руках Лиама его пистолет и нож, а катана Зейна висит в ножнах за его плечами, но пока он не достает ее.

Через минуту они доходят до конца коридора, поворачивают налево и оказываются в точной копии их собственной общей комнаты для собраний. Через одну из запертых дверей, ведущую в другой корпус, Зейн может слышать их. И чем ближе они подходят, тем громче становятся звуки, издаваемые мертвецами, но когда Зейн заглядывает за решетку, там пусто.

– С другой стороны, – объясняет Лиам.

Зейн сосредоточенно кивает, и они направляются внутрь открытого Лиамом блока, который тут же закрывают за собой, просто на всякий случай. Они дают Зейну свободу, и он расправляется с протягивающими к ним руки мертвецами с помощью катаны, которой он легко может дотянуться до них, даже через запертую решетчатую дверь. Здесь только четыре мертвяка, но это явно не все из них, жаждущих крови. Все знают, что за дверью коридор, в котором их гораздо больше.

Как Зейн и догадывался, они раскрывают эту дверь и идут вглубь коридора. Лиам и Найл впереди, Зейн и Гарри прикрывают их со спины. Найл включает фонарик, что оказывается как раз вовремя, чтобы осветить разложившееся лицо. Секунду спустя арбалетный болт оказывается ровно между запавших глаз и ссохшихся глазниц. Зейн впечатлен и напуган, что точно не очень нравится ему. Он не хочет бояться. Он хочет выглядеть таким же спокойным и расслабленным, как и Лиам.

– Вы двое налево, мы направо, – командует Лиам, когда они проходят коридор до конца, который разделяется в два направления. – Что-то случается, вы кричите.

Зейн все еще не фанат разделения, но сейчас они хотя бы в группах по двое. Плюс трое из них постоянно делают подобные зачистки. Значит, у них есть правильный способ для выживания, и Зейн готов довериться им в этом.

Тюрьма представляет собой нескончаемый лабиринт коридоров, и Зейн обязательно заблудился бы, если бы не Лиам, который, кажется, прекрасно знает, где и когда нужно поворачивать. Они медленно двигаются в направлении звуков, из-за которых сердце Зейна стучит в сто раз быстрее, и когда огибают один из углов, то сталкиваются с группой из шести или семи ходячих. Похоже на то, что они пытаются пройти сквозь дверь, которая, по-видимому, ведет наружу.

Все мертвяки словно по команде оборачиваются, стоит только Лиаму и Зейну появиться на горизонте перед ними. Лиам поднимает пистолет, но Зейн, качая головой, взглядом велит ему не тратить патроны, ведь с таким количеством ходячих они вполне могут справиться и другим своим оружием.

Зейн снимает головы двоим ближайшим к ним мертвякам четко выверенным взмахом катаны. Один из гниющих тупых мертвецов отрывается от своей группки и бросается на них, но Лиам прицеливается и кидает в него нож, который пронзает его череп. Еще двое, усердно шевеля конечностями, надвигаются на них, и Зейн берет на себя левого, а Лиам правого. Все проходит отлично. С ними обоими все хорошо.

До какого-то времени… пока они не слышат за своими спинами еще стоны. Зейн резко поворачивается, подняв катану, стараясь все же быть осторожным, ведь рядом с ним Лиам, а в таком узком коридоре слишком легко задеть и его в запале. Зейн приглядывается, и никак не может сосчитать спешащих к ним ходячих. Может быть, их дюжина, а может, и того больше. Они борются между собой, чтобы пройти вперед, тем самым преграждая себе путь и создавая барьер.

– Блять, – выдыхает Лиам.

Но Зейн не может ему ответить, только не сейчас, когда паника новой волной разливается по телу. Хотя Лиам вот выглядит вполне спокойным, даже несмотря на надвигающуюся на них толпу мертвецов. Зейн изо всех сил пытается разобраться с приближающимися омерзительными телами, пока Лиам расправляется с последним из предыдущей группы и возится с ключами, чтобы открыть дверь.

Зейн промахивается и вместо головы сносит одному мертвецу руку, упуская момент, когда другой ходячий хватает его и тянет вперед. Зейн застывает. Он просто, блять, застывает. Он, кажется, не может не только двигаться, но и думать или даже позвать на помощь. Пуля прошивает лоб мертвеца до того, как Зейн оказывается им укушен, и он гулко сглатывает.

Зейн всхлипывает и пятится назад, Лиам грубо хватает его за рубашку и вытаскивает на улицу.

Зейн узнает это место, он видел его с часовой вышки. Они в том дворе, который окружен со всех сторон стенами. А мертвые прорываются через открытую теперь дверь гораздо быстрее, чем Лиам успевает убивать их. Зейн понятия не имеет, откуда они все берутся, но они просто повсюду.

– Спина к спине, – вдруг указывает ему Лиам, и Зейн кивает. Это явно выглядит лучшим вариантом, учитывая, что мертвяки наступают на них со всех сторон.

Зейн чувствует теплоту и твердость тела Лиама, прижатого к его спине, и это позволяет ему слегка успокоиться и начать, наконец, думать. Он слегка пружинит на месте, размахивая клинком. Что вроде даже выглядит красиво в каком-то, блять, издевательском смысле: то, как лезвие рассекает воздух и легко проходит через все, с чем вступает в контакт. Каждый раз, когда клинок задевает кость, он вибрирует в руках, и Зейн сцепляет зубы до скрежета, но все равно не сдвигается с места.

– Они все еще идут, – произносит Лиам за его спиной. – Мне нужно перезарядить пистолет.

– Я прикрою, – обещает Зейн, поворачиваясь.

========== 3.2. ==========

Лиам поворачивается вместе с ним, и теперь Зейн встречается лицом к лицу с большой группой мертвецов. Один из них уже на земле, он хватает Зейна за ногу, но парень вонзает лезвие ему в череп и умудряется снять еще одного, когда возвращается в исходную стойку. Ходячий двигается на них слева, и Зейн, слыша, как Лиам шарит по карманам в поисках магазина, опускает тянущему к ним руки уроду катану на голову. Его чуть не тошнит, когда череп раскалывается пополам, демонстрируя миру все свое содержимое.

И в этот момент кто-то сбоку от них вскрикивает, и арбалетный болт пронзает череп мертвеца, двигающегося к Зейну слева. Найл стреляет во всех направлениях, и Лиам, перезарядивший пистолет, присоединяется к нему. Через несколько минут общих усилий им удается очистить двор.

– С нашей стороны все было чисто, – объясняет Гарри. – Подумал, что неплохо будет проверить, как вы.

– Рад, что вы сделали это, – Лиам дергает плечами, сбрасывая напряжение, но потом поднимает пистолет и хмурится. – Я почти пуст. Нужно проверить, где чертов пролом и потом вернуться.

Остальные согласно кивают, и все возвращаются внутрь. На то, чтобы выяснить, что ходячие приходят через одно из офисных помещений, расположенное в передней части тюрьмы, у них уходит около пяти минут. Только там они обнаруживают отрытую дверь с кровавыми отпечатками на ней повсюду. Найл и Зейн держатся позади, пока Лиам и Гарри вновь выходят вперед. Им нужно добраться до конца коридора и закрыть дверь, иначе мертвые продолжат напирать, но это означает, что они должны на время оставить Найла и Зейна.

– Лучше сделать это вдвоем, – говорит Лиам. – Потому что, если нам придется бежать, нам не будет тесно.

Зейн нервничает, прислоняется к стене и неустанно кусает саднящие теперь губы. Найл же спокойно рассматривает свои ногти, вытирает их о штаны и вообще выглядит довольно скучающим. Зейн хочет чувствовать такую же уверенность, что и Найл, но не может. Пока Лиам не окажется в пределах его видимости, он не будет счастлив.

Что и происходит минутой позже. Они выходят из-за угла, покрытые кровью еще больше, чем до того, как ушли. Лицо Гарри все в крови, что делает его ухмылку просто нелепой. Лиам выглядит вспотевшим и тяжело дышит каждый раз полной грудью.

Зейн шагает вперед и, не обращая никакого внимания на стоящих тут же Гарри и Найла, хватает Лиама за рубашку и тянет к себе, чтобы прижаться к его лбу своим:

– В следующий раз, я пойду с тобой.

– Ладно, – кивает и усмехается Лиам, что довольно сложно, учитывая их положение.

Они отодвигаются друг от друга, но Лиам обхватывает запястье Зейна так же, как тот делал вчера.

– Мы идем в душ первыми, – заявляет он, пока они идут по коридору, возвращаясь в обжитый тюремный блок.

Зейн чувствует себя на адреналине. Это отличается от вчерашнего. Сегодня не было моментов, когда бы он ощущал себя полностью беспомощным. Не было ситуаций, когда он думал, что Лиам умрет. Сейчас внутри было что-то вроде света и победы. Словно он пробежал марафон или сделал что-то действительно важное.

Лиам скидывает свое оружие Гарри и Найлу, когда они возвращаются в основную часть тюрьмы, чтобы самому не тащиться в оружейную. Вместе с Зейном они на несколько минут забегают в свой блок только затем, чтобы взять полотенца и мыло, и быстро направляются в душ.

После того, как Лиам закрывает за ними дверь в душевые, он прижимает к себе Зейна и жадно целует его. Зейн отвечает ему не менее страстно, пытаясь вести в поцелуе и подтолкнуть Лиама к запертой двери. Но Лиам, видимо, не согласен с его желанием, потому что толкает Зейна назад, пока они оба не врезаются в стену, отделяющую сами душевые от остальной части помещения.

– Не разделяемся, – твердит в поцелуй Зейн. – Не оставляешь меня позади!

– Хорошо, – Лиам соглашается легко: так же, как делал это и прежде.

Он отстраняется, и Зейн неосознанно тянется вперед, за ним, уже скучая по его теплу. Лиам всего лишь стаскивает с себя рубашку, так что Зейн пусть и с неохотой, но подчиняется временному разъединению. Он следует его примеру, сдергивая с себя сначала футболку, а потом и джинсы с боксерами. Он помнит, что еще совсем недавно ему было некомфортно находиться голым в одной комнате с Лиамом, но сейчас его это совсем не заботит.

Зейн шагает к Лиаму, чтобы снова поцеловать, но тот уклоняется от его прикосновения и проходит мимо, сразу в душ, одаряя его яркой ухмылкой через плечо. Зейн понимает, что они оба сейчас в приподнятом настроении из-за удачного завершения зачистки, и он совсем не против этого, особенно когда он приближается, а Лиам прижимает его к влажной стене.

Холодная вода бьет на них обоих сверху ледяными струями, не позволяя Зейну четко видеть перед собой, поэтому он закрывает глаза и полностью отдается во власть вновь целующего его Лиама. У обоих уже крепко стоит, и Лиам трется членом о его бедро. Зейн на ощупь пытается за что-нибудь зацепиться, чтобы удержаться на ногах, но кожа Лиама мокрая, пальцы скользят по ней.

Лиам снова отодвигается от него без какого-либо предупреждения, за что получает от Зейна недовольный взгляд. Но Лиам всего лишь берет мыло, и Зейн вспоминает, что да, неплохо было бы и помыться в первую очередь. Будет гораздо веселее и приятнее находиться вдвоем под душем, когда они не будут больше покрыты кровью, грязью и плотью мертвяков.

Немного неловко, потому что они только повернули вентиль, и Зейн не думает, что когда-нибудь привыкнет к холодному душу, все еще борясь с собой, чтобы не отпрыгнуть прочь от ледяной воды. Лиам всовывает ему в руки мыло, и он водит им по своей коже, фокусируясь на чистом теле напротив, пока смывает с себя грязь, стараясь не морщиться, когда пена попадает в еще незажившие порезы.

Когда они оба очищаются от всего налипшего на них дерьма, Лиам забирает мыло из его ладоней и откидывает куда-то в сторону. Зейн не видит, куда оно падает, потому что вновь оказывается припечатан к стене. Его спине снова холодно, и маленькую его часть, совсем незначительную, начинает раздражать то, как легко Лиам обходится с ним. Но эта же часть тут же затыкается, когда Лиам падает перед ним на колени.

Зейн всеми силами старается выключить воду, цепляясь за неподдающийся сразу вентиль. Наконец ему это удается, и острые струи перестают падать на лицо находящегося внизу Лиама, устроившего обе руки на его бедрах и глядящего на него из-под полуопущенных век. Его ресницы слиплись, а вода стекает по его широким плечам.

– Это нормально? – спрашивает легко Лиам, широко раскрыв глаза.

– Это… блять, – хрипло выдыхает Зейн. Он кивает так быстро, что ударяется затылком о стену слишком сильно, ощущая кратковременную вспышку боли, которая сейчас его совершенно не заботит.

Лиам тоже кивает и, обернув ладонь вокруг члена Зейна, наклоняется вперед, дразняще облизываясь. Зейн забывает, как дышать, и вообще не может думать ни о чем, кроме губ Лиама, языком бережно обводящего головку и вынуждающего его колени подгибаться от внезапно накатившей на него слабости.

Он действительно не хотел бы, чтобы они занимались этим в душе, сомневаясь в том, что Лиаму удобно стоять на коленях на холодной плитке. Да и ему самому не помешало бы за что-то ухватиться, чтобы остаться в вертикальном положении, а не сползти в изнеможении на пол. Лиам широко раскрывает рот, пытаясь принять его в себя целиком, и Зейн хочет слегка помочь ему, подтолкнуть, цепляясь за волосы, которых у того, блять, нет. Все, что он сейчас может – это бессильно царапать мокрую стену позади себя, пока Лиам скользит губами вдоль его ствола.

В ушах стучит кровь, а тело, кажется, ему даже не принадлежит, потому что все его чувства скапливаются в одном месте, на котором так сосредоточен Лиам: он втягивает щеки, сжимает губы и, насаживаясь на всю длину, касается кончиком языка снизу. Зейн не сдерживает мягкий стон, который эхом отражается от стен, и когда Лиам вторит ему, натянутый глоткой на член, это посылает дрожь через все его тело. Зейна трясет, и он дергает бедрами, когда Лиам нежно подхватывает его яйца в ладони, сжимая. На какое-то мгновение он встречается с Лиамом взглядом и теряется в ощущениях.

«К черту ночные кошмары», – думает он. Потому что это то, что он хочет видеть каждый раз, когда закрывает глаза: охуенно выглядящего Лиама с растянутыми до неприличия губами, порозовевшими щеками и чуть влажными из-за душа плечами. Но Зейн почти теряет все это, когда Лиам использует свободную руку, чтобы подрочить себе, одновременно с этим ускоряя движения и на его члене. Зейн зажмуривается и пытается хоть немного выровнять дыхание, потому что не хочет, чтобы все заканчивалось так быстро.

Он нагло устраивает ладонь на шее Лиама, потому что должен же он держаться хоть за что-то. И Лиам не жалуется, когда Зейн ногтями впивается в его кожу, за что он ему безмерно благодарен, просто до невозможности нуждаясь в такой маленькой прихоти, иначе он полностью потеряется в ощущениях губ и языка Лиама, ласкающего его.

Кто-то нетерпеливый стучит в дверь, нарушая их уединение. Лиам не отвлекается, а Зейн бросает в сторону звука короткий взгляд.

– Ваше время истекло! – орет из-за двери Найл.

– Дай нам… еще… – Зейн внезапно затыкается, опуская взгляд на невинно смотрящего на него в ответ Лиама, сладко посасывающего головку члена.

– Что? – переспрашивает за стенкой Найл.

– Еще одну минуту, – кричит Зейн, прикрыв глаза дрожащими веками. – Блять!

Он хочет продлить этот момент навечно. Не хочет снова сталкиваться с внешним миром. Он хочет остаться с Лиамом здесь и никогда никуда не уходить. К сожалению, хорошие вещи не могут длиться вечно, и Зейн сильнее впивается ногтями в шею Лиама, когда чувствует разливающееся по телу тепло.

– Лиам, – коротко выдыхает Зейн. И если бы у Лиама были волосы, то он бы вовремя отдернул его от себя, но он не успевает сделать это. Лиам отстраняется сам с пошлым хлюпающим звуком и продолжает надрачивать себе. Его губы покраснели и распухли, и он не отрывает другой руки от члена Зейна, быстро двигая ею, пока Малик не кончает, безуспешно цепляясь короткими ногтями за скользкую стену.

Лиам догоняет его спустя какое-то мгновение, мучительно хватаясь за бедра Зейна и с силой прикусывая нижнюю губу. Зейн успевает задаться вопросом, как он еще не повредил ее? Они на пару секунд остаются каждый в том положении, в каком оргазм настиг их: Зейн прислонившись к стене, Лиам на коленях на полу. Пока Лиам наконец не поднимается вверх и не произносит чуть севшим голосом:

– Кажется, нам не помешает еще один душ.

Из Зейна вырывается булькающий смех, который он и сам не ожидал, и он согласно кивает, не отводя от Лиама глаз. Найл снова что-то кричит им сквозь дверь, но они оба успешно игнорируют его, быстро споласкиваясь, прежде чем одеться, не уставая мило хихикать друг с другом все время. Когда они открывают дверь, то обнаруживают Найла, прислонившегося к противоположной стене, хмуро уставившегося на них.

– Вы, что, не могли потрахаться в своей камере или на смотровой башне? Как делают все остальные? – спрашивает он, удрученно качая головой.

Лиам сжимает губы, пытаясь удержаться от смеха, а Зейн не собирается этого делать. Он думает, что они недостаточно смеются и не хочет сдерживаться, когда что-то хорошее происходит с ними.

Найл назло им с силой хлопает дверью, скрывшись в ванной, и Лиама прорывает на смех, когда он хватается за Зейна, который и не переставал улыбаться.

Успокоившись немного, они направляются на кухню, чтобы помочь Гарри и Лене приготовить ужин. Хотя Гарри особо и не позволяет им принимать в этом участие. Он постоянно шлепает их по рукам, когда они пытаются к чему-то прикоснуться, и, отчаявшись, они просто дурачатся на кухне, пока Лена не выгоняет их оттуда совсем.

– Сегодня неплохой день? – спрашивает Лиам, пока они шарахаются по коридорам туда-сюда, слишком часто сталкиваясь ладонями, чтобы это было обычной случайностью.

– Да, – соглашается Зейн.

Вечером они занимают себя игрой в Рами с Уайттом и Уилсоном. Лиам мог бы стать отличным актером. Он удачно притворяется расстроенным, когда якобы проигрывает Уайтту, утешающему его.

– В следующий раз я дам выиграть тебе, Лиам, – обещает пацан.

Зейн улыбается, глядя вниз на свои руки, думая, что не стоит повторять то, что было сегодня, потому что привязаться может не только Лиам.

========== 3.3. ==========

На следующую ночь они просыпаются, едва успев сомкнуть глаза, от чьего-то истошного вопля. Зейн резко подрывается, усаживаясь прямо, и пытается в темноте схватиться за Лиама. Лиама, который уже выскочил из кровати и старается натянуть на себя футболку, но с которым, к счастью, все нормально. Он не ранен. Отлично.

– Что происходит? – спрашивает все еще находящийся в полусне Зейн.

– Я не знаю, – качает головой Лиам, проскальзывая в кроссовки. – Оставайся здесь.

– Ни за что! – встает с кровати нахмурившийся Зейн, которому совершенно не улыбается отпускать Лиама куда-то в неизвестность одного.

– Зейн, пожалуйста, – успевает произнести умоляюще Лиам, прежде чем они слышат еще один отчаянный крик в другом конце тюрьмы.

– Нет!

– Я не смогу справиться с тем, что вдруг ты покалечишься, – грубо хватает его за плечи Лиам, видимо, пытаясь напугать. – Останься.

– Ты идешь, значит, и я иду, – Зейн отпихивает его от себя и протискивается мимо него на выход из камеры.

Лиам издает разочарованный звук, но прекращает спор – на это нет времени.

От отпирает основную решетку, и они бегут по коридору, двигаясь в сторону главного блока. Лиам останавливается в одном из проходов и спешит к оружейной комнате, чтобы открыть дверь, которая уже оказывается разблокирована. Беспокойство внутри Зейна растет, ведь они никогда не оставляют эту комнату открытой. Единственная причина для этого может быть, только если кто-то так спешил, что просто не нашел времени задержаться даже на минуту.

Зейн рывком бросается к катане, хватает ее и ждет, пока Лиам заберет свой пистолет, перепроверив наличие в нем патронов и запасного магазина. Они тоже не утруждаются себя запиранием двери, покинув оружейку. В общей комнате они находят только Уайета и Уилсона, обнявшего его и прижавшего к себе.

– Что случилось? – жестко требует ответа Лиам.

– Мэри и Карсон были на дежурстве, – нервно качает головой Уилсон. – Ворота почему-то оказались открыты, никто не заметил, и стадо…

Лиаму больше не нужны слова, и он срывается с места, несясь к выходу из здания, Зейн бежит за ним, догоняя уже у самой двери, которую он осторожно закрывает, когда они оба оказываются на улице.

Поле ярко освещается, благодаря включенным аварийным огням по периметру, и все происходящее на нем прекрасно видно. Ведущие на поле ворота закрыты, но само оно заполнено живыми и мертвыми. Они просто повсюду. Гарри и Луи спиной к спине стоят в самой середине, убирая столько ходячих, сколько могут достать. Чуть ближе к воротам он видит Найла, который, видимо, и был занят тем, чтобы их закрыть. Там есть и другие из их группы, но Зейн эгоистичен в какой-то мере и достаточно мужчина, чтобы признаться самому себе, что об этих трех он беспокоится в первую очередь.

Слишком много ходячих все еще вокруг, но не настолько, чтобы они не смогли справиться с ними. Зейн уверен, что онисмогут.

Лиам не заморачивается долгой оценкой ситуации, в отличие от осматривающего все Зейна, и, подрываясь с места, спешит к отделяющим его от поля воротам, успевая закрыть их перед самым носом Малика.

– Лиам! – предупреждает его Зейн, на что тот только отрицательно мотает головой и торопится на поле. – Лиам!

Зейн потрясенно смотрит ему в спину. Этого просто не могло произойти. Нет! Нет, нет, нет. Зейн кричит ему вслед, но Лиам ни разу не поворачивается в его сторону. Он просто начинает стрелять, методично убивая ходячих, пока все, что остается Зейну – это беспомощно стоять за сеткой. Он мог бы, конечно, сбегать внутрь и спросить у Уилсона запасные ключи, вдруг они есть. Но Зейн не может сдвинуться с места от мысли, что, пока он будет в здании, с Лиамом что-то случится… он не знает, что он сделает. Этого просто не может произойти.

Зейн трясет головой и вцепляется пальцами в сетку, дрожа всем телом. Хотя на улице все еще вполне тепло, но он не чувствует этого. Он не может оторвать взгляд от Лиама, ощущая, как тело сковывает холод страха. Злость поднимается изнутри, отравляя его мысли. Как, блять, он посмел?! Как он посмел не допустить Зейна к сражению, когда он так был готов к этому?! Разве вчера он не обещал, что никогда так не сделает? Что он не оставит Зейна позади?

Он бежит к Найлу, который ближе всего к воротам и в окружении большой толпы. Зейн задерживает дыхание, когда часть из них перестает толкаться, чтобы добраться до Найла, и оборачивается к Лиаму. Он не знает, что происходит с остальными. Он слышит крик Луи, зовущего Гарри по имени, и чьи-то женские крики, но не может пойти к ним, чтобы проверить, что там. В любом случае он вряд ли может чем-то помочь, застряв с другой стороны забора, оставленный лишь наблюдать за творящимся ужасом.

Лиам и Найл практически справляются с группой ходячих, которая разделяет их друг от друга, когда Зейн немеет, видя, как Лиам исчезает из его поля зрения.

– Нет! – Зейн кричит, беспомощно сотрясая забор, неимоверно желая просочиться сквозь него сейчас. Но единственное, чего он добивается, – это звук гремящих цепей, сливающихся вместе со стонами мертвецов в воздухе и криками живых.

Зейн не видит, что происходит: слишком много гниющих тварей перегородили ему вид на Лиама. Зейн отчаянно зовет Найла по имени, пытаясь докричаться, пока тот не поворачивается и не замечает то, что случилось. Найл резко двигается вперед, но Зейн все еще не может сказать, добрался он до Лиама или нет. Зейн продолжает кричать, даже с пересохшим горлом, даже когда вместо слов из его рта вырывается только бессильный, болезненный звук.

И вдруг он видит, что Лиам встает, и он жив и все еще сопротивляется напирающим мертвецам. Зейн отпускает забор и падает на колени, потому что его дрожащие ноги слишком слабы, чтобы держать его. Он рассеянно вытирает щеки, совершенно не удивленный тем фактом, что они влажные от слез.

Кто-то блокирует ему вид на поле, пока открывает ворота. С обеспокоенным лицом Луи бережно заносит Гарри во внутренний дворик. Очевидно, что он тоже жив, иначе Луи выглядел бы совсем по-другому.

Зейн отползает назад и всеми силами пытается встать на негнущиеся ноги. Луи что-то спрашивает у него, но Зейн не разбирает и не слышит его слов, потому что на ходу вытягивает катану из ножен и торопится к Лиаму. Поле идет слегка под уклоном, и Зейн чуть спотыкается, практически падая, но удерживает равновесие, не переставая ни на секунду убивать всех попадающихся ему на пути мертвецов.

Найл почти попадает в него, когда Зейн сломя голову проносится мимо. И Зейн благодарит бога за то, что прицел у Найла сбит, потому что пуля пролетает в каких-то сантиметрах от него. Он не останавливается и бежит, пока с силой не врезается в Лиама. Они оба падают на землю, тут же резко подскакивая.

Лиам бросает на него недоверчивый, болезненный взгляд и снова продолжает стрелять. Он молчит, не произнося ни слова, как и всегда, в отличие от Найла и остальных, перекрикивающихся между собой. Звуки выстрелов оглушительным эхом разносятся по полю, но Зейн едва замечает их. Он размахивает мечом, надеясь, что адреналин от борьбы за жизнь заглушит остальные чувства: гнев и боль за то, как поступил с ним Лиам. Но это не помогает.

Наконец они разбираются с этой группой ходячих и втроем разбредаются по полю, чтобы закончить с остальными. Они не единственные живые на поле, даже несмотря на то, что Гарри и Луи уже где-то внутри здания занимаются ранением Стайлса. Зейн находит арбалет Гарри и, подняв его, закидывает на плечо.

Он не уверен, сколько времени у них занимает, чтобы расчистить все поле, но когда они делают это, то, не сговариваясь, все вместе направляются во двор. Зейн разрывается между нежеланием когда-либо вообще говорить с Лиамом и желанием никогда его от себя не отпускать. Но он в любом случае не идет к нему и не цепляется за него, как делал это раньше. Вместо этого он старается оставаться от Лиама как можно дальше, хотя не может бороться с собой и не отводит от него глаз.

В общей комнате все молчат, за исключением Уайета, который рыдает на груди Уилсона. Гарри лежит на одном из столиков, и Луи стоит рядом с ним, пальцами нежно прочесывая его кудри. Все садятся, и Зейн занимает себя тем, что пересчитывает всех. Он просто физически ощущает пустоту в помещении из-за отсутствующих людей, даже если он еще не успел определить, кого же все-таки нет.

Мария сидит одна за столом, положив голову на руки, и Зейн понимает, что Карсон мертв. Он смотрит вокруг, чтобы подтвердить свои подозрения, замечая, что его нигде нет. Потрясенным взглядом он продолжает обводить комнату: там Джордан, сидит рядом с Уилсоном и Уайетом, Найл с Лиамом, Лена с Сэмом, а Джен… Джен…

– Где она? – тяжело дышит Зейн, немедленно требуя ответа.

Стоящий на другой стороне комнаты Лиам, о чем-то, видимо, спорящий с Найлом, замолкает и переводит на Зейна нахмуренный взгляд. Лиам не единственный, кто смотрит на него сейчас, но важен только он.

Кто-то рыдает. Но кто именно: Лена или Мэри – он не может сказать. Лиам прерывает зрительный контакт и бегло осматривает комнату. Зейн видит, как меняется выражение его лица, когда он понимает, о ком идет речь. В этот же момент и к самому Зейну приходит осознание этого.

– Нет! – говорит Лиам, качая головой. – Нет! Нет!

Найл тянется к нему, но Лиам отступает от него, продолжая качать головой.

– Мы были на вышке, – громко начинает Мэри. Зейн переводит взгляд с Лиама на нее, как и все остальные. – Мы… – ее голос дрожит, – играли в карты. И… и не особо обращали внимания на обстановку. Никто обычно и не занимается этим на дежурстве. Мы… мы думали, все было отлично. А потом… трое из них зашли в помещение и напали на него, схватили и…

Кто-то идет к Мэри, чтобы утешить ее, но Лиаму не до этого.

– Что случилось с Джен? – его голос кажется до жути спокойным. Это заставляет Зейна почувствовать себя еще более замерзшим и опуститься вниз по стене на пол, прижав колени к груди.

– Она была первой, кто выбежал на улицу, – вспоминает Мэри. – Она… она, должно быть, услышала мои крики и рванула на помощь, но их было так много, она только успела закрыть ворота, когда они…

Лиам закрывает лицо ладонями одновременно с роняющим на руки голову Зейном. Зейном, который, наверное, самый ужасный человек в мире, но все, о чем он может думать, – почему это не могла быть Мэри? Или Джордан? Или Сэм? Или Уилсон? Они его совершенно не заботят, а потерять Джен, это словно снова окунуться в боль от потери матери. Джен больше не похлопает его по плечу и не взъерошит волосы. Она больше не будет готовить ужин и не позовет стирать с собой. Она больше не улыбнется, не засмеется, и больше не будет жить, никогда. Она просто ушла, а они все будут двигаться дальше, притворяясь, будто ничего не произошло, потому что это то, что обычно делают люди, когда кто-то умирает. Вы будете двигаться дальше. Вот только Зейн не хочет.

Зейн закрывает уши, потому что не хочет слышать то, о чем все начинают говорить. Он не хочет ничего слышать, чувствовать и видеть. Он никогда не хотел приходить сюда. Он не хотел больше никогда снова проходить через все это. Он говорил Лиаму, что не хочет всего этого, и несправедливо, что ему снова придется справляться со всем этим.

Единственный голос, который он слышит – голос Лиама, но тот не разговаривает с ним. Он все еще на другом конце комнаты, далеко от него.

– Давай, возвращайся в постель, – просит он.

– Я не хочу быть один, – отвечает Уайет.

– Я посплю сегодня с тобой, – обещает Лиам.

Зейн не поднимает голову, чтобы посмотреть, как они уходят. Он слышит, как другие встают, и атмосфера в комнате меняется. Ему не нужно смотреть вверх, чтобы узнать, что все ушли, но он все равно поднимает взгляд, понимая, что с ним здесь остались только Найл, Луи и все еще находящийся без сознания Гарри.

Луи плачет, не скрываясь, по прежнему поглаживая Гарри по волосам. Найл тоже плачет, но делает это незаметно. Луи не из тех, кто заморачивается тем, чтобы прятать свои эмоции, наоборот, он открыто демонстрирует их.

– Я ударил его, – внезапно говорит Луи. – Моим пистолетом. Случайно. И он просто… упал.

– Он будет в порядке, – успокаивает его Найл. – Отнеси его в кровать, Лу.

Луи кивает и каким-то непостижимым образом умудряется снова поднять Гарри, который гораздо больше его. Когда они скрываются за углом, Найл поворачивается к Зейну.

– Ты можешь спать в нашем блоке, если хочешь, – предлагает ему Найл.

Зейн встает с пола и устало качает головой.

– Открой, пожалуйста, мой.

– Он был бы счастлив, если бы ты остался со всеми нами, – дарит ему нечитаемый взгляд Найл.

– Я не хочу, – упрямо говорит Зейн.

Найл кивает, принимая этот ответ, и они проходят через коридор, чтобы дойти до его блока. Всю дорогу они молчат, но Найл заходит вместе с ним. Зейн не спрашивает, зачем он это делает. Он просто забирает свою подушку из камеры Лиама, возвращается к себе, забирается на кровать и накрывается с головой, чтобы заглушить свет. Найл спит в камере Лиама.

Зейн понимает, что единственная причина, по которой он засыпает без Лиама, – это то, что он слишком устал, чтобы бодрствовать.

========== 3.4. ==========

Зейн просыпается, когда кто-то касается его: не неуместное, просто ласковое прикосновение кончиками пальцев его щеки, линии бровей, и очертаний губ. Но это по-прежнему пугает его, поэтому Зейн подскакивает и хватает человека за запястье. И это, конечно же, Лиам. Кто еще это мог бы быть?

Он выглядит таким печальным и беззащитным: с широко распахнутыми глазами, с отчетливо заметными мешками под ними, со сведенными вместе бровями. Что ясно дает Зейну понять – Лиам прошлой ночью практически не спал.

– Доброе утро, – Лиам тихо приветствует его.

Зейн яростно отталкивает его, и явно не ожидающий такого Лиам оступается и впечатывается поясницей в раковину позади себя. «Хорошо», – думает Зейн, поднимаясь с кровати.

– Не трогай меня! – предупреждает он. – Ты больше не можешь прикасаться ко мне.

– Зейн…

– Нет! – возмущенно кричит на него Зейн. – То, что ты сделал вчера… как ты вообще мог так поступить? Ты знаешь, что это значило для меня? После того как я просил тебя не бросать меня! Я говорил тебе не делать этого, но ты все равно сделал! Ты кинул меня, а потом пропал из поля моего зрения, и я думал… я думал, что ты погиб, и ты ведь мог… Разве ты не понимаешь, что было бы со мной?

Зейн продолжает кричать прямо в лицо Лиама, молча смотрящего на него своими огромными, грустными глазами. Зейн снова и снова толкает его, даже если двигаться уже некуда, но он не останавливается, даже понимая, что Лиам гораздо сильнее его. Все, что ему удается, – это вынудить Лиама дернуть плечами, что бесит еще больше, и Зейн упрямо бьет кулаками ему в грудь.

Со стороны это похоже на какой-то дурацкий романтический фильм, где героиня плачет и наезжает на своего героя, который прекращает ее слабые попытки, хватает за запястья и притягивает к себе. И когда Лиам делает то же самое, Зейн вырывается и отступает назад, держа между ними расстояние.

– А чего ты от меня ждал? – взгляд Лиама резко меняется с тоскливого на гневный. – Дать тебе присоединиться к бою? Чтобы ты тоже умер, как Джен или Карсон? Что, по-твоему, было бы тогда со мной?

– Значит, это нормально, когда собой жертвуешь ты, но не я? – зло выплевывает Зейн. – Это несправедливо!

На лице Лиама появляется какое-то надломленное выражение, и он издает сдавленный стон, прежде чем двигается вперед и грубо хватает Зейна, не давая ему отстраниться. И в этот раз Зейн не пытается отпихнуть его, то ли из-за того, что чувствует его слезы на шее, то ли из-за того, как прижавшегося к нему Лиама трясет, а может, просто потому, что он не достаточно силен для этого.

– Я не могу рисковать тобой, окей? – говорит Лиам, крепче сжимая его в своих руках. – Я не могу. Не могу! Прости, но если что-то подобное повторится, я сделаю все точно так же, – он отодвигается немного, выражение его лица снова меняется, застывая, и Зейна уже начинает подбешивать эта постоянная смена настроений. – Я снова сделаю это.

– У тебя не будет на это шанса, – перечит Зейн. – В следующий раз я не позволю тебе отойти от меня, даже если придется удерживать тебя силой.

Лиам выглядит так, будто собирается возразить, но вдруг останавливает самого себя и просто кивает.

– Предполагаю, что не смогу остановить тебя.

– Не сможешь.

Лиам снова кивает и устало проводит рукой по короткому ежику волос, пока Зейн вновь падает на свою кровать.

– Мы должны похоронить их, – спустя минуту молчания произносит Лиам. – Карсона и… Нужно похоронить их.

– У вас есть лопаты? – спрашивает Зейн.

– Ага.

– Тогда я помогу, – Зейн уверенно встает на ноги.

– Ладно.

Уже конец дня, но почти все еще спят, когда Лиам берет лопаты для них и они вдвоем направляются на поле. Все поле усеяно телами мертвецов и запах гнили витает в воздухе, но Зейн едва ли его замечает сейчас.

– Когда остальные проснутся, – говорит Лиам, открывая ворота, – мы возьмем грузовик и займемся другими телами.

Зейн согласен: не могут же они оставить их просто гнить на солнце.

Все время, пока они бредут по полю, он крепко сжимает рукоять лопаты, не зная, куда они точно направляются и есть ли какое-то определенное место, куда они идут. Ему кажется, что они просто бесцельно прогуливаются по пропитавшемуся болью полю, пока Лиам не останавливается и не указывает:

– Здесь.

Зейн не совсем понимает, что такого особенного именно в этом месте, выглядящем точно так же, как и остальное поле, только расположенное ближе к забору и деревьям, но все равно кивает и начинает копать.

Трава примята, а земля довольно тверда, хотя на дворе все еще лето, будь уже зима, все было бы куда сложнее. Втыкая лопату в землю, Зейн с усилием надавливает сверху, чтобы копнуть глубже и зачерпнуть как можно больше.

– В моей первой группе, – Зейна прорывает на какое-то подобие откровения, и он понимает, что сейчас уже поздно останавливаться, – было примерно шестнадцать человек в начале. Моя мама, папа, сестры, несколько наших соседей, – Лиам не показывает, что обращает на его рассказ внимание, и Зейн делает то же самое. Они просто продолжают копать. – В одном из соседних городов должно было быть безопасное место, охраняемое военными. Мы узнали об этом из телевизора, еще до того, как вещание прекратилось, и все вместе направлялись туда. Мы потеряли четверых, еще даже не добравшись до убежища. Одной из них была моя сестра.

Лиам на короткое мгновение останавливается, и Зейн делает глубокий вздох, прежде чем продолжает:

– Он был наводнен ими. Слишком большой город, переполненный людьми. Вскоре мы потеряли моего отца. Он… он пожертвовал собой, чтобы остальные смогли уйти. Ходячие двигались прямо на нашу группу, но они все остановились, заметив отца, и накинулись на него. Это было жутко, – Зейн снова переводит дыхание. – Я даже не знаю, как мы выбрались, но мы смогли и продолжили двигаться дальше, держась подальше от больших городов. Наша группа немного увеличилась, когда мы приняли пару средних лет и их дочь подростка. Они оба умерли в течение следующей недели, а девчонка продержалась чуть дольше. Но остальные продолжали выживать. Чуть позже мы потеряли другую мою младшую сестренку. А потом, в конце сентября, я получил ужасную травму. Сломал ногу. Из-за этого нам пришлось задержаться на одном месте на какое-то время. Мама просто отказалась уезжать куда-то без меня. А я не мог пока спасаться бегством, тормозил бы всех.

Зейн не дает себе и минуты для перерыва, продолжая рыть. Движение – это то, что сейчас отвлекает его. Пот стекает с волос ему на лицо, и он небрежно тыльной стороной ладони вытирает лоб, чувствуя грязь на коже.

– Они оставили меня, – наконец, говорит Зейн, дрожащим голосом. – Нет… не нарочно. Они просто отправились на вылазку, чтобы проверить одно здание, которое до этого попалось нам на пути. Они думали, что это было бы неплохое место, чтобы остаться там надолго. И… и я помню, как смотрел на них, когда они уезжали, и тогда у меня появилось плохое предчувствие. Я имею в виду, что я всегда волновался, когда кто-то куда-то уезжал, но в этот раз все было по-другому. Я знал, что что-то было не так, но ничего не сказал, да и вряд ли хоть кто-то прислушался бы ко мне. Я сидел у окна, когда они вернулись и видел приближающуюся машину. Только одну. Уезжали они на трех. А потом вышла моя мама и еще двое из нашей группы. Ее… ее укусили и они… они убили ее. Прямо там, на газоне. Я наблюдал за тем, как они делают это, но не мог им помешать.

– Зейн, – осторожно обрывает его Лиам.

Зейн встряхивает головой, но упорно продолжает рыть и не поднимает на Лиама взгляд.

– Поэтому я ушел от них. Не мог больше быть с ними после того, что они сделали. И вот я остался сам по себе. Я проходил иногда мимо других групп, никогда не приближаясь настолько, чтобы они заметили, что я вообще там был. Я просто продолжал идти, по большей части придерживаясь леса. Несколько раз я подумывал о самоубийстве. Ведь пуля в мозг лучше, чем быть заживо съеденным, правда? Но я не смог и не знаю почему. Предполагаю, что это было бы слишком легким путем. Скольким людям пришлось бороться за свою жизнь, а тут я, совершающий самоубийство. Это не казалось мне правильным. Если я все еще оставался в живых, значит, должен был продолжать пытаться. Хотя, когда вы пришли в аптеку, в моих планах было, возможно, умереть там. Я был истощен, голоден, обезвожен и утомлен. Я просто потерял во всем смысл.

– Зейн, – Лиам снова пытается привлечь его внимание, но добивается лишь того, что Зейн останавливается и качает головой.

– Ты не можешь просто оставлять меня позади, как это было тогда, Лиам, – говорит ему Зейн. – Теперь понимаешь? Я не могу… не могу просто сидеть здесь, и волноваться о том, вернешься ты или нет. Даже если я буду видеть тебя, как это было вчера. Ведь я ничем не мог тебе помочь, это было так же хреново, как если бы ты покинул тюрьму без меня.

Лиам кивает, и Зейн думает, что, может быть, добился своего. Он чувствует, что Лиам больше никогда не поступит подобным образом.

– Мне жаль, – шепчет Лиам, опускаясь вниз, воткнув лопату в землю рядом. – Я думаю, что просто заебался смотреть на то, как люди умирают, хотя и не должны, когда я мог бы занять их место, понимаешь? Как… как позволить тебе лезть куда-то, когда я и сам бы мог это сделать. Зачем подставлять кого-то под опасность, когда я сам могу справиться? Ну, а если я вдруг не справлюсь, то хотя бы ты все еще будешь здесь. Я не знаю. Я… я отвечаю за этих людей, Зейн, – Лиам беспомощно взмахивает рукой, взглядом обводя периметр. – Я отвечал за многих людей, Зейн. И многие из них погибли, и это все из-за меня. Это моя вина. И я больше не хочу добавлять кого-то в этот список. Поэтому я, даже зная, что ты рассердишься, все равно сделал то, что сделал. Пусть лучше ты будешь на меня злиться, зато останешься жив.

– Ты не в ответе за чьи-либо смерти, Лиам, – вздыхает Зейн и присаживается рядом с ним. – И ты не можешь постоянно думать об этом. Это сведет тебя с ума.

– Быть сумасшедшим в этом мире гораздо позитивнее, я думаю, – смотрит на него Лиам, чуть кривя губы в ухмылке.

– Тебе нужно больше заботиться о себе, друг, – напоминает ему Зейн, явно намекая на его сегодняшний потасканный внешний вид. – Серьезно. Ты не можешь всегда быть готов пожертвовать собой. Я не смогу справиться с этим.

– Я поработаю над этим, – невесело обещает Лиам.

– Окей, – кивает Зейн, потому что это лучшее, на что он вообще рассчитывал.

Чуть передохнув, они вновь приступают к работе, которая занимает у них довольно продолжительное время: рытье ям или отверстий (Зейн никак не может заставить себя называть их могилами). Через час к ним выходит Луи, неся в руках еду и бутылки с водой. Его глаза покрасневшие и опухшие, как будто он долго плакал, что, скорей всего, так и было. Чуть позже Найл берет грузовик, и вместе с Сэмом и Гарри (который уже на ногах и выглядит отлично, если откинуть головную боль), они начинают собирать тела ходячих.

– Все остальное мы доделаем потом, – Зейн забирает лопату из рук Лиама и убирает к своей. Все остальное, видимо, означает само погребение.

Лиам не спорит, и они вместе возвращаются в здание, чтобы принять душ и смыть с себя вчерашнюю кровь и налипшую уже и сегодня грязь. Когда они возвращаются в свой блок, то Зейн толкает Лиама к камере и роняет его на кровать.

– Спи, – командует он. – Выглядишь отстойно.

– Ну, спасибо, – зевает Лиам, качая головой. – Я не хочу.

– Я не спрашиваю, хочешь ли ты, – сурово взирает на него сверху вниз Зейн.

– Все еще планируешь уехать? – вдруг спрашивает Лиам, застав этим вопросом Зейна врасплох.

Зейн широко раскрывает глаза, удивленный поднятой темой и сжимает губы на долю секунды, перед тем как сказать простое:

– Лиам.

В глазах Лиама появляется та же грусть, что была утром, и он хватает Зейна за руку и тянет его к себе на кровать.

– Я так и думал, – тихо бормочет он. Зейн склоняется над ним, опираясь на руки по обе стороны от его головы, чтобы не давить на него своим весом. – И когда?

– Я уже говорил тебе, – Зейн пытается пожать плечами, но терпит в этом неудачу. – Я остаюсь на две недели и потом ухожу.

– Тогда у меня есть в запасе еще парочка дней, – проводит по его щеке тыльной стороной ладони Лиам. – И я планирую использовать оставшееся время по полной. А пока буду спать, я этого сделать не смогу, так что…

Зейн уже собирается начать протестовать, сказать Лиаму о том, как сильно он нуждается во сне, но Пейн просто притягивает его к себе еще ближе и заглушает любые слова поцелуем: медленным, неспешным и таким сладким. Впервые они делают это не с бурлящим в крови адреналином, и сейчас все по-другому. Поцелуй теплый и нежный, вызывающий знакомое и приятное чувство в теле Зейна, и ему это нравится. Ему нравится, как Лиам ладонями скользит под его рубашку, осторожно проходясь ногтями по коже спины вместо того, чтобы в спешке сдирать с него мешающуюся вещь. Ему нравится, как они сплетаются языками, и ни один из них не борется за господство над другим.

Лиам легко переворачивает их, оказываясь сверху, что должно раздражать Зейна, но почему-то он воспринимает это спокойно в этот раз. Особенно, когда Лиам чуть приподнимает его, вынуждая сесть и поднять руки, чтобы аккуратно стянуть с него футболку.

– Ты куда собрался? – изумленно спрашивает Зейн у вдруг прекратившего ласки Лиама, сползшего с кровати и двинувшегося к выходу.

Лиам не оборачивается, молча закрывая дверь и опуская покрывало, чтобы скрыть все, что будет происходить в камере. И, да, это, наверное, хорошая идея.

Прежде чем вернуться в кровать к ожидающему его Зейну, Лиам избавляется от своей рубашки и, расстегнув джинсы, стаскивает и их. Зейн какое-то время наблюдает за ним, а потом следует его примеру, скинув все в созданную Лиамом кучку одежды. Когда они оба освобождаются от сковывающих их тряпок, Лиам подходит к кровати и склоняется над Зейном, взглядом медленно скользя по всему его телу, словно пытаясь запомнить каждый сантиметр.

– Не собираюсь заставлять тебя остаться, – сообщает ему Лиам, проводя кончиками пальцев вдоль ребер Зейна, что вынуждает того задрожать от нетерпения. – Не собираюсь с тобой и дальше спорить, – вновь открывает рот Лиам, прослеживая и надавливая на напрягшиеся мышцы живота Зейна.

– Окей, – просто говорит Зейн, не зная, что еще он может сейчас сказать.

– Но я собираюсь предоставить тебе важную причину для этого, – в глазах Лиама отчетливо можно увидеть решимость, с которой он рассказывает об этом. – Так много причин и поводов, что ты никогда не захочешь уходить.

Зейн смотрит ему в глаза и думает, что Лиам и так уже многое дал ему.

– Я не хочу оставаться, потому что не хочу потом потерять все это. Понятно?

– Ничего не понятно, – качает головой Лиам. – В этом гребаном мире столько проблем, и я не позволю тебе убегать от единственной хорошей вещи, только потому, что ты боишься когда-нибудь потерять это.

Зейн гулко сглатывает, и Лиам взглядом прослеживает движение его кадыка, опускает голову и прижимает губы к выставленной словно на показ длинной шее. Губы Лиама мягкие и влажные, и Зейн дугой изгибается под ним, желая ощутить их прикосновение на всем своем теле.

– Останься, – шепчет Лиам ему в шею. Спускаясь чуть ниже, замирая напротив его груди, он повторяет: – Останься, – оставив метку на подрагивающих бедрах Зейна, он вновь произносит: – Останься, – стащив с себя и Зейна давящие на пах боксеры, он не удерживается снова: – Останься.

Зейн пытается прервать Лиама и втянуть его в новый поцелуй.

– Прекрати.

– Неа, – качает Лиам головой и перемещается чуть ниже, удобно усаживаясь у него на ногах. Он обертывает ладонь вокруг стоящего члена Зейна и лениво надрачивает его, что совершенно недостаточно для того, чтобы он кончил, но вполне хватает, чтобы выбить его из колеи. – Останься.

– Нет! – хрипло стонет Зейн.

Лиам поднимается и уверенно раздвигает его ноги, Зейну остается только наблюдать за тем, как он дразняще смачивает пальцы у себя во рту и подносит их к его дырке, обводя по кругу и слегка проталкивая их внутрь. Зейн до боли прикусывает губу, чтобы не дать вырваться еще одному жаркому стону от того, что творит с ним этот парень. Вдруг Лиам отстраняется, убирая скользящие внутри пальцы и прекращая ласкать Зейна, из-за чего тот разочарованно стонет, пока Лиам тянется к полке над кроватью за чем-то, что оказывается смазкой.

– Где ты это взял? – удивляется Зейн. – Мы посреди апокалипсиса, а у тебя есть смазка?

– У Луи был лишний флакон, – смущенно почесав щеку, Лиам откупоривает баночку. – Ты же знаешь, что он тоже будет переживать, если ты уйдешь.

– Лиам, – тяжело вздыхает Зейн, откидываясь вновь на подушку. – Пожалуйста. Я умоляю тебя. Перестань.

Лиам качает головой, явно не собираясь останавливаться и прекращать свои попытки, пока согревает чуть прохладную смазку, растирая ее пальцами. Спустя мгновение он вновь проникает ими в Зейна, который подает бедра вперед, стараясь заполучить больше телесного контакта, но все, что ему дает Лиам, – это лишь один палец, смазывающий тугие стенки.

– Мне нужно, чтобы ты остался, – к одному пальцу, Лиам добавляет второй.

В этот раз Зейн позволяет стону сорваться с губ, вместе с наверняка расстраивающим Лиама словом:

– Нет.

Лиам раздвигает пальцы внутри него, растягивая, и Зейн извивается под ним, цепляясь руками за простынь. На удивление, без особых проблем Лиам находит то самое место, из-за прикосновения к которому Зейн забывает, как дышать, и напрягается. Лиам нежно проходится по нему костяшками пальцев несколько раз до тех пор, пока Зейн не начинает трогательно хныкать, пытаясь насадиться еще глубже.

Лиам добавляет еще один палец, и Зейн облегченно вздыхает, когда легкая боль смешивается с нарастающим с каждой минутой наслаждением. С этим приходит то отчаянное желание и надобность в ком-то, как бывает, когда ты на грани смерти. Но это не имеет ничего общего с желанием прикоснуться к какому-то другому человеку, убедиться, что он в порядке. Это просто необходимость именно в Лиаме. Жажда быть везде, вторгаясь во все его чувства и ощущения, быть единственным для него.

– Ну, давай же, – просит Зейн, зажмуриваясь от накрывающего с головой удовольствия. – Лиам, пожалуйста.

Лиам легко целует внутреннюю сторону его бедра и перемещается так, чтобы оказаться между его разведенных ног. Открыв глаза, Зейн наблюдает за тем, как Лиам смазывает себя и без особых забот отбрасывает бутылочку куда-то за спину. Но прежде чем проникнуть внутрь так ждущего его Зейна, Лиам пробует снова, мягко, умоляя:

– Останься.

Зейн не может сейчас опять вернуться к отрицанию и сказать простое «нет», поэтому он впивается ногтями в спину Лиама и взглядом велит ему не тормозить. Лиам вздыхает, смирившись, и выполняет немую просьбу. Жар от растяжения ощущается почти приятным, как и то, как Лиам накрывает собой все его тело. Осторожно Лиам продвигается сантиметр за сантиметром, пока не оказывается практически полностью внутри, туго сжимаемый со всех сторон. Лиам медленно и лениво целует Зейна, ожидая, когда он расслабится и сам толкнется бедрами вверх, желая получить его до конца.

Спина Лиама мокрая от пота и напряжения, когда Зейн обхватывает ногами его талию, чтобы соприкоснуться с ним как можно большими участками кожи. Они движутся медленно, горячо, наполняя комнату лишь звуками дыхания и шлепками кожи о кожу. Зейн закрывает глаза, теряясь в ощущении члена Лиама, так правильно движущегося в нем, и кожи Лиама под ладонями. Лиам присасывается к его шее – сильно, до легкой боли, оставляя свои метки, – от чего член Зейна твердеет еще сильнее, зажатый между их телами, но он просто не может сейчас отстраниться хоть на миллиметр, чтобы прикоснуться к себе.

Кровать скрипит и стучит о стену из-за них, но Зейн едва замечает это, когда Лиам приподнимается на руках и, обхватив одну его ногу, закидывает ее себе на плечо, переходя от медленного и расслабляющего темпа к быстрому и более грубому. Лиам крепко держит его за лодыжку не давая соскользнуть с влажного плеча, но теперь Зейн не может цепляться за его спину и, недолго думая, оборачивает ладонь вокруг своего члена, пытаясь двигать рукой в ритм с Пейном.

Лиам ударяется головой о потолок верхней койки и из Зейна вырывается короткий смешок, который тут же обрывается, стоит Пейну вновь задеть чувствительное местечко внутри. Он встречается взглядом с Лиамом, попадая в ловушку этих чертовых глаз, кажущихся иногда теплыми и открытыми, а иногда становящихся холодными и отстраненными. Прямо сейчас они наполнены отчаянием, и это отдает болью в грудь Зейна.

– Быстрее, – требует Зейн, потому что хочет перестать думать. И Лиам мгновенно отзывается на его просьбу, загоняя себя в него более ожесточенно, что оказывается именно тем, что и нужно. – Блять, Лиам. Бляяять… – Лиам замирает, возможно, напуганный из-за поспешности своих действий, но Зейн качает головой: – Нет, нет, не останавливайся, Лиам…

Лиам склоняется к нему и целует, прекращая льющийся из Зейна поток слов. Выскальзывая, Лиам осторожно перекатывается на спину и тянет захныкавшего от его потери Зейна на себя сверху. Зейн вполне доволен такой сменой позиций и с радостью седлает бедра Лиама, который тут же вновь направляет себя внутрь, продолжая трахать в идеальном для обоих темпе.

Зейн не может долго держаться в вертикальном положении и устало падает на грудь Лиама, утыкаясь губами в сгиб его шеи. Он целует, облизывает и кусает его так же, как Лиам делал с ним до этого, но только для того, чтобы заглушить рвущиеся из горла громкие стоны. Член Зейна опять оказывается зажат между ними, пока они двигаются в одном ритме, и Малик решает, что к черту все эти попытки быть тихим. Они одни здесь, да и ему надоело сдерживать себя. Не тогда, когда он чувствует себя так отлично и, определенно, не тогда, когда стоны Лиама вынуждают его дрожать, и, естественно, не тогда, когда он ощущает растущий внизу живота жар.

Лиам под ним напряжен, и Зейн понимает это по тому, как он затаил дыхание, пытаясь сдержаться и позволить ему кончить первым. И он делает это, потираясь членом о пресс Лиама, практически сразу, как видит, как тот закусывает от усилий губу. Сперма пачкает их животы, но Лиама, кажется, это не особо заботит, потому что он продолжает двигаться. Зейну тоже все равно. Сейчас его вообще ничего не волнует. Он бы сказал, что вполне, блять, счастлив в данный момент.

Лиам зовет его по имени, когда кончает, и Зейн впивается зубами в беззащитно подставленную шею, оставляя на ней свою метку. Зейн совсем-совсем не хочет разъединять их тела, но Лиам медленно выходит из него и хватается за полотенце, висящее на краю койки. Сначала он очищает себя, а потом передает его Зейну, который делает то же самое, после чего бросает его в угол комнаты и возвращается обратно на кровать, чтобы накрыть обоих одеялом.

– Думаю, что теперь я готов поспать, – говорит Лиам, на что Зейн кивает и прижимается к нему, закрыв глаза. Он уже почти засыпает, когда Лиам целует его в лоб и шепчет: – Останься.

========== 3.5. ==========

Никто не устраивает каких-то больших, переполненных драматизмом похорон. Они просто закапывают тела двух близких людей и остаются рядом с могилами на некоторое время, пока Мэри не начинает плакать, а Гарри не уводит внутрь тюрьмы дрожащего Луи. Ни один из них ничего не говорит, потому что, ну, что тут вообще можно было бы сказать?

Весь оставшийся день все проводят в отвратительном настроении, что не удивительно. Гарри и Луи уходят на дежурство, а Лиам и Зейн остаются в общей комнате, играя в карты с Уайетом, рыдающим весь день напролет. Уайет так же, как и Зейн, не позволяет Лиаму исчезать из своего поля зрения ни на минуту.

Так они и проводят следующие три часа, сидя за столом, и играя во все подряд игры, от «Рыб» до «Рамми» и «Дурака» (в которые Зейн знает, как играть, хотя, когда он рос, их называли совсем иначе). Зейн и Лиам проигрывают почти всегда, но все равно странным образом наслаждаются самим процессом. Процессом, который хоть чуть-чуть отвлекает Уайета и Зейна, что уже само по себе хорошо.

Хотя Зейн не может отвлечься полностью, потому что Лиам все еще рядом с ним и касается его так часто, как только может, будь это его тонкое запястье или горячая ладонь на бедре. И каждый раз Зейн вздрагивает и, как ему кажется, краснеет, неспособный выкинуть из своей памяти то, как Лиам нависал над ним совсем недавно.

Они не должны были заниматься сексом. Зейн знает это. И знает, что это было плохой, просто ужасной идеей. Но он не сожалеет о том, что произошло, он не может. Вот только он сделал их расставание еще сложнее, чем оно должно было бы быть.

Когда Уаейт утомляется и начинает зевать, Лиам берет его на руки и относит в кровать, Зейн следует за ним и ждет в коридоре, когда он выйдет и закроет за собой дверь.

– Знаешь, мы можем остаться здесь, – предлагает Лиам, мягко поцеловав его. – В этом блоке, если хочешь. Не думаю, что кому-то все еще есть дело до этого.

– Мне нравится наш блок, – качает головой Зейн, вцепляясь пальцами в край футболки Лиама.

– Мне тоже, – успокаивающе улыбается тот.

Они встречают Найла по пути, который насмешливо косится на них и не удерживается от слетающих с губ слов:

– Снимите себе комнату, придурки.

– У нас есть целый блок, – шкодливо замечает Лиам, играя бровями. На что Найл изображает рвотный рефлекс, морщится и, показав средний палец, проходит мимо.

– Так, где ты встретил его? – спрашивает Зейн, когда он скрывается за одним из поворотов, а они следуют дальше.

– Найла? – уточняет Лиам и, дождавшись кивка Зейна, отвечает: – Мы были в одном городке. Мы не собирались там оставаться, просто были проездом. Я ехал впереди всех, когда вдруг из ниоткуда он выскочил перед моей машиной. Я практически сбил его, просто потому что решил, что он ходячий. Но потом я вдруг обнаружил его сидящим рядом на пассажирском сидении, орущим на меня и командующим мне валить быстрее. А потом он просто никуда не ушел, остался.

Зейн улыбается на какую-то долю секунды, но потом улыбка сползает с его лица, когда он интересуется другим человеком.

– А Джен?

– Другой город, – Лиам хватает его ладонь и крепко сжимает в своей руке. – Я был в продуктовом магазине, искал что-нибудь съестное для нас. Луи ждал меня в машине, а я вдруг оказался окруженным мертвецами. Понятия не имею, откуда они тогда все пришли. Но еще больше я удивился, когда они все начали падать. Это была Джен с отцом Уайета, оказавшимся отличным стрелком. И сначала я подумал, что это он убил их всех, ты же понимаешь. Ты был знаком с Джен. На первый взгляд, она выглядела как идеальная бабушка с картинки. Но именно она была той, кто справился с большинством мертвяков. Лучший стрелок из всех, кого я когда-либо встречал.

Они возвращаются в свой блок, но не ложатся спать, а занимают себя разговорами. Зейн спрашивает Лиама о каждом члене этой группы и тот рассказывает ему обо всех, вспоминая и тех, с кем он был раньше: семью, людей, которых он знал и то, как он их потерял. Все это не сильно отличается от истории Зейна, сердце которого просто разбивается от того, что он думает, что Лиам не заслуживает всей той боли, что свалилась на него. Иногда Зейна просто сбивает с толку, насколько Лиам хороший и добрый человек. Даже до того, как мир пал, таких, как он, было сложно найти.

– Я не хочу никому рассказывать историю об этом дне, – негромко произносит Лиам, после того как задувает свечу и они оба устраиваются под одеялом. – Я не хочу никому рассказывать о красивом парне, который угрожал перерезать мне горло в аптечной кладовке, а потом умудрился украсть мое сердце за одну неделю. Я хочу, чтобы ты был здесь. Я не хочу, чтобы ты просто остался в памяти, как человек, о котором я заботился, но которого больше здесь нет. Я не хочу видеть сочувствующие взгляды на себе, когда вдруг буду произносить твое имя. Я хочу тебя здесь. Рядом со мной.

– Давай спать, Лиам, – натягивает одеяло до подбородка Зейн, словно пытается спрятаться.

– Останься, – шепчет Лиам в затылок закрывшему глаза и отвернувшемуся от него Зейну.

***

Следующие несколько дней наполнены необходимой работой и Лиамом. Они используют любую возможность, чтобы побыть вместе. Зейн занимается стиркой вместе с Лиамом, чистит душевые с ним, помогает мыть посуду и дежурит на вышке, где они действительно наблюдают за территорией, а не развлекаются, в отличие от некоторых. Засыпают они все так же на одной кровати, переплетаясь ногами и прижимаясь друг к другу.

Хотя избежать общения с другими Зейн тоже не может. Он много времени уделяет Гарри, Луи и Найлу. Помогает последнему с загрузкой оставшихся мертвяков в грузовик, а затем открывает и закрывает ворота за ним и Гарри, когда они выезжают за периметр, чтобы отвезти тела на какое-то подобие свалки, где их потом сожгут.

За два дня до того как он собирается уходить, они вчетвером выходят в город. Луи просто готов взорваться от ярости, когда они сообщают ему, что не хотят его брать, поэтому они сдаются, а Найл решает остаться в тюрьме. Это короткая, быстрая поездка, потому что им нужна лишь одна вещь. Это немного рискованно, особенно ради того, в чем нет особой нужды и что действительно глупо. Но они все равно делают это, стараясь не для себя.

Гарри и Луи внутри, пока Лиам ждет их, сидя на водительском месте в не заглушенном автомобиле. Он нервничает и беспокоится, напряженно сводя брови.

– Не люблю отпускать его одного с Луи, – признается Лиам, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю. – Не то, чтобы я не доверяю Луи, просто он же не лучший стрелок. А…

– Перестань волноваться, – успокаивает его Зейн, сжав его обтянутое жесткой тканью бедро. – С ними все будет в порядке. Ты же видишь отсюда вход. Так что никто или ничто не сможет проникнуть внутрь без нашего ведома и напасть на них.

– Ты прав, – вздыхает Лиам, чуть кивая головой.

И так и происходит. Через две минуты они выходят из магазина с пакетами в руках.

– Нужно будет заехать еще в одно местечко, – упав на заднее сиденье, Луи хлопает по плечу Зейна.

– Ну, и куда же? – оборачивается к нему хмурый Лиам.

– Спортивный магазин вниз по улице, – отвечает вместо него Гарри. – Неплохо было бы заполучить футбольный мяч, может быть, еще какое-то количество шорт и еще какую-нибудь одежду. Мы не можем все время играть только в карты. Нам нужно хоть как-то разнообразить нашу жизнь, да и я думаю, Уайету понравится.

Лиам не говорит «нет», просто потому, что как можно отказать в этом?

Когда они возвращаются в тюрьму, то Гарри и Луи сразу же направляются на кухню, а Лиам с Зейном заменяют Найла на дежурстве и проводят все оставшееся время до ужина на башне. Зейн делаетЛиаму массаж спины, и тот, разгоряченный этим, пытается уломать его на более интимное продолжение. Но Зейн твердо отвергает его предложение, говоря, что им нельзя расслабляться и терять бдительность после произошедшего на днях, и Лиам в мгновение вновь становится серьезным.

Зейн не может признаться, что отталкивает его не только по этой причине, а еще потому, что не может думать, когда Лиам прикасается к нему, а сейчас ему необходимо поразмыслить, хоть немного. Ему нужно разобраться в собственных мыслях и чувствах, потому что Лиам, возможно, в чем-то прав. Может быть, он не должен убегать сломя голову от единственной приятной вещи, произошедшей с ним за последнее время, только из-за того, что он боится когда-то это потерять.

– На вкус это даже лучше, чем на запах, – голос Луи слышится у самого верха лестницы, ведущей в комнату на башне. Он появляется у них на балконе с двумя тарелками в руках, на которых лежит по куску торта. Лиам мгновенно хватается за тарелку, и Зейн резво следует его примеру.

Он шикарен. Он настолько, блять, шикарен, что становится смешно. Они ведь всего лишь торт едят.

– Великолепно, – стонет Лиам.

Зейн согласно фыркает, не готовый сейчас открыть рот, чтобы что-то сказать, потому что занят, реально занят, наслаждаясь своим куском.

– Вы бы видели Уайета, – хмыкает Луи, прислонившись к двери. – Он выглядит так, будто наступило Рождество. Он даже начал плакать. Хотя в этот раз по хорошему поводу.

Зейн глотает и чуть опускает голову, потому что они все знают, почему Уайет был расстроен все эти дни, ведь они все ощущают то же самое. Все просто… по-другому без Джен. Вокруг словно стало тише. Холоднее. Зейн все еще ожидает встретить ее на кухне, когда идет туда, но ее там, естественно, нет. Он думает, что, вот, он увидит ее за столом, спорящую с Мэри или Луи, но ее и там никогда нет. И каждый раз, когда он вспоминает, почему ее нет, ему становится больно.

Лиама это затрагивает гораздо больше, ведь он знал ее намного дольше и был с ней ближе, чем с остальными. Зейн никак не может ему с этим помочь, но вдруг осознает, что Лиам просил его не быть таким же воспоминанием. Почему-то вкус торта меняется, становясь горьким, и Зейн откладывает тарелку в сторону.

– Короче, – Луи вновь привлекает их внимание к себе, – Уилсон придет чуть позже, чтобы заменить вас двоих, и тогда мы поиграем. Готовы к этому?

Зейн смотрит на Лиама, который в ответ лишь пожимает плечами и усмехается:

– Сам-то готов, чтобы тебе надрали задницу?

– Пфф, словно ты когда-то мог победить Томмо, – смеется Луи.

– На спор? – приподнимает брови Лиам, звуча игриво.

– Стирка на тебе на две недели, если моя команда победит, – просчитав что-то в уме, предлагает Луи.

– Согласен, – встает и протягивает Луи руку Лиам, которую тот с энтузиазмом пожимает.

– Никогда не понимал качков, – закатывает глаза Зейн.

– Ты только что назвал меня качком? – Луи выглядит обиженным. – Да будет тебе известно, что я, вообще-то, был помешанным на драматическом кружке, но спасибо тебе большое! А кем был ты? Парнем, который зависал около мусорных баков, курил и носил эту нелепую кожаную куртку? Которая, замечу, совершенно не практична в любое время.

– Ты высмеиваешь мою куртку? – изумляется Зейн.

– Ага, да, – горячо признается Луи.

– Ох, мы так надерем ваши задницы! – Зейн встает и делает шаг к Лиаму принимая его сторону.

– Тогда почему бы тебе не заняться делом, вместо болтовни? – язвительно замечает Луи.

– Вот и займусь, – Зейн скрещивает руки на груди, пытаясь казаться уверенным в собственных силах.

– Ладненько, – говорит ему Луи. – Ты выигрываешь – я занимаюсь мойкой посуды. Я выигрываю – ты остаешься.

Зейн глубоко вздыхает, и из всех троих за долю секунды исчезает то маленькое подобие счастья, которое они только что испытывали.

– Луи, – тихо просит Лиам.

– Либо «да», либо «нет», Зейн, – вызывающе приподнимает подбородок Луи.

Лиам вздыхает и, отвернувшись, облокачивается на перила. Зейн наблюдает за ним всего мгновение, замечая, как напрягаются его плечи и как он разом сникает.

– Ладно, – Зейн осторожен. – Я в игре.

Луи не пожимает ему руку, вместо этого он обнимает его.

– Повеселись там со стиркой, Лиам. Целых две недели! – весело добавляет Луи перед уходом.

Зейн опускается на пол и, потянув к себе тарелку с остатками торта, снова принимается за его уничтожение. У Лиама занимает несколько минут, чтобы что-то обдумать и присоединиться к нему.

– Ты серьезно? Или просто, чтобы он успокоился?

– И то, и другое, – прожевав кусок, Зейн глотает и неопределенно пожимает плечами.

Лиам пару секунд уходящих на понимание сказанного таращится в свою тарелку, затем отпихивает ее в сторону и выдирает из рук Зейна его порцию, валит его на пол и, оказавшись сверху, яростно целует. Голова Зейна вдруг раскалывается от мгновенной боли, которая ему достается из-за соприкосновения затылка с бетоном. Но сейчас это не имеет никакого значения, потому что Лиам теплый, как всегда, а на вкус сладкий, как торт, и, может быть, все не так уж и плохо. Может быть, он даже сможет сделать это. И, может быть, это не продлится вечно в таком мире как этот, но Зейн постарается продержаться до самого конца.

Лиам отодвигается от него с кривой усмешкой на губах, но Зейн вновь притягивает его к себе за ворот футболки:

– Останься, – теперь уже просит он.

Лиам легко выполняет его просьбу и не слезает с него до тех пор, пока на башне не появляется Уилсон.

– Ну и детки пошли, – закатывает он глаза, цокая языком, из-за чего Лиам хихикает, а Зейн густо краснеет.

К их игре подключаются почти все. В команде Лиама, помимо него еще Зейн, конечно же, а еще обрадованный общим весельем Уайет и Лена; у Луи: улыбающийся, выставляя напоказ свои наимилейшие ямочки Гарри, становящийся во время развлечения снова беззаботным Найл и Сэм. Они проигрывают с треском. Лиам, вполне возможно, особо и не старается одержать победу, но Зейн не собирается его в этом винить, потому что, он, возможно, тоже.

Когда они вечером ковыляют в свой блок, то оба с ног до головы в грязи, потные и измученные, но в этот раз по иной от ходячих причине. Завтра им придется заняться стиркой, потому что они не удосуживаются принять душ и валятся на простыни в испачканных землей джинсах.

– Могу я кое-что у тебя спросить? – почти неслышно спрашивает Лиам, устроив голову на груди Зейна.

– Конечно, – отвечает Зейн, чуть завозившись под ним.

Он кожей чувствует растекающуюся на губах Лиама улыбку, когда тот задает вполне ожидаемый вопрос:

– Что заставило тебя передумать?

– Много вещей, – Зейн ласково проводит пальцами по волосам Лиама и вздыхает. – Например, то, что я не могу спать без тебя рядом со мной. Или то, что каждый раз, когда ты исчезаешь с моих глаз, меня одолевает беспокойство. И я очень сильно скучал бы по готовке Гарри, и по надиранию Луи задницы в «Рамми». А, может быть, я просто и не собирался покидать это место, но не признавался даже самому себе до этого момента.

– Так ты всего лишь делал вид, что тебя сложно заполучить? – весело хмыкает Лиам.

– Так оно и есть! Я неприступный, как скала!

– Зато легко будет удержать, – мягко шепчет Лиам, кончиком пальца выводя узоры на бедре Зейна, – я надеюсь.

– Только тебе, – уверяет его Зейн. – А теперь, спать?

– Ммм, да, – соглашается Лиам, откатываясь на свою сторону, но оставляя руку перекинутой поперек живота Зейна.

Зейн засыпает почти сразу после Лиама, у которого, наконец, выравнивается дыхание, и он перестает беспокойно дергать рукой.

Эпилог

Зейн спиной прижимается к спине Лиама, который ни на секунду не перестает стрелять. Звук выстрелов разносится вокруг, и перекрывает своим шумом даже их резкое дыхание. Зейн взмахивает катаной и сносит ходячему, потянувшему гнилые руки к Лиаму, голову.

– Слева, – коротко бросает он.

Лиам разворачивается в указанном направлении и легко снимает другого мертвеца. Зейн делает шаг назад, двигая своим телом Лиама.

– В следующий раз, – сообщает Зейн, продолжая работать клинком, потому что ходячие не перестают наступать на них, – мы не будем останавливаться ради батареек.

– Но они нужны нам, – утверждает Лиам и, затаив дыхание, стреляет в еще одного близко подбирающегося мертвеца.

– Да ты что? – ехидно переспрашивает Зейн, делая еще один шаг назад, чтобы освободить место для взмаха катаной. Еще один ходячий валится к его ногам. – Правда, нужны?

– Да! – уверяет его напряженный Лиам, поворачивается всем корпусом и нажимает на спусковой крючок несколько раз, расчищая путь. – Беги.

Кто такой Зейн, чтобы спорить сейчас? Он рвется вперед, Лиам следом за ним. Когда они выбегают из магазина, то видят встревоженного Найла за рулем, и быстро заскакивают внутрь салона.

– Блять, Найл, гони, не сиди просто так! – кричит ему Лиам с заднего сидения.

Найл тоже не сопротивляется.

Сердце Зейна колотится в груди как сумасшедшее, из-за чего все вокруг кажется не совсем четким, но он все равно, запрыгнув на Лиама, вынуждает того отклонить голову для поцелуя. Лиам скользит ладонями ему под рубашку, царапая недавно обстриженными ногтями кожу спины. Не задумываясь, он притягивает его за бедра вплотную к себе, но их разделяет друг от друга слишком много слоев ткани, чтобы получить необходимое удовольствие. Зейн безумно хочет вернуться в тюрьму, в свою камеру, и упасть на кровать, даже не заморачиваясь душем, абсолютно наплевав на количество грязи на них.

– Да ладно?! – ворчит Найл с переднего сиденья. – Каждый ебаный раз! – жалуется он. – Клянусь богом, адреналин для вас как афродизиак. Вы двое – невероятны!

– Заткнись и веди, – приказывает Лиам, на секунду отрываясь от влажного рта Зейна, который ухмыляется в новый поцелуй, а Найл затыкается и едет вперед.