Соколы огня и льда (ЛП) [Карен Мейтленд] (fb2) читать постранично

Карен Мейтленд Соколы льда и огня

И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не у разумных — богатство, и не искусным — благорасположение, но время и случай для всех их.

Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них.

Екклезиаст 9:11–12

Мой друг, я враг, тобой вчера убитый.

«Странная встреча», Уилфред Оуэн (1893–1918),

поэт Первой мировой войны

Tantum religio potuit suadere malorum.

Столько нечестия и зла внушила религия людям!

De Rerum Natura, Titus Lucretius Carus

«О природе вещей», Тит Лукреций Кар

римский поэт и философ 1 в. до н. э.

Действующие лица

Исландия, 1514

Элисабет — беременная женщина

Йоханн — её муж

Португалия, 1539

Мануэль да Коста — стеклодув

Хорхе — врач

Бенито — испанец-марран

Португалия, 1564

Изабелла — дочь королевского сокольничего

Ана — мать Изабеллы

король Себастьян — португальский монарх, мальчик десяти лет

кардинал Генри — регент, двоюродный дед короля

донья Офелия — жена королевского придворного

Хорхе — врач в 1539 году, теперь — пожилой сосед Изабеллы

Рикардо — авантюрист

донья Лусия — богатая вдова

Карлос — племянник доньи Лусии

Сильвия — любовница Рикардо

Филипе — прислужник в местной таверне

Исландия, 1564

Эйдис — оракул и знахарка

Валдис — сестра-близнец Эйдис

Фаннар — местный фермер

Ари — батрак

Уннур — жена Фаннара, мать Маргрет и Лилы

Хейдрун — подруга Эйдис

пастор Фридрик — лютеранский священник

Йонас — владелец жеребца, отец маленькой Фриды

Петер — заводчик лошадей

На борту корабля

донья Флавия — жена купца

Маркос — лекарь

Витор — составитель карт и коллекционер

Фаусто — охотник за бриллиантами

Хинрик — корабельный юнга из Исландии

Пролог Год 1514 от Р.Х

— Я убил их, Элисабет, я их убил!

Элисабет слушала рыдания, нёсшиеся из горла мужа. Она знала, Йоханн отчаянно хотел от неё утешения, молил, чтобы она уверила его — в совершённых им ужасах нет ничего страшного, но не могла говорить. Она даже не могла заставить себя повернуться и взглянуть на него. Она помешивала кипящую в горшке вяленую рыбу, и смотрела на тонкие, как тростинки, пальцы, сжимающие железный половник, как будто её собственная рука была каким-то странным и незнакомым зверьком.

— Я должен был, Элисабет… У меня не было выбора.

Она резко выпрямила спину.

— Я же просила тебя не делать этого. Почему ты не слушал? Вечно ты…

Она повернулась к нему, в глазах сверкал гнев и страх, но слова захлебнулись в потрясенном вздохе. Йоханн, освещенный горчичным светом лампы с рыбьим жиром, стоял совсем рядом с ней в их крошечном доме. Но, если бы не его голос, Элисабет ни за что бы не узнала своего мужа в глядящем на нее существе.

Вместо лица — кровавая маска. Кровь течет по щекам, заполнила складки кожи, пачкает красным его светлую бороду. Кровь сочится и из множества глубоких порезов на руках. Даже волосы покрылись запекшейся кровью. Если бы не одежда, которую Элисабет выткала и сшила собственными руками, она бы поклялась, что перед ней призрак какого-то древнего викинга, сгинувшего в битве.

Ноги у Йоханна подогнулись, он опустился на деревянный настил, служивший им и кроватью, и стульями. Элисабет очнулась. Несмотря на раздувшийся от беременности живот, она двигалась быстро, торопливо намочила пригоршню шерсти, вернулась мужу и осторожно начала стирать алые пятна с его лица, но из ран тут же снова набегала кровь.

Вздрогнув, Йоханн поймал ее руку, забрал мокрую шерсть и прижал ко лбу. Он закрыл глаза, и на мгновение Элисабет показалось, что он сейчас потеряет сознание, но он не упал.

— Ты… — она тяжело сглотнула, — ты принес чужеземцу то, что он хотел?

Йоханн сунул руку под рубаху, морщась от того, что грубая шерсть касалась порезов, вытащил кожаный кошель и уронил на кровать. Кошель, кажется, был туго набит, но Элисабет не знала, какими монетами.

— Птенцы у него, оба, — устало проговорил Йоханн. — Они живы и достаточно сильны, чтобы пережить плавание до Португалии.

— Но убивать белых соколов… последних белых соколов на этой горе… Ты понимаешь, что наделал? Любой, кто убьет эту птицу, проклят до самой смерти. Ты обещал, обещал мне, Йоханн, что со