StarCraft II [Мэтт Форбек] (fb2) читать онлайн

Если уж это не привлечет сюда Рой, то я не знаю, что еще привлечет.

Он поглядел на усыпанное звездами небо и одиноким голосом, затерянным в буре, воззвал к своему народу.

Заметьте этот маяк, братья. И те, что последуют за ним.

Затем Тередал встал и побежал. Он вытер с глаза кровь и потряс головой, чтобы вернуть ясность мыслям.

Беги.

Слой песка стал тоньше, а потом сменился камнями и гравием. Бежать теперь было проще, но и опаснее, поскольку шаги сделались громче и с большей вероятностью могли насторожить зергов. Тередал мчался вдоль узкого белого оврага и старался бежать как можно осторожнее.

Ведя счет шагам, зилот приводил в порядок беспокойные мысли, роившиеся у него в голове. На какие-то из них у него был ответ. Другие же оставались за пределами его возможностей.

Прежде всего зилота волновало, что зерги слишком рано разгадают его план. Если они просчитают маршрут Тередала раньше, чем тот установит достаточно маяков, протоссы могут и не понять его послание. Ставить маяки надо быстро. Необходимо не сбавлять темп и обежать весь круг до следующего рассвета.

Во-вторых, маяки надо ставить на достаточном удалении друг от друга, чтобы их расположение можно было различить с высоты, на которой находится флот. Он уже вычислил координаты и вектор каждого отрезка пути от маяка к маяку — для тренированного ума зилота это было нетрудно. Но знать дорогу — одно, а суметь одолеть весь изматывающий путь на полной скорости — совсем другое. Маяки необходимо включать в соответствии с тем, как вращается Саалок. Если бы Тередал просто бежал по окружности, размещая маяки один за другим, эта половина луны скрылась бы из поля зрения его собратьев раньше, чем он завершит путь, а вторая половина круга сместилась бы к центру. Оставшиеся пять маяков надо поочередно разместить по разные стороны от центра, бегая по диагонали туда-обратно и с каждым разом проходя все большую дистанцию, чтобы все точки круга были в поле зрения протоссов на кораблях. Следовательно, Тередалу предстояло преодолеть расстояние, превышающее длину окружности. Такой бег труден даже для зилота — весь день и всю ночь без передышки. Тередал не был юным новобранцем. Он был ветераном, который этим утром уже выдержал бой. Ему пришлось принять тот факт, что от одного только бега может взорваться одно из его сердец.

И, наконец, оставалась вероятность, что верховный разум, управляющий зергами, разгадает его замысел и никак не среагирует или среагирует так, что реакция будет казаться случайной. Тогда план зилота потерпит крах. Тередал отогнал от себя эту мысль. Она была параноидальной — и до крайности бессмысленной. Если зергам хватает ума имитировать поведение, лишенное разума, то почему они не сделали это, когда высадился его отряд?

Сейчас ему оставалось лишь бежать.

* * *

Установка второго и третьего маяков прошла без осложнений и без вмешательства зергов. Враг не предугадал маршрут Тередала.

Пока еще. По трем точкам им виден только треугольник. По четвертой станет видна закономерность, пятую и шестую угадать будет легче.

Тередал перепрыгнул через валун, лежавший на пути, приземлился с перекатом, который помог ему не потерять скорость, поднялся и побежал дальше. Теперь на его поясе были закреплены три маяка. Вес груза стал меньше — следовательно, он мог бежать быстрее и прыгать выше, чтобы не огибать препятствия. С утра и до полудня он сделал лишь две краткие остановки, чтобы установить второй и третий маяки. От первого маяка, находящегося в самой западной точке окружности, он побежал к северо-западной точке, а затем строго на юг, к юго-западной. Следующий отрезок маршрута будет самым длинным — из юго-западной точки в северо-восточную, то есть по всему диаметру окружности. Если не сбавлять темп, к четвертой точке Тередал добежит к закату.

Тередал догадался после включения маяков вести на бегу обратный отсчет, чтобы подготовиться к защите за несколько секунд до срабатывания и избежать наихудших последствий. Он жалел, что для этого приходится прерывать бег, но после того, как его сбил с ног первый псионический сигнал, зилот решил, что риск травмы от падения серьезнее, чем вред от небольшой задержки.

Зилот бежал. Солнечный свет обильно лился сквозь тонкую атмосферу Саалок. Тепло солнца на коже восстанавливало силы. Тередал чувствовал лучи солнца Айура, несколько эпох согревавшего его расу. Протоссы были созданиями солнечного света, теми, кто употребил свой разум и быстроту для охоты на великих равнинах и джунглях Айура задолго до появления языка и цивилизации. По сути, бежать под таким ясным летним светом и значило быть протоссом.

Зерги ему еще не попадались, но Тередал старался придерживаться укрывающих его дюн и валунов везде, где было можно. Один раз он, казалось, заметил парящего вдалеке надзирателя и затаился до тех пор, пока тот не исчез из виду. Насколько мог судить Тередал, надзиратель летел в сторону последнего установленного маяка.

Когда над правым плечом Тередала начало заходить солнце, он почувствовал неосязаемую связь с предками, тянущуюся сквозь время. Его задача было ясна, его смерть — неизбежна, и зилот ощутил странное умиротворение, наладившее ритм его скорой поступи. Он склонил на бегу голову и начертил на груди круг пальцем.

По подсчетам Тередала, место для размещения четвертого маяка было впереди. Он замедлил бег, приближаясь к нему.

Здесь три точки становятся четырьмя, треугольник начинает обретать форму круга. После этого каждый шаг будет омрачен тенью смерти.

Солнце почти исчезло за белой грядой сбоку. Тередал протянул руки навстречу угасающему свету и попрощался с золотой сферой, которой его народ поклонялся в давние времена. Остаток пути пройдет во тьме, без того ободряющего тепла, которое поддерживало Тередала весь день. В груди у него болело, а раненая рука, ставящаяше маяк на песке, тряслась. Тередал постарался отложить все опасения в сторону. Времени на отдых не оставалось. На заре флот будет здесь. Он включил маяк и побежал навстречу сгущающейся тьме.

* * *

У холодного и враждебного покрова ночи были свои преимущества. Тередал не пробежал и половины четвертого отрезка пути, когда чуть было не наткнулся на прямо пару ультралисков.

Их тут двое!

Отточенные рефлексы заставили его мгновенно остановиться. Тяжелые, низкие стоны эхом отдавались от скалы сбоку от Тередала. Нырнув под выступ, зилот старался унять дрожь в ногах.

Большую часть пути он бежал по узким каньонам, покидая их, лишь когда они уводили его слишком далеко от маршрута. Но каньоны закончились, и Тередал вынужден был передвигаться вдоль склона утеса. Хоть это и было лучше, чем бежать по открытой равнине, зилот чувствовал себя незащищенным и пытался отмечать взглядом все камни, расщелины и выступы, где можно было укрыться при необходимости. Эту изнуряющую привычку он приобрел во время осады Торенис Прайм. Она требовала постоянной, активной работы разума и рефлексов, когда зилот хотел лишь поддаться успокаивающему ритму бега. Привычка спасла ему жизнь.

Ультралиски готовились спуститься с утеса над ним (часть уступа там осыпалась, и за ней можно было укрыться от огромных чудовищ). Каким-то краем сознания он уловил их зов, отражающийся от ближайших камней. Инстинкты направили Тередала под выступ едва ли не раньше, чем он увидел врагов. Ультралиски прошли тяжелой поступью мимо гребня как раз над тем местом, где спрятался Тередал. От топота их массивных ног, похожих на столпы, утес задрожал, и с него осыпались камни и песок. Тередал поборол в себе порыв зажечь клинок и броситься в бой. Сражение, кровь — все это позволило бы выплеснуть боль, накопившуюся за день и ночь непрерывного бега. Но Тередал знал, что бой отнимет у него время и силы, которых и так слишком мало.

Оставь силы на маяки. Кровь и так скоро прольется.

Ожидая, когда звери минуют его, зилот пытался унять свои болящие сердца. В течение ночи боль неустанно росла. Он согнул и разогнул правую руку и затянул завязки, удерживающие когти на месте. Они отсырели от медленно сочащейся крови. Тередал беспокоился, что ране не дает зажить какая-нибудь инфекция зергов. Именно поэтому указы его ордена запрещали использовать органическую ткань и оружие иных рас, но Тередал подозревал, что осквернение своей плоти и вооружения протоссов сейчас менее важно, чем успех его самоубийственного задания. Все будет кончено гораздо раньше, чем на нем как-либо отразится небольшая кровопотеря.

Хватит отдыхать. Ультралиски ушли. Пора бежать дальше.

Он выполз из-под навеса и внимательно оглядел вершину утеса, следя, не движется ли что-нибудь на фоне звезд. Ничего не обнаружилось. Странно было видеть пару ультралисков в таком дозоре — обычно огромные чудовища бросались в самую гущу боя, туда, где их непременно ждала кровь.

Если только я не ошибся, приняв их за дозорных. Если только их не послали сразиться с отрядом протоссов на его предполагаемом маршруте.

Тередал кивнул собственным мыслям. Это лишь доказывало, что зергами и в самом деле управляла некая разумная и тактически подкованная сущность. Доказательство не было бесспорным, но все же укладывалось в общую картину. Он продолжил свой бег, ускорив темп. Тередал знал, что после установки следующего маяка враг все поймет окончательно.

Враг все понял еще раньше.

Улей находился прямо на его пути. Тередал избежал еще двух дозоров — отряда гидралисков и очередного ультралиска. На этот раз оба дозора сопровождались надзирателями, по их перемещениям зилот понял, что они ведут поиски. Надзирателей покрывала блестящая субстанция, в которой Тередал узнал эмбриональную жидкость зергов. Значит, эти существа только недавно вылупились из улья, находящегося где-то рядом. И действительно — осторожно пройдя вперед, он безошибочно распознал стук жвал множества рабочих. Проклиная возникшую задержку, Тередал обошел источник звука по широкой дуге. Путь и так уже занял больше времени, чем он рассчитывал. Теперь надо бежать изо всех сил, чтобы опередить рассвет.

Между концом одного каньона и началом другого простиралось открытое пространство. Расстояние было небольшим, примерно в пятьдесят шагов, а пути, который позволил бы обойти открытую местность, не возвращаясь назад, Тередал не заметил. Придется совершить рывок.

Тередал пригнулся и сжал кулаки, собирая силы для скоростного рывка. Он начертил на груди круг пальцем и выскочил из теней на свет звезд.

Десять шагов... двадцать... тридцать... уже скоро...

В сумерках слева от себя он мельком заметил улей зергов, и то, что он там увидел, заставило его встать как вкопанного. Две высоких, узких башни, каждая из которых была увенчана огромным пузырем. Они мерцали под звездами, ритмично пульсируя. Башни росли прямо на глазах у Тередала. Росли медленно, но неуклонно, не переставая пульсировать.

Это были шпили. Живые здания зергов, которые, достигнув зрелости, обеспечивали рой ферментами и генетическим материалом, необходимым для порождения летающих существ, составляющих костяк воздушного флота зергов. Шпили сформировались недавно — очевидно, что в ответ на действия Тередала на Саалок. Зерги знали, что что-то происходит и что их замысел с притворной неразвитостью разгадан. Тередал с уверенностью предположил, что еще через день у зергов будут зачатки нового флота, а вскоре после этого — полномасштабное войско, ведь зерги славились именно способностью быстро порождать боевые единицы. Протоссы прилетят на планету, населенную мыслящими, злобными существами, которые разорвут их на части еще до того, как те достигнут Айура.

От улья донесся рев ультралиска, и Тередал вспомнил, что стоит на открытом месте. Он повернулся и исчез в каньоне. Тупая боль в груди стала пронзающей.

Быстрее.

* * *

Зерги ждали его у места для пятого маяка. Тередал услышал, как их вопли доносятся из тенистой долины, расположенной далеко внизу. Хотя четыре предыдущих маяка не указывали однозначно на место установки пятого, тем не менее, это была одна из двух или трех точек, подходящих под намеченный шаблон. Тередал подумал, что к другим точкам могли направить такие же отряды — именно так и поступил бы разумный тактик. Когда будет установлен пятый маяк, вопросов о схеме их размещения у врага уже не останется. Место размещения шестого маяка станет ему очевидно, и туда устремится все клыкастое воинство, находящееся на Саалок.

Решим проблемы по мере поступления. Сперва надо установить пятый маяк, а эта долина занята.

Тередал соскользнул обратно с пика, направленного в долину, где находилась его цель, и положил руку на грудь. Ему надо было действовать без промедления, но он знал, что у него не хватит сил на бой с отрядом, собравшимся внизу. Ультралиск, шесть гидралисков и надзиратель. Мастер ближнего боя, бойцы для ведения обстрела и координатор, который держит зергов под контролем. Состав отряда даже несколько успокоил зилота — очевидно, что тот, кто управляет этими зергами, не знает, кто ставит маяки. Отряд собран так, чтобы отразить все возможные виды атак. Будь у Тередала достаточно сил, он бы рассмеялся.

Разве они ожидают увидеть старого раненого солдата с собранным на коленке оружием?

Он поднял руку с примотанными клыками и критическим взглядом осмотрел их зазубренные края. Острые, смертельно опасные — как и прежде. Далеко внизу чудовища из отряда направлялись к каньону, туда, куда должен прибежать и он. Над ними парил надзиратель, ритмично сокращая свои пузыри с газом.

Зерги изгнали его соплеменников с родной планеты с яростью, которая с тех пор всегда противостояла мудрости протоссов.

Пора теперь протоссам обрушить эту ярость на зергов.

Тередал прижал большим пальцем канавку включения маяка и спрыгнул во тьму. Он слышал доносящиеся снизу звуки; его подстегивал слишком долго сдерживаемый гнев, и Тередал прыгнул, превозмогая усталость и боль.

Он приземлился на спину надзирателя, который от потрясения рванул вперед. Тередал вонзил когти зерга в мясистый пузырь на боку, ощутив вырвавшийся оттуда поток теплого, влажного воздуха и пси-вопль, тисками схвативший череп. Зилот крепко держался за надзирателя, который накренился и начал опускаться. Гидралиски снизу зашипели все разом, и Тередал понял, что надзиратель зовет их. Дикие существа в таком случае просили бы о помощи. Разумные — потребовали бы атаковать. Тередал вскарабкался по раненому надзирателю, цепляясь когтями, и туда, где он был мгновение назад, вонзился град шипов.

Если раньше и оставались сомнения, то теперь их нет.

Надзиратель быстро снижался, из дыр на нем со свистом выходил газ. Ультралиск с грохотом устремился вперед, намереваясь перехватить раненого надзирателя, когда тот рухнет на землю. Но Тередал не собирался оставаться там. Ориентируясь на грохот шагов чудовища, он собрался и снова прыгнул. Его клинок загорелся в темном каньоне, словно факел. Сейчас будет нужен свет.

Сияя, словно падающая звезда, Тередал пролетел вниз на фоне ночного неба и с хрустом приземлился на тяжелый наплечный панцирь ультралиска. Когти снова надежно удержали его на костяной оболочке чудовища. Тередал почувствовал, как бок резко кольнула боль.

Ребра... сломаны... Надо добраться... до шейного сустава...

Он обрел — и дорогой ценой — много знаний об ультралисках и заслужил похвалу собратьев за то, что убивал этих зверей в одиночку. Но все победы обходились ему недешево, и никогда еще он не одерживал верх после такого изматывающего бега или таких сильных травм. Раненый ветеран держался за спину ультралиска, который брыкался, крутился и яростно ревел, порождая в каньоне гулкое эхо. Медленно, осторожно Тередал полз к его шее.

Как... на площади Нелита...

Ударом огненного клинка он расколол тонкую пластину на шее чудовища и вонзил когти в открывшуюся плоть. Ультралиск заревел и дернулся в последний раз, сбросив с себя Тередала.

Приземлившись, зилот смог перекатиться, заскользив по песку. Он поднялся на колени. Гидралиски кружили вокруг него, издавая голодное шипение. Ультралиск, по грудной пластине которого струилась кровь, сделал шаг вперед. Он был ранен, но все еще жив. Тередал же истекал кровью, и враги превосходили его числом; силы были на исходе. Он погасил клинок и встал перед зверем на колени. Гидралиски подошли ближе.

Четыре. Три. Два. Один.

Маяк взорвался сгустком пси-энергии, разорвавшим голову ультралиска. Ярчайшие синие и фиолетовые волны вырывались из зияющей раны, куда Тередал установил устройство, и озаряли долину холодным огнем. Гидралиски кричали и извивались, из их пастей хлестала кровь. Падая, они выстреливали шипы, и в слепой агонии пронзали ими друг друга. Весь каньон содрогнулся в резонанс, задрожал от мощного взрыва до мельчайших клеточек. Попав под энергетическую бурю, полностью заряженный щит Тередала мигнул, раз, другой и погас. Стоя на коленях, зилот вложил все оставшиеся силы в пси-защиту, которой научился еще ребенком. Это было все, что у него оставалось. На таком расстоянии от маяка, созданного, чтобы давать сигнал на всю планету, надежды выжить хоть у одного протосса почти не было.

Почти не было...

Почти — не значит, что совсем не было.

Ты близок к верному ответу, Тередал.

Зилот рухнул во тьму и замер.

* * *

Свет. Дрожащая, струящаяся белизна. Тередал мигнул, но не увидел ничего, кроме росчерков света, появлявшихся повсюду, насколько хватало глаз.

Как красиво. Это Кхала? Я уже?..

Нет. Свет был, но не было голосов. Тишина. Предания гласили, что после смерти Кхала представала перед протоссами бесконечным хором разумов, поющих в гармонии и радости. Но... зилот чувствовал только боль. Тередал потер основанием ладони шрам, где раньше был его левый глаз: он начал болеть.

Сколько я уже здесь лежу?

Тередал перевернулся.

Свет?

Звезды. Падающие звезды. Саалок проходила через метеорный дождь, и свет поливал стены каньона сияющей белизной. Яркий свет разбудил его, и Тередал в полную силу ощутил острую боль, пронизывающую его изломленное тело. Два ребра были сломаны в нескольких местах; в том месте, где он занес инфекцию, рука превратилась в сгусток боли; а в черепе до сих пор отдавался удар и рев маяка.

Но сердца уже не болят. А тени значат, что рассвет еще не пришел.

Тередал содрогнулся и повернулся на бок. Он ощутил последний маяк, все еще закрепленный на поясе.

Даже малейшая дуга — часть большей окружности.

А теперь вставай, зилот.

Он наклонился вперед и встал, поморщившись от боли. Затем, споткнувшись, упал вбок, на мясистую бесформенную массу, которая некогда была надзирателем. Сырой песок отдавал холодом. Тередал поднялся, ненадолго опершись на труп, и отошел в сторону. Метеоритный дождь ослабевал, последние росчерки огня исчезали за горизонтом, постепенно становящимся все светлее.

А теперь беги, зилот. Беги ради Айура.

И Тередал побежал. Пробежав с десяток шагов, он споткнулся, упав в песок. Но затем поднялся и продолжал бежать. Расстояние до последней точки — чуть больше половины от предыдущего отрезка, но сердца у него сразу заболели, и никак не удавалось унять головокружение.

Беги.

От основания утеса, вдоль которого он бежал, начали медленно отползать тени. Тередал заставил себя ускориться, и его ноги задвигались в том ровном, быстром темпе, которым славились зилоты. Песок под ними сменился гравием, гравий — камнями, а камни — снова песком.

Быстрее.

Он побежал быстрее. Боль стала менее острой, и Тередал понял, что это онемение — признак скорой смерти.

Быстрее.

Его ноги гулко ударялись о песок. Шаги отдавались эхом от склонов гор. Отдавались и усиливались, превращались в громогласный, мощный шум. Ультралиски. Воздух пронизал визг. За ним бежали зерги, голодные звери, загонявшие добычу, которая так долго от них ускользала. Теперь его путь был известен, а светлеющее небо лишало его укрытия.

Быстрее.

С обеих сторон со стен каньона осыпались камни. Зерглинги бежали параллельно Тередалу, держась с той же скоростью и выжидая момента, чтобы спуститься и напасть. Грохот за ним становился все громче. Он видел, как свет окаймляет вершины гор. Занималась заря.

Тередал выбежал из каньона и понесся по открытому участку гравия. Пункт назначения лежал перед ним — старинный кратер, круглая отметина на лице Саалок, заметная с Айура. Укрываться больше негде. Негде прятаться. Только бежать.

Шум становился громче. Тередал слышал быстрый скрежет когтей по камню — зерглинги ускорялись для последнего рывка. Бегали они быстро.

Но они — не зилоты.

Быстрее.

Тередал побежал так быстро, как только мог, вложив в финишный рывок силы, о наличии которых не подозревал и сам. Кратер становился все больше, и зилот потянул с пояса маяк.

Там ждет засада. Если я успею поставить маяк раньше, чем...

На краю кратера показался ультралиск. И еще один. Та самая пара, которую он видел ночью. Они застучали огромными загнутыми когтями и с грохотом устремились к Тередалу. Земля задрожала. За ним поднималось солнце. Наступил рассвет. Тередал зажег свой клинок и ринулся в атаку.

За Айур!

Зов Тередала прозвучал по всей Кхале — сильный, чистый, мощный. И его повторили. Его прокричали с яростью, не уступавшей реву ультралисков.

За Айур!

Сгустки синей энергии прорезали рассветное небо и превратили ультралисков в месиво из крови и костей. Сквозь месиво пронеслись три протосских излучателя Пустоты, за которыми пролетел с десяток истребителей-разведчиков. Они грохотали, извергая потоки перегретых частиц. Тередал обернулся, увидев своих преследователей в первый раз. Это была целая армия зергов: бессчетное количество гидралисков, тараканов и зерглингов. Ультралиски ревели от нестерпимого жара, не в силах противостоять атаке с воздуха. Зерги попали в настоящую бурю, и лишь те, кто был ближе всего к краю каньона, смогли скрыться в убежище.

Тередал упал на колени, его тело начало неметь и погружаться во тьму. Он уже не чувствовал боли в руке, а в груди, казалось, не было вообще ничего. Зилот рухнул в песок и увидел, как из его ослабевших пальцев выкатился последний маяк. На горизонте рядом с солнцем поднимался Айур. Он был великолепен. Золото, зелень и несравненная красота.

Зилот глядел, как в небе восходит Айур, а в Кхале вокруг него зазвучали новые голоса.

Ты была права, вершитель. Зилот здесь.

Тередал здесь?

Не знаю, как ему это удалось, но он здесь.

Тередал сделал над собой усилие, чтобы ответить. Его тело не двигалось, а его голос прозвучал в Кхале слабым, дрожащим шепотом.

Отзови... флот, вершитель. Отзови флот.

Воцарилась тишина, а потом с неба донесся ответ.

Мы видели твои знаки, зилот, и вершитель проанализирует их. Флот отозван. Айур подождет еще немного.

Эн таро Адун, зилот.

Тередал кивнул, чувствуя щекой прохладный белый песок.

Эн таро Адун.

Он на мгновение представил, что стоит на Айуре, рядом со своим учителем, и вместе с ним наблюдает за луной в небе. Свет от нее был почти ослепляющим.

Саалок... сегодня светит очень ярко. Очень ярко.

6-я неделя

@Гелек Бранамур: @Тализ Коган У меня хорошие новости: я передал ваши заметки о регенерации клеток в более высокие инстанции, и Доминион дал добро на испытания. Они должны начаться уже в скором времени.

@Тализ Коган: @Гелек Бранамур Быстро вы управились. Надеюсь, вы упомянули о моих сомнениях касательно возможной несовместимости с эндокринной системой человека.

@Гелек Бранамур: @Тализ Коган Я предоставил им все ваши заметки, доктор Коган. Вы с доктором Айерсом уже закончили исследования мутанта с Чосса?

@Тализ Коган: @Гелек Бранамур Да, почти. Я послала на анализ несколько уникальных образцов гемоглобина этого создания. Результаты еще не пришли.

@Гелек Бранамур Не так просто использовать понятие «мутант» в применении к зергам. Их генетическая структура сродни океану — так же изменчива и непостоянна.

@Гелек Бранамур: @Тализ Коган Океан как метафора для генома? Ну надо же, доктор Коган. Вы говорите прямо как доктор Айерс.

Личная запись: ДОКТОР ТАЛЕН АЙЕРС

Работа в лаборатории зашла в тупик. Мне кажется, что нам становится все сложнее продолжать исследования.

«Как, в тупик?» — спросите вы.

(«Вы», в данном случае, это, конечно же, мой собственный воображаемый собеседник и тот бдительный сотрудник службы безопасности Доминиона, которому выпала честь просматривать мои записи. Друзья мои, вскоре вы сами убедитесь в том, что я вполне привык писать для массового читателя и нисколько не боюсь выражать таким образом самые сокровенные мысли и чувства. Прошу меня извинить, если вследствие этого ваша работа сделается менее увлекательной, а ваши умозаключения — менее интересными.)

Да, именно так, мы зашли в тупик. Я просто не могу никак иначе назвать ту межличностную пучину, в которой погрязли благородные умы, изолированные в чреве этой маленькой уютненькой лаборатории. А теми, выражаясь образно, вылканами слизи, изливающими отвратительную липкую жижу на наше окружение и ставшими причиной раздора, являются доктор Гельд и Джейк Рэмзи. Я совершенно не могу понять, какому гению пришло в голову поместить в одном месте ксенофоба-садиста и сочувствующего протоссам психа.

Уважаемый доктор Бранамур, если вы читаете это, то вопрос в равной мере адресован и вам: чем, черт побери, вы думали?

У доктора Гельда, как говорится, медиаторы за рецепторы заехали. Его непоколебимая одержимость физиологией и структурой мозга протоссов, о которых он не прекращает разглагольствовать даже во время обеда или дискуссий на ненаучные темы, по своей природе близка к навязчивой идее с примесью фобии. Гельд панически боится протоссов. У меня есть подозрение, что причина этого кроется в его предыдущей работе над сверхсекретными разработками Доминиона задолго до начала проекта «Блэкстоун». Его помощница, молодая женщина с блеклыми, безжизненными глазами, просила не упоминать в его присутствии проект «Гештальт». По ее словам, достаточно произнести при нем лишь часть названия, чтобы вызвать сильнейший приступ паранойи. Больше бедная доктор Мартин ничего не знала, но мне ее все равно жалко. Изо дня в день работать бок о бок с доктором Гельдом, наверное, настоящее испытание. Каждый раз, как мы с ней видимся, она все отчаяннее сжимает свою трость.

Рэмзи же сделан из совсем другого теста. Его наблюдения относительно протоссов просто пугающе метки, и иной раз кажется, будто он делает их совершенно случайно. Я не знаю, что ему известно и что с ним стряслось, но события прошлого определенно оказали немалое влияние на его психическое состояние. С ним трудно найти общий язык, он также склонен к внезапным переменам настроения. Сначала он предстает перед вами в образе умного, добродушного археолога, а буквально через минуту превращается в отрешенного непроницаемого мистика, по непонятным причинам сочувствующего тем «отвратительным пленникам» в лаборатории Гельда. С каждым днем приступы безумия Рэмзи усиливаются — он даже угрожал однажды доктору Гельду расправой, но мы с главным инженером все-таки утихомирили его. А Бранамур, которого хлебом не корми, дай попребывать в амплуа «большого начальника» и поорудовать кнутом, почему-то еще ничего не предпринял в отношении Рэмзи. Создается впечатление, что у нашего ненормального ксенофила есть здесь могущественные друзья. Может, Джейк приятель Менгска? Определенно, он позволяет себе весьма крамольные высказывания в адрес нашего доброго императора. Но меня таким уже не удивить.

Так что мы действительно зашли в тупик. Доктор Гельд и Рэмзи готовы пустить друг другу кровь, а остальные пытаются не думать об ужасах, творящихся дальше по коридору. Что же там говорил доктор Ротфус? Обычно этот бородатый астрофизик не очень словоохотлив, но уж если заговорит, то все присутствующие в комнате замолкают. Он сказал: «Конфликт интересов в закрытом пространстве легко может привести к кровопролитию».

Тут даже Рэмзи язык проглотил.

Посмотрим, удастся ли мне поговорить с Ротфусом тет-а-тет и узнать о нем побольше в следующий раз, когда он будет выруливать на своем кресле из залитой красным светом лаборатории. Похоже, что каждый из наших коллег может похвастаться весьма занятным прошлым. После того как мы заперли Рэмзи в его комнате, я весь вечер разговаривал с тем человеком, который помог мне удержать археолога от совершения убийства. Его зовут Ределл Квинтон (или просто Ред). Он инженер до мозга костей и привык в любой ситуации полагаться только на цифры. Специалист из него просто превосходный. Он — просто живая энциклопедия по химии и физике. Кроме того, Ред знает, как превратить атомы в оружие. И его тоже беспокоит, что исследования затормозились. Возможно, именно с его легкой руки я охарактеризовал ситуацию как «тупик».

По крайней мере, мне удается работать вместе с Тализ в лаборатории. Мы весьма увлеклись друг другом и стали навещать друг друга по вечерам… в не совсем научных целях. Приятно, когда рядом есть кто-то, способный разделить увлеченность изучением этих потрясающих и таинственных инопланетных форм жизни. Мне также нравится и то, что мы можем поделиться друг с другом надеждами и тревогами о будущем наших дочерей, которые решили посвятить себя медицине. Ни она, ни я уже давно не получали вестей от наших детей, и я могу только предположить, что нас разлучили из соображений их безопасности.

Составляя эту запись, я смотрю, как она спит на моей кушетке, и размышляю о том, что вскоре этот неприятный тупиковый период подойдет к концу. Как писал Оскар Уайльд: «Надо сочувствовать радостям жизни и как можно меньше говорить о темных ее сторонах».

Т.А.

МОРОЗИЛКА

© Michael O’Reilly & Robert Brooks

К смерти ведет множество путей, но к победе ведет только один.

— Правило «Морозилки» №1

Габриэль Фельц едва мог дышать. В переработанном воздухе царил запах горелого мусора, и с каждым разом, когда двадцать четыре других запертых в трюме негодяя выдыхали, становилось лишь хуже. Они валялись на жестком полу в темном отсеке, всем телом чувствуя, как трясется корпус корабля. За последние несколько дней Габриэлю удалось забыться сном от силы на несколько минут.

Внезапно корабль тряхнуло от удара, от чего несколько пассажиров вскрикнуло от испуга, а потом корпус корабля перестало трясти. Из открывшихся дверей внутрь просочился свет. Заключенные, возможно, обрадовались бы такому повороту событий, если бы в открытые двери вдобавок не ворвался ледяной воздух. Находившихся в корабле людей резко обдало холодом, сдавившим глотку. Это было похоже на мощный удар. За пределами корабля, похоже, не было ничего, кроме снега и яркого света.

В дверях появился большой темный силуэт. Все знали, кто это. Коренастый, под два метра ростом, в руках он сжимал здоровенное ружье, которое не преминул направить на узников.

— Живо поднялись, — заорал он, — а то через сорок секунд околеете насмерть! Пошли!

Габриэль выбрался наружу вместе с остальными, прикрывая глаза руками от порывов ледяного ветра. Он невольно вскрикнул, когда, спрыгнув с трапа, оказался по колено в снегу. Несколько охранников в боевых скафандрах уже вели заключенных к массивным шлюзам, разверзшимся перед ними, подобно вратам преисподней. Из прохода доносилось тепло, и узники поспешили зайти внутрь.

Двери закрылись за ними, и электрические лампы осветили интерьер их нового дома. Это здание было определенно построено людьми — металлические стены коридора, ведущего вглубь комплекса, были густо опутаны кабелями проводки. Один из охранников прикрикнул на заключенных, и те прошли к еще одной двери, за которой располагался зал, с легкостью вместивший пять сотен человек.

— Стройся! — зарычал охранник. — Вас осмотрит надзиратель!

* * *

Надзиратель Кехора стоял в самом центре комнаты наблюдения и, сложив руки за спиной, рассматривал изображение на нескольких десятках экранов. На всех экранах были показаны новоприбывшие заключенные. Никто из них не понравился надзирателю, что и неудивительно. Лишь небольшая часть людей не поддается ресоциализации, но даже из столь малочисленной группы для его программы были отобраны самые отбросы — пираты, мошенники, убийцы. Порой даже попадались политзаключенные.

Не в первый раз он подумал о том, чтобы всех их пристрелить, но это была не его работа. Императору Менгску нужны были головорезы, и, видит Бог, он их получит.

— Расскажите-ка мне вот о том, — сказал Кехора, — он седьмой в шеренге.

Этот невысокий, истощенный от недоедания молодой человек с виду был похож на ребенка. На его голове и оголенных плечах виднелись кислотные ожоги, а локти были испещрены шрамами. В широко открытых глазах, сиявших на разбитом лице, была лишь пустота, совсем как у протосса.

Один из аналитиков, младший лейтенант, вывел на экран личные данные.

— Рядовой Сэмюэл Лордс. Двадцать два года. Несколько судимостей за нападения, неуставное использование военного оборудования, порча государственной собственности. Фигурант шести дел об убийстве. Психологическая характеристика у него — зачитаешься, настоящий фильм ужасов, сэр.

— Так я и думал. Откуда у него эти шрамы?

— Раны на голове он получил на планете, оккупированной зергами, сэр. Он был в числе первых десантников, направленных на уничтожение группы ульев. Операция была спланирована неудачно, и весь его отряд накрыло биотоксинами зергов. Ему каким-то чудом удалось уцелеть. Остальные раны он нанес себе сам.

Кехора приблизил камеры, чтобы получше рассмотреть паутину шрамов на голове Лордса, в то же время обдумывая список его преступлений. Кто знает, сколько нейронов головного мозга было заражено инопланетным ядом, превратив паренька в ходячую машину смерти? Надзиратель отдалил изображение и принялся осматривать остальных заключенных.

Большинство новоприбывших заключенных смотрели прямо перед собой или в пол. Некоторые вызывающе косились на охранников. И лишь одна пара глаз беспорядочно металась туда-сюда на грани паники.

Кехора еще ни разу не видел, чтобы заключенный был так напуган.

— А это еще что за кадр? Двадцатый в шеренге.

Техники принялись молотить пальцами по клавишам, но вразумительного ответа так и не последовало даже спустя несколько минут. Надзиратель повернулся к ним и увидел, как все трое нависли над экраном.

— В чем дело?

— У нас на него почти ничего нет, сэр. Его зовут Габриэль Фельц. Был взят под стражу на одной из приграничных колоний. Судимостей нет, личные данные отсутствуют. Нет даже информации о состоянии его нервной системы.

Кехора нахмурился. Ленивые бюрократы и раньше иногда составляли личные дела через пень-колоду.

— Отправьте запрос на Корхал. Нам нужно узнать о нем больше.

— Они ответят не раньше, чем через сутки. Нам изолировать Фельца?

— Не надо. Включите громкую связь.

После нескольких щелчков переключателей на микрофоне, установленном в центре комнаты, загорелся желтый огонек.

— Добро пожаловать в систему Торус, заключенные, — громогласно вещал Кехора на весь зал. — Вас привезли сюда, так как в галактике не существует другого места, где вас согласились бы принять. Это ваша последняя возможность послужить на пользу Доминиону. Здесь у нас немного правил, но их можно обобщить: вы либо станете головорезами, либо сдохнете. Все в ваших руках.

Цена победы не имеет значения, но она всегда высока.

— Правило «Морозилки» №2

Как и всегда, после его слов плотные ряды заключенных заколыхались. Кехора всегда с удовольствием наблюдал за их реакцией.

— Приступите к обучению после следующего цикла сна. А закончится все, когда я скажу, — он выдержал паузу, прежде чем перейти к финалу. — Добро пожаловать в «Морозилку».

Охранники жестами приказали заключенным пройти к дверям, ведущим вглубь комплекса.

* * *

Охранники остались по ту сторону дверей, щелкнули замки за спиной заключенных. Некоторые из заключенных оглядывались в поисках своих новых охранников. В нишах, расположенных вдоль коридора, были установлены бронированные роботы, вооруженные спаренными пушками Гаусса. Каждый робот был на голову выше человека. Они не двигались, но Габриэль чувствовал, что они могут любой момент рвануть вперед на своих гусеницах.

Похоже, никому из заключенных не хотелось их провоцировать.

Внезапно раздался строгий женский голос. Несколько заключенных разразились негромкими проклятиями и начали поносить адъютантов и иже с ними. Синтезированный голос поздравил их с началом обучения в центре подготовки головорезов и выразил надежду, что они смогут сослужить достойную службу Доминиону. Молодой человек с израненной головой мрачно усмехнулся.

Адъютант радостно расписывала учебный комплекс, как если бы читала туристический буклет. С ее слов можно было даже подумать, что это не такое уж плохое место, но всем было совершенно ясно, что ничего хорошего впереди их не ждет. Воздух был сухим и прохладным, но в нем чувствовался запах гари. На одной из стен красовалось темно-красное пятно… Нетрудно догадаться, как оно там появилось.

Заключенные буквально кожей чувствовали, что за ними наблюдают. Габриэль взглянул наверх и увидел целые связки сенсорной аппаратуры, развешенные по всему потолку. Там были тепловизоры, датчики движения, камеры и много других диковинных приспособлений. О неприкосновенности личной жизни можно и не мечтать.

Наконец, они подошли к общей комнате. Она была разбита на отдельные камеры, и они не пустовали. Около сотни человек, которых запустили сюда за несколько часов до их прибытия, вышли встретить своих новых сокамерников.

Габриэль понимал, что встреча будет не из приятных. Он старался обращать на себя как можно меньше внимания. Не было сомнений в том, что сейчас кого-то из них выберут, вызовут на бой и сделают из него пример в назидание остальным. Потребовалось совсем немного времени, чтобы его мысль стала реальностью: к новым заключенным вразвалочку подошел здоровенный мужик, оскалившийся, как крокодил.

— Что тут у нас? — раздался его хриплый голос.

Все взоры устремились к жертве громилы — это был ни кто иной, как покрытый шрамами парень. На лице здоровяка по-прежнему сохранялся животный оскал, ему до смерти хотелось кому-нибудь врезать, но сначала он хотел немного потешиться.

— Ты откуда, сопля?

— Не знаю, — в ответе не было ни страха, ни каких-либо других эмоций.

— Нязнаю, — передразнил его здоровяк, и зрители разразились громким смехом. — А звать тебя как? Или ты слишком тупой, чтобы запомнить собственное имя?

— Лиск.

Руки Габриэля покрылись мурашками.

Заключенные должны сполна заплатить за свою жизнь.

— Правило «Морозилки» №3

— Да ну? Ты, значит, муталиск? Гляньте на него! Думаю, ему новое имя надо дать. Будешь у нас Соплиск. Маленькая кры… Какого хрена?..

Габриэль не видел того, что видел громила и окружавшие его заключенные, но смех вдруг прекратился. Щуплый паренек нанес удар. Он со всей силы врезал здоровяку по солнечному сплетению, и тот согнулся пополам. После пары пинков громила рухнул на пол и остался лежать там, негромко всхлипывая.

Паренек оглядел окружающих с улыбкой, и оскал его был ужасен — спиленные зубы, покрытые шрамами десны. Это была улыбка чудовища.

— Меня зовут Лиск.

* * *

Времени, отведенного на сон, оказалось очень мало. Сирена не унималась до тех пор, пока все заключенные не покинули камеры.

Их отвели в столовую, где автомат выдал их первый обед — омерзительную питательную жижу. Кто мог знать, что они туда подмешивали? Жижа была безвкусной и не утоляла голод, но кроме нее есть было нечего. Какой-то заключенный внушительных размеров отобрал у Габриэля его порцию, едва тот успел к ней притронуться. Габриэль решил не поднимать шум.

Никто не приближался к Лиску, пока он ел. Из просветов между его зубами выливалась питательная паста.

Адъютант пригласила их пройтиобратно в зал, который к тому моменту уже был переоборудован и напоминал полосу препятствий, созданную отпетым садистом. Вновь и вновь заключенным приказывали бегать, прыгать, ползать по полу, пригибаться. Батарея автоматических пушек обеспечивала должную мотивацию.

Так подошел к концу первый день. Все заключенные были совершенно измотаны и думали только об отдыхе.

И в будущем все обещало стать только хуже.

Все дни смешались в один, не было никакого графика. Время для сна произвольно определяла адъютант. Еда оставалась той же, менялись лишь тренировки.

«Морозилка» не просто управлялась машинами, она сама была одним большим механизмом. В каждом помещении обязательно был какой-нибудь робот, иногда приспособленный для одной единственной функции. Роботы исполняли роль движущихся мишеней, партнеров на тренировках по рукопашному бою, они даже иногда служили препятствиями на полосе. Они не знали ни сострадания, ни лени. Они не давали заключенным перевести дух.

Но ужаснее всего были те дни, когда нужно было залезать в камеру-симулятор. Каждого заключенного проводили к похожей на гроб машине, утыканной странными лампами, проводами и ремнями, и адъютант предлагала лечь в камеру. Отказаться, естественно, было нельзя.

То, что начиналось дальше, было настоящим кошмаром. Сенсорную информацию о свете и звуке транслировали непосредственно в мозг, чтобы возбудить в подопытном определенную эмоцию. Габриэля не раз запихивали в эту машину и играли на его чувствах, как на арфе. Он ощущал непередаваемое наслаждение и обезоруживающее отчаяние, а еще страх, причем настолько сильный, что ему хотелось покончить жизнь самоубийством, лишь бы прекратить все это.

Для всех заключенных эта процедура заканчивалась одинаково. Они выползали из камеры и валились на пол, не в силах сдержать плач или дрожь. Даже на Лиска эта обработка произвела эффект, хотя в его глазах скорее читалась жажда, нежели отчаяние.

На исходе третьей недели один из заключенных так и не проснулся. Адъютант приказала всем заключенным покинуть свои камеры. Габриэль краем глаза видел, как захлебывается кровью и судорожно трясется на нарах то, что некогда было человеком. Когда они вернулись в камеры, несчастного уже унесли.

* * *

— Что-то в тебе есть.

Габриэль взглянул на говорившего, не вставая. Это был Лиск. Этот псих ни с кем не разговаривал с того момента, как их привезли сюда.

— В смысле?

— Страху в тебе маловато, — заметил Лиск с ухмылкой. Из-за оскаленных зубов выражение его лица никак нельзя было назвать доброжелательным. — У тебя еду забирают. Койку — тоже. В сортир не пускают. Ты — мелкая сошка. Больше должно быть страху.

— Ну, спасибо, наверное, — сказал Габриэль и съел еще ложку отвратной баланды.

Лиск уселся рядом, и к столу больше никто не решился подойти. Может быть, Габриэлю сегодня удастся съесть все самому.

Заключенные должны всегда быть готовы защитить себя. Пусть каждое мгновение спокойствия станет битвой, а каждая битва — минутой отдыха.

— Правило «Морозилки» №4

— Я тебя не хвалил, — сказал Лиск. В его словах не было злобы, только лишь пугающее любопытство. — Косишь под слабака. Выглядишь, как слабак. Но не боишься. Значит, никакой ты не слабак, а просто что-то задумал.

— Я решил, — начал Габриэль, понимая, что Лиску лучше не перечить, — что худшее еще впереди. Может, мне удастся получить преимущество, если меня будут недооценивать.

Но Лиск его, похоже, не слушал. Он уставился на налившийся лиловый синяк на руке Габриэля.

— Мог бы и без него обойтись.

Это он верно подметил. По всей полосе препятствий были расставлены роботы, стрелявшие резиновыми пулями. Машины двигались медленно, не умели ни пригибаться, ни двигаться боком, и по движущейся цели им было не попасть. Уклониться от их выстрелов было легче легкого.

Но робот воспроизвел голограмму ребенка, пустую и не очень качественную. Габриэль такого не ожидал и замешкался. В наказание пуля робота угодила ему прямо в руку.

— Ничего не мог поделать, — сказал Габриэль, и Лиск в очередной раз показал свой отвратительный оскал.

— Да все ты мог, уж я-то знаю. А вот они — нет, — после этих слов он жестом указал на потолок.

— Лиск, — со смехом начал Габриэль, — тебе раньше не говорили, что ты немного странный?

Лиск пожал плечами.

— Какой уж есть.

* * *

Кехора не сидел сложа руки. Изо дня в день он наблюдал за своими подопечными, утверждал их рацион, изменял состав питательной смеси. Заключенные и не догадывались, что за все время пребывания здесь им скормили восемнадцать разных смесей, каждая из которых являлась индивидуальным набором стероидов, нейтрализаторов, гормональных ингибиторов и того, что можно с чистой совестью назвать ядом. Создание каждой такой смеси было настоящим тотализатором, и, независимо от того, насколько хороши были общие результаты, на ранних этапах обучения время от времени случались неудачи.

Кехора просмотрел запись вскрытия заключенного Хенисалла. Не отрывая взора от экрана, он заговорил с доктором слева от него.

— Значит, вы не знаете, что стало причиной смерти?

— Полагаю, что это была смесь номер семнадцать, но мы пока не знаем, каким образом она вызвала такую реакцию.

— Ладно, переведите их всех на шестнадцатый номер, а семнадцатую мы прибережем до тех пор, пока не будет завершен полный анализ.

Доктор кивнул в знак согласия и покинул помещение. Кехора вновь повернулся к экранам, на которых были показаны заключенные, выстроившиеся за безвкусной жижей.

Через пару минут повторилась ситуация, за которой Кехора наблюдал на протяжении нескольких последних недель. Заключенный по имени Полек выхватил у Фельца его поднос. Обычно Фельц не сопротивлялся, но не в этот раз.

Кехора чуть было не разразился хохотом, когда Фельц поднялся со своего места и с силой ударил Полека по затылку. Еда разлетелась во все стороны, и окружающие отступили от двух мужчин, вцепившихся друг в друга. Вся столовая сотрясалась от громогласных выкриков толпы. Даже техники в комнате наблюдения забросили работу и с интересом наблюдали за происходящим.

Кехора пристально следил за действиями Фельца. Его сноровка в рукопашной подросла, но до противника ему было далеко. Полек регулярно участвовал в драках с самого детства, а Фельцу, возможно, раньше вообще не приходилось пускать кулаки в дело.

Полек сразу же ударил Фельца в лицо и почти опрокинул его, так как сам был намного крупнее противника. Еще пара резких ударов, и Фельц уже распростерся на полу. Полек придавил его коленом, после чего шансов на победу у Фельца не осталось. Крупный противник не жалел сил и молотил Фельца, словно кусок свежего теста. Другие заключенные только подначивали его. Это была настоящая расправа.

Кехора не смог сохранить безразличие на лице. Согласно правилам, он не должен был вмешиваться. Пусть каждое мгновение спокойствия станет битвой, а каждая битва — минутой отдыха. Если Фельц не сумеет выбраться из этой заварухи, то головорез из него не получится.

Ваш враг — лучший наставник. Учитесь у него прилежно.

— Правило «Морозилки» №5

С другой стороны, Кехора сам составил эти правила. Он решил, что может позволить себе некоторую вольность.

Он нажал на кнопку, и по всей столовой заверещали сирены. Загорелся желтый огонек рядом с микрофоном.

— Обед окончен. Продолжайте тренировки, — заключенные подчинились, хоть и без особого рвения. Полек нехотя поднялся. Они покинули столовую, оставив неподвижно лежащего Фельца в одиночестве.

Кехора повернулся к одному из техников.

— Я хочу, чтобы им занялась команда медиков, и чтобы они разговорили его.

— Сэр?

— Ответ с Корхала до сих пор не пришел, а мне надоело ждать. Этому человеку здесь не место, и я хочу знать, кто и с какой целью его сюда направил.

* * *

Проснувшись, Габриэль не обратил внимания на огромное количество синяков и кровоподтеков. Боль почти не чувствовалась, она скорее напоминала силуэт на далеком горизонте. И хотя Габриэль не мог пошевелиться, он чувствовал себя прекрасно. Он был крепко пристегнут ремнями к койке и находился он явно не в своей камере, поскольку койка была слишком чистой.

— Проснулся, наконец.

Габриэль повернул голову в направлении доносившегося голоса. Перед его взором предстала занятная картина: множество огоньков окружало объект непонятной формы. Определить очертания формы было невозможно, поскольку они изменялись с каждым ударом сердца Габриэля.

— Ты что, говорящее яблоко? Тогда почему ты растаяло и рассыпалось на множество ледяных кубиков? — хихикнул Габриэль.

Ответом была грубая ухмылка. — Наслаждайся обезболивающими, пока они еще действуют, Фельц. — Габриэль услышал тихое шипение аппарата, и в ту же секунду от чувства умиротворенности не осталось и следа. Тысяча ледяных кубиков слилась воедино, и окружающий мир начал приобретать очертания. Теперь Габриэль мог разглядеть медицинскую палату и надзирателя Кехору.

— Ну что, теперь чувствуешь себя лучше?

Сердце Габриэля бешено колотилось, а в голове творилась полная неразбериха. Он забеспокоился, понимая, что боль уже подступает. — Нет, вовсе нет!

— Ну так привыкай. Тебя напичкали препаратами, которые входят в состав стимуляторов. Единственная разница — твой раствор разведен в пропорции 1 к 6 или около того. Помогает сфокусироваться даже в самых неприятных условиях. — Надзиратель уселся рядом с койкой. — Вообще-то заключенные должны как следует постараться и проявить себя, чтобы заслужить медицинское обслуживание, Фельц. А ты еще находишься тут недостаточно долго для этого. Видишь, я нарушаю установленный распорядок ради тебя.

— Весьма польщен.

— Весьма польщен, сэр, — поправил его Кехора.

На секунду Габриэль задумался о том, чтобы пренебречь замечанием, но быстро отказался от этой идеи.

— Да, сэр.

— У моих людей есть десяток теорий насчет того, кем ты являешься, Фельц. — Кехора смотрел Габриэлю прямо в глаза. — Единственное, в чем мы сходимся, так это в том, что тебе не место в «Морозилке». Сосредоточенному, умному и отзывчивому человеку не следует находиться здесь.

Никогда не позволяйте противнику обмануть себя. Разгадайте его замыслы, и поймете, откуда ждать удара.

— Правило «Морозилки» №6

— Сожалею, что не оправдал надежд, сэр, — Габриэль не смог удержаться от саркастического замечания.

— Как тебя сюда занесло?

— Простите, сэр?

— Какое же преступление ты совершил? — Надзиратель наклонился к нему. — Почему ты здесь?

— Вы не знаете… — заговорил Габриэль, поспешно добавив, — сэр?

— Представь, что не знаю.

— Хорошо, сэр, — Габриэль уже собрался с мыслями. Сейчас его рассказ должен был звучать как никогда правдоподобно…

— Полтора года назад мы с братом стали переселенцами. Это было неудачное решение.

Жизнь в колониях — не из легких.

Всеми делами заправляет Доминион, так что жить там просто невозможно. Сначала — жуткая бюрократия, потом — конфискация частной собственности, а еще через два месяца они под дулом загоняли полколонии в шахту, чтобы по четырнадцать часов в день держать недовольных под землей. Туда и брата забрали. И он не вернулся.

Надзиратель кивнул.

— И ты решил что-то предпринять, да?

— Я пошел в магистрат, чтобы задать пару вопросов. Но чиновник меня и слушать не стал, так что я мне пришлось переспрашивать настойчивее. Когда он выталкивал меня из своего кабинета, я плеснул его же собственным виски ему на сорочку. Потом надо мной поработали его громилы, и очнулся я уже на борту корабля, следующего в «Морозилку».

Надзиратель Кехора недоверчиво уставился на него.

— И что, все?

— Не верите.

— Нет, я верю, что бюрократ из далекой колонии захотел бы с тобой так поступить, раз ты испортил его прикид. Но мне не верится, что у него бы получилось, — Кехора глубоко задумался. — В «Морозилке» ох как непросто оказаться, Фельц, и ты сюда явно не вписываешься.

— Извините, что нарушаю здешнюю гармонию, сэр. Так что вы будете со мной делать?

Кехора улыбнулся.

— Ничего.

— Как это?

— Нужно подготовить для Доминиона головорезов. Остальное меня не волнует.

— Но, сэр… — промямлил Габриэль.

— Угомонись, заключенный, — скомандовал Кехора. — Мы берем ничтожество и превращаем его в головореза. Большинство твоих сокамерников не стоят средств, затраченных на их перевозку сюда, но мы и им даем шанс. Из десяти или даже пятнадцати процентов этих негодяев может выйти что-то дельное. Остальные — просто мусор. Ну и плевать на них.

— А вот ты, — продолжал Кехора, — ты мозгами не обделен. До сегодняшнего дня ты не влезал в заведомо проигрышные драки. Грубая сила — это еще не все. Если будешь продолжать в том же духе, то со временем станешь одним из лучших головорезов. Самые уважаемые командиры Доминиона официально выражали благодарность моим головорезам. Каждую секунду они вселяют кромешный ужас в души врагов, и знаешь, почему?

— Потому что делают то, что должны, — прошептал Габриэль.

— В точку, — сказал Кехора, вставая. — Отнесись к этому серьезно. Если хочешь выжить, то тренируйся до седьмого пота и дерись не хуже других, и тогда завершишь мою программу.

— Что, все так просто?

Кехора не обратил внимания на то, что Габриэль не назвал его сэром.

— Через два дня сможешь продолжить обучение. Советую найти друзей покрепче.

Габриэль дождался, пока Кехора не дойдет до двери.

— Я сделаю то, что должен, сэр, — произнес он так, что заставил надзирателя обернуться.

— Посмотрим.

* * *

Габриэль чувствовал, как за каждым его шагом следят камеры и сенсоры. Ему удалось больше не нарываться на Полека, а Лиск отпугивал от него других заключенных.

Через три месяца после начала обучения адъютант привела их в помещение, в котором они раньше никогда не были. Это был настоящий подарок, насколько это вообще возможно в подобных условиях. Вдоль стен продолговатого узкого помещения были выстроены бронированные скафандры. Не такие массивные и более подвижные, нежели стандартные доспехи морпехов, эти костюмы были снабжены реактивными двигателями, закрепленными на плечах. Хотя скафандры были неподвижны, создавалось впечатление, что они вот-вот рванутся вперед. Это зрелище заставило Лиска улыбнуться.

Когда адъютант приказала заключенным надеть костюмы, не было ни шуточек, ни возражений. Только неукротимый пыл. Несколько минут спустя, наступил новый этап обучения, и жизнь в «Морозилке» стала еще хуже, чем раньше.

В первую очередь трудности представлял реактивный ранец. Поначалу заключенные не могли ими управлять — этим занималась адъютант, которая с радостью включала максимальную тягу в самые неподходящие для этого моменты. Пока они не научились управлять полетом, несчастных частенько впечатывало в стены. Сотрясения были в порядке вещей, а двое даже проломили себе черепа.

Они начали тренировки с новым оружием. Пистолет Гаусса P-45 «Серп» отличался небольшими габаритами и солидной мощью. Жесткий скафандр едва уменьшал отдачу от этого монстра. Мишени на стрельбище были разорваны в клочья. Нескольких человек подстрелили их же сокамерники.

Когда заключенные пристрелялись и стали стабильно попадать по трем целям из четырех, адъютант не преминула поздравить их с успехами, а затем приказала стрелять сразу с двух рук.

Наконец, им выдали взрывчатку D-8, предназначенную для уничтожения вражеских строений. Сила взрыва была достаточной, чтобы размазать неосторожного растяпу по стене. Целью обучения была подготовка и обезвреживание взрывного устройства, но условия по-прежнему оставались чрезвычайно трудными: громкий шум, темнота или, наоборот, излишняя освещенность, отсутствие силы тяжести. Число раненых и убитых росло не по дням, а по часам.

Заключенные продолжали обучение. Кто-то погибал на тренировках, кого-то находили мертвым, как Хенисалла, кто-то накладывал на себя руки. Но Габриэль не сдавался, у него не было другого выбора.

* * *

Кехора нашел способ разнообразить свои ежедневные обязанности. Каждый день перед сном он просматривал записи тренировок Габриэля Фельца. Он не знал, почему они так его заинтересовали. Вернее, понимал, но не готов был это признать.

В течение последних двух лет его работа в системе Торус была плодотворной, и он был весьма ей доволен. Закончив обучение в «Морозилке», головорезы получали направления туда, где требовались их умения. Огнем и сталью они защищали интересы Доминиона. Информация о медалях и внеочередных повышениях, зачастую присужденных посмертно, возвращалась в «Морозилку». Список головорезов-героев продолжал пополняться новыми именами.

Но в «Морозилку» еще ни разу не попадал ни в чем не повинный человек, поэтому Кехора наблюдал за ним и переживал за него. Это был тот еще подарочек. Что будет, если об этом узнают посторонние? Что будет, если история Габриэля Фельца, простого паренька из колонии, которого настиг злой рок, просочится в вечерний репортаж UNN? Эти болтуны из ящика рискнули бы навлечь на себя гнев представителей власти за такую новость.

Вероятность утечки информации была не такой уж маленькой. Ведь кто-то уже нарушил протокол и направил сюда Фельца, хотя ему здесь совсем не место. Кехора пока еще не нашел виновного. Чиновник из колонии не отвечал на запросы, а если верить компьютерным записям, то приказа о переводе Фельца сюда вообще не существовало.

Отчеты техников тоже были бесполезны. Они никак не могли определить особенности характера Фельца. Его поведение изменилось, пропала былая замкнутость. Теперь он начал налаживать связи с другими людьми, особенно с Лордсом, который звал себя просто Лиск. Эти двое вместе обедали и выполняли задания на тренировках, вместе практиковались в рукопашном бою. Большинству наблюдателей казалось, что они стали близкими друзьями.

Кехора позволил техникам самим поразмыслить на этот счет. Он не говорил им о том, какой совет он дал заключенному. Фельц понимал: подружившись с самым страшным человеком в «Морозилке», можно избежать неприятностей.

И все же… Фельц делал большие успехи. Очень большие. Кроме того, у него появилась необычайная склонность к тактике и стратегии. Это задатки лидера. А если ему удастся стать головорезом?

«Из него получится хороший головорез», — понял Кехора. Фельц может стать живым доказательством того, что программе подготовки нужно предоставить более способных и умных рекрутов, а не пытаться выжать последние соки из смердящих отбросов человечества. Головорезов и так высоко ценили на фронте, а если бы они воевали еще эффективнее, то любой командир Доминиона потребовал бы, чтобы на обучение к Кехоре поступали более способные люди.

Короче говоря, если у Фельца все получится, то он откроет новую страницу в военной истории Доминиона.

Кехора внес заключительные заметки в свой журнал и закрыл дело Фельца. Заключительная фаза обучения нынешних заключенных должна была начаться сегодня.

— Выпускные экзамены, — промолвил он с натянутой улыбкой.

Кехора отдал команду персоналу «Морозилки».

— Заключительный экзамен утвержден. Увеличьте концентрацию стимуляторов в рационах и активируйте всех хищников через два часа. Пора раскочегарить «Морозилку».

* * *

— Что-то не так, друг.

Габриэль улыбнулся Лиску.

— Ты это уже два дня кряду твердишь.

Лиск закинул в рот еще один комок бежевой пасты.

— Ты знаешь, о чем я толкую.

Габриэль был вынужден признать, что Лиск, скорее всего, был прав. Их тренировки вошли в устоявшееся русло, и у заключенных даже было достаточно времени, чтобы два дня подряд нормально высыпаться. Это не предвещало ничего хорошего.

Лиск с яростью ударил ладонью по столу, подбросив в воздух свой наполовину опустошенный поднос.

— Я больше не вынесу!

— Я знаю, — с содроганием произнес Габриэль.

— Ничего ты не знаешь! — Лиск вскочил и зарычал. — Вы ничего не знаете! А ты и подавно! Я тебя первым кончу прямо сейчас!

Габриэль неловко поднялся и сделал шаг назад. Лиск вел себя не так, как обычно. Если он не закроет свою пасть, то Габриэлю придется дать ему по зубам и оторвать его глупую башку, а потом разорвать на куски всех остальных заключенных, чтобы в живых остался он, и только он…

Что происходит? К Габриэлю вновь вернулась ясность рассудка.

Всю столовую захлестнула волна безумия. У всех были сжаты кулаки, лица искажены гримасой гнева. Сперва заключенные обменивались тычками, затем вцепились друг другу в глотки, и разгорелась потасовка. Лиск, похоже, растерялся и, громко скрипя зубами, все выискивал себе в толпе достойного противника.

Габриэль взглянул на свою миску. Конечно же, все дело в еде! Должно быть, этот номер провернул Кехора. Габриэля распирало изнутри от лютой злобы, и он невольно оскалился. Кехора за все заплатит. Он заплатит кровью за все: за это «обучение», за смерти людей, и в особенности за Денниса…

Хватит! Усилием воли Габриэль справился с приступом гнева.

— Лиск, угомонись! Это все еда! Все из-за нее!

Но Лиск его не слушал, он ходил по кругу, как будто запертый в клетке. Габриэль схватил его за руки.

— Они что-то подмешали в еду! — Лиск замотал головой, но Габриэль не унимался. — Здесь ведь нет зергов, правильно? А хуже зерга ничего нет, ты мне сам говорил!

Лиск уставился на него.

— Да, — согласился он наконец, — хуже зерга нет ничего…

У Габриэля от облегчения даже в глазах потемнело. Значит, Кехора хотел, чтобы они были напуганы и разъярены, но смогли сохранить самообладание. Это явно была часть очередного испытания. Что ждало их впереди?

Столовая опустела — заключенные проталкивались через двери, осыпая друг друга проклятиями и размахивая руками. Но несколько человек задержались в помещении. Среди них был и Полек. Габриэль потащил Лиска к ним, стараясь заглушить кровожадный внутренний голос.

— Нам тоже пора двигать отсюда.

— С какого перепою нам тебя слушать, тварь? — Полек осклабился.

— Хотите закончить, как они? — сказав это, Габриэль показал пальцем назад.

Для семерых заключенных трапеза закончилась очень скверно. Четверым проломили головы, еще один закрывал руками исковерканное лицо, а оставшиеся вцепились друг другу в глотки. Судя по виду, даже Полеку было нехорошо.

— Пошли, надо валить отсюда, — с этими словами Габриэль вывел их в коридор.

Они покинули столовую, где воцарилось безумие, и оказались в коридоре, разукрашенном в цвета аварийного освещения. По всему комплексу разносился голос адъютанта.

— Всем курсантам прибыть в оружейную, секции с первой по восьмую, и подготовиться к бою. Это не учения. Повторяю…

— Нас что теперь, полицейскими заделают? — спросил кто-то.

Габриэль постоянно осматривался по сторонам, выискивая новую угрозу.

— Это очередная тренировка. Будьте начеку.

— Постойте! Вы слышали это?

По полу цокали стальные когти.

Кто-то, пригнувшись, крался в дальнем конце зала. Существо было похоже на кошку и перемещалось с кошачьим проворством, но это был механизм размером со «Стервятника». Оно повернуло к заключенным свою голову, похожую на снаряд, и открыло металлическую пасть. Существо издало леденящий душу вопль, от которого у заключенных заложило уши.

— Бежим!

Они, сломя голову, неслись по коридорам, и прямо за ними раздавался металлический лязг шагов. Один из заключенных был настолько глуп, что обернулся на бегу. Механическая тварь тут же его настигла, и ее челюсти сомкнулись на теле несчастного.

Определяй правила боя сам. Не оставляй врагу другого выбора, навязав им бой на своих условиях.

— Правило «Морозилки» №7

Остальные сохраняли голову на плечах и продолжали бежать, пока впереди не показались двери оружейного склада. Заключенные устремились в проем, будто это были ворота в рай.

— Закройте двери!

Двери начали закрываться... но слишком медленно. Механический монстр вломился в проем, но не до конца, внутри оказалась лишь его голова, ужасная раскрытая пасть была перемазана кровью. Полек наконец-то достал оружие с полки и разрядил всю обойму в робота, и тот разлетелся на кусочки, словно игрушечный.

Не успел Полек порадоваться победе, как Габриэль указал за его спину.

— Там есть еще!

Целая свора этих тварей неслась к ним. Габриэль отпихнул останки робокошки в сторону, и дверь плотно закрылась. С другой стороны раздался удар, а затем все услышали звук металла, царапающего металл. Из-за двери доносилась какофония воплей и рыка, и, казалось, что за дверью собрались животные со всего света.

— Что теперь? — спросил Лиск.

Габриэль осмотрелся вокруг; на складе были костюмы головорезов, пистолеты, несколько D-8 и даже наборы со стимуляторами.

— Что теперь? Мы будем делать что должны.

* * *

Кехора глядел на тела, которые уносили техники. Четверо курсантов умерло в течение первой минуты. Дюжина умерла после первых десяти минут. Что ж, бывало и похуже.

Еда с добавкой сделала свое дело. Он полагал, что Габриэль Фельц умрет в числе первых и удивился, увидев, как прочие выжившие с готовностью признали в нем своего лидера. Данные этого экзамена обещали быть весьма интересными.

Кехора смотрел на мониторы, сложив ладони вместе. Десятки рекрутов сражались за жизнь по всей «Морозилке», а персонал ждал окончания боя в безопасных потайных комнатах. Дверь в комнату наблюдения, ведущая в главный коридор, была закрыта на время этого испытания (и еще задолго до его начала), так что пройти через нее не могли ни рекруты, ни роботы.

Заключенные начали покидать склады с оружием. Теперь начиналось настоящее испытание: сражение с самыми разными хищниками, нападающими на каждого, чье сердце все еще бьется.

Раздался сигнал, и на мониторе показались рекруты, бегущие по коридорам. Фельц уже был в костюме RP17. Итак, осталось 40 вооруженных и готовых к сражению людей. Треть из них передвигалась поодиночке; эти проживут ровно до следующей волны роботов. Заключенным предстояло встретиться с противниками посерьезнее механических кошек.

* * *

— Зергов тут нет!

Еще одно механическое создание, обликом похожее на гидралиска, возникло на их пути, размахивая двумя конечностями с лезвиями на концах. Лиск стал палить в него, крича, словно ребенок. Он не остановился, даже когда тварь упала навзничь и развалилась на кусочки.

— Зергов нет! Тут нет зергов!

Остальные, пожав плечами, продолжали стрелять. Не было времени успокаивать Лиска. Слишком уж много вокруг псевдозергов, которых надо убить.

Они успешно покинули склад, но на место уничтоженных роботов быстро пришли другие. Приходилось бежать, прыгать, подныривать и стрелять, поливая огнем все, что движется. Габриэль и его команда оставляли за собой след из обломков и покореженных деталей.

Роботы были слишком медлительны и неуклюжи, им недоставало умений и сноровки, чтобы остановить будущих головорезов. Тело болело, а легкие почти разрывались от усилий, но Габриэлю это нравилось. Кехора не шутил, говоря о достойном испытании. Непросто, но выполнимо. Габриэль был полон решимости дойти до конца.

Но сначала нужно было кое-что сделать. Он начал стрелять в потолок.

* * *

Кехора уставился на внезапно погасшие экраны.

— Что там произошло?

— Отключились сенсоры по всему коридору. Нет видеоряда из сектора L4.

Надзиратель выругался. Именно там сейчас был Фельц.

— Сэр, часть костюмов больше не передает сигналы.

Кехора взглянул на данные. Один из костюмов — RP17.

— Они мертвы?

— Данные отсутствуют. Вообще никаких данных.

— Хорошо, младший лейтенант, — сказал Кехора, сохраняя терпение и спокойствие, — а ты можешь сказать мне, какая поступила информация прямо перед тем, как костюмы отключились?

— Повышенные частота сердцебиения и кровяное давление, сильное возбуждение... ничего необычного.

Для такого упражнения — точно ничего необычного. Кехора покачал головой.

— Было ли что-то не в порядке с костюмом RP17 прямо перед отключением?

— Нет, сэр, все было более-менее как обычно.

Кехора сделал глубокий вздох.

— Более-менее? Потрудись уточнить.

Младший лейтенант с усилием сглотнул, и по его лбу поползла капля пота.

— К-конечно, сэр. Он перезарядил оружие перед отключением, и биение сердца слегка замедлилось, — сказал техник. — Он был спокоен. Не похоже, что они попали в засаду...

— Тс-с-с!

Кехора рубанул по воздуху ладонью. Техник наконец-то умолк, и Кехора поднялся, прислушиваясь. Он был готов поклясться, что расслышал шипение у входа в комнату наблюдения, и это шипение было похоже на звук, издаваемый...

...стимулятором.

Кехора пинком опрокинул стол на бок и спрятался за ним.

— Ложись!

Рев двух пистолетов Гаусса заполнил комнату, и стол содрогнулся от пуль. Техники, крича, умирали вокруг, и в воздухе повис тяжелый запах меди и кордита.

Кехора нащупал на боку оружие — у него при себе был лишь маленький полуавтоматический пистолет, но это лучше, чем ничего. Затем он подождал, пока шум уляжется. Жалобные стоны означали, что кое-кто из лаборантов еще жив, но сейчас Кехора не имел возможности им помочь. Он догадывался, кто сейчас стоял за дверью.

— Фельц?

Рекрут рассмеялся слегка маниакальным смехом: явно сказывался приток адреналина и действие химической смеси.

— Да, сэр, надзиратель, сэр, прибыл в ваше распоряжение, сэр.

— Неплохой план, Фельц. Правда, ты выдал свое расположение. Химическая система оповещения работает очень хорошо даже в бою. Результат заслуживает высокой оценки.

Эффект стимулятора должен был закончиться через несколько секунд. Кехоре надо было поговорить с ним еще немного...

— В ваших устах это действительно похвала.

Еще один оглушительный залп сотряс стены камеры наблюдения.

Враг должен быть уничтожен максимально эффективным образом. Способ значения не имеет. Нож, пистолет, бомба, кулак — подойдет все. Никаких колебаний.

— Правило «Морозилки» №8

Кехора спокойно переждал и это. В хаосе звуков он слышал тяжелые шаги; Фельц обходил его сбоку. Надзиратель вслепую выстрелил из своего пистолета из-за стола, не рискуя высунуть голову из укрытия и получить пулю в лоб.

Шаги остановились около компьютеров у дальней стены. Пустые папки зашуршали, падая на пол.

— Вы промазали, надзиратель.

— Да, похоже на то. — Кехора перезарядил пистолет. — Тебя что-то расстроило, Фельц?

— Меня расстроило то, что произошло с моим братом, сэр.

Надзиратель вспомнил их беседу в лазарете.

— А, твой брат, который пропал? А что с ним произошло?

— Я не сказал вам всей правды, — произнес Фельц. — Мой брат не пропал. Я знаю, где он. Точнее, где он был.

— Да? — Кехоре нужно было тянуть время и продолжать разговаривать как можно дольше. От выстрелов в комнате наблюдения сработало множество бесшумных сигналов тревоги. Скоро сюда сбегутся охранники со всех концов «Морозилки».

Но они задержатся в пути — внезапно осознал он. Последний экзамен был в разгаре, и это означало, что им придется расчистить себе путь. Им нужно будет сражаться с теми же врагами, что и рекрутам.

Кехора сомневался, что сможет поддерживать беседу с Фельцем достаточно долго, и тот не убьет его раньше, чем подоспеет охрана.

— Мой брат был здесь, господин надзиратель. Тут, в «Морозилке», и ощутил на себе все ваше внимание и заботу.

В комнате раздались щелчки, один, затем другой: Фельц зарядил оба своих пистолета.

— Мне понадобилась уйма времени и денег, чтобы разузнать это. Уйма. Вы даже не представляете, сколько я потратил.

— Может, имеет смысл попробовать их вернуть? Других Фельцев, кроме тебя, у нас не бывало.

На фоне отдаленных звуков битвы ответ головореза прозвучал на удивление отчетливо.

— Вы не замечаете семейного сходства? Зачем запоминать лица тех, кто тут тренируется, да? Я не удивлен.

— Я помню каждого заключенного.

— Даже тех, кто отсеялся? Тех, кто оказался бесполезен?

— Особенно их.

От тона Фельца ощутимо повеяло холодом.

— Моего брата звали Деннис Стейтон.

Деннис Стейтон? Он умер едва ли спустя неделю тренировок; смесь № 7 оказалась для него смертельной, и несколько его жизненно важных органов превратились в кровавую кашу. Не то чтобы ощутимая потеря. Деннис Стейтон был ничем не примечательным и бесполезным рекрутом.

Кехора решил сосредоточиться на деталях.

— Я дал твоему брату шанс. Как и тебе. У него просто ничего не получилось.

— У моего брата не было шанса, — возразил Фельц.

Действие стимулятора закончилось. Из-за этого голос Габриэля дрожал, но слова все так же были наполнены ядом.

— Вы ему шанса не давали. И никто другой — тоже.

— Ты ошибаешься.

— Я знал, на что иду. Я был готов. Он — нет.

Внезапно рев реактивного ранца головореза усилился. Фельц готовился сделать последний ход.

— И вы сейчас не готовы. Пришло время расплаты. Пришло время умереть.

— Расплаты? За что? — Кехора крепко сжал свой пистолет. — Его должны были казнить, Фельц...

— Моя фамилия Стейтон.

— Твой брат был преступником, Стейтон, и не особо сообразительным парнем. Если бы у него была хоть капля твоего самоконтроля, он бы провел пару недель под замком за мелкую кражу, — сказал Кехора. — Вместо этого он убил двух мирных жителей за горстку кредитов в их карманах, а потом не сумел пробежать и трех кварталов, прежде чем его схватили полицейские.

— Он был моим братом и заслуживал участи получше, чем эта адская мясорубка.

— Эта адская мясорубка приносит пользу. — Кехора осмотрел комнату, ища пути отхода. Хороших вариантов не вырисовывалось, все пути были перекрыты. — Ты же знаешь, что это так. Ты же видишь, что я сделал тебя одним из лучших убийц в галактике.

— Поздравляю с успешно проделанной работой, надзиратель, — ответил Фельц. Реактивный ранец ревел невыносимо громко для такой маленькой комнаты. — Это для вас — в знак моей признательности.

Кехора закрыл глаза. Стол не защитит его от более плотного огня. Шанса на бегство не было — в любом случае он попадет в область поражения Фельца.

Бежать некуда.

Разрывающий уши звук выстрела из пистолета Гаусса разнесся по комнате, и стол дрогнул и прогнулся от пуль, задевших его по касательной. Кто-то стрелял из другого P-45.

Затем открыли огонь из третьего. И четвертого.

Что?

Шум стих, и Кехора услышал, как на землю упало тело в тяжелой броне.

Он продолжал укрываться за столом.

— Надзиратель?

Прозвучал другой голос — тоже знакомый. Кехора улыбнулся.

— Лордс?

Дым курился, поднимаясь вверх от дул двух пистолетов в руках Лиска.

— Да, сэр.

— Отличная работа, рекрут.

Кехора поднялся.

Фельц — не Стейтон, но Кехора всегда будет помнить его под именем Фельца — лежал на боку. На спине в его броне виднелись пулевые отверстия. Кехора опустился на колени перед ним и осторожно снял с рекрута головной убор и маску. Ярко-красная артериальная кровь толчками вытекала из его рта при каждом слабом захлебывающемся вдохе, а дыхание становилось все реже.

В глазах Фельца застыли шок и удивление. Он пытался повернуть голову к Лиску, и незаданный вопрос клокотал в его горле.

Кехора потрепал Фельца по плечу. В каком-то смысле тот полностью превзошел все ожидания, перехитрив охранную систему «Морозилки», ведь его мозг был затуманен действием особых веществ во время боя. Он нашел свою цель и загнал ее в угол, обойдя бесчисленные ловушки, призванные не допустить такого развития событий.

Это доказывало, что «Морозилка» будет особенно эффективна для рекрутов получше. Если Кехора сможет донести эту мысль до самого императора Менгска, в следующем месяце ему предоставят гораздо более способных рекрутов. Разумеется, в докладе придется кое-что подкорректировать, но в этом нет ничего необычного.

Второй головорез уставился на Фельца; на лице его застыло странное выражение.

— Почему я это сделал, сэр? Я считал его другом.

— Ты — головорез, Лордс, — ответил ему Кехора.

Лиск молча обдумывал этот ответ, следя за тем, как стекленеют глаза Фельца. Наконец, он кивнул.

— Я делаю то, что должен.

Нет иной истины, кроме победы. Все прочее — прах, уносимый ветром.

— Правило «Морозилки» №9

7-я неделя

@Гелек Бранамур: @Уоррен Гельд Сегодня доктор Рэмзи присоединится к вам в лаборатории. Я разослал вам его досье, в котором есть данные о его опыте в отношении протоссов.

@Уоррен Гельд Он ни при каких условиях не должен быть допущен в комнату для препарирования. Его задача — помогать вам на этапе изучения останков.

@Уоррен Гельд: @Гелек Бранамур Просматриваю досье. Эта история с так называемым Хранителем... эти данные подтверждены?

@Гелек Бранамур:  @Уоррен Гельд Да, но я не могу указать источник. Это вызовет какие-либо сложности?

@Уоррен Гельд: @Гелек Бранамур Нет. По крайней мере, надеюсь, что нет.

Кому:  ДОКТОР ТАЛИЗ КОГАН

От кого: ДОКТОР ТАЛЕН АЙЕРС

Тема: Диссекция надзирателя

У меня нет слов, дорогая. Просто нет слов. Только что пришли результаты наших тестов.

После наших исследований других подвидов зергов я ожидал, что в ходе диссекции надзирателя мы получим типичную мешанину бесполезного генетического материала, который обычно присутствует в клетках этих изменчивых трансгенных организмов. Вспомни наше предыдущее исследование: гидралиск оказался безупречным гибридом семи или даже восьми отдельных (и крайне разнообразных) видов, дополнивших основную структуру травоядного гастропода. Покрытый острыми отростками панцирь, когти, клыки, форма челюсти, выстреливающие шипы — все эти особенности разных животных были собраны воедино. В формировании зерглинга участвовало еще больше различных видов — мы перестали считать после пятнадцатого, так как стало ясно, что среди зерглингов существует масса отдельных подвидов, т.е. еще большее разнообразие в пределах уже существующей номенклатуры. Изучением тайн ДНК этих существ можно занять весь наш исследовательский комплекс на несколько лет!

Мы ожидали похожих результатов и от надзирателя. Боже мой, я надеялся встретить еще большее генетическое разнообразие у существа, которое выступает в роли дозорного, транспорта и няньки для всех прочих зергов. Но Тализ… Генетическая матрица надзирателя является однородной на 93,726%. Не считая небольших изменений панциря и легких, мутации зергов практически не затронули этот вид.

Ты понимаешь, что это значит?

Т.А.

Кому: ДОКТОР ТАЛЕН АЙЕРС

От кого: ДОКТОР ТАЛИЗ КОГАН

Тема: RE: Диссекция надзирателя

Необходимо повторно исследовать образцы. Я не верю, что такое превосходный потенциал для мутаций никак не используется. Все существа, которых нам довелось наблюдать, были коренным образом изменены, их ДНК была смешана и переделана в эффективный инструмент, приносящий пользу всей совокупности зергов. Я не совсем понимаю, какие выводы можно сделать на основе этих результатов, но сама по себе находка весьма необычна.

Полагаю, у тебя есть гипотеза?

Т.К.

Кому:  ДОКТОР ТАЛИЗ КОГАН

От кого: ДОКТОР ТАЛЕН АЙЕРС

Тема: RE: Диссекция надзирателя

Я только что направил результаты на повторную проверку, но, пробежавшись глазами по данным еще раз, я сомневаюсь, что итоги дальнейших опытов будут сильно отличаться от уже имеющихся. То, что мы обнаружили, Тализ, позволяет предположить, что мы имеем дело с одним из двух вариантов развития событий:

1. Зерги — просто везучие твари. Те качества, которые были присущи исходному виду, полностью соответствовали биологической нише, которую надзиратель должен был занять среди зергов. Следовательно, потребовалось внести лишь незначительные изменения. Для Роя это был настоящий подарок.

Но есть и другой вариант.

2. Зерги не хотят слишком сильно вмешиваться в устройство организмов, обладающих псионными возможностями. Они понимают, насколько хрупкой может быть псионная структура и что даже самые незначительные мутации легко могутее уничтожить.

Я бы поставил на второй вариант. Устройство мозга надзирателя достаточно сложное, и нервные волокна распределены по всему раздутому от газа телу этого летучего зерга. Именно поэтому надзиратель обладает непревзойденной способностью излучать (или передавать) псионную энергию. Моя гипотеза состоит в том, что зерги не хотели лишать себя таких полезных особей, и потому ограничились изменениями тех частей тела надзирателей, которые не сильно связаны с деятельностью нервной системы.

А вот мозг надзирателя, Тализ... его воспоминания никуда не делись, хотя их и подавляет коллективный разум зергов. Они остались нетронутыми, в полной сохранности!

Т.А.

Кому: ДОКТОР ТАЛЕН АЙЕРС

От кого: ДОКТОР ТАЛИЗ КОГАН

Тема: RE: Диссекция надзирателя

Мне кажется, что ты опять забегаешь вперед, Тален. Эту твою черту я нахожу очаровательной, но для научных изысканий она бесполезна. В целом твоя гипотеза кажется мне маловероятной. К тому же, мы знаем немало случаев, когда зерги вмешивались в устройство мозга существ, наделенных псионными способностями. Или ты забыл о той проклятой женщине-призраке, которую зерги объявили Королевой Клинков? Я склонна заметить, что это свидетельство крайне активного вмешательства.

Как бы то ни было, твой энтузиазм заразителен. Почему бы тебе не зайти сегодня ко мне? Мы могли бы все обсудить.

Т.К.

Кому:  ДОКТОР ТАЛИЗ КОГАН

От кого: ДОКТОР ТАЛЕН АЙЕРС

Тема: RE: Диссекция надзирателя

Я приду, как только запротоколирую результаты тестов, дорогая. Еще я захвачу ту бутылку коньяка, которая осталась после вчерашнего. Что бы мы ни думали о Бранамуре, выбирать спиртное он умеет.

А пока мне хотелось бы, чтобы ты кое-что обдумала: знаем ли мы, в какой степени разум Сары Керриган подвергся влиянию зергов? Нам известно лишь то, что Сверхразум сильно изменил наиболее примитивные сегменты ее мозга. А вот устройство ее мозжечка, возможно, почти не претерпело изменений.

Что ж, тем лучше для нее. Если моя гипотеза подтвердится, конечно.

Т.А.

ПРОСТО НАДЗИРАТЕЛЬ

© Gavin Jurgens-Fyhrie

Надзиратели мы. Слышали Керриган мы. И передали Нам послание мы.

Нет Керриган, пропала. Безумие охватило Нас. И обезумели мы, родившиеся после Воплощения.

Но вспомнили некоторые мы.

Вспомнили древнюю родину мы. Голодное потомство вспомнили мы.

И страх вспомнили мы.

К Нам воззвали мы. Спасение пришло от Нас. Воплотились мы.

Долгожители мы. Язык цвета и мысли вспомнили мы. Считать научились мы.

Стенали мы. Многие пали от рук не-Нас, но…

Не умерли Один и Один — создание и пара его из тьмы веков.

Пока наши мысли были погружены в сон, служили мы. Воспоминания вернулись, и вместе стали мы.

На линии горизонта ждут Один и Один.

С той стороны спокойствие Нас. Вернется Керриган. Это знаем мы.

На другой стороне — безумие.

Одиночество.

На линии горизонта удержимся мы. Погибли наши сородичи. Погибли наши потомки.

Последние — остались мы.

Один и Один.

* * *

За десять минут до своей смерти Разек рассматривал новую базу пиратов с чувством глубочайшего удовлетворения.

Он стоял на смотровой площадке бывшей академии призраков на Тарсонисе. Огромное полуразрушенное здание было отделано снаружи шлифованными плитами из черного мрамора, покоившимися на неостальном каркасе. Академия находилась на безжизненной главной площади города напротив разрушенного памятника. От памятника какому-то герою канувшей в лету Конфедерации остались лишь искрошившиеся каменные стопы на пьедестале.

Пять лет назад на Тарсонисе, столичной планете Конфедерации, высадились зерги. За несколько дней по вине зергов и протоссов погибли миллиарды человек. Теперь Тарсонис стал планетой-призраком, и только ветер выл в холодных каменных залах, овевая ржавые остовы разрушенных небоскребов, окружавших академию. Тарсонис, несомненно, был жутковатым местом, но после того, как улетели отряды зачистки Доминиона, здесь практически никого не осталось.

Разек хищно улыбался и почесывал множество шрамов, покрывавших шею. Здесь никого не было… кроме его пиратов, разумеется. Еще было немного доминионских патрульных. Их было даже слишком немного.

Конечно же, академию еще предстоит привести в порядок. Пиратам удалось получить доступ к уровню A и выше, а шахты лифтов уходили вниз до самого уровня Z. Разек прикурил сигарету и со свистом выпустил дым через зубы. Кто мог знать, какие любопытные и недешевые секретные штуки Конфедерация спрятала в недрах академии?..

Он моргнул. Крохотная белая точка прочертила короткую линию в небе Тарсониса, затем линия изогнулась, и точка двинулась обратно, прямо к...

Разек только и успел неловко ухватить коммуникатор, когда медэвак Доминиона, сверкая выхлопами двигателей, завис над покрытым пылью двором академии. Восемь морпехов в силовой броне спрыгнули с загрузочной рампы корабля, их ботинки ударились о землю с металлическим лязгом, подняв клубы пыли.

Сера и Бурмус, которые стояли в дозоре у входа в туннель под разрушенным памятником, смотрели за происходящим, разинув рты. Только Сера успела выхватить пистолет, прежде чем четверо морпехов коснулись бронированными коленями земли и открыли огонь из винтовок Гаусса. Выстрелы из C-14 насквозь пробили тела дозорных, и те упали на землю бесформенной кучей мяса.

С того момента, как Разек заметил корабль, прошло от силы секунд двадцать. Его руку, сжимавшую коммуникатор, который он так и не успел использовать, била мелкая дрожь.

Один из морпехов в видавшей виды помятой броне покинул строй и двинулся к туннелю. С жутким воплем на него выбежал Майлс с этим его проклятым ножом в руке. Морпех перехватил его руку и сломал запястье, а затем играючи проломил ему череп тыльной стороной ладони. Мозги идиота Майлса забрызгали пыльную площадь.

— Разек! — заорал Лом по коммуникатору. — Это морпехи! Они всех убили!

«Еще не всех», — подумал Разек, направляясь к лифту и доставая из кобуры свой пистолет Гаусса. — «Но уверен, что у них неплохие шансы с нами разделаться».

* * *

Четверо морпехов Доминиона попарно продвигались вперед по темному коридору, и их скафандры заслоняли свет, пробивавшийся через передний шлюз. Они включили фонари на груди, и те осветили двери лифта подрагивающими кругами.

Вдруг прямо в круг света выскочил покрытый шрамами пират — ну прямо как неопытная стриптизерша — и выдал короткую очередь из игломета. По чистой случайности один из снарядов задел сервопривод на ноге скафандра одного из морпехов. Солдат опустился на колено, сразу же поднял свою C-14 и открыл ответный огонь. Выпущенные из винтовки иглы прошили грудь пирата по диагонали, и тот упал на пол, развалившись на куски.

А затем показались и остальные пираты, движимые либо потерей самообладания, которую часто принимают по ошибке за храбрость, либо просто отчаянием. Замыкающий морпех бросил гранату к дверям лифта — она упала за спины ринувшимся в самоубийственную атаку пиратам.

Пламя и заостренные стальные осколки полетели обратно по коридору. Но пираты просто так не исчезли. Вернее, не совсем.

Сержант Бэйтон открыл покрывшийся трещинами визор своего шлема, с его скафандра стекала кровь и прочая дрянь.

— Рядовой Берри? — спокойно и вежливо начал он, стряхнув кусочки пиратов с механических рук скафандра. — Вы применили очень смелый и нетривиальный тактический прием.

— Спасибо, сержант!

— Не за что. Видите ли, большинство нормальных пехотинцев назвали бы солдата, швыряющего осколочные гранаты в закрытом помещении, безмозглым кретином!

Сержант Бэйтон медленно протянул руку и со злобой выхватил винтовку из рук рядового Берри.

— Верну обратно, когда научитесь стрелять по-человечески, рядовой.

— Но…

— Не сочтите за дерзость, сержант, — сказал рядовой Келл Доус, который все еще не встал на ноги после того, как в него так удачно попали, — но у Берри инстинкт самосохранения совсем как у мотылька рядом с веспеновым факелом. К тому же, гранаты ведь так обалденно взрываются. Так что он не виноват.

— Я искренне рад, что ты так считаешь, ведь ты только что вызвался помочь ему отскребать несчастных со стен этого коридора.

— За что, сержант?!

Четвертый морпех поднял механическую руку. Что-то капало с потолка.

Рядовой Кастон Гейдж поднял визор как раз вовремя, так как спустя секунду он уже повернулся к стене и опорожнил свой желудок.

Берри поднял руку.

— Сержант, мне и потолок мыть придется?

— Внимание всем бойцам! — с наигранной серьезностью сказал Келл в коммуникатор, встроенный в шлем. — Важная новость. Рядовой Гейдж исторг из себя слизь. Возможно, он подвергся заражению.

Сержант Бэйтон вздохнул и устремил взор к небесам, лишенным милосердия.

— Эх, салаги.

* * *

Морпехи завершили зачистку, вылезли из скафандров и принялись планомерно наводить порядок, чтобы сделать верхние уровни академии пригодными к обитанию. Прошло десять часов. Коридор, ведущий к выходу, был вычищен в соответствии с крайне строгими стандартами сержанта. Должное внимание было уделено и длинной общей столовой на втором этаже. А вот Кастону до сих пор не удалось смыть с себя клеймо позора.

— Эта штука проделала дыру в неостали, — божился Келл. — От-врат-но! Мне в глаза падали куски поджелудочной…

— Да ты просто эксперт по анатомии, придурок, — заметил рядовой Валлен Вульф из кухни. Он был единственным, кому в отряде доверяли заниматься стряпней.

— Мне на глаза шмякнулось что-то, похожее на поджелудочную железу, — продолжил Келл, показав Валлену свой любимый средний палец.

Морпехов-новобранцев, которых сержант Бэйтон нежно назвал «свежим мясом», послали на пустынную планету для охраны заброшенной академии. Они также должны были в течение нескольких недель проводить учебные маневры в заброшенных небоскребах и разграбленных магазинах. Бэйтон был на седьмом небе, так как им все же удалось поучаствовать в настоящей перестрелке.

Морпехи были неопытными новобранцами, но на скафандрах была установлена мощная защита, индикаторы прицеливания и обнаружения угроз, позволявшие бить точно в цель. У пиратов не было ни единого шанса.

— Да мы просто хреновы короли войны! — заявила рядовая Ханна Саул, с грохотом распахнув дверь.

— Ну, ты-то у нас королева, — весело сказал Берри. Он был младшим в отряде и в свое время учился ни много ни мало на факультете ксенобиологии. Он пошел в армию, чтобы оплатить учебу.

— Спасибо, — сказала Ханна и прикурила отвратительного вида сигару. — Без тебя бы я не вспомнила.

— Не курить в столовой, чтоб вас всех! — зарычал с кухни Валлен, согнувшийся над окутанной паром кастрюлей.

— Погодите, — сказал Келл. Ханна тем временем вернулась к двери, высунула руку с сигарой в коридор и нагло уставилась на Валлена. — Мы, кажется, ушли в сторону от темы.

С силой сжав ствол снайперской винтовки Bosun FN92, Кастон гневно посмотрел на Келла.

— Мы вышибли дух из пиратов, — с невинным видом произнес Келл, а сам недоуменно уставился на Кастона, спрашивая «Чего надо?» одними губами.

— По большей части надо благодарить скафандры, — заметил рядовой Дэкс Дэймен, проскочивший под вытянутой рукой Ханны.

Неумелые пираты и граната, кинутая Берри, вывели из строя два лифта из трех. На протяжении шести часов Дэкс пытался перезапустить генераторы, восстанавливал электрику и разбирался в сложной системе безопасности академии.

— Эти скафандры — просто мусор, — сказал Валлен. — Армейская модель 5-4, которую модернизировали на фабрике моей семьи…

— Постой, приятель, — сказал Келл. — Ты что, из тех самых Вульфов? Владельцев «Вульф Индастриз»? Ты знала об этом, Ханна?

— О да, — ответила Ханна. — Кажется, он говорил об этом где-то раз пятьсот уже.

— Ха, — хмыкнул Валлен и натянуто улыбнулся.

— А я не слышал об этом, — сказал Кастон с облегчением, надеясь, что издевки наконец прекратятся.

— Это потому, что блевал слишком громко, — подколол его Келл.

— Валлен у нас восхищается Менгском… — начала рассказ Ханна.

— Императором Менгском, — поправил ее усевшийся в углу Дэкс.

— Его Величество, Его Светлость, Вечный Император Менгск Первый, — продолжала Ханна, театрально пав ниц. — Вот он и решил последовать примеру своего кумира, оставить богатство и разделить тяготы жизни простых мужчин…

— И женщин, — услужливо добавил Берри.

— Спасибо тебе, Берри, — сказала Ханна, — я снова запамятовала. Значит, простых мужчин и женщин — теперь вопросов нет? — …и завоевать почести на поле брани. А потом, если он будет хорошим мальчиком и все сделает как надо, ему дадут принести в жертву целую планету ради… Ой, привет, сержант!

— Ой, да не обращайте на меня внимания и продолжайте ругать власть, рядовая Саул, — сказал сержант Бэйтон, выйдя на свет из темноты просторной столовой.

Он и без скафандра был очень крупным человеком, а сквозь коротко стриженные волосы на голове проглядывал большой шрам.

— Да она просто шутила, сержант, — сказал Келл без тени улыбки на лице.

— Тебе не кажется, что на сегодня тебе хватит заступаться за сослуживцев, а? — сказал Бэйтон, вздернув бровь. — Да хрен с ним, мне все равно. Ей в армии служить, пока ласты не склеит, и мне тоже. Должны же у нее быть какие-то привилегии, правильно? Только надо выбирать, где и когда, черт возьми, ими пользоваться.

Он долго и напряженно смотрел ей прямо в глаза, пока она не кивнула. Бэйтон начал принюхиваться.

— Да здесь у вас настоящий пир. Ты прямо ангел милосердия, рядовой Вульф. А где там наш медик и рядовой Дрюмар? — на его лице появилось выражение ужаса. — Надеюсь, они не вместе улизнули?

— Нет, — сказал Кастон, — я видел, как рядовой Дрюмар направляется к обзорной площадке. А капрал Соун, кажется, у себя в комнате.

— Не нравится она мне. Она разговаривает с нами так, будто мы уже покойники, — сказал Дэкс, и все морпехи в порыве удивления одновременно повернулись к нему. Дэкс редко высказывался на чей-либо счет. После призыва он прошел ресоциализацию за какое-то преступление. Согласно всеобщему мнению, в голове у Дэкса осталось совсем немного от, собственно, Дэкса.

— Будь я на ее месте, с тобой бы я иначе и не говорил, — сказал Бэйтон, который пришел в себя первым. — Она постоянно развозит сопливых призывников и поднимается по тревоге каждый раз, когда один из вас, хлюпиков, ушибет коленку. Рядовой Гейдж, сходи за нашим блудным морпехом. Бойцам отряда пропускать обед запрещается.

Понимая, что лишние разговоры с Бэйтоном ничего, кроме неприятностей, не принесут, Кастон вскинул FN92 на плечо и пошел выполнять приказ.

Лифт начал подниматься. Кастон закрыл глаза и приложил руку к дребезжащей стенке кабины. Он всегда улыбался, когда было нужно, и вел себя как полагается. Он не допускал проколов.

Теперь он кричал изо всех сил в звукоизолированной кабине лифта и молотил кулаками по стене в надежде, что эти резкие удары помогут избавиться от объявшей его слабости.

* * *

Кастон вышел из лифта, собрался с мыслями и слегка улыбнулся. В этом не было необходимости — рядовой Марк Дрюмар в это время пристально смотрел в окно, разглядывая темные очертания города; освещенные лунным светом разрушенные небоскребы походили на надгробия.

— Марк, сержант говорит, что пора идти на обед.

— Я не голоден, — ответил Марк.

— Ага. Ну, он говорит, что ему это без разницы, — дружелюбно сказал Кастон. — Ты же его знаешь.

— Не нравится мне это, — выпалил Марк.

— Да он нормальный мужик, — недоуменно произнес Кастон.

— Я не о том, — быстро ответил Марк, повернувшись к нему лицом. — Я про сегодняшний бой. Мы убивали людей. Я думал, что готов к этому, но я застрелил ту женщину. Ее на куски разнесло.

На душе у Кастона стало очень скверно. У него задрожали руки. Ему нужно было что-то сказать, чтобы перевести стрелки, пока разговор не зашел в опасное русло.

— Она была мразью, — сказал он.

Вот дерьмо…

— Чего? — спросил Марк, нахмурив брови.

— Она бы тебя прикончила. Она же пыталась тебя убить, друг, — ответил ему Кастон, надеясь исправить положение.

— Да, я знаю, — сказал Марк, и Кастон немного расслабился.

— Но я вот смотрел на этот город, — продолжал Марк, — и думал. Мы всю дорогу сражаемся с мятежниками, пиратами, зергами, протоссами. Наши планеты погибают, а мы продолжаем убивать друг друга. Зачем?

Кастон резко и шумно выдохнул.

— А что нам остается? Поболтать с ними? Они нас уничтожить хотят, балбес.

Марк моргнул.

— После того, что случилось сегодня, я надеялся, ты поймешь.

— Я не трус.

— И я не трус, — сказал Марк, противопоставивший гневу Кастона грустное спокойствие. — Я просто больше не хочу этим заниматься.

Кастон отвернулся от него и подошел к окну, стекло которого было давно выбито. Он сжал кулаки с такой силой, что они побелели. В воздухе витал резкий запах ржавчины и разложения.

Кастон выдохнул.

— С нашими врагами не договориться, — сказал он. — Оглянись вокруг, Марк. Ты хочешь сложить оружие? Так вот, они убьют тебя, и неважно, будешь ты вооружен или нет. Они… они сожгут твой дом. Им плевать, будешь ли ты сопротивляться.

Повисло молчание.

— Кастон, — произнес Марк, прерывая затянувшуюся паузу, — ты откуда родом?

— Да как ты не понимаешь? — сказал Кастон, зашагав по кругу. — Это неважно! Без разницы, с какой ты планеты! Они захватывают наши города, уничтожают их с орбиты. Отсидеться в тылу не получится, Марк. Если мы не дадим отпор, то нам конец.

Позади Марка меж башен двух небоскребов медленно пролетели два каких-то объекта. Это было что-то непонятное: крупные мешки, с которых свисали странные отростки. Кастона как будто с ног до головы окатили ледяной водой из ведра.

Он впервые увидел надзирателей, поднимавшихся над горизонтом, словно огромные опухоли, незадолго до гибели Мар Сары. О зергах тогда никто не слышал, и он сидел на крыше дома родителей, наблюдая, как они заслоняли солнце.

Он лишь отрывочно помнил, что произошло в тот день. Полчища мельтешащих муталисков заполонили небо, закрыв его, как огромные тучи. Кастон помнил, как он прятался за дверью подвала, с другой стороны которой находилась его мать, и как когти пришельцев пронзили плоть и разрезали дерево. Он помнил, как отец взял его за пояс своими загрубевшими руками и втолкнул на последний корабль, в то время как на трап уже лезли зерглинги, а сверху за ними следили надзиратели…

Кастон скинул с плеча FN92 и оттолкнул Марка в сторону.

— Кастон, ты чего?..

Через оптический прицел можно было прекрасно разглядеть надзирателей, несмотря на ночной мрак. Это были большие комки пульсирующей иссиня-красной плоти, местами покрытые панцирем и заостренными костями. Их длинные сегментированные ноги время от времени подергивались; сверху была хмурая голова. У каждого существа было несколько россыпей неярко сверкавших глаз: у надзирателя покрупнее они были лиловые, а у того, что поменьше, — зеленые.

Они зависли между двумя зданиями и развернулись друг к другу. Если бы они не были отвратными чудовищами, то Кастону могло бы показаться, что они общаются.

Он поймал голову одного из надзирателей в перекрестье прицела. Пропал тот страх, обуявший его в коридоре академии, ушла его слабость.

— Кастон, — позвал его Марк. — Я слышал о том, что случилось. Все зерги теперь одичали, ими никто не управляет. Они безвредны.

— Вот и славно, — сказал Кастон и нажал на спусковой крючок.

Голова одного из надзирателей накренилась. Существо спланировало в развалины ближайшего здания и мягко опустилось на бетон, словго старый пустой мешок. Пурпурные глаза один за другим померкли.

С леденящей душу медлительностью оставшийся в живых надзиратель повернулся к Кастону и уставился прямо на него. Зеленые глаза сияли в темноте, и Кастон встретился взглядом с этой тварью. Зерг видел его.

Кастон выстрелил, но промахнулся. Надзиратель выпустил часть газа, позволяющего ему летать, и уплыл влево, скрывшись за краем здания.

— Я на это смотреть не буду, — сказал Марк.

Кастон не обратил на него внимания, продолжая водить прицелом над горизонтом из стороны в сторону. Он застыл в ожидании; за его спиной с жужжанием закрылись двери лифта.

Прошел целый час, но зеленоглазого нигде не было видно. С кислой миной Кастон снова вскинул винтовку на плечо и спустился на нижний уровень.

* * *

Больше не Один и Один мы.

Одни мы. Одинокие мы. Последние из нашего рода мы.

С грустью и гневом уносимся мы от горизонта. Из объятий уходим мы и спешим...

к безумию.

К одиночеству.

Мы… мы…

Одни. Мы последние из нашего рода.

Мы, рожденные сейчас, не вспомним, что было до Воплощения. Наш мир будет забыт.

Необходимо возмездие. Должно быть наказание.

Мы накажем их.

Мы?

Я…

Я накажу их.

И Я поведу Нас.

* * *

Кастон, Келл и Марк продвигались по узкой улочке, с обеих сторон которой возвышались разрушенные здания. В разбитых окнах, похожих на пустые глазницы, была лишь тьма.

С одной из крыш прогремел выстрел из винтовки. Снаряд молниеносно достиг цели и попал в бронированную ногу Келла, окропив асфальт красной краской. Кастон и Дрюмар бросились в укрытие за проржавевший кузов дорогого автомобиля.

— Опять в ногу! — проворчал Келл, послушно упав на измазанное краской колено, и пополз к своим товарищам по отряду.

— И это у тебя называется «насмерть застрелить», рядовой Берри? — прорычал сержант Бэйтон по открытому каналу связи.

— Простите, сержант, — ответил ему засевший на крыше Берри. Винтовка грохнула еще раз, но второй выстрел прошел где-то в метре от Келла. Кастон определил, откуда велась стрельба, и увидел, как ствол винтовки скрылся за краем крыши. На внутренней стороне визора отобразился контур скафандра Берри, скрывшегося за бетонной стеной.

— Цель обнаружена, — с ухмылкой сказал Кастон. — Извини уж, Берри.

— Отлично, рядовой Гейдж, — сказал сержант Бэйтон, послышался щелчок затвора. — Можешь вставать. Мои поздравления.

— Да чтоб тебя, Гейдж! — воскликнул Келл, который наконец дополз до товарищей. — Ты уже четырнадцать человек сегодня угрохал. Оставь и нам кого-нибудь!

Присевший за его спиной Марк отвернулся. Его лицо было скрыто визором.

Они прибыли на планету два дня назад. Кастон ожидал, что Марк донесет на него, заявит о его неблагонадежности и неуравновешенном поведении. Но этого не случилось, и Кастону удалось справиться с первоначальной неловкостью. С прошлого дня они приняли участие уже в десятке учебных занятий, и он почти всегда был на первом месте.

Убийство надзирателя помогло ему прийти в себя. Наконец-то он встретился лицом к лицу с врагом и смог выстрелить. То, что случилось в коридоре, было лишь досадным недоразумением. Он больше никогда не станет колебаться и не даст слабину. Вселенная битком набита врагами человечества и предателями, а он морпех, которому платят за то, чтобы он изводил эту мразь.

Жизнь прекрасна.

— Сержант, вот я не понимаю, — спросил Келл, — почему мы притворяемся, что воюем с липовыми повстанцами, когда на планете полным-полно настоящих зергов?

— Потому что они дикие, рядовой, — ответил ему временно исполняющий обязанности командующего повстанцами Бэйтон. — Они опасны, но разобщены и не представляют настоящей угрозы.

— А учения, что, представляют? — сказал Келл, выглядывая из укрытия.

Выстрел сержанта пришелся Келлу прямо в визор шлема, и тот рухнул на землю. Солнце сияло прямо за спиной сержанта, и Кастон ничего не увидел.

— Ой, — простонал Келл, лежа на спине. — Меня убили мятежники-дилетанты, какой позор!

— Дилетанты?! — подключился к разговору Вален, затаившись в своем укрытии. — Да как ты смеешь?!

— Точно, — поддержала его Ханна. — Мы, между прочим, мятежники-ветераны.

— Вот именно! — не утихал Валлен. — Мы не бреемся и не моемся. А еще мы вроде как освобождаем гражданских от гнета диктатуры и сжигаем их дома.

— Ну, это если верить пропаганде, — пробурчала Ханна. — Но на самом деле мы — незаконно выселенные граждане, озабоченные политической ситуацией...

— Закончил сканирование, — перебил ее Дэкс.

Он остался в здании академии, чтобы наладить работу систем базы, и радиопомехи делали его голос еще более монотонным.

— Все чисто.

— Незачем так расстраиваться, рядовой, — сказал сержант Бэйтон.

— Он разговаривает так с тех пор, как вербовщики прочистили ему мозги, сержант, — сказала Ханна.

— Значит, нам очень повезло, что за него может говорить солдат, которого в скором времени расстреляют за приступы остроумия!

— Да я просто изображаю мятежника, — радостно ответила Ханна.

— Ругани маловато, — сказал Валлен.

— Погодите, — вклинился Келл. — Если бы я стал мятежником, то мне можно было бы ругаться, поджигать все вокруг и не мыться? Я, кажется, не на той стороне воюю.

— Тебе еще и жениться на сестре не разрешают, — заметил Валлен.

— Проклятые мятежники!

— Рядовые Саул и Вульф, — обратился к солдатам Бэйтон, — не могли бы вы прекратить свой хренов треп и выдвинуться на юг к моей позиции?

Кастон прищурился, и начал осматриваться через прорехи в проржавевшем металле. Сержант был хитрый сукин сын. Любые сведения о том, где он может находиться, должны быть уловкой… Кастон застонал.

— Вы ведь зашли к нам в тыл, да?

— Ну поди ж ты! — воскликнул Бэйтон, показавшись на одной из крыш с винтовкой в руках. — Хитрый рядовой раскрыл мой коварный план. Мне надо немедленно с позором уйти в отставку. Ну так что, куда мне вам лучше выстрелить?

— Приближаются зерги, — сообщил Дэкс по радио таким тоном, будто вел прогноз погоды.

По выделенному каналу отряда шипела статика.

— Это часть тренировки, сержант? — спросил Берри.

— Нет, — спокойно ответил сержант Бэйтон. — Выдвигаемся обратно к академии и побыстрее, солдаты. Где противник, рядовой Дэймен?

— Сенсоры засекли крупного зерга к югу от вашей позиции. Я попытаюсь…

Морпехи помогли товарищам подняться на ноги и засуетились. Дэкс громко выдохнул прямо в микрофон на шлеме, и морпехи вздрогнули.

— Я нашел его, сержант. Это просто надзиратель, он не опасен.

* * *

Я нашел рабочего и воззвал к нему. Он не послушал меня. Безумие заразило Нас. Безумием болен Я. Индивидуальность и есть безумие.

Я призвал всю мою волю. Она противилась, но подчинилась. Она стала гнездом для Нас.

Для моих Нас.

Я не Сверхразум, Я не Керриган, Я не целый разум. Моя воля ограничена.

Вести одного больно. Вести больше — невыносимо.

Чтобы наказать не-Нас, Я должен быть осторожен.

Из личинок Я призвал взрывающихся. Я приказал им спать, и они уснули.

В своем чреве Я несу их.

Из личинок Я призвал крылатых. Я управляю ими моей волей. Невыносимая боль.

Они будут выжидать.

Они должны ждать.

Я привлеку внимание не-Нас. Я не внемлю безумию и…

Ты один…Ты слаб… Твой мир мертв… Ты мертв… Все мертво…

Я не внемлю безумию!

...

Крылатые подождут.

Они должны ждать.

* * *

— Вот же тварь, — сказал сержант Бэйтон и положил руки на перила, его перчатки тихо звякнули.

— Давай еще раз.

Кастон так и сделал. Целиться из винтовки, когда все на тебя смотрят, было сложнее, но надзиратель был таким здоровым, что заслонял собой небоскребы. А Кастон однажды сбил выстрелом с ограды десятиножку во время песчаной бури.

Он выстрелил в надзирателя. И промазал.

— Твою ж мать, — сказал Келл. — В этот раз я видел. Он увернулся от пули. Как ему это удалось?

— Наверное, он понял, что мы стреляем, и...

— Хрень полная, — сказала Ханна. — Надзиратели не настолько умные.

На широкой смотровой площадке становилось тесно, не в последнюю очередь из-за того, что все морпехи до сих пор были в броне. Пришла и капрал Соун, их медик и пилот. Почти болезненно худая, она стояла в дальнем углу, не сводя мрачных серых глаз с надзирателя.

— Они всегда такие здоровые, сержант? — спросил Келл.

— Почти. Этот повидал не одну битву. Только глянь на его шрамы.

Все подались вперед. На Тарсонис опускалась ночь. Неровные полосы света покидали городскую площадь, заполняя площадку длинными тенями.

— Ни в одном из описаний, которые я читал, не говорилось про то, что они уклоняются от пуль, — сказал Берри, и в его голосе не было привычной жизнерадостности.

Это заметил только Кастон. Взволнованный Берри — это все равно что любая эмоция Дэкса. Неестественно.

— Это, — сказала Ханна, закуривая одну из любимых сигар Валлена, — какое-то засекреченное дерьмо. Зуб даю. Небось, сбежал из тюрьмы Конфедерации.

— Ага, — сказал Валлен и, дотянувшись, небрежным жестом выхватил сигару из ее рта закованными в броню пальцами и выкинул в окно. — Хитроумная боевая машина. Подбирается к врагу и кружит возле него.

— Да, странно, — сказал Келл. — Тут куча штук, возле которых можно кружить, чего сразу мы-то?

Кастон невольно взглянул на Марка. Морпех уже смотрел на него с безмолвным вопросом. Кастон отвернулся, стиснув зубы так, что челюсть заныла. Нет, он не будет рассказывать отряду. Нечего рассказывать. Сказать, что зеленоглазый надзиратель прилетел сюда, потому что он убил лиловоглазого — значит, признать, что надзиратель его запомнил. Что у безмозглой твари есть разум.

Надзиратель опустился, спрятавшись за относительно безопасной баррикадой обугленных обломков. Кастон прислонил FN92 к стене и вскинул С-14.

Капрал Соун, похоже, что-то решила, подошла к Бэйтону и заговорила шепотом, который Кастон едва мог расслышать.

— ...Уходить... Будут еще... Прямо сейчас.

Бэйтон опустил взгляд, задумавшись, затем ответил почти так же тихо:

— Или эта тварь не представляет угрозы, или бежать уже поздно. Здесь безопаснее.

Соун не стала спорить. Она пожала плечами и вернулась в свой угол.

Сжав С-14 так сильно, что пальцы заныли в перчатках, Кастон принял решение.

— Нам надо пойти туда. Выследить его и убить.

Все посмотрели на него так, будто он предложил им пойти прогуляться голышом.

— Там же темно, — сказал Келл.

Да неужели, никто и не заметил.

— Неважно. Надзиратели могут перевозить рабочих. Рабочие могут строить ульи. Надо убить его, пока он не атаковал.

По комнате прокатилось почти осязаемое, тянущее напряжение.

— Ты прав, — серьезно сказал Келл. — Пойдем разомнемся.

Он сгорбился, опустил руки и зашевелил ими, сжимая и разжимая пальцы. Неуклюжими шажками он подобрался к Кастону.

— О-о-о. Я лета-аю. Пристрели меня, пока я на тебя не шлепнулся. Клац-клац.

Хихиканье Ханны показалось Кастону громче, чем оно было на самом деле. Он пихнул Келла – тот упал на пол, громыхая броней, – и указал на окно.

— Идиот! Ты его видишь? Это не шутки! Там зерг!

— Вообще-то, с пола мне ни черта не видно.

Остальные морпехи загоготали — все, кроме Бэйтона, чье лицо было мрачнее грозовой тучи, и капрала Соун, которая за всю жизнь, наверное, ни разу не улыбнулась.

— У зергов нет личности, Кастон, — улыбаясь, сказал Берри. — Надзиратели передают приказы, но сами их не отдают. Без лидера они с катушек съезжают. Этот, небось, забрел из какого-то небольшого улья в Эвен-Парк.

— Это не бред, — продолжал настаивать Кастон. — Эта тварь следит за нами!

Улыбки в комнате померкли, когда они поняли, что Кастон может быть прав. Сержант Бэйтон опустил руку на плечо Кастону.

— Спокойно, рядовой, — пробормотал он. — Нечего тут сцены устраивать.

Берри этого не заметил. Наверное, он думал, что сможет помочь своими словами.

— Надзиратели, вообще-то, не охотятся. И их предки — тоже. Гаргантис проксима были полуразумными травоядными, пока их расу не ассимилировал рой зергов. Они были социальными созданиями, а их язык основывался на псионике движениях щупалец и цветах. Да, и малоизвестный факт, — Берри просто сиял, — они умели скорбеть.

— Скорбеть, — монотонно повторил Кастон, глядя то на зерга, то на явно спятившего рядового.

— О да, — радостно подтвердил Берри. — Считается, что они могли жить целые века, но когда один из них умирал, они все окрашивались в небесно-голубой цвет. Такой цвет, как у неба с правильным содержанием кислорода и азота, конечно. Ну, неважно! Этот теперь не является частью роя, он дикий, но безобидный.

Кастон кинул взгляд на сержанта. На лице Бэйтона ясно читался приказ: «Заткнитесь, рядовой Гейдж».

Он повернулся, чтобы посмотреть, как надзиратель продолжает кружить у границы академии, и моргнул. Зерг приближался к ним, поднимаясь над вершинами башни отеля подобно лиловой луне. Морпехи засмеялись, и некоторые вскинули С-14, чтобы потренироваться в стрельбе по движущейся мишени. Настроение, к счастью, снова вернулось в русло привычных безобидных насмешек, присущих отряду «свежего мяса».

Что-то проскользнуло по комнате — невидимое, неосязаемое и сосредоточенное. Кастон отшатнулся. Берри и Валлен тоже, но они поочередно пришли в себя, только головой помотали. Больше никто ничего не заметил.

Это был надзиратель, и от него исходил безмолвный приказ. Это было не слово «сейчас». Это была квинтэссенция слова «сейчас», которая ощущалась как приказ.

Надзиратель поднял голову и уставился на Кастона сияющими зелеными глазами. Он его узнал.

Кастон зашипел сквозь зубы. Он представил, что оказался прав. Зеленоглазый выпустил где-то рабочего, и этот рабочий создал улей. А если надзиратель знал, что все поднимутся посмотреть, как этот… это безмозглое существо кружит возле академии?

И зачем бы ему приближаться, если только он не хотел привлечь к себе внимание?..

Кастон резко развернулся — и тут же скрежещущий рой муталисков хлынул на них сверху; их насекомоподобные тела дергались под кожистыми крыльями в предвкушении. Вытянув хвосты вперед, они одновременно выпустили рой прожорливых паразитов.

Осколки неостали и множество чакрумов разлетелось по смотровой площадке.

Кастон закричал. Бритвенно-острые обломки металла поцарапали его нагрудник, а куска брони на плече попросту не стало. Задыхаясь, он пошатнулся, глядя на царящую вокруг бойню. Марк упал на колени, царапая металлическими пальцами шлем, а на месте, где было его лицо, клубился красный пар. У Берри головы не было вообще. Никто из них даже не опустил...

— Опусти! Свой! Чертов! Визор! И стреляй! Рядовой! — проревел сержант Бэйтон, встряхнув его за воротник.

Кастон с радостью уцепился за приказы. Он опустил визор и оглянулся через плечо на надзирателя. Но его там уже не было.

* * *

Я больше не удерживаю крылатых своей волей.

Я поднимаюсь в облака. Меня тяготит смерть крылатых.

Изгибы мира внизу. Холод вверху. Я хочу взлететь.

Я не хочу этого делать.

Я хочу это сделать.

Я — Один. Не-Мы должны познать страх. Должны познать безумие. Он должен познать страх и безумие.

Наказание должно свершиться.

* * *

Оглушающий грохот выстрелов С-14 сотряс смотровую площадку, отражаясь от окружающих ее небоскребов. В груди муталиска образовалась сквозная рана, и он упал, пропав из виду. Еще один выпустил в Кастона струю огня и, крутясь, улетел вдаль.

Оставшиеся двое внезапно задрожали и развернули ядовитые жала друг на друга, шипя и крича. Остатки отряда «свежего мяса» сосредоточили огонь на озверевших муталисках. Твари разлетелись на ошметки влажной плоти.

Винтовка Кастона сухо щелкнула — патроны кончились. Несколько секунд он тупо смотрел на мигающий на экране ноль, а затем осознал, что это значит, и перезарядил ее.

Пол из неостали превратился в расплавленную массу кислоты и умирающих чакрумов. Марк упал ничком, повернув голову набок. Внутри не осталось ничего, кроме крови и костей, но в мыслях Кастон еще чувствовал тяжесть его спокойного, грустного взгляда.

Он убрал С-14 и с кулаками двинулся к Келлу.

Не сбиваясь с шага, сержант Бэйтон врезался в него, отпихивая к стене.

— Не сметь, рядовой!

— Я пытался их предупредить, а он только ржал. И они теперь мертвы!

— Да, мертвы, — сказал Бэйтон, откидывая визор. Мускулы на его шее и челюсти нервно дергались. — Так посмотри на него. Думаешь, каково ему сейчас?

Кастон посмотрел на Келла, молча стоящего над телами Марка и Берри. Тот отвел взгляд.

— Так, морпехи. Вот как мы поступим. Мы сейчас доберемся до шлюпки капрала Соун. Мы уходим. И все это будем делать максимально быстро.

— К черту, сержант, — сказала Ханна, поднимая визор и сплевывая. — Мы разделаемся с этим надзирателем.

— Точно, — сказал Валлен.

— Ох, простите, — отозвался сержант Бэйтон. — Вы, наверное, новенькие. Вот то, что я сейчас сказал, в наших войсках называется чертов приказ. А теперь...

В тридцати метрах к западу от академии остов небоскреба окрасился зеленым светом и взорвался. Фундамент разлетелся на куски, и небоскреб ударился о бетон с пустым, зубодробительным грохотом, а затем упал набок, превратив почти полкилометра заброшенных зданий в кашу из обломков и густого черного дыма.

Потеряв дар речи, морпехи отвели взгляды от разрушений и посмотрели в небо.

Второй гиблинг, которого сбросил надзиратель, ударился о посадочную площадку. Последовала вспышка зеленоватого огня — это взорвались транспортная шлюпка и злополучный пиратский крейсер.

— Все в лифт, живо! — заорал Бэйтон и ударил кулаком по панели. С тихим звоном двери единственного работающего в академии лифта открылись. Соун почти инстинктивно пошла первой. Кастон последовал за ней, начиная понимать, как не защищенному броней врачу удалось прожить достаточно долго, чтобы заработать такой пронизывающий взгляд.

Валлен, Ханна и Дэкс пошли следом. Келл до сих пор так и не пошевелился. Зарычав, Бэйтон схватил оцепеневшего морпеха, запихнул его в переполненный лифт и нажал кнопку внутри.

— Дэкс.

— Сержант?

— Отставить придуриваться и доставить всех на нижний уровень. Все ясно?

— Да, сержант. Как вы узнали?

— Перестань. Я тысячу Дэксов повидал. Я сержант, рядовой.

— А вы... вы заходите в лифт, сержант? — спросила Ханна.

Бэйтон улыбнулся.

— Разуйте глаза, рядовой Соул. Места нет.

Двери захлопнулись, и они начали спускаться.

Судя по дрогнувшему лифту, следующий гиблинг ударил прямо в центр смотровой площадки.

* * *

Я спускаюсь. Огонь и дым поднимаются навстречу, приветствуя меня.

Я слышу тишину мертвых. Я слышу мысли живущих.

Его наказание еще не свершилось.

Из личинок Я призываю копающего и носящего щипы. Из личинок Я призываю многих числом.

Я удерживаю их моей волей, и Я посылаю их. Агония.

* * *

Двери лифта открылись в коридор казарм уровня А, который находился под землей, но, как им казалось, недостаточно глубоко.

— Все на выход, — сказал Дэкс. — Мне нужно больше места, чтобы сделать кое-что.

— Что имел в виду сержант Бэйтон? — спросил Валлен, пока они выбирались наружу. Келл прошел дальше покоридору и присел на корточках у стены.

— А, ты о ресоциализации, которую я прошел?

— Да.

— Не было ее. Меня поймали, когда я взломал записи министерства финансов. Хотел кое-что подправить для друга, — сказал он, отрывая панель от стены.

Из недр костюма он вытащил небольшое устройство, непохожее на стандартное оборудование морпехов, и присоединил его к проводам.

— Они собирались ресоцнуть меня и сделать морпехом в качестве наказания. Они сказали мне это, а затем оставили одного в комнате с панелью для ресоциализации на десять минут.

— И ты...

— Взломал панель. Подергался потом на славу, чтобы выглядело убедительно.

— Дай-ка уточню, — сказала Ханна. — Я все это время жалела тебя, а тебе не промывали мозги? Как мы вообще теперь можем тебе доверять, мать твою?

— Да пофиг, — пожал плечами Дэкс. — Так вы будете против, если я спасу ваши задницы?

— Ни капли. Все девушки будут тебе благодарны, — сказал Валлен и повернулся к медику. — Вы ничего не скажете, правда?

— Если он доставит нас в безопасное место, я сама выдвину его в императоры, — сухо сказала Соун.

Кастон подошел к Келлу. Он был готов ударить его за то, в чем тот был не виноват, и ему нужно было...

— Я знаю, — сказал Келл, поднимая голову. Глаза у него были красные. — Я всегда шутил, когда мы тренировались, шутил, когда ты пытался нас предупредить. Они погибли из-за меня. Я знаю.

— Я не это хотел сказать. Слушай, надзиратель появился, потому что я...

— Девочки, может, заткнетесь, а? — рявкнула Ханна, проходя мимо них по полутемному коридору.

Свет моргнул. Раньше рекруты жили в ближайших к лифту комнатах, но бараки могли вместить сотни призраков и рекрутов. Коридоры были длинными и темными, полными странного эха, и сейчас...

...Что-то шуршало.

— Я тоже слышу, — сказал Келл, поднимаясь на ноги. — Как думаешь, что это?

— Надеюсь, крысы, — отозвалась Ханна.

За ближайшим поворотом что-то закричало.

— Но вряд ли, — добавила Ханна, доставая винтовку. — Дэкс, скорей!

— Если ты в курсе, как вскрыть замок омега-класса, не стесняйся поделиться знаниями.

Двое зерглингов вывалились из-за дальнего угла, кусая и царапая друг друга. Увидев морпехов, они снова закричали и ринулись в атаку.

Валлен, Кастон, Келл и Ханна открыли огонь. От стрельбы из винтовок Гаусса твари истекали кровью, а крылья их напоминали решето, но они все равно рвались вперед, не замечая боли. Удачный выстрел раздробил ближайшему из них череп, и зерглинг остановился, превратившись в бесформенную кучку. Винтовка Кастона сухо щелкнула, и на этот раз патронов у него больше не было. Оставшийся зерглинг проскочил мимо морпехов, прямо к Дэксу и незащищенной броней Соун...

...Которая прислонила винтовку Дэкса к стене лифта, уперлась ногами, чтобы не получить отдачу, и выстрелила всего один раз.

Зерглинг разлетелся в клочья.

Морпехи уставились на нее.

Келл заржал первым, и Кастон с Ханной присоединились к нему, а Валлен вздрогнул от неожиданного звука и уронил винтовку. Он нервно хихикнул, наклоняясь, чтобы ее поднять. Даже Соун весело хмыкнула, разминая больное плечо.

Недовольный тем, что его отвлекли, Дэкс глянул через плечо — и он стал единственным, кто увидел еще шестерых зерглингов, выскочивших из-за угла.

Треща крыльями, они скопом ринулись на Валлена, визжа и размахивая когтями. Кровь забрызгала стены и потолок, и Валлен упал, не издав ни единого звука.

Келл с разбегу отшвырнул трех зерглингов прочь от Валлена и, крича, открыл огонь. От выстрелов они превратились в кроваво-когтистую массу. Ханна попыталась вытащить Валлена, но отшатнулась, когда зерглинг, закричав, отсек металлическую руку ее брони у запястья. Она выругалась, отшвырнула его от расплывающейся лужи крови Валлена, и одной рукой выстрелила в череп твари.

В тот момент, когда зерглинг перестал шевелиться, патроны закончились.

Кастон стоял, не шевелясь. Он опять не справился. Раз за разом он проигрывал.

Затем он схватил ближайшего зерглинга за хвост и ударил его об стену — и бил снова и снова, пока тот не превратился в неузнаваемый ошметок плоти.

Винтовка Келла издала мощный залп и сухо щелкнула, оставшись без патронов. Кастон обернулся и увидел, как Келл отбрасывает последнего зерглинга от груди Валлена.

На броне Валлена остались десятки глубоких царапин от когтей. Через его тело можно было видеть неостальной пол. Соун зашипела и покачала головой.

— Дэкс, — прохрипела Ханна, отступая назад к лифту.

— Знаю, — отозвался Дэкс. — Почти все.

— Или нет, — ответил Келл, пялясь в коридор.

Крестообразная голова гидралиска почти доходила до потолка. Он двинулся вперед, скользя по металлу и дергаясь так, словно его жалили миллионы невидимых насекомых.

— Капрал! — сказала Ханна и рванулась к лифту. — Винтовка!

— Береги патроны, — ответил Келл и ринулся в атаку.

Кастон должен был закричать, сказать ему, что не стоит жертвовать собой. Это была не его вина.

Но слова застряли у него в глотке, и он не мог пошевелиться.

— Кастон! С дороги, чтоб тебя! — проревела Ханна за его спиной, но Келл уже прыгнул, ухватил тварь за крестовину и рванул его голову вниз, в то время как безумный гидралиск оставил длинные царапины на задней части его брони. Гидралиск сосредоточился на Кастоне, с его клыкастых челюстей капала слюна — тварь была голодна и узнала его. Зерг сгорбился, обнажив темное пространство между плотью и щитком, и выпустил бронебойные шипы.

Стреляя с такого расстояния, он не смог бы промахнуться, если бы целился в него. Но зерг целился не в него. Шипы просвистели мимо, чиркнув по броне, и позади раздался крик капрала Соун. Куски плоти шлепнулись на пол.

Гидралиск отклонился назад, молотя змеиным хвостом, и вонзил когти в живот Келла, пробив доспех, потом еще раз и еще. Подняв дрожащие руки, Келл ухватил гидралиска за обе челюсти и разодрал их с влажным хрустом.

Они упали одновременно.

Визор Келла откинулся. Он шевельнул губами, но звука не было — только кровь. И улыбнулся.

— Ты не виноват, — сказал Кастон, падая рядом с ним. — Это я. Слышишь? Я виноват.

Но улыбка Келла застыла, а взгляд его был пуст.

Кастон кое-как поднялся и повернулся, уже боясь того, что его ожидало.

Соун явно увидела летящие шипы и инстинктивно отвернулась. Шип пронзил ей бок, почти разрезав надвое. Остальные пришпилили Дэкса к стене лифта. Он лежал в луже алой крови.

— Лифт заработал, — сказал он, выдохнув. И это был его последний выдох.

— Почему ты не шевелился, Кастон? — спросила Ханна, толкнув его. — Почему ты не шевелился?

— Это я виноват, — обреченно повторил Кастон.

Ханна замерла, затем открыла визор. Даже несмотря на усталость и горе на ее лице, взгляд у нее был впечатляющим.

— Нас осталось лишь двое, и мне тут твои припадки не нужны, Гейдж, — сказала она. — Так что слушай.

— Это не ты сделал зергов кровожадными уродами. Войну начал тоже не ты. Они начали. Тебе не за что извиняться.

Но было за что. Она была права лишь отчасти: не он сделал первый выстрел. Но он, не задумываясь, сделал второй.

Ханна потащила его к лифту уцелевшей рукой, ругаясь на него и на весь мир. Она говорила что-то про то, что они должны спрятаться, а затем прикончить надзирателя, когда придет подкрепление. Он был почти уверен, что отвечал.

Двери закрылись. Кастон посмотрел на ноги. На них запекалась кровь.

Лифт спускался в глубины академии, резко и с дрожанием останавливаясь каждые несколько этажей. Пока Ханна мрачно описывала план мести, Кастон смотрел, как этажи проносятся мимо, точно слайды, и вздрагивал каждый раз, когда двери с шипением открывались и снова захлопывались.

Повсюду валялись иссохшие скелеты в лохмотьях униформы Конфедерации. Эти несчастные оказались тут, когда Тарсонис пал.

— Ш-ш-ш-ш-дзынь.

В дальнем конце короткого коридора стеклянная стена была покрыта плотью с красными прожилками.

— Ш-ш-ш-ш-дзынь.

Длинный проход, залитый жгучим светом. Самый дальний огонек погас. Затем еще один. Еще один. Затем тьма ринулась к ним, точно лавина...

— Ш-ш-ш-ш-дзынь.

Лифт падал еще в течение нескольких секунд, а затем резко остановился; запахло горелым пластиком и металлом. Двери открылись, но этаж, на котором они остановились, заканчивался где-то на уровне их пояса. Дисплей мигнул и показал «Z».

— ...С огнеметом и растопчем их. Слышишь меня, Кастон?

— Слышу, — ответил Кастон и нагнулся к дверям уровня Z. Вместе они с Ханной дотянули лифт до последнего уровня, опустили визоры и шагнули наружу.

Тут царила тишина. Неровный свет грязных ламп придавал неостали желтоватый оттенок. Знак «Отдел безопасности» предлагал пройти дальше по разветвляющемуся коридору.

— Там должен быть работающий пульт управления, — сказала Ханна. — Мы вызовем подмогу, а затем поищем лестницу, которая ведет наружу.

Кастон позволил ей идти первой, поскольку у нее единственной остались патроны в винтовке. Она повернула за угол. У него возникло ощущение, что поиски лестницы ни к чему не приведут. Солдаты Конфедерации не погибли бы тут от голода, если бы тут была лест...

Стоп.

Если лестницы не было, откуда взялись напавшие на них зерглинги и гидралиски?

Скрежет в стене позади них стал их единственным предупреждением.

Таракан прыгнул на неосталь и затормозил, высекая искры шестью когтями. Он торжествующе зашипел, находясь внутри надежно защищенного щитка, покрытого шипами. Ханна развернулась и неловко опустила C-14 на поврежденную руку, оставшуюся без кисти.

— Кастон, ложись!

Кастон не собирался оставлять ее сражаться в одиночку. Если задуматься, он даже не собирался остаться в живых на этой планете. Он ринулся на возвышающегося таракана и ухватил его обеими руками, не давая двинуться, чтобы Ханна смогла выстрелить...

Таракан небрежным движением отшвырнул его к стене; раздался звук удара стали о сталь. Ханна выстрелила, и очередь срикошетила от брони таракана...

Тот отшатнулся, разевая пасть. Время словно замедлилось. Ханна бросила винтовку Кастону...

И тут таракан выпустил струю кислоты.

Ханна отшатнулась назад, задыхаясь; спереди она вся была покрыта бурлящей зеленой жижей. Она тяжело осела на пол, раскинув ноги, затем упала навзничь.

Шевеля когтями, таракан повернулся к Кастону, снова открыл пасть, и желчь начала подниматься в его горле...

Темный подземный коридор наполнился силой мысли, пришедшей откуда-то сверху. Таракан задрожал и уставился на Кастона, пуская слюни.

А затем размозжил себе голову об неосталь.

Почувствовав невероятную усталость, Кастон кое-как, по стеночке, поднялся на ноги. Спотыкаясь, он прошел мимо трупа таракана к Ханне. Кислота проела ее броню до самой земли. Не осталось ничего похожего на человека.

Зажав в руке винтовку Ханны, Кастон пробрался к дыре, из которой таракан напал на них. Она оказалась достаточно широкой, и Кастон смог пролезть туда.

Лучи света из фонарей на его груди пронзили темноту. Тоннель шел под углом от академии, неосталь переходила в почву. Поверхность стала твердой, поскольку была укреплена выделениями таракана. Проход начал подниматься вверх по спирали, и Кастон двигался по нему на протяжении получаса. В какой-то момент от спирали отошел горизонтальный коридор в сторону академии, и Кастон догадался, что, если пойдет по нему, то выйдет к месту гибели Келла и Валлена и найдет там их тела.

Он продолжал взбираться, пока не оказался на поверхности снаружи академии.

Надзиратель ждал его.

Немигающие зеленые глаза с красноватым ободком смотрели на него, оценивая и вынося приговор. Дикая ненависть волнами исходила от покрытой шрамами туши, точно тепло от печи. Позади надзирателя в небо поднимались руины академии.

Не прерывая зрительного контакта, надзиратель сделал невероятное усилие, выпустил коготь и прочертил длинную, неровную линию у ног Кастона.

Тот уставился на нее. И понял.

Один. Надзиратель оставил его в живых специально. Теперь они оба были одиноки.

Надзиратель не отводил взгляда еще в течение некоторого времени. Затем он раздулся и поднялся в воздух, отворачиваясь.

Кастон вскинул винтовку, но выстрела не последовало.

Надзиратель оставил его в живых специально. Хотел, чтобы Кастон его убил. Он убил другого надзирателя, и поэтому зеленоглазый зерг хотел умереть. Почему?..

Он вспомнил, как два надзирателя летели бок о бок, словно разговаривая. Против своей воли он подумал о невероятном разуме создания и вспомнил слова Берри о том, что когда-то надзиратели могли жить сотни лет. Он подумал, могло ли зараженное создание, отделившись от Роя, вернуть свои воспоминания и разум.

И как чудесно было бы найти кого-то, кого ты знал еще до этих времен, полных кошмаров, длящихся сотни лет...

Он отбросил винтовку с криком, полным отвращения.

* * *

Я возвращаюсь назад к горизонту. Моя смерть не пришла. Я мечтал о ней.

Я не хочу помнить. Я не хочу больше быть Один.

Я не хочу больше быть собой.

Я не хочу скорбеть.

Я пересекаю горизонт. Я возвращаюсь в объятья. Я...

Боль

Я...

Я?

Мы.

В спокойствии объятий Нас замерли мы. Керриган вернется. Это мы знаем.

Больше здесь ничего нет.

Мы не хотим помнить.

Надзиратели, вот кто мы.

* * *

К закату Кастон выкопал восемь могил, положив туда останки своих товарищей. Он оставил рядом с могилами свою броню и пошел в сторону бывшей столицы Конфедерации, превратившейся в город-призрак. Спасатели рано или поздно прибудут, но он не хотел, чтобы его спасали. Спасение — значит, ресоциализация. Ресоциализация означала забвение, а он не хотел забывать.

Его внимание привлекло какое-то движение, и он взглянул вверх.

В лучах заката высоко над разрушенным городом поднимался надзиратель. Он был небесно-голубого цвета.

8-я неделя

@Гелек Бранамур: @Джейк Рэмзи Доктор Рэмзи, майор Трейкер рассказала нам о том, что произошло прошлой ночью. Вы упали в коридоре?

@Джейк Рэмзи: @Гелек Бранамур Пустяки. Просто голова закружилась.

@Гелек Бранамур: @Джейк Рэмзи Вас пришлось нести до комнаты! Ничего себе пустяки. Врач посмотрит, что с вами, я уже назначил обследование.

@Джейк Рэмзи:  @Гелек Бранамур Спасибо, но вряд ли мне это нужно.

@Гелек Бранамур: @Джейк Рэмзи Это не просьба, доктор Рэмзи.

@Джейк Рэмзи:  @Гелек Бранамур Нет, конечно. Люди Доминиона не пользуются словом «просьба». Я вспоминаю об этом каждый день, просыпаясь в одиночестве.

Кому: СОТРУДНИКИ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ПРОЕКТА «БЛЭКСТОУН»

От кого: ДОКТОР ГЕЛЕК БРАНАМУР

Тема: Доктор Гельд

Доброе утро!

Увы, у меня для вас печальные новости. Прошу вас присоединиться ко мне и поблагодарить почтенного доктора Гельда за его работу, так как с завтрашнего дня он больше не будет являться членом проекта «Блэкстоун». Его вклад в нашу работу поистине огромен, и мне кажется, мы все единодушны во мнении, что он был не просто коллегой, но нашим добрым другом. Из уважения к нашему общему товарищу я прошу вас прекратить дальнейшее обсуждение его ухода, равно как и праздные разговоры о недавних происшествиях. Мы сделали все, что было в наших силах, чтобы как можно скорее разрешить возникшие вопросы с вовлеченными сторонами. Мне хотелось бы в очередной раз заявить, что недавние события никак не отразятся на послужном списке доктора Гельда. Нам всем известно, с какими трудностями приходится сталкиваться во время работы, и доктор Гельд воистину превосходно с ними справлялся. Его репутация заслуживает уважения, и потому я не потерплю дальнейших пересудов и инфантильного поведения. Мы с вами взрослые люди, так давайте же вести себя подобающим образом.

Кроме того, мне стало известно, что на этой неделе не все из вас забрали прописанные витаминные добавки. Позвольте мне прояснить ситуацию. Слухи о различных примесях в составе добавок, равно как и нелепые предположения об их использовании в качестве следящих устройств, совершенно беспочвенны. Большинство из нас профессионально связаны с медициной, и, я надеюсь, мне нет нужды напоминать вам о важности своевременного приема лекарств. График уже серьезно нарушен, поэтому я советую вам взяться за ум. Начиная с сегодняшнего вечера обслуживающий персонал комплекса будет помогать вам в приеме медикаментов традиционным способом. Это будет продолжаться до тех пор, пока вы не научитесь вести себя по-взрослому.

Благодарю за сотрудничество.

Доктор Гелек Бранамур

Председатель государственного совета Доминиона по ксенобиологии

Терранский военный советник

Старший научный руководитель исследовательского проекта «Блэкстоун»

АРХИВ ПЕРЕПИСКИ 27.10.0052 между Т.Айерс и Дж.Рэмзи

06:12:00 (СТ.ВР. «БЛЭКСТОУН»)

АЙЕРС Т. Да, неприятная история. Я знал, что у Гельда немного не все дома, но...

РЭМЗИ ДЖ. А что я вам говорил? Почему кроме меня никто ничего не замечал? Он мог убить кого-нибудь.

АЙЕРС Т. Думаю, нам повезло, что Ред оказался рядом, иначе все могло закончиться гораздо хуже. Когда я оказался на месте, он уже скрутил нашего почтенного эксперта по протоссам.

РЭМЗИ ДЖ. Он все равно опоздал. Вы видели, сколько там было крови?

АЙЕРС Т. Да... Похоже, доктор Мартин потеряла много крови, к тому времени как ее доставили в лазарет. Надеюсь, с ней все будет в порядке.

РЭМЗИ ДЖ. Она оклемается, не волнуйтесь, у нее весьма неплохая военная подготовка. Несмотря на травму колена, ей удалось уклониться от большинства ударов Гельда. Я не удивлюсь, если часть пролитой крови принадлежала ему.

АЙЕРС Т. Военная подготовка? Никогда бы не подумал.

РЭМЗИ ДЖ. До ранения она участвовала в программе обучения призраков, доктор Айерс. Винлалия Мартин, вполне возможно, одна из самых опасных обитателей этой лаборатории. По правде говоря, если бы Ред появился чуть позже, то перед нами предстала бы совершенно другая картина.

АЙЕРС Т. Что вы имеете в виду?

РЭМЗИ ДЖ. После этой потасовки доктор Гельд в любом случае покинул лабораторию – живым или мертвым. Вы заметили, как Мартин улыбалась, когда охрана уносила Гельда? Она все спланировала... манипулировала его неуравновешенным умишком с самого первого дня их совместной работы.

Не могу сказать, что осуждаю ее.

АЙЕРС Т. Какие у вас...

Я хотел спросить, есть ли у вас какие-либо основания так полагать. Хотя я практически уверен, что вы говорите так, основываясь на своих таинственных предчувствиях. Я прав?

РЭМЗИ ДЖ. Я не телепат.

Больше не телепат.

Но я все еще способен ощущать и видеть кое-что. Доктор Мартин была несчастна, работая бок о бок с этим чудовищем, а руководству было плевать на ее жалобы. Вот она и устроила этот аттракцион с Гельдом.

Теперь Бранамуру придется запрятать психопата подальше.

АЙЕРС Т. Согласен. Слушайте, Джейк, я хотел похвалить вас за выдержку. Ни для кого не секрет, что у вас с Гельдом были разногласия. Ведь вы могли воспользоваться ситуацией, но решили этого не делать.

РЭМЗИ ДЖ. Спасибо.

Не было смысла наказывать его еще больше. Карьера доктора Гельда закончена, а подопытным протоссам будет куда лучше с доктором Мартин, ведь она может общаться с…

Впрочем, не стоит об этом.

АЙЕРС Т. Я все понял. Еще я хотел извиниться за то, как агрессивно я себя вел раньше. Я патриот, Джейк. Я верю в то, что человечеству уготовано великое будущее в этом уголке галактики. У нас с вами могут быть разные методы, но я верю, что мы на одной стороне.

РЭМЗИ ДЖ. Так и есть, доктор Айерс.

АЙЕРС Т. Пожалуйста, зовите меня Тален.

РЭМЗИ ДЖ. Хорошо, Тален. Так вот, касательно той записки, что я передал вам в коридоре...

АЙЕРС Т. Точно, то странное короткое послание… Говорите, оно от Ротфуса?

РЭМЗИ ДЖ. Да, от него. Он обнаружил что-то, что может быть связано с вашей семьей.

АЙЕРС Т. О чем вы, черт побери, говорите?

РЭМЗИ ДЖ. Сейчас нам лучше прекратить разговор — эти каналы связи часто прослушивают. Встретимся через час на складе.

Это касается вашей дочери, Тален.

ПО ВЫСШЕМУ РАЗРЯДУ

© Alex Irvine

Оттмар Дрент просматривал рецензии на свою последнюю работу и готов был буквально рвать и метать от того, какими непроходимыми тупицами оказались кинокритики Доминиона. Ему ни с того, ни с сего поступил вызов от личного агента, который намекнул, что пора бы заняться чем-нибудь другим.

— Другим — это чем и как? — огрызнулся Оттмар. — Я Дрент. Дрент снимает то, что снимает Дрент.

— Конечно же, я и не спорю, — ответил агент. — Но тут у меня есть заказ, который вполне мог бы тебя заинтересовать. Работы там от силы на две недели, но ты взгляни, какие деньги предлагают!

Сумма высветилась на экране прямо под пухлым и алчным лицом агента. И она была достаточно впечатляющей, чтобы Оттмар задал еще один вопрос.

— Кто этот клиент, и что ему нужно от Дрента?

— Ты только не отключайся, хорошо? Промышленной компании «Аксиом Орднанс» требуется производственный фильм, тебе надо разыграть для них батальную сцену. Они разработали нового боевого робота, и им нужен подходящий рекламный ролик, чтобы представить машину перед приемной комиссией Доминиона в выгодном свете. Кстати, они твои большие поклонники, Дрент.

По крайней мере, это приятно отличало заказчика от критиков.

— Производственный фильм, значит? — презрительно усмехнулся Оттмар. — Это ниже достоинства Дрента.

— Видишь ли, у нас есть кое-какие трудности, — сказал агент. — Возникли проблемы с бюджетом «Героев пограничья».

«Герои пограничья» должны были стать следующим голографическим фильмом Дрента, масштабной военной эпопеей, в которой женщина-призрак, разочаровавшаяся в жизни, неожиданно влюбляется в тамплиера протоссов в разгар вторжения зергов. Он уже много лет работал над этой картиной.

— Какие еще проблемы?

— Ну, в общем, денег не хватает. Выполнишь заказ «Аксиом», и, считай, почти все готово к дальнейшим съемкам «Героев». Понимаешь?

Дрент вздохнул — такова была доля всех великих художников.

— Дрент согласится снимать эту проклятую рекламу, если ты дашь слово, что следующим проектом станут «Герои пограничья», — сказал он, даже не пытаясь скрыть осуждение в голосе.

— Прекрасно. Я перешлю тебе контракт. Завтра утром ты уже должен вылететь на Букари-5. График съемок очень плотный, так как «Аксиом» хотят устроить презентацию через две недели.

— Букари-5? — Дрент понятия не имел, где находится эта планета.

— Не переживай, — ответил агент, — просто поезжай в космопорт.

* * *

С того момента, как транспортный корабль покинул Корхал, прошло около восьми часов. Дрент сидел в баре с бокалом бронтезианского бренди, когда к нему и подошел незнакомец.

— Вы Оттмар Дрент, — резонно заметил незнакомец. — Встретить такого выдающегося деятеля искусства на рейсе до Букари — большая честь. С искусством там дела обстоят не очень хорошо.

— И Дрент опасается, что его визит ситуацию не изменит, — сказал Оттмар. — Дрент унижен, он опустился до того, что снимает рекламные ролики для корпораций. Чертова реклама.

Он был уже несколько пьян и чрезвычайно угрюм.

— Вот, значит, как? Ролик заказала корпорация «Аксиом»?

— Так и есть, к сожалению.

Незнакомец протянул Дренту свою руку, и тот пожал ее.

— Можете звать меня Илий, — сказал незнакомец. — У меня для вас есть небольшое предложение.

Дренту уже давным-давно осточертели все предложения, которые поступают от незнакомцев в барах, но ведь с него не убудет, если он согласится послушать.

— И что за предложение?

— Вы будете снимать рекламу нового тяжелого робота «Аксиом», «Боевого пса», — произнес Илий таким тоном, будто зачитывал по памяти.

«“Боевого пса”, значит», — подумал Дрент. Он впервые услышал название боевой машины.

— А вам откуда это известно?

— Я работаю на «Аксиом». И еще на кое-каких людей. Я держу нос по ветру, и мне многое известно.

Дренту это показалось весьма подозрительным.

— Перейду к делу, — начал Илий. — Есть люди, которым хочется, чтобы «Боевых псов» запустили в производство, но есть и те, кому это совсем не нужно. Вам предложили определенное вознаграждение за работу для корпорации «Аксиом», так? А если я пообещаю вам вдвое большую сумму за работу над гораздо более интересным проектом?

Дрент прищурился и отпил немного бренди из бокала.

— Что значит «более интересным»?

— Представьте, что это проверка ваших способностей. Смогли бы вы снять видео, которое на первый взгляд восхваляло бы «Боевых псов», но на самом деле проливало бы свет на их недостатки? У меня есть знакомые, готовые выложить немало денег за подобную работу, но только в том случае, если ее выполнит Дрент.

— Какая топорная лесть, — сказал Дрент.

— Не вижу в этом ничего плохого. Слушайте, — продолжал Илий, — забудем на время о деньгах. Вам известно, что «Аксиом» — это сборище жадных бессердечных кровопийц, которые воспользуются «Боевыми псами», чтобы подавить вполне закономерные восстания по всему сектору.

— Но эти машины могут также отправиться на войну с зергами, — заметил Дрент.

— Вы можете сколько угодно убеждать себя в этом. Даже если «Боевых псов» и будут использовать против зергов, то только в том случае, если их останется достаточно много после того, как они перебьют всех мятежников в секторе. Вы просто еще не видели эту машину. Она предназначена для борьбы с бронетехникой на близкой дистанции и снабжена базовыми средствами ПВО, не слишком эффективными против атак с воздуха. По-вашему, это подходит для борьбы с зергами? Какому идиоту могло прийти в голову создать робота для войны с зергами, который может сражаться, только находясь в гуще врагов?

Дрент обдумал слова собеседника. В тактике он был не силен и уж точно ничего не смыслил в тонкостях производства военного оборудования. Как мог Илий быть так уверен в том, что будут уметь эти роботы, когда пройдут полный производственный цикл? Спору нет, его слова звучали убедительно, да и деньги имели немаловажное значение. Но Дрент уже подписал контракт...

С другой стороны, смогут ли его привлечь к ответственности за нарушение условий договора, если голографический фильм используют не по тому назначению, которое подразумевалось? Вопросы этики Дрента не сильно волновали. Сейчас он был просто режиссером потрясающих голографических картин, вынужденным браться за любой заработок.

На самом деле, вдруг понял Дрент, его попросили снять пропагандистский ролик в рамках другого пропагандистского ролика. Этот фильм должен будет внешне провозглашать одно, а на деле — совсем другое. Этот фильм фактически будет фальсифицировать сам себя. Как только эта мысль укоренилась в его мозгу, у Дрента проснулся подлинный интерес. Это было вызов мастерству, а он был настоящим мастером.

К тому же, не стоит забывать и о деньгах. Вдвое больше, чем предложили в корпорации «Аксиом», и никаких процентов агенту? Дрент в красках представил первый день съемок «Героев пограничья».

— Слушайте, — сказал Оттмар, намеренно передразнивая тон Илия, — Дрент согласен помочь вам.

Какая ему разница, что станет с «Аксиом»?

Для Дрента тогда все это было игрой, в которой требовалось снять ленту, которая в равной мере удовлетворила бы желания обоих клиентов. А, кроме того, он мог поучаствовать в настоящей шпионской авантюре! Он уже вовсю продумывал сценарий нового фильма, которым займется после «Героев пограничья». Сюжет будет такой: неоцененный современниками режиссер голографических фильмов оказывается вовлечен в хитросплетение интриг и промышленного шпионажа, и от его действий зависит судьба целых звездных систем...

— Я очень рад, что вы согласились, — сказал Илий. Он достал из кармана небольшое устройство и показал Дренту цифру на экране. — Половину получите сейчас, а остальное — когда закончите работу.

Дрент торжественно поднял бокал.

— Позвольте Дренту угостить вас, — любезно предложил он.

* * *

Корабль вышел на орбиту Букари-5, как только Дрент, наконец, добрался до своей каюты и забылся пьяным сном, в котором ему являлись еще не отснятые фильмы. Его разбудил голос корабельного бортового компьютера, который оповестил всех пассажиров о начале высадки и о том, что последний челнок на планету, отчаливает через час. Дрент еле-еле успел пересесть на челнок, а еще час спустя его встретил Дарио Черулли, его куратор и представитель компании «Аксиом» по связям с общественностью. Черулли провел Дрента в его комнату в огромном комплексе «Аксиом» на Букари-5, объединявшем производственные и административные здания. На самой планете не было решительно ничего примечательного, кроме огромных запасов веспена и залежей полезных ископаемых.

— Позвольте мне пригласить вас на экскурсию, — предложил Дарио, когда Дрент закончил распаковывать вещи. Он повел Дрента осматривать комплекс, но это оказалось столь формальным и скучным занятием, что режиссеру захотелось немедленно выпить.

Экскурсия стала чуть более увлекательной после того, как они вышли из комплекса и их обдал резкий полуденный ветер. Над планетой тяжело нависало красное солнце, а одна из лун Букари-5 застыла прямо напротив него, как родинка на щеке божества. Другая луна сияла полумесяцем над самым горизонтом на востоке. Дрент терпеть не мог жаркую погоду — он начинал сильно потеть.

— Вот здесь у нас будет полигон. Вернее, это и есть полигон, и как раз тут будут вестись основные съемки, — сказал Дарио, указав рукой на широкий участок скалистого грунта, окруженный толстым забором. — Вам также нужно будет заснять производственные линии и взять интервью у рабочих. Кажется, мы уже подобрали для вас несколько достойных кандидатур.

Этот Дарио уже начинал раздражать Дрента.

«Я сам решу, что мне снимать и с кем говорить, — думал он, — и не буду идти на поводу у какого-то корпоративного краснобая. Я — Дрент, в конце концов!»

Но вслух он сказал только «да».

— Отлично, — продолжил Дарио. Они как раз шли по периметру полигона. — Я полагаю, вам захочется все осмотреть и решить, где лучше установить голографические камеры. Как только мы... Ой, вот незадача.

Они вышли на небольшую возвышенность; слева от них располагался огромный сборочный цех, а полигон остался справа и позади. Впереди Дрент увидел группу каких-то строений, похожую, как ему казалось, на небольшой городок. Дома были серыми и грязными, а само поселение было построено вдоль дороги в полукилометре от фабрики. Было видно, как несколько десятков человек размахивали плакатами и что-то выкрикивали. В центре группы находилась эффектная женщина с длинными огненно-рыжими волосами, поблескивающими на солнце. Она явно была заводилой, и все сразу принимались скандировать ее лозунги.

— Что здесь творится? — спросил Дрент. Его всегда интересовали любые формы беспорядков. В таких ситуациях всегда получалось заснять несколько сильных кадров.

— Здесь живут некоторые из наших рабочих. Нам туда ходить вовсе не обязательно, так что давайте лучше… — Не успел Дарио договорить, как из ворот фабрики выехали четыре машины и на полной скорости погнали по направлению к группе демонстрантов. Всего через несколько минут началась потасовка. Дрент видел, как одетые в форму сотрудники службы безопасности «Аксиом» били рабочих длинными дубинками-шокерами и стреляли из акустических пушек. Потом подъехали машины скорой помощи. До Дрента и Дарио в основном доносились только нечленораздельные крики и вопли. Предводительница протестующих по-прежнему стояла с поднятыми руками в самом центре событий и что-то распевала, но слов было не разобрать.

Тут вам не просто шпионские интриги, а настоящая классовая борьба! Эта командировка оказалась более интересной, чем предполагал Дрент. Один из охранников ударил женщину в висок дубинкой, и та исчезла в гуще драки.

— Это просто неприемлемо! — воскликнул Дарио. Он активировал ручной коммуникатор и принялся с кем-то говорить. — Райли, я показываю Дренту окрестности. Обязательно было до такого доводить?

Ответа на вопрос Дрент не услышал.

— Именно об этом я и говорю, со мной не посоветовались. Неудачный был момент, Райли, очень неудачный. Ладно, потом поговорим. А сейчас прикажи им убраться отсюда немедленно. И никого не задерживать. Просто отзови этих кретинов.

Дарио со злостью отключил коммуникатор.

— Приношу прощения, — сказал он. — Но вы знаете, что это за народ. Рабочим всегда кажется, будто мы сидим на огромных кучах денег, которыми мы отказываемся с ними делиться.

Беспорядки стихали по мере того, как сотрудники службы безопасности возвращались обратно к комплексу. Несколько демонстрантов остались лежать в грязи на дороге и на обочине. Дрент точно не знал, живы они или мертвы. Машины скорой помощи тоже уехали. Та женщина, которая овладела вниманием Дрента, теперь руководила обеспечением помощи пострадавшим, не обращая внимания на струйки крови, стекавшие по ее лицу. Выдающаяся женщина... такая величественная и грозная.

«Это настоящее варварство», — думал Дрент, но внутренне порадовался, что ему удалось запечатлеть происходящее втайне от Дарио. Ведь он — Дрент. Он постоянно носит записывающие устройства, фиксирующие все, что происходит вокруг. Он носил сделанные на заказ сорочки и специальные ремни с камерами, встроенными в пуговицы и пряжки. В кольцо на его правой руке тоже была встроена миниатюрная камера. Когда Дрент не экранизировал придуманные истории, он занимался съемками истории своей жизни. И у этой истории, конечно же, не могло быть конца, ведь Дрент был не в состоянии вообразить собственную смерть.

— Это была чрезвычайная ситуация. «Аксиом» обычно старается поддерживать с рабочими хорошие отношения, — произнес Дарио. Он взглянул на Дрента, и тот отметил морщинки в уголках его глаз и рта: сказывалось напряжение. Производственные площади компании «Аксиом» оказались интереснее, чем Оттмар предполагал, и гораздо интереснее, чем того хотелось бы Дарио. Дренту нравилось смотреть на то, что пытались скрыть от посторонних глаз.

— Разумеется, — сказал Дрент. Ему было любопытно узнать, как звали рыжеволосую бунтарку и можно ли выкроить момент для интервью с ней. Дарио, конечно же, не разрешит, но ведь ему не обязательно знать, да?..

— Ладно... Итак, вы уже осмотрели окрестности, так что, может, хотите отдохнуть? Нам необходимо начать съемки, как только вы установите записывающее оборудование. Время — деньги.

В очередной раз вспомнив о «Героях пограничья», Дрент согласился. На обратном пути к административному комплексу, стоявшему отдельно от производственных цехов, вдалеке от городка рабочих, они повстречали Илия. По всей видимости, их он и дожидался.

— Дарио, — обратился он к сослуживцу, — я так понимаю, ты устроил экскурсию для господина Дрента?

— Да, и он даже увидел чуть больше, чем было запланировано, — ответил Дарио.

— Да, мне сообщили, — сказал Илий. — Сожалею, что так вышло.

— Ну, мы же не дети, — Дарио пожал плечами. — Рабочие никогда не бывают довольны, а когда их недовольство перерастает в массовые беспорядки, сотрудники компании «Аксиом» должны обеспечить безопасные условия труда для остальной части наших служащих, которые ценят, как много мы для них делаем. Такие вещи иногда случаются. Это, конечно, неприятно, но компания «Аксиом» строжайше соблюдает этические и правовые нормы, когда приходится принимать ответные меры. Как бы там ни было, я ведь вас еще не представил. Знакомьтесь, Илий, Дрент.

— Мы уже встречались, — сказал Илий и вновь пожал Дренту руку.

— Да, конечно же, вы же вместе летели на корабле. Илий — один из наших консультантов.

— У нас была возможность пообщаться во время полета, — Илий подмигнул Дренту. — Я был чрезвычайно рад встретить такого знаменитого режиссера.

* * *

На следующий день рано утром Дрент снова повстречал Илия, когда осматривал территорию полигона на предмет удачных мест для установки записывающей аппаратуры. По большей части съемку будут вести подвижные камеры, но Дрент считал, что для повествования порой необходимы статичные планы. В этом отношении он был весьма старомоден. Но он же Дрент.

— Вам следует кое-что знать, — обратился к нему Илий, — чтобы вы там ненароком не покалечились.

— Да? Что же мне угрожает? По-моему, вы говорили, что «Боевой пес» — это просто продвинутый КСМ.

— Вы же деятель искусства, Дрент. Должны понимать, что значит метафора.

— Я бы предпочел понять, насколько опасным будет предприятие, — сказал Дрент, употребив столь нехарактерное для него личное местоимение. Ему самому это казалось признаком дурного вкуса.

— Система управления демонстрационным боем может оказаться... неисправной.

Дрент был не в настроении общаться намеками.

— Выражайтесь яснее, — потребовал он.

— Макеты противников будут драться вовсе не как макеты, — сказал Илий. — Мы решили принять кое-какие меры для того, чтобы у вас получился сюжет, способный удовлетворить нас обоих.

«Нас обоих, значит», — подумал про себя Дрент.

— Вы серьезно? — спросил он.

— Я хочу сказать, что «Боевые псы» просто будут не в форме, — ответил Илий. — И я сообщил вам об этом не только из соображений безопасности, но и чтобы вы знали, к чему быть готовым, когда приступите к съемкам. В общем, расставьте записывающую технику так, чтобы получше заснять взлетающих на воздух «Боевых псов». Вы меня поняли? — он допил коктейль и поднялся на ноги. — Приятно было встретиться. Завтра нас ждет важный день.

Илий отправился восвояси, а Дрент, оставшись в одиночестве, принялся обдумывать свои дальнейшие планы.

* * *

Дарио хотел уточнить график съемок, поэтому Дрент согласился встретиться с ним на следующее утро в административном комплексе компании «Аксиом», который был расположен рядом с производственными цехами. Они обсудили требования Дрента к месту съемки, в числе которых была возможность установки на полигоне не менее десяти дистанционных камер, строительство специальной площадки для режиссера, на которую будут поступать сигналы камер, и установка на ней специального кресла с Корхала. Дрент отказывался от работы, если на площадке не было этого кресла.

— Как только завершат строительство и установят камеры, мы сможем приступить к делу, — сказал он.

— Никаких проблем, — обнадежил его Дарио, — я немедленно прикажу начать работу.

Он на минуту покинул свой кабинет, и Дрент воспользовался представившейся возможностью, чтобы заснять всю внутреннюю обстановку и вид из окна: часть фабрики и городок рабочих. Сама фабрика была настолько впечатляющей, насколько это вообще возможно. Она представляла собой огромное пространство, забитое балками, дымовыми трубами, кранами, несущими тонны металла к пылающим пастям доменных печей; в воздухе стоял лязг станков и размеренный механический стук клепальных молотков, похожий на выстрелы. На этой стороне Букари-5 почти никогда не шли дожди, и поэтому значительную часть работ выполняли под открытым небом. Дрент не мог не восхититься таким зрелищем.

На краю комплекса располагалась огражденная площадка, где находились собранные прототипы «Боевых псов». Дрент насчитал сорок семь штук. Это были семиметровые роботы на двух ногах, снабженные специальными шарнирами для быстрого передвижения по пересеченной местности. В тех местах, где у человека находились плечи, у роботов были вмонтированы ракетные установки, а на концах рук-манипуляторов красовались орудийные стволы. Дрент вспомнил, как Илий упоминал о КСМ. Так и было, — корпус «Боевого пса» по очертаниям сильно походил на всем известную рабочую машину, но «Боевой пес» был гораздо крупнее. Рабочему в КСМ приходилось продевать руки и ноги в экзоскелет самой машины, но пилот «Боевого пса» должен находиться в герметичной кабине в центре туловища, к которой подведен основной и резервный нейронный интерфейс, позволяющий управлять передвижением и оружейными системами. Дрент понял, что ему не терпится посмотреть на «Боевых псов» в действии.

Из окна также был виден полигон, и Дрент окинул его пристальным взглядом. Ему понравился выбранный угол обзора, и, глядя сквозь тонированное окно кабинета, он внимательно рассмотрел все детали. Этот потрясающий вид будет прекрасноконтрастировать с кадрами испытаний.

Потом вернулся Дарио.

— Строительство площадки будет завершено к вечеру, — заявил он. — Там установят экраны и все такое прочее. Я попросил перенести туда кресло из вашей комнаты.

Дрент внутренне рассердился, узнав, что его личные покои могут так запросто потревожить, но ничего не сказал. Надменность добавляла отснятому материалу пикантности.

— Я тут разглядывал прототипы через окно, — сказал Дрент. — Они очень похожи на КСМ, не так ли?

Дарио засмеялся.

— Они действительно похожи на КСМ. Это была целая история. Далеким предком серийной модели «Боевого пса» был как раз КСМ. Он принадлежал инженеру по имени Яков Илиев, который работал на какую-то маленькую горнодобывающую компанию на далекой непримечательной планете. Я забыл ее название, но могу спросить, если хотите.

— Не стоит. Продолжайте, — сказал Дрент.

— Вы что, снимаете? — спросил Дарио.

— Если бы снимал, то перед вами была бы камера, верно? — укоризненно заметил Дрент. — Когда Дрент творит искусство, всему миру об этом известно.

— Ладно, — успокоился Дарио. — В общем, Илиев участвовал в разработке шахты, и там возникли проблемы с местными бандитами. Он оснастил пару КСМ самодельным оружием, и они дали бандитам прикурить, когда те наведались туда в очередной раз. Руководству компании это не понравилось, ведь они наняли для охраны подрядчика, а случившееся бросало на них тень. Так что они собрались уволить Илиева, но как раз в этот момент их компанию перекупили люди из «Аксиом». Я тогда здесь еще не работал, но, если я все правильно понял, разработки Илиева были включены в список активов компании при продаже.

Дрент подумал, что не отказался бы встретиться с этим Яковом Илиевым.

— И где сейчас этот инженер? — спросил он.

— Понятия не имею, — ответил Дарио. — Кажется, он ушел на пенсию и сейчас живет себе в каком-нибудь тихом местечке. Человек он был очень талантливый, спору нет, но по характеру не очень подходил для работы в крупной компании. Работал не слишком аккуратно, предпочитал одиночество, одним словом, в общество не вписывался.

Но Дрент умел читать между строк и предположил, что Илиева выжили из компании, а его разработки просто-напросто украли, согласно какому-нибудь пункту договора, написанному мелким шрифтом. Этот сюжет стар как мир. Подобное случалось на протяжении всей человеческой истории и не интересовало Дрента.

А вот личность Илиева режиссера заинтересовала. Дрент решил разыскать этого инженера. За красочными кулисами компании «Аксиом», которые Дарио так старательно расписывал, скрывалось гораздо больше, чем мог предположить Дрент. И это было интересно. Он мог своими руками создать гораздо более значимый фильм, чем того заслуживала компания «Аксиом».

Но было кое-что, что сильно беспокоило Дрента. Вчерашний разговор с Илием. Дрент решил перевести беседу с Дарио в нужное русло, подойдя к интересующей его теме издалека.

— Мне бы хотелось, чтобы я имел возможность руководить действиями каждого «Боевого пса» в отдельности.

— Боюсь, это невозможно, — сказал Дарио. — На испытаниях их поведет отобранная команда пилотов. Здесь мы пока не можем заменить живых людей роботами. Пилотов специально отобрали из числа механиков-монтажников.

У Дрента по коже пробежали мурашки. Если искусственный интеллект, управляющий машинами противника, выйдет из-под контроля... то эти пилоты погибнут. Впервые за все время, проведенное на этой планете, Дрент в полной мере осознал, в какую заваруху его втянули. Он сразу же решил для себя, что не станет соучастником злоумышленников и не позволит ни в чем не повинным людям погибнуть от орудий танков и «Викингов». Вопросы этики Дрента никогда особо не волновали, но он не мог остаться в стороне и наблюдать за расправой.

В первую очередь Дрент был режиссером, рассказчиком. И поэтому, несмотря на внезапно открывшуюся ему правду о том, что Илий собирается угробить два десятка пилотов «Боевых псов», он уже мысленно приступил к написанию нового сценария на основе реальных событий. Все началось с увольнения Якова Илиева, это понятно. Но как эта история закончится? Этого Дрент пока не знал. Но он не был похож на военного корреспондента, который мог спокойно наблюдать за смертью людей.

Дрент понял, что Илий подставил его так же, как управляющие компании «Аксиом» в свое время обманули Илиева. Его приняли за простофилю, а его мастерство, его искусство использовали для достижения целей, которые были ему омерзительны. На Букари-5 у Дрента определенно были враги.

И он намеревался сразиться с ними своим собственным оружием: цепким взглядом режиссера и голографической камерой. От этих мыслей сердце Дрента забилось чаще.

— Вы сможете отдавать распоряжения пилотам, если захотите, — сказал Дарио. — Я соберу их для встречи с вами завтра утром. Нам необходимо, чтобы они продемонстрировали потенциальным клиентам некоторые маневры, но во всем остальном руководство компании «Аксиом» готово предоставить вам полную свободу и поддержку.

— Не пойдет, — сказал Дрент. — Если я не могу ими командовать, то я умываю руки. Полумеры — яд для хорошего сюжета.

— Ладно, вы же режиссер, — сказал Дарио.

«Вот уж действительно», — подумал Дрент. В его мозгу уже зарождался третий план действий, который включал в себя как основную работу, так и тот саботаж, на который он согласился, сидя в кают-компании пассажирского корабля. Здесь можно было снять настоящий документальный фильм, посвященный рабочим, которых приносят в жертву ради съемок рекламного ролика. А ведь Дрент сам согласился в этом участвовать! А если выйдет так, что фильм будет посвящен рабочим, которые узнали о том, какой конец им уготовили, и восстали против своих угнетателей?

Как бы это устроить?

* * *

Вечером Дрент покинул свою комнату и вышел из административного комплекса.

— Я Дрент, — сказал он охраннику и помахал голографической камерой. — Снимаю голографический фильм. Хочу сейчас запечатлеть ночные виды полигона и комплекса.

Охранник сверился с данными и убедился, что Дрент значится там как подрядчик с VIP-привилегиями. Он жестом предложил режиссеру пройти. Дрент прошел, недовольный тем, что охранник не восхитился ни одной его работой. Какой тут у людей культурный досуг?

Дрент вышел из зоны видимости охранника у ворот, за ним больше никто не наблюдал. Он прошел вдоль заводских зданий и обошел полигон кругом. С собой у него было пару ручных голографических камер, запись с которых можно было просматривать на экране. Сами же камеры можно было бросить у дороги, где они не сильно выделялись бы среди прочего мусора и обломков. «Или, — подумал Дрент, — их можно кому-нибудь отдать». Дойдя до дороги, он увидел, что ворота на завод охраняются, но путь в город открыт. «Аксиом», очевидно, было все равно, что делают рабочие, пока ничего не грозило главным активам компании. Без сомнения, в рядах рабочих у «Аксиом» были свои шпионы и информаторы, которые помогали избавляться от самых ярых повстанцев.

Дрент посмотрел на небо и занялся именно тем, о чем говорил охраннику. Он сделал несколько снимков и голографических роликов с заводскими зданиями и ночным небом Букари-5. На небе были видны три луны, и одна из них частично закрывала другую. Такое Дрент видел впервые. Он несколько минут наблюдал за этим зрелищем, думая о затмении, сокрытии, исчезновении и обновлении. Дрент, изумляясь красоте Вселенной, завороженно следил за тем, как постепенно расходятся две луны. А потом настало время вернуться к работе. Ему надо было снимать фильм.

Город был темен и жалок. Его пересекала единственная улица, вдоль которой стояли двух- и трехэтажные сборные дома. Еще там было несколько баров и один-единственный голографический кинотеатр, где шел какой-то невнятный фильм, снятый режиссером, которого Дрент считал недоразвитым подражателем других недоразвитых подражателей. Люди разглядывали проходящего мимо них режиссера, но не заговаривали с ним, определив в нем явного чужака. Их страх и враждебность были явственно ощутимы. Дрент было испугался за свою безопасность, но любопытство превозмогло этот страх. Миниатюрные голокамеры записывали все происходящее.

На боковых улицах Дрент увидел разруху. Перед зданиями лежали кучи мусора, выдававшие глубокую нищету. Окна были разбиты, крыши провисали. Дрент все записывал. Он шел по главной улице до тех пор, пока не увидел двоих человек, выходивших из бара. Дренту их лица показались знакомыми, они наверняка были на демонстрации. Один был высоким, лысым, с множеством шрамов, словно побывал в бою. Другой схватился большим и указательным пальцами за расшатавшийся зуб.

— Прошу прощения, — сказал Дрент. — Я Дрент. Я видел вашу стычку с охранниками.

— Иди к черту, — ответил человек с расшатавшимся зубом.

— Там была рыжеволосая женщина. Очень красивая, — продолжал Дрент.

Оба человека остановились и внимательно посмотрели на него.

— Ты режиссер голографических фильмов, — заметил лысый. — Дрент.

— Да, — сказал Дрент, довольный тем, что его узнали.

— Мы о тебе слышали. Ты снимаешь фильм об испытаниях «Боевых псов». Пиар-служба «Аксиом» нам все уши об этом прожужжала.

— Ага, — сказал человек с расшатавшимся зубом. — Мы потому демонстрацию и устроили. Думали, когда рядом будешь ты, никто нам ничего не сделает. Как же.

«Если б вы знали, насколько хуже все могло быть», — подумал Дрент.

— Ты с Айлой поговорить хочешь? — спросил лысый. — Вряд ли. Она с аксиомовской шестеркой общаться не будет.

— Будет, — ответил Дрент. — Ей стоит кое о чем узнать.

— В общем, так, — ответил лысый. — Я тебя к ней отведу, но если хоть что-то мне в твоих словах не понравится, пну под зад так, что долетишь обратно до Корхала. Я был в тюрьме. Я видел войну. Я хренова зерглинга на завтрак съел. Ну ты понял, да?

— Я понимаю, — заверил Дрент. — Где она?

Женщина была недалеко, в другом баре, в окружении своих сторонников, которые смотрели на Дрента так, будто он был заразным.

— Я видел вас вчера на демонстрации, — сказал он, приблизившись к ней.

— И что с того?

— Как вас зовут?

— Айла.

— Айла. Я Дрент, — он ждал, что она узнает его фамилию. Не дождавшись, Дрент подавил раздражение и продолжил. — Нам надо поговорить начистоту.

Он рассказал ей все, что было ему известно, — умолчав, правда, о том, что взял деньги и от «Аксиом», и от шпиона в рядах корпорации.

— У вас есть, скажем так, сочувствующие среди технического персонала? Имен, разумеется, не надо.

— Допустим. И что?

— Возможно, вам следует им сказать, что завтра будет предпринята попытка взломать систему управления. «Боевые псы», насколько я понял, столкнутся с намного большими трудностями, чем вам рассказывали.

— Черт возьми, — выругалась Айла, выделяя каждый слог. — Они резню хотят устроить. Илий. Ни перед чем не остановится. Он из тех, с чьей смертью Вселенная стала бы лучше — понимаете, о чем я?

— Вполне, — ответил Дрент.

— А мне вы это зачем рассказали? Так, по доброте душевной?

— Мотивы Дрента касаются только Дрента. А вам, возможно, стоит обдумать еще кое-что. Если все получится, то отряд «Боевых псов» может стать крайне эффективным аргументом в переговорах с администрацией.

* * *

На следующее утро рабочие «Аксиом» собрались посмотреть на демонстрацию. Дрент установил свои камеры, а две ручных отдал Айле. Улетая на Букари-5, Дрент и не ожидал такого захватывающего поворота событий. За прошедшие часы этот сюжет отодвинул на задний план даже мысли о «Героях пограничья». Режиссер полностью сосредоточился на происходящем. Прекрасное чувство.

Полигон по форме напоминал круг и был пятьсот метров в диаметре. По периметру он был окружен камнями и скалами, из-за чего походил на неглубокую чашу. Сквозь дно этой чаши тоже проступала скальная порода. По краям полигона стояли группы осадных танков. У северных краев чаши располагались группы старых «Голиафов» и гибридных «Викингов» — моделей для наземного и воздушного использования.

Дрент поднялся на помост и осмотрел место действия. Вокруг его режиссерского стула полукругом располагались мониторы, на каждый из которых передавалось изображение с одной из дистанционных голографических камер, установленных вокруг полигона. Дрент проверил время и связался с Дарио:

— Дрент готов.

— Рад слышать, — ответил Дарио.

У ближней границы заводских зданий открылись две двери погрузочных отсеков. Из каждой из них вышла колонна с десятком «Боевых псов» в каждой. Из материалов заказчика Дренту было известно, что на полигоне предусмотрена серия испытаний, которые должны пройти по сценарию. Он знал также, что если Айле удалось уберечь ИИ от взлома, то предсказать дальнейшие события невозможно. Как только начнется запись, надо быть готовым ко всему. Он отправил записи на ближний монитор и стал наблюдать за изображением с камер, следящих за выходом «Псов» на полигон.

Дарио предоставил ему запись рекламного текста. Дрент решил наложить ее на только что сделанное видео, чтобы материал выглядел одновременно спонтанным и подготовленным.

В мониторе, подключенном к одной из ручных камер, появилась Айла.

— Сработало, — сказала она. — ИИ будет действовать как надо. Только вот одним из хакеров оказался твой приятель Илий. Он увидел нас — и сразу дал деру. Ты там смотри, осторожнее.

«Он придет за мной», — понял режиссер. Дрент стал персонажем истории, которую пытался рассказать сам Дрент. Но могло ли быть иначе?

— Об этом будем беспокоиться потом, — ответил он. Дрент был взволнован, как и всегда, когда начинал работу над проектом, и развитие событий было трудно предвидеть заранее. Эта работа станет самой непредсказуемой. — А сейчас пора снимать фильм.

Дрент связался с Дарио, который бродил у ворот завода и смотрел на монитор.

— Все готово? — спросил режиссер.

— Все готово, ждем вас.

Дрент запустил озвученный текст и сказал: «Мотор!»

* * *

Здравствуйте. Я Дарио Черулли из компании «Аксиом Орднанс», и я хочу рассказать вам о «Боевых псах».

На полигоне появились две группы «Псов». Первая группа устремилась вперед, атакуя танки, а вторая шла следом за ней, чтобы обеспечить поддержку с воздуха. Все шло по сценарию, который Дрент получил от Дарио. Точно по расписанию над полигоном появился отряд легкобронированных летучих дронов, раскрашенных под муталисков.

«Боевые псы» вооружены ракетами средней дальности «Циклон». Они выпускаются автоматически при обнаружении враждебных летательных аппаратов или органических летающих существ.

Роботы расправились с угрозой с воздуха, обстреляв дронов ракетами. Обломки упали вблизи от одной из камер Дрента. «Замечательно», — подумал тот. Послышался голос Дарио:

— Чудесно. Вы снимаете, Дрент?

— Разумеется, Дрент снимает.

«Как будто Дрент мог что-то не снять», — подумал режиссер.

По другому каналу на связь вышел Илий.

— Дрент. Какого черта? Что происходит? Мы же договорились!

— Договор не предусматривал участия Дрента в массовом убийстве, Илий, — заметил Дрент.

— Вы взяли деньги.

Очередной ракетный залп разорвал на части управляемый дроном «Викинг», зависший у дальней границы полигона, откуда были заметны другие летательные аппараты. Дым от искореженной техники плыл над полигоном в солнечном свете. Кадр вышел превосходным. Эмоции, свет и дым. Сердце Дрента ликовало.

— А вы солгали о том, за что мне платите, — ответил Дрент. — Дрент не видит причин, почему вы говорите о морали.

— Знаешь, за что я тебе не платил? За этот чертов переворот, вот за что. За то, чтобы меня брали на прицел психи из профсоюза. Я же мог умереть твоей милостью, сукин ты сын.

— Дрент занят, Илий.

— Дрент скоро станет покойником, — Илий отключился.

Передовой отряд «Псов» дошел до осадных танков. Они стреляли снарядами, которые отскакивали от роботов, но не взрывались.

— Если бы ты, Дрент, нас не предупредил, ИИ поставил бы снаряды в боевой режим, — заметила Айла. — Можешь начинать считать, сколько жизней спас.

Дрента это не интересовало. Он снимал фильм.

Основным средством поражения бронетехники для «Боевых псов» являются рельсотроны, укомплектованные боезапасом производства «Аксиом» — кумулятивными плазменными снарядами, или КПС. Тяжелый снаряд разгоняется до скорости три тысячи метров в секунду. Сам снаряд заряжен плазмой, которая поражает цель в узком конусе в месте попадания. КПС пробивают броню эффективнее и быстрее, чем пистолеты и винтовки Гаусса, при этом отсутствует опасность побочного ущерба, присущая взрывным снарядам.

«Псы» плотным строем окружили осадные танки. Из толстых стволов КПС-орудий и из самих танков брызнули синие разряды плазмы. Танки вспыхивали и разваливались на части один за другим в считанные секунды. За ними половина «Псов» сражалась с «Викингами», которые по плану должны были вступить в бой, когда первая группа «Псов» напала на осадные танки. Часть «Викингов» уже горела и плавилась. Трем удалось автоматически перейти в режим полета, но их с трех разных направлений перехватили ракетные залпы «Псов». Дрент наблюдал за этим сразу с дюжины ракурсов, восторгаясь тому, как развивается действие. Что же будет дальше? Он не знал.

«Боевые псы» способны почти мгновенно переключаться между КПС и зенитными орудиями, чтобы быстро реагировать на изменения в боевой обстановке.

В одном из динамиков, прикрепленных к мониторам Дрента, раздался голос Айлы:

— К тебе идет Илий. У него ружье.

— Дрент не вооружен, — ответил Дрент.

— Все под контролем, — заверила Айла. — Продолжай снимать.

«Разумеется», — подумал Дрент. В громкоговорителях на заводском заборе раздался сигнал тревоги. Сначала Дрент подумал, что это сценарная заготовка, импровизация Дарио. Он бы смог увязать ее с сюжетом. Но потом режиссер понял, что происходит нечто совершенно другое — из динамиков раздался голос Илия:

— Говорит Илий Балфур. В информационной системе «Аксиом» выявлена брешь. Оттмар Дрент подлежит немедленному аресту. Всем техникам, управляющим «Боевыми псами», немедленно прекратить работу. Испытания отменяются. Повторяю, испытания отменяются.

— Черта с два, — заметила Айла из динамика перед Дрентом.

Дрент увидел Илия, выходящего из-за угла заводского здания с винтовкой в руках. Дрент не особенно разбирался в оружии. Илий сделал предупредительный выстрел над помостом режиссера и приказал:

— Арестовать его! Испытания окончены! Немедленно прекратить работу!

Дрент забеспокоился. Он не имел опыта пребывания под арестом и не намерен был его приобретать.

— Дрент, у нас все под контролем, — сказала Айла. — Только не струсь сейчас.

С точки зрения Дрента особого контроля заметно не было. Над его головой прожужжал еще один предупредительный выстрел, но он продолжал снимать. «Боевые псы» устроили на полигоне настоящий хаос, уничтожая управляемые дронами машины и летательные аппараты. Пара «Геллионов» взорвалась, исчезнув в столбах пламени, и в их обломках до сих пор блестели синие разряды КПС. Шесть «Миражей» развернулись широкой дугой над полигоном, выйдя из режима маскировки, и были встречены градом ракет. Звуковое оборудование Дрента едва справлялось с грохотом выстрелов и шумом от попаданий по цели. «Прекратить!» — гремел из динамиков голос Илия. Из ворот, ведущих к городу, появились машины охраны и устремились к полигону. Наблюдавшие за всем рабочие стали бросать в них камни, на которые охрана не обратила никакого внимания, но Дрента не покидало тревожное чувство, что больше его присутствие рабочих никак не защитит. Он надеялся, что Айла на этот случай все продумала.

Дрент одновременно и радовался творящемуся хаосу, и спрашивал себя — не слишком ли далеко он зашел?

Один из «Псов», который был ближе прочих к помосту Дрента, развернулся и перешагнул через уступ на краю полигона, преграждая путь Илию. Тот поднял руку в предупреждающем жесте:

— Еще один шаг, и ты, шваль, пожалеешь, что на свет родился. Этот человек — опасный преступник.

«Пес» остановился. Илий взобрался по лестнице на платформу Дрента и наставил на него винтовку. «Пес» нависал над платформой справа от режиссера.

— Тебе конец, Дрент, — произнес Илий. — За корпоративный шпионаж положена смертная казнь.

— Я — кинорежиссер, — ответил Дрент. — Я делаю свою работу.

Пока он говорил, фоном по-прежнему шел текст Дарио.

Несмотря на то, что «Боевые псы» разработаны для борьбы с бронетехникой, они отлично подходят и для боя с пехотой противника. Если вы защищены стальной броней, это еще не значит, что вы выдержите удар КПС.

«Пес» выстрелил снарядом КПС с расстояния меньше пяти метров, и тело Илия одновременно расплавилось, сгорело и разлетелось на куски. Дрент нагнулся, уклоняясь от волны жара и звука, а также летящих кусков плоти. Он прикрыл голову и не двигался, пока не понял, что Айла что-то говорит через динамик. Спустя мгновение он все разобрал:

— Все верно, Илий. За корпоративный шпионаж положена смертная казнь. Извини, на слушание дела времени не было.

Дрент подумал, что вернуть задаток Илий уже не потребует. А вот его помощники... но об этом надо будет беспокоиться позже.

— Теперь — «Боевые псы», — приказала Айла. Дрент понял, что не только он следил за всем происходящим.

«Псы» развернулись все разом и с ревом устремились с полигона. За ними виднелись горящие танки и «Викинги». Демонстрация прошла безупречно, а неожиданное сожжение Илия и обвинение Дрента в преступлении добавили ей остроты. Дрент в жизни не видел ничего подобного. Сражение! Интриги! Как же ему повезло в таком поучаствовать.

«Аксиом Орднанс» продаст много «Псов». Но и наживет себе много проблем.

Строй «Псов» достиг периметра административного комплекса. По пути они обстреляли охранные машины из КПС. Дрент подсчитал, что «Псы» успели поджечь восемь машин, прежде чем из остальных выпрыгнули охранники и побежали к заводу. Никто из них, как заметил режиссер, и не подумал защищать административное здание.

Эффективны системы КПС и в тех случаях, когда надо уничтожить вражеские постройки.

«Боевые псы» прошагали прямо сквозь забор, походя ломая железные столбы взмахами рук. Дрент заметил, как из заводского здания вышла Айла. Она вела за собой группу техников, выглядевших одновременно угрюмыми и взволнованными. Глянув на мониторы, Дрент увидел, что Айла записывала все, что можно, и отсылала ему. Он едва не захлопал в ладоши от радости.

— Мы заблокировали ИИ, — сказала Айла с монитора. — Охранные контрмеры теперь не сработают, а сами охранники против «Боевых псов» не выйдут. Теперь тут все будет немного иначе. Скажем так, у «Аксиом» может поменяться верхушка.

«Боевые» псы методично разрушали здания административного комплекса. Люди из зданий выбежали на улицу, где рабочие встретили их точно так же, как двумя днями ранее их «приветствовала» охрана. Дрент хотел было сказать что-нибудь о сдержанности, но потом вспомнил, что, по меньшей мере, некоторые из этих управляющих и директоров были причастны к плану по убийству нескольких рабочих, и решил воздержаться от комментариев.

— Отлично, Дрент, — похвалила его Айла. — Запись у тебя?

— Дрент получил то, что было ему нужно, — ответил режиссер.

— Тогда Дренту лучше сваливать отсюда поскорее, — заметила Айла. — Челнок, о котором мы говорили, ждет на площадке. Как быстро ты сможешь добраться туда?

— Достаточно быстро, — заверил Дрент. Он собрал свои записи, а оборудование бросил на месте. Голографические рекордеры стоят дешево. Дрент — нет.

Единственное, о чем он пожалел, — его режиссерский стул. Он сопровождал его через все звездные системы и стоял на съемочных площадках каждого его голографического фильма со времен триумфа «Полета муталиска». Но всегда наступает время расстаться с материальными ценностями. Возможно, для Дрента оно пришло сейчас, когда у него появился шанс избежать дальнейшего участия в местной революции, которая уже с самого начала оказалась, мягко говоря, не бескровной. Дрент собрал материал для отличного фильма. Пожалуй, потеря стула — невеликая цена за это.

— Дрент желает тебе удачи, — сказал режиссер стулу. Затем он спустился с платформы, изо всех сил стараясь не коснуться остатков Илия, и прошел через поле боя туда, где у ворот административного комплекса стояла Айла. Как обычно, микрорекордеры фиксировали каждый его шаг.

Оставалось сделать еще кое-что.

— Айла, — сказал Дрент. — Прилетайте на Корхал. Вы можете стать великой кинозвездой.

— Открываешь миру талант, Дрент? — спросила Айла с хитрой улыбкой.

— Да, — ответил он. — Вас увидят миллиарды людей. Они полюбят вас. Вашу смелость, ваш характер.

— Нет уж. Давай так, — ответила Айла, — найди Якова Илиева и скажи ему, что его хочет взять на работу «Аксиом». Сделаешь это — и, может быть, я посещу Корхал.

— Ваши принципы. Они полюбят ваши принципы, — продолжил Дрент. Он был влюблен — в той мере, в какой любой хороший режиссер влюбляется в актерский талант.

— Ну хватит уже, Дрент, двигай отсюда, — оборвала его Айла.

Когда Дрент сел в челнок, пилот сказал ему:

— Мы у вас в долгу. Вы гарантируете, что люди узнают об этой истории?

— Если вы гарантируете, что Дрент отсюда выберется, то Дрент сделает все, чтобы об этой истории узнали люди, — ответил режиссер.

— Договорились, — согласился пилот. Дрент поглядел вниз, на заводские здания и пылающий административный комплекс. Он снимал удаляющиеся постройки, пока те не скрылись за слоем облаков. Три дня. Все это случилось за три дня. Дренту пришла в голову новая концепция сюжета. Айла, подумал он. Она возглавила восстание против гнета «Аксиом». У Дрента было достаточно материала, чтобы сделать фильм о ней. А если ему удастся найти Якова Илиева... впрочем, неважно. Он в любом случае намеревался сделать звездой именно Айлу — бесстрашного нового предводителя Букари-5. Скоро она станет одной из самых знаменитых людей Доминиона — лидер, чья слава зародилась в далеком рабочем городе, среди дыма заводов, среди хитросплетения интриг корпорации «Аксиом». Да!

Это не та история, которую он собирался написать раньше. Это даже не та история, которую он представлял себе с началом испытаний «Боевых псов». Но именно такую историю он намерен создать теперь. В ней есть правда — даже если она не совсем точно отражает случившееся. Из материала реальности можно создать такую истину, которая будет более истинной, чем сама реальность.

«Я создаю эту реальность, — подумал он. — Я Дрент».

9-я неделя

@Памела Фостер: @Редел Квинтон Как здорово вернуться в лабораторию. Наконец-то.

@Редел Квинтон: @Памела Фостер Я скоро к тебе присоединюсь, лапочка. Ходят слухи, что этот корабль привез нам нечто весьма занятное.

@Памела Фостер: @Редел Квинтон Отличную игрушку, да. Тебе она точно понравится, друг. Нам нужно будет ускорить производство.

@Редел Квинтон: @Памела Фостер Производство чего? Что нам привезли? В моем планшете только строчка «Груз повышенной секретности».

@Памела Фостер: @Редел Квинтон Здоровая уродливая штуковина, ты как раз любишь с такими возиться. Сбоку на этикетке написано «Боевой пес».

@Редел Квинтон: @Памела Фостер В заявке сказано, что заказ заберут завтра. Похоже, придется вкалывать всю ночь. Возьму-ка я пару бутылок...

АРХИВ ПЕРЕПИСКИ 76.55.0273 между Т.Айерс и Р.Квинтон

11:11:00 (СТ.ВР. «БЛЭКСТОУН»)

КВИНТОН Р. Привет, док. Мне бы не помешала ваша помощь в моей конуре. У меня тут труп зараженного морпеха на разделочном столе, и мне нужна помощь, чтобы раскроить его.

АЙЕРС Т. Подождите, вам что, доставили невредимого зараженного человека? Как это вообще…

Я несколько лет пытался заполучить подобный образец, но они же постоянно взрываются! В этих проклятых тварях столько разных взрывоопасных веществ, что не сосчитать. У нас с Тализ есть теория, что детонирующий энзим гиблингов является производной от вещества, которое зерги синтезировали, заражая людей...

Впрочем, вам это, наверное, неинтересно.

Я захвачу инструменты — и бегом к вам. Ваша «конура» находится рядом с химической лабораторией, верно?

КВИНТОН Р. Попридержите лошадей, док

Вы хотите сказать, что эти твари взрываются? Мне говорили, что взрывов можно не опасаться, но я не горю желанием рисковать. Эти ребята уже не в первый раз… немного ошибаются.

АЙЕРС Т. Занятно. Под «ребятами» вы, конечно, подразумеваете помощников Бранамура?

КВИНТОН Р. Точно так. Но в этот раз они уверены, что все безопасно. Я у них первым делом спросил, не ждут ли меня какие-нибудь неприятные сюрпризы. Не думаю, что они стали бы врать мне прямо в лицо.

АЙЕРС Т. Хотелось бы верить.

Знаете, после недавних столкновений с инопланетными расами мы обнаружили массу новых мутаций практически у всех подвидов зергов. Вполне можно предположить, что мы обнаружим новые черты и в зараженных существах.

КВИНТОН Р. Док...

АЙЕРС Т. Новая разновидность зараженного Homo sapiens, который больше не выполняет функции солдата-смертника. Возможно, эти функции теперь гораздо эффективнее выполняют эволюционировавшие гиблинги...

КВИНТОН Р. Док, вы слишком сильно углубляетесь. Все эти теории, конечно, дело хорошее, но...

АЙЕРС Т. Как вы думаете, каково стратегическое назначение подобных организмов?

КВИНТОН Р. Я тут гаданием не занимаюсь, док. Вы же знаете.

В общем, шеф хочет, чтобы мы вскрыли этого бедолагу и посмотрели, не изменили ли в нем зерги еще что-нибудь кроме генов. Мне надо взглянуть на скафандр и винтовку, но они полностью опутаны жилами, сосудами и прочей скользкой дрянью, с которой вы, биологи, обычно имеете дело.

Предупреждаю, вонь стоит та еще.

АЙЕРС Т. Благодарю за предупреждение, но, поверьте, мне приходилось по локоть запихивать руки в биомассу на всех возможных этапах разложения.

КВИНТОН Р. Ну, на вкус и цвет все клеммы разные.

АЙЕРС Т. Вот поэтому мне и нравится с вами разговаривать, Ред. Как вы сказали? «На вкус все клеммы разные»? Ха-ха!

Итак...

Если я вас правильно понял, то, не считая, как вы выразились, «разделывания» подопытного, вам потребуется, чтобы я зарегистрировал новые мутации, которым зерги подвергли измененный организм морпеха? Это будет просто потрясающе! Я уже разработал несколько теорий относительно того, как пришельцы изменяют функции клеток, чтобы зараженные особи могли использовать сложное неорганическое оружие Доминиона.

КВИНТОН Р. Опять двадцать пять...

АЙЕРС Т. Прошу прощения, я переборщил с ксенобиологическими подробностями.

Если выразиться кратко: чем я могу вам помочь?

КВИНТОН Р. Да все тем же, о чем я вам говорил. Мне просто надо, чтобы вы помогли отделить металл от человеческой плоти... вернее, от того, что было человеком. Мне нужно добраться до механических частей и посмотреть, что зерги с ними натворили.

Послушайте, я бы мог целый день прорубаться через щупальца и прочую мерзость, но решил, что лучше сначала вам взглянуть на это.

АЙЕРС Т. Не хочу показаться мелочным, Ред, но я никак не могу уяснить, почему этот образец не предоставили моей команде, прежде чем пускать его под ваши молотки. Гибрид человека и зерга очень хрупок, и некоторые его компоненты, возможно, уже пострадали. А ведь они могли оказаться жизненно важными для новых разработок в медицине, сельском хозяйстве и неисчислимом множестве других направлений.

КВИНТОН Р. Можно начистоту, док?

АЙЕРС Т. Конечно.

КВИНТОН Р. Я думаю, что Бранамур дал его нам, потому что ему нужны результаты. И они нужны ему немедленно. Не обижайтесь, но ваш отдел любит тянуть резину.

АЙЕРС Т. Какие же ему нужны результаты?

КВИНТОН Р. Практические. Например, оружие. Бранамуру требуется выяснить, сможем ли мы извлечь из этой твари что-то, что поможет ребятам на передовой.

АЙЕРС Т. Это просто оскорбительно! Казалось бы, даже псевдоученый вроде Бранамура должен оценить значимость истинного понимания тех или иных явлений, прежде чем создавать оружие…

А когда речь заходит о технологиях, которые мы едва понимаем…

Это просто...

Я сейчас же пойду к нему и выскажу все. И плевал я на коридоры с красными лампочками!

КВИНТОН Р. Полегче, док... Угомонитесь.

Вы знаете, что я предпочитаю не говорить о том, как здесь ведутся дела, но с каких пор с Бранамуром можно чего-либо добиться спорами? На него явно давят сверху, чтобы он предоставил практические результаты. А те туманные теории, что вы с вашей подружкой выдаете на-гора, зергов не убивают.

АЙЕРС Т. Я бы не стал называть профессора Коган своей «подружкой».

КВИНТОН Р. Да хоть как назовите. В общем, я практик, а не теоретик. Поставьте передо мной задачу, дайте мне гаечный ключ, и к концу дня у вас будет оружие. Поэтому-то я и здесь. Не для того бурили этот астероид и возводили лаборатории для проекта «Блэкстоун», чтобы мы впустую проедали деньги Менгска и обсуждали занятные теории. Нас собрали здесь для того, чтобы мы придумали более мощное и убойное оружие для солдат на фронте. Вы понимаете?

АЙЕРС Т. Ну я же не полный недоумок, Ред. Я просто тщетно надеялся, что руководство поймет и увидит ценность...

Подождите-ка.

А откуда вам известно, что мы на астероиде, Ред? Меня сюда привезли с повязкой на глазах.

КВИНТОН Р. Да это же простая математика, док. Когда мы летели с Корхала-4, корабль совершил два гиперпрыжка. Возможно, один из прыжков был сделан вхолостую, чтобы запутать следы, но даже в этом случае остается не так много мест, в которых можно было бы спрятать сверхсекретную лабораторию.

Мы либо в двойном поясе астероидов вокруг Нового Фолсома на расстоянии одного гиперпрыжка от Корхала, либо в поясе вокруг Мертвецкого Порта. Судя по тому, насколько стены туннелей в нашем гнездышке богаты железом, я склоняюсь ко второму варианту. Вокруг Фолсома в основном летают камни, богатые медью.

АЙЕРС Т. Я и не…

У меня нет слов.

А я и не пробовал вот так играть в великого детектива. Вы полны сюрпризов, мой друг. Но как...

Даже не знаю, как лучше спросить.

КВИНТОН Р. Хотите узнать, как я могу так запросто обсуждать секретные данные, если за нашим разговором следят?

:)

Вам пока не довелось еще пообщаться с Ротфусом? Этот старикан — настоящий гений. Он передал мне набросок чертежа и я смог создать устройство, переправляющее данные вне пределов досягаемости ищеек Бранамура. Я просто щелкаю тумблером каждый раз, как мне хочется с кем-то поговорить по душам. Любой, кто подключится, получит сообщение, что разговор уже завершен.

Технология настолько передовая, док, что в это трудно поверить. Ротфус использует старомодный источник радиоволн, которые принимает машина в его кабинете, и отправляет их обратно в систему через локальный терминал...

Вот, теперь уже я увлекся. В общем, ничего подобного раньше не видел. Я, конечно, понимаю, что у нас тут много умников, но до Ротфуса им очень далеко.

АЙЕРС Т. Да, точно. Я на протяжении всей недели надеялся улучить момент и поговорить с нашим таинственным астрофизиком. У меня к нему есть вопрос личного характера, но он всегда так занят.

КВИНТОН Р. Он притворяется, чтобы к нему не приставал Бранамур. Если хотите, я организую вам встречу.

АЙЕРС Т. Правда?

КВИНТОН Р. Но давайте сперва разберемся с этой смрадной кучей, док.

АЙЕРС Т. Точно! Вы правы. Я сейчас приду. Только, пожалуйста, не трогайте образец до моего прихода.

КВИНТОН Р. Так мне что, обратно ему голову приделать?

ОБУЧЕНИЕ РЯДОВОГО ШЕЙНА

© Robert Brooks

— Каждый из этих молодых мужчин и женщин поступил на службу добровольцем, — говорил император Арктур Менгск, — и после долгих месяцев лишений и изнурительных тренировок они заслужили право встать в строй благородных морпехов Доминиона. Они станут первым рубежом обороны от врагов человечества. Они решили бросить вызов неумолимой вселенной.

В битком набитом зале  послышались приглушенные слова одобрения. Через окна на восточной стене, доходящие до самого потолка, в зал проникали яркие лучи солнца, освещавшие лидера Доминиона и пять шеренг нарядных новобранцев, стоявших перед ним на параде по стойке вольно.

Один из новобранцев, девятнадцатилетний Джефф Шейн, а в скором времени — рядовой Джефф Шейн, вел безнадежную внутреннюю борьбу. Он так усердно старался не позволить широченной улыбке расплыться на лице, что, казалось, его вот-вот хватит удар. Уголки его губ сами собой устремлялись вверх.

«Император выступает с речью на официальном приеме на службу. Это же герой Корхала собственной персоной», — думал он. Это было как во сне. Джефф хотел ущипнуть себя, но не осмеливался нарушить парадный строй. Это было бы не к лицу морпеху Доминиона.

— Нам всем по-прежнему грозит ужасная опасность. Две кровожадные дикие расы пришельцев жаждут заполучить то, что принадлежит нам, — продолжал Менгск. — А отбросы человечества, мошенники и предатели продолжают восставать против Доминиона.

Император Менгск окинул взором строй молодых морпехов.

— Но сегодня мы воздаем почести нашим новобранцам. Мы празднуем их триумф. Они завершили обучение, и теперь мы отправим их в победоносный бой с нашими врагами.

Взгляд императора задержался на лице Шейна, который машинально повернул голову и посмотрел прямо в глаза Менгску, а затем отвернулся, стараясь скрыть улыбку... Тут новобранец с запозданием вспомнил о команде «равнение на середину». Шейн резко дернулся и уставился прямо перед собой. Менгск негромко засмеялся.

— Я вижу, что наши молодые герои готовы с радостью принять на себя любые удары вселенной, — сказал он, — хотя некоторым из них не помешало бы сперва еще немного подучиться.

Повсюду зазвучали приглушенные смешки. Шейн вперился взором в отлитый из стали герб Доминиона, висящий у стены под самым потолком зала прямо над кафедрой, с которой выступал Менгск. Джефф залился краской, но, несмотря на досаду, на его лице снова появилась улыбка. Ему казалось, что позор уже ничем не смыть.

Шейн ждал, когда же император продолжит свою речь. В зале повисла тишина.

Мгновения проносились мимо, тишина все сгущалась, а император по-прежнему хранил молчание.

Нервной улыбки как будто и не бывало. Неужели что-то случилось? Джефф не смел оглянуться, и потому лишь с силой сжал кулаки за спиной. Тишину ничто не могло нарушить. Полное отсутствие каких-либо звуков стало просто оглушительным.

По телу Шейна пробежали мурашки. В зале, казалось, было не просто тихо, но пустынно. Там совсем никого не было.

Не было слышно ни шороха, ни едва слышного кашля, ни переговаривающихся кадетов. Никто даже не дышал. Нельзя было и представить, что лишь в нескольких метрах за его спиной сидели сотни человек.

В ушах Шейна звучал лишь глухой стук его собственного сердца. На лбу появилась испарина. От страха у него внезапно прорезалась мигрень, а живот скрутило. Он продолжал смотреть на герб, не в силах справиться с ужасом и взглянуть на  трибуну.

Он представил себе, что император Менгск и все окружающие — даже другие новобранцы — сейчас пристально смотрят на него, и выжидают, когда же он совершит еще что-то неподобающее для будущего морпеха Доминиона.

«Взгляну только одним глазком, — твердил он сам себе. Прошло несколько секунд, но он так и не смог собраться с силами. — Двинутся только лишь глаза. Только на одну секундочку. В прошлый раз император развеселился. Вряд ли он разгневается».

Шейн не мог пошевелиться. Он хотел, чтобы император продолжил зачитывать свою речь. Он хотел, чтобы люди засмеялись. Он хотел, чтобы прошла головная боль и исчезли тиски, что так крепко сдавили его череп.

Наконец он быстро повернул голову и посмотрел через плечо. Шейн не поверил своим глазам. Он обернулся и уставился прямо на трибуну.

Менгска и след простыл.

Не осталось вокруг и новобранцев. Шейн в панике принялся оглядываться по сторонам.

И гостей тоже не было видно. Джефф остался в полном одиночестве посреди пустого зала.

Он стоял неподвижно, сбитый с толку. Это ведь было невозможно. Один человек мог бы незаметно ускользнуть из толпы, но как могли исчезнуть сотни людей? Как могли все, кто был в этом зале, испариться буквально за секунду?

Нет. Исчезли не все. Одинокий человек сидел на последнем ряду скамеек в задней части зала, где на него не попадал свет из окон. Он был огромным, неуклюжим и слишком крупным – ему было сложно удобно устроиться на скамье.

По очертаниям человека Шейн догадался, что это был доминионский морпех в боевом скафандре.

— Эй, ты! — Шейн сам удивился, насколько испуганным прозвучал его голос. — Эй!

Нонезнакомец никак не отреагировал. Морпех в скафандре сидел, глядя в пол.

— Эй, ты! — снова прокричал Шейн. Но никакого ответа не прозвучало. Внезапно Шейна захлестнула волна ярости.

«Это все он, — подумал он, не нуждаясь ни в каких основаниях. — Во всем виноват этот морпех».

Что бы ни случилось с людьми в зале, это было дело рук морпеха. А как же иначе? Никогда еще в своей жизни Шейн не был так уверен в своей правоте.

Этот день должен был стать особенным для Шейна, ведь они праздновали окончание базового курса обучения. Сегодня должна была начаться его доблестная служба на благо Доминиона. В нем бушевала ярость, горячая, как пламя преисподней. Он раздерет этого негодяя в скафандре на куски зубами, если придется.

Шейн сделал глубокий вдох и заорал: «Что ты наделал?!»

Но ответа не последовало. Это уже было чересчур.

Шейн побежал по центральному проходу между рядами опустевших скамей, не спуская глаз с одинокого морпеха. Проклятого морпеха.

Через пару секунд он уже подбежал достаточно близко и, оскалив  зубы и вытянув руки, с жутким воем бросился на бронированного гиганта.

Но тот не двигался, даже не шевельнулся до тех пор, пока Шейн не взмыл в воздух.

Затем он взглянул на Джеффа.

Внезапно пылкая ярость сменилась ледяной отрешенностью. Казалось, само время застыло на месте. Гнев, распиравший Шейна изнутри, уступил место агонии.

На девятнадцатилетнего Джеффа Шейна взирало уставшее, израненное в боях лицо другого Джеффа Шейна. Двойник был старше, а его безжизненные глаза даже отдаленно не были похожи на человеческие.

Шейн не смог остановиться и врезался прямо в морпеха. Точнее, в себя. Вытянутые руки столкнулись с металлом скафандра. На ощупь костюм морпеха оказался очень холодным.

Шейн моргнул.

— Каждый из этих молодых мужчин и женщин поступил на службу добровольцем, — говорил император Арктур Менгск, — и после долгих месяцев лишений и изнурительных тренировок они заслужили право встать в строй благородных морпехов Доминиона. Они станут первым рубежом обороны от врагов человечества. Они решили бросить вызов неумолимой вселенной.

В битком набитом зале  послышались приглушенные слова одобрения. Через окна на восточной стене, доходящие до самого потолка, в зал проникали яркие лучи солнца, освещавшие установленный на сцене голографический проектор и мерцавшее над ним изображение лидера Доминиона.

В ярком солнечном свете голограмма переливалась неровным блеском. Даже в таком полупрозрачном виде император Менгск не утратил своего обаяния. Его образ возвышался над трибуной и пятью длинными рядами новобранцев, застывших перед ним на параде по стойке вольно.

Девятнадцатилетний новобранец Джефф Шейн, а в скором времени — рядовой Джефф Шейн, был скован страхом.

Что же произошло?

Убийство. Шейн пытался убить кого-то.

«Ты хотел убить самого себя», — прошептало его подсознание. Нет, это был просто сон. Это не могло случиться на самом деле.

Ему все привиделось. Ему привиделось, что император Арктур Менгск самолично решил поздравить их с окончанием обучения, вот и все. Во сне может почудиться любая бессмыслица. Шейн подумал, что ему следовало бы порадоваться, ведь его штаны не исчезли вместе с приснившимися ему людьми.

«Ты что, часто засыпаешь в окружении сотен людей? — укорительно заметило подсознание. — И при этом ты спишь стоя?»

Шейн невольно заерзал.

— Нам всем по-прежнему грозит ужасная опасность. Две кровожадные дикие расы пришельцев жаждут заполучить то, что принадлежит нам, — продолжал Менгск.

Шейн догадался, что речь была записана заранее. Действительно, с чего бы предводителю Доминиона выкраивать время для поздравлений очередному выпуску морпехов?

У Шейна снова заболела голова. Его череп вновь начало распирать изнутри, как если бы Шейн надолго задержал дыхание и почувствовал первые признаки кислородного голодания. Такой сильной головной боли у Шейна раньше никогда не было, и она, похоже, даже не думала спадать.

Шейн сглотнул и постарался сосредоточиться на речи Менгска. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что император замолчал. Снова.

Нет, это же просто невозможно. Шейн все же рискнул посмотреть на трибуну. Голограммы — как не бывало.

«Нет, только не снова, — думал Шейн. — Они опять все пропали, я точно знаю…»

В панике он круто повернулся и готов был пуститься наутек. Шейн увидел, как к нему обратились тысячи лиц жителей Доминиона.

Он застыл на месте; у него болела голова; его взгляд метался из стороны в сторону. Неужели на него смотрели и другие призывники?

Нет, не смотрели. Их уже не стало. Каждая пара глаз в набитом до отказа зале пристально наблюдала за ним. Шейн увидел на лицах людей отвращение, страх, ужас, гнев и любопытство. Они глядели на него, как на чудовище.

«И чем же я заслужил такое отношение?»

В нем снова пробудилась злоба.

— На что уставились? — тихо спросил Шейн.

Но люди лишь молча сверлили его взглядами.

В его сознании появились ужасные, отвратительные мысли. Перед глазами Шейна встали жуткие картины смерти. Его ярость казалась ему чистой, прекрасной, естественной, приятной и праведной.

Краем глаза Шейн уловил очертания человека в заднем ряду. Кто-то встал со своего места? Нет, это просто большая неуклюжая фигура, которая с трудом помещалась на изящном стуле…

Это был морпех в боевом скафандре.

Шейн на полной скорости пронесся по проходу. Та боль и тот гнев, что заполнили его сознание, перевалили через край. Он нарушил тишину зала разъяренным криком.

— Я прикончу тебя! Прожарю до корочки!

В приступе ярости он не обратил внимания на то, что выражения лиц толпы совсем не изменились. Они по-прежнему следили за ним и, похоже, совершенно не заметили его исступления.

Шейн подбежал к неподвижному человеку в скафандре. Он хотел наброситься на него, разорвать его броню и убить спрятавшегося в ней человека.

— Позволь нам помочь, — мягко проговорил морпех, и его слова подействовали на Шейна, уняв его помешательство.

Джефф встал, как вкопанный, в паре шагов от морпеха и принялся недоверчиво его разглядывать. Морпех разговаривал голосом самого Шейна.

Человек в скафандре не двигался, продолжая смотреть себе под ноги.

— Позволь нам помочь, — повторил он.

Шейн не знал, что ответить. Слова морпеха казались ему  бессмыслицей. В чем он мог ему помочь?

— Кто ты такой?

Морпех поднял голову и взглянул на Шейна через прозрачный визор костюма. Он не отвечал. Не было нужды. Шейн увидел свое собственное лицо, покрытое шрамами. Двойник смотрел на него.

Внезапно разуму Шейна открылась ужасная правда. Он знал ответ на свой вопрос, но что-то мешало ему вспомнить. Что-то скрыло истину от его сознания. Безмолвная толпа продолжала наблюдать за ним, и только за ним. Все взгляды были устремлены на Шейна. Его головная боль усилилась.

— Это просто сон, — пробормотал Шейн. Ему вспомнились обрывки какого-то старого познавательного фильма, в котором чванливые доктора рассуждали о сновидениях.

— Ты просто дурь, которая засела у меня в голове, и о которой мне следует забыть. Это все шутки подсознания, да?

Но морпех лишь покачал головой.

— Мы — еще не ты, — сказал он. – Пока что.

— Что за «мы»? — спокойным голосом спросил Шейн, но в душе его бушевал водоворот эмоций. — Кто такие «мы»?

Морпех поднял руку и указал в сторону окон на восточной стене. Шейн посмотрел и увидел лишь свет солнца. Он злобно покосился на морпеха, а затем подошел к окнам. Толпа не спускала с него глаз.

Шейн остановился в паре шагов от восточной стены.

— Что я ищу?

— Нас.

— И что это значит?

Ответа не было. Шейн поборол новый всплеск ярости и посмотрел в окно.

Пейзаж снаружи больше всего напоминал сгусток бурлящей аморфной массы. Раньше ему казалось, что окрестности представляли собой равнину, может быть, он видел луга и несколько разрозненных рощиц. Вместо этого его взору предстал искаженный хаос, дикая панорама из органических, живых холмов и долин.

Тело Шейна обмякло, и он зашатался. Только колоссальное усилие воли позволило ему остаться на ногах.

Маленькие четвероногие существа сновали туда-сюда, путаясь под ногами огромных ползучих созданий. Гигантские неповоротливые животные более десяти метров в высоту неуклюже бродили по округе. Колышущиеся, похожие на костры сгустки плоти извивались, подобно конечностям, из которых вырвали кости. Огромные горы живой материи каждую секунду сотнями порождали все новых и новых существ.

Эта картина простиралась до самого горизонта, и не было ей конца. Шейн почувствовал пульс жизни несчетных существ на множестве планет. И много больше созданий плыли сейчас через космос в поисках нового дома. От таких масштабов у Шейна закружилась голова; это было просто невообразимо. Его сознание ощущало прикосновение все новых мириад существ, объединенных в жуткой гармонии.

Это были зерги. Все зерги. Это было воплощение Роя. Они позволили ему взглянуть на себя. Они заставили его взглянуть на себя.

«Кто такие “мы”», спрашивал Шейн. Вот он и нашел ответ на свой вопрос. Им не было числа.

Шейн обернулся. Зал снова опустел, и в нем остался лишь морпех в боевом скафандре. Шейн даже и не заметил исчезновение толпы. Он был спокоен и мыслил совершенно трезво. Он даже улыбнулся.

— Это все не по-настоящему, — сказал Шейн. — Это просто сон.

— Нет, — морпех снова покачал головой. — Мы считаем, что отчасти это явь.

— Как это, «отчасти»? Это вы про то, когда толпа людей исчезает, как будто ее вовсе не было? Или когда со мной разговаривает человек, похожий на меня, как две капли воды? — улыбка Шейна разрослась до широченного оскала.

— Ты узнаешь это место? — морпех махнул рукой в сторону дверей пустого зала.

— Здесь состоялся наш выпуск, — сказал Шейн.

— Вы завершили обучение? — уточнил двойник.

— Да.

— А ты уверен?

Внезапно для себя Шейн засомневался.

— Да, — соврал он. Он снова оглядел помещение. Он точно был здесь раньше, это было бесспорно. Но те теплые воспоминания о чувстве гордости и почестях, которые были связаны с этим днем, казалось, изменились, испортились, исказились.

У Шейна к горлу подступил комок, когда из глубин его сознания на поверхность начало пробиваться еще одно воспоминание. Он ощутил сладковатый запах дыма.

— Этот человек, Менгск, — прошипел морпех, — он с вами тогда говорил?

— Он… да, — ответил Шейн. Так ли оно было на самом деле? Он вспомнил, что ему показалось, будто император лично принимал у них присягу. Но это ведь было невозможно, правда? А что если трансляцию поздравительной речи просто показали по голографическому проектору или просто использовали уже готовую запись? Шейн не мог вспомнить точно.

— Он лично с вами говорил?

— Слушай, ты, — со злостью прохрипел Шейн, — Как ты проник в мой сон? Что это вообще за допрос?

Шейн чувствовал, как внутри черепа отдается стук неистово молотящегося сердца. Боль была просто невыносимой.

Морпех немного помедлил, прежде чем ответить.

— Мы же сказали, что это не сон.

Довольно! Шейн со всей силы пнул один из незанятых стульев, подкинув его в воздух. Стул перелетел несколько рядов и с оглушительным грохотом врезался в ровно выстроенную линию точно таких же стульев, опрокинув их. Этот шум оказался чрезвычайно приятным.

От сильного удара у Шейна заболела стопа. Пальцы на ноге теперь болели так же сильно, как и его голова. Как же он еще не проснулся? Разве острая физическая боль не должна была его разбудить?

Шейн ткнул пальцем в морпеха.

— А ну выпусти меня, — интуитивно Шейн понимал, что именно человек в броне виновен в происходящем. Он во всем виноват. — Если это реально лишь отчасти, то значит, не реально вовсе. Это все равно только сон. Отпусти меня немедленно!

— Это не сон, — сказал постаревший Шейн. — Это воспоминание.

После его слов в зале воцарилась мучительно долгая тишина.

— Воспоминание?

— Да.

— И оно изменяется?

— Да.

«Какое же это тогда воспоминание?»

— Такое, которое сохранилось в твоей памяти.

— Да уж, это все проясняет, — несмотря на пылающую в душе злобу, Шейна все равно мутило. Он начинал верить в то, что его искаженный двойник с безжизненным взглядом говорил ему истинную правду, хоть и в своей интерпретации.

От головной боли не было никакого спасения. Шейну казалось, что его разум вот-вот взорвется. Он прижал пальцы к вискам, не в силах справиться с проклятой болью.

Морпех медленно встал на ноги. Под огромной тушей его бронированного скафандра заскрипел пол.

— Ты помнишь Менгска, — он вновь прошипел это имя, — помнишь, как он говорил с тобой. Разве не так?

— Его тут не было. Это была голограмма, — процедил Шейн сквозь зубы. Теперь он был в этом уверен.

— Но ты сам все это вспомнил, — это был не вопрос, и потому Шейн не стал отвечать. Морпех встал во весь рост и расправил плечи. По сравнению с ним Шейн казался совсем маленьким. — Неужели все было так на самом деле?

— Ладно, — прорычал Шейн. Он обхватил голову руками, и изо всех сил старался не жмуриться от боли. — Это было не взаправду. Ну и что дальше?

— Это воспоминание — фальшивка. А что еще ложно?

Вопрос был поставлен очень просто. Он стал всего лишь еще одной каплей в бурлящем котле мучений Шейна, но этого было достаточно.

Джефф почувствовал, как что-то прокололо маленькую брешь в его сознании. Это было похоже на плотный холст, который с огромной силой растягивали в разные стороны, от чего в самых ветхих местах возникали прорехи. Шейн задрожал, а вместе с ним, казалось, — и вся вселенная.

Шейн видел, как маленькие черные точки кружились по залу, словно маленькие дверцы, ведущие в пучину безумия. Они избегали его прямого взгляда и сливались воедино, когда сталкивались друг с другом. Несколько маленьких точек превратились в зияющие черные дыры.

Бежать было некуда. Тьма сгущалась вокруг него. Что еще ложно? А если правильный ответ — все? Тогда Шейн сойдет с ума. Он отчаянно пытался сосредоточиться на другом вопросе: а что истинно?

Зал. Зал был настоящим. Он был осязаемым. Он стал для него опорой, и Шейн мысленно зацепился за эту реальность. Исчезло ощущение того, что вселенная вот-вот рухнет. Боль не ослабла, но и сильнее не стала. Подрагивающие черные дыры застыли на месте.

— Представителям твоего вида свойственно себя так вести, — заметил облаченный в скафандр Шейн. — Это для нас не в новинку. И твой страх оправдан; оттуда… возврата нет.

Он указал рукой на одну из черных дыр покрупнее. Дыра дергалась из стороны в сторону, как взбесившаяся собака на цепи. Она хотела расти дальше, хотела проглотить разум Шейна целиком.

Возврата нет. Шейн готов был в это поверить. Сам воздух был пропитан предчувствием конца. Шейн едва смог прошептать: «Как это остановить?»

— Позволь нам помочь, — незамедлительно последовал ответ.

Шейну хотелось закричать «помогите». Боль стала постепенно нарастать. Окружавшая его тьма содрогалась в предвкушении.

— Как?

— Мы прекратим обман, но ты должен впустить нас.

Шейн широко раскрыл глаза. «Нас», «мы»… Это они, это зерги.

Рой!

Они уже прикоснулись к его разуму. Зерги уже обосновались здесь и говорили с ним, прикрывшись его же собственным лицом. Раздался щелчок. Шейн ощутил ту связь, что соединяла стоявшего перед ним морпеха и миллионы зергов за окном. Это было одно существо.

— Сволочь, — головная боль снова навалилась на Шейна, но ему было все равно. Прорехи в реальности разрастались. — Вон из моей головы! Выметайтесь!

Шейн сосредоточился и без всякой цели принялся рассекать воздух кулаками. Он сам не понимал, зачем делает это. Заключенный в скафандр морпех тут же исчез, но образ его пылающих пурпурных глаз врезался в сознание Шейна. Джефф выглянул в окно и обнаружил, что зерги тоже испарились.

Но боль никуда не делась. С каждой секундой она становилась лишь сильнее. Теперь Шейн действительно остался в зале совсем один.

Он упал на колени, впившись пальцами в кожу на голове. Своими ногтями он распорол тонкий слой плоти, и кровь потекла по его лицу.

Я умру.

Жуткая, пронзительная тишина давила на барабанные перепонки. Шейн кричал. Даже его собственный голос казался ему слабым и далеким. Бреши в реальности уже простирались от пола до самого потолка и с каждым ударом сердца становились вдвое больше. Эта роковая тьма почти полностью окружила Шейна.

Шейн не сомневался, что боль рано или поздно разорвет его разум на части. Но другой исход страшил его еще больше.

«Я не впущу их. Не впущу».

Он продолжал сопротивляться и широко раскрыл глаза. Через несколько секунд зал распадется, а вслед за ним исчезнет и личность Шейна. Это последнее, что он видит в своей жизни.

Мысли лихорадочно носились в его голове в тщетных попытках найти выход. Зал был настоящим. Он знал это. Все прочие детали этой церемонии казались размытыми, недостоверными. Он сконцентрировал все мысли на зале. Только на нем. Вот, что станет его опорой.

Боль вырвалась на свободу и превратилась в гигантский поток, который грозил унести Шейна в небытие. Шейн забыл обо всем и уцепился за свою спасительную соломинку. Безумие разверзло перед ним свою пасть.

Этот поток вырезал глубокие ущелья на просторах его разума. Шейн продолжал сопротивляться и ощутил, как чистый поток хаоса сорвал с его разума корку, обнажив первобытную гладь.

Воспоминания Шейна о торжественной церемонии были разорваны в клочья, которые обратились в прозрачный дым, а затем вовсе исчезли.

Больше не была слышна речь императора Менгска. Больше не было новобранцев.

Больше не было боли. Больше не было лжи.

Остался лишь зал.

Шейн моргнул.

— Начинается вынесение приговора в соответствии с законом Доминиона, — начал судья, поглядывая со своего места. — По первому пункту, обвинению в предумышленном убийстве, подсудимый признается виновным. По второму пункту, обвинению в истязаниях и актах садизма, приведших к смерти, подсудимый признается виновным. По третьему пункту, обвинению в поджоге, приведшему к смерти, подсудимый признается виновным.

С каждым новым решением суда, оглашавшимся в зале, одобрительный гомон толпы становился громче. Через окна на восточной стене, доходящие до самого потолка, в зал проникали яркие лучи солнца, освещавшие осужденного преступника и приставов, застывших рядом с ним. Они заломили ему руки, чтобы он стоял перед судьей как полагается.

Девятнадцатилетний Джефф Шейн, а вскоре — заключенный Джефф Шейн, едва обращал внимание на судью, продолжавшего зачитывать приговор. В похищении признан виновным. В надругательстве над телом жертвы признан виновным.

Шейн буквально расхохотался, когда его адвокат сообщил, что ему будут предъявлены обвинения более чем по двадцати разным пунктам. Откуда столько? За одну-то наркоманку?

— Им что, норму сдавать надо? — спросил он.

Он осклабился, повернувшись к приставу слева, державшему его под локоть и сдавившего плечо.

В нанесении тяжких телесных травм признан виновным. В приеме наркотических препаратов и последующем нападени и убийстве признан виновным.

— Прикончу тебя, — прошептал он приставу. — Прожарю до корочки, хочешь?

Пристав только огляделся по сторонам и еще сильней сжал плечо Шейна; от страха он явно не трепетал. Шейн ощутил, как в нем вновь встрепенулся его необузданный характер. Его взор заволок кровавый туман. Он представил себе, как эта свинья визжит, поджариваясь заживо.

Шейн почти физически ощущал на себе пристальные осуждающие взгляды толпы. Как будто они — без греха.

— Чего пялитесь? — прогремел Шейн, за что стоявший справа пристав наградил его смачной оплеухой. Шейн зарычал на него.

— Подсудимому разговаривать запрещается, — сказал судья. — По шестнадцатому пункту, обвинению в поджоге с целью уничтожения доказательств тяжкого преступления, подсудимый признается виновным.

Несмотря на самодовольный вид и тревогу, пробудившуюся во время оглашения такого долгого списка преступлений, укрывшись в далеком уголке своего сознания, Шейн наблюдал за процессом с подлинным ужасом.

Это неправда. Этого просто не могло быть.

Пока судья чеканил все новые и новые обвинительные заключения, та же самая часть сознания Шейна старалась все отрицать, отринуть, как очередную ложь или фальшивые воспоминания. Но это была правда; она была его основой, той неприкрашенной истиной, за которую он цеплялся.

Освобожденное от оков лжи, в его сознании, наконец, всплыло слово «ресоциализация». Слой за слоем Доминион подменил его преступления, поместив на их место хорошие, положительные воспоминания. Даже само понятие ресоциализации, само это слово, было заперто и похоронено в глубинах памяти, пока разум Шейна не был вновь очищен и не обнаружил это и многие другие воспоминания.

Он осознал, что фальшивые воспоминания были наложены поверх подлинных, привязаны к реальности. Вместо того чтобы выслушивать приговор за убийство, он стоял перед верховным правителем Доминиона и был приведен к присяге как боец морской пехоты. Вместо того чтобы предстать перед гневом мстительной толпы, он пошел на военную службу и заслужил всеобщее уважение. Красивую фантазию создавали настолько тщательно, что от истины почти ничего не осталось.

Шейну отчаянно хотелось поверить, что этот суд тоже был ложью. Процесс по его делу — а точнее, приговор, так как процесс был уже делом пройденным — был настолько же отчетливым и правдоподобным, как и то основание, что Шейн для себя выбрал. Это все было на самом деле.

Ложь исчезла. Спала ее пелена.

Обман развеяли зерги. Та часть его сознания, которая еще была способна мыслить, забила тревогу.

Наконец, судья закончил зачитывать приговор и признал Шейна виновным по всем двадцати трем пунктам обвинения. Он спросил Шейна, не хочет ли тот что-нибудь сказать, чтобы хоть как-то оправдать свои отвратительные преступления. Но девятнадцатилетний парень лишь небрежно улыбнулся, сплюнул и принялся во всю глотку выкрикивать проклятия, пока судебные приставы не опрокинули его на пол и не зафиксировали его челюсть металлическим кляпом.

От этого Шейн еще больше рассвирепел. Распластавшись в зале суда, он продолжал выкрикивать нечленораздельные ругательства. Судья вынес ему тот приговор, на который и рассчитывала толпа, — смертная казнь.

Присутствующие разразились внезапными овациями, и судебный исполнитель призвал всех к порядку. Приставы вывели заключенного Джеффа Шейна из зала суда и поволокли на место казни. У него не было права на апелляцию; его приговор будет приведен в исполнение на закате.

Шейн знал, что его ждет. Та часть его разума, что сохраняла остатки рассудка, молила оставить это воспоминание. Он не хотел вновь переживать это. Не надо больше.

Они выпихнули его из транспортного корабля, завели в безликое здание, затащили в бронированный лифт, идущий глубоко под землю.

Пожалуйста, не надо больше.

Его затолкали в комнату с белыми стенами; на руках у него все еще были наручники. Они оставили его там на несколько часов и не обращали никакого внимания на его проклятия,  угрозы и крики. С каждой секундой Шейн все больше страшился неотвратимой казни.

Краешком сознания он понимал, что не будет казнен. Он знал, что Доминион сможет найти ему применение. Он знал, что совсем скоро за ним придут военные и потащат его в темную комнату, увешенную гербами Доминиона. Они засунут его в одну из тех ужасных капсул, а потом начнется пытка, и его воспоминания уже не будут прежними.

Это стало началом торжественной церемонии его выпуска. Именно так он на самом деле поступил на службу Доминиону. Глубоко внутри он просил о помощи. Он принял бы помощь от кого угодно.

И вскоре он ее получил.

Одетый в бронированный скафандр морпех зашел в белую комнату и посмотрел на Шейна бесстрастным взглядом. Что-то было не так с освещением — казалось, что его глаза светились.

Два Шейна смотрели друг на друга в тишине очень долго.

— Позволь нам помочь, — сказал морпех с лицом Джеффа Шейна.

— Кто вы? — спросил Шейн срывающимся голосом.

— Мы — те, кем можешь стать ты.

Шейн вспомнил вид за окнами зала. Он вспомнил бесчисленные полчища зергов.

— Как? Как я могу стать таким, как вы?

— Попроси.

— Нет.

— Позволь нам помочь, — снова сказал морпех.

— Такая помощь мне не нужна, — сказал Шейн.

— Нужна. Нам знакома эта боль, мы видели такое у твоих соплеменников, — сказал морпех, — и довольно часто. Вашим лидерам нравится этот метод.

Шейн чувствовал себя беспомощным. Его преступления предстали перед взором пришельца, и тот счел их источником боли.

— Мне нет прощения за то, что я натворил.

— Мы примем тебя.

Слова морпеха застали Шейна врасплох.

— Что?

— Мы примем тебя.

— Вам нужны такие, как я? — это само по себе было неплохой причиной, чтобы отказаться.

— Мы примем тебя. Так же, как приняли они.

Шейн сплюнул. Его руки в оковах беспомощно дернулись.

— Доминион не принял меня. Меня просто изменили.

— Да.

В этом простом «да» Шейн уловил двоякий смысл. Да, Доминион изменил его, и да, Доминион принял его.

Шейн зажмурился изо всех сил. В его сознании появился еще один образ, похороненный под психической блокировкой ресоциализации. Он вспомнил изуродованные тела морпехов, шагавшие подле зергов, вооруженные винтовками и щупальцами, даже отдаленно не напоминавшие людей. Они были порабощены.

Зараженные.

От нового приступа ужаса у него скрутило живот. Шейн, рядовой Джефф Шейн, видел их собственными глазами. Он сражался с ними. Он с завистью наблюдал за тем, как огнеметчики сжигали их дотла. Зараженных нечего было бояться, ведь это были просто зерги. Еще одна цель для орудий Доминиона. После ресоциализации он просто не мог думать о них никак иначе.

Рядовой первого класса Шейн сражался с зараженными несчетное множество раз. И рядовой Шейн всегда побеждал.

У него не было причины переходить на сторону врага.

— Мы примем тебя, — повторил морпех.

— Вы их не приняли, а просто убили, — сказал рядовой первого класса Шейн.

— Ты убил их, — ответил морпех.

Он говорил буквально — рядовой Шейн лично расстрелял многих зараженных.

— Они умерли задолго до того, как я прикончил их.

— Нет.

— Вы сделали их... частью себя, — произнес Шейн.

— Да, мы приняли их, — ответили они.

— Чтоб вас, сволочи… — Шейн замолчал.

Его же слова отдавались эхом в его ушах. Они сделали их частью себя.

— Они не переходили на вашу сторону, и у них не было выбора. Вы просто захватили их и переделали под себя.

Шейна замутило.

— У них был выбор.

Шейн почти не слышал, что сказал морпех. Он наконец понял, что происходит.

— Значит, вы и меня взяли в плен, — сказал он с едва заметной дрожью в голосе.

Морпех-зерг с лицом рядового Шейна не отвечал.

— Где я сейчас? — спросил Шейн, но ответа не получил. — Меня захватили в плен? А ну разбудите меня! Я хочу знать, что со мной.

— Нет.

«Меня действительно взяли в плен».

Шейн сохранял спокойствие. Все те зараженные, которых он видел, были изуродованы до неузнаваемости. Единственное, что их роднило с людьми, — наличие двух рук и двух ног. Зерги каким-то образом заблокировали его сознание, поместили его в тюрьму воспоминаний, а сами в это время творили с его телом черт знает что.

Возможно, он уже стал одним из них. А может, и нет. Шейн ухватился за эту мысль. Возможно, еще не все потеряно. Ему нужно было выбраться отсюда. Если они продолжат держать его в иллюзорном мире воспоминаний, то сбежать не получится. Ему нужно было уговорить их пробудить его.

— Дайте мне увидеть, что со мной происходит.

— Нет.

— Да.

— Сначала позволь нам помочь.

— Нет, — отрезал Шейн.

Морпех ненадолго замолчал, и Шейн снова почувствовал уже знакомое давление в голове. Боль была даже не болью, а слабым намеком на нее, и близко не походившим на предыдущую нестерпимую агонию. Казалось, будто давление неохотно спадает, тщетно пытаясь удержаться, зацепиться за разум Шейна.

Шейн улыбнулся. Это пустяк. Такое он мог терпеть сколько угодно.

— Ай-ай-ай. Не получается теперь, да? Надо же. Сдается мне, тебе уже нечем меня мучить.

Морпех не ответил, и Шейн широко улыбнулся.

— Не получается мне в мозг залезть без этой вашей ресоциализации? Держать меня тут ты можешь сколько угодно, но на части снова разорвать — уже нет, так?

— Позволь нам помочь, — ответил морпех-зерг.

— Ах вы сволочи. Не работает этот прием уже. Вы так и ломаете морпехов? Толкаете на край безумия, а потом ждете, что они запаникуют? — Шейн уставился на своего двойника. — Да, если ресоциализацию убрать, людям тяжко бывает. А тут и вы рядом, помочь предлагаете. «Позволь нам помочь». Иди ты к черту.

Морпех не ответил. Шейна это вполне устраивало. Он только разогревался.

— Ты чуть не разорвал мой мозг на части. Ты меня чуть не убил, но я тебя сбросил и сам стал главным, — Шейна переполнял сарказм. — Необычно, да? Я, наверное, особенный?

Морпех наконец ответил:

— Нет. Так поступают и другие.

— Вам наше сотрудничество нужно, да? Раздавить нас так просто не можете? Слишком дорого это обходится, правда? — Шейн засмеялся. Ему было хорошо. Наконец-то он получил преимущество. — Знаешь, что? Я сотрудничать не буду. Никогда. Ты свой шанс упустил и меня уже не получишь. Убей меня или дай мне проснуться, и тогда мы поговорим. Выбирай, мне все равно.

Морпех уставился на пол. Он, — нет, они, — казалось, погрузились в свои мысли. Воцарилось долгое молчание. Потом морпех снова поднял свои светящиеся глаза на Шейна, встретившись с ним взглядом.

— Выхода нет. Если мы захотим, можем заставить тебя силой.

— Могли бы — уже бы заставили, — ответил Шейн.

— Мы и сейчас можем, — нечеловеческие глаза пристально уставились на Шейна, и тот услышал, как голос морпеха, его собственный голос, стал холодным и чужим. Пропало всякое подобие человечности. — Но это ни к чему. Можешь оставаться тут, сколько пожелаешь.

Морпех исчез. Шейн остался один в белой комнате.

Прошло несколько часов. Зерг так и не возвращался. За Шейном пришли офицеры Доминиона и уволокли его, кричащего и лягающегося, к капсулам ресоциализации.

Ученые приступили к рутинной работе.

Прозрачная дверца трубы закрылась над Шейном, и он закричал от наконец-то наступившей боли, но ни офицеры, ни ученые не обратили на это внимания. Перед ними был убийца, даже хуже. Отброс общества.

Голова Шейна пульсировала от боли. Перед глазами у него проносились непрошеные воспоминания и исчезали так же стремительно, как и появлялись.

Шейн не в силах был их контролировать. Он не понимал, что происходит. Он дергался и сыпал проклятиями, а перед ним проходила вся его жизнь.

И тут он все понял. Ученые изучили его воспоминания. Каталогизировали их. Нашли самые болезненные. Заставили его пережить их заново. И лишь потом их изменили.

Шейн моргнул. Ученые начали все с самого начала, а вначале была боль.

Восьмилетний Джефф Шейн упал на спину. Он был оглушен, а из носа у него шла кровь.

Его отец кричал и требовал от сына извинений, так и не разжав кулак. Джефф снова и снова извинялся, говорил что-то о случайно сломанном им стуле. Голова звенела от боли.

Рядовой первого класса Шейн не просто вспоминал эти события — он переживал их заново. Мысли беспорядочно роились у него в голове. Язык распух и не слушался. Слева зашаталось несколько зубов. Он чувствовал ядовито-острый запах виски, идущий у отца изо рта. Шейн услышал, как он же, но в детстве, пробормотал очередное извинение, и почувствовал оплеуху, которую в ответ влепил ему отец.

Отец ждал более искреннего раскаяния.

— Извинись перед ней как следует, — потребовал он.

«Не смейся!», — отчаянно закричал рядовой первого класса Шейн. Мальчик его не слышал. Шейн увидел, как рассмеялся ничего не подозревающий Джефф.

— Мама же мертва, да и ей бы не понравился такой стул, — улыбнулся мальчик.

Кулак отца просвистел в воздухе, и воспоминания ненадолго померкли. Рядовой первого класса Шейн услышал, как треснули у Джеффа два ребра, и почувствовал, как в голове вспыхнула усилившаяся боль. Когда мальчик наконец-то очнулся, его мысли перемешались окончательно. Страх отступил куда-то далеко, на его место прорвались гнев и боль. Стук сердца эхом отдавался в ушах. На лбу выступили бусинки пота.

Голова болела так, что казалось, будто она сейчас взорвется.

Отец уснул. Или он отключился от выпитого — это было неважно. Джефф стоял в дверях спальни и смотрел, как поднимается и опускается грудь отца. Он подумал о том, чтобы взять в кухне нож или найти отцовский пистолет «Копрулу Особый» с хромированными накладками.

Изо рта у отца вырвалась отрыжка. Комнату заполнил запах алкоголя.

Восьмилетний мальчик осторожно вышел на кухню и впервые заметил на столе почти пустую бутылку крепкого пойла. Он понюхал темно-янтарную жидкость. Мальчик задумался. Рядовой первого класса Шейн оставался молчалив и неподвижен.

Приняв решение, Джефф вернулся в отцовскую спальню и вылил остатки из бутылки на грудь спящему.

Нет. Рядовой первого класса Шейн попытался переключиться на другое воспоминание. На любое — лишь бы другое. Он даже попробовал вернуться к ресоциализации. К приговору. Он был бы рад, вернись к нему снова та боль. Но не вышло. Его собирались заставить пережить заново каждый жуткий момент.

Когда на отца полилось спиртное, он всхрапнул и облизал губы, но не проснулся. Джефф нашел отцовскую зажигалку рядом с его дешевыми умоджанскими сигарами и чиркнул ею. Он подержал пляшущий оранжевый огонек над отцом, глядя на него. А потом разжал руку.

Джефф удивился тому, как медленно занялся огонь — удивился так же сильно, как и тому, что отец так и не проснулся. Комнату заполнил дым, и Джеффа затошнило от запаха горящей ткани и плоти. Он, спотыкаясь, выбрался на улицу; потом он смотрел, как пламя постепенно охватило весь дом. Поздно, слишком поздно Джефф вспомнил, что в своей спальне спала его трехмесячная сестренка.

Он и не пытался ее спасти. Он молча сидел, обхватив голову руками, и смотрел сквозь пальцы на то, как танцевали языки пламени.

Шейн моргнул. Он снова был в капсуле ресоциализации и кричал от боли, а затем реальность вновь ускользнула от него.

Пожалуйста, хватит.

Память перенесла его на десять лет вперед. Восемнадцатилетний Джефф Шейн заманил в свою убогую квартирку молодую девушку, пообещав ей бесплатный наркотик. Девушка давно уже подсела на них, и долго убеждать ее не пришлось. Вскоре она забылась сном и лежала, погруженная в галлюцинации; ее глаза беспорядочно метались под веками. Именно этого и ждал Шейн.

Рядовой первого класса Шейн не просто вспоминал тот день — он опять же переживал его заново. Предвкушение Шейна было его предвкушением. Удовольствие Шейна было его удовольствием. Ужас от этого превышал все разумные пределы.

Хватит. Рядовой Шейн знал, что будет дальше. Он попытался отвернуться. Он пытался отвернуться. Он пытался взмолиться о помощи в своих воспоминаниях. Ничего не помогло. Он не мог моргнуть, пока не моргнет восемнадцатилетний Шейн. Он не мог отвернуться, пока это не сделает Шейн.

— Позволь нам помочь, — услышал рядовой первого класса Шейн.

Шейн какое-то время смотрел, как поднимается и опускается грудь девушки. Он поднял ей веко и заглянул в расширившийся зрачок. Девушка не пошевелилась, и Шейн продолжал завороженно наблюдать. Затем он зажег огонь. Девушка наконец проснулась: бледные белки ее лихорадочно расширившихся глаз отражали неожиданно вспыхнувший оранжевый свет.

Он оставался рядом, пока огонь разгорался. Ее крики музыкой отдавались в его ушах. Его глаза упивались зрелищем плавящейся плоти.

Рядовой Шейн попытался проснуться. Он отчаянно старался выбраться наружу, но чувствовал, как его разум упирается в потолок. Зерги его не выпускали.

— Позволь нам помочь, — произнес голос.

Шейн наклонился ближе к огню, его кожа потрескалась и покрылась пузырями. Он глубоко вдохнул. Он жадно вбирал аромат. С этим ароматом не могло сравниться ничто во вселенной. Он всегда был таким свежим — запах живого, дышащего существа, поджаривающегося в своих же соках.

Он упивался сладким запахом, заставляя рядового Шейна упиваться вместе с ним. Запах был буквально сладким. Пахло сахаром, превращающимся в карамель. Каждый раз запах был немного иным, но основа оставалась неизменной.

Рядовой первого класса Шейн снова и снова пытался пробить потолок. Каждый раз ему было больно, но он уже не обращал на это внимание.

— Позволь нам помочь, — произнес голос.

Крики девушки затихли, но слабая борьба за жизнь еще продолжалась. Комнату наполнил новый острый запах. Пламя взревело особенно яростно, и Шейн улыбнулся. Радость и восторг наполняли разум рядового первого класса Шейна. Он пытался изгнать их. Он пытался их возненавидеть.

Но он обманывал себя и сам это осознавал. Он обожал этот запах. И будет обожать его всегда.

— Позволь нам помочь, — произнес голос.

Перед восемнадцатилетним Джеффом Шейном появился морпех в боевом скафандре, освещенный бушующим пламенем. Шейн заглянул глубоко в его светящиеся глаза. И моргнул.

* * *

На расстоянии примерно в полкилометра еще догорали две постройки, но последние крики их обитателей уже давно затихли. Рой двигался через руины терранской заставы по земле и в небе. Густая биомасса неудержимо расползалась, уже касаясь тел павших врагов — она стремилась скорее поглотить их и сделать частью себя.

Тень парящего в небе надзирателя накрыла одного из бойцов Роя, который увяз в слизи по колено. Это существо было облачено в скафандр морпехов Доминиона, его человекообразная фигура еле-еле помещалась в стальных оковах. Из щелей скафандра торчали отростки и гигантские фрагменты плоти.

Из-под шлема глядели два светящихся глаза. Существо дышало размеренно, но тяжело. Вокруг него клубился дым. Существо принюхалось и фыркнуло. Запах был не особо сладок.

Рядом зерглинг наткнулся на дымящиеся остатки «Миража» Доминиона и резко остановился. Маленькое четырехлапое существо посмотрело на большое и радостно заклацало изогнутыми клыками, обнажив их в широкой ухмылке.

Большое двуногое создание посмотрело вниз и довольно запыхтело. Рой победил.  Все было кончено.

Его светящиеся глаза моргнули.

10-я неделя

@Лия Мартин: @Джейк Рэмзи Должна сказать, что меня поражает твоя невольная проницательность.

@Джейк Рэмзи Твоим разумом можно любоваться. Мысли такие динамичные, а ум так сложен и непредсказуем.

@Джейк Рэмзи: @Лия Мартин Знаешь, а ты, наверное, первая из моих знакомых, кто не считает ум археолога скучным.

@Лия Мартин В общем, спасибо. Полагаю, надо начать подготовку к следующему циклу тестов.

@Лия Мартин: @Джейк Рэмзи Подожди-ка, профессор. Ты что, стараешься скрыть от меня свои мысли?

@Джейк Рэмзи: @Лия Мартин Ну, это же нормально, разве не так? На этой станции столько камер слежения, что уединение можно найти только в мыслях.

Кому: ДОКТОР ДЭНИЕЛ РОТФУС

От кого: ДОКТОР ТАЛЕН АЙЕРС

Тема: Мы в безопасности?

Надеюсь, получилось правильно прикрепить этот прибор к задней стороне стола, Дэн; эта штука светится зеленым, как вы и говорили. Знаете, моя дочь всегда смеялась над тем, как неуклюже я обращаюсь с техникой, — называла дремучим мужиком. Думаю, мы узнаем, правильно ли я выбрал место для установки вашего аппарата, если удастся отправить эти записи. А если в коридоре послышится топот морпехов — значит, я все сделал не так.

Если честно, у меня до сих пор голова кругом от нашего недавнего разговора. Я ценю, что вы выкроили для меня время, несмотря на свою занятость, но жаль, что нам не удалось пообщаться подольше.

Больше всего меня беспокоит, что вы упомянули технологии и возможности, которые, я уверен, выходят за рамки научных достижений Доминиона. Я опасаюсь, что ваши заманчивые предложения могут быть как-то связаны с изменой. Если вы работаете с умоджанцами или разведкой Келморийского синдиката, буду откровенен:я патриот. И если я замечу хоть что-то подозрительное, мне придется сообщить наверх. Возможно, доктор Бранамур чрезмерно подозрителен и позволяет себе излишне придираться к уважаемым ученым, собравшимся здесь, но я уверен, что он проявляет неподдельный интерес к нашим исследованиям, от которых напрямую зависит судьба Доминиона в этой опасной части галактики.

Но вы просили меня быть кратким в своих сообщениях, так что перейду к самому важному, по крайней мере, для меня: что вам известно о Марен? Вы сказали, что что-то знаете о моей дочери, но отказались сообщать что-либо до конца встречи. Прошу, Дэн. Не слышал о ней ничего с тех пор, как ее группу направили на Ансельм, а это случилось раньше, чем меня назначили сюда. Другие ученые из нашей команды получали письма от семей, пусть даже строго досмотренные. А я — ничего. Прошу не как коллега-академик, а как обеспокоенный отец.

T.A.

Кому: ДОКТОР ТАЛЕН АЙЕРС

От кого: ДОКТОР ДЭНИЕЛ РОТФУС

Тема: RE: Мы в безопасности?

Если индикатор загорелся зеленым цветом, значит, шифратор работает отлично, Тален. Эти предосторожности необходимы, чтобы защититься от дураков. Просто не забывайте каждый раз убирать устройство и прятать среди личных вещей.

Снова прошу прощения, что был так немногословен. Хотя наши комнаты не прослушиваются (какой нелепый недосмотр любезного начальства), я обратил внимание, что охрана моих покоев усиливается, когда ко мне заходят посетители. Странно, но Гелек Бранамур почему-то мне не доверяет. Подозреваю, все из-за того, что меня протолкнули в штат «Блэкстоуна» против его воли, хотя, возможно, этот человек просто хорошо разбирается в людях.

Что ж, чутье его не обманывает. Ему действительно не стоит мне доверять.

Не беспокойтесь, Тален. Я не работаю ни на одну из сторон, о которых вы упомянули, но можно сказать, что я верен человечеству в целом. Пока этого достаточно. И вам придется мне поверить, если я скажу, что Гелека Бранамура и его кукловода Арктура Менгска не заботит ни благополучие нашего вида в целом, ни ваше благополучие в частности.

За последние несколько веков Доминион неплохо преуспел в дурацкой науке воевать: лучшая броня, лучшее оружие, пугающе исполнительные солдаты. Но наш прогресс в области кодирования и языков программирования на удивление слаб. Ваши роботы-помощники до сих пор во многом основаны на старой кодировке «Атлас», которая существует чуть ли не со времен динозавров. Мне кажется, что причиной интеллектуального самодовольства в этих областях является зависимость от рабского труда машин с искусственно ограниченным интеллектом, особенно в условиях развития ксенобиологии и исследования планет, вращающихся не вокруг солнца..

Тем не менее, эта технологическая отсталость превратилась в ахиллесову пяту нашего Париса, прикованного к инвалидному креслу (я помню, что вы поклонник старой Земли, так что наверняка оцените это сравнение).

Мне удалось взломать личные архивы сотрудников проекта «Блэкстоун», и в процессе я обнаружил тревожные записи Бранамура и его приятелей, которые желали скрыть кое-какую информацию от вас с Тализ. В частности, там была одна шифровка от Корхала. Бранамур опасался что, если вы узнаете о «двух проблемных девчонках», это плохо скажется на вашей работе.

Кстати, «проблемные девчонки» — это слова Менгска.

Мне также удалось найти целую кипу отчетов Доминиона, в которых говорится о связях дочери доктора Коган с группой повстанцев, оперировавшей на Агрии, Майнхоффе и какой-то неизвестной планете на границе территории протоссов. В этих отчетах была пара интересных... подробностей. Я определенно намерен поделиться ими с доктором Коган, как только ей удастся найти время в своем плотном графике для встречи со мной. А сведения о вашей дочери добыть было гораздо труднее. Мне кажется, это обусловлено тем, что информация о ней каким-то образом связана с нашими секретными разработками. Я понимаю, что узнать удалось слишком мало и что новости вызовут у вас лишь беспокойство. Но уж лучше я расскажу вам все, что мне известно, чтобы это не стало для вас неприятным сюрпризом. Мне необходимо ваше доверие.

Все дело в том, что вы разрабатываете оружие вовсе не для защиты человечества, Тален. Вас просто используют. Я просмотрел личные файлы некоторых сотрудников, и мне открылись достаточно мрачные перспективы. К примеру, вы знали, что доктор Лэнгридж имеет в своем распоряжении целый этаж комплекса, в котором разводят инопланетную флору, способную подчинять разум людей? Не пришельцев. Именно так! Менгск выделил значительную часть комплекса для разработки способов контроля над своими собственными подданными. И это только один из семи изолированных этажей, находящихся под нами. На каждом из них тайно проводят эксперименты с использованием ваших разработок, и никто не знает, чем именно они там занимаются.

А ваш друг доктор Гельд никуда со станции не улетал. Его просто перевели на один из нижних этажей, а вместе с ним — группу псионически блокированных протоссов.

Мне известно о вашем искреннем патриотизме, Тален. Я также знаю, что вы вряд ли поверите большей части того, что я вам сказал. А еще я знаю, что вы умный человек и постараетесь выяснить, нет ли подтверждения моим словам, прежде чем действовать. Я попробую собрать всю доступную информацию, чтобы вы смогли взглянуть на происходящее с моей точки зрения. И с точки зрения Джейка Рэмзи.

Проект «Блэкстоун» необходимо остановить.

Дэн

ВЕЛИКИЙ

© Alex Irvine

Пациент:  сержант Норвуд Докс из «Факела-Семь» — седьмого взвода четвертой дивизии морпехов. Мы сейчас на крейсере «Скион» на орбите планеты Вигойр. Вот мой доклад о произошедшем, а также медицинский отчет. В двух словах: состояние тяжелое.

— Насколько?

— Настолько, что, вероятно, парня придется убить, чтобы получить то, что нам нужно.

— Конечно, это крайняя мера. Но если по-другому никак...

Итак, вернемся к докладу. Попробую прибегнуть к инъекции. Это окажет воздействие на его разум, и мы получим достаточно времени, чтобы выяснить, что произошло. Приступим. Этого должно хватить. Пока.

* * *

Мы ударились о поверхность Вигойра так, будто готовились, что он ударит нас в ответ. Мы выпрыгивали из десантного корабля по двое с интервалом в секунду, как это принято у «Факела-Семь»: гладко, как по учебнику. Поверхность планеты покрывали джунгли, джунгли и еще раз джунгли с редкими просветами голых участков и отмелями речных изгибов. Мы собрались на одной из отмелей, чтобы получать последние сводки погоды и карты местности со «Скиона». Место выбрали — что надо. Исследовательский комплекс, находившийся недалеко от реки, был прикрыт джунглями. «Эй, сержант, проведи для нас урок», — сказал один из наших сообразительных ребят.

Мне кажется, из всей команды только у меня мозги размером побольше грецкого ореха. Остальные постоянно мне об этом напоминают, как будто я стал морпехом, чтобы потусоваться с отбросами общества. Как-то, когда мы были на Мар-Саре, я завел разговор об истории — просто от нечего делать. Весь отряд записал меня в профессоры, потому мне доводилось читать что-то кроме руководства по использованию оружия. Они просто как дети. Скажи нам это, скажи нам то, что это и отчего это.

Я не против этого, пока они следуют моим приказам. А они следуют. Их двадцать семь, а я один, но каждый в «Факеле-Семь» знает, кто главный. Сержант Докс, черт возьми, вот кто.

Вигойр был мне практически не знаком. Все, что я о нем знал, я почерпнул из краткого инструктажа, как и остальные члены команды. Отдаленная планета, недавно открытая, пережившая нашествие Роя три года назад. Зачищена через два года после того. В данный момент — платформа для исследовательского комплекса, количество сотрудников — что-то около сотни. Мы отправились сюда потому, что этот исследовательский центр почти полгода не откликался при попытке с ним связаться.

На снимках планеты, сделанных с орбиты, следов слизи мы не обнаружили. В объективы попал поврежденный комплекс; судя по его виду, разрушения были вызваны каким-то природным явлением. Лаборатория находилась у подножия холма, и его склон, ближайший к зданию, прорезал широкий разлом, покрытый бурной растительностью. Похоже, что здесь прошел оползень. Это и стало основной версией событий.

Причин сомневаться в этом мы не видели. Камни, грязь и обломки деревьев со склона подходили вплотную к разрушенным стенам. Дождь как из ведра, поэтому было очевидно, что такие оползни — не редкость на Вигойре.

Комплекс лабораторий состоял из шести строений, у которых, как мы узнали из чертежей на инструктаже, было как минимум два подземных уровня. Ближайший к холму корпус был полностью разрушен. Два соседних получили сильные повреждения, но крыши у них, по крайней мере, никуда не делись. Три других остались невредимыми. Вся территория (площадью примерно в 8 000 квадратных метров) была огорожена, только на юго-западной стороне виднелись ворота для транспорта. Колея вела куда-то в джунгли. Рядом с воротами мы обнаружили вполне рабочие радарную и ракетную установки с примыкающей к ним радиовышкой.

Решили начать по стандартному алгоритму городской операции: последовательно зачищать каждое здание и каждое помещение. Милнер и Джуверт прокладывали путь, передвигаясь короткими перебежками из стороны в сторону, остальные шли сзади, прикрывая их. Мы держались плотно, потому что не знали, чего ожидать. Вскоре стало понятно, что лаборатория полностью покинута, хотя и не так давно. Питание было подключено, даже слышались звуки каких-то незавершенных автоматических процессов. Во всяком случае, это касалось еще работающей техники. Не знаю, что там случилось. Слегка покопавшись в центральном терминале, мы поняли, что было главным объектом исследований в этой лаборатории. Распространенное здесь растение, которое выделяет некие споры, действующие на психику.

Еще мы увидели странные рисунки по всей лаборатории: две изогнутые линии, пересекающиеся на уровне двух третей своей длины. Как круглые скобки, которые упали друг на друга. Они были нарисованы на экранах, нацарапаны на стенах... кое-где нам показалось, что их начертили кровью, но во время первой разведки мы не стали задерживаться и проверять.

В двух зданиях (тех, что ближе к склону) мы нашли человеческие останки. Мы насчитали четырех покойников, но наверняка сказать сложно, потому что части тел были разбросаны повсюду.

* * *

— Только послушайте его. Укол превратил его в робота.

— Это лучше, чем тот бессвязный бред до инъекции, разве нет?

— Лэнгридж, вы же доктор. Поддерживайте его жизнь и способность говорить. Результат интересует очень многих.

* * *

От северной части комплекса в джунгли уходила тропинка. Она привела нас к месту, хранившему свидетельства нашествия Роя на Вигойр. Там когда-то случился бой. Обломки брони и разрушенные «Аспиды» все еще проглядывали сквозь буйную растительность джунглей. Похоже, наши ребята прорубали тропу сквозь заросли (как раз ту, по которой мы шли), когда со всех сторон на них налетели зерги. Я живо представил, как могла бы выглядеть эта атака.

Джуверт разведал путь впереди и сообщил, что метрах в ста от места боя тропа спускается в ущелье. Мы отступили к воротам комплекса, и я отправил быстрый отчет о положении дел на «Скион». Я подумал, что, если сотрудники лаборатории прячутся где-то поблизости, они используют свою частоту для связи, поэтому я велел Хэмзи настроиться на частоту радиовышки. Пока мы ждали, когда он закончит, вся команда подняла забрала шлемов. Судя по данным наших «свинок», то есть МСВИНов (это мобильные системы верификации, информации и навигации), воздух был пригоден для дыхания и не содержал ядовитых соединений и летучих микроорганизмов. Вигойр потихоньку становился приветливым. Можно дышать, зергов нет. В этих джунглях наверняка полно ценных ресурсов. «Через сотню лет», — я подумал тогда, — «это место станет столицей сектора, как только большие корпорации пришлют сюда специалистов и поймут, какие сокровища лежат у них под носом».

— Внимание, сотрудники исследовательского центра Вигойра: говорит сержант Норвуд Докс, корпус морской пехоты, — сказал я. — Если вы меня слышите, пожалуйста, ответьте.

Тишина. Я повторил сообщение и подождал еще.

— Они мертвы, — подытожил Милнер.

— И что их, по-твоему, убило? Мы не встретили ничего крупнее моей перчатки, — возразил Джуверт. — А зергов здесь нет уже год.

— Это нам и предстоит выяснить, — сказал я, завершив сеанс связи.

На инструктаже совсем не было речи о том, что природа Вигойра представляет какую-то опасность. Экосистема находилась на уровне пермского периода, одни папоротники и насекомые. Но с учеными что-то случилось. Я отправил на «Скион» отчет о нашем недавнем открытии.

— Крейсер «Скион». Докладывайте, сержант Докс.

— Не так уж много нового, «Скион». Лаборатории заброшены. На Вигойре нет сложных форм жизни, верно?

— Подтверждаю.

— И зерги были истреблены.

— Подтверждаю.

— Вы уверены, что здесь не обнаружено остатков слизи?

— Подтверждаю. Вигойр очищен.

— Тогда мы продолжаем разведку, — сказал я. — Сообщу, если мы найдем пропавших ученых и понадобится эвакуация.

— Не спешите, «Факел-Семь». Мы временно покинули эту систему для срочной операции сопровождения.

— На какое время, «Скион»? Наши запасы рассчитаны на ознакомительную разведку и быстрое возвращение.

— Краткий период. Мы сообщим о возвращении в систему и возможности эвакуации. Приятных каникул, «Факел-Семь». Конец связи.

— Краткий период, — повторил Джуверт, когда я отключился. — Кажется, самое время начать строить себе дома. Сержант, ты будешь школьным учителем.

* * *

Я по памяти выдал часть инструктажа, украсив ее парой цветистых отступлений, и разослал бойцам копии научных отчетов о спорах. Детекторы МСВИН не обнаружили никаких источников опасности. Но у меня есть свое правило на этот счет — если не знаешь, откуда ждать угрозы, остерегайся всего.

Так как от исследовательской группы ответа не поступило, мы продолжили разведку. Вглубь ущелья вела достаточно заметная тропинка, и мы пошли по ней дальше. Внизу мы обнаружили крупную прогалину, в центре которой возвышался ствол дерева, вся поверхность которого была испещрена вырезанными в коре извилистыми символами. Это было одно из самых больших деревьев, что мне когда-либо доводилось видеть. Все нижние ветви были обломаны, а в стволе зияли огромные выбоины. Вокруг дерева по земле расходились рытвины и борозды, как если бы огромный великан выполнял здесь акробатические этюды. В паре мест мы обнаружили то, что на деле оказалось человеческими останками.

— Я же говорил, что они мертвы, — сказал Милнер.

— Некоторые из них.

Персонал лаборатории насчитывал около сотни человек. По останкам я даже приблизительно не смог определить, сколько людей погибло здесь, но явно меньше сотни. Как бы там ни было, кто-то их все же прикончил.

Раздел моего мозга, отвечавший за тактическое мышление, на протяжении всего пути от лабораторного комплекса анализировал условия ландшафта. Я осмотрелся еще раз, чтобы лучше сориентироваться. За деревьями на южном краю просеки мне удалось разглядеть какой-то водоем. Кажется, это было крупное озеро. Ручей, протекавший по дну ущелья, как раз впадал в него. Северная и восточная стороны ущелья представляли собой густо заросшие деревьями крутые склоны. Если выйти из ущелья, то всего в пятистах метрах к северо-западу будет исследовательский комплекс.

Сбоку от прогалины на другом конце ущелья в тенистые джунгли уходила еще одна дорога. Она, похоже, огибала озеро, и, судя по зарослям на противоположном берегу, в ущелье можно было попасть только по этой дороге. Она представляла собой просеку и была достаточно широкой, чтобы по ней плечом к плечу могли пройти шесть морпехов в силовой броне. Деревья по обеим сторонам дороги были сильно повреждены, а некоторые, что были поменьше, вообще выкорчеваны из земли или переломаны. С безвольно повисших сломанных веток капал густой сок. Я отправил туда на разведку Чэня, и, вернувшись, он рассказал, что обнаружил там следы. Огромные следы, по его словам принадлежавшие четвероногому зверю. Мне запомнилось как раз слово «четвероногий», потому что, не успел Чэнь выговорить его до конца, как раздался громкий рев.

— Что за чертовщина? — спросил Джуверт.

Бойцы отряда «Факел-Семь» приготовились к бою, выстроились в оборонительный порядок на расстоянии пяти метров друг от друга и приготовились к стрельбе. Все как положено.

Причину того, что случилось дальше, мы поняли лишь спустя некоторое время. Один из моих бойцов полностью слетел с катушек. Начал выкрикивать какие-то бессмысленные координаты, бросил свое оружие и побежал в направлении звука. Он что-то орал про богов, но не знаю, каких богов он имел в виду.

По-моему, он еще произнес слово «Великий», но тогда я еще не знал почему.

И у меня не было времени подумать об этом: из зарослей показался ультралиск и направился прямо на нас.

Если вы никогда не видели ультралиска, представьте: он больше, чем чертов танк, а еще орет громче и двигается быстрее. Высотой он с четырех морпехов в полном облачении, а в длину таков, что можно вовсю уже сражаться с ним, а он еще не полностью вылезет из зарослей. У него две пары лезвий, расположенных там же, где у драконов бывают крылья. Эти штуки зовутся костяными клинками; не знаю, почему у них такое название, но видел, на что они способны. Режут боевую броню морпеха, как фольгу. Можно палить в ультралиска из С-14, пока дуло не расплавится, и это их лишь разъярит. Точнее, безумно разъярит. Они и так все время в ярости; наверное, вечно просыпаются с утра пораньше голодные и злые. Покромсают тебя на кусочки, а затем вволю на них потопчутся, пока дух не испустишь.

Тогда я видел ультралиска впервые. Конечно, я был знаком с учебной эмуляцией и видел все файлы. Но это все не сравнится с тем, что чувствуешь, видя эту тварь во плоти, и первая мысль обычно такая: «Мне это чудовище ни за что не убить».

Мы стреляли в него изо всего, что у нас было, но ультралиск даже не замедлился. Пока мы вели огонь, я выкрикивал приказы; члены отряда «Факел-Семь» должны были найти укрытие, а я пытался сообразить, как воевать с тварью такого размера с нашим очень скромным оружием на открытом пространстве. Ответ — никак.

Сингх лишился сначала ног, а потом и головы, прежде чем вся туша ультралиска показалась в просеке. Затем досталось Моррисону, которого насадили на один из клинков, а потом швырнули в кустарник так, что доспех треснул, и он выпал из него. А потом я уже не мог обращать внимание на детали. «Факел-Семь» потерял тридцать процентов своего состава, прежде чем солдаты вспомнили, чему их учили на тренировках, и выбрали оптимальную стратегию: под прикрытием огня бежать оттуда к чертовой матери. Мы отступали по ущелью, пока оно не сделалось настолько узким, что ультралиск уже не мог протиснуться дальше. Он остановился, а мы продолжали стрелять, все-таки нанося кое-какой урон; пара игл тут и там воткнулись в трещины на его панцире.

Потом он попятился, вышел из ущелья обратно на просеку и направился туда, откуда пришел; его мощный рев все так же перекрывал звук стрельбы из С-14. Тогда-то я увидел, как Туи, из-за которого мы и попали в эту передрягу, лежит под упавшим деревом — его повалил ультралиск, пока бежал к нам. Тварь даже не заметила его, но дерево, упав в зелень джунглей, раздавило всю верхнюю часть туловища морпеха. Часть тела торчала из-под ствола; это было похоже на лужу кетчупа под разорванной упаковкой — розовато-красная лужа, разлитая по земле.

И вот тогда-то я понял, что рисунки с линиями были предупреждением. Мы все подумали об этом. Изогнутые перечеркнутые линии обозначали костяные клинки.

Мой коммуникатор трещал не переставая. Все что-то говорили, а меня переполняла глухая ослепляющая ярость, которую невозможно было утолить. Я побывал во многих сражениях, убил множество существ, но никогда раньше не хотел убивать просто для того, чтобы убить. Ты же знаешь, о чем я, Вера? Ты была там. Ты сказала, что на тебя это не повлияло, но вряд ли это правда, оно повсюду, от этого не спастись...

* * *

— Он опять начинает бредить. Пора сделать ему еще один укол?

— Вы знаете о спорах больше, чем мы. Решайте сами.

— Я знаю немногим больше вашего. Наверное, это ему не повредит. Он же морпех.

— Да, но он не из этих твердолобых дуболомов, с которыми мы обычно имеем дело.

— Он морпех. Делайте укол.

* * *

Что?

Мы думали, что участвуем в операции по спасению. Мы перегруппировались, сделали для раненых, что могли, и вызвали транспортный корабль для убитых.

Вызов был отклонен даже несмотря на то, что «Скион»должен был вернуться в систему уже через несколько часов. Нам сообщили, что корабль не предназначен для полетов в атмосфере, а десантные шлюпки никто не пришлет, пока ультралиск не будет уничтожен или не окажется на другой стороне планеты.

— Ультралиск может надвое порвать любой десантный корабль, — жестко подытожил офицер, с которым они связались. — Доложите, когда разделаетесь с ним.

Вот дерьмо. Это был мой тщательно продуманный и взвешенный ответ.

То же самое я повторил, когда нас атаковали снова.

Это оказался не ультралиск. Из-за деревьев высунулись копья, что удивило нас почти так же, как наш друг с костяными клинками. Кто будет рассчитывать на копья против МПК брони морпехов? Самое страшное, что они могут нам сделать, это поцарапать уши, если кто-то сумеет сорвать шлем. Мы организовали подавляющий огонь, и я послал четверых нейтрализовать эту местную форму жизни, которая приняла нас за мишени.

Они вернулись, приведя с собой трех человек, одетых в то, что некогда было лабораторными халатами. Двое мужчин и женщина. Они бормотали что-то бессвязное, часто упоминая Великого. Но все трое были страшно напуганы кем-то, кого называли доктором.

Кто такой доктор?

— Ван Рийн! — крикнул один из них. Он выглядел совершенно безумным, изо рта шла пена, вены на лбу вздулись так, что, казалось, могли лопнуть. Он кусал свой язык, когда морпехи несли его, и я боролся с желанием пристрелить бедолагу, просто чтобы заткнуть. Но решил не подавать ребятам плохой пример. Может, они и не самые умные, но все же не животные. В большинстве случаев.

— Кто такой ван Рийн? — спросил я.

— Доктор! Нам нужно назад, чтобы стать следующими!

— Следующими для чего?

— Следующими для Великого! — орал одичавший, плюясь кровью на все вокруг. Я пожалел, что открыл визор перед допросом.

Пришлось немного отойти.

— Ты работал в лаборатории? С доктором?

Один из наших, капрал Блоджетт, внес ясность:

— У нас написано, что этот Герхард ван Рийн был главным в лабораториях. Да, сержант, что думаешь о Туи?

— В смысле?

— Ну, он бежал по ущелью, палил по деревьям и орал.

Я понял, о чем он. Туи свихнулся и помчался под лезвия ультралиска. А теперь у нас было трое ботаников, которые, похоже, хотели это повторить, если это и значило стать следующими для Великого.

Но что-то здесь не сходилось.

— Отведите нас к нему, — приказал я.

Женщина, до этого хранившая молчание, внезапно заговорила:

— Подождите. Вы здесь главный?

— Он командир, — сказал Блоджетт.

Она хотела приблизиться ко мне, но остановилась, увидев шесть направленных на нее стволов С-14.

— Нам надо поговорить, — сказала она.

— Так говорите, — ответил я.

— Только наедине, — настаивала женщина. Она выглядела очень напуганной, но боялась явно не меня. — Пожалуйста.

Парни начинали хихикать. Я знал, о чем они подумали, но не стал реагировать. — Идемте сюда, — сказал я, и мы немного отошли. — Я слушаю.

— Меня зовут Вера Лэнгридж, — начала она.

— Хорошо, Вера Лэнгридж.

— Я была одним из ведущих специалистов на станции. Мы исследовали, как слизь зергов повлияла на местную экосистему.

— Так.

— Как раз тогда мы узнали о спорах.

Я на секунду задумался.

— О тех, что в лабораторных отчетах?

— Вы их видели?

— Мы прочесали лаборатории перед походом в джунгли. Так что насчет спор?

Вера оглянулась на двух своих приятелей, все еще окруженных морпехами и несущих какую-то чушь про возвращение к доктору и желание стать следующими. «Ты не понимаешь!» — кричал один из них морпеху, лицо которого выражало полное безразличие к пониманию чего-либо вообще.

— На меня они не действуют.

— Не действуют?

Мысли вихрем закрутились в моей голове.

— А как они действуют?

— Все еще пытаюсь понять, но... о нет. Вы и ваши люди. Вы открывали визоры после прибытия на планету?

Я задумался.

— Да.

— Значит, вы уже заразились.

* * *

— Доктор, полагаю, теперь и вы тоже.

— Нет, мой иммунитет пока не подводит. Каждый час проверяю свое состояние.

— Мы все должны оставаться в изоляции, пока в штабе не закончат исследование. А может, еще дольше, все зависит от результатов.

— Это разумно. У нас есть объект Докс, пораженный спорами, и я — объект, оставшийся невредимым. Пока причины явления остаются загадкой, я бы поместила в карантин всех.

— Тогда поторопитесь с выяснением причин.

* * *

Нет такого слова, которое я ненавидел бы больше, чем заразиться.

— Заразился чем? — я сорвался на крик.

— Это просто слово, — был ответ, — оно может значить не то, что вы думаете.

— Мертвый — тоже просто слово. Но его значение мне вполне ясно. Так что это за чертовы споры и что они делают? — Я вспомнил о странном чувстве, возникшем после той перестрелки, похожем на галлюцинацию, но более мощном. Как будто я на пороге чужого сознания, настолько инородного, что его даже трудно назвать сознанием... Это и есть действие спор? Я заразился уже тогда? Меня не покидало ощущение, почти неуловимое, что в моей голове поселилось нечто, существующее отдельно от меня. Это круто меняло ход всей операции.

— Я не знаю наверняка, — сказала она.

— Сержант, — окликнул Хаддави.

Я перевел взгляд с Веры на него и увидел, что, пока мне сообщали о заражении спорами всей команды, в лабораторию стал возвращаться персонал. Ученые шли неорганизованной группой, на всех были различные комбинации искромсанной лабораторной одежды, вроде той, что мы видели на Вере и двух ее спутниках. Выделялся только один субъект в центре толпы: высокий человек, у которого на лице было больше растительности, чем на затылке. Его белый халат выглядел вполне прилично. А на лбу был вырезан символ: скрещенные гнутые линии. Шрамы выделялись на морщинистой коже, порозовевшие и раздраженные, как будто он что-то в них втирал, чтобы не дать им зажить.

— Я Герхард ван Рийн, — сказал он. — Вы незваные гости, и вам здесь не рады. Немедленно покиньте планету.

— Как только получим то, за чем пришли, — ответил я.

— И за чем вы пришли?

— За вами. И всеми остальными.

— Исключено, — сказал ван Рийн. — Мы здесь вместе с Великим. Верните этих троих.

— Не хотите уходить — не надо. Но у меня тут раненые бойцы, которых нужно перенести на возвышенную местность и отправить отсюда подальше, пока не вернулся ультралиск. Хотите стать закуской — флаг вам в руки.

— Вы ничего не поняли! Великий здесь ради нас, а не мы ради него. Один за другим мы становимся частью единого целого, в той мере, в какой ценен каждый из нас, — ван Рийн вздернул подбородок и приложил свою пятерню к груди, — Я, разумеется, сольюсь с Великим после того, как мои чада проделают этот путь.

— Да он псих, — Хаддави сказал так, чтобы услышали все.

Я слишком поздно поднял руку, чтобы призвать его к тишине.

— Очень скоро ты поймешь, — отозвался ван Рийн. — Узришь Великого.

— Нет! — завопили лаборанты. — Он не должен быть первым!

— Терпение, дети мои, — усмехнулся ван Рийн. — Великий вернется нескоро. И ему нужно совершать свои таинства.

Выходило, что ультралиск тоже подвержен воздействию спор. И именно в тот момент, когда я это понял, чудовище опять появилось из джунглей.

Я до сих пор не знаю, поедало оно людей или нет. В учебных пособиях говорилось, что Рой создал ультралисков, видоизменив травоядных бронтолитов. Но я лично видел, как эта зверюга проглатывала куски человеческого мяса. Случайность, может быть, но я так не думаю. А еще я не верю, что ультралиск довольствуется поеданием культистов по одному. Ему подавай королевский обед, который он, кстати, едва не получил, резко выскочив из-за деревьев.

Ученые-культисты бросились бежать как ошпаренные. Члены отряда «Факел-Семь», двигаясь подобно единому организму, тоже со всех ног понеслись в подлесок.

В этот раз ультралиск напал и на них, и на нас. Когда он бросился на культистов, его клинки выкашивали старые и молодые деревья, как будто траву. Он подхватил одну жертву и секунду помедлил, измельчая тело так, что я не мог сосчитать куски. Вокруг него вихрем кружились листья, брызги крови и оторванные цветы, играя в лучах солнца, пробивавшегося сквозь джунгли. Нам пришлось прекратить огонь, чтобы не поубивать остальных ученых, но, окажись я там снова, не стал бы церемониться с этими идиотами.

Одной расправы — или блюда, а может быть, таинства — ультралиску явно не хватило. Вскинув голову, он увидел или почуял наших пленников, отчаянно жаждущих, чтобы их выпотрошили, и не двигавшихся с места. Это решило их судьбу: костяные клинки прошли сквозь плоть туда-обратно, и на шершавом панцире повисли внутренности этих двоих.

Руку даю на отсечение, что в этот момент я снова почувствовал непонятное наваждение, что-то вроде голосов внутри меня... и в тот же момент ультралиск начал мотать головой. Не атакуя, а будто пытаясь что-то стряхнуть.

Колонисты замерли. Кто-то рыдал, кто-то падал на колени. Раздавались отчаянные вопли гуру:

— Нет, нет, нет! Только по одному!

— «Факел-Семь», — крикнул я в рацию. — Уходим, пока ультралиск жрет. Пулей к лабораториям.

Я с трудом формулировал фразы, отвлекаясь на шквал чужих голосов в голове. Мне казалось, со мной происходило то, чего не могло быть на самом деле. Я чувствовал вкус крови, хотя не был ранен. Но думать об этом не было времени, потому что я уже несся в джунгли, туда, к ущелью, но сейчас... Стоп. Я снова это чувствую.

* * *

— Нет, нет, подождите с новой инъекцией. Нужно понаблюдать.

— Он снова бредит.

— Он приобщается к таинству, командир. Это и есть действие спор.

— Какое еще таинство?

— Сейчас он не может его совершить, потому что не с кем. Он изолирован. Поэтому он бредит.

— То есть, если бы рядом были еще зараженные...?

— Да. Включая, как он сказал, самого ультралиска. Или вообще любого зерга. Видите, почему это так важно?

* * *

Прием. Прием. Это сержант Норвуд Докс, отряд «Факел-Семь», докладываю от Великого... что?

Что?

Так. Лаборатория. Мы отступили к комплексу, посчитались по головам и направились вниз на подземные этажи.

Некоторые ученые вернулись в здание, синхронно вышагивая, как на каком-то официальном мероприятии. Процессию возглавлял ван Рийн. По их лицам уже невозможно было догадаться, что они только что едва спаслись от огромного кровожадного зерга. Они выглядели умиротворенно. Движение в единении. Невольно вспомнились слова Веры о таинстве.

— Что вы такое провернули с ультралиском?

— Мне — и изменить Великого? — насмешливо отозвался Рийн. — Это невозможно. Так суждено. Мы стремимся стать его частью. Когда это происходит, на мгновение мы погружаемся в таинство. Важно делать это поодиночке. Если с Великим одновременно сливается два человека или больше, восприятие искажается. Опыт оказывается неполным, — он улыбнулся мне, как ребенку, только что усвоившему урок. — Как вы уже поняли.

— Как вы узнали?

Ван Рийн дотронулся до своей головы.

— Я почувствовал. Как и вы.

Его голос переменился, в нем зазвучал холод.

— Ваше появление прогневило Великого. Его голод стал неудержимым.

Первой мыслью было его пристрелить. Но я все же сказал:

— Не слышал, чтобы ультралиски славились сдержанным аппетитом. Они всегда голодны, как черти, и со временем становятся только хуже.

Он хмыкнул.

— Видите ли, ваше знакомство прошло не самым удачным образом. Это ваша ошибка, хотя вас нельзя в ней винить. Но мы, — продолжал он, разведя руки и как бы охватывая свою паству, — мы знаем, что такое истинное приобщение к таинству. Две луны в небе почти сошлись. Пора снова искать единения с ним.

Не говоря больше ни слова, ученые прошагали наружу так же, как и входили.

— Вера, — произнес я, — что значит — луны сходятся?

— Скоро будет видно, что у Вигойра два спутника, — сказала она. По правде, я это заметил, но не придал значения. — Один вращается быстрее, чем второй, и они пересекаются каждые двадцать три дня. Когда это происходит, ван Рийн проводит свой ритуал.

То есть ничего необычного, если бы не споры.

— Сегодня такой день?

Она кивнула.

— Точнее, такая ночь.

Я не мог поверить, что ультралиск каждый раз ждет по двадцать три дня.

— А что все делают в перерывах?

— Прячутся, — она поежилась, — держатся вместе. Очевидно, споры воздействуют на определенные части мозга, которые отвечают за ритуальное поведение людей.

— Есть такие части мозга? — удивился Хаддави.

— Странно, не правда ли? Споры воздействуют на них и создают некую связь между сознаниями разных людей... Непредсказуемую и очень мощную.

— Так, ладно. Нам надо спасать этих с промытыми мозгами? — проворчал Джуверт. — Да им самим это не надо. Пора сваливать отсюда на корабле, а потом просто шарахнуть с орбиты. Да, сержант?

— Не совсем так. Нас не заберут, пока здесь живой ультралиск. «Скион» не готов к посадке на планету. И я бы не рассчитывал на точность удара с орбиты. Не хотелось бы, чтоб нас прихлопнули вместе с ультралиском.

Возникла небольшая пауза: выжившие морпехи из отряда «Факел-Семь» шевелили мозгами, осознавая неизбежное.

— То есть, пока не завалим ультралиска — остаемся здесь, — подытожил Игер.

— Да, как-то так, парни.

— Вот дерьмо, — это был уже Хаддави.

* * *

— Теперь вы знаете все, так сказать, из первых уст. От живого свидетеля. Сколько нужно еще ждать?

— Сколько потребуется. Все еще может измениться.

— Лично я за удар с орбиты. Ученые учеными, карантин карантином.

— Не получится. Слишком ценный материал на кону. Это не разновидность зерга, а то, что может ими управлять. Вы понимаете, какие открываются возможности? Начиная от тактики малых боевых единиц и заканчивая чем угодно.

— Допустим, доктор Лэнгридж, но, прежде чем докладывать командованию, нужно дослушать, что скажет Докс. И побыстрее.

— Поняла. Но обычные стимуляторы уже не действуют. Попробую применить одну экспериментальную технологию.

— Пробуйте что хотите. Главное — результат.

* * *

— План такой, — сказал я.

Я знал, что любая конструкция, вроде этой, потребует несколько баков с веспеном. А еще я знал, что некоторые из этих морпехов неплохо разбираются в механике, даже несмотря на свои неудачи в общественных или криминальных делах. Идея состояла в том, чтобы сделать бомбу на основе баков с веспеном, установить ее в узком месте у подножия склона, где он примыкает к ущелью, и обрушить на ультралиска всю гору, когда он погонится за нами.

Меньше чем за два часа мы принесли баки, приделали к ним пару гранат и перенастроили один из МСВИНов, чтобы он выполнял функцию удаленного детонатора. Мы выдвинулись, парни установили бомбу в расщелине прямо на краю ущелья под выступом скалы с изображением костяных клинков. Если обвал не убьет ультралиска, по крайней мере, нам не придется убегать по открытой местности. Единственной проблемой оставался ван Рийн. Он и его «чада» препятствовали нам, как только могли: ложились поперек дороги к ущелью, вставали цепью, пытаясь перекрыть путь. Мы отбрасывали их довольно легко, но я отклонил не меньше миллиона официальных просьб о разрешении перестрелять этих дураков.

— Великий, — скандировали они, — О Великий, мы идем к тебе.

Ультралиск не показывался.

— И где он? — интересовался Хаддави.

— Да кому какое дело? — фыркнул Джуверт.

Что называется, подвел итог.

Никто из морпехов больше не открывал забрала с тех пор, как нам рассказали о спорах. Пример ученых, долгое время дышавших этим воздухом, был налицо. Я спросил у Веры, что она думает.

— Не знаю, зависит ли эффект воздействия спор от продолжительности этого воздействия. Времени изучить пока не было.

Ученые хотели заполучить ее назад, по крайней мере, ван Рийн. Стоя посреди лабораторных крыс, он сверлил ее взглядом, когда я велел четверым ребятам оттеснить их с дороги. И в этом взгляде сквозили одновременно алчность, разочарование и любопытство. Понятно, что возвращаться к своим она не стала.

— Все готово, — доложил Хаддави. — Не хватает только ультралиска.

— Я подам знак, — ответил я.

Я подумал, что, раз ультралиск привык к привязанной жертве, он узнает, когда ван Рийн соберется снова проводить ритуал. Споры в помощь! Возможно, наше предприятие как раз совпадет по времени с запланированной трапезой и вызовет какой-нибудь рефлекс Павлова. Я собирался спуститься вниз по ущелью, выманить ультралиска и смыться наверх.

— Сержант, зачем самому-то? — спросил Джуверт.

— Не хочу обременять других. Я справлюсь.

Сказано — сделано. Я прошел прямо в центр ущелья, где тут и там валялись ошметки погибших морпехов, и положил руку на столб. Оставалось только ждать. Выкрики поклонников ультралиска, раздававшиеся сверху, вызывали желание поджарить их всех к чертовой матери. В небе едва соприкасались две луны.

Долго ждать не пришлось. Я ощутил волну адреналина и то чувство внезапного подъема, когда ты ощущаешь свое главенство над положением и способность нанести решающий удар. Сердце бешено колотилось, начал прошибать пот. Захотелось открыть забрало, но только слегка, и я сдержался.

Сначала раздался рев. Удары шагов я чувствовал даже сквозь свою МПК. Но я ждал. Я знал, что зверь должен за мной погнаться, но, кроме того, я начал чувствовать близость таинства. Краем сознания я слышал монотонную речь чудиков ван Рийна, и рев ультралиска показался мне зовом бога.

Затем монстр вырвался из чащи, и я тут же пришел в себя.

Я бежал очень быстро. Добравшись до веспеновой бомбы, я крикнул:

— Взрыв через десять! Повторяю, десять!

А потом поскользнулся на мокрых камнях на мелководье ручья и установил что-то вроде галактического рекорда по скоростному ползанью морпехов в броне.

Я был на порядочном расстоянии от ультралиска, когда начал бег. Сейчас эта тварь оказалась очень близко: если бы я слегка замедлился, чтобы оглянуться на нее, это было бы моим последним действием в жизни. Я мог поклясться, что чувствовал на шее дыхание, хотя, возможно, все дело было в спорах. Мои парни стали палить со своих позиций наверху ущелья; я бы отправил морпехов в более безопасное место, чтобы их не бросило взрывом под обрушенную скалу. Винтовки С-14 поражают противника на расстоянии нескольких сотен метров, и я услышал, как пули попадают в его шкуру.

И знаете, что еще? В то же время я желал остановиться. В голове эхом отдавалось «Великий, Великий, Великий», и все росло желание приобщиться к таинству.

Ударная волна от взрыва выбила этот бред из головы. А еще сбила меня с ног, и я неслабо ударился лицом о землю. Потом я поднялся и продолжил бежать, пока вокруг не перестали падать камни и обломки деревьев. Обернувшись, я увидел только облако густого дыма.

— «Факел-Семь», доложите обстановку, — скомандовал я, — У кого есть обзор?

— Пока ни у кого, — ответил Хаддави. — Разрешите бежать; на датчиках есть снижение температуры, но, наверное, это камни остывают.

— Морпехи, ультралиск! К черту камни.

— Понял, сержант. Да. Ультралиск... я не знаю, — сказал Хаддави. — Я его не вижу, но у зергов температура тела не особо высокая.

Я запоздало понял, что пошел дождь. Дым стал потихоньку рассеиваться от предгрозового ветерка.

— Стойте, — сказал я отряду и остановился сам, чтобы посмотреть на последствия взрыва, когда это стало возможным.

Разворотило всю нижнюю треть ущелья. Если бы не шлемы, наши барабанные перепонки вышибло бы и в трехстах метрах отсюда. Слабое эхо все еще слышалось, даже когда дождь окончательно развеял дым. Ультралиска видно не было. Вообще никаких признаков движения.

Я преодолел остаток пути до места, где остатки«Факела-Семь» удерживали позицию, то есть чуть выше края ущелья. Отсюда уже не было видно, что происходит на дне воронки.

— Джуверт, проверь, что там, — скомандовал я.

Джуверт начал двигаться по правой стороне. Дойдя до края уступа, он проверял, можно ли туда наступать, не рухнет ли под ним земля, потревоженная взрывом, и только потом делал шаг. Я видел, как он осматривал местность, используя различную длину волн сканера. Отличный разведчик.

Внизу ущелья еще слышался грохот — это камни принимали новое положение после взрыва.

Джуверт бросил сканер и побежал.

За ним гнался ультралиск.

Мы открыли огонь, как только ультралиск перевалил за край ущелья и, дважды взмахнув своими клинками, разорвал Джуверта на куски. Не успели оторванные руки упасть на землю, как мы уже поливали голову и передние ноги зерга огнем из винтовок C-14.

Колонисты воспользовались ситуацией, поняв, что четыре их охранника переключились на ультралиска и больше не пекутся о них. С воплями «о Великий!» они побежали навстречу чудовищу. Навстречу! И все они погибли, так-то.

Посреди всей этой неразберихи поступил приказ об эвакуации.

— «Факел-Семь», приготовиться к эвакуации! Вам нужно немедленно прибыть на предыдущую точку сбора.

— Мы ведем бой, — ответил я.

Это был не тот связист, с которым я говорил в прошлый раз. Я мог бы поинтересоваться, почему нам вообще отдали такой приказ, хотя ранее дали понять, что ни на что рассчитывать не стоит. Но такие разговоры с офицерами — пустое дело.

— Мы прибудем к точке сбора, как только сможем.

На самом деле, от спасения нас отделали лишь два километра.

— «Факел-Семь», доложите о составе противника.

— Это ультралиск.

— Не слышу вас.

— Я сказал, это хренов ультралиск, «Скион»! Тот же самый, о котором я уже докладывал! Нам было сказано, что на Вигойре все чисто, а наших ребят тут превратили в фарш!

Связист не принял мои слова в расчет — в этом деле они настоящие доки.

— Доложите о состоянии персонала лаборатории.

Ультралиск сократил дистанцию и вклинился в наш строй. Я заметил, что после взрыва и ударов крупных кусков скалы он был серьезно изранен. Сукровица вытекала из трещин в панцире зерга, а задняя левая нога явно была переломана.

— Сосредоточить огонь на ноге! — приказал я.

— Что вы сказали, «Факел-Семь»?

— Я это не вам, «Скион».

Я тоже начал стрелять по ультралиску, и теперь я понимаю, что именно в тот момент я позволил ему подойти слишком близко. Он встал на дыбы перед группкой «детей» ванн Рийна, развел в стороны свои костяные клинки и обрушился на них. Они протягивали к нему свои руки; по всей округе — и даже у меня в голове — раздавались крики «Великий». Мне даже казалось, что этот крик раздается из коммуникатора. Даже некоторые из моих морпехов бормотали про себя, не переставая палить по ультралиску. Мой скафандр от ботинок до шлема был измазан кровью людей ван Рийна. Я увидел Веру на краю поля. Я помню, как она держалась на удалении, достаточно близко к лабораторному комплексу, чтобы спрятаться там, если что, но она также могла наблюдать оттуда за ходом боя. Она изучала происходящее.

Она изучала таинство.

— Мы не можем проводить эвакуацию, пока в зоне действует ультралиск. Слышите, «Факел-Семь»? Эвакуация отменяется.

По крайней мере, в этом вопросе он и предыдущий связист были абсолютно солидарны. Но у меня не было времени как следует все обдумать, так как шальной удар костяного шипа сшиб меня с ног, и с такой силой вмял нагрудную броню, что чуть не сломал мне все ребра. Рухнув на землю, я перекатился вбок за секунду до того, как гигантская нога ультралиска с силой опустилась на землю в то место, где только что была моя голова. Взмывший в воздух от удара фонтан грязи и человеческих останков забрызгал мой визор. Я уж было решил, что он расплющит мои мозги, как это было с Туи.

А затем он ринулся вперед, и я оказался у него под брюхом. Когда он сделал очередной шаг, я с силой вдавил ствол винтовки в прореху в панцире за левой ногой и дал длинную очередь. Из раны тотчас же хлынула кровь и залила мне весь визор, на котором и без того почти не было чистого места, не покрытого грязью и человеческими останками. Я был практически слеп, но еще мог слышать чудовище и его рев, полный гнева и боли. Ультралиск продолжал идти вперед по инерции, отчего винтовку вырвало у меня из рук, и монстр продолжал переть дальше, раскидывая в разные стороны моих солдат, преградивших ему дорогу к сектантам. В глубине сознания я чувствовал, как они умирают.

Я поднялся на ноги, провел рукой по визору, чтобы немного счистить с него слой грязи и крови, и я сделал это как раз вовремя, чтобы увидеть, как чудовищный ультралиск набросился на самого верного своего почитателя.

— Великий! — завопил во всю глотку ванн Рийн, и, могу поклясться, что голос его еще звучал некоторое время после того, как чудовище разрубило его на семь или восемь кусков двумя ударами крест-накрест. Костяные клинки щелкнули друг о друга, разрезая тело ван Рийна, и от звука соприкасающихся лезвий я заскрежетал зубами с такой силой, что это уловили аудиосенсоры скафандра.

В отношении ультралиска сектанты вели себя, как бестолковые подростки, к которым на вечеринку завалилась модная кинозвезда. Они бросались на него, висли у него на боках, ложились ему под ноги. Монстр убивал их так быстро, как мог, а оставшиеся в живых бойцы отряда «Факел-Семь» продолжали стрелять. Они уже не беспокоились о том, чтобы не задеть сектантов, и палили по ультралиску из всех стволов.

И на протяжении всего этого времени в динамиках коммуникатора не умолкал голос пилота ведущего транспортника.

— «Факел-Семь», мы в точке сбора. Повторяю, мы в точке сбора. «Скион» запрашивает отчет о состоянии выжившего персонала лаборатории.

Я вновь поднялся с земли и подобрал свою винтовку. Она вся была измазана пурпурной кровью ультралиска, которая стекала с нее тонкими струйками. Я сомневался, что из нее можно стрелять.

Но ультралиск уже был на краю гибели.

Я подумал, что мне тоже недолго осталось. Все вокруг стало слишком разноцветным. У меня заслезились глаза. Я оглядел себя и понял, что снова рухнул на землю. Окружающий меня мир лихорадочно завертелся, и я ощутил прикосновение сознания ультралиска. Последние искры жизни в нем, уже почти мертвом, поддерживала его неистовая ярость. Кажется, я что-то бормотал в коммуникатор; помню, что пилот транспортника продолжала говорить со мной. Я слышал ее голос, ощущая присутствие разума ультралиска… хотя разум — не совсем верное слово. Я чувствовал его присутствие в своей голове.

Я посмотрел на свои ноги и увидел, что одна из них была неестественно изогнута, а защищавшая ее броня была искорежена в районе коленного сустава. Когти ультралиска, каждый из которых был толщиной с мою грудь, взрыли в земле расходящиеся борозды.

— Ты наступил на меня, — сказал я ультралиску.

Но он не ответил. Он был слишком занят переживанием собственной смерти. Я перевернулся на бок и врубил МСВИН.

— Это «Факел-Семь», — сказал я, кажется, — «Факел-Семь» запрашивает таинство.

Я хотел сказать «эвакуацию». Но за меня начали говорить… предсмертные мысли… Великого.

Да, все дело было в спорах. Понятия не имею, как они действуют. Я просто пытаюсь объяснить, что случилось и почему вы должны немедленно развернуть корабль и разбомбить проклятые джунгли, кишащие этой заразой, прежде чем еще кто-то пострадает. Это же споры, их нельзя увидеть. Я же подцепил их. Так откуда вам знать, что вы сами не заражены?

Неужто вы решили, будто Вера не является разносчиком просто потому, что она не хочет принять участие в таинстве? Давайте я расскажу, чем все закончилось. Нет, нет, нет, не надо больше уколов! Не надо…

Я доставил ее на корабль. С нами были все, кто остался в живых из «Факела-Семь». На планету высадились тридцать бойцов, а вернулись только девять. Куда делись мои товарищи?

Я сейчас усну. Вера… Вера, не дай им…

О Великий, я слышу тебя.

* * *

— Он опять бредит. Думаете, он переживет перелет? Кстати, остался ли в живых еще кто-нибудь из персонала лаборатории? Нам потребуются все данные.

— У нас полным-полно данных в здесь, в лазарете. Я уже приказала врачам поддерживать текущее состояние пациента. Мы не будем очищать тело от  спор.

— Доктор Лэнгридж, вы ведь единственная, на кого не действуют эти споры.

— Насколько мне известно, да.

— Докс сейчас в реанимации, и он зовет вас каждый раз, как приходит в сознание.

— Я ведь уже говорила, что его необходимо держать в изоляции, а это непросто сделать, пока споры пребывают в активной фазе. Как только мы доставим его в надежную лабораторию в развитой части сектора, мы сможем...

— Так у вас есть образец? Вам его будет достаточно?

— Командир, у меня есть четкий приказ не разглашать...

— Доктор Лэнгридж, мне не интересны данные вам приказы. Что бы вы ни собирались делать с этими спорами, вам придется использовать только те, что находятся в теле Докса. «Скион» приступает к бомбардировке Вигойра.

— Командир, я вынуждена настаивать...

— Доктор Лэнгридж. Вы упомянули о приказе; от кого он исходил?

— Не имею возможности сказать.

— Вдобавок у вас обнаружен иммунитет к спорам, и вы занимаетесь их изучением, руководствуясь приказами, о которых ничего не собираетесь мне говорить.

— Самое время закончить этот разговор, командир.

— А ведь он задал хороший вопрос. Действительно, где его товарищи?

— С ними уже разобрались. А теперь, как я уже говорила, нам нужно прекратить дальнейшее обсуждение.

— Это человек дрался с ультралиском. Ради вас.

— Ради меня?! Он морпех, и сделал то, что ему приказали, и я сейчас тоже выполняю приказ. Но на карту поставлено гораздо больше, чем жизнь какого-то морпеха. Гораздо больше. Теперь он переносчик, и это все, что нужно знать. А вы можете доложить командованию о текущем положении дел. Скажите, что насчет Вигойра больше не стоит беспокоиться, и попросите их подготовить лабораторию к нашему возвращению.

11-я неделя

@Тален Айерс: @Дэниел Ротфус Эта линия безопасна?

@Дэниел Ротфус: @Тален Айерс Теперь да. В чем дело?

@Тален Айерс: @Дэниел Ротфус Хватит дурачить меня, Ротфус. Что вы ей сказали?

@Дэниел Ротфус: @Тален Айерс Извините, кому сказал?

@Тален Айерс: @Дэниел Ротфус Тализ. Она подала прошение на перевод. Что вы ей сказали, черт вас дери?!

@Дэниел Ротфус: @Тален Айерс Успокойтесь, Тален. Тализ просто попросила узнать, что от нее скрывает Доминион.

АРХИВ ПЕРЕПИСКИ 82.34.0881 между Т.Айерс и Т.Коган

23:15:02 (СТ.ВР. «БЛЭКСТОУН»)

АЙЕРС Т. Наконец, ты здесь!

...

Тализ? У тебя в статусе написано, что ты находишься «в сети» со своего компьютера. Я знаю, ты здесь.

КОГАН Т. Извини. Я была занята...

Много времени заняла очистка лаборатории от выделений тараканов.

АЙЕРС Т.Хм. Это был неожиданный фокус, согласна? Огромный пузырь взрывоопасных энзимов, готовый разорваться от малейшего прикосновения. Как будто кто-то нарочно старается помешать вскрытию этих тварей.

КОГАН Т. Да.

АЙЕРС Т.Я просто шучу, милая.

КОГАН Т. А, точно. Извини. Послушай, я тут хотела...

Ладно, забудь.

Мне просто нужно немного поспать. Завтра утром я обязательно скомпоную наши заключения относительно процессов, происходящих в эндокринных железах тараканов. Как я уже отмечала во время вскрытия, сходство грудного пузыря с кислотой и органоидов, найденных в останках муталисков, вновь свидетельствует о высокой адаптивности зергов в разносторонних закрытых популяциях.

АЙЕРС Т. Тализ

КОГАН Т. Я также обнаружила новые доказательства моей теории о развитой регенерации клеток тараканов. Если полевые отчеты верны, то нам следует уделить особое внимание этому «заживляющему» качеству, в особенности, если мы хотим найти эффективное противодействие, прежде чем эта черта перейдет к другим подвидам зергов, не обладающим столь быстрой регенерацией. Я уверена, что если эта способность обусловлена постоянным делением клеток измененного зева таракана, обусловленного контактом с кислотой и отсутствием слизистой оболочки, то ее можно расценить как намеренную мутацию, запущенную доминирующей особью. Очередной пример «принудительной эволюции», как ты говоришь.

АЙЕРС Т. Тализ

КОГАН Т. Что?

АЙЕРС Т. Что стряслось? Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы почувствовать, что ты прячешься за научной беседой.

Ты избегаешь меня.

КОГАН Т. Нет. Просто я так занята исследованиями. Я и вправду...

Уже ничего нельзя...

Ладно, послушай, я не знаю, что мне делать. Я больше не могу...

Я больше так не могу. Я попросила перевести меня в другую команду.

Просто оставь меня, Тален, пожалуйста.

АЙЕРС Т. Что? Это несерьезно! Ты что, просто бросишь меня, ничего не объяснив?

Это как-то связано с твоей встречей с Дэном? Я передал тебе его приглашение, потому что он хочет помочь нам, Тализ.

Да, он похож на параноика, да и шрамы его никак не красят, но у него благородные намерения. Поверь мне, дорогая, я неплохо разбираюсь в людях.

Если бы я хоть на секунду заподозрил его в измене...

КОГАН Т. Так ты думаешь, что дело в твоих ненаглядных политических идеях? Ты думаешь, что я испытываю хоть какие-то положительные эмоции по отношению тем проклятым чудовищам, которые притащили нас сюда? Да катись ты к черту вместе со своими дружками, Тален.

Постоянно разглагольствуешь об общей картине, постоянно мечтаешь найти какой-то колоссальный мистический смысл в происходящем. Ты никогда не обращал внимания на реальность ни в работе, ни в жизни, ни даже...

Ни даже со мной.

АЙЕРС Т. Тализ, да я же никогда...

Так ты же сама не хотела ничего толком обсуждать! Мы не говорили о том, чем занимались до проекта, не говорили о браке и наших дочерях. Каждый раз, как я о них заикался — каждый раз! — ты сразу проглатывала язык или меняла тему разговора. Я полагал, что всему виной ваши натянутые отношения с Ариэль, и научился держать язык за зубами, но...

КОГАН Т. Моя дочь мертва, ублюдок. Но тебе ведь все равно, ведь ты никогда не интересовался нашими отношениями больше, чем нужно из вежливости. Ты лишь говорил: «Посмотри, сколько у нас общего!». Тебе просто необходимо было чье-то общество в этом странном месте.

Ты использовал меня, а я — тебя. Ну и пусть. Мне легче было выносить все это. Но теперь мне нужно побыть одной.

АЙЕРС Т. Тализ, прости. Я и не подозревал...

Я сейчас приду.

КОГАН Т. Не смей.

Просто оставь меня в покое, Тален.

Моя дочь мертва.

Оставь меня в покое.

Пользователь Коган Т. вышел из сети

КИСЛОТНЫЕ ОЖОГИ

© Antony Johnston

СПУТНИК КРАКУЛЬВ, 2504 г.

— Никуда мы не отступаем! Принимайте управление орудиями!

Капитан Бракс Трейкер повернул в сторону от орудийной платформы и побежал по направлению к командному центру. Несмотря на внешнюю неуклюжесть силового доспеха, он преодолевал по три ступени за шаг. За его спиной раздавался грохот автоматических орудий, стрелявших очередями. Последний час эвакуационные медэваки взлетали с Кракульва не переставая, и морпехи ждали, что вот-вот настанет и их черед. Но команды на отступление все не было.

На Кракульве, расположенном у самой границы владений Доминиона, располагалась секретная база раннего оповещения, которая проводила наблюдения за передвижениями зергов. Возможно, что раньше, после Войны первого контакта, когда базу только построили, медэваков хватало на всех. Но с течением времени база разрослась, ее население изрядно увеличилось, и места в медэваках стало недоставать. Бракс считал, что базирующиеся здесь солдаты слишком расслабились.

Майор отдала приказ начать эвакуацию всего нестроевого персонала станции, пережившего первую волну атаки. Бракс на ее месте сделал бы то же самое, но у него все равно остался неприятный привкус во рту. Первая волна зергов умудрилась застать их врасплох незадолго до восхода, и это было неправильно. Какой смысл содержать станцию слежения, если она не способна засечь надвигающегося на нее противника? Но никем не обнаруженные зерги атаковали, и через десять минут каждый четвертый человек на станции был мертв. Выжившие отступили, оставив на посадочной площадке только один медэвак и несколько сотен морпехов, которые должны были сдерживать натиск огромной стаи зергов до прибытия ближайшего эсминца…

Бронированный шлюз, ведущий в командный центр, с шипением открылся, и Бракс зашел внутрь.

— Нам сообщили приблизительное время прибытия корабля?

Командующая базой майор Ли Трейкер взглянула на информационную панель.

— Через шесть часов.

— Шесть часов?! Ли, мы так долго не продержимся! База не приспособлена для отражения такой осады!

Большая часть специалистов была эвакуирована из командного центра, но с полдесятка офицеров остались на своих боевых постах. И в этот момент они все как один отыскали нечто крайне интересное на своих мониторах.

Ли устремила на Бракса холодный взгляд, и тот вздохнул. Именно эта черта его жены всегда сильно смущала его. Она никогда не теряла хладнокровия, никогда не повышала голос, даже если у нее были на то веские причины. Порой Браксу хотелось встряхнуть ее за плечи, чтобы вызвать хоть какую-то реакцию и позволить ей выплеснуть накопившееся напряжение.

— А что ты предлагаешь сделать? — спокойно спросила она. — Сдаться? Предлагаешь поднять белый флаг в надежде, что зерги проникнутся духом пацифизма?

— Я предлагаю устроить контратаку. Нельзя же просто сидеть тут и ждать, пока они снова нападут!

— «Вороны» сейчас проводят разведку и оценивают обстановку. Я приму решение о наших дальнейших действиях, когда получу их отчеты, но ни минутой раньше. А ты можешь помочь мне здесь либо отправиться к морпехам и одарить их парой этих твоих воодушевляющих, но в то же время оскорбительных речей.

Бракс замялся, а затем встал рядом с Ли. Он накрыл ее облаченную в перчатку руку огромной пятерней своего скафандра и нежно сжал ее.

— Прости меня, — прошептал он.

Она криво улыбнулась ему и повернулась обратно к информационной панели.

— Взгляни, вот вражеские построения…

* * *

ПЛАНЕТА ГАРЗАКС, 2501 г.

За час до полудня Иллиана Джоррес выключила экраны систем наблюдения. Она завершила дистанционную инспекцию станций, поддерживающих искусственную биосферу, двадцать минут назад, опередив график. Все было в порядке. Но другого и не следовало ожидать, ведь Гарзакс был крохотной планеткой в крохотной звездной системе на самом краю владений терранов, вдали от суеты центральных миров Доминиона. На планете не обнаружили представителей разумной жизни, а самыми развитыми видами, населявшими ее, были некоторые хищные звери.

Но как раз об этом она и просила, когда ей предложили должность в компании. На войне она повидала достаточно, гораздо больше, чем любой другой морпех. У нее не было каких-то особых навыков, полезных на гражданке, а потому она устроилась в частную охранную фирму и очутилась на этой планете. Влажность здесь была такая, что пробираться сквозь горные джунгли без специального изолирующего костюма было совершенно невозможно. Даже океаны, покрывавшие большую часть поверхности планеты, были горячими, как термальные источники.

Но зато здесь не стреляли и не о чем было волноваться. На планете было только десять ученых, она и вездесущая жара. Иллиану это вполне устраивало.

* * *

Левиафан застонал и съежился, чтобы облегчить боль от полученных в бою ран. Флот протоссов застал его врасплох во время дрейфа на краю сектора, и огромный монстр поплатился за свою неосторожность. Бой был уже закончен, и теперь жизнь медленно покидала его. Его собственное существование не имело значения, но в его обширных мембранах прятались тысячи других зергов. Если исполин погибнет, им тоже не спастись. Космические полеты были для него в порядке вещей, но все равно требовали определенного напряжения сил. Старому гиганту нужно было время, чтобы восстановиться и восполнить энергию, но он не мог этого сделать в пустоте космоса.

Ведомый Керриган, левиафан одержал победу в космическом сражении, но получил глубокие раны. Теперь она взирала на мир через его уставшие глаза, стараясь отыскать поблизости подходящее место для отдыха.

И такое место нашлось в системе, расположенной прямо по курсу. Атмосфера планеты представляла смесь кислорода и азота и подходила для представителей белковой жизни, которыми левиафан и тысячи зергов, скрытых в его теле, могли насытить свой голод, чтобы залечить раны. Керриган направила исполина к этому месту.

Через некоторое время (час, день, неделя, месяц — время мало значило для древнего гиганта) живой корабль вошел в гравитационное поле планеты. Облака в атмосфере были плотными и не позволяли разглядеть ландшафт, но, когда исполин прорвался через них, он увидел пейзаж, показавшийся ему знакомым. Левиафан видел другие планеты, похожие на эту. На них были горы, деревья, зеленая трава. Один раз он отдыхал на такой планете. Здесь найдется много белковой пищи и, возможно, даже удастся подкрепиться млекопитающими.

Жизнь… Вот! Левиафан обнаружил прямо под собой несколько источников тепла и машинально подправил угол спуска, нацелившись на тепло.

* * *

Бракс получил отчеты экипажей «Воронов» и переслал их Ли. Они оба были ветеранами Войны первого контакта и знали, к чему стоило быть готовым. Их ждала встреча с зерглингами, муталисками, гидралисками… но было и нечто такое, что Бракс не смог распознать.

— Майор, что это за чертовщина?

Ли отошла от главного пульта и встала рядом с Браксом, чтобы взглянуть на нечеткие изображения, полученные с камер. Он указал на колонну приземистых многоногих зергов, стремительно движущихся по слизи. Их мощные тела были надежно скрыты под шипастыми панцирями, которые защищали их от воздействия атмосферы. Двигаясь очень слаженно, они направлялись к коммуникационной антенне в двух километрах от стен базы Кракульв.

Ли покачала головой.

— Никогда раньше таких тварей не видела. Но всем известно, как быстро зерги мутируют и приспосабливаются. Это может быть новый вид или эволюционировавший…

Колонна зергов остановилась в четверти километра от антенны, и первые ряды монстров, встав на дыбы, принялись обстреливать хрупкое строение струями ярко-зеленой кислоты. Когда первый ряд закончил стрельбу, его место сразу же занял второй. Через тридцать секунд антенна превратилась в дымящуюся лужу расплавленной неостали.

— Четвертая тарелка дальней связи выведена из строя, — отрапортовал один из офицеров.

— Тараканы, — прошипела Ли сквозь зубы.

— Уверена? Я думал, что они… меньше.

— Как видишь, они выросли. Проклятье! — Ли бросилась к главному пульту и в сотый раз просмотрела отчет о состоянии оборонительных средств базы. — Стены пока не тронуты, зерги еще не прорвали оборону и не нанесли серьезного урона. Но через час или два эти твари прогрызут путь к нам.

— Так один час или два? Это меняет суть дела. К тому времени мы, возможно, уже будем на полпути на орбиту.

Ли не ответила. Она выглядела растерянной, ее словно парализовало. Бракс не видел, чтобы она так нервничала, с самого дня их свадьбы, и не мог понять причин ее беспокойства. Мысленно он перенесся в их комнату к комоду с трофеями — он настоял на том, чтобы привезти его сюда как напоминание о том, что, хоть их и назначили нести службу на маленькой и незначительной станции, они оставались морпехами, с честью исполнявшими свой долг. В комоде хранились не только ордена и трофеи. Бракс и Ли заполнили его сувенирами с полей боя, которые позволяли не забывать о том, что им пришлось вынести во время войны. Он знал, о чем сейчас думала Ли, и ему необходимо было что-нибудь предпринять.

— Я поведу ударное звено и выиграю для нас немного времени, майор, — сказав это, Бракс отдал честь и развернулся, чтобы покинуть командный центр.

Ли оторвала встревоженный взгляд от пульта.

— Что?! Отставить! Ты знаешь, на что способны эти твари, и раньше я таких здоровых не видела. Что если они могут стрелять по воздушным целям?

— Тогда они бы расстреляли «Ворона». Их панцири слишком громоздкие, они мешают им свободно двигаться. Эти твари даже не могут поднять голову. Если «Вороны» обеспечат корректировку ударов с воздуха, мне понадобится только полдюжины «Банши». Это плевое дело.

— Когда ты в последний раз садился за штурвал «Банши»? Полгода назад? Год? Из тебя песок сыпется, и из «Банши», кстати, тоже. Я не собираюсь жертвовать жизнями солдат без причины. Никто не покинет периметр базы без разрешения, и к тебе это тоже относится, капитан. Понятно?

Бракс знал, что с Ли лучше не шутить, если она обращается к нему по званию или произносит его имя целиком, называя его Браксианом. Он терпеть не мог, когда его так звали — как будто он был ребенком. Она была его женой и старшим офицером… но это не значило, что она не может ошибаться. Она, например, не знала, что он и шестеро других ветеранов выводили лунными ночами «Банши» на тренировочные полеты.

— Так точно, майор, — сказал Бракс и покинул командный центр.

* * *

— Привет, Иллиана. Что нового? — спросил Дэннион Кортер, не отрывая взгляда от экрана.

— Да ничего особенного, — ответила она, закрыв за собой дверь. — На планете только ты, я, девять ботаников и одиннадцать куполов с искусственными экосистемами, и нам совершенно нечем заняться. Лучше и не придумаешь.

Как по сигналу, контрольная панель Дэнниона замигала, и из динамиков послышались звуки искаженной помехами входящей передачи.

— Рейнольдс вызывает базу. У нас тут по прогнозу ожидается буря?

Дэн включил микрофон.

— База Рейнольдсу, — он пробежался глазами по графику дежурств. — Вы сейчас в биосфере номер три, то есть в куполе со слизнями у подножья горы. Что у вас не так?

— Тут как будто свет вырубило. Но я сверился с прогнозом, прежде чем выходить с базы, и там не говорилось ни о бурях, ни о циклонах. Можете проверить?

— Без проблем, подождите, — Дэн вывел на экран данные прогноза и информацию с метеостанций, передаваемую в реальном времени. — У вас сегодня должно быть светло и сухо. Может, вас накрыла тень от горы? Уже почти два часа дня, и сейчас солнце должно быть на другой стороне…

— Господи, да я здесь дважды в неделю бываю! Я знаю, когда тут темнеет.

Иллиана наклонилась над плечом Дэнниона.

— Рейнольдс, это Джоррес говорит. Вы уверены, что это тучи?

— Да откуда мне знать? Я в куполе со слизнями, и через геодезические экраны мне ничего не видно. С каждой секундой здесь становится все темнее. Я сейчас пойду в комнату управления и возьму фонарик, чтобы… Ш-ш-ш-ш-ш…

Земля содрогнулась.

— Какого хрена? — Дэн молотил по контрольной панели, пытаясь восстановить связь.

Иллиане казалось, что земля все еще трясется, но тут она поняла, что это на ее бедре завибрировал сенсор тревоги. Она посмотрела на показания.

— Проклятье!

Хескен, один из ученых, влетел в помещение, тяжело дыша.

— Это землетрясение? — спросил он, все еще пытаясь восстановить дыхание. — Терпеть не могу землетрясения. Пожалуйста, не говорите мне, что это сейсмоопасная планета.

Иллиана прошагала мимо ученого, оттолкнув его в сторону.

— Мы не знаем, что это. Как бы там ни было, целостность третьей биосферы нарушена. Мне только что поступил сигнал тревоги — герметичные шлюзы пробиты, запущены аварийные системы. Кортер, попытайся установить связь с Рейнольдсом.

Данные систем наблюдения и автоматические отчеты замелькали на мониторах. Взгляд Дэна переходил от одного экрана к другому, быстро впитывая информацию и стараясь найти решение или хотя бы объяснение сложившейся ситуации.

— А ты что будешь делать?

— Пойду на разведку, —Иллиана, не оборачиваясь, вышла за дверь.

* * *

Шестерка «Банши» с ревом пронеслась по лиловому небу, поливая зергов ракетными залпами. Вся долина озарилась огнем взрывов, и Бракс начал разворачивать ведущую машину: пришло время второго захода.

— Первый залп разнес их в клочья, майор, — сказал он в шлемофон. — «Банши», начинаем вторую атаку.

В это время на базе Ли безмолвно сжала кулаки в бессильной злобе. Она понимала, как минимум на подсознательном уровне, что Бракс ослушается ее приказа и поведет «Банши» в атаку. Ей все было известно о тренировочных полетах, которые он ежемесячно проводил во время долгих лунных ночей. Бракс думал, что никто не заметит.

Если они вернутся назад живыми, то она, возможно, сделает ему выговор. Но проблема как раз и заключалась в том, что они все могут погибнуть. Когда дело касалось вопросов жизни и смерти, морпехов не особенно тревожила перспектива предстать перед трибуналом.

Она позволила «Банши» вылететь и приказала персоналу командного центра обеспечить им информационную поддержку. Но теперь, когда они были вдали от базы, ей ничего больше не оставалось, как ждать.

Бракс вышел на второй заход, активировал системы вооружения машины и повел «Банши» на бреющем полете. В первый раз «Банши» летели под прикрытием маскировочного поля с самой базы, подлетели с солнечной стороны для атаки и дали залп в последний момент — у зергов не было времени подтянуть на эти позиции владыку. Но маскировочные устройства на этих древних корытах могли в любой момент выйти из строя. По крайней мере на этот счет Ли была абсолютно права.

Однако теперь зерги знали, что по ним будут стрелять. Браксу оставалось лишь надеяться, что им удастся покинуть зону боевых действий до того, как прибудут подкрепления зергов.

— Огонь!

Бракс пронесся над разрозненной колонной тараканов, которая перестала быть единым целым. Ракеты «Банши» оставили крупные прорехи в массе тараканов, и чем больше снарядов падало на головы зергов, тем реже становился их строй...

Но что-то было не так. На земле должны были быть разбросаны разломанные панцири и внутренности зергов, но ничего подобного Бракс не заметил. Тараканы словно испарились.

Или зарылись под землю…

Бракс заметил, как панцири тараканов уходят под землю, где пыльная, покрытая трещинами поверхность спутника надежно защищает их от опасности. Некоторые зерги были ранены, другие зарывались, чтобы защититься от бомбежки. «Банши» потребуется что-то посильнее ракет, чтобы справиться с таким подвидом зергов.

— Прекратить стрельбу по тараканам! Сосредоточить огонь на…

Не успел он закончить, как в его шлемофоне раздался оглушительный грохот, а «Банши» свалилась в штопор от удара взрывной волны. Бракс изо всех сил потянул штурвал на себя, восстановил управление и начал набор высоты. Он огляделся по сторонам, стараясь обнаружить источник взрыва, и увидел, как обломки одной из сбитых «Банши» падают на землю, охваченные пламенем. Из-за взорвавшейся машины на него вылетела стая муталисков.

— Цели на три часа, капитан!

Крик ведомого вывел Бракса из оцепенения. Он повернулся вперед и увидел двух муталисков в верхних слоях атмосферы, летящих прямо на него.

* * *

Иллиана застегнула изолирующий костюм и проверила работоспособность систем. Все было в порядке. Атмосфера Гарзакса была пригодна для дыхания, но в ней содержалось много азота, поэтому Иллиана вставила носовые трубки на случай, если ей будет не хватать кислорода. Затем она надела тугие сапоги и перепроверила, чтобы между ними и штанинами костюма не оставалось зазоров. Когда она в первый раз выходила с базы в джунгли, зантарский слизень чуть было не заполз ей в обувь. На мониторах в лаборатории она видела, насколько едкой была кислота, которую выделяли эти слизни. Тогда она могла запросто лишиться ноги, и с тех пор всегда надевала сапоги с особым тщанием.

Иллиана надеялась, что оружие ей не понадобится, так как местная фауна была достаточно безобидной и сторонилась терранов, однако она никогда не покидала базу без пистолета. Она взяла свой старенький P220 и проверила работу затвора. Пистолету было почти столько же лет, сколько и ей самой, и она знала, что большинство ветеранов уже перешли на более современные винтовки. Но P220 никогда не заклинивало, и он не давал осечек. Даже от самого мощного оружия во вселенной не будет толку, если оно выйдет из строя.

Наконец, она надела на голову визор, который защитит ее глаза от палящего полуденного солнца. Третий купол был расположен к северу от горы, но если проблема окажется по-настоящему масштабной, ей придется проверить и остальные станции, а некоторые из них находились в таких местах, где от солнечных лучей не было никакого спасения. Наклон оси Гарзакса был настолько велик, что порой солнцу требовалось несколько часов, чтобы окончательно скрыться за горизонтом

Дэннион зашел в раздевалку.

— Я вроде как связался с Рейнольдсом.

— Хватит жеманничать, Дэн, тебе это не идет.

Он не ответил, и Иллиана поняла, что выражение его лица, в котором она поначалу прочла разочарование, на самом деле было исполнено страха.

— Я имею в виду, что он мертв. Связь с биосферой установить не удалось, но я засек слабый сигнал с датчиков жизнедеятельности его костюма, — на одном дыхании сказал Дэн.

Иллиана вывела его из комнаты.

— Говоришь, сигнал был слабый? Возможно, он просто не пробился через помехи. Попытайся еще раз наладить с ним связь, хорошо?

— Не думаю, что тебе следует выходить. Мы могли бы вызвать транспортник прямо сейчас. Кораблю потребуется четыре часа, чтобы прилететь сюда…

Они вместе дошли до главного поста связи.

— Все будет в порядке, Дэн. Я умею за себя постоять.

* * *

«Банши» сновала из стороны в сторону, как поддатый десантник, закладывая лихое пике, и там, где она была буквально секунду назад, уже взрывались чакрумы. Двадцать муталисков сели ей на хвост и устроили обстрел с тыла, в то время как машина изо всех сил старалась увернуться от огня и дотянуть до базы. Левый борт «Банши» сильно дымился.

В командном центре Ли Трейкер напряженно следила за происходящим с помощью сканеров. Аналитики центра пришли к выводу, что «Банши» сможет добраться до защитных рубежей базы до того, как ее нагонят муталиски. Но эти расчеты были довольно приблизительными, особенно учитывая повреждения турбодвигателя.

— Десять секунд до входа в защитный периметр, майор.

«Банши» сделала «бочку» и миновала стаю муталисков, обстреливавших ее левый борт. Несколько чакрумов одновременно взорвались, и их останки посыпались на землю, как пепел от фейерверка.

— Осталось пять секунд, четыре, три, две…

— Огонь из всех орудий! — крикнула Ли.

Морпехи, стоявшие за тяжелыми зенитными пушками, прекрасно ее слышали. В четверти километра от стен базы небо почернело от разрывов снарядов системы ПВО, осколки которых насквозь пробивали тела и крылья муталисков. «Банши» пришлось прильнуть к самой земле, чтобы не попасть под обстрел.

— Вашу мать, ребята, дайте хоть сесть, прежде чем палить!

Голос Бракса перекрывали помехи и глухие хлопки взрывов, но Ли удалось его расслышать. Она ненавидела себя за то, что не смогла сдержать улыбку, ведь пять пилотов, которых он повел в бой, были сбиты огнем муталисков и внезапно пришедшего им на помощь отряда гидралисков. Но с каждой минутой ситуация становилась все более отчаянной, и Ли хотелось, чтобы ее муж был рядом, когда дела пойдут совсем плохо. Ей было плевать на то, что это могут счесть неуставным поведением.

— После посадки немедленно пройдите в командный центр для доклада, капитан.

Через пять минут он уже был на месте в своем боевом скафандре, словно никуда не отлучался. Но его лицо было далеко не радостным.

— Мы уничтожили несколько отрядов противника, майор. Предположительно, нам удалось выиграть два-три часа, прежде чем их наземные силы перегруппируются и подступят к базе.

— Ну что, стоило оно того?

Бракс насупился.

— Это не мне решать, майор. Мои бойцы исполняли свой долг, как и все мы.

Ли вздохнула.

— Удалось добыть разведданные? Можем мы хотя бы предположить, где они пойдут на прорыв?

— Трудно сказать, — Бракс замялся. — Они закопались в скалах так быстро, будто это был песок.

— Ты хоть раз выходил за стены базы? Если бы мне дали лопату, я этот спутник прорыла бы насквозь.

Он пропустил ее сарказм мимо ушей. Она еще не знала о главном.

— А ты смогла бы за пять минут под землей отрастить себе новую ногу вместо отрубленной?

— Что?! — глаза ее расширились.

— Я думал, что с первого захода мы уничтожили половину колонны зергов. Потом, когда заходил на второй круг, я увидел, как они зарываются под землю. После того, как на меня накинулись муталиски, я взглянул вниз, и — честное слово! — все тараканы вылезли на поверхность и были как новенькие. Такое чувство, что мы по ним стреляли ватными шариками, а не ракетами.

Ли сжала губы так, что они превратились в тонкую линию, и кивнула.

* * *

Посадка далась левиафану нелегко, и ему требовалось время, чтобы восстановить силы — гораздо больше времени, чем зерги, скрывающиеся внутри его тела, смогут выжить без пропитания. Кроме того, нужно было изучить эту планету.

По приказу Керриган зерги вышли из истощенного левиафана и ступили на землю. Климат планеты был очень жарким, влажным и изменчивым; значительную часть суши покрывали горы. Но для зергов эти неудобства ничего не значили. Множество существ — зубастых, шипастых, крылатых, ― заполонило джунгли, поглощая представителей местной флоры и фауны.

Муталиски пролетели над пологом леса, чтобы разведать окрестности. Через их глаза Керриган увидела в лесу неподалеку какую-то постройку. Это были два купола, окруженные менее крупными металлическими конструкциями. Здания терранов или протоссов? В сущности, нет никакой разницы. В первую очередь Керриган интересовали военные объекты, а эти купола явно были не из их числа. Тем не менее, если в них содержалась жизнь, то она может пойти на корм зергам. Керриган дала только одну команду.

«Нападайте».

Гидралиски первыми прорвались сквозь мутные защитные экраны купола. Из пробоины повалил пар и горячий воздух, замигали примитивные терранские системы тревоги. Земля внутри купола была такой же, как снаружи, но горячее. Между скоплениями растений были проложены дорожки. Гидралиски начали двигаться вперед, ни на что не обращая внимания...

Раздался крик человека. Керриган приказала гидралискам продвигаться дальше.

Маленькие, похожие на слизней существа, неизвестные разуму Роя, начали падать с ветвей деревьев прямо на находящихся под ними гидралисков. Некоторым удалось прилепиться к коже зергов, и в местах соприкосновения со слизнями гидралиски ощутили резкую боль. Но Керриган не обратила на это внимания.

Перед зергами показался одинокий терран, стоящий напротив металлической двери. От него исходил запах страха и отчаяния, и этот аромат полностью одурманил гидралисков. Они вдыхали его, наслаждались им, но затем веселью настал конец. Единственным запахом, оставшимся после пиршества, был запах смерти.

Затем в купол пробрались зерглинги, проследовавшие за своими более крупными братьями к двери. Когда зерглинги принялись пробираться напрямик сквозь заросли, на них обрушился новый ливень слизней, и многих зергов поразила очень сильная боль. Керриган приказала им остановиться, заинтересовавшись тем, как такие крохотные существа способны ранить могучих зергов.

Она повелела нескольким зерглингам изучить слизней, но маленькие создания оказались слишком хрупкими и погибали от малейшего прикосновения острых когтей. Она мысленно вернулась к гидралискам, вставшим у двери, и увидела то, на что поначалу не обратила внимания.

Дверь была покрыта множеством слизней, а ее поверхность была испещрена небольшими отверстиями, в которые заползали скользкие существа. На руках у мертвого террана были особые защитные перчатки, а в контейнере, лежавшем у него в ногах, все еще сидело несколько слизней.

Слизни могли не только прожечь тела зергов, их кислота проедала даже металл. Это качество может оказаться очень полезным.

Керриган заметила какое-то движение и, воспользовавшись зрением зерглингов, увидела, чем оно было вызвано. Слизни, которых нечаянно убили зерглинги, начали дергаться, а те, которых только ранили, снова ползали по земле без малейших признаков повреждений.

Определенно, у этих существ есть очень полезные качества.

* * *

— Связь с эвакуационнымкораблем установлена, майор. Расчетное время прибытия — шестьдесят минут.

Ли облегченно выдохнула. Сорок минут назад зерги полностью окружили базу Кракульв. Теперь они бросили на приступ все свои силы, включая кислотных тараканов и муталисков, постоянно атаковавших с воздуха. Стены пока еще держали натиск врага, а Бракс руководил батареями ПВО, отражая налеты муталисков. Но Ли понимала, что полный захват базы зергами был просто вопросом времени.

Шестьдесят минут. Если стены и пушки продержатся так долго, то ей удастся вывезти отсюда оставшихся морпехов, и общие потери составят не более тридцати процентов. После первой атаки ее прогноз был куда менее утешительным.

Налеты муталисков все-таки удалось на некоторое время прекратить. Ли застучала пальцами по кнопкам на панели, и на экранах появилась информация систем наблюдения, установленных на стенах. В результате постоянных атак зергов значительная часть аппаратуры была выведена из строя, поэтому полученная картинка была сильно искажена и рябила от помех. Ли прищурилась, стараясь различить движения зергов сквозь статику. Вот тут — зерглинги, там — гидралиски, а вот тараканы…

Она заметила что-то, от чего ее сердце пропустило один удар. Она включила воспроизведение записи с камер, отмотала видео на тридцать секунд назад и вновь увидела то, что ей видеть совсем не хотелось. Ли переключилась на передачу с камер в реальном времени, и перед ее взором предстала та же самая картина.

Она сделала глубокий вдох и собиралась рассказать обо всем Браксу, но прежде чем она заговорила, из наушника донесся голос капитана.

— Ли, тут с землей что-то не так! Но толком ничего не понятно… на Кракульве ведь низкая сейсмическая активность, правильно?

— Это не землетрясение, Бракс. Я видела через камеры.

Ли протянула руку к красной кнопке общей тревоги на панели, но потом вспомнила, что они с самого рассвета находились на чрезвычайном положении. Она нажала кнопку на шлемофоне и начала общую передачу.

— Внимание всем, тараканы роют подкоп под стенами. Повторяю, тараканы не просто закопались под землю, они теперь могут свободно рыть туннели! Всем бойцам, не задействованным в управлении орудиями, срочно прибыть на внутренний плац!

На экранах, передававших изображение с камер, установленных внутри базы, можно было увидеть, как морпехи со всех ног побежали на плац. Ли прекрасно помнила о том, что видел Бракс в долине.

— Стреляйте только из самых тяжелых орудий до полного уничтожения цели. Повторяю, необходимо полностью убедиться в том, что цель мертва. Эти засранцы очень быстро регенерируют, так что просто вывести их из строя не получится. Если начнут зарываться, закидывайте их гранатами.

Морпехи выбежали во двор с винтовками C-14 наготове, и как раз в этот момент из трещин в земле с этой стороны стены показались первые тараканы. Внутренний двор базы озарился огнем перестрелки — это солдаты Ли завязали бой с зергами. Тараканы начали вести ответный огонь струями кислоты. Ли заметила, как одна из тварей разорвала морпеха на части своими мощными лапами, покрытыми хитиновой броней. Еще один морпех погиб, когда из разверзшейся земли прямо у него под ногами вылез таракан. Ли видела, как зерг затаскивает бойца обратно в нору, но через секунду в туннеле прогремел взрыв гранаты — морпеху пришлось пойти на крайние меры. В душе Ли пробудилась мрачная гордость, когда она смотрела, как оседает пыль и падают на землю осколки панциря.

Десять минут спустя перевес все еще был на стороне зергов. Тараканы были крупными и хорошо защищенными тварями и заживляли повреждения с той же скоростью, с которой винтовки морпехов наносили им раны. Ли насчитала пять мертвых тараканов, но смерть каждого зерга стоила шести морпехов, и это было только начало. Ее бойцы старались не приближаться к зергам, но прятаться тоже было негде, ведь тараканы вылезали прямо из-под земли.

А потом зерги внезапно повернулись к морпехам спиной.

Ли понадеялась было, что они отступают, хотят уйти тоннелями обратно за стены, но потом поняла, что прорыв тараканов за периметр базы был только первым этапом вторжения. Сквозь стены, способные выдержать почти любые внешние атаки и охраняемые автоматическими орудиями, они бы пробиться не смогли. Но здесь, внутри, не было ни караулов, ни укреплений. Только толстые листы неостали, которую тараканы сейчас атаковали кислотными плевками, по три особи на каждое место атаки. Морпехи обстреливали их залпами «Жал», но атакующих закрывали, проходя между ними, другие тараканы.

Муталиски остановились — вероятно, дожидаясь, пока тараканы не закончат свой прорыв. Именно так бы поступила на их месте Ли. Это решение врага давало ей возможность обороняться — но и заставляло принять трудное решение. Она глубоко вздохнула.

— Бракс, снимай с зениток гироограничители и переводи огонь на тараканов.

— Повторите, майор?

— Черт возьми, вниз их направь! Здесь только у них хватит мощности убить тараканов, пока они стены не прожгли!

— Там же еще наши ребята!

— Я знаю!

Бракс отключился.

Ли беспомощно ждала, видя, как тараканья кислота постепенно, молекула за молекулой разъедает стены базы. Секция 4D быстро разрушалась.

Вниз во двор обрушилась оглушающая очередь зенитных орудий, разорвавшая группу тараканов в клочья. Волной от удара трех находящихся рядом морпехов отбросило назад.

— Всем отступать! Повторяю, сохранять дистанцию, врага не атаковать! — раздался отчетливо и громко в системе общей связи голос Бракса. Зенитки продолжали решетить двор.

Ли просмотрела сообщения о статусе стен; персонал выкрикивал один доклад за другим:

— Секции 8C конец!

— 3B — восемьдесят процентов!

— 4D разрушена!

— Вас понял! Перевожу огонь туда!

Огонь орудий по двору усилился, сосредотачиваясь на тараканах, бьющих по самым слабым местам. Там, где секции стен были уже пробиты, Бракс переводил огонь со двора на сами дыры, уничтожая рвущихся в них зергов.

Теперь муталиски снова начали атаковать, отвлекая на себя огонь с земли и поливая морпехов с воздуха потоками чакрумов.

Ли сверилась с часами. Сорок минут.

* * *

Иллиана и Дэн вместе вошли в комнату связи. Дэн сразу лихорадочно принялся за работу, пытаясь усилить сигнал от датчиков Рейнольдса.

Иллиана открыла панель управления программы для открытого космоса и запустила процедуру прогрева для одного из «джунгледжипов». На самом деле это были модифицированные «Могиканы», но доктор Коллинс, руководитель исследовательских работ проекта и глава отдела биоморфологии, в первый же день окрестил их «джунгледжипами». Иллиана не знала, правда ли ученым понравилось это прозвище или они просто хотели выслужиться перед Коллинсом, но оно, тем не менее, прочно закрепилось за машинами.

Дэн оторвался от панели:

— Что там за шум?

Иллиана повернулась, пытаясь найти источник звука, но потом поняла, что звук доносится из кармана ее изолирующего костюма. Снова вибрировал сенсор тревоги.

— О нет... — она проверила статус. — Шестая сфера пробита.

— Это ближайшая к третьей, на запад отсюда. Там был кто-нибудь?..

— Нет, сегодня, слава Богу, люди только в третьей. Что творится-то, черт возьми?

В комнату ворвался доктор Коллинс:

— Кортер, это из-за вас сигнал пропал? У меня все мониторы шестой сферы отключились!

У Коллинса был типичный для ученых вспыльчивый нрав. Иллиана встала между ним и Дэннионом, чтобы предотвратить неминуемую ссору:

— Сэр, мы тут ни при чем. Шестая сфера пробита, как и третья.

— Тогда какого черта вы тут стоите? Идите туда и почините все!

— Я это и собираюсь сделать. Пожалуйста, успокойтесь... — зажужжал сенсор тревоги, который она все еще держала в руке. — Так, а теперь мы потеряли первую сферу.

— Что?!

Проигнорировав Коллинса, Иллиана вывела на экран карту аванпоста. Биосферы были расположены примерно на одной окружности, каждая на расстоянии от десяти до двадцати километров от центральной базы. Достаточно близко, чтобы добраться до них было несложно, но и достаточно далеко друг от друга, чтобы обеспечить разнообразие природных условий. Третья сфера была примерно к северо-западу от них. Шестая — к западу от третьей. Первая — к юго-западу от шестой...

— Дэн, посмотри. Ты был прав, они разрушаются по порядку. По кругу и против часовой стрелки.

По выражению лица Дэнниона Иллиане стало ясно, что он предпочел бы оказаться неправым.

— А откуда порядок-то? Им нет никакой причины отказывать строго по очереди. Они автономны, у каждой свои распараллеленные системы. Единственная связь между ними — это мы.

Иллиана еще раз посмотрела на схему отказов и вспомнила слова Рейнольдса: «Как будто свет выключили».

— Объявляем полную боевую готовность. Дэн, вызывай челнок. Доктор Коллинс, начинайте, пожалуйста, собирать свой персонал и проследите, чтобы все подготовились к эвакуации. У вас четыре часа.

Коллинс судорожно запротестовал:

— Что?.. Но... вы не можете!..

Иллиана спровадила его из комнаты, несмотря на неутихающие протесты. Она знала, что на нее на этой планете смотрят свысока все, кому не лень, но служба охраны была, строго говоря, выше по званию, чем гражданский персонал, так что возражай, не возражай...

Пальцы Дэнниона зависли над панелью:

— Иллиана... не ходи туда. Пожалуйста.

Она грустно улыбнулась:

— Дэн... я бы с большим удовольствием сейчас осталась тут и ждала эвакуации. Но не могу. Работа такая.

Глубоко внутри, даже после всех пережитых ужасов и травм, Иллиана Джоррес оставалась солдатом. Морпехом. И она не могла сидеть, сложа руки, пока... пока...

Ей даже думать не хотелось, что — «пока».

* * *

— База Кракульв, говорит эсминец морской пехоты «Виктори». Видим вас. Ответьте, пожалуйста.

На пять минут раньше срока. Ли переключила наушники на исходящий канал.

— «Виктори», говорит база Кракульв, майор Ли Трейкер. Рада вас слышать. Нам тут скучать не приходится. У меня примерно сто — сто пятьдесят выживших для эвакуации, прошу помощи.

— Большая у вас там заварушка, майор. Эсминец в вашем доке сядет?

Ли шепотом выругалась. Кракульв не был предназначен для приема кораблей размера «Виктори». Никто не думал, что в этом возникнет необходимость.

— Нет. За стенами сесть сможете?

— Тоже нет. Там во все стороны на полкилометра зерги.

— Наши медэваки вы уже приняли?

— Так точно, все здесь и готовы к отправке.

— Тогда слушайте. У нас остался один медэвак. Спустите к нам три пустых, потом зависните над базой и окажите огневую поддержку, чтобы мы выиграли время.

Рация затихла. Ли знала, что капитан корабля обдумывает ее предложение, но сейчас оно было единственным разумным вариантом. Даже на простом эсминце вроде «Виктори» было достаточно орудий, чтобы зерги дважды подумали, прежде чем продолжить натиск, и достаточно брони, чтобы этому натиску противостоять.

Рация снова ожила:

— Вас понял, майор. План годится. Прибудем на огневую позицию примерно через три минуты. Оттуда спустим эвакуаторы.

Следующие три минуты Ли координировала морпехов. Она направила раненых солдат к оставшемуся на базе медэваку, а всем прочим приказала отступать в здание. Затем отправила оставшихся в штабе служащих в док для эвакуации. Служащие заспорили было, но осеклись, наткнувшись за холодный взгляд, который так хорошо срабатывал на Браксе. Они потянулись к выходу... и наткнулись на ее мужа, прорывающегося внутрь.

— Ли! Пошли, скорее!

Зеленый огонек на главной панели просигнализировал о том, что пилот медэвака готов. Ли открыла двери ангара.

— Иди, Бракс. Я улечу на последнем.

— Это и есть последний! Эсминец готовится к отбытию. Ли, база — не корабль, а ты — не капитан! Незачем вместе с ней погибать!

— Я и не собираюсь. Но мы не можем рисковать тем, что зергам попадутся наши разведданные, а стирать все уже некогда.

— Запускай самоуничтожение и пойдем!

— Не так все просто. Зададим на таймере слишком маленькое время — и взрыв может достать «Виктори» и всех, кто на борту. Слишком большое — и зерги уйдут раньше, чем боеголовки будут готовы.

— Ну и что ты предлагаешь?

Ли посмотрела на панель. Морпехи отступали, и зерги уже начали пробивать внешние секторы главного здания. А с защитными дверьми, в том числе и со штабными, тараканы справятся в два счета. Она повернулась к Браксу и улыбнулась:

— Помнишь, как я не хотела везти сюда шкафчик с трофеями?

— Да...

Она встала на цыпочки и поцеловала мужа в щеку.

— И зря. Ты молодец. В общем, план такой...

* * *

 «Джунгледжип» с грохотом несся по твердому грунту; Иллиана неслась сквозь заросли настолько быстро, насколько ей позволяла смелость. По лобовому стеклу били лианы и ветки, которые затем отлетали в сторону, а из-под колес врассыпную бросались насекомые и мелкие приматы.

Горная тень превратила свет полуденного солнца в сумеречное мерцание, но Иллиана все равно разглядела впереди биосферу — в сотне метров выше по склону. С виду все было нормально. От одного из куполов поднимался туман, но ведь там высокая влажность. Еще от голых камней кое-где исходил пар, но это от жары.

Иллиана вернула «джунгледжип» обратно на грунтовую дорогу. Она была уже достаточно близко, так что, срезав путь, много времени бы не сэкономила, а пытаться заехать на склон горы на Гарзаксе, сидя в «Могикане», — весьма неудачная идея.

Она доехала до базы и остановила машину. Чего-то явно недоставало. На базе было темно, каких-либо признаков жизни не наблюдалось. По геодезической оболочке ближайшего купола расползлась паутина трещин. Дверь главного входа была вырвана из косяка, изломана и брошена на землю, а внутри царила разруха.

Центральное здание выглядело так, будто сквозь него пронеслось стадо диких зверей, бездумно растоптавшее оборудование, технику и мебель. Из искореженных панелей свисали искрящие провода. Напольные плитки были разбиты, будто по ним били копытами. Неужели на планете была какая-то жизнь, о которой они не знали? Какой-то огромный зверь, который мог разгромить такое здание?

Она взяла рацию.

— Кортер, говорит Джоррес. Я в третьей сфере, тут все плохо. Разрушена почти полностью.

Ответ Дэна был еле различим из-за помех:

— Еле разобрал тебя, Джоррес... ты в порядке? Звук... вот черт. Связь, что ли... отказывает?

— Я в порядке, — соврала она. — Ты только скажи, что запросил эвакуацию.

— Запросил... еще до твоего ухода... девяносто минут... возвращайся.

— У меня все нормально. Понятно. Помехи ужасные, но разобрать можно.

— Да нет же, дура... возвращайся! Еще четыре сферы... продолжают... уходи со склона!

Разрушены еще четыре сферы. И она готова была поставить все свои сбережения, что разрушались они в том же порядке. Так, что из разрушенных сфер вокруг центральной базы медленно, но неумолимо образовывался круг.

Иллиана добралась до шлюза, через который можно было попасть в главную сферу. Такой шлюз имелся у всех сфер — для сохранения целостности экосистемы. Двери должны были автоматически закрыться, если герметичность сферы нарушалась, но она, затаив дыхание, ввела особый охранный код.

Дверь открылась с тяжелым металлическим звуком. По крайней мере, эти системы еще работали. Металлическая ручка двери была горячей, и Иллиана сначала подумала, что это из-за отказа системы вентиляции, но потом вспомнила, где она находится.

В третьей биосфере изучались две местные формы жизни. Одной из них было дерево, чьи лианы источали странный сок, прилипавший к неостали, словно клей. Ученые пытались определить, можно ли использовать его для укрепления неостали. Проблема состояла в том, что сок был очень огнеопасен. Чтобы загореться, ему хватало одного выстрела — или, как обнаружили потом, химической реакции со вторым обитателем купола.

В длину зантарский слизень был всего несколько дюймов, но при этом, чувствуя угрозу, выделял крайне едкую слизь, чтобы отпугнуть хищников. Эта слизь разъедала неосталь... и поджигала сок упомянутого раньше дерева при попадании на него. В естественной среде слизни и деревья находились на противоположных концах континента. Но иногда они по чистой случайности оказывались рядом, и тогда происходила взрывная реакция, которая весьма интересовала химика-биолога Рейнольдса. Он как-то пошутил, что лишь тропические шторма не дают Гарзаксу сгореть дотла. Зато в искусственных биосферах реакцию можно было изучать в безопасной обстановке.

Другой проблемой была поимка слизней. Разумом как таковым они не обладали, но у них был достаточно развит инстинкт выживания, и при малейшей угрозе слизни сразу спасались бегством. Свидетельства этого были найдены в местных джунглях, где скопления крошечных ходов указывали на то, что зантарские слизни массово зарывались там под землю.

Рейнольдс и его коллеги пытались разгадать состав слизи, позволявший слизням выделять разъедающее вещество и при этом не подвергаться его вредному воздействию. Тайна слизи была предположительно связана со странным метаболизмом слизней — иными словами, с их способностью восстанавливаться с невероятной быстротой. Хескен как-то показал Иллиане видеоролик, в котором слизень, почти разрезанный пополам, склеился обратно и уполз, как будто ничего не случилось. На видео это заняло меньше минуты, и Иллиана спросила Хескена, с какой скоростью оно снималось. Тот рассмеялся и ответил, что видео снято в реальном времени. Ускорять его не пришлось.

Теперь Иллиана смотрела на разрушения внутри сферы и думала, что же могло пойти не так. Экосистема с соком лианы была уничтожена почти полностью. Система пожаротушения отработала и спасла несколько лиан, но не раньше, чем купол треснул от огня.

Пол был усеян обугленными телами слизней. Иллиана предположила, что это жертвы из экспериментальных запасов Рейнольдса, освободившиеся, когда загорелись их банки и клетки.

Она поняла свою ошибку, когда задела лиану и на нее сверху обрушился дождь из зантарских слизней. Ей повезло — слизни не задели голову, визор и кислородные трубки. Но несколько слизней упали ей на правую руку и инстинктивно среагировали на опасность раньше, чем она успела их стряхнуть. Часть слизней приземлилась на лианы, из-за чего их сок загорелся. Слизни сморщились и упали, а огонь быстро выгорел — перейти ему было не на что.

Тыльная сторона ладони у Иллианы пылала, словно ее сунули в огонь. По предплечью вверх поползла обжигающая боль, и Иллиана поняла, что слизни не только на тыльной стороне ладони — просто там было больше рецепторов, которые откликнулись на боль.

Она моментально стянула перчатку, лихорадочно оторвала рукав костюма от плеча и в ужасе уставилась на руку. Участки кожи на руке дымились и шипели — в плоть въедалась кислота. Рукав и перчатка костюма, брошенные на пол, таяли, словно лед. Слизь въелась даже в элементы из неостали, прикрывавшие большую часть мышц.

Иллиана закричала. Такую боль она не испытывала раньше никогда, даже на войне. Хуже того, боль причинил ей не враг, а ее же глупая ошибка. Иллиана чувствовала себя неумелым любителем и проклинала свое упрямство. Ей надо было послушать Дэна, остаться на центральной базе и помочь в подготовке к эвакуации.

Но она там не осталась. И сейчас все то же упрямство гнало ее вперед с пистолетом в левой руке. Слизням как-то удалось освободиться, поджечь сок лиан и уничтожить всю экосистему в этом куполе. Но как?

Иллиана вернулась в разрушенный центр. Ясно, что не все разрушения произошли здесь по вине слизней и пожара. Так что же стало их причиной? Она прошла по второму коридору в купол со слизнями и нашла ответ на свой первый вопрос. Внутренняя дверь шлюза была сорвана с петель; ее искореженные остатки лежали на полу.

Дверь покрывала россыпь дырочек; отверстия на горизонтальной поверхности напоминали маленькие ходы в почве, которые они видели раньше снаружи. Слизни по какой-то причине атаковали эту дверь.

В голове у Иллианы промелькнуло множество вариантов, и она подняла пистолет, проходя через дверной проем. Правая рука, — то, что от нее осталось, — больше не болела. Только ныла. Либо наступал шок, либо мозг как-то отключил рецепторы этой части тела. В любом случае, это был плохой знак. Иллиана поняла — даже если она оттуда выберется, рука работать уже не будет. Купит ли ей компания киберпротез в качестве компенсации?

Иллиана услышала глухой циничный смешок, но потом поняла, что его издала она сама. По ее телу распространялся жар. Система контроля температуры в изолирующем костюме отключилась, когда она оторвала рукав, и теперь по лицу Иллианы ручьями тек пот, щиплющий глаза.

Она сосредоточилась с невероятной быстротой, когда едва не споткнулась о тело Рейнольдса, лежащее в проходе.

Он был неузнаваем... буквально разодран в клочья. Но это было тело человека, упавшего, вероятно, там же, где он произнес свои последние слова — обращение к базе, которое Иллиана услышала при разговоре с Дэном.

Трещины, которые Иллиана видела снаружи, были именно в этой биосфере, но красноречивее всего выглядела другая ее сторона. Она была разрушена почти полностью. Повсюду валялись осколки рассеивающего экрана. Растения миниатюрной экосистемы, аккуратно расположенные так, чтобы воссоздать условия тропического леса, были раздавлены и сломаны. Несколько деревьев покрупнее было вырвано с корнями.

Иллиана глянула вниз в поисках слизней и поняла, что кто бы это ни сделал, это не было стадом диких зверей. Напольные плитки были в глубоких царапинах от когтей. На них также виднелись следы ожогов, воткнувшиеся зазубренные шипы и вдавленные обломки. Картина была настолько знакомой, что Иллиане стало нехорошо.

Что-то промелькнуло в тенях за углом, за приподнятой частью лианы. Иллиана пошла туда, ступая мягко и осторожно. Она машинально зашла с фланга так, чтобы оставаться максимально прикрытой; Иллиана держалась спиной к одной из немногих еще целых секций геодезической постройки. В воздухе стоял запах гнили. Она осторожно вынула из ноздрей кислородные трубки, ровно настолько, чтобы можно было принюхаться, и сразу же вставила их обратно. Запах был невыносим — помесь разложения и кислоты.

Она зашла за угол, и у нее перехватило дыхание. Дверь загораживала бурлящая, кипящая масса перепончатой плоти, одновременно живой и гниющей. Она испускала облака зловонного пара, плывущие наверх и выходящие через трещины в куполе.

А в центре находилось существо, которое когда-то раньше, вероятно, было зантарским слизнем. Теперь оно выросло в размерах вдвое, а его коричневая плоть затвердела до состояния панциря, перемежающегося быстро пульсирующими пурпурными мембранами.

Оно не пошевелилось, и Иллиана начала осторожно отступать. Она нашла в первой биосфере то, что искала — емкость с тягучей коричневой жидкостью, не затронутой огнем. Иллиана вернулась с ним в купол со слизнем и поставила его на пол рядом с массой гниющей плоти, чтобы сломать крышку здоровой рукой.

Затем она поднялась, швырнула жидкость в растущего слизня в центре купола, достала пистолет и выстрелила один раз в разливающийся древесный сок.

Он загорелся с яркой вспышкой, испуская удушливый черный дым, заставивший ее отступить, спотыкаясь о лианы и вырванные с корнем деревья. Она повернулась, чтобы бежать, и увидела сквозь треснувший купол, как снаружи в горной расщелине промелькнул огромный темный силуэт. Иллиана не разглядела его как следует, — слишком темно, слишком далеко, да и у нее особо времени не было, — но моментально узнала левиафана.

Отметины когтей, шипы, мутировавший слизняк... раньше все это еще можно было счесть совпадением. Но теперь сомнений не оставалось.

Зерги вернулись. И они пришли на Гарзакс целым войском.

* * *

Зерги прорвались сквозь разъеденную кислотой дверь, словно она была бумажной. Бракс обернулся и выстрелил, убив четырех зерглингов раньше, чем с шипением открылась следующая дверь.

— Бракс, быстрей! — закричала Ли. В ушах у нее зазвенело от выстрелов, и она позавидовала мужу — тот был в шлеме. Ли уже была за дверью и занесла руку над панелью замка. Бракс, пригибаясь, забежал в сужающийся проем — Ли уже надавила на кнопку аварийного закрытия дверей. Остались еще две перегородки.

Они прошли в следующий отсек раньше, чем зерги взломали дверь за ними, и Бракс облегченно вздохнул. Пара отрывалась от преследователей.

— Капитан, мы готовы. Где вы находитесь? — раздался в наушниках Ли голос пилота.

— Входим в ангар, — ответила она. — Ждите.

Открылась последняя дверь, ведущая в ангар. Он был пуст, если не считать искореженного «Банши» Бракса и последнего медэвака с опущенной рампой, битком набитого морпехами. Ли и Бракс последними покидали базу. Двигатели медэвака ревели, пилот держал рукоять газа лишь чуть выше холостых оборотов, отчаянно желая рвануть с места и убраться оттуда подальше.

Они помчались через ангар. Ли бежала первой, выкладываясь изо всех сил. Бракс мог бы с легкостью обогнать ее благодаря сервомоторам своего скафандра, но вместо этого замедлял ход, прикрывая тыл. Подбегая к погрузочной рампе, Ли услышала где-то сзади глухой хруст, едва различимый из-за шума двигателей. Она оглянулась через плечо и увидела, как выбило две двери запасных входов и через них в ангар устремились гидралиски и тараканы.

Бракс заметил их, поднял винтовку и открыл огонь.

— Беги, — прокричал он в микрофон шлема, — я тебя прикрою!

Она подавила импульсивное желание вернуться за мужем. Бракс был прав: боевого снаряжения у нее не было, а он в своем скафандре мог добежать до корабля за несколько секунд. Но она знала его, знала, на какой риск он способен пойти.

— Нет! — прокричала она на бегу. — Бегом к рампе! Мы успеем, они не догонят!

Бракс, казалось, не обратил на ее слова внимания: он выпустил по гидралискам очередь из винтовки, убив двоих. Затем он начал отступать шагом, стреляя короткими очередями. На полу образовались кучи тел зергов, они загораживали коридор и мешали пройти тем зергам, которые были позади.

— Это на всякий случай, — сказал Бракс. — Давай в корабль! Я сразу за тобой!

Она знала, что это ложь, но все равно взобралась на рампу и окинула взглядом ангар в последний раз.

— Я тут! Давай быстро сюда, солдат!

Бракс трусцой побежал к рампе, периодически оборачиваясь и обстреливая зергов. Он выпустил по тараканам последнюю очередь и прыгнул на рампу, но драгоценное время было упущено. Зерги оказались ближе, чем он рассчитывал. Ближний к нему таракан поднялся на передние лапы, раскрыл пасть и плюнул струей кислоты как раз в тот момент, когда Бракс приземлялся на рампу. Кислота попала чуть выше правого колена и сбила его с ног. Бракс рухнул на живот рядом с Ли, и та с ужасом увидела, как его неостальная броня начала дымиться и таять прямо на глазах.

Бракс кричал от боли, но даже в наушниках Ли еле слышала его из-за рева двигателей. Бракс скорчился от боли, заколотил руками и случайно прижал Ли к рампе. Она задергалась, пытаясь дотянуться до пояса под весом костюма, и вывернула плечо, доставая гранату. В плечевом суставе что-то щелкнуло, но боли не было. Пальцы Ли сомкнулись вокруг гладкого, холодного, круглого и весьма взрывоопасного предмета. Она выкрутила руку назад и вверх, высвобождая ее.

— Пошел! Пошел! Закрывай рампу! — прокричала она в микрофон. Граната описала дугу в воздухе, ее озарили лучи солнца, проникавшего в открытый ангар, а затем приземлилась в зазубренную пасть таракана, попавшего в Бракса.

Сквозь тонкую щель между закрывающейся рампой и корпусом Ли успела заметить, как взорвался зерг. Два морпеха силой перевернули Бракса на спину, а третий что-то прокричал пилоту. Двигатели заработали на полную. Медэвак поднялся в воздух, развернулся на девяносто градусов и, улетая, поджарил зергов огнем из двигателей.

Бракс, лежа ничком на полу, повернул голову к Ли и поднял визор шлема. Он улыбнулся, поморщился от боли и улыбнулся снова.

— Я всегда говорил, что мы хорошая пара.

* * *

Дэннион с ужасом и обреченностью смотрел, как отказывает последняя биосфера. До прибытия корабля эвакуации оставалось тридцать минут. Он попытался прикинуть, продержится ли столько центральная база. Если они лишились электричества, кораблю придется искать их вручную и садиться по координатам, а из-за горного ландшафта это было совсем не просто. Неподалеку было одно подходящее место — то самое, куда садились транспортники, доставившие на Гарзакс их самих и лабораторию. Но за шесть месяцев эту площадку густо покрыла растительность джунглей, и опознать ее сверху будет трудно. Особенно в сильный шторм, который как раз подступал с запада.

Последний раз Дэннион выходил на связь с Джоррес час назад, когда говорил ей срочно вернуться. Больше связаться с ней не удавалось. Но больше он ничего не мог поделать. Дэннион вошел в главный зал, где собрались Коллинс и остальной персонал. Двух человек не хватало.

— Эй, а где Хескен и Диртисс?

Коллинс бросил на него сердитый взгляд:

— Вещи до сих пор пакуют. Все нормально, время же есть.

Остальные сидели в комнате, пили и переговаривались. В основном жаловались. Часть персонала осторожно поглядывала на Дэнниона. До его прихода они спорили об отключении электричества, и Хескен обвинил его и Джоррес в раздувании чрезмерного ажиотажа из-за «очевидных проблем со связью». Дэннион напомнил про доклад Джоррес о том, что третья сфера разрушена полностью, но Хескен лишь пожал плечами. Может, дерево рухнуло или камень скатился с горы. Может, шальной метеорит упал прямо на сферу.

Не все ученые жаловались. Часть из них никогда еще не была в таких экспедициях, располагающих к уединенности, и изоляция их изрядно утомила. Но потерянные данные было жалко всем, даже Дэнниону. Вообще-то он был физиком и на досуге занимался анализом радиоволн в дальнем космосе. Он скопировал столько данных, сколько смог, но, поскольку связь работала с перебоями, данные могли быть повреждены. Насколько понимал Дэннион, на Корхале данные будут бесполезны. Еще одна потеря.

Его мысли прервал грохочущий звук.

— Это еще что?!

Коллинс махнул рукой в направлении комнаты Хескена.

— Хескен, наверное, свою тень увидел и чемодан уронил.

Несколько ученых засмеялось. Хескен был известен своим нервным характером, а приказ на эвакуацию, как и следовало ожидать, спокойствия ему отнюдь не добавил.

Грохот раздался снова. Дэннион пошел через зал, огибая багаж и стулья. Прежде чем он дошел до комнаты Хескена, ожила его рация:

— Джоррес... базе... Дэн, ты слышишь?

Речь была жутко искажена помехами, но слышать ее было приятно.

— Иллиана, где ты? Я уже час не могу с тобой связаться.

— Плохи дела, Дэн... Сфера полностью... зерги, я уверена... пыталась связаться...

Из комнаты Хескена снова раздался грохот, но на этот раз к нему примешались другие звуки. Крики людей, борющихся за жизнь.

Дэннион закричал ученым:

— Черт, они здесь! Все в оружейную! Бегом!

Он резко развернулся, пытаясь вспомнить, в какой стороне оружейная — фактически, шкафчик меньше чем с десятком пистолетов. Если Иллиана права, особого толку от них не будет, но он не был на сто процентов уверен, что расслышал ее правильно...

Уверенность и не понадобилась.

Дэннион, Коллинс и все остальные ученые стояли, застыв на месте с отвисшими челюстями, и смотрели, как полчища зергов стекались по коридорам базы в зал, чтобы окружить и поглотить их.

Что вскоре и случилось.

* * *

Посадка медэвака вышла жесткой. Отсек «Виктори» и так был уже заполнен эвакуаторами, а корабль с Кракульв исчерпал его вместимость окончательно.

Впрочем, хорошей считается любая посадка, после которой можно уйти своим ходом. Морпехи потянулись на выход из корабля – их приветствовали те, кто прибыл раньше. К эвакуатору побежал медперсонал, готовый отвезти Бракса и нескольких других раненых морпехов в отделение срочной хирургии. Ли собиралась вскоре последовать за ними. Но не сейчас, чуть позже.

Вместо этого она рывком открыла дверь кабины эвакуатора и схватила шлем пилота.

— Капитан, говорит майор Трейкер.

— Добро пожаловать на борт, майор. Ваши парни мне уже сказали, что вы последние...

— Молчите и слушайте. Срочно поднимайтесь выше. Слышите меня? Надо уйти с низкой орбиты!

— Не могу, майор. У нас приказ перед возвращением зачистить базу Кракульв ядерными зарядами.

— А мы, по-вашему, что там делали — задержались, чтобы покурить перед отлетом?

— Ого. Вас понял.

* * *

Терраны ушли, бежали, как и подобает трусам, бросив свою драгоценную базу. Керриган посмотрела на все глазами своих зергов, сведя воедино картину брошенных терранами построек. Большая часть техники была старой или бесполезной для зергов, а деятельности, связанной с биологическими материалами, где-либо на базе замечено не было. Но это и логично: они ведь на станции оповещения. Здесь главное — это разведданные.

Зерглинги рассредоточились, заполняя базу, осматривая каждый ее клочок. Муталиски делали то же самое за границами базы. Керриган не желала ничего оставлять на волю случая.

Гидралиски и тараканы шли по базе к ее центру, нервному узлу. Если на мертвом спутнике где и будут разведданные людей, то только там. Керриган отправила самых опытных тараканов прожечь путь через защитные двери, чтобы они смогли попасть в улей света и звука, гудевший от непрестанной работы — электромагнитный призрак, напрасно ждущий возвращения людей.

Первый таракан почувствовал жар, как только торопливо пробился через жижу, оставшуюся от растаявшей двери. Керриган заметила его чувство, но сочла его незначительным, однако потом жар начали чувствовать и другие зерги.

Вдоль стен нервного узла распространялось пламя, оно шло наружу от того места, где была защитная дверь. Всех тараканов разом взбудоражил один запах, пробудив в них потускневшую генетическую память о влажных джунглях, гордых горных вершинах и соке экзотических лиан.

Пламя плясало у потолка. Длина волны его света изменялась, сдвигаясь в сторону инфракрасного. Все пространство заполнила быстро колеблющаяся звуковая волна.

Глубоко в центре мертвой луны Кракульв загудели системы, начиная работу.

* * *

Связь с Дэннионом прервалась вскоре после того, как Иллиана услышала крики, и было ясно, что это не из-за помех.

Она видела их следы, когда убегала от искореженного купола третьей биосферы. Она слышала их движение вдалеке, собирая в ящик банки с соком лиан. Она слышала взрывы в других биосферах, лихорадочно ведя джип одной рукой, пока над ее головой бушевала пробуждающаяся буря, характерная для Гарзакса.

Раненая рука бесполезной плетью висела вдоль тела. Сейчас она выглядела еще хуже, будто кислота продолжала распространяться по ней каким-то образом. Хоть Иллиана и пыталась держаться грунтовой дороги, с каждым подскоком джипа грудь пронзала боль. Отчего была та боль, от кислоты или от усталости, ведь она столько сил потратила, пытаясь вернуться на базу? Иллиана не знала, да и не хотела знать.

Пятью минутами ранее, заворачивая за угол, она видела в зеркале заднего вида гидралиска, выскользнувшего из джунглей. Больше гидралиск не показывался, и Иллиана решила, что он ее не заметил.

Заметил. Деревья разлетелись в щепки, из леса выбежал зерглинг и шлепнулся на капот джипа. Иллиана невольно вскрикнула и вильнула, пытаясь сбросить его, но сильные ливни превратили грунтовую дорогу в сплошную грязную массу, и джип врезался крылом в грузную тушу зерга. Панель из неостали оторвалась от корпуса, подлетела и плюхнулась на землю за машиной. Одна из передних осей погнулась от удара, и машина просела носом вниз.

Однако она оставалась на ходу и продолжала ехать. От базы в долине поднимался дым, из-за которого не было видно зданий. Но Иллиана уже много раз видела на войне, что зерги делают с базами и постройками терранов.

Джип протащился еще с сотню метров, после чего в него сзади что-то врезалось с тяжелым стуком. Иллиана успела взглянуть в зеркало, и увидела, что ее преследует колонна зерглингов. Затем зад машины заскреб о землю, вспахивая сталью грязь и утягивая джип в заросли.

Иллиана успела выпрыгнуть перед тем, как джип врезался в дерево у дороги. Она приземлилась на поврежденную руку и закричала от боли — щелкнули и хрустнули остатки костей.

Несмотря на боль, Иллиана заставила себя встать и вытащила из джипа ящик с банками. Многие банки разбились от удара, но осталось и несколько целых. Она проверила ширину колеи, прикинула расстояние до наступающих зергов и решила, что может разжечь огненную стену, достаточную, чтобы их сдержать... если дождь не потушит огонь раньше времени. Если же буря закончится, то пламя, быть может, даже распространится по лесу и задержит зергов на время, за которое Иллиана успеет добраться до базы.

Или поджарит ее. Впрочем, ей и так не жить, это ясно. Надо только забрать с собой на тот свет побольше гадов.

Иллиана вынула из ящика первую банку... и удивленно уставилась вверх, услышав, как над ней раздался рев двигателей. Челнок пробился сквозь облачный слой и начал снижаться над базой. «Такой столб дыма даже пилоты-морпехи заметят», — подумала она с горькой усмешкой.

Пилоту удалось связаться с ней, несмотря на сильные помехи.

— База на Гарзаксе... челнок для эвакуации... лейтенант Трейкер... мы... ориентировку, пожалуйста...

— Челнок, говорит офицер службы охраны Иллиана Джоррес! База уничтожена, повторяю, уничтожена! Из выживших только я, нахожусь на грунтовой дороге, полкилометра от базы! Там зерги на меня прут — по ним ориентируйтесь! Как поняли?

Рация молчала. Зерги приближались.

— Понял вас... офицер Ли... направляюсь... сканирую... ждите.

Иллиана вздохнула. Пилот через помехи расслышал только половину сообщения, даже имя — и то не полностью. Но хотя бы расслышал. Теперь ей оставалось только продержаться до посадки...

Она бросила в наступающих зергов банку с соком лианы и выстрелила из пистолета.

* * *

Ли смотрела на планету через монитор погрузочного отсека, пока врачи пристегивали Бракса к каталке.

Кракульв содрогнулся и взорвался в яркой вспышке ядерного жара. Испарился.

— Ого, — поразился один из врачей. — Это... это вы устроили? Черт, еще бы чуть-чуть...

— Мы заложили в ядро ядерные заряды, когда была построена база. Я не могла полагаться на обратный отсчет — вдруг он окажется неточным. Поставила датчики огня. А потом нам только оставалось ждать, пока зерги устроят пожар.

— С каких это пор у зергов есть огнеопасное оружие?

Ли улыбнулась.

— Мы им помогли. В моем шкафчике с трофеями был маленький сувенир, банка сока из... да неважно. Это сработало.

Бракс сильнее сжал ее руку:

— Ха... чертовы... слизни.

Ли сжала его руку в ответ.

— Да.

Она повернулась к врачам и указала на ногу Бракса.

— В общем, слушайте. Тут тараканья слюна. В ней содержатся вироиды, распространяющиеся через нервную систему, от обычной наночистки процесс только усугубляется. Единственный способ нейтрализовать инфекцию — поместить всю ногу в щелочную ванну, проколоть ее бактериофагами, потом прочистить и осмотреть, — она помедлила. — Но, честно говоря, даже тогда не исключена ампутация.

Врач ахнул, пораженный ее откровенностью:

— Э-э, мэм... спасибо вам, конечно, но, может, мы это обсудим наедине?

Бракс через силу улыбнулся, сжав губы в ниточку.

— Это моя жена, болван. Она о таких ранах... знает больше... чем вас профессора учили... Покажи ему, дорогая.

Бракс отпустил руку Ли. Она поднесла ладонь к лицу врача и сняла перчатку. Врач молча сглотнул, увидев перед собой покрытие из неостали, эндоскелетные нервные узлы и мягко светящиеся индикаторы.

— Киберпротез.

— До самого плеча. Угадайте с одного раза, как я потеряла руку.

Бракс засмеялся, закашлялся и снова взял Ли за руку. Она шла рядом с каталкой, пока врачи везли его по коридорам корабля.

— Я же говорил... хорошая пара.

— Я буду рядом, Браксиан, — она стиснула его руку. — Я тебе, выходит, уже дважды должна.

Бракс улыбнулся:

— У тебя бывает... дежавю, Иллиана?

Она продолжала крепко держать мужа за руку, когда они оказались в лазарете.

12-я неделя

@Ли Трейкер: @Гелек Бранамур Доктор, я подала запрос на получение пищевых добавок, но адъютант утверждает, что запасы на исходе. У нас что-то не так?

@Гелек Бранамур: @Ли Трейкер Нет, майор Трейкер, просто возникли небольшие сложности с логистикой и графиком поставок.

@Ли Трейкер Я уже направил жалобу в службы Доминиона и надеюсь, что в скором времени все наладится.

@ЛиТрейкер: @Гелек Бранамур А в чем дело? Мне стоит к чему-то готовиться?

@Гелек Бранамур: @Ли Трейкер Нет, я со всем разберусь.

Личная запись: ДОКТОР ТАЛЕН АЙЕРС

Работа на этой неделе продвигалась медленно. Теперь в команде на одного человека меньше, и без доктора Коган, с ее прагматичной рассудительностью, мне приходится проверять и перепроверять полученные данные. Мои помощники достаточно подкованы, но я уже привык работать с напарником своего уровня. Она была блистательным ученым, убеждена, что теории должны быть основаны на неопровержимых фактах. Мне определенно не хватает такой основательности. По правде говоря, после ее ухода меня будто контузило. Думаю, в будущем разработка биологического оружия еще больше замедлится.

T.A.

Пользователь Айерс Т. вышел из сети

Не знаю, рассчитывал ли на это Дэн, но я заразился его паранойей и завел второй журнал личных записок. Один можно будет представить громилам Бранамура, а во втором озвучить то, что тревожит меня.

И да, мне гораздо проще писать на пьяную голову. Так что сейчас я выскажу все, что накопилось.

Прошла уже неделя, а от Тализ ни единой весточки. Она привела в порядок всю документацию, как обещала, и исчезла, даже не попрощавшись. Бранамур уверяет, что она покинула станцию. Если дэнова теория заговора верна, это может означать все что угодно. Может, он действительно прав? Не знаю... Я уже прикончил бутылку бренди и не помню, сколько времени я уже не спал.

Не знаю, почему позволяю себе увлечься этими нелепыми домыслами. Дэн пока не привел убедительных доказательств. Начинаю подозревать, что о моей дочери он упомянул лишь затем, чтобы привлечь мое внимание. Если так, его убить мало за то, как он обошелся с Тализ.

Но я также должен признать, что Тализ не поверила бы ему на слово, если бы у нее не было серьезных оснований.

Может, поэтому мои убеждения подверглись такому... испытанию? После переворота я всячески отстаивал позиции Менгска. Я считаю, что человечеству в этом секторе нужен сильный и решительный лидер, а решительность требует иногда пожертвовать нуждами и счастьем отдельных граждан. Но когда его действия начинают противоречить моему собственному пониманию морали, когда он может навредить моей дочери...

Не знаю. Скучаю по Тализ. Скучаю по Марен. Не знаю, что теперь делать.

И выпивка закончилась.

T.A.

ЛИНЗА ПУСТОТЫ

© Hugh Todd

Мостик корабля «Чистота формы» сильно тряхнуло.

— Щиты держатся! — выкрикнул инженер, ответственный за системы защиты. Его псионный голос был слышен всем офицерам на мостике.

— Запросить у командования поддержку с воздуха, — приказал Феранон. Команде на мостике было приказано общаться таким образом, чтобы телепатический сигнал могли уловить все присутствующие: и кхалаи, и неразимы. Феранон был капитаном одного из новейших кораблей протоссов, и он должен был удостовериться, что объединенный экипаж работает слаженно, невзирая на различия между членами личного состава. В эти темные времена тем, кто следовал Кхале, и тем, кто ее отверг, потребуется работать вместе, чтобы выжить.

Сам Феранон считал, что объединение пойдет расе протоссов на пользу. Возможно, именно благодаря этой позиции и выдающемуся послужному списку иерархи его и назначили капитаном «Чистоты формы». Он был очень горд своим новым назначением и стремился доказать облеченным властью, что те не ошиблись в своем решении.

С высокого кресла капитана Феранон с восхищением осматривал мостик, который по своим размерам значительно превосходил те, что были на предыдущих кораблях, на которых ему доводилось служить. За рядами терминалов неустанно следили офицеры. Они контролировали высокотехнологичную начинку излучателя Пустоты, благодаря которой он был одним из самых мощных кораблей, когда-либо созданных их расой. Терминалы были расположены расходящимися кругами, а кресло капитана было в центре, и поэтому Феранон мог наблюдать за работой всех своих подчиненных. Вблизи его кресла в воздухе зависли полупрозрачные голографические экраны, на которых отображались показатели производительности различных систем корабля.

Мостик был устроен не только эргономично, но и красиво, полностью соответствуя общему дизайну корабля. Феранон в очередной раз восхитился потрясающим мастерством инженеров, разработавших корабль. «Чистота формы» представляла собой разрушительное оружие, но выглядела очень элегантно. Конечно же, создание подобного корабля было бы невозможным без тесного сотрудничества светлых и темных протоссов. Вместе им удалось достичь совершенства технологий и высот художественного мастерства — это было просто потрясающе!

— Приближаются корабли прикрытия, — доложил офицер связи. Через Кхалу Феранон ощутил его внутреннее удовлетворение. Было бы гораздо практичнее, если бы все офицеры на мостике имели связь с Кхалой, чтобы можно было обмениваться непосредственно чувствами и мыслями и не тратить время на слова. Тем не менее, в разработке корабля принимали участие обе группы протоссов, а значит и экипаж должен быть смешанным. Этот союз делал «Чистоту формы» только сильнее.

Феранон наблюдал с помощью голографического экрана, как «Фениксы» расстреливают стаю муталисков, напавших на излучатель Пустоты.

— Превосходно. Продолжаем движение к месту дислокации противника на полной скорости.

Когда зерги были уничтожены и уже не мешали продвигаться дальше, «Чистота формы» быстро добралась до условленного места.

— Капитан, цель находится в пределах досягаемости.

Феранон пристально вгляделся в картинку на экране, показывавшем колонну ультралисков, спускавшихся вниз по крутому склону. Прямо перед его глазами по экрану побежали чрезвычайно подробные данные о зергах, начиная от информации об их местоположении и заканчивая химическим составом панцирей.

— Начать зарядку призматического луча, приступить к развертыванию генератора поточных полей, — приказал Феранон, и экипаж немедленно приступил к исполнению команды.

«Чистота формы» задрожала под воздействием мощной энергии, пробегавшей по ее корпусу.

— Открыть огонь по ультралискам, как только завершится зарядка орудия.

Вибрация усиливалась до тех пор, пока звук не перерос в однотонный гул. Весь мостик освещали синие лучи; энергия текла к установленному в носовой части корабля главному кристаллу, из которого в сторону зергов устремился призматический луч.

На экране Феранон увидел, как ультралиск чуть не завалился на бок, когда в него попал мощный луч, но, как это ни странно, зерг продолжил идти дальше, не получив смертельной раны.

— Капитан, их панцири слишком прочны, призматический луч их не пробьет.

Феранон вновь сверился с данными, но не стал оспаривать мнение техника.

Он развернул кресло, чтобы посмотреть, что происходит позади его поста управления. В задней части мостика располагалось специальное ложе, к изголовью которого вело множество тяжелых кабелей, а за ним, отгороженное толстыми прозрачными барьерами, виднелось сияющее призматическое ядро, в котором буквально бурлила энергия. На ложе покоился молодой темный тамплиер, а рядом с ним возвышалась фигура старого протосса. Феранон ненадолго задержал взгляд на наставнике.

Теромос был самым старым протоссом, с которым он когда-либо встречался, а его одеяние не было похоже на наряды молодых темных протоссов, которых видел Феранон. Даже изощренный крепеж его псионных подвесок выглядел очень архаично. Когда Феранон только узнал о своем назначении, он попытался расспросить о Теромосе у других темных протоссов. Каждый из них питал глубокое уважение к бывшему наставнику, а многие даже искренне говорили капитану о том, как обучение у Теромоса изменило их жизнь.

Феранон перевел взгляд на молодого темного протосса и тихо заговорил с ним.

— Алхай, нам нужно привести в действие второй генератор поточных полей.

Прежде чем покоящийся на ложе протосс смог ответить, раздался телепатический голос стоящего рядом с ним старца.

— Мой ученик еще не готов. Ему не хватит концентрации, чтобы управлять двумя генераторами.

Феранон повернулся к старому протоссу.

— Я понимаю, что обычно требуется больше времени, чтобы обучиться укрощать мощь излучателя Пустоты, но мы оказались в сложном положении. На поверхности планеты достаточно ультралисков, чтобы сломить сопротивление наших наземных сил. Нам было приказано их уничтожить, но мощности одного генератора недостаточно, чтобы пробить их броню.

Теромос от недовольства чуть не зарычал.

— С двумя генераторами вы, возможно, справитесь с зергами, но ведь вы рискуете жизнью члена экипажа.

— Капитан, — Алхай вклинился в разговор, прежде чем Феранон успел ответить, — запускайте второй генератор. Я постараюсь удержать его под контролем.

Хотя темный тамплиер и не был связан с Кхалой, Феранон ощутил беспокойство в словах молодого неразима.

Теромос некоторое время хранил молчание, но затем произнес:

— Я предупредил вас.

Феранон снова повернулся вперед в своем кресле.

— Активировать второй генератор поточных полей. Продолжайте направлять луч на ультралиска.

Тон вибрации, пронизывающей корабль, изменился после того, как внезапно возникла вторая энергетическая дуга, слившаяся с первой у главного кристалла. И вновь от попадания ультралиск застыл на месте, но в этот раз луч начал расплавил прочный панцирь и разорвал огромного зерга изнутри.

— Продолжайте вести огонь по оставшимся ультралискам.

И вновь выстрелил яркий луч, пробивающий плоть и кости зергов. То, что еще недавно было группой из двух десятков гигантских монстров, моментально превратилось в пепел. «Чистота формы» продолжала вести огонь до тех пор, пока последний из ультралисков не обрушился на землю бесформенной, дымящейся кучей мяса.

— Деактивировать луч, — приказал Феранон.

Дрожь, сотрясавшая «Чистоту формы», понемногу утихла; мостик больше не освещало сияние энергетических дуг. Феранон повернулся к юному темному тамплиеру, чтобы поздравить его, но не успел промолвить и слова. Алхай лежал без движения.

Теромос склонил голову над застывшим телом ученика.

— Вы одержали победу, капитан, ценой всего одной жизни вашего подчиненного. А мне теперь понадобится новый ученик.

С этими словами старый темный тамплиер покинул комнату, а на мостике воцарилась гробовая тишина.

* * *

Хотя Феранону никто не ответил, он все же открыл дверь и вошел в каюту Теромоса. В помещении совсем не было мебели, а в самом центре спиной к капитану сидел Теромос в позе для медитации. Через окно в стене каюты можно было увидеть призматическое ядро, сердце излучателя Пустоты. Яркое, переливающееся свечение энергии образовало своеобразный узор, украшавший пол и стены маленькой каюты. Здесь царило абсолютное спокойствие, и Феранону вспомнился храм зел-нага, в котором он когда-то побывал. Эта каюта тоже была исполнена древним духом умиротворенности, но, в отличие от храма, ее источником был сидящий на полу темный тамплиер.

— Алхай мужественно пошел на риск, чтобы защитить наших братьев. Его жертва не будет забыта, — слова Феранона утонули в безмятежности каюты. Пауза длилась так долго, что Феранон решил, будто старый темный тамплиер не намерен отвечать ему, но затем прозвучал раскатистый псионный голос Теромоса.

— Жертва… Значит, так вы это называете?

— Если бы мы не уничтожили зергов, то нашим воинам потом пришлось бы заплатить кровью.

— Я не спорю, что необходимо дать зергам отпор, но Алхай не был готов. Я обучал его всего пару недель, и за это время ему еще ни разу не удавалось добиться такого уровня концентрации, чтобы он смог свободно управлять энергией Пустоты этого корабля.

— Алхай думал, что готов к испытанию, и он продержался достаточно долго, чтобы мы смогли одержать победу.

Теромос горько рассмеялся, будто камешки застучали по стенам комнаты. Он повернулся к Феранону, чтобы взглянуть ему в глаза.

— Неужели вы позволите любому молодому воину, возомнившему, будто он готов к бою, отправиться на битву с противником, превосходящим его по силе? Нет. Я обучал темных тамплиеров дольше, чем вы существовали на этом свете, капитан. Я был наставником почти с тех самых пор, когда появились первые темные тамплиеры. Если слишком сильно давить на учеников, они погибнут, как это произошло сегодня. Мне следовало бы вернуться на Шакурас и обучать молодых темных протоссов, а не помогать вам убивать их. Я помогаю вам только лишь из чувства уважения к иерархам и их просьбе.

— Во флоте есть другие излучатели Пустоты, и другие темные тамплиеры справляются с ролью Линзы. Вы сами могли бы занять это место на корабле, но вы ведь отказываетесь.

— Да, на свете не так мало опытных темных тамплиеров, но лишь немногие способны управлять той огромной силой, которую использует это жуткое изобретение наших ученых. Что же касается причин моего нежелания становиться Линзой, то о них вам знать нет нужды. Я продолжу обучать молодых, но на этом все. А теперь позвольте мне продолжить медитацию в одиночестве.

Теромос отвернулся от капитана и вновь принял необходимую позу.

Феранон еще раз взглянул на старого темного протосса и собрался выходить из каюты, но задержался в дверях.

— Ваша новая ученица уже в пути. Я прикажу доложить вам, когда она прибудет.

Не дождавшись ответа Теромоса, Феранон вновь заговорил, но теперь его псионный голос звучал тише.

— Теромос, я не враг вам, и я не был врагом Алхаю. Я действую в лучших интересах наших народов и искренне хочу спасти нашу расу.

Едва слышные слова Теромоса почти не потревожили безмятежности каюты.

— Не зерги погубили моего ученика, капитан.

И на это Феранону нечего было ответить.

* * *

— Пустота не похожа на Кхалу, она не объединяет и не окутывает нас пеленой теплых чувств. И она определенно не подчинится нам по своей собственной воле. Темные тамплиеры охотятся за Пустотой и с помощью воли и концентрации принуждают ее поделиться своей мощью.

Сидя в расслабленной позе, Теромос ожидал ответа от своей новой ученицы. Стены были озарены переменчивым сиянием призматического ядра; блики света и тени перемещались по комнате, словно живые.

Шарас не замедлила с ответом.

— Мне знакомы эти слова, учитель. Я прочла их в тех записях, по которым мы начинали учиться обращению с Пустотой.

— Приятно слышать, что они не стали переиначивать мои записи, — темный протосс на секунду прервался, но потом продолжил. — Конечно, ведь ты прошла Путь Тени. Иначе тебя бы здесь не было.

Шарас не была уверена в том, что это был вопрос, а потому просто кивнула. Теромос продолжал говорить.

— Излучатель Пустоты — один из первых кораблей, разработанных совместными усилиями инженеров Айура и Шакураса. Он концентрирует псионную энергию Кхалы, фокусирует ее в фазовых кристаллах и дополняет ее энергией Пустоты. Эти силы объединяются в призматическом ядре и усиливаются под воздействием генераторов поточных полей. Высвобождаемая энергия образует дугу, стремящуюся главному кристаллу, который является источником призматического луча. Технологии наших братьев способны конденсировать и направлять энергию Кхалы, но управлять энергией Пустоты и придавать ей необходимую форму может только темный тамплиер. Если обученный темный протосс не будет концентрировать энергию излучателя Пустоты должным образом, то она может стать неуправляемой, выйти из-под контроля. Ты должна стать Линзой, фокусирующей энергию Пустоты. Тебе придется достичь углубленного понимания ее природы, и если ты решишь пойти по этому пути, я стану твоим проводником.

Он сделал паузу, пытаясь оценить, хорошо ли ученица поняла его мысль.

— Может, нам начать с небольшой демонстрации? Покажи мне, чему ты научилась.

Шарас встала прямо и наклонила голову. Сначала Теромос не увидел в ней никакой перемены, но затем заметил, что тени, наполнявшие комнату, стали пульсировать в новом ритме, который не был связан с переменчивым свечением ядра. Тени изогнулись и образовали кольцо вокруг Шарас. Темные щупальца опутали ее ноги и руки, расходясь от них в разные стороны, подобно мглистым нитям. Шарас подняла вверх руку, и щупальца сплелись вокруг ее тела, повторяя ее движения. Одурманивающий танец прекратился, как только Шарас сделала шаг назад. Пустота поглотила ее, как если бы на нее накинули сзади темный плащ; тьма перестала быть простым отсутствием света, и превратилась в некое подобие материальной субстанции, скрывшей темного тамплиера от глаз Теромоса.

Но старый протосс полагался не только на свои глаза. Он продолжал сидеть на своем месте и ждал, но в последний момент вскинул руку и схватил за ладонь Шарас, которая как раз собиралась коснуться его плеча.

— Превосходно, юная ученица. Контроль, искусность и изобретательность — это лишь несколько качеств, которыми должен обладать тренированный темный тамплиер. Нам нужно будет поработать над твоей волей и концентрацией.

Теромос отпустил руку Шарас, и она вернулась на свое место напротив него.

— Я не думала, что вы меня почувствуете.

— Это было непросто, — учитель кивнул, — но после того, как узришь Пустоту, видишь многое из того, что раньше было скрыто от взора. И все же, если бы ты умела лучше управлять энергией Пустоты и проявила большее терпение, то, возможно, даже я не смог бы тебя обнаружить.

Старый учитель немного наклонил голову, внимательно рассматривая свою новую ученицу.

— Ты напоминаешь мне одну ученицу, с которой я занимался много лет назад. Она была такой же нетерпеливой, но ее блистательные способности позволяли ей преодолеть этот недостаток. Если ты сможешь достичь ее мастерства, то обретешь невиданное могущество. Но, следуя по этому пути, ты должна проявлять осторожность. Чем быстрее ты обретаешь мощь, тем большей опасности ты подвергаешься. Нельзя торопиться, надо подходить к процессу обучения очень обдуманно. Только так можно будет полностью развить твой потенциал.

Теромос встал и жестом повелел ученице принять такую же стойку.

— Мы начнем обучение с простых упражнений, которые позволят тебе прикоснуться к энергии Пустоты и сосредоточить на ней свою волю.

Шарас повторила позу учителя, и они приступили к тренировке.

* * *

— Продолжаем движение к главной базе зергов. Вести огонь по всем противникам в радиусе поражения. Все цели, приближающиеся к нашим наземным войскам, являются приоритетными, — скомандовал капитан Феранон.

Луч, выпущенный «Чистотой формы», безжалостно выжигал зергов на поверхности планеты. Смертоносный заряд разорвал на куски группу зерглингов, а затем его направили на отряд гиблингов, и гул, издаваемый главным орудием, ничуть не изменился. На своем экране Феранон наблюдал за наступлением передовых сил протоссов, с легкостью уничтожавших остатки зергов, которых не достал залп излучателя Пустоты.

— Капитан, под нами формируются ползучие споровики.

Феранон вывел на экран тактическую сводку.

— Немедленно сообщить командованию, — ответил он. — Если споровики подготовятся к стрельбе до того, как мы окажемся вне досягаемости, корабль подвергнется опасности.

Между боевыми соединениями протоссов была налажена очень эффективная связь, и вскоре на сигнал о помощи прибыл взвод зилотов, который мигом уничтожил растущих споровиков. «Чистота формы» выжгла область, в которой появились споровики, и очистила ее от слизи, чтобы не дать противнику в будущем атаковать с этого направления.

Феранон повернулся к офицеру-навигатору.

— Выведите нас на огневой рубеж у главного улья и приступите к наведению орудия на главную цель.

Гул, издаваемый излучателем, стих после того, как оружейные системы были обесточены. Корабль запустил маршевые двигатели. Вполне довольный боевыми качествами судна, капитан повернулся в кресле, чтобы посмотреть, как справлялась со своими задачами новая ученица.

Шарас находилась на фокусирующем ложе. Феранону ее тело показалось напряженным, но она не являлась частью Кхалы, и он не мог судить о ее ощущениях. Склонившись над ней, Теромос говорил с ней и давал наставления. Пока что Феранон находился под впечатлением от новой ученицы Теромоса. Казалось, что она гораздо быстрее предшественников осваивает навыки, необходимые для успешного выполнения своей задачи на корабле. Даже те, кому впоследствии удалось полностью овладеть мощью Пустоты, не могли сравниться с ней в скорости обучения. Решив, что у старого темного тамплиера все под контролем, Феранон вновь сосредоточил внимание на сражении.

Наземные силы протоссов атаковали строения по краям вражеской базы, в то время как «Чистота формы» направилась в самую гущу вражеских войск. Если излучателю Пустоты удастся уничтожить улей, то справиться с оставшимися зергами не составит труда.

— Капитан, центральный улей в пределах досягаемости.

— Активировать первый генератор поточных полей. Открыть огонь по центру улья.

Мостик затрясся в унисон с характерным ритмом пульсации луча. Феранон внимательно смотрел на тактический экран. Сначала луч орудия проник вглубь огромного улья, прожигая органические стенки. Но затем, подобно коже, которую пронзил ядовитый укус, внешний вид улья начал меняться. На поверхности строения появились покрытые шипами костяные пластины, и луч, не сумев пробить этот новый слой брони, начал рассеиваться в разные стороны, не нанося какого-либо урона.

— Капитан, наши сенсоры показали, что эти комки в слизи на самом деле — растущие гидралиски.

Феранон сверился с данными, беспрерывным потоком заполняющими экраны. Информация подтверждала слова техника. Он видел, как растет и развивается множество гидралисков: «Чистота формы» вполне могла подвергнуться нападению, если ей не удастся уничтожить улей.

Капитан повернулся к стоявшему позади него темному тамплиеру.

— Линза Пустоты Шарас, нам необходимо либо активировать второй генератор поточных полей, либо отступить. Сможешь ли ты обеспечить дополнительную мощность?

Прежде чем Шарас успела ответить, вмешался ее учитель.

— Вы не можете снова так поступить, капитан. Вы подвергаете моих учеников опасности, принуждая их слишком рано использовать столь мощную энергию Пустоты. Вспомните, что случилось с Алхаем.

Феранон постарался справиться с раздражением.

— Я бы не предложил ей пойти на этот риск, если бы жизни наших братьев не были в опасности. Когда личинки внизу превратятся в гидралисков, они атакуют не только корабль, но и наших воинов на передовой.

— Но может оказаться, что мощи двух генераторов не хватит, и вы подвергните жизнь Шарас бессмысленной опасности, — парировал Теромос.

Это было уже чересчур, и Феранон перешел на повышенный тон.

— Почтенный Теромос, не забывайте, что командую здесь я, и уж позвольте мне самому определить степень грозящей опасности и, если придется, ответить за последствия моих решений.

Не успел старый темный тамплиер ответить, как раздался резкий и гневный телепатический голос Шарас.

— Довольно! Учитель, я ценю вашу заботу, но считаю, что я уже достаточно хорошо обучена. Подключайте второй генератор, капитан. Я сделаю все, что потребуется.

Теромос только покачал головой и не стал спорить.

Феранон повернулся к своим подчиненным, чтобы отдать команду. Гул, наполнявший корабль, усилился, и мостик снова затрясло. Поток энергии начал плавить внешний слой брони улья, и вскоре раздался взрыв, ударную волну которого почувствовал даже экипаж корабля. Пылающие органические ошметки улья разлетелись по всей округе.

Как только Феранон убедился в том, что улей и личинки были полностью уничтожены, он приказал прекратить стрельбу. Обернувшись к двум темным протоссам, стоявшим позади его кресла, он с облегчением обнаружил, что Шарас жива, хоть и выглядит неважно. Ее кожа побледнела и покрылась пятнами от напряжения, но она все же смогла удержаться на ногах без посторонней помощи.

Риск оправдался.

Феранон развернулся в своем кресле.

— Навигатор, курс на базу.

* * *

Феранон заглянул к старому протоссу, когда тот медитировал. Капитану даже стало интересно, занимается ли он чем-либо еще кроме обучения и медитаций. Феранон немного подождал в надежде, что Теромос заговорит первым, но старый протосс по-прежнему не обращал на него никакого внимания.

— Я пришел извиниться за то, что не сдержался на мостике.

Теромос заговорил, не прерывая медитацию.

— Это не имеет значения. Вы рискнули жизнью Шарас, и судьба оказалась к вам благосклонна.

— Это имеет значение, Теромос. Я понимаю, что именно прошу от вас, особенно после гибели Алхая. Мне приходится рисковать своим экипажем, но я делаю это не бездумно.

Теромос продолжал сидеть без движения.

— Идет война, и опасность грозит всем, включая моих учеников. Иногда мы погибаем, таков закон вселенной. Мне просто не нравится, когда жизнь тратится понапрасну.

Феранон прошел в середину комнаты, чтобы Теромос мог его видеть.

— Для того, кто обучил стольких молодых протоссов, вы очень отстраненно говорите о смерти.

Старый протосс повернул голову и встретился взглядом с капитаном.

—    Вы ведете протоссов в бой во время войны. Вы, должно быть, видели немало смертей, и ваши товарищи исчезали в объятиях Пустоты.

— Да, так и есть. Но я вспоминаю их и после смерти. Я скорблю о них и уважаю их жертвы.

Феранону показалось, что он уловил на лице старого протосса тень эмоций, но он не был уверен в этом.

— Капитан, с учениками я буду обращаться по моему собственному разумению. Мы, темные протоссы, более сдержанны, чем вы, кхалаи. За несколько веков я повидал много смертей.

Феранон покачал головой.

— Я встречал многих темных протоссов, и, хотя они не были частью Кхалы, я уверен, что они чувствуют то же, что и любой другой протосс. Разве время не сделало вас более восприимчивым к чужим смертям?

— Как бы то ни было, капитан, это не касается вас. Заранее благодарю вас за понимание. Уверен, вы не будете задавать лишних вопросов.

— Мой экипаж для меня очень важен, и я отвечаю за его физическое и душевное благополучие.

— О моем душевном благополучии можете не беспокоиться, капитан. Если я и буду кого-то оплакивать, то сделаю это по-своему и без вашего присутствия. Чем еще я могу быть полезен?

Феранона выводило из себя то, что никак не удавалось найти общий язык с этим темным протоссом. Он верил, что Теромоса терзает какая-то старая рана, но без глубокой псионной связи через Кхалу он не мог понять, как помочь старому протоссу.

— Хорошо, — Феранон кивнул. — Но помните, что вы всегда можете обратиться ко мне, даже если вам захочется просто поговорить.

Теромос не ответил. Он продолжил медитацию. И когда Феранон вышел, в каюте вновь воцарился покой.

* * *

Сидя в центре своего тихого жилища, Теромос дождался, пока Шарас примет ту же позу для медитации, что и он, прежде чем заговорить с ней.

— Сегодня ты отлично справилась. Я опасался, что совладать с силой двух генераторов тебе будет гораздо сложнее, но ты приняла вызов. Однако не думай, что уже достигла мастерства в этом. Мало кто из темных тамплиеров может контролировать всю мощь оружия на излучателе Пустоты. Те, чей разум оказался неспособен совладать с чистой энергией Пустоты, погибли.

Шарас поежилась, но ничего не сказала.

Теромос покачал головой.

— Ты обрела власть над энергией Пустоты, использовав гнев. Я видел, как твой страх становился силой, необходимой, чтобы держать энергию в узде. Это может работать какое-то время, но однажды вспышка эмоций тебя подведет.

Теромос пристально посмотрел на ученицу.

— Попробуй такое упражнение. Создай поток энергии Пустоты между ладонями.

Шарас подняла руки, разведенные на ширину плеч. Она сосредоточилась, и сгустки теней окружили пальцы ее левой руки и вскоре, достигнув критической массы, сорвались с нее. Жгуты темной энергии, извиваясь, вытягивались от ладони к ладони, слева направо, возникая с одной стороны и исчезая с другой.

Теромос кивнул.

— Хорошо. А теперь разбей поток на части и сплети их друг с другом, как будто вьешь веревку.

Шарас нахмурилась. Темный поток разделился на несколько более узких, и через мгновение они пульсировали синхронно. Поток стал шире, чем раньше, теперь в нем двигались отдельные нити, переплетенные между собой.

—Неплохо. Не ослабляй концентрацию. Веревка крепка, она не порвется, потому что твой разум держит ее.

Нити натянулись, движение энергии от руки к руке ускорилось.

— А теперь разверни поток. Пусть он исходит из правой руки и рассеивается у левой.

Шарас пришлось приложить немало усилий, чтобы выполнить задание. Натяжение нитей стало медленно ослабевать. Поток остановился и изменил направление, но движение стало сбивчивым, и плетение начало распутываться.

Теромос указал ей на руки.

— Нет, нужно...

Он замолчал, уловив понимание на юном лице. В это мгновение нити натянулись, и энергия потекла ровнее. Пожалуй, поток стал даже сильнее, чем прежде.

— Превосходно, — в голосе Теромоса слышалось уважение.

Шарас зарделась от гордости. Она отпустила энергию Пустоты, и нити исчезли.

— И снова ты проявляешь талант к интуитивному осознанию того, что от тебя требуется. Я полагал, у тебя уйдет больше времени на то, чтобы понять принцип, но ты схватываешь все быстрее, чем кто-либо из моих прежних учеников. Однако должен тебя предостеречь. Иногда такие озарения приносят пользу, но нередко вдохновение будет изменять тебе. Без прилежания и воли, на которую можно опереться, тебя поглотит Пустота.

Тишина наполнила комнату. Ученица Теромоса обдумывала его слова.

Наконец она заговорила:

— Если контролировать такую мощь рискованно, не стоит ли двух темным тамплиерам обуздывать ее вместе?

— Здесь есть своя опасность, — теперь уже Теромос почувствовал себя неуютно.

Он встал и отвернулся к дальней стене.

— Я не говорил об этом века. Но ты так на нее похожа.

Теромос совладал с собой и продолжал:

— Когда я был юн, неразимы все еще экспериментировали с энергией Пустоты, искали новые возможности ее использования, пытались постичь ее тайны. Долгие годы я провел в глубокой медитации, следуя за потоками Пустоты. Но я был не один.

— Мы с Наразой были близкими друзьями все время обучения — даже ступили на Путь Тени в один и тот же день. Она была полной моей противоположностью. Там, где я двигался с трудом, она летала; там, где я систематизировал знания, она проявляла сообразительность. Она обретала могущество по наитию, двигаясь к ответам рывками. Мы, темные протоссы, тогда были весьма независимы и предпочитали учиться и работать поодиночке, но я и Нараза прекрасно дополняли друг друга. Вместе мы достигли куда большего, чем могли бы совершить по отдельности. Мои знания служили ей опорой, якорем, когда ее сознание углублялось все дальше в Пустоту.

И все же исследования завели нас в опасную область. Мы открыли технику, которая позволяла, объединившись, создать темного архонта, способного просуществовать намного дольше, чем обычно длится их короткий век. В те времена создавать темных архонтов было запрещено из-за огромной силы, которой они обладают. Но нас, неразимов, никогда не заботили правила. Нараза потеряла голову, стремясь быстрее освоить этот метод. Наконец у нее созрел план, как провести ритуал трансформации.

Вдохновленный ее успехами, я следовал за ней, надеясь, что логика и самоотдача позволят справиться с любыми трудностями. Но вышло так, что я подвел ее. В самом начале ритуала я понял, что не смогу его завершить. Мной завладел страх потерять себя или, что хуже, убить нас обоих. Я попытался вернуть Наразу, прервать ритуал, но гордость не позволила ей остановиться. Она не хотела, чтобы моя нерешительность ее сдерживала. Она получила намного больше силы, чем могла контролировать, и Пустота поглотила ее. Горе и скорбь охватили меня; я поклялся больше не использовать энергию Пустоты, и вместо этого обучать других, как обращаться с ней безопасно.

В комнате повисла тишина. Шарас обдумывала услышанное.

Она первой нарушила молчание:

— Я не думаю, что вы подвели ее, учитель. Должно быть, она подвела вас.

— Не имеет значения. Она погибла, и я не смог спасти ее. Зато я могу научить тебя, как избежать подобных ошибок.

Снова повисло молчание. Только медленными волнами по стенам плыли мерцающие отражения призматического ядра.

— Учитель, а что... — вопрос прервал резкий толчок, потрясший весь корабль. Завыл сигнал боевой тревоги; учитель и его ученица поспешили на свои позиции.

* * *

На мостике царил хаос, когда два темных тамплиера наконец-то подоспели туда.

— Зерги атакуют со всех сторон. Наземные войска их сдерживают, но враг все прибывает. Третий, четвертый и пятый пилоны уничтожены, — крикнул один из членов команды.

Шарас бросилась к фокусирующему ложу, и Теромос помог ей подключиться к системе управления.

Увидев их, Феранон тут же отдал несколько быстрых приказов:

— Активировать призматический луч, пока с одним генератором поточных полей. Отметить все цели. Приоритет — зерги, атакующие пилоны, затем — угрожающие наземным войскам. Остерегайтесь муталисков.

Команда поспешила исполнить приказы. Раздалось знакомое глухое гудение призматического луча. На мониторах Феранон видел, как внизу потоки энергии врезаются в зергов, разрывая их плоть в попытке остановить эту нескончаемую лавину зубов и когтей. Луч неплохо справлялся с зергами, однако он лишь замедлял атаку и не позволял совсем отбросить противника. Когда излучатель Пустоты находил свою цель, пораженный зерг держался до тех пор, пока на его место не приходило двое других.

Силы протоссов отчаянно удерживали позиции, но их было недостаточно. И Феранон обратился к темным тамплиерам.

— Их слишком много. Нужен второй генератор.

Феранон был готов спорить и убеждать, но Теромос только кивнул. Шарас тоже кивнула в знак согласия; ничто не поколебало ее спокойствия.

Командир корабля вернулся к битве.

— Второй генератор поточных полей к бою. Продолжайте вести огонь по целям сообразно их важности.

Шум орудия изменился: из него вырвался новый усиленный луч. Теперь броня зергов не могла противостоять столь мощному потоку энергии, и ряды атакующих были выжжены, несмотря на появление свежих сил. Войска протоссов начали наступать.

— Капитан, приближается волна хозяев стаи.

Феранон приблизил нужный экран, чтобы оценить масштаб угрозы. Зерги почти закрывали небо, невозмутимо двигаясь прямо к цели. Они выстреливали симбионтами, покрытыми слизью, и поражали фотонные пушки, поставленные защищать дальний рубеж базы протоссов. Пушки были уничтожены, едва успев задеть нескольких нападавших.

— У хозяев стаи нет никакой воздушной защиты. Приближаемся на расстояние стрельбы. Открыть огонь, как только они окажутся в радиусе досягаемости.

Двигатель «Чистоты формы» зашумел, когда корабль направился к строю существ, похожих на гигантских скатов.

И снова из орудия вырвался призматический луч, с легкостью прорезая панцири, зубы и когти. Феранон внимательно следил за данными. Хотя хозяева стаи не могли защититься от излучателя Пустоты, у «Чистоты формы» не получилось бы уничтожить их раньше, чем они достигнут нексуса — центра базы протоссов. Монстров было слишком много. Феранон повернулся к фокусирующему ложу.

— Нам нужен третий генератор поточных полей. Я осознаю, что это опасно, но базу можно спасти только так. Если не увеличим силу луча, зерги сметут нексус. Все, что с таким трудом досталось нам в прошлый раз, будет утрачено, — Теромос не ответил, только взглянул на Шарас. Она сосредоточенно нахмурилась и коротко кивнула.

Феранон отдал приказ:

—Активировать третий генератор!

Перемену немедленно ощутили все. Гул, наполнявший корабль, стал еще выше, и дрожь передалась всем членам экипажа. Вырвался луч энергии, объяв хозяев стаи целиком. Броня была бессильна отсрочить их смерть; излучатель Пустоты превращал одного за другим в пылающие куски плоти.

Внезапно луч стал прерывистым. К вибрирующему шуму на корабле добавился жалобный стон. За спиной Феранона раздался крик, и он стремительно развернулся вместе с креслом.

Шарас больше не была спокойной, ее тело изогнулось в пароксизме боли. Темно-фиолетовые нити энергии протянулись от проводов к ее голове и охватили тело целиком.

Теромос склонился над девушкой и кричал ей:

— Удерживай силу, направляй ее волей! Если утратишь контроль, она поглотит тебя.

Феранон видел, что она попыталась успокоиться, но новый поток чего-то похожего на густую тень окружил ее. Внутри теней вспыхнули молнии, и Шарас закричала снова.

— Я не могу! Она ускользает. Прошу, учитель, помогите мне.

Теромос взглянул на Феранона, но тот покачал головой.

— Нам нужен этот луч, пока враг не разбит. Держитесь.

Теромос перевел взгляд на свою ученицу и решительно положил руки на ее голову. В тот же миг вихрь искаженной энергии захватил и его. Но там, где тени касались Теромоса, они текли словно по каналу, удерживаемые незримыми границами. Поток теней ниспадал, облекая двух темных тамплиеров и пульсируя в сдержанном ритме. Оглушающий гул призматического луча стал тише.

— Все цели уничтожены, капитан, — доложили Феранону.

Он быстро развернулся и приказал:

— Немедленно отключите генераторы.

Не было слышно оглушающего гудения луча. Но шум не стих. Странный звук исходил от фокусирующего ложа; капитан взглянул на него и понял, что происходит.

Шарас поднялась, чтобы схватить Теромоса за плечо, и их взгляды скрестились. Густые тени все еще вились вокруг учителя и ученицы, но теперь поток энергии Пустоты становился ярче. Глаза темного тамплиера засверкали сильнее, и всполохи красного огня заструились по их рукам.

— Сопротивляйся! — кричал Теромос. — Я знаю, как на нас действует энергия. Я чувствую влечение Пустоты и забвение, которое она несет, но ты не должна сдаваться.

Шарас закричала в ответ; в ее псионном голосе ощущалась новая глубина:

— Пустота зовет меня! Она зовет нас! Мы можем стать чем-то большим. Вместе мы сольемся с бесконечной энергией Пустоты.

Теромос покачал головой, пытаясь разорвать связь, установившуюся между двумя темными тамплиерами.

— И нас не станет. Тебя не станет. Отпусти эту силу. Просто вернись к своему облику, и это принесет успокоение.

Должно быть, его слова подействовали, потому что нити стали медленно рассеиваться, а тени исчезли.

Вскоре у ложа осталось только двое изможденных неразимов.

* * *

Шарас застала учителя сидящим в привычной позе для медитации; его спокойствие буквально наполняло комнату. Она опустилась перед ним на колени в ожидании, когда он заговорит.

— Ты отлично справилась. Лишь немногие темные тамплиеры с твоим уровнем опыта способны на такое.

Шарас склонила голову.

— Но я не справилась. Не смогла сосредоточиться. Чуть не уничтожила саму себя. А когда вы рисковали жизнью, чтобы спасти меня, я чуть не погубила нас обоих. Это позор.

Теромос вздохнул.

— Ты не опозорила себя и не показала, что не усвоила мои уроки. Ты просто попробовала то, к чему не была готова. Как и Нараза, ты пыталась летать, еще не научившись ходить. Не стоит стыдиться нетерпения, нужно лишь извлечь урок. В итоге ты все же преодолела искушение могуществом. В этом ты преуспела.

Шарас подняла взгляд.

— А как же вы, учитель? После стольких лет вы снова ощутили энергию Пустоты. Из-за меня вы нарушили клятву?

— Я нарушил обет по своей воле. И нарушу его снова. Пришла пора перемен. Я осознал, что нужно забыть о старых ранах и выковать себя заново. Ты помогла мне отпустить мою боль.

Шарас поднялась и официально поклонилась.

— Благодарю вас, учитель. За то, что спасли мне жизнь и за то, что наставляете меня.

Теромос тоже поднялся и поклонился в ответ.

— А тебе спасибо за урок, который ты дала мне. Теперь давай разберемся, когда ты упустила контроль над ситуацией, и подумаем, как можно было этого избежать.

* * *

В дверь Феранона позвонили.

— Войдите.

Он отвернулся от стола и с удивлением обнаружил, что к нему пришел Теромос.

Старый протосс сделал пару шагов вперед и поклонился.

— Я пришел поблагодарить вас, Феранон.

Феранон не мог скрыть удивления.

— За что? За то, что чуть не убил вас и вашу ученицу?

— Нет. Спасибо, что проявили терпение и понимание. Я знаю, что затруднил вашу работу. Хоть я и учитель, недавно ясам получил хороший урок. Как только закончится тренировка Шарас, я хотел бы остаться на «Чистоте формы», чтобы управлять излучателем Пустоты, если позволите.

Феранон сдержанно кивнул.

— Вы сможете принести много пользы на корабле не только как Линза, но и как наставник. Уверен, нам всем есть чему у вас научиться.

— Команда хорошо знает свое дело, но протоссам придется сильно потрудиться, если они захотят стать моими учениками.

С тех пор, как старый неразим впервые взошел на борт, Феранон впервые уловил иронию в его словах. Невероятно!

13-я неделя

@Редел Квинтон: @Памела Фостер Не ходи в столовую, дорогуша, если не ищешь острых ощущений.

@Памела Фостер: @Редел Квинтон Ты опять о блинчиках?

@Редел Квинтон: @Памела Фостер Тут несколько морпехов Трейкер затеяли потасовку. Разгорелось настоящее побоище.

@Памела Фостер Ух ты, штопор мне в печень!

@Памела Фостер Сама майор полезла в драку!

@Памела Фостер:  @Редел Квинтон Что?!

@Редел Квинтон: @Памела Фостер Знаешь, тебе все-таки стоит сюда прийти и на все посмотреть. Немедленно.

@Памела Фостер Поторопись, а то все быстро закончится... Чтоб меня! Она проломила стол его башкой!

@Памела Фостер Кто ее научил так драться? Бьется, как «Тор» в полном обвесе.

Кому: СОТРУДНИКИ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ПРОЕКТА «БЛЭКСТОУН»

От кого: ДОКТОР ГЕЛЕК БРАНАМУР

Тема: Затяните пояса потуже

Уважаемые коллеги!

Как вы наверняка уже заметили, с недавних пор меню в столовой стало значительно менее разнообразным. До меня дошли недовольные замечания, согласно которым ограничение вашего рациона якобы было одним из моих драконовских методов. Я хочу заверить вас, что в этих слухах нет и доли истины. Моя работа в исследовательском центре состоит главным образом в том, чтобы создать как можно более стабильные и удобные условия работы, способствующие успехам в ваших научных изысканиях.

К моему сожалению, из-за некоторых непредвиденных внешних обстоятельств поддержание нормальной рабочей атмосферы стало крайне непростой задачей. Я изо всех сил старался сделать так, чтобы политические дрязги в секторе не влияли на нашу научную деятельность, но мне просто-напросто не оставили выбора. Немногим более месяца назад наши покровители в столице Доминиона на Корхале разорвали все связи с исследовательским комплексом «Блэкстоун». С тех самых пор мне не поступало никаких сообщений от людей, направивших нас сюда. Точно так же остановилось и транспортное сообщение со станцией: челноки снабжения больше не восполняют наши запасы. Нам было приказано хранить радиомолчание при любых обстоятельствах, следовательно, связаться с внешним миром у нас нет возможности. Рассчитываю на ваше понимание.

На этой неделе мы вскроем хранилище с неприкосновенным запасом предметов первой необходимости. Также мы будем нормировать индивидуальные затраты воды, чтобы облегчить нагрузку на фильтры, которые и так работают на пределе возможностей. Не переживайте, экстренных запасов будет достаточно для нашего содержания, и это позволит нам, хоть и без лишнего комфорта, продолжать работу, пока связь с Доминионом не будет налажена. Я прошу вас благоразумно отнестись к этим ограничениям ради блага всех сотрудников комплекса. Солдаты майора Трейкер будут нести вахту в столовой и у лифтов, ведущих к лабораториям и ангарам, чтобы предотвратить возможные недоразумения, вызванные новыми нормами.

Благодарю за содействие.

Доктор Гелек Бранамур

Председатель государственного совета Доминиона по ксенобиологии

Императорский советник по делам науки

Старший научный руководитель исследовательского проекта «Блэкстоун»

Кому: ДОКТОР ТАЛЕН АЙЕРС, ДОКТОР ДЖЕЙК РЭМЗИ

От кого: ДОКТОР ДЭНИЕЛ РОТФУС

Тема: RE: Затяните пояса потуже

Это положение продолжается уже довольно долго — дольше, чем нам говорит Бранамур. Он сосредоточил все ресурсы на малозначимых экспериментах, которые были отложены в долгий ящик, чтобы создать впечатление, будто о нас не забыли.

Настало время действовать, друзья. Бранамур настороже, но он устремил взор в небо и не видит раскинувшейся перед ним пропасти. Встретимся в моей лаборатории завтра после обеда. Я включу красное освещение в прилегающих коридорах, чтобы нам никто не помешал. Нам требуется составить план действий, и чем быстрее, тем лучше. Проект «Блэкстоун» летит в тартарары с пугающей скоростью.

Д.Р.

ВО ТЬМЕ

©David Gerrold

— Златовласка!

Джейк улыбался, глядя на экраны перед собой. Его корабль все еще был слишком далеко от планеты, чтобы рассмотреть ее поверхность в деталях, но все показатели были благоприятными, даже очень.

Солнечный цикл теплой желтой звезды ненамного отличался от привычной. Вокруг планеты вращалось три маленьких спутника, массы которых как раз хватало для образования приливов и поддержания стабильной оси вращения. 90,09% от стандартной силы тяжести, 73% поверхности покрыто водой, 31% кислорода в атмосфере. Средняя годовая температура — 24 градуса по Цельсию. В определенные времена года на планете проходили очень мощные бури, но так было на большинстве планет с атмосферой. Один длинный континент неправильной формы протянулся от северных арктических регионов до широт с умеренным климатом на юге. Вокруг него, преимущественно на небольшом удалении от берега, были раскиданы довольно крупные острова, но некоторые находились далеко в море. Широкий спектр цветов растительности с преобладанием оранжевого и розового. Высокое содержание углекислого газа в атмосфере — значит, на планете есть травоядные животные и, возможно, некоторое количество плотоядных, питавшихся ими. Также на планете обнаружена некоторая вулканическая активность, но никаких признаков грядущей катастрофы нет.

И не горячо, и не холодно.

Места не много, но и не мало.

Планета пригодна для обитания.

Подходит по всем пунктам.

Златовласка.

А самое главное — эта звезда находилась в таком неприметном месте и так далеко от основных маршрутов, что вряд ли кто-либо прилетит сюда искать его. Черт побери, а ведь он вполне может стать первым человеком, ступившим на эту невероятную планету.

— Ха! Ты будешь зваться Златовлаской! Сим нарекаю тебя планетой золотых локонов.

«И, возможно, золотых кладезей», — подумал он, но вслух не сказал. Как бы не сглазить…

Джейк приказал адъютанту вывести корабль на полярную орбиту и запустить сканеры, чтобы составить карту всей поверхности планеты. Он намеревался осесть здесь надолго, может быть, на всю жизнь. Ему хотелось чего-то тропического, чтобы днем иногда моросили слабые дожди, которые остужали бы жару, и чтобы к западу от его дома открывался шикарный вид, и он мог бы сидеть на крыльце и наслаждаться закатом.

На самом деле, Джейку хотелось очень многого.

— Адъютант, найди участок плодородной земли, чтобы можно было разбить огород. Еще рядом должна быть проточная вода, чтобы была возможность регулярно мыться и установить гидротурбину генератора. А еще это место должно быть на возвышении и неподалеку от берега, чтобы я мог выходить в море, но чтобы цунами мне были нипочем. И учти, что поблизости не должно быть ни действующих вулканов, ни зон повышенной сейсмической активности, ни областей штормов.

— Запускаю анализ, — последовал ответ робота.

— Наверное, стоит поискать остров вблизи экватора, — размышлял Джейк вслух. — Это было бы здорово.

— Размещение на континенте обеспечит более простой доступ к природным ресурсам.

— Да, но зато я могу оказаться на пути миграции местных животных.

Сканнеры засекли огромные стада невероятно больших существ, размеренно шагающих вперед в поисках новых пастбищ. За ними по пятам следовали стаи почти настолько же огромных хищников.

— Селиться посреди скоростного шоссе, по которому на полной скорости мчится эволюция, лучше не стоит. Я ведь не дурак.

— Даже наоборот, — согласилась адъютант. — Твои психометрические показатели весьма высоки, даже если принять во внимание твою склонность к крайней импульсивности.

— Да заткнись ты, — сказал Джейк.

Он не случайно прилетел на эту планету. На самом деле он обдумывал подобный шаг уже очень долго.

Решение об уходе в самоволку прочно обосновалось в его мозгах минут через двадцать после того, как ему попались на глаза данные о смертности в войсках.

— Есть старые солдаты, а есть смелые, — приговаривал он про себя, — но нет таких, чтобы были и старыми, и смелыми.

А затем он с удивлением обнаружил, что и просто старых солдат не существует. Джейк был не просто обескуражен, его объял настоящий ужас. Теперь, когда он просматривал данные о планете на экранах, срок его службы казался ему целой вечностью. А вместо отставки его, скорее всего, отправили бы в двухметровую яму на пустынной планетке, где ничего не растет, кроме числа новых каменных надгробий.

А Джейк намеревался как можно дольше топтать землю.

В первую очередь он проверил, в каких родах войск смертность была наименьшей. Должность пилота корабля снабжения в этом отношении была не самой лучшей, но далеко и не худшей, и у нее было одно чрезвычайно значимое преимущество. Колонизационные корабли обычно перевозили полный комплект оборудования, необходимого для создания самодостаточного поселения. Именно тогда у него и зародилась одна мысль, и Джейк выбрал, где будет служить. Ему пришлось вытерпеть семь лет, семь жутких лет, и зачастую ему казалось, что выбор он сделал очень неудачный.

Но срок его контракта составлял как раз семь лет. Выдержать эти годы — и можно уйти на покой. Немногим удавалось прожить достаточно долго, чтобы уйти в отставку. Кроме того, у тех, кто преодолевал семилетний рубеж, почти всегда продляли контракты в рамках приказа о принудительном продолжении службы. В день, когда пришел отказ на его прошение об увольнении, Джейк решил, что с него хватит.

Он расплатился с долгами и смертельно устал; у него не осталось сил, чтобы продолжать драться. И семьи у него больше не было — все его родные погибли в ходе вторжения зергов. Ему не было и двадцати, когда он записался на военную службу. Можно было мечтать о большем, и так делали все солдаты, вот только мечты были пустыми. Суровая реальность не ослабляла хватку.

Джейк прошел путь от штурмана до помощника пилота, а затем стал и пилотом корабля. Он даже поступил на офицерские курсы и получил все права и обязанности, с этим связанные. Так ему открылся доступ к информации, и он понял, насколько Вселенная превосходила человеческие представления о ней. Он повидал много разных миров, бесплодных и богатых, красивых и уродливых. Он знал, что перед людьми открывались новые возможности, гораздо большие, чем могли представить чиновники из министерства обороны.

Поэтому он изучал звездные карты, штудировал астрофизику и собирал данные по солнечной энергетике. Его начальство обратило внимание на то, чем он занимается в свободное время. Он сказал им, что намеревается сделать карьеру оперативно-стратегического аналитика, и ему позволили пользоваться базами данных космических исследований и картографии. Он узнал о том, что обнаружили космические разведывательные зонды в радиусе многих тысяч световых лет. Это была постоянно разрастающаяся база знаний.

Джейк молча занялся сортировкой данных по определенным критериям, которые помогли бы вычислить планету, пригодную для проживания. Некоторые звезды были слишком большими или слишком горячими, а от некоторых исходило слишком мощное излучение. Но у звезды нужного размера и яркости как раз и стоило искать будущую Златовласку. Начальство считало, что он вычисляет, какие миры могут подвергнуться атаке зергов. Со времен прошлой войны Рой не предпринимал активных действий, но, так или иначе, начальники одобряли его работу, решив, что долгосрочное планирование — дело хорошее. Вот только они не знали, насколько долгосрочные планы у самого Джейка.

Удачная возможность подвернулась совсем неожиданно. Джейк тогда еще не решил, в какую звездную систему отправится, так как не хотел ограничивать себя в выборе. Он все еще сравнивал различные пункты из своего списка вариантов, выбирал между планетами, расположенными далеко и не очень, и старался определить, на какое расстояние ему нужно удрать, чтобы его поиски сочли нерентабельными.

Но однажды их экспедиция подверглась нападению, и завязался бой. Один на мостике, уже грезя об открывающихся возможностях... он начал действовать, не тратя времени на раздумья.

У него не было времени будить капитана; он откинул пластиковую предохраняющую заслонку и с силой ударил по красной кнопке. По всему кораблю зазвучал сигнал тревоги; члены экипажа заспешили к спасательным капсулам. Через три минуты эвакуация завершилась и Джейк остался единственным человеком на борту.

У него ушло менее тридцати секунд на то, чтобы сменить курс корабля, а затем совершить гиперпространственный прыжок и покинуть зону боевых действий. В пылу боя на его маневр вряд ли кто-то обратил внимание. Лишь позже, когда будут проверены записи на уцелевших кораблях, может обнаружиться, что один из колонизационных кораблей бесследно исчез, пропал, но не был уничтожен. Но это станет возможно только в том случае, если останутся выжившие, а судя по тому, что видел Джейк, вряд ли в этом бою кто-то уцелеет.

Он был совсем один. Он был свободен. Он был жив.

А прямо перед ним вращалась Златовласка.

Просто замечательно.

* * *

Он позволил адъютанту перепроверить цифры и посмаковал данные еще несколько дней, пока готовил старый челнок к спуску на планету. Он точно не знал, что может ему понадобиться, и поэтому упаковал все оборудование, которое могло пригодиться при любых обстоятельствах во время посадки. Он также учел все варианты развития событий, спрогнозированные адъютантом, в особенности те, что могли помешать ему вернуться обратно на корабль.

Он даже подумал отправить корабль на автопилоте к звезде, чтобы уничтожить следы своего присутствия. Но это решение можно было отложить на потом. Кроме того, возможно, по каким-то неведомым причинам Златовласка ему не подойдет. Обычно такие причины называются неприятными сюрпризами.

Он уже отказался от мысли высаживаться на континенте — там было слишком много голодной живности. С другой стороны, к западу от него раскинулся архипелаг, откуда можно при желании добраться до большой земли, но при этом он находился достаточно далеко, чтобы Джейка там никто не потревожил. Самый крупный остров в юго-восточной части архипелага, похоже, был оптимальным местом для посадки. По своей форме остров напоминал треугольник, вершины которого были образованы тремя вулканами, из которых, по полученным данным, два были потухшими. Третий вулкан все еще дымился, он был намного крупнее своих соседей и уходил в небо настолько высоко, что на кромках его жерла образовалась снежная шапка, а в некоторых местах даже виднелся лед. Талая вода круглый год орошала земли острова, на которых вполне могли быть еще и горячие источники. Тропические морские течения приносили с юга теплую воду, а северные ветра каждый день прибивали облака к западным склонам, и там почти каждый день моросили легкие дожди, вызванные потоками холодного воздуха.

Джейк критическим взглядом осмотрел большой остров. На огромных обзорных экранах сменяли друг друга чрезвычайно живописные виды. Если здесь и затаилась какая-нибудь опасность, то ему необходимо обнаружить ее как можно скорее. Но чем дольше Джейк глядел на остров, тем сильнее тот притягивал его.

Разведывательные зонды передавали изображения густых зарослей, раскинувшихся на берегах островов, изящных плодоносных деревьев и более крупных, с большими широкими листьями. А еще они показывали опутанные лианами леса, в которых разрослись травы и папоротник. Искрящиеся брызгами водопады наполняли водой переплетение ручьев и заводи. На архипелаге одновременно сосуществовали шесть разных экосистем, на которые влияла высота над уровнем моря, роза ветров и количество водоемов рядом. Там, где одна зона переходила в другую, обычно ускорялись эволюционные процессы, что приводило к появлению жизнеспособных гибридов.

Дополнительное сканирование выявило наличие птиц и насекомых. Они были крупнее тех, к которым привык Джейк, но не представляли такой серьезной угрозы, как обитатели континента. Также на островах проживало много видов земноводных и мелкой живности, и были даже звери, напоминающие диких кабанов. В море плескались рыбины самых разнообразных форм и размеров; некоторые были воистину гигантскими. Но это не имело особого значения, ведь Джейк все равно не планировал там купаться. У северного берега волны доходили до шестидесяти метров в высоту — жутковатое зрелище. Самым крупным водоемом, в котором раньше плавал Джейк, была ванна.

Он никак не мог решить, как назвать остров. Остров мира? Алоха? Шалом? Баунти? Большой остров? Ни одно из названий ему не нравилось. Но Джейк мог немного подождать, и, возможно, со временем остров сам откроет ему свое имя.

Но оставались и другие варианты, так что Джейк не собирался торопиться с принятием окончательного решения. Он слишком долго все планировал и не хотел ошибиться. Джейк еще раз внимательно присмотрелся к материку и внимательно оглядел большую лагуну на западном побережье длинного континента, отгороженную от окружающего мира острыми скалами. Еще было похожее на запятую озеро в горах к северу, расположенное вдали от путей миграции животных. Джейк даже всерьез поглядывал на обдуваемый всеми ветрами скалистый мыс в южном полушарии; место было настолько неблагоприятным, что вряд ли здравомыслящему человеку вздумалось бы там поселиться. Но в итоге Джейк снова и снова возвращался мыслями к манящим островам. Возможно, когда-нибудь он исследует континент, но сейчас острова казались ему и безопасными, и привлекательными.

Но даже после того, как челнок был полностью снаряжен и запрограммирован на приземление по координатам западной части острова, Джейка все еще мучили сомнения. Он снова вернулся на мостик, чтобы лишний раз все осмотреть, просканировать, обследовать, прогнать данные через компьютер… Ему требовалась причина, чтобы засомневаться.

Он больше недели провел в капитанском кресле, споря с собой и с адъютантом, поедая бутерброды с яйцами карака, глотая одну за другой чашки кофе, кривя губы, хмуря брови, строя кислые мины, размышляя, изучая планету, вновь споря с собой о плюсах и минусах, положительных и отрицательных сторонах, пока не осознал, что ничего не изменится, как бы долго он ни взвешивал все «за» и «против». Возможно, остров и был идеальным местом, а может, и нет. Но Джейк никогда не узнает наверняка, если не прекратит самоедство и не покинет корабль.

В какой-то момент он даже хотел улететь назад. Он все еще мог вернуться. Мог бы сказать, что увел корабль прочь от конвоя, чтобы его не уничтожили. Но это не объяснило бы ни эвакуацию всего экипажа, ни нестираемые записи о его долгом и тщательном наблюдении за этой планетой. Конечно, можно доказывать, что, прибыв сюда, он должен был осмотреть планету с точки зрения пригодности для колонизации. Поверили бы ему? Вряд ли.

Нет, этот путь стал его судьбой с тех пор, как он ударил по огромной красной кнопке тревоги. Если повернуть назад, его наверняка светит трибунал, а может и расстрел. Если он вернется, такого шанса уже не представится. Скорее всего.

В конце концов, разозлившись на самого себя, он понял, что бездействие не приведет ни к чему хорошему, и громко сказал:

— Не сиди сложа руки, Джейк. Поднимай свою жирную задницу — и вперед.

Не то чтобы перед ним стоял выбор из разряда «сейчас или никогда». Стартовое окно закрывалось; через два часа появится новое, и так спустя каждые два часа. Делать было больше нечего, Джейку нечем было больше заняться на борту этого корабля. Долго можно только готовиться. Но потом наступает время действовать. Этот побег Джейк планировал семь с лишним лет. Другой цели у него не было. И теперь он выполнял обещание, данное самому себе.

Еще не осознав этого до конца, он поднялся и начал действовать. Убрал остатки последнего обеда, перевел системы корабля в спящий режим и направился к посадочному трапу. Оглянулся в последний раз... Если все пойдет по плану, он станет последним пассажиром этого корабля.

— До свидания, Джейк, — сказал адъютант. — Я буду следить за кораблем, пока ты не вернешься.

— Да, проследи, пожалуйста.

Он сел в челнок и осторожно отделился от корабля. Приблизив изображение на одном из экранов, Джейк наблюдал, как гигантский корабль все отдаляется от него, пока не превратился в блестящую точку размером с острие булавки. Где-то в глубине мозга скреблась мысль о том, что он мог сделать что-то еще, даже должен был сделать что-то еще, но Джейк так и не смог понять что именно. Если ему понадобятся какие-то вещи с корабля, он сможет послать туда сигнал, и ему сбросят капсулы со всем необходимым. Капсул там осталось в избытке.

Возможность вернуться на корабль еще была. Он не обязан останавливаться именно здесь. Во вселенной есть множество далеких миров, готовых принять нежданного гостя на полностью загруженном корабле. Джейк мог бы стать героем. Правда, до поры. Пока мимо не пролетит другой военный корабль, а потом какой-нибудь ушлый поселенец сдаст беглеца за гарантированное вознаграждение. Нет уж, лучше просто исчезнуть.

Помедлив мгновение, Джейк стал готовиться к посадке. Вот уже первые потоки воздуха верхних слоев атмосферы заструились вдоль корпуса, а вскоре челнок начало трясти. Удерживая его на нужной траектории, Джейк время от времени активировал двигатели, чтобы скорректировать курс. Воздух становился плотнее, и это помогало сбрасывать скорость.

Он довольно быстро достиг своего острова, приблизившись к нему с запада, и полетел прямо над сверкающей зеленой поверхностью океана, достаточно близко, чтобы рассмотреть громадные темные фигуры, двигавшиеся в воде. Джейк снизил скорость почти у береговой линии.

Песок у воды блестел и переливался оттенками золота и розоватого перламутра. Чуть дальше начинались широкие травяные просторы, тянущиеся до вулкана в отдалении. Весь остров состоял из вулканической породы, и кое-где слой почвы был настолько тонким, что на нем не росли деревья. Лишь высокая трава, кусты и папоротники.

Наконец аппарат опустился на плоскую возвышенность, откуда открывался хороший вид на западную часть острова. Джейк не отводил глаз от экрана, пока встроенная лаборатория анализировала и пропускала через фильтр образцы воздуха, тестируя их на наличие ядовитых веществ, опасных бактерий, грибков, вирусов и прионов. Вероятно, пройдет несколько дней, прежде чем система закончит анализ и можно будет выйти наружу без костюма, который гарантированно защищает от болезнетворных организмов до шестого класса включительно. Впрочем, толку от гарантии никакого, потому что здесь не было службы по работе с клиентами. Нет уж, надо дождаться, когда бортовая лаборатория произведет нужные вакцины.

Он активировал наземные и воздушные зонды и выпустил их исследовать остров. Не стоило куда-то идти без подробной карты поверхности. Пожалуй, она будет готова через неделю или две.

Джейк подумывал и о других планетах. Часть из них покрывали пустыни. Воздух был там едва пригоден для дыхания, условия для жизни еще не сформировались, и единственными обитателями были водоросли, грибки и лишайники. Некоторые планеты из его списка оказались уже нанесенными на карту и считались обитаемыми, но Джейка тревожило, кто или что могло в конце концов обосноваться в тех мирах. Нет, все-таки это место привлекало уединенностью. У него есть музыка, электронные книги и голографическое видео, так что вряд ли ему станет скучно.

Но ждать не хотелось. Он влез в КСМ и стал бродить вокруг корабля, проникаясь духом новой земли. До заката оставалось всего пара часов, но еще можно было заняться разметкой территории для будущего лагеря. С помощью КСМ несложно расчистить землю, поставить камеры и наладить освещение, установить различные датчики и даже парочку автотурелей, разметить периметр безопасности. Турели были, пожалуй, лишними, но это входило в стандартную процедуру. Джейк вообще сомневался, что понадобится убивать кого-то крупнее скорпиона или комара. И все-таки подготовился он основательно. Паранойя войны стала неотъемлемой частью его жизненного уклада, и нельзя было так легко от нее избавиться.

На третий день он построил ангар для своего челнока: влез в КСМ, выгрузил материалы, установил уже готовые стены на выбранное пространство, водрузил крышу наверх, завел машину внутрь и закрыл дверь. И проспал восемь часов внутри периметра под защитой автотурелей, а камеры в это время фиксировали все происходящее снаружи.

Он проснулся посреди ночи.

Почти голый, в одних шортах, наперевес с дробовиком Torrent SR-8, оборудованным инфракрасным прицелом, Джейк решительно вышел наружу и стал вглядываться в темноту. В мягком сиянии синего света над головой можно было различить лишь подступавшие джунгли, менявшие цвет от глубокого индиго до черного. Звезды горели ярко, и самая большая из трех здешних лун медленно опускалась. Джейк поднял оружие, прильнул к инфракрасному прицелу и стал осторожно поворачиваться вокруг, высматривая источники тепла. Ничего.

Что бы он ни услышал, сейчас было тихо.

Это было похоже на крик... существа. Может, птицы? Или тех существ, которые плавают в океане и всплывают только на секунду? А может, одного из этих животных, похожих на кабанов? Или тут есть хищники, которые их едят? Если рассуждать логически, они должны здесь быть. Но логика всегда опиралась лишь на известные факты, факты ограничивались технологиями, необходимыми для их получения и изучения, а с технологическими ресурсами у Джейка было туго. Есть одна старая мудрость о странных новых мирах: она гласит, что они странные. И даже не такие странные, как ты представляешь. Более странные, чем ты можешь себе представить.

Он долго стоял в темноте и прислушивался. Вернувшись на базу, он подошел к экранам системы безопасности и прослушал запись ночных звуков. В основном это было что-то безобидное: шум прибоя, шелест ветра в листве ближайших деревьев. Но где же крик? Его нет.

Он существовал только в его голове.

Но Джейк его слышал. Он знал это. Он был уверен.

Он долго сидел перед экранами, изучая поверхность острова. Три зонда осматривали окрестности.

Его била дрожь.

Этот крик... Он был похож на грубый гортанный рев — резко оборвавшийся крик тревоги. Он не узнал его, не понял; Джейк понятия не имел, почему раздался этот звук. Но это пронзительное чувство было знакомым. Однажды он уже испытал его. Крик был не таким, но очень похожим.

Из уст в уста передавались истории о другой части сектора, где творились странные вещи с псионной энергией. И были истории, еще более тревожные, о людях, которых призвали на службу и превратили в псионных бойцов. В призраков. С призраками Джейк знаком не был и никогда не встречался. Официально они не существовали, но он знал, что это не так. Однажды он случайно оказался в зоне пси-взрыва. Это случилось во время транспортировки особого груза; задание было совершенно секретным.

Тогда он был всего лишь офицером третьего класса, его служба только начиналась. Нужно было срочно набрать команду для огромного черного корабля без названия, и Джейк получил доступ к этому секретному объекту. О целях задания никто не сообщал, но было ясно, что корабль движется к академии призраков, которая находилась на луне Тарсониса, Урсе. И хотя никто не сообщал, что в каюте с усиленной защитой находится телепат, об этом знали все.

Кем бы она ни была, всю дорогу она сидела в своем помещении, подальше от остальных. Но как-то раз ночью ей приснился кошмар, и безо всяких предупреждений ее телепатический крик разнесся по всему кораблю, сбив весь экипаж с ног. Мужчины и женщины теряли сознание, падали, бились в припадках, непроизвольно испражнялись, их рвало. Сопровождавший ее парень без особых примет был единственным, кто этого избежал. Без промедления и лишних слов он бросил свою покерную колоду и выбежал из помещения, погруженного в хаос. Как выяснилось позже, на нем был замечательный прибор под названием пси-экран, защитивший его от чудовищного крика. Ни у кого больше такой защиты не было. Долго и мучительно экипаж приходил в себя. Люди не понимали, что происходит, и тряслись от страха.

Весь остаток пути будущий призрак провел под наркозом. Инцидент не был официально зарегистрирован, но капитан негласно дал знать, что телепат едва вошла в подростковый возраст, еще не прошла обучение и поэтому не могла контролировать собственную силу.

Но этот крик оставил рваные раны в душе каждого члена команды. Неконтролируемый выброс чистой энергии оставил свой след и сделал людей гиперчувствительными даже к слабому воздействию псионной силы.

Джейк не знал, что случилось с телепатом, что за ужас отравил ее разум, что поднялось из глубин сознания и породило кошмар, но Джейку показалось, что это как-то связано с зерглингами, хотя сам он никогда с ними не встречался. Уже после пси-взрыва его разум стали тревожить какие-то разрозненные пугающие ощущения, как будто на него нападали, вторгались в его пространство. Ему казалось, что кто-то впечатал в его мозг фальшивые, чужие воспоминания. Воспоминания о том, каково быть брошенным в яму, кишащую безмозглыми насекомоподобными тварями.

Штатный доктор, ставший бледной тенью себя прежнего, предупредил всех, что последствия пси-взрыва могут повысить у некоторых чувствительность к телепатическим шумам, но это было еще очень мягко сказано. Еще до того, как корабль прибыл к месту назначения, трое из команды покончили с собой.

Джейку досталось едва ли не больше всех. Он выжил. Его раны не затягивались, да их никто и не лечил. Он был одним из ходячих раненых. Эмоционально выжженный — зато теперь он мог слышать шум в головах людей вокруг. Ничего определенного, что-то похожее на треск помех; разобрать можно было только не оформившиеся до конца эмоции: страх, отчаяние, гнев, печаль, негодование, — и очень часто туда примешивалось вожделение и странные темные чувства. Шум накатывал медленными волнами, то прибывая, то убывая, но ужаснее всего он звучал, когда люди спали и видели сны. Он никогда не стихал настолько, чтобы с ним примириться.

Как раз после этого случая Джейк поклялся себе устроить побег. Ему отчаянно требовалось место, где он мог обрести тишину, место, где не было бы других людей.

Но этот крик?.. Здесь и сейчас. Кричал не человек. Джейк был уверен: это что-то другое. Это могло быть животное или насекомое, безмозглая тварь или подобное богу создание. Но чем бы оно ни было, крик привлекал внимание, за этим скрывалось нечто важное.

Утром, еще до того, как оранжевое солнце взошло над горизонтом, Джейк уже проснулся и был готов. Он надел легкую боевую броню, взял модифицированный AGR-14 и настроил шлем так, чтобы визор показывал все нужные данные. Весь долгий перелет на эту планету он потратил на настройку и модификацию каждого элемента оборудования, которое его раздражало. Он был недоволен практически всем. Джейк сел в «Стервятник», пристегнулся и пробормотал:

— Ну все, поехали.

 «Стервятник» представлял собой быстроходный мотоцикл на воздушной подушке. Он отличался быстротой и надежностью, поэтому отлично подходил для разведки и патрулирования. Колониальные модели могли подниматься на километр над уровнем моря и развивать скорость до 370 км/ч. Джейк погрузил в челнок три таких «Стервятника» и запасные части к ним.

Шесть дней он обыскивал острова, внимательно слушая, не раздастся ли где голос того... того существа, что кричало тогда в ночи. Шесть ночей он патрулировал небо, освещая темную листву лучами синего света, но ничего не нашел.

На седьмой день он решил отдохнуть. Он посадил «Стервятник» за ангаром, отметив, что на крышу уже заползают вьющиеся стебли. Через несколько месяцев они перерастут ее и укроют толстыми черными стеблями и еще более толстым черно-синим ковром из листьев. Хорошая маскировка от любопытных глаз.

В понедельник Джейк тщательно проверил топливные баки «Стервятника» и снова поднялся в воздух. Он возвращался на северную оконечность острова, чтобы исследовать склоны самого высокого вулкана. Вулкан возвышался над горизонтом, как исполинская градирня. Сила тяжести в 90% от стандартной приводила к тому, что на этой планете все росло выше и дальше. Угол естественного откоса здесь был больше, и поэтому были круче песчаные дюны и волны. Вулканы вздымались к небу, словно башни, их склоны были почти отвесными. Отличались большими размерами и насекомые с животными. Дневная жара позволяла животным, не обладающим гомеостазом, быстрее согреваться и поддерживать нужную температуру тела. Это и насыщенная кислородом атмосфера отлично подходило для крупных животных. Оптимальным их размером здесь оставался размер футбольного мяча, беспокоиться же следовало тех, кто заметно больше местной нормы. Они по размерам могли уже тягаться с футбольным полем. К счастью, острова этой цепочки не были достаточно велики, чтобы прокормить даже небольшое стадо огромных травоядных, бродящих по материку.

Кроме того, поверхность острова, сформированная вулканами, была неровной. Она затрудняла как миграцию, так и простой осмотр. Без «Стервятника» большая часть ландшафта была бы для Джейка попросту непроходима. Там оставались неизученные места, нераскрытые феномены.

В том числе...

Оба спящих кратера были пронизаны лавовыми туннелями — естественными проходами, образованными потоками расплавленной лавы. Текущая вниз лава затвердевала по краям, превращаясь в длинные туннели из темной вулканической породы. Произошедшие потом извержения образовали над многими туннелями толстые «крыши». Во многих из них спокойно мог поместиться челнок. Если бы Джейк с самого начала знал о них и искал бы их, ему не пришлось бы строить на месте высадки ангар. Туннель лучше укрыл бы корабль с воздуха. А достаточно глубокий туннель мог бы даже защитить его от атак. Эти туннели надо было осмотреть тщательнее — но не раньше, чем Джейк найдет источник псионного крика.

В первую очередь — главное.

Время от времени Джейк садился и выпускал очередной зонд. Зонды тихо и терпеливо исследовали окрестности, осматривали и прослушивали их, а затем отправляли данные в лагерь. Одни зонды работали активно, другие погружались в спящий режим, из которого выходили, только если их потревожить. Если на этом острове и был кто-то, кого не так легко найти, Джейк его обнаружит. Рано или поздно.

В полдень Джейк заметил, что горизонт на севере быстро темнеет. Между морем и небом тут и там мелькали вспышки молний.

— Вашу мать, — вслух произнес Джейк.

Он забыл главное жизненное правило — не увлекайся тем, что ты делаешь, настолько, чтобы забыть, что ты делаешь. Он забыл о проверке погодных сводок.

Опасность была очевидна. На него широким фронтом на невероятной скорости несся шквал. Неудивительно. На этой планете все было больше, чем представлял себе Джейк. Там начался не просто шквал — то была сверхбуря. Вернуться в лагерь раньше, чем она настигнет его, Джейк ни за что бы не успел. Ему придется найти убежище поближе и переждать непогоду там.

Первым его побуждением было перебраться на подветренный склон вулкана, но он почти сразу же осознал, что, когда буря перевалит вершину, ему от нее будет уже не укрыться.

Нет, оставалась лишь одна возможность. Он направил «Стервятник» в ближайший лавовый туннель. Все равно рано или поздно он собирался исследовать большие туннели. Просто так вышло, что это случится не поздно, а рано — прямо сейчас.

Буря не была для него полной неожиданностью. Анализ данных показывал, что на планете возможны погодные катаклизмы, но без долгосрочных исследований ветров и климатических условий предсказать частоту появления сверхбурь было невозможно. Чтобы эта планета остыла, понадобится ледниковый период. Весь этот жар, — тот самый жар, из-за которого атмосфера планеты была столь богата кислородом, а растения и животные достигали гигантских размеров, — способствовал также испарению огромных масс воды с поверхности океана и образованию жутких ветров, гнавших огромные перенасыщенные влагой облака к преграждавшим им путь горам. То была не просто сверхбуря, а идеальный шторм, разрушительный ураган невероятной силы и мощи.

Когда Джейк долетел до лавового туннеля, ветер усилился, и удерживать «Стервятник» на курсе было уже непросто. Входом в пещеру была дыра в отвесном утесе, частично закрытая висящей листвой. Небо над головой Джейка уже потемнело, засверкали первые вспышки молнии, а на фонарь «Стервятника» упали первые тяжелые капли дождя. Джейк крепко держался за руль, осторожно проводя «Стервятник» сквозь заросли в туннель. Добравшись туда, где ветер его не доставал, он воспользовался инерцией, чтобы пролететь дальше по туннелю. Достаточно было лишь изредка запускать двигатель и чуть-чуть прибавлять ходу. Свет носовых фар прорезал темноту, но осветил лишь блестящие обсидиановые своды. На темном вулканическом стекле плясали и дрожали мириады искорок.

Углубившись в туннель на пятьдесят метров, Джейк посадил мотоцикл. Такого расстояния должно было хватить. Если же не хватит, всегда можно углубиться еще глубже в гору. Джейк понятия не имел, насколько далеко простирается пещера, но, судя по датчикам в «Стервятнике», еще сотня метров, а то и больше, у него в запасе была. Дальше уже определить не получалось.

Джейк слез со «Стервятника». Он поднял стекло на шлеме и глубоко вздохнул. Воздух уже пах сыростью. Даже в глубине лавового туннеля чувствовался сквозняк, идущий от входа. Сам вход пока светился ярким кругом, но уже начинал темнеть, временами озаряясь всполохами невидимых изнутри молний. Джейк подошел к входу настолько, чтобы чувствовать мокрые брызги шторма. Ветер уже захлестывал внутрь, из-за чего со стен туннеля текла вода; она прибывала в туннель быстрее, чем могла оттуда стечь. Джейк подумал, не отвести ли «Стервятник» дальше в туннель, но поднявшись обратно по склону, понял, что вода туда не дойдет. Он был надежно укрыт от ярости шторма.

— Да вашу ж мать, — снова сказал Джейк. — Не ожидал я такого.

Он открыл задний фонарь «Стервятника» и осмотрел свои припасы. Еды и воды у него хватит на три дня, если экономить — на неделю. Палатка ему не нужна, но вот в спальном мешке спать будет удобнее, чем на жестком полу пещеры. Если быть осторожным, аптечка не понадобится. Он проверил сумку с оружием — весь арсенал был заряжен и готов к бою. Джейк засомневался, что ему понадобится оружие. Он надеялся, что не понадобится.

— Не надо надеяться на авось, — напомнил себе Джейк. — Пещерные черви. Хотя бы один встретится — и все.

Джейк подумал, не захватить ли ему AGR-14 — оружие явно не легкое, но зато эффективное. Оно использовало магнитное ускорение, и патроны вылетали на сверхзвуковой скорости с леденящим душу звуком. Больше всего Джейк любил зажигательные патроны.

— Осторожность лишней не бывает, — решил Джейк.

Он взял с собой AGR-14 и два запасных патронташа. Подумав немного, добавил еще ленту с зажигательными гранатами. На всякий случай.

Он включил фонарик и проверил заряд батареи. Затем он дважды проверил дисплей на визоре — на нем Джейк мог видеть заряд аккумуляторов, состояние системы, свои биоданные и степень готовности «Стервятника» на случай, если придется срочно покидать пещеру. Все было в норме. Мысль о том, что придется срочно улетать из пещеры, была Джейку не по душе. Он сомневался, что дальше в туннеле может быть что-то опаснее бушующего снаружи урагана, но и испытать последствия ошибки на своей шкуре ему не хотелось.

Джейк начал подниматься. У лавового туннеля был заметный уклон вверх, большой, но преодолимый. Сначала Джейк думал, что при гравитации в 0,9 от стандартной расплавленная лава должна бы течь медленнее, но потом понял, что из-за крутых склонов вулканов она наоборот текла быстрее. Предварительное сканирование обнаружило целую сеть туннелей. Очевидно, по мере того, как извергающийся вулкан вырастал все выше, в нем образовывались лавовые туннели, иногда скручиваясь друг над другом, словно спагетти. Процесс их образования мог бы занять целую армию геологов на несколько поколений.

Звук его шагов отражался от блестящих стен пещеры и звучал гулким эхом, словно в душевой кабинке. Если в туннеле был хоть кто-то живой, он услышал бы Джейка гораздо раньше, чем тот бы до него дошел. Что же до Джейка...

Время от времени Джейк останавливался и слушал. Далеко за стенами все еще бушевала буря. Тусклый свет на входе в туннель уже угас и исчез. Не было видно даже вспышек молний, хотя в толще горы иногда дрожью отдавались раскаты грома. Должно быть, снаружи была жуткая гроза.

Но других звуков Джейк не слышал. По крайней мере, тех, что он способен был услышать. И все-таки внутри него появилось нездоровое чувство, нечто непонятное, гложущее, похожее на беспокойство или даже голод, но ощущалось это сильнее, глубже.

Джейк поскользнулся и посветил фонариком вниз. Внизу лежали камни. Казалось бы, откуда им там взяться? И еще там бежалиручейки воды. Гора, наверное, была вся прорезана трещинами, постепенно разрушающими ее изнутри. Тысячелетия сильных бурь могли проделать там целую сливную систему.

Джейк подумал о возможностях, которые открылись перед ним. В таком вулкане можно спрятать целую военную базу: заводы, казармы, арсеналы. Он содрогнулся при одной мысли об этом. Ведь именно от этого он и бежал — от угнетающей атмосферы вечных приготовлений к насилию.

Уклон туннеля сделался круче. Время от времени Джейку приходилось останавливаться и переводить дыхание. И шагать осторожнее. Но все равно он не заметил то, на что наступил, пока не услышал под ботинком скрежет. Металлический скрежет.

Джейк глянул вниз.

Предмет мерцал, как золото. Ярче золота. Мерцал светом столь же красивым, сколь и неестественным. Осколок чего-то металлического, но и не совсем похожего на металл.

Сначала Джейк подумал, что наткнулся на лезвие ножа или даже меча, но у предмета был изящный изгиб. Джейк наклонился, чтобы изучить его получше. Он подтолкнул его ногой. Он присел перед предметом, громко выдохнул и уставился на него с неподдельным раздражением. Его раздражал не сам предмет, а то, что означало его наличие.

Джейк осторожно потыкал предмет, прекрасно понимая, что тот может быть каким-нибудь устройством, ждущим активации. По форме предмет был похож на отломанную верхушку слезинки.

— Вашу мать, — сказал Джейк. — Вашу ж мать еще раз.

Он присел на корточки и осмотрел предмет, желая, чтобы он не являлся тем, чем казался, или хотя бы лежал где-нибудь на другой планете. Не бушуй снаружи шторм, он бы немедленно улетел из пещеры. Он бы на всех парах мчался к лагерю, загрузил бы вещи в челнок и умчался бы обратно на колонизационный корабль. Джейк уже сейчас обдумывал отлет. Он намеревался покинуть этот остров, эту планету, эту систему.

Предмет был Джейку знаком. Он знал, что это такое. Он видел подобную вещь в музее боевых реликвий. Не точно такую же, но сделанную из такого же странного металла, который был не вполне металлом. Она светилась таким же перламутрово-желтым светом и сияла столь же ярко. Ни ржавчины, ни царапин, ни следов от огня. Просто сломанный обломок чего-то, что погнулось и в итоге треснуло из-за нагрузки.

Металл протоссов.

Джейк был не один на этой планете.

Он сделал глубокий вдох и досчитал до десяти. Потом до двадцати. Потом до ста восьмидесяти. Возможно, он поторопился с выводами. Возможно, всему было другое объяснение. Металл протоссов не ржавел, не разрушался. Может быть, этот кусок лежит здесь годами, столетиями или даже тысячелетиями. Может быть, протоссы были на этой планете, не нашли здесь ничего полезного и улетели дальше.

Джейк поднял мерцающий обломок и рассмотрел его, снова и снова крутя в руках, одетых в перчатки. Нет. Его тут явно не забыли. Его бросили, согнули и сломали, как те предметы из боевого музея. Только у этого лезвия на боку были вмятины и царапины. Это было похоже на следы зубов и когтей.

— Вашу мать, — произнес Джейк. — Вашу мать в третий раз.

Он громко сказал:

— Я тут не один. Здесь были протоссы. Они с кем-то сражались и потерпели поражение. И этот кто-то тоже здесь.

Его колени начали болеть от сидения на корточках. Он выпрямился, по-прежнему держа в руках этот не вполне металлический обломок. Он мог бы продолжить путь наверх, вглубь вулкана... или вернуться в «Стервятник» и рискнуть вылететь навстречу сверхбуре. А мог бы и сидеть здесь, парализованный нерешительностью — той самой нерешительностью, которая заставила его неделю сидеть за пультом управления колонизационным кораблем, прежде чем спуститься на планету.

Если он спустится вниз, то уже не узнает, что за угрозы могут таиться в горе. Не узнает, что вызвало тот полуночный крик. Если же пойдет дальше наверх... что ж, по крайней мере, узнает, с чем имеет дело, реши он потом хоть остаться, хоть улететь.

Если выживет.

— Вашу мать, — повторил Джейк.

Он мог бы выразиться и по-другому, но именно это казалось ему наиболее подходящим к ситуации.

Следующие несколько метров подъема были круты, но затем наклон лавового туннеля уменьшился, и Джейк очутился в огромной пещере с высокими сводами. Фонарик рассеял темноту своим синим лучом. Пол был усеян камнями, потолок представлял собой гладкий блестящий купол, но внимание Джейка привлекло не это.

Здесь была битва... серьезное сражение. Стены пещеры были обожжены, а пол усеян кусками странного металла. Большинство кусков были золотистого цвета, часть — серебристого. Джейк не особенно разбирался в технологиях протоссов, но, кажется, узнал серебристые куски — возможно, они откололись от ног так называемых сталкеров. Другие куски, ярко-желтые, могли остаться от более крупных боевых машин, известных как бессмертные.

Протосские боевые машины могли бы вызвать в нем восхищение, даже благоговение, но этого не случилось. Вид искореженного металла привел Джейка в беспокойство. Ведь по нему можно было предположить, — нет, ясно понять — что на этой планете было что-то ужасное, что-то достаточно мощное, чтобы разорвать на части тяжелобронированных протоссов.

— Вашу мать, — опять сказал Джейк. — Вашу же мать!

Согласно статистике, отображаемой на визоре, слово «мать» стало самым часто употребляемым им с момента посадки.

Он отстегнул от пояса консоль и отправил в большую пещеру облако микрошпионов. Крошечные механизмы с пропеллерами были изготовлены по умоджанской технологии, и он дорого заплатил за них на черном рынке, не сомневаясь, что однажды они ему пригодятся. Шпионы начали медленно кружить в воздухе, сканируя, измеряя, слушая...

Пока на противоположной стороне пещеры не вспыхнул ярко-синий луч, который стал перескакивать с одного шпиона на другого и распылять их в ослепительной вспышке.

Джейк отпрыгнул обратно в тень, понимая, что это ничем ему не поможет. Кто бы ни сжигал сейчас его микрошпионов, наверняка целился и в него. Даже в момент притока адреналина, захлестнувшего живот, грудь и сердце, Джейк уже понимал, что он жив лишь потому, что этот «кто-то» хочет, чтобы он жил.

Он глубоко вздохнул — один раз, другой, третий — и вышел вперед. Пытаться бежать в такой ситуации было бесполезно.

По ту сторону пещеры, у противоположной стены, где наружу вел другой туннель (или, возможно, продолжался этот же), что-то блеснуло. Что-то высокое. И это был не человек.

В тот же самый миг Джейк внезапно понял, что ему невероятно повезло... и при этом невероятно не повезло. Он теперь был одним из тех немногочисленных людей в секторе, кому довелось лично видеть протосса вживую. Таких людей было очень мало, потому что большинство из тех, кто лично видел протосса, не доживали до конца встречи.

— Э-э... привет, — сказал Джейк и поднял правую руку в неуверенном приветственном жесте.

* * *

Лассатар осматривал существо на другой стороне пещеры. О его присутствии на острове Лассатар знал с самого первого дня. Теперь же, в этой самой пещере, он наконец-то мог изучить его.

Человек. Он защищен примитивной технологией. Считает себя могущественным. Претендует на то, что мыслит, но его мысли — лишь оболочка примитивных эмоций, в первую очередь страха. Воплощение биологического императива, вроде бы способное мыслить, даже стремящееся к истинному мышлению... но на самом деле человек представляет собой лишь органическую машину, питаемую смесью из голода, страха, гнева и неясных устремлений.

Он желал близости, но боялся общения с себе подобными. Он желал знания, но боялся открытий. Он желал перемен, но боялся действий. Он желал мира, но боялся смерти.

Он жаждал сознания, мечтал о свете, который едва мог ощущать, но боялся выйти из того животного состояния, которое держало его в клетке эмоций. Он не столько действовал, сколько реагировал.

Вот, собственно, и все.

Тот факт, что люди открыли технологию искривления и переноса, указывал скорее не на развитие биологического вида людей, а на то, что Вселенную познать довольно просто, если есть желание. Их вид еще не завершил свое развитие, и, возможно, не завершит никогда. Они скорее уничтожат себя сами раньше, чем у них появится шанс перейти в высшее состояние.

И, тем не менее, первобытная страсть этих существ наделила их пугающе большим набором способностей. Создавать они могли столь же самозабвенно, как и уничтожать. Они не были лишены разума. И вопрос о том, что в итоге может получиться из людей, неизменно волновал этого темного тамплиера, заставляя его подолгу размышлять.

Если ты делишь галактику с другой формой жизни, то она — либо твой друг, либо враг. Нейтралитета быть не может. Если ваши отношения не основаны на взаимопомощи, значит, быть вечной войне и разрушению. Жизнь неизбежна. Ресурсы ограничены. Остальное ученику предлагается додумать самостоятельно.

За короткий миг, прошедший от уничтожения микрошпионов до приветственного поднятия существом руки, Лассатар обдумал тысячу вариантов. Но верх в итоге одержало любопытство.

Он встречался с людьми и ранее, — как правило, на поле боя — но случайная встреча на самой обычной планете заставила его задуматься над возможностью обретения сознания этим недоразвитым видом. Можно ли обучить этот примитивный и жестокий разум? Можно ли поднять это животное на новую ступень эволюции? Можно ли научить его понимать всю ответственность за созданную им технологию? Или оно было подобно гигантским травоядным существам с материка планеты, которые в силу биологических особенностей оказались в эволюционном тупике и были способны только кормиться или служить пищей для кого-то? Эти существа даже не понимали своего участия в течении времени.

Но то, что стояло перед ним...

Лассатар распознал в нем любопытное сходство с самим собой.

Как и он, существо решило отделиться от соплеменников. Люди часто поступали так, и нередко без каких-либо очевидных причин.

На первый взгляд, такое поведение казалось бессмысленным. В нем не было заметно пользы для эволюции. Способность к выживанию одинокой особи, отделенной от племени, стада, семьи, значительно сокращалась. Даже прочная технологическая защита редко когда могла защитить ее от сил Вселенной. А если одинокая особь путешествовала без брачного партнера, не имея возможности размножаться, такой поступок был еще и тупиковым с точки зрения биологии.

Но, несмотря на то, что эволюционная ценность подобных действий не была очевидна, эти действия были присущи всему виду в целом. В противном случае это явление быстро исчезло бы из повадок вида и сейчас бы не наблюдалось. Очевидно, стремление отдельных особей посвятить себя исследованию и открытиям в ущерб социализации было важно для выживания генофонда в целом. Возможно, такое поведение способствовало развитию у всего вида способности к познанию, к обретению настоящего интеллекта. Не исключено даже, что оно было эволюционной вехой, такой же важной, как способность к прямохождению или использование инструментов.

Старейшины протоссов иногда обсуждали будущее человечества. Люди были любопытной аномалией, видом, остановившимся на переломе развития. Люди задержались на полпути от слепого следования биологическим инстинктам к обретению истинного познания; они задались вопросом о собственной природе. Феномен людей был интересен, но не заслуживал серьезного рассмотрения — по крайней мере, до полного устранения угрозы, исходящей от зергов. Тем не менее, каждая встреча с людьми давала возможность изучить их.

Лассатар был стражем секретов, защитником древних тайн, и считал свою работу священной обязанностью. Более того, он считал себя воплощением своего дела. Лассатар чувствовал, что должен быть живым образом наследия протоссов. Оставаться просто стражем было недостаточно. Он должен был стать воплощением своего служения, ключом к получению способностей и возможностей, таившихся в прошлом.

Он считал, что тайны и секреты древности представляют огромную ценность: в них заложен глубокий смысл, очень важный для протоссов, живущих сейчас. Жизнь переменчива. Древние протоссы знали это — и не только знали, но и широко использовали это знание.

Жизнь развивалась. Она менялась. Она изменяла себя и приспосабливалась к изменениям обстоятельств. Развитый ум мог оценить красоту, неумолимость и мощь этих процессов. Развитый ум, мыслящий в масштабах тысячелетий, понимал, что эволюция — это инструмент, и первые протоссы умело пользовались этим инструментом. Они могли изменять ход эволюции, чтобы поддерживать и контролировать биосферы планет, на которых селились. Нередко их стараниями целые экосистемы переходили от примитивного состояния к стабильному.

Изучая древние процессы, Лассатар иногда задумывался о том, как можно использовать эти тайны сегодня. Можно ли, например, развить людей до обладания истинным познанием? Могут ли они стать полезными союзниками в войне с зергами?

Вопрос был интересный, но никому из высокопоставленных протоссов не пришло бы в голову заниматься им серьезно, а уж тем более — проверять решение на практике. Люди были подвержены неконтролируемым эмоциям и насилию. Эмоциональную природу человечества не смогло бы исключить даже истинное познание. Если развить людей, они могут стать очень опасным видом — возможно, опасным даже для протоссов. Риск был слишком велик.

К тому же... Лассатар не мог бы заниматься таким вопросом в одиночку, потому что это было бы нарушением его долга. Он был лишь хранителем тайн, но не мастером. И все-таки в его жизни однажды произошло событие, которое заставило его пересмотреть свои взгляды.

Он разыскивал важную реликвию, артефакт зел-нага. Артефакт нашелся неподалеку от одинокого поселения людей. Там же Лассатар обнаружил и человеческого ребенка. Особь продемонстрировала невероятное любопытство и невинность — черты, которые не обнаруживались ранее ни в одном конфликте протоссов с людьми.

Но если такие качества есть у одной незрелой особи, какие выводы можно сделать о человеческой расе в целом?

Лассатар прекрасно знал, что люди еще не достигли познания, даже намека на него. На шкале самоосмысления они находились чуть выше насекомых. Они были рабами своей физической природы, ими управляли биохимические процессы мозга и гормональные бури. Люди — жертвы обстоятельств, которые довлеют над ними с самого рождения. Их действия мотивируются определенными стимулами и представляют собой лишь реакцию на эти стимулы. Простые и предсказуемые органические механизмы. То, что их мозги развивались в сторону рационализации, было лишь причудой эволюции, но этот процесс был еще далек от завершения.

Однако встреча с маленькой женской особью и ее отцом, который из злобного создания сразу превратился в любящего и сочувствующего защитника, озадачила Лассатара и заставила его задуматься.

Сочувствие и эмпатия были свидетельством признания самости других, способностью признать существование разума вне своей личности — ключевым компонентом познания. Первый, крохотный шаг к развитию — но, возможно, самый главный. Демонстрацию человеком подобного потенциала нельзя было оставить без внимания, как и вытекающий из нее вопрос — почему эта способность уменьшается в людях с возрастом? Почему она не развивается вместе с индивидуумом? Не из-за этого ли их виду не удается достичь истинного познания?

Лассатар задал этот вопрос своим служителям, размышляя о природе артефакта зел-нага. О нем было мало что известно, и активация артефакта могла быть очень рискованной. Подойти к такому заданию надо было со всей ответственностью.

Поэтому Лассатар поручил служителям поразмыслить о природе самосознания и познания.

— Подумайте о вопросах сострадания, признания самости в других. Подумайте о природе осведомленности как о следствии связи времен и о том, как память создает историю, история создает личность, а личность помогает выживанию вида.

— Какой тип самосознания получит вид, — спросил он своих служителей, — если его искусственно развить?

Лассатар специально не упомянул, какой вид он имеет в виду, и напомнил служителям о рамках, которых надо придерживаться. Работа хранителя — защищать, а не применять. Да, им надо заниматься исследованиями, но не прикладными экспериментами.

Служители, тем не менее, засомневались — разве эксперименты не являются частью исследования? Это был совершенно отдельный вопрос, и Лассатар тогда не желал рассматривать его подробно. На то потребовалось бы больше внимания, чем он готов был уделить. Первым делом его внимания требовал артефакт зел-нага.

Поэтому он оставил служителей, дав им единственное поручение — тщательно обдумать важные научные дилеммы. Лассатар был уверен, что такое задание надолго займет служителей и убережет их от неприятностей. Возможно, ему стоило сформулировать задание конкретнее.

Он отбыл с артефактом зел-нага на далекий пустынный астероид и там спокойно, терпеливо, методично размышлял над историей артефакта, его природой и над тем, почему древняя раса нарочно спрятала артефакт. Когда Лассатар наконец-то почувствовал, что нашел ответы на вопросы, он активировал артефакт.

И узнал...

То, что он узнал... привело его в смятение.

Дело было не в том, чем являлся артефакт, а в том, чем он мог стать. Дело не в силе, таившейся в артефакте зел-нага, а в последствиях ее применения. Мог ли Лассатар рассказать о своем открытии другим? И надо ли? И расскажет ли?

Решить такой вопрос в одиночку ему было не под силу, но и обсуждать его с другими протоссами он не мог. Такое неразрешимое противоречие изводило Лассатара. Он не видел иного выхода, кроме добровольного изгнания.

Лассатар вернулся, чтобы сообщить служителям, что им придется оставить его, но служителей уже не было. Тогда он впервые воспользовался силой артефакта зел-нага.

Он использовал артефакт, и псионический след служителей привел его сюда...

То, что он обнаружил, потрясло его. Затем он пришел в ужас. Затем опечалился.

Если бы он мог паниковать, то непременно запаниковал бы.

Служители приняли его поручение к сведению и исполняли его с безумным усердием. Они подумали: если возможно изменить поведение вида, модифицировав его генетическую структуру, можно ли превратить зергов в нечто менее опасное?

Здесь, вдалеке от псионической сети протоссов, вдали от глаз власть имущих, служители Лассатара спокойно и методично экспериментировали с зергами. Они оправдывали свои действия тем, что просто испытывают теорию, чтобы затем доложить о ее пригодности. Но была в их работе и самонадеянная гордость. Они решили, что свидетельства их успеха изменят не только отношение протоссов к зергам, но и все принципы ведения боя. Служители были слишком амбициозны. Они верили, что перейдут на новый уровень познания.

Но теперь их не было в живых.

Присутствие человека еще более усложняло ситуацию.

Служители Лассатара выбрали эту планету по той же причине, что и человек. Она находилась так далеко от границ сектора Копрулу, что было крайне маловероятно, что кто-то обнаружит здесь их присутствие. Тем больше иронии было в том, что человек обнаружил результаты их экспериментов.

Это явно вышло случайно.

Если бы люди явились сюда ради экспериментов его служителей, вряд ли они прислали бы лишь одного исследователя.

Следовательно, имело место неудачное стечение обстоятельств.

Поэтому Лассатар не считал человека опасным для себя. Следовательно, не было и необходимости принимать какие-либо меры против него. Хотя, возможно...

Лассатару пришлось оставить эту мысль недодуманной. Он не видел всех вариантов развития ситуации. Пока не видел. В ней было слишком много неизвестных. А он еще не решил проблему с артефактом зел-нага.

Все эти мысли, как их суть, так и контекст, пронеслись в разуме Лассатара быстрее, чем он расправился с микрошпионами. Так что к тому времени, как человек поднял руку и сказал «Э-э... привет», Лассатар уже решил не убивать его.

Как и все протоссы, он не находил удовольствия в бездумном отнятии жизни. Это было расточительно. Если отпустить человека, ситуация может иметь несколько дополнительных вариантов развития. Если убить его, этих вариантов не будет.

Поэтому Лассатар отступил назад во тьму, исчезнув из поля зрения человека.

* * *

— Ну и дела, — сказал Джейк.

Он озадаченно потряс головой. Не зная, как еще поступить, он проверил нашлемный дисплей.

Все показатели были в норме, но на фоне что-то присутствовало. Помехи. Шум. Нечто. Может, излучение. Джейк не мог сказать точно. Да оно и не мешало особо. Не исключено даже, что это просто остаточный шум от самой системы.

Или нет.

Джейк не очень хорошо знал эту планету и не успел к ней особенно привязаться. Он вполне мог улететь. Возможно, так и надо было сделать. Сталкеров и бессмертных что-то разорвало на части. Джейку был известен лишь один биологический вид, способный напасть на протоссов, и эти существа могли устроить ему серьезные неприятности.

Если хоть кто-то из представителей этого вида был здесь, с планеты надо было улетать немедленно. Они не терпят рядом с собой никого, кроме своих сородичей.

Если только... что, если они были здесь, но протоссы их уже уничтожили? Нет, это, к сожалению, вряд ли. Обломки в пещере были частями брони протоссов. Фрагментов же нападающих Джейк там не видел. Кто бы или что бы ни разорвало протоссов на части, напало оно без предупреждения и одержало убедительную победу. На полу и стенах пещеры, как и на кусках металла, были царапины, но опознать их не представлялось возможным.

И, кстати, как именно образовалась эта пещера? От взрыва? Джейк не знал. Он не особенно разбирался в технологиях протоссов. А что насчет нападавших? О них Джейк знал еще меньше.

Нет, надо сосредоточиться на более насущном вопросе. Почему он еще жив?

Если этот протосс зловещего вида не хотел его убивать, зачем он уничтожил микрошпионов? Какую угрозу они представляли? Жар? Шум? Радиация? Запах топлива? Радиосигналы? По размерам эти умоджанские устройства были меньше комаров. Их влияние на местное окружение, скорее всего, незаметно. Или, по крайней мере, незначительно.

Скорее всего.

Может, он что-то упустил?

Если микрошпионов можно каким-то образом засечь, то причина, по которой протосс уничтожил их, стала пугающе очевидна. Он не хотел, чтобы они привлекли кого-то еще. Кого-то очень опасного.

— М-мать...

Джейк нахмурился и покачал головой, погрузившись в раздумья. В первую очередь он выбрал эту планету, потому что хотел быть один. Планета находилась так далеко от границ сектора, что он и подумать не мог, что там окажутся протоссы или зерги. Он думал, что найдет там тихое прибежище.

— Ха! — сказал Джейк. — Вот тебе и прибежище.

На планете оказались и те, и другие.

В глубине души Джейк хотел убежать. И он мог бы привести убедительные аргументы в пользу именно этого варианта. Ему надо было бы вернуться в «Стервятник», запустить его, развернуть к входу в туннель, невзирая на бушующую снаружи сверхбурю, и вылететь при первой же возможности.

Даже если бы возможности и не представилось, он все равно мог бы вылететь, как только услышал бы в темноте стук когтей. Да, в «Стервятнике» было оружие, но он уже видел, что зерги сделали с намного более совершенной техникой протоссов. Для Джейка срочный вылет был бы самым безопасным и практичным вариантом. Но отступление к «Стервятнику» значило бы еще и то, что ему придется сидеть одному в темноте, выжидая и борясь с нарастающим страхом. А это Джейка не устраивало. Джейк понял: парадокс трусости заключался в том, что для того, чтобы избежать столь страшных для тебя последствий, тебе приходится решаться на отважные поступки.

Вместо того чтобы уйти, он вынужден был идти дальше, вслед за таинственным протоссом. Джейк мало что знал о протоссах, в основном известные всем вещи, о которых говорили в новостях. Но в том, кто повстречался ему здесь, он, кажется, сумел опознать темного тамплиера.

Несмотря на ряд конфликтов, люди и протоссы не были в состоянии войны друг с другом. Мало того, иногда они даже сотрудничали. Насколько знал Джейк, сотрудничество это было поверхностным, да и случалось нечасто. Люди и протоссы не приходились друг другу ни врагами, ни союзниками — скорее, партнерами время от времени. Джейк подумал, а не удастся ли ему договориться с тем темным тамплиером?

Тщательно выбирая путь, он пересек сферическую пещеру, возникшую посреди лавового туннеля. Насколько понимал Джейк, она образовалась из-за взрыва. Большие куски вулканической породы располагались неровными ступенями, но сами стены были оплавлены. Что бы там ни случилось, в живых не остался никто. Неудивительно, что техника протоссов была разорвана на куски. Ее принесли в жертву? Или зерги выпустили сюда гиблингов, своих бомбистов-самоубийц? Взрывающихся жуков. Вполне вероятно, что так и было. Размер пещеры давал неплохое представление о силе взрыва. А небольшие тусклые лужи, видные повсюду, и то, как сильно были разъедены — почти расплавлены — камни? Все явно указывало на кислоту гиблингов. Стрелять в гиблинга — не самая лучшая мысль, но, если в него не стрелять, последствия могут быть еще хуже. Расклад в любом случае не в вашу пользу.

На другой стороне пещеры, где продолжался лавовый туннель, темного тамплиера не было видно. Он ушел далеко в глубину туннеля. Звуков битвы Джейк не слышал. Вполне можно двигаться дальше. Джейк пожалел, что не может выпустить новых микрошпионов. С другой стороны, уничтожили их явно не просто так, и искушать судьбу Джейку не хотелось.

Идя дальше по туннелю, давящую тьму которого пронизывал лишь луч фонарика, Джейк начал буквально ощущать на себе вес горы, окружавшей его со всех сторон.

Стены, казалось, стали теснее и ближе друг к другу. Джейк втайне надеялся, что туннель закончится простым тупиком, но было очевидно, что на это рассчитывать не стоит. Впереди обязательно что-нибудь встретится.

А куда делся темный тамплиер? Это уже другой вопрос. Джейк слышал, что темные тамплиеры могут исчезать, словно призраки, становиться невидимыми, оставляя после себя лишь еле-еле заметное мерцание в воздухе. Он не знал, правда ли это, но если это правда, то протосс мог сейчас находиться прямо за спиной ничего не подозревающего Джейка. Такая мысль его совсем не радовала.

* * *

Лассатар же погрузился в собственные мысли.

Главная цель всякого живого организма — выжить. И большая часть организмов выживает, поедая другие организмы. Зерги были самой разрушительной и голодной формой жизни из всех, что когда-либо встречались протоссам. Они прибыли в сектор Копрулу специально для того, чтобы уничтожить протоссов. Рой продолжал расползаться по сектору, и все ближе был решающий миг, когда станет ясно, кто одержит верх.

Зерги были опасны для других по самой своей природе. Они существовали за счет того, что делали частью себя другие формы жизни, впитывая их сильные стороны. Именно так была создана Королева Клинков. В результате получился еще более сильный и опасный, чем раньше, коллективный разум зергов, признанный самой большой угрозой для протоссов на данный момент.

Всепроникающий контроль Королевы Клинков распространялся на все нашествия зергов. Из-за этого изолировать и изучить любую разновидность зергов было невероятно трудно. Строго говоря, всякая такая попытка привлекла бы внимание Королевы. Она иногда вмешивалась в ход подобных экспериментов или затрудняла их проведение и часто пыталась им помешать.

Расстояние, очевидно, никак Королеву не ограничивало.

Эта колонию... ее просто необходимо было уничтожить.

Но здесь происходило что-то странное. Его служители чего-то достигли. Лассатар должен был узнать об этом все, потому что где-то еще Королева Клинков наверняка размышляла о том же самом.

Лассатар осмотрел туннели и пещеры внутри вулкана. Там он нашел остатки контрольных механизмов и защитных систем. Служителей погубили плоды собственного эксперимента, мощь, вырвавшаяся из-под контроля.

Улики указывали на то, что служителей застала врасплох стая гиблингов. На открытом месте их силы не хватило бы, чтобы уничтожить все эти машины, но в закрытом пространстве внутри горы, где прозвучал взрыв и где сталкеров и бессмертных засыпало камнями, для протоссов все было кончено.

Колонию надо было уничтожить, пока она не успела разрастись, словно метастаз, но Лассатар колебался. Он должен был узнать, что именно его служители сделали с геномом зергов. Несмотря на риск того, что, пока он медлит, колония вырастет и распространится, Лассатару очень важно было понять природу новообразованных существ и узнать, какую угрозу они таили в себе.

Пока было непохоже, что колония разрастается, — что было само по себе любопытно, — и Лассатар считал, что время для наблюдения еще есть. Кроме того, он еще не решил, какой способ ликвидации будет наиболее эффективен. Возможно, он мог бы воспользоваться мощью артефакта зел-нага — но ее тамплиер опасался даже больше, чем местной колонии зергов.

Конечно, в его распоряжении находились и другие средства — однако их было недостаточно. Впрочем, вместо них он мог бы задействовать силы более высокого порядка. Если как-нибудь разбудить вулкан и спровоцировать мощное извержение, на гнездо рухнет вся гора. Цель будет достигнута наверняка.

Прибытие человека по сравнению со всем этим малозначительно.

* * *

Джейк продолжал медленно и методично подниматься по лавовому туннелю. Если через полчаса он не доберется до верха, то повернется и спустится обратно. И если буря уже достаточно стихла, он улетит. Не просто с вулкана, не просто с острова, а с планеты.

Он остановился. Он прислушался. Ничего. Он слышал звук своего дыхания. Он чувствовал стук своего сердца. Он, вероятно, мог бы даже расслышать звук крови, текущей по венам. И все. Он чувствовал себя настолько одиноким, насколько вообще может быть одинок человек.

А потом... его нога на что-то наткнулась. Не на камень.

Джейк посмотрел вниз.

— Вашу... слизь.

Немного. Буквально частичка. Но сомнений нет — это та самая зловонная биомасса, насыщавшая зергов и отравлявшая все остальное. А в ней — нейронная сеть, связанная с тем, что у зергов считается разумом. Или, может, даже огромная псионическая сеть

— Джейк точно не знал. Но зато он знал наверняка, что, даже чуть прикоснувшись к слизи ногой, он сразу же сообщил о своем присутствии зергам. Всем зергам. Тем, кто близко и кто далеко, — всем.

Что ж, решено.

Отступать. Других вариантов нет.

Как можно быстрее. Еще есть шанс выжить.

Мысль еще не сформировалась в голове у Джейка окончательно, как он уже тронулся с места. Полуобернувшись, он прыгнул назад и понесся прочь, спотыкаясь и скользя на отполированной обсидиановой поверхности.

Луч фонарика метался во тьме. Сердце бешено колотилось, Джейка переполнял адреналин. Он упал и заскользил вниз по особенно крутому уклону, извиваясь, вращаясь и какое-то время даже съезжая головой вперед. Затем, не переставая крутиться, он ударился о стену и чудом сумел остановиться в месте, где туннель ненадолго выровнялся.

Задыхаясь и начав паниковать, Джейк, тем не менее, сумел взять себя в руки. Он перекатился на живот, встал на колени, поднялся на ноги, снова развернулся в сторону уклона и продолжил бег.

Он повторял себе, что сможет успеть. «Я все смогу, я все смогу», — звучала в его голове старая присказка.

А потом он выбежал в — твою мать! — пещеру с обломками. Здесь уже надо было тщательно выбирать путь. Если раньше у него и было какое-то преимущество перед зергами, то тут оно мигом исчезнет.

Не прекращая думать об этом, Джейк спрыгнул на первый лавовый камень и двинулся дальше. Он схватился за отломанную ногу сталкера и подтянулся до следующего камня, перепрыгнул на другой, отпихнул ногой часть золотого панциря бессмертного, залез на очередной камень. Джейк уже преодолел половину пещеры, когда услышал первые звуки — быстрый стук когтей по обсидиану и застывшей лаве. Кто-то спускался по туннелю вниз, и оттуда эхом доносились стук и скрежет. Их много — кто бы там ни был. Джейк не обладал достаточным опытом, чтобы опознать тех, кто преследовал его. Он знал, что добра от них ждать не приходится — и этого было достаточно. На дисплее у Джейка появлялось все больше красных точек — как раз сзади.

Ему оставался последний подъем, чтобы оказаться в нижней части лавового туннеля. Джейк не успевал. Он повернулся лицом к входу в верхнюю часть, достал оружие и отрегулировал кучность стрельбы так, чтобы зона поражения была чуть больше ширины прохода. Если хватит патронов, если врагов не будет слишком много, если он сумеет их оттеснить, если рак на горе не свистнет и дождичек не пройдет в четверг... возможно, тогда он сможет добраться до нижней половины туннеля. И до  «Стервятника». И плевать на сверхбурю. Лучше бороться с ветром скоростью в 300 км/ч, чем попасть в когти насекомым размером с волкодавов.

Первые три зерглинга, с визгом выбежавшие из туннеля над Джейком, едва не застали его врасплох. Спас Джейка только быстрый неприцельный огонь. Зерги попали прямо под обстрел, но этого было недостаточно. Он выпустил первую зажигательную гранату. Летающие металлические болванки, алые всполохи огня, оглушительный шум! Стены отражали все эти звуки, и они ударили по ушам Джейка, ошеломляя его — и зерглингов. Повсюду разлетались ошметки и обломки. В темноте мерцали облака горящей пыли.

Повезло!

Джейк встал поудобнее, готовясь к следующей атаке. На этот раз он направил AGR-14 прямо в туннель, обстреливая верхнюю его часть, ведя быстрый огонь очередями и постоянно следя за счетчиком патронов на дисплее. Патронов пока хватало, и с собой у него было еще два патронташа. Сколько зерглингов он сможет убить? Хватит ли боеприпасов? Или его все равно одолеют — не сейчас, так потом?

Еще три! Шесть! Мерзкие звуки, скрежет когтей о блестящий камень. Еще граната! Зерги разлетелись на пылающие ошметки. Звук от взрыва был невероятно громок. Огонь ослепительной вспышкой озарил темную пещеру. Пыльная завеса стала еще толще, пыль переливалась и искрилась на свету.

Но часы, проведенные в симуляторах, не были потрачены зря. Джейк играл в одиночку, играл совместно с компьютером и против него, играл в командные матчи. Он делал это, чтобы без риска пощекотать нервы, и никогда не думал, что однажды ему придется сразиться с настоящими зергами. А они все прибывали! Их слишком много! И этот кошмарный визг!

Джейк сбился со счета. Он просто поливал огнем массу зергов, разорвав последнего из них в клочья в полуметре от себя. Следующий налет ему не пережить...

А есть ли у него время, чтобы добраться до входа в туннель? Джейк быстро взглянул назад и наверх... и едва не пропустил следующую волну зерглингов. Нет, времени нет. Еще три, четыре, шесть тварей. Еще одна зажигательная граната. Он быстро и громко разрывал их на куски. Он уже вошел во вкус. Но патроны заканчивались. Прогноз неутешительный. Джейк вдруг почуял его — запах огня пополам с мерзостным зловонием. Вонь от обугленных и горящих тел чудовищ, смесь запахов их чужеродных внутренних органов с ароматом смерти, горечью дыма и еще чем-то неузнаваемым. А видеть из-за густеющей завесы мерцающей пыли становилось все труднее.

У Джейка появилась идея — последняя, отчаянная догадка. Возможно, он сумеет заблокировать проход в верхнюю часть лавового туннеля. Получится ли обрушить его так, чтобы камни не свалились и ему на голову? Осталось три гранаты. Хватит ли их? Не проверишь — не узнаешь. Нужно лишь несколько секунд...

Шестнадцать зерглингов спустя шум от выстрелов все еще отдавался эхом по всему туннелю, а о стены по-прежнему ударялись обугленные ошметки врагов. Джейку стало ясно, что этих нескольких секунд у него нет.

— М-мать!

Если, конечно, не предпринять еще кое-что.

Джейк прицелился как можно выше, как можно дальше в туннель и открыл огонь. Трассирующие пули прочерчивали во тьме красные и желтые линии. До Джейка донеслись отдаленные взвизги. Из туннеля посыпалась пыль, мелкие камни и части тел зерглингов.

Возможно, время еще есть. Джейку пришлось открыть защитную крышку над одним переключателем, взвести другой — столько кнопок, почему он не установил одну-единственную? Ах, да, безопасность. Надо бы придумать что получше. Потом. Все, готово! И как раз вовремя! Он навел ствол на крышу туннеля и выстрелил. Раз, второй...

Гранаты описали дугу, исчезли во тьме, просвистели, перейдя на ультразвук, а потом...

Волна от взрыва ударила Джейка, словно молотом, и швырнула на стену пещеры. Раздался скрежет, скрип, все вокруг содрогнулось, и из туннеля небольшой лавиной покатились первые камни. Их хватило, чтобы укрыть последние останки бессмертных и сталкеров и чтобы поднять уровень пола в пещере; уши Джейка заложило от резкой смены давления.

— Надо было сразу об этом подумать.

Джейк кивнул, довольный собой. Он глубоко вздохнул — раз, другой, третий. Поражаясь тому, что он до сих пор жив, удивляясь своей неожиданной смекалке, Джейк нервно сглотнул, еще не отойдя от горячки битвы. В этих зерглингах было что-то особенное. Они отличались от тех, что в симуляторе. Они... тут Джейк покачал головой. Это пусть вычислит компьютер. Он прислушался, как в груди колотится сердце, и подумал:

— Надо остановиться на минутку. Надо передохнуть...

Джейк осмотрел пещеру, взглянул на кружащуюся пыль, на мерцающие искры и тлеющие останки зергов. Он не мог заставить себя думать о зерглингах как о существах из плоти и крови или даже как о насекомых. Для него они были... просто зловонным, отвратительным нечто. Это его угнетало. Вселенная, по идее, должна быть полна чудес. А тут... ад. Подземный огонь. И вечные муки.

Джейк оборвал сам себя.

— Ну все, хватит. Довольно сокрушаться. Пора валить отсюда на хрен.

Он повернулся к неровной насыпи из камней, разделявшей его и нижнюю половину туннеля, и начал карабкаться. Добравшись примерно до половины насыпи, он услышал звуки.

— Вашу мать. Хватит уже! Сколько можно! — закричал Джейк, не обращаясь ни к кому конкретно, а только, пожалуй, ко всей Вселенной в целом. К судьбе. К року. Да какая разница? — Хватит уже с меня этих дурацких шуток.

Он поднялся на следующий уступ, до цели оставалось еще два метра. Джейк обернулся к противоположной стороне пещеры.

— Вашу мать...

Вся стена дрожала. С той стороны к ней кто-то рыл ход. Кто-то огромный. Джейк слышал, как скребут по камню когти. Это вам не зерглинги...

На дисплее Джейка цель отображалась огромным пятном. Оно было больше, чем область поражения у любого оружия из тех, что у него были с собой. Другими словами, как бы там ни было, ему крышка.

— Это не смешно! — прокричал Джейк мирозданию. — Серьезно! Не смешно!

Но все-таки он увеличил кучность стрельбы. Может быть, он сумеет ранить эту чертову тварь. Или, может, даже у нее найдется уязвимое место — мало шансов, конечно, но вдруг? Кто знает, может, тогда удастся ее убить.

Противоположная стена тряслась, с нее сыпалась пыль, скатывались камни, она шла трещинами и уже начинала распадаться на куски. Джейк оперся на стену за собой, становясь поустойчивее. Времени у него будет... ну, может, на один точный выстрел. Он направил луч фонарика по центру...

Стену словно прорубило гигантским мачете! А потом вторым, с другой стороны! Камни упали и рассыпались во тьме. Чудовище было огромным! Даже не верилось в такое! Что же это за тварь?

Куда целиться? В рот? В глаза? Чудовище покачивало головой взад и вперед, размахивая двумя огромными загнутыми бивнями. Если там и был рот, то Джейк его не видел. Может, прострелить ему колено, он споткнется и упадет?.. Да стреляй хоть куда-нибудь, черт возьми!

Но прежде чем Джейк успел нажать на спусковой крючок, за ним, — и как будто прямо в нем, — что-то взорвалось. В голове у него отдался псионический взрыв — ослепляющий, оглушающий, разрывающий: невыносимая смесь тысячи цветов, форм, запахов и звуков. Одновременно прекрасный и болезненный, желанный и ужасный.

Перед ним стоял, вытянув руки, темный тамплиер. С его четырехпалых ладоней, потрескивая, срывались стрелы огня. В пещере плясали молнии, они трещали, гудели, опаляли и сжигали агонизирующее чудовище дотла. Оно визжало и корчилось в невыносимых муках.

Джейк завороженно глядел на происходящее.

Наконец чудовище пошатнулось, споткнулось и рухнуло вниз головой на камни, гулко ударившись о них огромной тушей. Невыносимое зловоние, исходящее от него, распространилось повсюду. Чудище можно было бы назвать ультралиском, не мутируй оно в нечто более крупное и яростное.

— Твою мать, — заметил Джейк. — Твою же мать.

Протосс стоял без движения перед огромным трупом, наблюдая за ним. По спине чудовища пробегали голубые молнии; они испарялись, и в конце концов остались лишь дым, пыль и камни. С потолка продолжала сыпаться каменная крошка. Джейк посветил туда фонариком, чтобы проверить, не грозит ли им обвал.

Но нет, свод держался крепко.

Джейк отряхнулся. У него болела голова. Болело все тело. Псионический взрыв оставил его совершенно без сил.

— Вашу, вашу, вашу... — он отдышался и смог, наконец, продолжить, — мать. Я,наверное, первый из людей, кто такое видел. Первый, кто выжил — это уж точно. Наверное, псионические штучки протоссов. Что сказать... это мощно.

Джейк уже спрашивал себя — не усилится ли от этого его псионическая чувствительность. Он надеялся, что нет. Может, ему даже повезет, и близость к взрыву вызовет перегрузку его рецепторов, и пси-чувствительность притупится. Проблески такой чувствительности бывали у многих людей. Но мало у кого она развивалась настолько, что их можно было обучать на призраков. Сейчас Джейк был рад, что не попал в число уникумов. Он и так-то чувствовал себя опустошенным до предела после этого взрыва.

— Так, Джейк, — сказал он себе, — пора отсюда выбираться.

Он повернулся к протоссу, помахал рукой на прощание и...

Резко поднял оружие и выстрелил! В тварей, расползавшихся по противоположной стене. Джейк провел очередью прямо по центру стаи. Последняя граната вызвала небольшой обвал, и стена рухнула, похоронив мерзких зерглингов под камнями, пылью и углями.

Почему протосс не видел их, почему он их не поджарил? Может, он должен был восстановиться? Собраться с силами для атаки? Если так, то псионическая энергия — не такое универсальное оружие, как все считают. Интересно. Хотя рассказать об этом и некому.

Темный тамплиер повернулся к Джейку и поднял руку то ли в прощальном, то ли в благодарственном жесте — Джейк не знал, что это означало. Но неочевидный смысл этого жеста он понял достаточно ясно. Пора отсюда убираться, пора уходить! Тамплиер скрылся, и Джейк быстро преодолел несколько камней, отделявших его от нижней половины лавового туннеля. Затем он поспешно спустился к «Стервятнику», рывком забрался на сиденье, опустил передний фонарь и начал сдавать задом к входу в туннель.

Снаружи до сих пор бушевал шторм, но дисплей Джека показывал, что его эпицентр уже сдвинулся дальше, на север. Сверхбуря лишь слегка, вполсилы трепала остров. Ветер был еще силен, сильнее, чем предпочел бы Джейк, но, судя по показаниям приборов «Стервятника», тот мог долететь до лагеря. Большой уверенности в этом не было, но и той, что была, вполне хватало. Джейк стартовал на полной скорости.

Все время, пока Джейк возвращался на базу, в его голове беспорядочно теснились мысли. Возможности, обстоятельства, ситуации, выборы, трудности, решения... лучшим вариантом казалось погрузиться на корабль и улететь. Но что-то его удерживало. Протосс спас ему жизнь. Никакой причины поступать так, насколько понимал Джейк, у протосса не было.

Но и Джейк спас жизнь темному тамплиеру. Значит, они в расчете.

В расчете ли?

Почему же темный тамплиер оказался там? Почему он уничтожил это... этого странного ультралиска-мутанта?

Что вообще там делал протосс?

Джейк мчался в темнеющем небе, беззвучно заходясь в гневном вопле. «Твою мать! Он же от меня чего-то хочет, чтоб его!» И, долетев до лагеря, Джейк уже точно знал, чего именно.

* * *

Лассатар какое-то время стоял без движения, обессилев от сделанного. Иссякший. Пустой. Уязвимый.

Он воспользовался силой артефакта зел-нага. Или, быть может, артефакт зел-нага воспользовался им — Лассатар не знал точно.

Но теперь он все понял.

Артефакт зел-нага был псионической линзой. И не только ей. Артефакт поражал. Будучи линзой, он усиливал и фокусировал псионические способности владельца.

Более того — он связывал себя с владельцем, так что даже если последний не имел таких способностей, он получал в свое распоряжение псионическую силу артефакта зел-нага.

В момент атаки в распоряжении Лассатара было столько же псионической силы, сколько у архонта. Возможно даже больше, чем у архонта. Артефакт зел-нага черпал силу из громадных энергетических полей, но, чтобы управлять этими полями, требовалась вся энергия владельца артефакта. Артефакт высосал всю его силу и энергию и использовал их, чтобы видоизменить свои собственные псионические способности, фокусируя и нацеливая удар так, чтобы нападающие зерги оказались прямо в центре псионической бури.

А чего можно было бы достичь, окажись артефакт в руках того, кто еще более искусен в псионике? Архонта, например?

А как насчет того, что энергией псионических полей может пользоваться, сосредотачивать и обрушивать ее на головы врагов даже не обладающий пси-способностями индивидуум? Что это означает для расы протоссов?

Лассатару, хранителю древних тайн, пришлось спросить себя — от кого он берег эти реликвии? Для кого он их берег?

Ответа на этот вопрос не было. Не здесь, не сейчас.

Сначала надо было разделаться с неотложными делами. И артефакт зел-нага сыграл в этом свою роль. Древняя реликвия усилила не только способность действовать, но и способность видеть.

Лассатар внезапно смог взглянуть на необычную колонию зергов по-новому. То, что не было заметно в относительно малых существах, гиблингах и зерглингах, с пугающей очевидностью проявилось в гигантском мутировавшем ультралиске, прорывавшем себе туннель.

Его служители создали зергов, обладающих личностью.

Теперь он понял, что сделали служители. И зачем. Можно ли свергнуть Королеву Клинков? Здесь они и хотели получить ответ на этот вопрос. Они изолировали гору, оградив ее псионическим барьером. Королева Клинков не знала, что тут есть колония зергов. Колония не знала о существовании других зергов вообще. Местные зерги были одиноки и испуганы. Изолирующее поле удерживало их разум в кошмаре агорафобии.

Вот почему служители потерпели неудачу. Кошмар и обернулся провалом.

Когда в индивидуумах развивается личность, в них развивается и желание продолжать существование личности — потребность к выживанию. Чем сильнее чувство индивидуальности, тем больше эта потребность. Чем сильнее потребность в выживании у отдельных индивидуумов, тем меньше власти над ними у Королевы Клинков.

В ходе эксперимента служители, изолировав колонию, значительно изменили внутренний баланс видов. Чего бы они ни пытались достичь помимо основной цели, они этого достигли... и вместе с тем потерпели крах.

Обычно зерги не отступали. Даже терпя поражение, они заставляли своих врагов дорого платить за каждый шаг вперед. Но если отдельные особи в стае поймут, что у них нет шанса пережить бой, они увидят в этом угрозу своей личности. Если каждый отдельный зерг будет обладать самосознанием, колонию ждет раскол. Поймут ли все эти отдельные зерги, что их ждет неминуемая гибель? Станут ли они колебаться? Паниковать? Побегут ли?

Вывод казался вполне логичным.

Но служителям не хватило опыта, чтобы увидеть, что предпосылка излишне проста. Они предположили, что, создав зергов, наделенных самосознанием, они наделят их и способностью трусить.

Их ошибка была вполне объяснима.

Такую ошибку легко сделать, поспешив с выводами. Сейчас, когда все случилось, она была вполне очевидна, но служителям Лассатара, создавшим весь этот ужас, за нее пришлось заплатить собственными жизнями.

Они не довели свои выводы до конца. У эмоций биологическая природа, это внутренние реакции на мыслительные процессы. Страх исходит от восприятия опасности. Причина появления некоторых страхов — сами обстоятельства, другие возникают из-за эмоционального восприятия потенциальных возможностей.

Нижний край эмоциональной шкалы (горе, страх, враждебность) — это целая симфония взаимосвязанных ощущений. Верхний же край шкалы (радость) по природе своей гораздо уже. Экспериментаторы не предполагали, что зерги способны испытывать какие-либо положительные чувства. Зерги — словно муравьи, и эволюционной потребности в радости у них быть не должно. Поэтому служители Лассатара не рассматривали такую возможность в своих гипотезах.

Лассатар мог бы их предупредить. Он видел такое во встреченных им людях. Радость в их жизни была так редка, что ценилась очень высоко. Поэтому люди шли на все, чтобы ощутить эту радость.

Лассатар заметил это, когда обнаружил артефакт зел-нага и повстречался с маленькой девочкой. Там же оказался и человек-головорез. Маленькая девочка обрела радость в семье, головореза же радовали только убийства. Это была единственная радость, которую знал и понимал головорез.

Местные зерги не знали, как обрести радость в семье. Вместо этого они научились находить ее в бою. Они наслаждались битвой, наслаждались даже смертью в сражении. Это сделало бы их еще более яростными, гораздо более опасными, причем природу такой опасности никто не понимал бы до конца. Возможно, были бы и еще какие-то непредвиденные последствия?

Лассатар ненадолго допустил вероятность того, что экспериментаторы преуспели в том, о чем он не подумал. Возможно, природа личности была такой, что ее дальнейшее развитие вызвало бы раскол в Рое зергов, вроде той гражданской войны, что началась, когда Королева Клинков бросила вызов церебралам. Но Королева тогда победила, и зерги стали еще более опасными. Что если бы эти создания одолели Королеву Клинков, и зерги сделались бы еще смертоноснее?

Лассатар не мог рисковать, выясняя это на практике. Он не мог допустить роста колонии. Если эти создания достигнут критической массы, они вырвутся за пределы псионического барьера вокруг горы. А если это случится, то в итоге они распространятся и за пределы планеты...

Лассатар вынужден был признать, что у него не было ресурсов, достаточных для уничтожения гнезда.

Но у человека они были. Лассатар мог бы использовать его.

Многие люди обладали примитивной формой псионических способностей, проявления которых они воспринимали как непонятно чем вызванные чувства. Им были знакомы неоформившиеся ощущения, внезапные оттенки эмоций, смутные необъяснимые догадки. У отдельных редких личностей встречались более развитые способности, которые можно было заметить, научиться управлять их проявлениями и даже развить. Дошло до того, что люди основали академию для обучения своих псионических воинов, которых называли призраками.

Этот человек обладал рудиментарными псионическими способностями, характерными для большей части представителей его вида. Но артефакт зел-нага не только временно наделил Лассатара силой архонта, он также пробудил и усилил потенциал человека как реципиента псионических сигналов.

Нет, человек все равно не сможет слышать его послания, но он сможет их чувствовать, и этого вполне достаточно.

Наложить на псионический удар, нанесенный артефактом зел-нага, образ взрывающегося вулкана, было для Лассатара совсем не трудно. У зергов подобное зрелище вызвало бы страх.

У человека же — совсем другое чувство.

* * *

Джейк знал все в точности — причем сам не понимал почему.

Он знал каждый туннель, каждую пещеру в толще горы так, будто лично исследовал тут все до последнего метра. Он знал, где каждый фрагмент слизи и куда она будет распространяться так, будто чувствовал ее сам. Он понимал, как именно нужно разрушить вулкан и уничтожить гнездо, будто сам стал органическим биокомпьютером. Он осознавал, что именно случилось, с такой уверенностью, будто покинул свою оболочку и воспарил над собой, словно некое божество.

— Чертов протосс! — разозлился он. — Приперся, чтобы промыть мне мозг, шарлатан золоченый!

Джейк рывком направил «Стервятник» вниз, к ангару челнока.

— Ну и ладно, не обязательно... — но, еще не закончив реплику, он уже знал, что неправ.

— Вашу мать, — произнес Джейк.

То, что сейчас вбили ему в мозг, — мысли, чувства, образы, — было вбито намертво. Так что нет, обязательно. Джейк знал, что надо сделать. Скорее, даже не просто знал, а принял, как свой собственный образ действий. Как будто он стал совершенно другим человеком. Джейк не мог оставить эту планету раньше, чем уничтожит зергов... или умрет, пытаясь их уничтожить.

— Я всего-то хотел немного спокойствия! — прокричал он, обращаясь к небу, в котором уже затихал шторм. — Что, много прошу?

Он поднял руки, сжал кулаки и потряс ими.

— Протоссы! Сверхбури! Гигантские зерги! Зараженные вулканы! Хорошо, ладно! От судьбы, говорят, не уйдешь! Но это? Не слишком ли для меня одного?!

В ответ над его головой громко загрохотала молния — так близко, что он пошатнулся и чуть не упал на землю.

— Ладно, ладно, понял, — сказал Джейк, выпрямляясь. — Мое мнение никого не интересует.

Сев в челнок, — свою главную базу — он включил главный дисплей и установил связь с колонизационным кораблем. Ему потребуется время. Нужно провести много расчетов — сколько чего понадобится и где это разместить, чтобы эффект был максимальным. Корабль был снабжен всем необходимым для основания шахтерской колонии на полном самообеспечении. Он был загружен мощной техникой, в том числе и взрывчаткой. Ее, возможно, маловато, но для начала сойдет.

У Джейка уже были достаточно подробные геодезические данные от зондов, но их не хватало... пока он не получил сверхзнания, которые дал ему протосс.

Яростные сверхбури изрядно потрепали гору с наветренной стороны, и с каждым новым штормом гора разрушалась чуть сильнее, чем раньше. Часть склона держалась на честном слове. Здесь, здесь и здесь, чуть выше деревьев на северо-западном склоне, было семь лавовых туннелей, каждый из которых спускался вниз, к сердцу спящего вулкана. Джейк мог взять с корабля грузовые капсулы с шахтерскими инструментами, а потом сделать зонды с взрывчаткой. Если получится обрушить одновременно все лавовые туннели, рухнет и весь склон, а с ним и жерло вулкана.

Джейк проверил несколько вариантов развития событий. Некоторые из них были более-менее удачными, но этого было недостаточно. Он рассмотрел и другие варианты; Джейк начал видеть масштаб проблемы. Он пытался взорвать гору. Гора хотела взорваться, но не была готова. Ему нужно было подготовить гору. На это потребуется много энергии.

Именно это Джейку и не нравилось.

— Чертов протосс! Так его и растак! — прорычал он. — Какое он имеет право мне все это в голову запихивать? Я ему в голову ничего не запихивал, я просто сказал «Привет!» Это что — разрешение мой мозг изнасиловать?

С другой стороны, надо было признать вот что: искать способы убийства зергов было интересно. Даже почти забавно. Каждый раз, когда вулкан рушился в симуляторе, Джейк разражался громким смехом:

— Ха! Да если б я это смог по-настоящему сделать, штаны бы обмочил от радости!

— Так, — затем сказал Джейк себе, — посмотрим, какой я тут сумею устроить бабах!

Его руки двигались над дисплеем, пальцы плясали по клавиатуре, он набирал команды с почти безумной быстротой.

— Я с вулканом еще не забавлялся никогда, это так, прелюдия. Но уж когда я закончу, взрыв будет знатный. Самый лучший!

Джейк прекрасно знал, что он одержим своим устремлением. Собственно, ему и выбора-то не дали. Но чем больше он работал, чем сильнее становилось в нем чувство удовлетворения, удовольствия, почти экстаза. Даже если бы Джейк смог остановиться, он бы не захотел. Слишком уж ему это все нравилось.

Проблема была в том, что, что бы он ни использовал, зерги могут это найти и уничтожить. Следовательно, план должен учитывать и такую возможность. Нужно задействовать больше объектов, чем они смогут найти за один раз.

Хм...

Да.

Обманки. Он поставит обманки, чтобы отвлечь зергов. Как можно ближе к цели, но подальше от настоящих механизмов.

Точно. Теперь ему надо снова взглянуть на свои ресурсы, решить, как их использовать. Джейк испытал в симуляторе еще несколько сценариев. Он мог нанести серьезный ущерб Мауна Коале (именно так он уже начинал называть гору), но вызвать огромный взрыв, который был нужен Джейку, получалось лишь в 54% случаев. Этого недостаточно. Ему нужно стереть с лица планеты весь остров, не меньше.

Если остров уцелеет, если уцелеет хоть частичка этих зергов... все усилия будут потрачены впустую.

Джейк запустил новые сценарии, испытывая раздражение пополам с радостью. Работать было интересно, каждый прогон симулятора приближал его к решению, но медленное продвижение раздражало Джейка, это противоречило его устремлениям.

— Черт возьми, мистер темный тамплиер, — обратился Джейк к невидимому протоссу. — Если ты дал мне задачу, почему не мог сразу дать и решение?

Был один верный способ достичь результата. Джейк про себя назвал его «Операция «Всем конец». Он непременно сработает, но для воплощения этого плана нужно будет задействовать большую часть ресурсов. В колонизационном корабле было девять грузовых капсул с тщательно упакованными в них ящиками со взрывчаткой и горнодобывающими роботами, известными как «экскаваторы Мобильные Универсальные Лунные». Ему надо выгрузить их все, как минимум по одному в каждый нужный туннель. На то, чтобы установить взрывчатку в зонды, уйдет минимум день, и еще где-то день, чтобы разместить все зонды в лавовых туннелях. Необходимо будет выслать другие зонды вперед, чтобы создать побольше шума в каждом канале. Если будет работать без перерыва на сон...

Может сработать. Должно сработать. Как только идея обрела в голове Джейка ясные очертания, он подал колонизационному кораблю сигнал на сброс всех девяти нужных капсул. Ближайшее стартовое окно будет уже совсем скоро. Капсулы окажутся на месте через два часа. Начать работать над ними придется сразу же, но это реально. Ему надо будет перенастроить зонды, изменить удельную мощность с учетом дополнительной массы взрывчатки и синхронизировать детонаторы под многополосный сигнал.

Два геологических замера выявили, что в горе появилось несколько глубоких трещин от водяной эрозии, землетрясений и древних извержений. Джейк может подвести туда МУЛы, чтобы впрыснуть в трещины жидкое взрывчатое вещество, которое дойдет до ядра. А потом взорвать все одновременно.

Если все получится, если все сработает, как запланировано, жерло обрушится само в себя, северо-западный склон треснет сверху донизу, и взрывная волна вырвется наружу. Сила, высвобожденная при взрыве, сотрясет всю гору и обрушит ее. Если магма, оставшаяся в глубине вулкана, будет достаточно сильно потревожена, весь остров может исчезнуть в пламени. Джейку лучше будет наблюдать за этим с безопасного расстояния.

С орбиты, например.

Хотя, может быть...

Самый маленький остров в цепочке вполне подходил Джейку по размерам. А находился он в трехстах километрах к северо-западу от места взрыва. Когда зергов не станет, Джейк, возможно, сможет остаться там и жить в мире.

Он проверил другие сценарии, выискивая оптимальные стратегии поведения. Скоро стало очевидно, что в рамки укладывалось множество вариантов, но все они так или иначе повторяли план операции «Всем конец».

Джейк вздохнул.

— Вашу ж мать. Нет способа проще. И способа лучше нет.

Он начал отдавать необходимые приказы.

— Надеюсь, этому клятому протоссу хватит ума оттуда убраться. Я его разыскивать не стану.

* * *

Лассатар понял намерения человека сразу же, как была сброшена первая грузовая капсула. Когда Джейк завел в туннели первый МУЛ, протосс понял, как именно тот намерен действовать, и спокойно выбрался из вулкана, оставив там ровно столько остатков протосской техники, чтобы занять часть зергов. Человеку было необходимо, чтобы зерги отвлеклись.

Нужно было сделать и еще кое-что. Зерги почувствуют вибрацию и захотят узнать, что происходит. Обычные зерги, обнаружив горнодобывающих роботов, закачивающих в расщелины жидкую взрывчатку, сразу напали бы на них.

Но эти зерги, обладающие личностью, осознав масштаб действий Джейка, могут забеспокоиться — вся колония разом. Невозможно предсказать, как индивидуумы отреагируют на такую новость. Кто-то из них может запаниковать, почувствовав возможную угрозу для жизни. Может спастись бегством. Лассатар знал, что для того, чтобы план человека сработал, надо удержать всех зергов в пределах вулкана.

И он ждал. Прислушивался к их эмоциям. Когда зерги почувствуют опасность, они испытают страх. Когда же он почувствует их страх, он начнет действовать.

* * *

И тут, наконец, началось.

Один из зерглингов обнаружил МУЛ, закачивающий взрывчатое вещество в глубокую трещину на поверхности вулкана. Он закричал, отпрыгнул и забился в агонии, когда жидкость проела ему панцирь. Еще один зерглинг заколебался, увидев, как зонд с взрывчаткой маневрирует в лавовом туннеле, и отошел от непонятного существа. Третий зерглинг нашел большой пакет, издающий зловещее тиканье. Ощутив нехарактерное для зергов любопытство, он унес его глубже в гнездо, чтобы изучить подробнее.

Зерглинги один за другим возвращались к слизи, и по мере того, как они делились своим опытом встреч с неизвестными конструкциями людей, их всех охватила сначала неопределенность, потом беспокойство, а потом и первые неприятные ощущения от эмоции, неизвестной колонии ранее. Каждой отдельной особи эта эмоция приносила простой дискомфорт, но, проходя через общий разум, она усиливалась и становилась просто невыносимой. Даже те зерги, которые не вступили в прямой контакт с техникой, стали испуганы коллективным беспокойством товарищей.

Началась паника. Часть зерглингов замерла на месте, словно парализованная. Другие поспешили скрыться глубже в туннелях, третьи устремились наружу. Большая часть собралась и приготовилась атаковать. Но кого?

А потом начался другой стук. Он отдавался в их мозгах, в их хитиновых панцирях, в их плоти — мерный стук, сразу заставивший зергов остановиться. Часть зергов потеряла сознание, часть лишилась подвижности, часть стала содрогаться, и их разбил паралич. Гиблинги под воздействием этого стука сразу же взорвались. Сердце колонии оказалось захвачено всеобщим припадком. Это действовал во всю свою мощь артефакт зел-нага.

А затем все стало еще хуже. Стук усилился, перешел в удары псионической силы. Слизь повсюду в вулкане начала отставать от камня. Колония зергов очутилась в центре настоящего вихря страха. Они испытали то, чего не испытывали еще ни одни зерги: ошеломляющий ужас! Все до единого визжали и вопили, стонали и ловили ртом воздух, бешено колотились в жутких припадках, не в силах действовать сколько-нибудь согласованно.

А потом...

Один за другим заработали реактивные двигатели зондов. Языки невероятно жаркого пламени стали прорываться по лавовым туннелям в самое сердце спящего вулкана, нагревая камень до температуры плавления.

Вулкан содрогнулся. С его склонов поднялись облака пыли, затем покатились, все нарастая, лавины камней.

А потом, когда гора уже не могла нагреваться дальше, раздались первые взрывы. Одна секция взлетела на воздух преждевременно, с опережением на полсекунды, но остальные взорвались точно по плану.

Гора задрожала. Но ничего не произошло.

Первое, что вырвалось у Джейка, следившего за этим издалека, было, разумеется, «М-мать!»

А потом... появилось облако дыма. Снова дрожь. Дрожь продолжалась. Становилась сильней. Гора тряслась, ее словно лихорадило. Северо-западный склон вулкана начал выгибаться наружу, раздуваясь пугающе сильно... и взорвался.

Раздался громкий, непрекращающийся рев. Он становился все громче, в воздух все выше и выше поднимались столбы пыли и раскаленных камней — настоящая башня ужаса и разрушений. Горящие камни вылетали из нее вверх и в стороны, исчезая где-то в небесах. Извержение явно будет идти еще несколько часов, заливая кипящее море расплавленной лавой на многие километры вокруг.

— Твою мать! — восхитился Джейк.

Он почувствовал прилив радости. Невероятной, поразительной радости. Ему захотелось плясать. Эмоции так захватили его, что оставили без сил.

А потом он ощутил свободу, ясность разума — и снова радость. Но радость иную. Не просто радость победы, а более глубокое чувство. Радость обретения мира.

Его план сработал. Он был в этом уверен. Он сам не знал, почему, но был в этом уверен.

— От такого никто не убежит, — Джейк сам не заметил, как сказал это вслух. Затем посмотрел на нашлемный дисплей. — Может, и я не убегу.

Он повернулся к «Стервятнику».

Там стоял его союзник, темный тамплиер.

— Привет, — сказал Джейк.

Протосс не ответил.

И Джейк, кажется, понял, почему он молчал.

Тот псионический взрыв — даже он, Джейк, его почувствовал с такого расстояния. Тамплиер, наверное, был совсем обессилен.

Джейк удивленно глядел на него. Если тамплиер обессилен — значит ли это, что он уязвим? Выходит, его присутствие — знак доверия? Выходит, он дает Джейку понять, что знает — тот не воспользуется его минутным бессилием?

Или Джейк лишь сам все это выдумал?

А потом протосс вдруг поднял руку. Это был приветственный жест.

Эмоцию, которую испытал тогда Джейк, он и сам не смог бы толком назвать. Благодарность. Чувство локтя. Родство? Что-то подобное.

— Ну я... это...

Темный тамплиер, казалось, изучал его. На какую-то секунду Джейк почувствовал еще и страх. Не вышло ли так, что теперь он попросту не нужен протоссу?

Но нет.

Протосс, вероятно, чувствовал то же, что и Джейк.

Джейк улыбнулся:

— Ну, э-э... это ведь может быть началом чудесной дружбы, а?

Протосс закончил осматривать Джейка и исчез.

— Видимо, нет, — заключил Джейк.

Он пожал плечами.

Затем повернулся и посмотрел на растущий столб дыма и пламени, все еще высящийся над ним.

— Да, пора убираться отсюда.

Он не знал толком, куда полетит теперь. Во всяком случае, туда, где есть люди.

14-я неделя

@Адъютант 33-27: @Ли Трейкер @Гелек Бранамур Нарушение режима безопасности на уровне 8g.

@Ли Трейкер @Гелек Бранамур Несанкционированная деятельность на уровне 8.

@Ли Трейкер: @Гелек Бранамур Доктор Бранамур, со мной идут шесть морпехов. Каковы будут приказы?

@Гелек Бранамур: @Адъютант 33-27 @Ли Трейкер Какое еще нарушение? Что происходит?

@Ли Трейкер: @Гелек Бранамур Доктор, нужно действовать немедленно. Мне доложили о том, что зерглинги проникли в жилые помещения.

@Гелек Бранамур:  @Ли Трейкер Действовать? У нас нет плана действий для такой ситуации, майор. Как зерги туда попали? Отчитайтесь подробно!

Кому: СОТРУДНИКИ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ПРОЕКТА «БЛЭКСТОУН»

От кого: ДОКТОР УОРРЕН ГЕЛЬД

Тема: Мне жаль

У нас заканчиваются припасы, а я стою в шаге от великого научного прорыва, который откроет нейронную сеть протоссов для людей. Мы сможем подслушивать их разговоры, читать их черные мысли… мы сможем ударить в их самое уязвимое место и уничтожить их.

Все мы прибыли сюда ради прогресса. Все мы знали, что, возможно, потребуются жертвы. Сейчас, когда припасы на исходе, настало время сложных решений — решений, на которые Гелек Бранамур никогда не отважится. Никто не может покинуть проект «Блэкстоун», но вы можете перестать потреблять воздух, воду и еду, которые необходимы мне для завершения работы.

Спасибо вам за ваш вклад в это великое дело. Зерглинги получили дозу энзимов, которые должны вызвать у них бешенство. Вас ждет быстрая и относительно безболезненная смерть — при условии, что вы не будете сопротивляться.

Я советую вам не сопротивляться.

С благодарностью,

доктор Уоррен Гельд

Личная запись: ДОКТОР ТАЛЕН АЙЕРС

Нет времени настраивать безопасный режим. Теперь это, наверное, уже не имеет никакого значения. Все протоколы безопасности, следящие за моим дневником и перепиской, вряд ли пригодятся сейчас кому-нибудь, — ровно как и выпотрошенные морпехи, части тел которых разбросаны на уровнях с девятого по шестой. Я же делаю эту запись в дневнике по той же причине, что и всегда: дать моему рассудку возможность прийти в себя, — иначе я или впаду в ступор, или же запаникую и сделаю сгоряча что-нибудь необдуманное.

События последних дней показали, что Дэниел Ротфус был прав (как новоиспеченному пророку ему очень идет эта невероятная борода). Он говорил, что в этих холодных каменных коридорах затаился хаос — хаос и смерть — но мы не верили ему. Думаю, такова судьба всех странствующих пророков. Да, в итоге мы оказались в клетке со львами… точнее, с мутировавшими потомками дюнного бегуна зз-гаши, которых хирургически отделили от своей королевы и свели с ума, благодаря синтетическим энзимам ярости и безграничной ненависти доктора Уоррена Грегори Гельда.

Насчет него Дэн тоже не ошибся: Бранамур перевел этого невротика-ксенофоба на нижние уровни, подальше от всех, где он продолжал мучать протоссов без неудобных воззваний к нравственности со стороны окружающих. Правительство Доминиона разрешило этому психу проводить эксперименты над одним из наших самых умных противников — и все это на астероиде, битком набитом экспериментальным оружием. Гениально. Видимо, наверху решили, что эксперименты Гельда над протоссами намного важнее таких мелочей, как вооруженное нападение на коллег со скальпелем. Интересно, как, по их мнению, должен был бы вести себя маньяк, узнав, что у нас заканчивается продовольствие? Спокойно занять свое место в очереди?

Никому и в голову не могло прийти, что он выпустит на волю зерглингов, пока мы будем спать. Или что он напишет обращение с чистосердечным раскаянием, адресованное всем, кого он приговорил к ужасной смерти.

Бранамур почти не выходит из состояния шока и постоянно бормочет что-то невнятное. В одну из минут прозрения он рассказал нам, что на нижних уровнях было шестнадцать зерглингов. Наших бравых морпехов-защитников (и по совместительству распределителей еды) зерги застигли врасплох. Морпехам удалось убить всего пятерых зерглингов, прежде чем эти твари растерзали их своими когтями. Их обучали вести боевые действия в открытом поле; здесь же, в узких коридорах, зергов было не остановить. По крайней мере, до тех пор, пока не появилась вооруженная пистолетом майор Трейкер в старом купальном халате с инициалами «БТ». Она приказала нам бежать через проход в столовую, одновременно поливая потоком свинца бросившегося на нее зерглинга. Доктор Мартин тростью убила еще одного монстра, который заграждал нам путь. Да, вы не ошиблись. Она вогнала свою трость зерглингу в глазницу, а затем оттолкнула корчащуюся тварь ногой. Не останавливаясь ни на секунду, она обернулась и жестом приказала нам пройти в помещение столовой.

Больше я никогда не буду жаловаться на то, что мои налоги идут на содержание академии призраков.

Итак, теперь мы засели тут, забаррикадировавшись столами. Нам слышно, как зерги скребут когтями стальную дверь. Немногие из нас до этого сталкивались с ними. Ред говорит, что они, скорее всего, рассредоточились и рыщут по астероиду в поисках свежей крови.

Бранамур, как я уже говорил, практически парализован. Возможно, его ранило во время атаки; хотя сложно сказать наверняка, так как все мы измазаны кровью тех последних морпехов, которые стояли между нами и зергами. Бранамур все время повторяет одно и то же: «Я не виноват». Мне бы очень хотелось растолковать ему, почему, собственно, виноват во всем как раз он, но что-то мне подсказывает, что эта дискуссия будет односторонней.

Памела выкатила на кресле Дэна из его комнаты, и старый астрофизик впервые не нашелся, что сказать. Он тихо сидит в углу и выглядит очень грустным. Вера, обычно стесняющаяся как-либо проявлять себя среди других людей, принесла ему суп и пытается разговорить его. Похоже, она волнуется. Или чувствует вину? Я не уверен.

Джейк и Винлалея пытаются собрать все оставшиеся припасы. Их немного. Я должен думать о выживании. Я должен бояться смерти от голода, когтей или удушья.

Но единственная мысль, которая не прекращает терзать меня, звучит так: если никто не может покинуть проект «Блэкстоун», где же тогда Тализ?

T.A.

АВИАНОСЕЦ

© Michael Kogge

Протоссы называли авианосец «Корамунд», что означало «великое чудо», и он и правда был настоящим чудом среди кораблей того же класса. Йаалу, третий инженер корабля, считал, что лучшего имени придумать было нельзя. Изящество изгибов корпуса сразу бросалось в глаза; его гладкие стальные пластины были скрупулезно выточены мастерами-кхалаями и напоминали Йаалу о холмах Шека на севере Айура. В его силовых кабелях таилась особая искра, которая, наперекор всем рациональным объяснениям, заставляла системы работать за пределами их возможностей, особенно когда приходилось преодолевать серьезные трудности. И Йаалу был горд тем, что из ангаров и производственных отсеков, находившихся под его контролем, появлялись самые лучшие перехватчики во всем флоте. Они уничтожали вдвое, а то и втрое больше врагов по сравнению с перехватчиками на других авианосцах.

«Корамунд» полностью оправдывал свое имя послужным списком, ибо немногие корабли могли похвастать таким же. За века своей службы он основал больше колоний, нежели любой корабль со времен эпохи Раздора, и при этом он побывал на передовой в бесчисленных битвах. Зачастую враги бежали в страхе перед его перехватчиками, стоило им заметить корабль, так велика была слава «Корамунда». Когда омерзительные зерги напали на Айур, Тассадар лично потребовал, чтобы авианосец сражался рядом с его флагманом, «Гантритором», и тот бился смело и отчаянно до самого конца. Даже после создания новых, более эффективных излучателей Пустоты, уважение протоссов к «Корамунду» не позволило командующим Великого Флота списать авианосец, как они поступили с прочими такими кораблями. Для Йаалу и миллионов других протоссов «Корамунд» был великим символом того, что древние традиции Айура никогда не будут забыты.

И теперь этот символ был под угрозой. «Корамунд», преследуемый зергами, опускался по спирали на планету Ванасс, и его ждала неминуемая гибель, если Йаалу не удастся починить двигатели в ближайшее время.

— Во имя Кхаса, где ты? — взвизгнула Тензаал, возглавлявшая инженеров во время битвы. Она была тамплиером. Как и обычно, пронзительный звук ее ментального голоса заставил Йаалу скривиться. Как бы все обрадовались, если бы она сделала его поти...

— Что-что?

— Ничего, тамплиер, — ответил Йаалу. Надо внимательнее следить за мыслями: псионическая связь его шлема выкручена на максимальную чувствительность, чтобы связываться с другими в ментальной неразберихе битвы. — Я в туннеле, ведущем к двигателю, добираюсь до развилки. Скоро должен увидеть распределительный щит.

— Быстрее! Щиты едва держатся, и мы уже потеряли один...

Корабль развернулся и задрожал из-за мелких взрывов. Йаалу ухватился за лестницу обеими руками, чтобы не улететь куда-нибудь в невесомости. Сигналы тревоги звучали на полной громкости.

— Перехватчики уничтожены! Чакрумы бьют по корпусу, зерги вторглись на мостик...

Голос Тензаал умолк, словно бы его отрезало псионическим лезвием.

— Тамплиер?

Он попытался отрегулировать связь. Космическое излучение иногда сбивало настройки. Но, судя по данным шлема, он обеспечивал максимальный прием.

Йаалу попытался дотянуться до нее разумом, хорошо зная, что с его слабыми псионическими способностями это было гиблым делом. Он принадлежал к касте кхалаев и не проходил усиленных тренировок, поэтому мало что мог ощутить за пределами ближайшей досягаемости.

Третий инженер вызывает капитанский мостик, ответьте. Третий инженер вызывает капитанский...

Он получил ответ — внезапную волну столь сильной агонии, что она снесла защиту псионической связи и затопила болью его разум. Он уцепился ногой за перекладину лестницы, чтобы волной отдачи его не отшвырнуло обратно в туннель.

Ун дара ма'накай. Ун дара ма'накай. Он повторял мантру кхалаев, выученную много лет назад, которая всегда помогала ему в трудную минуту. Ун дара ма'накай. Наша служба бесконечна. Это было единственное, что удерживало его на краю бездны ментального хаоса и отчаяния.

Ун дара ма'накай... Ун дара ма'накай. Постепенно какофония затихла, и его разум снова начал воспринимать окружающую реальность: сначала фрагментарно, но постепенно он успокоился, и Йаалу сумел осознать, что произошло.

Мертвы. Они все наверняка мертвы. Претор. Ее командный состав. Тензаал. Должно быть, зерги, прорвались на мостик и уничтожили команду. Не могло быть других объяснений столь мощному псионическому всплеску. И той мучительной тоске, которую он ощутил. Их голоса были вырваны из Кхалы, и ему еще повезло, что он выжил, ощутив их страдания.

Этой бойни не должно было случиться. Командование флота приказало «Корамунду» использовать огневую мощь для прикрытия сил протоссов, вовлеченных в кровавую битву с зергами. Но на пути к фронту «Корамунд» перехватил сигнал бедствия от считавшейся давно заброшенной колонии на отдаленной планете Ванасс.

Сигнал бедствия оказался ловушкой: «Корамунд» очутился прямо в гуще зергов. Отступать было некуда. Через считанные минуты у «Корамунда» были уничтожены гравитационные компенсаторы, а двигатель по неизвестной причине остановился, превратив корабль в беззащитную мишень для зергов. Йаалу и его команда побежали готовить бойцов, а губители и муталиски зергов начали долбить по кораблю, разрушая платформы по правому борту. Половина команды погибла во время этой атаки, включая первого и второго инженеров.

Таким образом, Йаалу стал главным ответственным за починку двигателей. Тензаал приказала ему поспешить к туннелю, ведущему к двигателю, и оставить запуск перехватчиков «Корамунда» на его помощника, Сакопо. И неважно, что опыт Йаалу в обращении с кристаллами матрицы и энергетическими реле был более чем скромным. В живых не осталось ни одного инженера, кто знал бы авианосец лучше него.

Урон, нанесенный псионической связи, ухудшил его положение. Потеря пси-контакта не давала связаться с командой, если кто-то из них сумел выжить. Судьба «Корамунда» целиком и полностью была в руках третьего инженера.

Йаалу очистил разум от эха того предсмертного крика. Он сделал единственное, что могло ускорить его продвижение к матрице: перестал взбираться по лестнице и, оттолкнувшись от стены, рванулся вперед.

У невесомости были свои недостатки. Неловкое движение или внезапный толчок могли швырнуть его обратно. Следовало быть осторожным.

Сами того не зная, атакующие помогли ему. Взрывы, пробившие обшивку — это был чакрум, скорее всего, — придал Йаалу ускорение и направил в нужную сторону. Оказавшись возле точки, где туннели разветвлялись, он обеими руками ухватился за перекладины лестницы. Его развернуло ногами вперед, и, сделав несколько движений, он сумел резко повернуть и пролететь по оставшейся части туннеля до распределительного щита с матрицей.

Или места, где матрица должна была быть.

В конце туннеля не было света. Ни бледно-голубого сияния, ни даже блеска кристалла, который должен был там находиться. Только темнота.

Это было невозможно. Претор Квордас сказала, что матрица была здесь, и он ей поверил. Она была не только командиром авианосца, но и тамплиером высшего ранга; она могла чувствовать присутствие вещей, которые он, кхалай, ощутить не мог. Кхала даровала ей способности, о которых он не мог и мечтать.

Он ударил по стене, где находился распределительный щит, и ухватился за ручки, когда сила удара швырнула его назад. Все его тело растянуло от кончиков пальцев до пяток, и на миг ему показалось, что сейчас его руки оторвутся. Но этого не случилось, и он смог подтянуться к щиту.

Обретя равновесие, он включил фонарь на шлеме, чтобы осмотреть нишу распределительного щита. Датчики давления мигнули, когда он провел над ними рукой. Он насчитал все восемь распределительных кабелей. Почувствовал пульсацию в главном силовом кабеле, когда коснулся его, а коллектор отозвался пощипыванием — знак, что энергия расходовалась совсем недавно. Все было на месте, кроме одного: кристалла матрицы, который соединял распределительные кабели с главным силовым кабелем.

Могла ли претор Квордас ошибаться?

Он запрятал эту мысль поглубже, радуясь, что его псионическая связь была отключена. Такие мысли граничили с изменой. Надо было сосредоточиться на происходящем сейчас. В этом был его долг как инженера и кхалая.

Он обдумал возможные варианты. Энергия не будет поступать в двигатели без особым образом настроенной матрицы, но создать новую невозможно. У него не было ни времени, ни псионических способностей, чтобы воспроизвести кристаллическую структуру матрицы двигателя. Он мог бы, конечно, вытащить распределительные кабели, отсоединить сердечники и подключить их прямо к главному силовому кабелю, но это дало бы лишь единичный всплеск энергии, после чего все бы перегорело напрочь.

Нет, ему нужна была матрица. Если он хотел спасти свой любимый «Корамунд» от крушения на Ванассе, то найти ее надо как можно скорее. Но куда она делась? Если бы кристалл раскололся, обломки были бы где-то рядом. А если его забрали, то на экране его шлема отобразилась бы запись в бортовом журнале о том, что кристалл вынесли с корабля через входной люк.

Разве что кто-то — или что-то — проникло в туннель другим способом.

Он направил фонарь в сторону туннеля. Вдоль всей стены шла лестница, и ничего, кроме нее, видно не было. Он просканировал все вокруг на наличие источников тепла или признаков жизни. И сноваданные показали...

На экране мигнула красная точка, означавшая, что над ним что-то движется. Йаалу повернулся и отшатнулся, и на том месте, где он только что был, клацнули челюсти, полные блестящих бритвенно-острых зубов. Яркий свет фонаря спас ему жизнь: нападавший отшатнулся от луча, шипя и скрежеща.

Он видел этот тип зергов много раз во время инструктажа, но вблизи муталиск выглядел в сотни раз ужаснее. У существа, словно полностью состоявшего из зубов и когтей, было два кожистых крыла и восемь горящих омерзительных рыже-красных глаз. По всей длине чешуйчатого змееподобного тела торчали шипы, а оканчивалось оно еще одной клыкастой пародией на пасть — клоакой. Из этого сочащегося слизью отверстия вылетела масса извивающейся, покрытой шипами плоти — чакрум.

Йаалу пригнулся и перекатился. Чакрум ударился об стену позади него, и последовавший взрыв швырнул его в другую сторону; протосс отчаянно хватался за все подряд, пытаясь остановиться. Не в силах дотянуться до лестницы, он вцепился в единственное, что мог: край крыла муталиска.

Тварь начала извиваться, безуспешно пытаясь стряхнуть его. Пока она верещала от бессильной ярости, Йаалу заметил что-то сияющее бледно-голубым светом в ее горле. Он сразу узнал эту вещь. То был кристалл матрицы.

Каким-то образом муталиск проскользнул мимо перехватчиков и проник в туннель авианосца. И хотя эту породу зергов считали совершенно безмозглой, данная особь оказалась достаточно сообразительной (или прожорливой), чтобы проглотить кристалл.

Как бы то ни было, у него появился шанс. Если удастся вытащить матрицу из глотки твари, то, возможно, получится запустить двигатели «Корамунда» и увести корабль подальше.

Авианосец снова качнулся, на этот раз так сильно, что и Йаалу, и муталиска впечатало в распределительный щит. Йаалу вцепился в крыло зерга, когда все вокруг начало вращаться. Муталиск начал извиваться, визжа от боли, и выпустил залп чакрумов. Они забарабанили по стенам, бум-бам-бум, и их объединенные взрывы пробили дыры в обшивке. Свет хлынул в туннель — не тусклое мерцание миллиардов звезд, а яркое сияние дня.

В неясном мареве Йаалу смутно различил очертания континентов и океанов далеко внизу. Похоже, «Корамунд» падал вниз сквозь облака Ванасса. Катастрофа была неминуема.

Йаалу не обладал боевыми навыками зилота, а его когти затупились: он давно ими не пользовался. Но у него был ум инженера, позволяющий оценивать ситуацию и исправлять положение дел с помощью того, что есть под рукой. И, возможно, сейчас у него был как раз подходящий инструмент.

Он убрал одну руку с крыла — и чуть было не выпустил его совсем, когда корабль затрясся, войдя в зону турбулентности. Но он вцепился пальцами в кость и сумел перебраться через крыло, одновременно от души пнув по рту на хвосте.

Тварь заверещала и извернулась, наставляя на него свою клоаку и готовясь выпустить через сфинктер чакрум. И теперь, когда крыло уже не прикрывало его, Йаалу ничем не мог заслониться от этого кошмарного придатка.

Но этого он и ждал. Он отпустил крыло и упал за миг до того, как чакрум полетел в него. Точнее, туда, где он был раньше.

Йаалу рассказывали на инструктаже, что чакрум — это просто органическая машина. Единственной ее движущей силой и желанием было стремление пронзить цель и взорваться, уничтожив врага. Вот что было всей сутью существования чакрума, и зерги отточили эти инстинкты до совершенства, изменив жизненный цикл этих существ. Еще в матке муталиска каждый чакрум генетически видоизменялся так, чтобы достичь полной зрелости при столкновении с целью, нанеся при этом максимальный урон.

Но этот чакрум прожил чуть дольше, чем планировалось. Пролетая через то место, где раньше был Йаалу, он приобрел ярко-зеленый цвет, что свидетельствовало о полной зрелости и готовности к взрыву, но мозг его был недостаточно развит, чтобы изменить траекторию и найти изначальную цель. Пронзив тонкое крыло муталиска, чакрум продолжил свой жизненный цикл, развившись до взрослого возраста и став изумрудно-зеленым, затем достиг старости, побледнев до голубовато-зеленого оттенка, и под конец врезался в брюхо муталиска.

Все восемь глаз муталиска расширились в дикой ярости, когда чакрум наконец-то настиг цель. Не имея самосознания, органическая машина не понимала, что вонзилась в того, кто ее породил; ее смыслом существования было взорваться при столкновении — и она сделала именно это, разорвав муталиска от одного клыкастого рта до другого.

Взрыв швырнул Йаалу обратно на распределительный щит. Взмахнув руками, он зажал локтем кабель, чтобы не отлететь еще дальше. Но это не спасло его от хлынувшей на него крови муталиска. Ядовитая жидкость снесла его щиты и начала проедать радиационный костюм. Он быстро отстегнул переднюю пластину и выскользнул из него, а затем вытер штанами слизь со шлема.

Его внимание привлекло бледное сияние. Точно голубой карлик среди созвездия красных гигантов из капель крови, мимо проплыл кристалл матрицы.

Йаалу рванул через красное облако и ухватил кристалл, не думая о собственной безопасности. Кислота зашипела, коснувшись попав на кожиу, и стала прожигаять дыры в плоти. Его мускулы поджаривались, клетки таяли. Агония была невыносимой. Ун дара ма'накай. Ун дара ма'накай. Если ему удастся запустить двигатели, долго страдать не придется. Без защиты радиационного костюма он впадет в блаженное забытье из-за незаряженных ионов, которых предостаточно вокруг.

Гравитация планеты начала действовать: авианосец встряхнуло, и он, падая, вошел в штопор. Океан больше не было видно сквозь дыры в обшивке; Йаалу мельком увидел леса островерхих деревьев бале. До падения «Корамунда» оставалось мало времени.

Ун дара ма'накай.

Он переустановил датчики давления, вспоминая о холмах Шека, которые ему напоминали очертания авианосца. Подсоединил провода к кристаллу так же, как он соединял провода перехватчиков корабля, и получился такой же восьмигранник. Йаалу воткнул силовой кабель в центр кристалла, шепча свою мантру той особой искре, которая, как он знал (или надеялся), все еще таилась где-то внутри.

И он не ошибся. Кристалл засиял искристо-голубым, и энергия хлынула по каналам матрицы. Спустя несколько секунд двигатели ожили. Йаалу, в свою очередь, стал ждать неминуемой смерти от губительных ионов.

Но ее не последовало.

Без всякого предупреждения зажимы на кабелях щелкнули, открываясь; коллектор зашипел, гудение двигателя смолкло, и кристалл матрицы разлетелся, не окатив его потоком ионов, а осыпав осколками.

Йаалу упал на груду кабелей, и «Корамунд», великое чудо протоссов, врезался в лесную шапку Ванасса, став еще одним символом их великого отчаяния.

* * *

Согласно учению Кхаса, свет — сияющий, исцеляющий, благословенный свет — наполнит тех, кто вступает в последнюю фазу их нынешней жизни, и озарит начало следующей.

Йаалу очнулся в темноте. Темноте, полной боли, граничащей с агонией.

Его кожа хрустнула, когда он попытался шевельнуться. Воздух, обдувающий грудь, обжег его точно пламя. Правая рука болезненно пульсировала. Левая ступня ныла. Органы, о существовании которых он раньше не подозревал, отзывались мучительными всплесками боли. Казалось, его зажарили изнутри.

Это не было похоже на обещанное Кхасом блаженство. Или он упал в Пустоту, или...

Он выжил?

Образы, воспоминания и кошмары вернулись к нему. Туннель. Муталиск. Его кровь.

Он должен был погибнуть.

Но почему-то этого не случилось. Каким-то чудом он выжил. Наполовину изъеденный кислотой, истерзанный, беззащитный, но — живой.

Как?

Шлем. Его защита спасла мозг и пси-рецепторы от разъедания. Но он не смог бы спасти Йаалу от...

Падения. Которое он не должен был пережить. Ни при каких обстоятельствах корабль не мог упасть с орбиты, достичь конечной скорости и не разлететься на кусочки при столкновении с планетой. Даже столь выдающийся и прославленный, как «Корамунд». Корабль должен был развалиться на части после такого крушения, а экипаж — умереть. Йаал стал бы горсткой праха.

Должен был. Смерть в пламени казалась куда более милосердным концом, нежели то, что он ощущал сейчас — его переполняла невыносимая боль от кислотных ожогов и жажда света.

Он вгляделся во тьму, надеясь, что зрение приспособится к ней. Даже маленький лучик света поднял бы его дух и облегчил боль, ведь свет был основой жизни протоссов. Именно свет давал им мудрость и энергию. Свет давал им жизнь.

Тьма была кромешная. Скоро жажда сведет его с ума — а может, уже.

Его шлем... он мог создать свет. Он послал мысленный сигнал фонарю. Голографический экран не смог включиться, но свет мигнул и загорелся, и протосс жадно впитал каждый фотон, точно это была вода.

Он увидел, что лежит на распределительном щите, запутавшись в кабелях, а туннель, ведущий к двигателю, оказался над ним. Авианосец перевернулся во время столкновения, но корпус почти не повредился. Толстые ветви бале проделали в дыры в обшивке, усыпав лестницу почками конической формы.

Неужели деревья сумели смягчить падение? Или это была просто его галлюцинация?

Он мысленно попытался ощутить еще чье-нибудь присутствие в Кхале. Его псионические способности были ограничены, и к тому же ему мешала боль, но он сумел бы получить общее представление о состоянии экипажа.

Он не почувствовал ничего. Ни эха. Ни шелеста. Не было даже тихой пульсации жизни. Кхала погрузилась в безмолвие и темноту.

Его сердце упало. Похоже, он был единственным, кто остался в живых.

Он лежал, размышляя над своей судьбой, несколько часов — или дней; сложно было судить о времени в его состоянии. Он лежал бы так до тех пор, пока смерть не вернулась бы за ним, если бы не почувствовал покалывание.

Оно было таким слабым, что он чуть было не пропустил его. Слегка покалывало руку, которая лежала на силовом кабеле. Он ощутил что-то вроде ритмичного биения с равными промежутками, и к этому не примешивалась боль от кислотного ожога.

Пульс. В кабеле бился пульс. Слабый и исчезающий, но он был там. В проводах была энергия. Искра «Корамунда» не погасла... пока.

Он должен был что-то сделать. Он любил «Корамунд» больше, чем что бы то ни было. Благодаря авианосцу он обрел работу и возможность стать частью легенды. Возможно, Йаалу удастся спасти его от печальной участи, и сквозь него не прорастут деревья бале, а корпус вскоре не покроют грибницы паразитов. Может, где-то в корабле ему удастся найти то, что поможет запустить двигатели. У него был долг перед авианосцем и экипажем, если кто-то еще выжил. Он обязан был сделать все возможное, пусть и шансы на успех казались мизерными.

С огромным усилием он кое-как высвободился из кабелей и поднялся на ноги. Еще несколько кусков кожи растрескались и осыпались, обнажая нежную плоть. Но когда он сжал кабель и почувствовал биение сердца «Корамунда», пусть и очень слабое, то почти забыл о собственной боли.

Он ухватился за ветку бале и начал взбираться по туннелю.

* * *

Из-за мощной гравитации Ванасса подниматься было невыносимо. Он не мог оттолкнуться и проплыть по воздуху в нужном направлении, как делал это на орбите. Приходилось подтягиваться, цепляясь за лестницу и дерево. Грубые ветви натирали обожженные ладони. Слои эпидермиса осыпались еще быстрее, когда он потянулся к следующей части лестницы. Он сбросил оставшуюся кожу; даже не глядя на себя; протосс ощущал, что кислота не оставила на нем ничего, кроме плоти.

Ун дара ма'накай. Слова пришли сами собой, точно его вел инстинкт. Ун дара ма'накай.

Он вспомнил день, когда впервые услышал эти слова. Их произнес Риммику, тамплиер, которому он помогал в начале своей службы. Зерглинги уничтожили не только весь отряд Риммику, но и все его конечности. Но тамплиер не позволил уродству помешать ему выполнять свои обязанности. Он превратил боль в силу воли. Эта сила подпитывала его мускулы и позволяла управлять летающей платформой, которую Йаалу собрал для него из частей перехватчиков.

Ун дара ма'накай. Риммику обладал столь нерушимой верой в эти слова, что ослушался командования и вернулся на поле боя, где уже потерял почти все. Ведомый местью, он отыскал и убил всех зерглингов, которых смог найти, и, в конце концов, погиб в утробе королевы зергов.

Ун дара ма'накай. «Наша служба бесконечна», — повторял Риммику.

У Йаалу не было ни выдержки, ни силы воли, ни выносливости тамплиера. Он не мог превратить свои страдания в орудие и использовать его в бою. Он был инженером и обладал совсем иными навыками. Он умел талантливо использовать инструменты, а не оружие, и именно так он должен был совладать с болью — превратить ее в инструмент и с помощью нее двигаться вперед. Помнить, как ему повезло, что он еще жив и может чувствовать боль.

Он добрался до развилки туннелей и перевалился через край. Отдохнув пару мгновений, он встал.

После крушения эта часть туннеля оказалась в горизонтальной плоскости. Не нужно было никуда взбираться, можно было идти. Или ковылять. Его ноги отказывались двигаться быстрее.

Когда Йаалу открыл люк и увидел царивший за ним кошмар, он пожалел, что его ноги не отказали совсем.

* * *

Трупы и части тел были разбросаны по всем коридорам. Головы, конечности, торсы, все в разной степени изуродованные и разложившиеся. Многие из них были его друзьями, лучшими друзьями, мертвыми друзьями, пережившими падение — но не то, что за ним последовало.

Это сделали зерги. Следы их зубов и когтей виднелись на всем, что они не смогли сожрать. Шипы пригвождали руки и ноги к стенам. На извергнутых органах были пятна кислоты, оставшиеся от попытки переварить их. Пси-рецепторы пришлись зергам по вкусу больше всего: своего рода деликатес. Они были оторваны от всех голов протоссов, насколько Йаалу мог видеть.

Он нервно коснулся собственных пси-рецепторов. Варварство зергов объясняло, почему он не ощутил даже эха от смерти своих товарищей. Их разумы были оторваны от Кхалы. Он помолился, чтобы блаженство и новая жизнь пришли к ним поскорее.

Иногда, поворачивая за угол, Йаалу замечал среди трупов и остовы зерглингов со следами ударов кузнечных клещей или электрических ожогов от псионических двигателей. Какими же отвратительными были эти создания вблизи. Они оскорбляли само чувство прекрасного. Отростки, отходящие от шеи, казались неуместными, словно бы их оторвали от более крупного существа и кое-как приделали к телу зерглинга. Хотя в этом и заключался смысл мутации зергов: собрать вместе самые мерзкие части различных видов, чтобы создать нечто еще более мерзкое. В этой пародии на эволюцию зерглинги были наивысшей точкой развития. Йаалу от них тошнило.

Куда делись остальные зерглинги, протосс сказать не мог. Скорее всего, они покинули корабль, когда уничтожили экипаж,. Он надеялся на это, поскольку сомневался, что сможет справиться даже с одним зерглингом, особенно в своем нынешнем состоянии.

Больше всего его озадачило, что среди погибших он не заметил ни единого члена касты тамплиеров. Все погибшие были кхалаями — инженерами, учеными, врачами и механиками, которых явно бросили на произвол судьбы. Тот факт, что эти кхалаи убили столько зергов, был доказательством их бесстрашия и изобретательности. Они смело противостояли столь многим врагам, и это усилило его решимость увести «Корамунд» с Ванасса. Другие протоссы должны узнать об их мужестве.

Что же до тамплиеров... его не волновало, если их забудут. Они поклялись посвятить жизнь защите кхалаев, но он не видел ни единого доказательства, что они хоть как-то попытались защитить своих соратников и друзей.

Подгоняемый гневом, Йаалу быстрее заковылял в сторону залов для медитации.

* * *

Мягкий ковер из корней саммуро приглушил звуки шагов Йаалу. Им был покрыт весь пол на этой палубе, чтобы члены экипажа не отвлекали зилотов и тамплиеров от медитации в расположенных дальше помещениях. Всякий раз, когда тамплиеры не участвовали в боях и не несли вахту, они приходили в этот отсек корабля, чтобы потренироваться, отдохнуть и достичь большей телесной и духовной связи с Кхалой.

Наверное, почти все они погибли здесь.

Он явно поторопился, усомнившись в верности тамплиеров. Главный коридор, ведущий к залам медитации, преграждала искореженная переборка, придавившая одного из зилотов. Точно так же были заблокированы и ведущие сюда коридоры. Зергам удалось не только вывести из строя двигатель авианосца, но и уничтожить отсеки, в которых находилась большая часть протоссов-воинов.

Казалось, это было нечто большее, нежели простая засада зергов. Внутренние помещения у всех авианосцев были устроены по-разному и отражали задумки инженеров. Учитывая, что губители практически сразу атаковали залы для медитации, они наверняка знали о внутреннем обустройстве «Корамунда». Неужели кто-то из экипажа передал им эту информацию?

Йаалу понятия не имел, куда могут завести подобные подозрения, но сами по себе они ему уже не нравились. Он был инженером, и его задача состояла в том, чтобы разбираться в поломках оборудования и схемах проводки, а не в зловещих замыслах зергов. Возможно, эти дурные предчувствия были следствием его помутившегося рассудка. Или он стал жертвой посттравматического расстройства, эмоциональной травмы от увиденного им жуткого зрелища.

Йаалу оперся рукой о торчащий из стены кабель. Слабый пульс систем «Корамунда» успокоил его. Он был не один. «Корамунд» был еще жив, ведь его сердце еще билось.

Но где у корабля было сердце? Где покоилась та искра, что наделяла его жизнью? Если Йаалу найдет ее, то, возможно, ему удастся починить двигатели.

Он развел пальцы и сосредоточился на потоке энергии. Казалось, что пульс устремляется к машинному отсеку, где находился двигатель. Он пошел в противоположном направлении, держа руку на кабеле и стараясь отследить источник пульса.

* * *

У него посветлело на душе, когда он увидел, что кабель привел его в главный ангар. Даже боль немного утихла. Хотя источник пульса находился где-то в глубине корабля, Йаалу все же на секунду остановился и окинул взглядом ангар — свой ангар — возможно, в последний раз.

Ему был знаком каждый уголок, каждый закуток этого места, он знал все приборы на стенах, все царапинки на панелях. Он точно помнил, сколько оборотов требовалось каждому болтику и шурупу. Из тысяч фазовых ключей на верстаке он мог не глядя взять нужный, мог подвести веспеновый шланг так, чтобы удвоить вместительность пустующего бака с горючим.

Его каюта находилась на палубе с казармами, но настоящим домом для него стал ангар. Здесь он работал целыми днями напролет, ремонтировал и строил легендарные перехватчики «Корамунда», предмет своей гордости. Они располагались на своих местах в ангаре, такие же блестящие и красивые, какими Йаалу их и оставил.

Его рука невольно соскочила с кабеля на стене. Неужели это был сон? Он собрался с мыслями и снова взглянул на перехватчики.

Все они были в ангаре, к их фюзеляжам были подведены заправочные шланги, и на обшивке — ни царапины.

Это же неправильно, совсем неправильно. Ведь эти перехватчики были уничтожены — Тензаал сама так ему сказала, когда он пробирался через служебный туннель. Даже если бы пара машин чудом прорвалась сквозь тучу зергов обратно к кораблю, их ни за что не удалось бы привести в такое безупречное состояние, потому что для этого потребовались бы силы и мастерство всего экипажа корабля...

И самого Йаалу.

Он подковылял к одному из перехватчиков, который когда-то назвал «Н’ритаа», что означает «маленькая стрела». Протосс прикоснулся рукой к стволу плазменного орудия, и холодный металл облегчил боль от ожога.

И тут он увидел мертвые тела, раскиданные за орудием. Это не было сном.

Он не смог найти в себе силы взглянуть на их лица, но ему не обязательно было это делать, потому что он и так их узнал. Это были Яино, Вотарра и Палмет, младшие инженеры, умело и преданно служившие под его началом. А еще там был Сакопо, шумный и хвастливый, он был на сто лет старше Йаалу и уже сам стал бы третьим инженером, если бы не ввязывался в мелочные споры с Тензаал. Тучное тело Сакопо покачивалось над площадкой контроля запусков, а его пси-рецепторы бесформенной кучей лежали у него под ногами, как черви. На голове у него была одна крупная рана, края которой были обожжены.

Йаалу перевел взгляд на других погибших товарищей, все-таки взглянув на их лица, чего до сих пор так старательно избегал. На их телах виднелись похожие раны — глубокие, прожженные в черепах отверстия. Крови не было видно.

Зерги никогда не убивали так аккуратно. Это были повреждения от удара пси-клинка.

Он снова окинул взглядом ангар и тут же пожалел, что включил фонарь. Луч света озарил во тьме очертания трех извивающихся существ, выползавших из туннеля, по которому сюда попал Йаалу. Увидев его, гидралиски зашипели и раздвинули пластины панциря, готовясь выстрелить отравленными иглами.

Йаалу выключил фонарь и спрятался за фюзеляжем «Н’ритаа». Над его головой со свистом пронеслись несколько игл, они вонзились в корпус одного из перехватчиков.

Он не мог долго использовать «Н’ритаа» в качестве укрытия, однако из-за травм он едва мог ходить, а о том, чтобы бежать, даже и речи быть не могло. Из всех инструментов, находившихся тут, в качестве оружия можно было использовать только псионные отвертки, которые висели на противоположной стороне ангара. Но даже если бы ему и удалось добраться до отвертки, у него ни за что не получилось бы поразить разрядом всех трех гидралисков. Ему срочно требовалось мощное оружие, иначе он присоединится к своим мертвым товарищам.

«Н’ритаа» по-прежнему был там, и в будущем его ждал только тлен. Но холодный металл его орудий как будто умолял вновь зажечь плазменный огонь.

Йаалу выдернул топливный шланг и потянул экстренный выключатель в нижней части корпуса. Хотя «Н’ритаа» и не мог покинуть ангар без непосредственной команды с мостика «Корамунда», вооружение находилось в боевой готовности благодаря узлу независимого контроля огнем, который установил Йаалу. Он назвал этот перехватчик «маленькой стрелой» как раз потому, что он мог вести стрельбу, даже если противник заглушит сигнал с мостика или выведет из строя компьютерный мозг истребителя.

Пока гидралиски приближались к «Н’ритаа», сенсоры системы наведения нацеливали на них орудия. Йаалу покинул ангар под аккомпанемент воя зергов, плавящихся заживо в потоках плазмы.

* * *

Кабель привел его к дверям в центральной части авианосца, к которым он не осмеливался прикоснуться. Они были изготовлены из дерева квай-ле, растущего только на Айуре, и после захвата планеты зергами оно стало одним из самых редких и ценных материалов. Искусная резьба на благородной древесине представляла собой череду пасторальных пейзажей. На дверях не было ни ручек, ни замков, и они открывались лишь перед тем, кому была известна специальная ментальная команда.

Эти двери вели в покои претора Квордас. Когда Йаалу приблизился к ним еще на шаг, они внезапно отворились.

Йаалу, как и любой другой протосс из касты кхалаев, знал, что заходить внутрь ему запрещено. Но пульс корабля доносился именно из покоев. Через двери он чувствовал, как потоки энергии исходили из помещения, где…

И тут его взору предстала картина, которую он сам и за тысячу циклов не смог бы вообразить.

Два яростно сцепившихся протосса, шатаясь из стороны в сторону, приближались к двери. Одной была Тензаал, но Йаалу мог поклясться, что ощутил ее смерть через Кхалу, а второй была…

Претор Квордас?

Он отшатнулся назад. Это были не дружеские объятия, но настоящий бой, и побеждала явно Тензаал. Она активировала пси-клинок, и в его свете Йаалу увидел то, что не смог почувствовать в Кхале, — с тамплиером схватилась сама Квордас, прославленный капитан «Корамунда»: ее некогда благородное лицо было изуродовано глубокими ранами, а там, где когда-то были прекрасные пси-рецепторы, теперь виднелась лишь белесая кость черепа.

— Тензаал, что ты… — Йаалу едва был способен соображать; его разум застыл в неверии.

— Слабоумный кхалай, лучше бы ты сдох! — завопила Тензаал, вонзив свой пси-клинок в живот претору.

Глаза Квордас неестественно округлились, а ее кожа потемнела. Пси-клинок вытягивал из нее остатки живительного внутреннего света. Без малейшего крика боли она повалилась на пол. Без пси-рецепторов ее гибель никак не отозвалась в Кхале, и поэтому Йаалу избежал жуткого псионного эха, от которого при других обстоятельствах не было бы спасения.

Но это не спасло его от шока. Подобное убийство было непостижимо. Тензаал была тамплиером, одним из самых доверенных подчиненных Квордас, и со временем она сама должна была стать претором.

Тензаал предала их.

— Кхалай, попридержи свои невежественные мысли, прошу тебя, — она направила на него свой пси-клинок. — Преклони колени, и я сделаю твою смерть безболезненной.

Внезапно за спиной у Йаалу раздалось шипение. Выбор напрашивался сам собой.

Он метнулся внутрь покоев претора и впервые в жизни испытал благодарность к зергам за своевременное появление. Иглы просвистели над ним и попали прямо в Тензаал. В отличие от Квордас, ее псионический крик был слышен в Кхале.

И, в отличие от Квордас, Тензаал не умерла.

Превозмогая боль, вызванную ее криком, Йаалу увидел, что щиты ее доспеха, усиленные псионной мощью, все же выдержали попадание. Она прокрутилась на месте и сбросила с себя все попавшие в нее иглы. Активировав второй пси-клинок, она повернулась к израненному плазмой гидралиску, находившемуся в дверях. Должно быть, он каким-то образом пережил атаку перехватчика.

— Непослушное животное! Я ведь послала тебя и других тварей умирать в лес.

Пластины панциря гидралиска раздвинулись в стороны для следующего залпа. Тензаал ринулась прямо навстречу вражескому огню. Вихрем ударов она отразила и уничтожила все выпущенные в нее иглы, затем подскочила прямо к гидралиску и отрубила одну из его похожих на серпы рук.

Скрывшемуся в тени Йаалу было почти жалко зерга. Почти.

— Ун дара ма’накай.

Он прекратил ползти вперед. В этот раз не Йаалу вспоминал мантру, она пришла из сознания другого протосса.

— Ун дара ма’накай.

Претор Квордас смотрела на него. В ее глазах все еще тлела искорка света, а еще в них отражалось свечение сжатого в руке амулета с кристаллом, через который она передавала свои мысли.

Йаалу знал, что высокопоставленные представители касты тамплиеров носили особые амулеты, с помощью которых они фокусировали пси-энергию. В такие амулеты устанавливали чрезвычайно редкие и ослепительно блестящие кайдариновые кристаллы, артефакты древних зел-нага, символизирующие высокое положение тамплиера. Кайдариновый кристалл Квордас был маленьким, продолговатым и неровным; камень был сильно замутнен — такой не стали бы бережно хранить, инкрустировать им амулет, его даже вряд ли бы подняли с земли, если бы он оказался прямо под ногами. Но Йаалу не мог отвести от него взгляд. Какой бы мутной не была гладь камня, кайдариновое свечение вспыхивало в таком знакомом ему ритме. Это был пульс, проходящий по силовым кабелям корабля, пульс, который привел его сюда.

Этот тусклый, ничем не примечательный кристалл — не что иное, как та самая искра, что наделяла авианосец жизнью. Квордас держала в руке сердце «Корамунда».

— Ун дара… ма’накай, — услышал Йаалу мысленный шепот Квордас.

А затем свет ее глаз потух, и смерть ослабила ее пальцы. Амулет упал на пол и покатился прямо к Йаалу.

— Тронешь этот кристалл, и умрешь в таких мучениях, что и в следующей жизни будешь их помнить, — рявкнула Тензаал.

Возвышаясь над извивающимся телом гидралиска и не прекращая сверлить Йаалу глазами, она снова вонзила свои пси-клинки в череп зерга.

Йаалу бесстрашно встретил ее взгляд. Она не сможет причинить ему больше страданий, чем он уже перенес.

Он протянул руку и поднял амулет.

Тензаал спрыгнула с тела мертвого зерга и метнулась к нему. Силовой доспех придал скорость ее движениям, а псионные навыки позволили удержать равновесие. Тензаал двигалась почти со скоростью мысли.

Но к тому моменту, как она приземлилась на ноги, Йаалу уже и след простыл.

* * *

Кайдариновый кристалл питал его, наполнял силой и скоростью. Йаалу чувствовал себя… просветленным.

За то время, которого едва хватило бы, чтобы моргнуть, он уже пробрался через входной шлюз машинного отделения и вышел к развилке туннелей. Используя светящийся амулет в качестве фонаря, он взглянул вниз и увидел…

Лес.

Верхушки деревьев бале распустились, зацвели. Этим растениям не требовались ни вода, ни солнечный свет. Ветви преграждали выход из туннеля крест-накрест, а листья росли так густо, что Йаалу не смог разглядеть расположенный внизу распределительный щит. Ему едва удалось найти лестницу.

Убью, убью, убью…

Его преследовали мысли Тензаал, в которых чувствовалась настолько сильная злоба, что, казалось, эти мысли уже сами по себе могут убить. Тензаал приближалась. Йаалу взялся за перила лестниц и начал быстро спускаться.

Но стоило ему одолеть лишь небольшую часть спуска, как толстые ветки с огромной силой ударили его по пси-рецепторам. Он отпихнул ветки, но тут вокруг его ног обвились древесные корни, а одна из веток изогнулась так, что свисавшая с нее листва стала похожа на разинутую пасть. Ветвь ухватила его за руку и скинула с лестницы.

Он оказался пленником дерева бале, подвесившего его в воздухе. Все больше ветвей протягивали к нему свои покрытые листьями когти. Им было нужно то, что он держал в руках.

Деревьям был нужен кайдариновый кристалл.

Он попытался освободиться, но корни только сжимались сильнее. Из трещин на одной из ветвей вытекал отвратительный сок, капавший Йаалу на грудь. От сока кожу начинало жечь, совсем как от… крови муталиска.

Зерги, должно быть, смогли добраться до генома бале и модифицировали его. Может, они и были безмозглыми тварями, но они знали, что сжимал в своей ладони Йаалу. Они знали, на что способен кайдариновый кристалл.

Йаалу сжал амулет обеими руками, — зергам придется разорвать его на куски, чтобы добраться до кристалла.

Убью, убью, убью…

Тензаал спрыгнула с лестницы, прорубая себе путь пси-клинками. Корни и ветки расступились перед ней, чтобы не превратиться в салат. С удивлением Йаалу обнаружил, что деревья ослабили хватку.

И полетел вниз — прямо на распределительный щит. Теперь, когда густая листва больше не заслоняла обзор, Йаалу заметил его.

— Не так быстро.

Тензаал схватила его за ногу и с силой швырнула к стене. Он с громким стуком ударился об обшивку и медленно сполз по ней на пол.

Йаалу должен был умереть от такого удара. От любого протосса из касты кхалаев не осталось бы и мокрого места. Но за последние несколько часов или даже дней Йаалу пришлось перенести и кое-что похуже. Гораздо хуже. И если он чему-то и научился, так это тому, как держать удар. Он мог обойтись и без помощи кристалла.

Он встал и, шатаясь, поплелся к распределительному щиту. Йаалу как раз нашел восемь передающих кабелей и главный силовой кабель, когда Тензаал спрыгнула вниз и приземлилась по другую сторону щита.

Она стояла напротив него, активировав жужжащие пси-клинки и разъяренно сверкая глазами, но не нападала. Вместо этого она начала притягивать к себе свободные ионы, присутствовавшие в туннеле. Тензаал хотела воспользоваться способностью, которой обладали только тамплиеры, — вызвать псионный шторм, силы которого хватило бы, чтобы убить Йаалу, уничтожить туннель, ведущий к двигателю, и уничтожить большую часть авианосца.

— Чего ты добиваешься? — спросил Йаалу, стараясь заговорить ее, пока он изо всех сил старался как можно быстрее подключить матрицу. Пускай кайдариновый кристалл был неровным, грубо ограненным, он подошёл к концам кабеля так, будто его нарочно вырезали для этого. — Ты стала темным?

— Темным тамплиером? По-твоему, у меня больше нет пси-рецепторов? — ее аура засветилась от переполнявшей ее энергии. — Нет, кхалай, ты не можешь прочесть мои мысли, потому что я скрыла их от твоего немощного разума. Но теперь больше нет смысла тратить на это силы. Ну же, взгляни.

Она выпустила свои мысли единым потоком, накрывшим его разум, и эти мысли заставили его дрожать. Она больше ничего не пыталась утаить: Тензаал раскрыла ему свое предательство во всех подробностях. Именно она обнаружила на Ванассе стаю зергов, послала фальшивый сигнал о помощи, оставила открытым шлюз машинного отделения, убила членов экипажа… Все это были звенья логической цепи, приводившей к одной-единственной цели. Замысел Тензаал был подобен острию кинжала, направленного против того, чем Йаалу дорожил больше всего в жизни.

— Ты… ты хочешь уничтожить «Корамунд».

По ее рукам уже пробегали волны энергии. Через пару секунд она накопит достаточно мощи, чтобы убить его псионной атакой.

— Настала новая эпоха в военном деле, кхалай. «Корамунд» и другие авианосцы этого класса — пережитки бесславного прошлого. Все они — бесполезные, беззащитные гиганты, понапрасну расходующие драгоценные ресурсы флота и отнимающие время у рабочих, подвергающие жизни тамплиеров неоправданному риску. Зерги так часто сражались против наших авианосцев, что уже запомнили их внутреннее устройство, изучили их уязвимости и слабые места. Фиаско на Ванассе, равно как и наши недавние поражения, лишь очередное подтверждение того, что зерги научились инстинктивно противостоять им. Это уже заложено в их генах.

— И поэтому ты позволишь им уничтожить его?

— Лишь потому, что наш народ на это не способен, кхалай! И их ностальгия будет стоить нам победы в войне. Они тратят драгоценное время на воспоминания о былых победах, хотя должны готовиться к будущему. Если они сами не могут избавиться от привязанности к этим старым, неуклюжим махинам, то кто-то должен помочь им разорвать эти путы.

Йаалу неуклюже подключил седьмой кабель, стараясь понять услышанное. Было ли в ее безумии зерно истины? Неужели он, как и многие другие протоссы, позволил своим сентиментальным чувствам к «Корамунду» и его истории помешать принятию разумных решений, необходимых для достижения победы?

Последний распределительный кабель как магнитом притягивало к кристаллу. Но Йаалу не решался подсоединить его.

— Если таков был твой план, то зачем ты отправила меня чинить двигатель? — спросил он.

— Необходимо было увести тебя подальше от перехватчиков. У меня были подозрения, что ты модифицировал их по своей инициативе, а это могло нарушить мои планы. Я не ожидала, что ты сможешь отремонтировать корабль и спасти его от уничтожения. Ты очень сильно усложнил мою задачу, кхалай.

— А ты убила мою команду.

— Это была необходимая жертва. Мысленно она была абсолютно уверена в правильности своих поступков. В ней не было и тени сожаления. Блики энергии окутывали ее тело, но в глазах ее Йаалу увидел лишь тьму.

Даже не будучи тамплиером, он понимал, что «необходимые жертвы» никак не согласовались с учением Кхаса.

Претор Квордас, Яино, Вотара и Палмет, Сакопо и другие члены экипажа с честью несли свою службу всю жизнь. Они заслуживали лучшей участи.

— Ты убийца!

Ее разум вскипел. Ионы принялись кружить вокруг Тензаал, вокруг ее рук, тела, пси-рецепторов…

— Когда война закончится, выжившие будут помнить меня как свою спасительницу.

Она протянула к нему руку, и Йаалу ощутил назревающий псионный шторм, как если бы его внутренний свет засасывало в вакуум. Он прижал амулет претора к груди.

Ун дара ма’накай.

Он изо всех сил воткнул главный силовой кабель в центр кристалла. Если все получится, то образовавшийся взрыв света запустит двигатели, унесет «Корамунд» с поверхности Ванасса и превратит его и Тензаал в звездную пыль.

Но ничего не произошло.

Тензаал засмеялась.

— Ты жалкий, неразумный кхалай. Думал, что я позволю тебе так просто запустить двигатели? Неужели ты не видишь, что стало с кристаллом?

Кайдариновый кристалл потемнел. Его пульс пропал, умолк навсегда.

— Этому кораблю не взлететь. «Корамунд» уже стар, он устал и утратил свою искру, — вокруг Тензаал вращался плотный энергетический вихрь, и лишь два пылающих глаза были свидетельством того, что в центре потоков энергии было разумное существо. — Он больше никогда не увидит звезды.

С яростным неистовым криком Тензаал высвободила псионный шторм. Йаалу не двигался с места и лишь молился о том, чтобы в новом мире его действительно ждало обещанное Кхасом блаженство.

* * *

Воцарилась тьма.

— Что ты… наделал?

Это была не его мысль. Голос того, кому она принадлежала, был пронзительным и неприятным.

Йаалу зажмурился, ослепленный внезапной вспышкой света. Это было прекрасно, как те чувства, что освещают жизнь протоссов и сопровождают появление на свет ребенка. А еще этот свет был мощным, настолько мощным, что весь туннель купался в ослепительном сиянии. Свет тек от кабелей щита к жизненно важным артериям, сплетавшимся на стенах. Вспыхнули антенны сенсоров, пришел в действие выпускной коллектор, и весь туннель наполнился жужжанием работающих устройств. Это был не просто свет, это была сама энергия.

Двигатели «Корамунда» разогревались для взлета.

Это был кайдариновый кристалл. Каким же чудом оказался этот маленький, несуразный, уродливый камень. Должно быть, он впитал энергию псионного шторма, и его искра снова зажглась. Исходящее от кристалла свечение ослепляло Йаалу, но он чувствовал, как камень трепещет в его прижатых к груди руках, как его пульс ускоряется, подобно биению сердца, пробуждающегося от долгого сна.

— Глупый кхалай… ты погубил всех нас.

По ту сторону света тень, в которой он узнал черты Тензаал, упала на колени. Ее пси-клинки постепенно гасли, броня разваливалась на куски, а кожу покрыли трещины. Она закричала, но эхо было таким далеким, будто доносилось из другой галактики, в то время как разум Йаалу оставался чист. Кристально чист.

Он потянулся к ней. Имел ли он право осуждать ее? Сколько бы зла она ни натворила, сейчас ее терзали ужасные муки. Она же была протоссом, как и он. Ей был нужен свет, и он мог дать ей его.

— Прочь… от меня, — Тензаал заслонила глаза рукой, чтобы защититься от него, от его света, как если бы он был противен самому ее существу. Она не приняла протянутую им руку, и ее тело иссохло, пси-клинки потухли, и сама она постепенно растворилась во тьме.

Даже наделенный силой света, он не смог спасти ее. Война вынудила протоссов сражаться не только с зергами, но и друг с другом.

Прах Тензаал накрыл собой осколки кристалла. Йаалу едва заметил их, поскольку они не отражали свет, но он узнал их продолговатую форму, как если бы они были частью его тела. Это были осколки кайдаринового кристалла. Теперь они сделались угольно черными, мутными и непрозрачными.

Йаалу вновь прижал руки к груди. По кабелям струился свет, они были полны энергии, но в центре не было амулета. Вместо него Йаалу увидел там…

Свои сердца.

Его сердца бились в такт пульсу корабля. Возможно, это и был тот самый пульс, который он все время ощущал.

И, погрузившись в это блаженство, он перешел к новому этапу своей жизни. Благодаря свету стало ясно, что он, Йаалу из племени Фуринакс, рожденный на холмах Шека, третий инженер «Корамунда», и был той самой искрой.

Ун дара ма’накай.

* * *

 «Корамунд». Протоссы назвали этот авианосец «великим чудом» среди прочих подобных кораблей, и чудом он был на самом деле. Этот удивительный корабль поднялся с поверхности Ванасса без капитана и без экипажа, сияя своей гладкой обшивкой и ослепительными выхлопами двигателей, и к звездам он уносил в своих сердцах воспоминания о прошлом Айура.

15-я неделя

@Адъютант 33-27: Выброс атмосферы на нижних уровнях.

Системы жизнеобеспечения деактивированы.

Система терморегуляции деактивирована.

Системы создания гравитации отключена.

@Ли Трейкер: @Адъютант 33-27 Включить экстренную подсветку и направить выживших на безопасные уровни.

@Адъютант 33-27: @Ли Трейкер Да, майор Трейкер.

@Ли Трейкер Я оставила личную консоль и до сих пор функционирующие системы активными; утечка энергии должна быть несущественной.

@Ли Трейкер Сигнал бедствия активирован на всех защищенных каналах Доминиона.

@Ли Трейкер Удачи, майор Трейкер.

@Редел Квинтон: Прячьтесь за дамой с пистолетом, господа. С голыми руками на зубастого зерглинга не пойдешь.

От кого: АДЪЮТАНТ 33-27

Кому: СОТРУДНИКИ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ПРОЕКТА «БЛЭКСТОУН»

Тема: Распределение ресурсов

Добрый день!

По запросу майора Трейкер на станции был приведен в исполнение экстренный план 1, код 1, пункт 1А.

Системы жизнеобеспечения и энергоснабжения исследовательского комплекса«Блэкстоун» были серьезно повреждены. Дальняя связь в настоящий момент недоступна.

Всем сотрудникам приказано прибыть на второй нижний уровень, воспользовавшись центральным лифтом.

Все оставшиеся продовольственные запасы были помещены в камеры для подопытных с номерами от 9 до 15.

Ввиду полученных повреждений мощность генераторов станции будет снижена до 11%. Этого должно быть достаточно для поддержания систем жизнеобеспечения при минимальных затратах энергии в течение 47 стандартных суток.

Отключение всех прочих систем начнется через 6 часов. Оставьте свои личные вещи в запираемых жилых отсеках. С собой нужно взять только самое необходимое.

Данные инструкции будут транслироваться по внутренней связи, а также будут разосланы на ваши личные информационные планшеты. Повторное оповещение проводиться не будет.

Личная запись: ДОКТОР ТАЛЕН АЙЕРС

И почему голос адъютанта так напоминает стук молотка? И молоток этот забивает последние гвозди в холодную крышку гроба, который для нас так услужливо смастерили зерги, вселенная и покойный доктор Уоррен Гельд.

Полагаю, что лучше будет рассказать, с чего все начиналось. Впрочем, нет ни малейших сомнений, что сотрудникам службы безопасности, проводящим расшифровку «черного ящика» (уверен, что это фиаско звучно назовут «трагедией «Блэкстоуна»), значительно проще будет во всем разобраться, ознакомившись с гораздо более выразительными, эмоциональными и подробными сообщениями (в рамках конфиденциального донесения о происшествии, связанном с человеческим фактором). Местная сеть просто взорвалась цветистыми сообщениями, которые мы впопыхах строчили на своих планшетах на протяжении последних двадцати четырех часов. Эти устройства заменили нам переносные средства связи, и с их помощью мы передавали жизненно важные сводки с фронта, примыкающего к нейтральной зоне, которую патрулировали острозубые варвары.

Прошу прощения, я немного перестарался с метафорами. Всему виной чрезмерно скудный рацион: мало пищи, воды, надежды и воздуха. Эту запись вы вряд ли сочтете столь же выразительной, как мои предыдущие труды, и поэтому я хотел бы извиниться перед вами, дорогой читатель.

Неужели прошла только неделя с того момента, как мы оказались заперты в столовой? У меня создалось ощущение, что прошло уже несколько лет, хотя Джейк утверждает, что всего семь дней тому назад Гельд выпустил своих монстров в жилые отсеки, превратив некогда стерильно-чистые коридоры в настоящую бойню. Мы тут же поняли, что пора действовать. Даже если бы хлипкие двери и наша импровизированная баррикада могли выдержать натиск зерглингов, мы оказались прямо на пути безумца, неистово стремящегося к желанной цели — продовольствию, без которого он не смог бы выжить и продолжать свои опыты. Даже если в ближайшее время нас не загрызут его маленькие питомцы, он найдет другой способ избавиться от нас. А ведь Рэд предупреждал нас о чем-то подобном.

«Безумцы — народ непредсказуемый, ребята, — говорил он. — Нужно оценить ситуацию и действовать по обстоятельствам».

Но как? Из оружия у нас имелся лишь пистолет майора Трейкер, в котором почти не осталось патронов. Мы понимали, что зерги уже наводнили помещения комплекса и научились ориентироваться в новых условиях. Станция превратилась в их охотничьи угодья. Там было девять зерглингов, взбесившихся от той жуткой химии, которой их накачал Гельд. Девять зерглингов свободно рыскали по небольшим закрытым помещениям с массой лазов и укромных уголков, погруженных в полумрак. Ирония безжалостной судьбы в том, что прятались от них столько же человек, изнемогающих от страха, недосыпания и отсутствия какой-либо военной подготовки. Глупо было возлагать все наши надежды на пистолет майора Трейкер и трость доктора Мартин.

Адъютант сообщила нам, что Гельд изъял следящие устройства из тел подопытных зерглингов, но системы, ведущие наблюдение за признаками жизнедеятельности, продолжали функционировать в базовом режиме. Другими словами, она могла точно определить, что в живых оставалось именно девять зерглингов, но не имела возможности сообщить нам, где они находятся. Мы видели, как зерги застали морпехов врасплох и разорвали их на части, а затем мы услышали полные ужаса вопли техников, дежуривших в разных частях станции, когда взбесившиеся твари принялись за них. Эти крики, эхом отдававшиеся в вентиляционных шахтах, я не забуду до конца своей жизни.

Впрочем, жить мне, пожалуй, осталось совсем недолго.

Мы решили устроить мозговой штурм, обменивались идеями с помощью планшетов и старались подсчитать шансы на спасение. Вероятность благополучного исхода оказалась угнетающе низкой. Каждый из нас по-своему старался справиться с унынием. Памела в шестой раз начала ревизию продовольственных запасов. Дэн забился в своем кресле в угол и о чем-то бормотал себе под нос. Джейк и Лия укрепляли нашу хрупкую баррикаду; время от времени они брались за руки, и надо заметить, что нас всех это немало удивило. Когда только между ними успели завязаться отношения? Вера же решила навести порядок на кухне, чем она и занялась со всем пылом, присущим истинному фанатику чистоты.

Картина получилась довольно жалкая. Внезапно Бранамур вышел из ступора и принялся кричать о каком-то челноке. Мы с Рэдом взяли его под руки и успокоили, чтобы он смог внятно нам все объяснить. Он сказал, что к четвертому шлюзу все еще был пристыкован челнок — на нем на станцию прибыл новый сотрудник, которым, очевидно, уже полакомились зерги. Было бы неплохо, если бы он рассказал об этом пораньше. Рэд повертел пальцем у виска, и вполне возможно, что это был наиболее точный с медицинской точки зрения диагноз, когда-либо выставленный Гелеку Бранамуру. Но неожиданное прозрение Бранамура произвело на Дэна определенный эффект, и он застучал пальцами по планшету. Затем он улыбнулся и, откашлявшись, заговорил.

— Я только что справился у адъютанта, и она утверждает, что готовый к отправке транспортный челнок «Маргаритка-8» находится у четвертого шлюза.

Тут Рэд наградил адъютанта парой весьма нелестных эпитетов. Некоторые выражения я раньше никогда не слышал, но общий смысл мне удалось понять, хоть уши у меня от услышанного так и горели. Ума не приложу, почему адъютант не предложила нам воспользоваться таким очевидным спасательным средством. С другой стороны, с искусственным интеллектом у меня никогда дела не ладились.

Дэн покачал головой, хихикнул и заявил, что мы слишком многого хотим от такой старой системы. Затем он вывел на экран своего планшета план комплекса, и мы сгрудились вокруг него, чтобы набросать самый быстрый и безопасный путь к спасительному челноку. Стремительная «Маргаритка-8» была нашим билетом отсюда.

Джейк первым заметил, что Лия пропала. Доктор Мартин, похоже, проскользнула мимо нашей баррикады и вышла через главную дверь, воспользовавшись всеобщим возбуждением. Неужели она пошла в самоубийственную атаку? Нам пришлось крепко схватить Джейка, чтобы он не ринулся за ней.

А затем наш гвалт прервал голос адъютанта, сообщившей, что зерглинг под номером 12е перестал подавать признаки жизни. Он был убит.

По всей видимости, Винлалия Мартин пробивалась к челноку.

Дэн сразу же попросил адъютанта отследить ее планшет, чтобы мы могли подтвердить нашу догадку. Лия не отвечала на сообщения, но это было вполне понятно — она же сражалась с зергами. Стоить заметить, что она убивала их голыми руками. Она опережала нас метров на сто и уже заходила в лифт, который, как мы понял, должен был доставить ее к шлюзам. Нам не потребовалось отдельного приглашения, чтобы собраться вместе и отправиться за ней по коридору. Майор Трейкер достала пистолет и прикрывала нас с тыла. Лия, добровольно решила очистить для нас путь; должен сказать, что никогда раньше человеческая отвага не вызывала у меня такого восхищения. Лия понимала, что ботаники вроде нас потратят драгоценное время на планирование эвакуации, но ведь действовать нужно было НЕМЕДЛЕННО, пока Гельд все еще думал, что зерги смогут с нами разделаться. Наверное, в этом и состоит разница между разумом военного и ученого.

Пока мы спускались на лифте, адъютант доложила о смерти еще одного зерглинга. Позвольте мне вновь заострить внимание на том, что Винлалия в рукопашной схватке убивала этих жутких чудовищ в кромешной темноте. Даже у майора Трейкер глаза расширились от удивления. Дэн на секунду оставил планшет и взглянул на нас.

— Она почти у самого дока!

Двери лифта распахнулись, и перед нашим взором предстал некогда белый коридор, стены которого были забрызганы кровью. У Джейка участилось дыхание. Из пасти лежащего у наших ног зерглинга виднелась часть металлической трости, но на его клыках краснели капли человеческой крови.

Рэмзи закричал: «Лия!» Мы устремили взгляды вдоль коридора и увидели, как прихрамывающая, измазанная в крови женщина, бывший призрак, поворачивается в нашу сторону. Она кивнула и приложила ладонь к дверной панели. Шлюз со свистом открылся, и мы огласили коридор одобрительными возгласами. Я уже подался вперед, но чья-то рука цепко ухватила меня за плечо. Это был Джейк.

— Подожди, — сказал он. — Она… что-то не так.

И тут доктор Винлалия Мартин, не оглядываясь, прошла в дверь и наглухо закрыла ее за собой.

Наши опасения подтвердились, когда мы услышали звуки работающих двигателей челнока. Она предала нас.

Джейк смотрел на шлюз в оцепенении. Я стоял с ним рядом, и, кроме меня, никто не мог расслышать его слов. Его голос был глухим, и в нем сквозила острая боль. Пока он говорил, челнок уже отчалил от станции «Блэкстоун».

— Она отмахнулась от меня… как будто я какая-то муха, будто она показала мне все, что хотела, а затем прихлопнула.

Но через несколько мгновений он почти шепотом добавил еще кое-то.

— Кажется, я так до конца и не понял, насколько она сильна.

Как оказалось, предыдущие излияния нисколько не истощили запас нецензурной ругани Рэда. Сначала Дэн вовсю молотил пальцами по планшету, пытаясь взломать навигационный компьютер «Маргаритки-8», но затем, проклиная «невозможно примитивное программирование», положил устройство обратно себе на колени. Майор Трейкер вытащила кусок трости из пасти зерглинга и заткнула его за пояс халата. И вновь ей пришлось наводить порядок в наших рядах.

— Успокойтесь. Сейчас мы далеко от запасов провизии и надежных средств защиты. На станции осталось еще семь зерглингов, но я стреляю не настолько хорошо, чтобы перебить их всех лишь шестью выстрелами. И это даже в том случае, если мы обнаружим их первыми. Будьте любезны напрячь свои драгоценный извилины и придумайте такой план, как нам избавиться от тварей и сохранить одну пулю для Гельда.

Мы немного потоптались на месте и перебрали доступные варианты. Но их было мало, и все более или менее паршивый.

И тут Рэда — кого же еще — осенило. Это был самый малообразованный человек на всем астероиде, но практической сметки у него было побольше, чем у всех прочих. Сначала он рассказал всем о самогонном аппарате, который он спрятал под капотом экспериментального «Геллиона», припаркованного в глубине гаража. В сущности, кроме Бранамура и Трейкер, об этом знали все (и часто пользовались плодами трудов Рэда), но все же мы притворились в должной мере удивленными. Трейкер закатила глаза и велела ему быстрее переходить к делу.

Рэд сказал, что ему, возможно, удастся переоборудовать топливные насосы «Геллиона» и закачать доморощенный этиловый спирт (вперемешку с плазмой) в вентиляцию. Он утверждал, что если Дэну удастся получить контроль над клапанами, разделявшими вентиляционные трубы разных уровней, то смертоносного коктейля хватит, чтобы поочередно заполнить все этажи огнем и хорошенько поджарить зерглингов. Этот способ также позволял сохранить герметичность станции. Теоретически адъютант должна была сообщать нам о том, удалось ли справиться с зергами.

Я пожал Рэду руку. Сам не знаю почему, но тогда этот поступок показался мне правильным. Дэн приподнял одну из своих кустистых бровей, кивнул и сказал, что план Рэда вполне мог стать нашим спасением. Затем он снова уткнулся в свой планшет. Рэд повернулся к Трейкер и пробубнил, что этой идеей был обязан ей, ведь она не раз отмечала, что хранение горючих материалов в закрытом пространстве может быть опасно.

— Опаснее, чем ты думаешь, умник, — ответила она. — Чем, по-твоему, мы будем дышать, как только вы спалите весь кислород?

Рэд лишь пожал плечами.

— Ну да, определенный риск есть. Либо мы все сделаем правильно и выжжем уровни с зергами первыми, либо удача от нас отвернется и... В общем, давайте все сделаем как надо. Как бы там ни было, майор, мне потребуется охрана, когда я пойду в гараж... А оружие есть только у вас.

Так мы снова оказались в кабине лифта. Было решено, что держать оборону там будет проще, ведь в столовую уже, должно быть, проникли. К счастью, Вера не забыла закрыть двери кухни, когда мы уходили. Да, при подобных обстоятельствах обсессивно-компульсивное расстройство может оказаться весьма кстати. Уровень, на котором были расположены гараж и мастерская, находился как раз под доком, так что спускаться на лифте пришлось совсем недолго. Мы пожелали Рэду и Трейкер удачи, а затем заперли за ними дверь.

Мы поддерживали связь с помощью планшетов. Трейкер и Рэд сообщили нам о том, что обнаружили изуродованный труп одного из несчастных техников, а затем… послышались выстрелы. Мы все задержали дыхание.

Согласно данным адъютанта, на станции теперь оставалось только шесть зерглингов, а потом пришло сообщение от Трейкер, в котором она написала, что у нее остался только один патрон. Но им удалось добраться до гаража, и Рэд уже вовсю колдовал над техникой, а майор стояла на стреме у двери. Тем временем Дэн завершил подключение системы контроля вентиляционных клапанов к своему планшету.

Но внезапно раздавшееся шипение, вслед за которым послышался скрежет когтей о двери лифта, нарушило нашу сосредоточенность. За тысячелетия эволюционного развития когти этих существ приобрели бритвенную остроту. Нас обнаружил один из зерглингов, и через несколько минут — а, может, секунд — он должен был пробраться внутрь лифта. Дэн открыл клапаны в коридоре, примыкавшему к нашему хрупкому убежищу, и отправил срочное сообщение Рэду.

«Начинай закачку немедленно, а не то нам конец!»

Прошло десять чрезвычайно долгих секунд. Рэд не отвечал. Прошло еще пять секунд, и тут мы услышали потрясающий, восхитительный, спасительный звук — шипение спиртных паров. Зерглинг отвлекся на шум, и на несколько секунд вокруг нас воцарилась гнетущая тишина. Затем чудовище навалилось на дверь с новой силой, и та начала поддаваться.

И тут с планшета Рэда наконец-то пришло одно короткое сообщение.

«Держите ухо востро».

Бу-у-ух!

Ну, по крайней мере, я постарался наиболее близко передать звук, ознаменовавший наше спасение... один из самых приятных, что мне когда-либо доводилось слышать. Зерглинг завопил. А затем адъютант сообщила, что больше не поступает сигнал от датчиков еще одной особи.

Лифт к тому моменту уже основательно нагрелся, но наши сердца все равно были полны радости. Подумаешь, немного вспотели! Главное — мы с друзьями уцелели.

…

Дэн и Рэд поочередно выжигали уровени станции один за другим, опираясь на сведения адъютанта и собственное представление о том, где находятся зерги. Честно говоря, я бы гораздо охотнее положился на мнение этих двоих, чем на обоснованные доводы любого другого человека в секторе Копрулу.

В живых оставалось пять зерглингов. Четыре. Три. Два.

Дэн сказал, что у него есть пара догадок относительно того, где искать оставшуюся пару зерглингов. Он предположил, что они постоянно перемещаются, следуя один за другим.

А затем Рэд послал нам сообщение, которое сразу охладило наш разыгравшийся пыл.

«Я нашел их».

Зерглинги были в гараже. По всей видимости, они сидели там все время, рыскали во тьме. Умные твари.

После последнего рейда майора Трейкер по борьбе с пьянством Рэд встроил в модифицированный «Геллион» систему дистанционного управления входной дверью гаража. Теперь он воспользовался этим устройством, чтобы запереть зерглингов внутри вместе с собой. Как раз эту дверь майор Трейкер охраняла снаружи.

— Я поймал этих сосунков, майор. Дуйте вниз и засадите последнюю пулю Гельду промеж бровей. Сделайте это ради меня, хорошо?

Трейкер эта идея не понравилась, как и всем нам. Но Рэд не отвечал на наши возражения, просьбы передумать и найти другой способ, на наши слова благодарности. Вы, конечно, понимаете, что он был очень занят. Он знал, что другого выхода нет.

Я помню последнее сообщение, отправленное с его планшета: «Вы были правы, майор. Горючие вещества действительно очень опасны. Пьянству бой, ребята».

Бу-у-ух.

На станции воцарилась тишина.

А затем мы услышали голос адъютанта:

— Зерглинг 04e не подает признаков жизни. Зерглинг 07e не подает признаков жизни.

Но в этот раз мы не испытали радости.

Рэд пожертвовал своей жизнью ради нас, сборища ученых снобов, которые никогда не ценили по достоинству его талант, смекалку и отвагу. Клянусь, что никогда не забуду его.

…

Но нам еще предстояло разобраться с умалишенным ксенофобом, забаррикадировавшимся на нижнем уровне. Несколько месяцев он строил безумные планы, и в его распоряжении было оружие и химикаты. Дэн попытался добиться от адъютанта, чтобы та открыла двери или, по крайней мере, помогла найти доктора Гельда. Несчастный компьютер сообщил нам, что многоступенчатая система безопасности, действующая на секретных уровнях комплекса, не позволяла что-либо предпринять. Даже Бранамур не смог придумать ничего дельного, когда нам все же удалось более или менее привести его в чувство.

Но… его взгляд постоянно устремлялся к доктору Лэнгридж, которая все смотрела вниз, на свои ладони.

Я сразу почувствовал что-то неладное, и этого было более чем достаточно. Я поинтересовался у нервной женщины-ботаника, что ей было известно о нижних уровнях. Она не ответила, и майор Трейкер нацелила на нее пистолет и повторила мой вопрос гораздо громче и отчетливей.

Как выяснилось, у Веры Лэнгридж для нас был небольшой сюрприз.

— Я работала уровнем ниже Гельда, — прошептала она, уткнувшись в пол. — Моя работа в ботанической лаборатории — в основном просто для вида. Я получала приказы от императора. Лично.

Бранамур снова залепетал, что он был ни в чем не виноват. Хотя я и не горжусь своим поступком, но с меня уже было довольно. Я ударил его, и довольно сильно. Он упал прямо на мягкое место и, к моему облегчению, наконец заткнулся.

У Веры был доступ на нижние уровни. Трейкер приказала нам вернуться в кабину лифта. Она также заметила, что, хотя последняя пуля была предназначена для Гельда, майор не прочь будет сначала засадить ее Лэнгридж в глаз, если та будет еще что-то от нас скрывать.

Мы вышли к открытой двери, в проеме которой стояли изувеченный протосс (только ему удалось пережить эксперименты Гельда) и моя Тализ. Похоже, Гельд все-таки преодолел свой страх перед протоссами и смог повернуться к нему спиной, что позволило Тализ освободить этого беднягу.

А пулю майор так и не израсходовала — у протосса осталась лишь небольшая часть мозга, а значит, стрелять было некуда.

Джейк поговорил с пришельцем, Кэйоном, и сказал мне, что протосс «слился» с мозгом Гельда. В его словах мне послышался отчетливый религиозный подтекст и едва сдерживаемый гнев.

…

Вот так все и закончилось. Мы оказались погребены под двенадцатью уровнями сверхсекретных исследовательских лабораторий, не считая двух еще более секретных этажей, а кроме того, отовсюду пахло горелыми зерглингами.

Растения Веры оказались для нас чрезвычайно полезны: они вырабатывали кислород и обеспечивали нас скудным пропитанием. Это позволило ей немного реабилитироваться в наших глазах. Трудно строго судить кого-то, кто просто исполнял данные ему приказы, особенно учитывая то, что все мы согласились им подчиняться.

К тому же прощать людям былые прегрешения гораздо проще, если тебе осталось жить считанные дни. Я никогда не был особо верующим человеком, но с другой стороны, я также раньше особо не нуждался в посторонней помощи.

Господи, надеюсь, что кто-нибудь найдет нас здесь.

Т.А.

«ВИКИНГИ», КОТОРЫХ МЫ ПОТЕРЯЛИ

© Matt Forbeck

— Мы к такому не готовы, — Эрик Снабб поежился в кресле пилота «Викинга», когда корабль проносился по ледяному небу Браксиса. Неповоротливая машина работала как мул, и то не свой, и Эрику хотелось вылезти и хлестнуть ее, как мула. Хотя, возможно, он прибережет это для инженеров, которые додумались приделать крылья к боевому роботу и принудить его летать.

— Говори за себя, салага, — майор Стортанд Варг рявкнул на Эрика через открытый канал связи. — Ты знал, на что идешь.

Остальные участники полета загоготали. От смущения Эрик залился краской. Хорошо хоть, его никто не видит.

На экране появилась страшная физиономия Варга, изувеченная в боях. Варг свирепо уставился на Эрика. Лицо ветерана когда-то изуродовал гидралиск —полоснул майора метровым когтем. Варг не задумывался о пластической хирургии, а потом что-то менять было уже поздно. Шрам рассекал его рот, искривив губы в вечной ухмылке, и между ними виднелись металлические зубы, вставленные вместо тех, что были выбиты в битвах.

Для Эрика это лицо стало неумолимым напоминанием об ужасах войны, с которыми он хотел больше никогда не сталкиваться. Находясь на службе Доминиона, он был пилотом «Миража» чуть больше года и был в восторге от каждой минуты своей жизни. Когда Эрик сидел за панелью управления истребителем, он чувствовал себя таким живым... Ему была подвластна могучая сила, и он использовал ее во благо, обеспечивая безопасность терранов во всей галактике.

Он считал, что его долг заключается в использовании талантов и навыков боевого пилота там, где они могут принести максимальную пользу. Сражаться за Доминион против сил, готовых задушить его в колыбели, представлялось ему наилучшим способом помочь как можно большему числу людей. А еще было приятно осознавать, что в его распоряжении одна из самых мощных и смертоносных машин.

Так продолжалось, пока он не встретил Кирию и не влюбился. Эрик не хотел оставлять ее настолько же сильно, насколько он любил полеты. Всякий раз, отправляясь в бой, он видел, как она рыдала в страхе, что может потерять его навсегда. Он не мог вечно обрекать ее на эти страдания или, что еще хуже, заставлять оплакивать свою гибель.

Командование, конечно, не обрадовалось его решению об отставке. Эрика убеждали в том, что император вложил целое состояние в его подготовку и что Эрик у него в неоплатном долгу на всю оставшуюся жизнь. Но в итоге, хоть часть его и была согласна с доводами офицеров, он ушел. Эрик узнал, что у Кирии будет ребенок, и теперь даже сам император Менгск не смог бы убедить его остаться.

Как только срок его службы подошел к концу, они с Кирией поженились. В качестве свадебного подарка он покинул службу, взял жену и их милую дочурку Сиф, усадил на межпланетный корабль и увез сюда, на Браксис.

Покрытый льдами Браксис располагался достаточно далеко от остальных планет Доминиона, и Эрик надеялся, что не уступит соблазну вернуться на службу. Пару раз после просмотра новостей он чуть было не поддался искушению, но прийти в себя всегда удавалось раньше, чем добраться до космопорта.

И снова он возвращался к своей работе: гонял транспортные корабли над ледяными пустынями Браксиса, перевозил товары от поселения к поселению и драгоценную руду от шахт к заводам по переработке. Платили неплохо, но иногда Эрик по нескольку дней не мог видеться с Кирией и Сиф. И он слишком много времени проводил наедине со своими мыслями.

Стоило ему лишь заикнуться о перелете на другую планету, Кирия сразу все поняла.

— Даже не думай, — сказала она. — Нам здесь хорошо. На Браксисе безопасно: мы вдалеке от интриг человека, который пытается выстроить для себя империю. Здесь наша дочь действительно сможет расти в полноценной семье с двумя родителями. Почему тебя вечно куда-то несет?

Эрик пожал плечами.

— Просто я не чувствую себя здесь нужным. Где-то далеко создается история, а мы не можем даже в щелку понаблюдать за этим.

Кирия только качала головой.

— Ты еще скажи, что это важнее, чем твоя семья. Важнее, чем отец для твоей маленькой дочки. Вперед, улетай, а я на тебя посмотрю.

Он хотел развернуться и уйти, но жена схватила его за подбородок и заставила посмотреть на себя.

— Вперед, — сказала она, — попробуй.

Но уйти он уже не мог. Он крепко обхватил ее руками и держал до тех пор, пока желание улететь не прошло. Долго же он ее держал.

И снова Эрик вернулся к своей работе, вкалывая на пределе возможностей. Нужно перевозить грузы? Тогда он станет лучшим перевозчиком грузов в округе. Трудился он добросовестно, и его повышали в должности. Начальство старалось держать его поближе к дому; его не отправляли на длинные маршруты, чтобы Эрик мог больше времени проводить с семьей.

Он примирился со своей жизнью. Стал доволен ей. Может быть, даже был счастлив.

А потом пришли зерги.

Драгоценная руда, которую Эрик возил туда-сюда по планете, как выяснилось, представляла для зергов такую же ценность, как и для терранов. Вторжение произошло без предупреждений. Зерги не выдвигали никаких требований. Они просто в одночасье заполонили планету и занялись своим делом: забирали все, что им нужно, и расправлялись со всеми, кто вставал на пути.

Добравшись до дома, Эрик застал Кирию в слезах. Сиф, прелестная голубоглазая крошка, изо всех сил пыталась успокоить маму, но у нее ничего не вышло. Девочка почувствовала такое облегчение, когда увидела в дверях отца, что бросилась к нему и прыгнула на руки, еще не дав войти. Только теперь, почувствовав себя в безопасности, она тоже разревелась.

Всю дорогу домой Эрик слушал репортажи UNN. Он понимал, что Браксис уже не вернуть. По крайней мере, таким, каким он его знал. Зерги уберут всех терранов с этой планеты, это лишь вопрос времени. Даже если император пошлет войска, чтобы остановить вторжение, после боевых действий здесь камня на камне не останется. Эрику с семьей нужно было срочно покинуть планету и надеяться, что здесь останется хоть что-то, ради чего можно будет вернуться.

Они как раз паковали вещи, когда Эрику позвонили. Местный вербовщик сообщил, что военное командование намерено сдерживать зергов хотя бы какое-то время. Если повезет, это даст возможность большей части мирного населения покинуть планету. Но чтобы реализовать отчаянный план обороны, Доминиону требовались боеспособные пилоты, причем как можно скорее.

Весть об этом побудила Кирию решиться на поступок.

— Ты должен быть там, — сказала она мужу, вытирая слезы. — Сделай все, что сможешь. А мы будем ждать твоего возвращения.

Эрик поцеловал Кирию и Сиф на прощание и сразу же помчался к вербовщику.

Спустя всего несколько часов Эрик уже сидел в кабине «Викинга», примкнув к звену опытных пилотов-ветеранов. Они вылетели в сторону северного хребта Грендельских гор, где, по сведениям командования, высадились основные силы зергов. Эрик не садился за штурвал истребителя уже более трех лет, и сейчас вся надежда была на мышечную память. Во времена службы он привык полагаться на нее, и сейчас ожидал, что прежние навыки вернутся.

Но «Викинг» слушался его с трудом. Рычаги дергались в руках, как поводья, наброшенные на дикую лошадь. Столько всего требовало внимания, а у Эрика совсем не было времени, чтобы научиться управлять этим агрегатом, прежде чем его усадили в кабину пилота.

— А у вас точно нет где-нибудь «Миража»? — спросил Эрик, когда ему сообщили, что он летит на «Викинге».

Техник засмеялся и покачал головой.

— Несколько «Миражей», которые у нас есть, сейчас помогают с эвакуацией. Ты летишь с Варгом. На «Викинге».

Эрик провел столько времени в кабине «Миража», что считал корпус машины естественным продолжением своего тела. С «Викингом» было все наоборот: Эрику казалось, что кто-то пришил ему две лишние ноги, три лишние руки и хвост в придачу. Он вроде бы знал, как управлять каждой частью тела в отдельности, но с координацией была совсем беда. Он просто не мог понять, как действовать, и каждую минуту боялся, что потеряет управление или машина вот-вот рухнет вниз.

Конечно, остальные пилоты провели на «Викингах» десятки или даже сотни часов. Они взаимодействовали друг с другом, как части хорошо отлаженного механизма. Они не только владели своими «Викингами», как фехтовальщики шпагой, но и предугадывали движения друг друга. Казалось, что каждый маневр был специально продуман и отработан бессчетное число раз, и только «Викинг» Эрика нарушал общую гармонию и выбивался из строя.

Эрик вообще никогда не летал в «Викинге», если не брать в расчет симуляторы. Людей из отряда он тоже видел впервые, не говоря уже о том, чтобы работать с ними. Он слышал о Варге, легенде Браксиса, но об остальных не знал ничего. Тем не менее, было понятно, кто в команде самое слабое звено. Эрику оставалось только молиться, чтобы он не уронил свою посудину и не погубил всех.

— Мы почти на месте, пацан, — сказал Варг, прервав мысли Эрика. — Время для сожалений ушло ровно в тот момент, когда мы взлетели.

— Я просто хотел защитить семью, — Эрик попытался объяснить свое участие в операции. — Не думал, что полечу на этой штуковине.

— У тебя хотя бы есть выбор: воевать или не воевать, — сказал Варг. — И это больше, чем у любого из нас. Тебе всего лишь не дали выбрать оружие.

— А я его понимаю, — раздался голос Олафа Крафтига, огромного мужчины, похожего на медведя, который летел по правому борту от Эрика. — Эти уродцы — ни рыба ни мясо. Бронированный робот, который летает. Как-то не очень логично, не находите?

Варг опять загоготал.

— Что скажешь, Молния?

Молния — это было прозвище капитана Дрейк, рыжую шевелюру которой Эрик приметил еще в ангаре. Они пока ни разу не поговорили: она только отрывисто отдала честь, когда Эрик влезал в «Викинг». Он ответил ей тем же, и это было скорее рефлекторно, чем намеренно.

— Эта машина способна на все, — отозвалась Молния. Эрик никогда не слышал, чтобы голос так неестественно дребезжал, и он задумался, какой же травмой это вызвано. Ни один человек не мог обладать таким грубым и хриплым голосом с рождения.

— Превосходство в воздухе и поддержка наземных войск. Что не устраивает?

— Йохан бы ответил, — с какой-то горечью произнес Балеог Грим. — Он был пилотом машины Эрика до прошлой недели.

Пятый и последний член команды Балеог за всю дорогу не слишком много общался с Эриком. Казалось, он возмущен его присутствием и считает, что команде было бы лучше без него. И Эрик не был уверен, что Балеог ошибается.

— Что случилось с Йоханом? — спросил Эрик.

— Скажем так, — Балеог был, как всегда, мрачен, — если бы он был с нами, Варг не стал бы искать добровольца на его место.

Олаф откинул голову и заржал.

— Это точно!

— Он погиб во время тренировки, — сказала Молния, — потерял управление во время трансформации из шагающего робота в истребитель, после чего впечатался в землю.

— Это бывает чаще, чем ты думаешь, — отозвался Варг. — На «Викингах» летать трудно, не всякий справится. Только лучшие.

— Лучшие или отчаянные, — буркнул Балеог.

— Сейчас на Браксисе не выстраиваются очереди из опытных боевых пилотов, — продолжала Молния. — Варг не взял бы Эрика, если бы нам не был нужен еще один пилот.

Душа Эрика ушла в пятки. «Насколько я отчаянный?» — подумал он.

— Я бы не взял тебя, парень, если бы думал, что ты не справишься, — сказал Варг. — Плохой пилот в отряде хуже, чем трус на корабле.

— Что верно, то верно, — согласился Балеог.

— Прежде чем обращаться к тебе, я просмотрел отчеты о твоей службе. А твой бывший командир сказал, что ты хорош в деле, как никто другой. Из всех бойцов подразделения ты убил больше всего врагов.

— Да ну? — удивилась Молния.

— Это точно, — сказал Эрик без всякого самодовольства в голосе.

— Да-а, терранов на Браксисе маловато. Причем уже давно, — сказал Балеог уже с едва заметной ноткой уважения в голосе. — С тех пор, как протоссы здесь все выжгли.

— Видел, как планета выглядела раньше? — спросила Молния. — Плоская и круглая, как шарик, кое-где были горные хребты. Все было вполне обычно. Хотя сейчас-то все по-другому.

Эрик провел немало времени, летая над ледяной поверхностью планеты. Некоторые звали Браксис ледяной могилой. Эрик же предпочел считать планету чем-то вроде чистого листа.

Он дивился тому, как планета изменилась в горниле адского пламени, которое обрушили на нее протоссы. Бомбардировка превратила всю воду на ледяной планете в пар. Как говорил мистер Вотан, один из первых терранов, начавших повторную колонизацию Браксиса: «Хоть большая часть поверхности планеты и испарилась, но не исчезла».

Сделав свое ужасное дело, протоссы улетели восвояси, и планета со временем остыла. Испарения выпали на поверхность в виде осадков: это были обильные снегопады и град. Бури, бушевавшие тогда, должно быть, по своей жуткой мощи не уступали рукотворному катаклизму, устроенному протоссами. На выжженную поверхность планеты, которая впервые увидела солнечный свет, выпало огромное количество осадков, сравнимое с количеством воды в океане, а необычные погодные условия привели к появлению огромных ледяных образований удивительной формы. Они возвышались над горизонтом и были похожи на работы безумного скульптора или на причуду почившего бога.

В некоторых местах новое ледяное покрытие приобрело невиданную доселе твердость. А где-то подо льдом образовывались воздушные полости, в которые запросто можно было провалиться. Над такой ловушкой может покоиться огромное количество замерзшей воды, но даже небольшое давление на опасном участке может вызвать обвал. Хотя Эрику самому ни разу не доводилось совершать аварийную посадку в пустошах, ему были известны случаи, когда транспортные корабли оказывались погребенными подо льдом.

— Точно, — сказал он. — Это неприветливая планета, но очень красивая.

Лишь после того, как слова сорвались с его языка, он осознал, насколько искренними они были. С тех пор как они с семьей прилетели сюда, он полюбил свой новый дом. Жаль, что он понял это только сейчас, когда зерги с минуты на минуту должны были захватить эту планету.

— Раз ты еще не разбился, значит, все будет в порядке, парень, — сказал Варг. — Хватит трепаться, пора всерьез браться за дело. Через 60 секунд доберемся до места посадки.

Невзирая на ободряющие слова Варга, Эрик беспокоился, что он был очень плохо подготовлен для такого задания. И «Викинг» только усложнял задачу. Движения машины казались ему неуклюжими, по крайней мере, по сравнению с динамикой привычного ему «Миража».

— Вошли в зону действия их ПВО, — сказал Варг. — Приземлимся в паре километров от области заражения и пойдем на своих двоих. Командование считает, что так мы сможем подобраться к зергам поближе, прежде чем они начнут по нам палить.

Согласно донесениям, зерги приземлились на другой стороне планеты. Пока что их было еще не очень много, но они готовились к полномасштабному вторжению. Места на Браксисе, вполне возможно, хватило бы всем. Вот только зерги не из тех, кто любит делиться.

Войска Доминиона собирались нанести по зоне заражения удар с воздуха, но воздушные отряды были разбиты зергами, так и не выполнив поставленную задачу. Как раз тогда у одного умника из штаба появилась идея послать туда «Викингов». Вскоре после этого Эрика вызвали к вербовщику.

Эвакуация мирных жителей и второстепенного персонала уже началась, и Эрик хотел покинуть планету вместе с семьей. Он не думал, что Доминиону может понадобиться его помощь, когда уже было решено эвакуировать население планеты. Может, ему не стоило соглашаться на предложение вербовщиков, но когда выяснилось, кто напал на Браксис, Эрик понял, что его жизни на гражданке пришел конец.

Сиф и Кирия должны были улететь вместе со второй или третьей волной эвакуации. Они попрощались с ним ранним утром. Эрик и Кирия решили не рассказывать Сиф о вторжении, и девочка думала, что они с мамой просто отправляются в путешествие, а папа присоединится к ним, как только сможет.

Он поцеловал их на прощание, понимая, что он может больше никогда их не увидеть. Он старался не проговориться о настоящем положении дел перед сообразительной дочкой. Никогда еще ему не было так трудно.

Никогда раньше — до сего момента.

— Мы на месте, Эрик, — сказал Варг, и «Викинги» пошли на снижение, приближаясь к небольшому участку с ровным снегом. — Приземляйся первым. Переводи машину в штурмовой режим!

Эрик начал кабрирование и выдал на своем «Викинге» максимальный угол атаки, а затем нажал кнопку выпуска механических ног. Любой другой летательный аппарат при таких маневрах сразу же начал бы падать, а на такой высоте это чревато летальным исходом. Внезапное резкое снижение скорости вдавило его в сиденье, но кресло смягчило силу инерции. Теперь-то он понял, почему в «Викинге» было вдвое больше привязных ремней и амортизаторов, чем у «Миража». Все дело в чрезвычайно резких нагрузках при подъеме и спуске, которым подвергается машина при переходе из одного режима в другой.

Робот Эрика первым коснулся земли, как и приказал Варг. Посадка «Викинга» была одним из самых сложных маневров для любого пилота. Если бы Эрик потерпел неудачу и разбился, то, по крайней мере, он не приземлился бы ни на кого из прочих членов отряда.

Эрик при всем желании не смог бы сосчитать, сколько раз он пролетал над ледяной пустыней Браксиса, но раньше он всегда находился в безопасности своего транспортника на высоте километра над землей или больше. Впервые в жизни он оказался так близко к поверхности планеты вдалеке от немногочисленных местных поселений. Он понятия не имел, останется ли его робот на поверхности или же провалится сквозь снег. Интересно, а глубоко ли можно так провалиться и что вообще находится под слоем снега?

Снег просел под весом многотонного «Викинга», но ноги робота нашли твердую опору на глубине в полметра. Эрик не знал, был это лед, кусок скалы или что-то совершенно иное, он просто порадовался, что там было нечто.

«Викинг» взметнул густое белое облако, и стало совсем ничего не видно. Эрик упорно направлял машину вперед, и та все пробивалась сквозь плотный снег. Хотя ноги «Викинга», казалось, не замечали этого препятствия, двигался он медленнее, чем обычно.

Раньше Эрику приходилось управлять только шагающими роботами, предназначенными для мирных целей: например, с их помощью он разгружал свой грузовой корабль. Возможно, Варг выбрал его еще и поэтому. Не каждому, кто летает на истребителе, доводилось сидеть в кабине шагающего робота. Даже если то был неуклюжий подъемник, с которым Эрику пришлось поработать в распределительном центре.

Эрик был не настолько знаком с боевыми роботами, чтобы понять, нормально ли передвигается «Викинг». Он всегда должен так переваливаться или это погода виновата? Впрочем, какая разница, надо смириться. Все равно Эрику отвечать за эту машину.

Выбравшись из снежного облака, взметнувшегося на месте посадки, Эрик остановился, чтобы осмотреть местность. Цепь гор с заснеженными вершинами протянулась туда, где, судя по данным на нашлемном дисплее, был запад. А может, эти горы целиком были из снега, на таком расстоянии и не скажешь.

Ледяная пустыня простиралась далеко — насколько хватало глаз; ветер поднимал в воздух клубы снежной пыли и гонял их туда-сюда над равниной. Эрик видел потемневшее небо: оно тянулось до самого горизонта, и на его фоне не выделялось ничего, кроме грозовых облаков и прорезающих их вспышек молний — предвестников снежной бури.

Небо на востоке озарили первые лучи солнца, с трудом пробившиеся сквозь плотный слой туч. Они осветили горный хребет, протянувшийся в обе стороны на несколько километров; сверкающие пики, должно быть, были высотой в сотни метров. В других обстоятельствах Эрик застыл бы, пораженный этой ледяной красотой. Но теперь к горлу подкатывала тошнота от вида того, что оставили после себя зерги. Эти следы гнойной раной уродовали некогда безупречный склон.

Во время службы в армии Доминиона Эрик сражался с другими терранами, как правило, изменниками. Он узнавал о боях с зергами и протоссами, которые шли где-то далеко, из передач на канале UNN, но ему никогда раньше не приказывали вступить в битву с ними самому. Видеть мертвого зерга ему доводилось, но живого — никогда. Только на записи. Для многих не слишком удачливых людей такая встреча стала последней в жизни.

Эти твари шныряли по горным склонам, внезапно показываясь наружу и столь же внезапно исчезая в проеденных или пробитых в скале норах. Эрику вспомнилось нашествие термитов, которое он пережил в детстве. Эти существа насквозь прогрызли дом, где жила его семья. Дезинсектор сказал, что уже слишком поздно что-то исправлять. Можно было лишь уничтожить дом.

Эрик задумался, достигла ли его планета точки невозврата. Он незнал, что нужно, чтобы очистить Браксис от зергов. Если они вгрызлись в планету так же, как в эту скалу, Эрик не видел другого способа избавиться от них, кроме как ударить с орбиты.

— И какого черта мы тут вообще делаем? — спросил Эрик.

— Будем убивать всякую сволочь, — отозвался Варг. — Как только сможем, так сразу и будем.

Взглянув на экран камеры заднего вида, Эрик заметил, что остальные уже убрались с места приземления. Выдержит ли лед такую тяжесть? Может, эти машины и могли летать, но по-настоящему неизгладимое впечатление оставляла именно ходьба по земле. Если они сейчас над толщей замерзшего моря... Эрик живо представил себе, как с хрустом трескается лед, и «Викинги» исчезают в бездне черной воды.

— Выдвигаемся, — Варг начал с трудом пробиваться сквозь снег. Там, где он проходил, в воздухе оставалась белая снежная взвесь. Все прочие, в том числе и Эрик, следовали за ним; группа «Викингов» подняла в воздух столько снежной пыли, что видимость упала до нескольких метров.

— Что делаем дальше? — спросил Эрик. Наверно, разумнее было дождаться приказов Варга, но Эрику нужно было знать, во что он ввязался.

Варг что-то проворчал. Эрик с большим трудом различал спину его робота, хотя тот был всего на несколько шагов впереди.

— Мы отвлекаем внимание, — ответил он. — Надо чем-то занять этих тварей, пока командование соберет еще бойцов... или решит поджать хвост и убраться отсюда с гражданскими.

— Нас используют как приманку, — одобрительно буркнул Балеог. — Забросили нас в тыл к зергам, чтобы они оставили в покое поселения и занялись нами.

— Все так, — подтвердил Варг. — Смысл не в том, чтобы избавиться от этих гадов, главное — дать нашим время на эвакуацию.

— А с нами что будет? — поинтересовался Олаф.

Эрик ненавидел его в этот момент. У него самого крутился в голове подобный вопрос, но Эрик не хотел его задавать, боясь услышать ответ. О некоторых вещах заранее лучше не знать.

— Что скажешь, Варг? — это спросил уже Балеог. — Считают нас допустимой потерей?

— В точку. Вы все правы. Что важнее: отряд «Викингов» или любой другой терран на этой планете?

Пока фраза «любой другой терран» включала Кирию и Сиф, для Эрика существовал только один ответ на этот вопрос.

Бойцы продолжили путь в тишине. «Викинги» медленно и неуклонно двигались к ледяным скалам. И хотя Эрик уже не видел их сквозь пелену взвихрившегося снега, он знал, что горы все ближе, и с каждым шагом его тревога росла. И все-таки он не позволял эмоциям взять верх и продолжал идти.

— Стой! — Варг поднял одну из пушек Гатлинга, которыми был оснащен его «Викинг», чтобы точно привлечь внимание отряда.

Эрик и остальные остановились. Снежная пыль, поднявшаяся в воздух, кружа, осела на землю. Система климат-контроля в «Викинге» помогала удерживать лобовое стекло чистым, и вскоре Эрик смог увидеть весь путь к горному хребту. Горы стали значительно ближе.

Варг указал в их сторону своей пушкой. Зерги-рабочие суетились в бесчисленных туннелях, прорытых во льду, который тут и там покрывала слизь. Эрику это вещество напоминало паутину. Она облепила немалую часть хребта, сделав сверкающе-белую поверхность отвратительно-серой.

Какие-то незнакомые Эрику существа, похожие на медуз, плавали в воздухе над хребтом и обозревали окрестности. Эрик не знал, что это за разновидность зергов, но на его нашлемном дисплее высветилось название: надзиратели. Их сопровождал внушительный отряд муталисков.

— Идем по земле, пока не подберемся достаточно близко, чтобы ударить этих тварей всем, чем можно. Летает «Викинг» слишком быстро, чтобы мы могли нормально целиться.

У Эрика вырвалось:

— Странно, что инженеры, соорудившие эти штуки, не смогли додуматься прикрутить оружие, стреляющее вниз.

 «Мираж», например, мог парить над полем боя, атакуя и наземные цели, и воздушные. Сейчас Эрик остро ощущал недостаток такой универсальности.

Балеог аж зарычал на него:

— «Викинг» — это лучшее, что создали терраны для боя лицом к лицу. Враг в воздухе? Взлетай и стреляй. Враг на земле? Дави его. Это самая подвижная и смертоносная техника. Да я могу взять и порвать на куски любую терранскую технику, сидя в своем «Викинге». Хочешь проверить? Давай! Как будешь готов, полезай в любую машину и убедись сам.

Эрик, оправдываясь, пробормотал:

— Я всего лишь...

Балеог оборвал его:

— Где-то у себя ты, наверно, крутой транспортный специалист, а здесь ты птенец желторотый. Так что не ной, а учись уму-разуму, чтобы всех нас тут не угробить.

Эрик промолчал.

Варг опять указал пушкой на горы.

— Атакуем быстро, пока нас не заметили, и сразу в ход идет тяжелая артиллерия. Когда нас заметят — пошлют в бой наземные отряды. Тогда прыгаем в воздух и переходим в режим истребителя, пока до нас не добрались.

Варг указал своим пулеметом на зерга в воздухе.

— Потом вступаем в бой и снимаем столько летунов, сколько сможем. Муталисков бить в первую очередь — это те, что с крыльями. Они самые опасные.

— А что потом? — спросила Молния. Эрик оценил ее дальновидность.

— Спускаемся и бьем тварей на земле. Продолжаем до тех пор, пока не будет приказа идти домой. Ясно?

— Яснее некуда, — сказала Молния, и прочие ее поддержали.

Звучало неплохо. План отличался простотой, и Эрик был этому рад, учитывая свой небогатый опыт управления «Викингом». Еще во времена полетов на «Мираже» командир Эрика применял похожую тактику: стремительная атака и отступление. Только не было всех этих сложностей со взлетом и приземлением. Впервые после известия о нашествии зергов у Эрика появилась надежда.

По сигналу Варга отряд снова двинулся в путь. Подойдя на расстояние, которое Варг посчитал достаточным, группа снова получила приказ остановиться. Снежная пыль вновь опустилась, и тут, увидев скалу еще ближе, Эрик поразился, какая она все-таки большая. Это зрелище вновь лишило его надежды.

Отсюда уже был виден цвет панцирей зергов: болезненно-лиловые и ядовито-зеленые яркие пятна на типичном фоне цвета засохшего дерьма. Эрик видел, как шевелились их жадные челюсти, и чувствовал, как живот сводит от отвращения. Но ужасаться дальше времени уже не было.

— Бей гадов! — Варг открыл огонь, и все последовали его примеру.

Эрик начал поливать зергов огнем из пушек, расположенных на плечах его робота. Снаряды вырывались из стволов и пробивали толстые панцири зергов, густую и вязкую слизь и ледяную поверхность скалы. Корпус «Викинга» защитил уши Эрика от громового раската орудийных залпов, но он чувствовал, как отдача от выстрелов сотрясала его до самых костей.

Балеог взревел, когда «Викинги» превратили зергов на склоне в фиолетовый фарш; боевой крик поддержали Молния и Олаф. Атака застала этих тварей врасплох, многих зергов изрешетили прежде, чем они могли убежать. Тем не менее, некоторые успели ускользнуть, уйдя по мириадам проеденных в горе туннелей, и исчезли из поля зрения.

— Продолжайте стрелять! — кричал Варг. — Они бегут!

Лицо Эрика искривилось в ухмылке, которую он, как ни старался, не мог сдержать. Расстреливать зергов — дело куда более веселое, чем он раньше думал. И осознание того, что это нужно для защиты его жены, дочки и всех людей в поселениях, лишь добавляло радости.

Его орудия раскалились. Сначала на краях появилась просто легкая краснота, но вскоре она стала ползти вверх по стволам; цвет становился все ярче и ярче. Жар от трения вылетающих пуль был, должно быть, просто чудовищным, раз даже ледяной воздух не мог его остудить.

— Отлично, ребятки мои викинги! — воскликнул Варг.

Вместо того чтобы зарыться внутрь горы, часть зергов совершила стремительный рывок к подножию скалы. Эрик навел на них орудия и изрешетил в клочья. Нескольким удалось проскочить внутрь, в туннели, но Эрик ударил по ним с удвоенной силой, чтобы огонь настиг их даже в укрытии. Пуля за пулей.

— Осторожно, пацан! — крикнул Варг. — Подними пушки! А то ты скоро всю... Вот херня!

Поверхность склона начала проламываться. Трещины поползли от небольшого участка у подножия, как раз там, где Эрик сосредоточил огонь. Он только что заметил место скопления зергов; сколько бы пуль он в них ни всаживал, все больше и больше существ вырывалось из своих нор, как будто там не хватало места.

Как вскоре увидел Эрик, это оказалось правдой. Зерги настолько плотно набились в этот ход, что, как только один из участков поверхности провалился, они буквально брызнули наружу вместе с обломками льда. Твари стали расползаться, точно тараканы, на которых посветили фонариком. Впрочем, далеко они не ушли, потому что сверху на них рухнул оставшийся участок склона.

Ледяная стена, лишенная опоры, растрескалась и стала обваливаться. К земле устремилось нечто среднее между лавиной и водопадом. Даже сквозь броню «Викинга» Эрик физически ощущал этот грохот, который, казалось, будет длиться вечно. Достигнув подножия горы, глыбы льда раскололись, и осколки подбросило в воздух. Возникло гигантское облако, которое понеслось прочь от горы, словно приливная волна из снега.

— Проклятье! — заорал Варг. — Всем держаться!

Эрик уже покрепче установил «Викинг» на льду, чтобы справиться с отдачей от пушек Гатлинга. Он сомневался, что снежное облако представляет более серьезную угрозу. Когда снег дошел до него, Эрик понял, как сильно ошибался.

Это оказалась совсем не та снежная пыль, которая снижала видимость во время перехода «Викингов» по белой пустыне. В Эрика летели плотные, тяжелые куски льда, который был здесь с момента, когда планета покрылась льдом после очистительного огня протоссов. В него как будто впечатался танк, толкая «Викинг» назад и с каждым сантиметром все глубже погружая его в снег.

Пытаясь сохранить вертикальное положение, Эрик сопротивлялся изо всех сил, но вскоре понял, насколько это бесполезно. Он поднял руки робота с орудиями на них и попытался оставаться над потоком. «Викинг» завалился назад, и на мгновение ему показалось, что он пытается сдержать цунами.

Все стало белым. А потом — черным.

Если природа вознамерилась тебя убить, более верного средства, чем лавина, у нее нет. Звук, похожий на гром, раздающийся из недр земли, мгновенно обрушился на Эрика и, как ему показалось, поглотил без остатка. Как будто Эрик стал частью звука. И хотя в кабине можно было дышать, стихия ударила с такой скоростью и силой, что из Эрика выбило весь воздух, несмотря на амортизацию и ремни безопасности. Эрик думал, что ему не выжить, и надеялся, что смерть хотя бы наступит быстро. По крайней мере, этот ужас пройдет и перестанет его душить.

Черпая силу в собственном страхе, Эрик попытался заставить «Викинг» подняться на поверхность ледяного моря, шевеля ногами робота и двигая стволами оружия, чтобы поддерживать корпус в более-менее вертикальном положении. Но очень скоро лавина взяла над ним верх, рычаги управления вырвались из рук, и судьба Эрика больше не была в его власти. После того, как «Викинг» замер внутри спрессованного снега, камня и льда, шум стих. Эрик понял, что жив, но здорово влип.

По радио доносились испуганные крики. Слов было не разобрать, но Эрик понимал, что люди, с которыми он прибыл сюда, были в отчаянном положении, а он ничем не мог им помочь.

— Доложите! — прогремел голос Варга. Должно быть, он уже долго это повторял. — Хватит ныть, докладывайте!

Прямая опасность миновала, но Эрика настиг новый страх, который рос в нем так стремительно, что угрожал полностью поглотить разум. Строгий, уверенный голос командира был чем-то вроде островка спокойствия в окружающем хаосе. И он сказал:

— Я тут!

— На месте, — отозвался Олаф.

— Йоу! — подал голос Балеог.

И все.

— Молния? — крикнул Варг. — Черт, Молния?

Тишина.

И тут ее голос раздался из передатчика; он был слабым и тихим, но звучал отчетливо.

— Я... Да, я здесь.

— Ее кто-нибудь видит?

— Я не вижу ничего вообще, — сказал Балеог. — Выше крыши закопало.

— Кажется, меня опрокинуло, —  проворчал Олаф и застонал.

Эрик глянул сквозь лобовое стекло и увидел, что кое-где темнота уступила место сумеречно-серому цвету. Должно быть, хороший знак. Окажись он совсем глубоко, чернота была бы абсолютной. А раз Эрик хоть что-то мог различить, у него появилась надежда, что поверхность не так уж далеко.

— Видимость нулевая.

Он попытался пошевелить руками «Викинга». Пулеметы были такими горячими, что вполне могли растопить снег вокруг себя. Но почему-то создавалось ощущение, что они вмерзли в лед.

— Оружие не двигается.

— Отставить панику! — ответил Варг. — Мы еще повоюем.

— Ясное дело, — сказал Балеог. — Все, кроме Молнии.

— Не сработало, — Варг на секунду поколебался. — Трансформация у кого-нибудь работает?

Эрик проверил нашлемный дисплей. На панели диагностики горели зеленые огоньки, только индикаторы исправности оружия были подсвечены желтым.

— У меня работает, — доложил он.

— И у меня, — сказал Балеог. — Левая нога машины — вдребезги, а кабина в норме.

— Так точно, работает, — отозвался Олаф. — Кабина в исправном состоянии. Одной пушки не хватает, правда. Сбило камнем.

— Слушай мою команду, — сказал Варг. — Запустить двигатели вертикального взлета. Нужен жар, чтобы растопить снег вокруг вас.

— А с тобой что? — спросил Балеог.

— Я-то цел, только застрял вверх ногами, — буркнул майор. — Если заведу мотор, то буду двигаться не в ту сторону. Хотя смогу вылезти, если вы трое поможете.

— Мы справимся, верно? — сказал Эрик. — Задание выполнено, значит, время у нас есть. Мы не просто отвлекли зергов, их всех, наверно, обвалом раздавило. Время работает на нас.

Балеог коротко и горько усмехнулся:

— А ты не очень разбираешься в зергах, верно?

Эрик, который был очарован ледяной лавиной, пока она его не настигла, почувствовал, что его сердце куда-то ухнуло.

— Как можно было выжить после такого?

Варг закашлялся и тихо рассмеялся, и Эрик подумал, что майор не так уж легко отделался, как хотел показать.

— Парень, зерги живут в норах, — объяснил он. — Пока их не раздавило в лепешку, чихать им на этот завал. Выбраться для них — раз плюнуть.

— Кого-то, может, и раздавило, — голос Балеога был мрачен, но Эрику показалось, в нем была слышна и нотка страха. — Верно?

— Да, — сказал Варг, — наверное. Но всех — вряд ли. Они все здесь, и они чертовски разозлились.

— Злые. И хотят отомстить, — не верилось, что этот робкий голос принадлежит здоровяку Олафу.

Варг только проворчал что-то.

Эрик бросился активировать режим истребителя. В голове звучала последовательность действий, которую Варг повторял с ним снова и снова в начале вылета. Когда Эрик дошел до части, в которой следовало убедиться, что подвижность корабля не ограничена никакими внешними факторами (ведь тогда из-за перегрузки могут взорваться двигатели!), он пропустил этот пункт. Выбора у него все равно не было.

— Перенаправление подачи горючего? Есть, — сказал он себе. — Подача энергии к ногам прекращена? Есть.

Он схватил рычаг, который трансформировал руки «Викинга» в крылья, нажал на зеленый курок безопасности и изо всех сил потянул рычаг на себя.

И ничего. Ни-че-го-шень-ки.

Он выругался и дернул еще раз, напрягшись что было мочи. Рычаг начал поддаваться, но Эрик испугался, что тот может сломаться прямо у него в руках. Он прислушался: ему казалось, что сервоприводы «Викинга» протестующе стонали, пытаясь вызволить машину из-под тонны лежащего на ней снега.

— Я застрял! — воскликнул он. — Стандартные действия не помогают. Что делать?

— И я тоже застрял, — ответил Олаф.

— Постарайтесь активировать систему вертикального взлета, — посоветовал Варг. — Только ее. И не расходуйте на это много энергии.

— А если деактивировать систему автоматического отключения? — спросил Эрик. Он нервничал; эту систему установили на корабль специально для того, чтобы пилот случайно ничего не сломал. Но сейчас ему нужна была вся мощь, которую можно было выжать из машины, и плевать, опасно это или нет.

— Можно попробовать, — ответил Варг. — Конечно, это может кончиться тем, что тебя придется собирать по кусочкам, но сейчас это волнует меня меньше всего.

— Что это? — вдруг спросила Молния. — Слышите?

— Молния, тебе надо выбираться оттуда! — отозвался Варг.

— Тут… тут что-то есть, — в ее полный боли голос вкрались нотки паники. — Скребется по обшивке.

— Зерги! — понял Варг. — Молния, уходи оттуда немедленно! Как угодно!

Передатчик разразился жуткой трескотней. Эрик не сомневался в ее природе, но все равно вздрогнул.

— Черт, — пробормотал Балеог. Его голос был настолько тихим от ужаса, что Эрик с трудом его расслышал. — Они до нее добрались.

Эфир прорезал крик, заполнив собой кабину корабля Эрика.

— Прочь, твари! — голос Молнии был резким от ужаса.

Что-то хрустнуло, заскрежетало и всхлипнуло одновременно. От этого звука Эрик содрогнулся.

— Нет, не-ет!!! — и еще какое-то хлюпанье и чавканье, слишком уж человеческое. А потом все резко стихло.

Эрику хотелось кричать от бессильной ярости. Он был не очень хорошо знаком с Молнией и до сегодняшнего дня никогда не работал с ней, но ему все равно хотелось разнести в клочья тех тварей, что убили ее.

Вместо этого он отрубил протокол безопасности, который в том числе отвечал за систему автоматического отключения, и запустил двигатели вертикального взлета. Они тут же заработали. Спасти Молнию уже не выйдет, но, если не поторопиться, то и ему не спастись.

— Ну же, — пробормотал он. — Давай!

Он попытался сдвинуть «Викинг» с места и понял, что снег вокруг его ног стал податливее. Скорее всего, он начал попросту испаряться. Эрик знал, что стоит ему отключить двигатели — и за считанные секунды мороз Браксиса еще плотнее скует машину льдом.

Он поддал еще газу и почувствовал, как обшивка корабля дрожит сверху донизу. Вскоре чему-то придется уступить, и он искренне надеялся, что это будет не «Викинг». Если он перестарался с двигателями, они могут выйти из строя, и это убьет его вернее любого зерга. Но это хотя бы случится быстро.

Впрочем, смерть Эрика в любом случае не привлекала, так что сдаваться он не собирался. Он еще прибавил мощности, и тут же раздался жуткий треск.

Свет, льющийся сверху, ослепил его.

Снег под двигателями вертикального взлета превратился в пар, создав область повышенного давления вокруг «Викинга». Пар должен был найти выход; вместо того чтобы повредить двигателям, он поднялся вверх, устремился туда, где снег лежал не так плотно, и вырвался наружу, решив проблему.

— Ты как, парень? — спросил Варг.

— Такое впечатление, будто корабль разнесло, — в голосе Олафа звучал трепет.

— Все лучше, чем пойти зергам на корм, — пробормотал Балеог.

Эрик хотел им ответить, но был слишком занят, пытаясь поднять «Викинг» в воздух. Раньше он управлял машинами куда более послушными. Но выровняться в воздухе после выхода из дока никогда не было делом легким. Даже такие профессионалы как Варг вряд ли смогли бы поднять «Викинг» из такой дырищи без ухода в штопор.

Эрик бился над системой управления, пытаясь выполнить маневры, которые бы стабилизировали положение корабля в воздухе. Ему удалось выбраться из ямы довольно быстро, но взлет прошел под углом, и корабль швырнуло обратно к земле. Пришлось еще раз запустить двигатели вертикального взлета на максимум, а потом пытаться удержать равновесие, словно канатоходец, попавший в торнадо.

Но он справился и нажал на рычаг, запустивший остальную трансформацию. Ноги ушли внутрь, а крылья показались из плеч робота. Именно этого ему не хватало для того, чтобы оставаться в воздухе.

— Я выбрался, — наконец отрапортовал Эрик.

Балеог радостно вскрикнул, и Варг его поддержал.

— Отлично! — сказал Олаф. — А нам поможешь?

— Минуту, — ответил Эрик. — Сейчас посмотрим, что можно сделать.

Он завис над землей; работали только нижние двигатели. Если включить верхние, «Викинг» полетит, и тогда Эрик вряд ли сможет вернуться, чтобы помочь товарищам. Если приземлиться, то зерги до него с легкостью доберутся. Выбора не было. Надо попытаться спасти своих друзей.

Единственная проблема заключалась в том, что он понятия не имел, где они находились. Сход лавины лишил его не только обзора, но и большинства сенсоров. Он даже не знал, где сам находился, не говоря уж о том, куда подевались остальные.

— Я вас не вижу, — сказал он. — Можете… не знаю… сигнальную ракету выпустить, например?

Секунду спустя снег в десяти метрах от него сверкнул, подсвеченный глубоко изнутри.

— Так сойдет? — спросил Олаф.

— Отличные фары у тебя, — ответил Эрик. — Я сейчас.

Он подлетел к тому месту, где недавно видел вспышку, снова выпустил ноги «Викинга» и направил двигатели вертикального взлета вниз. Снег начал таять. Но смотреть вниз было неудобно, а укрытую лавиной машину видно не было.

Эрику не хотелось бесцельно плавить снежный покров под собой до тех пор, пока он не найдет остальных. Во-первых, у него скоро закончится либо топливо, либо время. Во-вторых, вместе со снегом можно было поджарить и ребят. Оболочка «Викингов» защитила бы их от чрезмерного жара, но ожоги все равно остались бы будь здоров.

— Если сдвинешься назад на пару метров, будет лучше, — посоветовал Олаф.

Тогда Эрик понял, что фары Олафа светили не прямо, а под углом. Он чуть отошел от обломков льда, оставшихся после схода лавины, и запустил двигатели на полную. Поднимаясь в воздух, он увидел верхушку «Викинга» Олафа, появляющуюся из-под снега, и услышал радостный возглас здоровяка.

Эрик быстро отлетел в сторону, и секунду спустя машина Олафа, свободная от ледяных оков, уже стояла рядом с ним.

— А остальные? — спросил Эрик. — Вы где?

— Убирайтесь быстро! — приказал Варг. — Скорее всего, муталиски уже возвращаются.

Раньше Эрик был слишком занят, чтобы смотреть вверх, но теперь все-таки взглянул в небо и убедился в правоте Варга. Небеса кишели зергами, направляющимися прямиком к ним, и этих тварей было больше, чем он мог сосчитать. Он не знал, давно ли его обнаружили (когда взлетал или когда включил двигатели вертикального взлета, чтобы растопить снег над Олафом), но времени в любом случае оставалось мало.

— Минута у нас еще есть, — Эрик не был уверен, что это правда, но сдаваться все равно не собирался. — Дай какой-нибудь сигнал, и мы вас вызволим.

— Я тут валяюсь вверх тормашками, — ответил Варг, — Так что от фар толку не будет. — Он поколебался. — Видно что-нибудь?

Эрик осмотрел ледяную равнину. Ему показалось, что он видел какое-то сияние, но когда «Викинг» продвинулся вперед, оказалось, что это просто солнечный блик. Будь вокруг темнее, он мог бы заметить огни машины Варга, но до заката здесь просидеть не удастся.

— Выстрелить можешь? — спросил Эрик. Конечно, стрелять вслепую было опасно, но больше вариантов не предвиделось.

— Пушки замерзли, чтоб их.

— И мои, — вмешался Балеог, — Но двигатели, похоже, работают. Секунду.

— А, черт! — выругался Варг. — Я их слышу! Они пытаются прогрызть мою броню!

— Где ты? — быстро отреагировал Эрик. — Дай сигнал! Любой!

— Убирайтесь отсюда! Я уже покойник, но просто так я им не дамся!

— Держись, — ответил ему Балеог. — Еще пять секунд!

— Какие… а-а! Они уже в кабине!

Эрик внимательно осматривал снег под своей машиной, но из-за лавины на снегу не осталось никаких отметин. Если не считать дыр, оставленных им и Олафом, отличить одну часть снежного пласта от другой было невозможно. Он знал наверняка только то, что майор находился там, внизу, и был на волосок от гибели.

Передатчик захлебнулся звуками выстрелов, мешающимися со злыми криками Варга, в которых слышалась также изрядная доля досады. Майор выпускал обойму за обоймой, намереваясь забрать с собой как можно больше зергов. Эрик понял, что оставлять пулю для себя тот не собирался.

Пилоту хотелось растопить каждый квадратный сантиметр снега, но вытащить Варга, однако он прекрасно понимал, что времени у него не было. Им с Олафом оставалось лишь как можно скорее взмыть в воздух.

Он посмотрел наверх и увидел муталиска, который висел прямо над ними. Огромное чудище с крыльями как у летучей мыши и глубоко посаженными сияющими красными глазами изогнуло хвост в его сторону и жадно щелкнуло зубастой пастью.

Олаф уже переводил свой «Викинг» в режим полета. Когда к нему подлетел один из муталисков, он запустил двигатели и рванул прочь.

Эрик попытался последовать его примеру, но понял, что трансформацию вовремя ему не завершить. Вместо этого он затормозил. Его единственной надеждой было, что чудовище, летящее к нему, не рассчитает дистанцию до земли и рухнет на нее прежде, чем ему удастся изменить курс.

Надежда оказалась тщетной. Муталиск остановился в последний момент, и конец его хвоста уже был в снегу. Столкновение было очень близко, так что муталиску пришлось приподнять хвост, чтобы не впечататься в землю.

Неуклюже оттолкнувшись от земли, тот поднялся в воздух, тяжело хлопая крыльями. А потом прогремел взрыв, разворотивший лед, разорвавший муталиска и отбросивший машину Эрика назад.

С трудом приведя свой «Викинг» в вертикальное положение, Эрик испытал страшное желание заглянуть в этот дымящийся кратер, — но он понимал, что любопытство может стоить ему жизни. Ему дали еще один шанс выжить, и он не собирался его упускать.

Эрик запустил систему взлета и откинулся назад, готовясь испытать сокрушительную силу инерции. Взглянув в небо, он увидел, что стая охотящихся на него зергов распласталась в воздухе, словно одеяло. Если он не поторопится, они его окружат.

«Викинг» рванул вперед. Транспортник, на котором он работал, походил на неуклюжего зверя. «Викинг» был больше похож на хищника из джунглей: быстрого, проворного, практически неуправляемого. Эрик ощущал, как тот стремится вырваться на свободу. Он понимал: если хоть на секунду ослабить хватку, то он проживет намного меньше, чем необходимо, чтобы пожалеть об этом досадном упущении.

Олаф отвлек внимание части муталисков на себя, но примерно столько же тварей все еще следовало за Эриком. На нашлемном дисплее отобразились два зерга в перекрестье прицелов, и пилот понял намек. Легким нажатием на курок он отправил в полет пару торпед «Копье».

Эрику казалось, что они летели не быстрее его «Викинга». Он боялся, что долетит до муталисков одновременно с торпедами. Но те попали в зергов и взорвались, усеяв небо шрапнелью и ошметками тел. Когда «Викинг» влетел в зону взрыва, его покрыли внутренности зергов и капли кислоты, мгновенно оставляющие следы на обшивке.

Эрик запрокинул голову и издал победный клич. Но радость длилась лишь мгновение.

— Балеог? — заговорил передатчик голосом Олафа. Эрик увидел, как его «Викинг», находящийся вне зоны видения надзирателей, возвращается к нему.

— Своими ракетами Варг растопил лед вокруг меня, — отозвался Балеог. — Мне надо еще пару секунд.

Эрик оглянулся на покрытый трещинами лед. Чуть в стороне от дымящегося кратера, оставшегося от машины Варга, он заметил еще один «Викинг», торчащий из снега. И тучу муталисков, устремившихся к нему. Взрыв, конечно, отпугнул их ненадолго, но, похоже, они быстро оправились от страха.

— Пара секунд прошла, — бросил он все еще погребенному под снегом Балеогу, направляя свой «Викинг» к нему.

— Их слишком много, — заметил Олаф и поднял свой «Викинг» в воздух. — Нам с ними не справиться.

— А нам и не надо с ними справляться, — ответил Эрик. Он знал, как вести себя в воздушном бою, и впервые за сегодняшний день почувствовал уверенность в себе. Знакомый выброс эндорфинов в предвкушении сражения был так же приятен, как и раньше. — Мы сделаем с этой стаей муталисков то, что Варг планировал сделать со всеми здешними зергами.

— Ты прав, — отозвался Олаф. — Вовсе не обязательно связываться со всеми. Надо только отвлечь их от Балеога, чтобы он смог выбраться.

— Именно!

Эрик взял правее стаи муталисков, по пути выпуская в них торпеду за торпедой. Ему было все равно, во что они попали — лишь бы попали. Целей было предостаточно, так что они обязательно должны были попасть.

Как только первые торпеды достигли муталисков, которые неосторожно держались слишком близко, в них полетело еще несколько «Копий» откуда-то из-за правого плеча Эрика. Эти снаряды тоже попали в цель, посеяв среди зергов еще больший хаос.

— Я их чую! — запаниковал Балеог. — Зерги! Пробиваются сквозь мою броню. Они пытаются меня достать!

— Держись! — Эрик оглянулся через плечо и увидел приближающегося Олафа. Это зрелище заставило его ухмыльнуться. Стая муталисков, направляющихся к Балеогу, отклонилась от своей первоначальной цели и увязалась за ними. Их план сработал.

С неба посыпался дождь ярко-зеленых чакрумов. Пара пролетела рядом с «Викингом» Эрика, но недостаточно близко, чтобы зацепиться за него. «Викинги» были на достаточно большом расстоянии от зергов — и Эрик не собирался к ним приближаться. По крайней мере, пока у них еще есть время помочь Балеогу.

— Добавили тебе пару минут, — сказал Эрик в передатчик. — Так что действуй.

— Но они снаружи! Эти скоты пытаются прогрызть мой корпус!

— Выбирайся! — рявкнул Эрик. — Давай, давай, выполняй!

Передатчик на мгновение умолк, и Эрик испугался, что тараканы добрались до антенны Балеога. Может быть, именно сейчас они разрывают пилота на куски, и тот вопит от ужаса, а Эрик с Олафом этого не слышат. Что, возможно, и к лучшему.

Но затем лед вокруг машины Балеога начал оползать, и через секунду в морозном воздухе уже висело три «Викинга». Балеог издал победный клич.

— Я в порядке, — отрапортовал он, выпустив свою порцию ракет по муталискам. — Валим отсюда!

Но крылатые зерги оказались на удивление проворными тварями: они двигались достаточно быстро, чтобы нагнать «Викингов». Впрочем, вряд ли они могли поспорить с терранской техникой, когда дело касалось мощности. Эрик с Олафом уклонялись от атак до тех пор, пока не оторвались от погони. И вскоре они уже смогли вздохнуть свободно — зерги отстали.

Оставшись в одиночестве, они описали широкую дугу, чтобы встретиться с Балеогом, который тоже изменил траекторию. Через несколько минут они уже летели все вместе: Эрик впереди, остальные по бокам.

В камеру заднего вида Эрик видел обломки хребта, лед и горы снега, лежащие у подножия после схода лавины, и столб дыма и пара, все еще вздымающийся над местом взрыва «Викинга» Варга. Он недоверчиво покачал головой. Столько разрушений за такой короткий срок…

— Думаешь, это сработало? — спросил Балеог.

— Очень надеюсь, — ответил Олаф. — Не думаю, что мы переживем еще одну такую заварушку.

— Мой корабль в полном порядке, — задумчиво сказал Эрик. — Я мог бы вернуться и задать им жару.

— Даже не думай, салага, — ответил Олаф. — Ты меня спас. Попытаешься вернуться туда — я отправлюсь с тобой.

— Пожалуй, сегодня мы потеряли достаточно «Викингов», — сказал Балеог. — Пора домой… пока он у нас тут еще есть.

— Бьюсь об заклад, в кабаке выпивка течет рекой, — сказал Олаф. — Бесплатное пойло до самого Судного дня.

— Это точно, — торжественно согласился Эрик.

Если повезет, Кирия и Сиф будут в безопасности еще до того, как он и другие «Викинги» вернутся на базу, и у них будет немного времени до последнего челнока.

— Надо почтить память павших и рассказать всем о том, что произошло.

16-я неделя

@Гелек Бранамур: Директива о ее назначении пришла от вышестоящих инстанций. Мне ее приглашать совсем не хотелось!

И как меня угораздило... Я не виноват! Это не я! Я не виноват… Я. Не. Виноват!

@Тален Айерс: @Гелек Бранамур Да заткнитесь уже.

@Ли Трейкер: Тихо всем. Сейчас мы далеко от запасов провизии и надежных средств защиты.

@Вера Лэнгридж: Я упаковала припасы. Они не очень разнообразны, но хоть пищи и воды нам хватит.

@Дэниел Ротфус: @Ли Трейкер Внимание: наши планшеты не будут работать в зоне высокой секретности на некоторых подуровнях.

От кого: ИМПЕРАТОР ВАЛЕРИАН МЕНГСК

Кому: СОТРУДНИКИ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ПРОЕКТА «БЛЭКСТОУН»

Тема: Приветствие, поздравления, извинения и благодарность

Это письмо адресовано всем участникам исследовательского проекта «Блэкстоун», которых в скором времени, несомненно, ожидает большая известность.

Лишь недавно я обнаружил секретные записи моего отца, посвященные работе вашего исследовательского комплекса. Примите мои искренние извинения за неудобства и волнения, вызванные недавними несчастьями (и последующим затишьем). Я направил к вам этот корабль сразу же, как узнал о вашем проекте.

Я понимаю, что это письмо, возможно, удивит вас. Мой отец всегда предпочитал общаться с «талантами» — как он называл работников научно-исследовательских центров Доминиона — через посредников. Точно не знаю, известно ли вам о последних перестановках в правительстве; скажу лишь, что произошли значительные изменения. Мне известно, что некоторые из вас беззаветно преданы власти, но мне кажется, что истинно беспристрастные умы в какой-то мере осознали недостатки подхода моего отца.

Период господства военной хунты, повсеместного строительства трудовых лагерей и противоправного призыва на службу подходит к концу. Я уже работаю над новыми нормативными требованиями и правилами для сената, призванными обуздать коррупцию и обеспечить честную работу правительства в интересах народа. Вооруженные силы будут реформированы; они должны защищать людей, а не подавлять их.

Столпами нового порядка, нового Доминиона, станут свобода и справедливое отношение к гражданам — бесстрашным первопроходцам, которые побороли невообразимые ужасы космоса и принесли цивилизацию в этот отдаленный уголок Вселенной. Ни страх, ни алчность, ни угроза атаки пришельцев не лишат нас законного места в секторе Копрулу и священной жажды свободы.

Перейдем к сути дела.

Ваши должности останутся за вами. Я намерен коренным образом преобразовать многое в Доминионе, но ваши секретные научные изыскания на окраине наших территорий для меня чрезвычайно важны. Я всегда стремился быть покровителем наук и помогать ученым и не щадил усилий, чтобы нанять (или разыскать) вас после того, как мой отец скрыл сведения о вашем местоположении. Тем не менее мне хотелось бы подыскать для вас более приемлемое размещение... и структуру.

Крейсер, который доставит на станцию моих представителей и это письмо, сопровождает научное судно класса «Курцвейл» — экспериментальный корабль, разработкой которого я занимался в последние годы. Полагаю, обстановка на корабле придется вам больше по душе, чем на станции. Мне бы хотелось, чтобы ваш коллектив продолжал масштабную работу по изучению Вселенной, но обладал большей мобильностью и мог действовать активнее.

Все подробности вы сможете уточнить у моих представителей. Главное, что я хочу подчеркнуть,— вам дается добро на изучение тайн этого сектора галактики согласно вашим собственным интеллектуальным предпочтениям. Помимо свободы выбора, я также предоставляю вам возможность организовать работу наиболее эффективным образом. Мой отец был человеком во многих отношениях выдающимся, но он смотрел сквозь пальцы на дела своих бывших товарищей из «Сынов Корхала». Иногда он неправомерно назначал их на экспертные должности. Я считаю, что дружба ценна на поле боя, но в научных кругах ей не место.

Более того, ваша «добровольная» работа в рамках проекта «Блэкстоун» теперь квалифицируется как оплачиваемый труд на соответствующей должности. И, отмечу, солидно оплачиваемый. Распределение инвестиций в государстве — прямое отражение ценностей и приоритетов в обществе и политике, и скоро вы сами убедитесь, что для меня нет ничего важнее просвещения и прогресса, залог которых — свободное развитие науки.

Прошу вас известить меня о вашем решении относительно дальнейшей работы в рамках проекта «Блэкстоун». Я от души надеюсь, что все вы изъявите желание продолжать исследования. Во Вселенной еще так много непознанного.

С искренним уважением,

Император Валериан Менгск

ИМПУЛЬС

© Danny McAleese

Все взрывы вдруг разом стихли.

На долгий ужасный миг повсюду воцарилась тишина. Затем вверх стали лениво подниматься клубы белого и серого дыма, застилавшего поле боя. Словно по мановению какого-то жестокого фокусника, за дымом взору постепенно открывалось то, что осталось на нем после сражения.

Протоссы атаковали жестоко и методично. Повсюду валялись в разной степени покореженные и изломанные боевые скафандры, в которых покоились останки морпехов. Некоторых морпехов сожгли расщепители, и на их скафандрах виднелись дыры от беспощадного огня сталкеров. Другие были умерщвлены с большей точностью — зилоты нарезали их на куски псионическими клинками. Все эти бойцы уже не дышали.

Или почти все.

Внезапное движение нарушило кажущееся спокойствие келморийского лагеря. Солдаты начали один за другим ползком пробираться вперед. То были мародеры в огромных громоздких скафандрах — бойцы, тащившие с собой почерневшие и блестящие огнеметы «Погибель». Их некогда ровный строй сейчас был изломан, в руинах были и постройки, которые им поручили оборонять. Но они продержались. Они были еще живы. И для них это была победа.

Капитан Марий Блэквуд ничего этого не видел. По обе стороны от его мчащегося во весь опор осадного танка мелькал странный келморийский ландшафт. Вокруг простирались обширные равнины, покрытые красной пылью, но Марий сосредоточился исключительно на узкой полоске пейзажа впереди. Вместо пронзительных гудков в укреплении он слышал лишь успокаивающий гул двигателя, доносящийся снизу.

— Противник потерпел поражение, — раздался голос у него в наушниках. Фраза звучала искусственно, как и всегда, — это было компьютерное сообщение, отправленное центральным командованием. — Всем отрядам доложить командирам взводов. Главная цель «Альфа». Прорвать периметр в...

Марий отключил наушники, прервав электронную болтовню, от которой, как он уже знал заранее, все равно мало пользы. Он не глядя положил загрубевшую руку на рычаг передач. «Радуга» на мгновение содрогнулась, с ревом перешла на следующую передачу и взметнула в воздух клубы алой пыли.

Но Марий не видел и этого. Он видел только колосса.

Колосс был невероятно огромен — жуткое чудовище, чей силуэт явственно вырисовывался на фоне мрачной выжженной земли. Марий смотрел, как колосс отступал на длинных ногах, похожих на паучьи, повернув странного вида голову назад, чтобы прикрыть отступление. Сейчас он был далеко за пределами досягаемости орудий. Марий знал, что колосс мог бы уходить от осадного танка все дальше и дальше, если бы не одна незначительная подробность.

Он хромал.

Сейчас одиноко шагающему роботу не хватало обычной скорости и проворства, которых у него было в избытке, когда боевые машины протоссов впервые напали на базу. Приблизив изображение на экране прицеливания, Марий заметил, что нога колосса была сильно повреждена; колосс шагал вперед, подволакивая ее.

Марий запустил двигатель на полную мощность. Далеко впереди пустынная равнина переходила в темные зазубренные горы. Он должен был догнать колосса раньше, чем тот доберется до них. Марий навел на существо перекрестье прицела и неотрывно следил за дистанцией до цели, отображавшейся внизу. Он был уверен лишь в одном — что сумеет подобраться достаточно близко.

На панели перед ним часто замигал белый огонек. Марий изо всех сил старался не замечать огонек, и ему это почти удалось. Затем он вздохнул и ударил по огоньку кулаком. На треснувшем грязном экране появилась знакомая фигура.

— Блэквуд! — закричала подполковник. — Куда это вы направляетесь, черт возьми?

— Вперед, — невозмутимо ответил Марий. Он уже представлял, что за разговор его ждет.

— Вперед... тоже мне, разогнался, — недовольно ответила подполковник. Ее голубые глаза ярко блестели даже сквозь пыль и пятна на треснувшем экране. — Покатались и будет, капитан. Возвращайтесь сейчас же. Нужно...

Внезапно осадный танк встряхнуло от сильнейшего взрыва. Гидравлический привод ходовой части поглотил большую часть удара, но это не уберегло голову Мария от незапланированной встречи с панелью перед ним. Он изо всех сил старался не провалиться в беспамятство, машинально запустив пальцы в свои темные спутанные волосы. Затем посмотрел на них и увидел кровь.

— Я думал, враг разбит! — крикнул Марий в микрофон, лихорадочно оглядывая окрестности через смотровой проем. Он был опытным водителем и участвовал во множестве операций на этом танке, но еще не полностью доверял сенсорным экранам.