Первый и последний чародей [Барб Хенди] (fb2) читать онлайн

Барб Хенди, Дж. С. Хенди Первый и последний чародей

ПРОЛОГ

«…Что ты такое?.. Зачем вы пришли?.. Кому ты служишь?..»

Магьер лежала на холодном каменном полу в запертой камере под императорским дворцом Самоа Гальб, в столичном порту Суманской Империи Иль'Дхааб Наджуум. Ее запястья были скованны тяжелыми цепями и подвешены к стене, они давно покрылись кровавыми струпьями от постоянных попыток освободиться. Три вопроса снова и снова повторялись в ее голове.

Она слышала, как слова перекатываются в ее мыслях и эхом отдаются в висках, хотя никто не произносил их. Мучитель безмолвно задал их при первом визите в ее камеру. Порой она просыпалась от того, что ей казалось, будто он стоит рядом, просочившись сквозь запертую дверь, но когда она открывала глаза и вглядывалась в темноту, никого не было.

Магьер оставалась одна, пока он не приходил снова и не начинал пытать ее. Возможно, ей просто мерещилось?

Она не знала.

Магьер лежала, свернувшись калачиком, ее длинные черные волосы спутанными прядями обрамляли почти белое, грязное лицо. Перед тем как запереть в камере, у нее отобрали саблю и кинжал из белого металла хейнасов. Сколько дней и ночей она провела здесь?

Голод, жажда, холод и боль стали ее существованием. Они оставляли немного места для того, чтобы чувствовать что-то еще… кроме страха за Лисила. Она вспомнила мужа и Мальца, Странницу и других людей, которые были дороги ей, но мучитель каким-то образом вспугивал воспоминания, заставлял их прятаться в глубинах сознания.

Образы любимых и близких становились тенями в темноте. С закрытыми или с открытыми глазами, только Лисила она могла представить достаточно ясно. И этого едва хватало, чтобы держаться… и ненавидеть того, кто приходил снова и снова.

Теперь ненависть значила в её жизни больше, чем всё остальное.

Скрежет металла эхом разнёсся по камере.

Магьер дернулась, задрожала и изо всех сил вжалась в заднюю стену. Раньше она садилась на корточки и смотрела на дверь. И не подавляла свою дампирскую сущность, когда он пытал её в первые дни… или это были ночи? В темноте не было никакой возможности отличить их.

Ее челюсти болели из-за внезапного роста зубов. Чернота заливала глаза, пока не заполняла даже белки. Она снова и снова бросалась на него.

Цепи скрипели и грохотали, но не рвались. Вбитые скобы не желали выдираться из стены. Все, что она могла сделать, это яростно полосовать ногтями воздух на полпути к тому месту, где стоял он. Но сейчас она свернулась у задней стены, неспособная вызвать свою вторую половину, даже чтобы просто лучше видеть в темноте.

Возможно, на этот раз пришёл стражник с миской объедков и воды.

Дверь со скрипом петель распахнулась. Она приоткрыла глаза и тут же вскинула руку, чтобы защитить их от света фонаря. Железная дверь захлопнулась, прежде чем она опустила руку… и внутри оказался он.

Как всегда, он был облачен в темное, ткань украшали мерцающие странные символы. Это все, что она сумела разобрать. Кисти рук он держал в рукавах, а лицо таилось в тени капюшона. Он был стройный и высокий, даже для суманца. Магьер предполагала, что это именно «он», хотя халат такой тонкой работы подошел бы и женщине.

Он наклонился и поставил на пол слева от себя масляный фонарь с почти прогоревшим фитилём. Возможно, он поступал так и раньше, но ей казалось, что он ни разу ни к чему не прикасался в прошлые свои визиты. Переставая кричать, она всегда оказывалась на полу, а, когда приподнимала голову, камера была темной и пустой.

До сегодняшнего дня Магьер не слышала, как открывалась или закрывалась дверь, не улавливала его шагов, но временами видела суманских стражников. Однажды, когда один из них принес ей пищу и воду, ей захотелось узнать, кто такой её загадочный визитёр. Стражник посмотрел на нее так, будто она была неразумным, скулящим зверем, и молча ушел. Она пробовала снова и снова, и наконец один понял ее.

— Никто не приходит к тебе, — ответил он на ломаном нуманском, а затем с отвращением фыркнул. — Ты одинока… до самой смерти.

Она в замешательстве смотрела на него, а, когда дверь с лязгом захлопнулась, дико завыла. После нескольких неудач она отказалась от попыток поговорить со стражниками. Почему ни один из них не знает того, кто сейчас стоит перед ней?

Шепот снова появился в голове Магьер:

«…Никто не доверяет тебе…»

«…Никто не придет за тобой…»

«…Все заперты, либо бежали…»

«…Ты одна… навсегда…»

Хор голосов, твердящий одни и те же слова, не стихал ни на секунду, пока он находился в камере. Слова скреблись и толкались в ее черепе, как клопы, и она зажимала руками уши. Не помогало, но больше она не могла ничего сделать.

— Чего ты хочешь… на этот раз? — сквозь зубы прошипела Магьер.

Поднявшись сквозь покров шепота, к ней пришли воспоминания: её дом, давно покойная мать, кровавая история её рождения… путешествия, друзья, союзники, враги… шар в ее руках, сейчас скрытый где-то далеко.

Ее хриплый голос окреп, зазвучал острее:

— Я ничего больше не знаю! Так зачем? Зачем оставлять меня в живых и держать здесь?

Из душащего её мысли шума один голос поднялся над остальными:

«Для сделки с моим господином… твоим хозяином».

Магьер обессиленно рухнула у задней стены камеры. Это был не первый раз, когда она спросила и услышала ответ, но он так ничего и не объяснил.

— Зачем? — прохрипела она. — У меня нет ничего другого… так чего ещё ты хочешь?

Шепчущая буря стихла до легкого ветерка. Этот краткий миг был настоящим облегчением. А затем голоса зазвучали громче, неистовее.

Магьер схватилась за голову, когда пришел его ответ:

«Будь добра… кричи».

* * *

Лисил прислонился к левой стене камеры, его скованные руки безвольно лежали на коленях. Через окошко в железной двери просачивался скудный свет, но его не хватало, чтобы разглядеть что-нибудь.

Где-то в темноте рядом с ним, каждый к своей стене были прикованы Малец и Странница — большой пёс и юная девушка. Они, кажется, спали.

Лисил пытался подсчитать количество прожитых в заключении дней по визитам стражи, когда им приносили еду и воду. Больше не приходил никто. И всё же он не был уверен в своих подсчётах. Стражники то и дело менялись, а он понятия не имел, сколько длится их смена. Та скудная пища, которую они приносили, была настолько отвратительной, что первые несколько дней он не ел вообще… или это были ночи?

Лисил сидел в темноте и слушал, но улавливал только медленное, слабое дыхание своих спутников. Со дня заключения он носил одну и ту же одежду, она стала совсем грязной и откровенно воняла. Все его оружие забрали.

Когда их арестовывали, он бросил сумку и дорожный сундук, чтобы иметь возможность сражаться. Но потом понял, что противников слишком много и надо думать о безопасности тех, о ком он заботился. Так почти все их имущество осталось на улице.

Только этот проклятый убийца — Бротан — ускользнул от ареста, словно бы знал, что произойдет.

— Стражник должен… может… скоро принести воду, — послышался тихий, слабый голос.

Лисил уловил шум у дальней стены: тот, кто сидел там, медленно потащил цепи по каменному полу. Чиркнули смоченной в сере палочкой по камню, зашипел огонь, и он закрыл глаза от внезапного света. Моргнув, он посмотрел туда, где Странница — та, кого когда-то звали Леанальхам, — встала на колени у задней стены. Ее запястья тоже были скованы. Она коснулась маленького фитиля, чтобы подправить наполовину сгоревшую свечу, которая уже клонилась к грязному полу в луже расплавленного воска.

— Я вытащу тебя отсюда, — сказал он, может быть, в тридцатый раз, хотя сам понимал, что ему не хватает убедительности. — Я найду способ.

Он говорил ей это всегда, когда она зажигала свечу, и она неизменно отвечала: «Я знаю, Лиишил», — используя эльфийскую версию его имени.

Но сейчас Странница промолчала.

Девушке едва исполнилось семнадцать, она была смешанной крови, с более смуглой, чем у людей, кожей, большими раскосыми глазами и заостренными ушами. Однако радужки её были не янтарными, как у всех эльфов, а значительно темнее. При ярком свете они мерцали скорее топазом и яркой зеленью. Как и Бротан, она принадлежала к эльфам Ан'Кроан — «[Тем] кто нашей крови» — с далекого Восточного континента. Ее народ в большинстве своём обладал светлыми волосами, ее были светло-русыми, почти такого же тона, что и кожа. Ростом она не обгоняла человеческую девушку.

Все эти отклонения были вызваны тем, что кровь, текущая в её тонких венах, на одну четверть являлась человеческой.

Лисил тоже наполовину принадлежал к Ан'Кроан, с еще более заметными остроконечными ушами и раскосыми глазами. Радужки его глаз были цвета янтаря, а волосы — почти белыми, как у его матери. Но даже в нынешнем голодном и истерзанном состоянии, с темными кругами под большими глазами, Странница из-за своей красоты имела влияние на мужчин, а может причиной тому была ее беззащитная слабость.

В первую ночь взаперти темнота камеры сильно испугала ее, будто переполнив чашу происшедших с ней ужасов. И один стражник помладше пожалел ее. Когда она закричала и попросила света, он принес свечу, тонкую кедровую палку и небольшой кувшин с серой. Свечу они зажигали только для приема пищи, не будучи уверенными, насколько её хватит, и дадут ли им из жалости другую.

Всякий раз, когда пламя приходилось задувать, Лисил слышал сдавленные рыдания Странницы. Его попытки утешить ее не приносили результата, по крайней мере до тех пор, пока она не настолько ослабла, что после еды стала просто падать на каменный пол в полубессознательном состоянии. Сейчас же она сидела, упершись подбородком в колени, и не мигая смотрела на дверь.

Почувствовав вину, Лисил не выдержал и отвернулся, сосредоточившись на их третьем сокамернике, прикованном к правой стене.

Для большинства Малец выглядел как серебристо-серый волк, хотя иногда его мех в сумерках мерцал голубоватым оттенком. Если бы он стоял на четырех лапах, то оказался бы выше любой собаки, так как имел длинные ноги. Но он лежал, положив голову на окутанные наручниками лапы, вокруг его шеи также была захлёстнута цепь.

Иногда Лисил слышал, как он тяжело вздыхает — так плотно держали его оковы.

Телом Малец принадлежал к маджай-хи — собакам, произошедшим от древних волков, впустивших в себя Стихийных Духов во время предполагаемой мифической войны. Но сознание его было другим: он сам являлся Духом, много лет назад выбравшим родиться в теле щенка маджай-хи.

Малец приоткрыл веки, огонёк свечи отразился в его кристально-голубых глазах. Он смерил Странницу долгим взглядом, прежде чем посмотреть через камеру на Лисила. В его мыслях всплыли слова:

«Ей… не хватает… воды…»

Горло Лисила слишком пересохло, чтобы он мог рассмеяться. Никто из них ничего не получал в достатке.

Ему всегда не нравилась возможность Мальца погружаться к нему в голову и отыскивать в памяти произнесенные слова, с помощью которых можно было общаться. Больше его это не беспокоило. Чтобы сделать так, Малец должен был видеть его, следовательно, нужен был свет.

В прошлом они общались по-другому: Малец вытягивал на поверхность сознания любые воспоминания, которые видел хотя бы один раз. Это был уникальный талант Стихийного Духа в теле духорождённой собаки. Через обрывки воспоминаний человека он делал свои намерения или команды достаточно понятными… или же просто манипулировал теми, кто не знал о его способностях.

А вот использовать для общения речь, вызывая в голове собеседника слова из его воспоминаний, было для Мальца в новинку.

«Попроси… стражников… принести… больше воды…»

Лисил уставился на него.

— Будто бы я не пробовал!

— Попробовал что? — слабо спросила Странница, теперь она смотрела на Мальца.

— Ничего, — поспешно сказал Лисил. — Тебе лучше отдохнуть, пока мы ждем.

Странница не пошевелилась. Малец тяжело вздохнул и закрыл глаза. Лисил откинул голову назад, прислоняясь к стене.

По его наверняка неточным подсчётам, почти месяц назад они все приплыли сюда, чтобы отыскать один из двух последних шаров. Некоторые считали, что этими устройствами тысячу лет назад владел Древний враг, ведя войну со всем миром. Сейчас его живые и не-мёртвые приспешники искали шары: для своего хозяина, а может, только для себя. Нельзя было позволить могущественным артефактам попасть в такие руки.

Прибыв в столичный порт Суманской Империи, Лисил и его спутники без предупреждения были схвачены и арестованы. Все, кроме Бротана. Их обвинили в многочисленных убийствах, которых они не совершали, а затем Магьер, жену Лисила, куда-то утащили.

Лисил, Малец и Странница были заперты вместе и давно не видели её.

Малец пробовал улавливать воспоминания в умах стражников. Но мужчины знали только то, что должны держать узников взаперти и давать им пищи ровно столько, чтобы они не умерли. Малец смог выяснить только то, что Магьер держали в дальней камере с отдельной охраной. Хуже было лишь ждать подтверждения того, что она еще жива — ее крики.

Теперь это не происходило так часто.

Лисил терялся в догадках: он не слышал Магьер уже пять дней или ночей. В первый вечер, когда после еды он не услышал ее, то почувствовал облегчение: ее наконец оставили в покое. После следующего безмолвного ужина он растерялся. Потом облегчение сменилось страхом.

Лисил ненавидел ощущать тебя беспомощным. Не помогало и осознание, что Бротан на свободе. Если бы старый убийца придумал, как вызволить их, то давно сделал бы это. Так что Лисил сидел и ждал хоть каких-нибудь признаков, что его жена еще жива.

Вдруг по коридорам снаружи эхом прокатился крик.

Малец вскинул голову и уставился на дверь. Странница, гремя цепями, опустилась на пол и зажала ладонями уши. Облегчение Лисила захлебнулось тоской.

Да, Магьер жива, но только ее крики сообщают ему об этом.

Крик вдруг резко оборвался. Он выпрямился и уставился на дверь, затем оглянулся. Малец смотрел в ту же сторону, уши его застыли в вертикальном положении. Полная напряжения пауза затягивалась.

Лисил не был уверен, сколько длилась тишина. Но вот в камере раздался скрежет металла. Железная дверь, скрипнув, открылась.

Странница отступила было к своей стене, но затем бросилась к Мальцу, словно ища защиты. Цепи остановили ее, и пёс подполз к ней так близко, как только смог. Но этого хватило, чтобы девушка смогла спрятать свое лицо в шерсти на его загривке.

Лисил моргнул и прищурился, когда через открывшуюся дверь хлынул свет. Зрение начало проясняться, и он увидел в дверном проёме фигуру в светло-сером одеянии. Лисил был слишком изможден, чтобы подметить что-то ещё.

Фигура медленно поворачивала голову, осматривая всех узников камеры. Когда черный провал капюшона остановился на Лисиле, странный шепот послышался в его голове… и он судорожно вздохнул, стены начали расплываться перед глазами. Один голос выделялся из хора других:

«Где они… устройства моего хозяина?»

Окружающее пошло чёрными пятнами.

Лисилу показалось, что его сейчас вырвет от внезапной боли, но гул тысячи шепчущих голосов в голове внезапно стих. Когда он снова смог видеть, то обнаружил себя лежащим на холодном полу. Он не нашел сил даже приподняться. Капюшон серой мантии обратился в другую сторону.

Спутница сжалась на полу, тихо и неподвижно. Собираясь крикнуть ей предупреждение, Лисил заметил Мальца. Уши пса были прижаты, он уставился в провал капюшона, и его голубые глаза сузились. Даже будучи ослабленным, Малец тихо и хрипло рычал.

— Чего ты хочешь? — Лисил с усилием сел. — Где моя жена?

Малец все еще смотрел под капюшон. Тот не повернулся на вопрос Лисила, но в голове его зазвучал голос:

«Она больше не принадлежит тебе. И пока вы в моей власти, вы никогда не увидите солнца… и не познаете свободу смерти».

Наконец фигура развернулась к открытой двери. Только тогда Лисил осознал, что с визитёром нет ни одного стражника. Тот, которого он мог видеть снаружи, стоял к ним спиной, будто ничего не происходило.

— О чем ты? — выдавил Лисил. — Что… чего ты от нас хочешь?

Фигура остановилась на пороге. Беснующийся шепот взвился в голове Лисила, роясь как осиный рой — от него требовали ответа.

«Спросите вашего… пса. Я не могу задать ему вопросы сам».

Серую мантию всколыхнул ветер, и тяжелая железная дверь захлопнулась сама собой.

Лисил остался в замешательстве. Он напрягся, услышав, как с той стороны задвигается в скобы засов. Он глянул на Мальца. Пёс по-прежнему смотрел на дверь, сузив глаза и тихо ворча. Что бы ни делала серая фигура, на маджай-хи это явно не действовало.

— Кто это был? — прошептал Лисил.

Малец опустил глаза, стараясь не встречать его взгляд.

«Не знаю…»

— Как он это сделал… влез в мою голову? Как… как ты?

«Нет…»

— Тогда каким образом?

Малец молчал так долго, что Лисил решил, будто его старый друг попросту не понял сути вопроса. Он посмотрел на сжавшуюся в комок фигуру Странницы и хотел было окликнуть её, но уловил легкое дыхание: похоже, девушка спала. И тут пришёл ответ Мальца, абсолютно ошеломивший его:

«Колдун».

Лисил похолодел, все мысли исчезли из головы. Он не думал, что когда-либо услышит это слово. Предполагалось, что этот раздел чародейства давно изничтожен под корень, но это не давало ответа на другой его вопрос.

— Ты что-то слышал. Я вижу это. Во имя семи адов, кто это тип в капюшоне?

Лисил ждал долго, но ни одно слово не всплыло в его разуме. Пёс окинул взглядом Странницу, а затем положил морду на передние лапы.

Малец лежал в тишине и не смотрел ни на кого.

Лисил пришёл в ярость. Серая фигура чего-то желала, и это что-то могло остановить мучения Магьер.

— Малец? — прошептал он, а затем добавил резче: — Малец, что хотел этот… человек? Черт возьми, ответь мне!

ГЛАВА 1

Гассан иль'Шанк, ученый Суманского филиала гильдии Хранителей, крался по ночным переулкам столицы империи. Он тихо пробирался к внутренней стороне местной гильдии. Как и в предыдущих тайных посещениях за последний месяц, он не знал, что будет делать, когда доберётся.

Гассан больше не носил темно-синию мантию Домина метаологов, конечно этого было недостаточно, чтобы оставаться незамеченным, он и так слишком рисковал, учитывая, что теперь он изгой и разыскивается в городе императорской гвардией. В маске Гассан не походил на мудреца, кем он когда-то являлся.

Под капюшоном выцветшей и открытой спереди мантии, его короткие шоколадного цвета волосы с вкраплениями серебра были в беспорядке. Пряди висели над его густыми бровями, глаза были разделены прямым, но слишком крупным носом. В позаимствованной одежде: темной льняной рубашке и серых брюках, он мало чем отличался от уличного торговца.

Оказавшись на небольшом открытом рынке, который он проходил во время своих предыдущих визитов, тем самым сократив дорогу между двумя магазинами, которые заслоняли подход к гильдии. Иногда он задумывался, а нужна ли была такая осторожность. Немногие в такое позднее время смотрели в его сторону.

Большинство ларьков не работали, а близлежащие навесы магазинов были опущены и плотно закрыты. Но он трудным способом узнал как быть более осторожным, чем когда-либо прежде. Когда он проскользнул по короткому пути переулка, а затем приблизились к следующей улице, новый запах наполнил его ноздри.

Что-то выбивалось даже из зловония аллеи.

Под медленное приближающееся щелканье, стук и скрип Гассан выглянул из черных теней на своем пути. В северном направлении по соседней улице перемещался по булыжникам старик с деревянной скрипящей тростью. Облаченный в слишком грязные лохмотья, чтобы можно было понять какой-либо намек на цвет в темноте, он тянул свою хромую ногу. Лицо нищего, изможденное от всех несчастий в его жизни, повернулось к проему.

Обучение Гассана было лучше, чем осторожность. Едва замерцав, темнота за веками стала наполняться линиями из света. В одно мгновение, сформировался двойной квадрат с символами, которые ярко горели. Затем появился треугольник такого же размера, а потом другой, повернутый относительно центра рисунка. Как только его мерцание закончилось, он завершил свое заклинание быстрыми словами со вспышкой.

Гассан наложил светящийся рисунок на лицо нищего.

Старик моргнул. Он огляделся, как будто увидев что-то, а затем еще больше удивился, что ничего нет. Устало согнув спину, он пошел дальше.

Гассан подождал, пока нищий не прошел полпути к следующему перекрестку, а затем тихо вышел. Он мог бы сделать так, что старик увидел кого-то еще на его месте, но, стереть свое присутствие из его сознания было гораздо проще.

Таковы были тонкости колдовства, особенно для мастера третьей и наиболее осуждаемой практической магии.

* * *

В подоспевших сумерках Чейн Андрашо стоял на палубе в то время, когда его корабль маневрировал в док на Самау'а Гаулб, главного портового города Иль'Дха'аб Наджум, одной из стран в Суманской империи. В прибытии после захода солнца не было ничего более хорошего. Если бы он прибыл заранее, ему как благородному вампиру специально бы пришлось ждать до темноты, чтобы высадиться. Теперь он смотрел на огромный, казалось бы, бесконечный порт со смешанными эмоциями.

Он и его товарищи плыли на юг вдоль побережья около месяца. Испытав небольшое облегчение по прибытии до пункта назначения, он из-за всех сил старался подавить беспокойство по поводу того, с чем они могли здесь столкнуться.

— Это было проще, чем я представляла, — сказал хриплым голосом кто-то рядом с ним.

Чейн посмотрел вниз и увидел, как Винн Хигеорт подошла к перилам. Она была настолько мала, что едва доставала ему до подбородка. Несмотря на то, что ей было чуть больше двадцати лет, она выглядела моложе, или по крайней мере он видел ее таковой. На мгновенье его взгляд остановился на ее хорошеньком овальном личике с оливковым тоном кожи и окруженным тонкими светло-каштановыми волосами.

Благодаря дневному теплу, она убрала плащ и носила, как она часто называла «походную мантию». Это указывала на то, что она являлась ученым, мудрецом, из Гильдии Хранителей, в частности из образованного филиала на ее родине Малурне, далеко на севере. Там, все ученые, были полностью одеты, но это был более короткий вариант до колен. Под ним она носила брюки, тунику и сапоги, чтобы двигаться более легко. Тем не менее, эта мантия была не ее цвета.

Незадолго до этого Винн носила серую мантию, характерную для ордена каталогистов, пока ряд причин не изменил это. Теперь она носила темно-синий цвет метаологов.

Чейн все еще не привык к этому; он всегда будет видеть ее как каталогиста… хранителя самого знания.

Винн повернулась от порта к нему. Ее взгляд пробежал по его бледному лицу и красно-каштановым волосам. Ее лицо омрачали нахмуренные брови. Не желая, чтобы она подумала, что он изучал ее, он обратил свое внимание обратно на порт, который ждал их.

— Разве это не то, что ты ожидал? — Спросила она.

По правде говоря, он не думал об этом и ничего не ждал, в частности. Сейчас, по их прибытии, место выглядело слишком… чужим.

Его зрение ночью было лучше, чем у живых. С ясным небом и луной на три четверти он мог видеть, что большинство зданий, ближайших к пирсу были одноэтажными. Многие из строений возвышались над зданиями по набережной. Некоторые из них, наверное, были огромными, особенно в центре огромной столицы Суманской империи. Здания в пределах его видимости были в основном из золотисто-коричневого песчаника, серых бревен и досок, кое-где были окрашены стены или остроконечные вершины куполов, уже выцветшие от солнца пустыни.

— Ты знаешь, где найти Суманский филиал гильдии? — спросил он хриплым голосом. Когда-то его обезглавил один из приятелей Винн, а затем кто-то другой возвратил его к существованию нежити во второй раз. Но его голос так и не восстановился.

— У меня есть общее представление, — ответила Винн. Она повернулась в другую сторону и посмотрела через перила вниз на своих товарищей. — Тень… Оша… мы в ближайшее время будем сходить. Время собирать наши вещи.

Тень, длинноногая черная собака, похожая на волка и чрезмерно высокая, стояла в нескольких шагах. Подняв передние лапы вверх на перила, она тоже смотрела на город. Затем, опустившись на четыре лапы, она повернулась в сторону Винн.

Чейн с беспокойством наблюдал за каждым движением Тени.

До этого рейса, собака была тяжело ранена и ее едва не убили. Хотя появились все признаки полного исцеления, он по-прежнему не хотел, чтобы она излишне напрягала себя. Это было странно для него — так заботиться о ком-то, кроме Винн.

Тень, маджай-хи, была естественным врагом нежити. Тем не менее, в последнее время она боролась на его стороне не только ради Винн, но и ради него. А он в свою очередь мог заботиться о ней.

Все подобные мысли исчезли из головы Чейна, когда он посмотрел в сторону кормы.

Четвертый член их группы был готов, он вернулся с последним их имуществом. Исключительно высокий эльф с длинными белыми светлыми волосами поднял несколько тюков.

Из того, что Чейн понял, на языке эльфийского народа ан'Кроан имя Оша для мужчины означало "Порыв ветерка." Для Чейна, Оша был нежелательным нарушителем, который вторгся в их с Винн компанию. К сожалению, Винн не видела этого, что еще больше раздражало Чейна.

Хотя по справедливости Чейн, был вынужден признать, что Оша был удивительным специалистом по стрельбе с длинного, изогнутого лука, который он носил за правым плечом. Его выстрелы невероятно точно попадали в цель, даже когда это казалось невозможным. За его левом плечом был виден колчан с черным опереньем стрел, а также узкий сверток был привязан к спине.

Оша поднял голову с обычным угрюмым выражением на длинном, лошадиноподобном лице. Оно смягчалось только когда его большие янтарные глаза были устремлены на Винн.

— Все готово, — ответил он ей.

Хотя в настоящее время Оша пытался изо всех сил говорить на других языках кроме эльфийского, Чейн редко встречал такого неспособного. Он отвернулся, нахмурившись не только по причине, касающейся эльфа.

Вокруг них, моряки швырнули канаты мужчинам на пирсе, и Винн вдруг решила присоединить к кучке вещей у Оши свои.

— Пошли, Чейн, — сказала она, не оглядываясь. — Тебе придётся нести сундук.

Его взгляд опустился на дорожный сундук у ног Оши. Он был намного тяжелее, чем казалось, внутри него лежал шар Духа. Названный так Древним Врагом, который имел и другие имена и названия, он являлся потенциальным оружием в забытой войне за мир.

Мысль о содержании сундука беспокоила Чейна. Он проделал весь этот путь с Винн, по ее просьбе, чтобы воссоединить ее с ее прошлыми друзьями, Магьер, Лисилом и Мальцом, которые были охотниками на нежить, и которым, конечно же, не нравилось, что Чейн был с Винн.

Они никогда не примут его.

Больше всего он боялся, что Винн придется сделать свой выбор.

— С тобой все в порядке?

Пораженный, он поднял глаза, чтобы обнаружить, что Винн снова нахмурилась на него. Он быстро шагнул поднять сундук.

— Трап внизу, — сказал он. — Пойдем.

Еще хмурясь, Винн повернулась в другую сторону и схватил свой посох, который опирался рядом с выходом с кормы. Он возвышался на ее головой, в верхней части был кристалл, закрытый чехлом. Она взяла последний тюк и направилась к пандусу, который закрывала Тень.

Винн испустила хриплый вздох, возможно, Чейна пугает, с чем они столкнуться на следующем шаге этого пути.

— Хорошо, — сказала она, не оглядываясь назад. — Все на месте.

* * *

Винн пыталась сохранить уверенный вид, когда вела их к городской пристани. Хотя она пришла сюда в поисках Магьер, Лисила и Мальца, единственное о чем она могла еще думать, так это как разыскать здесь еще одного суманского хранителя из метаологов.

Месяц тому назад, она и Магьер согласились разделиться в поисках оставшихся двух шаров: Духа и Воздуха. В целом, было пять таких устройств, скрытых много веков назад приспешниками Древнего Врага. Узнав о существовании шаров, Магьер, Винн, и их товарищи вскоре оказались втянутыми в отчаянный поиск, чтобы они не смогли попасть в неправильные руки они должны были успеть найти их первыми. Три были возвращены и спрятаны, оставалось найти только два шара.

Так Винн отправилась со своей небольшой группой на север искать сферу Духа. Найдя его, она сразу же отплыла на юг, чтобы воссоединиться с Магьер, которая искала шар Воздуха на юге, искав помощи как раз в этом порту от Домина Гассана иль'Шанка по предложению Винн.

Домин однажды провел время в филиале гильдии Винн.

К сожалению, он был непредсказуем, возможно, не заслуживал доверия, и всегда имел свое собственное мнение. Никто не мог даже догадываться, что он может сделать и почему. Тем не менее, когда Винн и ее спутники были в последний раз вместе, она не могла придумать никого лучше, кто бы мог помочь Магьер.

Казалось разумным, что первым человеком, с которым она будет говорить по прибытии будет Гассан иль'Шанк. Если кто и может знать о местонахождении Магьер, то только он.

Винн уклонялась от прохожих на набережной, и периодически облизала губы, даже ночью воздух был горячим и сушил кожу. Ей было хорошо известно, что у нее мало времени на поиски, тем не менее она обратила внимание на достопримечательности и звуки столицы.

Воздух набережной был наполнен запахом специй и пыли, к которым примешивался вкус морской соли и запах людей. Ей было интересно, насколько станут сильны ароматы внутри узких улочек города. И если ей было так плохо, то как же это переносила Тень.

Как будто эта мысль вызвала собаку, Винн почувствовал толчок Тени у своего бедра. Она посмотрела вниз и увидела прижатые уши собаки; Тень никогда не любила толпы.

Большинство темнокожих и темноволосых людей на набережной носили легкие, свободно облегающие ткани или развивающиеся свободные леггинсы или шаровары. На их головах были все виды тюрбанов, короткие или высокие, толстые или тонкие. Возможно, днем было больше людей, чем сейчас, в любом случае сейчас их было гораздо больше, чем она видела в любом порту ночью во время своих путешествий.

Некоторые гнали коз или несли квадратные корзины с курами или птицами, которых она не могла назвать. Многие говорили друг с другом, но она не все могла понять. Она довольно хорошо читала на общем суманском диалекте и даже немного говорила на нем, но все языки в обиходе, как правило, развиваются, как живые существа. Ее знания о нем было больше, чем практическая часть.

Многие смотрели на нее или ее компаньонов, и она вряд ли будет винить их за это.

Оша возвышался над всеми, и, хотя он был одет в коричневые брюки и простую тунику, его загорелая кожа и большие, но раскосые янтарные глаза были экзотикой в этом месте. Хуже всего были его бело-светлые волосы, которые светились слишком ярко, когда он проходил под керосиновой лампой.

Чейн был не намного лучше, с его бледным лицом и неровно подстриженными красно-коричневыми волосами. Одетый, как путешествующий дворянин в хорошо пошитые, но изношенную белую рубашку, темные брюки, и высокие сапоги, он, вероятно, будет притягивать взгляд любого вора-карманника вокруг. То есть, пока они не заметят два меча в ножнах на поясе вместо одного. К счастью, его необычные глаза, возможно, не так сильно выделяются, как у Оши. Иногда, зрачки Чейна были в светло-коричневыми, но чем дольше он был немертвым, тем больше они потеряли свой цвет. Когда он сердился или был взволнован, они казались кристально чистыми.

Винн посмотрела еще раз на высокую черную собаку-волка, которая шла с ее стороны. Она зарыла свои маленькие пальцы в мех между плечами Тени, в основном для собственного удовольствия.

Кто бы не хотел увидеть все это?

Глядя на город, она не видела деревья или растения, только бесконечный участок светло-тонированных зданий. Они сошли на берег в конце пирса, на дорожку вдоль берега.

— Ты знаешь… куда идти? — спросил ее Оша на ломанном нуманском.

Было бы легче для них двоих, чтобы они говорили на эльфийском, он знал диалект ан'Кроан, а она — эльфов этого континента Лхоин'на ("Та поляна"). Но он часто пытался говорить либо на белашскийском, либо на нуманском для практики или просто, чтобы быть вежливым.

За предыдущий месяц путешествий, он немного улучшил оба языка… вроде бы.

— Куда пойти, — поправила она, оглядываясь на Ошу, следующего за Чейном. — Из того, что я читала, Суманский филиал гильдии — это огромный комплекс с многочисленными сооружениями, расположенный на северо-западной стороне столицы. Если мы останемся рядом с набережной, мы должны определить внутреннюю улицу, ведущую туда.

Чейн нахмурился, как будто ожидал, что она знает больше, а возможно, потому, что она говорила с Ошей, а не с ним.

Винн повернулась вперед, медленно вздохнула. Работая с ними двумя, где каждый имел какие-то чувства к ней, она не могла ответить кому-то из них, позволить, чтобы это отвлекало ее от миссии, особенно теперь.

Песчаная арки между двух зданий выглядела как ворота в город. Желая выйти из толпы и пытаясь казаться уверенной, Винн прошла через арку. Когда они достигли соседней улицы параллельной набережной, то снова повернули на север. По пути, она смотрела на боковые улицы, одна из них была достаточно широкий, чтобы отвечать их требованиям.

Тень жалась к ее ноге, и когда Винн посмотрела, то заметила, что Оша нес свои вещи на спине, а тюки Чейна в руках. Получалось, что Винн несла свой кулек на левом плече, Чейн нес сундук с тяжелым шаром, а Оша тащил все остальное. Она заметила это бы раньше, если бы ни на что не отвлекалась.

А потом Чейн посмотрел назад вполоборота.

— Положи один из свертков мне на сундук.

Оша замедлился, оставаясь на расстоянии вытянутой руки за Чейном.

— Я… в порядке.

Чейн двинулся дальше с тонкой усмешкой, и Винн вздохнула впереди. Она надеялась, что они научатся терпеть друг друга. Это тихая враждебная конкуренция становилась раздражающей.

Основная улица была почти так же хорошо освещена, как и набережная, уличные фонари висели высоко на каждом перекрестке. Как она и ожидала, запахи усилились, они стояли в неподвижном воздухе между зданиями. Запах жасмина застрял в носу, хотя она нигде не видела его цветущих кустов вдоль магазинов и закусочных, которые они прошли. Он стал еще гуще, когда рядом прошла темноволосая женщина в прозрачной одежде и с браслетами из меди вокруг шеи и запястий.

Даже люди здесь больше душились. Без предупреждения, в памяти Винн появились слова.

«Очень много… людей… Очень много… запахов…»

— Я знаю, — прошептала она.

Тень была не обычная собака, а маджай-хи. Она происходила от волков древности, в которых вселялись духи во время Великой войны в конце забытой мировой истории. Потомки тех первых собак фей стали охранять эльфов, сначала народ Лхоинна, а затем отделившийся народ ан'Кроан на противоположной стороне континента. В последних землях была родина Тени, маджай-хи запрещали всем, кроме эльфов проходить на огромные эльфийские территорий. Более того, благодаря плану, придуманному ее отцом, Мальцом, Тень переплыла дальний океан и прошла весь центральный континент, чтобы защищать Винн.

Тень имела несколько необычных способностей, она могла общался с Винн, поднимая в памяти ее головы слова.

— Мы найдем гильдию в ближайшее время, — Винн добавил, слегка почесывая между лопатками Тени. — Нас там хорошо встретят, а может быть, это будет не так… приятно.

По правде говоря, она не знала, что их там ждет. Ей, как ученому, должны были предложить убежище для нее и ее товарищей. Но из немногих суманских мудрецов, которых она встретила, еще меньше хотели поделился своими знаниями. Она уважала знания и способности домина иль'Шанка, но точно не доверяла ему. Он помог ей в прошлом, но в другой раз он сделал все, что мог, чтобы помешать ей.

— Подожди, постой, — прохрипел Чейн.

Винн посмотрела назад, чтобы найти его остановившимся перед переулком, который она только что прошла. Его подбородок указывал на эту улицу.

— Эта выглядит лучше, если мы должны идти дальше вглубь, — добавил Чейн.

Винн кивнул и направился в переулок. Из того, что она увидела, там не было никаких табличек, указывающие в сторону чего-нибудь, и она забеспокоилась. Для того, чтобы найти Магьер, ей нужно найти Домина, а чтобы найти его, ей нужно найти гильдию. Затем она увидела пожилого мужчину со смуглым лицом в плотной мантии, приходящим дорогу, и она изо всех сил постаралась показаться обычной суманкой.

— Простите.

Мужчина остановился, несколько раз моргнул, и посмотрел на ее товарищей. Возможно, его глаза слегка расширились от вида огромный черной "собаки", так как немногие суманцы когда-нибудь видели «волка».

— Гильдия… хранителей? — Спросила она суманца, надеясь что слова прозвучали как вопрос.

Он посмотрел на ее короткую мантию и кивнул. Вместо ответа, он показал шесть пальцев, а затем указал на дорогу. Прежде, чем она могла кивнуть, он указал на север и поднял четыре пальца. Винн улыбнулся — в шести кварталах внутри стен и четыре на север.

— Спасибо, — сказала она, надеясь, что это было близкий эквивалент.

Он с улыбкой кивнул и продолжил путь дальше.

Винн двигалась по указанному маршруту. Прежде, чем они прошли четыре квартала, она увидела низкую стену в конце улицы.

— Это там, — сказала она, хотя вероятно другие увидели ее раньше, чем она.

Она ускорила темп и вскоре достигла, казалось бы, бесконечной каменной стены, простиравшейся в обоих направлениях. Она была удивительно низкой и, вероятно, просто отмечала границу территории, не позволяя забрести туда зевакам. Стоя на цыпочках, Винн подтянулась заглянуть поверх стены.

Вокруг огромного двора стояли многочисленные огромные здания из желтовато-коричневого камня с витиеватыми остроконечными крышами. Двор был тщательно вымощен темно-коричневыми и красными плитками по дуге из ромбов. На дорожках между зданиями на равных расстояниях стояли скамейки. Она чувствовала, что немного смущается при виде всего этого.

Эти территория была намного больше, чем Нуманский филиал, который выглядел немного больше, чем приземистый каменный замок, скрывавшийся внутри возвышающихся четырех старых стен.

— Вход, — сказал Чейн, указывая.

Следуя за его пальцем, выглядывающим из-под сундука, Винн действительно увидела справа внизу стены отверстие через приблизительно сорок шагов.

— У нас скоро будут комнаты и ужин, — заверила она, впереди. Гораздо более важно, что они должны скоро узнать, где найти Магьер.

Когда они достигли входа, она остановилась перед открытыми железными воротами между двумя огромными колоннами из песчаника. Четыре мужчины внутри колонн явно не были учеными, все четверо уставились на нее.

Они носили одинаковые коричневые штаны из тонкой ткани, заправленные в высокие крепкие ботинки. Темно-коричневые накидки были сверху кремовых рубашек, на голове были красные тюрбаны. Каждый имел изогнутый меч, декоративно украшенный и скрывающийся за тяжелым поясом из красной ткани.

Винн не ожидала увидеть вооруженных охранников. Она смотрела на них с растущей обеспокоенностью, когда один рявкнул вопрос на суманском. Она не совсем поняла его и покачала головой.

— Кто-нибудь из вас говорит на нуманском? — Спросила она.

Все четверо охранников посмотрели на посетителей с настороженностью, граничащей с угрозой.

Беспокойство Винн увеличивалось, хотя она сопротивлялась ему, оглядываясь на Чейна и Ошу. Она не слышала, как Чейн уронил сундук, а это было хорошо, но Оша мог рискнуть и выпустить стрелы быстрее, чем человек мог достать меч.

Тогда Винн на улице услышала звук упавших тюков на камни позади нее.

Они оба, вместе с Тенью, были готовы защищать ее. Когда тень залаяла на охранников, Винн сжал пальцы на загривке собаки. Один охранник с крупной подстриженной бородкой шагнул к ней.

— Я говорю на твоем языке, — сказал он, глядя на ее одежду. — Что ты здесь делаешь, ученый?

Его акцент был явным, но его нуманский по крайней мере был понятен и он узнал, кем она была. Тем не менее, ни один из охранников не шагнул в сторону, и интуиция предупредил ее, не говорить о домине иль'Шанке пока что. Этот неожиданный "прием" в воротах заставил ее задуматься, вдруг и в своей гильдии домин может быть нежелательной фигурой.

— Я приехал из нуманского филиала, — ответила она. — Не могли бы вы, пожалуйста, направить нас к Верховному премину Авели-Джама.

Запрашивать встречу с самым высокопоставленным хранителем филиала было самонадеянно, но безопасно. Ради хороших манер, Авели-Джама должен был оказать гостеприимство по отношению к собрату-хранителю — даже иностранному — и ее товарищей.

Бородатый охранник изучал ее. Затем его взгляд переместился за ее, скорее всего, на Оша и Чейна. Он слегка повернулся, что-то шепча другим охранникам, а затем…

— Ждите здесь.

Винн разинула рот, когда он отвернулся и пошел через двор. Она наблюдала, как он вошел в красивое здание из песчаника с шестью вершинами вдоль верхней крыши. Затем ее обзор закрыли три охранника, вставшие в проходе. Винн отметила еще одну странность.

Хотя уже был глубокий вечер, ужин не могли закончить давно, и все же она никого не увидела идущего через этот огромный комплекса. Там должно было быть много хранителей всех рангов, находящихся здесь весь рабочий день, особенно таком большом месте.

Так, где они были? Если был объявлен комендантский час, то по какой причине?

— Что случилось? — Прошептал Оша на науманском.

— Происходит, — поправила она. — И я не уверена. — Она ослабила, а затем опять сжала пальцы на загривке Тени. — Есть что-нибудь?

Это было все, что было необходимо, между ними в подобных ситуациях. Собака могла поймать воспоминания тех, кто находился в поле ее зрения и показать Винн, столько, сколько она касалась ее. Винн ждала три вдоха, слишком долго для любых взглядов или звуков, чтобы войти в ее мысли.

Тень вздрогнула под рукой и заскулила.

При этом, один охранник поднял руку, чтобы ухватиться за рукоять меча.

— Полегче, сестра, — прошептала Винн Тени. — В чем дело?

«Ничего… там…»

При этих словах смятение Винн увеличилось — они были сказаны ее и собраны из ее воспоминаний. Тень что это значит?

«Нет… воспоминаний… Все… пусты…»

У Винн перехватило дыхание. Никто не мог сделать свои мысли абсолютно пустыми, по крайнее мере не все время. Что-то блокирует Тень от погружения ввоспоминания охранников. Как, если на то пошло, и почему? Никто здесь не мог знать, зачем они пришли, не говоря уже о том, что Тень может сделать.

Движение по плиточному двору привлекло внимание Винн.

Четыре человека энергично шагали в сторону ворот, охранник который сказал ей ждать, вел их. За ним шел высокий мужчина скрытый в сером одеянии каталогистов, с капюшоном на голове, его лицо слегка освещалось дворовыми фонарями. Последние составляли более тревожную пару: крепкий мужчина и тонкая женщина, оба в одеждах темно-синего цвета, как и Винн, из ордена метаологов.

Было тревожно видеть высокого премина в окружении двух метаологов, особенно после того, что сообщила Тень. Насколько Винн знал, колдовство было одобрено среди метаологов этого филиала по сравнению с тауматургами нуманского филиала.

На этот раз, Винн посмотрела назад… как раз вовремя, чтобы увидеть как Чейн зашептал в сторону Оши. Сундук в настоящее время стоял на улице, вместе с пакетами, которые нес Оша.

Оша молча кивнул Чейну.

— О, не в этот раз, — застонала под нос Винн.

Чейн должно быть, почувствовал что-то, если они и договаривались, то это означало, что будет беда. Оша пожал плечами, и его лук соскользнула и упал руку с левой стороны. Он поймал его, даже не глядя, но по крайней мере Чейн еще не достал ни одного из своих мечей.

— Вы не приведете сюда эту собаку.

Винн вздрогнула и направилась к воротам, где столкнулась лицом к лицу — или лицом к горлу — с хранителем в сером. Он был высок для суманца, и оба метаолога стояли по бокам. Четыре охранники разбились на пары по обе стороны колонн прохода.

— Такие звери не разрешаются здесь, — заявил высокий премин Авели-Джама, тем самым открыв, кто он.

Из всех вещей которые ожидала услышать Винн, этого не было.

Он прекрасно говорил на нуманском, но с акцентом, да и хотелось увидеть его лицо полностью. Скорей всего ему было около шестидесяти, его седые волосы были коротко острижены под капюшоном. Кожа темного цвета казалась немного высохший, узкое лицо имело раскосые скулы. Он нервно сжимал руки, хотя выражение его лица было нечитаемым.

— Добрый вечер, верховный премин, — вежливо сказала она, поглаживая спину Тени. — Я странница Винн Хигеорт из нуманского филиала Это необычное животное — Тень, она никому не повредит. Она путешествует со мной для моей защиты, как и другие мои два спутника.

Оба метаолога наблюдали на ней, но она была предметом пристального внимания много раз прежде. Оба были среднего возраста, и скорей всего имели звание Доминов.

— Мы прошли долгий путь, и мы устали, — добавила она. — Если бы мы только могли…

— Почему ты здесь с такой защитой? — Неожиданно спросил Авели-Джама. — Совет вашего филиала не сообщите нам о путешествии.

Ситуация становилась всё страннее и страннее.

— Я была не в курсе, что вас нужно информировать о путешествии, — ответила она, все еще не называя ему реальную причину приезда. В полной тишине, она прислушивалась к звукам позади нее. И Чейн и Оша вели себя тихо.

Авели-Джама покачал головой, отрицая.

— Конечно, нет, — ответил он категорически, как если бы ее комментарий был бессмысленным. "Я имел в виду, что, если бы я был проинформирован, то мог бы ответить с сожалением вашему премину, который мог бы сообщить вам. В это время, вы и ваши товарищи не могут быть размещены здесь из-за последних и непредвиденных проблем с безопасностью. Я сожалею, что вам пришлось преодолеть такой долгий путь, но, пожалуйста, ищите жилье в другом месте".

Не говоря ни слова, верховный премин начал отворачиваться.

Рот Винн начал приоткрываться. Что-то здесь было не так… Тень не могла увидеть никакие воспоминания охранников на воротах, Амели-Джама отказал в приюте путешественнику из другого филилала. В метаологи повернулись следовать за верховным премином, а охранники преградили им путь.

Ее мысли судорожно метались, чтобы сказать, что-то, что возможно, остановит верховного премина на мгновение. Она напряглась, когда рука Чейна опустилась на плечо, потому что она не слышала, как он двигался позади нее.

— Не упоминай… других, — прошептал он на белашскийском.

После момента замешательства, она поняла, что он имел в виду, Магьер, Лисила и Мальца, но она должна была что-то сказать.

— Премин, — крикнула она. — Я пришла, чтобы увидеть домина Гассана иль'Шанка.

Это была последняя тема, на которую она хотела говорить открыто, но это было единственное, что она могла придумать в это мгновение. Она должна была попасть туда и найти Домина.

— Могу ли я, по крайней мере поговорить с ним, — продолжала она, наполовину солгав. — Он был одним из моих наставников, когда посещал Колм-Ситт.

Верховный премин Авели-Джама резко остановился, как и пара метаологов.

* * *

Чейн пытался закрыть свой ум от зловония — страха, исходящего от суманских хранителей. Он был настолько сильным, что зверь внутри него, его внутренняя дикая природа, испытывал напряжение. Страх сделал зверя голодным, ему нужна была добыча, и Чейн до боли сжал челюсти.

Когда Винн называла имя иль'Шанк, вонь от хранителей казалось густела.

Чейн боролся, он старался очистить свои мысли, чтобы усмирить рычащего зверя.

Верховный премин развернулся и уставился на Винн. На мгновение, на его морщинистом лице стал очевиден страх, но быстро исчез. Выражение его лица изменилось и стало холодным.

— Почему вы хотите увидеть его? — спросил Авели-Джама с небольшим дрожью в голосе.

Метаологи тоже повернулись, один из них пристально посмотрел на Винн, которая отступила на шаг и наткнулась на Чейна. Другой посмотрел на каждого по очереди.

— Как я уже сказала, — отвечающий голос Винн колебался. — Он был моим учителем во время его пребывания на севере. Я хочу засвидетельствовать ему свое почтение. Это было бы невежливо, проделать весь этот путь и не встретиться с ним.

Холодное выражение Авели-Джама осталось неизменным, хотя его голос стал еще более контролируемым.

— В чем именно заключается ваша миссия здесь странница? — Его взгляд переместился вверх. — Та, которая требует присутствия фехтовальщика и лучника Лхоина.

Верховному премину было необязательно знать, что Оша был эльфом ан'Кроан с восточного континента. Чейн не имел намерения просвещать его, ему было интересно, что ответит Винн. Он отошел в сторону, пытаясь очистить голову снова, чтобы можно было слушать, как премин будет реагировать на следующие слова Винн.

— Нет никакой миссии, премин, — ответила она. — Я просто… путешествую, чтобы узнать о земле и людях, которых я никогда не видела. Во время своего пребывания здесь я не могу увидеть моего старого учителя и поблагодарить его за его доброту? Почему вы заставляете меня быть грубой и не сделать это?

Премин долго изучал ее в тишине, возможно, Винн поймала его в ловушку хороших манер. Его выражение лица осталась, хотя зловоние страха не уменьшалось.

Чейн посмотрел на охранников. За спиной Винн, он медленно потихоньку передвигал свободную руку по направлению к рукоятке меча. Два метаолога беспокоило его больше всего, но если что-нибудь случится, Оша мог отключить по крайней мере одного, а Чейн готовился, чтобы удержать охранников.

— Домин иль'Шанк не в резиденции в настоящее время, — заявил Авели-Джама, — но, так как вы видимо его студент, — он вполоборота взмахнул узкой рукой по направлению к главному зданию с шестью остроконечными вершинами крыш, — возможно, мы можем разместить вас… пока он не возвратиться.

Зверь Чейна осторожно рванулся назад; премин лгал о чем-то.

В прошлом, он и Винн использовали эту его странную особенность. Она задавала вопросы, а за ней, сохраняя свои мысли, он будет сжимать ее плечо, когда зверь насторожился. По какой-то причине его внутренняя природа знала, когда он слышал ложь. Но вопрос и ответ были озвучены расплывчато, чтобы знать, какая часть была ложью.

— Нет, — прошептал он за Винн, слегка сжимая ее плечо. Тогда он заговорил открыто с верховным премином. — Мы не хотим быть обузой и устроимся в городе.

— Нет необходимости для этого, — возразил Авели-Джама. — Странница, пожалуйста, приведите своих товарищей. Мы найдем для вас немного места.

Метаологи смотрели друг на друга. Оба шагнули вперед, женщина встала за премином, а мужчина слева. Двое охранников, ближайшие к каждой боковой колонне шагнули вперед к краю улицы.

Это, возможно, должно было выглядеть, что они сдавали комнату для посетителей, но не для Чейна. Когда Тень заворчала снова, Чейн скользнул свободной рукой позади Винн, чтобы положить ее на рукоять меча.

— Оша? — Прохрипел он, не оглядываясь.

— Да, — твердый ответ пришел Чейну сзади и слева.

Он знал, что Оша наложил стрелу и будет стрелять по левой стороне метаологов первым. Он не любил нападения на хранителей, но здесь была скрытая опасность, да еще Винн стояла впереди.

Чейн аккуратно положил руку на плечо Винн, а левой ногой скользнул назад.

Тень освободилась от руки Винн и стала перед ней.

— Нет необходимости для этого, — настаивал Авели-Джама с оттенком отчаяния. — Если вы будете просто…

Винн бросилась назад, напугав Чейна, но он не сводил глаз с верховного премина. Все четверо охранников достали свои изогнутые мечи. Губы мужчины-метаолога двигались, как будто он говорил, но Чейн ничего не слышал.

— Оша! — Прохрипел он.

— Нет! — Закричал Винн. — Не причиняйте им вред!

Ни одна стрела не ударила по суманским метаологам.

В панике, Чейн замер и не знал, что делать. Он, не колеблясь, чтобы отключить или даже убить вооруженных солдат, таких как городская стража, но ученые другое дело. Предусматривая действия стражи, Тень медленно двигалась вперед, и шерсть на загривке собаки встала дыбом, когда она зарычала.

Чейн собирался начать действовать, когда тот первый охранник остановился, глядя мимо него. Лицо человека озадаченно хмурилось.

— Чейн, пригнись и накройся плащом! — Закричала Винн.

Он чуть повернулся — и тут её посох оказался у его левого бока. Длинный кристалл на навершии был обнаженный, и он выругался.

Чейн отвернулся, вскинув подол плаща, чтобы защитить лицо.

* * *

Оша остановился, услышав слова Винн, противоречащие приказу Чейна. Со стрелой, отведенной назад, он изменил свою цель на мрачную мантию человека с поднятой рукой. Он не хотел нанести вред хранителю, но никогда не позволил бы, чтобы кто-нибудь навредил его Винн.

Лицо премина исказилось тревогой, когда ее кристалл пронзил воздух у бока Чейна.

— Чейн, пригнись и накройся плащом!

Оша замер, зная, что будет дальше, но не зная, что дальше делать. Слишком много произошло все сразу.

Чейн отпрянул, взметнув свой плащ. Все четверо охранников обнажили мечи. Один бросились вперед быстрее, чем другие. Тень бросилась на перехват человека.

Оша услышал резкий шепот Винн. Он не понимал ее слова, но знал, что она имела в виду. Он едва закрыл глаза, как кристалл на посохе вспыхнул. Блестящий солнечный свет, как в полдень разлился вокруг, его глаза сжались под веками.

— Бежим! — закричала Винн.

Среди топота бегущих ног, и как раз перед тем как Оша открыл глаза, он услышал резкое шипение Чейна возле решетки. Винн бросился за тюками поблизости, Чейн схватил сундук и Оша увидел, что Тень прыгнула на грудь испуганному охраннику передними лапами. Этот человек упал, но…

Мужчина, хранитель в темно-синем одеянии, поднял руки. В отличие от других, он один не моргал, пытаясь очистить свое зрение. Он нацелился на собаку.

— Тень! — закричал Оша и выпустил тетиву.

Собака повернулась, готовая бежать после Винн, как стрела попала в цель. Она ударила прямо в оборванный рукав ученого. Отдача дернула руку человека в сторону, и он отшатнулся в испуге и шоке.

Упавший охранник пытался встать, другие три, другой ученый, в темно-синей одежде, и премин Авели-Джама все пытались очистить свое зрение после вспышки кристалла Винн.

Оша развернулся, когда Тень помчалась на него. Только один из упавших тюков оставался лежать на камнях улицы. Схватив его за лямку, он перекинул его через плечо и побежал вдоль стены за другими. Потом он услышал, как премин кричит на своем гортанном языке.

Единственное слово, которое понял Оша было "странница." Был только один человек, которого верховный премин хотел поймать.

Винн и Тень побежала вперед за Чейном, с сундуком в руках. Оша знал, что со своими длинными ногами ему не займет много времени, чтобы добраться до них, но даже неся тяжелый шар, Чейн был столь же быстр.

Оша ненавидел работать и воевать рядом с Чейном, так как считал неприемлемым, что нежить была в компании Винн. Но не было никакого другого выбора — он всегда будет ставить ей благополучие прежде всего, независимо от того, что для этого требуется.

Оша слышал топот за ними.

* * *

Винн не могла поверить, и понять, что случилось, когда она бежала, задыхаясь, по внешней стороне за низкой стеной. Она несла собственный пакет и один из Чейновых, надеясь, что Оша смог захватить другой пакет Чейна.

Она хорошо понимала, что верховный премин кричал охранникам.

— Схватить странницу! Меня не волнует, что будет с другими, но ее вернуть в живых.

Премин хотел ее в плен после того, как она упомянула Гассана иль'Шанка.

Что здесь произошло и что сделал домин?

Оглянувшись, она увидела, что Оша и Чейн быстро бегут за ней, а Тень обгоняет ее. Сзади вдоль стены, четверо охранников шли с мечами. Чейн убить бы любого из них, если это было бы необходимо. А что потом?

Она и ее товарищи будут "разыскиваться" местными властями, если не уже. Все из них: Чейн, Оша и покровительствующая Тень вывели все из-под контроля. Если бы только они дали ей еще один момент или два, она, возможно, нашла бы способ получить, что они хотели, но нет.

"Мальчишки" и ее "сестра" сделали это снова.

Страх и ярость толкнули Винн бежать быстрее. Когда это закончится — если они выйдут из неприятностей — она бы поставил всех троих назад на своих места… снова. Но теперь она не могла позволить себе быть схваченной, даже если один из них решит спасти других.

Она должна найти Магьер, Лисила и Мальца. Чтобы сделать это, она должна была найти Гассана иль'Шанка. Он был ключом ко всему.

— Валхачкасейя! — она выругалась на бегу. — Где ты, Домин?

* * *

По правде говоря, Гассан не был уверен, что заставляло его возвращаться на территорию гильдии. Тем не менее, он осмотрел внутреннюю стену и улицу вдоль нее в обоих направлениях. Это место теперь опасность для него.

Если член гильдии или городская стража увидеть его, то он будет схвачен любой ценой. Тем не менее, он не мог успокоиться без дела. Он возвращался сюда снова и снова, так как все другие пути в его поисках не выявили практически ничего. И он не имел никакого выбора, кроме как продолжать.

Луну назад, он был арестован, вытащен перед императорским двором и имел честь оказаться лицом к лицу с самим принцем Оуньялом, наследником престола империи. В тот момент, Гассан не знал, сколько из его тайн было раскрыто.

— Ты являешься верховным премином, правильно? — спросил принц перед всеми присутствующими. — Я слышал о скрытой секте среди метаологов, куда вы входите в том числе… Домин? Правда ли, что все, кроме тебя, мертвы?

Вопросы потрясли его больше, чем арест. Слишком много было открыто, слишком много правдивого становилось известно.

Гассан был частью тайной секты, имеющей иерархию.

Было также верно, что принц Оуньялам знал это задолго до того, как спросил.

Колдовство предпочитали суманские метаологи в отличии от филиалов гильдий Нумана и Лхойнна, где выбирали Тауматургию. Гассан прекрасно разбирался в колдовстве и был хорошо осведомлен в Тауматургии; обратное можно было сказать о метаологах в других местах. Но это не объясняло, что еще он узнал, за полжизни.

Он был принят в нескольких секретных обществ среди метаологов его филиала. Среди них была третья идеология — магия воскресения по отчаянным причинам, хотя эту практику боялись и поносили на всей территории известных земель. Эта секта боялась открытия до такой степени, что не имела названия, ибо как можно назвать, то что сделано, чтобы быть известным, к чему стремился, и нашел.

Гасан стоял перед верховным принцем, он знал, что подозрение в "колдовстве" было основной причиной среди других, почему он был арестован. На мгновение он подумал, что принц предал его. Никто из других присутствовать не знал, что верховный принц был доверенным лицом союзников секты.

Гассан решил, что вопрос князя не был предательством.

Принц Оуньялам был в ловушке, а также, и в опасности, если все откроется; его вопрос был предупреждением.

Все было потеряно, и принц сам не мог почти ничего сделать, чтобы помочь. Дальнейшие разоблачения и что-то еще более шокирующее будет впереди. С помощью амулета, подаренного принцу для защиты, Гассан слышал мысли предупреждения принца, говорящие ему бежать любой ценой. Так он и собирался сделать.

Теперь он скрывается от розысков, и опасается за безопасность своих людей… и своего принца.

Незадолго до ареста он был далеко в путешествии и вернулся, чтобы узнать, что "заключенный" его секты бежал. Именно из-за этого заключенного, давным-давно его секта восстановила колдовство много десятилетий назад.

Это стоило многих жизней и многих рассудков на пути к этому.

И Халида бежал из долгого плена.

Один из их триады Сауминфейл — "Повелителей безумия" во время забытой истории, а затем известных, как "Пожиратели Тишины" — Халида был теперь невидимым, как мысль. Его собственная плоть была утрачена после смерти веками раньше. Если встретиться с ним в настоящее время, за пределами заколдованного саркофага его тюрьмы, это было бы только в собственных мыслях.

И было бы слишком поздно, чтобы убежать от него.

Этот "призрак", из-за отсутствия лучшего термина, убил почти всех в секте Гассана. Монстр из прошлого века, тот, кого некоторые назвали бы сегодня "благородным мертвецом", был свободен среди людей и даже внутри людей. Ночь — была хорошим временем, чтобы бояться его больше всего.

Халида мог выдержать дневной свет только тогда, когда был в живом хозяине, но так много дней и ночей прошло с момента его побега. Смерти в столице свидетельствует о его дальнейшем выживания, хотя не достаточно было отчетов в большом городе империи, чтобы поднять подозрения. Как последний из секты, только Гассан знал знаки — или отсутствие таких — у жертв.

И призрак мог быть в любом — кто-нибудь мог скрывать его в плоти, даже кто-то в пределах гильдии или императорского двора.

Несмотря на меры предосторожности секты, чтобы защитить принца, пока он не сменил своего увядающего и коррумпированного отца, Оуниалам был более, чем просто в смертельной опасности.

Гассан пришел сегодня к территории гильдии, надеясь попытаться проникнуть внутрь, но, как он мог войти, чтобы никто не узнал? Строение заполняли Хранители, в том числе метаологи, которые были хороши в делах очистки ума какого-нибудь нищего или нескольких охранников.

Городские охранники стояли на страже у главного входа на территорию и немного блокировали вход. Они патрулировали внутреннюю сторону низкой стены в случайные промежутки времени. Они могли осуществлять это небольшими группами, которые обладали дальнозоркостью, но Гассан боялся, что на месте была наколдована защита.

Он никогда не откроет это, пока не будет поздно.

Большинство метаологов в его филиале не были частью секты; но это не означало, что они не имели навыков или власти. Он не мог позволить себе быть пойманым, особенно одним из них, отчаяние потихоньку завладевало им. Он действительно узнает что-нибудь полезное здесь, или же он просто утонет в отчаянии?

И снова, во второй раз за эту ночь, шум помешал ему.

Раздался звук бегущих ног и дальних криков, но его мало заботили убегающие от идущего по городу патруля карманники. Тем не менее, он выглянул из-за угла своего укрытия за дрянного многоквартирного дома… и замер. Он видел много удивительных вещей в своей жизни, но ничто не могло ошеломить его настолько, чем то, что он видел теперь.

Винн Хигеорт, в темно-синей короткой мантии, стремительно огибала округлый дальний угол строения за большим черным волком, маджай-хи, называемой Тенью. Кристалл на вершине ее посоха, который Гассан создал для нее был полностью открыт. Дорожные сумки на её плечах подпрыгивали и тяжело качались, заставляя ее наклоняться.

Чейн Андрашо пронёсся около дальнего угла, неся сундук на руках.

Гассан почти вышел, а затем заколебался. Почему они бегут?

Высокий беловолосый Лхойнна появился рядом, убегающим после этих троих.

Гассан зафиксировался на том, одном с луком в руке и натянутой стрелой. Прежде, чем он мог ворваться в разум эльфа, четыре городских охранника завернули за угол.

Гассан не мог остановить шипящий стон.

Кто еще, как не Винн Хигеорт может привнести большой хаос в любое время в любом месте? Но что, почему, и как она была здесь, в его городе и на его родине? Прежде, чем он восстановил самообладание, Винн и Тень пролетели мимо. Как и последующие Чейн и лучник Лхоинна, Гассан быстро оглянулся в поисках чего-либо, что можно использовать. Он схватил осколок разбитой глиняной посуды и швырнул его через улицу за стену Гильдии.

Было немного времени для должного заклинания, даже в мыслях. Светящиеся символы, формы и знаки быстро промелькнули перед его ним, когда перед его взглядом замерцал отлетевший осколок в верхней части стены. Осколок керамики ударил там, и его фрагменты разбросало по стене и у основания.

Первый охранник заскользил и остановился, повернувшись к шуму.

Гассан нырнул обратно, едва выглядывая одним глазом из-за угла.

— Что? — огрызнулся второй охранник, останавливаясь вблизи первого.

— Шум… за стеной, — ответил первый и два последних охранника замедлились.

— Может один из них проскочил внутрь? — Спросил третий охранник.

И начал ругаться, смотря вверх по улице.

Гассан не мог больше ждать, когда они разделятся. Его собственная добыча бежала по улице и, скорее всего, он потеряет ее в попытке избавиться от охранников. Он прокрался по переулку и побежал на север вдоль аллеи, направляясь в общем направлении, куда Винн могла повести других. Он не мог помочь, колдуя.

Куда бы ни прошла Винн, за ней приходили проблемы. Лучше иметь ее под наблюдением, чем видеть арестованной или свободно стоящей у него на пути. И почему она тоже здесь? К тому времени, когда он достиг тихого рынка, он услышал топот нескольких бегущих ног, их было слишком много, чтобы принадлежать охранникам. Он свернул по рынку в проулок на его противоположной стороне, надеясь опередить свою добычу.

Винн и Тень пробежали мимо в дальний конец, и он поспешил высунуться как Чейн бросился мимо.

— Винн! — Прошептал Гассан, громко и резко.

Потомок Лхоина заметил его, бросил пакет, который нес, и направил натянутую стрелу в его сторону.

Гассан шагнул чуть дальше, удерживая обе руки на виду. Он тщательно откинул назад свой капюшон, и повторил, как тихо, как это было возможно:

— Винн!

К этому времени она остановилась, как и ее черный волк, ее глаза расширились при виде его. Она, не колеблясь, побежала к нему. Замедлившись, она подошла, ее глаза были по-прежнему широко открыты.

— Домин? — сказала она на одном дыхании.

Тень кружила перед ней с дрожащими щеками, потомок Лхоина опустил лук в замешательстве. Чейн все еще был осторожным, когда он подошел его можно было назвать опасным, но Гассан не мог беспокоиться о каком-то вампире.

По направлению откуда они пришли раздавались звуки криков и эхо бегущих ног.

— Сюда, быстро, — прошептал Гассан, указывая в проулок.

Винн поспешила мимо него, у других не осталось никакого выбора, кроме как следовать за ней.

Гассан остановился возле начала проулка и прошептал: «Молчите». Когда он заглянул за угол, только два охранника выбежали на улицу.

— Посмотри в проулке и начале аллеи, — сказал один другому.

Гассан моргнул, когда первый охранник приблизился. В темноте под веками, узоры света начали преобразовываться в формы, знаки и символы. Слова звучали быстрей в мыслях, чем он произносил их, и вдруг…

Он закончил это моргание. Светящийся рисунок накладывался на одного из приближающихся охранников, который смотрел прямо на него. Охранник моргнул, замедлился, посмотрел более внимательно, а затем вздохнул с отвращением.

— Здесь ничего, — он не позвал другого, а ушел, бросаясь в погоню.

Гассан ждал, предусмотрительно сдерживая шаблон, чтобы быть готовым перевести его на другого охранника. Тот прошел мимо, даже быстрее, чем первый. И каждый в проулке молчал, пока все звуки погони не исчезла с улицы.

Медленно повернувшись, Гассан сделал еще одно небольшое колдовство, на этот раз на себя. После его знаков, тьма в переулке стала насыщенней для его зрения, он осмотрел небольшую группу, которую только что спас, остановившись на Винн.

— Что ж, — прошептал он, — это неожиданно.

* * *

Винн понятия не имела, что и подумать. Моментом раньше, она была в отчаянии, потому что не могла найти Гассана иль'Шанка, а теперь он был здесь. Это она что-то наколдовала во время побега? Смешно. Она просто жила в отчаянии и неуверенности слишком долго.

— Домин, — начала она тихо, по-прежнему настороженно, боясь, что шатающиеся по округе охранники могут услышать ее. — Откуда вы… Как вы…

Он поднял руку и покачал головой, как будто это ничего не значило.

— Лучше бы ответили на вопрос, что ты здесь делаешь? — Он проигнорировал Чейна, но уставился на Ошу. — И кто это? Теперь, с близкого расстояния, я вижу, что он не из Лхойна.

Винн посмотрела назад и вверх на Ошу. Большинство людей никогда не признает, что он был не с этого континента. Гассан иль'Шанк не был большинством.

— Это Оша. Он с восточного континента, — объяснила она, а затем набросилась на него, не обращая внимание на странные вещи, которые только что произошли. — Мы пришли, чтобы найти Магьер, Лисила и Мальца, которых я послала, чтобы найти вас, но… Почему вы так одеты? Почему у гильдии охрана? Где люди, которых я послала к вам?

Она бы спрашивала и дальше, но ее поднятой рукой остановил домин.

— Кто?

Винн затаила дыхание, а затем резко выдохнула. Домин никогда не встречал Магьер, Лисила или Мальца, но не было сомнений, что они нашли бы его. Если Магьер не было… Ну, определенно, этому было объяснение. Что-то пошло не так.

Прежде, чем она задала еще один панический вопрос, Гассан иль'Шанк медленно моргнул, покачав головой.

— Ах, да, — добавил он. — Кажется, что я видел их… мельком.

«Видел», а не «познакомился» — от этого Винн запаниковала еще больше.

Странно одетый домин кивнул.

— Я узнал их по описанию в твоих записях, — продолжал он. Затем он надолго остановился. — Твои друзья были арестованы, вместе с девушкой смешанной крови, и заключены в тюрьму под императорским дворцом. Я никогда не говорил с ними, не говоря уже о том, чтобы встретиться.

— Что? — Выдохнул Винн.

— Смешанной крови? — Повторил Оша. — Что ты имеешь в виду?

Винн посмотрела на него, а затем на Чейна. Магьер фактически никогда не встречалась с Гассан иль'Шанком, никогда не говорила с ним. Она, Лисил, Малец и Леанальхам были заперты, но по какой причине?

— Как давно? — Прохрипел Чейн.

Он и Домин в последний раз, когда они видели друг друга, не расстались в хороших отношениях.

— Может быть, месяц, — ответил иль'Шанк.

— И вы не видели их с тех пор? — Спросила Винн.

— Нет.

Паника захватила Винн. Даже тусклый свет от фонаря на улице стал больно резать глаза. Стены переулка навалились на нее.

— Этого не может быть… — пролепетала она. — Мы нашли еще шар, и Магьер была здесь чтобы найти последний… Вы должны были помочь ей. Мы принесли наш сюда и…

— Винн! — сказал Чейн хрипло, даже Тень предупредительно зарычала.

Винн закрыла рот по пристальным взглядом Гассана иль'Шанка.

— Это не то место, где можно говорить о таких вещах, — сказал он слишком спокойно. — Идем. Я отведу вас в безопасное место.

— Безопасное? — Прошипел Чейн. — Ваш верховный премин просто послал нас подальше… пока мы не упомянули ваше имя. Никто не собирается идти с вами в любое месте, если только…

— Чейн, — прервала Винн. — Мы должны поговорить наедине, а здесь…

— Нет, Чейн прав, — возразил Оша на эльфийском.

Оша прищурился и посмотрел на Домина, перед Винн он мог спорить.

— Вы… в розыске? — спросил он на нуманском. И скорее это был не вопрос, а обвинение.

Винн вздохнула, до сих пор в панике, когда повернулась к Домину. Возможно, Премин и Совет здешнего филиала будут искать его, но городская стража вряд ли может быть заинтересована в поимке ученого, такого как иль'Шанк.

— Просто ответьте, — призвала она. — Что от вас хотят власти?

Глаза Гассана иль'Шанка переместились и уставились на Чейна в тишине проулка.

ГЛАВА 2

Бротандуиве — «Пес во тьме» — присел на крыше за пределами великой стены императорских зданий. Он считал это бдение немногим больше, чем привычка, он приходил, чтобы сделать в настоящее время что-то больше. И так было на протяжении последнего месяца.

Большую часть времени он укрывался, его внешности на этой земле и в городе привлекала большое внимание. Даже в плаще с капюшоном, его рост приковывал любопытные взгляды. На севере в землях Нумана, он был на полголовы выше, чем большинстве людских мужчин. Здесь он возвышался над всеми, и был хорошо виден даже в толпе.

Жесткие светло-белые волосы с проседью, делавшие некоторые пряди темнее, висели над его остроконечными ушами и спускались вниз на спину под его капюшоном и плащом. Он был почти до темна загорелым, как суманцы, с морщинками в складках угла рта и крупными глазами с янтарными зрачками. Но отличительной особенностью, которая выделяла его для приблизившихся достаточно близко, чтобы заглянуть под капюшон, были четыре бледных шрама на лице, как будто от когтей. Они начинались под углом от середины лба и проходили наискось вниз через лохматую бровь, пропуская его правый глаз, до скулы.

Он провел большую часть своего времени возле дворца, где наблюдал за всем, что может быть использовано в его интересах. Терпение было необходимо больше чем добродетель среди анмаглаков, хранителей народа Ан'Кроан и их обширной территории; это было даже больше, мастера среди них, греймасга, или "держатели тени."

Во время ареста на набережной Лисила, Магьер и Мальца и молодой подопечной Бротандуиве, Странницы, он сделал мгновенную оценку, что не сможет остановить это. Поэтому он исчез, прежде чем и его схватили. Это казалось разумным в то время, когда из численно превосходили, что даже он не видел способа освободить всех остальных живыми. В тот момент, когда их увозили, он сумел прокрасться назад и сохранить свои вещи, оставленные на улице. Позже он их хорошо скрыл.

Теперь… он сомневался, что быстро принял такое решение.

Среди анмаглаков — рассматриваемых только как убийцы любыми людьми, которые выжили, чтобы узнать друг о друге — он был одним из немногих оставшихся мастеров. Но он больше не носил одежду своей касты, лесной серый плащ с капюшоном, брюки, и мягкие сапожки. Вместо этого, он теперь был одет в простые штаны и куртку, пострадавшие от непогоды под мрачным плащом с капюшоном. Его изменение одежды не было просто маскировкой, он был в состоянии войны со своей собственной кастой.

Многие из его братьев еще служили их слишком долгоживущему лидеру, престарелому отцу, параноидальному безумцу, который был корыстным за счет своего народа. Бротандуиве хотел остановить пожилого отца и его сторонников любой ценой. Это было одной из причин, почему он ездил по всему миру защищая Магьер и Лисила от команды верноподданных, отправленных за ними.

Бротандуиве еще раз изучил внешнюю стену императорских строений. Он редко чувствовал сожаление в своей долгой жизни, а теперь он страдал от своего выбора на набережной, где отказался от своих товарищей. Он предположил, что сможет в ближайшее время спасти их, но он не мог знать тогда, что человеческое строение будет в состоянии удержать его.

Стена была выше, чем он видел в своей жизни. Она было также выше, чем любое другое окружающее здание, поэтому он ходил по крышам по окружности. Это заняло два дня и половину следующую ночь.

Невероятно отвесная и гладкая, сделанная из твердого песчаника, стена не оставляла шанса подняться, используя наконечник лезвия. И даже если так, то широкое пространство между ней и ближайшим зданием было в два раза шире самой широкой улицы в столице. Регулярные патрули городской стражи на улицах и императорские охранники с золотыми поясами затрудняли дело.

Была только одна причина того, что произошло с Лисилом и Магьер.

Через два дня после того, как они были арестованы с его подопечной и странствующим маджай-хи, названный Мальцом, их перевели за стены императорского дворца. Среди их похитителей вооруженных охранников были два верноподданных их пожилого Отца.

Денварфи и Рхизис были одеты в плохо скроенную человеческую одежду; и носили странные мечи. Сама идея этого была анафемой, девизом касты было работать "во тьме и безмолвии." Но вид их не удивил его, ибо они охотились на Магьер по всему миру.

Он ждал снаружи весь тот первый день, но появились только Данварфи и Рхизис. Его инстинкт говорил уничтожить их, как он устранял их команду по одному с тех пор, как он оставил свою родину и его объявили предателем.

Но быстро отказался от этого желания. Эта пара была его единственной связью выяснить, что случилось с его компаньонами. Его вторым инстинктом было захватить одного из его врагов и извлечь информацию с помощью любых средств. Эта желание было также отклонено. Было сомнительно, что даже он мог сломать опытного анмаглака.

И теперь был его единственный способ узнать, что Лисил и другие по-прежнему живы потому, что Денварфи проходила через главные ворота внутрь три раза. Когда она вышла, она выглядела гневной и разочарованной.

Для истинного анмаглака выставление эмоций на показ было неприемлемо.

Учитывая, что Денварфи хорошо осматривала стену, а также, что она продолжала дипломатические попытки, означало что ее добыча еще жива. По выражению ее лица, она не получила доступ и не узнала, где они содержались.

Восемь дней прошло с тех пор Денварфи в последний раз появлялась у главных ворот. Что означал ее длительный период бездействия?

Бротандуиве ощутил разочарование, к сожалению еще одну эмоцию, которую он редко чувствовал.

Движение у ворот привлекло его внимание.

Он наблюдал, как Денварфи прошла между двух десятков охранников, стоящих на посту у ворот.

Она все еще носила плохо скроенную человеческую одежду и меч на бедре, но с такого расстояния было слишком темно, чтобы видеть выражение ее лица. Он был на крыше с конца второй половины дня, но не видел, как она вошла, и задался вопросом, как долго она была внутри территории.

Бротандуиве расположился на краю плоской крыши, чтобы посмотреть, как она пройдет мимо. Он знал, каким маршрутом она скорее всего пойдет, так как выследил ее дважды. Оба раза он терял ее, не доходя до конечной цели. Где-то в столице она прятала остаток своей команды.

Он подсчитал что, только четыре из одиннадцати остались живы.

Скольжение правой рукой к левой, он вытащил шнур на ножнах в рукаве и слегка склонил левое предплечье. Стилет выскользнул рукоятью вперед, оказавшись в его левой ладони. Он развернул лезвие наружу, откатился от края крыши и встал на ноги без звука.

Терпение Бротандуиве исчезало.

Он молча вскочил на следующую крышу, чтобы опередить свою добычу до переулка. В темноте, он смотрел на улицу менее чем в семи шагах в право.

Денварфи появилась и направилась вперед тихо и в быстром темпе.

Когда она выскользнула из виду на следующей улице, Бротандуиве вышел, чтобы следовать за ней. Когда он завернул за угол, готовый отключить и захватить ее в темноте, другая высокая фигура спустилась сверху на землю рядом с ней.

Бротандуиве молча свернул к закрытому магазину с тентом. Обе фигуры впереди шли без остановок. Когда они прошли под фонарем на следующем перекрестке, он узнал новичка по его движениям и цвету одежды.

В прошлом сезоне, Рхизис часто носил темно-синий плащ с капюшоном.

Два анмаглака — верноподданных — шли быстро к бесшумной цели.

Бротандуиве шел за ними в тени квартал за кварталом, дальше в северную часть города. Он никогда не отслеживал ни одного из них так далеко до этого, и когда они завернули в проулок рядом с трехэтажным трактиром, он оказался на боковой улице, чтобы добраться до переулка, что будет за трактиром. Они были там, и он смотрел, как они проскользнули на тыльную сторону и просочились в окно.

Бротандуиве сунул обратно в рукав кинжал и привязал его на место простым движением пальцев.

Денварфи и Рхизис не пришли в этот город в одиночку, и теперь он нашел остатки своих врагов… его цели. Двое других внутри гостиницы можно сделать легкой добычей для допроса, но сейчас не время, не со всеми врагами вместе.

И если Денварфи возвращалась в императорские здания, то Магьер и, возможно, другие, скорее всего еще живы.

Бротандуиве успокоился, он ждал и наблюдал.

* * *

Денварфи — "Обреченная Музыка" — скользнула через окно своего текущего тайника, Рхизис следовал непосредственно за ней. Одноместный номер, за который они заплатили, был маленький, только с двумя покосившимися кроватями, беленым деревянным столом, треснутым умывальником и двумя фонарями со свечами. Однако, он служил их цели.

Другие два члена, что остались от ее команды ждали в нем.

Она ждала у окна, но Рхизис быстро подошел к двум женщинам, сидящим на одной кровати. Как и она, они были амаглаками в статусе, хотя и не с такими функциями.

Энниш, самая молодая из команды, была смуглой блондинкой, как и все Ан'Кроан. Она также была меньше ростом и более хрупкого телосложения, чем большинство. Однако внешний вид был обманчив, чем она и пользовалась в бою. Она также была безрассудна. Более того, а может быть поэтому, она была отравлена горем безумия своего народа, потеряв своего супруга от руки Лисила.

Денварфи выступила против включения Энниш в их поездку с самого начала.

Молодая эльфийка доказала, что останется в живых, когда другие этого не сделали, но она получила рану в живот во время последней битвы с их врагом. И снова, это было Лисил, который сделал это с ней.

Энниш не вылечилась до конца и была не способна биться. Рхизис стоял, возвышаясь над ней, его волосы, даже легче, чем у нее, он всегда носил свободно.

Ни один из них в настоящее время не носил лесной серой одежды анмаглаков, так как они путешествовали скрываясь в человеческой. Денварфи до сих пор не могла понять влечение Рхизиса к синей одежде. В дополнение к его брюкам и рубашке, он даже плащ носил темного оттенка этого цвета.

Ее взгляд скользнул по живым членам ее команды.

Фретфаре — "Присматривающая за лесами" — печально сгорбилась на краю кровати. Она больше не могла сидеть прямо, без поддержки спины, а иногда даже не могла просто сидеть.

— Ну, что? — спросила она. — Вы узнали что-либо новое… или полезное?

Фретфаре негласно носила статус лидера команды, но ни теле, ни ума, и, возможно, даже не дух не могли дать занять его официально. Ее золотые волосы пшеничного оттенка, такого редкого для Ан'Кроан, струились волнами, а не висели прямо, как обычные. В молодости она была гибкой и грациозной. Теперь она была хрупкой, хотя достигла только пятьдесят лет, что было меньше, чем половина срока, который проживала большая часть анмаглаков и заметно меньше, чем половина любого другого представителя Ан'Кроан. Человеческое ярко-красное платье, которое она носила, делало ей еще более хрупкой.

После снятия с должности коварлеасы Вельмидревнего Отче — "доверенного советника" — Фретфаре была бесполезна в настоящем времени. Более двух лет назад, монстр Магьер рассекла мечом ее живот. Рана должна была убить ее, но великий целитель Ан'Кроан помог ей. Тем не менее, она едва выжила, а увечье не будет полностью исцелено.

Денварфи, уважительно обращаясь с бывшей коварлеасой, не могла поделиться новой информацией этой ночью. Она покачала головой в ответ на другие злобные вопросы Фретфаре.

— Командир императорской гвардии дал мне ясно понять, что я не должна возвращаться, — добавила она.

Фретфаре ничего не сказала, и поджала свои тонкие губы. Что она могла сказать? Что-нибудь из них мог сказать кто-нибудь?

Эти три анмаглака было все, что осталось у Денварфи после охоты на монстра Магьер, ее приятель Лисила, отступника, называемым Мальцом… и предателя греймасгу Бротандуиве.

Год-полтора назад, когда Вельмидревний Отче попросил ее подготовить команду и плыть к этому континенту, она не колебалась. Их цель была прямой и ясной. Они должны были найти Магьер, ее супруга-полукровку и отступника маджай-хи, который бежал с этой парой. Магьер и Лисил должны быть схвачены и подвергнуты пыткам, чтобы выяснить пребывание "артефакта", который они унесли с Пиков Оспины, а затем был спрятан маджай-хи.

Фретфаре не моргнул после этого, хотя ее команда, в том числе кровожадная Энниш, передумала. Убить маджай-хи — «священного животного» их земли — даже предателя, никогда не просили, не говоря уже о том, что это было сделано. И никогда раньше так много анмаглаков не было задействовано в одной миссии.

Вельмидревний Отче боялся устройств Древнего Врага, которые могли остаться в руках человека.

Одиннадцать анмаглаков покинули свой мир вместе, но еще больше их было в тени по всему миру.

После первой и второй смертей среди них и, прежде чем они узнали наверняка, Денварфи не могла поверить, что так должно было быть. Только ночью, когда она увидела его безошибочно узнаваемую тень, она признала правду.

С тех пор Бротандуиве воровал их жизнь, одну за другой.

Из одиннадцати, остались четыре, но они не могли остановить его или повернуть назад. Денварфи не могла ослушаться Вельмидревнего Отче, и в последнем порту, называемом Сорано, она разработала новый план.

Она убила двух охранников Лхоина, называемых Шейиф, взяла их мечи и эмблемы для Рхизиса и себя, чтобы походить на них. Состязаясь в скорости, они избили Магьер в суманской столице и использовали свой ложный авторитет, чтобы ее и других арестовали за убийство экипажа суманского судна.

Денварфи была уверена, что ее добычу запрут в какой-нибудь жандармерии.Куда будет легко проникнуть, даже без оружия. Все оказалось неправильным.

Магьер и Лисил, вместе с маджай-хи и девушкой смешанной крови, были взяты под стражу непосредственно в императорском дворце. Вид Магьер немедленно вызвал бурную реакцию у наследного принца, руководителя филиала суманской гильдии и императорского советника. Всех заключенных утащили и заперли где-то в необъятных императорских подземельях.

Денварфи было отказано в доступе к ним, ей даже не говорили, где они содержаться.

Она несколько раз под разными предлогами возвращалась и заводила беседу на эту тему, но ей отказывали. Хуже того, предатель бежал от ареста. По плану никто не должен был уйти, но в настоящее время Бротандуиве свободно перемещался где-то в этом городе.

— Как вы думаете, наш добыча до сих пор жива?

До Денварфи начал доходить вопрос Энниш. Недавно в прошлом, молодая эльфийка принимала под сомнение каждое ее решение. Энниш стала колебаться и слишком легко тормозилась неопределенностью.

— Я не знаю, — ответила она категорически.

— Это первое, что мы должны узнать, — возразил Ризис.

— Как? — спросила Фретфаре.

Он покачал головой, почти нетерпеливо.

— Если суманское правительство не будет помогать нам, и мы будем уверены, что они преграждают путь, то мы возвращаемся к проверенным методам. Захватим и извлечем информацию от кого-то, кто это знает.

Денварфи насторожилась.

— Ни один из местных охранников не будет обладать такой информацией.

— Императорские охранники взяли нашу добычу, — возразил он.

Данварфи шагнула к нему.

— Это безрассудная тактика. Отсутствие любого из них будет замечено.

— Один из них, возможно, знает, — снова возразил он, — или укажет, кто среди них знает. Мы все оставим безрассудство, и это будет один шаг не пути к прогрессу.

Денварфи замолчала, не желая спорить.

С каждой смертью или ущербом среди них, ее власть становилась напряженной или уменьшалась. Принимая меры против императорской гвардии можно было поставить под угрозу их собственную тайну. Вдруг они потерпят неудачу, или им удастся, но они будут обнаружены, — отсутствие в настоящее время вариантов не должно быть препятствием.

Денварфи не могла больше думать ни о чем и смотрела на Фретфаре, находя ее бесполезной.

Фретфаре кивнула.

— Поскольку вам больше не рады внутри, выслеживайте патрулей снаружи, чтобы захватить отставшего.

Денварфи медленно вдохнула и выдохнула.

* * *

Стоя в проулке, Винн смотрела снизу на Чейна. Гассан иль'Шанк решил взять дело в свои руки.

— Чейн… Гассан прав. Мы должны уйти с улицы в первую очередь. — Когда Чейн нахмурил брови, она повернулась к Домину. — Где вы будете принимать нас? У вас есть комнаты в гостинице?

Домин колебался достаточно долго, держа грань.

— У меня есть… частная резиденция, которая мало известна, — ответил он.

— Значит, вы скрываетесь, — прервал Чейн. — Почему?

— Чейн! — сказала Винн раздраженно. Она посмотрела назад вовремя, чтобы увидеть как Оша уставился на Домина с выражением близким к подозрительности Чейна.

Она не доверяла Домину полностью, и тут с некоторым смущением вспомнила, что только несколько мгновений назад в панике, она выпалила, что не только нашла еще один шар, но и принесла его сюда.

Если бы Чейн не прервал ее, она, возможно, рассказала еще часть информации, которой еще не была готова поделиться с Гассаном.

В дополнение к сфере Духа, она также принесла небольшой, странный прибор, который она приобрела, и которые мог бы быть использован для отслеживания шара. Проблема была в том, что это устройство в настоящее время находилось в состоянии покоя, а она не знает, как включить его, и ей понадобится помощь Гассан, чтобы заставить его работать. Как скоро она решиться рассказать ему об этот объекте, еще предстоит узнать.

Но он защищал ее более, чем один раз и сделал ее посох с кристаллом, излучающим солнечный свет. Если он знал безопасное место, то это было достаточно хорошо сейчас.

Не дожидаясь больше аргументов, она переместила тюк на спине, подняла свой посох, и повернулся к проулку, бросив взгляд на Домина.

— Веди.

Гассан без слова шагнул вперед, глядя по сторонам улицы.

Винн последовала за ним, и по крайней мере на этот раз Тень не спорила, хотя она ничего не слышала в это мгновение. Потом раздался шипящий выдох и два шага Чейна. В этом не было никаких сомнений. Ни Чейн, ни Оша не позволили бы ей просто уйти с Домином, не смотря на то, была ли с ней Тень или нет.

Иногда их противостояние было полезно.

Иль'Шанк пробирался вглубь, в конечном итоге перемещаясь на юг, по пути он часто останавливался, хотя он и не осматривался.

Винн подумал, что он к чему-то прислушивается, но она ничего не слышала. Через некоторое время, стало казаться, что они довольно долго идут. Домин, казалось, принял их, чтобы провести через город, по крайней мере, так чувствовалось, когда они вошли в зону с большим количеством людей в ночное время.

Малые магазины и кафе из темного камня тянулись вдоль улиц со множеством ламп и красочно одетых женщин, пахнущих жасмином. После очередного длинного участка, они подошли к меньшим жилищам в аварийном состоянии, на улицах были люди, одетые в лохмотья и большинство с босыми ногами. Они прошли здание с окнами со ставнями. Некоторые, пошатываясь, выходили через его широкую входную дверь, которая охранялась двумя неряшливыми, но вооруженными людьми, и уходили прочь в изумлении.

Винн подошла близко к одному из покровителей и увидел глаза, тупо смотрящие вперед, которые не видели ничего. Он вонял благоухающим дымом достаточно сильным, чтобы прорваться через запахи города.

— Мне не нравится это, — прошептала Чейн из-за нее. — Это место не подходит для тебя.

Домин не оглянулся назад, но Винн сделала это.

— Снобизм не будет скрывать нас лучше. Если филиал гильдии здесь, кто-нибудь, как мой собственный охранник, уведомят местных полицейских о нас.

Несмотря на браваду, стеклянные глаза людей нервировали ее. Она читала о местах, где курили гашиш, или что там. Как они называют эти места, "пристанище мечты» и ещё как? А если бы она просто прошла мимо одного из них?

Домин отклонился в затемненный переулок без единого фонаря по пути. Они прошли мимо трех ветхих зданий и остановились перед четвертым. Его передняя дверь и рамы были кривыми, покрытые потрескавшейся краской бирюзового цвета, Винн могла видеть паутину линий даже в темноте. Передняя часть была выложена сломанными плитками, которые, возможно, упали с крыши.

— Это… безопасное место? — спросил Оша.

Тень начала ворчать на облупившуюся дверь, с трещинами по краске.

Винн не могла заставить себя заткнуть их, потому что ее недовольство тоже увеличивалось.

Гассан иль'Шанк шагнул вперед и потянул за криво стоящую переднюю дверь.

Винн пошла за ним, но Тень скользнула перед ней. Собака села с рычанием и не двигалась. В расстройстве, Винн подтолкнул зад Тени коленкой, пока они обе не последовали за Домином внутрь.

В коридоре было так темно, что Винн вытянула кристалл холодной лампы из кармана свой короткой мантии и резко погладила его по ткани. Когда он засветился, она мгновенно пожалела, что Чейн и Оша пошли за ней.

Место было грязным и обветшалым. Стены выложены из искривленных досок, неокрашенные двери не лучше, чем входные. Она слышала, кто-то где-то позади закашлял за одной из этих дверей, но Гассан быстро направился к лестнице в конце коридора. Они поднялись наверх, хотя Винн вздрогнула несколько раз от скрипящих половиц под ногами.

Когда они достигли верхнего этажа, то Домин направились по коридору. Подняв кристалл, Винн не видела ничего больше, чем старые двери, одна из которых была открыта, в конце коридора было окно с открытыми ставнями. Туда домин и шел. Когда он остановился перед окном, высокой подоконник достигал его талии, Винн посмотрела мимо Чейна и Оши на все двери, которые попались по пути.

— Которая комната из них для нас? — Спросила она.

— Ни одна, — ответил домин.

Винн собиралась повернуть назад, когда услышала как Оша резко вздохнул.

Она посмотрела вверх, чтобы увидеть как его губы разошлись, а широкие глаза уставились поверх ее головы. Со стуком, как будто закрылась дверь, Чейн бросил сундук, схватил ее за плечо, и рывком поднял позади него. Она почти упал на Ошу, который поймал ее, а Тень зарычала, клацая зубами.

Даже в тисках в Оши, Винн развернулась, хотя он держал ее, когда она пыталась сделать шаг.

Гассан иль'Шанк исчез.

Винн потеряла голос и посмотрела в сторону Чейна. Тень медленно пятилась, Чейн подошел… и нерешительно протянул руку в открытое окно, как будто боялся сделать это.

— Где он? Куда он делся? — Винн удалось вырваться.

Чейн взмахнул рукой в сторону оконной рамы и начал щупать, сжимать и толкать, все вокруг него. Он сделал то же самое на стене с обеих сторон и ниже окна.

Многое, так как Винн не могла видеть, как домин исчез, из действий Чейна были слишком странными.

— Что ты делаешь?

— Была дверь, — прошептал Оша на эльфийском. — Он вошел… а затем дверь исчезла.

Винн понятия не имела, что это значит, но шерсть на загривке у Тени стояла дыбом. Собака назад еще один шаг с мяукающим рычанием, как будто напугали кота.

— Смешно, — сказала Винн. — Он должен быть выпрыгнул из окна, когда я повернулась спиной и свет кристалла заблокировал…

Стена вокруг окна повернулась.

Оша оттащил Винн, Тень присела с рычанием, а Чейн прыгнул назад, потянув за короткий меч.

Там в открытом проеме, как в дверях стоял Гассан иль'Шанк.

Чейн навел меч на Домина.

С раздраженным вздохом, Гассан поддел пальцем ноги кнопку в нижнем углу открытой двери. Винн наконец заметила, что торцевая стенка прохода вдруг изменилась и… смотрелась, как дверь.

Твердая и сделанная из темных, толстых деревянных балок, в отличие от всех остальных вдоль прохода, она была железной и имела рычаг-ручку. Винн увидела, что там не было замочной скважины возле ручки. Она, наконец, закрыла рот, сглотнув.

— Мои извинения, — сказал Гассан немного устало, подняв руки на виду. — Дверь выскользнула из моих рук. Она тяжелая и пружина закрывает ее, если оставить открытой. Пожалуйста, входите.

— Что это? — потребовал Чейн.

Гассан взял медленный вдох с удлиненным выдохом.

— Как я уже говорил вам, что это место является безопасным и никто не найдет нас здесь, точно.

А потому он просто стоял и ждал.

Чейн потихоньку нажал наконечником меча на каркас, который все еще выглядел как часть внешней стены.

Домин нахмурился, затем посмеялся и наклонился в сторону, когда Чейн потихоньку просунул свой меч через отверстие. Тень зарычала еще громче, а когда Винн попыталась сделать шаг, Оша удержал ее.

Чейн стоял и смотрел на все, что лежит за дверью, а затем кинул взгляд назад — и его клинок повернулся — к Домину.

— Как? — спросил он.

После очередного длительного вздоха Гассан категорически ответил:

— Это долгий разговор, сейчас нет времени. Так, вы идете или нет? — Он раздраженно повернулся к Винн, как будто меч Чейн ничего не значил больше.

Винн вырвалась из рук Оши и шагнула ближе, а Чейн шагнул назад, чтобы подойти к сундук, не отрывая глаз от Домина. Она прошла мимо него и Тени, чтобы лучше видеть, и то, что лежало за пределами этого в мягко освещенном месте было шокирующим, так же, как потайная дверь.

Полки занимали три стены и были наполнены свитками, книгами, и гнездами паучков, как те, что были из архивов филиала гильдии в Колм-Ситте. В отличие от того места, здесь все было девственно чисто, без намека на пыль, и все было сделано из темного, но мерцающего дерева.

Несколько предусмотренных холодных ламп с кристаллами, давали свет в интерьере. Одна стояла на круглом столе, окруженном тремя мягкими стульями. Лампы с латунными основаниями должно быть имели алхимические жидкости, производящие мягкое тепло, чтобы сохранить горение кристаллов. Все стулья были с высокой спинкой, почти из черного дерева и покрыты мелкими прозрачными узорами из замысловатой резьбы.

С одной стороны стояли резные складывающиеся перегородки, отделяющие другую зону, с большими напольными подушками ярких цветов с мерцающей вышивкой. В задней части гостиной была открыта дверь в другую комнату, и там было несколько кроватей, так называемая зона отдыха. Чистые ковры с бахромой делили этаж на различные разделы.

Хотя все это поразило Винн, она нашла, что здесь довольно хаотично. Последнее приспособление, которое она заметила, дезориентировало ее, и у нее немного закружилась голова.

В задней стене, между мягкой зоной и дверью в спальню, было окно в точности, как то, которое она встречала моментом раньше. Через него, она увидела ту же ночь, что окутывала здания по тому же переулку, и она рассеянно шагнула внутрь.

Здесь не было ничего такого, чего бы не оказалось в любом другом убежище, которое Винн могла себе представить. На самом деле, здесь все было слишком хорошо подготовлено и оформлено, за исключением этого тревожащего дубликата окна.

— К-как… — она запнулась, оборачиваясь.

Оша отступил с Тенью, и Винн увидела, что Чейн уже вытащил сундук. Он все еще стоял с мечом в руке, когда столкнулся с Домином. Винн не была уверена, стоит ли отзывать Чейна. Оша огляделся, но, в отличие от Винн, он смотрел открыто и осторожно.

Подняв бровь, иль'Шанк наконец ответил.

— Простые чары, чтобы скрыть это пространство.

— За кого вы меня принимаете? — прохрипел Чейн, когда посмотрел на дубликат окна непосредственно рядом с дверью.

Винн знала, что Чейн изучал магию в юности — трудный путь без наставника или преподавателя — ему тяжело давались тексты и знания, которые он добывал в одиночестве тайком. Что-то здесь его беспокоило, и учитывая то, что она видела, она не станет мешает ему сделать что-то после.

— Весь этот конец на верхнем этаже скрыт, — продолжал Чейн, все еще держа кончик короткого меча перед Домином. — И все же в конце коридора есть окно, которое показывает такой же вид снаружи. Я коснулся этой стены и окна, я чувствовал их.

Гассан действовал, как будто меча даже не было здесь.

— Как бы мне сказать, что вы поняли? Это вне вас. Согласитесь с этим.

Эти заключительные два слова подвели Винн к краю. Она хотела задавать вопросы и Чейн был позади нее, чтобы предупредить пожатием плеча о лжи.

Опять же, Гассан на самом деле не ответил на вопрос.

— Почему при упоминание вашего имени нас чуть не арестовали? — спросил Чейн.

В колебаниях, которые последовали, Винн сфокусировалась только на Домине.

— И почему городская стража отчитывалась перед гильдией… вообще?

* * *

Гассан едва взглянул на Винн, интересно, как много можно сказать. Очевидно, Чейн Андрашо был большей проблемой, хотя она могла быть рассмотрена. Это также могло сорвать необходимые ему ответы — и сотрудничество — для собственных нужд. И он по-прежнему ждал откровения от Винн, где она нашла другой шар.

Он не смел смотреть снова на тяжелый сундук в двух шагах позади Чейна. Появление Винн, шара Духа, и ее очевидные достижения означали что-то другое.

Она и ее товарищи могли быть ему полезны.

Гассан был одинок в своей охоте за Халидой после возвращения на родину. Винн может привлечь неприятности, так легко, как дыня привлекает мух, но она имеет навыки и оружие, которое он сделал для нее, которое излучает солнечный свет. Чейн может быть непредсказуемым, но в качестве неживого члена, если его правильно мотивировать, то он был искусным бойцом, которого почти невозможно убить. Что касается Тени, маджай-хи, она была природным охотником на нежить. Полезность эльфа… ну, ее еще предстоит увидеть.

Что мог сказать Гассан так мало, чтобы получить больше преимуществ, чем недостатков?

— Я был частью скрытой секты среди метаологов Сумана, — наконец ответил он.

Карие глаза Винн смотрели на него, не моргая, и он продолжил.

— Мы изучали некоторые практики, которые… не встретили бы одобрения премина совета.

— Какие практики? — спросил Оша.

Гассан игнорировал всех, кроме Винн.

— Мы держали пленника в течение длительного времени, желая изучать и охранять в тайне, так как другие не смогли бы это сделать. К сожалению, я был отправлен в ваши земли, потому что наш филиал хотел свою долю знаний, которые вы привезли с восточного континента.

Последнее было неудобно упоминать, учитывая, что он также сделал все возможное, чтобы остановить ее от нахождения шара Земли в недрах Балааль-Ситт. Ему это не удалось, и, хотя она не имела никакого понятия о том, что пришел затем, он поспешил домой после получения сообщения, от уцелевших.

— Какого пленника? — спросила Винн.

— Опасного, того, который бежал в то время как я был далеко и… убил всю мою секту.

На мгновение, его мысли скользнули к ночи, когда он вернулся домой. Все его товарищи лежали мертвыми в своем подземном святилище, широко открыв глаза и с пустыми ртами, зияющими от ужаса, даже самые лучшие из них, более опытные, чем сам Гассан.

Все мертвы, кроме одного… который отсутствует.

— Убил? — повторила Винн.

— Как я уже говорил вам, этот заключенный является опасным. После его побега, мои собственные коллеги не были единственными, кто умер, хотя остальная часть гильдии не знает причины этих смертей. Мы не скрывали это и наше убежище от Высокого Премина Авели-Джаммы. В качестве последнего из моей секты, меня хотели допросить. Я не мог позволить это, так как я — единственный оставшийся, кто может охотиться на пленника. — Он колебался. — К сожалению, я был пойман и доставлен в императорский дворец. По случайности, это было в тот же день, когда ваши друзья были арестованы в порту.

Потребовалась пауза, чтобы принять это.

— Почему? — Наконец, спросила Винн. — Какие были обвинения против них?

— Убийство. Два иностранца обратились за помощью в городе к императорской гвардии… и они выглядели, как он. — Он наклонил голову в сторону Оши.

На лице Оши появилась тревога.

— Что ты имеешь в виду?

Гассан смотрел только на Винн.

— Значит, не Лхоинна, — прошептала она, качая головой. — Анмаглаки?

Гассан смутно узнал это последнее слово, хотя и не мог вспомнить, откуда знает его.

— Ты не знаешь этого, Винн, — возразил Чейн. — На этом континенте большое поселение эльфов, и некоторые из них светловолосые.

— Правда… но возможно команда анмаглаков взяла след Магьер после того, как она бежала из Колм-Ситта, — сказала Винн, устало закрыв глаза. Затем она открыла их и посмотрела на Гассана. — Мы должны выручить моих друзей, и вы поможете нам.

Гассан поднял бровь.

— Этот пленник, он охотится? — прервал Чейн. — Я хочу знать больше.

— Не сейчас, — настаивала Винн, возвращаясь к Гассану. — Вы можете нам помочь?

Гассан оставался пассивным. Боги, судьба, духи предков, или что-то совершенно другое, казалось, помогали ему этой ночью. По всем отчетам в странствующих журналах Винн описывала Магьер, Лисила и их маджай-хи опытными охотниками на нежить. И от того, что он понял, что они были направлены Винн.

— Я буду делать то, что могу, — заверил он ее. — Но это не будет легко.

ГЛАВА 3

На следующее утро Гассан накинул тяжелый плащ и, надвинув капюшон на глаза, покинул свое тайное убежище, которое теперь делил со своими "гостями". Во время долгой прогулки по центральной дороге, ведущей к главным воротам императорских владений, он очистил свой разум для любого сигнала от своих чувств и эмоций. Уходить так далеко не было необходимости, но ему хотелось побыть одному и подумать.

Его просьба к принцу Оуньял'аму будет иметь опасные последствия, если что-то пойдет не так. Он старался подобрать точные слова для этой просьбы, когда вышел на просторную площадь крупнейшего открытого рынка столицы.

Главная дорога, ведущая к воротам, была в три раза шире любой другой главной улицы города, хотя с первого взгляда в это верилось с трудом. В центре могла протиснуться только медленно движущаяся повозка, если полуденная толпа уступала ей дорогу. Гассан едва ли замечал свежие продукты, заграничные товары и торговцев, которые зазывали прохожих, включая его самого.

Лишь раз запахи теплого хлеба и оливкового масла отвлекли его от раздумий. В убежище было мало еды, и он знал, что должен позаботиться о покупке припасов. Но сейчас у Гассана были другие заботы. К тому же опальный ученый Суманского филиала гильдии Хранителей настороженно замирал всякий раз, когда кто-то проходил слишком близко. А на оживленной рыночной улице такое случалось часто.

Без каких-либо видимых причин толпа впереди начала перемещаться. Люди двигались и расчищали широкую дорогу, оглядываясь на улицу позади него.

Рядом с палаткой кожевника Гассан отодвинулся влево, а потом оглянулся, не поднимая головы.

Два паланкина, каждый из которых несли четверо сильных слуг, проплыли мимо, направляясь к главным воротам. Не отставая ни на шаг, вместе с паланкинами продвигалась личная охрана. Хотя занавески на паланкинах были приоткрыты лишь для доступа воздуха, пурпурные пояса стражников уже сообщили Гассану, кто посетил дворец.

Эмир Фалах Мансур, второй командующий вооруженными силами Империи, нечасто появлялся в городе. Какова бы ни была причина, по которой он явился сюда сейчас, это точно была не просьба принца империи.

Решение любой дипломатической проблемы Мансур всегда находил на острие шпаги. В своем высокомерии он придерживался консервативных обычаев, веря в абсолютное господство белой кости. Нет, эмир пришел не к принцу. Более вероятно, что теперь, когда сам император прикован к постели и недоступен, любой доклад будет представлен имперскому советнику А'Ямину.

Гассан уже собирался продолжить свои размышления, когда его взор устремился на того, кто сидел во втором паланкине: на молодую женщину с опущенной головой. Длинные черные волосы скрывали половину лица, но он узнал тонкий профиль. Гассану не надо было долго искать в памяти ее имя.

Мансур был благословлен пятью сыновьями и только одной дочерью — Аишей. Сыновья полезны для удержания власти, но дочь способна завоевать ешё большую власть. А где власти больше, чем рядом с неженатым принцем империи?

Гассан осторожно следовал за процессией, пока она приближалась к главным воротам и останавливалась. Опустив голову, он с любопытством наблюдал за происходящим.

Эмир Мансур в эмалированных доспехах с грохотом вывалился из паланкина. Он встал, купаясь в лучах своего большого самомнения, и ждал, когда его впустят.

Гассан сосредоточился на затылке эмира и медленно моргнул. В этом мерцании темноты за веками он представил себе лицо Мансура. Поверх этого он рисовал мерцающие очертания, линии и знаки из глубин памяти.

Когда его медленное моргание закончилось, в его голове пронеслась мысль:

"Теперь, когда император близок к смерти, принц должен жениться. У Оуньял'ама не будет другого выбора, если он хочет удержать власть."

Гассан поморщился, подслушав мысли Мансура. Мгновение спустя он «услышал» новый поток:

"Если бы только эта глупая девчонка обладала хитростью покойной матери! Она должна постараться."

Гассан старался не погружаться слишком глубоко. Поиск чего-то большего, чем поверхностные мысли, может насторожить объект. Да ему и не хотелось больше слушать сокровенные мысли очередного потенциального тирана. То, что он услышал, было слишком предсказуемо.

Император Канал'ам слабел с каждым днем. Никто, кроме императорского советника А'Ямина и слуг, назначенных непосредственно для ухода за больным, не видел императора более трех лун.

В свои тридцать восемь лет Принц Оуньял'ам был единственным наследником императора, и до сих пор холост. Интриги, махинации и заговоры семи королевских домов достигли невероятного размаха.

Сколько дочерей было предложено принцу с тех пор, как заболел его отец? Эмир Мансур, очевидно, вступил в борьбу, соперничая за то, чтобы его Аиша стала первой императрицей.

Гассан повернул обратно к главному проходу через толпу еще до того, как ворота открылись. У него были более важные вопросы для рассмотрения. И еще одна задача, которую он больше не мог откладывать. Миновав всего один квартал, он прошел между двумя торговыми рядами и оказался в проулке. Затем перешел узкую улицу, скрытую за строем рыночных палаток. Заметив ряд бочек с водой, он присел за последней. Устроившись поудобнее, Гассан сунул руку под рубашку. Он нащупал грубую цепь на шее и вытащил ее. Медный медальон, который Гассан всегда носил близко к телу, был на месте.

Закрыв глаза, он тронул гладкий металл. После минутного колебания он открыл глаза и спрятал медальон обратно под рубашку. Гассану требовалось больше времени, чтобы тщательно обдумать свою просьбу к будущему императору. Эта просьба не давала ему покоя. То, о чем он попросит принца, почему-то казалось ему неправильным.

* * *

Принц Оуньялʼам стоял в приемной своих личных покоев. Он наблюдал, как трое слуг сервировали столик, инкрустированный опалами. Для официального приема собирались подавать чай и разные сладости. Комната была обставлена низкими диванами с разноцветными шелковыми подушками. От высокого потолка до полированного пола тянулись янтарно-желтые атласные занавески с золотыми кисточками. Помимо слуг здесь был только Нажиф, капитан его личной стражи.

Оуньялʼам не был рад предстоящему раннему приему. В последнее время он принял слишком много членов королевской семьи и знати. Все находили предлоги, срочные дела и неотложные вопросы для встречи с ним. И каждый приводил с собой дочь, сестру, племянницу, а иногда двух или даже трех девиц. Такое количество учтивых обращений в предвкушении смерти его отца морально утомило. Никто из посетителей не знал, что он ждет этой смерти с большим нетерпением, чем любой из них. Его мотивы сильно отличались от остальных, и о них не знала даже его личная стража. Исключение составлял Нажиф. К несчастью, принц был в таком же неведении о состоянии отца, как и любой алчный нобиль со своими дочерями. Оуньял'ама не вызывали в покои императора больше трех лун.

По всей видимости, его отец слабел с каждым днем, и Оуньял'ам должен жениться. Обеспечить безопасность империи законным наследником было первым долгом новоиспеченного императора.

Оуньялʼам скользнул взглядом по своей простой, но изящной одежде: свободные брюки из шелка-сырца, белоснежная льняная рубашка и желтая туника с открытым воротом. Это было самое простое одеяние, что ему когда-либо разрешалось носить. Каждая вещь, которую он носил с тех пор, как научился ходить, была сшита по его меркам и стоила дороже годового жалования среднего жителя столицы. Кто из молодых аристократок, которые сейчас обивали пороги приемных дворца, согласился бы выйти за него замуж, если бы он не был наследником императора?

Он часто думал, что мало знает женщин. Его мать умерла при его рождении, и он все еще чувствовал эту потерю. Она любила бы его и была бы честна с ним… по крайней мере, так он ее себе представлял.

Всю жизнь ему говорили, что он красив. Сколько из тех слов было просто лестью? Несмотря на то, что принц был маловат ростом для своего народа, черты лица его были тонкие и правильные, а темная кожа гладкой. Его почти черные волосы сгибались у верхней части воротника и были всегда идеально причесаны.

Верховные советники часто называли его "ученым". Он не мог с уверенностью утверждать, так ли это. Но с их стороны это точно не было комплиментом. Оуньял'ам не был таким великим воином, каким был его отец. Однажды дерзкий придворный чиновник назвал принца "книжником". Ему исполнилось четырнадцать, и он знал, что это значит. Те слова ранили его. Показать свою боль было большой ошибкой. Император Каналʼам не терпел дерзости, ибо его родовая ветвь просуществовала более четырех столетий. Обезглавленный труп того советника, убитого императорской гвардией на глазах у всех присутствующих, упал к ногам Оуньял'ама. В тот момент принц решил, что это был последний раз, когда он позволил крови замарать свои руки — точнее, свои ботинки — по своей небрежности.

В глазах любого принц должен выглядеть безупречным. Посетители этим утром будут особенно стараться. Внутренние переживания поколебали обычную сдержанность принца. Когда он увидел Нажифа, вышагивающего между сводчатыми проходами к открытому балкону во внутреннем дворе, то не сдержался.

— Ваше лицо выдает ваши мысли, — слишком резко сказал Оуньял'ам, — вы словно высосали три лимона на завтрак.

Нажиф на мгновение замер, а затем склонил голову:

— Простите меня, мой принц.

В свои пятьдесят с небольшим это был мускулистый мужчина с круглым лицом и острой клинообразной бородкой. Свирепый в бою, он всегда знал, когда надо быть сдержанным и хладнокровным. Двадцать четыре года Нажиф командовал личной охраной Оуньял'ама с того самого дня, как обезглавленное тело упало к ногам юного принца.

Нажиф защищал не только жизнь принца, но также его разум и сердце. В каком-то смысле он был отцом для Оуньял'ама больше, чем император.

Четверо из двенадцати других стражников принца стояли перед его покоями. Вместе с Нажифом их было тринадцать — тринадцать стражников будущего, тринадцатого, императора государства. Все городские и дворцовые стражники были одеты примерно одинаково: в коричневые штаны, заправленные в высокие тяжелые сапоги, темно-коричневые ливреи поверх кремовых рубашек и красные тюрбаны, возвышающиеся на головах. Сотни императорских гвардейцев отличались золотыми поясами, а тринадцать личных гвардейцев принца носили серебряные.

Когда самообладание Оуньял'ама восстановилось, он пожалел о своей несдержанности с Нажифом. От общества эмира Мансура любой станет похожим на скисшее верблюжье молоко. В дверь постучали. Не дожидаясь приглашения, кто-то не в меру ретивый приоткрыл створки:

— Мой принц?

Оуньял'ам напрягся от вспыхнувшего раздражения, хотя внешне оставался спокойным:

— Да… Советник?

Дверь распахнулась настежь. В коридоре среди четырех нерешительных, но настороженных стражников стоял имперский советник Вахид Аль-А'Ямин.

— Простите за вторжение, — сказал советник, — но прибыли эмир Мансур и его дочь. Я поспешил сообщить о них.

В свои семьдесят с лишним лет А'Ямин обладал зрением и чутьем настолько же острыми, как у любого сокола, обитающего на территории империи. Обычно он одевался в бежевые панталоны, кремовую рубашку и темно-коричневый халат без рукавов. Этот неяркий образ дополнял неизменный красный тюрбан на седой голове — как у императорской гвардии. Наверно, он воображал себя воином, хотя никогда не служил ни в одном войске. Его лицо было изборождено морщинами, и старик постоянно сутулился, чтобы казаться немощным. Во дворце это никого не могло обмануть.

Теперь, в связи с пошатнувшимся здоровьем императора, его советник был самым могущественным человеком в государстве.

— Как любезно, — выдавил Оуньял'ам, сделав несколько шагов, чтобы лучше видеть коридор. За советником и стражниками стояли два человека эмира. За ними с важным видом стоял и сам командующий со своей дочерью.

Оуньял'ам быстро отвел взгляд от Аиши.

— Добро пожаловать, Фалах, — церемонно произнёс он, назвав эмира по имени.

Эмир встал рядом с советником и склонил голову:

— Мой принц.

— Входите, достопочтенный эмир, — сказал Оуньял'ам и посмотрел на А'Ямина. — Можете идти, благодарю вас за беспокойство.

— Мой принц, — ответил А'Ямин своим скрипучим голосом. — Эмир хорошо служит вашему отцу и пользуется моим глубочайшим уважением.

Оуньял'ам стиснул зубы: конечно, А'Ямин ценил такой удобный инструмент вроде Мансура.

Советник поклонился и попятился, прежде чем свернуть в коридор.

— Ждите здесь, — приказал Мансур своим стражникам, как будто принц пригласил их войти. Он жестом пригласил дочь пройти вперед, что обычно было не принято. Нажиф быстро пересек комнату, чтобы закрыть за ними дверь. Сам он также остался внутри.

В тот момент, когда Оуньял'ам повернулся к гостям, на него нахлынуло другое неприятное ощущение: непрошеное чувство вины. Оно усилилось при виде ее опущенных глаз. Эта девушка была не похожа на прочих аристократок, бросавшихся на него.

Аиша была крайне застенчива и еще больше принца страдала от того, как ее использовали. В прошлые визиты она едва взглянула на него, не говоря уже о том, чтобы пытаться очаровать его. Среди будущих жен он больше всего боялся видеть именно ее.

Хрупкого телосложения, она выглядела очень миниатюрной. Ей приходилось поднимать голову, чтобы встретиться с ним взглядом в тех редких случаях, когда ей нужно было сказать пару вежливых фраз. Сегодня она была одета в белые шальвары в сочетании с летящей юбкой, имеющей разрез и доходящей до пола. Ее бледно-лиловая туника без рукавов спускалась по узким бедрам почти до колен. Из-под длинных черных волос виднелась настоящая серебряная вышивка на строгом вороте туники. Она блестела в лучах раннего солнечного света, проникающего через арки балкона позади Оуньял'ама.

Эмир Мансур не отличался добротой по отношению к своим детям. За непослушание он уже лишил наследства одного сына. Аиша была очередной его вещью, и Оуньял'аму не нужно было беспокоиться за нее. Но принца волновала мысль, что девушка может пострадать, если отец останется ею недоволен.

— Проходите. Я подготовил чай и кофе, — сказал он официально, указывая на сервированный стол и подушки, ожидающие в одном из занавешенных углов большой комнаты. — Эмир, насколько я понимаю, у вас есть отчет о восточных провинциях Абула.

Мягко говоря, это была слабая отговорка. Офицеры редко отчитывались перед кем-либо, кроме императора. Теперь, когда здоровье отца Оуньял'ама ухудшилось, они докладывали непосредственно А'Ямину, а не императорскому наследнику.

— Да, мой принц, — ответил Мансур.

Оуньял'ам обернулся, но намеренно замер, словно от внезапно посетившей его мысли:

— Эмир, утро уже на исходе, а я еще не выполнил одно дело. Семейный садовник попросил меня одобрить новую клумбу гибискуса, которую он выращивает для празднования дня рождения моего отца. Так что мне придется ненадолго отлучиться. Не хотите ли вы подкрепиться во время ожидания?

Как и ожидалось, эмир нахмурился, хотя и не отказался.

Тогда Оуньял'ам добавил:

— Возможно, вашей дочери захочется увидеть цветы в садах?

При этих словах Аиша подняла испуганные глаза. Прогуливаясь наедине с девушкой, он тем самым демонстрировал свою благосклонность к ней. Оуньял'ам никогда не делал так много для других молодых женщин, вертящихся перед ним. Как и ожидалось, хмурый взгляд Мансура испарился, и старик тут же рассыпался в поклонах.

— Конечно, мой принц, — ответил он. — Я буду ждать вас здесь столько, сколько потребуется.

Лишь по кивку принца Нажиф открыл входную дверь.

Оуньял'ам повернулся и ободряюще кивнул Аише. Командующий отметит такую благосклонность к своей дочке. Неизвестно, во что потом выльется Аише нынешнее расположение принца. По крайней мере, сегодня ей можно будет не бояться Мансура. Он будет слишком окрылен ложной надеждой.

Аиша едва взглянула на него. Девушка сделала маленький шаг к двери, Оуньял'ам повернулся и пошел вперед, как и полагалось. Когда пара вышла в коридор, четверо гвардейцев принца последовали за ними, а их командир замыкал процессию.

— Вы видели сады раньше? — спросил Оуньял'ам.

— Нет, мой принц, — тихо ответила Аиша.

— Они — моя отдушина.

Просторный дворец благодаря своей роскоши был гордостью империи, вокруг него простирались обширные территории. По периметру располагались казармы, конюшни, водохранилища. Всё это окружали самые высокие стены, какими не мог похвастаться ни один замок в чужих землях. В центре дворца располагался куполообразный зал, где проходили аудиенции. Прямо за ним была открытая площадка, на которой цвели сотни видов цветов, кустарников и деревьев Императорских садов.

Отец с презрением называл их " Императорские прорвы", считая бессмысленной трату драгоценной жидкости на бестолковые растения. Оуньял'ам любил эти сады и тратил свое собственное жалованье на их содержание.

Пройдя по бесконечным коридорам и залам, ожидая каждый раз, пока Нажиф откроет очередную дверь, вся процессия вошла в дендрарий под открытым небом.

Сад действительно требовал много воды. По бокам узких дорожек из простого песчаника были разбиты клумбы с хризантемами, гибискусами, пионами и даже дикими розами, привезенными с северных территорий. Между ними перемежались цветущие деревья и деревья с фигами. В саду слуги выкопали три декоративных пруда, где обитали ярко окрашенные карпы — разновидность крупных рыб. Карпы были привезены с неизвестного континента к западу через океан. По пути встречались скульптуры, которые вместе с деревьями и цветами составляли живописный ансамбль. Местами иноземные широколиственные деревья росли очень густо, образовав затененные арки над дорожками.

Оуньял'ам имел мало слабостей, и он отказывался лишать себя неспешных прогулок по садам.

— Вы довольны? — спросил он.

Аиша лишь раз задумчиво кивнула, хотя глаза ее были широко раскрыты. Она поймала его взгляд и снова отвела глаза.

— Вряд ли это место может оставить кого-то равнодушным… мой принц, — едва слышно молвила она.

Дипломатичный ответ не оправдал надежд Оуньялʼама поскорее вернуть Мансуру его дочь. Прогулка продолжилась. Он слышал, как Нажиф за спиной шепотом быстро отдал приказы другим стражникам. Следуя по дорожкам сада, отряд не сможет держать его в поле зрения. Только Нажиф держался в пяти шагах позади, в то время как остальные рассредоточились по садам и наблюдали за всеми входами.

Оуньял'аму не нравилось ставить своих людей в такое положение, особенно верного Нажифа, но ему нужны были эти моменты свободы. Аиша бесшумно следовала за ним, отставая на полшага, и принц подчас даже забывал о ее присутствии. Его мысли были далеко, когда вид А'Ямина в дверях вернул его мысли к нынешней политической ситуации.

Всю свою жизнь он был свидетелем игр власти и интриг при дворе. Но никогда это не ощущалось так остро, как сейчас, когда он стал центром махинаций заговорщиков, а его отец лежал взаперти.

А'Ямин пользовался вниманием и доверием отца Оуньялʼама. Именно он выбрал тех, кто мог посещать императора. Советник мог распоряжаться императорской гвардией в отсутствие императора. И все это намного усложняло дело…

Конечно, Оуньял'ам проявлял заботу о своем отце. Открыть правду кому бы то ни было неприемлемо и опасно. В конце-концов советник все узнает.

Если Оуньял'ам не женится хотя бы раз, его сочтут неподходящим на роль наследника после смерти отца. Тогда начнется борьба. Пока император цеплялся за жизнь, Оуньял'ам был регентом только по титулу. А'Ямин контролировал империю, а он был не из тех, кто легко откажется от абсолютной власти. Представления о том, как осуществлять управление империей у принца и императорского советника разительно отличались. Императорский трон один, и две философии на нем не уместятся.

Оуньял'ам был серьезно обеспокоен религиозным вопросом. Он считал, что религия не должна использоваться в политических целях. А'Ямин, как и его отец, придерживались древних обычаев "старых богов". Существовала легенда, что в незапамятные времена один из этих самых богов стремился к власти над всем миром. Император и его советник верили, что это время придет снова, и тогда власть империи распространится по всему миру. Они ждали и серьезно готовились к тому, чтобы получить покровительство неизвестного бога и разделить с ним власть.

Оуньял'ам не верил в божеств, хотя и держал это при себе. Он едва терпел жрецов, которых советник допускал ко двору в угоду даже тем, кто служил новым богам. Служение любым богам, новым или давно забытым и мертвым, вызывало отвращение. Теократии не будет места, когда Оуньял'ам станет императором. Он это почувствовал в юности: в тот день, когда его ботинки окропило кровью. Но и до этого случая старая религия казалась не более чем темной фантазией.

Потом Оуньял'ам встретил домина Гассана Иль Шанка.

Каким-то образом домин в темном одеянии проник в этот самый сад, поджидая его. Это случилось в один из редких дней, когда он отчаянно хотел побыть один и заставил Нажифа и стражу дать ему немного времени побыть в одиночестве. Поначалу он не знал, что означало это внезапное появление, и кто на самом деле был Гассан Иль Шанк. Другие сторонники из ордена метаологов появились гораздо позже. Возможно, домин потратил годы, чтобы убедиться, что молодой принц достоин такого доверия.

Гассан Иль Шанк заставил поверить Оуньял'ама в то, что истории про всемогущего бога не совсем выдумка. Божество было это или просто какая-то нечисть — не знал даже сам домин. Но то, что оно существовало, достоверно подтверждали многие источники. Забытая эпоха для тех немногих, кто знал о ней из различных легенд, часто называлась "Пылающее Время". Безымянное божество, на которого возлагал свои надежды императорский советник, привело к гибели многие народы. После империя долгие столетия возвращалась к жизни. Домин и его орден опасались, что история повторится, но молодой принц мало что мог сделать, пока жив его отец. В юности он пытался воспрепятствовать попыткам любой религиозной фракции вернуть империю к невежественному прошлому. К счастью, даже по своей наивности он не ввязывался в дела, в которых не разбирался. Теперь у фанатиков появились тайные могущественные сторонники, и это не на шутку волновала домина и его сторонников, включая принца.

Позже, под наставничеством домина, он стал многое понимать.

Советник А'Ямин не был дураком. С течением лет у не столь юного принца империи становилось все меньше и меньше союзников. У таких людей всегда были причины бесследно исчезнуть: иные обязанности, срочное поручение… роковая случайность. И теперь все, что у него осталось — это небольшой состав его личной стражи и отверженный Домин разоблаченной и уничтоженной секты.

— Вам… нездоровится, Ваше Высочество?

Вздрогнув от неожиданности, он обернулся и обнаружил, что Аиша наблюдает за ним. Под его взглядом она тоже дернулась, отчего принц почувствовал себя еще больше виноватым. Очевидно, его видимая нервозность и неловкость ситуации вынудили ее произнести свои слова прежде, чем Оуньял'ам успел заговорить.

— Я прошу прошения… за своего отца, — она сглотнула. — Я понимаю, как это выглядит, Ваше Высочество, но он…он заставил меня прийти… снова.

Оуньял'ам остановился и уставился на нее:

— И я знаю… — прошептала она еще тише, глядя вниз на тропинку — что я не та, кто вам нужен.

Все придворные сплетничали, но редко говорили то, что думали и еще реже то, что видели. Правда — это уязвимость, либо оружие, которое нужно прятать для подходящего случая. Сейчас он был ошеломлен тем, насколько она неправа — и права — в своей открытости.

— Ты не хочешь быть императрицей? — спросил он, представляя, что она еще сильней сожмется от его честности. Черные волосы переливались словно полированный обсидиан в солнечном свете, пробивающемся сквозь ветви. Аиша казалась ещё меньше и беззащитнее, находясь среди этих высоких деревьев. Лучше бы она молчала, тогда ему не пришлось бы причинять ей боль.

— Я не хочу оскорбить вас, Ваше Высочество, — уверила девушка тихим голосом. — Только не этими показными визитами… и вообще никогда… мой принц.

Он онемел от растущей и неотвратимой потребности защитить ее. Все началось с первого посещения. За все это время Аиша ни разу не заговорила с ним, а принц, наоборот, слишком пристально наблюдал за ней. Она стала единственной, кого он хотел видеть…

По этой причине он никогда не женится на ней.

Его отец и А'Ямин превратили императорский двор в глубокую яму, полную гадюк, жалящих друг друга. После смерти императора это будет продолжаться на протяжении долгих лет. Когда Оуньял'ам не сможет больше противиться женитьбе — только одна жена, если посчастливится, — это будет кто-то холодный, честолюбивый, бессердечный — в общем, достойный подобного окружения. Еще одна гадюка будет брошена в яму, и пусть ею станет та, которая этого заслуживает.

Он никогда не поступит так с Аишей. Даже если она согласится, он не позволит ей последовать за ним в эту пропасть.

Нежданное тепло разлилось по его груди под рубашкой. Он подавил вздох разочарования и свернул на тропинку. Через несколько шагов он заметил впереди пожилого, но талантливого мастера-садовника и, помедлив, оглянулся на Нажифа.

— Оставайся здесь, — приказал он стражнику, потом более мягко обратился к Аише — я скоро вернусь.

Он поспешил прочь прежде, чем кто-либо из них успел ответить. Нажифу никогда не нравилось, если его принц уходил слишком далеко. Развернувшись к ним спиной, на полпути к занятому делом старому садовнику Оуньял'ам сунул руку под рубашку и взял в руку медный медальон, который всегда носил при себе. Как его учили, мысленно представил четкое послание:

«Не сейчас, Гассан. После заката я найду способ побыть один.»

Он выпустил медальон скорее, чем получил ответ. Принц знал, что домин не связался бы с ним в полдень, если это неважно. Но он имеет право на минуту покоя с женщиной, которая навсегда останется лишь мечтой.

* * *

Оша стоял в центре пятна солнечного света, проникающего через странное окно. Домин покинул убежище, и нежданные гости были предоставлены сами себе. Окно выглядело точь-в-точь как во внешнем коридоре… перед тем как Иль Шанк открыл "дверь" в это скрытое убежище. Эльфа мучило сомнение, было ли это окно таким же обманным, как и предыдущее.

Тут ему в голову пришла мысль, что они с Винн снова остались наедине, если не брать во внимание Тень. Немертвый Чейн лежал в задней спальне словно неживой. В этом не было ничего нового. Эта тварь всегда засыпала с восходом солнца.

Оша уже привык к этому, хотя по-прежнему чувствовал себя неуютно. Его раздражало… нет, расстраивало то, что Винн считала их перевернутый вверх дном распорядок дня нормальным. Во время морского путешествия к этим странным жарким и засушливым землям было точно также. На протяжении всего пути вниз по побережью книжница развернула сутки так, чтобы быть на ногах к тому времени, как проснется Чейн. Большую часть дня она спала. А если и просыпалась при свете дня, то предпочитала проводить время на оживленной палубе, пока нежить набиралась сил.

Наблюдая за девушкой, Оша не смог вспомнить, когда они в последний раз были только вдвоем. Винн сидела в обставленной подушками гостиной, пытаясь расстегнуть карман своей сумки. Ее тонкие светло-каштановые волосы были распущены, она то и дело откидывала их назад. Этим утром она еще не успела одеть свой темно-синий короткий плащ — только запасную рубашку, свободно свисающую поверх штанов.

Тень с ворчанием прижалась к Винн. Обычно это означало, что маджай-хи желает что-то сообщить.

Винн потеряла равновесие и с раздраженным вздохом повернулась к собаке.

— Да, я знаю! — сказала она и погладила тень по голове. — Дай мне минутку.

Вместо ответа Тень попыталась сунуть нос в открытый карман сумки.

— Прекрати! — Винн оттолкнула голову тени. — Скоро мы найдем что-нибудь поесть. Ты становишься такой же испорченной, как твой отец.

На последнее замечание Тень тихо зарычала, обнажив зубы.

Дочери с отцами, сыновья с матерями — в своей жизни Оша слишком часто видел, как они не ладили друг с другом. Видимо, так было и среди Маджай-хи, священных хранителей его добровольно покинутой родины.

И все же… никто из них не ел с тех пор, как покинули корабль с заходом солнца.

— Вчера вечером мы проезжали мимо двух маленьких рынков, — сказал он на своем языке. — Возможно, в одном из них можно найти что-нибудь съедобное помимо дорожного пайка.

Винн замялась и посмотрела на него:

— Домин велел нам оставаться здесь, вне поля зрения. К сожалению, он не упомянул, что в шкафах нечем поживиться.

Она старалась говорить непринужденно, но ее слова и манера говорить были неестественными. Это причиняло ему боль: когда-то она чувствовала себя более комфортно с ним, чем с кем-либо еще на свете.

Примерно два года назад вместе со своим йоином и учителем Сгэйльшеллеахе он сопровождал Винн и ее спутников к покрытой вечным льдом вершине Щербатых Пиков на восточном континенте. Он помогал им в поисках того, что теперь называл Шаром или "якорем" воды. В то время он проходил обучение как анмаглахк, а его наставник, Сгэйльшеллеахе, поклялся защищать Магьер, Лисила, Мальца и Винн.

Оша тоже был верен этой клятве, особенно ради Винн, и это постепенно переросло в нечто большее. В самом начале путешествия она удивила его, спросив о его жизни и мечтах. Никто никогда не делал этого. Как только они начали подниматься на снежные вершины, условия стали невыносимо суровыми. Ради спасения пришлось нарушить обычаи. В морозные ночи в тонкой палатке, служившей укрытием, Винн спала, прижавшись к его груди под двумя одеялами и завернувшись в его плащ, чтобы согреться.

Она была и остается совсем не похожей на тех людей, которых он и его народ научился бояться и ненавидеть.

Он добывал для нее пищу, растапливал снег и лед, чтобы они могли напиться. Когда она чувствовала угрозу, то бежала к нему за защитой. Это что-то значило, хотя он не мог подобрать слов. Позже, на свадьбе Магьер и Лисила она пыталась научить его танцевать. Никто и никогда не уделял ему так много внимания. Когда он был вынужден, наконец, уйти, чтобы попасть на один из живых кораблей своего народа, ожидающих в укрытии недалеко от Белы, она отправилась за ним в переполненные доки. Они попрощались в последний раз. Скрепя сердце, Оша отвернулся и пошел на трап… Винн бросилась к нему и поцеловала, а затем растворилась в толпе.

У Оши не было иного выбора, кроме как отправиться на судно с журналом, который Винн дала ему, чтобы доставить Бротандуиве. Каждый пошел своей дорогой. Но даже сейчас, спустя долгое время, в этой чужой стране тот поцелуй жжет ему губы.

Многое произошло после этого поцелуя: пролилось много крови, много было ему навязано и много отнято. В результате вынужденного выбора он больше не был анмаглахком: хейнасы — раса, живущая в раскаленных глубинах мира и кующие все оружие анмаглахков — вызвали его к себе и по неизвестным причинам отобрали у него стилеты и нож-косторуб, а взамен дали новое оружие. Первым был меч, которым он никогда не пользовался, даже не прикасался. Оша всегда держал его завернутым в ткань и скрытым от глаз. Вторым был набор из пяти белых металлических наконечников для стрел и соответствующей рукояти для длинного лука, которым эльф позже неохотно научился пользоваться.

После того поцелуя в доках чувство покоя и собственного места в жизни Оши разбилось в дребезги. Он больше не знал, кто он и что. После того как он, Бротандуиве и Леанальхам оказались на этом новом континенте, их с Винн пути снова пересеклись. Теперь эльф был уверен: если она поймет, кем они когда-то были друг для друга, он снова обретет цель рядом с ней.

Оша должен был покинуть Колм-Ситт и отправиться с группой Магьер на поиски Шара Воздуха. Ему пришлось сделать выбор, и тот корабль уплыл без него. До сих пор это сильно тяготило его: Оша сожалел о том, что оставил Леанальхам.

Но шанс снова быть с Винн перечеркнул все остальное.

Все оказалось не так, как он себе представлял. За время их разлуки в ее жизни произошло много событий, включая появление и вмешательство Чейна. Хуже того, она приняла помощь и защиту этого неживого. От одной мысли об этом Оше становилось дурно, но ничего не поделаешь.

Он должен заставить Винн вспомнить об их прошлом. О том, кем они были друг другу в Щербатых Пиках.

Они оба изменились. Книжница принимала помощь, даже приветствовала ее, всегда была к нему добра. А Оша снова и снова жаждал чего-то более глубокого. Чем больше он хотел этого, тем больше она отдалялась. Каждый день Оша ломал голову, почему так происходит. И продолжал отдаваться ее цели — найти последний артефакт и защитить найденный Шар Духа — в надежде, что она снова протянет ему руку.

По крайней мере, прямо сейчас в этом тайном убежище Винн была с ним. Если не считать Тень, конечно.

— Может, все-таки сходим на рынок? — спросил он.

Винн взглянула на него с легким беспокойством.

— Хорошо, но нам нужно сделать это очень быстро, — ответила она. — Неизвестно, когда вернется Гассан.

Он заметил, что она начала называть домина по имени. Возможно, в их нынешнем положении это было более уместно, и он должен последовать ее примеру. Человеческие обычаи иногда ускользали от него.

Когда Винн поднялась, Оша снял свой плащ и протянул ей.

— Оставь свою мантию хранительницы и надень это вместо нее.

Она остановилась, озадаченно нахмурившись. Он ждал вопроса или возражения, но вместо этого она взяла у него плащ и надела. Он надевать плащ не стал. Но она снова промолчала, не поинтересовавшись, что у него на уме.

— Пойдем, Тень, — сказала она, отворачиваясь от него.

* * *

Спустившись по лестнице на нижний этаж этого грязного дома, Винн направилась прямо к входной двери. Она не оглянулась, чтобы увидеть, как закрылся и исчез вход в убежище. Ей совсем не хотелось, чтобы конец коридора внезапно превратился в стену с тем же окном, что и в комнате. В этом было что-то неправильное… нечто большее, чем просто иллюзия, скрывающая дверь.

Но это несоответствие и вполовину не выбивало из колеи так же, как пребывание наедине с Ошей. Она шла вперед, а его плащ, который был слишком длинным для нее, почти волочился по земле. Свой посох она также оставила после его настойчивого заявления, что это привлечет внимание.

Что ж, по крайней мере, у нее есть Тень. Ведь так они не совсем тет-а-тет.

В течение некоторого времени Винн удавалось избегать встреч с Ошей при закрытых дверях. Она не хотела ворошить их общее прошлое.

Да, она питает к нему глубокие чувства. Но все так запуталось. Нужно сосредоточиться на том, чтобы освободить своих друзей, а затем найти Шар Воздуха. Теперь, когда Гассан ушел, она могла выразить свои сомнения.

Выскользнув через парадную дверь вслед за Тенью, она наконец посмотрела на него:

— Оша, ты заметил, что, говоря об аресте Магьер, Лисила, Мальца и Леанальхам, Гассан ни словом не обмолвился о Бротане?

Оша одним широким шагом нагнал ее, держа в руках джутовый мешок для всего, что они найдут на рынке.

— Да, я заметил, — ответил он.

Винн заметила легкую морщинку на его лбу.

— Почему? Как ты думаешь, где он?

Сначала Оша молчал. Винн пришлось дважды посмотреть вперед, чтобы не наткнуться на Тень.

— Прошло несколько лун с тех пор, как мы видели их, — наконец ответил он, и Винн снова мельком взглянула на него — Из того, что твой домин рассказал нам, выходит, что остальные анмаглахки следовали за Магьер. — он сделал паузу — Возможно, по пути Бротандуиве был…

Когда он не закончил эту мысль, она договорила сама:

— Убит?

Винн была удивлена тем, насколько эта мысль расстроила ее. Присоединение Бротана к их общему делу было еще тем удовольствием. Конечно, ни Малец, ни Лисил не станут оплакивать его потерю. Тем не менее, старый греймасга — Держатель Теней — уже не раз сражался со своей кастой, чтобы защитить Магьер. Само его присутствие в прошлом часто давало Винн чувство большей безопасности, и… Ну, он ей нравился. Она ничего не могла с собой поделать.

— Возможно, его не было с ними, когда их забрали, — добавил Оша.

— Тогда почему он до сих пор не помог им выбраться? — возразила она.

Она не могла придумать вескую причину. Оша молчал. Если кто и мог тайком или силой вытащить Магьер и остальных из тюрьмы, так это Бротан. А если не сделал — не смог — тогда…

Ох, она не хотела думать, что это может означать.

— Подожди, — понизив голос, произнес Оша.

Винн остановилась и огляделась по сторонам.

— Тот маленький рынок, мимо которого мы проходили прошлой ночью, находится за углом слева.

От внезапно нахлынувшей нервозности она быстро выдохнула и повернулась к нему.

— Перемещайся по рынку быстро, — наставления Оши больше походили на приказ, — и не задерживайся, чтобы тебя не заметили.

Пожалуй, она была немного раздражена его излишней осторожностью.

— Между нами говоря, это тебя заметят! Здесь не так много чересчур высоких белокурых эльфов.

— Вот поэтому меня не будет с тобой.

Винн остановилась в замешательстве.

— Тень тоже должна пойти со мной, — добавил он, прежде чем она смогла продолжить свою тираду.

— Что?

— Мы вдвоем привлечем всеобщее внимание. Вот почему я попросил тебя оставить свою мантию и посох. Тебя не заметят или, по крайней мере, не запомнят.

Любого хранителя в темно-синей мантии будут разыскивать для допроса… после того, что произошло с домином.

На мгновение Винн снова потеряла дар речи. Оша говорил почти как Бротан. Она почувствовала себя неуютно, как бы ей ни нравился старый Держатель Теней. Похоже, Оша понял это, потому что опустил глаза.

— Какой смысл мне оставаться незамеченной, если заметят вас? — возразила она — В конце концов нам всем придется выйти в открытую. Вы будете выделяться независимо от того, пойдете рядом со мной или на несколько метров позади.

Оша вздохнул и поднял глаза, по-прежнему не смотря на нее.

— Когда я один, если пожелаю, то… могу… пройти незамеченным для большинства.

Она поняла задумку эльфа. И хоть предложение было верное, ей это не нравилось. От его слов веяло холодом, и внутри нее что-то заныло. Без каких-либо причин Винн снова почувствовала себя одинокой. Прежде чем она успела сказать что-то еще, Оша сорвал с пояса короткую веревку, спрятанную под нижней частью туники, и присел перед Тенью.

— Можно… пожалуйста? — спросил он, протягивая петлю на конце веревки.

Тень взглянула на Винн, а затем снова на Ошу. Наморщив нос, она фыркнула на него. Оша накинул петлю на шею Тени и поднялся, все еще глядя на собаку.

— Не могла бы ты сделать так, чтобы тебя заметили, когда мы будем проходить? — спросил он, на мгновение закрыв глаза и склонив голову перед Тенью.

Тень поворчала, но повторно фыркнула в знак согласия. Винн была немного расстроена. Очевидно, Оша обдумал это задолго до того, как сообщил ей о своем плане. И то, что Тень так легко согласилась, было еще более неприятным.

— Оставайся пока снаружи, — приказал Оша Винн. — Настанет момент, когда люди начнут оборачиваться. Ты занимайся своим делом. Мы встретим тебя там, где рынок пересекается со следующим перекрестком. И будем все время держать тебя в поле зрения.

С этими словами он направился за угол. Тень трусила впереди, насколько это позволял импровизированный поводок.

Винн стояла, кипя от злости. Она так устала от того, что окружающие обращались с ней как… как со стеклянной! Неважно, сколько раз она ставила их на место, они просто продолжали делать это.

С тихим шипением она повернула за угол. Сперва Винн сделала достаточно долгую паузу, чтобы осмотреться. Она сразу заметила Тень и Ошу, прогуливающихся между маленькими палатками, повозками и импровизированными лотками. Какой чудесный план! В бессильной ярости Винн шумно выпустила воздух из ноздрей. Конечно же люди оборачивались, чтобы посмотреть на высокого эльфа с луком через плечо и огромного черного волка на веревочном поводке.

Что ж, делать нечего. Винн скользнула вдоль улицы в поисках чего-нибудь съедобного. Переходя от одного прилавка к другому, она останавливалась, разглядывая то, что ей предлагали. Постепенно она наполнила холщовый мешок спелыми финиками, абрикосами, лепешками, куском сыра и вяленым козьим мясом. Она быстро двинулась дальше, пополняя припасы и — вот удача — нашла два глиняных кувшина с пресной водой.

Вскоре она добралась до дальнего конца маленькой рыночной улицы. Она огляделась вокруг, но не заметила ни Оши, ни Тени. Послышалось низкое рычание маджай-хи. Они оказались в дальнем углу улицы: оба выглядывали из-за угла, наблюдая за ней. Винн поспешила к ним. Приблизившись, она в удивлении застыла. Боевой лук эльфа был не на плече, а в руках.

По крайней мере, он не вытащил и не наложил стрелу. Когда Винн поравнялась с ним, Оша повесил лук обратно на плечо и взял мешок, не спрашивая разрешения.

— Да ладно вам… обоим! — зло прошептала она.

Вскоре они вернулись к скрытым покоям Гассана. Раздражение Винн испарилось, когда она уставилась на фальшивое окно, выходящее на улицу. Она ещё не пробовала самостоятельно пройти сквозь него. Для преодоления иллюзии домин дал нечто странное: маленький камешек размером с гальку.

Хотя Винн и привыкла к различным тайным приспособлениям метаологов, она никогда не слышала о чем-то подобном. Вспоминая его инструкции о том, как использовать гальку, она вытащила ее из своего мешочка для монет. Галька выглядела как любой камень, который Винн могла бы поднять с земли. Галька должна была использоваться только "в крайнем случае". Никто из них не должен был выходить без крайней необходимости, пока домин не вернется…

Что ж, еда была необходима.

Как объяснил Гассан, все, что от нее требовалось — это крепко сжать камешек в руке, пока она не заболит. То, что это был камешек, а не что-то более очевидное или таинственное, заставило ее усомниться.

— Ну что? — Спросил Оша сзади. — Видишь дверь?

— Нет, пока нет, — пробормотала она и шагнула ближе к концу коридора.

Она не собиралась проделывать эксперименты с фальшивым окном, но соблазн был. Например, можно подобно Чейну просунуть руку сквозь иллюзорное стекло и наблюдать, как она свободно проходит туда и обратно. Или использовать свое магическое зрение, чтобы увидеть элемент духа в конце этого коридора. Чейну не нужно было ее об этом предупреждать. Она и так не стала бы. Такие опыты могут стоить ей дороже, чем просто недомогание или тошнота.

— Винн… хочешь, я это сделаю? — тихо сказал Оша.

— Нет. — Она крепко сжала камешек в руке, пока не стало больно. Эта маленькая волна боли изменила картину перед глазами.

В стене появилась тень дверного проема. Его деревянные рамы казались… призраками на фоне окна. В левом нижнем углу оконной рамы виднелась простенькая железная ручка без отверстия для ключа, как будто запирать дверь не было необходимости.

Очевидно, так оно и было.

Прежде чем Чейн ушел спать, они отошли в сторону, чтобы поговорить наедине. Она спросила, что он почувствовал, изучая иллюзорное окно после того, как Гассан исчез в нем. Чейн сказал, что не почувствовал ничего, кроме стены и окна.

Какой вид магии может скрыть что-то от осязания так же хорошо, как и от зрения?

Это больше, чем иллюзия, созданная с помощью тавматургии и света.

Винн замешкалась, когда ее свободная рука зависла над полупрозрачной железной ручкой. Потом осторожно взялась за ручку. Та на ощупь была твердой. Быстрым поворотом нехитрого дверного механизма Винн открыла дверь и отошла.

Распахнувшись, дверь стала реальной. Окно вокруг нее — сквозь нее — исчезло. Винн увидела другое, предположительно настоящее, окно впереди. Оно будто отскочило от нее на несколько метров. Это настолько сбило ее с толку, что она оцепенела, покуда не услышала скрип петель.

— Задержи дверь! — предупредил Оша.

Дверное полотно уже начало закрываться под действием пружин. Винн остановила его одной рукой и практически прыгнула внутрь, чтобы ее не прищемило. Потом она придержала дверь для Оши, который нес покупки. Эльф начал говорить что-то восклицательное, но прервался на полуслове, потому что увидел Гассана. Домин стоял слева от стола. Что-то странное было в его позе.

Винн разрывалась между надеждой на то, что домин узнал новости, и беспокойством о том, что ее поймали за пределами убежища. Но он даже не поднял голову, чтобы посмотреть на вошедших. Гассан смотрел в пол, заложив руки за спину, выражение его лица было одновременно сердитым и встревоженным.

— В чем дело? — спросила она, позабыв обо всем остальном — Что-то случилось? Ты не нашел помощи для Магьер и остальных?

Его левое веко затрепетало.

— Не сейчас, Винн, — прошептал он.

Он несколько раз моргнул, как будто только сейчас проснулся. Подняв голову, он огляделся, и отсутствующее выражение на его лице исчезло.

— Простите… Нет, я ничего не забыл. Только отложил — продолжил он. — Я должен уйти на закате, но мы обязательно поможем вашим друзьям.

Затем он посмотрел мимо нее на вошедших Тень и Ошу. В тишине раздался звук хлопнувшей двери.

— Что вы натворили? — потребовал Гассан. — Я велел вам оставаться в укрытии, если только не возникнет необходимость бежать.

— Нам нужна еда, — просто ответила Винн. — А здесь ничего нет.

Винн стало интересно, чем он сам питался до их прихода. У нее сложилось впечатление, что он пробыл здесь какое-то время. Тут она заметила на столе сумку, похожую на ее собственную.

— Я тоже кое-что принес, — сказал он, снова глядя мимо нее на сумку, которую держал Оша. — Хлеб, козий сыр, инжир и оливки.

Не говоря ни слова, Оша подошел к столу и начал доставать только что купленные съестные припасы. Но Винн не могла перестать думать о Магьер, Лисиле, Мальце и Леанальхам.

— Ты уходишь на закате искать помощь для Магьер и остальных? — настаивала она. — Если нет, то давай сейчас попробуем придумать способ вытащить их из тюрьмы.

— Я начинаю понимать, почему Главный Премин теряет терпение, — пожурил он. — Ты всегда думаешь, что ухватила самое важное, даже если лезешь в то, чего не понимаешь.

При этих словах он искоса взглянул на Ошу и на еду, которую приобрела Винн. Тень, повернув морду в сторону Гассана, стала приближаться к книжнице. Послышалось медленно нарастающее рычание. Когда Винн положила руку на спину маджай-хи, Гассан сделал глубокий вдох и выдох.

— Не волнуйся, — сказал он более спокойно. — Я найду способ освободить твоих друзей.

ГЛАВА 4

Последние лучи уходящего солнца скользили по черепицам. Недавно обновлённая позолота сияла на причудливых узорах главных ворот императорского дворца. Денварфи и Рхизис, расположившись на крыше одного из близлежащих домов, не сводили глаз со своей цели. Они были здесь с самого рассвета.

— Не думаю, что стража покинет дворец после наступления темноты, — негромко сказал Рхизис.

Денварфи не ответила. Она подумала о том, что вести наблюдение вдвоём имеет свои недостатки. Но передвигаться по городу в одиночку было очень опасно. А все из-за Бротандуиве, который находился где-то в столице. Только вместе они имели шанс выстоять против греймасги: он уничтожил больше половины их команды на другом конце света.

Их задачей на сегодня было захватить имперского гвардейца для допроса.

Денварфи рассуждала логично: если имперский стражник покинет дворец в одиночку, а не для сопровождения правящей семьи, то вдвоем с Рхизисом они легко справятся. Быстро выследят цель и незаметно захватят ее. Но за весь день никто из стражников с золотым поясом не появился за пределами ворот. Теперь эльфийка начала сомневаться в своем замысле, задавшись вопросом, видела ли она представителя имперских сил одного за пределами дворца.

Разумеется, охранники должны сопровождать императора или принца, если у одного из них появится причина покинуть дворец. Но как часто это случается? Ни разу с тех пор, как она прибыла в этот омерзительный человеческий город. Император был прикован к постели. Принц, по словам тех же стражников, любил свой сад и книги и редко выбирался из дворца. То, что казалось перспективным планом, превратилось в бесполезное ожидание. Как и многие другие планы в последнее время.

Слишком много дней прошло с тех пор, как Денварфи организовала "арест" Магьер и Лиишила по указанию Вельмидревнего Отче. И до сих пор она не нашла способа узнать, где держат ее добычу. Неудачи начинали брать свое.

Руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Нам невыгодно оставаться здесь после наступления темноты, — настаивал Рхизис. — Когда мы уходили, в нашей комнате оставалось мало еды и воды. Нужно успеть купить провизию до того, как закроются последние лавки.

Денварфи перевела на него взгляд. Он все еще смотрел на ворота, выражение его лица было холодным и бесстрастным, а растрепанные белоснежно-русые волосы свободно падали на лицо. Верный, сдержанный и имеющий превосходные навыки. Его не слишком навязчивое предложение было еще одним признаком нарушения дисциплины.

Они слишком долго были вдали от дома и от наставлений Вельмидревнего Отче. Истинный анмаглахк обходился без еды и воды несколько дней, и не задумывался об этом. Его задача, его миссия, данная ему цель — вот все, что имело значение.

Рхизис предложил оставить наблюдательный пост, потому что один день прошел безрезультатно.

Конечно, он думал об Энниш. Не о Фретфарэ. Эта злобная и искалеченная экс-коварлеаса Вельмидревнего Отче, ожидающая хотя бы одного выполненного поручения. Нет, Рхизис думал только об Энниш, раненом члене их команды. Его растущая потребность заботиться о ней стала проблемой, и возникла она еще до тяжелого ранения молодой эльфийки.

От вызванного недовольства Денварфи приоткрыла рот. И закрыла, не произнеся ни слова.

Из того, что осталось от ее команды, Рхизис был последним дееспособным кроме нее самой. Она нуждалась в нем. За полмира от дома у них четверых не было никого, кроме друг друга. Возможно, он понимал это лучше, чем она.

— У тебя есть деньги? — спросила Фретфваре его.

Он кивнул, хотя все еще смотрел на ворота и стены. Он пополнял их запас, грабя людей в переулках и не оставляя свидетелей.

Денварфи посмотрела на ворота и подумала, что Рхизис скорее всего прав. Казалось маловероятным, что имперские гвардейцы, не говоря уже об одном, появятся после захода солнца. И все же просто уйти казалось еще одним поражением в череде других.

— Как скажешь, — наконец сказала она. — Мы закупим припасы до закрытия. Как только мы позаботимся о нуждах Энниш и Фретфарэ, мы вернемся к нашей цели.

Денварфи не нужно было смотреть на Рхизиса: она услышала, как от кивка мягко сдвинулся капюшон его плаща. Таким образом она согласилась на его косвенную просьбу, не отказываясь полностью от их общей задачи. Смогла вернуть инициативу в свои руки. Последний раз взглянув на главные ворота, эльфийка соскользнула к краю крыши и бесшумно спрыгнула в переулок.

* * *

Бротандуиве лежал на крыше через три дома позади своей добычи. Он смотрел, как Денварфи и Рхизис спускаются в подворотню. Он не пошевелился, потеряв их из виду.

Они не пытаются проникнуть на территорию дворца императора, значит остается только один вариант: они покидают свой пост. Другие детали остаются загадкой.

Денварфи сменила тактику.

Она провела весь день на крыше с Рхизисом. Оба смотрели на главные ворота, чего-то ожидая. Чего и зачем? У нее больше нет доступа во дворец?

Он ничего не знал, даже о том, живы ли еще Лиишил и Магьер. Бротандуиве терпеть не мог неосведомленности.

Слишком многим он пожертвовал, чтобы потерпеть неудачу. Анмаглахк, пусть и бывший, не примет иного исхода, кроме спасения единомышленников.

Он замер в безмолвии, очищая свой разум, пока тот не стал тихим и спокойным, как ясный летний день.

Последний год изменил грейсмагу. Раньше он не позволял себе «волноваться», как сказали бы люди. Медленно, глубоко дыша, он двинулся через крышу в сторону расположенной ниже улицы. Он восстанавливал в памяти те немногие сведения, которые имел в распоряжении.

Вельмидревний Отче знал о существовании только одного Шара, или «Якоря», — Шара Воды. Но старый эльф ничего не знал о нём, даже точного названия. Он знал этот предмет только как артефакт неизвестного назначения, созданный Древним Врагом. Сарый эльф готов на все, лишь бы заполучить Шар. Или, по крайней мере, вырвать из рук людей.

Вельмидревний Отче не знал о существовании остальных четырех Шаров.

Бротандуиве знал, хотя еще не видел ни одного.

Он знал, что Шар Земли был спрятан в подземном мире гномов Дред-Ситта. Малец спрятал Шары Воды и Огня где-то вдоль побережья северных Пустошей на этом, центральном, континенте. И даже сейчас Винн Хигеорт где-то в Малурне разыскивает Шар Духа.

Эти древние "Якоря Мироздания" должны обладать огромной силой, если они служили Древнему Врагу. Какой силой и для какой цели, Бротандуиве пока не знал.

Если они пригодятся в будущем, он займется их изучением. А пока передаст в руки одного человека. И имя тому человеку было дано одним из священных духов его народа, Лиишарой «Печаль-Слезой».

Лисил… Лиишил… Лиишиарэлаохк… «Защитник Печали-Слезы».

Лиишил был назван защитником предков.

Из-за этого Бротандуиве не желал оставлять Лиишила и его единомышленников. Даже когда Лиишил и в особенности Малец ясно дали понять, что хотят его ухода. Или чего похуже. Если артефакты не нужны Лиишилу, они все еще могут послужить Бротандуиве в свержении Вельмидревнего Отче.

В любом случае сначала нужно отыскать и освободить Лиишила, Магьер, Странницу и даже Мальца. Движение на улице отвлекло его от мыслей.

Денварфи и Рхизис быстрым шагом направлялись в сторону города. Такая поспешность свидетельствовала о странном безрассудстве, которое озадачило Бротандуиве. Денварфи продолжает наблюдать за воротами дворца. Значит, она верит в то, что Магьер и остальные все еще живы. Рассудок и инстинкт подсказывали Бротандуиве, что пользы от эльфийки немного.

Но есть вероятность, что сейчас она приступила к осуществлению новой стратегии, которая может быть ему полезной. Пока это сохраняет ей жизнь.

Он мог бы вломиться в их гостиницу сегодня же вечером, пытать Энниш и Фретфаре и заставить их рассказать все, что они знают. Но они могут знать немногим больше того, что он уже обнаружил. Такой поступок положил бы конец их полезности.

Бротандуиве оставался на крыше до тех пор, пока Денварфи не ушла достаточно далеко. Затем эльф спустился вниз, чтобы последовать за ней.

* * *

Незадолго до заката Гассан снова отлучился из заколдованного убежища своей уже несуществующей секты. Закутавшись в плащ, он тихо шел по темнеющим улицам. Он испытывал некоторое облегчение от того, что на несколько мгновений остался один. День выдался напряженным.

Как только они с Винн разложили только что купленные съестные припасы, девушка немедленно начала расспрашивать его о планах на освобождение своих друзей. Делиться новостями о союзе с принцем Оуньял'ам-ом Гассан не собирался до тех пор, пока не возникнет такая необходимость. Кое-как удалось от нее отделаться.

Среди прочего он также заметил некоторую недосказанность между книжницей и тихим лучником Ан'Кроан. Винн, казалось, была полна маниакальной решимости наполнить каждое мгновение деятельностью. Гассану потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: она пытается избежать разговора с Ошей. В конце концов неугомонная попросила Гассана обучить ее разговорному Суманскому. Он с готовностью согласился просто для того, чтобы девушка не докучала ему и дальше.

А совсем рядом… в соседней комнате на полу рядом с кроватью стоял сундук.

ИльʼШанк страстно желал изучить Шар Духа. Но за ним всегда приглядывал кто-нибудь из нежданных гостей. Просто попросить разрешения у Винн еще слишком рано: сначала нужно завоевать доверие. Вот если не получится, то Гассан найдет другие способы добраться до одного из Якорей Мироздания.

Еще более странным был хранитель этого сундука.

На кровати рядом с сундуком на спине лежал полностью одетый Чейн Андрашо. Он был бледным и не дышал, поэтому казался фактически мертвым. Гассан повидал много странного в своей жизни, но с таким еще не встречался.

C заходом солнца Гассан надел плащ и заверил Винн, что не задержится надолго.

В этот предвечерний час полуденная жара уже спала, и на улицах было оживленно. Многие люди предпочитали вести дела и выполнять поручения в это время, чтобы выбраться из своих домов на относительно прохладный воздух. Когда Гассан начал искать пустую улицу или переулок, он внезапно почувствовал под рубашкой тепло медальона.

ИльʼШанк встревожился. Он не ожидал, что принц первым установит связь. Застигнутый врасплох, он внимательно огляделся и поспешил в узкое пространство между трактиром и чайной лавкой. Там он зацепил одним пальцем цепочку на шее и едва успел вытащить медальон…

«Гассан, ты здесь?»

Услышав тихий голос в своей голове, Гассан сосредоточил свою энергию на медальоне, прежде чем ответить.

«Да, мой принц.»

«У меня мало времени. Я переодеваюсь к обеду и нашел причину отослать своего камердинера с поручением.»

Гассан знал, что из-за своих обязанностей принц очень редко бывает предоставлен сам себе.

«Обстоятельства неожиданно переменились. Если мы оба будем действовать быстро, я смогу получить уникальную помощь в поиске и уничтожении Халиду.»

ИльʼШанк понимал, что поначалу новость ошеломит принца, и приготовился ждать. Как только Оуньял'ам поймет и примет эту новость, объяснения станут легче.

«Помощь? Я думал, что все в твоей секте мертвы.»

Да, по всей вероятности так и было. Когда Гассан вернулся из Баал-Ситта, то сразу бросился в глубокие подземелья, чтобы отыскать членов своей секты и помочь им. Там оказались только тела, но… не все. Одного тела не хватало.

Туфана была последней, с кем он разговаривал в свое отсутствие. Каждый член тайного общества носил под одеждой медальон, специально настроенный для обмена информацией. Гассан не нашел девушку среди мертвых, и могла быть только одна причина отсутствия ее тела.

Халида, спасаясь, снова обрел плоть — тело Туфаны.

Она была самой доверенной и любимой среди всех Суманских метаологов, независимо от того, был ли человек частью секты или нет. Всеобщее восхищение вызывали спокойствие и доброта к другим. Девушка была из тех немногих метаологов, изучавших тавматургию вместо колдовства. Все члены секты, включая Туфану, уже давно пытались выведать у домина утерянные секреты колдовства. Необыкновенно одаренная целительница, Туфана пользовалась благосклонностью знати императорского двора.

Халида мог знать об этом. В ее теле чудовище могло отправиться куда угодно.

Гассан опасался, что девушка не прожила и нескольких дней после порабощения. Она могла быть средством передвижения, пока древняя тварь не переместится в кого-то более заметного. И кто знает, что случилось с телом Туфаны потом.

«Гассан? Ответь мне!»

ИльʼШанк взял себя в руки: сейчас о ней думать нельзя. Ему нужно, чтобы принц пошел на большой риск.

«Есть еще одина, она не из Империи. Моя бывшая Нуманская ученица разыскала меня. У нее абсолютная преданность черноволосой женщины, которую вы задержали в день моего ареста. Эта женщина может быть невосприимчива к Халиде… невосприимчива к одержимости.»

Гассан остановился, ожидая замешательства и любопытства. Он надеялся застать врасплох своего принца. Молчание длилось так долго, что мужчина испугался потери контакта с Оуньял'амом.

«И какое это имеет значение? Она заперта вместе с остальными в темницах под дворцом, так как у меня не было выбора перед императорским судом.»

Конечно, есть некоторые трудности. Но то, что Гассан попросит, будет еще хуже.

«Найдите способ освободить их… вывести с территории дворца. Дальше я сам займусь этим.»

Следующая мысль, которую он услышал, была предсказуема.

«Освободить их? У меня нет власти над тюрьмой!»

Итак, Гассан спровоцировал нужный ответ. Теперь он попросит очевидный и худший вариант. А пока остаётся ждать, пока принц продолжит…

«Я могу только вынести приговор, и даже мой отец не отменит его из страха выглядеть слабым перед судом. Или А'Ямин отсоветует это… точнее, будет утверждать, что император отклонил такую просьбу.»

Вот ловушка, в которую попался принц.

«Тогда вы должны устроить побег… так, чтобы я смог добраться до них.»

Молчание затягивалось, и Гассан продолжил:

«Халида сейчас скорее всего во дворце или гильдии. Мы не знаем, под какой личиной и каковы его планы. Возможно, он намерен добраться до Вас или вашего отца. Представьте себе, что эта тварь сидит на императорском троне в царстве, которое вы не можете себе даже представить. Мне надо как можно скорее уничтожить его. И я даже не знаю, смогу ли. Мне нужна черноволосая женщина.»

Снова наступила тишина. Гассан все ждал.

«Полагаю, у тебя есть план, как мне это устроить?»

Гассан с облегчением моргнул.

«Да, мой принц.»

* * *

Чейн проснулся, когда начало смеркаться. Сначала он убедился, что сундук с Шаром в безопасности, а затем вышел из задней комнаты убежища. Добравшись до открытой арки, он первым делом столкнулся с Тенью.

Собака сидела, уставившись на «другое» окно в стене спальни.

Чейн решил наблюдать за ней. Маджай-хи даже не оглянулась. Ее сверкающие голубые глаза не отрывались от таинственного окна. Хотя Тень не произнесла ни звука, ее уши были прижаты. Он тихо прошел мимо и заметил Винн.

Девушка сидела на одном из стульев с высокой спинкой. Медленно повернувшись, книжница поставила на стол стеклянную чашку без ручки. Оша как обычно находился поблизости. Когда он поднял глаза на приближающегося Чейна, то казался мрачнее, чем обычно.

— В чем дело? — прохрипел Чейн — И где Иль'Шанк?

Винн даже не вздрогнула из-за снедающего изнутри волнения. Она рассказала, что у домина возникли трудности с получением обещанной им помощи, и он снова ушел.

— Мы застряли здесь на весь день, — добавила она с ноткой раздражения в голосе. — Я знаю, что мы долгое время находились в море на корабле, и мне надо бы уже научиться терпеть и выжидать. Но это больше похоже на ловушку. Я не смогу ни на чем сосредоточиться, пока не узнаю, что мы вскоре вытащим остальных.

Остальные — это, конечно, Магьер и те, кто с ней. Винн всегда тревожится за них.

Чейн подавил желание высказаться по этому поводу. Это только еще больше будет нервировать ее. Жаль, что домина здесь нет, у Чейна накопилось много вопросов. Когда он резко выдохнул воздух — привычка, оставшаяся с тех дней, когда он был жив — Винн подняла на него глаза.

— Тебе нужно отлучиться? — тихо спросила она. — Я к тому, что… с тех пор, как мы поднялись на борт корабля в Олероне, ты, кажется… ничего не ел.

Лошадиное лицо Оши сморщилось от отвращения. Тем лучше, потому что эльф направился к Тени, и оставил их одних. Чейн не сводил глаз с Винн.

Да, зверь внутри него не питался с самого Олерона. Однажды Чейн пообещал Винн: пока остается в ее компании, он не будет больше питаться разумным существом — только животными.

Теперь он задумался, следует ли ей узнать, наконец, неприятную правду. Может, оставить ее при себе, тем более что положение дел изменилось.

Это началось в ту ночь, когда они добыли Шар Духа.

В своих поисках они отправились в замок отдаленного герцогства. Никто из путешественников не знал, что их ожидает. Шар действительно оказался в замке, спрятанный на нижних уровнях. К тому же они узнали, что призрак по имени Сау'илахк, который уже угрожал жизни Винн и Чейна, тоже здесь. Он использовал артефакт для превращения тела молодого герцога в оболочку для мятежного духа Сау'илахка.

После тысячи лет в виде бессмертного призрака Сау'илахк обрел плоть через это тело, но только на одну ночь.

Тень была единственной напарницей Чейна, когда они вдвоем поймали призрака в облике молодого герцога. Сау'илахк нанес удар по Тени с такой силой, что Чейн подумал, что она умерла в тот же миг. В гневе он потерял контроль: прижав тело герцога к земле, он перегрыз ему горло и выпустил всю кровь. Он не сказал Винн об этой последней части, а Тень была без сознания, чтобы увидеть произошедшее. Так что никто об этом не знает.

Поймет ли это Винн? Она ведь так надеялась, что Чейн сможет терпеть и не уподобится монстру.

С той ночи он ни разу не почувствовал потребности кормиться.

Это было большим облегчением. Тем более, что охотится во время плавания на корабле не было возможности. Но если это влияние того, что Чейн до смерти осушил герцога — призрака во плоти — тогда существует вероятность, что это не единственное изменение. Его могут ожидать неприятные сюрпризы.

Итак, Чейн все еще живой мертвец, но дикий зверь внутри него успокоился. Может быть, он настороженно ожидает ослабления воли сознания, чтобы снова сорваться с привязи.

Раз или два он чуть было не сказал Винн. У нее могли бы быть интересные мысли на этот счет.

Но гораздо важнее, как девушка видит его сейчас. И ее общество. Это значит больше, чем еще одна тайна, которую он хранит от нее. Со временем, возможно, жажда вернется. Скорее всего, так и будет. Но Чейн готов бороться снова и снова со зверем внутри себя. Это будет лучше, чем сказать Винн правду. Он не смирится с мыслью… с возможностью, что она прогонит его.

— Тень… отойди от окна! — не выдержала Винн.

Потом уже тише сказала, обращаясь к маджай-хи:

— Прости. Это окно нервирует… Все это место нервирует.

Чейн озабоченно нахмурился и оглянулся через плечо. Ошасидел рядом с Тенью. Если раньше они смотрели в окно, то теперь оба смотрели на Винн. Тень поднялась и подошла к ней. Чейн ожидал, что Винн поддастся еще большему чувству вины за свою вспышку. Но она просто положила руку на спину Тени и почесала мех на ее загривке.

— Ты узнала что-нибудь еще об этом убежище? — спросил он.

Винн сжала в другой руке маленькую стеклянную чашечку. Похоже, в ней была вода.

— Нет… нет. Полагаю, и у тебя нет ничего нового?

Подозрения Чейна остались прежними. Простая иллюзия не может проделать то, с чем он столкнулся в коридоре. Спрятать что-то от глаз возможно, манипулируя играющим на нем светом. А вот скрыть предмет от осязания невозможно: это потребует физического преобразования затронутых объектов. Следовательно, были приложены большие усилия, чтобы непрерывно удерживать такое воздействие тавматургии и реагировать только на конкретных людей… или обладателя связующего камня.

Это место выходит за все рамки его ограниченного магического познания.

— Пока ничего, — наконец ответил он.

Винн отпустила чашку и откинулась на спинку стула. Чейн устроился слева от нее.

— Ну что ж, тогда оставим пока это, — сказала она. — Сегодня Гассан обучал меня полезным фразам на общепринятом Суманском. Хочешь, я и тебя могу научить?

— Конечно. — Чейн всегда интересовался языками, хотя ему хотелось поговорить о более важных вещах.

Было еще одно небольшое изменение, которое он заметил. Винн теперь часто называла домина по имени. Чейн задумался, является ли Иль'Шанк все еще домином. В любом случае для Винн он навсегда останется при этом звании независимо от того, как она его называет.

Она повернула голову в сторону гостиной:

— Оша, мы собираемся немного попрактиковаться в разговорном суманском. Хочешь присоединиться к нам?

Чейн нахмурился. Почему она всегда чувствует необходимость включить в разговор этого несносного эльфа?

Оша с унылым лицом появился из спальни, хотя Чейн не заметил, как он выходил из главного зала. Долговязый эльф перевел взгляд с Винн на Чейна.

— Присаживайся, — добавила Винн, наклонившись, чтобы покопаться в своем мешке. — Домин написал несколько фраз, чтобы помочь нам, если нам нужно будет отправиться на рынок.

Оша не двигался, и Чейн впервые задумался о том, что же происходит в то время, пока он спит. Тут послышались едва различимые шаги на лестнице и в коридоре.

— Кто-то идет, — сказал он, хотя Тень уже навострила уши.

Все посмотрели на открывшуюся дверь. Гассан Иль'Шанк вошел и снова закрыл ее.

Винн поспешно вскочила, поставив чашку на стол.

— Как все прошло? Мы можем их вытащить?

Иль'Шанк на миг изучающее уставился на нее.

— Я получил помощь от человека из императорского дворца.

— От кого? — потребовал Чейн.

Этот домин хранит слишком много секретов. Теперь на нем лежит ответственность за безопасность Винн. Вопрос только в том, что он является также и причиной возможной опасности для нее.

— Это высокопоставленный человек… которому я доверяю. — Иль'Шанк перевел взгляд на Чейна, а затем снова на Винн. — Завтра ночью Магьер и остальных тайно освободят и отведут к главным воротам. После этого мы сами по себе. Мы должны быть на месте и быть готовы ко всему… включая преследование.

Тень зарычала, подняв челюсти и обнажив зубы. Винн протянула руку и коснулась загривка собаки.

— В чем дело? — спросил Чейн.

— Она хочет знать больше, — прошептала Винн, взглянув на него. — Я думаю, она считает, что это слишком быстро… слишком легко.

— Согласен, — прошептал он в ответ.

Винн повернулась к Иль'Шанку:

— Если их держали месяц под стражей, как этот доверенный человек сможет вытащить их так быстро?

— Я хочу… увидеть выход, — сказал Оша, стоя в другом дверном проходе. — План… сегодня вечером.

И снова Чейн не мог не согласиться. — И я тоже. Мы должны изучить окрестности, если хотим иметь хоть какой-то шанс на успех.

Его следующим порывом было настоять на том, чтобы Винн оставалась здесь, но это только поднимет шум. К тому же, если держать ее поближе к себе, будет легче защитить ее. Даже если убежище так надежно, есть возможность его обнаружения.

Иль'Шанк втянул носом воздух так, словно обдумывал варианты, а потом кивнул:

— Надевайте свои плащи, надевайте капюшоны и следуйте за мной. Вы должны делать все, что я скажу. Я покажу вам, с чем мы столкнемся. А затем мы вернемся и останемся здесь до завтрашней ночи.

ГЛАВА 5

За окном сгущались сумерки. Оуньял'ам находился один в своих покоях. Этот факт, против обыкновения, не приносил ему радости. Принц в десятый раз мерил шагами приемную. Он старался не думать о последствиях сегодняшней ночи. Малейшая оплошность или досадная случайность — и все пропало. Услышав тихий стук в дверь, мужчина на мгновение замер.

Когда он направился к двери, из-за нее раздался голос:

— Мой принц? Прибыл капитан Харит.

Услышав Нажифа, Оуньял'ам медленно перевел дух.

— Войдите, — наследник императора придал своему голосу оттенок спокойного дружелюбия. Пока начальник личной охраны открывал дверь, Оуньял'ам успел принять бесцеремонный и почти скучающий вид. Нажиф впустил гостя и отступил назад.

Вошел высокий мужчина лет сорока с узкими ястребиными чертами лица и широкой золотой лентой, перекинутой через левое плечо. Сделав три шага, он остановился и склонил голову. Капитан выглядел слегка озадаченным.

Харит командовал имперской гвардией. Принц редко посылал за ним, а после наступления темноты этого и вовсе не случалось.

— Вы звали меня, мой принц? — спросил командир.

Оуньял'aм позволил тишине повиснуть на пару мгновений, словно был раздражен таким очевидным вопросом.

— Сегодня вечером я навестил отца, — сказал он, придав своему голосу тон настойчивости и добавив толику неудовольствия. — Император выдвинул требования.

Глаза Харита слегка расширились, как и следовало ожидать. Советник А'Ямин почти никому не позволял видеться с Канал'амом, даже собственному сыну. С другой стороны, кроме самого императора никто не имел власти над его наследником.

Командир зорко осмотрелся, будто в комнатных тенях хотел разглядеть ответы на свои невысказанные вопросы. Оуньял'ам неспешно подошел к маленькому столику и взял пергаментный свиток с императорской печатью.

— Мой отец выразил беспокойство относительно обращения с иностранными заключенными. А также по поводу их безопасности. Сегодня вечером вы проведете проверку и явитесь ко мне после утреннего чая.

Начальник императорской охраны моргнул и помедлил, прежде чем взять свернутый лист. Когда бумага оказалась в его руках, то капитан сразу же вскрыл печать и развернул свиток, чтобы просмотреть предписание. Принцу было ведомо, что этот человек известен как один из приспешников главного советника. Но прямой приказ императора он не станет оспаривать, каким бы странным тот ни был.

Приказ был кратким и сжатым, как и указания Оуньял'ама, потому что он написал его сам.

Ранее вечером, улучив момент отсутствия старого Вахида, принцу удалось проникнуть в покои отца. Всех присутствующих слуг он отпустил «на променад». Приближенные покинули помещение, не скрывая беспокойства, но не осмеливаясь подвергнуть сомнению его внезапное появление. После шелеста приглушенных голосов Оуньял'ам оказался в тишине комнат наедине с умирающим отцом. Возможно, принц слишком долго стоял, глядя через комнату на его пышную кровать, скрытую дымкой газовых занавесок. Даже затененное, укрытое алыми простынями дряхлое тело вызвало у него тошноту.

Дворцовые слуги шептались о том, что видели отца блуждающим по нижним залам дворца. Говорили, что император шествовал в длинном темном одеянии с капюшоном. Куда он мог ходить и зачем? Глядя на худое, изможденное тело, Оуньял'ам не верил ни единому слову.

Страшные картины врезались в голову. Вот бы взять эту шелковую подушку и придавить морщинистое лицо. Насколько все стало бы проще. Такие мысли наполнили Оуньял'ама ненавистью к самому себе. Как он может стоять напротив умирающего человека — своего отца — и думать об этом!

Подделать приказ было довольно просто. Фальсификация подписи отца — еще один навык, который наследник империи практиковал по настоянию Гассана несколько лет своей жизни. После того, как принц приложил императорскую печать, он тщательно очистил ее и вернул в шкаф. Оуньял'ам больше не смотрел в сторону опочивальни. Прежде чем покинуть комнату, он подождал, пока запах расплавленного воска рассеется.

В какой-то момент имперские стражники, дежурившие у покоев отца, сообщат АʼЯмину о внезапном ночном визите принца. Гадать, сегодня это произойдет или через неделю, нет никакого смысла.

Тут уж ничего не поделаешь.

— Возможно, вам следует поторопиться, — сказал Оуньял'ам. Чтобы скрыть панику, он старался выглядеть сонным и нетерпеливым, подавляя притворный зевок. — Я буду ждать вас утром.

Харит прищурил глаза. Ему показалось неправдоподобным, что император задумался о самочувствии заключенных чужеземцев, обвиняемых в убийстве суманских подданных. Но командир не должен задавать вопросы — только повиноваться.

— Да, мой принц, — отчетливо произнес капитан Харит и, еще раз поклонившись, повернулся на каблуках и вышел.

Оуньял'ам, провожая его, сделал полшага к двери. Однако Нажиф уже потянулся к ручке, чтобы закрыть дверь. Они оба стояли молча, слушая, как удаляются шаги командира имперской гвардии.

Снаружи по обе стороны от двери стояли два личных гвардейца принца с серебряными поясами. Но мысли Оуньял'ама сосредоточились на двух других, которых не было здесь.

— Фарид и Иса на месте? — прошептал он. — Они знают, что нужно делать?

— Да, мой принц, — тихо ответил Нажиф. — Они подождут, пока командир откроет первую дверь темницы и… — закончил он, коротко кивнув.

Оуньял'ам кивнул в ответ. Только у капитана Харита были ключи от всех императорских темниц.

— А вещи пленников нашли? — спросил Оуньял'ам.

— Все уложено, мой принц.

Чутьё Оуньял'ама кричало, чтобы он остановился, отдавая приказы Фариду и Исе. Но другого способа организовать освобождение узников не было.

Начало положено. И Оуньял'ам не сможет теперь сдержать колесо событий, даже если захочет.

* * *

Лисил пошевелился. Тело задеревенело от долгого лежания на полу темницы. Когда цепи негромко звякнули о камень, он слегка приоткрыл глаза. Не то чтобы полуэльф действительно спал: жажда и голод делали сон больше похожим на забытье. Свеча давно погасла, так что смотреть было не на что: вокруг тьма.

Странница все время молчала. Он слышал её медленное дыхание. Если слух еще не начал подводить Лисила, то она свернулась калачиком так близко к Мальцу, как только позволяли цепи. Дыхание маджай-хи полуэльф слышал с той же стороны. А вот то, чего он не мог слышать, приводило его в отчаяние и заставляло забывать про голод.

Магьер не кричала.

В минуты этого кошмарного существования тишина не приносила облегчения. Она вызывала ужас, который пожирал Лисила изнутри.

Со стороны двери послышался негромкий скрежет металла.

Лисил инстинктивно приподнялся, где-то в темноте судорожно вдохнула Странница. Скудные пищу и воду на сутки стражники принесли некоторое время назад. После этого в темницу никто не заходит. Исключение может быть только одно.

Дверь распахнулась с громким скрежетом железных петель.

Свет фонаря в коридоре на несколько мгновений ослепил узника. В проёме двери он увидел лишь силуэт высокого мужчины в тюрбане как у всех гвардейцев. Малец зарычал, звякнули цепи Странницы о камни пола, но Лисил не мог отвести взгляда от приближающейся фигуры. Он настороженно прищурился, гадая, какие новые страдания ждут впереди.

В свете фонаря, который стражник держал в руке, он разглядел резкие черты лица. Одежда стражника на первый взгляд ничем не отличалась от других. Когда зрение пленника немного прояснилось, он увидел широкий золотой пояс. Лицо мужчины показалось знакомым. Сосредоточившись, полуэльф вспомнил его.

Это был один из имперских гвардейцев, что схватили и притащили их на суд в увенчанный куполом зал. Мужчина прикрыл нос и рот. Наверное, зловоние в темнице было слишком сильным. Он поворачивал голову, разглядывая пленников одного за другим.

Лисил молчал, ожидая, что будет дальше. Наконец, гвардеец опустил руку и открыл рот, словно хотел что-то сказать. Но слова так и не были произнесены. Вместо этого раздался глухой звук от удара, и мужчина начал заваливаться. Сначала колени с громким треском ударились об пол, а через секунду человек обрушился лицом на камни.

Лисил отполз назад и припал к стене темницы. Что за игру затеяли стражники?

На месте только что упавшего знакомца стоял человек с дубинкой в руках. Он был закутан в плащ. Выбивающаяся из под капюшона ярко-красная материя тюрбана выдавала в нем еще одного гвардейца. Второй, облаченный в такой же неприметный балахон, стоял в дверях темницы. Высокий гвардеец на полу дышал, хотя и был без сознания.

Глаза Лисила уже привыкли к тусклому свету, и он смог разглядеть обоих.

Первому новоприбывшему — тому, что с дубинкой — было под сорок. Он был мускулистым, с черными глазами и рябым лицом. Второй был стройнее и лет на десять моложе. В руках он держал какие-то свертки.

Бросив дубинку, старший выхватил ключи из рук упавшего гвардейца и начал торопливо перебирать их. В тишине послышались звякающие звуки. Выражение лица мужчины было напряженным и упрямым, как будто он не хотел здесь находиться. Выбрав из связки маленький ключ, он взглянул на Лисила:

— Мне приказано проводить вас к главным воротам, — сказал гвардеец на безупречном нуманском. — Делайте, как я говорю, и вы сегодня же будете свободны. Если вы нападете на меня или просто поднимите шум, то привлечете стражу, а затем и имперскую гвардию. Тогда мы все умрем здесь. Вы понимаете?

Лисил пристально смотрел на него:

— Кто вы?.. Кто вас послал?.. Зачем вы это делаете?

Мужчина не отвечал.

Лисил слышал учащенное дыхание эльфийки где-то в углу темницы. Отчаянное желание найти Магьер, вытащить Странницу и Мальца из тюрьмы было сильно. Но что, если он приведет их всех в еще одну ловушку? Возможно, это просто способ подставить пленников, поманив их мнимым побегом. Поддавшись искушению, узники нарушат те самые законы, которые пока еще сохраняют им жизнь. И в конце их ждет только казнь.

— Почему я должен тебе верить? — прохрипел он.

Повернув голову, первый гвардеец кивнул второму. Подойдя к Лисилу, молодой мужчина опустился на колени и положил свою ношу. Это были два плаща из добротной ткани, один из которых был использован как мешок. Развернув его, гвардеец показал содержимое: саблю и кинжал Магьер, оба крылатых клинка Лисила, вдетых в ножны. Здесь были и костяной нож, и стилет из белого металла, украденные с мертвого тела анмаглахка.

Он услышал, как Малец с трудом поднялся. В голове возникли слова:

— Они…говорят правду…. Их прислали.

Затем мускулистый гвардеец спросил:

— Вы пойдете?

Даже без слов Мальца при виде своего оружия Лисил поднял свои скованные запястья:

— Освободи меня. Где моя жена?

Не отвечая, гвардеец пошел и снял кандалы сначала с рук Странницы. Затем настала очередь Мальца, и только потом мужчина освободил запястья Лисила. Полуэльф повернулся к двери, желая как можно скорее увидеть Магьер.

— Подождите, — приказал гвардеец, подняв руку. — Мы должны подготовиться.

Повернувшись, он что-то сказал молодому и протянул ему ключи. Лисил не смог разобрать слов суманца, но первое произнесенное слово было "Иса". Вероятно, это было имя напарника. Тот взял ключи и вышел из темницы.

Лисил не хотел ждать, он с трудом удерживался на месте. Старший снял с себя плащ и протянул ему:

— Надень это и не забудь про капюшон, — приказал он.

Без плаща можно было увидеть пояс гвардейца. Лисил раньше не видел серебряных. К его удивлению, немолодой суманец снял свой пояс и засунул его под рубашку. Присев на корточки, он снял с лежащего без сознания гвардейца золотую ленту и повесил себе на левое плечо. На выходе мужчина обернулся:

— Пусть девушка тоже наденет плащ.

— Лиишил? — прошептала Странница испуганно.

— Все в порядке, — ответил полуэльф.

Лисил понятия не имел, все ли в порядке. Но не собирался останавливаться.

Темница показалась особенно маленькой, когда на полу лежал взрослый высокий мужчина. Когда полуэльф попытался перешагнуть через тело, то понял, что его ноги ослабли. Двигаться оказалось труднее, чем он предполагал. Недавний узник накинул плащ и умудрился пристегнуть к поясу свое оружие и оружие Магьер непослушными руками.

— Надень его, — сказал он твердо, передав другой плащ Страннице.

Поднявшись, она надела плащ. Лисилу пришлось помочь эльфийке подвязать его.

— Ты можешь идти? — спросил он.

— Думаю, да, — прошептала она. — Малец?

Пес был уже рядом, и Странница положила руку ему на загривок. Когда Лисил вышел в коридор, то не увидел никого, кроме снимавшего ему кандалы рябого гвардейца.

— Ваши камеры изолированы от остальных тюремных помещений, — объяснил тот. — Пока мы ведем себя тихо, никто не придет.

Затем Лисил услышал, как скрипнула дверь другой темницы. Через минуту молодой гвардеец откуда-то из-за угла тихо позвал на суманском. В его голосе слышались неуверенные нотки.

Старший нахмурился и зашагал на голос. Лисил хотел обогнать его, но споткнулся. Едва не упав, полуэльф выругался себе под нос. Из открытой двери появился молодой суманец.

Каким-то образом пленник нашел в себе силы пойти быстрее и обойти своего освободителя. Подойдя к двери камеры, он увидел панику на лице молодого мужчины. Отпихнув его в сторону, полуэльф заглянул в камеру. При виде открывшегося зрелища боль сдавила горло, и Лисил как раненый зверь выдохнул хрипящий звук. Не чувствуя ног, он вошел внутрь.

На полу лежало неподвижное маленькое тело, свернутое калачиком. Грязные черные волосы прилипли к изможденному лицу, запавшие глаза закрыты. Лисил едва узнал свою когда-то красивую жену. Бледная, поцарапанная местами кожа казалась серой в тусклом свете. Сочетание черного и серого создавало впечатление полного телесного истощения. Ее кандалы были разомкнуты, оба запястья разодраны и кровоточили.

— Хочешь, я понесу ее? — раздался голос из-за спины.

Обернувшись, Лисил увидел за плечом гвардейца с золотым поясом. Боль в груди поднялась, закипела и переросла в гнев. Сейчас эти люди помогают узникам, но они — часть порядка, в силу которого схватили и заперли Магьер. И виноваты не меньше других.

— Не трогай ее! — Опустившись на колени, Лисил коснулся щеки жены. — Магьер, — прошептал он.

Он продолжал шептать ее имя, пока она не открыла глаза и не посмотрела на него.

Между посеревших век плескалась чернота, черты лица исказило безумие. Не узнавая мужа, Магьер подняла руку, чтобы схватить его. Но поскольку женщина была обессилена, Лисил легко перехватил запястье.

— Все в порядке, — прошептал он, стараясь не думать о перенесенных ею страданиях. — Это я. Малец и Странница снаружи. Можешь обнять меня за шею?

Магьер не отвечала, но буйная ярость утихла, и лицо разгладилось. По крайней мере, она позволила мужу положить свои руки ему на шею. В прошлом полуэльф с легкостью носил свою возлюбленную: несмотря на всю силу в бою, ее тело было легким. Когда его женщина была ранена, Лисил на одном дыхании пронес ее на значительное расстояние. Теперь он и сам едва мог ходить.

Но Лисил не позволит одному из этих гвардейцев прикоснуться к ней.

— Обними меня за шею, — попросил он. — Постарайся помочь мне, если сможешь.

Полуэльфу удалось поднять ее на ноги и удержать. Пока они шли к двери темницы, Магьер, цепляясь за плечи, пыталась самостоятельно двигать ногами. Лицо Странницы при виде изувеченной женщины исказила скорбь, и утихнувшая было горесть вернулась к Лисилу.

— Ох, Магьер — не успела вымолвить юная эльфийка, как начала плакать.

— Тише, — приказал рябой гвардеец, поворачиваясь к ней.

Странница зажала рот рукой, но не смогла сдержать слез.

Лисил не мог утешить ее. Девушка сама едва держалась на ногах, опираясь на спину Мальца одной рукой. К счастью, маджай-хи не проявлял признаков усталости.

Гвардейцы начали действовать, словно каждый шаг был спланирован. Младший накрыл Магьер плащом, подвязав его на шее и набросив капюшон. Старший запер двери темниц, оставив внутри лежащего человека. Затем он бросил связку ключей за дверью.

— Что теперь? — спросил Лисил.

Он заметил, что молодой гвардеец не снял плаща, но позволил себе опустить капюшон.

— Как я уже сказал, — ответил предводитель, — вас держали отдельно от остальных на случай, если кто-то из высокопоставленных лиц пожелает вас посетить. Прямо над нами на первом этаже есть боковая дверь, которая ведет во двор. Оказавшись снаружи, мы направимся к главным воротам, стараясь оставаться по возможности незамеченными.

Лисил кивнул, все еще думая о ловушке.

— Когда мы доберемся до ворот, — продолжал старший гвардеец, — стражники подумают, что вы гости, сопровождаемые императорской гвардией. Так что оставайтесь в капюшонах и постарайтесь вести себя естественно. Не позволяйте собаке шуметь, и вы скоро будете свободны. — Он нахмурился, указав на Магьер с закрытыми глазами, обнимающую Лисила за плечи. — Если кто-нибудь спросит, мы скажем, что женщине стало плохо, и вы везете ее домой. — Он помолчал и снова спросил. — Мне понести ее?

Лисил указал подбородком на коридор:

— Веди.

* * *

Оуньял'ам расхаживал по комнате, ожидая хороших новостей.

Он снова и снова в уме прокручивал схему действий. Фарид наденет золотой пояс императорской гвардии, а Иса останется в плаще, как многие стражники по ночам. Никто из городских стражников, дежуривших у входа, не должен обратить на них внимание. Имперская гвардия, патрулирующая территорию, настолько многочисленна, что никто не знает всех гвардейцев в лицо. Они просто подметят золотой пояс, такой же, как их собственный. Конечно, если встретится кто-нибудь из офицеров, осложнений не миновать.

Но если повезет, личная охрана принца сможет вывести своих подопечных на свободу.

Снаружи их будет ждать домин, чтобы увести. Никто не узнает о побеге до утренней смены караула. Возможно, и чуть дольше. Конечно, как только командир Харит будет обнаружен, возникнут вопросы с последующим разбирательством. Вся территория дворца будет оцеплена бог знает на сколько времени.

Оуньял'ама не волновали полученные травмы Харита. Пусть об этом беспокоится А'Ямин. Это справедливо, если вспомнить, сколько доверенных людей принца так или иначе покинули дворец. Все, что у него осталось — это Нажиф и двенадцать его стражников.

Этой ночью он может потерять еще двоих, если что-то пойдет не так.

Даже если А'Ямин захочет возмездия, он не станет открыто обвинять императорского принца и наследника в соучастии. А если дойдет и до этого, то ему придётся объяснить, почему император больше не способен отдавать приказы. Это будет означать, что отец Оуньял'ама больше не правит империей, и верховная власть естественным образом перейдет к принцу. Старый стервятник не допустит этого.

Попытки Оуньял'ама успокоиться были прерваны. Услышав голоса в коридоре, он подошел к входной двери и прислушался.

— Я должен немедленно увидеть принца.

Оуньял'ам замер при звуке голоса советника А'Ямина.

— Прошу прощения, достопочтенный императорский советник, но принц уже лег спать, — ответил Нажиф. В его голосе Оуньял'аму послышалась враждебность, которую ему открыто выказывать не следовало. — Всех слуг отпустили на ночь. Мой принц никого не примет до утра.

— Отойди в сторону! — Приказал А'Ямин. — Командир Харит должен был предоставить мне отчет, но так и не появился. Я посылал за ним, но его нигде не могут найти. Мне сказали, что его вызвали в покои принца.

Оуньял'ам знал, что Нажиф не пропустит советника. Благодаря своему положению Вахид А'Ямин имел власть над жизнью и смертью почти каждого во дворце. Но личная стража императорского наследника не подчинялась ему, если только принц не был признан виновным в измене.

Тем не менее Оуньял'ам испугался за жизнь Нажифа. Как далеко зайдет первый советник, если ему помешает простой стражник? Принц тихо взялся за ручку двери.

— Командир Харит приходил к принцу? — Разочарование и гнев заставили голос А'Ямина задрожать.

— Да, советник, они поговорили наедине, а потом командир ушел.

— Как давно?

— Вскоре после того, как принц вернулся от отца.

Наступившая тишина была такой продолжительной, что Оуньял'ам похолодел еще больше.

Неужели Нажиф сообщил новость до того, как советник сам узнал ее? Возможно, в этом и был смысл: вынудить А'Ямина защищаться.

— Харит собирался проконтролировать содержание пленных чужеземцев?

Оуньял'ам перестал дышать. Это прозвучало не как вопрос, а скорее утверждение, подлежащее проверке.

— Не знаю, советник, — ответил Нажиф. — Как я уже сказал, командир встретился с принцем наедине.

— Вы совершенно бесполезны, — тихо сказал А'Ямин, — и я не забуду этого, поскольку теперь вынужден лично взяться за это дело.

Послышался громкий звук удаляющихся шагов. Оуньял'ам подождал, пока он полностью стихнет, и открыл дверь. Нажиф выглядел раздраженным. Для такого опытного воина это было равносильно беспокойству. Два других стражника выглядели по-настоящему встревоженными. Вероятно, они боялись за Фарида и Ису. Так же, как и сам принц.

— Что, он теперь пойдет прямо к темницам? — Спросил Оуньял'ам.

Подумав, Нажиф покачал головой:

— Я не знаю, мой принц, но к этому времени Фарид и Иса уже должны… — И больше он ничего не сказал.

Да, пленники уже должны быть у главного входа. Даже если сейчас А'Ямин отправится в тюрьму и обнаружит там командира Харита, будет слишком поздно.

И все же, если его гвардейцев каким-то образом поймают, Оуньял'ам окажется замешанным. А'Ямин может подумать, что стоит рискнуть и открыто обвинит его.

Оуньял'ам почувствовал, как по слабеющим ногам разливается щекочущая паника. С тех пор, как в юности он встретил Гассана, то ни разу не позволил советнику применить против себя единственное оружие. Измена своему императору — хорошее средство, которое способно уничтожить его.

ГЛАВА 6

Оша поднялся по задней стене двухэтажного здания, расположенного вдоль главной улицы у ворот императорских владений. Он проскользнул на крышу и, пригнувшись, прокрался за широкую глиняную трубу, а затем опустился, чтобы проползти к той ее стороне, которая выходила на владения. Там он устроился поудобнее и закутался в плащ, чтобы приглушить свои очертания на крыше.

Он не хотел, чтобы ему напоминали о его обучении анмаглахка, хотя именно это служило ему сейчас в безмолвии и в тени трубы под почти полной луной. Этой ночью у него были только длинный лук, колчан и нож, который он приобрел во время своего первого побега через весь мир в компании сомнительного греймасги. В колчане за его правым плечом теперь лежало семнадцать стрел со стальными наконечниками, а также пять стрел с каплевидными наконечниками из белого метала, которые ему навязали Хейнасы — Пылающие. Семнадцать были украшены черным вороньим пером, в отличие от пяти, украшенных перьями, подаренными с собственных крыльев, редкой черной сейильфой, одной из Несомых Ветром.

Часть его не могла не чувствовать облегчения от того, что он что-то делает.

Прошлой ночью Оша сопровождал Винн, когда она, Тень и вампир последовали за домином в этот же район. Они спрятались за трактиром на нижнем этаже этого здания и, наблюдая за главными воротами, придумывали план или, скорее, набор вариантов. Ничто из того, что могло произойти этой ночью, не было точным. Когда они исчерпали все возможные варианты, Гассан настоял на том, чтобы они вернулись в его убежище.

Оша почти не спал с тех пор, как покинул корабль, и Винн тоже. Он воздержался от того, чтобы предложить ей поспать и тем самым начать еще одну "ссору", как она выразилась бы. Вскоре они оба уснули в дальней комнате. Проснувшись до рассвета, он осознал, что им предстоит еще один, казалось бы, бесконечный день бездействия, запертыми в этом тревожном ряду потайных комнат в ветхой обители.

Чейн уснул на рассвете. Тень ходила взад-вперед. Домину каким-то образом удавалось чем-то себя занять. А Винн продолжала заполнять свое время бессмысленной деятельностью.

Оша молчал, наблюдая за Винн весь долгий день.

Много недосказанного осталось между ними.

По крайней мере, сегодня ночью звезды снова засверкали на ясном небе, и он снова был полезен ей и, возможно, другим друзьям, которых, как он думал, никогда больше не увидит. Прошлой ночью Винн даже хвасталась перед домином его навыками стрельбы из лука. Его смущало, что это было настолько приятно. Отчасти он жалел, что его так волнует ее мнение о нем.

Оша снова сосредоточился, хотя и обошелся без повторного расчета всех возможных исходов этой ночи. Все заняли свои назначенные позиции снизу, но, по указанию домина, Оша разместился на крыше этого здания, откуда был хорошо виден вход и улица ниже. Если Магьер и остальные покинут территорию дворца благополучно и без происшествий, Винн одна пойдет им навстречу и быстро уведет.

В последнее время Оша не мог припомнить ничего, что прошло бы хорошо или как планировалось. Гассан и Винн спрятались в соседнем переулке. Если возникнут проблемы, домин, будучи ближе всех, поможет первым, но, к разочарованию Винн и Оши, он так и не ответил на вопрос, как были освобождены пленники. Оша знал, что это значит на самом деле.

Каким бы способом домин это не устроил, Магьер, Лиишил, Леанальхам и Малец не были просто освобождены.

Где-то на другой стороне улицы, в квартале от входа, также затаились Чейн и Тень. Они должны были стать последним запасным вариантом на уровне земли в случае преследования.

И расположившись выше, Оша будет наблюдать и действовать сверху, в то время как остальные будут бежать.

Все должны были встретиться на полпути, на небольшом участке, который выбрали Винн и домин, позади суманского святилища. Оша понятия не имел, кому или чему поклоняются в том месте, но огромное здание невозможно было не заметить. Задняя сторона здания выходила на узкую улицу, где можно было спрятаться. Как только погоня будет прекращена, все смогут вернуться в святилище домина.

Во времена, когда Оша был анмаглахком, он прислушивался к некоторым подобным стратегиям, хотя и не принимал в них участия. По его небольшому опыту, сегодняшний план казался разумным, хотя Винн была непреклонна, особенно по отношению к Чейну, в том, что они не должны убивать никого из стражников и, таким образом, добавят еще больше ярости к срочной необходимости вернуть пленников.

Оша тоже был с этим согласен, потому что за всю свою жизнь он никого не убил.

Это был последний осколок настоящего себя, за который он цеплялся теперь, когда, встав на одно колено, он снял лук с плеча и переложил в левую руку. Он потянулся к колчану через правое плечо, нащупал конец стрелы без обмотанного нитью основания и вытащил его. Он наложил на тетиву обычную стрелу со стальным наконечником и прицелился, высматривая Винн так же, как и любого, кто выйдет из ворот.

* * *

Денварфи выбрала крышу в четырех кварталах от главных ворот императорских владений. И снова они с Рхизисом вели наблюдение с раннего утра, подменяя друг друга для кратковременного отдыха или скудного перекуса, который они принесли с собой. Выбранная ею позиция служила не единственной цели.

Каждый день она меняла позицию, зная, что Бротандуиве был где-то в городе. Любые привычки при наблюдении сделают их уязвимыми для предателя. Расстояние в этот день не давало лучшего обзора на любую активность у ворот, но это не было их непосредственной целью. Они с Рхизисом все еще могли заметить, а затем выследить и захватить имперского гвардейца с золотым поясом, если такой выйдет и пойдет в одиночку.

И снова никто не появился. После двухдневного бдения она задумалась, не нужна ли им новая стратегия.

Слишком много времени прошло, и она будет обречена на полный провал, если Лиишил и его монстроподобная избранница умрут вне ее досягаемости. До сих пор, она слишком много раз обманывала ожидания Вельмидревнего Отче, и в конце концов она не может потерпеть неудачу.

Вернуться домой, не выполнив своего замысла, было немыслимо.

Рхизис выпрямился и поднял голову.

— Что? — тихо спросила она, хотя и проследила за его взглядом.

Все, что она увидела, — это пустую крышу с прочным дымоходом. Едва уловимое движение, которое привлекло ее внимание, было тонкой струйкой дыма, пойманной в свете фонарей, висевших на балконе верхнего этажа.

Рхизис снова сел.

— Ничего, — прошептал он сквозь шарф. — Я думал… ничего особенного. — и он снова перевел взгляд на императорские владения.

Денварфи тоже вернулась к своему ночному бдению.

* * *

За пеленой страха, Странница снова и снова мысленно повторяла одни и те же слова, пока ее несло сквозь темноту.

Я доверяю Мальцу… Я доверяю Лиишилу… Все будет хорошо.

Как и было обещано, двое стражников провели всех по коридору, вверх по лестнице и наружу через дверь на первом этаже. Теперь все они спешили вдоль задних стен различных зданий, ближайших к огромной стене, окружающей территорию. Все происходило слишком быстро.

Странница съежилась, когда ее вынудили выйти на открытый воздух. Часть ее хотела побежать обратно и спрятаться, даже в ужасе маленькой темницы. Хуже того, она не могла выбросить из головы мысли о Магьер.

Для нее бледная воительница, которую она встретила много лет назад на своей покинутой родине, была такой же безжалостной, как любой человек из рассказов ее народа. И все же Магьер по-своему была такой же благородной защитницей, как потерянный дядя Странницы, и такой же доброй и заботливой, как ее покойный дедушка.

Магьер ничего не боялась. Она без колебаний бросится на самого могучего противника ради тех, кто ей дорог. Но ее истощенный, обессиленный и почти сломленный вид потряс Странницу больше, чем все, что она видела с тех пор, как сбежала на земли людей. Она поспешила за остальными, все еще опираясь на Мальца, и, должно быть, слишком сильно вцепилась пальцами в его шерсть.

Он взглянул на нее, но не вызвал в ее памяти никаких слов. Из них четверых он казался ослабленным меньше всех.

Странница наклонилась в сторону, пытаясь увидеть на мгновение…

Глаза Магьер были закрыты, когда она, спотыкаясь, шла рядом с Лиишилом. Он все еще держал ее левое запястье, удерживая ее руку на своих плечах. Он сам с трудом мог идти, и Странница гадала, беспокоилась, как долго Лиишил сможет поддерживать Магьер.

Старший стражник впереди внезапно остановился и махнул рукой, давая всем знак остановиться. Тот, что помоложе, прямо за ним, встревоженно оглянулся посмотреть на предупреждение и прошептал:

— Фарид?

Так звали старшего? Ранее Странница слышала, как младшего назвали Иса. Оба были взволнованы, нет, напуганы. И почему они рискуют собой, чтобы освободить четырех пленников? Все это не имело смысла, и в мире, который она едва понимала, все становилось только хуже.

— Что теперь? — Резко прошептал Лиишил.

Никто из стражников не ответил, хотя Иса оглянулся. Фарид застыл, глядя куда-то вперед. Он начал красться, взмахнув снова рукой, чтобы все остальные оставались на месте.

Слева от них располагалась задняя стена конюшни. Они стояли правее, так близко к внешней стене, что Странница могла протянуть руку и коснуться ее. Она не осмеливалась снова смотреть вверх на стену. В последний раз из-за этой невероятной высоты у нее закружилась голова. Прямо перед конюшней было длинное здание, построенное так близко к стене, что пройти через узкое пространство можно было разве что только по одному.

Фарид прокрался за угол конюшни и поспешил к ближайшему углу длинного здания. Там он остановился и повернул голову, чтобы посмотреть на пространство между, которое вело к открытой площади. Возможно, он не только что-то искал, но и слушал. Затем он снова бросился вперед, нырнув в узкий проход между длинным зданием и стеной.

Странница потеряла его из виду, пока его силуэт снова не появился в дальнем углу здания. Казалось, он был так далеко. Она услышала шаги, хотя фигура Фарида оставалась неподвижной.

Тяжелые, быстрые и ровные, эти шаги были гораздо ближе. Они доносились слева, между конюшней и ближайшим концом длинного здания. Когда она взглянула на ближайший угол конюшни, а затем снова вперед, силуэт Фарида исчез. А все остальные стояли в открытую, между конюшней и соседним зданием.

Вниз!.. к стене.

Странница затаила дыхание и присела рядом с Мальцом. Она неуверенно взглянула поверх его спины.

Лиишил споткнулся, притиснув Магьер к внешней стене. Он качнулся и попытался вытащить клинок, закрепленный в ножнах. Когда Магьер осела и соскользнула на землю, Иса выступил вперед и вытащил из-за пояса изогнутый меч.

Из-за дальнего угла здания возник грузный стражник с золотым поясом. Заметив Иссу, стоящего перед остальными, он тотчас повернулся. Глаза нового стражника мгновенно расширились. Он оглядел их всех с головы до ног, пока его взгляд не остановился на пространстве между стеной и задней частью конюшни. Он мог заметить Мальца, но потом Странница увидела, что темные глаза смотрят на нее.

Замешательство стражника исчезло, сменившись потрясением, а затем гневом. Он что-то рявкнул Иссе на их странном языке. Когда Иса медленно сделал шаг назад, коренастый стражник выхватил свой меч и бросился в атаку.

Малец зарычал, и пальцы Странницы зарылись в его шерсть. Она была слишком напугана, чтобы нырнуть обратно под него. Не менее пугающим было и то, что Иса не бросился наперерез своему противнику. Как только Лиишил наконец обнажил крылатый клинок, новый стражник прорычал что-то еще.

Иса по-прежнему не двигался.

Меч противника нацелился ему в голову, и тогда он отступил к внешней стене. Лезвие прошло так близко от его правого плеча, что Странница услышала шелест рукава его рубашки. Даже тогда он не поднял меча.

Когда стражник слегка споткнулся и снова повернулся к нему лицом, Иса просто сделал еще один шаг в сторону, на этот раз в сторону конюшни. Он остановился, словно ожидая.

Странница чуть не вскрикнула, когда Лиишил попытался вмешаться.

Новый стражник внезапно остановился, когда чья-то рука возникла справа от его головы и зажала рот. Его глаза вновь округлились, и что бы он не прокричал, все прервалось, как только левая рука схватила его за горло.

Голова мужчины мгновенно дернулась в сторону.

Странница всхлипнула, услышав приглушенный хруст позвонков.

Иса все еще спокойно стоял там, где остановился.

Грузный стражник согнулся и упал… за ним, наслаждаясь, стоял Фарил. Когда тело ударилось о землю, его глаза оставались широко раскрытыми, так и не закрывшись.

Лиишил нахмурился, глядя на Фарида и Иссу. Не говоря ни слова, он отвернулся, вложил клинок в ножны и присел у стены, чтобы поднять Магьер.

Странница задыхалась, глядя на двух спасителей.

Иса так молод, но он и глазом не моргнул, исполняя роль приманки для того, чтобы дать Фариду шанс убить имперского гвардейца голыми руками. Она видела жестокие и отвратительные действия в компании Бротандуиве, которые все еще портили ей сон.

Было ли это чем-то похожим на то, что заставило сомнительного греймасгу, и даже Ошу, обратиться против своей собственной касты? Было ли здесь что-то, что могло заслуживать такой жестокости по отношению к себе подобным? И кто послал этих двоих на это дело?

Фарид подошел к Лиишилу, который только тогда поднял Магьер.

— Нам нельзя больше попадаться, — хрипло прошептал Фарид. — А теперь шевелись!

Лиишил казался невозмутимым, он даже не шелохнулся. Изо всех сил пытаясь удержать Магьер, он перевел сердитый взгляд на Фарида.

— Стражник что-то искал, — прошипел он. — Кто-то уже знает, что мы сбежали.

Нетерпение Фарида было совершенно очевидным.

— Если так, то имперские войска сначала будут прочесывать ближайшую территорию не поднимая шум. Если вас вскоре не вернут обратно, они забьют тревогу. А теперь мы должны идти.

Лиишил больше ничего не сказал.

— Вставай.

Странница вздрогнула, услышав приказ Мальца.

— Хватай меня за хвост — Не отпускай,… пока мы не… пройдем через длинный, узкий проход.

Фарид шел впереди. Без единого шанса все обдумать, Странница уже спешила к темному узкому пути между длинным зданием и стеной. Она не посмотрела вниз, когда проходила мимо мертвого тела, и не обернулась, услышав, как Иса поволок его подальше от посторонних глаз.

Оказавшись в проходе, она вцепилась в хвост Мальца так, словно от этого зависела ее жизнь. Все поспешили вперед, пока Фарид не остановился у дальнего угла здания и не повернулся к Лиишилу.

— Ворота еще в двадцати шагах, — прошептал он, указывая за угол здания.

Лиишил утвердительно кивнул в ответ, и Фарид завернул за угол. Все решительно последовали за ним, и как только Малец вытянул Странницу из прохода, она увидела впереди ворота и выпустила его хвост. Ее разум опустел, как только она преодолела это расстояние своими силами.

Проход в громадной стене был высотой с трех или четырех человек. Когда она вошла в него вслед за остальными, то увидела впереди деревянные ворота, занимавшие половину или больше половины высоты прохода. Еще здесь были стражники, которые выпрямились при виде Фарида. Только один осмелился сделать шаг вперед, чтобы заговорить с ним. Даже если бы Странница могла их понять, эти двое говорили слишком тихо, чтобы их можно было расслышать.

Все эти стражники носили коричневые плащи и красные тюрбаны, но ни на одном из них не было золотого или даже серебряного пояса. Указав на ворота, главный стражник обернулся и рявкнул на своих товарищей. Остальные бросились отодвигать огромную балку. Она с треском сдвинулась, а затем ворота открылись.

Фарид молча вывел Лиишила в город и остался стоять на месте. Странница последовала за ним, снова опираясь на Мальца. Они вышли на длинную, широкую улицу.

Мощенный песчанник тянулся вперед, в темноту между однообразными зданиями. Она по-прежнему не издавала ни звука, даже боялась оглянуться, пока не услышала, как закрылись огромные ворота. Почти мгновенно раздался громкий треск задвинутой изнутри балки.

Ей неверилось, что они были свободны, и когда она отвела взгляд от ворот и посмотрела вперед…

Из переулка справа от главной улицы вышла фигура в плаще. Поначалу ее было трудно разглядеть, пока она не продвинулась достаточно, чтобы стать освещенной редкими уличными фонарями, висевшими на легких цепях, прикрепленных к железным столбам. Маленькая и стройная, скорее всего, это была женщина. И Странница почувствовала что-то знакомое в том, как она целенаправленно шла по улице.

Громкий протяжный рев горна раскатился в ночи. Странница обернулась и услышала крики на Суманском, доносившиеся откуда-то из-за закрытых ворот. Она услышала треск, а затем громовой удар внутренней балки, сдвинутой снова. Еще до того, как она повернулась обратно Лиишил закричал:

— Бежим!

* * *

Бротандуиве занял наблюдательную позицию в нескольких крышах к югу от Денварфи и Рхизиса и наблюдал за ними весь утомительный день и всю ночь. То, что Денварфи все еще что-то высматривала, означало, что она все еще может поспособствовать ему в спасении Лиишила и остальных.

Он может быть бесконечно терпеливым, но после долгого дня на жаре он вытащил из-за пазухи кожаный бурдюк, чтобы сделать небольшой глоток. Фляжка едва коснулась его губ, когда на крыше перед ним возникла тень.

Денварфи вскочила на ноги, полностью открытая для всех, кто находился на городских высотах. Она повернулась в сторону императорских владений. Для кого-то с ее подготовкой и опытом это было слишком опрометчиво.

Что-то произошло.

Прежде чем Бротандуиве успел запрятать бурдюк, он услышал, как громкий рев горна отозвался эхом в ночи. Тень Рхизиса выросла рядом с Денварфи, и он указал на владения.

Ледяное спокойствие наполнило Бротандуиве. Он засунул бурдюк обратно и дернул за ремешок ножен на своем правом запястье. Стилет выскользнул из рукава на его ладонь. По какой-то причине, он знал, что месяц ожидания закончился.

* * *

Из своего укрытия на главной улице Винн наблюдала, как Лисил и Магьер выходили из императорских ворот. От переполняющего облегчения, она едва ли не бросилась к ним, но Гассан схватил ее за плащ. Она прикусила нижнюю губу, не пытаясь вырваться из его хватки. Даже если он открыто не говорил о своих способах, он каким-то образом исполнил то, что пообещал.

Винн с тревогой ждала, пока Лисил пройдет вперед, но он чуть ли не тащил Магьер за собой, словно она не могла идти сама. За ним, опираясь одной рукой на спину Мальца, ковыляла Леанальхам.

Гассан заставил Винн подождать, чтобы все четверо свободно прошли и за ними закрыли ворота.

— Сейчас, — прошептал он. — Быстро, но не беги и не привлекай внимания.

Винн не нуждалась в таких предостережениях. Сначала она решила держаться темной стороны улицы, но потом она могла бы только напугать Лисила. Появившись открыто, она пошла быстрым шагом и поначалу не привлекала ничьего внимания.

Голова Магьер была опущена и волосы закрывали ее лицо, а Лисил был сосредоточен на том, чтобы ей помочь. Потом Леанальхам подняла глаза.

Даже в темноте Винн увидела, как светло-зеленые глаза девушки расширились. Облегчение исчезло, когда в ночи проревел горн. За воротами послышались крики, и Винн услышала оглушительный треск. Лисил оглянулся, что-то сказал Леанальхам и, спотыкаясь, перешел на быстрый шаг, увлекая за собой Магьер.

Ворота снова стали открываться; Винн забыла предостережение Гассана и побежала к своим друзьям.

Пятеро городских стражников выбежали из расширяющегося прохода. Винн откинула капюшон, обнажив лицо и волосы.

— Лисил! Сюда!

При виде Винн, вспышка потрясения промелькнула на его лице, и только. Он тут же прибавил шагу, потащив Магьер за собой. Как только стражники за их спинами закричали и обнажили мечи, Малец ринулся вперед, едва не сбив Леанальхам с ног.

Гассан вихрем пронесся мимо Винн.

— Сюда, — скомандовал он.

Когда Лисил приблизился к ним, Винн отчетливо разглядела его лицо под капюшоном. Она с трудом могла дышать. Он выглядел больным, истощенным и доведенным до отчаяния. Он мог выдержать не мало наказаний и страданий, но, похоже, его выдержка подходила к концу. Магьер выглядела еще хуже, взгляд ее едва открытых глаз был рассеян. Винн мельком увидела лицо Леанальхам, но так и не успела взглянуть на Мальца.

По улице пронесся пронзительный вопль.

Первый преследующий стражник упал на бегу и ударился о булужник. Из бедра торчало отломанное древко стрелы. Он держался за него, в то время как другие стражники разбежались по сторонам улицы.

Где-то наверху, всех прикрывал Оша, но он не сможет делать это долго. И Винн увидела, как еще трое стражников выбежали из открытых ворот.

— Винн! Поторопись — сейчас же!

Она вздрогнула, услышав голос в своей голове. Слова звучали на всех языках, которые она знала. Она посмотрела прямо в небесно-голубые глаза Мальца. Такое выражение не походило на его манеру извлекать обрывки фраз из чужих воспоминаний. Она была единственной, с кем он мог так разговаривать после того, как она совершила неудачную попытку провести тавматургический ритуал во время путешествия с ним, Магьер и Лисилом.

Малец выглядел лучше остальных, хотя и был тощим и грязным.

Гассан нагнулся и подхватил Магьер с другой стороны. Лисил бросил на него свирепый взгляд, и Винн пришла в себя.

— За мной! — прикрикнула она, пробежав несколько шагов вперед.

Рычание, лязг стали, и еще один вопль от попадания стрелы раздавались за спиной Винн.

По такому шуму Винн поняла, что Чейн и Тень, вместе с Ошей прикрывающим отступление сверху, спешили отрезать стражников. Она оглянулась и замедлила шаг, увидев, что остальные изо всех сил пытаются успеть за ней. Малец посмотрел в полоборота и остановился, позволив Леанальхам замедлиться и пождать его. Должно быть, он слышал, как его дочь, Тень, вступила в бой.

— Малец, не сейчас! — Закричала на него Винн. — Ну же!

К счастью, он увидел, что Леанальхам оглядывается, и повернулся, чтобы последовать за ней. Как только остальные подтянулись, Винн бросилась в переулок, оставив Чейна, Тень и Ошу разбираться с преследователями.

* * *

Чейн сдерживался, пока Лисил тащил Магьер мимо места, где притаились они с Тенью. При виде дампира его почти захлестнула ненависть. Он рассчитывал на волнение, даже ярость от того, как может появление Магьер сказаться на его взаимоотношении с Винн, но не рассчитывал на такую практически невероятную энергию. Он замер на месте, его зрение обострялось до тех пор, пока ночь не засияла в его глазах. Он почувствовал, как начинают изменяться его зубы.

Удержаться на месте — это все, что он мог сделать… пока кто-то сердито не заворчал и не притянул его взгляд.

Тень наблюдала за ним и продолжала рычать, подрагивая челюстями. Она не могла почувствовать, что дикий зверь внутри него рвется в погоню за Магьер. Нет, возможно, она увидела только выражение его лица.

Чейн прогнал прочь ярость и кивнул Тени, вернув над собой контроль.

Не успел он повернуться, как прозвучал сигнал тревоги, длинный и громкий. Ворота открылись, и из них выскочили пятеро стражников. Тот, что во главе, кричал вслед беглецам. Когда Тень оскалилась и прижала уши, а шерсть на ее загривке встала дыбом, Чейн вытащил свой длинный гномий меч.

Крик командующего стражника сменился воплем боли. Он рухнул на камни улицы. Из его бедра торчала сломанная стрела.

— Сейчас! — прохрипел Чейн, хотя Тень уже бросился в атаку, и он помчался вслед за ней.

Другие стражники бросились в рассыпную, подальше от первого. Новые стрелы ударялись о камень, заставляя их беспорядочно уворачиваться. Тень бросилась прямо на ближайшего стражника, затормозившего перед ударившей стрелой. Он упал под ее тяжестью, и его голова резко ударилась о камни мостовой. Красный палантин вокруг его головы не смягчил удара.

Еще трое стражников выбежали из императорских ворот.

Чейн боролся с соблазном, идущим наперекор указанию Винн не убивать.

Если бы только он мог снести несколько голов, а Оша, в ужасе от такого, мог бы прикрыть их побег. Вместо этого он бросился в атаку на ближайшего стражника. Он дал ему возможность занести удар изогнутым клинком, а затем отразил своим.

Чейн ударил кулаком, и голова стражника запрокинулась назад под натиском удара. Стражник свалился вслед за выпавшим и лязгнувшим мечом. Чейн повернулся к Тени, спрыгнувшей с собственной мишени.

Еще двое стражников пошли на них. Как только еще одна стрела с черным оперением ударила одного в плечо, тот потерял равновесие и отшатнулся в сторону. Второй инстинктивно взглянул на первого, и Чейн, сделав шаг вперед, пнул его в колено. Стражник с воплем согнулся, и Чейн ударил ногой по голове, что бы тот упал и потерял сознание.

Прошло всего четыре или пять вдохов. Тень пронеслась мимо Чейна прямиком к трем новым стражникам.

— Погоди! — быстро прохрипел он.

Повернувшись, он осмотрел улицу. Винн и остальные уже ушли. Когда Тень вернулась к нему и осмотрела улицу, отдаленные крики потянули его в другую сторону.

Другие стражники, стоявшие высоко на дворцовой стене, разъяренно кричали тем, кто был на улице. Они носили золотые пояса. Один побежал вдоль стены к воротам, выкрикивая одни и те же слова снова и снова.

Чейн знал, что толпа имперских гвардейцев скоро хлынет из ворот. Настало время сделать следующий шаг.

— Вой! — сказал он Тени.

Она даже не взглянула на него. Она знала план так же хорошо, как и он. Сумасшедший звук, вырвавшийся из глотки Тени, пронзил уши Чейна.

— Беги и веди! — сказал он.

Тень помчалась по главной дороге прочь от дворца и скрылась из виду. Чейн последовал за ней, надеясь, что появившиеся стражники сосредоточатся на них вместо того, чтобы охотиться за Винн.

ГЛАВА 7

На крыше в нерешительности застыла Денварфи. Она смотрела, как ее добыча выходит из императорских ворот, и, хотя их лица были затенены, скрыты или неясны, она безошибочно узнала необычного Маджай-хи. Прежде чем она успела что-либо предпринять, раздался сигнал тревоги.

Стражники выбежали вслед за пленниками-украденными пленниками Денварфи. Откуда-то сверху, с противоположной стороны главной дороги, на мостовую полетели стрелы. Появились две неизвестные фигуры и поспешили прочь от Лиишила, Магьер, девушки-полукровки и Мальца.

Но и теперь Денварфи застыла, увидев высокого мечника с другим Маджай-хи, черным, сражающимся рядом с ним.

За ворота выбежали еще трое стражников.

Рхизис тоже мог только изумленно наблюдать.

Через несколько мгновений мечник и черная Маджай-хи побежали по главной дороге, явно пытаясь отвлечь погоню. Денварфи узнала тех двоих — тех, кто сражался рядом с маленькой назойливой человеческой "хранительницей" в Колм-Ситте.

Винн Хигеорт тоже где-то там, внизу?

Когда мечник и черный маджай-хи скрылись из виду, шесть имперских гвардейцев с золотыми поясами выбежали за ворота. Какая горькая ирония, учитывая, что Денварфи больше не нуждалась ни в одном из них.

— Какие действия мы предпримем? — прошептал Рхизис.

Группа Магьер теперь слишком велика, к тому же среди них несколько неизвестных. Для Денварфи нападать на такое количество людей с одним лишь Рхизисом будет огромным риском, и нет никакой возможности узнать, когда мечник и черная Маджай-хи вернутся к своим товарищам, если вернутся вообще.

— Сообщи Фретфарэ, но держись крыш, — ответила она. — Я прослежу за нашими жертвами до конечного места их прибытия. Позже мы сможем найти способ разделить и захватить тех, кого хотим.

Для этого им понадобится Энниш, несмотря на ее почти критическое ранение. Не смотря на то, сколько сил было потрачено впустую, Денварфи обрела надежду из-за панического бегства своих жертв.

Магьер едва могла ходить, но она была у всех на виду. Нужно только найти способ схватить лишь ее или Лиишила. Впервые за долгое время Денварфи вздохнула с облегчением.

— Иди, — сказала она Рхизису.

Он бесшумно пробежал по крыше и прыгнул через проулок на другую. Когда имперские гвардейцы бросились за приманкой, Денварфи проскользнула за фасад здания. Она легко спрыгнула на улицу и направилась за настоящей добычей этой ночи.

* * *

В неподвижной тишине Бротандуиве притаился на краю крыши, сжимая в руке стилет, лезвие которого было прижато к предплечью, чтобы скрыть от лунного света. Он впитывал в себя самые неожиданные события, происходившие внизу на мостовой.

У Винн Хигеорт была склонность к хаосу, хотя за ним часто скрывалось что-то важное. Да, он узнал ее, несмотря на необычный плащ. Ее движения и походку ни с чем не перепутаешь, к тому же остальные без колебаний последовали за ней. К сожалению, удивительная молодая женщина слишком часто закрывала глаза и не предвидела осложнений.

Два верноподданных анмаглахка Вельмидревнего Отче видели сверху, как Винн и остальные скрылись из виду. Денварфи спрыгнула на улицу, чтобы последовать за ними, а Рхизис помчался по крышам вглубь города, чтобы доложить Фретфарэ.

Бротандуиве не знал, что дальше будет делать Винн Хигеорт и куда она поведет Лиишила и остальных. Ему не нравилась нерешительность, особенно его собственная, и он взглянул на Рхизиса, удалявшегося все дальше.

Нужно сделать выбор между двумя разными целями.

Бротандуиве поднес стилет, прикусил лезвие зубами и перемахнул через край крыши, чтобы спуститься.

* * *

Оша наложил еще одну стрелу и прицелился, как только Чейн и Тень пронеслись по главной дороге. Он понимал, что им нужно отвлечь на себя стражу, но они направились в более густонаселенный район города. Как отреагируют горожане на вой дикого зверя, если Тень вскоре не умолкнет?

Ничего не поделаешь. Стражников надо было заманить, но Оша опасался, что Тень может не справиться, если ее задержит Чейн.

Он посмотрел на ворота, из которых выбежали шестеро мужчин в золотых поясах, прицелился в мостовую перед ними и выпустил тетиву лука. Низко пригнувшись, он увидел, как стрела ударилась о булыжник в двух шагах от первого стражника.

Тот затормозил, заставив остальных сделать то же самое. Когда они громко заговорили между собой и начали озираться по сторонам, Оша опустился пониже.

Он больше не слышал вой Тени. Ни ее, ни Чейна не было видно. Стражникам внизу придется замедлиться для поиска своей исчезнувшей добычи.

Пригнувшись, Оша прокрался за дымоход, лицом к внутреннему краю крыши.

Уже собираясь спрыгнуть в проулок, чтобы направиться к выбранному месту и встретиться с остальными, он оглянулся в последний раз и… замер.

По другую сторону главной дороги, вдоль силуэтов крыш, что-то двигалось в лунном свете, бесшумно углубляясь в северную часть города. В мгновение ока оно подпрыгнуло, словно перепрыгивая через узкую улочку или переулок. Даже когда шум стражников на главной улице стих, Оша так и не услышал, как тень опустилась на очередную крышу. И не торопился это сделать.

Он не знал чья это была тень, но по ее манере и передвижению знал кем она была. Анмаглахк.

Где-то в этом городе, Бротандуиве, вероятно, вел свои собственные поиски. Если он все еще был жив, нет ни единого шанса его разыскать, хотя Оша этого и не хотел, не сейчас, когда прилагается столько усилий, чтобы освободить остальных.

Но Бротандуиве нельзя заметить, как ту убегающую тень. И Оша вспомнил, что сказал домин.

Среди тех, кто пленил его давно потерянных друзей, было два светловолосых эльфа. Когда Гассан упомянул об этом, Оша и Винн задумались… ведь это большой континент, населенный другими эльфами.

Оша в панике вскочил на крышу. Все сомнения исчезли.

После всего того, что было сделано, чтобы отрезать Денварфи и ее команду, они выследили Магьер и Лиишила в этом городе.

Один из них, судя по росту, мужчина, был близко и двигался не в том направлении, куда направилась группа Винн.

Анмаглахк в меньшинстве, он будет ждать, преследовать или обратится за помощью к остальным. Если этот посланник достигнет цели, то вскоре большая часть команды Денварфи обрушится на остальных… на Винн.

Оша спрыгнул с края крыши, приземлившись так жестко, что ему пришлось сгруппироваться и перекатиться. Он поднялся с ноющими от боли ногами и плечом и быстро пересек главную улицу, даже не посмотрев на стражников. Вскарабкавшись на другое здание, он поднялся и всмотрелся в темноту.

Тень стала еше дальше. Не было времени прятаться, и он помчался по крышам города. Все остальные в опасности, особенно беспомощная Леанальхам… и Винн.

На бегу он потянулся через плечо и нащупал стрелу без обмотанного нитью основания, лишь со стальным концом. Ухватившись за нее, он на мгновение заколебался. Опытный анмаглахк может услышать приближающуюся стрелу и увернуться от нее, особенно в ночной тишине. Он зажал стрелу, обмотанную нитью, между мизинцем и безымянным пальцами, а также схватил другую — без гребня — большим и указательным.

Теперь он держал одну стрелу с наконечником из белой стали Хейнасов и одну простую со стальным. Оша остановился и, быстро оттянув стрелу со стальным наконечником, выстрелил.

Он целился чуть ниже и левее, чтобы попасть своей цели в бедро и стреножить ее. Если стрела случайно попадет в цель, этого будут достаточно, чтобы предотвратить ее бегство. Как только стрела вылетела из лука, он наложил стрелу с белым наконечником и выстрелил снова — первая, чтобы скрыть полет второй.

В этот момент Леанальхам ворвалась в его мысли о Винн. Он оставил ее с Лиишилом, Магьер и Мальцом. Он верил, что именно они смогут уберечь ее от беды, даже в компании Бротандуиве, с тех пор как верноподданные были сбиты со следа. В конце концов, она не была в безопасности, в заточении в другой стране. Греймасга избежал этой участи… и бросил Леанальхам там.

Спустя мгновение после первого выстрела Оши, тень уклонилась вправо. Это не важно; именно туда он направил вторую стрелу. Белый проблеск вспыхнул в темноте, когда лунный свет упал на тонкую полоску металла… похожую на лезвие анмаглахка.

Винн была где-то внизу, на улице, и не подозревала о преследовании. Оша инстинктивно сжал свой лук. Под кожаной обмоткой в его руке скрывался еще один дар Хейнасов: белая металлическая рукоятка лука, под стать наконечнику второй стрелы. Вылетев из темноты, стрела сместилась в полете, как только он прицелился прямо в тень.

Он так и не услышал ее выстрела. Темный силуэт резко вздрогнул, дернулся и повалился. Он услышал, как тот упал на крышу и заскользил. Вскоре послышался отдаленный звук рвущейся ткани. В наступившей тишине, Оша стоял неподвижно, пока не услышал, как где-то снизу, на улице, ударилось о землю тело.

Оша застыл на месте и не мог опустить лук. Вспыхнувшее изображение Винн перекрыло образ тени, содрогнувшейся во мраке. Оба видения вспыхнули в его сознании. Он побледнел, задрожал и с трудом удержался на ногах.

Его первым убийством, которого он никогда не хотел, было убийство одного из его прежней касты.

* * *

…что ты такое… зачем ты пришла… кому ты служишь?

…некому больше доверять…никто не придет за тобой…

…все взаперти или сбежали… ты одна…навечно…

Этот шепчущий хор из воспоминаний отзывался эхом в голове Магьер. Она едва осознавала, что ее волокут по незнакомым ночным улицам. Даже боли в ее разодранных запястьях, с ощущением словно они все еще были скованы, было недостаточно, чтобы заглушить этот шепот.

— Магьер, пожалуйста!

Этот голос был громче остальных. Он пронзил ее правое ухо, как будто она действительно слышала его.

— Помогите мне… попробуй пошевелить ногами… и идти.

Он был таким знакомым, этот голос. Он дразнил ее, но она не могла понять откуда он ей знаком. Воздух и странные запахи, не похожие на зловоние камеры, хлынули ей в лицо и заполнили ноздри. Руки и плечи ныли, словно их до предела натянули цепи, которые теперь удерживают ее.

…никто не придет за тобой…

Эти слова снова скреблись и проносились, словно ее голова кишела личинками. От боли она раскрыла глаза.

Магьер поморщилась от света, мгновенно обжегшего ее глаза. Она закрыла их в тот же миг. Когда она открыла их снова, мимо нее вдоль темной улицы проносились странные здания, разве что другой фонарь приближался спереди, словно… ее тащили вперед.

— Сюда, — прошептал кто-то впереди, и этот голос тоже был знакомым, как и тот, что звучал у нее в ухе. — Святилище недалеко. Мы спрячемся за домом и подождем остальных.

Что происходит? Магьер с трудом повернула голову, и лицо Лисила оказалось совсем близко. Он смотрел вперед, туда, откуда донесся другой голос. Она понемногу начинала осознавать, что обе ее руки висят на двух людях, которые тащат ее за собой. Она не посмотрела в другую сторону на второго; она смотрела только на Лисила.

Она столько раз мечтала о нем среди шепота… сколько дней или ночей? Кожа на его лице была натянута, и он тяжело дышал.

— Лисил? — выдохнула она.

Он мгновенно повернулся к ней, и она вздрогнула от его внезапной остановки.

— Винн… подожди! — окликнул он.

Ей было больно слышать этот голос, так долго она не слышала ничего, кроме шепота в своей голове. Его налитые кровью янтарные глаза наполнились облегчением.

— Мне жаль, — прошептал он и повторил: — мне так… жаль…

Растерянность смешалась с надеждой. Он действительно здесь, чтобы спасти ее? Он только что окликнул Винн? Нет, Винн была далеко, все это не было реальным. Гнетущая тоска убила надежду, когда Лисил расплылся у нее перед глазами.

— Нет… нет, не плачь. — прошептал он. — Все в порядке… все. Нам просто нужно пройти немного дальше.

Ее левая рука резко поднялась и затем опустилась рядом с ней. Лисил споткнулся, когда весь ее вес переместился на него.

— Гассан! Что ты делаешь?

На тот другой голос — опять впереди — Магьер попыталась повернуть голову.

— Он должен нести ее один, так что я волен действовать по мере необходимости.

Этот третий голос, низкий и со странным акцентом, раздался слева от нее. Она не успела перевести взгляд, потому что кто-то другой бросился к ней.

Рука Магьер поднялась вновь, и ее глаза широко раскрылись от причиненной боли. Когда рука опустилась, то оказалась на плечах поменьше и значительно ниже, чем у того, кто помогал нести ее раньше. Она справилась с болью и повернулась посмотреть…

Большие и круглые, выразительно карие глаза смотрели на нее с оливково-смуглого лица скрытого под капюшоном огромного плаща.

— Винн? — прошептала Магьер.

Лишь слегка улыбнувшись, Винн кивнула, а затем повернула голову, чтобы посмотреть на улицу. Магьер с трудом проследила за ее взглядом.

Здесь были Малец и Странница, которая одной рукой опиралась на его плечи, оба смотрели на нее. Несмотря на облегчение, отразившееся на осунувшемся лице девушки, в ее зеленых, как лес, глазах затерялась паника.

Винн внезапно напряглась.

— Нет! Не туда. — вполголоса сказала она, не сводя глаз с Мальца. — Еще три перекрестка… потом направо и еще два.

Малец, должно быть, опять что-то говорит в голове Винн.

— Нам нужно идти! — приказал тот незнакомый мужской голос, теперь где-то позади. — Я буду присматривать сзади.

Малец свернул на темную улицу, заставив Странницу последовать за ним.

— Можешь идти? — спросила Винн.

— Да… да. — ответила Магьер, глядя на своего потерянного мужа.

Вот где она всегда черпала силы, когда думала, что у нее их больше нет.

— Я все исправлю, — прошептал он, глядя в ее лицо. — Клянусь.

Что он должен исправить? Это он спас ее.

…Нет… ты одна…навечно…

Последний отголосок шепота, слабо скребущийся в голове Магьер, вернул ей ненависть. Ненависть придала ей сил. Кто-то сделал все это, кто-то в том мерцающем одеянии. И кто-то умрет за то, что сделал с ней и ее близкими.

* * *

Бротандуиве быстро и бесшумно пробирался сквозь тени переулков, дорог и улиц, выслеживая Денварфи. Он держался на достаточном расстоянии. Даже на расстоянии, она никогда не услышит его. И не увидит, если обернется.

— Винн, подожди!

Денварфи остановилась у выхода из переулка так же, как и Бротандуиве на другом его конце. Он так сосредоточился на охоте, что голос далеко впереди застал его врасплох.

Лиишил не должен был так беспечно выдавать положение остальных. Судя по голосу, они находятся всего в квартале отсюда. Возможно, они даже дальше по улице, перед Денварфи. Потребовалось всего мгновение, чтобы оценить ситуацию.

Имперская гвардия, должно быть, прочесывает город, хотя он еще не видел и не слышал никого из них поблизости.

Когда они появятся, а в конце концов они появятся, — они не обратят внимания на какую-то стычку поблизости, а будут искать сбежавших пленников. И его собственная жертва может воспользоваться таким развитием событий.

Бротандуиве отказался от необходимости искать подходящее место и время. Он отступил от переулка, помчался в обход по соседней улице и свернул за угол, на улицу, куда выходил переулок. Он остановился на углу, среди удушливого запаха лавки пряностей, но не увидел ни Денварфи, ни остальных на опустевшей улице. Это лишь счастливый случай подкрасться к выходу из переулка.

* * *

Денварфи замерла, услышав голос Лиишила, а за ним и другие голоса, слишком тихие, чтобы разобрать слова. Первая ее мысль: вскарабкаться на крыши, опередить своих жертв и лишь тогда, когда сможет схватить либо Лиишила, либо его монстроподобную избранницу, спрыгнуть на улицу. Остальные не посмеют бросить ей вызов в страхе, что она убьет заложника.

Она быстро отбросила эту мысль. Ее задача-выследить и разведать, куда спрячется их добыча. Совсем скоро имперская гвардия заполнит улицы, прочесывая все вокруг. Нападать сейчас будет пустой тратой времени, если ей самой придется спасаться от погони.

Рхизис должен доложить Фретфарэ, а затем Денварфи предоставит более подробные сведения. Их очень мало, и им необходимо придерживаться намеченных планов. Теперь, когда стража прочесывает город, Лиишил и Магьер не сделают и шага, в каком бы месте они не прятались.

Унать это место — вот все, что имеет значение. Любая улица, слишком широкая для прыжка, может задержать или остановить ее, если она будет перемещаться по крышам.

Денварфи собралась с мыслями и вышла из переулка. Краем глаза она заметила тень и мгновенно повернулась к ней.

Невозможно перепутать того, кто стоял там, даже без облачения своей касты. Затаив дыхание, она подумала о каждом из своего отряда, кто погиб, покинув родину.

Денварфи знала, что у нее нет никаких шансов против греймасги, "Держателя Теней", одного из мастеров ее касты. Когда-то она почитала его, жила в трепете перед ним.

Уныние, мрачное и вызывающее ярость, наполнило ее. Ни один анмаглахк не боится смерти. Они боятся только поражения.

— Предатель! — кричала она.

К ее тоскливому удивлению, его ответ был мягким, возможно, печальным.

— Для нашего народа им станешь ты и Вельмидревний Отче.

Хкуандув, ее йоин и наставник, был греймасга задолго до того, как погиб, убив йоина Оши, почитаемого Сгэйльшеллеахэ. С помощью наставлений Хкуандува и своей любви к нему, она не позволит предателю уйти отсюда невредимым.

* * *

Бротандуиве смотрел в лицо Денварфи, не выражающее никаких эмоций. Ей лучше не решиться, пожалуй, бежать и так быстрее умереть. И хотя она бросилась к нему, он поначалу не двигался.

Ее первый удар так и не был нанесен. Лезвие прошло на целую ладонь выше его груди, когда он уклонился и присел. Одной ладонью он нанес удар по локтю ее протянутой руки. Другой ударил по колену.

Вместо одной, обе ее ноги сознательно подогнулись. Падая, она согнула руку. Ее локоть ускользнул от его ладони прежде, чем он завершил удар. Присев под стать ему самому, она рубанула своим клинком.

Бротандуиве отдернул свою руку, и ее лезвие прошло рядом с его ладонью, тогда как он бросился на стену ближайшего здания. Он согнул одну ногу, прежде чем его вес преодолел инерцию и потянул его вниз, и оттолкнулся от стены.

К его удивлению, она плечом остановила каблук, приближающийся к ее голове. Удар все равно отбросил ее назад, и она покатилась по камням улицы.

Когда он поднялся, она уже была на ногах. Он стоял на месте и не приближался, ожидая ее следующих действий. Он предполагал, что она по касательной пронесётся мимо него, устремившись к стене, чтобы взобраться и наброситься на него сверху. А может она наконец повернется и побежит. Бротандуиве просчитал все возможные варианты.

Денварфи снова пришла в движение. Она стремглав бросилась вперед, скользя по земле. Это было слишком предсказуемо, и тем не менее это было большой ошибкой для них обоих.

Он отступил немного в сторону, крутнулся и развернул лезвие, все еще спрятанное в его руке. Он направил его в ее правый глаз, как только она приземлилась, врезавшись в препятствие. Она осела, вытянув ногу, нырнула под его выпад, и правой рукой ударила его в колено. Он перенес вес на другую ногу, принимая удар. Она оттолкнулась другой ногой, рванулась вверх и вонзила клинок ему в живот.

Бротандуиве опустил обе руки и выронил свой клинок. Одной рукой он отвел ее клинок в сторону, а другой ударил сбоку по голове. Он стремительно присел и ударил снизу по ее руке с клинком. Другая рука змеей обвилась вокруг ее шеи.

Бротандуиве уперся обеими ногами и выгнул спину. Ловко и беззвучно сломанная кость стала ответом на его усилия. Она тотчас обмякла в его руках. Затем раздался лязг ее клинка, упавшего на мостовую. Он сделал три вдоха, чтобы успокоиться.

Выпустив ее из рук, он стоял и смотрел на упавшее на землю тело. Его равнодушный взгляд скользил от больших, раскрытых, но безжизненных янтарных глаз, к чуть приоткрытым губам, и затем к сломанной шее, неестественно повернутой в сторону.

Это все излишне затянулось и заставило его задуматься, почему он позволил этому случиться. При повороте его осадила острая боль в правом боку.

Бротандуиве сбросил плащ. Он уставился на кровь, пропитавшую его тунику. Дело не в том, что он ранен. Такое случалось не раз в его жизни, но только не за последнее время и не в схватке с одним единственным противником. Зачарованный, он оглянулся посмотреть на неподвижное тело. Она ранила его. Не сильно, но все же…

Необъяснимая печаль охватила его, но не из-за ее смерти.

Денварфи, "Обреченная Музыка", лежала неподвижно, безжизненными глазами уставившись в пустоту. Как и все его соплеменники, она, достигнув совершеннолетия, отправилась на священную землю, чтобы встретиться с духами их предков. Что бы она не увидела там, — о чем никогда не говорят, — она получила новое имя.

Бротандуиве не услышал музыки ни на улице, ни где-либо еще в этом далеком городе. Ко всем верноподданным, которых он убил, он ничего не чувствовал. Они стали врагами в служении параноидальному безумцу, представляющему угрозу людям.

Он сожалел не о том, что убил ее. Он оплакивал потерю того, кем она могла бы стать. В этой тишине, не нарушенной даже свистом птицы, и во тьме, ее имя звучало так, словно ее истинное предназначение, никогда не будет исполнено.

Сожаление превратилось в не подавляемый гнев. Возможно, это сожаление было с самого начала, потому что есть еще одна вещь, которую он чуть не оставил позади. Он вернулся и склонился над ее телом. Сняв с нее все оружие, он поискал один конкретный предмет, нашел его и поднял вверх.

Гладкое желто-коричневое и овальное, оно было выращено из того самого дерева, в котором Вельмидревний Отче прожил, наверное, тысячу лет. Это было приспособление подобное тому, которое Бротандуиве использовал для сообщения с другими мятежниками среди его народа. Те, что анмаглахки брали с собой на задания, достаточно приложить к стволу любого дерева, чтобы поговорить с Вельмидревним Отче.

Это последнее словодрево, которое было у отряда Денварфи. Без него, они лишились помощи своего вождя-тирана.

Бротандуиве изучал гладкий кусок древесины. Вместо того, чтобы сломать, он незаметно просунул его через окровавленную прореху в его тунике. Он отыскал свой стилет, о котором тоже забыл. Этой ночью он действительно многое забыл или проглядел. Прежде чем присоединиться к Лиишилу и остальным, он должен еще раз остановиться, чтобы забрать несколько вещей, которые он намеренно спрятал.

Он двинулся прочь, оставив тело Денварфи.

ГЛАВА 8

Гассан забеспокоился еще больше, настолько, что перестал оглядываться назад и вышел вперед, чтобы повести Винн и сбежавших пленников. Это случилось, потому что серебристо-серый волк смотрел на него, как ему показалось, с подозрением.

Следом за обнаруженным побегом, на территории императорских владений была поднята тревога. Он искренне надеялся, что все это никак не связанно с принцем. Оуньял'ам — один из немногих оставшихся у него союзников, и принц единственный у кого есть и политическая власть, и возможность ее использовать. Но Гассан был потрясен физическим состоянием Магьер.

Он пошел на все, чтобы заручиться потенциальной поддержкой в поимке Халиды, но эта варварская бледнокожая женщина даже не может самостоятельно передвигаться. Теперь он опасался, что рискнул слишком многим — включая своего принца — ради малого. Хуже того, имперская гвардия уже обыскивает город в поисках беглецов, а он еще не прошел и половины пути к своему тайному убежищу.

Вместе с остальными он был у всех на виду. Хотя мало кто из горожан проходит по улицам в такой поздний час. Было бы лучше, если бы стража замедлила поиски.

— Эй там, вы двое! — крикнул кто-то.

Гассан не оглянулся. Дома на этой улице построены один за другим. Никуда здесь быстро не спрячешься.

— Гассан? — прошептала Винн позади него, все еще поддерживая Магьер.

— Нам нужно найти другой путь, — прошептал он.

Он поспешил в следующий переулок, но остановился при появлении в квартале от него двух мужчин в золотых поясах.

— Туда! Живо! — один кричал другому.

Гассан услышал, как Малец зарычал у него за спиной, а потом, словно в ответ, донесся вой откуда-то издалека. Он узнал жуткий голос Тени. Что делает черная маджай-хи? Ее шум привлечет любого стражника поблизости. Его веки медленно опускались, и в темноте за ними собирались линии света. Но он, прикованный взглядом к первому стражнику, так и не закончил.

Человек вдруг споткнулся и упал.

Прямо за ним стоял Чейн. Второй стражник остановился рядом со своим поверженным товарищем и обернулся. Вместо того чтобы воспользоваться мечом, Чейн нанес удар свободной рукой. Его кулак врезался тому в лицо. Когда второй упал, он пнул первого в висок.

У Гассана не было времени на расспросы, тогда как откуда-то снова завыла черная маджай-хи. Чейн незамедлительно повернулся на звук. Его неровно подстриженные волосы легли на один из его блестящих глаз, и он посмотрел на Гассана.

— Идите! — прохрипел он. — Сейчас же!

Вместо того чтобы подойти к группе, Чейн развернулся и побежал по переулку на вой Тени.

Гассан покачал головой. Чейн направился за собакой? Это группа странных и непредсказуемых союзников, но Гассан, не колеблясь, устремил взгляд на вход в переулок через полквартала.

— Бежим!

* * *

Чейн шел на вой Тени, но тот внезапно оборвался. Им пришлось разделиться, чтобы таким образом разобщить и сбить с толку гвардейцев, покинувших императорские владения. Лишь слепое везение привело его к двум из них, подобравшихся так близко к Винн и остальным. И теперь Тень была в беде.

Она не стала бы выть два раза подряд для того, чтобы просто задержать преследующих стражников.

Когда ее вой наконец прекратился, Чейн утратил единственный верный способ выйти на ее след. Он бросился в обход, вслед за последним раздавшимся голосом. Улица шла не совсем в нужном направлении, поэтому он свернул в переулок, выйдя на задворки, он снова повернулся и промчался по другой улице туда, где переулок пересекал еще один квартал.

Он вовсе остановился. Переулок не пройти, это был тупик. Там в темноте что-то проблеснуло.

Его зрение обострилось от переполнявшего голода. В конце переулка, спиной к нему, стояли два имперских гвардейца. Кто бы ни рычал перед ними, он полностью завладел их вниманием… огрызаясь и клацая зубами.

Он не мог заглянуть за спины тех стражников, но он узнал голос Тени, преисполненный паникой и гневом. Хотя один отступил на шаг от угрожающей Тени, оба держали в руках кривые мечи. Почему она не набросится на них и не проскочит? Что-то еще было не так.

Тот, что отступил, рявкнул что-то другому, но Чейн все равно был слаб в суманском и не разобрал слова. Так далеко на юге не было волков, и эти двое могли прийти в замешательство: кем на самом деле она была.

Чейн прокрался вдоль левой стены переулка. Приблизившись, он заметил еще кое-что. Слева в углу был пойман в ловушку третий стражник, его правый рукав был разодран и покрыт темными пятнами. Немигающий взгляд его широко раскрытых глаз устремлен на что-то, все еще скрытое от глаз Чейна — вероятно, на Тень. Его взгляд резко переместился на меч, лежащий на земле, только вне его досягаемости.

Тень замедлила одного, но повернулась к двум другим. Если она нападет, третий будет готов схватить свой меч. И если Чейн напугает кого-нибудь из них слишком рано…

Третий смотрел прямо на него.

Чейн поднял свой меч и бросился в атаку. Ближайший в паре стражник поворачивался. Чейн ударил его в затылок рукоятью меча, как раз в то время, когда второй испуганно повернулся.

Пока первый стражник падал, Тень бросилась на второго. Она споткнулась, слегка подогнув переднюю правую лапу. За ее спиной, раненый третий стражник тянулся за упавшим мечом, и Чейн на мгновение потерял самообладание.

Дикая тварь внутри него практически вырвалась на свободу. Он плечом ударил падающего стражника, пытаясь столкнуть его на товарища, и услышал, как зарычала и защелкала зубами Тень. Третий нагнулся, схватившись за рукоять упавшего меча, и Чейн без раздумий рубанул его своим мечом.

Острие рассекло челюсть и горло третьего стражника из-за того, что тот попытался подняться. Его голова запрокинулась, и он упал на расположенную сзади стену.

Прежде чем тело ударилось о землю, Чейн развернулся, вновь услышав рычание, клацанье и внезапный крик. В переулке, на земле, Тень сидела на втором стражнике, стремясь добраться до его руки с мечом.

Чейн бросился к ним и ногой нанес чересчур мощный удар в голову. Тело стражника на ладонь пролетело по земле проулка, едва не сбив Тень прежде, чем та успела спрыгнуть. В одночасье, если не считать ворчания и учащенного дыхания Тени, в переулке воцарилась тишина. Все три гвардейца были повержены.

Чейн опустился на одно колено и потянулся к Тени. С переменившимся ворчанием она повернула к нему голову, и он замер. Они стояли неподвижно, смотря друг на друга. Наконец она повернула голову и посмотрела на стражника у дальней стены переулка — того самого, которого он полоснул мечом.

Чейн не смотрел. Он знал, что этот человек был мертв.

Он поклялся Винн в том, что не убьет, но ее здесь не было. Когда Тень повернула голову вновь и попыталась обойти его, чтобы двинуться к выходу из переулка, ее передняя лапа снова слегка подкосилась.

— Ты ранена? — прохрипел он. — Я могу понести тебя.

Она дважды фыркнула нет, но замедлила шаг, оглянувшись на него. Она видела, что он сделал, пусть даже ради ее спасения. Травма головы, полученная месяц назад, могла ослабить ее сильнее, чем кто-либо мог себе представить. Очевидно, что она снова была ранена, хотя и не позволяла в этом убедиться.

Либо так, либо ей хотелось, чтобы с ней больше не нянчились, или…

Она снова фыркнула нет, но на этот раз гораздо мягче.

— Хорошо, — так же спокойно ответил он. — давай найдем Винн.

* * *

Даже опираясь на Мальца, Странница держалась изо всех сил, тогда как ее ноги грозились подогнуться. Она не знала, сколько еще сможет пройти не отставая, когда в ночи мелькали переулки, узкие дорожки и освещенные тусклым светом улицы. Те немногие, мимо кого они проходили, и словом не обмолвились, большинство лишь мельком поглядывало в их сторону. Темнокожий мужчина продолжал останавливаться и оглядываться, чтобы что-то прошептать Винн, указывая на входы различных переулков. Странница приветствовала такие короткие передышки.

Она терялась в догадках о том, почему все это произошло и как Винн могла быть здесь. Во всяком случае, Магьер чаще открывала глаза, держась за Лиишила и Винн. А потом Винн остановилась и, оставив Лиишила одного держать Магьер, направилась к выходу из переулка.

— Мы почти на месте, — прошептала она, указывая вперед.

Странница заметила большое здание со шпилем, возвышавшимся на куполообразной крыше. Свет в том месте теплился за желтыми, зелеными и лиловыми стеклами витиеватых стрельчатых окон.

— Мы будем хорошо спрятаны, а остальные легко нас найдут, — продолжала Винн, спеша на помощь Лиишилу с Магьер. — Последний рывок через улицу. Все готовы?

Когда никто не ответил, Суманец пошел вперед, и что-то в его лице показалось знакомым. Странница не узнала его, хотя была уверена, что видела его раньше. Не было времени вспоминать, потому что Малец двинулся вперед, и в ее сознании всплыли слова-воспоминания.

«Уже недалеко… и я буду настаивать… чтобы мы отдыхали подольше.»

Это было небольшим утешением. Как только они поспешили выйти на улицу, она вцепилась в его мех. Она увидела узкую тропинку, расположенную вдоль одной из сторон святилища и небольшим зданием. Несколько раз тяжело вздохнув, она следовала с Мальцом по узкой дорожке вслед за Винн. За святилищем есть переулок, где все прижавшись к задней стене длинного здания, скроются из виду. Там Винн и Лиишил опустили Магьер у стены, и Странница опустилась на колени рядом с Мальцом.

— Теперь отдохнем? — спросила она.

— Да.

Лиишил внезапно вскинул голову и огляделся по сторонам. У Странницы перехватило дыхание, когда его правая рука потянулась к одному из его крылатых клинков, пристегнутых на бедрах.

Высокая фигура спрыгнула сверху, приземлившись на корточки.

Странница видела только пряди белоснежных волос, свисающие из-под глубокого темного капюшона. Она почти перелезла через Мальца, когда одна мысль заполнила ее голову: анмаглахк!

Малец поднялся на четыре лапы, и с рычанием обогнул ее. Лиишил оттолкнулся от стены и, спотыкаясь, попытался встать за Мальцом.

Высокая фигура поднялась, отступила назад и протянула обе руки.

— Нет… это…я, — прошептал он на ломаном белашкийском.

Странница заметила часть лука, перекинутого через одно его плечо, и колчан за другим. Она была так потрясена, что даже не смоглапроизнести его имя.

— Оша? — прошептал Лиишил.

Чувства Странницы бушевали, словно ураган, срывающий с деревьев листья.

Когда-то Оша был ее единственным утешением, в потемневшем мире. Он заботился о ней, когда она потеряла всё и всех, кого когда-то любила. Только он стал для нее семьей… пока не ушел, даже не попрощавшись и не сказав никому ни слова о том, что собирался сделать. Корабль, на который он должен был попасть, увез ее и остальных на юг, в эту страну.

И вот он здесь.

Оша предпочел остаться в Колм-Ситте… с Винн.

Странница внутренне похолодела. Оша повернул голову к ней. Как она должна была выглядеть после месяца страданий и голода?

— Леанальхам… я… — он едва дышал.

Она не оставит его в покое, раз он чувствует себя виноватым.

— Не называй меня так, — прошептала она. — Меня зовут Странница.

Каким холодным позвучал ее голос даже для нее самой. После стольких навязанных имен, это будет последним, которым кто-либо ее назовет — в том числе и он.

— В следующий раз, — процедил Лиишил сквозь зубы, — не набрасывайся на нас в темноте, как огромный паук.

Странница не видела в темноте ни лица, ни глаз Оши, и он поначалу ничего не говорил. Капюшон его поник, словно он опустил голову, повернувшись к Лиишилу.

— Простите, — прошептал он.

Странница знала Ошу достаточно, чтобы понять, что он расстроен… и не только коробящей встрепкой от Лиишила.

* * *

Винн смотрела на Ошу и Странницу, не понимая, чем вызвана эта размолвка между ними. Она знала его достаточно хорошо, чтобы догадаться, что его беспокоит нечто большее, чем просто чувство вины перед девушкой. Винн уже собиралась протиснуться обратно, к нему, когда Малец с громким рычанием ринулся обходить Ошу.

— Тихо, — испуганно прошептала Винн. — Ты приведешь стражу!

Его рычание перешло в тихое раскатистое ворчание, и Винн заметила, что кто-то движется в узком пространстве за спиной Оши.

Оша лишь чуть повернул в капюшоне голову, вероятно что-то услышав, только и всего.

Винн растерялась настолько, что окликнула его, чтобы предупредить, но он не обернулся, словно знал кто пришел. И есть только один человек, достаточно высокий для того, чтобы смотреть на всех через плечо Оши. Лисил вытащил изогнутый клинок, хотя Винн сомневалась, что у него хватит сил им воспользоваться.

— Успокойте собаку, — приказал Гассан у нее за спиной.

— Пожалуйста, Малец, — прошептала Винн. — Прекрати!

Малец смолк, но, ощетинившись, продолжал смотреть на Ошу.

Винн заметила Бротана, стоящего позади Оши. Старый Держатель Теней нес большой мешок и дорожный сундук. В темноте его пепельные светлые волосы выглядели серыми, хотя при дневном свете кое-где еще оставались светлыми. Она едва могла различить четыре шрама, пересекающих его правый глаз.

Взгляд Бротана миновал каждого в переулке и остановился на Лисиле и оружии в его руке.

— Ты намерен это использовать? — мягко спросил Бротан.

— Убирайся отсюда, — выплюнул Лисил. — Ты бросил нас стражникам в доках!

К удивлению Винн, Бротан в темноте, вероятно, нахмурил брови.

— Да… и нет, — ответил он.

Винн старалась протиснуться вперед, торопясь встать между ними.

— Сейчас не время, Тени и Чейна до сих пор нет!

Услышав последнее имя, Лисил, приоткрыв рот, переключил все внимание с Бротана на Винн.

Винн уклонилась от пристального взгляда Лисила и оглянулась. В дальнем конце переулка, на земле, прислонившись головой к стене, лежала Магьер. Винн протиснулась через всех, направившись к началу узкой тропинки.

Выглянув из-за угла огромного святилища, она сначала ничего не увидела. Она впала в отчаяние и даже подумывала выйти на поиски. Неосознанно сделав шаг, она замерла.

На мгновение ей показалось, что ниже у дороги, по которой они пришли, разрастался край темного силуэта здания. Темнота отделилась и двинулась по улице.

Винн чуть ли не выбежала, как только Тень, а за ней и Чейн приблизились к святилищу, однако кое-что было неправильно.

Тень хромала. Когда она добралась до внешней стены святилища, Винн больше не могла сдерживаться. Она выскочила, подбежала к Тени и с облегчением опустилась на колени. Она обвила руками шею собаки и на мгновение прильнула к ней. Чейн приблизился к ним.

— Все в порядке, — сказал он. — За нами не следили. Большинство стражников сейчас на Западе, там, куда Тень их заманила.

— Что произошло? — спросила Винн.

Чейн медлил.

«Не… сейчас.»

Винн вздрогнула от этих слов-воспоминаний.

Она покосилась на Тень, все еще стискивая ее в своих объятьях. Винн готова была возразить или спросить о хромоте, но тут Тень выскользнула из ее объятий и направилась к тропинке, ведущей в переулок за святилищем. Чейн по-прежнему молчал.

Винн должна была сказать им — ему — как она ценит то, что они сделали. Вместо этого она встала, чтобы последовать за Тенью, и, обернувшись, увидела, что Бротан и Лисил наблюдают за ней из-за угла.

Тень проскользнула мимо них за святилище, и Винн вспомнила про Магьер.

Похоже, Винн навсегда поймана в ловушку ненависти, или чего похуже, что многие здесь питают друг к другу.

Малец и Лисил хотят, чтобы ушел Бротан. Леанальхам — или Странница, откуда бы не взялось это имя — чувствует себя брошенной и преданной Ошей, у которого, в свою очередь, есть причины ненавидеть мастера-анмаглахка. Еще здесь был Чейн… и Магьер.

Как только они все разместятся в небольшом тайном убежище Гассана, до которого еще далеко, все станет еще хуже. Домин вышел из-за угла святилища прежде, чем она успела повернуть.

— Их слишком много, чтобы двинуться вместе, — сказал он, выглядя не слишком довольным. — Я поведу беглецов и, возможно, Ошу другим путем. Ты вместе с остальными будешь следовать по намеченному пути. Если вы придете раньше меня, используй камень, как я тебя учил. И на этот раз больше не уходите, ни под каким предлогом.

Винн почувствовала, как Чейн молча завис у нее за спиной. Ко всему прочему, он недолюбливал домина. У нее были свои сомнения насчет Гассана, но она кивнула ему

— Дайте нам небольшую фору, — сказала она.

* * *

Вцепившись маленькими ручками в сиденье, на единственном стуле в их убогой комнате сидела Энниш. Прошло слишком много времени, с тех пор как Рхизис или Денварфи должны были вернуться.

Фретфарэ села на кровать справа от Энниш. Они вдвоем никогда не чувствуют необходимости заполнять тишину бессмысленными разговорами и часто проводят полдня или ночь в тишине. Это не значит, что они испытывают чувство удовлетворенности.

Энниш вновь окинула взглядом выцветшие серые стены и углы, затянутые паутиной. Волна печали захлестнула ее, когда она подумала о доме в бескрайних лесах Ан'Кроан за полмира отсюда. Закрыв глаза, она представила их ярко-зеленые деревья, густую зелень лесной поросли, россыпь оттенков диких цветов, грибов, прозрачных ручьев и укрытых лишайником полян. Она представила вкус настоящего зернового хлеба, испеченного в общинных печах, сладость биссельники, только сорванной с куста и очищенной от кожицы.

Потворствовать своим мыслям и желаниям не свойственно анмаглакхку. Энниш не могла остановиться.

— Прошло слишком много времени, — нарушила тишину Фретфарэ.

Энниш оторвалась от своих странствующих мыслей.

— Я знаю.

Им двоим, непохожим друг на друга по своей натуре, нередко оставалось только догадываться о том, что происходит за пределами этой комнаты… грязной, темной комнаты, разившей людьми. Не так давно Энниш была настолько охвачена яростью, что мало что замечала за своей ненавистью. А сейчас…

Она чувствует страх, но не осознает его. Это не страх смерти, ведь ни один анмаглахк не боится умереть.

Ее рана должна была зажить — зажила — и все же она все еще не могла сражаться. Ее тело больше не движется с той легкостью, которую она когда-то знала. Что будет с ней? Она не хочет быть никем, кроме анмаглахка. Она не такая как Фретфарэ, чьи советы и личную поддержку по-прежнему ценит Вельмидревний Отче.

Энниш всегда была орудием в руках ее касты.

— Как нам следует поступить? — спросила она.

— Если сможешь, — ответила Фретфарэ. — иди. Проверь остальных и возвращайся с докладом.

Энниш неподвижно сидела на стуле. С тех пор как она приехала в этот город, ей не давали никаких заданий. Ей пришлось чувствовать себя бесполезной.

— Да, я могу… — и она осеклась, внезапно похолодев, и не разразившись гневом. — Что не так? У тебя предчувствие?

Фретфарэ подвержена мрачным предчувствиям, которые часто оказываются верными.

— Возможно, — наконец ответила она.

Энниш хотелось узнать больше, но у нее не находилось слов.

— Иди, — повторила Фретфарэ. — Но будь осторожна.

На мгновение задержавшись, Энниш выскользнула из окна и забралась на крышу. Она все еще может ходить и карабкаться, но далеко убежать не сможет. Скорость движений, на которую она когда-то так полагалась в бою, покинула ее.

Она исполнена сожалением и ненавистью к самой себе. Она отдала бы все, чтобы еще разок впасть в ярость. Гнев поддерживал в ней жизнь и подпитывал ее решительность.

Кто она без этого?

Собравшись с духом, она прыгнула на следующую крышу и, ловко приземлилась на ее край. Это был недолгий прыжок, но мгновение она наслаждалась им. Пересекая крышу, одну за другой она прыгала снова и снова. Она старалась не думать о дурном предчувствии Фретфарэ, но, не успев добраться до императорских владений, она поняла, что что-то произошло.

С улицы ниже доносились крики людей. Она прижалась к краю крыши и посмотрела вниз. Пятеро имперских гвардейцев в золотых поясах, похоже, проводили поиски. Приближались еще двое и, держась с двух сторон, тащили покрывало с чем-то длинным и тяжелым.

Похоже на завернутое тело.

Тот, что нес покрывало спереди, что-то протараторил на суманском и подвергся грубому допросу одного из пятерых. Энниш так плохо говорила на суманском, что не смогла разобрать и слова. Судя по тону и жестам, все пятеро более чем взволнованы, тем, что рассказали эти двое. С юга донеслись новые крики.

Выражение лиц всех тех, кто стоял снизу, становилось еще более изумленным. Они повернулись и побежали на те, другие, голоса. Когда стражники свернули в переулок, с растущей усталостью она следовала за ними по крышам. В душе Энниш нарастал холод.

Тут же замедлив шаг, она направилась в угол крыши. На полпути, ниже в переулке, еще трое стражников стояли над телом. Беспорядочный спор вспыхнул снова. Сверху, на противоположной стороне улицы, Энниш прикрывала рот рукой в попытке сохранить молчание.

Денварфи лежала неподвижно, неестественно повернув голову в сторону. Ее рот был приоткрыт, а глаза уставились в пустоту.

Стражники приходили в еще большее возбуждение, пока один из них не указал в ту сторону, откуда они пришли. Принеся тяжелую ношу, двое уложили покрывало и развернули его.

Ноги Энниш задрожали и подогнулись. Она рухнула на крышу, вероятно, произведя шум, однако никто снизу не поднимал головы.

На развернутом покрывале лежал Рхизис, из его груди торчала сломанная стрела. Часть лица была разбита.

Энниш изо всех сил старалась успокоить свое дыхание, ее трясло, она задыхалась.

Даже после всего, что он для нее делал, она не могла и предположить, что его смерть вызовет в ней такие сильные чувства. После смерти ее нареченного от рук Лиишила, так долго ярость подпитывала скорбь утраты, сводя ее с ума. Энниш ни разу не задумывалась о том, каким значимым стал для нее Рхизис.

Она потеряла и его.

Денварфи тоже ушла. Не осталось никого, кто был бы способен выполнять задачу команды. Бротандуиве победил.

Имперские гвардейцы все еще сердито переговаривались снизу, но Энниш, сжавшись на крыше, могла только дрожать и задыхаться от глухих рыданий, умоляя духов своих предков вернуть ей гнев.

Он не возвращался, и она лежала на крыше, царапая своими ноготками черепицу. К тому времени, когда она смогла вздохнуть и подняться, улица внизу опустела. Не было тел, которые можно было бы забрать, обратить в пепел и вернуть на родину.

Возвращение в трактир заняло больше времени, чем уход из него.

Там, запинаясь, она рассказывала Фретфарэ о том, что видела. Бывшая коварлеаса молча слушала, пока, наконец, не прошептала:

— У Денварфи было наше единственное оставшееся словодрево.

— Я не видела, чтобы солдаты нашли его или забрали, и я не смогла бы.

— Ты должна была вернуть его любой ценой! Без него… мы… — Фретфарэ прервалась на полуслове, поддавшись очередному приступу кашля.

Энниш ждала, когда он прекратится.

— Если их убил предатель, он бы забрал его или уничтожил. Вельмидревний Отче поймет, если не получит от нас вестей на рассвете. Он поймет, что мы не справились… с нашей задачей. Он узнает, что артефакт не найден.

Левый глаз Фретфаре задергался.

— Да.

— Мы должны вернуться на родину, — заговорила Энниш. — Мы должны предоставить доклад сами.

Да, путь будет долгим и трудным, но это единственный способ почтить павших и данные ими клятвы.

— Я найду нам корабль, идущий на север. — продолжила она. — а затем в Колм-Ситте караван, направляющийся к восточному побережью, там найдем корабль, чтобы пересечь…

— Нет.

Энниш ждала с нарастающим волнением, но Фретфарэ хранила молчание. Энниш ни за что не бросила бы бывшую коварлеасу.

— Эта… империя… на краю пустыни, — наконец начала Фретфарэ. — простирается до самого восточного побережья. Здесь должны быть торговцы и другие караваны, путешествующие круглый год. Мы отправимся прямо к восточному побережью… и там найдем корабль.

Кое-что еще пришло в голову Энниш, когда она обдумала этот вариант.

— Как только мы достигнем восточного континента, как мы попадем домой? У нас нет словодрева, чтобы связаться с одним из кораблей нашего народа.

Человеческие корабли не допускаются в воды Ан" Кроан. Лишь немногие контрабандисты идут на такой риск, но многие так и не возвращаются домой.

— В портовом городе Бела есть и другие из нашей касты. — Сказала Фретфарэ. — Ты не могла этого знать. Мало кто мог. Ты свяжешься с ними, когда мы прибудем…, я направлю тебя.

Энниш известно, что многие из их касты скитаются по разным местам, но она не знала, что кого-то навсегда поселили среди людей. Как бы то ни было, они с Фретфарэ хотя бы постараются отчитаться перед Вельмидревним Отче. И все же, даже если они выполнят хотя бы это при такой неудаче, что же ждет ее впереди?

Объединенные общей целью одиннадцать из ее касты отправились самой большой командой, когда-либо посланной Вельмидревним Отче. Все прошли подготовку и обладали опытом, а вернутся только покалеченная бывшая коварлеаса и один сломленный анмаглахк.

Она должна была чувствовать стыд и разочарование, но их не было, потому что Энниш думала о Рхизисе. И теперь, так поздно признав его значимость, она не может вернуть его прах предкам.

— Завтра мы попытаемся договориться о проезде с караваном, — сказала Фретфарэ. — Для нас начнется новое задание.

— И завершится это.

— Да… и завершится это.

* * *

Принц Оуньял'ам мерил шагами свои покои, даже в середине ночи он не собирался спать. Утомленный, да, он всего лишь зациклился на том, что сообщили Нажиф и другие его стражники.

В конце концов, все могло быть гораздо хуже.

Фарид и Иса сменили двух других членов его личной стражи, как это обычно и делалось по ночам, и теперь вместе с Нажифом стояли на посту за дверью. Что касается просьбы Гассана, они довели дело до конца. Похоже, их не видело дворцовое войско, или, по крайней мере, никто из тех, кто остался в живых.

Узнав о побеге и обнаружив лежащего без чувств капитана Харита, советник А'Ямин, прежде чем поднять всеобщую тревогу, приказал быстро прочесать территорию.

Ни Нажиф, ни его люди больше ничего не узнали.

Оуньял'ам надеялся, что домин позаботился о сбежавших пленниках. Если нет, и их поймают, то возникнут вопросы о том, как им удалось сбежать. И всеми необходимыми способами будут получены ответы.

Оуньял'аму не терпится выйти за новыми сведениями, но по своему обыкновению, он должен был спать.

Любые вопросы посреди ночи только вызовут подозрения. А'Ямин узнает об этом.

Шагая обратно, Оуньял'ам пересек свою гостевую комнату, когда из коридора за главной дверью донесся визгливый крик.

— Вы отойдете в сторону!

Невозможно не заметить ядовитый тон Советника А'Ямина.

Оуньял'ам, в ночной рубашке и халате, большими шагами подошел к двери и распахнул ее.

— Что здесь происходит? — потребовал он.

Нажиф, а также Фарид и Иса, стояли прямо на пути советника, пришедшего с тремя имперскими гвардейцами. От одного взгляда на А'Ямина, Оуньял'ам едва не вздохнул с облегчением.

Пленников не поймали.

— Чужеземцы сбежали, — ответил советник. — Пострадал капитан Харит, а один из дворцовых стражников мертв.

Говоря это, он смотрел лишь на принца — нет, изучал его.

Оуньял'ам для виду широко раскрыл глаза.

— Сбежали?! Из темниц под дворцом? Как? По чьей вине?

Советник замялся, однако никак не отреагировал на скрытое обвинение.

— Все, что случилось, было тщательно спланировано, поскольку кто-то подстерегал капитана.

Оуньял'ам повысил свой недоверчивый тон, сделав скептичным.

— Подстерегали?! В открытом пространстве темничных ходов? Как вообще кто-то мог узнать, где держали узников? Кто мог выдать эти сведения? Мало кто, я надеюсь.

На это советник снова замялся, но опять-таки легко вернулся к своим собственным обвинениям.

— Мне сказали, что Вы послали туда капитана.

— Да, по приказу императора.

Оуньял'аму не хотелось пользоваться этой тактикой, ведь тогда советник поймет наверняка, что был одурачен в свое отсутствие. И правда, А‘Ямин замолчал… и заметно побледнел.

— Мой отец потребовал отчета об условиях содержания пленников.

— Император… потребовал? — тихо спросил советник.

— Да. Хотя я тоже нашел эту просьбу необычной — исключительной — Не задавая вопросов, я передал подписанный приказ капитану Хариту. Вы можете обратиться к моему отцу утром, так как по его просьбе я поручил страже императора не будить его сегодня ночью.

А'Ямин предпочел промолчать, чем выразить сомнение в возможном вранье принца. Это навело Оуньял'ама на мысль, что у отца еще бывают моменты просветления — когда он способен отдавать приказы. В таком случае, у А'Ямина по-прежнему останутся подозрения относительно источника сложившейся напряженной обстановки.

— Полагаю, вам необходимо вернуть сбежавших пленников, — спокойно сказал Оуньял'ам. — прежде чем вы снова встретитесь с императором.

Попытка взять на себя управление не прошла незамеченной для разволновавшегося советника.

— И, пожалуйста, держите меня в курсе, — добавил Оуньял'ам.

— Да, мой принц, — прошипел А'Ямин, отвернувшись довольно энергично для своего очевидного возраста.

За ним последовали и трое гвардейцев в золотых поясах. Дважды он оглянулся, обнаружив наблюдающего за ним с порога принца империи. И когда он наконец скрылся из виду…

— Спите спокойно, мой принц.

Оуньял'ам взглянул на Нажифа, который склонил голову и, развернувшись, сделал шаг. Неужели на лице капитана его личной стражи мелькнула довольная улыбка? Нет, конечно, нет. Оуньял'ам закрыл за собою дверь и, прислонившись к стене, глубоко вдохнул и выдохнул.

Несомненно, А'Ямин захочет узнать сможет ли он связаться с императором этой ночью. Всем известно, что имперские гвардейцы — особенно те, что защищают Каналама, — поддерживают советника. Но если сын императора отдал им приказ, касающийся отца, осмелится ли советник попросить о встрече, не говоря уже о том, чтобы оспорить этот приказ?

Не в эту ночь.

Гассану лучше использовать с умом оставшееся время, во бы оно не обходилось… и во что еще обойдется.

ГЛАВА 9

Преодолев долгий и тяжелый путь через город, Малец достиг конца их маршрута, следуя за домином — равно как и Лисил, Магьер, Странница и Оша. Винн ушла другим путем, с Бротаном, Тенью и… Чейном.

Малец был слишком измучен, чтобы осознавать то, что он почувствовал, снова увидев свою оторванную от сородичей дочь, и чересчур опустошен, чтобы интересоваться тем, почему бывший суманский наставник Винн не был облачен в мантию присущую хранителям.

Видимо вместе с тем подавленность умаляет отвращение к запущенному состоянию этой обители, начиная с ее выцветшей древесины и заканчивая перекошенной дверью. Тем не менее, он все равно был потрясен.

Малец вошел в здание, поднялся по лестнице и, дойдя до конца грязного коридора на верхнем этаже, увидел, как домин ухватился за что-то — пустоту — слева, в окне, выходящем на темный переулок.

Окно исчезло подобно тому, как появилась дверь, и мужчина схватился за ее железную ручку.

Малец инстинктивно зарычал и весь напрягся, вздыбив шерсть на загривке, тогда как Странница втянула воздух и затаила дыхание.

— Все в порядке, — заверил Оша на языке своего народа. — Следуйте за домином внутрь.

Малец проворчал, не имея другого выбора. Когда он шагнул вперед, маленькие пальчики Странницы вцепились в его шерсть. Они вошли в загроможденную, но благоустроенную комнату, судя по всему, невидимую снаружи. Более того, напротив исчезнувшего дверного проема, справа, было тоже самое окно.

Ему представлялся тот же вид здания на другой стороне темного проулка, и это ему не нравилось даже больше, чем дверь, внезапно появившаяся в конце коридора. Сам дом, казалось, был больше, чем виделся снаружи.

Свитки и другие рукописи заполняли полки, расположенные вдоль трех стен, тогда как несколько холодных ламп в больших медных держателях слабо освещали комнату тусклым светом кристаллов. Слева стоял круглый стол и три стула с высокими спинками, сделанных из темного дерева. Возле дверного проема складные перегородки отделяли еще одно пространство. Пол был устлан обрамленными бахромой коврами и всякого рода подушками.

Малец осторожно двигался вперед, пока не заглянул в проем справа, и не увидел, что это была спальня. В дальнем конце комнаты на полу возле кровати стоял маленький сундучок. Еще в нескольких шагах, поближе, ему показалась спинка второй кровати. Взглянув на Лисила, он фыркнул и мордой указал на ту комнату.

Лисил втащил туда Магьер, и Малец последовал за ними, пытаясь осмыслить все то, что произошло этой ночью. С трудом верится, что они наконец-то свободны и в тоже время перед ними стояло так много вопросов.

Странница поспешила к нему, пытаясь разместиться рядом.

— Будьте уверены, вы в безопасности, и здесь вас не найдут, — сказал домин.

Малец оглянулся на человека, застывшего в арочном проеме спальни. Он внезапно отступил, обернувшись на полпути, и посмотрел туда, откуда они все пришли.

— Прошу простить, — добавил он и ушел.

Малец не выпустит этого человека из виду. Подойдя к проходу, он выглянул и заметил, что главная дверь выглядела нормально. Домин схватился за ручку и рывком ее распахнул. По ту сторону, в темном коридоре стояла Винн.

Она слегка вздрогнула с протянутой рукой, словно собиралась схватиться за ручку двери, но не успела. Странно, потому что этой ручки там не будет, чтобы ее увидеть или коснуться — если только домин не научил ее своим секретам. Другую руку она странно сжимала в кулак.

— Внутрь, быстро, — поторопил домин.

Она так и сделала, пряча кулак в карман своей одежды. Когда она высунула руку, ее пальцы были разжаты и ничего не прятали.

Малец гадал, что она спрятала в своем кармане, а затем следующей вошла его дочь, Тень. На мгновение все его тело задеревенело, так он увидел хромающую Тень и медленно вышел из спальни. Не обращая на него внимания, она проковыляла в дальний конец главной комнаты и исчезла за складной перегородкой.

Винн поспешила за Тенью, а вампир шел следом.

Малец не смог сдержать низкого рычания при виде Чейна, которое все еще продолжалось, потому что последним зашел Бротан. Однако Бротан все же нёс большой, хорошо знакомый тюк и дорожный сундук. Лисил бросил оба в доках в тот день, когда их взяли под стражу.

Должно быть, потом, после своего побега, Бротан каким-то образом вернул их.

Благодарности за это Малец не чувствовал, хотя и испытывал облегчение. Сундук хранил незаменимые вещи, такие как собственный торк Магьер и торк от шара Огня. Хорошо, что Лисил в тот день бросил свою ношу. О последствиях, которые могли бы быть, если бы тот сундук был захвачен вместе с ними и досмотрен, Мальцу не хотелось думать.

По крайней мере, сейчас он был в безопасности.

Войдя внутрь, старый захватчик теней едва ли взглянул на Мальца.

Малец не знал, что же ему не нравится больше: вампир, старик-убийца или это место.

* * *

В эти прозрачно-голубые глаза, наблюдавшие за ним от входа в спальню, Чейн не смотрел. Благодаря кольцу пустоты, которое он почти всегда носил, маджай-хи не сможет учуять в нем вампира. Покрытый надписями тонкий медный обруч на среднем пальце левой руки, скрывал все, кроме непосредственного присутствия того, кто его носил

Если бы Чейн не надел его, Малец, скорее всего, не смог бы сдержаться и яростно напал бы на вампира — тоже самое произойдет и с Магьер, как только она восстановит свои силы.

Чейн не собирался снимать кольцо. Тем не менее, он не мог не чувствовать неловкость в сложившейся ситуации, поэтому он последовал за Винн в другой конец комнаты. Пожалуй потому, что перегородка гостиной зоны мешала обзору Мальца. Высокий эльф, по имени Бротан, приостановился, чтобы привлечь внимание Иль'Шанка, и оба перешли на шепот. Чейн мог бы услышать их, если бы позволил голоду обострить слух. Вместо этого, он пропустил это мимо ушей.

Он уже знал, кто находится в спальне… кого теперь охранял Малец. То, что последует дальше, он тоже более или менее представлял.

Как только Тень уселась подле стола с высокими стульями, ее лапа слегка подогнулась. Винн моментально оказалась рядом с Тенью, опустившись ощупать лапу и плечо собаки. На вставая с колен и не убирая руки с собаки, она повернулась посмотреть на Чейна.

— Что произошло? — спросила она, почти обвиняющим тоном. — Ты должен был держаться подальше от гвардейцев сразу, как только выманил их.

Несмотря на то, что произошло в тупике проулка, Чейн не знал, что сказать, — после того, как пообещал ей никого не убивать.

Тень зарычала и щелкнула зубами.

Винн отпрянула, отдернув руку.

Неизвестно, что Тень передала Винн в том прикосновении — несколько слов или даже воспоминание. Винн опустила глаза и повесила голову. Чейн услышал ее дрожащее и участившееся дыхание. Конечно, ее беспокоит мысль о том, что Тень снова была ранена.

— Пп… прости, Чейн, — прошептала Винн, не поднимая глаз. — я не хотела… просто…

Когда она легонько коснулась Тени, собака с раздраженным фырканьем положила свою большую голову на передние лапы.

Чейн ждал, не веря, что вопрос улажен.

Винн однажды сказала, что любой из них может погибнуть в попытке достигнуть поставленной цели. Однако, несмотря на прошлую тяжелую травму Тени, Винн запаниковала от маленькой собачьей ранки. Пожалуй, Чейн слегка завидовал Тени из-за этого, хотя он повел себя точно так же, когда угроза для Тени в том переулке была устранена.

Как ни странно, Винн больше ничего не сказала. Рассказала или показала ли ей Тень то, что произошло?

— Довольно, — предостерег Иль'Шанк, со стуком ставя на стол огромную медную чашу, — Держите свои личные проблемы при себе. Мы должны накормить и позаботиться об остальных.

Винн кивнула и поднялась, но как только Чейн отвел от нее взгляд, его озадачило еще кое-что. С унылым выражением лица, у пугающей входной двери стоял Оша, немигающим взглядом уставившись в пол. Непонятно, почему он не пошел в спальню увидеть остальных.

Иль'Шанк швырнул Оше в живот стопку сложенных тряпок. Глаза эльфа распахнулись, когда он инстинктивно ее поймал.

— Сделай что-нибудь полезное, — распорядился домин. — Возьми это и иди с Винн. Винн, возьми чашу и тот кувшин с водой, чтобы промыть раны. При необходимости используйте постельное белье вместо полотенец и сообщайте о любых ранах, требующих лечебного ухода.

Кивнув, Винн поспешила к столу за медной чашей.

Чейн сверлил взглядом перегородку. Он представил себе Мальца, все еще стоящего на страже у входа в спальню. Чейн обернулся, за ним наблюдала Тень. Он не мог прочесть ее выражения, поэтому он закрыл глаза и быстро кивнул ей. Это была вся та благодарность, которую он мог рискнуть выразить в данный момент, и она медленно закрыла свои глаза, чтобы отдохнуть.

Помимо так называемого дампира, которого он помог освободить, он находится в компании двух маджай-хи, заклятых врагов вампиров. А еще более невероятно то, что в последний раз один хотел его смерти, тогда как другая защищала его тайну от Винн — и делала это ради него.

С каждой ночью мир Чейна становился сложнее, из-за женщины, которую он любил.

* * *

Малец все еще стоял у входа в спальню, правда отсюда он мог хорошо видеть только Ошу. Поверхностные мысли этого юноши заполняло нечто зловещее: стрела, выпущенная из его лука во тьме, лишила жизни одного из своих.

С первой встречи с Ошей, Малец и его спутники поняли, что призвание анмаглахка ему плохо подходит. То, что юноша оступился — был вынужден оступиться — из-за своего призвания, этого не меняет.

Сейчас Оша убил во благо Винн.

Малец пожелал бы, чтобы все сложилось иначе для когда-то невинного молодого Ан'Кроан. Все они, за исключением Странницы, совершали неверные поступки. Необходимость этих деяний никогда не уменьшит их тяжести.

Винн прервала его мысли, когда появилась из-за перегородки, держа в руках огромную медную чашу и плескавший водой, такой же кувшин. Она протиснулась в комнату прежде, чем он успел заговорить с ней, тем способом, каким могли лишь они. Оша проследовал за ней, и Малец волчком влетел в комнату.

Лисил опустился на колени у кровати, на которую он уложил Магьер, и накрыл ее покрывалом. Странница стояла рядом, глядя только на Магьер. Подняв глаза на приближающуюся Винн, он быстро перевел взгляд мимо Оши и Мальца на выход из спальни. Его лицо исказил гнев, словно он собирался броситься на кого-то в соседней комнате.

— Не начинай, — предупредила Винн. — Все остальное подождет, пока о вас четверых не позаботятся и не покормят. Тебе нужен отдых, а не еще одна драка… или ругань.

Лисил не ответил и даже не взглянул в ответ. Он снова повернулся к жене, которая лежала на боку, практически закрыв глаза. Малец понимал Винн, хотя, если бы Магьер была достаточно здорова, маленькая хранительница, возможно, не добилась бы своего так легко. Присутствие Чейна нельзя просто оставить без внимания. Когда Винн уселась на кровать, а Оша подал ей стопку сложенных тряпок, Малец снова взглянул на Магьер, но тут же опустил глаза.

Он должен присматривать за ними и защищать их всех, в том числе и Странницу.

В тот миг, когда они ступили на пристань этого города, он потерпел неудачу. А Бротан исчез и остался свободен. Чейн не единственный, кого Малец хочет прогнать — или убить. Что касается тайн, которые можно было вырвать из Магьер после месяца ее пронзительных криков, он уже знал одну, которую не знала она.

Малец настоял на том, чтобы спрятать два шара, и Магьер с Лисилом не знали куда. То, что знал только он, вовек не вытянут из них, но этого было мало. Кое-что из Магьер извлекли.

Когда та фигура в темном одеянии появилась в темнице, тьма под ее капюшоном повернулась к Мальцу. Прикованная к нему, она слишком долго оставалась неподвижна, словно знала его задолго до этого визита. Как бы она не общалась с Лисилом в той темнице, по последнему вопросу друга Малец понял, зачем пришла облаченная в мантию фигура.

Как он это сделал… залез мне в голову… как и ты?

Нет, не так, как он, но, без сомнения, Магьер пострадала сильней от воздействия чар. Спешно удаляясь от святилища, в ее наполовину здраво мыслящим сознании он увидел обрывки новых воспоминаний. Он знал часть того, что она пережила в той темнице. Где-то в ее воспоминаниях было то, что он сделал, разве что не как и где он это сделал — спрятал два шара. Эти сведения фигура в мантии не могла от него получить. Духа, рожденного в теле маджай-хи, потомков стихийных духов, нелегко превозмочь, но…

Сколько времени потребовалось фигуре в мантии, чтобы узнать от Магьер, что он знает о местонахождении двух шаров? Сколько ее пытали, чтобы просто добраться до него, прежде чем истязатель лично пришел молча его подразнить? И деяние, о котором знал только он сам, Малец совершил куда более ужасное, чем Оша.

Проводник, нанятый Лисилом, чтобы сопроводить Мальца в пустоши остался пустой оболочкой. Не имея собственных рук, Малец завладел телом человека, сделав его одержимым собственным духом — стихийным духом — для того, чтобы взять в руки два шара и спрятать.

И еще один шар был здесь, в этой комнате, в сундуке.

Он знал, ведь Винн не могла не позволить этому проскользнуть в ее мысли.

Да, все они совершали ужасное, некоторое похуже убийства, и некоторое похуже того, что он сделал с неповинным проводником. За месяц криков Магьер, он поступил еше хуже, ничего не делая.

Он скорее позволил бы ей умереть, чем выдал местонахождение любого из шаров.

Грехи Мальца выросли до того, что он не побрезгал расценить их как одно целое, и сейчас не было на это времени. Кто-то еще в этом месте связан со всем происходящим, начиная с того дня в доках. Когда его, Магьер, Лисила и Странницу таинственным способом освободили, он узнал незнакомца рядом с Винн.

Когда Мальца и его спутников представили суду, в зале с высоким стеклянным куполом присутствовал тот, кого называли домином Гассаном Иль'Шанком. И этой ночью на улицах, Малец не смог погрузиться ни в одно всплывающее воспоминания этого человеке.

Как будто этого домина, больше не одетого, как хранитель, на самом деле нет… в точности, как и Чейна… как и фигуры в сером облачении, побывавшей в их темнице.

* * *

К тому времени, когда Винн закончила с Магьер и позаботилась о Лисиле, Мальце и Леанальхам — нет, Страннице, — они все были слишком измотаны, чтобы много съесть. Ей пришлось помешать Страннице выпить слишком много воды, чтобы той не стало плохо. Оша помог устроить их на обе кровати, но Странница испугалась, что будет спать одна. Малец запрыгнул на кровать и устроился рядом с девушкой, а Винн опустилась на пол у изножья кровати Магьер и Лисила. Оша встал у входа, повернувшись лицом наружу.

Странница вскоре заснула. В наступившей тишине Винн осознала, что с тех пор, как она вернулась в укрытие, Оша не произнес ни слова, по крайней мере она ничего не слышала. Он даже не взглянул на нее, пока не пришлось, и она захотела спросить…

«Оставь его в покое.»

Винн посмотрела на Мальца, лежащего на краю второй кровати, за ним крепко спала Странница. Прежде чем она успела заговорить…

«Не нужно… пока он не захочет поговорить об этом, если захочет.»

Она даже бессильна помочь ему, и что такое… это? Посмотрев на Ошу, она забеспокоилась еще больше.

Есть и другие важные моменты, которые нужно было обсудить, но не здесь, поэтому она встала как можно тише, но не слишком. Оша посмотрел на нее через плечо.

Его вытянутое лицо не выражало ничего, и это обеспокоило ее еще больше. Подав быстрый знак Мальцу, Винн выскользнула из комнаты, и Малец с Ошей вместе последовали за ней. Обогнув перегородку, она увидела Гассана и Бротана, тихо разговаривающих за столом. Рядом их слушал Чейн.

Здесь слишком много всего, о чем не знала Винн, начиная с того, что поразило Ошу до глубины души и заканчивая тем, что произошло с Тенью, когда она и Чейн уводили стражу по ложному следу. Вмешавшись, Винн повернулась к Гассану, не обращая внимания на Бротана.

— Как долго имперские гвардейцы будут нас искать?

Домин откинулся на спинку стула.

— Поскольку твои спутники вызвали огромный интерес, поиски будут продолжаться. Сейчас это не важно, ведь пока мы здесь, нас не найдут.

— Гвардейцы не единственные охотятся на нас.

Внезапно услышав ломанный нуманский, Винн повернула голову и заметила Ошу, стоявшего у складной перегородки.

Прежде чем она спросила, что он имел в виду, он перевел с нее взгляд и его лицо наполнилось гневом.

Винн проследила за его взглядом, устремленным на спинку стула Бротана.

* * *

Когда Винн оглянулась посмотреть на него, Оша изо всех сил старался не морщиться, однако он по-прежнему сосредотачивал свое внимание на ближайшем стуле. Трудно оставаться спокойным, когда так задыхаешься от ненависти к самому себе и ненависти к греймасге.

— Что? — тихо спросила Винн.

Оша перешел на родной язык.

— Спроси его. — прохрипел он, почти как Чейн.

Винн развернулась к ближайшему стулу, но не успела ничего спросить…

— Верноподданные преследовали Магьер. — ответил Бротандуиве, не показываясь Оше на глаза.

Оша посмотрел на Винн и увидел за спокойным выражением ее оливково-смуглого лица чувство мучительного беспокойства.

— Значит анмаглахки действительно здесь, в столице? — наконец спросила она.

— Что все это значит? — вмешался Гассан.

Для Оши это было слишком, и он не испытал облегчения, когда Бротандуиве объяснил. После, Гассан набросился на Винн.

— Ты не упомянула, что на ваших друзей охотятся наемные убийцы. — обвинял он, — Теперь это стало обретать смысл, но ты понятия не имеешь об опасности, которой сегодня ночью подверглись остальные, те кто…

— Я же вам говорила! — перебила Винн. — В первую же ночь, когда ты привел нас сюда. Или, во всяком случае, задумалась… после того, как ты сказал нам, что во дворце ты видел двоих, похожих на Ошу. Эти верноподданные — группа убийц-фанатиков — должны были остаться на севере.

— По пути случилось кое-что еше, — произнес Бротандуиве. — Впрочем, о верноподданных вы можете больше не беспокоиться. Этой ночью я устранил Денварфи.

— И, о чем или о ком идет речь? — задал вопрос Гассан.

Когда греймасга равнодушно разъяснил, Оша похолодел. Оша знал Денварфи не очень хорошо, но будучи даже не совсем друзьями, их жизни были связаны смертью и потерями.

— Фретфарэ — калека, — продолжил Бротандуиве. — а Энниш тяжело ранена Лиишилом. Из всех троих, цел только Рхизис. И ему придется нянчиться с остальными.

Последнее имя жестоко потрясло Ошу — он вспомнил лицо того, кого он убил.

— Двое… не трое. — Прошептал он.

Внимание Винн обратилось к нему, как и внимание домина. Даже греймасга высунулся из-за спинки стула, но именно реакция Чейна на мгновение приковала взгляд Оши.

Вампир, прищурившись, выпрямился. Он бросил взгляд на Винн и, снова взглянув на Ошу, медленно кивнул.

От того, что Чейн догадался и принял то, что совершил Оша, не было толку. Посмотрев в сторону, Оша встретился взглядом с греймасгой. Он ощутил внезапный порыв добавить, если удастся, шрамов этому старому лицу.

— Мы ждем остальную часть. — Объявил Бротандуиве.

Оша продолжил на своем родном языке вместо того, чтобы биться над другим, рассказывая меньшую часть из того, что произошло… и по какой причине. Винн наблюдала за ним с чем-то средним, между грустью и сочувствием, пока греймасга переводил для остальных. Вполне возможно, она понимала, как плохо он себя чувствовал внутри.

Однако, Оша полагал, что греймасга во всяком случае начнет его расспрашивать.

Бротандуиве повернулся, пропав из виду, и встретил озадаченный взгляд домина.

— Стало быть осталось двое, и они ни на что не годны. Так что, нет причин для беспокойства.

Оша надеялся, что Винн поняла, что еще это значит.

Если верноподданные больше не представляли угрозы для Магьер, Лиишила и Мальца, то присутствие греймасги было ни к чему. Он устал винить себя и сожалеть о том, что оставил Леанальхам на попечение этого предателя, хоть за ней и присматривали остальные.

Избавление от Бротандуиве могло бы исправить это, если бы не темное деяние, совершенное Ошей этой ночью.

— Винн… — медленно проговорил Бротандуиве. — Ты осталась в Колм-Ситте, чтобы разузнать о другом шаре. И окончательный успех, либо провал — единственные причины, чтобы прибыть вам сюда.

Винн застыла от внезапно сменившейся темы, и в воздухе повисло долгое молчание. Чейн чуть придвинулся к ней, покачав головой. Оша знал, что предупреждать бессмысленно.

Греймасга не задал вопроса, значит он уже обо всем догадался.

— Да, мы нашли другой шар. — ответила Винн.

* * *

Бротандуиве не выдал никаких эмоций; ответ Винн — половина тех логических умозаключений, к которым он уже пришел. Еще один шар был в стенах этого жилища, а не спрятан как остальные, и, по количеству шаров, последний предстояло найти. Он слушал вполуха краткий рассказ Винн о том, как был найден Шар Духа.

— Он у нас, в… — заканчивала она.

— Заткнись, Винн!

Откуда-то из-за спины Оши раздалось приказание Лиишила, и Винн повернулась в ту сторону. То, что она сказала или не сказала, не имело для Бротандуиве никакого значения.

Шар здесь.

Что более важно, тот, кто завладеет им, отчасти получит власть над приобретением и использованием остальных трех и поиском пятого. Было правильно это предусмотреть, и Лиишил достаточно хитер, чтобы это понять.

Бротандуиве не обращал внимание на предвиденный спор, завязавшийся где-то позади него. Он утихнет, как только Винн противопоставит Лиишилу свои собственные потребности и замыслы. Бротандуиве стало беспокоить то, что эта группа стала слишком велика, но теперь были другие сопоставимые причины не менять этого.

Ему нужен только Лиишил, хотя для того, чтобы полукровка был уступчивым, может понадобиться и Магьер. Кроме того, Малец, единственный из присутствующих, кто знал место, где покоятся два других шара. Направлять и подавлять Лиишила — единственный способ усмирить маджай-хи. А ради четвертого шара, спрятанного в подземном мире гномов, Бротандуиве нужно укрепить доверие Винн.

— Лисил, сбавь свой тон! — прервала наконец Винн — Не вижу смысла спорить о том, что у кого и где. До тех пор, пока мы не узнаем, почему вас всех взяли под стражу.

* * *

Гассан слушал, как Лисил, чье имя странно произносили оба эльфа, нехотя рассказывал о том, как их схватили. Полукровку и остальных пленников выставили перед принцем Оуньял'амом в зале для приемов, увенчанном куполом.

Им повезло больше, чем они думали, в отличии от Гассана, который был вынужден тоже там присутствовать.

В том зале их обвинили в массовом убийстве. И теперь Гассан полагал, что те, кто на самом делесовершил убийство, переоделись в шеиф, и выступали в качестве их обвинителей. От большинства этих подробностей, в том числе и тех, о которых больше не знал никто, Гассану в настоящее время было мало пользы.

— Там было несколько хранителей, и один смутился при виде нас. — добавил Лисил. — Еще был старик, одетый в те же цвета, что и гвардейцы, который приказал принцу бросить нас в темницу.

— Это, должно быть, советник А'Ямин. — с горечью добавил Гассан. — Хранитель в сером был Верховным Премином Авели-Джамой.

Внимание Винн сосредоточилось на нем.

— Там был ваш верховный премин?

Гассан коротко кивнул.

— Но больше не мой верховный премин.

— Никакого суда и никакого обсуждения после этого, — закончил Лисил. — Нас увели и держали в заточении до сегодняшней ночи.

Винн замялась, а затем спросила:

— Почему Магьер… в худшем состоянии, чем все остальные?

Гассан тоже хотел это услышать, но полукровка замолчал и опустил голову. Состояние Дампира вызывает серьезное беспокойство. Единственной причиной, по которой он шел сегодня на такой риск, было получение власти над кем-то, кто сможет выследить нежить.

Винн быстро-быстро заморгала и посмотрела в другую сторону… вниз. Гассан проследил за ее взглядом, упавшим на огромного серого пса, который пришел вместе с ней из спальни. Когда Винн передернулась и стиснула зубы, а затем вздрогнула, Гассан бросил пристальный взгляд на того, кого называли Мальцом.

Он знал, что у Винн есть скрытый способ общения с Тенью. И судя по тому, как Винн встретилась взглядом с серой собакой, то же самое происходило и между ними. Так что же Малец передал Винн?

— Только по ее крикам… — прошептал Лисил, отклонившись от вопроса, который задала Винн. — я понимал, что она все еще была жива в те дни и ночи.

Гассан встревожился, все еще пристально наблюдая за серым маджай-хи. Не потребовалось много усилий, чтобы мысленно начертить символы, знаки и печати. Как он ни старался, он не мог уловить ни одной мысли в сознании собаки. Когда он направил чары на Винн, у нее не осталось точных воспоминаний о том, что рассказал ей Малец, в которые можно было бы заглянуть. И в последний раз, Гассан сосредоточил внимание на…

Сознание Лисила заполнял один отчетливый момент.

Фигура в сером одеянии, мерцающем символами, знаками и печатями, заполнила сознание Гассана. Этот кто-то нашел Дампира, чтобы получить сведения от нее — и только от нее. Основываясь на том, что было сказано или подразумевалось, длительный допрос, имел другую цель, помимо получения тех сведений.

Ее и ее истязание могли использовать, как способ вытянуть что-то из остальных.

Прежде чем Гассан успел считать больше, Винн подошла к краю стола и уставилась на него.

— Что ты задумал? — спросила она.

На мгновение она испугала его.

— Кто помог тебе их вытащить? — продолжала она. — Начинай отвечать или…

— Или что? — парировал он, ведь его терпение иссякло.

Пока она медлила, он легко разбудил в воображении другой ряд символов и образов. Как только он сконцентрировался на ее поверхностных мыслях, вмешался Чейн, встав у нее за спиной и опустив руку ей на плечо.

Ментальная связь с Винн разорвалась, исчезли и все начерченные им символы и знаки, ошарашив Гассана.

Другая рука Чейна легла на рукоять одного из вдетых в ножны мечей. Винн даже не оглянулась, словно все это было для нее привычно.

— Что, во имя семи преисподних, здесь происходит? — потребовал Лисил.

Когда он попытался вмешаться, Оша рукой преградил ему путь и кивнул Винн. С трудом поднявшись, черная маджай-хи отошла от стола и встала рядом с Чейном.

— Малец? — произнес Лисил. — Винн?

Гассан видел, как она, не сводя с него глаз, отмахнулась от полукровки.

— Отвечай! — требовала Винн. — Что ты знаешь о том, кто пытал Магьер? Малец говорит, что оно делало это не касаясь ее.

Последняя часть была самой значительной. Никто из них не вызывал у него серьезного беспокойства, и все же, ему нужно было взять ситуацию под контроль и направить их внимание в нужное русло. Вызывал беспокойство лишь старый эльф. Тот спокойно наблюдал за ним через стол, вероятно расслабившись, но тем не менее прятал руки на коленях.

— Гассан? — позвала Винн.

Пожалуй, ему следовало бы рассказать ей раньше. Прямо сейчас она могла бы быть весьма полезна, но ничего уже не поделаешь Он смотрел ей прямо в глаза, придерживаясь преподавательского тона.

— Помнишь, я говорил тебе, что моя секта держала пленника?

— Да.

Как ему следует сделать это: понемногу и намеками или вкратце, чтобы ошеломить?

— Тот пленник не имеет физического тела, но обладает глубокими тайными знаниями. Оно… он живет, вселяясь в живых и подчиняя их своей воле. На вашем языке самым подходящим по смыслу словом для него может быть… "призрак".

Поначалу никто не отреагировал и ничего не говорил.

— Как давно ты это знаешь? — задал вопрос Чейн.

И вновь ответ потребовал дополнительных сведений, которыми Гассан пожелал бы не делиться. Пожалуй, чересчур опекающий вампир мог бы стать сторонником получше, чем Винн, но Гассан продолжил обращаться непосредственно к ней.

— Моя секта держала его взаперти на протяжении очень долгих лет. В прежние времена Халида служил тому, кого вы называете Древним Врагом и был предводителем тройки, известной в записях, как Саиминфаль… Владыки Безумия. Другие, например гномы в стародавние времена, называли их Пожирателями Тишины.

У Винн отвисла челюсть, и весь гнев исчез с ее овального лица. Очевидно, часть того, о чем он рассказал, была ей известна. Он знал и воспользовался этим. Она до многого докопалась, своей опрометчивостью и настойчивостью, в том числе и до тех печально известных текстов, которые она провезла через весь мир, и которых ее лишила собственная миссия гильдии хранителей.

— Ваша секта удерживала эту тварь? — наконец произнесла она. — Теперь она на свободе… и ты не сказал нам? Она будет охотиться на тебя, на каждого, кто рядом с тобой и…

— Со мной вам ничего не грозило, — перебил Гассан. — И теперь у Халиды есть более соблазнительная жертва. — его охватило нетерпение и разочарование. — Прибытие твоих глупых друзей и их собственное невежество привлекли призрака туда, где он больше всего хотел быть: во владения императора. Всех мер безопасности, которые я и мои люди там обеспечили, теперь может оказаться недостаточно!

Серый маджай-хи заворчал и посмотрел на Лисила, тут же опустившего глаза, чтобы встретить его взгляд. Малец повернулся к Винн, и они тоже переглянулись.

Гассан находился в растерянности от того, что все это могло значить, и тогда Винн повернулась к нему.

— Как? — спросила Винн. — Малец хочет знать каким образом ты смог бы нас защитить.

Гассан проигнорировал сказанное, как и то, на чем она акцентировала внимание. У нее за спиной вампир раз за разом переводил взгляд с одного на другого. Что еще хуже, старый эльф не произносил ни слова и даже не двигался, и Гассан невольно на него взглянул.

Он слишком поздно осознал свою ошибку, потому что кто-то схватил его за волосы.

— Что ты творишь? — закричала Винн.

Его голову отдернули назад, — сильнее чем могло показаться, — и она устремилась вниз. Он лбом ударился о поверхность стола, и все померкло перед глазами.

— Чейн, остановись! — умоляла Винн.

Гассан едва держался на ногах, когда его стащили со стула и швырнули в проход. За криками остальных, слышалось рычание двух собак. Он не успел опомниться, как врезался лицом в книжный шкаф. Ударившись щекой о полку, он на миг потерял сознание, и, прежде чем тексты посыпались на голову, рука, удерживавшая его волосы, скользнула к его шее.

Что-то острое, холодное и твердое коснулось тыльной стороны его шеи.

— Не двигайся! — прошипел Чейн. — Ни на кого не смотри… иначе я воткну этот клинок тебе в голову!

* * *

Из-за всего этого хаоса, Винн впала в отчаяние. Она была готова броситься на Чейна, пока Лисил не схватил ее за руку. Тень нырнула ей под ноги, а Малец устремился за ней.

— Что вытворяет эта тварь? — прорычал Лисил.

Он, конечно же, говорил о Чейне и даже обнажил один из своих изогнутых клинков, по-прежнему закрепленных на поясе. Бротан вскочил на ноги, и тут внимание Винн привлек голос Чейна.

— Значит эта нечисть, Халида, сидит в том, кто допрашивал Магьер? Как?

Чейн приставил острие своего старого короткого клинка к шее Гассана, но ответа от домина не последовало.

— Чейн, этого достаточно, — одернула его Винн. — Отойди и…

«Помолчи и дай ему закончить!»

Винн вздрогнула и посмотрела вниз, но Малец уже отвернулся и смотрел на Гассана и Чейна. Винн подавила гнев и сдержала злость от такого предательства. И хотя Лисил обнажил оружие, ни он ни Малец, не пытались остановить Чейна. При том, что они настолько ненавидели Чейна, что использовали бы любой предлог на него напасть.

Какого черта здесь происходило?

«Слушай его… внимательно.»

Винн еще раз посмотрела вниз, чтобы встретиться взглядом с Мальцом, теперь смотревшим на нее, и когда перевела взгляд обратно, увидела…

— Винн, задумайся, — прохрипел Чейн, уставившись в затылок Гассана. — Все эти годы он и его секта удерживали этот бесплотный дух — но как? Им пришлось бы изучить его, что он умеет, и то, как он может проникать в чужой разум. И к тому же, он утверждает, что способен защитить нас… так каким же образом?

Винн не ответила сразу, и Чейн оглянулся. Более того, она в то же время услышала голос Мальца в своей голове, эхом отражавший произносимые Чейном слова.

— С помощью колдовства!

Винн по-прежнему не могла говорить.

Лисил, Магьер и даже Малец — все они пережили ужасающую встречу с мертвецом-чародеем, по имени Вордана. Давно, еще на родине Магьер, мертвец поймал каждого из них в ловушку их собственных иллюзий, порожденных их худшими страхами. И теперь, Малец и Чейн, невзирая на ненависть друг к другу, пришли к общему выводу о Гассане Иль'Шанке.

И, прежде чем Винн смогла подобрать слова…

— Что такое… колдовство? — раздался где-то позади вопрос Оши.

Бротан, вероятно, знал точный перевод на их язык, но Винн не дала ему и шанса усложнить ситуацию или взять ее под свой контроль. Она знала лишь одно похожее слово на их языке.

— Толеалхан.

Оно означало Повелитель Воли.

Винн услышала, как Оша резко пришел в движение — вместе с ним что-то скользнуло по ткани или же коже. Винн не рискнула и взгляда отвести от стоящих перед ней, да и Тень, которая до сих пор не двигалась и не издавала и звука, по-прежнему стояла отвернувшись.

Кто-то схватил ее за край плаща и резко потянул.

Винн споткнулась, когда Оша дернул снова. Прежде чем она успела выпрямиться, он вытащил стрелу, наложил на тетиву и направил на Гассана, несмотря на то, что Чейн все еще загораживал домина. Та стрела была с белым металлическим наконечником.

— Оша, — прохрипел Чейн. — если ему удастся вырваться…

— Он покойник! — ответил Оша.

Вся неуверенность и весь стыд, которые Винн видела на его лице, исчезли, и вновь он защищал ее, наравне с Чейном, готовый пойти на крайность. Даже остановив одного из них, она ни за что не остановит другого. И после всего этого, ее больше всего беспокоило то, что Бротан просто стоял и наблюдал.

— Довольно! — громко произнес Гассан, до сих пор прижатый к полкам. — Если я хотел действовать против вас, тогда зачем же я подверг себя и тех, кто помог мне освободить трех охотников на вампиров? И снова почему, если я мог добраться до Дампира своими силами… без любого из вас?

Винн в замешательстве покачала головой.

— Ты помог им сбежать, чтобы они помогли тебе выследить того призрака?

— Магьер ни на кого не охотится! — отрезал Лисил.

— Так за чем же вы сюда прибыли? — огрызнулся Гассан. — Задумайтесь о последовательности событий. Магьер прибыла сюда в поисках шара воздуха, Винн рассказала мне, однако же ты и твоя супруга были брошены в темницу. Магьер лицом к лицу столкнулась с тем, кто обладал мастерством, способным извлекать ее секреты. Тот, кто обладает такой силой, не нуждается во влиянии своего вместилища, чтобы проникнуть на территорию императорских владений. Но если понадобится, он заполучит такое вместилище. Думаете, тогда любой из вас сможет беспрепятственно найти другой шар?

В комнате снова воцарилась тишина, и картина для Винн стала складываться воедино.

Тот, кто помогал Гассану изнутри, имел доступ к пленникам и обладал властью над ними. И мог даже быть одним из тех, кто их приговорил, и все же в этой стране преступление, в котором они обвинялись, должно было привести к смертной казни.

Насколько высоки были связи падшего домина в стенах императорских владений?

И если призрак вцепится в кого-то с таким сильным влиянием…

Винн попыталась быстро переварить все это.

Она снова оказалась наивной дурочкой, не видящей самого страшного. И все же, если то, что Чейн заявлял о домине, было хотя бы наполовину правдой, Гассан был так же опасен, как Вордана, если не хуже.

Винн верила, что он помог ее друзьям по их собственной дружбе, впрочем, в свое время он уже не раз вставал у нее на пути. Он сделал посох с кристаллом солнечного света, который с тех пор не раз ее спасал, но при этом он втайне следовал за ней в потерянную крепость гномов. Он пытался раньше нее добраться до шара, теперь спрятанного в подземном мире гномов. И он подготовил это убежище, которое никто не мог найти.

По коже поползли мурашки, когда она оглянулась вокруг места, скрытого от всех чувств. Нет, не скрытого, оно скорее как-то проникало в разум приблизившихся к нему и создавало препятствия для их восприятия, даже наощупь.

— Не слушай его, — прошептал Лисил.

Это тоже напугало ее. Достаточно и того, что Чейн и Малец, а ведь кто бы мог подумать, пришли к соглашению. Еще был Оша, готовый стрелять без промаха, лишь расслабив пальцы на тетиве.

— Сейчас ничего нельзя сделать.

Внезапные слова Бротана, без малого усилили ее испуг.

— Независимо от того, что мы предпримем дальше, — решительно заявил он, смотря на Гассана. — это должно подождать, пока Магьер не поправится. Нужно прервать обсуждение, причем его нельзя оставлять одного. По крайней мере двое должны постоянно за ним следить.

Винн вовремя повернулась, чтобы увидеть, что зрачки Чейна стали обретать цвет. Ей нужно было что-то делать, и побыстрее.

Винн плечом ударила Ошу в бок. И как только его большие янтарные глаза расширились от изумления, а лук отклонился в сторону, она обеими руками вцепилась в его натянутую стрелу и всем своим весом потянула вниз.

— Чейн, отойди — сейчас же! — приказала она.

— Лиишил? Что проис…? — затем последовал вдох, привлекший внимание Винн.

Странница стояла, выглядывая из-за края перегородки.

От всего увиденного девушка побледнела еще сильней, даже для своего ослабленного состояния. Шум, должно быть, разбудил ее так же, как и Лисила, и Винн подумала о Магьер, отдыхавшей в той комнате вместе со Странницей.

— Ах, проклятье! — прошептала Винн. — Лисил, отведи ее обратно в комнату. — и когда он повернулся к ней, она поспешила его оборвать — Сделай это. Малец, ты тоже. Никто из вас не понимает того, что поставлено на карту. Я потом все объясню. А сейчас… просто идите!

Лисил все еще колебался. Даже со своей загорелой кожей, он выглядел настолько бледным и изнуренным, что вероятно лишь гнев и страх удерживали его на ногах. Наконец он развернулся и выпроводил Странницу за перегородку. Развернувшись, Винн поймала на себе взгляд Мальца.

«Я буду ждать.»

Винн поморщилась, но кивнула, и когда Малец скрылся за перегородкой, она обратилась к Чейну, все еще державшему острие меча у шеи Гассана.

— Отойди, — сказала она.

Он был самоучкой, начинающим заклинателем, не хуже других. Возможно, именно это помогло ему раскрыть тайну, быстрее кого-либо другого. Ей следовало выслушать его раньше, но сейчас это не имело значения.

— Чейн, прошу тебя, — добавила она.

Он стиснул зубы, но все же отступил. Острие его меча было последним, что он от отвел от Гассана.

Гассан медленно повернулся, спокойный и собранный, как будто ничего и не было.

— Предлагаю вам всем немного отдохнуть, — сказал он.

Он приподнял бровь и легким движением головы выразил ей поклон. Но даже это не уладит самого худшего из этого, но он был прав в том, что большинство из них нуждалось в отдыхе. Винн тоже испытывала усталость.

Так или иначе, надо надеяться, что Магьер вскоре поправится.

ГЛАВА 10

Наутро, Лисил открыл глаза и увидел тусклый свет. Лежа на кровати рядом с Магьер, он поднял голову, чтобы заглянуть в главную комнату, и увидел рассеянный солнечный свет, разлившийся на подушки у входа в соседнюю спальню. После месяца, проведенного в мрачной темнице с единственной свечой, даже такой свет резал глаза. Прищурившись, он опустил голову на подушку и увидел копну черных волос.

Магьер все еще спала, прижавшись спиной к его груди, под легким одеялом, укрывавшим их обоих. Она была такой тихой, как в том затянувшемся молчании между криками, когда он не знал где она.

Он практически вжался лицом в ее шею, чтобы убедиться в том, что она на самом деле была здесь. А затем вспомнилось все, что произошло прошлой ночью.

Лисил вспомнил как был разбужен громкими голосами, доносившимися из соседней комнаты. Он хотел пойти и всех утихомирить, пока они не разбудили Магьер и Странницу. И когда он осторожно встал с постели, его привлекла одна странность.

Мальца не было на кровати Странницы.

Он выбежал и обнаружил всех остальных за обсуждением, и вскоре после этого все пошло вразнос. Позже, когда он уложил Странницу обратно в постель, Малец уселся между кроватями и стал наблюдать за проходом, пока наконец не пришла Винн.

По крайней мере, у нее хватило ума прийти одной, и все же, войдя, она снова вздрогнула, посмотрев на Мальца. Что бы он ей не сказал, это, должно быть, не было приятным и даже доброжелательным. Да, она со своими приятелями помогла друзьям бежать из тюрьмы, но во что она их всех втянула?

В той комнате, среди грызни и едва ли не кровопролития, Лисил многого наслушался, а Оша принял сторону того вампира. К тому времени, как Винн закончила рассказывать обо всем, что случилось с момента ее прибытия в город, Лисил устал сильнее, чем когда принес сюда Магьер.

И теперь ему не хотелось даже задумываться об этом.

Откинув одеяло, он заставил себя подняться, но не зная, что делать дальше, сел на край кровати и повесил голову.

— Мы все еще здесь… не там?

Эти простые слова в полумраке комнаты прогнали все мысли, и Лисил поднял голову. На другой кровати Странница с Мальцом все еще крепко спали, и он поскорей обернулся.

Магьер лежала на подушке. Она повернулась и полураскрытыми глазами смотрела на него. Судя по выражению ее лица, она не совсем понимала, как он мог здесь быть. Часть его чувствовала то же сомнение, и он прижался губами к ее лбу. Когда он отстранился, выражение ее бледного лица все еще было удивленным.

— Да, мы здесь… не в темнице, — тихо заверил он.

Он все еще чувствовал слабость, но больше облегчение, видя ее рядом и зная, что может прикоснуться к ней, обнять и защитить. Пока она не восстановит силы это все, что имеет значение.

— Отдыхай, — сказал он ей. — Я поищу тебе что-нибудь поесть, пока ты будешь спать.

Магьер так крепко сжала его предплечье, что он почувствовал боль. Он не пытался освободиться. То, что у нее было столько сил, уже было облегчением.

— Я быстро, — прошептал он. — Малец и Странница тут рядом.

Когда он указал на противоположную сторону комнаты, она повернула голову и увидела спящих на другой кровати, девушку и собаку.

Ее хватка ослабла, однако ему пришлось отцеплять ее пальцы, и тогда он бережно сунул ее руку под одеяло.

— Поспи, — сказал он.

Он подождал, пока Магьер закроет глаза, и поднялся. Как только он вышел из комнаты, он заметил ряд изменений.

С ближней стороны гостиной комнаты, на устланном подушками полу, кто-то спал, ворочаясь под одеялом. Это был тот, кого Винн звала Гассаном, тот, на кого все набросились прошлой ночью. Перегородка исчезла, ее сложили и поставили рядом с окном. Это дало ему возможность свободно видеть всю комнату, хотя вероятней всего, позволяло остальным следить за домином.

Лисил обошел гостиную и увидел Ошу, стоявшего спиной ко входной двери.

Даже сложив руки на груди, Оша крепко сжимал в одной лук. Его большие янтарные глаза подергивались. Он склонил голову, и Лисил кивнул в ответ.

Похоже Оша чувствовал вину за то, что бросил Странницу, оставшись с Винн. Хорошо, так и должно быть, и Лисил не уверен, что она его простит. Повернувшись к столу, он остановился.

В дальнем углу у стены, согнув свои длинные ноги и уперев руки в колени, сидел Бротан. Пусть даже глаза его были закрыты, голову он держал прямо, как будто кто-то мог спать в такой позе. У дальнего края стола сидела Винн, уставившись в маленькую чашку из дымчатого стекла, которую держала в руках. Из-за высокой спинки стула она казалась еще ниже.

Единственным, кого Лисил не углядел, был Чейн. У него не было времени посмотреть получше, потому что Винн подняла глаза, выглядя почти такой же уставшей, каким чувствовал себя он.

— Ты поспал? — спросила она.

Он подошел к ней и сел напротив.

— Немного… так что теперь?

Винн сделала медленный глубокий вдох.

— Магьер нужна еда получше, чем та, что у нас здесь есть, может теплый бульон, тушеное мясо или рыба — вам всем нужна.

Вот оно как? Они просто притворятся, что прошлой ночи никогда не было? Но он согласился, он страстно желал что-нибудь сделать — что угодно, — после того, как месяц был бесполезен и немощен. Он знал, что никто не должен покидать это странное тайное убежище без особой необходимости, но поиск подходящей пищи для Магьер, безусловно, является такой необходимостью.

— Я надену плащ и поищу рынок, — сказал он.

— Ты этого не сделаешь.

Лисила нисколько не ошарашил голос Бротана, и он возразил.

— Не притворяйся, что заботишься о нас, после того что ты…

— Имперская гвардия разыскивает тебя, — прервал старый убийца и не спеша открыл глаза. — Если тебя снова схватят, ты всех нас подвергнешь опасности.

Лисил подался вперед, собираясь встать со стула.

— Он прав, — согласилась Винн. — Даже в плаще тебя смогут заметить, арестовать или чего похуже. Я самая маленькая, и я уже бывала на рынке и обошлась без происшествий. Я не столь примечательна, как ты, и имперские гвардейцы не знают обо мне.

Лисил уступил.

— Отлично, — сказал кто-то еще. — Только быстро, не снимай капюшон и ни на кого не смотри.

Лисил сел вполоборота, когда Гассан Иль'Шанк легким шагом направился к столу. Домин не выражал никаких признаков беспокойства о том, что за ним наблюдают, хотя Оша больше не скрещивал руки и держал лук в состоянии боевой готовности. Лисил повернулся обратно.

— Хорошо, — коротко ответила Винн, не глядя на домина.

Лисил чувствовал себя ущемленным, и это ему не нравилось.

— Возьми, Тень, — поручил он.

Винн повернула голову и посмотрела вниз.

В этот момент он понял, что не заметил еще и Тень. По всей видимости дочь Мальца лежала под столом, у ног Винн.

Винн обратила взор к нему и покачала головой.

— Нет, черная волчица может привлечь внимание, к тому же мы уже использовали это как отвлекающий маневр.

Он знал Винн не один год, и, хотя она могла быть права, Лисил понимал, что она лгала. Ну, пожалуй, частично. И по какой же еще причине она оставит Тень?

— Чейн…

C этими словами-воспоминаниями, возникшими в сознании Лисила, Малец оказался у его стула. И тогда Лисил вспомнил, как Тень повела себя с Чейном накануне. От того, что Винн беспокоилась о безопасности этого выродка, Лисил чувствовал горечь.

— Клянусь семью преисподними, — заговорил он. — Возьми Тень, и никто не тронет Чейна… пока он сам об этом не попросит.

Винн поморщилась от его тона. Когда-то это было все, но сейчас она бросила на него сердитый взгляд. Ему было безразлично.

— Она права, — вставил Бротан — Черная волчица привлечет внимание… и судя по тому, в каком состоянии Тень вернулась прошлой ночью, я предполагаю, так оно и есть.

— Я скоро вернусь, — сказала Винн. — Я знаю дорогу.

Она опустилась на одно колено и что-то прошептала, вероятно сидящей под столом Тени. Жалобно заскулив и показавшись на глаза, черная маджай-хи побрела в дальний угол, располагавшийся на противоположной от входа в спальню стороне гостиной зоны.

Винн обратилась к Оше:

— Ты… поможешь ей?

Оша кивнул, хотя Винн уже надела плащ и была готова выходить. Лисил проводил ее взглядом и затем повернулся туда, куда ушла Тень. В дальнем углу главной комнаты, накрывшись одеялом, лежало тело, и Лисил знал, чье.

Чейна — полностью накрытого и дремлющего.

Услышав, как хлопнула входная дверь, Лисил поднялся и обернулся, однако Винн уже не было. Его даже не интересовало, как она собиралась найти дверь, чтобы вернуться обратно. Он просто изучал Ошу… который пообещал оказать содействие Тени.

Чистокровный эльф Ан'Кроан и Маджай-хи защищали дремлющую нежить.

Мир сошел с ума.

* * *

Оша проводил взглядом Винн. Когда он повернул голову, отвращение на лице Лиишила заставило его вновь отвернуться. В принципе, Оша был того же мнения, что и Лиишил. Но здесь и сейчас, Винн и Тень были правы.

Им нужен Чейн — нужен каждый — для того, что грядет. Причиняющий неудобства вампир более чем доказал это прошлой ночью.

Оша глубоко вдохнул, чтобы немного успокоиться, но напряженное молчание душило сильней затхлого воздуха и зловония этого человеческого города. В отсутствие Винн всем нечего было сказать.

Лиишил стал запихивать предметы на полки, и домин поспешил ему помочь. Держа в руках небольшую бутыль с водой, он взял со стола чашку Винн, выпил содержимое и направился в спальню. Домин хмурился, наблюдая за Лиишилом, и Оша, пытаясь тоже наблюдать, утратил концентрацию.

Леанальхам — Странница — не разговаривала с ним со вчерашнего вечера. К счастью, она, скорее всего, еще спала. Весь ее гнев и все брошенные ею обвинения он заслуживал, но в том, что способен вынести их прямо сейчас, он не был уверен. Не имея желания делить компанию с Бротандуиве, но имея необходимость присматривать за домином, Оша обогнул стол и направился в дальний слабо освещенный угол.

Тень лежала на полу, повернув голову к столу. Позади нее, как накрытый простыней покойник, с головой укрывшись одеялом, неподвижно лежал Чейн.

Оша видел это много раз, но все никак не мог к такому зрелищу привыкнуть. Тень подняла голову и заскулила, и он опустил взгляд. Должно быть, она тоже чувствовала напряжение, ведь она редко обращала на него внимание.

Собака ненавидела разлучаться с Винн, даже на короткое время, но в последнее время часто оказывала содействие Чейну. Но, как ни странно, в упор не замечала своего отца.

Оша думал об этом, но не задавал вопросов. Он не был уверен, кого следует об этом спрашивать. Тихие шаги за спиной заставили его обернуться.

Леанальхам — Странница — стояла у входа в спальню и наблюдала за ним.

Оша сглотнул внезапно встрявший в горле комок.

Ее каштановые волосы, диковинные для Ан'Кроан, спадали в буйном беспорядке. Увидев ее истощенной от голода в лучах дневного света, он лишился речи из-за охватившего чувства вины. Сделав несколько шагов по все еще усыпанному подушками полу гостиной комнаты, она остановилась и, опустив взгляд, посмотрела в дальний угол за его спиной.

— Винн заботится о нем, — прошептала она, явно подразумевая Чайна.

Это не было вопросом, она утверждала. Он отшатнулся, словно от удара в живот. Эти слова могли значить что-угодно, но она явно произнесла их, чтобы его уязвить. И что еще хуже, он чувствовал, что это заслужил.

Да, Винн заботится о Чейне. И Оша ничего не мог с этим поделать, хотя у него были свои чаяния относительно нее, и их общего прошлого. Однако, кое-что еще потрясло Ошу.

Леанальхам никогда раньше не пыталась его ранить. С момента их последней встречи, в ней изменилось не только имя, а гораздо большее.

* * *

Покидая это зачарованное место, Винн не могла сдержать дрожь, заставлявшую ее содрогаться, словно от ползающих муравьев. И все же, ее тревога нарастала при мысли о том, что ей пришлось уйти.

Гассан оклемался, Чейн спал, а Магьер, к счастью, не покинет спальню в ближайшее время. Если нет, Винн надеялась, что Малец будет благоразумен и усмирит Магьер. Недоверие было бы благословением, в отличии от презрения. Столько ненависти — и пролитой крови — было между Чейном и остальными, особенно между Чейном и Магьер.

Пополнение припасов на маленьком рынке заняло больше времени, чем она рассчитывала.

Сначала она купила большую урну с плотной крышкой из варёной кожи, а затем отыскала харчевню. Хозяин наполнил урну какой-то похлебкой. Судя по ее аппетитному запаху, там по крайней мере было мясо, вероятно козлятина, она точно не знала. Расплатившись, она отправилась на поиски чистой одежды, не зная была ли среди спасенных Бротаном тюков запасная одежда.

Она позаботилась о том, чтобы на купленной одежде не было ярких узоров — чем проще, тем лучше.

В конце концов, она купила три наряда из простых муслиновых шальвар, — то, что считалось штанами в этой стране — и легких туник без рукавов — все это носил здесь едва ли не каждый. Самый маленький наряд был ало-красного цвета. Два других были побольше: один темно-синего цвета, другой песочного. Во всяком случае, ее друзья смогут хорошенько вымыться и переодеться в чистое. И для этого она нашла и купила два куска сандалового мыла.

Хотя Винн и была довольна покупками, возвращаясь в обитель, она поняла, что нагрузила себя чуть больше меры. Она старалась сосредоточиться на выполняемой задаче, а не на предательстве Гассана — не на том, что он рисковал собой лишь потому, что нуждался в помощи для поимки мертвеца. А может и в чем-то большем. Если бы он был честен с ней с самого начала, она смогла бы его понять, даже если бы не смог Чейн.

Она не знала, что будет дальше, ведь прошлой ночью ничего не было решено. Как и Лисилу, все, чего ей сейчас хотелось — помочь Страннице и Магьер поправиться. Магьер была самой сильной из всех, кого она когда-либо знала, и все же сейчас она выглядела едва ли не сломленной.

Она не могла и представить, что для этого потребовалось — и чего это стоило Магьер.

Приближаясь к обители, она прошмыгнула в проход между домами и свернула в переулок, ведущий к задней двери. Добравшись до нее, она переложила свою ношу, чтобы освободить одну руку, и попыталась ухватиться за дверную задвижку. Когда она сделала это, что-то блеснуло в ее восприятии.

При виде Гассана у Винн перехватило дыхание.

Прежде чем она успела попятиться, он направился к ней, и все вокруг нее, кроме Гассана задрожало и исказилось. Когда она непроизвольно зажмурилась и тут же открыла глаза, все стало как прежде, словно ничего и не было.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Как ты прошел мимо остальных?

— Я не покидал комнаты. Фактически меня здесь нет.

— Нет?

— Это было необходимо, — сказал Гассан, и его голос звучал как настоящий. — Нам нужно поговорить наедине, и чтобы это было менее… дезориентирующим, я сделал так, чтобы ты могла меня видеть.

Винн огляделась вокруг. Если все, что он сказал, правда, тогда как он это делает? Из того, что было сказано и сделано Чейном прошлой ночью, чтобы использовать чары, домину нужен был зрительный контакт.

— Вы уже ясно изложили свои намерения, — сказала она.

Его лицо окаменело.

— Очевидно, нет.

Винн медленно отступила, и он с отвращением фыркнул. Тогда она вспомнила о гальке.

Она была единственным ответом. Она не просто позволяла нащупать дверь убежища. Она следила за местонахождением того, кто ее держал — иначе и быть не могло.

— Убирайся из моей головы!

Бросив одежду, она чуть не уронила урну, обхватив ее другой рукой, а свободной рукой полезла в карман. Она стала искать гальку, чтобы выбросить ее.

— Перестань вести себя как ребенок! — велел он. — Если бы я хотел контролировать тебя, я бы не позволил тебе искать гальку, не так ли? И слушай… я не смогу схватить урну, если ты ее уронишь!

Она замерла, сжимая в кармане гальку.

— Ты даже не говоришь со мной, — сказал он и закатил глаза. — Ты только так думаешь, потому что я вбил это тебе в голову. И да, это из-за гальки. Неужели ты думаешь, что я дал бы подобный предмет, не зная, где его искать?

Однажды он использовал посох, который сделал для нее, и выследил ее в затерянном городе гномов. Да, он думал наперед и ей лучше начать делать так же.

Она рассматривала его тонкие черты лица, четко очерченный нос и серебряные блики его темных волос. Она, вероятно, никогда больше не будет ему доверять, хотя они столько всего пережили вместе. Он верил в нее и поддерживал, когда никто в родной миссии гильдии и пальцем не пошевелил, чтобы ей помочь.

— Чего ты хочешь? — спросила она, все еще охваченная сомнением. — Для этого ты позволил мне отправиться на рынок? Чтобы поймать меня здесь, когда я одна?

— В некоторой степени так и есть, — признался он. — Твои спутники должны взяться за охоту на призрака, прежде чем вы продолжите поиски последнего шара. Чтобы этого добиться, мне нужна ты.

Подозрения Винн усилились вдвое. Хотя полная урна становилась все тяжелее, она не собиралась выпускать из ладони гальку.

— Думаешь, я смогу уговорить их сделать то, чего они не хотят?

— Я думаю, ты можешь мыслить здраво, — ответил он, и выражение его лица стало еще более напряжённым, насколько это было возможно. — Я знаю, что Магьер стремится отыскать шар воздуха. Полукровка и серый маджай-хи во всяком случае последуют за ней, пусть даже против своей воли. Это не представляется возможным или безопасным, пока остается призрак… особенно, если у него есть доступ во дворец.

Это была лишь догадка, но Винн не успела это сказать.

— Подумай! — убеждал Гассан. — Совершенно очевидно, что Халида вселился в того, кто пытал Магьер. Я не знаю кто это был — и есть сейчас, но со своей силой, он может затуманить разум любого, кто будет поблизости. Никто не сможет отличить одержимого, ведь он не настолько глуп, чтобы подвергать опасности полезное тело, пока он не покончит с ним. Если бы он завладел кем-то с большей властью, какое бы применение он нашел для этой власти куда более земной?

С каждым мгновением все сказанное им все больше обретало смысл, и Винн это не нравилось.

— В настоящее время, — продолжал он. — В императорских владениях есть те, кто может ограничить или помешать поискам сбежавших заключенных. Этому придет конец, если Халида обретет тело того, кто имеет существенное влияние. Твоим друзьям не выбраться из этого города, пока он не будет уничтожен, и если они будут пойманы…

Он так и не закончил, да в этом и не было необходимости.

Чем дольше Магьер и Чейн будут находиться в непосредственной близости друг от друга, тем сильнее будет накаляться обстановка, и Винн это осознавала. Этого никак не избежать, если она должна помочь Гассану, посредством вовлечения Магьер.

— И ты понятия не имеешь, кто одержим? — спросила она? — Ни малейшей догадки?

Он медленно покачал головой. Все мои приближенные погибли, когда эта тварь сбежала, но не все, занимаемые им жертвы, могут быть мертвы, или могут помнить о его присутствии. Именно поэтому мне нужен был твой друг… и еще второй маджай-хи.

— А как же твой принц? Не трудно было догадаться, что он помогал тебе. Он был одним из тех, кто приговорил Магьер и остальных, возможно, чтобы не допустить их казнь. Что, если он теперь призрак?

— Это не он.

— Откуда тебе знать?

— Я знаю, — ответил он слишком уверенно. — Как бы то ни было, Халида не остановится, пока Магьер и ее близкие не будут возвращены. Я не преувеличиваю, говоря о влиянии, которым он может обладать. Все выходы из города, вероятно, уже охраняют, и поиски твоих друзей будут расширены. Насколько стремительно и насколько широко зависит от принятых мер. Только когда Халида будет повержен, надеюсь, я смогу доказать это тем, кто стольким рисковал, помогая мне… и как следствие, твои друзья смогут спокойно отправиться на поиски.

Винн знала, что Гассан использует все, чтобы задействовать Магьер, Лисила, Мальца, Тень и даже возможно Чейна. Она также не могла оспорить приведенные им доводы, учитывая, как мало она знала о том, как он организовал побег.

Она снова задумалась о тайне, которую до сих пор скрывала от него: об устройстве, которое она заполучила, разыскивая шар Духа. Когда-то это устройство — сделанное из фрагмента ключа, открывавшего шар — было приведено в действие, и его умелый обладатель мог отследить другой шар.

Ей не удалось сделать это самостоятельно, используя текст мертвого языка, которого она не понимала. Этот язык в глубине веков принадлежал этим территориям, и, по ее мнению, Гассан единственный, кто мог бы с этим помочь. И для этого может понадобиться не просто знаток мертвых языков. Очень скоро, если она хочет помочь Магьер, ей понадобится помощь домина.

— Ты видишь истину, которую другие бы отвергли, — добавил он тихо. — Ты убедишь их?

Винн ненавидела находиться в таком положении, но согласилась.

— Хорошо, — произнес он.

Еще одна волна колебаний, и Гассан исчез на глазах у Винн… или так ей казалось. Она все еще озиралась по сторонам, просто чтобы убедиться.

* * *

Наверху, в убежище, Гасссан медленно открыл глаза, словно всего-навсего отдыхал на одном из стульев с высокой спинкой. Он спокойно ждал, когда прибудет Винн и войдет, используя зачарованную гальку, как было велено. Она бросила на него быстрый взгляд, а затем сосредоточилась на заботе об остальных, для начала усадив за стол полукровку и необычную темноволосую эльфийку. Серый маджай-хи уселся на пол рядом с девушкой.

Винн разлила по тарелкам тушеное мясо и подала на стол.

— Ешьте не спеша, — советовала она. — И остановитесь, если сведет живот.

Услышав бряканье тарелки по полу, она взглянула на огромного маджай-хи.

— Я серьезно, Малец. Просто хлебай по чуть-чуть!

Мгновенье спустя она сделала возмущенное лицо.

— Я не занудствую, а теперь… ой… просто делай, как я говорю!

Гассан нахмурился. Он хотел бы узнать побольше о том, как она общается с этими причудливыми созданиями. Серый и черная несколько отличались между собой. Черная маджай-хи все еще оставалась в темном углу комнаты, рядом с одеялом, укрывавшем мертвеца. Гассан с энтузиазмом готов был вступить в более жаркую дискуссию, ведь было бы лучше сдвинуться с мертвой точки, прежде чем дампир будет достаточно здоров, чтобы стать частью любого плана.

Ее проще будет переубедить, если сначала склонить остальных, а проще это будет в ее отсутствие.

Гассан прекрасно понимал, что Винн встала на его сторону лишь под влиянием обстоятельств, но она была достаточно умна, чтобы понимать положение дел. Ее расспросы о принце, слишком приблизили ее к истине, к тому, чем он пока не готов поделиться.

Много лет назад его секта заметила догматические различия между императором и его сыном, настолько существенные, что каждому в его секте стало понятно, что придется вмешаться. Империю нужно было вести по пути разума, а не теократии, коренящейся в мертвой, темной религии, о существовании которой мало кто знал. Склонность принца к первому делала его мишенью для тех, кто находил его образ мышления — и его потенциальное правление в будущем — опасными.

Гассан ловко подружился с наследником императорского трона, в дни юности принца, и убедился, что он сполна заслуживал доверия. Познакомив юношу с несколькими членами своей секты, постепенно он принялся побуждать Оуньял'ама к осознанию разрушительных вероучений его отца.

У юного принца это не вызывало радости. Это так же не было большой неожиданностью, учитывая все, что видел при императорском дворе принц за годы правления своего отца.

Чтобы защитить принца, секта согласилась на то, что раньше было немыслимо. Они создали для Оуньял'ама один из своих медальонов.

Гассан научил его использовать медальон, и скорое признание принца было ошеломительным. В другой жизни он мог бы стать достойным хранителем, если не метаологом.

Другой жизни не будет. Принц Империи был орудием, направленным против уклада императора. А медальон обладал и другими свойствами, которые открывались по мере обучения принца. Если сосредоточится, Гассан практически всегда сможет почувствовать приблизительное местонахождение Оуньял'ама, или по меньшей мере направление.

Раньше это казалось еще одним способом присматривать за принцем.

Гассан не мог не думать о том, сколько времени Халида провел, воздействуя на Магьер… сколько провел в ее сознании. Что если эта тварь установила с ней подобную связь? Сама эта перспектива также толкнула Гассана поставить Винн в безвыходное положение.

Ему нужно, чтобы она изложила его доводы остальным, а через них и Магьер. Когда дело касается дампира, не должно быть и намека на то, что воздействие исходит именно от него.

Гассан заново оценил всех присутствующих, начиная со Странницы, Лисила и Мальца. Оша не представлял никакой угрозы, так как был явно влюблен в Винн, и во что бы она его не втянула, он последует за ней.

И напоследок он заглянул в дальний угол комнаты.

К счастью, Чейн спал. Прошлой ночью вампир был тем, кто умственно и физически был самым многообещающим. Из страха, что оттолкнет Винн, Гассан воздержался от того, чтобы расправиться с ним.

Тень оставалась на месте, оберегая Чейна, но она тоже будет сопутствовать Винн во всем.

Еще есть покрытый шрамами старец, Бротан, более опасный и непредсказуемый, чем вампир. Порывистая сторона Чейна была мотивированна защитой Винн, тогда как личная заинтересованность Бротана оставалась загадкой. Сейчас он просто скучающе наблюдал.

Сидя рядом с Мальцом, Винн медленно обернулась.

— Оша… Бротан, Тень… Если хотите, есть еще много тушеного мяса. Я отнесу тарелку Магьер и посмотрю, не проснулась ли она.

Гассан вмешался до ее дальнейших действий.

— Вокруг нас разворачиваются события, и нам нужно принять некоторые решения.

Оша придвинулся ко входной двери, а Бротан, остался спокойно сидеть на полу, скрестив ноги.

Лисил положил ложку.

— Какие решения?

В свою очередь, Гассан посмотрел на Винн, хотя она смотрела куда-то в сторону.

— Домин считает, что нам придется охотиться на этого призрака, — сказала она. — прежде чем мыотправимся на поиски другого шара… и я думаю, он может быть прав.

— Я же говорил вчера, — резко ответил Лисил. — Магьер ни на кого не охотится. Не в этот раз.

Малец сидел, навострив уши. Никто не отзывался, должно быть он единственный слушал. Без помощи рук Бротан поднялся с пола и шагнул к Гассану.

— Я согласен с Лиишилом, — добавил старый эльф. — Этот призрак — твоя проблема, не наша.

Гассан промолчал, и снова взглянул на Винн.

— Это и есть наша проблема, — возразила она. — если этот призрак в том, кто допытывал Магьер. По словам домина, Халида — при жизни — служил Древнему Врагу. Если он побывал в голове Магьер, то может знать о шарах… по меньшей мере о тех, которые уже были найдены. Теперь, когда она сбежала, он не остановится, пока не поймает ее. Если он завладел кем-то с достаточной властью, он может иметь в своем распоряжении имперскую гвардию, или даже войско.

Лисил уронил ложку, и уже спорил с Винн.

Несколько раз Винн обращалась еще и к Мальцу, для того чтобы чем-нибудь молча обменяться. В конце концов, она без участия Гассана добилась того, в чем он нуждался, и он не стал источником еще более ярого сопротивления.

Лисил опустил локти на стол, все еще задыхаясь от гнева. Малец замер, его огромные голубые глаза метались по комнате, но так как Винн не оказывала никаких ответных действий, пес молчал.

В затянувшейся тишине, Гассан размышлял о том, что не пора ли было рассказать о своей связи с принцем. Есть вещи, о которых даже Винн не знала и не могла догадываться. Поэтому, как можно проще, он стал объяснять, как познакомился с Оуньял'амом.

В сохранившемся молчании, когда никто больше не возражал и никто не соглашался, ему пришлось рискнуть еще раз. Он вынул из-под рубашки медный медальон.

— Моя секта создала один из них для принца Оуньял'ама, чтобы он мог устанавливать с нами связь, а мы могли его защищать.

Он вкратце рассказал кое-что из того, что рассказывал Винн, в том числе и о своем умении определять местонахождение принца в пределах ограниченной дальности.

Винн смотрела на него немигающим взглядом.

— О чем ты говоришь?

— Халида может обладать такой же осведомленностью о Магьер. Если любой из вас покинет город, взяв ее с собой, куда бы вы не отправились, вы приведете его с собой… в том числе и к другому шару.

Винн вскочила, но не устояв на ногах из-за тяжести стула, который не сдвинулся с места, она рухнула обратно.

— Почему ты сразу не сказал? Шар уже здесь… с ней… в другой комнате!

Гассан оставался спокоен, видя глупую панику Винн.

— Никакими средствами нас здесь не найти. Убежище надежно защищено, даже от меня, пока я нахожусь за его стенами. Это служило его главной целью. Иначе зачем бы я вас всех сюда привел и оставил? Однако вы должны уничтожить Халиду прежде, чем попытаетесь покинуть этот город.

— Он прав.

Незнакомый голос застал врасплох даже Гассана. Стул едва ли не отлетел, когда Лисил резко вскочил на ноги, а Малец развернулся и ринулся через всю комнату.

Магьер стояла у входа спальню и наблюдала за происходящим. Завернутая в тонкое одеяло она держалась за дверной косяк, чтобы не упасть.

Приблизившись к ней, серый маджай-хи, словно колеблясь, замедлил шаг. Он опустил голову и уши, возможно не опускав лишь глаз, смотревших на нее.

Магьер испуганно взглянула на Мальца, хотя слишком поздно, чтобы посчитать, что ее испуг, был вызван его молниеносным приближением. Жалобный вой разнесся по комнате, и как застрявший в глотке вопль, собачий вой был преисполнен горем и болью.

Глаза Магьер расширились в чем-то близком к ужасу. Она опустилась на колени и положила руку на морду Мальца.

— Нет, — прошептала она. — Не говори так. Даже если бы мог… ты не смог бы. Все хорошо… пожалуйста, ты поступил правильно.

Гассан был растерян, как и все вокруг.

— Лисил? — тихо окликнула Винн.

Он помотал головой, хмуро глядя на парочку у прохода спальни.

Магьер подняла голову и посмотрела через всю комнату, ее руки скользнули к плечам и шее Мальца, словно она собиралась схватить и притянуть его к себе. Он молчал, уткнувшись мордой ей в шею.

— Я так понимаю, у вас есть план? — спросила она, взглянув сначала на Винн, а затем лично на Гассана. — И это должна будет быть ловушка… со мной в качестве приманки.

Интересно, как долго она слушала?

— Ни за что! — прорычал Лисил.

Сделав шаг в ее сторону, он резко остановился и, повернувшись, бросился прямо к Гассану. Винн попыталась его схватить, насилу успев удержать, когда из дальнего угла комнаты с рычанием выступила Тень. Оша сделал пару быстрых шагов и остановился, он явно паниковал и не знал, что делать.

Магьер не сводила глаз с Гассана.

— Да, — одними губами произнес он.

Она посмотрела на Лисила.

— У нас нет выбора.

Лисил вырвался из хватки Винн, и повернулся к Магьер.

— Нет, у нас он есть! Мы не должны делать…

— Лисил! — перебила его Магьер.

Малец оторвался от ее шеи, чтобы тоже взглянуть.

Лисил метал взгляды повсюду, задыхаясь от ярости и паники. На мгновение ему захотелось развалиться на части. Тогда он медленно повернулся и горящими лютой ненавистью глазами взглянул на Гассана.

— Если нас здесь не смогут найти никакими средствами, мы не будем делать ничего, пока она не поправится. Понятно?

Гассан кивнул.

— Разумеется, — удовлетворенный тем, что ему это удалось, он поднялся и взял плащ. — Я выясню насколько продвинулись поиски заключенных, — сказал он, — и сколько гвардейцев прочесывает город, — и где. Масштаб их поисков может помочь нам оценить ситуацию и положение того, в ком теперь обитал Халида.

Бротан поднялся и замер в полной неподвижности.

Оша с тревогой бросил взгляд на Лисила, словно спрашивая, не стоило ли помешать Гассану покинуть убежище.

Гассан медлил в ожидании. С прошлой ночи, его считали пленником и наблюдали за ним. Он потакал им, но этому нужно положить конец. Если сейчас кто-то из них попытается его остановить, будет самое время показать, на что он способен.

— Отпусти его, — тихо потребовала Магьер и взглянула на Бротана. — Я не шучу. Все изменилось. И еще… он снова прав.

Лисил в гневе тряс головой, возможно признав свое поражение.

— Что если тебя заметят?

Гассан не удостоил ответом этот вопрос и направился к двери.

ГЛАВА 11

Стоило Гассану покинуть убежище, как прекратились все разговоры о предстоящей охоте, и Винн сосредоточилась на том, чтобы создать для своих освобожденных друзей более комфортные условия. Для начала она отыскала ведро и несколько больших пустых емкостей, хранившихся в убежище. Она также взяла урны, купленные ею на рынке. Затем, спустившись вниз и выйдя на улицу, она вместе с Ошей двинулась на запад и прошла один квартал. Воспользовавшись городским колодцем, они наполнили свои сосуды.

Не смотря на тяжесть их ноши, они быстро вернулись обратно и поднялись на верхний этаж.

Вместо того, чтобы воспользоваться галькой, Винн решила сделать кое-что другое и посмотреть сможет ли это сработать. Остановившись у ложного окна, она опустила ведро и тихонько постучала освободившейся рукой.

— Это я, — прошептала она.

Дверь открылась с другой стороны, и оттуда выглянул Лисил.

Отлично. Это означало, что при необходимости, пока хотя бы один из них остается внутри, остальные могут приходить и уходить.

Проскользнув вместе с Ошей внутрь, она услышала, как Лисил закрыл дверь, и взяла дело в свои руки.

— Оша, пожалуйста, отнеси это ведро и два кувшина в спальню. А потом попытайся занавесить дверной проем.

Он кивнул и принялся за дело.

Вскоре была собрана куча покрывал, простыней и всяких других легких тряпок, а также купленная ею одежда, оба куска мыла, маленькие горшочки с лечебной мазью и перевязочные материалы. Она также достала деревянный гребень из своего мешка. Затем Винн разделила все эти предметы и подняла охапку, оставив часть вещей на столе.

— Магьер, Странница… пойдёмте со мной. — сказала она, направляясь в спальню.

К этому времени, Оша уже занавесил простыней вход в спальню, и теперь там можно было уединиться. Винн отодвинула простыню и вошла внутрь. Сейчас между кроватями стояли ведро и два огромных кувшина с водой. Когда Магьер и Странница вошли вслед за ней, Винн положила взятые в охапку покрывала, простыни и кусок мыла и пошла проверить, надежно ли задернута занавеска. Лисил мог остаться с остальными мужчинами и вымыться в соседней комнате, где она оставила ему две урны с водой, мыло, покрывала и одежду.

Затем из-за края простыни показала нос Тень.

Винн следовало бы подумать о еще одной "женщине" в их группе, и Тень просунулась внутрь, чтобы присоединиться. И в этот момент, Винн пожалела, что Тень не осталась в гостиной, с Мальцом. Дочери не помешало бы немного смягчиться по отношению к отцу, но сейчас не было времени беспокоиться о таких вещах.

Винн почувствовала облегчение, от легкой податливости Странницы, ведь прошлой ночью и этим утром девушка была холодной и едва ли не равнодушной. Большая часть этого была направлена на Ошу, хотя странно это или нет, кое-что выплеснулась и на Винн. А что касается истории возникновения нового имени девушки-полукровки, это тоже могло подождать. Магьер, Лисил, и даже Малец теперь называли ее Странницей, и этого было достаточно.

Когда Магьер и Странница стали раздеваться, внимание Винн вернулось к более насущным делам.

Странница выглядела исхудавшей до костей, а ее запястья покрывали страшные кровоподтеки, в то время как на Магьер почти не оставалось следов.

Винн прекрасно знала с какой быстротой исцелялась Магьер. Если не принимать во внимание то, что она была бледнее обычного и выглядела исхудавшей, на ней не было ни единой раны. Даже ее изодранные запястья почти не выдавали того, что ее держали в цепях. По крайней мере они не вызывали беспокойства.

Обнаженная по пояс, Странница застыла, уставившись на свои запачканные штаны. Винн сочла ее застенчивой, но девушка выглядела так, словно испытывала физические неудобства. Винн пригляделась и поняла, что дело не в скромности. После месяца без купания, в некоторых местах ткань штанов, вместе с потом, грязью и телесными нечистотами прилипла к ногам Странницы.

— Снимать их будет больно… немного, — сказала Винн.

Странница кивнула, и когда Винн помогала стягивать штаны, девушка несколько раз вздрогнула, но не издала ни звука. Когда дело было сделано, Странница села на пол и прислонилась к кровати. Винн уже собиралась швырнуть испорченные штаны в угол и взять мазь, но услышала медленно нарастающее шипение, схожее с сердитым кошачьим.

Магьер уставилась на изуродованные и покрасневшие ноги девушки. На мгновенье Винн показалось, что зрачки Магьер стали расширяться; в ярости они бы поглотили радужку, заполнив ее чернотой.

— Не надо! Не теряйся! — предостерегла Странница, почти сама не своя, и посмотрела на свои ноги. — И, пожалуйста, не говори остальным.

Винн искоса взглянула на Магьер, и с напряжением ждала что, что-то пойдет не так, и придется звать Лисила и Мальца.

Вздрогнув, Магьер присела на корточки перед девушкой. Она потянулась к простыне, лежащей поверх стопки тряпок, и, выдернув ее, стала кромсать, словно это был газ. Она окунула один лоскут в кувшин с водой, выжала и собиралась приложить его к ноге девушки.

Магьер медлила, ее голос был севшим, словно ей трудно было говорить.

— Просто… дай… промочить… немного.

Девушка кивнула, и Магьер осторожно приложила мокрую ткань к ноге Странницы.

Странница поморщилась, поэтому Магьер помедлила перед тем, как приложить еще один лоскут уже к другой ноге девушки. К этому моменту ту уже трясло от боли. Магьер протянула руки, нежно обхватив ладонями лицо Странницы, приподнялась на коленях и наклонилась, чтобы коснуться лба.

— Ты сильная, — прошептала Магьер. — Очень-очень сильная, девочка моя. И никому нас больше не разлучить.

Глаза Винн стали наполняться слезами, и она постаралась нащупать кусок мыла.

Вскоре после, Странница сняла влажные полоски простыни и омыла тело. Винн помогла ей вымыть волосы над ведром. Немного воды попало на пол, но с таким импровизированным способом купания, ничего уж не поделать.

Вслед за этим, она нанесла мазь на ноги девушки и помогла ей одеться, пока Магьер, взяв мыло и опустившись на колени рядом с кувшином, отмывала себя. Когда она вымылась, Винн и ей помогла вымыть волосы. Магьер также одела кое-что из купленной одежды. Странница надела красную тунику, а Магьер темно-синюю.

Когда все было сделано, три девушки — и Тень — покинули спальню и вернулись в главную комнату.

Лисил в целом закончил, хотя и не надел новую тунику. С его волос еще капала вода, но они снова были белокурыми. На нем уже были муслиновые шальвары, которые пришлись ему в пору. Хотя он был тоньше, чем Винн помнила, его грудь и руки все еще были мускулистыми. Он позволил ей нанести мазь, прежде чем натянул через голову ярко-оранжевую тунику.

Наблюдая за ним с расстояния нескольких шагов, Магьер произнесла:

— Этот цвет тебе идет.

Как бы то ни было, трое друзей Винн были теперь чисты и, к счастью, чувствовали себя немного комфортнее. Когда Магьер подошла поближе к Лисилу, а Странница опустилась на стул рядом с ним, Винн не могла их не оценить.

К этому моменту, волосы Странницы уже высохли от теплого Суманского воздуха. Красный цвет выгодно подчеркивал смуглую кожу и зеленые глаза девушки, а ее каштановые волосы были длинными и густыми. Винн не помнила ее такой красивой.

Как бы Винн ни надеялась, что здешняя одежда поможет ее друзьям получше смешаться с толпой, это явно было не так.

Одежда хорошо сидела на стройной фигуре Магьер, но легкие шальвары и темно-синяя туника лишь делали ее еще более экзотичной. Ее бледная кожа и черные волосы, переливающиеся кроваво-красным в лучах солнечного света, в этой части света были весьма и весьма необычными. Ей придется носить плащ с самым глубоким капюшоном.

Пожалуй, плащей у них было навалом.

Не высказывая замечаний и не предлагая помощи, у окна все это время скрестив ноги сидел Бротан.

Магьер опустилась на пол перед сидящей на стуле Странницей, и девушка тут же потянулась за лежащим на столе гребнем. Она стала расчесывать влажные волосы Магьер, и от такого вида Винн с тоской вспомнила прошлое.

Когда-то она часто расчесывала и заплетала волосы Магьер. Казалось, это было так давно. Сейчас она позаботилась о себе и своих спутниках и заглянула в дальний угол комнаты.

Чейн спал, покрытый одеялом, и до сих пор никто о нем не вспоминал. И это было хорошо, но это только пока.

А еще здесь был Оша.

Он стоял у входной двери. Взгляд его глаз скользнул к Страннице, задержался там на мгновенье, а затем переместился на Винн. Она, как и Оша, быстро отвела глаза, и обнаружила, что Малец пристально за ней наблюдает. Должно быть все беспокойство было написано у нее на лице.

Они с Мальцом всегда видели друг друга насквозь, и в их сложившейся обстановке его неизбежно многое удручало:

Дочь, которая отказывалась признавать его существование.

Присутствие вампира и необходимость принятич его помощи.

Двуличный домин, намеревающийся использовать Магьер в качестве приманки.

Винн хотелось бы побыть с Мальцом наедине. Прежде чем снова повернуться к ней, Малец окинул взглядом Магьер, Лисила и Странницу, и лишь потом взглянул на Винн.

«Я рад, что ты здесь… что пришла за нами. Я не знаю, что бы случилось, если бы не ты.»

Это было на него не похоже. Он страшился и выражал благодарность, и это ее немного обеспокоило. До сих пор, казалось, что из всех четверых случившееся меньше всех затронуло Мальца. Пожалуй, прошлый месяц затронул его больше всех остальных, и она должна была это заметить.

Конечно, он снова выглядел грязным.

Винн подняла кувшин, все еще наполовину наполненный водой, переложила его в другую руку и взяла кусок мыла.

— Твоя очередь, Малец, — объявила она, выпрямившись.

Теперь пол станет по-настоящему мокрым.

* * *

Малец почти не сопротивлялся, когда на него накинулась Винн. Когда Странница встала со стула, чтобы прийти на помощь, она ясно поняла всю чудовищность происходящего.

Некоторые проявления эльфийского уважения к маджай-хи похоже навсегда останутся неизменными. Но в сложившейся на миг нормальной обстановке, или ее иллюзии, Малец знал, что Винн заподозрит неладное, если он слишком облегчит ей старания.

Странница притащила еще один кувшин с водой, чтобы его сполоснуть. Как только она наклонила его, Малец вырвался из хватки Винн и отступил назад до того, как она попыталась его схватить. Глаза Странницы широко распахнулись, как раз перед тем, как содержимое сосуда выплеснулось на колени Винн.

Странница затаила дыхание.

— Ох… ох… нет… Боже мой!

— Ему никогда не нравилось мокнуть, — с рассеянным видом проговорил Лисил.

Винн схватила Мальца, стараясь держать покрепче.

— Ты… ты паршивая дворняга!

— Ты сделал это нарочно? — спросила Странница, наивно уставившись на него. — Ты… ты… испорченный маджай-хи!

Винн фыркнула.

— Попробуй как-нибудь с щеткой угнаться за ним по качающейся палубе. И если тебе не удастся его поймать, он будет слоняться как… грязная свинья!

У Странницы отвисла челюсть от подобной непочтительности, похоже она забыла, что только что ругала его сама.

В ответ им двоим Малец просто облизал нос — что часто беспечно использовал, в качестве ответного жеста.

По правде говоря, он был рад помощи Винн. Но удовольствия от этого не получал. Он скорее чувствовал себя подавленным, не говоря уже о затаенной злобе на самого себя. Когда все потрясение от спасения сошло на нет, и он подробнее узнал о том, что случилось с Магьер, чувство собственного поражения стало тяготить его сильней, чем когда-либо. Даже когда рано утром она вышла из спальни, и он молил ее о прощении, оно не ослабло. Защитить Магьер и Лисила было его первостепенной задачей, а он их подвел.

Раньше они сражались бок о бок, даже не превосходя противника численностью или силой. Малец не раз боялся потерять одного или даже обоих. То, что он чувствовал сейчас, было гораздо хуже. Малец не предвидел поимки и не мог ее предотвратить, равно как и что-либо предпринять после того, как их заключили под стражу. Он провел целый месяц, наблюдая за страданиями Лисила и юной Странницы, а Магьер даже не видел. Но во тьме слушал ее крики…

Все, на что Малец мог надеяться — что ее страдания прекратятся, — а прекратиться они могут лишь одним способом — и прекратятся не только ради ее же блага, но и ради тех секретов, которые он хранил.

Она не должна была этого прощать, даже когда он умолял ее.

Что случилось бы, если Винн не пришла? Оборвавшимся сердцем он думал, что Лисил и Странница в конце концов тоже умрут. Он видел, что исход предрешен и лишь надеялся, что вскоре отправится вслед за ними. И спрятанные им шары никогда не найдут.

Но появилась Винн и нашла способ спасти их. И вот Малец осознал, что его одолевает иной страх по отношению к Магьер.

Некромант по имени Убад, прислужник Древнего Врага, принес в жертву по одному представителю каждой из пяти рас, что позволило Магьер появиться на свет. C кровью пяти рас, бегущей по ее венам, она могла отправиться в любые земли этого мира, не подвергаясь воздействию принятых мер абсолютной защиты. Она была зачата в том кровавом ритуале, чтобы стать приспешницей Врага… орудием в его руках.

Малец, отделившись от сородичей, стихийных духов, существовавших вне времени, но отныне и навсегда остающихся связанными с миром живых, избрал рождение во плоти. Поначалу его единственной целью было помешать Магьер исполнить свое предназначение, однако тогда всего он не знал. Он даже использовал родную бабушку Лисила, чтобы найти полукровку, а через него и Магьер.

Она будет непобедима, если вдруг станет служить Врагу. Этому не бывать, как и тому, что он позволит шарам вернуться к своему создателю. Что бы для этого не потребовалось, Древний Враг с множеством имен не воскреснет вновь. И вот неупокоенный дух древнего чародея, который когда-то служил этому Врагу — и вероятно служит до сих пор — раз за разом навещал Магьер.

Страх Мальца от того, что может произойти, смешался с ненавистью, испытываемой к самому себе. Он замкнулся, пряча оба чувства от остальных настолько, насколько мог, но разговоры о колдовстве пробудили одно из его худших воспоминаний, которое теперь он не мог никак прогнать.

В далеком прошлом, по пути на родину Магьер, мертвец-чародей погрузил его в ужасающую иллюзию. Он видел, как бежал по умирающему лесу, где чахло все живое. Деревья и кусты увядали и гнили, а темные силуэты двигались стеной через лес. И все это — его вина, его провал.

Блуждающие тени вырывали духов из земли и деревьев и тут же алчно их поглощали. Во тьме число их росло, и когда они подступили ближе, не осталось ничего живого. И вел их одинокий силуэт, в руке которого сверкал огромный клинок.

Глаза Магьер были совершенно черными, не кристально-прозрачными, как у жаждущего крови вампира, который когда-то преследовал ее. Ее спутанные волосы спадали грязными прядями на мертвенно-бледное лицо, искаженное в диком оскале. Доспехи на ней были из огромной черной чешуи, словно снятой с огромной змеи.

Она зарычала, словно не узнав его, и среди ее пожелтевших зубов обнажились длинные клыки. Малец смотрел, насколько позволяли деревья, как за спиной у нее черные силуэты собирались в орду. И все они, сверкающим взглядом смотрели на Магьер и ждали.

Он пожертвовал вечностью среди своих собратьев стихийных духов, чтобы используя Лисила, удержать Магьер на пути света, уберечь от Врага и предназначения, уготованного ей при рождении. И теперь он смотрел, как она стоит перед этой ордой, словно генерал.

— Маджай-хи! — прошипела она.

Горькое, безмерное отчаяние выплеснулось наружу безысходным воем. Она узнала его, и была его врагом. И когда она бросилась вперед, вскинув саблю над головой, орда ринулась за ней, сметая все живое на своем пути. И в той иллюзии, когда клинок описал дугу и вонзился между его плечом и шеей, он даже не шелохнулся, ему было все равно…

— Малец, что случилось? Мыло попало в глаза?

Малец, спохватившись, открыл глаза, не помня, что их закрывал.

Винн изучала его, пока Странница пыталась вытереть его покрывалом, а он даже не почувствовал этого. Он начал дрожать.

Винн нахмурилась:

— Малец?

— Ты закончила?

— Нет, ты все еще немного мокрый.

— Я в порядке.

Малец стряхнул с себя одеяло и маленькие ручки Странницы. Он сделал пару шагов и остановился, увидев, как Магьер старательно расчесывала волосы Лисила.

Целый месяц он ждал, что она перестанет кричать и все это закончится. Зная, что Лисил и Странница никогда не увидят свободы, и давая им то немногое утешение, которое мог предложить, он ждал бы их смерти. И, наконец, заставил бы стражу покончить и с ним.

Никто никогда не нашел бы шары, которые он спрятал.

Существование этого мира значило больше, чем несколько сосчитанных на лапах жизней в этом тайном убежище, но эти жизни что-то значили для него. За то, что он сделал, и собирался сделать, он не должен был просить прощения. И от того, что Магьер все поняла и так быстро простила, ему не стало легче. Это было его очередным пережитым позором, среди множества других.

И теперь этот Домин Иль'Шанк хотел, чтобы они охотились на мертвеца, который допытывал Магьер.

Малец был согласен.

В противостоянии жизни и смерти, это могло быть единственным возможным решением, которое стоит принять. Магьер будет в безопасности лишь тогда, когда тот призрак, Халида, будет уничтожен. Но сможет ли Малец когда-нибудь снова сделать выбор между миром и теми, кого он полюбил?

* * *

Странница помогла собрать покрывала и влажные простыни. Взяв наименее влажное покрывало, она попыталась вытереть пол. Нехитрое занятие приносило ей хоть какое-то утешение.

Но на сердце ей не становилось легче, за этот короткий период времени она успела лишь выкупаться, одеться, поговорить о бесполезных вещах и вымыть Мальца. Такая передышка заставила ее поверить, что со временем ей станет лучше. Она сможет позабыть все ужасы мрачной темницы.

Прошлой ночью, появление Винн породило в ней гнев, какой раньше ей никогда не приходилось испытывать.

Винн была причиной, по которой Оша ее покинул.

Но после ночного побега, спрятавшись в этом укромном месте, Винн не уделяла особого внимания Оше, и это оставляло Странницу в недоумении.

Винн никогда не была с ним груба, но все же едва ли с ним говорила. В основном она продолжала уделять внимание заботе о других. Этим утром она вернулась с теплой едой и чистой одеждой и снова полностью отдалась заботам.

Странница захлебнулась чувством вины. Она напрасно судила давнюю подругу, ведь Винн не в чем было винить.

Оша сделал свой выбор. И выбрал не ее.

Сейчас он стоял у двери, словно не зная, как поступить. Метнув взгляд в его направлении, она обнаружила, что тот не сводил с нее глаз, которые теперь наполнились внезапным удивлением.

— Леаналь… — начал он и осекся, но расстройство уже причинил.

Он продолжал называть ее тем ненавистным именем, "Дитя злосчастья", лишь чуть менее ужасным того, что дали ей предки: Шеликалхед, "По забытому пути". Все остальные приняли последнее имя, данное ей Магьер, Лиишилом и Мальцом, но только не Оша.

Странница отвернулась. Зачем он вообще таращился на нее? Она знала, как мало значила для него, по сравнению с…

Она подняла глаза и посмотрела на внезапно зарычавшего Мальца.

Остальные стали переговариваться между собой, и по какой-то причине Малец, скаля зубы, жег взглядом Бротандуиве. Что бы ни сказал греймасга, чтобы снова разозлить маджай-хи, она все пропустила. А затем она заметила, как Лиишил повернул голову в дальний угол комнаты и одарил его суровым взглядом.

Там стояла Тень и, казалось, охраняла Чейна.

В воздухе повисло напряжение.

Хотя Магьер поправлялась быстрее всех, Странница не представляла, как все они, пока Магьер не станет достаточно сильной, чтобы сражаться, смогут жить в этом тесном укромном месте. Перспектива была просто невыносима. Возможно, по привычке она оглянулась через плечо и снова поймала на себе взгляд Оши.

Он тут же отвел взгляд, и стены стали беспощадно давить.

— Лиишил, — тихо заговорила она. — Я… Мне… нужно немного воздуха. Пожалуйста, хотя бы в переулок, на пару мгновений. Прошу.

Он озадаченно нахмурился; она знала, что ее просьба прозвучала глупо, и требовала излишнего риска. Магьер, возвышавшаяся на стуле у него за спиной, похлопала его по плечу, и он поднялся.

Может они и не совсем понимают того, что она чувствует, но зато понимают простую потребность: после столь долгого заточения, пусть даже на мгновение покинуть это тесное, битком набитое место.

— Конечно, — ответил Лиишил. — Я возьму плащи и выведу тебя на задний…

— Нет, я… я пойду. — перебил его Оша, заговорив на белашкийском. — Нас никто не увидит, обещаю.

Странница поежилась и повесила голову.

— Отлично, мне все равно лучше остаться с Магьер. — напомнил Лиишил. — Не высовывайтесь и, когда вернетесь, постучите по раме ложного окна.

Странница не поднимала глаз. То, что Лиишил остается со своей женой, совершенно справедливо. Поэтому либо она примет Ошу, в качестве своего сопровождения, либо останется здесь. И думать об этом было невыносимо.

Странница даже не взглянула на Лиишила, когда тот протянул ей плащ, а второй бросил Оше, все еще стоявшему где-то у нее за спиной. Развернувшись, она смотрела только на дверь. Ничего страшного, если Оша станет оправдываться или притворится, что не сделал ничего плохого.

Ей нечего ему сказать.

* * *

Глядя вслед Страннице и Оше, Лисил почти сожалел о том, что не смог пойти с ними. Глоток свежего воздуха был бы как нельзя кстати. Тем не менее, этим двоим есть что уладить, и чем раньше, тем лучше. А еще, ему хотелось остаться с Магьер.

Вымывшись и переодевшись, и когда Магьер расчесала ему волосы, он ненадолго почувствовал, что его жизнь стала вновь обретать смысл. И через мгновенье, это чувство исчезло, спустив его с небес на землю..

Здесь был Бротан, и Чейн. Все они застряли в этом месте, и как только они его покинут, им придется охотиться на нежить, с какой никогда раньше не сталкивались. Лисил даже не представлял, как можно убить то, что не имеет плоти. И все потому, что у какого-то падшего суманского хранителя было больше секретов, чем тот хотел поделиться.

Лисил снова взглянул в дальний темный угол комнаты, на накрытую одеялом фигуру, покоившуюся за Тенью.

Что произойдет, когда этот насосавшийся крови вампир вновь поднимется под покровом ночи? Магьер не в состоянии справиться с Чейном, по крайней мере, в одиночку. Бротан сможет помочь, если что-то завяжется. И если Магьер захочет довести дело до конца, Лисил…

— Нет.

Повернув голову, он взглянул на Мальца.

— Оставь Чейна в покое. Пока…..

Лисил не мог препираться, не известив остальных о том, что сказал Малец. Отвернувшись, он присел перед Магьер, все еще сидевшей у стола. Она была немного худа, но все еще прекрасна, и он был рад снова видеть ее рядом. Их, как и всегда, непременно ждали новые сражения.

— Ну что, похоже нам нужно выследить еще одного мертвеца, — произнес он. — Надеюсь домин серьезно подошел к плану.

Винн подошла ближе и положила стопку покрывал на свободный стул.

— Что ж, каким бы ни был его план, — заговорила она. — придется осуществлять его ночью, потому что нам понадобится Чейн.

Лисил вскочил, не в силах сдержаться.

— Нет, не нужен!

— Ой… Лисил! — огрызнулась она. — Кто отбивался от стражи у главных ворот, и на улице, когда нас чуть не поймали? Если бы не он, в спальне бы сейчас не лежал шар… и Тень была бы мертва, если бы он не спас ее. Даже Оша умудряется работать с ним.

И отвернувшись, она добавила через плечо:

— Так что избавь меня от своего лицемерного протеста. Плевать на прошлое, когда придет время, тебе — нам — понадобится его помощь.

Схватив одеяла, она в бешенстве умчалась в спальню, проскользнув через простыню, все еще висевшую в проходе.

Лисил взглянул на Мальца, а затем и на Магьер. Она смотрела в пустоту, руками сжимая сиденье стула. Как и все остальные, Магьер так же ненавидела Чейна, возможно больше из-за своей дампирской натуры. Когда-то она даже отрубила ему голову, но он каким-то образом воскрес.

Лисил ожидал, что она разозлится так же, как и он, но она была спокойна, как и Малец.

Неужели никто из них не видит, что здесь происходит? Они не могут принять помощь от вампира, убившего бесчисленное множество людей.

Лисил пошел за Винн.

— Оставь ее в покое, — прорычала Магьер.

— Не в этот раз.

Услышав шаги за спиной, он оглянулся. За ним следовал только Малец. Лисил не стал останавливаться. Пройдя через простыню-занавеску, они вошли в спальню. Усевшись на полу, Винн гладила Тень. Это было неожиданностью.

Лисил даже не заметил, как дочь Мальца покинула дальний угол комнаты, бросив свой пост. Лисилу все еще никак не верилось, что маджай-хи могла защищать мертвеца, но увидев, как Винн ласкает собаку, Лисил немного сбавил пар.

— Если то, что говорил Гассан о призраке — правда, — тихо произнесла Винн. — Нам нужен каждый.

Лисил не знал, что на это ответить. Как она может оправдывать помощь одного убийцы-мертвеца в охоте на другого.

— Мне не нравится, что нас используют в качестве приманки, — произнес низкий спокойный голос.

Малец зарычал, и Лисил, повернувшись, увидел огромную фигуру Бротана, стоявшего в проходе.

Старый захватчик теней слишком часто выказывал несвойственное ему беспокойство за безопасность Магьер. И где же оно было, когда он бросил всех в доках? В любом случае, это не может быть настоящей заботой, точно не с его стороны. Даже Малец не разгадал истинных мотивов Бротана, даже сейчас, когда приспешники Вельмидревнего больше не были помехой.

— Мне это тоже не нравится, — отозвался Лисил. — Но домин говорит, что у нас нет выбора.

Бротан медленно закрыл глаза.

— Магьер не единственная возможная приманка. Наверное, даже не самая подходящая.

Винн поднялась на ноги:

— Что ты имеешь в виду?

— Этот Халида хочет взять Магьер живой, — продолжал Бротан, — иначе он уже убил бы ее. Пока она жива, эта цель остается недостижимой. Если секта домина давным-давно заточила призрака, и в ней мертвы все, кроме него самого, не захочет ли призрак закончить то, что начал, разделавшись с домином, как с главным препятствием?

В наступившем молчании, Лисил ощутил пробежавший по спине холодок. Бротан умел придерживаться трезвых суждений, звучащих… вполне логично.

— Я как раз размышляла о твоих мыслях на этот счет, — сказала Винн, хмуро изучая мастера-анмаглахка, — в основном ты был подозрительно молчалив.

— Я слушал.

— Прислушайся к нему. — … — В плане домина… чего-то… не хватает.

Как обычно, Малец был раздражающе прав, но Лисилу не нравилось находиться на стороне Бротана.

Винн утомленно вздохнула.

— Гассан не из робкого десятка. Я могу за это поручиться. Так… зачем же использовать Магьер в качестве приманки, когда сам стал бы приманкой получше?

Нет ничего, на что Лисил бы не пошел, когда дело касается Магьер. Он посмотрел на Бротана:

— Возможно, нам следует найти нестандартный способ его расспросить?

* * *

Оша проследовал за Леанальхам — Странницей — через заднюю дверь и вышел на узкою улочку за обителью. Она прислонилась к стене, сложила руки и отвернулась, тогда как он выжидательно наблюдал.

Они были одни, скрылись подальше от глаз, низко надвинув свои капюшоны. Маловероятно, что их здесь заметят, но сейчас это не было главной заботой Оши.

С тех пор, как они вышли из укрытия, она молчала и даже не смотрела в его сторону. И выбор, сделанный в Колм-Ситте висел на сердце тяжким грузом. Более того, он не задумывался всерьез о том, как это могло повлиять на нее… повлияло уже, и сознавать это было мучительно.

Наверху, когда она, перебросив свои все еще влажные длинные волосы на одно плечо, в красной тунике вышла из спальни, он был поражен, словно видел незнакомку. Что же он должен сказать, чтобы стереть причинённый ей вред?

Вместе с покойным дедушкой и дядей — добрым целителем Глеаннеохкантвой и великим и благородным анмаглахком Сгэйльшеллеахе — она когда-то относилась к нему как к члену семьи.

— Леан… — начал Оша, запнувшись на этом имени, — Странница… прости меня.

Она все еще не смотрела на него, и тогда он шагнул в переулок, чтобы взглянуть ей в лицо.

— Умоляю… Я так виноват… я очень сожалею, что не предупредил тебя, когда решил остаться.

Она тут же впилась в него взглядом своих больших зеленых глаз, словно извинения было последним, что она ожидала услышать. Неужели она была настолько низкого мнения о нем?

С обиженным выражением лица, она опустила подбородок, и, хотя приоткрыла рот, так ничего и не сказала.

— Что мне сделать? — спросил он.

Одна слеза скатилась по ее щеке, утопив его в чувстве вины.

— Сделать? — прошептала она. — Я потеряла всю свою семью. Я была изгнана духами наших предков и из-за Бротандуиве мне пришлось бросить все, что у меня было. Я бы зачахла и умерла… если бы ты не заботился обо мне. — она с трудом сглотнула. — И ты покинул меня, оставив с греймасгой… ни сказав ни слова.

Оша едва мог дышать, словно вновь стоял в огненной пещере хейнасов, где его собственное оружие, сжигая плоть, сдирали с его запястий. Та боль, что едва не убила его, здесь и сейчас казалась ничем.

— Я не думал… — начал он. — Не знал, что тебя так…

— Как ты мог не знать? — она едва сдерживала слезы.

Ей стоило говорить потише, но он не посмел ей об этом напомнить.

— Ты остался из-за Винн, — сказала она без всякого выражения.

Оша замялся:

— Да.

Казалось, ей не очень-то хотелось продолжать, и когда она сползла по стене и присела, он не чувствовал облегчения.

Не желая себя прощать, он медленно присел перед ней и спросил:

— Было ужасно находиться под присмотром Бротандуиве?

— Ужасно? — повторила она. — Нет… одиноко. Магьер и Лиишил очень добры, но они связаны обетом и прежде всего должны заботиться друг о друге. Греймасга никогда не обижал меня, хотя заботился только о моем благополучии, вот и все.

Она посмотрела на него, прежде чем продолжить.

— Наш народ счел бы это возмутительным, возможно порочным, но маджай-хи значил для меня больше, чем кто-либо еще, хотя слышать его в моей голове все же жутко. Однажды в Чатсбурге, когда мне было так одиноко, он остался со мной, и мы не спали всю ночь, листая книгу о ремесленниках, среди других подобных нам… тех, кого называют Лоинна.

Раньше Оша так бы и сделал. Хотя сейчас он по-прежнему видел в маджай-хи священных защитников его народа, он научился воспринимать Тень скорее в качестве спутницы и наперсницы Винн. В последнее время Винн не раз называла Тень сестрой.

— Когда мы прибыли в этот город, — продолжала Странница, снова опустив глаза, — только тогда все стало ужасно, и я позволила бы себе умереть, если бы… если бы не Малец.

Чувство вины едва не сломило Ошу.

— Я должен был быть здесь… должен был остановить это.

Она слегка приподняла подбородок, возможно, чтобы посмотреть на него… его ноги, руки, грудь. Но не глаза.

— Я свободна, — тихо сказала она, — и Винн сказала, что не смогла бы вернуть шар духа без тебя. А это многое значит для Магьер.

— Я больше тебя не оставлю, — пообещал он. — Клянусь. — он развернулся и сел рядом, прислонившись к стене. — Можешь… Расскажешь мне… как ты получила свое новое имя?

После недолгого молчания, она согласилась.

* * *

Стоило Гассану выйти на улицу, как сбылись все его предсказания. Городская стража, вперемешку с императорской, несла дозор в удаленных от центра районах города. Все выходы, включая порт, были перекрыты. Все выходящие сразу допрашивались и подвергались досмотру.

В ком бы Халида сейчас не обитал, тот либо обладал властными полномочиями в имперской гвардии, либо имел возможность влиять на их высокопоставленных офицеров. Каким бы полезным это не казалось, остается еще множество вариантов, в чем и была вся загвоздка.

Даже за пределами императорского двора есть те, кто имеет влияние на его политику и действия, а также на императорскую гвардию, как например Верховный Премин Авели-Джама. Гассан хотел бы поговорить с принцем и узнать, кем было предложено введение текущего военного положения. Но Гассан не отважился войти в контакт, так как не имел никакого представления о том, что происходило во дворце, да и сам Оуньял'ам до сих пор этого не делал.

Полностью погруженный в свои мысли он добрался до обители.

Он так давно привык к этому месту, что на улицах почти перестал замечать живших в нищете людей. Чтобы вписаться в местный колорит, он стал одеваться так же убого, как и они. Сдвинув защелку на покосившейся входной двери, он вошел внутрь. Лестничная площадка была пуста. Закрыв дверь, он замер в тишине, чтобы успокоить свои мысли.

Там наверху, в тайном убежище, стало слишком тесно, ведь оно никогда не предназначалось для одновременного размещения такого количества народа. В эти краткие мгновенья одиночества, он размышлял о том, как скоро он сможет рассказать подробности продуманного им плана. Остальным нельзя знать слишком мало, иначе у них возникнут вопросы, а если рассказать слишком много, это может привести к возможным изменениям, новым предложениям или различным требованиям. И сколько времени потребуется Магьер, чтобы прийти в себя?

Глубоко вздохнув, он двинулся вперед, и почти приблизился к повороту наверх, когда кто-то выступил из-за угла лестничного пролета. Когда он остановился в полумгле коридора, у него не осталось и шанса разглядеть лица, спрятанного под капюшоном плаща. Он совершенно не слышал, как кто-то спрыгнул у него за спиной, зато слегка почувствовал тяжесть, опустившуюся на пол.

В руке того, кто был перед ним, сверкнул стилет из белого металла. Он узнал слишком высокого старого Ан'Кроан.

— Не оборачивайся, — сказал Лисил у него за спиной.

Слегка потрясенный, но только потому, что его застали врасплох, Гассан вздернул бровь и попытался изобразить удивление:

— Как драматично. Полагаю, вы хотите поговорить со мной наедине… хотя могли бы просто попросить.

— Нам любопытно, почему ты решил использовать Магьер в качестве приманки, — сказал Бротан. — По нашим расчетам, для призрака ты представляешь куда более непосредственный интерес.

Гассан понизил свой повеселевший голос:

— Я никогда не говорил обратного.

— Что? — прорычал Лисил.

Гассан не стал на это оборачиваться.

— Мы не обсуждали все детали. Для этого мне нужно было больше сведений, которые никто из вас не мог добыть.

Бротан наблюдал за ним, все еще держа в руке клинок, и Гассан молча ждал, пока долговязый головорез не отступил в сторону.

— Пожалуй нам следует вернуться наверх, — сказал Бротан. — Остальные тоже захотят услышать что-нибудь новое.

Гассан терпеть не мог, когда его подгоняли как козла, но под следящим взглядом больших янтарных глаз он все же свернул за угол.

Как только они переступили порог убежища, оказалось, что пара "случайных встречных" была не единственной нетерпеливой. Все, кроме Чейна, ждали его.

ГЛАВА 12

Прошло три дня и три ночи. Магьер чувствовала себя лучше и одновременно хуже, хотя физически крепла и чувствовала облегчение оттого, что Лисил снова был рядом. Но внутри разгоралась искра ненависти.

Она всегда жила с таившейся в ней ненавистью, но в этот раз все было иначе. Она была беспомощна, растерзана в собственном разуме, но не помнила как. Все, что она помнила — боль, ярость и страдание, причиняемое голосами в ее голове. И все, что она могла сделать, это съежиться среди шепота, выскребавшего ей череп.

Халида вытащил всё.

Лисил думал, что она согласилась охотиться на призрака, чтобы можно было беспрепятственно отыскать шар воздуха. Правды он не понимал и не поймет. Ярость, что горела огнем, была инструментом, оружием, какое нужно было занести, но пламя внутри обратило все в пепел.

Пепел остыл.

Пыла и ярости больше не было. Осталась лишь холодная ненависть. Ей хотелось удавить Халиду собственными руками, наплевав на оболочку, которую он использовал. Может тогда голод и пыл вернутся к ней снова. Ей нужно было в это верить. Она понимала, что для начала ей нужно исцелиться, однакоожидание тянулось бесконечно.

Одно единственное последствие их заточения приносило ей легкое умиротворение.

Ранними вечерами, незадолго до наступления сумерек, Винн приносила одеяло, чтобы вместе укрыться. Ей хотелось сидеть вместе с Магьер, как сейчас, прислонившись к голой стене главной комнаты, где они могли поговорить. Прошло много времени, с тех пор как они могли что-либо делать, вместо того чтобы убегать, прятаться, сражаться, охотиться за шарами и их прятать. В их последнюю встречу в Колм-Ситте они поссорились — из-за Чейна.

Магьер разглядывала Тень, которая лежала в отдаленном уголке комнаты, и невольно задумывалась о том, почему юная маджай-хи так старалась избегать Мальца.

— Можно подумать, она скучает по своим сородичам, — тихо сказала Магьер. — или, по крайней мере, по отцу. А что насчет ее матери?

Винн вздохнула.

— Я не знаю всего. Малец выбрал Лили, белую маджай-хи, себе в пару, прежде чем мы покинули земли Ан'Кроан. Ему как-то удалось убедить ее отправить одну из их чад присматривать за мной. Тень винит его за то, что ей пришлось покинуть дом, мать, братьев и сестер… бросить всё. Я понимаю, хотя без нее я бы пропала.

Разговор перешел в другое русло, как только Винн стала рассказывать Магьер немного о том, как в темной башне на морских утесах Витени в ходе научного расследования был обнаружен шар духа, о том, как бесплотный дух Сау'илахк, используя шар, завладел телом молодого герцога. После чего Сау'илахк, выдавая себя за герцога, бежал с шаром, а группа Винн пустилась в погоню за ним.

— Чейну пришлось убить его, пусть я и не знаю как, — заканчивала она. — Нас разделяло слишком много противников. Сау'илахк едва не убил Тень, и у Чейна не оставалось иного выбора.

Бесплотный, подобно Халиде, при жизни был верховным слугой древнего Врага. Когда Магьер услышала, как Чейн расправился с Сау‘илахком, гнев внутри нее сменился на зависть.

— Итак, ты нашла свой шар, — прошептала Магьер. — к своему я даже не приблизилась.

— Нашла? Нет, на самом деле я наткнулась на него. Если бы не Тень и Оша… и Чейн, у меня бы вообще ничего не было.

При упоминании Чейна, Магьер стискивала зубы. Каким бы полезным он не казался, при мысли о нем ее тошнило. Может он окажется полезен, если преподнесёт призрака ей на блюдечке, но после, когда Халида сдохнет от ее руки…

Винн все еще наивно верила, что Чейн питается только животными. Магьер знала его природу: убийца, хищник и чудовище.

Но сильно ли она отличалась сейчас?

Да, потому что ей хотелось, чтобы мертвые оставались мертвыми.

— Ты намекнула, что произошло гораздо больше, когда вы нашли шар.

Выражение лица Винн стало задумчивым.

— Это сложнее объяснить. Это так… запутано, то, как шар очутился в том старом замке, то, что кто-то еще охотился за ним, помимо нас, и… то, какой способ она использовала.

— А что с ним?

Прежде чем Винн успела ответить, где-то в заднем углу комнаты, куда не проникал тусклый свет кристалла холодной лампы, что-то зашевелилось.

Опустились сумерки, и Чейн, пройдя мимо стола и стульев, вышел на свет. После пробуждения, он обычно уходил под каким-нибудь предлогом. Магьер подозревала, что он просто терпеть не мог такое общество, и это чувство было взаимным.

Когда он вышел к ним, его взгляд упал на Винн, сидевшую бок о бок с Магьер под одним одеялом. Его взгляд скользнул к Магьер, и радужки потеряли весь цвет. Одна рука инстинктивно опустилась на бедро, но за рукоять длинного меча не ухватилась. Настолько жгучей была ненависть в его кристально-прозрачных глазах, что все тело Магьер откликнулось безо всяких усилий.

В комнате стало невыносимо светло, и она знала, что ее собственную радужку поглотила чернота. Если она не удержит себя в руках, ее осадит лютый голод. Клыки удлинятся, и сила прильет к ее конечностям. Быстрым взглядом она прикинула расстояние до своей сабли, расположенной недалеко в углу.

Вспышка удивления промелькнула на его лице, и он сделал шаг навстречу, изучая ее.

Не прошло и мгновенья, как Винн обратила на него внимание, но должно быть не уделила внимание его глазам.

— О, Чейн, ты уходишь? Составить тебе компанию? Нам с Тенью пойти с тобой?

Предложение задело Магьер за живое, и что более важно эта мысль поглотила ее, и Чейн это тоже заметил.

Если бы она хотела, она схватила бы свою саблю и напала на него. Тело слушалось, и сила вернулась.

— Магьер? — обратился Гассан.

Взглянув в сторону стола, за которым он сидел, она обнаружила. что тот наблюдает за ней. Постоянно наблюдая, он не мог не замечать этого напряженного безмолвного противостояния. И ему не нужно было спрашивать.

Магьер кивнула ему:

— Пора.

* * *

В ту же ночь, около полуночи, Винн шла за Гассаном по темным улицам в южную часть столицы. Чейн следовал позади, все трое скрывались под плащами. Тень шагала рядом с ней. Собака с черным мехом легко терялась в ночи.

Винн не покидало ощущение, что все началось слишком рано.

Магьер требовалось больше времени, чтобы прийти в себя, но она настаивала на обратном, а Гассан, конечно же, хотел поскорее начать. По крайней мере этой ночью не произойдет ничего опасного и стратегически важного. Гассан лишь хотел расставить кое-что по своим местам, и уже завтра он свяжется с принцем. Вот тогда будет поздно поворачивать назад.

— Сколько еще до того укрытия? — поинтересовался Чейн.

— Недалеко, — ответил Гассан. — Помни, что я сказал, и запоминай маршрут.

Местность вокруг похоже была полу богатым жилым районом, хотя ничего подобного Винн не видела даже в самых богатейших купеческих предместьях Колм-Ситта. Домами здесь служили сложенные из песчаника особняки, отличавшиеся искусно сделанными террасами и балконами. Некоторые были просто громоздкими, об остальных же можно сказать, что они были не иначе как…исполинскими.

Беспокойство Винн нарастало. Бедный захудалый район, откуда они пришли, был куда более удачным местом, чтобы спрятаться. Впрочем, на протяжении всего пути они видели нескольких гвардейцев, но не одного поблизости, и еще меньше, когда приблизились к этому району. Кому придет в голову искать беглецов в таком жилом районе?

В большинстве поместий было темно, хотя уличных фонарей здесь было больше, чем где-либо еще. Не спеша, минуя жилища и огибая ограждения, они старались не попадать под прямой свет.

В конце концов они вышли на огромную открытую площадь, где располагалось множество прилавков, куда более изящных, чем те, что Винн видела на маленьком рынке. Все маркизы и занавеси шатров были перевязаны на ночь.

Гассан скользнул к одному из деревянных прилавков, и все пригнулись. Тень прижалась к ее плечу, и Винн зарылась пальцами в мех на ее загривке.

Она прекрасно понимала, что не стоит надеяться на то, что Тень уловит и передаст воспоминания домина. Так же, как и на Бротане, это на нем не работало.

— Чего здесь остановились? — прошептал Чейн.

Гассан указал на дома, расположенные на соседней улице дальше через рынок. Большая часть была выложена из обожженного кирпича-сырца. Ближе к концу квартала расположился домик поменьше и постарше. Он достаточно хорошо сохранился и отлично вписывался в окружающую архитектуру. Гассан указал на него рукой и повернулся к Чейну.

— В коридоре на первом этаже, слева вы найдете дверь, а справа лестницу, ведущую наверх. Прямо перед собой вы увидите заднюю дверь, ведущую наружу, но, надеюсь, она вам никогда не понадобится, — он помолчал. — Пройдите через дверь слева, она ведет на лестницу, ведущую вниз к последнему коридору. Пройдите мимо всех дверей до торцевой стены… которая покажется стеной и ничем более.

Он вытащил из-под плаща другую руку и разжал пальцы.

— Используйте эту гальку, чтобы найти и открыть еще одну потайную дверь в стене, за которой находится подвальное убежище.

— Сколько у тебя таких мест? — вопросил Чейн.

— Достаточно, — ответил Гассан. — По крайней мере, так я думал, прежде чем вернулся сюда. Я выбрал это место из-за подвала. Как я уже объяснил, до рассвета мы поймаем и запрем там одержимого, а из-за отсутствия естественного света Халида забудет о времени, пока не станет слишком поздно.

Винн поглядела на дом.

— Значит, задняя комната в подвале скрыта при помощи…

Ей не хотелось даже произносить это слово — чародейство — впрочем она снова с беспокойством задумалась о том, каким мастерством и силой в тайне владела секта домина.

Гассан не обращал на неё внимания и по-прежнему обращался к Чейну:

— Попутно запоминай каждый поворот, каждую тень здесь. Вы максимально быстро должны привести туда остальных.

Чейн кивнул.

— Лучше бы они разбирались с этим сами.

— Я не стану рисковать, чтобы их заметили раньше, чем это представится необходимым, — отозвался Гассан. — Они последуют за тобой, как договаривались.

Винн это не успокоило. То, что Чейн поведет Магьер, Лисила и Мальца, было едва ли не самой опасной — нет, безумной — частью этого плана. Она посмотрела на Гассана, отчего ее мысли вернулись к другим беспокоящим вопросам.

— Если не считать того, как Магьер сможет прикончить Халиду, — начала она. — Вы мало что рассказали о самом призраке. — Да и Магьер особо не интересовалась ничем, кроме того, как его уничтожить — Мы с Чейном до сих пор следовали за тобой, но я рассчитываю на большее. Он не сможет вести Магьер, Лисила и Мальца не будучи полностью осведомленным.

— Прямо сейчас? — резко выдохнул Гассан. — Что вы хотите знать?

— Призраку нужно кормиться как другим мертвецам?

— Прикосновение к жертве в своем бесплотном обличье не позволяет ему черпать жизнь. В отличии от бесплотного духа, с которым мы столкнулись в Колм-Ситте, Халида скорее чистый разум, а не дух. Он не может питаться живыми. Он нуждается в захваченной плоти, обладающей собственным духом, как в проводнике, благодаря которому сможет питаться через прикосновение.

Упомянутое "мы" засело у Винн в голове. Она вместе с Тенью, Чейном и Гассаном в первый раз лицом к лицу столкнулись с Сау'илахком. Нынешняя ситуация не казалась сродни той.

— Значит, его прикосновения так же опасны, как и прикосновения Сау‘илахка, если он воплотится? — спросила она.

— Опаснее, — поправил Гассан. — Даже не касаясь, он может воздействовать на разум жертв.

— Нам нужно рассказать Магьер.

— Я уверен, она убедилась в этом сама.

Винн уверена не была. Гассан чересчур многое скрывал, пока его не прижали, вынудив поделиться.

— Если Халиде нужно питаться, подобно другим мертвецам, — не сдавалась она, — как тебе и твоим людям столько лет удавалось удерживать его взаперти?

— Он был заперт в специально сконструированном и подготовленном медном саркофаге.

— А что насчет его жизненных потребностей? — вопросил Чейн.

Вопрос застал Винн врасплох. Раньше она об этом не задумывалась.

— Если ты знал, как прихлопнуть его, но не делал этого, — продолжил Чейн, — то как же ему так долго удавалось оставаться в сознании и поддерживать свое существование?

Винн хотелось узнать, что за ужасы таились за этим. Ей было ясно одно, что у предместников секты был лишь один способ возродить чародейство.

Они вытягивали секреты чародейства из Халиды.

Как призрак выжил, если так долго находился в ловушке? Мертвецы не погибают от недостатка пищи, по крайней мере не те, с кем сталкивалась Винн. Они иссыхают и погружаются в сон пока полностью не обратятся в прах, и невозможно понять как последнее может произойти с нежитью, вообще не обладающей плотью. Не поддерживая жизнь Халида был бы бесполезен для Гассана и его сподвижников.

Гассан молча смотрел на Чейна.

— У вас есть все необходимые сведения и вам еще многое предстоит сделать. Солнечный свет убьет его, как и любую нежить, если только он не вселится в кого-нибудь. Изгнать Халиду из тела — вот на чем вам — нам — нужно сейчас сосредоточиться.

Винн сглотнула внезапно вставший в горле комок. Не последовавший ответ на вопрос Чейна оставлял место воображению. Ранее этим вечером их задача казалась пугающей, сейчас же она казалась еще и двусмысленной. В их плане Винн рассматривала Чейна и Магьер как двух настоящих охотников, тогда как все остальные выступят в роли поддержки и защиты. Однако она понимала, что сама может сыграть решающую роль, если что-то пойдет не так.

Что, если они не смогут поймать и удержать Халиду до рассвета?

Что, если он покинет плоть до наступления зари?

Есть лишь один выход: солнечный свет в темное время.

И есть только один способ такое устроить: солнечным кристаллом, который Гассан сделал для нее. Это последняя линия защиты для того, чтобы воспрепятствовать Халиде в обретении нового вместилища. Винн подняла голову.

Темные глаза Гассана были прикованы к ней. Было ли все, что сейчас происходит причиной тому, почему он так охотно сделал для нее этот кристалл? Или это как-то связано с тем, что Халиду держали в заточении?

— Вам ясно? — решительно спросил он.

Увы, и да и нет.

— Давайте вернемся, — прибавил он, не дожидаясь от нее ответа. — Завтра мы начнем и положим этому конец.

Как только Гассан поднялся, Чейн и Тень последовали за ним, однако Винн не спешила.

Падший домин сделал солнечный кристалл. Будет разумно предположить, что секта сделала бы такой же, чтобы при необходимости расправиться с призраком. Но все они погибли, потому что его не было рядом, и Халида вырвался на свободу, разделавшись с остальными.

Как это случилось?

* * *

На следующий день, ближе к вечеру, принц Оуньял'ам сидел на помосте в увенчанном огромным куполом зале, расположенном на верхнем этаже императорского замка. Прожив всю свою жизнь в диковинном дворце, он почти перестал замечать замысловатый мозаичный пол.

Гладкие очертания цветного мрамора складывались в петляющий, закручивающийся узор, соединяющийся в шаге от помоста, что в диаметре составлял три ярда. Весь зал был залит лучами солнечного света, проникающего через такие же мозаичные стекла купола и искрившегося всеми оттенками. Четверо имперских гвардейцев стояли по стойке смирно, в каждом углу огромной комнаты, а двое его личных охранников, Фарид и Иса, стояли прямо за ним.

Это последнее место, где Оуньял'аму хотелось бы находиться.

Раз в месяц императорскому суду разрешалось проводить публичные аудиенции, позволявшие простым гражданам обращаться с прошениями и просьбами о решении разногласий. Теперь, когда его отцу "нездоровилось", Оуньял'ам должен был занять место императора на этих слушаниях. В принципе, он не возражал.

Он был рад быть полезным и служить своему народу, перед которым он так редко представал лично. Он никогда не осмеливался говорить такое вслух, но он верил — знал — что был куда более справедливым судьей в отличие от своего отца, и, вне всякого сомнения, был гораздо справедливее А'Ямина.

Но сегодня он был глубоко озабочен.

Пленников, которых он помог освободить, так и не поймали. Если советник А'Ямин и обнаружил какую-то зацепку к причастности принца к побегу, то ничего не сказал. Командир Харит оправился после нападения в темницах и без промедлений оцепил весь город.

Оуньял'ам сделал все возможное чтобы помочь Гассану, поручив командующему сосредоточить имперскую и городскую гвардию на поисках во внешних районах города и на всех выходах, сославшись на то, что сбежавшие пленники отчаянно захотят выбраться. И после согласования с командующим, он позаботился о том, чтобы на императорскую гвардию были возложены и иные дополнительные служебные обязанности, связанные с усилением защиты дворца.

В действительности, ему нужно было рассредоточить силы как имперской, так и городской гвардии, чтобы предоставить Гассану свободу действий, пока не стало слишком поздно. И до сих пор он не слышал ни слова от домина.

Дважды он подумывал о том, чтобы самому связаться с ним, но боялся, что тем самым, сможет помешать решительным действиям. Лучше подождать, когда Гассан выйдет на связь, и найти какой-нибудь предлог ненадолго уединиться.

Оуньял'ам обвел задумчивым взглядом комнату.

Его взгляд скользил по знатным и богатым посетителям, пришедшим понаблюдать за сегодняшним слушанием. Сколько он себя помнил, в таких семьях было принято приводить своих детей по таким событиям, чтобы те могли насладиться преимуществом полученного из первых уст просветительства о нуждах народа и причинах окончательно принятых решений императора. Эти семьи смиренно стояли на коленях на циновках, расстеленных по обе стороны дорожки, тянущейся от главного входа к помосту.

Оуньял'ам всегда был сторонником этого обычая. Юные вельможи и члены императорской семьи должны видеть что-то важное… что-то кроме изысканных блюд и напитков, богатства и влияния, показных нарядов, столь широко распространенных при дворе. Хотелось бы надеяться, что они поймут: имеющие власть над простонародьем несут величайшую ответственность.

Чаще всего за месяц только две-три семьи приводили своих детей наблюдать и учиться. В последнее время, после того как император "отстранился от дел", ситуация изменилась, хотя и не по веской причине.

В этот день присутствовали семьи, прибывшие из восточных прибрежных провинций. Они теснились на полу, растянувшись вплоть до самых стен, оставив подданным победнее узенькую дорожку к помосту. И все присутствующие привели с собой дочерей, племянниц и сестер надлежащего возраста… для замужества.

Отчасти это могло быть объяснено празднованием дня рождения императора, которое состоится через три дня, хотя никто и не рассчитывает на присутствие Каналама. Но празднество должно состояться, и оно окажется на руку знати, ищущей союза с императором: союза, который свяжет их узами брака, и с рождением первенца — кровью.

Принц насчитал не менее девяти таких женщин — таких жертв, таких приманок — благородно опустившихся на колени рядом со своими хорошо одетыми отцами или матерями или и с теми и другими. Какая прекрасная картина для глаз несведущих: отображающая повышенный интерес ко дню "народного суда". А ближе всех, не более чем в десяти шагах, стояла на коленях самая поразительная молодая особа.

По мнению многих, Дюра считалась наиболее подходящей кандидаткой.

Ее семья является одной из богатейших в империи. Ее родословную можно проследить почти до самого появления императорской линии. Высокая и хорошо сложенная, с копной темных вьющихся волос, она была копией своей матери и телом, и духом. Умом она больше походила на своего гнусного отца.

Дюра украдкой переводила взгляд, чтобы встретиться с ним, словно знала всякий раз, что он смотрит на нее. Едва заметная улыбка расползлась по ее мрачным толстым губам, прежде чем та застенчиво отвернулась, хотя он заметил в ее глазах сладкую радость победы.

Холодная, тщеславная и жестокая, Дюра больше всего подходила для такого императорского двора.

Он обвел взглядом других молодых особ, стоящих на коленях рядом с членами их семей, словно готовых добровольно отдать себя в жертву. Он надеялся, что не увидит одного лица… но увидел.

Она стояла на коленях рядом со своим отцом, Эмиром, опустив голову и уставившись в мозаичный пол, выглядывающий из-за края ее циновки. Ее прямые волосы спадали так низко, что касались пола при легком поклоне. Она была очаровательна, в своей длинной бледно-желтой тунике поверх белой шелковой юбки и патынках в тон, но несмотря на это, Оуньял'ам быстро отвел глаза.

Меньше всего ему хотелось привлекать к ней внимание, ведь другие семьи никогда не перестанут наблюдать. Они способны на что-угодно, стоит только возникнуть опасениям, что их собственная претендентка может не добиться успеха. Он прекрасно знал, что, когда у него, наконец, не останется выбора, кроме как выбрать жену, — первую и последнюю — он должен выбрать Дюру. Он не обречет никого, кто ему дорог, на такую жизнь.

Нет, только не Аишу.

По кивку Оуньял'ама, два императорских стражника потянули за округлые золотые ручки дальних дверей, изготовленных из настоящей слоновой кости. Как только проход расширился, под пристальным взглядом гвардии вошли просители. И, как всегда, впереди с охапкой свитков шел Советник А'Ямин.

Контроль за исполнением власти в отношении просителей уже давно вошел в обязанности советника. По правде говоря, Оуньял'ам считал, что А'Ямина мало интересует простой народ и их нужды. Советник просто добивался того, чтобы быть в центре всего, что происходит в приемном зале императора. Ему нравилось хвастаться своим положением и властью, и особенно в отсутствие императора.

— Мой принц, представляю вам просьбы народа, — объявил А'Ямин, отвесив театральный поклон и вручив первый свиток.

Оуньял'ам взял его и слушания начались.

Большей частью проблемы были само собой разумеющимися, такими как: недовольство чрезмерно завышенной ценой на товары или домашний скот, где пострадавшая сторона просила торговца вернуть деньги. В подобных вопросах принц внимательно и беспристрастно выслушивал все стороны.

Один человек, недавно пострадавший от недуга, попросил отсрочить уплату налога на свою свечную лавку. Оуньял'ам немедленно исполнил эту просьбу. И день медленно полз вперед.

Один за другим подданные представали перед ним, низко кланялись — слишком низко для его совести — описывали свои проблемные ситуации и затем ждали императорского решения. Под конец осталось еще несколько интересных случаев.

Пришедший молодой человек был помолвлен и собирался жениться. За семь дней до свадьбы отец невесты выплатил ее приданное звонкой монетой, согласно традиции. Несостоявшийся жених потратил большую часть денег на улучшение своего дома, чтобы подготовить его для будущей семьи. За день до свадьбы отец невесты разорвал помолвку и потребовал вернуть приданое. Молодой человек узнал, что отец устроил дочери брак с более состоятельным торговцем чая. Мнимая невеста согласилась, предположительно по собственной воле.

— Я не могу вернуть приданое, — объяснял молодой человек. — Я потратил большую часть денег на то, чтобы построить достойный дом.

— Да, но свадьба не состоится, — упорствовал отец невесты. — Приданое должно быть возвращено!

Оуньял'ам ненадолго задумался. Верно, свадьба не состоится, но вряд ли в этом виноват бывший жених.

— Сколько осталось от приданного? — спросил Оуньял'ам у молодого человека.

— Почти треть, мой принц.

— Поскольку не вы разорвали помолвку, но вы потратили монеты на улучшение нового дома для вашей будущей невесты, вы вернете треть первоначальной денежной суммы, а оставшаяся небольшая сумма останется при вас.

Молодой человек с облегчением склонил голову.

— Да, мой принц.

Однако отец невесты, советник А'Ямин и Эмир Мансур выглядели потрясенными и, судя по виду, одобрения не выражали. В подобного рода случаях обычаи предписывают полностью вернуть приданное. Такой подход позволял любому отцу без опаски оставлять за собой свободу выбора.

А'Ямин шагнул к помосту.

— Мой принц…

Оуньял'ам оборвал его холодным взглядом. На глазах у всех присутствующих, он ждал, пока советник потупит свой не особо почтительный взор. Унижать императорского советника было неразумно, но Оуньял'ама пробирала злоба.

— Вижу, осталось последнее прошение, — продолжил принц и протянул руку.

Советник ссутулился, сотрясаясь от ярости, но все же протянул последний свернутый лист

Оуньял'ам взял его, развернул и внимательно прочел. Последний случай оказался сложнее.

Две сестры недавно лишились отца, который владел одной из крупнейших козьих ферм, прилегавших к городу. Он был постоянным поставщиком молока и сыра. Вместо того, чтобы придерживаться обычаев и оставить все старшей из дочерей, он разделил наследство. Половину домашнего скота он оставил младшей.

Большая часть фермерского инвентаря осталась в распоряжении старшей дочери, но она должна была позволить рабочим выбирать какой из сестер они будут служить. Почти все выбрали младшую, и ни одна из сестер не получала прибыли. Старшая хотела отстоять свое законное — традиционное — право на полное наследство.

— Разве вы не можете нанять новых рабочих? — спросил Оуньял'ам старшую, а затем обратился к младшей — Разве вы не можете купить необходимый инвентарь?

— Я пыталась, — ответила старшая. — но те рабочие служили нашей семье всю нашу жизнь. Они знали наши порядки и наших коз. С приходом новых рабочих у коз пропало молоко. От этого страдаю не только я, но и другие городские торговцы, которые много лет полагались на мою семью.

— А у меня нет лишних денег, чтобы купить инвентарь, — заговорила младшая. — Не хватает ведер и урн, и нет фургонов, чтобы отвезти их на рынок. Я все разрушаю, Ваше Высочество… подвожу моего покойного отца.

Оуньял'аму пришла в голову мысль, которую ему стоило бы отбросить. Но как только она возникла, он не смог удержаться. Он оглядел вельмож, отдельно сидящих со своими дочерями.

— Трудный случай, — огласил он, — и с таким количеством молодых наблюдателей, присутствующих сегодня здесь, я должен использовать его, чтобы поспособствовать вашему просвещению.

Советник А'Ямин слегка побледнел. Император никогда не задавал вопросов и в одиночку принимал каждое решение.

— Леди Дюра, — обратился Оуньял'ам. — Как бы вы разрешили этот спор?

Сидя на коленях и держа спину прямо, она низко — как подобает — склонила голову.

— Согласно нашим законам, мой принц, при отсутствии сына унаследовать все должна старшая сестра. Отец не исполнил свой долг, как предписывают традиции. Поэтому вся его ферма на грани разрушения. Я бы даровала старшей сестре то, что должно принадлежать ей по праву.

Отвернувшись от Дюры, Оуньял'ам увидел, что советник А'Ямин заметно расслабился и почти улыбался. Решение Дюры было таким же, какое вынес бы император Каналам. Принц окинул взглядом зал, так, словно выбирал наугад. Он снова колебался и снова не мог ничего с собой поделать.

— Леди Аиша… Как бы вы разрешили этот спор?

Ее глаза, взгляд которых раньше был устремлен в пол, полезли наверх едва ли не в ужасе от того, что ее выделили. Он знал, что не должен был этого делать, но часть его жаждала услышать, что скажет она.

Все ждали. Ее нижняя губа задрожала.

— Если отец так долго занимался своим процветающим ремеслом, — наконец заговорила она, так тихо, что почти не расслышать. — не мог же он быть глупцом. Для такого отцовского решения должна быть причина. Возможно, он знал, что рабочие пойдут за младшей сестрой, и обе сестры на первых порах будут терпеть неудачи. Возможно, он думал, что ферме нужны они обе… а не только одна. Равноправное владение нельзя назвать традиционным, но это путь, который приведет обеих к процветанию.

В душе Оуньял'ама зародилась печаль, и он почувствовал себя как никогда одиноким. Это был тот же ответ, что дал бы он сам. Его внимание вновь вернулось к двум сестрам.

— Вы объедините коз, инвентарь и рабочих, а ферму поделите на равных… как равноправные наследницы с равными обязанностями и равным правом владения.

Обе девушки заморгали, поначалу не говоря ни слова. Они посмотрели друг на дружку, вероятно, ни одна из них не хотела потерять последний подарок отца. Но из-за устоявшихся традиций ни одна из них не видела такого очевидного решения.

— Да, мой принц, — пролепетали они одновременно.

На этот раз у советника А ‘Ямина, хватавшего ртом воздух, покраснело лицо.

Теперь, когда прошения закончились, Оуньял'ам поднялся со своего кресла — вернее, отцовского, которое для этого дня всегда устанавливалось на край помоста. Все низко поклонились. Как Принцу Империи ему не нужно было вежливо прощаться, поэтому он просто помчался по огромному залу прямиком к открытым дверям, и двое его личных гвардейцев последовали за ним.

Проходя мимо Аиши, Оуньял'ам изо всех сил старался не смотреть на нее, и все же мудрость ее суждений звенела в его голове. Никто другой в императорской палате не дал бы подобного ответа.

Все это мытарство немного утомило его. Оставив за спиной судебную палату с куполом, он направился в свои личные покои преисполненный надеждой хоть немного отдохнуть.

Но как только он завернул за угол, он поймал на себе пристальный взгляд Фарида и остановился.

— В чем дело?

— Ни в чем, мой принц.

Фарид был с ним… да сколько же? Лет одиннадцать может? Решение о его назначении было изначально обдуманным. Он верен, храбр и искусен в ближнем бою, но лицо его выражало больше, чем хотелось бы. Притом он мог гораздо чаще высказывать свое мнение, что было бы не разумно для человека с его положением.

— Что-то не так, — не отставал Оуньял'ам.

Юный Иса был ошарашен, а затем смущен такой чудесной беседой.

Фарид скривил рот, готовясь разразиться гневом.

— Мой принц, я… я не понимаю, почему вы продолжаете дразнить советника А'Ямина… подогревая его какими-то мелкими фермерскими спорами? Вы видели лицо советника? Капитан Нажиф почти не спит, поскольку его терзает волнение. Он на грани ухода с поста вашего официального дегустатора и в шаге от того, чтобы отказаться лично пробовать ваши блюда.

Оуньял'ам стоял неподвижно. Он не мог припомнить, чтобы кто-нибудь хоть раз говорил с ним таким образом, не говоря уже о ком-то из его личной охраны. Нажиф, конечно, никогда не был таким смелым. Но сильней поражало другое.

— Нажиф не спит?

Фарид отвел взгляд.

— Нет, мой принц… прошу, простите меня. Я наговорил лишнего.

Оуньял'ам немного помолчал. Он считал себя здравомыслящим и наблюдательным, но ему и в голову не приходило, — хотя должно было бы, что его неприязнь к советнику может вот так напрямую повлиять на других.

— Я поговорю с Нажифом, — сказал он, и двинулся по коридору.

Шагая вперед по коридору, к только показавшимся дверям в свои покои, он почувствовал, как по его груди стало расползаться тепло. Как только Оуньял'ам приблизился, Нажиф вытянулся по стойке смирно и распахнул дверь. Обычно в это время дня Нажиф заходил внутрь вместе с ним.

— Останься здесь, — велел Оуньял'ам и замолк, подыскивая какое-нибудь оправдание прежде, чем добавить — Я хочу, чтобы ты отдохнул, ведь ты можешь понадобиться мне позже.

Даже если Нажиф и находил это странным, его стоическое выражение лица не говорило ни о чем.

— Да, мой принц.

Оуньял'ам вошел и наконец-то остался один. Устроившись на диване в гостиной с портьерами, он позволил себе потратить несколько мгновений, прежде чем вновь обрел свое хладнокровие. Когда в голове прояснилось, лишь тогда он вытащил медальон и сосредоточился на своих мыслях.

— Я здесь.

— Все ли с вами в порядке, мой принц?

Он проигнорировал этот вопрос, так как не мог ответить в свете всех остальных событий.

— Имперская гвардия все еще ищет заключенных. Я сделал все, что мог, чтобы их замедлить. Вы в безопасности?

Последовало молчание.

— Да, мой принц, но я должен спросить… давал ли кто-нибудь подозрительный советы касательно поисков?

Оуньял'ам насупил брови.

— Нет. Коммандер Харит, советник А'Ямин и лично я по согласованию принимали большинство решений. Я попытался увести как можно больше стражи к окраинам города, а остальные… были заняты кое-чем другим.

— Что насчет Верховного Премина?

Это был странный вопрос.

— Я не видел сегодня Верховного Премина Авели-Джаму, хотя в последние время он зачастил. Почему ты спрашиваешь?

— Халида обитает в ком-то высокопоставленном и неоднократно допрашивал одного из заключенных.

Теперь замолчал Оуньял'ам. Он ничего об этом не слышал. Насколько ему было известно, никому не разрешалось допрашивать иноземных пленных.

— Мне нужно выяснить кто?

— Нет, но я хочу, чтобы ты помог его выманить.

— Как?

— Сообщи Коммандеру Хариту, что вчера на рассвете один из вашей личной стражи, будучи свободным от службы, услышал от друга или члена семьи, что тот видел подозрительные лица на главном рынке южных предместий. Пошлите его туда с небольшим отрядом сегодня ночью и сделайте все возможное, чтобы об этом услышал каждый, кто обладает властными полномочиями, будь то в имперской гвардии или при дворе.

Оуньял'ам тянул с ответом. После последнего отданного принцем приказа коммандеру, Харит с подозрением может отнестись к любым последующим.

— Мой принц?

Оуньял'ам отбросил беспокойство.

— Я этим займусь.

ГЛАВА 13

Сидя на крыше в предрассветных сумерках, Оша снял с плеча лук и переложил в левую руку. Потраченные стрелы в его колчане теперь сменились стрелами с белым и бурым оперением, которыми его снарядил домин. Среди них были и оставшиеся стрелы с черным оперением, хотя только четыре из них венчал наконечник из белого металла.

Рядом с ним согнувшись сидел Бротандуиве, держа в руках собранный короткий лук анмаглахка. У греймасги не имелось такого, когда он покидал родину. Оша не спрашивал, откуда такой у него взялся. Сомнений здесь и быть не могло: тот снял его с трупа анмаглахка.

Держатель теней вытащил из-под плаща, скрытую за спиной короткую стрелу. Наконечник стрелы был сделан из белого металла хейнасов, как и все остальные приспособления анмаглахков.

Оша переключил свое внимание на раскинувшуюся снизу рыночную площадь.

— Винн, Тень и Иль'Шанк должны быть на месте, — произнес Бротандуиве. — Магьер с остальными скоро придут. Займи свою позицию и убедись, чтобы оттуда постоянно можно было видеть и меня и дом.

Оша промолчал, не желая подчиняться приказам Бротандуиве. Ночка и так выдалась тяжелая, и он был на взводе.

Прежде чем покинуть скрытое убежище домина, Магьер и Малец настояли на том, чтобы Странница осталась. Оша решил, что так ей будет намного безопасней, но Странницу явно пугала мысль остаться одной — вдруг никто не вернется. И все же, предстоящая битва с мертвецом-призраком и возможно с имперской гвардией пугала ее не меньше.

Оше была ненавистна сама мысль оставить ее, но Магьер — а через нее и Малец — заявили, что Странница не сможет защитить себя. Остальные будут слишком заняты и не смогут все время ее прикрывать. Оша не мог с этим поспорить, так же, как и не мог перестать думать о Страннице, оставшейся одной в этой убогой обители.

Боясь выдать свое смятение, он не поднимал глаз.

И снова он призван стоять на крыше с луком в руке. Ему хотелось защитить Винн — и Тень и остальных, но его роль в их борьбе начинала казаться заячьей.

Теперь он хорошо владел луком, ведь столько над этим работал. Не стоит этим гордиться, но у людей снизу, угрожающих тем, кого он защищает, мало шансов выстоять против меткого лучника, затаившегося над их головами.

— Ты меня слышишь? — отдернул Бротандуиве. — Займи свою позицию.

Оша не обращал внимания на греймасгу. Он развернулся и выпрямился, готовясь к прыжку на соседнюю крышу.

— Да, и еще кое-что, — сказал Бротандуиве.

Оша замер, не оглядываясь.

— Сбить стражника недостаточно, — продолжал Бротандуиве. — Он остается опасным и способным привлечь внимание остальных. Один выстрел и покончишь с целью окончательно.

Оша и ухом не повел, но его отвращение к Бротандуиве… этому вероломному греймасге росло.

— Я позабочусь, чтобы мои Цели никому не угрожали, — откликнулся Оша.

Он бросился к краю крыши и прыгнул, прежде чем Бротандуиве успел сказать хоть что-то еще.

* * *

С Лисилом и Мальцом Магьер тихо скользила по улицам. Они вместе с Лисилом прятались под капюшонами, выжидая подходящий момент себя разоблачить. Ее сабля была пристегнута и вложена в ножны, а кинжал хейнасов был заткнут за пояс. На бедрах Лисила болтались два изогнутых клинка, и Магьер знала, что хотя бы один стилет он прятал в левом рукаве.

Оружием Мальцу как всегда служили зубы и когти, а еще свойственное маджай-хи понимание и природная способность чувствовать нежить — которой была наделена и сама Магьер.

Шастать по городу в темноте им было не в диковинку. Они делали это вместе бесчисленное количество раз. Диковинкой был идущий в нескольких шагах вампир в тяжелом плаще — и не просто какой-то там упырь, а один из самых кровожадных выродков, с какими Магьер когда-либо расправлялась.

Много лет назад, в Беле, Чейн оставил после себя гору обезображенных трупов.

Если бы кто-нибудь сказал Магьер, что она когда-нибудь по доброй воле позволит Чейну вести ее куда угодно, она бы отлупила безмозглого говнюка до потери сознания. И единственная причина, по которой она следует за Чейном этой ночью — это надежда, что он приведет ее к твари, которую она хочет прикончить даже больше, чем его. К тому, кто сделал ее беспомощной.

Больше она не беспомощна.

— Мы почти на месте, — прохрипел Чейн, не оглядываясь.

Этот почти беззвучный голос напомнил Магьер, как она снесла ему голову, и все же он вернулся обратно. Руки в перчатках, а под капюшоном кожаная маска. На шее висели очки в металлической оправе. Их линзы были настолько темными, что казались черными. Винн носила такие же на случай, если захочет использовать тот посох с продолговатым кристаллом в навершии, так что понятно почему Чейн так укутался.

Так он спасется от самого кристалла и излучаемого им света, подобного солнцу.

Это лишь заставило Магьер осознать, через сколько Винн и Чейн вместе прошли и сколько они достигли. Был возвращен еще один шар.

К счастью, он все еще носил "кольцо пустоты", как он его называл, иначе бы Магьер с Мальцом обезумели, почувствовав то, кем он был на самом деле.

— Ты в порядке? — прошептал Лисил.

— Да, — ответила она.

Но всякий раз, когда она думала о той фигуре в сером одеянии с капюшоном, мучившей ее без малейшего прикосновения, в венах стыла кровь, оставляя ее напуганной до смерти..

Ей хотелось снова разжечь пламя отваги. Ей хотелось ярости и голода, вплоть до того, чтобы взять и рискнуть тем, что они поглотят ее. Ей хотелось того, что у нее отняли. Для этого ей может понадобиться и Чейн. По крайней мере, думая о нем, она чувствует голод, подпитывающий ее силы.

— Мы… уничтожим… призрака…

Всплывшие в голове слова едва ли не сбили ее с толку. Может Малец сделал это неосознанно, но в поднятых им словах-воспоминаниях был резкий, решительный тон. Казалось, он был таким же одержимым и решительным, как и она.

— Да, — ответила ему Магьер.

Улица выходила на громадный открытый рынок впереди, тихий в предрассветных потемках. Чейн остановился и рукой в перчатке указал вперед.

— Вон это место, в следующем квартале. Готовы?

Магьер положила руку на рукоять своей сабли, хотя точно знала: руки и зубы — это все, что ей понадобится.

* * *

Гассан стоял за сараем, через дорогу от выбранного им дома. Близился рассвет, хотя небо все еще оставалось сумрачным. Он выглянул из-за угла сарая, и Винн сделала тоже самое. Она была настолько маленькой, что, когда слегка наклонялась, он мог смотреть поверх ее капюшона. Посох с обнаженным кристаллом она держала в руках, как раз на уровне его глаз.

Он не знал, насколько он будет полезным, когда делал его для нее. Притом он знал, что другие были сделаны в качестве последнего средства уничтожения Халиды, и все же из всей его секты в живых остался лишь он.

Он так и не понял, как такое могло произойти. Он лишь видел их безжизненные глаза, что таращились вверх. Все кристаллы в секретном подземелье были вдребезги разбиты прямо в сундуках, в которых хранились. Когда он покидал это убежище, у него не было ресурсов и уж тем более времени, чтобы сделать еще.

Тень оставалась настороженной и прижималась к ногам Винн. Время от времени она тихонько поскуливала.

— Что с ней такое? — поинтересовался Гассан.

— Просто она… слишком переживает, когда думает, что я затеваю нечто опасное.

Он вздернул бровь.

— С твоей то тягой к неприятностям, она чай постоянно расстроена.

Винн подняла голову. Какой бы сердитый и острый взгляд она на него ни бросила, в темноте его было не разглядеть. Она отвернулась, и он намеревался поступить так же, но она ткнула его локтем в бок.

Гассан насупился, но выплеснуть возмущение не успел.

— Смотри! — произнесла она шепотом.

Его внимание привлек золотой проблеск. Он заметил двух имперских гвардейцев, выступивших из переулка. Они вошли на рынок, быстро огляделись и повернули туда, откуда пришли.

Гассан нахмурился.

— Так рано, и ближе, чем я ожидал.

— Мы хоть знаем, что они здесь и ищут. Ваш принц выполнил то, о чем вы просили.

Верно, но, если Магьер и Чейн ввяжутся в схватку прежде, чем доберутся до дома, это утратит значение. Когда Магьер со своими спутниками появится, нужно чтобы она приблизилась к дому до того, как ее увидят или раскроют.

Для этого требуются две вещи: уловки и расчет времени. Гассан не был так уверен, что у Магьер это имелось в запасе. Но как только — если она выполнит свою задачу, ни один заметивший ее стражник не будет действовать без приказа. Скорее всего, они отправят кого-то отчитаться.

Гассан ждал того, кто придет — одержимого Халидой.

Все, что нужно было сделать — услышать краем уха слушок, что донесся от принца. Не только о беглецах, но и о падшем домине, последнем из секты колдунов, сбежавшем из зала слушаний императорского дворца. Хоть старый убийца и Лисил были самонадеянны, полагая, что он не рассматривал их идею, они не ошибались.

Гассан окинул взглядом улицу.

Призрак не упустит шанса поймать двух своих самых желанных жертв в одном месте. И где бы он не искал Магьер, он будет поджидать последнего из своих прежних надзирателей.

— Что теперь? — прошептала Винн.

— Ждем.

* * *

C крыши Бротандуиве заметил, как Чейн скользил по улице вместе Магьер, Лиишилом и Мальцом. Он поднял глаза, вглядываясь в темноту соседних крыш.

Он больше не знал, чего ждать от Оши.

Тогда в Колм-Ситте, его удивило, что молодой и крайне никудышный анмаглахк не появился на месте встречи, прежде чем корабль понес Бротандуиве и остальных на юг.

Оша решил остаться с Винн Хигеорт — без какого-либо предупреждения.

Раньше Бротандуиве без труда мог читать мысли юноши. Но Оша его удивил. Не многие в мире на это способны. Хуже того, несмотря на всю подготовку Оши, пройденную у великого Сгэйльшеллеахэ, он все еще противился убийствам.

Сгэйльшеллеахэ убивал без колебаний, когда это требовалось. Он не смог научить своего последнего ученика усмирять разум, успокаивать сердце и поступать должным образом.

Такая потреба вскоре возникнет, и Бротандуиве сомневался, что Оша сможет ее утолить.

Бротандуиве глянул вниз. Четверка приближалась, и он крепко стиснул свой короткий лук. Если их обнаружат слишком рано, его задачейи Оши будет обеспечить группе Магьер прикрытие, пока те не достигнут предоставленного Гассаном укрытия.

Иначе план домина провалится.

Наблюдая, как группа приближается к дому, Бротандуиве приподнялся на одном колене и до упора натянул тетиву, ощутив ее сопротивление. По росту и движениям было легко различить Чейна и Магьер, несмотря на их поднятые капюшоны. Если план домина действительно работает, стражники должны быть поблизости, но пока он их не заметил. Мгновенье его взгляд был прикован лишь к Лиишилу.

До сих пор он оправдывал свои действия и свое общество решимостью защитить Магьер и уберечь шары от рук Вельмидревнего Отче. Магьер понимала его мотивы и доверяла ему — отчасти это было правдой. Но имелись и другие мотивы, которые он не раскрывал.

Сначала ему нужно изучить силу шаров, их предназначение и применение. Каким необыкновенным разочарованием было находиться рядом с шаром Духа и не открыть сундука, чтобы его изучить. Прояви он такой интерес — выдал бы себя раньше времени.

Малец всегда был недоверчив и мало что упускал.

Затем Бротандуиве должен позаботиться, чтобы Лиишил выжил любой ценой. Полукровка, дитя отца-человека и матери Ан'Кроан, Куиринейны, служит цели.

Много лет назад, задолго до зачатия Лиишила, несколько анмаглахков с глубокой обеспокоенностью наблюдали, как отвращение Вельмидревнего Отче к людям перерастало в нечто ужасное. Те, кто по сей день ведал о далеком прошлом, не сомневались, что Враг вернется, и все же патриарх анмаглахков настроил касту на соблюдение принципов, которые могли привести к опасным последствиям.

В ту забытую эпоху люди были марионетками Врага.

Эта одержимость Вельмидревнего Отче стала угрозой для его собственного народа. Он стал использовать анмаглахков, уже не в качестве стражей и защитников, а как оружие. Им было поручено сеять семена войны среди людских народов, обращать их друг против друга, ослаблять, подрывать и уничтожать их потенциал, как оружия, на случай возвращения Древнего Врага.

Некоторые из касты, и, в частности, единственная возлюбленная Бротандуиве, — бабушка Лиишила по материнской линии — видели опасность, которую другие не видели. Мать Куиринейны, Великая Эйллеан, была основательницей повстанческих общин внутри касты, а затем и среди кланов.

Да, именно Эйллеан была той, кто опасался, что люди узнают что с ними делают, если не почему. Требуя расплаты, они восстанут против Ан'Кроан и тысячелетия мира, неприкосновенности и защищенности будут потеряны. По соглашению с Эйллеан, впоследствии Бротандуиве присоединился к повстанцам. Именно от нее он узнал о Куиринейне, и что более важно, о Лиишиле, как о собственном способе повстанцев ударить по Врагу, когда тот вернется.

Куиринейна пошла по стопам своей матери.

Она многим пожертвовала, произведя на свет сына-полукровку и вырастив его оторванным от касты. Так он родился и вырос в Войнордах, вдали от своего народа, обладая немногими ориентирами, полученными от матери. Было нужно, чтобы он оставался не подвержен влиянию отдельно взятых народов, культур или фракций. И тогда было бы легче не стеснять его обычаями перед тем, что грядет, и направлять его — контролировать, несмотря на то, что он всего-навсего чувствовал бы себя брошенным на произвол судьбы.

Куиринейна должна была превратить родного сына в оружие, которое в один прекрасный день понадобится ее народу. Так и должно было случиться, пока он не сбежал… с маджай-хи.

Бротандуиве вмиг сообразил, что это дело лап Мальца. Никто тогда не мог знать, кто прятался под шкурой того щенка — маджай-хи, которого бабушка тайком передала одинокому мальчику-полукровке через мать. Но то, что Малец похитил Лиишила, не меняло его судьбы.

Даже давно ушедшие предки признали его, кода он позже пришел к ним для совершения обряда имянаречения. Вместо того, чтобы позволить ему самому выбирать себе имя, они нарекли его другим, связав его с одной из них.

Лиишиарэлаохк… Защитник Лиишиары… Защитник Печали-Слезы.

Судьба Лиишила была предрешена, и замыслы Мальца уже не значили ничего. Если случится худшее, и Древний Враг с множеством имен вернется, сын Куиринейны, дитя смешенной расы, сыграет главнейшую роль.

О выживании Лиишила Бротандуиве позаботится прежде всего.

Он смотрел как полукровка с остальными теперь тихо и спокойно ступали по открытой рыночной площади и знал, что Оша видел их тоже. Хоть юноша и стал непредсказуем, чтобы защитить своих человеческих друзей, он не станет колебаться.

Лиишил остановился в двадцати шагах от дома. Малец замер рядом с ним, и Магьер оглянулась назад. Лиишил потянулся к капюшону и откинул его, обнажив свои белокурые волосы, засиявшие от света фонарей, что были неподалеку. Малец стоял на самом виду, глядя по сторонам, когда Магьер отбросила капюшон.

Бротандуиве оставался начеку. Он взглядом обшарил каждый темный уголок улицы. В этот миг, план домина мог провалиться.

* * *

Как только Лисил снял капюшон, Винн затаила дыхание. Магьер и остальные почти достигли безопасного места. Она слегка подпрыгнула, когда Гассан коснулся ее плеча. Подняв голову, она проследила за его взглядом.

Из переулка на рынок выскользнули восемь имперских гвардейцев. Двигаясь быстро и бесшумно, они направлялись прямиком к Магьер и остальным. И что еще хуже, случайностью это не было.

Магьер заметили, когда она и ее спутники проходили рынок.

Винн охватила паника. Они с Гассаном были слишком далеко, чтобы действовать. При необходимости Оша с Бротаном начнут стрелять откуда-то сверху, но стражи может подоспеть и больше. Группе Магьер нужно своевременно попасть в дом.

— Что будем делать? — прошептала она.

Гассан не ответил… Стражники внезапно остановились. Двое из них повернулись и поспешили прочь.

— Это то, что нам нужно, — прошептал Гассан. — Двое пошли сообщить, что пленники обнаружены. Остальные ждут приказов.

Гассан разом выдохнул, но Винн не разделяла его облегчения.

— У Чейна все еще есть время отвести всех внутрь подвала, — прибавил он.

Как по сигналу, Чейн поднялся на крыльцо, открыл дверь и вошел. Магьер, Лисил и Малец последовали за ним, но Винн не была уверена, что кто-то из них заметил гвардейцев, притаившихся средь рыночных прилавков.

Винн перевела взгляд. Два исчезнувших гвардейца вернулись обратно. Отсутствовали они недолго.

Из тени за их спинами вышла худая фигура в сером одеянии с капюшоном.

За ней следовали по меньшей мере еще двенадцать стражников. Фигура в мантии взмахнула рукой, приказав им остановиться. Размашистым шагом она двинулась через уже ждавших на рынке стражников, пока не вышла вперед. Даже не замедлив шага, она опустила руку, и вся гвардия двинулась за ней.

— Слишком рано! — прошипел Гассан. — Чейн не успеет провести их через потайную дверь!

Винн не успела ответить, как один из имперских гвардейцев с воплем повалился на землю. Стрела торчала из его груди.

Еще одного осадили выстрелом в плечо.

Раздались крики, и другие стражники, перекликаясь друг с другом, бросились врассыпную в поисках укрытия, пока на них сыпались новые стрелы. Но серая фигура не сбавила шаг и без помех добралась до парадной двери с пятью людьми за спиной.

— Нам нужно туда! — громогласно прошептала Винн.

Гассан побежал, и Винн с посохом помчалась за ним. Тень неслась впереди.

ГЛАВА 14

Чейн вошел в дом. Магьер и Малец следовали прямиком за ним. Он услышал, как Лисил проследовал внутрь и прикрыл дверь. Как и описывал Иль'Шанк, прямо перед Чейном открылся коридор.

Сквозь прорези в своей маске, он едва различал фонарики, что тянулись вдоль одной из стен. Ни один не горел, и конца коридора не было видно. Он молча шел вперед. По крайней мере, пока на нем маска, не нужно следить за выражением своего лица.

Совершить такой переход оказалось сложнее, чем предполагалось. Его не волновало, что вся троица, которую он вел, ненавидела его. Их ненависть была приятна, поскольку это означало, что больше не нужно пытаться изображать притворную любезность.

Что его беспокоило, так это их откровенное лицемерие.

Магьер считала его убийцей, кем он и был — кем раньше являлся больше, чем сейчас. Но себя она видела неким образцом добродетели, борющимся за правое дело. Он помнил, во что однажды вылилось это несоответствие.

На восточном континенте, в заболоченных лесах Древинки, он втайне следил за Винн, путешествующей с Магьер, Лисилом и Мальцом. Винн отделилась от своих спутников и оказалась в опасности, и, чтобы защитить ее, у Чейна не оставалось иного выбора, кроме как выдать себя.

Позже Магьер наткнулась на них и напала.

Чейну удалось проломить ее защиту, ударить кулаком и сбить ее с ног. Он намеревался вонзить свой меч ей в грудь, когда Винн бросилась к нему, умоляя остановиться.

Он колебался… а Магьер напротив, занесла свою саблю.

Широкое острие клинка вошло в его шею и челюсть. Второго удара, что снес ему голову, он не видел совсем. Гораздо позже, пробудившись в неглубокой могиле, мало чем отличавшейся от волчьей ямы, он лежал залитый кровью под свежими трупами, и его голова снова была на плечах.

Магьер не знала, что такое возможно — как и он сам. Это произошло только благодаря загадочному вмешательству Вельстила Массинга, еще одного мертвеца и сводного брата Магьер.

Во время схватки он помедлил с убийством. Она не мешкала, и все же считает себя намного лучше его.

Невыносимо.

Он смотрел прямо перед собой, ведь от ненависти радужка его глаз, вероятно, стала прозрачной.

— Где дверь в подвал? — спросила Магьер.

От необходимости говорить с ним в ее голосе слышалось напряжение.

— В конце коридора, налево.

Чейн достал из кармана запасной кристалл холодной лампы и провел по своему плащу. Тот мягко засветился.

— Где ты это взял? — резко спросила она.

Ему захотелось не отвечать.

— Винн дала его мне.

Он двинулся дальше.

Поравнявшись с огромной аркой справа, за ней он увидел прекрасно обставленную гостиную комнату с низкими диванами, стульями и столами, а также настенными картинами в рамах.

— Как ты проведешь нас через… потайную дверь?

На этот раз вопрос задал Лисил, но Чейн не ответил. Полукровка мог бы взломать замок, но о тайном не знал ничего. Иль'Шанк дал Чейну гальку, объяснив, как ее применить. Исход зависел от того заметили ли их входящими в дом или нет.

До тех пор их план был довольно прост.

Как только Магьер и Лисил будут узнаны и замечены входящими в дом, любой из видевших их стражников помчится сообщить. Чейн должен провести свою группу на нижний этаж, открыть потайную дверь и привести всех в тайную комнату без окон. Винн, Тень и Иль'Шанк заняли позицию на подступах снаружи, и призрак — в чьем бы теле он ни был — придет прямо сюда и войдет. Он ни за что не рискнет полностью передать их задержание в распоряжение имперской гвардии.

И призрак явит свое обличье.

Домин утверждал, что Халида обладает способностью легко распознавать и разрушать наложенные чары, которые скрывали от всех чувств последнюю дверь, что вела в подвал. Халида войдет. Иль'Шанк также утверждал, что почувствует, когда это случится.

Удобство беспрепятственного входа в убежище, заставит Халиду поверить, что он держит все под контролем прежде, чем Иль'Шанк, Винн и Тень ворвутся в дом. Бротан и Оша отбросят любого стражника, что попытается им помешать.

Выполняя роль наживки, Магьер затащит Халиду поглубже в убежище, а Иль'Шанк, Винн и Тень зайдут со спины. После этого, как заявлял Иль'Шанк, он сможет удержать призрака, удержать в теле и до зари заточить в комнате зачарованного подвала.

Когда придется бороться с дремотой, Чейн поймет, что момент настал. И что тогда? Сон возьмет свое, и Чейн не узнает, справились ли остальные. Тогда задачей Магьер будет изгнать Халиду, заставив поверить, что она убьет это тело. Призрак не сможет остаться в теле в смертный миг, иначе разделит его, и поэтому спасется бегством.

Единственной защитой был кристалл на посохе Винн.

У Халиды будет два варианта: бежать и сгореть в лучах утренней зари или кристаллом быть сожженным заживо.

Чейн присутствовал при ночном разговоре, когда Винн спросила: "Что если призрак покинет тело и захватит кого-то из нас?". На что Иль'Шанк твердо ответил, что остановит его.

Чейн надеялся, что это не было бахвальством. Он, Магьер и, вероятно, оба маджай-хи обладали невосприимчивостью к одержимости нечистыми силами. Другие ею не обладали. С посохом в руках, Винн будет самой защищенной, покуда он будет зажжен, но также она будет главной мишенью призрака в его намерении завладеть ею или прикончить. Никто об этом не упоминал, но прекрасно понимал каждый.

Однако, ничего получше предложено не было, и вот они здесь. Чейн с самого начала подозревал, что в конечном итоге они сойдутся на стратегии "заманить и заточить".

Как и описывал Иль'Шанк, он приближался к концу коридора с дверью по левую сторону и открытой лестницей справа. Всматриваясь в небольшую прихожую впереди, он увидел очертания задней двери.

— Сюда, — прохрипел он, поворачивая налево.

Он открыл дверь и продолжил движение. Спустившись по лестнице на нижний этаж, он оказался в коридоре. Как и было сказано, Чейн двинулся к торцевой стене коридора, не обращая внимания на все другие двери. Тогда он сунул руку в кармашек плаща, чтобы достать гальку. Перчатки были настолько толстыми, что трудно было нащупать крошечный камешек.

— Живее! — прошуршал Лисил.

Чейн стиснул зубы, чтобы сдержаться. Магьер нависла над его правым плечом, изучая камни стены. Он таки нащупал гальку указательным пальцем, ухватился и начал было вытаскивать руку.

В тишине раздался громкий скрип.

Чейн помедлил, подумав, что это просто ёрзанье Лисила. Когда взвилась Магьер и зарычал Малец, Чейн обернулся осмотреть коридор.

С пятью стражниками за спиной фигура в сером мерцающем одеянии и капюшоне стояла посреди лестницы… прибыв слишком рано.

* * *

Оша выпустил еще одну стрелу, сыскав прекрасную позицию для стрельбы. Имперские гвардейцы рассредоточились и попрятались, теперь шныряя средь рыночных прилавков дальше по улице или в улочках и переулках, пытаясь пробежать вдоль стен зданий.

Он не ожидал, что их будет так много и встревожился, считая выстрелы — стрелы, что он выпустил. Он не знал, сколько стрел Бротандуиве собрал, обчищая трупы своих предыдущих жертв.

Оша ранил и сбил двоих. Еще трое лежали мертвыми с торчащими из лиц и груди короткими стрелами — не его мишени. Чем дольше это продолжается, тем больше вероятность, что он неизбежно обагрит руки в крови. Но что еще хуже, пять стражников и фигура в мантии слшком рано ворвались в дом. Даже при всем желании Чейн не сможет провести Магьер и остальных в потайную комнату и не попасться.

Когда Винн, Тень и домин выскочили из укрытия и бросились к дому, он не знал, что из этого выйдет, и гадать не представлялось возможным. Он проворно развернулся и прицелился в их направлении. Два гвардейца выбежали из укрытия и последовали за ними. Один подкрался к Винн сзади, и Оша спустил тетиву.

Стрела попала точно в плечо стражника. Оша вынул еще одну и вновь натянул тетиву. Он прицелился в стражника с другой стороны, набросившегося на домина.

Из лица стражника, казалось, выросла стрела и тот упал.

Оша не стал высматривать Бротандуиве или смотреть на еще одного убитого им.

Люди снизу лишь выполняли приказы, как и Оша когда-то, сначала под началом Вельмидревнего Отче, а затем Бротандуиве. Тогда он не ведал, насколько эти двое прогнили — насколько оскверен их дух — и насколько сам приблизился к этому, когда запятнал свою честь.

Оша сосредоточился лишь на защите Винн.

Он убъет снова — осквернит еще больше свой дух, если придется. Но только ради нее, а не для спятившего "отче" потерянной касты или гнусного греймасги.

* * *

Досада лишила Бротандуиве спокойствия, когда он сбил бросившегося на домина стражника.

Ошино нежелание убивать замедлило ход расчистки улицы. Каждый оставленный в живых гвардеец, даже раненый, все еще представлял угрозу. Неужели этот сопливый дурень этого не понимал?

Не было никакой ошибки в том, что Оша лишился своего места среди анмаглахков, повстанцев и верноподданных. Загадкой было лишь то, что это сделали Хейнасы, а не глава касты. Оша не обладал всем тем, что было необходимо, чтобы защитить его народ.

Еще один имперский гвардеец вышел из укрытия и бросился за Винн. Черная маджай-хи зарычала, но все еще не замедляла шага. Даже Тень понимала, что цель превыше всего, но только не Оша.

Греймасга выстрелил снова.

Его стрела вонзилась стражнику в горло. В то же мгновенье, в плечо мужчины угодила стрела с черным оперением. На сей раз, из-за впустую потраченной юношей стрелы, Бротандуиве прошипел проклятия.

Он уже точно знал сколько осталось стрел. Хотя бы одну нужно оставить в запасе, покуда все угрозы не будут нейтрализованы. Тоже самое он велел сделать и Оше, прежде чем они забрались на крыши. Вскоре командующий силами снизу пошлет одного или нескольких выпустить кишки надоедливым лучникам.

Бротандуиве перезарядил оружие, чтобы прикрыть последний бросок домина к двери. Пяти гвардейцам уже удалось войти в дом вслед за фигурой в сером. Восемь было убито и покалечено на улице; по подсчету, еще семеро прятались где-то на рынке.

Снизу выкрикнули приказ. Бротандуиве достаточно хорошо освоил суманский, чтобы понять сказанное.

— Не дайте им добраться до дома!

Мужи в золотых поясах повыскакивали из-за рыночных прилавков и темных уголков улицы. Гассан уже достиг парадной, когда приблизились Винн с Тенью.

Развернувшись на коленях, Бротандуиве прицелился в ближайшего стражника и выстрелил снова.

* * *

Лисил таращил глаза на высокую фигуру, теперь стоявшую у подножия лестницы; даже не видя лица, скрытого тенью глубокого капюшона, это одеяние нельзя было ни с чем перепутать. Эта серая мантия, мерцающая странными призрачными символами, была точно такой же, какую носил гость их темницы, говоривший в его голове.

Лисил слышал, как остановилось дыхание Магьер, но не смел отвести взгляд от той мантии. Рядом зарычал Малец. Все замерли, словно ждали чего-то.

Тот в мантии резко отошел в сторону.

Два имперских гвардейца бросились вниз по ступеням, обнажив кривые мечи.

Лисил потянул из ножен изогнутые клинки. Магьер и Чейн — дампир и вампир — были самыми выносливыми, чтобы сцепиться в схватке с призраком, да и Малец по своей природе был охотником на нежить. Это означало, что Лисил должен разобраться со стражниками.

— вытесни их… и не дай… той твари… коснуться тебя…

На предупреждение Мальца, Лисил обнажил свои клинки. Он почувствовал, как пёс пронесся мимо, бросившись в атаку. Он надеялся, что Малец был прав в выборе противника, с которым каждому из них придется столкнуться — и в том, что призрак не может забраться в голову маджай-хи.

Лисил с силой обрушился на первого стражника, прежде чем тот успел сойти с лестницы, и услышал, как Малец бросился на серую мантию.

* * *

Чейна охватила паника, ведь все так быстро пошло кувырком. Если Иль'Шанк видел, как человек в мантии приблизился у дому, то вместе с Винн и Тенью должен был уже выдвинуться. А может Халида уже разделался с ними?

Лисил сбил бежавшего впереди стражника, а Малец атаковал фигуру в сером одеянии, что стояла слева, у подножья лестницы.

— Лисил! — вскрикнула Магьер и бросилась к нему.

Чейн схватил ее за плащ и отдернул, но не успел сказать и слова, как человек в мантии растворился у него на глазах. Он был настолько ошеломлен, что не мог пошевелиться, когда Малец приземлился после прыжка, едва не шлепнувшись на опустевшую ступень. Магьер с силой отшвырнула его руку. Однако же он был поглощен вторым стражником, переместившимся, чтобы обойти первого — вероятно пытался найти лазейку, чтобы с таким же успехом атаковать Лисила.

Стражник внезапно отпрянул, чуть было не плюхнувшись на пол, словно врезался во что-то твердое.

— Встань за мной, сейчас же! — проскрежетал Чейн Магьер.

Он переложил гальку в левую руку, в которой держал кристалл, и вытащил короткий клинок. Краем глаза он заметил, что та смотрит на него. Он не мог выпустить из виду проход, но что, если ее глаза внезапно почернели?

— Он невидим для наших глаз! — прорычал он ей.

Он сделал несколько шагов по коридору и задвинул Магьер себе за спину. Он поверить не мог в случившееся — только не с ним. Чародейство, забытое искусство ментальной магии, не должно оказывать на него воздействия. По крайней мере, так он думал из-за кольца пустоты.

Поскольку кольцо скрывало его вампирскую сущность, оно также подавляло некоторую часть его внутренних способностей. Пока оно было на нем, воздействовать на его разум — и тем самым на его восприятие — не представлялось возможным.

Чейна все больше настораживало то, насколько могущественным мог оказаться призрак. Звук извлеченной из ножен сабли, привел его обратно в чувства. Он заперт в узком коридоре вместе со своими заклятыми врагами, оказавшимися его единственными союзниками. А призрак скрывал свое присутствие от его чувств — от чувств каждого.

Чейн быстрым взглядом окинул пространство перед собою.

Нанеся рубящий удар двумя клинками, Лисил оттеснил ведущего стражника еще на одну ступень. Это преграждало другим стражникам путь вниз, но это не будет продолжаться вечно. И вот воздух перед Мальцом на миг вырисовался темным силуэтом.

Чейн замер на полушаге. Малец снова выглядел нормально. Пес развернулся и бросился за Лисилом, чтобы помочь в схватке со стражниками.

Однако Чейн сосредоточился на том, что видел… или видел почти.

Как будто тень проскользнула между ним и собакой, и он швырнул гальку Иль'Шанка под ноги Магьер.

— Найди дверь и открой. Призрак все еще здесь.

Теперь он знал, что искать, или надеялся, что знал. Он окинул взглядом коридор, и что-то на мгновенье преломило свет его кристалла. Могло ли кольцо частично сдерживать то, что призрак сделал с ним — со всеми ними?

Лисил рубанул клинком, попутно отодвинувшись, чтобы позволить Мальцу встать рядом с ним, и оба, казалось, расплылись темным пятном на глазах Чейна. Что-то быстро промелькнуло за их спинами и встало за ними вплотную.

Чейн швырнул кристалл в середину и сделал еще один выпад, вновь полоснув своим коротким мечом. Он не мог обнажить длинный и воспользоваться им в таком тесном пространстве. Он внимательно следил за всем, что хоть на мгновенье преломляло свет кристалла.

* * *

Винн почти добралась до ступеней крыльца, когда услышала низкий голос кричащего на суманском:

— Не дайте им добраться до дома!

Чуть было не сбившись с шагу, она оглянулась. Имперские гвардейцы один за другим выходили на улицу, и прямо на нее шел высокий гвардеец с ястребиными чертами лица. Она стояла перед выбором: продолжить бежать или остановиться, чтобы без страха, плечом к плечу с Тенью, встретиться с ним.

Гвардеец резко содрогнулся и свалился с короткой стрелой, попавшей в его левый глаз. Ударившись спиной о землю, он не издал ни звука. Тень, рыча, завертелась рядом с ней. Винн все же замешкалась.

— Не останавливайся! — скомандовал Гассан где-то впереди.

Слишком много случилось разом.

Еще один вопль раздался справа, и Винн невольно повернулась. Надвигавшийся повалился, короткая стрела вошла ему в горло. Другой гвардеец попытался схватить ее прежде, чем она его хотя бы заметила, и длинная стрела с черными оперением выросла у него из груди. Она знала, что это произойдет. Видеть это так близко было чем-то иным. У Гассана были менее кровожадные методы, но здесь и сейчас на них не было времени. Их защиту пришлось предоставить на усмотрение Бротана — и Оши.

Винн бросилась бежать, но сделала только шаг, как что-то рвануло ее обратно, оторвав от земли. Она насилу удержала посох. Плащ натянулся, сдавив ее горло. В отчаянии и задыхаясь, она потянулась за спину. Она была так потрясена, что не заметила приближение Тени, пока та не прыгнула прямо на нее.

Прежде чем собачьи лапы ударили в грудь, ей послышался шепот, заглушивший собачье рычание. Падая, она слышала треск и чувствовала, как рвался на ней плащ. Тень спрыгнула и оказалась за ее головой. Затем донеслись рычание, хруст и крики, такие гортанные, что не разобрать.

Винн вскочила, все так же цепляясь за посох, оглянулась назад и увидела трех гвардейцев, стоявших за стражником, что свалила Тень. Они стояли в неком оцепенении и глядели куда-угодно, но только не на нее. Услышав вновь шепот, она повернулась на звук.

Гассан стоял на ступенях, устремив взгляд ей за спину, вероятно на тех гвардейцев, и нашептывал, сквозь сжатые зубы. Винн могла лишь догадываться о том, что он делал, и собиралась схватить Тень за хвост прежде, чем та нарушит концентрацию домина.

Послышался один выстрел… затем второй, сопроводившийся захлебывающимся хрипом… и третий, отозвавшийся пронзительным криком.

Винн поднялась на колени, когда первый гвардеец, мертвый, ударился о землю; он упал ничком, разломив короткую стрелу, угодившую в сердце. Второй захлебнулся и упал с пробитым горлом. Третий зашатался, схватившись за длинную стрелу с черным оперением, вошедшую спереди и насквозь пробившую берцовую кость.

Стрела покороче вошла ему в шею, прямо под челюсть; он упал и уже не двигался.

Винн вмиг похолодела. Большинство стражников, которых она видела, были мертвы или по меньшей мере ранены. Двое до сих пор пытались отползти, раненые и истекающие кровью. Они были врагами, но совершенно не знали, что все это значит.

Какая-то ее часть хотела закричать, чтобы все это прекратилось.

— Встань и беги! — рявкнул Гассан.

Тень зубами вцепилась в рукав Винн и потащила к домину.

* * *

Магьер смотрела в спину Чейна, вставшего между ней и Лисилом, и Мальцом. Так легко было его прикончить. Какое бы яростное пламя он в ней ни разжигал, оно обратилась в нечто иное. Оно окутало ту фигуру в сером, исчезнувшую на ее глазах.

Ее ярость вернулась… и поглотила весь разум.

Тьма капюшона, скрывавшая лицо, мантия, ее символы и тощая фигура под ней — все было спокойным и неподвижным как тогда, когда он пришел к ней в темницу. Под мантией была плоть, которую она могла разорвать, кости, что могла сломать.

Муки, что сотрут его в порошок за все то, что он делал с ней.

Чейн медленно повернул голову, осматриваясь вокруг. Свет кристалла стал жечь расширившиеся зрачки, но мантии — добычи, что она так желала — она не видела. Никто не доберется до него раньше нее. И жар подступил к горлу.

Он все еще здесь — она его чувствовала.

Лисил с Мальцом все еще сражались со стражей на лестнице, но Магьер не шла им на помощь. Пытаясь найти эту тварь каким-то другим способом, помимо зрительного, она почти закрыла глаза.

Чейн бросился вправо, и Магьер широко распахнула глаза. Его рука метнулась вперед. Казалось, его пальцы сомкнулись на пустоте, но его ладонь не сжалась до конца. Она видела, как выпрямилась его рука, словно то, что он держал пыталось вырваться.

Магьер сосредоточилась на пустоте в руках Чейна, выпустила саблю и бросилась в атаку. В отличие от Чейна, ее пальцы ни на чем не сомкнулись.

Она заревела и отшвырнула его в сторону, чтобы разорвать когтями… пустоту.

Магьер отчаянно бросилась на то, что удерживал в руках Чейн, но ее пальцы — ее отвердевшие ногти — лишь оцарапали деревянную стену.

* * *

Правым клинком Лисил отбил меч гвардейца, да так, что оба оружия вонзились в перила. Он услышал, как огрызнулся и зарычал Малец, но не осмелился оглянуться на пса. Так или иначе, он должен прорваться и вытащить всех отсюда.

Добраться до потайной комнаты уже не получится. Воплотившийся призрак исчез, да и это не имело значения. Что действительно было важно, так это никогда больше не возвращаться в ту темницу… и ни при каких обстоятельствах не дать снова захватить Магьер.

Он услышал ее раскатистый рёв где-то позади, подобный дикому зверю. Мороз пробежал по коже, пересилив панику. Лисил стал успокаиваться.

Он лбом протаранил лицо стражника.

Голова человека отлетела назад и ударила следующего стражника, стоявшего выше по лестнице. Лисил оттолкнулся ногами и закричал:

— Малец, барьер!

Опустившись, он вонзил острие своего клинка в брюхо оглушенного стражника, оказавшегося под ним. Тяжесть собачьих лап опустилась на спину Лисила, как только он заглянул в широко раскрытые глаза гвардейца под собой. Стоило Мальцу спрыгнуть и приземлиться на лестницу, Лисил подтянул под себя ноги.

Он увидел, как Малец набросился на следующего гвардейца, рыча, царапая когтями и вгрызаясь тому в горло. Лисил оттолкнулся и прыгнул.

Подошва правого сапога коснулась перил, и этого мгновенья оказалось достаточно, чтобы завершить прыжок. Под крик второго гвардейца и собачье рычание меч третьего гвардейца просвистел над головой и обрушился на Мальца.

Лисил отразил удар левым клинком, а правый вонзил третьему в горло.

* * *

Чейн еле удержался на ногах, когда Магьер пихнула его в стену, но царапая пространство у его руки, ее пальцы проходили насквозь, а затвердевшие ногти лишь прорезали отверстия в дереве. Он не мог понять, как он держал что-то, а она промахнулась.

Хуже того, она, казалось, потеряла рассудок.

И вдруг что-то разом пронзило все его тело.

Казалось, словно ветер возник из ниоткуда и ударил с такой силой, будто состоял из камней. Перед глазами все потемнело. Потрясенный, он обнаружил, — когда в глазах прояснилось — что привалился к стене, а в дальнем конце коридора Магьер пыталась подняться на ноги.

Что бы его ни ударило, оно и ее отбросило в сторону.

На Магьер опустилась тень. Она поднялась на колени, разинув рот и обнажив удлинившиеся клыки… но крика не последовало.

Чейн схватил выпавший меч.

Им двигало не желание спасти Магьер. Если эта тварь могла сотворить все это с ним и дампиром, то что же случилось с Винн? Он бросился вперед, нанося удары туда, где видел тень. В последний момент он вспомнил…

Он не мог убить одержимого, воплощение призрака, при таком количестве присутствующих, которых тот мог захватить взамен.

Чейн развернул меч и замахнулся гардой. Крестовина прошла весь путь до стены. Когда удар сотряс его руку, что-то еще ударило в лицо. Холодная жгучая боль распространилась по его черепу.

* * *

Мальцу отчаянно хотелось вернуться к Магьер, но он не мог бросить Лисила. Нельзя было оставлять ее один на один с призраком, а помощь Чейна не шла в расчет. Как и эта кровь во рту или то, что осталось от мертвого стражника под его лапами. В пространстве пошире, где хорошо обученные и вооруженные люди могли двигаться свободно, Лисилу и Мальцу удержать позицию могло бы не представиться момента.

И теперь план был бесполезен. Призрака ни за что не заманить в потайную комнату домина.

Малец поднял глаза на Лисила, стоящего перед двумя оставшимися гвардейцами.

— Вытесни их… наверх…пока не пришли другие.

Лисил не оглянулся, но ответ пришел, как только он ринулся вперед еще на одну ступень.

— Выведи Магьер! — прокричал он.

Малец уже разворачивался, когда все его тело поднялось над ступенями. Он даже не успел ощутить потрясение, как отлетел в сторону, врезавшись в поручень.

* * *

Чейн решил дать волю вампирскому голоду, чтобы поглотить боль и холод в своей голове. Когда зрение прояснилось, он увидел Магьер, стоящую на коленях. Она посмотрела на него глазами полностью залитыми чернотой.

Этот взгляд поверг его в ужас, но не перед ней, а тем, что она полностью потеряла себя.

Она резко повернула голову, как только что-то разломилось на лестнице.

Чейн вовремя перевел взгляд, чтобы увидеть, как Малец рухнул среди обломков перил. Тело Лисила шлепнулось поперек с другой стороны лестницы. Два гвардейца наверху тоже были сбиты с ног.

И только когда Магьер вскочила, подняла свой выпавший клинок и бросилась к лестнице, одна мысль пробилась сквозь его страх.

Она посмотрела прежде, чем он успел что-то услышать. Она различала — чувствовала — что-то, чего не могла видеть. И в своем нынешнем состоянии, она не остановится, пока не прикончит то, что истязало ее… и Халида покинет тело еще до зари.

Добравшись до лестницы, Магьер пробежала мимо Лисила и Мальца. Оба, казалось, были в значительной степени оглушены и пытались подняться. На полпути выше по лестнице, оставшиеся два гвардейца — оба все еще покачивались — попытались ее остановить. Одного она отшвырнула в сторону. Чейн попытался выпрямиться, когда услышал, как хрустнула челюсть мужчины. Другому она рассекла грудь своей саблей и, не дожидаясь, когда тот упадет, продолжила бег. Она проиграла своей дампирской стороне.

Чейн бросился вдогонку по лестнице. Он попытался прокричать Лисилу, но лишь прохрипел:

— Вставай, сейчас же!

ГЛАВА 15

Гассан замер в открытых дверях, и Винн пришлось остановиться. Задыхаясь от ужаса и усталости, она попыталась отпихнуть его в сторону, но безуспешно.

— Чего ты ждешь? — прошептала она.

Гассан промолчал, и тогда, чтобы заглянуть внутрь, она постаралась толкнуть посильнее. И когда это сделала, в темном длинном коридоре она увидела фигуру в сером одеянии. Провал капюшона плавно повернулся от домина к ней.

— Нет! — огрызнулся Гассан.

Винн думала, что сказанное предназначалось призраку, но тут Гассан зажал ей глаза, и вытолкнул обратно. Спотыкаясь, она отшвырнула его руку, но домин, продолжал смотреть внутрь и, стоя в дверном проеме, полностью перекрывал ей путь в дом.

Некая скорбь, страдание и, наконец, ненависть исказили черты его лица.

* * *

Гассан уставился на серую мантию, которую не видывал до этой ночи. Он не видел кто или что, скрывалось под капюшоном, но чувствовал, как что-то проникало в его разум. Одним лишь усилием своей воли он не мог это остановить. Шепот заполнял его мысли, постепенно подавляя их.

Один из голосов пробился сквозь все его мысли.

Ах, сколько мук и ненависти, таких убогих и ничтожных. Малые крохи по сравнению с той трапезой, которую я заслуживаю, после того, что ты и твои люди делали со мной… столько лет.

Гассан попытался заглушить этот шепот, но вместо этого, в сознание прокрался шепчущий хор, расползавшийся подобно жукам-мертвоедам.

…никчемный… трус… где был ты… когда все они умирали… даже она…

Он сжался, боясь услышать ее имя, и утратил концентрацию.

…очаровательная… поистине добрая… и такая услужливая… твоя Туфана…

Да, из всех членов их секты она была лучшей по своей натуре, если не по мастерству. Во время поисков шара в затерянном городе гномов, когда он проиграл Винн и ее товарищам, она связалась с ним издалека, известив о том, чтобы он поскорее возвращался. Ее предостережение получилось слишком запоздалым, он не успел.

Он не осознавал, что кричит, пока кто-то не ударил его в бок. От острой боли у него перехватило дыхание.

— Очнись! — взывала Винн, — Не позволяй ему взять над тобою верх!

Вся ярость Гассана, подпитываемая болью, подняла горящие линии, печати и знаки, заполнив его взор. Этот пламенный образ лег на видимый образ серой мантии, спокойно стоявшей во мраке. Но вдруг он услышал крики, треск ломающегося дерева и топот ног по лестнице. Серый капюшон слегка повернулся на шум, как это сделал и сам Гассан.

Остальные находились внизу, но по крайней мере кто-то один поднимался наверх. Меньше чем на миг, Гассан перевел взгляд и заглянул во мрак капюшона. Вся череда световых линий разлетелась на части. Как осколки стекла вместо плоти они резали и впивались в его разум. Он услышал злобное хихиканье в своей голове.

Теперь есть другая, которую я вновь заберу. Но не для себя. Она принадлежит своему создателю.

Невидимая сила пронзила все тело, и Гассан отшатнулся. Он видел, как серая мантия двинулась по коридору дальше в темноту. Он кое-как ухватился за дверной косяк, когда кто-то вылетел из подвала.

Магьер завертелась, оглядываясь по сторонам. Куда бы она ни поворачивалась, она, казалось, не видела застывшую прямо перед ней фигуру. Что-то не так было с ее лицом, хотя в темноте его было не разглядеть.

От усилившегося на него воздействия, Гассан вновь пошатнулся.

Выметайся… жалкий самозванец.

Винн начала кричать, притягивая его к себе, но все, что он мог сделать это сосредоточиться на Магьер. Он с трудом начертил один знак и мгновенье держал его перед мысленным взором. Прежде чем развеялось его средоточие, он бросил повеление в ее мысли.

— Ясность…

Гассан повалился назад, увлекая за собою Винн, и услышал, как захлопнулась входная дверь.

* * *

Магьер выбежала из подвала. Огнем горело нутро, внутренности выворачивало и все обуял голод. За месяц, что она провела в той темнице, питаясь ненавистью, порожденной страхом, с ней случилось нечто еще, о чем она никому не рассказывала.

Она забыла все, кроме имени, что ей не принадлежало.

Каждый раз, когда приходил и уходил ее истязатель, все меньше и меньше у нее оставалось воспоминаний, воспоминаний об ее прежней жизни. Забывались лица, места и события, словно вырывались кусок за куском или растворялись в гневе, панике и страхе, а затем… и в пустоте.

Последним, за что она упорно цеплялась впотьмах, было лишь имя.

Под конец она осталась совсем одна и не могла пошевелиться от слабости. С каждым визитом все больше и больше забывалось лицо того, кто носил это имя. Оно продолжало меркнуть во мраке ее клетки и разума. Она уже не могла вспомнить Лисила.

Даже когда он пришел за ней, первой ее мыслью было убить его.

Она раскрыла глаза, когда он заговорил, поскольку услышала голос, прозвучавший совсем рядом, а не в голове… не принадлежавший ее мучителю, но почему-то казавшийся знакомым. Это привело ее в ужас.

Когда она увидела его, а затем вспомнила, стало еще хуже.

Позже Магьер смирилась с произошедшим и держала случившееся в тайне. Она хранила это в том самом месте внутри себя, где всегда считала себя худшей угрозой, с которой мог бы столкнуться Лисил. Для нее он значил больше, чем кто-либо, и когда он ее нашел, она, возможно, убила бы его, если бы не была так слаба.

Магьер не пережила бы этого. Всякий раз, когда проскальзывала эта мысль, ей хотелось умереть.

Ворвавшись в коридор первого этажа, она остановилась. Она не задумывалась, чья плоть скрывалась под той мантией. Ей было наплевать. Голод усиленно нарастал, тем самым давая ей понять, что добыча поблизости. Хотя для ее полностью черных глаз коридор и был чуть ли не чересчур ярким, куда бы она не повернулась, она не могла найти то, за чем охотилась.

В другом конце коридора что-то задвигалось.

Когда она повернулась туда, ее ослепил тусклый свет, лившийся из открытой двери. В дверном проеме она увидела лишь темный силуэт, и голову, словно тонким острым клинком, пронзила боль. Настолько сильная боль, сопровождавшаяся единственным словом, прогнала голод.

— Ясность…

Прямо на глазах потемнел коридор, и Магьер похолодела.

Пламя, которого она так жаждала, угасло от двух мыслей:

Что она опять натворила, и где Лисил?

* * *

— Поднимайся!

Винн с трудом поднялась на колени после того, как домин упал навзничь, едва не раздавив ее. Незадолго до этого, она была уверена, что в коридоре промелькнула Магьер. Где-то там, в этом доме, остальные застряли в ловушке вместе с Халидой, и кто знает, что там происходило, или уже произошло.

Гассан лежал на спине, содрогаясь и задыхаясь, словно пораженный. Тень перепрыгнула через него и направилась к двери, но та даже не сдвинулась с места, когда собака ударила в нее передними лапами.

— Да, седьмое ж пекло. Гассан, пожалуйста… поднимайся! — умоляла Винн, дергая его за руку.

Его глаза широко распахнулись и, не моргая, смотрели на нее. Он качнулся, чтобы принять сидячее положение.

Винн торопливо огляделась вокруг в поисках посоха, который уронила, когда падала. Она с облегчением выдохнула, заметив его, повисшим на краю лестницы. Во всяком случае, кристалл не разбился. Она потянулась за ним.

— Они приближаются! — произнес Гассан за спиной.

Винн оглянулась, сжав посох у основания его продолговатого кристалла.

— Кто? Я видела только Магьер… и ту мантию.

— Мы должны попасть внутрь другим путем, — произнес Гассан.

Как ни странно, он посмотрел на козырек крыльца.

Винн не успела проследить за его взглядом, как посох стал вырываться из ее рук. Тень зарычала и отскочила от двери. Все, что Винн могла сделать, это покрепче сжать его, но посох дернули сильней. Колени заскользили, и, когда ее подтащили к краю крыльца, она насилу повернулась и заглянула в лицо новоявленному гвардейцу.

Откуда он взялся?

Одной рукой он держал конец ее посоха, а другой поднятый меч.

Она сделала единственное, что могла: схватила посох двумя руками и толкнула.

Винн так и не увидела, что произошло. Кто-то, или что-то, вцепилось в спущенный капюшон ее плаща и отдернуло. Она слышала, как надорвался ее плащ, а может быть капюшон, когда ее волокли через крыльцо. Когда она приподнялась, над ней возвышался Гассан. Тень, вздыбив шерсть на загривке, на полусогнутых лапах стояла у края площадки.

Приглушенный треск заставил Винн приподняться на одном колене и заглянуть за спину Тени.

Бротан выпрямился и выпустил из рук тело гвардейца. Шея мужчины была вывернута под неестественным углом, а голова висела, пока тот не шлепнулся на землю.

К горлу Винн подступила тошнота.

Она с трудом сглотнула, когда Гассан взял ее за руки.

— Где Оша?

Не обращая внимания на раскатистое предупреждение Тени, Бротан поднялся на крыльцо.

— Наблюдает с высоты, я надеюсь. За неимением дополнительных стрел, я спустился вниз… удачно.

Гассан поспешно поволок Винн вниз по лестнице, минуя Бротана,

— Хватит болтать, — велел он. — Винн, сохрани посох любой ценой.

— Что ты делаешь? — спросила Винн. — Нам нужно попасть внутрь.

— Мы так и сделаем… сверху.

— Что?

Почти раздосадовавшись, она была близка к тому, чтобы вырваться из его хватки и броситься к двери.

Гассан притянул ее к себе и крепко обхватил двумя руками. Тень бросилась в наступление. Не обращая внимания на собаку, домин обратился к Бротану:

— Из этой двери никого не выпускать, пока не услышите известие от одного из нас.

Бротан сделал еще один шаг и взглянул на Винн. Тень огрызнулась.

Винн понятия не имела, что задумал Гассан, но и то, как пройти через ту дверь,если призрак так легко вышвырнул его, она также не имела представления.

— Тень, довольно! — бросила она. — Оставайся с Бротаном и делай то же, что и он.

— Не выпускай посох из рук, — повторил домин.

Винн даже не успела ответить. Она лишь услышала еще один щелчок собачьих челюстей, когда Гассан покрепче сжал ее руками, и ее ноги оторвались от земли. Ей не стоило смотреть вниз.

Тень на глазах становилась все меньше и меньше, пока Винн в объятьях Гассана поднималась все выше, растворяясь в ночи. Казалось, свой желудок она с собой взять забыла, и ее не на шутку тошнило.

* * *

Боль в голове утихла. Все вокруг внезапно потемнело, хотя Магьер продолжала чувствовать, как, словно от голода, скрутило живот. Как только она повернулась, ее пыл вернулся.

Она слышала, как кто-то поднимался по подвальной лестнице, но не обратила на это никакого внимания. Тварь, что ей хотелось раскромсать, была рядом.

Она стиснула удлинившиеся клыки в попытке остановить любые последующие изменения.

Другой ее половине, дампирской, пришлось отступить, и Магьер не могла позволить ей снова обрести над собою власть. Она изо всех сих старалась не потерять рассудок. Если она потеряет самообладание и прирежет одержимого до рассвета, призрак сможет совершенно незаметно удрать и завладеть новым телом.

Ей нужно было это запомнить, иначе все, что они сделали в эту ночь, будет псу под хвост.

"Ты никто… всего лишь орудие и игрушка"

Магьер обернулась на голос, такой звонкий, но не сопровождавшийся потоком шепчущих голосов.

"Ты можешь достичь гораздо большего… если позволишь мне отвести тебя к твоему создателю."

Тяжело дыша, она вновь попыталась подавить голод. Теперь, когда она уловила мерцание справа, скользящее вверх по лестнице, опомниться ей нужно было больше всего.

Магьер бросилась к лестнице и стала карабкаться. Ей показалось, что она слышала шаги в коридоре, но не придала им значения. Никто другой не должен приближаться к той твари, никто, кроме нее. Преодолевая за раз по две-три ступени, она забралась наверх и вынула кинжал Хейнасов. С кинжалом и саблей она побежала в ближайший открытой проем.

В конце комнаты на одиноком застекленном окне висели белые занавески. С одной стороны стояла небольшая кровать, с другой-комод, и все вокруг слегка пахло пылью. Когда она медленно вошла внутрь, то не увидела места, где можно было бы спрятаться, и стала разглядывать окно… пока не заметила, что задвижка все еще закрыта изнутри.

Она развернулась, собираясь пойти осмотреть другие комнаты, и застыла.

В дверях стояла фигура в сером, и Магьер все еще не могла разглядеть её лица.

Это было не важно, поскольку вновь вспыхнул голод, и она почувствовала, как внутри нее пробудилась ярость.

…что ты такое… зачем ты пришла… кому ты служишь…

Магьер заняла свое место в том вихре шепота. На этот раз ее не сковывали цепи. Она прикусила губу в надежде, что боль поможет ей сохранить рассудок… удержаться от того, чтобы не броситься бездумно на эту мантию и не разорвать ее в клочья.

Мантия перенеслась в комнату.

"Неужели… ты решила убить меня сталью? Я прожил сотню жизней и проживу еще тысячу. Сколько еще ты будешь отрицать того, кто ты есть… и свое предназначение?"

У Магьер закружилась голова, а затем поплыла и сама комната. Все в глазах искажалось.

"Куда бы ты ни пошла, ты в такой же ловушке, как в той темнице, одинокая и беспомощная до тех пор, пока не последуешь туда, где тебе место… вместе со мной."

Что-то пробудилось в подступившей тошноте, пересиливая ее. Оно подступало к ее горлу, словно голод и жар, и пронзительно кричало в голове, заглушая тот голос и перешептывания. А может звериный крик вырвался из ее собственного рта?

Правая ее рука разжалась и выпустила саблю. Все светлее и светлее становилось в комнате, и Магьер крепче вцепилась в кинжал. На грани беспамятства она понимала, что это вовсе не связано с ее дампирской стороной.

За окном неумолимо таяла ночь, и близился рассвет.

Магьер атаковала свободной рукой. Затвердевшие ногти, подобно когтям, разорвали серую ткань, покрытую сверкающими символами. Единственной мыслью, за которую она смогла ухватиться, был… солнечный свет.

Она выгнулась, чтобы вышвырнуть своего мучителя в окно. Каким-то образом он удержался и не прошел насквозь. Капюшон стал поворачиваться, пока черный провал в нем вновь не оказался перед ней. Когда тень его голоса стала проникать в ее сознание, она, отбросив ее, ринулась вперед и обрушилась на него.

Почти не слыша звона разбившегося стекла, Магьер вцепилась в свою добычу.

* * *

Лисил выскочил в коридор следом за Чейном. Мгновенье спустя, все еще хромая, появился Малец, но Лисил уже потерял Магьер из виду. С ковылявшим следом Мальцом, он поспешил к парадной двери и остановился, чтобы заглянуть в пустую гостиную. Он обыскал все и всюду, каждый потайной уголок и темное пятно. Паника толкнула его на то, чего бы он никогда не сделал.

— Где она? — рявкнул он на Чейна. — Где одержимый? Ты должен знать, чувствовать, ну и где они, отвечай!

Когда Чейн озирался по сторонам, даже в темноте его глаза сверкали подобно вправленным кристаллам. Он повернулся и покачал головой. Пожалуй, он, правда, не знал.

Лисилу захотелось прошипеть, но вместо этого он прошел мимо Мальца, а затем Чейна и направился в заднюю часть дома, заново всматриваясь в каждую тень.

* * *

Ноги Гассана коснулись крыши, и он выпустил Винн, позволив ей опуститься на колени. Он подбежал к краю и посмотрел вниз.

После того как он усилием воли взмыл в воздух, первым его порывом было зашвырнуть их обоих в первое увиденное окно на верхнем этаже. Ставить безопасность выше необходимости, было на него не похоже, но он побоялся уронить Винн или навредить ей.

— Что ты делаешь? — запинаясь, спросила она и, спотыкаясь, подошла ближе.

Гассан промолчал. Внизу все еще лаяла маджай-хи. Ему хотелось, чтобы старый эльф с изуродованными шрамами лицом успокоил эту собаку. Затем он осторожно высунулся за карниз и украдкой заглянул в ближайшее окно.

Едва ли не оглушительный грохот донесся из задней части дома и вынудил его оглянуться.

Винн повернулась вместе с ним и втянула воздух. Гассан усилием воли перебросил себя через плоскую крышу. Достигнув заднего края, он глянул вниз. Магьер летела в лавине битого стекла и колышущейся серой ткани.

Винн возникла рядом с ним, и, повернувшись, закричала в сторону фасада:

— Тень, назад!

Больше времени Гассан ей не дал. Он обхватил ее за талию, призвав взглядом мерцающие линии и символы. Благо, на этот раз она не протестовала. Как только она обвила руками его шею, он шагнул с крыши и, падая, направил всю свою волю вниз на землю.

Земля стремительно приближалась.

Гассан согнулся от удара, за мгновение он смог лишь немного замедлить падение. Винн выпустила Гассана из объятий и рухнула на землю. Когда она оперлась на посох и поднялась на колени, она, на первый взгляд, казалась невредимой. Из-за угла выскочила Тень, но Гассан смотрел совсем не на нее.

Он едва узнал Магьер, когда та поднялась, сжимая в руке серебристо-белый кинжал. Совершенно черные глазные яблоки заполняли ее глазницы. Бледное лицо исказилось под стать по-настоящему разъяренному чудовищу. Щеки, лоб и все открытые участки кожи покрывали кровоточащие порезы. Она выглядела обезумевшей, и казалось уже не понимала кто она и где находится, а ее зубы…

Гассан никогда не видел подобного во рту человека.

Фигура в мантии — вместилище Халиды — лежало прямо за ней и пыталось подняться. Одна из его рук подогнулась, словно была ранена, и Магьер с противным криком набросилась на него.

— Не сейчас! — воскликнул Гассан, так как солнце еще не взошло.

Что-то в его голосе пробилось сквозь ее безумие, и она замерла, склонившись с занесенным кинжалом над противником. Ее цель даже не дрогнула и поднялась на четвереньки. Когда фигура повернулась, часть капюшон сползла.

Гассан лишился дара речи, увидев под серым одеянием советника А'Ямина. Сквозь растрепанные седые волосы, с изборожденного морщинами лица глядели два зорких глаза.

Советник встал, словно что-то невидимое бережно подняло его на ноги. Он больше не горбился от старости.

Всё внутри оборвалось. Гассан подозревал, что Халида вселился в кого-то высокопоставленного, но не догадывался насколько. И как давно призрак так близко подобрался к принцу?

И если бы не медальон, что носил Оуньял'ам, то всё, что потребовалось бы А'Ямину — нашептать принцу во сне. Тайна связи между наследником империи и сектой была бы утеряна… вместе с принцем.

Когда глаза советника сузились и взглядом обошли всех вокруг, только тогда Гассан заметил, что Бротан тоже пришел.

— Всем стоять, — скомандовал Гассан.

Однажды Гассан уже был побежден, и понятия не имел был ли призрак отчаянным, или скорее рассудительным. Еще это помешательство Магьер, жаждущей кровопролития. Все должно было закончиться сейчас.

Гассан взял Винн за свободную руку и зажмурился. За это мгновение он оградил свои мысли — свою собственную "сущность" — стеной сияющих знаков. Из-за напряжения его короткое заклинание шепотом сорвалось с языка. Гассан резко распахнул глаза и потянулся за призраком…

Старческое лицо А'Ямина улыбалось.

Что-то царапнуло щит, защищающий разум Гассана.

Он стал задыхаться, когда этот щит перекрыл ему воздух, не позволяя вдохнуть. Словно сверлящие и извивающиеся внутри черви, непонятные слова изо всех сил старались пробить брешь в его защите и добраться до него. Один за другим блёкли и исчезали сияющие знаки, пока на глазах не начал сгорать последний.

Грянул хор шепчущих голосов, и Гассан почти мог разобрать их слова.

Ища пристанище в глубинах собственного разума, он спешно погрузился поглубже в себя и воздвиг новые стены. Он использовал остатки своей воли, чтобы сосредоточить внимание и сильно сжать запястье Винн… и то же самое он попытался сделать сам. Он уже совсем не мог ничего чувствовать. И в полузабытьи, Гассан услышал крик Винн.

— Магьер, отпусти его, сейчас же!

* * *

Рука Винн дернулась вниз. Ей пришлось опереться на посох, когда Гассан, всё еще сжимая ее запястье, упал на колени. Старик в сером одеянии скрючил пальцы и попытался броситься на нее… а быть может на домина.

Одним резким движением Магьер ухватилась за мерцающую серую мантию, развернула старика и полоснула клинком. Кинжал Хейнасов разрезал мантию и одежду под ней. Рана задымилась.

Глаза одержимого расширились, а рот раскрылся в изумлении.

Обычные клинки причиняли мало вреда нежити, но оружие из белого метала, подаренное Магьер Пылающими, не было простой сталью.

Старик закричал, и Магьер полоснула еще и еще.

Облегчение Винн сменилось ужасом, когда Магьер стала терзать свою добычу. С каждым порезом, сопровождавшимся пронзительным криком, лезвие кинжала порождало дымящиеся борозды, пока старец не был растерзан и не скрылся за пеленой дыма.

Винн понятия не имела что делать, пока вместилище Халиды корчилось от боли. За спиной послышались тяжелые шаги, и когда она оглянулась, то увидела, как из-за Бротана выступил Оша. Заметив Магьер, Оша остановился и перевел взор на Винн, словно ожидал от нее каких-либо действий.

Никто ничего не делал. Винн не осмеливалась вмешаться в безумство Магьер.

Лисил и Малец выскочили из задней двери дома. Чейн выбежал следом. Винн не могла не посмотреть в их сторону, однако в этот короткий миг Магьер оседлала старика, прижала его ноги к земле и свободной рукой схватила за горло.

Она снова замахнулась и на этот раз вонзила клинок ему в живот.

Последовавший вопль перешел в прерывистые содрогания.

Гассан так внезапно усилил хватку, что Винн чуть не рухнула. Солнце совсем еще не взошло.

— Магьер, остановись! — закричала она. — Лисил, Бротан… остановите ее!

Но первым оказался Малец.

С отчаянной решимостью он обрушился на спину Магьер, и они вдвоем перелетели через голову старика и покатились по земле. Лисил появился мгновенье спустя. Он резко остановился и с опаской взглянул на Магьер, которая, встав на четвереньки, стала выискивать свою жертву.

Одержимый застыл с широко распахнутыми глазами, устремленными в ночное небо. Конечности задергались, когда в сумраке над ним заколыхалось непонятное пятно. И это не было дымом.

— Ну же, дурочка!

Резкий шепот Гассана привел Винн в чувства. Она вытянула из-под туники очки и надела. Предупреждать кого-либо не было времени, она обнажила кристалл и громко закричала на суманском:

— Men Ruhk el-Nar… menajil il'Nur'u men'Hka'at!

Конец посоха вспыхнул белым пламенем.

Даже в очках Винн не видела ничего, кроме света. Когда черные линзы приспособились, она увидела лишь поднимающийся от тела дым. Что бы там не было, оно исчезло.

Сжавшись и подтянув колени к подбородку, Магьер лежала неподалеку. Над ней, прикрыв локтем глаза, склонился Лисил. Точно так же, позади них притаился Малец, зажмурив свои кристально-голубые глаза. Высоко над их головами забрезжили лучи утренней зари.

Винн позабыла о кристалле. Яркий свет померк, но как долго они пробыли здесь в этой тишине, не в силах пошевелиться?

Гассан выпустил запястье Винн, сел на землю и склонил голову, пока она стояла и смотрела на тело. Его почерневшие раны уже почти не дымились, и, хотя глаза все еще были широко раскрыты, а рот разинут, оно не двигалось.

Неужели призрак уничтожен? Она в это верила.

Бротан протянул руку, помогая Гассану подняться, и Оша шагнул к Винн.

— Ты в порядке? — спросил он на эльфийском.

Винн не знала. Она посмотрела на троицу недалеко от тела.

Теперь Лисил прижимал к себе Магьер, уткнувшуюся ему в живот. Малец сидел рядом, наблюдая, и хоть он разок поднял голову, ни одного его слова не прозвучало у Винн в голове. Когда Магьер впадала в то состояние, лишь Лисил и Малец могли вернуть ее.

Но на этот раз это было действительно ужасно.

— Где Чейн? — еле слышно спросила она.

Он пришел полностью подготовленным и экипированным для этой схватки, но кто знает, что произошло с тех пор. Чейну никогда прежде не приходилось сталкиваться с воздействием посоха и утренней зари одновременно.

— Он вернулся до восхода солнца, — ответил Оша.

Винн с облегчением вздохнула. По крайней мере, он успел оказаться внутри, прежде чем погрузиться в сон.

— Он все еще был полностью прикрыт? — спросила она. — Не получил ожоги?

Оша покачал в ответ головой. Он не знал.

Винн повернулась и побежала к дому. Тень побежала вдогонку.

* * *

Оша смотрел вслед убегающей Винн. Чтобы защитить ее, он стоял на крыше и выпускал стрелы в людские тела. Он последовал за ней, чтобы убедиться, что она в безопасности. И даже когда он стоял рядом, он не был тем, о ком она думала.

Им был Чейн.

Им всегда будет Чейн.

* * *

Магьер почти не слушала, что нашептывал Лисил, а Малец наконец оставил попытки потрещать в ее голове. Даже вызванные из глубин ее сознания успокаивающие воспоминания не действовали на нее. Последнее, что она отчетливо помнила до того, как выпала в окно и устремилась вниз, было жгучей болью. Все остальное… что она творила… оставалось смутным, и от этого те короткие отрывки, что она помнила, становились еще более гадостными.

Отстранившись, она приподнялась на локте и убрала голову с колен Лисила. Первые проблески зари резали ей глаза, и когда она взглядом стала искать остальных, то увидела тело.

От увиденного она оцепенела. Она не имела к этому никакого отношения. Это был призрак, которого она ненавидела, а не эта оболочка.

— Призрак мертв? — спросила она с ноткой раздражения в голосе.

Шатающийся и бледный, над трупом стоял Гассан. Он удосужился ей кивнуть, и с чем-то вроде недоумения продолжил разглядывать тело.

Хотелось бы ей помнить, как все-таки умер призрак, и что пряталось под этой плотью.

— Нам нужно уходить. Сейчас, — заговорил Бротан. — Мы топчемся здесь слишком долго. Город пробуждается.

Гассан вздрогнул, словно от неожиданности, и взглянул на старого анмаглахка.

— Да… да. — согласился Гассан, затем нахмурился и огляделся. — Чейн выжил?

— Цел он и невредим, — ответил Лисил из-за спины Магьер. — Винн уже ушла… проверить его в доме.

Глубоко вдохнув, Гассан одобрительно кивнул головой.

— Все вы, возвращайтесь в убежище. Странница вас впустит.

— А вы? — спросил Бротан.

— Чейн проспит до вечерних сумерек, — ответил Гассан. — В этом доме теперь безопасно, я помогу Винн перенести его в потайную комнату в подвале. После наступления темноты мы присоединимся к остальным.

— Вы собираетесь весь день сидеть в подвале… ради него? — вопросил Лисил.

— Хватит, — прошептала Магьер.

Он вдруг замолчал, и она не стала оглядываться. Там, в коридоре под домом, если бы не Чейн, кто знает, что бы произошло…

— Ты правда думаешь, что сможешь вытащить их оттуда после наступления темноты? — спросил Лисил. — Здесь трупы повсюду. Скоро это место будет кишеть императорской и городской стражей.

Магьер пришлось оглядеться.

— Нет, не будет, — преспокойно ответил Гассан, не сводя глаз с Магьер. — А теперь идите. Все вы.

Магьер снова уставилась на труп, жалея, что не видела, как подыхал Халида. Лисил поднял ее за руку, и что-то из сказанного Халидой стало возвращаться.

Сколько еще ты будешь отрицать того, кто ты есть… и свое предназначение?

ГЛАВА 16

Минули две ночи. Этим утром, Винн вместе с Тенью, сидела на полу в дальнем уголке главной комнаты и наблюдала за спящим Чейном. Пока она не торопилась его накрывать. Прикрывавшая вход простыня все еще висела на месте. И хотя солнце встало, в спальне все еще спали Магьер, Лисил, Странница и Малец.

С тех пор как уничтожили призрака, Винн казалось, что она потеряла счет времени. Одни часы тянулись бесконечно, другие же проносились в мгновение ока. Двумя ночами ранее, после того как большая часть ее спутников покинула место сражения, она, вместе с Гассаном, Тенью и спящим Чейном, провела день в потайной комнате подземного убежища, в которую они ранее хотели заманить одержимого.

И хотя Винн была благодарна Гассану за его помощь с Чейном, она обнаружила, что не может открыто поблагодарить его. Содействие домина, который помог спустить Чейна по лестнице в укрытие и затем весь день, не сомкнув глаз, просидел с ней и Тенью, отчасти вернуло доверие Винн после всех его надувательств.

В отличии от остальных, Гассан не считал Чейна необходимым злом и похоже признавал его способным членом их группы. Но той ночью, после того как проснулся Чейн, легкость, с которой они покинули тот дом, выбила Винн из колеи.

Тела на улице, вместе с телом одержимого, исчезли. Не было и императорской гвардии. Рынок и улица выглядели так, словно ничего и не было, не считая осколков стекла на земле.

Недоверие к последнему "чародею", падшему домину гильдии хранителей, вновь стало расти. Но по пути в обитель, вопреки всему тому, что еще предстоит, она решила ни о чем Гассана не спрашивать.

С тех пор все были спокойны, в то время как Винн все еще думала о телах. Неужели Гассан просто скрыл их от чувственного восприятия, подобно тому, как его секта прятала это место? А может их кто-то убрал?

Она смотрела на Чейна, радуясь, что он не был сожжен её посохом.

Бротан снова сидел, скрестив ноги, в другом углу главной комнаты. Она не могла его рассмотреть из-за мешающих стола и стульев, но похоже он вновь спал сидя. А может просто притворялся. Гассан сделал себе кровать из напольных подушек и крепко спал в гостиной зоне. Лишь Оша бодрствовал.

Он сидел на одном из стульев и, положив руки на стол, пустыми глазами таращился в заключенную в ладонях стеклянную чашку. С тех пор как вернулась Винн, он не сказал ей ни слова. Она не знала точной причины, но ее это ранило.

Никто не обсуждал дальнейших действий. Все они были ошеломлены тем, чего стоило уничтожение тысячелетнего чародея. По правде, Винн не могла перестать думать об этом. Теперь казалось, что это было слишком просто, хотя на самом деле это было не так.

Тень тихонько заскулила, и Винн рассеянно погладила собаку по спине. Она снова заглянула в прекрасное лицо Чейна. Она уже привыкла видеть его таким, учитывая, что он выглядел… мертвым. Его рыжевато-каштановые волосы неровными прядями спадали на подушку, и сейчас он выглядел умиротворенным. Однако тревожные мысли снова не оставляли в покое Винн.

Никто из них не раскрыл истинных намерений призрака.

По словам Гассана, призрак занял высочайшее положение при суманском дворе. Почему? Что ему там понадобилось? Возможно, чтобы подмять под себя империю, но для чего?

Но это не вязалось с его одержимостью Магьер, истерзанной в попытках выяснить зачем она явилась сюда. Еще он был приспешником Древнего Врага.

Халиды больше нет, и правду, возможно, никогда не удастся узнать.

Винн угнетало отсутствие ответов. Она бросила взгляд в сторону занавешенной простыней спальни. Там, в сундуке, все еще покоился шар Духа. Все прихвостни Врага, что попадались ей на пути, пытались отыскать один из шаров. Именно поэтому они с Магьер прибыли сюда.

Неужели Халида оказался в Империи по той же причине?

Эта мысль привела Винн в еще большее беспокойство.

— Останься здесь, — прошептала она, потрепав собаку по голове.

Винн поднялась и, тихо прокравшись мимо Гассана, направилась в спальню.

Ей жутко не хотелось никого там будить, но она чувствовала острую необходимость кое-что проверить.

Она отодвинула простынь-занавеску, и заглянув внутрь, увидела спящего на краю кровати Мальца, а за ним Странницу, одной рукой обнимавшую его плечи. Лисил и Магьер все еще лежали на кровати рядом. И тогда Винн медленно прокралась внутрь.

Она опустилась на колени перед сундуком, стоявшим на полу меж кроватями, потихоньку отодвинула запор и подняла крышку. Заскрипели изъеденные временем петли. Винн замерла, затаив дыхание. Убедившись, что никто не проснулся, она откинула крышку и отодвинула в сторону свернутую парусину, скрывавшую содержимое.

Вот он — шар Духа.

Чуть крупнее шлема, сфера была черной, как уголь, и все же Винн еще никогда не доводилось видеть подобного рода камней. Словно гладко обработанный базальт, его поверхность была слегка шероховатой. Наверху торчала большая клиновидная головка стержня, проходившего точно через середину шара… и в ширину этот наконечник был крупнее человеческого кулака. Другой острый наконечник выходил из основания шара и уходил куда-то в низ сундука.

И стержень, и шар выглядели так, словно были единым целым, выточенным из одного куска, без каких-либо намеков на линии стыка, подсказывающих, что стержень можно было извлечь.

Винн знала, что это можно сделать с помощью торка, одного из ручек — ключей для шара.

Она протянула руки и кончиками пальцев коснулась одного из таких ключей. Этот обруч, разомкнутый по своей задумке, был сделан из какого-то неизвестного червонного металла. Массивный и тяжелый на вид, в окружности немногим больше шлема, он был покрыт диковинными символами. Недоставало без малого четверти обруча. Его разомкнутые края завершались небольшими выпуклостями, которые располагались точно друг напротив друга.

Эти выпуклости идеально вписывались в продольные желобки на наконечнике стержня, находящегося в шаре. Стоит их вставить, и его можно будет вытянуть. Таким образом шар откроется и высвободит свою силу.

Винн никогда не пыталась этого сделать, да и не собиралась.

Прошедшие несколько лет были отчаянно сосредоточены на поиске всех пяти шаров и их сокрытии от приспешников Врага. И теперь осталось найти последний.

Аккуратно закрыв сундук, она посмотрела по сторонам, чтобы убедиться, что никто не проснулся, и украдкой вышла из спальни. Тень подняла голову, навострив уши, и, чтобы собака вела себя тихо, Винн поднесла палец к губам.

Был еще один загадочный предмет, найденный ею, который имел отношение к шарам.

Винн тихонечко прошла в конец главной комнаты. Еще ночью Чейн забрал ее вещи из спальни и перенес их поближе к себе. Она присела и начала рыться в своем мешке.

Похоже Оша был единственным, кто не спал, но он не обращал на нее никакого внимания. Винн часто копалась в своих вещах по утрам, и теперь, повернувшись к нему спиной, она достала маленький предмет, завернутый в холстину, и развернула.

В ее руках покоился слегка изогнутый кусок червонного металла. Шириною в два пальца и чуть длиннее ее ладони, он был прочным на вид и явно не казался таким древним. Много веков назад это устройство было сделано из ручки-ключа, торка, созданного для шара духа.

Винн пыталась рассказать о нем Магьер, но рассказ не был простым и требовал множество объяснений. Во время пребывания в замке Беауми в Витени она впервые в жизни повстречала представителя самого уникального народа.

Опша была частью древней секты, исповедующей некие тайные эдикты давно забытого "святого", если его можно было так назвать. Возможно, этот некто на самом деле существовал и сумел украсть шар духа. Кто знает, сколько его последователи и их потомки прятали шар в горах, возвышавшихся над великой пустыней. Опша была не слишком откровенна, но она клялась, что ее народ желал только одного: чтобы шар не попал в чужие руки. Их целью было защитить его.

Точно так же, как Халида поступил с сектой Гассана, дух-призрак, Сау'илахк, полностью уничтожил секту Опши. Она в тайне последовала за ним в замок Беауми, использовав инструмент, который Винн теперь держала в руках.

Винн покрутила кусок метала, все еще изучая его.

Секта Опши разделила ключ, найденный вместе с шаром. Неким образом они создали осколки, позволяющие отследить шар, если однажды его у них отнимут. Разумеется, у них был только один. Они не знали, что то, что они создали, могло отслеживать и другие. После битвы в окрестностях замка Беауми, Винн отвоевала шар Духа, торк от шара Земли и это отлеживающее устройство.

Была лишь одна проблема: Винн не знала, как снова привести устройство в действие.

Тень слышала слова, использованные для его активации, в чьих-то воспоминаниях и передала их Винн. Слова звучали на древнесуманском диалекте, так что Винн не знала их значение и смысл. В этом и заключалась хитрость.

Требовались понимание и мысль, а не пустые слова из детской сказки.

Это было ужасно неприятно, учитывая на скольких языках она свободно говорила, помимо немногих прочих. Что еще хуже, и даже страшней, ей придется все рассказать Гассану. В этих краях он был единственным ученым со знанием праязыков, способный держать подобные вещи в секрете.

В последнее время доверие Винн к своему наставнику подвергалось испытанию. Она все еще не доверяла ему полностью, но опять же…она сама хранила много — все больше и больше секретов.

Тень неожиданно прижалась к Винн. Сперва она смотрела на устройство, а затем перевела взгляд на девушку. Винн накрыла устройство, и, не убирая его из рук, тихонько прошептала:

— Думаю, пора нам рассказать об этом Гассану и Магьер. Не знаю, как еще мы сможем двинуться дальше.

Тень принюхалась к куску ткани, и ее небесно-голубые глаза встретились с глазами Винн.

«Дождись… ночи… дождись… Чейна…»

Винн нахмурилась. Почему Тень думала, что им нужен Чейн, чтобы что-то сказать или показать Гассану? Или беспокойство Тени вызывала Магьер? И в том, и в другом случае, Винн сомневалась.

— Ну ладно, — прошептала она, спрятав устройство. — Подождем до заката.

* * *

Принц Оуньял'ам стоял на помосте в огромном зале. В эту ясную ночь небо над императорским дворцом было полно звезд, сверкающих невероятными красками сквозь витражные стекла купола. Столь же невероятными были и празднества у самой вершины дворца.

Несмотря на то, что большинство придворных в течение трех месяцев или дольше ни разу не видели виновника торжества, празднование дня рождения его отца прошло намеченным планом. Десятки слуг провели дни и ночи, превращая этот зал для аудиенций в традиционный пиршественный в соответствии со сложившимся обычаем этого ежегодного торжества. Остальные приготовления длились почти целый месяц.

Аккуратно расставленные низкие столы были украшены шелковыми тканями, тарелками из позолоченного серебра и неглубокими золотыми чашами с водными цветами из императорского сада — сада принца. Вокруг столов были расставлены недавно сшитые подушки, все они были сделаны из шелка, атласа и даже шеот'а, ткани земель Лоинна. Присутствовали члены всех семи императорских семей и множество благородных домов империи, а также богатые купцы, видные городские деятели, почетные гости заморских государств и три члена Совета Преминов суманской резиденции гильдии хранителей.

Поскольку пиршество все еще продолжалось, изысканно одетые гости прохаживались по зале. Старые и новые знакомые обменивались приветствиями и любезностями. И неизменно друг у друга за спинами шептались о новых и старых уловках. В нынешнем году, слухи разрастались чересчур быстро, громко и отвлекающе для одного недавнего события, изменившего все.

Императорский советник, Вахид Аль А'Ямин, убит.

Оуньял'ам не мог с притворным огорчением отменить торжественный прием. Множество почетных гостей проделало долгий путь, чтобы оказаться здесь. Да и лично у него было больше причин молчаливо праздновать. Был убит и Коммандер Харит, пронзен стрелой, попавшей в глаз.

Руки принца чуть заметно дрожали, лишь стоило ему вспомнить последние слова Гассана: А'Ямин был последним, кто был одержим призраком. Кровь стыла в жилах при мысли, что древний мертвец-чародей был так близок, притворяясь глашатаем императора.

Ночью, по срочной просьбе Гассана, Оуньял'ам приказал убрать тела близ южной части рынка. Все вопросы, возникшие по этому поводу у имперской гвардии, были отложены на потом. Вторую просьбу Гассана: убрать стражу специально назначенную поджидать беглецов у внешних городских ворот — нельзя было выполнить столь открыто.

Подчиненный Харита уже занял его место. Были теперь и другие претенденты, соперничавшие за освободившийся пост субкоммандера. Хоть имперские гвардейцы и были обучены следовать приказам, Оуньял'ам еще не был их императором, поэтому приходилось действовать осторожно. Однако теперь, когда А'Ямин мертв, а император с каждым днем слабеет, гвардейцы по-прежнему будут избегать допроса императорского наследника, ведь вскоре они будут обязаны ему за свое назначение.

Оуньял'ам дал распоряжение отозвать часть имперской стражи, расставленной при выходе из города, поскольку много важных гостей нуждались в постоянной защите. Это привело к еще большему перераспределению сил, а также изменениям в чередовании службы в течение ближайших дней и ночей. Гассану придется внимательно следить за дырами, через которые можно будет покинуть город.

Для Оуньял'ама такого спасения не было.

В империи, где не было никого, кто мог бы говорить от имени ее слабеющего императора, принц в лучшем случае обладал скудной властью. Поскольку он не был женат или помолвлен, этим вечером присутствовало достаточно тех, кто воспользовался бы традицией, чтобы заявить, что он не подходит на роль регента, вне зависимости от того, что является императорским наследником. Их бы устроило, если бы принц сначала выбрал одну из их дочерей, перед тем как заручится их поддержкой.

Среди придворных все еще оставались те, кто, как и его отец, в глубине души чтил старые обычаи и богов. Скоро они вступят в сговор и противоборство, чтобы занять место А'Ямина, и Верховный Премин Авели-Джама будет среди них. Разумеется, некоторые из тех, кто стремится к имперскому союзу, скрепленному брачными узами, будут препятствовать назначению другого советника.

А'Ямин, вернее призрак, нажил себе столько же врагов.

— Мой принц, — произнес нежный голос. — Наша семья рада приветствовать Вас.

Оторвавшись от раздумий, Оуньял'ам медленно повернул голову, вернув самообладание.

Перед ним склонила голову лучезарная Дюра.

Она, как ни удивительно, ступила на край помоста, на мгновение представившись равной будущему императору. И в данный момент он ничего не мог с этим поделать.

Дюра была на палец или два выше него, однако нобили, а в особенности члены королевских семей, восторгались высоким ростом женщины. Густые локоны ее волос волнами обрамляли волевое лицо: широкие скулы и прямой, но выступающий нос. Безупречно украшенная сапфировыми серьгами и темно-лазурной туникой, сидевшей по фигуре, она нежно улыбалась слегка приподнятыми уголками рта.

Её считали одной из самых красивых женщин империи.

Оуньял'ам так не думал, не тогда, когда смотрел ей в глаза

— Простите мне мою дерзость, мой принц, — пролепетала она. — Молю Вас.

В ее голосе не было мольбы, зато в нем чувствовалась некая уверенность.

— Я подумала предложить вам свою компанию за сегодняшней вечерней трапезой, — продолжила она шепотом, так, что остальным пришлось наклониться к ней поближе, чтобы расслышать. — Лишь сейчас я нашла в себе смелость попросить об этом. Я не хотела бы, чтобы вы чувствовали себя таким одиноким и безутешным после утраты вашего советника и коммандера вашей гвардии.

Возглавляя вечернее празднество, Оуньял'ам сидел за одиноким столом, стоявшем на помосте. Все присутствующие могли видеть, что место рядом с ним, предназначенное для его отца, пустовало.

По левую сторону от пустовавшего места, сидела его тётя, старшая сестра отца. Подушка справа от принца предназначалась для того, кого он выберет в качестве сотрапезницы. Этот обычай существовал столько, сколько он себя помнил, но еще никто за всю его жизнь не просил его о такой привилегии.

Высокомерие Дюры с наигранной скромностью было прикрыто беспокойством, как и ее уверенность в своем обаянии, богатстве и… всем остальном, что она могла предложить мужчине. В конце концов, разве можно устоять перед ней? Мало кто мог бы.

Он отвел взгляд.

Делая вид, что рассматривает великий зал и всех в нем присутствующих, Оуньял'ам старался не задерживать взор на ком-то особенном. Вместе с тем, он миновал одну маленькую молодую девушку, одиноко стоявшую у парадных дверей и их стражи. Она притворилась, что попивает что-то из серебряной чашечки и явно надеялась остаться незамеченной, пока ее отец, Мансур, попустительствуя, непринужденно беседовал с окружающими.

Продолжая скользить взглядом, Оуньял'ам проговорил:

— Благодарю за заботу, но, в сложившихся обстоятельствах, я буду ужинать один.

Он подождал немного, чтобы посмотреть заикнется ли Дюра об очередной просьбе. Она не дрогнула.

— Учитывая обстоятельства смерти императорского советника, — продолжил он. — я не могу напрасно беспокоить свою личную стражу. Виновники не были найдены, и вероятней всего, они действовали не в одиночку: кто-то из членов императорского двора помогал им изнутри. Уверен, вы понимаете.

Смотреть на Дюру было ни к чему. Некоторые по глупости восприняли бы это как подозрение, брошенное в их сторону. Другие в отчаянии, благосклонности ради, попытались бы убедить его в своей невиновности. Что могла сказать — скажет Дюра?

Ничего, конечно.

Краем глаза он увидел, как она низко поклонилась.

— Я желаю вам только здоровья и благополучия, мой Великий Принц, — промолвила она вполголоса, словно шепотом, чарующим упрямого воздыхателя — В этот вечер, в день рождения вашего почтенного отца, больше, чем когда-либо прежде.

Дюра грациозно сошла с помоста, стремясь не видеть недовольства на лице разъяренного отца.

Не удостоив ответом, Оуньял'ам тоже сошел с помоста. Он внезапно осознал, что больше ни мгновенья не может выносить лицемерия вокруг себя. Пусть он и сохранил выражение ледяного безразличия, в душе ему не терпелось сделать что-нибудь, чтобы перебороть смятение. Он двинулся через огромный зал прямиком к парадному входу, но в последний момент изменил направление.

Не поднимая головы на его приближение, Аиша лишь посмотрела наверх. Побледнев, она еще ниже склонила голову. Ее темные шелковистые волосы без малого закрывали ее лицо, и когда он подошел к ней на расстояние вытянутой руки, он был вынужден смотреть в макушку ее головы.

— Аиша, — мягко произнес он, а затем, чтобы никто поблизости не услышал, поправился. — Леди Аиша… для меня было бы честью, если бы вы поужинали со мной.

Неужели она дрожит? Живот стянуло тугим узлом от того, что он заставил ее испытать такую неловкость… сделал ее объектом слишком большого внимания. Но он был не в силах себя остановить.

На миг он испугался, что она найдет вежливый способ ему отказать, а к такому он был не готов.

— Конечно… мой принц, — прошептала она, прежде чем вновь обрела голос. — Это будет честью для меня… и моей семьи.

— Так давайте же приступим к празднеству, — сказал он, поворачиваясь весьма неторопливо, чтобы позволить ей встать рядом с ним.

Ему хотелось взять ее за руку, но в глазах всех присутствующих это выглядело бы чересчур благосклонно. Как только они двинулись к помосту и главному столу, в зале воцарилась тишина.

Нажиф, наблюдая, стоял позади стола и по всей видимости был немного взволнован.

Оуньял'ам кивнул капитану своей личной стражи, и Нажиф незамедлительно обогнул стол, чтобы предложить руку взошедшей на помост Аише. Один, вернее даже двое, из его оставшихся людей помогли пожилой сестре императора устроиться на подушке слева от пустующего места в центре стола.

Как только Аишу усадили, Оуньял'ам оглядел залу, ожидая пока все отыщут свои места. После чего все стоя ждали, пока не сядет он. Устроившись на собственной подушке, он бросил еще один быстрый взгляд на огромную залу, слегка замедлившись у стола Дюры.

С легкой улыбкой на темных пухлых губах, она, как всегда, была спокойна. В ее глазах было что-то еще, холодное, как в пустыне зимняя ночь.

Раньше он не стал бы привлекать к Аише столько внимания, и он прекрасно осознавал, что и сейчас ему не следовало этого делать. Но без А'Ямина все при дворе поменялось, и сегодня он чувствовал в себе уверенность.

Впервые он был склонен делать то, что пожелает.

Он кивнул и поднял чашу, и таким официальным жестом объявил о начале празднества.

— Выпьем за здравие нашего императора, — произнес он звонко. — Сегодня мы празднуем день его рождения, и молимся, чтобы за ним последовало много других.

Одобрительные кивки, приглушенные голоса и некое эхо сказанных им слов пронеслись по зале. Чуть позже армия слуг колонной прошла через парадные двери, неся подносы, нагроможденные первым блюдом. По обыкновению, первым накрыли стол императора.

Аиша сложила руки на коленях, даже не взглянув на стоявшее перед ней золотое блюдо. В нем находились три жаренных фазана, а вокруг них приправленные зеленью устрицы в своих переливающихся раковинках-половинках.

— Аиша, — шепотом проговорил Оуньял'ам в надежде ободрить ее шуткой. — Пожалуйста, съешьте что-нибудь, иначе все подумают, что вы меня боитесь.

Она подняла голову, взглядом встретившись с ним.

— Возможно некоторым из них было бы полезно вас бояться… мой принц.

Ее слова застали принца врасплох. Столько всего из того, что она говорила, заставало его врасплох. Он никогда не знал, чего ожидать.

— Возможно, — ответил он. — Но только не вам… не в этой жизни.

После недолгого молчания, она осторожно взяла со своей тарелки устрицу. Ужин оказался не таким уж утомительным занятием. Они почти не разговаривали, но ему было наплевать, лишь бы она смотрела на него, именно на него, снова и снова.

Посреди запланированной смены блюд, под пристальные взоры стольких глаз, он мысленно вернулся к грядущим интригам, касающихся нового императорского советника. Не считая А'Ямина, лишь немногие обладали полномочиями проникать в покои императора. Они могли притвориться, что говорили с ним и были одобрены в качестве временно назначенного. Остальные точно так же оспаривали бы их собственные притязания.

Оуньял'ам не смог бы это остановить, не раскрыв то, что его отец больше не годился в правители, и последствия содеянного могли быть еще хуже. Пока жив император, Оуньял'ам все еще остается единственным регентом, и любая порожденная им паника — может стать небольшим шансом, — может сделать некоторых из гадюк еще более опасными.

— Вы в порядке, мой принц? — едва слышно позвала Аиша.

Он вздрогнул и оглянулся. Ее лицо было пропитано искренним беспокойством. Вновь ему захотелось схватить ее маленькую ручку.

— Я просто думал о… о пустяках.

В этот момент что-то — он так и не понял, что именно, — привлекло его внимание к парадным дверям. К нему направлялся Джибраил, новый коммандер имперской гвардии. Что-то в лице мужчины заставляло время замедлиться; он шел твердым размашистым шагом, но в глазах читалось безумие.

Нажиф стоял всего в нескольких шагах позади Оуньял'ама. Должно быть он тоже наблюдал за приближение коммандера. Еще несколько в зале, заметив, стали бросать любопытные взгляды.

Подойдя к столу, коммандер Джибраил поклонился и заговорил тихим голосом, чтобы никто не смог их подслушать.

— Мой принц… — он замолчал, запнувшись на титуле. — Прошу прощения, что прерываю Вас. Не могли бы мы с вами отойти, чтобы поговорить… с глазу на глаз.

Что-то приключилось. Оуньял'ам пока не знал, что именно, лишь только то, что это произошло. Мгновенье тянулось.

— Мой… мой… — коммандер Джибраил снова умолк, словно забыл, как обращаться к имперскому принцу.

Мимолетом взглянув на Аишу, Оуньял'ам осмелился коснуться ее руки под столом, чтобы пресечь заигравшую у нее на лбу тревожную морщинку. Он поднялся и, хотя ему следовало заверить всех присутствующих, что ему всего-то нужно позаботиться о некоторых делах, в горле у него совсем пересохло.

Жестом указав на заднюю дверь, он послал коммандера прочь и сам последовал за ним, как и Нажиф, с двумя другими из его личной стражи, только сначала назначил четвертого присматривать за Аишей. Оказавшись в проходе за дверью, Оуньял'ам повернулся к новому коммандеру имперской гвардии.

— Что случилось? — потребовал он, стараясь говорить резко, нежели взволнованно.

Имперские гвардейцы славились чуть ли не полным отсутствием видимых эмоций, но, когда Джибраил отвечал, голос его обрывался несмотря на то, что говорил он тихо.

— Дыхание императора остановилось, — он замолчал, и голос его стал еще более сбивчивым. — Я стоял на страже у его дверей, когда слуга пришел сообщить мне, что не смог разбудить императора. Я лично отправился проверить егосостояние, а после сразу же направился к вам.

В каком-то смысле Оуньял'ам знал, что собирался сказать коммандер, но до сих пор не был к этому готов.

— Отведи меня к моему отцу, — приказал он.

Джибраил склонил голову и немедленно развернулся. Весь следующий путь через дворец казался бесконечным, даже несмотря на отрадное присутствие Нажифа рядом с ним.

Три имперских стражника стояли перед покоями императора, где суетилась и перешептывалась троица слуг. При приближении Оуньял'ама все шестеро опустились на одно колено. От этого вида его замутило, а в груди защемило. Не удостоив их еще одним взглядом, он прошел мимо и направился прямо к дверям.

— Нажиф, со мной. Больше никто.

Он толкнул двери, ведущие в вычурно украшенную гостиную и поспешил в спальню. Все вокруг было тихо, если не считать тихую поступь Нажифа за спиной, затихшую, как только он остановился.

Он вглядывался в газовые занавески у изножья громоздкой кровати. Ничто не отличалось от того, что он видел в ту ночь, когда пришел использовать императорскую печать. Окна были закрыты, и теперь в комнате еще сильнее пахло смрадом разложения. Для четкого видения он обошел кровать сбоку.

Все, что осталось от его некогда могущественного отца, было сморщенной иссохшейся формой. К счастью, глаза его были закрыты, но неподвижность не подтверждала сказанного.

Оуньял'ам стоял так долго, не в силах пошевелиться, пока Нажиф наконец не обошел его и, протянув руку, не прикоснулся двумя пальцами к горлу императора. Такой поступок сам по себе был самонадеянным, но кто-то должен был подтвердить смерть.

Убрав руку, Нажиф выпрямился.

— Должно быть, он скончался во сне.

Оуньял'ам разглядывал лицо мертвого отца. Его окатило волной непрошенного сожаления, да как он мог горевать?

Император Каналам не любил никого. Даже себя самого, не говоря уж о собственном сыне. Он превратил двор в яму полную гадюк, соответствующую его собственной развращенности. И все же, как сын, Оуньял'ам иной раз лелеял тайную надежду, что в один прекрасный день их отношения изменятся, хотя бы чуть-чуть, к чему-то лучшему, возможно, к взаимному уважению, если не любви.

Это было единственным уколом сожаления, ведь теперь…этого уже никогда не случится…

Нажиф опустился на одно колено.

— Мой император, каков ваш приказ?

Оуньял'ам мог лишь стоять и существовать. Пусть он и пытался сдержать последствия, они подкрадывались к нему, и он медленно, по оному, впускал их.

— Мой император? — повторил Нажиф. — Стоит ли объявить об этом на банкете?

Оуньял'ам запутался в мыслях, что же произойдет, если сегодняшним вечером в присутствии такого количества знатных особ и членов императорской семьи, находящихся в непосредственной близости, он предаст это огласке.

— Нет, заставь стражу и слуг молчать об этом. Я вернусь на банкет и продолжу празднование. Траурные горны не должны звучать до рассвета, пока все гости не окажутся в своих покоях.

Не вставая с колена, Нажиф кивнул.

— Да. Это разумно… мой император.

На сменившееся обращение Оуньял'ам напрягся. Нажиф, самый близкий для него друг, был слишком хорошим человеком, чтобы выражать пустые соболезнования.

— В ближайшие дни ты будешь особенно мне нужен. — произнес Оуньял‘ам. — Как никогда.

Нажиф поднялся, однако стоял все так же, склонив голову.

— Я всегда рядом с вами, мой император.

Вместе они вышли из комнаты. Нажиф остановился, чтобы сказать пару слов коммандеру Джибраилу, а затем вдвоем они продолжили путь к крытому куполом огромному залу. Оуньял'ам не знал, как он сможет вернуться на банкет, улыбаться и есть, притворяясь, что ничего не случилось.

Завтра все изменится.

По возвращению на банкет ему удалось придумать некоторое оправдание своему недолгому отсутствию. Позже, он уже не помнил, каким оно было. Он помнил лишь, как опустился на подушку рядом с Аишей, и как она с беспокойством изучала его лицо. Ее взгляд мало что упускал.

— Мой принц, — прошептала она.

Не удержавшись, он на мгновенье съежился. После сегодняшнего вечера никто больше не будет называть его "мой принц".

Бросив быстрый взгляд на Нажифа, ее глаза внезапно расширились. Она знала, и, когда он вновь посмотрел ей глаза, его озарило множеством истин.

Он был императором.

Он мог делать едва ли не все, что пожелает, хотя и некоторые мелочи, если будет действовать быстро. Имперская гвардия была в его полном распоряжении, и заблаговременно он мог эффективно зачистить этот дворец от самых ядовитых гадюк. Он мог назвать любого… кого угодно своим первым советником. Он мог назначить Гассана, если тот пожелает.

Его глаза скользили верх и вниз по лицу Аиши.

Он мог жениться на той, кого пожелает, и теперь у него была власть защитить её.

— Аиша… — заговорил он, почти что заикаясь, что было впервые в его жизни — Я хотел бы с вами поговорить после банкета. Отправитесь со мною в сад? — в его голосе прозвучала нотка настойчивости, однако он не хотел приказывать ей, никогда — Вы пойдете?

Как и мгновенье назад, ее лицо тронуло понимание. Она знала, о чем он спрашивает.

— Да, мой принц, — уверенно ответила она, не отводя от него взгляда.

ГЛАВА 17

Сразу после наступления сумерек Винн стояла в захламленной главной комнате убежища Гассана вместе с ним и Магьер. В раскрытой руке она держала устройство слежения, сделанное из части ключа сферы, и поначалу не могла точно оценить их реакцию.

— Секта? — Повторила Магьер. — Еще одна, и они разрезали ключ от Шара?

При этой мысли Магьер выглядела оскорбленной или ошеломленной, или еще чем — то-Винн не могла решить, чем именно. Другое дело-Гассан, который смотрел на устройство, как на сокровище, о существовании которого даже не подозревал. И он так долго молча смотрел на устройство, что Винн стало еще неуютнее.

Все остальные были здесь, как Винн не хотела объяснять больше одного раза, и, скорее всего, они все будут вовлечены в восстановление шара воздуха. Конечно, Чейн, Оша и Тень уже знали об устройстве.

Лисил остановился на шаг позади Магьер, отвел взгляд и больше не оглядывался.

Малец смотрел скорее на Винн, чем на устройство, как и Бротан.

Странница осталась возле занавешенной простынями спальни.

Оша тоже держался на расстоянии, прислонившись к шкафу в передней части комнаты, прислушиваясь, но не глядя.

Чейн стоял позади Винн, как будто она нуждалась в защите, так же как и Тень слева от нее. С восемью людьми и двумя большими собаками это место казалось немного маленьким.

Учитывая все разнообразие реакций вокруг нее, Винн вспомнила предупреждение Тени о том, что нужно ждать, чтобы рассказать всем, пока Чейн не проснется. Возможно, это все-таки был здравый совет.

— Как это работает? — спросил Бротан

Конечно, именно он сразу перейдет к делу.

— Он активируется произнесенной фразой. — Ответила Винн, — хотя на давно умершем языке, что-то такое, что Тень слышала в последний раз, когда его использовали. Она передала эти слова именно мне, но я безуспешно пытался их произнести.

Повинуясь внезапному порыву, она решила, что лучше всего показать их, поэтому сжала устройство в руке и произнесла слова вслух, как только смогла.

— На-явит, а'бак ли-Бах вихкадья, Вахан ли'суул.

Разумеется, ничего не произошло. Она даже взмахнула рукой в сторону от спальни, где, как всем было известно, хранился один шар. Она надеялась, что устройство может вывернуться таким образом, но этого не произошло.

— Ничего не понимаю. Это не слова, а их намерение, как когда я зажигаю солнечный кристалл. — Она перевела взгляд на Гассана. — Я не знаю их намерений, но надеюсь, что вы поможете.

Он слегка покачал головой, что заставило ее запаниковать, думая, что он так же потерян, как и она.

— Ты никогда не перестанешь удивлять меня, — вздохнул Гассан. — То, что вы просили меня сделать… объекты, которые находят свой путь в ваше владение… и места, в которых вы окажетесь. Ты хоть понимаешь, какая редкая вещь сейчас у тебя в руках?

— Конечно, понимаю! — Ответила Винн. — Но он ничего не стоит, если мы не сможем его активировать. Это половина причины, по которой я проделала весь этот путь… и от тебя столько же неприятностей, сколько от того, что ты говоришь обо мне!

Магьер все еще казалась обеспокоенной тем, что кто-то может разрезать ключ от шара.

— Нам это не нужно. Ключи-Торки, ручки — могут отслеживать шары.

— Не так, — возразила Винн, поднимая устройство. — Подожди, пока не увидишь.

Но если она не сможет заставить его работать снова, никто из них не увидит.

Гассан протянул ему руку.

— Можно Мне?

Винн колебалась, хотя именно за этим она и пришла. Не имея другого выбора, она вложила устройство ему в ладонь.

Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул, как будто случайно обрел что-то, о существовании чего даже не подозревал, а если и знал, то как это найти.

— Фраза, которую вы произнесли, — сказал он, все еще глядя на устройство, — приблизительно переводится как "вашей связью, как якорем к якорям творения, укажи мне путь. — Итак, намерение должно быть сосредоточено на связи устройства с шарами, чтобы понять, что они собой представляют, их назначение, природу искомого и его индивидуальность. Сказанные слова должны быть основаны на этом. Должно ли такое знание быть личным или общим, мы увидим.

Сердце Винн сначала упало, но с надеждой забилось быстрее. Она не была уверена, что даже Гассан поймет диалект, которому может быть тысяча или больше лет. Но он легко перевел его, и это было больше, чем Винн надеялась получить.

Она протянула руку.

— Давай я попробую еще раз.

Вместо этого он отступил назад, закрыл глаза, поднял устройство на уровень глаз и с силой произнес:

— На-явит, а'бак ли-Бах вихкадья, Вахан ли'суул.

Его рука мгновенно выпрямилась и выровнялась с плечом. По-видимому, сам по себе, его кулак — держащий устройство — качнулся к выходу из спальни.

Странница чуть не отскочила в сторону. Оша быстро подошел и встал перед ней, глядя на Гассана и устройство не слишком дружелюбно. В комнате воцарилась тишина, поскольку устройство направило Гассана к шару.

После собственных неудач Винн с этим объектом решение пришло так легко, что она не была уверена, что чувствует. Конечно, она была в восторге, но не ожидала, что он возьмет дело — или само устройство — из ее рук. Взглянув на Чейна, она обнаружила, что он наблюдает за Гассаном.

— Как ты его выключаешь? — спросила Магьер, нарушая молчание.

— Потеря контакта, — ответила Винн. — Просто отпусти его, и он отключится.

Закончив, она подошла к Гассану и протянула ему руку.

Было ли это колебанием — легким хмурым взглядом, прежде чем он опустил его в ее ладонь?

Винн сунула устройство в карман своего короткого халата, хотя он был достаточно тяжелым, чтобы заставить ее халат провиснуть. Гассан внимательно смотрел на нее, а Чейн-на него.

— Да, это так… впечатляет, — сказал Лисил, хотя это не произвело на него впечатления. — Но я не вижу ничего хорошего в том, что он всегда нацеливается на ближайший шар.

Винн сделала медленный, успокаивающий вдох. Он больше походил на старого Лисила, всегда отпускающего саркастические, бесполезные замечания, и она была не в настроении.

«Ты не полностью доверяешь этому домину.»

Слова Мальца застали Винн врасплох, и она посмотрела в его кристально-голубые глаза.

«И я тоже, но твое настойчивое возвращение в Колм-Ситт — вот что привело нас сюда. Расскажи домину о новой подсказке из стихотворения, так как нам больше нечего пробовать. Посмотрим, что он из этого сделает, может быть, даже то, что он не говорит словами.»

Винн сомневалась, что Малец смог бы уловить хоть одно пробуждающееся воспоминание в ком-то вроде Гассана. Несколько лет назад Чейн взял свиток из библиотеки шестибашенного замка, охраняемого приспешником древнего врага. Это было то самое место, где Магьер, Лисил, Малец и Винн нашли первый шар.

Внутри свитка было стихотворение на Мертвом Суманском диалекте. Слова были написаны черной жидкостью давно умершего аристократа, скорее всего вампира, а затем почернели, покрывшись полным слоем чернил. Только благодаря проклятию мантического зрения Винн, видя слова, лишенные элементарного Духа, поэма была раскрыта. Метафоры и сравнения в стихах намекали на места последнего упокоения шаров.

Мантическое зрение Винн имело определенные недостатки. От этого ей становилось плохо, так что она могла поддерживать его только в течение коротких периодов времени. В результате полный перевод стихотворения был медленным и нерегулярным. Гассан уже знал об этом стихотворении, так как помогал переводить первую часть.

Дети в двадцать шесть шагов стараются спрятаться в Пяти углах.

Якоря среди существования, которые когда-то жили среди пустоты.

Один, чтобы высушить дерево от корней до листьев.

Лег там, где проклятое солнце раскалывает почву.

То, что превращает пламя в холод и тьму.

Сидит один на воде, которая никогда не течет.

Тот, что посередине, принимает ветер, как последний вздох.,

Опустился дуться на мелководье, которое еще может утонуть.

И глотая волну в вечной жажде, четвертый

Принял уединение в возвышенном и плачущем камне.

Но последнее, что потребляет свое, сбилось с пути истинного.

В глубине горы под песней лорда. Тот, что посередине, принимает ветер, как последний вздох.,

Опустился дуться на мелководье, которое еще может утонуть.

Вернувшись в Колм-Ситт, она обнаружила еще одну подсказку с помощью премина Хевис, главы отдела Метаологии в Нуманском филиале гильдии.

Винн посмотрела на Гассана.

— Премин Хевис помог перевести еще одну строку, которая могла бы помочь нам в поисках.

Так или иначе, они все пришли искать домина, и не осталось ничего, что можно было бы попробовать.

Гассан поднял бровь.

— И что же?

Винн закрыла глаза, пересказывая то, что обнаружил Премин Хевис.

— Ветер был изгнан к водам в песках, где мы родились.

Открыв глаза, она начала строить предположения, что это она, Чейн и премин предложили.

— "Мы", скорее всего, относится к детям, так как один из них написал стихотворение. Мы знаем, что они были созданы где-то на территории, которая сейчас называется Суман, хотя империи тогда еще не существовало. Были отдельные народы, а не те, что сегодня.

Она остановилась, чтобы перевести дух.

— Значит эта строчка должна намекать на… где-то рядом с тем местом, где дети были впервые созданы как слуги врага. Но между этим местом и хребтом Небесного резца нет ничего, кроме пустыни, и он простирается от побережья до побережья по всему континенту. Единственные "воды" находятся у берегов, но это противоречит "пескам". Премин Хевис сказала что за тысячу лет могло измениться гораздо больше, чем нации и люди. Может быть, там, где сейчас пустыня, когда-то был водоём?

Гассан молчал дольше, чем ей хотелось, а потом отвел взгляд.

— А, Винн. Какой мудрец из тебя вышел бы. Я изгнан из своей гильдии, за мной охотятся на моей собственной родине, и после этого, я боюсь, ты закончишь так же.

Это было правдой, но сейчас у нее не было времени беспокоиться об этом.

— Гассан! Вы — или кто-нибудь еще-когда-нибудь читали о зафиксированном водоеме в этом регионе?

Магьер подошла ближе и уже не так дружелюбно ждала ответа.

Гассан медленно кивнул.

— Был когда-то… мелкое соленое озеро, возможно, достаточно большое, чтобы считаться маленьким морем. Потом он заколебался. — Но сейчас это нам не поможет.

— А почему бы и нет? — Спросила Магьер.

— Потому что "песок" в справочнике, покрывающем дно озера, был насыщен солью. Когда озеро высохло, кристаллы затвердели и образовали обширную отражающую поверхность. С течением времени жара усиливалась, и ветер ломал его, ломал и дул на многие лиги во всех направлениях. Кроме того, есть еще расстояние до Мертвого озера.

Винн нахмурилась.

— Я не вижу в этом проблемы.

Гассан повернулся к Магьер.

— Никто не сможет пережить переправу.

— Я могла бы, — сказала Магьер и посмотрела на карман халата Винн. — И эта штука может привести меня.

— Нет! — Рявкнул Лисил.

Страница проскользнула в спальню. Она больше не могла слушать. Обе кровати были еще не убраны, и она подумала, что надо хотя бы поправить одеяла, чтобы было чем заняться. Вместо этого она стояла, уставившись на сундук с шаром.

— Тебе нехорошо?

Обернувшись, она увидела Ошу, выглядывающего из-за занавески.

Его длинные белокурые волосы были распущены, и там, где они падали по бокам головы, они разделялись вокруг ушей, обнажая их удлиненные кончики. Он был так высок, что ему пришлось сгорбиться, иначе его голова ударилась бы о верх отверстия, когда он вошел внутрь.

Из всех мужчин племени страницы, которых она встречала, только Брот'ан'дуиве был немного выше Оши.

— Да… Я здорова. — Ответила она и отвернулась.

— Ты не хочешь слушать наш разговор?

— Они будут спорить до изнеможения, а потом Магьер сделает все, что захочет. Я не имею права решать, пойду ли я с ними или нет. Они даже не заметили, как я ушла.

Когда она оглянулась, он изучал ее, как делал это слишком часто в последнее время.

Оша подошел ближе.

— Они тоже не заметили, что я ушел.

Нет, наверное, нет. Магьер, Лисил и Малец и любимая Винн Оши — имели свою "цель", как сказал бы Брот'ан'дуиве. Греймасг'а также Чейн и Тень последуют за ними, куда бы они ни пошли… в их преданности Винн. У странного домина тоже были свои секреты, и он следовал за Винн или Магьер.

Странница знала, что она была для них лишь дополнительной ответственностью. У Оши, по крайней мере, был свой лук и свои навыки.

Какая от нее польза кому бы то ни было?

Она была отмечена духами предков своего народа, изгнана за пределы земель своего народа и забыта. Это было доказано именем, которое она была вынуждена взять-при посещении предков.

Шели'калхад… — К потерянному пути.

Оша тоже был странником, потому что был захвачен войной Брот'ан'дуиве со своей кастой, но вместо того, чтобы обратиться к ней в общей потере, его сердце обратилось к кому-то другому.

Крики в соседней комнате становились все громче, и странница не могла их заглушить. Она даже услышала, как Малец зарычал, а потом залаял, и эти звуки заставили ее поискать что-нибудь, чтобы отвлечься от своих мыслей. Он ненавидел этот сверток, возможно, так же сильно, как она ненавидела свое настоящее имя. Он никогда не открывал ее, если только кто — то не заставлял его сделать это, но мысль — воспоминание, маленькая вещь, которую она не могла полностью уловить-мучила ее сейчас.

— Я хочу снова увидеть меч, — не подумав, сказала Странница.

Оша не ответил.

Она повернулась, увидев боль и потрясение в его глазах, как будто она просила о чем-то оскорбительном. Напрягшись, она отступила на полшага и опустила глаза. Как бы она себя чувствовала, если бы он снова назвал ее этим ненавистным именем?

— Пожалуйста, — нерешительно начала она. — А можно мне посмотреть?

— Ты это уже видела.

Его тон предупредил ее, чтобы она не спрашивала снова, но теперь, когда она начала, она не могла… остановиться.

— Только на мгновение на корабле, покидающем Белу, и тогда я была не в себе… все еще оплакивает потерянную семью и дом… потерянная жизнь. — Она сделала паузу и повысила голос. — Я не смотрела на него по-настоящему, а теперь хочу посмотреть.

Когда он не ответил, Она снова добавила:

— Пожалуйста, — и подняла глаза.

Губы Оши сжались. Он пересек комнату в три длинных шага и схватил длинный узкий сверток. Схватив шнур, удерживающий ткань закрытой, он открыл ее одним рывком.

Ткань развернулась в его руке, и лезвие упало на покрывало, даже не коснувшись его.

Странница подошла ближе, изучая длинный, широкий меч из белого металла. Почти прямой клинок был шириной с три пальца Оши. Последняя треть слегка отступала от переднего края по неглубокой дуге к острию, и даже задняя часть этой последней трети была заострена. Там, где верхняя треть соединялась с нижней частью лезвия, к его кончику тянулась задняя колючка.

Рукоятка рукояти была обтянута коричневым мерцающим деревом, как у живых кораблей их народа, хотя и не была покрыта переплетением выделанных полосок кожи. Стойка была голой, когда Оша впервые получил ее, и он не позаботился о том, чтобы ее закончить. Брот'ан'дуиве сделал это на манер анмаглахкских стилетов.

Когда греймасга вернулись в свою каюту, убедившись, что рукоять закончена, это был единственный раз, когда путник видел клинок. Она не обратила на это внимания, потому что ее собственные страдания были слишком велики.

Рукоять могла быть вдвое длиннее ладони Оши. Как и лезвие, слегка изогнутое назад, конец рукояти слегка выдавался вперед. Там, где рукоять соприкасалась с основанием клинка, виднелись два выступа. Верхний изгибался вперед, а нижний слегка отклонялся назад.

Тогда путница вспомнила, где она видела такое оружие, хотя в первый раз она никогда не видела его в других местах. Другое время пришло после того, как Оша оставил ее и остался с Винн.

— Я это уже видела… это было нарисованно в книге.

Когда она посмотрела на него, отвращение на его лице сменилось замешательством.

— Когда же?

— Это оружие носят их защитники-их Анмаглахки, называемые Шеиф, только они ездят на лошадях и носят большое оружие открыто для всех.

Оша медленно покачал головой, и его лицо снова потемнело.

Мысли Странницы путались одна за другой.

— Ты никогда не говорил мне, откуда взялся меч, только то, что он был тебе навязан. Кто это сделал?

Он опустил голову и зарычал на нее в ответ.

— А кто еще работает с белым металлом?

Она догадалась, что Хейнасы — горящие — должны были сделать это. Они были расой, которая жила в огненных глубинах мира и создавала все оружие для Анмаглахков.

— Но почему? — она настаивала. — Зачем им навязывать тебе оружие Лхоинна?

Ее вопросы выходили за рамки плохих манер, но ей было все равно. Она ничего не знала ни о детстве Оши, ни о его семье, ни о том, почему он так старался стать анмаглахком. Она ничего не знала о причинах его внутреннего смятения за последний год. Спрашивать о таких вещах было нарушением приличий.

— Но почему? — повторила она.

— Они снова позвали меня в огненные пещеры, — прошептал он. — Они забрали мое оружие, дары, которые они дают только анмаглахку. Раздвинув руки, он показал шрамы от ожогов на них и запястьях и опустил голову, глядя на меч. — Они навязали мне эту штуку вместе с рукояткой лука и наконечниками стрел. Я больше не был анмаглахком.

Путница задумчиво склонила голову набок. Ше'иф пользовалась не только мечами, но и длинными луками? Она попыталась вспомнить рисунки в книге.

— Ты скучаешь по тому, что ты Анмаглахк? — спросила она.

— Нет, — медленно ответил он. — Я скучаю, зная свое предназначение. Я думал, что нашел его. Но я ошибся.

Странница не поняла, что он имел в виду. Она вспомнила, как ходила к предкам, чтобы взять себе имя, вспомнила долгую жестокость видения, которое ей было показано, вспомнила место, которое выглядело как лес ее народа, но не было им.

Оша получил оружие, сделанное из того же металла, что и клинки Анмаглаха… но один из них, по крайней мере, выглядел как оружие шиитов.

Страница не спросила разрешения и наклонилась, чтобы сомкнуть пальцы на рукояти меча. Возможно, у Оши была цель — в отличие от нее-которую он не знал.

* * *

Малец заметил Странницу, а затем Ошу, ускользнувшего в спальню. Он задумался, не к лучшему ли их отсутствие.

"Это должна быть я, одна, — снова настаивала Магьер.

Мальцу показалось странным, что теперь разумной была она, а не Лисил.

— Прекрати это говорить! — Возразил Лисил. "Вы более чувствительны к Солнцу, чем кто-либо здесь… так что нет!"

Это было не совсем так, хотя Малец и не смотрел на Чейна.

"Ты когда-нибудь видел, чтобы я хоть немного обгорела? — Возразила Магьер. "А моя кожа вообще принимает какой-нибудь цвет?"

"А как насчет того, чтобы принести укрытия? — Спросил Лисил, поворачиваясь к Гассану. — Толстый холст, который мы могли бы натянуть, когда взойдет солнце? — Теперь в его голосе слышалось скорее отчаяние, чем гнев, поскольку Магьер отвергла все его предложения.

— Нет, — ответил Гассан. "Чем ближе мы подходим к этому давно Мертвому морю, тем больше тепла поднимается выше того, что может выдержать тело… даже под импровизированным навесом."

Лисил снова открыл рот.

— Достаточно.

Он резко повернулся по команде Мальца, произнесенной в памяти. Конечно, Лисил не хотел, чтобы Магьер отправилась одна за последним шаром. Как бы Малец ни жалел, боль под гнетом Лисила, это должно было закончиться.

— Достаточно… повторять… Это так… не сработает… так что прекрати это…

Винн в основном молчала на протяжении всего жаркого обмена репликами. Как и Лисил, она тоже была обеспокоена. В отличие от Лисила, она лучше знала, когда не стоит встречаться с Магьер лицом к лицу.

Чейн тоже молчал, но ему было наплевать на Магьер, и он никогда не высказывал своего мнения без участия Винн. Бротан наблюдал и прислушивался, как рептилия, застывшая в ожидании чего-то полезного, и только тогда мог нанести удар.

Малец снова посмотрел на Лисила, вызывая в памяти новые слова.

— У Магьер есть… право… Помнить…

Малец заметил взгляды остальных. Большинству по-прежнему казалось странным, что кто-то реагирует на него так, словно он разговаривал с Лисилом или Магьер.

И еще хуже, когда Винн начала: "Что такое Лисил?.."

Держись от этого подальше.

Глаза Винн расширились от удивления, но последнее, что ему было нужно, это чтобы она встала между ними.

Я объясню вам то, чего вы не знаете… позже.

Получив огненный шар, он, Магьер и Лисил перенесли изнурительное путешествие назад через замерзшие пустоши далекого севера. И он, и Лисил чуть было не погибли от стихии больше, чем от ран. Магьер каким — то образом вошла в состояние, в котором ее дампирская половина не отступала — и не собиралась отступать.

Большую часть этого путешествия она была почти дикой. Она совершала ужасные поступки. Никто из них не выжил бы, если бы не она, хотя в конце концов она могла бы погибнуть или остаться в таком состоянии, если бы не они.

Магьер вызвала изнутри силу, которой Малец так долго боялся. Да, она спасла их, когда никто другой не смог бы этого сделать. Она пережила много дней, после которых любой другой был бы мертв.

Она была единственной, кто мог добраться до последней сферы, но Малец боялся того, что может случиться, если он или Лисил не вернут ее к жизни.

"А как насчет устройства? — Тихо спросила Винн. — Магьер, возможно, не сможет активировать его самостоятельно… и ей это понадобится."

Малец чуть не зарычал на нее за то, что она дала Лисилу повод для спора.

"Я буду учить ее столько, сколько потребуется, — сказал Гассан. "Это не будет проблемой."

Домин по — прежнему оставался загадкой-всегда полезный, всегда полезный, и Малец понятия не имел почему. Его план был таким же непрозрачным, как и план Бротана, но, по крайней мере, промах Винн был подорван. И все же никто из них по-настоящему не осознавал реального риска.

Одна только Магьер, если она выживет и вернется, может никогда не прийти в себя.

Малец не хотел говорить об этом остальным, хотя она, как и Лисил, знала это. Что так же, как и все остальное, почему Лисил был так зол на.

"Мы поедем с ней так далеко, как сможем, — продолжал Гассан. — Я знаю пустыню и буду знать, когда нам всем придется остановиться. Ей не придется проделывать весь путь в одиночку."

— Сколько дней? — Спросил Лисил. "Сколько их будет после того, как она оставит нас?"

— Не уверен, — ответил Гассан. "Я бы предположил, что по крайней мере три дня туда и три дня обратно. Ей нужно будет носить воду, легкие пайки и не так уж много всего остального."

"Возможно, это не займет у нее так много времени, — предположила Винн. — Устройство должно привести ее прямо к шару."

На лице Лисила снова появилось страдальческое выражение. Никто не произнес ни слова, и на этот раз Гассан не согласился открыто.

Малец подумал о том, чего Винн не добавила: все остальное зависело от того, что Магьер найдет в конце своих поисков. Уже дважды она находила древнего Немертвого стража великой силы, где бы ни был спрятан шар. Если бы это повторилось снова, она столкнулась бы со следующим лицом к лицу одна, и никто не смог бы ее образумить.

Резкий скрежет прорвался сквозь его беспокойство.

— Шар духа не должен быть перемещен с этого места. Как бы надежно и скрыто это ни было, даже этого недостаточно. Кто-то должен остаться, чтобы охранять его."

Высокий, надменный вампир стоял рядом с Винн. Каждый раз, когда он говорил, его голос действовал Мальцу на нервы, но он был прав.

"Почему мы должны позволить, чтобы это был ты? — Холодно спросила Магьер.

"Я не могу путешествовать при дневном свете, — ответил Чейн, — и я только замедлю вас."

Мгьер сморщилась, как будто она не была уверена, как реагировать.

За последние ночи Чейн делал предложения, казалось бы, бескорыстные и полезные. Малец знал прошлое этой нежити и тоже не верил, но другого выхода, похоже, не было.

— Мало кому из нас нужно идти, — продолжил Чейн. "Только те, кто этого хочет. Винн должна остаться здесь со мной."

Винн удивленно посмотрела на него, а затем вспышка гнева промелькнула на ее овальном лице.

На этот раз Малец повесил голову с более низким урчанием. Последнее, что ему сейчас было нужно, — это еще одна ссора. Возможно, Винн вообразила, что отправляется в поход, чтобы закончить поиски вместе с остальными, потому что это был последний шар. И снова Чейн был прав. Зачем рисковать кем-то без необходимости?

"Мы с Мальцом пойдем, — вставил Лисил. — И Гассан, так как он знает этот район. Все остальные остаются здесь."

В голове у Мальца зазвенел тревожный звонок, и он быстро сосредоточился на Лисиле.

— Нет… Бротан… пойдет… с нами… Я бы скорее… не оставлял… с вампиром… Как Чейн… будет защищать… шар… для Винн…

Только Лисил перевел взгляд на парня, хотя ему не следовало этого делать, когда Бротан наблюдал за ним.

— Чейн будет… бездействующий… весь день… И Винн тоже… и Оша тоже… не может остановить… Бротана…

Выражение лица Лисила не изменилось. — Бротан тоже придет. Если мы столкнемся с бандитами, нам понадобится кто-то еще, чтобы защитить нас."

Бротан приподнял бровь, по которой тянулись шрамы. Вероятно, он не был введен в заблуждение по причине Лисила.

"Конечно, — согласился стареющий убийца.

"Значит, решено, — сказала Магьер. — Мы уедем, как только соберем припасы."

* * *

Поздно вечером Лисил лежал на груде подушек на полу захламленной главной комнаты, прижимая Магьер спиной к своей груди. Она тоже не спала, и они делили одну подушку и одеяло.

Гассан занял одну из кроватей в спальне, и это казалось вполне справедливым, поскольку он провел несколько ночей, спя на полу или в кресле. Странница и Малец лежали на другой кровати. Оша спал на полу рядом с ними, а Бротан занял место на полу по другую сторону кровати Гассана, фактически улегшись на этот раз.

Винн и Чейн остались в главной комнате, сидя на подушке, прижатой к одной голой стене. Тень лежала, свернувшись калачиком, рядом с Винн. До недавнего времени Винн и Чейн вместе изучали текст и тихо практиковались в разговорном Суманском. В какой-то момент Винн уснула у него на плече, и он даже не попытался ее сдвинуть. Вместо этого он сидел, прислонившись к стене, и в одиночестве изучал текст, пока она спала рядом с ним.

Это зрелище выбило Лисила из колеи, поэтому он перекатился на бок и обнял Магьер, притягивая ее ближе.

"Я не хочу, чтобы ты делала это одна, — прошептал он.

— Другого выхода нет."

Больше он ничего не мог сказать и лежал, не в силах заснуть.

— Это последний, — добавила она через некоторое время. — Тогда все кончено."

Ему хотелось в это верить. "И мы вернемся домой в Морской Лев?"

Они вдвоем владели уютной таверной с домом на верхнем этаже в маленьком прибрежном городке под названием Миишка. Все, чего хотел Лисил, — это вернуться туда, подавать напитки и еду знакомым горожанам, играть в карты и спать с Магьер в их собственной постели наверху.

— Да, — пообещала она. "Как только я получу шар воздуха, как только мы найдем место, чтобы спрятать его и шар Духа — месте, где Враг не сможет до них добраться — мы отправимся домой."

Она повернулась к нему, и он приподнялся на локте, глядя ей в лицо. Он никогда не переставал восхищаться красотой ее безупречной бледной кожи, черных волос и темных глаз.

— Остался последний, — прошептала она.

Натянув одеяло на их головы, она нежно поцеловала его в губы.

ГЛАВА 18

Спустя полмесяца Лисил протиснулся сквозь полог палатки, которую делил с Мальцом, и вышел на ослепительный свет Великой Суманской пустыни. Тепло мгновенно окутало его, Хотя внутри палатки было лишь чуть менее жарко.

К востоку, Западу и югу все, что он мог видеть, — это бескрайняя твердая равнина без растительности. На севере вдалеке виднелись горы, а еще дальше к северу виднелся огромный хребет небесных резцов. Эти бесконечные вершины отделяли северную половину континента от Южной и, как утверждали Винн и Гассан, простирались от побережья до побережья.

Шесть дней и ночей прошло с тех пор, как Магьер ушла одна, с севера на северо-восток.

Лисил сделал последнюю попытку пойти с ней, и снова Малец встал у него на пути, хотя Магьер и не собиралась выслушивать доводы Лисила. Перед отъездом Гассан научил ее, как активировать устройство слежения, и на всякий случай придумал, как пристегнуть его к руке.

Однако, хотя устройство работало, оно не вело себя так, как когда домин проверял его с Винн в убежище. Они были хорошо снабжены, и, прежде чем она уехала, они убедились, что она взяла с собой столько, сколько осмелилась. Вдобавок к небольшому пакету с едой и двум большим, набухшим бурдюкам с водой Гассан дал ей крепкую трость и Кристалл с холодной лампой, потому что ночью ей нужно было как можно больше двигаться. Затем он повязал ей на голову кусок белого муслина. Ткань спускалась до середины спины и доходила до бровей спереди. Он заставил ее взять плащ, заявив, что после дневной жары ночью ей может быть холодно.

Гассан не понимал, во что превратилась Магьер, лишь бы выжить там.

Она не почувствует холода — или даже жара-когда Дампир поглотит ее.

Она подумывала взять сложенную палатку, но в конце концов они отказались от этого, так как это был бы лишний вес, а вода была важнее. Если она останавливалась в течение дня, у нее был посох, чтобы поддержать плащ для укрытия.

Она ушла в сумерках.

Лисил наблюдал за ней, пока она не скрылась из виду. Он не хотел, чтобы это было его последнее воспоминание о ней.

С тех пор, как и сегодня, он проводил большую часть времени, изучая пустой горизонт.

Шорох заставил его повернуть голову, чтобы оглянуться назад.

Малец вышел из палатки, которую они делили, обогнул отдыхающих верблюдов и направился к нему.

Лисил снова повернулся к пустыне, воздух которой дрожал от жары.

— Возвращайся в укрытие, — сказал он. "В этом меху требуется слишком много воды, чтобы охладить тебя."

Это была дополнительная проблема. Даже когда они случайно наткнулись на колодец по пути, Гассан повсюду видел, как остальные наполняли бурдюки водой. Отнять у племени воду было хуже, чем украсть его золото или имущество. Лисил мог это понять, потому что здесь было так жарко, что любой пот высыхал так быстро, как только мог.

Как долго они будут просто сидеть и ждать? Что они смогут сделать, чтобы выжить, если им придется идти за Магьер?

— Ее не было… только… шесть… дней…

Раздражение клокотало внутри Лисила; он мог считать сам.

Склонив голову набок, он посмотрел на другую палатку в поисках Гассана и Бротана. Когда они разбивали лагерь, ни один из них не выразил ни малейшего колебания в том, чтобы разделить его с другим. Поначалу Лисил счел это странным, так как оба незнакомца были скрытными по натуре.

Потом он вспомнил, что большую часть своей жизни Гассан провел в гильдии мудрецов, где почти не было уединения. Бротан много путешествовал вместе с другими членами своей касты и, вероятно, тоже привык к совместному ночлегу.

Лисил был просто рад, что у них с Мальмальцом есть собственная палатка. Последние шесть дней были бы еще хуже, если бы им пришлось спать рядом с Бротаном.

Когда — как-они собираются избавиться от старого убийцы со шрамами?

Услышав шорох в тишине утра, Гассан вышел из второй палатки и приблизился. Казалось, он не пострадал от жары, и его губы были менее потрескавшимися или потрескавшимися, чем у кого-либо другого. домин хмуро посмотрел на Лисила и парня, стоявших под солнцем.

Лисил пропустил это мимо ушей, так как знал, что домин теперь знает лучше, чем говорить об этом.

— Какие-нибудь признаки? — Спросил Гассан, прикрывая глаза ладонью и вглядываясь на северо-восток.

"Нет, но, может быть, нам стоит начать ее искать."

Гассан не ответил.

Лисил уже не раз упоминал об этом варианте. Это всегда приводило к очередному спору, но сегодня был шестой день. На этот раз он не собирался сдаваться и уже собирался настаивать на своем, когда Гассан внезапно шагнул вперед и, прищурившись, уставился вдаль.

— Что? — Спросил Лисил.

Гассан опустился на одно колено и начал рыться в своей одежде.

Малец медленно вошел прежде, чем Лисил успел это сделать, когда домин вытащил рулон кожи. Лисил уже видел его раньше. Домин откатил ее, открыв две круглые стеклянные линзы в латунных оправах с шипами. Немногочисленные инструменты, которые нес этот человек, были такими же: части, сломанные для удобства хранения, которые можно было собрать заново.

Гассан поднялся, поднес грубую подзорную трубу к глазу и посмотрел на северо-восток. У Лисила не было возможности спросить, когда домин повернулся к нему.

— А теперь иди! — Приказал Гассан. "Я принесу воду, мокрую тряпку и все остальное."

Малец проскочил мимо, его задние ноги царапали плотно утрамбованную землю.

— Малец, нет — ты не можешь помочь! — Крикнул Лисил.

Собака не послушалась и убежала.

— Бротан, она вернулась! — позвал Гассан.

Лисил бросился за Мальцом. Если бы собака не обогнала его, ей пришлось бы еще долго искать, куда бежать. Он ничего не видел, пока у него не закружилась голова от напряжения и жары. И тут он увидел… фигура далеко позади Мальца, колышущаяся в воздухе, и когда он приблизился, ему показалось, что она тащит что-то за собой. Лисил разглядел белый Муслин на голове фигуры, когда увидел, как Малец медленно обошел Магьер. Он знал, что вряд ли сможет дотащить ее до дома самостоятельно, не говоря уже о том, чтобы тащить то, что она нашла. Но только он и Малец осмеливались приблизиться к ней, когда она была в таком состоянии. Им придется прорваться к ней прежде, чем прибудет Бротан.

Магьер, казалось, не замечала его и продолжала медленно переставлять одну ногу за другой. Паника была единственным, что удерживало Лисила на жаре, когда он остановился в десяти шагах от нее. Малец, тяжело дыша, расхаживал по комнате, наблюдая за ней.

Лисил увидел ее совершенно черные глаза.

— Магьер? — он попытался что-то сказать, но получилось хрипло и вполголоса.

Ее бледная кожа не была обожжена, но казалась ему тонкой, как бумага; тени вен были видны на ее лице и шее. Он все еще ждал и смотрел, как она тащится, прислушиваясь к шагам Бротана. Она была худой, как будто мало ела. Только один бурдюк с водой висел на плече и казался плоским и пустым.

— Смотри…

При этом единственном слове Лисил отвел взгляд.

То, что тащила Магьер, было тяжелым и громоздким внутри плаща, стянутого на конце веревки. Громада казалась большой и круглой. Она сделала еще несколько шагов к нему, и он снова посмотрел на нее.

На шее у нее висел Торк — ключ от шара.

Он с ужасом подумал, не ее ли это торк… или другой ключ. Он не видел, чтобы она брала их с собой, но они все были так похожи. Как только Лисил услышал позади быстрые шаги Бротана, он обернулся к Мальцу.

— Сейчас же!"

Малец бросился на Магьер, и она остановилась. Она заколебалась, когда ее лицо едва заметно исказилось в рычании на него. Потом ее передернуло, и она чуть не упала.

Лисил сделал шаг вперед, прежде чем остановиться, и все, что он мог сделать, это наблюдать.

Что бы Малец ни делал — какие бы воспоминания он ни вызывал в Магьер, чтобы разбудить ее вторую половину, — все брало свое. Чернота глаз Магьер быстро отступала, как чернила, втянутые в зрачки. Хриплый крик вырвался из ее рта, когда ее глаза закрылись, и она начала падать.

Лисил бросился ее догонять. Он был так измучен, что ее вес заставил его упасть на колени. Он обхватил ее одной рукой за спину, а другой под ноги, готовясь поднять.

— Она… нашла… шар…

Лисил чуть не огрызнулся на Мальца за то, что тот отвлекся. Когда он поднял глаза, Малец уже распахнул плащ… так оно и было.

Бротан опустился на одно колено и потянулся к Магьер.

— Нет! — Лисил ему сказал. — Достань шар… и принесите его с собой.

Прошел день и ночь, а Магьер все не просыпалась. Малец никогда не отходил от нее. Он смотрел, как Лисил ухаживает за ней, вытирая влажной тряпкой ее лицо и пытаясь выдавить капли в рот.

Это не сработало.

Гассан пришел с целебной мазью, но его отпустили. Ни наручники, ни оружие не причинили ей вреда, и она исцелилась бы сама. Теперь она страдала от чего-то другого, и как бы Малец ни старался, как бы часто ни заглядывал в сознание Магьер, он так и не нашел ни одного всплывающего воспоминания. На этот раз он был виноват не меньше, чем она.

Она понимала, когда он делал то, чего не делали другие, включая Лисила, который был слишком одержим идеей забрать всех троих домой.

Еще в святилище, когда Гассан объявил, где может быть спрятан шар, Малец и Магьер тайно согласились с этим планом, прежде чем она открыто заявила, что одна может пережить путешествие. Это был единственный способ сделать то, что должно было быть сделано.

Последний шар должен быть возвращен, и больше никто не сможет выжить.

Теперь Малец цеплялся за надежду, что Магьер придет в себя и проснется, хотя что-то еще более страшное отвлекло его после ее возвращения. И Гассан, и Бротан слишком интересовались воздушным шаром. Он был в пределах легкой досягаемости от ренегата-мастера-убийцы и загадочного домина, искушенного в Мертвом искусстве магии. Поэтому Малецвелел Лисилу затащить шар в палатку, которую они делили, и никогда не выпускал его из виду.

Малец кипел от злости, что попал в ловушку в этом маленьком лагере, и еще больше его беспокоило то, что он не мог погрузиться ни одно всплывающее воспоминание ни в Гассана, ни в Бротана.

На второй день, когда жара снова усилилась, он впал в отчаяние. Он приказал Лисилу, чтобы ткань любого рода, наряду с водой, быть принесены для Магьер.

Он велел Лисилу раздеть ее и укрыть мокрой тканью.

Когда позже Гассан предупредил, что они находятся на опасной глубине, Малец бросился на домина и огрызнулся. В конце концов, на следующую ночь, Лисил изнемог от усталости. Малец заставил своего старого друга отползти в сторону и уснуть, но сам остался лежать, положив голову рядом с головой Магьер… снова и снова она пыталась отыскать в памяти всплывающие воспоминания.

Где-то ночью Малец понял что потерял сознание.

Когда он проснулся и понял, что натворил, то запаниковал. Потом он рассердился на себя за то, что заснул. Прислушиваясь в темноте, он слышал ее неглубокое дыхание. Если бы он не проснулся, то, возможно, ничего бы и не услышал…

"Лисил."

Услышав шепот Магьер, Малец прижался мордой к ее лицу. Он не стал дожидаться, пока она попытается дотронуться до него, и бросился через маленькую палатку, вонзив передние лапы в бок Лисила. Прежде чем Лисил проснулся, пришел в себя и схватил кристалл с холодной лампой, Малец вернулся к Магьер.

Ее глаза все еще были закрыты, но когда он погрузился в ее сознание, то на этот раз уловил мимолетные фрагменты воспоминаний. Этого было достаточно, чтобы успокоить Лисила, как только Млец сказал ему.

К вечеру следующего дня темные глаза Магьер затрепетали и остались открытыми.

— Лисил? — повторила она хриплым шепотом.

Лисил вздохнул с таким облегчением, что Малец испугался, как бы он не заболел. Гассан, сидевший теперь в палатке, потянулся назад, чтобы открыть клапан, и крикнул:

Малец наморщил щеку и стал ждать.

Бротан присел в проеме. "Она здорова?"

Гассан покачал головой. — Этого я не знаю."

Магьер что-то прохрипела и попыталась сесть. Прежде чем Лисил успел это сделать, Малец прижал ее плечо лапой. Затем Лисил взял ее за голову и осторожно дал ей глотнуть воды из маленькой чашечки, сделанной из резного рога.

— Шар, — прошептала она. "Где… где же он?"

"Он здесь, — сказал Лисил. "Не волнуйся."

Он больше ничего не сказал и снова заставил ее выпить. Как только он убрал чашку, Магьер начала всхлипывать, дрожать и слабо биться.

"Я видела, как она горела! — она всхлипнула. "А я и не знала… но она была там! Я попыталась остановить еее… но я… Не…"

Встревоженный Лисил схватил Магьер за лицо и попытался удержать ее, глядя на Мальца.

Они оба видели ее разъяренной, дикой, неуправляемой. Малец никогда не видел ее такой.

— Тише, хватит, — прошептал ей Лисил. "Все в порядке."

Малец в это не верил.

Лисил снова схватил маленькую чашку и поднес ее ко рту Магьер. Она осушила ее и затем лежала в бессвязных припадках, шепча слова, слишком искаженные, чтобы понять. Даже проблески пробуждающихся воспоминаний, которые Малец уловил в сознании Магьер, были рассеяны, разбиты и не говорили ему ничего полезного. Через некоторое время Гассан принес сушеные фиги и ломкие лепешки. Она ела так, словно умирала с голоду. Хотя это был еще один хороший знак, Малец наблюдал за ней с растущим, а не уменьшающимся беспокойством.

Бротан остался стоять у входа в шатер, а Лисил и Гассан продолжали ухаживать за Магьер. Когда снаружи стемнело, Гассан поместил Кристалл холодной лампы в настоящую лампу, чтобы усилить ее. Посреди ночи Магьер повернула голову и посмотрела на Мальца. Она казалась спокойной и более осознанной.

— Ты нашла шар, — сказал Бротан.

Магьер перевела взгляд на него, но только молча смотрела.

Малец хотел отшлепать Бротана за то, что тот снова заговорил об этом.

— Там был страж? — спросил он.

Малец зарычал, оскалив зубы, и не останавливался, пока Лисил не толкнул его локтем. Магьер откинула голову, и Лисил повернулся лицом к теневому захватчику.

— Убирайся отсюда!

— Другой. — прошептала Магьер. — Не такой… как остальные…

Малец резко обернулся, когда Лисил взглянул на нее.

— Не сейчас. Это может подождать.

Магьер покачала головой.

— Ты должен знать. Я должна тебе сказать.

Это было совсем не похоже на ту Магьер, которую он знал. Она никогда не нуждалась — не хотела — ни о чем говорить. Он не пытался дотянуться до того, что возникло у нее в голове, опасаясь, что это может потрясти ее еще больше. Магьер продолжала говорить, не сводя глаз с Лисила…

* * *

Первый ночной переход не был трудным. Небо было ясным, звезды и полная луна давали немного света. Магьер слышала, что в пустыне днем жарко, а ночью холодно. Это было не совсем то, что она нашла. Она выросла в сырой и промозглой Деревинке на восточном континенте. Температура упала, но ей все еще было тепло.

Даже после морского путешествия в эту страну и ее пребывания здесь, засушливый воздух Суманского региона все еще был таким же… иностранный.

Всю первую ночь она сжимала в руках устройство слежения, ощущая его притяжение. Он вел ее все дальше и дальше на северо-восток.

По предположению Гассана, до кратера, который когда-то был соленым озером, оставалось три дня пути. Когда она пожаловалась, что ее отягощают двумя полными бурдюками воды, он сказал ей: "когда ты вернешься, у тебя не будет такого веса."

Не успела она опомниться, как наступил рассвет.

Солнце уже поднялось над горизонтом, но жара еще не стала невыносимой, поэтому она старалась держаться как можно дольше, и первый намек на то, что в потрескавшейся земле что-то блестит, привлек ее внимание.

Магьер остановилась и посмотрела вниз на бесчисленные кристаллические осколки вокруг своих ботинок. Каждая из них отражала восходящее солнце, как крошечные драгоценные камни. Она надеялась, что не увидит их так скоро, потому что они обозначали край самого худшего.

Свет сверху и снизу начал жечь ей глаза, пока она шла дальше. Слезы потекли из ее обожженных глаз, растрачивая драгоценную воду. Тем не менее, она проследила за движением устройства Винн. К середине утра жар на ее бледной коже стал невыносимым, а затем боль в глазах усилилась, когда мир посветлел, стал белым.

Страдание сломило ее волю, и она почувствовала, как жжение в животе поднимается к сухому горлу, а зубы начинают удлиняться. Ее дампирская половина встала на защиту ее тела, и ясная мысль становилась все более трудной с каждым шагом. Даже устройство, прикрепленное к ее левой руке, начало жечь ладонь.

Ей пришлось остановиться и переждать солнце, прежде чем она потеряла контроль над собой.

Магьер опустилась на землю, сняла плащ и с помощью посоха закрепила капюшон плаща так, чтобы он был обращен к Солнцу. Она утяжелила его подол всеми щепками, которые смогла соскрести с земли кинжалом Вельстила, а затем свернулась калачиком в крошечном укрытии, держа посох вертикально, зафиксировав его основание в своих согнутых коленях.

Вода, которую она отхлебнула из одной шкурки, была достаточно горячей, чтобы приготовить чай. Инжир в ее маленьком мешочке почти запекся, и лепешка рассыпалась сухими кусочками. Ничего, кроме тишины… И жара нарастала.

Она перестала думать о чем-либо, когда солнце поднялось над головой и плащ-палатка больше не могла заслонять ее ботинки.

И снова жжение начало подниматься от живота к горлу, и это было последнее, что она помнила.

Осознание возвращалось медленно. Когда она открыла глаза, плащ-палатка упала, закрывая ее тело, и она откинула ткань с головы, чтобы увидеть, что небо потемнело ночью.

Все тут же вернулось к Магьер.

Она выругалась и начала лихорадочно соображать, сколько же времени потеряла, лежа здесь. Ее глаза и зубы были в норме, а голова начала проясняться. Она подняла бурдюк с водой. Хотя все еще теплая — горячая — вода принесла ей некоторое облегчение, но когда она перестала жадно глотать, первая кожа стала намного светлее.

Она слишком быстро шла по воде. Первая кожа должна была сохраниться, пока она не найдет шар. Но даже тогда вторую придется растягивать на обратном пути, когда она будет нуждаться еще больше, поскольку будет тащить что-то тяжелое.

Она взяла плащ и на этот раз перекинула его через плечо. Затем она взялась за посох.

Магьер сомкнула левую руку на приборе и приготовилась вернуться к шару. Она не нуждалась в его повторной активации, так как он никогда не терял контакта с ее кожей. Хотя Гассан научил ее, как активировать его, и она попыталась произнести Суманскую фразу, Это не сработало. Повинуясь внезапному порыву, она попыталась снова заговорить на Нуманском и потерпела неудачу, а затем снова на Беласкийском, ее родном языке или на одном из них.

— Узами твоими, как якорь к якорям творения, укажи мне путь!"

Устройство ожило, но Магьер этого было недостаточно. Она беспокоилась, что если поддастся своей дампирской половине, то произнести эти слова — не говоря уже о том, чтобы запомнить их — будет невозможно. И она знала, что в конце концов уступит, просто чтобы выжить. Вот почему она попросила, чтобы устройство было привязано к ее руке.

Теперь она просто подняла руку, размахивая ею, пока устройство не перестало вращаться, и двинулась дальше. Ночь была не такой тихой, как в прошлый раз, и от хруста шагов у нее немели уши и разум.

На рассвете, при первых проблесках света на горизонте, жара начала нарастать. К полудню солнце поднялось так высоко, что ей потребовалось много времени, чтобы соорудить плащ-палатку.

Когда она свернулась калачиком в этом крошечном укрытии, дышать стало так трудно, что даже ее внутренняя природа не могла удержать ее от потери сознания снова.

Как только наступила ночь, и эта вторая половина отступила, она проснулась ослабевшей и опустошенной. Вода стала соленой на вкус. Инжир лопнул где-то в течение дня, и вся его внутренняя влага исчезла. Она встала, собрала вещи и пошла дальше, как и прежде, хотя иногда уже не понимала почему. Когда она остановилась и сделала это, то уже направлялась туда, куда ее тянуло. Она попыталась вспомнить, зачем она это делает. Пришли обрывочные воспоминания, многие из них в голосе Винн.

Более тысячи лет назад — а может, и больше-нечто из многих имен, древний враг, создало первую из нежити: тринадцать вампиров. Винн сказала, что их называют детьми. Ближе к концу Великой войны дети разбились на пять групп, каждая из которых уносила шар в далекие места… и они больше не нуждались в пище. Сила шаров питала их.

Шары Земли и духа были перенесены туда, откуда они были первоначально взяты, поэтому Магьер не знала, куда делись эти дети — эти стражи. Шар воды, найденный первым, охраняли трое — Волино, Хас'саун и Ликен — на вечно холодных вершинах Рябых вершин на восточном континенте, к югу от того места, где родилась Магьер. С течением веков Хас'саун и Волыно каким-то образом погибли, оставив только Ли'Кен, а потом она медленно сошла с ума, забыв, как говорить.

Магьер навсегда заперла Ликен в пещере под замком, где веками хранился шар воды. Тогда она считала, что это лучше, чем подвергать своих спутников битве с чем-то безумным и настолько сильным, что это продолжалось так долго.

Огненный шар был унесен в ледяные пустоши на вершине этого континента по меньшей мере тремя детьми. И снова только один из них пережил долгое ожидание: Каххар. И, как и первый шар, этот был помещен на пьедестал, как священный предмет.

Магьер так и не узнала имен двух спутников Каххара, только то, что он убил их, чтобы сохранить шар для себя. Его безумие не было таким же, как у Ликен, и он оказался гораздо более опасным. Единственный способ покончить с ним — полностью отдаться своей дампирской половине.

После того как она разорвала его на части и проглотила его черную кровь, в ней начались другие изменения.

Она не жалела о том, что убила его, только о том, что он сделал с ней… иногда. Она стала сильнее, но с меньшим контролем. Ей было легче вызвать свое второе "я", но труднее загнать его обратно. И не раз, если бы не Лисил, не говоря уже о Мальце, она могла бы сделать то, с чем потом не смогла бы жить.

И вот теперь она снова приближалась к нему…

Судя по уликам, которые обнаружила Винн, шар воздуха все еще должен был находиться там, где его похитили. Там будет еще один страж, возможно, и не один. Во что обойдется Магьер на этот раз завоевание последнего шара?

Она не замедлила шаг, и ничто не могло повернуть ее назад, когда она изо всех сил пыталась поставить одну ногу перед другой. Когда ночь закончилась и горизонт начал светлеть, она двинулась дальше, решив идти так долго, как только сможет. Когда солнце поднялось выше, она увидела впереди что-то блестящее, что сильно отличалось от осколков в затвердевшем песке. Он был огромен и сиял, как зеркало.

Он обжигал ей глаза, отражая восходящее солнце.

Магьер прикрыла глаза рукой. На мгновение ей показалось, что она смотрит на воду. Солнце уже полностью поднялось над горизонтом, когда она достигла края еще более глубокой впадины в пустыне… и это продолжалось, насколько она осмеливалась смотреть. Она стояла на краю того, что когда-то было большим соленым озером.

Устройство дернулось в ее руке.

От жары стало трудно дышать, но она позволила устройству тянуть себя вперед. На краю этой глубокой впадины вырисовывались очертания здания… или она только себе это представляешь?

Гассан предупреждал ее об иллюзиях в пустыне.

Магьер приблизилась к этому строению, и оно стало еще больше в ее глазах. Она остановилась и тупо уставилась на огромное жилище, построенное из коричневого камня на берегу потрескавшейся и зеркальной равнины.

Винн сказала, что стихотворение предполагает, что шар лежит в воде — или на мелководье. И все же это жилище стояло на краю — на берегу — глубокой впадины. И если это было еще одно место, где древняя нежить охраняла другой шар, почему она до сих пор не почувствовала их? В двух предыдущих встречах она уже давно была достаточно близко, чтобы увидеть их.

Почти сразу же за приступом голода последовала ярость, которая росла вместе со светом и жарой этого третьего дня. И все же это отличалось от ее дампирской половины, пытающейся укрепить и защитить ее.

Здесь было что-то неживое.

Она выронила посох и выхватила свой фальшион. Вокруг не было никаких стен, никаких признаков того, что здесь когда-либо существовало что-то живое. Она направилась прямо к тяжелым дверям в квадратном вестибюле, но замка нигде не было видно. Прижав меч к груди, вместо того чтобы опустить его, она уперлась плечом в одну из дверей и толкнула ее.

Она заскрежетала внутрь по каменному полу. Магьер вошла и, прежде чем успела оглянуться, услышала, как дверь захлопнулась сама по себе. Она попыталась ухватиться за его край, но было слишком поздно, потому что он двигался быстрее, чем когда она его открывала. Все погрузилось во тьму, когда жгучий свет погас.

Она ничего не видела, даже когда ее голод усилился, чтобы расширить ее зрение. С прибором, привязанным, чтобы освободить ее руку, она снова держала меч той же рукой достаточно долго, чтобы вытащить холодный Кристалл и зажечь его. Вход находился в начале пустого коридора, пропахшего пылью и старостью.

Магьер знала лучше. Он не мог быть покинут из-за того, что она чувствовала. Ее ногти затвердели, а зубы сдвинулись по мере того, как удлинялись клыки. Они всегда так делали, когда нежить была достаточно близко.

Может быть, усталость удерживала ее под контролем, а может, это было что-то другое.

Находя шары воды и Огня, приближаясь к одному из них, она в какой-то мере сдерживала свой голод и сохраняла ясность ума. Она подняла левую руку, держа Кристалл холодной лампы между большим и указательным пальцами, и позволила устройству вести ее по коридору. Никто из них не потянул за устройство. В конце коридора была каменная лестница, ведущая вниз, и она заколебалась, высоко поднимая Кристалл.

Его свет не мог открыть дно, как будто ступени уходили в темноту навсегда.

Кто построил это место и раскопал так глубоко под ним? Где же они были? Они должны быть здесь, по крайней мере один из них.

Магьер ступила на первую ступеньку и быстро, шаг за шагом, спустилась вниз, заметив, что стены лестничного колодца уже не были прямыми. Они повернули направо. Она продолжала спускаться по этой тонкой спирали, двигаясь быстрее, с тревогой и желанием узнать, что ждет ее внизу.

Свет кристалла высветил отверстие внизу, и она замедлилась, остановившись в полудюжине шагов выше. За выходом было широкое пространство темноты. Она снова остановилась на последней ступеньке и заглянула в большую простую комнату.

Когда она увидела несколько предметов, ожидавших ее, она только больше запуталась.

Первое, что она увидела, был шар, как и все остальные, с заостренным шипом, но этот покоился в отверстии, вырезанном в крышке простого плоского деревянного стола. Без боя и без пролитой крови она стояла в пределах видимости своей конечной цели.

Это было неправильно. Ничто здесь не было похоже на места последнего упокоения двух других сфер, которые она нашла. Никакого треножника-пьедестала, как будто это был предмет поклонения. Никаких сохранившихся тел древних мертвых существ в качестве рабов. Никакой пропасти или огромной пещеры с узкими каменными мостами над огнем или льдом в глубине.

Простой старый стол поддерживал шар в безмолвной темноте пустой комнаты.

Магьер вошла, оглядывая комнату слева направо. Сначала там ничего не было видно, но ближе к столу она заметила что-то на полу за его дальней стороной. Ключ от шара лежал с изогнутым мечом поверх выцветшей, но аккуратно сложенной ткани, возможно, одежды.

Обойдя стол слева, она почти убедилась, что истлевшая ткань была одним, если не двумя отдельными предметами одежды, возможно, мантиями или чем-то подобным. Ведь каким бы старым ни было это место, истлевшая ткань не была такой уж старой. И даже стоя так близко к шару…

Ее челюсти все еще болели под удлиненными зубами, ногти все еще казались твердыми, как когти, и она знала, что ее радужки все еще были черными. Здесь была по крайней мере одна нежить — где — то-и все же ее мысли были ясны.

Почему ей позволили зайти так далеко, не подвергаясь нападению и даже не вступая в бой?

Магьер не собиралась искать шар, пока не найдет то, что было здесь. Она поняла, что ей не нужно беспокоиться об устройстве или реактивировать его, поэтому она разрезала его крепление нижним краем своего фальшиона. Когда веревки упали, она закрыла ладонь и засунула устройство за пояс. В этих глубинах даже ее глаза нуждались в свете, поэтому она провела тускнеющим Кристаллом по своему одеянию. Когда стало светлее, что-то еще в глубине комнаты привлекло ее внимание.

Несколько картин на холстах без рам висели в ряд вдоль дальней стены, и она подошла ближе.

Теперь выцветшие, картины, возможно, когда-то были ярко окрашены. Они выглядели как последовательность, справа налево, как история. Каждая из них была примерно в половину ее роста, и их низ был на уровне талии.

Первая изображала скопление небольших жилищ, возможно, деревню.

Магьер понюхала его, дотронулась до одного из жилищ и облизала палец. В шестибашенном замке где Щербатные пики они с Лисилом нашли несколько стен, покрытых словами и символами, написанными кровью нежити. На кончике ее языка не было ничего подобного.

На следующей картине был изображен длинный овал различных оттенков коричневого цвета, на котором был изображен песок, развевающийся на ветру: пустыня.

Изображение после этого явно было изображением дома из песчаника, под которым она сейчас стояла, но снаружи были цветы и пальмы. На дальней стороне она разглядела группу маленьких людей, стоявших на коленях и кланявшихся.

Затем появилась картина с двумя высокими бледными фигурами, мужчиной и женщиной с длинными черными волосами, одетыми в муслиновые одежды. Они стояли рядом с небольшой лодкой.

Последняя картина представляла собой большой голубой овал с мягкими волнами: море или большое озеро.

Магьер ничего не знала о таких вещах, но картины показались ей довольно грубыми. И как мантии на полу, хотя и старые и ветхие, они не могли просуществовать с тех пор, как было построено это место. Они могли быть старыми, но были намного новее, чем жилище. Она снова повернулась влево, чтобы посмотреть на изображение двух бледных фигур.

— Бейсим'а!

Магьер повернулась с поднятым фальшионом.

В проеме лестницы стояла стройная девочка лет одиннадцати-двенадцати. Ее идеальная кожа была смуглой. Шелковистые темно-каштановые волосы ниспадали на плечи ее некрашеного муслинового платья. Ее миндалевидные глаза были широко раскрыты, почти нетерпеливо и страстно. Она не смотрела на меч, а только смотрела на Магьер.

— Бейсим'а? — девушка не бросилась в атаку и не убежала. Она не показывала удлиненных зубов, и ее радужки не теряли цвет и не становились кристаллическими. На ее маленьком личике, где должны были быть гнев, страх или голод, светилась лишь страстная Надежда.

— Набасим'а, — сказала она, на этот раз с неистовой яростью и покачав голововой.

Голод и ярость Магьер потускнела. Что же происходит?

Девушка придвинулась ближе, все еще не испытывая страха. Вместо этого в ее глазах было такое же недоверие, как и в глазах Магьер.

— Мин'а Илли? — сказала она.

Неужели этот неживой ребенок-все, что осталось здесь, единственный, кто знает, как появилось это место и почему шар все еще здесь? Эти ответы могли бы содержать больше информации, которая помогла бы понять опасность сфер… и той цели, которой они служили.

"А я нет… — Начала было Магьер, но тут же сообразила, что ее зубы пришли в норму. "Я вас не понимаю."

— Нуман? — спросила девушка.

Магьер не была Нуманкой, но сначала попробовала этот язык, поскольку он был ближе всего к этой культуре.

— Да, — солгала она. "Вы… говорить на нем?"

Девушка слегка раздвинула указательный и большой пальцы, а затем кивнула, указывая на свое ухо. Наконец она указала на свой рот и покачала головой.

"Ты понимаешь, — отважилась Магьер, указывая на свое ухо, — лучше, чем говоришь на нем? — И она указала на свой собственный рот.

— Нет, мэм! Ай-ай-ай, — воскликнула девушка, кивнув и широко улыбнувшись.

Магьер стало немного нехорошо. Это было слишком похоже на разговор с брошенным ребенком, но эта девочка не жила. Существовал только один способ, которым любая нежить могла выжить в одиночку, не питаясь. Магьер взглянула на шар. Это поддерживало ее.

— Газель!

Глаза Магьер сместились назад.

— Газель, — тихо повторила она, указывая на свою грудь.

— Так тебя зовут… Газель?

Девушка снова кивнула. Магьер наполовину повернулась и направила острие фальшиона на картину.

— А ты? — Спросила Магьер. "Это твои?"

Брови Газель сморщились, и она явно ничего не поняла. Когда она шагнула вперед, Магьер попятилась от стола. Девушка поколебалась, а затем продолжила путь к задней стене. Она медленно водила рукой вверх и вниз по одной картине за другой, а затем указала на себя. У последней картины в дальнем углу она наклонилась, чтобы поднять маленький глиняный кувшин, который Магьер не заметила раньше.

Газель перевернула банку вверх дном и покачала головой.

Магьер все поняла. У ребенка когда-то была краска. Когда она закончилась, и не было никакой возможности продолжить рисовать.

Чего Магьер не понимала, так это того, как девушка оказалась здесь.

Осторожно подойдя к изображению двух бледных фигур, она указала на них и спросила:

— Кто?

Газель подошла ближе к стене, словно желая угодить. Она указала на мужчину, и ее улыбка исчезла, когда она прошептала:

— Мас'уд. — Она вздрогнула. Затем она указала на женщину, и ее голос наполнился печалью. — Басии'ма.

Она с надеждой посмотрела на Магьер и, не моргая, снова произнесла имя.

Потребовалось еще мгновение, прежде чем это дошло до меня.

Магьер поняла, что девушка приняла ее за женщину с картины. Это только подтвердило ее подозрение, что две изображенные фигуры, скорее всего, были древними хранителями сферы. Где же они теперь?

— Что случилось? — спросила она, указывая на картину. — Где?

Газель, слегка нахмурившись, переводил взгляд с Магьер на картину.

Магьер указала на шар.

— Как это… сюда попало? — И она взмахнула левой рукой с кристаллом по всей комнате.

Слегка нахмурившись взгляд Газель исчез. Она указала сначала на Мас'уда, но вместо того, чтобы указать на Басиим'а, она указала на Магьер. Девушка указала на шар и принялась таскать что-то тяжелое по комнате.

Она остановилась у картины с изображением пустыни и махнула рукой. Сначала она похлопала по картине с небольшой группой коленопреклоненных фигур. Затем она указала на изображение жилища из песчаника. На мгновение она отступила в сторону, изображая, как колотит молотками и поднимает предметы в форме больших квадратов.

Газель снова приложила палец к изображению Мас'уда, снова указала на Магьер, а потом на лодку. Она сделала паузу, но вскоре продолжила, водя пальцем по картине озера, двигая его к центру воды. Она вернулась к разыгрыванию роли, неся что-то тяжелое, и швырнула его к воде на картине.

И снова Магьер все поняла. Двое древних перенесли шар через пустыню, построили это большое жилище рабами, а затем вынесли шар, чтобы утопить его в озере.

Какое более надежное место, чтобы спрятать его? Все это соответствовало тому, что Винн нашла в стихотворении свитка.

Тот, что посередине, принимает ветер, как последний вздох.,

Опустился дуться на мелководье, которое еще может утонуть.

Но откуда взялась эта лодка? Более того, как шар оказался в этой комнате?

Это было одно из немногих Суманских слов, которые Магьер подхватила во время своих странствий. Это означало "время", и она предположила, что девушка говорит ей, что время прошло.

Газель указала на озеро, повернула ладонь ладонью вниз и опустила ее до половины пола.

— Озеро начало высыхать, — сказала Магьер скорее самой себе, чем девушке. И сколько же на это ушло веков? Если Газель знала об этом, была ли она здесь с тех пор?

Девушка, казалось, пришла в неистовство, и ее лицо внезапно наполнилось страхом. Она указала на Мас'уда, обхватила голову своими маленькими руками и начала дико раскачиваться. Когда она остановилась, то, казалось, не знала, что сказать, сделать или показать дальше. Одной рукой она указала на Бейсима, а другой-на Магьер.

И снова Магьер сначала не поняла, что это значит. Она посмотрела на картину с двумя бледными фигурами, потом снова на девушку и все поняла.

Мас'уд начал сходить с ума, а Басиима впала в печаль.

Газель снова указала на Мас'уда и провела рукой по изображению пустыни до самой деревни. Без предупреждения она схватилась за Перед платья и сделала вид, что ее тащат. Она снова провела пальцем по пустыне и указала на изображение каменного жилища. Прикоснувшись двумя пальцами к горлу, она щелкнула зубами.

Магьер похолодела внутри. "Он украл тебя из твоей деревни, привез сюда и обратил. Почему?"

Газель указала на Бейсим'а и обхватила себя руками с задумчивым выражением лица.

Магьер не совсем поняла ее, но догадалась, что, когда женщина загрустила, мужчина, возможно, попытался составить ей компанию… маленькая девочка. Каким-то образом Газель прониклась глубокой заботой к Басииме. Магьер также пришло в голову, что Газель никогда не питался человеческим существом. Рабы ушли бы задолго до ее прибытия, и шар поддерживал бы ее все эти годы.

Но если девушка не приходила сюда, пока озеро не начало высыхать, откуда ей было знать, что произошло до этого?

Магьер покачала головой и указала на лодку. "Откуда ты знаешь?" — Она тоже указала на Газель и постучала себя по голове.

Газель указала на Магьер. Когда Магьер не ответила, она указала на изображение Бейсимы, а затем снова на Магьер. — Она указала рукой от рта к уху.

Магьер кивнула, игнорируя смущение девушки о том, кем она была. Басиим'а рассказала Газель все.

— Газель взмахнула руками, одна вокруг другой, и снова: — Ахьяан. — Прошло еще больше времени. Она указала на голубое озеро и снова опустила ладонь вниз, на этот раз до самого пола.

Озеро полностью высохло.

Магьер могла представить себе и другие перемены, которые последовали за этим. Жара стала бы невыносимой, и все деревья и цветы погибли бы.

Сначала указав на Мас'уда, Газель провела пальцем по озеру, согнула пальцы, как будто что-то вынимая из него, и снова сделала вид, что несет что-то тяжелое. Она поднесла его к столу и уронила обеими руками, словно ставя шар туда, где он лежал.

Когда озеро или море высыхало, древние приносили его обратно. К тому времени никто не смог бы добраться до них в обжигающей жаре — по крайней мере, никто из живых — но что стало со стражами?

Магьер указала на их фотографию. — Где?"

Только на этот раз она резко повернула голову назад и вперед. Мас'уд еще больше впал в безумие.

Отвернувшись от стены, она пробежала через комнату, указала на изогнутый меч на полу и сделала резкое рубящее движение.

Магьер застыла, когда девушка опустилась на колени рядом с ближайшим к торку одеянием.

"Басиим'а."

И Магьер поняла. Мантии были не просто одеждой, лежащей на полу. Они были единственными остатками того места, где пали древние. Мас'уд убил своего товарища.

Газель заметно расстроилась, когда она попыталась рассказать остальное. Она с трудом подбирала Нуманские слова. — Мас'уд… делать… мне. Она снова указала на меч и повторила рубящее движение.

Магьер тихо выдохнула.

Если бы Мас'уд был тем, кто обратил Газель, она не смогла бы отказаться ни от одного его приказа. Винн уже объясняла это однажды. Дитя Творца было физически вынуждено подчиняться любому приказу.

Мас'уд приказал Газель убить его.

Оба древних были мертвы, и единственным, кто знал текущее местоположение шара, была маленькая нежить.

Но тут Магьер вспомнила кое-что еще.

Даже нежить нуждалась во влаге, жидкости, чтобы оставаться функциональной. Как это удалось Газель после того, как озеро высохло? Когда девушка открыла рот, словно собираясь что-то сказать, Магьер отмахнулась от нее.

— Вода? — потребовала она.

Все еще с открытым ртом, Газель нахмурилась и наклонила голову. Она поспешила к картине с изображением озера. Вместо того чтобы ткнуть пальцем, она ухватилась за его дно, толкнула вверх и оторвала от стены.

Позади него в камне было грубое отверстие.

Газель оглянулась, как будто это должно было что-то значить, но Магьер снова покачала головой. Девушка постояла еще мгновение, а затем ухватилась за край отверстия, чтобы подтянуться и войти.

Магьер убрала фальшион в ножны и последовала за ним, чтобы заглянуть в неровный туннель, круто уходящий вниз. Девушка помахала ей рукой и пошла впереди, пока они ползли. Через несколько мгновений Магьер уловила в воздухе запах, одновременно влажный и неприятный. Они шли слишком долго, пока Газель не села, но ее голова не ударилась о верх туннеля.

Магьер подползла ближе, и колени ее штанов мгновенно промокли от удушливого запаха. При свете кристалла вода заполнила небольшую неровную трещину в земле, в которой они стояли на коленях. Еще до того, как Магьер подняла мокрую руку, чтобы лизнуть его, она знала, что это не поможет. Вода была слишком соленой, как будто лопата соли заполнила ее рот. Возможно, это все, что осталось от озера, глубоко ушедшего в землю. Возможно, это была даже часть источника, который когда-то создал этот водоем. Она повернулась и поползла обратно по туннелю, слыша, как за ней следует Газель.

Вернувшись в комнату, девушка пробежала мимо нее и опустилась на колени рядом с одеждой. Она схватила один халат и ключ от шара и протянула их Магьер.

"Вы… остаться… — со мной?"

Магьер никогда раньше не смотрела на нежить как на жертву. К ее собственному отвращению, сейчас она ничего не могла с собой поделать. Но это не меняло ни того, кем была девушка, ни того, что Магьер была здесь, чтобы забрать шар.

Как только шар исчезнет, что будет с Газелью?

Магьер сжала правой рукой рукоять фальшиона в ножнах.

Самое доброе, что она могла сделать, — это быстро схватить девочку за шею. Она и раньше сталкивалась с вампирами, обращенными против их воли, и уничтожение их никогда не заставляло ее останавливаться.

Что с ней сейчас не так?

Она видела древних-детей, — как Кахар ходил в солнечном свете. Хотя она никогда не видела, чтобы Ли'Кен так делала, эта хрупкая на вид, но сильная, дикая женщина не спала днем в шестибашенном замке, где был найден первый шар. Но Магьер также видела, как их" отпрыски " гибли и сгорали под восходящим солнцем.

Взять Газеля с собой через пустыню казалось маловероятным. А потом, что будет с девушкой, когда она отделится от сферы? Магьер заперла Ликен под этим замком, опасаясь того, что может случиться, когда ее отделят от сферы воды.

Если девочка проголодается, ее в конце концов заставят есть и убивать, даже если она не понимает, что с ней происходит.

Магьер больше не могла этого выносить. Она не могла заставить себя убить девушку, но единственная безопасность для всех остальных-оставить Газеля позади. Собравшись с духом, Магьер шагнула вперед и взяла ключ от шара из рук девушки.

Внезапная надежда в глазах Газеля заставила Магьер отвести взгляд. Она повесила ключ на шею, а затем сунула руку с кристаллом под одну сторону шара.

Газель испуганно вскрикнула, но Магьер не обратила на нее внимания.

Схватив шип свободной рукой, она подняла его со стола и направилась к лестнице. Она услышала, как Газель последовал за ней с потоком рыданий на Суманском языке. Даже если Магьер что-то и поняла, она не осмелилась прислушаться, пока поднималась наверх.

Выйдя в главный проход, она не замедлила шаг, но маленькие руки схватили ее за предплечье под шаром.

"Остаться… а ты останься! — воскликнула девушка. "Басиим'а… остановиться!"

Магьер остановилась, почти посмотрела вниз, а затем резко высвободилась из его хватки. С большей скоростью она поспешила к выходу из этого места, несмотря на то, что крик ребенка разрывал ее уши. Чем скорее все это закончится, тем лучше.

Газель не пошла бы за ней на дневной свет, даже если бы провела здесь целую вечность в одиночестве… зная, что не сможет.

Рыдания преследовали Магьер до самой двери. Когда Магьер перекатила тяжелый шар в одну руку и ухватилась за дверную ручку, чтобы потянуть, Газель бросилась на дверь с криком, который не содержал слов.

Магьер оттолкнула девушку в сторону и распахнула дверь. Она вынырнула, задохнулась от внезапного жара и, спотыкаясь, побрела прочь от здания.

Под слепящим солнцем голод обжег ее горло, когда Дампир внутри нее поднялся, чтобы защитить ее плоть. Ее мысли затуманились, когда она цеплялась только за одну цель: шар в ее руках.

Пройдя шагов пятьдесят, она остановилась, хватая ртом воздух под волной вины и нерешительности.

Стоит ли ей возвращаться?

Что, если она дождется темноты и попытается провести девочку через пустыню, путешествуя только ночью, а днем пряча ее под плащом? Может быть, есть что-то, что Винн могла бы сделать? Винн утверждала, что Чейн питался только домашним скотом. Магьер в это не верила, но возможно ли такое?

Нет! Она была дурой, когда думала о том, чтобы взять нежить в город.

И все же она стояла там, страдая от мысли, что ей придется уйти и обречь ребенка на медленную смерть от голода. Ее рука сжалась на вершине шипа шара.

— Басиим'а!

Услышав этот мучительный крик, она резко обернулась. Он был слишком ясен, чтобы исходить из здания, и Магьер выронила шар. Голод отступил, и жар победил, когда она закричала от того, что увидела.

Тело Газеля загорелось, когда девушка выбежала на улицу под палящее солнце.

Магьер бросилась назад. — Нет!"

Девушка продолжала выкрикивать имя того, кто, как ей казалось, вернулся к ней… пока она не упала. При ударе, пепел поднялся от нее облаком среди дыма и зловония горящей плоти. Когда Магьер добралась до нее, там не осталось ничего, кроме тлеющих, почерневших костей, которые начали трескаться и разваливаться на части среди пепла.

Магьер смотрела вниз, чувствуя головокружение и тошноту.

Жара заставила все в ее глазах заколебаться. Не было даже ветра, чтобы развеять останки и стереть это зрелище. Когда восходящее солнце пригнуло ее к коленям, она оглянулась и увидела посох, который уронила по прибытии. Каким-то образом она подползла и подобрала его, а затем поднялась, чтобы вернуться к шару. Она едва успела приподнять плащ-палатку, чтобы защититься. Но она отказалась возвращаться в дом. Она не могла заставить себя сделать это.

Магьер лежала в тени, и вид горящего ребенка не выходил у нее из головы.

* * *

Магьер лежала молча, глядя в янтарные глаза Лисила, ища ответ… что-то.

Чего она хочет от него? Понимание? Отпущение грехов?

Она не смела даже взглянуть на Чэпа.

Она сделала то, что должна была, и все еще слышала крики Газель… даже в тишине палатки Лисил ничего не сказал. Или он хотел узнать остальное после этого? Разве что-то еще имело значение, учитывая, что она была здесь и принесла последний шар? Она только закончила то, что не должно было стать тем, чем было. Так почему же Газель должена была быть другой?

Переложив ее взгляд, Магьер посмотрела на Мальца.

— Дело сделано… любой путь… И ты тоже… вернулась. — Ничего больше.

Магьер посмотрела в сторону. Все было не так просто. А потом она почувствовала, как Лисил гладит ее по волосам.

— Отдохни еще денек, — прошептал он. "Мы уйдем, когда ты будешь готова."

Она знала, что Бротан и Гассан тоже были в палатке, но не стала искать ни одного из них. Она понятия не имела, что думает стареющий убийца, и, вероятно, глаза и мысли упавшего домина мало что упустили.

Но они поймут об этом еще меньше, чем Лисил или даже Малец.

Для всех них только шар имел значение, к лучшему или худшему, и по-разному.

Когда-то она тоже так думала.

ГЛАВА 19

Винн считала дни, прошедшие с тех пор, как Магьер и остальные ушли. Прошло уже больше месяца. Поначалу дни и ночи казались длинными, но потом оставшиеся пять дней превратились в рутину.

Без долгих обсуждений, они все приняли график сна Чейна по большей части, хотя это немного удивило Винн. Ни Оша, ни Странница не хотели проводить время с Чейном. Странница просто заявила, что было бы легче, если бы они проснулись все вместе. С другой стороны, возможно, она боялась заснуть, когда Чейн был на ногах, теперь, когда Магьер и Лисил и особенно ММалец отсутствовали.

Помимо этого, большая часть напряжения из-за присутствия Чейна исчезла.

Хотя Оша и Чейн недолюбливали друг друга, они научились работать вместе без прежних взглядов и позерства. Странница не общалась с Чейном и не разговаривала с ним без необходимости, но если она и не одобряла его, то была слишком хорошо воспитана, чтобы не показать это.

Они все были в подвешенном состоянии, ожидая узнать судьбу ушедших друзей и товарищей. Перед наступлением сумерек один из них отправлялся на рынок за свежей едой или чем-нибудь еще. Позже они вместе поужинали, хотя Чейн, конечно, пил только воду или чай.

После этого обычно начиналась работа по дому.

Винн попыталась перестроить различные тексты и свитки на полках. Она просмотрела их все, но ни в одном не было ничего, связанного с Гассаном и его сектой.

Оша, получив дополнительные материалы, смастерил дополнительные стрелы, чтобы заменить те потерянные. Винн не раз поглядывала на новые стальные наконечники стрел, зная, что в его колчане все еще были наконечники из белого металла.

Странница починила несколько порванных предметов одежды, которые нашла в дорожном сундуке, хотя вскоре у нее отпала в этом большая нужда. Однажды ближе к вечеру Винн решила, что пришло время сделать то, о чем ее просили Лисил и Малец.

Заставить Тень сотрудничать было немного затруднительно.

— Сделай так, чтобы этого не беспокоило тебя, — наставляла она собаку. "Может быть, с детства, просто бегаешь с братьями и сестрами."

Щеки Тени задрожали от шипения сквозь зубы. До сих пор она отказывалась общаться со своим отцом Мальцом. Любые упоминания о коротком детстве, из которого она будет изгнана, чтобы пересечь весь мир на сторону Винн, были чем-то, чего тень избегала.

— Продолжай! — Настаивала Винн.

Тень отвернулась с еще одним рычанием и проковыляла туда, где за столом сидела Странница, зашивая дыру, которую она нашла в одном одеяле. Тень не стала дожидаться, пока девушка заметит ее приближение.

Она сунула нос под запястье Странницы и задрала нос вверх, а затем рука девушки скользнула по голове Тени.

Винн сделала быстрый шаг и прошептала: "Ты упрямая маленькая боль в голове. — "

Странница со скрипом втянула воздух, отшатнулась и упала со стула.

Она мгновенно вскочила на колени и широко раскрытыми глазами смотрела, как Тень с ворчанием отвернуллась. Когда Винн подошла к столу, тень на мгновение прижалась к ее ноге.

— Свои воспоминания… не твой… инструмент…

Услышав эти слова-воспоминания от Тени, Винн сердито посмотрела на нее.

Будем надеяться, что Тень прилепился к чему-то приятному в этом типе воспоминаний. И да, с тех пор как Винн прибыла в Империю Суман, Странница держалась только рядом с Мальцом. Девушка ни разу не прикоснулась к Тени… до сих пор.

Странница выглянула из-за кресла и посмотрела на черного маджай-Хи. Даже Оша выглядел озадаченным на мгновение, хотя он и не знал, что только что произошло. Все было именно так, как Винн подозревала и боялась — как и должны были знать Малец и Лисил.

Тень имела прямое происхождение от духов через ее отца, так что она не была полностью нормальной для своего вида. Оказалось, что Странница когда — то ее звали Леанальхам-пережила сознательные воспоминания маджай-Хи одним прикосновением.

Винн не была уверена, что это означает, когда она подумала о имени девушки, данном предками ее народа: Шели'калхад, "Потерянный путь"." Это могло иметь больше смысла, чем другие могли предположить, хотя Винн имела только фрагмент… кусочек этой головоломки.

Был еще один человек, которого она встретила, который, казалось, сделал то, что только что сделала девушка. В лесах Лхоин'на, когда Винн отправилась в их гильдию в поисках сферы последнего пристанища Земли, она встретила одинокую женщину в их лесах.

Врейвилия — "сердце листа" — была жрицей древних путей.

Этот термин был настолько древним, что даже еенарод, Лхоинна, не мог точно перевести его. Она жила в дикой природе вместе со стаями маджай-Хи той земли. Как и у Врейвилия, сердце листа было особенно коротко для ее народа. И хотя у девушки были зеленые глаза, а у жрицы-обычные янтарные, волосы у них обоих были слишком темными ни для Лхоинна, ни для ан'Кроан.

И, по-видимому, оба могли уловить воспоминания маджай-Хи, хотя сердце листок считалось последним в ее роде.

Винн снова подумала о значении последнего имени путника, данного духами предков ее народа.

….. к потерянному пути…

Чейн сел в своем обычном углу, снова поднявшись.

Винн посмотрела в окно на задворки заколдованного убежища Гассана. Наступили сумерки, а она даже не заметила. А пока она держала свои подозрения при себе.

Иногда, чтобы скоротать ночи, Странница, Оша и Чейн работали под руководством Винн, чтобы немного изучить наиболее распространенный диалект Суманского языка. Даже если Магьер завладеет шаром воздуха, все равно придется его прятать — и шаром духа тоже. Неизвестно, как долго они пробудут на юге. Она также предложила Страннице разговаривать с Ошей только по-Нумански или, если понадобится, по-Белакшийски.

Дважды Чейн выходил ночью, и Винн предположила, что ему нужно было тайно кормиться домашним скотом. Однако он никогда не бледнел так сильно, как раньше, когда был голоден. Когда он вернулся, то не был таким раскрасневшимся, как обычно после еды.

Она хотела спросить об этом, но что-то удержало ее.

Им удалось продержаться несколько дней и ночей. Время от времени Винн поддавалась самодовольному раздражению из-за того, что ее оставили ждать в неведении. Эти схватки продолжались недолго, и вот однажды днем…

Винн отсчитала еще один день, когда она, Оша и Странница начали обсуждать, что может понадобиться на рынке. Внезапно они услышали скрежет за дверью святилища.

Они все посмотрели друг на друга, затем на Чейна, который все еще дремал в дальнем углу. В мгновение ока Оша, держа в руке кинжал, обошел всех и встал лицом к двери. Винн замерла, но тень не зарычала, и это принесло намек на Надежду.

Мгновение спустя дверь открылась.

Вошел Гассан, за ним Бротан, чап, Лисил и Магьер. Двое последних несли что-то тяжелое, спрятанное под большим брезентовым чехлом.

"Ты вернулся! — Крикнула Странница, обегая Ошу и направляясь прямо к Мальцу.

Все внимание Винн было приковано к выпирающему полотну, которое Лисил и Магьер опустили на землю. Она посмотрела на Лисила, не в силах даже спросить. Он кивнул один раз, и она застыла на месте.

У них был последний шар.

И все же Винн не могла отделаться от ощущения, что эта последняя задача чего-то стоила Магьер.

Лисил воскликнул, что умирает с голоду, и Винн поспешила приготовить еду. Как только она пересекла комнату и присела на корточки, роясь в своих запасах в поисках хлеба и сыра, Лисил вошел следом за ней. Один взгляд на его лицо сказал ей, что он отослал ее одну по какой-то причине.

"Что случилось? — спросила она.

Он посмотрел в угол, где дремал Чейн, а затем снова на нее. Он явно чувствовал себя неловко, что было на него не похоже.

— А ты знаешь… помнишь… когда мы впервые приехали сюда, ты сидела с Магьер, чтобы вы могли поговорить."

Конечно, она знала и кивнула.

— Сегодня вечером, — сказал он, — когда мы поедим и устроимся, не могла бы ты?. не могла бы ты сделать это снова?"

Винн колебалась. "Что все это значит?"

Дискомфорт Лисила заметно усилился. "Там что-то случилось, и я беспокоюсь, что ей нужно с кем-то поговорить… и на этот раз этот кто-то-не я. — Он сделал паузу. "Ты сделаешь это?"

"Конечно. Ради Магьер я готова на все."

Он кивнул, медленно выдохнул и поднялся, чтобы вернуться к жене.

Позже тем же вечером, вскоре после наступления сумерек и после того, как еще один шар был установлен в спальне, все были заняты каким-то образом. Винн прислонила подушки к передней стене и отвела Магьер в сторону, чтобы сесть рядом с ней.

— Я весь вечер надеялась услышать, что случилось… от тебя, — прошептала Винн. "Ты можешь мне сказать?"

На другом конце комнаты сидел Чейн и точил свой короткий клинок. Тень лежала на полу рядом с ним.

Магьер с минуту смотрела на них обоих, потом перевела взгляд на Винн и кивнула.

* * *

На следующее утро Магьер повела Странницу на короткую прогулку к рынку. На ней был легкий плащ с поднятым и надвинутым капюшоном, и она убедилась, что Странница сделала то же самое. Как и обещал Гассан, на улицах не было ни имперской, ни городской стражи. Магьер казалось, что за ней и Лисилом больше не охотятся.

Это было странно нормально-гулять по городу и выходить только за продуктами. После разговора с Винн до поздней ночи, она начала чувствовать себя более похожей на себя или, по крайней мере, менее похожей на предательницу самой себе. Винн никогда не видела мир в черно-белом, правильном и неправильном, но в вариациях серого, которые нужно постоянно пересматривать. Магьер никогда до конца этого не понимала.

Впереди лежал переполненный рынок.

— Каков наш следующий шаг? — Внезапно спросила Странница.

Магьер глубоко вдохнула аромат свежего хлеба, жареного мяса, людей на улицах и других простых вещей, витающих в воздухе.

— Пополните запасы сыра… опять, — ответила она. — Малец прикончил его вчера вечером."

Странница остановился. "Я имела в виду-с шарами. Теперь, когда все они были восстановлены… и что теперь?"

Магьер тоже остановилась. Это был последний вопрос, который она ожидала услышать от Странницы.

"Нам нужно найти место, где их можно спрятать, — осторожно ответила она, — где их больше никто не найдет, особенно враг… слуги."

— Винн мне сказала… — девушка начала, — сказала остальным из нас, что призрак пошел на многое, чтобы получить сферу Духа. Он даже отказался от шара земли, когда нашел его, так как он не хотел его. Как только он получил шар, который искал, он использовал его, чтобы изменить тело молодого герцога."

Одна рука Магьер нервно сжалась, когда Странница заговорила о таких вещах.

— Итак" — продолжила девушка, — было бы разумно переместить сферу Духа в такое место, куда не сможет проникнуть нежить."

"Хорошо… да, — наконец согласилась Магьер.

"Ни одна нежить не может проникнуть в земли ан'Кроана" — добавила Странница, глядя Магьер в глаза. "То же самое следует сказать и о землях Лхоинна. Что, если Оша — и я-передадим им сферу Духа? Это было бы безопасно и вне досягаемости любой нежити."

Магьер не могла избавиться от страха, который всегда приходил вместе с гневом. "Ты и Оша, возьмите шар, чтобы… -"

"Он больше, чем кажется, — перебила Странница. "И как только шар окажется в этой стране, мы будем в безопасности и там… что бы там ни было дальше."

Магьер смотрела на нее сверху вниз, не в силах вымолвить ни слова.

Магьер схватила Странницу за руку и потащила за собой. "Мы поговорим об этом позже."

* * *

В ту ночь Лисил снова лежал на груде подушек на полу главной комнаты, прижимая Магьер к груди. Гассан и Бротан отправились в спальню, чтобы немного отдохнуть. Малец лежал, свернувшись калачиком, возле одной из книжных полок на другой из больших подушек.

Винн и Чейн забрали Тень, чтобы заняться ее ночными делами. — Оша и Странница играли в какую-то настольную игру с шашками, которые Оша купил на рынке.

В каком-то смысле Лисил ненадолго оставил Магьер в покое. Часть его почти не могла поверить, что последний шар был найден. Изнурительные, кровавые, казалось бы, бесконечные поиски подошли к концу. Наклонив голову, он зарылся лицом в волосы Магьер.

"О чем ты думаешь?"

"Возможно, у нас есть тайник для сферы духа, — прошептала она.

Он напрягся, потому что это был не тот ответ, которого он ожидал. — Куда же?"

— Где-нибудь в безопасном месте, хотя нам нужно то же самое для шара воздуха. Мы не должны прятать двоих в одном месте. Я знаю, что это сделал ММалец, но только он знает, где они находятся, и мы не должны пытаться сделать это снова."

Лисил не хотел говорить ни о чем подобном. — Есть идеи?"

"Еще не было. Магьер перевернулась на спину и посмотрела на него снизу вверх. "Я что-нибудь придумаю… или Малец будет… или Винн. — Она коснулась его щеки. "А когда все закончится, мы вернемся домой. Обещаю."

Он почти не мог поверить, что они так близки к завершению. Он провел пальцами по ее щеке и прошептал: — домой… наконец."

ЭПИЛОГ

Еще один большой корабль пришвартовался той ночью в переполненном порту столицы империи. Как только трап опустили, сошел только один пассажир. Он был высок и хорошо сложен, но с таким бледным лицом, что оно на мгновение вспыхнуло под глубоким капюшоном, когда он приблизился к фонарю дока.

Ни кусочка другой плоти не было видно. Под плащом на нем были черные перчатки, кожаная туника, темные брюки и высокие сапоги для верховой езды. Широкий кожаный ошейник с тройными маленькими ремешками был застегнут на шее.

Здесь никто не узнал бы человека, известного как герцог Карл Беоми, ибо именно он некогда обитал в этой плоти.

Сау'илахк, первый и высочайший из почтенных, слуга иль-Самара во время Великой войны, шел по пирсу, теперь запертый в этой мертвой плоти. Он смотрел на имперский город, которого не было здесь при его жизни. К тому же прошло уже много лет с тех пор, как он вернулся в эту страну в качестве призрака. Теперь он действительно мог понюхать его воздух.

Пахло так же отвратительно, как и он сам.

Получив эту живую плоть, которую он так долго искал, тело было убито другой нежитью в ту же ночь. Это было не то возвращение домой, о котором он давно мечтал — возможно, бессмертный, но все еще нежить. Это было несправедливо и по отношению к его Богу… его возлюбленному… в последний раз он зашипела на него, несмотря ни на что.

Сойдя с пирса, Сау'илахк преследовал одну цель: найти того, кто сделал это с ним.

Когда он найдет Чейна Андрашо, он заставит эту нежить смотреть, как он, наконец, забирает жизнь Винн Хигеорт. Но даже тогда он не смог бы прикончить Чейна. Этот ничтожный вампир будет страдать от такой потери в течение тысячи лет… или пока его страдания не станут слишком сильными, и он не прекратит свое существование.

Сау'илахк достиг главной арки порта и вошел в город. На улицах было мало людей, и ни один из них не склонил перед ним головы, не говоря уже о том, чтобы пасть ниц. Как же ему хотелось схватить одну из них наугад и накормить, ведь он чуть не умер с голоду от недостатка жизни, пока был на корабле. Лишь однажды он лишил жизни матроса во время ночного шквала, после чего выбросил тело за борт. Более того, это вызвало бы подозрения у экипажа.

Он все еще узнавал о своем новом существовании и о том, как работает это тело.

Хотя он был убит — опустошен-простым вампиром, он проснулся как нечто другое. Он не горел на рассвете, как ожидалось, и не питался кровью. Он все еще мог питаться на ощупь, хотя и во плоти, а не в духе. Он больше не знал, кто он такой.

Теперь он был свободен в большом населении, которое колебалось между богатством и отчаянной нищетой. Несколько ночных бродяг прошли мимо, от моряков до купцов и простолюдинов. Он уже давно намеревался приобрести хорошую одежду. То, что он сейчас носил, было уничтожено. Любая монета, которую он раздобыл, была необходима для самого путешествия, и он проделал весь этот путь не из ностальгии.

В порту Олерон на южной, прибрежной оконечности Витени потребовалось больше денег, чтобы узнать, куда ушли Чейн и Винн Хигеорт. Они украли у него сферу Духа. В любой момент трудно было понять, имеет ли это для него большее значение, чем месть.

Мягкое шарканье привлекло его внимание, и он обернулся.

Оборванный нищий сидел на корточках у входа в проход между чайной лачугой и ламповой лавкой. При виде Сау'илахка костлявый человек поднял щербатую глиняную чашку.

— Монеты за милосердие? — спросил он.

"Конечно, — тихо ответил Сау'илахк, подходя ближе. — Но я не хочу, чтобы видели мою сумочку."

Он проскользнул в проход, одновременно снимая правую перчатку. Повернувшись лицом к выходу на улицу, он попятился еще глубже, роясь в своей сумке. Он поднял одну серебряную монету, и при виде ее тощий человек последовал за ним. И когда уличные фонари больше не касались его…

Сау'илахк выпустил монету.

Глаза нищего расширились — они всегда были полны страха перед монетой, которая могла потеряться в темноте.

Сау'илахк схватил нищего за горло рукой в перчатке, и тот разинул рот, готовясь закричать. Он сжал эту руку, заглушая дыхание своей жертвы. Он ударил его голой рукой в грудь, разрывая грязную рубашку, чтобы обнажить изможденную плоть, а затем ….

Эйфория заставила веки Сау'Илаха затрепетать, когда его жертва задрожала, не в силах даже задохнуться.

Сау'илахк взял в свои руки всю жизнь, которую он чувствовал в этом дряхлом теле.

Когда все закончилось, меланхолия последовала за ним, когда он бросил сморщенную оболочку своей жертвы. Он хотел еще и наклонился, чтобы поднять оброненную монету… вместе с теми, что поменьше, в упавшем Кубке нищего. Но на выходе из прохода он остановился.

Существовала вероятность, что даже на почти пустой ночной улице одинокого нищего могли заметить, а потом и не заметить. Он повернул в другую сторону, к переулку в задней части прохода.

— Еще один мертвый."

Сау'илахк остановился, войдя в переулок, повернул направо и огляделся в поисках говорившего. Свет с улицы в дальнем конце переулка высветил маленькую фигурку, шагнувшую ближе. Что-то было не так с его формой еще до того, как он подошел достаточно близко, чтобы увидеть маленькую девочку в рваной ночной рубашке.

Подойдя ближе, он увидел кровь, стекающую по ее груди.

Призрачный ребенок остановился на расстоянии вытянутой руки и посмотрел на него. Вероятно, ее лицо было таким же, как в тот момент, когда она умерла. Что-то перерезало ей горло.

"Вы не должны беспокоить меня, — сказал он.

"Я бы никогда… старый."

Молодой голос был слишком отчетлив для ее возраста. Услышав скрип деревянных колес по булыжнику, Сау'илахк повернул в другую сторону.

По другой стороне переулка шло что-то длинное и узкое, на вершине которого возвышалась громада. Он катился на двух больших боковых колесах и управлялся двумя высокими шаркающими фигурами. Когда машина остановилась, он разглядел двух мускулистых мужчин. Любопытство удерживало его на месте.

Мужчины качали носилки вперед, наклонив их так, что их передний конец стукнулся о булыжник. К носилкам был привязан сохранившийся труп, который теперь держали прямо за веревки. Его руки, сложенные и связанные на груди, были обнажены, обнажая костлявые пальцы. Он был одет в длинную черную мантию. Там, где должно было быть его лицо, была маска из старой кожи, которая заканчивалась над костлявой челюстью, поддерживающей иссохший рот, вероятно, более иссохший в смерти, чем в последний момент его жизни.

Еще более странным было то, что шея трупа была обмотана жесткой кожей, не такой, как у Сау'илахка, а скорее для того, чтобы держать голову вертикально.

В его маске не было прорезей для глаз.

"Можешь звать меня Убад."

Сау'илахк посмотрел вниз и увидел девушку-призрака, стоящую рядом с ним. Это она заговорила, а не труп.

— Простой некромант, — презрительно сказал Сау'илахк, оглядываясь на труп. "И не очень удачно, что он присоединился к своим мертвецам."

— Не бери на себя слишком много, почтенный, — насмехался призрак ребенка, продолжая говорить за труп. "Я знаю о тебе, Сау'илахк, независимо от того, какую плоть ты украл."

Дискомфорт усилил напряжение в затылке Сау'Илаха. Как этот человек узнал, кто он такой, не зная тела, в котором он обитает? И как этот ничтожный некромант оказался здесь, ожидая его?

"Чего ты хочешь?. труп? — Потребовал сау'илахк.

"О, еще нет. Мы ждем еще одного."

Сау'илахк сделал шаг, готовый разорвать труп на части. Мягкие, но уверенные шаги заставили его заколебаться и оглянуться назад, туда, откуда пришел призрачный ребенок.

В переулке показалась одинокая фигура в плаще и мантии. Что-то в его уверенной походке насторожило Сау'илахка. Он поднял руку, готовясь вызвать элементального сервитора для атаки.

Хор шепотов заполнил его разум. От них исходил один ясный голос в его мыслях.

Опусти руку, старина… друг.

Сау'илахк замер в замешательстве. Этот голос и то, как он доносился до него… Ему потребовалось какое-то время, чтобы восстановить память. Он так давно не слышал его в последний раз… своими собственными ушами.

— Халида?

Осторожность сменилась настороженностью, когда вождь Са'минфиал — "пожирателей тишины" — подошел ближе. Эта триада колдунов так давно была меньшим и самым низким орудием возлюбленного. Как мог этот лжец из лжецов все еще существовать?

И тогда Сау'илахк почувствовал живое тело там, где стояла затененная фигура.

— Покажись! — он зарычал, все еще держа руку поднятой.

— Я думаю, что нет, — возразил Халида, на этот раз настоящим голосом. — Как и ты, плоть снова подходит мне. В отличие от тебя, я пока сохраню свою цельность и жизненность.

И снова Сау'илахк был потерян. Он не помнил, как звучал голос Халиды, но знал, что голос, который он слышал, был не тот.

— Как давно ты…

Через некоторое время Халида снова ответила среди шепота:

— Принятие плоти было таким облегчением после стольких лет. Но я уверен, что вы это понимаете.

Сау'илахк колебался, потому что здесь было много такого, чего он не знал.

— Почему ты здесь? Как ты меня нашел?

— Я могу найти все, что мертво, — вместо этого ответила девушка-призрак. — Даже те, кто служит иль-Самару.

Он взглянул на ребенка и нерешительно перевел взгляд на труп. Иль-Самар было еще одним именем для возлюбленного. Значит, эти двое думали вернуть заблудших к своему богу?

— Ты не можешь взывать ко мне, — предупредил он Убада. — Если хочешь, возьми этого твистера разума в его новой плоти. Подари его возлюбленному, но я...

О, боже мой, ты все еще такой невежественный… священник!

Сау'илахк обернулся на этот голос в своем сознании.

— У нас нет желания служить возлюбленному, — громко сказала Халида. — Разве тебе самому этого мало? Разве тебе недостаточно нарушенных обетований нашего Бога? О, да, я знаю, что это так.

— Мы отнимем у возлюбленного то, что он отнял у нас… — сказал маленький призрак, хотя Халида закончила, — и способ убить бога-это использовать его собственные инструменты.

Сау'илахк перевел взгляд с одного на другого.

— Ты нашел… все… о якорях творения?

— Мы знаем, как их достать, — ответил Халида. — Но более того, мы знаем, где сейчас находится самая новая и любимая возлюбленная.

— Дампир будет служить нам так же хорошо, как и шары, — добавила девушка-призрак.

Халида повернулась в темноте, направляясь обратно в переулок.

Будь готов, о капризный священник. Я найду тебя снова, когда придет время для возлюбленной умереть.

Сау'илахк услышал низкий, хриплый смех в переулке.

Силуэт Халиды скользнул на дальнюю улицу, завернул за угол и исчез. Слуги выровняли носилки и покатили их за ним, и маленькая девочка-призрак внезапно исчезла.

Сау'илахк так долго испытывал разочарование и отчаяние, что почти боялся надеяться… убить своего бога.

Халида шел по улице с узкой улыбкой, злобной, но полной надежды. После столь долгого отсутствия плоти, с момента его бегства из секты, каждое тело, которое он утверждал, было чудом, а также незначительной борьбой.

Этот новый еще не был полностью его собственным, и он остановился возле чайной, закрытой на ночь.

Как бедное место, оно не имело стекол в окнах, которые были плотно закрыты ставнями. Перед этими ставнями действительно висела потертая медная вывеска. Он не мог не желать забавного взгляда, поэтому схватился за нижний край вывески. Когда он повернул ее покрытую ямочками поверхность, то увидел лучшее отражение своего нынешнего лица.

— Я вижу тебя, — прошептал он. — И ты видишь меня, не так ли?.. домин?

Халида обрадовался крику, вырвавшемуся из глубины его мыслей.

* * *

Гассан иль'Шанк уставился на свое искаженное медной табличкой лицо. Он увидел еще одну улыбку, сопровождаемую еще одним низким смехом, ни один из которых не был его собственным. И он снова закричал во тьме собственного разума, когда Халида ушла в его плоти.

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ЭПИЛОГ