Only Place I Call Home (ЛП) [scottmcniceass] (fb2) читать онлайн

========== I knew you were trouble when you walked in… ==========

В первый холодный день года Лиам натягивает свитер, собираясь на работу. Маленькая кофейня находится не так далеко от его квартиры, так что у него есть примерно полчаса между последней лекцией и началом смены, чтобы собраться и к нужному времени успеть в кофейню, в отличиe от Луи, который имеет достаточно времени, чтобы прибежать домой, не торопясь переодеться, и прийти на работу. Но Томлинсон все равно умудряется опоздать.

К тому времени как Лиам добирается до кофейни, она уже полна народу. Вечерний ажиотаж из людей, которые, как и он, желая продолжить свой напряженный важный день, нуждаются в кофеине. На тротуаре, перед входом в кофейню, сидит парень.

Лиам общался с ним пару раз, но его имени так и не узнал. Ему известно, что парень любит черный кофе и пончики, покрытые сахарной пудрой; то, что у него глаза, иногда настолько коричневые, что выглядят бесконечными, а иногда такие золотые, почти бездонные, что непонятно, как они могут не светиться; хриплый искренний смех, который редко кто-либо слышит; челюсть, всегда покрытая щетиной, словно произведение искусства; длинные тонкие пальцы, которыми он потрясающе играет на гитаре. А еще у него самый прекрасный голос из тех, которые слышал Лиам, хоть в этой области он совсем ничего не смыслит.

Ах, да, еще он бездомный. Не то чтобы парень когда-то говорил об этом, просто из-за его внешнего вида сложно не догадаться. Он носит грязные потертые джинсы с одной дырой на колене и пятнами, которые не выводятся, сколько раз бы он не стирал их. Футболка новая. Она белая и выглядит свежо, чего не скажешь о его джинсовой куртке, которая как и джинсы, нуждается в стирке. Он играет возле кофейни, но никогда не заходит внутрь. Чехол для гитары открыт для денег, а голос слышен внутри здания. Он несколько раз засыпал с гитарой в руках, используя свой рюкзак в виде подушки. Луи каждый раз прогоняет его. Лиам нет.

— Эй, — говорит Лиам, выглянув из-за двери. — Привет.

Парень от неожиданности распахнул глаза, как будто он спал, что совсем не удивительно.

— Лиам, — медленно говорит он.

Лиам глубоко вздыхает и заходит внутрь. Все повторяется изо дня в день: каждый чертов день, каждую чертову смену, Лиам здоровается с парнем, и все, что он говорит в ответ, - это имя Лиама, заставляя Пейна покраснеть и, ничего не сказав и не предприняв, уйти. Хотя, шатен в самом деле не знает, что нужно делать в этой ситуации.

— Никаких милых бездомных мальчиков, — говорит Луи, в то время как Лиам ныряет за прилавок и надевает фартук с глупым козырьком, что является частью их формы, — не важно, насколько он мил.

— Я не хо…

— Ты хотел, — твердо говорит Луи. — У тебя есть манера ждать, пока кому-то понадобится помощь. Это очень мило, что каждый вечер ты отдаешь ему затвердевшие пончики, но я вижу, как ты смотришь на него. Не думай, что я слепой.

Лиам мечтательно улыбается в окно, наблюдая, как прохожие останавливаются и слушают парня, поющего за окном.

— Он знает мое имя, — быстро говорит Лиам, возвращаясь к работе. Он тянется к салфеткам на прилавке, пытаясь сделать вид, что это не так важно. Ведь это на самом деле неважно, правда?

— Только из-за того, что ты выходишь туда в своей форме, — заметил Луи. — Там написано твое имя.

Лиам взглянул на свой бейдж на груди.

— А, — и он сам не знает, почему это так расстроило его. — Я не знаю его имени.

Луи застонал.

— Ты будешь обсуждать его все время, пока мы работаем вместе? — спрашивает он. — Он будет постоянным предметом обсуждения в нашей жалкой жизни в этом заведении? — перед тем как ответить, Лиам топчется перед дверью. Он нервно кусает губы, наблюдая за тем, как Луи упирает руки в боки, и половина его тела блокирует проход, так как парень с гитарой сидит у окна. Когда Луи отходит от входа, он говорит:

— Его зовут Зейн. Иди работать, Лиам.

Лиам принялся за работу, но позже, во время своего перерыва, он делает один кофе себе, а затем еще один и выскальзывает на улицу, игнорируя вздох Луи за спиной.

Сейчас еще холоднее, и Лиам задается вопросом холодно ли парню — Зейну, как сказал Луи — сейчас.

Он смотрит наверх, когда Лиам открывает дверь, и это так же обычно, как и всегда, что парень — «Зейн», — напоминает себе Лиам еще раз — тянет руку, ожидая кофе. Лиам передает ему стакан, Зейн открывает крышку и делает большой глоток. С его губ срывается благодарный стон.

— Спасибо, Лиам.

— Пожалуйста… Зейн, — говорит Лиам в ответ. Он хочет узнать, как прозвучит его имя. Это новое иностранное слово, принадлежащее тому, кто чуть больше, чем знаком с ним. Луи, все еще стоящий за прилавком, уделяющий половину внимания клиенту, которого обслуживает, наблюдает за ними.

— Ты должен был сам спросить меня, — говорит Зейн. — Я бы сказал тебе.

Лиам пожал плечами. Он не мог до конца признать то, что причиной, по которой он не сделал этого, является то, что он не был уверен, что это правильно; слишком нервничал из-за того, что боялся, что Зейн не скажет ему. Хотя, он до сих пор нервничает, без особой на то причины. Это повторяется изо дня в день, только обычно они не разговаривают совсем.

— Разве это важно? — отшучивается Лиам. Он прокашливается и добавляет: — Ты так и будешь сидеть здесь и говорить, или будешь играть?

Губы Зейна поползли вверх. Это не счастливая улыбка. Она такая, когда его язык прижат к зубам, а нос сморщен. Это веселая улыбка.

— Что предпочитаешь?

Лиам секунду обдумывает просьбу. Грустно, что он запомнил те песни, которые Зейн может петь и играть, так же грустно то, что Зейн знает об этом.

— Дэвид Гетта. Without you.

Зейн немедленно убирает напиток и берет гитару. Пейн ловит на себе взгляд брюнета, как только он наигрывает первую пару нот, а затем Зейн смотрит на Лиама, и теплые и замечательные слова окутывают парня.

— I can’t win, I can’t reign, I will never win this game without you…

К тому времени как Лиам допивает свой кофе, и его перерыв заканчивается, песня подходит к концу, а по гитарному чехлу Зейна уже разбросаны банкноты. Зейн кладет гитару возле себя и, как всегда, возвращается к кофе, но при этом притянув к себе старую сумку крысиной расцветки, которая всегда находится за его спиной. Зейн вытащил блокнот и ручку. Он совершенно забывает о присутствии Лиама, когда пишет там, поэтому шатен возвращается в здание.

Внутри Луи бьет Лиама по голове свернутой газетой и шепчет: — Нет.

Пейн игнорирует его.

Когда их смена подходит к концу, и он, и Луи заканчивают уборку магазина, Лиам берет все лишние пончики, которые они должны были выбросить, и кладет их в сумку, после чего надевает пальто. Луи цокает языком, но не протестует, когда Лиам выскальзывает из-за двери и кидает пончики в гитарный чехол Зейна. Он ничего не говорит, когда Лиам возвращается.

***

— Сколько песен ты знаешь? — спрашивает Лиам несколько дней спустя. Его смена заканчивается через час, но Мегги никогда не винит его за то, что он взял лишние десять минут перерыва. Возможно, он не должен быть снаружи, беспокоя Зейна, но он ничего не может поделать с собой.

Зейн поднимает свой взгляд на Лиама, а затем переводит его на пакет в руках парня.

— Что в нём?

Лиам пожимает плечами и открывает маленький коричневый бумажный пакет.

— Яблочный пончик и бутерброд с ветчиной.

— Яблочные пончики мои самые любимые, — говорит Зейн, как будто Лиам не знал этого. — Ты пытаешься подкупить меня, Лиам?

— Я могу сесть? — спрашивает Лиам вместо ответа.

— Ты работаешь здесь, — напоминает ему Зейн, — а я тот, кто слоняется без дела. Я думаю, ты можешь садиться без моего разрешения.

Лиам садится рядом.

— Что нового? — спрашивает он. — Из последнего. Может, ты написал что-то?

Зейн осторожно смотрит на Лиама: — Как ты узнал, что я пишу?

— Мне так кажется, — говорит Лиам, пожимая плечами. — Ну, так что?

Первые несколько нот, наигранные Зейном, показались знакомыми, и Лиам выпускает смешок перед тем, как он начинает петь.

— Once upon a time, a few mistakes ago… — проходящая мимо девушка останавливается напротив них, но Зейн не прекращает зрительного контакта с Лиамом даже тогда, когда она бросает деньги. А затем и хихикающая пара бросает горсть мелочи. Потом одна пожилая дама говорит: «Слишком талантливый, чтобы быть здесь, на улице», перед тем, как бросить десять долларов, что заставляет глаза Лиама расшириться. Зейн не обращает на деньги внимания, потому что поет Лиаму.

— I knew you were trouble when you walked in…

Вместо того чтобы похлопать, Лиам отдает ему пакет. Зейн достает пончик и откусывает, а Пейн встает и стряхивает с себя грязь, прежде чем зайти обратно в кофейню.

— Ты нравишься ему, — говорит Мегги, когда он встает обратно за прилавок.

Лиам мотает головой.

— Ему нравятся пончики.

***

В первый день, когда выпал снег, настроение Лиама было ужасным. Каждое утро у него практика перед экзаменами, где каждый мог понять, что им нужно подтянуть. И у него все идет наперекосяк. Его мозг не дает ответы ни на какие вопросы, хотя он знает ответы. Он знает. Ну, или парню просто так кажется.

Луи не приставал весь день, потому что вчера был на вечеринке. Обычно Лиам не мирится с этим (он не любит напиваться по три раза в неделю, как большинство его друзей - предпочитает вечеринки по выходным), просто сегодня у него плохое настроение. Уже когда Лиам подходит к магазину, он знает, что Луи будет давить и давить на него, пока он не согласится пойти к кому-нибудь на вечеринку. Иногда работать с лучшим другом счастье, а иногда проклятье.

Только он открывает дверь, стряхивая снег с головы, как Зейн окликает его.

— Привет, Лиам!

Пейн остановился.

— Привет.

— Я кое-что сочинил и могу сыграть тебе, если, конечно, хочешь, — говорит Зейн, выпрямляясь. Он улыбается Лиаму той самой улыбкой, когда его язык прижат к зубам. Ярко и привлекательно. — Ну, песня не совсем новая, просто я только что закончил работать над мелодией и…

— Зейн, я не могу, правда, — говорит Лиам, немного сжавшись. — У меня есть работа.

— Ох, — Зейн кивает, — да, извини.

Лиам входит внутрь, и чувство вины обрушивается на него. Это как… как будто Луи знал, что так и будет. Лиам в самом деле не мог сидеть там с Зейном и слушать его песню, потому что ему еще нужно как-то выживать. Выживание включает в себя работу, даже тогда, когда он хочет просто упасть в постель и спать до тех пор, пока не закончится зима и лекции.

— Он серьезно переделал песню 50 Cent’а в балладу? — спрашивает Луи.

Дверь открылась, как только вошел покупатель, а вместе с ним и «Girl, you seem to love me now. Would you love me if I was down, and out? Would you still…» влетело в здание.

— Как слышишь, — решительно говорит Лиам. — У тебя клиент.

— Ох, как будто ты не собираешься провести весь свой перерыв, строя ему глазки и пуская слюни, — огрызается Луи.

Но это точно не входит в его планы. Вместо этого он падает в кресло и засыпает до тех пор, пока Луи не находит его и не выталкивает из служебного помещения. Из-за этого Лиам злится. Он думает, что Зейн рассчитывает на кофе и каждодневную еду, которую он ему дает, хотя люди останавливаются и дают ему деньги, так что у него должно быть достаточно денег, чтобы купить себе еду. Но Лиам видел, что сегодня остановилось только два человека. Холодная и мучительная погода не приносит ничего хорошего, и заряжает негативом.

В конце смены Лиам берет немного денег из своих чаевых и кладет их в кассу, перед их маленьким путешествием с пончиками и кофе. Он игнорирует осуждающий взгляд Луи потому, что он действительно должен сделать это. Снаружи холодно, и джинсовая куртка Зейна не может согреть его. Не из-за его волос, покрытых еще не растаявшим инеем, не из-за розовых щек, Лиам увидел, как дрожат его пальцы. Вероятно, они онемели, иначе ему бы удалось контролировать их. Неужели он в самом деле должен стоять в стороне и просто наблюдать за ним?

Зейн складывает свои вещи в сумку, когда Лиам выходит из кафе.

— Ты замерз, — комментирует Лиам, а потом чувствует себя идиотом.

Зейн пожимает плечами и смотрит на него, когда становится коленями на землю.

— Ничего, мне не привыкать. Это только начало.

Лиам передает кофе, которое Зейн берет без вопросов. Затем, прежде чем подумать задать ему вопрос или остановить себя, он выпаливает: — У тебя есть место, где ты можешь переночевать? — брови Зейна поползли вверх, а губы сморщились. — Просто… Здесь холодно. Я хочу быть уверен в том, что ты не замерзнешь.

— Вот оно что, — говорит Зейн. Он встает и складывает руки у себя на груди. — Что ты хочешь от меня, Лиам?

Несмотря на то, что на улице холодно, в глазах Зейна пылает огонь. Лиам сделал шаг назад.

— Извини?

— Ты слышал меня, — огрызается Зейн. — Что. Ты. Хочешь. От. Меня?

Лиам осматривается вокруг. Улица, где они находятся, совершенно пуста. Уже довольно поздно, так что большинство магазинов закрыты, и они единственные, за исключением пары, идущей в противоположном направлении на другой стороне улицы. Он видит в магазине Луи, который перемещается и заканчивает уборку, хотя он все так же бросает на Лиама раздраженный, нетерпеливый взгляд. И Лиаму очень неудобно. Он не понимает, чем мог вызвать такой резкий и сердитый взгляд Зейна.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — признается Лиам, — но если я сделал что-то, что оскорбило тебя…

— Ты хочешь трахнуть меня, Лиам? Правильно? Ты дашь мне кровать, в которой я могу спать и заберешься в нее в середине ночи? — высказался Зейн. — Бедный, маленький бездомный мальчик так нуждается в чьей-то помощи, что встанет на колени перед любым, кто был добр с ним?

— Нет, — произнес Лиам, задыхаясь и мотая головой из стороны в сторону. — Нет. Я просто подумал…

— Ты ошибся, — окончательно говорит Зейн. — Понятно? Я имел дело с такими ребятами как ты с пятнадцати лет, хотя, обычно, они намного старше. Вы уверены что можете получить таких как я по щелчку пальцев. Но это не про меня, ты понял?

Он заканчивает складывать свои вещи, закидывая сумку себе на плечи, а затем уходит вниз по улице большими быстрыми шагами. Лиам стоит весь в снегу, его нос немеет, сердце бешено колотится, и он удивляется тому, что только что произошло. Интересно, на самом ли деле Зейн думает так о нем. Неужели он на самом деле ожидал чего-то подобного?

В конце концов, Луи затаскивает его внутрь и огрызается: — Какого хера ты делаешь?

Швабра попадает Лиаму в руки, и он механически начинает вытирать грязь, натоптанную грязной обувью.

— Я обидел его, — мягко говорит он, продолжая работать.

— «Его» это кого? — рассеянно спрашивает Луи. Он останавливается. — Подожди, Зейна? Как? Что ты сделал?

Лиам вздрагивает и застенчиво проводит рукой по волосам.

— Я предложил ему переночевать у меня. На улице очень холодно, и я просто подумал, что… Я ошибся, по-видимому.

Луи тихо засмеялся: — Ты думал о том, что у него в штанах.

Лиам уставился на него: — Я… нет! Даже не думал!

— О, да. Именно об этом.

Лиам мотает головой и толкает Луи.

— Не в этом смысле. Он думает, что я… был добр к нему, потому что я ждал, что он переспит со мной. Я предложил ему место, где остаться в обмен на него… Понимаешь?

Луи ударил его по плечу: — Ты не серьезно. Он не серьезно.

— Очень даже серьезно.

Они закончили уборку молча. Лиам слишком распыляется на каждую вещь, чтобы быть в настроении для разговоров и, очевидно, он ошеломлен, что Луи впервые молчит. Возможно, это хорошо, хотя бы из-за того, что они никогда не заканчивали уборку так быстро. И обычно, у одного из них (как правило, у Луи), пропадает желание прибираться, или же он ускользает рано, извиняясь, оставляя другого, как правило Лиама, заканчивать.

— Мне кажется, что это к лучшему, — говорит Луи, когда Лиам закрывает кофейню. — Я говорил тебе о том, как отношусь к тому, чтобы ты приводил бездомных к себе. Я знаю, что у тебя большое сердце, но люди пользуются этим, малыш, и я не хочу, чтобы ты пострадал от этого.

— Я могу позаботиться о себе, — мямлит Лиам.

Луи трет его спину через куртку.

— Я знаю, что можешь, но, тем не менее, волнуюсь. В любому случае, ты сможешь сходить куда-нибудь и развлечься. Забудь об этом осле и просто расслабляйся.

Возможно, если бы он не был в таком плохом настроении, то согласился бы.

— Нет. Я думаю, что просто пойду домой. У меня нет настроения.

Вздохнув, Луи качает головой в знак смирения: — Хорошо. Но не грусти весь вечер, ладно? Пообещай мне.

— Я обещаю, — говорит Лиам, закатывая глаза.

Луи слегка ударяет его по спине еще раз, прежде чем пойти домой. Лиам кладет свои ключи от кофейни в сумку и идет к себе домой, наклоняя голову против сильного ветра и снега, который создает впечатление, что лед режет его кожу. Он не беспокоится о Зейне. Точно не беспокоится.

========== Won’t go home without you… ==========

Сейчас два часа ночи. Два часа ночи единственного дня, когда Лиам может позволить себе поспать, но он собирается убить Луи. Пырнуть в него ножом и выбросить тело в реку. А если кто-нибудь когда-нибудь найдет его труп, то Лиам уверен, что получит за это медаль, а не тюремное заключение.

— Что тебе надо? — шипит в трубку Лиам. — Ты знаешь, сколько сейчас время?

Луи отрыгивает.

— Я немного, совсем маленечко, совсем чуть-чуть выпил… — шепчет он. Слова нечленораздельны и почти не связаны. — Мне нужно, чтобы ты… чтобы, ох. Я не могу вспомнить. О! Мои ключи. Мои запасные ключи. Мне нужно, чтобы ты принес их. Сюда. Мне. Хорошо, Лили?

— Сейчас два часа ночи, — говорит Лиам.

— И я не могу попасть домой! — ноет Луи. — Пожалуйста, Лиам. Прошу. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Лиам стонет и смотрит в окно. Снег все еще идет.

— Я тебя убью.

— Я тоже люблю тебя, — счастливым голосом говорит Луи. — Скоро увидимся.

Когда Пейн встает с кровати, она скрипит под тяжестью его веса. Лиаму потребовалось пять минут, чтобы отыскать запасную пару ключей, которую Луи оставил у него на случай чрезвычайной ситуации (что определенно было хорошей идеей, ведь это уже третий раз, когда Лиам должен принести их ему). Он берет шапку и, на всякий случай, надевает зимнее пальто, а потом выходит из дома и быстро идет вниз по улице. Снежинки грациозно танцуют в свете уличных фонарей.

Честно говоря, Лиам хочет отшлепать Луи за то, что иногда Томлинсон напивается до такой степени. Но стоит отметить, что ему до жути приятен тот факт, что друг догадывается позвонить ему, когда необходима помощь. Когда он добрался до квартиры Луи, тот тихо посапывал на лестничной площадке без верхней одежды.

— Донеси меня, — просит Луи. — Не могу идти. Слишком много текилы.

Лиаму не потребовалось много усилий, чтобы взять Луи на руки. Но если через пять секунд он наткнется на запертую входную дверь, все еще держа друга, то наверняка поднапрячься придется. Чудным образом он справился, уложил Луи на кровать, и вышел из квартиры. Ключи Луи наверняка где-нибудь у него, и завтра вечером Лиаму наберет смеющийся Лу, который скажет что-то вроде «они были в моих джинсах все это время! Представляешь?», и да, конечно же, Лиам представляет.

Он почти доходит до своего дома, когда замечает знакомый силуэт на противоположной стороне улицы. Гитарный чехол выдает его. Если бы не он, то Лиам мог бы перепутать его с пьяным студентом, направляющимся домой после вечера, богатого на события. Пейну хочется, чтобы именно так и было. Ему бы удалось избежать еще одного неприятного разговора, но так не может быть: он тот, кто есть. Он не герой, нет. Он не думает, что должен спасать всех и вся. Но если ты знаешь, что кто-то нуждается в помощи, и ты можешь помочь, но не поможешь, кто ты после этого?

— Зейн! — кричит он, перебегая дорогу. Человек оборачивается, потом начинает идти быстрее. Лиам легко догоняет его, потому что бегает каждое утро. Но когда он доходит до Зейна, то чувствует, что малость выдохся. Из-за холодного воздуха тяжелее дышать, а легкие Лиама словно в огне. — Подожди.

— Ты знаешь, сколько время, Лиам? — спрашивает брюнет, не замедляя темпа. Лиам пытается не отставать. Его длинные ноги - козырь в быстрой ходьбе.

— Куда ты идешь? — спрашивает Пейн, вместо ответа.

— Не твое дело.

Лиам вздыхает и берет его за руку. Зейн даже не сопротивляется. Он просто останавливается и замирает, становясь статуей.

— Слушай, — начинает Лиам, не зная, что говорить дальше. Трясет головой, пытаясь опустошить её, и начинает снова: — Слушай, я живу в двух кварталах отсюда. У меня есть диван, и ты можешь занять его. Только на одну ночь. И ты мне ничего не должен. За все, что я сделал. Я не хочу от тебя ничего. Ни денег, ни… ничего, абсолютно, понимаешь?

Наконец, Зейн вырывается из его хватки.

— Как ты узнал, что мне некуда идти?

Лиам удивленно поднимает брови.

— Сейчас два часа ночи, идет снег, на твоей спине чехол от гитары. Мне кажется, что если бы ты мог куда-то пойти, ты бы уже был там.

Руки скрещиваются на груди, Зейн сдвигает ноги.

— Я могу занять диван? — спрашивает он.

— Если хочешь. Ты можешь занять мою кровать… — глаза Зейна сузились. — А я займу диван. Все зависит от тебя.

Зубы Зейна задевают нижнюю обветренную губу, он выпрямляет руки и медленно кивает.

— Диван подойдет, — говорит он и опять начинает идти.

Немного неловко идти в квартиру Лиама. Зейн не пытается завязать разговор, да и Лиам слишком боится напугать его в попытке сделать это. Как только хозяин квартиры открыл дверь, то вспомнил, что не прибрался. Нельзя сказать, что Лиам грязнуля, - но явно не самый опрятный человек. Пейн свободный парень, живущий в своей вселенной. На кухонном столе валяются пустые контейнеры от еды, на кофейном столике - грязные кружки, да и сама квартира в целом не такая уж и большая.

— Ну, это лучше чем ничего, верно? — едва произносит он, и понимает насколько ужасно это звучит, и что ему лучше замолчать.

Зейн не отходит от двери, после того, как Лиам закрыл её.

— Я принесу тебе одеяло и подушку, — говорит Лиам, снимая обувь. — Чувствуй себя как дома. В холодильнике не так уж и много еды, но, думаю, там есть то, что можно сунуть в микроволновку.

Он не получил ответа, пока ходил по квартире. Его шкаф с постельными принадлежностями почти пустой, но, к счастью, Луи недолго жил у него, так что у Лиама есть несколько запасных комплектов постельного белья, которые он использует, когда приезжают гости. Когда он возвращается в гостиную, держа в руках одеяло, Зейн просто стоит. Обувь он снял, и оказалось, у него нет носков. Руки парня сложены на груди, а щеки все еще красные от мороза. Он единожды шмыгнул носом, и Лиам кивнул в направлении ванной.

— Если ты захочешь принять душ, то там есть полотенце.

— Ладно.

Кивая, Лиам расстилает постель и, затем, неловко останавливается на один момент.

— Так, эм… как я говорил, если тебе будет что-нибудь нужно, позовешь меня. Я буду там, — большим пальцем он указывает в направлении своей спальни, — хорошо?

— Хорошо.

Он закрывает дверь в свою спальню, в то время как Зейн ложится на диван, все еще полностью одетый в куртку и джинсы. Лиам раздевается, натягивает штаны, затем смотрит в потолок, хотя в комнате слишком темно, чтобы увидеть там хоть что-то. Он не слышит ни единого шума из гостиной и думает: уснул ли Зейн, или делает то же самое, что и он.

У Луи случилась бы истерика, если бы он узнал, что сейчас происходит. Он бы огрызался с Лиамом, предостерегал его, перечислил сотни причин, почему это плохая идея. У себя в голове он слышал голос Луи: «Он может быть убийцей. Насильником. Или он может украсть все твои вещи. Ты не знаешь его, Лиам. Не будь таким глупым».

Лиам игнорирует его.

Когда у Лиама не получилось заснуть спустя целый час, он встает и открывет шкаф с одеждой. Там же и шкафчик с носками. Он не любил носить грязные носки или ходить в одних и тех же несколько дней подряд, поэтому у него всегда есть чистая пара носков. Не долго думая, Пейн достал их и, настолько тихо, насколько смог, пробрался в гостиную. Он положил носки на стол, останавливаясь лишь на секунду, чтобы посмотреть на спящую фигуру Зейна. Лиам заметил, что ресницы гостя очень длинные; выглядит он намного добрее, когда спит. Сон делает черты его лица, губ и бровей более мягкими. Он идет спать, а на утро обнаруживает кое-какой подарок от Зейна.

***

Есть только один день в неделе, когда Лиам позволяет себе поспать. И это суббота. Он не должен просыпаться рано в воскресенье, но его ждет утренняя пробежка, а остальную часть недели он занят на лекциях. А суббота? Суббота - единственный день, когда он позволяет себе сделать перерыв. Можно валяться в кровати до обеда, не принимать душ и бездельничать на диване, поедая вредную еду.

Сегодня он не делает этого. Сегодня он просыпается на заре, несмотря на то, что еле-еле уснул ночью, на что есть свои причины. Его входная дверь всегда скрипела, и этот звук всегда расходился эхом по всей квартире. Сперва ему показалось, что домой прокрался вор, но потом Лиам вспоминает, что прошлой ночью он ходил к Луи, после чего встретил Зейна на улице.

Входная дверь мягко закрывается, и Лиам встает с кровати. Он находит все простыни аккуратно сложенными. Одна поверх другой. И это не единственное отличие от того, чтобы было вчера. Носки, которые он оставил на столе, исчезли, как и кружки от кофе. Чтобы заметить разницу, он обводит комнату одним взглядом. Она чистая.

Он ищет записку, оставленную Зейном, но не находит. И только потом, когда к нему в голову возвращается голос Луи, он понимает, что ничего не было украдено. Все находится там, где и было… за исключением беспорядка.

Лиам вздыхает и удивляется, почему Зейн слинял так рано.

***

В то время как ухудшающаяся погода доставляет людям ужасное настроение, она наталкивает их на большее употребление кофе. Лиам очень занят в течение двух следующих недель, так что у него едва хватает время на что-либо. Он берет дополнительную субботнюю смену, чтобы заменить Лианну, которая ушла в декретный отпуск. Луи как всегда опаздывает, застряв где-то в снегах. Зейн, как и всегда, здесь.

Неловкость, которая была между ними на протяжении всей прогулки до дома этой ночью, кажется, задержалась, но это не останавливало Лиама от того, чтобы продолжать бросать пончики в гитарный чехол Зейна каждый вечер, и не останавливало Зейна от того, чтобы петь перед входом в кафе. Они просто не разговаривали. Лиаму не составляет особого труда ускользнуть из кафе во время своего перерыва…

В первую субботу декабря Лиам берет отгул. Он просыпается, чтобы отключить звонящий будильник, но прежде чем лечь обратно в постель, рингтон который он поставил на Луи раздается в стенах комнаты, принося головную боль. Почему он поставил именно эту песню Кеши на рингтон? Он даже не может вспомнить, почему тогда это показалось ему хорошей идеей.

Лиам нажимает кнопку ответа, и затем он сразу же жалеет об этом.

— Снег! — кричит Луи ему в ухо. — Снег! Снег!

Лиам стонет и накрывает ладонью лицо.

— Сколько тебе лет? Такое ощущение, будто ты десятилетний ребенок.

— Да пошел ты, — говорит Луи без тепла в голосе. — Я застрял в своей квартире. В буквальном смысле.

Встав с кровати, Лиам подходит к окну, дрожа от ощущения холодного пола под ногами. Он не видит дорогу; это первое, что он замечает. Все белое. Вообще-то, у них практически не бывает снега. Несколько сантиметров в течение всей зимы — вот это про них. У них в городе никогда еще не было такого снегопада, но все бывает впервые.

Машины на улице покрыты толстым слоем снега, и кажется, что его так много, что их шины почти утонули в нем же. Кроме того, снег все еще идет. Это не красивые большие, снежные хлопья, которые шли в течение нескольких недель. Это белоснежное безумие, создающее туман и не дающее увидеть даже противоположную сторону улицы.

— Занятия отменили? — спрашивает Лиам.

— Работу тоже, — радостно говорит Луи. — Я позвонил Марку после того, как узнал, что занятия отменили, и он сказал, что нет смысла открывать магазин сегодня - все равно никто не придет.

Лиам плюхается обратно в постель и издает облегченный вздох. Не то чтобы он слишком усердно работает, нет, просто уж слишком много времени прошло с того момента, как ему удавалось нормально отдохнуть.

— Отлично, — Лиам вздыхает. — Я пошел спать.

Луи зевает.

— Да, я тоже. Я позвоню тебе.

— Хорошо, — мямлит Лиам. — Пока, Лу.

Обычно он слышит звуки движения за окном, но сегодня нет даже этого. Похоже на то, как будто снег загнал его в клетку, огородил от всего мира. Лиам в своей вселенной, в одиночестве, в своей уютной маленькой квартирке, когда остальной мир отдалился на время. Он наслаждается этим. Лиам ложится под свое одеяло и накрывается им до шеи и улыбается, потому что ему тепло и уютно.

Вся эта идиллия рушится, когда кто-то стучит в дверь. Стучит так тихо, что сперва Лиам даже не замечает этого. А когда он слышит стук, он думает, что кто-то слишком громко стучится в дверь соседей. Но потом когда он слышит еще один более мягкий стук, Лиаму кажется, что человек не так уж и сильно хочет, чтобы ему открыли.

Лиам встает с кровати во второй раз за это утро, но реагируя быстрее. Он даже не думает, что на нем нет ничего кроме серой футболки и боксеров, когда открывает дверь. Ему кажется, что это парень из соседней квартиры. Иногда он одалживает ему сахар, яйца или туалетную бумагу. И он единственный человек, за исключением Луи, который вообще заходит к нему.

Это не он. Это Зейн. Он дрожит, стоя в дверях Лиама. Его одежда покрыта снегом, а его тело не такое теплое, каким должно быть. Его нос красный, но губы синие. Рука все еще поднята, как когда он звонил в дверь. Чтобы опустить её, ему потребуется немного времени. Его тело скрипит как старая машина, которая недостаточно смазана маслом для того, чтобы работать должным образом. Его волосы, брови и ресницы в ледышках.

— Можно…

Лиам широко открывает дверь, делая шаг назад.

— Да, конечно, входи.

Зейн заходит в квартиру, и стоит, опустив голову вниз.

— Снег тает, — грустно говорит парень. Он поднимает извиняющийся взгляд на Лиама, — прямо на твой пол.

Посмотрев вниз, Лиам видит, что это правда.

— Черт, — бормочет Лиам, а потом вспоминает, что он хозяин. Пейн начинает лихорадочно передвигаться. — Я дам тебе одежду. И полотенце. Тебе нужно в душ. Ты выглядишь так, как будто был на улице часам… Ох. Точно, был. Черт, прости. Ты должен был прийти раньше. Я должен был сказать тебе, что ты можешь прийти. Когда захочешь, я же всегда здесь. Здесь достаточно много места, и ты такой маленький, что…

— Я приму душ, Лиам, — мягко говорит Зейн, прерывая его.

Лиам кивает и замедляется в своих действиях.

— Я положу туда сменную одежду, а свою одежду кинешь в корзину для белья.

— Ты не должен делать этого, Лиам.

— Но я хочу сделать это, — быстро говорит Лиам.

Зейн безмолвно соглашается и позволяет Лиаму снять сумки с его плеч (тяжелые и холодные) и проводить его до ванной. Ванная комната слишком маленькая, так что жестами Лиам объясняет где что находится. Пейн идет к себе в комнату и роется в шкафу. Зейн тоньше него, поэтому Лиам не уверен, что какие-либо штаны подойдут по размеру, но с этим, к сожалению, ничего не поделать. В конце концов, он останавливается на старой теплой толстовке с карманом (еще она мягкая и самая любимая у Лиама, и он хочет, чтобы Зейн так же полюбил её) и на паре своих самых маленьких штанов.

Лиам оставляет их на раковине, а затем выходит из ванной.

— Если тебе нужно что-то еще, просто дай мне знать.

— Моя сумка, — хрипит Зейн. Он кашляет, прочищая горло. — Там все мои вещи. Не мог бы ты, эм, принести её мне? Не хочу намочить твой пол еще больше, — для того, чтобы сделать на этом акцент он поднимает одну ногу (все еще в обуви), и когда он ставит её на пол, раздается хлюпающий звук.

Вокруг сумки лужа, и Лиам искренне надеется, что там нет ничего, что могла бы испортить вода. Он игнорирует то, что вода капает на пол, и несет сумку в ванную. Он вытрет лужу после того, как Зейн примет душ. Это не проблема.

После того, как он кладет сумку на унитаз, Зейн облизывает губы и смотрит на него немного хмуро.

— Спасибо, — говорит он, звуча немного сконфужено.

— Без проблем, — легко говорит Лиам. — Серьезно.

Зейн вежливо закрывает дверь между ними. Лиам отходит назад, смотря в беловыкрашенное дерево, прежде чем кивнуть себе и пойти убираться. Это не проблема, но шатен в шоке - он не ожидал, что Зейн явится просто так и без предупреждения. Недавно он был против того, чтобы остаться здесь на ночь, и то, что он приходит сам и просит остаться, приводит в шок.

Зейн только включил душ, а Лиам уже успел помыть пол. Пар просочился через дверь, пахнущий как Old Spice, что немного странно, потому что он знает, что у него нет ничего похожего. Потом Лиам вспоминает, как Зейн сказал: «Все мои вещи там», а «вещи» определенно включают в себя гель для душа.

Лиам делает кофе и пытается найти какое-нибудь занятие, но в квартире чисто. Сигнал со спутника выведен из строя, так что телевизор не посмотреть. Все, что ему остается делать, - это сидеть здесь, окруженный запахом того, чем моется Зейн и звуком того, как тот передвигается по ванной. Вероятно обнаженный. Совсем без одежды, полностью обнаженный. У Пейна никогда не было другого голого парня в ванной. Он чувствует себя очень виноватым за то, что думает об этом.

Чтобы отвлечь себя, Лиам звонит Луи. Он ответил ровно через шесть гудков (его автоответчик всегда забит сообщениями).

— Я надеюсь, что кто-то умер, раз ты звонишь и будишь меня.

— У меня проблема, — говорит Лиам. — Нужна твоя помощь.

Луи вздыхает.

— Ну что случилось? Лиам, у нас отгул. Будь нормальным человеком и иди спать.

— Зейн у меня в ванной, — выпаливает Лиам. — Этого достаточно, чтобы отвлечь тебя ото сна? Я принес тебе ключи в два часа ночи, так что ты обязан помочь мне.

Луи выпускает удивленный вздох, что определенно и ожидал услышать Лиам.

— Лиам…

— Не отчитывай меня, — огрызается Лиам. — Он был на улице всю ночь. Что ты прикажешь мне делать? Сказать ему, чтобы он и дальше торчал на улице?

— Всю ночь? — спрашивает Луи. — В такую погоду?

— Да.

Луи утихает на секунду.

— Ты сделал кофе? Согрей его. И спроси как он себя чувствует. Черт, у него может быть простуда или обморожение. Ты понимаешь, как там холодно? И еще, дай ему одеяла. Не те стремные, что для гостей. Теплое. Твое.

Иногда, иметь друга, учащегося в медицинском университете, дает некие привилегии.

— Спасибо, Лу.

— Позвони мне, если с ним что-нибудь случится, — добавляет Луи. — Этот идиот не должен был спать на улице в такую погоду.

— Мне кажется, он не думал, что там будет так холодно, — отмечает Лиам.

— Возможно, — Луи повесил трубку.

Лиам бросает телефон на тумбочку и стягивает одеяло со своей кровати. Он делает лежбище для Зейна на диване, а затем проверяет холодильник. Ему просто необходимо купить свежие продукты, а не консервированные, которыми у него забит весь холодильник. Кроме того в холодильнике еще осталась китайская еда, которую он заказывал вчера. Значит, она еще свежая.

Душ выключается и Лиам замирает, ожидая выхода Зейна в ту же секунду. Он не выходит. И спустя десять минут он тоже в ванной. На столе стоит уже остывший кофе для брюнета.

Наконец, дверь в ванную открылась, и Лиам удивленно заморгал. Он никогда не видел побритого Зейна. Он тонет в одежде Лиама и без щетины выглядит намного моложе. Его глаза невозможно широко распахнуты, щеки не такие впалые и резкие. Его влажные, чернильного цвета волосы свисают, и капли падают на его плечи.

Лиам прокашливается и откидывает прочь непристойные мысли. Да, Зейн привлекательный. Возможно, самый привлекательный человек, на которого Лиам никогда не положит глаз.

— Как ты себя чувствуешь? — он спрашивает, потому что это важно.

— Лучше, — признается Зейн. Он вытягивает руки, в которых находится его мокрая одежда. — Что мне сделать с ними?

— Ох, — Лиам вскакивает и забирает их у него. — Я положу их в корзину для белья и отнесу в прачечную. Все равно я сам хотел зайти туда, — очень неудобно то, что у него нет своей сушилки и стиральной машинки, но они не поместятся в его квартире. — На столе твой кофе, — добавляет он, крича из своей спальни, складывая влажную одежду Зейна поверх своей. — Антенна вышла из строя, к сожалению.

Когда Лиам возвращается в гостиную, Зейн уже спит, свернувшись калачиком. Он садится на диван, подогнув под себя ноги. У него не получится устроится удобнее, так как голова Зейна лежит на другом конце подушки, а Лиам не может разбудить его и сказать, чтобы он шел на кровать.

Их одежда постирана и высушена к тому моменту, как Зейн просыпается. Он чуть ли не падает с дивана, но успевает крепко ухватиться за столик. Его взгляд останавливается на Лиаме, который только что вышел из кухни с кружкой кофе в руках.

— Сколько я спал? — спрашивает он заплетающимся языком.

— Часа три, — отвечает Лиам. — Ты можешь пойти на кровать, если хочешь.

Зейн садится, встряхивая головой. Его волосы высохли, но сейчас они беспорядочно растрепаны и пушистые от того, что он спал на этой стороне.

— Нет, мне надо идти.

— Конечно, если тебе так нужно, то ты можешь постараться, — говорит Лиам и пожимает плечами. Он не хочет, чтобы Зейн чувствовал себя так, как будто он застрял здесь, — но ты не сможешь выйти. По радио сказали, что снегопад не прекратится раньше завтрашнего утра. Возможно, тебе лучше будет остаться здесь, если тебе некуда идти.

На мгновение Зейн задумался. Существует такая разница между мальчиком на диване Лиама и парнем, которые поет возле кофейни. Этот Зейн… выглядит более уязвимым, но отчаянно защищающимся. Он сидит ровно, спина напряжена, и нет веселой улыбки, или некого доверия, как тогда, когда он поет возле магазина, или просто встречается с кем-то взглядом.

— Мне некуда идти, — подтверждает Зейн. — По крайней мере, не сегодня точно.

Лиам пожимает плечами.

— Круто. Надеюсь, что ты любишь пиццу. Закажем её чуть позже.

Зейн стонет.

— Лиам.

— Что?

— Ты не должен делать это, — медленно говорит он. — Ты не должен… не должен предлагать мне вещи, давать ночевать на твоем диване, даже открывать мне дверь. Не говоря уже о заботе обо мне. Я могу позаботиться о себе.

Лиам делает глоток кофе и садится на другом конце дивана. Он хочет поспорить с этим, хочет напомнить Зейну его состояние, когда он открыл ему дверь, потому что парень не выглядел так, как будто в состоянии заботится о себе. Но, если честно, то Зейн может позаботиться о себе. Лиам знает это.

— Я все равно хотел заказать что-нибудь себе, — говорит Лиам. — У меня не так много еды, а идти в магазин не охота.

— Я встречал много людей, — говорит ему Зейн, — и ни один из них не предлагал мне что-нибудь просто так. Ну, так что, Лиам? Что ты хочешь от меня?

Лиам не понимает своей реакции на слова Зейна. Возможно, он расстроен. Скорее всего, ему очень неприятно. Лиам не хочет думать о том, сколько людей причинили Зейну боль. Он не хочет думать, что у парня вообще есть причины, чтобы вспоминать об этом. Но он знает, что брюнет не отпустит это. Он не поверит в то, что Лиам помогает людям просто так. Он тот, кто есть на самом деле.

— Есть только одна вещь, которую я хочу.

Зейн немного напрягается, но этот осторожный взгляд исчезает, как будто проще иметь дело с человеком у которого ты просишь помощи, чем с людьми, помогающими ему.

— И что же это?

— Секунду, — он приносит из своей комнаты старый Ipod touch, и затем прокручивает свой плей-лист, и садится обратно. Когда он доходит до песни «Won’t go home without you» Maroon 5, он нажимает на play. Как только песня начинает играть, Зейн молча слушает её, и Лиам спрашивает:

— Как думаешь, ты сможешь сыграть её мне?

========== Don’t ask me how I feel, I’d rather write it on your skin with my lips… ==========

У них появилась традиция. Один или два раза в неделю Зейн, иногда покрытый снегом или дрожащий от холода, приходит домой к Лиаму. Брюнет принимает душ и стирает свои вещи, после чего Лиам называет парню песню, которую хотел бы услышать. На протяжении всей ночи Зейн подбирает ноты, до тех пор, пока песня не будет звучать так, какему нужно. Ну, а если совсем ничего не выходит, он говорит об этом Лиаму, и просто подпевает песням из Ipod’a. Зейн остается у Лиама, и в знак благодарности поет ему.

— Я могу кое-что спросить у тебя? — спрашивает Лиам во время каникул, за несколько дней до того, как поехать домой и навестить родителей.

Зейн отводит взгляд от телевизора и пожимает плечами. Он чувствует себя более раскрепощено; больше не выглядит так, будто он не в своей тарелке. Он все еще ходит по дому на цыпочках и ни к чему не прикасается. Брюнет всегда вздыхает, когда Лиам пытается накормить его, но маленький прогресс все-таки виден.

— Ответ на ответ?

— Давай, — соглашается Лиам. Он кивает в направлении гитарного чехла Зейна. Он знает, что внутри него тетрадь и ручка. — Что в тетрадке?

Зейн возвращается к телевизору.

— Песни. Я пишу… иногда.

Так Лиам и думал. Иногда, в середине ночи, когда он идет в ванную, он натыкается на Зейна, который пишет что-то в своей тетради. Каждый раз, когда Зейн замечает Лиама, он закрывает её и убирает подальше, так что раньше Лиам не решался спросить о ней.

— Когда ты мне споешь их? — спрашивает Лиам.

— Это уже второй вопрос. Так что, я могу задать два вопроса, как и ты, — говорит Зейн. — Они еще не закончены, — он учтиво смотрит на Лиама. — Как ты можешь обеспечивать себя и платить за эту квартиру, работая в кафе?

Самый легкий вопрос, который он мог задать.

— Мои родители согласились платить половину суммы за квартиру, пока я работаю и учусь.

— Неплохо, — говорит Зейн. — Ладно, следующий вопрос. Почему ты свободен? Ты симпатичный, не идиот, и у тебя нет плохих привычек, которые могли бы тебе помешать. И все же ты живешь здесь один, и я видел тебя только с этим парнем из кофейни.

Лиам чувствует себя неуютно. Дело в том, что он вроде как подавил заинтересованность в Зейне. Или он пытался сделать это. После того дня, когда Зейн сказал ему, что он помогает только из-за секса, Лиам осознал, что он никогда не попытается сделать что-то, что могло бы подтвердить мысли парня. Он слишком дорожит дружбой с Зейном, чтобы допустить это. Но дело в том, что каждый раз, как Зейн позволяет себе ускользнуть, каждый раз делится чем-то или смеется, или нежно улыбается Лиаму, он наслаждается их отношениями, и еще больше заинтересовывается в Зейне. Его никто не интересует так, как Зейн.

Лиам не знает ответа на вопрос, поэтому просто пожимает плечами.

— Сейчас я не заинтересован в отношениях.

Зейн фыркает, а Лиам удивленно смотрит на него.

— Ой, да ладно, Лиам, — Зейн игриво толкает его в плечо. — Ты же отличный парень. Кто-нибудь, да должен быть, — дразнит он. Лиам хмурится, а затем немного выпрямляется. — Это Луи? Да?

Лиам широко открывает рот.

— Что? — он трясет головой. — Это не Луи.

— Тем не менее, есть кто-то другой, — печально констатирует Зейн. Хотя, скорее всего, Лиам выдает желаемое за действительное.

— Ты задал три вопроса, — говорит Лиам, меняя тему. — Это значит, что я могу задать еще один.

Зейн машет рукой.

— Валяй.

— Где ты ночуешь, когда не приходишь ко мне?

Он не обдумывал этот вопрос и должен был ожидать, что Зейн остановится, остынет, оттолкнет его.

— Где придется, — коротко говорит он.

— Это не ответ, — Лиам знает, что не должен был позволить себе этого, но ему не удается сдерживать себя.

Зейн вздыхает и облизывает губы.

— Да, это не ответ. Я сплю на улице. Так… так проще. Да, конечно, там чертовски холодно, но я бы предпочел спать на лавочке в парке, чем оставаться с кем-то, кто ожидает… Кто ожидает того, в чём я не смогу отказать. В городе есть приюты, но… — он замолкает, содрогаясь. — Но я не вернусь туда. Только не после… Я просто не могу. Может, когда-нибудь я скажу тебе почему, но точно не сегодня. Ладно?

— Ты пытался устроиться на работу? — спрашивает Лиам. — Найти себя?

Зейн запускает руку в волосы и предпочитает не встречаться взглядом с Лиамом.

— Конечно, старался, но что я могу написать в резюме? Меня исключили из школы. Я без определенного места жительства. У меня нет телефона и выхода тоже, — он наклоняет голову, чтобы посмотреть на Лиама, положив подбородок на колени и прижав ноги к груди. — Я кое-как справляюсь, когда пою песни. И в один прекрасный день, я добьюсь большего. Однажды я буду собирать стадионы по всей стране. Возможно, по всему миру. Докажу каждому человеку, что когда они наебывали меня, они делали самую большую ошибку.

— Не забывай меня, когда станешь знаменитым, Зейн Малик, — говорит Лиам. Может показаться, что это звучит так, будто он дразнит его или насмехается, но это не так. Лиам совершенно серьезен, и он знает, что Зейн сможет сделать это.

Кончики пальцев совершенно неожиданно прикасаются к его щеке. Он прикасается пальцами к подбородку Лиама и поднимает его на себя, а глаза Зейна такие же серьезные, как слова Лиама, когда он говорит:

— Ни за что не забуду.

***

Лиам едет домой на две недели на Рождество, пытаясь не волноваться о Зейне каждую секунду. Он думает, чем занимается брюнет, куда он пойдет на ночь, есть ли у него родственники, с которыми можно увидеться или созвониться; будет ли снова спать на улице (Лиам предлагал ему его квартиру на каникулы, но Зейн категорически отказывался), будет ли он в порядке.

Как и всегда, мама крепко обнимает его, после чего радостно вздыхает и говорит: «Ох, как же я скучала по тебе!», а отец ворчит и хлопает Лиама по спине, спрашивая: «Как дела в университете, сынок?». Его сестры просто игнорируют его, так как не хотят, чтобы он чувствовал себя неловко. Дни тянутся медленно, но с хорошей едой и плохим общением.

Лиам звонит Луи в Рождество, чтобы поздравить его с днем рождения. Парень в свою очередь спрашивает о Зейне (когда мнение Луи о нем изменилось точно не известно, но теперь Пейн - не единственный человек, подкидывающий Зейну пончики). Лиам спрашивает о сестрах Томлинсона, после чего они обмениваются одним угрюмым «Я скучаю», и прощаются.

По дороге домой он жутко зол на то, что у Зейна нет сотового. Не то чтобы он так много думал об этом, просто Зейн так много всего пережил, прежде чем они встретились, и он без сомнения сможет прожить без Лиама в будущем, но все же. Главное в заботе о людях то, что вы волнуетесь за них даже тогда, когда это не нужно.

В запасе у Лиама еще целых два дня перед работой (четыре дня, прежде чем пойти на лекции), и до тех пор он не увидит Зейна. Он не придет, а если Пейн сам отыщет его, реакция парня может оказаться непредсказуемой.

Когда начинается смена Лиама, брюнета нигде нет, но в какой-то момент, между принятием заказов и выдачей кофе и сладкой выпечки, Зейн приходит и садится за один из столиков, кладя перед собой блокнот. Гитара стоит прислонившись к столу. Раньше такого не было. Все то время, что Лиам работал в этом кафе, а Зейн сидел прямо перед кафе и пел песни, он никогда, даже одной ногой, не входил на территорию кофейни.

Лиам выдает кофе последнему клиенту и отводит Мэгги в сторону.

— Подменишь меня? — умоляет он.

Девушка кратко взглянула на столик Зейна, и, мотая головой, сказала:

— Ладно, только не долго.

Лиам смотрит на неё благодарным взглядом, выходя из-за прилавка и направляясь к Зейну, который не отрывает глаз от блокнота. Парень слегка улыбается и говорит:

— Мне нужно кое-что быстро дописать. Садись.

Лиам садится.

— Где ты был? — спрашивает он. — Я думал, что ты придешь, когда я приеду.

— Я был занят, — говорит Зейн все еще не смотря на него.

— Занят чем?

— Всякой чепухой.

— Что ты делал на каникулах?

— Я был занят, Лиам, — Зейн кладет ручку на стол. Он смотрит на Лиама, но его взгляд не такой раздраженный, как голос. Он такой же солнечный, какой и была улыбка на его лице, когда шатен только подошел к нему. — Извини.

Лиам мотает головой.

— Я не должен был задавать так много вопросов.

Зейн стонет.

— О-о-о, Лиам, ты слишком хороший, и это может навредить тебе, — говорит он. — Задавай столько вопросов, сколько хочешь. Иногда я такой мудак. Просто не обращай на меня внимания.

Лиам свел брови вместе.

— Что с тобой? Ты какой-то другой.

Зейн опять ухмыльнулся.

— Тебе не о чем волноваться. Мне нужно идти, подзаработать немного денег. Будет здорово, если я завалюсь к тебе сегодня на ночь?

— Ты же знаешь, что да, — в ту же секунду отвечает Лиам.

— Да, — улыбка Зейна становится мягче, более близкой. — Да, я знаю. Увидимся позже.

Перед тем, как Лиам осознает, что происходит, Зейн выходит из здания, на его спине как и всегда рюкзак крысиной расцветки, а в нем тщательно спрятанный блокнот.

***

На самом деле, у них не так много времени, чтобы общаться. Обычно Зейн уходит либо рано утром, либо поздно вечером. Сегодня, как кажется Лиаму, Зейн должен появиться у него дома раньше, учитывая тот факт, что он сам зашел в магазин и заверил в том, что останется на ночь.

Восемь вечера - Лиам ставит остывший ужин в холодильник. Девять часов - Лиам зевает, смотря телевизор. Десять часов - он отключает телевизор и расстилает постель на диване. Одиннадцать - засыпает на ней же.

— Ты не работаешь завтра, да? — спрашивает Зейн, входя в квартиру.

Лиам зевает.

— Не работаю. Уже поздно. Я спать. Спокойной ночи.

— Хорошо, — говорит Зейн, снимая обувь. — Я приму душ, если ты не против.

Лиам отмахивается.

— Если ты голоден, то еда в холодильнике. Я спать.

Одну секунду Зейн стоит, не позволяя шатену войти в свою комнату.

— Мне очень жаль, — говорит он. — Я должен был сказать тебе, что приду поздно. Ты не спал из-за меня, да? — вина отражена в каждой миллиметре его лица. — Мне очень жаль, что большую часть времени я веду себя как дерьмо. Мне очень жаль, что я не могу открыться и поговорить с тобой. И мне очень жаль, что ты… Ты делаешь для меня все, а я не могу дать ничего взамен.

Грудь болезненно сжимается, но Лиам только кивает.

— Все в порядке.

— Это не так, — решительно говорит Зейн. — Но я отплачу тебе за это.

Лиаму требуется всего лишь минута, чтобы почувствовать, что он знает ответ, который не будет звучать слишком глупо.

— Хорошо.

Зейн усмехается и передвигается по квартире, как будто она принадлежит ему, отчасти это так. Как только Лиам лег на кровать, до него донесся звук включенного душа, подавляющего пение Малика. Слова едва различимы. Он помнит текст, но не помнит исполнителя.

— What can a guy like me even really offer? She’s perfect as she can be, why should I even bother? She’s so high; high above me.

Звук включенного душа и пение Зейна убаюкивают его. Как и раньше, он просыпается от скрипа двери. Только на этот раз скрипит дверь в его спальню, а из темноты доносится «Лиам?».

Открыв глаза, Лиам, зевая, прикрывает рот, и потом встает с кровати. Зейн стоит здесь, с другой стороны комнаты, одетый только в тренировочные брюки. Его волосы вьются на кончиках и с них капает вода, и это зрелище завораживает Лиама. Он приходит в себя и говорит:

— Что случилось?

— Могу я… могу я поспать сегодня здесь? — Зейн заикается, глаза широко раскрыты. Он всегда выглядит так, после того, как побреется. Маленький, невинный. С щетиной он выглядит мужественнее, но это не значит, что таким он не нравится Лиаму. Они оба - это Зейн, и Зейн нравится ему любым.

Лиам чешет глаза и кивает.

— Да, конечно. Я только возьму подушку и…

Руки Зейна прижались к груди Лиама, и только теперь он вспоминает, что спит без рубашки. Его пальцы все еще влажные от душа, но каждый из них идеально теплый и ощутимый.

— Я имел в виду с тобой.

Лиам слишком устал, чтобы остановить себя от поспешных выводов. Видимо, что Зейну просто неприятно спать на пружинистом диване, но он не хочет, чтобы Лиам вытолкнул его из своей спальни. Лиам молча кивает. Он знает, что ему нужно пойти на кровать, чтобы Зейну было удобнее, но он молчит. Он может побыть эгоистом и залезть в кровать, под звук мягкого дыхания Зейна и запах этого тела, который прицепился к нему, подавляя какой-либо еще.

Двери позади Зейна закрылись, и внезапно стало слишком темно. Рука Зейна обвивает бицепс Лиама. Пейн идет осторожно, ведя за собой другого парня. Прошло довольно много времени с того момента, как он спал в этой кровати с кем-то еще. Лиаму немного необычно то ощущение прогибающейся кровати. То, как сталкиваются их ноги и то, что он ловит дыхание Зейна, но пытается справиться с этим, представляя, что это ничего не значит.

— Спокойной ночи, Лиам, — шепчет Зейн.

— Спокойной ночи, — шепчет Лиам в свою подушку.

Честно говоря, Лиам почти смирился с тем, что его разбудили час назад. Он раздражен, кровь бурлит в жилах, когда Зейн двигается, ворочается позади него. Он делает это снова, и снова, и снова. Зейн спит очень беспокойно.

— Зейн.

— Я не могу заснуть, — мягко отвечает парень.

— Постарайся.

Зейн ворчит и изворачивается в кровати еще несколько раз, но потом наконец-то перестает делать это. На десять минут. Он перекинул ногу через талию Лиама, рука свернулаcь на его теле, большим пальцем задевая сосок. Горячее дыхание чувствуется на шее и Зейн спрашивает:

— Ты спишь?

«Ага, конечно», — думает Пейн. Он пытается дышать как можно ровнее.

— Я пытаюсь.

— Хватит, — на этот раз он чувствует прикосновения Зейна. — Я ждал почти два часа, пока ты обернешься и поцелуешь меня. Я не могу больше терпеть.

Если бы не рука, скользящая по его телу, то Лиам бы подумал, что это сон. Но все это кажется слишком реальным, чтобы оказаться таковым. Зейн пододвигается ближе к Лиаму и толкает его в бок, пытаясь повернуть к себе.

Черт бы его побрал, если он постарается отказать Зейну. Слишком темно, чтобы увидеть что-либо, но он чувствует, как дыхание Зейна смешивается с его собственным, когда он поворачивается к нему. Пальцы очерчивают его лицо и останавливаются на губах, надавливая на нижнюю.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя так, будто ты обязан делать это, — говорит Лиам. Очень сложно сдержать себя от того, чтобы не дотронуться и не прикоснуться к Зейну, поскольку он страстно желал этого месяцами.

— Я знаю, — пальцы Зейна скользят вниз по его груди. — Это одна из причин, почему я хочу этого. Ты никогда не ждал этого от меня.

Лиам делает пару вдохов и спрашивает:

— А какие другие причины? — Зейн выпускает смешок и говорит:

— Я скажу тебе в другой раз. Сейчас я лучше поцелую тебя, если ты не возражаешь, конечно.

Облизывая свои губы, Лиам кивает, перед тем как вспомнить, что слишком темно, чтобы увидеть что-то.

— Да, — его голос ломается. — В смысле, можно.

Кровать едва шевелится, когда Зейн пододвигается ближе к нему, а потом целует щеку Лиама. Большой палец снова нажимает на нижнюю губу Лиама, и остается на его губах до тех пор, пока ему на замену не приходят губы Зейна. Они не такие грубые, как может показаться на первый взгляд; на самом деле, они удивительно мягкие и нежно передвигаются по губам Лиама. Пейн безо всяческого сомнения открывает рот, и язык Зейна врывается в его рот, по вкусу напоминающий зубную пасту с кофе.

Это не похоже на поцелуй: во-первых, то, как язык Зейна облизывает губы Лиама, а потом касается и его языка, задевая нёбо. Больше похоже на то, как будто Зейн пытается украсть последний воздух из легких Лиама, и ему это удается. Лиам чувствует необыкновенное тепло внизу живота. Рука Зейна обвивает бедро шатена. Ногти впились в кожу настолько сильно, как будто это метка.

— Don’t ask me how I feel, I’d rather write it on your skin with my lips, — чуть слышно бормочит Зейн, рядом с Лиамом.

— Что? — спрашивает Лиам, отстраняясь.

Пальцы Зейна запутались в волосах Лиама, останавливая его.

— Ничего. Просто чуть позже мне нужно кое-что записать, — объясняет он, а затем они снова целуются, пока Зейн не кусает его.

— Для песни? — интересуется Лиам.

Посмеиваясь, Зейн тянет его за волосы, для того, чтобы привлечь внимание Лиама.

— Да, — признается он. — Для песни.

— Какой? — интересуется Лиам. Он должен заткнуться и продолжить целовать Зейна, но интерес превыше всего. Зейн никогда не делился с Лиамом своими стихами, никогда не пел даже строчки, не наигрывал хотя бы ноту из того, что придумал сам. — Ты сыграешь её для меня?

— Я еще не закончил её, — признается Зейн. Его рука скользит вниз от затылка Лиама, царапая спину. Он изогнулся из-за действий Зейна, и он не в силах сдерживать удивленный негромкий стон. — Я сыграю её сотни, тысячи, возможно, даже миллионы раз, и каждый раз будет только для тебя. Идет?

— Да, — Лиам вздыхает, прежде чем вновь отыскать губы Зейна. Он промахивается, и губы скользят по щеке Зейна до тех пор, пока брюнет наконец сам не находит губы Лиама.

Когда Зейн садится на него сверху, и тяжелый и массивный вес заставляет чувствовать Лиама идеальное тепло и возбуждение, одна сторона его подсознания говорит о том, что они должны притормозить. Вся эта ситуация просто кричит о том, что будет очень много возможностей для этого. Они не должны стараться проходить через это сразу же. Но есть что-то крайне необходимое в том, как бедра Зейна толкаются над ним; в том, как его пальцы, впиваются в грудь Лиама; в его дыхании, учащающееся от невероятного желания снять штаны.

Есть и еще одна сторона подсознания, которая кричит о том, что желание Лиама оправданно. Оно кричит о том, что Лиам должен запомнить вкус кожи Зейна, пока у него еще есть шанс, потому что этот может быть единственным.

Лиам на секунду сжимает задницу Зейна, когда его большой палец скользит между ягодицами. Лиам приподнимается, прикусывая кожу на шее Зейна.

— Ты можешь встать в колено-локтевую для меня?

— Да. Все, что ты пожелаешь, — Зейн стонет. Он соскальзывает с Лиама, отбрасывая одеяла прочь, становясь на кровати, оперевшись ладонями в матрас.

Лиам не торопится. Он проводит пальцами по ребрам Зейна, по всей длине позвоночника, целует ямочки на спине, прежде чем окончательно ухватиться пальцами за резинку штанов и стянуть их. Он не видит (и он подумывает о том, чтобы включить свет, но ему нужно будет встать, чтобы сделать это, а он не хочет делать этого), но чувствует легкую дрожь Зейна, когда он легко прикусывает его ягодицу.

— Лиам.

В ответ Лиам мямлит что-то неразборчивое, а потом медленно проводит языком по спине Зейна, до тех пор пока он не обводит его дырочку языком, после чего чувствует, как Зейн вздрагивает и извивается от его прикосновений. Как Зейн и говорил Лиаму ранее, он использует свой язык, для того, чтобы молча сказать то, на что у него не хватит мужества произнести вслух. Пока Зейн, чуть ли не всхлипывая, не отстраняется от него, он выпаливает слова, не в силах сдерживаться:

— Пожалуйста. Еще, Лиам, пожалуйста. Трахни, трахни меня. Пожалуйста. Пожалуйста.

Он впервые видит Зейна таким уязвимым, но сейчас Пейн совершенно не хочет думать об этом. Он слишком занят, вводя большой палец в Зейна. Лиам целует копчик парня и вводит второй палец, еще больше растягивая его, затем немного согнув их, пытаясь отыскать нужную точку. Он ухмыляется, уткнувшись в кожу Зейна на спине, когда находит её, но тот стон, который выпускает Зейн, не помогает Лиаму избавиться от эрекции.

Зейн напрягается, когда Лиам вводит третий палец, поэтому вслепую ищет смазку на его прикроватной тумбочке, которую Лиам использовал только для мастурбации (к счастью, Зейн не видит, что она почти пуста и не расспрашивает его). Лиам выдавливает чуть-чуть себе на пальцы и снова входит внутрь узкой дырочки, одновременно оставляя засосы на спине Зейна.

Он кладет свободную руку на бедро Зейна, при этом умудрившись задеть возбужденный член Зейна. Каждый раз Лиам задевает эту точку внутри брюнета, иногда избегая её, а затем вновь находя её, когда Зейн попросит.

— Трахни меня или позволь мне войти. Хватит дразнить меня, Ли… Черт.

В тот момент, когда Лиам неумело натягивает презерватив, а потом подставляет свой член ко входу Зейна, он толкается назад. Лиам кладет руку на его бедро, успокаивая. Дыхание Зейна такое прерывистое, что Лиаму показалось, что парню больше, чем просто больно. Пальцами Пейн рисует круг на бедре Зейна и спрашивает:

— Ты в порядке?

Все, что он получает в ответ, это недовольное ворчание. Зейн сжимается вокруг него и отстраняется, хотя Лиам уже полностью вошел в него.

— Да. Нужно привыкнуть, — он еще раз насаживается. — Хорошо. Двигайся.

Несмотря на тот факт, что его глаза закрыты и он просит себя не двигаться слишком быстро, маленькие капельки пота уже скатываются по его лицу.

— Ты слишком нетерпеливый, ты знал это?

— С каких пор нетерпимость и отчаяние стали синонимами? — спрашивает Зейн, и Лиам выходит из него и еще раз осторожно входит, чтобы заткнуть его (не то чтобы ему не нравится слушать Зейна, просто сейчас он немного занят).

Зейн не позволяет Лиаму осторожничать так долго. В конце концов, он начинает насаживаться на Лиама и падать с локтей, расслабляясь, пока Лиам дает ему то, что он хочет. Существует огромная разница между тем, как трахать кого-то и заниматься с кем-то сексом, и занятиями любовью. Когда Лиам потерял свою девственность, это был секс. Он познакомился с парнем, учась на первом курсе в институте, и все, что они делали, так это занимались сексом. А Зейн? Зейн — это совершенно другая история. Лиам очень волновался о ощущениях Зейна, когда выходил, а потом снова входил. О том, что кусал его за плечо и сказал эти три слова, прежде чем должен был. О том, что он слишком сильно сжимает бедра Зейна и теряет темп. Из-за вырывающихся стонов, облизывая ямочку на спине. Зейн бесстыдно стонет, продолжая насаживаться на член Лиама.

Звук их совместных движений, вкус кожи Зейна, каждый короткий стон, вырывающийся из брюнета, подталкивает Лиама ближе и ближе к развязке. Проходит немного времени, как его кожа становится скользкой от пота, а мышцы в животе завязываются в узел. Он должен сосредоточится на том, чтобы не кончить, понижая темп и обнимая Зейна рукой.

Зейн кусает подушку, когда кончает. Тот звук, который он издает - приглушенный, едва слышный. Он сужается вокруг Лиама. Лиам не уверен в том, что именно подтолкнуло его к развязке, но он резко падает на спину Зейна, ногтями впиваясь в кожу на спине парня, и кончает.

Спустя несколько минут Лиам отправляется в ванную, чтобы взять полотенце и смыть друг с друга следы спермы. Когда он возвращается, то находит ранее бодрствующего брюнета, спящим. Зейн такой человек, который может уснуть везде и при любых условиях. Как только Лиам вытер себя и Зейна, парень крепко обнимает, словно кто-то хочет украсть Лиама у него.

========== The only home I’ve ever known is right here in your arms ==========

Когда Лиам просыпается по утрам, Зейна уже нет. И сегодняшний день не исключение, хотя другая, теплая сторона кровати все еще пахнет сексом и гелем для душа, принадлежащего Зейну. Лиам принимает душ и пытается не волноваться из-за того, что Зейн в очередной раз исчез. Разве тот факт, что у них был секс что-то меняет? Не меняло бы, если бы они обсудили это заранее и пришли к обоюдному согласию в том, что, например, после этого Зейн не уйдет, заставляя Пейна в очередной раз ломать голову о мотивах его поступков.

Приняв душ и выйдя в прихожую, Лиам увидел, что гитарный чехол Зейна все еще в коридоре. Несмотря на то, что он не оставил никакой записки, Лиам на сто процентов уверен, что парень вернется. И он приходит через десять минут. В руках у брюнета целая куча пакетов с продуктами. Он громко стонет от тяжести пакетов, заходя в квартиру, и видит, что Лиам уже встал.

— Ты должен быть в кровати, — говорит он, кладя сумки на кухонную стойку, а потом стряхивая снег с волос. — Каким образом я приготовлю тебе завтрак в постель, если ты не в постели?

Лиам осматривает сумки и говорит:

— Где ты взял это?

Зейн пожимает плечами и начинает вытаскивать сливки для кофе (Лиам всегда покупает молоко — оно дешевле), сыр, яйца и свежеиспеченный хлеб.

— Я заработал немного денег. И не смей говорить мне, что я не должен был тратить их на тебя. Тебе запрещено спрашивать об ответном подарке, Лиам Пейн. Понял?

Лиам кивает в знак согласия. Зейн знает его слишком хорошо. Вероятно, это должно волновать его, но ему все равно.

— Мне вернуться обратно в кровать?

Зейн обдумывает предложение Лиама.

— Нет, заменим кровать на диван?

Пейн кивает еще раз.

— Ты же не спалишь мою квартиру? — спрашивает он, когда Зейн достает сковородку.

Зейн улыбается так же, как и вчера в кафе. Его улыбка настолько обворожительна, что Лиам не может возразить ему.

— Не обещаю. А теперь иди и расслабься.

Позже, когда у него остается половина буррито — Зейн сделал его из яиц, жаренных овощей и сладкого расплавленного сыра — от второго завтрака, Зейн садится на диван, подперев под себя ноги. Его блокнот с песнями покоится у него на коленях, а взгляд Зейна устремлен на Лиама, пока он что-то пишет. На секунду Лиам позволяет себе задуматься о том, что ему бы хотелось, чтобы это повторялось каждый день: приходя домой из университета, он находил пишущего, дремлющего или ожидающего его с кофе, Зейна; засыпать, держась с ним за руки.

Он возвращается в реальность, когда Зейн говорит:

— Слушай, если я пропаду не некоторое время, не пугайся, ладно?

Лиам опускает свою тарелку в раковину и хмурится.

— В смысле?

— Мне нужно ненадолго уйти, — говорит Зейн, пожимая плечами. Его глаза смотрят в блокнот, но он слишком крепко сжимает свою ручку.

— Уйти куда? — спрашивает Лиам с дурным ощущением.

— Много куда, — тихо говорит Зейн. — Ты только не волнуйся из-за этого.

Иногда у вас возникают такие вопросы, которые вы не хотите спрашивать, но вам необходимо задать их, потому что вам надо знать ответ, в независимости от того, как сильно вы боитесь услышать его.

— Ты вернешься?

Зейн смотрит на него всего лишь секунду. Длинные ресницы опускаются вниз, закрывая золотисто-коричневые глаза.

— Если бы ты спросил это у меня месяц назад, то я бы ответил, что у меня нет причин, чтобы возвращаться. Но сейчас… — он нежно улыбается. — Да, Лиам, я вернусь.

Это все. Больше они не говорят друг другу ни слова. Лиам больше ничего не спрашивает, а Зейн не вдается в подробности. Оставшуюся часть дня, проведенного в гостиной, шатен остается в тренировочных штанах (Зейн запротестовал, когда он захотел надеть футболку), брюнет встает для того, чтобы сделать для них ланч, а затем замечательно приготовленный ужин. Потом Зейн делает Лиаму массаж стоп и целует его, позже они подрочили друг другу во время просмотра фильма, прежде чем Зейн постелил кровать, и они легли.

Существует некоторые вещи, которые вы должны лелеять в своем подсознание. И спать с кем-то — одна из них. Не секс, а просто сон рядом с кем-то. Бодрствовать до тех пор, пока вы, зевая, не упадете в кровать, а затем укроетесь одеялом, держась за руки, часто вдыхая, а босые ступни скользят по лодыжкам, и руки притягивают ближе и ближе друг к другу.

***

Когда Зейн сказал «ближайшее будущее», очевидно, что он имел ввиду «сегодня». Когда Лиам просыпается, Зейн все еще в его квартире. Он идет на лекции, приходит домой, и вещи Зейна исчезли, но это не в первый раз. Но когда этим вечером он идет на работу, Зейна нет. Его не приветствуют каверы разных песен, которые обычно он ненавидит, но он любит, когда их поет Зейн. Кроме того, он не появляется здесь и на следующий день. И на следующий. И вдруг проходит месяц, а Лиам не видит и не слышит от него ничего, но он рад, что Зейн предостерегал его, иначе он бы развешивал фотографии потерянного человека.

— Я думаю, что он мудак, — говорит Луи, когда Лиам перестал дуться и принялся за другие дела. — Он не сказал тебе куда пойдет? На сколько? Или, может, взял твой номер, чтобы дать тебе знать, что он в порядке? Как по мне, так это очень эгоистично.

Лиам вздыхает и игнорирует его.

— Да ладно, Лиам, он не мог просто потрахаться с тобой и на следующий день сказать, что ему нужно ненадолго свалить, а потом исчезнуть на целый чертов месяц, — настаивает Луи.

Лиам свирепо смотрит на него. За ними наблюдают покупатели, но Луи устраивает эту сцену почти каждый день. А теперь, настала очередь Пейна.

— Что ты хочешь от меня услышать? — огрызается Лиам. — Ты хочешь, чтобы я сказал, что мне больно? Что каждый чертов день я жду, пока он совершенно случайно окажется на пороге моего дома со своим чехлом для гитары и глупой улыбкой? Или жду того, что придя на работу услышу, как он поет? Это ужасно, понятно? Ты счастлив? Мне чертовски неприятно и я жутко зол на него, но я не хочу злиться на него, потому что он никогда не обещал мне чего-либо, и я не должен был ожидать чего-то от него… Но именно так я и поступил, и вот к чему это привело.

— Ох, — Луи вздыхает, — Лиам, — он делает шаг вперед и крепко обнимает шатена, а Лиам крепко цепляется за него, потому что это все, что он может сделать.

— Больше никаких милых, бездомных мальчиков, — шепчет Лиам в плечо Луи. — Неважно насколько он мил.

Луи отстраняется и торжественно кивает головой.

— Мудрые слова, мой друг.

***

Спустя месяц стало проще. Зейн никогда не был его парнем, ведь так? У Лиама никогда не было возможности привыкнуть к ощущению Зейна в его кровати или его удивительно мягким губам. Спустя месяц он перестал вспоминать, как его квартира пахла Зейном после того, как он принимал душ. А потом он начал медленно забывать такие глупые мелочи, как «тающий» Зейн на пороге, или просьбы спеть глупые песни, или то, как он приносил ему пончики, после долгой смены.

Жизнь вернулась в прежнее русло, какой она и была, прежде чем Зейн Малик начал садиться возле кофейни, в которой работает Лиам, и начинал брынчать на своей гитаре, тем самым терзая Лиама. Работа такая же монотонная, но он может видеться с Луи. В университете сложно, но он получает удовлетворение от получения знаний. В его квартире уж больно одиноко, но он может устраивать беспорядок, ходить голым и смотреть то, что он хочет, одновременно не заботясь о ком-то.

По прошествии шести месяцев, он забыл как поет Зейн, но он жутко разозлился, когда услышал его голос по радио. Да будет известно, что работать с Луи ужасно, особенно когда вы позволяете ему прикоснутся к радио. Он никогда не слушает одну станцию, и он постоянно подходит к приемнику чтобы изменить радиостанцию, иногда даже на середине песни. Таким способом он дает себе повод отвлечься на поиск песни и свалить свою работу на кого-то другого.

Лиам роняет кофе, который он сделал, на пол. Он смотрит вниз на то, что он сделал. На сливочно-коричневую жидкость, окрашивающую пол, растекающуюся еще шире до тех пор, пока не доходит до его обуви и края стола. Но это не имеет значения. Луи смотрит на него с открытым в удивлении ртом, а его палец находится на круглой кнопке, переключающей радиостанцию, не двигаясь.

— Это… ?

Лиам закрывает глаза и слушает. Слова, мелодия, — ничто из этого не знакомо. Кроме голоса. Он отличил бы этот голос от всех, от песен Бон Джови до рэпа, превращенных в баллады.

После этого, когда финальные нотки песни раздаются у него в ушах, появляется ведущий.

— И это была «Get closer» Зейна Малика. Первое чувство, которое возникло у меня, это то, что от этого восходящего певца будет много хитов из его нового альбома, который выходит сегодня.

Наконец, Лиам открывает глаза, а Луи смотрит на него так, будто ожидая худшего. Как кто-то готовится к стихийному бедствию (запаниковал, но успокоился, потому что понял, что не сможет сделать с этим ничего). Вместо того, чтобы что-то сломать, Лиам мягко улыбается самому себе и возвращается к работе.

Позже, когда ему не надо волноваться, что кто-то может осудить его, он проникает в местный музыкальный магазинчик и спрашивает продавца о новом альбоме Зейна Малика. Подросток за столом вздыхает и указывает ему на стенд, а Лиам замечает на себе несколько удивленных взглядов от девочек-подростков, которые окружили полку, крепко сжимая диск в руках. На обложке диска нет ничего, кроме обычного фона, слова «Дом» и имени Зейна. На другой стороне находится перечень из двенадцати песен и фотография Зейна, смотрящего в камеру без улыбки. Черты его лица, нежные глаза, губы и волосы делают его невероятно красивым.

Когда он в одиночестве приходит домой, он вставляет диск в магнитофон и ложится на диван, закутавшись в гостевое одеяло, позволяя музыке проникнуть в его сознание. В какой-то момент он пораженно перезапускает одну из песен.

—Don’t ask me how I feel. I’d rather write it on your skin with my lips, — большая часть альбома куда глубже, что удивительно, учитывая ту аудиторию, которая покупает его. В альбоме не так много песен о любви. Это единственная песня, и Лиам старается не спешить с выводам, пытается не связывать каждое слово с чем-то, что они делали, но невозможно не делать это, когда Зейн поет. — Open your door and unlock my heart; I won’t tell you how I feel but I’ll sing it to you every night while you sleep without me, — и: — I’d rather slip out every morning than risk telling you how much you mean.

***

Прошло почти девять месяцев с тех пор, как Лиам последний раз видел его, но внезапно Зейн оказывается повсюду. Его крутят по телевидению, везде развешены листовки с информацией о его новом альбоме, а голос Зейна постоянно звучит через экран телевизора. Лиам проходит мимо магазинов, на окнах которых постеры Зейна. Луи сует свой телефон в лицо Лиама с видео, где Зейн поет красивой девушке о том, что он очень любит быть один. И Лиам разрывается на части. И каждый раз, как он видит Зейна, его грудная клетка сжимается, и ему становится трудно дышать. Лиаму хочется кричать, потому что Зейн сказал, что вернется, но Пейн знает, что нет, потому что он дал это обещание до того, как все изменилось. Лиам даже не может винить Зейна за то, что он не сдержал его. Но в то же время, он очень счастлив за Зейна. Это то, чего он всегда хотел, и Лиам очень горд, что он добился этого.

К тому же, у Лиама нет каких-либо претензий к Зейну. Не более, чем у девочек, которые поют его песни с подключенными наушниками, или которые хихикают и тыкают на плакат с его изображением в магазине, или носят свитера с его именем.

Лиам не думает о Зейне впервые за неделю, когда передвигается за прилавком кофейни и выполняет всю работу Луи, который налегает на прилавок флиртует с клиентом, когда заходит мужчина с букетом цветов. Все, что он видит, это красные розы и все поворачиваются к мужчине, когда он подходит к прилавку.

— Я ищу, э-э-эм, Лиама Пейна, — говорит он. — Мне сказали, что он работает здесь.

— Эм, — Лиам облизывает губы и отдает заказ клиенту. — Я Лиам.

Мужчина с цветами кивает и протягивает их ему. Там не было никакой записки, а мужчина даже ничего не объяснил. Луи проходит мимо Лиама и глупо смотрит на цветы, прежде чем требовательно спросить у мужчины:

— Кто их отправил?

Мужчина пожимает плечами.

— Я не знаю. Мне сказали просто доставить их.

Лиам протягивает цветы Луи.

— Отнеси их в служебное помещение. У меня клиент.

Луи хмурится.

— Ты уверен, что не хочешь…

— Я уверен, — решительно говорит Лиам. Он поворачивается к мужчине, стоящему по другую сторону прилавка. — Извините за это. Что я могу сделать для вас?

Луи с тревогой смотрит на Лиама на протяжении всей смены, что очень надоедает. Когда смена заканчивается и они убирают до конца, Луи сидит на прилавке и ест черствый пончик, а Лиам подметает пол, когда Луи говорит:

— Твои цветы все еще в служебном помещении. Они довольно красивые. Я посчитал: двадцать четыре красных и одна белая в середине.

— Хм… — Лиам не отрывает взгляда от пола. — Это интересно.

— Как ты думаешь, от кого они? — интересуется Луи.

— Я не знаю от кого они, — решительно говорит Лиам. — И я не хочу говорить об этом.

Глаза Луи широко распахиваются, когда Лиам поднимает взгляд на него.

— Ты думаешь, что они от него?

— Нет, — он хватает совок. — И я не хочу говорить об этом.

— В этом что-то есть, так ведь? — говорит Луи, игнорируя его. — Я говорю о том, что у него есть деньги для того, чтобы заказать и отправить более двух десятков роз абсолютно без причины. И если у тебя нет богатого, тайного поклонника, который любит драматизировать, то он единственный человек, который может делать это, правильно? Это наверняка Зейн.

— Зейн не здесь, — быстро говорит Лиам. — Он где-то в стране, продвигает свой альбом, и он не вернется. Он слишком занят своей жизнью, чтобы отправлять мне цветы. Он не появлялся у меня уже девять месяцев, Луи. Они не от него. Возможно, они предназначались для тебя, но кто-то написал моё имя. Или, может быть, их отправила моя мама, потому что ей так захотелось, для того, чтобы, я не знаю… Подбодрить меня.

— Но…

— Хватит, — просит Лиам. — Просто остановись.

Луи закусывает свою нижнюю губу и медленно кивает.

— Хорошо. Если ты так хочешь.

— Именно так.

Слава Богу, что Луи остановился. На следующий день, вместо цветов ему принесли посылку. На этот раз Лиаму приходится выйти из-за прилавка, а Луи, ухмыльнувшись, наблюдает за его действиями.

Как и за день до этого, Лиам передает посылку Луи, и он относит её в служебное помещение, но с тревожным волнением, Луи дергает Лиама за рубашку на протяжении всего дня и задает вопросы, типа «Что ты об этом думаешь?» и «Как ты думаешь, это значит то, что он пытается возродить ваши отношения?».

Из-за этого Лиам впивается в него взглядом.

— У нас не было отношений.

На этот раз, Луи не собирается отпускать эту ситуацию, поэтому Лиам включает радио. Им не разрешено включать его сильно громко, но их работодатель даже не думает о том, чтобы запретить слушать музыку на рабочем месте. Лиаму очень жаль, что он не может вставить наушники в свой Ipod и заглушить голос Луи.

Он понимает, что это была плохая идея, как только ведущий говорит:

— И сегодня с нами в студии Зейн Малик! — Лиам покрывается мурашками и подходит к радио, чтобы отключить его, но Луи отталкивает его от приемника и делает немного громче. — Вы слышите это? Перед нашей студией находится около трехсот кричащих девушек. Каково чувствовать это? Теперь это твоя жизнь. Сложно ли привыкнуть к этому?

— Это немного странно, — признается Зейн. Его голос грубый и тихий, но это точно он. — Но мои поклонники потрясающие. Я их очень ценю.

— Так мило, — воркующим голос говорит ведущий. — Некоторые из них, которые хотят задать тебе вопрос, сейчас на линии. Ты не против того, чтобы ответить на них?

Немного посуетившись, Лиам принимается за приготовление латте для женщины, которая нетерпеливо постукивает ногой по полу.

— Звучит круто, — говорит Зейн. — Конечно.

— Итак, первый дозвонившийся это Марджи. Марджи, ты в прямом эфире. Что ты хочешь сказать ему?

— О, Господи! — кричит девушка. — Я очень сильно люблю тебя.

Зейн довольно смеется.

— Я тоже люблю тебя, малышка.

Луи встречается со взглядом Лиама и закатывает глаза. Лиам продолжает слушать, хотя и хочет остановиться.

— У тебя есть девушка? — спрашивает девочка.

Лиам отворачивается от всех, повернувшись к кофе-машинке, потому что не хочет, чтобы остальные видели его выражение лица.

— Сейчас — нет, — говорит Зейн.

— Слышали девушки? Он свободен, — говорит ведущий. — Второй дозвонившийся. Карен, ты с нами?

Наступает тишина, а затем короткий визг, но, наконец-то, девушка успокаивается и говорит:

— Извините, извините. Хорошо, э-э-эм. Знаешь, слова твоих песен очень трогательные, и мне было очень интересно узнать, что вдохновило тебя на них.

Зейн вздыхает.

— Это из разряда тех вопросов, на которые сложно дать ответ, — говорит он. — На самом деле, все зависит от песни. Но на большую часть альбом меня вдохновили моя жизнь, моя семья и все в таком духе.

— А что на счет «Tell you someday»? — настаивает ведущий. — Даже не говори, что на неё тебя вдохновила твоя мама.

Зейн слабо посмеивается.

— Нет. На неё меня вдохновил кое-кто другой.

— Да ладно, Зейн. Ты должен рассказать нам что-то. Не будь таким скрытным!

— Хорошо, — Зейн смягчается. — Эта песня была написана для того, кто на самом деле значит для меня очень многое. По правде говоря, большая часть альбома не существовала бы, если бы не он… они. Всю свою жизнь я хотел быть певцом, и все всегда говорили мне, что я не смогу этого добиться.Некоторые люди смеялись, а другие говорили что-то вроде «Ну, а что ты будешь делать, если у тебя не получится?» и я должен сказать, что сделал это для всех, кто так думал.

— Ты показал им, — говорит ведущий.

— Да, думаю, что так, — говорит Зейн. — Но, эти, э-эм, люди, они никогда не делали так. Я имею в виду, что он-и никогда не говорили, что я не смогу сделать это. Вместо того, чтобы смеяться он-и только говорили: «Не забудь меня, когда будешь знаменитым» и я думаю, что это был первый раз, когда кто-то впервые на самом деле поверил в меня. Это значит очень много, понимаете? Поэтому эта песня как будто говорит все те вещи, которые я должен сказать им, чтобы дать понять, как много они значили для меня, значат и будут значить, и то… как сильно я волнуюсь за них.

Лиам быстро моргает.

— Звучит так, будто они очень дороги тебе, — говорит ведущий.

— Да. Эм. Мы можем… Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? — спокойно спрашивает Зейн.

— У меня перерыв, — резко говорит Лиам. Он ударяется о плечо Луи по пути в комнату для персонала, но он не пытается остановить его.

Он остается там намного дольше отведенного ему времени. Он просто не может заставить себя вернуться туда и столкнуться с вопросительным взглядом Луи, или чертовым радио. К тому же он слишком озабочен некоторым вопросами, чтобы возвращаться к работе. Позже, когда он выкидывает все из головы, он возвращается к работе, а Луи ничего не говорит. Он опускает свою руку на плечо Лиама и взлохмачивает его волосы сильнее, чем обычно.

Когда Лиам добирается до дома, первая вещь, которую он делает, это то, что он достает нож из ящика, а потом разрезает скотч на коробке и раскрывает створки. Коробка не маленькая, но в ней находится только одна вещь и она недостаточно большая. Чистый CD чехол. Он не похож на тот, что лежит на его кофейном столике с фотографией Зейна сзади и трек-листом и названием альбома. Там нет ничего, кроме черного листка с двух сторон и диска внутри, который бы вы купили в магазине для того, чтобы записать туда фильмы или музыку.

Какая-то часть его подсознания говорит о том, чтобы он не слушал его, но интерес берет верх и он включает диск.

Он узнает знакомые звуки. Голос Зейна наполняет комнату под звуки гитары. Его основной альбом имеет различные спецэффекты, но этот другой. Это Зейн, чувствительный и настоящий, почти такой же, каким он был сидя рядом с Лиамом на диване, играя ту песню, которую попросит Лиам. И следующая песня другая. И следующая. Все песни, которые Лиам просил спеть здесь, на одном диске.

Лиам встает с дивана и проверяет коробку на наличие чего-либо еще. Возможно, какой-нибудь адрес, чтобы он смог отправить это обратно. Или карточка с номером Зейна и каким-либо объяснением. Однако, там ничего нет. Просто картонная коробка, в которой лежал один диск. Не больше, не меньше. Ничего полезного.

И он не может понять, что это, черт возьми, значит. Если это вообще что-то значит. В конце концов, Лиам решает, что нет. Если бы так было, то Зейн бы помог каким-либо образом связаться с ним. Оставил бы сообщение, записку, или объяснил Лиаму то, что происходило на протяжении последних пары месяцев. Но он не сделал этого, следовательно это ничего не значит.

***

В первый день в году, когда выпал снег, настроение Лиама оставляет желать лучшего. Заболевший Луи пришел на работу и выполнял половину своих обязанностей до тех пор, пока не пришла Мэгги, чтобы заменить его. Кроме того, он забыл свою куртку в одном из кабинетов, где у него были лекции, а когда он вернулся обратно, её там не было, что означает, что он вынужден быть в одной толстовке, сквозь ткань которой просачивается снег.

Когда он возвращается в квартиру, то первое, что он делает, это снимает одежду и кидает её в стиральную машину, прежде чем открыть холодильник. Он очень-очень нуждается в том, чтобы начать покупать полезную еду. Он открывает соседнюю дверцу в морозилку и кладет ужин в микроволновку, прежде чем надеть тренировочные штаны и включить телевизор, чтобы на заднем фоне был хоть какой-то звук.

Лиам понимает, что, возможно, ему надо сходить на свидание. Не то чтобы он хочет забыть Зейна, просто было бы неплохо доказать себе (и Луи), что жизнь из-за парня, который никогда не вернется, не заканчивается. И было бы неплохо разделить с кем-то квартиру. Возможно с тем, кто будет готовить, потому что ему начинает надоедать есть каждый день замороженный стейк Солсбери.

Он видит розы, лепестки которых уже мертвы, лежащие на столике для кофе, где он их и оставил. А может быть, ему не нужно на свидание.

Он встает чтобы убрать розы туда, где они не будут привлекать его внимание каждые пять секунд, когда кто-то звонит в дверь. Нахмурившись, Лиам проходит через всю квартиру и открывает дверь. Не проверять глазок — это плохая привычка. Луи бы отругал его за это более, утверждая, что на другой стороне может быть убийца, а Лиам даже не узнает об этом, так как не посмотрел в глазок.

Но на пороге стоял не убийца. Это Зейн. Он выглядит и по-другому, и так же. Больше похож на того Зейна, которого он видит по телевидению нежели того, которого он помнит: сидящего возле кофейни или спящего на его диване. Его волосы уложены, одежда лучше, чем была, но у него на спине все та же сумка крысиной расцветки, и он застенчиво улыбается Лиаму, перебирая ногами, как будто он привык.

— Ничего, если я переночую здесь? — спрашивает Зейн, изогнув брови.

В голове Лиама мелькала дымка вопросов, которая не давала ему думать. Как Зейн оказался здесь? Почему Зейн здесь? Он спит? Почему потребовалось так много времени, чтобы вернуться? Почему он не нашел способа позвонить, чтобы рассказать что-то Лиаму? И все же, несмотря на все эти вопросы, все, что он выдает это «Да».

— Я не хочу спать на диване, — говорит Зейн, когда делает шаг вперед, в квартиру. — Если ты не против, то я лучше разделю с тобой кровать.

Лиам молча кивает, не решаясь ничего сказать. Зейн вздыхает: — Я думаю, что должен объяснить.

— Ты мне ничего не должен, — автоматически говорит Лиам.

— Я должен тебе все, — поправляет Зейн. — Господи, Лиам, просто не думай об этом.

Лиам прикусывает себе язык, прежде чем ответить.

— Хорошо.

— А завтра, — продолжает Зейн, как будто он никогда не умел разговаривать. Его рука крепко цепляется за рубашку Лиама, — я закажу нам еду и расскажу тебе о своем путешествии в Лондон, о записи моего альбома и о том, как я скучал по тебе каждый день и думал, когда же смогу сказать, что ты тот человек, но прямо сейчас… — он переводит взгляд на губы Лиама. — Мне нужно принять душ. И хороший, долгий сон.

— Хорошо, — повторяет Лиам.

Пальцы Зейна гладят его щеку.

— Я ждал слишком долго? Мне надо… Черт, мне надо уйти? Я не должен был ожидать того, что ты будешь ждать меня. Черт. Я…

— Господи, Зейн, просто не думай об этом, — издевается Лиам, кладя руки на бедра Зейна, не давая ему уйти. — И чтоб ты знал, акустический альбом мне понравился больше. А цветы были потрясающими, но они завяли.

Зейн делает вдох, когда его губы оказываются ближе к губам Лиама. Его глаза бегают, пытаясь сосредоточится на губах Лиама.

— Пытался сделать весь альбом таким. Студии звукозаписи не хотели его в акустической версии. И все нормально, цветы бы так или иначе завяли. Я просто хотел, чтобы ты знал, что я не забыл то, что сказал, — его губы трутся о губы Лиама. — Мы можем купить завтра пончики? Из кофейни?

— Обещаешь, что сыграешь мне что-нибудь? — Лиам заключает сделку.

— Что угодно, — обещает Зейн. — Я собираюсь поцеловать тебя сейчас, ладно?

— Ладно, — говорит Лиам еще раз, но последний слог прерывается, когда губы Зейна целуют его.

Насколько он помнит, губы Зейна мягче, чем они выглядят. Они не такие шершавые от укусов, как выглядят. Его руки запутываются в рубашке Лиама, скользят по ребрам и шее, как будто стараются прикоснуться к каждому участку тела. А Лиам не может думать, но это хорошо, потому что он может чувствовать, и позже, когда он поймет, что это все на самом деле, он задаст Зейну вопросы, которые были у него в голове. Но на данный момент, ему все равно.

— The only home I’ve ever known is right here in your arms, — шепчет Зейн ему в губы.

Лиам отстраняется для того, чтобы спросить:

— Что?

Зейн мотает головой.

— Ничего. Просто чуть позже мне нужно кое-что записать. Не волнуйся.

Лиам целует его еще раз, но секундой позже отстраняется еще раз, спрашивая:

— Споешь мне её, когда она будет готова?

Пальцы Зейна скользят по его спине и Лиам вздрагивает.

— Конечно, — говорит он. — Все, что ты захочешь.