Сталь и песок. Тетралогия [Игорь Сергеевич Мороз] (fb2) читать постранично

Книга 1. ЭКИПАЖ МАШИНЫ БОЕВОЙ Книга 2. ЗАСТАВА "ЮЖНАЯ"

— Подъем! Автоматическая уборка лежаков через пять минут! — с заиканием пробормотал упрятанный в потолке динамик.

Сквозь облезлую краску единственного осветительного плафона пробились куцые лучи тусклого света. Его силы едва хватило на обозначение ячеек металлического пола и горбов по углам.

В камере ожили тени.

С жалобно затрещавшего лежака взметнулось одеяло, а следом поднялась могучая тень. Под желтым отливом проступили рубленые черты лица, бычья шея и могучая фигура с кривой саженью в плечах.

Косматые брови, нависающий лоб, — этакий вариант неандертальца. Будто в карцер посадили выбритого орангутанга и для определения принадлежности к Наемному Батальону нарядили в комбез песочного цвета.

Протяжный зевок великана перерос в глухой бас:

— Подъем парни!..

В ответ раздались приглушенные ругательства, со смачным выделением особенностей анатомического строения всех тех, кто посмел будить в такое время приличного человека.

На свет показался чубатый гребень едко-оранжевого цвета украшающий лицо с воспаленным блеском глаз. Остроскулое нечто причмокнуло, и смачно сплюнуло на пол. Сонно шаркая ногами, парень зябко кутаясь в одеяло, побрел в угол, навстречу бодрой капели водопроводного крана.

— И в кого ты такой правильный, а, Дыба? — стягивая концы пластикового одеяла простучал он зубами, — Одного мне никак не понять — как это, тебя, и посадить к нам — позору славного механизированного соединения? Послушный, как овчарка, хоть устав с него пиши! — закончив трудное шествие к оазису, его бормотание прервалось на процедуру утреннего омовения.

Громко поохав под напором ледяной воды, он продолжил:

— И вот: ты такой правильный, каждое утро как штык: Туда? Есть! Сюда? Так точно! Как тебе тока не надоедает, а?

От "оазиса" он вернулся уже похожим на человека. Сохранившийся лихорадочный блеск глаз, выдавал длительное воздержание от искушений вольной жизни, а редкая щетина — от свиданий с бритвой. Худощавое телосложение дополнялось резкостью движений, отчего застегнутый на все липучки комбез развевался как флаг на ветру. — Может все-таки проставишься Таракану? Может, ты ему приглянешься? И возьмет он тебя в наглядное пособие? Так сказать, образцово-показательный механик-арестант? Глядишь, и сержанта дадут. Станешь уважаемым человеком, а так — все равно тебе в экипаж не попасть.

— А то можно подумать, что Косяк, со своими залетами нарасхват, — набычившись, глухо пробасил Дыба, и захрустев пальцами, криво усмехнулся. — Сам-то уже со скольких экипажей вылетал с "волчьими" пометками в деле, а?

— Ладно проехали. А то еще начнешь аргументами валить, — потирая шею, Косяк на всякий случай отошел подальше. — После твоих разборок у меня и так все болит — встрепенувшись от новой идеи, он зловредно улыбнулся. — Очкарика нашего будить будем? Или посмотрим шоу — "Я вас не ждал, а вы пришли?"

Фигуры склонились над третьим обитателем: тот сладко посапывал, укутавшись в одеяло, длинны которого ему хватило на два оборота и "капюшон".

Последний из списка "залетчиков" просыпаться еще и не думал. Ехидно улыбаясь в предвкушении предстоящего развлечения, Косяк набрал полную грудь воздуха, и подражая уже сидевшему в печенках крику проорал:

— Да вы только посмотрите на это чудо! Спящая красавица не иначе. Я тут начальник публичного дома или гауптвахты!? что за шлюшка-феюшка посмела так храпеть в присутствии целого прапорщика?!

После подобного вступления обычно начинались многочасовые лекции прапорщика Усачева о различиях и тонкостях знаменитых красных порталов столицы и славной, поучительной, а главное — жизненно необходимой в воспитательном процессе, гауптвахты. Обычно, такая "гроза" заканчивалась добавлением часов "трудотерапии" в Цехе Обработки отходов, метко прозванного среди курсантов Цехом Несбывшихся Надежд.

Заслышав такой призыв, приученный организм срабатывает на уровне рефлексов, только бы сократить секунды, по хитрой арифметике начальника "губы" приравниваемые к дополнительным трудочасам.

Одеяло взлетело вспугнутой птицей, бледная фигурка судорожно взметнулась на отработку норматива. Процесс одевания постепенно замедлился, и сквозь почти натянутый комбез пробился высокий голос, срывающийся нотками обиды:

— Косяк ну зачем ты так? — Закончив бороться с застежками, он завозился с зажимами высоких ботинок.

— Сколько раз тебя просить не кричать по утрам, у меня нервная система не железная.

Довольно улыбаясь, Косяк завалился на свой лежак.

— И, что же ты сделаешь Череп? Ударишь меня? Ой боюсь, или еще расскажешь мне сказку как меня выпрут из этого дурдома — из этой программы по оболваниванию человеков?! Или пожалуешься Таракану? — Еще больше развеселившись от такой перспективы, он кинул в Черепа подушкой.

— Уже проходили. В итоге ты драил полы, а мы услышали