Lover Dearest (СИ) [scottmcniceass] (fb2) читать онлайн

========== I ==========

Раб

Рабы вампиров — это неотъемлемая часть клана. Также называемые «любимцами», или более уважительно «слугами», Рабы являются людьми, обязанными подчиняться всем приказам вампира(-ов), которому(-ым) они принадлежат. История Рабов такая же древняя, как и наша история; за всё существование вампиров люди всегда являлись для нас и прислугой, и источником пищи.

То есть, Раб полностью (разумом, телом и душой) до конца своих дней принадлежит клану, которому он верен. В обязанности Раба входит снабжать клан кровью, которая нас поддерживает, а так же…

- Зачем ты опять это читаешь?

Лиам резко поднимает голову, чуть не выронив древнюю книгу из рук. Он мигом захлопывает ее, от чего в лицо попадает пыль, и, сделав вдох, морщит нос. Зейн выжидательно смотрит на него, молча требуя ответа, и, как и говорилось в тексте, он обязан его дать, потому что Зейн спросил, а Лиам — его собственность.

- Не знаю, - признается он, пожимая плечами и ставя книгу обратно на полку между двумя такими же старыми книгами в кожаных потертых обложках, страницы которых превратились из белых в бледно-кремовые в результате времени и частого пользования. - Гарри всегда говорит, что мне полезно знать вашу историю.

- Нашу, - исправляет Зейн. - Нашу историю.

- Это не моя история, и ты это знаешь, - скривившись, возражает Лиам. - Я не раб, - он говорит это практически с вызовом, вскинув брови, словно ожидая, что Зейн опровергнет или, может, наоборот подтвердит это заявление.

На губах Зейна играет слабая улыбка, еле уловимая - лишь легкое поднятие уголков губ и едва заметный блеск идеальных белых зубов - когда он пересекает комнату, чтобы задвинуть книгу, которую Лиам только что поставил на место, чтобы она не выпирала дальше других. Покончив с этим, он поворачивается к парню и легонько берет за подбородок, заставляя посмотреть вверх.

- Конечно, нет, - нежно и тихо говорит он. - Ты намного больше этого, и ты это знаешь, Лиам. И Гарри бы разорвал на куски любого, кто посмел бы назвать тебя таким варварским словом, как…

Лиам снова опускает взгляд, расплываясь в улыбке.

- Я знаю, - признается он. Пусть его жизнь и не идеальна, он знает, что всё могло бы быть гораздо хуже.

Видите ли, хоть теоретически Лиам и является «рабом», как бы грубо и устарело не звучало это слово, к нему так не относятся. Он встречал себе подобных, таких же слуг, но из других, более старых кланов. Когда ему было четырнадцать, и клан Кенворда остановился у них на несколько недель, Лиам впервые заметил радикальную разницу в том, как они обращались со своей подчиненной (красивой, намного старше Лиама девушкой с холодными голубыми глазами). Ей можно было есть только по приказу, ложиться спать только с разрешения. Еще была Кара, которая скорее принадлежала не клану, а лично вампиру Вильяму, ей-то и говорить разрешалось только с ее владельцем.

Но у Лиама, напротив, было намного больше свободы. Он не дурак, он не питает себя иллюзиями, что он настоящий член клана, что он не является их собственностью, но всё же он отличается от представителей своего вида. У Лиама есть своя комната, с вещами, которые он любит. Лиам имеет право исследовать каждый метр их дома, когда ему захочется (кроме комнаты Зейна, конечно, но, кажется, Найл и Гарри вовсе не возражают, когда он приходит в их спальни). От него не требуется убирать или готовить для остальных. Он им не прислуга и не уборщик. Он имеет право отказать, право мыслить, право быть личностью.

Но он их кормит. Это единственное общее, что у него есть, с представителями его вида, но всё могло быть хуже. Да и в самом деле, чего стоит отдать литр крови, когда он мог бы лишиться свободы?

- В любом случае, - Зейн опускает руку, - Гарри просил передать тебе, что ужин готов.

Жить в доме всю свою жизнь, когда тебе почти не позволяют выходить (ладно, может быть, Лиам и не так свободен, как иногда он себя убеждает), оставляет ему кучу свободного времени. За эти годы он успел прочитать всё возможное о вампирах: от текстов, основанных на фактах, до выдуманных любовных романов. Не смотря на устоявшееся мнение, на самом деле они не мертвы. Они очень даже живы, прямо как и он, только могущественнее. Они едят и спят так же, как Лиам. По их венам все еще бежит кровь, и их сердца все еще бьются. Только бьются они медленнее, а кровь их черна, как ночное небо без единой звездочки.

Именно эта кровь делает их такими, какие они есть. Она замедляет их старение, делает их быстрее, сильнее, выше человека. Именно эта кровь вызывает в них жажду крови Лиама. Как солнечный свет растениям, вампирам нужна человеческая кровь, чтобы жить. Без нее они засыхают. Без нее они увядают. Без нее они погибают.

Без Лиама, - иногда думает он, - они бы умерли. Нет, он не единственный, кем они кормятся. Три вампира, один человек — его просто недостаточно. Но он их главный источник крови. Он — то, что спасает их, когда у них нет сил охотиться. Он… он, как будто их обед быстрого приготовления: легко, удобно, доступно.

Лиам кривит губы от этой мысли, но аналогия вполне близка к правде, какой бы неприятной она не была.

- Скажи мне, что его бзик со здоровым питанием закончился, - жалобно просит Лиам, выходя из библиотеки. - Я больше не могу есть спаржу. Моя кожа зеленеет.

- Ты не выглядишь зеленым, - отвечает Зейн. Его ладонь скользит по предплечью Лиама, кожа немного холоднее человеческой. Они все такие — холодные на ощупь, словно провели последние десять минут на улице в середине зимы. - Ты загорелый, - и затем Зейн останавливает его, заставляя Лиама покраснеть. Взгляд брюнета окидывает его тело, от чего внутри разливается тепло. - И розовый.

- Розовый?

Зейн проводит большим пальцем по его щеке, слегка надавливая ногтем — не до крови, но до легкой боли.

- И соблазнительный, - добавляет он, облизывая губы. - Всегда соблазнительный.

Взгляд Зейна на мгновение стекленеет, зрачки расширяются, пока черный не заглатывает слегка карамельный цвет его глаз. Раньше, когда он был младше, это его пугало. Сейчас же его пронизывает чувство, которому он не может найти названия, не может определить, и он не уверен, хочет ли.

Но чувство исчезает, сменяясь тревогой.

- Когда ты последний раз пил кровь? - сердито спрашивает он, заставляя Зейна моргнуть, приводя глаза в их привычный вид.

- Не знаю, - признается он, слегка пожав плечами. Это настолько человеческий жест - что-то, чего старшие вампиры никогда не делают, как успел заметить Лиам за эти годы. Но так же, как Лиам отличается от представителей своего рода, так же отличаются Зейн и их клан. Они моложе, более склонны к человеческим проявлениям эмоций и манерам. Иногда Лиам даже забывает, что они не такие, как он. - Может, несколько дней. Где-то неделю. Я не слежу.

Зейн — нет, а Гарри следит. На его прикроватной тумбочке лежит дневник, и Лиам как-то раз заглянул в него. Он не знает, почему, но Гарри отмечает каждый раз, когда он выпил хотя бы глоток человеческой крови. По мнению Лиама, это немного нездорово.

- Ты хочешь…?

Зейн резко качает головой, снова двигаясь по коридору.

- Позже, - добавляет он. - После того, как ты поешь.

Лиам хмурится, глядя ему в спину, но, тем не менее, спешит следом за ним. В обязанности Лиама не входит следить за тем, чтобы они все были сыты и здоровы, но всё же он взял на себя эту ответственность. И у Зейна бывают подобные заскоки, когда он не питается неделями. Неделями, за которые его бледная кожа становится серой, пепельной, щеки впадают, а огромные и беспокойные глаза напоминают два янтарных солнышка, висящих над покрытой снегом землей.

- Зейн, - грозно говорит он. Иногда Лиам убежден, что Зейн проводит над собой эксперимент, пытаясь вычислить, сколько он сможет продержаться без крови, пока не умрет. И иногда Лиам убежден, что однажды это случится (другая часть его, напуганная до ужаса, считает, что именно этого Зейн и добивается).

- Не играй со мной, Лиам, - рявкает Зейн, угрожающий тон его голоса немного жестче, немного страшнее. - Я сказал: после того, как ты поешь.

- Но…

- Нет, - сказано уверенно, не оставляя места для спора. - Тебя что, убьет хотя бы раз подумать в первую очередь о своем здоровье, а не о нашем? Хотя бы раз поставить свое благополучие выше нашего?

- Может быть, - признается Лиам. Потому что, теоретически, это его работа — заботиться о них. И Лиам их любит. Любит медлительную речь Гарри и его глубокомысленные высказывания. Любит то, что Найл, как и Лиам, со своим звонким смехом и радостными улыбками часто забывает, чем он является. И он любит Зейна и его депрессивные приступы и редкие моменты, когда он смеется и улыбается, ярко сияя вместо того, чтобы скрываться в тени, что он обычно и делает.

Так что, да, может, его и убьет, если он поставит свои нужды выше их или с ними случится что-то плохое.

Зейн, кажется, не очень доволен этим ответом. Он щурится и бормочет под нос что-то очень похожее на «глупый человечишка», за что Лиам недовольно смотрит ему в спину всю дорогу в столовую.

Найл и Гарри, как обычно, уже ждут их внутри. Столовая комната — огромное, почти пустое помещение с бордовыми стенами, увешанными канделябрами. По середине стоит невероятно большой (излишне большой для них) стол с ярко-красной скатертью, сочетающейся с красным ковром. Над ним висит огромная люстра, освещая комнату вместо потушенных канделябров. Она наводит на Лиама ужас с самого первого дня. Люстра висит прямо над ними, и Лиам готов поклясться, что иногда она качается из стороны в сторону, словно маятник, грозясь оборваться и задавить их.

- Кто-то поссал на твою могилу? - спрашивает Гарри, весело глядя на Зейна, который заваливается на один из стульев.

- Отъебись, - бормочет тот.

Лиам садится поближе к Найлу, на другой конец стола. К Найлу, который уже наполнил тарелку до отвала из кучи блюд, стоящих на столе. Гарри всегда перебарщивает: вместо четверых, готовит на целую толпу. А Найл всегда начинает есть до того, как все усядутся, несмотря на то, что это невежливо. Они перестали пытаться отучить его от этой привычки.

Лиам придвигает к себе блюдо с картофелем, и в животе урчит от запаха приготовленного мяса. Уже несколько недель — по крайней мере, кажется именно так, - Гарри не давал им есть ничего, кроме пареной рыбы и зеленых овощей. Он умирает от желания отведать тушеной говядины слева от него, положить на тарелку горку сливочного пюре и наесться до отвала.

- Видишь? - спрашивает Найл с набитым ртом, указывая вилкой на Гарри. - Лиам смотрит на картошку так, словно не ел несколько месяцев. Я же говорил, что твоё здоровое питание нас убьет.

- Здоровое питание не убивает, - надменно говорит Гарри. - На то оно и здоровое.

- Полезно питаться нездоровой пищей в умеренном количестве, - возражает Найл. - Что не полезно, так это ждать от нас, что мы проживем на гребаных брокколи и зеленых бобах.

Лиам молча улыбается. Иногда ему кажется, что они спорят просто ради того, чтобы поспорить. Ради развлечения. Никто из них не выглядит разозленным: Найл расплывается в улыбке, уголки губ Гарри ползут вверх против его воли.

- Да, ну, что ж, - говорит Гарри. - Заткнись и ешь. Или ты хочешь заниматься готовкой?

Найл затыкается и ест.

Остаток ужина проходит в тишине, единственные звуки в комнате — звон столовых приборов и довольные стоны Найла. Всё это время Лиам кушает, наблюдая за Зейном, который ковыряется вилкой в еде, глядя на нее без интереса и с отвращением.

Так, значит, у него все-таки один из этих периодов. Они случаются время от времени, как кажется, без причины, когда у Зейна пропадает настроение, а с ним и аппетит как к еде, так и к крови. Лиам вздыхает, заставляя брюнета поднять взгляд, словно он знает, почему Лиам это сделал, словно он прочитал его мысли. Слава Богу, этого он делать не может, но раньше Лиама всегда мучил этот вопрос, пока Гарри не заверил его, что нет, вампиры не умеют читать мысли. Лиам не знает, что они сделали, если бы могли, но есть предчувствие, что надолго бы он здесь не задержался (не то что бы он часто думал о них что-то плохое, но когда ты живешь в замкнутом пространстве с небольшой группой людей, иногда они начинают раздражать).

- Итак, - громко говорит Гарри, наконец прерывая молчание. - У меня есть объявление.

- О-о, это будет весело, - стонет Найл. - Что на этот раз? Только не говори мне, что ты опять нанял одного из этих людей-декораторов, чтобы переделать нашу гостиную, Гарри, потому что в последний раз…

- Нет, не нанял, - тихо отвечает Гарри, выглядя слегка раздраженно впервые за вечер. Ремонт, который они попытались сделать несколько лет назад, - болезненная тема. Лиама в то время здесь не было, но он слышал истории (и то кровавое пятно на ковре в главном зале так и не вывелось). - Вообще-то, это касается Луи.

Это вызывает интерес даже у Зейна, а Лиам от восторга садится прямее.

- Тот самый Луи? - спрашивает он. - Еще один член…

- Да, - обычно Гарри не перебивает людей. Он очень вежливый, не раз проходил курсы этикета за всю свою жизнь. Но в определенных ситуациях Гарри знает, что ему нужно перебить, иначе он никогда не скажет то, что пытается сказать. - Да, Лиам, тот Луи. Сегодня на почту пришла открытка, и он говорит, что возвращается домой.

Зейн громко фыркает.

- То же самое он говорил и три года назад, помнишь? Когда он был в Испании, он прислал нам письмо, сообщая, что вернется до конца месяца. Он так и не объявился.

Луи — четвертый член их клана (если считать Лиама, то пятый, но он никогда себя не считает). Лиам никогда его не видел. Ему было тринадцать, когда он впервые оказался в особняке, и тогда Луи уже не было. Ему сказали, что Луи уехал навестить семью и что он скоро вернется. Лиам подумал, что «скоро» означает пару недель, может, месяц или два от силы. Но, оказывается, каникулы вампиров длятся намного дольше, так как прошло уже пять лет, а Луи все еще не вернулся.

Немного сложно не питать надежд, но Зейн прав. За прошедшие годы Луи несколько раз писал, что вернется, но никогда не сдерживал обещание.

- Ты правда думаешь, что в этот раз он вернется?

- Я знаю, что вернется, - уверенно отвечает Гарри.

- И на чем основывается твое предположение? - спрашивает Зейн. - Только потому что ты хочешь, чтобы он вернулся, еще не значит, что так и будет.

- Что ты хочешь сказать? - хмурится тот, и Зейн пожимает плечами.

- Я хочу сказать, что его не было дома уже десять лет, Гарри. Сомневаюсь, что он вернется.

- Пошел ты, - шипит кудрявый. Он вскакивает из-за стола, сгребая стулом ковер, и вылетает из комнаты в мгновение ока.

- Зачем ты это сделал? - сердится Найл. - Ты знаешь, как он реагирует.

- А ты знаешь, что мы должны перестать с ним сюсюкаться, - рявкает Зейн в ответ. - Луи не вернется, и мы оба это понимаем. Если мы будем притворяться, что он вернется, то Гарри будет только сложнее пережить это, когда он неизбежно осознает, что этого не случится.

Лиам медленно отодвигает стул назад. Человек в эпицентре вампирской ссоры — плохая идея. Хоть у него и нет сомнений, что никто из них нарочно не причинит ему вред, он не очень доверяет им, когда они ругаются. Лиам мог бы легко стать случайностью в драке, которая не оставила бы на них и царапины, и он не хочет рисковать.

- Сядь, Лиам, - рычит Зейн. Лиам немедленно садится на место.

- Ой, спрячь свои клыки, придурок, - ворчит Найл. В отличие от Гарри он встает из-за стола, не создавая шума. - Знаешь, только потому что ты несчастен, еще не значит, что ты должен тянуть нас на дно вместе с собой.

И затем они остаются вдвоем. Зейн потирает лицо, понурив плечи. Лиам закусывает нижнюю губу, отодвигая от себя тарелку. Неожиданно еда совсем не кажется аппетитной. Он хочет пересесть за другой край стола и положить руку Зейну на плечо, хочет утешить его, хоть и знает, что в этой ситуации виноват сам Зейн. Это он сорвался сначала на Лиама, потом на Гарри, а потом и на Найла, но это не лишает его желания стереть с лица вампира этот болезненный вид.

- Ешь, - говорит брюнет, не поднимая взгляд. - Доедай до конца.

- Но я не…

- Лиам.

Он невольно вздрагивает. Глаза Зейна снова черные, и в его тоне проскакивают пугающие нотки. А, может быть, дело в блеске смертельно острых клыков. В любом случае, Лиам берет вилку и начинает «вычищать» тарелку, набивая рот большими кусками еды, которая на вкус кажется картоном.

Доев, он поднимается и начинает убирать со стола, но Зейн встает с места и отмахивается от него.

- Я займусь этим, - говорит он, и, прежде чем Лиам успевает возразить: - Иди.

- Кто-то сегодня проснулся не на той стороне гроба, - бормочет Лиам под нос, направляясь к двери.

- Я всё слышу, - кричит Зейн вслед.

Лиам улыбается ему через плечо:

- Я знаю. Приходи ко мне потом, ладно?

- Ладно, - безразлично говорит тот, и Лиам знает, что он не планирует этого делать.

Все же он отправляется в свою комнату, поднимаясь по винтовой лестнице. Дом до нелепого огромный, и иногда Лиам боится заблудиться. Но из всех мест в особняке больше всего он любит эту лестницу. Она поднимается высоко-высоко, выше второго этажа, третьего, до самого чердака, где Зейн проводит большую часть своего времени. Спальня Лиама находится на втором этаже в восточном крыле рядом с комнатой Найла. Спальня Гарри — на третьем, так же, как и спальня Луи, куда Лиам пробирался тайком несколько раз, слишком любопытный или заскучавший, чтобы сдержаться. И единственная комната наверху в этом крыле - спальня Зейна.

У Лиама самая маленькая комната, но он абсолютно не против. В ней самое большое окно, с широким и удобным для сидения подоконником и с плотными шторами, которые обычно закрыты. Вампиры по своей натуре ночные существа, и Лиам приучился к их режиму, и именно поэтому шторы сделаны специально для того, чтобы в комнату не проникал солнечный свет и Лиам мог спокойно спать в дневное время.

Зайдя к себе, Лиам в первую очередь подходит к окну и раздвигает эти самые шторы. На улице все еще темно, и так будет ближайшие несколько часов. Это мрачная, облачная ночь, когда небо больше серое, чем черное, когда нет звезд, а луна мелькает лишь в пробелах между плывущих облаков. Лиам приоткрывает окно, просто ради того, чтобы ощутить прохладный воздух, и глубоко вдыхает, не обращая внимания на мурашки, пробежавшие по коже.

У Лиама в комнате есть всё, чего хотел бы любой парень его возраста. Огромный плазменный телевизор на стене с присоединенным к нему икс-боксом. Стеклянный стенд с огромной коллекцией DVD, дорогая стерео-система и куча CD на любой вкус. Персональный компьютер и полка с книгами и комиксами.

Он считает, что это их способ искупления вины. Все, что Лиаму захочется, он получает, как избалованный ребенок родителей, не бывающих рядом, которые покупают его любовь вместо того, чтобы заслужить. Но он не возражает, потому что, опять же, все могло быть намного хуже. И, может быть, правда ужасно скучно постоянно находиться в имении, но однажды он прочитал в одной из исторических книг, что некоторые кланы заставляют людей, как собак, спать на полу возле их кроватей.

По крайней мере, с Лиамом обращаются, как с человеком, хоть и заключенным.

========== II ==========

Зейн не пришел к нему вчера, и Лиам знает, он не сделает этого по собственной воле. Поэтому, проснувшись на следующий день, когда солнце уже садилось, он решает загнать его в угол. Для начала он принимает душ, надевает самые удобные штаны, потому что уже предчувствует недовольные крики Зейна, а он предпочитает чувствовать себя уютно, когда на него орут.

Как и предполагалось, никто еще не встал. Найл спит допоздна, а вчерашние слова Зейна наверняка расстроили Гарри, что означает, до конца недели он скорее всего просидит в своей комнате, надув губы. Обычно Лиам просыпается раньше всех, и его это раздражает. Когда все остальные спят, дом в полумраке пугает. Паркет скрипит, свет везде потушен. Он прожил в этом месте много лет, но это неловкое чувство, когда он шагает по мрачному коридору, все еще присутствует, и что-то подсказывает ему, что никакое время не сможет этого изменить.

Не то что бы ему есть, о чем волноваться, - здраво размышляет Лиам. Он живет с существами, из-за которых многие люди не могут спать по ночам, и так случилось, что он очень привязан к троим из них.

Но если от своего коридора его бросает в дрожь, то от коридора Зейна его сердце начинает бешено колотиться. Чердак всегда был хуже всего, всегда казался самым устрашающим. Он больше похож на пещеру, ведь Зейн закрыл все окна огромными полотнами. Звук ударяется о стены и отдается эхом, вокруг беспросветно темно.

Под ногами скрипит пол, и Лиам практически подпрыгивает от резкого звука. Он закатывает глаза от собственной реакции и щупает стену в поисках дверной ручки в комнату Зейна, а затем еще около минуты пытается найти выключатель.

Комната вампира остается почти такой же темной. Лампочка в люстре слабая, едва освещает помещение. Лиаму всегда было интересно, почему Зейну это нравится, но он никогда не спрашивал.

Конечно, Зейн все еще спит на кровати с балдахином, подоткнув бордовое одеяло под подбородок. При слабом свете его кожа выглядит еще более серой, ресницы веерами лежат на щеках, как пятна черной краски. Когда он спит, Зейн всегда выглядит намного нежнее, из-за растрепанных волос и слегка приоткрытых губ. Когда его челюсти не стиснуты и глаза не похожи на две черные щелки, он выглядит намного моложе. Но его скулы всё такие же отточенные, и подбородок покрывает колючая темная щетина, даже в этот момент придавая ему опасный вид.

- Зейн, - говорит Лиам, протянув руку и легонько дернув его за плечо.

Зейн вздыхает и практически сворачивается в клубок, пряча голову под одеяло.

- Отстань.

- Просыпайся, - требует Лиам и трясет его немного сильнее. - Я просил тебя вчера прийти ко мне.

Зейн распахивает черные глаза и по-животному шипит, оголяя острые зубы, чем вызывает насмешливое фырканье Лиама.

- Я тебя не боюсь, - сообщает он, хоть это и не так. Но Лиам уже привык к подобным выходкам Зейна по утрам. - Вставай.

- Проваливай, - предупреждает Зейн. - Иначе, клянусь, я…

- Ты что? - спрашивает Лиам. - Еще пошипишь? Опять покажешь свои клыки? Зейн, ты лаешь, да не…

Зейн прыгает на него. Парень даже не успевает выдохнуть, когда чужое тело врезается в его, и он падает вниз, но в последнюю секунду Зейн переворачивает их, громко приземляясь спиной на пол. В ту же секунду вампир снова переворачивает их, удерживая Лиама под собой.

Парень делает порывистый вдох, заглядывая Зейну в глаза. Они снова цвета виски и шоколада, и Лиам понимает, что сейчас ему не о чем беспокоиться. Хотя нельзя сказать, что он когда-либо беспокоится, ведь он им полностью доверяет. У него нет выбора, учитывая, что все трое каждую неделю вонзают в него свои клыки. Здесь в любом случае должно быть доверие, иначе он бы жил в постоянном страхе.

- Ты знаешь, что не должен находиться в моей комнате, - говорит Зейн слегка хриплым и заглушенным клыками голосом. - Ты это знаешь, Лиам.

Знает. Есть всего несколько правил, которым он должен придерживаться. Не покидать дом. Не трогать коллекцию писем Гарри от Луи. Не ходить в комнату Зейна. Их вполне легко запомнить, но у него есть привычка нарушать последнее как можно чаще. Просто он любит комнату Зейна. Она красивая и теплая из-за камина. Почти уютная, если игнорировать то, что она напоминает темницу своим низким и местами узким из-за крыши потолком и заблокированными от света окнами.

- Извини, - отвечает Лиам довольно легко, учитывая тело на нем, хоть Зейн и упирается двумя руками в пол, поддерживая свой вес, чтобы не причинить парню и каплю неудобства. - Но тебе нужно…

Лиам не заканчивает предложение и громко сглатывает. Зейн больше не смотрит ему в глаза. Его взгляд спускается на шею, и клыки упираются в нижнюю губу. Лиам думал, что будет сложно заставить Зейна отпить его кровь, но, судя по тяжелому дыханию вампира, всё будет намного проще. Он уже на грани, и всё, что нужно сделать Лиаму, - это подтолкнуть его, и тогда он сдастся.

- Вперед, - говорит Лиам и приподнимает голову, оголяя горло. - Тебе нужно.

Лицо Зейна полно сомнений. Его взгляд бегает от глаз Лиама к шее. Он тяжело дышит, сжимая руки в кулаки, царапает когтями паркет.

- Блять, почему перед тобой так трудно устоять? - спрашивает он.

- Это моё предназначение, - напоминает ему Лиам. - Давай же.

Зейн издает звук, не похожим на себя голосом, и хватает Лиама за запястье, притягивая руку к себе. Он задирает рукав толстовки и, наблюдая за своими движениями черными как смоль глазами, надавливает когтем большого пальца на кожу. Лиам чувствует боль и делает резкий вдох, когда Зейн убирает палец и с восхищением смотрит, как из раны сочится кровь и медленно стекает по запястью.

И затем он притягивает руку к губам, пристально глядя Лиаму в глаза.

Как обычно, он чувствует притупленную боль. Это всегда напоминало Лиаму укол. Он накручивает себя, словно готовясь к ужасному, болезненному испытанию, и это наводит на него страх, но, как только это случается, всё оказывается не так уж плохо. Конечно, это больно. Зейн впивается в его запястье зубами, и это больно, но через мгновение боль растворяется и перетекает в нечто более терпимое.

Зейн отказывается разрывать зрительный контакт, и Лиам чувствует себя заключенным его взгляда. У парня слегка сводит желудок от вида собственной крови, густой и темной, резко контрастирующей с бледной кожей и стекающей по подбородку Зейна, и от сопровождающего процедуру стона. От последнего внутри происходят и другие реакции, но Лиам не успевает об этом подумать, потому что вампир впивается зубами немного сильнее, и Лиам шипит от боли, но старается это скрыть.

Зейн все равно его слышит. Он резко отталкивает от себя его руку, и Лиам видит его вымазанные кровью губы, смотрит, как исчезают клыки, и переводит взгляд на свою руку, которая теперь расслабленно лежит на полу. На коже виднеется след после Зейна, он может разобрать, куда надавливал каждый зуб. Но, даже глядя на нее, он видит, как рана начинает затягиваться. Где-то через час она покроется коркой. Завтра останется лишь едва заметный шрам. Еще пару дней - и будет невозможно сказать, что на этом месте вообще что-то было.

Лиам не знает, как это работает, что заживляет рану так быстро. Должно быть, дело в слюне вампира, но он не уверен, а другие никогда не отвечают на его вопрос.

- Вытри рот, - жалуется Лиам. Кровь всегда вызывала у него чувство тошноты. - Ты грязный.

- Тебя это смущает? - спрашивает Зейн.

- Ты знаешь, что да.

- Это хорошо, - кивает Зейн и бесстыдно облизывает губы, преследуя языком последние капли крови. Еще немного засыхает на его подбородке, а зубы из-за нее стали бледно-розового цвета. - Я хочу, чтобы тебя это смущало. Я хочу, чтобы тебя это пугало.

- Не пугает.

Отвращает — да, но не пугает. Перестало пугать уже давным давно.

- Идиот, - ворчит Зейн и поднимается, разочарованно качая головой. Лиам не понимает, чем заслужил это, но Зейн не утруждается объяснить (как обычно). Но он протягивает ему руку, и Лиам берет ее, позволяя Зейну помочь ему встать на ноги.

- Черт, - стонет Лиам, закрывая глаза, чтобы избавиться от черных пятен перед ними. Он слегка пошатывается, чувствуя головокружение.

Зейн хватает его за талию, помогая устоять. Лиаму это нужно, но ему не обязательно растворяться в объятиях Зейна. Ему не обязательно цепляться за него так, словно он рухнет без этой поддержки, потому что это не правда. Но Лиам слегка эгоистичен, поэтому он дарит себе этот момент.

Зейн утыкается кончиком холодного носа ему в щеку, и парень не спешит открывать глаз, чтобы не испортить это мгновение.

- Идиот, - снова бормочет вампир, в этот раз касаясь губами его шеи. - Ты такой глупый.

- Извини.

Зейн отталкивает его, но придерживает за плечи.

- Ты хотя бы знаешь, за что извиняешься?

- Э-э, - Лиам качает головой. - За то, что расстроил тебя?

Зейн опускает руки и отворачивается от него, вздыхая:

- Ты не расстраиваешь меня. Ты меня беспокоишь.

Лиам искренне озадачен.

- Чем?

Если уж на то пошло, то это Зейн вызывает беспокойство.

- Этим, - говорит вампир, падая на кровать. - Именно этим ты меня и беспокоишь. Ты даже этого не осознаешь.

- Не осознаю чего? - спрашивает Лиам, закрывая рану рукавом.

Зейн снова вздыхает, поднимая взгляд на потолок.

- Возвращайся в свою комнату, Лиам, - говорит он и забирается под одеяло.

- Но я бы лучше остался здесь, - бормочет парень. Он неуверенно оттягивает футболку вниз, уставившись в пол, словно ожидая, что его выругают за сказанное. Этого не случается, но, тем не менее, Зейн одаривает его взглядом, который ясно говорит, что ему здесь не рады. - Ладно, - ворчит он, - спи дальше, значит. Я сам себя развлеку.

- Выключи свет по дороге, - говорит Зейн ему вслед.

Лиам назло оставляет его включенным.

***

Где-то в два ночи Лиам начинает мыть полы в большом фойе. Он делает это, потому что хочется, а не потому что обязан. Если не он, то этим займется Гарри, и пусть он и мастер уборки, у него это займет в три раза больше времени, чем у Лиама, потому что ему нужно убедиться, что каждый сантиметр пола идеально чист.

Лиам без понятия, где остальные. В последний раз он видел Найла в главной гостиной, спящего на краю дивана с открытым ртом. Гарри он вообще не видел весь день, а Зейна встретил на лестнице совсем недавно, но, как оказалось, тот с ним не разговаривает.

Вздохнув, Лиам опускает швабру в ведро, и в этот момент распахивается дверь центрального входа. Тяжелое дерево с шумом ударяется о стены, впуская в дом холодный сильный ветер. Лиам замирает со шваброй над ведром, широко распахнув глаза.

В дом врывается мужчина с тяжелыми на вид сумками в руках. Он единожды окидывает помещение взглядом, высокомерно приподняв подбородок, после чего кидает багаж на пол. Он с легкостью закрывает за собой дверь, снова блокируя доступ холодному воздуху, но Лиам все еще слишком ошарашен, чтобы пошевельнуться.

В комнате присутствует напряжение, напоминая ветер в ночную бурю, словно в любую секунду может ударить молния. Вдобавок к этому в ушах отдается стук его бешено колотящегося сердца. Холодные голубые глаза натыкаются на его взгляд, и мужчина, только что вступивший в их дом, одаривает его ухмылкой, оголяя острые зубы. Такие же острые, как его скулы и взгляд. Взгляд, который с каждой секундой медленно темнеет, холодно-голубой становится полностью черным.

- Ты не предложишь отнести мои сумки, питомец? - требовательно спрашивает мужчина. Лиам глупо моргает. - Ты говоришь по-английски? - он пересекает комнату за считанные секунды и, взяв парня за подбородок, приподнимает его вверх, как любит делать Зейн, только в его жесте нет нежности. Он тянет подбородок всё выше, делая больно. - Или тебе приказано не разговаривать?

- Я… я могу говорить, - отвечает Лиам, пытаясь опустить голову.

Лиам не рискует говорить что-то еще. Он не дурак, он находится наедине с незнакомцем. С незнакомцем-вампиром. Что означает, если он хочет оставить при себе большую часть крови и свою жизнь, то ему нужно стоять на месте, молчать и молиться, что кто-нибудь слышал хлопок двери.

- Аппетитный, - говорит мужчина. Его зубы касаются шеи Лиама, и он чувствует, что дрожит, но не пытается оттолкнуть вампира в страхе разозлить его. Одно неверное движение — и на его шее могут оказаться руки этого незнакомца. - Понимаю, почему они решили тебя оставить.

- Луи!

Мужчина отпускает его, отступая, и Лиам тоже слегка отшатывается назад и подносит руку к шее, чтобы вытереть след от влажного дыхания. Ноги не слушаются его, швабра выскользает из рук, и в этот момент кто-то обводит руку вокруг его талии. Зейн помогает ему сохранить равновесие и, убедившись, что он не упадет, становится перед Лиамом, закрывая его своим телом.

- Так, значит, ты и правда вернулся домой, - говорит Зейн. - Как мило с твоей стороны.

Лиам не успевает моргнуть, как в комнате оказываются Найл и Гарри: первый лениво спускает по лестнице, а кудрявый проносится вперед их всех, слегка отталкивая Зейна плечом.

- Луи, - мягко и еле слышно говорит он, заставляя холодное выражение лица мужчины смениться приторной улыбкой.

- Гарри.

И затем Гарри кидается на него. Луи с шумом ударяется головой об пол, и Лиам не может понять, кто лидирует в схватке: Луи оставляет порез на щеке кудрявого, пытаясь спихнуть его с себя, Гарри раздирает его грудь и…

- Уведите его отсюда, - шипит Гарри через плечо, и за секунду, что он отвлекся, Луи переворачивает их. На только вымытом Лиамом полу виднеется черная кровь, и парень думает, что Гарри говорит о Луи, думает, что он просит Зейна и Найла увести Луи из комнаты, пока они не убили друг друга.

Но, оказывается, он говорил о Лиаме, потому что в следующую секунду Зейн подхватывает его, заставляя парня инстинктивно обхватить талию и шею вампира руками, и с легкостью несет по лестнице. Иногда Найл вытворяет подобное просто ради веселья — берет Лиама на руки и носит по дому. Точнее вытворял, когда Лиам был младше, но с возрастом он стал менее терпимым к таким выходкам. Он терпеть не может, когда они берут его на руки. Ему не нравится это чувство страха и их нечеловеческая скорость передвижения.

Зейн останавливается, только добравшись до чердака. Он ставит Лиама на ноги и спешно загоняет в свою комнату.

- Думал, мне не положено здесь находиться, - говорит Лиам, прекрасно понимая, что сейчас не самое лучшее время для шуток, но не может промолчать.

Зейн раздраженно цокает языком и берет его лицо в ладони. Он проводит руками по шее, по груди и наконец останавливается на талии.

- Ты ранен? - требовательно спрашивает он. - На тебе нет крови, я не слышу запаха, но…

- Я в порядке, - уверяет его Лиам. - Цел и невредим, честно.

- Хорошо, - грубо говорит Зейн и, обступив Лиама, начинает ходить взад и вперед по комнате. - Тебе нужно быть осторожным. Мы все боялись этого, но я никогда не думал, что он правда вернется.

- Боялись чего? - теперь беспокойство Зейна беспокоит и его. Лиам присаживается на край кровати, сложив руки на коленях. - Это насчет Луи?

- Да, - резко отвечает Зейн. - Конечно, это насчет Луи, - он нервно проводит рукой по волосам. - Помнишь Вильяма?

Лиам непроизвольно вздрагивает. Вильям определенно был самым жутким вампиром из всех, кого Лиам встречал. Он был старым, неприветливым и устрашающим.

- Смутно.

- Да, так вот, - Зейн останавливается, впиваясь взглядом в Лиама, словно это важно, - такими вампирами Луи был окружен последние десять лет, Лиам. Он навещал других представителей нашего вида, ночевал у них, жил по их правилам. Они не такие, как мы, понимаешь, а это значит, Луи тоже больше не такой, как мы.

Лиам хмурится, пытаясь следить за ходом его мыслей.

- Я не понимаю.

Зейн вздыхает и присаживается на пол у Лиама между ног. Он кладет руку ему на затылок, глядя на него огромными обеспокоенными глазами.

- Ты для нас не раб, - решительно говорит Зейн, слегка впиваясь ногтями в кожу, словно делая акцент. - Теоретически - может быть, но мы не относимся к тебе, как к рабу. И не будем. Ты значишь для нас намного больше.

- Я знаю, - говорит Лиам.

- Я рад, что ты знаешь, но проблема в том, солнце, что Луи здесь не было, - объясняет Зейн. - Он не знает тебя, и он не знает, как мы к тебе относимся. И, судя по тому, как он ворвался сюда и облапал тебя, не… - Зейн замолкает, его янтарные глаза на секунду становятся черными, но он берет себя в руки. - Он скорее всего ждет, что ты будешь таким же, как все остальные рабы, Лиам. Он ожидает, что ты будешь слушаться его, и я не знаю, как он отреагирует, когда поймет, что у тебя есть свое мнение, что ты здесь не для того, чтобы выполнять каждую его команду и оголять горло, когда ему захочется.

- Значит, он опасный, - подводит итог Лиам.

- Он может быть, - признается Зейн, кивая. - Но тебе не о чем беспокоиться, ясно? Я никому не позволю причинить тебе вред, ты это знаешь, - Лиам кивает. - Тебе просто надо быть осторожным, вот и всё.

- Я обычно осторожен, разве нет?

- Ни капельки, - стонет Зейн. - Ты подвергаешь себя опасности и чаще всего даже не осознаешь этого.

- Каким это образом? - слегка обиженно возражает Лиам.

Зейн поднимается, держась за плечи Лиама, и парень инстинктивно падает спиной на матрас. Вампир следует за ним, устраиваясь у него на руках. Лиаму не очень удобно, но от Зейна всегда так вкусно пахнет, что ему плевать на то, что колено брюнета больно впивается ему в бедро.

- Ты ходишь по дому, - говорит Зейн, утыкаясь носом ему в шею, - совершенно не осознавая, как хорошо пахнешь, - он касается языком его кожи, и парень невольно вздрагивает. Может быть, у Зейна и холодное тело, но Лиаму неожиданно очень и очень тепло. - И какой ты приятный на вкус, - парень встречается с Зейном взглядом, и вся лёгкость ситуации пропадает в черноте, которую он видит. - И как ты всегда выглядишь таким…

Лиам моргает, и Зейн больше не на нем. Он стоит посередине комнаты, крепко скрестив руки на груди.

- Видишь, о чем я говорю? Я даже не собирался этого делать. Просто иногда я не могу ничего с собой поделать, когда дело касается тебя.

Лиам поднимается, поправляя свою теперь уже мятую футболку.

- Может быть, у тебя просто ужасное чувство самоконтроля, - его голос намного спокойнее, чем то, что происходит внутри. Пульс бешено бьется, волосы на руках стоят дыбом, и разочарование накрывает волной из-за того, что Зейн стоит теперь так далеко, когда Лиам хочет его поближе к себе.

В этом и проблема. Лиаму всегда хочется, чтобы Зейн был ближе. Может, он и считает Найла лучшим другом, а Гарри больше всех напоминает ему брата, но Зейн… по мнению Лиама, он всегда недостаточно близко. Даже в эти редкие моменты, когда Зейн застукивает его одного в коридоре и прижимает к стенке, упираясь лбом в его лоб, он недостаточно близко. Лиам хочет, чтобы Зейн ему открылся, но этого не происходит, по крайней мере, не полностью. И даже когда они прикасаются к друг другу, этого мало. Между ними всегда слишком много слоев, слишком многое их разделяет.

- У меня прекрасное чувство самоконтроля, - говорит Зейн. - Только… не тогда, когда это связано с тобой.

- И почему же, как ты думаешь? - спрашивает Лиам, слегка довольный тем, что действует на Зейна так же сильно, как Зейн на него, хоть и совершенно по иной причине. Зейн хочет кровь, текущую по его венам, а Лиам просто хочет Зейна, всего и полностью.

- Не знаю, Лиам, - раздраженно отвечает вампир. - Просто будь осторожен. Пообещай мне, что ты всегда будешь осторожен. И если что-то случится, просто позови меня, и я буду рядом.

Лиам садится еще прямее, и уже не в первый раз он рад, что Зейн не может читать его мысли.

- Несмотря ни на что? - настаивает он. - Не смотря ни на что, ты придешь, если будешь мне нужен?

- Честное слово, - тут же отвечает Зейн.

- Ну, ладно, тогда, - Лиам встает, неуверенно улыбаясь. - Буду знать.

На пути к двери Зейн хватает его за руку:

- Ты куда?

Лиам хмурится, глядя на тонкие пальцы, сжимающие голубую ткань его толстовки, и снова думает о том, что их, как обычно, что-то разделяет.

- Я должен оставаться в твоей комнате? - спрашивает Лиам. - Ты не упоминал этого.

Зейн тут же отпускает его.

- Нет, не должен, - он сводит брови, словно озадачен своими действиями так же, как и Лиам. - Ты можешь идти. Извини.

- Знаешь, мне кажется, это даже мило, - говорит Лиам, выходя за дверь. - Что ты обо мне беспокоишься. Мне нравится.

Зейн оголяет зубы и рычит на него, захлопывая следом дверь, и Лиам хохочет всю дорогу к лестнице.

========== III ==========

Наверное, это самый напряженный ужин, на котором Лиам когда-либо присутствовал. Первое, что сказал Луи, когда вошел в столовую и обнаружил там Лиама, - это: «Вы правда разрешаете ему сидеть с вами за одним столом? Какой прогресс».

Лиам прикусил язык и опустил взгляд, веля себе не обращать внимание. На тот момент в комнате находился только Гарри, но он был слишком занят тем, что пялился на Луи, словно впервые за годы тьмы увидел солнце, так что, конечно, он не заступился за Лиама.

Напряжение немного спало, когда пришел Найл и завалился на свой стул, тут же потянувшись за тарелкой с пастой. Но всё спокойствие, что принес с собой блондин, испарилось, когда в комнате объявился Зейн и сел рядом с Лиамом, придвигая стул ближе так, чтобы их локти соприкасались.

- Я думал, питомец общий, - высказывается Луи. - Разве не в этом суть раба? Он принадлежит всему клану, а не одному члену. Я вижу, ты собственник, Зейн.

- Мы не используем этого слова, - сердито говорит кудрявый, снова становясь тем Гарри, которогоЛиам знает, а не который только и делает, что любуется каким-то незнакомым раздражающим всех вампиром. - Это оскорбительно.

- Извини, питомец, - говорит Луи с ухмылкой, но, судя по его виду, он не чувствует себя виноватым.

- И так тоже его не называй, - рявкает Зейн. - Он не собака.

- Так, как же мне его называть? - раздраженно спрашивает Луи. - Кто-нибудь, просветите.

Лиам прочищает горло:

- Э-э, Лиам. Меня зовут Лиам. Ты можешь… можешь называть меня так.

- Вообще-то, я могу называть тебя так, как мне захочется, - приторным голосом отвечает Луи.

В ответ на это никто ничего не говорит, и Лиам отказывается поднимать взгляд. Зейн сказал ему быть осторожным, и что-то подсказывает, что выразить своё текущее раздражение нельзя назвать осторожностью, поэтому он молчит. Зейн сгребает немного пасты, кладет Лиаму на тарелку и придвигает ближе к нему, всё это время прожигая Луи взглядом.

Лиам и Найл единственные, кто ест. Луи все оставшееся время рассказывает о своих многочисленных приключениях, Гарри увлеченно слушает, время от времени кивая головой, а Зейн сидит рядом с ним, как статуя. Статуя, которая дергается каждый раз, когда Луи хотя бы смотрит в сторону Лиама.

- Наверное, нам нужно об этом поговорить, - вскоре говорит Гарри, когда истории Луи подошли к концу.

- Это обязательно? - спрашивает Найл. - Мне уже пришлось на этой неделе разнимать вас с Луи. Я бы предпочел не вставать между ним и Зейном. Они оба дерутся не по-честному.

- Я уже извинился за то, что начал драку, - немного смущенно говорит Гарри. - Я был зол, что его так долго не было и… я повел себя глупо, и я извинился. Никто больше не будет драться, ясно?

Лиам не знает, как это произошло — как Гарри стал лидером клана. Он прочитал об этом столько книг, но не одна из них не говорит точно. Иногда лидер — это вампир, который превратил остальных членов клана. Иногда лидер — тот, кто просто собрал их вместе. А иногда лидер выбирается негласно, потому что он больше всего подходит на эту роль. Но, не важно, как это случилось, Гарри безоговорочно их лидер. Он сидит во главе стола; остальные, конечно, иногда с ним спорят, но стараются не идти против его прямых приказов; в их взглядах чувствуется уважение каждый раз, когда они смотрят на него.

Именно из-за этого лидерства каждый за столом отвечает: «Ясно».

- Отлично, - для уверенности Гарри пробегает взглядом по каждому из них. - Луи, я знаю, что тебя не было долгое время и ты не знаешь, что здесь и как, но Лиам — не раб. Он не питомец. Он человек.

- Но вы пьёте его кровь, - подмечает Луи. - Не отрицай, след на его запястье видно даже отсюда.

Лиам оттягивает рукав и прячет руку под стол. Зейн не смотрит ему в глаза. Гарри практически не реагирует.

- Ну, да, но…

- Тебе можно выходить из дома, Лиам? - спрашивает Луи.

- Нет… вообще, нет, - признает парень. - Мне можно выходить во двор, но нельзя ступать за ворота.

- Значит, он ваш заключенный, - говорит Луи, - и вы пьете его кровь. Но вы говорите мне, что он не раб?

- Он член клана, - подключается Найл. - Как и мы все.

- Он человек, - почти выплёвывает слово Луи. - Он не член клана, как бы хорошо вы с ним не обращались. Вы взяли и позволили ему думать, что он имеет право на своё мнение. Вы знаете, что бы подумали наши сородичи, если бы увидели, что он сидит с нами за столом, как будто он с нами на одном уровне?

- Так и есть, - говорит Зейн. - Он заслужил своё место здесь больше, чем ты!

Луи поднимается, медленно обходит стол, сохраняя приличную дистанцию между собой и Зейном. Он подходит к Лиаму слева и кладет руку ему на плечо, почти по-дружески. По крайней мере, так могло бы показаться, если бы ему в кожу не впивались когти. Лиам невольно вскрикивает и чувствует, как сквозь воротник рубашки просачивается кровь.

- Вот, для чего он нужен, - говорит Луи, поднося окровавленные пальцы к лицу. Он облизывает их, глядя Зейну в глаза, и Лиаму кажется, что его вот-вот вырвет на обеденный стол. - Они соврали тебе, дорогой Лиам, - Луи гладит его щеку свободной рукой. - Они могут сказать тебе, что ты важный член клана. Они могут говорить тебе красивые слова, пускать за стол и разрешать говорить с ними, как тебе захочется, но вот это — всё, чем ты для них являешься.

- Это неправда, - говорит Гарри, резко поднявшись. - Лиам, ты знаешь, что это неправда.

- Если он такой важный член клан, - интересуется Луи, - тогда почему же вы не превратили его? Не сделали это официальным?

Молчание. Сердце Лиама учащенно бьется, а Зейн опускает голову, тяжело дыша. Но это хороший вопрос. Это… это очень хороший вопрос. Что бы они ему не говорили, в конце концов, Луи прав: Лиам всё же заключен здесь, без права уйти. Они всё же пьют его кровь. Возможно, с ним обращаются лучше, чем с другими такими же, как он, и за это он благодарен, правда, но они могли изменить его. У них есть такая возможность. Они могли сделать Лиама одним из них, настоящим членом их клана. Но они оставили его человеком.

- Я могу сам это сделать, если хотите, - предлагает Луи, практически мурлыкая. Лиам вздрагивает. - Я могу сделать это прямо сейчас. Я могу превратить его. С удовольствием.

Зейн подрывается с места и во второй раз оказывается между Луи и Лиамом.

- Рискни, Луи. Тронь его еще раз, и я тебя убью.

Луи хохочет, делает шаг в сторону, и Зейн повторяет за ним. Они продолжают так снова и снова, образуя какой-то странный пылкий танец.

- Ой, ладно, я и не собирался, - говорит Луи, закатывая глаза. - Я просто пытался доказать свою точку зрения. И ваша реакция как раз стала главным доказательством. Я не против того, чтобы держать человека в качестве питомца, но делать вид, что он таковым не является, просто жестоко.

- Видишь? - спрашивает Найл. - Именно поэтому по нему, кроме тебя, больше никто не скучал, Гарри. Этот парень только разводит бардак.

- Это правда, я люблю бардак, - радостно говорит Луи. Он пытается дотянуться до Лиама через Зейна, но брюнет тут же бьет его по руке. - Мне нравится играть на нервах. Вы все стали слишком скучными. И я не шутил, когда упомянул других вампиров. Если бы они видели, как вы ведете себя с этим, они бы сделали вас изгоями.

- Значит… значит, вам нельзя хорошо относиться к людям? - спрашивает Лиам. Такое никогда не упоминалось в книгах, которые он читал.

- Ох, нет, нам можно, - уверяет Луи, - но это не одобряется. Вы ниже нас, деточка. Ваш вид хорош только для трех вещей: повиновение, поставление крови и… О-о, - Луи распахивает глаза. - Так вот для чего вы оставили его человеком. Здесь я думал, что вы просто извращенцы, играющие со своей едой. Но он не просто раб, да? Он шлюха.

Зейн бьет его по лицу так, что голова Луи поворачивается от силы удара. Гарри оббегает стол и оттягивает Зейна подальше от Луи, который трет щеку и сплевывает на пол тёмную кровь. Найл встает следом, пока Гарри выводит Зейна из комнаты, и вздыхает:

- Проваливай, Луи. Ты зашел слишком далеко, ясно?

Луи продолжает тереть рот, уже не выглядя таким веселым.

- Я не хотел. Его просто очень легко завести, я не смог устоять.

- Проваливай, - повторяет Найл. - Иди извинись, пока Зейн не вырвался из рук Гарри и не убил тебя.

Луи надувает губы, напоминая ребенка, которого отругали.

- Я ведь пошутил, - говорит он. - Правда. Ты знаешь, что мне плевать на всё это. Если вы хотите играть в «дочки-матери» с человеком, пожалуйста.

- Луи.

- Ладно-ладно, - Луи вздыхает и направляется к двери. - И это… Лиам, извини, что ли. Ну, за шею и за то, как я тебя назвал.

Лиам глупо кивает, не зная, что сказать. Луи кивает в ответ и покидает комнату.

- Грёбаный идиот, - бормочет Найл, возвращаясь к столу. И, потому что он Найл, накладывает себе еще одну порцию пасты. - Он часто ведет себя, как придурок, Луи, я имею в виду, но глубоко в душе он не такой. Ему просто нравится трепать всем нервы. Половину того, что он сказал, он сказал, просто чтобы разозлить Зейна.

- Почему он меня так назвал? - спрашивает Лиам.

Поднеся вилку ко рту, Найл поднимает взгляд. Он бросает прибор на тарелку и вздыхает.

- Это грубый термин, - говорит он. - Это… ну, это точно не ты, Лиам. Но так принято называть людей, которым нравится, когда их, ну, знаешь, кусают. Которые получают от этого удовольствие. Они не принадлежат никакому клану, они просто ходят по рукам вампирам, которые возьмут их. И вампиры используют их для питания и… для кое-чего другого.

Ну, название, в принципе, говорило само за себя, но Лиам не понимает, почему Зейна это так задело. Да, конечно, это было грубо, но Луи в прямом смысле вонзился когтями в его шею, и так глубоко, что пошла кровь, но Зейн просто сидел на месте. А тут одно слово — и Зейн взорвался.

- Я пойду промою рану на шее, - тихо говорит Лиам.

- Все хорошо? - спрашивает Найл. - Ну, то есть… ты в порядке, да?

- Всё нормально, - уверяет его Лиам. - Или будет нормально. Просто это всё как-то чересчур, знаешь? Но я в порядке.

- Луи исправится, - говорит Найл, - когда привыкнет к этому. Наверняка, для него это так же запутанно, понимаешь? Если честно, сам я никогда не понимал этой ненависти к людям. Ну, мы же все когда-то ими были. Но те, кто постарше, мне кажется, они забывают об этом, и Луи тоже просто надо об этом напомнить. Он привыкнет. Он клёвый, когда узнаешь его поближе, честно.

- Ладно, - говорит Лиам, но он думает, что, возможно, Найл не совсем объективен. Луи его друг и член его клана. Между ними есть связь, которую не разорвать, а у Лиама этого нет. И, учитывая то, что парень сравнил его с питомцем, вонзил когти в его шею и назвал его… шлюхой, Лиам думает, что он никогда не сможет полюбить его.

Лиам отправляется в свою комнату с целью принять душ, чтобы смыть застывшую кровь и, возможно, освежить голову. Но, когда он открывает дверь в спальню, на его кровати лежит Зейн и пялится в потолок. Когда Лиам ступает внутрь, он даже не моргает — они часто так делают. Просто сидят, застыв на месте. Это вводит в замешательство.

- Я думаю, - тихо говорит Зейн, - сейчас тебе лучше не приближаться ко мне.

Лиам хмурится и накрепко запирает дверь.

- Это ты занял мою кровать, - подмечает он, скрещивая руки на груди и поглядывая в сторону ванной комнаты. Ему правда нужен душ и переодеть футболку, и еще молиться, что пятна крови отстираются. - Что ты, кстати, здесь делаешь?

Лиам не получает ответ. Он вздыхает и направляется в ванную, не глядя в сторону Зейна. С него хватит на сегодня унылых вампиров. Еще чуть-чуть - и он кого-нибудь пошлет, а в доме и так напряженная атмосфера, и без его злости.

Но как только Лиам закрыл дверь, снял футболку и наклонился, чтобы осмотреть свою шею в зеркале, в комнату врывается Зейн. Лиам смущено ойкает и пытается прикрыться, но вампир сердито на него смотрит, поэтому он прекращает попытки.

- У тебя еще идет кровь, - говорит он, приковав взгляд к шее Лиама. - Можно мне…?

- Нет, - огрызается Лиам. Зейн выпил достаточно этим утром. - Нельзя.

- Я не об этом спрашиваю, - мягко говорит Зейн, прикусив губу. - Я просто хочу помочь. Пожалуйста.

- Нет, - снова отвечает Лиам. - Я запрещаю тебе ко мне сейчас прикасаться.

- Лиам.

- А он прав, знаешь, - говорит парень. Он отворачивается от зеркала и облокачивается на стол. Лиам чувствует себя беззащитным, стоя полуголым перед одетым Зейном. Но ведь он и правда беззащитен в этом доме. Он как раненый пловец посреди океана, который подружился с окружающими его акулами. - Без разницы, как хорошо вы ко мне относитесь, я все равно… я все равно ваш заключенный.

- Нет, - говорит Зейн. - Лиам, это не так.

- Тогда кто я, черт возьми, Зейн? - взрывается Лиам. - Скажи мне. Кто я? Вы кормитесь моей кровью. Вы не даете мне уйти. Вы не хотите меня превратить.

- Ты хочешь, чтоб я тебя превратил? - спрашивает Зейн, подступая ближе, смотря на него слегка потемневшими глазами. - В этом всё дело? Ты этого хочешь?

Лиам отталкивает его, заставляя Зейна отшатнуться. Но он знает, что это просто показуха. Зейн отшатнулся только для того, чтобы Лиам не чувствовал себя таким беспомощным.

- Я просто хочу знать, какого черта вы творите, - от злости у него заплетается язык, голос звучит неуверенно. - Я для вас игрушка? Вы просто… вы просто мной играетесь? Я правда не понимаю.

- Ты так уж здесь несчастлив? - возражает Зейн. - Неужели здесь так ужасно?

Лиам отводит взгляд, уставившись в пол.

- Не знаю, - бормочет он. - Просто… я не знаю, что думать, Зейн. Это всё так запутанно.

Зейн снова нарушает его личное пространство, припирая Лиама к столу.

- Ты нужен нам, - говорит Зейн, глядя ему в глаза, а затем опуская взгляд на шею, где все еще сочится кровь. - Не только поэтому. Ты жизненно необходимый, Лиам, - он кладет ладонь парню на щеку, пытаясь донести смысл своих слов. - Весь ты. Может… может, мы и оставили тебя, чтобы кормиться, я не стану врать, мы оба это знаем. Но это не единственная причина.

- Тогда почему? - требует ответа Лиам. - Почему?

- Потому что каким-то образом ты заставил нас привязаться к тебе, - признается Зейн. - Честно, я не знаю, как тебе это удалось, но это правда, - уголки его губ медленно ползут вверх. - Никогда в этом не сомневайся, ясно? Никогда не сомневайся в этом, Лиам.

- Ладно, - вздыхает Лиам. Есть ли смысл расстраиваться из-за того, что нельзя изменить? Он может страдать из-за этого сколько хочет, но, в конечном счете, он застрял здесь. Ссорясь с Зейном, он этого не изменит, да Лиам и не уверен, хочет ли он. Если бы ему дали шанс, ушел бы он?

Нет. Он знает, что нет.

- Но ты мне так и не ответил, - вспоминает Лиам. - Ты не сказал, кто я. Если не раб, тогда кто я?

Зейн наклоняется, щекоча дыханием его шею.

- Ты Лиам, - говорит он. - Мой Лиам, ясно? Давай, я…

Зейн не заканчивает предложение, но Лиам уже откидывает голову назад, обнажая шею. Зейн нежно гладит его руки, посасывая кожу и проводя языком по ране. Впервые он не чувствует боли. Зейн не кусает, он просто… гладит его кожу языком. И это приятно. Это так приятно.

- Зейн, - бормочет он, закрывая глаза.

- Меня колотит от мысли, что он тебя ранил, - говорит Зейн, не отстраняясь. - Меня колотит от мысли, что он вообще к тебе прикоснулся.

Лиам вздыхает, проводя рукой по волосам брюнета. Наверное, ему нельзя это делать, и при других обстоятельствах, он бы не рисковал. Но сегодня ему плевать, и у Зейна такие мягкие и густые волосы, они скользят между его пальцами, как шелк.

- Я в порядке, - шепчет Лиам. Он не доверяет своему голосу, когда губы Зейна все еще касаются его кожи.

Зейн отстраняется, и Лиам открывает глаза, фокусируя взгляд на его влажно-красных опухших губах.

- Но ты мой. Я не люблю, когда к тебе еще кто-то прикасается, - бормочет Зейн. Он гладит щеку Лиама большим пальцем и вытирает свой рот обратной стороной ладони, размазывая кровь. - Скоро должно зажить, - хрипло добавляет он, делая шаг назад. - Рана уже затягивается.

- Спасибо, - неловко отвечает Лиам.

- Не за что, - Зейн единожды кивает, после чего разворачивается на месте и выходит за дверь, осторожно закрывая ее за собой.

Лиам поворачивается к зеркалу, чтобы снова осмотреть шею. Рана уже заживает. Отстранившись, он замечает румянец на щеках, и нет сомнений, что Зейн тоже его заметил.

Комментарий к III

прошу прощения за долгое ожидание :) всем спасибо за отзывы! <3

========== IV ==========

Лиам просыпается посреди дня от чьего-то топота в коридоре. Чьего-то во множественном числе. За дверью определенно два человека. Раздается еще один громкий хлопок и чей-то рык, который его настораживает, заставляя волосы на затылке встать дыбом. За рыком следует шипение, и Лиам узнает Зейна.

Дверь его комнаты распахивается, и внутрь заваливается Луи, да только Зейн тянет его обратно и отшвыривает в стенку коридора. Его пальцы покрыты черной как смоль кровью, такая же течет из раны на его шее, и он выглядит устрашающе. Настолько устрашающе, что Лиам садится и пятится назад, упираясь в спинку кровати.

- Я просто хотел извиниться! - кричит Луи.

- Посреди дня? - орет Зейн в ответ. - Пока мы все спим?

- Ты не спал, - подмечает Луи. Он прикасается к своему затылку и обнаруживает на нем кровь. - Ты сидел здесь в коридоре, как бешеный сторожевой пес. Я не причиню ему вреда, чертов ты защитник.

- Я запрещаю тебе оставаться с ним наедине, - процеживает сквозь зубы Зейн. - Вообще.

- Разве у нас не было несколько часов назад разговора о том, что он не принадлежит кому-то определенному? - возражает Луи. - Потому что твое поведение говорит об обратном.

Лиам потирает лицо рукой. От их криков у него раскалывается голова, и он все еще находится в полудреме.

- Зейн, - тихо говорит он. - Если он хочет со мной поговорить, впусти его.

- Да, Зейн, впусти меня, - передразнивает Луи. - Выполняй приказы человека.

Зейн смотрит на Лиама так, словно не может поверить своим ушам.

- Ты правда хочешь разговаривать с этим мудаком?

Лиам пожимает плечами:

- Я просто хочу спать, но я не смогу уснуть, если вы будете собачиться у меня под дверью.

Зейн хмурится, глядя на Луи, затем на Лиама, затем снова на Луи.

- Я буду прямо за дверью, Лиам, - наклонившись к Луи, добавляет: - Если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы сделать ему больно, я тебя убью. Я вырву твою глотку и заставлю ее съесть.

Луи, как и Лиам, кривится в отвращении.

- И я считаюсь угрозой? - спрашивает Луи. - Тебе стоит успокоиться. Я не собираюсь делать ему больно.

Лиам правда слишком устал, чтобы об этом переживать. Может, если бы ему сделали больно, они бы сжалились над ним и дали поспать.

Зейн отходит в сторону, впуская Луи в спальню, и Луи закрывает за ним дверь, ограждаясь от брюнета. Он включает свет, пробегая взглядом вокруг, заставляя Лиама подтянуть одеяло повыше.

- Вау, - говорит Луи, подходя к полкам с музыкальными дисками, фильмами и видеоиграми. - А они правда тебя балуют, да?

- Наверное, - отвечает Лиам. Он все еще насторожен и начинает понимать, что согласиться остаться с Луи наедине было немного глупо. Конечно, Зейн оказался бы в комнате в ту же секунду, если бы Лиам нуждался в нем, но если бы Луи захотел его убить, это не заняло бы у него много времени. Он мог бы запросто свернуть ему шею, и Лиама бы просто… не стало.

- Гарри всегда был добродушным, - говорит ему Луи. - Слишком милосердным. Я ожидал этого от него и, может быть, от Найла. Но от Зейна… С его стороны это неожиданно, - он поворачивается к Лиаму, лукаво улыбаясь. - Могу поспорить, он не рассказывает тебе, чем занимается по ту сторону ворот, правда? Спорю, он ведет себя как идеальный, заботливый, запутавшийся ангел, да?

- Я не понимаю, о чем ты, - говорит Лиам, заставляя Луи рассмеяться.

- Конечно, нет, - бормочет он. - Я на сто процентов уверен, что он делает вид, будто ему это не нравится. Будто он борется с собой каждый раз, когда пьет твою кровь, будто он не получает от этого удовольствия. Но это не так. Я видел, как он убивал кучу людей и смеялся, слизывая их кровь со своих пальцев, знаешь.

Лиам вздрагивает от картинок в голове, вызванных этими словами. Но даже представлять это неправильно. Зейн не такой.

- Неужели, - равнодушно говорит Лиам.

- Это мило — то, что ты мне не веришь, - продолжает Луи практически довольным голосом. Он подходит к кровати и садится на край. - Я бы могу рассказать тебе такие истории, что привели бы тебя в ужас. Но я пришел сюда не за этим.

- А зачем?

- Извиниться, - говорит Луи, закатывая глаза. - Не могу поверить, что я извиняюсь перед человеком, но Гарри сказал… неважно. Слушай, дело в том, что я не привык к этому, - он взмахивает рукой. - Тебе не понять. То, как эти трое ведут себя с тобой, не в нашем стиле. Остальные нашего вида — не такие. Нужно время, чтобы к этому привыкнуть.

- Люди есть люди, - резко говорит Лиам. - Вампиры или нет. Это не так уж и трудно понять.

- О, а ты не сказал мне, что щенок кусается, Зейн, - обращается Луи в сторону двери, но не получает ответа. - И еще раз, извини, Лиам, но твое мнение не особо считается. Оно субъективно. Ты хочешь, чтобы с тобой обращались наравне, но факт в том, что ты нам не ровня. И они тоже должны об этом помнить.

- Ну, или ты бы мог поучиться у них чему-то, - парирует Лиам.

Луи поднимает брови, поджав губы. На мгновение Лиаму становится страшно, что он перегнул палку, но затем вампир говорит:

- Может быть, ты и прав. Но я не собираюсь слушаться совета от человека, без обид.

- Фраза «без обид» не делает сказанное менее обидным.

Луи беззаботно пожимает плечами:

- Я сделал то, что мне сказали. Я извинился. Этого им должно хватить.

- Я не принимаю, - говорит Лиам, как только Луи поднялся с кровати.

- Прости, что? - он поворачивается лишь немного, прищурив глаза.

- Твои извинения, - объясняет Лиам. - Я их не принимаю. Все, что ты сделал, - это оскорбил меня и сказал, как тебе не хочется этого делать, так что… Извинения не приняты.

В коридоре раздается хохот Зейна. Но Луи не находит это смешным. Он в мгновение ока пересекает комнату, и Лиам делает резкий вздох, зажмуривая глаза в ожидании боли, не зная, что сделает Луи, но явно осознавая, что будет больно. Только в спальню открывается дверь, и, открыв глаза, Лиам видит Луи, вырывающегося из рук Зейна.

- Вы приучили его к тому, что это нормально, - рявкает Луи. - Это не нормально. И если бы я не был членом этого клана, я бы высосал его кровь до последней капли прямо у тебя на глазах за то, что он так со мной разговаривает.

- Тебе бы не выпало такой возможности, - спокойно говорит Зейн. - Ложись спать, Лиам. Тебе не о чем беспокоиться.

- Если он не научится уважать нас, то ему есть, о чем беспокоиться, - возражает Луи. - Ты не сможешь быть на страже вечно, Зейн.

- Посмотрим.

Зейн выталкивает Луи из комнаты и запирает за ним дверь. Он выключает свет, и Лиам резко втягивает ртом воздух. Он чувствует, что Зейн все еще в комнате, но не может определить, где он стоит. И это его пугает. Это делает его полностью, на сто процентов беззащитным. Что, в общем-то, привычно, но при нормальных условиях он хотя бы их видит.

- Зейн? - спрашивает он дрожащим голосом. - Где…

Кровать слегка прогибается.

- Спи, Лиам, - повторяет Зейн. - Я рядом. С тобой всё будет хорошо.

Точно. Ведь то, что он спит с Зейном в одной кровати, должно успокоить его. От этого его сердце не должно биться с бешеной скоростью, а ладони не должны потеть.

- Ты меня… ты меня видишь? - шепчет Лиам. На секунду в глазах Зейна отражается свет из коридора, пробирающийся под дверью.

- Да, - отвечает Зейн. - Но если бы и не видел, я все равно слышу, как колотится твое сердце. Но я уже сказал, тебе нечего бояться.

Лиам облизывает губы, сползая ниже по подушке.

- Я и не боюсь, - честно говорит он. - Какого-то идиота с клыками мало, чтобы меня напугать, Зейн. Иначе я бы вечно боялся, живя с вами тремя.

- А, может, ты должен, - говорит Зейн. - Ты когда-нибудь думал об этом? Может, ты должен постоянно бояться.

- Может, - Лиам пожимает плечами, поворачиваясь к Зейну спиной. - Но не боюсь.

- Идиот, - как обычно, бормочет Зейн. Лиаму интересно, когда это слово перестало казаться оскорбительным и стало звучать ласково. - Спокойной ночи.

Лиам закрывает глаза, слушает размеренное дыхание Зейна. Он делает вдох, выдох, вдох — и только тогда Зейн делает выдох. Раз, два — Зейн выдыхает. Он пытается сравнять их дыхание, но вскоре чувствует усталость и прекращает все попытки. И медленно, с приближением конца дня, Лиам снова засыпает.

Кажется, прошло несколько минут, а, может быть, и часов, когда Зейн двигается с места. Лиам стонет и переворачивается на другой бок, как раз когда комнату заполняет свет. Небо выкрашено в оранжево-желтый и розовый цвета от заходящего солнца, и фигура Зейна заслоняет большую часть света, так как он стоит перед окном, замерев на месте. Иногда его плечи поднимаются, когда он вдыхает, но в остальном он мог бы сойти за статую.

Вскоре небо темнеет, и, вздохнув, Зейн зашторивает окно.

- Я знаю, что ты не спишь.

Лиам смущенно зевает:

- Что ты делал?

- Закат, - кратко отвечает Зейн. - Я люблю постоянство.

Лиам хмурится, слишком уставший, чтобы что-то понять:

- Что это вообще значит?

- Это значит, - говорит Зейн, возвращаясь к кровати, - что каждый день мир немного меняется, но солнце всё равно неизбежно зайдет, и затем снова неизбежно взойдет. Постоянство. Надежность. Я люблю стабильность, Лиам. С ней легче справиться.

Лиам издает смешок:

- Сейчас слишком рано для твоих тоскливых, философских, древне-вампирских разглагольствований.

Зейн закатывает глаза и забирается в постель.

- Если бы кто-то твоего вида сделал фотографию заката и опубликовал на этом вашем птичьем сайте, добавив эти слова, это бы считалось поучительным. Но стоит сказать мне — и неожиданно это звучит заезженно и тоскливо?

- Твиттер, - говорит Лиам. - Он называется Твиттер.

- Это глупо.

- Я и не говорил, что нет, - замечает Лиам. - Просто сейчас слишком рано, чтобы слушать твои умные изречения. Подожди, пока я проснусь, чтобы хотя бы попытаться угнаться за тобой.

- Ты не сможешь угнаться, - дразнит Зейн. - Проснувшись или нет.

Лиам слегка прищуривается, после чего прячет голову под подушку.

- Ложись обратно спать.

- Начнем с того, что я и не спал.

- Значит, просто ложись спать, - стонет Лиам. - Хватит меня будить.

- Ладно-ладно, - смеется Зейн. - Спокойной ночи, Лиам.

- Угу.

***

Когда Лиам просыпается, Зейна нет на месте, но есть Найл. Парень хлопает ресницами от того, что кто-то трясет его за плечо, и первое, что он видит — это голубые глаза. На секунду он паникует, биение сердце ускоряется, дыхание учащается, но по комнате разливается звонкий смех Найла, и Лиам приходит в норму.

- Ли, просыпайся, - ноет блондин. - Серьезно, чувак, мне скучно. Здесь нечего делать. Гарри нудит, Луи и Зейн ушли…

- Зейн ушел?

Найл кивает:

- С Луи. Они никогда меня не зовут. Это нечестно.

Лиам хмурится, услышав эту информацию.

- Я думал, они ненавидят друг друга. С чего бы им гулять вместе?

- Они не ненавидят друг друга, - Найл выглядит искренне удивленным этим заявлением. - Они лучшие друзья, Лиам.

- Э… что?

- Ну, были, - исправляется Найл. - По крайней мере, до того, как ты появился. Что они только не творят вместе. Ну, у Луи с Гарри типа любовь, но с Зейном они ближе всех. Не разлей вода.

Это просто не укладывается у Лиама в голове. Совсем.

- Всё, что они творят с тех пор, как он вернулся, - это ругаются, - подмечает Лиам. - И дерутся.

- Но это твоя вина, - говорит Найл. - Если бы тебя здесь не было, этого бы не случилось. Но Зейн тот еще фанат опеки, а Луи такой засранец, когда дело касается людей. Знаешь, думаю, из-за этого Луи ненавидит тебя еще больше. Ты взял и украл его лучшего друга, - Найл зевает. - Не хочешь опять поучить меня играть в ту игру? «Кража большого транспорта»?

- Машин, - исправляет Лиам. - «Большая кража машин».

- Без разницы, - говорит Найл. - Я хочу поездить по людям.

Лиам любовно качает головой и встает с кровати, потягиваясь по пути. Он берет джойстик для икс-бокса, чтобы включить приставку, и передает его Найлу, который садится на кровать, скрестив ноги и просунув язык между зубов, словно он усиленно сосредоточен, хотя игра еще не запустилась.

- Как там доставать пистолет? - спрашивает блондин. Лиам наклоняется и нажимает на кнопку. - Точно. Как передвигаться?

- Вот этим, - говорит Лиам, указывая на стик. - А вот этим ты выбираешь, куда смотреть.

- Точно, - Найл кивает и возвращает внимание на экран. - Я учусь. У меня не было таких штук в твоем возрасте, ясно?

- Ты моего возраста, - подмечает Лиам. - По крайней мере, на вид.

Найл фыркает:

- Я уже лет как восемьдесят не твоего возраста.

- Серьезно? - глаза Лиама лезут на лоб. Впервые он оказался так близко к ответу на этот вопрос.

- Около того, - говорит Найл, пожимая плечами. - 1903? Кажется, в этом году я родился. Не знаю. У меня плохо с датами.

Лиам закусывает щеку. У него столько вопросов, но какие из них он может задать Найлу, чтобы тот не замолчал и не перевел тему? Но раньше у него никогда не было подобного шанса. Каждый раз, когда он что-то спрашивает, они увиливают от ответа, так что он должен хотя бы попытаться.

- Как это произошло? Ну, как ты стал таким?

Игра уже началась, и сейчас Найл бегает по улицам и бьет всех подряд без разбора.

- Всё началось с водки, - признается Найл. - Как и большинство веселых историй, в общем-то. Я был просто не в себе, но мне нравилось отрываться, знаешь? Всегда нравилось. Тогда было не самое лучшее время, Ли, ты даже не представляешь. Было приятно иногда наслаждаться жизнью, и я старался делать это, как можно чаще.

Он до сих пор ей наслаждается, - думает Лиам. - По крайней мере, больше остальных.

- И я был просто в говно, когда ко мне подходит этот паренек, предлагает купить еще выпить. Мне не нравятся парни. Знаешь, мне нравятся… - он сжимает несуществующие груди. - Но этот парень, блин, я не мог ему отказать. Думаю, что вряд ли бы кто-то смог. Поэтому я соглашаюсь, и следующее, что я помню — мы в переулке, и он кусает меня, я не знаю. Сказал, что убьет меня, но мне не было страшно. Я сказал ему убивать, если ему правда так хочется. Я не собирался молить о пощаде. И он не убил.

- Вместо этого он тебя превратил, - догадывается Лиам.

- Ага, - кивает Найл. - Несколько лет спустя он признался, что сделал это, потому что посчитал, что со мной весело. Типа, хотел найти кого-то, с кем можно будет вместе тусить. Неудивительно. Луи вечно творит херню, потому что думает, что будет весело.

Лиам издает удивленный звук:

- Тебя превратил Луи?

Найл кивает:

- Но перед этим он всё же спросил у меня. Дал мне выбор. Спросил, хочу ли я умереть или хочу начать жить заново, и, конечно, я выбрал второй вариант.

Если до этого Лиам думал, что ему не нравится Луи, то теперь он это знает.

- Ты ненавидишь его за это?

- С чего вдруг? – Найл, хмурясь, отворачивается от экрана к нему. - Эта жизнь лучший подарок, что я когда-либо получал. Нет, ну, это не всегда легко, и видеть, как твоя семья стареет и умирает… это было тяжело, да, но тогда все семьи умирали. Я уже потерял своего брата, и сам бы наверняка умер ко Второй мировой. Луи сделал мне одолжение. Тогда я этого не осознавал, но…

Лиам кивает, но все же он не совсем это понимает. Найл говорит, что Луи дал ему выбор, но ведь, на самом деле, это не так. Когда перед тобой стоит выбор между жизнью и смертью, мало кто выберет смерть.

- Ну, а что насчет него? Кто укусил Луи? Ты знаешь?

- Гарри, - говорит Найл, наезжая в игре на толпу горожан. - Он не оставил Луи выбора.

- Что произошло?

Найл снова пожимает плечами:

- Это не мне рассказывать, дружище. Но я сомневаюсь, что он расскажет тебе, в любом случае, так что лучше тебе прекратить догадки.

Лиам вздыхает.

- Что насчет Зейна? - он не может удержаться. - Если Гарри превратил Луи, а Луи превратил тебя, тогда ты превратил Зейна?

Найл качает головой:

- Это были не мы. И не спрашивай меня, Лиам, потому что он убьет меня, если я тебе скажу. Я разоблачу его таинственный образ.

- У вас у всех есть тайны, - бормочет Лиам. - Просто он этого не скрывает.

- Это точно, - соглашается Найл. - Тайны. Они приходят с клыками.

- Это бесит, - ворчит Лиам, слегка выпячивая нижнюю губу. Просто… ему не нравится, что он не знает то, что знают они. Ему не нравится, что он опять чужак, смотрящий на них со стороны. Они знают свою историю, знают все важное друг о друге, а у Лиама нет такого права.

Это выводит его из себя, в общем-то. Это не просто бесит, это приводит в бешенство. От него ожидается, что он будет слепо им доверять, они знают о нем каждую мелочь, но они не могут отплатить ему той же монетой.

- Лиам, - тихо и нежно говорит Найл и откладывает джойстик — полицейский толкает его героя на землю, но, кажется, вампиру все равно. Он передвигается по кровати к Лиаму и взъерошивает его волосы. - Если бы это были мои секреты, я бы рассказал тебе, правда. Но они не мои. Я не пытаюсь что-то от тебя скрыть. Но я должен уважать то, что Зейн и другие не хотят, чтобы ты знал.

- Но почему? - сердится Лиам. - Почему я не могу знать?

- Потому что, - говорит Найл, слабо улыбаясь. Лиам отводит взгляд.

- Не доверяй человеку важные тайны, да?

- Дело не в этом, - уверяет Найл. - Ну же, Лиам, - он пихает его плечом в плечо. - Когда-нибудь мы тебе расскажем. Просто дай нам еще немного насладиться тем, что ты нас любишь.

- Это еще что значит? - резко спрашивает Лиам.

Найл возвращается к игре и, сосредоточившись на экране, отвечает:

- Значит, что ты все еще видишь нас хорошими ребятами, знаешь? Но мы не такие. У всех вампиров есть темное прошлое, и я не думаю, что кто-нибудь из нас готов к тому, чтобы ты узнал о нашем.

Лиам не дурак. Он знает, что они убивали людей. Ему плевать на это. Ладно, может, и не плевать, но что было, то было, прошлое не изменить. Но люди могут измениться, и он не собирается винить их во всем, что они однажды натворили, когда они искренне изменились к лучшему.

- Ладно, - вздыхает Лиам. Пока что он опустит эту тему, но однажды он хочет ответы. На всё.

Остаток утра Найл играет в приставку, пока Лиам занимается привычной рутиной: чистит зубы, переодевается и спускается в кухню, чтобы что-нибудь съесть. Без Гарри на кухне как-то странно. Чердак всегда принадлежал Зейну. Главная гостиная любимое место Найла. Лиам предпочитает крайнюю лестницу. А кухня принадлежит Гарри.

Но Гарри все утро нигде не видно, и когда Лиам спускается на первый этаж, чтобы взять себе и Найлу что-нибудь поесть, он готовит на троих и относит одну тарелку Гарри. Но кудрявый не отвечает, поэтому Лиам оставляет тарелку перед дверью и отправляется наверх.

Когда он относит тарелки обратно на первый этаж (будь воля Найла, они бы остались в спальне, но Лиам в принципе не любит есть в своей комнате, и он отказывается разбрасывать кругом грязные тарелки), он слышит, как кто-то открывает главную дверь. По дому разносится громкий, звонкий смех. Один — совершенно незнакомый, но он догадывается, что это Луи. Другой смех принадлежит Зейну.

Зейн вообще смеется не часто, уж точно не так громко и искренне. Он точно никогда так не смеялся над шутками Лиама. Не то чтобы он ревновал из-за такой глупости… Но он ревнует.

Он спускается по лестнице в кухню, громко топая ногами и прищурив глаза. Так, значит, Зейн и чувак, который грозился убить его, лучшие друзья. Как мило. Он бросает тарелку в раковину, чуть не разбив ее, и наслаждается звоном, который раздается от силы удара. Он собирается поднять ее и наверняка разбить, но дверь в кухню открывается раньше.

Зейн резко притормаживает, расплываясь в довольной улыбке.

- Привет, Лиам, - протягивает он, медленно и устало, совсем не по-зейновски.

Лиам хмурится:

- Ты что… ты пьян?

- В хлам, - отвечает Луи, заходя в комнату. - Именно поэтому мы не пьем кровь студентов, Зейн. Нам давно пора научиться.

Взгляд Лиама падает на рубашку Зейна. На воротнике виднеются высохшие пятна крови. Он не знает, что чувствует, но что-то скручивает его желудок в узел. Раздражение — определенно. Злость — может быть. Ревность — наверняка. Что, Лиам понимает, немного глупо. Его не должно волновать, что Зейн пьет еще чью-то кровь. Лиам же позволяет другим пить его кровь, верно?

- Мы просто пришли за ужином, - объясняет Зейн, тяжело опираясь на стойку и глядя на него из-под опущенных ресниц, все еще улыбаясь.

- И, кажется, мы его нашли, - насмешливо говорит Луи.

Подкрадывается. Только так можно описать то, как Луи приближается к Лиаму. Словно лев, который заманил в ловушку раненую антилопу, он обступает столик посреди кухни и лениво подходит к Лиаму явно с каким-то намерением.

Лиам отшатывается, и Луи рвется вперед, неожиданно оказываясь у него за спиной. Он не может двигаться, когда Луи держит одну руку вокруг его шеи, а вторую — вокруг груди, удерживая на месте. Зейн распахивает глаза, но не двигается. Хорошо же он сдерживает обещание прийти в любое время, когда Лиам в нем нуждается. Ведь сейчас Зейн нужен ему, но он ничего не делает.

- Мы могли бы поделиться, - мурлыкает Луи Лиаму на ухо, обжигая кожу влажным дыханием. Но он обращается не к Лиаму. - Будет весело, Зейн.

Когти Луи снова впиваются в его глотку. Зейн отталкивается от стойки, зачарованно направляясь к ним.

- Луи, - хрипло говорит он, но это звучит не как предупреждение. Это звучит, как мольба.

- Ты же хочешь, - говорит Луи. - Я вижу это в твоих глазах.

Лиам тоже, и это его пугает. Зейн смотрит не на него, он смотрит на его шею, где пальцы Луи впиваются еще глубже, больнее, практически лишая Лиама возможности дышать. Зейн все еще ничего не делает. Он останавливается напротив них с затуманенным взглядом.

- Мы бы скорее всего его убили, - размышляет Луи, - если бы пили его кровь одновременно. Но могу поспорить он вкусный, да?

Зейн облизывает губы, медленно кивая:

- Ага.

- Зейн, - сдавленно произносит Лиам из-за руки вокруг его горла. Кажется, что Зейн его не слышит.

- Хочешь? - спрашивает Луи. Он поднимает вторую руку и проводит ногтем большого пальца по нижней губе Лиама, заставляя парня скривиться от боли и ощущения стекающей по подбородку крови. - Или, может, ты хочешь сделать это сам, без моей помощи, - Луи толкает его к Зейну, и тот моментально обхватывает его двумя руками, не давая вырваться. - Ты никогда не мог отказать себе в удовольствии, Зейн. Неужели ты позволишь какому-то человеку изменить себя?

Зейн упирается лбом в его лоб, закрыв глаза. Он высовывает язык, проводит им по нижней губе Лиама.

- Зейн, - в панике повторяет Лиам.

Из горла Зейна вырывается раздраженный стон, и он захватывает губу Лиама своими губами, разворачивает их и прижимает парня к стойке. Лиам отворачивает лицо, пытается оттолкнуть его, но Зейн просто меняет цель, присасываясь к его шее.

- Теперь мне страшно, - говорит Лиам. - Ты доволен? Теперь мне страшно, ясно? Хватит.

Зейн отстраняется. Ему требуется время, чтобы сфокусировать взгляд, но когда он это делает, выражение его лица полностью меняется.

- Блять, - стонет он, прижимаясь к Лиаму еще сильнее. - Я сделал тебе больно? Черт, Ли… я не хотел. Ты…?

- Врун, - говорит Луи, все еще стоя у Зейна за спиной. - Ты хотел. И он это знает, Зейн, сейчас нет смысла этого отрицать.

Зейн разворачивается, зыркая на него снова потемневшим взглядом:

- Какого черта с тобой происходит, Луи?

- Посмотрите, кто заговорил, - парирует Луи. - Ты чуть его не убил, не я. Я не могу заставить тебя сделать что-то, чего ты не хочешь.

Зейн снова поворачивается к Лиаму, отрицательно качая головой.

- Нет, - говорит он. - Я не хотел. Я бы этого не сделал. Я бы остановился. Я бы остановился, правда.

Лиам вырывается, уставившись в кафельный пол:

- Отпусти меня, Зейн, - он чувствует, как дрожит. Может, Зейн и прав, может, он бы и правда этого не сделал, но Луи тоже прав. Зейн хотел этого. Может, он и не навредил Лиаму, по крайней мере, не серьезно, но он хотел. И почти навредил. Этого достаточно, чтобы Лиаму не хотелось находиться в его объятиях.

- Лиам, - пытается Зейн, - ну же, не…

Лиам бьет его по лицу. Нужно признать, что это не самое умное решение, и ему самому больно. Такое чувство, что он ударил стену, но Зейн отпускает его, удивленно отходя назад. А Луи? Луи хохочет.

- Я рад, что ты его не убил, - решает он. - Мне нравится, когда они сопротивляются.

Зейн не слушает его, протягивает руку к Лиаму, но парень качает головой и пятится из кухни, не поворачиваясь к ним спиной, пока не оказывается за дверью, и с шумом взбегает по лестнице. Ему нечем дышать, но он не останавливается, пока не оказывается в своей спальне. Лиам запирает за собой дверь, прекрасно понимая, что это бесполезно. Если бы кто-то очень захотел войти, они бы это сделали, неважно — заперто или нет.

Какая разница. Пусть. Пусть.

Лиам ложится на кровать и накрывается с головой одеялом, огораживаясь от внешнего мира.

Комментарий к IV

как всегда, спасибо за отзывы, ребята, вы лучшие <3 я для разнообразия начала переводить еще один фик, так что ждите:))))

========== V ==========

– Лиам.

Лиам стонет и переворачивается на другой бок, вслепую отмахиваясь рукой:

– Нет.

– Лиам.

Нет. Он хочет спать дальше. Видите ли, ему снится прекрасный сон, и он не хочет, чтобы тот прервался. Он превосходный, чудесный, и Лиам хочет жить в этом сне, где Зейн улыбается ему, без клыков. Они находятся на заднем дворе, солнце припекает им головы. Гарри и Найл вдалеке пинают мяч, их громкий смех слышно даже на расстоянии. Но всё внимание Лиама сосредоточено на влажных и мягких губах Зейна, который целует его шею, а он проводит руками по волосам брюнета и смеется, когда Зейн вскрикивает из-за того, что пальцы Лиама запутались в прядях, и он слишком сильно потянул.

Но кто-то трясет его за плечо, и сон рушится. Лиам привстает, злобно зыркая. Зейн смотрит на него сверху вниз нежным взглядом, который Лиаму сейчас совершенно не хочется видеть.

– Я запер дверь не просто так, – говорит он. – Уходи.

Зейн неуверенно хмурится:

– Пожалуйста, дай мне хотя бы с тобой поговорить.

– А о чем тут говорить? – спрашивает Лиам, понимая, что напоминает капризного ребенка, но ему правда сейчас на это плевать.

– Обо всем, – вздыхает Зейн. Он поднимает одеяло и залезает к Лиаму в постель, не дожидаясь приглашения (в любом случае, он бы его не получил). – Можно мне хотя бы объяснить?

– Объяснение не изменит то, что случилось.

Зейн вздыхает, перекатывается и оказывается верхом на Лиаме. Парень охает от удивления, но вампир еще не закончил. Он сгребает запястья Лиама в одну руку и тянет вверх, пока его пальцы не касаются спинки кровати. Зейн упирается на них, не делая больно, но демонстрируя парню, что тот полностью находится в его плену.

– Я не хочу делать тебе больно, – говорит Зейн. – Я никогда не хочу делать тебе больно. Тебе нужно это понять.

Лиам не может думать. В его голове всё плывет, и, господи, он совсем сошел с ума. Лиам сошел с ума, потому что сейчас он должен быть напуган, особенно после случившегося вчера, но вместо этого по его телу словно пробегает электрический ток от того, что Зейн прижимает его к матрасу, от того, что его воображение рисует картинки, на которых в данной позиции происходит многое другое. Если бы он только слегка толкнулся бедрами и…

– Лиам, – резко обращается Зейн. – Сосредоточься.

– Извини, – бормочет тот.

– Ничего страшного. Просто… подумай. Если бы сейчас я хотел сделать тебе больно, у меня бы получилось?

Еще бы!

– Конечно. Ты, блять, не даешь мне сдвинуться с места.

– Не надо, – говорит Зейн, насупив брови. – Тебе совсем не идет это слово.

– Блять, – повторяет Лиам. – Блять, блять, блять…

Зейн наклоняется, касается губами его уха:

– Хочешь продолжить, детка? Потому что я готов просидеть так весь день.

Лиам закрывает рот, клацая зубами, отказывается дрожать от его слов. Он не может, зная, что Зейн это почувствует.

– Хорошо. Говори, что ты хочешь сказать, и слезь с меня.

Зейн снова вздыхает:

– Лиам, я пытаюсь объясниться, ага? Просто подумай об этом. Если бы я сейчас захотел, я бы мог тебя убить. Запросто. Я бы мог разодрать твою глотку зубами. Я бы мог пронзить твою грудь когтями и вырвать сердце, которое все еще пытается биться. Я бы мог вогнать в тебя клыки и выпить всю кровь до остатка, пока тебя не станет.

Лиам пытается вырваться из хватки Зейна:

– Зачем ты… зачем ты такое…

– Последнее, – перебивает его Зейн, – ты даже не представляешь, как трудно устоять перед последним. Всё время. Ты и понятия не имеешь, Лиам, какой ты сладкий, правда.

– Ты чокнутый, – осознает Лиам. Он не понимает, как ему удалось упустить из виду эту жестокую сторону Зейна. – Что с тобой не так?

– Много чего, – признается вампир. – Но дело не в этом. Дело в том, что я бы мог убить тебя, и так легко. Ты понимаешь это?

– Понимаю, – огрызается Лиам. – Я, блять, прекрасно это осознаю, всё время.

– Это хорошо, – Зейн все еще его не отпускает. – Но я не убил, Лиам, – в его голосе больше не слышно игривого, слегка раздраженного тона. – Не убил. Я никогда нарочно не причиню тебе вреда. Я не смогу. Ты должен это понять. Ты самое хрупкое, что у меня когда-либо было, и я так с тобой осторожен, потому что даже мысль о том, что тебе больно, меня убивает.

– Вчера вечером…

– Вчерашний вечер был ошибкой, – говорит Зейн. – Я постоянно ведусь на уловки Луи. Это не оправдание, и я не пытаюсь оправдаться, но Луи научился втягивать меня в глупости еще много лет назад. И я не должен был приходить домой в таком состоянии, я знаю, что не должен был. Не зря вампирам нельзя пьянеть. Мы начинаем терять самообладание. Это опасно для всех окружающих. Но Луи давно научился с этим справляться, а я не должен был приходить домой в таком состоянии. Я просто не подумал, Лиам. Я не думал, что ты окажешься в опасности, если я приду так домой, потому что, честное слово, мысль о том, что я могу навредить тебе, для меня просто непостижима.

Лиам отводит от него взгляд:

– Я никогда по-настоящему не боялся тебя до вчерашнего вечера.

– Идиот, – говорит Зейн. – Ты всегда должен меня бояться.

– Но ты только что сказал, что никогда не сделаешь мне больно, – напоминает ему Лиам. – Тогда…

– Но я могу. Тебе нужно чаще думать о себе, Лиам. Меня беспокоит, что ты не осознаешь, насколько мы опасны для тебя. Вчерашний вечер это доказал. Одна маленькая ошибка — и ты мог умереть.

– Я не понимаю, что я должен вынести из этого разговора, – тихо говорит Лиам. – Ты пытаешься убедить меня, что никогда не причинишь мне вред, но при этом говоришь, чтобы я тебя боялся. Я не понимаю.

Зейн отпускает его запястья, но не слазит с Лиама:

– Знаю. Я и сам не понимаю, что хочу сказать. Но я знаю точно, что не могу тебе позволить думать, что я когда-нибудь захочу сделать тебе больно, но также ты должен осознавать, насколько ты беззащитен.

– Я осознаю, – отвечает ему Лиам. – Я осознаю это, Зейн. Я осознаю это с самого первого дня, как здесь оказался. Но я доверяю вам – вот в чем дело.

– Первое правило, детка, – говорит Зейн, наклоняясь ниже. Его губы скользят по щеке Лиама, едва, практически незаметно, касаясь кожи. – Никогда не доверяй вампиру.

С улыбкой скатившись с Лиама, он направляется к двери. Парень смотрит ему вслед, думая о том, что он не прав. Первым правилом должно быть не влюбляться в вампира.

***

Следующие несколько дней Лиам прячется в своей комнате. Гарри и Найл приносят ему еду, задавая вопросы о том, что случилось, но Лиам отказывается на них отвечать. Он не хочет об этом говорить, и он не хочет говорить с Зейном. Хотя после первой попытки Зейн больше и не показывался. Может быть, он подумал, что его неумелые извинения сработали. Может быть, он подумал, что прижать Лиама к матрасу и зачитать множество способов, которыми он может его убить, было достаточно, чтобы исправить то, что он натворил, но это не так. Отнюдь.

Поэтому Лиам остается в своей спальне, собирая в стопку грязные тарелки на прикроватной тумбочке. Иногда к нему присоединяется Найл, развалившись на кровати и расспрашивая о видеоиграх и о том, как можно нелегально скачать музыку. Лиам впускает его чаще других, потому что компания Найла всегда приятнее всего. Он беззаботный и веселый, и Лиам правда не понимает, как ему это удается.

Как-то вечером к нему присоединяется Гарри, притащив ему ужин. Он отдает предпочтение подоконнику, залитому лунным светом. Лиам любит Гарри, правда. Но он немного настораживает. Он выглядит максимум на восемнадцать, с этими ярко-зелеными глазами и ямочками на щеках, но есть что-то такое в его речи и взгляде, что говорит тебе, что он старше.

И говоря «настораживает», Лиам имеет в виду «пугает». Это пугает.

– Все еще отказываешься об этом говорить? – спрашивает Гарри. Он аккуратно кладет руки себе на колени, выжидательно глядя на Лиама, который набивает рот едой. – Или ты просто отказываешься говорить об этом со мной?

– И то, и другое, – глотнув, отвечает Лиам. – Я не хочу об этом говорить, и я не хочу говорить об этом с тобой.

Гарри вздыхает:

– Лиам, я знаю, что ты злишься, но…

– Ты хоть знаешь, что произошло? – сердится тот. – Нет, не знаешь. Так что оставь свои «но» при себе, – он не любит пререкаться с Гарри, но иногда этого нельзя избежать.

– Я знаю суть, – говорит кудрявый. – Это связано с Зейном и Луи, так как они оба ходят по дому, поджав хвосты, явно мучаясь угрызениями совести. Что, кстати, весьма впечатляет, потому что я знаю Луи много-много лет, и вызвать в нем чувство вины многого стоит.

– Ему не стыдно за то, что он сделал, – ворчит Лиам. – Наверняка, ему стыдно только из-за того, что Зейн с ним из-за этого не разговаривает.

Гарри хмурится:

– Наверное, ты прав.

– Я ненавижу его, – страстно заявляет Лиам, бросая вилку на тарелку. – Все было хорошо до того, как он появился.

Гарри кривится и подмечает:

– Он был здесь до тебя. Я знаю, что у него тяжелый характер, Лиам. Поверь мне, никто лучше меня не знает, насколько тяжелым он может быть. Но в глубине души он не так уж плох. Он неуправляемый, да. Он немного неуравновешенный. Но за всем этим скрывается доброе сердце. Очень хорошо скрывается.

– Ну, молодец он, – говорит Лиам. – Мне плевать. Я не прощаю его, и я не прощаю Зейна.

– Да что они сделали? – срывается Гарри. – Просто скажи мне, Лиам, иначе я не смогу помочь избежать повторения этого, не зная, что произошло.

Лиам закусывает нижнюю губу. Он не хочет отвечать, но в Гарри всегда есть что-то такое, что не дает уйти от ответа. Внешне в Гарри нет ничего пугающего, но Лиам не рискует снова игнорировать вопрос.

– Они были пьяны, – сообщает парень. – Кстати, я не знал, что это возможно.

– И не должно быть, – признается Гарри. – Я могу выпить весь ликероводочный магазин и от этого только распухну. Но есть другие способы. Если мы пьем кровь кого-то, кто находится под воздействием алкоголя, это может на нас повлиять. Но это опасно. Когда вампир пьянеет, он полностью теряет самообладание и принципы.

– Я ощутил это на себе, – бормочет Лиам и отодвигает от себя тарелку, проводит рукой по жирным волосам. Ему необходимо принять душ перед сном, но вставать с кровати сейчас кажется непосильным трудом. – В таком состоянии они пришли домой, и Луи подошел ко мне, и он… он пытался уговорить Зейна убить меня. Вдвоем, и Зейн… Зейн слушался его. Мне кажется, он бы это сделал, Гарри.

– Не сделал бы, – на автомате отвечает вампир. – Он бы себе никогда этого не простил, Лиам. Он может иногда об этом думать. Все мы думаем, ты должен это знать. Когда я долго не пью кровь, и ты нечаянно порежешься ножом за ужином. Или когда ты краснеешь, и твои щеки заливаются краской, а сердце начинает барабанить в груди, я думаю об этом. Это в нашей природе, но мы этого не сделаем. И Зейн тем более.

– Он так и сказал, – признает Лиам. – Но после того вечера… не думаю, что я в это верю.

Гарри поднимается, поправляет свою одежду:

– То, что я скажу, не изменит твою точку зрения, – осознает он. – Но ты сам поймешь. Ты слишком его любишь, даже не отрицай этого. И он загладит свою вину.

– Он даже не пытался со мной поговорить с того дня после случившегося.

– Потому что он дает тебе время, – объясняет Гарри. – Он не хочет тебя спугнуть.

– Он любит меня пугать, – возражает Лиам. – Он сам так постоянно говорит.

– Он любит с тобой играть, – исправляет Гарри. – Но он точно не хочет, чтобы ты его по-настоящему боялся.

– Ну, что ж, а я боюсь, – говорит Лиам.

Гарри кивает, принимая эту информацию:

– Я тебя не виню. Этих двоих и я боюсь, – Лиам фыркает. – Ладно, но, по крайней мере, они заставляют меня волноваться. Но ты в порядке, да? Я имею в виду, физически. Никаких смертельных ран?

– Я в порядке.

– Это хорошо, – он подходит и взъерошивает волосы Лиама, что вошло у них всех, кроме Зейна, в привычку, и это раздражает так же сильно, как и нравится. – Спускайся завтра на ужин? Ты не можешь запереться в своей комнате навечно.

– Я заперт в этом доме навечно, – подмечает Лиам. – Какая разница, если я буду придерживаться одной комнаты?

В ответ Гарри морщит лоб, но не утруждается отвечать:

– Пока, Лиам.

Как только он ушел, Лиам ставит тарелку с едой в стопку других грязных тарелок. Стопка становится довольно высокой, и он понимает, что вскоре ему правда придется выйти из комнаты. Но не сегодня. Может быть, завтра, но он не хочет видеть Зейна и уж точно не хочет видеть Луи.

Но ему правда нужно выйти из комнаты, и именно это он и делает — отправляется в душ. Он смывает с себя грязь, скопившую за три дня, проведенных в постели, тщательно вымывает волосы и тело. В комнате раздается громкий звук, и Лиам не может ничего поделать со своей реакцией: его глаза расширяются, пульс ускоряется, и он резко разворачивается, чуть не упав в ванну.

– Кто там? – зовет Лиам. – Гарри, ты?

Нет ответа.

– Найл?

Ничего.

– …Зейн?

И снова никто не отвечает. Лиам убеждает себя, что он просто это выдумал. Он в последнее время на нервах, вот и всё. Там никого нет. Если бы это был кто-то из парней, они бы отозвались, либо поняли, что он в душе, и ушли. Поэтому Лиам продолжает мылить голову шампунем, упрекая себя в своей паранойи.

Но, оказывается, это не паранойя. Как только он выходит из ванной комнаты, ему тут же хочется вернуться обратно и запереть за собой дверь. Но Луи опережает его, поднимает взгляд и расплывается в насмешливой улыбке.

– Я смогу выломать дверь, – говорит он, как будто зная, о чем думает Лиам. – Но вперед. Это может быть весело.

– Чего ты хочешь? – Лиам крепко скрещивает руки на груди, в то время как на его кофту капает вода с мокрых волос.

Луи пожимает плечами, листая один из его комиксов:

– Вообще-то, я пришел с тобой поговорить, – заявляет он, не отводя глаз от книжки. – А так как Зейна нет дома, я решил, что сейчас самый подходящий момент. И ты можешь перестать смотреть на меня, как загнанный олень. Я тебя не трону, не волнуйся.

Лиам отказывается опускать руки или двигаться:

– Я тебе не доверяю.

– Наверное, это разумно, – говорит Луи. – Я себе тоже не доверяю, по большей части.

Лиам вздыхает и опирается на стенку для пущей надежности. Он больше никогда не хочет, чтобы Луи снова очутился у него за спиной.

– Говори, если ты так этого хочешь, – говорит он. – Но в первый раз у тебя это не очень вышло.

– Потому что ты, засранец, слишком разговорчивый, – улыбается Луи. – Но мне это нравится. Честно говоря, мне кажется, с тобой может быть весело.

Лиам глупо моргает:

– Что?

Луи пожимает плечами:

– Если я тебя убью, Зейн мне этого никогда не простит, а я не могу себе такого позволить. Мне будет без него скучно. К тому же, я думаю, в тебе что-то есть. Конечно, ты не знаешь своего места, но, не считая этого, с тобой может быть интересно.

– Ты играешь со мной? – сердится Лиам.

– Я не играю с едой, солнце. Хотя нет, играю. Но нет, я не играю с тобой. Я говорю серьезно. Если ты перестанешь быть избалованным хамом, мы сможем поладить.

– Я? Это я… Я вообще не понимаю, почему я пытаюсь с тобой говорить. Ты явно сошел с ума.

– Явно, – Луи хлопает по матрасу рядом с собой. – Я не причиню тебе вреда, питомец. Иди сюда, а? Меня заставляет нервничать то, что ты стоишь там, словно раздумываешь выпрыгнуть из окна.

Вообще-то, он раздумывает выкинуть из окна Луи. Но, так как Луи с легкостью приземлится на ноги и запрыгнет обратно, чтобы убить его, он оставляет эту фантазию при себе.

– Нет, спасибо.

– Как хочешь, – говорит Луи и достает что-то из-за спины. – Но я принес тебе торт. И прежде чем ты спросишь — нет, он не отравлен. Шоколадный бисквит.

Лиам слегка открывает рот от удивления:

– Ты принес мне торт?

– Люди же любят торт, да? – неуверенно спрашивает Луи. – Гарри сказал, это твой любимый.

Лиам почти делает шаг назад. Это правда его любимый. Но он не настолько глуп.

– Может быть.

Луи сгребает немного крема пальцем и облизывает:

– Вкусно. Ты должен забрать его, пока я не съел.

– Вперед.

Луи снова вздыхает и откладывает тарелку в сторону:

– Слушай, Лиам. Нам нужно научиться ладить. Мы живем вместе, как бы нам обоим это не нравилось. Я думаю, мы должны просто… оставить прошлое позади.

– Ты пытался меня убить, – напоминает ему Лиам.

– Ты перебарщиваешь, – говорит он. – Зейн бы этого не сделал.

– Ты этого не знаешь. И это не меняет факта, что ты этого хотел.

– Нет, я знаю, – возражает Луи. – Я знаю Зейна намного лучше, чем ты, и я знаю, что он бы этого не сделал. Я просто люблю издеваться над людьми. Эта жизнь становится скучной, поэтому я веселюсь. Иногда я выхожу за рамки, и… за это я прошу прощения, наверное.

– Если я приму твои извинения, ты оставишь меня в покое?

Луи на мгновение задумывается:

– А мы разделим твой торт на двоих?

– Нет.

– Ладно, наверное, я это заслужил. Приятного, питомец.

– И хватит меня так называть, – велит Лиам. – Я не питомец.

– Лиам, – явно нехотя исправляется Луи. Его глаза слегка прищурены, и Лиам практически слышит слова, которые так и норовят сорваться с его губ, но он сдерживается и напряженным шагом направляется к двери. – Рад, что мы смогли прийти к согласию.

– Я сделал это только ради торта.

Луи улыбается ему:

– Видишь? Ты можешь быть веселым, – он останавливается, положив ладонь на ручку двери. – Я могу превратить тебя. Если хочешь. Тогда мы сможем стать настоящими друзьями. Я не вожусь с теми, кто ниже меня по статусу, но если бы ты был вампиром…

Лиам морщит нос. Не то чтобы он совсем против этой идеи, но если кто-то его и превратит, то это точно будет не Луи.

– Спасибо, но нет.

– В любом случае, Зейн бы меня убил, – признается Луи. – Он установил правило «Не кусать Лиама».

Брови парня удивленно ползут на лоб:

– Правда?

– Он чертов собственник, Лиам, – говорит ему Луи. – Я бы был осторожен. Это слегка пугает. Он пригрозил сотворить со мной такие извращения, если я хотя бы как-то не так на тебя посмотрю. Это безумие. Типа, вырвать мои конечности и вставить туда, куда невозможно засунуть всю руку.

Лиам не очень хочет представлять сказанное. Но ему и не надо, потому что он занят тем, что улыбается, как идиот, не в силах удержаться. Зейн угрожает им, чтобы они его не трогали? Наверное, это должно слегка пугать, но не пугает. Это даже… приятно.

– М-м-м.

– Ты выглядишь довольным, – комментирует Луи. – Уверен, это одна из форм стокгольмского синдрома.

От этого Лиам хмурится, а Луи машет на прощание рукой и скрывается за дверью. Лиам подходит к кровати, берет кусок торта, садится и ест. Затем он берет комикс, который листал Луи, и перечитывает его в шестой раз, после чего выключает свет и забирается под одеяло.

Комментарий к V

я пошла прятаться.

ps следующая часть есть, но ее нужно отбетить, так что она будет раньше, чем через месяц :D

========== VI ==========

Его будит яркий свет, пробивающийся сквозь шторы. Он поворачивается к нему лицом, позволяя себе окунуться в тепло, и медленно открывает глаза. Обычно он спит в это время, когда солнце высоко в небе. Должно быть, сейчас пять или шесть часов, и он точно знает, что закрывал шторы перед тем, как лечь спать, так почему же они раздвинуты?

– Ты проснулся.

Лиам садится, фокусируя взгляд на Зейне, который стоит у подножья кровати.

– Что ты здесь делаешь? – сердится он. Может быть, вчерашний странный разговор с Луи слегка и поднял ему настроение, но пока он не готов возиться с Зейном. Простить Луи было легче, потому что Луи не предал его доверие. Лиам никогда и не симпатизировал и не доверял ему. Но Зейн? Было чувство, что Зейн его серьезно предал. – Я не хочу с тобой разговаривать.

Зейн вздыхает:

– Лиам, я…

– Пытаешься разбудить меня посреди дня? – огрызается Лиам. – Что ж, тебе удалось. Теперь убирайся.

– Извини, – неискренне говорит Зейн. – Я не могу этого сделать, детка. Вылезай из постели.

Лиам смотрит на окно, затем снова на Зейна:

– Для чего? – зевает он. – Я еще не выспался. Хочу спать дальше.

– Просто вставай, – немного резко говорит Зейн. – Вставай с кровати. Прими душ. Одевайся. Поспеши.

Лиам настороженно его осматривает:

– Зачем?

– Это сюрприз.

– Сюрприз, – повторяет Лиам. – Какой сюрприз?

– Это будет уже не сюрпризом, если я отвечу, верно? – поддразнивает Зейн. Не считая его раздраженности из-за того, что Лиам отказывается идти ему навстречу, вампир в хорошем настроении. Его губы так и норовят расплыться в улыбке, а уголки глаз предательски морщатся. – Пожалуйста, – добавляет он. – Просто сделай это, Лиам.

С губ Лиама срывается вздох, но все же он спихивает с себя одеяло.

– Ладно, – говорит он. – Но я принял душ перед сном. Мне больше не надо.

Зейн подходит к нему медленным, размеренным шагом. Захотев, он мог бы оказаться рядом с ним за секунды, но вместо этого он двигается осторожно, словно приближается к животному, которое убежит, если поспешить. Лиам не убегает. Он стоит как вкопанный, пока Зейн поднимает руку и распутывает кудри Лиама.

– Ты спал с мокрыми волосами, – говорит он. – На голове бардак. Тебе нужно уложить их.

Лиам немного выжидает, прежде чем шлепнуть его по руке. Как бы зол он не был на Зейна, всё же он любит его прикосновения.

– И?

– И-и, – протягивает Зейн, – сделай это. Приведи себя в порядок.

– Зачем? Не думаю, что для Гарри и Найла имеет значение, что у меня на голове.

Зейн поднимает брови, поджав губы, и ничего не говорит. Лиам раздраженно вскидывает руки и неохотно отправляется в ванную комнату, хлопая дверью. Он останавливается, смотрит в зеркале — и Зейн прав. Его слегка кудрявые волосы взлохмачены, торчат во все стороны, но он не понимает, почему это такая проблема. И всё же, он делает, как ему сказано (как и всегда), и сначала пытается их расчесать, но от этого они только пушатся и путаются еще больше, поэтому он быстренько принимает душ и заходит обратно в спальню в одних штанах и с полотенцем на шее.

– Доволен? – спрашивает он у Зейна, который развалился на его кровати, как Луи вчера ночью. Только Зейн, скрестив лодыжки и положив руки под голову, смотрится на фоне коричневого одеяла и белых подушек, как дома.

– Не буду доволен, пока ты не оденешься, – отвечает Зейн. – Поторопись. У нас все расписано.

Лиам фыркает и выдвигает ящик комода:

– Все будут спать еще минимум несколько часов, – подмечает Лиам, перебирая свои аккуратно сложенные футболки. – Зачем ты меня торопишь? Почему ты вообще сейчас здесь? – по его спине медленно скользит палец и Лиам вздрагивает, по телу пробегают мурашки. Он сжимает в руке ближайшую футболку и, зажмурив глаза, огрызается: – Не трогай меня, – он даже не слышал, как Зейн подошел к нему, что всегда пугает, правда. Его бесит, что они умеют так делать.

– Прости, – он чувствует, как Зейн отходит. – Не смог удержаться. И я уже сказал, это сюрприз. Хватит пытаться его испортить. И говори потише, ладно? Я не хочу, чтобы кто-то проснулся.

– Почему? – Лиам достает случайную футболку, поворачивается и натягивает на себя. – Какая разница, что кто-то проснется?

Зейн наклоняется, на секунду приближаясь своими губами к его, Лиам правда думает, что Зейн его поцелует. Он так близко, что Лиам слышит его запах: едва заметный пряный аромат духов, смешанный со сладостью его дыхания. В этот момент его глаза кажутся такими большими, и в голове Лиама только одна мысль: «Поцелуй меня». Он смотрит Зейну в глаза, снова и снова повторяя ее в голове, словно он хочет, чтобы Зейн сумел прочитать его мысли, именно в этот раз.

Поцелуй меня, – думает он. – Поцелуй меня, поцелуй меня, поцелуй меня.

Зейн не целует.

– Хватит пытаться испортить сюрприз, – велит он, для акцента тыкая пальцем в грудь Лиама, и отстраняется.

Лиам покорно одевается прямо при Зейне, слишком раздраженный, чтобы думать о приличии. Он стягивает штаны, сменяя их на бледные джинсы, раздумывая над тем, чтобы поспорить. Раздумывает над тем, чтобы потребовать у Зейна ответы и не двигаться с места, пока он их не даст. Но Зейн намного упрямее его, и он знает, что тот никогда ничего не скажет Лиаму, как бы он не капризничал.

Когда он оделся, Зейн снова лезет к его волосам и убирает с глаз кудряшку.

– Свитер тебе тоже пригодится, – говорит он. – На улице слегка прохладно.

Лиам хмурится:

– Если ты тащишь меня во двор заниматься садом или чем-то таким…

– Надевай свитер и хватит выделываться.

– Это ты выделываешься, – ворчит Лиам, но он находит свитер и надевает его. – Готово. А теперь скажи, что мы будем делать.

Зейн качает головой. Он лезет в карман и достает из него что-то вроде банданы и… беруши?

– Воткни их, – говорит он, вручая ему затычки. – И повернись, чтобы я смог одеть это на тебя.

– Нет, – прямо говорит Лиам. – Я ни за что не дам тебе завязать мне глаза, Зейн.

– Я завяжу тебе глаза, – прищурившись, говорит Зейн, – даже если мне придется применить силу.

Лиам вырывает из его рук затычки, вставляет в уши и поворачивается спиной.

– Ты скотина, – говорит он. – Правда.

Он не слышит ответ Зейна, но повязка оказывается на его глазах, и внезапно он перестает ерзать. Ему всё это совсем не нравится. Он ничего не слышит и не видит, но он чувствует Зейна, прямо позади себя. Кончики пальцев вампира скользят по его шее, очерчивая вену. Следом за пальцами он чувствует теплое дыхание, и это своего рода сенсорная перегрузка. Он не слышит и не видит, но всё, что он чувствует, он чувствует особо обострённо. И затем Зейн берет его за руку и куда-то тащит.

– Куда ты меня ведешь? – спрашивает он.

Если он и получает ответ, то не слышит его из-за затычек. Зейн выводит его из спальни и тащит по коридору, затем аккуратно берет на руки и спускает по лестнице. Как только они оказываются на улице, Лиам это чувствует. Он чувствует прохладный воздух и горячее солнце. Очень странно находиться вне дома днём. С последнего раза прошло очень много времени.

Они залезают в машину. Лиам не бывал в машине… много лет.

– Что мы делаем?

Зейн пробегает пальцами по его бедру и застегивает на нем ремень безопасности. Это признак доверия — то, что Лиам не устраивает истерику. Что он не вытаскивает затычки и не срывает повязку. Но он нервничает. Может быть, Зейн решил избавиться от него. Может быть, он надоел Зейну, и тот высадит его неизвестно где. Он никогда не сможет найти дорогу обратно к дому, точно не в одиночку.

– Мне страшно, – бормочет Лиам.

Зейн ободряюще гладит его по бедру, и Лиам принимает это как знак, что ему не о чем волноваться.

– Можно мне снять это, пожалуйста?

Два хлопка по ноге. Лиам понимает это как «нет».

– Мы далеко едем?

Один хлопок. Да.

– Я должен бояться?

Два хлопка.

– Мы выезжаем за границы особняка?

Один хлопок.

Что ж. Лиам не выходил за ворота очень долгое время. Ему не разрешают выходить одному, но и с собой никогда не берут. Так что, теоретически, Зейн в тайне вывозит его. Но зачем? Конечно же, он не получает ответ, и он чувствует, что машина начинает ехать. Его немного трясет, но Зейн сжимает его бедро, и он велит себе расслабиться. Что будет, то будет. Это не в его власти.

Это долгая поездка, всё время Зейн держит руку у него на ноге, иногда похлопывая. Лиам чувствует, когда начинает темнеть. Через повязку ничего не видно, но солнце перестает согревать его через стекло, и легкий свет, пробивающийся через ткань, становится еще слабее.

Наконец, они останавливаются. Лиам сидит на месте в ожидании чего-то. Дверь с его стороны открывается, и Зейн помогает ему выйти, осторожно держа за талию. Лиам чувствует под ногами гравий, скрипящий и немного неудобный для слишком тонкой подошвы его обуви.

– Теперь можно снимать? – спрашивает Лиам.

Пальцы Зейна слегка впиваются в его кожу, и Лиам закатил бы глаза, если бы только Зейн мог увидеть. Вампир выводит его по гравию на мягкую траву. И вдруг его кое-что поражает. Запах. Вкуснейший запах. Словно… запахи сладкого, попкорна, хот-догов и жареного смешались воедино, но в выгодной комбинации. Он с наслаждением делает глубокий вдох, практически чувствуя привкус всего этого во рту.

– Где мы? – спрашивает он, все еще не понимая.

Зейн становится сзади него, вытаскивает затычки и следом снимает повязку. У Лиама отпадает челюсть.

Его резко накрывает волной эмоций от… всего. Вокруг так шумно. Вокруг них люди, толпы людей. Они болтают, смеются, кричат своим друзьям, которые стоят дальше. Слева раздается пиканье, за которым следует громкое «У нас победитель!», и со всех сторон орет музыка. Абсолютно всё сверкает огнями. Он был прав насчет того, что уже стемнело — сейчас почти ночь, небо тёмно-синего цвета, почти черного. Но это место такое яркое. Мигающие огоньки зеленого, синего, красного цветов зовут его ближе.

– Ярмарка, – объясняет Зейн.

Лиам это видит. Здесь есть аттракционы и палатки. Прилавки с едой и играми. Ярко-освещенное огромное колесо обозрения. Всё прекрасно. Это самое невероятное, что Лиам когда-либо видел.

– Зейн, – выдыхает он. В его груди все сжимается, и он переполнен эмоциями в лучшем смысле этого слова.

– Таким образом я прошу у тебя прощения, – уточняет Зейн. – Ты заслуживаешь радости, ясно? И я пытаюсь тебя подкупить.

Лиаму плевать на причины. Он чувствует себя ребенком на утро после Рождества. Вдалеке стоит аттракцион, который переворачивает людей вниз головой, пока их руки не свисают, и они кричат, то ли от страха, то ли от радости. Справа стоит игра, где маленький мальчик пытается ударить по кнопке молотком, который выглядит слишком тяжелым для него, в то время как его старший брат смеется, держа в руках кучу мягких игрушек. Здесь так много людей, больше, чем Лиам когда-либо видел, со сладкой ватой, корн-догами и билетами в руках.

Он видел сериалы и фильмы с ярмарками. Он читал о них в книгах. Но они не могут сравниться с реальностью. С энергетикой места, смехом и восторгом. И с запахом карнавальной еды или интенсивностью шума. Это столько эмоций. В голове не укладывается.

– Зейн, – снова говорит Лиам, потому что не может сформулировать ничего другого.

Зейн берет его за руку, расплываясь в непривычной улыбке:

– С чего ты хочешь начать? – спрашивает он.

– Со всего, – отвечает Лиам.

Смеясь, Зейн тянет его к огромной, застекленной будке с заскучавшей женщиной внутри. На стекле приклеен лист, на котором написано: «10 билетов за 10, 20 билетов за 15, 35 за суточный пропуск».

– Суточный пропуск дает нам возможность делать всё, что угодно, сколько раз мы захотим, да? – спрашивает Зейн.

Женщина вздыхает:

– Очевидно же, – она поднимает взгляд на Зейна, и тут же спешно добавляет: – То есть, да, сэр, это так.

Зейн натянуто улыбается:

– Значит, мы возьмем два.

Он лезет в карман и достает толстый, набитый кошелек. Лиам поднимает брови, но он не очень-то удивлен. Они весьма богатые, Зейн и парни. И Лиам не будет чувствовать абсолютно никакой вины за то, что Зейн тратит на него деньги. Вообще-то, теперь, когда восторг немного поутих, Лиам планирует этим воспользоваться. Если Зейн таким образом извиняется, то Лиам выжмет из него всё.

Женщина в будке просит их поднять руки и обклеивает их запястья тонкими, слегка неудобными бумажными браслетами, немного задерживая пальцы на руке Зейна. И Лиам понимает, что: ох, точно, она была бы не против. Зейн красивый. Лиам вел бы себя точно так же. Просто немного странно находиться в присутствии кого-то, кто это понимает. Найл и Гарри, кажется, не очень попадают под влияние внешности Зейна. А Лиам напротив, и, видимо, эта девушка тоже.

Зейн убирает кошелек и снова берет Лиама за руку, в этот раз крепче, и они двигаются в толпу. Недалеко от них пролегает дорожка, ведущая к аттракциону в виде череды вагонеток, которые быстро передвигаются в ярких огнях. Лиам смотрит, как аттракцион резко дергается назад и начинает ехать в обратном направлении. Даже от одного вида у него кружится голова.

– Я хочу пойти туда, – решает Лиам.

Зейн кривится:

– Может, лучше сначала что-нибудь поедим, – говорит он. – Или сыграем в игру, или…

– Ты сказал, что мы можем делать всё, что я захочу, – напоминает ему Лиам.

Зейн вздыхает и тащит его к аттракциону, обходя людей. От аттракциона тянется длинная очередь. Лиам становится в конец, позади пожилого мужчины и девочки-подростка с подружкой. Кажется, ему до смерти нудно, но девочки хихикают и веселятся.

Они поворачиваются, на секунду задерживают взгляд на Зейне, но останавливают на Лиаме. И Лиам… дело в том, что он не привык к тому, чтобы люди на него смотрели. За последние пять лет он был в окружение в общей сумме десяти людей, и с тремя из них он проводит каждый день. Он неловко переминается с ноги на ногу, но пытается улыбнуться, пока Зейн не притягивает его к себе за талию, впиваясь пальцами в бок. Зейн оголяет свои зубы, и девочки мигом отворачиваются от них.

– Какого черта это было? – шипит Лиам.

Зейн пожимает плечами, фальшиво улыбаясь:

– Ты о чем, детка?

Лиам хмурится и делает шаг вперед, повторяя за толпой. Люди постепенно вылезают из вагонеток, и очередь продвигается немного быстрее. Всё это время Зейн держит руку на его талии, пока они не оказываются впереди, и слишком-радостный-чтобы-это-казалось-искренним подросток кивает им сразу, как увидел браслеты на их запястьях.

Еще один человек помогает им усесться и опускает толстую металлическую перекладину, которая будет удерживать их на месте. Лиам переполнен восторженным ожиданием. У него никогда не было шанса заняться чем-нибудь таким. Зейн, напротив, неловко ерзает по сидению.

– Вы уверены, что это безопасно? – спрашивает он мужчину, который усадил их.

– На сто процентов, – отвечает парень. – Вам не о чем беспокоиться.

Зейн смотрит на Лиама, когда мужчина уходит, и бормочет:

– Я не за себя беспокоюсь.

Лиам смеется над ним:

– Ты что, боишься?

– За тебя, – рявкает Зейн. – Я-то буду в порядке. Если эта штука сойдет с рельс и врежется в колесо обозрения, со мной ничего не случится. А ты умрешь. Так что, да, Лиам, я немного боюсь.

– Ты такая курица-наседка, – дразнит Лиам. – Не нужно было приводить меня на ярмарку, если ты так из-за всего переживаешь.

Зейн устремляет недовольный взгляд в противоположную сторону. Между ними есть свободное место, где, возможно, поместился бы маленький ребенок. Лиам почти тянется, чтобы взять Зейна за руку и заверить, что всё будет хорошо, но передумывает. Вместо этого он выстукивает пальцами по своим коленям в ожидании, когда все усядутся на места.

И вскоре они двигаются. Огни аттракциона начинают мигать, как только он запускается, и даже играет музыка — какая-то попсовая песня, которая, должно быть, сейчас популярна. Первый круг медленный. Дорога неровная: то слегка поднимается, затем резко опускается. Сначала всё немного скучно, но потом они начинают ехать быстрее.

Лиам сидит на крайнем сидении, и каждый раз, когда они поворачивают, он пытается как можно крепче держаться за перекладину, но все равно скользит по сидению, врезаясь в Зейна. Вампир угрожающе щурится, и Лиам снова смеется над ним, когда Зейн пытается вытянуть руку между ними и кладет ее Лиаму на плечо, прижимая к себе, даже когда в этом нет необходимости.

Они резко едут назад, и Зейн широко распахивает глаза, охая от неожиданности. Пара позади них радостно вскрикивает, и Лиам утыкается лицом в шею Зейна, истерически смеясь.

Как только они останавливаются, Зейн поднимает удерживающую их перекладину, и Лиам спрашивает:

– Можно, мы еще покатаемся?

– Нет, – резко отвечает Зейн. – Нельзя, – улыбка сползает с лица Лиама, и Зейн вздыхает. – Позже, – смягчается он. – Здесь столько всего.

– Ладно, – слегка неохотно соглашается Лиам.

К ним подходит человек и помогает выйти из вагонетки, Лиам ковыляет по узкой лестнице, слегка пошатываясь после в прямом смысле головокружительной поездки. Зейн помогает ему устоять на месте нежным прикосновением и оставляет ладонь у Лиама на пояснице, даже когда они спускаются на ровную землю и направляются в другую сторону, потому что Лиаму хочется всё рассмотреть.

Они наматывают два круга по всей ярмарке. Она расположена в широком поле и довольно большая по площади. Но вокруг не так уж много аттракционов. Тот, на котором они побывали, и колесо обозрения; еще один переворачивает людей вверх тормашками, к которому Зейн намертво отказался даже подходить, и небольшие горки, построенные, скорее всего, для детей; есть аттракцион в виде вертящихся яблок (странно, но что есть — то есть), с которого все сходят с нездорово бледными лицами, и огромная горка, где тебе необходимо сперва забраться наверх, а потом съехать вниз на коврике, куда Лиам позже хочет сходить, и карусель; еще есть машинки и комната смеха.

– Давай пойдем туда, – решает Лиам.

Зейн настороженно осматривает здание. Изнутри раздается пронзительный крик.

– Серьезно? И этим ты хочешь заняться? Это слегка по-детски, тебе не кажется?

Лиам пожимает плечами:

– Я никогда в таких не был.

Итак, Зейн закатывает глаза и отправляется в ту сторону, заставляя Лиама побежать следом. Очереди нет, поэтому очередной уставший работник сразу их пропускает.

– Насколько большое помещение? – спрашивает Зейн, прежде чем они успевают зайти.

Парень у входа пожимает плечами:

– Прилично, – лениво отвечает он. – Если вы боитесь потеряться, каждые полчаса наши работники обходят помещение, чтобы помочь людям найти дорогу обратно.

– Спасибо, – вежливо отвечает Лиам. Зейн просто зыркает на дверь и тащит Лиама внутрь.

Эта комната явно не смеха. Они делают где-то пятнадцать шагов, и двери, в которые они вошли, задвигаются за их спиной, блокируя выход. Лиам хмурится, оглядываясь назад, а Зейн смотрит вперед, раздраженно задрав подбородок вверх. Они окружены со всех сторон зеркалами. Не теми, которые искажают твоё отражение, а простыми зеркалами. Но они повсюду, и стоят под разными углами, и Лиам искренне не может понять, в какую сторону он идет, и дважды врезается в зеркало.

– Я знал, что это плохая идея, – ворчит Зейн, когда откуда-то раздается дьявольский смех. – Это несмешно.

Возможно, Лиам немножко согласен, но ему надоел пессимизм Зейна.

– Тебе опять страшно? – спрашивает он. – Что ты за вампир такой?

– Мне не страшно, – огрызается Зейн. – Я просто раздражен.

– Тебе страшно.

– Хочешь узнать, что такое страшно? – спрашивает Зейн. Лиам открывает рот, чтобы ответить, но он уже один.

Снова раздается противный смех. В первый раз он был до смешного фальшивый. Сейчас же – не такой веселый. Лиам оглядывается вокруг, встречаясь со своим отражением из сотни различных углов.

– Зейн? – зовет он. – Я пошутил, ладно? Я беру свои слова обратно.

Снова смех, но в этот раз он принадлежит Зейну. Но это не делает его приятней или добрее. Звук отпрыгивает от зеркал, давая ощущение, что он доносится со всех сторон, а не с какой-то определенной. Лиам обиженно щурится и двигается вперед, дотрагиваясь до зеркал, чтобы не сбиться с пути.

Он слышит других людей, но не может понять, откуда раздаются голоса. Здесь только он и его отражения. Это начинает пугать. Особенно, когда он ощущает горячее дыхание у себя на затылке, но, поворачиваясь, никого не обнаруживает.

– Это несмешно, Зейн, – говорит Лиам. В этот раз Зейн не смеется. В ответ лишь тишина. – Ты придурок.

Кто-то дергает его за волосы, аккуратно и игриво. Он резко поворачивается, снова ничего не находит и направляется вперед. Он наконец-то выбрался из лабиринта зеркал, но теперь находится в абсолютно темной комнате с висящими горящими скелетами и надписью на стене: «Внимание: Поверните назад». И снова встретиться сзеркалами? Нет уж, спасибо.

Лиам бесстрашно пробирается вперед. Дети проходят через это (хотя, нужно признать, их сопровождают родители), значит, пройдет и Лиам. Пускай даже он готов поклясться, что позади него все время кто-то есть, хотя он ничего и не нащупывает, когда протягивает руку назад.

Следующая комната — просто длинный коридор с деревянными стенами без ничего. Он просто… пустой. Однако, каким-то образом, это пугает еще больше, чем темная комната. Коридор узкий, и по дороге Лиам прикасается к обеим стенам, не зная, что его ждет.

Он узнает, когда с потолка, практически ему на голову, падает скелет, висящий на тонкой, почти невидимой веревке. Лиам вскрикивает, как девчонка, и пятится назад, размахивая руками. Кто-то подхватывает его. Кто-то, кто жарко шепчет:

– Ну, и кому теперь страшно?

– Мне, – признается Лиам, хватаясь за горло. Он чувствует свой бешеный пульс. – Ты оставил меня одного.

– Тебе должно быть страшнее, когда я с тобой, – говорит Зейн, скользя зубами по его шее, не выпуская клыков. Его щетина приятно обжигает кожу, и в который раз Лиам думает, какой же он ненормальный. Возле его шеи зубы вампира, а ему совсем не страшно. Если на то пошло, он даже слегка возбужден. – Пойдем, – говорит Зейн, отстранившись. – Я нашел выход. Это недалеко.

Лиам позволяет Зейну вывести его на улицу. Когда они выходят наружу, небо наконец черное, и всё выглядит еще волшебнее. Отблески света играют на скулах Зейна, отражаясь в его глазах. Лиам сглатывает и смотрит в сторону. Как раз слева от них полно палаток со столиками, забитыми людьми с едой и напитками.

– Поедим? – спрашивает он.

– Наконец-то, – стонет Зейн. – Пойдем.

Там есть четыре палатки с едой, и Зейн тащит его к ближайшей, читая меню сбоку. Но здесь такой огромный выбор. Попкорн, сладкий попкорн, сладкая вата, яблоки в карамели, хот-доги, корн-доги, чипсы, луковые кольца. Газировка, свежий лимонад, красные и синие слаши, мороженое, молочные коктейли. Лиам не может выбрать.

– Нам по одной порции всего, – говорит Зейн продавцу, когда подходит их очередь. – И можно на подносе?

Парень пялится на него, раскрыв рот:

– По одной порции всего?

Зейн достает деньги и вручает ему:

– Да. Но, можно, только мороженое в банке? Не в рожке.

Продавец глупо кивает и берет деньги.

– Это займет кое-какое время, – предупреждает он. Зейн пожимает плечами.

Двадцать минут спустя Лиам чувствует, что его стошнит. Что-то ему подсказывает, что Зейн сделал это специально. Он купил всю эту еду не для того, чтобы побаловать Лиама, а потому что знал, что тот нажрется до тошноты.

– У-у, – стонет Лиам. – Слишком много. Забери это от меня.

Зейн изящно макает луковое кольцо в кетчуп, при этом еще как-то умудряясь улыбаться.

– Нужно знать меру, детка, – говорит он. – Теперь ты не сможешь еще раз проехаться на том аттракционе.

Лиам зыркает на него, и к их столу как раз подходит компания. Это длинный стол, предназначенный для человек шестнадцати, а не для двоих. Но Зейн щурится, когда один из парней садится рядом с Лиамом, и издает низкий звук, который заставляет незнакомца удивленно поднять голову.

– Ничего… ничего, что я здесь сел? – спрашивает он, пока его друзья, ничего не подозревая, устраиваются рядом.

– Нет, – говорит Зейн. – Еще как чего.

Лиам пинает его под столом и улыбается:

– Ничего. Мы все равно уходим.

Они оставляют поднос там. Лиам чувствует себя слегка виноватым за это, но он слишком занят тем, что в одной руке балансирует стакан, а второй — тянет Зейна со скамьи, чтобы избежать всяческого кровопролития.

– Ты совершенно не умеешь общаться с людьми, – говорит ему Лиам. – Я неуклюжий в общении, но ты просто устрашающий.

Зейн бубнит что-то похожее на: «Если он не хотел рисковать своей жизнью, то должен был сесть в другом месте».

Они проходят мимо девушки с гигантской игрушечной пандой в руках. Игрушка большая, неудобная, чтобы с ней ходить, но ее парень (по крайней мере, Лиам подозревает, что он ее парень) выглядит весьма довольным, приобняв девушку за талию. Большинство людей, которых видел Лиам, были с игрушками поменьше, но ее — просто огроменная, и он не единственный, кто пялится на них по этой причине.

– Пошли поиграем, – предлагает Лиам. – Я хочу приз.

Зейн берет его за руку:

-Правда?

– Возможно, – признается Лиам.

Зейн любовно качает головой:

– Значит, пойдем выиграем тебе этот чертов приз.

Они останавливаются возле первой же игры. Там стоит три стула в ряд с присоединенными к столу пистолетами перед ними. По-видимому, цель — попасть струей воды в мишень напротив каждого места, и когда попадаешь, платформа с мягкой игрушкой поднимается. Первый, чья игрушка достанет до потолка, выигрывает. Кажется, ничего сложного.

Зейн платит за игру и становится сзади Лиама, пока другие люди занимают оставшиеся места. И затем раздается звонок, Лиам зажимает курок на пистолете, выпуская воду. Он проигрывает, но выигрывает маленький мальчик, поэтому он не слишком расстроен.

– Мы поиграем во что-нибудь другое, – говорит Зейн и тянет Лиама к игре дартс, где нужно пробить три шарика, чтобы получить приз.

Это просто. У Лиама хорошая зрительная координация, и он выигрывает с первой попытки.

– Выбирайте что угодно с полки, – говорит владелец палатки, указывая на ряд мягких игрушек.

Лиам прикусывает язык. Он не хочет ни одну из них. Они все маленькие, и при этом только лягушки и медведи. В предыдущей игре призы были получше.

– Не могли бы вы… не могли бы вы отдать мой приз следующему человеку после меня, который не выиграет? – спрашивает Лиам.

Парень хмурится:

– Вы хотите, чтобы я просто отдал его кому-то?

– Да. Тому, кто не может выиграть сам.

– Вы уверены?

– Он уверен, – говорит Зейн. – И вам лучше сделать так, как он сказал.

Лиам пихает его под ребра, а парень спешно кивает:

– Так и сделаю.

В этот раз это Лиам тянет за собой Зейна.

– Ты слегка грубый, – говорит он. – Ты в курсе?

– Я не люблю людей, – отвечает Зейн.

– Включая меня? – интересуется вслух Лиам.

Зейн кривится:

– Конечно, нет.

Лиам улыбается, и они подходят к очередной палатке, где девушка тянет за рукав своего парня, который жалуется:

– Эта какой-то наёб! Я только что выкинул двадцать фунтов на ветер. Что за херня!

– Жаль, что тебе не повезло, приятель, – говорит владелец палатки. – Может быть, в следующий раз.

– Нахуй всё, – выплевывает он и позволяет своей девушки увести его.

– Вы хотите попробовать? – спрашивает их мужчина. – Три кольца за пятерку или пять за восемь фунтов. Все, что нужно сделать, – это закинуть кольцо на одну из этих бутылок, и вы получите супер-приз.

Лиам осматривает игрушки, висящие в палатке. Из доступных есть самые большие, как у той девушки. Есть гигантская панда, медведь с сердцем в руках, на котором написано «I love you», и громадная голубая собака с большими ушами.

– Мы сыграем, – решает Лиам. – Три кольца, пожалуйста.

Зейн достает деньги, и Лиам принимает кольца. Перед ним стоит около сотни бутылок, выстроенных в квадрат, и Лиам самодовольно думает, что предыдущий парень просто не умел играть. Он ожидает выиграть с первого броска, аккуратно целится, но кольцо ударяется об горлышко и падает между бутылок.

– У вас есть еще два кольца, – говорит мужчина. – Может быть, повезет.

– Кому-нибудь вообще везет? – спрашивает Зейн. – Или это правда лохотрон?

Мужчина пожимает плечами:

– При мне выигрывало трое.

– Сегодня уже выиграло трое? Это не так уж плохо, – говорит Лиам. – По крайней мере, есть шанс.

– Трое за все время, что я здесь работаю, – поправляет продавец. – А работаю я здесь с твоего возраста.

Он выглядит на пятьдесят. Но Лиам не расстраивается. Он высовывает язык, наклоняется вперед и кидает второе кольцо. Оно отскакивает от одной из крайних бутылок и падает на пол. Зейн гладит его по спине. И Лиам берет в руки последнее кольцо, потирая его руками, как бы на удачу или еще для чего — он сам не уверен.

Он бросает его, и кажется, что оно вот-вот приземлится на одну из бутылок, и… затем падает, приземляясь на пол, теряясь в море стекла.

– Почти получилось, – говорит мужчина. – Хотите попытаться еще раз? Я сделаю вам скидку. Пять колец за три фунта. Как вам такое?

Лиам улыбается и наклоняет голову.

– Зейн? – выжидательно говорит он, но не в надежде получить деньги на кольца.

– Одно кольцо, – говорит Зейн. – Мне больше не понадобится.

– Самоуверенный, да? – спрашивает продавец, но вручает Зейну кольцо, и Зейн платит ему за три.

Вампир пожимает плечами. Он меняется с Лиамом местами и оценивает бутылки взглядом. На секунду, слишком быстро для окружающих, его глаза темнеют. Он поднимает руку, делает непринужденное движение запястьем. Кольцо с легкостью наскакивает на бутылку в самом центре, и Зейн расплывается в самодовольной ухмылке.

Мужчина выглядит искренне пораженным.

– Как вы это сделали? – требует он ответа. – Эта игра невозможна!

– Новичкам везет, я полагаю, – отвечает Зейн. – Что ты хочешь, милый?

– Голубую собаку, – говорит Лиам.

– Вы его слышали, – обращается Зейн к владельцу палатки, который все еще стоит с открытым ртом. – Он хочет голубую собаку.

Мужчина отправляется снять гигантскую мягкую игрушку. Когда он отдает ее, Лиам обхватывает ее двумя руками. Она мягче, чем выглядит, мнется в его руках, и он улыбается во все тридцать два, как маленький ребенок, а не восемнадцатилетний парень.

– Доволен? – спрашивает Зейн, когда они отходят.

– Очень, – он смотрит на колесо обозрения вдалеке. – Напоследок?

Зейн следует за его взглядом:

– Нет.

– Зейн.

– Нет.

– Значит, я пойду один, – говорит Лиам, направляясь в ту сторону.

Зейн спешит за ним:

– Ты не пойдешь в смертельную ловушку один.

Лиам поворачивается, пятясь назад:

– Значит, пойдем со мной, – язвит он. – Если только ты не боишься.

Возле колеса обозрения, как и возле первого аттракциона, стоит длинная очередь. Зейн засовывает руки в карманы, насупив брови, а Лиам всё это время радостно держится за плюшевую собаку, улыбаясь без причины. Как и в первый раз, парень сразу пропускает их, как только они оказываются впереди.

Это колесо обозрения не такое, как Лиам видел в кино. Здесь нет металлической перекладины, и их ноги не свисают. Напротив друг друга расположены двухместные сидения с дверками по бокам. Они ступают внутрь, и вагонетка дергается под их весом. Зейн резко втягивает воздух, а Лиам хохочет над ним и занимает место, намереваясь положить игрушку рядом с собой.

Зейн поднимает собаку и кладет ее на сидение напротив них, а сам усаживается рядом, выглядя весьма напряженным. Лиам выглядывает за борт, как раз когда один из обслуживающих аттракцион закрывает дверцу и хлопает по кабинке.

Они дергаются, поднимаются на несколько метров вверх, люди занимают места в следующей кабинке, затем в еще одной, и, наконец, когда всех усадили, они медленно поднимаются вверх, лишь слегка покачиваясь. Но если судить по выражению лица Зейна, то можно подумать, что их переворачивает вверх ногами каждые три секунды.

– Расслабься, – успокаивает Лиам. – Нет ничего плохого в том, чтобы хоть иногда веселиться, Зейн.

– Я веселюсь, – сдавленно отвечает Зейн.

Лиам фыркает и выпрямляет спину, чтобы выглянуть за край. Они почти на самом верху. Но Зейн тут же притягивает его себе под бок.

– Чего? – сердится Лиам. – Я просто смотрел.

– Не надо, – говорит Зейн. – Ты можешь выпасть.

Лиам смотрит на него, не веря свои ушам:

– Ты же осознаешь, что на этом аттракционе катаются дети? Уверен, что ничего не случится, если я посмотрю вниз.

Зейн цепляется за его талию мертвой хваткой:

– Мне все равно. Ты останешься на своем месте.

– Ты слишком много волнуешься, – говорит Лиам. – Слишком много.

За это Зейн кусает его за подбородок:

– Только о тебе.

Они останавливаются у самого верха, и Лиам слегка расстроен. Лучше бы они двигались — тогда бы он смог спрятать румянец на своих щеках, свалить замирание своего сердца на аттракцион, а не на губы Зейна, зубы или… вообще, на его существование в целом.

– Здесь красиво, – говорит Лиам, слегка отстраняясь. Он игнорирует протесты Зейна и, выглядывая за край, смотрит на ярмарку. Видимо, они в городе. Его огни расстилаются на множество километров. Отсюда видно машины на дороге вдалеке, крыши домов, деревьев, высоких зданий. Всё, что Лиам не привык видеть в повседневной жизни. – На улице так хорошо. Только посмотри, Зейн.

Зейн смотрит, кладя подбородок Лиаму на плечо:

– Ничего интересного, – бормочет он.

Лиам поворачивается к нему с широко открытым ртом:

– Ты часто поднимаешься на 50 метров над землей и смотришь на землю? – восклицает Лиам.

– Нет, – говорит Зейн. – Просто говорю, что в этом ничего такого. Я повидал мир, Лиам. Здесь нечем восхищаться.

– Тогда чем ты восхищаешься? – спрашивает Лиам. – Когда ты прожил так долго, как вы, всё повидал, чем тогда восхищаться? Звучит довольно грустно.

Зейн приподнимает лицо Лиама за подбородок:

– Многое восхищает меня, – тихо говорит. – Каждый день.

Взгляд Лиама падает на губы Зейна. Наверху темно, единственный свет исходит от луны и колеса обозрения. Но он может разобрать черты Зейна: его губы выглядят розовыми и сухими, может, слегка обветренными. Как бы глупо это не было, но он хочет их облизать. И снова в его голове играет мантра «поцелуй меня, Зейн, сделай это».

Зейн убирает руку от его лица и смотрит в другую сторону. Лиам пытается игнорировать груз разочарования на душе, когда они снова начинают ехать. Медленно они опускаются все ниже и ниже, и вскоре другой обслуживающий персонал открывает вторую дверцу их кабинки и проводит их к металлической лестнице.

– Мне правда весело, – говорит Зейн, когда они спускаются на землю, и двигаются вперед от толпы людей. – Просто чтоб ты знал.

– Настолько, чтобы остаться до закрытия? – спрашивает Лиам.

– Не перегибай.

Но они остаются. Лиам заставляет Зейна пойти на каждый аттракцион, не считая того, который переворачивает людей вверх ногами (точно названный «Смертельная поездка», что, конечно, так и манит), даже на машинки. Лиам жалеет, что у него нет камеры. Он бы хотел запечатлеть это навеки — Зейна, зажатого в крохотной красной машинке с цифрой 27 впереди, напоминающего капризного ребенка, который оказался внутри, потому что родители пообещали ему, что будет весело; то, как в него врезаются другие машинки, заставляя дергаться из стороны в сторону, как тряпичную куклу.

Они играют в другие игры, Лиам выигрывает больше призов, но он берет с владельцев палаток обещание отдать их тем, кто не сможет выиграть сам, и вскоре толпы рассасываются, все расходятся, и Зейн тащит его к парковке, где они садятся в белую сверкающую машину.

Лиам засовывает свою собаку назад и в этот раз сам пристегивает ремень безопасности. Он измотан, готов прийти домой и завалиться спать. Зейн разбудил его раньше обычного, и он не привык к такой активности. Есть что-то в общении с людьми такое изнуряющее, и обычно Лиам бы не ложился спать еще несколько часов, но сейчас он хочет залезть в постель и не вставать как можно дольше.

– Ты хорошо провел время? – спрашивает Зейн, когда они отъезжают, и Лиам смотрит на отдаляющиеся огни ярмарки в зеркале заднего вида.

– Лучше всех, – сонно отвечает Лиам. – Спасибо.

Зейн обхватывает его запястья и нежно поглаживает внутреннюю сторону большим пальцем:

– Это хорошо. Значит, ты меня прощаешь?

Лиам думает над этим продолжительный момент, слегка зависнув на мысли о том, что кончик пальца вампира слегка грубый, в то время как остальная его часть гладкая. Скорее всего, это всё от щёлканья зажигалки, и Лиам отругал бы его и прочитал лекцию о том, как курение вредит здоровью, если бы не знал, что это не влияет на Зейна (ни лекции, ни курение).

– Я даже и забыл, что был зол на тебя, – наконец признается Лиам. – Так что, думаю, ты прощен.

– Думаешь? – говорит Зейн. – Я выиграл тебе гигантскую плюшевую собаку. Мне кажется, это заслуживает полного прощения.

– Ты хвастун, – бормочет Лиам, прикрывая глаза. – Ты выиграл только из-за своих вампирских штучек. Это, – он зевает, – жульничество.

– Ты не называл это жульничеством, когда выбирал этого голубого монстра, – подмечает Зейн.

– М-м, ты выиграл этот раунд, – говорит Лиам. – Я посплю, ладно?

– Ладно.

Лиам засыпает где-то между тем, как Зейн гладит его запястье и затем кладет руку ему на затылок, играясь с волосами, пока машина гладко движется, и по радио играет тихая музыка.

__

Лиам просыпается от движения и обнаруживает, что Зейн несет его по боковой лестнице. Ладони Зейна поддерживают его бедра, руки Лиама свободно висят у вампира вокруг шеи. Он усиленно старается не открывать глаз и дышать ровно. Он не хочет, чтобы Зейн узнал, что он проснулся, оказаться на полу и подниматься по ступенькам своими ногами. Он слишком устал для этого, и ему нравится быть прижатым к Зейну.

Они поднимаются на второй этаж, и Лиам практически вздыхает от того, как скоро это закончится. Его спальня недалеко — займёт всего лишь несколько секунд до нее добраться. Но Зейн пропускает его этаж, направляясь аж на самый чердак. Он толкает дверь, не отпуская Лиама, и затем тихо говорит:

– Я знаю, что ты не спишь, солнце.

Лиам смущенно кашляет:

– Привет.

Зейн наклоняется, стягивает покрывало с верхней простыней и аккуратно опускает Лиама на матрас.

– Можешь спать дальше, – говорит он.

– Ладно, – зевает Лиам. У него не получается снять футболку, потому что он устал, но в комнате Зейна жарче, чем в его. Вампир помогает ему избавиться от нее. И когда Лиам расстегивает джинсы и ерзает на кровати, Зейн на секунду сомневается, но помогает снять и их, после чего откидывает одежду в направлении корзины с бельем для стирки. Он собирается уходить, но Лиам протягивает руку и хватает его за футболку.

– Поспи со мной?

Он не в силах открыть глаза, поэтому не видит реакции Зейна. Брюнет убирает его руку, и Лиам принимает это за отказ, но затем он ложится на другую сторону кровати, придвигаясь к Лиаму, нарушая какое-либо личное пространство.

Лиам чувствует дыхание Зейна у себя на губах и мысленно повторяет привычное «поцелуй меня». И в этот раз… в этот раз Зейн целует. Нежно, мягко, но Лиам слишком устал, чтобы по-настоящему насладиться этим, поэтому засыпает раньше, чем успевает ответить на поцелуй.

Комментарий к VI

мне очень стыдно и у меня нет оправданий. спасибо, что еще читаете, ждете и даже оставляете отзывы. вы самые замечательные.

========== VII ==========

- Как мило, - сюсюкает чей-то голос.

Лиам подрывается, впиваясь руками в одеяло, но его удерживает нереально тяжелая, несмотря на свою худобу, рука. Луи перелезает через край кровати, оказываясь между их с Зейном ногами. Брюнет еще не совсем проснулся, он не открывает глаза, проводит языком по губам.

- Я… - Луи сбрасывает руку Зейна и протискивается в пространство между ними, - что-то прерываю?

Лиаму требуется минута, чтобы понять, почему он не в своей постели, а постели Зейна. Еще минута, чтобы вспомнить все, что сегодня случилось… или вчера? Он не уверен. Мерцающие огни, музыка, вкус пережаренной еды и мягкая земля под ногами, головокружительные аттракционы, толпы людей. Вспомнив, он хочет убить Луи за то, что своим приходом он испортил этот нежный, мирный момент между ними.

- Я раздеру тебе глотку, - бормочет Зейн. - Убирайся с моей кровати.

- Почему? - спрашивает Луи. - Где двое, там третий — обещание незабываемой ночи.

Зейн садится, оголив клыки и зыркая черными глазами:

- Луи, - говорит он предупредительным тоном.

- Успокойся, Эдвард Каллен.

Брюнет хмурится:

- Кто такой Эдвард Каллен?

- Он тоже был безумно влюблен в человека, - дразнит Луи. - Наблюдал за ней, пока она спала, и всё такое. Звучит знакомо?

Лиам делает поспешные выводы, решает, что, наверное, Зейн с кем-то встречается. Откуда Лиаму знать? То, что Лиам все время заперт в доме, не значит, что Зейн не выходит. Может, у него есть девушка. Девушка-человек, судя по словам Луи. Но затем Луи многозначительно смотрит на Лиама, и он осознает, что тот имеет в виду. О-о-о.

Он ошибается, Лиам знает, что он ошибается, но, тем не менее, дарит себе короткое мгновение, когда он верит в это. А затем давит его, растаптывает и клянется себе больше никогда не питать ложных надежд.

- Отъебись, - умоляет Зейн. - Просто… отъебись, Луи.

- Зачем отъебаться, когда можно поебаться? - говорит тот. - Как тебе идея, Лиам? Можем все вместе.

Лиам краснеет, Зейн рычит, а Луи заливается смехом, как будто именно такой реакции он и ждал. Скорее всего, так и есть.

- Я пойду в свою комнату, - вздыхает Лиам, убирая с себя одеяло.

- Я пойду с тобой, - говорит Луи.

- Если он идет, тогда я тоже, - добавляет Зейн.

Лиам замирает, не успев поставить ноги на пол:

- Значит, можно остаться и здесь, - подмечает он. - Нет смысла всем месте перебираться в мою комнату.

- Я не оставлю тебя наедине с ним, - тихо говорит Зейн.

- Мне скучно, - ноет Луи. - Почему ты вечно портишь всё веселье, когда дело касается Лиама? Ты должен делиться, Зейн. Вы все его знаете, а я — нет.

- Еще неделю назад ты хотел его убить, - напоминает Зейн.

- Еще неделю назад ты почти это сделал, - парирует Луи. Комнату накрывает оглушающая тишина. Даже Лиам задерживает дыхание. - Ладно, я опять перегнул палку. Извините.

Лиам вздыхает и падает на кровать, поворачиваясь на бок. Он натягивает одеяло на голову, закрываясь от света, который, должно быть, включил Луи, и от самого Луи. Так получается, что и от Зейна тоже, хотя он бы предпочел, чтобы брюнет был вместе с ним под одеялом — только они вдвоем в их маленьком темном мирке.

- Если вы опять уснете, я подожгу кровать, - сообщает Луи. - Я клянусь.

- Я позову Гарри, - угрожает Зейн.

Луи стонет:

- Ладно, я ухожу, - он слезает с кровати, - но ланч готов. Гарри сварил суп, так что лучше встаньте и скажите ему спасибо, вы, ленивые неблагодарные свиньи. И не думайте, что я не знаю, от чего вы так устали. Я нашел гигантскую синюю собаку. Я знаю, что вы сбегали.

Лиам слегка приспускает одеяло, просто чтобы посмотреть. Зейн выглядит, как маленький ребенок, которого поймали с банкой печенья в руках, - смущенно и удивленно.

- Не волнуйся, - добавляет Луи уже из коридора. - Я никому не скажу. Но вы мне должны.

Он громко захлопывает за собой дверь, и Лиам поворачивается к Зейну:

- У тебя будут неприятности? За то, что ты вывел меня из дома?

- Нет, - уверяет его Зейн и тоже поворачивается к Лиаму. Они лежат на разных подушках, и их разделяет пространство, где лежал Луи, что заставляет Лиама придвинуться немного ближе. - Или… я не знаю, может быть, но мне все равно. Ты заслужил вчерашний вечер. Ты заслуживаешь пожить иногда, Лиам. Всегда, в общем-то, но я эгоист.

- Что ты хочешь сказать? - просит дальнейшего объяснения Лиам. Он терпеть не может, когда Зейн говорит что-то с подтекстом, выдавая достаточно, чтобы озадачить, но никогда не давая ответов. Но в то же время ему это нравится.

- Неважно, - конечно же, отвечает Зейн. Лиам даже не удивлен. - Хочешь пообедать?

Лиам качает головой, подложив под щеку ладонь:

- Я лучше побуду здесь.

- Один или со мной?

- С тобой, - «всегда», но он не может сказать это вслух, не спугнув Зейна. - Если ты хочешь.

Зейн приподнимается на локте, умудряясь придвинуться ближе к Лиаму:

- Я не хочу спать.

Лиам хотел, но теперь он полностью проснулся, когда Зейн так на него смотрит.

- Ну… - говорит он. - Если хочешь, иди поешь что-нибудь тогда.

- Для этого мне не нужно вставать с кровати, - говорит вампир, опуская взгляд на грудь Лиама, с которой сползло одеяло.

Интересно, видны ли Зейну мурашки на его коже?

- Наверное, - бормочет он. - Но, что насчет правила «Не кусать Лиама»?

- Значит, Луи сказал тебе? - спрашивает Зейн. Его взгляд еще не дошел до глаз, он медленно поднимается по шее, подбородку, к губам. И там останавливается. - Но, думаю, мне дозволено нарушать свои правила.

Если честно, Лиам предпочел бы целоваться, но он не в праве отказать в чем-то Зейну, поэтому оголяет свою шею. Но Зейн игнорирует это и стягивает с него одеяло. В комнате еще тепло, но Лиам внезапно осознает, насколько обнажен. Он слабо помнит, как не мог выбраться из своей одежды вчера вечером, как Зейну пришлось ему помогать. Сейчас на нем нет ничего, кроме выцветших серых боксеров, которые, нужно признать, знавали дни и получше. Но они мягкие и удобные и немного длиннее, чем его остальные пары.

Осознание обнаженности намного усиливается, когда Зейн располагается у него между ног. Это так внезапно, быстро и неожиданно, что Лиаму даже не хватает времени, чтобы инстинктивно сдвинуть ноги. Сейчас бы он только зажал ими Зейна.

Вампир проводит когтем по его ноге, и Лиам поднимает взгляд к потолку, тяжело дыша. Никто никогда не был так близко к его члену. Особенно Зейн, и его тело реагирует соответствующе. Ему остается только надеяться, что смущение убережет его от стояка, но он в этом сомневается.

Палец скользит по внутренней стороне бедра, и с губ Лиама срывается стыдливый стон. Мягкая и чувствительная кожа там не привыкла к прикосновениям, и его ноги вздрагивают от контакта, открываются слегка шире.

Зейн заменяет палец ртом, и Лиаму кажется, что он теряет сознание. Его губы грубые, как он и ожидал, обветренные и сухие, но становятся влажными, как только вампир приоткрывает рот, посылая мурашки по телу Лиама, которые ощущаются от кончиков ушей до самых пяток.

Он кусает кожу на внутренней стороне бедра. Ему почти не больно, ощущается лишь легкий укол, который едва заметен. Парень опускает взгляд, хотя лучше бы он этого не делал. Зейн смотрит на него снизу вверх, опленяя чернотой своих глаз. Он не может отвести взгляд, и да, у него стоит. И это настолько очевидно — Зейн не может не заметить, как вздымается ткань его трусов.

Зейн закрывает глаза, издавая приглушенный стон. Рукой он крепко сжимает вторую ногу, поднимая ее вверх, цепляя пальцами край боксеров. Еще чуть-чуть и они оказались бы под растянутой тканью.

Мантра Лиама сменяется с «поцелуй меня» на «прикоснись ко мне», и он нечаянно говорит это вслух, сдавленно, умоляюще и тихо. И тогда Зейн отстраняется, демонстрируя окровавленный подбородок. На его голове бардак после сна, щеки румяные, губы красные от крови. Он небрежно вытирает их обратной стороной ладони и снова возвращается к укусу, проводит языком по следу от зубов, избавляя от легкой боли, но на этом не останавливается. Он снова нежно присасывается к бедру Лиама, после чего резко отстраняется.

- Тебе нужно уйти, - говорит Зейн. Он находится все еще между его ног, приподнявшись на руках, застыв, как памятник. - Сейчас же, Лиам.

- Но я…

Зейн молча качает головой, и его глаза все еще чисто черные, а не привычно светло-карие, янтарные или, как иногда они бывают, в зависимости от освещения, ореховые. Лиам подрывается с кровати, в спешке чуть ли не упав и не приземлившись лицом на пол. Теперь, когда он стоит, его ноги болят, а бедра трутся друг об дружку, поэтому он оттягивает ткань боксеров, чтобы прекратить это, одновременно ища свою одежду.

- Оставь ее, - велит Зейн. Он почти кричит, но его голос звучит сдавленно, и Лиам не совсем понимает, почему. Он не понимает, что только что случилось и почему брюнет так паникует.

Как только он подходит к двери, обхватывает ручку, Зейн припечатывается к его спине. Он ощущает холод во всех местах, где они соприкасаются, и Лиаму это нравится, хотя, возможно, не должно. Почти так же сильно, как ему нравится ощущать теплое, опасное и многообещающее дыхание вампира у себя на затылке.

- Иди, - шепчет Зейн. - Пока я не сделал что-то, о чем мы оба пожалеем.

Лиам пытается повернуться, но ему не хватает для этого места:

- Что, если я не пожалею об этом?

- Ты даже не знаешь, о чем говоришь, - рявкает Зейн. Каким-то образом он открывает дверь и бесцеремонно вышвыривает Лиама в коридор, захлопнув и замкнув дверь между ними.

Долгое время обескураженный Лиам стоит на месте, после чего вздыхает и направляется в свою комнату на поиски одежды и ответов, которые он никогда не получит.

В конечном счете, добравшись до своей спальни, он оставляет одежду на потом. На внутренней стороне его ноги высыхает кровь, и он чувствует себя грязным, скорее всего после аттракционов и всего, что вчера произошло. Он залезает в душ, включает горячую воду и, одной рукой опершись на стенку, а второй обхватив член, старается (безрезультатно) не думать о Зейне между его ног и губами на его бедре.

Одевшись, со все еще мокрыми волосами он спускается на первый этаж, оттягивая рукава кофты, чтобы спрятать руки. Сегодня в доме холодно, в его спальне и внизу свежее, чем в теплой, пещерообразной комнате Зейна.

На кухне он находит ожидающую его тарелку супа и несет ее в столовую, обнаружив там всех, кроме Зейна. Найл ест, Гарри читает, а Луи попивает вино с ухмылкой на лице.

- Мы знаем, что ты делал в душе, - говорит он, как только Лиам занимает место за столом, и от услышанного тот чуть ли не переворачивает тарелку.

- Ч-что?

- Вампирский слух, - объясняет Луи.

- Замолчи, - стонет Найл. - Я пытаюсь об этом не думать.

- Зейну аж пришлось покинуть дом, - добавляет Луи. - Чуть с ума не сошел. Ну ты и озорник, Лиам. Хотя нет ничего плохого в изучении своего тела или в самоудовлетворении. Я делаю это раз в день, чтобы снять стресс. Но всё же попробуй не стонать, когда живешь со сверхъестественными существами с острым слухом.

Лиам смотрит в тарелку, чувствуя, как горят даже его уши, и это вовсе не от пара, исходящего от супа. Когда он только сел, жидкость выглядела весьма аппетитно, но сейчас от вида густого ароматного супа у него сворачивается желудок. Господи, неужели они правда его слышали?

- Ну, да ладно, - громко говорит Гарри. - Как прошла ярмарка?

Глаза Лиама распахиваются в испуге, и он смотрит на Луи, который поднимает руки в защиту.

- Я ничего ему не говорил.

Лиам очень в этом сомневается. Он все еще не доверяет Луи и не испытывает к нему огромной симпатии. Но есть что-то в его постоянном бунтарстве, когда оно не касается жизни Лиама, что ему совсем немного да нравится. Может быть, дело в том, что он понимает. Быть заточенным в этом месте надоедает, и, возможно, Луи понимает это. Да, конечно, он может уйти, когда ему захочется, но когда ты прожил такую долгую жизнь, должно быть, всё кажется нудным. Он просто пытается как-то облегчить эту скуку.

Но если в процессе он собирается затягивать Зейна в неприятности, тогда слепая ненависть Лиама к нему может тут же вернуться.

- Это моя вина, - выпаливает Лиам. - Я… умолял его. Я не оставил ему возможности. Пожалуйста, Гарри, не злись на него.

Конечно, это ложь, и при других обстоятельствах его бы мучили угрызения совести, но не сейчас.

Гарри выглядит слегка удивленным:

- Я и не злюсь.

- Но… - Лиам сконфужен. - Я думал, что мне нельзя выходить. А Зейн вывел меня в тайне.

Гарри пожимает плечами:

- Ты же жив. Я уверен, Зейн не позволил тебе растрезвонить о том, кто мы и что мы. Найл, ты видишь причины, по которым мы должны сердиться?

- Нет, - легко отвечает Найл, съедая очередную ложку супа, который выглядит немного съедобнее теперь, когда смущение Лиама поутихло и он убежден, что Зейна не будет проблем из-за вчерашней ночи. - Главное, что все целы.

- Слышал? - говорит Гарри. - Главное, что все целы. Так, что, было весело?

- Ага, - выдыхает Лиам, вспоминая все, чем они занимались. - Это было чудесно. Замечательно. Лучший вечер в моей жизни.

- Не сомневаюсь, - говорит Луи, дергая бровями. - Только лучшие вечера заканчиваются в чужой постели.

Лиам снова краснеет:

- Всё было не так, - тихо говорит он. - Я уснул в машине, и Зейн отнес меня наверх.

- В своё логово, - подмечает Луи. - Не в твою комнату.

- Там теплее, - спорит Лиам. Он подкатывает рукава, берет ложку и делает глоток супа, чтобы не говорить.

Видимо, это плохая идея. Луи осматривает его запястья, и его улыбка становится шире.

- Разве Зейн не выглядел сытым, когда выскочил из дома? - спрашивает Луи. - А то, Лиам, я не вижу на тебе укусов. Ни на шее, ни на запястьях. Разве что он кусал тебя за какое другое место…

Для Лиама это последняя капля. Если он покраснеет еще сильнее, то, наверное, просто умрет. Он вскакивает из-за стола, оставляя суп, как раз когда Гарри говорит: «Лу, оставь его в покое».

Последнее, что он слышит, перед тем, как захлопнуть дверь, это ответ Луи: «Ой, да ладно тебе, Гарри, я всего лишь шутил».

Просто то, что сделал Зейн… слишком интимное. То, куда он его укусил, интимнее всего остального. Интимнее того, что они уснули в объятиях друг друга. Интимнее того, что…

Зейн его поцеловал. Лиам совсем забыл. Перед тем, как Лиам уснул, Зейн его поцеловал, да? Или это всё его фантазии? Он не помнит. Он был так измотан в тот момент, но он может поклясться, что помнит легкое прикосновение обветренных губ к своим, всего на секунду, как раз перед тем, как он уснул.

Это, на пару со всем остальным, вводит Лиама в заблуждение. Что всё это значит? Остальные никогда не кусали его в том месте. Лиам бы им не позволил. И Найл целовал его сотни раз, то в щеку, то в макушку, но не в губы. И так сложно не питать надежд, не убеждать себя, что это что-то значит, но… что Зейну могло в нем понравиться?

Ничего. Он не образованный и не начитанный. Он не красивый и не привлекательный. Зейн, наверняка, встречал тысячи красивых, интересных людей. А Лиам, он просто… человек, да еще и скучный. Он не путешествовал по миру. Ему нечего рассказать.

Так что, нет, Зейн не может быть заинтересован в нем в романтическом плане. Это слишком невероятно. Это невозможно. Но, черт возьми, как бы Лиаму этого хотелось. Он бы умер ради сотни таких ночей, как вчера, с рукой Зейна вокруг его талии, пока он переживает всё, на что раньше у него не было возможности. Он бы убил ради того, чтобы каждый вечер заканчивался с Зейном в одной постели, где они переплетают ноги и он кладет голову Зейну на грудь.

Но Лиам не дурак. Такого с ним не случится, и он это знает. Он далеко не везунчик по жизни, и нет никакой вероятности, что Вселенная позволит ему что-то такое прекрасное.

Плевать. Лиам поднимается в свою комнату, собирается запереть ее на ключ, когда дверь открывается, и Луи с Найлом вваливаются в помещение.

- Гарри наорал на меня, - объясняет Луи. - А Найл хочет поиграть в какой-то «Holo».

- «Halo», - хором исправляют Лиам и Найл.

- Какая разница? - ворчит Луи и падает на кровать Лиама. В прямом смысле, падает. В один момент он стоял практически в коридоре, а в следующий — уже приземляется на матрас, как кажется, без особых усилий. - Кстати, твоя комната крошечная. Ты же в курсе, что в доме есть еще около семи свободных спален, и все они почти в два раза больше твоей, да?

- В курсе, - отвечает Лиам. Он изучил каждый уголок этого дома, включая темницу (вообще, подвал, но выглядит он, как темница), и он знает, что, если бы он захотел, то мог бы жить в комнате побольше. Но он любит свою спальню, а другие кажутся слишком большими, слишком холодными, слишком чужими. Единственная комната, которую он бы взял, уже занята Зейном (и Лиам уверен, что при других обстоятельствах она бы его и не привлекала).

Он собирается сесть на подоконник, когда Найл берет джойстик, но Луи зыркает на него и хлопает по кровати рядом с собой:

- От меня что, воняет?

- Нет, - отвечает Лиам и, конечно же, садится на кровать. Ему не избавиться от врожденной нужды быть вежливым, даже когда он не хочет. - Но от твоих перепадов настроения у меня раскалывается голова. На прошлой неделе ты меня ненавидел, а теперь ведешь себя так, словно мы лучшие друзья.

- Я же сказал тебе, - вздыхает Луи. - Мы неудачно начали. И ты мне не друг. Опять-таки, я говорил тебе, что не вожусь с людьми.

Лиам закатывает глаза и садится как можно дальше от Луи:

- Ты вообще осознаешь, что, как бы, половина того, что ты несешь, звучит обидно и оскорбительно?

- Только половина?

Лиам снова закатывает глаза и скрещивает ноги.

- Зейн сказал, на сколько он уходит? - выпаливает он. Он даже не осознавал, что задается этим вопросом, но…

Луи пожимает плечами:

- Наверное, до завтра. Мне кажется, ты, сам того не осознавая, трахаешь ему мозги, и он не знает, что с этим делать.

- Что ты хочешь сказать? - сердится Лиам.

В отличии от Зейна, Луи действительно пытается ответить на этот вопрос. Он наклоняется, впиваясь в него темным взглядом:

- Я хочу сказать, - говорит он, поднимая голову Лиама за подбородок, - что мне кажется, он не может понять, хочет ли он тебя убить, - он прикасается к губам Лиама кончиком пальца, - или поцеловать. И это сводит его с ума, - Луи отстраняется, широко улыбаясь. - Мне это нравится. Хорошо, что Зейн снова испытывает эмоции. Он столько лет был мертвым, хорошо, что кто-то его снова оживляет, правда, Найл?

- Без комментариев, - говорит Найл. - Если он придет домой и услышит, что ты заливаешь Лиаму, он тебя убьет.

- Плевать, - безразлично говорит Луи. - Что насчет тебя, Лиам? Тебя заводят клыки? Или Зейн единственный, кто тебя заводит?

- Зейн тебя прикончит, - мелодично протягивает Найл.

- Хватит говорить об убийствах, - жалуется Луи. - Я возбуждаюсь.

Найл с Лиамом одаривают его лицами, полными отвращения.

- Ты долбанутый, - говорит Найл, качая головой. - Серьезно.

Лиам наматывает на палец нитку из одеяла и тянет, пока она наконец не лопается, чуть ли не перекрывая кровообращение. Ему немного неловко, и в который раз он скучает по дням, когда в доме их было только четверо. Тогда всё было намного легче.

- Так, как ты сюда попал, кстати? - интересуется Луи. - Никто мне так и не рассказал.

Лиам резко втягивает воздух и чувствует взгляд Найла на себе. Тот продолжает играть, щелкает пальцами по кнопкам джойстика, но боковым зрением он внимательно наблюдает за Лиамом, будто бы ожидая нервного срыва. А Луи с ожиданием смотрит на него, совсем не осознавая, насколько личный этот вопрос.

Но Лиам… Вроде бы он хочет ответить. И он не понимает, почему, ведь та жизнь осталась глубоко в прошлом, по многим причинам. О ней тяжело вспоминать, поэтому он не вспоминает. У него новая жизнь, и именно на ней ему и хотелось бы сосредоточиться.

- Ты не обязан ему отвечать, Ли, - ласково говорит Найл.

- Значит, это история ужасов, - осознает Луи. - Что ж. Расскажешь мне свою, а я тебе — мою, - предлагает он.

Это разжигает любопытство Лиама:

- Правда?

Луи пожимает плечами:

- Конечно. Хочешь, я начну? - Лиам согласно кивает. Он хочет знать. - Ну, ладно, - Луи делает паузу, убирает волосы со лба. - Наша история начинается…

- Я ухожу, - говорит Найл, перебивая его. Он выключает приставку и бросает джойстик на кровать. - Я не собираюсь проходить через это еще раз. Увидимся позже.

Это не очень удивляет Лиама. Найл и эмоциональные ситуации плохо совместимы. Он слишком чуткий. Однажды Лиам рыдал над этим ужасным фильмом, где умирает собака, и Найлу пришлось уйти на середине фильма с влажными глазами. После этого Лиам не видел его весь день.

- Возвращаясь к моей истории, - продолжает ничуть не тронутый Луи. - Всё началось в вечер, похожий на этот, - говорит он, театрально понижая голос, - прямо на этой территории. Или… черт, началось это не здесь. Началось это недалеко отсюда в деревне, которой уже давно нет, так что это не очень важно. В общем, была себе компания подростков, и была очень давно, Лиам, задолго до игр, фильмов и чего-то более-менее веселого.

Лиам понимающе кивает, и Луи продолжает:

class="book">- Ходил слух, что этот дом, этот самый дом, в котором мы живем, был наполнен призраками. Всё кругом заросло травой, ворота покрылись плющом. Но любой, кто отважился подойти близко, говорил, что по ночам в окне можно было увидеть призрак мужчины, который раньше здесь жил. И, конечно же, я был бы не я, если бы не сказал, что мы должны это проверить. Короче, мы с друзьями, пьяные в жопу, направились туда, - он снова останавливается, чтобы поправить волосы, и Лиаму кажется, что скорее это связано с волнением, а не с желанием хорошо выглядеть. - Но никто не решился ступить на территорию самого дома. А я, будучи самым смелым или самым глупым, а, может, всего понемногу, сказал, что сделаю это. Внутри было темно, и я был один. Я пообещал, что принесу что-нибудь в качестве доказательства, что правда там был. И я ковылял по темноте в поисках комнаты с окнами, надеясь, что лунный свет слегка осветит мне путь. Но, не дойдя далеко, я споткнулся и грохнулся на пол, разбив локоть. И в следующий момент сверху на мне кто-то оказался, - Луи смотрит на стенку позади Лиама потерянным взглядом. - Это был самый ужасающий момент в моей жизни. И я чувствовал, я чувствовал, как умираю. Всё вокруг потемнело, и я не мог дышать. Голова кружилась, я переставал чувствовать сначала ноги, а затем и руки.

- Он почти убил меня, - объясняет Луи. - Гарри. Высосал всё почти до последней капли. Превратил в последнюю секунду, когда, наконец, взял себя в руки. И на следующее утро я проснулся в постели в чистой одежде и… видимо, он ждал рядом, когда я проснусь. Первое, что я сделал, - начал кричать. Я кричал со всей дури, пока не пересохло в горле, а он даже не моргнул. Точнее, я думал, что это от крика. Оказалось, мне просто хотелось пить.

- Он напал на тебя, - удивленно говорит Лиам. Он не может представить, чтобы Гарри нарочно причинил кому-то боль, хотя, если думать логически, конечно, это случалось, и не раз.

- Я уверен, что он не хотел, - тут же говорит Луи. - Он был молодым вампиром, Лиам. Он сбежал от женщины, которая его укусила, потому что ненавидел то, чем он стал, и он пытался прожить на крови животных, что совершенно невозможно, не говоря уже о том, как это отвратительно. В тот момент он был ослеплен голодом. Он бы не смог остановиться, даже если бы попытался, и я уже был в крови, когда он меня нашел. Я бы больше удивился, если бы он на меня не напал.

- Значит, ты его не винил?

- О нет, еще как винил, - отрицает Луи. - Сейчас — нет, а тогда — да. Знаешь, каково это, когда твой лучший друг пронзает твою грудь вилами, при этом называя тебя демоном? Я ненавидел Гарри годами. Я сбежал, как только смог, но вскоре вернулся, когда понял, что мне больше некуда идти. Тогда я уже натворил дел, убил людей больше, чем готов признать, потому что я был безответственным и еще не обладал самоконтролем. Но Гарри принял меня с распростертыми объятиями, и, мне кажется, он-то как раз до сих пор винит себя. Еще, я практически уверен, что я единственный, на кого он когда-либо нападал. У всех нас руки в крови, но у Гарри они чище других.

Это не новости для Лиама. Он всегда это подозревал.

- Надо же, - все же говорит он. - Но постой, ты упомянул человека, который превратил Гарри. Что там произошло?

Луи давится смешком:

- Слишком он хорош, к своему несчастью, да? Она уже давно умерла, женщина, которая его превратила, но Гарри был молодым, богатым, симпатичным, и, видимо, она хотела с ним быть. Пообещала ему вечную жизнь, что он всегда будет красивым, молодым и богатым, а Гарри, будучи наивным дураком, купился.

- Значит, он по своему желанию стал тем, кем стал?

- Да. И жалеет об этом по сей день. Не путай самолюбие и глупость со злом. Даже тогда он был слишком хорошим. Как только он осознал, что у всего есть последствия, он хотел превратиться обратно. Но обратно пути нет. Здесь только вперед. Принимаешь данное и движешься дальше.

- Или умираешь, - подсказывает Лиам.

- Или умираешь, - соглашается Луи. - Но почему-то никто не выбирает этот вариант.

- Да уж, - говорит Лиам, не зная, что еще сказать.

Луи хлопает его по ноге:

- Ну, и вот. Никогда не делай глупостей, иначе на тебя нападет голодный вампир.

Лиам выгибает бровь:

- Я сижу на кровати с единственным вампиром, которого мне действительно стоит опасаться.

- Уверен, что я не единственный, - безразлично отвечает Луи. - Короче, ты согласился рассказать мне, как ты сюда попал, помнишь?

Лиам опускает взгляд, облизывает губы, которые внезапно пересохли и, кажется, лопнут, как только он откроет рот:

- Да.

- Ну, и?

Лиам скрещивает руки на груди:

- Э-э. Я жил в детдоме до того, как всё это случилось. Мои родители умерли, когда мне было девять, и у меня не было близких родственников, которые могли бы меня усыновить. Однажды я возвращался домой из школы и даже не заметил, что за мной следовала машина, пока не стало слишком поздно. Мне было двенадцать. Они накинули на меня мешок, затащили в машину и стукнули по голове. Очнулся я в камере.

- Работорговля, - догадывается Луи. - Черт, я и не знал, что этим еще занимаются. Большинство рабов сами выбирали этот путь, знаешь? Они продавали себя за деньги или наркотики, или по глупости, потому что были убеждены, что вампир, которому они отдаются, является их родственной душой. В начале всегда есть какое-никакое согласие.

- Да, ну, что ж, не в этот раз, - говорит Лиам. - В общем, - продолжает он, - у меня была небольшая камера. Металлическая дверь с прорезью для еды, тонкое одеяло и подушка, матраса не было. И они пили нашу кровь, постоянно. Я даже не уверен, были ли они голодны или просто хотели держать нас в страхе. Тогда я уже чувствовал себя трупом. Во мне ничего не было, и затем один из них выпил слишком много, и я действительно думал, что умираю. Я потерял сознание, и я был так счастлив, потому что думал: «Вот и всё, всё кончено». Но затем я проснулся.

Лиам останавливается, чтобы сделать вдох, и теперь Луи не может смотреть на него, а не наоборот.

- Моя камера была открыта, и там стоял парень. Он был взбешен, просто в ярости. Но не из-за меня. Это я знаю точно. Он с кем-то спорил, с одним из надзирателей. Кажется, дошло до рукоприкладства, но я помню немного, потому что снова отключился. И затем я проснулся здесь, на этой кровати, и он представился как Гарри.

- Думаю, сначала я даже не понял, что он вампир. Он казался таким обычным, и потом Найл тоже стал наведываться, и он тоже не был похож на других вампиров, которых я встречал. Они оба были такими добрыми, они не причиняли мне вреда, и они искренне за меня переживали, но я все равно хотел уйти. Поэтому я спланировал побег. Однажды, когда они оба спали, я прокрался из своей комнаты. Это место такое огромное, казалось, я часами бродил в поисках черного входа. И, как только я собирался его открыть, кто-то сделал это за меня.

- Зейн, - предполагает Луи.

- Да, - подтверждает Лиам. - И он… он был похож на вампира больше, чем Гарри и Найл. Но я его не испугался. На тот момент уже было трудно чего-то бояться. Но он даже не накричал на меня или что-то в этот роде. Он просто открыл дверь и сказал мне уходить, если мне так хочется.

- Он сказал тебе уходить? - спрашивает Луи. - Зейн? Наш Зейн? Влюбленный в тебя собственник Зейн… просто уходить?

Лиам пожимает плечами, не утруждаясь отрицать часть про «влюбленность», потому что Луи постоянно несет бессмыслицу, зачем тратить силы.

- Это было зимой, - объясняет Лиам. - Я был в носках и тонком свитере. Он сказал, что они не погонятся за мной, если я сбегу, но далеко мне не уйти. Я бы умер раньше, чем нашел безопасное место. Поэтому я остался.

- Вот так просто.

- Вот так просто, - подтверждает Лиам. - У меня не было выхода, и мы оба это знали. Но потом… потом я уже не хотел уходить, знаешь? Да, может, это не лучшая ситуация, но я здесь счастлив. Я люблю их, и у меня есть все, чего бы я только мог захотеть.

- Кроме свободы, - напоминает ему Луи. - Тебе нельзя выходить. Ты все еще пленник, Лиам. Возможно, теперь твоя тюрьма получше, но это все еще тюрьма.

Но Лиам видит это по-другому. Он видит троих людей, которые приняли его и позаботились о нем. И да, они пьют его кровь, и да, ему нельзя выходить. Но Лиам видел ад, он жил в нем четыре месяца, и это место очень от него отличается.

- Ты даже этого не осознаешь, - вздыхает Луи. - Они так промыли тебе мозги, это отвратительно.

Лиам распахивает глаза:

- Когда ты только приехал, ты считал безумием, что они так хорошо со мной обращаются, а теперь ты зол, потому что они обращаются со мной недостаточно хорошо?

- Я знаю, каково это, быть запертым здесь, - шипит Луи. - Почему, ты думаешь, я сбежал? Иногда я не выношу этот дом. И я люблю этих троих, правда, но черта с два, иногда они сводят меня с ума! Тебе нужно выходить из дома, Лиам. Тебе… сколько тебе?

- Восемнадцать.

- Восемнадцать, - выдыхает Луи. - Разве иногда тебе не хочется уйти? Ты должен делать нормальные для восемнадцатилетнего парня дела. Ты не должен постоянно торчать в этом доме. Разве нет чего-то такого, чего бы тебе хотелось когда-нибудь попробовать? Неужели… неужели ты никогда не думаешь о вечеринках или друзьях, или…

- Не знаю, - бормочет Лиам. От этого разговора ему становится дурно. - Я не хочу отсюда уходить, - он говорит это, защищаясь, словно Луи выгоняет его. Он правда не хочет уходить. Он счастлив здесь. Возможно, это не лучшее положение, но он бы не променял это место ни на какое другое. Он не может представить жизнь без Гарри и его еды, или без Найла и его компании за приставкой, или без Зейна… в целом. Он не может представить жизнь без постоянного присутствия в ней Зейна.

- Не навсегда, - исправляет Луи. - Но… да ну, Лиам. Неужели нет совсем ничего, чего бы ты очень хотел попробовать? Сбежать и что-нибудь сделать?

На секунду Лиам задумывается:

- Концерт, - практически шепчет он. - Мне всегда хотелось побывать на концерте. Но это слишком опасно. Я для вас обуза. Я слишком много знаю и могу подвергнуть ваши жизни большому риску, если выйду в люди и расскажу о вас.

- Ты никому не расскажешь, - уверенно говорит Луи. - Я знаю, что не расскажешь. И, знаешь, что? Я свожу тебя на концерт, черт возьми.

- Не думаю, что остальные согласятся на это, - напоминает ему Лиам.

- Похер на то, что говорят остальные, - выпаливает Луи. - Ты хочешь сходить на концерт? Я свожу тебя на концерт.

Это плохая идея. Наверняка, у них будет куча проблем из-за этого. Но…

- Ладно, - соглашается Лиам. - Если ты правда этого хочешь.

Луи кивает и встает с кровати:

- Скоро, - добавляет он. - Как только я найду что-нибудь поблизости, я свожу тебя. Так что будь наготове.

Лиам фыркает, не веря сказанному. Он знает, что этого не случится, это пустое обещание. Если бы кто-то узнал, что Луи планирует в тайне вывести его из дома, они бы обломали эти планы так быстро, что всем стало бы дурно. То, что Зейн прошлой ночью вывез его на прогулку, стало счастливой случайностью, редким везением.

- Попомни мои слова, - говорит Луи. - Мы выберемся отсюда, - должно быть, паника Лиама слегка заметна, потому что он поспешно исправляется: - Только на один вечер. Вы совершим твой побег из тюрьмы, детка. Будет весело.

У Лиама есть протестующее этому предчувствие, но в груди рождается что-то вроде восторга, хоть это и глупо, и его наверняка ожидает разочарование.

- Ладно, - снова говорит он.

- Вот и ладно, - соглашается Луи.

***

Звук грома эхом раздается по всему дому. Молния сверкает сквозь щели в ставнях. Кажется, что старые стены гнутся и трещат под барабанной дробью дождя и давлением ветра. Свет в комнатах мигает, время от времени совсем пропадая.

Лиам слегка напуган, но это не имеет никакого отношения к урагану за окном.

- Давай же, - шипит Луи. - Это отличное время уйти. Все спят, и никто не услышит, как мы уходим, из-за грозы.

Лиам сонно потирает глаза. Он только что проснулся, и всё как в тумане.

- Чего?

Луи кидает в него одежду. Это такой контраст по сравнению с тем, как нежно разбудил его Зейн; Луи грубо растолкал его, стянул с кровати, а теперь швыряет в него вещи вместо того, чтобы позволить Лиаму самому что-то выбрать.

И, честно говоря, он не надеялся, что они действительно сделают это. Он решил, что Луи передумает, или кто-то еще узнает и остановит их. Прошла уже неделя с тех пор, как Луи пообещал вывести его на свободу, и Лиам уже и забыл об этом. Теперь он слегка напуган всей этой затеей, не говоря уже о грозе. Его ужас упрочняется очередным громким ударом молнии.

- Не думаю, что это хорошая мысль, - произносит вслух Лиам.

- Это отличная мысль, - возражает Луи. - А теперь одевайся. И быстрее.

Лиам нехотя надевает джинсы и свитер, которые швырнул в него Луи, и затем вампир тащит его из комнаты вниз по лестнице. Они промокают до нитки сразу, как только выходят наружу. Ветер противится им, выдувает дверь нараспашку, чуть не прихлопнув их к стенке, но Луи успевает вовремя словить ее и с трудом захлопывает.

Недалеко от выхода стоит гараж, и они бегут к нему под ливнем, в то время как вдалеке мерцает молния, на секунду освещая всё небо.

В гараже стоит четыре машины: огромный, выносливый на вид джип, сверкающая черная Ferrari, ярко-красный кабриолет и белая машина, в которой возил его Зейн.

- Погоди секунду, я подниму крышу, - говорит Луи, направляясь к красному автомобилю. Лиам абсолютно не удивлен, что именно эта машина принадлежит ему. Ни капельки.

- Я все еще думаю, что это плохая идея, - говорит Лиам, пока Луи занят крышей. - Очень плохая. Сейчас штормит. Это знак свыше, что это плохая идея.

- Ой, угомонись, - говорит Луи. - Все будет хорошо. Залезай.

Лиам залезает, вопреки здравому смыслу. Луи опускает солнцезащитный щиток с зеркалом, чтобы поправить мокрые волосы, и затем вставляет ключ и нажимает на кнопку, чтобы поднять ворота гаража.

Прежде чем Лиам успевает передумать или выпрыгнуть из машины, как умоляет его здравый смысл, они отъезжают от дома, разгоняясь и выезжая за широкие ворота, под дождем, бьющим в лобовое стекло и портящим обзор.

Луи облегченно вздыхает:

- Я уже начал волноваться, - признается он. - Если бы Зейн проснулся, он бы оторвал мне все конечности, одну за другой.

- Что он сделает, когда мы вернемся? - спрашивает Лиам.

Луи пожимает плечами:

- Думаю, он будет благодарен, если я привезу тебя в целости и сохранности, - говорит он. Деревья за окнами мелькают, сливаясь в темные пятна, обрамляющие трассу с обеих сторон. - А если ты не останешься цел под конец вечера, я возьму в аренду машину в Канаде и буду молиться, что он никогда меня не найдет.

От этого плохое предчувствие Лиама только усиливается.

- Отлично.

Луи утешительное хлопает его по ноге:

- Не волнуйся, Лиам. Если ты умрешь, то хотя бы, получив удовольствие. Чего еще можно желать от жизни, а?

Почему-то Лиама это вовсе не успокаивает.

Едут они очень долго. Луи тянется рукой, включает радио и, в отличие от Зейна, врубает громкость на полную мощь. При этом подпевает, хотя, конечно же, не знает ни одной из играющих песен. Маленькие зеленые цифры на аналоговом экране говорят, что сейчас только начало восьмого, но из-за урагана кажется, что сейчас намного позже. И чем дольше они едут, тем больше ощущается, насколько они далеко. Луи набирает бешеную скорость, проносясь по лужам, и они едут, как минимум, пятнадцать-двадцать минут.

Наконец, ряды деревьев начинают редеть, и они выезжают на автостраду. Лиам с интересом наблюдает, как дворники на окне пытаются делать свою работу, машина за машиной проносятся мимо них, на горизонте виднеется город.

- Вот это да, - говорит Лиам. Город, где находилась ярмарка, был меньше. Этот же… огромный. Нет, конечно, Лиам знает, как выглядят города. Он бывал в местах и побольше, еще со своими родителями. Слабо помнит музеи, невероятные торговые центры, магазины игрушек, от которых захватывало дух. Но всё это, здания и люди, до сих пор кажутся ему чужими.

- Тебе нужно чаще выбираться, - бормочет Луи. Они проезжают улицу за улицей, словно едут в никуда, но Лиам уверен, что у Луи есть точный маршрут. - Значит, так. Концерт начинается в восемь. Если бы мы были обычными людьми, нам бы пришлось стоять в очереди, но в нашем случае это займет десять минут. Сейчас я вкратце расскажу тебе план.

- Хорошо, - говорит Лиам, воодушевленно кивая. Он пытается сдержать восторг, но это тяжело. То, что они так далеко от дома, и риск попасться дают о себе знать, энергия так и бьет ключом, и ему нужно занять себя, хотя бы чем-то.

- Угомонись, - говорит Луи. - Ты похож на возбужденного щенка, который сейчас пометит мой кожаный салон. Прежде всего, если ты хочешь находиться рядом со мной, веди себя спокойно.

- Спокойно, - повторяет Лиам. - Это я могу.

Луи демонстративно изгибает бровь:

- Сомневаюсь, ну да ладно. Во-вторых, всегда будь у меня на виду. До этого я пошутил. Даже если бы я переехал в Канаду, Зейн бы все равно меня нашел.

- Не отходить от тебя, - говорит Лиам. - Понял.

- И последнее, - добавляет Луи, останавливая машину на стоянке, - веселись.

Они паркуются, и прежде чем выйти, Луи поправляет Лиаму прическу и кивает. Дождь немного приутих, теперь только холодная изморось ложится на голую кожу и одежду, пока они направляются к огромному зданию.

Кажется, что у входа стоят сотни людей: кто-то промокший до нитки, кто-то додумался захватить зонт. Луи проходит мимо очереди и опускает на глаза очки, несмотря на вечернее время и дождь — солнца уже давно не видно.

- Разве мы не должны стать в очередь? - спрашивает Лиам.

Луи качает головой и поворачивает за угол к другой стороне здания:

- Я не стою в очередях, - говорит Луи.

Здесь находится еще один ряд дверей, перекрытых толпой здоровых, мускулистых мужчин. Луи останавливает Лиама, дотронувшись рукой груди, и подходит к одному из них. Неизвестно, что он говорит или показывает им — карточку или что-то в этом роде, но они немедленно расступаются, а один из мужчин открывает стеклянную дверь.

- Его тоже,- говорит Луи, кивая в сторону Лиама. Парень спешит следом за ним, с радостью заходя в помещение, хоть в здании и прохладно благодаря кондиционеру. - Мы бы могли сесть на трибуне, - говорит Луи, ведя Лиама по коридору. - Но это скучно. Я предпочел бы фан-зону, что скажешь?

Лиам тут же кивает:

- Да.

- Но там будет толпа, - Луи поднимает руку перед работником, и в этот раз Лиам замечает карточку, но не успевает прочитать, что такого на ней написано, что заставляет работника просто кивнуть, не задавая вопросов. - Толпы могут быть опасны, особенно на концертах. Тебя могу затоптать, и тогда Зейн открутит мне голову.

- Ну ладно, - Лиам пытается не показывать разочарования.

- Это не значит, что мы не пойдем, - уверяет его Луи. - Просто мне нравится перебирать все причины, по которым я не должен что-то делать, прежде чем все равно это сделать.

Если бы это не было ему на руку, он бы назвал Луи сумасшедшим. Но в данном случае он обыденно следует за ним на главную площадку. Вокруг бетонные полы, яркие флуоресцентные огни, возле каждой двери стоит по два мужчины. На сцене стоит барабанная установка и три микрофона. Высоко над ними тоже есть места. Лиам рад, что они внизу, иначе он бы предпочел посмотреть концерт онлайн, чем находиться так далеко от сцены.

- Теперь что? - спрашивает Лиам, когда Луи направляется ближе к сцене.

- Теперь мы ждем.

Лиам обнимает живот руками:

- Это немного скучно.

- Мы можем пойти за кулисы, - предлагает Луи. - Познакомиться с группой. Но так как я не знаю, кто выступает, это не очень хорошая мысль. Они могут обидеться, если мы спросим, кто они такие.

Лиам одаривает его выразительным взглядом и отворачивается, наблюдая, как комната начинает заполняться людьми. И вскоре они окружены: с одной стороны притиснуты сильно надушенной девушкой с заскучавшим выражением лица, а с другой — парнем, который явно намного больше рад находиться здесь. Как-то неожиданно шум становится громче, звуки отражаются от высоких потолков и эхом разлетаются по комнате. До этого Лиаму было холодно, теперь ему слишком жарко.

На данный момент это далеко не самая комфортная ситуация. Лиам не привык к людям, особенно в таком количестве и так близко. Но, как и на ярмарке, в воздухе парит восторженная энергия, которую невозможно не подхватить. Луи улыбается ему, дергая бровями, и Лиам выдавливает смешок, который, в принципе, кажется искренним.

Когда они уже выходят на улицу, где рассеялись все тучи и ярко сияют звезды, Лиам поверить не может, что сомневался.

- Это было клёво! - кричит он Луи, за три часа уже привыкший к тому, что надо подымать голос, если хочешь быть услышанным.

В ушах все еще звенит, сердце все еще бешено бьется. Он вспотел и слишком взвинчен, чтобы просто стоять на месте. Он до сих пор не знает, что за группа только что играла, но это не имеет значения. Это была хорошая громкая музыка. Толпа подпевала солисту весь концерт, а барабанщик был просто невероятен. Это было то, чего ожидал Лиам. Нет, это было даже лучше.

- Рад, что ты повеселился, - говорит Луи, беря его под руку. - Хочешь продолжить?

- Сейчас одиннадцать, - подмечает Лиам. - Как можно повеселиться в такое позднее время?

Луи усмехается:

- Есть куча вариантов.

Пока что Луи его не подвел, поэтому Лиам пожимает плечами и позволяет вампиру потянуть его куда-то вниз по улице. Луи останавливается возле клуба, и Лиам настороженно осматривает открытый вход, пока Луи что-то говорит охраннику. Их пропускают, даже не требуя документов, и Лиам снова начинает сомневаться.

- Луи, - осторожно начинает он, - ты уверен, что мы должны это делать?

- Ты когда-нибудь напивался, Лиам? - спрашивает тот.

- Э-э, - когда бы у него была такая возможность? Каков был бы смысл? - Нет.

- Мы вычеркнем очередной пункт в списке того, чего ты никогда не делал, - говорит Луи. - Просто доверься мне. Обещаю, будет весело.

Лиам обеспокоенно хмурит брови, но опять позволяет Луи взять все в свои руки. Его снова проводят через толпу, но не такую, как на концерте. В этот раз — намного меньше одежды и намного больше трения. Лиам чувствует себя не в своей тарелке, но Луи смотрится как дома в мигающем освещении с басами музыки на фоне и резким запахом алкоголя в воздухе.

Они останавливаются около длинной стойки с высокими крутящимися стульями. Луи становится посередине, крепко держа Лиама за запястье, и выкрикивает заказ бармену:

- Две стопки самой дорогой водки. Хотя нет, четыре. И что-то, чем можно это запить.

- Конечно, - говорит бармен. - Что-нибудь конкретное, или кола пойдет?

Луи безразлично пожимает плечами, а Лиам наклоняется ближе, чтобы прошептать:

- Зачем четыре? Тебе нельзя напиваться.

Луи поворачивается лишь слегка, чтобы показать свои клыки Лиаму:

- Я знаю. Это всё тебе.

Лиам нервно сглатывает, глядя, как бармен выставляет на стойке четыре стопки в ряд и быстро наполняет их, умудряясь не пролить и капли на черную поверхность, затем достает стакан, открывает банку с колой и наполняет его, после чего Луи уступает Лиаму место.

- Мне просто… нужно быстро их выпить, да? - спрашивает он.

- Лучше не пытаться распробовать, - подтверждает Луи. - Будет жечь, и вкус далеко не очень, но у тебя получится.

Лиам кивает, скорее самому себе, и хватает ближайшую стопку. Он делает глубокий вдох, считает до трех и выпивает.

И правда жжет. Вкус ужасный. Он ощущает это до самого желудка. Парень жадно глотает воздух, наклоняясь, закашливается, и Луи хлопает его по спине, всовывая в руку стакан холодной колы со словами: «Это поможет».

Лиам вытирает слезы с глаз и делает большой глоток, но газировка не очень помогает. Он ставит стакан на стойку и вытирает влажные губы.

- Это было ужасно, - говорит он. - Зачем люди это пьют?

- Выпей оставшиеся три и скоро поймешь, - подначивает Луи.

И, возможно, Лиам слишком легко поддающийся влиянию, или это желание хотя бы раз пожить по-настоящему, но уже в следующую секунду он тянется за очередной стопкой, повторяя предыдущие действия. Четвертая дается легче всего, и ему требуется уже не так много, чтобы запить вкус. И то тепло, которое до этого ощущалось только внутри, теперь разливается по всему телу, создавая необычное чувство тяжести и жара.

- Ну вот! - говорит Луи. - Я знал, что ты сможешь!

Лиам глупо улыбается:

- Я пьян?

- Если еще нет, - обещает Луи, - то скоро будешь.

После шестой стопки водка кажется на вкус водой, и он позволяет Луи вытащить себя на танцпол. Лиам никогда раньше не танцевал, но его не волнует, если он выглядит как идиот. Он просто закрывает глаза и наслаждается ощущением легкости, несмотря на тяжесть век.

В какой-то момент Луи его оставляет, чтобы скрыться за углом с высоким парнем с кудрявой шевелюрой, и на мгновение Лиам думает, что это Гарри, но затем видит, что у того голубые глаза, которые даже и близко не сверкают, как ярко-зеленые глаза Гарри.

В итоге, он танцует с какой-то девчонкой в розовом платьице и с неестественно длинными волосами. Вернувшись, Луи притягивает его к себе, и Лиам показывает ему, чтобы тот вытер рот.

- У тебя… э-э, кровь, - говорит он.

- Черт, - Луи вытирается внутренней стороной рукава. У него стеклянный взгляд, и движения кажутся слегка неуклюжими, уже не такими идеально координированными. - Всё?

- Всё чисто, - говорит Лиам. - Мы можем еще выпить?

- Можем ли мы еще выпить?! - Луи закидывает голову назад от смеха. - Да, блять, мы можем!

Лиам теряет счет. Он теряется в озорстве Луи и в тепле, разливающемуся по телу. Теряется в вязком запахе духов и алкоголя, в бесчисленном количестве красных губ, длинных ног, роскошных причесок и парней с выпирающими из-под футболки бицепсами. У него кружится голова от жжения спирта, от прикосновений чьих-то пальцев к его бедрам, от заразительного смеха Луи. Он чувствует себя Алисой, провалившейся в кроличью нору, в новый мир ярких огней и басов, пульсирующих под ногами, как ураган, что бушевал раннее вечером.

Но проблема в том, что он слишком теряется. Луи приходится насильно сгребать его в руки и выносить из помещения, и он выглядит слегка взволнованным.

- Думаю, я вполне трезв, чтобы сесть за руль, - говорит Луи. - И нам нужно доставить тебя домой, сейчас же.

Лиам лениво моргает. Луна на небе кажется такой большой, до невозможного большой.

- Мама говорила мне, что луна сделана из сыра, - говорит Лиам… хотя нет, хихикает. - Нет, ну ты можешь представить себе столько сыра? Что можно сделать с таким количеством сыра?

- О, Боже, - стонет Луи. - Я труп. Ты совершенно не в себе.

- Я в порядке, - уверяет его Лиам. - Мне весело. Очень… весело. Да?

- Блять, ты вообще слышишь себя? Сколько шотов ты выпил?

Лиам пытается вспомнить. Очень сложно сосчитать в уме, поэтому он поднимает руки и загибает пальцы по одному, но затем доходит до десяти и не может посчитать дальше.

- У меня закончились пальцы, - говорит Лиам. - Мне кажется, одница-… одинца-… На один больше десяти.

- Блять, - повторяет Луи. Каким-то образом они добираются до красной машины и Луи заталкивает Лиама на переднее сидение. Лиам в буквальном смысле падает на него, с удивлением обнаруживая, что конечности просто не желают с ним сотрудничать. Он тянется за ремнем безопасности, но его пальцы слишком большие для этого задания, поэтому Луи пристегивает ремень за него, после чего захлопывает дверь и отправляется на свое место.

- Я буду молиться, что тебе станет лучше, когда мы приедем, - говорит он. - Просто… просто постарайся поспать, пока мы едем, ладно?

Для Лиама это мысль звучит идеально. Внезапно он чувствует себя очень уставшим, и его глаза закрываются сами собой.

- Окей.

Он засыпает под бурчание Луи и просыпается от того, что тот аккуратно трясет его за плечи.

- Лиам, вставай.

Парень медленно открывает глаза. В гараже горит слабый свет, и он не может сфокусировать взгляд. У него ужасно кружится голова, словно он все еще в клубе среди мерцающих огней, но в глубине души понимает, что он не там, что что-то не так, и от этого становится дурно.

- Мне так плохо, - ноет Лиам. - Все плывет. Почему перед глазами все плывет?

Луи грубо хватает его за подбородок:

- Слушай сюда, Лиам. Если мы оба хотим остаться в живых, то тебе нужно вести себя тихо, ясно? Я заведу тебя внутрь, и мы пойдем прямо в твою комнату. Ты примешь душ и затем отправишься спать, и если кто-нибудь тебя спросит, то ты пробыл в постели весь день, ясно? Мы никуда не ходили. Мы не ходили на концерт. Я тебя не спаивал. Понятно?

Лиам поднимает вверх дрожащие большие пальцы, и Луи отпускает его.

- Никуда не ходили, - мямлит Лиам. - Понял.

Луи одаривает его длительным тяжелым взглядом:

- Я сейчас же заказываю билет в Канаду.

Оказывается, что ходить в пьяном состоянии, что? Намного тяжелее, чем Лиам себе представлял. Он спотыкается, выходя из машины, оставляет след от ладони на боку, пытаясь удержаться. Луи приходится выводить его из гаража, держа за талию, и земля под ногами кажется какой-то неровной.

- Мы зайдем через кухню, - решает Луи. - Если там кто-то и есть, то это Гарри, и среди всех вероятность того, что он меня убьет, самая меньшая. К тому же, мы сможем подняться по запасной лестнице.

- Хороший план, - шепчет Лиам. Точнее пытается. Все равно получается громко. - Извини.

Луи гладит его по голове:

- Ничего. Все будет хорошо. Зейн, наверное, еще спит, спорю, он даже и не узнает, что мы уходили.

Луи придерживает дверь, затаскивая Лиама через порог, потому что его ноги слишком тяжелые, чтобы поднимать их самому. Внутри темно, и Луи включает свет, после чего замирает, вылупив глаза. Лиам смеется над ним, потому что вампир чем-то напоминает того койота из мультфильма, но затем он следует за взглядом Луи и натыкается на черные глаза.

- Ой-ёй, - говорит Лиам.

- Ой-ёй, - повторяет Зейн. - Ой-ёй? Это все, что ты можешь сказать в ваше оправдание?

Луи прячется за Лиамом, используя его, как щит, когда Зейн стремительно направляется к ним. Перед глазами всё еще плывет, но Зейна видно четко, он единственный в фокусе. Он одет в ярко-красную рубашку с черными пуговицами, которые застегнуты до самого горла. Волосы падают на лоб, почти такого же цвета, как сейчас его глаза. Он двигается так медленно, так напряженно, практически дрожа от злости.

И он так красив, что Лиаму просто хочется плакать.

Вампир останавливается прямо перед ним, берет лицо обеими руками в крепкую хватку. Лиам чувствует его злость через кончики пальцев, словно эта ярость осязаема, и затем Зейн наклоняется… его губы оказываются на губах Лиама в грубом и требовательном поцелуе. Тихий, хриплый звук срывается с уст парня, когда Зейн отстраняется лишь на секунду, чтобы снова повторить действие, в этот раз сильнее, словно в попытке оставить синяк в виде своих губ.

Лиам не может думать, но его тело реагирует инстинктивно, руки зарываются в волосах Зейна, притягивая его ближе. Он приоткрывает рот, ища языком язык Зейна, толкается им в губы, и вампир открывает рот, предоставляя Лиаму доступ, в котором он так отчаянно нуждается.

На языке Зейна что-то сладкое, как сахар с кровью, приятное и в то же время опасное. И все заканчивается, прежде чем Лиам успевает получить свою дозу, - Зейн отстраняется, разрывая поцелуй с влажным звуком.

- Никогда больше так не делай, - тихо говорит Зейн, упираясь своим лбом в его. - Никогда. Ты понял? Никогда больше так со мной не поступай. Я… я был в ужасе. Я проснулся, а тебя не было. Ты вообще осознаешь, что я почувствовал?

Лиам сконфуженно моргает. Он все еще не может сосредоточиться, но это вина в равной степени алкоголя и губ Зейна, влажных от слюны и находящихся так близко к его лицу. Он едва слышит слова, не пытается понять их смысл, но знает, что должен что-то ответить, поэтому говорит: «Извини»,- надеясь, что это то, чего ждет Зейн.

- Ну неужели, - рычит Зейн. - И, Луи, сейчас же, блять, вернись сюда. Не думай, что тебе удастся улизнуть.

Лиам поворачивается и видит, как Луи направляется к двери. Он останавливается после слов Зейна, скривившись.

- Нужна моя помощь? - спрашивает он. - Вы, кажется, справляетесь без меня.

- Он пьян, - рявкает Зейн. - Ты думал, я не замечу?

- Я не пьян, - тут же встревает Лиам. - Мы не ходили на концерт или в клуб, честно. И Луи меня не… не напоил, правда-правда. Клянусь своей…

- Не говори этого, - перебивает Зейн. - Блять.

- Прости, - снова бормочет Лиам. - Извини.

- В свою защиту, - громко говорит Луи, - он абсолютно цел. Немного пьян — да. Завтра у него, скорее всего, будет тяжелое похмелье, но он не пострадал. Он абсолютно цел. Никаких ранений.

Зейн пересекает комнату в мгновение ока и в следующую секунду прижимает Луи к стене, подняв с пола на несколько сантиметров, вцепившись рукой в глотку.

- Ты думаешь, это смешно?

- Не… очень, - задыхается Луи. - Я думаю, что ты… псих.

Лиам быстро направляется к ним, чуть не споткнувшись о свои собственные ноги. Он хватает Зейн за руку, слегка обеспокоенный за Луи, потому что его лицо покраснело, он жадно пытается глотнуть воздуха, а Зейн не ослабляет хватку ни на каплю.

- Зейн, - пытается Лиам. - Отпусти его.

- Лучше я его убью, - обыденно отвечает Зейн, словно он говорит о погоде, а не об убийстве лучшего друга. Поэтому Лиам падает на него, издавая болезненный стон, и Зейн тут же отпускает Луи, чтобы подхватить его, злоба в глазах сменяется волнением. - Лиам? Лиам, что…

Лиам улыбается, когда Луи выскальзывает из кухни.

- Я притворился, - говорит он, но все еще опирается на Зейна, просто так, без причины. - Я в порядке. Ты так легко повелся.

Зейн аккуратно помогает ему встать на ноги ровно и удерживает на расстоянии вытянутых рук:

- Я знаю, что сейчас ты пьян, - говорит он, - но в этой ситуации нет ничего смешного.

Лиам слишком пьяный, чтобы остановить усталый стон:

- Я не понимаю, почему ты так злишься, - говорит он уже четче, старательно проговаривая слова. - В чем проблема? Почему мне нельзя выходить? Неужели ты мне совсем не доверяешь?

- Я доверяю тебе, - тут же отвечает Зейн.

- Конечно, - Лиам закатывает глаза. - Понятное дело, что это не так.

Зейн вздыхает и берет руки Лиама в свои, поднимая ладонями вверх в форме чаши.

- Если бы ты мог взять целый мир, - говорит он, - всё, что для тебя ценно, свернуть в один шар и сложить в ладони, ты бы позволил кому-то еще взять его в руки? Ты бы доверил его кому-то, хотя бы на секунду, с уверенностью, что его вернут в точно таком же виде, без повреждений?

«Тебе, - думает Лиам. - Я бы доверил его тебе». Но Зейн ждет не такого ответа, он понимает.

- Наверное, нет, - отвечает парень.

- Вот именно, - говорит Зейн. - Именно поэтому тебе нельзя выходить, ясно? - он убирает волосы Лиама со лба, нежно опускает ладони по щекам и аккуратно берет его лицо в руки. - Я правда не знаю, что делал, если бы… если бы с тобой хоть что-то случилось, Лиам. Правда не знаю.

- Ладно, - Лиам ничего не понимает, но он слишком устал, чтобы вдумываться. - Зейн?

- Да, малыш?

Лиам наклоняется, и на полу оказывается всё, что он съел за последние двадцать четыре часа.

Комментарий к VII

с новым годом! :) всем спасибо за понимание.

========== VIII ==========

Комментарий к VIII

всем привет. всем спасибо за комментарии, за то, что читали, за то, что ждали, особенно спасибо тем, кто все-таки дождался) кто нет - я понимаю) прошу прощения за незапланированный хиатус, оправдываться не буду, за понимание буду благодарна)) в общем, вот) не знаю, что еще сказать, на самом деле. просто повторюсь: спасибо за все, ребят!

Лиам просыпается в кровати Зейна. Так как он не помнит, как здесь очутился, это должно обескураживать, но нет. В камине горит огонь, освещая комнату и разбрасывая по ней тени. Одеяло скомкано у его ног, голова зарыта между двумя подушками. Наволочки пахнут Зейном — каким-то пряно-сладким ароматом, и Лиам делает глубокий вдох, наслаждаясь моментом. Наслаждаясь теплом от камина, шелковыми простынями и тишиной просторной комнаты.

Наконец, приподнявшись на кровати, он протирает глаза и вытирает рот. В уголках губ почему-то осталась зубная паста, хотя он не помнит, как чистил зубы перед сном. Он вообще помнит немного, не считая громыхающей музыки на концерте, бешеное количество огней и один-единственный кадр с Луи, вытирающим кровь со рта.

Это всё. Это и алкоголь. Много алкоголя. Это он помнит лучше всего: ужасное жжение, приятное состояние невесомости. Еще в его памяти мелькает ярость, но принадлежащая не ему.

- Зейн? - зовет Лиам, прочесывая волосы рукой. Пальцы запутываются в прядях, но он все равно протягивает их сквозь нерасчесанные кудри, доставляя самому себе острую боль.

- Доброе утро, - тихо и безучастно отвечает Зейн. - Как ты себя чувствуешь?

Лиам подтягивает одеяло к животу и теребит ткань, сосредоточив взгляд на движении рук, избегая лица Зейна:

- По шкале от одного до десяти: насколько ты зол на меня?

- Двадцать, - говорит вампир, сухо и безразлично. Он подходит к кровати, и Лиам двигается назад, чтобы освободить ему место. Но Зейн лишь присаживается на край, повернувшись к нему спиной. - Ты напугал меня до чертиков, Лиам. Я даже сначала подумал, что ты сбежал. Но потом я заметил, что Луи тоже нет, и это напугало меня еще больше. Ты же понимаешь, что он мог тебя убить? Даже не специально, он же просто безответственный идиот.

- Мы просто пошли на концерт, - в слабой попытке защититься отвечает Лиам. - Ничего же не случилось.

- Просто концерт, - повторяет Зейн. - Тогда почему, когда вы вернулись, ты был вдрызг пьян?

Лиам виновато кривится, но мысленно радуется, что Зейн сидит к нему спиной:

- Ладно, и в клуб. Но всё прошло нормально.

- Я вижу, - резко отвечает вампир. - Это очевидно. Ты же здесь! Но… блять, одна мелкая ошибка — и ты бы не вернулся. Мир опасен, Лиам, и ты не понимаешь, насколько ты раним.

- Я не раним, - спорит Лиам. - Это из-за того, что я человек? Но таковым является большинство населения, Зейн! Люди умирают ежедневно, но не все! Люди не сидят целыми днями по своим норам только потому, что на улице их может сбить автобус. Шансы на это слишком малы, чтобы по этой причине провести всю жизнь взаперти.

- Я знаю, - процеживает Зейн сквозь зубы. И просто по его позе Лиам может сказать, что сейчас он наверняка сжимает пальцами переносицу. - Ты правда думаешь, что я этого не осознаю?

- Тогда… тогда я не понимаю, в чем проблема, - признается Лиам. - Правда. Вы говорите, что опасаетесь того, что я проболтаюсь о вашем секрете, объявлю на весь мир, что «хэй, вампиры существуют». Но ты знаешь, что я бы так не сделал, Зейн. И даже не спорь с этим, мы оба знаем, что такого бы никогда не случилось.

- Я знаю, - снова говорит вампир. Он наклоняется вперед, пряча лицо в ладони и забираясь пальцами в свои влажные волосы.

Лиаму просто необходимо к нему прикоснуться, погладить спину, сделать хоть что-нибудь, чтобы прогнать это напряжение. Он виновато выводит круги на лопатке Зейна, прекрасно осознавая свою вину, но отступать нельзя.

- Я хочу иметь право выходить, - говорит он. - Когда захочу, и возвращаться тоже. Я не хочу уходить навсегда. Я просто… хочу уходить и приходить, и чтобы никто не делал из этого проблему. Мне хочется пожить, Зейн. Возможно. Когда-нибудь.

Вампир вздыхает и поворачивается к нему. Ему не составляет абсолютно никакого труда сменить их позиции, толкнуть Лиама на спину и усесться на него сверху, придерживая запястья руками.

- Я так и знал, что скоро ты попросишь об этом, - говорит он, глядя на него из-под челки, которая падает на глаза из-за текущей позиции. - То есть мы все знали, что это произойдет.

- Правда?

Зейн кивает:

- И… Гарри и Найл были готовы тебя отпустить еще несколько лет назад. С тех пор, как тебе исполнилось шестнадцать.

- Но…

- Я им не позволил, - объясняет вампир. - Я не хочу, чтобы ты уходил.

Лиам сопротивляется, пытаясь освободить руки, чтобы прикоснуться к лицу вампира и избавить его от этого замученного выражения:

- Почему?

- Потому что я эгоист, - признается Зейн. - Я хотел… хочу, чтобы ты был здесь. Со мной. Только со мной. Мой Лиам, понимаешь?

- Да, - отвечает Лиам, потому что это правда.

- А если ты станешь уходить, то это прекратится, - продолжает брюнет. - А однажды ты, может, вообще не захочешь возвращаться.

class="book">Лиам давится смешком, за что получает обиженный взгляд.

- Прости, - спешно добавляет он. - Просто… я всегда буду хотеть вернуться, и я, честное слово, не понимаю, как ты этого не видишь. Вы моя семья. Я не пытаюсь сбежать, Зейн. Мне просто нужно немного свободы. Я хочу больше, чем просто комнаты этого дома и огражденный забором двор. Больше.

- Луи тебя испортил, - жалуется Зейн. - Этого и следовало ожидать. Возможно, было даже лучше, когда он был одержим мыслью тебя убить.

- Дело не в Луи, - признается Лиам. - Может, он и дал мне толчок в нужном направлении, но это мое собственное желание. Думаю, оно появилось уже давно, просто я не хотел спрашивать, чтобы избежать разочарования.

- А если я скажу нет? - спрашивает Зейн, приподняв брови.

- Тогда я просто возненавижу тебя за это, - честно отвечает шатен.

Зейн вздыхает и отводит взгляд:

- Я так и думал. Но попытаться стоило, - он отпускает запястья Лиама, но продолжает на нем сидеть. - Просто я не знаю, что буду делать, когда не буду видеть тебя все время. Когда не смогу за тобой присматривать. Это… это просто ужасно меня пугает.

- Я не ребенок, - напоминает ему Лиам. - Я способен на гораздо большее, чем ты думаешь.

- Поверь мне, я знаю, - говорит вампир. - Но все равно, - он берет лицо Лиама в руки. - Весь мир в моих ладонях, помнишь? Меня бросает в дрожь от мысли, что кто-то может его отнять. Я доверяю чужому окружению самое важное, что у меня есть.

Лиам облизывает губы, пытаясь не краснеть:

- Я так много для тебя значу?

- Всё, - говорит Зейн. - Ты значишь для меня всё.

Лиам изучает его лицо, в попытке обнаружить следы лжи, но не находит.

- Почему ты мне не сказал? - шепчет он. - Почему ты не признался мне в своих чувствах?

Зейн тихо и грустно смеется:

- Потому что чувства — не мой конек, Лиам. Но я признавался тебе миллион раз. Ты просто не слушал.

- Не признавался, - возражает шатен. - Ты никогда об этом не говорил.

- Словами — нет, - соглашается вампир, проводя пальцем по шее Лиама, словно перышком. - Но говорил всеми другими возможными способами.

«Поцелуй меня, поцелуй меня, поцелуй меня», - думает Лиам.

- Поцелуй меня, - наконец, произносит он.

Взгляд Зейна падает на его губы, и случается короткий унизительный момент, когда он думает, что вампир слезет с него, скажет «нет». Но затем тот наклоняется, щекоча кожу Лиама волосами, и на мгновение просто дышит его воздухом. Лиам первый тянется вперед и заключает их губы в поцелуе.

Зейн падает на него, упершись на руки, впервые не боясь задавить собой Лиама. Он просто ложится на него всем весом, а шатен впивается в его волосы, отчаянно прижимаясь к нему своим телом.

Этот поцелуй до боли медленный, заставляющий Лиама пылать и тяжело дышать. Он обводит языком язык Зейна, толкается всем телом вперед в надежде придвинуться ближе, но безуспешно. Но, по крайней мере, он не единственный, кто сходит с ума. Зейн издает отчаянные, голодные стоны, даже не отрываясь от его губ, словно никак не может насытиться. Он лижет язык Лиама, его губы, проводит кончиком по небу…

Лиам улыбается в поцелуй и слегка отстраняется, чтобы посмеяться.

- Что? - спрашивает Зейн, на что Лиам просто качает головой, запутываясь пальцами в черных волосах.

- Просто это так невероятно. Я не думал, что ты когда-нибудь… Я никогда не думал, что у меня это будет.

Зейн переворачивает их так, чтобы Лиам оказался сверху, и кладет руки ему на бедра.

- У тебя будет все, что ты захочешь. Что угодно. Всё, что угодно.

- Я не хочу всё, что угодно, - говорит Лиам и оставляет на его губах еще один поцелуй. - Я хочу только тебя.

- Я давно у тебя есть.

- Я этого не знал, - отвечает тот, поглаживая пальцем ключицу Зейна.

- А должен был. Это же было очевидно, малыш.

- Было бы очевидно, если бы ты научился разговаривать, - дразнит шатен.

Вампир притягивает его к себе за воротник, и, пропуская губы Лиама, его губы скользят по щеке, и он кусает его за мочку уха. Шатен даже никогда не фантазировал об этом, но, кажется, ему это нравится. Он вздрагивает от слов Зейна:

- Хочешь, чтобы я научился разговаривать? Хочешь, чтоб я рассказал тебе, как ты приятен на вкус? Как сильно я хотел прильнуть губами к каждому участку твоей кожи? Как я хочу свести тебя с ума, но боюсь переборщить?

Лиам унизительно хныкает и зажмуривает глаза.

- Или, - продолжает Зейн, проводя пальцами по его спине, - ты хочешь, чтобы я рассказал о том, что знаю о тебе абсолютно каждую деталь и люблю каждую из них? Что иногда я жалею о том, что ты не сбежал в тот день, когда я открыл тебе дверь и предложил уйти, потому что иногда мне слишком тяжело? Что я боюсь, что никогда не буду заслуживать тебя, и до ужаса боюсь дня, когда ты это поймешь?

- Что, если это я тебя не заслуживаю? - возражает Лиам.

На это Зейн просто улыбается:

- Это невозможно, милый.

Лиам не спорит, хоть и считает то, что сказал, правдой.

- Я тоже тебя люблю, знаешь, - говорит шатен. - Пока что я не знаю о тебе всего, но очень хочу. И из того, что я уже узнал, нет ничего, чего бы… чего бы я не любил. Просто чтоб ты знал. Уже много лет, Зейн. Господи, я запал на тебя, еще когда мне было 14 лет, я был весь такой несуразный, а ты был таким идеальным, как будто сошел прямиком со старинной картины маслом. Такой прекрасный, что даже невозможно долго смотреть.

- Ты тоже молчал о своих чувствах, - говорит вампир. - Ты никогда мне этого не говорил.

- Потому что я думал, что это глупо, - признается Лиам. - Я никогда не думал, что это может быть взаимно. Зачем об этом говорить, если это все испортит?

Зейн задирает его футболку, впивается ногтями в бедра:

- И как? Всё испорчено?

Лиам нависает над ним, упершись руками в грудь. Волосы Зейна беспорядочно взъерошены, щеки покраснели, губы опухли от поцелуев и блестят слюной.

- Глядя отсюда, всё очень даже прекрасно.

Зейн тянет его вниз, чтобы поцеловать, и Лиам просто подчиняется. Время, проведенное в постели вампира, кажется вечностью. Ко времени, когда им перестает хватать дыхания, одеяло уже валяется на полу. Огонь в камине потух еще давным-давно, когда они перестали обращать на него внимание, но Лиаму до сих пор тепло. Даже руки Зейна горячие на ощупь от того, сколько они пробыли на теле шатена.

Лиам падает на кровать, пытаясь отдышаться. Вампир приподнимается на локте, даже не подозревая, как небрежно он выглядит. Его волосы высохли комками, и лохматый вид делает его моложе. Что ж, он всегда выглядит моложе, чем есть на самом деле, но в этот момент особенно.

Зейн проводит когтем по его груди, и футболка с легкостью расползается пополам.

- Хочешь узнать, как я стал таким? - спрашивает он. - Ты сказал, что знаешь обо мне не все. А хочешь?

Теперь когти Зейна на его животе, поглаживают тонкие волоски. Лиам обильно сглатывает, пытаясь сосредоточиться, потому что это важно, но, кажется, его член имеет немного другое мнение насчет того, что важно в данный момент.

- Да, - с трудом отвечает он. - Мне бы хотелось узнать.

- Ладно, - Зейн кивает и разрывает рубашку так, чтобы полностью оголить его грудь. Он выводит невидимые узоры на коже шатена, иногда оставляя красные следы. - Я был, как ты, - говорит он. - Прежде чем все это случилось, я был, как ты.

- Вы все были людьми, - напоминает ему Лиам. - Это я и так знаю.

Зейн качает головой:

- Нет, я имею в виду… я тоже был рабом. Я жил в поместье побольше этого, был верен клану из восьми вампиров. Моя семья меня продала. Мы были бедными, и это было в то время, когда вся деревня знала о вампирах, и им не нужно было скрываться, как сейчас. Мои сестры умирали, родители не могли обеспечить нас едой, а отец был болен. Поэтому моя мама пошла к ним, молила о помощи, и они попросили кое-что взамен.

- Твоя семья просто… отдала тебя? - возмущается Лиам. - Как они могли…

- Я стал добровольцем, - говорит Зейн. - Изначально они хотели одну из моих сестер, но я предложил себя. Хотя я и не знал, на что подписываюсь. Все происходило не так, как с тобой сейчас. Со мной не обращались как с человеком. Одна из них, Аласандра, заставляла меня ползать на коленях, как животное. Я всех их ненавидел, да и я им не нравился. Они считали людей отбросами и не стеснялись говорить мне об этом.

- Но кто-то из них все же превратил тебя?

Зейн качает головой:

- Нет. Это был какой-то случайный гость. Она осталась у нас на пару недель и подняла на уши весь особняк. Прежде чем уйти, она спросила, хочу ли я пойти с ней. Мне кажется, она думала, что любит меня. Она не любила, вовсе нет, но я был привлекательным или как-то так. Тогда я только на это и был годен. Симпатичный человечек, которым клан пользовался и хвастался перед гостями. Как чистокровной собакой.

Лиам берет его за руку, вытягивая из воспоминаний.

- В общем, я сказал ей, что не могу. Если бы я ушел, они бы убили мою семью. Поэтому она предложила мне другой вариант. Сказала, что даст мне возможность позаботиться о своей семье самостоятельно. И я воспользовался ей. Что угодно, лишь бы убраться оттуда, не рискуя близкими, - он делает вдох. - Я никогда не хотел становиться вампиром, Лиам. Я ненавидел их. Но когда ты прижат к стене, у тебя не остается выбора. Поэтому я позволил ей превратить меня.

- И что сделали они? Клан, с которым ты был.

Зейн пожимает плечами:

- Они не могли ничего сделать. У той, что меня превратила, было много друзей, они бы не рискнули причинить вред кому-то, кого она превратила. И вампиры не часто убивают кого-то из своих. Это негласное правило, да и убить вампира не так уж просто.

- Поэтому ты ко мне так добр? - спрашивает Лиам. - Потому что ты был на моем месте?

Зейн качает головой:

- Нет. Это было бы логично, но нет. Когда ты сюда попал, я был такой же, как они. Я научился ненавидеть людей, считать их пригодными лишь для одного дела. Я натворил много ужасных вещей, Лиам. Ты бы испытывал ко мне отвращение, если бы знал. И сначала я не хотел, чтоб ты здесь находился. У Гарри были строгие правила по поводу обращения с тобой, и мне казалось, что он слишком мягок.

Лиам мысленно возвращается в прошлое, вспоминает, как холоден был изначально Зейн. По крайней мере, до того момента, как Гарри поручил ему заняться домашним обучением Лиама. Со временем лед тронулся, но Зейн всегда был самым отстраненным из них всех.

- Но ты изменил мое мнение, - говорит вампир. - В первый год, позволь Гарри мне это сделать, я бы мог убить тебя и даже глазом не моргнуть. Но ты… к тебе тяжело оставаться безразличным. Наверное, все дело в том, что в тебе всегда столько энергии. Ты хотел сделать всех счастливыми, и было трудно не хотеть для тебя того же самого.

- Знаешь, а ты делаешь, - говорит Лиам. - В смысле, делаешь меня счастливым. Постоянно.

- Вот и хорошо, - отвечает вампир. - Этого я и хочу.

Лиам поднимает взгляд к потолку:

- Ты когда-нибудь расскажешь мне все остальное? То, что, как ты думаешь, отпугнет меня.

Зейн вздыхает и повторяет позу шатена:

- Если ты правда этого хочешь. Но лично я не хотел бы, чтобы ты смотрел на меня по-другому. Как будто… с ненавистью.

- Не буду, - обещает Лиам. - И я хочу знать всё-всё. Где ты бывал, кого встречал.

- Не так уж много мест я посетил, - говорит вампир. - И знаю тоже немногих. Если ты не заметил, я не очень общительный вампир. О таком спрашивай у Луи. Он везде был.

- М-м-м, - мычит Лиам. - Значит, когда-нибудь мы вместе куда-нибудь отправимся.

- Когда-нибудь, - говорит Зейн. - Но не скоро.

- Почему нет?

- Если ты думаешь, что я пущу тебя в самолет, пока ты еще человек, то ты просто ненормальный, - говорит брюнет. - Эти штуки опасны.

- Ты имеешь в виду, что я не всегда буду человеком? - спрашивает Лиам. - То есть, однажды ты меня превратишь?

Зейн издает недовольный звук и хмурится:

- Ну, Найл и Гарри не оставят мне выбора. Эти двое слишком к тебе привязаны. Они бы места себе не нашли, если бы ты состарился и умер. Они уже долгое время это обсуждают, но здесь я не уступлю, ясно? Забирай свою свободу, Лиам, но я не дам тебя превратить в ближайшем будущем точно.

Лиам улыбается, довольный ответом:

- Хорошо. На данный момент мне и человеком неплохо быть. Я не люблю кровь.

- Полюбишь, - говорит вампир. Он берет его за руку, переплетает пальцы и слегка приподнимает вверх, проводя большим пальцем по запястью. Не до крови, хотя и мог бы. - Ты полюбишь ее со временем.

- Какая она на вкус? - шепчет Лиам. Он всегда сгорал от любопытства, когда кто-то пил его кровь. Есть что-то подозрительно увлекательное в том, как они это делают, особенно Зейн. То, как он проводит по венам на руках или шее, то когтями, то зубами, вызывая в Лиаме острое желание понять, почему же кровь имеет на них такой эффект.

Какое-то время Зейн молчит, но затем подносит запястье ко рту и легонько кусает, проводя языком по коже.

- Это трудно объяснить, - говорит он. - Трудно описать. Это ни на что не похоже. Это больше, чем просто вкус, который, кстати, невероятен.

- Правда?

Зейн кивает. Он скользит губами по его ладони, оставляет поцелуи вдоль пальцев, затем берет один в рот. Он обводит его языком, и Лиам давится воздухом, когда кожу прокалывают острые зубы. Достаточно, чтобы выдавить пару капель крови.

- Особенно ты, - говорит Зейн.

- Какой… какой у меня вкус? - спрашивает шатен.

Зейн снова оказывается на нем, заключая тело руками и ногами. Он наклоняется, мягко засасывает мочку уха в рот.

- Замечательный, - добавляет он. Стонет, в прямом смысле этого слова, Лиаму в ухо. - Такой замечательный, Лиам. У тебя такой замечательный вкус.

От этих слов у Лиама не должен стоять, но тем не менее так оно и есть, и он спрашивает:

- Ты сказал, что это больше, чем просто вкус. Что еще?

- Власть, - говорит Зейн. - Это дает тебе чувство непобедимости. И это настолько интимно, когда ты пьешь чью-то кровь, в особенности, когда это по их желанию. Когда ты знаешь, что они так беспомощны, - он продолжает, продвигается по телу Лиама вниз, останавливается губами на шее, затем на ключице, - что ты можешь сделать с ними все, что захочешь, но они верят, что ты будешь осторожен.

- Ты всегда со мной осторожен, - заикается Лиам. - Правда?

- Конечно, - говорит вампир. Он кусает кожу на его груди. В этот раз человеческими зубами. - Но иногда мне не хочется.

- П-правда? - снова спрашивает Лиам.

Зейн снова проводит ногтями по его груди, цепляя соски. Лиам шипит, но не от боли. По крайней мере, не от боли до того момента, как Зейн делает это снова и в этот раз когтем пронизывает кожу, не больно, но в этом месте моментально проступает кровь. Вампир опускает голову, проводит языком, медленно облизывает, оставляя рану липкой и блестящей от слюны.

- Иногда мне хочется погрузиться клыками в каждый сантиметр твоего тела, - признается Зейн, подчеркивая каждое слово легким укусом в бедро. - Но я не хочу причинять тебе боль. Просто оставить на тебе метку, понимаешь? Чтобы все знали, что ты мой. Только мой.

И каким бы жалким это не казалось, но да, Лиам принадлежит ему, пока Зейн этого хочет.

- Но также я хочу сделать тебе приятно, - добавляет он, продолжая опускаться вниз, снова оказываясь между ног Лиама, как в тот раз, когда он укусил его в бедро. В этот раз их разделяют джинсы, но Лиам все равно ощущает, как клыки с легкостью проходят сквозь ткань, подступая опасно близко к коже. - Я хочу, чтобы ты тоже наслаждался процессом.

Зейн проводит рукой по бугорку в его штанах, заставляя Лиама закинуть голову назад. Ему тяжело дышать, тяжело думать. Он до боли возбужден, и эта боль хуже, чем от царапины на груди, в тысячу раз хуже.

- Зейн, - выдыхает он. - Может… ты можешь?

- Я снимаю их, - неожиданно говорит вампир и кладет руку на пуговицу на джинсах Лиама. - Можно?

Шатен ускоренно кивает, от чего голова кружится еще больше. Возможно, всё происходит слишком быстро — тот темп, в котором происходят события, но Лиаму он кажется слишком медленным. Черт, да он ждал этого столько… столько лет. Он столько лет хотел, чтобы Зейн его поцеловал, прикоснулся к нему. И теперь, когда у Лиама есть такая возможность, каждая секунда, потраченная на что-то другое, кажется пустой тратой времени.

Зейн расстегивает пуговицу, опускает собачку молнии вниз, действуя быстро и гладко. Он с легкостью стягивает джинсы с Лиама, даже не дождавшись, пока тот приподнимет бедра. И вскоре джинсы оказываются где-то на полу, а вампир смотрит на него так, словно отчаянно хочет не чего-то конкретного, а просто Лиама в целом.

- Знаешь, как трудно мне было? - спрашивает он, оставляя линию поцелуев на бедрах. - Как трудно мне было прикасаться к тебе руками и губами, но не так, как мне хотелось?

- Я бы разрешил тебе, - говорит Лиам.

Зейн кивает, обжигая щетиной кожу:

- Думаю, я знал это, - признается он. - Где-то в глубине души я догадывался, что у меня есть шанс быть с тобой, но меня это пугало.

Кончики пальцев вампира забираются под ткань его боксеров и скользят все выше и выше, пока не впиваются ногтями в тазобедренную кость. И Зейн так близко к его члену, так близко, что Лиам готов кричать, потому что Зейн высовывает руку, так и не прикоснувшись к нему как следует.

- Почему… почему… - он даже не может закончить вопрос, потому что ерзает на кровати, пытаясь заставить Зейна прикоснуться к нему. - Господи, хватит меня дразнить, пожалуйста. Я прошу.

- Потому что частично я понимал, что не смогу остановиться, - признается брюнет и спускает боксеры ниже, оголяя бедро с одной стороны, но оставляя самые важные части прикрытыми. - Частично я понимал, что разрушу тебя и не смогу остановиться.

- Думаешь, теперь ты сможешь? - просто вынужден спросить Лиам. Его голос звучит слабо даже для собственных ушей, ему уже не хватает дыхания, хотя Зейн даже еще ничего не сделал. - Остановить себя?

Вампир поднимает взгляд, медленно проводя им вверх по телу шатена, в итоге натыкаясь на его взгляд. И отрицательно качает головой.

- Нет, - говорит он. - Точно нет.

- Я не против, - признается Лиам.

Зейн любовно качает головой, бормоча «идиот», и стягивает трусы с Лиама до конца. Белье оказывается на полу где-то рядом с джинсами, потому что Зейн уже увлеченно обводит языком то место, где укусил Лиама в прошлый раз, при том, что все следы от укуса уже давно исчезли.

Шатен снова начинает ерзать. Его болезненно твердый член лежит на животе, а Зейн все еще к нему не прикоснулся. Он с наслаждением вылизывает бедра Лиама, словно мог бы провести за этим занятием всю свою жизнь, в то время как парень уже испачкал весь живот смазкой, обильно выделяющейся из головки.

Он больше не может терпеть. Парень тянется рукой к своему члену, но Зейн практически с силой перехватывает его запястье и снова качает головой, царапая щетиной кожу. Он передвигается губами выше, ближе к верху бедра Лиама. Он цепляет щекой член, поворачивает голову и, глядя Лиаму прямо в глаза, оставляет дорожку влажных поцелуев вдоль ствола и отстраняется, но его воздушные прикосновения вовсе не помогают Лиаму избавиться от напряжения, которое как будто душит изнутри, а, напротив, разжигают еще большее желание.

Его зубы впиваются в кожу на животе, практически пронзая ее. Когда он переходит к бедру, на том месте Лиам обнаруживает ярко-бордовый след укуса, и, скорее всего, завтра, прикоснувшись к нему, он все еще сможет почувствовать боль.

- Ты станешь умолять об этом, да? - вампир проводит языком вдоль линии его бедер. - Я всегда знал, что ты такой.

- Зейн.

- Придется лучше постараться, - отвечает брюнет. Он приподнимается, водит ладонями по ногам Лиама, капельку согревая их. В общем-то, они кажутся практически обжигающе горячими, и парень очень хотел бы на него злиться, если бы мог.

- Прикоснись ко мне, - умоляет Лиам. - Зейн. Пожалуйста.

- Я и так к тебе прикасаюсь, - подмечает вампир.

- Зейн, - не выдерживает Лиам. - Хочу, чтобы ты… просто сделал это, прошу, блин, сделай это.

Зейн кусает его. Его зубы пронзают кожу, и глаза резко становятся черными. Лиам приоткрывает рот от боли, к уголкам глаз подступают слезы. Но затем Зейн обхватывает его член рукой, и Лиаму просто хочется плакать от облегчения.

Слишком много всего одновременно. Боль, остро контрастирующая с удовольствием, которое приносит рука Зейна на его члене. Он медленно дрочит, держа его в тугом кулаке, растягивает процесс. И Лиам не хочет, чтобы это заканчивалось. Он так остро все ощущает, каждый нерв словно электризован, выгибает спину навстречу руке Зейна в надежде, что тот ускорит движения.

Вампир отстраняется, облизывая губы, и, словно прочитав мысли, ускоряет движение руки. К Лиаму никто никогда так не прикасался, и то, насколько он близок к финишу, просто сводит с ума.

Когда Зейн снова замедляется, Лиам уже готов накричать на него за это, но он облизывает ствол от основания к головке и обхватывает ее губами. Он беспощадно медленно опускает рот, поглощая ствол во влажность и теплоту своего рта, без особых усилий заставляя Лиама бесстыдно стонать.

Парень снова выгибается дугой, вот-вот, так близко, черт, почти…

Зейн выпускает член изо рта. Лиам падает плашмя на кровать, ощущая усталость и раздраженность, как никогда раньше. Но вампир не останавливается. Он продолжает дрочить ему быстро, умело и легко благодаря слюне, оставшейся от предыдущих действий.

- Сейчас по тебе видно, что ты мой.

Лиам впивается ему в плечо, оставляя следы на коже, но, в отличие от Зейна, без ран. Он резко втягивает воздух, практически давится им, и в следующую секунду кончает Зейну на пальцы, так неожиданно, что на мгновение перед глазами всё темнеет.

Когда он открывает глаза в следующий раз, он все еще тяжело дышит, а Зейн гладит его по голове, перебирая пальцами пряди, и что-то шепчет на ухо. И сначала Лиам не может ничего разобрать, но затем слышит мантру из «я тебя люблю», «я тобой восхищаюсь» и «всё для тебя, Лиам, всё для тебя».

- Мне кажется, ты меня убил, - хрипит Лиам.

Зейн мягко смеется и целует его в щеку:

- Ты жив, - говорит он. - Сказал же, что не хочу делать тебе больно. Просто довести до безумия.

- Да, - выдыхает Лиам. - Ты действительно… да.

Вампир мило улыбается, но его радостное выражение лица резко сменяется нахмуренными бровями:

- Я же не переборщил? - спрашивает он. - Всё же хорошо, да? Тебе не было больно? Черт, я…

Лиам устало смеется:

- Как тебе это удается? Как твоё «я хочу, чтоб ты меня умолял» резко сменяется на «о мой бог, ты в порядке?»?

Зейн щурится и страстно заявляет:

- Это не смешно. Для меня нет ничего важнее твоего благополучия.

- Ну, со мной всё отлично, - уверяет Лиам. - Даже более того.

- Отлично, - говорит Зейн, медленно водя большим пальцем по его щеке.

- Можешь поцеловать меня еще раз? - спрашивает парень.

- Всегда готов, только попроси.

Лиам усмехается:

- Тогда мы не сможем ничего сделать. Я хочу, чтобы ты постоянно меня целовал. Мы не можем целоваться вечно.

Зейн с вызовом поднимает брови:

- Это мы еще посмотрим.

***

Удивительно, что они вообще выбираются из постели. Хотя нельзя сказать, что успешно… По крайней мере, Лиам. Он не выходит из спальни. Он раз принимает душ, два раза переодевается в одежду Зейна. Ест обед, ужин и завтрак на следующее утро в кровати, не двигаясь с места, так как не уверен, что сможет пошевелиться. Он чувствует приятную усталость, от которой поджимаются пальцы ног.

Он с разочарованием замечает, как засосы, которые он оставил на шее и плечах Зейна, и царапины на его спине исчезают, но с удовольствием прижимает вампира к матрасу и оставляет их снова и снова.

Логично, что ему все-таки приходится выйти из комнаты, но вампир отпускает его с равносильной неохотой.

И Лиам жалеет об этом, как только спускается на первый этаж к обеду, одетый в одежду Зейна и отмеченный засосами и запахом вампира, который уже трудно отличить от его собственного.

- Наконец-то он тебя выпустил, - поддразнивает Луи, когда парень садится за стол с сэндвичем. - Мы уже собирались слать за подмогой, убедиться, что Зейн не привязал тебя к кровати.

- Привязывал, - говорит брюнет, стащив морковку с тарелки Гарри. - Один раз точно, по крайней мере.

Лиам краснеет, и, будь он ближе, он бы стукнул вампира по руке:

- Зейн!

- Не произноси его имя таким голосом, - умоляет Найл. - Никогда, Лиам. Никогда.

- Вампирский слух, - уточняет Луи, усмехаясь. - Не думал, что ты из крикунов. Хотя, наверное, должен был.

- О боже мой, - Лиам закрывает лицо руками, отказываясь смотреть кому-либо в глаза, потому что он может смириться с подколами Луи, но знать, что все, включая Найла и Гарри, их слышали — это уже слишком.

Зейн усаживается рядом с ним и, взяв Лиама за запястье под столом, начинает выводить успокаивающие круги на коже.

- Отъебись, Луи, - добавляет он.

- Чего это? - возмущается тот. - Ты знал, что мы вас услышим. На самом деле, мне кажется, ты только рад этому, чертов собственник.

Зейн вздыхает и целует Лиама в шею:

- Не обращай на него внимания.

Парень медленно кивает и продолжает есть сэндвич. Найл отказывается встречаться с ним взглядом, поэтому Лиам оставляет все попытки. Гарри же, в свою очередь, внимательно изучает его.

- Ну, так как прошел концерт прошлой ночью? - вскоре спрашивает он.

Лиам удивленно распахивает глаза, смотрит на Луи, но тот выглядит таким же шокированным, как и он.

- Какой концерт? - спрашивает Найл. Рядом сидящий Зейн заметно напрягается.

- На который его потащил Луи.

- О, ясно, - ожидаемой злости со стороны Найла не следует. - Круто. Понравилось?

- Тебе… тебе все равно? - спрашивает Лиам.

Найл пожимает плечом:

- А должно быть не все равно?

- Но я же не должен выходить из дома, - напоминает Лиам. - Мы же нарушили правила…

- Ты имеешь право выходить, - говорит Гарри и смотрит на Зейна практически с упреком. - Когда захочешь.

- Мы уже говорили об этом, - процеживает брюнет сквозь зубы. - Оставь эту тему, Гарри.

- Не собираюсь, - резко отвечает кудрявый. - Я знаю, что мы об этом говорили, но ты так и не дал ему разрешение, а?

Лиам проматывает события в голове. Нет, он не давал. Он сказал, что знал, что однажды Лиам попросит об этом, но прямым текстом разрешения не поступало, верно? Точно нет.

- Значит, мне можно выходить?

Гарри кивает, и Луи улыбается, словно он уже планирует миллион дел, которые приведут их к смерти, или, как минимум, серьезным неприятностям.

- Если хочешь, - добавляет Гарри. - И ты можешь возвращаться, когда захочешь, ну, или… если захочешь уйти навсегда, на это ты тоже имеешь право.

Зейн возмущенно рычит:

- Нет, он не…

- Я не хочу уходить навсегда, - тут же отвечает Лиам. Он кладет сэндвич на тарелку и складывает руки на коленях. Он думал об этом, когда Зейн спал, а ему совсем не спалось, и он наблюдал за огнем в камине, размышляя о свободе и о том, чем бы ему хотелось заняться. - Но мне хотелось бы найти работу.

Комната внезапно погружается в тишину, и парень смотрит по сторонам, пытаясь понять их реакцию, но вампиры уж слишком хорошо умеют скрывать эмоции.

- Зачем тебе это? - наконец спрашивает Луи, морща нос.

- Тебе не нужно работать, - соглашается Гарри. - Ты знаешь, что мы дадим тебе денег на всё, что угодно.

- Да, я знаю, - Лиам делает паузу, прочесывая волосы рукой. - Но я хочу этого. И, может быть… может быть, однажды пойти учиться. Не прямо сейчас, а со временем.

- Нет, - тут же протестует Зейн. - Тогда тебе придется выходить каждый день, и…

- Если он хочет, - перебивает его Гарри, - то может.

Лиам довольно улыбается себе под нос, но Зейн все еще яростно щурится.

- Тогда мне нужно кое-что взамен, - говорит он. - Если Лиам получит то, что хочет, тогда я тоже.

- Ну, началось… - говорит Найл.

- Чего ты хочешь? - спрашивает Гарри.

- Никто не имеет права его кусать, - заявляет Зейн. - Вообще никогда.

- О, и все? - спрашивает кудрявый. - Договорились. Никто не кусает Лиама.

- Протестую! - раздается громкий голос Луи. - Я даже еще не пробовал!

- И не попробуешь, - прямо говорит брюнет, с вызовом оголяя клыки.

- Никто? - спрашивает Лиам, и Зейн поворачивается к нему, все еще не спрятав клыки после обмена любезностями с Луи. – Ну… вообще никто? Что, если я… если я не против того, чтобы… Не против того, чтобы ты…

Лиам замолкает, от волнения глотая воздух, когда глаза Зейна чернеют. На секунду он думает, что сказал что-то не так, но затем Зейн оказывается у него на коленях, чуть ли не опрокинув стул, и нежно, напористо целует, словно единственная его цель — это свести Лиама с ума и лишить его возможности дышать.

- Можно моим правилом будет, что никому нельзя делать этого за обеденным столом? - спрашивает Найл.

Лиам смущенно отталкивает брюнета, после чего тот ухитряется чмокнуть его еще раз и затем вернуться на свое место. Парень возвращается к сэндвичу, Луи и Гарри как всегда начинают о чем-то спорить (о каком-то очередном ремонте, потому что Луи терпеть не может свою комнату, и ему хотелось бы ванную комнату побольше), а Найл напоминает им о том, как в прошлый раз декоратор пытался повесить золотистые шторы в гостиной и через час лежал мертвый на полу.

Лиам устраивается у Зейна под боком, доедая сэндвич, половину которого присвоил Зейн. Закончив обед, парень планирует пойти в свою комнату, Найл следует за ним, а Зейн, естественно, как всегда рядом.

По привычке, Найл усаживается на пол, опершись о кровать Лиама, скрестив ноги и уставившись в экран. Лиам берет комикс и разваливается на матрасе, откинувшись спиной на подушки. Зейн садится на подоконник, широко распахнув шторы, впуская в комнату прохладный воздух и наполняя его дымом. При этом красная искорка сигареты в полумраке освещает лицо вампира, и Лиам пытается сделать вид, что он не пялится.

В конце концов, он сдается и, захватив комикс, направляется к подоконнику. Он устраивается у Зейна между ног, откинувшись спиной ему на грудь.

- Знаешь, а звезды тоже постоянны, - говорит Лиам. - Как закаты и рассветы. Звезды всегда рядом.

- И ты тоже всегда будешь рядом, да? - спрашивает вампир. Он целует Лиама в макушку; одной рукой крепко обнимая за торс, а второй — стряхивая пепел из открытого окна.

Лиам фыркает:

- Понятное дело.

- Хорошо. Мой Лиам, да?

- Это значит, что ты тоже мой? - спрашивает парень. - Просто для равенства. Если я твой, будет только честно, если ты будешь моим.

Зейн смеется над ним и выкидывает сигарету на улицу. Он обнимает его обеими руками, притягивая к себе:

- Всегда был твоим.

***

- Лиам, ну в самом деле, - стонет Лиза в сотый раз. - Я же рассказывала тебе, как кипятить молоко. Это не так уж трудно.

Шатен смотрит на заказ, который он только что приготовил. Ему казалось, что с напитком все в порядке, но, видимо, это не совсем так. По факту, бариста из него никудышный, но это всего лишь его четвертый день на работе. Он все еще учится, и, учитывая обстоятельства, получается у него не так уж плохо.

- Извини, пожалуйста, - второпях отвечает Лиам. - Я переделаю.

- И скажи своему парню, что если он собирается просидеть здесь всю смену, то ему придется купить больше одного кофе, - как отрезав, говорит она.

Лиам следует за ее взглядом и обнаруживает Зейна, сидящего на подоконнике, который, видимо, является его любимым местом в кафе. Он читает, осторожно облизывает палец, после чего переворачивает страницу, но Лиам уверен, что в его голове не отпечаталось абсолютно ни единого слова. Они встречаются взглядами над книгой, и парень подозревает, что все это время вампир просто наблюдал за ним.

- Я скажу ему, - говорит он. - Прямо сейчас. Я скажу.

- Если ты идешь просто пофлиртовать, Лиам, Богом клянусь, я тебя уволю, - предупреждает Лиза. - Я понимаю, что он красавчик, но это не повод…

Лиам обходит стойку, пытаясь скрыть свою улыбку, и направляется к Зейну.

- Ты собираешься караулить меня каждый день? - возмущается парень. Зейн прикидывается, что читает книгу.

- Не понимаю, о чем ты, милый, - говорит он. - Я только что пришел.

- Ты сидишь здесь весь день, - с каменным лицом отвечает шатен.

Зейн вздыхает и опускает книгу:

- Ну что? Я не виноват. Это место опасно, Лиам.

- Это кафе.

- Ты хотел свободы, - замечает Зейн. - Ты ее получил. Но если ты думаешь, что я не сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить тебя, тогда ты серьезно ошибаешься. Возвращайся к работе, пока тебя не уволили. Я не хочу высасывать кровь из твоей коллеги за то, что она на тебя орет.

Лиам поворачивается, обнаруживая Лизу, которая наблюдает за ними, и Зейн угрожающе щурится.

- Эй, веди себя хорошо, - сердится Лиам. - Она просто делает свою работу.

- Я тоже, - ворчит вампир. - А ты иди делай свою.

- Ладно, - отвечает Лиам раздраженно, но тем не менее с чувством умиления. Он знает, что мнение Зейна на этот счет не изменить. И знает, что завтра Зейн будет сидеть на этом же месте, внимательно наблюдая за каждым посетителем, чтобы убедиться, что тот не несет никакой опасности. - Но тебе нужно что-то заказать. Ты не можешь сидеть здесь, ничего не заказывая.

- Принеси-ка мне кусочек вот того красного бархатного торта, - говорит вампир, поднимаясь, чтобы достать кошелек. - И заверни с собой. Слижешь с меня крем, когда мы будем дома.

Лиам вырывает деньги из его руки, краснея как помидор. Он спешно направляется к стойке, думая о том, что единственный, кто угрожает его здоровью — это Зейн. Однажды у него случится инфаркт от тех фразочек, что вампир говорит ему с такой непринужденностью, будто не понимает, какое влияние это оказывает на шатена.

- Люблю тебя, козел, - бормочет парень, ставя контейнер с тортом в пакет. В другом конце комнаты на лице Зейна вырисовывается небольшая милая улыбка, предназначенная только для Лиама.