Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
образованный человек... Он, говорят, поклонник новых идей! Что ж... Нам, старикам, по правде сказать, и давно пора очищать место для новых людей, для новых идей!
Я здесь ничего не придумал, я воспользовался воспоминаниями об Ушинском. Вдумайтесь, насколько точно воспроизведена обстановка борьбы 60-х годов, описанная в тургеневских романах, в сочинениях Писарева, Чернышевского. Как схож Ушинский с героем того времени революционером Евгением Базаровым, с его знаменитым тезисом: «Сначала место надо расчистить, а строить потом».
Но одно дело романы, а другое — жизнь. Вот так прийти к начальству института и объявить:
— Выбросить старый хлам служащих и сделать это как можно скорее необходимо уже потому, что теперешние классные дамы притупляют умственные способности воспитанниц и озлобляют их сердца...
И уже эти слова молодого реформатора воспитанницы произносят как молитву. Они почувствовали в нем ум и силу, доброе сердце, смелость и подлинную нравственность. Они еще присматривались. Они ничем еще не помогли ему. Но и не возмущались уже его действиями.
А он?.. Вот два случая.
...Словесник Соболевский так учил русскому языку, что девицы делали ошибок в словах больше, чем было в них букв. И когда Соболевский еще и бросился в нижнем коридоре подавать галоши инспектору, то Ушинский вырвал их у него со злостью и произнес:
— Лакей на кафедре — уже совсем неподходящее дело!.. Это мое окончательное решение!
...Старов считался лучшим преподавателем литературы. Он декламировал девицам свои нелепые погребальные вирши, вместо Пушкина и Лермонтова.
— Кто из вас читал «Мертвые души»? Потрудитесь встать...— обратился Ушинский к воспитанницам.
Никто не сдвинулся с места.
— Это невозможно! Вы, сударыня, читали? А вы? Но, может быть, что-нибудь другое читали из Гоголя? «Тараса Бульбу» знаете? Неужели и произведений Пушкина никто не читал? А Лермонтова, Грибоедова?
И Старов был уволен. А девицам, которые решили выступить в его защиту, Ушинский объяснил, что Старов совсем безграмотный человек, что одной доброты педагогу недостаточно, что настоящий учитель должен быть еще и прогрессивным, образованным, иметь специальные знания...
...В школе как в капле воды отражается все общество, с его политикой, культурой, экономическим укладом, уровнем развития науки и техники. В Смольном институте Ушинский увидел в миниатюре стоячее болото жандармской России.
И это болото охранялось вековой традицией, крепостным строем, лестью, преданностью и жестокостью придворных, старовыми и леонтьевыми и, наконец, всем укладом жизни.
Можно предположить, с какой ненавистью были восприняты идеи и реформы Ушинского в той обстановке дореформенной, еще крепостнической России!
Можно лишь мысленно представить, насколько сложно и трудно было тогда заложить основы научной педагогической теории, коренным образом изменить и перестроить всю систему образования и воспитания подрастающего поколения. А без этого изменения, без радикальных преобразований Ушинский не мыслил теории. Именно освоение новых идей и методов целым народом, приобщение самых широких слоев населения к образованию и на той основе споспешествование прогрессу — вот основная задача, которую ставил перед собой педагог-демократ Ушинский.
Были ли у него ошибки? Да, были. О них много писалось. Он не был атеистом. Его этика строилась на религиозной основе, а воспитание связывалось с религией, с верой в патриархально-нравственные устои народа. Его книги по родному слову, замечает в статье «Старые и новые учебники» Н. К. Крупская, снабжены картинками из священной истории и детскими воспоминаниями о сочельниках, рождестве, молебнах, постах, говении, хождении «на страсти», светлом воскресении и т. д.
Религия в его понимании — синоним нравственной чистоты и поэтической одухотворенности.
В его жизненном пути, в его учении, в его поступках и даже в его приверженности к религии уже тогда обозначались те противоречия русской действительности, о которых в свое время напишет В. И. Ленин.
С одной стороны, Ушинский, сотрудник «Современника», весь на стороне освободительного движения, всем своим существом протестует против царской действительности, а с другой стороны, он не принимает революции, так-как кровопролитие, по его мнению, не приносит людям ни свободы, ни счастья, ни мира.
С одной стороны, он за развитие науки, за всеобщий прогресс, а с другой — приписывает русскому народу якобы врожденные черты религиозно-патриархальной нравственности. «Будучи глубоко русским человеком, пишет о нем его друг и соратник Л. Н. Модзалевский, Ушинский также был в полном смысле «западником», хотя и относился строго критически к западной науке и образованности вообще; а к западной школе—в особенности, немецких же педагогов даже недолюбливал за их нередко слишком сухой педантизм и излишнюю чисто кабинетную теоретичность.
В своем протесте по доносу попа Гречулевича он совершенно
Последние комментарии
37 минут 13 секунд назад
57 минут 14 секунд назад
1 час 22 минут назад
1 час 26 минут назад
10 часов 56 минут назад
11 часов 31 секунд назад