Сказка о Чесоточномъ Шаманѣ [Владимир Германович Тан-Богораз] (fb2) читать постранично

В. Г. Богораз Сказка о Чесоточномъ Шаманѣ Wanысьхаlауl — Lумозыl

I.

Былъ великій шаманъ именемъ Мээ́мгынъ оленный человѣкъ, жилъ въ срединной странѣ. Было у него восемьдесятъ жилищъ; всѣ жилища наполнены людьми; было восемь стадъ, олени какъ валежникъ въ лѣсу. Былъ у него единственный сынъ, именемъ Ры́нтэу. Этотъ сынъ умеръ. Мээ́мгынъ, великій шаманъ, искалъ его по всей землѣ, обыскивалъ всѣ вселенныя, не могъ найти. Въ великой печали сидитъ въ пологу, пересталъ шаманить, изъ полога не выходитъ. Тѣло сына лежитъ передъ нимъ на шкурѣ. Тѣло всё сгнило, ибо прошло три года, кости отдѣлились отъ мяса и внутренности вывалились на шкуру и смѣшались съ гнилой шерстью. Наконецъ, отецъ всталъ, призвалъ двухъ работниковъ^[1] и говоритъ имъ: — За предѣломъ земли, гдѣ небо и земля сходятся, живетъ великій шаманъ, Чесоточный человѣкъ^[2]. Подите, позовите его, скажите — Мээ́мгын тебя зоветъ, не оживишь-ли сына? Самъ выбралъ имъ четыре оленя, запрегъ ихъ въ сани, посадилъ ихъ на сани, самъ надѣлъ узды на оленей, самъ возжи надѣлъ имъ на руки^[3], самъ заговорилъ оленямъ уши и головы, и сани и сбрую. Окончивъ заговоръ, дунулъ, — полетѣли они по воздуху какъ гуси.

У Чесоточнаго сто домовъ. Стоятъ у самаго земленебеснаго рубежа (предѣлъ достиженія)^[4]. Онъ лежитъ издавна въ пологу, ибо не можетъ самъ пошевелиться. Все тѣло его покрыто паршами. Ротъ и внутренность зѣва, руки и ноги, губы и глаза, подошвы и кончики ногтей, все покрыто чесоткой. Только жена перекладываетъ его въ пологу съ мѣста на мѣсто. Еще до ихъ прихода говоритъ утромъ женѣ: — Положи меня у задней стѣны, дай мнѣ бубенъ, я немного постучу, посмотрю въ бреду^[5]. Постучалъ немного въ бубенъ, а бубенъ привѣшенъ на ремнѣ, ибо держать его не можетъ. Немного погодя, говоритъ онъ женѣ: — Свари побольше ѣды, гости сегодня будутъ. Переложи меня къ передней сторонѣ! — Только переложила, явились гости.

Полетѣли посланные Мээмгына по верху какъ птицы, скоро достигли предѣла земли. Виднѣется собраніе домовъ. Одинъ говоритъ: — Привяжемъ оленей, пойдемъ пѣшкомъ! — Пошли, приходятъ въ селеніе, бродятъ какъ въ лѣсу. Спросили у переднихъ, гдѣ домъ Чесоточнаго, сказали — пройдите дальше! — Спросили у середнихъ, гдѣ домъ Чесоточнаго, сказали — пройдите дальше! — Спросили у заднихъ, гдѣ домъ Чесоточнаго, сказали — пройдите дальше! — На самомъ краю собранія домовъ нашли шатеръ Чесоточнаго. — Коко! — говоритъ Чесоточный. — Гости пришли! Откуда вы? — Отъ Мээ́мгына изъ срединной страны. У него сынъ умеръ проситъ тебя поискать его. — Да я какъ пойду? Я весь въ чесоткѣ, тѣло мое твердо, какъ дерево; жена перекатываетъ (меня), какъ бревно. — Все-таки попробуй! Мээ́мгынъ богатъ: хорошо заплатитъ. — Не знаю, какъ будетъ. Попробую! А вы на чемъ пріѣхали? — На оленяхъ! — Какіе такіе олени? Что за олени? — Развѣ оленей не знаешь? — Такое множество, чѣмъ питаетесь? Какія стада у васъ? — Наши стада собачьи, собачье мясо мы ѣдимъ! — Посмотрѣли. Около домовъ ходитъ собачьи стада. Собаки большія и жирныя, не меньше оленей. — Ну, приведите-же оленей, посмотрю! — Привели. Со всѣхъ сторонъ разглядываетъ, не можетъ наглядѣться. — Это мои олени! — Сказали въ утробѣ своей^[6]: Ухъ! На чемъ домой поѣдемъ! Дальніе мы. Худо! — Узналъ (вычиталъ) ихъ мысли изъ утробы. Говоритъ: — Чего опасаетесь! Развѣ я не смогу уѣхать безъ вашихъ оленей? Могу! — Говорятъ въ утробѣ своей: — Весьма безсиленъ! Но великій человѣкъ! — Отвѣчаетъ, узнавъ эти слова: — Нѣтъ, если пойду, то силу найду. — Как же оленей возьметъ? — думаютъ въ утробѣ своей, — вѣдь собаки съѣдятъ ихъ. Напрасно. — Отвѣчаетъ на эти слова: — Могу устроить, что не съѣдятъ. Подведите-ка оленей! — Подвели ему оленей. Онъ имъ сталъ наговаривать въ глаза, и въ уши, и въ ноздри, и въ ротъ. Наговаривалъ, наговаривалъ; какъ только окончилъ, убѣжали олени, задравъ хвостики, какъ собаки, добѣжали до собачьяго стада, стали нюхать другъ друга (собаки и олени). Немного послѣ того говоритъ: — Вы по дорогѣ чѣмъ питались? — Они говорятъ: Оленьимъ мясомъ. — Покажите мнѣ ваши запасы! — Разглядываетъ, смотритъ. Вотъ воистину мои запасы. — Говоритъ въ утробѣ своей: — О, на обратномъ пути чѣмъ будемъ питаться, ночуя на сѣптухѣ? — Отвѣчаетъ, узнавъ слова: — Если поѣдемъ, развѣ станемъ ночевать на сѣптухѣ! Не станемъ ночевать.

Поѣли гости и попили. Когда наступилъ вечеръ, говоритъ Чесоточный: — Пора намъ въ путь! — Около его селенія высокая крутая гора. — Вотъ на эту гору взойдемъ. Онъ взялъ бубенъ, они взяли его подъ руки и понесли на верхъ горы. Пришли на вершину поздно ночью, положили его на траву. — Теперь сосните до утра! — говоритъ Чесоточный. Положилъ ихъ рядомъ на траву. Только заснули, онъ сорвалъ всю траву вокругъ себя и сталъ плести веревку, сплелъ травяную веревку, выплелъ и узды и возжи; узды надѣлъ на спящихъ, возжи взялъ въ